Н. Ф. Котляр
древнерусская
государственность
Научно-популярное издание
Издательство
«АЛЕТЕЙЯ»
Санкт-Петербург
1998

ББК 4116 (Укр.)
Н. Ф. Котляр 1998
Книга чл.-корр. АН Украины, известного историка
Н. Ф. Котляра посвящена одной из самых малоизучен-
ных проблем истории Древней Руси — образованию и
развитию государственности восточных славян Х-ХШ
вв. На основе привлечения богатейшего исторического
материала и оригинального прочтения уже известных
источников автор рассматривает причины возникнове-
ния восточной славянской государственности, основ-
ные факторы ее развития, создание и эволюцию госу-
дарственной структуры, способы узаконения передачи
верховной власти, работу системы администрации, су-
допроизводство, механизмы взимания даней и повин-
ностей и многое другое. Исследование ведется на об-
щем фоне экономических, политических, культурных
и идеологических факторов, способствовавших разви-
тию древнерусской государственности, что делает дан-
ную работу особенно интересной для самого широкого
круга читателей.
Особенную ценность книге придает актуальность
исследуемой темы и многочисленные исторические па-
раллели с современной Россией.
Для всех интересующихся историей Древней Руси.
ISBN 5-89329-034-8
Издательство «Алетейя» (г. СПб) — 1998 г.
Н. Ф. Котляр — 1998 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ
О Древнерусском государстве, которое отече-
ственные источники XI—XIII вв. называют Ру-
сью или Русской землей, а историки — Киевской или
Древней Русью, написаны десятки книг и великое мно-
жество статей. Достаточно вспомнить среди работ
последнего полувека фундаментальные сочинения
Б. Д. Грекова,1 В. В. Мавродина,2 Б. А. Рыбакова,3
П. П. Толочко 4 и многие другие.
Однако почти все историки прошлого и настояще-
го в трудах древнерусской тематики уделяют основное
внимание собственно истории Киевской Руси —
политической, экономической, культурной. Пробле-
ма развития самой государственности остается как бы
на втором плане. Даже в книге В. В. Мавродина «Обра-
зование Древнерусского государства* тема генезиса
1 Греков Б. Д. Киевская Русь. М.; Л., 1953.
2 Мавродин В. В. Образование Древнерусского госу-
дарства. Л., 1945. Он же. Древняя Русь. Л., 1946.
3 Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины.
Летописи. М., 1963. Он же. Киевская Русь и русские
княжества XII—XIII вв., М., 1982.
4 Толочко П. П. Кшвська Русь. Кшв, 1995.

Древнерусская государственность
и эволюции государственности звучит тихо и приглу-
шенно.
Между тем изучение истории государственности
восточных славян IX—XIII вв. представляется чрез-
вычайно важным. История Киевской Руси нуждается
в дальнейших углублении и конкретизации исследо-
ваний, разработке проблем, которые раньше не всегда
представлялись самостоятельно существующими и рас-
сматривались в процессе создания трудов обобщающего
характера. К ним относится и проблема восточносла-
вянской государственности.
Исследовательская работа в области древнерусской
истории имеет ту специфическую особенность, что круг
основных источников, прежде всего летописей, сло-
жился примерно полтора века назад и с тех пор за-
метно и принципиально не расширялся. В наши дни
нет ни малейшей надежды на находку не то что ранее
не известной летописи или хотя бы не известного ее
списка, но даже страницы, нескольких строк источ-
ника, не ведомого специалистам. Сказанное относит-
ся и к другим видам памятников древнерусской
письменности. Эпиграфический же материал (берес-
тяные грамоты, граффити на стенах храмов и различ-
ных археологических предметах) лишь добавляет от-
дельные детали и штрихи, но вряд ли способен внести
принципиально новое в сложившиеся взгляды исто-
риков на тот или иной вопрос.
Поэтому, как мне представляется, в наше время
изучение истории Древней Руси должно вестись дву-
мя основными путями: 1) нахождение и обоснование
ранее не установленных связей между фактами, явле-
ниями, процессами и личностями и 2) оригинальное

Предисловие
прочтение и интерпретация уже известных и коммен-
тированных сведений источников. В сочетании с при-
влечением археологических памятников, фонд кото-
рых ежегодно накапливается, и усовершенствованием
исследовательского инструментария историков эти
методы могут принести успех.
Обозначенная в заглавии этой книги тема в боль-
шой степени остается мало изученной. Обобщающих
же работ по ней вообще не существует. В связи с этим
автор не претендует на всестороннее и исчерпываю-
щее ее решение. Моя работа представляет собой се-
рию очерков на заданную тему. Одни проблемы изу-
чены более подробно, другие — менее; некоторые
вопросы лишь поставлены или намечены. Основное же
внимание сосредоточено на следующих проблемах:
причины возникновения восточнославянского государ-
ства; основные факторы его развития; социально-эко-
номический характер общества, в котором оно роди-
лось и развивалось; государственная структура, ее
создание и эволюция; способы узаконения передачи
верховной власти; форма государства и государствен-
ного правления; системы администрации, судопроиз-
водства, взимания даней и повинностей; экономиче-
ские, политические, культурные и идеологические
факторы, способствовавшие развитию древнерусской
государственности.
Как уже отмечалось, историография Древней Руси
необычайно обширна. Сам характер написания этой
книги и ее ограниченный объем не позволили при-
бегать к обстоятельным обзорам научной литературы
по каждому вопросу. Отсутствует в ней и чуть ли не
обязательное (в плане следования давней традиции)

8 Древнерусская государственность
историографическое введение. Взгляды предшествен-
ников предметно и конкретно рассматриваются в про-
цессе работы. Во главу угла исследования поставлен
источник: древнерусские летописи, свидетельства ко-
торых представляются мне далеко не полностью
использованными и истолкованными в аспекте темы
моей работы. Само исследование, как мне кажется,
носит источниковедческий аспект, когда при изуче-
нии информации того или иного памятника письмен-
ности много внимания уделяется времени и месту его
создания, особенностям текста, степени аутентично-
сти его древнерусских известий — в тех случаях, когда
используются более поздние летописные своды.
Надеюсь, что эта книга будет интересна и специа-
листам, и широкому кругу любителей истории. Дис-
куссионность многих ее положений, думается, не при-
надлежит к недостаткам работы.

ГЛАВА ПвРВАЯ
ОБРАЗОВАНИЕ
ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОГО ГОСУДАРСТВА
1. Общий взгляд на проблему
Причины, хронология, основные этапы и обстоя-
тельства образования государства в восточно-
славянском обществе поныне остаются мало изучен-
ными. Между тем эта тема уже более двухсот лет пре-
бывает в фокусе внимания отечественных историков.
Существующие теоретические построения в своем боль-
шинстве страдают излишними социологичностью и
схематизмом, опираясь больше на логику, чем на
объективный и кропотливый анализ свидетельств
источников, пусть даже немногочисленных и часто про-
тиворечивых. Почти все исследователи солидарны во
мнении, что Древнерусское государство родилось из
союзов восточнославянских племен, однако пути его
генезиса едва намечены.
В теоретическом плане проблема складывания го-
сударственности в раннесредневековых обществах

10 Древнерусская государственность
принадлежит к кругу наиболее сложных и наименее
исследованных. В последние годы количество публи-
каций на эту тему выросло. В преобладающем боль-
шинстве труды этой проблематики появляются в на-
уке Запада и США. По разным причинам они остаются
неизвестными большинству украинских, российских
и белорусских исследователей. А ведь такие работы,
хотя и построенные в основном на западноевропей-
ском или американском материале, содержат важные
теоретические положения и выводы, имеющие уни-
версальный характер.
Марксистская методология, к тому же упрощенно
и вульгарно истолкованная советскими историософа-
ми, объясняет возникновение и развитие государствен-
ности социально-экономической эволюцией общества.
Ныне дилетанты призывают историков отказаться от
поиска какой бы то ни было взаимозависимости меж-
ду социально-экономической формацией и обществен-
ным развитием человечества. Но попытки абстраги-
рования от материальных условий жизни — а именно
им отдается основное внимание при формационном
штудировании истории — никого и никогда еще не
привели к успеху. Другое дело, что, наряду с обще-
ственно-экономическим развитием человечества, при
исследовании его политической и социальной жизни
необходимо учитывать и другие факторы: эволюцию
самого этноса (племени, народности, нации и др.),
культурно-ментальный фактор, особенности идеологии
(религии) и др.
Теперь стало особенно модным — вновь среди ди-
летантов — стремление закладывать в фундамент
исторического исследования главным образом этно-

Глава первая 11
культурное развитие того или иного народа. По су-
ществу, возрождается в весьма элементарном виде
народническое направление, основанное более ста
лет назад. Кажется, что может быть привлекатель-
нее, особенно для любителя старины?! Мол, сам
народ создавал собственную культуру и государствен-
ность. И это в общем соответствует действительно-
сти. Но при этом народ никогда не переставал суще-
ствовать в конкретных социально-экономических
жизненных условиях. На мой взгляд, просто невоз-
можно отказаться от изучения государствообразую-
щих процессов в рамках социально-экономической
истории, в параметрах развития общественной фор-
мации.
Само по себе исследование этнической истории на-
талкивается на большие трудности прежде всего че-
рез неразработанность понятийного аппарата. В по-
следнее время дилетанты, особенно на Украине, часто
высказывают сомнения по поводу правомерности тер-
мина «народность», прежде всего в отношении древ-
нерусской. Они предлагают заменить его словом «эт-
нос». Но ведь это вовсе не тождественные и не
равноценные понятия. Этнос не обязательно связан
с определенной территорией жизни и определенной
социально-политической структурой (племенем, сою-
зом племен, княжением, государством). К одному
и тому же этносу могли принадлежать и считать себя
принадлежащими к нему люди, связанные общностью
языка и культуры, где бы они ни находились в мире.
Например, славяне Балканского полуострова в X—
XII вв. составляли единый этнос, но разные народно-
сти. Потому что, в отличие от этноса, народность есть

12 Древнерусская государственность
территориально целостный этносоциальный орга-
низм.1
Этнокультурным и этносоциальным исследованиям
препятствуют и трудности источникового плана. Ар-
хеологические памятники мало могут помочь в деле
этнической идентификации и дифференциации. Ведь
этнос и археологическая культура — вовсе не одинако-
вые по содержанию понятия. А письменные источники
средневековья различают людей, как правило, не по
этнической принадлежности, а главным образом по кон-
фессиональному признаку, политическому фактору или
при помощи противопоставления: свой— чужой.2
В последние годы в научном мире ведутся кропот-
ливые исследования в области теории этноса, однако
до единства или хотя бы сближения взглядов по мно-
гим вопросам среди ученых пока еще далеко. Хотя
почти все исследователи сходятся на том, что так на-
зываемых материальных признаков этнической общ-
ности (происхождение, принадлежность к расе, язык,
культура, обычаи) оказывается недостаточно для раз-
межевания людей на племена, народности, нации. По-
этому многие этнологи связывают понятие этнической
принадлежности со сферой коллективного сознания,
1 Литаврин Г. Г., Наумов Е. П. Этнические процессы
в Центральной и Юго-Восточной Европе и особенности
формирования раннефеодальных славянских народно-
стей//Раннефеодальные государства и народности. М.,
1991. С. 232.
2 См. одну из новых работ этой тематики: Толочко О.
Образ «чужинця» в картит св1ту домонгольськоТ Ру-
ci // Medievalia Ucrainica: Ментальшсть та 1стор1я щей.
Т. I. Кит, 1992.

Глава первая 13
которая исследуется социальной психологией. Иначе
говоря, одно из первых мест в этнической идентифи-
кации занимает самоощущение человека. Не каждая
крупная общность людей образует общность этниче-
скую, но лишь такая, которая апеллирует к единству
происхождения или исторической судьбы и предусмат-
ривает возможность отдельного территориально-поли-
тического существования.1 Следовательно, роль этниче-
ского самосознания представляется особенно большой.
К сожалению, проявления такого сознания редко про-
слеживаются в памятниках письменности эпохи ранне-
го средневековья на Руси, т. е. XI—XIII вв.
Исследование этнических процессов серьезно за-
трудняется и тем обстоятельством, что термин «этнос»
(так же, как и «феодализм») — не средневековое или
античное определение, а современное слово. Поэтому
ученым трудно удержаться от привнесения в него со-
временных понятий. На большом материале письмен-
ных историков средневекового Запада установлено, что
авторы того времени в качестве характеристик этни-
ческого единства (которое они, понятно, называют
иначе) выделяют общность обычаев, языка и закона.
Это же видим в «Повести временных лет», когда Не-
стор характеризует различные славянские племена:
«Имяху бо (славяне. — Н. К.) обычаи свои, и закон
отец своих и преданья, кождо свой нрав»; и в другом
месте: «А язык словенски един».2
1 Клейн Л. Горькие мысли «привередливого рецензен-
та» об учении Л. Н. Гумилева // Нева. 1992. № 4. С. 235—
236.
2 Повесть временных лет. Ч. 1. Текст и перевод. Под
ред. В. П. Адриановой-Перетц. М.; Л., 1950. С. 14, 23.

14 Древнерусская государственность
Как отмечают современные специалисты, все при-
знаки этноса, названные древними источниками, пред-
ставляются дискуссионными, а в сумме не дают осно-
ваний определять этническую общность индивидов или
грувнп. Очевидно, определение этнической принадлеж-
ности выполнялось средневековыми авторами в кон-
тексте политики, а сама категория этноса восприни-
малась как функция обстоятельств, имевших основное
значение при установлении отношений господства
и подчинения.1
Таким образом, изучение этнической эволюции,
процесса образования народа само по себе оказывает-
ся недостаточным для определения закономерностей
и особенностей государствообразования в Восточной
Европе, да и в любом другом регионе Земли. По пово-
ду самого термина «народность», вероятно, можно
спорить. Возможно, этнологи в будущем предложат
иное определение. Что же касается древнерусской
народности, то как ее ни называть — народностью
или, например, этносоциальной и культурной общно-
стью, — политически и национально не предубежден-
ный исследователь должен согласиться с тем, что
источники XI—XIII вв., прежде всего летописи, рож-
дают у читателя ощущение одного народа, обитавше-
го на общей территории от Черного моря до озера Иль-
мень, от Карпат до Волги. Это вовсе не означает, будто
бы эта народность была монолитной. Все процессы
и явления времен средневековья вообще отличались
1 Geary P. J. Ethnic identity as a situational construct
in the Early Middle ages // Mitteilungen der Anthropo-
logischen Gesellschaft in Wien. Bd. 113. 1985. S. 16.

Глава первая 15
относительным характером. Относительным было
и единство древнерусской народности. Ее составные
части, союзы племен и племенные княжения, отлича-
лись друг от друга языковыми, культурными и быто-
выми особенностями. Но то, что их объединяло, было
сильнее того, что разъединяло.
Поэтому в штудиях проблемы образования древ-
нерусской народности следует учитывать социально-
экономические условия ее жизни, соответствующие
процессы и явления, происходившие в восточносла-
вянском обществе. При этом не обойтись без изуче-
ния обстоятельств и хронологии эволюции феодализ-
ма на восточнославянских землях.
Долгое время советские историки абсолютизирова-
ли роль социально-экономических отношений в бы-
тии общества. Состоянием производительных сил
и производственных отношений, ходом их развития
мы универсально и прямолинейно объясняли часто
едва уловимые в источниках особенности жизни ду-
ховной, культурной, религиозной. Ныне многие впали
в иную крайность, вообще отбрасывая роль обществен-
но-экономических факторов в эволюции человечества
и рассматривая как самостоятельные и не зависимые
от суровых реалий жизни процессы истории культу-
ры, духовности, религии и др. Дошло до того, что даже
среди части специалистов стало модным избегать
вообще понятий, связанных с формационным изуче-
нием исторического процесса: родо-племенной и ра-
бовладельческий строй, феодализм, капитализм.
Историческое начальство даже заменило термин «фе-
одализм» другим: «средние века». В Институте исто-
рии Украины АН Украины отдел истории феодализма

16 Древнерусская государственность
переименован в отдел истории средних веков. Однако
эти понятия различны по содержанию и не синхрон-
ны по времени. Так, производственные феодальные
отношения на Украине длились по крайней мере до
конца XVIII в., тогда как период средневековья завер-
шился не позднее последних десятилетий XVI в.!
Как бы кому-то ни хотелось поскорее избавиться
от марксистского влияния на историософию,* придется
признать, что формационное изучение исторического
процесса принадлежит к основным теоретическим
основам мировой науки нашего времени. Не случайно
абсолютное большинство ученых у нас и за границей
охотно пользуются терминами «феодализм» и «капи-
тализм». Эти понятия родились задолго до того, как
к ним обратились К. Маркс и Ф. Энгельс. Они от-
ражают объективную реальность исторической эво-
люции общества, делая акцент на главном в чело-
веческих отношениях: характере собственности,
социально-экономических и иерархических связях
между членами общества, структуре последнего.
Обращусь для иллюстрации сказанного к твор-
честву крупнейшего знатока и теоретика истории
* Не стоит драматизировать последствия кризиса
марксистской методологии. Это естественное явление, по-
тому что издавна методологические системы последова-
тельно сменяют одна другую. В начале нашего века исчер-
пал себя очень популярный ранее позитивизм; ныне,
наряду с марксизмом, потеряли авторитет структурализм
и клиометрия (см.: Histoire et scienses sociales: un tournant
critique? // Annales: E. S. C. Paris, 1988. N2 2. P. 291 —
293). Конец XX в. вообще ознаменован рождением но-
вых методологий истории.

Глава первая 17
средневековья на современном Западе — француз-
ского ученого Жака Ле Гоффа. Он считает, что фео-
дальная система была универсальным способом эко-
номической эксплуатации, схема которой при всем
хронологическом и географическом разнообразии
остается одной и той же. ♦ Феодальная система, —
пишет он, — это, в сущности, присвоение сеньори-
альным классом — церковным и светским — всего
сельского прибавочного продукта, обеспеченного тру-
дом крестьянской массы. Эта эксплуатация осуще-
ствляется в условиях, которые лишают крестьян
возможности участвовать в экономическом прогрес-
се...». Ж. Ле Гофф видит в феодализме систему лич-
ных связей, иерархически связывавших членов выс-
шего слоя общества. Поскольку наиболее важные
вопросы общественной жизни сосредоточились вокруг
земельных пожалований сюзеренов вассалам, это под-
водит под феодализм аграрную базу и дает ясно по-
нять, что феодализм — это, прежде всего, система
землевладения и землепользования.1 Однако француз-
ский ученый не абсолютизирует роли феодальных от-
ношений в истории средневековья. Не стоит этою
делать и нам.*
1 Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада.
М., 1992. С. 89, 212 и др.
* В современной исторической антропологии обще-
признан тезис, согласно которому в эволюции общества
взаимодействуют все три его составные элементы: эконо-
мическая структура, социальная организация, культура
(см.: Tentons l'expcrience // Annales: E. S. С. 1989. № 6.
P. 1320).

Древнерусская государственность
2. Государственность как продукт классового
общества?!
Именно упрощенным и догматическим понимани-
ем и толкованием процессов общественно-экономиче-
ского развития человечества и была, вероятно, рож-
дена мысль, в сущности, до сих пор господствующая
в отечественной исторической науке: будто бы госу-
дарственность есть непременно продукт классового
общества, применительно к славянам — общества фе-
одального. Засвидетельствованное письменными источ-
никами существование государства, в нашем случае —
Древнерусского, признавалось, да и поныне признает-
ся решающим доказательством бытования... феодаль-
ного способа производства на Руси. Этот, по существу,
парадоксальный тезис долгое время почти никто не
подвергал сомнению. Даже такой глубокий и автори-
тетный знаток древнерусской истории, как Л. В. Че-
репнин, разделял его: «Очень трудно определить: где
искать грань, с которой можно было бы начинать исто-
рию феодальной формации. Если понимать под по-
следней систему социально-экономических отношений
и соответствующих им политико-юридических форм,
то, очевидно, такой гранью может служить образова-
ние феодального государства. На Руси это произошло
в конце IX в.».1 Вне сомнения, ученый имел в виду
объединение восточнославянских Севера и Юга, оз-
наменовавшееся утверждением князя Олега в Киеве
1 Черепнин Л. В. Русь: спорные вопросы истории фео-
дальной земельной собственности в IX—XV вв. // Пути
развития феодализма. М., 1972. С. 145.

Глава первая 19
в 882 г. — согласно сомнительной для IX в. хроноло-
гии «Повести временных лет».
Между тем хорошо известно, что и в доклассовых
обществах существовало немало государств. В Восточ-
ной Европе — аварское VII—VIII вв., хазарское VIII—
IX вв., монгольское XIII в. Мне могут возразить: мол,
дело здесь в особой специфике социального развития
кочевнических этносов. Но мало кто сомневается се-
годня в существовании государственности у сканди-
навов в конце IX—X вв., когда они переживали эпоху
разложения родо-племенного строя.
Государственным образованием в родо-племенной
среде было, на мой взгляд, и славянское «Государство
Само», возникшее в VII в. на Среднем Дунае. Чешский
славист А. Авенариус, посвятивший «Государству Са-
мо» статью, вместе с тем вовсе не считает его настоя-
щим государством, как бы не замечая, что в своей
работе приводит два главных признака государст-
венности в этой стране: отчуждение власти от народа
и организацию населения по территориальному прин-
ципу. Выразительным признаком, отличающим терри-
торию «Государства Само» от других славянских об-
ластей, пишет он, было возникновение племенной
структуры на ранней стадии эволюции общества. Этот
процесс был столь быстрым и последовательным, что
археологи не могут локализовать отдельные племенные
территории (названия самих племен до нас не дошли).1
1 Авенариус А. «Государство Само»: Проблема архео-
логии и истории // Этносоциальная и политическая
структура раннефеодальных славянских государств и на-
родностей. М., 1987. С. 72.

20 Древнерусская государственность
А. Авенариус допускает разрушение племенной струк-
туры Само в процессе аварского завоевания. Однако
упомянутый процесс носил исторически объективный
характер, и его нельзя объяснить лишь внешнеполи-
тическим, пусть и чрезвычайно важным фактором.
Аварское вторжение и господство не нарушило струк-
туры восточнославянского союза дулебских племен,
о котором рассказывается во введении к «Повести вре-
менных лет».
Эту жесткую связь между зарождением государ-
ственности и складыванием классового общества после-
довательно отстаивал академик Б. Д. Греков. В книге
«Феодальные отношения в Древнерусском государстве»
(1935) он рассматривал это государство как феодаль-
ное уже для X в. Эта мысль подверглась резкой крити-
ке со стороны известных ученых старшего поколения:
Н. Л. Рубинштейна, С. В. Бахрушина, В. А. Пархомен-
ко. Они отрицали саму возможнось существования
феодальных отношений в Киевской Руси IX—X вв.,
ставя заодно под сомнение и существование в то вре-
мя самой этой державы, объединяющей всех восточ-
ных славян.1
Однако Б. Д. Греков, вероятно, ощущая поддержку
институтов официальной идеологии, видевшей в осо-
бенно раннем существовании феодального государства
1 См.: Рубинштейн Н. Л. Рец. на кн.: Памятники ис-
тории Киевского государства // Историк-марксист. 1938.
№ 1; Бахрушин С. В. К вопросу о русском феодализме //
Книга и пролетарская революция. 1936. № 6; Пархомен-
ко В. А. Характер и значение эпохи Владимира, приняв-
шего христианство // Учен. зап. Ленингр. ун-та. Серия
ист. наук. 1941. Вып. 5.

Глава первая 21
на Руси доказательство ее извечного вхождения в круг
передовых стран Европы, а возможно, находясь под
давлением этих институтов, в течение второй полови-
ны 30-х гг. настойчиво отстаивал мысль о возникно-
вении этого государства как феодального в IX в. И все
же под влиянием упрямого неприятия его взглядов
и не утихавшей конструктивной критики1 историк
в годы Великой Отечественной войны был вынужден
признать дофеодальный характер Киевской Руси IX—
X вв.2 Но ненадолго.
В конце 40-х и особенно в начале 50-х гг. в совет-
ской историографии, вновь под идеологическим дав-
лением партии, утвердилось стремление отодвинуть
как можно дальше во времени начала феодального
общества и государства на Руси. Причины кроются
в политических претензиях и амбициях партийно-го-
сударственной верхушки — провозгласить страну,
только что победившую в изнурительной войне,
исконно самой передовой в мире. Отсюда в значитель-
ной степени и пошли печальной памяти борьба против
«космополитов» и назойливое стремление объявить
едва ли не все открытия мировой науки и техники сде-
ланными на Руси и в России. Официально признанный
1 Большинство авторитетных историков той поры счи-
тало эпоху IX—X вв. дофеодальной, переходной от родо-
племенного строя к феодальному. Наиболее последова-
тельно развивал эту идею С. В. Юшков в книге «Очерки
по истории феодализма в Киевской Руси» (1939). По его
мнению, лишь в конце X в. на Руси начали складываться
феодальные отношения (с. 26—43). Эта мысль представ-
ляется научно корректной.
2 Греков Б. Д. Киевская Русь. М.; Л., 1944. С. 184.

22 Древнерусская государственность
глава советской исторической науки, уже пожилой
и тяжело больной Б. Д. Греков, вероятно, не нашел
в себе сил избегнуть подобного удревнения государ-
ственности и феодализма на Руси. В своих трудах того
времени, в частности в последнем прижизненном из-
дании «Киевской Руси»,1 он стал относить начало во-
сточнославянской государственности к VII—VIII вв.,
одновременно предложив рассматривать как полуфе-
одальный период VI—VIII вв. А Киевская Русь, воз-
никшая в IX в., с самого начала была феодальным
государством. Эти мысли историка, не имевшие под-
тверждений в источниках, на долгие годы воцарились
в нашей историографии.
Безусловное и прямое увязывание государственно-
сти с существованием феодального общества отрази-
лось и на работах историков последующего времени.
Например, В. Д. Королюк, меньше всего заслуживав-
ший упреков в догматизме, предложил считать началь-
ным рубежом раннефеодального периода для всех сла-
вян — западных, южных и восточных — VI—VII вв.,
отметив при этом, что в VII в. источники отмечают
у всех трех ветвей славян первые попытки создания
относительно крупных политических формирований.
В. Д. Королюк считал наиболее ранней и элементар-
ной формой славянской государственности племенные
княжения.2 Но источники не дают оснований думать,
1 Греков Б. Д. Киевская Русь. М.; Л., 1953. С. 116—
118, 126 и др.
2 Королюк В. Д. Раннефеодальная государственность
и формирование феодальной собственности у восточных
и западных славян (до середины XI в.). М., 1970. С. 4, 5.

Глава первая 23
будто бы в тех княжениях существовали феодальные
отношения.
Большинство современных историков не разделяет
все же мнения о существовании феодальных отноше-
ний в восточнославянском обществе до X в. Недостаточ-
ная аргументированность этого положения постоянно
вызывала критику у нас и за рубежом. Своеобразной
реакцией на подобные априорные мысли можно счи-
тать работы И. Я. Фроянова, утверждающего, будто
восточнославянское общество оставалось родо-племен-
ным не только в VIII—IX, но и в X—XI вв.1 По его
убеждению, восточные славяне, в среде которых в X—
XI вв. происходили важные и принципиальные из-
менения в социально-экономической, политической
и культурной областях, были лишенной развития, за-
стывшей общностью. С этим решительно нельзя со-
гласиться.
В советской историографии неоднократно пред-
принимались попытки определить время, характер
и конкретно-исторические условия перехода восточ-
нославянского общества от союзов племен к государ-
ству. Эта последовательность в его развитии, которая
теоретически представляется несомненной, нечетко
и невыразительно отражена в источниках. В соответ-
ствии с духом времени в конце 40-х—начале 50-х гг.
историки искали очень ранние славянские протогосу-
дарства, на фундаменте которых могла сложиться
Киевская Русь. С. В. Юшков, например, утверждал
1 См. одну из последних работ такого рода: Фроя-
нов И. Я. К истории зарождения Русского государства //
Из истории Византии и византиноведения. Л., 1991.

24 Древнерусская государственность
существование Антского государства IV—VI вв., а так-
же Волынского, или Карпатского, VI—VII вв.1 Его
утверждение основывалось на трудах современных ему
археологов, относивших к славянам большинство па-
мятников материальной культуры Восточной Европы
первых столетий нашей эры. Теперь археологи и исто-
рики уже не видят в союзах антских племен стойких
и сколько-нибудь централизованных политических
образований. Это же касается Волынской (Карпатской)
«державы», которая в действительности была союзом
или несколькими союзами племен.
Ради справедливости стоит заметить, что С. В. Юш-
ков вовсе не считал предложенные им сверхранние во-
сточнославянские государства феодальными. Один из
немногих историков своего времени, он не связывал
столь непосредственно (как абсолютное большинство
его коллег) государственность с наступлением феода-
лизма на Руси. Среди разновидностей дофеодальных
держав он называл и такие, что возникали в процессе
разложения родо-племенного строя. С. В. Юшков на-
стаивал на многоукладности таких дофеодальных
(«варварских») государств, полагая, что в них суще-
ствовал и феодальный уклад, роль которого с течени-
ем времени возрастала. Киевскую Русь IX—X вв. он
относил как раз к дофеодальным государствам.2 Труды
1 Юшков С. В. Киевское государство (к вопросу о со-
циальной структуре Киевской Руси)// Преподавание
истории в школе. 1946. № 6. С. 21, 22.
2 Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киев-
ской Руси. М.; Л., 1939. Он же. К вопросу о дофеодаль-
ном («варварском») государстве // Вопросы истории.
1946. № 7. С. 65.

Глава первая 25
С. В. Юшкова были новаторскими и во многих отно-
шениях опередили даже некоторые современные нам
теории социальной сущности восточнославянского об-
щества и начального этапа существования государ-
ственности на Руси.
Трудно возражать против того, что исследование
предпосылок рождения древнерусской государствен-
ности следует начинать с VI—VII вв. — времени со-
здания союзов славянских племен, расселявшихся на
восточноевропейской равнине. Но подобная работа
связана с трудностями, которые вряд ли удастся пре-
одолеть. Главный письменный источник, этногеографи-
ческое введение к «Повести временных лет», в рассказе
о расселении славян опирается почти исключительно
на фольклорную традицию (родовые и исторические
предания, легенды, дружинные песни и др.), и поэто-
му ему присущи обобщенность свидетельств о славян-
ских племенах, неясность хронологии их распростра-
нения в Восточной Европе и объединения в большие
и малые союзы.
Ученые неоднократно рассматривали вопрос от-
носительно исторической реальности картины рас-
селения славян во введении к «Повести временных
лет», времени, когда оно происходило, и стремились
найти ей соответствия в иноземных источниках. На-
пример, А. И. Рогов и Б. Н. Флоря, опираясь на сви-
детельства Баварского географа первой половины
IX в., пришли к выводу, что сведения «Повести», вне
сомнения, отражают историческую действительность
того времени, а в отдельных случаях — и более ранне-
го. Они считают, что племенные союзы существовали
в VII—VIII вв., а в некоторых случаях, возможно,

26 Древнерусская государственность
и раньше.1 По этому поводу Л. В. Черепнин осторож-
но заметил, что к VIII—IX вв. перечисленные в лето-
писи союзы племен уже сложились.2 В исторической
литературе неоднократно отмечалось, что введение
к «Повести» застает восточнославянский мир по мень-
шей мере с VI—начала VII в. Имеются в виду расска-
зы о «примучивании» дулебов аварами, основании Кие-
ва и некоторые другие.
Ученые уже давно обратили внимание на то, что
в повествовании Нестора о расселении восточных сла-
вян, возникновении у них княжеской власти, обыча-
ях не существует обозначений для этнокультурных
и политических общностей разных социальных уров-
ней. Для удобства дифференциации этих общностей
исследователи пользуются понятиями «племя» и «союз
племен». Однако сам летописец во всех случаях упо-
требляет термин «род», как при изложении ранней
(VI—VIII вв.), так и позднейшей (IX—X вв.) истории
восточного славянства. У Нестора и составителя Нов-
городской первой летописи младшего извода этот тер-
мин обозначает и род в прямом понимании слова,
и племя, и союз племен, и племенное княжение, и да-
же крупные этнокультурные общности, «народы» («род
словенский», «род ляхов», «род варяжский»).3
С особенно большими трудностями связано исполь-
зование археологических источников в штудировании
1 Рогов А. И., Флоря Б. Н. Формирование самосознания
древнерусской народности // Развитие этнического само-
сознания славянских народов в эпоху раннего средневе-
ковья. М., 1982. С. 98, 100.
2 Черепнип Л. В. Указ. соч. С. 146.
3 См., напр.: Рогов А. #., Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 98.

Глава первая 27
восточнославянского общества VI—IX вв. В наши дни
ученые-археологи в общем сходятся во мнении, что до-
стоверные славянские древности датируются временем
не раньше середины I тысячелетия н. э. Им предше-
ствуют во времени памятники эпохи Великого пересе-
ления народов, часть которых имеет непосредственное
отношение к славянскому этногенезу. Последние пред-
ставляют собой комплексы материальной культуры
этнически смешанного населения, поэтому выявить пре-
емственность славянских древностей VI—VII вв. от бо-
лее ранних оказывается очень трудным делом.1 При-
бавлю к этому, что этнос и археологическая культура
не являются тождественными понятиями,- что мате-
риальные памятники во многих случаях этнически не
окрашены, что, наконец, они чаще всего бессильны
в вопросах изучения социальной структуры общества.
Понятно поэтому, с какими трудностями встречается
ученый, обратившийся к исследованию истории вос-
точных славян времен группирования больших и ма-
лых племен в большие и малые союзы.
3. Предпосылки восточнославянской
государственности
Главным, а во многих случаях и единственным
источником исследования процессов образования во-
1 Седов В. В. Происхождение и ранняя история сла-
вян. М., 1979. С. 92—100.
* Так, Черняховская археологическая культура на тер-
ритории Украины и соседних стран, отличаясь общностью

28 Древнерусская государственность
сточнославянского государства до сих пор остается ле-
топись. Знаменитое этногеографическое введение
к «Повести временных лет», не раз цитировавшееся
и толковавшееся исследователями, начинает свой рас-
сказ о славянах со времени их расселения на простран-
ствах Европы. Кратко сказав о южных и западных
славянах, Нестор далее сосредоточивает внимание на
восточных: «Тако же и ти словене пришедше и седоша
по Днепру и нарекошася поляне, а друзии древляне,
зане седоша в лесех; а друзии седоша межю Припетью
и Двиною и нарекошася дреговичи...» и т. д.1
Современные историки согласны в том, что поляне,
древляне и другие общности Нестора представляли со-
бой союзы восточнославянских племен. Известный
польский славист X. Ловмяньский определял модель
позднего племенного строя в славянском мире таким
образом: все без исключения славяне имели двухсту-
пенчатую территориальную структуру, нижнюю ступень
которой можно назвать малым племенем, а высшую —
большим. У восточных славян, по его мнению, малы-
ми племенами были полочане, жившие на ограничен-
ной территории в бассейне небольшой речки Полота,
и, возможно, радимичские пищанцы. Вероятно, малые
племена входили в состав больших, таких, как поляне
или северяне.2 Таким образом, под малыми и болыпи-
материальных памятников, была полиэтнической, объ-
единяя, в частности, готский и славянский этносы.
1 Повесть временных лет. С. 11 (здесь и далее цитиру-
ется ч. 1 издания 1950 г.).
2 Ловмяньский X. Основные черты родо-племенного
и раннефеодального строя славян // Становление ранне-
феодальных славянских государств. Киев, 1972. С. 97.

Глава первая 29
ми племенами X. Ловмяньский понимал союзы пле-
мен. Поэтому предложенная им структура славянского
общества на самом деле не двух-, а трехступенчатая:
племя — малый союз — большой союз племен.
Можно думать, что на стадии существования со-
юзов племен общественный строй восточных славян
сохранял демократические черты. Верховным органом
племени и, возможно, малого союза племен было со-
брание v лече) всех его свободных членов. Вместе с тем
на этой стадии уже существовала племенная знать,
хотя, по меткому замечанию X. Ловмяньского, ее кон-
туры не очень выразительны.1 На взгляд X. Ловмянь-
ского и некоторых других историков, знать состояла
из верхушки нескольких привилегированных родов,
из среды которых общее собрание избирало вождей
и старейшин. Но власть вождей на этом этапе еще не
была индивидуально наследственной — ее унаследо-
вали определенные роды.
Доказательством этого может служить рассказ Нов-
городской первой летописи младшего извода под весь-
ма условным 854 г.: ♦ Начало земли Русской. Живяху
кождо с родом своим на своих местех и странах, владе-
юща кождо родом своим. И быша три братия: единому
имя Кии, второму же имя Щек, третьему же имя Хо-
рив, а сестра их Лыбедь... И беша мужи мудри и смы-
слене, наречахуся поляне, и до сего дне от них же суть
кыяне».2 О том, что киевская княжеская династия
1 См.: Ловмяньский X. Указ. соч. С. 10.
2 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. Под ред. и с предисл. А. Н. Насонова. М.; Л.,
1950. С. 104—105.

30 Древнерусская государственность
берет начало от рода Кия, Щека и Хорива, а не от них
самих, четко свидетельствует и Нестор: «И по сих бра-
тьи держати почаша род их княженье в полях» (поля-
нах. — Н.К.).1
Западноевропейские средневековые источники по-
зволяют сделать вывод, что славянская племенная
знать имела какие-то владения, вела хозяйство при
помощи рабского труда.2 Поскольку уровень стадиаль-
ного развития западных и восточных славян был при-
близительно одинаковым, можно думать, что и в во-
сточнославянском обществе на стадии существования
союзов племен верхушка уже отделилась от массы
свободных общинников в социальном и имуществен-
ном отношениях. Выделился слой воинов-земле-
дельцев.
Завершая краткий рассказ о восточнославянских
союзах племен, необходимо отметить, что они были
выразительными этносоциальными и этнокультурны-
ми общностями, на что указывает летопись Нестора:
«Имяху бо (племена. — Н. К.) обычаи свои, и закон
отец своих и преданья, кождо свой нрав».3 Археоло-
гия подтверждает существование различий между со-
юзами племен в памятниках материальной культуры,
прежде всего в погребальном обряде, а также в укра-
шениях и некоторых бытовых вещах.4 Эти различия
так и не были преодолены за время существования
древнерусской народности.
1 Повесть временных лет. С. 13.
2 См.: Ловмяньскии X. Указ. сеч. С. 10.
3 Повесть временных лет. С. 14.
4 Рогов А. И., Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 99.

Глава первая 31
Интенсификация процессов разложения родо-пле-
менного строя, сказавшаяся в усилении социальной
и имущественной дифференциации, усилении позиций
знати, следовательно, в важных изменениях в обще-
стве, ускорении экономического развития, постепенно
привела к созданию на основе союзов племен образова-
ний более высокого социального уровня — племенных
княжений. О постепенности и плавности прохожде-
ния этого процесса можно судить из рассказа «Повести
временных лет» о событиях после смерти Кия и его
братьев. Упомянув о том, что после них «держати по-
чаша род их княженье в полях» (полянах), Нестор
продолжает: «А в деревлях свое (княжение. — Н. К.),
а дреговичи свое, а словени свое в Новегороде, а дру-
гое на Полоте, иже полочане».1 Далее речь идет о кри-
зичах, северянах, веси, мере, муроме, черемисах, мор-
две, которые, судя из контекста, также имели свои
княжения. (Как известно, Новгород возник лишь в X в.,
поэтому его название в приведенном отрывке было,
скорее всего, интерполировано летописцем в свидетель-
ство, почерпнутое им из фольклорного источника.)
Хронология процессов перехода восточнославян-
ского общества от союзов племен к племенным кня-
жениям остается неясной. Современный этап исследо-
ванности источников не позволяет сколько-нибудь
уточнить ее. Летопись сообщает лишь, что такие кня-
жения существовали на севере Руси в середине IX в.,
когда чудь, словены, кривичи и весь призвали варя-
гов «княжить и володети нами».2 Можно допустить,
1 Повесть временных лет. С. 13.
2 Там же. С. 18.

32 Древнерусская государственность
что на юге, где по крайней мере до XI в. социальные
и экономические процессы развивались быстрее, чем
на севере, племенные княжения существовали уже
в VIII в. В. Д. Королюк, которому вообще было прису-
ще стремление отодвигать назад во времени социаль-
но-экономические и политические явления и процес-
сы, думал, что эти княжения возникали еще в VII в.1
Однако ученый не привел доказательств в пользу сво-
его мнения.
Сдвиги в социальной и политической структуре
восточнославянского общества, которые привели
к складыванию племенных княжений, были значи-
тельными и принципиальными. Как образно писал
Л. Г. Морган, народ стремился перейти из родс-пле-
менного общества, в котором был с древних времен,
к политическому обществу, основанному на террито-
рии и собственности.2 Территориальная организация
общества на стадии племенных княжений была еще
впереди, но частная собственность и связанное с ней
имущественное и социальное расслоение стали, думаю,
одним из главных факторов перехода от союзов пле-
мен к княжениям. Впрочем, не следует преувеличи-
вать темпов внедрения частной собственности в во-
сточнославянскую среду — испокон веков привыкшее
к имущественному равенству родо-племенное общество
долго не воспринимало ее.
1 Королюк В. Д. Основные проблемы формирования
раннефеодальной государственности и народностей сла-
вян Восточной и Центральной Европы // Становление ран-
нефеодальных славянских государств. С. 219.
2 Морган Л. Г. Древнее общество. Л., 1934. С. 126.

Глава первая 33
Важное, если не решающее, значение возникнове-
ния частной собственности в эволюции общества эпо-
хи разложения родо-племенного строя отмечает и
современная этнология. М. Фрид писал, что в так на-
зываемых стратифицированных обществах люди не
имеют равных возможностей доступа к жизненным
ресурсам. Система распределения ресурсов и опреде-
ляет политическую систему.1 С ним солидарен другой
американский этнолог Э. Р. Сервис. Он, как и многие
его западные коллеги, называет общество переходно-
го типа от племенного строя к государству словом
«чифдом» (chiefdom) — «вождество» — и замечает,
что в нем основополагающее значение имеет форма
перераспределения общественного продукта. Следова-
тельно, в возможности доступа к распределению жиз-
ненных благ Э. Р. Сервис видел основу для выделения
и усиления вождей, племенной аристократии.2 Таким
образом, экономическая эволюция определяет обще-
ственный прогресс. Не трудно понять, что подобные
изменения в распределении общественного продукта
могли быть вызваны только появлением и развитием
частной собственности. Е. Н. Черных прибавляет
к словам Э. Р. Сервиса, что вождество смыкается
с раннеклассовыми государствами.3 Не могу с этим
1 Fried M. The Evolution of Political Society. N. J.,
1967. P. 185—186.
2 Service E. R. Origine of the State and Civilization: The
Process of Cultural Evolution. N. J., 1975. P. 15—16, 74—
75 etc.
3 Черных E. Н. От доклассовых обществ к раннеклас-
совым // От доклассовых обществ к раннеклассовым. М.,
1987.
2 Зак. 3805

34 Древнерусская государственность
согласиться, потому что раннеклассовое государство
принципиально отличается от вождества, в нашем слу-
чае — племенных княжений.
Власть племенных вождей, в том числе и вождей
союзов племен, и глав племенных княжений опира-
лась на систему укрепленных поселений-градов, о боль-
шом количестве которых у восточных славян середи-
ны IX в. сообщает Баварский географ. Существенная
разница между градами племен и их союзов, с одной
стороны, и племенных княжений — с другой, состо-
ит, как мне представляется, в том, что в княжениях
в ряде случаев возникали уже не просто укрепленные
поселения, а протогорода. Некоторые из них в тече-
ние IX—XI вв. превратились в настоящие феодаль-
ные города. В историографии не раз отмечалась важ-
ная роль протогородов и далее городов в перерастании
родо-племенного общества в раннеклассовое, в созда-
нии государственности.1 Эта проблема нуждается
в дальнейшем изучении.
Некоторые исследователи допускают существова-
ние зародышевого аппарата власти в племенных кня-
жениях,2 постепенном формировании княжеской,
отделенной от племенной, сокровищницы. Но пред-
ставляется ошибочной мысль, будто бы в них суще-
ствовала социально обособленная потомственная знать
с князем и его дружиной,3 — для времени, предше-
1 См.: Котляр Н. Ф. Города и генезис феодализма на
Руси // Вопросы истории. 1986. № 12.
2 Шаскольскии И. П. О начальных этапах формирова-
ния древнерусской государственности // Становление ран-
нефеодальных славянских государств. С. 57.
3 Королюк В. Д. Основные проблемы... С. 218.

Глава первая 35
ствовавшего образованию государственности, это
трудно представить. Ведь резкое и окончательное от-
чуждение власти от народной массы принадлежит
к главным признакам государства. Точно так же мо-
дернизацией исторического процесса в VI—VII вв. сле-
дует признать мысль Б. Н. Флори, будто бы у славян
«уже зарождался институт княжеской власти».1 Дей-
ствительно, источники, западные и древнерусские, по-
стоянно называют князьями племенных вождей, но
это вовсе не означает, что они ими были. Князь в под-
линном значении этого термина появится в восточ-
нославянском обществе лишь тогда, когда начнет рож-
даться государственность.
Племенные княжения не были начальной формой
восточнославянской государственности, это еще догосу-
дарственные объединения. Вместе с тем они стали
фундаментом образования государственности и непо-
средственными предшественниками первого настояще-
го государства, возникшего в Среднем Поднепровье в
середине IX в., и даже сосуществовали с государством.
Источники свидетельствуют, что племенные кня-
жения сохранились после того, как Древнерусское
государство уже возникло. Они входили в его состав.
Можно считать, что по меньшей мере до конца X в.
Киевская Русь была своеобразным федеративным го-
сударством. Вплоть до последней четверти XI в. суще-
ствовало племенное княжение вятичей, о подавлении
сопротивления которого и присоединении его к госу-
1 Флоря Б. Н. Эволюция социальных и общественно-
политических структур и возникновение государства //
Раннефеодальные государства и народности. С. 192.

36 Древнерусская государственность
дарству рассказывает в своем «Поучении» Владимир
Мономах.1 Другие завершили свое существование на
сто лет раньше. Древнерусское государство складыва-
лось в процессе подчинения и инкорпорации племен-
ных княжений. Но, даже войдя в состав державы, эти
княжения долгое время владели заметной автономи-
ей, в чем убеждают свидетельства летописи о военных
предприятиях киевских князей конца IX—первой по-
ловины XI в.
Когда Олег отправился с русского Севера на Юг
овладевать Киевом, он «поим воя многи, варяги, чудь,
словени, мерю, весь, кривичи».2 В поход вместе с Оле-
гом пошли представители тех славянских и неславян-
ских племенных княжений, которые еще до утверж-
дения варяжской династии на Руси образовывали
конфедерацию. Выходцы из тех же княжений двину-
лись в составе войска Олега на Царьград в 907 г., а вме-
сте с ними «и деревляны, и радимичи, и поляны, и се-
веро, и вятичи, и хорваты, и дулебы, и тиверци, иже
суть толковины».3 В летописном отрывке названы глав-
ные племенные княжения, признавшие к тому време-
ни власть киевских князей.
Признание было вынужденным. Поведав о том, как
Олег заставил радимичей платить дань ему, а не хаза-
рам, Нестор завершает эту историю словами: «И бе
обладая Олег поляны и деревляны, и северяны, и ра-
димичи, а с уличи и теверци имяше рать».4 Летопись
1 Повесть временных лет. С. 159.
2 Там же. С. 20.
3 Там же. С. 23.
4 Там же. С. 20—21.

Глава первая 37
донесла до нас яркую и эмоционально напряженную
картину сколачивания государства киевским князем.
Эта картина отличается динамикой: одни племенные
княжения уже покорены, обложены данью, с други-
ми еще воюют. То же самое происходило при преем-
нике Олега Игоре.
Когда в 943 г. Игорь выбрался проторенным его
предшественниками путем на Царьград, он «совокупив
вой многи, варяги, русь, и поляны, словени, и криви-
чи, и теверьце, и печенеги наа».1 Количество племенных
княжений, поставивших воинов Игорю, заметно умень-
шилось в сравнении с названными в войске Олега. Ти-
верцы уже не толковины (союзники), а упомянуты
среди представителей других княжений, вошедших
в состав молодой державы. На мой взгляд, это объек-
тивное свидетельство в пользу неуклонного развития
процесса консолидации Древнерусского государства,
последовательно поглощавшего племенные княжения.
В повествованиях о походах Святослава в Болга-
рию 968 и 970 гг. воины от племенных княжений уже
не упоминаются. Летописец сообщает о походах лапи-
дарно: «Иде Святослав на Дунай на Болгары» и «при-
де Святослав в Переяславець, и затворишася болгаре
в граде».2 В составе войска Владимира, выступившего
в поход на Корсунь летом 989 г., тем более рати Яросла-
ва, пошедшей на Царьград в 1043 г., представители
племенных княжений также не названы. Это может
свидетельствовать об усилении процессов инкорпора-
ции этих княжений в состав государства.
1 Повесть временных лет. С. 33.
2 Там же. С. 47, 50.

38 Древнерусская государственность
О немалой автономии племенных княжений рас-
сказывают древнейшие памятники древнерусского
международного права — договоры Руси с греками.
Благодаря успешному походу на Царьград в 907 г.
Олегу удалось подписать выгодный для Руси предва-
рительный мирный договор с Византией. Об условиях
этого договора летописец, в частности, сообщает: «За-
поведа Олег... даяти уклады на рускыа грады: первое
на Киев, та же на Чернигов, на Переаславль, на Пол-
теск (Полоцк. — Н. if.), на Ростов, на Любечь и на
прочаа городы, по тем бо городом седяху велиции кня-
зи, под Олгом суще». А при подписании текста окон-
чательного русско-византийского соглашения 911 г.
русские послы заявили грекам: «Послани от Олга,
великого князя рускаго, и от всех, иже суть под ру-
кою его, светлых и великих князь, и его великих
бояр».1
Эти «светлый и велиции князи» могли быть лишь
главами племенных княжений, входивших тогда в со-
став Киевского государства. Подчеркнуто почтитель-
ное отношение к ним киевского князя свидетельствует
о том, что они обладали силой и влиянием в древне-
русском обществе, с ними приходилось считаться.
Возможно, эти князья или люди из их ближайшего
окружения пребывали, пусть даже номинально, в дру-
жине Олега во время похода и переговоров с греками.
Но через три десятилетия в тексте договора Игоря с Ви-
зантией 944 г. встречаем уже иную формулу: послы
были «послании от Игоря, великаго князя рускаго,
и от всякоя княжья, и от всих людий Руския земли».
1 Повесть временных лет. С. 24—26.

Глава первая 39
Далее послы молвят: «И великий князь наш Игорь, и
князи и боляри его, и люди вси рустии послаша ны...».1
В договоре 944 г., следовательно, уже не упомина-
ются «светлый и велиции князи», вместо этого исполь-
зована не то что менее торжественная, но прозаическая
формулировка: «всякое княжье» и просто «князи».
Нет даже уверенности в том, упоминаются тут то ли
главы племенных княжений, то ли члены семейства
Игоря. Склоняюсь все же к мысли, что речь идет о пле-
менных князьях, но их значение в общественно-поли-
тической жизни страны уменьшилось и поблекло. Кон-
текст договора 944 г. оставляет возможность для
предположения, что к ним относились не как к силь-
ным и автономным властителям, а как к подчинен-
ным киевскому князю правителям племенных терри-
торий. Об этом же, как мне кажется, свидетельствуют
и упоминания в тексте соглашения 944 г. «всех лю-
дий Руския земли», «людий всех руских» — речь идет
о населении государства с общей для всех территори-
ей, в котором место племенных княжений делалось
все скромнее.
Тем не менее вожди княжений чувствовали себя
достаточно уверенно и в годы правления Игоря. Неда-
ром формула его договора с греками в части, касаю-
щейся глав княжений, осталась по содержанию неиз-
менной со времен Олега. В преамбуле договора 911 г.
говорится о том, что русские послы пришли от Олега
и светлых и великих князей, соглашения же 944 г. —
от Игоря и всякого княжья.2
1 Повесть временных лет. С. 35.
2 Там же. С. 25, 26, 35.

40 Древнерусская государственность
И после Игоря, при Святославе и его сыне Яропол-
ке, «светлый и велиции князи» сохранили, пусть даже
в урезанном виде, автономию, богатства и влияние
в обществе. Положил конец автономному статусу пле-
менных княжений, а заодно и могуществу их вождей
Владимир Святославич. Он заменил в главных горо-
дах Русской земли племенных князей своими сыновья-
ми 1 (и, можно думать, ближними боярами), чем поста-
вил эти города с окружающими их землями в прямую
зависимость от киевского центра. Было окончательно
ликвидировано деление общества по родо-шиеменному
признаку, на котором продолжали стоять племенные
княжения. Победил территориальный принцип постро-
ения страны и государства. Произошло это, согласно
приблизительной хронологии ♦Повести временных
лет», в 988 г. Однако думаю все-таки, что восточно-
славянская государственность родилась полутора сто-
летиями ранее.
4. Начало государства (Аскольд)
Одна из причин расхождения мнений относитель-
но времени возникновения государства на Руси состо-
ит в нечеткости самого понятия государственности
в литературе, а также в догматизме некоторых истори-
ков. Например, И. Я. Фроянов, называя главные при-
знаки государственности: 1) размещение жителей по
территориальному признаку, 2) существование публич-
ной власти, отделенной от массы народа, и 3) взимание
Повесть временных лет. С. 83.

Глава первая 41
податей для содержания княжеской власти, уверяет
читателя в том, что говорить о государстве можно толь-
ко тогда, когда существуют все перечисленные при-
знаки.1 Иначе говоря, государство или существует или
его нет — промежуточных стадий историк не призна-
ет. И на этом шатком основании отказывает Киевской
Руси времен Владимира Святославича в праве назы-
ваться государством. К такому утверждению можно
отнестись разве что с иронией.
Названные И. Я. Фрояновым вслед за другими
исследователями 2 основоположные признаки государ-
ственности в общем верны. Однако неминуемо возни-
кает вопрос: в каких конкретных формах они прояв-
лялись в восточнославянском обществе? Полагаю, что
для эпохи формирования Киевского государства эти-
ми формами были: окняжение территории, подчи-
нение власти центра земель племенных княжений
и рожденное им распространение на эти территории
систем взимания дани, управления (администрации)
и судопроизводства. Сведения об этом в источниках
начинаются с середины IX в. Все они относятся к юж-
норусским землям. Отчуждение носителей власти от
прочих жителей страны проявилось, в частности,
в выдвижении единоличных и наследственных пра-
вителей, что отразилось в изменении формулировок
летописей, повествующих о восточнославянском об-
ществе, начиная с середины IX в.
1 Фроянов И. Я. Указ. соч. С. 61.
2 Сам историк ссылается на работу: Социально-эконо-
мические отношения и соционормативная культура. Под
ред. А. И. Першица, Д. Трайде. М., 1986.

42 Древнерусская государственность
Рассматривая известия Нестора о расселении во-
сточнославянских племен и их дальнейших судьбах,
я обратил внимание на то, что в них долгое время
выступают лишь племенные названия: поляне, дре-
вляне, радимичи и др. Все они фигурируют в летопи-
си безлично, общей массой населения земель союзов
племен или племенных княжений, что соответствует
социальному уровню этих объединений. Вожди «ро-
дов» (союзов племен и даже племенных княжений)
летописцами не называются. Единственное исключе-
ние — история Кия, Щека и Хорива, которую Нестор
рассказал столь подробно, вероятно, лишь благодаря
полемике с новгородским книжником, поставившим
под сомнение княжеское достоинство главы Полянского
союза.
Формулировки летописцев в этом смысле тождест-
венны для всего догосударственного периода эволю-
ции восточнославянского общества: «Тако же и ти
словене пришедше и седоша по Днепру и нарекошася
поляне, а друзии древляне...»; «поляном же живущем
особе, яко же рекохом, сущим от рода словеньска и на-
рекошася поляне»; «быша обидимы (поляне. — Н. К.)
древлянами и инеми околними».1
Даже в прославляющем полян повествовании Не-
стора об уплате ими хазарам дани мечами, относя-
щемся, на мой взгляд, к эпохе существования пле-
менных княжений, поляне выступают общей массой:
их князь (или князья) не назван и не упомянуто о его
существовании. Это трудно объяснить забывчивостью
летописца, потому что он не преминул молвить о
1 Повесть временных лет. С. 11, 14, 16.

Глава первая 43
хазарском князе и его старейшинах («несоша козари
(меч. — Н. К.) ко князю своему и к старейшиным сво-
им»). Вероятно, Нестор мог знать, что в те времена
у полян не существовало единоличной власти, но да-
лее подчеркнул, что в его дни положение изменилось:
«Володеють бо козары русьскии князи и до днешнего
дне».1
Известия летописцев о восточнославянском обще-
стве персонифицируются со второй половины IX в. Рас-
сказывая под весьма условным 862 г. об утверждении
в Киеве воевод Рюрика, «Повесть временных лет» со-
общает: «Аскольд же и Дир остаста в граде семь,
и многи варягы съвокуписта, и нача владети поль-
скою (полянской. — Н. К.) землею; Рюрику же княжа-
щу в Новегороде».2 С той поры летописцы ведут пове-
ствование, всегда называя имена князей, активных
действующих персонажей исторического процесса. Сле-
дующая запись в «Повести» о политических событи-
ях в Поднепровье, на бывшей Полянской земле, мол-
вит: «Иде Асколд и Дир на греки»,3 но не «идоша
поляне на греки», как могло бы быть сказано в недав-
нем прошлом. Утверждение затем Рюриковичей в Ки-
еве институировало центральную власть, сделав ее
наследственной, в чем современная этнология справед-
ливо видит один из главных признаков государствен-
ности.4
1 Повесть временных лет. С. 16—17.
2 Там же. С. 19. Рюрик тогда или княжил в Ладоге,
или сидел на Городище вблизи будущего Новгорода, ко-
торый возник в X в.
3 Там же.
4 Service E. R. Op. cit. P. 266—290.

44 Древнерусская государственность
Идея наследственности княжеской власти просту-
пает в повествовании Нестора о приходе Олега к Киеву
и столкновении его с местными князьями: «И рече
Олег Асколду и Дирови: "Вы неста князя, ни рода кня-
жа, но аз есмь роду княжа", и вынесоша Игоря: "А се
есть сын Рюриков"».1 Подчеркивается избранность лю-
дей, принадлежащих к княжескому роду. В реконстру-
ированном А. А. Шахматовым сообщении Древнейшего
Киевского свода 1037—1039 гг. проводится, думаю,
мысль о законности и наследственности власти Асколь-
да и Дира, ради чего составитель свода объявил их
непосредственными преемниками Кия, Щека и Хори-
ва: «И по сих братьи княжиста Кыеве Асколд и Дир
и беаста владеюща полями» (полянами. — Н. К.).2
В первой половине IX в. в Среднем Поднепровье
уже существовало политическое объединение восточ-
ных славян. Историки и археологи называют его «Рус-
ской землей». Процесс слияния союзов племен и их
сплочение «Русской землей» в этносоциальную и куль-
турную общность не отражен в письменных источни-
ках. Не раз предпринимались попытки исследовать
его на археологическом материале.3 Эти штудии ждут
своего продолжения.
Летопись дает определенные основания утверждать
о складывании первого восточнославянского государст-
ва в Поднепровье к середине IX в. Однако современное
состояние изученности проблемы социально-экономи-
1 Повесть временных лет. С. 20.
2 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских
летописных сводах. СПб., 1908. С. 322—323.
3 См.: Рогов А. И., Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 101, 102.

Глава первая 45
ческих отношений на Руси позволяет считать, что
феодальные отношения начинают утверждаться там
не ранее второй половины X в. Во всяком случае, тог-
да в источниках проступают их первые признаки. Сле-
довательно, процессы образования государственности
у восточных славян начались и вначале происходили
в обществе, которое по преимуществу было родо-пле-
менным. Ничего принципиально не может изменить
признание этого общества переходным от родо-племен-
ного к феодальному строю, поскольку ростки нового
уклада тогда едва проклевывались, не изменяя соци-
ально-экономической сущности общества.
Первое, как мне кажется, несомненное свидетель-
ство источника по поводу существования древнерус-
ской государственности относится ко времени после
утверждения Олега в Киеве (около 882 г.): «Се же
Олег нача городы ставити и устави дани словенам,
кривичем и мери...». ' Был определен порядок взима-
ния дани на подвластных князю землях, которые окня-
жались таким образом; создавались опорные пункты
центральной власти в племенных княжениях. Но су-
ществует летописное известие, позволяющее думать,
что процессы огосударствления территории Руси про-
ходили на юге уже во времена Аскольда и Дира. Авто-
ритетный источник, по мнению А. А. Шахматова, пол-
нее других отразивший Древнейший (1037—1039)
и позднейшие изводы XI в. — Новгородская первая
летопись младшего извода уверенно отмечает: «И по
сих, братии той, (Кие, Щеке и Хориве. — Н. К.)
приидоста два варяга и нарекостася князема: одиному
Повесть временных лет. С. 20.

46 Древнерусская государственность
бо имя Асколд, а другому Дир; и беста княжаща в Кие-
ве и владеюща полями (полянами. — Н. К.); и беша
ратнии с древляны и с улици».1 В свете этого сообще-
ния делаются понятными позднейшие войны Олега
и Игоря с теми же «племенами». Во всех случаях речь
шла об окняжении территорий племенных княжений
уличей и древлян, обложении их данью.
Это свидетельство Новгородской первой летописи
младшего извода подкрепляется, по моему мнению,
известием летописи Никоновской под очень условным
865 г.: «Того же лета воеваша Асколд и Дир полочан
и много зла створиша».2 При всем распространенном
в наше время в научной среде скептическом отноше-
нии к ранним известиям Никоновского свода отмечу
все же, что приведенная запись заслуживает доверия,
перекликаясь со словами Нестора под 862 г.: «И прия
власть Рюрик и раздая мужем своим грады, овому
Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро. И по тем
городом суть находници варязи».3
Наконец, в пользу мнения относительно существо-
вания в Поднепровье во времена Аскольда общества,
которому свойственны были значительная организован-
ность, а также социальное расслоение (то, что М. Фрид
и многие зарубежные этнологи называют стратифи-
цированным обществом 4) и четко выраженная кня-
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 106.
2 ПСРЛ. Т. IX. Летописный сборник, именуемый Патри-
аршею или Никоновскою летописью. СПб., 1862. С. 97.
3 Повесть временных лет. С. 18.
1 Fried M. Op. cit. P. 185—186.

Глава первая 47_
жеская власть, свидетельствует и знаменитый поход
под водительством этого князя на Царьград в 860 г. —
в «Повести временных лет» он ошибочно поставлен
под 866 г.1 Грандиозные масштабы и сам характер
похода, отраженные русской летописью и византий-
скими современниками, среди них патриарх Фотий,
препятствуют суждению о нем как о типичном для
позднего родо-племенного строя набеге «варваров» на
богатых соседей — это была внешнеполитическая ак-
ция молодого государства. Напротив, в рамки подоб-
ных набегов вполне укладываются описанные в жити-
ях Стефана Сурожского и Георгия Амастридского
нападения русов на византийские города Сурож и Ама-
стриду в конце VIII—первой трети IX в.
На мой взгляд, Киевское княжество Аскольда ста-
ло той этносоциальной и политической сердцевиной,
вокруг которой начала складываться Древнерусская
держава. Споры относительно того, откуда, с Севера
или с Юга, «пошла Руская земля», ведущиеся в послед-
ние годы, могут быть однозначно решены в пользу по-
следнего. Южные русские земли заметно опережали в
развитии северные. Дело не только в том, что в IX в.,
когда рождается восточнославянская государствен-
ность в Поднепровье, Новгород просто еще не суще-
ствовал. В племенном княжении ильменских словен,
организующим и правящим центром которого в X в.
стал этот город, в IX в. источники не отмечают соци-
ально-политических процессов, которые можно было
бы считать государствообразующими. По крайней
мере, на этот счет вообще отсутствуют свидетельства
1 Повесть временных лет. С. 19.

48 Древнерусская государственность
авторитетных письменных памятников. Это можно
объяснить, в частности, тем обстоятельством, что слове-
ны относительно поздно (где-то в конце VII—VIII вв.)
пришли на север с исторической прародины.
5. Рождение общерусской государственности
Предлагая считать временем рождения первого
восточнославянского — еще не общерусского! —
государства середину IX в., не могу возражать против
того, что систематические известия о рождении
государственности на Руси начинаются в летописи
с конца IX в. Утверждение Олега в Киеве стало решаю-
щим шагом на пути государственного строительства
в Восточной Европе. Русский Север был объединен
с русским же Югом,* а Киев провозглашен столицей
* Разобщенность северных и южных областей восточ-
нославянского мира в большей части IX в. рисуется источ-
никами достаточно четко. «В начале IX в. политическая
жизнь восточного славянства выступает перед нами раз-
битой на два обособленных мира — южный, русский
и северный, варяжский. Южный втянут в круг визан-
тийских и хазарских отношений и... выходит из глуши
племенного быта на новые пути боевой и торговой меж-
дународной жизни... Утверждение славян в бассейне
Ильменского озера и по Волхову до Ладожского озера
вывело их через раздвинутую ими финскую массу на
пути непосредственных отношений со скандинавами».
(Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции
по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 283).
Не со всем сказанным известным историком молено

Глава первая 49
уже Древнерусского государства — в уста Олега лето-
писец вложил знаменательные слова: «Се буди мати
градом русьским».1
После известий о строительстве Олегом городов
и установлении князем даней «Повесть временных
лет» рисует картину последовательного распростране-
ния центральной власти на земли племенных княже-
ний: «Поча Олег воевати деревляны, и примучив а,
имаше на них дань по черне куне».2 Далее настала
очередь северян и радимичей. Вначале в состав фор-
мировавшегося государства вошли южно-славянские
(за исключением радимичского) племенные княжения.
Древнерусская государственность в IX—первой поло-
вине X в. складывалась в основном на юге.
Земли присоединяемых к Киеву племенных кня-
жений сразу же огосударствливались, прежде всего,
путем распространения на них систем собирания дани,
судопроизводства и администрации.3 Вскоре после ут-
верждении в Киеве Олег обложил данью древлян, да-
лее северян и радимичей.* По мнению А. А. Шахма-
това, в Начальном своде 1095 г. читалось, что во
согласиться. Но общая тенденция развития восточно-
славянского мира определена верно.
1 Повесть временных лет. С. 20.
2 Там же.
3 Там же.
* В летописи присоединение Олегом к Киеву древлян,
северян и радимичей отнесено к трем смежным годам: 883,
884 и 885. Но хронология «Повести» за IX в. очень услов-
на. Вероятно, борьба с сильными княжениями древлян
и северян растянулась на много лет и могла завершиться
незадолго перед походом Олега на Царьград в 907 г.

50 Древнерусская государственность
времена Олега к государству на какое-то время присо-
единили и уличей.1 А затем летописец на многие годы
будто забывает об Олеге и вспоминает о нем в описа-
нии событий похода на греков 907 г. Из перечисления
племен, принявших участие в походе, узнаем, что в со-
став государства к тому времени вошли еще княже-
ния вятичей, хорватов и дулебов.
В рассказах летописцев о подчинении племенных
княжений киевскими властителями первое место за-
нимает забота последних о взимании дани, стремление
воспрепятствовать ее собиранию соседями. Эта политика
проводится, согласно прямым свидетельствам летописи,
начиная с Олега. Но еще вокняжение Аскольда и Ди-
ра в Киеве освободило полян от уплаты дани хазарам,
следовательно, дань досталась новым князьям.2 В ле-
тописи Нестора читаем: «Иде Олег на северяне, и побе-
ди северяны, и възложи на нь дань легъку, и не дасть
им козаром дани платити». То же самое князь велел
и радимичам.3 Первоочередное стремление обложить
данью только что присоединенные к Киеву племенные
княжения прослеживается и в деятельности Игоря. При
этом размер дани использовался князем как средство
экономического и политического давления на непокор-
ных: «Иде Игорь на деревляны и, победив а, возложи
на ня дань болши Олгови».4 Вместе с тем с первых лет
существования Древнерусского государства дань долго
оставалась, как правило, ненормированной.
1 Шахматов А. А. Указ. соч. С. 102.
2 Повесть временных лет. С. 19.
3 Там же. С. 20.
4 Там же. С. 31.

Глава первая 51
6. Основные этапы развития государства в X в.
Вхождение племенных княжеств в состав государ-
ства долгое время было непрочным. Смена князя в Ки-
еве обыкновенно приводила к отпадению сильнейших
княжеств. Под 913 г. «Повесть временных лет» сооб-
щает: «Поча княжити Игорь по Олзе... И деревляне
затворишася от Игоря по Олгове смерти».1 И Ольге,
и Владимиру Святославичу доводилось начинать прав-
ление с возвращения под власть Киева отпавших пле-
менных княжений. И все же к середине X в. первый
этап складывания Древнерусского государства можно
считать завершенным.
По мнению известного историка, период Олега
и Игоря не внес принципиальных изменений в соци-
ально-экономические отношения в Древней Руси. Он
имел в виду то обстоятельство, что эти отношения су-
щественно не отличались от господствовавших в вос-
точнославянском обществе предыдущего времени. Ду-
маю, что это было не так. И уже вовсе ошибался этот
ученый, когда считал, что оба князя увлекались внеш-
ней политикой во вред внутренней.2 Они были строи-
телями первого этапа государственности, и не стоит
требовать от них большего, чем они могли дать.
Второй этап в развитии государственности Руси
начался, на мой взгляд, с наступления княжения пре-
емницы Игоря Ольги, с решительных мер княгини по
1 Повесть временных лет. С. 31.
2 Абрамович Г. В. К вопросу о критериях раннего фе-
одализма на Руси и стадиальности его перехода в разви-
той феодализм // История СССР. 1981. № 2. С. 71.

52 Древнерусская государственность
упорядочению системы и норм взимания дани, орга-
низации опорных пунктов центральной власти на ме-
стах, распространения административной и судовой
систем на подвластные Киеву земли.1 Умные, дально-
видные и целенаправленные действия правительства
Ольги были решающим шагом на пути огосударствле-
ния племенных княжений, превращения их земель
в государственную территорию Киевской Руси. Этот
этап завершается в начале княжения Владимира, когда
племенные княжения окончательно вошли в состав го-
сударства. Тогда оно начало превращаться в ранне-
феодальное.
Как подчеркивают летописцы, в последней трети
X в. княжеская власть, оставаясь наследственной,
делается единоличной. Впервые понятие единовластия
в «Повести» применено к старшему брату Владимира
Ярополку * под 978 г.: «А Ярополк посадники своя
посади в Новегороде, и бе володея един в Руси». Побе-
1 Повесть временных лет. С. 43.
* Единовластным выглядит уже Рюрик в следующем
сообщении Новгородской первой летописи младшего изво-
да: «По двою же лету умре Синеус и брат его Тру вор, и
прия власть един Рюрик, обою брату власть, и нача владе-
ти един» (Новгородская первая летопись старшего и младше-
го изводов. С. 107). Как известно специалистам, А. А. Шах-
матов считал эту летопись ближе, чем «Повесть временных
лет», к Начальному своду 1095 г. и, следовательно, —
к Древнейшему своду. Однако приведенная цитата ставит
под сомнение эту мысль, по крайней мере в словах относи-
тельно единовластия Рюрика. Думаю, что это место источ-
ника подверглось влиянию рассказов позднейших летопис-
цев о единовластном правлении Ярополка и Владимира.

Глава первая 53
дивший Ярополка в поединке за киевский престол
Владимир также провозглашен Нестором единовласт-
ным правителем государства: «И начал княжити Во-
лодимер в Киеве един».1
Таким образом, государственность сложилась в об-
ществе восточных славян, остававшемся еще родо-пле-
менным. Предлагаю назвать первое русское государство
середины IX — большей части X в. надплеменным,
поскольку власть не только отделилась от массы на-
рода, но и поднялась над самой племенной верхуш-
кой, приобрела индивидуальный характер. Кроме того,
государство было организовано уже по территориаль-
ному принципу и этим решительно отличалось от пред-
шествующих ему протогосударственных объединений.
Такой была социальная сущность Древнерусского го-
сударства IX—первой половины X в.
Договоры с греками, и уже первый среди них 911 г.,
представляют Русь как совокупность населения всех
ее земель. Она выступает в этом договоре не только
как особенная политическая общность со своей вер-
ховной властью, собственными «законами» и «покона-
ми», но и как общность этническая. В преамбуле до-
говора 911 г. послы Олега и других князей выступают
«от рода рускаго».2 В договоре Игоря 944 г. подчерк-
нуто, что послы представляют как Игоря и «всякое
княжье», так и «всех людий Руския земля». А даль-
ше «люди вси рустии» названы полноправными участ-
никами русско-византийского соглашения.3
1 Повесть временных лет. С. 54, 56.
2 См.: Рогов А. И., Флоря Б. Н. Указ. соч. С. 103.
3 Повесть временных лет. С. 35.

54 Древнерусская государственность
Что же касается формы Древнерусского государ-
ства IX—X вв., то стоит принять удачное определение,
предложенное известным скандинавистом Е. А. Мель-
никовой: дружинное государство.1 Потому что господ-
ствующий слой такого государства был представлен
верхушкой дружины, из ее членов состоял в течение
долгого времени элементарный аппарат управления.
Дружина осуществляла собирание дани и судебные
функции.
7. Полиэтничность Киевской Руси
Следует принимать во внимание то, что Древнерус-
ское государство с начала своего существования было
полиэтничным. В Восточной Европе вместе со славя-
нами жили более двадцати неславянских народов.
Древнерусские летописцы хорошо знали об этом и учи-
тывали это в собственных этноисторических построе-
ниях. Описывая племенные княжения в Восточной
Европе, «Повесть временных лет» сообщает: «НаБело-
озере седять весь, а на Ростовьском озере меря, а на
Клещине озере меря же. А по Оце реце, где втечеть
в Волгу, мурома язык свой, и черемиси свой язык,
моръдва свой язык».2 Нестор еще неоднократно будет
обращаться к неславянским, прежде всего угро-фин-
1 Мельникова Е. А. К типологии становления госу-
дарств в Северной и Восточной Европе // Образование
Древнерусского государства. Спорные проблемы. М.,
1992. С. 39.
2 Повесть временных лет. С. 13.

Глава первая 55
ским народам, которые сосуществовали с Русью в Во-
сточной Европе.
Угро-финны и литовцы Восточной Европы в IX—
X вв. переживали стадию разложения родо-племенно-
го строя. В их среде также складывались союзы пле-
мен и затем племенные княжения, хотя хронология
этих явлений еще менее ясна, чем у славян. Можно
допускать существование крупных племенных княже-
ний: чудского мерьского, веского.
Нестор подчеркивает зависимое положение несла-
вянских народов от Руси: «А се суть инии языци, иже
дань дають Руси: чюдь, меря, весь, мурома, черемись,
моръдва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь,
норома, либь — си суть свой язык имуще».1 Летопи-
сец видит различие неславянских народов и Руси, во-
первых, в языке (говорят на собственных языках), во-
вторых, в ином происхождении (ибо Русь принадлежит
к славянским народам), в-третьих, в зависимом поло-
жении (дают дань Руси).2
Как справедливо заметил более четверти столетия
назад В. Т. Пашуто, «и доныне в сущности остается
не поколебленным взгляд, что Древнерусское государ-
ство возникло в результате насильственного объеди-
нения племен и охватило огромный кусок восточно-
европейской территории».3 Речь идет о славянских
1 Повесть временных лет. С. 13.
2 Насонов А. Н. История русского летописания XI—
начала XVIII в. М., 1969. С. 69.
3 Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерус-
ского государства // Древнерусское государство и его меж-
дународное значение. М., 1965. С. 84.

56 Древнерусская государственность
и неславянских племенах. Этот взгляд поныне разде-
ляется многими историками, хотя и лишен источнико-
вых оснований.
Главный путь, которым неславянские земли вошли
в состав Киевской Руси, — это в основном мирная
колонизация, освоение и заселение их славянами.
Ни письменные, ни вещественные источники не
дают оснований утверждать сколько-нибудь заметную
насильственную колонизацию славянами иноязычных
племен и их земель. До сих пор археологам не уда-
лось найти следов масштабной принудительной
колонизации. Имею в виду остатки разрушенных
и сожженных поселений и протогородов, костяков лю-
дей, умерших насильственной смертью, и пр. Прихо-
дится признать правоту М. К. Любавского, в 20-е гг.
нашего столетия обобщившего свидетельства источни-
ков о заселении Верхневолжского и Окского бассей-
нов и пришедшего к выводу, что, начиная с доистори-
ческих времен, основную роль в нем сыграло стихийное
народное движение. Именно народной колонизации
обязаны своим появлением многочисленные погосты
и волости, села и сельца. Намного позже в колонизаци-
онном процессе проявится организующая роль феода-
лов, князей и бояр.1
К сожалению, невозможно определить хотя бы
приблизительную хронологию очень протяженных во
времени процессов расселения славянских племен по
восточноевропейской равнине и их отношений с несла-
1 Любавский М. К. Образование основной государ-
ственной территории великорусской народности. М.,
1929. С. 12—13.

Глава первая 57
вянами. Нет сомнений, однако, в том, что эти отноше-
ния берут начало в очень ранние, безусловно, догосу-
дарственные времена существования восточных сла-
вян. Например, кривичи, начавшие формироваться на
будущей Псковщине, унаследовали от тамошнего балт-
ского населения некоторые детали погребального об-
ряда и в эпоху дальнейшего расселения в Витеб-
ско-Полоцком Подвинье и Смоленском Поднепровье
осваивали земли днепро-двинских балтов. А славяне,
пришедшие на Оку под водительством Вятко, продол-
жали формироваться в этнокультурных контактах
с местным населением, впоследствии славянизиро-
ванным.1 Логично допустить, что подобное расселение
славян не вытесняло совсем местные племена, а по-
полняло их земли «разрозненными славянскими ячей-
ками».2
Относительно неплохо изучены историками и ар-
хеологами обстоятельства и хронология заселения
Волго-Окского бассейна славянами, двигавшимися
с восточной части территории прародины. Но и тут
остается немало неясных проблем, прежде всего —
судьба неславянского (угро-финского) населения этого
Залесского края, мери. Последнее время археологи
установили, что в этом регионе древнерусская народ-
ность формировалась в основном в X—XI вв. и что
вещественные памятники, оставленные мерским насе-
лением, были относительно «чистыми» в этническом
1 Седов В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. М.,
1982. С. 270.
2 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества
XII—XIII вв. М., 1982. С. 288.

58 Древнерусская государственность
плане вплоть до X в., а далее меря входит как один из
субстратных компонентов в древнерусскую материаль-
ную и духовную культуру.1
Значительно раньше появились славяне в бассейне
озера Ильмень. В конце VII в., продвигаясь из более
южных районов, они начали расселяться на севе-
ро-западе. Археология свидетельствует, что в VIII в.
в Центральном Приильменье появляется вторая вол-
на славянской колонизации. То были новгородские сло-
вены, земледельческое население с относительно раз-
витым хозяйством. Они постепенно ассимилировали
немногочисленное и разъединенное угро-финское на-
селение.2
Особенно рано, где-то в конце V в., начинается сла-
вянская колонизация Юго-Восточной Европы. А в IX—
X вв. древнерусское население Южного Поднепровья
было представлено потомками племен уличей и осед-
лой части алано-болгарских племен, переместивших-
ся из Подонья под давлением печенегов.3 Южные сте-
пи, понизья Дона, Днестра и Дуная были колонизованы
восточными славянами также в негосударственные
времена. Однако в древнерусскую эпоху от когда-то
1 Дубов И. В. Спорные вопросы этнической истории
славян Северо-Восточной Руси IX—XIII вв. // Вопросы
истории. 1990. № 5. С. 17.
2 Носов Н. Е. Некоторые общие проблемы славянского
расселения в лесной зоне Восточной Европы в свете исто-
рии хозяйства // Славяно-русские древности. Вып. 1. Л.,
1988. С. 25, 34, 35, 37.
3 Козловский А. А. Этнический состав населения Юж-
ного Поднепровья в IX—XIV вв. // Земли Южной Руси
в IX—XIV вв. Киев, 1985. С. 65.

Глава первая 59
компактных и многочисленных славянских поселений
там впоследствии остались лишь некоторые, о чем
красочно повествует Нестор. Рассказывая о расселе-
нии славян на юге, он замечает: «А улучи и тиверьци
седяху бо по Днестру, приседяху к Дунаеви. Бе множь-
ство их: седяху бо по Днестру оли до моря, и суть
гради их и до сего дне».1 Речь идет, вероятно, об
остатках тех городов — городищах. Главной причи-
ной оттеснения восточных славян от Черного моря
и устьев больших рек было нашествие печенегов в X в.,
которых в XI в. сменили другие кочевники — половцы.
Эта мало исследованная южная славянская колониза-
ция издавна встречалась с могучим встречным пото-
ком кочевников: аваров, тюрков-болгар, угров, пече-
негов, торков, половцев, наталкивалась на сильное
сопротивление Византии и Хазарии.
Достаточно рано, по крайней мере с IX в., завязы-
вались политические отношения между союзами сла-
вянских и неславянских племен на Севере. Уже в пер-
вых записях датированной части «Повести временных
лет (с 852 г.) встречаем известия о федеративном
объединении на северо-западе, состоявшем из двух сла-
вянских (словены и кривичи) и двух угро-финских
(чудь и меря) союзов племен, скорее, племенных кня-
жений. Под 859 г. (дата условная, как и почти все
годы, проставленные позднейшими летописцами в рас-
сказах о IX и большей части X вв.). Нестор сообщает,
что «имаху дань варязи из Заморья на чюди и на слове-
нех, на мери и на всех кривичех». Славяне и неславяне
названы здесь вперемешку, что и навело В. Т. Пашуто
Повесть временных лет. С. 14.

60 Древнерусская государственность
на мысль о существовании в то время конфедерации
этих народов. Далее эти племенные образования
«изъгнаша варяги за море, и не даша им дани и почаша
сами в собе володети».1 Упомянутая конфедерация
славян и неславян была, по-видимому, стойкой, о
чем свидетельствуют последующие страницы лето-
писи. А «согласованное действие четырех земель сви-
детельствует об усилении тенденции к их слиянию,
ускоренной северной (варяжской. — Н. К.) опасно-
стью».2
Союзы славянских и неславянских земель сложи-
лись, как видим, еще до образования Древнерусского
государства. На севере их ядро составили новгород-
ская Словенская земля и полоцкая Кривичская. В дли-
тельном и неоднозначном процессе образования древ-
нерусской государственности неславянские земли
попали в подчиненное положение. Когда с конца IX в.
начался первый этап объединения Руси, государствен-
ный центр в Киеве постепенно присоединял и несла-
вянские земли, превращая их в объект нарастающей
государственной, а затем и феодальной эксплуатации.
Часть неславянских народов растворилась в славян-
ском этносе (мурома, водь, ижора, позднее — меря),
другая устояла. Так, совокупность эстонских племен
слилась в Чудскую землю, а укшайтско-жемайтско-
ятвяжских — в Литву.3
Неславянские союзы племен Восточной Европы на
первых порах строительства Древнерусского государ-
1 Повесть временных лет. С. 18.
2 Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 85.
3 Там же. С. 88, 89.

