М.  ЗА  БОРОВ
 ГОСУДАРСТВЕННОЕ
УЧЕБНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ  ИЗДАТЕЛЬСТВО
МИНИСТЕРСТВА  ПРОСВЕЩЕНИЯ  РСФСР
Москва  1962

ШКОЛЬНАЯ  ИСТОРИЧЕСКАЯ  БИБЛИОТЕКА

ЧТО  ПРОИЗОШЛО  26  НОЯБРЯ
1095  ГОДА  В  КЛЕРМОНЕ
 этот  ненастный  ноябрьский  день
на  обширной  равнине,  примыкавшей
с  восточной  стороны  к  французскому
городу  Клермону,  толпился  люд  всякого  рода  и
звания.  Много  было  здесь  знатных  сеньоров  и
простых  рыцарей.  Кто  восседал  на  коне,  кто
стоял,  положа  руку  на  эфес  меча.  Судя  по  по¬
ношенным  кафтанам  многих  воинов  и  жалким
попонам,  скрывавшим  тощие  бока  их  лоша¬
дей,  рыцари  эти  большей  частью  были  не  из  бо-

гатых.  У  некоторых  не  было  даже  оруженосцев.  Там  и
сям  посреди  толпы  чернели  сутаны  священников,  клобуки
монахов  в  длинных,  до  земли,  темных  одеяниях.  Больше
всего,  однако,  собралось  крестьян  из  окрестных  мест.  Их
бледные  лица  были  изборождены  морщинами,  сами  они
поражали  сильной  худобой.  Почти  все  были  в  простых,
до  колен  рубахах  из  грубого  холста  или  шерсти  да  широ¬
ких,  сшитых  из  шкур  штанах;  обувь  их  составляли  тол¬
стые  башмаки  из  свиной  кожи  на  деревянной  подошве.
Тут  же,  прямо  на  влажной  земле,  сидели  в  самых  при¬
чудливых  позах  юродивые  —  грязные,  оборванные  нищие;
один  все  время  что-то  монотонно  бормотал,  и  никто
не  мог  разобрать,  о  чем  он  рассуждает  про  себя;  другой,
оголив  правую  руку  до  плеча,  размахивал  маленьким
железным  крестиком  на  бечевке;  время  от  времени  с  его
уст  то  и  дело  слетали  какие-то  исступленные,  но  тоже
невнятные  слова  и  целые  фразы...
 Что  привело  эти  тысячи  людей  в  Клермон?
 Давно  повсюду  ползли  слухи,  будто  сам  римский
папа  Урбан  II  собирается  выступить  перед  народом.  Он
уже  больше  трех  месяцев  находился  во  Франции.  Как
раз  за  день  до  сборища,  о  котором  мы  рассказываем,
в  самом  вместительном  Клермонском  храме  закончились
заседания  высших  церковных  сановников,  съехавшихся
сюда  со  всего  королевства:  их  было  больше  трехсот  че¬
ловек.  Папа  деятельно  участвовал  в  этом  Клермонском
соборе  (съезде)  французского  духовенства,  продолжав¬
шемся  целую  неделю.  Весть  о  том,  что  Урбан  II  будет
держать  речь  ко  всем  мирянам,  и  послужила  причиной
необычайного  скопления  людей  на  Клермонской  равни¬
не  26  ноября  1095  года.  Увидеть  и  услышать  папу  рим¬
ского  —  человека,  почитавшегося  религиозными  людьми
того  времени  наместником  бога  на  земле,  —  такая  воз¬
можность  выдавалась  не  часто.  Лишь  исключительно
важные  обстоятельства  могли  заставить  его  святейше¬
ство  покинуть  свою  резиденцию  в  Италии  и  перебраться
через  высокие  Альпы.  И  уже  одно  то,  что  глава  христи¬
анской  церкви  на  Западе  изволил  собственной  персоной
пожаловать  в  Клермон,  само  по  себе  граничило  с  чудом.
Разве  можно  было  пропустить  такое  событие?
 Толпа  все  прибывала.  Нетерпение  ее  усиливалось.
Над  полем  стоял  непрекращавшийся  гомон.  Он  нарастал
все  больше  и  больше.  Вдруг  народ  заволновался,  загу¬
 4

дел.  Многие  скинули  с  голов  шапки,  другие  попадали
на  колени.  Стоявшие  в  задних  рядах  вытягивали  шеи,
чтобы  лучше  разглядеть,  что  происходит  впереди.
 Из  раскрытых  городских  ворот  (на  том  месте,  где
теперь  площадь,  названная  в  честь  "автора  «Марселье¬
зы»  площадью  Делиля)  показалась  торжественная  про¬
цессия.  Впереди  —  пожилой  человек,  среднего  роста,
в  белой  парчовой  одежде,  изукрашенной  золотыми  кре¬
стиками,  в  высоком  головном  уборе  такого  же  цвета.
Это  папа  Урбан  II.  За  ним  —  многочисленная  свита
пышно  разодетых  архиепископов,  епископов,  аббатов  —
участников  Клермонского  собора.
 Вот  папа  взобрался  на  дощатый  помост,  сооружен¬
ный  еще  накануне.  А  чтобы  его  лучше  было  слышно
и  видно,  он  встал  на  свой  трон,  поставленный  на  по¬
мосте.  Движением  руки  Урбан  II  потребовал  тишины.
Когда  шум  голосов  смолк,  он  обратился  к  толпе  с  боль¬
шой  речью.
 Мы  не  знаем  точно,  что  говорил  папа.  Только  те,  кто
стоял  близко  к  папскому  трону,  могли  хорошо  разобрать
слова  оратора;  остальные  довольствовались  тем,  что
переходило  из  уст  в  уста,  от  одних  к  другим.  Речь
Урбана  II  в  доподлинном  ее  виде  так  и  осталась  неиз¬
вестной  потомству.  Средневековые  летописцы,  рассказы¬
вающие  о  событиях  этого  дня,  передают  ее  по-разному,
несмотря  на  то  что  некоторые  из  них,  вроде  монаха
Роберта  из  французского  города  Реймса,  сами  были  сви¬
детелями  выступления  папы.
 Тем  не  менее  общий  смысл  речи  Урбана  II  в  передаче
различных  летописцев  представляется  примерно  одина¬
ковым.
 Папа  призвал  всех  верующих  христиан  опоясаться
мечом  и  двинуться  в  далекие  заморские  страны  на  войну
против  мусульман.  По  словам  папы,  «проклятое  персид¬
ское  племя  турок»  завладело  священным  градом  Иеру¬
салимом.  В  руки  «неверных»  попал  гроб  господень
и  другие  святыни.  Язычники  предают  их  всяческому
поруганию.  Этого  нельзя  терпеть.  Необходимо  как  можно
скорее  исторгнуть  у  нечестивцев  святую  землю  (так  на¬
зывали  тогда  Палестину,  где,  по  религиозным  преда¬
ниям,  родился,  жил  и  умер  мифический  Иисус  Христос).
Пусть  христиане  вступят  в  бой  с  ними,  а  в  знак  того,
что  они  воюют  за  правую  веру,  пусть  воины  нашьют  себе
 3

на  платье  кресты  из  красной  материи.  К  этому  папа  до¬
бавил:  «Земля,  которую  вы  населяете,  сдавлена  отовсю¬
ду  морем  и  горными  хребтами,  и  вследствие  этого  она
сделалась  тесной  при  вашей  многочисленности;  богат¬
ствами  же  она  не  обильна  и  едва  прокармливает  тех,
кто  ее  обрабатывает.  Отсюда  происходит  то,  что  вы  друг
друга  кусаете  и  пожираете,  ведете  войны,  наносите
смертельные  раны.  Теперь  же  сможет  прекратиться
ваша  ненависть,  смолкнет  вражда,  стихнут  войны  и  за¬
дремлет  междоусобие.  Идите  ко  гробу  святому.  Осво¬
бодите  ту  землю  из  рук  язычников  и  подчините  ее  себе.
Земля  та  течет  млеком  и  медом.  Иерусалим  —  плодо¬
носнейший  пуп  земли,  второй  рай...  Он  просит,  ждет
освобождения  и  непрестанно  молит  вас  о  помощи...»
 Речь  Урбана  II  произвела  на  присутствующих  силь¬
ное  впечатление.  Не  раз  толпа  прерывала  папу  гром¬
кими  возгласами:  «Так  хочет  бог!»  Призыв  к  битве  за
гроб  господень  вызвал  всеобщий  энтузиазм.  Уже  через
четыре  месяца  пустились  в  путь  к  Иерусалиму  крестьян¬
ские  ополчения  из  Франции  и  Германии.  А  спустя  еще
немного  времени  рыцари  многих  стран  Западной  Европы
начали  большую  войну  с  мусульманским  Востоком  —
первый  крестовый  поход.  За  ним  последовали  многие
другие  походы  в  страны,  которые  мы  теперь  называем
ближне-  и  средневосточными.  Все  эти  военные  экспеди¬
ции,  участники  которых  действительно  прикрепляли
на  грудь  или  плечи  матерчатый  знак  креста,  вошли
в  историю  под  именем  крестовых  походов.
 Что  же,  собственно,  случилось  в  конце  XI  века  та¬
кого,  что  подняло  с  места  массы  крестьян  и  рыцарей?
Неужели  все  они  были  настолько  религиозными  людьми,
что  достаточно  было  слова  римского  первосвященника
о  надругательствах  иноверцев,  якобы  чинимых  святой
земле,  чтобы  тотчас  побудить  этих  людей  к  войне  в  не¬
ведомых  странах,  с  неведомым  врагом?  Или,  может
быть,  имелись  другие,  более  глубокие  причины,  заста¬
вившие  простых  крестьян,  рядовых  рыцарей,  могущест¬
венных  сеньоров  и  князей  отправиться  воевать  по  зову
Урбана  II  за  почитавшийся  христианами  гроб  госпо¬
день?
 Нужно  хорошо  разобраться  в  этих  вопросах,  чтобы
выяснить  причины  крестовых  походов.
 &

ПОЧЕМУ  КРЕСТЬЯНЕ  ПРИНЯЛИ  УЧАСТИЕ
В  КРЕСТОВЫХ  ПОХОДАХ
 диннадцатый  век  в  истории  Западной  Европы
был  беспокойным  временем.  Всевозможные  бедствия
непрерывной  чередой  обрушивались  на  деревни  и  еще
немногочисленные  тогда  города.
 Деревня...  Убогие,  крытые  соломой  хибарки.  Вместо
окон  —  квадратные  отверстия  в  стенах,  завешанные
тряпьем.  Под  одной  крышей  ютятся  и  крестьянская
семья,  и  ее  жалкий  скот:  редко—коровенка,  чаще—коза,
иногда  —  свинья.  Трубы  нет:  дым  из  очага  частью  уходит
через  дыру  в  крыше,  частью  отравляет  и  без  того  спертый
воздух  жилья.
 Жизнь  крестьянина  —  сплошное  мучение.  Спину  он
гнул  —  и  на  своем  поле,  и  на  господской  пашне  —  с  утра
до  вечера,  а  в  результате  и  сам,  и  жена,  и  дети  почти
всегда  голодали.  Хлеба  и  других  продуктов  не  хватало.
Урожаи  были  скудными.  Крохотные  полоски  земли,  раз¬
бросанные  в  разных  местах  поля,  обрабатывались,  как
правило,  вручную:  лопатой  да  мотыгой.  Были  тогда,
правда,  и  плуги,  но  не  везде.  Плуг  был  таким  громозд¬
ким  и  тяжелым,  что  тащить  его  могли  не  меньше  четы¬
рех  быков.  А  крупного  скота  в  деревне  было  мало.  По¬
этому  иногда  пахали  даже  на  коровах,  к  которым
припрягали  еще  и  козлов.  Толк  от  такой  пахоты  был
невелик.  Удобряли  землю  редко  и  плохо.  Сеяли,  раз¬
брасывая  семена  рукой,  так  что  птицы  без  труда  скле¬
вывали  зерно,  брошенное  на  землю.  Сорняки  не  выпалы¬
вали.  Все  это  наносило  большой  ущерб  урожаю.  Он  был
так  мал,  что  частенько  в  пищу  шел  даже  запас,  отло¬
женный  на  семена,  и  тогда  по  весне  нечем  было  засевать
поле.  Голод  был  частым  гостем  деревни:  в  одиннадцатом
столетии,  примерно,  26  лет  были  неурожайными.  В  голод¬
ные  годы  обитатели  деревень  и  местечек  поедали  падаль,
корни  деревьев,  траву,  виноградные  листья.  Дело  дохо¬
дило  до  людоедства.  Вот  что  рассказывает  бургундский
монах-летописец  Радульф  Глабер  об  ужасном  голоде,
охватившем  многие  районы  Франции  в  1032  году  и  длив¬
шемся  три  года  подряд:  «Люди  пожирали  мясо  людей.
На  путников  нападали  те,  кто  посильнее,  делили  их  на
части  и,  изжарив  на  огне,  пожирали...  Во  многих  местах
 7

тела,  вырытые  из  земли,  тоже  шли  на  утоление  голода...
Есть  мясо  людей  казалось  до  такой  степени  обычным,
что  некто  вынес  его  вареным  на  рынок,  как  какую-нибудь
говядину.  Его  схватили,  он  не  отрицал  своего  преступ¬
ления,  его  связали  и  сожгли  на  костре.  Мясо  же,  зары¬
тое  в  землю,  ночью  ^другой  вырыл  и  съел...»
 Особенно  частыми  неурожайные  годы  были  в  конце
столетия;  «семь  тощих  лет»  —  так  назвали  историки
время  с  1087  по  1094  год.  От  голода  умирали  люди,  по¬
гибал  скот.  Повальные  болезни  косили  тысячи  крестьян
и  горожан,  обессилевших  от  недоедания.  «Многие  села
остались  без  земледельцев»,  —  писал  один  монах  о  по¬
следствиях  страшной  эпидемии  чумы,  разразившейся
в  1094  году.
 Бедствия  деревни  —  а  ведь  Запад  был  тогда  по  пре¬
имуществу  деревенским  —  объясняются  не  только  не¬
урожаями,  и  сами  неурожаи  —  не  только  плохой  обра¬
боткой  почвы  или  плохим  уходом  за  посевами,  засухами
или  наводнениями,  о  которых  так  много  упоминают  ле¬
тописцы.  Стихийные  явления  не  могли  бы  оказывать
столь  губительное  действие,  если  бы  крестьянин  свобод¬
но  распоряжался  своим  трудом.  Однако  в  XI  веке  он
уже  не  был  вольным  землепашцем.  Земля,  на  которой
пахал  и  сеял  крестьянин,  принадлежала  феодалу-сеньо-
ру,  а  сам  земледелец  был  его  крепостным  человеком.
За  землю  приходилось  отдавать  сеньору  часть  своего
скудного  урожая.  Да  и  на  этой  полоске  крестьянин  тру¬
дился  не  более  трех  дней  в  неделю:  остальное  время  он
был  занят  на  барщине:  то  убирал  хлеб  с  господского
поля,  то  косил  сено  на  лугу  сеньора,  то  чинил  ему  дом
или  готовил  дрова  на  зиму.  Мало  ли  было  дел?
 Помимо  тех  повинностей,  которые  крестьянин  нес
за  свое  поле  (барщина  и  оброк),  господин  требовал  с  него
уплаты  различных  взносов.  С  каждого  жителя  деревни
сеньору  ежегодно  причиталась  подушная  подать;  кроме
того,  сеньор  взимал  плату  к  рождеству  с  каждого
двора—подымное.  Платить  надо  было  и  за  то,  что
крестьянский  скот  пасся  на  лугу  господина,  и  за  право
рубить  деревья  в  его  лесу,  и  даже  за  то,  чтобы  после
смерти  крестьянина  его  родственники  могли  оставаться
в  той  же  лачуге,  в  которой  жили  раньше:  имущество
крепостного  считалось  собственностью  господина.  Кре¬
стьянин  только  и  поспевал  вовремя  доставлять  господ¬
 8

скому  управителю  муку  и  масло,  сыр  и  молоко,  сало
и  яйца...  В  XI  веке  ко  взносам  натурой  стали  присоеди¬
няться  и  денежные  оброки,  особенно  обременительные
для  крестьян:  подчас  надо  было  везти  продавать  даже
последние  запасы  продуктов.  А  сеньоры  были  неумоли¬
мы.  Не  довольствуясь  обычными  повинностями  крепост¬
ных,  они,  как  говорится  в  одном  письме  того  времени,
«сверх  положенного  трижды,  четырежды  и  сколько  им
вздумается  раз  в  году  добро  их  расхищают,  бесчислен¬
ными  службами  их  утесняют  и  тяжкое,  невыносимое
бремя  на  них  налагают».
 Не  меньше,  чем  от  поборов,  деревня  страдала  от  опу¬
стошительных  войн,  которые  сеньоры  повсюду  и  беспре¬
станно  вели  друг  с  другом.  Во  время  междоусобиц
деревне  приходилось  особенно  туго:  кони  рыцарей  вы¬
таптывали  посевы;  чтобы  нанести  побольше  вреда  про¬
тивнику,  нападавшие  обращали  в  пепел  его  деревню,
отбирали  у  крестьян  скот,  вырубали  сады.  Целые  об¬
ласти  подвергались  разорению.  Уцелевшим  в  живых
жителям  ничего  не  оставалось,  как  покидать  свои  де¬
ревни.  Иногда  доведенные  до  отчаяния  крестьяне  бунто¬
вали:  как  раз  незадолго  до  начала  крестовых  походов
голодные  бедняки,  по  словам  французского  летописца,
«мучили  богатых  грабежами  и  поджогами».  Но  чаще
всего  крестьяне  просто  бежали  прочь  от  феодальных
притеснений:  кто  уходил  в  леса,  кто  на  чужбину.  В  бег¬
стве  крепостные  прежде  всего  искали  спасения  от  про¬
извола  сеньоров  и  нападений  рыцарских  отрядов,  пото¬
му  что  сопротивляться  рыцарям,  закованным  в  стальные
латы  и  вооруженным  мечами,  было  почти  невозможно.
 Легко  понять,  что  когда  Урбан  II  бросил  клич:  «На
Восток!»,  этот  призыв  встретил  горячий  отклик  в  кре¬
стьянской  массе:  ведь  папа  нарисовал  такую  заманчи¬
вую  картину  райской  жизни  в  плодородной  иерусалим¬
ской  земле!  Но  не  только  это  подействовало  на  голодных
селян.  Крестьянин  того  времени,  задавленный  помещичь¬
им  гнетом,  был  темным  и  невежественным  человеком.
Религия  имела  над  ним  большую  силу.  Голод,  неурожай,
опустошение,  нанесенное  полям  неистовством  соседнего
барона,  —  все  это  казалось  богобоязненному  землепаш¬
цу  карой  небесной  за  какие-то  совершенные  им  неведо¬
мые  проступки  или  грехи  перед  богом.  Об  этих  грехах
с  раннего  детства  твердил  крестьянину  местный  священ¬
 9

ник.  Все,  что  с  тобой  ни  происходит,  внушал  он  ему,—
это  от  бога,  наказующего  грешников  и  прощающего
праведников.  Крестьяне  были  опутаны  религиозными
сетями.  Ища  выхода  из  своих  бедствий,  они  невольно
проникались  мыслью,  что  бог  облегчит  их  участь,  если
они  сумеют  снискать  его  милость,  если  удастся  совер¬
шить  какой-нибудь  необыкновенный,  угодный  всевышне¬
му  подвиг.  Такие  подвижнические  стремления  получили
широкое  распространение  в  деревне.  Недаром  среди
крестьян  появилась  тяга  в4  монастыри.  Некоторые  даже
становились  лесными  отшельниками.  Они  уединялись
в  глухие  места,  проводили  дни  и  ночи  в  молитвах,  пита¬
лись  «чем  бог  пошлет»,  рассчитывая  всем  этим  заслу¬
жить  расположение  божье.
 И  вот  теперь,  когда  сам  римский  папа  призвал  свою
цаству  принять  мученичество  за  веру,  пойти  войной  на
язычников,  эти  религиозные  настроения  дали  себя  знать.
Конечно,  сами  крестьяне  не  осознавали  того,  что  за  их
религиозными  порывами  стоят  вполне  земные  устремле¬
ния,  но  это  было  именно  так:  деревня  жаждала  земли
и  свободы  от  крепостной  неволи.  Вот  почему  крестовые
походы  и  начались  с  выступления  крестьянской  бедноты.
 ЧЕГО  ДОВИВАЛИСЬ  В  КРЕСТОВЫХ  ПОХОДАХ
ФЕОДАЛЫ?
 е  успел  Урбан  II  закончить  свою  речь,  как  к  нему
устремились  те,  кто  возгорелся  желанием  отпра¬
виться  защищать  гроб  господень.  Один  за  другим  перед
папой  преклоняли  колено  горделивые  рыцари  и,  выта¬
щив  меч  из  ножен,  просили,  чтобы  папа  благословил  их
самих  и  их  оружие  на  правое  дело.  И  не  только  рыцари:
через  три  дня  в  Клермон  прибыл  блестящий  кортеж:
к  папе  явились  два  богато  одетых  рыцаря  в  полном  об¬
лачении  и  с  ними  несколько  слуг-оруженосцев.  Это  были
послы  графа  Раймунда  IV  из  Южной  Франции.  Они  объ¬
явили,  что  их  сеньор  и  многие  его  вассалы  жаждут  встать
«на  стезю  господню»  (так  называли  тогда  путь  в  Иеруса¬
лим)  и  покарать  нечестивых  в  священном  граде.  Папа
никому  не  отказывал  в  благословении...
 ю

Рыцарство  охотно  отозвалось  на  папское  обращение
по  другим  причинам,  чем  крестьянская  беднота.
 Феодал  жил  трудом  своих  крепостных.  Они  напол¬
няли  его  амбары  зерном,  а  кладовые  —  свиными  тушами,
овощами,  бочонками  с  ячменным  пивом  и  виноградным
вином.  Они  одевали  и  обували  сеньора,  его  семью  и  че¬
лядь.  Сам  же  феодал  отдавал  свое  время  войнам,  пи¬
рушкам,  охоте.  Чтобы  прочнее  властвовать  над  крепост¬
ными,  феодалы  понастроили  на  возвышенных  местах
своих  владений  замки,  обвели  их  глубокими  рвами
и  земляными  насыпями,  укрепили  каменными  стенами.
И  если  в  деревнях  поднимался  ропот,  сеньор,  закован¬
ный  в  броню,  вместе  с  другими  такими  же  феодалами,
своими  вассалами-рыцарями,  обрушивался  на  кресть¬
ян  —  избивал  и  убивал  непокорных,  бросал  в  подземелье
и  подвергал  страшным  пыткам  наиболее  «строптивых»...
Недаром  один  летописец  называет  такие  замки  несчасть¬
ем  для  окрестных  жителей.
 В  XI  веке  у  феодалов  появилось  много  новых  хлопот.
На  Западе  стали  возникать  города.  Глаза  феодала  за¬
горались,  когда  он,  проезжая  через  городской  рынок,
видел  искусно  изготовленные  ремесленниками  шлемы
и  уздечки,  аккуратно  отделанные  деревянные  щиты
и  мягкие  кожаные  сапоги,  в  которых  нога  чувствовала
себя  так  удобно.  Разве  могли  его  деревенские  мастера
тягаться  с  этими  искусниками-горожанами?  Да  и  из-за
моря,  из  сказочных  восточных  стран  в  Европу  начали
все  чаще  прибывать  замечательные  товары:  красивые
ткани,  тонкие  вина,  невиданные  украшения  из  слоновой
кости,  стальные  клинки  несравненной  прочности  и  гиб¬
кости.  И  когда  полная  заморских  изделий  барка  бо¬
гатого  купца  из  Генуи  или  Пизы,  Арля  или  Марселя
проплывала  по  реке,  протекавшей  во  владениях  сень¬
ора,—  с  какой  алчностью  взирали  на  судно  он  и  его
домочадцы!
 Аппетиты  феодалов  росли  с  каждым  годом.  Между
тем  с  полунищего  крестьянина  нельзя  было  требовать
больше  того,  что  он  мог  дать:  голодные  и  озлобленные
деревенские  труженики  и  так  уже  если  не  поднимали
мятежи,  то  просто  бежали  подальше  от  тиранства  своих
господ  —  в  леса,  к  другим  сеньорам,  у  которых  думали
найти  лучшие  условия  жизни.  Свободных  земель,  годных
для  обработки,  к  тому  времени  уже  нигде  не  было  —
 И

ни  во  Франции,  ни
в  Германии,  ни  в
других  странах.  Все
земли  были  поде¬
лены  между  фео¬
далами.  «Нет  землй
без  сеньора»  —  гла¬
сила  тогдашняя  по¬
говорка.  И  феодалы
в  поисках  выхода,
то  есть  чтобы  удов¬
летворить  свои  но¬
вые  потребности,
с  необыкновенным
усердием  принялись
за  разбойничьи  вой¬
ны.  Их  цель  была
очень  проста:  отнять
у  соседа  земли,  под¬
чинить  себе  его  кре¬
стьян,  заставить  их
работать  на  себя.
За  поводами  для  конфликтов  не  надо  было  далеко  хо¬
дить:  их  й'сегда  было  достаточно.
 Можно  было  придраться  к  вассалу,  не  захотевшему
явиться  на  службу  по  первому  зову  сеньора,  и  попы¬
таться  отнять  у  него  поместье;  соседний  барон  стал  воз¬
водить  укрепление  на  границе  своих  владений,  и  его
крестьяне  на  пол-локтя  углубились  за  линию  межевых
столбов  —  опять  имеется  причина  для  объявления  вой¬
ны;  на  худой  конец  припоминались  распри  дедов  —  из-за
прав  на  какой-нибудь  луг  или  лес,  разделявший  две
соседние  деревни;  возобновлялись  старые  претензии,
и  для  решения  спора  против  неуступчивого  сеньора  пу¬
скались  в  ход  мечи  и  копья.  Повседневная  жизнь  в  стра¬
нах  Запада  в  XI  веке,  как  никогда  прежде,  наполнилась
шумом  битв  феодалов,  вечно  враждовавших  между
собой.  Та  местность,  в  которой  мир  царил  хотя  бы  одно
лето,  считалась  счастливой.  В  этих  войнах  сильные
разоряли  более  слабых,  присваивали  их  поместья  цели¬
ком  или  частью.  Потерпевшие  тоже  не  оставались  в  дол¬
гу  и  при  всяком  удобном  случае  возмещали  ущерб  за
 Ремесленник  эпохи  крестовых  походов
(средневековая  миниатюра)
 12

счет  недавнего  обидчика,  а  то  и  превращались  в  настоя¬
щих  разбойников,  грабивших  на  проезжих  дорогах
и  купца,  и  крестьянина,  который  вез  в  город  вино  или
поросенка.
 Правда,  иные  рыцари,  оставшиеся  при  одной  дере¬
веньке  в  несколько  дворов,  становились  подчас  и  за
плуг  (только  разбоем  не  прокормишься).  Об  одном  таком
обедневшем  рыцаре  из  Фландрии,  который  сам  вспа¬
хивал  свое  поле,  летописец  рассказывает,  что  во  время
пахоты  он  выворачивал  наизнанку  свой  единственный
кафтан  с  целью  подольше  сохранить  его.  Но  для  боль¬
шинства  наиболее  простым  способом  поправить  свое
положение  сделались  разбои.
 Мелких  феодалов,  потерявших  свои  земли  и  ставших
на  путь  войны  и  грабежа,  в  XI  веке  стало  очень  много.
Этому  сильно  содействовал  такой  порядок  наследования
феодальных  поместий,  при  котором  вся  земля  перехо¬
дила  к  старшему  сыну.  У  его  младших  братьев  не  оста¬
валось  подчас  Ничего,  кроме  коня  и  боевых  доспехов.
Эти  рыцари  часто  получали  такие  характерные  прозви¬
ща,  как  Голяк,  Бедняк,  Безземельный,  Неимущий.  Боль¬
ше  всего  они  мечтали  о  приобретении  хотя  бы  одного
поместья.  А  пока  эти  обделенные  землями  наследники
соединялись  в  разбойничьи  шайки  или  в  одиночку  рыска¬
ли  там  и  сям,  нападали  на  беззащитные  деревни  и  ме¬
стечки,  обирали,  жгли,  убивали.  «Я  видел  этот  буйный
народ,  —  писал  о  таких  ватагах  рыцарей-разбойников
римский  папа  Лев  IX,  —  невероятно  яростный  и  нечести¬
ем  превосходящий  язычников,  разрушающий  повсе*
местно  церкви,  преследующий  христиан,  которых  они
иногда  заставляли  умирать  в  страшных  мучениях...  Они
не  щадили  ни  детей,  ни  стариков,  ни  женщин».  И  Ур¬
бан  II  в  своей  речи  в  Клермоне  тоже  с  возмущением
говорил  о  бесчинствах  «похитителей  чужого  добра»
и  «нарушителей  чужого  права».
 Нередко  рыцарские  банды  соединялись  в  большие
дружины,  которые  отваживались  и  на  довольно  крупные
завоевательные  набеги:  нормандцам  удалось  овладеть
Южной  Италией  и  Сицилией;  Англия  тоже  была  завое¬
вана  нормандскими  дружинами,  собравшимися  в  1066  го¬
ду  под  знамена  своего  герцога  Вильгельма;  французские
рыцари  из  Аквитании,  Бургундии,  Нормандии  ринулись
 13

в  Испанию,  где  давно  уже  велись  войны  испанцев-хри-
стиан  с  арабами-мусульманами.
 И  все  же  в  Европе  оставался  избыток  рыцарской
вольницы,  не  находившей  «достойного»  применения  свое¬
му  оружию  и  не  имевшей  других  занятий.  Кроме  того,
в  Испании  французские  рыцари  не  поладили  с  местными
феодальными  сеньорами  из  христиан;  к  тому  же  они  не
раз  были  здесь  биты  легкой  арабской  конницей.  Так  что,
несмотря  на  большие  разбойничьи  авантюры,  охотников
взяться  за  меч  в  надежде  на  легкую  добычу  было  на  За¬
паде  более  чем  достаточно.
 Нетрудно  понять,  отчего  рыцари,  да  и  многие  круп¬
ные  сеньоры,  поспешили  нашить  кресты  на  свои  кафта¬
ны,  когда  папа  призвал  их  к  священной  войне.  Изъявляя
готовность  воевать  за  христианские  святыни,  феодалы
разных  рангов  втайне  помышляли  именно  о  том,  что
было  гораздо  более  важно  для  них:  они  стремились  за¬
воевать  земли  на  Востоке,  приобрести  поместья,  или
даже  основать  новые  княжества,  захватить  богатства
восточных  стран.
 В  родных  местах  с  их  постоянными  неурожаями,  го¬
лодовками,  эпидемиями  многим  не  разживешься.  А  Во¬
сток...  Там  есть,  что  пограбить  и  захватить.  И  земля
в  Палестине,  как  папа  утверждает,  плодородна,  и  города
полны  всякого  добра.  Да  это  и  без  папы  им  было  из¬
вестно:  многие  сеньоры  и  тысячи  рыцарей  из  Франции,
Германии,  Англии,  скандинавских  стран  сами  успели
побывать  паломниками  в  Иерусалиме,  сами  убедились
в  том,  как  богаты  тамошние  края.  Возвращаясь  из  даль¬
них  странствий,  рыцари-паломники  (или  по-другому  пи¬
лигримы)  рассказывали  дома  о  великолепных  храмах,
которые  они  видели  в  Константинополе,  о  роскошных
дверцах  арабских  правителей  в  Сирии  и  Палестине,
о  густонаселенных  больших  городах,  рынки  которых
были  полны  красивых  ворсистых  ковров,  пестрых
материй  и  других  дорогих  товаров.  Вот  что  манило
рыцарей,  ставших  впоследствии  главной  силой  крестовых
походов!
 Конечно,  и  соображения  религиозного  характера  то¬
же  были  не  чужды  им,  играя  у  одних  большую,  у  других
меньшую  роль.  Ведь  феодалы  —  дикие  и  суровые  вои¬
ны  —  были  людьми  своего  темного  времени.  Завидев
церковную  колокольню,  рыцарь,  как  и  крестьянин,  спе¬
 11

шил  перекреститься.  Вопрос  о  том,  что  станется  с  его
душой  после  смерти,  также  беспокоил  сеньора.  Священ¬
ники  учили,  что  виновных  в  грехах  ожидают  адские  муки
после  смерти;  напротив,  души  христиан,  преданных  богу,
попадут  в  райские  сферы.  И  феодалы  старались  заслу¬
жить  расположение  небесных  сил:  кто  постригался  в  мо¬
нахи,  кто  передавал  некоторые  из  своих  поместий  в  дар
епископам  и  монастырям,  кто  отправлялся  поклониться
святым  мощам  в  Рим,  Константинополь  или  Иерусалим
(здесь  хранились  клочья  пеленок,  в  которые  якобы  за¬
ворачивали  младенца  Иисуса,  ржавые  гвозди,  которыми
этот  никогда  не  существовавший  богочеловек  был  будто
бы  прибит  к  кресту  во  время  казни,  и  прочие  столь  же
«священные»  предметы,  сфабрикованные  попами).  Всем
этим  рыцари  рассчитывали  искупить  перед  всевышним
свои  преступления,  которых  на  совести  у  них  накопилось
немало.
 Призыв  Урбана  II,  разумеется,  затронул  и  религиоз¬
ные  струны  рыцарей.  Воевать  с  мусульманами  за  святую
землю  —  такое  дело  стоило,  пожалуй,  сотен  покаянных
молитв  и  не  одного  паломничества.  Не  зря  папа  от  имени
господа  бога  даровал  в  своей  речи  в  Клермоне  полное
прощение  грехов  воинам,  которые  возьмут  на  себя  труд
сражаться  за  гроб  господень!
 Однако  не  эти,  то  есть  не  религиозные,  соображения
являлись  главными  для  феодалов.  Война  на  Востоке
сулила  неслыханные  богатства.  «Кто  здесь  горестны
и  бедны,  —  говорил  Урбан  II,  —  там  будут  радостны
и  богаты!»  Вот  прежде  всего  почему  феодалы  одоб¬
рили  затею  папства  и  приняли  в  ней  активнейшее
участие.
 КАКИМ  ОБРАЗОМ  ПАПА  РИМСКИЙ  ОБМАНУЛ
СВОИХ  ДУХОВНЫХ  ПОДДАННЫХ
 ыступая  в  Клермоне,  римский  папа  Урбан  II
не  пожалел  красок,  чтобы  описать  своим  слуша¬
телям  несчастья  святой  земли,  которые  она  будто  бы  пе¬
реносит  под  игом  «проклятого  персидского  племени
турок».
 16

Когда  скопище  людей  на  Клермонской  равнине  разо¬
шлось,  папа  послал  в  разные  земли  письма  к  «верующим
христианам»,  призывавшие  к  крестовому  походу.  В  этих
письмах  он  тоже  в  самых  мрачных  тонах  разрисовал
и  положение  единоверцев  на  Востоке,  и  в  особенности
надругательства,  которые  нечестивые  якобы  причиняют
святыням.  Затем  Урбан  II,  оставшийся  после  Клермон-
ского  собора  на  полгода  во  Франции,  и  уполномо¬
ченные  им  епископы  развернули  еще  более  широкую
проповедь  священной  войны  в  защиту  от  мусульманской
опасности,  которая,  по  их  словам,  угрожала  всему  хри¬
стианскому  миру  и  прежде  всего  его  главному  священ¬
ному  памятнику  —  гробу  господню  в  Иерусалиме.
 Это  была  неправда.  Во  второй  половине  XI  века  на
Востоке  действительно  произошли  крупные  политические
перемены.  Многие  страны  и  области,  одни  из  которых
раньше  входили  в  состав  Византийской  империи,  другие
являлись  персидскими  или  арабскими,  подверглись  за¬
воеванию  кочевников:  то  были  турки-сельджуки,  при¬
шедшие  сюда  из  Средней  Азии.  Они  захватили  также
Иерусалим  —  город,  считавшийся  священным  и  у  хри¬
стиан,  и  у  мусульман,  и  у  евреев  и  до  того  времени  на¬
ходившийся  под  властью  Египта.  И  здесь,  и  в  других
городах  Палестины,  Сирии,  Малой  Азии  проживали  раз¬
личные  народности:  арабы,  греки,  евреи,  сирийцы.  Их
религиозные  верования  тоже  были  неодинаковыми.  Гре¬
ки  и  сирийцы,  например,  в  большинстве  своем  исповедо¬
вали  христианство,  арабы  —  ислам,  евреи  поклонялись
своему  богу  Ягве.  Сельджуки  по  своид!  религиозным
взглядам  были  мусульманами.  Однако,  утвердив  свое
господство  в  странах  Восточного  Средиземноморья,  они
не  стали  чинить  каких-либо  утеснений  в  религиозных  де¬
лах  христианской  части  того  разношерстного  населения,
которое  было  ими  покорено.  Сельджуки,  как  и  арабы,
не  были  религиозными  фанатиками.  Горожане  и  крестья¬
не,  предпочитавшие  отбивать  поклоны  иконам  Христа
и  девы  Марии,  могли  по-прежнему  предаваться  этому
занятию.  В  их  распоряжении  оставались,  как  и  раньше,
церковные  здания  с  крестами  на  куполах.  Высшим  руко¬
водителям  христианского  духовенства  —  патриархам  —
разрешено  было  оставаться  в  их  резиденциях:  одному  —
в  Иерусалиме,  другому  —  в  Антиохии.  И  пилигримы
с  Запада,  которые  в  XI  веке  зачастили  в  Иерусалим,  не
 16

встречали  каких-нибудь  серьез¬
ных  препятствий  со  стороны
сельджукских  властей.  Гроб
господень,  точнее—архитектур¬
ное  сооружение  внутри  одной
из  иерусалимских  церквей,  по¬
читавшееся  гробницей  леген¬
дарного  Иисуса  Христа,  в  ко¬
торую  будто  бы  он  был  тайно
положен  своими  учениками
после  казни,  тоже  находился
в  полной  неприкосновенности.
 Никаких  гонений  на  религиоз¬
ные  обычаи  христиан,  никаких
разрушений  почитавшихся  ими
памятников  сельджуки  и  не  со¬
бирались  устраивать.  Не  под¬
вергали  они  оскорблениям  и
паломников,  прибывших  в  Ие¬
русалим.  С  них  взимался  толь¬
ко  небольшой  налог;  так  же
поступали  с  богомольцами  и
власти  христианского  Констан¬
тинополя,  —  никто  на  это  не  ду¬
мал  жаловаться,  и  сами  хри¬
стиане  Сирии  и  Палестины,
оказавшиеся  под  властью
сельджуков,  ни  о  какой  помощи  не  просили  римских  пап.
 Урбан  II  и  его  епископы  умышленно  распускали  лжи¬
вые  вести  о  злодеяниях  сельджуков  против  христианской
веры:  россказнями  о  мусульманской  угрозе  восточным
христианам  и  религиозным  святыням  всего  христианско¬
го  мира  церковники  Запада  хотели  разжечь  пожар  рели¬
гиозной  вражды  к  иноверцам  на  Востоке.  Это  было  самое
сподручное  по  тем  временам  средство  организовать  боль¬
шую  войну  западного  рыцарства  против  восточных  стран.
Захватническим,  грабительским  предприятиям  придавал¬
ся,  таким  образом,  характер  священных  войн,  войн  во  имя
христианской  религии.
 2  М.  А.  Заборов
 17
 Паломник  (с  рукописи  На¬
циональной  библиотеки  в  Па¬
риже)

РАДИ  ЧЕГО  ПАПСТВО  БРОСИЛО  КЛИЧ
«НА  ВОСТОК!»
 огут  спросить: 	если  предлоги  для  оправдания  кре¬
 стовых  походов  были  лживыми,  то  для  чего  же  все-
таки  Урбану  II  вообще  понадобилось  поднять  Запад  на
войну  с  Востоком?  А  вот  для  чего.
 Римский  папа  стоял  во  главе  разветвленной  церков¬
ной  организации  на  Западе.  Папе  были  подвластны  кар¬
диналы,  из  числа  которых  выбирался  и  сам  римский
первосвященник;  чуть  ниже  стояли  архиепископы;  архи¬
епископам  подчинялись  епископы;  за  ними  шли  настоя^
телшмонасты-рей  —  аббаты,  в  свою  очередь,  распоряжав¬
шиеся  монахами-чернорясниками.  При  каждой  церкви
имелось  свое  духовенство  —  священники,  их  помощни¬
ки—  дьяконы  и  другие,  еще  меньшие  по  чину  служители
божьи,  стоявшие  уже  в  самом  низу  этой  духовной  иерар¬
хии.  Церковники  занимали  важное  место  в  феодальном
обществе:  они  помогали  остальным  феодалам  держать
в  повиновении  трудовой  народ,  забивали  головы  кресть¬
ян  и  горожан  сказками  об  аде  и  рае,  внушали,  что  надо
во  всем  слушаться  своих  господ,  чтобы  заслужить  цар¬
ство  небесное  «на  том  свете».
 Но  и  сами  служители  церкви  кормились  трудом  кре¬
постных.  Римские  папы,  архиепископы,  епископы,  мона¬
стыри  и  их  настоятели  сделались  в  XI  веке  крупнейшими
землевладельцами:  третья  часть  всей  земли  находилась
в  их  руках.  Они  еще  основательнее,  чем  светские  феода¬
лы,  обирали  крестьян,  были  более  хитрыми  и  прижи¬
мистыми  хозяевами.  Помимо  обычных  повинностей,  вы¬
полнявшихся  крепостными,  церковники  взимали  со  всего
населения  особую  подать  —  десятину:  десятая  часть  уро¬
жая—  каждый  десятый  сноп  ржи  и  ячменя,  каждая
десятая  кскпна  сена,  корзина  овощей  и  плодов,  десятая
часть  домашнего  скота,  птицы  и  всего  прочего  поступала
в  монастырские  и  церковные  кладовые.  Как  хищные  вол¬
ки,  сборщики  десятины  рыскали  в  дни  жатвы  по  полям,
шарили  по  крестьянским  амбарам.  Не  утаил  ли  чего
крестьянин  от  «рабы  божьей»  —  церкви?  Церковные,
монастырские  поместья  были  самыми  богатыми.  Не  толь¬
ко  феодалы  средней  руки,  но  и  именитые  князья  и  даже
короли  дарили  и  завещали  церковникам  землю  с  при-
 18

крепленными  к  ней  людьми,  луга,  леса,  мельницы,  вино¬
градники,  всякого  рода  драгоценности.  Церковь  нужна
была  светским  феодалам:  с  ее  помощью  было  легче
справляться  с  крестьянскими  мятежами.  Да  и  сами
сеньоры  и  рыцари,  как  мы  уже  видели,  разделяли  в  той
или  иной  мере  религиозные  воззрения  своего  времени.
 И  тем  не  менее  все  это  не  мешало  светским  феодалам
завидовать  церковникам.  Ломящиеся  от  всякого  добра
сундуки  монашеской  братии,  монастырские  и  епископ¬
ские  хлевы,  полные  коров  и  овец,  обширные  виноград¬
ники,  окружавшие  епископские  и  архиепископские  замки,
порождали  совсем  не  дружеские  чувства  к  святым  отцам
у  Голяков  и  Неимущих.  Рыцарские  разбои  в  XI  веке
не  миновали  и  церковных  поместий.  Более  того,  владе¬
ния  церковных  сановников  и  монахов  были  наиболее
соблазнительной  приманкой  для  рыцарей,  так  как  здесь
реже  можно  было  встретить  вооруженный  отпор.  Банды
рыцарей  нападали  на  безоружных  монахов  и  других
служителей  церкви  (клириков)  и  не  стеснялись,  по  сло¬
вам  одной  грамоты,  «причинять  вред  ...землям  и  владе¬
ниям,  коими  церкви  ...клирики,  монахи  и  монахини  поль¬
зуются».  Рыцарские  разбои  приняли  настолько  опасные
размеры,  что  более  дальновидные  церковные  деятели
стали  призадумываться:  а  нельзя  ли  как-нибудь  изба¬
виться  от  бесчинств  этой  рыцарской  мелкоты?  Влиятель¬
ные  монахи-клюнийцы  (они  названы  так  по  обители
Клюни  в  Южной  Франции)  при  поддержке  римских  пап
первыми  попробовали  бороться  с  этим  злом.  Вначале
они  старались  было  церковными  мерами  утихомирить
Безземельных  и  Бедняков:  в  отдельных  местностях  или
даже  целых  странах  феодальные  войны  и  вообще  всякие
вооруженные  действия  стали  запрещаться  —  то  на  не¬
сколько  лет  (это  называлось  объявлять  «божий  мир»),
то  на  три-четыре  дня  в  течение  каждой  недели  («божье
перемирие»).  Но  не  тут-то  было:  смута  продолжала  сви¬
репствовать:  «днем  и  ночью  нет  покоя  от  татей  и  разбой¬
ников»,—  жаловался  Урбан  II  в  Клермоне.  Грабители-
рыцари  угрожали  подчас  даже  крупным  светским  сеньо¬
рам,  хотя  и  меньше,  чем  церковникам,  у  которых  почти
не  было  своих  военных  сил.
 И  вот  тогда-то  перед  высшими  слоями  феодалов  —
а  церковные  землевладельцы  тоже  к  ним  принадлежа¬
ли-—встала  одна  задача:  отвести  в  сторону  воинствен¬
 2*  1$

ные  устремления  рыцарской  мелкоты,  обезопасить  от
нее  собственные  поместья,  дать  ей  возможность  хорошо
пограбить  где-то  в  чужих,  по  возможности  далеких  стра¬
нах.  Постепенно  рождалась  мысль  —  направить  томив¬
шуюся  от  безземелья  «лишнюю»  массу  грабителей  в  ры¬
царских  доспехах  прочь  из  Европы.  Таким  образом
можно  будет  уберечься  от  ее  опустошений  и  разбоев.
Это  стремление  и  выразил  Урбан  II,  указав  рыцарству
на  богатый  Восток:  завоевать  его,  а  заодно  освободить
гроб  господень  —  вот,  заявил  он,  благородная  цель,  для
достижения  которой  нужно  положить  конец  междоусоб¬
ным  войнам  и  грабительским  набегам  у  себя  дома.
 Но  не  только  это  было  на  уме  у  высокопоставленных
церковных  деятелей  во  главе  с  папой,  когда  они  подни¬
мали  рыцарство  на  крестовый  поход.  Оградить  накоп¬
ленные  церковью  и  светскими  магнатами  земельные
и  иные  богатства  от  распоясавшейся  рыцарской  вольни¬
цы—  это  было  только  полдела.  Уже  давно  в  Риме  зрели
планы  гораздо  более  далекого  прицела: 	нельзя  ли
 с  помощью  рыцарского  меча  расширить  границы  влия¬
ния  католической  церкви  за  пределы  Европы?
 На  Западе  в  XI  веке  не  было  сильных,  централизо¬
ванных  государств.  Почти  повсюду  царил  феодальный
беспорядок.  Одни  только  церковные  землевладельцы
разных  чинов  были  сравнительно  неплохо  организованы.
Папство  являлось  их  главным  центром.  Опираясь  на
церковных  феодалов,  на  богатства  духовенства,  исполь¬
зуя  силу  влияния  религии  над  невежественными  людьми
того  времени,  римские  папы  во  второй  половине  столетия
сумели  забрать  в  свои  руки  большую  власть.  Предшест¬
венник  Урбана  II  —  знаменитый  монах  Гильдебранд,
ставший  затем  папой  Григорием  VII,  возомнил  даже,  что
папский  престол  —  выше  всех  светских  властей  в  мире:
государи  и  князья,  герцоги  и  графы  —  все  обязаны  ло¬
бызать  ноги  папе  и  подчиняться  ему,  как  вассалы
сеньору.  Таким  образом,  папство  выступило  с  притяза¬
ниями  на  то,  чтобы  встать  не  только  во  главе  церкви,
но  и  всего  класса  феодалов.  Установление  верховенства
римских  первосвященников  в  феодальном  мире  сдела¬
лось  одной  из  важнейших  целей  папской  политики.  Для
этого  мало  было  удержать  в  руках  католической  церкви
те  богатства,  которыми  она  уже  располагала:  требова¬
лось  значительно  увеличить  их.  Каким  образом?  Вот
 20

тут-то  рыцарство  и  могло  сослужить  папам  хорошую
службу,  завоевав  богатые  восточные  страны.  Ведь  пап¬
ство  побуждало  рыцарей  к  овладению  ими  во  имя  рели¬
гии!  Конечно,  церковь  в  случае  успеха  рыцарства  тоже
должна  была  бы  получить  свое:  и  поместья,  и  десятину,
и  долю  добычи.  А  это-то  и  нужно  было  папам.
 Таковы  были  подлинные  причины,  которыми  руковод¬
ствовалось  папство,  бросив  клич  «На  Восток!».
 имских  владык  привлекала  не  только  «земля
Иерусалима»,  богатства  которой  так  живо  расписы¬
вал  в  своей  клермонской  речи  Урбан  II.  Еще  больше  они
стремились  к  тому,  чтобы  поставить  в  подчинение  апо¬
стольского  престола  богатую  Византийскую  империю.
 За  четверть  века  до  Клермонского  собора,  в  жаркий
августовский  день  1071  года,  далеко  ότ  Рима  произошло
событие,  которое  заставило  церковные  верхи  на  Западе
основательно  заняться  византийскими  делами.  В  этот
день  огромное,  но  разношерстное  наемное  войско  визан¬
тийского  императора  было  наголову  разбито  сельджука¬
ми  в  сражении  при  Манцикерте,  что  к  северу  от  озера
Ван  (в  Армении).  После  этого  большие  конные  отряды
восточных  завоевателей  начали  одну  за  другой  захва¬
тывать  малоазиатские  области  сильно  ослабевшей  к  это¬
му  времени  Византии,  пока,  наконец,  сельджуки  не
появились  у  самых  стен  столицы  империи  —  Константи¬
нополя.  Из  окон  императорского  дворца  можно  было
видеть  на  другом  берегу  Босфорского  пролива  горы,  ко¬
торые  уже  не  принадлежали  империи:  там,  в  Малой
Азии,  образовалось  сельджукское  государство,  и  столи¬
цей  его  стал  греческий  город  Никея.
 Наступлением  сельджуков  и  трудностями  Византии
незамедлительно  воспользовался  Григорий  VII.  Надо
«оказать  помощь»  Константинополю,  решил  папа.  Визан¬
тия—  христианское  государство.  Невозможно  допустить,
чтобы  братья  по  вере  попали  под  иго  мусульман.  Ради
«оказания  помощи»  Византии  папа  уже  принял  было
 21
 ПАПСТВО,  ВИЗАНТИЯ  И  ПОДГОТОВКА
КРЕСТОВЫХ  ПОХОДОВ

меры  к  тому,  чтобы  собрать  в  Европе  желающих  идти  на
далекую  войну  против  нехристей.  Если  верить  переписке
папы,  то  ему  будто  бы  удалось  завербовать  до  50  тысяч
рыцарей,  причем  он  сам  готов  был  возглавить  это  за¬
морское  предприятие.  Однако  двинуть  рыцарские  ватаги
к  Константинополю  папа  не  смог:  началась  распря  с  гер¬
манским  императором,  и  это  надолго  отвлекло  внимание
Григория  VII  от  Византии.  План  похода  на  Восток,  со¬
ставленный  папой  и  даже  как  будто  предложенный  ры¬
царству,  временно  пришлось  отложить.  По  сути  дела,  это
уже  и  был  план  крестового  похода:  поводом  для  его
проведения  явилось  бы  спасение  единоверной  Византии
от  сельджукской  угрозы,  а  действительной  целью  —  под¬
чинение  Константинопольской  империи,  а  может  быть,
и  более  далеких  восточных  стран  верховному  владыче¬
ству  римского  папы.
 Проекты  Григория  VII  не  были  забыты:  их  воскресил
вскоре  Урбан  II.  В  его  намерения  тоже  входило  подчи¬
нение  некогда  могущественной  Константинопольской
державы.
 Двинуть  рыцарские  войска  к  византийской  столице
казалось  тем  легче,  что  сама  Византия  в  конце  80-х  го¬
дов  запросила  западных  сеньоров  о  помощи  против
сельджуков.  В  это  время  империя  была  значительно
ослаблена  и  внутренними  феодальными  неурядицами,
вроде  тех,  которые  раздирали  Западную  Европу,  и  ча¬
стыми  поражениями,  наносившимися  внешними  врагами.
Особенно  тяжело  пришлось  византийским  правителям
тогда,  когда  остатки  их  былых  владений  —  балканские
земли  и  Константинополь  —  начали  подвергаться  одно¬
временным  нападениям  многих  врагов.  Через  северную
границу  —  Дунай  —  все  чаще  совершали  опустошитель¬
ные  набеги  полчища  печенегов.  Они  разоряли  не  только
села  и  пригородные  местечки,  но  даже  крупные  города,
такие,  как  Адрианополь  и  Филиппополь.  С  востока  все
больше  нарастала  сельджукская  угроза.  Сельджуки
вплотную  придвинулись  к  Константинополю.  Эмир  Чаха,
который  был  настоящим  пиратом,  снарядил  флот  против
византийской  столицы.  В  его  руки  уже  попали  многие
прибрежные  малоазиатские  города,  острова  Хиос  и  Лес¬
бос.  Оставалось  нанести  удар  по  самому  Константинопо¬
лю.  Чаха  повел  переговоры  с  соплеменниками  —  печене¬
гами:  их  передовые  отряды  находились  поблизости  от
 22

«владычицы  городов»,  и  эмир  хотел  бить  наверняка.
У  Византии  не  было  ни  армии,  ни  флота,  чтобы  отра¬
зить  натиск  и  печенегов  и  сельджуков.  Дела  империи,
писала  позднее  об  этих  днях  дочь  императора,  византий¬
ский  историк  Анна  Комнина,  «как  на  море,  так  и  на  суше
были  в  весьма  худом  положении,  тем  более  что  суровая
зима  заперла  все  выходы,  так  что  от  сугробов  снега
нельзя  было  даже  отворить  двери  домов».
 В  этот  трудный  момент  византийский  император,
хитроумный  дипломат  Алексей  I  Комнин,  не  видя  дру¬
гих  средств  поправить  положение  империи,  обратился
за  поддержкой  на  Запад:  из  императорского  дворца
были  отправлены  послания  с  просьбами  о  помощи.  Алек¬
сей  I  искал  ее  и  у  графа  Фландрского,  который  несколь¬
ко  лет  назад,  возвращаясь  из  паломничества,  был  гостем
императора,  и  у  самого  папы  Урбана  II.  Пусть  пришлют
они  рыцарские  отряды,  чтобы  отбить  от  Константинополя
угрозу  нападения  «неверных».  Ничего  большего  Алексей  I
не  хотел,  кроме  как  попользоваться  наемниками-рыца-
рями:  это  было  обычное  дело  —  у  Византии  и  раньше
служили  англосаксы,  норманны,  славяне,  датчане...
 Но  на  Западе  просьбу  императора  поняли  по-своему.
Византия  в  опасности?  Что  же,  тем  лучше!  Надо  ей
помочь  против  сельджуков  и  вместе  с  тем  поживиться
за  ее  счет.  Призывы  Византии  подоспели  на  Запад  очень
кстати  и  для  папства,  и  для  сеньоров,  и  для  рыцарской
мелкоты.  Эти  призывы  еще  более  распалили  жадность
феодалов  и  в  то  же  время  вселили  в  папу  отрадные  на¬
дежды:  наконец-то  и  под  видом  помощи  Византии  и  под
предлогом  спасения  гроба  господня  удастся  осуществить
старинные  замыслы  апостольского  престола.  Рыцарство
жаждет  большой  войны.  Пусть  оно  и  поведет  ее  на  Во¬
стоке—  во  славу  церкви  и  ради  приумножения  ее  власти
и  доходов!  Поистине  и  волки  будут  сыты  и  овцы  целы.
 Так  были  подготовлены  завоевательные  войны  запад¬
ноевропейского  рыцарства  против  восточных  стран.
 Правильно  ли  думать,  что  крестовые  походы  были
исключительно  папским  предприятием?  Конечно,  такое
мнение  было  бы  неверным.  Причины  крестовых  походов
зрели  исподволь  и  постепенно.  Рыцарство  и  сеньоры
в  XI  веке  все  время  искали  какого-то  выхода  из  тех
трудностей,  о  которых  уже  было  рассказано.  Они  искали
этого  выхода  во  многих  направлениях:  кто  дрался  с  со-
 23

седнимн  сеньорами,  кто  грабил  деревни  своего  вассала,
кто  превращался  в  разбойника  на  большой  дороге,  кто
в  надежде  на  богатую  поживу  пускался  в  Испанию
и  другие  окраинные  области  Запада.  Суть  всех  этих
поисков  была  единой:  грабеж  и  война,  чем  бы  то  и  дру¬
гое  ни  прикрывалось.  Римские  папы  просто  решили  со¬
единить  все  эти  разрозненные  грабительские  «подвиги»
феодальных  банд  в  один  общий  поток,  направить  раз¬
бойничавших  рыцарей  и  князей  к  единой  цели.  Они  ре¬
шили  сделать  это  ради  их  и  своих  собственных  интересов.
 Обстоятельства,  международные  отношения  сложи¬
лись  так,  что  удобнее  и  выгоднее  всего  было  указать
феодалам  на  Восток  как  на  цель  похода.  Войну,  предпри¬
нятую  в  этом  направлении,  можно  было  легко  прикрыть
религиозными  стягами.  Это  и  сделал  Урбан  II,  по  знаку
которого  были  развязаны  крестовые  походы.

