Рождение африканской цивилизации. Ифе, Ойо, Бенин, Дагомея - Кочакова Н.

Author: Кочакова Н.

Tags: всеобщая история история стран африки

Year: 1986

Similar

Священный Иле-Ифе: идеализированный образ и историческая реальность

Геополитика Русской цивилизации

Африка: Встречи цивилизаций

Античная цивилизация и варвары

Text

Академия наук СССР. Институт Африки
Н.Б.Кочакова
О
РОЖДЕНИЕ
АФРИКАНСКОЙ
ЦИВИЛИЗАЦИИ
ИФЕ
ОЙО
БЕНИН
Издательство «Наука»
Главная редакция восточной литературы
Москва 1986
Ответственный редактор
В. И. ГУЛЯЕВ
ькая городИк хг :
' бибЯ1! ‘«п !,
нЛ ,
Книга посвящена формированию самобытной цивилизации
в Западной Африке — родине уникальных культур Нок, Ифе,
Бенина и др. Рассматриваются особенности общественного и
культурного развития народов Нигерии и Республики Бенин,
зарождение и развитие ранних форм государственности, ран-
иегосударственной идеологии, религии, обожествленной цар-
ской власти, средств хранения и движения информации. Про-
слеживается влияние контактов с исламским миром и с Евро-
пой па местные культуры. Книга иллюстрирована и снабжена
картами.
0506000000-031
К --------------132-86
013(02)-86
<2) Главная редакция восточной литературы,
издательства «Наука», 1986.
ВВЕДЕНИЕ
Огромно и многозначно слово «цивилизация», вынесенное в
и чавие данной работы. Это понятие, прочно вошедшее в мн-
। \ ю научную литературу с конца XVIII в., с течением вре-
пн приобретало разные функции и значение в зависимости от
t'-рических условий и при решении различных теоретических
ч нчлитических проблем [75, с. 53—56; 71, с. 3]. В XIX в. цивили-
ицпю рассматривали главным образом как ступень обществен-
ного развития, пришедшую на смену «варварству» [71, с. 4].
Понятие «цивилизация» было выработано на основе евро-
'Н'йского историко-культурного опыта; само это слово происхо-
пт от латинского civilis («гражданский», «общественный», «го-
\дарственный»). Исторически европейская цивилизация на
ровне представлений XVIII в. — первой половины XIX в. ста-
.1 своего рода эталоном развития, с которым сопоставлялся, по
ере накопления, азиатский, африканский и американский ма-
• сриал. Упор делался на противопоставления, различия, кото-
, ио объяснялись особенностями географической среды. Пример
И1К0Й эколого-географической концепции цивилизации представ-
1ЯСТ собой книга весьма популярного в свое время английского
историка и социолога XIX в. Г. Т. Бокля. «Древние цивилиза-
ции тропических стран, — писал он, — должны были бороться с
• исчисленными затруднениями, не существующими в умеренном
1 >ясс, где издавна процветает европейская цивилизация. Напа-
••ния враждебных человеку животных, опустошения, произво-
• нмые ураганами., бурями и землетрясениями, и другие опас-
н юти постоянно тяготели над этими странами и действовали
и.। характер их народностей... главный вред состоял в том, что
с. уме человеческом возбуждались сближения понятий, которые
.вставляли воображению преобладание над рассудком, внуша-
пг народу дух бессознательного благоговения, вместо духа лю-
бознательности, и поощряли в нем расположение пренебрегать
исследованием естественных причин представляющихся явле-
ний н приписывать их действию причин сверхъестественных»
113, т. 1, ч. 1, с. 140—141]. Имея в виду Африку, Г. Т. Бокль вы-
сказывал мнение, что из всех африканских народов «одни
египтяне были цивилизованы» благодаря благоприятным при-
родным условиям своей страны, но даже и оии, «несмотря на
все эти преимущества, ие сделали ничего особенно важного...»
[13, т. 1, ч. 1, с. 921. >
Противопоставление Восток — Запад (под Востоков подра-
зумевались неевропейские культуры, т. е. культуры Азии н Аф-
рики) достигло своего крайнего выражения в чеканных стро-
ках Р. Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, не
встретиться им никогда». Такое противопоставление было не-
удивительным в колониальную эпоху. В XX в. целый комплекс
причин — развитие и расширение исторических знаний о мире,
такие социально-политические факторы, как победа Великой
Октябрьской социалистической революции и образование СССР,
«пробуждение» Азии, а позднее и Африки и крушение колони-
альной системы — поставил человечество перед необходимостью
нового исследовательского подхода, разработки принципиально
иной концепции развития исторического процесса, соотношения
всеобщей истории человечества и истории отдельных регионов
земного шара.
В 60-х годах нашего века выдающийся советский востоко-
вед Н. И. Конрад прямо заявил, что такие понятия, как «Евро-
па», «Азия», «Африка», «Восток», «Запад», являются не исто-
рическими, а географическими и что невозможно, неверно стро-
ить концепцию исторического процесса на материале, ограни-
ченном рамками Европы или -Азии, Запада или Востока. «Ма-
териалом может быть только история всего человечества, кото-
рое именно в целом и является подлинным субъектом истории»
[48, с. 452].
Основоположники марксизма связывали возникновение и ти-
пы цивилизаций с определенным уровнем общественно-экономи-
ческого и политического развития. В «Происхождении семьи,
частной собственности и государства» Ф. Энгельс писал, что
ступень товарного производства, с которого начинается цивили-
зация, экономически характеризуется: 1) введением металличе-
ских денег, а вместе с тем и денежного капитала, процента и
ростовщичества; 2) появлением купцов как посреднического
класса между производителями; 3) возникновением частной
собственности на землю и ипотеки; 4) появлением рабского
труда как господствующей формы производства. Цивилизации
соответствует моногамия и отдельная семья как хозяйственная
единица общества. Связующей силой цивилизованного общест-
ва служит государство. Вступление в цивилизацию характери-
зуют также закрепление противоположности между городом и
деревней как основы всего общественного разделения труда и
введение завещаний как признака утверждения института част-
ной собствеииости. Основой цивилизации служит эксплуатация
одного класса другим [т. 21, с. 175—176J. Здесь Энгельс пере-
числяет признаки цивилизации на материалах древних Греции
и Рима, отражающих специфику государствообразования и
классообразования в данной части света; отбор этих признаков
строго обусловлен генеральной мыслью последней фразы: «Ос-
4
пиной цивилизации служит эксплуатация одного класса дру-
1пм>, иными словами, переход к вторичной формации.
Четкое разграничение и выявление соотношения понятий
• цивилизация», «культура» и «общественно-экономическая фор-
мнция» рассматривается советскими философами, этнографами
и историками в качестве необходимого условия для дальней-
шею изучения формирования и развития цивилизаций земного
шара [71; 75; 115].
Не учитывать «стадиального» компонента понятия «цивили-
1ПИ.ИЯ» тем более нельзя, потому что конкретный материал, на-
копленный исследователями древних азиатских, африканских и
американских обществ, показывает, что не существует некоего
универсального обязательного набора элементов культуры, зна-
менующих вступление того или иного народа на порог цивили-
П1ИНИ. Например, проанализировав комплекс разнообразных
источников, В. И. Гуляев показал и доказал, что народы доис-
нлнекой Мезоамерики вступили в эпоху цивилизации, ие зная
плуга, колеса, вьючных и тягловых животных, обработки метал-
лов, ирригации и т. д. [30, с. 13]. В другом случае в качестве
показателей вступления общества в эпоху цивилизации отме-
нпотся такие, как наличие в обществе дифференцированных и
рп.з витых координирующих управленческо-бюрократических
служб; коммуникаций и транспортных средств, способных обес-
печить торговлю на длительные расстояния; средств для сохра-
нения и передачи информации из поколения в поколение, т. е.
письменности; а также наличие сложных архитектурных форм
1176, с. 61]. В третьем случае в числе признаков вступления
общества в цивилизацию называются изобретение письма и ка-
лендаря, пробуждение исторического сознания, развитие специ-
фического стиля в искусстве и архитектуре, зарождение антро-
поморфных концепций в религии [176, с. 217].
Во всех упомянутых случаях, однако, неизменно присутство-
П.1ЛИ такие важнейшие признаки, как наличие городов и пись-
менности в качестве элементов общества, где сложились или
•жладываются классы и государства. Это положение, развитое
I», Энгельсом, не утратило своего значения, получив позднее
блестящее подкрепление анализом археологического материала
п работах известного английского археолога Г. Чайлда [116,
. 29—32].
Гуманистическая сущность явления цивилизации, выражаю-
щаяся, в частности, в возрастающем осознании народами мира
их причастности к судьбам мировой цивилизации, выдвигает
перед исследователями новый аспект проблемы ее изучения,
'[ело в том, что в мировую цивилизацию народы Африки как
полноправные члены входят только сейчас. Роль и вес афри-
канских народов в мировой культуре и политике будет все бо-
лее возрастать с течением времени. Приобщение народов Тро-
пической Африки к мировой цивилизации сопровождается на-
тойчивым требованием признания вклада африканцев в ее
формирование с доколониальных времен; в африканистско$ ли-
тературе стало обычным писать о «блестящих цивилизациях» у
народов, находившихся на стадии общинно-родового строя. Это
создает опасность частичной девальвации научного понятия «ци-
вилизация».
И у нас, и за рубежом африканисты обходятся с ним доста-
точно вольно, особенно с той поры, как после второй мировой
войны в африканистике произошел перелом в отношении к до-
колониальным африканским обществам и появилась тенденция
выявлять и возвышать африканские культурные ценности. Тер-
мин «цивилизация» стал таким же общеупотребительным сло-
вом для характеристики самых разнообразных африканских об-
ществ, каким в XIX в. он был в смысловой оппозиции к поня-
тиям «дикость» и «варварство». Так, известный бельгийсий
этнограф Ж- Маке, автор книги «Цивилизации Африки южнее
Сахары» понимает под «цивилизацией», по справедливому за-
мечанию Д. А. Ольдерогге, то, что в советской литературе на-
зывается «хозяйственно-культурный тип» [62, с. 152], и отно-
сит к определенному типу «цивилизации» даже народы, стоя-
щие иа уровне охоты и собирательства (см. главу «Цивилиза-
ция лука»). Итальянец А. Гаудио, озаглавив свою книгу «Ци-
вилизация Сахары», похоже, вообще не задумывается над этим
понятием, подразумевая под «цивилизациями» (как это следует
из текста книги) культуры различных народов, населяющих пу-
стыню Сахару [21].
Замена термина «цивилизация» термином «культура» встре-
чается и у советских авторов, по ввиду многозначности обоих
понятий нельзя сказать, что они употребляются советскими ис-
следователями как синонимы. Например, когда, отвечая на
письмо А. Тойнби, Н. И. Конрад пишет о том значении, кото-
рое он придает «вопросам изучения цивилизации или, как мы
говорим, культуры», то в действительности он не ставит знака
равенства между ними. Культура, подчеркивает Н. И. Конрад,
составляет основу цивилизации, оставляя за скобками, но от-
нюдь не отбрасывая другие признаки последней [31, с. 178].
Ю. М. Кобищаиов, посвятивший изучению цивилизации в
Африке несколько исследований, понимает под цивилизацией
«суперэтиическую общность, характеризующуюся известным
социально-экономическим и культурным единством, находящим
выражение в самосознании ее членов». Таким образом, циви-
лизация, продолжает он, это — система обществ, складывав-
шаяся исторически [42, с. 6—7].
В другой своей работе Ю. М. Кобищанов выделил так на-
зываемую подлинную, т. е. «городскую, классовую, письменную
цивилизацию», возникновение которой связывается с началом
бронзового века, и «догородскую цивилизацию» предшествующе-
го периода, формирующуюся иа базе земледельческого неолита
[45, с. 179]. Такой подход позволил ему причислить к цивили-
зации (т. е. на деле к «догородской цивилизации») разнообраз-
6
iiiji' археологические находки эпохи раннего железного века на
пПширной территории к югу и северу от слияния рек Нигера и
Ьгпуэ и назвать их очагом «догородской цивилизации» [44,
। 190] (при этом имелись в виду находки культуры Нок, о ко-
inpoii будет рассказано в первой главе этой книги).
В свете сказанного выше представляется, что сама жизнь,
।либальиые процессы современности диктуют развитие нового
пиправления — изучения ростков предцивилизаций в Африке,
начальных стадий формирования цивилизации и, следователь-
но, начальных стадий государствообразоваиия и развития горо-
Данная работа посвящена зарождению и формированию ло-
кальной цивилизации в странах побережья Бенинского залива.
Iгрмин «локальная цивилизация», неразрывно связанный с име-
нем А. Тойнби, сравнительно редко употребляется советскими
пиорами. Тем не менее он имеет право на существование; по
определению Э. С. Маркаряна, «в современном историческом
н|;|||снии данный термин может служить для краткого обозна-
чения определенных ограничительных во времени и простраист-
||г и специфических по форме своего выражения исторических
образований, сложившихся в результате территориальной, эко-
номической. духовной общности, общности социального разви-
ц|я>, ои «является понятием собственно историческим, фикси-
рующим закономерные процессы истории в их конкретной даи-
иш' гп...» [63, с. 172, 173].
Что же касается названия избранного географического ареа-
ui, то оно условно, ибо иа деле эта территория охватывает не
iiiji.Ko прибрежные районы Бенинского залива, ио и в гораздо
1 пл,шей степени прилегающие к ним с севера области тропиче-
них лесов и лесистых саванн, населенные родственными иаро-
'пми йоруба, эдо (биии), аджа и более мелкими этническими
। руинами, иа протяжении многих веков развивавшимися в тес-
ним взаимодействии друг с другом. Историческое ядро ареала
иг। являли йорубские государства и Бенин. Его дальней восточ-
Hiili периферией, возможно, был Игбо-Укву. На западе в него
- ходили государства аджа, в том числе Дагомейское царство.
1 граны побережья Бенинского залива составляли единый со-
...культурный регион, т. е. «историко-культурный ареал, со-
ншщии из однотипных в формационном отношении социаль-
ных организмов» [76, с. 70; 115, с. 1—5].
Важным аспектом проблемы генезиса цивилизаций является
вопрос о роли контактов и заимствований: является ли диффу-
111и главной причиной культурного прогресса или служит его
ни Ы1лизатором? Для региона побережья Беиииского залива эта
общая проблема ставится еще более остро, так как она в тече-
ние длительного времени была осложнена соображениями ко-
лониалистского и расистского характера. Вторым обстоятельст-
7
вом, затрудняющим ее решение, является нехватка доброкаче-
ственных источников, в том числе таких важных, как африкан-
ские. Лишь с середины 60-х годов можно говорить об ощутимом
пополнении Источниковой базы комплексными данными многих
наук. Эти данные во многих случаях в корне опровергают, от-
метают бытовавшие ранее (и бытующие до сих пор) представ-
ления о культурно-историческом развитии исследуемого регио-
на, о его контактах с другими культурами и о взаимодействи-
ях и взаимовлияниях отдельных его частей.
Источниковая база африканиста, занятого исследованиями
. культуры, истории, социальных отношений у африканских на-
родов в доколониальный период, весьма специфична. Недоста-
ток, а подчас и полное отсутствие местных письменных источни-
ков ранее XIX в. и слабое археологическое обследование кон-
тинента частично компенсируются данными этнографов (вклю-
чая большой отряд африканских ученых) и непрофессиональ-
ных наблюдателей (путешественников, торговцев, миссионеров
и т. п.), оставивших живые свидетельства о функционировании
местных социальных и политических институтов, модификации
и реликты которых продолжают жить в современной Африке.
В этом отношении африканист находится в более выгодном по-
ложении, чем исследователь цивилизаций далекого прошлого,
имеющий дело со следами культур давно исчезнувших народов.
Устная традиция и невербальные виды источников также со-
ставляют значительную часть Источниковой базы современной
африканистики.
Страны побережья Бенинского залива — один из наиболее
известных очагов доколониальной государственности в субса-
"харской Африке. Историками разных стран написано сравни-
тельно много об Ойо и других государственных образованиях
у йоруба, о средневековом Бенине. Однако знаем мы о них до
сих пор все же довольно мало. Восстановлены лишь фрагменты
политической истории этих государств, неясно их происхожде-
ние, слабо изучены и по-разному оцениваются их общественно-
политические структуры, характер государственной власти
и т. п.
В советской африканистике до недавнего времени наиболь-
шее внимание уделялось Бенину. Его общественно-политиче-
ский строй определялся как «феодальное государство» [11, т. 1,
с. 264], «раинерабовладельческое государство» и «рабовладель-
ческая деспотия» [120, с. 176; 121, с. 149], «централизованная
деспотия, носившая определенные теократические черты» и воз-
вышавшаяся над обществом, где «существовали два социаль-
но-экономических уклада: феодальный и рабовладельческий,
причем феодальный был преобладающим» [96, с. 120]; йоруб-
ские государства в работах 50-х — начала 60-х годов характе-
ризовались как «мелкие феодальные княжества» [72, с. 278; 11,
8
। I, с. 380]. Эти точки зрения — отражение и следствие общих
н и 1СПЦИЙ советской африканистики 50-х—начала 60-х годов
(. м. [53, с. 17—67]).
Данная книга является естественным продолжением не-
1К<>Л|>ких предшествующих работ ее автора, посвященных глав-
ным образом социально-экономическим процессам в регионе по-
Гн-режья Бенинского залива в предколониальный период [52;
ЬЗ, с. 17—67; 176, с. 495—510]. Руководствуясь желанием пре-
Ногтавить читателю максимально больший объем нового мате-
риала, объединенный темой формирования локальной цивили-
пщии, автор при характеристике социальной структуры иссле-
чугмых обществ ограничился ссылками на указанные работы и
краткими выдержками из них. Существенно обновлен был толь-
ко раздел о рабстве; это сделано в связи с неоднозначным вос-
приятием читателями позиции автора в указанных работах от-
носительно роли и места рабства в социальной структуре ис-
следуемых обществ, а также в связи со спецификой нх развития
под воздействием такого внешнего фактора, как трансатланти-
ческая работорговля (см. [74, с. 125; 262; 263]). Анализ соци-
злыю-политических и идеологических институтов стран побе-
режья Бенинского залива, прежде всего царской власти и ран-
них государств, предлагаемый в данной книге, как считает ее
штор, в основном подкрепляет данную им в прежних работах
арактернстику местных обществ как дуалистичных, предклас-
• пных, в которых развитие эксплуатации основной массы об-
щинников и рабов господствующим слоем носителей титулов,
вязанных с организаторско-управленческой деятельностью (сло-
> м, включающим значительную прослойку рабов), осуществля-
юсь при сохранении значительного влияния на все стороны
ки.'ши общества общинно-родовых институтов. Последние по
мере эволюции ранних государств вплоть до конца доколони-
ального периода не столько распадались, сколько ннтегрирова-
шсь в раинегосударствеииые структуры в качестве ячеек экс-
плуатации. Общественно-экономические уклады в таких общест-
|<пх еще не выявлены настолько, чтобы можно было причислить
"S к рабовладельческой или феодальной формации. Политиче-
кне институты, связанные и генетически и функционально с
-Гнциииой организацией (насчитывающие в исследуемом регио-
не по крайней мере несколько веков самостоятельного разви-
। пя), не подходят под классическое марксистское определение
"ц'ударства как аппарата насилия одного класса над другим.
1юлсе того, неадекватное использование терминологии способ-
но придать описанию такого государства некие надклассовые
черты (потому что в обществе, в котором констатируется его
ппличие, еще отсутствуют антагонистические классы), они еще
нг сложились.
В советской исторической литературе о доклассовых общест-
вах в других частях ойкумены справедливо отмечалось, что в
। зчсстве условия для изучения процесса возникновения государ-
9
ства и специфики зародышевых государственных форм следует
четко расчленять две стадии в развитии общества и политиче-
ских институтов: эпоху классообразования и эпоху раннеклассо-
вого общества. А. И. Неусыхин, исходя из анализа варварских
обществ Западной Европы, для обозначения длительной пере-
ходной стадии от родо-племениого строя к раннеклассовому (в
случае германских племен — к раннефеодальному) ввел понятие
«дофеодальный период». На этой стадии он выделил два этапа
в становлении зачаточных форм государственной власти. Пер-
вый этап — государство как прочно осевший в определенной
области или стране племенной союз; это «политическое обра-
зование», в котором более или меиее устойчивая королевская
власть отражает — наряду с интересами знати — также и обще-
племенные интересы. Для второго этапа характерно так назы-
ваемое «варварское государство» с «единоличной королевской
властью и начавшимся процесом классообразования», когда ко-
ролевская власть все еще носит на себе следы своего происхож-
дения из предыдущей стадии развития [73, с. 81].
Развивая это положение А. И. Неусыхина иа более широком
историческом материале, ряд советских исследователей выде-
ляют в эпохе классообразования два этапа. Начальный этап ге-
незиса органов государственной власти предполагается связы-
вать ие столько с появлением новых политических институтов,
сколько с трансформацией старых, родовых по своему проис-
хождению органов управления для нужд усложнившейся соци-
альной структуры. Органы управления на этом этапе выражают
интересы всего общества, а не только родо-племениой верхуш-
ки. Последний период эпохи классообразования называется
предгосударствеиным, ибо ему присуще появление «предгосу-
дарств», соответствующих «варварским государствам» А. И. Не-
усыхина. Зародышевые государственные образования этого пе-
риода выражают интересы главным образом верхушки общест-
ва и служат ускорителями процесса классообразования, спо-
собствуя его завершению.
В западноевропейской африканистике начала 60-х годов по-
литические институты исследуемого региона не столько анали-
зировались, сколько втискивались в рамки умозрительной идеи
того или иного автора о ходе (или застойном состоянии) доко-
лониальной африканской истории в целом. Например, извест-
ный английский африканист Дж. Фэйдж, рассматривая историю
Западной Африки в контексте политических сдвигов в этой
части континента, особенно выделял конструктивную роль ра-
боторговли в формировании, развитии и в специфике государств
«лесной зоны» [187). В другой работе, написанной совместно с
Р. Оливером, Дж. Фэйдж, освещая проблему государствообра-
зования у ашаити, йоруба, бнни и т. п., исходил из существо-
вания единого внешнего источника, откуда вырастали общие
«политические идеи» государств «суданской цивилизации»
[244].
ю
Опубликованная в 1967 г. коллективная работа «Государст-
1П1 Западной Африки в XIX в.» [275] имеет принципиально иные
in нравные моменты. Каждая глава основана на материалах
'1,'1ительных полевых исследований авторов; полученный ими
сравнительно-исторический материал выявил некоторые общие
черты доколониальных западноафриканских политических си-
нем. Такими общими чертами, по их мнению, являются следу-
ющие:
I, Священный царь, стоявший фактически или номинально во
главе управления. Система ограничения царской власти как прн
Помощи разнообразных ритуальных запретов, так и посредст-
вом структуры управления (государственный совет при царе из
представителей знатных родов в качестве помощника и — од-
новременно—противовеса царской власти). Прн такой системе
роль царя, обладающего внешне абсолютной властью, может-
ti|,i । ь сведена к роли марионетки.
2. Очень сложный по происхождению и многообразию обя-
занностей состав правящей верхушки, формирование ее почти
и каждом государстве из различных источников (по принципу
родства с царем нли царским домом; по принадлежности к ро-
дим, где те нли иные должности передаются по наследству; по
возрасту и полу; по личным заслугам н т. д.).
3. Большая или меньшая степень иерархизацин общества
при доступности некоторых должностей широким слоям насе-
ления. (В высоко иерархизированных обществах, например в
(Ию, только некоторые должности, главным образом низшие,
были доступны рядовым общинникам, в то время как в Бенине
и Дагомее большинство должностей, включая многие высшие,
были теоретически доступны всему населению.) С этим связа-
ны нечеткость, расплывчатость граней, разделяющих социаль-
ные прослойки, а подчас и отсутствие нижней грани между
управляющим слоем и народом — рядовой массой общинников.
4. Структурная связь управления с общинной организацией.
5. Большая роль рабов (в значительной части евнухов) в
управлении. Рабы-советники и рабская гвардия как опора цар-
ской власти в противовес общинной организации.
(>. В области идеологии — тесная связь государственных
культов с особой священного царя.
7. В области социальной структуры — значительная соци-
альная дифференциация, легко различаемые сословные деления
и отсутствие признаков ясно оформившихся классов.
Более конкретно, по крупнейшим государствам исследуемого
региона, делаются следующие выводы. Автор очерка об Ойо
II. Мортон-Уильямс различает в этом государстве четыре соци-
альные категория, образующие «статусные группы»: члены цар-
1 кого рода, свободное население Ойо, евнухи и рабы [275»
' . 50—51]. Стержнем политической жизни Ойо, оказывающим
влияние на положение и позицию всех социальных групп, яв-
ляется, по его мнению, баланс двух основных политических сил
11
«королевства» — священного царя и государственного совета
ойо меси. В то же время автор очерка о Бенине Р. Брэдбери
основной момент, определивший разные пути эволюции поли-
тических систем в Ойо и Бенине (которые он считает родст-
венными государствами), видит в различии социальных струк-
тур Ойо и Бенина на заре их развития [275, с. 3].
На рубеже 70-х годов стали появляться работы, основанные
на анализе комплекса источников — письменных и невербаль-
ных, с широким привлечением данных устной традиции, а так-
же молодой африканской археологии. Англичанин Р. Смит, ав-
тор книги «Королевства йоруба», решительно отмежевался от
пресловутой хамитской теории, сторонники которой пытались
доказать, что культура и государственность коренного земле-
дельческого населения Тропической Африки созданы светлоко-
жими хамитами — пришельцами из северной части континента.
Хамитская теория, пишет Смит, «стала в течение последних лет
объектом сокрушительной критики и не является более при-
годной» [266, с. 12]. По его мнению, цикл легенд об Одудуве —
мифическом основателе большинства йорубских государств —
вовсе не связан с пришельцами с северо-востока — носителями
идей государственности и института царской власти и отра-
жает не миграции и завоевания, а автохтонный процесс образо-
вание государств и расселения родственных этнических групп
[266, с. 19].
Англичанин Р. Ло в фундаментальной работе, посвященной
истории крупнейшего йорубского государства Ойо, высказывает
точку зрения, что институт царской власти в йорубском регионе
имеет местное происхождение. Развитие института царской
власти, по его мнению, может рассматриваться как следствие
урбанизации, необходимости управления гетерогенными город-
скими общинами. Те исследователи, которые верят в решаю-
щую роль пришельцев с севера в создании йорубской государст-
венности, доказывают, что городские поселения в Йорубе име-
ли оборонное происхождение, они создавались якобы для защи-
ты иноземных завоевателей от враждебного местного населе-
ния. Действительно, йорубские города имели важные военные
функции, пишет Р. Ло. Однако их развитие было, по-видимому,
прежде всего связано с их ролью рынков для местной и кара-
ванной торговли [216, с. 28—30].
Р. Ло считает, что хорошая организация войска, наличие хо-
рошо обученной кавалерии и лучников способствовали подъему
«империи» Ойо. Однако за военными факторами, по мнению
Р. Ло, лежали экономические причины: возвышение и расцвет
Ойо были связаны с его участием в торговле на большие рас-
стояния, особенно (начиная с XVII в.) в трансатлантической
работорговле. Лошадей для кавалерии правители Ойо покупа-
ли у своих северных соседей, расплачиваясь европейскими то-
варами, приобретаемыми на побережье Бенинского залива в об-
мен на рабов. Иными словами, военные успехи правителей Ойо
12
финансировались непосредственно доходами от трансатлантиче-
। ми'| работорговли [216, с. 241].
Уже упоминавшийся Дж. Фэйдж в изданной в 1978 г. «Исто-
рии Африки» назвал важным государствообразующим факто-
рам в восточной Гвинее (т. е. как раз в зоне побережья Бенин-
го залива) торговлю—в отличие от западной части Гвинеи,
и', по его мнению, государствообразование происходило в зна-
ниельной мере под воздействием «инициативы» суданских на-
1'“1ов манде. «Нет сомнения, — пишет он о восточной части
I нннеи, — что торговля была фактором в аккумуляции богатст-
н.। и в развитии монархической власти» [188, с. 109].
На протяжении последних полутора десятков лет советские
и шрубежные исследователи (и те, и другие широко использо-
иили африканский материал) много сделали для того, чтобы
попытаться выявить общие и специфические факторы генезиса
государства, структурообразующие элементы государствообра-
юнания, типы и стадии развития протогосударств, их основные
признаки и особенности иа каждой стадии.
В западной литературе была сделана попытка выделить
пргдгосударствеиные формы. Это, во-первых, понятие «сегмент-
ное государство», разработанное Э. Саутхоллом, а также «чиф-
дом» и «раннее государство». В настоящее время все три терми-
на употребляются советскими исследователями, причем термин
«чнфдом» имеет русский эквивалент «вождество». «Сегментное
। осударство» относится советскими исследователями к поте-
гтарным структурам и квалифицируется как «переходный ва-
риант к той форме организации, которая в литературе послед-
них полутора десятилетий получила название „вождество" и
рассматривается как промежуточный этап от общества чисто
родового к собственно государственной организации» [59,
с. 130].
Термин «чифдом» был введен Э. Сервисом и впоследствии
разработан X. Дж. Клэссеном, который выделяет его в осо-
бый предгосударствениый политический институт по следующим
признакам: 1) наличие центрального руководства, развитого в
большей нли меньшей степени при отсутствии у политических
лидеров постоянной узаконенной власти проводить в жизиь
гнои решения; 2) отсутствие у руководства чифдома возмож-
ностей предотвратить расщепление этого политического образо-
вания; 3) население чифдома уже разделяется на управляю-
щих и управляемых, однако различия между этими двумя груп-
пами ие являются непреодолимыми и часто основываются лишь
на различиях, определяемых родственными отношениями; обна-
руживается тенденция к развитию привилегий, обусловленных
брачными связями; 4) институты для отчуждения прибавоч-
ного продукта в целях использования их управляющей группой
существуют, но оин нс очень хорошо развиты н нередко при-
меняются лишь от случая к случаю. Ни дань, ни так называе-
мые даннические подарки не являются единственным источни-
13
ком существования правителей; 5) «племенные общества» (оче-
видно, составные части чифдома.— Н. К.) имеют общую для
чифдома идеологию, которая, возможно, была даже более широ-
ко распространенной, чем в классовых обществах [164, с. 491].
Иными словами, чифдом — это доклассовое политическое
образование, где а) господствуют территориально-родственные
связи н намечающаяся социальная иерархия типа «правите-
ли— управляемые» основывается на иерархии родов (или скры-
та под ней); б) правящий слой в экономическом отношении не
вполне отделен от массы общинников: ни дань, ни даннические
подарки не являются систематическими; нельзя сказать, что
этот слой живет целиком за счет отчуждения части прибавоч-
ного продукта; в) отсутствуют органы насилия; г) существуют
средства интеграции населения чифдома: это наличие цент-
рального руководства, которое, однако, не имеет аппарата, и
общая идеология, способствующая цементированию чифдома.
Все же с понятием «чифдом» не все ясно, нет единодушия
в том, какое место занимает этот институт в цепи потестарно-
политических структур доклассовых и раннеклассовых обществ.
Выше уже приводилось определение, данное вождеству (т. е.
тому же чифдому) Л. Е. Куббелем. Другой советский исследо-
ватель, Л. С. Васильев, специалист по истории Китая, в ходе
обзора западной литературы о государствообразовании делает
вывод об универсальности чифдома как политической структу-
ры [17, с. 175], связывая его появление с «тем уровнем соци-
ально-культурной интеграции, который соответствует наиболее
раннему и, видимо, ключевому этапу процесса становления го-
сударства» [17, с. 158]. В этом он расходится с X. Дж. М. Клэс-
сеном, который считает чифдом догосударсгвенным образовани-
ем и четко разделяет два этапа развития общества: догосудар-
ственный и государственный, гранью между которыми является