Глава первая 61
ства были ее союзниками, быть может, и подне-
вольными. Рассказывая о знаменитом походе Олега
из Новгорода на Киев около 882 г., следствием кото-
рого стало объединение восточнославянских племен
(что принимается современной наукой за начальную
дату существования Древнерусского государства), Не-
стор пишет: «Поиде Олег, поим воя многи, варяги,
чудь, словени, мерю, весь, кривичи...». Точно так же
неславянские племена пребывали в составе громадно-
го войска Олега, двинувшегося в 907 г. на Царьград:
«Иде Олег на Грекы, Игоря оставив Киеве, поя же
множество варяг и словен, и чюдь, и словене, и криви-
чи, и мерю, и деревляны...». Но в войске преемника
Олега Игоря, также ходившего на Царьград в 943 г.,
представители неславянских народов уже не упоми-
наются.1 Логично допустить, что одни из них (меря)
были к тому времени уже поглощены Киевской Ру-
сью, другие не имели с ней союзнических отношений.
В дальнейшем летопись ни разу не упоминает воинов
из чуди, веси, мери и других угро-финских народов
в составе войска русских князей.
Археологические исследования подтверждают как
политическое сосуществование славян и неславян, так
и бытование славяно-финно-угорского, славяно-тюрк-
ского, славяно-иранского и славяно-балтского соци-
ально-культурного симбиоза в Восточной Европе.
Следует считать несомненным прогрессивный харак-
тер влияния Руси на подвластные народы. Восточные
славяне-земледельцы, носители более высокой куль-
туры, положительным образом влияли на неславян,
1 Повесть временных лет. С. 20, 23, 33.

62 Древнерусская государственность
бывших в основном охотниками и скотоводами.
«Главной фигурой могучей экономической колониза-
ции, развернувшейся во второй половине первого ты-
сячелетия на Восточноевропейской равнине, был сла-
вянский земледелец... Экономический прогресс
выражался во внедрении земледелия в среду ското-
водческих, охотничьих и промысловых народов».1
Этнологи считают, что славянское экономическое и
культурное влияние во многих случаях благоприят-
ствовало даже этническому сплочению неславянских
народов.
Завершая рассмотрение сюжета о вхождении не-
славянских народов в восточнославянские протого-
сударственные, а далее и государственное объедине-
ние — Киевскую Русь, необходимо подчеркнуть, что
всегда в территориальном, политическом, экономиче-
ском и культурном отношениях в этих объединениях
преобладал собственно славянский, далее древнерус-
ский этнос. Сам феодальный способ производства, сти-
мулировавший развитие государственности, возник
и развивался у славян раньше, чем у подвластных им
народов, долгое время остававшихся на родо-племен-
ной стадии социальной эволюции. Киевская Русь была
исторической прародиной не только российского, укра-
инского и белорусского народов. В составе этого госу-
дарства жили и приобщались к общественно-полити-
ческой и культурной жизни страны десятки больших
и малых неславянских народов Причерноморья, При-
балтики, европейского Севера, Поволжья, Северного
Кавказа.
Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 91.

Глава первая 63
8. Дружинное государство
Возвращаясь к теме формирования древнерусской
государственности, обратим внимание читателя на то,
что социальная структура Киевской Руси времен Оле-
га и Игоря представлена в договорах 911 и 944 гг.
таким образом: киевский князь, светлые и великие
князья или «всякое княжье» (и те и другие — вожди
племенных княжений),* великие бояре и люди все
русские. Дружинники в текстах договоров Руси с гре-
ками не названы. Однако великие бояре и, вероятно,
племенные князья были членами дружины киевского
князя, ее привилегированной верхушкой. Они же со-
ставляли первоначальный аппарат управления.
Возникновение дружины у славян как социально-
го слоя и военного института историки относят к раз-
личным временам: от VI до первой половины X в.1
Мнения исследователей разделились и в отношении
стадии развития общества, на которой складываются
дружины. Т. Василевский напрасно, на мой взгляд,
видел возможность формирования дружины в родо-
племенном обществе. Ему возразил X. Ловмяньский,
допускавший очень гипотетическую возможность
* В последнее время высказывалось мнение, будто бы
эти светлые и великие князья были членами рода Рюри-
ковичей. Однако этому нет подтверждений в источни-
ках. Они явно были пленными вождями (см., например:
Пресняков А. Е. Княжое право в Древней Руси. Лекции
по русской истории. С. 28).
1 Обзор мнений см.: Горский А. А. Древнерусская дру-
жина. М., 1989. С. 10—11 и др.

64 Древнерусская государственность
создания дружины в родо-племенной среде, да и то не
постоянной, а лишь для одноразового набега на со-
седей. В дофеодальный период для содержания дру-
жины у вождей просто не хватало средств.1 В послед-
нее время этой проблемой занимался А. А. Горский.
Он считает, что институт дружины был присущ обще-
ствам времен генезиса феодализма, а дружинная знать
складывается во времена возникновения раннефеодаль-
ных обществ.2 Работам А. А. Горского, как мне ка-
жется, вообще присуща модернизация восточнославян-
ского общества IX—X вв. Он видит в нем даже
домениальное землевладение киевских князей. В дей-
ствительности оно возникло одним-двумя столетиями
позднее.
На мой взгляд, дружина представляла собой про-
дукт не столько решительного изменения социальных
отношений, сколько зарождения и развития государ-
ственности. В руках князя она была средством при-
нуждения и управления, взимания дани, защиты соб-
ственных интересов и населения страны от врагов.
А. А. Горский приводит археологические материалы,
свидетельствующие, что наиболее мощные континген-
ты дружинников были сосредоточены в ядре Древне-
русского государства в Среднем Поднепровье.3 А это
как раз и свидетельствует о созидательной деятель-
1 Василевский Т. Организация городовой дружины
и ее роль в формировании славянских государств // Ста-
новление раннефеодальных славянских государств; Лов-
мянъскии X. Указ. соч. С. 12.
2 Горский А. А. Указ. соч. С. 118, 35.
3 Там же. С. 29.

Глава первая 65
ности дружины в эпоху становления восточнославян-
ской государственности.
Соотношение дружины с аппаратом управления под-
робно рассмотрено в книге А. А. Горского.1 Мне же
хочется остановиться на взаимоотношениях князя
и дружины, освещающих некоторые особенности соци-
ального и политического строя Древнерусского государ-
ства IX—X вв. Следует учитывать то обстоятельство,
что свидетельства об этом заимствованы летописцем
главным образом из фольклорных источников, поэтому
им присущи хронологическая неопределенность и, глав-
ное, идеализация княжеско-дружинных связей.
Интересно отметить, что известия об отношениях
между князем и дружиной в «Повести временных лет»
берут начало лишь с правления Игоря (после 912 г.).
Да и само слово «дружина» появляется в источнике
поздно, только в описании похода Игоря на греков
в 941 г.2 Возможно, это произошло не случайно и мо-
жет свидетельствовать о резко возросшей роли дру-
жины в обществе и превращении ее верхушки в аппа-
рат государственного управления и в совет при князе.
В ходе второго похода на Царьград в 944 г. Игорь «со-
зва дружину и нача думати» по поводу предложения
византийского императора заключить мир. Дружин-
ники предложили князю взять предложенные грека-
ми золотые паволоки и «не воевать их». И «послуша
их Игорь».3 Как заметил В. И. Сергеевич, «дружине
1 Горский А. А. Указ. соч. Гл. IV. Дружина и аппарат
управления. С. 61 ел.
2 Повесть временных лет. С. 33.
3 Там же. С. 34.
3 Зак. 3805

66 Древнерусская государственность
нельзя приказывать, ее нужно убеждать».1 Так было,
вероятно, до установления раннефеодальной монархии
на Руси при Владимире Святославиче.
В летописи Игорь выглядит зависимым от своей
дружины князем. По-видимому, в его времена государ-
ственная власть еще не была достаточно сильной, а сам
он, кажется, не имел независимого характера и необ-
ходимого авторитета среди воинов подобно своему пред-
шественнику Олегу. Игорь слушается дружину не толь-
ко в важном деле подписания мира с Византией. Она
побуждает князя пойти в последний, гибельный для
него поход за древлянской данью. Но уже его преем-
ница Ольга выступает в летописи независимой в сво-
их государственных поступках от дружинников.
Властители Руси второй половины X в. Святослав
и Владимир изображены в «Повести» как настоящие
дружинные князья. Таким выступает Святослав в ле-
тописном рассказе 964 г. о начале его самостоятель-
ной деятельности. Дружина во всем слушается князя,
но и он считается с ее мнением, ценит его. На уговоры
Ольги креститься Святослав отвечает: «Како аз хочю
ин закон прияти един? А дружина моя сему смеятися
начнуть».2 Охотно и подробно рассказывает Нестор
о внимании Владимира Святославича к своей дружи-
не: эпизод с заменой дружинникам деревянных ло-
жек серебряными. Своеобразным апофеозом дружин-
ности звучает слова летописца: «Бе бо Володимер любя
дружину и с ними думая о строи земленем и о ратех,
1 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. 1.
Территория и население. СПб., 1890. С. 305.
2 Повесть временных лет. С. 46.

Глава первая 67
и о уставе земленем».1 Понятно, что советниками Вла-
димира были не несколько сотен дружинников, а лишь
верхушка, из которой сложились и аппарат управле-
ния, взимания дани и судопроизводства, и княжеский
совет.
Есть основания утверждать, что в эпоху Владими-
ра завершается существование дружинной формы го-
сударственности. В повествованиях летописи о его
сыне Ярославе дружина играет уже исключительно
военную роль. Но и Ярославу до времени приходи-
лось считаться с нею. Рассказывая о его вокняжении
в Киеве, Нестор не забывает вспомнить и об обеспе-
чивших ему победу дружинниках: «Ярослав же седе
Кыеве, утер пота с дружиною своею».2 И в описании
событий первой половины XI в. летописи вслед за фоль-
клорной традицией и отдавая дань общественному
мнению, в котором столь много значила традиция,
продолжают воспевать любовь к дружине как высшую
княжескую добродетель. Брата Ярослава, тмуторокан-
ского, а затем черниговского князя Мстислава, источ-
ники изображают последним дружинным властителем.
В посмертном панегирике Мстиславу сказано, что он
«любяше дружину по велику» .3 Тогда как в обширной
посмертной похвале Ярославу превозносится мудрость
князя, но ни словом не упомянута его дружина.
Во времена Ярослава дружина и дружинность как
фактор политической жизни, аппарат управления и су-
допроизводства утеряла свои позиции, что отмечено
1 Повесть временных лет. С. 86.
2 Там же. С. 98.
3 Там же. С. 100, 101.

68 Древнерусская государственность
А. Е. Пресняковым на материале памятников древне-
русского права. Он заметил, что в древнейшей части
Русской Правды сохранились черты дружинного пра-
ва, но они отошли на второй план, потому что новго-
родцы добились от князя защиты против самоуправ-
ства дружинников. «Если так, — подытожил свои
наблюдения ученый, — то княжеская власть впервые
при Ярославе сперва на новгородской почве получает
характер правительственной власти и князь из "на-
чальника дружины" становится "земской властью"»,1
т. е. властью для всего народа, а не выразителем ин-
тересов дружины, как было раньше.
Вместе с тем дружина занимала заметное место
в древнерусском обществе и после княжения Влади-
мира Святославича. Но это не означает, что государ-
ство сохраняло дружинную форму в XI—XII вв. Сама
дружина все более расслаивается, из нее выделяется
боярство — источники различают старших и младших
дружинников. Она перестает быть единым правящим
слоем, в него входит лишь ее верхушка. А рождение
в течение XI—XII вв. индивидуального феодального
землевладения выдвинуло на первый план другую со-
циальную верхушку: земельную аристократию из чис-
ла все тех же старших дружинников, боярства и час-
ти старой племенной знати, сумевшей превратиться
в бояр.
Постепенно перерастая в феодальную знать, дру-
жинная верхушка продолжала играть определенную
роль и в политической жизни Древнерусского госу-
дарства. Из нее выходили управленцы и советники
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 370.

Глава первая 69
князя. Накануне похода на половцев 1103 г. «седе
Святополк (Изяславич. — Н. К.) с своею дружиною,
а Володимер (Мономах. — Н. К.) с своею в единое ша-
тре» и обдумывали будущую войну с кочевниками.
А Мономах в «Поучении» начинает описание повсе-
дневных занятий князя со слов: «И седше думати
с дружиною».1
В течение XII в. многие старшие дружинники заме-
няются в аппарате государственного управления млад-
шими, а также людьми, уже не связанными с дружи-
ной. В источниках появляется термин «дворяне», т. е.
люди княжеского двора. Они пребывали в жесткой
служебной и личной зависимости от князя.2 Дружин-
ные реальности и традиции постепенно отошли в про-
шлое. Отмеченная исследователями на материале Се-
веро-Восточной Руси, эта закономерность может быть
применена ко всем русским землям XII в.
Превращение надплеменного государства в ранне-
феодальное началось с середины X в., в княжение Ольги.
Оно проходило в обществе, пронизанном родо-племен-
ными отношениями, которое не стало еще феодаль-
ным — хотя бы потому, что не знало индивидуальной
земельной собственности и иерархических феодальных
отношений в среде господствующего класса.
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 183, 158.
2 Кобрин В. Б., Юрганов А. Л. Становление деспотиче-
ского самодержавия в России//История СССР. 1991.
№ 4. С. 56 — 57.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ЭПОХА ВЛАДИМИРА СВЯТОСЛАВИЧА
1. Характер, социальная сущность
и структура государства
Времена княжения в Киеве сына Святослава
Владимира (978—1015) можно с определенны-
ми оговорками назвать эпохой завершения строитель-
ства государства на Руси, важных изменений в ее
социальной сущности и структуре. Именно в правле-
ние этого князя общество начинает приобретать фео-
дальные черты. Однако феодализация государства про-
ходила медленно, растянувшись более чем на полтора
столетия. Родо-племенные элементы в общественной
жизни во времена Владимира Святославича были еще
весьма ощутимы. Источники, а это почти исключи-
тельно летописи, содержат слишком скупую и часто
неопределенную информацию о процессах и явлениях
в стране для того, чтобы делать однозначные выводы.
Не будем забывать, что летописания во времена этого
князя не вели. Оно появилось на Руси при Ярославе:

Глава вторая 71
первый Киевский, так называемый Древнейший свод
1037—1039 гг. и Новгородский, созданный около
1050 г. С этой мыслью А. А. Шахматова согласны ныне
все авторитеты в области истории летописания. По-
этому при описании княжения Владимира летописцы
XI—начала XII в. воспользовались главным образом
устными, фольклорными источниками, а это придало
их известиям о событиях конца X—начала XI в. слиш-
ком общий, легендарный по форме и временами по
содержанию характер.
Для европейских государств эпохи раннего сред-
невековья были вообще характерны хрупкость стру-
ктуры, слабость и спорадичность внутренних связей,
а также недостаточная организация власти. Специа-
листы не раз обращали внимание на контраст между
внешним оформлением и пышностью, с одной стороны,
и незначительной консолидированностью ранне-
средневековых государств — с другой, будь то импе-
рия Каролингов или держава Рюриковичей. Внутрен-
няя слабость подобных империй и «королевств»
в определенной степени компенсировалась непрерыв-
ной и масштабной внешней экспансией. Необходимые
для этого средства государи в значительной степени
получали из покоренных или соседних зависимых
стран, от племенных вождей, поставленных ими в вас-
сальную зависимость.1 И действительно, Русское го-
сударство времен Олега или Игоря было едва сколо-
чено, связи между его отдельными областями были
непрочными и спорадическими. Ко при этом оно
1 Гуревич А. Я. О генезисе феодального государства //
Вестник древней истории. 1990. № 1. С. 103.

72 Древнерусская государственность
оказалось в состоянии осуществить грандиозные по-
ходы на Константинополь в 907 и 944 гг.
Княжение Святослава (964—972) не принесло
укрепления государственной структуры Руси. Следом
за А. А. Шахматовым А. Е. Пресняков думал, что
смерть Святослава и, быть может, все его бурное кня-
жение привело к распаду Киевского государства, к уси-
лению в нем варяжского элемента. Так, в земле
полоцких кривичей основал свое княжение варяг Рог-
волод, а в землях дреговичей и кривичей возникло
другое, и также варяга — Туры.1 На мой взгляд, имя
Туры принадлежит, скорее всего, к этимологическим
легендам. И все же нельзя не отметить, что после смер-
ти Святослава на Руси не оказалось ни сильной цен-
трализованной власти, ни сколько-нибудь объединен-
ного государства. Дело укрепления внутренних
связующих сил в стране встало на порядке дня перед
Владимиром, когда он вокняжился в Киеве.
Старая историография, прежде всего в лице таких
выдающихся ученых, как В. О. Ключевский, В. И. Сер-
геевич, А. Е. Пресняков, подвергала сомнению факт
самого существования единого государства — Киевской
Руси. Наиболее четко выразил эту мысль В. И. Серге-
евич, считавший, что на Руси было бесчисленное ко-
личество одновременно существовавших небольших
государств, называвшихся княжествами, волостями,
землями.2 Эта концепция в значительной степени по-
влияла на советскую историографию.
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 332.
2 Сергеевич В. Русские юридические древности. Т. 1.
СПб., 1990. С. 1.

Глава вторая 73
Известному авторитету в области исследования древ-
нерусской государственности Л. В. Черепнину принад-
лежит в общем оригинальная мысль, на которой, воз-
можно, все-таки сказалась только что упомянутая
концепция, согласно которой Русское государство X в.
предстает как политическая ассоциация ряда «свет-
лых и великих князей» и «великих бояр», «седящих
по городам», и находящихся под рукою «великого
князя русского». Развивая эту мысль, ученый заме-
тил: «не уверен, что политический строй рассматри-
ваемого времени можно назвать монархией в смысле
единовластия», оно складывается лишь во времена
Владимира Святославича.1
Набросанная видным историком картина выглядит,
на мой взгляд, несколько лишенной динамики и во-
обще слишком спокойной. Ведь в течение трех чет-
вертей X в. русская государственность непрерывно раз-
вивалась. В летописях заметна ощутимая разница
между государствами Олега и Ольги. В княжение Оль-
ги страна выглядит более консолидированной. Скла-
дывается административная система, организуются
опорные пункты княжеской власти в землях племен-
ных княжений (погосты и стоянки), наконец, регла-
ментируется собирание дани — преимущественно
в форме полюдья. Всего этого недоставало государству
времен Олега, да и его преемника Игоря. Вместе с тем
вплоть до первых лет княжения Владимира разные
племенные княжения пребывали в различной степени
1 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме Древ-
нерусского государства IX—начала XIII в. // Историче-
ские записки. № 89. М., 1972. С. 358—359.

74 Древнерусская государственность
зависимости от Киева. Киевскому князю приходилось
вести беспрерывную борьбу за инкорпорацию тех или
иных княжений в состав державы. Вот почему тер-
мин «ассоциация» нельзя, как мне кажется, признать
удачным. А вот с тем, что Русь довладимировой эпохи
не стоит называть монархией, можно и согласиться,
хотя черты монархического правления проглядывают
уже в княжение Святослава.
Перед тем как перейти к рассмотрению государ-
ствообразующих процессов во времена Владимира,
следует ответить на вопрос: какой была социальная
сущность Древнерусского государства последней чет-
верти X в.? Полагаю, ее общество еще не стало фео-
дальным. Как писал крупнейший знаток проблемы,
«термины "полупатриархальные — полуфеодальные"
или "патриархально-феодальные" подчеркивают нераз-
витость феодализма, и в этом смысле имеют право на
существование, но они не указывают на то, что же
является ведущим в отношениях такого типа, т. е.
в них отсутствует динамический признак».1 Ученый
считал, что для IX—X вв. вернее говорить о периоде
генезиса феодализма, бывшем длительным историче-
ским процессом.
Древнерусская общность времен Владимира, дума-
ется, была обществом действительно переходного типа,
социальные процессы в котором быстро прогрессирова-
ли. Если правление Владимира начинается в государ-
стве, в котором господствовали родо-племенные отно-
шения, то в течение его княжения это государство
приобретает постепенно раннефеодальные черты.
Черепнин Л. В. Русь: Спорные вопросы... С. 145.

Глава вторая 75
Феодализации страны и при Владимире и, еще боль-
ше, при его предшественниках препятствовали различ-
ная степень окняжения восточнославянских земель,
неодинаковый уровень их социально-экономической
эволюции. Как писал в 30-е гг. нашего столетия изве-
стный историк, территориальное государство времени
начального этапа развития феодализма обыкновенно
представляет собой пестрый комплекс различных зе-
мельных единиц, часть из которых были вполне феода-
лизованными княжествами, другие же — «племенны-
ми государствами», в которых процессы феодализации
еще только начинались.1 В духе своего времени уче-
ный преувеличивал степень феодализации Древней
Руси в X в. Действительно, сохранение племенных
княжеств с их немалой автономией препятствовало
общественному прогрессу, тормозило государство-
образующие процессы. Поэтому логичным выглядит
то, что одной из первых мер укрепления государствен-
ной структуры стала административная реформа Вла-
димира.
До сих пор остаются, по существу, не разработан-
ными вопросы становления и эволюции княжеской вла-
сти на Руси. Как могло случиться, что в обществе, на-
ходившемся на стадии разложения родо-племенного
строя, княжеская власть сумела вознестись над массой
народа и противопоставить себя ему? Вряд ли это было
достигнуто самой лишь военной силой, опорой князя
на дружину. Один из немногих исследователей этой
1 Юшков С. В. Нариси з icTopii виникнення i початко-
вого етапу розвитку феодал1зму в Кшвськш Pyci. Кшв,
1992. С. 211.

76 Древнерусская государственность
темы справедливо считает, что уже со второй половины
IX в., во времена Рюрика и Олега, постепенно оформ-
ляется власть князя как главы государства. Безуслов-
но, она опиралась на «авторитет силы» дружины, но
в глазах современников главным признаком легитим-
ности властителя была наследственность его власти.1
Как считает специалист в области истории русско-
го права, уже в княжение Олега был проведен ряд
государственных мероприятий, благодаря которым на-
следственная власть князя начала восприниматься пра-
восознанием того времени как власть государственная.
На его взгляд, с вокняжением Игоря «стабилизация
княжеской власти вступила в завершающий этап»,
с чем трудно согласиться. Ведь процессы государствен-
ного строительства, укрепления и углубления княже-
ской власти на Руси продолжались во взаимосвязи
в последующие столетия. Но стоит признать верной
мысль этого исследователя, когда он замечает, что
в процессе отношений с Византией на древнерусскую
почву переносилась «практика императорского могу-
щества». Само уже подписание договоров с Византией
возвышало власть князя, равноправного участника
переговоров и самих соглашений. Практика диплома-
тических отношений, обмена посольствами также
усиливала и институировала княжескую власть.2 Эти
слова ярко иллюстрируются внешней политикой Вла-
димира Святославича.
1 Рогов В. А. К вопросу о развитии княжеской власти
на Руси // Древняя Русь. Проблемы права и правовой
идеологии. М., 1984. С. 52—53.
2 Рогов В. А. Указ. соч. С. 55.

Глава вторая 77
Исследуя процессы эволюции государственности
в восточнославянском мире, в данном случае для кон-
ца X—начала XI в., придется рассматривать во взаи-
мосвязи и взаимодействии два глобальных явления:
1) укрепление и социально-экономическое развитие
самого государства и 2) повышение общественного ста-
туса и легитимизация, упрочение власти князя.
Ко времени утверждения Владимира Святославича
на киевском столе, а это произошло, согласно автори-
тетному свидетельству Иакова Мниха, 11 июня 978 г.,1
Киевская Русь только что вышла из состояния гра-
жданской войны между сыновьями Святослава Игоре-
вича. После смерти Святослава (972) центральная кня-
жеская власть на Руси пришла в упадок. Младшие
сыновья Олег и Владимир не желали признавать «от-
цем и господином* старшего брата Ярополка. Само-
властия киевского князя не существовало. Далеко не
все племенные княжения были присоединены к госу-
дарству. Да и, наверное, смена князя в Киеве, когда
Ярополка заменил Владимир, привела к тому, что
часть княжений вышла из повиновения, как это бы-
вало обычно в такие моменты на Руси. Не случайно
Владимир начал свою государственную деятельность
с походов на отпавшие княжения.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что Русь се-
редины — второй половины X в. обладала определен-
ными и постоянными признаками государственной
организации. Основные восточнославянские земли
1 См. текст ♦ Памяти и похвалы Владимиру Иакова
Мниха» и комментарий к нему: Шахматов А. А. Указ.
соч. С. 22 и ел.

78 Древнерусская государственность
были инкорпорированы в ее состав. При княгине Оль-
ге регламентировали дани и другие повинности. Рабо-
тал примитивный государственный аппарат, состояв-
ший из княжеских дружинников. В стране действовало
устное обычное право — свод его норм под названием
«Закон Русский». В правосознании общества утверди-
лось понятие о князе как наследственном, следова-
тельно, законном властителе. От предшественников
Владимиру досталась и стратегия внешней политики,
всем острием своим направленная на Византию.
Выше отмечалось, что само понятие единовластия
в «Повести временных лет» впервые применено под
977 г. к старшему брату Владимиру Ярополку: «А Яро-
полк посадники своя посади в Новегороде и бе воло-
дея един в Руси».1 Однако единовластие Ярополка было
кратковременным, потому что через год он потерял
и Киев и жизнь. Мне кажется, что это понятие было
употреблено в отношении Ярополка только потому, что
Владимир «переял» его власть, — а Владимир действи-
тельно был «самовластьцем»! Под 980 г. (как мы знаем,
верная дата — 978 г.) Нестор торжественно сообщает:
«И нача княжити Володимер в Киеве един».2
Отказ от взгляда на Древнюю Русь как на объеди-
ненное государство не позволял, естественно, большин-
ству историков прошлого рассматривать киевского
князя как ее верховного сюзерена. В лучшем случае
ученые воспринимали его как первого среди равных
в господствующей верхушке. Отечественные истори-
ки 20—40-х гг. также отдали должное этой теории.
1 Повесть временных лет. С. 54.
2 Там же. С. 56.

Глава вторая 79
Б. Д. Греков утверждал, что киевский князь хоть
и признанный глава государства, «но это не самодер-
жец. Он представитель правящей знати, признающей
над собой власть великого князя в своих собственных
интересах, разделяющей с ним власть».1 Главный оппо-
нент Б. Д. Грекова в проблематике складывания Древ-
нерусского государства С. В. Юшков еще менее был
убежден в том, что на Руси существовала сильная
и единая верховная власть. Для него киевский князь
был лишь первым среди Рюриковичей, своеобразным
верховным сюзереном, во всем зависевшим от других
князей и бояр.2 Наша наука с началом 70-х гг. отка-
зывается от подобной точки зрения и формирует но-
вую концепцию. Наиболее ярким и последовательным
ее выразителем был Л. В. Черепнин.
«Со времени княжения Владимира, — писал он, —
имеются все основания говорить о раннефеодальной
монархии на Руси... Форма государства при Владими-
ре и Ярославе выглядит иначе, чем при Олеге, Игоре
и Святославе».3 Другой стала во времена Владимира
и структура государства.
Консолидация государства довладимировой эпохи
была недостаточной. Для действенного управления
была слишком большой и его территория. Власть на
местах, в отдалении от центра на много дней, а то
1 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 307.
2 Юшков С. В. К вопросу о политических формах Рус-
ского феодального государства до XIX в. // Вопросы исто-
рии. 1950. № 1. С. 72—74.
3 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме...
С. 359—360.

80 Древнерусская государственность
и месяцев конного пути чувствовала себя и независи-
мо и безнаказанно. Разной была также степень зависи-
мости тех или иных племенных княжений от киевского
властелина. Древняя Русь до Владимира, да и в пер-
вые годы его правления, оставалась, по выражению
Б. А. Рыбакова, ♦ достаточно аморфным» государством.
Поэтому задание укрепить внутренние связи в стране
принадлежало к первоочередным — среди тех, что
встали перед Владимиром и его советниками.
2. Укрепление страны Владимиром
После того как «нача княжити Володимер в Киеве
един», он посадил верных ему людей в ряде городов
Руси. Вероятно, он не считал надежными ни местных
племенных вождей, ни дружинников свергнутого им
Ярополка: «И набра от них (варягов. — Н. К.) мужи
добры, смысленны и храбры, и раздая им грады» —
не предвестник ли это проведенной несколькими го-
дами позднее административной реформы? По-види-
мому, дружинники Владимира поехали тогда в основ-
ном в не очень отдаленные от Киева города Южной
Руси. Тогда же дядя и наиболее доверенный советник
князя был послан в северную столицу: «Володимер
же посади Добрыну, уя своего, в Новегороде».1 Лишь
после этого настала очередь укрепления земельной
структуры государства.
Не успев еще обжиться в Киеве, Владимир осуще-
ствляет походы на Запад и Северо-Восток. Согласно
Повесть временных лет. С. 56.

Глава вторая 81
сомнительной для X в. хронологии «Повести времен-
ных лет» это произошло в 981 г. Краткая и динамич-
ная статья летописи под этим годом заслуживает того,
чтобы привести ее: «Иде Володимер к ляхом и зая
грады их, Перемышль, Нервен и ины грады, иже суть
и до сего дне под Русью. В сем же лете и вятичи побе-
ди, и възложи на ня дань от плуга, яко же и отець его
имаше».1
Эта статья в части, посвященной походу на «ля-
хов», много раз обсуждалась в научной литературе.
Постепенно часть ученых пришла к выводу, что в дей-
ствительности Владимир ходил не на Польшу, а на
западнорусские племенные княжения, чтобы присо-
единить их к государству. В. Д. Королюк следующим
образом реконструировал начало летописной статьи
981 г.: «Иде Володимер на хорваты и дулебы». Исто-
рик комментировал ее словами: «Поход 981 г. был
направлен не против Древнепольского или Древне-
чешского государств*, а против независимых восточ-
нославянских племенных княжеств, лежавших на
большом торговом пути, соединявшем Киев, Краков
и Прагу».2 Считаю реконструкцию В. Д. Королюка на-
чала статьи 981 г. верной. Убежден, однако, что Влади-
мир заботился не столько о торговых выгодах — в то
время из-за слабости власти на местах и отсутствии
сколько-нибудь постоянных экономических связей
1 Повесть временных лет. С. 58.
* Исследователи долгое время считали, что поход Вла-
димира 981 г. был спровоцирован войной либо с Польшей,
либо с Чехией.
2 Королюк В. Д. Западные славяне и Киевская Русь
в X—XI вв., М., 1964. С. 88.

82 Древнерусская государственность
очень проблематичных, — а об объединении всех пле-
менных княжеств вокруг Киева.
В свете гипотезы В. Д. Королюка выглядит есте-
ственным продолжение статьи 981 г., в которой речь
идет о типичном для предшественников Владимира
походе на племенное княжение вятичей: они были
большой заботой его отца Святослава, дважды укро-
щавшего вятичских князьков. Да и Владимиру при-
шлось еще раз подавлять стремление старейшин вя-
тичей к независимости: «Заратишася вятичи, и иде
на ня Володимир, и победи я второе» 1 (982)
Не существует, однако, уверенности в том, что ле-
топись последовательно и без пропусков описала все
действия Владимира по упрочению государственной
структуры. «Повесть временных лет» сосредоточила
рассказы о походах Владимира на племенные княже-
ния под первыми тремя годами его правления, веро-
ятно, потому, что вначале летописание велось без обо-
значения лет, а даты были расставлены намного
позднее, в изводе 1095 г., а то и в «Повести», и време-
нами наугад из-за отсутствия у книжников необходи-
мых письменных источников. Эти рассказы оканчива-
ются описанием похода на радимичей в 984 г.* Статья
того года завершается замечанием, что радимичи
1 Повесть временных лет. С. 58.
* Впрочем, Б. А. Рыбаков считает, что в летописи
речь шла не о присоединении отпавших было радими-
чей, а о столкновении Владимира и его дружинников
с радимичами во время собирания полюдья. См.: Рыба-
ков Б. А. Радз1м1ч1 // Працы Археолотчней KaMicii (Бело-
русской Академии наук). Т. III. Минск, 1932.

Глава вторая 83
«платять дань Руси, повоз везуть и до сего дне».1 Эти
слова свидетельствуют о существовании в земле ради-
мичей системы княжеских погостов и киевских чи-
новников, следивших за своевременным и в установ-
ленных размерах поступлением дани и выполнением
повинностей.
Меры Владимира, направленные на сплочение го-
сударства, прежде всего военные экспедиции против
непокорных племенных княжений, укрепляли авто-
ритет и возвышали власть князя. В ходе таких похо-
дов в господствующем слое складывалась идеология,
согласно которой князь рассматривал свой статус как
особенный, что еще больше возвышало его над мас-
сой. Походы подталкивали и к созданию княжеского
совета.2
Но сами лишь военные действия не могли оконча-
тельно закрепить склонные к сепаратизму племенные
княжения в составе Древнерусского государства. В этом
Владимира должна была убедить практика предше-
ственников, неоднократно осуществлявших подобные
походы, которые заставляли непокорных вождей тех
или иных княжений покориться лишь на время. А уже
смена князя в Киеве приводила к тому, что из-под
руки нового властелина выходили одно или несколь-
ко княжений. Нужны были радикальные меры для
укрепления государства. Вероятно, вследствие по-
добных размышлений Владимир пришел к идее про-
ведения административной реформы, имевшей целью
раз и навсегда сломить власть местных князьков
1 Повесть временных лет. С. 59.
2 Рогов В. А. Указ. соч. С. 56.

84 Древнерусская государственность
и старейшин и окончательно закрепить земли пле-
менных княжений в составе государства.
3. Административная реформа
Под 988 г.* летопись Нестора поведала: «Бе у него
(Владимира. — Н. К.) сынов 12: Вышеслав, Изяслав,
Ярослав, Святополк, Всеволод, Святослав, Мьстислав,
Борис, Глеб, Станислав, Позвизд, Судислав. И посади
Вышеслава в Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Свя-
тополка Турове, а Ярослава Ростове. Умершю же ста-
рейшему Вышеславу Новегороде, посадиша Ярослава
Новегороде, а Бориса Ростове, а Глеба Муроме, Свя-
тослава Деревех, Всеволода Володимери, Мстислава
Тмуторокани».1 То же сообщение читаем и в Новго-
родской летописи.2
А. А. Шахматов полагал, что рассказ летописцев
о распределении волостей между сыновьями Влади-
мира отсутствовал в Древнейшем своде 1037—1039 гг.
и стал результатом работы позднейшего редактора:
♦Толчком к составлению этого сообщения было соот-
ветствующее известие Новгородского владычного сво-
да о том, что в Новгороде был посажен Вышеслав,
* Эта дата условна, как и абсолютное большинство их
в ♦Повести временных лет» и Новгородской первой лето-
писи младшего извода за IX, X и начало XI вв. Поэтому
датировать основание того или иного города по этой сум-
марной статье, как это делается ныне, нельзя.
1 Повесть временных лет. С. 83.
2 Новгородская первая летопись... С. 159.

Глава вторая 85
а по смерти Вышеслава в Новгороде сел Ярослав».1
Однако А. Е. Пресняков признал неубедительной кри-
тику А. А. Шахматовым летописного сообщения о пре-
доставлении Владимиром волостей своим сыновьям
и заметил, что это аутентичное известие страдает раз-
ве что тем, что сводит воедино разновременные явле-
ния.2 Действительно, трудно представить, что Влади-
мир Святославич одновременно и мгновенно рассадил
сыновей в наиболее ответственных, еще и отдаленных
от Киева городах Руси. Вероятнее всего, реформа рас-
тянулась на несколько лет.
Еще в конце прошлого столетия историки обрати-
ли внимание на то, что перечень городов, в которые
Владимир послал наместниками сыновей, не случаен.
Летописец вложил в него особый смысл: наместников
получили главным образом города, стоявшие на окра-
инах складывавшегося государства: Тмуторокань,
Муром, Ростов, Новгород, Псков, Полоцк, Владимир-
Волынский. Их следовало особенно бдительно охра-
нять от врага. Поэтому, наверное, в города, находив-
шиеся внутри страны (Чернигов, Переяславль, Любеч),
никто из сыновей Владимира не поехал.
Впрочем, возможно, южная «Русская земля» оста-
лась под непосредственным управлением самого киев-
ского князя?!
«В исторической литературе, — писал один из
основных знатоков древнерусской исторической гео-
графии, — недооценен тот факт, что князья Игоревой
династии до второй половины XI в. сажают своих
1 Шахматов А. А. Указ. соч. С. 159.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 338.

86 Древнерусская государственность
сыновей по разным городам, но не сажают ни в Чер-
нигове, ни в Переяславле». Ученый полагал, что ки-
евские князья заботились о сохранении целостности
южной «Русской земли».1 Думаю, что в подобных дей-
ствиях Владимира и его преемников просматривается
тенденция к созданию великокняжеского домена, факт
существования которого в Древней Руси до сих пор
подвергается в науке сомнению.
Уже давно было обращено внимание на то, что Вла-
димир посадил четырех старших сыновей в наиболее
уязвимых точках создаваемого им государства: Вы-
шеслава в Новгороде, источнике военной силы самого
Владимира, общавшегося с варяжским миром; Изя-
слава — в только что покоренном Полоцке; Святопол-
ка — в Турове, где незадолго перед вокняжением
Владимира сидел будто бы варяжский князь Туры;
Ярослава — в отдаленном от государственного центра
Ростове. Историк связывал это со стремлением Вла-
димира монополизировать в своих руках княжеское
владение на Руси.2 Мне же кажется, что князь более
заботился о централизации государства.
Убежден также в том, что потомки Владимира были
посланы им прежде всего в те центры племенных
княжений, верхушка которых особенно стремилась
к отдалению от Киева. Естественно, что наиболее отда-
ленные от центра и приближенные к внешним рубежам
Руси княжения, до того времени пользовавшиеся
1 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование тер-
ритории Древнерусского государства. М., 1951. С. 31 —
32.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 31—32.

Глава вторая 87
наибольшей свободой, представляли главную опасность
единству государства. С той поры «светлые и великие
князья» договора Олега с греками были заменены на
местах сыновьями-посадниками киевского князя.
В этом состоял главный смысл административной ре-
формы Владимира. Можно допустить, что, наряду
с сыновьями, в различные земли были посланы еще
и доверенные дружинники и бояре, «лучшие мужи»
летописи. Полстолетия назад историк лаконично по-
дытожил свои исследования летописного повествова-
ния о посажении Владимиром сыновей в разных рус-
ских городах: «Так закончился длительный процесс
объединения в едином государстве земель восточных
славян. Племенные княжения исчезли. Не случайно
именно к этому времени исчезают большие курганы
типа Черной могилы в Чернигове, бывшие, по-види-
мому, погребениями "светлых и великих князей"».1
Административная реформа Владимира вовсе не
означала, что государство разделилось на 12 или даже
больше удельных княжеств, как думали некоторые
историки прошлого. Наоборот, государственное един-
ство Руси окрепло. Сыновья Владимира были не кня-
зьями в тех городах и прилегающих к ним землях,
куда их послал отец, а лишь его наместниками. Не
случайно летописец подчеркивает, что киевский князь
мог свободно перемещать их из одного города в другой,
из одной земли в другую. Они были полностью в воле
верховного властелина, своего отца, и этим принци-
пиально отличались от своих предшественников —
1 Мавродин В. В. Образование Древнерусского госу-
дарства. Л., 1945. С. 308.

88 Древнерусская государственность
племенных князей и старейшин, прочно сидевших в
тех или иных землях, опиравшихся на местные силы,
ресурсы и традиции и противодействовавших центра-
лизации страны. Так была усовершенствована струк-
тура государства.
Реформа 988 г. имела еще одно важное следствие:
она укрепила систему государственной власти на ме-
стах. Ранее подобная система была в зародыше и дей-
ствовала спорадически — вспомним посажение Иго-
рем Святослава в Новгороде, Святославом Олега
в Овруче, а Владимира в Новгороде Великом. После
проведения административной реформы в основных го-
родах государства управляют, собирают дань и вер-
шат суд наместники киевского князя, которые, в свою
очередь, имеют в подчинении чиновников меньшего
ранга, распоряжавшихся в той или иной волости. Все
это привело к концентрации, пусть и относительной,
государственной территории, к упрочению рубежей
Руси.
Из летописи создается впечатление, что Владимир
намного больше своих предшественников на киевском
столе занимался внутренними делами государства. Его
можно назвать первым реформатором на Руси. Исто-
рики издавна отмечали эту особенность его правле-
ния: «Изгнав скандинавских авантюристов за пределы
своей страны, опираясь на городских "воев", на креп-
кое местное управление», Владимир коренным обра-
зом изменил ориентацию киевских князей. «Он уже
не жаждет "чюжея земли", не рассматривает Киев
только как базу для нескончаемых походов и завоева-
ний. Для него Киев — "мати градом Руським", где он
собирается обосноваться надолго, навсегда... И если

Глава вторая 89
его отец и дед ставили превыше всего "рати", забы-
вая, вернее, не очень интересуясь, "строем землянем"
и "уставом землянем", то Владимир первое подчиняет
второму, и деятельность Владимира вне Руси опреде-
ляется его планами внутреннего устройства и жизни
Русской державы, а не наоборот, как это было при
"передних" князьях, ставивших Русь на службу сво-
им походам и завоеваниям».1
Эту оценку Владимира Святославича, данную из-
вестным ученым, можно считать в общем справедли-
вой. Разве что современная наука не столь решительно
противопоставляет Владимира его предшественникам.
Дело было не в личностях, а в разных эпохах древне-
русской истории, представленных ими. Олег, Игорь
и Святослав были типичными властителями дофео-
дальной эпохи. Владимир же своей деятельностью
и самой своей незаурядной личностью объединил две
исторических эпохи: родо-племенную и феодальную.
4. Правовая реформа
Владимир Святославич внес важный вклад в древ-
нерусское законодательство. В «Повести временных
лет» под 996 г. рассказывается в фольклорно-эпиче-
ском духе: «Бе бо Володимер любя дружину и с ними
думая о строи земленем, и о ратех, и о уставе зем-
ленем».2 В Новгородской первой летописи младшего
извода это место выглядит несколько иначе: «Бе бо
1 Мавродин В. В. Указ. соч. С. 297.
1 Повесть временных лет. С. 86.

90 Древнерусская государственность
Володимир любя дружину, и с ними думая о строении
земьском, и ратех, и о уставе земном».1 Вне сомне-
ния, речь шла о деятельности киевского князя в обла-
сти государственного устройства, о выработке «уста-
ва» (закона), регулировавшего общественно-правовые
отношения в Древнерусском государстве. По меньшей
мере — об усовершенствовании существующего кодекса
обычного права, приспособления его к условиям вре-
мени. О том, что в приведенном тексте говорилось
именно о важнейших вопросах государственной поли-
тики, свидетельствует его продолжение: «И бе живя
(Владимир. — Н. К.) с князи околнии миром, с Боле-
славом Лядьскым, и с Стефаном Угрьскымь, и с Андри-
хомь Чешьскымь. И бе мир межю ими и любы».2
Летописцы более не упоминают об «уставе земле-
ном» («земном») Владимира. Поэтому историки мало
интересовались этим кодексом. Достаточно сказать,
что в посвященной древнерусскому законодательству
книге М. Б. Свердлова этот свод норм обычного права
даже не упомянут. Лишь Л. В. Черепнин посвятил
ему небольшое исследование. Он заметил, что лето-
писные свидетельства дают возможность судить хотя
бы о некоторых чертах устава Владимира. Ученый
попытался отыскать в Русской Правде следы законо-
дательства этого князя и достиг, кажется, успеха.
Л. В. Черепнин пришел к выводу, что «Устав земле-
ной» Владимира продолжил политическую линию, на-
меченную «уроками» и «уставами» княгиней Ольгой.
Заданием этой линии было, во-первых, упрочение
1 Новгородская первая летопись... С. 167.
2 Повесть временных лет. С. 86.

Глава вторая 91
власти над общинниками-данниками, жившими на
землях, которые считались собственностью киевских
князей, т. е. государственной; во-вторых, устройство
вотчинного хозяйства на земле, перешедшей в двор-
цовую княжескую собственность.1
На мой взгляд, Л. В. Черепнин, исходя из всеоб-
щей убежденности в его время в раннефеодальной сущ-
ности древнерусского общества X в., модернизировал
цель законодательства Владимира. В конце X в. еще
не дошло до ведения собственного княжеского хозяй-
ства. Но общая тенденция кодекса обычного права
времен Владимира уловлена во многом верно.
5. Реформа язычества
Первой по времени, если судить из последователь-
ности событий в летописи, реформой Владимира была
религиозная. Речь идет о рассказе летописца под 980 г.
об устройстве в Киеве вблизи княжеского дворца свое-
образного пантеона из шести языческих богов с гро-
мовержцем Перуном во главе.
Этот рассказ принадлежит к числу наиболее часто
исследуемых историками текстов «Повести временных
лет» и Новгородской первой летописи младшего изво-
да: «И нача княжити Володимер в Киеве един, и по-
стави кумиры на холму вне двора теремного: Перуна
1 Черепнин Л. В. Общественно-политические отноше-
ния в Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское
государство и его международное значение. М., 1965.
С. 152—154.

92 Древнерусская государственность
древяна, а главу его сребрену, а ус злат, и Хърса, Дажь-
бога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь».1 Долгое
время историки безоговорочно верили этому сообще-
нию источников. Однако развертывание исследователь-
ской работы над древнерусскими летописями посте-
пенно привело к выводу, что «Повесть», так же как
и Новгородская первая летопись младшего извода, со-
стоит из нескольких разновременных слоев, вобрав
в себя по меньшей мере три предыдущих свода: Древ-
нейший 1039 г., Первый Печерский или Никоновский
1073 г. и Начальный 1095 г. Текстологическому ана-
лизу подвергся и рассказ Нестора о пантеоне языче-
ских богов. Он дал неожиданные результаты.
В начале нашего столетия польский ученый С. Рож-
нецкий, исследовав известия «Повести» о религиозной
реформе Владимира в Киеве и Новгороде, а также дру-
гие контексты источника, пришел к выводу, что в пер-
вичном киевском тексте, предшествовавшем «Повести»,
был назван лишь один Перун.2 Неизвестно, был ли зна-
ком с этой работой А. А. Шахматов, полагавший, что
текст об устройстве пантеона языческих богов в Киеве
впервые появился в Древнейшем своде 1039 г. и имел
следующий вид: «И нача княжити Володимер Кыеве
един, и постави кумиры на хълму въне двора теремь-
наго, и творяше потребу кумиром с людьми своими».
Даже имени Перуна в том тексте не было. Имена шести
1 Повесть временных лет. С. 56; Новгородская первая
летопись... С. 128.
2 Rotnecki S. Perum und Thor. Ein Beitrag ziir Quellen-
kritik der russischen Mytholohie // Archiv ziir slavischc
Philologie. Berlin, 1901. T. 23. S. 504, 511.

Глава вторая 93
богов появились, по мнению А. А. Шахматова, в изво-
де 1095 г.1 Однако польский историк X. Ловмяньский,
тщательно проштудировав «Повесть», Новгородскую
первую летопись младшего извода и другие источни-
ки, пришел к мысли, будто бы шесть богов пантеона
Владимира появились под пером составителя киевско-
го извода 1073 г. игумена Никона, а в тексте Древней-
шей летописи (которую он датирует временем около
1030 г.) стояло имя одного лишь Перуна.2
В свое время к аналогичному выводу пришел
А. Е. Пресняков на основании изучения Радзивиллов-
ского и Московско-Академического списков «Повести
временных лет», в которых сказано не «кумиры»,
а «кумир». Ученый также считал, что в Древнейшей
летописи упоминался только Перун, что согласуется
с дальнейшим известием Новгородской первой лето-
писи младшего извода о поставлении в Новгороде од-
ного лишь Перуна.3
Принимая хорошо аргументированное мнение
А. Е. Преснякова и X. Ловмяньского, замечу, что по-
пытка установления на Руси культа верховного язы-
ческого божества Перуна выглядит симптоматичной.
Она свидетельствует о том, что Владимир Святосла-
вич стремился к монотеистическому культу, полагая,
вероятно, что единоличной власти должен соответство-
вать единый и общий для всех в стране бог. Но сама
реформа язычества была обречена на неудачу, потому
1 Шахматов А. А. Указ. соч. С. 139, 140, 555.
2 Lowmianski H. Religia slowian i jej upadek (w. VI—
XII). Warszawa, 1966. S. 114—118.
3 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 349.

94 Древнерусская государственность
что старая, отжившая свое языческая религия не со-
ответствовала новым условиям, новым отношениям
в обществе, в котором рождался феодальный способ
производства. Вероятно, это стало понятно Владими-
ру, — конечно, лишь то, что старая вера не способна
служить ему действенно, — и приблизительно через
десять лет (время в развитии общества мгновенное!)
ее сменила вера новая, христианская. Таким образом,
даже неудачная по последствиям реформа язычества
объективно свидетельствует об укреплении руковод-
ства государством со стороны князя и его окружения,
о четком стремлении к централизации страны.
6. Стратификация общества
и начало феодализации государства
Полагаю, что Владимир Святославич был последним
князем того государства, которое сохраняло еще дру-
жинную форму. Это означает, что дружина, по край-
ней мере в первой половине его правления, еще игра-
ла значительную роль во всех сферах государственной
жизни и внешней политики. Венцом дружинных сим-
патий князя звучит фольклорно-эпический по форме
рассказ летописи о недовольстве дружины князя де-
ревянными ложками: «Се слышав Володимер, повеле
исковати лжице сребрены ясти дружине; рек сице, яко
сребромь и златом не имам налести дружины, а дру-
жиною налезу сребро и злато, яко же дед мой и отець
мой доискася дружиною злата и сребра».1
1 Повесть временных лет. С. 86.

Глава вторая 95
Вряд ли подобный эпизод имел место в действи-
тельности. Но для рассказчика, выразителя обще-
ственного мнения тех лет, любовь князя к дружине
была наивысшей добродетелью. Без этого общество
просто не представляло себе своего властелина. Зато
есть основания доверять летописцу, когда он сооб-
щает, что «бе бо Володимер любя дружину, и с ними
думая о строе земленем...» и т. д.1 Верхушка дружи-
ны тогда еще серьезно влияла на решение князем
важнейших вопросов. Из нее состоял и княжеский
совет.
Высказывалась мысль, что сам термин «дружина»
Владимир понимал весьма широко, распространяя его
на бояр, гридей, соцких, «детских», одним словом, на
«нарочитых мужей».2 Это кажется вероятным.
Историки давно уже заметили, что, начиная с кня-
жения Владимира, дружина постепенно изменяет свой
характер и состав. Она пополняется за счет «наро-
читой чади» и «старейшин градских» и все больше
прикрепляется к своим усадьбам. Поскольку Русская
земля была объединена общей властью, то естест-
венным образом происходило слияние социальных
групп господствующего класса.3 В Воскресенской ле-
тописи XVI в. сюжет о любви князя и дружине чи-
тается так: «Бе бо Володимер любя людей (здесь и
в дальнейшем подчеркнуто мной. — Н. К.)> и думал
1 Повесть временных лет. С. 86.
2 Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней
Руси // Древнерусское государство и его международное
значение. С. 16.
3 Мавродин В. В. Указ. соч. С. 343.

96 Древнерусская государственность
с ними о устроении земном, и о ратех, и о составе
земных».1
Как известно, Воскресенская летопись основыва-
ется на Московском великокняжеском своде 1479 г.,
составитель которого, как показано недавно, пользо-
вался Киевской летописью первой половины XIII в.2
Кажется, в приведенной цитате отражены древние
представления в обществе о размывании дружины,
разбавлении ее новыми людьми. Это началось в кня-
жение Владимира. Как заметил С. В. Юшков, «при-
знаком начавшегося распада (дружины. — Н. К.) есть
то, что термин "дружина" начинает иметь неопреде-
ленный, а иногда — бессодержательный характер.
Под дружиной начинают понимать вооруженные от-
ряды».3 Правда, до того, чтобы стать землевладель-
цами, а в этом С. В. Юшков видел главную причину
разложения дружины, дружинникам было еще очень
далеко. Это произойдет в Южной Руси разве что
в конце XI, а то и в XII в., а в Северной — еще поз-
же. Но социальное расслоение дружинников постепен-
но делается все заметнее, и уже при Владимире они
начинают обрастать имуществом. В его время не все
дружинники живут при княжеском дворе, как было
раньше. Он уже сзывает своих бояр и приказывает
1 ПСРЛ. Т. 7. Летопись по Воскресенскому списку.
СПб., 1856. С. 316.
2 Стависский В. И. К вопросу о Киевской летописи
конца 30-х годов XIII в. // Восточная Европа в древно-
сти и средневековье. Проблемы источниковедения. Тези-
сы докладов. М., 1990. С. 126—127.
3 Юшков С. В. Нариси з icTopii... С. 188.

Глава вторая 97
им собираться «по вся неделя... при князи и без кня-
зя».1
Думаю, что главной причиной стратификации дру-
жины была неуклонная, хотя и едва ощутимая внача-
ле, феодализация общества во времена Владимира
Святославича. Сама эта стратификация, в свою оче-
редь, свидетельствует о развитии элементов нового
уклада в обществе, в котором какое-то время и при
Владимире преобладали родо-племенные черты. В ряды
профессиональных воинов проталкиваются «нарочи-
тые мужи», верхушка племенных княжений — все те
элементы, которые поднимались на волне феодализа-
ции, всячески приспособливаясь к ней.
Следовательно, эпоха Владимира была временем
феодализации общества Руси. Она зародилась еще
в княжение Ольги. Эта феодализация выразилась не
только в углублении расслоения общества, но и в опре-
деленных изменениях на ниве землевладения и зем-
лепользования. Исследуя зарождение феодальных от-
ношений на Руси, следует иметь в виду, что «для
процесса генезиса феодализма, особенно в начальной
его стадии, характерна неразвитость, эмбриональность
его форм — они зачастую настолько отличны от форм
развитого феодального организма, что, на первый
взгляд, кажутся совершенно несовместимыми с его
природой».2 Конкретные формы генезиса феодализма
на Руси до сих пор ждут своего исследователя.
1 Повесть временных лет. С. 86.
2 Абрамович Г. В. К вопросу о критериях раннего фе-
одализма на Руси и стадиальности его перехода в разви-
той феодализм // История СССР. 1981. № 2. С. 61.
4 Зак. 3805

98 Древнерусская государственность
В науке до сего времени господствует мнение, что
до середины, а то и конца XI и части XII вв., господ-
ствующей формой феодальной собственности на землю
была государственная, а главным методом эксплуата-
ции — взимание дани.1 Однако подобная собственность
и способ эксплуатации населения присущи и поздне-
му родо-племенному обществу. Разница между родо-
племенной и феодальной собственностью на землю
состоит, очевидно, прежде всего в том, что феодаль-
ная должна обязательно давать отработочную или про-
дуктовую, или денежную ренту. Не стоит смущаться
тем обстоятельством, что земля находилась частично
или даже полностью во владении крестьян 2 — они
были зависимы от феодалов. И все же, как мне кажет-
ся, можно говорить о реальной феодализации Руси
лишь со времени, когда возникает индивидуальная зе-
мельная собственность — вначале, естественно, кня-
жеская, а уже затем боярская.
Прибавлю к этому, что и само общество должно
быть организовано по феодальному принципу; внутри
господствующего класса обязательны иерархические
отношения (сюзеренитет-вассалитет).
Перерастание корпоративной (коллективной) зе-
мельной собственности в индивидуальную имело тож-
дественные черты в различных странах и обществах
раннесредневекового мира. Исследовав ход процесса
возникновения и развития земельной собственности
1 Черепнин Л. В. Русь. Спорные вопросы истории фе-
одальной земельной собственности в IX—XV вв. С. 150.
2 Шапиро А. Л. О природе феодальной собственности
на землю // Вопросы истории. 1969. № 12. С. 61.

Глава вторая 99
в Закавказском регионе, А. П. Новосельцев высказал
мысль, что существо этого процесса состояло в разло-
жении и изживании коллективных форм земельной
собственности различных типов и постепенном возник-
новении на этом фундаменте частной феодальной соб-
ственности. Ученый подчеркнул важную роль государ-
ства как основного получателя и держателя общинных
прав на земельный фонд.1
Подобным образом складывалась феодальная соб-
ственность и в Западной Европе. Согласно представле-
ниям древних германцев, вся добытая силой оружия
земля считалась собственностью племени и его вож-
дя. По мере того как власть вождя превращалась в ко-
ролевскую, все земли, находившиеся в пользовании
общинников, начали, вероятно, рассматриваться как
королевские владения. Складывание и кристаллиза-
ция королевских прав на леса и другие земли прохо-
дила очень медленно, вряд ли заметно для современ-
ников. Они еще долгое время не видели разницы между
владениями короля и племени.2 Нечто подобное про-
исходило в восточнославянской среде и в X и в первой
половине XI в.
Конкретные пути возникновения земельной соб-
ственности на Руси начертил Л. В. Черепнин. Он от-
1 Новосельцев А. П. К проблеме генезиса феодальной
земельной собственности в странах Закавказья // Про-
блемы развития феодальной собственности на землю. М.,
1979. С. 25.
2 Сероваискии Я. Д. О путях формирования феодаль-
ной собственности на леса и пастбища во Франкском го-
сударстве // Средние века. Вып. 32. М., 1969. С. 53.

100 Древнерусская государственность
давал должное важному значению в этом процессе
складывания Древнерусского государства с конца IX в.,
но полагал, что лишь «к XII в. складывается земле-
владение княжеское (домениальное), боярское, церков-
ное, основанное на присвоении прибавочного продук-
та, произведенного трудом зависимого крестьянства
и посаженных на землю холопов».1
На начальном этапе развития феодальных отноше-
ний на Руси формы собственности развивались, по
мысли Л. В. Черепнина, путем «окняжения» земли
и обложения свободных общинников данью, постепен-
но переросшей в феодальную ренту. Частная некняже-
ская собственность складывалась за счет расслоения
соседской общины, из которой выделялись крестьяне-
аллодисты, часть которых впоследствии превратилась
в феодалов,2 а также путем земельных пожалований
вассалам, вначале со стороны князей, а затем и бояр.
Последний путь привел к перераспределению земель-
ных владений в позднейшие времена.
Из летописи известно, что одной из начальных форм
эксплуатации земли в Древнерусском государстве до-
феодальной эпохи было «кормление», когда князь
даровал вассалу право собирания дани (или ее части)
в свою пользу с той или иной волости без владения
самой волостью. Приведенный мною в начале этой
главы текст из «Повести временных лет», в котором
говорится, что Владимир «раздая грады» лучшим сво-
им дружинникам-варягам,3 можно рассматривать как
1 Черепнин Л. В. Русь. Спорные вопросы... С. 250.
2 Там же.
3 Повесть временных лет. С. 56.

Глава вторая 101
свидетельство того, что эти варяги получили грады
с землями в «кормление». Оно, как я полагаю, также
стало одним из главных источников возникновения
частного землевладения. На Руси, как и в других стра-
нах, «лены, выраженные в данях» (т. е. «кормле-
ния». — Н. К.)9 предусматривали в дальнейшем воз-
можность превращения суверенитета в верховную
собственность на землю.1
Для того чтобы стала возможной индивидуальная
земельная собственность, нужны были, наряду с соци-
ально-экономическими факторами, изменения в обще-
ственном сознании, возникновение нормы частного
землевладения в обычном праве. Согласно моим наблю-
дениям над летописью, подобная норма начала форми-
роваться на Руси незадолго перед вокняжением Влади-
мира и стала правовой основой возникновения вначале
княжеского, а затем и боярского землевладения.2
И все же во времена Владимира частная земельная
собственность еще не начала рождаться, хотя в общест-
венном сознании князь, вероятно, уже считался верхов-
ным собственником государства и всего его имущества,
следовательно, и земли. Для этого тогда не сложи-
лись соответствующие социально-экономические усло-
вия. Очень много значила традиция, сдерживающая
движение вперед. Летописные слова: «И живяше Во-
1 Королюк В. Д. Раннефеодальная государственность
и формирование феодальной собственности у восточных
и западных славян (до середины XI в.). М. 1970. С. 8.
2 Котляр Н. Ф. К истории возникновения нормы част-
ного землевладения в обычном праве Руси // Древние
славяне и Киевская Русь. Киев, 1989.

102 Древнерусская государственность
лодимер по устроенью отъню и дедню»1 были, на мой
взгляд, не только данью старым фольклорным и ли-
тературным клише, но и отражением реальностей
жизни того времени.
Эпоха Владимира Святославича на Руси была вре-
менами дальнейшего углубления процесса размеже-
вания социальных функций, прогрессирующего обособ-
ления знати, сосредоточившей в своих руках военную
силу, охрану порядка, управление, еще и власть над
простолюдинами. Это размежевание функций в обще-
стве сыграло в свое время, в IX в., важную роль в рож-
дении начальных элементов государственности, при-
ведя к появлению профессиональной дружины.
Однако было бы неверным считать само лишь на-
растающее размежевание социальных функций фун-
даментом, тем более двигателем, феодализации обще-
ства. Вообще-то тонкий знаток западноевропейского
феодализма А. Я. Гуревич не так давно писал, что
вовсе не разложение общины и разорение общинни-
ков были источником феодализации, а превращение
основной массы общинников в крестьян, поглощен-
ных сельскохозяйственным трудом, сделало неизбеж-
ным возвышение знати, сосредоточившей в своих ру-
ках военное дело, суд, управление, охрану порядка
и власть над народом. Прогрессирующее размежева-
ние социальных функций, по мнению историка, было
основой процесса феодального развития общества
и вместе с тем — возникновения начальных элемен-
тов государственности.2
1 Повесть временных лет. С. 87.
2 Гуревич А. Я. Указ. соч. С. 103.

Глава вторая 103
Написав подобные слова, историк вряд ли задумал-
ся над вопросом: почему одни люди покорно и массово
превращались в бесправных крестьян, а другие сосре-
доточили в своих руках силу и власть? А потому, что
нарастание имущественного неравенства и сосредоточе-
ние богатства в руках племенной верхушки и ее окруже-
ния и привело к феодализации общества, которая сопро-
вождалась размежеванием социальных функций.
В правление Владимира Святославича социальная
стратификация набирала силу. Это было тесно связа-
но с нарастанием феодализации общества, с сосредо-
точением князя и правительства на внутренних де-
лах, с уменьшением военной активности. Как образно
писал В. В. Мавродин, из больших походов против
Византии и других стран «на Русь возвращались бес-
численные "вой". Они заполняли княжеские горницы
и гридницы, становясь фактически членами княжеско-
го огнища, выступая в роли и слуг, и младшей княже-
ской администрации, и воинов, составлявших личную
дружину князя. Это была гридь, гридьба... Другие,
имевшие собственные хоромы и дворы, свои хозяй-
ства ... это были бояре. Третьи, простые вой ... чаще
всего возвращались к своему старому очагу, к своему
земледельческому и ремесленному труду».1
Когда в конце X в. Владимир устроил торжествен-
ный праздник в честь победы над печенегами, то он
«съзываше боляре своя, и посадникы, старейшины по
всем градом, и люди многы».2 В этом контексте приви-
легированная верхушка как бы отделяется от простых
1 Мавродин В. В. Указ. соч. С. 323.
2 Повесть временных лет. С. 85.

104 Древнерусская государственность
людей Русской земли. Точно так же выделяет лето-
пись представителей правящего слоя в рассказе о про-
славленных в былинах пирах Владимира: «Се же пакы
творяше (князь. — Н. К.) людем своим: по вся неделя
устави на дворе в гриднице пир творити и приходити
боляром, и гридем, и съцьскым, и десяцьскым, и на-
рочитым мужем».1 Простые люди здесь не названы
вовсе. Это только в былинах на пир мог свободно прий-
ти бедняк и убогий.
7. Преодоление кочевнической угрозы
Внешняя угроза была важным фактором в деле
сплочения общества и дальнейшего институирования
князя и его власти. Защита родной земли от врагов
считалась в глазах общества главной задачей и доброде-
телью князя. Владимир был просто вынужден сдержи-
вать натиск печенегов, и его борьба против степняков
объективно еще выше поднимала князя в обществен-
ном сознании, делала его защитником и выразителем
интересов народа.
Владимир Святославич был первым русским кня-
зем, поставившим борьбу против кочевников в ряд пер-
воочередных государственных задач. Если его отец
лишь защищался от печенегов, когда те нападали на
Русь, и не имел выраженной и последовательной по-
литики в отношении этих главных тогда врагов Руси,
то действия Владимира отличаются и целеустремлен-
ностью и последовательностью.
Под достаточно условным 988 г. летописи повеству-
ют: «И рече Володимер: "Се не добро, еже мал город
Повесть временных лет. С. 86.

Глава вторая 105
около Киева". И нача ставити городы по Десне, и по
Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне. И на-
ча нарубати муже лучшие от словен, и от кривичь,
и от чюди, и от вятичь, и от сих насели грады; бе бо
рать от печенег. И бе воюяся с ними и одолая их».1
Наряду с оборонительными замками и крепостями
южные рубежи государства защищали могучие, про-
стиравшиеся на много сотен верст земляные валы
и рвы вдоль названных в летописи рек. До сих пор
сохранились остатки валов времен Владимира, при-
надлежащих к системе так называемых змиевых ва-
лов.2 Благодаря целенаправленной деятельности Вла-
димира, не раз наносившего печенегам поражения
в битвах, кочевническая угроза была ослаблена, и
в последнее двадцатилетие его княжения степняки по-
чти не угрожали Руси.
8. Христианизация Руси
Владимир и его советники, вероятно, понимали
важность эффективных внешнеполитических действий
для укрепления своей власти и государства. С одной
стороны, реалии жизни заставляли князя вести ак-
тивную внешнюю политику, обеспечивать главный
рынок сбыта русских товаров в Византии, соперни-
чать с империей в причерноморских регионах вообще.
С другой — такая политика объективно повышала
авторитет древнерусского государя и выглядит целе-
направленной в аспекте упрочения государственности
на Руси. Осада и взятие Херсона в Крыму, женитьба
1 Повесть временных лет. С. 83.
2 Толочко П. П. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 51 — 53.

106 Древнерусская государственность
на греческой принцессе — все это еще выше поднима-
ло князя в глазах древнерусского общества, ставило
его чуть ли не на одну ступеньку с византийским ва-
силевсом. Той же цели, кроме всего прочего, служило
и введение христианства в качестве официальной идео-
логии Древнерусского государства в 990 г.
В наше время стало не модным ссылаться на
К. Маркса, тем паче — цитировать его. Однако он тонко
заметил еще одно принципальное отличие правления
Владимира от княжений его предшественников: сде-
лавшись христианином и введя христианство на Руси,
князь соединил теократический деспотизм византий-
ских императоров с военным счастьем (победой над
Византией) и стал одновременно господином для сво-
их подданных на земле и их покровителем и заступ-
ником на небе.1
Церковь всеми доступными ей силами и средствами
укрепляла авторитет князя, провозглашала его власть
божественной, а самого государя помазанником бо-
жиим. В 996 г. собор русских епископов торжественно
и верноподданно заявил Владимиру: «Ты поставлен
еси от Бога на казнь злым, а добрым на милованье».2
Брак с «порфирородной» Анной и христианизация
державы нашли отражение и в эмиссии Владимиром
Святославичем собственных монет: золотых (златников)
и серебряных (сребреников). На них был изображен
князь в парадном одеянии с венцом на голове. Надпись
на большей части серебряных монет гласила: «Влади-
мир на столе, а се его сребро». Роль денег Владимира
1 Marx К. Secret diplomatic history of the eighteenth
century. London, 1899. P. 76.
2 Повесть временных лет. С. 86—87.

Глава вторая 107
в обращении была очень скромной, ведь их отчекани-
ли совсем мало.1 Но, выпуская златники и сребрени-
ки, Владимир меньше всего заботился о финансовых
выгодах. Монеты князя должны были оповестить весь
христианский мир о выходе на арену большой полити-
ки молодого независимого восточнославянского госу-
дарства и о величии и власти ее государя.
Актом государственной политики был и последний
брак Владимира Святославича. Его греческая супруга
умерла в 1011 г., и вскоре князь женился на внучке
германского императора Оттона Великого, дочери гра-
фа Куно. Эта последняя жена пережила Владимира и,
согласно свидетельству Титмара, попала в плен, когда
в 1018 г. польский князь Болеслав Храбрый ворвался
в Киев.2
В глазах древнерусского общества Владимира осо-
бенно возвысило строительство торжественного и на-
рядного, главного храма державы — Пресвятой Бого-
родицы, более известного под названием Десятинного
(потому что на содержание его и всей церковной ор-
ганизации Руси князь отдал десятую часть госу-
дарственных доходов). О том громадном значении,
которое имело в общественно-политической и идеоло-
гической жизни государства строительство Десятин-
1 См.: Сотникова М. П., Спасский И. Г. Тысячелетие
древнейших монет России. Л., 1983.
2 Baumgarten N. Le dernier mariage de Saint Vladi-
mir // Orientalia Christiana. Romae, 1930. T. 2. № 64.
P. 165—168. См.: Свердлов М. Б. Политические отноше-
ния Руси и Германии в X — первой половине XI в. //
Проблемы истории международных отношений. Сборник
памяти Е. В. Тарле. Л., 1972. С. 290—291.

108 Древнерусская государственность
ной церкви, свидетельствует летописец. Сначала, под
989 г., он торжественно сообщает, что «Володимер
живяше в законе хрестьянстве, помысли создати цер-
ковь Пресвятыя Богородица, и послав приведе масте-
ры от Грек. И наченшю же здати, и яко сконча зижа,
украси ю иконами и поручи ю Настасу Корсунянину,
и попы корсуньскыя пристави служити в ней, вдав ту
все, еже бе взял в Корсуни: иконы и съсуды, и крес-
ты». А под 996 г., поведав о завершении строитель-
ства храма, Нестор вкладывает в уста князя трога-
тельную речь, обращенную к Богу. Летописный рассказ
завершается весьма торжественно: «И створи (Вла-
димир. — Н. К.) праздник велик в тъ день боляром
и старцем градским, и убогим раздая именье много».1
9. Рост Киева
Не меньше, вероятно, других свершений способство-
вало возвеличению и повышению авторитета князя,
укреплению его верховной власти строительство киев-
ского детинца — «города Владимира». К сожалению,
по неизвестным причинам это огромного значения
событие не отразилось в летописании. «Город Влади-
мира» известен нам по раскопкам археологов. Терри-
тория детинца была увеличена до 10 га и окружена
могучими земляными валами с каменными Софий-
скими воротами.2
1 Повесть временных лет. С. 83, 85.
2 Килиевич С. Р. Детинец Киева IX—первой половины
XIII в. Киев, 1982. С. 136—137.

Глава вторая 109
Уже в первые годы своего существования Киев был
городом своеобразным и причудливым. В годы прав-
ления Владимира он был расстроен и украшен. Среди
невысоких домов киевских жителей, ремесленников
и купцов, возвышалась розово-белая, с золотыми ку-
полами Десятинная церковь, окруженная каменными
дворцами и живописными деревянными боярскими
хоромами. На большой соборной площади Владимир
велел поставить привезенную им из Херсона бронзо-
вую квадригу и скульптуры античных богинь. Веро-
ятно, благодаря последним площадь стали назвать
«Бабиным Торжком».1 Величие и невиданные ранее
роскошь и грандиозность монументальных сооруже-
ний эпохи Владимира вызывали не только удивление
и восхищение, но и преклонение перед властелином,
который смог создать это чудо.
Подытоживая рассмотрение истории древнерусской
государственности времен Владимира Святославича,
выскажу мнение, что с этого времени начинается фео-
дальная эпоха на Руси. Государственное строительство
было в основном завершено. Государство приобрело
отчетливые признаки единоличной монархии. Дело
было не только в том, что Владимир стал «самовла-
стьцем Руския земли», но и в том, что страна сдела-
лась единой, пусть и относительно. Была окончатель-
но сломана племенная структура, ликвидированы
племенные княжения и власть их вождей. На всю тер-
риторию государства были распространены централи-
зованные системы сбора дани, администрации и судо-
1 Воронин Н. Н. Древнерусские города. М.; Л., 1945.
С. 16.

110 Древнерусская государственность
производства. Князь высоко поднялся над правящим
слоем. Его династические права в общественном пра-
восознании были несомненными. В народном представ-
лении он олицетворял Русь, Русскую землю, восточ-
нославянское государство. Следующий шаг в развитии
государственности на Руси был сделан в княжение сына
Владимира—Ярослава.
Складывание раннесредневековой (в условиях Во-
сточной Европы), раннефеодальной государственно-
сти протекало в борьбе противоборствующих сил, ста-
рого и нового, развивалось сложно и противоречиво.
Его извилистый, неровный путь обозначен такими
исторически весомыми фигурами, как Олег и Рюрик,
Ольга и Святослав. Рассматривая деятельность Карла
Великого, историк отметил, что для доведения до тре-
буемого результата процесса государственного стро-
ительства была нужна действительно выдающаяся
личность. Вместе с тем триумф сил политической кон-
центрации, пусть и недолговечной, триумф светской
государственности наполнил силой и выразительностью
личность Карла.1 Подобными личностями, сыгравшими
важнейшую роль в процессе создания государственности
на Руси, можно смело считать Владимира Святослави-
ча и его сына Ярослава Мудрого.
1 Стам С. М. Диалектика общности и личности в сред-
ние века // Вопросы истории. 1993. № 3. С. 39.

И4.
глава третья
завершение строительства
государственности
при яросллве Владимировиче
1. Нарушение целостности государства
Вторая половина княжения Владимира в Киеве
(998—1013) по не известным науке причинам
вовсе не отразилась в летописях: «Повести временных
лет» и Новгородской первой летописи младшего изво-
да, основных и в абсолютном большинстве случае един-
ственных источниках по истории этого времени. По-
этому особенно впечатляет читателя, в воображении
которого сложился образ полновластного властелина
Руси, своим неожиданным содержанием, динамично-
стью и эмоциональностью рассказа статья «Повести»
под 1014 г.: «Ярославу же сущю Новегороде, и уро-
ком дающю Кыеву две тысяче гривен от года до года,
а тысячю Новегороде гридем роздаваху. И тако даяху
вси посадници новьгородьстии, в Ярослав сего не дая-
ше к Кыеву отцю своему. И рече Володимер: "Требите

112 Древнерусская государственность
путь и мостите мост" — хотяшеть бо на Ярослава ити,
на сына своего, но разболеся».1 Аналогичный текст
читается и в Новгородской первой летописи младшего
извода, но вместо «вси посадници новьгородьстии» там
сказано: «Вси князи новгородстии» 2 — вероятно, ска-
залось стремление новгородских книжников представ-
лять Новгород обособленным с самого начала его су-
ществования и независимым от Киева городом.
Однако мятеж Ярослава против могущественного
отца был не единственным, а лишь последним в ряду
подобных же событий на Руси конца X—начала XI в.
Просто наши летописи не знают о выступлениях еще
двух братьев Ярослава против Владимира. Есть осно-
вания думать, что они начались еще в 90-х гг. X в.,
когда Владимир пребывал в зените славы и могуще-
ства.
Историков давно смущает непонятное исчезновение
со страниц древнерусских источников Всеволода Вла-
димировича, посаженного отцом во Владимире Волын-
ском согласно рассказу летописца об административ-
ной реформе 988 г.3 А. Е. Пресняков обратил внимание
на указанное Ф. А. Брауном известие скандинавского
источника о том, что князь Visivald удрал «за море» в
994 г. и погиб на скандинавском Севере около 995 г.*
1 Повесть временных лет. С. 88—89.
2 Новгородская первая летопись... С. 168.
3 Повесть временных лет. С. 83.
* Неопубликованный доклад Ф. А. Брауна в Археоло-
гическом обществе. Речь идет об исландских сагах об Ола-
ве Трюгвассоне, Олаве Святом, Харальде Гренландце и др.,
в которых упоминается конунг Гардов (скандинавское

Глава третья 113
«Естественно предположить, что и он ушел за море
в "Варягы" (как Ярослав в 1015 г. — Н. К.) вслед-
ствие разрыва с отцом».1 Это известие непрямо под-
тверждается не известным нам источником позд-
него (XVII в.) Густинского свода о том, что в 90-х гг.
X в. во Владимире Волынском сидел наместником
другой сын Владимира Святославича — Позвизд.2
Точно так же не знают русские летописцы и о попыт-
ке восстания против Владимира, задуманной его пасын-
ком Святополком Ярополчичем. Из летописей извест-
но лишь, что во время проведения административной
реформы Владимиром Святополку достался Туров.3
Далее летописцы почти на три десятилетия теряют из
поля зрения Святополка и вновь вспоминают о нем в
связи с кровопролитной войной за киевский престол,
развернувшейся после смерти Владимира летом 1015 г.
Между тем Святополк вовсе не сидел смирно в Ту-
рове, ожидая смерти отчима, как может показаться,
название Руси. — Н. К.) Висивальд (см.: Цжаксон Т. Н.
Исландские королевские саги о Восточной Европе. М.,
1993. С. 132, 141, 157, 210—211, 234—237, 239, 240).
Впрочем, в одной из позднейших работ Ф. А. Браун сде-
лал оговорку, что отождествление Висивальда со Всево-
лодом несколько противоречит хронологии отраженных
в сагах событий, связанных с Висивальдом (Braun F. Das
historische Russland im nordischen Schriftum des X.—XIV.
Jahrhunderts // Festschrift Engen Mogk auni 70. Gebur-
stag-Halle. 1924. S. 160—161).
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 32.
2 ПСРЛ. Т. 2. Ипатьевская летопись. СПб., 1843. С. 259
(под 990 г.).
J Повесть временных лет. С. 83.

114 Древнерусская государственность
исходя из молчания о нем «Повести временных лет»
и Новгородской первой летописи младшего извода.
Зато в «Хронике» саксонского епископа Титмара, со-
временника описываемых здесь событий, сказано, что
между 1008 и 1013 г. Русь и Польша заключили союз-
ное соглашение, скрепленное браком «старшего сына»
(имеется в виду Святополк) Владимира Святославича
и дочери польского князя Болеслава Храброго. Истори-
ки относят этот брак к 1009 или к началу 1010 г.
Вместе с польской княжной на Русь прибыл ее ду-
ховник, капеллан Рейнберн, перед тем занимавший
епископскую кафедру в польском городе Колобжеге.
Он чуть ли не сразу получил большое влияние на Свя-
тополка. Титмар свидетельствует, что когда Владимир
Святославич узнал о том, что Святополк по наущению
Болеслава и при содействии Рейнберна собирается вос-
стать против него, он заточил мятежного пасынка
вместе с женой и ее духовником. В заключении Рейн-
берн вскоре умер, а Святополк с женой остались сидеть
в темнице. Описанные события относятся приблизи-
тельно к 1012 г. Далее, по словам германского хрони-
ста, оскорбленный за дочь и зятя князь Болеслав начал
мстить киевскому князю. В 1013 г. польское войско
вторглось на западнорусские земли и опустошило пору-
бежье. Так был разорван русско-польский союз.1
Почему-то обойдя молчанием стычки Владимира
с Всеволодом и Святополком, летописцы сосредоточи-
1 Рассказ Титмара о русских делах исследован в кн.:
Ильин А. А. Летописная статья 6523 г. и ее источник.
М., 1967; Королюк В. Д. Западные славяне и Киевская
Русь в X—XI вв. М., 1964. С. 219 и ел.

Глава третья ^ 115
ваются на ссоре Ярослава с отцом. Поведав под 1014 г.
о том, как Ярослав отказался уплачивать дань Киеву,
Нестор продолжает под следующим, 1015 г.: «Хотя-
щю Володимеру ити на Ярослава. Ярослав же послав
за море, приведе варягы, бояся отца своего».1 Яро-
слав поступил точно так же, как Владимир в 977 г.
в поединке с Ярополком: не полагаясь на собствен-
ные силы, послал в Скандинавию и набрал войско из
наемников-варягов, лучших воинов средневекового
мира. Но до войны между отцом и сыном не дошло:
15 июля того же года Владимир внезапно умер.
Историки по-разному объясняли причины вы-
ступлений сыновей и пасынка против Владимира
Святославича. Кажется, прав был известный исто-
рик, когда написал по этому поводу: «Рознь личных
интересов и стремление к независимости, видно, про-
буждались тотчас, как в руки отдельных князей по-
падала власть над теми или иными областями».2 Та-
кой была отрицательная сторона административной
реформы Владимира: будучи официально лишь посад-
никами на местах, его сыновья и пасынок ощущали
себя там чуть ли не суверенными властителями. От-
даленность от Киева и слабость коммуникаций спо-
собствовали этому. Но во всех трех известных нам
случаях выступлений потомков против Владимира
речь не шла, вероятно, о желании захватить общерус-
скую власть. Лишь неожиданная смерть Владимира
привела к четырехлетней войне за киевский княже-
ский стол.
1 Повесть временных лет. С. 89.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 32.

116 Древнерусская государственность
Возвратимся на четыре десятилетия назад и заме-
тим, что борьба за власть между сыновьями Святосла-
ва Игоревича Ярополком, Олегом и Владимиром нача-
лась в значительной мере потому, что в древнерусском
обычном праве и общественном правосознании не был
еще определен порядок престолонаследия. Не родил-
ся он и при Владимире. В. О. Ключевский заметил по
этому поводу: «...Когда умирал отец, тогда, по-види-
мому, разрывались все политические связи между его
сыновьями: политической зависимости младших об-
ластных князей от старшего их брата, садившегося
после отца в Киеве, незаметно. Между отцом и детьми
действовало семейное право; но между братьями не
существовало, по-видимому, никакого установленно-
го, признанного права, чем и можно объяснить усоби-
цы между сыновьями Святослава и Владимира».1
Правовые нормы отношений между властителями,
сложившиеся в родо-племенном обществе, оказались
бессильными удовлетворить потребности нарождав-
шегося феодального общества, запросы и амбиции ру-
ководителей этого общества. Только Ярослав Вла-
димирович сумел наметить нормы старейшинства
в отношениях между князьями.
2. Ярослав, Святополк и Мстислав
В «Повести временных лет» и Новгородской пер-
вой летописи младшего извода не следует искать
1 Ключевский В. О. Сочинения в девяти домах. Т. 1.
М., 1987. С. 180.

Глава третья 117
исторически достоверного рассказа о войне за власть
на Руси между потомками Владимира. Вместо него
в летописях помещена церковная легенда, приписав-
шая убийство Бориса, Глеба и Святослава Владимиро-
вичей Святополку «Окаянному». Между тем «Хрони-
ка» Титмара недвусмысленно свидетельствует, что
Святополк не убивал своих двоюродных братьев.1 Не-
смотря на это, легенда об ужасных, «каиновых» пре-
ступлениях Святополка до сих пор переходит из одно-
го ученого труда в другой. Вероятно, большинство
специалистов в древнерусской истории Титмара не
читало...
Остается несомненным лишь одно: в борьбе за ки-
евский стол в 1015—1019 гг. погибли Борис, Глеб,
Святослав Владимировичи и Святополк Ярополчич.
Младший сын Владимира Судислав не принимал уча-
стия в соперничестве за первенство на Руси. Далее
борьба за Киев свелась к поединку между Ярославом
и его братом Мстиславом.
Образчик князя-воина, Мстислав Владимирович
был громко знаменит на Руси. «Повесть временных
лет» уделяет ему немало внимания, повествуя о его
подвигах. Вместе с тем в биографии Мстислава остается
много неясного. Время рождения этого сына Влади-
мира неизвестно, нет уверенности и в имени его матери.
Учитывая перипетии борьбы Мстислава с Ярославом
за верховную власть на Руси, особенно важным пред-
ставляется его место среди сыновей Владимира — был
ли он старшим или младшим братом Ярослава?
1 См.: Ильин А. А. Указ. соч.; Королюк В. Д. Указ.
соч. С. 236-237.