ЦЕРКОВНИКИ  ПРОПОВЕДУЮТ
КРЕСТОВЫЙ  ПОХОД.
 ПЕТР  ОТШЕЛЬНИК  И
ДЕРЕВЕНСКАЯ  БЕДНОТА
 ыстро  миновала  зима.  Весенние
ветры  принесли  с  собой  март  нового,
1096  года.  Еще  поля  не  успели  просох¬
нуть  как  следует  и  первая  зелень  трав
только  начала  пробиваться  к  солнечному
свету,  а  уж  в  деревнях  Франции,  потом
Германии,  а  затем  и  других  западных
стран  началось  большое  оживление.  Сель¬
ская  голытьба  заканчивала  сборы  в  кре¬
стовый  поход.

Измученные  голодом,  войнами  и  все  возраставшими
требованиями  сеньоров,  крестьяне,  как  пишет  летописец,
«не  могли  спокойно  оставаться  в  своих  домах».  За  вре¬
мя,  истекшее  после  Клермонского  собора,  они  понаслу-
шались  зажигательных  речей  различных  проповедников,
призывавших  «покаяться  в  грехах»  и  двинуться  на  спа¬
сение  гроба  господня  в  Иерусалим.  А  таких  проповед¬
ников  в  ту  зиму  объявилось  немало.  Выступление  Урба¬
на  II,  по  словам  другого  римского  папы,  писавшего
полвека  спустя,  прозвучало  во  Франции  как  небесная
труба.  Но  все  же  одного  этого  трубного  гласа  с  неба
было  недостаточно,  чтобы  поднять  массу  людей  на  войну
с  далекими  «нехристями»,  какие  бы  блага  она  ни  сулила.
 И  тут  на  поддержку  главе  католической  церкви  при¬
шла  целая  свора  священников  и  епископов,  монахов
и  юродивых.  В  самые  дальние  уголки  Запада  разнесли
они  весть  о  Клермонском  соборе,  о  том,  что  папа  про¬
возгласил  войну  с  «неверными»  долгом  всех  христиан.
 Епископы  и  священники  у  себя  в  церквах,  монахи
и  юродивые  на  деревенских  площадях  или  просто  на
каких-нибудь  лесных  опушках  созывали  жителей  и  рьяно
доказывали  слушавшим  их,  что  настало-де  время  ото¬
мстить  язычникам  за  поругание  палестинских  святынь.
Народ  охотно  внимал  речам  этих  проповедников  войны
на  Востоке:  ведь  сколько  бы  ни  распространялись  они
о  поношении  турками  святынь,  о  гонениях  на  паломников
в  Иерусалиме  и  прочем,  крестьяне  слышали  в  их  про¬
поведях  прежде  всего  то,  что  надо  идти  походом  в  дале¬
кие  страны,  где  много  плодородных  земель  и  где  жизнь
будет  вольготной;  что,  исполнив  дело,  угодное  небесам,  —
освобождение  святой  земли,—можно  избавиться  от  гре¬
хов,  попросту  говоря,  добыть  себе  и  детям  лучшую
долю.  Призывы  церковников  крестьяне  понимали  по-
своему,  переводили  на  доступный  им  язык.
 Особенно  возбуждающе  действовали  на  бедноту  речи
одного  французского  монаха  родом  из  Амьена  —  Петра
по  прозвищу  Отшельник.  Маленького  роста,  худой,  с  вы¬
тянутым  смуглым  лицом,  одетый  в  шерстяную  накидку
не  первой  свежести,  наброшенную  прямо  на  голое  тело,
с  грязными  босыми  ногами,  этот  пожилой  человечек,
в  молодости—рыцарь,  был  прямо-таки  неутомим.  Покры¬
тый  монашеским  капюшоном  и  грубой  мантией  до  пят,
он  появлялся  на  своем  тщедушном  ослике  то  близ  Бовэ,
 26

то  в  окрестностях  Шартра,  то  в  местечках  Орлеанэ  и  во
многих  других  районах  Северной  и  Средней  Франции.
Везде  он  собирал  вокруг  себя  толпы  деревенских  бедня¬
ков  и  рыцарей,  всюду  обращался  к  ним  с  призывами  —
немедля  идти  спасать  гроб  господень.
 Петр  Отшельник  был  неплохим  оратором  и  знал,  как
задеть  за  живое  и  простолюдина,  и  сеньора.  Говорят,  он
был  племянником  епископа,  во  всяком  случае  —  челове¬
ком,  знакомым  с  церковной  литературой.  К  тому  же
Отшельник,  произнося  свои  речи,  сам  как  бы  воспламе¬
нялся  от  собственного  голоса.  Когда  он  гневно  честил
«неверных»  и,  потрясая  железным  распятием,  звал  «вер¬
ных»  к  войне  за  святыни,  слушателям  чудилось,  что  даже
глаза  монаха  загорались  необычайным  огнем.
 Он  с  жаром  повествовал  крестьянам  и  рыцарям  о
мнимых  бедствиях,  которые  братья  по  вере  якобы  терпят
на  Востоке  от  сельджуков,  о  том,  как  ему  было  небесное
видение,  возвестившее  волю  всевышнего.  Петр  будто  бы
посетил  паломником  Иерусалим,  и  однажды,  когда  он
уснул  здесь  на  ступенях  церкви,  ангел,  явившийся  ему
во  сне,  велел  через  него,  недостойного  раба  господня,
передать  всем  христианам  божий  наказ  отправиться
воевать  за  гробницу  Христа  с  погаными  турками.
 На  благочестивые  выдумки  амьенский  монах  был
горазд:  как  установили  позднее  ученые,  он  даже  и
в  Иерусалиме-то  не  был  никогда,  хотя  в  паломничестве
действительно  участвовал  и  даже  успел  покрыться  в  пути
южным  загаром.
 Однако  крестьяне,  забитые  умственной  темнотой  и
падкие  до  всякого  рода  «священных  небылиц»,  крестьяне,
всегда  плотной  толпой  окружавшие  Петра,  слушали  его,
разинув  рты.  Всем  своим  обликом,  всем  своим  поведени¬
ем  он  внушал  им  доверие  к  себе.  Было  известно,  что  этот
монах  —  не  чета  жирным  епископам,  обирающим  хлебо¬
пашцев,  как  липку.  Петр  Отшельник  изводил  себя  поста¬
ми,  хлеба  почти  не  ел  или  ел  очень  мало,  совсем
не  употреблял  в  пищу  мяса,  довольствуясь  лишь  рыбой
и  вином.  У  него  не  было  никакого  имущества,  кроме
ослика,  то  есть  он  был  так  же  нищ,  как  и  сами  крестьяне.
 И  тем  не  менее  он  щедро  помогал  нуждавшимся  день¬
гами.  Знатные  сеньоры  не  скупились  на  милостыню  та¬
ким  монахам:  ведь  проповедуя  покаяние,  они  отвлекали
гнев  народа  от  феодалов.  Но  темные  и  измученные  земле¬
 27

дельцы  не  задумывались  над  всем  этим.  Крестьянам
Северной  и  Средней  Франции,  где  Петр  Отшельник  глав¬
ным  образом  вел  проповедь  крестового  похода,  людям,
вдоволь  натерпевшимся  от  поборов,  насилий,  нужды,  он
казался  настоящим  пророком  божьим.
 Бедняки,  втайне  надеявшиеся  получить  землю  и  сво¬
боду  в  заморских  странах,  жадно  ловили  каждое  его
слово.  Когда  он  взбирался  на  своего  осла  и  уезжал  в  дру¬
гое  село,  люди  бросались  вслед  за  ним,  хватали  его  за
полы  одежды,  а  иные  даже  старались  хотя  бы  волосинку
из  шкуры  его  осла  выдрать,  чтобы  оставить  ее  себе  на
память  как  талисман:  осел-то  принадлежал  святому  че¬
ловеку,  все  помыслы  которого  как  будто  были  устрем¬
лены  к  одним  только  божественным  делам!
 ечи  Петра  Отшельника  и  других  подобных  ему
проповедников  распаляли  религиозный  фанатизм
бедноты,  вселяли  в  нее  надежды  на  лучшее  будущее
в  случае  успешной  войны  на  Востоке.  Притеснения  сень¬
оров  сделали  жизнь  совершенно  невыносимой.  Кто  зна¬
ет,  какой  урожай  родится  на  полях  этим  летом?  Не  при¬
дется  ли  снова  мыкаться,  как  прежние  годы,  в  поисках
жалкой  мерки  зерна  для  семьи  и  корма  для  скотины?
 Уже  столько  лет  деревню  одолевал  голод,  а  последняя
зима  была  особенно  лютой.  «Бедный  народ  терзался  го¬
лодом»,—  вспоминает  хронист1.  И  крестьяне,  наслушав¬
шись  фанатиков  вроде  Петра  Отшельника,  заспешили  со
сборами  в  дорогу:  точили  топоры  и  двурогие  вилы,  вы¬
резали  в  лесу  дубины  покрепче,  прилаживали  оси  к  своим
двухколесным  тележкам,  а  главное,  старались  запастись
провизией  и  деньгами.  Думалось,  что  многого  не  потре¬
буется:  ведь  римский  папа  в  своей  речи  сказал,  что  до¬
рога  в  Иерусалим  кратка.  Только  бы  добраться  до  этого
земного  рая,  а  уж  там  не  придется  заботиться  о  хлебе!
Малую  толику  денег  тоже  было  нелегко  собрать.  И  все-
таки  бедняки  торопливо  готовились  к  походу.  Они  не  хо-
 1  Хронистами  принято  называть  западноевропейских  лето¬
писцев,  которые  свои  летописи  обычно  именовали  «хрониками».
 28
 СБОРЫ  БЕДНЯКОВ  В  ПОХОД

тели  ждать*  Уходить  следовало  по  возможности  скорее:
рыцари  и  сеньоры  ведь  тоже  собирались  на  священную
войну,  или,  как  тогда  говорили,  брали  крест,—  а  с  ними
крепостным  было  не  по  пути.  Их  надо  было  во  что  бы  то
ни  стало  опередить.
 Летописцы  рисуют  яркую  картину  недолгих  и  проте¬
кавших  в  какой-то  лихорадке  сборов  деревни  в  поход:
поспешно  и  подешевке  распродавалось  все  имущество,
не  нужное  в  походе,  и  так  же  поспешно,  но,  увы,  дорого
покупалось  необходимое  в  пути.  Никто  не  заботился,  рас¬
сказывает  аббат  Гвиберт  из  французского  городка  Но-
жана,  своими  глазами  видевший,  как  происходили  сборы
в  поход,  о  надлежащей  распродаже  домов,  виноградни¬
ков,  полей:  «Каждый,  стараясь  всеми  средствами  собрать
сколько-нибудь  денег,  продавал  все,  что  имел,  не  по  стои¬
мости,  а  по  цене,  назначенной  покупателем».  За  одну
овцу,  рассказывает  этот  очевидец,  раньше  давали  боль¬
ше,  чем  теперь  за  12  овец!
 Сбыв  за  гроши  все,  что  можно  было,  крестьяне  вместе
с  семьями  срочно  бросали  свои  лачуги  и,  нашив  кресты
на  грудь,  пускались  в  «святое  паломничество».
 середины  марта  1096  года  дороги  Северо-Восточ¬
ной  Франции,  а  затем  и  прирейнских  областей  Гер¬
мании  заполнили  тысячные  толпы  первых  крестоносцев-
бедняков.  Они  двинулись  в  путь  из  разных  мест,  двину¬
лись  стихийно,  выступив  в  разное  время,  и  вскоре  так¬
же  стихийно  соединились  в  пять  или  шесть  больших
отрядов.  В  каждом  насчитывалось  примерно  от  6  до  15
тысяч  человек  —  мужчин,  женщин,  детей.  Всего,  таким
образом,  в  бедняцком  походе  участвовало  около  60—70
тысяч  крестоносцев.  Это  были  люди,  которых  отчаяние  и
нужда  сделали  жертвами  религиозного  дурмана:  некото¬
рые  были  до  того  распалены  фанатичными  проповедями
церковников,  что  даже  выжигали  кресты  у  себя  на  руках
или  груди.
 29
 КРЕСТЬЯНСКИЕ  ОПОЛЧЕНИЯ  ОТПРАВЛЯЮТСЯ
В  ПУТЬ.  КАКОВ  БЫЛ  ХАРАКТЕР  ИХ
КРЕСТОВОГО  ПОХОДА.

Вместе  с  тем  это  были  люди,  для  которых  призывы
монахов  и  священников  к  спасению  святого  гроба  и  нака¬
занию  его  осквернителей  —  турок  —  приобретали  совсем
особый  смысл,  который  ничего  общего  не  имел  с  програм¬
мой  феодалов  и  церковников  —  организаторов  крестово¬
го  похода.  Крестьянин,  нашивая  крест  на  рубаху  или
даже  выжигая  его  на  теле,  в  глубине  души  надеялся
облегчить  свою  участь  в  землях  сарацин,  если,  конечно,
удастся  их  завоевать.  А  если  нет?  Что  же,  и  в  этом  слу¬
чае  придет  облегчение:  ведь  папа  римский  обещал  полное
прощение  грехов  тем,  кто  примет  мученичество  за  веру,—
значит,  погибшему  в  боях  за  Иерусалим  наверняка  обес¬
печено  царство  небесное.  Это  лучше,  чем  всю  жизнь  горе
горевать  под  тяжким  гнетом  сеньора.  Следовательно,
крестовый  поход  бедняков,  несмотря  на  его  религиозные
знамена,  по  существу  своему  был  антифеодальным,  осво¬
бодительным  движением.  Участники  его  стремились  из¬
бавиться  —  и  как  можно  скорее  —  от  ига  ненавистных
господ.
 Что  это  движение  было  враждебно  феодалам,  пони¬
мали  (или,  вернее,  об  этом  догадывались)  и  некоторые
наиболее  проницательные  современники  из  числа  церков¬
ников.
 Летописец  крестового  похода  немецкий  монах  Экке-
гардт,  писавший  по  свежим  следам  событий,  подчерки¬
вал,  что  это,  мол,  был  не  настоящий  крестовый  поход:
нужно,  поучал  он,  «отделять  высевки  от  пшеничной  муки».
Позднее  видный  церковный  деятель  аббат  Бернард  Клер-
воский  считал  бедняцкий  поход  ужасным  примером
«ложного  крестового  похода».  Конечно,  тем,  кто  служил
интересам  сеньоров,  движение  бедноты  представлялось
фальшивым  крестовым  походом:  ведь  крестьяне-кресто¬
носцы  хотели  сбросить  цепи  крепостнической  неволи,  хо¬
тя  по  внешности  и  выступали  под  теми  же  религиозными
лозунгами,  которые  чуть  позже  понесут  рыцари  и  князья.
Недаром  церковная  знать,  в  том  числе  и  сам  папа
Урбан  II,  увидев,  какие  огромные  размеры  приняло  вес¬
ной  1096  года  увлечение  крестьян  крестовым  походом,
и  опасаясь,  как  бы  феодальные  поместья  не  остались  без
рабочих  рук,  пытались  задерживать  бедняков  дома:  их
увещевали,  говоря,  что  они,  мол,  не  умеют  владеть  ору¬
жием,  что,  беря  с  собой  семьи,  они  лишь  затрудняют  дело
победы  над  «неверными».  Настоятели  монастырей  осо¬
 30

бенно  упирали  на  долги  крестьян:  нельзя-де  уходить,
не  расквитавшись  со  своими  «благодетелями»,  то  есть
монастырями.
 Однако  никакие  уговоры  не  действовали.  «Рвение  бед¬
няков,—  писал  Гвиберт  Ножанский,—  возгорелось  вели¬
кой  отвагой»;  другими  словами,  обездоленные  крепостные
землепашцы  с  такой  силой  рвались  к  земле  и  свободе,  что
удержать  их  было  невозможно.
 Многим  крестовый  поход  и  впрямь  представлялся  «де¬
лом  не  человеческим,  а  божьим»,  как  писал  об  этом
монах-летописец  Роберт  Реймский.
 линные  вереницы  мужицких  обозов  потянулись
по  дорогам,  проторенным  паломниками  на  Восток.
Сперва  шли  к  границе  Германской  империи  —  широкому
Рейну,  затем  направлялись  по  берегам  этой  реки,  про¬
тив  ее  течения,  —  на  юг,  вдоль  «поповской  дороги»  (так
прозвали  в  те  времена  Рейн,  потому  что  по  обе  стороны
его  находились  владения  самых  крупных  немецких  цер¬
ковных  феодалов  —  архиепископства  Кёльнское,  Трир¬
ское  и  другие).  Пройдя  несколько  недель  (ветры  и  дожди
успели  смениться  теплыми  апрельскими  днями),  кресто¬
носцы  сворачивали  к  другой  большой  реке—Дунаю  и  сле¬
довали  через  земли  венгров  и  болгар,  а  потом  Византий¬
ской  империи  —  к  Константинополю.
 Тот,  кто  со  стороны  взглянул  бы  на  этих  первых  кре¬
стоносцев,  сразу  увидел  бы,  что  это  не  войско,  а  скорее
беспорядочное  скопище  переселенцев.  Летописец-церков¬
ник  замечает,  что  бедняки  словно  уходили  «в  доброволь¬
ное  изгнание».  Оно  почти  так  и  было,  хотя,  конечно,
«изгнание»-то  являлось  вынужденным,  а  не  доброволь¬
ным.  Войско  крестьян-крестоносцев  являло  вид  очень
пестрый  и  было  крайне  неорганизованным.  Кто  шел  пеш¬
ком,  хлюпая  по  грязи  деревянными  башмаками,  в  холщо¬
вых  онучах  на  ногах,  перекрученных  лыком  или  бечевкой.
Кто  ехал  на  небольших  тележках,  или,  лучше  сказать,
тачках,  запряженных  быками,  —  их  подковывали,  как  ло¬
шадей...  Вместе  со  взрослыми  находились  дети,  которые
 31
 ДЕРЕВЕНСКАЯ  БЕДНОТА  В  ПОХОДЕ

каждый  раз,  когда  отряд  приближался  к  какому-нибудь
замку  или  городу,  тоскливо  спрашивали  у  родителей,  «не
Иерусалим  ли  это?»
 На  тележки  был  погружен  и  жалкий  крестьянский
скарб,  а  также  тряпье,  которым  во  время  ночных  остано¬
вок  укутывали  от  холода  детей  и  самих  себя.  Одеты  бы¬
ли  эти  крестоносцы  тоже  не  как  воины,  а  обычно,  по-
крестьянски:  на  голове  —  полукруглый  или  удлиненный
Шерстяной  колпак  без  полей,  из-под  которого  торчали
нечесаные  космы  волос;  на  плечах  немногих—серые  шер¬
стяные  кафтаны,  большинство  же  было  в  длинных,  пере¬
хваченных  тряпичным  кушаком,  редко  —  поясом,  домо¬
тканных  рубахах  и  таких  же  штанах.
 И  оружие  деревенских  крестоносцев  было  своим,
привычным:  косы,  двурогие  вилы,  топоры,  цожи  с  тол¬
стыми  деревянными  рукоятками;  иногда  встречались  да¬
же  массивные  суковатые  дубины  или  охотничьи  рогати¬
ны.  Греческая  писательница  Анна  Комнина,  презрительно
назвала  впоследствии  отряды  этих  крестоносцев  «без¬
оружными  толпами».
 За  обозами  крестоносцев  и  между  телегами  блеяли
козы,  слышалось  мычание  коров  и  визг  свиней  —это  брел
живой  запас  провизии,  который,  впрочем,  очень  скоро
иссяк.
 Так  под  знаком  креста  уходили,  вернее,  бежали  от
своих  угнетателей  отчаявшиеся  крепостные  западных
стран.
 У  бедняков,  конечно,  не  было  никаких  командиров
в  строгом  смысле  слова,  никакой  сколько-нибудь  твердой
дисциплины.  «Они  шли  без  головы»,—писал  позднее
о  первых  крестоносцах  архиепископ  Гийом  из  сирийского
города  Тира.  А  другой  летописец,  из  Лотарингии,  расска¬
зывает,  что  впереди  одного  отряда  шествовали  гусь  и  ко¬
за,  почитавшиеся  крестьянами,  как  священные  животные,
«наделенные  божественной  благодатью»;  этот  факт
легко  понять,  если  вспомнить,  что  христианские  верова¬
ния  вполне  уживались  в  темной  деревне  со  старым  язы¬
ческим  культом  домашних  животных.
 Среди  массы  почерневших  от  грязи  и  пота  крестьян¬
ских  рубах  и  кафтанов,  среди  многоголосой  толпы  дере¬
венских  бедняков  резко  выделялись  небольшие  группы
настоящих  воинов,  статно  восседавших  на  конях  и  во¬
оруженных  по-рыцарски.  Это  действительно  были  рыца¬
 32

ри:  граф  Ламберт  Бедняк,  все  достояние  которого  заклю¬
чалось  в  единственном  коне,  виконт-разбойник  Гийом
Плотник,  рыцарь  Вальтер  Неимущий  —  французы;
граф  Эмихо  Лейнингенский,  рыцарь  Гуго  Тюбингенский
и  другие—из  немецких  земель.  Всего  таких  титулован¬
ных  воинов,  примкнувших  к  крестьянам,  было  несколько
сот  человек  —  тех,  кому  не  терпелось  пустить  в  дело  свои
мечи  и  копья  и  поживиться  в  Палестине  за  чужой  счет.
Поэтому  они  и  не  стали  дожидаться,  пока  в  поход  собе¬
рутся  главные  силы  рыцарства,  а  пошли  с  «черной
костью»;  к  тому  же  они  думали  воспользоваться  числен¬
ностью  и  силой  крестьян  в  своих  захватнических  целях.
Но  крестьяне,  где  только  могли,  старались  отделаться  от
непрошеных  попутчиков,  уйти  от  них  вперед.  Они  не  хо¬
тели  иметь  с  рыцарями  никаких  дел,  тем  более  что  те
стремились  занять  положение  военных  предводителей
в  крестьянских  ополчениях.
 оход  нищих  крестьян  продолжался  немногим  бо¬
лее  полугода.  Уже  в  Европе  крестоносцы  начали
разбойничать  и  заниматься  грабежами.  Рыцарям  этот
промысел  был  привычен.  Крестьяне  же  часто  были  вы¬
нуждены  силой  добывать  продовольствие  у  местного  на
селения,  ибо  запасы  продуктов  быстро  истощались,  скот
был  перерезан,  а  мешочки  с  мелкой  монетой,  которые
бедняки  бережно  хранили  за  пазухой,  тоже  опустели,—
покупать  съестное  было  не  на  что.  Кроме  того,  по  пути
к  крестьянским  отрядам  пристало  много  всякого  сброда:
тут  были  воры-профессионалы,  убийцы  и  другие  преступ¬
ники,  бежавшие  от  наказания.  Этим  людям  крестовый
поход  вообще  служил  лишь  удобным  предлогом  для  гра¬
бежей.
 Еще  в  немецких  и  чешских  городах  были  устроены
жестокие  еврейские  погромы.  Проходя  через  города
и  местечки  Венгрии  и  Болгарии,  крестоносцы  повели  себя
как  отъявленные  мародеры:  по  двое,  по  трое  и  целыми
шайками  вламывались  в  дома,  наскоро  насыщали  свои
 3  М4  А.  Заборов 	33
 КАК  ПРОТЕКАЛ  И  ЧЕМ  ЗАКОНЧИЛСЯ
ПОХОД  БЕДНОТЫ

голодные  желудки,  тут  же  набивали  карманы  всякой
снедью  и,  учинив  вдобавок  погром,  спешили  дальше.  Го¬
рожане  и  местные  власти  вынуждены  были  принять
ответные  меры  против  бесчинствовавших  пришельцев.
Крестоносцев,  которые,  чрезмерно  увлекшись  грабежами,
отставали  от  своих,  хватали,  избивали,  а  то  и  сжигали
живьем  или  вешали  прямо  на  городских  стенах,  чтобы
остальным  неповадно  было  повторять  их  «подвиги».
 В  Венгрии  и  Болгарии  произошли  ожесточенные  стыч¬
ки  с  населением  и  войсками;  как  правило,  они  оканчива*
лись  плачевно  для  разрозненных  и  плохо  вооруженных
крестоносцев.
 Из  пяти  больших  отрядов  три  были  либо  полностью
истреблены,  либо  большей  частью  рассеяны  венграми
и  болгарами,  сразу  же  возненавидевшими  грабителей
с  крестом  на  платье.
 Таким  образом,  до  30  тысяч  человек,  чуть  ли  не  поло¬
вина  крестоносцев,  усеяли  своими  трупами  венгер¬
ские  и  болгарские  дороги.  Однажды  венгры,  уничтожив
большую  ватагу  «воинов  христовых»,  побросали  их  те¬
ла  в  Дунай  в  таком  числе,  что,  по  словам  летописца  Аль¬
берта  из  Аахена,  воды  этой  реки  побагровели  от  крови.
 А  летом,  когда  крестоносцы  вступили  на  византий¬
скую  территорию,  им  пришлось  столкнуться  уже  с  вой¬
сками  императора,  которые  тоже  причинили  крестьян¬
скому  воинству  немалый  урон.
 В  жаркие  июльские  дни  1096  года  сильно  потрепан¬
ные  и  поредевшие  в  числе  крестьянские  отряды  добра¬
лись  до  византийской  столицы.  К  этому  времени  в  роли
их  вожака  выступил  Петр  Отшельник;  большинство  дру¬
гих  атаманов  погибло  в  дороге.  Петр  был  даже  принят
во  дворце  Алексеем  Комниным.
 Появление  нищих  крестьянских  ватаг  у  стен  Кон¬
стантинополя  не  сулило  византийскому  правительству
чего-либо  приятного.  Впустить  в  город  этих  оборванцев
было  просто  опасно.  Они  уже  раньше  показали  свой  гра¬
бительский  облик.  Да  и  в  предместьях  Константинополя
воины  христовы  продолжали  бесчинствовать:  опустоша¬
ли  сады  и  виноградники,  поджигали  дворцовые  построй¬
ки,  устраивали  из-за  пустяка  драки  с  греками  и  даже,
позабыв  о  своей  миссии  «спасителей  христианских  свя¬
тынь»,  врывались  в  церкви,  в  монастыри,  растаскивали
хранившиеся  здесь  драгоценности.
 34

Как  же  быть?  Использовать  буйные  орды  крестонос¬
цев  в  интересах  Византии?  Но  едва  ли  эти  безоружные
толпы  могли  пригодиться  Империи.
 Алексей  Комнин  и  его  советники  пробовали  было
утихомирить  крестоносцев  силой  и  уговорами,  удержать
их  от  грабежей.  Тщетно!  Ко  всему  этому  нужно  было
еще  и  прокормить  многотысячную  ораву  беспокойных
пришельцев!
 Не  видя  другого  выхода,  император  отдал  приказ  по¬
скорее  предоставить  крестоносцам  суда  для  переправы
через  Босфор:  необходимо  было  прежде  всего  избавить
столицу  от  опасных  гостей.  Крестоносцы  не  пробыли
близ  Константинополя  и  недели.  На  барках  и  лодках  их
перевезли  на  азиатский  берег  и  разместили  лагерем  в  пу¬
стовавшем  укреплении,  которое  за  несколько  лет  до  это¬
го  было  выстроено  близ  города  Геленополя  для  англо¬
саксонских  военных  наемников;  оно  называлось  по-гре¬
чески  Циботус,  а  европейцы  именовали  его  Цивитотом.
Но  и  здесь  воинам  Петра  Отшельника  не  сиделось.  Им
мерещилась  близкая  земля  Иерусалимская  —  молочные
реки  и  кисельные  берега.  Начались  сперва  рискованные
вылазки  против  сельджуков  в  окрестности  Циботуса,
а  спустя  еще  некоторое  время  орды  крестоносцев  по  ка¬
кому-то  неясному  слуху  устремились  по  направлению
к  столице  сельджукского  султана  —  Никее  (Циботус  на¬
ходился  в  37  километрах  от  нее).
 Даже  Петр  Отшельник  со  всем  своим  ораторским  та¬
лантом  не  мог  остановить  «воинов  христовых»;  махнув
рукой,  он  предпочел  вернуться  в  Константинополь.
Сельджукская  разведка  была  прекрасно  осведомлена
о  том,  что  просходит  в  Циботусе  и  что  собой  представля¬
ют  сами  крестоносцы.
 В  узкой  пустынной  долине  между  Никеей  и  селением
Дракон  сельджуки  устроили  засаду.  В  нее-το  и  попалась
рвавшаяся  вперед  голытьба.  21  октября  тучи  стрел
неожиданно  посыпались  на  крестоносцев  со  склонов  гор,
из  лесной  чащи,  а  вслед  затем  сельджукская  конница
атаковала  в  лоб  войско  крестьян.
 Острые  кривые  клинки  сельджуков,  врезавшихся
в  беспорядочные  толпы  крестоносцев,  рубили  их,  как  ко¬
са  траву.  Лошади  вырывались  из  рук  всадников;  вспых¬
нула  паника,  и,  преследуемые  сельджуками,  крестоносцы
пустились  в  беспорядочное  бегство  к  Циботусу*  За  не¬
 3* 	36

сколько  часов  полегло  столько  народу,  что,  как  писала
Анна  Комнина,  тела  порубленных  «галлов  и  норманнов»,
которые  «погибли  от  меча  Измаила»,  будучи  свалены  в  ку¬
чу,  «образовали  нечто  вроде  высокой  горы».  Часть  кре¬
стоносцев,  впрочем,  сумела  спастись  от  преследователей:
одни  бежали  к  морю,  другие  укрылись  в  леса,  но  таких
счастливцев  насчитывалось  не  более  трех  тысяч.  Погиб¬
ло  же  в  этот  день  до  25  тысяч  человек,  не  считая  тех,
кто  попал  в  плен  и  был  продан  в  рабство.  Крестьяне,
ринувшиеся  на  Восток  по  зову  церкви  и  искавшие  себе
там  лучшей  доли,  даже  не  добрались  до  конечной  цели
похода  —  Иерусалима.  На  азиатском  берегу  Босфора
они  нашли  лишь  собственную  погибель.  Таков  был  пер¬
вый  результат  крестоносной  затеи  католических  церков¬
ников  и  феодалов.
 Несомненно,  уже  это  движение  бедноты  и  его  итоги
оказались  совсем  не  такими,  на  которые  рассчитывал
Урбан  II:  ведь  папа  —  духовный  вождь  сеньоров  и  рыца¬
рей—  отнюдь  не  собирался  ни  подымать  крепостных
крестьян  против  них,  ни  вообще  причинять  им  какого-ли¬
бо  ущерба.  Совсем  напротив:  организуя  крестовый  по¬
ход,  папство  добивалось  удовлетворения  именно  интере¬
сов  феодалов.  Дальнейшие  события  тоже  во  многом  по¬
шли  вразрез  с  первоначальными  намерениями  римских
первосвященников.  Но  первые  и  самые  тяжелые  жертвы
понес  народ.
 86
 го  время  как  деревенские  бедняки,  гонимые  голодом
и  ослепленные  фанатизмом,  спешили  навстречу  сво¬
ей  гибели,  феодалы  еще  только  готовились  к  крестовому
походу.  Ведь  по  решению  Клермонского  собора,  он  дол¬
жен  был  начаться  только  15  августа  1096  года.  Сеньоры
собирались  на  войну  не  так  скоропалительно,  как
крестьяне.  Предстоял  большой  и  длительный  поход,
и  подготовиться  к  нему  нужно  было  основательно:  под¬
новить  оружие  и  доспехи,  а  также  (это  было  не  менее
важно)  накопить  денег,  которые  могли  понадобиться
в  пути.  И  сеньоры  изо  всех  сил  старались  добыть  их,  где
и  как  только  было  возможно.  Тот  с  крайней  придирчи-
 НАЧАЛО  ПОХОДА  РЫЦАРЕЙ

востью  взимал  платежи  и  недоимки  со  своих  крестьян,
этот  усерднее,  чем  раньше,  совершал  разбойничьи  наско¬
ки  на  соседей,  чтобы  разжиться  за  их  счет;  одни,  предла¬
гая  в  залог  свои  замки  и  поместья,  договаривались
с  аббатами  и  епископами  о  том,  чтобы  те  ссудили  их
деньгами  для  «божьего  дела»,  другие  даже  распродава¬
ли  свои  деревни,  угодья,  сады,  мельницы,  лишь  бы  не
остаться  без  звонкой  монеты.  Церковники,  пользуясь
нуждой  знатных  рыцарей  в  деньгах,  охотно  скупали  их
владения,  основательно  грея  руки  на  сборах  к  походу.
 Наконец,  в  августе—октябре  1096  года,  после  того
как  собран  был  урожай,  главные  силы  крестоносцев  —
рыцарство,  бароны  и  князья  —  двинулись  на  священную
войну.  С  ними  шла  челядь  —  слуги  и  оруженосцы,  а  за
феодалами  увязались  и  новые  толпы  «босого  и  оборван¬
ного  народа»,  как  называет  западный  летописец  дере¬
венскую  голытьбу.  Дружины  феодалов  составляли  кон¬
ные  отряды,  мужицкие  толпы  шли  пешком.  Основную
боевую  силу  этих  ополчений,  составляло  все  же  ры¬
царство.
 Об  этих  крестоносцах  уже  нельзя  было  сказать,  что
они  представляли  собой  беспорядочные  толпы  переселен¬
цев:  на  Восток  двинулись  сравнительно  хорошо  воору¬
женные  и  тщательно  экипированные  дружины.  У  каж¬
дого  феодала  были  при  себе  длинный  меч  с  обоюдоост¬
рым  стальным  клинком  и  деревянное  копье  с  железным
наконечником  в  виде  ромба.  Для  защиты  от  стрел  и  ко¬
пий  врага  служил  выгнутый  круглый  или  треугольный
щит  с  металлическими  пластинками  на  деревянном,  обтя¬
нутом  кожей  остове  (рыцарь  держал  его  левой  рукой).
 Помимо  того,  на  тело,  под  кафтан,  с  пришитым  на
него  знаком  креста  из  красной  материи,  надевалась  коль¬
чуга—  защитная  рубашка  из  маленьких  металлических
колечек,  искусно  переплетенных  между  собой.  Иногда
колечки  связывались  в  два  слоя.  Такая  кольчуга  называ¬
лась  двойной.  Сверху  она  доходила  до  подбородка,  сни¬
зу  спускалась  до  колен.  Это  было  дорогостоящее  снаря¬
жение.  Не  все  рыцари  имели  кольчуги.  Большинство
закрывало  туловище  легким,  но  прочным  металлическим
панцирем  или  латами,  в  то  и  другое  рыцарь  облекался
перед  боем.  На  голову  он  надевал  шлем,  полукруглый
или  в  форме  низкого  цилиндра  с  сеткой  для  лица,  иногда
со  щелями-прорезями  для  глаз.  Такой  шлем  надежно
 37

прикрывал  голову  от  ударов.  Ноги  также  были  защище¬
ны  от  вражеского  оружия  кожаными  наколенниками
и  особыми  железными  пластинками  до  самой  щиколотки:
они  назывались  поножами  (от  слова  нога).
 Рыцари  брали  с  собой  оружие  и  доспехи  с  запасом.
Целые  обозы  воинского  имущества  и  снаряжения  пере¬
двигались  вместе  с  рыцарской  конницей.
 Здесь  же,  в  обозах,  под  ворохом  кольчуг,  панцирей,
тяжелых  секир,  которыми  дрались  пешие  воины,  под
особо  бдительной  охраной  наиболее  верных  слуг,  поме¬
щались  и  ларцы  с  золотыми  и  серебряными  монетами.
Впрочем,  рыцари  победнее  довольствовались  мешочка¬
ми  с  деньгами,  вшитыми  в  тот  же  пояс,  к  которому  при¬
креплялись  ножны  меча.  Между  обозными  телегами,  за¬
пряженными  лошадьми  или  волами,  можно  было  видеть
своры  борзых  собак,  а  в  самих  тележках  рядом  с  воен¬
ным  снаряжением  стояли  большие  клетки:  оттуда  слы¬
шалось  клекотанье  птиц  с  острыми  крючковатыми  клю¬
вами.  Это  были  соколы.  Отправляясь  на  войну  за
религиозные  святыни,  феодалы  не  забыли  о  привычных
забавах  и  удовольствиях:  они  прихватили  с  собой  и  соко¬
лов,  и  собак,  и  все  остальное,  нужное  для  охоты.  Святы¬
ни  святынями,  а  почему  бы  не  поохотиться  в  пути?
 Рыцарские  дружины,  пустившиеся  в  дорогу,  казалось
бы,  с  одной  и  той  же  целью,  не  составляли  единой
армии.  У  рыцарей  разных  стран  и  областей  не  было  ни
общего  плана  действий,  ни  единого  верховного  командо¬
вания.  Каждое  ополчение  вначале  шло  своей  дорогой,  не
соприкасаясь  с  другими  и  даже  не  имея  известий  о  том,
что  с  ними  происходит.
 Все  знали  лишь  одно:  надо  собраться  в  Константи¬
нополе,  а  уж  оттуда  идти  походом  дальше,  к  священному
граду  Иерусалиму.  Ополчения  были  неодинаковыми  по
своей  численности:  некоторые  насчитывали  по  нескольку
тысяч  рыцарей,  не  говоря  о  пешем  люде;  другие  были
поменьше,  третьи  состояли  лишь  из  сотни-другой
рыцарей.  Каждый  рыцарский  отряд  имел  своих  предво¬
дителей.  Это  были  знатные  сеньоры,  вставшие  во  главе
собственных  вассалов,  а  через  них  —  и  подвассалов.
 Всех  этих  людей  —  и  рыцарей,  и  магнатов—толкнула
на  священную  войну  главным  образом  жажда  наживы,
стремление  завоевать  новые  земли,  закрепостить  труже¬
ников  дальних  стран,  основать  в  них  свои  княжества,
 33

Вот,  например,  герцог  Нижней  Лотарингии  Год-
фруа  IV,  предводитель  лотарингского  ополчения,  назы¬
ваемый  обычно  Годфруа  Бульонским,  36  лет,  высокий,
хорошо  сложенный,  широкоплечий  детина,  с  светло-ру¬
сой  бородой  и  голубыми  глазами.  Зачем  отправился  он
на  Восток  и  притом  одним  из  первых—еще  в  августе
1096  года?
 Хронист-итальянец  Каффаро  рассказывает,  что  вла¬
детель  замка  Бульон  (отсюда,  кстати,  и  его  прозвище),
возвращаясь  в  свое  время  из  святого  паломничества,
был  избит  «неверными».  После  этого  он  будто  бы  и  ре¬
шил  сделаться  крестоносцем.  Но  рассказ  хрониста  —
лишь  одна  из  тех  многочисленных  легенд,  которые
впоследствии  окружили  имя  Годфруа  Бульонского,  рисо¬
вавшегося  потомкам  главным  героем  крестового  похода.
Летописи  и  сказания  на  все  лады  воспевали  его  отвагу
и  особенно  благочестие:  он  будто  бы  славился  тем,  что
выстаивал  в  молитвах  по  многу  часов  подряд.  Дело
представлялось  так,  что  в  крестовый  поход  герцога
увлекло  исключительно  его  религиозное  рвение.  В  дей¬
ствительности  все  обстояло  гораздо  проще.  Этот  сеньор,
видный  вассал  германского  императора,  хотя  и  носил
пышный  герцогский  титул  и  кичился  своей  родословной,
восходящей  чуть  ли  не  к  Карлу  Великому,  сам  был  небо¬
гат,  да  и  в  тех  немногих  владениях,  которые  ему  принад¬
лежали,  не  являлся  полновластным  государем:  он  нахо¬
дился  в  большой  зависимости  от  императора.  Чтобы
собрать  деньги  для  похода,  герцогу  пришлось  заложить
родовой  замок  Бульон  епископу  Льежскому  за  1300
(по  другим  сведениям  —  за  1500)  марок  серебром  и  дву¬
мя  мельницами  в  придачу.  Но  и  этого  оказалось  мало.
Едва  только  его  ополчение  прибыло  в  Кёльн,  а  затем
в  Майнц,  как  сей  воин  божий  поспешил  ограбить  здеш¬
них  евреев,  вынудив  их  заплатить  ему  1000  марок.  Впро¬
чем,  ему  было  все  равно,  кого  грабить  —  иноверцев  ли,
своих  ли.  За  несколько  месяцев  до  похода  Годфруа
Бульонский  занимался  вымогательствами  у  близлежащих
к  его  замку  монастырей.  Перед  самым  началом  священ¬
ной  войны,  чтобы  искупить  свою  вину  в  глазах  духовен¬
ства,  он  даже  сделал  ценные  подарки  монашеской
братии.  Неудобно  было  облачаться  в  одежду  крестонос¬
ца,  имея  репутацию  расхитителя  монастырских  богатств.
Конечно,  крестовый  поход  для  этого  феодала  казался
 39

заманчивым  делом,  преимущественно  постольку,  посколь¬
ку  оно  обещало  земельные  приобретения  и  добычу.
 А  вот  другой  вождь  крестоносцев  и  один  из  главных
организаторов  всего  предприятия  —  граф  Раймунд  IV
Тулузский,  возглавивший  в  октябре  1096  года  большое
войско  из  Южной  Франции:  хотя  ему  было  около  шести¬
десяти  лет,  однако  этот  старик  отличался  завидным
здоровьем;  человек  в  высшей  степени  упрямый  и  често¬
любивый,  в  походе  он  постоянно  ссорился  с  другими
князьями  и  с  самого  начала  претендовал  на  роль  вер¬
ховного  предводителя  крестоносного  воинства.  Что  ему
надо  было  в  заморских  странах?
 Сирийский  летописец  XII  века  утверждает,  что  кре¬
стовый  поход  возник  якобы  следующим  образом:  некий
князь,  по  имени  Сеншиль,  во  время  паломничества
в  Иерусалим  не  поладил  со  стражником  у  ворот  этого
города.  В  стычке  Сеншилю  выбили  глаз.  Озлобленный
князь  по  возвращении  на  родину  стал  ратовать  за  то,
что  необходимо  освободить  святую  землю,  в  подтвержде¬
ние  чего  демонстрировал  всем  свой  глаз,  потерянный  от
коварства  «неверных».  Сеншиль  —  искаженное  фран¬
цузское  Сен-Жилль:  Раймунда  Тулузского  именовали
часто  графом  Сен-Жилль  —  по  названию  его  главного
замка.  Самый  же  рассказ  летописца  —  легенда  вроде
той,  которую  передавали  о  Годфруа  Бульонском.
И  смысл  ее  опять-таки  в  том,  что  мотивы  отправления
в  поход  Раймунда  Тулузского  были  якобы  исключи¬
тельно  религиозного  свойства.
 На  самом  же  деле  это  было  далеко  не  так.
 Раймунд  IV  являлся  одним  из  крупнейших  феодалов
не  только  Франции,  но  и  всей  Южной  Европы.  Однако
его  алчность  и  честолюбие  были  поистине  беспредельны.
Еще  папа  Григорий  VII,  зная  хищный  нрав  Раймун¬
да  IV,  рассчитывал  использовать  этого  князя  в  борьбе
за  подчинение  Византийской  империи.  Но  тогда  война
«в  защиту»  Константинополя,  как  уже  мы  знаем,  не
состоялась.  Позже  граф  Сен-Жилль  бился  с  «неверны¬
ми»  в  Испании  в  надежде  расширить  свои  владения  хотя
бы  на  Пиренейском  полуострове.  Однако  и  тут  его
постигла  неудача.  Все  это  лишь  распалило  жадность
Раймунда  IV.  Его  особенно  соблазняла  мысль  о  том,
что  в  случае  успешной  войны  в  Палестине  можно  будет
подчинить  своей  власти  торговые  города  восточного
 40

побережья  Средиземного  моря:  с  этими  городами  свя¬
заны  были  торговлей  подвластные  ему  города  Южной
Франции.  Если  бы  это  удалось  осуществить  —  сколько
бы  золота  полилось  в  графскую  казну  от  одних  только
пошлин  с  товаров,  плывущих  с  Запада  на  Восток  и  с
Востока  на  Запад!
 Таковы  были  главные  соображения,  которые  побу¬
дили  Раймунда  Тулузского  встать  на  «стезю  господню».
Разумеется,  человек  своего  времени,  граф  воздавал  так¬
же  должное  религии  и  церкви,  но  в  первую  очередь  он
действовал  как  алчный  феодальный  захватчик.  Не  уди¬
вительно,  что  Раймунд  раньше  всех  других  сеньоров
нашел  общий  язык  с  папой  Урбаном  II:  еще  год  назад,
когда  тот  находился  во  Франции  и  только  направлялся
в  Клермон,  состоялась  его  встреча  с  графом  в  замке
Сен-Жилль;  на  этой  встрече  папа  и  граф  заранее  дого¬
ворились  о  том,  что  последний  подаст  пример  остальным
феодалам,  изъявив  готовность  к  крестовому  походу  тот¬
час  после  того,  как  папа  провозгласит  его.
 Стремление  обосноваться  государем  в  заморских
землях  особенно  резко  отличало  и  предводителя  не¬
большого,  но  хорошо  вооруженного  и  дисциплинирован¬
ного  ополчения  из  Южной  Италии.  Это  был  норманский
князь  Боэмунд  Тарентский.  Его  живописный  портрет
сохранила  греческая  писательница  Анна  Комнина,  ко¬
торая  имела  не  один  случай  видеть  и  слышать  князя,
когда  он  встречался  с  ее  отцом,  императором  Алек¬
сеем  I,  в  его  константинопольском  дворце.  Высоченного
роста,  всегда  румяный,  стройный,  как  молодой  человек,
несмотря  на  свои  совсем  уже  не  юные  годы,  Боэмунд
даже  внешним  обликом  выделялся  среди  других  вождей
крестоносцев.  Он  носил  короткую  прическу,  что  не  было
принято  у  рыцарей,  и,  в  отличие  от  прочих,  бородатых
сеньоров,  регулярно  брился.  В  его  чертах,  замечает
Анна  Комнина,  имелось  нечто  жестокое,  и  даже  улыбка
была  какой-то  мрачной.  И  не  без  причины:  Боэмунд  был
самым  коварным  из  предводителей  крестоносцев  и  вме¬
сте  с  тем  самым  алчным  из  них;  он  умел  очень  хорошо
скрывать  свои  истинные  намерения,  а  они  не  имели  ни¬
чего  общего  с  религией  и  носили  чисто  захватнический
характер.  Боэмунд  был  сыном  от  первого  брака  знаме¬
нитого  норманского  вождя  Роберта  Гвискара,  при
котором  дружины  норманских  рыцарей  прочно  обосно¬
 41

вались  в  плодородных  долинах  Южной  Италии.  Однако
Боэмунду,  как  говорится,  не  повезло:  его  отец,  с  которым
он  проделал  не  одну  военную  компанию  —  ив  Италии
и  в  особенности  в  Византии,  поддался  настойчивым
уговорам  своей  второй  жены  и  почти  все  свои  земли,
поместья  и  города,  так  же,  как  и  герцогский  титул,  оста¬
вил  в  наследство  сыну  от  этой  жены,  а  Боэмунду  завещал
лишь  небольшое  княжество  Тарент.  Обделенный  наслед¬
ник  с  этого  времени  ничего  не  желал  так  сильно,  как
добыть  для  себя  владения  и  власть,  которые  бы  приноси¬
ли  доходы,  по  крайней  мере,  не  меньшие,  чем  те,  которые
по  воле  случая  достались  его  сводному  братцу.  Достиг¬
нуть  этой  цели  можно  было  только  силой:  завоевать
земли  и  основать  в  них  собственное  государство  —  такова
была  главная  мысль,  с  которой  Боэмунд  выступил  в  кре¬
стовый  поход.  Он  давно  и  по  праву  считался  врагом
Византии,  с  которой  воевал  задолго  до  крестового  похо¬
да.  В  этих  войнах  южноитальянские  норманны  понесли
в  конце  концов  поражение.  Однако  старое  не  было  забы¬
то  Боэмундом.  Он  всегда  помнил  завещание  своего  отца,
в  котором,  по  словам  норманского  хрониста  Ордерика
Виталия,  говорилось:  «Константинополем  владеет  изне¬
женный  народ,  который  живет  только  ради  собственных
удовольствий  и  предается  порокам.  Поэтому  я  решил,
коли  это  будет  угодно  богу,  подчинить  его  при  помощи
моих  католических  воинов».  Английский  же  летописец
Гийом  Мальмсбэрийский  прямо  указывает,  что,  выступая
в  поход,  Боэмунд  намеревался  отнять  у  Византии  терри¬
торию,  которая  некогда  была  им  завоевана  в  Греции
вместе  с  отцом,  Робертом  Гвискаром,  то  есть  земли  от
города  Драча  до  города  Солуни.  Но  была  у  Боэмунда
и  другая  цель.  Его  тоже  привлекал  Восток,  и  примерно
по  тем  же  соображениям,  что  и  графа  Сен-Жилля:  добыв
себе  там  богатое  княжество,  можно  было  бы  наложить
руку  на  купцов  Южной  Италии,  давно  уже  загребавших
барыш  на  торговле  с  Сирией  и  Палестиной.
 Боэмунд  Тарентский  был  самым  одаренным  вождем
крестоносцев:  ловкий  дипломат,  не  стеснявшийся  в  вы¬
боре  средств  для  достижения  своих  целей,  он  хитро¬
стью  и  отвагой,  по  словам  Анны  Комниной,  «превы¬
шал  всех  прочих  латинских  князей  настолько  же,  на¬
сколько  уступал  им  богатством  и  численностью  своих
войск».
 42