эпоха раннего государства.
Под этой первой стадией государственности понимается
«централизованная социально-политическая организация для
регулирования социальных отношений в сложном стратифици-
рованном обществе, разделенном по крайней мерс на две основ-
ные страты, или возникающие социальные классы, — на пра-
вителей и управляемых, отношения между которыми характери-
зуются политическим господством первых и данническими обя-
зательствами вторых»; законность этих отношений освящается
единой для раннего государства идеологией, основной принцип
которой составляет взаимный обмен услугами [176, с. 640].
Раннее государство отличается от чифдома, во-первых, на-
личием централизованного управления, имеющего возможность
поддерживать закон и порядок «как с помощью авторитета,
так и силой или угрозой силы» [164, с. 490], т. е. наличием ор-
ганов принуждения; во-вторых, тем, что в раннем государстве
«существует производство регулярного прибавочного продукта,
который используется для поддержания государственной орга-
14
«шпации». Аппарат раннего государства способен предотвратить
ci и расщепление. В числе других признаков раннего государст-
на отмечается его независимость в качестве политической еди-
ницы, основной принцип разделения населения—на правите-
лей и управляемых, наличие общей для раннего государства
теологии |164, с. 490].
Раннее государство (этот термин употреблял еще К- Поланьи
и качестве синонима «архаического государства») представляет
гобой особую стадию развития государственности. Оно обла-
дает рядом черт, присущих только ему. Понятие раннего госу-
дарства пока еще разработано слабо. Оно было впервые широ-
ко введено в научный оборот в 1978 г. как результат сравни-
к'льного анализа двадцати политических систем Азии, Африки,-
доколумбовой Америки и Европы периода государствообразова-
иия. В качестве характерных черт раннего государства, позво-
ляющих выделить его в особую стадию, были тогда отмечены
следующие его особенности:
1) Положение правителя как главы раннего государства обо-
сновывается мифами и генеалогией, которые связывают его со
сверхъестественными силами. Он также считается благотворя-
щей личностью, источником даров, вознаграждений и подноше-
ний.
2) Аристократия состоит из членов царской семьи, клано-
вых старейшин и лиц, занимающих высокие должности. Част-
ная собственность на землю — явление редкое и, по-видимому,
не является важным фактором достижения высокого социаль-
ного статуса.
3) Раннему государству присуща идеология обмена услу-
гами, согласно которой все категории подданных платят правн-
п-лю дань, торговые и судебные пошлины, услуги, в то время
как правитель, со своей стороны, считается ответственным за
охрану своих подданных от посягательств врага, за соблюде-
ние закона и порядка, обладает благотворящей силой, сверхъ-
11 гественной способностью влиять на благоденствие страны. Го-
v щретвенная идеология поддерживается жречеством.
4) Производством материальных благ заняты определенные
хщиальиые группы общества. Доступ к материальным ресур-
сам неодинаков. Основным источником дохода высшей страты
является дань. Наряду с этим в раннем государстве сущест-
вуют подати, которые уплачиваются всеми социальными кате-
гориями, хотя и различаются по количеству и качеству. Соци-
альное неравенство основывается прежде всего на происхожде-
нии, причем огромную роль играет степень родственной бли-
н»ети к линнджу правителя.
5) В раннем государстве существуют многочисленные долж-
ностные лица, выполняющие специализированные задачи. Долж-
ностные лица «общего характера», или полифункциональные
пдминистраторы, характерны главным образом для региональ-
ного и местного уровней управления. Что же касается цент-
I 15
рального органа управления, то на этом уровне действуют в
основном «специалисты». Хотя в идеале только правитель
имеет право даровать законы, на деле государственные уста-
новления являются плодом деятельности многих людей.
В зависимости от степени развития а) торговли и рынков,
б) способа достижения высоких постов (наследованием или на-
значением), в) частной собственности на землю, г) судебной
системы и системы налогообложения, д) способа вознаграж-
дения должностных лиц ранние государства делятся на три
группы: зародышевые, типичные, переходные [163, с. 60—61].
Понятие раннего государства было использовано Л. С. Ва-
сильевым при изучении генезиса китайского государства. Пер-
вая глава его исследования содержит уточненную и дорабо-
танную (по сравнению с двумя журнальными обзорами того же
автора [15; 16]) дефиницию: «раннее государство — это осно-
ванная на клановых и внеплановых связях, знакомая со спе-
циализацией производственной и административной деятель-
ности многоступенчатая иерархическая политическая структура,
главной функцией которой является централизованное управ-
ление крупным территориально-административным комплексом
и обеспечение престижного потребления привилегированных
верхов (управителей) за счет налогов и повинностей с произ-
водителей, причем отношения между верхами и низами по-преж-
нему основаны на принципах реципрокиости (т. е. взаимности,
взаимного обмена услугами. — Н. К.) и редистрибуции (т. е.
перераспределения. — Н. К.) и легитимированы общепризнан-
ной религиозно-идеологической доктриной» [18, с. 49].
Отдавая должное большой аналитической работе, проделан-
ной Л. С. Васильевым, взявшим на себя труд проштудировать
и довести до советского читателя результаты мировых научных
исследований в области генезиса государства, невозможно все
же не отметить, что упоминаемые Л. С. Васильевым отношения
«реципрокностн» в раннем государстве — не что иное, как ис-
каженные представления людей той эпохи, а реальным отно-
шением было принудительное отчуждение части прибавочно-
го продукта в пользу управляющего слоя, и в этой части опре-
деление раннего государства, данное X. Дж. М. Клэссеном и
П. Скальником, более правильно.
В 80-х годах понятие «раннее государство» вошло также в
учебник по истории первобытного общества [85а]. В качестве
критериев, отличающих раннее государство от «предгосударст-
веиных образований ,,вождеств“», названы: появление публич-
ной власти, располагающей аппаратом принуждения, и разде-
ление населения, «на первых порах неполное и непоследова-
тельное», по территориальному принципу [85а, с. 195]. Отме-
чается также, что выявление четкой грани между предгосудар-
ственными образованиями и ранними государствами «по боль-
шей части непросто и требует особых углубленных исследова-
ний» [85а, с. 196].
16
Вопрос о том, можно ли выделить специфические общие
черты доколониальных африканских государств, или, иначе го-
ппри, правомерно ли говорить об африканском типе государст-
пп, остается открытым в мировой науке. Думается тем не ме-
нее, что игнорировать его никак нельзя, хотя бы потому, что
институт царской власти, вернее, его модернизированное видо-
1имепение продолжает существовать в современной Африке, яв-
ляясь неотъемлемой частью современных политических струк-
iyp республиканского типа (например, палаты вождей и «урож-
денных правителей» в современной Нигерии). Вопрос о само-
бытности африканского государства доколониальной эпохи яв-
ляется частью животрепещущей политической проблемы, свя-
1НИИОЙ с лозунгом так называемой африканской самобытности,
провозглашаемым большинством африканских политических
лидеров наших дней.
Насколько известно автору данной работы, она является
первой попыткой исследования рождения цивилизации в регио-
не побережья Бенинского залива. Более того, пока еще не на-
писана и систематическая история региона, если не считать
кратких очерков в сводных исторических изданиях. Существую-
щие «Истории» Нигерии и Дагомеи, включая отечественную
• Историю Нигерии в повое и новейшее время», уделяют мини-
мальное внимание историческим процессам, протекавшим в
ион части Западной Африки, до того как ее «открыли» евро-
пейские работорговцы. Это обстоятельство, а также желание
проследить динамику развития ранних государств предопреде-
шло включение в книгу в качестве отдельной главы историче-
' Кого очерка. Стержневыми в работе являются главы и разде-
П.1, посвященные развитию и особенностям структуры и функ-
uiii царской власти и государства, т. е. тех общественно-поли-
hpiockhx институтов, которые определяли целенаправленную
(гятсльиость формирующейся цивилизации. Важное значение
ы|я раскрытия темы имеет материал поневоле небольшой гла-
м,1 о средствах хранения и передачи информации, т. е. о том,
•| го принято обозначать как кумулятивную функцию цивилиза-
ции. Глава о контактах с исламским миром и работорговле
представляет собой попытку освещения главных внешних фак-
нфов формирования дайной локальной цивилизации периода
•брязования и развития ранних государств.
3 ЛК. 559
Глава 1
МАТЕРИАЛЬНЫЕ
И КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ
ЗАРОЖДЕНИЯ ЛОКАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
Природные факторы оказали огромное влияние не только на
темпы, но и на специфику культурного развития стран побе-
режья Бенинского залива в древнейшую эпоху. С юга побе-
режье омывает океан, и вплоть до появления португальских мо-
реплавателей в XV в. все сколько-нибудь значительные культур-
ные контакты местных народов с внешним миром осуществля-
лись с суши — караванными тропами и по рекам, имеющим ос-
новное направление с севера на юг. Географически социокуль-
турный регион побережья Бенинского залива — это южные
районы Нигерии и юго-восточная часть Республики Бенин
(бывшего Дагомейского царства). К северу от этих районов,
отделенные от них (на территории Нигерии) так называемым
Средним поясом, населенным многочисленными малыми наро-
дами, находились фульбе-хаусанский социокультурный регион и
очаг древней государственности и культуры близ оз. Чад — Ка-
нсм-Борну. Далее к северу пустыня Сахара отделяла все упо-
мянутые регионы от древнейших центров мировой цивилиза-
ции.
Основной климатический фактор этой части Африки — убы-
вание влажности с юга на север. В III—II тысячелетиях до н. э.
Сахара превратилась в пустыню. Таким образом, барьер меж-
ду народами Южной Нигерии, Дагомеи и древними очагами ми-
ровой цивилизации возник около 4 тыс. лет назад. В это время
в основных чертах сложились те природно-климатические усло-
вия, в которых развивались культуры народов этого региона:в
его прибрежной части — экваториальный климат; далее на се-
вер на уровне Энугу и Ибадана — субэкваториальный; на его
северной окраине’—климат южных саванн. Климатическому
разнообразию соответствует разнообразие растительного мира.
Севернее прибрежной зоны мангровых зарослей и пресноводных
болот тянется полоса дождевого леса. Его северная граница
проходит примерно по линии Иларо — Абеокута — Оффа —
Ово — Онича — Окигви — Обубра — Огоджа. На большей части
территории, населенной йоруба, в результате деятельности че-
ловека еще в древности дождевой лес исчез, сменившись вто-
ричным лесом. Следующий после дождевого леса растительный
18
пояс — это вторичная саванна; ее северная граница проходит по
линии Исейин — Илорин—Кабба — Отуркпо— Сбуду и далее
1ы северо-восток. Эта линия была когда-то границей дождевого
/кта.
Затем следует гвинейская саванна, которую в древности за-
меняло редколесье, постепенно исчезавшее вследствие вырубки
и выжигания. Далее к северу, в «Среднем поясе», т. е. уже за
пределами стран побережья Бенинского залива, лежит зона ca-
tmint [117, с. 390—391].
Важной природно-климатической особенностью региона яв-
'1яотся так называемый Дагомейский коридор, или проход,—
широкая полоса саванны между Западной Нигерией и Запад-
iioii Ганой, соединившая океанское побережье с саваннами
внутренних областей Западной Африки. Его роль в эпоху го-
•ударствообразования и развития ранней государственности
была особенно велика, ибо существование Дагомейского прохо-
1п обеспечивало принципиально иные по сравнению с лесной зо-
iiitii, более благоприятные условия коммуникаций на дальние
|пкч‘тояния. И, видимо, не случайно на границах этого коридо-
ра возникло несколько древних культурно-исторических цент-
|ц>в: Ойо, Абомей и за пределами региона, на запад от него,—
Кумаси.
Мировой наукой признано, что зарождение цивилизации
|||><можно лишь на определенном уровне развития материаль-
ипго производства, а именно на стадии, когда производящее хо-
ийство становится основной материальной базой общества.
Первичные цивилизации возникли поблизости от районов за-
рождения земледелия и скотоводства, от очагов так называе-
inii неолитической революции (термин, которым с середины
0-х годов принято обозначать процесс перехода первобытных
ц'ловсческих коллективов охотников и собирателей к оседлому
гмледелию и скотоводству как ведущим формам производя-
niero хозяйства на ранних этапах человеческой истории). Пере-
"д от присваивающего хозяйства к производящему внес су-
1'И‘с гвенные изменения в характер трудовой деятельности, обес-
..шл возможность регулярного (циклического) производства
'рнбавочного продукта, явился предпосылкой оседлости и
।едлого образа жизии, создал новые условия для разделения
ч»уд;), послужил основой возникновения городов, новых ндеоло-
'1Ч1‘еких представлений, в целом он был необходимой матери-
'П.ной предпосылкой зарождения цивилизации.
Охота, рыболовство, собирательство составляли важную
11ст|> хозяйственной деятельности народов побережья Беннн-
ц<1Го залива, а охотник был одной из самых значительных фи-
• vp в местных обществах. Однако во всех известных нам ми-
1'iix, песнях, сказках народов Бенинского побережья охотник
ин столько рудимент старого фольклорного цикла, восходяще-
к доземледельческой стадии развития, сколько персонаж зем-
2* 19
ледельческо-скотоводческих обществ, герой, который либо
осваивает девственный лес, чтобы основать в нем город, либо
защищает от врагов рубежи родной земли, либо охраняет де-
ревню от нападений диких зверей, либо сражается с мифиче-
скими чудовищами «буша» — лесной чащи.
О времени перехода населения региона к производящим
формам хозяйства можно судить главным образом по косвен-
ным данным — путем сопоставления с более северными райо-
нами, лежащими за его пределами. В течение всего известного
нам исторического периода территории, прилегающие к побе-
режью Бенинского залива, населяли земледельцы и охотники,
а скотоводство здесь имело подсобное значение, что объясняет-
ся природными условиями. Прогресс земледельческих общин ос-
новывался на сочетании земледелия как основы экономики с
разведением домашнего скота. Очевидно, первые домашние жи-
вотные появились в странах Бенинского побережья в ходе кон-
тактов предков местных народов с их северными соседями.
Самые ранние изображения и останки домашних животных на
территории Нигерии относятся к позднему каменному веку.
При раскопках Даймы (на территории современного штата
Борно, в Северо-Восточной Нигерии), нижние слои которой
датируются VI в. до н. э., обнаружены вылепленные из глины
фигурки коров, овец, коз и свиньи. Ранние слои этой стоянки
богаты костями домашних животных: крупного рогатого скота;
баранов и коз. К западу от Даймы, в скалистом гроте Бирнин
Куду (штат Кано), сохранились древние наскальные рисунки,
сделанные по меньшей мере тысячу лет назад. На иих изобра-
жены животные, главным образом коровы. Интересно, что в
наскальных рисунках Бнрнин Куду фигурируют две породы ко-
ров: низкорослые короткорогие животные, распространенные
ныне на юге Нигерии в зараженных мухой цеце районах, и
длиннорогие коровы, которых в современной Нигерии не раз-
водят. В 130 км к югу от Бнрнин Куду, в Геджи, находится
еще один древний центр наскальной живописи, где запечатле-
ны коровы и лошадь {260, с. 58—59]. Живописные и лепные
изображения скота говорят о его большом значении в жизни
людей, населявших области, прилегавшие с севера к побе-
режью Бенинского залива в позднем каменном веке. В афри-
канистике принята точка зрения, что все виды домашних жи-
вотных не были одомашнены на месте, но попали сюда в ходе
миграций и заимствований.
Так, по мнению Дж. Д. Кларка, далекими предками коротко-
рогой низкорослой породы коров был рогатый скот, проникший
в Египет и Сахару из Азии. Первые неолитические скотоводы
появились в Сахаре в V тысячелетии до н. э., и по мере ее вы-
сыхания в течение последующих двух тысяч лет часть их по-
степенно отходила на юг со своими стадами [40, с. 189—190],
достигнув не позднее I тысячелетия до н. э. территории Ниге-
рии. К этому времени предки современных нигерийцев уже
20
pH шодили коз, появившихся в южных районах Ч
|Н1К11 примерно 4 тыс. лет назад {260, с. 68]; 0Ни апвдной Аф-
Пыли первыми домашними животными на Терпи’ По'виДимому,
и говремекиого Бенина. Рии Нигерии
По другим данным, козы, овцы и крупный
(мелкая порода) появились в зоне современного Р0Гаты^ скот
пин мухи цеце во II или в .начале I тысячелетия РДспР°стране-
Чем объяснить столь большие расхождения Во
ли в том, что до сих пор нельзя считать рещенньВРемени? Де-
щпп вопрос о времени зарождения скотоводСТВа 1м более об-
гком континенте. Так, далеко не все специадИст На Африкан-
пы|цеприведениую точку зрения Дж. Д. Кларка Разделяют
чпетности, предположение, согласно которому ‘ Умствует, в
лгпие перешло к скотоводству самостоятельно Ofl aPCRoe насе-
кого тура. Третья гипотеза, связанная с развитн ащннв мест-
чсских исследований в Нубии, указывает на Ва-к м аРхсологн-
'ледней как центра формирования чисто афр^.*^10 Роль по-
производящего хозяйства [123, с. 110]. янских систем
Обилие точек зрения по этому вопросу зызва
следователи располагают слишком малым колИЧр° Тем’ ЧТо ис-
пых фактов. В частности, неолитическое искуСстСТВом НаДеж-
гочпо надежный источник с точки зрения специал В° недоста‘
рии скотоводства. Не выяснена степень инфОпм СТОв по исто-
жетов первобытного искусства. Например, выводьТИ8Ности сю’
пинии так называемого скотоводческого периода в ° cy^ecTBo-
харе на основании интерпретации одних только ДРевней Са-
жальных изображений могут быть оспорены дан дРевиих иа-
фни: обилие изображений крупного рогатого Ско ЫМи этаогра-
детельствовать вовсе не о его ведущей роли в}:оз„? ^ожет сви-
о том, что он имел важное культовое и преСти ВСТВе’ а лишь
Цалее, преобладание скотоводческих сцен в наск °е ЗВачение.
писи нельзя интерпретировать как отсутствие земЛЬН°я Живо-
как земледельческий быт вообще находит в ИскуёЛеЛелия’ так
ражение, чем скотоводство [123, с. 108]. У стве иное от-
Точно так же далеко не ясен вопрос о врем?
населения стран побережья Бенинского залива к и ПеРеХода
о степени самостоятельности этого величайшер0 Земл^делию и
жизни людей. Очень мало известно об окультурИвеРев°Р°та в
произрастающих в саванных областях Нигерии (таНИи ЗЛаков,
пой части региона и за его пределами). В 50-х / е' в севвр-
нока Дж. Мёрдок, опираясь на лингвистические Да[?дах нашего
1лл предположение о возникновении независимоГоННЫе’ ВЫска-
леделня в Западной Африке в V—VI тысячелетия центРа зем-
у меидеязычных народов Западного Судана в&епуХ До н- э. —
। ер [233, с. 67]. Иными словами, Мёрдок считав ч°ВЬях Р- Ни-
Судан пережил неолитическую революцию, отделк° ^апаДный
литической революции Ближнего Востока и Египт^? от не°-
юза отвергается сейчас многими африканистами9 ^Та гипо-
’ которые> в
свою очередь, высказывают самые разнообразные точки зрения
на происхождение и время зарождения западноафриканского
земледелия. Американский этнограф X. К. Шнайдер в компиля-
тивной работе, посвященной культурной истории Африки, по-
лагает вслед за Н. И. Вавиловым, что западноафриканские зер-
новые были некогда окультурены на плоскогорьях Эфиопии, от-
куда и проникли на запад Африки через Судан [264, с. 32].
С. А. Семенов, напротив, исключает Эфиопию нз числа древ-
нейших земледельческих центров на том основании, что в Аф«
рике не обнаружено диких видов пшеницы. По его мнению,
первоначальные зачатки земледелия (как и скотоводства) в
субсахарской Африке были следствием культурного заимство-
вания народами долины Нила нз Юго-Западной Азии в конце
VII или начале VI тысячелетия до и. э.; производящее хозяйст-
во распространилось затем в суданские области [100, с. 57].
Дж. Д. Кларк считает родиной дикорастущих злаков, от кото-
рых произошли разновидности африканского проса и сорго, су-
данский пояс, т. е. район, прилегающий с севера к странам
побережья Бенинского залива [40, с. 195].
Анализируя немногочисленные факты, накопленные африка-
нистикой к концу 70-х годов, Дж. Фэйдж пытается решить про-
блему происхождения западноафриканского земледелия в бо-
лее широком историческом контексте, связав ее с проблемой
культурно-исторического отставания народов субсахарской
Африки от древних цивилизаций Старого Света. Ход его рас-
суждений в общих чертах сводится к следующему: где-то меж-
ду VIII и II тысячелетиями до и. э. происходило высыхание Са-
хары, в результате чего ее население (по расовому составу
кавказоиды и негроиды) вынуждено было переселяться из пу-
стыни на более влажные земли. Кавказоиды двинулись на се-
вер и северо-восток (в Средиземноморье и дельту Нижнего Ни-
ла), а негроиды Сахары — в Судан. В обоих случаях это спо-
собствовало увеличению плотности населения и развитию зем-
леделия. Если согласиться с гипотезой Мёрдока, продолжает-
Дж. Фэйдж, то тогда логично было бы считать и то, что Саха-
ра уже превратилась в безводную пустыню между V и II ты-
сячелетиями до н. э. Однако в действительности, по крайней
мере в начале этого периода, в Сахаре можно было жить и
даже частично заниматься земледелием. Контакты между Се-
верной Африкой и Суданом не были прерваны, однако негро-
идное население Судана должно было приспосабливаться к но-
вым условиям и выбирать, какие нововведения с Ближнего Во-
стока и из Восточного Средиземноморья им следует принимать
и развивать. Главное различие в условиях перехода к неолити-
ческой революции между народами Ближнего Востока и Евро-
пы и негроидным населением состояло, по мнению Фэйджа, в
том, что последнее жило в тропиках. Поэтому местные земле-
дельцы вынуждены были, заимствуя идею земледелия, культи-
вировать из диких семян новые зерновые, способные произра-
22
и, н давать урожаи в условиях тропиков. Это предопреде-
ч» культурное отставание африканских народов южнее Са-
14. Окультуренные злаки появились в саваннах Судана
чцу III и I тысячелетиями до н. э., т. е. суданские земле-
- и,цы отстали от земледельцев Египта и Ближнего Востока
"1'имерно на три тысячи лет [188, с. 17].
В настоящее время все большее количество специалистов
и.пывают в качестве возможного центра окультуривания аф-
риканских растений Нубию н Верхний Египет [123, с. ПО].
Г. Шоу насчитывает не менее восьми злаковых, окультурен-
ных в Африке. Из них важнейшими являются сорго, тростни-
। "i'<ie просо, африканский рис, пальчиковое просо и фонио, или
юдный рис». Самые ранние находки пальчикового проса
чаны в Эфиопии (ранее IX в. до н. э.), тростникового про-
в Южной Мавритании (II в. до н. э.), сорго — в Респуб-
। е Судан (середина III в. н. э.). Оттуда онн распростраии-
'|ц< i> в те части региона, где они возделываются теперь [260,
о2—64].
Новые данные о происхождении западноафриканского зем-
'н- |елия предложены советским ученым С, Н. Бахаревой. В хо-
не нолевых исследований в девяти странах Африки ею были
выявлены два новых подцентра происхождения растений: за-
IHI'Шоафриканский и центральноафриканский. 88 видов культур-
ных растений происходят нз этих подцентров; западноафрикаи-
ими! является родиной шести видов сорго, одного вида риса,
масличной гвинейской пальмы и многих других растений [12,
с I. 10, 11, 13, 15, 20].
В южных районах Нигерии н в Республике Бенин преобла-
дающей продовольственной культурой является ямс — основа
шииния на территории Гвинейского побережья. Раньше пола-
гали, что это клубневое растение было окультурено в Азии и
появилось в Африке в I тысячелетии до н. э. Однако теперь
большинство исследователей считают западноафриканский ямс
производным от местных диких сортов [40, с. 196; 260, с. 64—
<»Г»; 100, с. 58]. С. Н. Бахарева насчитывает до пятнадцати ви-
дон культивируемого ямса из нескольких сот дикорастущих ви-
дов [12, с. 26]. Мнение, что возделывание этого корнеплода
имеет очень древнюю традицию в социокультурном регионе по-
бережья Бенинского залива, подкрепляется исследованиями по
истории земледелия. Как отмечает С. А. Семенов, тропическое
земледелие раньше появилось в форме посадочного хозяйства,
и не посевного. При возделывании корнеплодов, подобных ям-
су. обработка земли первоначально ограничивалась только вска-
пыванием места самой посадки. Собирательство ямса могло
начаться со времен культуры санго (начало среднего каменно-
ю века), а начало неупорядоченного возделывания — в среднем
каменном веке [100, с. 58].
Запрет в некоторых областях использовать железные ору-
jihm для выкапывания ямса на празднике нового ямса и важ-
I 23
ность таких праздников рассматриваются как косвенное сви-
детельство того, что его возделывание предшествовало появле-
нию железных орудий. По-видимому, некоторые африканские
клубневые растения в прошлом культивировались более широ-
ко, чем теперь, когда их заменили ввезенные европейцами из
Америки кассава (маниок), сладкий картофель и один из ви-
дов кокоямса. Бананы и цитрусовые попали в Африку, по-ви-
дпмому, из Индонезии в первой половине I тысячелетия и. э.
и были завезены сначала на Мадагаскар и близлежащие час-
ти восточноафриканского побережья, а впоследствии освоены и
жителями стран побережья Бенинского залива. Можно с уве-
ренностью предположить, что, как и в других районах мира,
начальной стадией возделывания культурных растений здесь
было подсечно-огневое земледелие, причем система подсечно-
огневого земледелия сложилась не сразу, пройдя различные
этапы эволюции. По-видимому, переход от полной зависимости
от охоты, рыболовства и собирательства к частичному произ-
водству пищи произошел примерно в 100 г. до н. э. [260, с. 68].
Это достаточно поздняя дата по сравнению с другими района-
ми мира: интенсивное распространение земледельческого хо-
зяйства на территории Передней н Центральной Азии происхо-
дило в VI—I тысячелетиях до н. э., проникновение производя-
щего хозяйства на территорию Южной Европы датируется
VI тысячелетием до н. э., на лессовые равнины Европы — кон-
цом IV — концом III тысячелетия до и. э. Древнейший очаг
земледелия (в Юго-Западной Турции) возник в VII тысячеле-
тии до н. э. Однако производящее хозяйство стало преоблада-
ющей формой еще позднее, в эпоху вступления народов стран
побережья Бенинского залива в железный век.
Самой ранней культурой железного века в Нигерии, по-ви-
димому, является культура Нок, названная так по деревне Нок
в штате Плато (Северная Нигерия), т. е. расположенная зна-
чительно севернее территории стран побережья Бенинского за-
лива. Тем не менее все, что относится к культуре Нок, имеет
непосредственное отношение к древней истории не только по-
бережья Бенинского залива, но н всей восточной части Запад-
ной Африки. Интерпретация находок этой культуры является
в настоящее время ключом к раскрытию таких вопросов, как
источники заимствования (или самостоятельное изобретение)
культурных (в узком значении) и технологических инноваций,
послуживших предпосылками для зарождения цивилизации в
западноафриканском регионе.
Несмотря на то что первые находки культуры Нок были
сделаны несколько десятилетий тому назад, она еще очень ма-
ло исследована. Территория ее распространения, известная иа
сегодняшний день, представляет собой овал примерно 480 на
160 км, расположенный к западу и югу от плато Джос, выше
24
слияния рек Нигера и Бенуэ (южная часть овала заходит за
р. Бенуэ). Первые находки этой культуры — несколько терра-
котовых скульптур н полированные каменные топоры — были
обнаружены в процессе добычи олова в наносных слоях и не
могли быть датированы. Позднее фигурки стиля Нок были иай-
/|,гн|>[ за пределами оловянных разработок. Всего их сейчас на-
считывается несколько тысяч.
Помимо скульптур1 культура Нок представлена полирован-
ными каменными топорами, маленькими каменными наконечни-
ками стрел и рыболовными крючками, бусами и губными укра-
шениями из кварца и олова, глиняной посудой, фрагментами
горнов для получения сыродутным способом железа, железным
лезвием топора.
Раскопки в долине Таруга (примерно в 55 км к юго-восто-
ку от г. Абуджа) позволили дать точную датировку предметам
культуры Нок. На глубине 40 см от поверхности почвы был
вскрыт культурный слой, содержавший сварочное железо, же-
лезный шлак, фрагменты терракотовых фнгурок, красную ох-
ру, зернотерки н древесный уголь. Он датируется III в. до н. э.,
а слой на 24 см ниже первого — серединой V в. до н. э. [260,
с. 79]. Для обнаружения свидетельств о производстве железа
был проведен палеомагнитный анализ. Было выявлено 20 мест
с остатками железного шлака, указывающего на налично гор-
нов; слой под шлаком одного из них был датирован радиоуг-
леродным методом 300± 100 г. до н. э. [260, с. 80]. Было раско-
пано 13 горнов, все они — «низкие шахтные печи» с ямами, ухо-
дящими в землю на глубину в 30 см. Как показывают этногра-
фические исследования различных районов доколониальной
Африки, в горнах типа таругскнх осуществлялась не выплавка,
а процесс примитивного восстановления губчатого железного
полуфабриката. Они были характерны для культуры народов
с более или менее развитым земледелием, частично сопряжен-
ным со скотоводством. В них получался металл невысокого
качества, используемый для внутреннего потребления — изготов-
ления простых хозяйственных орудий и охотничьего оружия [67,
с. 68—72].
К северо-востоку от Таруги в Самун Дукийе было обнару-
жено единственное пока поселение, относящееся к культуре
Нок. Оно датируется III в. до н. э. [252, с. 169]. Домашний му-
сор из Самун Дукини содержал фрагменты глиняной посуды,
н'рнотерки, железные лезвия ножей, наконечники стрел, копий,
крючки и браслеты из железа, каменные бусы и фрагменты
ц'Рракотовых скульптур.
Наличие среди находок культуры Нок зернотерок, семян ма-
сличных культур, двух обломков терракотовых скульптурных
изображений людей с мотыгами (или топорами) говорит в
пользу того, что нх создатели были земледельцами.
Если в Таруге не было ни одного орудия из камня, то в Са-
мун Дукнйе был найден один полированный каменный топор,
25
который, возможно, имел лишь ритуальное значение. Таким
образом, можно полагать, что иа всей территории распростра-
нения сходных по стилю терракотовых скульптур Нок сущест-
вовала сложившаяся культура железного века, созданная
оседлыми земледельцами не позднее V—III вв. до н. э.
Скульптуры Нок — древнейшие в Африке после древнееги-
петских. Они изображают людей и животных. Их форма и раз-
меры различны — от нескольких сантиметров до почти нату-
ральной величины. Требовалось очень большое мастерство,
чтобы подвергнуть обжигу полые глиняные скульптурные изо-
бражения человеческих тел в их естественных размерах. Чело-
веческие изображения, как правило, стилизованы, а изображе-
ния животных реалистичны, ио и тех и других объединяет спо-
соб трактовки глаз — с сильно вдавленными зрачками, с гори-
зонтальным верхним веком и иижннм в форме сегмента, при-
ближающегося к треугольнику. Рот и ноздри, как правило,
имеют сквозные отверстия в отличие от ифских и бенинских па-
мятников искусства.
Есть предположение, что терракоты Нок происходят от тра-
диции деревянной скульптуры, образцы которой просто не со-
хранились в течение последних 1,5—2 тыс. лет. Предположение
это строится на искусствоведческом анализе находок [279,
с. 68; 66, с. 253].
Все скульптуры людей Нок представляют негроидов. Неко-
торые детали платья и причесок, изображенных на скульпту-
рах, можно и сейчас обнаружить у народов, населяющих штат
Плато [279, с. 72]. Относительно этнической принадлежности
творцов культуры Нок нет единого мнения. Возможно, что ее
создали народы протобанту [23, с. 10].
Глиняная посуда и терракотовые скульптуры Нок различа-
ются по составу материала, из которого они сделаны. На этом
основании делается предположение о существовании региональ-
ных и, возможно, хронологических вариаций данной культуры.
Кроме того, в скульптурах ясно различаются четыре художест-
венных подстиля.
Более поздняя по времени культура железного века обнару-
жена в Дайме (к югу от оз. Чад). Дайма представляет собой
огромный холм, в нижних слоях которого были найдены мно-
гочисленные следы обитания людей позднего каменного века
(начиная с III в. до н, э.). Железо появляется здесь впервые в
верхних слоях холма и датируется временем начиная с V или
VI вв. и. э. Вместе с находками из железа обнаружены остат-
ки обугленного сорго. Как и люди каменного века, обитатели
Даймы железного века лепили из глины фигурки людей и жи-
вотных. Они занимались земледелием и скотоводством и строи-
ли свои жилища из глины вместо прежних из дерева н травы.
На северо-западе Нигерии культуры раннего железного ве-
ка были выявлены на западном берегу Нигера ниже Елвы
(стоянка RS 63/32, не датирована), на той же стороне реки