118 Древнерусская государственность
Свидетельства Нестора на этот счет противоре-
чивы. Под 980 г. летописец так рассказывает о сыно-
вьях Владимира: от Рогнеды князь «роди 4 сыны:
Изяслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дще-
ри; от грекине — Святополка;* от чехине — Вышесла-
ва; а от другое — Святослава и Мьстислава; а от болга-
рыни — Бориса и Глеба».1 Из этого перечисления
выходит, что Владимир имел двух сыновей по имени
Мстислав, и один из них был старше Ярослава. Но
под 988 г., передавая обстоятельства проведения Вла-
димиром административной реформы, «Повесть» упо-
минает лишь одного Мстислава, назвав его после Свя-
тослава: «Изяслав, Ярослав, Святополк, Всеволод,
Святослав, Мьстислав...»,2 откуда вытекает логичный
вывод, что тот Мстислав, который сошелся в поедин-
ке с Ярославом в 1024 г., был его младшим братом.
Это противоречие попробовал объяснить А. А. Шах-
матов. По его мнению, процитированный первым пе-
речень сыновей Владимира был позднейшей вставкой
в Начальный свод 1095 г., который был положен
в фундамент «Повести временных лет». Ученый пола-
гал, что составитель Начального свода заимствовал
перечень детей Владимира под 980 г., в котором
* В действительности Святополк был сыном старшего
брата Владимира Ярополка Святославича. Владимир же-
нился на «грекыне» после смерти Ярополка, когда она
была беременна Святополком. Но Владимир усыновил
Святополка, поэтому летописцы обычно называют его
сыном Владимира.
1 Повесть временных лет. С. 56—57.
2 Там же. С. 83.

Глава третья 119
содержатся два Мстислава, «из особой повести о Вла-
димире». Перечисляя детей Рогнеды, автор Начального
свода просто ошибся и после Изяслава написал вме-
сто «Вышеслав» — «Мстислав».1 Но ведь Вышеслав
также присутствует в том перечне, и он назван сыном
«чехини»! Поэтому считаю аргументацию А. А. Шах-
матова в пользу старшинства Ярослава в отношении
Мстислава явно недостаточной. Вероятно, поэтому
ее не стал учитывать другой знаток летописания
А. Е. Пресняков, уверенно заметив: «Его (Мстисла-
ва. — Н. К.) "Повесть временных лет" считает сыном
Рогнеды, старшим Ярослава, вторым сыном после
Изяслава Полоцкого».2
На мой взгляд, не стоит особенно доверять словам
Мстислава, сказанным им Ярославу, согласно «Пове-
сти», после Лиственской битвы 1024 г.: «Сяди в сво-
емь Кыеве — ты еси старейшей брат».3 Ведь к тому
времени Ярослав уже пять лет княжил в Киеве, был
главой «Володимерова племени» и должен был счи-
таться всеми своими родичами старшим в роде, «от-
цем и господином». Кроме того, выглядит вероятным,
что эти слова были вписаны впоследствии покорным
Ярославу летописцем, чтоб утвердить его преимуще-
ственные семейные права на киевский стол.
Думается, Мстислав все-таки был старшим братом
Ярослава. Нет весомых оснований просто отбрасывать
(или объяснять опиской летописца) свидетельство
Нестора под 980 г., согласно которому Мстислав был
1 Шахматов А. А. Указ. соч. С. 136—139.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 370.
3 Повесть временных лет. С. 100.

120 Древнерусская государственность
вторым среди сыновей Рогнеды, а Ярослав — третьим.
Главное же — иначе трудно объяснить ту решитель-
ность, последовательность и настойчивость, с которыми
Мстислав стремился вокняжиться в Киеве в 1023—
1026 гг., еще при этом и легальным путем. Воинствен-
ный и вспыльчивый Мстислав не сделал даже попыт-
ки силой оружия захватить Киев, а просто предложил
свою кандидатуру киевскому вечу: «Ярославу сущю
Новегороде, приде Мьстислав ис Тъмутороканя Кые-
ву, и не прияша его кыяне. Он же шед седе на столе
Чернигове»1 (1023 или начало 1024 г.). Можно допу-
стить, что Мстислав считал свои права на Киев более
легитимными, по меньшей мере не уступавшими пра-
вам Ярослава, и надеялся на мирное решение в свою
пользу спора с братом за киевский стол.
Опосредствованно свидетельствует в пользу подоб-
ной мысли и дальнейшее развитие событий. В 1024 г.
Ярослав с наемниками-варягами пошел на Мстислава.
Битва возле села Листвена вблизи Чернигова принесла
победу Мстиславу. Ярославу пришлось бежать в Нов-
город. Нестор не забывает упомянуть, что «беяху Кы-
еве мужи Ярославле»2 (т. е. Ярослав удержал за собой
стольный град Руси). Вернувшись в Киев с большим
войском, «совокупи воя многы», Ярослав «створи мир
с братом своим Мьстиславом у Городця.* И разделиста
1 Повесть временных лет. С. 99.
2 Там же. С. 100.
- Вблизи Киева на левой стороне Днепра, — «обыкно-
венно нейтральное место для княжеских дипломатиче-
ских съездов и переговоров» (Грушевсъкий М. 1стор1я
Украши — Руси. Т. П. Льв1в, 1905. С. 20).

Глава третья 121
по Днепр Русьскую землю: Ярослав прия сю сторону,
а Мьстислав ону. И начаста жити мирно и в брато-
любьстве, и уста усобица и мятеж, и бысть тишина
велика в земли».1
3. Первый дуумвират на Руси
Как это ни удивительно, жаждавший единоличной
власти на Руси и победивший в изнурительной войне
Святополка, Ярослав смирился с этим разделом юж-
ной (речь шла лишь о ней) Русской земли и не делал
больше попыток подчинить себе Мстислава. Возмож-
но, побаивался военной силы брата. А может быть,
и потому, что Мстислав обладал по крайней мере не
меньшими, чем он сам, правами на верховную обще-
русскую власть. В общественном мнении того време-
ни — и это засвидетельствовано летописью! — братья
считались соправителями Руси, своеобразными дуум-
вирами. Лишь в 1036 г., когда умер Мстислав, Нестор
смог отметить: «Посемь же перея власть его (Мсти-
слава. — Н. К.) всю Ярослав, и бысть самовластець
Русьстей земли».2
В этом дуумвирате, если судить даже по исключи-
тельно благоприятному в отношении Ярослава тону
летописца, братья были равны. В 1031 г. Мстислав
помог Ярославу отвоевать у Польши Червенские гра-
ды.3 Можно доверять известию Никоновской летописи
1 Повесть временных лет. С. 100.
2 Там же. С. 101.
3 Там же.

122 Древнерусская государственность
под 1029 г.: «Ярослав ходи на ясы (осетинов. — Н. К.)
и взят их»1 — вне сомнения, содействуя Мстиславу,
интересы которого на Северном Кавказе и в Тмуторока-
ни требовали постоянного военного присутствия и вме-
шательства.
С другой стороны, мир и спокойствие, наступив-
шие в Русской земле после договора в Городке 1026 г.,
объяснялись еще и тем, что общество и государствен-
ность на Руси достигли более высокого, чем раньше,
уровня развития, когда подписанное между князьями
мирное соглашение могло действовать в течение де-
сяти лет. Трудно представить себе подобную ситуацию
в 70-х гг. X в., во времена раздоров между Яропол-
ком, Олегом и Владимиром Святославичами.
Древнерусское общество высоко оценило это пер-
вое соглашение между Рюриковичами, призванное
обеспечить мир и согласие на Руси. Память о нем жила
по меньшей мере до конца XII в. На него ссылались
в междукняжеских отношениях как на правовой пре-
цедент, его стремились использовать Мономашичи
против черниговских Ольговичей в соперничестве за
киевский великокняжеский стол. Так, в разгаре фео-
дальной раздробленности, в 1195 г. Рюрик Ростисла-
вич киевский при поддержке Всеволода Юрьевича
суздальского требовал от Ярослава Всеволодича
и других Ольговичей «не искати отцины нашея, Кые-
ва и Смоленьска, под нами, и под нашими детми, и под
всим нашим Володимеримь (Владимира Мономаха. —
1 ПСРЛ. Т. 9. Летописный сборник, именуемый Патри-
аршею или Никоновскою летописью (далее — Никонов-
ская летопись). СПб., 1862. С. 79.

Глава третья 123
Н. К.) племенемь: како нас разделил дед нашь Яро-
слав по Днепр, а Кыев вы не надобе». На это Ольгови-
чи ответили, что не претендуют на Киев, но имеют
такие же права на него, как и Мономашичи: «Мы есмы
не Угре, ни Ляхове, но единого деда есмы внуци».1
Более чем за двадцать лет перед тем, в конце 1173 г.,
в Киеве вокняжился другой Мономашич, Ярослав
Изяславич. Тогда глава Ольговичей Святослав Всево-
лод ич стал требовать у него владения («части») в Киев-
ской земле. Ярослав ответил ему: «"Чему тобе наша
(Мономашичей. — Н. К.) отчина? Тобе си сторона
(Днепра. — Н. К.) не надобе". Святослав же поча ему
молвити: "Я не угрин, ни лях, но одиного деда есмы
внуци, а колко тобе до него, толко и мне"».2
Можно допустить, что стремлением к миру и ста-
бильности в государстве объясняется снисходительное
отношение Ярослава к непокорному полоцкому кня-
зю Брячиславу Изяславичу. Брячислав осуществил
грабительский набег на Новгород, захватил полон,
много добра и повез все это в Полоцк. Ярослав стре-
мительно вышел из Киева, догнал Брячислава, раз-
бил его, отнял полон и награбленное. Брячислав бе-
жал в Полоцк,3 а Ярослав не стал преследовать его
и позволил досидеть на полоцком столе до смерти
(1044). Позднейшие летописи, берущие начало от Нов-
городского извода конца XV в. (Никоновская, Софий-
ская первая, Воскресенская и др.), следующим образом
1 Летопись по Ипатскому списку. СПб., 1871. С. 462,
463.
2 Там же. С. 393.
3 Повесть временных лет. С. 99.

124 Древнерусская государственность
повествуют о мирном завершении стычки Ярослава
с Брячиславом: «Ис Киева призва (Ярослав. — Н. К.)
его (Брячислава. — Н. К.) к себе, и вда ему два града,
Свячь и Видбеск (Усвяту и Витебск. — Н. К.)> и рече
ему: "Буди же со мною един". И воеваше Брячислав
(вместе. — Н. К.) с Ярославом вси дни живота сво-
его».1
Кончина Мстислава, как упоминалось, сделала Яро-
слава в 1036 г. единовластным правителем Руси. Сра-
зу же он принимает меры к укреплению своей власти
и консолидации государства. В статье «Повести вре-
менных лет» того же 1036 г. говорится: «Иде Ярослав
Новугороду, и посади сына своего Володимера Новего-
роде, епископа постави Жидяту» (Луку. — Н. К.).2
4. Овладение Ярославом общерусской властью
Историки издавна должным образом оценили по-
лучение Ярославом власти в государстве: «Вообще
"единовластьство" Ярослава... было дальнейшим очень
сильным движением в эволюции внутренних связей,
внутреннего единства земель Древнерусского государ-
ства, основанного Владимиром». Но далее автор этих
строк, думаю, ошибался, когда писал, что единовла-
стие Ярослава не внесло в государственность ничего
нового, «развивало предыдущее».3 Нового как раз было
много, и далее читатель, надеюсь, убедится в этом.
1 Никоновская летопись. С. 77.
2 Повесть временных лет. С. 101.
3 Грушевськии М. Указ. соч. С. 38.

Глава третья 125
Летописная статья 1036 г. заканчивается симпто-
матичным сообщением: «В се же лето всади Ярослав
Судислава в поруб, брата своего, Плескове, оклеветан
к нему».1 Подробнее и выразительнее выглядит это
известие в Никоновской летописи: «Того же лета раз-
гневася Ярослав на менший брат свой Судислава, и по-
сади его в поруб во Пскове до живота своего...»2 — из
этого выходит, что вина Судислава была тяжелой, он
почему-то оказался опасен для киевского князя. Неда-
ром, вероятно, триумвиры-Ярославичи выпустили
Судислава из «поруба» лишь через пять лет после смер-
ти отца, да еще и взяли с него присягу не принимать
участия в политической жизни и бросили его в мона-
стырь: «Заводивъше кресту, и бысть чернцем».3 Убеж-
ден в том, что рассказ о расправе с Судиславом стоит
в прямой связи с двумя предыдущими сообщениями
статьи 1036 г.: о «самовластьстве» Ярослава и о поса-
жении им сына в Новгороде.
Дело было, вероятно, не в том, что кто-то оклеве-
тал Судислава. В действительности речь шла о скреп-
лении государства, подавлении сепаратизма в отдален-
ных его землях. Ведь заточение Судислава произошло
вскоре после посажения Владимира Ярославича в Нов-
городе. И Новгород и Псков были очагами автономи-
стских устремлений местного боярства. Эти города
были в те времена важнейшими форпостами Киева на
Западе, особенно при учете того, что Ярослав отдавал
предпочтение западной политике перед традиционной
1 Повесть временных лет. С. 102.
2 Никоновская летопись. С. 80.
3 Повесть временных лет. С. 109.

126 Древнерусская государственность
для его предшественников южной (византийской). По-
этому киевский князь стремился укрепить свои пози-
ции в обоих главных городах русского Северо-Запада.
Наконец, Ярослав мог считать Судислава потенциаль-
ным претендентом на киевский стол и решил изба-
виться от него. Таким образом, все действия киевского
князя вели к абсолютизации его власти и укрепле-
нию его авторитета в правящих слоях Древнерусского
государства.
Так же, как Владимир Святославич, его сын Яро-
слав принадлежал к числу князей-реформаторов. Но
его реформы были несколько иного рода, чем подоб-
ные свершения отца. Они проводились уже в иную
историческую эпоху и должны были объективно со-
ответствовать развитию феодальных отношений, ко-
торыми ознаменовано княжение Ярослава. Следует
считать ошибочным распространенное в научной ли-
тературе мнение, по которому Ярослав, подобно Вла-
димиру, сажал сыновей-посадников в разных городах
страны.1 Оно основывается на некорректном толкова-
нии завещания («ряда») Ярослава сыновьям 1054 г.,
а также сведений летописей о том, в каких городах
сидели Ярославичи после смерти отца: мол, он поса-
дил их в этих городах еще при жизни.2
Однако ни один источник не содержит прямых сви-
детельств о том, что Ярослав посадил потомков в этих
городах. Напротив, сам текст «ряда» недвусмысленно
свидетельствует о том, что киевский князь лишь неза-
долго до смерти назначил города, ранее пребывавшие
1 См., напр.: Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 374.
2 Мавродин В. В. Указ. соч. С. 365.

Глава третья 127
под его непосредственной властью, своим сыновьям:
«Святославу даю Чернигов, а Всеволоду Переяславль,
а Игорю Володимерь, а Вячеславу Смолинеск» 1 — сле-
довательно, перечисленные в завещании Ярослава кня-
зья теми городами ранее не владели, а получили их из
милости своего отца-сюзерена согласно его завещанию.
Можно думать, Ярослав на собственном опыте убе-
дился в том, что административная реформа Влади-
мира Святославича имела тот недостаток, что превра-
щала постепенно сыновей-наместников киевского
князя в тех или иных городах Руси в чуть ли не суве-
ренных властителей, что сделало их сильными и по-
могло отважиться на выступления против отца. Яро-
слав, по-видимому, решил избегнуть этого, держа
сыновей возле себя или посылая их с поручениями
в те или иные города и земли.*
Остается допустить, что в различных городах Ки-
евской Руси при Ярославе сидели обыкновенные по-
садники из числа его бояр и чиновников. Это также
знаменовало отход в прошлое дружинных порядков
и дружинного государства с его замкнутостью на чле-
нах княжеского рода и их дружинном окружении.
Страна сделалась более консолидированной, потому
что сломанный Владимиром сепаратизм племенной
1 Повесть временных лет. С. 108.
* Именно так, по моему убеждению, следует понимать
известие Воскресенской и некоторых других позднейших
летописей в рассказе о предсмертной болезни Ярослава:
«Изяславу сущу тогда в Новегороде, а Святославу в Во-
лодимире, а Всеволоду у отца» (ПСРЛ. Т. 7. Летопись по
Воскресенскому списку. С. 333).

128 Древнерусская государственность
верхушки исчез. Так Ярослав сделал дальнейший шаг
на пути усовершенствования системы управления раз-
ными землями, составлявшими Киевское государство.
В сущности, это было развитие административной ре-
формы Владимира.
В пользу такого мнения свидетельствует и резкое
уменьшение роли дружины в политической жизни
Древнерусской державы. Одновременно отмирают ре-
ликты старого племенного деления страны и сами
племенные названия. Оба явления проступают в лето-
писи в ходе гражданской войны 1015—1019 гг. за
киевский стол между потомками Владимира Свято-
славича и его пасынком.
5. Отмирание остатков родо-племенного строя
и дружинной формы государства
Описывая войну 1018 г. между Ярославом, с одной
стороны, и Святополком и Болеславом Храбрым —
с другой, Нестор сообщает: «Ярослав же, совокупив
Русь и варягы, и словене, поиде противу Болеславу и
Святополку».1 Однако в дальнейшем племенные назва-
ния исчезают со страниц летописей. Когда в 1036 г.
Ярославу пришлось отражать нашествие печенегов на
Киев, он, по словам «Повести временных лет», «поста-
ви варягы по среде, а на правей стороне кыяне, а на ле-
вемь криле новгородци».2 Постепенность и естест-
венность замены племенных названий терминами,
' Повесть временных лет. С. 96.
2 Там же. С. 101.

Глава третья 129
образованными от городских центров (Русь—кыяне,
словени — новгородци), прослеживается в источнике
достаточно четко.
Подобно этому теряет свое значение в государствен-
ной жизни княжеская дружина. На нее и на наемни-
ков-варягов опирается Ярослав Владимирович, утвер-
ждаясь в Киеве и победив, наконец, Святополка:
«Ярослав же седе Кыеве, утер пота с дружиною своею,
показав победу и труд велик»1 (1019). Но это упоми-
нание о дружине как об активно действующей поли-
тической силе — последнее в летописании времен это-
го князя. Далее она вообще упоминается в связи
с Ярославом всего один раз, но уже в другом значе-
нии — войска вообще. В начале недавно упомянутой
битвы с печенегами 1036 г. «Ярослав... исполчи дру-
жину, и постави варягы по среде...» и т. д. Человек
нового времени, реформатор и книжник, Ярослав в те-
чение своего 35-летнего княжения на Руси опирался
в государственных делах на других людей, рожден-
ных новыми условиями жизни.
Совсем иным был брат Ярослава Мстислав, настоя-
щий реликт дружинной эпохи. Всю свою жизнь он,
подобно своему деду Святославу, провел в походах,
был окружен дружинниками, полагался на них во всем
и ставил их выше всех других подданных. Отдавая
дань древней традиции, Нестор в образе Мстислава
рисует идеального дружинного князя. И, следует за-
метить, этот возвышенный портрет в общем соответ-
ствовал мировоззрению и характеру жизни этого бы-
линного богатыря...
1 Повесть временных лет. С. 98.
5 Зак. 3805

130 Древнерусская государственность
Само появление Мстислава на страницах летописи
эффективностью рассказа и патетичностью изобрази-
тельных средств не уступает описанию в той же «По-
вести временных лет» выхода на историческую сцену
героического Святослава. Под 1022 г. летописец рас-
сказал, как княживший тогда в Тмуторокани Мсти-
слав пошел войной на касожского (черкесского) кня-
зя Редедю. Когда оба войска сошлись, «рече Редедя
к Мьстиславу: "Что ради губиве дружину межи со-
бою? Но снидеве ся сама борот. Да аще одолееши ты,
то возмеши именье мое, и жену мою, и дети мое, и
землю мою. Аще ли аз одолею, то възму твое все"».
Мстислав охотно согласился на поединок. Словно ан-
тичные герои, они с Редедей решают дело не оружи-
ем, а борьбой, в которой победил тмутороканский
князь.1 Отвага и сила Мстислава были широко извест-
ны на Руси. Во вступлении к «Слову о полку Игореве»
вещий Боян «песнь пояше старому Ярославу, храб-
рому Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълкы ка-
сожьскыми».2
Своеобразным апофеозом дружинности Мстислава
представляется яркий рассказ «Повести» о Листвен-
ской битве 1024 г. между ним и Ярославом. Этот рас-
сказ, равно как и предыдущий, вероятнее всего, по-
черпнут из воинского, дружинного эпоса. Со стороны
Ярослава битву начали наемники-варяги, главная
ударная сила его войска. Мстислав же бросил в бой
«север», т. е. своих подданных северян, ибо княжил
1 Повесть временных лет. С. 99.
2 Слово о полку Игореве. Под ред. В. А. Адриановой-
Перетц. М.; Л., 1950. С. 9. (Литературные памятники).

Глава третья 131
тогда в Чернигове, главном центре Чернигово-Север-
ской земли. Свою же приведенную из Тмуторокани
дружину, состоявшую из хазар и касогов,1 он придер-
жал до решительного момента сражения. «И труди-
шася варязи секуще север, и посем наступи Мстислав
со дружиною своею и нача сечи варяги». Уставшие
наемники не смогли противостоять свежим дружинни-
кам Мстислава и побежали. Ярославу пришлось
податься в Новгород. «Мьстислав же, о свет заутра,
видев лежачие сечены от своих север и варягы Яро-
славле, и рече: "Кто сему не рад? Се лежить северя-
нин, а се варяг, а дружина своя цела!"»2. Дружинно-
му князю Мстиславу были дороже собственных
подданных-русичей хазарские и касожские воины, по-
тому что они составляли его дружину.
В кратком посмертном панегирике Мстиславу, впи-
санном в «Повесть временных лет» под 1036 г., глав-
ный акцент сделан на отмеченных выше качествах кня-
зя: «любяше дружину по велику, именья не щадяше,
ни питья и еденья браняше».3 Зато в более подробном
жизнеописании Ярослава в том же источнике ни слова
не сказано о его привязанности к дружине. Ярослав,
наверное, отвел дружине подобающее, на его взгляд,
место: собственной охраны и привилегированной части
войска. Государственные дела князь поручал своим чи-
новникам, среди которых, ясное дело, могли быть и вы-
ходцы из дружинной среды. С кончиной Мстислава дру-
жинность как мировоззрение господствующего класса
1 Повесть временных лет. С. 99.
2 Там же. С. 100.
3 Там же. С. 101.

132 Древнерусская государственность
окончательно отошла в прошлое, как при Владимире
отошло в прошлое само дружинное государство.
6. Реформа права
Одним из главных государственных свершений
Ярослава Владимировича было создание по его ини-
циативе первого письменного кодекса норм древнерус-
ского права — Русской Правды. Когда Ярослав пер-
вый раз в 1016 г. вошел в Киев и сел «на столе отни
и дедни», он, согласно Новгородской первой летопи-
си младшего извода, щедро вознаградил новгородцев,
благодаря поддержке которых смог вокняжиться
в стольном граде Руси. Князь также «дав им правду
и устав списав, тако рекши им: "По се грамоте ходи-
те, якоже списах вам, такоже держите. А се есть Прав-
да Русскаа"...».1 Далее помещен текст Древнейшей ре-
дакции Русской Правды.
В науке утвердилось мнение, что Русская Правда
1016 г. была рождена острой политической борьбой
в Новгороде накануне похода Ярослава на Киев. Тог-
да новгородцы вступили в конфликт с наемниками-
варягами, издевавшимися над ними. Русская Правда
должна была обеспечить права как горожан-новгород-
цев, так княжеской дружины и варягов 2 (впрочем,
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 175—176.
2 Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения
в Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское госу-
дарство и его международное значение. М. 1965. С. 133.

Глава третья 133
новгородская дружина Ярослава в большинстве состоя-
ла из тех же варягов).
Помещенный в Новгородской первой летописи млад-
шего извода текст Правды Русской вошел в качестве
ее древнейшей редакции в Краткую редакцию этого
памятника (статьи 1-7, 9-16, к которым впослед-
ствии прибавили статьи 8, 17, 18).1 Ярослав не удовле-
творился Правдой 1016 г. и через два десятилетия
вернулся к тексту своего новгородского законодатель-
ства. Это произошло вскоре после смерти его брата
Мстислава Владимировича, сделавшей Ярослава «са-
мовластьцемь Русьстей земли». Тогда он, как упоми-
налось, посадил своего сына Владимира в Новгороде
Великом. Новгородская первая летопись младшего
извода прибавила к этому сообщению «Повести»:
«И писа грамоту Ярослав, рек тако (новгородцам. —
Н. К.): "По сей грамоте ходите"».2 Это и была, как
считают исследователи, новая, расширенная редакция
Правды Ярослава 1036 г. Далее была создана киев-
ская редакция этой Правды в 1037 г.3
Кодификационная деятельность Ярослава Мудрого
была вызвана насущными потребностями общества,
прежде всего его господствующего класса. Она объек-
1 Черепнин Л. В. Русская Правда (в Краткой редак-
ции) и летопись как источник по истории классовой борь-
бы // Академику Б. Д. Грекову в честь семидесятиле-
тия. М. 1952.
2 Новгородская первая летопись... С. 161.
3 Анализ законодательства времен Ярослава см. в на-
званных выше трудах Л. В. Черепнина и в кн.: Сверд-
лов М. Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1989.

134 Древнерусская государственность
тивно отражала неуклонную эволюцию феодальных
отношений в Древнерусском государстве. Письменная
Правда появилась именно при Ярославе потому, что в
ней нуждалось движение общественной жизни, раз-
витие новых социальных отношений. Поэтому выгля-
дит сомнительной мысль о постепенном и медленном
складывании устной Русской Правды и ее распрост-
ранении на территории формировавшегося государства
во второй половине X—начале XI в.1 В соответствии
с этим мнением, заслугой Ярослава было в основном
воссоздание в годы его княжения Русской Правды
в письменном виде. На самом деле Ярослав был осново-
положником русского письменного законодательства,
которое принципиально отличалось от предшествую-
щих ему «Закона Русского» и «Устава земляного».
Русская Правда времен Ярослава защищала инте-
ресы не только князя, дружинников и бояр, но и ши-
роких слоев населения, в частности горожан. Глубоко
прав был известный историк, когда, изучив законода-
тельство Ярослава (Древнейшая и Краткая редакции
Русской Правды), подытожил свои штудии следую-
щим образом: «Я вижу в Древнейшей части Русской
Правды черты... дружинного права, но эти нормы по-
лучили тут уже более общее значение, так как новго-
родцы добились признания той же княжеской защи-
ты, как средства ограничить самоуправство дружины...
Если так, то княжеская власть впервые при Ярославе
сперва на новгородской почве получила характер пра-
вительственной власти...».2
1 Свердлов М. Б. Указ. соч. С. 172.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 370.

Глава третья 135
Письменный свод законов закреплял имуществен-
ное и классовое деление общества, повышал автори-
тет государства и лично князя. Княжеская власть все
больше стабилизировалась и укреплялась. Этому бла-
гоприятствовала также внутриполитическая деятель-
нось Ярослава Владимировича: укрепление рубежей
и защита их от кочевников, приведение в систему
внешнеполитических мероприятий, развертывание
международных связей, расстраивание и украшение
стольного града Руси. Все это означало укрепление
государственности.
7. Строительство в Киеве
Летописи почти не сохранили свидетельств о стро-
ительной деятельности Ярослава в Киеве. «Повесть вре-
менных лет» описала ее лишь в одной статье 1037 г.:
«Заложи Ярослав город великый, у него же града суть
Златая врата; заложи же и церковь святыя Софья,
митрополью, и посемь церковь на Золотых воротех
святыя Богородица благовещенье, посемь святаго Ге-
оргия манастырь и святыя Ирины».1 Еще лапидарнее
выглядит известие Новгородской первой летописи
младшего извода под тем же 1037 г.: «Заложи Яро-
слав город Кыев, и церковь святыя Софья сверши».2
Никоновский свод прибавляет к этому: «И ины многи
церкви постави, манастыри устрой».3
1 Повесть временных лет. С. 102.
2 Новгородская первая летопись... С. 180.
3 Никоновская летопись. С. 80.

136 Древнерусская государственность
Летописцы вспомнили лишь главнейшие архитек-
турные сооружения «города великого» Ярослава и по-
чему-то обошли вниманием циклопические форти-
фикации нового киевского детинца. Между тем валы,
стены и башни «города Ярослава» не имели себе рав-
ных в Древней Руси. Достаточно сказать, что окру-
женная укреплениями при Ярославе городская терри-
тория в семь раз (!) превышала площадь кремля времен
Владимира. Могучие валы «города Ярослава» простер-
лись на 3,5 км. Кроме названных в статье «Повести»
1037 г. сооружений археологи нашли остатки забыто-
го летописцем большого каменного храма, каменной
стены вокруг усадьбы митрополита и ряда других по-
строек. Такой огромный объем строительных работ мог
быть выполнен разве что за 20—25 лет.1 Исследовав
статью «Повести» 1037 г., Д. С. Лихачев заметил, что
она содержит общую характеристику деятельности
Ярослава в Киеве за все годы его княжения.2
8. Борьба с кочевниками
В течение первой половины своего княжения в Ки-
еве Ярославу пришлось сдерживать натиск кочевни-
ков степей Северного Причерноморья, почти исклю-
чительно печенегов, которые уже целое столетие
угрожали южным землям Руси и самому Киеву. Яро-
слав сумел первый раз вокняжиться в Киеве в 1016 г.,
1 Толочко П. П. Древний Киев. Киев, 1976. С. 72.
2 Лихачев Д. С. Комментарии // Повесть временных
лет. Ч. 2. М.; Л., 1950. С. 375.

Глава третья 137
лишь сломив сопротивление печенегов. А в решаю-
щей битве за киевский стол со Святополком на р. Альте
в 1019 г. он разгромил соперника, пришедшего «с пе-
ченегы в силе тяжьце».1
Трудно сомневаться в том, что печенежские ханы
и в дальнейшем, в течение 20-х гг. XI в., нападали
на Переяславщину и Южную Киевщину. Но летопис-
цы обошли вниманием их вторжения на Русь в те
годы. Поэтому, утвердившись в стольном граде госу-
дарства, Ярослав уделяет большое внимание отраже-
нию печенежской угрозы, укреплению оборонитель-
ных линий против степняков. Летопись донесла до
нас лишь отдельные страницы подобной деятельно-
сти князя. Под 1032 г. «Повесть временных лет» из-
вещает: «Ярослав поча ставити городы по Ръси» 2
(реке Роси). Князь продолжает начатое Владимиром
Святославичем строительство длинной (в несколько
сотен километров), разветвленной фортифицирован-
ной линии укреплений, защищавших Киев с юга и во-
стока — так называемых змиевых валов.3 Но и эти
совершенные для своего времени защитные соору-
жения не могли обезопасить государство от нашест-
вия огромных масс печенегов, как это случилось в
памятном для Руси 1036 г.
1 Повесть временных лет. С. 96—98.
2 Там же. С. 101. В Тверской летописи, основанной на
каком-то древнем списке Новгородской летописи, близ-
кой к Синодальной, названа часть этих городов: Корсунь
и Треполь (см.: Лихачев Д. С. Комментарии... С. 373).
3 См. подробно: Кучера М. П. Змиевы валы Среднего
Поднепровья. Киев, 1987. С. 176 и ел.

138 Древнерусская государственность
Угроза со стороны кочевнической степи требовала
от Руси предельного напряжения сил и больших че-
ловеческих жертв: «...Богатырей много подвизалось
и полегло в смежных со степью русских областях XI
и XII вв. Одно старинное географическое описание Юго-
Западной Руси XVI в. изображает одну местность на
пути между Переяславлем Русским и Киевом в виде
богатырского кладбища: "...А тут богатыри кладутся
русские"».1
Итак, в 1036 г. с востока в причерноморские степи
хлынули волны исключительно многочисленных ко-
чевников тюркского происхождения: торков и полов-
цев. Под их давлением печенежские орды снялись
с насиженных мест и двинулись на Южную Русь.2
Печенеги сумели прорвать недавно возведенные Яро-
славом защитные валы вдоль Роси и осадили Киев.
Битва между печенегами и русским войском произо-
шла вблизи валов города. Ярослав «выступи из града,
и исполчи дружину, и постави варяги по среде, а на
правей стороне кыяне, и на левемь криле новгород-
ци... И бысть сеча зла, и одва одоле к вечеру Яро-
слав».3 Последний раз киевский князь воспользовал-
ся услугами скандинавских наемников. Печенеги были
навсегда отброшены от южных рубежей Киевской
Руси. Вплоть до смерти Ярослава (1054) ни они, ни
другие кочевники не осмеливались нарушать спокой-
ствие Древнерусского государства.
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 284.
2 Васильевский В. Г. Византия и печенеги // Ва-
сильевский В. Г. Труды. Т. 1. СПб., 1908. С. 7 и ел.
3 Повесть временных лет. С. 101—102.

Глава третья 139
9. Внешняя политика Руси
Внешняя политика Древнерусского государства
в княжение Ярослава претерпела принципиальные из-
менения. Речь идет о ее характере, направлениях,
методах проведения в жизнь. Князь пересмотрел тра-
диционное внешнеполитическое направление стра-
ны — на Юг, к Царьграду. Это произошло не в пер-
вые годы его правления, но раньше, чем вспыхнула
русско-византийская война 1043 г. Корректирование
внешнеполитических отношений в значительной сте-
пени было вызвано внутренними причинами, посте-
пенной заменой «полюдья» более цивилизованными
и регламентированными данями продуктами и день-
гами, а также развитием экономических связей со стра-
нами Запада.
Как известно, походы Руси на Византию начались
по крайней мере с 60-х гг. IX в. (Аскольд в 860 г.).
Одним из главных побудительных факторов этих мас-
штабных предприятий было стремление правящей вер-
хушки Киевской Руси обеспечить главный для IX—
X вв. рынок сбыта (византийский) для продукции
сельского хозяйства и промыслов, взимавшихся с под-
властного населения в виде дани в ее наиболее прими-
тивной и насильственной форме «полюдья». Поэтому
вовсе не случайно в договорах Руси с греками X в.,
уже в первом Олега 907 г., ощущается последователь-
ное и настойчивое стремление киевского правительства
обеспечить права и привилегии русских купцов в Царь-
граде и других городах Византийской империи.1
Повесть временных лет. С. 25, 27, 28, 35, 36.

140 Древнерусская государственность
Современник княгини Ольги византийский импе-
ратор Константин Багрянородный описал сборы «по-
людья» на Руси и последующий его вывоз на продажу
в Византию: «Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их
архонты (князья. — Н. К.) выходят со всеми росами
из Киева и направляются в полюдия, что именуется
"кружением", а именно в Славинии (славянские зем-
ли. — Н. К.) вервианов (древлян. — Н. К.)у другувитов
(дреговичей. — Н. К.), кривичей, севериев (северян. —
Н. К.) и прочих славян, которые являются пактиотами
(данниками. — Н. К.) росов.* Кормясь там в течение
всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает
лед на реке Днепр, возвращаются в Киав». Затем русы
снаряжают ладьи-однодревки и отплывают в Визан-
тию 1 — сбывать добытое в ходе того «кружения».
Во времена Ярослава Владимировича, полагаю, уже
произошел переход от насильственного и грубого взи-
мания полюдья к организованному, систематическо-
му и упорядоченному собиранию обычной дани, ха-
рактерной для общества раннефеодальной эпохи.
Реализация ее продукции, а также изделий древне-
русского ремесла, могла происходить уже не только
на византийских рынках. Завязываются политические
и экономические связи с другими странами, и визан-
тийский рынок перестает быть главным и чуть ли не
единственным для Руси. А ввиду опасности путей из
Киева на юг через степи, в которых купцов поджидали
* В этом контексте — князя и его дружинников.
1 Константин Багрянородный. Об управлении импе-
рией. М., 1989. С. 51. См. комментарии к этому месту:
с. 329—332 (Е. А. Мельникова и В. Я. Петрухин).

Глава третья 141
хищные кочевники, печенеги, а затем половцы, рус-
ские «гости» постепенно начинают предпочитать бо-
лее спокойные пути на Запад.
Наряду с экономическими существовали и полити-
ческие причины для изменения ориентации внешней
политики Древнерусского государства в эпоху Ярослава
Владимировича. Византия всегда была и оставалась
опасным соседом для Руси, посягая на ее политическую
и идеологическую (церковную) независимость и стре-
мясь включить ее в круг государств-сателлитов. Однако
до времени Ярослав проводил дружественную полити-
ку в отношении Византийской империи. Продолжали
действовать прежние союзные русско-византийские со-
глашения. Как и раньше, империя нуждалась в воен-
ной помощи Древнерусского государства. На византий-
ской службе постоянно находились русские отряды.
Однако в 1043 г. вспыхнула русско-византийская
война, вызванная изменением внешнеполитического
курса империи новым императором Константином IX
Мономахом. Он занял откровенно враждебную по-
зицию в отношении Руси. Константин IX пришел
к власти в 1042 г., и в том же году дала себя знать
его антирусская политика. Произошла ссора на кон-
стантинопольском рынке, вследствие чего был убит
знатный русич. Большие убытки понесли русские куп-
цы. Вероятно, именно тогда (по-видимому, не без ве-
дома императора) были разграблены греками пристань
и склады русского монастыря на Афоне.1
1 Литаврин Г. Г. Пселл о причинах последнего похода
русских на Константинополь в 1043 г. // Византийский
временник. Т. 27. М., 1967. С. 80—85.

142 Древнерусская государственность
Ярослава вынудили реагировать на эти враждебные
действия Константина IX. В мае или июне 1043 г. рус-
ский флот во главе со старшим сыном киевского князя
Владимиром появился вблизи Константинополя. По-
ход окончился неудачно для Руси. И здесь Ярослав
повел себя совсем не традиционно. Он не стал, желая
реванша, готовиться к новому походу, как бы сделали
Игорь и, вне сомнения, Святослав, если бы не сложил
голову в Печенежской степи в 972 г. В источниках со-
держатся сведения, что киевский князь наладил обмен
посольствами с Германией и Польшей, стремясь, на-
верное, сколотить коалицию против Византии. Вместе
с тем он был не против мирных переговоров, которые
начал вскоре после войны 1043 г. Константин IX.
Империя нуждалась в помощи Руси против пече-
негов. В 1046 г. было подписано русско-византийское
соглашение. Византийская сторона возместила убыт-
ки русским купцам и русскому монастырю на Афоне.
Между 1046 и 1052 г. (пока что историкам не удалось
более точно определить время события) договор был
скреплен династическим браком любимого сына Ярос-
лава Всеволода с дочерью Константина IX (возможно,
ее звали Марией). Соглашение предусматривало и про-
должение службы русских воинов в Византии. Уже
в 1047 г. они помогли императору подавить мятеж
под водительством Льва Торника.1 Добрые отношения
между двумя странами как будто восстановились, од-
нако Ярослав продолжал настороженно и недоверчи-
во относиться к империи.
1 Пашу то В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М.,
1968. С. 80.

Глава третья 143
Демонстрацией воли киевского князя отстаивать
независимость государства и в политической и в идео-
логической сферах (а они были тесно переплетены)
было, на мой взгляд, и поставление в киевские ми-
трополиты без согласования с константинопольским
патриархом в 1051 г. близкого к Ярославу священни-
ка-русина Илариона. Трудно принять распростра-
ненную в нашей историографии псевдо-патриотиче-
скую мысль, будто бы Ярослав стремился избавиться
от церковной зависимости от Византии. О самостоя-
тельной — автокефальной! — церкви на Руси тогда не
могло быть и речи. Вряд ли князь мог серьезно заду-
мываться и о подчинении киевской митрополии пап-
скому престолу. В источниках не найдено даже наме-
ков на это.
«Повесть временных лет» скупо рассказала о вос-
хождении Илариона на митрополичий престол: «По-
стави Ярослав Лариона митрополитом русина в свя-
тей Софьи, собрав епископы».1 Никоновская летопись
на основании неизвестного нам источника подробно
объясняет действия киевского государя: «Поставлен
бысть митрополит на Руси своими епископы. Яросла-
ву, сыну Володимерю, внуку Святославлю, с греки
брани и нестроения быша; сице Ярослав с епископы
своими рускими умыслиша по священному правилу
и по уставу епископскому... поставиша Илариона, ру-
сина, митрополита Киеву и всей Русской земле, не
отлучающеся от православных патриарх и благочестия
греческаго закона...».2
1 Повесть временных лет. С. 104.
2 Никоновская летопись. С. 83.

144 Древнерусская государственность
В приведенном тексте содержится противоречие:
с одной стороны, поставление Илариона было ответом
Ярослава на «брани и нестроения с греки», с другой —
киевский князь действовал будто бы в рамках церков-
ных узаконений и не собирался отделять русскую
церковь от вселенской православной. И все же, на
мой взгляд, это свидетельство Никоновской летописи
заслуживает доверия. Думаю, что самовластным
поставлением митрополита Ярослав Владимирович
продемонстрировал свое недовольство условиями рус-
ско-греческого соглашения 1046 г. Он желал большего:
вероятнее всего, почетного для Руси династического
брака своего сына с византийской порфирородной
принцессой. И когда этот брак состоялся, киевский
князь мог принести в жертву интересам русско-визан-
тийского союза своего сподвижника Илариона.
Действительно, поведав о поставлении Илариона
общерусским митрополитом, летописцы сразу же за-
бывают о нем, не упомянув этого главу Русской Пра-
вославной Церкви больше ни одним словом. Известно
лишь, что когда Ярослав 20 февраля 1054 г. умер, то
службу над ним совершил не митрополит, а обычные
священники, — значит, тогда в Киеве митрополичья
кафедра была свободной: «Всеволод же спрята тело
отца своего, възложьше на сани, везоша и Кыеву; по-
пове поюще обычныя песни».1 Вероятно, когда Яро-
слав достиг цели — династического брака Всеволода
и дочери Константина IX, он не стал упорствовать в от-
ношении Илариона, и тот тихо оставил митрополичью
кафедру. Возможно, Иларион постригся в монахи
1 Повесть временных лет. С. 108.

Глава третья 145
и принял монашеское имя Никона.1 Таким образом,
возникает возможность сузить промежуток времени,
когда состоялся этот брак, до 1051—1052 гг.
Свою широкомасштабную и, судя по ее развитию,
хорошо продуманную западную политику Ярослав
принялся осуществлять в 30-х гг. XI в. Его первые
внешнеполитические акции в этом направлении были,
на первый взгляд, традиционными — военными. Дело
в том, что киевскому князю пришлось отвоевывать
у Польши земли, которые он потерял в войне с Боле-
славом Храбрым в 1018 г., когда польский князь под-
держал его соперника Святополка Ярополчича. Под
1030 г. «Повесть временных лет» сообщает, что Яро-
слав вернул себе Белзскую землю на Волыни: «Ярослав
Белзы взял». В том же году он осуществил, вероятно,
из Новгорода поход на чудь и основал в Чудской зем-
ле свой форпост, город Юрьев.2
В следующем, 1031 г. Ярослав вместе с братом
Мстиславом черниговским осуществил большой и по-
бедоносный поход на Запад: «Ярослав и Мьстислав
собраста вой мног, идоста на ляхы, и заяста грады
Червеньскыя опять, и повоеваста Лядьскую землю,
и многы ляхы приведоста, и разделивша я. Ярослав
посади своя (ляхы. — Н. К.) по Рьси, и суть до сего
дне».3 Одновременно были созданы гарнизоны городов
1 Приселков М. Д. Митрополит Иларион — в схиме
Никон — как борец за независимую русскую церковь //
Сергею Федоровичу Платонову, друзья и почитатели.
СПб., 1911.
2 Повесть временных лет. С. 101.
3 Там же. С. 101.

146 Древнерусская государственность
и крепостей оборонительной линии против кочевни-
ков, которую в те годы строил Ярослав, продолжая
линию своего отца, и которая упомянута в летописи
под 1032 г.
Обеспечение западных рубежей Древнерусского го-
сударства от нападений врагов проводилось и путем
походов на литовцев и ятвягов. И те и другие посто-
янно терзали порубежные земли Руси, в частности Бе-
рестейскую и Белзскую. В 1038 г. «Ярослав иде на
явтягы»,1 в 1040 г. — на Литву; в 1041 и 1047 гг.
киевский князь осуществил новые успешные походы
на Польшу, войдя в Мазовию.2
Но постепенно мирные средства внешнеполитиче-
ской деятельности на Западе у Ярослава начинают
брать верх над военными. В 1043 г. он отдал свою
сестру Добронегу за польского князя Казимира:
«И вдасть Казимир за вено людий восемь сот, яже бе
полонил Болеслав (Храбрый. — Н. К.)у победив Яро-
слава».3 Так был исчерпан давний военный конфликт
1018 г. Никоновская летопись прибавляет к поведан-
ному «Повестью временных лет», что Ярослав дваж-
ды ходил в Мазовию лишь потому, что «обидяше Мои-
слав (мазовецкий князь. — Н. К.) Казимира».4 Таким
образом, киевский князь начал играть ведущую роль
во внутренних польских делах, обеспечив тем самым
1 Повесть временных лет. С. 103. Никоновская лето-
пись знает, что поход не имел успеха (Никоновская ле-
топись. С. 81).
2 Там же. С. 103, 104.
3 Там же. С. 104.
4 Никоновская летопись. С. 82.

Глава третья 147
себя от угрозы со стороны опасного ранее западного
соседа.
Еще в годы первого княжения в Киеве (1016—1018)
Ярослав Владимирович завязал отношения с герман-
ским императором Генрихом П. В 1017 г. было подпи-
сано соглашение, которое, впрочем, не имело реаль-
ных последствий. В 1040 и 1043 гг. послы Ярослава
посетили нового императора Германии Генриха III.
Названное последним посольство прибыло б января
1043 г., накануне военного конфликта Руси с Византи-
ей.1 Логично думать, что Ярослав стремился заручить-
ся поддержкой императора в будущей войне с грека-
ми. Возможно, вследствие этих переговоров 40-х гг.
установились родственные связи между германской
императорской и киевской княжеской династиями,
о которых много писалось в научной литературе.
Династические браки вообще стали в руках Яро-
слава действенным средством проведения внешней по-
литики на Западе. Подобная практика была широко
распространена в Европе. Эти браки не раз были пред-
метом специальных исследований. Поэтому, не оста-
навливаясь на них подробно, отмечу, что дочери ки-
евского князя Анна, Елизавета и Анастасия стали
соответственно французской, норвежской и венгерской
королевами. К сожалению, древнерусские летописи
обошли вниманием эти браки, повышавшими авто-
ритет Древнерусского государства в средневековом
мире. О них ученые узнают из сообщений, часто слу-
чайных и неточных, источников иноземных. Вероятно,
и другие члены большого семейства Ярослава (кроме
Пашу то В. Т. Указ. соч. С. 123.

148 Древнерусская государственность
упомянутых в источниках и научной литературе) всту-
пали в брачные связи с королевскими и княжескими
домами Центральной и Западной Европы. Но даже из
скупых известий зарубежных памятников письменно-
сти можно сделать вывод, что, завязывая родствен-
ные связи с королями и князьями Европы, Ярослав
не впадал в эйфорию по поводу эти событий и забо-
тился прежде всего об интересах своего государства,
не идя ни на какие принципиальные уступки.
10. Культурная и просветительская
деятельность Ярослава
Общеизвестными являются то огромное внимание,
которое Ярослав Владимирович уделял развитию древ-
нерусской культуры, равно как и систематические
усилия князя относительно строительства церквей
и монастырей, очагов образования и книжности, преж-
де всего первого на Руси Киево-Печерского монастыря,
собирания библиотек, устройства школ, создания кни-
гописных (скрипториев) и иконописных мастерских.
Нестор с гордостью и восхищением своим героем пи-
шет, что князь «книгам прилежа, и почитая е часто в
нощи и в дне. И собра писце многы и прекладаше от
грек на словеньское писмо. И списаша книгы многы».1
Как заметил известный ученый, целые дружины пере-
водчиков трудились в Киеве при Ярославе Мудром.2
1 Повесть временных лет. С. 102.
2 Лихачев Д. С. Культура русского народа X—XVII вв.
М., 1961. С. 18.

Глава третья 149
Наряду с церковными переводились, переписывались
и распространялись на древнерусских землях книги
по истории, философии, юриспруденции, трактаты по
естественным наукам и т. п.
В течение многих лет отдельными учеными и, в осо-
бенности, дилетантами делаются попытки «удревнить»
начало летописания на Руси. Его рождение относят то
к Аскольду, то к Олегу, то к Игорю, то к Владимиру.
Но до сих пор никому не удалось поколебать разрабо-
танную А. А. Шахматовым научную схему возникно-
вения и развития летописания в древнерусском обще-
стве, согласно которой первый летописный свод был
составлен в Киеве в 1037—1039 гг. при Ярославе Муд-
ром.1 Князь чутко откликнулся на запросы общества
и требования времени — точно так же, как поступил
он в области древнерусского права. Письменная Рус-
ская Правда пришла на смену устным «Закону Русско-
му» и «Уставу Земленому», а Древнейший свод 1037—
1039 гг. заменил историю устную — в виде народных
преданий и легенд, дружинных песен и притч, посло-
виц и поговорок и пр.
Древнейший свод, по мнению А. А. Шахматова,
был составлен при храме или монастыре святой Со-
фии в Киеве. Его творец принадлежал к кружку пред-
ставителей древнерусской интеллектуальной элиты,
собранному вокруг себя высокообразованным князем
Ярославом, — его своеобразной академии. Сравнение
текстов Древнейшего извода и знаменитого произведе-
ния митрополита Илариона «Слово о законе и благо-
1 Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских
летописных сводах. СПб. 1908. С. 414—418 и др.

150 Древнерусская государственность
дати» привело некоторых ученых к мысли, что и ав-
тором первой русской летописи был также Иларион,
выдающийся философ, оратор, писатель, политиче-
ский и церковный деятель.1 Эта летопись преследова-
ла целью изложить историю Киевской Руси с древ-
нейших времен и введение в ней христианства. С той
поры русские люди получили возможность познать
свою историю, гордиться ею, делать из нее выводы на
будущее.
Трудно переоценить значение начала летописного
дела на Руси в эпоху Ярослава Мудрого. Летописа-
ние, как и вся культурно-просветительная деятель-
ность князя, способствовало духовному развитию на-
рода, подъему его культуры. И не меньше, чем военные
успехи или украшение стольного града, подымало ав-
торитет государства и его единоличного правителя
и руководителя Ярослава Мудрого. В этом отношении
его вклад в развитие государственности превосходил
сделанное предшественниками, даже его великим от-
цом-реформатором.
11. Характер государственной власти
и «ряд» 1054 г.
Древнерусское государство первой половины XI в.
можно с весомыми основаниями назвать раннефеодаль-
ной монархией. Как писал один из главных знатоков
этой проблемы, «для времен Ярослава летописец фор-
1 См.: Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-
историческое значение. М.; Л. 1947. С. 70.

Глава третья 151
мулирует уже идею наследственной монархии: «Яро-
слав же седе Кыеве на столе отни и дедни».1 Однако
степень централизации и мера абсолютизма власти
этого наследственного монарха были весьма относи-
тельными. Поэтому не стоит считать государство вре-
мен Ярослава «автократической монархией», как это
предлагал Б. А. Рыбаков.2 Более того, раннефеодаль-
ная наследственная монархия не успела утвердиться
на Руси в княжение Ярослава — просто не хватило
для этого времени. Это дало себя знать сразу же после
смерти князя.
О том, что наследственная монархия во времена
Ярослава еще не установилась, указывает и его «ряд» —
своеобразное завещание, точнее — распоряжение сы-
новьям, как им жить после смерти отца и управлять
государством. Он вписан в летопись под 1054 г. и заслу-
живает того, чтобы рассмотреть его подробнее. В нача-
ле «ряда» Ярослав призывал сыновей: «Имейте в собе
любовь, понеже вы есте братья [от] единого отца и ма-
тере» — по-видимому, он считал, что одной из глав-
ных причин братоубийственной войны между потом-
ками Владимира, вспыхнувшей после его смерти, была
та, что они были рождены от одного отца, но от разных
матерей. Следовательно, прочные семейные узы, по
мысли старого князя, должны были помочь избежать
гражданской войны на Руси после его кончины.
1 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме Древ-
нерусского государства X—начала XIII в. // Исторические
записки. М., 1972. № 89. С. 360.
2 Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М.,
1964. С. 150.

152 Древнерусская государственность
Далее Ярослав молвил: «Се же поручаю в собе ме-
сто стол старейшему сыну моему и брату вашему Изя-
славу Кыев; сего послушайте, якоже послушаете мене,
да той вы будеть в мене место». Святославу давался
Чернигов, Всеволоду Переяславль, Игорю Владимир,
а Вячеславу Смоленск. Ярослав запретил сыновьям
посягать на земли братьев и поручил Изяславу забо-
титься об этом.1
Перед нами вовсе не подлинная грамота Ярослава,
а текст безусловно позднейшего, сугубо литературно-
го происхождения. Как показал английский ученый
С. Фрэнклин, в «ряде» Ярослава использовано заим-
ствование из византийского источника — из 28 вопро-
шания Анастасия Синаита, через посредничество ка-
кого-то текста, близкого к «Изборнику» 1073 г. Речь
идет о теме богоустановленности и нерушимости раз-
деления земель между братьями, «братского жребия».2
Вместе с тем не подлежит сомнению то, что Ярослав
распределил между сыновьями земли государства так,
как сказано в летописи.
Древнерусская государственность сделала большой
шаг вперед в княжение Ярослава Владимировича.
Было в целом завершено государственное строитель-
ство, упрочена структура державы, укреплены ее ру-
бежи. Русь получила письменное законодательство,
1 Повесть временных лет. С. 108.
2 Franclin S. Some Apocryphal sourses of Kievan Russian
History // Oxford Slavonic Papers. New series, 1982.
Vol. 15. P. 11. См.: Толочко О. П. Русь: держава i образ
держави. Кшв, 1994. С. 15. Благодарю А. П. Толочко за
указание на статью С. Фрэнклина.

Глава третья 153
способствовавшее эволюции административных и пра-
вовых институтов. Лишь со времени Ярослава можно
говорить о целенаправленной и продуманной внешней
политике государства, ознаменовавшейся большими
успехами. Вместе с тем единовластная монархия на
Руси тогда еще не установилась, равно как и иерархи-
ческие отношения в среде правящего класса. Сам «ряд»
1054 г. открывал перед сыновьями князя различные
возможности толкования. Это дало себя знать сразу
же после смерти Ярослава Мудрого.

ГЛАВА ЧеТВбРТАЯ
I I
осллБление единства
государства
1. Влияние «ряда» Ярослава
на развитие государственности
овесть временных лет» в самых общих чер-
тах передала ту часть завещания Ярослава
Владимировича, в которой речь шла о разделении зе-
мель государства между его сыновьями: старший Изя-
слав получил Киев, второй Святослав — Чернигов, тре-
тий Всеволод — Переяславль, четвертый Игорь —
Владимир Волынский, пятый и последний на то вре-
мя среди живых Вячеслав — Смоленск.1 Несколько
позднейших летописных изводов (Новгородская пер-
вая, Тверская, Летопись Авраамки и др.) конкретизи-
руют эту скупую картину раздела Руси между Яро-
славичами: «И разделишя землю; и взя вятшии (здесь
в значении: больше других. — Н. К.) Изяслав — Киев
и Новгород и ины городы многы Киевьскыя в пределех;
1 Повесть временных лет. С. 108.

Глава четвертая 155
а Святослав — Чернигов и всю страну въсточную до
Мурома; а Всеволод — Переяславль, Ростов, Суждаль,
Белоозеро, Поволжье».1
Историки по-разному отнеслись к процитирован-
ным мною словам Новгородской первой летописи,*
вообще-то источника чрезвычайно авторитетного. На-
пример, А. Е. Пресняков — со скепсисом,2 а М. С. Гру-
шевский — с полным доверием.3 Ближе к истине был,
кажется, последний, поскольку подобный раздел
земель государства между Ярославичами отразился
в позднейших летописных известиях, а также в «По-
учении» Владимира Мономаха. В частности, выгля-
дит правдоподобным известие некоторых летописей,
например Софийской первой, о переходе Новгорода
в сферу власти Изяслава еще при жизни отца, веро-
ятно, вскоре после смерти старшего Ярославича Вла-
димира (1052 ). Повествуя о болезни Ярослава Влади-
мировича под 1054 г., Воскресенский летописец
замечает: «Изяславу сущу тогда в Новегороде».1 Ве-
роятно, киевский князь поручил старшему сыну при-
сматривать за отдаленным Новгородом. Ведь сепара-
тистские тенденции тамошнего боярства давали себя
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 469.
* Это статьи, помещенные в рукописи Археографи-
ческой комиссии перед Комиссионным списком Новго-
родской первой летописи.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 41.
3 Грушевськии М. 1стор1я Украши—Руси. Т. И. Льв1в,
1905, С. 46, 62.
4 ПСРЛ. Т. 7. Летопись по Воскресенскому списку.
СПб., 1856. С. 333.

156 Древнерусская государственность
знать чуть ли не со времени объединения древнерус-
ских Севера и Юга в конце IX в. Однако, как можно
понять из источников, Ярослав не продолжил осно-
ванную его отцом линию посажения сыновей в раз-
личных городах государства. Но для Новгорода он мог
сделать исключение: из летописей известно, что вплоть
до кончины там, наверное, постоянно пребывал его
старший сын Владимир — с 1036 г.1 В. О. Ключев-
ский резюмировал свои наблюдения над завещанием
Ярослава следующими словами: «Раздел (земель меж-
ду сыновьями Ярослава. — Н. К.) основан был на со-
гласовании генеалогического отношения князей с эко-
номическим значением городовых областей».2
По сей день историки дискутируют относительно
вклада «ряда» 1054 г. в развитие древнерусской госу-
дарственности, в изменения политической структуры
Руси, наступившие после смерти Ярослава. Большо-
му научному авторитету А. Е. Преснякова наука обя-
зана, на мой взгляд, распространенному и в наши дни
мнению, будто бы завещание Ярослава не было обра-
щено в будущее, а отражало существовавшие тогда
родово-патриархальные отношения в стране и в кня-
жеском роде. «Цель завета Ярославова, — писал он, —
сохранение семейного союза между его сыновьями ради
внутреннего мира и единства в борьбе с врагами».3 По
мнению ученого, «ряд» 1054 г. не установил ни по-
рядка преемственности во владении волостями, ни
порядка старшинства в семействе Рюриковичей. С ним
1 Повесть временных лет. С. 101, 103, 104, 108.
2 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 181.
3 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 36.

Глава четвертая 157
согласился С. В. Юшков, заметив, что завещание Яро-
слава не заложило никаких новых принципов в по-
рядке наследования княжеской власти. Подобный
«ряд» мог бы дать Святослав, такой же «ряд» мог сде-
лать и князь Владимир. Правда, С. В. Юшков тонко
заметил, что завещание Ярослава регламентирует сю-
зеренитет старшего брата над младшими, которые те-
перь поставлены в положение вассалов.1 Однако на-
чал иерархической сюзеренно-вассальной системы
в «ряде» 1054 г. историк не увидел. Завещание Яро-
слава не внесло ничего нового в политико-администра-
тивную структуру Древней Руси — считает и совре-
менный исследователь.2
Высказывалось мнение, что «ряд» 1054 г. уклады-
вается в основном в рамки родового сюзеренитета
Рюриковичей над Русью — мол, это было еще не на-
чало феодального сюзеренитета, а сохранение суще-
ствующего порядка вещей. А разделение Русской зем-
ли между братьями и есть главная характеристика
порядка родового сюзеренитета.3 Убежден, что автор
этих слов ошибается. Во-первых, в «ряде» 1054 г.
в полной мере обеспечивались права не всех Яросла-
вичей, но лишь трех старших из пяти, что дополни-
тельно подтверждается свидетельствами некоторых
1 Юшков С. В. Нариси з icTopii виникнення i початко-
вого розвитку феодал1зму в Кшвськш Pyci. Кшв, 1992.
С. 230 и др.
2 Толочко П. П. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 86.
3 Назаренко А. В. Родовой сюзеренитет Рюриковичей
над Русью // Древнейшие государства на территории СССР.
Материалы и исследования. 1985. М., 1986. С. 154.

158 Древнерусская государственность
позднейших летописных изводов и «Поучением» Мо-
номаха. Во-вторых, даже лапидарная формула «Пове-
сти временных лет» «в отца место» с последующей
детализацией может быть естественнее всего истолко-
вана как свидетельство того, что сам Ярослав видел
все же в старшем сыне своего преемника на Киевском
столе. В этом, на мой взгляд, состоит новаторство за-
вещания Ярослава.
В начале нашего века В. О. Ключевский иначе,
чем названные выше историки, оценил вклад «ряда»
1054 г. в развитие государственности на Руси. Он обо-
сновал идею, согласно которой порядок унаследования
киевского и других значительных столов по принци-
пу «старшему в роде» берет начало от этого завеща-
ния строителя Русского государства. По убеждению
ученого, «ряд» установил и порядок старшинства меж-
ду князьями.1 В «Курсе русской истории» В. О. Клю-
чевского проглядывает и мысль, что отношения сюзе-
ренитета-вассалитета в роду Рюриковичей основаны
завещанием Ярослава.
Проблема рождения и распространения системы
сюзеренитета-вассалитета на Руси привлекла внима-
ние историков главным образом в последние десяти-
летия. Раньше ее либо не исследовали в конкрет-
но-хронологическом плане, либо считали, что она
присуща отношениям в среде господствующего клас-
са чуть ли не со времени возникновения Древнерус-
ского государства. С. В. Юшков считал, что подобная
норма в отношениях среди Рюриковичей существова-
ла еще в IX и X вв. Правда, он заметил при этом, что
Ключевский В. О. Указ. соч. С. 183, 184.

Глава четвертая 159
«возникновение вассалитета развитого типа нужно
отнести ко времени сыновей и внуков Ярослава...». *
По мнению А. П. Толочко, ответ на вопрос: когда на
Руси установились междукняжеские отношения,
основывавшиеся на началах сюзеренитета-вассалите-
та, — дал сам летописец в рассказе о последних годах
жизни Всеволода Ярославича. Историк ссылается при
этом на широко известную цитату из «Повести вре-
менных лет»: «Седящю бо ему (Всеволоду. — Н. К.)
Кыеве, печаль бысть ему от сыновець своих, яко нача-
ша ему стужати, хотя власти (волости. — Н. К.) ов
сея, ово же другие; сей же (Всеволод. — Н. К.) омиряя
их, раздаваше власти им».2 Именно при Всеволоде,
считает исследователь, родилось понятие волости как
условного держания, бенефиция, который жаловался
тогда лишь киевским князем.3
На другой позиции стоял в свое время Л. В. Череп-
нин. Он пришел к выводу, что «ряд» Ярослава воисти-
ну был новаторским документом для своего времени
и основывался на началах феодальной иерархии,
а основу союза между его сыновьями могли составлять
принципы сюзеренитета-вассалитета.4 Этот взгляд
ученый развил в позднейшей работе. В завещании
1 Юшков С. В. Указ. соч. С. 228.
2 Повесть временных лет. С. 142.
3 Толочко А. П. Князь в Древней Руси: власть, соб-
ственность, идеология. Киев, 1992. С. 34—35.
4 Черепнин Л. В. Общественно-политические отноше-
ния в Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское
государство и его международное значение. М., 1965.
С. 170.

160 Древнерусская государственность
Ярослава, полагал он, князей обязали быть в союзе
(«имейте в собе любовь, будете мирно живуще»), фун-
даментом которого должны были служить принципы
феодальной иерархии. Старший сын Ярослава, кото-
рому он завещал свой стол, становился после смерти
отца старейшим для братьев как по счету родства, так
и по месту на «лестнице» феодальной иерархии: «Сего
(Изяслава. — Н. К.) послушайте, яко же послушаете
мене». Эта система, как думал Ярослав, гарантирова-
ла внутреннюю целостность государства.1
Но, специально рассматривая в только что упомя-
нутой статье феодально-иерархическую структуру дер-
жавы Ярославичей, Л. В. Черепнин строит исследова-
ние на позднем летописном материале.2 Это понятно,
поскольку междукняжеские отношения XI—начала
XII в. намного хуже отражены в источниках.
На мой взгляд, иерархические отношения между
князьями, а далее вообще в среде господствующего
класса, прямо проистекают из завещания Ярослава
1054 г. Ведь система сюзеренитета-вассалитета не толь-
ко связана с порядком замещения княжеских столов
на началах «лествичного восхождения», но и рождена,
думаю, этим порядком. Наделение Всеволодом пле-
мянников волостями, о котором так ярко поведал ле-
тописец под 1093 г., основывалось на каком-то право-
вом документе, естественнее всего, на «ряде» 1054 г.
Или, по меньшей мере, — на норме устного, обычного
1 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме Древ-
нерусского государства X—начала XIII в. // Исторические
записки. Т. 89. М., 1972. С. 360.
2 Там же. С. 369—378.

Глава четвертая 161
права, которая естественным образом вытекала из этого
завещания. Поэтому напрасно часть ученых думает,
что «ряд» не внес ничего нового в политическую струк-
туру Руси второй половины XI в.
Оригинальные и даже парадоксальные взгляды на
«ряд» Ярослава недавно высказал А. Поппэ. Он пола-
гает, что завещание 1054 г. попало в летопись в уже
переосмысленной в правление Всеволода Ярославича
форме и было выражено в письменном виде лишь при
Владимире Мономахе. Польский историк считает, что
после смерти в 1052 г. старшего сына Ярослава Вла-
димира «опытный князь четче уяснил себе, что нико-
му из его сыновей в одиночку не справиться с властью
над Русью... Отсюда его решение разделить собствен-
но Русь между тремя старшими братьями ... наделив
их общей ответственностью за политический порядок
на Руси. Триархия Ярославичей не была выдумкой
в момент слабости, союзом для преодоления несогла-
сий и раздоров, а механизмом, созданным самим Яро-
славом».1 Думаю, однако, что мнение А. Поппэ исходит
из постулата о необыкновенной государственной муд-
рости Ярослава и той политической обстановки, кото-
рая сложилась на Руси после смерти старого князя.
Как раз раздела Руси «ряд» 1054 г. и не закрепил.
Впрочем, не стоит идеализировать общественно-
политическое значение завещания Ярослава. Оно было
актом своего времени и не следует требовать от него
больше, чем надлежит. В «ряде» все-таки не был четко
1 Поппэ А. О зарождении культа св. Бориса и Глеба //
Russia medievalis. Т. VIII, 1. Munchen, 1995. S. 66—
67.
6 Зак. 3805

162 Древнерусская государственность
решен главный в плане будущего развития государ-
ственности вопрос: порядок наследования киевского
стола. Невыразительная формула «се же поручаю в се-
бе место стол старейшему сыну моему и брату вашему
Изяславу Кыев» и призыв слушаться Изяслава так,
как слушались его самого, Ярослава, не понимались
общественным правосознанием, да и самими сыновья-
ми киевского князя в том плане, что главный стол
государства передается старшему в роде, Изяславу.
Недаром сразу же после смерти Ярослава возникает
триумвират трех его старших сыновей. Приходится
признать, что в «ряде» были подсознательно зало-
жены зерна усобиц в семействе Ярослава, которые
проросли через два десятилетия после его кончины, в
70-х гг. XI в.
2. Политические последствия акта 1054 г.
Выше было отмечено, что в «Повести временных
лет» завещание Ярослава передано в сокращенном виде
и обобщенной форме. Но даже помещенный в этом
изводе текст «ряда» производит вполне определенное
впечатление, что акт Ярослава предусматривал-таки
передачу Киева по системе «от старшего брата к сле-
дующему по времени рождения», т. е. — «лествично-
го восхождения». Эта мысль подкрепляется свидетель-
ством «Повести» о последних месяцах жизни Всеволода
Ярославича, на что обратил внимание еще В. О. Клю-
чевский.1 Летописец рассказывает, как перед смертью
Ключевский В. О. Указ. соч. С. 183.

Глава четвертая 163
Ярослав велел позвать к нему любимого сына Всево-
лода и молвил ему: «Сыну мой! Благо тебе, яко слы-
шю о тобе кротость, и радуюся, яко ты покоиши ста-
рость мою. Аще ти подасть Бог прияти власть стола
моего по братьи своей, с правдою, а не с насильемь,
то егда Бог отведеть тя от житья сего, да ляжеши, иде
же аз лягу, у гроба моего, понеже люблю тя паче бра-
тьи твоее».1
Процитированные слова летописи можно, естест-
веннее всего, толковать в том смысле, что именно Яро-
слав установил передачу власти от старшего брата
к следующему по возрасту, т. е. старшему в роде, и что
этот порядок киевский князь считал единственно за-
конным. Знаменательно, что следить за соблюдением
правила «лествичного восхождения» Ярослав поручил
не непосредственному преемнику Изяслава, отличав-
шемуся буйным нравом и трудным характером Свя-
тославу, а спокойному и рассудительному Всеволоду.
Дальновидный Ярослав Владимирович будто пред-
усматривал смуту далекого 1073 г., когда Святослав
при пассивной поддержке Всеволода выгонит Изясла-
ва из Киева и, преступив завещание отца, усядется на
главный русский престол. Прав был Л. В. Черепнин,
написавший о «ряде» 1054 г.: «Это не моральное по-
учение главы семейства, а политическое завещание гла-
вы государства».2
В теоретическом плане передача власти по принци-
пу родового старейшинства, от брата к брату, берет
1 Повесть временных лет. С. 142.
2 Черепнин Л. В. Общественно-политические отноше-
ния... С. 172.

164 Древнерусская государственность
начало в родо-племенном обществе. Так могло быть
и в восточнославянской среде во времена рождения
государственности. Но древнерусские письменные
источники не дают оснований для подобного утверж-
дения. В государственную же практику Рюриковичей
времен до Ярослава родовое старейшинство не вошло,
судя по ♦Повести временных лет» и Новгородской пер-
вой летописи младшего извода.
Возможно, так случилось из-за физической его
невозможности. Ведь Олег, Игорь и Святослав, если
исходить из летописных рассказов о них, братьев не
имели (в договоре с греками 944 г. упомянуты пле-
мянники, «нети» Игоря,1 но, скорее всего, то были
дети его сестер);* братья Владимира Ярополк и Олег
погибли в борьбе за киевский стол; то же случилось
и с почти всеми братьями Ярослава. Его соглашение
с Мстиславом 1026 г., когда южная Русская земля
была разделена ими по Днепру, стало первым право-
вым документом, регулировавшим междукняжеские
отношения на Руси. Поэтому остается признать, что
лишь после смерти Ярослава родовой порядок насле-
дования киевских и других столов («лествичное во-
схождение») вступил в силу, пусть даже этот князь
и воспользовался известным ему древним обычаем.
Развитие политической жизни в государстве после
кончины Ярослава сложилось не так, как предусмат-
1 Повесть временных лет. С. 34.
* Сравним текст из Никоновской летописи под 6933 г.:
«Волк же служа царю Мусулману с нетии своими, рекше
с сестричи» (см.: Срезневский И. И. Материалы для слова-
ря древнерусского языка. Т. 2. СПб., 1895. Стлб. 433).

Глава четвертая 165
ривал старый князь. Бго новаторский в самом своем
существе «ряд» не мог, вероятно, быть полностью понят
и воспринят современниками. Святослав и Всеволод
вовсе не считали, что Изяслав сможет заменить им
отца в качестве верховного сюзерена, к чему призывало
их завещание 1054 г.1 Судя по сравнительно хорошо
отраженной в летописи биографии Изяслава и посмерт-
ному панегирику с подробной характеристикой князя,
он не имел государственных способностей, которыми
в достатке владели его отец и дед, был нерешительным
человеком. Поэтому Изяслав и согласился на совмест-
ное с двумя младшими братьями управление Русью.
Вероятно, из-за этого историки (среди них и А. Поппэ)
post factum и решили, будто Ярослав в «ряде» 1054 г.
не установил порядка единоличного замещения киев-
ского стола. По моему мнению, как раз установил,
и достаточно определенно, если учесть рассказ о пред-
смертных словах Ярослава Всеволоду, упомянутых
в летописи под 1093 г. Другое дело, что у Изяслава не
хватило решительности и политической воли насто-
ять на выполнении братьями завещания отца.
3. Триумвират Ярославичей
Может показаться парадоксальным следующее мое
утверждение: значение «ряда» 1054 г. — при том, что
Ярославичи не соблюли его главного условия: переда-
чи киевского стола по родовому старейшинству! —
состоит также и в том, что со времени его провозгла-
Повесть временных лет. С. 108.

166 Древнерусская государственность
шения стало возможным изменение политической
структуры Руси. Единовластное правление Ярослава
сменил в руководстве страной триумвират его стар-
ших сыновей.
По мнению Б. Д. Грекова, сам термин «триумви-
рат» ввел в научный оборот А. Е. Пресняков.1 Лето-
писец его не знает, впрочем, пользуется тождествен-
ным по смыслу понятием «трие»: «Заратися Всеслав,
сын Брячиславль, Полочьске, и зая Новъгород. Яро-
славичи же трие — Изяслав, Святослав, Всеволод, —
совокупивше вой, идоша на Всеслава» 2 (1067). Мож-
но думать, что трое старших Ярославичей заключили
между собой соглашение о совместном управлении
Русью. Ведь само поведение трех братьев-князей четко
свидетельствует об их взаимной договоренности.3
Летописи сохранили немало доказательств того, что
триумвират действительно сложился благодаря до-
говору, подписанному между Изяславом, Святосла-
вом и Всеволодом. Они почти двадцать лет совместно
вершили общерусские дела. Двух младших братьев
триумвиры устранили от управления государством.
В источниках Игорь и Вячеслав Ярославичи выступа-
ют в пассивных ролях. К тому же второй быстро умер:
«Преставися Вячеслав, сын Ярославль, Смолиньске, и
посадиша (триумвиры. — Н. К.) Игоря Смолиньске, из
Володимера выведше»4 (1057). Можно предположить,
1 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 490
(см. также: Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 389).
2 Повесть временных лет. С. 111—112.
3 Греков Б. Д. Указ. соч. С. 490.
4 Повесть временных лет. С. 109.

Глава четвертая 167
что Волынь досталась трем старшим Ярославичам. Не
исключено, что они разделили ее между собой, как
поступили со Смоленской волостью тремя годами позд-
нее. Высказывалось также вероятное предположение,
что в 1057 г. Волынью завладел Изяслав, — ведь позд-
нее источники свидетельствуют о сосредоточении этой
земли в его руках.1
Под 1060 г. «Повесть временных лет» коротко от-
метила: «Преставися Игорь, сын Ярославль».2 Позд-
нейшие летописи прибавляют к этому: «Разделиша
Смоленьск (триумвиры. — Н. К.) собе на три части».3
Между тем Игорь оставил после себя двух сыновей,
но дядья ничего не дали им из отцовской волости (или
какой-либо другой), превратив их в изгоев. Тремя го-
дами ранее они поступили так же с единственным
сыном Вячеслава Борисом. Все это заложило зерна
больших усобиц на Руси, которые проросли много лет
спустя.
Под 1064 г. «Повесть» поместила остающееся зага-
дочным сообщение, о котором уже давно спорят исто-
рики: «Бежа Ростислав Тмутороканю, сын Володимерь,
внук Ярославль, и с ним бежа Порей и Вышата, сын
Остромирь, воеводы Новгородьского. И пришед выгна
Глеба (сына Святослава Ярославича. — Н. К.) из Тму-
торокана, а сам седе в него место».4 К слову «бежа»
Никоновский, Тверской и некоторые другие изводы
1 Грушевсъкий М. Указ. соч. С. 52.
2 Повесть временных лет. С. 109.
3 ПСРЛ. Т. 15. Тверская летопись. СПб., 1863. Стлб.
153.
4 Повесть временных лет. С. 110.

168 Древнерусская государственность
прибавляют: «из Новагорода».1 Вслед за В. Н. Татище-
вым С. М. Соловьев утверждал, что Ростислав бежал
с Волыни,2 но вряд ли триумвиры могли ранее отдать
ему эту крайне важную в плане консолидации госу-
дарства землю и выпустить ее из своих рук. М. С. Гру-
шевский высказал вполне вероятную догадку, что уточ-
нение «из Новагорода» появилось в позднейших сводах
лишь благодаря тому, что вместе с Ростиславом в Тму-
торокань отправился Вышата, сын новгородского по-
садника Остромира, — ♦ Вышата же мог быть бояри-
ном Владимира и вне Новгорода».3 Прибавлю к этому,
что Порей был киевским воеводой, а Вышата еще
в 1043 г. ходил с Владимиром Ярославичем на гре-
ков.4 Но все это не может быть аргументом в пользу
мнения о бегстве Ростислава на юг из Киева.
Выглядит вероятным предположение М. С. Грушев-
ского, согласно которому Ростислав был выгнан дядья-
ми из «Червенских градов» (историк имел в виду Пе-
ремышльскую, Теребовльскую и Звенигородскую
волости). Ведь этот старший внук Ярослава во время
предсмертной болезни деда был уже взрослым, и тот
должен был дать ему какую-то волость, что могло
произойти между 1052 и 1054 г.5 Историк исходил из
1 Никоновская летопись. С. 92; Тверская летопись.
Стлб. 154.
2 См. анализ этих мнений в кн.: Повесть временных лет.
Ч. 2. М.; Л., 1950. С. 393—394 (комментарий Д. С. Ли-
хачева).
1 Грушевський М. Указ. соч. С. 53.
4 Повесть временных лет. С. 103—104, 132.
5 Грушевський М. Указ. соч. С. 46, 52, 363.

Глава четвертая 169
того, что по решению Любечского съезда князей 1097 г.
Перемышль и Теребовль были закреплены соответ-
ственно за Володарем и Василько Ростиславичами как
пожалование Всеволода Ярославича.1 Поскольку на
этом съезде был признан отчинный принцип владе-
ния землями, естественнее всего считать, что Ростисла-
вичи добивались в Любече закрепления за ними отчи-
ны и получили ее.2
В историографии остается распространенной мысль,
согласно которой около 1084 г. Рюрик, Володарь и Ва-
силько Ростиславичи получили от Всеволода Яросла-
вича волости, позднее ставшие составными частями
Галицкой земли: Перемышльскую, Теребовльскую
и Звенигородскую.3 Эта мысль строится главным об-
разом на свидетельствах ♦Повести временных лет»
80-х гг. XI в. Летописец рассказывает, что в 1084 г.
двое не названных им по имени братьев-Ростислави-
чей выгнали Ярополка Изяславича из Владимира Во-
лынского. Киевский князь Всеволод послал на них
сына Владимира, тот «выгна Ростиславича и посади
Ярополка Володимери».4 Исследователи считают, что
вскоре после этого Всеволод, которому приходилось
не только укрощать племянников, но и задабривать
их, дал Ростиславичам волости на западе Южной Руси.
Далее «Повесть» свидетельствует, что в 1087 г. в Пе-
ремышле сидел старший Ростиславич — Рюрик, а его
1 Повесть временных лет. С. 171.
2 Грушевсъкип М. Указ. соч. С. 75.
3 См., напр.: Крип'якевич И. П. Галицько-Волинське
княз1вство. Ки*1в, 1984. С. 68.
4 Повесть временных лет. С. 135.

170 Древнерусская государственность
не названный по имени брат (вне сомнения, Воло-
дарь) — в Звенигороде.1
Итак, с определенными оговорками можно считать,
что в 1064 г. триумвиры выгнали своего племянника
Ростислава Владимировича из западных волостей
Южной Руси и присоединили их к собственным вла-
дениям. Лишь Полоцкая земля до времени оставалась
вне сферы их господства.
Обособленное положение Полоцкого княжества на
Руси до сих пор, как мне кажется, остается загадкой
для историков. Около 862 г. Рюрик посадил в Полоцке
кого-то из своих «мужей» — «и раздая мужем своим
грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозе-
ро».2 Возможно, то был Рогволод,* которого убил перед
походом на Киев в 978 г. Владимир, насильно женив-
шись на его дочери Рогнеде и распространив свою власть
на Полоцкое княжество. Проводя около 988 г. админи-
стративную реформу, Владимир «посади Вышеслава в
Новегороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Туро-
ве, а Ярослава Ростове».3 Можно думать, что старшим
сыновьям князь передавал в управление важнейшие
волости. Наверное, Полоцк тогда много значил для него.
По неясным причинам Владимир передал впослед-
ствии Полоцкое княжество в наследственное владение
своему сыну Изяславу, тем самым выделив его среди
других своих владений. Когда вскоре умер в Новгороде
1 Там же. С. 136.
2 Повесть временных лет. С. 18.
* По свидетельству «Повести временных лет», «Рогъво-
лод пришел и-заморья» (Повесть временных лет. С. 54).
3 Повесть временных лет. С. 83.

Глава четвертая 171
старший сын киевского князя Вышеслав, Владимир
не стал срывать с насиженного места Изяслава, а по-
слал в северный город наместником десятилетнего
Ярослава. Изяслав княжил в Полоцке вплоть до смерти
в 1101 г. В летописном сообщении о кончине этого
князя четко обозначена его родословная по вертика-
ли: «Преставися Изяслав, отець Брячиславль, сын
Володимерь».1 Вероятно, это нельзя считать случай-
ным, потому что в Полоцке, начиная с Изяслава, уста-
навливается «отчинный» принцип замещения княже-
ского стола — в отличие от всех других княжеств. Это
неоднократно подчеркивают летописцы, например,
в сообщении о смерти Брячислава Изяславича: «В се
же лето (1044 г. — Н. К.) умре Брячислав, сын Изя-
славль, внук Володимерь, отец Всеславль, и Всеслав,
сын его, седе на столе его...».2
Особый статус Изяславовой династии в Полоцке
подчеркивается также отрубностью, автономией, если
даже не независимостью этого княжества от Киева.
Через два года после того, как Ярослав Владимиро-
вич утвердился на киевском столе, «Брячислав, сын
Изяславль, внук Володимерь» нахально захватил
и разграбил Новгород. Ярослав укротил его силой ору-
жия, но не стал изгонять из Полоцка, превратив Бря-
числава в своего вассала. Это событие показательно
для полоцкого князя, считавшего возможным высту-
пить против общерусского властелина.
Такое же, почти независимое от Киева, положение
занимал сын Брячислава Всеслав. Он не упомянут
1 Повесть временных лет. С. 88.
2 Там же. С. 104.

172 Древнерусская государственность
в «ряде» Ярослава. Из летописи создается впечатле-
ние, что этот полоцкий князь вообще не принимал
участия в общественно-политической жизни Древне-
русского государства. Летописцы даже не упоминают
Всеслава до той поры, когда он в 1066 г. захватил
и разграбил Новгород (перед тем в 1065 г. Всеслав, по
сведениям некоторых источников, захватил было
и Псков).1 В сообщении об этом событии Нестор дела-
ет ударение на том, что Всеслав был сыном Брячисла-
ва 2 (перед тем, например, Святослав Ярославич вы-
ступает в летописи без указания на имя отца: «Иде
Святослав на Ростислава к Тмутороканю»3). В следую-
щем году триумвиры наголову разбили Всеслава в зна-
менитой, воспетой в «Слове о полку Игореве» битве
на реке Немиге, где она горько-поэтически сравнивает-
ся с кровавой жатвой.* Вскоре после этого Изяслав,
Святослав и Всеволод коварно заманили Всеслава к се-
бе и бросили его в поруб (тюрьму) в Киеве.4 Казалось
бы, триумвиры сосредоточили в своих руках все основ-
ные русские земли. Оставался лишь очаг оппозиции
со стороны князей-изгоев в Тмуторокани.
Как видно из предыдущего рассказа, каждый из
триумвиров-Ярославичей заботился прежде всего
1 См.: Грушевський М. Указ. соч. С. 53.
2 Повесть временных лет. С. 111.
J Там же. С. 110.
* «На Немизе снопы стелют головами, молотять чепи
харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела.
Немизе кровави брезе на бологом бяхуть, посеяни, посе-
яни костьми руских сынов» (Слово о полку Игореве.
М.; Л., 1950. С. 25).
4 Повесть временных лет. С. 112.