Стремление  побольше  завоевать  и  награбить  на
Востоке  увлекло  в  поход  и  остальных  сиятельных  сень¬
оров,  занявших  командные  посты  в  отрядах  крестонос¬
ных  рыцарей.
 Стоит  отметить  среди  них  еще  одну  любопытную
фигуру  —  епископа  Адемара  из  южнофранцузского  го¬
рода  Пюи.  Папа  уполномочил  его  быть  духовным  главой
всего  войска  крестоносцев.
 Этот  церковник  отличался  не  только  дипломатиче¬
ским  тактом  и  умением  убедительными  речами  сдержи¬
вать  рвение  их  непомерно  горячих  вождей,  но  и
обладал  военными  способностями.  Он  происходил  из
графского  рода  Валентинуа  и  у  себя  на  родине,  несмотря
на  свой  духовный  сан,  нередко  сменял  епископскую  сута¬
ну  на  рыцарские  доспехи,  чтобы  защитить  свои  владе¬
ния  от  соседних  сеньоров.  Епископ  Пюи  был  «ловок
в  седле»,  как  пишет  о  нем  хронист,  и  неплохо  владел
мечом.  В  крестовый  поход  он  выступил  не  только  как
представитель  папы  римского,  но  и  во  главе  отряда
своих  собственных  вассалов.
 Разными  дорогами  —  одни  сушей,  другие  морем  —
направились  рыцарские  ополчения  к  своему  сборному
пункту  —  Константинополю.
 КРЕСТОНОСЦЫ  В  КОНСТАНТИНОПОЛЕ
 ервые  отряды  рыцарских  войск  начали  прибывать
к  византийской  столице  зимой  1096—1097  года.  Рань¬
ше  других,  в  декабре  1096  года,  увидели  высокие  стены
и  крепостные  башни  Константинополя  крестоносцы  Год-
фруа  Бульонского.  Позднее,  уже  в  апреле  1097  года,
к  городу  стали  подходить  норманны  Боэмунда  Тарент-
ского,  провансальцы  Раймунда  Тулузского  и  другие
ополчения.  Но  еще  задолго  до  этого  в  Константинополь
пришли  вести  о  том,  что  «весь  Запад,  —  так  писала  позд¬
нее  Анна  Комнина,  —  все  варварские  народы,  живущие
от  Адриатического  моря  до  Геркулесовых  Столпов»,  дви¬
нулись  на  Восток.
 О  продвижении  закованных  в  броню  западных  вар¬
варов  с  крестами  на  кафтанах  императору  доносили
 43

чиновники,  управлявшие  городами  и  фемами  (военно¬
административные  округа  империи)  Балканского  полу¬
острова,  через  которые  лежал  путь  крестоносцев.  Вести,
содержавшиеся  в  их  донесениях,  были  очень  тревожны¬
ми.  Бесчисленная  варварская  рать  шла  с  намерениями,
явно  враждебными  Византии,  творя  грабежи  и  насилия
над  местным  населением.  Сперва  сербы,  затем  болгары
и  греки  терпели  всяческие  бесчинства  от  благочестивых
разбойников.  Крестьяне,  спасаясь  от  них,  бежали  из  де¬
ревень;  они  забивали  свой  скот,  уничтожали  запасы  про¬
довольствия,  чтобы  ничего  не  досталось  западным  при¬
шельцам.  Подчас  население  вступало  в  трудную  борьбу
с  вооруженными  до  зубов  крестоносными  бандами.
Разъяренные  тем,  что  местные  жители  не  желают  ни  про¬
давать  им  продукты  питания,  ни  даже  давать  проводни¬
ков,  крестоносцы  вели  себя  совсем  не  по-рыцарски:
пленным  выкалывали  глаза,  отрубали  руки  и  ноги;  за¬
хватывались  и  уничтожались  целые  города.  Воины
Боэмунда  Тарентского  сожгли  в  болгарской  земле  Пела-
гонию,  предварительно  разорив  ее  жителей.  Дикий  гра¬
беж  учинили  рыцари  Раймунда  Тулузского  во  фракий¬
ских  городах  Руссе  и  Редесто:  они  ворвались  сюда
с  громким  воплем,  служившим  их  боевым  кличем:  «Ту¬
луза,  Тулуза!»  —  и  дочиста  ограбили  ремесленников
и  купцов.
 Все  эти  известия,  быстро  долетевшие  в  императорский
дворец,  серьезно  обеспокоили  византийское  правитель¬
ство.  Еще  несколько  лет  назад  Алексей  I  молил  западных
князей  о  помощи  против  сельджуков.  Теперь  эти  тяжелые
времена  ушли  в  прошлое.  Византия  окрепла  и  в  помощ¬
никах  больше  не  нуждалась.  Да  крестоносцы  и  не  пред¬
лагали  ей  свою  помощь.  Напротив,  все  говорило  о  том,
что  они  идут  на  Восток  как  завоеватели  и  вовсе  не  соби¬
раются  считаться  с  интересами  Византии.
 Особенно  встревожило  Алексея  Комнина  одно  до¬
несение.  Ему  передали,  что  князь  Боэмунд  Тарентский,
старый  враг  Византии,  пробовал  завязать  переговоры
с  Годфруа  Бульонским  о  том,  чтобы  сообща  объявить
войну  константинопольскому  императору.  Правда,  гово¬
рили,  будто  Годфруа  не  захотел  принять  такие  предло¬
жения,  заявив  посланцам  норманского  князя,  что  он
выступил  в  поход  не  для  того,  чтобы  воевать  с  христиан¬
ским  государем.  Но  эти  красивые  слова  не  мешали  его
 44

лотарингцам  разбойничать  во  Фракии.  А  как  дело  повер¬
нется  дальше?
 Алексей  Комнин,  политик  хитрый,  осторожный,  но
когда  надо  —  и  весьма  решительный,  принял  крутые,
хотя  и  ловко  замаскированные  меры,  чтобы  защитить
балканские  владения  империи.
 Прежде  всего  навстречу  войскам  варваров  выехали
императорские  чиновники  в  ранге  послов.
 Одетые  в  яркие  парчовые  одежды,  вытканные  золотом
и  подбитые  бобровым  мехом,  они  одним  своим  видом
поражали  грубую  западную  деревенщину  —  рыцарей.
Еще  более,  чем  одежды,  их  удивляли  длинные,  витиева¬
тые  речи,  с  которыми  греческие  послы  обращались
к  предводителям  крестоносцев,  и  такие  же  вычурные,
полные  лести  и  высокопарных  похвал  «доблестным»  гер¬
цогам  и  графам  императорские  грамоты,  которые  были
привезены  из  Константинополя.  Не  сразу  смысл  их  до¬
ходил  до  рыцарей:  они  не  привыкли  к  льстивым  ухищре¬
ниям  придворной  дипломатии,  а  константинопольский
царедворец  ведь  не  мог  обойтись  без  этого.  Суть  же
посольских  речей  и  грамот  Алексея  I  была  простой:  пре¬
кратите  разбои  и  грабежи,  тогда  вам  будет  предостав¬
лено  продовольствие,  за  умеренную  цену  вы  сможете
покупать  его  на  наших  рынках,  —  вот  что  старались
втолковать  вождям  варваров  уполномоченные  импера¬
тора.  В  то  самое  время,  когда  они  изгибались  в  бесконеч¬
ных  поклонах  перед  надменными  Годфруа  и  Боэмунда-
ми,  расточали  им  сладкие  улыбки  и  произносили  свои
затейливые  и  любезные  речи,  из  Константинополя  один
за  другим  следовали  тайные  приказы  местным  военным
властям:  по  всем  дорогам,  ведущим  к  столице,  скрытно
расставить  части  пехоты  и  конницы  (из  печенежских
наемников);  пусть  эти  войска  оказывают  всяческое  про¬
тиводействие  попыткам  западных  варваров  разорять
византийские  села  и  города;  союзники-печенеги  время
от  времени  должны  совершать  неожиданные  нападения
на  рыцарские  войска  и  причинять  им  возможно  больший
ущерб.  Надо  устрашить  этих  кичливых  воинов,  возомнив¬
ших  себя  безнаказанными,  и  оградить  византийские
владения  от  их  разбоев,  надо  дать  рыцарям  почувство¬
вать,  что  империя  сильна  и  не  им  тягаться  с  константи¬
нопольским  царем.
 Так  полагали  Алексей  Комнин  и  его  советники.
 45

Приказы  императора  не  остались  на  пергаменте,  они
неукоснительно  исполнялись.  Отряды  крестоносцев  с  тру·
дом  продвигались  вперед.  То  и  дело  —  особенно  на  реч¬
ных  переправах,  при  переходе  через  горы  —  их  обстре¬
ливали  неуловимые  печенежские  лучники,  а  порой
и  крупные  подразделения  греческих  войск  вступали  от¬
крыто  в  бой  с  крестоносцами-грабителями,  нанося  им
ощутительные  удары.
 Проводя  такую  политику  в  отношении  крестоносцев,
Алексей  I  рассчитывал  не  только  защитить  земли  импе¬
рии  от  вражеского  по  сути  дела  нашествия  и  охладить
непомерный  стяжательский  пыл  наиболее  воинственных
«ревнителей  христовой  веры».  В  Константинополе  воз¬
никли  другие,  далеко  шедшие  планы.  Хитроумный  грече¬
ский  василевс  решил  использовать  силы  крестоносцев
к  прямой  выгоде  империи.  Каким  образом?  Да  очень
просто:  пусть  крестоносцы  станут  его,  императора,  вас¬
салами,  а  земли  на  Востоке,  которые  они  сумеют  завое¬
вать  у  «неверных»,  пусть  держат  как  ленные  владения,
зависимые  от  императора.
 План  был  хорош,  но  удастся  ли  склонить  этих  варва¬
ров,  гордых  своими  титулами  и  древностью  рода,  к  тому,
чтобы  они  признали  византийского  императора  своим
сюзереном?  Чтобы  сделать  их  сговорчивее,  Алексей  I
и  направил  против  воинов  божьих  свои  наемные  отряды:
он  надеялся,  что  печенеги  поубавят  их  спесь.
 Вот  каковы  были  проекты,  зревшие  в  императорском
дворце.
 Как  только  под  стены  Константинополя  явилось  опол¬
чение  Годфруа  Бульонского  и  сторожевые  посты  донесли
о  шалашах  и  шатрах,  выросших  на  покрытой  легким
снежком  равнине  близ  столицы,  немедленно  были  сде¬
ланы  попытки  провести  в  жизнь  планы  Алексея  I.  К  гер¬
цогу  поскакал  послом  брат  французского  короля  рыцарь
Гуго  Вермандуа.  Знатный,  но  нищий  принц,  он  раньше
всех  крестоносцев  очутился  в  Константинополе  и  притом
при  весьма  неблагоприятных  для  себя  обстоятельствах:
Гуго  потерпел  кораблекрушение  у  берегов  Греции.  Он
был  доставлен  императорскими  чиновниками  в  столицу
и  сразу  же  согласился  принять  вассальную  присягу.  Те¬
перь  Гуго  Вермандуа  попробовал  уговорить  герцога
Бульонского  последовать  его  примеру.  Но  уговоры  не
помогли.  Годфруа  упрямо  твердил,  что  его  цель  —  осво¬
 46

бодить  гроб  господень,  и  никаких  иных  обязательств  он
на  себя  не  возьмет,  тем  более,  что  связан  присягой  гер¬
манскому  императору.
 Тогда  Годфруа  Бульонского  пригласили  в  император¬
ский  дворец.  Однако  герцог  не  пожелал  принять  пригла¬
шения.  Он  послал  к  императору  трех  рыцарей  —  своих
вассалов,  которые  только  выслушали  предложения  Алек¬
сея  Комнина  и  уехали  к  своим,  не  дав  никакого  ответа.
 Время  уходило  в  бесплодных  словопрениях.  Между
тем  проволочки  становились  все  более  опасными.  Скоро
должны  были  подойти  другие  ополчения  варваров.
Нельзя  было  допустить,  чтобы  все  они  сошлись  в  Кон¬
стантинополе.  Справиться  с  ними  тогда  будет  намного
труднее.
 Чтобы  заставить  Годфруа  Бульонского  подчиниться
своей  воле,  Алексей  I,  прекрасно  понимавший  и  предви¬
девший  угрожающие  последствия  возможного  объеди¬
нения  сил  крестоносцев,  применил  тогда  новое  оружие:
он  хорошо  знал  по  опыту,  что  там,  где  бессильны  льсти¬
вые  слова,  помогают  более  грубые  средства.
 Было  приказано  прекратить  подвоз  хлеба,  рыбы
и  вина  для  крестоносцев  и  сена  для  их  лошадей.  Воины
Годфруа  подняли  ропот.  Затем  они  набросились  на
окрестности  столицы,  стали  грабить  их.  Годфруа,  раз¬
досадованный  и  взбешенный  до  крайности  нажимом  им¬
ператора,  отважился  даже  вывести  своих  рыцарей  из
лагеря  и  атаковать  ворота  Константинополя,  ведшие
к  Влахернскому  дворцу.  Тогда  в  дело  вмешались  войска
Алексея  Комнина.  Они  заставили  зарвавшихся  воинов
Годфруа  отступить  в  лагерь,  который  тотчас  был  оцеп¬
лен  печенежской  конницей  и  засыпан  тучей  стрел.  Кре¬
стоносцы  вступили  в  бой  с  нападающими,  но  не  сумели
их  одолеть:  печенеги  действовали  совместно  с  другими
войсками  императора.  Герцог  Годфруа  в  душе  мог  сколь¬
ко  угодно  проклинать  коварство  императора,  однако  силе
пришлось  уступить.  Через  несколько  дней  в  присутствии
византийских  вельмож  он  принес  торжественную  вас¬
сальную  присягу  константинопольскому  самодержцу  за
те  земли,  которые  ранее  принадлежали  Византии  и  будут
отвоеваны  у  сельджуков.
 Император  щедро  одарил  герцога  Бульонского  и  его
приближенных,  устроил  в  их  честь  пир  во  дворце,  а  затем
лотарингским  рыцарям  и  всем,  кто  находился  в  их  опол¬
 47

чении,  были  предоставлены  суда  для  переправы  через
пролив:  на  больших  галерах  и  простых  весельных  лод¬
ках  воинство  Годфруа  Бульонского  было  перевезено  на
азиатский  берег  Босфора.
 Все  это  происходило  в  начале  апреля  1097  года.  Как
раз  к  этому  времени  в  Константинополе  появился  пред¬
водитель  крестоносцев,  справедливо  казавшийся  Алек¬
сею  Комнину  наиболее  опасным  противником,—Боэмунд
Тарентский.  Его  замыслы,  направленные  против  Визан¬
тии,  внушали  страх  византийским  царедворцам  и  самому
императору.  Многим  вспоминалось  древнее  пророчество,
согласно  которому  франк  1  лишит  константинопольского
императора  и  жизни  и  государства.  Судя  по  всему,  Боэ¬
мунд  Тарентский  был  самым  вероятным  исполнителем
этого  вещего  предсказания.
 К  общему  удивлению,  однако,  смешанному  с  недове¬
рием,  Боэмунд  повел  себя  совсем  не  как  недруг  Визан¬
тии.  Оставив  своих  крестоносцев  в  пригороде,  он  приска¬
кал  в  столицу  в  сопровождении  всего  лишь  десяти
воинов.  Посланцы  императора  с  низкими  поклонами  про¬
вели  этого  ладно  скроенного  рыцаря  в  приемные  покои
дворца.  Придворная  челядь  выражала  восхищение
его  осанкой,  доспехами,  оружием,  легким  шлемом,  изящ¬
но  отделанным  серебром,  с  гребнем  в  виде  дракона,
раскрывшего  пасть;  небольшим  мечом  в  ножнах  из  ме¬
талла  и  слоновой  кости,  висевшим  на  боку;  серебряными
шпорами,  позвякивавшими  при  каждом  шаге  норманна.
Когда  Алексей  увидел  своего  старинного  врага,  смело
и  с  открытым  взором  направившегося  прямо  к  его  золо¬
тому  трону,  он  сам  поднялся  ему  навстречу.  Император
приветствовал  Боэмунда  так,  словно  это  был  его  лучший
друг  и  союзник.  Он  усадил  его  рядом  с  собой,  долго
и  сочувственно  расспрашивал  о  пути,  который  уже  был
проделан,  о  том,  где  же  он  оставил  своих  сподвижни¬
ков...  Как  рассказывает  Анна  Комнина,  «дружеской
речью  он  старался  уничтожить  воспоминания  об  их  вой¬
нах  и  прежней  вражде».  После  беседы  Боэмунд  был  от¬
веден  в  предоставленную  ему  резиденцию.  Император
проявлял  необычайную  любезность  и  предупредитель¬
ность.
 1  Франками  или,  чаще,  латинянами  называли  в  Византии
жителей  западноевропейских  стран.
 48

В  большой  и  высокой  комнате,  куда  ввели  Боэмунда,
его  уже  ожидал  «стол,  богато  убранный  и  уставленный
всякого  рода  яствами».  Анна  Комнина  пишет:  «После
того  к  Боэмунду  явились  повара  и  кондитеры  по  прика¬
занию  императора  и  положили  перед  ним  огромное  ко¬
личество  сырого  мяса  и  птицы  домашней  и  лесной,  говоря
при  этом:  «Мы  изготовили  все,  что  ты  видишь  на  столе,
сообразно  своему  искусству  и  обычаю  своей  страны,  но
если  ты  привык  есть  иначе,  то  тебе  не  понравятся  наши
приправы,  поэтому  вот  тебе  сырая  птица,  и  пусть  ее  из¬
готовят  по  твоему  вкусу,  кому  ты  прикажешь».  Алексей
Комнин  не  без  основания  подозревал,  что  Боэмунд  не
станет  есть  блюда,  изготовленные  на  императорской  кух¬
не,  опасаясь  быть  отравленным.  И  действительно,  нор¬
манский  князь,  словно  состязаясь  в  учтивости  со  своим
гостеприимным  хозяином,  отказался  даже  попробовать
предложенную  ему  пищу:  «Скрыв  подозрение  под  личи¬
ной  любезности,  он  роздал  все  приготовленное  тем,  ко¬
торые  его  окружали».
 В  последующие  дни  оба  —  и  Алексей  Комнин  и  Боэ¬
мунд—  старались  превзойти  друг  друга,  выражая  взаим¬
ную  приязнь  и  дружбу.  Император,  зная,  что  Боэмунд
был  небогат,  щедро  одарял  его  золотом,  серебром,  дра¬
гоценными  камнями.  Со  своей  стороны,  и  Боэмунд,  имев¬
ший,  как  говорит  Анна  Комнина,  «ум  скрытный  и  преис¬
полненный  кознями»,  старался  хотя  бы  по  видимости
сблизиться  с  Алексеем  I.  И  когда,  наконец,  речь  зашла
о  вассальной  присяге,  норманский  вождь  нисколько  не
колебался.  С  удивительной  готовностью  Боэмунд  по¬
клялся  в  вассальной  верности  своему  исконному  врагу
и  обязался  держать  на  правах  ленника  империи  земли,
отвоеванные  у  нехристей  и  некогда  являвшиеся  визан¬
тийскими.  Боэмунд  рассыпался  в  дружеских  уверениях
императору.  В  искусстве  лицемерить  этот  норманн  не
уступал  своему  новообретенному  сюзерену,  и  никакого
значения  совершенной  церемонии  не  придавал.  Присягу?
Пожалуйста!  Что  будет  дальше,  —  покажут  события,
а  пока  совсем  ни  к  чему  обострять  отношения  с  импе¬
ратором,  который  к  тому  же  не  скупится  на  дары.  Разу¬
меется,  и  Алексей  сомневался  в  искренности  князя
Тарентского,  но  в  данный  момент  ему  важно  было  свя¬
зать  Боэмунда  хотя  бы  формальной  присягой.  У  импе¬
ратора  были  свои  планы  насчет  дальнейшего.  Вскоре
 4  М*  А*  Заборов
 49

отряд  Боэмунда  Тарентского  тоже  был  переправлен  че¬
рез  Босфор.
 А  тем  временем  прибывали  новые  и  новые  полчища
крестоносцев.  Они  не  склонны  были  любоваться  красо¬
той  огромного  города.  Хищные  руки  грубых  рыцарей,
не  привыкших  особенно  считаться  с  чужой  собствен¬
ностью,  сами  собой  тянулись  к  рыночным  столам,  зава¬
ленным  кипами  узорчатых  восточных  материй,  ящичками
с  остро  пахнущими  пряностями  и  прочим  купеческим
добром.  У  лавок,  особенно  ювелирных,  где,  переливаясь
всеми  цветами,  сверкали  чудесные  ожерелья  индийского
жемчуга,  золотые  и  серебряные  браслеты,  табакерки,
ларцы  и  многое  другое,  было  всегда  людно.  Постоянно
вспыхивали  ссоры,  и  греческим  стражникам  с  трудом
удавалось  унимать  буйных  ратников  креста.  Греки  не
могли  удержаться  от  язвительных  улыбок  при  виде  «ос¬
вободителей  гроба  господня»,  ошарашенных  роскошью
и  размерами  столицы.  Из  уст  в  уста  передавали  со  слов
служителей  бань,  какие  ручьи  грязи  текли  с  крестонос¬
цев,  когда  они  впервые  попробовали  вымыться  в  столич¬
ных  термах:  ведь  благородные  бароны  и  виконты  до  сих
пор  не  имели  даже  представления  о  том,  что  можно  мыть
тело  горячей  водой!  И  в  довершение  всего,  эти  пришлые
воины  еще  позволяли  себе  насмешки  над  религиозными
обычаями  греков  и  над  самими  православными  священ¬
никами!
 А  пока  западные  воины  бродили,  задрав  головы  и  та¬
раща  глаза,  по  улицам  и  площадям  византийской  столи¬
цы,  смывали  с  себя  грязь,  приставали  к  рыночным  тор¬
говкам,  Алексей  Комнин  спешил  ласковыми  речами
и  подарками  склонить  остальных  вождей  к  тому,  чтобы
они  последовали  примеру  «доблестного»  Годфруа  Буль¬
онского  и  «несравненного  рыцаря»  Боэмунда,  обещая  им
за  это  союз  и  дружбу.  Уговорить  вождей  жадного  воин¬
ства  принять  на  себя  вассальные  обязательства  было
трудно.  Для  этого  понадобилось  пустить  в  ход  все  искус¬
ство  византийской  дипломатии.
 Среди  крестоносцев  предложение  Алексея  Комнина
вызвало  противоречивые  толки.  Некоторые  сеньоры  по¬
нимали,  что  союз  с  Византией,  достигнутый  такой  скром¬
ной  ценой,  как  вассальная  присяга,  принесет  большие
выгоды:  крестоносцам  будет  обеспечена  поддержка  ви¬
зантийского  флота;  греки  позаботятся  о  том,  чтобы  кре¬
 50

стоносное  войско  не  испытывало  в  пути  нужды  в  продо¬
вольствии.  Впереди  —  пустыни,  горы,  трудная  дорога,
а  грекам  известны  все  ходы  и  выходы,  они  дадут  опыт¬
ных  проводников.  Нужно  согласиться  с  требованием  им¬
ператора.  Но  большинство,  охваченное  только  страстью
к  захватам  и  обогащению,  делало  упор  на  то,  что,
признав  императора  сюзереном,  они  тем  самым  навер¬
няка  потеряют  плоды  своих  ратных  трудов.  Быть  или  не
быть  им  князьями  в  землях,  которые  находятся  сейчас
в  руках  сельджуков,  —  все  это  будет  поставлено  в  зави¬
симость  от  милости  сюзерена  —  константинопольского
императора!  Ради  чего  тогда  воевать?
 Особенно  упорно  отказывался  стать  императорским
ленником  Раймунд  Тулузский.  Благочестивый,  как  мо¬
нах,  и  жадный,  как  норманн,  по  словам  летописца,  этот
сеньор  серьезно  опасался,  что  присяга  Алексею  I  лишит
его  новых  земель  и  добычи,  для  приобретения  которых  он
отправился  на  Восток,  прихватив  с  собой  даже  супругу
и  младенца-сына.  Сопротивление  греческим  планам  ока¬
зали  и  другие  рыцари.  Племянник  Боэмунда  Тарентско-
го,  невероятно  алчный  авантюрист  по  имени  Танкред,
чтобы  избежать  присяги,  переоделся  даже  в  крестьян¬
ское  платье  и  вместе  с  близкими  друзьями-норманнами
тайно  перебрался  на  противоположный  берег  Босфора.
 В  конце  концов  византийская  дипломатия  вышла  по¬
бедительницей  из  этого  состязания  в  хитрости  с  корысто¬
любивыми  «освободителями  гроба  господня».  За  исклю¬
чением  немногих,  все  рыцари  присягнули  императору.
Один  за  другим  они  преклоняли  перед  ним  колено  и,  по¬
ложив  руку  на  евангелие,  клялись  в  том,  что  признают
его  своим  верховным  сюзереном,  разумеется,  по  тем
землям,  которые  предстоит  отвоевать  у  «неверных».  Гре¬
ческие  вельможи,  никогда  не  видевшие  чего-либо  подоб¬
ного,  дивились  этой  варварской,  на  их  взгляд,  церемонии.
Что  до  рыцарей,  то  почти  никто  из  них  не  принимал  ее
всерьез.  А  один  граф,  особенно  уязвленный  этой  прися¬
гой,  показавшейся  ему  унизительной,  даже  позволил  себе
грубую  бестактность  в  отношении  Алексея  Комнина.
Воспользовавшись  тем,  что  император  поднялся  с  трон¬
ного  кресла,  он  просто  уселся  на  его  место.  Когда  его
взяли  за  руку  и  сделали  соответствующее  внушение,  этот
воинственный  сеньор  выразил  недовольство,  что  с  ним
так  обращаются.  «Вот  мужик-то,  —  пробурчал  он,  насу-
 4* 	51

лившись  и  с  ненавистью  глядя  на  Алексея  Комнина,—
сидит  себе  один,  в  то  время  как  такие  знаменитые  гер¬
цоги  стоят  перед  ним».  Алексей  Комнин,  видевший  все
это,  сам  «подозвал  к  себе,  —  рассказывает  его  дочь
Анна,  —  дерзкого  и  бесстыдного  латинянина»  и,  прики¬
нувшись  его  доброжелателем,  успокоил  все  еще  хорохо¬
рившегося  варвара,  дав  ему  совет,  как  вести  себя  в  боях
с  турками:  «Не  становись,  —  сказал  он  ему,  —  ни  в  зад¬
них,  ни  в  передних  рядах  войска,  которые  действуют
копьем:  я  знаю  по  опыту  военные  приемы  турок.  И  то
и  другое  место  опасно;  ты  же  укройся  в  середине,  где,
окруженный  своими,  будешь  спасен  от  неприятельских
ударов».  Неловкость,  вызванная  кичливым  графом,  была
сглажена.
 Вожди  крестоносцев  стали  вассалами  византийского
императора.  Но  обе  стороны  не  доверяли  друг  другу.
И  это  не  удивительно:  крестоносцы,  да  и  то  не  все,  пошли
на  видимые  уступки,  чтобы  легче  было  приступить  к  осу¬
ществлению  своих  захватнических  целей,  а  Алексей
Комнин,  добивавшийся  восстановления  былых  границ
империи  на  Востоке,  понимал,  что  полагаться-  на  свое¬
корыстных  варваров  невозможно.  При  таких  сложных
обстоятельствах  к  лету  1097  года  ополчения  крестонос¬
цев  одно  за  другим  были  перевезены  в  Малую  Азию,
 ереправившись  через  Босфор,  крестоносцы  оказа¬
лись  в  незнакомой  вражеской  стране.  Невдалеке
от  моря  высились  могучие  стены  столицы  государства
сельджуков  —  Никеи.  Начинать  войну  против  «нехри¬
стей»  нужно  было  именно  отсюда:  Никея  лежала  как
раз  на  дороге,  ведшей  в  глубь  Малой  Азии.
 Это  был  старинный  греческий  город,  сотни  лет  при¬
надлежавший  Византии.  Еще  в  IV  веке  Никея  была
основательно  укреплена.  Длина  ее  стен  составляла  свы¬
ше  шести  километров;  в  западной  части  города,  которая
примыкала  к  большому  озеру,  стены  поднимались  прямо
из  воды:  озеро  здесь  было  неглубоким.  Стены,  обра-
 52
 ВЗЯТИЕ  НИКЕИ,  ИЛИ  КАК  КРЕСТОНОСЦЕВ
О  ВВЕЛИ  ВОКРУГ  ПАЛЬЦА

зуя  неправильный  пятиугольник  вокруг  города,  переме¬
жались  башнями  —  их  было  больше  двухсот.
 Вот  к  этой  крепости  и  собрались  постепенно  ополчения
крестоносцев.  Сельджукских  войск  в  городе  в  этот  мо¬
мент  было  мало,  сам  султан  находился  далеко  от  своей
столицы:  он  воевал  с  другими  сельджукскими  эмирами
Малой  Азии.  Подхлестываемые  нетерпением,  горя  жела¬
нием  овладеть  Никеей  и  поживиться  в  ней,  отдельные
отряды  рыцарей  кинулись  было  на  городские  стены,  но
были  немедленно  отброшены  их  защитниками.  На  голо¬
вы  опрометчивых  рыцарей  обрушился  дождь  стрел  и  по¬
лились  ручьи  кипящей  смолы.  Пришлось  приступить
к  длительной  осаде  Никеи.  Она  продолжалась  почти
шесть  недель.  Крестоносцы  попробовали  было  вести  под¬
кол  под  стены  с  южной  стороны,  но  потерпели  неудачу.
 Вскоре  с  востока  прибыли  военные  части  никейского
султана,  срочно  переброшенные  им  к  столице.  Эта  ар¬
мия,  ослабленная  в  междоусобных  войнах  султана  с  эми¬
рами,  была  разбита  крестоносцами.  Рыцари  возликовали.
Для  устрашения  защитников  Никеи  они  стали  переки¬
дывать  через  ее  укрепления  головы  убитых  сельджукских
воинов.  Чтобы  наверняка  забросить  их  наверх,  кресто¬
носцы  обвязывали  эти  головы  веревками,  найденны¬
ми  в  сельджукском  лагере:  султан,  ведя  в  бой  своих,
заготовил  веревки  для  пленных  —  настолько  он  был
уверен  в  предстоящей  победе.  Его  надежды  не  сбы¬
лись.  Но  и  хвастливые  угрозы  рыцарей  не  принесли  им
пользы.
 Никейский  гарнизон  не  сдавался.  Обложив  город
почти  со  всех  сторон,  рыцари  упустили  из  виду  неболь¬
шое,  казалось  бы,  обстоятельство:  с  озера  доступ  в  кре¬
пость  оставался  открытым,  и  сельджуки  по  воде  полу¬
чали  продовольствие  и  вооружение  от  своих  единоверцев.
Тогда  вожди  крестоносцев  обратились  за  помощью  к  гре¬
кам,  и  вскоре  в  озеро  была  спущена  небольшая  греческая
флотилия.  Теперь  Никея  была  полностью  окружена.
Помощи  ждать  ей  было  неоткуда.
 Наконец,  19  июня  вожди  крестоносцев  назначили  об¬
щий  штурм  крепости.  Ночь  прошла  в  приготовлениях.
Каково  же  было  удивление  и  возмущение  воинов  креста,
когда  на  следующий  день,  в  ярком  свете  утренних  лучей
солнца,  они  вдруг  увидели  совершенно  неожиданное  зре¬
лище:  на  башнях  Никеи  горделиво  развевались  флаги
 53

византийского  императора!  Это  могло  означать  лишь
одно—никейский  гарнизон  капитулировал,  но  не  перед
крестоносцами:  он  сдался  грекам.
 Так  оно  и  было  на  самом  деле.  Пока  рыцари  неумело
блокировали  Никею,  начальник  византийских  войск,  по¬
сланных  Алексеем  Комниным  якобы  для  поддержки  кре¬
стоносцев,  завязал  секретные  переговоры  с  командова¬
нием  сельджукского  гарнизона  Никеи.  Император,  во-
первых,  не  слишком  рассчитывал  на  то,  что  кресто¬
носцы,  захватив  Никею,  выполнят  условие  своей  клятвы,
то  есть  отдадут  город  под  власть  Византии;  во-вторых,
он  не  хотел  допустить  разгрома  Никеи  крестоносцами:  за¬
чем  нужно  было  получать  в  свои  руки  полуразрушенный
город?  Договоренность  с  сельджуками  была  достигнута,
и  в  ночь  на  20  июня  войска  Алексея  I  были  впущены
в  Никею.  Добыча,  которую  крестоносцы  уже  видели
в  своих  руках,  была  вырвана  у  них  буквально  из-под
носа.  Ярости  рыцарей  не  было  границ.  Они  предвкушали
грабеж  богатого  города  (неважно,  что  его  жители  были
большей  частью  христианами),  а  вместо  этого  по  при¬
казу  императора  их  небольшими  группами  пропускали
теперь  в  Никею,  да  и  то  под  бдительной  охраной  грече¬
ских  стражников.  Рыцари  надеялись  получить  выкуп  за
сельджукскую  знать,  которая  бы  попала  к  ним  в  плен,
а  вместо  этого  узнали,  что  сельджукских  вельмож  вместе
со  всеми  их  драгоценностями  увезли  в  ставку  Алексея
Комнина  —  город  Пелеканум,  недалеко  от  Никеи.  Мало
того,  император  отпустил  из  плена  без  всякого  выкупа
султаншу,  которая  была  принята  в  Константинополе
с  царскими  почестями.  И  в  довершение  всего  Алексей
Комнин  после  освобождения  Никеи  потребовал  вассаль¬
ной  присяги  от  тех  рыцарей,  которые  ранее  уклонились
от  нее.  Но  как  вначале  ни  бесновались  рыцари,  которых
так  подвел  их  греческий  сюзерен,  вскоре  они  примири¬
лись  с  происшедшим:  Алексей  Комнин  щедро  одарил
воинов  креста  и  их  вождей  из  доставшейся  ему  казны
султана.  Блеск  золота  и  серебра  затмил  глаза  алчным
крестоносцам.  И  переход  Никеи  к  Византии  уже  не  ка¬
зался  им  неудачей.  Напротив,  это  была  первая  победа
над  «неверными».  И  достигнута  она  была  сравнительно
легко  и  быстро.  Среди  крестоносцев  царило  воодушев¬
ление:  несомненно,  впереди  их  ждут  гораздо  более  зна¬
чительные  успехи.
 54

Один  из  видных  французских  сеньоров,  граф  Стефан
Блуасский  и  Шартрский,  писал  из-под  Никеи  своей  жене
Адели:  «Через  пять  недель  мы  будем  в  Иерусалиме,  если
только  не  задержимся  под  Антиохией».  Граф  ошибся,
и  на  много,  а  его  «если»  оказалось  пророческим.  Прошло
еще  два  года,  прежде  чем  крестоносцы  приблизились
к  своей  главной  цели.
 т  Никеи  крестоносцы  отправились  на  юго-восток,
по  высокому  пустынному  плоскогорью.  Вокруг  не
видно  было  никакой  растительности.  Водоемов  почти  не
встречалось:  разве  кое-где  появится  темная  гладь  соле¬
ного  или  покрытого  тиной  и  зарослями  заболоченного
озера  да  на  склоне  блеснет  ручеек  или  горная  речушка.
Пресную  воду  нужно  было  доставать  из  глубоких  ко¬
лодцев,  разбросанных  вдоль  дороги  на  больших  расстоя¬
ниях  друг  от  друга.  Между  тем  стояла  непривычная  для
европейцев  изнурительная  жара.
 Крестоносцы  разделились  на  две  армии;  одна  шла
вслед  другой  —  так  было  легче  обеспечивать  пропита¬
ние  и  утолять  жажду  воинов.  Продвигались  вперед  с  боя¬
ми.  Сельджукские  отряды  появлялись  там  и  сям,  неожи¬
данно  атакуя  разморенных  зноем  рыцарей.  Никейский
султан  заключил  мир  со  своими  недавними  противника¬
ми—  эмирами  восточных  областей.
 В  конце  июня  1097  года  объединенное  сельджукское
войско  приготовилось  встретить  франков  (так  называли
европейцев  и  на  мусульманском  Востоке)  в  долине  близ
города  Дорилея.  Сельджуки  расположились  на  холмах,
окружавших  ее.  Едва  только  авангард  крестоносцев  во
главе  с  Боэмундом  Тарентским  вступил  в  долину  и  ры¬
цари  собрались  уже  вынуть  ноги  из  стремян  и  напиться
прохладной  речной  воды,  как  со  всех  сторон  ринулись  на
них  сельджукские  отряды.
 День  еще  только  начинался.  Сперва  сельджуки,  дей¬
ствуя  по  своему  излюбленному  методу,  обрушили  на  за¬
стигнутого  врасплох  противника  град  стрел,  а  затем,
 55
 ПЕРЕХОД  ЧЕРЕЗ  МАЛУЮ  АЗИЮ,
ПЕРВЫЕ  ЗАВОЕВАНИЯ

Битва  крестоносцев  с  сельджуками  (фрагмент  витража
аббатства  св.  Дионисия  в  Париже)
 когда  в  ряды  врага  было  внесено  смятение,  в  бой  рину¬
лась  стремительная  кавалерия.  Врезавшись  в  войско
крестоносцев,  сельджуки  острыми  кривыми  саблями
начали  сносить  их  головы  с  плеч.  Мусульмане  забирали
в  плен  сотни  крестоносцев,  тысячи  падали  под  ударами
сельджукских  клинков  и  стрел.  Повсюду  струилась  кровь
и  раздавались  вопли  раненых.
 К  стонам  воинов  присоединялись  крик  и  плач
безоружных  женщин  и  детей,  находившихся  среди  кре¬
стоносцев.  Рыцари,  оправившись  от  первого  испуга  и  не¬
ожиданности,  спешно  облачались  в  доспехи  и  устрем¬
лялись  навстречу  врагу.  Особенно  яростно  сражался
Боэмунд.  Он  не  хотел  ударить  лицом  в  грязь  перед  дру¬
гими  вождями.  Собрав  своих  воинов,  князь  призвал  их
«быть  единодушными  в  вере  христовой».  «Все  вы  станете
богатыми,  если  господь  бог  дарует  нам  сегодня  победу
над  неверными»,  —  заявил  он  крестоносцам.  Бой  разго¬
релся  с  новой  силой.
 *6

Наступил  жаркий  полдень.  В  этот  момент  подоспела
шедшая  позади  вторая  часть  крестоносных  ополчений.
Ее  главным  предводителем  был  Раймунд  Тулузский.  Те¬
перь  уже  сельджуки,  полагавшие,  что  битва  выиграна
ими,  оказались  застигнутыми  врасплох.  Особенно  боль¬
шую  панику  вселило  в  них  неожиданное  появление  ры¬
царского  отряда,  спустившегося  в  долину  с  одной  из
окрестных  высот.  Возглавлял  его  человек,  имевший  до¬
вольно  странный  для  воина  вид.  Он  был  одет  в  длинную
сутану,  скрывавшую  его  ноги;  на  шее  у  этого  военачаль¬
ника  болтался  серебряный  крест,  а  в  руке  он  держал
не  меч,  а  короткую,  толстую  дубинку.  Это  был  епископ
Адемар,  папский  легат,  действовавший  по  собственной
инициативе.  Сельджуки  смешались.  Началась  сумятица.
Недавние  победители  побросали  не  только  пленных,  но
и  все  свое  снаряжение,  даже  шатры  эмиров  и  султана,
полные  драгоценностей.
 Не  приняв  боя,  полчища  сельджуков  ускакали  прочь.
Эта  битва  при  Дорилее  происходила  1  июля  1097  года.
 Крестоносцы  обращают  в  бегство  сарацин  (фрагмент
витража  аббатства  св.  Дионисия  в  Париже)
 57

В  результате  победы  крестоносцы,  по  словам  провансаль¬
ского  хрониста,  «взяли  большую  добычу,  золото  и  се¬
ребро,  коней  и  ослов,  верблюдов,  овец,  быков  и  многое
другое».  Ободренные  новым  успехом,  сеньоры  и  рыцари,;
отдохнув  три  дня  в  зелени  дорилейской  долины,  пусти¬
лись  в  дальнейший  путь.
 Хотя  для  сельджуков  поражение,  понесенное  при  До-
рилее,  было  катастрофой,  они  не  отказались  от  сопротив¬
ления  западным  завоевателям.  Только  сельджуки  с  этого
времени  переменили  тактику.  Сравнительно  редко  отва¬
живались  они  на  открытые  схватки  с  крестоносцами.
Зато  сельджуки  постарались  по  возможности  осложнить
продвижение  воинов  креста.
 Крестоносцы  шли  теперь  совершенно  пустынными
местами  —  вдоль  старой  караванной  дороги.  По  одну  сто¬
рону  ее  тянулись  высокие  горы,  по  другую  —  лежала  вы¬
горевшая  от  жары  безводная  степь.
 Ночами  крестоносцы  слышали  наводивший  ужас  вой
шакалов.  Эти  хищники,  а  также  змеи  да  ящерицы  были
едва  ли  не  единственными  в  это  время  года  обитателями
 58
 Отряд  крестоносцев  в  походе:  среди  воинов  —  епископ
 верхом  на  коне  (средневековая  миниатюра)

тех  районов,  через  которые  проходили  ополчения  кресто¬
носцев.  Нигде  даже  намека  на  тень.  С  раннего  утра  до
вечера  —  палящий  зной.  Да  и  ночью  воздух  был  напол¬
нен  нестерпимой  духотой.  Все  томились  от  жажды.  Воды
почти  не  было,  и  не  только  потому,  что  стояла  жара.
Чтобы  уморить  крестоносцев  жаждой,  сельджуки,  отсту¬
пая,  засыпали  песком  и  заваливали  камнями  колодцы.
От  нехватки  воды  страдали  все: 	и 	люди, 	особенно  по¬
 жилые,  и  животные.  По  рассказу  летописца,  как-то  в  на¬
чале  августа  в  один  день  погибло  от  зноя  и  жажды  около
500  человек.  «Мужчины,  ослабевшие  от  чрезмерной  испа¬
рины,  шли  с  открытыми  ртами,  чтобы  побольше  вдыхать
в  себя  воздуха  и,—  как  наивно  полагал  хронист,—  тем
самым  уменьшить  муки  жажды;  но  все  это  не  облегчало
их...»  От  недостатка  воды  падали  обессиленные  кони.
Многим  рыцарям  пришлось  спешиться.  Некоторые  пере¬
сели  на  волов,  оказавшихся  более  выносливыми.  Снаря¬
жение,  погруженное  в  телеги,  везли  теперь  козы,  овцы,
даже  собаки,  тащившиеся  с  высунутыми  языками.  Но
и  они  околевали  от  жажды.
 Сельджуки  лишили  крестоносцев  не  только  запасов
воды,  но  и  продовольствия.  Если  крестоносцам  попада¬
лись  поля  —  они  были  не  обработаны,  если  встречались
селения  —  они  были  покинуты  жителями.  Даже  о  пути
не  у  кого  было  спросить,  а  греческим  проводникам  кре¬
стоносцы  не  доверяли,  подозревая  их  в  измене.  Сельд¬
жуки  добились  того,  что  войско  крестоносцев  стало
испытывать  сильную  нужду  в  продуктах  питания,  а  осо¬
бенно  в  корме  для  скота.  Многие  рыцари  креста  начали
болеть;  заболел  сам  граф  Раймунд  Тулузский.
 Настроение  у  «освободителей  гроба  господня»  повы¬
шалось  только  тогда,  когда  изнуряющая  жара  пустыни
вдруг  сменялась  тенистой  прохладой  оазисов,  которые
враг  не  успел  или  не  смог  полностью  опустошить.  Такой
оазис  оказался  у  города  Икония,  к  которому  крестонос¬
цы  подошли  в  середине  августа  1097  года.  Сам  город
был,  конечно,  разорен  сельджуками,  но  неподалеку
крестоносцы  обнаружили  озера  и  прекрасные  луга.
В  речной  долине  и  в  предгорьях  располагались  отлич¬
ные  пастбища.  Была  тут  и  проточная  вода,  и  множество
садов.  Склоны  гор  были  покрыты  густыми  лиственными
лесами.
 Разбив  близ  Икония,  среди  лугов,  свои  палатки,
 59

Крестоносцы  в  походе  (средневековая  миниатюра)
 «сложив  орудие  и  добычу  и  видя  перед  собой  лес,  напол¬
ненный  дичью,  рыцари  взяли  свои  луки  и  колчаны,  пре¬
поясались  мечами  и,  с  собаками  впереди,  пустились
за  дичью».
 Но  таких  оазисов  крестоносцам  встретилось  лишь
несколько.  Когда  они  миновали  Ираклйю  и,  повернув
на  северо-восток,  прошли  Коману  и  Коксон,  перед  ры¬
царским  войском  снова  выросли  серьезные  препятствия  —
горные  цепи.  Это  был  хребет  Антитавра,  «дьявольские
горы»,  как  называл  их  впоследствии  летописец,  сам  про¬
делавший  переход  через  эти  горы  с  войском  крестонос¬
цев.  Время  было  уже  осеннее.  Пошли  дожди.  Узенькие
горные  тропинки,  ведущие  через  высокие  перевалы,  раз¬
мыло.  Десятки  километров  нужно  было  буквально  караб¬
каться,  пересекая  ущелья.  Приходилось  то  забираться
чуть  ли  не  на  самые  вершины,  то  круто  скользить  вниз
по  грязным  обрывам.  Подчас  и  люди,  и  лошади,  и  волы
сваливались  в  пропасти.  Так  как  вьючных  животных  свя¬
зывали  вместе,  казалось  бы,  для  пущей  безопасности,  то
достаточно  было  оступиться  одному,  и  добрый  десяток
их  вместе  с  телегами  и  снаряжением  летел  в  бездну.
 60

Рыцари,  перемазанные  в  грязи,  были  вынуждены  бросать
свое  вооружение.  Наиболее  предприимчивые  сбывали  его
пехотинцам.  «Рыцари  стояли  повсюду  печальные,  —
вспоминал  летописец  из  войска  Боэмунда,—  не  зная,  что
будет  с  ними  самими  и  их  оружием,  продавали  свои
щиты  и  наилучшие  кольчуги  со  шлемами  за  три  или  пять
денариев  или  сколько  кто  мог  получить.  Не  сумевшие
продать,  даром  бросали  их  прочь  и  шли».
 Шли,  потому  что  теперь  уже,  когда  силы  султана  бы¬
ли  как  будто  основательно  разгромлены,  можно  было
приступать  к  главному  —  захвату  земель.  Первыми  пока¬
зали  пример  некоторые  рыцари  из  войска  Годфруа  Буль-
онского  и  Боэмунда  Тарентского.  Они  отделились  от
главного  войска  крестоносцев  и  повернули  от  Ирак¬
лии  на  юг,  в  страну  армян  Киликию  .  Здесь  было  не¬
сколько  сравнительно  крупных  городов  —  на  них-то
и  накинулись  рыцари  креста.  Обуреваемые  жадностью,
они  вступили  в  кровавую  распрю  друг  с  другом  из-за
Тарса  и  других  киликийских  городов.  Однажды  между
двумя  отрядами,  которыми  командовали  младший  брат
Годфруа  Бульонского,  надменный  и  развратный  граф
Балдуин,  и  воинственный  задира,  южноитальянский  нор¬
манн  Танкред,  племянник  Боэмунда,  произошло  же¬
стокое  сражение:  в  этой  распре  были  даже  убитые,  ране¬
ные  и  пленные.
 Оставив  в  городах  Киликии  небольшие  гарнизоны,
оба  феодальных  хищника  присоединились  к  главным  си¬
лам  крестоносцев.  Но  ни  один  не  оставлял  своих  за¬
хватнических  помыслов.  Брат  герцога  Бульонского  ока¬
зался  более  настойчивым  и  последовательным  завоева¬
телем.  Вместе  со  своим  отрядом  (включая  пехотинцев,
в  нем  было  около  2  тысяч  воинов),  он  отправился
в  глубь  армянских  областей.  Балдуин  сумел  овладеть
здесь  несколькими  крепостями,  а  затем,  уже  в  начале
1098  года,  утвердился  в  богатом  армянском  городе  Эдес-
се.  Сперва  Балдуин  сделал  вид,  будто  намерен  защищать
Эдессу  от  соседних  сельджукских  эмиров,  но,  упрочив
свое  положение  в  городе,  принялся  самым  нещадным
образом  грабить  его  жителей  —  христиан.  Награбленное
Балдуин  раздавал  своим  приближенным,  «каждый
день,  —  по  словам  армянского  летописца,  —  расточая
много  подарков  золотыми  безантами,  талантами,  сереб¬
ряными  сосудами».
 61

Эдесситы  подняли  восстание  против  своих  «освободи¬
телей»  и  даже  обратились  за  помощью  к  мусульманам-
сельджукам.  Балдуин  и  его  рыцари  жестоко  расправи¬
лись  с  мятежниками:  многих  горожан  казнили,  а  тех,
кто  побогаче,  бросили  в  темницы,  потребовав  огромного
выкупа  за  освобождение.  «И  подобные  неисчислимые
дела  они  совершали  ради  грабежа  сокровищ,—  с
горечью  писал  эдесский  историк  XII  века,  —  предав
страну  разграблению,  а  людей  —  жестоким  мучениям.
Они  помышляли  лишь  о  зле  и  полюбили  стезю  зло¬
деяний».
 Балдуин  и  кое-кто  из  его  окружения  достигли  своей
цели,  захватив  Эдессу.  Здесь  было  основано  первое  го¬
сударство  крестоносных  феодалов  —  графство  Эдесское.
По  мере  дальнейших  завоеваний  таким  же  разбойничь¬
им  путем  создавались  другие  государства  рыцарей  кре¬
ста.  Именно  захват  земель  и  богатств  с  самого  начала
составлял  настоящую  цель  феодальных  участников  кре¬
стового  похода.  Их  объединяла,  в  первую  очередь,  общ¬
ность  захватнических  намерений.
 Мысли  о  религиозных  святынях  быстро  покидали
крестоносцев  при  виде  золота  и  серебра.  Но,  конечно,
единство  среди  захватчиков  не  было  прочным  и  глубоко-
ким.  В  скором  времени  вспыхнули  раздоры  между  самы¬
ми  главными  предводителями  крестоносцев.  Это  случи¬
лось  уже  тогда,  когда  их  воинство  поздней  осенью  1097
года  вышло  в  Сирию  —  страну  плодородных  долин,  щед¬
ро  приносящих  зерно  и  овощи,  фруктовых  садов  и  вино¬
градников  и  вместе  с  тем  страну  гор  и  пустынных
степей,  в  которых  обитали  лишь  кочевники-бедуины
со  своими  верблюдами.
 лючом  к  Сирии  являлась  Антиохия.  Это  был
крупный  город,  лежавший  на  равнине  в  северной  части
страны,  примерно  в  18  километрах  от  моря.  По  одну
сторону  города  протекала  река  Оронт,  с  другой  —  возвы¬
шалась  гора  Сильпиус.  Арабский  писатель  XI  века  Ибн
Бутлан  сохранил  нам  описание  Антиохии,  относящееся
 БИТВА  ЗА  АНТИОХИЮ