26
дольше к югу у деревни Кагоге и в холме Баха, где самый ран-
ний слой, содержащий железные орудия, датируется II в. и. э.
|2b0, с. 98].
До сих пор нет археологических данных о начале железно-
И) века в тропических лесах н лесистой саванне Южной Ниге-
рии, т. е. собственно в странах побережья Бенинского залива.
Ч;ить западных исследователей считает, что переход к земле-
делию в этом регионе мог начаться лишь после освоения же-
.шчоделательного производства пародами Судана и передачи
ими этих знаний и навыков жителям тропических лесов путем
мт раций с северо-востока носителей культур железного века
]'.'(И, с. 34]. До недавнего времени полагали, что навыки про-
ншодства и обработки железа получены населением Западной
Африки из Мероэ, а туда они попали из Азии [228, с. 578].
После начала регулярного использования металла на Ближ-
нем Востоке примерно в 1200 г. до н. э. железные орудия по-
мнились на побережье Северной Африки (их туда завезли фи-
никийцы). Однако производство железа в Африке началось
лишь после завоевания Египта ассирийцами в VII в. до н. э.
Нубия, обладавшая большими природными ресурсами для про-
ишодства железа (запасами железной руды и, что особенно
важно для ранней металлургии, обилием дерева для обжига),
стала главным центром производства железа, откуда последнее
проникло в субсахарскую Африку. Но пока, во всяком случае,
не найдено свидетельств распространения производства желе-
ia из Нубии на запад через Судан. В Дайме, где люди обитали
г VI в. до н. э. до примерно XII в. н. э., железо, например, обна-
ружено лишь в слоях, датируемых V—VI вв. н. э. Это на во-
1гмь веков позднее известной датировки производства железа в
стоянках культуры Нок, расположенных дальше на запад от
Нубии, чем Дайма. Таким образом, находки культуры Нок сви-
дечсльствуют в пользу североафриканского, а не мероитского
происхождения железоделательного производства [257, с. 33].
Ио-видимому, производство железа распространилось в Запад-
ный и Центральный Судан с севера через Сахару [188, с. 18], а
пл зоны культуры Нок — на большую часть Гвинейского леса,
। с. в страны побережья Бенинского залнва, не позднее
:>00 г. н. э.
Специалисты по истории металла в Африке указывают на
। ходство между технологией получения железа в Западной
Нигерии, т. е. районов, населенных йоруба, и в областях, при-
мыкающих к Сахаре [269, с. 143]. Умение получать и обраба-
(ывать железо было огромным шагом вперед в освоении при-
родной среды лесной зоны. Пока невозможно дать общую кар-
пшу начальной эпохи железного века на территории региона
побережья Бенинского залива. Ясно только, что еще долгое
время после гипотетической даты 500 г. и. э. железо произво-
дилось в очень небольших количествах из-за несовершенной
Ц'хпологии. Европейские письменные источники XVI—XVII вв.
27
говорят о «железном голоде» повсюду на Верхиегвинейском
побережье, который частично удовлетворялся ввозом европей-
цами железных брусков в обмен на рабов [269, с. 149].
Результаты археологических раскопок, как бы скудны они
ни были, позволяют сделать вывод о том, что примерно к ру-
бежу нашей эры в некоторых местах данного социокультурно-
го региона и к северу от него сложились условия, подготовля-
ющие зарождение предцивилизации. Переход охотников-соби-
рателей саванн и лесов к производящим формам хозяйства —
земледелию и скотоводству — начался в отдельных местах тер-
ритории современной Нигерии (очагами) не позднее конца
I тысячелетия до и. э., к изготовлению железных орудий — меж-
ду V в. до н. э. и V в. н. э.
Антропологические находки убедительно доказывают, что
носителями новых знаний были негроиды, а не «белые при-
шельцы». Более того, ископаемые останки протонегроида, обна-
руженные в скалистом укрытии Иво Элеру в 24 км от г. Аку-
ре (Юго-Западная Нигерия, штат Ондо, область проживания
народа йоруба), — пока древнейшие на континенте. Радиоугле-
родным методом они датируются IX тысячелетнем до н. э. [260,
47—49]. Значение находки трудно переоценить, ибо она опро-
вергает распространенную точку зрения о малой пригодности
условий тропического леса для успешного развития там челове-
ческой деятельности до распространения железа. Вместе с
останками человека из Иво Элеру были обнаружены каменные
орудия, которые могли применяться для срезки травы н стеб-
лей хлебных злаков.
И все же сказанное выше — не более чем несколько штри-
хов к древнейшей истории создателей цивилизации побережья
Бенинского залива. Слишком мало пока известно достоверного
об их жизни и культуре, об их соседях. Имеющиеся археологи-
ческие материалы не предоставляют достаточной базы для
твердых заключений о заимствованиях тех или иных достиже-
ний культуры, о направлениях культурных контактов, которые
несомненно имели место. Остается неясной связь между созда-
телями предметов культуры, находимых при раскопках, н со-
временными народами; неизвестно также, насколько широко и
плотно был заселен регион побережья Бенинского залива в
древности.
Но, пожалуй, наибольшая трудность для исследователя за-
ключается в том, что в его распоряжении пока почти иет све-
дений о жизни народов, населявших указанную территорию в
последующем, I тысячелетии н. э. Африканисты называют его
«немым тысячелетием» за то, что по этому периоду до сих пор
не обнаружено (за редким исключением) археологического
материала. Письменных источников тоже нет. Что же касается
устной традиции, то она, являясь продуктом эпохи государст-
вообразования, сохранила ничтожно мало о предшествующей
эпохе. Тем не менее не вызывает сомнения, что в течение «ие-
28
....тысячелетия» произошли важнейшие историко-культурные
ц'и: появились первые государственные образования в фор-
ородов-государств, стал оформляться институт царской
ги. Мы можем судить об этом по памятникам рубежа I и
ысячелетий и. э., известных современным исследователями
ых, сложившихся формах. Наиболее значительными из них
in I,потея культуры железного века с центрами в Ифе, нли Иле-
||фе (на территории проживания народа йоруба), в Бенине (на
К’ррпторни, населенной народом бини), в Игбо-Укву (на тер-
|штрин, населенной народом ибо, нли нгбо).
/(ровнейшим культурным центром стран побережья Бенин-
। i\i>i о залива считается город Ифе, или Иле-Ифе. По традици-
онным представлениям народов региона, это место зарожде-
ния человечества, государственности, достижений культуры.
I икая точка зрения иа созидательную культурно-историческую
Iя Ифе поддерживалась официальными этногенетическими
in гидами, имела широкое хождение в народе, передаваясь из
поколения в поколение, и подкреплялась культово-обрядовой
нриктикой большинства йорубскнх государств и Бенина.
В языке йоруба Иле-Ифе имеет несколько устойчивых эпи-
iHToB, образно выражающих представления народа об истори-
ческом значении города. Онн переводятся на русский язык при-
мерно как «Иле-Ифе, самая древняя земля», «Иле-Ифе, где соз-
ывался мир», «Иле-Ифе, где забрезжил первый в мире рас-
• нет», «Иле-Ифе, господин мира» [245, с. 7].
Бели в колониальный период к культуре Ифе относились с
пренебрежением, отрицая ее автохтонность и самобытность, то
в независимой Нигерии оиа стала объектом поклонения и изу-
чения. Правда, работы по комплексному изучению Ифе, в част-
ности археологические раскопки, финансируются далеко не в
К1Й мере, в какой заслуживает объект. Однако нельзя не при-
нить, что и правительство и народ делают немало для того,
нобы создать Ифе всемирную славу.
В этом городе с 1962 г. работают Университет и Институт
нрриканских исследований, которые помимо решения учебных
N научно-исследовательских задач ведут широкую культурно-
просветительную работу, организуют фестивали искусств, се-
''||шары, конференции, посвященные истории, культуре и ис-
। угству Африки и Нигерии. Прн Институте создан культурный
центр Ори Олокун («Голова Олокуна»), где работают театраль-
ные группы и художественные мастерские. Периодически устра-
шаются выставки традиционного искусства, демонстрируются
|нг|уальные танцы, организуются выступления фольклорных
। рупп из всех районов йорубской земли. Все это по возмож-
ности записывается и изучается.
В 1975 г. с целью содействия правительственным организа-
циям в охране и сохранении историко-культурных памятников
(святилищ, священных рощ, скульптур и т. п.) н организации
илучных и массовых мероприятий, посвященных культуре Ифе,
29
стране йоруба, Нигерии и Африке, была создана Культурная
ассоциация исторических памятников Ифе.
В результате смешения устойчивых культурных традиций со
сведениями, почерпнутыми из Библии, с обрывками школьных
знаний, а также (точнее—прежде всего) благодаря осознанию
величия своей страны и естественному стремлению видеть ее
культурные достижения в одном ряду с вкладом других наро-
дов в мировую цивилизацию в настоящее время родились нео-,
традиционные мифы, т. е., в сущности, псевдомифы об ифской
культуре. Онн интересны не только как своеобразные историче-
ские документы эпохи. Гораздо более важно то, что они отра-
жают и до определенной степени формируют общественные на-
строения, являются живой историей, распространяемой как по
традиционным каналам информации (которые, кстати сказать,
расширились благодаря тому, что Ифе стал местом паломниче-
ства приверженцев традиционных йорубскнх верований со все-
го социокультурного региона), так и через местную печать.
Образцом современного мифа о культурно-исторической ро-
ли Ифе в мировой цивилизации может служить содержание
публичной лекции носителя традиционного ифского титула
одоле атобасу М. А. Фабунми, прочитанной им в апреле 1975 г.,
где автор, опираясь на новую интерпретацию традиционных
мифов и этимологию языка йоруба, проводил мысль о том, что
(1) «именно здесь, в Ифе, бог создал первых мужчину и жен-
щину», и что «белый человек был первоначально черным, пото-
му что, когда он умирает, цвет его кожи вскоре приобретает
свою первоначальную черноту» [184, с. 19]; (2) Иле-Ифс— пра-
родина мировой цивилизации и культуры: «британцы получили
свою цивилизацию от Рима; Рим от Греции, Греция от Персии,
Персия от халдеев, халдеи от Вавилона, вавилоняне и иудеи от
Египта, египтяне и этруски — от Иле-Ифе, здесь в стране йо-
руба»; (3) мировая цивилизация циклична: империи поднима-
ются, приходят в упадок и вновь появляются; так было в древ- ,
ности, в средние века, в новое время и так может быть снова ।
[184, с. 20]. 1
Этот (и подобные ему) сплав истинных фактов, идей, по- ;1
рожденных патриотизмом, а также ложных представлений и 1
предрассудков рождает новые этногенетические традиции, кото- |
рые еще больше, чем этногенетические легенды прошлых пе- "
ков, подчеркивают историко-культурное единство йорубских j
земель с центром в Ифе. Современные кварталы или отдель- |
ные компаунды агболе (традиционные жилища большесемейных I
общин у йоруба) в Ифе объявляются, например, прародиной I
йорубских городов [245, с. 9—10]. I
В настоящее время существует довольно обширная научная, J
искусствоведческая и, прежде всего, научно-популярная лите- 1
ратура об Ифе, но нет ии одной сводной работы об этой куль- 1
туре. Главная причина — в противоречивости, «переходности» 1
современных знаний об Ифе: большинство старых мифов по- I
м'росло крах под натиском археологических открытий, но по-
ir'iHue слишком фрагментарны и противоречивы, и потому их
|ицильно-таки трудно свести в систему. Раздел, предлагаемый
вниманию читателя, исходя из сказанного выше, ставит скром-
ные цели: обрисовать состояние изучения проблемы и вытека-
вшие из нее спорные вопросы, связанные с происхождением
цул|.1 ур побережья Бенинского залива; охарактеризовать, на-
кп.'н.ко это позволяют источники, уровень социального разви-
ни 11фе — основы государственности в стране йоруба, в Бени-
'Н' ti Дагомее.
I <>род Иле-Ифе лежит в плодородной долине, окруженной
•лмами, у границы между зоной лесов и лесистой саванны.
Природные факторы способствовали развитию здесь земледелия
н ремесел. Население культивировало ямс, масличные пальмы,
-пианы, орехи, злаки. Природные запасы глины послужили
ннсриалом для производства керамических изделий: глиняной
иогуды, скульптурных изображений людей и животных, масок.
Ишлве эбенового дерева обеспечило развитие резьбы по дере-
- v (изготовление масок, скульптур, богато украшенных резь-
пй дверей и веранд домов). Производство стеклянных бус,
"рпслетов и серег основывалось на природных запасах кварца
ГМ. с. 23].
Историческая традиция йоруба утверждает, что Иле-Ифе
'•ыл первым йорубским городом, тем центром, откуда йоруба
игдут свое начало как народ. Большинство традиционных пра-
вителей йорубских городов-государств претендуют на происхож-
н'ппе династий из Иле-Ифе и подтверждают это устной тра-
Н1ИИСЙ (дворцовыми хрониками и обрядами, такими, как освя-
iiriiiic царских регалий в Ифе, некоторые моменты церемонии
।пронации правителей, элементы похоронных обрядов, символи-
•||рующие связь местных династий с землей Ифе и т. п.). Что
। денется Бенина, то традиция недвусмысленно выводит из Ифе
происхождение института царской власти в Бенине. Однако
,'Чиня традиция о зарождении самого Ифе достаточно проти-
"орсчива и многослойна.
Опа предоставляет две версии, две этногенетические леген-
п>1 о происхождении Ифе и народа йоруба. По одной из них,
и-'рвопредок йоруба Одудува спустился с неба на океан, по-
। рынавший сушу, бросил туда горсть земли и на этом месте
'•повал Иле-Ифе. По другой версии, происхождение йоруба
(взывается с Ламуруду, правителем Мекки. Одудува якобы
"ыл сыном Ламуруду. Противоречия, известная двусмыслен-
|>гть ифской этногенетической легенды, в свою очередь,'спо-
"бствовали созданию своего рода «традиции» среди афрнка-
шгтов, начиная с Л. Фробениуса, рассматривать все наиболее
। '.шлющиеся достижения ифской (а следовательно, и йорубской)
мльтуры как результат воздействия иноземных пришельцев.
। циклу легенд об Одудуве нам предстоит еще вернуться в гла-
IU (> в связи с вопросом о происхождении царской власти.
I
Современная историография, включая нигериискую, не ви-
дит научных оснований в гипотезах о неместном происхожде-
нии йоруба. Это объясняется, с одной стороны, развитием ар-
хеологии, а с другой — появлением новой методики — исследо-
вания доколониальной истории с помощью комплексного исполь-
зования африканских источников разных типов. В области же
идеологии это связано прежде всего с развенчанием преслову-
той хамитской теории, которая впервые в мировой африкани-
стике была подвергнута сокрушительной критике Д. А. Ольде-
рогге [81, с. 220—239], а впоследствии — рядом компетентных
западных и африканских ученых.
Что же касается причины появления генеалогически-этно-
генетической легенды о Ламуруду, которого исследователи
отождествляют с библейским Нимрудом, то, как полагают, воз-
никновение подобных легенд, «ложных в своей основе» ]65,
с. 139], в Западной Африке в эпоху государствообразования
было так или иначе связано с установлением контактов с ара-
бами н проникновением ислама [65, с. 136].
Но и кроме этого в легенде об Одудуве остается много не-
ясного. Ее можно считать «одной из главных проблем истории
Ифе» [181, с. 133]. Данные устной традиции, собранные уже в
наше время, могут быть интерпретированы таким образом, что
до Одудувы на территории города находилось несколько раз-
бросанных поселений. Устная традиция сохранила имена не-
скольких обожествленных предков, по преданию уроженцев
Ифе, — возможно, первых правителей упомянутых выше мелких
общин (всего их, согласно традиции, было тринадцать, однако
подтверждение этого археологическими свидетельствами — де-
ло будущего) [181, с. 134].
Современный Йфе расположен на территории древнего горо-
дища. Это несколько препятствует восстановлению его истории,
так как первоначальная застройка перекрыта сетью зданий и
коммуникаций XX в. Земля Ифе буквально усеяна древностя-
ми. Почти каждый день местные жители — строители домов и
дорог, крестьяне, работающие на своих сельскохозяйственных
участках, — наталкиваются на старинные художественные пред-
меты. В наиболее древннх местах города, например в роще
Олокуна, бусы и обломки керамики вымываются на поверх-
ность после каждого сильного тропического ливня. Археология
этого крупнейшего культурного центра тропической части За
п адной Африки находится в зачаточном состоянии. Болыпинст
во находок было сделано случайно.
Если не считать поспешных и поверхностных раскопок не-
мецкого этнографа Л. Фробениуса в начале XX в. и небольших'1
раскопок в Асири, начало археологическому обследованию Ифе
было положено в 50-х годах. В 1953 г. в рощах н святилищах
вокруг Ифе вели эпизодические раскопки К. С. Мэррей,
Б. Фэгг, У. Фэгг и Дж. Гудвин. Они осуществили частичное
обследование районов Осанганган Обамакнн, Ивинрин Гроув,