Глава четвертая 173
о наращивании собственных владений, а это немину-
емо ослабляло единство государства. О его полицент-
ричности свидетельствует и беспрецедентный в древ-
нерусской истории факт децентрализации церковной
жизни. Наряду с Киевской, до того времени единой
и общерусской митрополией, во времена господства
триумвирата появилось еще две новых, соответствен-
но в Чернигове и Переяславле. Согласно разрозненным,
неполным, а то и противоречивым сведениям источ-
ников, новые митрополии были основаны в начале
70-х гг. (кажется, разновременно). Как писал один из
главных исследователей этой проблемы, церковно-
административное равенство столиц старших Яросла-
вичей, одинаковое подчинение общецерковному цент-
ру в Константинополе должно было подчеркивать их
внутриполитическое равенство.1
Согласно хорошо аргументированному мнению
А. Поппэ, новые митрополии оставались титулярны-
ми,2 т. е. они не исполняли функций, положенных
митрополичьим кафедрам, играя, таким образом, су-
губо символическую роль. И после распада триумви-
рата, вокняжения Святослава в Киеве (март 1073 г.),
его смерти (декабрь 1076 г.), а далее гибели Изяслава
в битве на Нежатиной Ниве (октябрь 1078 г.), привед-
шей к восстановлению внешне единовластного прав-
ления Всеволода Ярославича на Руси, существование
1 Щапов Я. Н. Государство и церковь Древней Руси
X—XIII вв. М., 1989. С. 60.
2 Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской
патриархии в XI в. // Византийский временник. Т. 28.
М., 1968. С. 97—103.

174 Древнерусская государственность
митрополий в Чернигове и Переяславле стало никому
не нужным, и они были упразднены Константинополь-
ским патриархатом, с согласия которого были учреж-
дены.1
Внешне целостное государство Ярославичей в дей-
ствительности было слабо объединено и централизо-
вано. Достаточно было первого сильного внешнего тол-
чка, чтобы Русь пошатнулась. Таким толчком стало
нашествие половецких орд на Переяславскую землю
в 1068 г. и поражение триумвиров в битве с ними на
речке Альте.
Не останавливаясь на известных перипетиях вос-
стания против Изяслава 1068 г. и вокняжения Все-
слава полоцкого в Киеве, отмечу лишь, что во всей
этой истории полоцкий князь, вообще-то энергичный,
отважный и эмоциональный, сыграл пассивную роль:
«Людье же (восставшие киевляне. — Н. К) высекоша
Всеслава из поруба в 15 день семтября, и прославиша
и среде двора къняжа».2 Когда в следующем году Изя-
слав Ярославич при поддержке польского князя Боле-
слава Смелого двинулся на Киев, Всеслав с киевлянами
пошел ему навстречу к Белгороду. Но, не дождавшись
битвы, он, «бывши нощи, утаивъся кыян бежа из Бе-
лагорода Полотьску».3 Летописи дают понять, что
Всеслав никогда не зарился на киевский престол
и лишь по воле случая оказался на нем. Он не дер-
жался за Киев и воспользовался первым удобным слу-
чаем для возвращения в родной ему Полоцк. Своей
1 Щапов Я. Н. Указ. соч. С. 56—62.
2 Повесть временных лет. С. 115.
3 Там же.

Глава четвертая 175
сферой влияния Всеслав, подобно отцу, считал рус-
ский Север: Новгородскую и, возможно, Псковскую
земли.
Однако Изяслав вначале решил отомстить полоц-
кому князю. Под 1069 г. «Повесть временных лет»
сообщила: Изяслав «прогна Всеслава ис Полотьска,
посади сына своего Мьстислава Полотьске; он же вско-
ре умре ту. И посади в него место брата его Святопол-
ка; Всеславу же бежавшю».1 Через два года «выгна
Всеслав Святополка ис Полотьска», но вскоре третий
сын Изяслава Ярополк победил его возле Голотичьска,2
города в Полоцком княжестве. И все же Всеслав сумел
удержаться в Полоцке.
Важно подчеркнуть, что в дальнейшем обе сторо-
ны — Киевская и Полоцкая — de facto признали авто-
номное, по существу независимое положение Полоц-
кого княжества на Руси. Тем временем, захватив было
в 1069 г. Полоцк, Изяслав отдал Новгород Великий
брату Святославу.* Когда же Всеслав отвоевал Полоцк
у киевского князя, Святослав не возвратил ему Нов-
город, что, по выражению М. С. Грушевского, наруши-
ло равновесие княжеских паев.3 При всем том Изяслав
больше не стремился завладеть Полоцком, а, напро-
тив, вступает в дружеские отношения с Всеславом
1 Повесть временных лет. С. 116.
2 Там же.
* Из летописей известно, что в 1071 г. в Новгороде
сидел сын Святослава Глеб (Повесть временных лет.
С. 120; Новгородская первая летопись старшего и млад-
шего изводов. С. 196).
3 Грушевськип М. Указ. соч. С. 61.

176 Древнерусская государственность
и даже согласен завязать с ним родственные отноше-
ния (позднее Святослав упрекал киевского князя:
«Изяслав светится со Всеславом, мысля на наю»).1
4. Распад триумвирата
Приходится констатировать, что из Изяслава все
же не вышел государственный деятель, способный
сосредоточить в своих руках власть в Киевском госу-
дарстве. Как уже было сказано, у него не было способ-
ностей и характера, дабы господствовать над другими
Ярославичами. Благожелательный к нему киевский
летописец в посмертном панегирике князю вынужден
был признать: «Не бе в немь лести, но прост мужь
умом».2 Необходимые качества были, кажется, у его
брата Святослава, — по крайней мере, громадное вла-
столюбие. Если буквально доверять рассказу летописи
Нестора, «Святослав же бе начало выгнанью братню,
желая болшее власти; Всеволода бо прелсти» — мол,
Изяслав сговаривается со Всеславом против них.3
Для темы моего исследования важной представля-
ется не само это событие, — знаменательное само по
себе, поскольку разрушило триумвират Ярослави-
чей, — сколько его оценка русским обществом того
времени. Отношение к поступку Святослава обществен-
ного мнения было однозначно-осудительным. Расска-
зав об изгнании Изяслава братьями, Нестор подытожил
1 Повесть временных лет. С. 121.
2 Там же. С. 134.
3 Там же. С. 121.

Глава четвертая 111
событие таким образом-: «А Святослав седе Кыеве, про-
гнав брата своего, преступив заповедь отню, паче же
божью»,1 — следовательно, содеянное Святославом
было нарушением заповедей господних.
Против неугодного Богу поступка Святослава вы-
ступил главный идеолог Руси того времени — игумен
Киево-Печерского монастыря Феодосии. В написанном
Нестором «Житии Феодосия» рассказывается, что он
решительно осудил Святослава и потребовал от него:
«Сътвори волю мою и възврати брата твоего на стол,
иже ему благоверный отець твой предасть»2 — вот
четкое свидетельство того, что Ярослав в своем «ряде»
передал престол старшему сыну Изяславу. Жадный
и, видимо, лишенный моральных принципов Свято-
слав, тем не менее, болезненно воспринял осуждение
со стороны Феодосия. Сначала он решил напугать игу-
мена — выслать из Киева, но затем одумался и стал
заискивать перед ним: часто бывал в монастыре, под-
черкнуто демонстрировал свое уважение к старцу —
и в определенной мере достиг цели. Умирая, Феодосии
поручил свой монастырь опеке Святослава и позволил
поминать князя на эктении, хотя и после того, когда
умрет законный киевский князь Изяслав.3
Следовательно, в общественном правосознании на-
чала 70-х гг. XI в. на Руси утвердилась мысль, что
Ярослав Мудрый завещал свой стол и власть старшему
сыну и что младший брат мог унаследовать главный
1 Повесть временных лет. С. 122.
2 Абрамович Л. Киево-Печерський патерик. Кшв, 1931,
С. 69.
3 Там же. С. 67, 69, 71.

178 Древнерусская государственность
русский престол лишь после естественной смерти по-
следнего. Вряд ли эта правовая норма могла родиться
при жизни Ярослава, тем менее — Владимира. И дело
было не только в том, что Владимир не оставил заве-
щания. В посажении его сыновей в разных городах
государства согласно реформе 988 г. как будто про-
глядывает тенденция согласовать политическое и эко-
номическое значение земель со старшинством потом-
ков. Однако она не прослеживается уже при первом
перемещении сыновей Владимира после смерти Вла-
димира в Новгороде, куда киевский князь послал не
следующего по старшинству Изяслава, а младшего от
него Ярослава.1 Да и вряд ли Ярослав был вторым
после Изяслава — вспомним Мстислава тмуторокан-
ского. В летописях содержатся сведения, что усынов-
ленный Владимиром Святополк был старше Яросла-
ва — в том же рассказе об административной реформе
988 г. помещен следующий перечень старших Влади-
мировичей: «Посади (Владимир. — Н. К.) Вышеслава
в Новгороде, а Изяслава Полотьске, а Святополка Ту-
рове, а Ярослава Ростове».2 Старше Ярослава считала
Святополка и часть киевского боярства.3 Следователь-
но, можно утверждать, что Владимир Святославич не
установил порядка замещения киевского, а также дру-
гих значительных престолов на Руси.
Устранив с киевского стола старшего брата Изясла-
ва в 1073 г., Святослав завладел, наряду с Киевской
1 Повесть временных лет. С. 83.
2 Там же.
3 См.: Соловьев С. М. История России с древнейших
времен. Т. I. M., 1874. С. 194—195.

Глава четвертая 179
землей (великокняжеским доменом), еще и Повол-
жьем, уступленным ему Всеволодом в обмен на Волынь
и Туровскую волость. Итак, под властью Святослава
оказались Киевская, Черниговская, Муромская, Нов-
городская и Псковская земли, а также Поволжье
и Тмуторокань. По масштабам владений, материаль-
ным ресурсам и военному могуществу Святослав ре-
шительно превосходил Всеволода и руководил ново-
созданным дуумвиратом, возникшим скорее de facto,
чем путем заключения соответствующего соглашения
между братьями.
По существу, годы правления Святослава Яросла-
вича в Киеве были временем интенсивной реставрации
единоличной монархии на Руси. Он стал в сущности
полновластным хозяином в Древнерусском государ-
стве, распоряжаясь не только бывшими непосред-
ственно в его воле князьями, но и формально подчи-
нявшимися Всеволоду. Даже сильный характером
Владимир Мономах вынужден был временами выпол-
нять приказы Святослава. В «Поучении» Владимира
читаем: «...Посла мя Святослав в Ляхы».1 Эти слова
подтверждаются летописной статьей 1076 г.: «Ходи
Володимер, сын Всеволожь, и Олег, сын Святославль,
ляхом в помочь на чехы».2
Источники, прежде всего «Повесть временных лет»,
скупо освещают недолгое (менее четырех лет) пребыва-
ние Святослава Ярославича на киевском столе. И все
же летописец создает впечатление, что он стремился
устранить Всеволода от руководства государством. Есть
1 Повесть временных лет. С. 159.
2 Там же. С. 131.

180 Древнерусская государственность
основания согласиться с утверждением историка:
«Сделав столь сильный шаг на пути к единовластию
и устранив одного брата, Святослав вряд ли имел же-
лание успокоиться на этом. Но пока он имел опасного
противника в лице Изяслава и пока с ним справился,
смерть застала его, — слишком быстро, чтобы он мог
обнаружить свои планы».1
Для темы моего исследования представляются мало
существенными события конца 1076 — большей части
1078 г.: смерть Изяслава в декабре 1076 г., краткое
княжение Всеволода в Киеве в первой половине 1077 г.,
почти добровольная передача им киевского престола
вернувшемуся из Германии и Польши Изяславу, новое
княжение Изяслава в Киеве и гибель его 3 октября
1078 г. в битве с Олегом Святославичем и Борисом Вя-
чеславичем на Нежатиной Ниве. Правда, — за исклю-
чением сюжета о борьбе князей-изгоев за получение
земель на Руси. Кажется, изгои впервые начали отста-
ивать принцип «отчинного» владения княжествами.
Триумвират Ярославичей сложился вследствие
взаимодействия объективного (правовая нечеткость
«ряда» 1054 г.) и субъективного (неспособность Изя-
слава к государственному руководству) факторов. Он
оказался нестойким и мало способным руководить
государством, которое было при Ярославе относитель-
но единой и централизованной монархией. При том,
что триумвират в определенной мере стабилизировал
внутреннее политическое положение в стране, он был
не в состоянии обеспечить ни единства державы, ни
целенаправленной и согласованной внешней политики,
1 Грушевський М. Указ. соч. С. 62.

Глава четвертая 181
ни защиты от кочевников. Общество убедилось в не-
способности триумвиров сохранить стабильность госу-
дарства. Поэтому установление единоличной власти
в октябре 1078 г. даже такого заурядного властителя,
каким оказался Всеволод Ярославич, было, вероятно,
воспринято в народе как возвращение к старым доб-
рым порядкам.
Историки неоднократно обращали внимание на
правовую ограниченность «ряда» Ярослава. Ведь он
распределил земли только между сыновьями, обойдя
внуков, и, главное, не указал порядка замещения сто-
лов во втором, третьем и последующих поколениях.
Об этом писали уже дореволюционные историки: при
Ярославе все было просто. «Отец должен идти впере-
ди сыновей, старший брат — впереди младших. Но
эту простую схему стало трудно прилагать к дальней-
шим поколениям Ярославова рода, когда он размно-
жился и распался на несколько параллельных ветвей,
когда в княжеской среде появилось много сверстни-
ков и трудно стало распознать, кто кого старше и на
сколько, кто кому как доводится».1 Близкую по со-
держанию мысль проводит в своей книге современ-
ный исследователь. Он отмечает, что ко времени по-
явления на исторической сцене второго поколения
Ярославичей юридические основы, на которых строи-
ли свои отношения их отцы, оказались исчерпанными.
Поэтому, считает историк, завещание Ярослава не
имело целью установить единый порядок на достаточ-
но далекую временную перспективу.2
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 190.
2 Толочко А. 77. Указ. соч. С. 35.

182 Древнерусская государственность
Трудно не согласиться с только что приведенными
мнениями. Ярослав как будто забыл, что его сыновья
также имеют сыновей и что со временем эти послед-
ние тоже обзаведутся потомками мужского рода. Воз-
можно, он считал, что в «ряде» определил главный
принцип престолонаследия: киевский стол достается
старшему в роде, а другие столы унаследуются также
по принципам родового старейшинства, известным
каждому сознательному члену общества, тем более —
княжеской верхушке.
5. Активизация князей-изгоев
Отмеченная выше недоговоренность завещания
Ярослава, вероятно, вызвала к жизни скрытую вна-
чале оппозицию в среде князей-изгоев, которые со вре-
менем взялись за оружие, дабы отвоевать у дядьев
родовые земли, — впрочем, я отмечал уже, что в «По-
весть временных лет» «ряд» Ярослава попал в непол-
ном и обобщенном виде. Не исключено, что в нем мог-
ла идти речь и об универсальных принципах передачи
столов в государстве.
Изгои отдавали предпочтение «отчинному» прин-
ципу, — вероятно, прежде всего потому, что не виде-
ли близких перспектив получить волости по родовому
старейшинству, правила которого почти сразу начали
нарушаться теми, кто был призван следить за их со-
блюдением, — триумвирами-Ярославичами. Отдален-
ная от Киева бескрайними степями, в которых гос-
подствовали кочевники (с 60-х гг. XI в. — половцы),
Тмуторокань стала форпостом сопротивления изгоев

Глава четвертая 183
вначале триумвирам, а дальше — киевскому князю
Всеволоду, занявшему главный русский стол в 1078 г.
Изгои подросли и начали бороться с дядьями за
свои отчины в 70-х гг. Особняком стояло выступле-
ние против триумвиров намного старшего всех их Ро-
стислава Владимировича, в 1064 г. выгнавшего сына
Святослава Ярославича из Тмуторокани и вокняжив-
шегося там. В 1065 г. Святослав отвоевал Тмуторо-
кань у Ростислава и вернул Глеба на стол. Но как
только Святослав вернулся в свой Чернигов, Рости-
слав вновь выбил Глеба из Тмуторокани. А в феврале
1066 г. его отравил византийский котопан (намест-
ник) Херсона,1 вероятно, не без участия Святослава.
После гибели Ростислава на авансцену русской исто-
рии выходит другое поколение изгоев — трое его сы-
новей: Рюрик, Володарь и Васильке
Следующее вооруженное выступление изгоев при-
шлось на весну 1077 г., когда в Киеве первый раз кня-
жил Всеволод. Воспользовавшись тем, что он двинул-
ся на Волынь навстречу возвращавшемуся из Польши
брату Изяславу, Борис Вячеславич внезапно захватил
Чернигов. Правда, он смог удержаться в городе лишь
восемь дней и вынужден был бежать все в ту же Тму-
торокань, где сидел старший сын Святослава Яросла-
вича Роман.2 Как оказалось, это было лишь начало
масштабной борьбы изгоев против Всеволода Яросла-
вича, развернувшейся в следующем, 1078 г.
В том году к Всеволоду в Чернигов явился один
из сыновей Святослава Олег. Можно допустить, что
1 Повесть временных лет. С. 110—111.
2 Там же. С. 132.

184 Древнерусская государственность
он требовал у Всеволода для себя волости — Чер-
нигова или по меньшей мере каких-то городов в
Черниговском княжестве, как следует из дальнейшего
развития событий. Вместо удовлетворения его требо-
ваний Всеволод вместе с сыном Владимиром ... уго-
стил его обедом. Оскорбленный Олег бежал прото-
ренным Ростиславом и Борисом путем из Чернигова
в Тмуторокань.1 Там он объединился с Борисом Вя-
чеславичем.
Сообщники стремились вернуть себе отчины:
Олег — Чернигов, Борис — Смоленск. В своей борьбе
за волости они не остановились перед аморальным
и небывалым до той поры на Руси поступком: при-
влекли к внутриполитической борьбе на Руси ее
смертельных врагов — половецких ханов. Нет сомне-
ния в том, что содеянное Олегом и его сообщником
произвело тяжелое впечатление на древнерусское об-
щество и привело его в ужас. Минет более ста лет,
и безымянный певец «Слова о полку Игореве» осудит
Олега, дав ему меткое и красноречивое прозвище «Го-
риславич»:
«Тъй бо Олег мечемь крамолу коваше
и стрелы по земле сеяше...
Тогда, при Олзе Гориславличи
сеяшеться и растяшеть усобицами,
погибашеть жизнь Даждьбожа внука;'-
в княжих крамолах веци человекомь скратишасъ.
1 Повесть временных лет. С. 132, 159.
* Русские люди считали себя детьми и внуками язы-
ческого бога Солнца — Дажьбога.

Глава четвертая 185
Тогда по Руской земле ретко ратаеве кикахуть,
но часто врани граяхуть,
трупиа себе деляче,
а галичи свою речь говоряхуть,
хотять полетети на уедиеъ.х
Олег с Борисом и половецкой ордой разбили вой-
ско Всеволода и захватили было Чернигов, «земле
Русьскей много зло створше, проливше кровь хре-
стьяньску».2 Всеволод попросил помощи у старшего
брата, киевского князя Изяслава. 3 октября 1078 г.
они совместными усилиями разгромили Олега и Бо-
риса в битве на Нежатиной Ниве вблизи Чернигова.
В сражении погибли Изяслав и Борис, Олег с остат-
ками дружины вновь бежал в Тмуторокань, а Всево-
лод сел на киевском столе.3 На Руси была восстанов-
лена как будто единовластная монархия, внешне
подобная монархиям Владимира и Ярослава.
6. Реставрация единоличной монархии?
В повествовании о зарождении на Руси системы
вассально-иерархических отношений была приведена
знаменитая, много раз изучавшаяся историками цита-
та из ♦Повести временных лет», в которой говорилось
об отношениях Всеволода с племянниками: «Седящю
бо ему Кыеве, печаль бысть ему от сыновець своих.
1 Слово о полку Игореве. С. 15—16.
2 Повесть временных лет. С. 132.
3 Там же. С. 132—135.

186 Древнерусская государственность
яко нача ему стужати, хотя власти (волости. — Н. К.)
ов сея, ово же другие; сей же, омиряя их, раздаваше
власти им».1
Эти слова взяты из подробной характеристики по-
следних лет жизни Всеволода и представляют, на мой
взгляд, обобщение связей князя с изгоями в течение
его пятнадцатилетнего правления в стольном граде
Руси. К сожалению, летописи донесли до нас лишь
отдельные эпизоды противостояния великого князя ки-
евского со своими энергичными племянниками: вы-
ступление против Всеволода и смерть Романа Святосла-
вича в 1079 г., ссылка его брата Олега в том же году
в Византию, захват Тмуторокани Давидом Игоревичем
и Володарем Ростиславичем в 1081 г., возвращение
Олега из Византии и его вокняжение в Тмуторокани
в 1083 г., набег Ростиславичей на Владимир-Волын-
ский в 1084 г Все же, подавляя мятежи одних
и раздавая волости другим, Всеволод сумел без осо-
бенных осложнений досидеть до смерти на киевском
столе.
На мой взгляд, Всеволод смог удержаться на глав-
ном русском престоле лишь благодаря своему сыну
Владимиру Мономаху, с которым образовал семейный
дуумвират с начала своего пребывания в Киеве. Вре-
мя киевского княжения Всеволода (1078—1093) было
периодом совместного правления на Руси его самого
и его сына Владимира.
О существовании этого дуумвирата неоднократно
свидетельствует летопись. На ее страницах Владимир
постоянно действует от имени Всеволода, выполняет
Повесть временных лет. С. 142.

Глава четвертая 187
по существу главные функции великого князя киев-
ского: ходит вместо него в походы, улаживает от-
ношения между князьями, усмиряет их. В 1080 г.
«заратишаяся торци переяславьстии на Русь; Всево-
лод же посла на ня сына своего Володимера». Через
четыре года после этого князья-изгои Ростиславичи
выгнали из Владимира Волынского Ярополка Изя-
славича. «И посла Всеволод Володимера сына своего,
и выгна Ростиславича, и посади Ярополка Володи-
мери». А когда в следующем, 1085 г. недовольный
киевским князем Ярополк собрался идти на него,
«Всеволод посла противу ему сына своего Володиме-
ра».1 А ведь в подобных ситуациях обычно сам киев-
ский князь ходил в походы против непокорных вас-
салов.
Посаженный в 1078 г. отцом в Чернигове, Влади-
мир Мономах постоянно бывал в Киеве. В написанном
на склоне лет «Поучении» он вспоминал: «А и-Щер-
нигова до Кыева нестишьды (около ста раз. — Н. К.)
ездих ко отцю...».2 Трудно объяснить эти постоянные
приезды Владимира в Киев иначе, как необходимо-
стью совместно со Всеволодом решать государствен-
ные дела. В роли одного из соправителей государства
Мономах особенно выразительно выступает в лето-
писной статье 1086 г.: «Приде Ярополк из Ляхов,
и створи мир с Володимером, и иде Володимер вспять
Чернигову».3 Характерно, что Всеволод в этой статье
даже не упоминается.
1 Повесть временных лет. С. 135.
2 Там же. С. 162.
3 Там же. С. 136.

188 Древнерусская государственность
7. Порядки престолонаследия на Руси
Основанная «рядом* Ярослава 1054 г. система за-
мещения княжеских столов по принципу родового ста-
рейшинства расшатывалась, как мы убедились, реши-
тельными действиями активных изгоев, которых
дядья-триумвиры самовольно и близоруко исключи-
ли из этой системы. Встает законный вопрос: была ли
действенной вообще эта система, вылившаяся на прак-
тике в «лествичное восхождение» при замещении сто-
лов?!
В историографии издавна ведутся споры относитель-
но эффективности системы ♦лествичного восхожде-
ния», т. е. передачи столов по горизонтали: от стар-
шего брата к следующему по возрасту. Некоторые
ученые считают ее недейственной, — существующей
лишь в теории. Правда, даже скептики неоднократно
признавали, что правил родового старейшинства до-
статочно строго придерживались в Чернигово-Север-
ской земле, крупнейшей по площади, населению и ко-
личеству городов на Руси. Следовательно, эта система
постоянно действовала на значительной территории
Древнерусского государства.
Поддержу мысль В. О. Ключевского, который счи-
тал систему родового старейшинства общепринятой на
Руси и находившей поддержку в общественном право-
сознании страны. Ученый полагал, что юридически-
ми основами ♦лествицы» был совместный сюзерени-
тет княжеского рода над государством, который на
практике реализовался в праве каждого члена семей-
ства Рюриковичей на временное владение определенной
частью земли по очереди старшинства владельцев-

Глава четвертая 189
родственников. ♦ Порядок владения, построенный на
таких основаниях, Ярославичи до конца XII в. счита-
ли единственно правильным и возможным: они хотели
править землей как родовым своим достоянием».1
Уязвимым местом системы «лествичного восхож-
дения» князей-Рюриковичей по очереди старшинства
на те или иные столы было то, что по мере их размно-
жения отношения родства запутывались. Главную
трудность и главный повод для споров внутри Яросла-
вова семейства составляли принцип определения ге-
неалогического старшинства князей. Если при Яро-
славе это делалось достаточно просто — отец стоял
над сыновьями, старший брат над следующим по вре-
мени рождения, то чем дальше, тем сложнее было
устанавливать старейшинство и представлять всю
иерархически-генеалогическую систему.
К концу XII в. трудно даже сосчитать по летопи-
сям всех существовавших тогда князей-Рюриковичей,
а старшинство физическое все чаще расходилось со
старшинством генеалогическим. Не раз случалось, что
племянник был старше дяди. Например, старший сын
Владимира Мономаха Мстислав имел сына Изяслава,
который был старше своего дяди, младшего брата сво-
его отца Юрия Долгорукого. «Большая часть княже-
ских усобиц, — писал знаток проблемы, — XI и XII вв.
выходила именно из столкновения старших племян-
ников с младшими дядьями, т. е. из столкновения
первоначально совпадавших старшинства физическо-
го с генеалогическим».2 К этому молено добавить, что
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 189.
2 Там же. С. 190.

190 Древнерусская государственность
племянники обычно отстаивали право на отчину, а дя-
дья придерживались понятия «лествичного восхож-
дения».
Остроумно и, как мне кажется, глубоко верно в
плане понимания междукняжеских отношений на Руси
ответил В. О. Ключевский на естественный вопрос об
эффективности порядка «лествичного восхождения»:
«Считать ли его только политической теорией кня-
зей, их идеалом, или он был действительным полити-
ческим порядком, и если был таковым, то в какой
силе и долго ли действовал?» Ученый резюмировал
свои наблюдения над летописью следующим образом:
«Он был и тем и другим: в продолжение более чем
полутора веков со смерти Ярослава он действовал
всегда и никогда — всегда отчасти и никогда впол-
не».1 Историк объяснил свою мысль тем, что «лествич-
ное восхождение» не приобрело широкого практиче-
ского распространения, поскольку не нашло путей
к ликвидации столкновений между князьями.
Следует учитывать и то обстоятельство, что во вре-
мена феодальной раздробленности, наставшей на Ру-
си вскоре после смерти Мстислава Владимировича
в 1132 г., политическая жизнь страны проходила
в почти беспрерывных княжеских усобицах, наибо-
лее активные участники которых из кланов Монома-
шичей и Ольговичей неоднократно переступали через
право старейшинства, подменяя его правом отчинным,
а то и просто вооруженной силой.
И все же когда в 1146 г. энергичный и способный
внук Владимира Мономаха Изяслав Мстиславич овла-
Ключевскии В. О. Указ. соч. С. 197.

Глава четвертая 191
дел киевским престолом, «седе на столе деда своего
и отца своего», то оказалось, что в общественном пра-
восознании продолжает жить норма замещения кня-
жеских столов по принципу родового старейшинства.
В историографии не раз отмечалось, что Изяслав Мсти-
славич первым выступил против установленного поряд-
ка замещения киевского стола. Ему принадлежит из-
вестный афоризм: «не место идет к голове, а голова к
месту».- Благодаря этому он поставил личностное значе-
ние князя выше прав старшинства.1 Эту мысль развил
А. Е. Пресняков: завладев Киевом, Изяслав «определен-
но стремится не только к владению этой волостью, но
к старейшинству среди русских князей и к утверждению
его на семейном владении главными княжениями».2
Подобный вывод представляется из этой упорной
и последовательной борьбы, которую в годы княжения
в Киеве проводил Изяслав Мстиславич против своего
дяди Юрия Долгорукого. Однако к мысли переступить
через традиционный порядок родового старейшинства
и нарушить принцип «лествичного восхождения» Изя-
слав, как я думаю, пришел вовсе не легко и далеко не
сразу.**
* В 1151 г., узнав о поражении войска его венгерского
союзника, Изяслав «рече слово то, ако же и переже слы-
шахом: "Не идеть место к голове, но голова к месту"»
(Летопись по Ипатскому списку. СПб., 1871. С. 305—
306). Из контекста следует, что Изяслав любил этот афо-
ризм и неоднократно провозглашал его.
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 196.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 85.
** У меня нет даже уверенности в том, что Изяслав
с самого начала стремился сломать установившийся на

192 Древнерусская государственность
В клане Мономашичей в годину смерти киевского
князя Всеволода Ольговича (1 августа 1146 г.) стар-
шим был сын Владимира Всеволодича Вячеслав, вто-
рым — младший от него лет на двадцать Юрий Вла-
димирович Долгорукий.* Когда киевляне в дни
короткого княжения в стольном граде Игоря Ольго-
вича (1—13 августа 1146 г.) позвали на престол Изя-
слава, тот, по его собственным словам, не осмелился
сесть на киевский престол в обход своих дядьев и, по
правовому порядку и традиции, предложил его ста-
рейшему в своем роду Вячеславу Владимировичу.
Четырьмя годами позднее Изяслав упрекал Вячесла-
ва, который на миг вокняжился тогда в Киеве: «Яз
есмь позывал тебе Киеву седеть, а ты еси не восхотел.
А ныне ци сего еси дозрел, оже брат твой (Юрий Дол-
горукий. — Н. К.) выехал, а ты ся садиши в Киеве?!».1
Да и сам Вячеслав вспоминал впоследствии, что в ав-
густе 1146 г. Изяслав звал его на киевское княже-
ние.**
Руси порядок престолонаследования, — кажется, лишь
движение политической жизни в стране подтолкнуло его
к этому.
* После того как Вячеслав сел в Киеве в качестве со-
правителя Изяслава, он заявил с обидой Долгорукому: «Яз
тебя старей есмь не малом, но многом, аз уже бородат,
а ты ся еси родил; пакы ли хощеши на мое старишиньст-
во поехати» (Летопись по Ипатскому списку. С. 298).
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 276.
** В разгаре борьбы за Киев между Изяславом и Долго-
руким в 1150 г. Вячеслав «же рече (Изяславу. — Н. К.):
"Ты мя еси, сыну, сам позывал Киеву'Ч (Летопись по
Ипатскому списку. С. 277).

Глава четвертая 193
Нет оснований не доверять всей этой истории. Ведь
не успел Изяслав вокняжиться в Киеве в августе
1146 г., как Вячеслав достаточно бесцеремонно про-
возгласил свое главенство среди рода Мономашичей.
Тогда Изяслав в качестве верховного сюзерена Руси
дал волость Святославу Всеволодичу с городами Буж-
ском и Межибожьем и еще не названными в летописи
пятью городами, забрав у него Владимир Волынский.
«Вячеслав же се слышав, — продолжает свой рассказ
киевский летописец, — наделся на старейшенство
(свое. — Н. К.) и послушав бояр своих, не приложи чес-
ти ко Изяславу, отъя городы опять, иже бяшеть от не-
го Всеволод отъял (отец Святослава Всеволод Ольгович
в бытность киевским князем в 1139—1146 гг. — Н. К.).
не токмо же то, но и Володимирь (Волынский. —
Н. К.) зая и посади в нем Андреевича»1 — своего пле-
мянника Владимира Андреевича дорогобужского.
Вероятно, то был решающий миг в жизни немоло-
дого уже, но находившегося раньше на вторых ролях
Изяслава. Ему довелось сделать выбор между соблю-
дением традиционного «лествичного» порядка заме-
щения киевского стола и собственной политической
карьерой. Он сделал выбор, выгнав дядюшку Вячесла-
ва из Турова и дав ему взамен Пересопницу, владение
явно не равноценное прежнему.2
В ходе пятилетней ожесточенной борьбы за первен-
ство на Руси с Юрием Долгоруким Изяслав то терял
Киев, то возвращался туда, пока в марте 1151 г. не
утвердился в городе. Для этого ему пришлось пойти
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 234.
2 Там же. С. 234—235.
7 Зак. 3805

194 Древнерусская государственность
на компромисс с Вячеславом, позвав обиженного им
дядю на киевский стол.* Едва успев отвоевать Киев
у Долгорукого, «Изяслав посла у Вышегород к отцю
своему Вячеславу» с извинениями за то, что раньше
«чести не положил» на нем, и заявил: «Ныне же, отце,
се даю ти Киев, поеди, сяди же на столе деда своего
и отца своего». После этого летописец торжественно
описал вокняжение Вячеслава: «Уведе Изяслав стръя
своего и отца своего Вячьслава у Киев. Вячьслав же
уеха в Киев, и еха к святее Софии, и седе на столе
деда своего и отца своего; и позва сына своего Изясла-
ва к собе на обед».1
Признав родовое старейшинство Вячеслава (назвав
его «отцем»), Изяслав Мстиславич не собирался усту-
пать с трудами добытый им Киев престарелому дяде.
И все же ему пришлось заключить с Вячеславом со-
глашения о соправлении в Киеве. Возник семейный ду-
умвират дяди и племянника. Согласно Киевской лето-
писи, инициатива его создания будто бы исходила от
Вячеслава. Но в действительности все было иначе. На
следующий день после въезда в Киев Вячеслав молвил
Изяславу: «Яз есмь уже стар, а всих рядов не могу уже
рядити, но будеве оба Киеве; а что нам будеть который
* Он пытался сделать это и раньше. В 1150 г., ведя
изнурительную борьбу с Юрием Долгоруким за Киев, он
решил признать формально Вячеслава великим киевским
князем. Он «рече Вячеславу:... "Ты ми еси отець, а Кыев
твой, поеди в онь"» (Летопись по Ипатскому списку.
С. 278). Однако тогда миролюбивый и мягкий Вячеслав
не пожелал встревать в поединок между Изяславом и Юри-
ем, последствия которого виделись ему совсем неясными.
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 290.

Глава четвертая 195
ряд или хрестьяных или поганых, а идеве оба по мес-
ту; ... а ты езди с моим полком и со своим».1
Провозгласив, пусть даже формально, Вячеслава
киевским князем, Изяслав как раз и отдал предпо-
чтение традиционному родовому порядку замещения
киевского стола (а значит, и прочих столов). М. С. Гру-
шевский справедливо заметил, что договоренность
с Вячеславом «легализовала положение Изяслава пе-
ред семейными счетами князей». Далее историк ука-
зал: «Интересно, собственно, то, что киевляне так
держались его (соглашения между Изяславом и Вя-
чеславом. — Н. if.), хотя и не любили Вячеслава».2
Полагаю, впрочем, что киевляне «держались» вовсе
не за соглашение, а за порядок родового старейшинства.
Киевская верхушка положительно отнеслась к формаль-
ному вокняжению Вячеслава как раз потому, что по-
читала древний порядок унаследования княжеских
столов на условиях «лествичного восхождения». Сле-
довательно, оно продолжало жить в общественном пра-
восознании. Но его сильно подрывал другой, отчинный
порядок замещения престолов, родившийся, как я ду-
маю, в борьбе изгоев за волости еще во времена господ-
ства триумвирата Ярославичей. В соперничестве меж-
ду «лествичным» и отчинным порядками и проходила
в значительной степени политическая жизнь Древне-
русского государства с конца XI в.
Поэтому вряд ли можно согласиться с Л. В. Чере-
пниным, когда он утверждает: «Феодальное право
исходило из "отчинного" принципа в распределении
волостей, провозглашенного Любечским съездом. На
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 290—291.
2 Грушевськии М. Указ. соч. С. 169.

196 Древнерусская государственность
практике этот принцип неоднократно нарушался бес-
конечными княжескими усобицами. Но из летописи
видно, что он расценивался как правовая норма и иде-
альная формула междукняжеских отношений».1 В до-
казательство этих слов историк привел примеры из
источников эпохи феодальной раздробленности. В свою
очередь, я мог бы привести множество примеров из тех
же летописей, подтверждающих приоритет «лест-
вичного» порядка перед отчинным. История вокняже-
ния и окончательного утверждения Изяслава Мсти-
славича в Киеве, его борьба с дядьями за первенство и,
в конце концов, компромисс с одним из них доказы-
вают, что в древнерусском обществе не существовало
единообразия взглядов на способы замещения княже-
ских столов. Но по традиции, которая так много зна-
чила в средневековье, предпочтение отдавали пре-
имущественно порядку родового старейшинства. По
крайней мере — в теории.
8. Государственное строительство
и Русская Правда
С позиций формальной логики во времена правле-
ния триумвирата Ярославичей и последующего пят-
надцатилетнего княжения Всеволода государственное
строительство на Руси должно было продолжаться.
Однако этот глубинный и, естественно, не осознавае-
мый летописцами процесс почти не нашел отражения
в источниках. Своеобразно он освещен в законодатель-
стве — Русской Правде и Правде Ярославичей 1072 г.
1 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме...
С. 367.

Глава четвертая 197
Историки древнерусского права не раз отмечали пара-
доксальную особенность этого законодательства.
Ведь в раннесредневековых правовых кодексах За-
падной Европы постоянно присутствуют монархи, ко-
роли и князья, выступающие в качестве субъектов ре-
альных правовых отношений. Например, в Саксонской
Правде можно прочесть: ♦Подлежит смерти каждый,
кто нарушит верность государю». Общим местом за-
падноевропейских юридических памятников времен
средневековья есть упоминание о том, что они даются
или датируются божией милостью властелина. Ничего
подобного нельзя найти в древнерусском законодатель-
стве. ♦Древнерусское право статус князя не определя-
ло. В Русской Правде о князе нигде не говорится как
об участнике конкретных правоотношений. Даже в слу-
чае посягательства на его имущество он присутствует
в кодексе как надзаконное лицо... Это было проявле-
нием тех сторон правосознания, которые ставили кня-
зя выше закона и вне его».1 Понятно поэтому, почему
историки мало обращались к правовым памятникам,
штудируя развитие государственности в Древней Руси.
Между тем Русская Правда и другие памятни-
ки законодательства Руси XI—XIII вв. открывают
определенные, пока что не оцененные и почти не
использованные исследователями возможности рекон-
струкции процессов становления и развития админи-
стративного аппарата Киевской державы. До сих пор
исследования Русской Правды проводились преиму-
щественно в аспекте констатации и изучения эволюции
1 Рогов В. А. К вопросу о развитии княжеской власти
на Руси // Древняя Русь: проблемы права и правовой
идеологии. М., 1984. С. 65—66.

198 Цревнерусская государственность _____
феодальных отношений, возникновения и упрочения
княжеского и боярского землевладения и хозяйства.1
Даже крупнейший авторитет в области древнерус-
ского законодательства в свое время отметил, что
«в Правде Ярославичей нашло отражение, как след-
ствие процесса феодализации, развитие феодальной
собственности на землю и дворцово-вочинной системы
управления»2 — и этим ограничился.
Но в отдельных, точно так же ориентированных на
феодально-хозяйственные стороны Русской Правды
работах все же отмечалось, что в этом памятнике со-
держатся сведения, которые бросают свет на государ-
ственный аппарат и характер управления страной на
Руси. В Русской Правде, в сущности, отразилась двор-
цово-вотчинная система ведения хозяйства, свой-
ственная восточнославянскому государству в целом
в XI—XIII вв. В рамках этой системы государством
управляют словно феодальной вотчиной. Руководство
державой является как будто продолжением управле-
ния доменом великого князя киевского — разницы
здесь, собственно говоря, не существовало. Люди, об-
служивающие нужды монарха, одновременно были
своеобразными государственными чиновниками.3
К этим справедливым словам можно, как мне ка-
жется, прибавить, что все же сначала сложилась подоб-
1 См., напр.: Свердлов М. Б. От Закона Русского к Рус-
ской Правде. М., 1988.
2 Черепнин Л. В. Общественно-политические отноше-
ния... С. 190.
3 Российское законодательство X—XX вв. Т. 1. Законо-
дательство Древней Руси. М., 1984. С. 17 (Введение к
тому, написанное А. И. Чистяковым).

Глава четвертая 199
ная законодательная модель управления государством,
а уже потом, когда возникает феодальное землевладе-
ние во второй половине XI—XII вв., ее стали приме-
нять к вотчинному хозяйству князей, а далее и бояр.
Имеются определенные основания полагать, что при
основных княжеских дворах Древнерусского государ-
ства (Киева, Смоленска, Чернигова и др.) существовала
группа служащих более низкого ранга, происхожде-
ния и общественного положения, чем бояре и старшие
дружинники. Эти люди занимались хозяйственными
делами: организовывали управление и накапливали
добро, продукты и др. О таком патримониальном в сво-
ем существе доме раннесредневекового государя пове-
ствуют некоторые памятники древнерусского права.
В Русской Правде второй половины XI в. названа
система министериалов, слуг, которых называли тиуна-
ми, мечниками, гриднями, детскими, отроками и др.
Они, в частности, управляют киевским и вышегород-
ским дворами. Их возглавляли дворецкие-маршалки
(«дворские» летописей). Все это указывает на организа-
цию придворной службы на государственном уровне.
Эту систему управления княжеским двором, приме-
нявшуюся и к государственному управлению в целом,
следует считать целесообразной и действенной.1
Об изменениях в государственном аппарате Руси
к концу княжения Всеволода Ярославича можно су-
дить из рассказа «Повести временных лет» под 1093 г.
Когда пришла к нему старость, князь «нача любити
смысл уных, свет творя с ними; си же начаша заводити
1 См.: Геишпюр А. Заметки о центральном управлении
в славянских государствах в IX—XI вв. // Становление
раннефеодальных государств. Киев, 1972. С. 79—84.

200 Древнерусская государственность
и негодовати дружины своея первые и людем не дохо-
дити княже правды; начата ти унии грабити, людий
продавати, сему (Всеволоду. — Н. К.) не ведущу в бо-
лезнех своих».1
Смысл этого явно тенденциозного повествования
состоит, думаю, в том, что старый князь решил опе-
реться на молодежь: отроков, младших дружинников,
возможно, даже на неродовитых чиновников княже-
ского двора — скорее всего, по совету сына Владими-
ра. Энергичные молодые люди оттеснили от князя со-
ветников из числа старших дружинников, чем вызвали
недовольство в верхушке общества.
Историки обыкновенно понимают буквально при-
веденную мной цитату из «Повести». Например,
М. С. Грушевский пришел к выводу, что больной и
стареющий Всеволод «упустил суд и управление».2
Только Б. А. Рыбаков проницательно заметил, что
приведенное и другие недоброжелательные в отноше-
нии Всеволода высказывания летописи принадлежат
боярской оппозиции во главе с влиятельным Яном
Вышатичем.3
Думается, повествование Нестора о том, что Всево-
лод на склоне лет начал советоваться с молодыми, пре-
небрегая своей старой дружиной, может означать кар-
динальные изменения в административном аппарате
государства, начавшем пополняться молодыми, часто
неродовитыми людьми. Эти люди постепенно выдви-
1 Повесть временных лет. С. 142.
2 Грушевськии М. Указ. соч. С. 80.
3 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества
XII—XIII вв. М., 1982. С. 447.

Глава четвертая 201
гались на важные роли в управлении государством.
Процесс замещения бояр и старших дружинников
в княжеской администрации был длительным и начал-
ся, как можно предположить, еще в годы правления
Владимира Святославича. Вероятно, Всеволод, а ско-
рее всего его энергичный сын Владимир Мономах, со-
правитель отца в Киеве, сделали особенно решитель-
ные шаги в этом направлении, что вызвало возмущение
родовитого боярства, входившего в старую княжескую
дружину. Как писал известный историк, «рыцарствен-
ный XII век выдвинул не только боярство, находив-
шееся ранее несколько в тени, но и разнообразное
дворянство, включившее в себя и дворцовых слуг,
и воинов — "детских" или "отроков", и беспокойных
всадников — торков и печенегов».1 Можно согласить-
ся с этими словами, заметив лишь, что процесс вы-
движения, условно говоря, дворянства начался намного
раньше, по меньшей мере, в начале XI в.
Наиболее перспективным путем в исследовании
проблемы развития государственного аппарата Руси,
кажется, мог бы быть анализ непрямых свидетельств
источников, который в конечном счете позволил бы
создать исторически достоверную картину. История
многих стран Восточной и Центральной Европы эпо-
хи средневековья содержит немало показателей эф-
фективного действия государственного аппарата, как
писал А. Гейштор. Он называет лишь некоторые из
них: экспансивность, обороноспособность и терри-
ториальная целостность; практика изъятия прибавоч-
ного продукта в виде даней и разных сборов; способ-
1 Рыбаков Б. А. Указ. соч. С. 478.

202 Древнерусская государственность
ность введения новых идеологических систем (веро-
ваний) и религиозных обязанностей; возможность по-
давления народных восстаний.1 В условиях Руси по-
следней четверти XI в., о которой в основном идет
речь в этой главе, действенность администрации опре-
делялась еще и эффективностью построения отноше-
ний между киевским государем и другими князьями,
членами того же рода Рюриковичей.
Изучение древнерусской истории по намеченным
выше (и некоторым другим) направлениям открывает
новые возможности для углубления и конкретизации
научных представлений об эволюции государственно-
сти на Руси домонгольского времени. Пока что прихо-
дится констатировать, что нынешнее состояние иссле-
дованности проблемы дает основания считать, что
реставрация единоличной монархии при Всеволоде
Ярославиче оказалась неполной и внешней. Целост-
ность государства поддерживалась семейным дуумви-
ратом Всеволод—Мономах и основывалась на обеспе-
чении равновесия между князьями второго и третьего
поколений Ярославичей (прежде всего изгоями), к че-
му прилагали усилия рассудительный и неторопли-
вый Всеволод и его alter ego — деятельный и прозор-
ливый старший сын Владимир Мономах.
Геиштор А. Указ. соч. С. 68.

ГЛАВА ПЯТАЯ
ОТ УСОБИЦ К СТАБИЛИЗАЦИИ
1. Еще о княжении Всеволода в Киеве
В предыдущей главе была показана вся иллю-
зорность и мнимость восстановления единолич-
ной монархии на Руси в годы княжения Всеволода
Ярославича. Государством тогда управлял дуумвират,
состоявший из него самого и его сына Владимира. Меж-
ду тем в историографии остается распространенным мне-
ние, будто бы во времена Всеволода Русь представля-
ла собой единовластную монархию. Приведу некоторые
высказывания историков последних десятилетий.
Л. В. Черепнин подчеркивал, что ни триумвират
Ярославичей (1054—1973), ни дуумвират Святослава
и Всеволода (1073—1076) не смогли обеспечить един-
ство государства. И только гибель двух старших бра-
тьев и вокняжение Всеволода в Киеве летописец толку-
ет как достижение единовластия.1 Ученый соглашается
1 Черепнин Л. В. К вопросу о характере и форме...
С. 361.

204 Древнерусская государственность
с этими словами источника. По мысли П. П. Толочко,
Всеволод завершил объединение древнерусских земель
в одних руках. Во второй половине его княжения даже
изгои не осмеливались требовать волостей.1
Правда, некоторые историки еще начала нашего
столетия замечали, что единовластие Всеволода носило
ограниченный характер, а его правление не принадле-
жало к лучшим периодам в развитии государственно-
сти на Руси. «Время продолжительного княжения
Всеволода (1078—1093) было критическим в истории
междукняжеских отношений Древней Руси. При нем
выяснились основные противоречия в обычном пони-
мании начал княжого владения», что нарушило тен-
денцию сохранения единства Русской земли и концен-
трации ее в руках киевских князей.2
Скептически смотрел на единовластие Всеволо-
да Ярославича в Киеве другой историк начала века
М. С. Грушевский. Отметим, что младший член три-
умвирата Ярославичей действительно сосредоточил
в своих руках большую часть древнерусских земель
(«сам Всеволод имел теперь Киев, Чернигов, Перея-
славль — все ядро Русского государства, и еще Смо-
ленск и Поволжье, вместе большая половина на-
следства Ярослава»), он прибавил к этому: «Но все
пятнадцатилетнее княжение Всеволода в Киеве ушло
лишь на то, чтобы оборонить собранные земли, от-
биться от лишенных земель князей, так называемых
князей-изгоев».3 Понятно, что подобный способ и ход
1 Толочко П. Я. Древняя Русь. Киев, 1987. С. 92.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 44.
3 Грушевськии М. Указ. соч. С. 71.

Глава пятая 205
княжения мало согласуется с понятием единовла-
стия. По крайней мере, трудно представить в подоб-
ном положении истинных властителей Руси: Влади-
мира Святославича и Ярослава Мудрого, да и сына
самого Всеволода Владимира Мономаха.
Несогласованность и даже противоречия в оценках
учеными характера княжения и власти Всеволода
Ярославича органически проистекают из самого ха-
рактера свидетельств источников (главным образом
♦ Повести временных лет») — лаконичных, отрывоч-
ных, неполных и временами противоречивых, дающих
возможности для самих различных интерпретаций.
Но только эти источники при всех их особенностях
и недостатках могут помочь составить основу постро-
ения концепции характера государственной власти на
Руси, — безусловно, при их корректном толковании
и использовании не вызывающих сомнений истори-
ческих фактов.
Одним из важных вопросов этой главы представ-
ляется определение характера передачи власти в Ки-
евском государстве времен от Всеволода Ярославича
до Владимира Мономаха включительно. В этом плане
выглядит важной и красноречивой уже первая запись
«Повести временных лет», открывающая рассказ о вос-
хождении Всеволода на главный русский стол: «Все-
волод же седе Кыеве на столе отца своего и брата сво-
его, приим власть Русьскую всю»1 (здесь и далее
подчеркнуто мной. — Н. К.).
В процитированном тексте привлекают внимание
прежде всего слова: «на столе... брата своего». Их нет
Повесть временных лет. С. 135.

206 Древнерусская государственность
в сообщениях о вокняжении деда и отца Всеволода —
Владимира и Ярослава, хотя те также стали княжить
в Киеве после своих братьев («Ярослав же седе Кыеве
на столе отни и дедни»).1 Совсем иначе выглядит из-
вестие «Повести» о насильственном захвате власти
Святославом Ярославичем в 1073 г.: «А Святослав седе
Кыеве, прогнав брата своего, преступив заповедь отню,
паче же божью».2
На то, что Всеволод всю жизнь придерживался
порядка родового старейшинства, — а главное, так
считали его современники! — указывает и рассказ Не-
стора о последних месяцах жизни князя: «Сему (Все-
володу. — Н. К.) приимшю послеже всея братья стол
отца своего, по смерти брата своего».3 Это настойчи-
вое, двойное подчеркивание летописцем того факта,
что Всеволод получил власть после своих братьев и по-
сле смерти брата (старшего!), никак нельзя считать
случайным.
Как отметил в свое время В. О. Ключевский, поря-
док родового старейшинства в замещении столов, преж-
де всего киевского, основывался на традиционных
и прочных правовых основах: 1) общая власть рода
Рюриковичей над всей Русской землей и 2) право каж-
дого члена рода (как способ осуществления этой вла-
сти) на временное владение определенной частью зем-
ли по очереди старшинства родичей. Построенный на
этом фундаменте порядок владения («лествица») Яро-
славичи вплоть до конца XII в. считали единственно
1 Повесть временных лет. С. 96 (1016 г.).
2 Там же. С. 122.
3 Там же. С. 142.

Глава пятая 207
верным и возможным, рассматривая Русскую землю
как свое родовое достояние.1 Эти слова представля-
ются мне отражающими объективную реальность вто-
рой половины XII в.
Трудно поэтому согласиться с утверждением со-
временного историка: «Закат родового сюзеренитета
приходится на время княжения в Киеве великого князя
Всеволода — последнего представителя первого поко-
ления Ярославичей. Единовластием Всеволода завер-
шилась эпоха классической, чистой формы принципата
на Руси. Символично похороненный рядом с отцом,
Всеволод унес с собой и режим Ярославового ряда
1054 г.»2 Ведь и единовластие Всеволода было очень
и очень относительным, а его преемники тоже уважа-
ли принципы родового сюзеренитета и продолжали
пользоваться ими в политической жизни, что будет
показано далее.
2. Князья-изгои в 80—90-х гг. XI в.
Первые действия Всеволода в качестве киевского
князя были как будто традиционными для единовласт-
ного правителя. И — решительными. Он сразу же «по-
сади сына своего Володимера Чернигове, а Ярополка
(Изяславича. — Н. К.) Володимери (Волынском. —
Н. if.), придав ему Туров». Напомню читателям, что
именно в Турове княжил одно время отец Ярополка
Изяслав. В следующем году Всеволод во главе войска
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 189.
2 Толочко А. П. Указ. соч. С. 34.

208 Древнерусская государственность
остановил возде г. Воинь Романа Святославича, недо-
вольного, вероятно, тем, что Чернигов достался не ему,
а Монаху, и «створи мир с половци», которых тот при-
вел с собой. Смерть Романа на обратном пути в Тмуто-
рокань от рук тех же половцев вряд ли была случайной,
так же, как и известие «Повести временных лет» под
тем же 1079 г.: «Олга (Святославича. — Н. К.) емше
козаре, поточиша и за море — Цесарюграду. Всеволод
же посади посадника Ратибора Тмуторокани».1
Гибель Романа и ссылку мятежного Олега в Визан-
тию, вероятнее всего, можно связать с государствен-
ными мероприятиями Всеволода, так же, как и взятие
им автономного Тмутороканского княжества под пря-
мую власть Киева. А в 1080 г. он разбил переяслав-
ских торков, наслав на них рать под водительством
сына Владимира,2 который с того времени постоянно
вместо отца ходит в походы на врага и улаживает кня-
жеские раздоры на Руси.
Из перечисленных фактов как будто выходит, что
Всеволод не только сосредоточил в своих руках
большую часть земель Древнерусского государства, но
и проводил единовластную политику. Однако лето-
писное сообщение следующего, 1091 г. наводит на
мысль о поверхностности подобного впечатления от
только что приведенных статей «Повести» и подтверж-
дает остроумное замечание М. С. Грушевского, что
Всеволод все свое княжение только и делал, что отби-
вался от изгоев: «Бежа Игоревичь Давыд с Володаремь
Ростиславичемь, месяца мая 18 день. И придоста
1 Повесть временных лет. С. 135.
2 Там же.

Глава пятая 209
Тмутороканю, и яста Ратибора, и седоста Тмуторока-
ни».1 Можно принять мысль только что названного
историка, согласно которой перед тем изгои совершили
неудачную попытку отнять у Ярополка Изяславича
Волынь или хотя бы какую-то ее часть, но, получив
отпор, бросились в далекую Тмуторокань, традицион-
ное убежище изгнанников-Рюриковичей. Гипотеза
ученого исходит из позднейших попыток и Давида
и Ростиславичей овладеть Волынской землей.2
Для темы моего исследования важным представ-
ляется иное: самовольное овладение Давидом и Воло-
дарем принадлежавшей киевскому государю Тмуто-
рокани, еще и устранение его посадника Ратибора. Это
был прямой вызов киевскому князю и центральной
власти в государстве. Однако Всеволод Ярославич ни-
как не отреагировал на мятежные действия двух из-
гоев, — а между тем он мог бы послать в Тмуторокань
Владимира Мономаха и легко выбить оттуда слабо-
сильных Давида и Володаря, — так, как поступил
в 1065 г. Святослав Ярославич черниговский, когда
Ростислав Владимирович отважился выгнать из той
же Тмуторокани его сына Глеба.
Возможно, Всеволод и его соправитель Владимир
трезво оценили положение, сложившееся тогда на
Руси. Изгои приносили с каждым годом все больше
неприятностей Киеву. Половецкая степь была вечной
головной болью киевских князей, а на кочевников
опирались изгои. К тому же усилил политическую
активность Ярополк Изяславич, после Всеволода
1 Повесть временных лет. С. 135.
2 Грушевськии М. Указ. соч. С. 73.

210 Древнерусская государственность
старейший среди Ярославичей. Он был явно недово-
лен захолустным тогда волынским столом, — наверное,
претендовал на большее. Не на Чернигов ли, отдан-
ный Всеволодом в обход Ярополка своему сыну Вла-
димиру? Не исключено также, что Всеволод с Моно-
махом поняли, что в конечном счете им не удержать
под своей властью Тмуторокань, тем более, что ком-
муникации между нею и другими русскими землями
все плотнее перекрывались половецкими ханами.
Тмуторокань вернул себе сам Олег Святославич,
в 1083 г. неожиданно для изгоев появившийся из ви-
зантийской ссылки. Он схватил Давида и Володаря,
а сам сел на тмутороканский стол. Вскоре Олег отпу-
стил изгоев на Волынь, где видим по крайней мере
Ростиславичей в следующем году.1 И на этот раз
Всеволод и Владимир не предприняли карательных
действий против Олега. Правда, Тмуторокань издав-
на считалась на Руси владением или хотя бы зо-
ной влияния черниговских князей, поэтому, быть
может, дуумвиры глянули на поступок Олега сквозь
пальцы.
Но совсем иначе реагировали они на непослушание
князей на реально подвластной им территории Руси.
Под 1084 г. в «Повести временных лет» помещена за-
пись: «В се же время выбегоста Ростиславича два (не
названные по имени. — Н. К.) от Ярополка (выходит,
пересиживали у него какое-то время в г. Владимире
после изгнания из Тмуторокани. — Н. К.) и пришедша
прогнаста Ярополка. И посла Всеволод Володимера,
сына своего, и выгна Ростиславича, и посади Ярополка
1 Повесть временных лет. С. 135.

Глава пятая 211
Володимери».1 В этом случае Всеволод поступил как
настоящий феодальный сюзерен: восстановил порядок,
поставив на место одних вассалов и восстановив в пра-
вах другого.
В действительности же борьба с Ростиславичами
(скорее всего, это были, как предполагал М. С. Гру-
шевский, Рюрик и Василько) оказалась тяжелой
и длительной. В своей автобиографии, помещенной
в «Поучении», Владимир упоминает по меньшей мере
два, если не три похода против Ростиславичей, лишь
после которых ему удалось усмирить их.2
Все же Всеволоду и Владимиру не удалось выдер-
жать последовательную линию соблюдения системы
сюзеренитета-вассалитета и укрощения непокорных
князей. В том же 1084 г. «Давыд (Игоревич. — Н. К.)
зая грькы в Олешьи», — скорее всего, то были «греч-
ники», купцы, ходившие в Византию Греческим пу-
тем. Действия дуумвиров в этом уголовном деле ока-
зались политически нечеткими и компромиссными:
«Всеволод же, послав и (Давида. — Н. К.), и вда ему
Дорогобуж».3 Подобным образом Всеволод с Влади-
миром стремились успокоить энергичного изгоя. Сле-
довательно, в отношениях с изгоями дуумвиры исполь-
зовали политику кнута и пряника: кого-то подавляли
силой, а кому-то бросали кусок. Это приносило вре-
менную стабилизацию политической обстановки, но
в конечном счете вело к ослаблению центральной вла-
сти и единства государства.
1 Повесть временных лет. С. 135.
2 Там же. С. 159, 160.
3 Там же. С. 135.

212 Древнерусская государственность
Отданный дуумвирами Давиду Дорогобуж был не-
большим городом. К тому же он стоял на порубежье
между Киевской и Волынской землями, в так называ-
емой Погорине. Из «Повести» и других источников не
ясно, кому принадлежала тогда Погорина: Всеволоду
или Ярополку Изяславичу. Из Киевского свода XII в.
известно, что в этом веке за нее боролись киевские
и волынские князья.
Допускаю, что, давая Давиду Игоревичу Дорого-
буж с волостью вблизи Волынского княжества, Все-
волод и Владимир предвидели, что этот изгой, отец
которого по «ряду» Ярослава поручил г. Владимир,
будет претендовать на волынский стол. Возможно, этим
поступком хитроватый Всеволод, а может быть, его
соправитель, дальновидный политик Владимир, стре-
мился сдерживать претензии Ярослава Изяславича за-
нять на Руси более важное место. Ведь появление на
волынском порубежье напористого и не очень разбор-
чивого в средствах (что он ярко продемонстрирует
в 1097 г.) Давида Игоревича не могло не встревожить
Ярополка. Волынский князь, вероятно, увидел в по-
жаловании своему двоюродному брату Дорогобужа —
и увидел, убежден, справедливо! — стремление лишить
его Волыни. И поэтому решился на отчаянный шаг.
Под 1085 г. (в действительности это произошло
в 1086-м) «Повесть временных лет», явно симпатизи-
рующая старшему Изяславичу, отметила: «Ярополк
же хотяше ити на Всеволода, послуша злых советник».
Узнав об этом, киевский князь послал на него Моно-
маха. Ярополк вдруг — ведь он собрался было вое-
вать с великим князем киевским! — не стал оказы-
вать сопротивления. Вместо этого, оставив в Лупке

Глава пятая 213
семью и дружину, бежал в Польшу. Наверное, рейд
Мономаха, прославленного на Руси полководца, ока-
зался молниеносным и неожиданным для Волынского
князя. А «Володимер же посади Давыда Володимери,
в Ярополка место».1
Так оправдались наихудшие опасения Ярополка
Изяславича. Его самый опасный соперник в деле Волы-
ни Давид овладел-таки г. Владимиром. Вероятно, по-
этому в следующем, 1087 г. «приде Ярополк из Ляхов
и створи мир с Володимером... Ярополк же седе Воло-
димери». Status quo был восстановлен. Но в этом же
году Ярополк пошел в поход на принадлежавший Рости-
славичам Звенигород галицкий и погиб от руки подо-
сланного, вероятно, другим изгоем Рюриком Ростисла-
вичем какого-то Нерядца — не случайно после убийства
Ярополка Нерядец бежал к Рюрику в Перемышль.2
Стоит отметить удивительную солидарность изгоев
в отвоевании отчин даже тогда, когда их самих разде-
ляли несогласия и вражда, — они дали себя в полной
мере знать между Давидом Игоревичем и Ростислави-
чами лишь через десять лет. Но теперь они соединен-
ным фронтом шли на Ярополка, в котором небезосно-
вательно видели преемника Всеволода на киевском
престоле, — если Всеволод соблюдет порядок родово-
го старейшинства!
Велеречиво и растроганно поведав о смерти и тор-
жественных похоронах Ярополка в киевской церви
святого Петра,3 летописец далее как будто забывает
1 Повесть временных лет. С. 136.
2 Там же.
3 Там же.

214 Древнерусская государственность
на целых десять лет о судьбах Волынской земли. Од-
нако из дальнейших рассказов «Повести временных
лет», в частности из решений Любечского съезда
князей 1097 г., видно, что Всеволод и Мономах реши-
ли разделить Волынь на несколько волостей. Льви-
ную долю с г. Владимиром получил Давид Игоревич;
Берестейскую землю киевский князь отдал тогда
старшему с той поры Изяславичу Святополку, а себе
взял Погорину, присоединив ее к киевскому вели-
кокняжескому домену.1 Для темы этого исследования
важно то, что Давид, наконец, получил выделенный
его отцу в 1054 г. Ярославом Мудрым г. Владимир-
Волынский.
Было ли это простым стечением обстоятельств?
Вряд ли. Слишком откровенно и активно домогался
Давид Волыни, чтобы Всеволод и Владимир могли
закрыть на это глаза. Мятежного изгоя — внука Яро-
слава — можно было утихомирить, даровав ему ка-
кое-то владение; естественнее всего было отдать ему
отчину. Так впервые на Руси de facto сработал отчин-
ный принцип замещения княжеских столов — задолго
до Любечского съезда, на котором этот порядок был
официально признан. Как уже было сказано, отчин-
ный принцип первыми начали отстаивать изгои пото-
му, что во времена господства родового старейшин-
ства им еще долго было не на что надеяться!
Отчинный порядок серьезно подрывал саму идею
единовластной монархии и вел к ослаблению ее цен-
1 Рассмотрение летописных текстов по этому вопросу
см.: Грушевський М. Указ. соч. С. 77; Пресняков А. Е.
Указ. соч. С. 49.

Глава пятая 215
трализации. С ним связаны первые шаги к автономиза-
ции отдельных волостей. Б. Д. Греков считал наивным
объяснение летописцем неспособности Всеволода дер-
жать в повиновении изгоев его немощью и старостью.
Историк писал, что все дело было в наступлении «но-
вых времен» и присоединился к мнению С. М. Соло-
вьева, что при Всеволоде шла борьба за создание обо-
собленных от Киева «вотчин-княжений».1
Прав был А. Е. Пресняков, утверждая, что изгои
расшатывали основы государства, а «Всеволод не в си-
лах довести последовательно до конца политику кон-
центрации волостей и вынужден идти на уступки от-
чичам отдельных частей земли Русской, уступки,
которые подготовляют постановления Любецкого
съезда».2 Но он, как и абсолютное большинство исто-
риков, не учитывал того обстоятельства, что Всеволод
правил на Руси не единолично, а вместе с сыном. Сле-
довательно, существовали какие-то объективные об-
стоятельства, регулировавшие отношения дуумвиров
с изгоями.
Трудно однозначно и исчерпывающе ответить на
вопрос: чем была вызвана столь явная непоследова-
тельность дуумвиров в главном: деле объединения госу-
дарства и, соответственно, удерживания в покорности
подчиненных князей. В определенной мере ее можно
было бы объяснить мягким и уступчивым характе-
ром Всеволода, его отмеченным летописью нежелани-
ем прибегать к силе как раз тогда, когда без этого
было не обойтись. Но у него был сын и соправитель
1 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 499.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 48.

216 Древнерусская государственность
Владимир, которому было не занимать ни государ-
ственного ума, ни решительности, ни полководческо-
го искусства. Вероятно, нечто, не подвластное ни Все-
володу, ни Мономаху, препятствовало держать изгоев
постоянно в послушании.
Это «нечто», на мой взгляд, лежало в правовой
плоскости. Ведь правовое поле «ряда» 1054 г. в сфере
престолонаследия и распределения земель ограни-
чивалось единственным, первым поколением Яро-
славичей — пятью сыновьями старого князя. Даже
старший и взрослый внук Ярослава Ростислав не был
внесен в «ряд». И хотя нет уверенности в том, что
завещание Ярослава дошло до нас в полном и неиска-
женном виде, приходится исходить из содержащегося
в летописях текста. Зато во времена Всеволода сохра-
няли силу другие узаконения Ярославова «ряда»: сю-
зеренно-вассальные отношения в феодальном обществе
и всеобщий принцип родового старейшинства.1
Как бы там ни было, а Всеволод с Мономахом к кон-
цу 80-х гг. XI в. в общем удовлетворили притязания
изгоев. Поэтому, казалось бы, последние пять-шесть
лет жизни этого, в сущности, еще не старого, но дрях-
лого государя должны были пройти спокойно. Но это-
го не произошло. «Повесть временных лет» в цитиро-
ванных выше образных эмоциональных словах сжато
изображает отношения Всеволода с племянниками-
изгоями. Они требовали у него волостей, и ему прихо-
дилось удовлетворять их аппетиты, что омрачало за-
кат его жизни.2
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 183, 184.
2 Повесть временных лет. С. 142.

Глава пятая 217
В этих словах историки видели обыкновенно дока-
зательства существования на тогдашней Руси инди-
видуального княжеского землевладения и даже —
свидетельство появления ♦волости как условного дер-
жания, бенефиция, жалуемого пока еще только киев-
ским князем».1 Не стану категорически возражать
против такой возможности, хотя и считаю сомнитель-
ным наличие бенефициального владения на Руси в это
время. Этот текст источника свидетельствует прежде
всего о том, что политика Всеволода и дуумвирата
вообще в соотношении изгоев не была в конечном сче-
те успешной. Она не принесла дуумвиратам удовлет-
ворения, а государству — единства, пусть относитель-
ного. Покидая мир, Всеволод оставил Русь, на которую
надвигалась волна усобиц. Она залила государство уже
через год после его кончины.
3. Смерть Всеволода
и ее политические последствия
13 апреля 1093 г. в Киеве умер великий князь Всево-
лод Ярославич. В посмертном панегирике летописец
сосредоточился на высоких моральных качествах умер-
шего, его любви к вере, церкви и ее служителям —
и ни словом не обмолвился о его государственной де-
ятельности. Владимир Мономах приехал из Чернигова
и проводил отца в последний путь. Перед ним про-
стерся прямой путь к киевскому престолу — путь, осно-
ванный на отчинном порядке, который так упрямо
Толочко А. П. Указ. соч. С. 35.

218 Древнерусская государственность
и отчаянно отстаивали изгои и, вероятно, сумели
утвердить его в провосознании части крупных феода-
лов. Однако Владимир Всеволодич не воспользовался
открывшейся перед ним возможностью.
По свидетельству Нестора, «Володимер нача раз-
мышляти, река: "Аще сяду на столе отца своего, то
имам рать со Святополком взяти, яко есть стол преже
отца его был'*».1 Этот текст издавна рассматривается
обычно как доказательство признания Мономахом от-
чинного порядка замещения столов.2 Если это так, то
почему же он тогда не воспользовался этим порядком
и не сел на киевский престол своего отца, — тем более,
что был его соправителем и держал все в руках?
В. О. Ключевский интерпретировал процитирован-
ное место летописи следующим образом: Владимир
«начал размышлять, вероятно, по поводу советов за-
нять киевский стол помимо старшего двоюродного
брата Святополка Изяславича: "Сяду я на этот стол —
будет у меня рать со Святополком, потому что его отец
сидел на том столе прежде моего отца"».3 Последних
слов нет в летописи, однако смысл раздумий Монома-
ха, как мне кажется, уловлен верно.
М. С. Грушевский заметил, что во времена, когда
умер Всеволод, не существовало законного порядка пе-
редачи столов, прежде всего киевского (в этом исто-
рик был не прав). Поэтому, на его взгляд, Владимир
Всеволодович трезво взвесил шансы: мол, Святополк
был сильнее, потому что за ним стояли Ольговичи с их
1 Повесть временных лет. С. 143.
2 См., напр.: Толочко А. П. Указ. соч. С. 36.
3 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 184.

Глава пятая 219
претензиями на Чернигов.1 Трудно согласиться с та-
ким утверждением.
Если за Святополком, сидевшим тогда в захолуст-
ном Турове и имевшим соответственно малую дружину,
стояли Святославичи, но никто из них в то время не
обладал сколько-нибудь значительным военным потен-
циалом, то за Мономахом — почти вся Русская земля.
Под началом Владимира Всеволодича были и велико-
княжеская дружина, и собственная черниговская, и ки-
евское ополчение, и контингенты Переяславщины,
Смоленщины, Волыни, северорусских земель... Нет, ко-
нечно же, Мономах был намного сильнее Святополка!
А. Е. Пресняков едва ли не первым увидел слож-
ность и противоречивость положения, сложившегося
вокруг киевского великокняжеского стола в 1093 г.
Он высказал предположение, что уступка Владими-
ром Киева Святополку была не признанием Монома-
хом порядка родового старейшинства, а всего лишь
конкуренцией двух отчинных прав, — его самого
и Святополка. Это свидетельствует о желании Влади-
мира «возобновить со Святополком двоевластие их
отцов ввиду особенно его непрерывной борьбы со Свя-
тославичами за Чернигов».2 Эта мысль ученого вы-
глядела бы приемлемой, если бы не противоречила
тому факту, что через год после того Мономах отдал
Чернигов Олегу Святославичу, пусть даже под воен-
ным давлением последнего, — ведь в дальнейшем,
очень усилившись, Владимир не стал отнимать этот
город у Святославичей.
1 Грушевсъкии М. Указ. соч. С. 81.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 391.

220 Древнерусская государственность
Некоторые историки последней трети столетия
предлагают иное объяснение отказа Мономаха от ки-
евского стола. Недовольные социальной политикой
Всеволода, за которую нес свою долю ответственно-
сти и Мономах, бояре стольного града предпочли ему
человека, не отягощенного ошибками последнего
времени, — его двоюродного брата Святополка.1 Вряд
ли решение передать стол Святополку, пишет другой
ученый, было добровольным. На его принятие ока-
зали влияние бояре, недовольные политикой Всево-
лода.2
В приведенных словах видных исследователей
немало верного. Однако, как мне представляется, глав-
ная причина поступка Мономаха была все же иной.
Повествуя о начале и конце княжения Всеволода Яро-
славича, летописец, по моему убеждению, вовсе не
напрасно подчеркивал преданность этого государя по-
рядку родового старейшинства при замещении киев-
ского и других княжеских столов. В этом Владимир
был солидарен с отцом. Он добровольно уступил Киев
слабосильному Святополку еще и потому, что не хо-
тел давать толчок новым усобицам на Руси — события
1078 г., завершившиеся кровавой битвой на Нежати-
ной Ниве Ярославичей с изгоями, были, без сомнения,
еще в памяти людей старшего и среднего возраста. Не
принимаю во внимание гипотетических киевских бояр,
будто бы недовольных политикой Всеволода: их про-
сто не видно на страницах летописи.
1 Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. С. 128—
130.
2 Толочко П. П. Указ. соч. С. 94.

Глава пятая 221
В пользу всего этого свидетельствуют приведен-
ные Нестором слова Мономаха: «Аще сяду на столе
отца своего, то имам рать со Святополком», — следо-
вательно, Владимир помнил об отчинном, благоприят-
ном для него порядке престолонаследия, но, вероят-
но, понимал, что опереться на него в тот миг означало
пролить много русской крови. Главное же — он уважал
принципы родового старейшинства, на что указывают
его собственные слова в «Поучении»: «И на весну по-
сади мя отець в Переяславли перед братьею»1 — в них
ощущается неловкость Мономаха, его невольная вина
перед старшими в роде Ярославичей двоюродными
братьями: Изяславичами и Святославичами. Перед тем
в ♦ Поучении» упомянуто, что сначала Владимир за-
ключил мир с Ярополком около 1084 г. на «снеме»
возле г. Броды, а весной того же года Всеволод отдал
сыну Переяславль.
Само вокняжение Святополка в Киеве, при всей ла-
коничности соответствующей летописной статьи, опи-
сано Нестором в духе соблюдения этим Изяславичем
порядка родового старейшинства: «И седе на столе отца
своего и стрыя (дяди по отцу. — Н. К.) своего»2 — тем
самым книжник подчеркивает, что Святополк вокня-
жился на престоле, который освободил его дядя Всево-
лод — старший в роду Ярославичей. Значит, в общест-
венном правосознании этот порядок продолжал жить.
Еще одним свидетельством в пользу соблюдения
Владимиром Мономахом правила родового старейшин-
ства могут быть, по моему мнению, события следующе-
1 Повесть временных лет. С. 160.
2 Там же. С. 143.

222 Древнерусская государственность
го года. Тогда, узнав о смерти Всеволода, более десяти
лет княживший в Тмуторокани Олег Святославич ре-
шил завладеть Черниговом. Ему стало известно также
и то, что Владимир Мономах не стал киевским князем,
а уступил стол Святополку. С нанятой им половецкой
ордой Олег осадил Владимира в Чернигове. «Володи-
мерь же створи мир с Олгом, и иде из града на стол
отень Переяславлю, а Олег вниде в град отца своего».1
Этот текст обычно толкуется учеными однозначно.
Историки считают его доказательством в пользу торже-
ства отчинного порядка замещения столов в Чернигове
и Переяславле. Действительно, контекст сообщения
летописи дает основания для подобной интерпретации.
Но не стоит забывать, что Олег был старше Мономаха
по порядку родового старейшинства, ибо его отец Свя-
тослав был старшим братом отца Владимира. Поэто-
му известие летописи о передаче Мономахом Черни-
гова Олега может быть также свидетельством того, что
Владимир Всеволодич выполнил закон родового
старейшинства. Если сопоставить этот его поступок
с отказом от Киева в пользу Святополка, то получим
определенные основания склониться к подобной интер-
претации всей истории с передачей Владимиром Чер-
нигова своему старшему двоюродному брату.
4. Княжение Святополка
и меры по консолидации страны
Правление Святополка Изяславича в Киева (1093—
1113) началось во времена явственного усиления
1 Повесть временных лет. С. 148.

Глава пятая 223
натиска половецких ханов на южные окраины Руси.
Услышав о кончине Всеволода и изменении способа
правления государством (дуумвирата), они прислали
послов к Святополку с предложениями мира. Свято-
полк приказал заточить послов, что стало поводом
к большой войне. Вряд ли ханы действительно жела-
ли мира со Святополком — скорее всего, послы долж-
ны были прощупать почву, главное же — выяснить
статус Мономаха и его отношения с новым киевским
князем.
«Повесть временных лет» подробно рассказывает
о несчастливой для Руси войне с половцами в мае
1093 г. В плане изучения характера и структуры го-
сударственной власти на Руси представляется важным
следующее место этого рассказа: «Смыслении (му-
жи. — Н. К.) же глаголаху (Святополку. — Н. К.):
..."Послися к брату своему Володимеру, да бы ти по-
могл..." Володимер же собра вой свои, и посла по Ро-
стислава, брата своего, Переяславлю, веля ему пома-
гати Святополку».1
Отдельные историки видели в действиях Святопол-
ка, начиная с весны 1093 г., лишь стремление создать
дуумвират с Владимиром, 2 — и он действительно был
создан, но несколько позднее и в другой обстановке.
Приведенная цитата из «Повести» наводит на мысль,
что если Святополк и думал тогда о дуумвирате, то
Мономах шел дальше и стремился к восстановлению
триумвирата, в котором он с братом имел бы перевес
над Святополком. Ростислав тогда был переяславским
1 Повесть временных лет. С. 143.
2 См., напр.: Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 391.

224 Древнерусская государственность
князем. Поэтому, как и в 1054 г., в новом триумвира-
те должны были объединиться князья главных городов
южной Русской земли: Киева, Чернигова и Перея-
славля.
Святополк и Владимир с Ростиславом (как выхо-
дит из смысла статьи 1093 г., в которой прямо назван
лишь Мономах) собрались в Киеве в Михайловском
монастыре («совокупистася у святого Михаила»)
и «уладившася, целоваста крест межи собою». Уже
это свидетельствует о создании союза между тремя кня-
зьями. Однако на съезде в Киеве не было достигнуто
согласия в стратегической линии отношений с Поло-
вецкой степью: «Володимер хотяше мира, Святополк
же хотяше рати. И поиде Святополк, и Володимерь,
и Ростислав к Треполю», где «созваша дружину свою
на совет... и начата думати».1 В этих словах явствен-
но угадываются черты только что образованного три-
умвирата.
Основной причиной стремления и Святополка
и Владимира (привлекшего к союзу еще и совсем мо-
лодого Ростислава) к объединению была, конечно же,
половецкая угроза. Об опасности со стороны изгоев
Святославичей не стоит говорить до следующего года,
когда Олег ♦Гориславич» пошел с ордой на Чернигов.
Владимир Мономах к тому времени заслужил славу
и авторитет опытного и успешного полководца. Он,
вероятно, так же, как и Святополк, понимал, что без
объединения и максимального напряжения сил всей
Южной Руси половцев было не остановить. Триумвират
мог способствовать и консолидации государства.
1 Повесть временных лет. С. 143—144.

Глава пятая 225 •
Полагаю, в стремлении Мономаха (а он явно был
инициатором всего предприятия) создать триумвират
много значила традиция и память об относительной
стабилизации внутриполитического положения в
стране в годы объединения трех старших Ярослави-
чей. Вообще традиции играли большую роль в жизни
Киевской Руси, политической в частности.
Однако новому триумвирату суждена была не-
долгая жизнь. Вскоре после съезда Святополка с сы-
новьями Всеволода у Треполя произошла неудачная
для Руси битва с половцами на р. Стугне, возде древ-
него вала, защищавшего Киев от кочевников. Пер-
вым не выдержал удара половецкой конницы полк
Святополка, за ним бросились бежать полки Влади-
мира и Ростислава. Во время переправы через бур-
ную в это время года Стугну Ростислав утонул, и
Мономах не смог спасти брата.1 Далее в том же году
Святополк потерпел еще одно поражение от ханов на
притоке Стугны Желяни, что было болезненно вос-
принято киевлянами и древнерусским обществом
в целом, о чем узнаем из большого философского от-
ступления в ♦Повести временных лет», в котором
нападения кочевников истолковываются как божья
кара.2 Верхушке общества, прежде всего Мономаху
и Святополку, постепенно становилось ясно, что без
усиления центральной власти и укрощения усобиц
на Руси защититься от половцев не удастся, а они
тогда уже угрожали самому существованию Древне-
русского государства. Нападение Олега Святославича
1 Повесть временных лет. С. 144.
2 Там же. С. 145—147.
8 Зак. 3805

226 Древнерусская государственность
с половецкой ордой на Чернигов в 1094 г., вокняже-
ние его в этом городе и разграбление кочевниками
с его позволения Черниговской земли 1 еще больше
ухудшили позиции Киевской державы в противо-
борстве с Половецкой степью. С той поры Святопол-
ку и Мономаху должно было стать понятно, что объе-
диняться необходимо не только против половцев, но
и против их сообщника «Гориславича». Так возник
дуумвират Святополк—Мономах, в течение почти
двадцати лет управлявший Древнерусским государ-
ством.
5. Дуумвират Святополк—Мономах
Начало активной деятельности этого дуумвирата
(созданного, как я думаю, в 1094 г.) приходится на
конец февраля 1096 г. Тогда Святополк и Владимир
собрались в поход в степь и «посласта к Ольгови, ве-
ляща ему пойти на половци с собою. Олег же обе-
щавъся с нима», однако лишь сделал вид, что идет в
степь. После возвращения из победоносного похода
дуумвираты стали упрекать Олега: «Се ты не шел еси
с нама на поганыя, иже погубили суть землю Русь-
скую... Ты есть ворог нама и Русьстей земли». Они
стремились заставить черниговского князя присоеди-
ниться к их борьбе с кочевниками, но «Олег же сего
не послуша, и бысть межи ими ненависть».2 Свою
жесткую позицию в отношении черниговского князя
1 Повесть временных лет. С. 148.
2 Там же. С. 149.

Глава пятая 227
Владимир Мономах объяснит более чем через два-
дцать лет после того в своем «Поучении»: «Зане ся бя-
ше (Олег. — Н. К.) приложил к половцем».1
Стоит обратить внимание на саму форму призыва
идти в поход, с которым обратились к Олегу Свято-
полк с Владимиром: «веляща ему пойти». Дуумвиры
брали на себя ответственность за судьбы Русской земли,
возглавили борьбу с наступлением хищной Половец-
кой степи. Вероятно, они тогда уже имели возмож-
ность отдавать приказы другим князьям, даже силь-
нейшему среди них Олегу.
Этот первый длительный дуумвират в Древнерус-
ском государстве принципиально отличался от подоб-
ной формы правления на Руси в конце XII в., когда
соправителями бывали главы двух сильнейших и со-
перничавших между собой княжеских кланов. Са-
мый типичный пример: дуумвират главы Ольговичей
Святослава Всеволодича, великого князя киевского,
и старшего Ростиславича Рюрика, князя южной Рус-
ской земли, в 1181 —1194 гг. Он был создан не ради
централизации государства, а для обеспечения инте-
ресов собственных кланов, обеспечения шаткой по-
литической стабильности за счет неустойчивого рав-
новесия сил... При создании этого и подобных ему
дуумвиратов в расчет принимались прежде всего ав-
торитет, влияние и военная сила соправителей, но не
генеалогическое или физическое старейшинство. Это
были сугубо прагматические объединения, не имев-
шие политических перспектив и не способные стаби-
лизировать положение в государстве.
1 Повесть временных лет. С. 161.