к  1050  году.  Судя  по  этому  описанию,  город  был  настоя¬
щей  крепостью.  Антиохию  окружало  двойное  кольцо
стен,  на  юго-западе  поднимавшихся  круто  в  гору  и  на¬
столько  широких  на  всем  своем  протяжении,  что  на  них
вполне  могла  уместиться  упряжка  из  четырех  коней.
Вдоль  стен  располагалось  до  360  (а  по  другим  данным,
даже  свыше  400)  массивных,  каменной  кладки  башен
и  башенок  с  бойницами  наверху  и  караульными  помеще¬
ниями  внизу.  Помимо  наружных  стен,  в  самом  городе
имелась  мощная  внутренняя  цитадель.
 Укрепления  Антиохии  начали  воздвигаться  еще  во
времена  Юстиниана,  когда  город  принадлежал  Визан¬
тийской  империи.  Позднее,  в  X  веке,  греки,  отвоевавшие
Антиохию  у  арабов,  еще  больше  укрепили  ее.  Они  хотели
сделать  город  совершенно  неприступным.  И  не  даром:
здесь  было,  что  оберегать.  Антиохия  являлась  городом
замечательных  ремесленников  —  мастеров  ковровых  дел,
ткачей  шелка,  ювелиров,  гончаров,  стеклодувов,  а  так¬
же  важным  центром  восточной  торговли.  Хотя  город  рас¬
положен  был  в  некотором  отдалении  от  морского  берега,
он  имел  большую  гавань,  связывавшую  его  со  Среди¬
земным  морем.  Антиохия  играла  важную  роль  и  в  куль¬
турной  жизни  Ближнего  Востока:  в  городе  еще  во  вре¬
мена  арабского  владычества  было  построено  много  школ-
медресе.
 Помимо  всего,  Антиохия  была  богата  и  красива.  Она
утопала  в  садах.  Фруктовые  деревья  и  виноградники
всегда  получали  проточную  воду  —  большая  редкость
на  Востоке  и  одна  из  достопримечательностей  Антиохии.
Другую  достопримечательность  составляли  роскошные
антиохийские  бани  с  горячей  водой,  подробно  описыва¬
емые  Ибн  Бутланом.
 Что  Антиохия  необыкновенно  богата,  знали  и  кресто¬
носцы.  Тем  сильнее  стремились  они  прибрать  ее  к  своим
рукам.  Особенно  торопился  граф  Раймунд  Тулузский»
давно  уже  нацеливавший  свои  взоры  на  этот  огромный
город.  Еще  когда  крестоносные  ополчения  пробирались
через  Малую  Азию,  он  выслал  к  Антиохии  отряд  в  500
воинов  в  надежде  захватить  ее,  опередив  остальных  гла¬
варей  крестоносцев:  кто-то  пустил  слух,  будто  турки  по¬
кинули  Антиохию.  Но  весть  оказалась  ложной.  Антио¬
хией  по-прежнему  правил  сельджукский  эмир.  Воины
графа  Сен-Жилля  вернулись  не  солоно  хлебавши.  И  те¬
 63

перь,  когда  почти  все  отряды  крестоносцев  подошли
к  стенам  Антиохии,  Раймунд  проявил  особое  рвение.
Со  свойственной  ему  горячностью  он  заявил,  что  нужно
немедленно,  с  ходу  идти  на  штурм.  Но  другие  знатные
крестоносцы  не  согласились  с  этим  мнением:  крепость
казалась  им  слишком  мощной.
 Между  тем  пришли  вести,  что  с  Запада  выступили
новые  крестоносные  ополчения.  И  вожди  склонялись
к  тому,  чтобы  обождать  подкреплений.  А  пока  решено
было  повести  осаду  Антиохии.  Разбив  свои  палатки  близ
стен  города,  крестоносцы  блокировали  эту  крепость.
Впрочем,  никакого  плана  осады,  да  и  руководства  ею
фактически  не  было;  каждый  предводитель  расставлял
своих  воинов,  где  и  как  считал  нужным.  Все  действия
велись  вразброд.  По  неумению,  а  также  из-за  отсутствия
согласованности  южная  часть  Антиохии  вообще  оста¬
лась  свободной  для  выхода.  И  несмотря  на  то,  что  в  рас¬
поряжении  властелина  города,  эмира  Ягысьяни,  находи¬
лось  сравнительно  немного  солдат,  сельджуки,  совер¬
шая  частые  вылазки,  наносили  серьезный  ущерб  осаж¬
давшим.
 Многие  рыцари  заботились  прежде  всего  о  том,  что¬
бы  удовлетворить  собственные  корыстные  интересы.  Во¬
круг  Антиохии  лежали  небольшие,  но  заманчивые
селеньица,  сады,  пасся  скот  местных  жителей.  Чего  же
лучше?  Крестоносные  рыцари  и  пехотинцы,  соединив¬
шись  группами,  занялись  систематическим  разорением
этих  мест.  Они  производили  обычные  разбойничьи  набеги,
отбирали  у  населения  скот,  припасы  и,  вернувшись  в  ла¬
герь,  устраивали  буйные  пиршества  с  попойками.  Их
мало  беспокоило,  что  это  делалось  подчас  за  счет  окре¬
стных  «братьев-христиан»,  которых  крестоносцы  должны
были  «освободить».  Пока  что  они  «освобождали»  хлевы,
кладовые  и  погреба  единоверцев,  наполняя  их  содержи¬
мым  собственные  желудки.
 Последствия  не  заставили  себя  долго  ждать.  К  концу
третьего  месяца  осады  все  продовольствие,  свое  и  на¬
грабленное,  оказалось  на  исходе.  В  лагере  осаждавших
начался  голод.  Между  тем  воины  сельджукского  гарни¬
зона  продолжали  свои  вылазки  на  крестоносцев  из-за
стен  города.  Чтобы  положить  этому  конец,  крестоносцы
стали  строить  против  городских  ворот  деревянные  баш¬
ни,  в  которых  всегда  находились  наготове  бойцы.
 64

В  поисках  продовольствия  в  конце  декабря  была  сна¬
ряжена  большая  экспедиция  за  Оронт,  к  югу  от  города,
под  командованием  графа  Роберта  Фландрского  и  Бо¬
эмунда  Тарентского.  С  ними  ушла  чуть  не  половина  кре¬
стоносного  войска.  Но  экспедиция  пользы  не  принесла.
Близ  города  Албары  на  крестоносцев  напали  силы  эми¬
ра  Дамасского,  направлявшегося  на  помощь  антиохий¬
ским  сельджукам.  Правда,  нападение  было  отбито,  но
с  большими  потерями  для  крестоносцев.
 Голод  особенно  усилился  в  хмурые,  дождливые  ян¬
варские  дни.  Сотни  людей  буквально  умирали  голодной
смертью.  Голодом  мучились  и  животные.  По  словам  ле¬
тописца,  у  крестоносцев  осталось  всего  700  лошадей,  да
и  тех  нечем  было  кормить.  Вчера  еще  беззаботно  пиро¬
вавшие  рыцари  повесили  носы.  Некоторые  стали  поки¬
дать  лагерь:  мужество  грабителей  оказалось  скоротеч¬
ным.  Вместе  с  другими  исчез  и  Петр  Отшельник.  За
дезертирами  снарядили  погоню,  их  вернули,  но  в  лагере
воцарилось  уныние.
 Однако  даже  и  при  таких  обстоятельствах  крестонос¬
цы  не  утратили  свой  стяжательский  пыл.  Однажды  вече¬
ром,  рассказывает  восточный  летописец,  франки  увидели,
как  мусульмане  хоронят  на  кладбище  (оно  было  за
городом)  своих  воинов,  убитых  днем  в  стычке  с  кресто¬
носцами.  Рыцари  не  тронули  этих  людей.  Но  на  утро
жадные  крестоносцы  бросились  к  кладбищу,  вырыли  мер¬
твецов  и  ограбили  их,  унеся  с  собой  драгоценности,
захороненные  вместе  с  их  прежними  обладателями.  Ко¬
нечно,  утолить  голод  этим  золотом  было  нельзя,  но
стремление  к  грабежу  вошло  уже  у  рыцарей  в  при¬
вычку.
 Трудности  крестоносцев  оказались  на  руку  самому
хитрому  и  алчному  из  их  вождей  —  Боэмунду.  Коварный
норманн  не  терялся.  Втайне  он  давно  мечтал  сесть
князем  в  Антиохии.  Боэмунд  пронюхал,  что  командир
одной  из  сторожевых  башен  на  западной  части  стены  по¬
пал  в  немилость  к  эмиру  и  сам  питает  к  нему  жгучую
ненависть.  Боэмунд  тотчас  завязал  тайные  переговоры
с  этим  военачальником.  Вскоре  дело  было  сделано.  За
крупную  сумму  тот  согласился  предать  своих  и  впустить
в  город  рыцарей  Боэмунда.  Но  пойдут  ли  другие  вожди
крестоносцев  на  то,  чтобы  отдать  ему  Антиохию,  даже
за  такую  услугу?
 5  М,  А.  Заборов

Когда  Боэмунд  объявил,  что  знает  способ  быстро  ов¬
ладеть  Антиохией,—  пусть  только  все  поклянутся,  что
город  станет  его  владением,  —  «освободители  гроба  гос¬
подня»  заколебались.  С  какой  стати  лишаться  добычи,
которая  наверняка  ожидает  их  в  Антиохии?  С  Запада
уже  стали  прибывать  подкрепления: 	в  гавани  бросили
 якорь  десятки  генуэзских  кораблей,  потом  приплыли  су¬
да  из  Англии;  все  они  привезли  строевой  лес,  нужный
для  сооружения  осадных  башен,  различные  орудия  осады.
Победа  и  так  не  за  горами!  Больше  других  противился
предложению  Боэмунда  его  соперник,  граф  Тулузский.
Он  даже  напомнил  о  присяге,  которую  вожди  принесли
Алексею  Комнину  (ведь  Антиохия,  мол,  по  праву  при¬
надлежит  Византии),  хотя  сам,  как  мы  знаем,  в  свое  вре¬
мя  дольше  других  отказывался  стать  вассалом  византий¬
ского  императора.
 —  Ну  что  же,  не  желаете  —  не  надо,  —  ответил  Бо¬
эмунд  графам  и  герцогам.
 Тотчас  после  этого  он  заявил,  что  покидает  войско
и  ввиду  неотложных  домашних  дел  уезжает  на  родину.
Отъезд  Боэмунда,  самого  способного  из  военачальников
крестоносной  армии,  в  такой  критический  момент  борьбы
за  Антиохию  мог  повлечь  за  собой  серьезные  неудачи.
Это  понимало  большинство  предводителей.  Как  раз
в  этот  момент  в  армии  крестоносцев  распространилось
удручающее  известие:  на  помощь  антиохийскому  эмиру
двигается  с  севера  и  востока  огромная  армия;  сельджук¬
ские  эмиры  соединили  свои  силы  и  направили  их  против
франков  под  командованием  правителя  Мосула  —  Кербо-
ги.  Известие  было  верным.  Тревога  крестоносцев  усили¬
лась.  «Доблестные»  грабители  чужого  добра,  в  том  числе
и  знать,  в  еще  большем  числе  стали  оставлять  войско.
 При  таком  паническом  настроении  главарям  кресто¬
носцев,  тоже  немало  обеспокоенным  грозной  вестью,  при¬
шлось  согласиться  с  притязаниями  Боэмунда.  Пусть  он
берет  себе  Антиохию,  лишь  бы  им  всем  поскорее  почув¬
ствовать  себя  в  безопасности  за  ее  стенами.
 Темной  июньской  ночью  1098  года  отряд  норманских
рыцарей  встал  наготове  у  крепостной  башни,  называв¬
шейся  башней  «Двух  сестер».  Другие  воины  засели  не¬
подалеку,  заняв  позицию  против  ворот  святого  Георга.
Время  от  времени  по  стене  проходил  гарнизонный  пат¬
руль;  в  руках  одного  из  патрульных  мерно  качался  масля¬
 66

ный  светильник,  так  что  опасность  могла  быть  замечена*
Когда  очередной  патруль,  дойдя  до  башни  «Двух  сестер»,
повернул  обратно,  начальник  башни  —  предатель  Фируз,
подкупленный  Боэмундом,  подал  сверху  условленный
сигнал.  В  полной  тишине  рыцари  Боэмунда  один  за  дру¬
гим  вскарабкались  по  приставной  лестнице  наверх  и  за¬
тем  проникли  в  спавший  город.  Ближайшие  ворота  были
отворены  ими,  другие  подверглись  сокрушительным  уда¬
рам  бревенчатых  таранов.  С  громкими  победными  кри¬
ками  крестоносцы  ворвались  в  Антиохию.  Застигнутые
врасплох  защитники  города  не  смогли  удержать  его:
большая  часть  их  была  тут  же  перебита,  только  горстка
храбрецов  сумела  запереться  в  цитадели  внутри  города.
Произошло  как  раз  то,  чего  больше  всего  опасался  эмир:
измена  открыла  франкам  путь  в  город.
 Очутившись  в  Антиохии,  захватчики  учинили  жесто¬
кую  резню.  При  этом  «освободители  братьев-христиан»
истребляли  всех  подряд—и  «неверных»  и  христиан.  Го¬
род  был  подвергнут  дикому  грабежу.  «Невозможно  уста¬
новить,—  писал  очевидец  происшедшего,—  сколько  пало
сарацин  и  турок,  и  было  бы  слишком  жестоко  повество¬
вать  о  тех  видах  смерти,  которыми  они  погибали  или  ко¬
торыми  были  умерщвлены.  Трудно  сказать  и  о  количе¬
стве  добычи,  собранной  в  Антиохии:  представьте  себе,
сколько  можете,  а  к  этому  добавьте  еще».  Позабыв  про
недавние  тревоги,  крестоносцы  с  лихвой  вознаграждали
себя  за  перенесенные  лишения.  Разгульные  пиршества
не  прекращались,  за  несколько  дней  были  уничтожены
все  запасы  хлеба,  мяса,  вина,  которые  были  найдены
в  Антиохии.  Их  было  не  так  много:  ведь  город  в  те¬
чение  семи  месяцев  подвергался  осаде.
 А  пока  рыцари  пировали  и  развратничали;  пока  че¬
лядь,  во  избежание  эпидемии,  срочно  убирала  трупы
с  улиц  и  площадей,  к  стенам  Антиохии  подошла  трех¬
соттысячная  армия  Кербоги.  Со  всех  сторон  сельджуки
окружили  город,  и  крестоносцы,  сами  еще  четыре  дня
назад  осаждавшие  его,  попали  в  положение  осажденных.
Ликование  по  случаю  взятия  Антиохии  оказалось  преж¬
девременным.  Голод  и  болезни  снова  стали  косить  воин¬
ство  христово.  Есть  было  нечего.  В  пищу  пошли  кожаные
части  сбруи,  древесная  кора,  трава,  дохлые  кошки.  Не
выдерживая  голода,  многие  пытались  бежать  прочь.
Ночью  на  веревках  они  спускались  со  стен  и  старались
 б*  07

незаметно  пересечь  вражеские  линии,  чтобы  добраться
до  кораблей,  стоявших  в  гавани.  Таких  «веревочньих  бе¬
гунов»  были  целые  сотни...  Оставшиеся  впали  в  полное
отчаяние.
 В  такой,  казалось,  безвыходной  обстановке  воинам
божьим  ничего  не  оставалось,  как  возложить  все  свои
надежды  на  сверхъестественную  помощь.  Крестоносцы,
как  мы  знаем,  не  были  неверующими  людьми,  хотя  их
главные,  грабительские  цели  ничего  общего  с  религиоз¬
ными  и  не  имели.  Попав  же  в  отчаянное  положение,  ис¬
пытывая  муки  голода,  страшась  того,  что  произойдет
с  ними,  когда  Кербога  захватит  город,  они  поневоле  иска¬
ли  спасения  в  религии  и  не  могли  не  поддаться  вновь
оживившим  религиозным  настроениям.  Многие  впадали
в  молитвенный  экстаз,  с  утра  до  вечера  простаивали  на
коленях  в  антиохийских  церквах,  прося  небесные  силы
об  избавлении  от  напастей.
 И  «чудо»  совершилось.  Только  произвел  его  не  гос¬
подь  бог.  «Чудо»  это  подстроили  некоторые  церковные
деятели,  принимавшие  участие  в  походе  и,  в  свою  оче¬
редь,  действовавшие  по  указанию  графа  Раймунда  Ту¬
лузского.  Позднее  историю  этого  «чуда»  рассказал  граф¬
ский  капеллан1  (его  звали  тоже  Раймунд),  написавший
хронику  под  названием  «История  франков,  которые  взя¬
ли  Иерусалим».  Этот  священник  был  одним  из  исполни¬
телей  «чуда»  и,  разумеется,  в  своем  сочинении  скрыл  его
тайные  пружины.  Но  ученые,  сопоставляя  его  рассказ
с  известиями  других  летописцев,  установили,  кто  и  как
«сотворил  чудо»,  о  котором  идет  речь.
 Несколько  священников,  в  их  числе  и  капеллан  гра¬
фа  Сен-Жилля,  подговорили  некоего  французского  бед¬
няка  из  крестьян,  Петра  Варфоломея,  и,  наученный  ими,
он  объявил,  что  видел  во  сне  апостола  Андрея,  который
открыл  ему  «великую  тайну».  В  церкви  святого  Петра
в  Антиохии  будто  бы  зарыто  копье,  которым,  по  еван¬
гельскому  сказанию,  римский  воин  Лонгин  пронзил  бед¬
ро  распятого  на  кресте  Иисуса  Христа;  если  крестонос¬
цы  найдут  это  копье,  оно  чудесным  образом  поможет  им
справиться  с  полчищами  Кербоги.
 1  Капеллан  —  домовый  священник,  обслуживавший  феодала
и  его  семью;  обычно  капеллан  выполнял  и  обязанности  секретаря
у  своего  сеньора.
 68

Тотчас  по  приказанию  Раймунда  Тулузского,  главно¬
го  режиссера  этой  мистификации,  в  храм,  указанный
«ясновидцем»,  отрядили  группу  рыцарей  и  священников,
чтобы  произвести  раскопки  копья.  Подняли  плиту,  стали
рыть  землю  под  ней;  копали  довольно  долго,  целый
день,  и  наконец,  уже  в  сумерках  —о  чудо  —на  дне
ямы  показался  кусок  ржавого  железа...  Святое  копье,
то  самое,  насчет  которого  апостол  Андрей  просве¬
тил  Петра  Варфоломея,  было  найдено  и  извлечено
из  земли.
 Это  копье  заранее  было  закопано  в  храме  святого
Петра,  и  находка  его  явилась,  попросту  говоря,  мошен¬
нической  проделкой  графа  Тулузского  и  тех,  кто  действо¬
вал  по  его  поручению.  Это  сразу  стало  ясно  многим.
В  «чудо»  отказался  поверить  даже  папский  легат  Адемар.
А  Боэмунд  Тарентский  открыто  высмеял  всю  историю
со  святым  копьем.  Но  те,  кто  подготовили  это  «чудо»,
знали,  что  делают.  Грубый  подлог  нужен  им  был  для  то¬
го,  чтобы  повысить  настроение  христова  воинства,  ждав¬
шего  чудес,  покончить  с  дезертирством,  укрепить  среди
крестоносцев  веру  в  скорое  избавление  от  бедствий
и  в  победу  над  сельджуками.  Эта  цель  была  достигну¬
та.  Слух  о  «чуде»  тотчас  распространился  среди  кресто¬
носцев.  Испытывая  в  тот  момент  подъем  религиозных
чувств,  горя  желанием  прорвать  блокаду  и  спастись
от  голодной  смерти  или,  в  лучшем  случае,  плена,  кресто¬
носцы  преисполнились  сильным  воодушевлением.  Чудес¬
ное  копье  наверняка  выручит  их  из  беды!
 Воспользовавшись  готовностью  воинов  пойти  на
любой  риск  и  безрассудство  ради  победы,  их  уверен¬
ностью  в  том,  что  святое  копье  несомненно  обеспечит
разгром  «неверных»,  Боэмунд  (граф  Тулузский  в  это
время  заболел)  разделил  войско  на  шесть  отрядов  и  28
июня  повел  их  в  атаку  против  «супостата»  Кербоги.  Из¬
нуренные  голодом,  крестоносцы  с  секирами,  мечами
и  копьями  в  руках  шли  на  бой  в  каком-то  исступлении.
Впереди  каждого  отряда  развевалось  знамя.  А  возле
одного  из  знаменосцев  бежал,  поддерживая  на  ходу  свои
белые  ризы,  капеллан  графа  Тулузского,  Раймунд,  неся
святое  копье,  вид  которого  должен  был,  по  замыслу
вождей,  придать  силы  атакующим.
 Как  нарочно,  в  это  время  среди  сельджукских  эмиров
вспыхнули  раздоры.  Войско  мусульман,  осаждавшее

крестоносцев  в  Антиохии,  значительно  сократилось;  осо¬
бенно  чувствительно  отразился  на  его  боеспособности
уход  эмира  Дамасского.  Сельджуки  не  ожидали  выступ¬
ления  франков.  И  хотя  сельджукские  лучники  стали  пу¬
скать  свои  отравленные  и  бившие  без  промаха  стрелы
сразу  же,  как  только  увидели  вышедшие  из  ворот  отряды
крестоносцев,  последние  сумели  в  бурном  натиске  про¬
рвать  центр  осаждавших.  Среди  сельджуков  вспыхнула
паника;  завязались  рукопашные,  один  на  один,  схватки
рыцарей  с  сельджукскими  всадниками.  Вскоре  армия
Кербоги  была  обращена  в  бегство.
 Антиохия  окончательно  стала  добычей  крестоносцев.
После  долгих  споров  и  раздоров  право  владеть  ею  было
закреплено  за  Боэмундом  Тарентским.  В  Антиохии  обра¬
зовалось  второе  государство  крестоносцев.  Новоиспечен¬
ный  князь  Антиохийский  не  хотел  теперь  и  думать  о  по¬
ходе  на  Иерусалим.  Он  добился  своего,  а  святую  землю
пусть  освобождают  другие.
 еперь,  однако,  сеньоры  и  рыцари  не  торопились
к  Иерусалиму.  Их  вполне  устраивала  богатая  сирий¬
ская  земля.  Отряды  крестоносцев,  разбредясь  по  ней,
предавались  грабежам,  а  их  вожди  старались  тем  време¬
нем  упрочить  свои  позиции  в  тех  местах,  которые  были
уже  завоеваны  раньше,  и  захватить  новые  районы.  Каж¬
дый  стремился  прибрать  к  рукам  побольше  деревень,
укреплений,  городов.  Годфруа  Бульонский  овладел  кре¬
постями  Тель-Башир  и  Равендан,  Роберт  Норман¬
ский—  портовым  городом  Латакией.  Позже  итальян¬
ские  норманны  и  провансальцы  взяли  хорошо  укреплен¬
ный  город  Маарру  и  жестоко  разорили  ее  жителей.  Не¬
насытный  Боэмунд,  рассказывает  хроника,  приказал
горожанам  собраться  в  одном  месте,  а  затем,  когда  они
пришли  туда  «вместе  с  женами  и  детьми»,  «отобрал
у  них  все,  что  они  имели,  —  золото  и  серебро  и  различ¬
ные  драгоценности,  которые  были  при  них».
 20
 БУНТ  БЕДНОТЫ.  КРЕСТОНОСЦЫ  ИДУТ
НА  ИЕРУСАЛИМ

Из-за  всякого,  даже  самого  маленького  города  раз¬
горались  жаркие  распри  между  вождями.  Крестовый  по¬
ход  длился  уже  более  двух  лет,  а  вожди  словно  и  не  по¬
мышляли  о  гробе  господнем.  Между  тем  крестоносное
воинство  сильно  поредело:  в  Малой  Азии  и  под  Антио¬
хией  в  боях  и  от  лишений  погибла,  примерно,  половина
крестоносцев.  Рядовые  воины  —  мелкие  рыцари,  окон¬
чательно  обнищавшие  в  пути,  слуги  и  особенно  кресть¬
янская  часть  крестоносцев,  натерпевшаяся  больше  все¬
го,—  были  возмущены  корыстью  предводителей.  Простой
народ,  примкнувший  к  рыцарским  отрядам,  как  и  те
бедняки,  которые  в  свое  время  пошли  за  Петром  Отшель¬
ником,  отправился  в  поход  в  надежде  освободиться  от
крепостнического  ига  и  облегчить  свою  долю.  Захватни¬
ческие  действия  знати,  которая  только  и  думала  о  новых
владениях  и  богатстве,  вызвали  гнев  массы  «маленьких
людей»  —  тех,  которых  хронисты  обозначают  словом
 Крестоносцы:  конные  —  рыцари,  пешие  —  крестьяне
(средневековая  миниатюра)
 71

Первый  крестовый
 поход

«бедняки»  или  «народ».  Этим  людям,  находившимся  во
власти  религиозных  представлений,  думалось,  что,  ос¬
вободив  Иерусалим,  они  исполнят  свой  долг  перед  богом
и  таким  путем  получат  желанную  волю,  а  с  ней  придет
и  все  остальное  —  конец  нищете,  голодухе,  страшным
болезням!  Корысть  сеньоров  мешала  достигнуть  всех
этих  целей.  И  бедняки,  которые,  по  описанию  хроник,
«шли  босиком,  без  оружия,  без  денег  и  кормились  чем
попало»,  проникались  все  более  острой  враждой  к  бла¬
городным  графам  и  герцогам.
 Еще  в  то  время,  когда  вожди  не  могли  прийти  к  согла¬
шению,  кому  из  них  княжить  в  Антиохии  (совет  знати  со¬
бирался  четыре  раза  только  для  решения  этого  вопро¬
са),  простой  народ  дал  волю  своему  негодованию.  Обо¬
рванные,  в  лохмотьях,  вооруженные  дубинками  и  ножа¬
ми,  бедняки  ворвались  в  собор,  где  происходили  засе¬
дания  феодального  совета:  громко  крича,  они  потребо¬
вали  от  вождей  прекратить  распри  и  повести  войско
дальше,  на  Иерусалим.  «Пусть,  кто  хочет,—  воскликнул,
по  словам  хрониста,  один  из  них,  —  владеет  богатства¬
ми  Антиохии,  мы  же  хотим  идти  дальше...  под  водитель¬
ством  господа».  «Да  погибнет  тот,  кто  желает  остаться
в  Антиохии,  —  поддержал  оратора  другой  воин.  —  Если
спор  за  Антиохию  будет  продолжаться,  —  угрожающе
добавил  он,—  мы  разрушим  город...  Тогда  установится
согласие  среди  вождей...»
 А  зимой  1098—1099  года  в  Маарре,  которую  тоже
никак  не  могли  поделить  между  собой  Раймунд  Тулуз¬
ский  и  другие  вожди,  поднялся  настоящий  бунт  бедно¬
ты.  Здоровые  и  больные,  рассказывает  автор  «Исто¬
рии  франков,  которые  взяли  Иерусалим»,  молодые
и  старые,  и  даже  слабые  и  хромые,  опираясь  на  косты¬
ли,  спешили  дать  выход  своему  гневу.  «Это  место,  —  ре¬
шили  они,  —  не  должно  нам  больше  мешать».  В  один
день  все  стены,  башни  и  укрепления  Маарры  были  раз¬
рушены  до  основания  —  пусть  сеньорам  будет  не  из-за
чего  грызться  друг  с  другом!
 Бунт  простого  народа  отрезвил  часть  предводителей,
в  том  числе  и  графа  Сен-Жилля.  Был  отдан  приказ
о  продолжении  похода.  Весной  1099  года,  спустя  почти
три  года  после  начала  священной  войны,  крестоносцы
вступили  в  Палестину.
 74

ЗАХВАТ  ИЕРУСАЛИМА
 зобравшись  знойным  июньским  утром  на  боль¬
шую  гору  (впоследствии  ей  дали  название  «Го¬
ра  радости»),  сеньоры,  рыцари,  крестьяне  увидели,  нако¬
нец,  город  на  скалах  —  Иерусалим.  В  то  время  он
являлся  арабским:  владел  им  Египет,  войска  которого  за
год  до  этого  отняли  Иерусалим  у  сельджуков.  Взорам
крестоносцев  открылось  множество  мечетей  с  полукруг¬
лыми  куполами,  больших  и  маленьких  белых  домов,  при¬
чудливо  извивавшихся  улиц  и  улочек.
 Иерусалим  с  IV  века,  когда  в  нем  была  построена
церковь  святого  гроба,  считался  священным  центром
христиан.  Значительно  раньше  его  чтили,  как  священное
место,  евреи.  В  глазах  мусульман  он  тоже  был  религиоз¬
ной  святыней.  Таким  образом,  это  был  священный  город
трех  религий,  и  это  всегда  придавало  особую  остроту
войнам  различных  народов  и  государств  из-за  Иеруса¬
лима,  войнам,  которые  по  сути  дела  велись  совсем
не  из  религиозных  мотивов.  Так  случилось  и  во  время
крестового  похода.
 Иерусалим  был  основательно  укреплен.  С  трех  сто¬
рон  его  окружал  глубокий  ро-в.  Город  был  обнесен  тол¬
стыми  стенами.  В  башнях  были  проделаны  широкие
отверстия  —  бойницы,  из  которых  можно  было  пускать
стрелы  и  дротики  во  врага,  бросать  в  него  камни  и  выли¬
вать  ему  на  голову  кипящее  масло.  Город  имел
все  нужное  для  обороны.  Башенные  бойницы  были
загорожены  (с  внутренней  стороны)  от  вражеских  дро¬
тиков  тюками  с  хлопком  и  сеном.  Такие  же  тюки  были
заготовлены  и  для  другой  цели  —  чтобы  спускать  их  на
веревках  вниз,  вдоль  стены  в  тех  местах,  где  нападаю¬
щие  попытаются  проламывать  ее  своими  бревнами—та¬
ранами.  Арабские  лучники  имели  большой  запас  стрел.
Правда,  египетских  воинов  было  не  более  тысячи  чело¬
век,  но  можно  было  рассчитывать  на  поддержку  части
мусульманского  населения.  Город  располагал  достаточ¬
ными  запасами  пресной  воды,  разлитой  по  цистернам
и  бочкам.  Напротив,  окрестные  колодцы  были  заблаго¬
временно  отравлены.  Иерусалим  расположен  в  пустын¬
ной,  безводной  местности,  и  нехватка  воды  должна  бы¬
ла  отрицательно  сказаться  на  положении  франков.
 75

Охваченные  религиозным  возбуждением,  крестоносцы
пробовали  вначале  взять  город  приступом.  Однако  эти
попытки  не  увенчались  успехом.  Нападавшие  испытыва¬
ли  сильный  недостаток  в  метательных  орудиях,  а  также
в  лестницах,  без  которых  нельзя  было  одолеть  иеруса¬
лимские  стены.  Строить  их  на  месте  было  не  из  чего
и  нечем:  срочно  нужны  были  бревна,  доски,  веревки
и  прочий  строительный  материал.
 На  помощь  рыцарям  пришли  предприимчивые  купцы,
учуявшие  поживу.  В  порт  Яффу,  служивший  для  Иеру¬
салима  гаванью,  причалили  несколько  галер  —  две  из
Генуи  и  четыре  английских:  они  привезли  веревки,  гвоз¬
ди,  топоры  —  все,  что  необходимо  было  для  того,
чтобы  воздвигнуть  осадные  сооружения.  С  галерами  при¬
были  и  искусные  осадных  дел  мастера.  Они  помогли
крестоносцам  построить  стенобитные  машины  —  тараны
из  толстых  бревен,  окованных  с  одного  конца  железом,
а  также  высокие,  на  колесах,  деревянные  башни,  кото¬
рые  можно  было  вместе  с  укрывавшимися  в  них  воина¬
ми  придвигать  вплотную  к  городским  стенам.  За  несколь¬
ко  дней  было  сколочено  много  лестниц.  Лес  для  соору¬
жения  всех  этих  машин  и  приспособлений  был  найден
неподалеку,  в  области  Самарии,  откуда  его  доставляли
прямо  в  лагерь  осаждавших.
 Несколько  раз  бросались  крестоносцы  на  стены  Иеру¬
салима.  Но  арабские  стрелки  и  мусульмане  —  жители
города,  оказывавшие  им  содействие,  отгоняли  прочь
франков.  В  их  деревянные  башни  летели  снаряды
с  греческим  огнем.  Крестоносцы  набрасывали  на  свои
сооружения  сырые  звериные  шкуры  и  кожи,  чтобы  пред¬
отвратить  воспламенение  этих  деревянных  механиз¬
мов.  Вот  когда  пригодились  охотничьи  трофеи  сень¬
оров!
 Осада  была  нелегкой.  Воинов  мучила  жажда.  От  не¬
достатка  воды  околевали  вьючные  животные.
 Но  даже  в  этих  условиях  не  прекратились  распри
феодалов,  торопившихся  поделить  шкуру  еще  не  уби¬
того  медведя.  Только  когда  стало  известно,  что  к  Иеру¬
салиму  должны  вот-вот  подойти  подкрепления  из  Егип¬
та,  раздоры  в  крестоносном  войске  заглохли.  В  первых
числах  июля  началась  подготовка  к  решающему  штур¬
му.  Под  непрекращавшимся  градом  камней  и  снаря¬
дов  с  греческим  огнем  к  северной  стороне  иерусалимских
 74

стен  и  еще  к  двум  дру¬
гим  местам  подтягива¬
ли  передвижные  башни,
устанавливали  лестни¬
цы.
 Чтобы  поднять  бое¬
вой  дух  крестоносцев  и
воодушевить  их  перед
боем,  церковнослужи¬
тели  устраивали  торже¬
ственные  молебствия  и
крестные  ходы  вокруг
Иерусалима.  Был  даже
объявлен  трехдневный
пост.  Процессии  кре¬
стоносцев  (они  шли  бо¬
сиком,  распевая  рели¬
гиозные  гимны,  священ-
ники  несли  большие  де¬
ревянные  кресты,  раз¬
махивали  кадилами)
направились  к  особо
важным  с  религиозной
точки  зрения  местам—
 Сионской  и  Масличной
горам.  Здесь  к  воинам
обратились  с  последни¬
ми  проповедями  и  на¬
ставлениями  наиболее  влиятельные  из  церковников.  Дер¬
жал  речь  и  Петр  Отшельник,  снова  пустивший  в  ход  свое
красноречие  фанатика.
 Наконец,  с  восходом  солнца  15  июля  отряды  кресто¬
носцев  устремились  на  штурм  Иерусалима.  Главный  удар
они  нанесли  там,  где  египетские  воины  менее  всего  ожи¬
дали  нападения.  В  одном  месте  рыцарям  удалось  вска¬
рабкаться  на  стену  и,  завязав  рукопашную,  потеснить
арабов.  В  другом,  когда  башня,  прикрытая  шкурами,  бы¬
ла  придвинута  к  стене,  «сарацины,  —  как  рассказывает
французский  летописец,  священник  Фульшер  из  Шарт¬
ра,—  стали  действовать  против  них  и  поливали  кипящим
маслом  и  жиром  и  жгли  пылающими  факелами  упомя¬
нутую  башню  и  рыцарей,  которые  в  ней  находились.
И  таким  образом  для  многих  сражавшихся  с  той  и  дру¬
 77
 Рыцарь-крестоносец  на  молитве
(с  рукописи,  хранящейся  в  Лон¬
донском  музее)

гой  стороны  наступала  смерть  быстрая  и  преждевре¬
менная».  Бой  длился  несколько  часов.  В  конце  концов
все  же  перевес  склонился  на  сторону  крестоносцев.
С  торжествующими  возгласами  они  заполнили  улицы
города.  После  пятинедельной  осады  Иерусалим  пал.
 Почувствовав  себя  победителями,  «освободители  гро¬
ба  господня»  ринулись  на  беззащитных  жителей.
 Насилия  и  разбои,  которые  крестоносцы  творили
в  Иерусалиме,  намного  превзошли  по  своему  размаху
все,  что  было  совершено  ими  где-либо  ранее.  «Страшно
было  видеть,  —  рассказывает  хронист,  —  валявшиеся  по¬
всюду  тела  убитых  и  их  разбросанные  члены;  вся  земля
была  залита  кровью.  Ужасное  зрелище  являли  не  толь¬
ко  изуродованные  трупы  и  отрубленные  головы:  в  еще
больший  трепет  обращало  то,  что  сами  победители  были
в  крови  с  головы  до  ног».  Рыцари  проносились  по  ули¬
цам  «священного  города»,  убивая,  разрушая,  сжигая  все
на  своем  пути.  Везде  они  оставляли  страшные  следы
своего  фанатизма  и  варварской  жестокости.  Тот  же  ле¬
тописец  бесстрастно  повествует,  как,  разойдясь  по  горо¬
ду,  крестоносцы,  разделившиеся  на  группы,  «вытаскивали,
словно  скот,  из  узких  и  самых  дальних  переулков  тех,
кто  укрывался  от  смерти,  и  избивали  их  на  месте»,  как
они  «ходили  по  домам  и  извлекали  оттуда  отцов  се¬
мейств  с  женами  и  детьми,  прокалывали  их  мечом  или
сбрасывали  с  крыш».
 Многие  мусульмане  надеялись  найти  спасение  от  яро¬
сти  победителей  хотя  бы  в  мечетях  или  возле  них.  На¬
прасно!  Воины  креста  были  уверены,  что  как  раз  в  двух
главных  мечетях  —  Омаровой  и  аль-Акса  (обе  были  воз¬
двигнуты  еще  во  времена  халифата  Омейядов)  —спря¬
таны  большие  ценности.  Первыми  сюда  кинулись  Год¬
фруа  Бульонский  и  Танкред,  а  за  ними  последовали
другие  рыцари.  С  обнаженными  мечами  бросились  они
в  здание  мечети  аль-Акса.  Под  ее  высоким  куполом
стояли  и  сидели  на  корточках,  тесно  прижавшись  друг
к  другу,  седобородые  старики,  женщины  с  грудными
младенцами,  калеки,  ребятишки  —  несколько  сот  чело¬
век.  Близ  стен  мечети  тоже  искали  убежища  тысячи  му¬
сульман  разного  пола  и  возраста.  Рыцари  не  пощадили
никого:  они  убивали  даже  детей,  разбивая  их  головы
о  камни.  Трудно  сказать,  сколько  ни  в  чем  не  повинных
людей  пострадало  от  неистовства  воинов  христовых.  За¬
 78

падные  хронисты  утверждают,  что  в  районе  мечети  аль-
Акса  было  убито  10  тысяч  человек,  а  арабские  летопис¬
цы—  от  70  до  100  тысяч.  И  это  не  считая  тех,  «трупы
которых  валялись  по  улицам  и  площадям  и  которые
были  умерщвлены  в  разных  местах  города;  говорят,—
вскользь  добавляет  французский  хронист,  —  число  та¬
ких  было  тоже  немалое»
 В  зверских  убийствах  мирного  населения  участвова¬
ли  не  только  воины,  но  и  церковники.  «Служители  бо¬
жий»  сочли  возможным  пренебречь  тем  лицемерным  пра¬
вилом,  по  которому  христианская  религия  возбраняла
им  проливать  кровь.  Восточный  летописец  Михаил  Си¬
риец,  христианин  по  убеждениям,  с  ужасом  рассказыва¬
ет  в  своей  хронике,  как  сам  патриарх  иерусалимский,
нанося  удары  направо  и  налево,  шествовал  с  мечом
вдоль  одной  из  улиц:  он  убивал  на  своем  пути  всех
«неверных».  Так  патриарх  дошел  до  церкви  святого  гро¬
ба,  держа  на  рукояти  своего  меча  руки,  обагренные
кровью.  Войдя  же  в  церковь  и  омыв  руки,  этот  пастырь
принялся  отправлять  торжественное  богослужение,  во
время  которого  заявил,  что  никогда  еще  он  не  приносил
столь  приятной  жертвы  господу  богу.
 Истребляя  «неверных»,  крестоносцы,  однако,  больше
всего  стремились  насытить  свою  алчность.  «После  вели¬
кого  кровопролития,  —  пишет  Фулыиер  Шартрский,  —
они  разбрелись  по  домам  горожан,  захватывая  все,  что
в  них  находили.  При  этом  установился  такой  порядок,
что  всякий,  вломившись  в  дом  первым,  был  ли  он  богат
или  беден,  присваивал,  получал  и  владел  домом  и  всем,
что  в  нем  имелось,  как  собственным».  Каждый  воин
божий,  облюбовавший  себе  тот  или  иной  дом  для  раз¬
грабления,  спешил  повесить  на  его  дверях  свой  щит  или
другое  оружие,  «чтобы  таким  образом  оповестить  дру¬
гих,  что  они  должны  идти  дальше,  ибо  это  место  уже
имеет  своего  хозяина».  Особенно  жадны  были  крестонос¬
цы  к  драгоценностям.  В  поисках  золота  «освободители
гроба  господня»  обшаривали  все  уголки  жилищ.  Мало
того,  Фулыиер  рассказывает,  что  рыцари  даже  «вспары¬
вали  животы  умерших,  чтобы  извлечь  из  них  золотые
монеты,  которые  те  проглотили  при  жизни.  Ради  этого
они  (рыцари)  через  несколько  дней  сложили  трупы
в  большую  кучу  и  сожгли  в  пепел,  чтобы  легче  было  на¬
ходить  упомянутое  золото».
 79

Дав  волю  своей  жадности  и  жестокости,  рыцари
и  прочие  крестоносцы  в  то  же  время  усердно  молились
и  каялись  в  грехах.  Одни  били  лбами  о  плиты  церкви
святого  гроба,  другие  совершали  крестные  ходы  вокруг
святых  мест,  третьи  вымаливали  себе  прощение,  жертвуя
часть  награбленного  добра  беднякам.  Отбив  должное
число  поклонов,  рыцари  снова  принимались  грабить  и  на¬
сильничать:  они  настолько  увлеклись  разбоем,  что  в  кон¬
це  концов,  по  признанию  церковного  историка  Гийома
Тирского,  им  самим  стало  «противно  видеть  содеянное».
 Таков  был  кровавый  финал  первого  крестового
похода.
 зятием  и  разорением  Иерусалима  завершился
в  основном  грабительский  поход  западных  феода¬
лов  на  Восток.  «Гроб  господа  бога»  был  освобожден  от
никогда  не  грозившей  ему  опасности  со  стороны  «невер¬
ных».  Официальная  цель  папской  затеи  была,  казалось,
достигнута.  Однако  с  самого  начала  для  феодальных
захватчиков  из  Западной  Европы  вопрос  о  гробе  играл
весьма  и  весьма  второстепенную  роль.  Их  действитель¬
ные  стремления  носили  агрессивный  завоевательный  ха¬
рактер.  Религиозные  знамена  и  лозунги  служили  только
прикрытием  вполне  мирских,  житейских  интересов  ры¬
царей  и  сеньоров.  Именно  поэтому  они  еще  до  завоева¬
ния  Иерусалима  начали  оседать  в  захваченных  ими  зем¬
лях  на  Востоке.
 Еще  в  1098  году  были  основаны  графство  Эдесса
и  княжество  Антиохия.  Теперь  же,  в  1099—1100  годах,
по  взятии  главной  святыни  —  Иерусалима,  и  здесь
создается  государство  крестоносцев,  уже  третье  по  сче¬
ту—  Иерусалимское  королевство.  Но  так  как  феодалов
гнали  в  заморские  земли  в  первую  очередь  не  религиоз¬
ные,  а  захватнические  соображения,  то  и  этого  им  пока¬
залось  недостаточно.  Воспользовавшись  тем,  что  мусуль¬
манский  мир  был  тогда  политически  разрознен,  западные
 60
 О  РЕЗУЛЬТАТАХ  ПЕРВОГО  КРЕСТОВОГО  ПОХОДА,
ЕГО  ХАРАКТЕРЕ  И  О  ТОМ,  ЧТО  ЗА  НИМ
ПОСЛЕДОВАЛО

захватчики  в  начале  XII
века  в  целом  ряде  войн
с  Египтом  и  сельджуками
овладели  большим  числом
приморских  городов  на
территориях  нынешней
Сирии,  Ливана  и  Палести¬
ны.  Значительную  помощь
в  этом  им  оказали  купече¬
ские  республики  Северной
Италии  —  Пиза,  Венеция,
Генуя,  получившие  за  это
 широкие  торговые  привилегии  в  землях,  подвластных
крестоносцам.  К  трем  ранее  созданным  государствам
прибавилось  еще  одно  —  графство  Триполи,  к  северу  от
Иерусалима.
 Во  всех  государствах  крестоносцев  утвердились  фео¬
дальные  порядки,  сходные  с  теми,  которые  существова¬
ли  на  родине  завоевателей.  Деревни  и  города  были  поде¬
лены  между  светскими  сеньорами  и  католическими
церковниками,  а  местное  население  обращено  в  подне-
эольных  слуг  западных  завоевателей,  обложено  тяжелы¬
ми  налогами  и  унизительными  повинностями,  независимо
от  того,  было  ли  оно  мусульманским  или  христианским.
Религиозные  мотивы  и  в  этом  отношении  не  имели  для
«возлюбленных  сынов»  римской  церкви  существенного
значения.  На  первом  месте  у  них  всегда  стояли  одни
только  корыстные  расчеты.
 Первый  крестовый  поход  обогатил  несколько  десят¬
ков  тысяч  феодалов  из  разных  стран  Западной  Европы,
преимущественно  французов.  И  католической  церкви  он
тоже  позволил  несколько  расширить  свои  владения
и  влияние.  Определенный  выигрыш  от  этой  войны  полу¬
чили,  как  уже  сказано,  торговые  люди,  главным  обра¬
зом  итальянцы.  Однако  народные  массы  Запада,  которые,
поддавшись  религиозной  агитации  папства  и  его  пропо¬
ведников,  приняли  горячее  участие  в  походе,  не  только
не  добились  того,  к  чему  стремились  —  земли  и  воли,—
но  и  понесли  огромный  ущерб  от  этой  феодальной  войны.
Десятки  тысяч  «оборванного  и  босого»  люда  ни  за  что
ни  про  что  сложили  свои  головы  в  далеких  землях  «не¬
верных».  Дорогую  цену  пришлось  уплатить  крестьянской
бедноте  за  то,  чтобы  несколько  десятков  тысяч  безудель-
 6  М.  А.  Заборов
 81
 Монета  князя  Боэмунда
Антио  хийского  (1098—1111)

Церковь  святого  гроба  в  Иерусалиме.
 ных  рыцарей  и  несколько  десятков  герцогов  и  графов
могли  приобрести  себе  поместья  на  Востоке!  А  уж  о  на¬
селении  самих  восточных  земель  и  говорить  не  приходит¬
ся.  Кровавая  война,  которой  римские  первосвященники
придали  вид  священной,  принесла  жителям  восточно-сре¬
диземноморских  стран  неисчислимые  страдания.
 Первый  крестовый  поход  в  основе  своей  не  был  ре¬
лигиозной  войной.  Он  являлся  завоевательным,  феодаль¬
ным  предприятием.  Он  был  организован  католическими
церковниками  во  главе  с  папством  в  корыстных  целях
западных  феодалов.  Его  результаты  не  могли  быть  проч¬
ными  уже  потому,  что  дикие  опустошения  и  жестокие
массовые  убийства,  произведенные  крестоносцами,  поро¬
дили  огромной  силы  ненависть  к  захватчикам  среди  по¬
рабощенного  населения.
 Прошло  несколько  десятков  лет,  и  мусульманский
мир,  сплотившись,  нанес  первый  удар  по  крестоносным
завоеваниям.  В  1144  году  франки  потеряли  Эдесское
графство.  Папство  забило  тревогу.  Иерусалим  —  а  зна¬
чит,  кровные  интересы  феодалов  и  церкви  —  в  опасности!
 82

Был  организован  второй  крестовый  поход.  Но  на  этот
раз  западные  феодалы  и  их  предводители  потерпели  пол¬
ную  неудачу.  Второй  крестовый  поход  1147—1149  годов
провалился.
 Еще  через  сорок  лет  католической  церкви  и  сеньорам
пришлось  испытать  новое  потрясение:  египетский  султан,
знаменитый  Салах-ад-Дин  в  1187  году  отнял  у  потомков
первых  крестоносцев  Иерусалим  и  многие  другие  обла¬
сти  на  Востоке.  Папы  римские  один  за  другим  призыва¬
ли  Запад  к  третьему  крестовому  походу.
 В  1189  году  гроб  господень  отправились  защищать
рыцари  Франции,  Германии,  Англии.  На  Восток  двину¬
лись  сравнительно  хорошо  организованные  войска.  Их
возглавляли  три  государя:  французский  король  Филипп  II
Август,  германский  император  Фридрих  I  Барбаросса
и  английский  король  Ричард  I  Львиное  Сердце.  Эти  го¬
судари  встали  во  главе  крестоносцев  не  потому,  что  ре¬
лигиозные  убеждения  не  позволяли  им  мириться  с  утра¬
той  священного  города,—  религиозные  мотивы  для  коро¬
лей,  как  и  для  прочих  феодалов,  не  имели  особенно
серьезного  значения.  На  первом  плане  и  у  германского
императора,  и  у  государей  Англии  и  Франции  стояли  по¬
литические  и  финансовые  соображения.
 Чтобы  укрепить  свою  власть  на  родине,  короли  нуж¬
дались  в  больших  денежных  средствах.  Между  тем
к  концу  XII  века  на  берегах  Средиземного  моря  развер¬
нулась  оживленная  торговля  западных  и  восточных  куп¬
цов.  Итальянские,  французские,  английские,  испанские
и  другие  торговые  люди  регулярно  снаряжали  караваны
кораблей  в  Сирию,  Палестину,  Египет,  Византию.  Одни
везли  хлеб,  другие  —  строительный  лес,  третьи  —  кожи,
сукно,  лошадей.  Все  эти  товары  прибыльно  распродава¬
лись  и  в  городах  крестоносцев  —  в  Антиохии,  Яффе,
Акре,  Тире.  Затем  европейские  торговые  гости  наполняли
свои  галеры  восточными  товарами,  которые  закупались
ими  у  левантийских1  купцов:  в  Европу  везли  тюки  шел¬
ковых  и  хлопчатобумажных  тканей,  бурдюки  с  аромат¬
ными  восточными  винами,  мешки  с  тростниковым  саха¬
ром,  ларцы  с  жемчугом  и  драгоценными  камнями,  кор¬
зины  фруктов.  Все  это  и  многое  другое  находило  хороший
 'Левантом  в  Западной  Европе  называли  восточные  страны.
На  французском  языке  это  слово  означает  «восход  солнца».
 а*  83

сбыт  на  европейских  рынках.
Конечно,  королевская  власть
в  тех  западноевропейских  стра¬
нах,  города  которых  участвова¬
ли  в  торговле  с  Востоком,  по¬
лучала  немалую  выгоду  от  это¬
го:  ведь  торговые  сделки  обла¬
гались  пошлинами  в  пользу
казны.  Поэтому  королевская
власть  на  Западе  была  заинте¬
ресована  в  том,  чтобы  сохра¬
нить  господство  феодалов-кре-
стоносцев  в  Сирии  и  Палести¬
не  и  даже  расширить  его  путем
приобретения  новых  террито¬
рий  у  мусульман.
 Успехи  Салах-ад-Дина  не
на  шутку  встревожили  и  гер¬
манского  императора  Фридри¬
ха  Барбароссу,  и  английского
короля  Ричарда  I,  и  Филип¬
па  II  французского.  Каждый  из
них  хотел  подчинить  своей  вла¬
сти  те  земли  Леванта,  через
которые  шла  его  торговля  с
Западом:  таким  путем  легче
всего  было  взять  под  свой  кон¬
троль  эту  торговлю  и  ис¬
пользовать  ее  к  собственной  выгоде,  то  есть  для  пополне¬
ния  государственных  ресурсов.  Кроме  того,  новые  завое¬
вания  на  Востоке  могли  содействовать  увеличению  пре¬
стижа  государей-крестоносцев  на  Западе.  Вот  почему  во
главе  рыцарских  армий,  отправившихся  в  третий  кресто¬
вый  поход,  оказались  крупнейшие  государи  Западной
Европы.
 Несмотря  на  все  это,  крестовый  поход  оказался  без¬
успешным.  Немецкое  войско  распалось,  потеряв  в  Сирии
своего  вождя  Фридриха  Барбароссу,  который  утонул  при
переправе  через  бурную  реку.  Французы  и  англичане
постоянно  враждовали  друг  с  другом.  Французский  ко¬
роль  Филипп  II  не  дождался  окончания  военных  дейст¬
вий  и  поспешил  на  родину,  чтобы  обрушиться  на  владе¬
ния  своего  врага,  короля  Англии,  пользуясь  его  отсут-
 Ь4
 Германский  император
Фридрих  I  Барбаросса
в  облачении  крестоносца
(с  рукописи,  хранящейся
в  Ватикане)

ствием.  Сам  же  король  Ричард  I,  лихой  рубака  и  мастер
турнирных  сражений,  оказался  слабым  полководцем.
Крестоносцы  не  сумели  под  его  предводительством  одо¬
леть  войска  Салах-ад-Дина,  получавшие  поддержку  все¬
го  населения  Сирии  и  Палестины.  В  1192  году  был  подпи¬
сан  мир  с  султаном,  по  которому  Иерусалим  оставался
в  руках  мусульман.
 К  концу  XII  века  народные  массы  на  Западе  потеря¬
ли  почти  всякую  веру  в  крестовые  походы;  они  убеди¬
лись  в  том,  что  земли  и  свободы  нужно  добиваться  у  се¬
бя  дома,  а  не  за  счет  дальних  стран.
 Крестовые  походы  выродились  в  исключительно
феодальные,  завоевательные  предприятия.  Религиозные
лозунги  этих  походов  превратились  в  пустую,  бессодер¬
жательную  вывеску,  вернее,  в  маскировку  для  их
участников—феодалов  и  организаторов,  особенно  рим¬
ских  пап,  которые  извлекали  из  войн  крестоносцев
крупные  материальные  выгоды:  начиная  со  времени
третьего  крестового  похода,  стали  вводиться  специальные
налоги  на  нужды  священных  войн,  и  сборы  от  этих  на¬
логов  в  большой  мере  шли  в  казну  римских  первосвя¬
щенников.
 Чем  дальше,  тем  все  более  открыто  проявлялась  под¬
линная,  то  есть  совсем  не  религиозная,  сущность  кресто¬
вых  походов  и  тем  сильнее  они  дискредитировали  себя
и  свою  вдохновительницу  —  церковь.  Особенно  ярко  это
сказалось  в  начале  XIII  века,  когда  состоялся  четвер
тый  крестовый  поход.