49
Олокун Валоде и святилище Огун Ладин, добыв много
котовых скульптур, стеклянные бусы и тигли для плавки
ла. Но материалы раскопок не были опубликованы. Copg
лось только, что терракотовые скульптуры были произведГ1а’
где-то в другом месте и лишь впоследствии по каким-то Прцч
нам перенесены в места раскопок. В 1957 г. семь очень Децим'
находок из медных сплавов (фигура правителя Ифе в пр^ „
рост, два навершия жезлов в виде человеческих голов ср
ми, заткнутыми веревками; ритуальный сосуд в форме круг^ а’
табурета с ножкой, обвитой человеческой фигурой в короир-
жезла и скульптурное изображение царственной пары — рраДВа
теля Ифе и его жены) были сделаны случайно местным ви‘
дем на окраине Ифе в Ита Йемоо. В 1957—1958 гг. и в 19^0 е'
в Ита Йемоо копал Ф. Уиллет, обнаруживший террако^ г’
скульптуры, остатки святилища, керамической мостовой И г е
побитных домов, тигель для производства стекла, мно^е
бус и т. п. Сделанные им открытия обогатили представ,^ 0
об Ифе, но все же не лишили археологию этого города я
щего ей характера охоты за сокровищами. СУ'
После завоевания страной независимости древности рг.
стали обследоваться более систематично. В 1962—1963 гг
сколько нфских находок были впервые датированы радиоугне’
родным методом (раскопки нигерийского археолога Э. Э^о
11та Йемоо). В 1963—1964 гг. велись раскопки в Обамери р в
vji и на территории Одудува Колледж (археолог О. Мейер)^0’
1967—1969 гг. — на улице Одо Огбе (археолог Э. Эйо), в
чале 70-х годов — за пределами западного обороните^ ва‘
нала Ифе в Обалара Лэнд, в Войе Асирн н Оке Эсо (ар\е0 0
II. Гарлейк), в конце 70-х — 80-х годах в окрестностях ргРг
(археолог О. Элуэми).
Между тем трудно переоценить значение Ифе для поци
ння истории культуры и проблемы становления самобытно^
нплизации в Тропической Африке. (Некоторые традицио^,
норубские историки считают даже, что «ифская цивилнзациые
старше древнеегипетской, хотя с этим трудно согласи^ я.>
Устные традиции не только йоруба, но и некоторых сосц*^
народов связывают с этим городом становление своих поДих
.ческих и культурных институтов. Целый ряд других мате.тн"
Лов, прежде всего археологических (а также результаты
гкаиий лингвистов, фольклористов, искусствоведов и предсТа ы’
гелей, других профессий), подтверждает важность этого гоРоВи"
и культурно-историческом развитии западноафриканской да
гнона, а также поднимает вопросы, заставляющие если Не £е'
ресмотреть в корне, то по крайней мере существенно ncptpaR^’
тать многие установившиеся точки зрения на проблемы гец6з
И развития самобытных африканских цивилизаций. Нса
Исследование культуры Ифе очень затрудняет перс_
метрической традиции, происшедший, по-видимому, в
Существует и другое предположение. Высказавший его А. р ?•
~аи-
t I». SSS 33
дер считает, что какая-то катастрофа, сокрушившая культуру
Ифе (скорее всего завоевание города чужой династией), про-
изошла в XVI в. [93, с. 5J. Л. Фробениус, который, как извест-
но, первым из европейцев по достоинству оценил художествен-
ное значение нфскнх памятников, не мог добиться от местного
населения сведений об их происхождении и назначении, и это
обстоятельство действительно служило основанием для различ-
ного рода гипотез об иноземных истоках ифской культуры. Это
не может не интересовать молодую школу нигерийских истори-
ков. С. А. Акинтойе, например, объясняет перерыв традиций
искусства бронзового литья и изготовления терракотовых
скульптур в Ифе междоусобными йорубскими войнами XIX в.
и опустошительными военными действиями на территории го-
рода, в результате которых Иле-Ифе на несколько десятилетий
был покинут жителями и зарос джунглями [137, с. 34]. Соглас-
но ифской традиции, пишет С. А. Акинтойе, до разрушений эпо-
хи междоусобных войн XIX в. дворец правителя Ифе, жилища
членов царского рода и знати, святилища города были подлин-
ными сокровищницами искусства. В Ифе первой половины
XIX в. проводились массовые ежегодные празднества, во вре-
мя которых надо было обновлять скульптуры в святилищах
города. В городе имелось много семейств, живших изготовле-
нием этих скульптур. Когда в 1852 г. и позднее город горел
и подвергался разграблению, жители пытались спрятать наи-
более ценные из сокровищ искусства, чтобы они не попали в
руки врагов. Однако многие богатые дома были сожжены и
сокровища погублены или похоронены под их руинами. В пе-
риод запустения города и позднее ежегодные ритуалы, церемо-
ниальные празднества не совершались, и поэтому художники н
ремесленники переключились на другие занятия. В наши дни
многие старожилы Ифе говорили С. А. Акинтойе, что, когда
древние ритуалы возродились, для выполнения обрядов приш-
лось каждый год подновлять старые оставшиеся скульптуры,
так как техника их изготовления была утеряна [137, с. 38].
Однако эта точка зрения может быть опровергнута. Во-пер-
вых, скульптуры, найденные в 60—70-х годах, датируются ра-
диоуглеродным методом X—XIV вв., а некоторые находки —
еще более ранним временем; иными словами, археология свиде-
тельствует в пользу того, что перерыв традиции наступил не в
XIX в., а несколькими веками ранее. Во-вторых, в современном
ИфЪ существует устная традиция, противоречащая семейным
преданиям, на которые опирался С. А. Акинтойе: по данным,,
собранным йорубским археологом О. Элуэми, практика изготов-
ления ритуальных бронзовых изделий методом потерянной вос-
ковой модели, существующая в современном Ифе, наследуется
по мужской линии несколькими семьями и прослеживается по
семейным преданиям с XIX в. [182, с. 14—17].
Тем большее значение в исследовании культуры Ифе приоб-
ретают данные археологии и их интерпретация с помощью эт-