228 Древнерусская государственность
Дуумвират же Святополка Изяславича и Владими-
ра Всеволодича имел иные корни и иные цели. Он
был построен на началах братского, родового ста-
рейшинства. Даже когда в ходе успешной антиполо-
вецкой борьбы 1103—1111 гг. игравший в ней первую
скрипку Мономах приобрел громадный авторитет и по-
пулярность в обществе и высоко вознесся в его мне-
нии над Святополком, он ни разу не поставил под со-
мнение его старейшинство, хотя тот постоянно давал
для этого поводы. Направленный прежде всего против
половецких ханов, дуумвират Святополк—Владимир
другим острием глядел в сторону буйных чернигов-
ских Ольговичей, удержание которых в узде объек-
тивно способствовало сплочению и централизации го-
сударства. Поэтому есть основания считать Киевскую
Русь 1096—1113 гг. относительно объединенной мо-
нархией, — но не с одним, а с двумя государями во
главе.
В том же самом 1096 г. «Святополк и Володимер
посласта к Олгови, глаголюща сице: "Пойди Кыеву,
да поряд положим о Русьстей земли пред епископы,
и пред игумены, и пред мужи отець наших, и пред
людми градскими, да быхом оборонили Русьскую зем-
лю от поганых"».1 Это исключительно важное изве-
стие летописи свидетельствует о том, что, призывая
Олега в Киев к публичному заключению договора об
объединении сил против половцев, дуумвиры видели
в княжеских съездах действенное средство укрепле-
ния государственного единства и военной мощи Руси.
Княжеские съезды, а после Любечского 1097 г. их
1 Повесть временных лет. С. 150.

Глава пятая 229
состоялось еще несколько, как бы опередили время
и в определенной степени подготовили систему сов-
местного управления Русью (коллективного сюзере-
нитета), установившуюся в государстве во второй по-
ловине XII в.
Олег Святославич отказался выполнить приказ ду-
умвиров, выбежал из Чернигова и затворился в Ста-
родубе. Они осадили его в этом городе, и мятежник
повинился перед ними. «И вдаста ему мир (Святополк
и Мономах. — Н. К.), рекуща сице: "Иди к брату сво-
ему Давыдови, и придета Киеву... яко то есть старей-
шей град в земли во всей, Кыев, ту достойно снятися
и поряд положити"».1 Подчеркивание столичного ста-
туса Киева вряд ли было случайным. Соглашение
о единстве Руси и защите ее от кочевников, дабы при-
дать ему наибольшую законность и торжественность,
должно было быть подписано только в Киеве. Но слу-
чилось иначе. Олег пообещал явиться на съезд в Киев,
но вместо того подался отвоевывать у сына Мономаха
Изяслава Муромскую землю.
Оставим в стороне приключения Олега в Муром-
ской и Ростово-Суздальской землях. Они закончились
его полным поражением от другого сына Мономаха
Мстислава и вынужденным прибытием на съезд в Лю-
бече 1097 г. Вместо этого рассмотрим решения этого
съезда, которые многие историки оценивают как этап-
ные в истории складывания государственной структу-
ры Древней Руси, — они будто бы утвердили принцип
отчинного замещения княжеских столов и владения
землями. «Повесть временных лет» под 1097 г. сооб-
1 Повесть временных лет. С. 150.

230 Древнерусская государственность
щает: «Придоша Святополк и Володимер, и Давыд
Игоревичь, и Василко Ростиславичь, и Давыд Свято-
славичь и брат его Олег, и сняшася Любячи на устрое-
нье мира».1
6. Любечский съезд князей и его значение
Ныне считается несомненным, что съезд 1097 г.
состоялся в отдаленном от Киева черниговском городе
Любече на Днепре. Но не будем забывать того, что
дуумвиры настойчиво звали Олега именно в Киев, на-
стаивая на том, что «поряд о Русьстей земли» необхо-
димо заключить в ее «старейшем граде». М. С. Гру-
шевский, исходя из того, что все прочие княжеские
съезды времен Святополка происходили вблизи Кие-
ва, поставил под сомнение черниговский Любеч и пред-
ложил местность на левом берегу Днепра, неподалеку
от стольного града Руси, где есть озеро Подлюбское.2
В последнее время эту позицию поддержал А. П. То-
лочко (неизданный еще текст доклада на конферен-
ции в г. Славутиче в октябре 1994 г.).
Участники «снема» в Любече сокрушались, что из-
за княжеских свар половцы безнаказанно грабят Рус-
скую землю, и постановили: «Ноне отселе имемся в
едино сердце». Далее было принято еще одно решение:
«Каждо да держить отчину свою: Святополк Кыев Изя-
славлю, Володимер Всеволожю, Давыд и Олег и Яро-
слав Святославлю; а им же (далее названным. — Н. К.)
1 Повесть временных лет. С. 170.
2 Грушевськип М. Указ. соч. С. 90.

Глава пятая 231
раздаял Всеволод городы: Давыду (Игоревичу. — Н. К.)
Володимерь (Волынский. — Н. К.), Ростиславичем —
Перемышьль Володареви, Теребовль Василкови»1.
Из этого текста остается неясным, что получил из
наследства Святослава его старший сын Олег. Из позд-
нейших повествований летописи узнаем, что после
Любеча Давид сел в Чернигове, а Ярослав княжил
в Муроме. В научной литературе издавна господству-
ет мысль, будто бы на съезде 1097 г. Олегу «Горисла-
вичу» дали Новгород-Северский с волостью. На самом
деле случилось иначе. Мною посвящено этому вопро-
су небольшое исследование, помещенное в конце этой
главы.
Историки неоднократно обращали внимание на то,
что в решениях Любечского съезда отчины четко от-
делены летописцем от пожалований Всеволода изго-
ям. «...Летописный пересказ постановлений Любец-
кого съезда... знает только три отчины: Изяславлю,
Святославлю и Всеволожу, а волости, доставшиеся
младшим князьям, считает данным им по воле Всево-
лода».2
Но существовала ли в реальности подобная владель-
ческая разница между отчинами и пожалованиями Все-
волода?! Думаю, что нет. Во-первых, вчерашние из-
гои чувствовали себя в полученных от киевского князя
владениях полными хозяевами, что дало себя знать
сразу же после Любечского съезда. Во-вторых, на что
указывалось мною выше, за изгоями закрепили по
существу их отчины.
1 Повесть временных лет. С. 170—171.
2 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 50.

232 Древнерусская государственность
Политические последствия княжеского съезда
в Любече оценены в научной литературе по-разному.
Приведу два противоположных мнения крупных зна-
токов проблемы. М. С. Грушевский, отметив большое
и принципиальное значение принципов отчинности,
вместе с тем скептически заметил: «Это был финал
(конец. — Н. К.) концентрационной (объединитель-
ной. — Н. К.) политики в ее теории, удар тенденциям
собирания земель, выявившимся после смерти Яро-
слава».1 Напротив, Б. Д. Греков высоко положитель-
но оценил последствия Любеча: «На этом съезде уже
совершенно четко было констатировано наличие но-
вого политического строя. Было официально произне-
сено и признано съездом: "Кождо да держить отчину
свою". Съезд признал этот факт основой дальнейших
междукняжеских отношений».2
Но более чем за четверть века до написания Б. Д. Гре-
ковым этих слов А. Е. Пресняков отрицал подобную
мысль: ♦...Не создал и Любецкий съезд новых отно-
шений, не установил братского договорного союза кня-
зей». Дальнейшая борьба между ними за «вотчины-
волости», писал он, ведется «без всякого влияния
любецкого крестоцелования».3 Как мне кажется, стоит
разделить подобный вывод ученого.
Зато не могу согласиться с утверждением А. П. То-
лочко, будто бы важной особенностью съезда князей
в 1097 г. была констатация факта ликвидации поряд-
ка родового сюзеренитета и возникновение нового типа
1 Грушевськии М. Указ. соч. С. 90.
2 Греков Б. Д. Указ. соч. С. 500.
3 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 392.

Глава пятая 233
земельного держания — бенефиция.1 Ведь и родовой
сюзеренитет продолжал жить, и бенефициев как не
было до Любеча, так и не возникло после собрания
князей в 1097 г. Они появятся много позже, во време-
на удельной раздробленности.
Как ни удивительно, никто из тех историков, кто
настаивал на новаторстве решений Любечского съезда,
а то и определении ими дальнейших политических
судеб Русской земли, как будто не заметил (а не заме-
тить этого было трудно), что они так и не были прове-
дены в жизнь и сразу же были перечеркнуты феодаль-
ной смутой, развязанной в стране вчерашним изгоем,
а тогда волынским уже князем Давидом Игоревичем
при содействии одного из двух гарантов этих реше-
ний — Святополка Изяславича. Демонстративность
поступка Давида поражает — он бросил вызов поста-
новлениям Любеча и феодальному обществу.
Кроме того, как справедливо отметил В. О. Ключев-
ский, съезд (Любечский. — Н. К.) не давал постоянного
правила, не заменял раз и навсегда очередное владе-
ние раздельным (т. е. родовое старейшинство отчин-
ным. — Н. #.), был рассчитан лишь на наличных кня-
зей и их отношения.2 Почему-то все сторонники мнения
о замене в Любече родового порядка наследования сто-
лов отчинным не заметили того, что в летописном из-
ложении решений Любечского съезда об отчинном на-
следовании как раз не было сказано ни слова!
Среди известных современных историков Киевской
Руси, кажется, один лишь Б. А. Рыбаков заявил, что
1 Толочко А. П. Указ. соч. С. 38.
2 Ключевский В. О. Указ. соч.

234 Древнерусская государственность
♦благородные принципы, провозглашенные в живо-
писном днепровском городке, не имели гарантий и ока-
зались нарушенными через несколько дней после тор-
жественного целования креста в деревянной церкви
любечского замка».1 Но если решения княжеского
съезда 1097 г. так никогда и не были проведены
в жизнь, то основанный перед Любечем дуумвират Свя-
тополк—Мономах продолжал действовать после него
еще полтора десятка лет.
Лучше всего опровергает распространенное мнение
относительно основополагающей роли Любечского
съезда в изменении принципов престолонаследия, си-
стемы княжеского владения волостями и политиче-
ских отношений на Руси развитие событий, которые
развернулись сразу же после его окончания. Не удо-
влетворившись обширным Волынским княжеством,
Давид Игоревич начал подговаривать Святополка про-
тив Мономаха и Василько теребовльского, желая при-
своить земли последнего. При этом Давид игнориро-
вал оба главных решения съезда: обязательство князей
«иматися в едино сердце» и нерушимость владений
каждого Ярославича.
Не стоит останавливаться на пленении и ослепле-
нии Василько Ростиславича Давидом Игоревичем и на-
ступивших после того усобицах, ярко, эмоционально
и подробно отраженных в «Повести временных лет».
Обращу лишь внимание читателя на то, что наруши-
тель спокойствия Русской земли Давид, дабы восполь-
зоваться помощью или по меньшей мере заручиться
1 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества
XII—XIII вв. М., 1982. С. 449.

Глава пятая 235
нейтралитетом киевского князя, стремился поссорить
Святополка с Мономахом: «И нача Давыд глаголати
(Святополку. — Н. К.): "Аще не имеве Василка, то ни
тобе княженья Кыеве, ни мне в Володимери"», — то
был прямой намек на угрозу великому княжению Свя-
тополка со стороны Владимира Всеволодича. Перед
этими словами Нестор отметил, что «некоторые мужи»
начали говорить Давиду, «яко Володимер сложился
есть с Василком на Святополка и на тя».1
Святополк позволил Давиду втянуть себя в крова-
вую историю с Василько — он также имел намерение
поживиться землями Ростиславичей. Но под давле-
нием общественного мнения и ввиду возмущения по-
ступком владимирского князя со стороны всех юж-
норусских князей киевский государь был вынужден
отмежеваться от Давида и даже вместе с Мономахом
совершить в том же 1097 г. демонстративный поход
против преступника: «Идеть Володимер и Святополк
на Давыд а».2
7. Дальнейшие судьбы дуумвирата
Между дуумвирами пробежал в том году холодок,
а в следующем чуть было не дошло до вооруженного
столкновения между ними: «Приде Володимерь и Да-
выд (Святославич черниговский. — Н. К.)> и Олег на
Святополка, и сташа у Городца, и створиша мир».3
1 Повесть временных лет. С. 171.
2 Там же. С. 175.
3 Там же. С. 181.

236 Древнерусская государственность
Но все-таки дуумвират не был расторгнут. Этому пре-
пятствовала прежде всего половецкая опасность, а тут
еще Русь могла вновь превратиться в ристалище круп-
ной межусобной брани.
В 1100 и 1101 гг. были проведены княжеские
съезды в Витичеве и на Золотче, имевшие целью пре-
кращение княжеских усобиц и сплочение сил против
половецких ханов. В кратких летописных рассказах
о них не чувствуется согласованности действий ор-
ганизовавших эти съезды дуумвиров ] — по крайней
мере, источник на этом не делает акцента. На этих
съездах, наряду со Святополком и Владимиром, на
первые роли выдвигаются трое черниговских Святосла-
вичей: Давид, Олег и Ярослав.
Однако уже в 1102 г. дуумвират дает знать о себе
в полную силу: «Святополк с Володимером ряд имел,
яко Новугороду (Великому. — Н. К.) быть Святопол-
чю и посадити сын свой в немь, а Володимеру посади-
ти сын свой в Володимери»2 (Волынском. — Н. К.) —
другие князья в этом «ряде», четко определившем
владения и сферы влияния дуумвиров, участия не
принимали. С той поры и до конца правления Свято-
полка в Киеве он действоьал в согласии с Мономахом.
Вновь и вновь приходится подчеркивать стабилизиру-
ющее влияние внешнего фактора (постоянной поло-
вецкой опасности) в деле существования дуумвирата
и укрепления им единства государства.
Характерным и познавательным в плане понима-
ния характера государственной власти и структуры
1 Повесть временных лет. С. 181, 182.
2 Там же. С. 182.

Глава пятая 237
управления Русью представляется рассказ «Повести
временных лет» под 1103 г.: «Бог вложи в сердце кня-
зем рускым Святополку и Володимеру и снястася ду-
мати на Долобьске» — итак, вначале дуумвиры дума-
ют вдвоем о судьбах Русской земли. И только после
этого: «И посласта (Святополк с Мономахом. — Н. К.)
ко Олгови и Давыдови, глаголюща: "Поидита на по-
ловци"»;1 за ними соправители подняли против ко-
чевников и других князей Южной Руси.
Выделяя черниговских Святославичей среди дру-
гих князей, дуумвиры, возможно, какое-то время
склонялись к мысли привлечь к управлению Русью
Давида. Под 1110 г. «Повесть» засвидетельствовала:
«Идоша весне на половце Святополк и Володимер,
и Давыд».2 Однако вряд ли они намеревались превра-
щать свой дуумвират в триумвират — Давиду все же
отводилась второстепенная, подвластная им роль. В по-
вествовании Нестора о знаменитом победоносном по-
ходе русских князей в Половецкую степь в 1111 г.
вначале Святополк договаривается с Владимиром,
и только после этого «посласта (дуумвиры. — Н. К.)
ко Давыдови Святославичю, веляча ему (пойти. —
Н. if.) с собою»3 — с равным себе так не обращаются!
Скорее всего, речь шла о нейтрализации и привлече-
нии к общей антиполовецкой борьбе неспокойных еще
в недавнем прошлом Святославичей. Выбор дуумви-
ров мог пасть на самого лояльного и уравновешенного
среди них Давида.
1 Повесть временных лет. С. 183.
2 Там же. С. 187.
3 Там же. С. 190.

238 Древнерусская государственность
С 1111 г. «Повесть временных лет» начинает вы-
двигать на первое место в дуумвирате Владимира Все-
володича — вопреки его более скромному, чем у Свя-
тополка, формальному статусу переяславского князя
(«вложи Бог Володимеру в сердце, и нача глаголати
брату своему Святополку, понужая его на поганыя»;
«се бо ангел вложи в сердце Володимеру Мономаху
поустити братью свою на иноплеменникы»).1 Но я бы
не стал придавать этому особенного значения: и вто-
рая и третья редакции «Повести» создавались во вре-
мена княжения Мономаха в Киеве и, вне сомнения,
освещали события и персонажей истории его княже-
ния во всех трех главных центрах Русской земли —
Киеве, Чернигове, Переяславле — в максимально бла-
гоприятном для него виде.
8. Восстановление единоличной монархии
Владимиром Мономахом
Когда 16 апреля 1116 г. где-то «за Вышегородом»
скончался Святополк Изяславич, в Киеве мгновенно
вспыхнуло восстание против его прислужников и ро-
стовщиков, которым протежировал князь. Тогда «свет
(совет. — Н. К.) створиша кыяне, послаша к Володи-
меру, глаголюще: "Пойди, княже, на стол отен и де-
ден". Се слышав Володимер, плакася велми, и не
поиде, жаля си по брате».2 Буквально подчеркнутые
мной слова переводятся: «не пошел, горюя о брате».
1 Повесть временных лет. С. 190, 192 (1111 г.).
2 Там же. С. 196.

Глава пятая 239
Но усматриваю в них сомнения Мономаха в своем праве
занять киевский стол, будучи даже призванным го-
родским вечем.
Ведь согласно порядку родового старейшинства
в Киеве должен был сесть Давид Святославич: и он
и его брат Олег в роду Ярославичей были старше Вла-
димира Всеволодича. Лишь после того как к Монома-
ху в Переяславль спешно приехало еще одно посоль-
ство от киевского веча и умолило его согласиться стать
великим князем под угрозой всеобщего восстания
в стольном граде Руси, «Володимер поиде в Киев».1
Поднявшись более чем в 60-летнем возрасте на ве-
ликокняжеский престол, Владимир Всеволодич вско-
ре перестает заботиться о соблюдении принципа родо-
вого старейшинства. Он вовсе не думает об объединении
с Давидом Святославичем в дуумвират или с ним и его
братом Олегом — в триумвират. Постепенно в летопи-
си фиксируется нарастание воли Мономаха к проведе-
нию в жизнь принципов отчинности — естественно,
в собственных интересах и ради своих потомков. Наи-
более убедительным свидетельством в пользу сказан-
ного представляется перевод в 1117 г. Владимиром
своего старшего сына Мстислава из Новгорода Вели-
кого поближе к Киеву — в Белгород. Его намерение
передать главный русский стол как отчину Мстисла-
ву, нарушив порядок родового старейшинства, хоро-
шо понял Ярослав Святополчич и, вероятно, выразил
неудовольствие. Этого хватило, чтобы Владимир во
главе коалиции покорных ему князей Святославичей
и Ростиславичей пошел на Ярослава, сидевшего тогда
Повесть временных лет. С. 196.

240 Древнерусская государственность
во Владимире Волынском, усмирил его и указал ему
его настоящее место — своего вассала: «И наказав его
Володимер о всем, веля ему к собе приходити: "Когда
тя позову!"»1 Эта формула означала безоговорочный
вассалитет Ярослава относительно великого князя
Владимира Всеволодича.
Уже первые шаги Мономаха в качестве великого
князя киевского обнаруживают его стремление к не-
ограниченной власти, т. е. к восстановлению едино-
властной и централизованной монархии его деда Яро-
слава Мудрого: «Того же лета посади (Мономах. —
Н. К.) сына своего Святослава в Переяславле, а Вячь-
слава (другого сына. — Н. К.) у Смоленьске». 2 Далее
он перевел в Переяславль еще одного сына — Яро-
полка, оставив до времени старшего, Мстислава, в Нов-
городе — северной столице государства.
Однако время от времени Владимир обнаруживал
склонность к давнему союзу с Давидом и Олегом Свято-
славичами, что проявилось в рассказе Нестора о пе-
ренесении мощей Бориса и Глеба в 1115 г.3 Но по-
прежнему нет оснований считать их равноправными
партнерами Мономаха в государственных делах.
Самовластие Владимира Всеволодича ярко прояви-
лось в эпизоде с упокорением минского князя Глеба
Всеславича, который без его дозволения «воевал дре-
говичи и Случеск пожег», но не признал своей вины
перед верховным сюзереном, да еще и «противу Воло-
димеру глаголюще». Тогда и речи не было о выступле-
1 Повесть временных лет. С. 202.
2 Там же. С. 197.
3 Там же. С. 199.

Глава пятая 241
нии Глеба против Мономаха. Но и словесного выра-
жения недовольства оказалось достаточно для того,
чтобы Владимир силой укротил Глеба и «наказав его
о всем, вдасть ему Менеск» — уже как единоличный
государь. Глеб же «обещася по всему послушати Во-
лодимера».1
Подобно своему прадеду Владимиру и деду Яросла-
ву Владимир свободно и по собственной воле переме-
щал князей из одной волости в другую, а то и отни-
мал их, не очень-то считаясь с принципами отчинности
или родового старейшинства. В 1117 г. он отнял у Глеба
Минск (потом, правда, вернул), а в следующем году
послал княжить во Владимир Волынский своего сына
Романа, как будто забыв, что там сидел Ярослав Свя-
тополчич, тем самым лишив волости и его,2 — а ведь
Изяславичи издавна считали Волынь своей отчиной.
В 1119 г. Мономах вновь и на этот раз окончательно
отнял Минск у Глеба, «самого приведе Кыеву», где
тот вскоре умер,3 вероятно, в тюрьме.
Итак, Владимир Всеволодич сумел восстановить
единоличную и консолидированную монархию на Руси.
Этому особенно благоприятствовала его многолетняя
и успешная борьба против половецких ханов, кото-
рых он разгромил и отогнал далеко за Дон.
Историки в общем согласованно и высоко оцени-
вают государственную и военно-политическую дея-
тельность Мономаха. М. С. Грушевский считал поло-
жительным фактором то обстоятельство, что линия
1 Повесть временных лет. С. 200—201.
2 Там же. С. 202.
3 Летопись по Ипатскому списку. СПб., 1871. С. 205.

242 Древнерусская государственность
Всеволода отодвинула на второй план линию Изяслава
(старших Ярославичей), благодаря чему «концентра-
ция земель Русской державы вокруг своего старого
центра Киева могла добиться еще нескольких успе-
хов — последний проблеск в агонии концентрации».
Ученый отдавал должное талантам самого Владимира
Всеволодича: «В границах самого Русского государства
Мономах добился исключительно сильного и автори-
тетного положения», он вместе с родней владел тремя
четвертями земель Руси.1 В последнем ученый оши-
бался: Владимир владел всеми землями государства.
Ведь ему безотказно повиновались и черниговские
Ольговичи, и галицкие Ростиславичи, и Рязанское,
и Муромское, и Полоцкое княжества. Историк обра-
тил внимание и на то, что Мономах привел в состояние
покорности своенравное новгородское боярство.2
Среди многочисленных мнений историков прошло-
го интересными и перспективными в плане дальней-
ших исследований представляются мне высказывания
А. Е. Преснякова о княжении Владимира Всеволоди-
ча. Ученый отметил, что эпоха, в которую тот пришел
к власти, ознаменовалась борьбой двух начал: отчины
и старейшинства, причем отчинный порядок престо-
лонаследия брал верх над родовым. «Перед Монома-
хом стояли две задачи: укрепить за собою Киев, осу-
ществив притом наиболее широкое представление
о "Всеволожей отчине", и возродить старейшинство,
1 Грушевськии М. Указ. соч. С. 117—118.
2 М. С. Грушевский имел в виду запись 1118 г. в Нов-
городской первой летописи старшего и младшего изво-
дов. С. 204—205.

Глава пятая 243
придав ему значение династической привилегии свое-
го потомства». Объединив под своей властью запад-
ные волости и владения, которые охватывали с севера
и юга черниговские волости Святославичей, род Мо-
номашичей сохранил роль господствующей силы в по-
литической системе Руси. «Так восстановил Моно-
мах — точнее, впервые осуществил на деле — идею
старейшинства в земле Русской. Мстиславу лишь оста-
валось достроить начатое отцом здание».1 Перед на-
ми — тонкое наблюдение над политической стратеги-
ей Владимира Всеволодича, стремившегося согласовать
и каким-то образом объединить два различных и во
многом противоположных порядка престолонасле-
дования: родовой и отчинный. А. Е. Пресняков поле-
мично заметил, что «Мономах возобновляет центра-
лизующее влияние Киева на рассыпанную храмину
Древней Руси».2
А. П. Толочко оспорил мысль А. Е. Преснякова,
что изменение династии в Киеве означало возвращение
к старейшинству — правда, уже несколько иному, чем
традиционное родовое. Он полагает, что правление
Мономаха и его сыновей было соблюдением «отчин-
ных» решений Любечского съезда. Да и вообще, по
мнению исследователя, Владимир Всеволодич всего-
то продолжил княжение Святополка.3 Все, что было
сказано мною и моими предшественниками о новатор-
ском характере княжения Мономаха, не позволяет
согласиться с этим утверждением.
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 63, 69.
2 Там же. С. 393.
3 Толочко А. П. Указ. соч. С. 41.

244 Древнерусская государственность
В течение большей части своей длительной полити-
ческой карьеры Владимир строго придерживался прин-
ципов родового старейшинства, что сыграло решающую
роль и в добровольной уступке Киева Святополку и вы-
нужденной — Олегу, и в самом его вокняжении в Кие-
ве. Но в интересах централизации государства и пре-
дупреждения новых усобиц он, сделавшись киевским
великим князем, начинает отдавать предпочтение прин-
ципам отчинности — по крайней мере, в замещении
киевского стола, понимая теперь родовое старейшин-
ство как старшинство собственной семьи.
Источники дают основания думать, что перед смер-
тью Мономах составил завещание — «ряд», в котором
разделил земли между сыновьями, подобно своему деду
Ярославу: «И сынове его разидошася кождо в свою
волость, с плачем великом, идеже бяше комуждо их
раздал волость... Мьстислав, старейший сын его,
седе на столе в Киеве, отца место своего, мая в 20»!
(1125 г. — Н.К.).
Исходя из итоговой характеристики правления
Мстислава в Киеве (1125—1132), помещенной в
Суздальской летописи, из которой ясно, что на день
его кончины Мономашичи владели Киевом, Новгоро-
дом и Переяславлем,2 А. Е. Пресняков заметил, что
♦дело шло об утверждении за одной из линий Моно-
махова потомства как исключительных прав на вла-
дение Киевом, Переяславлем и Новгородом, так и свя-
занного с киевским столом старейшинства в Земле
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 208.
2 ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись. Вып. 2. Суз-
дальская летопись по Лаврентьевскому списку. Л., 1927.
Стлб. 301—302.

Глава пятая 245
Русской, руководящей роли во всей системе русских
земель-княжений ».1
Присовокуплю к этому, что внутри клана Монома-
шичей до 40-х гг. XII в. все же придерживались поряд-
ка родового старейшинства при распределении княже-
ских столов. Но как только в 1146 г. он был нарушен
Изяславом Мстиславичем, севшим на отцовский киев-
ский стол в обход старших в роду, своих дядьев Вяче-
слава и Юрия, это нанесло непоправимый вред господ-
ству потомков Мономаха на Руси, делу централизации
государства и в сущности ознаменовало начало феодаль-
ной или удельной раздробленности.
Таким образом, характерной особенностью государ-
ственной власти на Руси во второй половине XI—на-
чале XII в. было совместное правление старших чле-
нов дома Ярославичей. Оно осуществлялось в форме
триумвиратов и дуумвиратов и в целом способствова-
ло стабилизации междукняжеских отношений, пре-
кращению усобиц и ослаблению половецкой угрозы.
Даже первый триумвират Ярославичей, при всем эго-
изме и несогласованности действий его участников,
в определенной мере выполнял эти функции. Что же
касается времен Всеволода (1078—1093) и Святопол-
ка (1093—1113), то следует признать дуумвиратную
форму правления государством наиболее соответ-
ствующей условиям времени. В частности, дуумвират
Святополк — Мономах обеспечил упрочение полити-
ческой и социальной жизни страны, надолго покон-
чил с половецкими вторжениями и подготовил почву
для централизации государства и установления еди-
ноличной монархии Владимира Мономаха.
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 72.

246 Древнерусская государственность
9. Что получил Олег Святославич
на Любечском съезде
Новгород-Северское княжество принадлежало к чи-
слу крупнейших политико-территориальных образова-
ний в Древней Руси XII—XIII вв. Превышая по площа-
ди (около 160 тыс. кв. км) много княжеств более
высокого политического статуса (например, Переяслав-
ское или Волынское), оно было еще и густо населено.
В Новгород-Северском княжестве существовало более
сорока упомянутых в летописи городов; к тому же ар-
хеологи зафиксировали почти 300 городищ.1 Его кня-
зья во второй половине XII—XIII вв. играли заметную,
часто самостоятельную роль в политической жизни Юго-
Западной Руси, — вспомним хотя бы печально знаме-
нитого героя «Слова о полку Игореве» и его внука,
мятежного Изяслава Владимировича, осмелившегося
померяться силами с самим Даниилом Галицким!2
И при всем этом обстоятельства, да и само время
возникновения Новгород-Северского княжества в со-
ставе Чернигово-Северской земли до сих пор остаются
невыясненными. Мы не знаем даже, когда Новгород -
Северский стал стольным (княжеским) градом. Источ-
ники, кажется, избегают ответа на вопрос: кто был
первым тамошним князем. Подобная неопределен-
1 Коваленко В. П., Моця А. П. Новгород-Северский
в X—XII вв. // Новгород-Северскому — 1000 лет. Чер-
нигов—Новгород-Северский. 1989. С. 25—29.
2 Котляр Н. Ф. Кто был Изяслав, враг Даниила Га-
лицкого // Ex Oriente Lux. Melanges offertes en Hommage
au prof. J. Blankoff a l'occasion des ses soisants ans. V. 1.
Bruxelles, 1991.

Глава пятая 247
ность свидетельств, а то и умолчание летописцев об
образования нового княжества не могли не отразиться
на состоянии научной литературы по этой проблеме.
Попутно хотелось бы предостеречь от проявлений
своеобразного научного — скорее, псевдо-научного! —
нигилизма в отношении памятников нашей сокровищ-
ницы источников — фонда древнерусских летописей,
которые, к сожалению, участились в последние годы.
В тех случаях, когда летописные свидетельства не
укладываются в созданную тем или иным автором ча-
сто умозрительную схему, он начинает объяснять соб-
ственные расхождения с источниками их поврежде-
нием, позднейшими купюрами, а то и сознательным
искажением летописных текстов редакторами и пере-
писчиками позднейших времен. Непонимание, неже-
лание, самоуверенность и неумение понять стройную
логику летописей, в которых каждое слово стоит на
своем, единственно возможном в абсолютном большин-
стве случаев, месте и рождает на свет божий фантасти-
ческие «летописи» Аскольда, Игоря и Олега. Подоб-
ные дилетантские (не меняет дела, когда это пишут
люди с учеными степенями), рассчитанные преиму-
щественно на сенсацию, выдумки не имеют ничего
общего с наукой.
Еще с середины прошлого столетия в историогра-
фии утвердилось мнение, будто бы Новгород-Северское
княжество выделилось из Чернигово-Северской зем-
ли по решению Любечского съезда 1097 г.: «Кождо да
держить отчину свою: Святополк Кыев Изяславлю...
Давыд и Олег, и Ярослав Святославлю».1 Как известно,
1 Повесть временных лет. С. 170—171.

248 Древнерусская государственность
Святослав Ярославич владел Чернигово-Северской зе-
млей, а также волостями в Северо-Восточной Руси,
среди них Муромо-Рязанской. Однако, кратко пере-
сказывая (вне сомнения, в оригинале намного большую
по объему и более конкретную формулу постановле-
ния, чем та, которая отразилась в «Повести времен-
ных лет») решения съезда, летописец вообще не на-
звал города и земли Святославовой отчины, которые
получил в наследство каждый из трех сыновей черни-
говского князя. Поэтому, пытаясь решить загадочный
вопрос о возникновении Новгород-Северского княже-
ства, историкам приходится строить свои гипотезы на
недостаточно конкретном и бедном информацией лето-
писном материале, не имея возможности воспользо-
ваться параллельными свидетельствами других источ-
ников, отечественных и иноземных.
М. С. Грушевский следующим образом интерпре-
тировал решения Любечского собрания князей отно-
сительно земельных приобретений сыновей Святосла-
ва Ярославича: «Младший Святославич — Ярослав
получил Муромо-Рязанскую волость,* старшие два
разделили Северщину... Как был произведен раздел
Северщины, летопись не говорит, но знаем, что Давид
получил «большее княжение» — Чернигов, а Олег
* Историк исходил, вероятно, из того, что когда в
1096 г. Олег Святославич был разгромлен сыном Моно-
маха Мстиславом в битве на Кулачке (Колокше), он
«прибеже к Мурому и затвори (посадил под защиту укреп-
лений города. — Н. К.) Ярослава Муроме, а сам иде Ряза-
ню». Но из Рязани его выгнал тот же Мстислав (Повесть
временных лет. С. 170). Естественно допустить, что Яро-
слав Святославич тогда же остался княжить в Муроме.

Глава пятая 249
должен был получить Новгород-Северский, и с того
времени должен был начаться раздел земли (Черни-
го во-Северской. — Н. К.) на эти два главных княже-
ства — Черниговскую и Северскую волости, который
сохраняется и позднее».1
М. С. Грушевский, можно думать, имел в виду
слова, с которыми в начале 1140-х гг. обратились
к ставшему в 1139 г. киевским князем Всеволоду
Ольговичу его родной брат Игорь и двоюродные Вла-
димир и Изяслав: «Се в Киеве седеши, а мы просим
у тебе Черниговьской и Новгороцкой волости».2
Обращу внимание читателя на то, что процитирован-
ный фрагмент Киевской летописи — первое свиде-
тельство существования Новгород-Северской волости
(княжества). Под 1141 г., также впервые, в летописи
упоминается город Новгород-Северский как стольный
княжеский град — там княжил сын Олега Святослави-
ча Святослав.3 Это совпадение во времени между пер-
выми известиями источников о появлении на полити-
ческой сцене Новгород-Северского княжества и его
главного города вряд ли можно считать случайным...
Знаменательно, что прекрасный знаток летописа-
ния М. С. Грушевский не назвал Давида старшим среди
Святославичей, а ограничился в отношении его и Олега
гибкой формулой: «старшие два». Потому что источ-
ники вовсе не определяют Давида как старшего брата
Олега. Но уже все историки после него уверенно счи-
тали Давида старшим среди братьев-Святославичей.
1 Грушевськии М. Указ. соч. С. 38.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 222.
3 Там же. С. 221.

250 Древнерусская государственность
Замечу также, что летописи или какие-либо другие
источники ни разу вообще не назвали Олега Свято-
славича новгород-северским князем — им его сделали
историки!
Толкуя лаконичное и невыразительное летописное
свидетельство о постановлениях княжеского съезда
в Любече, А. Е. Пресняков осторожно заметил: «Не
знаем подробнее, как они (Святославичи. — Н. К.)
поделились. Но старший, Давыд, сел в Чернигове,
Олег, по всей вероятности, — в Новгороде-Северском,
младший, Ярослав, — в волостях муромо-рязанских».1
Исследователи позднейших лет восприняли эту мысль
о распределении земель среди Святославичей и вре-
мени образования Новгород-Северского княжества.
В частности, А. Н. Насонов уверенно заявил: «В сущ-
ности как княжество оно образовалось по решению
Любечского съезда 1097 г.».2 Согласившись с этими
словами, А. К. Зайцев прибавил к ним, что Давид Свя-
тославич получил лишь часть Черниговской земли,
где его соправителем был Олег.3 С таким утвержде-
нием не могу согласиться.
Как мне кажется, А. К. Зайцев исходил из перипе-
тий более ранней бурной политической карьеры «Го-
риславича». Но эта карьера завершилась в сущности
перед 1097 г. Получив какую-то долю отцовского на-
следства на Любечском съезде, деморализованный по-
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 105.
2 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование тер-
ритории Древнерусского государства. М., 1951. С. 58.
3 Зайцев А. К. Черниговское княжество // Древнерус-
ские княжества X—XIII вв. М., 1975. С. 108.

Глава пятая 251
ражениями в борьбе с Мстиславом Мономашичем, Олег
в дальнейшем ведет себя на удивление покорно,
слушаясь во всем Владимира Всеволодича и Свято-
полка Изяславича. Олег до и после Любеча — два
совершенно различных человека и политика.
Между тем образование Новгород-Северского кня-
жества, скорее всего, связано с колоритной фигурой
Олега Святославича. Время его рождения, так же, как
Давида и других сыновей Святослава Ярославича, не-
известно. Хотя из летописей ясно, что двумя старшими
Святославичами были Глеб (убитый в 1078 г.) и Ро-
ман (погиб в 1079 г); оба они какое-то время княжили
в Тмуторокани. Впрочем, А. В. Гадло думает, что Олег
был третьим, а Роман — четвертым сыном Святосла-
ва.1 Эта мысль остается в области гипотез. Что же ка-
сается Давида и Олега, никакой ясности не существу-
ет. Обыкновенно историки считают Давида старшим
братом Олега, что нашло отражение и в авторитетных
генеалогических справочниках.2 Аргументом в пользу
этой мысли служит все то же постановление Любеч-
ского съезда, в котором имя Давида в перечне Свято-
славичей названо раньше Олега. Ведь перечисления
князей строятся в летописях в порядке их физиче-
ского старшинства. Отсюда историки сделали вывод:
Давиду достался стольный Чернигов как старшему
среди оставшихся на то время в живых сыновей Свя-
тослава.
1 Гадло А. В. Тмутороканские этюды. V. Олег Святосла-
вич // Вестник Ленингр. ун-та. Сер. 2. 1991. Вып. 2. С. 3.
2 Baumgarten N. Genealogie et mariages occidentaux
des Rurikides Russes. Roma, 1928. Tabl. IV, № 3, 4.

252 Древнерусская государственность
Но существуют серьезные основания считать Олега
не младшим, а старшим братом Давида. М. Дымник
обратил внимание на миниатюру прославленного «Из-
борника» 1073 г., на которой изображен Святослав
Ярославич с семейством. Над головами каждого из
изображенных помещены надписи с их именами. Из
этой миниатюры вытекает следующая последователь-
ность сыновей Святослава по физическому старшин-
ству: Глеб, Олег, Давид, Роман и Ярослав.1 К этому
можно прибавить и следующее соображение. Олег
выдвинулся на политическую сцену почти на 20 лет
раньше Давида: в 1076 г. он вместе с Владимиром
Мономахом осуществил по приказу киевского князя
и своего отца Святослава поход в поддержку Польши
против Чехии. На пасху 1078 г. Олег побывал в Чер-
нигове у Всеволода Ярославича и «бежа... Тмуторока-
ню» от него. Выглядит правдоподобным предположе-
ние, будто Олег поддержал своего двоюродного брата
Бориса Вячеславича, который перед тем восемь дней
княжил в Чернигове, но удрал в Тмуторокань, когда
узнал о приближении Всеволода Ярославича с вой-
ском.2 В том же 1078 г. Олег вместе с Борисом Вяче-
славичем выгоняет из Чернигова Всеволода, считая
этот город с волостью своей отчиной.
Потерпев поражение от Изяслава и Всеволода Яро-
славичей в битве на Нежатиной Ниве 3 октября
1078 г., Олег спасся бегством в Тмуторокань. Там он
княжил с перерывом в четыре года, когда оказался
1 Dimnik M. Oleg's status as ruler of Tmutorokan: the
sphragistic evidence // Medieval Studies. 1993. V. 55.
P. 137.
2 Гадло А. В. Указ. соч. С. 4.

Глава пятая 253
в ссылке в Византии (1079—1083), до 1094 г. В том
году он осадил Владимира Мономаха в Чернигове,
и тот, не желая кровопролития, отдал Олегу город
и княжество, на которые тот имел преимущественные
династические права по порядку родового старейшин-
ства. Выходит, что среди трех братьев-Святославичей
именно Олег считал себя наследником отца в Черни-
гове. А в 1096 г. он вошел в конфликт со Святополком
Изяславичем киевским и Владимиром Мономахом
переяславским, выбежал из Чернигова и подался в Му-
ромо-Рязанскую землю, где потерпел неудачу в войне
с Мстиславом Владимировичем, после чего с повин-
ной явился на Любечскиий съезд 1097 г.1 Скорее все-
го, в 1096 г. дуумвиры отняли у непокорного Олега
Чернигов и охотно передали город с землей более
уравновешенному и послушному Давиду.2
Что же касается Давида, то он появляется на шах-
матной доске большой общерусской политики только
в 1094 г., когда Святополк Изяславич с Владимиром
Мономахом посадили его в Новгороде Великом. Чер-
ниговским князем тогда был Олег — как старший
среди Святославичей. В отличие от Олега Давид дол-
гое время играл в междукняжеских отношениях
пассивную роль. Весной 1096 г. он был переведен Свя-
тополком и Владимиром в Смоленск.3 Когда дуумви-
ры призвали Давида и Олега Святославичей явиться
в Киев, первый сразу же ответил согласием. Напротив,
Олег гордо отказался идти на суд князей, угрожавших
1 Повесть временных лет. С. 131, 132, 135, 148—150,
168—170.
2 Грушевськии М. Указ. соч. С. 90.
3 Повесть временных лет. С. 150.

254 Древнерусская государственность
ему карой, и подался в Муромо-Рязанскую землю.
Даже из короткого перечня этих фактов политической
истории Южной Руси 70—90-х гг. выходит, что
именно порывистый, беспринципный и очень актив-
ный Олег играл первую роль в семействе Святослави-
чей — и, логично думать, был старше Давида на 15—
20 лет.
О том, что Олег был все-таки старшим братом Да-
вида, косвенно свидетельствует история смерти по-
следнего и вокняжения в Чернигове его младшего брата
Ярослава. Под 1123 г. Киевский летописный свод
коротко отметил: «Преставися Давыд Святославичь
Чернигове, и седе в него место Ярослав, брат его».1
Однако после смерти Мономаха и вокняжения в Ки-
еве его старшего сына Мстислава (1125) старший сын
Олега Святославича Всеволод «я стръя своего Яро-
слава Чернигове, изъехав и, а дружину его исече
и разъграби».2 Мстислав не смог — или, быть может,
не пожелал? — ничего сделать сильному Всеволоду,
и Ярославу пришлось бесславно возвращаться в Му-
ром. Этот эпизод свидетельствует, что Всеволод Оль-
гович считал свои отчинные права на Чернигов выше
братских прав своего дяди Ярослава. Отец Всеволода
Олег Святославич законно княжил в Чернигове и по-
терял его, будучи насильственно устраненным Свято-
полком и Мономахом.
Вспомним, что Любечский съезд провозгласил при-
мат отчинного владения. К тому времени были еще
в живых сыновья Давида Всеволод, Владимир и Изя-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 206.
2 Там же. С. 209.

Глава пятая 255
слав, но Всеволод Олегович, видно, расценивал свои
права на Чернигов выше прав детей Давида и своего
дяди. Тогда почему же летопись изображает Давида —
и в рассказе о Любечском съезде, и в повествовании
о событиях первых лет XII в. — явно старше Олега,
называя Давида всегда и всюду перед ним?!
На мой взгляд, один из возможных ответов на этот
вопрос может быть таким. Деятельность Олега на Руси,
начиная с 1078 г., когда он первым среди русских
князей воспользовался помощью половецких ханов
в борьбе с конкурентами и заслужил этим худую сла-
ву на Руси, его войны против других князей, особенно
в 1094—1096 гг., когда Олег стал главным нарушите-
лем спокойствия и единства Русской земли, не оста-
новившись перед убийством своего племянника Изя-
слава Владимировича, вызвали всеобщее возмущение
и осуждение его в стране. Поэтому Святополк и Вла-
димир смогли лишить его Чернигова, не опасаясь
протестов со стороны других князей. А Муромо-
Рязанскую землю Олег сам отдал младшему брату
Ярославу и вновь стал изгоем — каким был в конце
70-х гг.
Обезземеленный Олег силой оружия был приведен
на Любечский съезд, где с ним поступили сурово, в со-
ответствии с его «заслугами». О его возвращении в Чер-
нигов, вероятно, не могло быть и речи: Святополк
с Мономахом желали видеть на черниговском столе
уравновешенного и покорного им Давида, а не беше-
ного и непредсказуемого в поступках Олега. Эти дей-
ствия дуумвиров, видимо, были одобрены верхушкой
общества. Так Олег из старшего Святославича пре-
вратился явочным порядком в младшего брата Давида.

256 Древнерусская государственность
С другой стороны, торжественно провозгласив в Лю-
бече примат отчинного порядка владения землями,
Святополк Изяславич и Владимир Всеволодич были
просто вынуждены дать хотя что-нибудь из обшир-
ных владений Святослава и «мятежнику земли» Олегу.
Ему выделили часть Северщины, наверное, тогда мало
освоенную и не очень завидную. Вероятнее всего, это
и был Новгород-Северский с волостью.
Начальная история города Новгорода-Северского до
сих пор остается недостаточно ясной. Как уже было
сказано, стольным градом княжества он выступает
в летописи лишь под 1141 г. Первое же упоминание
о нем содержится в «Поучении» Владимира Монома-
ха при описании событий 1078—1079 гг.: там он назван
♦ Новым городом» 1 — из этого следует, что он недавно
возник. Новгород-Северский развился из племенного
центра северян IX—X вв., который в последней чет-
верти X в. был разгромлен киевским князем. С конца
X в. там было военное поселение. До сей поры неясно,
когда оно превратилось в город. В источниках нет све-
дений о том, что в 70-х гг. XI в. в Новгороде-Север-
ском существовал княжеский стол. Не было его там,
можно думать, и в 1097 г. — по крайней мере, ника-
ких указаний в летописи на это нет. Отсутствуют осно-
вания считать, что Новгород-Северский был в конце
XI в. сколько-нибудь значительным городом. Раско-
панные археологами его архитектурные памятники
относятся ко второй половине XII в.2
1 Повесть временных лет. С. 159.
2 См., напр.: Куза А. В. Новгород-Северский —
стольный город Игоря Святославича // Новгороду-Север-
скому — 1000 лет. С. 20—22. Вовсе не намереваюсь

Глава пятая 257
Как выходит из некоторых позднейших сообщений
Киевского свода, Новгород-Северский с конца XII в.
мог действительно принадлежать Олегу. Поэтому
существуют определенные основания думать, что боль-
шая территория будущего Новгород-Северского кня-
жества, начавшая складываться вскоре после Любеч-
ского съезда, досталась Олегу Святославичу. Но сел
ли он тогда в самом Новгороде-Северском, где в то
время не существовало княжеского стола и который
оставался мелким, захолустным городком?
А. К. Зайцев обратил внимание на то, что сыновья
Олега Святославича в 1135 г. обратились к киевскому
князю Ярополку Владимировичу (Мономашичу)
с просьбой подтвердить им былые владения: «Что ны
отець держал при вашем отци».1 Речь шла о г. Курске
с Посемьем. Этот историк предполагает, что Влади-
мир Мономах дал в «держание» Олегу Курск с воло-
стью тогда, когда стал киевским князем в 1113 г. Но,
как мне кажется, это должно было произойти еще
в Любече. Естественно предположить, что на съезде
1097 г. Мономах решил прибавить черниговскому
князю, да еще и старшему в роде Святославичей, Оле-
гу к небольшому городу Новгороду-Северскому более
важный город Курск, но не навсегда, а во временное
«омолаживать» город: возможно, он насчитывает тыся-
чу, а то и более лет. Речь идет об ином: когда Новгород-
Северский стает городом, начинает играть заметную роль
и, главное, когда в нем основан княжеский стол? В ре-
шении этого вопроса археология не может помочь.
А письменные источники, как было сказано, не содер-
жат нужных для этого свидетельств.
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 213.
9 Зак. 3905

258 Древнерусская государственность
владение. Курск был тогда и старше и больше Новго-
рода-Северского. Там существовал княжеский стол по
меньшей мере с 1095 г., под которым летопись сооб-
щает: «Приде Изяслав, сын Володимерь, ис Курска
к Мурому».1
Курск был заметным на Руси городом еще с 60-х гг.
XI в., когда он занимал важное место во владениях
отца Владимира Мономаха Всеволода. В «Поучении»
Мономаха сказано, что вскоре после того, как ему
исполнилось 13 лет, «первое к Ростову идох, сквозе
вятиче, посла мя отець, а сам иде Курьску».2 Начиная
с С. М. Соловьева,3 в историографии утвердилась
мысль, что это произошло в 1068 г., после киевского
восстания, когда Всеволод вместе со старшим братом
Изяславом был изгнан из Киева, и он, опасаясь вер-
нуться в свой, выдвинутый в Половецкую степь Перея-
славль, решил укрыться в отдаленном от театра рус-
ско-половецкой войны Курске.
Объединив под своей властью Новгород-Северщину
и Курское Посемье, Олег, естественнее всего, мог
основать свой стол в значительном, с соответствую-
щими традициями городе Курске, а не в Новгороде-
Северском. Кстати, когда Новгород-Северский впер-
вые упоминается в Киевской летописи, он составляет
тогда общую волость с Курском: «Иде Святослав (Оль-
гович. — Н. К.) Курьску, бе бо и Новегороде сидя Се-
верьске».4 В этом контексте Новгород-Северский вы-
1 Повесть временных лет. С. 150.
2 Там же. С. 158.
3 Соловьев С. М. История России с древнейших вре-
мен. Кн. 1. Т. 1. М., 1959. С. 695—696.
4 Летопись по Ипатскому списку. С. 221.

Глава пятая 259
ступает как второй по значению стол в объединении
Курской и Новгородской волостей. Следовательно,
можно предположить, что после Любеча Олега счита-
ли на Руси курским князем!
По меньшей мере до 1127 г., как доказал С. М. Со-
ловьев,1 Курск с волостью принадлежал черниговским
князьям — считаю, что именно Ольговичам — и со-
ставлял единое целое с Новгород-Северской волостью.
Летописи дают основания думать, что Курск и в даль-
нейшем, до начала 1150-х гг. оставался в составе Чер-
нигово-Северской земли, подчиняясь уже Новгороду-
Северскому. Им владели в основном Ольговичи.2
Приблизительно между 1141 и 1151 г. произошло раз-
деление Новгорода-Северского и Курского княжеств.
С того времени Новгород-Северское княжество пред-
ставляло собой особое и устойчивое политико-терри-
ториальное образование — удельное княжество — в со-
ставе Чернигово-Северской земли.
Такими в скупом свете летописных известий конца
XI—первой половины XII в. представляются мне вре-
мя и обстоятельства образования Новгород-Северско-
го княжества.
1 Соловьев С. М. Указ. соч. С. 277—278.
2 Зайцев А. К. Указ. соч. С. 90—94.

ГЛАВА Ш60ТАЯ
КРИЗИС ВЛАСТИ:
удельнля раздробленность
1. Начало разделения государства
Когда в 1125 г. в Киеве умер великий князь Вла-
димир Всеволодич Мономах, высокого полета
государственный деятель, полководец и писатель, ле-
тописец откликнулся на его кончину лаконичным, но
вдохновенным панегириком: «Преставися благоверный
князь, христолюбивый и великый князь всея Руси Во-
лодимер Мономах, иже просвети Рускую землю, акы
солнце, луча пуская; его же (о нем. — Н. К.) слух
произиде по всим странам, наипаче же бе страшен
поганым (половцам. — Н. К.)у братолюбец и нище-
любец и добрый страдалець за Рускую землю».1
Но при всем том, что в процитированном тексте
Киевской летописи сделан акцент на выдающихся за-
слугах Владимира Мономаха в возвышении междуна-
родного авторитета, развитии культуры и образования
Летопись по Ипатскому списку. С. 208.

Глава шестая 261
государства, защите его от безжалостных кочевников
южнорусских земель — половцев, панегирик все же
носит в общем трафаретный характер. Летописцу и его
современникам не дано было понять и оценить действи-
тельного смысла политической деятельности князя —
восстановителя единовластной монархии его деда Яро-
слава Мудрого. Ведь Мономах после смерти оставил
потомкам страну объединенной и централизованной,
в которой все князья безоговорочно подчинялись вер-
ховному киевскому сюзерену. Саму возможность рас-
пада или по меньшей мере ослабления могуществен-
ного Древнерусского государства в годину его кончины
в 1125 г. никто, разумеется, и представить не мог...
После смерти Владимира Всеволодича киевский
престол унаследовал его сын Мстислав, прозванный
летописцами Великим. Мстислав был старшим в роду
Ярославичей, поэтому его восхождение на главный на
Руси великокняжеский стол было воспринято верхуш-
кой общества, в частности князьями, как законный
и логичный поступок, потому что отвечало как отчин-
ному, так и «лествичному» порядкам престолонасле-
дования. Можно согласиться с замечанием известного
историка: «Семилетнее правление Мстислава состав-
ляет полностью продолжение отцовского».1 Он уве-
ренно занял «отца место», самовластно руководил го-
сударством и распоряжался всеми прочими членами
Ярославова дома. Следуя государственно-созида-
тельным принципам отца, Мстислав Владимирович
заставлял своих братьев и других князей ходить
в общерусские походы на половцев, а у непослушных
1 Грушевськии М. Указ. соч. С. 121.

262 Древнерусская государственность
отнимал города и земли — и даже выгонял их из Рус-
ской земли, а то и засылал в заключение к своим род-
ственникам в Византию.1
На Руси высшей добродетелью князя всегда счита-
лась защита родной земли от врагов, прежде всего от
хищных половецких ханов. Мстислав достойно про-
должил магистральную линию наступления на Поло-
вецкую степь, которую последовательно и упорно про-
водил его отец. Киевский летописец восклицал, гордясь
своим героем: «Се бо Мьстислав Великый наследи отца
своего пот Володимера Мономаха Великаго. Володи-
мир сам собою постоя на Дону и много пота утер за
землю Рускую, а Мьстислав мужи своя посла, загна
половци за Дон и за Волгу, за Яик, и тако избави Бог
Рускую землю от поганых».2
Однако внимательное чтение Киевской летописи и
других источников второй половины 20-х—начала
30-х гг. XII в. создает впечатление, что единовластие
Мстислава держалось в основном на созданном его
отцом Владимиром государственном механизме и ап-
парате, на покорных Мономаху князьях и боярах, на
преданных своему сюзерену дружинниках. Сам Мсти-
слав, как мне кажется, сыграл скромную роль в укре-
плении государственной структуры Руси. Иначе труд-
но объяснить, почему это вдруг вскоре после смерти
Мстислава и вокняжения в Киеве его младшего брата
Ярополка в Древнерусском государстве начинаются
усобицы, формально вызванные стремлением еще
одного младшего брата Мстислава, суздальского кня-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 218.
2 Там же. С. 217—218.

Глава шестая 263
зя Юрия Долгорукого, укрепиться в Южной Русской
земле, захватив Переяславль, — своеобразную при-
ступку к великокняжескому столу. Этим Долгорукий
продемонстрировал желание отнять у старшего брата
Киев. С того времени начинается продолжительная
и кровавая борьба за киевский престол как между кня-
жескими кланами Мономашичей и Святославичей, так
и внутри потомков и Владимира Мономаха и Свято-
слава Ярославича.
Так со смертью Мстислава Великого в 1132 г. —
вернее будет сказать: вскоре после кончины Владимира
Мономаха! — уходит в прошлое полуторастолетняя
эпоха существования Древнерусского относительно
централизованного государства, основанного Владими-
ром Святославичем. Русь вступила в период удельной
раздробленности. На первый взгляд, страна раздели-
лась на полтора десятка земель и княжеств, властите-
ли которых, формально признавая сюзеренитет вели-
кого князя киевского, фактически выходят из-под его
власти и не единожды воюют против него.
И летописцы и современные историки в общем схо-
дятся во мнении, что удельная раздробленность на-
ступила сразу же и внезапно после смерти Мстислава
Владимировича. Между тем его княжение вовсе не
ознаменовалось консолидацией страны и единовласт-
ной монархии его отца. Кто-то из историков метко
заметил, что в правление Мстислава централизован-
ное государство Мономаха держалось и сохранялось
просто по инерции, заданной последним.
Но княжеские свары начались действительно вскоре
после смерти Мстислава и усилились при его младшем
брате, киевском князе Ярополке (1132—1139). Они

264 Древнерусская государственность
нарастали в киевское княжение главы Ольговичей
Всеволода (1139—1146). И все-таки при всех назван-
ных князьях государство оставалось централизован-
ной, пусть и весьма относительно, монархией. Под-
линные усобицы разгорелись после смерти Всеволода:
восстание горожан против сменившего его на киевском
престоле брата Игоря, приход в Киев Изяслава Мсти-
славича, обошедшего своих дядей Вячеслава и Юрия
Долгорукого, которые начали войну против узурпато-
ра-племянника.
Историки далекого уже прошлого вообще считали
началом удельной раздробленности время, наступив-
шее сразу же после кончины Ярослава Мудрого. «Древ-
няя Россия погребла с Ярославом свое могущество
и благоденствие, — писал выдающийся русский исто-
рик в начале прошлого века. — Основанная, возвели-
ченная единовластием, она утратила силу, блеск и гра-
жданское счастие, будучи снова раздробленною на
малые области».1
Однако к середине XI в. еще не сложились ни по-
литические, ни социально-экономические условия для
наступления автономизации княжеств и земель. На
мой взгляд, раздробленность вызревала долго, посте-
пенно и незаметно для людей своего времени, даже
наиболее прозорливых, к которым относились летопис-
цы. Социально-экономические процессы, породившие
ее, протекали подспудно, неярко и поэтому остались
вне поля зрения современников. И кто знает, не будь
Мономаха, не наступила ли бы удельная раздроблен-
1 Карамзин Н. М. История государства Российского.
Т. 2. СПб., 1887. С. 62, 63.

Глава шестая 265
ность намного ранее? Ведь к концу XI—началу XII в.
уже окрепли политически и экономически земли и кня-
жества, составлявшие Древнерусское государство.
Летописцы ярко и эмоционально описывают и осуж-
дают удельную раздробленность государства, которая
ознаменовалась нескончаемыми междукняжескими
«которами» (сварами) и войнами, когда брат шел на
брата, а сын покушался на престол отца. Пылали горо-
да и села, гибли многие тысячи русских людей, а ко-
чевники, побуждаемые отсутствием единства сил Руси,
грабили ее земли и уводили в плен крестьян и горо-
жан.
Уже под 1134 г. новгородский летописец, весьма
удаленный от событий вокруг стольного града Руси, но
тем не менее хорошо осведомленный о содержании и
смысле тамошних событий, с горечью записал: «А Изя-
слав (Мстиславич. — Н. К.) иде к Кыеву, и раздрася
вся земля Руская».1 В этом контексте ♦ раздрася» озна-
чает: разорвалась, в данном случае — вступила в по-
лосу смуты. В приведенном тексте речь идет о стрем-
лении старшего сына Мстислава Великого добыть себе
долю владений в южной Русской земле. Пройдет око-
ло ста лет, и другой, уже галицкий летописец с тоской
изобразит смуту, продолжавшую господствовать и на-
бирать сил на Руси: «Начнем же сказати бещисленыя
рати и великыя труды, и частыя войны, и многия
крамолы, и частая востания, и многия мятежи...». 2
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. М.; Л., 1950. С. 208.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 501.

266 Древнерусская государственность
2. Причины раздробленности?
Как уже упоминалось, летописцы четко и ярко обо-
значили рубеж между единоличным великим княже-
нием Владимира Мономаха и смутой в державе, на-
ставшей после смерти его старшего сына и преемника
Мстислава. Этого не могли не заметить уже первые
представители исторической науки, зародившейся
в России и на Украине в XVIII в. Один из ее осново-
положников (истории в современном понимании са-
мого термина) В. Н. Татищев отнес начало деления
Киевской Руси по крайней мере на две части к началу
1150-х гг. В своей «Истории Российской» он поместил
специальный раздел с красноречивым названием «Раз-
деление государства на два великие княжения», в ко-
тором после рассказа об окончательном поражении
Юрия Долгорукого в борьбе за Киев от Изяслава Мсти-
славича в 1151 г. утверждал: «По многих так несчаст-
ливых предприятиях великий князь Юрий Владими-
рович Долгорукий пришед в Суздаль и видя себя
Руской земли совсем лишенна, от великого княжения
Киевскаго отсчетясь, основал престол в Белой (в этом
контексте: Северо-Восточной. — Н. К.) Руси», во Вла-
димире на Клязьме. Его решение историк объяснил
тем, что Юрий хотел «так утолить печаль свою, что
лишился великаго княжения Рускаго».1
Итак, В. Н. Татищев объяснил разделение Древне-
русского государства на две половины потерей Долго-
руким Киева и его стремлением вознаградить себя
1 Татищев В. Н. История Российская. Т. 3. М.; Л.,
1964. С. 44.

Глава шестая 267
образованием нового великого княжества на севере
Русской земли. Дореволюционной историографии Ки-
евской Руси, как российской, так и украинской, вооб-
ще присущи сугубо политического характера объяс-
нения самого факта ослабления государственного
единства страны.
Некоторые историки середины — второй половины
XIX в. усматривали главную причину нестабильности
государственной жизни на Руси в XII—XIII вв. в сла-
бости политических, генеалогических и других свя-
зей внутри самой страны. М. П. Погодин писал, на-
пример, что княжеские усобицы на Руси были вызваны
выделением большого количества волостей еще на заре
ее истории. Он полагал, что в установившихся для
XII—XIII вв. пределах земли-волости существовали
уже в середине XI в., т. е. после смерти Ярослава Муд-
рого, — более того, к тому времени они уже сложи-
лись и совпадали с территориями предшествовавших
им древних племенных объединений.1 Эта мысль была
подхвачена многими историками. С М. П. Погодиным
по существу был солидарен Н. И. Костомаров, рас-
сматривавший Древнюю Русь как существовавшую
с незапамятных времен федерацию княжеств, кото-
рая зиждилась на общности происхождения народа,
единстве языка, быта, веры, а также на единстве кня-
жеского рода. Мол, Русь с самого начала шла к федера-
тивному государству и в конце концов стала им.2
1 Погодин М. П. Исследования, замечания и лекции
по русской истории. Т. 4. М. С. 328—330.
2 Костомаров Н. И. Исторические монографии и ис-
следования. Т. 1. СПб., 1872. С. 3, 21, 49 и др.

268 Древнерусская государственность
Кажется, первым среди историков второй полови-
ны прошлого столетия уделил серьезное внимание
причинам наступления удельной раздробленности го-
сударства В. О. Ключевский. Подобно своим предше-
ственникам, он также рассматривал ее как сугубо по-
литический феномен. XII лекция его «Курса русской
истории» начинается параграфом, носящим знамена-
тельное название: «Политическое раздробление». По
его мнению, оно было двойным: династическим и зе-
мельным. «По мере размножения князей отдельные
линии княжеского рода все далее расходились друг
с другом, отчуждались одна от другой». Ярославичи
разделились на враждующие ветви: вначале Монома-
шичей и Святославичей, затем делятся и те и другие,
соперничая друг с другом. Каждая ветвь «все плотнее
усаживалась на постоянное владение в известной об-
ласти». Все это и привело к распаду государства на
обособленные земли.1
Далее В. О. Ключевский подчеркивает ослабление
центральной власти на Руси во времена удельной раз-
дробленности. Места посадников великого князя ки-
евского в разных областях занимают князья, неимо-
верно размножившиеся к тому времени. Эти по
существу удельные князья перестают платить дань
Киеву, следовательно, разрывают связь с верховным
сюзереном, что привело к ослаблению политической
связи между княжествами и землями. Источники дают
основания согласиться с этой мыслью.
Ученому принадлежит тонкое наблюдение над по-
ложением князей в землях, добившихся автономии
1 Ключевский В. О. Указ. соч. С. 199.

Глава шестая 269
от Киева: «Но, делаясь менее зависимыми сверху, об-
ластные князья становились все более стеснены сни-
зу. Постоянное передвижение князей со стола на стол
и сопровождавшие его споры роняли земский автори-
тет князя. Князь не прикреплялся к месту владения,
к тому или иному столу ни династическими, ни даже
личными связями. Он приходил и скоро уходил, был
политической случайностью для области, блуждаю-
щей кометой».1
На мой взгляд, В. О. Ключевский ближе других
дореволюционных историков в этих словах подошел
к решению главной, возможно, загадки феномена на-
ступления феодальной раздробленности. О ней речь
пойдет далее.
В историографии XIX в. была распространена идея,
согласно которой Древнерусское государство раздро-
билось прежде всего потому, что Ярославичи чрезмер-
но расплодились, и на всех князей просто не хватало
столов. Поэтому многие были вынуждены силой добы-
вать себе княжения. Подобное объяснение наступле-
ния раздробленности лежит на поверхности этого слож-
ного, многообразного и противоречивого явления.
Действительно, летописцы приводят множество
примеров как будто в подтверждение этого тезиса. Но
никто из его сторонников не задумывался над тем,
почему это раньше, в недавние годы существования
единовластной монархии Мономаха, когда количество
князей также превышало число столов, ни один член
правящего дома не осмеливался выступить с оружием
в руках не то что против великого князя киевского,
Ключевский В. О. Указ. соч. С. 200.

270 Древнерусская государственность
но и отвоевывать земли у более богатых и удачливых
родичей...
Приведенную только что мысль некоторые истори-
ки прошлого подкрепляли другой: ослабление един-
ства государства произошло еще и потому, что, сделав-
шись слишком многочисленными на середину XII в.,
Ярославичи начали нарушать традиционный порядок
престолонаследия — согласно родовому старейшин-
ству. Положение усугублялось резко возросшей актив-
ностью горожан в политической жизни.1
С. Ф. Платонов считал важной особенностью стра-
ны в XII—XIII вв. ту, что «политическая связь киев-
ского (в значении: древнерусского. — Н. К) общества
была слабее всех других его связей, что и было одною
из самых видных причин падения Киевской Руси».2
Речь идет, вне сомнения, о внутренних политических
связях между правящей прослойкой государства, с од-
ной стороны, и боярством и населением различных
земель и княжеств — с другой.
Как это ни удивительно, мало внимания уделил
выявлению факторов наступления удельной раздроб-
ленности на Руси выдающийся знаток истории во-
сточнославянского общества, институций его власти
А. Е. Пресняков. Он коротко обрисовал начало разде-
ления государства, сделав акцент на сложности карти-
ны упорной борьбы принципов отчины и старейшин-
ства в междукняжеских отношениях. В представлении
ученого нескончаемая борьба между князьями в XII в.
1 См., напр.: Платонов С. Ф. Лекции по русской исто-
рии. СПб., 1901. С. 93.
2 Там же. С. 94.

Глава шестая 271
была все тем же соревнованием отчинного порядка
и порядка родового старейшинства. По его мнению,
именно внедрение отчинного принципа владения при-
вело к дроблению Руси и составлявших ее земель
и княжеств.1 Подобное объяснение не выглядит уни-
версальным. Оно не может бросить свет на все разнооб-
разие, сложность и неоднозначность социально-поли-
тической жизни Древнерусского государства, начиная
с 30—40-х гг. XII в.
Впрочем, в своих «Лекциях по русской истории»
А. Е. Пресняков сделал проницательное замечание,
свидетельствующее о его глубоком понимании соци-
ально-экономических сил раздробленности. «Вторая
половина XII в., — писал он, — период резкого разви-
тия этого процесса перехода к новому строю (удель-
ной раздробленности. — Н. К.), Его политическая сто-
рона сказалась в усилении обособленности отдельных
земель-княжений... Его социальная сторона — в разви-
тии землевладельческого боярства, которое, врастая
все глубже в местную жизнь той или иной области,
подчиняя ее себе, разбивается на ряд провинциаль-
ных, областных обществ, замыкающихся в местных
интересах».2 К сожалению, эта прогрессивная в науч-
ном плане идея не была развита историком.
Подробно описывая перипетии политической жиз-
ни Древней Руси времен удельной раздробленности,
М. С. Грушевский при этом мало интересовался при-
чинами ее наступления, да и вообще не рассматривал
этого явления как феномена социально-политической
1 Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 81, 83, 102.
2 Там же. С. 460.

272 Древнерусская государственность
и экономической жизни страны. В представлении это-
го историка Древняя Русь всегда была разобщенной.
Он не принадлежал к ♦государственной» школе, по-
этому не уделял внимания генезису и развитию Киев-
ской державы, эволюции княжеской власти. Вместо
этого исследовал сами междукняжеские отношения.
Из мимолетных замечаний ученого выходит, что он
даже времена Ярослава Мудрого — пик единовласт-
ной монархии! — толковал как эпоху упадка государ-
ственного организма Руси: «Напоминая очень близко
времена Владимира, княжение Ярослава было уже
ослабленной копией их», и далее: «времена Ярослава
входили уже во времена распада старого Киевского
государства» х — какие же именно времена «старого
Киевского государства» рассматривал М. С. Грушев-
ский как эпоху подъема и при каком князе сущест-
вовало это сильное государство: при Владимире
Святославиче, который положил полжизни на ее ско-
лачивание — и не достиг в конечном счете полного
успеха; или при его полулегендарных предшественни-
ках, от Олега до Святослава, которым так и не было
суждено сплотить племенные княжения в минималь-
но единый государственный организм?!
Что же касается времен после смерти Владимира
Мономаха, то М. С. Грушевский завершал княжением
его старшего сына Мстислава (1125—1132) «первую
стадию в процессе разложения Киевского государства»,
хотя и неохотно признавал, как это ни удивительно
(принимая во внимание его пессимистический взгляд
на государственную целостность Древней Руси), что
Грушевськии М. Указ. соч. С. 2.

Глава шестая 273
на этой стадии «традиция единства и концентрацион-
ные (объединительные. — Н. К.) стремления еще бо-
рются с этим разложением, и то временами с успе-
хом». Но уже после Мстислава нарастает «процесс
разложения Киевской державы», в котором историк
не пожелал увидеть никаких сил объединительного
характера. Раздел 3 второго тома своей «Истории Укра-
ины—Руси» он так и назвал «Упадок Киева» и свел
историю Древней Руси эпохи раздробленности к не-
скончаемым стычкам княжеских кланов Мономаши-
чей, Мстиславичей, Ростиславичей, Ольговичей, Да-
видовичей, которые только углубляли разъединение
страны и ослабляли ее. Нашествие орд Батыя (1237—
1241) лишь довершило дело: оно «приносит с собой
полный кризис княжеского дружинного строя в Сред-
нем Поднепровье»1 (напомню читателю, что реликты
дружинного строя канули в лету еще при Ярославле
Мудром) — сосредоточенному на южнорусских делах
М. С. Грушевскому почти не было дела до того, что
происходило на прочих русских землях XII—первой
половины XIII в.: западных, северо-западных и севе-
ро-восточных.
Современному любителю старины стоит, вероятно,
напомнить, что, подобно своим предшественникам
и многим современникам, М. С. Грушевский искал
причины раздробленности Руси исключительно в поли-
тической плоскости, вернее еще уже: в междукняже-
ских, династических отношениях в государстве. В этом
он был полностью солидарен с российскими коллегами.
Как и ранее, большинство историков второй половины
Грушевськип М. Указ. соч. С. 128.

274 Древнерусская государственность
XIX—начала XX в. продолжало считать, что коли-
чество Ярославичей в первые десятилетия XII в. на-
столько возросло, что им перестало хватать земель
и волостей. Сложность определения генеалогическо-
го и физического старшинства (бывало, что по годам
племянник был старше дяди), а временами нежела-
ние признавать чье-либо старейшинство вообще, при-
водило к нарушениям древнего и законного порядка
замещения столов — по принципу родового старей-
шинства. К тому же в конце XI в. князья-изгои начали
противопоставлять ему другой, отчинный принцип вла-
дения волостями и городами. Нарастание раздоров
в среде Ярославичей все чаще приводило к вооружен-
ным столкновениям, а то и настоящим войнам. Все
это, по мысли историков XIX—первой трети XX в., и
родило удельную раздробленность на Руси и продол-
жало разжигать ее.
Ни А. Е. Преснякову, ни С. Ф. Платонову, ни
В. О. Ключевскому, ни М. С. Грушевскому не каза-
лось, что в фундаменте раздробленности могут лежать
не политические или генеалогические, а социально-
экономические факторы. Нельзя ставить это им в вину:
они творили на уровне, притом самом высоком, совре-
менной им науки. Но в их времена, точно так же, как
и ныне на Украине и в России, социально-экономи-
ческая история была не в почете. Ею занимались мало
и неохотно. Между тем штудии на поле политической
истории, в частности проблем образования и разви-
тия государственности, невозможно проводить в от-
рыве от исследований социально-экономических,
а также культурных и религиозных процессов и яв-
лений общества. Сами лишь политические события

Глава шестая 275
и лозунги вкупе с силовыми действиями или даже
дипломатическими переговорами не в состоянии опре-
делить развитие народа во все времена.
Эти, казалось бы, несомненные на взгляд современ-
ной науки истины вовсе не сразу были восприняты
российскими и украинскими учеными, начавшими или
развернувшими свою деятельность в 20—30-е гг.
XX в. Не случайно главный авторитет советской
исторической науки тех лет М. Н. Покровский, сфор-
мировавшийся как ученый в дореволюционную эпоху,
просто не признавал не то что раздробленности Киев-
ского государства, но и самого существования этого
государства, — мол, «рассыпаться было нечему».1
Даже те исследователи 20—30-х гг., которые признава-
ли существование объединенного восточнославянско-
го государства, далеко не сразу обратились к поискам
причин его раздробления в социально-экономической
сфере.
В солидном историографическом обзоре древнерус-
ской проблематики советских времен справедливо от-
мечено: «В русской буржуазной науке не было поня-
тия феодальной раздробленности, существовало лишь
представление о чисто политическом явлении —
распаде единого государства на отдельные княжества.
В советской науке впервые было установлено, что
в основе раздробления единого Древнерусского госу-
дарства лежал процесс социально-экономического раз-
вития, процесс феодализации, возникло понятие о фе-
одальной раздробленности — явлении, обусловленном
1 См.: Греков Б. Д. Избранные труды. Т. 2. М., 1959.
С. 469.

276 Древнерусская государственность
развитием феодальных отношений».1 Впервые это было
провозглашено в книге Б. Д. Грекова «Киевская Русь»
(1939). Прибавлю к этому, что в последующих изда-
ниях этого труда наш выдающийся историк развил
свою теорию социально-экономической основы удель-
ной раздробленности, охватившей Русь в XII в.
Но лишь в послевоенное время теоретические по-
строения Б. Д. Грекова начали утверждаться в отечест-
венной науке. Даже его главный оппонент предвоенных
лет С. В. Юшков тогда начал поддерживать концепцию
социально-экономического происхождения раздроблен-
ности Древнерусского государства, заявив, что распад
на отдельные земли Киевской Руси явился закономер-
ным следствием развития процесса феодализации.2
В 60—70-х гг. в советской науке сложилась теория,
согласно которой удельная или феодальная раздроб-
ленность вовсе не внезапно и не случайно охватила
Древнерусское государство. Она вызревала в глубинах
общества много десятилетий. Впервые ее элементы
проявились сразу же после смерти Ярослава Мудрого.
Однако во второй половине XI в. социально-эконо-
мическое развитие Руси, в особенности на местах, ока-
залось недостаточным для развертывания центро-
бежных политических процессов. Они дали себя знать
с 30-х гг. XII в.
Итак, речь идет об исторически объективном и не-
отвратимом процессе развития производительных сил
1 Советская историография Киевской Руси. Л., 1978.
С. 147.
2 Юшков С. В. Общественно-политический строй и пра-
во Киевского государства. М., 1949. С. 140.

Глава шестая 277
и производственных отношений, приведшем к подъе-
му экономики отдельных земель и городов. Если рань-
ше, в конце IX—XI вв., общественно-экономическая
жизнь Древнерусского государства сосредоточивалась
в Киеве и вокруг Киева — в Поднепровье, тяготела
к нему во всех землях Руси, то с началом XII в. уси-
лились экономические процессы и явления в главных
русских землях — составных частях этого государ-
ства.
Эволюция феодального способа производства сти-
мулировала генезис и постепенное возрастание круп-
ного и среднего землевладения, родила прослойку
крупных землевладельцев — летописи обыкновенно
называют их универсальным термином «бояре». Это
происходило не только в центре государства, в Киев-
ской земле, но повсеместно, даже в отдаленных от
стольного града землях Руси: Владимиро-Суздальской,
Галицкой, Волынской и др. Землевладельцы-феода-
лы, которые приобрели благодаря своему богат-
ству большую политическую силу, стремились к неза-
висимости от центральной власти, оказывали давление
на местных князей, дабы решать по собственному
усмотрению вопросы и внутренней и даже внешней
политики.
Б. Д. Греков писал, что накануне наступления
удельной раздробленности отдельные земли Киевской
Руси настолько выросли и окрепли, что не нуждались
больше в помощи и защите центральной власти. Он
прозорливо заметил: «Новые экономические условия,
при которых в XII в. продолжали существовать вхо-
дившие в состав Древнерусского государства отдель-
ные феодальные княжества и их борьба между собой,

278 Древнерусская государственность
создали новую политическую карту Восточной Европы,
где Киеву отведено было более скромное место».1
Убедительную и масштабную панораму раздроб-
ленности Древнерусского государства создал в трудах
60—70-х гг. Б. А. Рыбаков — пусть даже она нужда-
ется в уточнении некоторых положений: «В 1132 г.
Киевская Русь как бы внезапно распалась на полтора
десятка княжеств ... Однако эта внезапность лишь ка-
жущаяся — на самом деле процесс кристаллизации
самостоятельных княжеств-королевств (или, как мы
говорим, процесс феодальной раздробленности) под-
готавливался уже давно всем ходом исторического
развития: росли производительные силы, возникали
и ширились новые городские центры, крепла полити-
ческая сила и горожан, и местного боярства, усили-
валась классовая борьба в городах и феодальных вот-
чинах».2
Согласно стройной и логичной теории Б. А. Рыба-
кова, выделение обособленных (ученый даже считает
их самостоятельными!) земель произошло прежде всего
в интересах местных землевладельцев-бояр: оно под-
держивалось сокращением масштабов «круговорота»
князей, которые раньше чаще перемещались из одно-
го города и княжества в другой, а со временем посте-
пенно оседали в тех или других землях. Ученый пола-
гает, что территории тех полутора десятков княжеств,
на которые распалась Киевская Русь, более или менее
соответствовали землям давних племенных союзов,
1 Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 505.
2 Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М.,
1964. С. 147.

Глава шестая 279
которых он насчитал полтора десятка. Историк счи-
тает, что для социального и экономического развития
на местах уже не были нужны огромные масштабы
государства в целом. А верховная власть киевского
князя, по его мнению, навсегда отошла в прошлое.
«Создание полутора десятков крупных княжеств
установило в 1130-е годы полное соответствие новой
политической формы достигнутому высокому уровню
производительных сил и этим обеспечило небывалый
расцвет культуры во всех русских землях XII в.»1
Можно, однако, сделать несколько существенных
замечаний к созданной Б. А. Рыбаковым концепции
феодальной раздробленности. Во-первых, на мой
взгляд, Древнерусское государство вовсе не распалось
(как он думает), и те полтора десятка княжеств не
были полностью самостоятельными. Во-вторых, будучи
порождением в целом прогрессивного социально-эко-
номического развития общества, удельная раздроб-
ленность в политическом плане оказалась отрицатель-
ным явлением: ослабело государство, центральная
власть. Внутренняя история Руси во многом опреде-
лялась междукняжескими усобицами, в ходе которых
гибли тысячи людей и уничтожались те самые произ-
водительные силы, развитие которых главным обра-
зом и привело к состоянию раздробленности. Вызван-
ное последней ослабление Древнерусского государства
активизировало половецкие вторжения, также унич-
тожавшие население Руси и ее хозяйство.
Следовательно, раздробленность была диалектиче-
ски противоречивым явлением, и оптимистическая
1 Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. С. 150.

280 Древнерусская государственность
характеристика жизни и развития Руси в ее време-
на представляется мне односторонней и преувели-
ченной.
Один из наиболее значительных вкладов в теорети-
ческие исследования проблем причин, хода и послед-
ствий удельной раздробленности на Руси принадле-
жит В. Т. Пашуто. Его основной теоретический тезис
относительно побудительных причин наступления
раздробленности четко выражен в статье 70-х гг.:
«Относительно единая государственная структура,
сложившаяся ко времени княжения Владимира Свя-
тославича... и Ярослава Мудрого... оказалась не-
долговечной. Причина этого кроется не в упадке стра-
ны, а в ее социально-экономической эволюции, где
наблюдаются два ряда причинно взаимосвязанных яв-
лений: развитие феодализма вширь и ослабление
экономической и политической мощи центральной вла-
сти».1
В этой и ряде других работ В. Т. Пашуто подчерки-
вал развитие сеньориальной земельной собственности
как фактор, приведший к ослаблению единства стра-
ны и верховной власти. В этапной для его понимания
процессов и явлений раздробленности другой статье
ученый писал: «К власти пришла та группа феодалов,
которая искала источник обогащения в первую оче-
редь внутри собственно Руси... и не хотела отрывать
своих смердов от пашни не только ради далеких похо-
дов, но иногда даже ради защиты страны от нашест-
1 Пашуто В. Т. Историческое значение периода фео-
дальной раздробленности на Руси // Польша и Русь. М.,
1974. С. 11.

Глава шестая 281
вий кочевников, если они прямо не задевали ее вла-
дений».1
Как мне кажется, ближе других подошел к опреде-
лению главной движущей силы удельной раздроблен-
ности Л. В. Черепнин. Значение цитированной ниже
его статьи представляется особенно важным, если при-
нять во внимание, что она была опубликована еще
в 1953 г. и, следовательно, писалась в трудные для
исторической науки времена. «При изучении процес-
са феодального раздробления, — писал он, — вопрос
о феодальной собственности приобретает особое зна-
чение». Ученый справедливо полагал, что «закономер-
ный экономический процесс развития феодального
способа производства привел к расчленению отно-
сительно единого раннефеодального государства...
Росло крупное землевладение и усиливалась феодаль-
ная знать на местах. В условиях натурального хозяй-
ства и слабо развитых экономических связей этот
процесс вел к изменениям в политическом строе, к рас-
членению государства».2 Подобно Б. А. Рыбакову и
В. Т. Пашуто, Л. В. Черепнин отмечал возросшую роль
городов и городского патрициата в социально-полити-
ческой, экономической и культурной жизни Древне-
русской державы.
1 Пашуто В. Т. Место Древней Руси в истории Евро-
пы // Феодальная Россия во всемирно-историческом про-
цессе. М., 1972. С. 190.
2 Черепнин Л. В. Основные этапы развития феодальной
собственности на Руси (до XVII в.) // Черепнин Л. В.
Вопросы методологии исторического исследования. М.,
1981. С. 116.

282 Древнерусская государственность
В последние годы историки ослабили внимание
(и перед тем незначительное) к теоретическим аспек-
там удельной или феодальной раздробленности. С од-
ной стороны, эти аспекты, как может показаться,
основательно изучены нашими предшественниками,
в особенности только что упомянутыми. Поэтому час-
ти исследователей проблема могла показаться исчер-
панной. С другой — вообще угас интерес к социально-
политической и социально-экономической истории.
Вместо этого интенсивно обсуждаются вопросы истории
политической и, в особенности, культурной и церков-
•ной. Последняя, правда, — не столько историками-
профессионалами, сколько настойчивыми дилетан-
тами.
Между тем проблема социально-экономических
факторов наступления раздробленности вовсе не пред-
ставляется мне исчерпанной. Движущие силы удель-
ной раздробленности Древнерусского государства
определены историками прошлых лет в несколько обоб-
щенном, не всегда конкретизированном виде. Неда-
ром современный историк иронически заметил: «Как
это ни выглядит парадоксальным, во всей обширной
литературе, посвященной XII—XIII вв., при самом
внимательном чтении мы не найдем работы или хотя
бы мнения о том, какие же именно экономические
процессы обусловили наступление раздробленности
и какие из них определили ее столь очевидное свое-
образие».1
А. П. Толочко, которому принадлежат эти слова,
смог указать лишь одну такую конкретно-экономиче-
Толочко А. П. Князь в Древней Руси... С. 173.