ФЛОТ  КРЕСТОНОСЦЕВ  ОТЧАЛИ¬
ВАЕТ  С  КОРФУ  И  БЕРЕТ  КУРС
НА  КОНСТАНТИНОПОЛЬ
 анним  майским  утром  1203  го¬
да  от  берегов  греческого  острова
Корфу  отчалила  большая  флотилия.
Любознательный  наблюдатель  на¬
считал  бы  в  ней  примерно  две  сотни  судов
различной  величины  и  формы  —  от  огром¬
ных  грузовых  галер  до  маленьких  двухве¬
сельных  барок.  Было  тепло  и  солнечно,  на
море  веял  легкий  ветерок,  надувая  распу¬
щенные  паруса.  На  кораблях  то  и  дело
слышались  однообразные  возгласы  капита¬
нов  и  их  помощников,  бросавших  матро¬
сам—  рослым  и  мускулистым  людям  —  ело-

ва  команды,  под  которую  те  натягивали  или  ослабляли
реи,  убирали  одни  паруса,  подставляли  ветру  другие.
Корабли  быстро  удалялись  от  острова.  На  верхушках
всех  мачт  развевались  колышимые  ветерком  флажки:
белые,  голубые,  розовые...  На  флажках  были  намалеваны
знаки  креста  —  черного,  красного,  зеленого  и  других
цветов.
 Опытный  моряк  без  труда  определил  бы,  что  суда,
покинувшие  Корфу,  —  венецианские.  Только  венецианцы
располагали  такими  громадинами—тяжеловесными  гале¬
рами,  с  которыми  едва  управлялись  десятки  гребцов;
только  у  венецианцев  имелись  такие  узкие,  маневрен-
ные,  быстроходные,  с  острыми  носами-гребнями,  устрем¬
ленными  вверх,  военные  корабли.  Да  и  кто  еще,  кроме
Венеции,  первой  в  те  времена  морской  державы  Запад¬
ной  Европы,  мог  послать  такой  мощный  флот,  где  одних
только  галер  было  около  семидесяти,  не  говоря  уж  о  мно¬
жестве  других  судов  —  военных,  пассажирских  и  гру¬
зовых?
 И  в  самом  деле,  флот,  вышедший  в  море  в  тот  день,
являлся  венецианским.  Кресты  же  на  флажках,  при¬
крепленных  к  верхушкам  мачт,  говорили  о  том,  что  ко¬
рабли  везут  войско,  намеревающееся  сражаться  с  «невер¬
ными».  На  кораблях  плыло  новое  ополчение  крестоносцев.
Это  им  принадлежали  камнеметательные  и  стенобитные
орудия  —  катапульты,  баллисты,  тараны,  —  погруженные
в  трюмы  галер.  Это  их  кони—  несколько  тысяч  лоша¬
дей  —  ржали,  привязанные  на  корабельных  палубах.
 Крестоносцы,  находившиеся  на  судах  Венеции,—  это
были  рьицари  (французы,  итальянцы,  меньше  —  немцы),
все,  полные  таких  же  захватнических  вожделений,  как
и  те,  что  уже  не  раз  в  течение  ста  с  лишним  лет  отправ¬
лялись  отвоевывать  у  «поганых  турок»  Иерусалимскую
землю.
 Странным  выглядело  только  вот  какое  обстоятельст¬
во:  капитаны  направляли  флот  совсем  не  в  Сирию  и  не
в  Палестину.  Флот  крестоносцев  держал  путь  в  другую
сторону.  Обогнув  скалистые  береговые  кручи  Пелопон¬
неса,  он  взял  курс  на  северо-восток,  к  столице  Византий¬
ской  империи  —  Константинополю.
 Не  менее  удивительным  было  и  другое.  На  одном  из
кораблей,  в  отдельной,  довольно  просторной  каморке  —
каюте  его  носовой  части,  находился  молодой  человек,
 87

Крестоносцы  на  кораблях  (средневековая  миниатюра)
 одетый  совсем  не  по-рыцарски.  Он  не  знал  ни  слова  по-
французски  и  по-немецки  и  лишь  немного  изъяснялся  на
итальянском  наречии.  А  между  тем  он  пользовался  поче¬
том  у  крестоносцев.  По  крайней  мере,  внешне  ему  оказы¬
вали  всяческие  знаки  внимания.  В  жаркое  время  дня  чер¬
ный  раб,  приставленный  к  этому  юноше,  помахивал  над
ним  мягким  опахалом  из  павлиньих  перьев;  тот  же  раб
приносил  ему  в  каюту  изысканные  кушанья,  и  притом
такие,  которых  не  употребляли  европейские  рыцари.
Молодой  человек  являлся  важной  персоной:  это  был  ви¬
зантийский  царевич  Алексей,  сын  и  наследник  импера¬
тора  Исаака  II.
 Но  каким  образом  он  оказался  вместе  с  крестоносца¬
ми?  Отчего  они  так  заботились  о  его  удобствах?  Поче¬
му,  наконец,  венецианская  армада,  переправлявшая  ры¬
царей,  их  военное  имущество,  провиант,  оружие,  коней,
плыла  не  туда,  куда  бы,  кажется,  ей  полагалось  плыть,—
не  к  Иерусалиму,  находившемуся  уже  более  15  лет  под
властью  египетского  султана,  а  к  христианскому  городу
Константинополю?
 Чтобы  ответить  на  все  эти  вопросы,  нужно  вернуться
на  несколько  лет  назад  и  рассмотреть  некоторые  собы¬
тия,  происходившие  на  Западе  в  конце  XII  столетия.

ΙΙΑΠΑ  ИННОКЕНТИЙ  III  И  ЕГО  ЦЕЛИ
 начале  1198  года  в  истории  католической  церк¬
ви  совершилось  примечательное  событие:  высшие
церковные  сановники-кардиналы,  собравшись  в  монасты¬
ре  св.  Андрея  (его  трехэтажные  строения  располагались
к  югу  от  Палатинского  холма,  на  развалинах  укрепления,
воздвигнутого  некогда  императором  Септимием  Севе¬
ром),  избрали  римским  папой  Лотаря  де  Сеньи,  самого
молодого  члена  кардинальской  коллегии.  Ему  было  все¬
го  37  лет.  Когда  были  оглашены  результаты  выборов,
старейший  из  кардиналов  накинул  на  плечи  нового  папы
пурпурную  мантию  и  объявил,  что  отныне  Лотарь  де
Сеньи  будет  именоваться  папой  Иннокентием  III.
 Внешность  нового  папы  была  неказиста.  Среднего
роста,  с  округлой  моложавой  физиономией,  отличитель¬
ные  черты  которой  составляли  только  ровный,  прямой
нос  и  большие  глаза  (их  округлость  подчеркивали  рез¬
ко  изогнутые  брови)  —
таким  запечатлел  Инно¬
кентия  III  неизвестный
художник  на  портрете,
хранящемся  в  одном  ста¬
ринном  замке  в  Италии.
 Между  тем  немногим  кар¬
диналам  доводилось  со¬
бирать  голоса  убеленных
сединами  членов  конкла¬
ва  в  столь  молодом  воз¬
расте.  Большей  частью
эти  старцы  избирали  на
папский  престол  людей
тоже  преклонных  лет.  И
если  кардинал  -  дьякон
Лотарь  стал  папой,  не
имея  еще  и  сорока  лет  от
роду,  то  на  это  были  серь¬
езные  причины.
 Отпрыск  знатного
итальянского  феодально¬
го  семейства  де  Сеньи,
 Иннокентий  III  занял
 Иннокентий  III  (портрет  сред¬
невекового  художника)
 89

папский  престол  благо¬
даря  своим  выдающим¬
ся  способностям  поли¬
тика  и  дипломата.  В  от¬
личие  от  многих  из  тех,
кто  до  него  носил  пап¬
скую  тиару,  Иннокен¬
тий  III,  обладая  боль¬
шим  умом,  являлся
вместе  с  тем  человеком
неистощимой  энергии.
Твердая  воля,  настой¬
чивость  в  достижении
поставленных  целей,
умение,  хорошо  распо¬
знав  уязвимые  места
своих  противников,  использовать  их  слабости,  подчинять
их  намерения  своим  замыслам,  предвидеть  и  направлять
события—всем  этим  отнюдь  не  исчерпывались  таланты
нового  папы.
 Воинственный  и  гневливый,  но  в  то  же  время  расчет¬
ливый  и  осторожный,  трезвый  в  оценках  происходящего
политик,  он  был  особо  искусным  мастером  казуистики
и  лицемерия.  Никто  из  пап  не  умел  так  ловко  скрывать
настоящие  цели  политики  римской  курии  под  личиной
благочестия;  никто  не  умел  так  внушительно  обосновы¬
вать  каждый,  даже  самый  неблаговидный  дипломатиче¬
ский  ход  первосвященника  высшими  интересами  католи¬
ческой  церкви  и  всегда  к  месту  подобранными  богослов¬
скими  или  юридическими  доводами.  Недаром  в  юные  го¬
ды  Иннокентий  III  прошел  курс  обучения  в  университе¬
тах  Парижа  и  Болоньи  —  лучших  из  высших  школ  того
времени,  где,  по  словам  биографа  Лотаря  де  Сеньи,
«превзошел  всех  своих  сверстников  успехами  в  филосо¬
фии,  богословии  и  праве».  А  ко  всему  этот  папа  превос¬
ходно  владел  искусством  красноречия.  Применяя,  когда
это  было  нужно,  свои  обширные  познания  в  богослов¬
ской  науке,  пуская  в  ход  цитаты  из  священных  книг  хри¬
стианской  религии,  придумывая  неотразимые  аргументы,
он  производил  сильное  впечатление  своими  грозными
буллами,  цветистыми  посланиями,  суровыми  речами.
Папский  биограф,  описывая  внешние  черты  личности
Иннокентия  III,  особо  оттеняет  его  звучный  и  богатый
 Печать  Иннокентия  III
 90

красками  голос.  Даже  когда  папа  говорил  негромко,  его
было  слышно  далеко,  отмечает  этот  летописец.
 Иннокентий  III  был  продолжателем  политики  Григо¬
рия  VII.  Так  же,  как  и  тот,  Иннокентий  III  на  протяже¬
нии  своего  правления  католической  церковью  (оно  про¬
должалось  18  лет)  добивался  прежде  всего  одной  глав¬
ной  цели,  о  которой  открыто  высказывался  очень  редко.
Этой  целью  было  полное  подчинение  власти  папы  всех
христианских  государств  и  всемерное  расширение  могу¬
щества  апостольского  престола.  Однажды  Иннокентий
III  прямо  заявил,  что  он  —  помазанник  божий,  самим
богом  поставленный  владычествовать  над  людьми!
 В  политической  деятельности  Иннокентия  III  с  самого
начала  его  правления  первостепенное  место  занимал
крестовый  поход  на  Восток.  Подняв  рыцарство  на  победо¬
носную  войну  против  мусульман,  Иннокентий  III  рассчи¬
тывал  во  многом  приблизиться  к  осуществлению  своих
заветных  планов  —  к  установлению  владычества  римской
курии  над  тогдашним  миром.
 рошло  лишь  несколько  месяцев  после  избрания
папы,  а  уже  Иннокентий  III  во  все  страны  Западной
Европы  разослал  проникнутые  пафосом  обращения  с  при¬
зывом  к  крестовому  походу.
 Папа  изобрел  множество  красноречивейших  доводов,
чтобы  тронуть  умы  и  сердца  католиков.  В  самых  горест¬
ных  тонах  изображал  он  в  своих  посланиях  страдания,
которые  католическая  церковь  и  христиане  восточных
стран  якобы  испытывают  от  того,  что  Иерусалим  попал
к  мусульманам.  «Плачем  плачет  церковь,  жалобный  го¬
лос  ее  разносится  по  всей  земле,  до  самых  пределов  ее:
за  грехи  христианских  народов  язычники  вторглись  в  вот¬
чину  Христа,  залили  кровью  нивы  Иерусалима,  и  не
осталось  в  святой  земле  никого,  чтобы  похоронить  тела
убитых»,—  так  писал  папа,  обращаясь  к  католикам,  или
«верным  святого  Петра».  Иннокентий  III,  как  и  его  пред¬
шественники  на  престоле  римских  пап,  искажал  истину,
 91
 КАК  ПАПА  ПОДГОТОВЛЯЛ  ПОХОД
НА  ВОСТОК?

расписывая  в  столь  мрачных  красках  мнимые  бедствия
христиан  в  Палестине.  Когда  Салах-ад-Дин  в  1187  году
захватил  Иерусалим,  он  не  чинил  особых  жестокостей
христианскому  населению  и  даже  разрешил  франкам  —
правда,  за  большой  выкуп  —  покинуть  город.  А  по  усло¬
виям  мира,  подписанного  с  Ричардом  Львиное  Сердце
в  1192  году,  паломники  с  Запада  могли  свободно  бывать
в  Иерусалиме  и  поклоняться  там  своим  святыням.
 Но  ради  успеха  крестоносного  призыва  Иннокен¬
тий  III  с  самого  начала  готов  был  пожертвовать  прав¬
дой:  не  в  его  правилах  было  останавливаться  перед  из¬
вращением  истины,  если  она  могла  нанести  ущерб
политике  Рима.
 Чтобы  еще  сильнее  укрепить  католиков  во  вражде
к  мусульманам,  папа  в  своем  послании  прибегал  к  чисто
риторическим  приемам.  При  помощи  вымышленных  ре¬
чей,  якобы  произносимых  мусульманами,  он  стремился
наглядно  представить,  каким  оскорблениям  они-де  под¬
вергают  католическую  веру,  как  насмехаются  над  ее  за¬
щитниками,  которые  до  сих  пор  не  сумели  отстоять  свои
святыни  от  врага:  «Где  же  ваш  господь  (будто  бы  гово¬
рят  мусульмане),  если  он  не  в  силах  избавить  от  наших
рук  ни  самого  себя,  ни  вас?  Мы  осквернили  вашу  святы¬
ню.  Мы  протянули  наши  руки  к  вашим  заветным  местам
и  против  вашей  воли  удерживаем  в  нашей  власти  колы¬
бель,  в  которой  зародилось,  согласно  вашей  выдумке,
ваше  суеверие  (так,  по  словам  папы,  язычники  издева¬
тельски  называют  христианскую  религию).  Мы  изломали
копья  французов,  отвратили  козни  англичан,  сокрушили
силу  немцев,  победили  высокомерных  испанцев.  Где  же
ваш  господь?  Пусть  он  воскреснет  и  поможет  вам...  Те¬
перь  нам  остается  только,  перебив  мечом  тех,  кого  вы
здесь  оставили,  совершить  натиск  на  ваши  земли  и  истре¬
бить  вас  так,  чтобы  впредь  о  вас  и  помину  не  было...»
 Такими  и  подобными  вымыслами  Иннокентий  III  ста¬
рался  распалить  чувства  религиозной  ненависти  к  ино¬
верцам  среди  западных  рыцарей.  Он  требовал,  чтобы  они
снарядились  в  поход  как  можно  скорее: 	все  сборы
 должны  быть  закончены  к  марту  следующего,  1199  года.
 Иннокентий  III  не  ограничился  письменными  призы¬
вами  к  католикам.  По  указанию  из  Рима  во  всех  стра¬
нах  Запада  папский  клич  подхватили  епископы,  аббаты,
монахи  и  священники.  Как  и  во  времена  Петра  Отшель¬
 92

ника,  они  стали  повсюду  выступать  с  горячими  пропове¬
дями  крестового  похода,  разъяснять  и  распространять
содержание  папских  посланий,  звать  христиан  на  свя¬
щенную  войну  за  Иерусалим.
 Не  очень  полагаясь  на  один  только  религиозный  энту¬
зиазм,  который  основательно  поостыл  к  этому  времени
в  феодальных  замках,  Иннокентий  III  принимал  различ¬
ные  практические  меры  для  того,  чтобы  облегчить  под¬
готовку  к  походу  и  обеспечить  в  назначенный  срок  выступ¬
ление  рыцарства  на  Восток.  Одно  послание  за  другим
отправлял  он  к  тем  государям,  князьям  и  прочим  прави¬
телям  Запада,  которые  по  каким-либо  причинам  воевали
тогда  друг  с  другом.  Папа  обращался  к  Филиппу  II
Августу  и  Ричарду  Львиное  Сердце,  призывая  их  поло¬
жить  конец  междоусобным  войнам  ради  спасения  святой
земли.  Он  вмешался  в  войну  двух  феодальных  группиро¬
вок—  Вельфов  и  Штауфенов  —  в  Германии,  вспыхнув-
щую  весной  1198  года,  когда  на  королевский  трон  Выли
избраны  два  феодала:  Филипп  Швабский  и  Оттон  Браун¬
швейгский.  Иннокентий  III  старался  утихомирить  вражду
торговых  соперников  в  Италии  —  Пизы  и  Генуи.  Везде
папа  брал  на  себя  роль  верховного  судьи,  ото  всех  доби¬
вался—  посланиями  и  через  кардиналов-легатов  —  по¬
слушания  апостольскому  престолу.
 Иннокентий  III  позаботился  и  о  том,  чтобы  изыскать
денежные  средства,  потребные  для  проведения  крестово¬
го  похода.  Рыцарям,  считал  он,  нужно  обязательно  по¬
мочь  деньгами: 	ведь  им  придется  расплачиваться
 за  корабли,  которые  надо  будет  нанять  для  переправы,
не  говоря  уж  о  том,  что  необходимо  обновить  оружие,
оплатить  работу  мастеров,  которые  изготовят  для  воинов
осадные  машины,  закупить  всякие  припасы,  лошадей.
Вряд  ли  потомки  Годфруа  и  Боэмундов  сами  справятся
со  всеми  этими  и  многими  другими  расходами!  Чтобы
собрать  деньги  для  рыцарей,  Иннокентий  III  ввел  налог
на  церковников  в  размере  lUo  части  их  доходов.  Эта
подать  была  встречена  епископами  и  аббатами  без  особо¬
го  удовольствия,  но  платить  ее  все-таки  пришлось,  тем
более  что  сам  папа  выложил  на  дело  крестового  похода
немалую  толику  из  средств  курии  —  десятую  долю  ее
доходов.  Как  видно,  римский  престол  принялся  за  дело
всерьез:  Иннокентий  III  многого  ожидал  от  успеха  кре¬
стоносного  предприятия.
 93

роповедуя  и  подготовляя  крестовый  поход  на
Западе,  Иннокентий  III  одновременно  начал  плести
нити  своей  дипломатической  паутины  в  далеком  Кон¬
стантинополе.  Подобно  папам  конца  XI  века,  он  хотел
воспользоваться  крестовым  походом  для  того,  чтобы  за¬
ставить  правительство  Византийской  империи  признать
верховенство  римского  папы  над  греческой  церковью.
 С  этой  целью  Иннокентий  III  в  1198  и  в  1199  годах
обращался  с  пространными  посланиями  к  византийскому
императору  Алексею  III.  Этот  самодержец  в  1195  го¬
ду  с  группой  заговорщиков-царедворцев  произвел  госу¬
дарственный  переворот,  во  время  которого  сверг  с  пре¬
стола  своего  брата,  императора  Исаака  II  из  рода
Ангелов.  Мало  того,  узурпатор  приказал  выколоть  ему
глаза  и  бросить  в  темницу  вместе  с  сыном-царевичем.
Все  это  было  отлично  известно  папе.
 Понимая,  что  положение  Алексея  III  неустойчиво,  он
выдвинул  перед  ним  два  главных  требования:  во-первых,
Византия  должна  принять  участие  в  крестовом  походе  —
у  императора  имеется  и  достаточно  денег  для  этого
и  обученное  войско;  во-вторых,  так  как  язычники  угро¬
жают  всему  христианскому  миру,  то  византийской  церк¬
ви  надлежит,  наконец,  соединиться  со  своей  матерью  —
римской  церковью,  иначе  говоря,  подчиниться  римскому
папе.  Конечно,  крестовый  поход  будет  направлен  против
мусульман,  и  целью  западного  рыцарства  явится  Иеруса¬
лим.  Но  все-таки,  пока  еще  не  поздно,  византийскому
императору  стоит  поразмыслить  и  о  том,  какую  роль  его
государство  сыграет  в  предстоящих  событиях.  Он  дол¬
жен  занять  ясную  позицию,  чтобы  избежать  непредви¬
денных  опасностей,  которые  —  как  знать?  —  могут  воз¬
никнуть  для  Византии  с  Запада.  Папа  делал  весьма
прозрачный  намек  Алексею  III:  смотри-ка,  не  просчи¬
тайся,  помоги  крестоносцам  и  главное  —  поставь  грече¬
ское  духовенство  во  главе  с  патриархом  под  власть  рим¬
ского  престола.  Есть  еще  время!  В  противном  случае  как
бы  не  пришлось  тебе  позднее,  когда  западные  рыцари
двинутся  в  поход  на  Восток,  раскаиваться  в  своей  не¬
уступчивости.
 94
 ПЕРВЫЕ  ШАГИ  ПАПСВОй  ДИПЛОМАТИИ
В  КОНСТАНТИНОПОЛЕ

Видимо,  Иннокентий  III,  затевая  крестовый  поход,
с  самого  начала  связывал  с  ним  определенные  планы
в  отношении  Византии:  он  стремился  распространить
на  Византию  владычество  римской  курии,  обратив  греков
в  католицизм.  И  уже  самое  провозглашение  крестового
похода  было  использовано  дипломатией  Иннокентия  III
для  того,  чтобы  скрытыми  угрозами  склонить  Алексея  III
к  выполнению  этих  замыслов.
 Однако  намеки  Иннокентия  III  не  произвели  должно¬
го  впечатления  на  Константинополь.  Алексей  III  отвечал
на  папские  увещания  уклончиво,  и  было  ясно,  что  едва
ли  папа  дипломатической  игрой,  отеческими  уговорами
или  даже  угрозами  добьется  своей  цели.
 ПРИЗЫВЫ  ПАПЫ  И  РЫЦАРСТВО,  ТУРНИР
В  ЭКРИ
 ри  дворах  государей  Западной  Европы  проповедь
священной  войны  не  вызвала  былого  энтузиазма.
Правда,  французский  и  английский  короли  заключили,
по  настоянию  папского  легата,  мир  между  собой,  однако
оба,  обжегшись  на  третьем  крестовом  походе,  не  соби¬
рались  участвовать  в  новом.  Филипп  II  Август  считал,
что  на  жизнь  человека  хватит  и  одного  крестового  похо¬
да.  Ричард  Львиное  Сердце  открыто  смеялся  над  пропо¬
ведниками  священной  войны,  когда  они  к  нему  обраща¬
лись.  Оба  же  германских  короля  —  Филипп  Швабский
и  Оттон  Вельф  —  продолжали  междоусобную  распрю
в  своей  собственной  стране  и  оставили  вовсе  без  ответа
призывы  папы.
 С  большим  интересом  к  проповедям  крестового  похо¬
да  прислушивались  в  феодальных  замках,  особенно  во
Франции,  где  среди  сеньоров  и  рыцарей  всегда  было
много  охотников  поживиться  за  чужой  счет;  к  тому  же
в  семьях  феодалов  уже  так  было  заведено,  что  кто-ни¬
будь  обязательно  шел  в  крестовый  поход.  Но  и  владе¬
тели  замков,  обсуждая  послания  Иннокентия  III,  раска¬
чивались  очень  медленно.  Март  1199  года  —  время,
назначенное  папой  для  выступления  крестоносцев,—  ми¬
новал,  а  о  крестовом  походе  шли  еще  одни  только  разго-
 95

воры.  Все  же  рыцари  и  некоторые  видные  бароны  посте¬
пенно  склонялись  к  тому,  чтобы  откликнуться  на  зов
Иннокентия  III.  Их  настроения  отчетливо  выявились
поздней  осенью  1199  года.
 В  один  из  погожих  ноябрьских  дней,  каких  мало
выпадает  в  это  время  года,  близ  замка  Экри,  что  в  граф¬
стве  Шампанском  на  реке  Энн,  возле  Ретеля,  царило
праздничное  оживление.  К  широкой  поляне,  расстилав¬
шейся  неподалеку  от  замка,  со  всех  сторон  стекался  на¬
род.  В  этот  день  владелец  Экри  устраивал  боевое  состя¬
зание  рыцарей  —  турнир.  Одни  шли,  чтобы  поглядеть,
что  на  нем  будет  происходить,  другие  съезжались,  чтобы
самим  принять  участие  в  турнире.  Зрители  располага¬
лись  вокруг  невысокого  частокола,  которым  была  обне¬
сена  поляна.  Впереди,  поближе  к  этой  «арене»,  скамьи
высокой  трибуны  занимали  благородные  сеньоры  со  сво¬
ими  домочадцами.  По  обе  стороны  от  нее  рассаживались
прямо  на  земле,  на  пожелтевшей  осенней  травке,  кресть¬
яне,  взрослые  и  подростки,  которым  не  терпелось  уви¬
деть  захватывающее  зрелище:  ведь  в  их  жизни  было
так  мало  развлечений!  Сами  участники  турнира  скучи¬
лись  возле  огромного  дуба,  в  двух  сотнях  шагов  от  зри¬
телей.
 Хотя  в  те  времена  рыцарские  турниры  являлись
обычным  делом,  тем  не  менее  они  всегда  привлекали
к  себе  многочисленную  публику.  А  турнир  в  Экри  был
особенно  людным.  Сюда  съехался  цвет  французской
знати.  Оставив  своих  коней  на  попечение  слуг,  ярко  раз¬
одетые  графы  и  герцоги,  бароны  и  виконты  беседовали
о  своих  делах,  об  охотничьих  трофеях,  о  турнире,  кото¬
рый  вот-вот  должен  был  открыться.  Знатоки  вполголоса
называли  имена  рыцарей-соперников,  уже  облачившихся
в  доспехи  и  дававших  последние  указания  своим  оруже¬
носцам  у  дуба.  Рассматривая  бойцов  и  их  коней,  сень¬
оры,  жестикулируя,  оценивали  шансы  на  успех  тех  или
других...  Дамы,  завистливо  поглядывая  на  наряды  зна¬
комых  и  незнакомых,  обменивались  светскими  новостями.
А  несколько  поодаль  оживленно  толковали  между  собой
крестьяне.
 Но  вот  в  воздухе  раздался  протяжный  мягкий  звук:
это  рога  герольдов  возвестили  о  начале  турнира.  Раз¬
говоры  смолкли.
 В  проход  изгороди  прогарцевали  два  статных  воина.
 96

Закованные  в  латы,  стройно  восседая  на  конях,  они  оста¬
новились  на  противоположных  концах  поляны,  один  ли¬
цом  к  другому.  Еще  минута  —  и  пришпоренные  кони
стремительно  понесли  навстречу  друг  другу  всадников
с  копьями  наперевес.  Затаив  дыхание,  зрители  следили
за  ходом  стычки.
 Одна  за  другой  сменялись  на  полянке  пары  ловких
рыцарей;  победители  покидали  поле  боя  с  горделиво
поднятой  головой,  открыв  свое  лицо;  поверженных  уда¬
ром  копья  наземь  оруженосцы  уносили  прочь,  и  забрало
на  их  шлемах  оставалось  опущенным.  Турнир  продол¬
жался  несколько  часов.  И  вдруг  произошло  нечто  совер¬
шенно  неожиданное:  когда  прозвучал  очередной  сигнал,
на  арену  вместо  всадников  вступил  высокий  худой  чело¬
век  в  длинной  черной  сутане.
 Это  был  священник  Фульк  из  местечка  Нейи,  что
вблизи  Парижа.  Историки  иногда  называют  его  вторым
Петром  Отшельником.  Своим  фанатизмом  Фульк  и  в  са¬
мом  деле  походил  на  известного  нам  героя  первого  кре¬
стового  похода.  Ревностным  католиком  он  стал  сравни¬
тельно  недавно.  В  молодости  Фульк  был  завзятым
кутилой  и  не  отличался  строгим  нравом.  Зато  теперь,
покаявшись  в  грехах,  кляня  на  чем  свет  стоит  «безумных
женщин»,  расточителей  и  скряг,  он  словно  стремился
искупить  «заблуждения»  прежних  лет.
 В  своих  проповедях  Фульк  особенно  рьяно  ратовал  за
крестовый  поход.  Еще  в  1198  году  он  получил  послание  от
Иннокентия  III,  в  котором  тот  поручал  ему  проповедо¬
вать  войну  за  Иерусалим,  предписывая  во  всем  повино¬
ваться  легату  апостольского  престола  во  Франции.
И  Фульк  усердно  выполнял  поручение  святейшего  папы.
Уже  много  месяцев  ходил  он  из  села  в  село,  из  замка
в  замок,  произнося  зажигательные  речи  о  крестовом
походе.  Ему  удалось  прослыть  среди  темных  крестьян
пророком-чудотворцем  и  целителем:  молитвой  и  прико¬
сновением  рук  Фульк,  по  рассказам  современников,  воз¬
вращал  зрение  слепым,  слух  —  глухим,  речь  —  немым,
способность  двигаться  —  паралитикам.  Человек  доволь¬
но  ловкий  и  умевший  незаметно  раздобыть  нужные  све¬
дения,  договориться  с  людьми,  готовыми  разыгрывать
из  себя  исцеленных,  «он  хорошо  знал,—  пишет  хро¬
нист,—  кого  и  в  какое  время  он  мог  и  должен  был  избав¬
лять  от  недугов».
 7  М.  А.  Заборов
 97

Но  несмотря  на  славу  кудесника,  Фульк  не  смог
увлечь  своими  призывами  бедняков:  времена  Петра  От¬
шельника  остались  позади.  В  народе  с  подозрением  смот¬
рели  на  то,  что  проповедник,  не  довольствуясь  чудесами
и  речами,  собирает  со  слушателей  большие  деньги,
потребные  якобы  для  крестового  похода.  Многие,  по  сло¬
вам  летописца,  задавались  вопросом:  а  действительно  ли
эти  деньги  пойдут  на  освобождение  Иерусалима?  Фульк
напрасно  рассчитывал  поднять  народ  на  священную
войну.  Да  ему  и  не  столь  уже  это  было  важно.  Цер¬
ковникам  гораздо  важнее  казалось  прежде  всего
другое  —  увлечь  рыцарей.  Вот  почему  Фульк  явился
в  Экри.
 Нарушив  ход  турнира  и  не  обращая  внимания  на
шум,  вызванный  его  появлением,  Фульк  обратился  к  зри¬
телям  и  участникам  турнира  с  пламенной  проповедью.
Он  напомнил  рыцарям  и  сеньорам  о  посланиях  его  свя¬
тейшества,  папы  Иннокентия  III,  о  тяжком  и  позорном
положении,  в  котором  якобы  находится  Иерусалим,—сло¬
вом,  повторил  все  то,  о  чем  уже  раньше  было  известно
из  папских  обращений.  Фульк  пристыдил  рыцарей  тем,
что  они  увеселяются  турнирами,  играют  в  сражения  в  то
самое  время,  когда  святая  земля  ждет  от  них  настоящей,
боевой  поддержки.
 Когда  он  кончил  свою  речь,  среди  присутствовавших
поднялось  сильное  возбуждение.  Многие  знатные  сень¬
оры  и  рыцари,  не  сговариваясь,  тут  же  на  месте  снима¬
ли  свои  шлемы,  прикрепляли  к  кафтанам  матерчатые
кресты,  которые  раздавал  им  Фульк,  и  клялись  отпра¬
виться  в  крестовый  поход.  Они  поступали  так  не  потому,
что  были  тронуты  громкими  и  уже  достаточно  избитыми
фразами  оратора  о  страданиях  братьев-христиан  на  Во¬
стоке.  Зрелище  турнирного  боя  подогрело  воинственный
пыл  рядовых  рыцарей,  давно  уже  поговаривавших
о  новом  крестовом  походе:  чисто  захватнические  вожде¬
ления  всегда  стояли  у  них  на  переднем  плане.
 Что  касается  знати,  то  на  нее  в  этот  момент  оказали
воздействие  соображения  тоже  не  религиозного  харак¬
тера.  Как  уже  было  сказано,  во  Франции  сравнительно
недавно  закончилась  война  Филиппа  II  Августа  с  Ричар¬
дом  Львиное  Сердце.  Во  время  этой  войны  многие  могу¬
щественные  французские  сеньоры  были  союзниками
английского  короля.  Они  не  хотели  укрепления  королев¬

ской  власти  во  Франции,  чего  добивался  Филипп  II.
Теперь,  когда  война  закончилась  и  сам  Ричард  I  умер,
сеньоры  опасались  мести  своего  сюзерена  —  Филиппа  II.
Самым  удобным  способом  избежать  ее  и  таким  образом
защитить  свои  земли  от  королевских  притязаний  было
отправиться  в  заморский  поход.  Имущество  крестонос¬
цев  всегда  считалось  неприкосновенным  —  его  охраняла
церковь.  А  к  тому  же  успех  сулил  и  расширение  прежних
владений.  Все  это  и  побудило  феодальных  магнатов  не¬
медленно  отозваться  на  клич,  брошенный  от  лица  папы
священником  Фульком,  и  взять  крест.  Только  теперь,
то  есть  с  конца  1199  года,  дело  крестового  похода  стало
заметно  подвигаться  вперед.
 скоре  после  знаменательного  турнира  в  неболь¬
шом  городе  Компьень,  окруженном  лесами,  к  северу
от  Парижа,  собрались  видные  французские  сеньоры,  изъ¬
явившие  желание  отправиться  в  крестовый  поход.  Среди
других  сюда  прибыли  двадцатилетний  племянник  короля
граф  Тибо  Шампанский,  отец  которого  участвовал  еще
во  втором  крестовом  походе;  вассал  графа  —  маршал
Жоффруа  Виллардуэн,  человек  лет  под  пятьдесят,  умный
и  образованный  для  своего  времени  феодал  средней  ру¬
ки:  впоследствии  он  описал  события  крестового  похода
в  своем  знаменитом  сочинении  «О  завоевании  Констан¬
тинополя».  Были  тут  и  граф  Бодуэн  Фландрский  и  Генне-
гауский,  один  из  самых  могущественных  магнатов,  не¬
смотря  на  свои  28  лет,  особенно  упорно  противившийся
усилению  королевской  власти  во  Франции,  и  тоже  моло¬
дой,  но  задиристый  феодальный  вояка  граф  Луи  Блуа-
ский;  и  граф  Симон  де  Монфор,  не  так  давно  потеряв¬
ший  свои  земли  в  Англии  (во  Франции  у  него  имелось
лишь  небольшое  поместье),  жестокий  и  корыстолюбивый
фанатик.  Все  эти  и  другие  магнаты  съехались  в  Компь¬
ень,  чтобы  решить,  когда,  откуда  и  каким  образом  высту¬
пать  на  священную  войну.
 Сперва  графы  и  бароны  выбрали  предводителя  буду-
 7* 	99
 БАРОНЫ  СОВЕЩАЮТСЯ.
ПОСОЛЬСТВО  В  ВЕНЕЦИЮ

щего  войска  крестоносцев:  все  согласились  на  том,  что
нет  более  подходящего  кандидата  на  этот  пост,  чем  Тибо
Шампанский,  родичи  которого  были  тесно  связаны  с  де¬
лами  святой  земли.  Он  и  был  единодушно  признан  вер¬
ховным  военачальником.  Затем  бароны  порешили,  что
нанести  главный  удар  мусульманам  следует  в  самом
центре  их  господства,  то  есть  в  Египте.  Однако  как  до¬
стигнуть  страны  ненавистного  султана?  Ведь  добраться
туда  можно  только  морем.  Значит,  необходимо  где-то
нанять  корабли,  на  которые  можно  было  бы  погрузить
и  войско,  и  лошадей,  и  снаряжение.  Кто  же  мог  предо¬
ставить  суда  для  крестоносцев  и  притом  в  достаточном
количестве?
 По  общему  мнению  баронов,  самым  верным  было  бы
обратиться  с  этим  делом  к  правителям  Венеции:  корабли
ее  купцов  уже  сотни  лет  бороздили  воды  Средиземного
моря,  перевозили  в  святую  землю  тысячи  паломников,
вели  торговлю  с  разными,  в  том  числе  мусульманскими,
государствами.  Опытным  венецианским  морякам,  конеч¬
но,  была  хорошо  знакома  дорога  в  Египет.  Да  и  вряд  ли
у  какого-нибудь  другого  морского  государства,  кроме
Венеции,  могло  найтись  столько  вместительных,  хорошо
оснащенных  и  быстрых  судов,  чтобы  в  кратчайший  срок
доставить  к  цели  большое  войско.  Так  попробуем  же  до¬
говориться  с  венецианским  правительством  о  найме  ко¬
раблей!  —  постановили  французские  феодалы  в  Компь-
ене.
 Для  ведения  переговоров  с  венецианцами  бароны  из¬
брали  послами  шесть  знатных  рыцарей:  в  их  числе,  меж¬
ду  прочим,  были  Виллардуэн,  известный  своей  практич¬
ностью,  осторожностью  в  делах,  умением  выполнять
самые  деликатные  поручения,  а  также  красноречивый
рыцарь-поэт  Конон  Бетюнский.  Чтобы  в  Венеции  повери¬
ли  послам,  самые  знатные  сеньоры  —  Тибо  Шампанский,
Бодуэн  Фландрский  и  Луи  Блуаский  снабдили  их  специ¬
альными  грамотами,  к  которым  были  подвешены  печати
каждого  из  этих  трех  феодальных  магнатов:  в  грамотах
говорилось  о  том,  что  предъявители  их  облечены  всеми
правами  и  полномочиями  для  того,  чтобы  договориться
о  деле,  которое  им  поручено,  с  властями  Венецианской
республики.
 Ранней  весной,  в  феврале  1201  года,  посольство,
проделав  многодневный  путь  в  Италию,  прибыло  в  Ве¬
 100

нецию  —  город,  славившийся  своими  сказочно  богатыми
и  пронырливыми  купцами,  искусными  капитанами  и  мат¬
росами,  самым  большим  и  сильным  на  Западе  флотом.
На  всякий  случай,  впрочем,  бароны  снарядили  посоль¬
ства  и  в  другие  крупные  торговые  города  Северной  Ита¬
лии—  Пизу  и  Геную.  Оттуда,  однако,  послы  очень  скоро
привезли  отрицательный  ответ:  мол,  у  генуэзцев  и  пизан¬
цев  нет  достаточного  числа  кораблей  и  они  «ничего  не  мо¬
гут  сделать».  Оставалось  надеяться  только  на  венециан¬
ское  посольство.
 строившись  в  лучшей  гостинице,  куда  их  доста¬
вил  на  своей  остроносой  ладье  загорелый,  черногла¬
зый  гондольер,  послы  на  следующий  же  день  отправи¬
лись  к  высокому,  с  причудливо  украшенными  капителями
колонн  зданию  в  центре  города  —  дворцу,  в  котором,  как
им  указали,  находится  резиденция  дожа.  Дожем  назы¬
вался  верховный  правитель  республики,  глава  сената,
или  Большого  совета.  В  руки  дожа  сходились  все  нити
внешней  политики  и  торговли  венецианского  государства.
Он  пользовался  огромной  властью,  и,  разумеется,  прежде
всего  с  ним  нужно  было  встретиться  французским  по¬
слам.
 Однако  добиться  приема  во  дворце  дожа  оказалось
нелегко,  и  в  течение  нескольких  дней  рыцари  могли  вво¬
лю  знакомиться  с  Венецией.  Город  был  совсем  не  похож
на  то,  что  они  привыкли  видеть  в  родной  стране,  и  ка¬
зался  им  удивительным  во  многих  отношениях.  Он  как
бы  стоял  не  на  суше,  а  на  воде,  словно  поднимаясь  из
самого  синего  моря.  Во  всех  направлениях  Венеция  была
изрезана  каналами,  подходившими  почти  прямо  к  стенам
домов.  Вода  каналов  окружала  целые  кварталы,  которые
от  этого  имели  вид  настоящих  островов.  Каналы  заменя¬
ли  венецианцам  улицы,  а  легкие  гондолы  служили
торопившимся  пешеходам  не  хуже  скрипучих  экипажей.
Особенно  поразили  французов  шумные  причалы,  где
всегда  было  полным-полно  разного  люда:  почерневших
 101
 ПОСЛЫ  КРЕСТОНОСЦЕВ  ВЕДУТ  ПЕРЕГОВОРЫ
С  ДОЖЕМ

от  солнца  и  грязи  грузчиков  и  матросов;  оборванных
нищих,  которые  выклянчивали  мелочь  у  дородных
купцов,  одетых  в  бархатные  камзолы;  суетившихся
купеческих  приказчиков  и  торговых  агентов;  представи¬
тельных  капитанов,  попыхивавших  своими  трубками;
крикливых  надсмотрщиков  с  хлыстами  в  руке.  У  этих
людных  причалов  во  всякое  время  дня,  с  восхода  до  за¬
ката,  покачивались  на  воде  бесчисленные  корабли.  Од¬
ни  нагружались  товарами  (в  том  числе  и  живым  —  ра¬
бами),  отправляемыми  на  продажу  во  все  концы  Среди¬
земного  моря.  Другие,  напротив,  разгружались: 	то
 и  дело  на  берег  выносили  тюки  с  хлопком,  бочонки
с  винами,  ящики  с  металлической  рудой,  мешки  с  драго¬
ценными  мехами  —  все,  что  везли  из  далеких  стран  куп¬
цы  «царицы  Адриатики»  (так  называли  тогда  Венецию).
От  множества  кораблей,  стоявших  на  причалах,  у  фран¬
цузских  послов  рябило  в  глазах.
 Наконец,  их  известили,  что  они  могут  предстать  перед
всесильным  дожем.  Этот  пост  вот  уже  почти  десять  лет
занимал  престарелый  Энрико  Дандоло.  Ему  перевалило
далеко  за  80.  Прежде  чем  стать  дожем,  он  проделал
большой  жизненный  путь,  полный  опасностей  и  удиви¬
тельных  приключений,  сказочных  успехов  и  тяжелых
поражений.  Он  был  и  купцом,  нажившим  крупные  бары¬
ши  на  торговле  восточными  товарами  и  на  пиратских
налетах  (венецианских  купцов  заслуженно  называли  в  те
времена  морскими  разбойниками  с  Адриатики,  и  Дандо¬
ло  вполне  мог  служить  ярким  примером  одного  из  них);
был  он  и  морским  адмиралом,  под  водительством  которо¬
го  венецианские  корабли  не  раз  пускали  ко  дну  мусуль¬
манские  суда  и  суда  торговых  соперников  Венеции  —
купцов  Генуи  и  Пизы.  Немало  услуг  в  прежние  годы
оказал  Дандоло  венецианским  торгашам  и  на  диплома¬
тическом  поприще,  отстаивая  их  интересы  в  Византии
и  в  других  странах.  Теперь,  когда  Дандоло  восседал
в  кресле  дожей,  это  был  согбенный  от  груза  лет,  дряхлый
на  вид  и  слепой  старик.  Но  ум  его,  искушенный  в  разбой¬
ничьих  делах  и  делах  наживы,  понаторелый  в  самых  по¬
таенных  интригах,  сохранял  поразительную  ясность.
И  как  в  давние  годы,  им  целиком  владели  одно  стремле¬
ние,  одна  мысль  —  в  жестокой  борьбе  с  многочисленны¬
ми  врагами  (а  христиан  среди  них  было  не  меньше,
а  даже  больше,  чем  мусульман)  любыми  способами  ум-
 102

ножать  могущество  и
богатство  Венеции.
Глаза  Дандоло  ниче¬
го  не  видели,  кроме
тьмы.  Но  его  дально¬
видности  и  преду¬
смотрительности  по¬
завидовали  бы  мно¬
гие  зрячие  государ¬
ственные  мужи.  В
старческом  теле  се¬
довласого  дожа  таи¬
лись  силы,  которых
не  смогли  одолеть
долгие  годы  бурной
жизни.
 Во  всем  этом  вско¬
ре  убедились  послы
крестоносцев.  Когда
 секретарь  ввел  их  в  приемный  зал,  они  увидели  перед  со¬
бой  слепого  и  хилого  старика:  прославленный  дож  сидел
на  троне.  Отложив  в  сторону  грамоты,  которые  вручили
ему  послы,  Энрико  Дандоло  попросил  их  на  словах  изло¬
жить  свою  просьбу.  Он  внимательно  выслушал  рыцарей,
повернув  к  ним  свое  морщинистое  лицо  с  широкими
складками  на  лбу.  Вместе  с  дожем  находились  еще  шесть
знатных  венецианцев  —  членов  Малого  совета.  И  когда
послы  кончили  свои  речи,  дож  не  сразу  дал  им  ответ.
Дело  было,  конечно,  серьезное  и  важное:  предложения
крестоносцев  требуется  тщательно  взвесить,—  вот  что,
казалось,  говорила  всем  своим  видом  неподвижно  за¬
стывшая  за  столом  фигура  жилистого  старца.
 На  самом  деле  Дандоло  лишь  притворялся  перед
послами  озабоченным  их  предложениями.  Он  давно  уже
был  осведомлен  о  готовящемся  крестовом  походе.  Еще
до  прибытия  посольства  из  Франции  в  Венеции  побывал
римский  кардинал  Стефан,  направленный  Иннокенти¬
ем  III:  папа  лучше,  чем  кто-либо  другой,  понимал,  что
без  Венеции  с  ее  огромным  флотом  крестоносцы  не
обойдутся.  В  том,  что  поведали  рыцари,  для  дожа  не  бы¬
ло  ничего  нового.  Но  хитроумному  Дандоло  важно  было
протянуть  время.  Пусть  послы  проникнутся  нетерпени¬
ем,  пусть  их  охватит  тревога  за  исход  своего  поручения,
 юз
 Венецианская  монета  с  изображением
дожа  Энрико  Дандоло  (1192—1205)

а  уж  тогда  можно  будет  заломить  с  крестоносцев  такую
цену,  которая  сделает  поход  баснословно  прибыльным
для  Венецианской  республики.  Главным  и  единственным
для  дожа  всегда  и  во  всем  была  коммерция.  Крестовый
поход  —  благочестивое  дело?  Ну  что  же,  и  его  надо  де¬
лать  по-купечески  расчетливо.
 Наконец,  Дандоло  очнулся  от  своей  показной  задум¬
чивости.  Тихим,  вкрадчивым  голосом  он  заявил  послам,
что  обязан  обсудить  их  просьбу  с  отцами-сенаторами:
только  Большой  совет  республики  вправе  вынести  окон¬
чательное  решение.
 Через  несколько  дней  послы  вторично  изложили  свою
просьбу,  на  этот  раз  уже  в  присутствии  многих  членов
Большого  совета.  Но  и  здесь  они  не  получили  ясного
ответа:  их  просили  еще  раз  явиться  к  дожу  спустя  неде¬
лю.  Приняв  послов  в  третий  раз,  Дандоло  изъявил  со¬
гласие  помочь  крестоносцам.  Правительство  Венеции
не  откажется  оказать  содействие  благочестивому  пред¬
приятию:  интересы  христианской  веры  близки  вене¬
цианцам  не  меньше,  чем  кому-либо  другому.  Поэтому
дож,  обсудив  дело  с  членами  совета,  предлагает  послам
следующие  условия,  на  которых  Венеция  готова  предо¬
ставить  свои  услуги  рыцарскому  войску.  Рыцари  креста
получат  флот,  достаточный  для  того,  чтобы  перевезти
по  морю  4500  рыцарей,  столько  же  коней,  9000  оруже¬
носцев  и  20  тысяч  пехотинцев.  И  люди  и  кони  будут
обеспечены  пропитанием  в  течение  девяти  месяцев.  За
это  крестоносцы  должны  уплатить  республике  85  тысяч
марок  серебром.  Плату  крестоносцы  могут  произвести
не  сразу,  а  в  четыре  срока,  но  так,  чтобы  последний
взнос  был  сделан  не  позднее  апреля  следующего,  1202
года.  Мало  того,  из  любви  к  богу  Венеция  сама  снаря¬
дит  дополнительно  еще  50  галер.  Зато  все,  что  кресто¬
носцы  с  ее  помощью  завоюют  где-либо  —  на  суше  или
на  море,  они  обязуются  честно  разделить  поровну  с
Венецией.  Если  высоких  послов  эти  условия  устраивают,
заключим  договор  и  приступим  к  святому  делу.  Конеч¬
но,  на  это  должен  еще  согласиться  народ  Венеции.  Он,
дож,  не  отваживается  брать  на  себя  всей  ответствен¬
ности  за  столь  хлопотливое  и  опасное  дело.
 Получив  утвердительный  ответ  от  послов,  Дандоло,
как  искусный  режиссер,  заставил  их  участвовать  в  пос¬
леднем  акте  поставленной  им  комедии.  Он  был  разы¬

гран  в  начале  апреля  под  высокими  сводами  собора
святого  Марка  —  покровителя  Венеции.  Этот  собор  был
выстроен  лет  за  сто  до  описываемых  событий:  он  всегда
поражал  иноземцев  и  своими  размерами,  и  внутренним
убранством,  особенно  искусной  золотой  мозаикой.  После
торжественного  богослужения,  на  котором  присутство¬
вало  несколько  тысяч  венецианцев,  вперед  выступили
французские  послы.  Один  из  них  —  это  был  Виллар-
дуэн,  —  отдав  поклон  сперва  дожу,  потом  прочим  со¬
бравшимся,  обратился  к  венецианцам  с  короткой  речью
от  имени  всего  посольства.
 В  этой  речи  маршал  Шампанский  умолял  венециан¬
цев  сжалиться  над  Иерусалимом,  захваченным  язычни¬
ками,  и  ради  господа  бога,  ради  того,  чтобы  отомстить
за  искорбления,  нанесенные  Христу,  принять  участие
в  крестовом  походе.  Бароны  Франции,  сказал  Виллар-
дуэн,  обратились  к  вам  потому,  что  ни  один  народ  не
является  столь  могущественным  на  море,  как  венециан¬
цы;  и  вот  мы  припадаем  к  стопам  вашим  и  не  встанем
до  тех  пор,  пока  вы  не  сжалитесь  над  святой  землей,
что  находится  за  морем...  Тут  Жоффруа  Виллардуэн
действительно  рухнул  на  колени.  То  же  самое  сделали
остальные  послы.  Все  это  произвело  впечатление  на
присутствовавших.
 Затем  взял  слово  Дандоло.  Он  уже  от  лица  народа
повторно  изъявил  согласие  Венеции  помочь  крестонос¬
цам  «в  избавлении  святынь  господних  от  ига  неверных».
Судя  по  его  речи,  можно  было  и  впрямь  подумать,  что
устами  дожа  говорит  человек,  глубоко  преданный  рели¬
гии  и  ни  о  чем,  кроме  спасения  христианских  святынь,
не  помышляющий.  Гул  одобрения  пронесся  по  храму,
когда  Дандоло,  кончив,  спустился  с  кафедры.  Венециан¬
ский  народ  по  воле  Дандоло  «согласился»  помочь
крестоносцам  флотом,  а  сам  дож,  испросив  «согласие»
народа,  предусмотрительно  избавил  себя  от  ответствен¬
ности  на  случай,  если  крестовый  поход  провалится
(убыток  можно  будет  взвалить  на  горожан).  Представ¬
ление,  поставленное  в  соборе  св.  Марка,  было  завер¬
шено,  и  казалось,  посольство  из  Франции  могло  считать
свою  миссию  выполненной.