34
рафии и искусствоведения. Искусству и культуре Ифе, гипо-
м об их истоках и истории находок посвящена обширная
ратура, в том числе несколько работ советских авторов
!'>|; 55; 56; 57; 23].
'.амым известным элементом культуры Ифе, составившим
щровую славу, являются бронзовые и терракотовые скульп-
.1 (головы людей и животных, изображения людей и живот-
в полный рост). Ифские скульптуры прекрасны и неповто-
,-н гы, они уникальны. Никакая фотография или рисунок не в
....... в полной мере передать одухотворенность и иеобык-
и । л ни । ну ю мягкость ифскнх шедевров, особенно голов людей,
.наполненных из терракоты. Они как бы излучают мягкий теп-
’П.1п свет. Экспонаты выставки «2000 лет искусства Нигерии»
1’’3| в Государственном Эрмитаже были размещены рядом с за-
1UMH античного искусства, и это соседство лишний раз подчерк-
нуло ранее неоднократно отмечавшееся многими нсследовате-
И1МН сходство ифской скульптуры с древнегреческой.
Долгое время отказывались верить, что это искусство заро-
шлось в Тропической Африке, прославившейся, как известно,
прежде всего пластикой, исполненной в условной манере. Со-
мнения стали рассеиваться после находок, принадлежащих к
культуре Нок, а также после того, как в ходе археологических
раскопок в Ифе стали попадаться терракоты, не отвечающие
установившемуся представлению о стиле ифских скульптур.
Первым мысль о преемственности скульптур культуры Нок,
Ифе и современной деревянной скульптуры йоруба высказал
1>. Фэгг {189, с. 4]. Развивая эту мысль, Ф. Уиллет писал в
I960 г., что, учитывая связь между Нок и Ифе, с одной сторо-
ны, и между Нок и современной йорубской скульптурой — с
(ругой, следует рассматривать искусство Ифе как один из эта-
нон развивающихся художественных стилей, охватывающих пе-
риод около трех тысячелетий [276, с. 245]. В своей книге «Аф-
риканское искусство», написанной в конце 70-х годов, Ф. Уил-
пт стал в своих оценках значительно осторожнее [279, с. 73—
,6].
Против идеи Б. Фэгга резко выступил П. Гарлейк, произво-
дивший в 70-х годах раскопки в Ифе. По его мнению, точка
рения Б. Фэгга является «опасно упрощенной», «не подтверж-
11‘пиой» и «не имеющей поддержки другими находками». Сход-
• IBO между скульптурами Нок н Ифе «до некоторой степени
преувеличено, основано на субъективном отборе изолирован-
ных черт» и может быть объяснено многими другими причина-
ми (196, с. 130].
В. Б. Мириманов считает, что Нок и Ифе стилистически
^относятся друг с другом так же, как древнегреческая
кульптура архаического периода с древнеримской. «Это чис-
и> формальное сравнение, — пишет он, — можно было бы про-
юлжить, если предположить, что культура Ифе в какой-то пе-
риод ассимилировала культуру своих соседей. Этот процесс мог
М*
35
3*
происходить в эпоху, когда более древняя культура Нок уже
угасла или даже была мертвой культурой» [66, с. 265]. Еще
более осторожен Т. Шоу, который, предполагая возможность
родства в очень слабой и общей форме, подчеркивает, что вви-
ду существования разрыва во времени между Нок и Ифе дли-
ной в тысячу лет необходимо узнать, какие события происходи-
ли в этот период и, особенно, какие типы терракот в это вре-
мя изготовлялись [260, с. 137]. Уже после опубликования кни-
ги Т. Шоу в районе Абуджи и Ире (близ Ошогбо), т. с. в по-
следнем случае на территории Йорубы, были найдены террако-
ты стиля Нок.
В первые годы исследования Ифе терракотовые и бронзо- ’
вые скульптуры относили к одной школе мастеров, существо-
вавшей предположительно недолго. Находки последних лет, об-
наружившие стилистическое разнообразие терракотовых скульп-
тур, возможность точной датировки некоторых терракот (брон-
зовые изделия остаются до сих пор ие датированными, так как
ни одна из них не была найдена в процессе археологических
раскопок), опровергают эту точку зрения. Теперь предполагает-
ся, что терракотовые скульптуры изготовлялись многими масте-
рами и в течение долгого времени. Период изготовления реа- •
листических скульптур принято называть «классическим», а •
скульптуры, сочетающие реализм изображения со стилизован- !
ными формами, — «постклассическими», хотя такая периодиза-!
ция не имеет археологических подтверждений. Неясно, когда
на смену реалистическому стилю пришли стилизованные формы
(или наоборот). В то время как одни исследователи полагают, 1
что стилизованные формы предшествовали периоду реалистиче- '
ских изображений, другие считают, что они могли появиться с
окончанием классического периода. Решение этого вопроса мо-
жет быть найдено лишь в результате более широких археоло-
гических работ. Оно очень важно для выяснения культурных
связей между Иле-Ифе и другими йорубскими городами, таки-
ми, как Ово, Ондо, Экити, Икирун, Ошогбо, где также были
обнаружены скульптуры и керамические мостовые, о которых
речь будет идти ниже.
Не вполне ясно также, кого изображали скульптуры и како-
во было нх функциональное назначение. Есть предположение,
что терракотовые человеческие головы представляют co6<jh
скульптурные портреты ифских царей или вождей [192, с. 25].
О. Элуэми сомневается в этом, ссылаясь на обычай. Дело и
том, что по традиции они (правитель Ифе, царь) не должен по
являться на людях. По представлениям йоруба, он является
алаше экеджи ориша — т. е. верховным божеством и господи-
ном, заместителем богов, подобно алафину — правителю держа-
вы Ойо. Они появляется перед народом лишь дважды в год во
время ритуализированных празднеств Олоджо и Итапа, причем
во время первого его лицо скрыто от людей короной с вуалью
из бус, а во время второго — своего рода колпаком. Таким об-J
36
им, никто из простолюдинов никогда не видит его лица.
1 ;i ли можно сделать скульптурный портрет человека, лицо
• рого всегда скрыто от людских глаз, полагает О. Элуэми.
1 'н.птурным портретом можно считать лишь хранящуюся в
НФ< ком музее терракотовую голову Ладжувы, который, соглас-
ии уг'июй традиции, в течение семи дней узурпировал ифский
1р<ш и был пятым по счету они (по другому списку правите-
ч» и шестым). Что же касается остальных терракотовых
।\.1ьптур, то, возможно, они совсем не связаны с царским
> , и.гом [181, с. 131 — 132].
Предполагают, что в древности некоторые из терракотовых
...in ставили на алтари вместо голов живых людей, предна-
'|>1'ц'иных для принесения в жертву. Б. Б. Пиотровский счи-
। н । возможным сопоставить (по значению) ифские головы с
• портретными головами, помещаемыми в гробницах-мастабах
IV династии египетских фараонов или со скульптурными голо-
iiiiMii в могилах древнего Йемена» [25, с. 5]. Однако пока это
иге гипотезы.
О связи терракотовых скульптур с культом царских предков
ищорят также раскопки на Лафогидо стрит, недалеко от цар-
кого дворца, где в 1938—1939 гг. было найдено 18 бронзовых
предметов. Это место использовалось раньше для ритуалов,
иншнных с они Лафогидо, который, по преданию, был здесь
похоронен. В 1969 г. здесь была найдена терракотовая голова
ui.ik:i — жертвенного животного. При последующих раскопках
н.ма обнаружена керамическая мостовая в форме четырех-
|1)Л!>ПИКа, один из концов которой уходил под соседний дом.
Ндоль трех остальных сторон в мостовую были вставлены
| I глиняных сосудов, некоторые из них — с крышками. Крышки
представляли собой глиняные диски, на верхней части которых
ныли вылеплены головы животных, обращенные к центру мо-
• твой, где находилось отверстие, возможно, для центрального
голба, подпиравшего крышу. Понижение в одном из углов мо-
1о1юй могло быть могильной ямой. Там нашли маленькое тер-
ракотовое изображение человеческой головы в 5 см высотой и
кульптурные изображения барана, антилопы, быка, змеи и ми-
мического животного. Была также обнаружена грубая терра-
1 итовая скульптура другого стиля; что она изображала, устано-
вить не удалось. Радиоуглеродный анализ мостовой дал дати-
ровку XVI в. [260, с. 152]. По-видимому, археологи раскопали
чпг'гь «часовни».
К середине 70-х годов ученые располагали датировками из
’тми раскопов в разных местах города, полученными радиоуг-
леродным методом. Самые ранние датировки относятся к
VI в. н. э. в Орун Оба Адо [279, с. 269]. Однако большинство
их приходится на X—XIV вв. Если дата VI в. будет подтверж-
дена в ходе последующих раскопок, то становление государств
лесной зоны Нигерии, ныне датируемое XII—XIV вв., отодви-
нется в древность ие менее чем на 600 лет. Есть, однако, пред-
37
положение, что Иле-Ифе возник еще раньше, но археология по-
ка не подтвердила эту точку зрения [256, с. 25—37].
Данные археологии говорят о том, что Ифе X—XIV вв. был
значительно больше, чем в XIX в., когда его впервые увидели
европейцы [269, с. 129]. Сохранились остатки двух крепостных
сооружений — глинобитной стены XIX в. и земляного оборони-
тельного вала, возведенного после XIV в. За валом в древ-
ности бьЫ1 ров, наполненный водой. Высота вала, если считать
со дна рва, превышала 6 м [269, с. 127].
Политическим, религиозным и культурным центром города
был царский дворец (афин). Согласно устной традиции Ифе,
дворец менял свое местоположение трижды. Современный
афин Ифе примерно в восемь раз меньше старого [242, с. 197].
Городские постройки, видимо, мало чем отличались от тра-
диционных йорубсипх жилищ XIX в. — инзких, одноэтажных,
крытых соломой глинобитных домов, прилегающих друг к дру-
гу и образующих четырехугольник, внутри которого помещал-
ся двор с бассейном для стока дождевой воды. Этот традици-
онный тип жилища называется на йоруба агболе, а в западно-
европейской научной литературе обычно обозначается словом
«компаунд». Весь город был построен из очень простых, легко
поддающихся обработке, но недолговечных материалов — глины,
тростника и дерева.
' >3а укрепленными стенами города жили люди, хорошо знако-
мые с обработкой зерна: в скалах в окрестностях Ифе найде-
но огромное количество круглых углублений — примитивных
/ступок, или зернотерок. На глиняных черепках некоторых мо-
/ стовых встречаются отпечатки зерен кукурузы, которая была
/ завезена на побережье Западной Африки с Американского ма-
; терпка в эру трансатлантической работорговли и стала возде-
лываться на территории нынешней Нигерии не ранее XVI в. Од-
нако основными (и очень древними) земледельческими культу-
рами были, как уже говорилось, ямс и масличная пальма.
Помимо изготовления ныне всемирно известных скульптур
из терракоты и медных сплавов в городе было развито произ-
водство бус из стекла н полудрагоценных камней — необходи-
мых атрибутов власти вождей и священных царей всего побе-
режья Западной Африки. В разных частях города были отко-
паны тигли и синеватая отработанная масса. Куски тиглей для
изготовления стекла обнаружены в керамических мостовых
района Войе Асири и датированы ХШ—XIV вв. [260, с. 156].
Изготовление бус в Ифе, очевидно, было женским заняти-
ем. До сих пор среди приверженцев традиционных верований
богиня моря Олокун, одна из жен Одудувы, считается покро-
вительницей этого промысла. В современном Ифе бытует леген-
да о том, что некогда Олокун жила в городе среди людей и
была первой женщиной — изготовительницей бус. В святилищах,
посвященных Олокун, и по сию пору ежегодно собираются ма-
стерицы и продавцы бус со всей округи для отправления ре-
38
ипюзных церемоний в честь богини [182, с. 17—18]. Интерес-
1 и, что в Бенинском царстве происхождение царских бус также
ph навалось с божеством по имени Олокуи, но уже в его муж-
кой ипостаси в качестве бога моря и богатства.
Процветало и ткачество. Судя по одеяниям на изображениях
"Цр|'й, в Ифе XII—XV вв., а возможно и раньше, были извест-
н два типа ткацких станков — мужской и женский [192,
362].
По сложившейся в науке традиции, культура Ифе относится
। железному веку, хотя железа там, видимо, было мало. Оби-
n'liii.ix предметов и орудий из железа не найдено. Но они при-
<• и>уют в качестве украшений в древннх каменных памятни-
1 юрода и его окрестностей (например, 140 железных гвоз-
и вбиты в пятиметровый монолит Опа Оранмиян; два гвоз-
। 1'место глаз — в каменную фигурку Идены, «хранителя во-
। 'I , из железа сделаны глаза и ноздри каменной рыбы). Же-
। пыс кольца или гвозди присутствуют в латунных и террако-
....к скульптурах. В Ифе, как и повсюду в Западной Африке,
"|ч>)на никогда не ритуализировалась независимо от железа
। с. 155]. То, что железо использовалось лишь в сакраль-
ной форме, ставит под сомнение положение о принадлежности
1|||н- периода расцвета изделий из терракотты и бронзы к раз-
|'Н1<>му железному веку. Может быть, как предлагает
" > К. Поплинский, следует помещать эту культуру на грани-
развитого неолита и века металла и считать, что благодаря
"inактам с культурами, широко производящими металл, она
"(•приняла готовую технику и технологию металла, но освое-:
не <‘го находилось в начальной фазе?
Из бронзы выделывались ритуальные жезлы и сосуды,
чульитурные изображения людей. Собственно, употреблять
'юно «бронза» в приложении к ифским изделиям не совсем
। 'into. Лабораторный анализ показал, что найденные «бронзы»
действительности являются латунистыми (сплав меди и цин-
i) Некоторые предметы, например маска Обалуфона, были
" । ты из почти чистой меди. Технология отливки бронзовых
'НЙ предполагает довольно высокую культуру обработки
i.aa. Ифские мастера пользовались так называемым мето-
потерянной восковой модели и достигли в его применении
пого совершенства. (Отсутствие в Ифе изделий, изготов-
пных методом ковки, возможно, объясняется тем, что архео-
"Г11 просто не добрались пока до древних слоев.) Толщина ме-
i'mi;i в скульптурах, как правило, не превышает 5—6 см. Ли-
йщики использовали привозную медь, об источниках которой
"I/Кио лишь строить предположения.
II все же не металл, а глина была самым важным, самым
|р<1ктерпым материалом культуры Ифе. Мастера Ифе в совер-
||<11к‘твс владели секретами использования свойств сырой и ;
"ожженной глииы. Из глины сооружались крепостные укреп- '
дсния, жилища, система водостоков, изготовлялась домашняя |
I 39 *
утварь. Жители города знали и обработку камня, но не были в
состоянии применять его достаточно широко; пока найдены
лишь предметы культа, в том числе монолиты высотой в не-
сколько метров. Лишь немногим более двадцати из найденных
скульптур отлито из медных сплавов, подавляющее большинст-
во— это терракоты. В отличие от скульптуры Нок некоторые
терракоты Ифе сохранили следы подкраски и имеют продоль-
ные борозды вдоль лица и тела. Другой характерной особен-
ностью ифских изделий (и терракотовых, и металлических) яв-
ляются небольшие круглые отверстия на лицах некоторых из
иих: в эти отверстия вставляли волосы, изображавшие усы и
бороду.
Керамические изделия Ифе (лепные, ибо народы стран по-
бережья Бенинского залива не знали гончарного круга) очень
высокого качества. Керамическое производство велось здесь в
больших масштабах и, по-видимому, разделялось на ритуальное
и обыденное. Во всяком случае, в современном Ифе, где ремес-
ленные навыки, как правило, передаются по наследству, суще-
ствуют две категории гончаров: горшечницы — изготовительни-
цы кухонной утвари и гончары-мужчины, которые лепят исклю-
чительно ритуальные сосуды и скульптуры. Этих мастеров на-
зывают бабалаво, как и жрецов йорубского божества судьбы
[182, с. 31—32].
Раскопки в 1953 г. святилища Огунлади (близ царского
дворца) вызвали сенсацию благодаря открытию уже упоминав-
шихся ранее керамических тротуаров, или мостовых, сделанных
из специально обработанных глиняных черепков. Миллионы
обожженных черепков нескольких типов, отличающихся друг от
друга величиной и качеством обработки, были употреблены
для мощения мостовых. В сочетании с мелкими кварцевыми бу-
лыжниками ифские мастера создавали из них разнообразные
геометрические узоры наподобие мозаики. Подсчитано, что на
каждый квадратный фут тротуара шло не менее 720 специаль-
но обточенных черепков [197, с. 46], т. е. около 8 тыс. на
1 кв. м.
Керамические мостовые представляют собой очень важную
находку, поскольку не только облегчают археологическую
стратификацию объектов, но и дают богатейший материал для
изучения проблемы культурных контактов народов побережья
Бенинского залива. Долгое время керамические мостовые счи-
тались чисто ифским феноменом. Однако позднее оказалось, что
это не так. Тротуары из черепков были обнаружены в Бенине
на территории старого царского дворца, где теперь находится
Бенинский музей. Они сделаны по типу ифских — из отточен-
ных и поставленных на ребро глиняных черепков — и датиру-
ются радиоуглеродным методом XIII—XIV вв. н. э. (1305±
105) [169, с. 32], в то время как ифские мостовые появились не
позднее XI в.
В настоящее время остатки древних керамических мостовых
40
т
Двух типов (из черепков, уложенных плоско, и из черепков, по-
IftniuiciiHux на ребро, как в Ифе) обнаружены во многих ме-
ОТих Нигерии и сопредельных стран. Самые ранние мостовые
ИТпрого типа (VIII в. н. э.) найдены в Дайме (Северная Ниге-
Ши) и в Амкунчу (Республика Чад). Их находили также в Ел-
li (Северная Нигерия), близ Лагоса, в йорубских городах Ово,
Мфпкп, Икерин, Эде, на территории дагомейского царства (ны-
W Народная Республика Бенни)—в йорубском городе Кету
....'ироде Даса Зуме. Глиняные мостовые первого типа были
..... на территории Камеруна (около Гаргоны и в Бе), в
''it Варри (дельта Нигера) и близ Елвы в раскопе RS 63/32.
11> онщия вымостки глиняными черепками сохранилась по
। i> Htneii мере до 40-х годов нашего века в Нупе в Центральной
Ннн'рии. Керамические мостовые Нигерии имеют аналоги и в
и । их районах мира, например в древнеегипетском Делосе во
н по и. э., а также в Утике (финикийской колонии в Север-
Африке) до начала нашей эры.
Ии устная традиция, ни письменные источники XIX в. не
аиили сведений о керамических мостовых Ифе. Предпола-
". что они связаны с культом священного царя или же, бо-
прозаично, с водосборными сооружениями внутренних дво-
йорубских домов. По-видимому, керамические мостовые
а или в первую очередь для «бетонирования» полов в цар-
дворцах (они были обнаружены в компаундах и дворах
ольких дворцов в йорубских городах Старый Ойо, Ифе,
। па, Ово). В Илеше были также каменные тротуары, начи-
[неся от городских ворот [241, с. 61]. Раскопки 70-х годов
....шрдили вторую гипотезу, не отрицая связи вымосток с
гм г \ альными сооружениями.
Большинство керамических мостовых датируется XII—
\V ив., однако, по-видимому, они подновлялись (илн делались
hIIiobo) и позднее: на нескольких черепках найдены оттиски зе-
|Н*И кукурузы, ввезенной на Верхнегвинейское побережье не
ринге XVI в. [260, с. 162].
Археологические памятники позволяют судить лишь об от-
пых чертах социальной структуры Ифе — о развитом куль-
лященных царей, о пышности и богатстве царского двора,
шествовании высококвалифицированных ремесленников, об-
I, 1,ивавших царский двор, о группах подневольного населе-
нии (видимо, рабах), о практике человеческих жертвоприноше-
ний.
Основываясь на 25 радиоуглеродных датировках, археологи
ппмещают основные элементы культуры Ифе — терракотовые и
ьропзовые скульптуры и керамические мостовые — во времен-
нпй промежуток длиной в 350 лет между 1100 и 1459 гг. н. э.
|260, с. 162].
Гораздо более, чем культурное наследие Ифе, за пределами
Аг|>рг1ки известны памятники древнего Бенина, или Бенинского
41
царства, находившегося к востоку от Ифе, близ дельты р. Ни-
гер. Историческая традиция связывает происхождение бенин-
ской культуры с Ифе, однако привлечение других видов источ-
ников обнаруживает более сложную картину. Дошедшие до нас
памятники изобразительного искусства Бенина разнообразнее
ифскнх. В Бенине изготовлялись скульптуры из медных спла-
вов, слоновой кости, глины, дерева. Наиболее известные памят-
ники связаны с культом поминовения царских предков. Это
прежде всего так называемые бронзовые головы — отлитые из
латуни или бронзы, тяжелые и крупные, как правило, больше
чем в натуральную величину, в достаточной мере условные,
скульптурные изображения голов бенинских царей и цариц, на-
зываемые ухув-элао («черепа предков»). Ухув-элао служили
опорой для больших слоновых бивней, которые вставлялись в
отверстия на макушках голов и в таком виде водружались на
алтари царских предков.
Всемирную славу приобрели изделия из слоновой кости —
резные слоновые бивни, подвески, посуда, изображения живот-
ных— и из металла — бронзовые (или латунные) плакетки
ама с рельефными изображениями мира бенинского царского
двора, португальских купцов и воинов, животных и предметов
культа. Сохранились также скульптуры и скульптурные группы
людей и животных, изображающие сцены охоты, войны, жерт-
воприношений, процессий и т. п.; ритуальные колокольчики,
оружие, браслеты, подвески, веера, заколки; ритуальные сосу-
ды, сделанные в форме леопарда, бабуина, барана и т. п.
Всего существует несколько тысяч памятников искусства
Бенина. В связи с тем что подавляющее большинство из ни
поступило в музеи и другие исследовательские центры Еврош
после разграбления Бенина англичанами в 1897 г. и последуй
щнх перепродаж или хищений, связь между памятниками и со
ответствующей им культурно-исторической средой оказалась
грубо оборванной. Период колониального завоевания и гнета
имел одним из своих следствий удушение традиционной куль
туры. В результате о назначении некоторых предметов можно
только догадываться, а главное, до сих пор не существует том
ной датировки памятников. Искусствоведы пытаются располо
жить их во временной последовательности, основываясь на
особенностях стиля, точнее, иа стилистических изменениях, а
этот критерий открывает возможности для создания многих
периодизаций и не дает идти дальше предположений об абсо
лютных датировках. Отсутствие точной хронологии предопреде-
ляет многообразие и зыбкость гипотез о происхождении беиип
ского искусства и его связях с культурами других народов Ни-
герии и сопредельных стран.
С конца 60-х годов в африканистике была принята перн<>
дизация, предложенная У. Фэггом. Исходя из предположения,
что искусство изготовления скульптур из медных сплавов при
шло в Бенин из Иле-Ифе и что ранние бенинские памятники

42
<«. \т на себе следы ифского влияния, лишь го временем обре-
ки самостоятельность, У. Фэгг выделяет три периода в разви-
||И бенинского бронзового литья. К раннему (до середины
<Vl н.) принадлежат бронзовые головы царицы-матери и срав-
||Тел1,но небольших размеров головы царей (всего около 20).
illiiciio, к какому времени следует отнести его начало. Сред-
Itffl период (вторая половина XVI в. — вторая половина
(VII в.) характеризуется увеличением роли украшений в ущерб
НЩннительности лиц скульптур. Последние становятся стерео-
Д1П1П.1МИ, отличаясь друг от друга главным образом числом
|ЙтгЛ бус на шее, орнаментом на ободках у основания голов и
ШИоторыми другими элементами декора. В этот же период по-
Н|ЛИ1отся бронзовые плакетки ама и изображения европейских
iiloii и воинов. Головы позднего периода (с конца XVII в. до
7 г.) утрачивают портретную выразительность, они массив-
мопументальиы. Часть скульптур имеет «крылья» — высту-
щдпочки иад ушами (см. коллекцию МАЭ 525—1,595—2)^
Денные, согласно бенинской традиции, обой Осемведе, пра-
ulhiiiHM в 1818—1848 гг. В этот период, по крайней мере с
i VI11 в., бенинцы уже не изготовляли плакеток ама.
Периодизация, предложенная У. Фэггом, продолжает гос-
ч‘1г । вовать среди искусствоведов, однако она уже не может
мстворить историка, располагающего археологическим ма-
। июм, пусть и незначительным, поддающимся частичной да-
iiKC благодаря радиоуглеродному и спектральному анали-
и другим современным методам определения возраста ар-
' ||'нческих памятников. Эти методы открывают путь к соз-
ю новой периодизации: по составу металла, по способу из-
|.'1ения, по сопоставлению бенинских памятников с твердо
1»ованными (в некоторых случаях — заново датированиы-
нзделиями Ифе. Сопоставление этих новых датировок с от-
юльной периодизацией У. Фэгга может привести к сущест-
ву пересмотру общей картины взаимовлияний и взаимоза-
шети древних культурных центров на территории Ниге-
В частности, до недавнего времени считалось (и это учи-
'юсь в периодизации, предложенной У. Фэггом), что более
Л' бенинские изделия являются латуиистыми (сплав меди
ином), а более поздние — бронзовыми (сплав меди с оло-
। Однако спектральный анализ заставляет сомневаться в
ц’ти этого утверждения. Найденные в ходе археологических
шок на территории Бенина 49 предметов (в основном брас-
), датируемых XIII в., были все выкованы из оловянистой
н>1 с очень небольшой примесью цинка, а находки в куль-
। '")М слое XIX в. — из свинцовистой латуни. Этого недоста-
" " для утверждения, что бронзовые изделия из Бенина от-
н'я к древности, а латунистые являются более поздними, но
। факты еще раз ставят под сомнение ставшую почти «тра-
in и'>ппс)й» периодизацию У. Фэгга. Сказанное согласуется
и 1.1* со сравнительными данными истории древней, метал-
43
лургии в различных регионах мира: древнейшими этапами в
обработке меди были «мышьяковый», когда орудия изготовля-
лись в основном из мышьяковистой меди (ученые условно на-
зывают ее «мышьяковой бронзой»), и «оловяииый», наступив-
ший с появлением предметов из оловянистой бронзы. Древней-
шие из до сих пор найденных металлических (медиых) изделий
(в Чайоию-Телези, Турция, 7200 г. до н. э.) были изготовлены
путем ковки в холодном состоянии [99, с. 16].
Бронзовые браслеты и кольца Бенина XIII в., как правило,
изготовлялись методом ковки. Позднее в Бенине этот метод
применяли при производстве главным образом мелких предме-
тов: гвоздей, скоб и т. п., а собственно художественные изде-
лия отливались из латуни по методу потерянной восковой мо-
дели. Мастера учитывали свойство материала: свинцовистая
латунь лучше подходит для литья, чем оловянистая бронза. На-
пример, среди 30 художественных изделий из Кембриджского
музея и 35 из Бенинского музея было обнаружено только два
предмета нз оловянистой бронзы, остальные были изготовлены
из латуни.
Количественный спектральный анализ нескольких предме-
тов из бенинской коллекции МАЭ, произведенный в 1966 г., дал
аналогичные результаты: шесть бронзовых плакеток (595-8,
595-10, 595-11, 595-18, 595-20, 595-21), почти не отличаясь друг
от друга по процентному составу металлов, представляли собой
свинцовистые латуни, т. е. имели меди от 86 до 91%, цинка —
от 5 до 8%, свинца — от 2 до 5%, а также очень незначитель-
ные примеси сурьмы, железа и никеля. Так называемые «брон-
зовые» головы ухув-элао (595-2 и 595-3) содержали 77% меди,
20% цинка, 2% свинца и очень небольшие примеси олова, ни-
келя и железа. Фигура человека с раскрытыми ладонями
(595-5), петуха (595-6) и голова змеи (595-7) также были от-
литы из свинцовистой латуни [94, с. 224—225].
Все данные бенинской археологии показывают, что исполь-
зование меди и ее сплавов расширилось после первых контак- i
тов с европейцами, с их приходом бенинские мастера получили ,
более широкие возможности для художественного эксперимен- J
та с металлом. Из португальских источников конца XV — нача-Я
ла XVI в. известно, что латунные или медные изделия ввози-Я
лись в Бенин в обмен на рабов и поступали на переплавку. По-Я
видимому, лишь после ввоза европейского сырья стал широко^
применяться метод потерянной восковой модели.
Проблема назначения бенинских памятников также остает-
ся дискуссионной, несмотря иа то что об этом написано много. <
Так, до енх пор нет единого толкования назначения бронзовых I
плакеток ввиду утери традиции их изготовления еще в доко- 1
лониальный период. Судя по описаниям европейских путешест- |
венников, они некогда (до XVIII в.) покрывали стены и стол- |
бы галерей царского дворца, занимавшего почти половину тер- 1
ритории города Бенина. В 1897 г. (т. е. в год разрушения го- I