Глава шестая 283
скую работу: статью Л. В. Милова, представляющую
собой по характеру и содержанию развернутую рецен-
зию на книгу В. А. Кучкина по истории Северо-Во-
сточной Руси эпохи средневековья.2 Однако эта статья
основана на не обоснованной источниками и поэтому
сугубо умозрительной посылке, будто бы главная эко-
номическая причина наступления раздробленности
состояла в способах получения ренты-дани: мол, дроб-
ление территории государства способствовало возрас-
танию ренты и облегчению ее взимания. Не входя в де-
тали концепции Л. В. Милова,* отмечу все же, что
с теоретической точки зрения выдвинутая им причи-
на прихода раздробленности выглядит слишком мел-
кой и частной, экономически локальной и, как это ни
парадоксально звучит, слишком уж узко-конкретной,
чтобы объяснить все разнообразие и многомерность
социальных, политических, экономических, культур-
ных и идеологических процессов, которые как-то не-
ожиданно для общества того времени охватили Древ-
нерусское государство с 30-х гг. XII в.**
1 Милое Л. В. О специфике феодальной раздроблен-
ности на Руси (по поводу книги В. А Кучкина «Форми-
рование государственной территории Северо-Восточной
Руси в X—XIV вв.») // История СССР. 1986. № 2.
С. 410—446.
* Аргументированную критику ее см.: Толочко А. П.
Князь в Древней Руси... С. 221.
** Упрощенным представляется мне взгляд А. П. То-
лочко на раздробленность как на систему организации
государства, вырастающую непосредственно из практики
уделов X—XI вв. Зато справедливой кажется мысль это-
го автора, что, при всей разветвленности Рюриковичей

284 Древнерусская государственность
3. Крупное землевладение на Руси
Неудачи попыток найти удовлетворительные кон-
кретно-исторические и вместе с тем достаточно уни-
версальные причины наступления удельной раздроб-
ленности на Руси создали условия для следующего
эмоционального заявления: «Отсутствие в историче-
ской литературе работы, которая соединяла бы иссле-
дование отношений землевладения и междукняже-
ских отношений, по нашему мнению, не случайно.
Этот факт со всей очевидностью показывает принципи-
альную несовместимость вотчинно-сеньориальной схе-
мы эволюции феодализма на Руси и общественно-по-
литических процессов киево-русского времени в том
виде, в котором они сейчас предстают».1 Подобный
вывод представляется мне излишне категоричным.
Мне кажется все же, что могла существовать опре-
деленная общая причина раздробления Руси на уде-
лы — социально-экономическая сила, приводившая
в движение механизмы политической, общественной
и другой жизни в государстве, начиная с первых деся-
тилетий XII в. Эта сила должна была действовать сов-
местно с другими, и не только социально-экономиче-
и потере солидарности между отдельными их ветвями,
«Русь все еще мыслится как коллективное наследие»
(Толочко О. Образ держави i культ володаря в Давнш
Pyci // Medievalia Ucrainica. Ментальшсть та icTopifl щей.
Т. III. Кшв, 1994. С. 25). Действительно, общественно-
родовая традиция много значила в государственной жиз-
ни Руси XII—XIII вв., когда родовые отношения в пра-
вящем роде отошли в прошлое.
1 Толочко А. П. Князь в Древней Руси... С. 174.

Глава шестая 285
скими. Она, на мой взгляд, лежала в сфере феодального
землевладения — княжеского и боярского. А имен-
но — в разной природе одного и другого.
Более того, по характеру и содержанию боярское
землевладение вначале находилось в противоречии
с княжеским. Боярские и княжеские интересы в зе-
мельном вопросе решительно расходились, как и сама
природа их землевладения. Но это расхождение вы-
явилось лишь тогда, когда в общественном правосоз-
нании возникло само понятие индивидуального земель-
ного владения (конец X—начало XI в.),1 а лишь затем
княжеские и боярские владения оформляются юри-
дически (вторая половина XI—XII вв.). Подобное про-
тиворечие и обусловливало различное поведение кня-
зей и бояр в общественно-политической жизни
Древнерусского государства эпохи удельной раздроб-
ленности.
Вообще-то проблема возникновения крупного фео-
дального землевладения на Руси — княжеского и бояр-
ского — принадлежит к наиболее сложным и неодно-
значным. Она до сих пор не нашла в историографии
полного объяснения — при том, что к ней обращались
едва ли не все известные исследователи социально-
экономической истории Киевского государства. Невы-
ясненными остаются такие важные вопросы, как источ-
ники, ход процесса, хронология генезиса и развития
феодального землевладения и землепользования у во-
сточных славян. Причина этого состоит преимущест-
1 См.: Котляр Н. Ф. К истории возникновения нормы
частного землевладения в обычном праве Руси // Древние
славяне и Киевская Русь. Киев, 1989.

286 Древнерусская государственность
венно в отсутствии систематических источников, в бед-
ности и противоречивости свидетельств летописей,
памятников права и других источников XII в. и заслу-
живающих доверия указаний на существование круп-
ного феодального землевладения вообще. Это привело
к тому, что историки начали искать его в глубинах
восточнославянской истории, начиная с IX в.
Мысль о возникновении земельных владений у кня-
зей и бояр в IX—X вв. принадлежит еще историкам
середины — второй половины XIX в.1 Не находя под-
тверждений в источниках этого мнения, Б. Д. Греков
тем не менее соглашался с подобной датировкой
и утверждал, что политическое могущество бояр в IX—
X вв. должно было основываться на каких-то земель-
ных владениях.2 С. В. Юшков допускал наличие зе-
мель в боярской собственности лишь со второй
половины XI в.3
Строго опирающиеся на источники исследования
Л. В. Черепнина о закономерностях и особенностях
земельной собственности в раннесредневековой Руси
1 См., напр.: Хлебников Н. Общество и государство
в домонгольский период русской истории. СПб., 1873.
С. 102 и др.
2 Греков Б. Д. Киевская Русь. С. 129. За это его через
20 с лишним лет сурово критиковал И. Я. Фроянов, за-
метив, что, судя по источникам, бояре заводят «села»
лишь в XI в. При этом он ссылается лишь на Русскую
Правду (Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерк социально-
политической истории. Л., 1974. С. 65).
3 Юшков С. В. Нариси з icTopii виникнення й почат-
кового етапу розвитку феодалi3My в Кшвськш Pyci. Кшв,
1992 (переиздание книги, увидевшей свет в 1938 г.).

Глава шестая 287
внесли определенную ясность в проблему. Ученый, по-
святивший ей немало работ, пришел к выводу, что
для периода X—XI вв. господствующей формой фео-
дальной собственности на Руси была государственная
(в ее фундаменте заложена корпоративная собствен-
ность господствовавшего класса). А уже к XII в. скла-
дываются землевладение княжеское, боярское и цер-
ковное.1
Однако и Л. В. Черепнину, главным образом из-за
отмеченной уже бедности, противоречивости и общей
недостаточности свидетельств памятников древнерус-
ской письменности, не удалось аргументированно
ответить на кардинальный вопрос, неизбежно встаю-
щий перед исследователем генезиса феодального земле-
владения на Руси: когда и каким образом возникают:
а) княжеские и б) боярские вотчины. Ученый с понят-
ной в нашем случае осторожностью допускал: «Рань-
ше других, по-видимому, создаются княжеские доме-
ны (т. е. имения, принадлежащие не государству,
а самим князьям как феодалам)».2
Историк скептически относился к тому, что тер-
мин «село» в значении княжеских имений употребля-
ется источниками XI—XII вв. в рассказах о событиях,
начиная с середины X в. Это — село княгини Ольги,
сельцо Владимира Святославича Предславино, село
Ракома, в котором одно время жил Ярослав Мудрый.
Но не ясно, какое содержание вкладывал летописец
1 Черепнин Л. В. Спорные вопросы истории феодаль-
ной земельной собственности в IX—XV вв. // Пути раз-
вития феодализма. М., 1972. С. 150.
2 Там же. С. 157—158.

288 Древнерусская государственность
в понятие «село». Подобные села могли быть загород-
ными резиденциями, а не феодальными имениями.
Л. В. Черепнин указывал на Правду Ярославичей
(около 1072 г.) как на источник «уже бесспорно сви-
детельствующий о наличии княжеского домена».1 Еще
более уверенно высказался по этому поводу А. А. Зи-
мин: «Статьи Краткой Правды (созданной в княжение
Ярослава Мудрого. — Н. К.) представляют собой еди-
ное целое, которое можно назвать княжеским Уста-
вом Ярослава, так как все они при общей стройности
и целенаправленности рисуют живую картину круп-
ного княжеского землевладельческого хозяйства».2
Подобная оценка этого юридического памятника пред-
ставляется мне преувеличенной. В лучшем случае
в ней разве что проглядывают черты будущего княже-
ского домена. Далее будет сказано о необходимости
осторожного отношения к Русской Правде как к источ-
нику, реально отражающему эволюцию крупного зем-
левладения.
Нельзя отождествлять раннефеодальное господское
хозяйство с понятием «двор», тем паче с понятием
княжеского домена, что нередко встречаем в истори-
ческой литературе.3 Двор, как справедливо отмечает
М. Б. Свердлов, был резиденцией феодала — князя или
боярина. И только! Ни из Краткой редакции Русской
Правды, ни из летописей — конечно же, при спокой-
ном и объективном толковании их свидетельств —
1 Черепнин Л. В. Спорные вопросы... С. 158.
2 Зимин А. А. Холопы на Руси. М., 1973. С. 73.
3 См. об этом: Свердлов М. Б. Генезис и структура фео-
дального общества в Древней Руси. Л., 1983. С. 106 ел.

Глава шестая 289
нельзя сделать вывод о том, что двор был средоточием
феодального имения, вотчины.1 Не может поэтому быть
принятым распространенное в литературе использо-
вание в качестве тождественных и взаимозаменяемых
терминов «двор» и «вотчина».
Говоря о наличии или отсутствии крупного земле-
владения на Руси, следует помнить, что в это понятие
теория вкладывает не только его размеры, но и фео-
дальный характер самого владения, когда оно обяза-
тельно соединяется с эксплуатацией зависимого насе-
ления в форме ренты.2
Первым, на мой взгляд, бесспорным свидетельством
в пользу существования личного княжеского земле-
владения представляется хорошо известный исто-
рикам рассказ «Повести временных лет» под 1093 г.
о досаждавших Всеволоду Ярославичу племянниках:
«Седящю бо ему Кыеве, печаль бысть ему от сыновець
своих,* яко начаша ему стужати, хотя власти (воло-
стей. — Н. К.): ов сея, ово же другие. Сей же (Все-
волод. — Н. К.), омиряя их, раздаваша власти им».3
Но какой статус могли иметь эти пожалования Всево-
лода вассалам: условный или безусловный, об этом
летопись умалчивает.
1 Свердлов М. Б. Указ. соч. С. 108.
2 Черепнин Л. В. Еще раз о феодализме в Киевской
Руси // Из истории экономической и общественной жиз-
ни России. М., 1976. С. 17.
* Речь идет в основном о князьях-изгоях, племянни-
ках Всеволода: черниговских Святославичах — Олеге,
Давиде и Ярославе, а также о Давиде Игоревиче.
3 Повесть временных лет. С. 142.
ЮЗак. 3805

290 Древнерусская государственность
Для первой половины следующего, XII в. количе-
ство свидетельств летописей о существовании княже-
ского землевладения немного увеличивается, но все
же их мало.*Л" Это может свидетельствовать и о нераз-
витости подобной формы собственности и о незаинте-
ресованности князей, часто перемещавшихся из од-
ной волости в другую, в имениях в тех волостях.
Следовательно, княжеская домениальная земельная
собственность до середины XII в. почти не отражена
в летописях.
4. Земельные владения бояр и дружинников
Еще сложнее обстоит дело с обстоятельствами
и самим временем возникновения боярского землевла-
дения. Четверть века назад выдающийся знаток этой
проблемы откровенно признал: «Трудно сказать, ког-
да появляется на Руси боярское феодальное землевла-
дение. Этот вопрос пока еще не разрешен историками
из-за недостатка источников».1 Остается он нерешен-
ным и в настоящее время, потому что за минувшие
после написания процитированных слов годы круг
необходимых для этого письменных источников прак-
тически не расширился (за исключением находок
* Л. В. Черепнин вынужден был признать, что и для
XII в. прямых свидетельств о княжеских селах не так
уж много, однако считал несомненным существование
в то время на Руси развитого княжеского домениального
владения (Черепнин Л. В. Спорные вопросы... С. 159).
1 Черепнин Л. В. Спорные вопросы... С. 159.

Глава шестая 291
берестяных грамот в Новгороде, которые мало могут
помочь в данном случае), а нарастание источников
археологических практически не смогло изменить
научные взгляды на время возникновения и особенно-
сти развития землевладения бояр.
Археологи расходятся во мнении по поводу време-
ни рождения боярского землевладения на Руси. Еще
в конце 1940-х гг. Б. А. Рыбаков в классическом тру-
де «Древности Чернигова» решительно утверждал, что
к началу X в. по крайней мере в Черниговской земле
вассалитет без земельных пожалований князей дру-
жинникам и боярам отошел в прошлое,1 следовательно,
подобные пожалования в X в. уже имели место. На-
против, через десять с лишним лет после этого В. В. Се-
дов утверждает, что время возникновения феодальных
укрепленных усадеб как центров земельных имений
приходится на конец XI—начало XII в.2
Подобное расхождение в определении времени воз-
никновения боярского землевладения нельзя объяс-
нить лишь неравномерностью развития процессов
феодализации на огромном пространстве Восточной Ев-
ропы (фактор сам по себе в истории средневековья
чрезвычайно важный!) или различной методикой
исследования названных и многих других археологов.
Вероятно, речь может идти об определенной ограни-
1 Рыбаков Б. А. Древности Чернигова. М.; Л., 1949.
С. 51—52.
2 Седов В. В. Сельские поселения центральных
районов Смоленской земли (VIII—XV вв.) // Материа-
лы и исследования по археологии СССР. № 92. М., 1960.
С. 124.

292 Древнерусская государственность
ченности возможностей археологии в решении мно-
гих вопросов истории социально-экономической.
Поэтому историку ничего больше не остается, как обра-
титься к традиционным для него письменным источ-
никам.
За минувшие со времени классического труда
Л. В. Черепнина четверть столетия по-прежнему оста-
ются хрестоматийными его следующие слова: «Пока-
зательно, что в Краткой редакции Русской Правды
данных о боярском землевладении нет, и только в Про-
странной редакции (складывавшейся в конце XI—
XII вв.) мы находим сведения о "тивуне боярске" (ст. 1),
"боярске рядовиче" (ст. 14), "боярстиих холопях" (ст.
46), "боярьстей заднице" (ст. 91)».1
Однако в одной из предыдущих работ, специально
посвященной Русской Правде, этот же историк писал:
«Длительный процесс сложения текста Русской Прав-
ды завершился к началу XIII в. созданием в Новгоро-
де Пространной редакции памятника. Это произошло,
как можно думать, после восстания 1209 г.» При этом
ученый сослался на аналогичную мысль М. Н. Тихоми-
рова.2 Тезис относительно создания Пространной ре-
дакции Русской Правды в начале XIII в. общепринят
в современной историографии. Следовательно, в слу-
чае с датированием начал боярского землевладения
главный памятник древнерусского законодательства
1 Черепнин Л. В. Спорные вопросы... С. 160.
2 Он же. Общественно-политические отношения в
Древней Руси и Русская Правда // Древнерусское го-
сударство и его международное значение. М., 1965.
С. 276.

Глава шестая 293
не может помочь. Он лишь зафиксировал его суще-
ствование в первые годы XIII в.
Обычно при использовании Русской Правды в шту-
дировании социально-экономических процессов в
восточнославянском государстве исследователи не
принимали во внимание то важное и, кажется, несом-
ненное обстоятельство, что этот правовой кодекс отра-
жал не только — а может быть, не столько! — реалии
древнерусской жизни, сколько идеальные нормы, к ко-
торым, по замыслу составителей Правды, следовало
стремиться верхушке общества и которых должны
были безусловно придерживаться все его члены. Поэто-
му сама по себе фиксация той или иной правовой нор-
мы в Русской Правде вовсе не означала ее распростра-
ненности в обществе. На мой взгляд, доказательными
те или иные статьи упомянутого памятника станут
разве что при подтверждении их другими письменны-
ми источниками, прежде всего летописями.
В связи с этим слишком оптимистичным выглядит
вывод Б. А. Рыбакова, будто бы Пространная редак-
ция Русской Правды отражает «не только княжеские,
но и боярские интересы. Феодальный замок и феодаль-
ная вотчина в целом очень рельефно выступают в этом
законодательстве».1 В действительности же только
в отдельных статьях Пространственной редакции ми-
моходом упоминаются боярские чиновники и зависи-
мые от бояр люди.
Как это ни выглядит странным, сведения о бояр-
ском землевладении не часто попадаются в летопи-
1 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества
XII—XIII вв. М., 1982. С. 422.

294 Древнерусская государственность
сях, — при том, что, рассуждая логически, оно долж-
но было быть распространенным явлением, по край-
ней мере — с началом удельной раздробленности на
Руси. Одинокий рассказ «Повести временных лет»
конца XI в. (1096) о том, что сын Владимира Мономаха
Мстислав, прекратив на время военные действия
против Олега Святославича, «распусти дружину по
селам»,1 Л. В. Черепнин толковал как свидетельст-
во существования собственных сел у дружинников
(безусловно, старших) Мстислава,2 тогда как В. Т. Па-
шуто видел в процитированном отрывке летописи лишь
указание на то, что дружинников просто послали на
прокорм в княжеские села.3
И действительно, кормление в Древнерусском го-
сударстве было особенно распространено в X—XI вв.
Подобные княжеские пожалования сводились к предо-
ставлению вассалу доходов с села, города или земли —
при том, что сами эти села, города и земли оставались
в княжеской (государственной) собственности. Разде-
ляю это мнение В. Т. Пашуто относительно смысла
летописного рассказа 1096 г., потому что оно подтверж-
дается контекстом самого сообщения о разведении кня-
зем своих дружинников по селам, очевидно, принад-
лежавшим самому Мстиславу, а также хронологией
события — конец XI в., когда боярское или дружинное
землевладение вряд ли могло уже существовать.
1 Повесть временных лет. С. 169.
2 Черепнин Л. В. Спорные вопросы... С. 160.
3 Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней
Руси // Древнерусское государство и его международное
значение. С. 52.

Глава шестая 295
Более или менее систематические сведения о су-
ществовании земельной собственности у боярства
начинаются в летописях с 40-х гг. XII в. — того
времени, когда уже дала себя знать феодальная раз-
дробленность, а бояре решительно выступают на по-
литическую сцену. Вряд ли было случайным совпаде-
ние во времени этих трех явлений. Соответствующие
тексты источников не раз уже рассматривались иссле-
дователями, что ввиду их немногочисленности было
нетрудно сделать. Позволю и себе проанализировать
некоторые из этих сведений.
В 1146 г. во время восстания против Ольговичей
киевляне «разграбиша ... дружины» Игоря и Всево-
лода и «села и скоты взяша именья много в домех
и монастырях».1 Под 1150 г. в той же Киевской ле-
тописи рассказывается, как дружинники киевского
князя Изяслава Мстиславича жаловались ему на труд-
ности войны с его дядей и соперником Юрием Долго-
руким. «Изяслав же рече дружине своей: "Вы есте по
мне из Рускые земли вышли, своих сел и своих жиз-
ний (имущества. — Н. К.) лишились*'» и пообещал
либо сложить голову, либо вернуть свою отчину и «ва-
шю всю жизнь».2 А под 1177 г. северорусский летопи-
сец рассказывает сначала о том, как войско владими-
ро-суздальского великого князя Всеволода Юрьевича
«села болярьская взяша и кони и скот»; далее речь
идет о том, что рязанский князь Глеб Ростиславич
«села пожже боярьская».3 Количество летописных
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 233.
2 Там же. С. 284.
3 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 382—383.

296 Древнерусская государственность
свидетельств в пользу существования боярского зем-
левладения в XII в. можно увеличить, однако не на-
много.*
Подобное, будто умышленное, умолчание лето-
писцев о боярских имениях присуще и их рассказам
о событиях первой трети XIII в., когда, судя по раз-
витию событий и резко возросшей силы бояр в соци-
ально-политической жизни Руси, их земельные вла-
дения были большими и продолжали увеличиваться.
Источники XIII в. не много могут сказать по этому
поводу. Приведу, впрочем, несколько красноречивых
свидетельств.
В 1209 г. в Новгороде Великом вспыхнул бунт про-
тив посадника Дмитрия и его приспешников и слуг.
«И поидоша (новгородцы. — Н. К.) на дворы их грабе-
жом... Житье (имущество. — Н. К.) их поимаша, а се-
ла их распродаша, и челядь, а скровища их изиска-
ша...» 1 Из этого текста становится известным, что
новгородские бояре имели не то что феодально зави-
симых людей, но и рабов (челядь). В той же Новго-
родской первой летописи младшего извода под 1230 г.
кратко сообщается, что сначала был убит боярин Се-
мен Борисович и «дом его разграбиша весь, и села
его», а далее были разграблены «Водовиков двор
* Так, в Лаврентьевской летописи под 1169 г. расска-
зывается о злоупотреблениях епископа Федорца во Вла-
димиро-Суздальской земле: «Много бо пострадаша чело-
веци от него в держаньи его; и сел изнебывши, и оружья,
и конь» (ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 355).
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 248.

Глава шестая 297
и села».1 Немного далее этот источник упоминает
новгородского посадника Водовика.
Галицко-Волынская летопись, сосредоточившая
в первой своей части (до 1245 г. включительно) вни-
мание на борьбе князей Даниила и Василько Романо-
вичей с могущественным и мятежным галицким бо-
ярством, пишет исключительно о политической
деятельности и заговорах великих бояр против сюзе-
ренов и лишь в одиночных случаях упоминает о вла-
дениях этих феодалов. Рассказывая о борьбе Даниила
за отвоевание Галича у бояр и венгерского войска
в конце 1220-х гг., летописец сообщает: «Данил же
взя двор Судиславль (главы боярской оппозиции. —
Н. К.), якоже вино, и овоща, и корма, и копий и стрел,
пристраньно видити».2 Не может возникнуть сомне-
ния в том, что все это богатство было накоплено бла-
годаря крупным земельным владениям, даням с фео-
дально зависимых от Судислава людей, сидевших на
этих землях. Но сами земли Судислава в летописи не
названы.
Галицкие бояре владели не только селами, но време-
нами захватывали принадлежавшие верховному сюзе-
рену города. В 1231 г. «Данил (Романович. — Н. К.)
же пойде со братом и со Олександром (белзским кня-
зем. — Н. К.) Плесньску, и пришед взя и под Аръбу-
зовичи (боярским родом. — Н. К.), и велик плен
прия».3 А после того когда полчища Батыя разорили
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 277.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 506.
3 Там же. С. 513.

298 Древнерусская государственность
Галицкую землю, уничтожив многие тысячи людей
и подорвав княжескую власть, местные бояре уже не
удовлетворялись собственными владениями. Они по-
сягнули на княжескую власть. С горечью галицкий
книжник пишет, что «бояре же галичьстии Данила
князем собе называху, а сами всю землю держаху.
Доброслав же вокняжилъся бе» и, словно истинный
князь, отдал в «держание» Коломыю своим вассалам
Лазарю Домажиричу и Ивору Молибожичу.1
Однако через четыре года Даниил Романович иско-
ренил (вероятно, уничтожив глав и влиятельных
членов враждебных ему родов) боярскую оппозицию
в Галицкой земле. Но и тогда летописец почему-то не
упоминает о неизбежных конфискациях князем бояр-
ских земельных владений!
По моему мнению, умолчание о боярских имениях
в летописях может объясняться политической и жан-
ровой спецификой самих этих источников. Ведь круг
действующих лиц, постоянно упоминающихся на стра-
ницах летописей, очень и очень ограничен и опреде-
ляется их принадлежностью к княжескому роду Яро-
славичей. Ярославичи, и только они, систематически
выступают на страницах этих памятников средневе-
ковой письменности. Все прочие исторические персо-
нажи, даже великие бояре, встречаются в рассказах
летописцев попутно и случайно — лишь в связи с дея-
тельностью их сюзеренов-князей. Так было в летопи-
сании и XI, и XII, и XIII вв.
Поэтому на основании ограниченности упоминаний
о боярском землевладении в источниках эпохи удель-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 525.

Глава шестая 299
ной раздробленности не стоит, на мой взгляд, делать
категорический вывод, будто бы оно было не типич-
ным для Руси XII—XIII вв. Между тем подобные мы-
сли неоднократно выражались в научной литературе.
Например, В. Б. Кобрин писал: «Разумеется, эти вотчи-
ны были крайне немногочисленны, своего рода ост-
ровки в море крестьянских общин».1 В этой цитате
речь идет о Руси XII в. Но если принять на веру этот
тезис, тогда теряются возможности сколько-нибудь
удовлетворительного объяснения общественно-полити-
ческой и экономической активности и могущества
бояр, которые делаются особенно выразительными
именно в XII в. В частности, как показано В. Л. Яни-
ным, крупные успехи новгородского боярства в анти-
княжеской борьбе (начиная с рубежа XI и XII вв.)
основывались исключительно на их богатейших вот-
чинах 2 — другого фундамента боярского политиче-
ского могущества в Новгороде и Новгородской земле
просто не могло существовать.
Следовательно, невзирая на скромность отражения
в письменных источниках боярского землевладения
на Руси XII—первой трети XIII в., существуют основа-
ния считать его массовым и определяющим в эконо-
мике государства явлением. Поэтому можно разделить
оригинальную и образную характеристику социально-
1 Кобрин В. В. Власть и собственность в средневеко-
вой России. М., 1985. С. 40.
2 Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина. М.,
1981; Он же. Социально-политическая структура Новго-
рода в свете археологических исследований // Новгород-
ский исторический сборник. Вып. 1 (11). Л., 1982. С. 90.

300 Древнерусская государственность
экономической структуры Древней Руси эпохи раз-
дробленности: «Всю феодальную Русь мы должны пред-
ставить себе как совокупность нескольких тысяч
мелких и крупных феодальных вотчин: княжеских,
боярских, монастырских, вотчин "молодшей дружи-
ны". Все они жили самостоятельной, экономически
независимой друг от друга жизнью, представляя со-
бой микроскопические государства, мало сцепленные
друг с другом и в известной мере свободные от конт-
роля государства».1
Серьезным, пусть и литературно-полемическим
доказательством быстрой эволюции боярского земле-
владения на Руси конца XII—начала XIII в. может
быть творчество выдающегося древнерусского «дисси-
дента» Даниила Заточника. Краткая редакция его
«Слова» относится к концу XII в., а следующая, кото-
рую ученые для удобства назвали «Посланием», —
к первым годам XIII в.2 Если «Слово» XII в. почти не
упоминает боярские дворы и хозяйства, то «боярский
двор» в «Послании» XIII в. выступает в тексте как
существенное звено в жизненных несчастиях автора.
Боярский двор, восклицает Заточник, несет человеку
зло.3 Обращу внимание читателя на то, что в «Посла-
нии» Даниила Заточника боярские двор и владение
выступают как обыкновенное, более того — обыденное
1 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества.
С. 428.
2 Слово Даниила Заточника по редакциям XII и XIII вв.
и их переделкам. Подг. к печ. Н. Н. Зарубин // Памятники
древнерусской литературы. Вып. 3. Л., 1932.
3 Романов Б. А. Люди и нравы Древней Руси. М.; Л.,
1932. С. 26, 27.

Глава шестая 301
явление. Следовательно, в их распространенности
в начале XIII в. на Руси трудно сомневаться.
В источниках последней четверти XII в. феодаль-
ный класс, боярство и старшая дружина выглядит
уже разделенным, дифференцированным в социаль-
ном и материальном отношениях: на «бояр думающих»
и «мужей храборьствующих». К тем и другим обра-
щается Игорь Святославич, попав в трудное положе-
ние во время своего прославленного в Киевской лето-
писи и «Слове о полку Игореве» несчастливого похода
в Половецкую степь.1 Но если подобная общественная
и профессиональная дифференциация существовала
в маленькой дружине удельного князька, то что уж
говорить о намного больших социумах — боярстве
и дружинах Киевской, Новгородской, Владимиро-Суз-
дальской или Галицкой земель! Между разными груп-
пами боярства уже тогда существовала значительная
разница в имущественном положении,2 а это может
свидетельствовать, с одной стороны, о длительности
процессов подобной поляризации, а с другой — о давно-
сти процесса генезиса и развития владетельного бояр-
ства в целом.
Мои многолетние исследования социально-экономи-
ческой и политической истории Галицко-Волынской
Руси XI—XIII вв. позволяют, кажется, бросить допол-
нительный свет на формирование боярского землевла-
дения в западнорусских землях Древнерусского госу-
дарства. Существующий сегодня фонд письменных
и материальных источников не дает оснований для
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 434.
2 Романов Б. А. Указ. соч. С. 29.

302 Древнерусская государственность
уверенного и однозначного ответа на ключевой во-
прос: когда именно в Галицкой и Волынской землях
складывались боярские земельные владения. Прихо-
дится обращаться к другому методу: пусть приблизи-
тельно, косвенными путями, определить время явной
и откровенной активизации боярства как значитель-
ной политической силы. Такой политический подъем
бояр мог произойти лишь на прочном фундаменте,
именно тогда, когда феодалы сделались крупными зем-
левладельцами, накопили богатства, завели ватаги во-
оруженных людей, временами меряясь силой со свои-
ми сюзеренами-князьями.
Воспользуюсь свидетельствами письменных источ-
ников по истории преимущественно галицкого бояр-
ства: и в XII, и, в особенности, XIII вв. оно намного
активнее волынского участвовало в политической
жизни своего княжества. По моему мнению, это объяс-
нялось несколькими причинами, среди которых глав-
ными были, вероятно, особенности происхождения
и формирования сословия галицких крупных феода-
лов и связанная с ним специфика возникновения их
землевладения в соединении с традиционной слабостью
центральной власти в Галицком княжестве.
Киевская летопись 40-х—начала 50-х гг. XII в.,
в которой, по мнению многих ученых, использованы
галицкие источники, обошла вниманием какую бы то
ни было роль бояр в политических делах Галицкого
княжества, тогда только возникшего. Все вопросы
внутренней и внешней жизни будто бы единолично
решал его основатель, князь Володимирко Володаре-
вич, — по крайней мере, летописец ни разу не назы-
вает рядом с ним его «мужей» — бояр.

Глава шестая 303
Совсем иначе описывает киевский книжник прав-
ление в Галицком княжестве с 1152 г. сына и преемни-
ка Володимирко Ярослава. Если буквально следовать
за летописцем, то боярство вдруг резко и неожиданно
появляется на поверхности политической жизни кня-
жества. На следующий день после внезапной смерти
отца Ярослав возвращает с дороги грубо выгнанного
Володимирко Володаревичем посла великого князя
киевского Изяслава Мстиславича — Петра. «И види
(Петр. — Н. К.) Ярослава седяща на отни месте...
такоже и вси мужи его».1 Эти «мужи галичьстии» едва
ли не молниеносно овладевают политической властью
в Галицком княжестве и берут верх над самим князем
Ярославом.
Уже в следующем, 1153 г. во время нападения Изя-
слава Мстиславича на Галицкую землю, «галичьскии
же мужи почаша молвити князю своему Ярославу: "Ты
еси молод,* а поеди прочь и нас позоруй (на нас по-
смотри. — Н. if.), како ны будеть отець твой кормил
и любил, а хочем за отца твоего честь и за твою голо-
вы своя сложити"».2
Эти слова летописи не дают оснований сомневаться
в том, что на середину XII в. в Галицком княжестве
сформировалась могущественная земельная аристо-
кратия. Вторая из приведенных цитат позволяет по-
нять не только статус и политически-военный вес круп-
ных феодалов в княжестве, но и констатировать там
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 319.
* В этих словах ощущается едва скрытое пренебреже-
ние бояр к юному и неопытному в военных делах князю.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 321.

304 Древнерусская государственность
наличие отношений сюзеренитета-вассалитета (пусть
и весьма своеобразных по характеру); уже первого
галицкого князя Володимирко окружали «галичьскии
мужи», которых государь, согласно их уверениям,
«кормил и любил».
Древнерусский термин «кормление» не раз был
предметом дискуссий в науке. М. Н. Тихомиров
рассматривал «кормленщиков» как своеобразных древ-
нерусских помещиков, получавших землю в компен-
сацию за службу сюзерену.1 Ему возражал Л. В. Че-
репнин, считая, что в приведенных М. Н. Тихомировым
текстах источников с упоминаниями «кормления хле-
бом» (статья 111 Пространной редакции Русской Прав-
ды и др.) это выражение означает вовсе не предостав-
ление сюзереном земель вассалу, но лишь пожалование
права на «держание» городов и волостей и получение
с них даней и повинностей.2
Как мне кажется, мнение Л. В. Черепнина относи-
тельно содержания термина «кормление» находит под-
тверждение в Галицко-Волынской летописи. В сере-
дине 30-х гг. XIII в. Даниил Романович «прия землю
Галичьскую и розда городы бояром и воеводам, и беа-
ше корма у них много».3 А после «Побоища Батые-
ва», завоевания и разорения монголо-татарами Руси,
князь Даниил послал своего стольника Якова к вели-
кому боярину Доброславу, самовольно захватившему
1 Тихомиров М. Н. Условное феодальное держание на
Руси XII в. // Академику Б. Д. Грекову ко дню семиде-
сятилетия. М., 1952. С. 100—104.
2 Черепнин Л. В, Спорные вопросы... С. 161.
3 Летопись по Ипатскому списку. С. 514.

Глава шестая 305
было власть в Галицкой земле, с повелением: «Черни-
говьских бояр не велех ти, Доброславе, принимати,
но дати волости галичким».1
Исследование проблем возникновения и эволюции,
характера и форм боярского землевладения на Руси
усложняется не только бедностью источников, но
и спецификой, неоднозначностью феодальной соб-
ственности на землю в средневековом мире. Ее раз-
меры и правовые рамки были весьма приблизи-
тельными, а известия источников об этом обычно
невыразительны и оставляют возможности различно-
го их толкования. Согласно наблюдениям известного
медиевиста, феодальная земельная собственность
в средневековье могла иметь и точные рамки, и кон-
кретные масштабы, но вовсе не обязательно. Так, сю-
зерен мог оставить за собой часть феодальной ренты
с владения, пожалованного им вассалу, а тот, в свою
очередь, мог получить как феод, т. е. «держание»
(условное владение), землю с крестьянами от другого
сеньора, следовательно, «держал» земли сразу у двух
или даже больше сюзеренов.2
Стремительное в ряде древнерусских земель, в част-
ности Галицкой, Новгородской и Суздальской, воз-
никновение и возрастание крупного землевладения
в боярской среде ставит, естественно, вопрос о его
источниках. Мнения историков на этот счет расходят-
ся. Приведу лишь несколько, принадлежащих наибо-
лее известным исследователям нашего столетия.
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 525.
2 Сказкин С. Д. Очерки по истории западноевропейско-
го крестьянства в средние века. М., 1968. С. 125 —126.

306 Древнерусская государственность
М. Н. Покровский считал одним из главных фак-
торов формирования таких владений пожалование
населенной земли в вотчину сюзереном.1 Экспроприа-
ция феодалами общинных земель сыграла, на его
взгляд, второстепенную роль. Напротив, захват соци-
альной верхушкой ранее свободных земель и порабо-
щение самих общинников * В. Д. Королюк рассмат-
ривал как решающий фактор в становлении и развитии
феодального землевладения.2 Как думает В. Л. Янин,
в специфических условиях социально-экономической
эволюции Новгородской земли главным путем разви-
тия феодальной собственности была покупка земли
феодалами у общинников, особенно распространив-
шаяся в XII и XIII вв.3 Но подобный способ создания
феодальной земельной собственности никак нельзя рас-
пространить на другие русские земли, по крайней
мере — на южнорусские: Киевскую, Черниговскую,
Галицкую, Волынскую. Памятники письменности не
упоминают об этом, а пренебрежение общественным
мнением, своеволие, заносчивость, жестокость и жад-
ность многих представителей боярства делают сомни-
тельным этот путь вообще.
1 Покровский М. Н. Русская история с древнейших
времен. Т. I. M., 1933. С. 39.
* Кстати, вовсе не засвидетельствованные летописями
этого времени, по крайней мере, южнорусскими.
2 Королюк В. Д. Раннефеодальная государственность
и формирование феодальной собственности у восточных
и западных славян (до середины XI в.). М., 1970. С. 7.
3 Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина.
С. 272.

Глава шестая 307
Существует еще одно объяснение источников про-
исхождения феодальной земельной собственности.
Б. А. Рыбаков считает вотчину первичным звеном
феодализма — и находит ее корни в собственности древ-
ней племенной знати, превратившейся в процессе раз-
вития феодализма в вотчинников. «К этому можно
прибавить, — замечает он, — некоторое количество
захватов и бенефициальных пожалований со стороны
высшей княжеской власти и ее дружинников».1
Считаю теоретически неверными и исторически
наивными попытки некоторых ученых открыть какую-
то универсальную или даже единственную причину,
вызвавшую к жизни крупное феодальное, в частности
боярское землевладение. Однако в отношении Киев-
ской, Галицкой и, в меньшей мере, Волынской земель
предложенный Б. А. Рыбаковым путь представляется
не только вероятным, но и одним из главных. Потому
что иначе не существует возможности объяснить факт
поразительно быстрого возникновения и неимоверно-
го усиления прослойки крупных феодалов в Галицком
княжестве сразу же после его создания: они могли
выйти только непосредственно из племенной знати.
Ведь уже при первом своем появлении на истори-
ческой арене — в летописных упоминаниях 1152—
1153 гг. — галицкие бояре выступают сплоченной
и могущественной силой, в чем можно усмотреть пусть
и косвенное доказательство того, что у них были креп-
кие корни, владения и богатства уже в то время, ког-
да Галицкое княжество еще только формировалось.
1 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества.
С. 472.

308 Древнерусская государственность
Сын основателя княжества Володимирко Володаревича
князь Ярослав, уважаемый повсеместно в средневеко-
вом мире, шага не смел ступить внутри собственной
земли без согласия своих «передних мужей» — бояр.
А несмелые попытки его сына Владимира избавиться
от унизительной боярской опеки привели к изгнанию
его из княжества. Не удалось усмирить боярскую оппо-
зицию в Галицком княжестве и Роману Мстиславичу,
творцу великого княжества Галицко-Волынского.
Много лет назад мной был рассмотрен феномен
слишком медленного (в сравнении с прочими южно-
русскими землями) развития процессов городообразо-
вания в Галицком княжестве второй половины XII в.
Долгое время в этом регионе не возникали новые го-
рода. Это может свидетельствовать лишь об одном:
центральная власть вяло осваивала земли нового кня-
жества, созданного Володимирко в 1141 г.1 Вероятно,
у нее для этого просто не хватало сил. Нет оснований
не соглашаться с тезисом, согласно которому «госу-
дарственность в ее четкой форме возникает лишь тог-
да, когда сложится более или менее значительное ко-
личество подобных (городских. — Н. К.) центров,
используемых для утверждения власти над аморфной
массой общинников».2
Слабость центральной власти, поздняя и вовсе
недостаточная централизация княжества, которой
1 Котляр Н. Ф. Формирование территории и возник-
новение городов Галицко-Волынской Руси IX—XIII вв.
Киев, 1985. С. 76, 90 и др.
2 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества.
С. 95.

Глава шестая 309
ожесточенно сопротивлялось боярство, наконец, за-
медленность процессов городообразования — все это
стало весомыми причинами запоздалого складывания
государственной территории Галицкой земли. Она фор-
мируется только со второй половины XII в., тогда как
соседняя Волынская — ста годами ранее. Новый кня-
жеский город Галич (вряд ли он мог возникнуть ранее
рубежа XI и XII вв.) начал развиваться с 40-х гг. XII в.
исключительно быстро. Его консолидирующее влия-
ние, экономическое и социально-политическое, было
безусловно значительным, хотя и неминуемо ослабе-
вало как на периферии княжества, так и в непосред-
ственной близости от стольного града: в вотчинах круп-
ных, фактически не подвластных князю бояр и их
вассалов (дружинников, чиновников и др.). Образно
говоря, самого Галича оказалось недостаточно для
создания действительно централизованного государ-
ственного объединения.
Все это и создало объективно-исторические усло-
вия для того, чтобы галицкая племенная аристократия,
в процессе общественно-экономической эволюции зем-
ли переросшая в феодальную, сумела сохранить свое
высокое общественное положение. Она сохранила
и стремительно приумножила свои земельные владе-
ния за счет княжеских пожалований, гипотетических
захватов общественных земель и, возможно, их покуп-
ки. Впрочем, последняя в условиях буйной феодальной
анархии и безграничного своеволия боярства Галиц-
кой земли кажется мне особенно сомнительной...
Аналогичная ситуация сложилась и на севере Древ-
нерусского государства — в Новгородской земле, где
также центральная княжеская власть была слабой,

310 Древнерусская государственность
а затем стала и вовсе номинальной, города возникали
медленно и их всегда в древнерусское время было мало,
а племенная аристократия, постепенно переросшая
в феодальное боярство, захватила власть в Новгороде
Великом и во всей его земле.
5. Условное владение землей?!
Стоит остановиться еще на одной проблеме бо-
ярского землевладения — его характере. Много
споров возникало вокруг основного вопроса: каким оно
было — вотчинным или поместным. Источники не
могут определенно ответить на него. Поэтому когда
в научной литературе рассматриваются земельные
пожалования князей боярам и дружинникам, то обыч-
но не отмечается, за что они получали владения.
Логично допустить, что компенсацией могла быть
в основном военная служба сюзерену вне зависимости
от того, безусловным (вотчина, аллод) или условным
(поместье, феод) было то или иное владение вассала.
Полной мерой сохраняют актуальность давние слова
Л. В. Черепнина: «По-видимому, бояре и княжеские
"мужи" служили главным образом с вотчин. У нас
нет сведений об условных земельных держаниях типа
позднейших поместий».1 В свое время мне, кажется,
посчастливилось показать, что в Галицко-Волынском
княжестве при Данииле Романовиче существовали на-
стоящие помещики, получавшие наделы при обяза-
тельном условии несения службы князю. Поместная
1 Черепнин Л. В. Спорные вопросы... С. 161.

Глава шестая 311
система там была, вероятно, весьма развитой, потому
что, например, в Галицкой земле в условное владение
(«держание») земли раздавали не только князья, но и
крупные бояре, такие, как Доброслав Судьич.1
И все же воздержусь от категорического вывода,
которым завершалась только что упомянутая моя ста-
тья: условное землевладение было распространено в Га-
лицко-Волынской Руси и в других южнорусских зем-
лях XIII в.2 Более вероятной исторически кажется мне
теперь иная мысль: все же поместное владение землей
сложилось в Галицкой и Волынской землях не вслед-
ствие естественного социально-экономического про-
гресса, а в экстремальных условиях смертельного пое-
динка Даниила и Василько Романовичей с неимоверно
сильным и агрессивным боярством (преимущественно
галицким), подрывавшим княжескую власть и не раз
устраивавшим покушения на жизнь своих князей.
Тогда Романовичи создали прослойку из среднего
и мелкого боярства и младших дружинников, наде-
ляя их землей с условием службы своим князьям.
Вероятно, эта прослойка была действенным противове-
сом боярам и их военным отрядам. Опираясь на услов-
ных землевладельцев-рыцарей, а также на сфор-
мированную ими из горожан регулярную, хорошо
вооруженную пехоту («пешцев» летописи 3), Даниил
1 Котляр М. Ф. Джерела складання та форм и фео-
дального землеволодшня в Давнш Pyci // Украшський
1сторичний журнал. 1984. № 2.
2 Там же. С. 36.
3 Котляр М. Ф. Полководщ Давныи Pyci. Кшв, 1996.
С. 36—37.

312 Древнерусская государственность
и Василько сумели в конце концов сломить сопротив-
ление непокорного и откровенно враждебного им круп-
ного боярства. После решающей битвы войска Рома-
новичей с уграми, поляками и боярскими отрядами
вблизи г. Ярослава 1245 г. летописи более не упоми-
нают о сопротивлении бояр княжеской власти в Га-
лицко-Волынском великом княжестве.
Точно так же слишком категорическим и не вполне
соответствующим историческим реальностям до-
монгольского времени можно считать слова Б. А. Ры-
бакова, допускающего для XII—XIII вв. существова-
ние значительной прослойки людей, служивших с
поместий, т. е. дворян: «Рыцарственный XII век вы-
двинул не только боярство, находившееся ранее не-
сколько в тени, но и разнообразное дворянство, вклю-
чившее в себя и дворцовых слуг, и воинов — "детских"
или "отроков", и беспокойных всадников — торков и
печенегов».1
Проблема условного земельного владения в Древ-
нерусском государстве XII—первой трети XIII в., как
считает один из знатоков этого вопроса, не могла воз-
никнуть просто потому, что «на бояр и других князей
Юго-Западной Руси великий князь смотрел как на
своих слуг, мало при этом отличая вотчину от феода
или бенефиция».2 Поэтому вовсе не случайно на-
стоящее поместное землевладение возникло и рас-
пространилось на следующем и более высоком витке
1 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества.
С. 478.
2 Пашуто В. Т. Очерки по истории Галицко-Волын-
ской Руси. М., 1950. С. 139.

Глава шестая 313
эволюции феодализма: в первой половине XIV в., ког-
да источники фиксируют его существование в Мо-
сковской Руси времен княжения Ивана Калиты (1325—
1340).1 Согласно наблюдениям М. С. Грушевского над
источниками второй половины XIV в., служба с по-
жалованных великим и другими князьями наделов
была обычным явлением на украинских землях, по-
павших в 60-е гг. XIV в. под власть великих князей
литовских.2
Убежден в том, что на Руси XII—XIII вв. боярское
землевладение, среднее и крупное, во всех случаях
было безусловным, вотчинным, аллодиальным.
В этом, на мой взгляд, особенно много значила тра-
диция, память о временах, когда родо-племенная знать
владела землями и богатствами, будучи мало зависи-
мой от верховного вождя или князя. Согласно древне-
русскому феодальному праву, князь-сюзерен не мог
лишить вассала-боярина земли, разве что в случае со-
вершения тем преступления, ставившего его вне за-
конов общества. Бояре прочно и уверенно владели
своими владениями, в том числе и земельными, —
независимо от того, каким было происхождение соб-
ственности того или иного земельного магната: 1) по-
лучение в наследство (особенно среди тех, кто вышел
из племенной аристократии); 2) получение от князя
за службу или в знак особенного благоволения; 3) за-
хват или покупка общинных земель.
1 См., напр.: Рожков Н. А. Город и деревня в русской
истории. Пг., 1919. С. 38.
2 Грушевськии М. 1стор1я Украши—Руси. Т. V. Льв1в,
1905. С. 41 и ел.

314 Древнерусская государственность
Даже Даниил Галицкий, сильный и властный го-
сударь, изгонявший из своего княжества могуществен-
ных бояр и даже лишавший их жизни, не отнимал у
них вотчин. По крайней мере, в подробном жизнеопи-
сании Даниила из Галицко-Волынской летописи по-
добных свидетельств просто нет.
6. Княжеская земельная собственность
Совсем иным было вначале княжеское землевладе-
ние на Руси. По форме и содержанию, а также по сво-
ей специфике оно принципиально отличалось от бояр-
ского, от некняжеского вообще. Я убежден, что это
произвело решающее влияние как на правовой и иму-
щественный статус князей и бояр, так и на отноше-
ния между этими двумя прослойками феодального
класса на Руси. Однако в научной литературе обычно
княжеское землевладение либо не отделяется от бояр-
ского ни по природе, ни по статусу, ни по характеру,
ни по форме — оба рассматриваются тем самым как
явление одного и того же порядка,1 либо просто кон-
статируется существование того и другого.2 Единствен-
ная среди известных мне работа, в которой убедитель-
но (хотя и неполно) изучена серьезная и кардинальная
разница, а то и противоположность между землевла-
дениями князей и бояр — капитальное исследование
Б. А. Рыбакова по истории Древней Руси XII—XIII вв.3
1 См., напр.: Кобрин В. Б. Указ. соч. С. 35 и ел.
2 Черепнин Л. В. Спорные вопросы ... С. 157—162.
3 Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества.
С. 429, 470—477 и др.

Глава шестая 315
Следует помнить, обращаясь к рассмотрению особен-
ностей княжеского землевладения на Руси эпохи раз-
дробленности, что верховным и по существу единствен-
ным подлинным землевладельцем в Древнерусском
государстве, по крайней мере времен существования
относительно единой централизованной монархии,
считался и был им на самом деле великий князь ки-
евский.
Не уделяя достаточного внимания разнице между
княжеским и боярским землевладением, исследовате-
ли зато много писали о княжеских волостях и отчи-
нах, редко пытаясь при этом очертить правовые рам-
ки каждого термина. Как метко сказал современный
историк, изучавшие феодальную формацию на Руси
ученые обратили основное внимание на доказатель-
ства факта существования феодального землевладения.
Но намного меньше их занимало исследование форм
земельной собственности, их особенностей в XI—
XIII вв.1
Обычно источники называют собственно княже-
ские владения термином «волость». Временами он
совпадал с другим понятием: «земля», что как будто
давало основания некоторым историкам вообще отож-
дествлять их. Однако при внимательном чтении лето-
писей выясняется, что подобное тождество возможно
лишь в том случае, когда земли (Волынская, Полоц-
кая, Галицкая и др.) составляли волость какого-либо
одного князя. Так, по смерти князя Черниговской зем-
ли, своего брата Мстислава Владимировича (1036)
«перея власть (волость. — Н. К.) его всю Ярослав,
Толочко А. П. Указ. соч. С. 150.

316 Древнерусская государственность
и бысть самовластець Русьстей земли».1 Или под
1097 г. летописец сообщает, что «поиде Давыд (Иго-
ревич. — Н. К.), хотя переяти Василкову волость» 2 —
то есть Теребовльскую землю.
Но так бывало до наступления эпохи удельной раз-
дробленности. Когда же началось ослабление единства
Древнерусского государства, оно не остановилось на
обособлении тех полутора десятков крупных земель,
о котором столь часто упоминают историки. Во мно-
гих больших землях, прежде всего в Киевской и Чер-
ниговской, начали выделяться волости, составлявшие
лишь часть, часто незначительную, этих земель. В тер-
риториальном плане волость в большинстве случаев
была более узким понятием, чем земля.3 Стоит, ка-
жется, привести летописные контексты в доказатель-
ство этой мысли.
Не успел Всеволод Ольгович черниговский вокня-
житься в Киеве (1139), как его брат «Святослав же
еха к нему из Стародуба, и не уладися с ним о волос-
тех: иде Святослав Курьску, бе бо и Новегороде седя
Северьске».4 Вероятнее всего будет допустить, что Свя-
тослав просил у старшего брата стольного града Чер-
нигово-Северской земли: ведь, став великим князем
киевским, Всеволод Ольгович оставил за собой и чер-
ниговский стол.
Четкое деление Чернигово-Северской земли на две
основные волости (в каждой существовало по нескольку
1 Повесть временных лет. С. 101.
2 Там же. С. 176.
3 Толочко А. П. Указ. соч. С. 152.
4 Летопись по Ипатскому списку. С. 221.

Глава шестая 317
меньших) фиксируется киевским летописцем под
1142 г.: «Послашася братья (Игорь и Святослав Оль-
говичи. — Н. К.) к Всеволоду, рекуче: "Се в Киеве
седеши, а мы просим у тебе Черниговьской и Новго-
роцкой (Новгород-Северской. — Н. К.) волости..."».1
Владения тех же черниговских князей были раз-
бросаны на громадном пространстве Восточной Евро-
пы, далеко за границами собственно Чернигово-Север-
ской земли. Когда в 1146 г. на смену умершему в Киеве
Всеволоду Ольговичу пришел Изяслав Мстиславич,
к нему обратился с жалобой член другого чернигов-
ского княжеского клана Давидовичей Владимир: «Бра-
те! Се заял Олговичь Святослав волость мою Вятиче,
поидиве на нь!».2
Летопись создает впечатление, что волости долгое
време не были извечными, домениальными владения-
ми того или иного князя, а добывались в «держание»
от сюзерена — вначале только лишь от великого кня-
зя киевского, а далее и от других могущественных
князей, прежде всего черниговского и владимиро-суз-
дальского. Среди многочисленных контекстов источ-
ников, подтверждающих такое мнение, приведу лишь
несколько достаточно показательных.
В 1154 г. черниговский князь Святослав Ольгович
жалует одни города своему племяннику Святославу
Всеволодичу, отнимая у него другие: «Прида ему три
городы, а Сновеск собе отъя, и Корачев, и Вороти-
неск, зане же бе его отступил»,3 — то есть племянник
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 222.
2 Там же. С. 242.
3 Там же. С. 329.

318 Древнерусская государственность
отступился от Святослава Ольговича, изменил ему.
В этом тексте черниговский князь выступает подлин-
ным феодальным сюзереном, по своему усмотрению
жалующим и отнимающим города — разумеется,
с принадлежащими к этим городам волостями. Когда
после смерти Святослава Ольговича сам Святослав Все-
володич сделался черниговским князем, он в 1167 г.
поссорился с двоюродным братом Олегом Святослави-
чем из-за небольшого города Вщижа. В конфликт вме-
шался киевский князь Ростислав Мстиславич и «нача
слати к Олгови, веля ему миритися. Олег же послуша
его, взя мир с братом. Святослав же да Олгови 4 горо-
ды...»1 А немного раньше, в 1162 г., Андрей Юрьевич
Боголюбский «выгна епископа Леона ис Суждаля,
и братью свою погна, Мьстислава и Василка, и два
Ростиславича, сыновца своя, мужи отца своего перед-
ний. Се же створи хотя самовластець быти всей Суж-
дальской земли».2 В приведенном тексте Киевской ле-
тописи Андрей Юрьевич не только лишает своих
родичей волостей в Ростово-Суздальской земле, но
и выгоняет их из самой этой земли. С боярами кня-
зья так не поступали. Уже это одно может свидетель-
ствовать о принципиальной разнице между боярски-
ми и княжескими владениями.
Князья крупных и богатых земель могли давать
волости по собственному усмотрению и произвольно,
не очень-то заботясь о генеалогическом старейшинстве.
Известен случай, когда волость получил даже инозе-
мец. В 1165 г. претендент на византийский престол
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 36.
2 Там же. С. 356.

Глава шестая 319
Андроник Комнин бежал к Ярославу галицкому. «И да
ему Ярослав неколико городов на утешение».1 Госуда-
ри крупных удельных княжеств также могли — ве-
роятно, имели право! — наделять землями других
князей, признававших вассальную зависимость от
них. В 1146 г. сын Юрия Долгорукого Иван пришел
в «Новъгород (Северский. — Н. К.) Святославу (Оль-
говичу. — Н. К.), и да ему (Святослав. — Н. К.) Ку-
реск и с Посемьем».2
Трудно однозначно ответить на вопрос: за что
именно князья-сюзерены жаловали волости князьям-
вассалам? Конечно, в странах, где господствовали фео-
дальные отношения так называемого классического
типа (например, в Северной Франции), вассалы полу-
чали земли с обязательным условием несения воен-
ной службы сюзерену. Логически рассуждая, так могло
быть и на Руси. Источники частично подтверждают
подобную мысль.
Когда в 1146 г. после смерти Всеволода Ольговича
на киевский стол сел было его младший брат Игорь,
вскоре против него выступил другой претендент на
киевское княжение — Изяслав Мстиславич. Киевское
вече поддержало Изяслава. В этой трудной для него
ситуации «Игорь же посла к братома своима, Володи-
миру и Изяславу, и рече: "Стоита ли, брата, у мене
у хрестьном целовании?"-* Они же и въспросиста у не-
го волости много. Игорь же има вда и повеле има ити
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 359.
2 Там же. С. 236.
* Т. е. собираетесь ли вы выполнять свои вассальные
обязательства?

320 Древнерусская государственность
к собе».1 В приведенном отрывке Киевской летописи
факт пожалования волости (пусть и вынужденного)
за военную службу не может вызывать сомнения.
О подобной службе речь идет и в следующем рассказе
этого источника. В 1149 г. сын Юрия Долгорукого Ро-
стислав «роскоторавъся с отцем своим, оже отець (ему)
волости не дал в Суждальской земле,* и приде к Изя-
славу (Мстиславичу. — Н. К.) Киеву, поклонився ему,
рече: "Отець мя переобидил, и волости ми не дал,...
зане ты еси старей нас в Володимерех внуцех,** а за
Рускую землю хочю страдати и подле тебе ездити"».2
Эти слова представляют собой классическую формулу
признания вассалитета и обязательство служить сю-
зерену.
Изяслав Мстиславич с удовольствием выслушал
смиренные слова просьбы и покорности сына своего за-
клятого врага и дал ему пять городов во главе с Божь-
ским. В этом случае есть все основания утверждать,
что сын Долгорукого получил волость с условием отбы-
вания военной службы. Тем более, что он не скрывал
подобных намерений от своего окружения: «Пойдем,
дружино моя, к Изяславу, то ми есть сердце свое, ту
ти дасть ны волость».3 Поэтому как только к киев-
скому князю донеслась весть, будто бы Ростислав
Юрьевич замыслил против него зло, он немедленно
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 231.
* Здесь волость — однозначно часть, при этом малая,
Суздальской земли.
** Среди внуков Владимира Мономаха.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 257.
3 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 319—320.

Глава шестая 321
отнял у него только что пожалованную волость и ото-
слал к отцу.
Также за службу получил в 1154 г. Святослав Все-
володич (из черниговских Ольговичей) волость от ки-
евского князя. Тогда сменивший на престоле умерше-
го Изяслава Мстиславича его брат Ростислав «рече
Святославу Всеволодичю, сестричичю своему: "Се ти
даю Туров и Пинеск про то, еси приехал к отцю моему
Вячеславу и волости ми еси соблюл"».1 Аналогичный
факт отмечен в Суздальской летописи под 1205 г.,
когда после победоносного похода на половцев Рюрик
Ростиславич киевский, его сын Ростислав и бывший
зять Роман Мстиславич галицко-волынский собрались
в Переяславле Русском, и «ту было мироположение
в волостех, кто како терпел за Рускую землю».2 Пра-
вда, в этом случае киевский князь жаловал волости
не авансом, а как награду за вклад в общий военный
успех.
Итак, князья-сюзерены по своему усмотрению жа-
ловали волости князьям-вассалам и точно так же про-
извольно отнимали их, когда последние не придержи-
вались условий соглашений либо чем-то прогневали
своих государей. И все же подобных известий в источ-
никах — о получении (и потере) волостей за службу,
как мне кажется, слишком мало для утверждения,
будто бы «все условия обладания волостями весьма
близко напоминают аналогичный институт бенефиция
в Западной Европе» и что даже «существовал меха-
низм распределения волостей, четкие условия наде-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 324.
2 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 420.
11 Зак. 3805

322 Древнерусская государственность
ления ими и столь же четкие условия их лишения».
Автор этих слов, правда, здесь же признал, что этот
«механизм» часто нарушался.1 Но, по моему мнению,
подобная система могла существовать разве что в иде-
але, а в практике междукняжеских отношений го-
сподствовали произвол и право сильного, объективно
опиравшиеся на не раз отмеченную мной нечеткость
понятий генеалогического и физического старейшин-
ства, чему способствовала постоянная борьба меж-
ду отчинным и родовым порядками замещения пре-
столов.
Князья-сюзерены откровенно и цинично настаива-
ли на своем праве лишать волостей вассалов. Хитрый
и неверный политик Святослав Всеволодич прямо за-
являл: «Ряд наш так есть: оже ся князь извинить
(будет виноват. — Н. К.)у то в волость (будет ее ли-
шен. — Н. К.)у а муж у голову» (лишится головы. —
Н. К.).2
Формально соблюдение принципа наделения за
службу более-менее четко прослеживается в пожало-
вании киевскими князьями «частей» в южной Рус-
ской земле другим князьям в обмен на обязательство
защищать ее от половцев.* Но в этом случае нельзя
говорить ни о бенефициях, ни о сюзеренно-вассальных
отношениях — хотя бы потому, что преимуществен-
ное право на такую «часть» имел обыкновенно вели-
кий князь владимиро-суздальский (Андрей Юрьевич,
1 Толочко А. П. Указ. соч. С. 156.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 409.
* Подробнее об этом пойдет речь в восьмом параграфе
«Структура государства и власти эпохи раздробленности».

Глава шестая 323
а затем его брат Всеволод), которого все другие, среди
них и киевский, князья избрали и считали «старей-
шим» во всей Русской земле, т. е. в государстве.
Существованию и реальному действию хотя бы при-
близительно отработанной системы пожалования во-
лостей вассалам сюзеренами в значительной мере пре-
пятствовал семейно-психологический фактор. Ведь все
древнерусские князья — от великих киевского или
владимиро-суздальского до мельчайших слонимского
или вщижского — принадлежали к одному, пусть
и громадному, со многими ветвями, роду Рюрикови-
чей—Ярославичей, чрезмерно разросшемуся во второй
половине XII—XIII вв. Князья приходились друг дру-
гу родными, двоюродными и троюродными братьями,
дядьями и племянниками, дедами и внуками различ-
ных уровней родства. Не случайно, наверное, они обра-
щались друг к другу, пользуясь в качестве иерархи-
ческих терминами сугубо родственными: отец, брат,
сват, сын, стрый, сыновец, уй и т. д.
Поэтому морально непросто было Изяславу Мсти-
славичу киевскому выгонять своего старого дядю Вя-
чеслава Владимировича из Киева, на который тот имел
преимущественные по родовому старейшинству пра-
ва, а Давиду Святославичу черниговскому — требовать
вассальной службы от своего старшего брата Олега
«Гориславича» (то ли курского то ли новгород-север-
ского князя). В почти всех других странах Европы
того времени за главный престол боролись главы и чле-
ны разных аристократических семейств, что облегчало
им и установление отношений сюзеренитета-вассали-
тета и делало более простым и законным пожалова-
ние бенефициев-феодов.

324 Древнерусская государственность
В условиях феодальной анархии, в высшей мере
характерной для эпохи удельной раздробленности,
наделение вассалов волостями несло в себе немалую
опасность для самого сюзерена. Князь — верховный
собственник раздавал волости обыкновенно потому, что
нуждался в службе и подобным образом укреплял
и свое положение и свое войско. Так бывало в тех
случаях, когда вассалы придерживались своих обяза-
тельств. Но, получая владения от великого князя ки-
евского или владимиро-суздальского и временами от
земельных князей (черниговского, волынского и др.)»*
вассалы укреплялись и часто переставали быть вер-
ными сюзерену. В этом состояло одно из главных про-
тиворечий удельной раздробленности.
Раздавая земли вассалам, сюзерены редко руковод-
ствовались дальновидными стратегическими расчета-
ми. Обыкновенно они преследовали какие-то сиюми-
нутные, сугубо тактические цели, заботясь о том, чтобы
победить соперника или удержаться на престоле. Это
еще более углубляло раздробленность государства,
* Об одном из подобных многочисленных случаев рас-
сказывает киевский летописец под 1147 г.: «Всеволодичь
Святослав держаше у Изяслава (Мстиславича киевско-
го. — Н. К.) Божьски, и Межибожие, Котелницю, а всих
пять городов ... но приехал к Изяславу просить: "Отче!
Пусти мя Чернигову ... у Изяслава (Давидовича. — Н. К.)
хочю волости просити!"» Изяслав счел эту просьбу вполне
естественной и удовлетворил ее (Летопись по Ипатскому
списку. С. 243). Перед нами предстает иерархическая
лестница: великий киевский князь—черниговский обще-
земельный князь—удельный князь, который имеет воло-
сти от двух сюзеренов, главного и непосредственного.

Глава шестая 325
приводя к феодальной анархии, военному противо-
стоянию, а то и кровавым войнам, чего можно было
бы избежать мирным путем, методом переговоров
и взаимных уступок. Но культура междукняжеских
отношений пребывала тогда на примитивном уровне.
Достигая путем земельных пожалований быстрого
и мимолетного успеха, сюзерены часто закрывали себе
пути к общему укреплению своего положения и вла-
сти. Как правило, волости давались, чтобы привлечь
на свою сторону того или иного князя, еще лучше —
переманить его из вражеского лагеря.
Особенно показательны в этом плане были действия
Всеволода Ольговича, сменившего на киевском столе
Ярополка Владимировича, сына Мономаха. Все свое
недолгое (1139—1146) великое княжение он только
то и делал, что лавировал между кланами Монома-
шичей, Давидовичей и своих родичей Ольговичей, за-
ботясь не о централизации государства, а о том, как
бы лучше перессорить претендентов на его престол
и разъединить их. Киевский летописец ярко и эмоцио-
нально изображает хитроумные, коварные и — близо-
рукие политические комбинации Всеволода Ольгови-
ча, приведшие в конечном счете к первой крупной
междоусобной войне на Руси в 1146—1151 гг.
Под 1142 г. летопись сообщает: «Посла Всеволод
ис Киева на Вячьслава (Владимировича, сидевшего
в Турове. — Н. К.)у река: "Седеши во Киевськой воло-
сти, а мне достоить; а ты пойди в Переяславль, отчи-
ну свою"». Затем Всеволод дал своему племяннику
Изяславу Мстиславичу г. Владимир Волынский, —
чтобы перетянуть энергичного и способного политика
из клана Мономашичей на свою сторону, — а своему

326 Древнерусская государственность
сыну Святославу передал отнятый у Вячеслава Туров.
«И бысть братьи его, — продолжает летописец, — тяж-
ко сердце Игорю и Святославу: волости бо даеть сыно-
ви, а братьи не надели ничим же».1 Эти слова свиде-
тельствуют в пользу признания Ольговичами законным
порядка родового старейшинства при замещении кня-
жеских столов.
Братья Всеволода попробовали отнять Переяславль
у Вячеслава Владимировича, но киевский князь за-
щитил его. Далее Всеволод Ольгович, вероятно, убе-
дившись в том, что Изяслав Мстиславич не собирает-
ся порывать со своим кланом, отнял у него Владимир
Волынский, чем нажил себе опасного врага, и отдал
своему сыну Святославу — «и не любяхуть сего Олго-
вичи, братья Всеволожа».2
Недальновидные, вызванные собственными эмоци-
ями, симпатиями и антипатиями, а также сиюминут-
ными тактическими соображениями политические
комбинации Всеволода с пожалованием и отнимани-
ем волостей в Поднепровье стали, на мой взгляд, глав-
ной причиной того, что после его смерти (1146) Оль-
говичи потеряли киевский престол, на который сел
недооцененный Всеволодом Изяслав Мстиславич.
Учтя, вероятно, печальный опыт своего предшест-
венника в земельной политике, Изяслав Мстиславич,
к тому времени при помощи военной силы нейтра-
лизовавший Ольговичей, решил привлечь в союзники
другой черниговский княжеский клан — Давидовичей.
Когда в 1146 г. «посла Володимир и Изяслав Давыдо-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 222.
2 Там же. С. 223.

Глава шестая 327
вичи ис Чернигова послы ко Изяславу, князю киевь-
скому, река: "Брате! Се заял Олговичь Святослав во-
лость мою..."», Изяслав Мстиславич не только вернул
им захваченную Ольговичами Вятичскую землю, но
и заявил братьям: «Волости Святославли и Игореве
дал вам есмь,... и дал Новъгород (Северский. — Н. К.)
и Путивль».1
В 1162 г. внутри большого рода Мономашичей,
к тому времени разделившегося на два клана: Мсти-
славичей и Ростиславичей, вспыхнула ссора из-за
Слуцкой волости. Коалиция князей во главе с сыном
тогдашнего великого князя киевского Ростислава Ми-
хайловича Рюриком (к ней присоединился еще и Свя-
тослав Всеволодич из рода Ольговичеи) выгнала брата
Ростислава Владимира из Слуцка. Казалось бы, дело
было сугубо семейным, однако Ростислав киевский
поступил, как подлинный верховный сюзерен: «Дасть
ему (Владимиру. — Н. К.) Трьполь, ины 4 городы при-
дасть ему к Трьполю».2
Не раз случалось, что сами вассалы требовали от
сюзерена волостей вперед, обещая поддержать его дей-
ствия в будущем. В 1167 г. в Киеве вознамерился во-
княжиться правнук Владимира Мономаха Мстислав
Изяславич. Его политическое положение было неопре-
деленным и шатким, и это сразу почувствовала род-
ня. «И тако начаша ся рядити о волость, шлюче межи
собою Рюрик и Давыд (Ростиславичи. — Н. К.), и Во-
лодимир (Мстиславич. — Н. К.) с Мьстиславом (Изя-
славичем. — Н. К.), и уладившеся о волость, целоваша
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 242, 245.
2 Там же. С. 356.

328 Древнерусская государственность
хрест».1 Итак, лишь пообещав ловким родичам воло-
сти, да еще добившись согласия киевского веча, Мсти-
слав Изяславич ненадолго, до 1169 г., смог вокняжить-
ся в Киеве.
А в 1170 г. Андрей Юрьевич Боголюбский, навер-
ное, предвидя будущее столкновение с Ростиславича-
ми из-за южной Русской земли (в то время, по суще-
ству, Киевщины), решил привлечь на свою сторону
наиболее активного среди них — Рюрика: «Посла Анд-
рей к Ростиславичю к Рюрикови, да ему Новгород Ве-
ликий».2 Правда, это пожалование носило двусмыслен-
ный характер: новгородский стол был шатким как из-за
полной зависимости от того же владимиро-суздальско-
го князя, так из-за своеволия, мощи и капризности та-
мошнего великого боярства. Рюрик не поладил с бояра-
ми и вскоре ушел из Новгорода на юг зимой 1171/72 г.3
Бывало, что сюзерен жаловал волость верному ему
вассалу во исполнение заранее заключенного соглаше-
ния. Около 1156 г. киевский князь Юрий Владимиро-
вич Долгорукий пообещал своему племяннику Влади-
миру Андреевичу г. Владимир Волынский, но не смог
отвоевать его у Мстислава Изяславича. Тогда Юрий
обратился к Владимиру со словами: «Ныне же, сыну,
аче ти есмь Володимеря не добыл, а се ти волость» —
и да ему Дорогобуж и Пересопницю и все Погоринь-
ския городы».4
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 366.
2 Там же. С. 383.
3 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 222.
4 Летопись по Ипатскому списку. С. 335.

Глава шестая 329
Подводя итоги сказанному, выскажу уверенность
в том, что в отношении Древней Руси эпохи удельной
раздробленности не приходится даже говорить о скла-
дывании пусть элементарной и сколько-нибудь посто-
янной бенефициальной системы в государстве. Отсут-
ствие сильной центральной власти, а с 60-х гг. XII в.
еще и конкуренция между двумя очагами феодальной
концентрации, Киевским и Владимиро-Суздальским,
политическая нестабильнось в стране, осложненная
половецкими вторжениями и нескончаемыми ссорами
и войнами между княжескими кланами и отдельными
князьями, — все это объективно делало относитель-
ными и недолговечными отношения вассалитета-сю-
зеренитета и практически невозможными — связан-
ные с ними бенефициальные отношения.*
Выглядит странным парадоксом, вероятно, такое
мое утверждение: в Древнерусском государстве эпохи
раздробленности все князья, не исключая и великих
князей киевского, владимиро-суздальского и чернигов-
ского, вначале были временными, условными земле-
владельцами. Потому что владели городами, волостя-
ми и землями до тех пор, пока княжили в них. То есть
древнерусских князей до определенного времени, —
* Можно согласиться с В. И. Сергеевичем в том, что
в земельных пожалованиях и вообще в практике заме-
щения княжеских столов не существовало никакого по-
рядка — все зависело от конкретных условий полити-
ческой жизни, и если это и регулировалось, то лишь при
помощи договоров между отдельными князьями (Сергее-
вич В. И. Древности русского права. Т. 2. Вече и князь.
Советники князя. СПб., 1908. См.: Толочко А. П. Указ.
соч. С. 175).

330 Древнерусская государственность _ __
Вячеслава и Юрия Владимировичей, вокняжился
Изяслав Мстиславич, простоватый Вячеслав, княжив-
ший тогда в захолустном Турове, вообразил себя ста-
рейшим князем, ибо действительно был старшим в ро-
де Мономашичей, к которому принадлежал и Изяслав.
Когда Изяслав Мстиславич дал волости Святославу
Всеволодичу, «Вячеслав же се слышав, надеяся на
старейшенство (собственное. — Н. К.) и послушав бояр
своих, не приложи чести ко Изяславу, отъя городы
(у Святослава. — Н. К.) опять». Это страшно возмути-
ло Изяслава Мстиславича, и он «посла брата своего
Ростислава и Всеволодича Святослава на стрыя (дядю
по отцу. — Н. К.) своего Вячеслава и отъя от него
Туров... и посади сына своего Ярослава в Турове».1 Из
других сообщений Киевской летописи известно, что
Туров был домениальным владением Вячеслава, но это
не остановило Изяслава — отнять волость-домен у стар-
шего в роду Мономашичей, стоявшего выше, чем он,
на иерархической «лествице».
В ходе войны за Киев 1146—1151 гг. между Изя-
славом Мстиславичем и Юрием Долгоруким Изяслав,
теряя на время киевский стол, отступал в свой до-
мениальный город — Владимир Волынский. Долго-
рукий стремился достать его и там и отнять у него
Волынь, пренебрегая домениальными правами племян-
ника. Так было и в дальнейшем, когда Волынская
земля стала окончательно доменом Мстиславичей.
Характерно, что и сами владельцы доменов вовсе
не считали свои собственнические права безусловны-
ми, аллодиальными. Когда в 1145 г. выгнанный из
Летопись по Ипатскому списку. С. 234—235.

Глава шестая 331
когда они укоренились на местах, — можно рассматри-
вать как своеобразных помещиков, не задержавшихся
в той или иной волости. Согласно образному выраже-
нию В. О. Ключевского, они были кометами, блуждаю-
щими среди звезд разной величины — бояр, которые
уверенно и постоянно сидели в своих вотчинах.
Даже домениальные владения, — казалось бы, без-
условная и наследственная собственность князей, —
с самого начала их существования бесцеремонно от-
нимались сюзеренами. В 1097 г. на Любечском княже-
ском съезде был провозглашен «отчинный» принцип
владения землями и волостями («кождо да держить
отчину свою»). На мой взгляд, решения этого съезда
и заложили фундамент образования домениальных
(личных) владений Ярославичей. На Любечском съез-
де князь Давид получил г. Владимир-Волынский с зем-
лей ! — ту же волость, которую получил его отец Игорь
по завещанию Ярослава Мудрого. Но как только Да-
вид нарушил решения съезда, вероломно пленив
и ослепив Васильско теребовльского, Святополк Изя-
славич совместно со своим соправителем в государ-
стве Владимиром Мономахом на следующем Витичев-
ском княжеском съезде лишили мятежного князя
Волынской волости, его домениальной собственности.2
А г. Владимир с землей взял себе Святополк киевский.
Правда, Давид своим жестоким поступком поставил
себя вне феодального общества...
Но домены отнимались и без особенной вины вас-
салов. В 1146 г., когда в Киеве, в обход своих дядьев
1 Повесть временных лет. С. 170—171.
2 Там же. С. 181.

332 Древнерусская государственность
Киева Долгоруким Изяслав Мстиславич отсиживался
на Волыни, он униженно просил Юрия через его сына
закрепить за ним домениальную собственность: «Мне
отцины в Угрех нетуть, ни в Ляхох, токмо в Руской
земли, а проси ми у отца волости по Горину.* Андрееви
же молящюся отцю про Изяслава, и не хотящю ему
(Юрию. — Н. К.) волости дати». Окончательно сделав-
шись после смерти Изяслава киевским князем в нача-
ле 1155 г., Юрий Долгорукий пообещал Волынь —
домен сына Изяслава Мстислава — своему племянни-
ку Владимиру Андреевичу, но не смог завоевать Вла-
димир Волынский.1
Понятно поэтому, что в условиях отсутствия мини-
мальной стабильности политической жизни и неза-
крепленности земельных владений за князьями им
приходилось быть чрезвычайно подвижными, часто
перемещаться из одной волости в другую.2 Такие пе-
ремещения в большой мере были основаны на «ле-
ствичном», по принципу родового старейшинства, по-
рядке замещения столов, когда смерть, например,
черниговского князя приводила к тому, что с наси-
женных или ненасиженных еще мест срывалось мно-
жество князей. До наступления эпохи удельной раз-
дробленности подобные перемещения со стола на стол
* Река Горынь была тогда восточным рубежом Во-
лынского княжества с Киевской землей (доменом вели-
кого князя). Выходит, Изяслав просил у Долгорукого по-
жаловать волость, и без того ему принадлежащую!
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 181, 336.
2 См., напр.: Рапов О. М. Княжеские владения на Руси
в X—первой половине XIII в. М., 1977.

Глава шестая 333
были под патронажем великого князя киевского, ко-
торый мог корректировать этот порядок.
7. Решительный шаг
к раздробленности государства
Положение решительно и принципиально измени-
лось в 40—50-х гг. XII в., когда киевский князь по-
терял возможность (политическую и военную) надзи-
рать за замещением столов, тем более — управлять
этим процессом. Тогда в Древнерусском государстве
перестает существовать один-единственный правящий
род — Мономашичи, которые, казалось, прочно и
бесповоротно овладели Киевом и великокняжеским
престолом. В 1150-х гг. они делятся на две ветви:
Мстиславичей, потомков Мстислава Великого, и Рос-
тислав ичей, потомков его брата Ростислава. Начался
и приобретал силу процесс создания земельных дина-
стий, которые стремились закрепить за собой ту или
иную землю или несколько земель или княжеств.
Мстиславичи претендовали на Киев и владели Волы-
нью, а Ростиславичи обосновались в Смоленске, про-
явив интерес к малым городам Киевской земли.
Справедливости ради следует припомнить, что пер-
вая местная земельная династия — галицких Ростисла-
вичей — сложилась задолго до наступления раздроб-
ленности, еще в последнем двадцатилетии XI в. Тогда
старший сын Ростислава Владимировича и правнук
Ярослава Мудрого Рюрик сел в Перемышле, средний
Володарь — в Звенигороде, а младший Василько —
в Теребовле. С того времени земли будущего Галицкого

334 Древнерусская государственность
княжества (основанного в 1141 г. сыном Володаря
Володимирко) находились в собственности клана га-
лицких Ростиславичей. Но западнорусские земли
вплоть до середины XII в. пребывали на далекой пе-
риферии политической жизни Древнерусского государ-
ства. Даже амбициозный и корыстолюбивый Володи-
мирко не принимал участия в борьбе князей за Киев
и вокруг Киева.
Совсем иными были те династии Южной Руси, ко-
торые складывались в процессе разделения государст-
ва на уделы и борьбы за киевское великое княжение,
начиная с 40-х гг. XII в. Подобно Мономашичам, раз-
делились и черниговские Святославичи: на Ольгови-
чей, потомков буйного Олега «Гориславича», и Дави-
довичей, сыновей и внуков его брата Давида. Все
четыре основных клана Поднепровья: Мстиславичи,
Ростиславичи, Ольговичи и Давидовичи — активно
боролись между собой за киевский стол (обычно Мо-
номашичи все вместе выступают против Ольговичей),
что не мешало им одновременно пускать корни и за-
крепляться в Киевской, Смоленской, Переяславской,
Черниговской и Новгород-Северской землях.
Если до времени образования местных династий
и их оседания на домениальных землях интересы кня-
зей расходились с боярскими, то с той поры, со второй
половины XII в., противоречия между двумя группа-
ми феодалов исчезают. Князья, имевшие домениаль-
ные владения в тех или иных землях Руси, теперь
просто вынуждены действовать заодно с местным бо-
ярством, привязанным своими владениями к тем же
землям. Подобно боярам, князья постепенно превра-
щаются из условных владельцев в безусловных, из

Глава шестая 335
«держателей» в вотчинников. Хотя и тогда они не
могли чувствовать себя в полной безопасности, по-
скольку энергичные и могущественные сюзерены мог-
ли, не очень-то считаясь с правами феодальной соб-
ственности, отнять владение у непокорного вассала.
Процесс вживания дотоле странствовавших князей
в социальные структуры различных земель и волостей,
сюзеренами которых они становились, проходил слож-
но, замедленно, противоречиво, а то и болезненно.
Источники, сознательно или нет, скрыли от нас ход
и подробности этого процесса. Как и всегда, бояре
остались на периферии летописного рассказа. Исклю-
чение составляют лишь Новгородские летописи и, осо-
бенно, Галицко-Волынская XIII в. Новгород был, по
крайней мере, с 30-х гг. XII в., боярской республи-
кой, и бояре были в ней главными лицами, а поэтому
нет ничего удивительного в том, что в Новгородских
летописях бояре упоминаются часто. Что же касается
летописи Галицко-Волынской, то ее содержание, те-
матическая направленность, идея и высокий пафос
нацелены на разоблачение и осуждение мятежного
боярства, препятствовавшего государственной деятель-
ности князей Романовичей. Поэтому и в Галицко-Во-
лынской летописи бояре принадлежат к числу глав-
ных героев. Но экономическую сторону их жизни
летописи замалчивают.
Современная наука отбросила взгляд на вече древ-
нерусских городов как на демократическое собрание
граждан независимо от их социального и имуществен-
ного положения. Исследование летописей, прежде всего
Киевских и Новгородских XII в., убедило ученых
в том, что вече носило ярко выраженный узкоклассо-

336 Древнерусская государственность
вый характер. На нем верховодили бояре.1 Сохраня-
ют полную силу слова выдающегося историка три-
дцатилетней давности: «Вече — один из наиболее арха-
ичных институтов народовластия — было использовано
собственниками земли и поставлено на службу госу-
дарству в форме своеобразной феодальной демокра-
тии».2 Историки много писали о вече Новгорода Ве-
ликого, которое находилось в руках крупных феодалов
и постоянно конфликтовало с князьями, стремивши-
мися проводить не зависимую от бояр политику. Я же
коротко рассмотрю некоторые стороны отношений кня-
зя с вечем — читай: боярами, которые господствова-
ли на вечевых собраниях, — в городах Юго-Западной
Руси.
Впервые как значительная сила, способная влиять
на посажение князей и их политику, вече стольного
Киева дало себя знать в 1146 г., сразу же после смер-
ти великого князя Всеволода Ольговича. Он завещал
свой стол младшему брату Игорю и даже добился от
киевского веча (в этом контексте летописец называет
его участников нейтральным термином «кияне») при-
несения присяги своему преемнику.
Однако после кончины Всеволода киевское вече
потребовало от Игоря уступок в свою пользу. Как сви-
детельствует дальнейший рассказ Киевской летописи,
столичное боярство вовсе не считало себя обязанным
1 Толочко П. П. Киевская Русь. Киев, 1996. С. 215—
220.
2 Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней
Руси // Древнерусское государство и его международное
значение. С. 33—34.

Глава шестая 337
исполнять данное Всеволоду обещание — служить его
брату. Далее события развивались следующим обра-
зом. Вече собралось на киевской горе, в городе Яро-
слава, и пригласило к себе Игоря Ольговича. Он был
калекой, не мог ходить, поэтому «брата своего Свя-
тослава посла к ним у вече». Перед ним вече постави-
ло требование: «Княже Святославе! Целуй нам хрест
и з братом своим; аще кому (из) нас будеть обида, то
ты прави». Поцеловав крест, Святослав заверил вече:
«Яко не будеть вы насилья никоторого...», после чего
«на том целоваше вси кыяне хрест, и с детми, оже под
Игоремь не льстити, и под Святославом».1
Но минуло лишь несколько дней, и киевское вече
изменило Ольговичам, обратившись к их сопернику
из клана Мономашичеи Изяславу Мстиславичу с пред-
ложением: «Ты наш князь, поеди (к нам. — Н. К.);
Олговичев не хочем быти акы в задничи» 2 (наслед-
стве. — Н. К.). Гордые киевские «мужи» (бояре, при-
ехавшие с этими словами к Изяславу) не желали быть
переданными, словно недвижимое имущество, Всево-
лодом в наследство своему брату. Боярство Киева в то
время стремилось уже по своей воле выбирать себе
князей, используя покорное ему вече. Изяслав Мсти-
славич сумел договориться с боярами, после чего, сло-
мив сопротивление полков Ольговичей, вокняжился
в Киеве.
И преемники Изяслава Мстиславича бывали вынуж-
дены прежде, чем занять великокняжеский престол,
договариваться с вечем и, понятно, идти на уступки
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 229—230.
2 Там же. С. 230.