ДОГОВОР  О  ВЕНЕЦИЕЙ.  КАКОВЫ  БЫЛИ
ТАЙНЫЕ  ЦЕЛИ  ДАНДОЛО?
 андоло  заставил  французских  послов  томиться
долгим  ожиданием  и  разыгрывать  комедию  упра¬
шивания  сената  и  народа  не  из  прихоти.  Все  это  пона¬
добилось  дожу  в  сущности  лишь  для  того,  чтобы  как
можно  лучше  скрыть  с  самого  начала  свои  подлинные
намерения.  А  они  состояли  в  том,  чтобы  превратить
крестовый  поход  в  доходную  сделку,  крестоносцев  же  —
в  простое  орудие  исполнения  купеческо-пиратских  за¬
мыслов  дожа.
 Условия  соглашения  о  перевозе  крестоносной  армии
за  море  были  приняты  французскими  послами  без  особо*
го  раздумья.  Они  понимали,  что  сумма  85  тысяч  марок,
которую  требовал  дож  за  корабли  и  другую  помощь,
являлась  довольно  крупной,  но  все  же  уплата  ее  едва  ли
представляла  бы  слишком  большие  трудности.  Что  ка¬
сается  дожа,  то  он,  конечно,  назвал  свою  цену  обдуман¬
но.  Крестовый  поход  давал  возможность  содрать  с  рыца¬
рей  хорошим  куш,  а  от  выгоды,  которая  к  тому  же  сама
плыла  в  руки  венецианских  торгашей,  Дандоло  никогда
не  отказывался.  В  конце  концов  важны  были  не  только
эти  85  тысяч  марок:  половинная  доля  всей  добычи,  выго¬
воренная  дожем  в  пользу  Венеции,  —  это  тоже  чего-ни¬
будь  да  стоило!
 Но  все  же  ни  деньги  сами  по  себе,  ни  даже  добыча
не  составляли  главного  в  замыслах  Дандоло.  Главное
заключалось  в  другом,  и  этого-то  не  заметили  послы
крестоносцев,  обрадовавшиеся,  что  так  успешно  спра¬
вились  со  своим  поручением.  Сам  Дандоло  сделал  не*
мало,  чтобы  затемнить  их  разум.  Оттяжки,  проволочки,
заседания  сената,  обращение  к  народу  в  торжествен¬
ной  обстановке  пышного  храма  —  весь  этот  спектакль
был  разыгран  по  воле  дожа,  чтобы  оставить  рыцарей
в  неведении  о  самом  важном  в  его  планах.
 Многоопытный  правитель  республики,  «муж  совета»,
«весьма  мудрый  и  весьма  доблестный»,  как  отзывается
о  нем  Виллардуэн,  сумел  подстроить  крестоносцам  вер¬
ную  ловушку,  в  которую  они  вскоре  попались.  Заключа¬
лась  она  в  следующем.
 Венецию  совсем  не  устраивало,  чтобы  крестоносцы
 106

шли  войной  на  Египет.  У  республики  были  с  ним  хорошо
налаженные  торговые  связи:  она  продавала  султану
даже  оружие,  не  говоря  уже  о  лесе,  железе  и  других
товарах.  Помогать  крестоносцам  разорять  Египет  не
имело  для  Венеции  никакого  смысла.  Напротив,  было
весьма  желательно  придать  походу  какое-нибудь  иное
направление,  двинув  крестоносцев  в  сторону  от  Египта.
Для  этого  следовало  поставить  рыцарей  креста  в  зави¬
симость  от  Венеции.  И  дож  отыскал  надежное  средство
осуществить  этот  умысел.
 Договор  с  крестоносцами  гласил,  что  они  уплатят
Венеции  85  тысяч  марок.  Но  в  договоре  ничего  не  было
сказано  насчет  того,  как  поступить,  если  к  назначенному
времени  —  апрелю  1202  года  —  в  Венецию  не  явится
столько  воинов,  сколько  предполагалось,  то  есть  если
соберется  меньше  4500  рыцарей,  меньше  9  тысяч  оруже¬
носцев,  меньше  20  тысяч  пехотинцев.  Получалось  так,
что,  сколько  бы  ни  собралось  крестоносцев,  они  обязаны
будут  в  любом  случае  уплатить  сполна  все  деньги.  Вот
в  этом-то  пункте  дож  и  обвел  французских  послов  вокруг
пальца.  Он  предвидел  то,  о  чем  и  не  задумывались  эти
рыцари,  а  именно:  дож  вполне  резонно  предполагал,
что  в  Венецию  сойдутся  далеко  не  все  крестоносцы  —
крестоносный  пыл  рыцарства  теперь  уже  не  был  столь
горячим,  как  сто  лет  назад.  Вероятнее  всего,  явившиеся
окажутся  в  затруднительном  положении  при  расплате
с  Венецией.  Тогда-то  и  можно  будет  продиктовать  им
свою  волю:  попав  в  положение  неисправных  должников,
они  очутятся  полностью  в  руках  венецианского  прави¬
тельства.
 О  том,  куда  именно  надо  будет  повернуть  после  этого
крестоносное  войско,  дож  тоже  думал.  В  его  голове
зародился  жестокий  и  коварный  план,  о  котором  было
невдомек  даже  близким  к  нему  людям.
 Много  врагов  имелось  у  Венеции.  Но  один  из  них
являлся  до  сих  пор  самым  неуязвимым,  и  против  него
в  Венеции  давно  уже  накапливалась  ненависть.  Кто  был
этот  враг  и  какие  планы  строил  против  него  Дандоло  —
обо  всем  этом  догадывался  в  тот  момент  лишь  папа
Иннокентий  III.

ИННОКЕНТИЙ  III  И  ЗАМЫСЛЫ  ДОЖА
 а  другой  день  после  описанной  только  что  сцены
в  соборе  писцы  изготовили  договорные  грамоты.
В  пергаментных  свитках  были  записаны  все  те  условия,
которые  Дандоло  уже  раньше  изложил  послам  кресто¬
носцев  и  которые  они  целиком  приняли.  Теперь  под  гра¬
мотами  были  поставлены  подписи  обеих  договариваю¬
щихся  сторон.  И  Дандоло,  и  французы,  поочередно  взяв
в  руки  евангелие,  принесли  клятву  в  том,  что  будут
свято  соблюдать  все,  что  занесено  на  пергамент.  По  обы¬
чаю  того  времени  дож  и  послы  в  знак  нерушимости
договора  и  своей  клятвы  один  за  другим  поцеловали
большой  серебряный  крест.  И  так  как  никакая  сделка,
касавшаяся  столь  христианнейшего  предприятия,  не
могла  быть  заключена  без  одобрения  церкви,  то  дого¬
ворные  грамоты  были  вручены  доверенному  лицу  для
передачи  их  на  утверждение  его  апостолическому  свя¬
тейшеству—  папе.  Гонец  поскакал  в  Рим.
 Иннокентию  III  не  нужно  было  долго  вчитываться
в  представленные  ему  свитки.  С  него  довольно  было
и  беглого  ознакомления  с  ними.  Искусством  крючкотвор¬
ства  он  и  сам  владел  не  менее  ловко,  чем  венецианские
торгаши  вместе  с  их  хитроумным  правителем.  Папа  сразу
увидел  в  договоре  Венеции  с  крестоносцами  лазейки,
которыми  дож  его  обставил.  Он  отлично  понял,  что  Дан¬
доло,  заранее  рассчитывая  недополучить  с  крестоносцев,
постарается  возместить  денежный  убыток,  использовав
рыцарское  войско  в  интересах  Венеции,  то  есть  для  заво¬
еваний.  Где  именно,  на  этот  счет  у  папы  тоже  не  могло
быть  сомнений.  Он  превосходно  знал,  что  дож  не  пошлет
крестоносцев  против  партнеров  по  взаимной  торговле  —
мусульманских  стран:  еще  в  1198  году  Иннокентий  III
сделал  строгий  выговор  венецианцам  за  то,  что  они
продают  оружие  султану.  Цель,  к  которой,  как  об  этом
догадывался  папа,  стремился  дож,  была,  безусловно,  той
же,  в  которую  метил  сам  Иннокентий  III,  затевая  кресто¬
вый  поход,  —  Византия.
 Что  из  того,  что  она  являлась  христианским  государ¬
ством?  Гораздо  важнее  было  другое:  Византия  —  очень
богатое  государство,  под  ее  властью  —  проливы  в  Черное
море,  в  ее  храмах  —  несметные  сокровища.  Папы  рим-
 108

ские  постоянно  стремились  подчинить  греческую  церковь
римской,  а  через  нее  и  Константинопольскую  империю
поставить  в  подчиненное  от  апостольского  престола  по¬
ложение.  Иннокентий  III  неспроста  угрожал  несколько
лет  назад  константинопольскому  узурпатору  Алексею  III!
И  вот  теперь,  видимо,  планы  завоевания  Византийской
империи  с  помощью  крестоносцев  возникли  и  в  Венеции.
 Как  быть?  Дело  казалось  совершенно  ясным,  и  Инно¬
кентий  III  вынес  быстрое  решение.  Как  и  вся  политика
папы,  оно  было  от  начала  до  конца  лицемерным.  Нельзя
было  не  утвердить  договора  крестоносцев  с  Венецией  —
как  же  без  ее  флота  они  переправились  бы  за  море?
И  папа  высочайше  утвердил  привезенные  ему  договор¬
ные  грамоты.  Но  лапе  нельзя  было  и  открыто  одобрить
тайные  планы  Дандоло,  которые  он  словно  видел  на¬
сквозь.  Поэтому  в  Венецию  было  одновременно  направ¬
лено  грозное  на  словах  предупреждение:  пусть  ни  вене¬
цианцы,  ни  крестоносцы  не  вздумают  поднимать  оружия
против  христиан,  —  только  при  этом  условии  апостоль¬
ский  престол  согласен  признать  законность  их  договора.
Все  это  могло  означать  лишь  одно:  что  Иннокентий  III
на  деле  одобряет  тайные  намерения  венецианского  дожа,
жертвой  которых  скорее  всего  намечалась  христианская
Константинопольская  империя.  Так  и  было  принято  пап¬
ское  послание  в  Венеции:  договор  утвержден,  а  на  про¬
чее  можно  махнуть  рукой.
 Венеции  были  старинные  счеты  с  греками:  пото-
му-то  дож  и  замыслил  сделать  из  крестоносцев  мо¬
лот  для  удара  по  Византии.  Уже  давно  венецианцы,  не
раз  оказывавшие  своим  флотом  помощь  Византии  против
всевозможных  врагов,  добились  в  награду  за  эту  по¬
мощь  больших  торговых  и  других  преимуществ: 	това¬
 ры,  которые  они  привозили  в  византийские  города  и  вы¬
возили  оттуда,  не  облагались  пошлинами:  таможенники
не  имели  даже  права  производить  осмотр  и  проверку
этих  товаров;  в  столичной  гавани  венецианцы  свободно
 109
 ПОЧЕМУ  И  В  ЧЕМ  КОНСТАНТИНОПОЛЬ
МЕШАЛ  ВЕНЕЦИИ?

распоряжались  на  трех  специально  отведенных  для  них
пристанях.  Венецианские  купцы,  судовладельцы,  ростов¬
щики,  члены  их  семей,  прислуга  проживали  в  Констан¬
тинополе  в  особом  квартале.  Они  не  были  подвластны
греческим  чиновникам;  грек,  которого  чем-либо  оскор¬
бил  венецианец  или  которому  он  нанес  ущерб,  не  мог
искать  защиты  от  обидчика  в  византийском  суде,  —
венецианца  судил  только  его  консул  и  притом  не  по
греческим,  а  по  сзоим,  венецианским  законам.
 Хозяйничание  венецианцев  в  византийских  городах,
их  необычайные  привилегии,  особенно  в  столице,  озлоб¬
ляли  греческих  торговцев  и  ремесленников:  пользуясь
такими  привилегиями,  венецианцы  могли  дешево  приоб¬
ретать  и  по  сравнительно  высокой  цене  продавать  раз¬
личные  товары.  Они  лишали  греческих  купцов  покупа¬
телей  и  клали  в  свой  карман  такой  барыш,  какой  и  не
снился  византийским  купцам  и  владельцам  мастерских.
Последние  обязаны  были  платить  не  только  таможенные
сборы,  но  и  другие  налоги  продажным  императорским
чиновникам,  а  к  венецианцу  сборщик  налогов  не  мог
подступиться:  его  оберегали  привилегии,  пожалованные
торговым  людям  республики.  Раздраженные  всем  этим,
греческие  купцы  не  раз  требовали  от  правительства
покончить  с  засильем  венецианцев.  Однажды,  лет  за
30  до  описываемых  событий,  император  Мануил  Комнин
приказал  арестовать  всех  венецианцев,  которые  находи¬
лись  в  то  время  в  империи,  и  отобрать  у  них  все  деньги
и  товары,  что  были  при  них.
 Со  временем  венецианцы  вновь  развернули  свою  тор¬
говую  деятельность  в  Византии.  Но,  злопамятные  и  жад¬
ные,  они  не  собирались  прощать  грекам  ущерба,  который
был  им  так  вероломно  нанесен  Мануилом  Комниным.
Правительство  Венеции  позднее  сумело  заставить  друго¬
го  императора  принять  на  себя  обязательства  по  возме¬
щению  убытков,  причиненных  денежным  людям  респуб¬
лики.  Эти  обязательства  были  к  1201  году  выполнены
только  частично:  когда  подходил  срок  платежа,  у  визан¬
тийских  императоров  не  оказывалось  денег.  Они  отделы¬
вались  новыми  обещаниями,  предоставляли  венецианцам
новые  привилегии.  По  сребролюбивых  купцов  и  процент¬
щиков  всем  этим  нельзя  было  смягчить.  Они  требовали
звонкой  монеты.  Морские  разбойники  с  Адриатики  затаи¬
ли  мстительные  чувства  к  своей  должнице  —  Византии.
 110

Особенно  раздражало  их  еще  и  то,  что  византийское
правительство  нередко  стало  жаловать  привилегии  куп¬
цам  других  итальянских  городов,  чья  торговля  соперни¬
чала  с  венецианской,—  Пизы  и  Генуи.  Алексей  III  про¬
водил  как  раз  так>ю  политику:  он  оказывал  покровитель¬
ство  пизанцам  и  генуэзцам,  нанося  явный  ущерб  Вене¬
ции,  с  купцов  которой  император  потребовал  даже  —
неслыханное  дело!  —  уплаты  таможенных  сборов.  Все
это  грозило  уменьшить  выгоды  торговли,  которую  вене¬
цианцы  десятилетиями  вели  в  Византии,  и  делало  самые
позиции  их  в  империи  недостаточно  устойчивыми.
 Правители  Венеции  —  и  Дандоло  более,  чем  кто-
либо,—стремились  обеспечить  купцам  республики  исклю¬
чительное  положение  в  левантийской  торговле,  считая,
что  Венеция  должна  полностью,  без  каких  бы  то  ни  было
помех  распоряжаться  в  византийских  портах,  располо¬
женных  на  Средиземном  и  Черном  морях.  С  каждым  го¬
дом  венецианцы  все  больше  убеждались  в  том,  что  до¬
биться  этих  целей  можно  лишь  одним  путем  —  силой.
Нужно,  попросту  говоря,  разгромить  вероломных  греков,
овладеть  их  городами  и  гаванями.  Тогда  можно  будет
уже  перестать  думать  о  золоте,  отнятом  Мануилом  Ком-
ниным  и  до  сего  дня  не  возвращенном  тем,  кто  нажил
его;  нечего  будет  и  опасаться  соперников  из  Генуи
и  Пизы.  Такие  мысли  все  чаще  и  чаще  высказывались
венецианскими  богачами  в  откровенных  разговорах  друг
с  другом.  Дож  Дандоло  и  решил  провести  в  жизнь  то,
о  чем  давно  уже  мечтали  его  соотечественники,  такие  же
алчные  купцы,  как  и  он  сам:  оружием  крестоносцев  сло¬
мить  вероломство  императоров  Константинополя,  а  за¬
одно,  прибрав  к  своим  рукам  богатства  Византии,  самим
утвердиться  в  ее  портах.
 111
 НОВЫЙ  ПОВОРОТ  В  СОБЫТИЯХ:
ИЗБРАНИЕ  МАРКИЗА  БОНИФАЦИЯ
ВОЖДЕМ  КРЕСТОНОСЦЕВ
 е  успели  послы  французских  баронов-крестоносцев
вернуться  восвояси,  как  по  замкам  разнеслась  зло¬
вещая  новость:  умер  граф  Тибо  из  Шампани,  которого
наметили  было  в  предводители  крестоносного  войска.

Время  не  ждало.  Договор  с  Венецией  заключен.  Корабли
рыцарскому  войску  будут  предоставлены.  Медлить  со
сборами  к  отправлению  нельзя,  да  и  не  к  чему.  Но  вой¬
ско  не  может  быть  без  командующего.  И  вот  видные
французские  сеньоры  вновь  съехались  вместе,  теперь  уже
в  городке  Суассоне,  чуть  восточнее  Компьеня,  чтобы
избрать  крестоносцам  нового  начальника.  Это  оказалось
не  так  просто:  кому  ни  предлагали  предводительство  над
войском  —  все  под  разными  предлогами  отклоняли  эту
честь:  так  поступил  герцог  Эд  Бургундский,  а  вслед  за
ним  граф  Тибо  из  Бар  ле  Дюк.  Наконец,  взял  слово
Виллардуэн,  который  заявил,  что,  по  его  мнению,  сле¬
дует  поставить  во  главе  воинства  христова  маркиза
Бонифация  из  североитальянского  княжества  Монфер-
рат.  Почему  итальянца?  Какое  имеет  отношение  к  делу
французских  рыцарей  сеньор  далекого  Монферрата?
Бароны  недоумевали,  и  не  только  недоумевали,  но
и  возражали.
 А  Виллардуэн  упорно  настаивал  на  своем.  Да,  верно,
что  владения  маркиза  Монферратского  лежат  за  Альпа¬
ми  и  сам  он  итальянец.  Но  что  из  того?  Зато  Бонифа¬
ций  —  опытный  военачальник,  умелый  дипломат  и  к  тому
же  родственник  их  общего  сюзерена,  Филиппа  И,  короля
Франции.  А  самое  главное,  он  несомненно  ухватится  за
предложение  возглавить  крестоносцев,  так  как  интересы
святой  земли  исстари  затрагивали  семейство  маркизов
Монферратских:  братья  Бонифация  были  ревностными
крестоносцами  и  —  что  более  важно  —  владели  поме¬
стьями  и  городами  в  Палестине.
 Все  эти  доводы  сами  по  себе,  быть  может,  и  не  смог¬
ли  бы  показаться  сеньорам  убедительными,  но  графы
и  герцоги  уловили  в  настойчивости  Виллардуэна  нечто
такое,  что  заставило  их  нехотя  согласиться  с  его  пред¬
ложением.  Дело  в  том,  что  устами  маршала  Шампанско¬
го  говорил,  как  оказалось,  сам  король  Филипп  II.  Это  он
советовал  им  избрать  в  предводители  похода  Бонифа¬
ция  Монферратского.  Совет  короля  подействовал  на  са¬
мых  неуступчивых  феодалов,  хотя  им  и  не  по  вкусу  при¬
ходился  командующий-итальянец.  Так  начальником  кре¬
стоносцев  был  заочно  избран  маркиз  Бонифаций  Мон-
ферратский.

онцы,  которых  снарядили  в  Монферрат,  известили
маркиза  о  решении  французских  сеньоров,  и  Бони¬
фаций,  по  возрасту  (ему  было  под  пятьдесят)  и  по  житей¬
скому  опыту  превосходивший  многих  других  князей,  со
свитой  из  своих  вассалов  и  слуг  в  сентябре  1201  года
появился  во  Франции,  чтобы  возглавить  крестовый  поход.
 Виллардуэн  не  ошибался,  когда  расписывал  в  Суас-
соне  военные  и  дипломатические  таланты  маркиза
Монферратского.
 К  этому  можно  было  бы  только  добавить,  что  Бони¬
фаций,  как  и  многие  другие  феодалы  из  Ломбардии,
стремился  к  расширению  своих  владений  за  счет  захва¬
та  чужих  земель,  но  при  этом  его  больше  всего  привлека¬
ла  вовсе  не  Палестина.  Взоры  этого  феодального  хищ¬
ника  были  направлены  на  византийские  владения  в  Гре¬
ции.  В  недавние  времена  сородичи  Бонифация  добились
высоких  постов  на  службе  у  императора,  а  одному  из
них  было  даже  обещано  отдать  город  Солунь  —  самый
важный  после  Константинополя  торговый  центр  Ви¬
зантии.  Правители  империи  по  разным  причинам  не
выполнили  эти  обещания,  но  Бонифаций  Монферратский
был  не  прочь  пойти  по  стопам  своих  родственников
и  заполучить  те  греческие  земли,  в  которых  им  не  уда¬
лось  водвориться.
 Когда  маркиз  узнал,  что  избран  начальником  кре¬
стоносцев,  да  еще  в  собственное  отсутствие,  эта  весть
несколько  озадачила  eго  Он  и  не  думал  до  того  вое¬
вать  за  Иерусалим.  Тем  не  менее  маркиз  по  зову  гон¬
цов,  не  колеблясь,  выехал  во  Францию  и  предстал  перед
знатью,  собиравшейся  в  поход  на  Восток.  В  Суассоне,
а  затем  в  Сито  была  совершена  пышная  церковная  це¬
ремония,  во  время  которой  Бонифация  утвердили  в  пра¬
вах  верховного  военачальника  крестоносцев.
 Он  понимал,  что  не  зря  король  Филипп  II  указал  на
него  баронам.  Бонифаций  догадывался,  кому  в  первую
очередь  он  обязан  своим  довольно  странным  избранием.
Вместе  со  своими  ломбардцами  он  поспешил  в  ту  стра¬
ну,  где  наверняка  рассчитывал  найти  разгадку  случив¬
шегося,—  в  лесистую  Германию.  Там,  при  дворе  короля
 8  М*  А,  Заборов
 113
 КТО  И  ПОЧЕМУ  ПОДДЕРЖИВАЛ  БОНИФАЦИЯ?
ВИЗАНТИЯ  И  ДВА  ФИЛИППА

Филиппа  Гогенштауфена,  сына  Фридриха  Барбароссы,
маркиз  действительно  узнал  все,  что  его  интересовало.
Филипп  открыл  ему,  что  это  он,  германский  король,
постарался  вытащить  Бонифация  из  Монферрата  во
Францию  и  поставить  во  главе  крестоносцев.  Таким
образом,  подтвердилось  то,  что  предполагал  и  сам
Бонифаций.
 Маркизы  Монферратские  в  течение  многих  лет  верно
служили  императорам  гогенштауфенской  династии.  В  то
время,  когда  во  Франции  полным  ходом  шли  приготов¬
ления  рыцарства  к  походу  на  Восток,  при  дворе  Фи¬
липпа  Гогенштауфена  плелись  тонкие  интриги,  для
успеха  которых  этому  королю  потребовались  услуги
Бонифация.  Среди  феодалов  Германии  происходила
тогда  жестокая  распря,  и  мало  кто  из  них  собирался
принять  прямое  участие  в  крестовом  походе.  Но  король
Филипп,  во  всяком  случае,  не  желал  оставаться  в  сто¬
роне  от  крестоносной  затеи  папства.  Мало  того,  не¬
смотря  на  то  что  король  Филипп  был  занят  войной
с  враждебными  ему  феодалами  Северной  Германии  (их
возглавлял  род  Вельфов),  он  надеялся  косвенным  об¬
разом  воспользоваться  крестовым  походом  для  осу¬
ществления  честолюбивых  замыслов,  которые  ничего
общего  не  имели  с  идеей  освобождения  Иерусалима
из-под  власти  мусульман.
 Несколько  лет  назад,  когда  еще  его  брат  Генрих  VI
Гогенштауфен  подчинил  своей  власти  Сицилийское  ко¬
ролевство,  в  плен  к  немецким  рыцарям  попала  вдова
наследника  сицилийского  трона,  дочь  византийского
императора  Исаака  II,  царевна  Ирина.  Гогенштауфены
давно  подбирались  к  Константинополю.  Когда  царевна
Ирина  оказалась  в  их  руках,  наследники  Барбароссы
немедленно  ухватились  за  этот  случай:  Филипп  Гоген¬
штауфен  женился  на  гречанке,  с  тем  чтобы  в  подходя¬
щий  момент  предъявить  свои  притязания  на  константи¬
нопольский  трон  на  правах  близкого  родственника
Исаака  И.  Подобно  своему  отцу  Фридриху  Барбароссе
и  брату  Генриху  VI,  Филипп  был  в  политике  настоящим
авантюристом.  Женитьба  на  византийской  принцессе  яви¬
лась  своевременной.  В  1195  году  Исаак  II,  о  чем  уже
было  рассказано  ранее,  пал  жертвой  дворцового  пере¬
ворота,  произведенного  Алексеем  III,  и  угодил  вместе  с
царевичем  Алексеем,  братом  Ирины,  в  подземелье.
 114

Кто  же  мог  теперь  заступиться  за  низвергнутого
Исаака  II?  Кто  мог  желать  и  добиваться  его  восстановле¬
ния  на  престоле?  Конечно,  зять  потерпевшего  —  король
Филипп  Гогенштауфен.
 Тайными  путями  были  установлены  связи  между
гогенштауфенским  двором  и  томившимся  в  заключении
Исааком  II.  Слепой  византийский  экс-император  умуд¬
рялся  даже  посылать  письма  в  Германию  к  своей  до¬
чери  Ирине  и  через  тайных  вестников  сам  получал  пись¬
ма  оттуда.  Король  Филипп  и  Ирина  неустанно  строили
планы  насчет  того,  как  действовать,  чтобы  отплатить  за
обиды,  нанесенные  тестю  и  отцу  узурпатором  Алексе¬
ем  III,  и  в  свою  очередь  лишить  его  трона.  Об  этом  они
и  договаривались  с  Исааком  II.
 Путь  к  действию  намечен  был  весьма  простой,  хотя
и  окольный:  через  посредство  папы  король  Филипп  за¬
думал  направить  крестоносцев  на  Константинополь.
Предлог  был  налицо:  надо  восстановить  в  Византии  за¬
конное  правительство.
 Но  чтобы  выполнить  задуманное,  Филиппу  Гоген-
штауфену  следовало  поставить  во  главе  крестоносцев
преданного  человека;  с  его  помощью  нетрудно  будет
взять  под  свой  контроль  и  подчинить  своему  влиянию
крестоносное  войско.  Конечно,  этот  человок  тоже
должен  быть  заинтересован  в  византийских  делах.  Луч¬
ше  Бонифация  Монферратского  вряд  ли  кого  можно
было  сыскать  для  этих  целей.
 О  своем  желании  видеть  маркиза  Бонифация  вож¬
дем  крестоносцев  Филипп  Гогенштауфен  поведал  коро¬
лю  Франции  Филиппу  И,  с  которым  состоял  тогда
в  союзе.  Чтобы  оказать  дружескую  услугу  союзнику,
Филипп  II  и  посоветовал  сеньорам  в  Суассоне  остано¬
вить  свой  выбор  на  кандидатуре  Бонифация  Монфер¬
ратского.
 Так,  с  помощью  закулисных  интриг  на  пост  предво¬
дителя  крестоносцев  попал  хищный  итальянский  фео¬
дал,  сам  жаждавший  обогатиться  за  счет  Византии.
Теперь,  после  встречи  с  Филиппом  Гогенштауфеном,  Бо¬
нифаций  хорошо  представлял  свою  роль  в  крестовом
походе.  План  действий  был  готов.  Надо  было  только
привести  его  в  исполнение.
 8* 	115

ВСТРЕЧИ  В  РИМЕ,
ЧЕГО  СТОИЛО  ПАПСКОЕ  БЛАГОСЛОВЕНИЕ
 два  начало  теплеть,  как  рыцари  Франции,  Ломбар¬
дии,  а  отчасти  и  немцы,—  все  те,  кто  дома  не
находил  достойного  применения  своей  воинственности,
пустились  по  дорогам,  ведшим  к  Венеции;  оттуда  они  на¬
деялись,  погрузившись  на  корабли,  поплыть  к  мусуль¬
манским  берегам.  А  в  это  самое  время,  весной  1202  года,
вовсю  заработала  тайная  дипломатия,  которая  с  само¬
го  начала  четвертого  крестового  похода  плела  вокруг
него  свои  тонкие,  но  крепкие  сети.  Центром  этой  тайной
дипломатии  служил  Рим.
 Один  за  другим  к  папе  Иннокентию  III  явились  два
человека,  игравшие  впоследствии  важную  роль  в  кре¬
стовом  походе.  Первым  прибыл  маркиз  Бонифаций
Монферратский,  —  разве  ему  не  требовалось  испросить
папское  благословение  на  предводительство  таким  бо¬
гоугодным  делом,  как  крестовый  поход?  Но  это  был
лишь  предлог.  Причина,  побудившая  Бонифация  на¬
нести  визит  папе,  состояла  в  том,  чтобы  выведать  его
отношение  к  планам,  намеченным  при  дворе  Филиппа
Гогенштауфена.  Вряд  ли  удастся  заручиться  явным
одобрением  папы,  но  пусть  по  крайней  мере  он  не  про¬
тивится  тому,  что  крестовый  поход,  возможно,  примет
несколько  неожиданное  направление.
 Конечно,  Иннокентий  III  не  мог  открыто  согласиться
с  тем,  о  чем  вдруг  во  время  благочестивой  беседы  за¬
говорил  с  ним  вождь  крестоносцев.  Целью  крестового
похода,  заявил  папа,  должен  оставаться  Иерусалим!
Но  строго  указав  на  это,  Иннокентий  III,  который  про
себя  мог  только  удовлетворенно  потирать  руки  от
услышанного,  дал  понять  маркизу,  что,  как  бы  ни  обер¬
нулись  события,  крестоносцам  надлежит  никогда  не
забывать  о  своих  святых  обязанностях  перед  апостоль¬
ским  престолом.
 Маркиз  Бонифаций,  недаром  слывший  тонким  ди¬
пломатом,  умел  быстро  улавливать  намеки.  Ясно,  что
папа  согласится  на  все,  если  будут  соблюдены  прямые
интересы  римской  курии.  Ну,  что  же,  значит,  он,  Бонифа¬
ций,  может  считать  свою  задачу  выполненной.  А  его
святейшество  безусловно  получит  то,  о  чем  он  хлопочет.
 116

Папе  могут  подтвердить  это  и  остальные  соучастники
дела,  ради  которого  маркиз  явился  в  Рим.
 И  действительно,  подтверждение  этому  вскоре  было
получено.  Вторым  визитером  папы  оказался...  царевич
Алексей,  тот  самый  молодой  человек,  которого  мы  за¬
стали  в  начале  нашего  очерка  на  одном  из  кораблей
крестоносцев.  Тогда  мы  опередили  события.  Теперь
пришло  время  поставить  все  на  свое  место.
 В  начале  1202  года,  после  оживленного  обмена
письмами  и  переговоров  между  немецким  королем  Фи¬
липпом  и  бывшим  византийским  императором  Исаа¬
ком  II,  царевич  Алексей,  получив  от  отца  нужные  на¬
ставления,  бежал  из  темницы,  в  которой  находился
вместе  с  ним.  Юноше  помог  знакомый  итальянский  ку¬
пец,  предоставивший  ему  место  на  своем  торговом  ко¬
рабле.  Греческий  историк  Никита  Хониат  рассказы¬
вает,  что  исчезновение  царевича  было  скоро  обнаруже¬
но.  Алексей  III  приказал  тотчас  отыскать  корабль
и  беглеца.  Ко  всем  пристаням  стремглав  помчались
императорские  шпионы.  «Но  посланные  не  могли  уз¬
нать  Алексея:  он  остриг  себе  волосы  в  кружок,  наря¬
дился  в  латинскую  одежду  и  таким  образом  укрылся
ст  сыщиков».  Ночью  купеческий  корабль  поднял  якорь;
так  царевич  сумел  «закрыть  свой  след  водою».
 Ветер  дул  попутный.  Проделав  небольшое  путешест¬
вие,  беглец  высадился  в  одном  из  портовых  городков
Италии.  Отсюда  он  без  промедления  пустился  в  Рим:
деньгами  на  дорогу  его  снабдил  тот  же  покровитель,  —
конечно,  ему  была  обещана  царственная  награда  за
столь  важные  услуги.
 Прикинувшись  перед  Иннокентием  III  жалким  про¬
сителем,  царевич  опустился  на  колени  и  обратился
к  нему  со  смиренной  мольбой:  он  и  его  отец,  Исаак  II,
незаконно  лишены  престола  в  родном  Константинополе;
пусть  папа,  защитник  всех  слабых  и  обиженных,  по¬
может  восстановить  справедливость  и  наказать  узур¬
патора  Алексея  III,  силой  завладевшего  византийской
короной.  Как  раз  сейчас,  как  ему,  царевичу,  известно,
по  зову  папы  несметная  сила  рыцарей  собирается  на
войну  с  «неверными».  Господь  не  разгневается  на  своих
доблестных  воинов,  если  они  сперва  употребят  свое
оружие  на  то,  чтобы  водворить  в  Константинополе  его
законных  государей.  Зато  потом,  когда  Исаак  II  вновь
 117

займет  престол,  принадлежащий  ему  по  праву,  кресто¬
носцы,  да  и  сам  папа  могут  быть  уверены  в  том,  что
Византийская  империя  окажет  им  поддержку  в  их
великом  начинании: 	своим  войском  и  своими  бесчис¬
 ленными  сокровищами  Константинополь  поможет  папе
и  рыцарям  исполнить  свой  христианский  долг  —  осво¬
бодить  гроб  господень  в  Иерусалиме.  Мало  того,  он,
царевич,  твердо  обещает  —  от  себя  самого  и  своего
отца,  Исаака  II,—  что  по  восстановлении  на  престоле
законных  правителей  греческая  церковь  воссоединится
с  римской.
 Вот  что,  примерно,  сказал  царевич  Алексей  Инно¬
кентию  III  во  время  своей  встречи  с  ним.
 Теперь  папа  мог  окончательно  убедиться  в  том,  что
намеки  и  предложения,  обиняком  сделанные  ему  не¬
давно  Бонифацием  Монферратским,  обдуманы  их  ав¬
торами  очень  основательно.  Подчинение  Риму  пра¬
вославной  церкви  —  к  этой  цели  были  направлены  уси¬
лия  многих  предшественников  Иннокентия  III.  Ему
предоставляется  исключительная  возможность  достиг¬
нуть  ее.  Наконец-то  римский  первосвященник  станет
духовным  владыкой  сотен  тысяч  христиан  в  греческих
землях  и  —  что  еще  важней  —  приберет  к  рукам  богат¬
ства  византийской  церкви,  увеличив  таким  образом
влияние  и  власть  наместников  божьих.  Неужто  уместно
сейчас  останавливаться  в  выборе  средств  ради  дости¬
жения  столь  христианнейших  целей?
 И  папа  принял  решение:  он  согласен  на  то,  чтобы
крестоносцы  взяли  на  себя  дело  восстановления  спра¬
ведливости.  Но  и  дело  крестового  похода  не  должно  по¬
терпеть  при  этом  никакого  ущерба,  а  уж  интересы  рим¬
ской  курии  тем  паче  должны  быть  соблюдены  в  полной
мере.
 Позиция  Рима  была  определена.  Царевич,  полный
надежд,  покинул  папский  дворец.  О  тайной  сделке  с  па¬
пой  тотчас  уведомили  Филиппа  Гогенштауфена.  Вскоре
он  и  сам  прислал  Иннокентию  III  свою  королевскую
грамоту,  в  которой  непременно  обещал  поставить  гре¬
ческую  церковь  под  начало  апостольского  престола,
«если  всемогущий  господь  отдаст  мне  или  моему  своя¬
ку  греческую  империю»,  —  так  писал  Филипп  папе.
 Теперь  с  папой  были  по  существу  согласованы  тай¬
ные  планы  всех  тех,  кто  находился  за  кулисами  этой
 118

грязной  дипломатической  кухни,  в  которой  вершилась
судьба  четвертого  крестового  похода.  Венеция,  ее  дож
Дандоло,  купечество  и  один  из  главных  поваров  этой
кухни  —  Бонифаций  Монферратский,  служивший  и  Го-
генштауфенам  и  своей  собственной  корысти;  француз¬
ский  король  Филипп  II,  под  нажимом  которого  кресто¬
носцы  получили  вождя,  угодного  французской  короне
и  ее  союзнику  Филиппу  Швабскому;  наконец,  папа  Ин¬
нокентий  III,  давший  им  свое  высокое  благословение
за  подходящую  для  Рима  плату,  —  всех  их  прямо  или
косвенно  связало  в  крестовом  походе  единое  стремле¬
ние.  Чем  бы  и  как  бы  оно  ни  прикрывалось  у  каждого
из  этих  политиков,  но  суть  его  была  совершенно  яс¬
ной:  в  крестовом  походе  феодалы,  торговцы,  короли
и  сам  папа  увидели  прекрасное  средство  наложить  свои
руки  на  Византийскую  империю.  Вряд  ли  можно  было
предполагать,  что  простые  рыцари  откажутся  повернуть
свое  оружие  к  той  новой  цели,  которая  была  намечена
общими  усилиями  этих  могущественных  вершителей  су¬
деб  крестового  похода.
 есной  1202  года  рыцари  со  своими  оруженосцами
небольшими  группками  и  отрядами  стали  постепенно
стекаться  в  Венецию.  Они  переходили  Альпы  через
Большой  Сен-Бернарский  перевал  и  затем,  минуя  села
и  города  Ломбардии,  направлялись  к  «царице  Адриати¬
ки».  Зная  разбойничьи  нравы  крестоносцев,  местные
жители  без  особой  охоты  давали  им  ночлег,  разрешая
оставаться  в  своих  домах  не  более  одной  ночи.
 Дож  Дандоло  рассудил,  что  в  самом  городе  этому
сброду  делать  нечего,  и  распорядился  разместить  воинов
креста  неподалеку  от  города;  рыцарей  на  лодках  пере¬
возили  на  остров  Лидо,  где  они  и  разбивали  свои  па¬
латки.  На  этом  острове  почти  никто  не  жил.  Он  был  пу¬
стынным.  Дандоло  не  зря  приказал  свезти  рыцарей
именно  сюда.  Это  было  сделано  отчасти  ради  большей
безопасности  Венеции,  но  прежде  всего  потому,  что  дож
 119
 КРЕСТОНОСЦЫ  В  ВЕНЕЦИИ.
ПРЕДВИДЕНИЯ  ДАНДОЛО  СБЫВАЮТСЯ

хотел,  чтобы  рыцари  почувствовали  властную  руку  «ца¬
рицы  Адриатики».  Припасы  рыцарям  подвозились  с  пе¬
ребоями.  Но  что  было  особенно  нестерпимо  для  них  —
это  нехватка  питьевой  воды.  Жара  все  больше  усили¬
валась.  Наступил  знойный  июль.  Крестоносцы  страдали
и  от  голода,  и  от  жажды.  Пошли  болезни.  Каждый  день
умирало  много  людей.  Священники  только  и  успевали
отпевать  покойников.  А  венецианцы  и  в  ус  себе  не  дули.
Казалось,  они  совсем  не  беспокоились  о  крестоносцах,
расположившихся  на  Лидо.  В  действительности  Дан¬
доло  прекрасно  знал,  что  там  происходит.  Но  у  него  бы¬
ли  свои  планы.  Все  разыгрывалось,  как  по  нотам.  Не¬
которая  часть  крестоносцев,  правда,  покинула  Лидо
и  вернулась  домой.  Но  остальные,  изнывая  от  голода
и  жажды,  тем  не  менее  находили  себе  разные  утехи:
одни  пьянствовали,  другие  сражались  в  кости...  Лагерь
воинов  христовых  на  Лидо  напоминал  прямо-таки  на¬
стоящий  притон.  Но  Дандоло  и  не  собирался  наводить
в  нем  порядок.  Он  добивался  одного:  нужно  поставить
рыцарей  в  как  можно  более  стеснительное  положение.
А  пока,  в  предвкушении  богоугодных  дел,  пусть  делают
что  хотят.
 Предположения  дальновидного  дожа,  которые  он
строил  еще  раньше,  заключая  договор  с  послами  из
Франции,  оправдались.  В  Венецию  прибыло  гораздо
меньше  воинов,  чем  думали  набрать  сеньоры,  главари
крестоносцев,  год  назад.  Не  могло  быть  и  речи  о  четы¬
рех  с  половиной  тысячах  рыцарей:  их  было  вряд  ли  бо¬
лее  тысячи  человек.  Часть  рыцарства,  пожелавшего
биться  за  святую  землю,  избрала  другой  путь:  неко¬
торые  сели  на  фламандские  корабли  в  Брюгге,  некото¬
рые  погрузились  на  суда  марсельцев,  некоторые,  минуя
стороной  Венецию,  направились  на  юг  Италии.  Вене¬
цианцам  многие  не  доверяли.  Да  и  цена,  назначенная
ими  за  услуги,  иным  рыцарям  показалась  слишком  уж
высокой.  И  хотя  на  Лидо  собралось  все-таки  несколько
десятков  тысяч  воинов,  это  были  большей  частью  сол¬
даты-пехотинцы,  оруженосцы,  слуги  знатных  сеньоров.
 Вышло  именно  так,  как  предвидел  дож.
 Давно  миновал  последний  срок  расплаты  кресто¬
носцев  с  Венецией,  а  казначейство  республики  св.  Мар¬
ка  все  еще  не  получило  всей  суммы.  Из  85  тысяч  марок
крестоносцы  сумели  выплатить  только  51  тысячу.  Как
 120

они  ни  старались  наскрести  остальное  (не  к  лицу  было
благородным  сеньорам  влезать  в  долги  к  презренным
торгашам!),  но  так  и  не  смогли  рассчитаться  с  Венеци¬
ей.  Крестоносцы  задолжали  ей  34  тысячи  марок,  —  это
было  немало.  Венецианцы  по  приказу  дожа  совсем
прекратили  подвоз  продуктов  на  Лидо.  Должники  Ве¬
неции  оказались  вдобавок  еще и  ее  узниками.  Лодок
у  них  почти  не  было.  А  кругом  —  один  синий  морской
простор,  и  с  небес  —  целый  день  палящие  лучи  солнца.
Что  делать?
 Как-то  под  вечер  к  берегу  острова  подплыла  гондо¬
ла,  из  которой  вышел  слепой  сухощавый  старец.  Власт¬
ным  голосом  он  приказал  всем,  сбежавшимся  к  берегу,
выслушать  его.  То  был  сам  дож  Дандоло.  Он  явился
на  Лидо,  чтобы  как  следует  отчитать  неаккуратных
крестоносцев.  Им  уже  давно  пора  отправляться  в  путь,
а  они  все  еще  никак  не  могут  заплатить  за  корабли,
которые  республика  подготовила  в  срок  и  в  нужном
числе.  Лето  подходит  к  концу,  суда  стоят  у  прича¬
лов  без  дела,  государство  несет  ущерб.  «Если  не  запла¬
тите  долга,—  знайте,  что  не  получите  больше  ни  еды,
ни  питья,  так  и  застрянете  на  этом  острове».  Этими
словами  дож,  разгневавшийся  для  виду,  закончил
свою  речь,  после  чего  на  той  же  гондоле  отбыл  в  Ве¬
нецию.
 Среди  воинов  пошли  толки  и  споры.  Сеньоры  горячо
судили  и  рядили,  как  быть.  Но  сколько  ни  горячились,
никто  так  и  не  мог  предложить  что-нибудь  путное.
Многие  всеми  правдами  и  неправдами  старались  сбе¬
жать  с  острова.  Дезертиров  становилось  все  больше
и  больше.
 от  тогда-то  хитроумный  дож  решил,  что  настало
время  вызволить  крестоносцев  из  заключения,  в  ко¬
тором  они  оказались  по  его  собственной  воле.  Пора  бро¬
сить  им  якорь  спасения.  Тем  более,  что  денег  из  них  все
 121
 ВЕНЕЦИЯ  НАЧИНАЕТ  ДЕЙСТВОВАТЬ.
ДАНДОЛО  ПРЕДЛАГАЕТ  ВЫХОД
КРЕСТОНОСЦАМ

равно  больше  не  вытянуть.  Медлить  же  рискованно.
Разойдись  войско  —  тогда  не  оберешься  хлопот:  Инно¬
кентий  III  не  преминет  объявить  республику  св.  Марка
виновницей  срыва  крестового  похода.  И  дож  отправил
на  Лидо  гонцов-гондольеров,  чтобы  доставить  в  Вене¬
цию  Бонифация  Монферратского,  который  с  августа
1202  года  находился  вместе  с  крестоносцами.  Через
Бонифация  он  предложил  рыцарям  новую  сделку;  суть
ее  заключалась  в  том,  чтобы  они  возместили  денежный
долг  Венеции  ратным  делом.  На  другом  берегу  моря,
в  славянской  Далмации,  есть  богатый  город  Задар.
Жители  его  —  грабители  и  пираты.  Они  мешают  купцам
Венеции  мирно  торговать,  нападают  на  их  корабли
и  пускают  их  ко  дну.  Пусть  доблестные  воины  креста
обратят  свои  мечи  против  этих  разбойников-славян
и  завоюют  город  Задар  для  Венеции.  Покончив  с  пи¬
ратским  гнездом,  рыцари  смогут  считать  себя  свобод¬
ными  от  долга  в  34  тысячи  марок,  и  дело  крестового
похода  пойдет  своим  чередом.
 Эти  циничные  предложения  Дандоло  Бонифаций
Монферратский  привез  крестоносцам.  Сам  он,  конечно,
согласился  с  ними.  Предводитель  воинов  христовых
быстро  нашел  общий  язык  с  расчетливым  правителем
купеческой  республики,  поскольку  выгоды  от  предстоя¬
щей  операции  были  очевидны.  Почему  бы  крестоносцам
и  не  послужить  Венеции?  Они  ведь  не  только  рас¬
считаются  таким  путем  со  своим  долгом,  но  и  за¬
владеют  половиной  добычи,  которая  им  достанется  в
Задаре.
 Делая  крестоносцам  свое  бесстыдное  предложение,
Дандоло  изображал  Задар  пиратской  крепостью.  На
самом  деле  это  был  торговый  город.  Разбойничали  за-
дарские  купцы  не  меньше,  но  и  не  больше,  чем  все
другие  купцы  того  времени,  включая  венецианских.
Однако  купцам  Венеции  казалась  опасной  прежде  всего
возраставшая  торговля  Задара.  В  свое  время  Венеция
захватила  было  Задар,  но  не  смогла  удержать  его
в  своих  руках.  Он  находился  теперь  под  властью
Венгрии.
 И  хотя  венгерский  король  Имрэ  сам  объявил,  что  при¬
мет  участие  в  крестовом  походе,  это  не  помешало  Дан¬
доло  навязать  крестоносцам  войну  против  Задара:  нуж¬
 122

но  было  любыми  средствами  избавиться  от  опасного
конкурента!
 Не  всем  в  лагере  крестоносцев  пришлось  по  вкусу
предложение,  которое  привез  из  Венеции  маркиз  Мон-
ферратский.  У  некоторых  оно  вызвало  прилив  озлоб¬
ления  против  коварных  торгашей:  они  и  так  чуть  не
заморили  голодом  воинов  христовых,  а  сейчас  и  совсем
хотят  превратить  их  в  своих  наемных  солдат!  В  знак
протеста  часть  крестоносцев  отказалась  принять  пред¬
ложение  дожа  и  вскоре  отбыла  с  острова  домой.  Обо¬
сновать  этот  отказ  было  нетрудно: 	ведь  Задар  —  хри¬
 стианский  город,  и  они,  рыцари  креста,  не  могут-де
воевать  со  своими  же  единоверцами.
 Но  большинство  рыцарей  со  вздохом  облегчения
приняло  план  Дандоло.  Все,  что  угодно,  только  бы  вы¬
рваться  из  этой  проклятой  западни  на  Лидо,  а  глав¬
ное—  взяться,  наконец,  за  дело,  ради  которого  все
они  бросили  свои  дела  и  семьи,  то  есть  за  войну  и
грабеж.
 Крестоносцы  четвертого  похода  в  большинстве  своем
были  типичные  феодальные  вояки,  безразличные  к  тому,
кого  и  где  грабить.  Важна  была  пожива,  а  уж  в  какой
стороне  добывать  ее  —  это  вопрос  второстепенный.  Ка¬
кое  значение  могли  иметь  религиозные  соображения
для  рыцарей  вроде  Рено  де  Монмирайль,  графа  Перш-
ского  или  Гийома  де  Феррьер,  видама1  Шартрского,
которые  до  начала  крестового  похода  не  стеснялись
грабить  в  своих  владениях  аббатства  и  глумиться  над
церковнослужителями?  Перед  отправлением  в  кресто¬
вый  поход  им  даже  пришлось  в  присутствии  многочис¬
ленных  зрителей  принести  в  церкви  города  Шартра
покаяние  за  те  насилия,  которые  они  чинили  монахам.
Разумеется,  нравы  и  замашки  этих  и  подобных  им
сеньоров  ни  капельки  не  изменились  от  церковного  по¬
каяния.
 Понятно,  что  за  небольшим  исключением  кресто¬
носцы  посчитали  предложение  дожа  вполне  приемле¬
мым  и  согласились  вернуть  свой  долг  Венеции  «нату¬
рой»—  завоеванием  для  нее  Задара.
 1  Видам  —  феодальный  титул.
 123

рестоносцам  было  тем  легче  принять  проект
Дандоло  о  войне  с  неведомым  Задаром,  что  и  папа
Иннокентий  III  как  будто  не  слишком  упорно  возражал
против  такого  предприятия.  Когда  Бонифаций  поведал
рыцарям  о  предложениях  дожа,  решено  было  на  вся¬
кий  случай  поставить  о  них  в  известность  Рим.  Что  ска¬
жет  апостольский  престол?  Идти  ли  походом  на  хри¬
стианский  Задар  ради  уплаты  долга  Венеции  или,
может  быть,  на  время  вообще  отказаться  от  крестового
похода  и  распустить  войско?
 Вскоре  от  папы  пришел  ответ:  его  доставил  легат-
кардинал  Петр  Капуанский.  Мнение  папы,  как  всегда,
было  выражено  в  нравоучительном  тоне  и  проникнуто
лицемерием.  С  одной  стороны,  Иннокентий  III  строго-
настрого  запрещал  крестоносцам  нападать  на  христи¬
анские  земли.  Не  мог  же  он  открыто  благославлять
такое  нападение,  это  просто  подорвало  бы  престиж
папского  престола.  Но  с  другой  стороны,  ответ  Инно¬
кентия  III  крестоносцам  гласил:  «Простительнее  иску¬
пить  малое  зло  великим  благодеянием,  нежели,  не  ис¬
полнив  обета  крестового  похода,  вернуться  на  родину
бесславными  грешниками».  Иначе  говоря,  пусть  лучше
по  дороге  в  святую  землю  крестоносцы,  раз  уж  того
требуют  от  них  обстоятельства,  совершат  «малое  зло»—
завоюют  христианский  город,  чем  разойдутся  по  домам,
оставив  невыполненным  «благое  дело»,  для  которого  они
собрались  в  Венеции,  —  крестовый  поход.  И  еще  папский
легат  заявил  крестоносцам  уже  от  себя:  «Не  будет  соот¬
ветствовать  намерениям  папы,  если  войско  рассеется,  не
дойдя  до  цели  паломничества».
 Вывод  из  всего  этого  сделать  было  нетрудно:  его
святейшество  считает,  что  крестовый  поход  во  что  бы
то  ни  стало  надо  довести  до  конца.  Задар—христианское
владение.  Но  раз  уж  сам  папа  и  его  легат  говорят,  что
можно  пренебречь  этим,  поскольку  зло  будет  позже
сполна  искуплено  священной  войной  с  мусульманами,
значит,  воинам  христовым  и  подавно  нечего  обременять
свою  совесть  излишними  сомнениями.
 124
 КАК  ИННОКЕНТИЙ  III  ПОТВОРСТВОВАЛ
ВЕНЕЦИАНСКИМ  ТОРГАШАМ
И  ГРАБИТЕЛЯМ-КРЕСТОНОСЦАМ