44
j и дворца англичанами) в нем находилось тринадцать
hi, больших дворов, каждый из которых был посвящен от-
плгнию культа предков в честь одного из умерших прави-
•й.
Ч- А- Ольдерогге полагает, что, по-видимому, стены дворца
'ппгких царей были украшены примерно так же, как древне-
ноские дворцы и храмы, изображения на стенах которых
ли совершенно ясную последовательность и были связаны
।истцом содержания [78, с. 287]. По всей вероятности, каж-
'I из бенинских царей, считает он, делая новые пристройки
iярому дворцу, украшал стены галерей и залов изображе-
мн событий своего царствования, и, «если бы мы могли
। нювить первоначальное местонахождение всех этих
। । ни, несомненно мы могли бы выяснить многие события
। >рии Древнего Бенина» [78, с. 287]. Это положение не сле-
। понимать буквально, ибо среди примерно 1000 дошедших
пас ама и их фрагментов едва ли 20 являются описатель-
in. Большинство же плакеток представляют собой статич-
групповые или индивидуальные изображения царя, при-
рпых, воинов, европейцев, повторяющиеся неоднократно в
ц-стве вариантов одной и той же темы. Варианты, отличаю-
тся друг от друга некоторыми деталями костюма, орнамеи-
। фона плакетки (это обычно крест в круге или цветок), ка-
пом отливки, составом металла, толщиной плакетки, види-
создавались в разное время по приказу разных царей и от-
дают традицию этой стороны бенинской культуры на протя-
1 пни длительного исторического периода.
Примерно в 40 км к юго-востоку от г. Онича в штате Анам-
бра (Нигерия) расположен небольшой город Игбо-Укву, дав-
until название еще одной выдающейся культуре начала желез-
но! о века. Географически Игбо-Укву находится значительно
ипггочнее былой сферы влияния Бенинского царства.
Открытие этой культуры в XX в. не приоткрыло завесы над
спорными вопросами истории и взаимовлияния древнейших
нсгорико-культурных очагов побережья Бенинского залива, а
'ипиь добавило новые проблемы и подтвердило значительность
некоторых поставленных ранее вопросов. Забегая немного впе-
ргч, скажем, что одна из самых любопытных загадок форми-
рования цивилизации в регионе побережья Бенинского залива
гКкова: почему ее самые выдающиеся художественные дости-
жения —скульптуры из медных сплавов — были сделаны из
игскма дорогого (учитывая уровень культурного развития все-
н> региона) импортного сырья и откуда это сырье поступало?
И что послужило импульсом для развития художественной ков-
ки и литья из медных сплавов, если для ее возникновения не
имелось даже небогатой местной природио-сырьевой основы?
Первые находки в районе Игбо-Укву — богато орнамеитиро-
45
Игбо-Укву. Ручка опа-
хала. Бронза.
Рис. Б. Б. Пиотровского
для каталога выставки
«2000 лет искусства Ни-
герии»
ванный бронзовый сосуд и несколько дру-
гих изделий из бронзы — были сделаны,
как и в Ифе, случайно в 1939 г. местным
жителем. В те годы находкам не придали
должного значения. Научное археологи-
ческое обследование Игбо-Укву под руко-
водством английского археолога Т. Шоу
начало осуществляться значительно позд-
нее: раскопки производились в 1959—
1960 гг. и в 1964 г., обработка и обобще-
ние археологического материала — в 60—
70-х годах. Всего было заложено три рас-
копа. Один из них был сделан на месте
святилища или сокровищницы, специаль- Ц
но сооруженной для хранения церемони- Л
альных и культовых предметов, но впо- Я
следствии заброшенной по неизвестным И
причинам и забытой. В ней было обнару- И
жено пятьдесят два предмета. Среди Я
них — изделия из бронзы и меди, в том
числе богато декорированные ритуальные
сосуды разной величины и формы, ело-
манный меч, цепь, навершия ритуальных W
жезлов, подставки для алтаря, брелоки Щ
и подвески, изображения свернувшейся И
змеи, куски проволоки, кольца, а также S
остатки одежды, глиняные сосуды, разноцветные бусы. I!
Особенностью многих находок было то, что они в отличие от Ш
скульптур Ифе и Бенина повторяли в металле без изменений II
формы живой природы и предметов обихода: сосуд в виде
морской раковины был точным воспроизведением последней.
То же самое можно сказать о сосуде, воспроизводящем в брон-
зе половинку калебасы. Красивая ваза, украшенная металли-
ческими шнурами, — это вариант глиняного горшка, помещен-
ного в веревочную сетку, и т. п. Лучшие из находок Игбо-Укву
изысканно орнаментированы.
Неподалеку от сокровищницы было раскопано богатое захо-
ронение. По сохранившимся костям скелета и другим предме-
там удалось реконструировать способ захоронения. Изображе-
ние реконструированной погребальной камеры можно видеть
сейчас почти в каждой книге по истории и культуре Западной
Африки. Это была действительно изумительная, впечатляющая
находка. Камера, судя по археологическим остаткам, была об-
шита деревянными планками, скрепленными гвоздями и скоба-
ми, а пол был устлан циновками. Тело было захоронено в си-
дячем положении на круглом троне, с руками, лежащими на
коленях (традиционная поза высших сановников и царей по-
всюду в странах Бенинского побережья). Его левая нога попи-
рала слоновый бивень — также традиционный символ богатства
н и,пасти, правая—круглую низкую подставку, украшенную
' окгством бус. С помощью медных скоб его руки удержива-
нсср, опахало и жезл. Покойник был одет в платье из лу-
Его босые ноги от лодыжек до колен были покрыты • брас-
'.ши нз бус, запястья украшали широкие медные браслеты,
'ымоптированные сверху голубыми бусинами, на голове его
"<i;i шапочка из бус и медная корона, на лице—маска, на
I руди — бронзовые подвески в форме человеческих голов и
iiiHiTi.-таки ожерелья из разноцветных бус. На железной плат-
форме, служившей основанием трону, находился жезл с брон-
•|'ым павершием, изображавшим голову леопарда, и другие
'Упльные предметы. После того как покойника посадили на
'/ц камеру закрыли деревянной крышкой и на ней захорони-
тела по крайней мере пяти человек, возможно рабов [258,
, с. 244; 257, с. 421.
Третий раскоп оказался тайником, куда были намеренно
• жены разнообразные изделия из меди и бронзы (двойная
"Ь из 200 медных колец, 35 браслетов, два колокольчика
। д.), фрагменты и целые сосуды из глины, кости животных
следами обжига и разлома. Археологи полагают, что все
и вещи оказались здесь в результате обряда «намеренного из-
ц.||С11ия» от ритуальных и церемониальных предметов, после
in, возможно, был сожжен храмовый дом. Это делали для
I», чтобы избавиться от вещей умершего человека или по
। ой-либо другой причине [260, с. 43].
Значительное сходство между предметами материальной
п.туры, найденными в трех раскопах, заставляет полагать,
все они принадлежат к одному культурному комплексу.
11зделия, найденные в Игбо-Укву, говорят о концентрации
юм месте в древности большого богатства — металлических
глий, созданных квалифицированными специалистами, и
новых бивней. Эти изделия, по-видимому, относились к
н.туре, имеющей аналоги в социально-политических институ-
народа игбо в восточной части Нигерии, находившегося в
олониальный период на стадии разложения родо-племенно-
гтроя. Ее характерной чертой (если эти аналоги — не совпа-
нс) был институт царя-жреца ээе-нри, сохранившийся до на-
\ дней. Эзе-нри на языке игбо означает «царь нри»: этим
ном обозначался титул носителя светской н духовной власти,
юй из функций эзе-нри было обеспечение плодородия в
а не, особенно плодородия ямса. Судя по находкам, обнару-
। иным в погребальной камере в Игбо-Укву, там захоронен но-
июль этого титула; святилище (второй раскоп) могло быть
прототипом современного обу — домашнего храма, создаваемо-
Г(| главой большесемейной общины у игбо, проживающих в
районе Игбо-Укву. Изображения саранчи и жуков среди брон-
юных изделий можно объяснить, также по аналогии, верой
носителей этой культуры в ритуальную силу эзе-нри, выражав-
шуюся в его власти над насекомыми — вредителями ямса и
47
тем самым в способности сохранять урожай. Свернувшиеся
кольцом змеи, встречающиеся среди находок, также могли быть
связаны с религиозным обычаем, сохранившимся доныне в дан-
ной местности, а именно с табу на убийство и съедение пифо-
иов. Что же касается изображений слонов и леопардов, то и им
можно найти объяснение в традиции, дошедшей до современ-
ности; у игбо эти животные символизируют лидерство, подобно
тому как у народов йоруба, аджа и биии они связаны с цар-
ской властью.
Однако такие параллели еще не могут служить бесспорным
доказательством принадлежности культуры Игбо-Укву предкам
современных игбо, вернее сказать, их недостаточно для того,
чтобы можно было безоговорочно заявить о том, что игбо бы-
ли создателями культуры Игбо-Укву. Устная традиция игбо не
сохранила упоминаний об этой культуре. Что же касается ев-
ропейских письменных источников и этнографических данных (и
то и другое сравнительно позднего времени), то зафиксирован-
ная в них материальная культура игбо доколониального перио-
да представляется гораздо более бедной, чем культура Игбо-
Укву. В то же время история мировой культуры знает приме-
ры культурной деградации в ходе эволюции отдельных об-
ществ.
В общем, раскопки не дали достаточного материала для от-
вета на вопрос о происхождении этой культуры. Была ли она
с момента возникновения автохтонной или же развилась на
местной основе в результате внедрения технологических нов-
шеств извне? Трудно, практически невозможно строить гипоте-
зы на этот счет, обладая данными всего из трех раскопов, сде-
ланных на весьма ограниченной территории.
До сих пор не обнаружено место, где выплавлялись брон-
зовые изделия Игбо-Укву. По своему художественному стилю
они являются, безусловно, африканскими — отличными от изде-
лий Ифе и Бенина и имеющими отдаленное сходство с бронзо-
выми изделиями из области Нижнего Нигера и Камеруна. По
составу металла они распадаются на две группы: изделия из
свинцовистой бронзы (с содержанием в сплаве до 12% олова
и 16% свинца) и из почти чистой меди [259, с. 72]. Предметы
из свинцовистой бронзы были отлиты методом потерянной вос-
ковой модели, а изделия из меди производились посредством
ковки и украшались гравировкой.
По художественному стилю находки из Игбо-Укву не похо-
жи на предметы искусства из Бенина и Ифе. Можно говорить
лишь об отдельных элементах, повторяющихся в бенинских ра-
ботах и изделиях из Игбо-Укву, но это сходство по содержа-
нию, а не по стилю: например, и в Игбо-Укву, и в Бенине на
изображениях человека присутствуют украшения в виде зубов
леопарда. В Бенине они несут вполне определенную смысловую
нагрузку, являясь частью регалий, выступая как символы могу-
щества. И в Бенине, и в Игбо-Укву встречаются изображения
имин
48
I лмси, сжимающей лягушку, и некоторые другие общие сюжеты.
I Можно также найти черты сходства между изделиями из Иг-
I Гн» Укву и района юго-восточной части дельты Нигера, и из не-
IhtHopbix других мест Восточной Нигерии. В частности, стили-
|г|нчсски сходные бронзовые изделия найдены в 24 км от Иг-
lfio-Укву в местечке Эзири, в слое, датируемом XV в. [210,
1( 348]. Эти параллели, однако, не проливают свет на проблему
I Происхождения культуры Игбо-Укву. На территории Нигерии
I lii-r месторождений меди. Специалисты Игбо-Укву работали на
I Привозном сырье, но о его источнике можно лишь строить
I предположения.
I Культура Игбо-Укву, способная производить в большом ко-
Ijii'iccTBe предметы роскоши, поддерживать культ царя-жреца,
IМогла быть создана на основе относительно развитой эконо-
|мпки, производящей прибавочный продукт. В период своего
(процветания Игбо-Укву имел достаточно железа, выплавляемо-
го па месте. В погребальной камере, в самой древней части
(раскопа было обнаружено несколько кусков железного шлака,
(показывающего, что захоронение было сделано на месте, где в
lenic более раннее время люди производили металл. Можно
(предположить, что до появления медных и бронзовых изделий
(п Игбо-Укву сложилось общество, имевшее в качестве своей
[экономической базы земледелие и использовавшее железные
(орудия. Такое общество уже могло развиться в довольно слож-
ную социальную структуру с зарождающейся иерархией титу-
(лов и институтом царя-жреца [257, с. 47].
( Помимо упоминавшихся аналогий между заупокойным
(культом эзе-нри и найденным захоронением, пока не удалось
Ьротянуть ни единой нити, которая связала бы культуру Игбо-
|Укву с современными игбо. Этот народ, не достигший в доко-
(пониальный период порога классового общества или даже на-
кала классообразования, не сохранил в своих преданиях ника-
ких воспоминаний, никаких намеков на процветавшую когда-то
№а их землях культуру. В то же время современные игбо убеж-
иепы, что творцы Игбо-Укву — их предки.
| Радиоуглеродный анализ органических остатков показал, что
все три раскопа в Игбо-Укву принадлежат к одной историче-
ской эпохе и датируются VIII или IX вв. н. э. Это означает,
rto Игбо-Укву является самой ранней культурой, производив-
шей художественные изделия из меди и ее сплавов не только
и Нигерии, но и во всей Западной Африке. Существует, однако,
предположение (основанное на анализе тканей и формы брас-
чстов, найденных при раскопках) об отнесении памятников Иг-
бо-Укву ко времени не ранее XIII в. [23, с. 14].
Раскопки Игбо-Укву показывают, что район, прилегавший с
востока к социокультурному региону побережья Бенинского за-
лива, в древности ие был изолирован от внешнего мира. Поми-
мо меди среди находок Игбо-Укву имеется много стеклянных
бус, по-видимому, европейского или ближневосточного проис-
4 Зак. 559 49
хождения, попавших разными сложными путями в эту часть Аф-
рики. Вероятно, создатели культуры Игбо-Укву получали медь
и бусы в обмен на местные ценности: слоновую кость, рабов и,
возможно, орехи кола. Но откуда? С севера? Или, может быть,
с юго-востока — из Конго?
Выяснение этой проблемы может заставить пересмотреть
все до сих пор бытующие гипотезы и о происхождении «бронз»
Ифе, и об их связи с Бенином.
Итак, в конце I — начале II тысячелетия н. э. на территории
социокультурного региона побережья Бенинского залива разви-
вались три выдающиеся по своим художественным достоинст-
вам культуры эпохи металла, творцами которых были предки
современных йоруба (Ифе), эдо (Бенин), игбо (Игбо-Укву).
Исследования последних 10—15 лет еще более усложнили и
без того запутанную проблему происхождения и взаимовлия-
ний этих трех культур.
В 1971 г. в 120 км к востоку от Ифе и в 95 км к северу от
г. Бенина, недалеко от йорубского города Ово — самого во-
сточного в цепи йорубских городов, в Игбо Ладжа был совер-
шенно случайно обнаружен еще одни древнейший центр изго-
товления терракотовых скульптур и керамических мостовых.
Раскопки обнажили культурный слой на 20—30 см ниже уров-
ня почвы и три фазы заселения этого места. Большинство тер-
ракотовых скульптур датируются радиоуглеродным методом
началом XV в., а две скульптуры — серединой XVIII в. Есть
также предметы еще более позднего происхождения, хотя среди
них обнаружено восемь полированных каменных топоров.
До находок 1971 г. Ово считался центром художественных
изделий своего собственного стиля. Однако в результате рас-
копок было выяснено, что среди терракот Ово много скульптур,
очень близких к «классическим» головам Ифе, в частности, они
также имеют вертикальную скарификацию (вид татуировки).
В то же время среди них есть и такие (их меньше), на кото-
рых изображены характерные беииискне племенные знаки в
форме коротких вертикальных черточек над глазами, к тому
же по художественному стилю эти скульптуры близки бенин-
ским. Археологи полагают, что в Ово, как и в Ифе, был доста-
точно отдаленный «классический» период, а потом традиция
прервалась. Новые находки заставляют полагать, что Ово —
промежуточное звено между Ифе и Бенином.
Помимо упоминавшихся ранее этногенетических легенд, по-
зволяющих строить предположения о древних миграциях с се-
веро-востока, некоторые элементы культуры Ифе также иайо-
дят иа мысль о роли влияний с северо-востока в ее развитии.
Так, в западной литературе керамические мостовые и йорубский
тип домов с бассейнами, напоминающими древнеримские атри-
умы, упорно связываются с влиянием романо-визаитийско-
50
! арабского мира [260, с. 163]. В одной нз йорубских легенд
утверждается, что Обатала, создатель человечества, был «бе-
лым». Есть и другие аргументы примерно того же типа.
Возможно также, что с Ифе связаны и находки в Эсие, на-
значение которых до сих пор не удалось расшифровать.
Каменные фигурки эсие — около тысячи скульптур из мыль-
ного камня (изображения людей и животных) — были впервые
научно обследованы в XX в. Для местного йорубского населе-
ния эти фигурки, стоявшие в священной роще в двух километ-
рах от деревни Эсие в районе Игбомина, были предметом по-
клонения. Последователи традиционных культов видели в них
окаменевшие останки пришельцев из каких-то далеких стран.
Таким образом, скульптуры эти были сделаны достаточно дав-
но, чтобы об их происхождении сохранилась какая-либо тради-
ция. Некоторые из скульптур были захоронены, а на других
сохранились следы сознательного разрушения. Подобные же
каменные изваяния были найдены в 35 км к северо-востоку от
Эсие, Термолюмииисцентный анализ двух обломков терракот,
обнаруженных на месте скопления фигурок эсие, дает датиров-
ку 1100 г. и. э. Но нет никаких оснований для утверждения,
что между этими терракотовыми обломками и фигурк-ами есть
временная связь.
Две нагие коленопреклоненные фигурки эсие (одна мужская
и одна женская) имеют такие же прически, какие носили гон-
цы при дворе правителя йорубского города Ила. Существует
предположение, что фигурки принадлежат к той же культурной
|радиции, что и скульптуры Ифе классического периода; они,
как предполагается, отражают йорубскую иерархическую поли-
(лческую структуру: царя, его слуг, гонцов, жриц и т. п.
Однако с тем же успехом можно вести их родословную из
Старого Ойо. Вооруженные ножами женские фигурки могли
изображать придворных дам ийалоде при дворах йорубских
парей, и прежде всего при дворе Ойо (см. гл. 6 и 7). Ближай-
шие от Эсие залежи мыльного камня (легкого для обработки
материала) находятся в верховьях р. Огун в 128 км к юго-за-
паду от г. Ойо (Старого Ойо), есть также небольшие природ-
ные запасы этого камня в окрестностях Эсие, Плеши, Ифе и
I (бадана.
Остается также неясной связь между бронзовыми и терра-
котовыми скульптурами и довольно грубыми каменными из-
ваяниями в Ифе и его окрестностях и каменными «табуретами»,
пли тронами, относящимися к культу священного царя. По мне-
нию Л. Ундервуда, особенности работы мастера, изготовлявше-
го трон, заставляют предполагать, что резчик более привык об-
ращаться с воском, чем с камнем, и, по-вндимому, до того
как приступить к созданию трона из кварцита, лепил модель из
носка, как привык делать это в процессе создания бронзовых
скульптур методом потерянной восковой модели. Таким обра-
зом, предполагает Л. Ундервуд, в древнем Ифе не было доста-
4* 51
Тада. Бронзовая скульп-
тура. Рис. Б. Б. Пиот-
ровского для каталога
выставки «2000 лет ис-
кусства Нигерии»
точно искусных резчиков по кварциту,
иначе говоря, не 'было самобытной шко-
лы камнерезов. И это, с точки зрения
ученого, является дополнительным аргу-
ментом в пользу того, что искусство
бронзового литья появилось в Ифе вне-
запно, извне и довольно скоро столь же
внезапно исчезло (!) [272, с. 5].
Эта точка зрения — образец слиш-
ком узкого, хотя и добросовестного,
взгляда на проблему. Культурные па-
мятники Ифе — лишь вершина, возмож-
но, самая высокая, но отнюдь не един-
ственная. Эта культура 'была окружена
другими, о которых мы просто еще
слишком мало осведомлены.
В государстве Нупе, граничившем с
северо-восточными йюрубокнми государ-
ствами, с северной периферией Бенин-
ского царства и с территорией расселе-
ния игала, обнаружены самые крупные
из известных до сих пор бронзовых че-
ловеческих фигур (скульптуры из Тады
и из Джеббы). Одна из них считается
по стилю ифской работой, другая в
стилистическом отношении ближе к по-
олеифской йорубской скульптуре; руки скульптуры запечатле-
ны в ритуальном жесте, принятом в йорубском обществе
огбони. Были обнаружены также скульптуры, по стилю сход-
ные с бенинскими. Устная традиция Нупе связывает проис-
хождение искусства бронзового литья с Ида, столицей госу-
дарства Игала, однако о древнем бронзовом лнтье у наро-
да нгала ничего не известно.
В период экспансии бенинской «империи» эдо часто воева-
ли с игала. Современный традиционный правитель игала ата
носит в качестве знака власти латунную маску бенинского из-
готовления, приблизительно датируемую (на основании ее сти-
листических особенностей) XV—XVI вв. [235, с. 261].
Искусство бронзового литья было также известно народу
тив, живущему к востоку от нгала и ндома, и джукун, населя-
ющим долину р. Бенуэ. В XIV—XVII вв. джукун создали мощ-
ное государственное образование, разрушенное -фульбе в нача-
ле XIX в. От эпохи величия государства джукун сохранилось
всего несколько изделий из медных сплавов, главным образом
сосудов, отлитых в виде животных с открытыми ртами.
О том, как соотносятся друг с другом все эти центры литья
из медных сплавов, пока известно очень мало. Анализ состава
металла может служить доказательством родства ифских и
'бенинских скульптур или наличия общих источников получения
I
| меди: подавляющее большинство скульптур Ифе, как и Бени-
I на, выполнено из свинцовистой латуни. В отличне от них почти
все изделия Игбо-Укву отлиты из свинцовистой бронзы, за иск-
| лючением нескольких предметов, изготовленных методом ковки
и гравировки по меди. В то же время анализ изотопов свинца
обнаруживает резкое отличие ифского литья от бенинского (а
также изделий Игбо-Укву от ифских и бенинских работ).
Результаты археологических раскопок в Бенине также всту-
пают в известное противоречие с данными устной традиции: са-
мые ранние из до сих пор обнаруженных бенинских бронз
(XIII в.) отличаются от нфских по составу металла и по мето-
ду его обработки: они выкованы из бронзы, тогда как все до
сих пор известные латуни Ифе, от создателей которых, соглас-
но традиции, произошла бенинская школа мастеров, отлиты по
методу потерянной восковой модели. Этот метод также был под-
вергнут специальному изучению, в результате чего выявились
существенные различия в технологии литья скульптур в Ифе и
в Бенине.
Несмотря на значительный (по сравнению с концом 50-х го-
дов) прогресс в исследовании южнонигерийского культурного
комплекса, проблема зарождения искусства литья из медных
сплавов в этом районе отнюдь не прояснилась. Быть может, она
даже усложнилась благодаря раскопкам в Игбо-Укву. Как уже
говорилось, все три культуры (Ифе, Бенин, Игбо-Укву) вырос-
ли на привозном сырье. Расцвет «бронзового» литья в Бенине
связан с получением медных сплавов из Европы, а до XVI в.
медь в Бенин могла поступать из Ифе или с севера, из медных
рудников Сахары. Предполагается, что в Ифе медь также при-
возили с севера. Но, как уже говорилось, в устной традиции
Ифе не сохранилось даже намека на происхождение скульптур.
Это довольно странно, и перерыв устной традиции в результате
Iопустошительных войн на территории Ифе во второй половине
IXIX в. нельзя считать достаточно веским объяснением.
В то же время, если признать гипотезу о северном проис-
хождении меди, все же остается неясным, каким путем достав-
лялась она в Ифе: ведь основные сухопутные торговые пути с
севера в лесную зону Нигерии проходили (по крайней мере с
X —XIV вв.) западнее Ифе — через г. Ойо. К тому же послед-
ний, хотя и ведет свое происхождение непосредственно от
Ифе, не развил тем не менее в отличие от Бенина традиций
бронзового литья. А ведь Ойо на протяжении всей своей исто-
рии был тесно связан с транссахарской торговлей.
Что касается Игбо-Укву, то эта культура никак не связана
градицией с историко-культурным комплексом Ифе—Бенин (об
Игбо-Укву не сохранилось вообще никакой устной традиции).
Обнаруженные в Игбо-Укву бронзовые изделия датированы
радиоуглеродным методом тем временем, когда транссахарская
торговля и сама государственность саванной зоны переживали
начальную стадию своего развития.
По-видимому, истоки этой культуры иные, чем у Ифе и Бе-
нина. Открытие столь загадочной культуры заставляет отно-
ситься с еще большей осторожностью к бытующим в настоя-
щее время гипотезам. Похоже на то, что мы знаем об Ифе и
о раннем Бенине даже меньше, чем предполагали 15—20 лет
назад. В действительности регион слишком слабо и несистема-
тически обследован, и задача состоит не в том, чтобы продол-
жать строить умозрительные гипотезы, а в том, чтобы система-
тизировать весь имеющийся материал и продолжать кропотли-
вые исследования. Ясно, однако, одно: страны побережья Бе-
нинского залива имеют богатейшие н древние, самобытные и
уникальные культурные традиции, являющиеся гордостью ми-
ровой культуры.