338 Древнерусская государственность
ему. Под 1154 г. Киевская летопись поведала красно-
речивую историю. Тогда умер великий князь Вяче-
слав Владимирович и бояре принялись требовать от
его соправителя и племянника заключить с ними (фор-
мально: с руководимым ими вечем. — Н. К.) соглаше-
ние: «Бог поял стрыя твоего Вячеслава, а ты ся еще
с людми (вечем. — Н. К.) Киеве не утвердил; а поеди
лепле в Киев, же с людми утвердися». Ростислав не
выполнил требования боярства — и проиграл поеди-
нок за Киев сопернику, Изяславу Давидовичу черни-
говскому.1
Вече сажало и смещало князей не только в Киеве
или Новгороде, где существовали древние традиции
общественной жизни и аристократической демокра-
тии. Не успело еще образоваться Галицкое княжество,
как руководимое боярами вече его стольного града
в 1144 г. решило избавиться от своего властного кня-
зя Володимирко, позвав на престол его племянника
Ивана Ростиславича, который впоследствии получит
ироническое прозвище «Берладник». Попытка смены
князя оказалась неудачной. Володимирко выбил Ива-
на из Галича. «Галичане же всю неделю бишася по
Иване с Володимиром, и нужею отворишася в неделю
мясопустную».2 Князь сурово наказал восставших го-
рожан (вероятно, в их числе были и бояре), но это не
отбило у крупных феодалов охоту сбросить его. Через
пятнадцать лет ситуация повторилась, и боярство
(формально: вновь-таки галицкое вече) снова призва-
ло на престол Ивана Ростиславича, но уже против сына
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 326.
2 Там же. С. 226.

Глава шестая 339
Володимирко Ярослава: «Слахуть бо ся к нему (Ива-
ну. — Н. К.) галичане, веляче ему всести на коне,
и темь словом поущивають его к собе, рекуче: "Толи-
ко явишь стягы, и мы отступим от Ярослава"».1 И на
этот раз боярам не удалось добиться своего.
Со второй половины 1140-х гг. в летописях начи-
нают встречаться следующие формулы посажения
князей на стол — даже на великокняжеский: «По
Ростиславли смерти (1167 г. — Н. К.) начаша слати
по Мьстислава (Изяславича, племянника покойно-
го. — Н. К.) братья, Володимирь Мьстиславичь, Рю-
рик, Давыд (Ростиславичи. — Н. К.), и киане (вече. —
Н. К.) от себе послаша». Войдя в Киев, Мстислав
«възма ряд с братьею, и с дружиною, и с кыяны».2
С течением времени князья начинают признавать
законным порядок соглашений с вечем при замеще-
нии стола. И не стыдятся этого. Более того, в случае
споров с другими князьями из-за того или иного пре-
стола выставляют себя пассивными игрушками в ру-
ках руководимого боярами веча. В 1155 г. вынужден-
ный уступить Киев Юрию Долгорукому Изяслав
Давидович оправдывался перед ним: «Изяслав же при-
ела к Дюргеви, моляся и кланяяся, река: "Ци сам
еемь ехал Киеве?! посадили мя кыяне, а не створи
мне пакости, а се твой Киев"».3 На самом деле перед
тем Изяслав силой завладел Киевом.
Отношения между князем и боярами (или руково-
димым боярами вечем, что одно и то же) часто бывали
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 342.
2 Там же. С. 364—365.
3 Там же. С. 329.

340 Древнерусская государственность
напряженными, что особенно ярко видно на примере
Ярослава Владимировича галицкого, которого бояре
заставляли жить с нелюбимой женой, далее заточили
князя и на его глазах сожгли на костре любимую им
женщину Настасью Чагровну.1 Ожесточенно воевал
с боярами Роман Мстиславич, когда въехал в столицу
созданного им Галицко-Волынского княжества Галич.
И все же постепенно в большинстве земель обе стороны
поняли: они имеют общие владения в одной и той же
земле, следовательно, отстаивание ее интересов перед
центральным правительством должно объединять их.
Летописи сохранили немало свидетельств того, что
враждующие между собой князья и бояре тех или иных
земель объединялись, когда над ними нависала внеш-
няя угроза — то ли от соседнего князя, то ли даже от
самого верховного сюзерена. Те же Володимирко Во-
лодаревич и его сын Ярослав спокойно и уверенно
опирались на бояр (составлявших со своими отрядами
главную силу их войска) в войнах с киевским и волын-
ским князьями.
Лишь после того, когда земельные интересы кня-
зей и бояр стали тождественными, разделение Рус-
ского государства на в той или иной мере автоном-
ные княжества приобрело необратимый характер.
Только с того времени, а это 50—60-е гг. XII в., мож-
но говорить о подлинном наступлении удельной раз-
дробленности на Руси. Яркую и образную характери-
стику страны в эту эпоху создал Б. А. Рыбаков:
«Князья, прочно оседавшие с согласия местного бо-
ярства (или по его приглашению) в древних городах,
Летопись по Ипатскому списку. С. 335.

Глава шестая 341
превращавшихся в столицы новых княжеств, уже не
рассматривали их как временную добычу... Князья
теперь остерегались истощать хозяйство своих поддан-
ных до предела; ведь их сыновьям и внукам придется
жить в этой же земле».1
Когда князья и целые княжеские кланы, наконец,
осели на землях, раздробленность стабилизировалась,
так же, как и отношения между князьями и боярами
в большинстве земель и княжеств. Со второй полови-
ны XII в. определялись и упрочились также рубежи
между отдельными княжествами, часто носившие ра-
нее условный характер.
Вместе с тем Б. А. Рыбаков высказал четкую мысль,
что вследствие наступления раздробленности «Киев-
ская Русь распалась на полтора десятка самостоятель-
ных княжеств», а «власть киевского князя безвоз-
вратно отошла в прошлое». Далее ученый следующим
образом представляет политическую структуру госу-
дарства эпохи раздробленности: «Постепенно оформи-
лась новая политическая карта Руси со многими цен-
трами. Киевская земля сохранилась лишь в пределах
между Днепром и Горынью, Полесьем и степью».2 Из
этих и других, высказанных в разных работах сообра-
жений Б. А. Рыбакова следует, что он рассматривал
Киевскую Русь как государственное образование, ко-
торое осталось в прошлом и не существовало во вре-
мена раздробленности.
Эта мысль, как уже знает читатель, была распро-
странена еще в дореволюционной историографии.
1 Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. С. 147.
2 Там же. С. 148, 151, 152.

342 Древнерусская государственность
Однако из источников у некоторых моих предшествен-
ников и у меня самого создалось впечатление, что
Древнерусское государство не прекратило существо-
вание. Оно лишь изменило структуру и форму прав-
ления.
8. Структура государства и власти
эпохи раздробленности
Прежде чем непосредственно перейти к этой теме,
стоит остановиться на естественном вопросе: понимали
ли летописцы, государственные деятели, культурная
элита XII—XIII вв. смысл событий, наступивших на
Руси вскоре после смерти Владимира Мономаха?
Учитывая уровень сознания образованных и мысля-
щих людей времен раздробленности, имеем основания
утверждать: безусловно, понимали, хотя и своеобраз-
но, в духе ментальности своего времени и толкования
истории прошлого и современных им событий. Госу-
дарственная и культурная элита видела, что единство
страны нарушено, и объясняла это эгоизмом князей
и бояр, которые пренебрегли общерусскими интере-
сами ради удовлетворения собственных материальных
интересов, своих чрезмерных аппетитов.
Князья начали наводить на родную землю закля-
тых и безжалостных врагов — половецких ханов, дабы
победить конкурентов и отнять у них лакомые города
и волости. При этом феодальные властители вовсе не
заботились о простых людях-тружениках, тысячами
гибнувших в нескончаемых войнах или междукняже-
ских стычках, — то ли от русского меча то ли от по-

Глава шестая 343
ловецкой стрелы. Вспомним горькие строки «Слова
о полку Игореве: "Усобица князем на поганыя погыбе,
рекоста бо брат брату": "Се мое, а то мое же". И нача-
ша князи про малое "се великое" млъвити, а сами на
себя крамолу ковати. А погании (половцы. — Н. К.)
с всех стран (сторон. — Н. К.) прихождаху с победа-
ми на землю Рускую».1
Современному историку должно быть понятно, что
княжеские свары и половецкие вторжения на Русь —
следствие, а не причина удельной раздробленности.
Уместно поставить еще один вопрос: как смотрели
древнерусские образованные и культурные люди на
государственную жизнь и государственное устройство
того времени, видели ли они хоть какой-нибудь смысл
и причины бесконечного перемещения князей из од-
ной волости в другую, в их стычках и войнах за вели-
кое киевское, впоследствии владимиро-суздальское,
и другие княжения? Создается впечатление, что лето-
писцы пессимистически смотрели на возможнось пре-
кращения княжеских «котор» и восстановления цен-
трализованной монархии на Руси.
Когда в разгаре борьбы за Киев в конце 40-х гг.
XII в. между могущественными княжескими кланами
Мстиславичей, Давидовичей и Ольговичей была пред-
принята очередная и безрезультатная, как и все дру-
гие, попытка заключить мир и прекратить усобицы,
летописец с едва скрытыми горькой иронией и сар-
казмом вложил в княжеские уста такие разоблачи-
тельные слова: «То есть было преже дед наших и при
1 Слово о полку Игореве. Под ред. В. П. Адриановой-
Перетц. М.; Л., 1950. С. 17 (Литературные памятники).

344 Древнерусская государственность
отцих наших — мир стоить до рати, а рать до мира;
... оже есмы устали на рать... Тако на том целоваша
хрест у Святом Спасе... а Руской земли блюсти, и бы-
ти всим за один брат».1
Я написал «с иронией и сарказмом» потому, что
«преже», при отцах и дедах, было как раз наоборот,
мир брал верх над войной, а нарушители спокойствия
обычно карались великим князем и покорными ему
вассалами. Ведь формула «мир до рати» и «рать до
мира» стала грустным приобретением общества по-
следнего двадцатилетия, после смерти Мстислава
Великого. Горький сарказм просвечивает в этих сло-
вах еще и потому, что очень быстро высокие догова-
ривавшиеся стороны забыли о своих обязательствах
и вновь принялись воевать друг с другом, добиваясь
исключительно собственных, сугубо эгоистических
целей.
Дореволюционные историки вообще отказывали
внутренней жизни Древнерусского государства времен
удельной раздробленности в какой-либо организован-
ности, отбрасывали самую возможность определения
минимальных ее закономерностей, видели в ней лишь
хаос, бессмысленные войны и близорукость сильных
мира того времени. И больше ничего. В противовес
подобному представлению отечественные ученые в
течение 60—70-х гг. выработали логичную и строй-
ную концепцию государственной структуры Руси эпохи
раздробленности, исследуя особенности и динамику
ее внутреннего политического развития, начиная с
30-х гг. XII в.
Летопись по Ипатскому списку. С. 256, 257.

Глава шестая 345
На мой взгляд, этой важной и исторически верной
научной концепции все же не хватает прямых под-
тверждений в источниках, из-за чего она может пока-
заться несколько умозрительной. Ведь летописи обыч-
но прямо не говорят о том, как смотрели русские люди
XII в. на государственно-политическое устройство сво-
его общества. Нескольких летописных свидетельств
на этот счет явно мало для суждения об этом. Тем
весомее кажется мне свидетельство в пользу существо-
вания определенной структуры государства и власти
на Руси во второй половине XII в., которое содержит-
ся в «Слове о полку Игореве».
В этом знаменитом памятнике древнерусской ли-
тературы конца 80-х гг. XII в. одно из главных мест
занимает призыв певца к князьям защитить Русскую
землю от хищных половецких ханов. Он начинает его
обращенными к владимиро-суздальскому князю сло-
вами: «Великый княже Всеволоде! Не мыслию ти при-
летети издалеча, отня злата стола поблюсти?»1 Далее
автор «Слова» обращается к другим сильным госуда-
рям Руси, и среди них — к Рюрику и Давиду Рости-
славичам, Ярославу галицкому, Роману волынскому.
Обычно литературовэды видели в этом обращении
древнерусского поэта призыв к защите родины, забо-
ту об отстаивании ее единства в условиях нарастания
внешней угрозы: «В лирическом воззвании автора
"Слова", с которым он обращается ко всем наличным
представителям княжеского рода (?? — Н. К.), при-
зывая их "ступить в злат стремень за обиду сего вре-
мени, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Свя-
Слово о полку Игореве. С. 21.

346 Древнерусская государственность
тославича"», проходит длинная вереница сильных,
храбрых, располагающих большими боевыми ресур-
сами князей, равнодушных к общему достоянию —
земле Русской».1
Нельзя не отметить, что подобное объяснение упомя-
нутого места «Слова о полку Игореве» выглядит слиш-
ком общим, к тому же вообще не соответствует сквоз-
ной идее этого памятника, буквально пронизанного
заботой об отстаивании единства древнерусского об-
щества, призывом к прекращению княжеских «котор».
Убежден, что обращение «Слова» к князьям требует
более конкретного и предметного толкования. Долж-
ны быть объяснены как неожиданное обращение певца
ко многим государям из разных концов Руси с требова-
нием идти к Киеву защищать великокняжеский «зо-
лотой стол» (имеющий, однако, законного хозяина
Святослава Всеволодича),* так и сам набор имен кня-
зей, а также последовательность их перечисления.
Правда, в научной литературе существует объясне-
ние отмеченного противоречия в обращении древне-
русского поэта через голову Святослава Всеволодича
1 Переверзев В. Ф. Литература Древней Руси. М., 1971.
С. 60-61.
* Это могло бы быть понятным, если бы автор «Слова»
презирал Святослава Всеволодича, бывшего в действи-
тельности одним из наиболее слабых и коварных вели-
ких князей киевских (см.: Рыбаков Б. А. «Слово о полку
Игореве» и его современники. М., 1971. С. 102—117).
Но нет: «Слово» всячески возвеличивает Святослава Все-
володича, называя его «великим», «грозным», воспетым
немцами и венецианцами, греками и моравцами.

Глава шестая 347
к Всеволоду суздальскому и другим князьям того
времени. Оно принадлежит Д. С. Лихачеву. По его
мнению, «для автора "Слова" дороги все притязания
русских князей на Киев» — слова в устах знатока древ-
нерусской литературы, истории и культуры более чем
удивительные, потому что летописцы и другие писате-
ли отстаивали владельческие права своих князей и от-
рицали — чужих. Конкретизируя свою мысль, уче-
ный продолжает: «Игнорируя вотчинное право на Киев
Святослава Всеволодича (более чем сомнительное! —
Н. К.), он (автор «Слова». — Н. К.) пишет... к Всево-
лоду Большое Гнездо — князю, принадлежавшему ко
враждебной Ольговичу Святославу Мономашьей линии
русских князей» — чьи вотчинные права, как известно,
были выше прав Ольговичей! «В этом обращении
к Всеволоду все неприемлемо для Святослава, и все
обличает в авторе "Слова" человека, занимающего
свою, независимую, а отнюдь не "придворную" пози-
цию».1 Не могу разделить эту искусственную мысль.
На явное противоречие между чрезмерным возве-
личением Святослава Всеволодича как киевского го-
сударя и одновременным призывом в Киев, т. е. на его
место, других князей обратил внимание Б. А. Рыба-
ков. Он объясняет его таким образом. Поскольку
в «Слове» бытует наиболее широкое, относящееся ко
всем восточным славянам понятие «Русь», а южная
Русская земля является частью всей совокупности
русских княжеств, то певцу «Слова» кажется вполне
естественным то, что галицкий князь будет стрелять
в Кончака, поганого «кощея», что суздальский князь
1 Лихачев Д. С. Великое наследие. М., 1980. С. 199.

348 Древнерусская государственность
может прилететь издалека, а смоленский князь дол-
жен встать в стремя «за обиду сего времени».1
Позволю себе предложить иное толкование знаме-
нитого обращения певца «Слова о полку Игореве»
к Всеволоду Юрьевичу и другим известным князьям
конца 1180-х гг. Оно связано с особенностями структу-
ры государства и власти на Руси времен раздроблен-
ности.
Убежден в том, что вступление Древнерусского го-
сударства в эпоху удельной раздробленности вовсе не
означало его распада, как думали еще в недавнем про-
шлом, а некоторые историки думают так до сих пор.
Изменилась лишь политическая структура и форма
государственной власти. В. Т. Пашуто отмечал, что
«политическая структура Руси утратила форму ранне-
феодальной монархии, ей на смену пришла монархия
периода феодальной раздробленности». В середине
XII в. государственный строй Руси приобрел новую
форму. Стольный град Киев и принадлежавший ему
домен «Русской земли» превратился в общее владение
группы князей-Ярославичей, считавших себя коллек-
тивными собственниками Русской земли и требовав-
ших себе там «части» (доли собственности), а свои
права и обязанности они определяли на общерусских
съездах-«снемах». Эту систему управления государ-
ством ученый назвал коллективным сюзеренитетом.2
1 Рыбаков Б. А «Слово о полку Игореве» и его совре-
менники. С. 159.
2 Пашуто В. Т. Историческое значение периода фео-
дальной раздробленности на Руси. С. 11. Киевская лето-
пись часто сообщает о княжеских снемах уже с середины

Глава шестая 349
Следовательно, ошибались те ученые далекого
и близкого прошлого, которые видели в борьбе центро-
стремительных и центробежных сил, характерной для
Руси эпохи раздробленности, лишь беспорядок и даже
хаос: бесконечные княжеские ссоры и военные столкно-
вения за лучшие столы, волости, земли и богатства.
В этом, на первый взгляд, беспорядке будто бы сти-
хийно действовавших сил, в абсурдном, казалось бы,
калейдоскопе событий на самом деле существовали
свои закономерности и определенный, мало или вовсе
не понятный современному историку порядок. Другое
дело, что не всегда суровая и неоднозначная действи-
тельность отвечала правовым нормам — писаным (Рус-
ская Правда различных редакций) или обычным.*
Феодальная раздробленность Древнерусского госу-
дарства была диалектически противоречивым явле-
1140-х гг. Между 1146 и 1159 гг. источник отметил семь
съездов, в которых принимали участие киевские князья
(Летопись по Ипатскому списку. С. 235, 257, 330, 331,
333, 337, 365).
* Прав был А. П. Толочко, когда заметил, что «в источ-
никах мы не встречаем даже намека на то, что государство
распадается вместе с дроблением княжеских уделов». Од-
нако он, по моему мнению, ошибался, утверждая, будто
бы «даже в XIII в. единство земли (Русской. — Н. К.)
обеспечивается единством княжеского рода» (Толочко А. П.
Образ держави i культ володаря в Давнш Pyci. С. 25).
Единство Древнерусского государства эпохи раздроблен-
ности, пусть даже весьма относительное, обеспечивалось
действием жизненных и конкретных факторов обществен-
ной, экономической, политической и духовной жизни;
о некоторых из них речь идет в этой книжке.

350 Древнерусская государственность
нием. Политическая жизнь страны проходила в со-
перничестве сил объединения и дробления государства.
Даже в условиях постепенного расширения автономии
тех или иных земель и княжеств часть князей и круп-
ных бояр была вынуждена отстаивать государствен-
ное единство и целостность Русской земли (пусть даже
временами на словах). Вынуждена потому, что древне-
русское общество требовало от господствующей вер-
хушки заботиться о единстве и военной мощи страны.
Простой люд, крестьяне и ремесленники, составляв-
шие абсолютное большинство населения Киевской
Руси, видел возможности безопасной и лучшей жизни
исключительно в существовании объединенного, цен-
трализованного и сильного государства, способного
защитить его от врагов, прежде всего и почти исклю-
чительно — кочевников причерноморских степей.
Благодаря всему этому, высказывая, пусть и в со-
словно-ограниченной форме, общенациональные инте-
ресы государства, наиболее прозорливые и умные сре-
ди князей, даже, казалось бы, безвозвратно погрязшие
в трясине сепаратизма, не раз публично соглашались
с тем, что не годится воевать друг с другом и тем са-
мым губить родную землю. Князья провозглашали свое
стремление защищать Русь от врагов, а самые силь-
ные и авторитетные среди них — даже демонстратив-
но стремились к восстановлению централизованной
монархии Владимира Мономаха и его деда Ярослава
Мудрого.
Объединительные процессы на Руси нарастали уже
с самого начала раздробленности, т. е. с 40—50-х гг.
XII в., и это при том, что внешне они часто выглядели
как соперничество разных княжеских династий и

Глава шестая 351
феодальных группировок. Как заметил известный
историк, когда потомки Мономаха (добавлю к этому,
что не только они, но и другие княжеские кланы) бо-
ролись за киевский великокняжеский стол, то почти
для каждого из них эта борьба была одновременной
борьбой за собственный вариант единства Древнерус-
ского государства 1 — конечно, во главе с тем, кто
возглавлял эту борьбу.
Середина 80-х гг. XII в., казалось бы, была совсем
не подходящим временем для вооруженной борьбы за
восстановление единства и политической целостности
Киевской Руси. Воспользовавшись слабостью власти
киевского князя Святослава Всеволодича, его двуруш-
ничеством в отношениях с другими князьями и заис-
киванием перед половецкими ханами, кочевнические
орды все сильнее и смелее наседают на Русь. Недаром
творец «Слова о полку Игореве» с тоской молвил об
этом времени: «А погании со всех стран (сторон. —
Я. К.) прихождаху с победами на землю Рускую».2
Половецкий натиск на южные и восточные окраи-
ны Русской земли усилился после неудачного похода
в степь новгород-северского князя Игоря Святослави-
ча в 1185 г. Но даже в те трудные времена идея во-
сточнославянского единства, жгучее желание сплотить
государство владели русскими людьми. И под их вли-
янием даже беспринципному и лукавому Святославу
Всеволодичу киевскому приходилось, дабы успокоить
общественную мысль, призывать других князей к со-
1 Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой
Орды. М., 1975. С. 14—15.
2 Слово о полку Игореве. С. 17.

352 Древнерусская государственность
вместным действиям. Обращаясь к сильному смолен-
скому князю Давиду Ростиславичу, он воскликнул:
«А поеди, брате, постерези земле Руское!».1 А когда
в 1193 г. Рюрик Ростиславич собрался в поход на Лит-
ву, бывший его соправителем в Киевской земле Свя-
тослав Всеволодич с укором воскликнул: ♦ Брате и сва-
ту! Аже ты идешь из отчины своея на свое орудье (по
собственным делам. — Н. К.), а яз паки иду за Днепр
своих деля орудей; а в Руской земле кто ны ся оста-
неть?! И теми речьми измяте путь Рюрикович.2
В том же году сын Рюрика Ростислав осуществил
победоносный поход в Половецкую степь, но угроза
ответного вторжения кочевников не была устранена.
Тогда Святослав снова посылает к Рюрику с призы-
вом: «Пойди в Русь, стерези же своея земли!».3 Пото-
му что в глазах древнерусского общества главной доб-
родетелью князя была его самоотверженная борьба
с врагами, защита родной земли, с чем не мог не счи-
таться даже аморальный Святослав Всеволодич.
Хотя зависимые от князей и их окружения лето-
писцы обыкновенно изображают поборниками един-
ства Русской земли князей и почти исключительно
князей, объективное изучение источников убеждает
в том, что именно народные массы, и по существу толь-
ко они, настойчиво и последовательно отстаивали един-
ство государства. Народу были чужды политическая
конъюнктура, корыстные интересы и не очень-то
этические политические комбинации своих властите-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 435.
2 Там же. С. 455.
3 Там же. С. 456.

Глава шестая 353
лей. Благодаря народному влиянию, формировавше-
му общественное мнение страны, полагаю, в значи-
тельной степени выработалась система коллективного
владения и управления южной Русской землей — Ки-
евом и относящимся к нему великокняжеским доме-
ном. Общественную основу этой системы составляло
всенародное стремление к восстановлению целостности
и политического могущества государства. Упомяну-
тая система своеобразно отразилась как раз в известном
обращении автора «Слова о полку Игореве» к Всеволо-
ду Большое Гнездо и другим видным русским князь-
ям, о чем подробно речь пойдет ниже.
В научной литературе мне не удалось отыскать отве-
та на естественный вопрос: когда и при каких обстоя-
тельствах сложился порядок совместного владения
Русской землей, который принято называть коллек-
тивным сюзеренитетом. Чаще всего его основание свя-
зывают с наступлением эпохи удельной раздроблен-
ности в 30-х гг. XII в.1 Изложу свои соображения по
этому поводу.*
1 Пашуто В. Т. Особенности структуры Древнерус-
ского государства. // Древнерусское государство и его
международное значение. М., 1965. С. 75.
* Некоторые историки рассматривают коллективное
управление Русью как отправление власти княжеским
родом и считают отношения между князьями при этом
патриархальными и по своей сути не государственными
даже в эпоху раздробленности (Назаренко А. В. Родовой
сюзеренитет Рюриковичей над Русью // Древнейшие го-
сударства на территории СССР. 1985. М., 1986). В опре-
деленной мере с ним соглашается А. П. Толочко. (Образ
держави i культ володаря в Давнш Pyci. С. 23). Думаю,
12 3ак. 3805

354 Древнерусская государственность
Вначале, после смерти Мстислава Владимировича-
Мономашича (1132), с которой связывается, разумеет-
ся условно, наступление удельной раздробленности,
князья временами формально придерживались провоз-
глашенного на Любечском съезде 1097 г. принципа на-
следственности во владении волостями («кождо да дер-
жить отчину свою»),1 за исключением разве что Киева,
стол которого замещался старшим в роде Мономашичей,
а далее Ольговичей. Великий князь до времени распо-
ряжался волостями в Русской земле, о чем говорят при-
веденные далее свидетельства Киевской летописи.
В 1134 г. «Юрьи (Долгорукий. — Н. К.) испроси
у брата своего Ярополка (Владимировича, киевского
князя. — Н. К.) Переяславль, а Ярополку дасть Суж-
даль и Ростов, и прочюю волость свою». Этим своеоб-
разным и странным (неравноценным!) обменом оста-
лись недовольны черниговские Ольговичи и также
«начаша просити у Ярополка, что ны отець держал
при вашем отци, того же и мы хочем».2
Принцип единовластия киевского великого князя
в государстве признавался потомками Ярослава Вла-
димировича и русским обществом приблизительно до
конца 30-х гг. XII в. Когда Ольговичи завладели киев-
ским столом (1139), они уже не смогли избавиться от
присутствия Мономашичей в южной Русской земле и
что подобное мнение справедливо для X—начала XI в.,
но не для второй половины XII—XIII вв., когда Рюрико-
вичи настолько размножились и разветвились на кланы,
что даже двоюродные братья перестали чувствовать и счи-
тать себя близкой родней.
1 Повесть временных лет. С. 170.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 213.

Глава шестая 355
нехотя признали за ними «отчину» в границах Перея-
славской земли: «Посла Всеволод (Ольгович. — Н. К.)
ис Киева на Вячьслава (Владимировича в Туров. —
Н. К.), река: "Седеши во Киевской волости, а мне до-
стоить. А ты пойди в Переяславль, отчину свою"», —
да и то это было сделано, чтобы передать Туровскую
волость Вячеслава сыну Всеволода Святославу.1
До поры до времени традиционный порядок родо-
вого старейшинства при замещении столов нарушал-
ся не часто. В 1145 г. этот порядок, хотя и в своеоб-
разной форме, признал даже Всеволод Ольгович
черниговский, сидевший на «чужом» киевском столе:
«Володимир (Мономах. — Н. К.) посадил Мьстислава,
сына своего, по собе в Киеве,* а Мьстислав Ярополка
брата своего, а се я молъвлю: "Оже мя Бог поиметь,
то аз по собе даю брату своему Игореви Киев"».2
Положение резко изменилось, когда в 1146 г. в Ки-
еве вокняжился, открыто нарушив порядок родового
старейшинства и обойдя своих дядьев Вячеслава
и Юрия Владимировичей, сын Мстислава Изяслав.
Возмущенные Вячеслав и Юрий, не имея тогда возмож-
ности вооруженным путем укротить племянника, тре-
буют от Изяслава признания их прав на отчину Мо-
номаха — и реализации этих прав путем получения
доли великокняжеского домена, части южной Русской
земли. Именно так, как мне кажется, родились сама
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 222.
* Старший сын Мономаха Мстислав после смерти отца
остался старшим среди Ярославичей, потому что все его
дядья умерли.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 227.

356 Древнерусская государственность
идея и понятие «части» владения в той южной Рус-
ской земле, а несколько позднее и в связи с этим —
и принцип коллективного руководства ею.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что и идея
«части», и принцип совместного владения и управле-
ния Русской землей не были, понятное дело, лишь
следствием поступка Изяслава Мстиславича. Они дав-
но уже вызревали в недрах общества. К новому спосо-
бу управления страной привело прежде всего нараста-
ние раздробленности. Укрепление и обособление от
центра отдельных земель и княжеств делало во мно-
гих случаях формальной их зависимость от Киева.
Ослабление власти киевского великого князя требо-
вало компенсации путем внедрения иного способа ру-
ководства страной.
Рассказ Киевской летописи под 1148 г., как мне
кажется, проливает свет на обстоятельства и само вре-
мя рождения нового порядка владения и управления
южной Русской землей. Поссорившись к Юрием Дол-
горуким, его сын Ростислав пришел к киевскому кня-
зю Изяславу Мстиславичу, признал вассальную зави-
симость от него и попросил волости. Но это Изяслав
ответил: «Отець ти волости не дал, а яз ти даю». И да
ему Божьскый, Межибожие, Котелницю и ины два
городы», утвердив это свое решение на «снеме» с Вла-
димиром и Изяславом Давидовичами и другими юж-
норусскими князьями.1
В приведенном сообщении источника уже прогля-
дывают основные характеристики будущей системы
коллективного сюзеренитета: киевский князь выделяет
Летопись по Ипатскому списку. С. 257—258.

Глава шестая 357
долю владения в южной Русской земле тому, кто при-
знает его старейшинство и власть, берет на себя обяза-
тельство «страдати за Рускую землю», т. е. защищать
ее, как пообещал Ростислав. Решение великого князя
утверждается на съезде с другими южнорусскими кня-
зьями.
Пожалованные, правда, на короткое время, киев-
ским князем Ростиславу Юрьевичу города были рас-
положены на западных окраинах приднепровской
Русской земли, в бассейне р. Горыни, называемом в ле-
тописи Погориной. Они были слишком удалены от Ки-
ева, чтобы их держатель мог принимать сколько-ни-
будь весомое участие в политической жизни стольного
града и государства в целом. Это хорошо понимал опыт-
ный политик Юрий Долгорукий. В следующем году,
после изгнания Изяславом Ростислава из Погорины,
он потребовал для сына уже не возвращения отнятого,
а пожалования ему Переяславля, одного из главных
городов южной Русской земли.
Когда Изяслав Мстиславич в 1148 г. лишил Рос-
тислава Юрьевича погоринских городов, его отец
Долгорукий патетическо-оскорбленно воскликнул:
«Тако ли мне части нету в Руской земли и моим де-
тем?!».1 Этими словами, кажется, впервые была сфор-
мулирована сама идея «части» или «причастья». За-
конность прав своей семьи на «часть» в южной Русской
земле Юрий обосновывает и в переговорах с главой
клана черниговских Ольговичей Святославом, кото-
рые состоялись в том же году.2
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 262.
2 Там же. С. 263.

358 Древнерусская государственность
Важно подчеркнуть, что эпизод с наделением Рос-
тислава «частью» в Русской земле не был единовре-
менным частным соглашением между Изяславом
и Юрием. Думаю, что этот эпизод был проявлением
уже установившегося порядка. Ведь когда Юрий вы-
теснил на короткое время Изяслава из Киева и тому
пришлось уйти на Волынь в свой домен, недавний киев-
ский князь признает законными права своего преемни-
ка распоряжаться Русской землей и выделять там «час-
ти». Он даже обращается к сыну Долгорукого Андрею
Боголюбскому с просьбой поддержать перед отцом его
хлопоты о выделении волости на Горыни.1 Вне сомне-
ния, реалист в политике Изяслав понимал, что отда-
ленная от Киева захолустная Погорина была тем мак-
симумом, на который он мог тогда рассчитывать.
С того времени принцип коллективного владения
и управления южной Русской землей вошел в силу
и обычай. С той поры великий князь киевский дол-
жен был советоваться с «братией» (другими видными
и сильными князьями) в делах руководства и раздачи
«причастных» городов и волостей. Так, когда в 1170 г.
Мстислав Изяславич ненадолго вокняжился в Киеве,
он «взем ряды с братьею, с Ярославом и Володимиром
Мьстиславичем, с галичаны, и с Всеволодковичем,
и Святополком Гюргевичем, и с кианы» 2 — киевским
вечем. Входит в практику обязательство киевского
князя «думать о Руской земле» вместе с другими со-
владельцами. В 1195 г. «посла Рюрик (Ростиславич
киевский. — Н. К.) по брата своего, по Давыда к Смо-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 281.
2 Там же. С. 375.

Глава шестая 359
леньску, река ему: "Брате, се ве осталася старейши
всех в Руськой земле; а поеди ко мне Кыеву. Что бу-
дет (о) Руской земле думы и о братьи своей, о Володи-
мере племени, и то все укончаеве"».1
«Володимирово племя», т. е. Мономашичи, стреми-
лось превратить южную Русскую землю (за исключе-
нием Чернигово-Северщины) в свою отчину, оттеснив
соперников — Ольговичей и ссылаясь при этом на дедов-
ские узаконения. В том же 1195 г. Рюрик и Давид Рости-
славичи потребовали от Ярослава и других Ольговичей
«не искати отцины нашея Кыева и Смоленьска под нами
и под нашими детми и под всим нашим Володимеримь
племенемь: како нас разделил дед нашь Ярослав по
Дънепр, а Кыев вам не надобеж2 На это требование,
как и другие, подобные ему (в большинстве случаев не
попавшие в летопись), Ольговичи отвечали, что также
принадлежат к потомству Владимира, хотя и не Моно-
маха, а далекого общего порядка Владимира Святосла-
вича и его сына Ярослава. К тому же глава чернигов-
ских Ольговичей Святослав Всеволодич незадолго перед
тем умер великим князем Руси, просидев на неспокой-
ном киевском столе почти полтора десятилетия.
За два десятилетия перед тем слабосильный Яро-
слав Изяславич луцкий, только что угнездившийся
в Киеве, отказал в «части» самому Святославу Всево-
лодичу, гордо заявив: «"Чему тобе наша (Мономаши-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 458.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 462. Речь идет о при-
знании в 1026 г. Ярославом Мудрым и его братом Мстисла-
вом р. Днепр в качестве рубежа между Киевским и Черни-
говским княжествами (Повесть временных лет. С. 100).

360 Древнерусская государственность
чей. — Н. К.) отчина? Тобе сия сторона (Днепра. —
Н. К.) не надобе". Святослав же поча ему молвити:
"Я не угрин, ни лях, но одиного деда есмы внуци,
а колко тобе до него (Киева и Русской земли. — Н. К.)9
толко и мне"».1 Источники свидетельствуют, однако,
что Мономашичам так и не удалось «монополизиро-
вать» южную Русскую землю.
Как уже отмечалось в научной литературе, «право
распоряжения Киевом и подвластной ему территори-
ей связывалось со «старейшинством» в Русской зем-
ле», а «старейшего» называли другие князья.2 В раз-
гаре раздробленности им вовсе не обязательно бывал
киевский великий князь. Он безоговорочно признавал-
ся старейшим лишь в начальный период удельного
разделения государства. Но с возвышением Владими-
ро-Суздальского княжества, в годы правления Анд-
рея Юрьевича Боголюбского (1157—1174) верховен-
ство перешло к нему.
После печально известного взятия Киева в 1169 г.
Ольговичами при поддержке Андрея Боголюбского
несколько пришли в упадок политическое значение
и экономический потенциал стольного града Руси, по-
низились авторитет и военная мощь его великих кня-
зей. Владимиро-суздальский государь в конце 60-х—
начале 70-х гг. даже сажал князей в Киеве.3 При этом
Андрей обыкновенно подчеркивал законность своих
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 393.
2 Черепнин Л. В. Пути и формы политического разви-
тия русских земель XII—начала XIII в. // Польша и Русь.
С. 29.
3 Летопись по Ипатскому списку. С. 379.

Глава шестая 361
подобных решений — ведь старейшим («отцом») его
провозгласили все другие князья: «Том же лете при-
ела Андрей к Ростиславичем, река тако: "Нарекли мя
есте собе отцем, а хочю вам добра, а даю Романови,
брату вашему, Киев"».1
Однако система посажения князей в Киеве влади-
миро-суздальским властелином оказалась недолго-
вечной: реальная жизнь была сильнее вновь созданной
нормы феодального права, ей противоречащей. Когда,
рассердившись на Ростиславичей за неповиновение,
Андрей Юрьевич решил изгнать из Киева Романа, а его
братьев — из прилегавших к стольному граду «при-
частных» городов, те решительно отказались выпол-
нить его волю, вместо этого посадив в Киеве Рюрика.2
Безуспешной оказалась попытка Андрея, вновь-таки
со ссылкой на всеми признанное его старейшинство,
выгнать Ростиславичей из южной Русской земли.3
Получив вооруженный отпор, владимиро-суздаль-
ский князь стал осмотрительнее. Когда после крат-
ковременного пребывания на киевском столе Яросла-
ва Изяславича луцкого и Святослава Всеволодича
черниговского Ростиславичи вновь обратились к Анд-
рею с просьбой (в которой, кажется, было больше
вызова, чем покорности) утвердить киевским князем
Романа, тот осторожно ответил: «Пождите мало, по-
слал еемь к братьи своей в Русь; какими весть будеть
от них, тогда ти дам ответ».4 Дальнейшему развитию
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 387.
2 Там же. С. 388.
3 Там же. С. 389, 390.
4 Там же. С. 394.

362 Древнерусская государственность
событий воспрепятствовала насильственная смерть
Андрея Боголюбского, последовавшая в ночь с 29 на
30 июня вследствие боярского заговора против власт-
ного и несправедливого князя.
Почти двадцать лет после начала своего длитель-
ного княжения во Владимире на Клязьме (1176—1212)
младший брат Андрея Всеволод Юрьевич Большое
Гнездо не вмешивался в южнорусские дела. Тем вре-
менем на Юге с началом 80-х гг. сложилась своеоб-
разная форма правления: дуумвират предводителей
двух сильнейших княжеских родов, не противоречив-
ший системе коллективного сюзеренитета, а органи-
чески влившийся в нее. Киевский великокняжеский
престол занял глава династии Ольговичей Святослав
Всеволодич, а Русской землей, тогда в общем равняв-
шейся Киевской земле, завладел глава клана Ростисла-
вичей Рюрик. Под 1181 г. киевская летопись засвиде-
тельствовала, что Рюрик «размыслив с мужи своими
угадав, бе бо Святослав старей леты, и урядився с ним,
съступися есу старешиньства и Киева, а собе вся всю
Рускую землю».1
В первые годы совместного правления Святослава
и Рюрика в Южной Руси киевский летописец обычно
называет Рюрика великим князем, а Святослава —
просто князем киевским. Возможно, сам факт владе-
ния Южной Русской землей в глазах общества уже оз-
начал общерусское старейшинство, и общество счита-
ло Рюрика старше Святослава. Сразу же после «ряда»
со Святославом Рюрик начинает раздавать «части»
в Русской земле, вершит дела в Юго-Западной Руси,
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 422.

Глава шестая 363
не всегда советуясь со Святославом. Рюрик даже соб-
ственноручно поставил епископа в Белгород — в лето-
писном рассказе об этом не упоминаются ни глава рус-
ской церкви митрополит, ни киевский князь Святослав.1
Можно предположить, что Святослав Всеволодич,
княживший в Киеве и формально считавшийся сюзе-
реном южнорусских князей, но в то же время не вла-
девший южной Русской землей, болезненно пережи-
вал двусмысленность своего статуса и возрастающее
самовластие Рюрика. Он силился вытеснить главу
Ростиславичей из Поднепровья. В 1190 г. «Святослав
же даяшеть Галич Рюрикови, а собе хотяшеть всей
Руской земли около Кыева. Рюрик же сего не улюби-
шеть — лишитися отчины своея».2 Разногласия меж-
ду дуумвирами продолжались все их тринадцатилет-
нее соправление.
Но было бы несправедливым не отметить, что со-
правительство в Южной Руси глав двух могуществен-
нейших княжеских кланов того времени — Ольговичей
и Ростиславичей — установило равновесие политиче-
ских сил, в значительной степени стабилизировало
внутриполитическую жизнь и в определенной мере спо-
собствовало укреплению обороны страны. Под води-
тельством Святослава и Рюрика было проведено не-
сколько победоносных походов против половецких
ханов (1183, 1185, 1190, 1191), ослабивших опасность
для Руси со стороны кочевнической степи.
После смерти Святослава Всеволодича (1194) Рю-
рик Ростиславич сделался киевским великим князем,
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 448.
2 Там же. С. 446.

364 Древнерусская государственность
одновременно оставив за собой и южную Русскую зем-
лю. Однако привыкший к соправлению с опытным
и хитроумным Святославом, он, оставшись одиноким,
чувствовал себя неуверенно. Южнорусские князья
вновь признают «старейшим» в Русской земле влади-
миро-суздальского князя, на этот раз Всеволода Юрье-
вича. Это должно было произойти вследствие между-
княжеского соглашения на «снеме», не попавшем на
страницы летописи. Ведь в 1195 г. Рюрик Ростиславич
прямо заявил своему зятю Роману Мстиславичу:
«А нам безо Всеволода нелзя быти, положили есмы на
немь старешиньство вся братья во Володимере пле-
мени».1
За полученную «часть» князья обязывались охранять
и защищать от врагов («стеречи») южную Русскую зем-
лю. Об этом свидетельствуют летописи. Одно из наибо-
лее ярких доказательств этого содержится в Киевском
своде под 1195 г. Тогда Всеволод суздальский упрек-
нул Рюрика Ростиславича за то, что киевский князь
ему, «старейшему во Володимирем племени», «части
не учинил в Руской земле», а раздал владения другим,
младшим князьям. Ну что же, продолжал Всеволод,
«кому еси в ней (Русской земле. — Н. К.) часть дал,
с тем же ей и блюди и стережи, да како ю (Русскую
землю. — Н. К,) с ними удержишь, а то узрю же».2
Эта история имела характерное продолжение. По-
лучив ультиматум от владимиро-суздальского вели-
кого князя, «Рюрик же поча думати с мужи своими
(боярами. — Н. if.), како бы ему дати волость Всево-
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 461.
2 Там же. С. 459.

Глава шестая 365
лоду, который же волости у него просил: "Всеволод
бо просяше у него Торцького, Треполя, Корьсуня, Бо-
гуславля, Канева" (юга Киевской земли. — Н. К.), еже
бо дал зятеви своему Романович. Всполошившись и
признав требование Всеволода законным, Рюрик тут
же наделил его желаемым им «причастьем», не оста-
новившись перед тем, чтобы отнять эту волость у соб-
ственного зятя Романа Мстиславича.*
В свете всего сказанного позволю себе предложить
объяснение смысла обращения автора «Слова о полку
Игоревен за помощью в защите Русской земли от по-
ловцев ко многим русским князьям. Ведь все они были
его совладельцами, несли за нее коллективную ответ-
ственность в глазах общества, едва ли не равную с ки-
евским князем.
Сам порядок перечисления княжеских имен в этом
обращении требует объяснения. В свое время Д. С. Ли-
хачев писал по этому поводу: последовательность, с ко-
торой «Слово» обращается к князьям, случайна. В ней
отсутствуют и местничество, и родовая точка зрения.
Автор не учитывает родственных отношений или сте-
пени важности княжества.2 Позволю себе решительно
не согласиться с этой мыслью.
Б. А. Рыбаков, напротив, видит в порядке перечис-
ления князей в обращении «Слова о полку Игоревен
определенные закономерности. «Прежде всего, это цепь
больших пограничных со степью княжеств (из которой
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 459.
2 Лихачев Д. С. Исторический и политический круго-
зор автора «Слова о полку Игореве» // «Слово о полку
Игореве». Сб. статей и исследов. М.; Л., 1950. С. 45.

366 Древнерусская государственность
выпало северское звено) — княжества Суздальское,
Черниговское, Киевское, Галицкое». Вместе с тем,
продолжает ученый, «помимо географо-стратегическо-
го принципа здесь присутствует и напоминание о род-
ственных связях князей с Игорем и его женой».1
К этим соображениям прибавлю и собственные.
Прежде всего, на мой взгляд, последовательность
имен князей в обращении автора «Слова о полку Иго-
реве» построена в соответствии с экономическим по-
тенциалом и военным могуществом княжеств и мес-
том их сюзеренов на иерархической «лествице».
Первым, естественно, назван «старейший» на Руси
Всеволод владимиро-суздальский, вторым — власте-
лин южной Русской земли Рюрик Ростиславич, за-
тем его брат, великий князь смоленский Давид. На
четвертом месте галицкий князь Ярослав Владими-
рович, сидевший действительно на четвертом-пятом
по значению столе в государстве: после Киева, Вла-
димира-на-Клязьме и Чернигова, равным смолен-
скому, престоле. Далее идут Роман Мстиславич
волынский и, в чем я убежден, его преемник на галиц-
ком престоле (в 1199 г. Роман объединил Галицкое
и Волынское княжества, перенеся свой стол в Галич),
хотя и не непосредственный, Мстислав Удатный.2
В конце обращения названо несколько второстепен-
ных князей.
1 Рыбаков Б. А. Русские летописцы и автор «Слова
о полку Игореве». М., 1972. С. 496.
2 Котляр Н. Ф. Из исторического комментария к «Сло-
ву о полку Игоревен // Древнейшие государства на тер-
ритории СССР. 1987. М., 1989.

Глава шестая 367
Во-вторых, по-моему убеждению, певец «Слова»
зовет на помошь лишь тех князей, которые имели
«части» в Русской земле и, следовательно, просто были
обязаны «стеречи» ее от половцев. О владениях Всево-
лода и Рюрика уже упоминалось. Когда в 1195 г. Рю-
рик был вынужден отнять у Романа Поросье в пользу
Всеволода, он дал зятю другую «часть» в Русской зем-
ле: Полонное с волостью и часть Корсунской волости.1
Давид Ростиславич долгое время сидел в одном из бли-
жайших к Киеву городов — Вышгороде.2 Есть основа-
ния думать, что и сделавшись смоленским князем
в 1180 г., Давид сохранил за собой вышгородскую
«часть». Ярослав Владимирович галицкий «держал»
у киевского князя большую область в Погорине с го-
родами Бужском, Шумском, Тихомлем, Выгошевым
и Гнойницей. Владели «частями» в южной Русской
земле и другие названные в обращении «Слова о пол-
ку Игореве» князья.3
Следовательно, призыв «Слова» к русским князьям
защитить родную землю от врага доказывает обще-
ственное признание системы коллективного сюзерени-
тета на Руси и представляет чрезвычайно ценное сви-
детельство в его пользу. Обращение поэта «Слова»
к Всеволоду и другим русским князьям объективно
отражает государственно-политическое устройство
и структуру власти древнерусского общества: общее
владение князьями «Ярославова племени» Киевом
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 462.
2 Там же. С. 313—322, 366, 378.
3 Сводка сведений источников по этой проблеме, хотя
и неполная, дана в кн.: Рапов О. М. Княжеские владе-
ния на Руси в X—первой половине XIII в. М., 1977.

368 Древнерусская государственность
и Русской землей и обязанность защищать ее за
«часть» в этой земле.
Коллективный сюзеренитет как способ руководства
и владения Древнерусским государством оказался в це-
лом жизнеспособным и стойким в бурные времена удель-
ной раздробленности. В нем, на мой взгляд, удачно
соединялись тенденции местного экономического и со-
циального развития отдельных земель и княжеств со
стремлением всех классов и сословий общества (по край-
ней мере, его передовой части) к политическому и госу-
дарственному единству. Поэтому коллективный сюзере-
нитет и дожил почти до монголо-татарского нашествия
на Русь и возродился вскоре после него — «на заре
Русского централизованного государства в Северо-Во-
сточной Руси рубежа XIII—XIV вв. относительно Вла-
димирского великого княжения». Феодальная раздроб-
ленность порождала тенденцию к единству».1
* * *
Удельная раздробленность вызревала в глубинах
восточнославянского общества много десятилетий.
Первые ростки ее проклюнулись сразу же после кончи-
ны Ярослава Мудрого, однако тогда она не смогла рас-
пространиться, поскольку еще не созрели объектив-
ные общественно-экономические условия для этого.
Разделение относительно централизованного Древне-
русского государства на автономные земли и княжества
в исторически объективном смысле стало следствием
ее социально-экономического развития, подъема зем-
леделия, скотоводства, ремесел и промыслов, а также
1 Пашуто В. Т. Историческое значение периода фео-
дальной раздробленности на Руси. С. 11.

Глава шестая 369
быстрой эволюции торговли, международной и внут-
ренней. Все это происходило как в центре страны,
в Среднем Поднепровье, так и в отдельных ее частях:
Владимиро-Суздальском, Смоленском, Черниговском,
Полоцком, Новгородском, Галицком и других княже-
ствах. Экономическое развитие было прогрессивным
явлением, однако оно принесло Руси отрицательные
последствия в общественно-политической жизни.
В течение второй половины XI—XII вв. во всех зем-
лях и княжествах Древнерусского государства выросла
земельная знать. Вотчинники-феодалы сидели в сво-
их укрепленных поместьях и замках, порой не усту-
павших могуществом фортификаций стольным градам
удельных княжеств, имели собственные многочислен-
ные и хорошо вооруженные отряды, способные проти-
востоять княжеским дружинам. Вовсе не случайно
наступление удельной или феодальной раздробленно-
сти совпало во времени с началом активного участия
боярства в политической жизни страны. Образно го-
воря, боярство родило раздробленность. В отличие от
князей, которые длительное время, словно перелет-
ные птицы, свободно перемещались из одной волости
в другую, бояре были крепко привязаны к своим зем-
лям. Феодалы-землевладельцы со времен наступления
раздробленности перестали быть заинтересованными
в общерусских походах против половцев, могущих
окончиться неудачей, а то и гибелью в битве, тогда
как, не пускаясь в рискованные военные предприя-
тия, они получали постоянную феодальную ренту от
зависимого населения. Так вчерашние рыцари пре-
вратились в рачительных и эгоистических землевла-
дельцев.

370 Древнерусская государственность
Отдельные земли и княжества Древнерусского го-
сударства накануне наступления раздробленности на-
столько окрепли и выросли, что киевский центр влас-
ти с великим князем во главе начал препятствовать
их верхушке решать по собственному усмотрению и
в собственных узко-корпоративных интересах задачи
внутренней и внешней политики. Князья-Ярославичи
с середины XII в. разделяются на земельные династии,
пускают корни на местах, обзаводятся домениальны-
ми земельными владениями и передают их в наслед-
ство. С той поры земельные интересы местных князей
и бояр начинают совпадать, и все они вместе объеди-
няются против государственного центра и порядка,
всячески противодействуя ему. Поэтому в политиче-
ском плане раздробленность была отрицательным, ре-
грессивным явлением. Она ослабила древнерусскую го-
сударственность.
Вступление восточнославянского государства в эпо-
ху феодальной раздробленности не означало, как уже
было сказано, его распада. Изменилась лишь форма
монархии: из единоличной и централизованной она пре-
вратилась в федеративную, управлявшуюся кучкой са-
мых авторитетных и сильных князей. Коллективный
сюзеренитет обеспечил относительную стабильность
общественно-политической жизни Древней Руси при-
близительно на сто лет, пока она не рухнула под ударами
превосходящей во много раз русские войска страшной
силы — объединенных монголо-татарских орд под води-
тельством внука Чингиз-хана Батыя в 1237—1241 гг.

ГЛАВА СвДЬМАЯ
идейные стимулы в истории
государственности нл руси
Генезис и эволюция государственности в восточ-
нославянском обществе происходили главным
образом вследствие действия различных социально-
экономических и политических сил. Но не стоит сво-
дить все эти сложные, неоднозначные и не лишенные
противоречий процессы к срабатыванию названных
факторов. Ведь древнерусская государственность раз-
вивалась и под давлением, пусть обыкновенно и не-
прямым, опосредствованным, факторов духовной,
идейной и идеологической (церковной) жизни. Их роль
особенно трудно выявлять и исследовать, потому что
источники, а это главным образом летописи древне-
русского времени, мало пишут о них. Поэтому в науч-
ной литературе обозначенная в названии этой главы
проблема остается мало разработанной. Невольно скла-
дывается впечатление, что историки прошлого и совре-
менности избегали и избегают ее. Мной предпринята
попытка, возможно, несовершенная в концептуальном
плане и недостаточно обеспеченная фактическими

372 Древнерусская государственность
доказательствами, проследить главные идеи, которы-
ми жило и под влиянием которых действовало во-
сточнославянское общество XI—XIII вв.
Среди видных отечественных историков немного,
но ярко и, полагаю, точно написал в начале XX в.
о двух идеях, стимулировавших развитие древнерус-
ской государственности и ее народности, В. О. Клю-
чевский. Позволю себе кратко остановиться на его
мыслях, потому что они, как мне кажется, подтверж-
даются и свидетельствами источников, и исследова-
ниями ученых последующего времени.
В. О. Ключевский считал широкий круг мыслей
и идей, объединившихся понятием «Русская земля»,
элементом, который скреплял древнерусское общество.
Он писал: ♦Пробуждение во всем обществе мысли
о Русской земле, как о чем-то цельном, об общем зем-
ском деле, как о неизбежном, обязательном деле всех
и каждого, — это и было коренным, самым глубоким
фактом времени, к которому привели разнообразные,
несоглашенные и нескладные, часто противодейство-
вавшие друг другу стремления князей, бояр, духовен-
ства, волостных городов, всех общественных сил того
времени».1 В приведенных словах речь шла о Руси
XI—XII вв.
Ученый выразил уверенность в том, что господствую-
щей идеей и чувством в обществе XI—XII вв. (добавлю,
что и много позднее!) была идея Русской земли, став-
шая странствующим стереотипом, который определял
народное сознание и настроение. То был «коренной»
1 Ключевский В. О. Сочинения в девяти томах. Т. 1.
Курс русской истории. М., 1987. С. 212.

Глава седьмая 373
факт истории своего времени. Недаром последующие
поколения русских людей еще долго «вспоминали о Ки-
евской Руси как о колыбели русской народности».1
Другой ведущей идеей древнерусской этнокультур-
ной общности, которая, вне сомнения, стимулировала
вначале генезис государственности, а в дальнейшем
скрепляла страну времен удельной раздробленности,
была идея восточнославянского единства, которую
В. О. Ключевский назвал «общеземским чувством».
В отношении его он остроумно заметил, что «этого
факта, конечно, не докажешь какой-либо цитатой, тем
или другим местом исторического памятника; но он
сквозит всюду, в каждом проявлении духа и настрое-
ния времени».2
На мой взгляд, историк верно подчеркнул две глав-
ные историко-общественные идеи, сопровождавшие
и стимулировавшие становление и эволюцию государ-
ственности: идею Русской земли восточных славян,
которые отождествляли эту землю с самими собой,
родным краем и государством, и идею восточносла-
вянской общности происхождения и единства жизни,
языка и культуры. Обе они присущи отечественным
источникам не только древнерусского, но и поздней-
шего времени.
Но В. О. Ключевский ошибался, считая, что на ма-
териалах источников нельзя доказать существование
в обществе Древней Руси по меньшей мере второй из
выделенных им идей. Обе они, на мой взгляд, зафикси-
рованы, а иногда и обоснованы памятниками древне-
1 Ключевский В. О. Указ. соч.
2 Там же.

374 Древнерусская государственность
русской письменности, преимущественно летописями.
Все это может открыться исследователю в процессе
кропотливого труда. Этим магистральным государство-
образующим идеям древнерусского общества и посвя-
щается заключительный раздел книги.
1. Влияние идеи Русской земли на общественную
мысль и эволюцию государственности
Слова «Русская земля» или просто «Русь» принад-
лежат к числу особенно часто повторяемых в летопи-
сях и других памятниках древнерусского времени. Они
выносились даже в заглавия выдающихся литератур-
ных произведений — вспомним начало древнейшего
из сохраненных временем летописного свода: «Се по-
вести времяньных лет, откуда есть пошла Руская зем-
ля... И откуду Руская земля стала есть».1 Это никак
нельзя считать случайностью или литературным кли-
ше, которыми так богаты памятники мировой пись-
менности средневековья.
Ведь названное понятие действительно пронизыва-
ло всю жизнь древнерусского общества, прежде всего
государственную и идейную, имея при этом несколько
значений. Люди XI—XIII вв. понимали понятие «Рус-
ская земля» («Русь») в четырех основных смыслах:
1) этническом — народ, племя, род и пр.; 2) социаль-
ном — сословие или общественная прослойка; 3) гео-
графическом — территория, земля или совокупность
земель восточных славян; 4) политическом — Русская
земля как государство. В этом нетрудно убедиться,
Повесть временных лет. С. 9.

Глава седьмая 375
читая летописи древнерусского времени, начиная «По-
вестью временных лет» начала XII в. и кончая Галиц-
ко-Волынской и Суздальской, составленными в конце
XIII, а то и в начале XIV в. В моем исследовании жизни
идеи Русской земли в древнерусском обществе глав-
ное внимание будет уделено ее государственно-терри-
ториальному значению.
Предысторию понятий «Русская земля» и «Русь»
«Повесть временных лет» начинает со времен Великого
переселения народов. «К этой эпохе восходит истори-
ческая память всех народов, принявших участие
в Великом переселении, здесь "точка" отсчета авто-
ров раннеисторических описаний»,1 географических
и исторических. Наша «Повесть» не была исключени-
ем из этой древней традиции.
Посвященная понятию «Русская земля» научная
и псевдонаучная литература насчитывает более двух-
сот лет и представляется необозримой. Даже поверх-
ностный ее обзор мог бы составить книгу объемом
в 10—12 листов. Поэтому замечу лишь, что более все-
го споров велось вокруг самого происхождения тер-
мина «Русь» между так называемыми норманистами
и антинорманистами. В последнее время намного бо-
лее спокойные, чем раньше, сугубо научные дискус-
сии без примесей «квасного» патриотизма ведутся глав-
ным образом вокруг самой этимологии этого слова.
Одни лингвисты и историки рассматривают его как
измененное скандинавское, другие — как южнорус-
1 Мельникова Е.А., Петрухин В. Я. Название «Русь»
в этнокультурной истории Древнерусского государства //
Вопросы истории. 1989. № 8. С. 24.

376 Древнерусская государственность
ское, приднепровское слово. Последние упорно не же-
лают принимать во внимание однозначные свидетель-
ства «Повести временных лет» и других летописей
о том, что Русь была заморским «варяжским» (нор-
маннским) народом, князья которого были призваны
княжить в Новгороде или Ладоге, Белоозере, Избор-
ске — северных городах восточных славян.
Согласно последним объективно научным историко-
лингвистическим исследованиям, которые ведутся па-
раллельно у нас и за рубежом, само слово «Русь» име-
ет скандинавское, точнее финское, происхождение
(ruotsi). Вначале в восточнославянском обществе им
называли тех скандинавских наемников, которые со-
ставляли основную массу княжеских дружинников.
Постепенно дружины варяжских князей из рода Рю-
рика на Руси пополнялись славянами, превращаясь
в полиэтнические социумы. В соответствии с этим по-
нятие «Русь» распространялось сначала на всех дру-
жинников, в том числе и славянского происхождения,
а далее, утеряв социальное содержание (обозначение
княжеской дружины), приобрело содержание этнокуль-
турное. Прежде всего название «Русь» («Русская зем-
ля») охватило племенное княжение полян, господство-
вавшее в протогосударственном образовании в Среднем
Поднепровье, а далее и всех восточных славян.1
И все же не удастся избежать пусть даже лапидар-
ного и отрывочного историографического обзора, дабы
показать, что и в авторитетной научной литературе не
существует единства или даже близости мнений отно-
1 Мельникова Е. A.t Петрухин В. Я. Указ. соч.
С. 24—38.

Глава седьмая 377
сительно всех значений терминов ♦ Русская земля» или
♦ Русь», тем более о его вкладе в создание государ-
ственности. Понятно, вкладе опосредствованном, но
достаточно ощутимом.
Издавна тезис, в соответствии с которым понятия
♦ Русь» и ♦Русская земля» имеют и этнический и го-
сударственно-территориальный смысл, признавался
практически всеми исследователями. Однако до сей
поры ученые расходятся во мнениях относительно аре-
ала распространения в разные времена этих терминов
на восточнославянских землях, их смыслового и идей-
ного содержания в тот или иной исторический пери-
од, что объясняется в значительной мере сложностью
и вполне понятной индивидуальностью интерпретаций
разными учеными соответствующих свидетельств древ-
нерусских письменных памятников.
Известный историк и источниковед XIX в. М. П. По-
годин, опираясь на свидетельства ♦Повести времен-
ных лет» и Киевской летописи XII в., пришел к убеж-
дению, что понятие ♦Русская земля» толковалось в ту
эпоху очень широко, охватывая все без исключения
восточнославянские земли. Он полагал, что понятие
о единстве и целостности страны родилось на Руси
раньше, чем на Западе.1
В противовес М. П. Погодину уже не раз упомяну-
тый выше В. О. Ключевский считал, что Русской
землей в XIII—XIII вв. называлась преимущественно
Полянская земля в границах XI в., а также вся тер-
1 Погодин М. 77. Исторические замечания. Древность
понятия об единстве Русской земли // Москвитянин.
1850. № 6. Кн. 2. С. 21—22.

378 Древнерусская государственность
ритория вдоль правого берега Днепра на юг от Киева.
При этом историк исходил почти исключительно из
свидетельств Киевской летописи XII в. Факты расши-
ренного (на все восточнославянские земли) толкова-
ния в летописях топонима и этникона «Русская зем-
ля» ученый сводил лишь к общественно-политическим
причинам. Потому что так, по его мнению, называ-
лась территория, «которой владела Русь (здесь в зна-
чении: Киевское княжество. — Н. К.) с киевским кня-
зем во главе».1 Это значение термин приобрел уже
в XI—XII вв. Из этих слов ученого объективно следу-
ет, что Русскую землю отождествляли с общей для
всех восточных славян державой.
Весьма авторитетный в прошлом историк древнерус-
ского права В. И. Сергеевич (впрочем, его труды сохра-
няют свое значение и в наше время) рассматривал по-
нятие «Русская земля» очень узко, доказывая, что так
извечно называли лишь бывшие земли полян, а это
почти исключительно Киевская земля с Киевом. Даже
Черниговская волость, по его мнению, не составляла
части Русской земли.2 Ученому было известно и широ-
кое толкование летописцами этого топонима, но он
объяснял его, подобно В. О. Ключевскому, преимуще-
ственно политическим фактором: киевские князья ста-
вили под свою власть все новые и новые земли и распро-
страняли на них такое название. Однако этому, по его
мнению, второстепенному, т. е. расширенному толко-
1 Ключевский В. О. Указ. соч. Т. VI. Специальные кур-
сы. М., 1989. С. 97.
2 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. 1.
СПб., 1890. С. 83.

Глава седьмая 379
ванию понятия «Русская земля» В. И. Сергеевич не
придавал особенного значения.1 Область полян считали
Русской землей и некоторые другие исследователи.2
Следует признать, что контексты летописей и дру-
гих памятников древнерусской письменности дают
основания и для узкого и для широкого понимания
термина «Русская земля». Однако мне кажется, что
не все исследователи внимательно вчитывались в упо-
минания летописцев о Русской земле, к тому же часто
использовали их анахронистически, не делая разни-
цы между записями источников, которые касались как
IX—X, так и XII—XIII вв. А это не позволяло им уви-
деть динамику развития во времени этого понятия.
Несовершенство методики дореволюционной тексто-
логии и летописеведения в целом оставляли простор
для тенденциозных толкований и даже политических
инсинуаций понятия «Русская земля». Крупнейший
украинский дореволюционный историк М. С. Грушев-
ский солидаризовался с В. О. Ключевским и В. И. Сер-
геевичем в той части их концепции, где утверждалось
преобладание узкого понимания этого термина, но
игнорировал многочисленные свидетельства летописей
о широком понимании на Руси словосочетания «Рус-
ская земля», потому что это было выгодно для его
стремления отождествить Киевскую Русь с Украиной,
и только с Украиной.
На первой странице первого тома его «Истории Укра-
ины—Руси» можно прочесть буквально следующее:
1 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. Т. 1.
С. 84, 87.
2 См. об этом: Попов А. И. Названия народов СССР.
Л., 1973. С. 50—51.

380 Древнерусская государственность
«Его (украинского народа. — Н. К.) старое, историчес-
кое имя: Русь, русин русский ... было присвоено * ве-
ликорусским народом» 1 — выходит, что название «Рус-
ская земля» никогда не имело отношения к этническим
территориям будущего русского народа!
Ниже читатель убедится в тенденциозности и несо-
ответствии свидетельствам источников приведенного
утверждения М. С. Грушевского. Этот историк пре-
красно знал летопись, поэтому его слова относительно
исключительной принадлежности термина «Русская
земля» Киевщине или, по крайней мере, Поднепро-
вью, никак нельзя объяснить его неосведомленностью
в источниках или профессиональной слабостью...
Вообще же подробное научное исследование поня-
тия «Русская земля» началось лишь после Великой
Отечественной войны. Выдающийся источниковед
А. Н. Насонов на основе изучения основных летопис-
ных изводов и списков XII—XV вв. пришел к выводу,
что этот термин, который вначале применяли в основ-
ном к Южной Руси, с XII в. распространился на все
земли восточных славян. Но, подчеркнул он, всегда
это понятие имело государственное и этническое значе-
ние.2 Б. А. Рыбаков четко сформулировал свое виде-
ние названия «Русская земля». Он справедливо заме-
тил, что в эти слова средневековые авторы вкладывали
* Интересно было бы узнать, как М. С. Грушевский
представлял себе сам ход «присвоения» самоназвания од-
ного народа другим?!
1 Грушевськии М. 1стор1я Укра'ши—Руси. Т. 1. Кшв,
1913. С. 1.
2 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование тер-
ритории Древнерусского государства. М., 1951.

Глава седьмая 381
два разных понятия: во-первых, так называли часть
лесостепи на юге Руси от Киева до Курска, во-вторых,
так постепенно стали именовать все восточнославянс-
кие земли, территорию древнерусской народности от
причерноморских степей до Ледовитого океана.
Оба толкования территориальных рубежей Русской
земли, подчеркивал Б. А. Рыбаков, обусловлены исто-
рически. Более древним следует считать взгляд на Русь
как на приднепровские земли. Он возник еще в VI—
VII вв. и дожил до века IX. В течение X—XII вв. по-
нятие «Русская земля» начало расширяться, отражая
изменения, происходившие в Киевском государстве,
в частности процесс складывания древнерусской на-
родности, и стало отражать народные представления
о всех без исключения землях восточных славян неза-
висимо от их удельной разобщенности.1
Эту мысль поддержал крупнейший археолог
П. Н. Третьяков. По его мнению, многочисленные сви-
детельства летописей доказывают, что вплоть до XII—
XIII вв. ни Новгородские, ни Смоленские, ни Ростово-
Суздальские, ни Галицко-Волынские земли Русью не
назывались. В представлении русских людей IX—XI вв.
Русью была лишь одна Киевская земля.2 Далее я по-
стараюсь показать, что П. Н. Третьяков ошибался.
В то же время исследователи летописания, среди
них и многие названные выше, не могли не заметить,
1 Рыбаков Б. А. Древние русы // Советская археоло-
гия. 1953. ТХУП; Он же. Политическое и военное значе-
ние южной «Русской земли в эпоху "Слова о полку Игоре-
ве% // Историческая география России. М., 1970.
2 Третьяков /7. Н. У истоков древнерусской народно-
сти. Л., 1970. С. 73.

382 Древнерусская государственность^
что однозначная схема постепенного расширения со-
держания понятия «Русская земля» в течение X—XII
или XII—XIII вв. не соответствует многим летопис-
ным контекстам. Так, в статье 1953 г. Б. А. Рыбаков
мимоходом обмолвился, что в Киевской летописи
90-х гг. XII в. г. Овруч противопоставляется Руси, но
лишь потому, что был доменом князя южной Русской
земли Рюрика Ростиславича.1 Но при этом ученый не
объяснил, почему в этом же источнике летописцы
XII в. временами не включали в южную Русскую зем-
лю ее основополагающие города: Чернигов и Пере-
яславль.
В подробно аргументированном труде по этногене-
зу восточных славян Л. В. Черепнин проследил про-
цесс формирования древнерусской народности и госу-
дарственности, определил время ее существования
и начало разделения на российскую, украинскую и бе-
лорусскую. Много внимания историк уделил законо-
мерностям и особенностям употребления в источниках
понятия «Русская земля». Констатируя широкие рам-
ки его применения в XI—первой половине XIII в. —
наряду с традиционным приложением к Среднему По-
днепровью, — он вместе с тем отметил, что с середи-
ны XII в. в источниках наблюдается тенденция нового
суживания содержания этого государственного и этно-
культурного названия. Это было очень важным наблю-
дением. Приведя ряд примеров из летописей, Л. В. Че-
репнин пришел к выводу, что выражение «Русская
земля», ранее употреблявшееся в источниках как в уз-
ком, так и в широком смысле, во времена раздроблен-
Рыбаков Б. А. Древние русы. С. 33.

Глава седьмая 383
ности все чаще означало южную Русскую землю,
и объяснил этот исторический феномен расчленени-
ем территории древнерусской народности, начавшимся
в конце XI в. и продолжавшимся в течение всего XII в.
Оно было проявлением нарастания процессов феодаль-
ной раздробленности. Подобное объяснение представ-
ляется в основном верным, но слишком общим.
Этот историк считает, что «процесс образования
отдельных самостоятельных княжеств был связан
с окончательным изживанием племенного деления. Со
страниц летописи постепенно исчезают названия ста-
рых "племен"».1 Все чаще летописи упоминают о зем-
лях: Муромской, Ростовской, Полоцкой, Новгород-
ской, Черниговской, Галицкой и др.
Позднее явление суживания смысла понятия «Рус-
ская земля» в XII в. рассмотрел Б. А. Рыбаков. Он
заметил, что в древнерусских источниках XII в. мож-
но обнаружить множество примеров воскресения ста-
рого, архаического понимания Руси как южной обла-
сти. Ученый считает одной из причин подобного
явления естественное стремление всех новых княжеств,
недавно отделившихся от Киевского государственного
центра, подчеркнуть новизну своего политического
статуса, утвердить свою независимость от Киева, т. е.
отгородиться от Руси Киевской (Южной), терминологи-
чески урезав значение понятия «Русская земля».2
1 Черепнин Л. В. Исторические условия формирования
русской народности до конца XV в. // Вопросы формиро-
вания русской народности и нации. М.; Л., 1958. С. 58.
2 Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве» и его совре-
менники. М., 1971. С. 158.

384 Древнерусская государственность
В отличие от Л. В. Черепнина, писавшего, что в эпо-
ху удельной раздробленности старое племенное де-
ление было преодолено, Б. А. Рыбаков доказывал, что
Древнерусское государство распалось на полтора де-
сятка самостоятельных княжеств, подобных полутора
десяткам древних племенных союзов. Стольные горо-
да крупнейших княжеств были ранее центрами союзов
племен: Киев у полян, Смоленск — у кривичей, По-
лоцк — у полочан и пр.1 Эта мысль кажется мне искус-
ственной и не соответствует историческим реалиям эпо-
хи раздробленности.
Историк называет еще одну причину суживания
смысла понятия «Русская земля*: все сильнейшие
русские князья, потомки Владимира Святославича,
хотя и имели в XII в. собственные земли, все же про-
должали считать своей общей династической собствен-
ностью древнее ядро государства — Южную Русскую
землю. И каждый стремился получить свою долю в об-
щем наследстве прапрадедов. Отсюда проистекало
и желание противопоставить свои княжества Руси
Южной.2 С определенными коррективами с этой мыс-
лью можно согласиться.
Во второй половине 70—начале 90-х гг. нашего сто-
летия продолжались исследования смысла и эволю-
ции в общественной мысли страны понятия «Русская
земля*. В моей давней статье прослежена динамика
1 Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской исто-
рии IX—середины XIII в. // Вопросы истории. 1962. № 4.
С. 50.
2 Он же. Политическое и военное значение южной
«Русской земли». С. 70—71.

Глава седьмая 385
развития этого термина и определен хронологический
порог: 40-е гг. XII в., когда он суживался до рамок
Киевской земли, — даже те восточнославянские зем-
ли, которые извечно (и это подтверждалось летопися-
ми) входили в нее: Черниговская и Переяславская,
остались за пределами этой новой Русской земли.1
Заметно влияние авторитетных предшественников
на статьи А. И. Рогова и Б. Н. Флоря,2 вносящие, на
мой взгляд, мало нового в толкование проблемы Рус-
ской земли в древнерусских источниках, на государ-
ствообразующие процессы на Руси. Оригинальной
представляется статья В. А. Кучкина, в которой он
чуть ли не с математической точностью вычислил по
летописи города и села, входившие в южную Русскую
землю. Ученому оказалось достаточно одного-един-
ственного (часто неопределенного) летописного упоми-
нания о том или ином поселении как русском, чтобы
включить его в Русскую землю. Подобный формаль-
ный, скорее формалистический, метод исследования
позволил В. П. Кучкину отказаться от традиционного
и доказанного всем громадным комплексом свиде-
тельств источников взгляда на Русскую землю Юга
1 Котляр М. Я. «Руська земля» в л1тописах IX—
XIII ст. // Украшський кггоричний журнал. 1976. № 11
(Ки'1в).
2 Рогов А. И. О понятии «Русь» и «Русская земля» (по
памятникам письменности XI—начала XIII вв.) // Фор-
мирование раннефеодальных славянских народностей.
М., 1981; Флоря Б. Н. Исторические судьбы Руси и этни-
ческое самосознание восточных славян в XII—XV вв. //
Славяноведение. 1993. № 2.
13 3ак. 3805

386 Древнерусская государственность
как на объединение Киевской, Черниговской и Пере-
яславской земель.
В. А. Кучкин пришел к удивительному и, на мой
взгляд, ошибочному выводу, будто бы давняя Русская
земля «простиралась не в меридиональном, а в широт-
ном направлении. Ее большая часть, располагавшаяся
в правобережье Днепра, занимала главным образом
водораздел, отделявший бассейны Припяти и Западно-
го Буга от бассейном Южного Буга и Днестра. На за-
паде Русская земля достигала верховьев Горыни и За-
падного Буга».1 Знатока летописей и исторической
географии Древней Руси В. А. Кучкина почему-то не
смутило то обстоятельство, что очерченный им регион,
в частности верховья Горыни и Западного Буга, начал
заселяться и обрастать городами в основном в XII в.,
тогда как южная Русская земля была образованием,
существовавшим по крайней мере в VIII—IX вв.
Удачно и остроумно полемизируя с В. А. Кучки-
ным, молодая исследовательница И. В. Ведюшкина
разумно предложила прежде всего отказаться от попы-
ток определить точные границы южной Русской зем-
ли.2 Она справедливо подчеркнула условность, с од-
ной стороны, и географическую неконкретность —
с другой, самого понятия «Русская земля». Поэтому,
1 Кучкин В. А. «Русская земля» по летописных дан-
ным XI—первой трети XIII в. // Древнейшие государ-
ства Восточной Европы. 1992—1993. М., 1995. С. 96.
2 Ведюшкина И. В. «Русь» и «Русская земля» в «По-
вести временных лет» и летописных статьях второй тре-
ти XII—первой трети XIII в. // Древнейшие государства
Восточной Европы. 1992—1993. М., 1995. С. 101.

Глава седьмая 387
считает она, не стоит увлекаться статистическими
выкладками на предмет того, какие города и села
входили в южную Русскую землю, а какие — нет.
И. В. Ведюшкина предметно и убедительно анализи-
рует факты использования в памятниках письменно-
сти XI—XIII вв. и узкого и широкого смысла назва-
ния «Русская земля». Для этого она привлекает новые
источники, свидетельства эпиграфики и сфрагистики,1
что делает ее работу особенно ценной.
Из конспективно изложенных мнений предшест-
венников в изучении проблемы складывается впе-
чатление о колебаниях и расхождениях в понимании
летописцами понятия «Русская земля» в различные
хронологические периоды. Вначале, в IX—XI вв., его
смысл был весьма узким: под Русской землей пони-
мали только Южную Русь, да и то без Погорины,
Галичины и Волыни. Затем это понятие стало рас-
пространяться на все восточнославянские земли (по
наблюдениям ученых, в конце XI или в начале XII в.),
но вскоре после этого его значение сузилось до очерта-
ний старой Русской земли, т. е. Киевщины, Чернигово-
Северщины и Переяславщины. На самом деле мнения
ученых по этой теме не были столь единодушными. Но
все названные выше историки придерживались подоб-
ного понимания территориально-хронологического раз-
вития термина «Русская земля». Например, такой
авторитет, как Л. В. Черепнин, считал, что с самого
начала это понятие имело общерусское значение.
Прежде чем рассмотреть динамику расширения и
суживания понятия Русской земли и попытаться
1 Ведюшкина И. В. Указ. соч. С. 107—109.

388 Древнерусская государственность
объяснить причины этого явления, стоит показать, что
оно всегда употреблялось древнерусскими книжниками
в двух смыслах: широком и узком. Начну с древней-
ших летописных текстов.
В этногеографическом введении к «Повести времен-
ных лет» после рассказа о Полянских князьях Кие,
Щеке и Хориве, сидевших в своем граде Киеве, гово-
рится: «И по сих братьи держати почаша род их кня-
женье в Полях (Троицкий список «Повести» дает бо-
лее точное чтение: «в Полянех». — Н. К.)у в Деревлях
(в Троицком: «в Деревлянех». — Н. К.) свое, а Дрего-
вичи свое, а Словени свое в Новегороде, а другое на
Полоте, иже Полочане. От них же Кривичи, иже се-
дять на верх Волги, и на верх Двины, и на верх Днепра,
их же град есть Смоленьск; ту де бо седять Кривичи...
Се бе токмо Словенеск Язык в Руси: Поляне, Деревля-
не, Ноугородьци, Полочане, Дреговичи, Север, Бужа-
не, зане седоша по Бугу, поел еже же Велыняне».1
В приведенном отрывке «Повести временных лет»
восточнославянские племена-княжения выступают уж
как своеобразная конфедерация этих протогосудар-
ственных образований, объединенных славянским язы-
ком.*
Среди других славянских «племен» — в действи-
тельности племенных княжений — в «Повести» на-
званы также радимичи, сидящие на Соже, и вятичи,
обитающие на Оке, а «Улучи и Тиверьци седяху по
1 Повесть временных лет. С. 13.
* В древнерусском языке слово «язык» означало
и язык и народ: род, племя, союз племен, одним словом,
этнос.

Глава седьмая 389
Днестру... оли до моря, и суть гради их и до сего дне».1
Таким образом, составитель «Повести временных лет»
перечисляет 13 восточнославянских племенных кня-
жений, занимавших всю этническую территорию древ-
нерусской народности во времена ее расселения и фор-
мирования (VI—IX вв.). Перед нами — Русская земля
в самом широком понимании. А вот под 898 г. лето-
писец вновь возвращается к этому вопросу и замеча-
ет: «А Словеньскый язык и Рускый одно есть... Аще
и поляне звахуся, но Словеньская речь бе. Полями
(полянами. — Н. К.) же прозвани быша, зане в поли
седяху, а язык Словенски един».2
Следовательно, летописец считал, что все восточ-
ные славяне принадлежали к одному народу («языку»)
и разговаривали на общем языке, который он отожде-
ствлял с русским — древнерусским. Отсюда нетрудно
сделать вывод, что автору «Повести временных лет»
свойственно широкое понимание терминов «Русская
земля» или «Русь». Он применял его ко всем без исклю-
чения восточнославянским племенам VIII—X вв. и,
возможно, даже к их предшественникам VI—VII вв.
Попутно замечу, что тенденциозное утверждение
некоторых национально озабоченных украинских
историков о том, будто бы Русью называли одних лишь
полян, опровергается только что приведенными слова-
ми летописи: «Аще и Поляне звахуся, но Словеньская
речь бе». Отсюда следует, что поляне принадлежали
к единой для всех восточных славян древнерусской
языковой общности, следовательно, и народности.
1 Повесть временных лет. С. 14.
2 Там же. С. 23.

390 Древнерусская государственность
Но уже в первых датированных записях «Повести
временных лет» встречаем и узкое понимание Руси
как лишь Киевской земли. Под 866 г. летописец рас-
сказывает о походе Аскольда и Дира из Киева на гре-
ков, называя князей и их войско Русью («яко Русь на
Царьгород идеть», «безбожных Руси корабля смяте»).1
Как известно, Киевское княжество времен Аскольда
вряд ли превышало по площади Киевскую землю.
Впрочем, из этих слов не следует делать поспешного
вывода, будто бы с 60-х гг. IX в. узкое понятие «Русь»
сменяет первичное широкое. Ведь когда в 882 г. Олег
убил Аскольда и Дира, сев князем в Киеве, он сразу
же заявил: «Се буде мати градом Русьским».2 Оче-
видно, в первом случае термин «Русь» использован
летописцем в отношении Руси сугубо Киевской, тогда
как во втором случае — в широком понимании этого
слова как сборного наименования всех восточных сла-
вян (русов).
Под 907 г. «Повесть» вновь широко толкует назва-
ние «Русь». Об этом свидетельствует текст первоначаль-
ного соглашения Олега с побежденными греками, в ко-
тором говорится: «Даяти уклады на Рускыа грады:
первое на Киев, таже на Чернигов, на Переаславль, на
Полтеск, на Ростов, на Любечь и на прочаа городы».3
Из значительных древнерусских городов начала X в.
в процитированном тексте не назван лишь Новгород
(вернее, Городище, которое предшествовало тогда еще
не возникшему Новгороду). Однако нет сомнений в том,
1 Повесть временных лет. С. 19.
2 Там же. С. 20.
3 Там же. С. 24.

Глава седьмая 391
что главный город ильменских словен и в X в. счита-
ли русским. Когда в 977 г. сыновья Святослава Иго-
ревича Ярополк, Олег и Владимир соперничали за ста-
рейшинство на Руси, летописец заметил: «А Ярополк
посадники своя посади в Новегороде, и бе володея един
в Руси».1
Одновременно в X в. в восточнославянском обще-
стве наблюдается и ограниченное толкование термина
«Русская земля» — в значении Южная. Под 980 г.
летописец рассказывает об основании князем Влади-
миром своеобразного пантеона языческих божеств
в Киеве, на холме, рядом с его теремом, и принесения
им человеческих жертв. Заканчивая повествование,
книжник записал: «И осквернися кровьми земля Рус-
ка и холмо-т».2 По моим наблюдениям, в X в. широ-
кое понимание слов «Русская земля» несколько пре-
обладало над узким.
Трудно определить какие-либо хронологические
закономерности в использовании летописцами для
XI в. узкого или широкого понимания термина «Рус-
ская земля». Они попадаются в текстах рядом как
в начале, так и в конце этого столетия. Например, под
1015 г. в «Повести временных лет» вначале речь идет
о том, как киевский князь Владимир Святославич,
узнав, что «Печенегом идущем на Русь, посла противу
им Бориса»,3 своего сына, — здесь под Русью понимает-
ся южная Русская земля, на рубежи которой со степью
и напали кочевники. Но буквально через несколько
1 Повесть временных лет. С. 54.
2 Там же. С. 56.
3 Там же. С. 89.