Так  Иннокентий  III  потворствовал  пиратским  пла¬
нам  венецианских  богачей.  Религиозные  соображения
были  принесены  им  в  жертву  политическим  интересам
папства.  Что  до  крестоносцев,  то  им  это  оказалось
только  на  руку:  они  и  сами  большей  частью  склонны
были  воевать  против  кого  угодно,  лишь  бы  война  сули¬
ла  добычу.
 ветреный  октябрьский  день  флот  крестоносцев
отплыл  из  Венеции.  Впереди  эскадры,  распустив
°се  паруса  и  легко  разрезая  пенящиеся  волны  своим
высоким  острым  носом,  мчался  стройный  военный  ко¬
рабль.  Окруженный  небольшой  свитой,  в  которой,  кро¬
ме  нескольких  видных  сеньоров-крестоносцев,  можно
было  заметить  также  и  сынков  венецианских  сенаторов
и  купцов,  отправившихся  в  заморскую  экспедицию,  вме¬
сте  с  рыцарями  креста,  стоял  сам  престарелый  дож
Дандоло.
 Ветер  развевал  полы  его  расшитого  серебром  сукон¬
ного  камзола.  Дож  оживленно  беседовал  с  людьми,
стоявшими  вокруг:  видимо,  он  говорил  о  Задаре.  Не¬
взирая  на  свои  преклонные  годы,  Дандоло  не  рискнул
доверить  командование  столь  ответственной  экспеди¬
цией  кому-либо  из  главарей  крестоносцев.  С  согласия
высших  органов  республики  св.  Марка  он  передал  свои
полномочия  дожа  сыну,  а  сам  торжественно  объявил
народу,  что  принимает  крест,  то  есть  становится  крес¬
тоносцем  и  будет  предводительствовать  венецианским
флотом  в  священной  войне.  Среди  французских  сень¬
оров,  конечно,  не  было  никого,  кто  бы  взялся  вести
корабли.  Бонифаций  Монферратский  поневоле  стуше¬
вался  и  уступил  командование  многоопытному  в  пират¬
ских  делах  старику  Дандоло.
 Пасмурным  ноябрьским  утром  флот  крестоносцев,  на¬
правляемый  верной  рукой  слепого  дожа  (несмотря  на
свой  недуг,  он  прекрасно  разбирался  в  обстановке),
с  боем  вошел  в  гавань  Задара.  Пять  дней  крестоносцы
 125
 ПОХОД  НА  ЗАДАР.  КАК  ОТНЕССЯ
К  НЕМУ  ПАПА

штурмовали  город.  Они  встретили  стойкое  сопротивле¬
ние  венгерского  гарнизона.  Солдатам  помогали  и  жители
Задара.  Наконец,  рыцарям  удалось  сломить  его  оборо¬
ну.  С  победными  криками  они  ворвались  в  город.
Но  бои  продолжались  и  здесь.  Описывая  их,  Виллар¬
дуэн  рассказывал  впоследствии:  «Почти  не  было  улицы,
где  бы  не  происходило  большой  сечи  мечами  и
копьями...»
 Задар  был  жестоко  разграблен.  Воины  христовы
в  числе  прочего  разгромили  и  несколько  церковных  зда¬
ний.  В  руки  завоевателей  попала  огромная  добыча.
Из-за  нее  они  крепко  передрались  друг  с  другом.
«Много  людей  было  убито  и  ранено»,—писал  об  этом
Виллардуэн.  Наиболее  благоразумные  «стали  разни¬
мать  сражающихся,  но  когда  им  удавалось  разнять  их
в  одном  месте,  сеча  завязывалась  в  другом».  «Это  бы¬
ло,—  говорит  тот  же  автор,—  самое  великое  бедствие,
когда-либо  постигавшее  войско,  и  здесь  чуть  не  про¬
изошла  гибель  всей  армии».
 Крестоносцы  «честно»  отработали  свой  долг  Вене¬
ции;  правда,  они,  по  выражению  папы,  «уклонились
с  пути»,  но  Задар  снова  подпал  под  власть  венеци¬
анцев.
 А  папа?  Он  отнесся  весьма  снисходительно  ко  всему
происшедшему.  Конечно,  крестоносцы  заслуживают
высшей  церковной  кары  за  свои  богопротивные  дела,
то  есть  отлучения.  Но  ведь  в  их  положении  ничего  и
не  оставалось  делать,  кроме  как  подчиниться  необхо¬
димости.  Достаточно  будет,  если  они  поклянутся  впредь
во  всем  повиноваться  апостольскому  престолу.  Вот
что,  примерно,  заявил  папа  послам  крестоносцев,  прибыв¬
шим  к  нему  из  захваченного  рыцарями  Задара.  Для  виду
Иннокентий  III  произнес  отлучение  над  «нечестивыми»
венецианцами,  но  именно  для  виду.  Он  тут  же  напра¬
вил  послание  крестоносцам,  в  котором  говорилось,  что
хотя  венецианцы  и  лишены  милости  церкви  за  свой
проступок,  но  солдаты  Христа  вовсе  не  должны  из-за
этого  отказываться  от  их  услуг.  Ради  высшей  цели  —
освобождения  гроба  господня  —  надо  многое  приносить
в  жертву!  Лицемерный  Иннокентий  и  в  этом  случае
остался  верен  принципам  своей  двоедушной  политики.
По  сути  дела  «прегрешения»  крестоносцев  были  им
уже  оправданы.
 126

ВТОРОЕ  »УКЛОНЕНИЕ  С  ПУТИ».
ДОГОВОР  С  ЦАРЕВИЧЕМ  АЛЕКСЕЕМ
 огда  крестоносцы  захватили  Задар,  стоял  конец
ноября.  Каждый  день  моросил  мелкий  дождь.  Море
шумело  и  пенилось.  Ночью  и  днем  слышались  завыва¬
ния  ветра.  В  такое  время  года  нечего  было  и  думать
о  продолжении  крестового  похода.  На  широкой  рав¬
нине,  у  подножия  гор,  неподалеку  от  Задара,  кресто¬
носцы  разбили  лагерь,  понаставили  здесь  палаток,  на¬
крыли  их  шкурами  и  остались  ждать  весны:  тогда
можно  будет  двинуться  в  дальнейший  путь.  Конец  осе¬
ни  и  зима  тянулись  медленно,  и  крестоносцы  изнывали
от  вынужденного  безделья.  Посылая  проклятья  холод¬
ным  ветрам,  они  проедали  и  пропивали,  проигрывали
и  отыгрывали  в  кости  добычу,  захваченную  в  Задаре.
 Но  те,  в  чьих  руках  находились  нити,  направлявшие
крестоносцев  все  дальше  в  сторону  от  цели,  не  без¬
действовали.  Сговор  против  Византии,  в  который  всту¬
пили  между  собой  феодалы,  купцы,  короли  и  папа,  пол¬
ностью  вошел  в  силу.  В  начале  1203  года  в  лагерь  кре¬
стоносцев  прибыли  посланцы  германского  короля  Фи¬
липпа  Швабского  и  царевича  Алексея.  От  имени  того
и  другого  они  просили  вождей  крестоносцев  оказать
помощь  византийскому  царю  и  его  сыну,  незаконно  ли¬
шенным  престола  Алексеем  III,  восстановить  их  власть
в  Константинополе.
 Уговаривать  Бонифация  Монферратского  и  Энрико
Дандоло  не  пришлось.  Поход  на  Константинополь!
Ведь  ради  этого  Бонифаций  и  был  поставлен  во  главе
крестоносцев!  А  дожу  мысль  о  таком  походе  запала
еще  тогда,  когда  он  заставил  послов  из  Франции  це¬
ликом  принять  свои  условия  переправы  крестоносного
войска  венецианским  флотом.  Нужно  было  только,  что¬
бы  и  другие  знатные  сеньоры  согласились  выполнить
просьбу,  которую  изложили  им  германские  послы.  Баро¬
ны  и  графы  призадумались.  «Восстановление  справед¬
ливости»—  это,  конечно,  весьма  благовидный  предлог
для  того,  чтобы  снова  изменить  направление  похода,
но  все-таки  они  снарядились  на  войну  не  для  этого...
Что  получат  сеньоры  и  рыцари  взамен,  если  они  согла¬
сятся  прийти  на  помощь  царевичу  Алексею?  Посланные
 127

объяснили,  что  греки  по-царски  отблагодарят  своих
благодетелей  за  поддержку:  им  будет  выдано  ни  много
ни  мало,  как  200  тысяч  марок  серебра.  Кроме  того,
утвердившись  на  константинопольском  престоле,  Иса¬
ак  II  и  Алексей  в  свою  очередь  поддержат  крестонос¬
цев  в  их  священной  войне  за  Иерусалим.
 Такого  рода  обещания,  в  особенности  сумма  в  200
тысяч  марок,  могли  соблазнить  кого  угодно.  Сеньоры  и
рыцари  всех  рангов  не  могли  устоять  перед  предложе¬
ниями  царевича.  Дандоло  и  Бонифацию  оставалось
только  торжествовать.
 Крестоносцы  отправятся  теперь  к  Константинополю;
восстановят  они  «справедливость»  или  нет  —  дело  де¬
сятое,  но  что  вековой  враг  Венеции,  возможно,  бу¬
дет  сокрушен,  а  земли  его  в  таком  случае  доста¬
нутся  «восстановителям  справедливости»  —  это  вполне
вероятно.
 В  феврале  были  изготовлены  договорные  грамоты  об
условиях  оказания  помощи  византийским  царям.  Гра¬
моты  подписали  все  видные  сеньоры.  Первым  стояло
имя  маркиза  Бонифация.  Свои  подписи  начертали  да¬
же  церковные  руководители  крестоносцев  —  епископы
из  Суассона,  Труа,  Гальберштадта  и  других  городов.
 Что  же  касается  рядового  рыцарства,  то  и  его  уда¬
лось  без  больших  усилий  склонить  на  сторону  нового
проекта.  Пребывание  в  зимнем  лагере  под  Задаром
порядком  наскучило  воинам.  Золото  и  серебро,  добы¬
тые  в  Задаре,  было  прожиты.  Что  же  мешает  им  внять
просьбам  греков  и  за  солидную  мзду  помочь  законным
государям  овладеть  Константинополем?  Надо  думать,
что,  кроме  царской  награды,  воинам  перепадет  кое-что
еще...  И  рыцари,  в  массе  своей  более  или  менее  безраз¬
личные  к  официальным  религиозным  лозунгам  похода,
пошли  вслед  за  предводителями.
 В  апреле  1203  года  флот  крестоносцев  поднял  па¬
руса  и  вскоре  причалил  к  берегам  острова  Корфу.  Че¬
рез  несколько  дней  сюда  прибыл  царевич  Алексей,  а  с
ним  —  маркиз  Монферратский  и  Дандоло,  с  которыми
он  незадолго  до  этого  встретился  в  Задаре.  Царевич
легкомысленно  поставил  свою  подпись  под  соглашени¬
ем,  которое  раньше  заключили  уполномоченные  им
послы.  Чтобы  еще  более  задобрить  главарей  кресто¬
носцев,  этот  тщеславный  хвастун  стал  раздавать  им...
 128

не  деньги  (денег  у  него  не  было),  а  письменные  обяза¬
тельства  о  том,  что  выплатит  им  различные  суммы:
одному  было  обещано  900,  другому  —  600  марок  и  т.  д.
Щедрость  царевича,  сулившего  золотые  горы  своим
благодетелям,  окончательно  укрепила  сеньоров  в  их
решении  двинуться  к  столице  далекой  Византии.
 Через  месяц  венецианская  армада,  везшая  войско
крестоносцев  и  царевича  Алексея,  снялась  с  якоря,
как  это  мы  и  видели  в  начале  нашего  очерка,  и  от  ост¬
рова  Андрос  взяла  направление  на  Константинополь.
 лексей  III  был  предупрежден  о  том,  что  к  сто¬
лице  империи  несется  на  всех  парусах  флот  с  кре¬
стами  на  мачтах.  Трудно  было  не  понять,  что  это  зна¬
чит.  Тем  более  что  меньше  года  назад  Алексей  III
получил  еще  одно  послание  от  папы,  в  котором  содер¬
жались  новые  угрозы  и  намеки.  Не  без  тайного  умысла
Иннокентий  III,  между  прочим,  подробно  посвящал
константинопольского  узурпатора  в  происки  царевича
Алексея  и  его  коронованного  покровителя  Филиппа
Швабского.  Папа  рассказывал  Алексею  III,  как  по  при¬
бытии  царевича  установились  подозрительные  сноше¬
ния  немецкого  короля  с  крестоносцами,  как  юный
Алексей  нанес  визит  ему  самому,  папе,  и  какие  заман¬
чивые  предложения  он  при  этом  выдвинул,  чтобы  скло¬
нить  папу  к  поддержке  плана  восстановления  Исаака
Ангела  с  помощью  крестоносного  воинства.  Папа  рас¬
считывал,  что,  посвящая  Алексея  III  в  эти  козни,  он
заставит  его,  по  крайней  мере,  призадуматься.  Визан¬
тия  пока  еще  может  избежать  опасностей,  как  бы  ука¬
зывал  Иннокентий  III,  стоит  лишь  греческой  церкви
встать  под  начало  римской;  потом  будет  уже  поздно:
упрямство  императора  сломит  сила  Запада.
 Однако  Алексей  III  словно  не  замечал  опасности.
Правда,  когда  в  Константинополь  пришла  весть,  что
латиняне  взяли  Задар,  император,  по  словам  историка
Никиты  Хониата,  распорядился  «поправить  20  огнив-
 9  М.  А.  Заборов
 129
 ГОТОВИЛИСЬ  ЛИ  ВИЗАНТИЙЦЫ
ВСТРЕТИТЬ  ВРАГА?

ших  судов,  проточенных  червями».
Но  этим  и  ограничились  военные
приготовления  Византии.
 То  было  время  глубокого  внутрен¬
него  кризиса  византийского  государ¬
ства.  На  всей  его  территории  —  ив
городах,  и  в  поместьях  знати  —  ки¬
пела  незатухавшая  вражда  бедноты
против  феодалов,  знати,  против  ли-
хоимцев-чиновников,  обиравших  на¬
род.  Различные  группы  аристокра¬
тии,  домогавшиеся  власти,  соперни¬
чали  друг  с  другом.  То  там,  то  здесь
объявлялись  самозванцы,  стремив¬
шиеся  захватить  императорский  пре¬
стол.  Чтобы  привлечь  на  свою  сто¬
рону  простых  людей,  некоторые
лжецари  обещали  уменьшить  на¬
логи,  покончить  со  взяточничеством,
снизить  цены  на  хлеб,  произвести
различные  улучшения  —  все  это  в
в  том  случае,  если  они  сумеют  про¬
браться  к  власти.  Нередко  тому  или
иному  самозванцу  удавалось  зару¬
читься  поддержкой  доверчивой  бед¬
ноты,  но  ненадолго.  Убеждаясь,  что  самозванцы  в  дейст¬
вительности  так  же  враждебны  народу,  как  и  те,  кто  уже
стоит  у  кормила  правления,  беднота  сама  поднималась  на
борьбу  со  своими  угнетателями,  с  теми,  кто,  по  выраже¬
нию  греческого  историка  Атталиаты,  высасывал  из  бед¬
ноты  «не  кровь,  а  денег  потоки».
 В  Константинополе  то  и  дело  вспыхивали  бунты;
в  них  участвовали  мастеровые,  рыбаки,  матросы.  До¬
веденные  до  отчаяния  бесконечными  поборами,  про¬
изволом  властей,  вымогательством  жадных  чиновни¬
ков,  толпы  разъяренных  людей  врывались  в  кварталы
знати,  громили  дома  богачей,  уничтожали  податные
списки.
 В  этой  накаленной  атмосфере  положение  Алек¬
сея  III,  да  и  всей  знати,  среди  которой  шла  вечная
грызня  за  власть  и  доходные  должности,  становилось
все  более  неустойчивым.  Продажные  аристократы,  пра¬
вившие  Византией,  озабочены  были  только  собствен¬
 но
 Серебряная  моне¬
та  византийского
императора  Алек¬
сея  III 	(1195—
 1203)

ным  обогащением  за  государственный  счет;  на  казну
привыкли  смотреть  как  на  свою  собственность:  каж¬
дый  в  меру  своей  ловкости  старался  урвать  для  себя
побольше.
 Сам  Алексей  III,  занятый  больше  всего  удовольстви¬
ями,  подавал  пример  бездеятельности.  Он  с  головой  по¬
грузился  в  омут  придворных  развлечений  и  ничего  не
желал  знать,  кроме  пьяных  пиршеств,  цирковых
представлений  и  фиглярничанья  шутов.  Государственные
дела  его  не  интересовали:  что  толку  вникать  в  них,  если
не  сегодня-завтра  все  рухнет?  По  рассказу  Никиты
Хониата,  «какую  бы  бумагу  ни  поднес  кто  царю,  он  тот¬
час  подписывал,  будь  то  даже  бессмысленный  набор  слов.
Он  ставил  свою  подпись,  хотя  бы  проситель  требовал,
чтобы  по  суше  плавали  на  кораблях,  а  море  пахали  или
чтобы  переставили  горы  на  середину  морей».  Под  стать
ему  были  и  все  высшие  чиновники.  За  взятку  они  готовы
были  на  любое  государственное  преступление.  Никто  не
хотел  видеть,  что  крестовый  поход  поставил  на  карту
судьбу  Византии.
 Империя  к  началу  XIII  века  заметно  ослабела.  Год  от
году  уменьшались  доходы  казны.  Крестьяне,  попавшие  в
зависимость  от  феодалов,  впадали  во  все  большую  нище¬
ту;  ремесленников  разоряли  налоги  и  вымогательства
сборщиков.  Торговля  константинопольских  купцов  тоже
шла  на  убыль  —  ее  подрывало  хозяйничанье  иноземцев,
пользовавшихся  неслыханными  привилегиями.  Все  труд¬
нее  становилось  императорам  держать  большую  наемную
армию:  солдатам  нечем  было  платить.  Военная  сила  Ви¬
зантии  клонилась  к  упадку.
 В  самом  плачевном  состоянии  находился  ее  флот.
Да  его  почти  и  не  было.  Сановник,  занимавший  высокий
пост  начальника  флота,  родственник  Алексея  III,  Михаил
Стрифна,  по  словам  греческого  историка,  «имел  обыкно¬
вение  превращать  в  золото  не  только  рули  и  якоря,  но
даже  паруса  и  весла».  Византия  давно  уже  пользовалась
услугами  венецианских  кораблей  и  о  строительстве  своих
не  беспокоилась.  В  распоряжении  морского  командова¬
ния  оставалось,  в  лучшем  случае,  несколько  десятков
обветшалых  судов,  без  всякого  снаряжения,  и  к  тому  же
полусгнивших.
 Меры,  принятые  Алексеем  III  после  падения  Задара,
не  могли  улучшить  позиций  Византии  на  море.
 9* 	131

Столь  же  плохи  были  ее  дела  и  на  суше.  Алексей  III
вел  войны  то  с  болгарами,  то  с  сельджуками.  Войны  эти
были  неудачны,  но  требовали  денег  и  денег:  от  сельджу¬
ков  приходилось  откупаться,  так  как  император  не  рас¬
полагал  нужным  войском,  чтобы  дать  им  отпор.  Когда
крестоносцы  начали  приближаться  к  столице,  Алексей
приказал  спешно  произвести  набор  новых  наемников,
пополнить  армию.  Но  разве  можно  было  всерьез  поло¬
житься  на  тех,  кто  дрался  за  плату,  не  будучи  к  тому  же
уверен,  что  получит  ее?
 Византийское  государство  обессилело  от  смут.  На¬
родные  массы  горели  злобой  и  ненавистью  к  правителям.
Народ  не  желал  отстаивать  их  власть,  богатства  и  при¬
вилегии  от  каких  бы  то  ни  было  внешних  врагов.  А  самим
правителям  почти  не  на  кого  было  опереться  ни  в  Кон¬
стантинополе,  ни  за  его  пределами.  Главное  же,  они  пуще
всего  страшились  мелкого  столичного  люда  и  думали
только  об  одном:  как  бы  удержаться,  чтобы  иметь  воз¬
можность  подольше  и  впредь  безнаказанно  запускать
руки  в  государственную  казну?
 Таково  было  внутреннее  состояние  Византии,  когда
крестоносцы  двинулись  на  кораблях  к  ее  столице.
 последних  числах  июня  1203  года  флот  кресто¬
носцев,  подгоняемый  попутным  ветром,  показался
на  константинопольском  рейде.  Рыцари  и  оруженосцы,
сеньоры  и  челядь  —  все  сгрудились  на  палубах.  Вот  он,
перед  ними  —  сказочный  Константинополь,  треугольни¬
ком  выдвинувшийся  в  море.  Такое  удивительное  захва¬
тывающее  зрелище  воинам  еще  и  не  снилось.  Ведь  тог¬
дашние  города  Западной  Европы  по  сути  дела  являлись
лишь  крупными  поселками.  Их  население  составляло
в  лучшем  случае  20—25  тысяч  человек.  Византийская  же
столица  по  сравнению  с  этими  городишками  должна
была  казаться  франкской  деревенщине  поистине  огром-
 132
 КРЕСТОНОСЦЫ
«ВОССТАНАВЛИВАЮТ  СПРАВЕДЛИВОСТЬ.
ГДЕ  ЖЕ  НАГРАДА?

ной.  Да  по  тому  времени  она  и  впрямь  была  гигантским
городом:  в  ней  жило  как-никак  более  ста  тысяч  человек.
По  своей  территории  Константинополь  занимал  пример¬
но  пятую  часть  современного  Парижа.
 Взорам  рыцарей  открылось  множество  домов,  мра¬
морные  дворцы,  высокие  златоглавые  храмы,  купола  ко¬
торых,  увенчанные  крестами,  ярко  блестели  на  солнце.
Виллардуэн  писал  впоследствии  о  неизгладимом  впечат¬
лении,  произведенном  на  крестоносцев  видом  Константи¬
нополя:  «Они  никогда  не  представляли  себе,  что  на  свете
может  существовать  такой  город...  Никто  не  мог  бы  вооб¬
разить  себе  такое,  если  бы  не  видел  это  своими  собст¬
венными  глазами,  и  длину,  и  ширину  города,  превосхо¬
дившего  все  остальные...»
 Величественная  панорама  Константинополя  с  неверо¬
ятной  силой  возбудила  алчность  воинов  христовых.  Но
они  увидели  и  другое:  высокие  стены,  которые  окружали
Константинополь.  Водворить  сюда  царевича  Алексея
с  его  отцом  будет  не  так-то  просто!
 Среди  крестоносцев,  по  словам  того  же  Виллардуэна,
«не  было  человека,  который  не  задрожал  бы  от  страха,
потому  что  никогда  еще  не  было  предпринято  никем
такое  дело  с  тех  пор,  как  свет  стоит».
 Вон  там  узкая,  длинная  бухта,  глубоко  вдающаяся
в  сушу.  Она  словно  надвое  разрезает  Константинополь.
Это  залив  Золотой  Рог,  объясняют  венецианцы.  На  од¬
ном  его  берегу  —  столичные  предместья  Пера  и  Галата,
на  другом  —  основная  часть  города.  Стены...  Да,  они
действительно  велики.  Там,  позади,  на  северо-западе,
тянется  длинная  стена,  воздвигнутая  еще  при  императоре
Феодосии;  она  подходит  прямо  к  Золотому  Рогу  и  оборо¬
няет  город  с  суши.  А  вот  эти  стены  поближе,  с  множест¬
вом  башен,  защищают  Константинополь  с  юга  и  северо-
востока,  со  стороны  моря.
 Пока  венецианские  корабельщики  рассказывали  все
это  остолбеневшим  от  изумления  крестоносцам,  флот
плыл  вдоль  азиатского  берега  Босфора,  мимо  Скутари,
Халкедона,  в  нескольких  километрах  от  Константинополя.
Впереди  взрезал  волны  окрашенный  в  яркий  малиновый
цвет  корабль  Дандоло:  вот  корабль  отделился  от  осталь¬
ных  и  направился  к  константинопольским  стенам.  На
нем,  кроме  Дандоло,  находился  маркиз  Бонифаций  и  ца¬
ревич  Алексей.  Этот  самовлюбленный  юнец  махал  рукой
 Ю  М.  А.  Заборов
 133

жителям,  с  тревогой  рассматривавших  со  стен  и  крыш
домов  невиданную  эскадру,  курсировавшую  невдалеке.
Алексей  рассчитывал,  что  его  встретят  в  родной  столице
с  распростертыми  объятиями.  Но  никто  в  городе  не  отве¬
чал  на  приветствия  царевича:  константинопольцы  молча¬
ливым  взглядом  провожали  красный  корабль,  везший
вместе  с  царевичем,  по  всей  вероятности,  лишь  новые
беды  столичному  люду.
 Когда  крестоносцы  пристали  к  берегу,  к  ним  явился
посланец  Алексея  III,  итальянец  по  происхождению,  Ни¬
коло  Росси.  Предложения,  которые  передавал  через  него
император,  были  полны  угроз.  Алексей  III  не  собирался
никому  уступать  своего  трона.  В  тот  же  день,  5  июля,
крестоносцы  открыли  враждебные  действия  против  ви¬
зантийской  столицы.  Их  флот  устремился  к  европейскому
берегу  Босфора,  в  Золотой  Рог.
 Но  что  это?  Вход  в  залив  перегорожен  длинной  же¬
лезной  цепью!  Неужто  Алексей  III  вздумал  этой  цепью
задержать  крестоноцез?  Жалкое  препятствие!  Тяжелая
венецианская  галера,  на  борту  которой  красовалось  гор¬
дое  название  «Орел»,  с  ходу  прорвала  цепь,  в  которой
матросы  обнаружили  несколько  слабых  звеньев.  Вене¬
цианцы  без  труда  уничтожили  трухлявые  корабли,  вы¬
шедшие  было  им  навстречу.
 Флот  крестоносцев  двинулся  к  одному  из  главных
укреплений  —  высокой  башне  в  Галате.  Здесь  располо¬
жились,  изготовившись  к  бою,  византийские  наемники  —
англичане,  датчане  и  другие,  В  их  руках  сверкали
обоюдоострые  секиры.  Приближаясь  к  берегу,  кресто¬
носцы-пехотинцы  первыми  спрыгивали  в  воду  и  устрем¬
лялись  вперед,  на  сушу.  Вслед  за  пехотой  с  кораблей
высаживалась,  под  звуки  труб  и  дробь  барабанов,  и
рыцарская  конница.  Башня  была  взята  с  удивительной
быстротой.  После  короткой  схватки  крестоносцы  овла¬
дели  ею  уже  на  следующий  день,  6  июля.  Войско  импе¬
ратора  в  сущности  не  приняло  боя  и  поспешило  укрыть¬
ся  за  городскими  стенами.
 Теперь  надо  было  одолеть  и  другие  укрепления.  Все
войско  было  разделено  на  несколько  отрядов.  Решено
было,  что  рыцари  нападут  на  город  с  суши,  венецианцы
же  поведут  штурм  стен  с  моря.
 После  овладения  Галатой  корабли  доставили  рыца¬
рей  в  глубь  залива.  Крестоносцы  высадились  у  северной
 134

стены  Константинополя.  Высокое  белокаменное  здание,
виднеющееся  неподалеку,  —  это  императорская  резиден¬
ция—  Влахернский  дворец.  На  холме,  поблизости  от
дворца,  крестоносцы  разбили  свои  шатры  и  палатки,
стали  расставлять  камнеметательные  машины,  окопа¬
лись  лагерем.  От  стен  их  отделяли  какие-нибудь  не¬
сколько  сот  метров.  Стрелы  лучников  могли  достигать
дворцовых  окон,  а  камни,  перелетая  через  стены,—  раз¬
рушать  домики  константинопольцев·
 Наемники  Алексея  III  постоянно  тревожили  окопав¬
шихся  воинов  креста  непрекращавшимися  вылазками.
Но  крестоносцы  делали  свое  дело:  слишком  уж  заман¬
чива  была  награда,  обещанная  им.  Тем  временем  и
венецианцы  собирали  корабли  для  удара  по  Константи¬
нополю  из  глубины  залива.  Опытные  мастера  срочно
оборудовали  на  мачтах  легкие  перекидные  мостки:  каж¬
дый  мог  выдержать  трех-четырех  воинов.  Борта  прикры¬
ли  шкурами,  чтобы  уберечься  от  хорошо  знакомого
венецианцам  греческого  огня.  День  генерального  при¬
ступа  приближался.
 Решающий  бой  начался  17  июля.  Первые  успехи
одержали  венецианцы,  корабли  которых  стояли  примерно
в  полутора  километрах  от  лагеря  рыцарей  против  самого
высокого  места  стены.  Корабли  выстроились  в  одну  ли¬
нию,  носами  к  городу.  Лучники  и  арбалетчики  начали
стрельбу  по  защитникам  стен.  Под  прикрытием  стрел
корабли  придвинулись  вплотную  к  стене.  Энрико  Дан¬
доло  с  резвостью,  не  свойственной  его  возрасту,  со  зна¬
менем  св.  Марка  в  руках  первым  спустился  на  берег.
За  ним  последовали  другие  воины.  Вот  несколько  храб¬
рецов  с  помощью  перекидных  мостков  взобрались  на  сте¬
ны.  Крестоносцы  захватывают  одну  за  другой  более  двух
десятков  башен.  Они  уже  в  городе!  Но  этот  успех  ока¬
зался  кратковременным.  Ударные  отряды,  посланные
Алексеем  III,  заставляют  крестоносцев  отступить  назад·
Чтобы  преградить  путь  наемникам  императора,  они  под¬
жигают  соседние  дома.  Ветер  несет  огонь  в  сторону  гре¬
ков.  Пожар  распространяется  на  близлежащие  кварталы.
 В  этот  момент  в  дело  были  брошены  сравнительно
крупные  силы  —  резервы  Алексея  III.  Из  западных  ворот
Константинополя  выступило  новое  императорское  войско.
Кавалерия  и  пехота  заняли  позиции  напротив  рыцарских
отрядов.  Многие  рыцари  срочно  каялись  в  грехах,  пав
 10* 	135

на  колени  перед  священниками,  и  диктовали  грамотеям
свою  последнюю  волю,  —  кто  знает,  как  повернутся  собы¬
тия?  Вид  большого  и  на  первый  взгляд  хорошо  организо¬
ванного  императорского  войска  вселял  тревогу  в  рыцарей.
На  бой  были  призваны  все,  кто  находился  в  лагере
крестоносцев.  По  рассказу  Виллардуэна,  к  рыцарям,  их
оруженосцам  и  пехотинцам,  выстроившимся  лицом  к  про¬
тивнику,  присоединились  даже  кашевары  и  конюшие:  они
прикрылись  попонами,  нахлобучили  на  головы  медные
котелки  (вместо  шлемов),  вооружились  длинными  но¬
жами...
 Две  армии  в  напряженном  ожидании  стояли  одна
против  другой,  отделенные  узкой  полосой  земли.
И  вдруг  —  о  чудо!  —  армия  Алексея  III  стала  отступать
перед  онемевшими  от  неожиданности  крестоносцами.
Греки  даже  не  попытались  скрестить  оружие  с  противни¬
ком.  Что  это  —  коварный  маневр,  ловушка?  Рыцари
не  знали,  что  и  думать.  Но  это  был  не  маневр,  не  хитрость.
 Алексей  III  в  последний  момент  просто  увел  своих
солдат  внутрь  городских  стен.  Ему  стало  ясно,  что  эти
наспех  набранные,  ненадежные  наемники  не  отстоят  его
шатающегося  трона  от  крестоносцев.  Они  и  впрямь  не  об¬
наруживали  большой  охоты  к  сражению.  Правда,  Алек¬
сею  III  были  готовы  помочь  пизанцы,  которых  он
несколько  лет  назад,  в  пику  венецианцам,  пожаловал
привилегиями.  Но  с  ничтожной  кучкой  этих  защитников,
конечно,  продержаться  не  удастся.  А  главное,  ведь  за
спиной  императорского  войска  нарастала  угроза,  пожа¬
луй,  еще  более  страшная,  чем  от  варваров  с  Запада:
словно  потревоженный  улей,  гудели  бедняцкие  кварталы
Константинополя—народ  столицы  готовился  излить  наки¬
певший  гнев  на  ненавистного  деспота  и  его  клику.  Как  бы
почуяв  безвыходность  положения,  Алексей  III  (кресто¬
носцы  узнали  об  этом  на  следующий  день)  скрылся
из  столицы,  бросив  в  страхе  почти  все  свое  семейство;
с  царем  бежала  лишь  старшая  дочь  Ирина.  На  всякий
случай  он  прихватил  с  собой  ценности,  хранившиеся  в
казне,—  из  того,  что  можно  было  унести.
 Крестоносцам  теперь  не  надо  было  проливать  кровь
за  возвращение  трона  его  законным  обладателям;  он  был
свободен.
 Пока  отряды  рыцарей,  после  отступления  Алексея  III,
пребывали  в  неведении,  греки  в  Константинополе  не  си¬
 136

дели  сложа  руки.  Слепой  Исаак  II  был  немедленно  осво¬
божден  из  темницы.  Царедворцы  быстро  переменили
фронт:  они  дрожали  за  свои  богатства  и  понимали,  что,
только  вновь  посадив  на  престол  Исаака  И,  как  этого
требовали  латиняне,  они,  возможно,  сумеют  предотвра¬
тить  опустошительное  нашествие  новых  варваров.  Ведь
крестоносцы  обрушились  на  Константинополь  якобы
ради  восстановления  его  законных  государей.  Отдать
престол  Исааку  II—значит  выбить  из  рук  крестонос¬
цев  этот  единственный  благовидный  предлог  их  появле¬
ния  в  «неположенном»  для  рыцарей  креста  месте.
 18  июля  1203  года  освобожденный  из  тюрьмы  Исаак  II
был  облачен  в  царский  пурпур  и,  оберегаемый  почетной
стражей,  препровожден  во  Влахернский  дворец.
 Крестоносцам  теперь  не  к  чему  было  пускать  в  ход
свои  мечи  и  стрелы.  Их  цель,  казалось,  была  достигнута:
императорская  корона  вновь  у  ее  законного  обла¬
дателя.
 Но  государственные  мужи,  думая,  что  предупреждают
в  1203  году  захват  столицы  пришельцами-рыцарями,  про¬
считались.  Для  крестоносцев  важно  было,  конечно,
не  восстановление  прав  Исаака  II  и  его  сына.  Они  жа¬
ждали  совсем  другого.
 ОТНОШЕНИЯ  ОБОСТРЯЮТСЯ
РАЗРЫВ  С  КРЕСТОНОСЦАМИ
 режде  всего  надо  было  получить  от  нового  импе¬
ратора  награду,  обещанную  его  сыном  Алексеем.
В  город  отправились  послы  крестоносцев;  они  завязали
переговоры  с  Исааком  II:  ведь  он  должен  был  утвердить
договор,  подписанный  царевичем!
 Исаак  II  вначале  упрямился.  Он  понимал,  что  неопыт¬
ный  наследник  перехватил  через  край,  обязавшись  упла¬
тить  западным  покровителям  200  тысяч  марок  серебром.
Для  оскудевшей  императорской  казны  такой  расход  был
явно  непосильным.  Все  же  в  августе,  после  того  как  царе¬
вич,  сопровождаемый  виднейшими  сеньорами  и  рыца¬
рями,  въехал  в  Константинополь  и  был  коронован  в  каче¬
стве  соправителя  Исаака  II,  он  сумел  уговорить  отца.
 137

Исаак  II  согласился  вознаградить  крестоносцев  так,  как
им  это  было  обещано.  Иного  вывода  не  было.
 Несколько  десятков  тысяч  вооруженных  головорезов
расположились  лагерем  близ  столицы,  в  Галате.  Сотни
этих  варваров  с  клинками  на  поясе  каждый  день  посе¬
щали  столицу.  «Многие  из  армии,—  вспоминал  позднее
Виллардуэн,—  захотели  видеть  Константинополь,  и  бога¬
тые  дворцы,  и  высокие  церкви,  которых  там  так  много,
и  сокровища,  которых  не  найти  ни  в  одном  городе  в  та¬
ком  огромном  количестве».
 Рыцари  либо  переправлялись  в  город  на  лодках  через
Золотой  Рог,  либо  добирались  туда  на  конях,  в  объезд
залива.  Чувствуя  себя  хозяевами  положения,  кресто¬
носцы  группами  расхаживали  и  разъезжали  по  улицам  и
площадям,  пожирали  глазами  и  бесцеременно  ощупы¬
вали  руками  святыни  церквей  и  часовен,  мрамор  колонн
и  порфир  мозаик,  громадные  статуи  —  памятники  стари¬
ны,  которыми  были  украшены  многие  места  древнего
Константинополя,  задирали  вверх  головы,  изумля¬
ясь  размерам  и  высоте  императорских  дворцов,  громко
потешались  над  казавшимися  им  чудными  обычаями
греков.
 Рыцари,  которые  считали  себя  более  осведомленными,
тут  же  на  месте  давали  самые  фантастические  объясне¬
ния  всему  виденному,  а  остальные  старались  запоминать
их,  перекраивая  на  свой  лад  греческие  названия1.
 Среди  других  крестоносцев,  побывавших  в  эти  дни  в
Константинополе,  находился  французский  рыцарь  Робер
де  Клари.  Впоследствии  он  рассказывал  о  том,  как  пора¬
зили  его  и  его  соратников  сокровища  греческой  столицы:
«Там  было  такое  изобилие  богатств,  так  много  золотой  и
серебряной  утвари,  так  много  драгоценных  камней,  что
казалось  поистине  чудом,  как  свезено  сюда  такое  вели¬
колепное  богатство.  Со  дня  сотворения  мира,—  изумлен¬
но  восклицает  Робер  де  Клари,—  не  видано  и  не  собрано
было  подобных  сокровищ,  столь  великолепных  и  драго¬
ценных...  И  в  сорока  богатейших  городах  земли,  я  пола¬
 1  Большой  императорский  дворец  Вуколеон,  например,  француз¬
ские  воины  крестили  Буколеоном,  что  значит  «быколев».  Они  реши¬
ли  переделать  название  дворца  таким  образом,  увидев  вблизи  него
гигантскую  скульптурную  группу,  которая  изображала  льва,  разди¬
рающего  когтями  быка.
 138

гаю,  не  было  столько  богатств,  сколько  их  было  в  Кон¬
стантинополе...»
 При  дворе  Исаака  II  догадывались  о  тайных  жела¬
ниях  алчных  и  необузданных  воинов  креста:  Исааку  и
пришлось  поэтому  подтвердить  обязательства  сына  перед
ними.  Однако  дать  обещания  было  много  легче,  чем  вы¬
полнить  их.  Денег  в  казне  не  было.  Чтобы  добыть  их,
Исаак  II  и  Алексей  IV  (так  стал  именоваться  его  сын
после  коронации)  ввели  новые  налоги;  они  произвели
конфискацию  драгоценностей  у  части  знати,  приказали
содрать  золотые  и  серебряные  украшения  дворцов...  Та¬
ким  путем  было  собрано  100  тысяч  марок.  Это  была
лишь  половина  награды,  причитавшейся  рыцарям  и  вене¬
цианцам  за  услуги.  Собрать  вторую  половину  —  еще
100  тысяч  —  императоры  были  уже  не  в  состоянии.  Неко¬
торое  время,  однако,  они  старались  задобрить  своих  бла¬
годетелей.  Алексей  IV,  который  один  только  и  пользо¬
вался  реальной  властью  (слепой  Исаак  II  не  играл
никакой  роли  в  государственных  делах  и  большей  частью
проводил  свои  дни,  запираясь  с  придворными  гадате¬
лями),  с  отрядами  крестоносцев  разъезжал  по  близлежа¬
щим  фракийским  селам  и  городкам,  разоряя  дотла  жите¬
лей  поборами  и  не  стесняясь  поручать  взимание  денег
самим  крестоносцам.
 Однако  эти  меры  мало  помогали.  Алексей  IV  несколь¬
ко  недель  отделывался  обещаниями,  просил  своих  покро¬
вителей  обождать.  Но  скоро  проволочки  и  оттяжки  стали
раздражать  воинов  креста.  Доколе  же  им  еще  любоваться
красотами  Константинополя?  Распаленные  алчностью
и  не  видя  толку  от  царей,  возведенных  ими  на  престол
в  ущерб  крестовому  походу,  рыцари  вели  себя  все  более
нагло.  Учащались  грабительские  выходки  незваных  го¬
стей  в  Константинополе.  Пока  еще  крестоносцы  рискова¬
ли  нападать  только  на  мусульман,  проживавших  в  гре¬
ческой  столице,  но  и  отношения  с  греческим  населением
становились  с  каждым  днем  напряженнее.
 Ремесленные  мастера  и  торговые  люди  города  давно
уже  ненавидели  венецианцев,  отнимавших  у  коренных
константинопольцев  их  доходы.  А  теперь  эти  проклятые
венецианские  купцы  привезли  на  своих  кораблях  целое
войско  грубых  варваров,  которые  позволяют  себе  творить
неслыханные  вещи!  Как  раз  в  это  время  рыцари,  не  обра¬
щая  внимания  на  бессильных  царей,  принялись  обирать
 139

константинопольские  храмы.  В  конце  августа  банда  кре¬
стоносцев  схватилась  с  толпой  греков,  вступившихся  за
мусульман,  на  которых  рыцари  напали  близ  мечети.
В  пылу  схватки  крестоносцы  запалили  мечеть.  Вспыхнул
пожар.  Огонь  бушевал  двое  суток  и  распространился
до  Золотого  Рога.  За  это  время  сгорела  почти  половина
домов.  Масса  людей,  населявших  восточную  часть  Кон¬
стантинополя,  лишилась  крова.  И  тогда  греки,  по  словам
Никиты  Хониата,  заволновались,  «как  безграничное  и
вольное  море  при  сильном  ветре».  Они  открыто  угрожали
бунтом  императорам,  по  милости  которых  прибыл  этот
латинский  сброд,  а  тысячи  жителей  столицы  оказались
под  открытым  небом.  Возмущение  народа  нарастало,
обрушиваясь  прежде  всего  на  западных  купцов.  После
августовского  пожара  почти  всем  латинянам,  проживав¬
шим  в  городе,  пришлось  оттуда  бежать.  Алексей  IV
находился  прямо-таки  между  Сциллой  и  Харибдой.
С  одной  стороны  —  требующие  золота  крестоносцы,
с  другой  —  греки,  негодование  которых  грозит  вылиться
в  бунт.  Легкомысленный  и  чересчур  самонадеянный  им¬
ператор  стал  склоняться  к  тому,  чтобы  порвать  с  кресто¬
носцами.  Он  думал,  что  это  укрепит  его  положение.
Терпение  крестоносцев  тоже  истощалось.  Настал  день,
когда  больше  нельзя  было  отодвигать  срок  окончательной
расплаты  с  ними.
 Вскоре  после  того  как  Алексей  IV  в  ноябре  1203  года
вернулся  в  Константинополь,  во  Влахернский  дворец
прибыла  делегация  от  крестоносцев.  Послами  воинов
креста  были  Виллардуэн,  Конон  Бетюнский,  рыцарь  Ми¬
лон  ле  Бребан  и  три  венецианца,  доверенные  Энрико
Дандоло.  Выступив  вперед  и  встав  прямо  перед  золоты¬
ми  тронными  креслами,  в  которых  восседали  Исаак  II  и
Алексей  IV,  Конон  Бетюнский  твердым  голосом  заявил
им,  что  все  сроки  расплаты  истекли  и  пора  уже  покончить
с  этим  делом.  «Если  не  выплатите  денег,—  прибавил  он,
повысив  голос,—  пеняйте  на  себя:  крестоносцы  все-таки
добьются  своего,  но  уж  теми  средствами,  которые  нахо¬
дятся  в  их  распоряжении».  Слова  дерзкого  латинянина
вызвали  негодование  греков,  присутствовавших  на  этом
приеме.  Стража  едва  не  схватила  послов.  Они  поспешили
удалиться  из  дворца  и,  как  рассказывает  Виллардуэн,
только  тогда  вздохнули  с  облегчением,  когда  вскочили
в  стремя  и,  пришпорив  коней,  поскакали  к  своим.
 140

Теперь  вожди  крестоносцев  ясно  увидели,  что  Алек¬
сей  IV  не  собирается  выполнять  условия  договора,  заклю¬
ченного  под  Задаром.  Гневу  крестоносцев  и  венецианцев
не  было  предела.  Ах,  так!  Мы  вытащили  этого  юнца
из  грязи,  раздраженно  вскричал  как-то  в  совете  баро¬
нов  старый  пират  Дандоло,  а  теперь  он  отрекается  от
нас,  отказывается  вернуть  нам  наши  затраты.  Погоди
же,  добавил  он,  словно  обращаясь  к  Алексею  IV,  мы
сумеем  снова  втолкнуть  тебя  в  грязь!
 С  этого  момента  союз  крестоносцев  с  императорами
распался.  Его  сменила  открытая  вражда.  Венецианские
корабли  стали  опустошать  берега  Босфора.  1  января
1204  года  по  приказу  Алексея  IV  против  венецианского
флота  были  пущены  17  плотов  с  пылавшими  на  них
факелами:  гонимые  попутным  ветром,  они  чуть  не  по¬
дожгли  корабли  крестоносцев.  Попрыгав  в  лодки,  вене¬
цианцы  сумели  схватить  эти  брандеры  длинными  крючь¬
ями  и  увести  в  открытое  море.  Опасность  миновала.
Но  дело  явно  шло  к  крупному  конфликту.
 Воины  креста  совсем  перестали  стесняться  в  грече¬
ской  столице.  Грабежи  и  разбои  сделались  каждоднев¬
ными.  Рыцари  креста  твердо  решили  силой  добиться
своих  прав.
 толичная  беднота  все  более  открыто  возмуща¬
лась  политикой  Алексея  IV,  который  вот  уже  не¬
сколько  месяцев  пытался  главным  образом  за  счет
народа  откупиться  от  крестоносцев,  водворивших  его  на
престол.  Не  прошло  и  месяца  со  дня  наступления  нового,
1204  года,  как  в  Константинополе  разразился  бунт:  бре¬
мя,  которое  императоры  возложили  на  народ,  оказалось
чрезмерным.  Толпы  людей  бросились  к  Влахернскому
дворцу.  Алексей  IV  спешно  послал  гонцов  к  предводите¬
лям  крестоносного  войска:  он  умолял  князей  ввести  свои
войска  в  столицу.  Императоры  надеялись,  что  таким
 141
 КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ  БУНТ.
АЛЕКСЕЙ  У  МУРЗУФЛ
ПРЕДПРИНИМАЕТ  ПОСЛЕДНИЕ  УСИЛИЯ

путем  все-таки  удастся  удержаться  у  власти.  Но  кресто¬
носцы  не  желали  второй  раз  драться  за  тех  самых  пра¬
вителей,  которые  позорно  обанкротились,  обманув  самые
радужные  ожидания  и  надежды  рыцарей.  А  к  тому  же
и  гонцы  прибыли  слишком  поздно.
 Когда  двор  узнал  о  том,  что  Алексей  IV  обратился  за
помощью  к  латинянам,  знать  поторопилась  пресечь  его
намерения.  Если  уж  крестоносцы  явятся  усмирять  бунту¬
ющую  чернь,  то  тогда  не  сдобровать  и  царедворцам,
отцам-сенаторам:  западные  варвары  наверняка  в  первую
голову  разграбят  дворцы  аристократии.  Чтобы  предупре¬
дить  события,  придворная  знать  пошла  на  очередной
государственный  переворот:  Исаака  II  и  Алексея  IV  низ¬
вергли  с  престола.  Императорской  короной  завладел  при
поддержке  знати  еще  один  Алексей,  ставший  называться
Алексеем  V.
 Это  был  видный  сановник  из  знатного  рода  Дук,
состоявший  в  родстве  с  Алексеем  III.  При  дворе  его
прозвали  Мурзуфлом  —  это  слово  по-гречески  означает
«нахмуренный»:  у  Алексея  V  брови  всегда  были  сдвину¬
ты  к  переносице,  и  он  имел  вид  вечно  насупленного  чело¬
века.  Именно  он  и  явился  зачинщиком  дворцового
переворота:  это  Мурзуфл,  который  был  ближайшим  со¬
ветником  Алексея  IV  и  пользовался  его  полным  доверием,
поставил  двор  в  известность,  что  Алексей  IV  ищет  помо¬
щи  у  крестоносцев.  В  коварстве  и  честолюбии  Алексей  V
Мурзуфл  не  уступал  своему  предшественнику.  По  его
приказу  Алексей  IV  и  Исаак  II  были  водворены  в  ту  же
темницу,  из  которой  их  полгода  назад  вызволили  кресто¬
носцы.  Алексея  IV  новый  император  дважды  пробовал
отравить,  а  затем  велел  палачам  задушить  его.  Исаак  II
вскоре  благополучно  скончался  без  посторонней  помо¬
щи.  Весть  об  их  гибели  дошла  до  крестоносцев:  теперь
им  и  совсем  нечего  было  рассчитывать  на  получение
золота  с  некогда  облагодетельствованных  царей: 	обоих
 уже  не  было  в  живых.  «Взять  свое»  можно  было  только
мечом.  Это  стало  ясно  особенно  после  того,  как  новый
император  отправил  в  лагерь  крестоносцев  чиновников,
которые  от  его  имени  предложили  латинянам  в  течение
семи  дней  убраться  из  пределов  империи.
 Самонадеянное  высокомерие  Мурзуфла  имело  под
собой  мало  оснований.  Правда,  он  сумел  справиться
с  народом,  восставшим  против  знати.  Взбунтовавшиеся
 142

константинопольцы,  не  ведая  и  не  желая  ведать,  что
творится  в  императорском  дворце  после  низвержения
Исаака  II  и  его  сына,  хлынули  в  собор  св.  Софии  и  про¬
возгласили  там  императором  рядового  воина  Николу
Канаву.  Однако  этот  воин  носил  свой  высокий  титул
лишь  три  дня.  Восставшая  беднота  не  была  организована,
не  знала,  как  действовать,  что  предпринять  дальше.
Среди  восставших  вспыхнули  раздоры.  Мурзуфл  искусно
воспользовался  всем  этим.  Отряд  преданных  гвардейцев
схватил  Николу  Канаву.  Беднота  окончательно  растеря¬
лась.  Бунт  был  подавлен.  И  все  же  этот  успех  Алек¬
сея  V  являлся  недостаточным  для  того,  чтобы  он  мог
считать  свое  положение  окончательно  упрочившимся  и
предъявлять  крестоносцам  требование  об  уходе  из  Ви¬
зантии.  Его  самоуверенность  была,  конечно,  наигранной.
 Человек  энергичный  и  решительный,  он  пытался,  впро¬
чем,  сразу  же  дать  бой  крестоносцам.  Мурзуфл  восполь¬
зовался  тем,  что  большой  отряд  воинов  креста  под  коман¬
дованием  Анри  Геннегауского  выступил  из  лагеря  и
направился  к  Черноморскому  побережью  с  целью  попол¬
нить  там  продовольственные  запасы  крестоносцев,  кото¬
рые  были  на  исходе.  Алексей  V  думал  подстроить  засаду
рыцарям  при  их  возвращении  к  своим.  Однако  замысел
этот  не  удался.  В  стычке  Мурзуфл  сам  едва  не  попался
в  плен  к  крестоносцам: 	он  спасся  бегством,  оставив
 в  руках  противника  императорские  знаки  отличия
и  особо  почитавшуюся  греками  икону  богоматери.
 Несмотря  на  эту  неудачу,  Алексей  V  Мурзуфл  не
оставил  своих  намерений:  было  решено  подготовить  Кон¬
стантинополь  к  отпору  крестоносцам.  Солдатам  столич¬
ного  гарнизона  понадавали  обещаний  о  скорой  выплате
денег,  которые  им  задолжало  государство.
 Стали  чинить  городские  укрепления:  поправляли  во¬
рота,  надстраивали  башни  и  стены  у  гавани...  Был  даже
брошен  призыв  к  жителям  столицы—ополчиться  против
вооруженных  западных  пришельцев,  с  тем  чтобы  поско¬
рее  изгнать  их  вон  из  империи.
 Однако  все  эти  меры  трудно  было  осуществить.  Наем¬
ники  не  слишком  верили  медоточивым  обещаниям  выс¬
ших  командиров  о  плате:  они  знали,  что  императору
не  из  чего  платить,  а  проливать  за  него  кровь  просто
так  —  с  какой  стати?  Починка  укреплений  тоже  подвига¬
лась  туго.  Мастера  работали  с  прохладцей.  Многие  дума¬
 143