ОЧЕРК. ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ
СТРАН ПОБЕРЕЖЬЯ БЕНИНСКОГО ЗАЛИВА
Еще каких-нибудь двадцать-тридцать лет назад считалось
Невозможным написать политическую историю стран побережья
Ленинского залива ранее XIX в. Но вот народы Африки осво-
бодились от колониального гнета, вошли в качестве самостоя-
тельной политической силы в мировое содружество наций—и
ситуация стала меняться. Появились кадры африканских исто-
риков, которые в сотрудничестве, а подчас и в борьбе с науч-
ными авторитетами из других стран подошли по-новому, без
колониалистской предвзятости к своему прошлому; они ввели в
п.|учный оборот местные источники, подняли колониальные ар-
хивы, под новым углом зрения пересмотрели уже известную
p.'tirce источниковую базу в целом и создали тем самым объек-
тивные предпосылки для воссоздания прошлого африканских
п.||)одов — по меньшей мере полутора-двух тысячелетий их
иг тории.
Данная глава преследует цель нарисовать исторический фон,
ii.'i котором происходили процессы формирования локальной ци-
вилизации, обозначить основные исторические вехи, показать
динамику политического развития ранних государств социо-
культурного региона побережья Бенинского залива.
Центральную его часть занимали государства йоруба. Ро-
дина йоруба — Иле Йоруба (иле по-йорубски «дом»)—по
большей части плодородная страна, орошаемая множеством рек
и простирающаяся от океанского побережья до р. Нигер на се-
вере. В йорубе несколько природно-климатических зон: боло-
та и лагуны побережья сменяются к северу и северо-востоку
зоной дождевого леса, переходящей далее к северу в лесистую
саванну.
Древний культурно-исторический центр, Иле-Ифе, рас-
положен в зоне на границе леса с лесистой саванной, а центр
крупнейшего государства, «империи» Ойо, — на крайнем севе-
ре Йорубы, в саванне. Когда в первой половине XIX в. держа-
ва Ойо была разрушена, новая столица была создана южнее,
па границе саванной и лесной зон. (На современных картах
древняя столица обозначается «Олд Ойо», т. е. «Старый Ойо»,
а та, которая была построена в XIX в., — просто как «Ойо».
В данной книге, напротив, «Ойо» — это древнейшая столица, а
55
_ -арства бассейна нижнего Нигера в XIX в
юрод, существующий с XIX в., именуется в соответствии со
Ложившейся исторической традицией «Новый Ойо».)
В настоящее время этноним «йоруба» применяется к этно-
• впстической группе, насчитывающей, по оценочным данным
чины 70-х годов, более 15 млн. человек, населяющих об-
пую территорию штатов Квара, Ойо, Огун, Ондо и Лагос
'ративной Республики Нигерия и часть территории Народ-
Республики Бенин и Республики Того. Помимо общего
ка йоруба объединяет общность основных черт культуры и
признание происхождения нз единого центра — Ифе.
В прошлом, когда ни колониальные, ни тем более современ-
ные государственные границы не разделяли йоруба, оии также
не составляли единого политического целого. Колониальный
рп шел Африки, отделивший тоголезских и бенинских (в коло-
ниальный период—дагомейских) йоруба от основной террито-
i’iiii их расселения, застал эту этническую общность на стадии
'г формирования в народность. В политическом отношении йо-
iivti.-i были разделены почти на два десятка больших и малых
'|с ишисимых государств, большая часть которых в XVIII—
>1Х вв. была объединена под властью йорубского же государст-
а Ойо. Их население отличалось друг от друга культурными
а диалектными особенностями. В этническом отношении эти го-
ударства более всего подходили под определение «номовые
общности», введенное в научный оборот для обозначения этнн-
icckhx общностей, переходных от доклассового типа к классо-
вому, когда начинают преобладать не кровные, а территориаль-
ные связи [37, с. 45].
По-видимому, до XIX в. йоруба не имели общего самона-
нация. Данный этноним сначала применялся только к жите-
|им Ойо. Считается, что это название распространили на всю
|Ц|1гвистическую группу европейские миссионеры и что оно
^первые было употреблено в этом значении в 1832 г. в словаре
II. Рабаха [269, с. 1].
Основная этническая территория йоруба, единый язык (с
шалектами), самоназвание и единая в главных чертах куль-
। ура сложились в XIX в. Региональные особенности сохрани-
ntcb вплоть до наших дней. Во всяком случае, еще в середи-
не 60-х годов XX в. в нигерийской печати раздавались реши-
и'льные протесты пробив отождествления всей йорубской куль-
туры с культурными традициями Ойо; такой подход по отно-
шению к южным государствам, например Иджебу, квалифици-
ровался как упрощенческий [239, с. 176].
Экономической базой возникновения н развития йорубских
шеударств послужили мотыжное — подсечно-огневое и пере-
ложное— земледелие и ремесла (кузнечное дело, ткачество на
вертикальных н горизонтальных ткацких станках, гончарство
г>ез гончарного круга и т. п.), ие выделившиеся окончательное
особую отрасль производства. Существовала развитая торговля*
Общими чертами политической организции были: институт
57
царской власти; наследование трона в пределах царского ро-
да, претендовавшего на происхождение от мифического перво-
предка йоруба Одудувы; принадлежность к тому или иному ли-
ннджу в качестве главного критерия назначения на государст-
венную должность; по преимуществу гражданская природа
правления и структурные особенности аппарата власти, ограни-
чивающие деспотические и автократические поползновения ца-
рей (см. гл. 9 данной работы); однотипное административно-
территориальное деление: наличие признанного политического
центра в столичном городерезиденции главного правителя,
имевшего право на ношение короны, и ряда подчиненных горо-
дов и селений.
В социальном отношении йорубские государства характери-
зовались сочетанием во всех сферах жизни доклассовых и
классовых отношений; подавляющую массу населения составля-
ли лично-свободные общинники, владевшие основными средст-
вами производства в качестве членов патрилинейных кровно-
родственных коллективов, или линиджей, идиле. Общинная ор-
ганизация (иерархия общин) составляла основу социальной
структуры. Господствующий слой образовывал иерархию носи-
телей титулов, куда наряду с родовой по происхождению
знатью входили привилегированные рабы. Существовало ка-
бальное должннчество и рабство иноплеменников, используе-
мых главным образом в земледелии, торговле и военном деле.
Первичной ячейкой эксплуатации была большесемейная общи-
на. Отчуждение прибавочного продукта в пользу иерархии но-
сителей должностных титулов осуществлялось в форме добро-
вольно-обязательных регулярных подношений, уплаты торго-
вых и судебных пошлин, участия в общественных работах
(включая отработки на так называемых титульных, или цар-
ских, землях) и войнах [52, с. 65—185].
Процесс государствообразования, по-видимому, начался в
X—XII вв., но, по некоторым данным, первые очаги государст-
венности могли возникнуть и ранее. Система больших и малых
государств, связанных отношениями данничества или торгово-
культурными контактами, сложилась в XVII—XVIII вв. Отдель-
ные части системы находились на разных уровнях социально-
политического развития. Однако глубоко прав П. Ллойд, заме-
чая, что на современном уровне знаний невозможно выстроить
йорубские государства в ряд в соответствии с уровнем их раз-
вития, устанавливая единую линию эволюции, т. е. считать наи-
менее сложные социально-политические структуры более моло-
дыми, и наоборот [269, с. 229].
Об истории большинства государств сохранились лишь от-
рывочные сведения. Сердце Йорубы — город Ифе с сетью под-
властных ему городов и деревень находился в центре региона.
Однако пока не представляется возможным осветить роль Ифе
в системе государств побережья Бенинского залива, почти нет
данных о политической истории Ифе в доколониальный пери-
58
Государства йоруба в XVIII в.
од На фотографиях начала XX в., сделанных экспедицией
Фробениуса, ничего не напоминает о его былом величии, на
них город выглядит запущенным и умирающим.
К юго-востоку от Ифе, на плодородных землях в зоне дож-
девого леса, находилось одно из самых крупных йорубских го-
сударств— Иджебу со столицей того же названия. На юге оно
простиралось до морского побережья, с востока обширные,
почти необитаемые леса отделяли это государство от Бенинско-
ю царства. Дата основания г. Иджебу неизвестна. Местная
устная традиция, собранная в XX в. Р. Смитом, говорит о трех
нолнах миграций в девственные леса Иджебу в период образо-
ttiniiiH государства. Самой мощной волной была третья, из Ифе.
Но преданию, ее возглавил один из сыновей Одудувы, Огборо-
IHII, впоследствии прозванный Обантой. Обанта считается ос-
нователем Иджебу и его первым авуджале (местный титул ко-
ронованного правителя).
Согласно устной традиции Бенина, его правитель, оба Озо-
59
луа (конец XV в.), завоевал Иджебу. Все же скорее всего поли-
тическое влияние Бенина распространялось лишь на его южные
прибрежные районы, через которые осуществлялась связь Бени-
на с его вассалом — городом-государством Лагос. Со своей сто-
роны, устная традиция Ойо говорит о том, что его правитель
Аджагбо (предположительно XVII в.) вторгался со своим вой-
ском в столицу Иджебу, с тем чтобы поддержать наиболее1
выгодную для Ойо кандидатуру его правителя. На рубеже
XVII—XVIII вв. войско алафина Ойо Оджиги прошло через
территорию Иджебу в знак подтверждения своего политическо-
го господства над ним. Однако нет надежных данных в пользу
версии о сколько-нибудь длительном политическом и военном
контроле Ойо над этим государством.
Самые ранние упоминания европейских источников (порту-
гальца Пашеку Перейры) о «большом городе Джебу, окружен-
ном очень большим рвом», относятся к первым годам XVI .в.
[248, с. 1241. К этому времени между Иджебу н европейскими
купцами сложились устойчивые торговые связи: в обмен на ла-
тунные браслеты жители Иджебу поставляли европейцам ра-
бов и слоновую кость. По данным европейских нарративных
источников XVIII—XIX вв., это было богатое процветающее
государство, его население славилось как искусные земледель-
цы, ремесленники и торговцы. Ткани, производимые в Иджебу,
закупались в большом количестве европейскими купцами для
перепродажи на Золотой Берег н в Бразилию [127, с. 25, 27;
130, с. 233]. Большой доход местным жителям приносила по-
средническая торговля, так как они не допускали иноземцев к
торговым путям от морского побережья, ведшим во внутрен-
ние районы Йорубы и в Нупе. В портах Иджебу — Эджинрине,
Эпу, Икороду — находились крупные невольничьи рынки. С се-
редины XIX в. рынок в Икороду стал главным поставщиком
огнестрельного оружия для внутренних областей йорубы.
В этот период Иджебу наряду с городами района Эгбы был
главным препятствием на пути захвата английскими колониза-
торами йорубских земель. Ослабление Иджебу в ходе междо-
усобных йорубских войн конца XIX в. было одним из решаю-
щих факторов, облегчивших колониальное порабощение народов
центральной части побережья Бенинского залива.
К востоку от Иджебу простиралась обширная лесистая тер-
ритория государства Оидо со столицей того же названия. Его
южные прибрежные районы были населены нейорубскими на-
родами иджо и махин. Время основания Ондо неизвестно. Су-
ществуют три легендарные версии происхождения его правя-
щей династии: от царского рода Бенина периода правления
обы Озолуа (вторая половина XV в.); от жены третьего прави-
теля Ойо —Аджаки (т. е. не позднее XIV—XV вв.); от одной
из жен мифического первопредка йоруба Одудувы (т. е. из
Ифе).
В органах управления Ондо большую роль играли женщи-
60
"" Наряду с советом вождей-мужчин при правителе ошевамс
"«•ствовал совет титулованных жриц. Одной из прерогатив-
главы, лиса лагун, было возведение ошеваме на престол,
и испытывал сильное политическое влияние со стороны Бе-
нина. Правители Оидо признавали верховную власть бенинско-
fl обы при разрешении земельных и династических споров.
Ц XIX в. через территорию этого государства проходил стра-
тегический и торговый путь, связывавший внутренние области
Норубы с европейскими торговцами огнестрельным оружием па
нмперсжье Бенинского залива. В 1892—1893 гг. Ондо потерял
и и1гическую независимость, став частью британского протек-
। а1 на, а позднее — частью колонии Нигерия.
На самой юго-восточной окраине Йорубы выходцы из Ифе
...вали государство Ово. На севере оно граничило с Нупе, иа
1 'Востоке — с окраинами Бенинского царства, неоднократно
...вшегося завоевать его. Бенинская традиция засвидетель-
и “вала нападение войска Бенина иа Ово в период^правде-
। бенинских царей Эвуаре Великого и Озолуы (XV в.). Ово
обложен данью. Южная часть государства, видимо, по-
пио находилась под контролем Бенина для обеспечения по-
нему торгового пути к морскому побережью в юго-запад-
। направлении. Столица Ово — один из древнейших куль-
1ых центров региона.
Среди йорубских государств к западу от Ифе наиболее зна-
|||иельным был Кету, основанный переселенцами из Ифе пред-
положительно в XII в. (ныне ои находится на территории На-
|1|> |цой Республики Бенин). Подобно другим ранним государст-
i'i побережья Бенинского залива, у Кету не было четких гра-
... Помимо столицы, имевшей мощные оборонительные укреп-
|' Ния, в его состав входил ряд небольших городов. На западе
г "’оком Кету, видимо, служила р. Веме; на севере р. Окпара
•I и ля ла его от йорубского государства Шабе; а к югу прости-
I' । нк’ь топи и болота, населенные йорубаязычиыми племенами
1 '|>и. С началом экспансии державы Ойо в юго-западпом
|| травлении в XVII в. Кету, занимавший стратегически важ-
... позиции к западу от караванных дорог, соединявших сто-
iiiiiv Ойо с побережьем Бенинского залива, подвергся полити-
..... давлению со стороны Ойо и, по-видимому, в течение
' и пли более лет откупался от него данью. В XIX в. Кету был
швоеваи правителями Дагомеи.
В крайней северо-западной части Йорубы находился глав-
ный политический центр крупнейшего йорубского государства,
«•ржавы Ойо, — город Ойо (9° с. ш. и 4° в. д.). Будучи на за-
ре своей истории дальней периферией по отношению к ядру
йорубской государственности и культуры — Иле-Ифе и сети
больших и малых йорубских городов вокруг него, Ойо разви-
вался в иных природных условиях и несколько ином культур-
ном окружении. Удаленность от Иле-Ифе компенсировалась
Плпюстью к южным ответвлениям транссахарских торговых
61

в
путей и к северным соседям — государствам Боргу и Нуле, ко
торые служили посредниками в передаче элементов культурь
Северной Африки и Ближнего Востока. Однако соседство Бор
гу и Нуле в период становления Ойо было и опасным, так ка
на первых порах оба они были сильнее Ойо, игравшего рол
северного форпоста йорубских земель, удаленного на большое
расстояние от своей прародины. Река Моши служила прегра
дой от нападений парода бариба (Боргу) с севера только
дождливый сезон. Иа северо-востоке, за р. Нигером, жили ш
пе. От переправы через Нигер и от о-ва Джебба, находившего
ся под контролем Нуле, до г. Ойо было не более 60 км.
Ойо находился в лучших экологических условиях, чем бол]
шинство йорубских государств, расположенных в тропических
лесах, тяжелых для обживания их человеком и к тому же зг
раженных мухой цеце, что препятствовало разведению скота
использованию животных в качестве тягловой рабочей силь
Напротив, лесистая саванна, окружавшая Ойо, была благо
приятной средой для комплексного развития земледелия и ск<
товодства.
Дата основания г. Ойо неизвестна. Самое раннее из пос<
лений, обнаруженных на его территории, относится к позднему
каменному веку. Микролиты, найденные на этой стоянке, анг
логичны каменным орудиям Роппа (плато Джос), датируемым
V или IV тысячелетием до н. э. [277, с. 63]. В целом же ме<
то, где позднее возник Ойо, обследовано археологами очен
слабо, гораздо меньше, чем Иле-Ифе, н пока о его далеком
прошлом известно очень мало достоверного. В 70-х годах и
территории города в слоях, более древних, чем те, которые
сохранили остатки системы городских укреплений, были обн<
ружены следы большого поселения XII—ХШ вв. Нельзя, одна
ко, с уверенностью сказать, что это поселение уже было горе
дом [161, с. 20]. Выявлено, что оно было связано с торговым
путем, идущим к югу от верховьев Нигера в районе Старой
Буссы (в Боргу).
Примерная дата основания Ойо вычисляется на основе сопс
ставления данных устной традиции (прежде всего династийно
го списка правителей Ойо) с несколькими немногими датами
истории йоруба, которые удалось установить точно. Таким п>
тем было вычислено (и долгое время считалось правильным)
что Ойо был основан примерно в XIV в. Однако после исследо
ваиий йорубского историка И. Акииджогбииа предположитель
ная дата основания города-государства Ойо была отодвинута
X —началу XI в. [204, с. 311; 151, с. 19; 265, с. 74—75, сн. 52
Не исключено, однако, что и она будет пересмотрена.
По преданию, Ойо был основан Ораиья'иом — внуком Од)
дувы, творца мира и первого царя Иле-Ифе. Легенды рисуют
Ораиьяна человеком большой физической силы, великим oxoi
ником, а впоследствии — великим завоевателем. Унаследовав
трон Ифе, Ораиьяи, по преданию, отправился с группой свои
«II
62
। ii на север, покуда ие достиг берегов р. Нигер недалеко
।раны Тапа (Нупе), чей правитель преградил ему дальией-
путь, Отношения с другим северным соседом — Ибариба,
Париба (Боргу), сложились более дружественно: его царь
мощью колдовских чар подсказал Ораньяиу место, где он
i%vn был основать город. По преданию, царь предложил
"П.япу идти по следам большого удава и строить столицу
где змей остановится и будет лежать семь дней. По холму
ака, у которого лег змей, столица (будущий город Ойо) по-
ла название «Ойо Аджака» [212, с. 11].
другие легенды связывают происхождение династии Ойо с
....... По одной из них, Ораиьян женился на дочери правите-
ii Пупе. От этого брака родился Шаиго, ставший четвертым
и» счету правителем Ойо и обожествленный впоследствии как
пи молнии и грома. Культ Шанго в Ойо гораздо больше свя-
uni е царской властью (см. гл. 6), чем поклонение Ораньяну.
приме того, согласно одной из легенд, ие Ораиьян, а Шанго
ii повал город Ойо [212, с. 150]. Как бы то ни было, обряды ко-
|||Ц|;щии правителей Ойо подтверждают устную традицию об
•|'пивании правящей династии выходцами из Иле-Ифе, а даи-
1Ы1- археологии (сопоставление древней керамики Ифе и Ойо)
придают факт значительной миграции из Ифе в Ойо в древ-
ности [277, с. 76—77].
Ранняя история Ойо известна исключительно по устной тра-
||1п,ии, что дало повод английскому историку Р. Ло назвать ее
бессвязной и невразумительной» [216, с. 27]. Это не совсем
и ибо целый ряд источниковедческих исследований уже до-
। । 1Л, что устная традиция обладает достаточно высокой сте-
1 iii.io точности, хотя она мифологична, не знает дат и, кроме
'ню, ограничивается по преимуществу (как, впрочем, и пись-
Н’нные средневековые хроники) жизнеописанием царей.
Период становления и укрепления Ойо в качестве города-го-
уларства длился примерно до начала XVII в. Первоначально
। му пришлось отстаивать свое право на существование в жесто-
ц>Г| борьбе с Нупе, Боргу и рядом йорубских городов. Возмож-
но, что Ойо был сначала слабее даже незначительных йоруб-
hiix городов-государств. По преданию, Ораиьян, уже будучи
трем, не имел короны; лишь некоторое время спустя он отнял
। г у правителя г. Огборо, лежащего к юго-западу от Ойо. По
। ругой легенде, Ойо был одно время данником йорубского го-
i'o/ui Ову и только четвертый алафин (титул царя в Ойо),
Шанго, освободил государство от дани. Пятый и шестой цари
। шоке вели войны с правителями окрестных йорубских городов
и деревень, постепенно подчиняя их власти Ойо. В период
собирания» северных йорубских земель государство Ойо да-
че не имело постоянной столицы. Так, Ораньяи, основав г. Ойо,
или Ойо Аджака, вынужден был через некоторое время поки-
нуть его и переселиться в местность под названием Око, где он
правил много лет и где, по преданию, умер. (По другой вер-
63
сии, Ораиьян умер в Иле-Ифе, точнее, въехал иа коие в моги-
лу и обратился в каменную глыбу [208, с. 12—13].) Шанго сно-
ва перенес столицу из Око в Ойо [212, с. 150].
Высказывалось предположение, объясняющее переносы цар-
ской ставки феодальным обычаем полюдья. В случае Ойо это
не так. Постоянная угроза внешнего нападения — вот что в
первую очередь заставляло «кочевать» первых правителей Ойо.
Способствовала этому и традиционная система земледелия —
необходимость периодически оставлять под пар на 10—15 лет
обработанные участки земли для восстановления их плодоро-
дия. Это приводило к тому, что земледельцы, постоянно осваи-
вая новые участки, со временем все более удалялись от город-
ских стен в глубь лесистой саванны, окружавшей Ойо. А это
означало, что в случае нападения врагов или диких зверей они
были совсем беззащитными. Характерно, что легенды о проис-
хождении других йорубских городов также содержат упомина-
ния о переносе их столиц в период становления государствен-
ности. Позднее, когда Ойо окрепнет, когда вокруг городского
ядра сложится система постоянных и временных деревень, ког-
да охотники в какой-то степени обезопасят дороги и тропы от
нападений диких зверей, экономические причины переноса по-
селения исчезнут. Но еще долго алафины будут вынуждены
перемещать свой двор, находясь под постоянной угрозой со
стороны врагов.
При девятом царе войска Нуле захватили царскую ставку,
алафин Онигбоги спасся бегством в Боргу, где и умер в изгна-
нии. Независимость Ойо была восстановлена сыном Онигбоги,
десятым царем Офинраном. При нем царская ставка располага-
лась сначала в г. Киши, затем в г. Куши. Его преемник Эгу-
гуноджу перебрался в г. Шаки (в 19 км к юго-западу от Ку-
ши). Свою первую резиденцию в северо-восточной части Шаки
Эгугуноджу назвал Айекале, что означает примерно «здесь
жизнь течет без беспокойства», надеясь на естественную защи-
ту из скалистых холмов, однако вскоре он должен был пере-
браться в другое место, которое до сих пор называется афин,
т. е. «царский дворец» [265, с. 65]. Однако и здесь он не удер-
жался, так как вызвал своим правлением недовольство насе-
ления. Эгугуноджу пришлось основать иа месте охотничьей
стоянки новый город — Игбохо, который был столицей государ-
ства Ойо ие менее 50 лет.
Город был хорошо защищен от нападений врагов притоками
р. Огун и с северной стороны скалами. Кроме того, вокруг не-
го были возведены три оборонительных вала, мощь которых в
XIX в. отмечали английские путешественники X. Клаппертоии
братья Лэндеры. Население Игбохо, видимо, пополнялось за
счет жителей сельской округи, искавшей защиты у царской
власти.
Игбохо (или Ойо-Игбохо) был резиденцией четырех царей:
Эгугуноджу, Оромпото, Аджибойеде и Абипы (т. е. с одиинад-
64

о по четырнадцатое правление). Р. Смит высчитал, что
' -д между бегством Онигбоги и смертью Абипы длился око-
> лет (между 1535 и 1610 гг.). Ориентировочно в начале
в. Абипа смог восстановить столицу иа старом месте, в
к», который оставался стольным городом вплоть до сере-
30-х годов XIX в.
□вращение столицы иа прежнее место знаменовало собой
1ание периода становления и укрепления города-государ-
>йны с северянами и годы пребывания йорубских царей в
, обогатили жителей Ойо новыми методами ведения вой-
шенадцатый алафин, Оромпото, посадил свое войско на
I. Это было поистине важнейшее событие, ибо жители тро-
ких лесов лошадей ие разводили и ие формировали кои-
войска. Создание конницы, которая в течение последующих
с лишним столетий была грозой южных соседей Ойо, ос-
в его военного могущества, означало, что в правление
иото Ойо уже достаточно окреп экономически, ибо лоша-
п, которых покупали на севере (а, может быть, отчасти отби-
n.’iii силой), всегда стоили очень дорого. Оромпото же, по пре-
iiiiiiio, имел арьергард, состоявший из 1 тыс. пеших и 1 тыс.
•иных воинов, которым было приказано во время переходов
рипязывать к хвостам лошадей большие листья, чтобы заме-
на следы войска.
Традиция сохранила в людской памяти много деталей, по
»к>рым можно судить о всестороннем процессе укрепления
||>лодой государственности. Предшественник Абипы алафин
'лжибойеде перешел от обороны к наступлению н завоевал
1гть Нуле. Впервые в истории Ойо Аджибойеде устроил цар-
п|й праздник бебе, которым с тех пор йорубские цари отмеча-
><1 долгие и благополучные правления. Главными особенности-
и праздника бебе были прекращение иа последующий трех-
• ♦глий срок всех войн и отмена всех видов податей и повинно-
<гй. Ясно, что лишь достаточно сильное государство могло
«ч-печить такие условия в течение трех лет. Положение Ойо
абилизировалось.
О преемника Абипы, пятнадцатого царя, Обалокуна (т. е.
пнмерио со второй половины XVII в.), начался второй этап
' н>рии Ойо — период экспансии в южном направлении и соз-
ишя державы, или «империи», Ойо. Правда, попытки Ойо за-
'•вать юго-восточиые йорубские земли ие увенчались успе-
>м. Войско Обалокуна вторглось в пределы Игбомины и до-
.по до р. Ошуи, однако когда оно попыталось захватить
Плешу — столицу йорубского государства Иджеша, ее жите-
। устроили завалы из деревьев на дорогах и конница была
.шуждена отступить. Иджеша отстояла независимость, но вре-
i от времени была вынуждена платить Ойо дань. Впоследст-
ни все усилия Ойо подчинить себе Восточную Иорубу (Эки-
". Ондо и Иданре) также оказывались безрезультатными, по-
1ак. 559
65
скольку коииое войско теряло преимущества в лесу, а восточ-
ным йоруба помогал Бенин.
Юго-западное направление экспансии — через саванный Да-
гомейский проход по землям эгба и эгбадо к побережью Гви-
нейского залива, по-видимому, наметилось уже при Абипе, а с
правлением Обалокуна оно связано совершенно определенно:
мать Обалокуна (жена Абипы) происходила из Эгба. Тради-
ция приписывает Обалокуну дружеские отношения с королем
Франции и непосредственные контакты с последним (что, впро-
чем, весьма маловероятно). Экспансионистская политика Ойо в
районе Эгбадо была продолжена преемником Обалокуна, шест-
надцатым алафином Аджагбо (примерно вторая половина
XVII в.), захватившим г. Веме. Захват Веме на территории Эг-
бадо обеспечил установление контроля Ойо над коммуникация-
ми и над прибрежными районами Бенинского залива, где к
началу XVII в. уже сложилась система работорговли, в кото-
рой африканскими партнерами европейских работорговцев были
Аллада, Вида, Дагомея. С конца XVII в. эти, а также более
мелкие государства аджа превратились в данников Ойо и его
посредников в торговле с европейскими купцами. Для защиты
караванных путей из Ойо к побережью Бенинского залива и
для сбора торговых пошлин в пользу правителей Ойо в конце1
XVII — начале XVIII в. в Эгбадо были созданы буферные посе-
ления, вскоре превратившиеся в города. Впоследствии значи-
тельно восточнее первой группы буферных поселений были за-
ложены г. Иларо и г, Иджана; правителем последнего всегда
назначался привилегированный раб царя Ойо, сменяемый че-
рез каждые три года.
В первой половине XVIII в. агрессивная политика Дагомеи
стала мешать стабилизации этой системы государств, непо-
средственно затронув политические и экономические интересы
Ойо. Ойо-дагомейские войны 1726—1730 гг. и 40-х годов, о
которых подробнее будет говориться ниже, завершились уста-
новлением политического и экономического господства Ойо над
Дагомеей. Ко второй половине XVIII в.— в пору наивысшего
могущества Ойо —под властью его правителей находились все
йорубские государства к западу от Иджебу и среднего течения
р. Ошуи. На севере границами Ойо были реки Нигер и Моши;
на западе и юге Дагомея и большинство городов-государств
побережья от границ Дагомеи до города-государства Лагос вхо-
дили в состав Ойо в качестве вассальных образований. По не-
которым данным, Нупе и Боргу также платили Ойо дань.
В области внутренней политики этот второй, «имперский»,
период истории Ойо характеризуется усилением борьбы за
власть внутри правящей верхушки (прежде всего между цар-
ским двором и государственным советом родовой знати —ойо-
л*еси), дальнейшим усложнением обрядов по возвеличиванию
особы царя, развитием аппарата насилия, связанного с надзо-
ром над покоренными территориями, обложением и сбором да-
66
ни, взиманием торговых пошлин, с обеспечением привилегий
царя во внешней Торговле, укреплением воинской организации.
Второй этап завершился внутриполитическим кризисом: захва-
том на 20 лет'власти главой государственного совета ойо меси
башоруном Гахой (около 1754 г.), ростом народного недоволь-
ства поборами и войнами и возвращением к традиционной фор-
ме правления в результате широкого заговора против башору-
на, возглавленного алафином Абиодуном (около 1774 г., три-
дцатое царствование).
Третий этап —с тридцатого по тридцать шестое царствова-
ние, т. е. с конца XVIII в. по 30-е годы XIX в., —был временем
распада «империи» Ойо. Аппарат насилия раннего государства
не был в состоянии длительное время эффективно контролиро-
вать огромную даже по современным масштабам территорию
«империи». Губительное влияние на судьбы Ойо оказало так-
же изменение политической обстановки в регионе в целом:
рост сепаратистских тенденций и политической нестабильности
в прибрежных районах под влиянием трансатлантической ра-
боторговли. Все это способствовало ослаблению великой йоруб-
ской державы.
В 80-х годах XVIII в., после восстания во главе с Лишаби,
от Ойо отпала Эгба — его юго-западная окраина. В конце
XVIII в. прекратила уплату дани Дагомея, в начале XIX в. (по
другим данным, в 90-х годах XVIII в.) — подвластные Ойо час-
ти государств Нуле и Боргу. Вслед за тем начался распад
центральных областей. Около 1817 г. в результате мятежа
каканфо (главнокомандующего) Афонджи от Ойо отпала его
самая богатая провинция — Илорин. В этот период централь-
ная власть в Ойо оказалась неспособной к организации реши-
тельных действий по спасению целостности государства. По-
пытки заставить Дагомею возобновить уплату дани в 1818 г.
при восшествии на дагомейский трон Гезо окончились кра-
хом — чиновники алафина были убиты.
О том, насколько алафин был реально осведомлен относи-
тельно внешнеполитической ситуации накануне краха его «им-
перии», можно до некоторой степени судить по содержанию
его беседы с X. Клаппертоном в пересказе последнего. Царь
связывал с появлением белого человека в его столице смутные
надежды на военную помощь и по дипломатическим соображе-
ниям утаил от Клаппертона недавний отказ дагомейцев пла-
тить ему традиционную дань, Напротив, царь начал с утверж-
дения, что Бадагри, Аллада, Дагомея —все эти земли принад-
лежат ему, алафину, и платят ему пошлины с каждого евро-
пейского торгового корабля. Далее он сказал, что ни он сам,
ни его предки до сих пор никогда не видели белых людей, что
его разоряют взбунтовавшиеся рабы хауса, которых поддержи-
вают фулъбе, что он просит у белых людей помощи против бун-
товщиков и что он послал к своему другу, царю Бенина, прось-
бу о помощи [166, с. 45].
5*
67
Новые государства йоруба в 30—50-х годах XIX в.
Джихад, объявленный Османом дан Фодио в начале XIX в.,
и объединение городов-государств хауса и других северных со-
седей Ойо в мощное и агрессивное государство — халифат Со-
кото имели самые сокрушительные последствия для державы
Ойо. Мятеж в Илорине, прекращение даннических обязательств
Нупе и Боргу были только началом. Около 1836 г. (точная да-
та неизвестна) войска фульбе захватили и разграбили г. Ойо.
Ими были разрушены многие города Северной Йорубы» ядра
. 68