392 Древнерусская государственность
предложений в этом источнике читаем: «Дивно же есть
се, колико добра створил (Владимир. — Н. К.) Русь-
стей земли, крестив ю»,1 — в этом случае название
«Русская земля» употреблено в самом широком зна-
чении: относительно всех восточных славян.
Подобное явление наблюдаем и в записях «Повес-
ти», относящихся к концу XI в. Под 1094 г. в источ-
нике говорится: «Половци же начата воевати около
Чернигова, Олгови (Святославичу. — Н. К.) не възбра-
няюще, бе бо сам повеле им воевати. Се уже третьее
наведе поганыя на землю Русьскую...». 2 В приведен-
ном контексте Русская земля отождествляется с Чер-
ниговской, т. е. частью южной Русской земли. Но вско-
ре после этого, рассказывая о знаменитом Любечском
съезде князей 1097 г., летописец отметил, что князья
говорили между собой: «Почто губим Русьскую зем-
лю, сами на ся котору деюще?» и постановили, чтобы
каждый из них княжил в волости, полученной либо
в наследство от отца, либо пожалованной великим кня-
зем киевским. В данном случае Русская земля широко
понимается книжником: наряду с Киевщиной, Перея-
славщиной и Черниговщиной, в нее включены Волынь
с г. Владимиром и будущая Галичина с городами Пере-
мышлем и Теребовлем.3
В контекстах «Повести временных лет» XI в. и близ-
ких к ним записях Новгородской первой летописи
младшего извода за то же время с упоминаниями о Рус-
ской земле можно отметить две тенденции. Первая
1 Повесть временных лет. С. 89.
2 Там же. С. 148.
3 Там же. С. 170—171.

Глава седьмая 393
состоит в том, что летописец употребляет это понятие
в узком смысле тогда, когда речь идет о военных дей-
ствиях в Поднепровье. Этим он, вероятно, стремился
воссоздать картину конкретной боевой обстановки.
В 1018 г. польский князь Болеслав вместе с зятем Свя-
тополком Ярополчичем начал войну против Ярослава
Мудрого. Книжник повествует о том, что «Ярослав же
совокупив Русь, и Варягы, и Словене, поиде противу
Болеславу и Святополку».1 В этом тексте жители
Южной Руси киевляне четко отделены от словен-нов-
городцев. Когда же автор ♦Повести» ограничивался
общим и кратким упоминанием о военных действиях,
он мог воспользоваться этниконом «Русь» в самом
широком значении. Под 1019 г. он лапидарно заме-
тил, что между Ярославом и Святополком «бысть сеча
зла, яка же не была в Руси».2
Толкование понятия Русская земля как Южной
Руси в изменчивых рубежах Киевской, Черниговской
и Переяславской земель присуще также записям ле-
тописей XI в., в которых речь идет о вторжениях по-
ловцев и торков. Это нетрудно понять, поскольку ко-
чевники совершали набеги почти исключительно на
Переяславщину и южную Киевщину, проникая вре-
менами и в Черниговскую землю. Под 1061 г. летопи-
сец упоминает: «Придоша Половци первое на Русь-
скую землю воевать».3 Тождественные записи см. под
1068 г.4 Из многочисленных сведений этого источника
1 Повесть временных лет. С. 96.
2 Там же. С. 98.
3 Там же. С. 109.
4 Там же. С. 112, 115.

394 Древнерусская государственность
приведу особенно характерное под 1080 г.: «Зарати-
шася Торци Переяславьстии на Русь. Всеволод (Яро-
славич, великий князь киевский. — Н. К.) же посла
на ня сына своего Володимера. Володимер же шед,
победи Търкы».1 В этом контексте «Повести» Русская
земля рассматривается как Переяславщина, на юж-
ных рубежах которой кочевали торки, и южная Киев-
щина.
Другая тенденция составителей «Повести вре-
менных лет» за XI в. в использовании термина «Рус-
ская земля» состоит в постепенной конкретизации
и стабилизации его узкого значения. Под 1026 г.
источник поместил характерную для этой тенденции
запись: Ярослав Владимирович «створи мир с братом
своим Мьстиславом (тогда черниговским князем. —
Н. К.) у Городця. И разделиста по Днепрь Русьскую
землю: Ярослав прия сю сторону, а Мьстислав ону».2
Таким образом, Ярославу досталось Правобережье
Днепра с Киевом, а Мстиславу — Левобережье с Чер-
ниговом.
К концу XI в. в летописи окончательно утвержда-
ется и упрочивается узкое понимание понятия «Рус-
ская земля», охватывавшее Киевщину, Черниговщину
И Переяславщину. В 1096 г., свидетельствует летопи-
сец, «Святополк (Изяславич киевский. — Н. К.) и Во-
лодимер (Мономах переяславский. — Н. К.) посласта
к Олгови (в Чернигов. — Н. К.) глаголюща сице:
"Пойди Кыеву, да поряд положим о Русьстей земли"».3
1 Повесть временных лет. С. 135.
2 Там же. С. 100.
3 Там же. С. 150.

Глава седьмая 395
В таком же значении термин «Русская земля» высту-
пает в статьях «Повести» за 1078, 1093 и 1094 гг.1
Но одновременно книжники XI в. продолжают
пользоваться и понятием «Русская земля» в широком,
общегосударственном значении. Так, после смерти
своего брата Мстислава в 1036 г. Ярослав Мудрый
«перея власть (волость. — Н. К.) его всю», посадил
сына Владимира в Новгороде Великом «и бысть само-
властець Русьстей земли».2 А под 1071 г. в «Повести
временных лет» пересказывается пророчество какого-
то волхва, говорившего: «Яко стати Гречьскы земли
(на Руской *), а Русьскей на Гречьской, и прочим зем-
лям изменитися».3 В обоих случаях речь идет о сред-
невековых государствах Византии и Киевской Руси.
Новгородская первая летопись младшего извода под
1060 г. ставит знак равенства между псковичами, нов-
городцами и Русью,4 следовательно, включает в Рус-
скую землю северную часть государства. В этом кон-
тексте речь также идет о государственной территории
Руси.
Существуют и другие случаи употребления летопис-
цами XI в. упомянутого термина в самом широком
понимании. Однако, согласно моим наблюдениям, на-
звание «Русская земля» в памятниках письменности
1 Повесть временных лет. С. 132, 143, 148.
2 Там же. С. 101.
* Это уточнение имеется в Радзивилловском и Мос-
ковской духовной академии списках.
3 Повесть временных лет. С. 116.
4 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 183.

396 Древнерусская государственность
того времени все же чаще выступает в его узком значе-
нии: Киевщина, Черниговщина, Переяславщина.
Начало XII в. не внесло принципиальных изменений
в понимание летописцами словосочетания «Русская
земля». Разве что все чаще оно употребляется ими
в узком значении — применительно к южнорусским,
но без Галицкой и Волынской, землям. В 1103 г. киев-
ский князь Святополк Изяславич и переяславский —
Владимир Мономах съехались на снем, чтобы обсу-
дить план похода на половецких ханов. Когда Свято-
полк согласился с предложением Владимира пойти
вместе на кочевников, последний молвил: «То ти, бра-
те, велико добро створиши земле Русскей». По их при-
зыву собрались черниговские и несколько других юж-
норусских князей. «Половци же слышавше, яко идеть
Русь, собрашася бес числа и начата думати».1
Важно отметить, что в Киевской летописи времен
княжения в Киеве Владимира Всеволодича Мономаха
и его сына Мстислава (1113—1132) встречаем лишь
узкое значение термина «Русская земля».2 Напомню
читателю, что и Владимир и Мстислав были послед-
ними киевскими князьями, сумевшими сохранить под
своей рукой все древнерусские земли. По моему мне-
нию, узкое толкование киевским летописцем первой
трети XII в. понятия Русской земли отвечало ее тог-
дашнему политическому статусу.
Ведь Владимир Всеволодич Мономах объединил под
властью Киева Древнерусское государство, обнаружив-
1 Повесть временных лет. С. 183, 184.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 204 (1116 г.), 205
(1121 г.) и др.

Глава седьмая 397
шее тенденции к разделению на отдельные княжества
после смерти Ярослава Мудрого. Киевский летописец
правомерно рассматривает южную Русскую землю
первой трети XII в. в качестве средоточия политиче-
ской, общественной и культурной жизни восточных
славян того времени, поэтому сосредоточивает свое
внимание на ней.
Рискну высказать предположение, что в глазах
книжников эта южная Русская земля (в узком пони-
мании термина) олицетворяла Древнерусское государ-
ство. Вместе с тем следует принять во внимание тот не
всегда учитываемый историками факт, что Киевской
летописи XII в. вообще были присущи, в сравнении
с «Повестью временных лет», определенные географи-
ческая узость и ограниченность. Киевский книжник
описывает в те годы, главным образом, события, про-
исходившие в Южной Руси.
Зато с 40-х гг. XII в. резко изменилось понимание
и использование летописцами понятия Русской зем-
ли. При внимательной проверке контекстов источников
выяснилось, что распространенный в историографии
тезис, согласно которому топоним и этникон «Русская
земля» в IX—XI вв. применялся лишь к южнорусским
землям, а в XII в. распространился на все восточно-
славянские территории, нуждается в коррективах.
Во-первых, как было показано выше, с самого начала
появления в летописях упомянутого понятия в него
вкладывали самое широкое значение/- Во-вторых,
* Считаю вовсе не случайным то, что тонкий знаток
летописей Л. В. Черепнин ни словом не обмолвился о ка-
ком-либо расширении содержания понятия Русской земли;

398 Древнерусская государственность
с середины XII в. летописцы конкретизируют широ-
кое понимание названия «Русская земля», чего рань-
ше в источниках практически не наблюдалось.
Для IX—первой трети XII в. летописи обычно не
раскрывают, какие именно княжества, города и зем-
ли (за исключением разве что южнорусских) они так
называют. Если под 1134 г. Новгородская первая ле-
топись старшего извода заканчивает рассказ об усоби-
цах между новгородскими, суздальскими и киевски-
ми князьями общей сентенцией: «И раздьрася вся
земля Русьская»,1 то уже под 1170 г. этот же источ-
ник подробно перечисляет представителей северных
и западных земель Руси, которых оно объединило под
наименованием Русской земли: «В то же лето, на зиму,
придоша под Новъгород суждальци с Андреевицемь,
Роман и Мьстислав с смолняны и с торопьцяны, му-
ромьци и рязаньци с двома князьма, полоцьскый князь
с полоцяны, и вся земля просто Русьская».2 В этих
словах выразительно ощущается стремление книжни-
ка подчеркнуть принадлежность выходцев из всех тех
земель к Русской земле — общей для всех них держа-
вы. Отмеченная тенденция проступает и в других древ-
них и авторитетных летописных изводах: Ипатьевском,
Лаврентьевском, Московском конца XV в.
Под 1155 г. киевский летописец так рассказал о по-
ходе сына Мономаха Юрия Долгорукого из Владимиро-
вместо этого отмечает его сужение в конце XI—XII вв.
(Черепнин Л. В. Исторические условия... С. 58 ел.).
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 23.
2 Там же. С. 33.

Глава седьмая 399
Суздальского княжества на юг: «Той же зиме пошел
бе Дюрги в Русь, слышав смерть Изяславлю (киев-
ского князя Изяслава Мстиславича. — Н. К.)> и бысть
противу Смоленьску, и бысть ему весть...».1 Итак,
в южнорусском источнике Смоленск назван Русью.
Еще четче под наименованием Русской земли Смоленск
и Смоленщина выступают в Киевской летописи 1180 г.:
«Прислаша Новгородци муже свои ко Мьстиславу
к Ростиславичю (тогдашнему смоленскому князю. —
Н. К.), зовуче и Новугороду Великому; он же, не хотя-
ше ити из Руской земли, река им...».2
Киевская летопись второй половины XII в. называ-
ет Русской землей и Суздаль,3 и подмосковный город
Дмитров, говоря о нем: «Придоша Измаилтяне без-
божнеи Половци на Русь воевать ко Дмитрову».4
Яркий пример конкретизации летописцем широко-
го понятия Русской земли находим в Суздальской ле-
тописи начала XII в. В ходе знаменитой Липицкой
битвы 1216 г. между владимиро-суздальским войском,
с одной стороны, и новгородским и смоленским —
с другой, один из суздальских бояр воскликнул, обра-
щаясь к своим князьям: «Не было того ни при праде-
дех, ни при дедех, ни при отце вашем (Всеволоде Боль-
шое Гнездо. — Н. К.), оже бы кто вшел ратью в силную
землю в Суздальскую, оже вышел цел, хотя бы и вся
Руская земля: и Галичьская, и Киевьская, и Смолень-
ская, и Черниговьская, и Новогородская, и Рязаньская,
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 328.
2 Там же. С. 411.
3 Там же. С. 422—423; запись 1182 г.
4 Там же. С. 424 (1184 г.).

400 Древнерусская государственность
никако противу сей силе успеють».1 В этих словах Рус-
ская земля выступает понятием, тождественным Древ-
нерусскому государству, потому что в них перечисле-
ны ее основные составные части, за исключением разве
что земли Волынской. Но для северорусского летопис-
ца, думается, она могла ассоциироваться тогда с Га-
лицкой.
Но не следует думать, будто бы широкое толкование
понятия «Русская земля» со второй половины XII в.
вытеснило из летописей узкое. Вовсе нет. Последнее
сохраняется, но приобретает новые оттенки, а време-
нами и значение. С 40-х гг. XII в. понятие Русской
земли в смысле Днепровской Руси начинает противопо-
ставляться в источниках другим древнерусским зем-
лям. Вот типичная статья летописи за 1141 г.: «Бежа-
щю же Святославу (Ольговичу черниговскому. — Н. К.)
из Новагорода, идущю в Русь к брату» 2 — Всеволоду,
который княжил тогда в Киеве. Или: «Том же лете
ходиша вся Русска земля на Галиць (Галич. — Н. К.)
и много попустиша область их».3 Речь шла о войне
1146 г. между киевским князем Изяславом Мстислави-
чем и галицким — Володимирко Володаревичем.
С 40-х гг. XII в. для новгородских летописей де-
лаются характерными известия типа: «Преставися в
Руси Всеволод»,4 т. е. в Киеве, или: «Иде архиепископ
1 ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись. Вып. 3. При-
ложения: Продолжение Суздальской летописи по Акаде-
мическому списку. Указатели. Л., 1928. Стлб. 495.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 221.
3 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 27.
4 Там же (1146 г.).

Глава седьмая 401
новъгородьскыи Нифонт в Русь» 1 — из контекста ясно,
что в Киев. Однако это вовсе не означает, что новгород-
ские книжники не считали свою землю принадлежа-
щей Русской земле. Во второй половине XII—начале
ХШ в. они знали и употребляли и широкое понятие
Русской земли с включением в ее границы Новгорода.
Под 1214 г. в Новгородской первой летописи старшего
извода читаем: «И рече Твьрдислав посадник: "Яко,
братие, страдали деди наши и отчи за Русьскую землю,
тако, братье, и мы поидим по своем князи"».2 А в за-
писи того же источника за 1231 г., рассказав о голоде
в своем городе, новгородский летописец горько заме-
чает: «Се же горе бысть не в нашей земли в одинои, нъ
по всей области Русстеи, кроме Кыева одиного».3
В первой трети XII в. в летописях еще сохранялось
типичное для XI в. понимание южной Русской земли
как Киевщины, Черниговщины и Переяславщины. Об
этом свидетельствуют записи новгородского летопис-
ца: «В се же лето (1132 г. — Н. К.) ходи Всеволод
(Мстиславич, новгородский князь. — Н. К.) в Русь
Переяславлю» 4 или: «Иде в Русь архиепископ Нифонт
(из Новгорода. — Н. К.) з лучыпими мужи и заста
кыяны с церниговьци стояце противу себе, и множьство
вой».5 Но уже с тех же 40-х гг. XII в. в летописях об-
наруживается новая, невиданная ранее тенденция:
1 Новгородская первая летопись старшего и младшего
изводов. С. 28 (1149 г.).
2 Там же. С. 53.
3 Там же. С. 71.
4 Там же. С. 22.
5 Там же. С. 24 (1135 г.).

402 Древнерусская государственность
отделение от «Руси» (как правило, в значении лишь
Киевщины) других частей традиционной Русской зем-
ли: Черниговщины и Переяславщины.
Под 1140 г. южнорусский летописец рассказывает,
что киевский князь Всеволод Ольгович решил изгнать
из Переяславля Южного сына Владимира Мономаха
Андрея и посадить там своего брата. «И Андрей тако
рече, съдумав с дружиною своею:... "В Переяславли
хочю, на своей отчине, смерть прияти; оже ти, брат,
не досити волости, всю землю Рускую дьржачи, а хо-
щеши сея волости"» * — т. е. мало тебе, что ты дер-
жишь всю Русскую землю — Киевщину, так хочешь
еще и этой, Переяславской волости.
Еще более выразительно противопоставляется Рус-
ской земле-Киевщине Черниговская земля в рассказе
южного летописца от 1151 г. о посольстве, прибыв-
шем к венгерскому королю Андрею II от киевских
князей-соправителей Вячеслава и Изяслава, которые
тогда воевали с черниговскими княжескими кланами
Давидовичей и Ольговичей и их союзником Юрием
Долгоруким. Киевские послы молвили королю: «Гюр-
гий есть силен, а Давыдовичи и Олговичи с ним суть...
по нас яла Руская земля вся и Чернии Клобуци» 2 —
мол, нас поддерживает вся Русская земля, еще и чер-
ные клобуки. Между тем из контекста сообщения ясно,
что под «всей Русской землей» послы имели в виду
одну лишь Киевскую.
Приведенный текст Киевской летописи не представ-
ляет собой исключения. В этом же источнике под 1193 г.
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 218.
2 Там же. С. 291—292.

Глава седьмая 403
встречаемся с явным противопоставлением Чернигов-
ской земли Киевской-Русской земле. Когда киевский
князь Рюрик Ростиславич собрался в поход на Литву,
его соправитель Святослав Всеволодич с укором сказал
ему: «Брате и свату! Ажь ты идешь изо отчины своея
на свое орудье, а яз паки иду за Днепр (в свой домен,
Черниговскую землю. — Н. К.), своих деля орудей, а
в Руской земли кто ныся останеть?».1 А в описании
битвы на Калке с монголами в 1223 г. суздальский ле-
тописец также отделил Черниговскую землю от тог-
дашней Русской земли — Киевщины: в поход на врага
идут «вси князи Рустии и вси князи Чернеговьскыи».2
Но не только Черниговщину, даже извечную часть
земли Киевской — Овручскую волость — киевский
летописец 90-х гг. XII в. перестал считать принадле-
жащей к Русской земле. В 1190 г. Святослав Всеволо-
дич пребывал в Чернигове, а его соправитель Рюрик
Ростиславич поехал в свое домениальное владение
Овруч. Когда половцы начали «воевать Русь», Рюрик
призвал Святослава не оставлять на поругание врагу
Русской земли.3 Из контекста летописного повествова-
ния вытекает, что Чернигов и Овруч столичный книж-
ник не считал принадлежащими к южной Русской,
т. е. Киевской земле. Точно так же в 1193 г. Святослав
обратился к Рюрику, находившемуся в Овруче, с при-
зывом: «Пойди в Русь (в Киевскую землю. — Н. К.),
стерези же своея земли!».4
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 455.
2 ПСРЛ. Т. 1. Вып. 3. Стлб. 506.
3 Летопись по Ипатскому списку. С. 450.
4 Там же. С. 456.

404 Древнерусская государственность
Следовательно, с 40-х гг. XII в. летописцы начина-
ют противопоставлять Русской земле в очертаниях
Киевской земли все другие древнерусские земли и кня-
жества, даже те, которые издавна считались Русью
в самом узком, южнорусском значении этого топони-
ма и этникона. Одновременно в летописях сохрани-
лось и широкое понимание Русской земли как всей
территории древнерусской народности. Отмеченные
тенденции наблюдаются и в источниках первой поло-
вины XIII в. Однако отсутствие Киевской летописи
этого времени, географическая и политическая зам-
кнутость Галицко-Волынского и лапидарность Суздаль-
ского сводов лишают меня возможности доказать этот
тезис на материале источников.
Считаю, что изменения в толковании летописцами
понятия «Русская земля» не случайно совпадают во
времени с наступлением феодальной раздробленности
Древнерусского государства. Изменения в государ-
ственной структуре Древней Руси не могли не отра-
зиться в терминологии источников. Но только ли об-
щественно-политический аспект отразился в новом
понимании древнерусскими книжниками названия
«Русская земля»?!
Вероятно, нет. Значительную роль сыграли этно-
культурные и идейные факторы. Ведь одновременно
с ослаблением государственного единства Руси закла-
дывались предпосылки формирования на ее этнокуль-
турной и экономической основе российской, украин-
ской и белорусской средневековых народностей. Не
стоит упрощенно понимать и представлять эти про-
цессы. Древнерусская этнокультурная общность дале-
ко не сразу разделилась на три происходившие от н<■>•*.

Глава седьмая 405
Как уже знает читатель, в XII в. Киевское государ-
ство изменило свою форму и структуру: стало из едино-
властной, относительно объединенной монархии монар-
хией федеративной, состоявшей из полутора десятков
автономных земель и княжеств. И лишь со временем,
в XIII—XIV вв. большие и малые княжества и земли
начали объединяться, образуя территории восточно-
славянских народностей.1
Таким образом, в новом понимании термина «Рус-
ская земля», пришедшем к летописцам с 40-х гг. XII в.
в связи с нарастанием процессов феодальной раздроб-
ленности в государстве, отразились не только полити-
ческие, но и экономические, культурные, этнические
и в значительной степени идейные явления. В облас-
ти идеологии понятие «Русская земля» серьезно спла-
чивало народность и государство как в годы его отно-
сительного единства (IX—XI вв.), так и, в особенности,
в эпоху раздробленности, когда оно было одним из
ведущих объединительных стимулов в стране.
2. Идея древнерусского единства
в государственном и этнокультурном развитии
восточных славян в XII—XIII вв.
Не будет преувеличением утверждать, что идея
единства восточных славян выросла (и далее шла с ней
нога в ногу) в основном из идеи Русской земли, общих
для всех них родины и государства, объединявшей
и сплачивавшей древнерусскую народность.
1 Черепнин Л. В. Исторические условия... С. 67.

406 Древнеру£ская государственность
Выше подробно излагались начала удельной или
феодальной раздробленности на Руси. Уже к концу
XI в. политическое раздробление государства сдела-
лось объективно неизбежным. Отдельные князья на-
чинают проявлять центробежные тенденции, что при-
вело к нарастанию усобиц.
Современная наука отвергает традиционный взгляд
на эпоху раздробленности как на времена обществен-
ного регресса, стагнации, разрыва хозяйственных свя-
зей, наконец — распада государства. На самом деле
государство сохранилось, пусть в видоизмененной фор-
ме и структуре. Но из-за углубления процессов феода-
лизации произошла автономизация отдельных земель
и княжеств. Как метко выразился авторитетный уче-
ный, «расчленение Древнерусского государства есть
прежде всего результат роста отдельных его состав-
ных частей, каждая из которых стала проводить свою
собственную политику, преследуя свои собственные
цели».1
И в условиях удельной жизни государства, кото-
рой была присуща определенная политическая обо-
собленность феодальных земель и княжеств, продол-
жались и нарастали процессы развития экономических
и культурных связей и углубления разделения труда,
которые отражали всенародное стремление к объеди-
нению разрозненных волостей в централизованном
и общем для всех государстве. Исследования послед-
них 30 40 лет выявили, наряду с сильными тенден-
циями феодальной верхушки отдельных земель и кня-
жеств к обособлению, действие весомых стимулов,
Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 506.

Глава седьмая 407
благоприятствующих объединению древнерусских зе-
мель и во времена раздробленности.
Развивался и стабилизировался общий для всех час-
тей государства язык (по меньшей мере литературный),
активизировались торговые взаимосвязи между отдель-
ными территориями, а общие задачи обороны против
натиска кочевников-половцев также властно призывали
к объединению. Одним словом, «феодальная раздроб-
ленность порождала тенденции к единству».1 В подоб-
ном взаимодействии, казалось бы, противоположных
по содержанию и направлению процессов и явлений
и состояла диалектическая сложность и противоречи-
вость общественного, политического и государственно-
го развития Древней Руси эпохи раздробленности.
Отвергая однобокое понимание этой эпохи как пе-
риода всеобщего социально-политического регресса или
ошибочное отождествление ее с княжескими усобица-
ми, Б. А. Рыбаков заметил, что в XII в. на смену ран-
нему феодализму и рожденной им форме государствен-
ного устройства — единовластной империи — пришел
зрелый или развитой феодализм, который принес с со-
бой федеративную форму государства — также монар-
хию. В 30-е гг. XII в., продолжал ученый, на Руси
образовалось полтора десятка самостоятельных кня-
жеств, а это определило соответствие новой федера-
тивной формы государства достигнутому на то время
высокому уровню развития производительных сил.2
1 Пашуто В. Т. Историческое значение периода фео-
дальной раздробленности на Руси // Польша и Русь. М.,
1974. С. 11.
2 Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской исто-
рии... С. 49—50.

408 Древнерусская государственность
В приведенных словах выдающегося историка, ска-
занных почти четыре десятилетия назад, ощущается
все же определенная прямолинейность толкования
явлений общественной и государственной жизни по-
чти исключительно экономическими процессами. Это
была общая черта трудов по древнерусской (и не толь-
ко) истории советских времен. Вместе с тем нельзя
сказать, что в научной литературе 50—80-х гг. не
изучались особенности и закономерности духовной
и идейной жизни Древней Руси эпохи раздробленно-
сти. В этом разделе использовано немало работ того
времени. Но не они определяли господствовавшие
в официальной науке взгляды на исторический про-
цесс в XII—XIII вв.
Выше не раз говорилось о том, что раздробленность
и обусловленное ею обособление земель и княжеств
были следствием экономической и социальной эволю-
ции Древней Руси. В конце XII—начале XIII в. созда-
ются предпосылки для разделения древнерусской
народности, вследствие чего на ее фундаменте форми-
руются российская, украинская и белорусская сред-
невековые народности. Процессы формирования этих
народностей, как уже было сказано, закладываются
в домонгольское время, однако как выразительные эт-
нокультурные общности они выступают приблизитель-
но с XIV—XV вв.
Я уже упоминал, что феодальную раздробленность
на Руси невозможно рассматривать односторонне, толь-
ко в аспекте нарастания центробежных сил, чем греши-
ла старая историография, в частности М. М. Карам-
зин и М. С. Грушевский. Политической и социальной
разобщенности земель и княжеств противостояли

Глава седьмая 409
также этническая и культурная общность древнерус-
ской народности, остававшейся относительно единой
в течение XII и XIII вв., скрепляя таким образом в об-
щем государстве внешне разобщенные княжества
и земли.
В этом параграфе обращу главное внимание на один
из факторов, объединявших восточных славян в XII,
XIII и последующих столетиях. Не буду забывать и
о силах, разъединявших их. И в период удельной раз-
дробленности, так же как и во времена существова-
ния централизованного Киевского государства, в сре-
де древнерусской народности жили и развивались идеи
общности происхождения всех восточных славян и их
государства — Русской земли, их этнического, язы-
кового и культурного единства. Эти идеи русская,
украинская и белорусская народности унаследовали
и пронесли сквозь лихолетья политической разобщен-
ности, враждебных вторжений, притеснений со сторо-
ны местных и пришлых эксплуататоров, измены и со-
глашательства части господствующей элиты.
Стремление сохранить единство Древнерусско-
го государства в высшей степени присуще обществу
40-х гг. XII—первой трети XIII в., когда ржавчина
удельной раздробленности поразила Русь. Уже через
несколько лет по смерти Мстислава Мономашича
(1132) Всеволод Ольгович черниговский вступил в кон-
фликт с великим князем киевским Ярополком Вла-
димировичем, сыном Мономаха. Тогда «людие черни-
говци» поставили перед своим князем ультиматум:
«Проси си мира; мы бо ведаем милосердие Ярополче,
яко не радуется кровопролитью, но Бога ради въсхощет
мира, то бо съблюдаеть землю Русьскую». Лишенный

410 Древнерусская государственность
народной поддержки, Всеволод «поча слати с молбою
к Ярополку, прося мира».1
Высказывая объективно общенародные интересы,
князья, которые, казалось бы, с головой погрузились
в водоворот феодального сепаратизма, часто на словах
соглашались с тем, что нельзя «губити» Русскую зем-
лю, и много говорили о стремлении консолидировать
силы: «Есмы устали на рать... доколе хочем Рускую
землю губити? А быхом ся уладили», после чего по-
становили ради «всее Руской земли» помириться, «Рус-
кой земли блюсти и быти всим за один брат».2
В 1151 г., также под влиянием общественного мне-
ния, старейший Мономашич Вячеслав призвал брата
Юрия Долгорукого и племянника Изяслава Мстислави-
ча к миру и единству: «Не пролейте крови хрестьянь-
скы, не погубите Рускы земле». А когда умер киевский
князь Изяслав Мстиславич (1154), то по нем плакала
«вся Руская земля», сочувственно отмечает летопи-
сец, отдавая должное усилиям князя объединить стра-
ну. Точно так же с одобрением вспоминает киевский
книжник под 1156 г. новгородского епископа Нифон-
та: «Бысть поборник всей Руской земли».3
Как мне кажется, у И. Б. Грекова были серьезные
основания сказать, что соперничество между Юрием
Долгоруким и его племянником Изяславом Мстисла-
вичем, разгоревшееся в середине XII в., было для каж-
дого из них борьбой за собственный вариант сохране-
ния единства всей Русской земли, реализация которого
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 216.
2 Там же. С. 256—257.
3 Там же. С. 297, 323, 332.

Глава седьмая 411
требовала обязательного признания Киева в качестве
города, остававшегося символом целостности Руси.1
Даже когда в 60—80-х гг. XII в. в государстве вы-
делились два политических центра, к которым тяго-
тели остальные древнерусские земли: северный во главе
с Владимиром-на-Клязьме и южный во главе с Кие-
вом, на Руси продолжали жить чрезвычайно популяр-
ные в народе и среди части господствующего класса
стремления к единству. Источники часто прямо свя-
зывают их с необходимостью отпора врагу. Летопись
рассказывает, что в 1168 г. великий князь киевский
Мстислав Изяславич созвал зависимых от него южно-
русских князей на снем и «нача думати с ними», как
сдержать натиск половецких ханов, — «уже у нас и
Гречьский путь изъотимають, и Соляный, и Залоз-
ный». Князья единогласно ответили Мстиславу, что
готовы «за Рускую землю головы свое сложити», по-
сле чего объединенные силы южнорусских земель
двинулись на половецкие вежи.2 В представлении фео-
дальной верхушки понятие единства Руси согласовы-
валось с принципом общего владения ею Рюрикови-
чами (коллективный сюзеренитет). Поскольку все
русские князья принадлежали к одному роду и стояли
на одной иерархической «лествице», пусть и на раз-
ных ее ступеньках, то они претендовали на часть в об-
щем дедовском наследстве.3
1 Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой
Орды. М., 1975. С. 15.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 368—369.
3 Пашуто В. Т. Историческое значение периода
феодальной раздробленности на Руси. С. 11. Следует

412 Древнерусская государственность
Взгляд на Русь как на общую собственность Рюри-
ковичей дожил до начала XIII в. Великий князь влади-
миро-суздальский Всеволод Юрьевич в 1207 г. услы-
шал, что «Олговичи воюють с погаными землю Рускую
(в этом контексте: южную Русскую землю. — Н. К.),
и сжалиси о том, и рече: "То ци тем отчина однем
Руская земля, а нам не отчина ли?" И рече: "Како мя
с ними Бог управить, хочю пойти к Чернигову"».1 Зна-
менательно, что это произошло во времена, когда вла-
димиро-суздальский центр государственной концент-
рации уже отделился от киевского. И все же его глава,
исходя из самой идеи древнерусского единства, забо-
тился об общности для всех князей владения Русской
землей, пусть даже в форме коллективного сюзере-
нитета.
Итак, идейный аспект феодальной раздробленности
состоял в том, что, невзирая на центробежные полити-
ческие явления, постепенно нараставшие на Руси,
в древнерусском обществе продолжало жить воспоми-
нание о временах единства Русской земли и ее народа,
которое поддерживало идею восточнославянской общ-
ности. Стремление к объединению ощущали и передовые
круги правящей элиты, и самые широкие слои народа.
Под их давлением идею единства Руси вынуждены были
отстаивать, пусть часто на словах, и князья.
Другое противоречие государственной жизни вре-
мен раздробленности лежало в территориальной пло-
скости. В XII в. интенсивно формируются территории
заметить, что общим дедовским наследством князья
считали южную Русскую землю.
1 ПСРЛ. Т. 1. Вып. 2. Стлб. 429—430.

Глава седьмая 413
крупных земель-княжеств: Киевской, Чернигово-Се-
верской, Галицкой, Волынской, Новгородской, Влади-
миро-Суздальской, Рязанской, Полоцкой и др. На пер-
вый взгляд, здесь имело место обособление, отчуждение
и пр. Но, как заметил еще полвека назад А. Н Насонов,
усиленное возрастание государственной территории
Киевской Руси привело одновременно к тому, что от-
дельные земли, которые в Древнерусском государстве
тяготели к крупным городам, стыковались друг с дру-
гом, и «образовалась сплошная (хотя и разделенная
рубежами) государственная территория».1 Это замеча-
ние ученого касается, правда, конца XI—начала XII в.,
но с определенными оговорками его можно отнести к
эпохе удельной раздробленности. Потому что берущие
начало в отмеченное историком время государствооб-
разующие процессы продолжались и в середине XII—
первой трети XIII в., хотя и носили иной характер.
В условиях раздробленности государства, его феде-
ративного устройства одновременно вырастают очаги
феодальной концентрации, складываются группы зе-
мель и княжеств, между которыми нарастали соци-
альные, экономические, политические и культурные
связи, что привело, как отмечалось в предыдущем раз-
деле, к формированию территорий великорусской, ук-
раинской и белорусской народностей. Подобное обра-
зование групп земель и княжеств изменило характер
связей между ними, но не разорвало общерусскую общ-
ность. Ослабели, и между отдельными землями ощу-
тимо, политические связи. Зато образовалось несколь-
1 Насонов А. Н. «Русская земля» и образование тер-
ритории Древнерусского государства. М., 1951. С. 27.

414 Древнерусская государственность
ко очагов экономической жизни, объединенных тес-
ными торговыми отношениями, например северо-за-
паднорусский: Новгородская, Псковская и Полоцкая
земли. Более того, сохранились и даже нарастали об-
щерусские экономические связи. Как и ранее, древне-
русские земли были объединены общими культурны-
ми явлениями и процессами.
Даже опустошительное монголо-татарское нашествие
на Русь в 1237—1241 гг., установление власти ханов
не смогли воспрепятствовать взаимосвязям в восточно-
славянской среде. Древнерусская народность сохранила
силы для будущего развития, которое и проявилось
в формировании на ее этнической, культурной и терри-
ториальной основе трех восточнославянских народно-
стей. Именно культурной общности восточных славян эпо-
хи раздробленности следует уделять особое внимание.
Хотя каждый крупный князь был, в сущности, суве-
реном в своем княжестве в XII—первой трети XIII в.,
в политической борьбе на Руси силы консолидации
продолжали бороться с силами децентрализации. Куль-
турное единство древнерусской народности продолжа-
ло сохраняться. Вместе с тем с середины XII в. для
развития ее материальной и духовной культуры скла-
дываются новые условия.
Политическая и социальная обособленность земель
и княжеств на Руси XII—XIII вв. должна была бы,
казалось, привести к своеобразному «распылению»
культуры. Но этого не случилось. Глубинные и орга-
ничные связи, скреплявшие восточнославянскую общ-
ность, побеждали областную разобщенность, эгоизм
и сепаратизм князей и бояр, вообще центробежные
процессы и явления.

Глава седьмая 415
Существует немало оснований считать одной из
главных причин общности древнерусской культуры ту,
что местные черты в культурном облике каждой из
земель возникали обыкновенно под влиянием феодаль-
ной верхушки, заинтересованной в обособлении от
прочих земель и княжеств, прежде всего — от обще-
русского государственного центра. Зато культурная
общность восточнославянского этноса обеспечивалась
широчайшими слоями трудового населения. «Дробле-
нию культуры по областям противостоит проникнове-
ние в нее народных и демократических начал... Эта
народная основа явственно сказывалась и раньше, но
особенно ощутимой она становится с конца XI в.».1
Уже чисто внешнее сравнение памятников искус-
ства XI в. с аналогичными произведениями XII—
XIII вв. свидетельствует о возрастании самобытности
последних, постепенном высвобождении из-под влия-
ния византийских образцов и традиций. Достаточно
бросить взор на реальные и фантастические создания
и образы белокаменной резьбы храмов второй полови-
ны XII — первой трети XIII в. во Владимире-на-Клязь-
ме, Боголюбове, Галиче, Юрьеве-Польском (которые
народное искусство восточных славян донесло сквозь
столетия до наших дней), чтобы убедиться в глубоком
проникновении в архитектуру и скульптуру народных
основ и мотивов.
Уже давно высказана важная мысль, согласно ко-
торой носителями народных традиций и творцами
1 Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве» (Историко-
литературный очерк) // «Слово о полку Игореве». М.; Л.,
1950. С. 235. (Литературные памятники).

416 Древнерусская государственность
единства древнерусской культуры были в основном
ремесленники. Именно они создали общность русской
материальной культуры на громадном пространстве
Восточной Европы. Везде существовал приблизитель-
но одинаковый состав и набор типовых вещей город-
ского и сельского быта. Подчеркивалось, что харак-
терной особенностью ремесленного производства на
Руси XII—XIII вв. было отсутствие замкнутости мас-
теров в границах своего города, села, округи или зем-
ли. Они постоянно общались и обменивались опытом
с коллегами из других краев. Замкнутым и традици-
онно-консервативным было село. Опыт смоленских
и полоцких зодчих используют новгородские строи-
тели, галицкие каменных дел мастера трудятся во Вла-
димире-на-Клязьме, а суздальские — в Галиче, смо-
ленские архитекторы возводят сооружения в Киеве
и Чернигове.1 Прибавлю к этому еще один характер-
ный пример. Успенский собор Киево-Печерского мона-
стыря служил образцом и даже моделью для возведе-
ния парадных храмов в разных городах Древнерусского
государства.
Распространение народных основ в древнерусской
материальной и духовной культуре в XII—XIII вв.
воспрепятствовало ее дроблению. Народное творче-
ство в своей основе было целостным, что, конечно же,
не означало отсутствия в нем региональных особенно-
стей, возникавших под влиянием местных традиций,
различных социальных, культурных, экономических
1 История культуры Древней Руси. Домонгольский пе-
риод. Т. 2. Общественный строй и духовная культура.
М.; Л., 1951. С. 518.

Глава седьмая 417
и политических условий. Потому что «единым был
труд русских ремесленников, где бы они ни работали —
в Рязани или во Владимире, в Галиче или в Новгороде.
Наконец, единой была в основе своей идеология тру-
довых классов населений всей необъятной Руси».1
При всем том, что в культурном развитии Древней
Руси эпохи удельной раздробленности давали себя
знать локальные особенности, одновременно выраста-
ла и самобытная общая — народная! — основа восточ-
нославянской культуры. Не раз отмечалось в научной
литературе, что эти особенности, как правило, были
внешними и часто поверхностными, а культурная общ-
ность — глубинной, потому что она питалась продук-
тивным творчеством трудового люда, составлявшего
абсолютное большинство населения Киевского государ-
ства. Кроме того, само развитие культуры на местах
логически вызывало возрастание элементов единства.2
Могущественным стимулом, поддерживавшим бли-
зость культурных процессов и явлений в Древне-
русском государстве эпохи раздробленности, была без-
условная общность для всех земель и княжеств
культурного наследия времен существования относи-
тельно единого Киевского государства. Эта общность
ощущается буквально во всем: в областном летописа-
нии, которое обязательно начинается с «Повести вре-
менных лет» (в разных вариантах и редакциях) —
общерусского произведения, а уже потом переходит
к местным делам; в живописи, архитектуре, скульпту-
ре и художественном ремесле, развивавших и творчес-
1 Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве»... С. 236.
2 Там же. С. 237—238.
14 Зак. 3805

418 Древнерусская государственность
ки переосмысливавших прекрасные традиции масте-
ров прошлого; названиях рек, урочищ и новых фео-
дальных городов Северо-Восточной Руси (Трубеж, Пе-
реяславль, Юрьев и др.)» чем люди XII—XIII вв.
стремились напоминать о своей связи с древнейшими
реками, городами и селами страны, расположенными
в южной Русской земле.
Наконец, существовали общие для всей Русской
земли черты уклада, а структура общественных
отношений, структура самой власти были одинаковы
для всех княжеств и земель. Всюду существовали одни
и те же формы зависимости сельского и городского
населения от князей и бояр, та же феодальная иерар-
хия. Одинаковыми или принципиально близкими были
и внешний вид городов и сел, быт и обычаи древне-
русской народности на всем пространстве Восточной
Европы.1
Все это (и многое другое, оставшееся за рамками
моего рассказа) надежно скрепляло единство матери-
альной и духовной культуры Киевской Руси. Безуслов-
но, ее народ не мог не ощущать отмеченной общности
культурных процессов и явлений в своей стране.
Одним из наиболее ценных элементов этого скрепле-
ния было чувство этнического единства, которое древ-
нерусская народность вынесла из предыдущего време-
ни, развивала в течение XII и XIII вв. и передала
рожденным ею великорусской, украинской и белорус-
ской народностям. Мысль об общности восточных сла-
вян с прадревних времен буквально пронизывает пись-
менные источники эпохи удельной раздробленности.
История культуры Древней Руси. Т. II. С. 519.

Глава седьмая 419
Это дало основания В. О. Ключевскому воскликнуть:
«Всего важнее в своде (летописном. — Н. К.) идея,
которою в нем освещено начало нашей истории: это —
идея славянского единства».1
Правда, многие ученые скептически относились
к реальным возможностям воплощения этой высокой
идеи в жизнь, рассматривая политические отношения
на Руси эпохи раздробленности преимущественно
в плане торжества партикуляризма, своекорыстности
князей и бояр.2 Однако подобные высказывания не
учитывали общественных настроений, политической
активности горожан, а она во времена раздробленности
была высокой, — можно привести немало примеров
вечевых собраний, которые временами круто изменя-
ли жизнь города, а то и княжества, народных движе-
ний, выливавшихся в настоящие восстания.3
Как бы отвечая скептикам, недооценивавшим роль
масс в общественно-политической жизни государства,
знаток летописания М. Д. Приселков подчеркнул, что
фактов стойкого существования «идей осмысленной на-
циональности — единого русского народа и единой Рус-
ской земли» в XII—XIII вв. никак нельзя отрицать.
Единая Русская земля была идеей основной и всенапол-
няющей, образующей тот воздух, без которого не могло
быть жизни произведений нашей древней литературы.4
1 Ключевский В. О. Курс русской истории... С. 109.
2 Любавскии М. К. Лекции по русской истории. М.,
1915. С. 145.
3 См.: Тихомиров М. Н. Крестьянские и городские вос-
стания на Руси. XI—XIII вв. М., 1955.
4 Россия и Запад. Исторические сборники. Пг., 1923.
№ 1. С. 199—200.

420 Древнерусская государственность
И действительно, идея единства Русской земли —
Древнерусского государства и его народности — бы-
ла ведущей в памятниках письменности времен раз-
дробленности. Уже в созданной накануне ослабле-
ния политической целостности Руси «Повести
временных лет» (второе десятилетие XII в.) чувству-
ется живая и искренняя забота летописца, выразите-
ля передового общественного мнения, о сохранении
единства государства. «Повесть» обращается к со-
временным ей князьям с напоминанием о древней
славе и величии родины, об извечном единстве Рус-
ской земли. Даже описывая под 1093 г. страдания
русских людей в половецком плену, летописец вкла-
дывает в их уста гордые слова: «Кого бо тако бог
любить, яко же ны взлюбил есть? Кого тако почел
есть, яко же ны прославил есть и възнесл? Никого
же!».1 В этих словах возвеличивается Русская зем-
ля и русский народ, их единство, могущество и сла-
ва, которыми гордятся в чужой стороне русские
пленники. Недаром в «Повести временных лет» столь
щедро приводятся программные речи Владимира
Мономаха с призывами объединить Русь против на-
ступления хищной Половецкой степи («Почто губим
Русьскую землю...»).2 В прекрасной и сжатой харак-
теристике «Повести» Б. Д. Греков подчеркнул, что
средневековый историк последовательно отстаивал
единство Русской земли. Ученый отметил стержне-
вую идею произведения: гордость за свое прошлое,
1 Повесть временных лет. С. 147.
2 См.: Лихачев Д. С. Национальное самосознание Древ-
ней Руси. М.; Л., 1945. С. 41.

Глава седьмая 421
обеспокоенность будущим и призыв к защите це-
лостности страны.1
Когда на смену централизованной монархии Вла-
димира Мономаха и его сына Мстислава пришло фе-
деративное государство их потомков, это не могло не
сказаться на древнерусской литературе. Изменяется
ее характер, представления о современном ей мире.
Однако и в разгаре удельной раздробленности страны
в народной массе продолжала жить идея единства
Русской земли. В трудовом народе, больше всего стра-
давшем от княжеского произвола, стойко удержива-
лось представление о единой Русской земле, не разби-
той на волости-полугосударства, живущей общими
интересами и стремлениями.2
Центробежные тенденции общественно-политиче-
ской жизни, начавшие сказываться уже в 30-х гг.
XII в., не могли пройти вне внимания летописцев, вы-
разителей общественного мнения, пусть даже часто
классово ограниченного. Как заметил М. Н. Тихоми-
ров, их идеология была идеологией людей периода фе-
одальной раздробленности, привыкших к постоянным
княжеским сварам.3 Естественно, летописцы XII—XIII
вв. были патриотами своих земель — Киевской, Нов-
городской или Владимиро-Суздальской, — но для
всех их оставалась на первом месте мысль о необхо-
1 Греков Б. Д. Первый труд по истории России // Исто-
рический журнал. 1943. № 11 —12. С. 66.
2 Будовниц И. У. Общественно-политическая мысль
Древней Руси. М., I960. С. 189.
3 Тихомиров М. Н. Русская культура X—XVIII вв. М.,
1968. С. 150—151.

422 Древнерусская государственность
димости борьбы с внешним врагом, поддержания един-
ства и независимости государства.
Потребность осмысления событий окружающего
мира побудила древнерусских летописцев создавать
специальные повести о междукняжеских отношени-
ях, которые помещены в основных летописных сво-
дах эпохи раздробленности: Киевском, Суздальском,
Новгородском, Галицко-Волынском. В этих повестях
подробно и эмоционально рассказывается о нескончае-
мых усобицах, кровавых внутренних войнах, полити-
ческих убийствах и вероломных нарушениях согла-
шений. Можно вспомнить ярко художественные
и политически заостренные повести об убийствах
Игоря Ольговича в Киеве и Андрея Юрьевича в Бого-
любове (обе из Киевской летописи XII в.). И при всем
этом во всех подобных повестях продолжает жить
представление о Русской земле как о целом. Эта идея
живет и в сознании враждующих между собой власти-
телей, стремившихся оправдать свои притязания ссыл-
ками на необходимость защиты попранных прав и ста-
рых узаконений и желанием восстановления былого
единства государства.1
Подобно тому как с 30-х гг. XII в. в Восточной Ев-
ропе выдвигались новые экономические и политиче-
ские центры, часть которых претендовала на ведущую
роль в объединении государства, на древнерусских
землях того времени создавались новые очаги летописа-
ния, главным образом в столицах основных феодальных
княжеств. Эти областные летописи (Переяславская,
1 Лихачев Д. С. Национальное самосознание... С. 53—
54.

Глава седьмая 423
Черниговская, Рязанская, Галицко-Волынская и др.)
объединяло чувство общности русской истории и тог-
дашнего положения всего древнерусского народа.
Вместе с тем общество Киевской Руси второй
половины XII—первой трети XIII в. остро ощущало
потребность в общерусском летописании. Об этом сви-
детельствуют, в частности, попытки восстановления
былой широты летописания в ряде русских земель
и княжеств в 70—90-х гг. XII в. Ранее местные по
содержанию и кругозору летописные своды начинают
пополняться известиями об общерусских событиях,
для чего использовались летописи других городов и зе-
мель. Например, в 80-х гг. XII в. летописание Владими-
ра-на-Клязьме включило в себя свидетельства летописи
Переяславля Южного,1 что обогатило его сведениями
о политических и культурных событиях в Юго-Запад-
ной Руси, расширило его географические и темати-
ческие рамки.
Новгородское летописание того времени также стре-
мится выйти за прежние рамки традиционной северо-
русской проблематики и использует Киевскую лето-
пись для создания широкой картины древнерусской
истории.2 Образчиком тематического расширения об-
ластного летописания может служить статья Новго-
родской первой летописи младшего извода 1171 г.:
«Преставися князь Володимир в Киеве... Того же лета
отъяша князь (новгородский. — Н. К.) Рюрик посад-
1 Приселков М. Д. История русского летописания XI—
XV вв. Л., 1940. С. 64.
2 Шахматов А. А. Обозрение русских летописных сво-
дов XIV—XVI вв. Л., 1938. С. 131.

424 Древнерусская государственность
ничьство у Жирослава и выгнаша его из Новагорода,
и он поиде к Суздалю... Того же лета седе на столе
в Киеве Роман Ростиславиць».1
Нельзя не вспомнить и Киевский свод 1198 г., один
из главных источников исследования хода процессов
и явлений удельной раздробленности на Руси, и не
только Южной. Подобно другим областным летописям
последнего двадцатилетия XII—первой трети XIII в.,
он отстаивал идею общерусского единства. Как тонко
заметил Б. А. Рыбаков, «мозаика из областных кня-
жеских летописей не создавала сама по себе единой
и стройной концепции русской истории, но в сумме
своих сведений давала достаточно полное представле-
ние о течении русской жизни от Галича до Рязани
и от Новгорода до Черного моря».2
Не всегда летописцы, дети своего времени, прямо
и открыто защищали единство Руси, призывали к кон-
солидации древнерусских сил перед внешней угрозой.
В духе той эпохи этим идеям служило и возвеличение
сильной княжеской власти, без которой трудно было
сохранить восточнославянское государство. В Суздаль-
ском своде 1193 г. выразительно просматривается
призыв к объединению русских земель под могучей
рукой местного князя. Летописец подчеркивает гу-
бительность для родины междукняжеской борьбы и
отдает свои симпатии Андрею Боголюбскому и его
брату Всеволоду Большое Гнездо, которые укрепили
власть владимиро-суздальских князей и получили
1 Новгородская первая летопись... С. 222.
2 Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины.
Летописи. М., 1963. С. 358.

Глава седьмая 425
благодаря этому возможность влиять на течение
общерусских дел.1
Точно так же пропагандирует концепцию сильной
княжеской власти, способной положить конец несча-
стьям феодальных усобиц, укротить буйное боярство
и объединить Русь, Галицко-Волынская летопись
XIII в. Это видно на примере сюжета с утверждением
Даниила Романовича в Галиче в 1238 г., накануне на-
шествия Батыя на Русь. Даниил подъехал к городским
воротам и обратился к людям со словами: «"О, мужи
градьстии! Доколе хощете терпети иноплеменьных
князий * державу?" Они же воскликнувше реша: "Яко
се есть держатель нашь Богом даный!" — и пустишася
яко дети ко отчю, яко пчелы к матце, яко жажющи
воды ко источнику».2
С гневом и едкой иронией в отношении мятежных
феодалов галицкий летописец рассказывает: «Еписко-
пу же Артемью и дворьскому Григорью возбраняюшу
ему (Даниилу. — Н. К.); узревшима же има, яко не
можета удерьжати града, яко малодушна блюдяшася
о преданьи града... реста же с нужею (вынужденно. —
Н. К.): "Прииди, княже Данило, приими град!"».3
Так разоблачалось хищное и эгоистическое боярство
1 Приселков М. Д. Лаврентьевская летопись (история
текста) // Ученые записки Ленингр. гос. ун-та. № 32.
Серия истор. наук. Вып. 2. Л., 1939.
* Даниил напоминает галичанам, что именно он яв-
ляется их законным князем, а не черниговский княжич
Ростислав, не имевший династических прав на галиц-
кий стол.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 517—518.
3 Там же. С. 518.

426 Древнерусская государственность
и солидарные с ним церковные сановники, заботив-
шиеся лишь о собственных интересах и без малейших
сомнений бросавшие свой край в руки иноземных за-
хватчиков, в кровавые смуты феодальных свар, «мя-
тежей и ратей».1
Но не только летописи, а и другие произведения
древнерусской литературы XII—XIII вв. пропаганди-
ровали необходимость сохранения единства Русской
земли. Прекрасной иллюстрацией этого представля-
ется «Слово о полку Игореве», буквально пронизан-
ное идеей древнерусской общности. Важность объеди-
нения русских сил автор «Слова» доказывает на
примере неудачного похода Игоря Святославича про-
тив половцев весной 1185 г., обосновывает губитель-
ными последствиями княжеских усобиц, восхищает-
ся прекрасным образом Русской земли с ее богатой
природой и бескрайними просторами.2
Изображая ширь, красоту и величие Киевской Руси,
воплощает идею ее единства автор литературного про-
изведения первой половины XIII в. — «Слова о поги-
бели Русской земли». Он гордится «светло-светлою
и украсно-украшенною» Русью, государственную тер-
риторию которой он изобразил почти тождественной
этническим землям будущих украинской, российской
и белорусской народностей.3
1 Подробно об этом см.: Котляр М. Ф. Галицько-Во-
линський лггопис. Кшв, 1993.
2 Лихачев Д. С. «Слово о полку Игореве». С. 252.
3 Бегунов Ю. К. Памятник русской литературы XIII в.
«Слово о погибели Русской земли». М.; Л., 1965. С. 182—
183 (авторская реконструкция текста источника).

Глава седьмая 427
Идеями общности происхождения древнерусской
народности, призывами сохранить целостность Киев-
ского государства проникнуты прекрасные фольклор-
ные памятники Древней Руси — былины. В период
удельной раздробленности коллективный творец бы-
лин, русский народ, осуждая свары князей и бояр,
продолжал воспевать идеалы сравнительно недавнего
прошлого, времена Владимира Святославича, когда
государство было целостным. Это дало основания из-
вестному исследователю былинного жанра О. Милле-
ру патетически молвить: «Всюду одна основа, как, по
сути, всюду один и тот же нераздельный дух Русской
земли!»1
В былинах Киевского цикла богатыри из разных
концов Древнерусского государства: черниговец Илья,
киевлянин Добрыня и ростовец Алеша стремятся в Ки-
ев, потому что желают:
Ехать в Киев-град ко князю Володимеру
На помножение и сбережение (Руси. — Н. К.).
От имени Киева несут они сторожевую службу на
«заставе», но свои подвиги совершают во имя славы
всей «земли святорусской». «Отрицательное отноше-
ние русского эпоса к такой злободневной теме, как
борьба князей, безошибочно указывает, вместе с
другими признаками, на его народное происхожде-
ние...»,2 — писали авторы уже давнего обобщающего
труда по истории русской духовной культуры, кото-
рый не утратил своего значения и в наше время: именно
1 Миллер О. Илья Муромец и богатырство киевское.
СПб., 1869. С. 683—684.
2 История культуры Древней Руси. Т. П. С. 152.

428 Древнерусская государственность
народ, как уже было сказано, был основным носите-
лем идей древнерусского единства.
Мыслями и поступками наиболее яркого и цельного
героя былин Ильи Муромца руководит высокое патрио-
тическое чувство морального долга — защищать рус-
ский народ от врагов, стремящихся завоевать и разо-
рить его родину. Перед угрозой опасности, нависшей
над Киевом со стороны кочевников, богатырь забывает
личную обиду, нанесенную ему заносчивым князем:
Я иду служить за веру христианскую,
И за землю Российскую,
Да и за стольный Киев-град,
За вдов, за сирот, за бедных людей,..
А для собаки-то князя Владимира
Да не вышел бы я вон из погреба.
В своих помыслах и деяниях Илья не знает коле-
баний и забот о своем, личном. Им владеет лишь одна
всепоглощающая мысль: служить своему народу на
всем пространстве Русской земли, от северного моря
к южному, от Карпат до Волги.1
В одном из исследований о былинах так охаракте-
ризована их идейная направленность: «Тема единства
сил пронизывает почти все былины киевского цик-
ла... В призывах Ильи Муромца к единению сил уже
ясно слышится мысль о необходимости целостности
государства, единства его народа и территории, госу-
дарства и веры».2
1 Юдин Ю. И. Героические былины. М., 1975. С. 68—
69.
2 Мирзоев В. Г. Былины и летописи — памятники рус-
ской исторической мысли. М., 1978. С. 91—93.

Глава седьмая 429
Неудовлетворительная сохранность памятников
народного творчества древнерусской эпохи, за исклю-
чением разве что былин, могла бы сделаться непре-
одолимым препятствием на пути их исследования, если
бы не возможность ретроспективного в итоге изуче-
ния народных дум, песен, сказок и других произведе-
ний позднейшего времени — второй половины XIII,
XIV и последующих столетий. Потому что источники
творчества украинского, русского и белорусского на-
родов берут начало в фольклоре эпохи восточносла-
вянского государства и этнокультурного единства
древнерусской народности. Общая в принципиальных
и главных чертах древняя основа фольклора трех брат-
ских народов была одним из важнейших факторов,
благоприятствовавших тесным связям их народного
творчества в процессе развития этих народов.1
Современная фольклористика установила, что мно-
жество русских и украинских песен, в частности о та-
тарской и турецкой неволе, имеют немало общих черт,
оставаясь при этом оригинальными и национальными
произведениями. Рассмотрение генезиса этих песен,
их исторических связей привело известного фоль-
клориста к выводу, что в основе этих памятников,
которые принято датировать XV—XVII вв., кроются
общие корни. И русские и украинские песни упомя-
нутой тематики создавались в значительной мере бла-
годаря развитию в новых исторических условиях дав-
них традиций, общих для фольклора обоих народов.
Так возникли, например, песни о монголо-татарском
1 Плисецкий М. М. Взаимосвязи русского и украин-
ского героического эпоса. М., 1963. С. 17.

430 Древнерусская государственность
нашествии и татарском иге XIII—начале XIV в. «Эти
песни не были еще ни русскими, ни украинскими, они
принадлежали русскому народу той эпохи, когда сна-
чала определились предпосылки, а далее начался про-
цесс образования трех восточнославянских народно-
стей. Песни эти достались в наследство россиянам,
украинцам и белорусам».1 Эту мысль ученый выска-
зывал и в позднейших своих трудах.
Идеи восточнославянской общности российский,
украинский и белорусский народы поддерживали в те-
чение последующих столетий. Русская песня о взятии
Азова увековечила общий поход на эту крепость укра-
инских и российских казаков:
У нас было, братцы, на святой Руси,
На святой Руси, на Тихом Дону,
На Тихом Дону, на Иваныче.
Сходился тут хорош-пригож козачий круг,
Донское козачье со Яицкими,
Гребенские с Запорожскими.2
Древний фольклор продолжал жить в среде вырос-
ших из древнерусской этнокультурной общности наро-
дов. Так, былины киевского цикла сохранялись до
XX в. на русском Севере. Украинский народ в своем
творчестве долго хранил память о былинных героях
древнерусского периода: о том же Илье Муромце,
Алеше Поповиче, Добрыне Никитиче, Чуриле, Вольге
1 Путыов Б. М. Росшсько-украшсью фольклорш вза-
емозв'язки // Народна творч1сть i етнограф1я. Кшв, I960.
№ 1. С. 38.
2 Песни, собранные П. В. Киреевским. М., 1870. Вып.
8. С. 52.

Глава седьмая 431
и др. Это же можно сказать и о русских и белорусах.
Народное творчество всех этих народов вплоть до XX в.
поражает наличием в нем несметного количества бога-
тырей. В. Г. Белинский образно воскликнул, что рус-
ская народная поэзия «кишит богатырями».1 Речь шла
как о песнях и думах, так и о сказках, легендах и др.
Таким образом, древнерусские фольклорные произ-
ведения не только призывали к защите Русской земли
и сохранению ее единства, но и составили фундамент
народного творчества российского, украинского и бело-
русского народов. Заложенная в домонгольский период
нашей общей истории основа ощущается и в памятни-
ках восточнославянских литератур XVI—XVIII вв. —
прежде всего, в унаследовании ими идеи древнерус-
ского единства.
Идея восточнославянской общности была одним из
весомых стимулов, скреплявших Древнерусское госу-
дарство и его народность эпохи удельной раздроблен-
ности. Эта идея серьезно влияла на общество Киев-
ской Руси XI—XIII вв. и сохранилась через много веков
после этого, когда Древнерусское государство перестало
существовать, рухнув под ударами монголо-татарских
полчищ.
1 Белинский В. Г. Полное собрание сочинений. Т. VI.
СПб., 1903. С. 463.

закат государственности
(вместо эпилога)
Противоборство центростремительных и цен-
тробежных сил в общественно-политической
жизни Древнерусского государства продолжалось
и приобретало острые формы в течение всей эпохи
удельной или феодальной раздробленности. Времена-
ми факторы объединительные брали верх, и это
находило выражение в достижениях системы коллек-
тивного сюзеренитета или деятельности удачных ду-
умвиратов, а также в успешных и сплоченных дей-
ствиях против половецкой угрозы. Однако на рубеже
XII и XIII вв. стало очевидным, что процессы, разъе-
динявшие русские княжества и земли, зашли слишком
далеко, и возврата к прошлому не может быть. Для
этого существовали весомые, исторически объектив-
ные причины, вызванные к жизни развитием древне-
русского общества, прежде всего — социально-эконо-
мическим. Само это развитие было неоднозначным.
С одной стороны, Руси времен раздробленности было
присуще нарастание экономических связей между го-
родами и землями, что создавало предпосылки скла-
дывания относительно общего для всех регионов рын-
ка. С другой — боярство на местах, крупные и средние

Эпилог 433
землевладельцы, стремились к замкнутости своих
княжеств и земель, как политической, так и экономи-
ческой, видя в ней способ достижения более широкой
автономии, а то и независимости от государственного
центра. Постепенно они в той или иной степени добива-
лись своего. Это было одно из главных противоречий
общественно-хозяйственного развития Древнерусско-
го государства середины XII—первой трети XIII в.
Другое кардинальное противоречие крылось в не-
последовательности действий и программ членов пра-
вящего дома Рюриковичей. Она объяснялась все тем
же соперничеством объединительных и разъединитель-
ных сил в эволюции государственности. Князья,
оседавшие на тех или иных территориях и обзаводив-
шиеся там землями, должны были вместе с боярами-
землевладельцами проводить отрубную сепаратист-
скую политику, ставя собственные экономические,
а следовательно, и политические интересы выше го-
сударственных. Но не утихавшие феодальные свары,
постоянно выливавшиеся в настоящие войны между
князьями и их вассалами в государстве в целом и в его
волостях, приносили им самим громадный материаль-
ный ущерб и непоправимые людские утраты. При-
бавлю к этому участившиеся нападения половецких
орд, подогреваемые междукняжескими «которами».
Все это вынуждало глав основных княжеских кланов
и отдельных сильных государей прилагать усилия
к объединению своих экономических потенциалов
и войск для отражения общего врага — кочевников
степей Северного Причерноморья. А это, вопреки же-
ланиям многих, если не большинства, отдельно взя-
тых Рюриковичей, поддерживало относительное

434 Древнерусская государственность
единство государства и укрепляло его центральную
власть.
К тому же князья просто не могли пренебрегать об-
щественным мнением, пусть и неполно отраженным
источниками того времени, а еще больше — требования-
ми рыцарства и народа сплотиться и защищать страну
от безжалостных половецких ханов. Князьям приходи-
лось ходить, часто против воли (как это обычно бывало
с традиционными сообщниками половецких ханов Оль-
говичами), в походы в степь и водить в них боевые дру-
жины, верхушка которых состояла все из того же сепа-
ратистски настроенного боярства, объективно отстаивая
этим общность и сплоченность древнерусских земель.
Не один видный и авторитетный властелин, казалось
бы, с головой погрузившийся в болото сепаратизма, не-
однократно и публично выступал (бывало, и вынуж-
денный к этому) за прекращение междукняжеских свар
и консолидацию Руси. Однако с каждым десятилетием
подобных искренних и неискренних борцов против
кочевников и за ослабление княжеских «котор» стано-
вилось все меньше. Последний этап определенной ста-
билизации внутриполитической жизни государства
пришелся на правление в Южной Руси дуумвирата Свя-
тослава Всеволодича и Рюрика Ростиславича.
Объективно говоря, и Рюрик Ростиславич, и, в осо-
бенности, Святослав Всеволодич не принадлежали
к наделенным высокими моральными достоинствами
членам рода Рюриковичей. Оба неоднократно наруша-
ли соглашения, скрепленные «крестным целованием»;
подобно прочим государям, интриговали и разжигали
усобицы; предавали друзей и дружили с врагами ради
достижения личных целей; наконец — не брезговали

Эпилог 435
наведением половцев на родную землю. Последним
особенно часто грешил Святослав.
При всем этом, создав дуумвират, оба князя под
давлением общественного мнения и особенно рыцар-
ства, наверное, ощущая ответственность за судьбы Ру-
си, сумели, пусть и не всегда последовательно, пересту-
пать через узкоклановые интересы, личные амбиции
и претензии на земли других Рюриковичей и прило-
жили немалые усилия, дабы утихомирить княжеские
свары. И даже достигли определенных успехов в борьбе
с кочевниками.
Особенно трудно было пойти на это Святославу
Всеволодичу, давнему другу и сообщнику половецких
ханов, который в прошлом неоднократно пользовался
их кровавыми услугами в соперничестве с князья-
ми-конкурентами. Эти главы сильнейших тогда кня-
жеских кланов на Руси — черниговских Ольговичей
и смоленских Ростиславичей — смогли восстановить
и поддерживать равновесие политических сил на Руси,
удерживать в послушании других южнорусских кня-
зей, положительно влиять на стабилизацию положе-
ния во всем Древнерусском государстве и на полтора
десятилетия пресечь братоубийственную войну за Киев
между князьями и их группировками.
Святослав с Рюриком провели несколько победо-
носных походов против половецких ханов (1183, 1185,
1190), отбросив на время орды кочевников далеко
в придонские степи. Однако временная консолидация
внутриполитического положения в Южной Руси не
смогла серьезно укрепить Древнерусское государство
в целом во всем его громадном объеме и прекратить
в нем феодальные усобицы.

436 Древнерусская государственность
Смерть Святослава Всеволодича в 1194 г. наруши-
ла шаткое равновесие в течении политической жизни
Южной Руси и привела к ослаблению социально-эко-
номических связей и политической стабильности
в Древнерусском государстве. Казалось бы, Рюрик Ро-
стиславич, ставший единовластным великим князем
киевским, да еще и сохранивший за собой теперь де-
монстративный титул князя Русской земли, мог бы
чувствовать себя уверенно и независимо, считать себя
по меньшей мере равным могущественному князю
владимиро-суздальскому и бороться с ним за обще-
русское первенство. Но этого не случилось.
Как подчеркнул М. С. Грушевский, «наследство
Рюрика (унаследование киевского стола. — Н. К.) было
обусловлено уже заранее между ними (дуумвирами. —
Н. К.)у и все считали его полноправным преемником
Святослава».1 Симпатизирующий своему господину
и зависимый от него киевский летописец торжествен-
но отметил: «И обрадовася вся Руская земля о княже-
ньи Рюрикове...».2 Прибавлю к этому, что Рюрик изба-
вился от соправителя, с которым не ладил последние
годы. Итак, ничего больше не связывало его в проведе-
нии автократической, не зависимой ни от кого больше
политики на Руси...
Оказалось, что ему было неудобно самовластно пра-
вить в Южной Руси. Вероятно, это лежало в значи-
тельной мере в психологической плоскости. Он успел,
наверное, привыкнуть к совместной форме правления,
1 Грушевсъкии М. 1стор1я Украши—Руси. Т. 2. Льв1в,
1905. С. 216.
2 Летопись по Ипатскому списку. С. 458.

__^ Эпилог 437
к тому, что наиболее ответственные решения он при-
нимал вдвоем со Святославом.
Не успели похоронить Святослава Всеволодича, как
Рюрик Ростиславич послал к своему брату Давиду,
князю смоленскому, сказать: «Брате! Се ве осталася
старейши всех в Руськой земле, а поеди ко мне Кые-
ву; что будеть на Руской земле думы и о братьи своей
о Володимире племени, и то все укончаеве».1 Читая
эти строки, нельзя избавиться от впечатления, что
Рюрик замыслил новый дуумвират, на этот раз узко-
семейный — с родным братом, внутри одного лишь
клана Ростиславичей. Подобно было возможно лишь
во второй половине XI, но не в конце XII в. Замысел
Рюрика расшатывал главную основу дуумвиратов вре-
мен раздробленности: обязательность соправления глав
двух сильнейших в Южной Руси княжеских кланов.
Он предусматривал устранение могущественных Оль-
говичей из политической жизни, а это было сделать
невозможно. Поэтому попытка Рюрика была обрече-
на на неуспех. Тем более, что Давид вскоре после этого
умер (1197).
Не случайно, кажется, были резко и властно выра-
женные в 1195 г. владимиро-суздальским князем Все-
володом Юрьевичем претензии на первенство среди
всех древнерусских властителей. Он мог тогда убедить-
ся в ослаблении сплоченности южнорусских князей
и упадке власти Рюрика. Как уже упоминалось, в том
году Рюрик был вынужден признать перед своим зя-
тем Романом Мстиславичем, что все князья «положи-
ли есмы на нем (Всеволоде. — Н. К.) старешиньство...
1 Летопись по Ипатскому списку. СПб., 1871. С. 458.

438 Древнерусская государственность
во Володимере племени».1 Но Всеволод Юрьевич жил
и царствовал вдали от Киева и вовсе не стремился к
тому, чтобы сесть на его столе. А Рюрику становилось
все труднее удерживать Киев и власть в Южной Руси
в соперничестве с традиционными соперниками Рости-
славичей Ольговичами и новым, наиболее опасным для
него — зятем Романом Мстиславичем волынским.
В 1195 г. Рюрик был вынужден под давлением вла-
димиро-суздальского князя забрать «часть» в южной
Русской земле у Романа и отдать ее Всеволоду Юрьеви-
чу. То была волость с городами Торческом, Триполем,
Корсунем, Богуславом и Каневом.2 И хотя киевский
князь дал вместо них Роману другую волость, тот начал
с ним враждовать и даже воевать Киевскую землю.
Особенно обострилась политическая обстановка
в Южной Руси на рубеже XII и XIII вв. После смерти
в 1201 г. героя «Слова о полку Игореве» черниговско-
го князя Игоря Святославича его сменил на столе млад-
ший брат Всеволод по прозвищу Чермный (красный,
рыжий) и вскоре заявил претензии на киевский стол.3
Дело вновь шло к столкновению Ростиславичей и Оль-
говичей за Киев.
Положение осложнялось вмешательством в сорев-
нование за первенство в Южной Руси главы нового цен-
тра феодальной концентрации — Галицко-Волынского
княжества, созданного Романом Мстиславичем в 1199 г.
Из второстепенного волынского князя он мгновенно
превратился во властелина сильнейшего, вероятно,
1 Летопись по Ипатскому списку. С. 461.
2 Там же. С. 459.
3 Грушевський М. Указ. соч. Т. 2. С. 223.

Эпилог 439
тогда южнорусского княжества и просто не мог обойти
вниманием киевский престол, на котором к тому же
сидел его враг и тогда уже бывший тесть Рюрик (с до-
черью которого Предславой Роман успел развестись
около 1197 г.). Стоит отметить, что Роман вовсе не со-
бирался менять свой галицкий стол на киевский. В его
планах было иметь в Киеве своего ставленника, покор-
ного ему во всем кого-то из второстепенных князей.
В 1200 или 1201 г.* Рюрик каким-то образом пере-
тянул на свою сторону Ольговичей и выбрался было
в поход на Галич. Однако Роман узнал об этом, вероят-
но, от кого-то из своих осведомителей в Киеве, и на-
нес опережающий удар, напав на владения Рюрика,
стремительно приближаясь к Киеву. Взвесив шансы
соперников, союзники Рюрика перебежали к Роману,
а киевляне сами «отвориша ему... ворота Подольская
в Копыреве конце», небезосновательно опасаясь штур-
ма и разграбления своего города галичанами и волыня-
нами. А Роман, продолжает свой рассказ Суздальская
летопись, «посла на Гору (в город Ярослава. — Н. К.)
к Рюрикови и ко Олговичем и води Рюрика к кресту
и Олговичей, и сам к ним крест целова же, и пусти
Рюрика во Вручий (Овруч, его домен. — Н. К.), а Ол-
говичи за Днепр Чернигову. И посади великый князь
Всеволод (суздальский. — Н. К.) и Роман Инъгвара
Ярославича (луцкого князя. — Н. К.) в Кыеве».1
* В Галицко-Волынской летописи этот эпизод не отра-
жен, а обычно точный в хронологии Суздальский свод
дает здесь ошибочную дату: 1202 г. (ПСРЛ. Т. I. Вып. 2.
Стлб. 417).
1 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 417—418.

440 Древнерусская государственность
Однако Рюрик не собирался отказываться от вели-
кокняжеского стола и вскоре после возвращения Ро-
мана Мстиславича в Галич вновь сговорился с Ольго-
вичами, нанял половецкую орду и в 1203 г. подступил
к стольному граду Руси, желая отомстить киевлянам,
которые впустили в город Романа. Суздальская лето-
пись, главный источник по истории Южной Руси пер-
вого пятилетия XIII в., с ужасом отметила: «Взят бысть
Кыев Рюриком и Олговичи и всею Половецькою зем-
лею. И створися велико зло в Русстеи земли, яко же
зла не было от крещенья над Кыевом».1 Далее подроб-
но рассказывается о разграблении и разрушении го-
рода русскими и половцами, во время которых боль-
ше всего пострадали церкви и монастыри, — это
к вопросу о религиозности древнерусского народа и его
верхушки того времени.
Вскоре Роман Мстиславич сурово воздал должное
Рюрику за погром столицы Руси, схватив его летом
1204 г. и насильно постригши в монахи вместе с же-
ной и дочерью.2 Узнав о гибели Романа в Польше в ию-
не 1205 г., Рюрик немедленно сбросил рясу и вновь
уселся на киевском столе («смета с себе чернеческые
порты и седе Кыеве»).3 Но его лучшие времена ото-
шли в прошлое, а политическая репутация была на-
всегда погублена варварским уничтожением Киева. Он
не сумел сплотить вокруг себя сколько-нибудь сильных
и авторитетных союзников и оказался один на один
с могущественным кланом Ольговичей. Дальнейшая
1 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 418.
2 Там же. Стлб. 420.
3 Там же. Стлб. 426.

Эпилог 441
его политическая жизнь проходила в беспрерывном
соперничестве за Киев с тогдашним главой Ольгови-
чей Всеволодом Чермным.
Из северорусских летописей, главным образом из
Суздальской, известно, что в августе 1206 г. Всеволод
отнял Киев у Рюрика. Но уже в сентябре того года
Рюрик вернул себе киевский стол и с перерывом на
несколько летних месяцев 1207 г. досидел на главном
столе Руси до 1210 г. Все это время Ольговичи досаж-
дали ему, покушаясь на Киев. Поэтому уже старый
и теряющий силы и энергию Рюрик пошел с ними на
компромиссное соглашение. Северорусский летописец
под 1210 г. беспристрастно отметил: «Того же лета
седе Всеволод (Чермный. — Н. К.) пакы Кыеве, а Рю-
рик Чернигове».1 Этот удивительный обмен столами,
совсем не свойственный Ольговичам, зубами держав-
шимся за Чернигов (поэтому некоторые историки со-
мневаются в достоверности этого свидетельства Суз-
дальского свода), на два десятилетия приглушил
соперничество за главный стол государства между Ро-
стиславичами и Ольговичами.
Свою длительную политическую карьеру, как и
саму свою жизнь, Рюрик Ростиславич завершил, так
и не увидев больше «золотого киевского стола». Не
раз цитированный мною суздальский летописец под
1216 г. знаменательно записал: «Преставися Рюрик
Ростиславич князь кыевсьскыи (!), княжа Черниго-
ве».2 Выходит, в древнерусском мире его до конца дней
считали все же киевским князем. А тремя годами
1 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 427—429, 433.
2 Там же. Стлб. 438.

442 Древнерусская государственность
раньше мир покинул его главный соперник в поедин-
ке за Киев Всеволод Чермный.1
После смерти этих незаурядных деятелей Южной
Руси их заменили на главных ее столах более бледные
политические фигуры. В Чернигове сел Рюриков сын,
слабохарактерный Владимир. А в Киеве еще в 1212 г.
усилиями Мстислава Мстиславича Удатного был по-
сажен невыразительный член клана Ростиславичей,
его двоюродный брат Мстислав Романович, который
бесславно погиб в 1223 г. во время битвы с монголами
на Калке. Раздробление Южной Руси, как и всего
Древнерусского государства, в начале XIII в. еще бо-
лее усилилось. II дело состояло не только и не столько
в том, что государству первой трети XIII в. недоста-
вало ярких княжеских личностей, выдающихся го-
сударственных деятелей и полководцев (как считает
Дж. Феннел 2 и некоторые другие историки прошлого
и современности). Ведь даже наиболее выдающемуся
государственному деятелю, политику и военачальнику
Древней Руси XIII в. Даниилу Галицкому оказалось
не под силу не то что сплотить Русь, пусть даже толь-
ко Южную, но и уберечь от распада восстановленное
и, казалось, крепко сколоченное им на долгие годы
Галицко-Волынское великое княжество. Не успел уме-
реть Даниил Романович (1264), как его могуществен-
ное и консолидированное государство было немедленно
разодрано на куски-уделы братом Василько, сыновья-
ми и племянником.
1 ПСРЛ. Т. I. Вып. 2. Стлб. 436.
2 Феннел Дж. Кризис средневековой Руси. 1200—1301.
М., 1989. С. 208 и др.

Эпилог 443
Дело было совсем в другом. Процессы и явления
раздробленности на Руси приобрели необратимый ха-
рактер. Центробежные силы окончательно победили
центростремительные. Слишком далеко зашла феода-
лизация страны и рожденный ею местный сепаратизм
и боярский эгоизм, чтобы можно было вернуть време-
на Ярослава Мудрого или хотя бы его внука Владими-
ра Мономаха.
Кто знает, когда бы восстановилось единство соци-
ально-политической и экономической жизни Древне-
русского государства (как это происходило после эпо-
хи раздробленности в большинстве европейских стран),
да и пришло бы оно вообще, если бы Русь не попала
под смертельный удар «тьмочисленной» монголо-та-
тарской конницы в 1237—1241 гг.?! Но исторический
процесс не знает альтернатив. Нашествие монголо-та-
тарских орд Русское государство встретило разобщен-
ным и погрязшим в междукняжеских «которах»,
в борьбе эгоистических интересов княжеских кланов
и отдельных государей. Этим страна облегчила соб-
ственную гибель. То был пик упадка государственно-
сти. Руси не было суждено ни перебороть, ни просто
пережить его.

СОДЕРЖАНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ 5
1. ОБРАЗОВАНИЕ ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКОГО
ГОСУДАРСТВА 9
1. Общий взгляд на проблему. — 2. Государственность как про-
дукт классового общества?! — 3. Предпосылки восточнославян-
ской государственности. — 4. Начало государства (Аскольд). —
5. Рождение общерусской государственности. — 6. Основные эта-
пы развития государства в X в. — 7. Полиэтничность Киевской
Руси. — 8. Дружинное государство.
2. ЭПОХА ВЛАДИМИРА СВЯТОСЛАВИЧА 70
1. Характер, социальная сущность и структура государства. —
2. Укрепление страны Владимиром. — 3. Административная ре-
форма. — 4. Правовая реформа. — 5. Реформа язычества. —
6. Стратификация общества и начало феодализации государства. —
7. Преодоление кочевнической угрозы. — 8. Христианизация
Руси. — 9. Рост Киева.
3. ЗАВЕРШЕНИЕ СТРОИТЕЛЬСТВА ГОСУДАРСТВЕННОСТИ
ПРИ ЯРОСЛАВЕ ВЛАДИМИРОВИЧЕ 111
1. Нарушение целостности государства. — 2. Ярослав, Святополк
и Мстислав. — 3. Первый дуумвират на Руси. — 4. Овладение
Ярославом общерусской властью. — 5. Отмирание остатков родо-
племенного строя и дружинной формы государства. — 6. Реформа
права. — 7. Строительство в Киеве. — 8. Борьба с кочевниками. —
9. Внешняя политика Руси. — 10. Культурная и просветитель-
ская деятельность Ярослава. — 11. Характер государственной
власти и «ряд» 1054 г.
4. ОСЛАБЛЕНИЕ ЕДИНСТВА ГОСУДАРСТВА 154
1. Влияние «ряда» Ярослава на развитие государственности. —
2. Политические последствия акта 1054 г. — 3. Триумвират Яро-
славичей. — 4. Распад триумвирата. — 5. Активизация князей-
изгоев. — 6. Реставрация единоличной монархии? — 7. Порядки
престолонаследия на Руси. — 8. Государственное строительство
и Русская Правда.

5. ОТ УСОБИЦ К СТАБИЛИЗАЦИИ 203
1. Еще о княжении Всеволода в Киеве. — 2. Князья-изгои в 80—
90-х гг. XI в. — 3. Смерть Всеволода и ее политические послед-
ствия. — 4. Княжение Святополка и меры по консолидации стра-
ны. — 5. Дуумвират Святополк—Мономах. — 6. Любечский съезд
князей и его значение. — 7. Дальнейшие судьбы дуумвирата. —
8. Восстановление единоличной монархии Владимиром Монома-
хом. — 9. Что получил Олег Святославич на Любечском съезде.
6. КРИЗИС ВЛАСТИ: УДЕЛЬНАЯ РАЗДРОБЛЕННОСТЬ 260
1. Начало разделения государства. — 2. Причины раздробленно-
сти? — 3. Крупное землевладение на Руси. — 4. Земельные вла-
дения бояр и дружинников. — о. Условное владение землей?! —
6. Княжеская земельная собственность. — 7. Решительный шаг
к раздробленности государства. — 8. Структура государства и вла-
сти эпохи раздробленности.
7. ИДЕЙНЫЕ СТИМУЛЫ В ИСТОРИИ
ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НА РУСИ 371
1. Влияние идеи Русской земли на общественную мысль и эволю-
цию государственности. — 2. Идея древнерусского единства в го-
сударственном и этнокультурном развитии восточных славян
в XII—XIII вв.
ЗАКАТ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ (вместо эпилога) 432
СОДЕРЖАНИЕ 444

Директор издательства:
Абышко О. Л.
Главный редактор:
Савкин И. А
Художественный редактор:
Грызлова О. А
Редактор:
Абышко Л. А.
Корректоры:
Дралова Н. П.
Румянцева Л. Ю.
Оригинал-макет:
Пашковская Н. И.
Котляр Николай Федорович «Древнерусская
государственность».
ИЛ № 064366 от 26. 12. 1995 г.
Издательство «Алетейя»:
Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, д. 13
Телефон: (812) 247-1887
Факс: (812) 260-6833
Сдано в набор 30.08.1997. Подписано в печать 10.09.1998.
Формат 70х100/32. Объем 14 п.л. Тираж 1500 экз.
Заказ № 3805.
Отпечатано в Санкт-Петербургской типографии «Наука» РАН:
199034, Санкт-Петербург, ВО 9 линия, д. 12
Printed in Russia