ли:  стоит  ли  отстраивать  стены  столицы  империи,  прави¬
тели  которой  заботятся  лишь  о  себе,  а  на  народ  смотрят,
как  на  скот,  только  и  зная,  как  бы  вытянуть  из  него
побольше?  Ведь  и  Алексей  V  не  лучше  других:  это  пока¬
зала  его  расправа  над  восставшим  недавно  бедным
людом.
 С  ополчением  для  защиты  столицы  также  ничего  не
получалось.  Правда,  некоторые  слои  горожан,  особенно
зажиточные  ремесленники  и  купцы,  были  не  прочь  посто¬
ять  за  Константинополь.  Они  жаждали  разделаться
с  ненавистными  итальянскими  конкурентами,  устроить
им  вторую  кровавую  баню  —  вроде  той,  которую  город¬
ской  плебс  учинил  латинянам  в  1182  году.  Однако  вся
беда  заключалась  в  том,  что  массы  столичного  населения
не  разделяли  готовности  состоятельных  купцов  и  масте¬
ров  драться  с  западными  рыцарями.  Причина  этой  холод¬
ности  была  все  той  же  самой:  драться—за  кого?  За  импе¬
ратора  и  его  взяточников-чиновников?  За  несправедливых
судей,  всегда  ущемляющих  бедняка?  За  жестоких  тю¬
ремщиков  и  палачей?  Нет  уж,  пусть  вся  эта  камарилья
выкручивается  теперь,  как  хочет!  Ремесленная  беднота,
поденщики,  весь  обездоленный  столичный  люд  не  наме¬
ревался  оказывать  поддержки  Алексею  V  в  его  оборони¬
тельных  начинаниях:  народ  в  массе  своей  был  безразли¬
чен  к  участи  византийского  государства,  ибо  пылал
враждой  к  властителям,  навлекавшим  на  трудовых  лю¬
дей  столицы  одно  лихо  за  другим.
 Знать,  верхи  тоже  вели  себя  довольно  вяло.  Правда,
они  понимали,  что,  ворвись  крестоносцы  в  столицу,  и
богатым  людям,  стоящим  у  власти,  несдобровать:  сокро¬
вища,  хранящиеся  в  ларях,  в  подвальных  помещениях
дворцов,  золотая  и  серебряная  посуда,  из  которой  в  дни
семейных  торжеств  потчевали  многочисленных  гостей,
пышные  и  мягкие  ковры,  которыми  увешаны  опочиваль¬
ни,—  все  это  будет  расхищено  латинянами  прежде  всего.
Но  ополчение?  Раздать  голытьбе  родовые  ценности,  по¬
жертвовать  накопленным  золотом  и  драгоценностями,
чтобы  вооружить  этих  грязных  мастеровых  да  еще  кор¬
мить  их  все  время,  пока  продлится  борьба  с  латинянами?
Нет!  Это  и  накладно  и,  пожалуй,  небезопасно:  чернь
опять  при  случае  может  взбунтоваться...
 Так  или  примерно  так  рассуждали  в  хоромах  государ¬
ственных  мужей,
 144

Даже  перед  лицом  явной  опасности  для  Константино¬
поля  аристократы  продолжали  спорить  за  придворные
чины  и  должности,  строить  хитроумные  каверзы  друг
другу,  плести  обычные  интриги.  В  такой  обстановке
Алексей  V  Мурзуфл  мог  предъявлять  крестоносцам  ка¬
кие  угодно  ультиматумы,—  они  были  твердо  уверены:
еще  немного,  и  империя  окажется  в  их  руках.
 ак  только  стало  теплее,  крестоносцы  приступили
к  подготовке  решающей  атаки  на  Константинополь.
То,  чему  греки  сумели  воспрепятствовать  летом  1203  года,
помешав  переходу  империи  под  власть  рыцарей,  не  долж¬
но  повториться  теперь,  весной  1204  года.  Так  решили
Бонифаций  Монферратский,  Энрико  Дандоло  и  другие
вожди  крестоносного  воинства.
 Убежденные  в  том,  что  Константинополь  не  устоит
против  их  удара,  предводители  крестоносцев  в  марте  1204
года  заранее  условились  о  дележе  шкуры  еще  не  убитого
медведя:  они  подписали  договор  о  «разделе  империи».
В  этом  договоре  подробно  перечислялось,  какие  кому
достанутся  земли,  города,  должности,  после  того  как
с  Византией  будет  покончено  и  на  ее  месте  завоеватели
создадут  свое  государство.  Подписывая  этот  договор,
маркизы,  графы  и  герцоги  словно  позабыли  о  высоких
целях,  ради  достижения  которых  они  опоясались  мечом
пять  лет  назад.  Договариваясь  о  разделе  византийского
наследства,  они  открыто  показывали,  что  религиозные
флаги  крестового  похода—пустая  маскировка,  что  в  дей¬
ствительности  —  это  завоевательное  предприятие,  не
имеющее  никакого  отношения  к  религии.
 Константинополь  велик  и  богат.  Это  главное!  А  что  он
христианский  город,—какое  это  может  иметь  значение?
Во  всяком  случае  религиозные  соображения  не  удержат
участников  крестового  похода  от  того,  чтобы  завоевать
Византию  силой  оружия.
 145
 РЕШАЮЩИЕ  ПРИГОТОВЛЕНИЯ.
ЦЕРКОВНИКИ  БЛАГОСЛОВЛЯЮТ  КРЕСТОНОСЦЕВ
НА  ЗАХВАТ  КОНСТАНТИНОПОЛЯ

Религиозные  соображения  не  могли  остановить  не
только  герцогов  и  графов,  баронов  и  виконтов,  но  и
духовных  пастырей  —  рыцарей  креста:  епископов,  свя¬
щенников  и  монахов.  Когда  были  приведены  в  готовность
корабли,  проверены  латы,  сбруя,  еще  раз  наточены  мечи,
словом,  когда  все  было  готово,  перед  отрядами  кресто¬
носцев  выступили  служители  церкви.  Может  быть,  они
хотели  остановить  рыцарский  меч,  занесенный  над  древ¬
ним  Константинополем?  О  нет,  напротив:  духовенство
постаралось  укрепить  в  рыцарях  убеждение  в  том,  что,
завоевав  Константинополь,  они  совершат  правое  и  бого¬
угодное  дело.  Ведь  греки  убили  законного  императора
Алексея  IV.  Разве  могут  они  после  этого  владеть  своей
землей?  Безусловно,  запятнав  себя  таким  образом,  они
навсегда  потеряли  это  право.  В  довершение  всего,  как
говорили  священники  воинам  накануне  генерального
штурма,  греки  —  не  настоящие  христиане.  Они  отступ¬
ники  от  правой  веры,  схизматики1,  отклонившиеся  от  ма¬
тери  всех  христиан  —  единой  католической  церкви.  Греки
не  повинуются  апостольскому  престолу.  Они  еретики.
Сам  папа  Иннокентий  III  говорит,  что  они  «хуже  сара¬
цин».  Пора  уже  наказать  их  за  отступничество  от  истин¬
ной  веры  и  вернуть  к  подчинению  Риму.  «Поэтому  я
говорю  вам,—так  сказал  один  из  проповедников  сгрудив¬
шимся  вокруг  него  крестоносцам,  —  что  предстоящая
битва  справедлива.  И  если  у  вас  есть  благое  намерение
овладеть  землей  и  подчинить  ее  Риму,  вы  получите  про¬
щение  грехов,  обещанное  папой  крестоносцам».  Как
рассказывает  Виллардуэн,  подобные  увещания  «яви¬
лись  большой  поддержкой  как  баронам,  так  и  рыцарям».
Они  знали  теперь,  что  не  только  их  командиры,  но  и
церковь  и  сам  римский  первосвященник  одобряют  битву
против  христианского,  но  схизматического  Константи¬
нополя.
 Действительно,  в  то  время  как  крестоносцы  подготав¬
ливались  к  захвату  греческой  столицы,  Иннокентий  III
занял  поощрительную  позицию:  в  сущности,  он  под¬
стрекал  крестоносцев  напасть  на  Константинополь.  Как
и  раньше,  папа  прикрывал  это  подстрекательство  лице¬
 I  Схизма  —  греческое  слово,  означающее  «раскол».  Со  време¬
ни  разделения  церквей  (1054  год)  греков  на  Западе  называли  рас¬
кольниками  или  схизматиками.
 146

мерными  уловками.  В  своих  посланиях  в  лагерь  кресто¬
носцев  он  на  словах  как  будто  запрещал  им  причинять
вред  Византии.  А  на  деле?  На  деле  Иннокентий  III  тут
же  добавлял  к  этому  запрету  оговорку,  которая  сводила
его  на  нет.  Не  смейте  воевать  против  христиан,  писал  он,
«разве  только  сами  они  станут  необдуманно  чинить  пре¬
пятствия  вашему  походу  или  же  представится  какая-либо
другая  справедливая  или  необходимая  причина,  по  кото¬
рой  вы  сочтете  нужным  действовать  по-другому».  С  точки
зрения  крестоносцев,  «справедливая»  и  «необходимая»
причина  была  налицо.  Значит,  завоевание  Константино¬
поля  должно  получить  полное  папское  одобрение.  Имен¬
но  это  и  внушали  воинам  церковнослужители  в  канун
общего  приступа.
 ЗАХВАТ  И  РАЗГРОМ  КОНСТАНТИНОПОЛЯ
 ервую  попытку  штурмовать  Константинополь  кре¬
стоносцы  предприняли  на  рассвете  9  апреля  1204  го¬
да.  Вожди  решили  на  этот  раз  нанести  удар  по  городу
с  моря.  За  день  до  этого  все  воины  были  размещены  на
кораблях.  Суда,  с  которых  намечалось  атаковать  при¬
брежные  башни,  были  расставлены  вперемежку  с  гале¬
рами  и  прочими  кораблями,  в  одну  линию,  бортами  друг
к  другу.  Этот  фронт  кораблей  растянулся  чуть  ли  не  на
два  километра  против  константинопольских  стен,  от
Влахернского  дворца  до  монастыря  Эвергет,  как  раз
в  виду  той  части  города,  которая  сильно  пострадала  во
время  августовского  пожара.
 Предварительно  палубы  кораблей  были  заставлены
бочками  с  водой  и  обложены  матами  из  влажных  вино¬
градных  лоз,  дабы  предохранить  суда  от  снарядов  грече¬
ского  огня;  к  мачтам  были  снова  прилажены  перекидные
мостки,  а  по  бортам  расставлены  метательные  орудия;
были  заготовлены  в  нужном  числе  особые  крюки  —  «кош¬
ки»,  для  того  чтобы  вскарабкиваться  на  укрепления,
и  заступы  —  «свиньи»,  для  того  чтобы  вести  подкопы
под  стены.
 Двинувшись  к  берегу,  рыцари  высадились  с  галер,
выгрузили  орудия  и  устремились  к  стенам.  В  то  же  время
 147

остроносые  военные  корабли  венецианцев,  несмотря  на
неблагоприятный  ветер,  пристали  к  башням.
 Но  рыцарям  и  венецианцам  на  этот  раз  не  повезло.  Со
стен  города  на  них  обрушился  град  стрел  и  камней.
Огромные  метательные  снаряды  греков  крошили  в  куски
осадные  орудия  на  берегу.  Рыцари  пытались  взобраться
на  башни;  некоторые  уже  схватились  врукопашную
с  греческими  секироносцами.  Виллардуэн  в  своих  запи¬
сках  хвастливо  заявлял,  будто  крестоносцы  потеряли  за
все  время  осады  лишь  одного  воина.  Это  неправда.  Они
несли  более  серьезные  потери.  Особенно  убедительно  об
этом  свидетельствует  русская  Новгородская  летопись.
В  ней  имеется  целое  повествование  «О  взятии  Царьграда
от  фряг»  (фрягами  на  Руси  называли  венецианцев).
Автор  этого  рассказа  в  дни  битвы  за  Константинополь
сам  находился  в  городе  и  многое  видел  собственными
глазами.  9  апреля  лишь  при  попытке  захватить  одну  из
башен  было  убито,  по  его  словам,  около  100  мужей.  Бит¬
ва  затянулась.  В  конце  концов  под  улюлюканье  защит¬
ников  города  осаждавшие  принуждены  были  удалиться,
побросав  на  берегу  обломки  разбитых  орудий.  Первая
атака  крестоносцев  была  отбита.
 Через  три  дня  рыцарские  отряды,  перегруппировав¬
шись,  снова  пошли  на  приступ.  Воинственные  крики  кре¬
стоносцев  сотрясали  воздух  настолько,  что  казалось,  как
пишет  западный  хронист,  будто  земля  распадается.  До
полудня  грекам  удавалось  удерживать  позиции.  Но  во
второй  половине  дня  их  положение  стало  заметно  ухуд¬
шаться.  Венецианцы  скрепили  попарно  много  кораблей,
чтобы  удвоить  число  воинов,  которые  будут  нападать
на  каждую  башню.  И  вот  к  стене,  вплотную  к  башне,
возвышавшейся  напротив  холма  Петрион,  прорвались
два  корабля—«Пилигрим»  и  «Рай»,  связанные  друг  с  дру¬
гом.  С  кораблей  тотчас  была  приставлена  высокая  лест¬
ница.  Ее  верхние  ступеньки  уже  коснулись  стенных  зуб¬
цов.  Храбрый  венецианец  Альберти  первым  попробовал
было  достичь  стены,  но  был  сражен  ударом  камня,  обру¬
шившегося  сверху.  Однако  другие  рыцари,  преодолевая
сопротивление  наемников,  стали  карабкаться  наверх  и
вскоре  сумели  овладеть  четырьмя  башнями.  В  это  же
время  несколько  десятков  рыцарей  и  пехотинцев,  выдер¬
живая  град  камней  и  потоки  кипящей  смолы,  произвели
пролом  в  стене.  Через  этот  пролом  первые  крестоносцы
 148

ворвались  в  город.  Они  захватили  трое  ворот  и  взломали
их,  открыв  путь  остальным  воинам.
 Немногочисленный  гарнизон  Алексея  V  Мурзуфла
был  смят  и  начал  отступать.  Рыцари,  верхом  и  пешие,
устремились  к  зеленому  шатру  Алексея  V  Мурзуфла,  ко¬
торый  они  увидели  еще  издалека: 	шатер  был  раскинут
 на  холме,  близ  монастыря  Пантепонта;  Алексей  V  сам
руководил  наемниками.  Теперь,  когда  они  кинулись  бе¬
жать,  решимость  оставила  Мурзуфла.  Под  покровом
надвинувшейся  ночи  император  скрылся  в  Большом
дворце.
 С  наступлением  темноты  шум  битвы  смолк.  Рыцари
не  отваживались  углубляться  в  город.  Они  остались
вблизи  стен.  Ожидая  на  утро  сильного  отпора  со  стороны
греков,  они  даже  окопались  здесь  лагерем.  На  всякий
случай,  дабы  греки  не  произвели  неожиданного  нападе¬
ния,  кто-то  из  рыцарей  посоветовал  поджечь  близлежа¬
щие  дома.  Пучок  сухой  соломы  —  и  дом  загорелся.  Еще
миг  —  и  пламя  перекинулось  на  соседние  здания,  а  вско¬
ре  огонь  распространился  на  большую  часть  города.
Утром  следующего  дня,  13  апреля,  озаряемые  зловещим
пламенем  пожара,  крестоносцы  с  дикими  криками  рину¬
лись  внутрь  греческой  столицы.  Они  полагали,  рассказы¬
вает  Виллардуэн,  что  сейчас  развернется  такое  сражение,
равного  которому  у  них  еще  никогда  не  было.  Воины
креста  ошиблись: 	они 	не  встретили  в  городе  никакого
 сопротивления.  Никто  словно  и  не  собирался  подни¬
маться  на  защиту  Константинополя.
 Число  его  жителей,  способных  владеть  оружием,  было
во  много  раз  больше,  чем  число  крестоносцев  (в  их  вой¬
ске  насчитывалось  не  более  30  тысяч  человек,  а  то  и  еще
меньше).  И  тем  не  менее  крестоносцы  в  четыре  дня  овла¬
дели  огромной  столицей  Византийской  империи  —  горо¬
дом,  который  почти  девять  столетий  не  впускал  в  свои  сте¬
ны  ни  одного  из  бесчисленных  противников,  обрушивав¬
шихся  на  него.  Когда  это  произошло,  сами  крестоносцы
не  могли  опомниться  от  изумления.  «Казалось  чудом,—
писал  Виллардуэн,—  что  столь  великое  дело  совершено
таким  числом  людей,  меньше  которого  трудно  и  вообра¬
зить»;  по  его  же  словам,  «никогда  такая  горсточка  вои¬
нов  не  осаждала  стольких  людей  в  каком-либо  городе».
 Секрет  этого  «чуда»  был  прост.  Византийское  госу¬
дарство  стало  жертвой  своих  внутренних  неурядиц,  по-
 149

зтому-то  его  столица  так  легко  и  досталась  западным
рыцарям.
 Озлобленные  долгим  ожиданием  добычи,  ободряемые
священниками,  торжествующие  крестоносцы  разбежа¬
лись  по  улицам  Константинополя.
 Они  учинили  страшную  расправу  над  ни  в  чем  не  по¬
винным  населением  греческой  столицы.  Три  дня  в  городе,
окутанном  дымным  чадом,  стояли  сплошные  вопли  и
стоны.  Это  рыцари  творили  дикие  насилия  и  убийства,
жестоко  глумились  над  константинопольцами.  Были
убиты  тысячи  людей.  Крестоносцы  выгнали  из  домов
десятки  тысяч  жителей.  Иные  старались  найти  убежище
в  церквах.  Однако  рыцари  врывались  туда,  раздевали
греков  донага,  чтобы  они  не  унесли  с  собой  драгоценно¬
стей,  и  либо  изгоняли  вон,  либо  тут  же  убивали  на¬
смерть  мечами.
 «Не  знаю,  с  чего  начать  и  чем  кончить  описание
всего  того,  что  совершили  эти  нечестивые  люди»,—  с  глу¬
бокой  печалью  вспоминал  впоследствии  сенатор  и  исто¬
рик  Никита  Хониат.  Этот  знатный  и  образованный  ви¬
зантиец  сам  пережил  все  ужасы  константинопольского
опустошения.  Он  едва  спасся  вместе  со  своей  семьей,  и
то  лишь  благодаря  помощи  одного  знакомого  венециан¬
ца.  Как  очевидец  всего,  что  происходило  в  Константино¬
поле,  Никита  Хониат  и  рассказал  подробно  о  бесчинст¬
вах  рыцарей  креста.
 Рыцари,  обезумевшие  от  алчности,  набросились  на
дворцы,  храмы,  купеческие  склады,  с  грохотом  врыва¬
лись  в  дома,  взламывая  двери  и  разбивая  окна.  «Всякий
брал  себе  дом,  какой  ему  было  угодно,  и  таких  домов
было  достаточно  для  всех»,—  сообщает  Виллардуэн,
как  бы  подтверждая  рассказ  греческого  историка.  Кре¬
стоносцы  грабили,  разрушали  и  жгли  все,  что  попада¬
лось  на  пути.  Алчность  их  поистине  не  знала  границ.
Бароны  и  венецианские  купцы,  рядовые  рыцари  и  ору¬
женосцы  словно  состязались  друг  с  другом  в  разгроме
византийской  столицы  и  грабеже  ее  богатств.  Ничто  не
укрылось  от  их  воровских  рук.  Потревожены  были  даже
гробницы  византийских  императоров,  в  которых  воины
креста  рассчитывали  поживиться  золотом.  Дикий  раз¬
гром  совершался  повсюду  —  на  площадях  и  в  домах,
во  дворцах  и  церквах.  «Освободители  гроба  господня»,
на  словах  воевавшие  во  имя  христианского  бога,  не  по¬
 150

щадили  константинопольских  храмов,  благо  в  них  хра¬
нились  большие  ценности.  С  мечами  в  руках  крестоносцы
вламывались  в  церкви,  разбивали  священные  сосуды,
старинные  иконы,  хватали  золотые  и  серебряные  чаши,
срывали  драгоценные  камни,  которыми  были  обложены
лампады,  распарывали  дорогой  бархат  и  парчу  церков¬
ных  занавесей.
 Крестоносцы  не  пощадили  и  главного  константинополь¬
ского  храма—собора  святой  Софии.  Разбив  вдребезги
массивные  двери  центрального  входа,  воины  креста  бес¬
порядочной  толпой  хлынули  в  огромный  храмовый  зал.
От  несказанного  богатства,  которое  они  тут  увидели,
у  крестоносцев,  еще  не  бывавших  здесь  раньше,  прямо-
таки  захватило  дух.  Старинные  иконы  в  золотых  рамах,
мраморные  столики,  покрытые  златотканной  материей,
золотые  и  серебряные  предметы  церковной  утвари  не¬
обыкновенного  искусства  и  необычайной  редкости  —  все
это  сияло,  блестело,  переливалось  всеми  цветами  раду¬
ги.  Рыцари  без  зазрения  совести  кромсали  и  растаски¬
вали  бесценные  сокровища  храма  Софии.  Войдя  в
азарт,  пьяные  крестоносные  громилы  ввели  в  храм  мулов
и  лошадей  и  навьючили  их  драгоценной  ношей:  на  руках
и  за  пазухой  не  унести  было  награбленного.  Так,  по  сло¬
вам  греческого  историка,  рыцари  «не  пощадили  не  толь¬
ко  частного  имущества,  но,  обнажив  мечи,  ограбили
святыни  господни».
 А  это  что  за  фигура  в  темном  одеянии,  воровато  про¬
бирающаяся  между  закованными  в  латы  воинами?  Ко¬
нечно,  это  священник.  Но  почему  он  рыскает  по  мона¬
стырской  церкви,  опустив  голову,  внимательно  разгляды¬
вает  содержимое  священного  сосуда,  вываленное  рыца¬
рями  на  выложенный  мозаичными  плитками  пол?  Вот  он
быстро  наклонился,  схватил  что-то  своими  жадно
скрючившимися  пальцами...  Наклонился  снова,  опять
выхватил  из  кучи  какую-то  вещицу  и  в  исступлении
засовывает  ее  в  карман,  который  и  так  уж  сильно  топор¬
щится  из-под  сутаны...  Это  немецкий  аббат  Мартин  из
Линца.  В  общей  сумятице  он  торопливо  обшаривает  то,
что  еще  не  успели  утащить  рыцари  из  знаменитого
монастыря  Вседержителя: 	аббат  разыскивает  особо
 важные  предметы  религиозного  почитания  —  мощи  ни¬
когда  не  существовавших  святых  и  прочие  реликвии.
Этот  крестоносец  в  сутане,  подоткнутой  за  пояс  для
 151

быстроты  передвижения,  позабыв  христианскую  запо¬
ведь  «не  укради»,  совершает  самую  настоящую  кражу.
Впрочем,  аббат  рассчитывает  снискать  себе  прощение
греха  у  всевышнего:  ведь  то,  что  он  делает,  —  «благоче¬
стивое  воровство»;  он  крадет  мощи  в  монастыре  Вседер¬
жителя,  чтобы  поместить  затем  эти  реликвии  в  храме
у  себя  на  родине!
 Аббат  Мартин  —  не  единственный  священник  из  кре¬
стоносцев,  творящий  «благочестивое  воровство».  Бого¬
боязненные  пастыри  воинства  христова  старались  не
отставать  от  погромщиков-рыцарей  в  разграблении
Константинополя.  Подобно  аббату  Мартину,  они  по  сло¬
вам  эльзасского  хрониста,  обеими  руками  хватали  цер¬
ковную  утварь  и  всевозможные  реликвии,  в  большом
числе  собранные  в  столичных  церквах.  Священнослужи¬
тели  действовали  с  лихорадочной  поспешностью,  боясь
не  упустить  своей  доли  в  добыче.  Особенно  преуспел
немецкий  епископ  Конрад  из  Гальберштадта,  один
из  видных  духовных  пастырей  крестоносцев;  когда  он
через  год  вернулся  в  свою  Тюрингию,  перед  ним,  как
рассказывает  летописец,  везли  целую  телегу,  доверху
нагруженную  реликвиями,  взятыми  в  константинополь¬
ских  храмах  и  монастырях.
 Добыча,  захваченная  в  Константинополе,  превзошла
все  ожидания.  Она  была  настолька  велика,  с  восхище¬
нием  рассказывает  Виллардуэн,  что  ее  даже  «не  могли
сосчитать».  Тут  были,  перечисляет  он,  «золото,  серебро,
драгоценные  камни,  золотые  и  серебряные  сосуды,  шел¬
ковые  одежды,  меха  и  все,  что  есть  прекрасного  в  этом
мире».  Маршал  Шампанский  не  без  гордости  пишет,  что
константинопольский  грабеж  несравним  ни  с  чем  подоб¬
ным,  совершавшимся  когда-либо  «от  сотворения  мира».
Простой  солдат  Робер  де  Клари  тоже  в  восторге  от  про¬
исшедшего:  он  заявляет,  что  рыцари  захватили  в  Кон¬
стантинополе  «две  трети  земных  богатств».  О  том,  како¬
ва  в  действительности  была  колоссальная  добыча
крестоносцев,  лучше  всего  говорит  следующий  факт:
венецианцы  предложили  крестоносцам  400  тысяч  марок
серебром,  если  рыцари  уступят  им  свою  долю  добычи.
Как  передает  Виллардуэн,  это  предложение  было  отверг¬
нуто  рыцарями:  оно  показалось  им  слишком  невыгод¬
ным.  А  между  тем  400  тысяч  марок  —  это  вдвое  больше
того,  что  в  свое  время  обещал  заплатить  крестоносцам
 152

Четвертый  крестовый  поход  (1202—1204  гг.)  и  образование  Латинской  империи.

Алексей  IV,  и  почти  в  пять  раз  больше  суммы,  которую
Дандоло  в  1201  году  заломил  с  крестоносцев.
 Для  полноты  картины  нужно  добавить  еще,  что  во
время  разгрома  Константинополя  в  огне  пожаров  и  от
разрушений,  произведенных  завоевателями,  погибли
замечательные  творения  античных  художников  и  скульп¬
торов,  сотни  лет  хранившиеся  в  Константинополе.  Вар¬
вары-крестоносцы  ничего  не  смыслили  в  искусстве.  Они
умели  ценить  только  металл.  Мрамор,  из  которого  были
некогда  сооружены  архитектурные  памятники,  а  также
дерево  и  кость,  служившие  материалом  для  древних
скульпторов,  с  неподражаемым  мастерством  создавав¬
ших  свои  бессмертные  произведения,—  все  это  подверга¬
лось  полному  уничтожению.  Так,  были  сброшены
с  пьедесталов  и  превращены  в  щебень  чудесные  статуи
константинопольского  ипподрома,  примыкавшего  к  Боль¬
шому  императорскому  дворцу.  Так,  были  разрушены
стройные  колонны  и  портики,  красовавшиеся  на  площади
Августеон  и  в  иных  местах  города.  Без  жалости  кресто¬
носцы  крушили  и  художественные  изделия  из  металла  —
 Квадрига,  украденная  крестоносцами  с  константинопольского
 ипподрома
 154

Собор  св.  Марка  в  Венеции.  Над  главным  порталом  —  квадрига,
вывезенная  крестоносцами  из  Константинополя,
 меди,  золота,  серебра.  Такая  участь  постигла  велико¬
лепную  медную  статую  богини  Юноны,  возвышавшуюся
на  одной  из  площадей  Константинополя.  Крестоносцы
разнесли  ее  в  куски.  Точно  так  же  был  разбит  ими  ги¬
гантский  Геркулес  и  многие  другие  статуи,  некогда  пре¬
вратившие  столицу  Византии  в  настоящий  музей  антич¬
ного  искусства.
 Чтобы  удобнее  было  определить  стоимость  художе¬
ственных  изделий  из  металла,  расхищенных  крестонос¬
цами,  они  варварски  переливали  их  в  слитки.
 Очень  немногое  уцелело  от  рук  западных  пришель¬
цев.  Между  прочим,  по  указанию  Дандоло  в  Венецию
была  вывезена  знаменитая  скульптура  Лисиппа,  грече¬
ского  ваятеля  времен  Александра  Македонского:  брон¬
зовая  с  позолотой  четверка  лошадей,  стоявшая  на  импе¬
раторской  трибуне  ипподрома.  Где  только  не  побывали
эти  злосчастные  лисипповы  кони!  Много  веков  тому
назад  они  были  вывезены  из  египетской  Александрии
в  Рим  императором  Октавианом  Августом,  чтобы  укра¬
 и*  155

сить  Триумфальную  арку;  затем  их  переставляли  то  на
арку  Нерона,  то  Траяна,  пока,  наконец,  император  Кон¬
стантин  не  перевез  их  на  ипподром  столицы  Восточно-
Римской  империи.  Но  и  на  этом  странствия  творения
Лисиппа  не  кончились:  в  1204  году  его  квадрига  была
поставлена  над  главным  порталом  венецианского  собора
св.  Марка,  где  находится  и  до  сих  пор.  Интересно,  что  эти
бронзовые  кони  шесть  столетий  спустя  соблазнили  често¬
любивого  Наполеона,  который,  завладев  Венецией,  пере¬
правил  их  в  Париж:  там  они  украсили  Триумфальную
арку  и  были  оттуда  вновь  отправлены  в  Венецию
в  1815  году.
 Не  только  памятники  искусства  были  уничтожены
западной  солдатчиной.  В  пепел  были  превращены  бога¬
тейшие  константинопольские  библиотеки.  Безграмотные
рыцари,  не  задумываясь,  швыряли  в  бивуачные  костры
множество  рукописей.  Огонь  навсегда  поглотил  ред¬
костнейшие  книги,  которым  не  было  цены.  Но  что  зна¬
чили  для  «защитников  веры»  творения  человеческого
гения?
 Грабежи  и  насилия  крестоносцев  в  Константинополе
продолжались  три  дня.  Но  за  эти  три  дня  византийская
столица  была  разгромлена  до  такой  степени,  что  уже
никогда  не  смогла  оправиться  от  последствий  нашествия
крестоносцев.
 что  же  Иннокентий  III?  Неужто  глава  католиче¬
ской  церкви  был  безразличен  к  разбойничьим
подвигам  своего  воинства?  Конечно,  нет!  Бесчинства
крестоносцев  обеспокоили  его.  Иннокентий  отправил
крестоносцам  возмущенное  послание.  Папа  негодовал
на  то,  что  крестоносцы  «предпочли  земные  блага  небес¬
ным»  и  устремились  не  «на  завоевание  Иерусалима,  а  на
завоевание  Константинополя»·  Особенно  разгневало
папу,  что  крестоносцы  в  Константинополе  не  только
«обобрали  малых  и  великих»,  но  и  «протянули  руки
к  имуществу  церквей  и,  что  еще  хуже,  к  святыне  их,  снося
 156
 ПАПСТВО  И  КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ  ПОГРОМ.
КРАХ  ЛАТИНСКОЙ  ИМПЕРИИ

с  алтарей  серебряные  доски,  разбивая  ризницы,  присваи¬
вая  себе  иконы,  кресты  и  реликвии».
 Возмущение  папы  было  не  вполне  искренним,  оно
было  сдобрено  крупной  дозой  ханжества.  Просто  дело
в  том,  что  разгром  Константинополя  крестоносцами  ста¬
вил  в  тот  момент  под  удар  престиж  католической  церкви:
слишком  уж  далеко  в  сторону  уклонились  с  пути  «осво¬
бодители  гроба  господня».  Папа  опасался,  что  общест¬
венное  мнение  осудит  злодеяния  крестоносцев.  Опасения
эти  были  не  напрасны.  Честным  людям  на  Западе  и  Во¬
стоке  события  1204  года  действительно  представлялись
позорящими  и  католическую  церковь,  и  тем  более  ее
крестовые  походы.  Кроме  того,  варварское  поведение
крестоносцев  внушало  папе  тревогу  и  в  другом  отноше¬
нии:  он  полагал,  что  дикости  воинов  креста  вызовут
у  греков  протест  такой  силы,  что  дело  «воссоеди¬
нения  церквей»  будет  бесповоротно  проиграно.  Греки,
«видя  со  стороны  латинян  лишь  изуверства  и  деяния
дьявольские»,  будут  «вправе  относиться  к  ним  с  отвраще¬
нием,  как  к  собакам»,  а  греческая  церковь  откажется
«возвратиться  к  повиновению  апостольскому  престолу».
 Однако  папское  возмущение  длилось  недолго.  Вскоре
Иннокентий  III  сменил  гнев  на  милость:  ведь  наступило
время,  когда,  казалось,  исполнятся  давние  чаяния
апостольского  престола  —  греческая  церковь  будет  при¬
ведена  к  послушанию  и  подчинена  римской.  В  одном  из
посланий  папа  объявил  взятие  Константинополя  кресто¬
носцами  «чудом  божьим».  Империя  греков,  писал  он,
«справедливым  божеским  судом  перешла  к  латинянам».
Папа  даже  нашел  оправдание  для  рыцарских  разбоев  в
Константинополе: 	это 	лишь 	небесное  возмездие  за
 отступничество  византийцев  от  истинной  веры.  «Выразив
для  приличия  свое  негодование»,—так  оценивал  К.  Маркс
двоедушное  поведение  папы,—  Иннокентий  дал  «в  конце
концов  отпущение...  скотству  и  гнусностям  пилигримов»*
 История  заклеймила  позором  захват  и  разгром  Кон¬
стантинополя  крестоносцами  как  одно  из  самых  крупных
преступлений  разбойничьих  феодалов  Запада  и  католиче¬
ской  церкви  против  цивилизации.
 Вся  история  четвертого  крестового  похода  —  это  исто¬
рия  того,  как  его  вдохновители,  вожди  и  участники
откровенно  пренебрегли  ими  же  провозглашенными
религиозными  целями,  как  они  растоптали  ими  же  под¬
 157

нятые  религиозные  знамена.  И  четвертый  крестовый
поход  не  был  каким-то  исключением  или  недоразумением
в  истории  крестоносного  движения  в  целом.  Напротив,  он
лишь  с  необычайной  четкостью  выявил  главные,  самые
глубокие  устремления  и  побуждения  участников  всех
крестовых  походов:  завоевание  земель  и  захват  богатств.
Вместо  того  чтобы  добиваться  возвращения  гроба  господ¬
ня  в  Иерусалиме,  как  этого  требовала  официальная  про¬
грамма  крестовых  походов,  крестоносцы  1202—1204  го¬
дов  захватили  и  разгромили  столицу  христианской  Ви¬
зантии  —  Константинополь.
 Византийская  империя  была  ликвидирована  завоева¬
телями.  На  ее  месте  они  основали  свое  государство—Ла¬
тинскую  империю.  Однако  она  продержалась  немногим
более  полувека.  Это  было  слабое  феодальное  государ¬
ство,  такое  же,  как  и  остальные  государства,  созданные
на  Востоке  крестоносцами.  Греки  всей  душой  возненави¬
дели  своих  новых  поработителей—латинян.  Они  не  раз
восставали  против  западных  сеньоров,  овладевших  их
землями.  В  конце  концов  —  это  произошло  в  1261  году  —
Латинская  империя  рухнула,  и  Византийская  империя
снова  заняла  свое  место  на  политической  карте  мира.
Она  была  сильно  ослаблена  в  результате  более  полу-
столетнего  хозяйничанья  западных  грабителей,  и  в  даль¬
нейшем  являла  собой  лишь  тень  былого  могущества.
Ничто  не  могло  возместить  ущерба,  причиненного  ей
крестоносцами.
 Церковники  во  все  времена  старались  окружить  кре¬
стовые  походы  ореолом  святости  и  благочестия.  События
четвертого  крестового  похода  полностью  подрывают
такого  рода  попытки,  показывая,  чем  на  деле  являлись
эти  захватнические  феодальные  войны,  прикрывавшиеся
религиозной  оболочкой*

СКОЛЬКО  ВСЕГО  БЫЛО
КРЕСТОВЫХ  ПОХОДОВ?
 колько  раз  предпринимались
крестовые  походы  на  Восток?
Ученые  отвечают  на  этот  вопрос
по-разному.  Дело  в  том,  что
в  XIII  веке  западные  рыцари  часто  отправ¬
лялись  к  берегам  Сирии  и  Палестины  не¬
большими  отрядами.  Как  правило,  ученые
не  принимают  в  расчет  эти  маленькие  воен¬
ные  экспедиции,  не  считают  их  за  отдельные
крестовые  походы,  а  мысленно  присоеди¬
няют  к  другим,  сравнительно  крупным  вой¬
нам,  которые  велись  крестоносцами  в  «свя¬
той  земле».  Но  отдельные  историки  не  со-

гласны  с  этим:  даже  незначительные  рыцарские  пред¬
приятия  на  Востоке  они  выделяют  в  особые  крестовые
походы.  В  результате  этого  число  крестовых  походов
признается  то  равным  восьми,  то  гораздо  большим;  неко¬
торые  ученые  насчитывают  их  до  шестнадцати.  Самыми
значительными  по  числу  своих  участников  были  кресто¬
вые  походы  1217—1221,  1228—1229,  1248—1254  годов  и
1270  года,  называемые  обычно  пятым,  шестым,  седьмым
и  восьмым.  Крестоносцы  пробовали  нанести  удар  мусуль¬
манам  то  в  Египте,  то  в  Сирии  и  Палестине,  то  даже
в  Тунисе.  Однако  все  эти  попытки  потерпели  полную  не¬
удачу.  Удивляться  этому  не  приходится:  в  XIII  веке  на
Западе  почти  перевелись  охотники  плыть  за  тридевять
земель  и  воевать  там  во  имя  спасения  мифического  гроба
господня.
 оенные  предприятия  западных  крестоносцев  за¬
кончились  полным  провалом  по  многим  причинам*.
Обездоленные  крестьяне  давно  уже  убедились,  что
крестовые  походы  не  приносят  им  никакой  пользы,
и  оставили  всякую  мысль  о  том,  чтобы  искать  в  них
избавления  от  феодальной  кабалы.  Они  предпочитали
теперь  действовать  по-другому:  спасаясь  от  притеснений
сеньоров,  земледельцы  бежали  в  города,  в  большом  числе
выросшие  и  во  Франции,  и  в  Германии,  и  в  Англии,  и
в  других  европейских  странах.  «Городской  воздух  делает
свободным»,  —  гласила  народная  поговорка  того  време¬
ни.  Если  же  иногда  деревня  откликалась  на  зов  церков¬
ников,  то  совсем  не  для  того,  чтобы  воевать  за  дальний
Иерусалим:  вооружившись,  крестьяне  мстили  своим
угнетателям  —  баронам  и  епископам—за  обиды  и  гнет,
которым  они  подвергались  со  стороны  этих  сеньоров.
Именно  так  случилось  во  время  седьмого  крестового
похода,  когда  крестьяне  Северной  Франции,  двинувшись
было  под  флагом  креста  на  юг  страны,  обрушили  затем
свои  дубины,  косы  и  вилы  на  головы  собственных  поме-
щиков-богачей,  жадных  попов  и  монахов.  Призыв  к  кре¬
стовому  походу,  таким  образом,  вызвал  в  стране  большое
 160
 ПРИЧИНЫ  ПРОВАЛА  КРЕСТОВЫХ
ПОХОДОВ

народное  восстание;  в  истории  оно  известно  под  назва¬
нием  «восстания  пастушков».
 Рыцарство  тоже  со  временем  стало  утрачивать  охоту
к  заморским  крестовым  походам.  Теперь  гораздо  выгод¬
нее  и  почетнее  было  служить  в  королевских  войсках  или
нести  службу  при  дворе.  Королевская  власть  в  XIII  веке
повсюду  окрепла,  и  рыцари  ревностно  поддерживали  ее,
так  как  с  помощью  сильного  феодального  государства
легче  было  справляться  с  возмущениями  крестьян.  Для
чего  же  было  отправляться  в  далекие  крестовые  походы,
если  королевская  служба  обеспечивала  рыцарям  вполне
надежные  доходы?  К  тому  же  у  феодалов  появилось
в  XIII  веке  много  новых  внутренних  забот  в  самой  Евро¬
пе:  в  Англии  шла  борьба  за  Великую  хартию  вольностей,
а  затем  за  парламент;  во  Франции  —  альбигойские
войны;  в  Испании  кипели  решающие  схватки  с  маврами;
немецкие  феодалы  втянулись  в  борьбу  императо¬
ров  с  папами,  а  самые  воинственные  и  жадные  рыцари
Германии  предпочитали  идти  походом  в  более  близкие,
чем  Палестина,  прибалтийские  и  славянские  земли,  где
им,  впрочем,  был  дан  могучий  отпор.  Короче  говоря,
рыцарству  было  не  до  Иерусалима,  а  главное,  оно  не
видело  больше  проку  в  войнах  за  гроб  господень.  С  каж¬
дым  разом  оказывалось  все  меньше  желающих  стано¬
виться  в  ряды  крестоносных  ополчений.
 Поэты  рыцарства,  выражая  его  общее  настроение,
открыто  высмеивали  тех,  кто  по  старинке  напяливал  на
себя  кафтан  с  крестом  и  шел  воевать  с  мусульманами.
Заодно  высмеивались  и  служители  церкви,  которые,  по¬
винуясь  папам,  по-прежнему  бубнили  о  страданиях
палестинских  христиан  и  необходимости  спасти  Иеруса¬
лим  от  ига  «неверных».  Видно,  говорили  церковникам  эти
поэты,  господь  бог  помогает  теперь  мусульманам,  потому
они  и  побеждают  нас.
 Наконец,  и  купцы  Северной  Италии,  Южной  Франции,
Испании  в  XIII  веке  все  больше  склонялись  к  тому,  что
надо  не  воевать  с  султанами  и  эмирами,  не  добиваться
для  себя  особых  торговых  льгот  в  государствах  кресто¬
носцев,  —  слишком  уж  непрочны  эти  льготы,  добытые
силою  оружия,  —  а  вести  с  ними  торговлю  на  взаимо¬
выгодной  основе  и,  заключая  для  этого  торговые  догово¬
ры,  обменивать  свои,  европейские  товары  на  продукты
восточных  стран.
 161

Так,  со  временем  упал  на  Западе  интерес  к  крестовым
походам,  а  это  неизбежно  обрекало  на  неудачу  последние
крестоносные  предприятия.
 Ко  всему  и  франкские  феодалы,  обосновавшиеся
в  Сирии  и  Палестине  после  первого  крестового  похода,
вернее  их  потомки,  встречали  новых  крестоносцев  из
Европы  недружелюбно  и,  откинув  в  сторону  всякие  рели¬
гиозные  соображения,  охотнее  шли  на  сближение  с  му¬
сульманскими  князьми,  чем  на  войну  с  ними:  во  многих
случаях  это  было  гораздо  целесообразнее  с  точки  зрения
их  практических  интересов.
 Когда-то,  в  XII  веке  для  защиты  своих  владений  кре¬
стоносцы,  осевшие  в  святой  земле,  при  содействии  рим¬
ских  пап  организовали  особые  братства,  или  ордена,
храмовников  и  госпитальеров.  Они  отличались  друг  от
друга  только  своей  одеждой:  храмовники  носили  белый
плащ  с  нашитым  на  него  красным  крестом,  а  госпиталье¬
ры  —  черный  с  белым  крестом.  Рыцари,  вступавшие  в  эти
ордена,  приносили  торжественную  клятву  в  том,  что  це-
 Тамплиер  в  сражении  (с  рукописи  римской  библиотеки
Барберини)
 162

ликом  посвятят  себя  защите  святого  гроба:  они,  мол,  не
будут  обзаводиться  семьей,  стремиться  к  обогащению.
Беспрекословно  подчиняясь  приказам  старших  по  ордену,
рыцари-монахи  должны  были  полностью  отдаться  борьбе
с  «неверными».  И  что  же?  Даже  эти  орденские  братья,
казалось  бы,  обязанные  верой  и  правдой  служить  своим
верховным  покровителям  —  римским  папам,  бескорыстно
обороняя  гроб  господень,  давно  уже  потеряли  всякое  же¬
лание  выполнять  эту  службу.  Они  превратились  в  самых
заурядных  феодальных  владетелей,  которые  только
и  думали,  где  бы  и  как  бы  побольше  нажить  земель
и  богатств,  безразлично  —  за  счет  ли  мусульман  или  хри¬
стиан.
 Храмовники,  к  примеру,  обзавелись  транспортным  и
торговым  флотом.  На  своих  кораблях  они  за  большие
деньги  перевозили  паломников,  с  выгодой  торговали
зерном  и  другими  продуктами.  Однажды,  везя  зерно
в  Палестину  (там  в  нем  часто  испытывали  нехватку),
храмовники  продали  его  в  Сицилии  лишь  потому,  что  эта
операция  оказалась  более  прибыльной:  цены  на  хлеб
в  Сицилии  стояли  выше,  чем  в  святой  земле,  а  все  прочее
этих  рыцарей  не  интересовало.  И  храмовники  и  госпи¬
тальеры  накопили  большие  богатства;  причем  храмовни¬
ки  даже  стали  заниматься  ростовщичеством.  В  XIII  веке
орденские  братья  больше  враждовали  друг  с  другом,
чем  обороняли  палестинские  «святыни».
 В  такой  обстановке  государства  крестоносцев,  слабые
сами  по  себе  и  почти  не  получавшие  поддержки  извне,
быстро  приходили  в  упадок.  Они  не  могли  устоять  перед
усиливавшимся  натиском  мусульман.
 В  1244  году  египтяне  окончательно  отняли  у  франков
Иерусалим,  который  за  15  лет  до  этого  вернул  было
император  Фридрих  II,  возглавлявший  шестой  крестовый
поход.
 Еще  через  45  лет,  после  провала  последнего  крестово¬
го  похода,  войска  султана  Келауна  овладели  Триполи,
а  в  1291  году  другой  египетский  султан  захватил  единст¬
венное  остававшееся  у  палестинских  франков  владение  —
город  Акру.
 Так  в  конце  XIII  века  было  покончено  и  с  господством
европейских  феодалов  на  Ближнем  Востоке  и  с  кресто¬
выми  походами.
 163

ривели  ли  крестовые  походы  к  каким-нибудь
серьезным  изменениям  в  жизни  европейских  наро¬
дов?  Нет,  не  привели.  А  между  тем  мусульманский
Восток  оказал  огромное  влияние  на  развитие  западно¬
европейского  феодального  общества.  Вот  некоторые
факты,  подтверждающие  эту  мысль.
 В  XII—XIII  веках  в  Западной  Европе  по  примеру
мусульманских  стран  стали  сеять  гречиху  и  рис,  вы¬
ращивать  арбузы,  абрикосы  и  лимоны,  высаживать  такие
красивые  цветы,  как  дамасская  роза.  С  этого  же  периода
вошел  в  употребление  неизвестный  ранее  европейцам
тростниковый  сахар:  вкус  его  крестоносцы  впервые  отве¬
дали  во  время  голода  в  Антиохии  в  1098  году.  В  прежнее
время  единственным  сладким  пищевым  продуктом  на  За¬
паде  был  мед.  В  XII  веке  в  Западной  Европе  начали
строить  ветряные  мельницы  —  с  этими  сооружениями
крестоносцы  также  познакомились  в  Сирии.  Восточного
происхождения  некоторые  ткани:  атлас  (по-арабски  это
слово  значит  «красивый»),  муслин  (от  названия  города
Мосул),  дамаст  (по  имени  Дамаска).  С  конца  XII  века  на
Западе  стали  разводить  и  использовать  почтовых  голу¬
бей,  которые  давно  уже  применялись  арабами.  Много
веков  жители  Западной  Европы  умывались,  если  вообще
считали  нужным  это  делать,  только  холодной  водой,
а  платье  занашивали  до  дыр,  никогда  не  меняя  его.  В  во¬
сточных  странах  европейцы  научились  устраивать  горя¬
чие  бани  и  менять  платье  и  белье,  не  доводя  его  до  пол¬
ного  обветшания.
 Все  эти  факты  сами  по  себе  очень  интересны,  но
к  крестовым  походам  не  имеют  почти  никакого  отно¬
шения.  Средневековый  Запад  познакомился  с  Востоком
задолго  до  крестовых  походов,  —  это,  во-первых.  Во-вто¬
рых,  достижения  восточных  народов  в  области  культуры,
быта,  сельского  хозяйства,  ремесла  передавались  на
Запад  не  только  и  не  столько  через  государства,  основан¬
ные  в  Сирии  и  Палестине  крестоносцами,  сколько  из  дру¬
гих  стран,  в  первую  очередь  из  мусульманской  Испании,
арабской  Сицилии  и  особенно  через  Византию.  В-треть-
их  —  и  это  самое  главное,  —  разве  корыстные  и  невеже-
 164
 ЧТО  ЖЕ  ДАЛИ  ЗАПАДУ  И  ВОСТОКУ
КРЕСТОВЫЕ  ПОХОДЫ?

етвенные  рыцари  креста  своими  кровавыми  войнами  и
стяжательством  содействовали  перенесению  на  Запад
восточной  культуры,  бытовых  установлений  Востока  или
его  технических  достижений?  Никоим  образом!  Плодо¬
творным  для  Европы  соприкосновение  с  Востоком  всегда
являлось  лишь  постольку,  поскольку  оно  осуществлялось
посредством  мирных  сношений—торговли,  выгодной  для
обеих  сторон,  обмена  товарами,  а  также  передачи  знаний.
Взаимное  же  истребление  во  имя  якобы  религиозных
целей  влекло  за  собой  одни  только  пагубные  результаты,
служило  не  укреплению  хозяйственных  и  культурных
связей,  а  разжиганию  вражды  к  Востоку  —  на  Западе
и  к  Западу  —  на  Востоке,  вражды,  освящавшейся
религией.
 Непосредственное  влияние  крестовых  походов
на  культуру  и  быт  феодального  Запада  было  крайне  не¬
значительным:  разве  только  крестоносцы  привезли  из
Сирии  и  Палестины  свои  щиты,  украшенные  гербами,  ко¬
торые  они  чаще  всего  срисовывали  у  своих  противников—
арабов  и  сельджуков,  да  пожалуй,  еще  некоторые  музы¬
кальные  инструменты,  на  которых  в  эпоху  крестовых
походов  во  время  битвы  исполнялась  военная  музыка.
 Однако  крестовые  походы  оказали  довольно  значи¬
тельное  косвенное  воздействие  на  развитие  западно¬
европейского  феодального  общества.  Рыцари-кресто-
носцы,  побывавшие  на  Востоке,  не  хотели  жить  по
старинке:  они  научились  ценить  изысканные  восточные
блюда  и  особенно  тонкие  вина,  красивые  ковры,  мягкие
и  изящные  одежды,  стеклянные  зеркала.  Для  покупки
всех  этих  вещей  требовались  деньги.  Чтобы  получить
звонкую  монету,  феодалы  все  чаще  и  чаще  стали  заме¬
нять  крестьянскую  барщину  и  продуктовые  оброки  денеж¬
ными  взносами;  некоторым  крестьянам  сеньоры  предо¬
ставляли  даже  свободу  от  крепостных  пут  —  конечно,  за
хороший  выкуп.  И  города,  которые  раньше  всецело  зави¬
сели  от  графов  и  баронов,  теперь,  пользуясь  их  нуждой
в  деньгах,  все  чаще  покупали  себе  различные  вольности,
становились  независимыми,  вольными  городами.
 Однако  и  в  этих  переменах  в  жизни  феодального
Запада  крестовые  походы  не  играли  решающей  роли.
И  освобождение  крестьян  от  уз  крепостничества,  и  пере¬
ход  от  барщины  и  оброков  к  денежным  повинностям,
и  превращение  феодальных  городов  в  коммуны  —  все  это
 165

происходило  на  Западе  прежде  всего  независимо  от  кре¬
стовых  походов  и  началось  еще  до  них.  В  основе  всех  этих
и  других  изменений  в  развитии  феодального  общества
лежали  внутренние  причины—медленный  и  постепенный,
но  неуклонно  совершавшийся  экономический  прогресс.
 То  немногое,  что  внесли  крестовые  походы,  причем
лишь  косвенным  образом,  было  куплено  слишком  дорогой
ценой  для  Запада.  В  крестовых  походах  погибли  по¬
напрасну  миллионы  людей;  впустую  были  растрачены
огромные  ценности.  Не  приходится  сомневаться  в  том,
что  европейцы  много  выиграли  бы,  если  бы  вместо  орга¬
низации  бессмысленных  крестовых  походов,  неизменно
кончавшихся  провалом,  сумели  построить  мирные  взаимо¬
отношения  с  народами  Востока.

ОГЛАВЛЕНИЕ
 КАК  ВОЗНИКЛИ  КРЕСТОВЫЕ 	ПОХОДЫ  .  . 	3
 ПЕРВЫЙ  КРЕСТОВЫЙ  ПОХОД 	 25
 КРЕСТОВЫЙ  ПОХОД  НА  КОНСТАНТИНО¬
ПОЛЬ  	 86
 КРАХ  КРЕСТОВЫХ  ПОХОДОВ.  ИХ  МЕСТО
 В  ИСТОРИИ  	 159

Михаил  Абрамович  Заборов
крестоносцы  и  их  походы
 НА  ВОСТОК  в  XI—XIII  ВЕКАХ
 Редактор  М.  О.  Караманов.
 Редактор  карт  М.  Я.  Подольская.
 Художник  И.  И.  Старосельский.
 Худож.  редактор  H.  М.  Ременникова.
Технический  редактор  М.  С.  Дранникова.
Корректор  В.  Ф.  Малышева.
 Сдано  в  набор  24/XI  1960  г.  Подписано
к  печати  5/IV  1961  г.  84Х1087з2.  Печ.  л.
1072(8,61).  Уч.-изд.  л.  8,62.  Тираж  40  тыс.
Заказ  5601.  А  04090.
 Учпедгиз.  Москва,  3-й  проезд
Марьиной  рощи,  41.
 Типография  изд-ва  «Горьковская  правда»,
г.  Горький,  ул.  Фигнер,  32.