1
н'ржавы Ойо, в том числе такие некогда значительные, как
Икопи, Огбин, Оджо, Эрубу, Имери, Игбон, Иреша, Гбогуи
Г'Ю. с. 225]. «Империя» Ойо пала. Грабеж, бандитизм, маро-
трство, охватившие север Йорубы, сделали жизнь тех, кто
«тался в живых и не был уведен в рабство, настолько невыио-
нмоп, что началось массовое движение населения на юг, из so-
ri саванны в зону тропического леса.
Влагодаря энергичным действиям алафина Атибы (тридцать
гдьмое царствование) почти сразу же после падения г. Ойо в
I К) км южнее него стала строиться новая столица — г. Новый
(>Йо.
Так, после 1836—1837 гг. начался четвертый этап истории
> >fto— попытка воссоздания «империи» на новом месте с уче-
им изменившейся внешнеполитической ситуации.
Два важных поста в государстве (главнокомандующего про-
•шщиальиым войском и главы совета ойо меси) Атиба отдал
имущественным военным вождям — правителям городов-госу-
, прети Иджайе и Ибадана. Эти города-государства с прилега-
ющей округой получили статус провинций Ойо и должны бЫ-
'И охранять его от внешних врагов. Угроза поглощения хали-
|-лтом Сокото заставила йорубские государства сплотиться пе-
•а лицом общего врага. Между 1838 и 1841 гг. (точная дата
(известна) под стенами г. Ошогбо (на территории государст-
1 Иджеша) произошло решающее сражение между йоруба и
Фульбе. Объединенные силы Ибадана и Ошогбо, используя
>(Ц,1т борьбы против конницы в условиях тропического леса, на-
। олову разбили конные отряды фульбе, наступавшие на Йору-
"У из г. Илорииа. Победа в битве при Ошогбо остановила рас-
пространение джихада на центральную и южную Йорубу.
В результате массовых миграций йоруба в период джихада
.|'1обычно разрослись города, принявшие многотысячные волны
переселенцев, — Огбомошо, Ошогбо, Икируи, Аго Оджа (Новый
< >По) и др. Образовались также новые многотысячные города-
юсударства, такие, как уже упоминавшиеся Ибадан, Абеокута,
11джайе.
Нели старые города, включая бывшую столицу «империи»
। Ойо, образовались на базе разросшихся линиджей, постепен-
ного поглощения городской общиной окрестных деревень и рост
их был естественным и постепенным, а система управления
р.врабатывалась и усложнялась на протяжении столетий, то
и новообразованных агломерациях дело обстояло несколько
иным образом.
Что касается городов, которые разрослись за счет переселеи-
Ш’в, то они оказались, может быть, в наибольшей опасности.
Мигранты принесли с собой свои специфические традиции и
обычаи, к тому же переселенцев было слишком много, чтобы
•ши могли раствориться как чужаки в линиджах города-реципи-
гита. Ни органы управления, ни экономика ие справлялись с
викой массой пришельцев. Так именно произошло в Ифе: бе-
г 69
женцев было так много, что они образовали обширное город- ,
скос предместье Модакеке. Конфликты, связанные с проблема- (
ми землепользования и социальным статусом переселенцев. 1
вылились в итоге в столкновения между Ифе и Модакеке, в ре
зультате чего Ифе был сильно разрушен, обезлюдел и запу
стел; были утеряны многие его культурные традиции.
Заново организованные агломерации (такие, как Ибадан и
Иджайе) были первоначально военными лагерями. Они были
созданы вооруженными группами из многих городов во главе
с военными предводителями, выдвинутыми их войсками за ор-
ганизаторские и воинские доблести. Когда через некоторое
время военные лагеря стали обретать традиционные формы йо-
рубскнх городов, во главе их управления стал совет военных
вождей. Ибадан и Иджайе стали первыми в истории йоруба
городами-государствами без священного царя, со всеми вытека-
ющими отсюда последствиями с точки зрения особенностей по-
литической структуры. Однако оба города считались вассала-
ми «империи» Новый Ойо.
Предотвратив окончательный распад государства, Атиба все
же не смог возродить могущество прежней «империи». Из круп-
ной державы Ойо превратился в рядовое государство, которое
на протяжении XIX в. все более уступало Ибадану роль глав
ной политической силы в Йорубе. В 1893 г. Ойо был вынуж-
ден подписать, по принуждению англичан, договор об установ-
лении над ним британского протектората.
К началу XX в. все йорубские государства (за исключени-
ем Эгба, сохранившей до 1916 г. статус «республики») потеря-
ли независимость.
К юго-западу от района древней йорубской государствен-
ности расположены территории, населенные народами аджа.
Они родственны йоруба в языковом, этническом и культурном
отношениях. Наряду с йоруба аджа входят в языковую группу
ква (точнее — в подгруппу кв а гвинейской группы) и объеди-
няют народы «собственно аджа» (в долине р. Моно вдоль гра-
ницы современных Того и Бенина), эве (иа юге Ганы и Того),
фон и гуи (на юге Республики Бенин на Абомейском плато).
На территории современной Нигерии аджа (фои и гуи) скон-
центрированы преимущественно в штате Лагос (в дистрикте
Бадагри) и в штате Огуи (в дистриктах Адо-Игбесса и Ипо-
киа). Северные и северо-восточные соседи аджа — небольшие
по численности народы махи, дасса-зуме н некоторые другие —
входят в ареал культурного влияния аджа — йоруба и считают
себя их ближайшими родственниками [133, с. 15—16].
Современная нигерийская историография подчеркивает, что
культурная общность народов Республики Бенин (аджа) и
Западной Нигерии (йоруба) имеет глубокие исторические кор-
пи [133; 134; 135]. Согласно гипотезе известного йорубского
70
"Фпк.-i И. Акинджогбина, основанной на сопоставлении уст-
•п |р.'1дицин этих народов, формирование первых государств
• । (Лллады, Виды и некоторых других) происходило под
пнем миграций из Иле-Ифе. По этой версии, было две
Ч11.Ю волны миграций из Иле-Ифе. В результате первой
Одудувы Ораньян основал г. Ойо — предположительно в
и XI в. К этому же периоду И. Акинджогбии относит вре-
• поваиия Ову, Кету, Илеши, Илы, Око и некоторых дру-
। ровнейших городов-государств йоруба, отодвигая, таким
• Юм, дату основания большинства йорубских государств на
века в глубь истории. Вторая, более поздняя, так сказать.
>пчная» волна миграций шла из Кету. Она-то и послужи-
н!мулом для образования первых поселений, из которых
юдствии образовались государства аджа, ибо согласно
•и традиции, бытующей среди фон и эве, основатели го-
। и селений аджа якобы мигрировали некогда из Кету в
ика или Ватчи (в современном Того) и оттуда позднее
лились иа территории современной Народной Республики
। huh [204, с. 308—311]. Эта гипотеза о генезисе государствен-
"1И у народов аджа нуждается, конечно, в более веском
^основании.
Пока нет ответа на вопрос о времени зарождения государ-
nui у народов аджа. Археологическое обследование этой час-
н побережья — дело будущего, и поэтому при датировке собы-
"П1 историк пока может опираться лишь иа свидетельства ев-
ин неких путешественников и работорговцев1, которые появи-
1И‘|. здесь во второй половине XV в. Одно из самых крупных
• \ iapcTB аджа, Аллада, или Ардра, возникло, по-видимому, в
•• н дней четверти XVI в. [134, с. 11].
Впервые в письменных источниках Ардра упоминается на
ipie Африки Арнольда де Лангю, опубликованной в 1596 г.
in^iec или менее подробные описания жизни и быта ее населе-
нии появляются с XVII в. Основным занятием населения Ардры
"|.1Ло подсечно-огневое и переложное мотыжное земледелие, со-
|''|;|вшееся с домашним ремеслом: хлопкопрядением, ткачест-
H.iM, изготовлением калебас, кузнечным делом, пивоварением.
Рельеф морского побережья (обилие лагун) способствовал раз-
ни гию торговли иа каноэ на большие расстояния. В социаль-
ном отношении общество характеризовалось незавершенностью
гассообразования, нераспавшимися общинно-родственными
нянями, неполным обособлением управленческой верхушки от
и |/1овой массы общинников, развитием домашнего рабства и
бального должничества. С конца XVI в. Аллада стала круп-
"HiM африканским партнером европейских работорговцев в
। |1ансатлантнческой работорговле. В начале XVII в. в Алл аде и
и другом государстве аджа, Виде, а позднее также и в Гран-
11<пю были основаны фактории португальских, французских,
английских и других европейских работорговцев, соперничав-
ших друг с другом за торговое влияние в этом районе.
71
Вида располагалась в нескольких километрах от моря. Эт"
был город-государство с небольшой сельской округой, город
порт. В XVII в. его территория не превышала шестнадцати
лиг, т. е. примерно 77 км в окружности (одна португальская
лига составляет около 4,83 км), простираясь вдоль морского
побережья более чем па 40 км и вдаваясь в глубь страны дву- и
мя узкими анклавами [147, с. 327]. Основными занятиями жи- И
телей были земледелие и домашние ремесла (хлопкопрядение,
ткачество, изготовление калебас, кузнечное дело и т. и.), а
также торговля, включая работорговлю.
Аллада, столица которой, Аксим (иа современных картах
это г. Аллада), была удалена от побережья, вела посредниче-
скую торговлю через приморский город Гран-Попо (последний
по мере расширения работорговли завоевал независимость от
Аллады [147, с. 323]), через Виду и через порт Джакнп, рас-
положенный на территории Аллады в непосредственной бли-
зости от Виды. Когда в гавани этих городов входили европей-
ские суда, разгоралось жестокое соперничество между прави-
телями Аллады и Виды, ибо оба государства были работоргов-i
цами-посредииками между европейскими купцами и поставщи-
ками живого товара из внутренних областей, расположенных в
«200—300 лигах» от побережья [147, с. 327, 339], т. е., по всей
видимости, из Ойо и Боргу.
Около 1625 г. севернее Ардры и Виды образовалось Даго-'
мейское царство, этническую основу которого составили также
племена группы аджа (фон). К 80-м годам XVII в. оно стало
самой значительной военно-политической силой западной час-
ти стран побережья Бенинского залива. Его возвышению суще-
ственно способствовало то обстоятельство, что Дагомея нахо-
дилась на торговом пути, связывавшем морское побережье с
крупными поставщиками рабов с севера, прежде всего с дер-
жавой Ойо.
В начале XVII в. отношения между Ойо и городами-госу-
дарствами, игравшими роль торговых посредников, видимо, еще
строились на основе взаимной выгоды, что, однако, не поме-
шало Ойо между 1680 и 1682 гг. организовать карательную
экспедицию против Аллады, пытавшейся ущемить интересы ра-
боторговцев Ойо. Мощное йорубское государство обеспечивало
безопасность торговых путей, служило стабилизирующим фак-
тором обширного региона. Поэтому, когда окрепнувшая к кон-
цу XVII в. Дагомея стала, в свою очередь, претендовать ни
роль лидирующей работорговой державы, это вызвало враж- t
дебную реакцию и у государств-посредников, и у Ойо.
Устная традиция связывает происхождение Дагомеи с миг-
рациями и процессами государствообразования, начавшимися в
районе обитания аджа и йоруба не позднее XII—XIV вв. По
преданию, в начале XVII в. часть аджа во главе с Догбагри
Гену мигрировала из Аллады в район Игеде (плато Абомей)
н смешалась с местным йорубским населением. На развити^И
| । мгп большое влияние оказали трансатлантическая рабо-
||>ля, борьба за господство иад торговыми путями из внут-
их областей Западной Африки к побережью Бенинского
ни и иад работорговыми портами. Местная традиция иа-
i 'i первым царем Дагомеи сына Догбари Геиу, Вегбаджу
р около 1680 г.), который якобы подчинил своей власти
•родов и деревень, образовавших ядро дагомейского госу-
iua. Преемники Вегбаджи продолжали завоевания на юг
о восток от столицы — г. Абомея, преграждая Алладе, Ви-
' другим южным государствам аджа свободный доступ к
нам, откуда они получали пленников для перепродажи ев*
неким работорговцам.
связи с формированием системы плантационного рабства
ропейских колониях Нового Света со второй половины
। в. объем трансатлантической работорговли сильно возрос,
• оказало определенное воздействие на прибрежные госу-
। на посредники в работорговле. Главным содержанием их
шческой истории в 80—90-х годах XVII в. были смуты и,
оусобные войны, подогревавшиеся интригами европейских
юрговцев. В 1698 г., когда в Алладе была смута, поводом
юрой послужила династическая распря, партия сторонни-
юсных связей с Ойо отправила посольство к его царю с
.бой о вмешательстве. В это время Ойо ие мог оказать
iyio помощь своим сторонникам, ибо страна сама пережи-
ниутриполитический кризис. Послы Ойо, попытавшиеся
лировать династические распри в Алладе дипломатиче-
путем, были убиты ее правителем. В ответ из Ойо была
ига карательная экспедиция. Аллада была подчинена и в
" и-дующие годы фактически превратилась в провинцию Ойо
। '01. с. 321].
Ослабление Аллады способствовало временному возвыше-
ню Виды. К началу XVIII в. она стала главным работорго-
I.IM портом Западной Африки.
В это время в Дагомейском царстве насчитывалось около
10 юродов и деревень {204, с. 323] и ее правитель Агаджа
||/08 —1732 (или 1740)] почувствовал себя достаточно силь-
ч.1М для того, чтобы захватить в 1724 г. (по другим данным —
1725 г.) Алладу после трехдневиой битвы, в которой Аллада
• теряла около 50 тыс. воинов {238, с. 75]. В 1727 г. была за-
ni’iena Вида. Агрессия Дагомеи, затронувшая непосредствен-
। политические и экономические интересы державы Ойо, поло-
• ила начало войнам, длившимся с перерывами более ста лет.
В 1726—1730 гг. Ойо четыре раза отправлял конные кара-
'"Льпые экспедиции против Дагомеи, а с 1729 г. приступил к
'идацию на территории Дагомеи поселений йорубских пере-
-донцев [134, с. 86].
В 1728 и 1730 гг. правители Ойо организовали линию снаб-
। «чгия своих войск продовольствием в случае похода на Даго-
мею, подчинив себе находившуюся на северной периферии Да-
73
гомейского царства конфедерацию племен махи; последние бы-
ли для Дагомеи одним из главных источников получения рабов
для перепродажи европейским купцам и сами активно торгова
ли невольниками.
Перед угрозой полного разорения и порабощения Дагомея
была вынуждена просить о мнре, который был заключен в
1730 г. при посредстве европейских работорговцев, заинтере-
сованных в стабилизации политической обстановки. По услови-
ям мирного договора Дагомея стала данником Ойо. Экспансии
Дагомеи в восточном направлении был положен предел уста-
новлением твердой восточной границы по лагуне Нокуэ, рекам
Зу и Веме. За Дагомеей сохранялись захваченная ею Вида и
значительная часть территории Аллады; однако правящая ди-
настия Аллады и часть ее населения были переселены за во-
сточные пределы Дагомеи, образовав ядро нового государст-
ва— Аджасе Ипо, данника Ойо. В европейских источниках оно
обычно называлось Большая Ардра [134, с. 214—215]. Резиден-
ция царя Дагомеи была перенесена из г. Абомея в г. Алладу, а
один из царских сыновей был отправлен в Ойо заложником.
Дагомея неоднократно нарушала условия договора, вследст-
вие чего начиная с 1739 г. Ойо возобновил ежегодные кара-
тельные экспедиции, завершившиеся в 1747 или в 1748 гг. за-
ключением нового договора, добавившего к прежнему соглаше-
нию утяжеление даннических обязательств Дагомеи и изъятие
из-под контроля дагомейского царя работорговых портов во-
сточнее г. Джакин. Помимо тяжелого экономического бремени
договор 1748 г. принес усиление политического господства Ойо
над Дагомеей вплоть до распоряжения правителями Ойо даго-
мейскими вооруженными силами. Одной из главных целей по-
литического подчинения Дагомеи, длившегося вплоть до первых
десятилетий XIX в., было ее превращение в посредника Ойо
для работорговли с европейскими купцами.
Условия мирного договора 1748 г., тесно связавшего Даго-
мею с Ойо, были подкреплены воцарением на дагомейский
трон Тегбесу (в европейских источниках «Трудо»), который в
течение многих лет жил заложником в Ойо и со временем
проникся сознанием могущества этой державы и целесообраз-
ности этого неравноправного союзничества. Большая часть
правления Тегбесу (1740—1774) ознаменовалась миром в ойо-
дагомейских отношениях, а в области внутренней политики —
перестройкой государственного управления по образцу Ойо и
значительным укреплением административного аппарата Даго-
меи. В 1743 г. Тегбесу добился переноса столицы Дагомеи из
Аллады вновь в Абомей.
В области внутренней политики вторая половина XVIII в. ха-
рактеризуется укреплением царской власти, усилением роли в
управлении привилегированных рабов, применением репрессий
и террора в качестве главных средств достижения политиче-
ской стабильности. Тегбесу попытался ввести монополию царя
74
> |'<|б<>торговлю с европейцами и. подчинил интересам рабо-
> шли экономику страны, что предопределило ее неустойчи-
. и зависимость от внешних факторов. Растущая активность
1 h:i побережье восточнее Дагомеи, возвышение работорго-
портов Бадагри, Порто-Ново (его другое название в
il в. — «Малая Ардра») и других привели к сокращению
। юртовых операций Дагомеи и ее общему экономическому
^у. Оживление трансатлантической работорговли после
к щния войны за независимость в североамериканских вла-
/I . lx Великобритании и постепенный упадок Ойо в конце
Xv III в. помогли возрождению ориентированной на работоргов-
лю экономики Дагомеи. В правление Кпенглы (1774—1789) и
\юпгло (1789—1797) усиление Дагомеи как агрессивного и
i« имущественно работоргового государства продолжалось за
упадка сельского хозяйства и традиционных ремесел.
97 г. намерение Агоигло ввести в Дагомее католическую
в обмен на помощь португальцев в развитии работорговли
1ЛО взрыв возмущения, вылившийся в дворцовый перево-
। убийство царя. Новый правитель Адандозан (Аданзаи),
1 тонный на трон еще ребенком, не мог приостановить го-
। разруху и был низложен знатыо в 1818 г.
правление Гезо (1818—1858) были проведены реформы
креплению царской власти и экономики страны. Этому спо-
।повали внедрение новых сельскохозяйственных культур, а
> и- внешнеполитические успехи — освобождение Дагомеи
>нета Ойо и начало дагомейского наступления на йорубские
। hi. Преемник Гезо — Глеле (1858—1889) пытался следовать
। -во внутренней и внешней политике, ведя, в частности,
и1пые войны с западным форпостом йорубских земель —
, юм-государством Кету и предприняв несколько попыток
" 1'вания Абеокуты. Вторая половина его царствования совпа-
усилением экспансии европейских держав в Африке. Конф-
.... Франции с Дагомеей назревал с начала 80-х годов XIX в.
moi с. 51]. Франко-дагомейские войны 1890—1894 гг.,вкоторых
н-мейцы показали себя отчаянно смелым противником пере-
। "Н европейской державы, в конечном счете завершились по-
' । . пнем африканцев, низложением преемника Глеле, Бехан-
ц|ы (1889—1893) и превращением Дагомеи в колониальное вла-
> line Франции [104, с. 51—56].
В лесной зоне, к востоку от йорубских городов-государств и
> (ападу от нижнего течения р. Нигер, развивался второй по
ш|'|ению после Ойо центр государствообразования в странах
побережья Бенинского залива — Бенинское царство.
Бенин был создан народом эдо (бини). Самое раннее архео-
логическое свидетельство о поселении на территории столицы
имрства, г. Бенина, относится к XIII в. Правда, есть основания
полагать, что это не самый древний слой и что дату основания
75
города можно отодвинуть по крайней мере еще на два века
вглубь [169, с. 249]. По представлениям бенинцев, Бенин су
шествовал всегда.
По-видимому, это государство образовалось в результате
слияния многих сравнительно небольших общин, живших бли <
друг друга на расчищенных участках леса. Существуют преда-
ния, что в древности помимо Бенина иа роль объединителя зе-
мель эдо претендовал Удо (в XX в. это была большая деревня),
который потерял свое влияние в результате длительной борьбы
и соперничества с Бенином. II
Археологические раскопки, производившиеся на территории
г. Бенина в 60-х годах, предоставили данные о жизни города
не ранее XIII в. Они свидетельствуют о существовании разви-
той городской культуры эпохи металла, основные элементы ко-
торой известны по более поздннм европейским письменным
источникам об этом государстве. Находки 49 браслетов, искус-
но выкованных из латуни и стилистически не схожих с ифски-
ми бронзовыми и латунными изделиями [169, с. 250], дают ос-
нование полагать, что в XIV в. в Бенине, вопреки данным уст-
ной традиции, могла существовать самостоятельная школа ма-
стеров.
В слоях, лежащих под территорией бывшего царского двор-
ца и также датируемых XIII в., обнаружены керамические мо-
стовые из множества воткнутых в землю краями, аккуратно от-
точенных глиняных черепков наподобие ифских. Археолог
Г. Конна полагает тем не менее, что, несмотря иа сходство с
ифскими, вымостки Бенина необязательно были заимствованы
из Ифе; скорее всего и ифские и бенинские мостовые происхо-
дят из общего источника в суданской зоне [169, с. 33]. Основу
экономики Бенина составляло подсечно-огневое переложное
земледелие (культуры ямса и масличной пальмы, дополняемые
просом, земляными орехами, перцем, бобами, орехами кола).
Переход к земледелию в этом районе был осуществлен на базе
каменной индустрии. Г. Конна, обследовав 42 каменных поли-
рованных топора, сохраняемых в современном г. Бенине в ка-
честве предметов культа или музейных экспонатов, выделил че-
тыре их типа по форме и назначению: первый—для рубки не-
которых деревьев и кустарников; второй и четвертый — для
возделывания почвы; третий — для обработки дерева [169,
с. 112].
Бенин XIV в., возможно, был уже развитым ремесленным
центром. Это может служить косвенным доказательством суще- |
ствоваиия там общества, производящего значительный приба- |
вочный продукт, а следовательно, и общества, способного со- |
держать непроизводительные группы населения. В слоях |
XIII в. были найдены куски ткани, вероятнее всего, местного i:
происхождения. Их обследование специалистами обнаружило
высокую культуру производства, осуществлявшегося «квалифи-
цированными ремесленниками, принадлежавшими к весьмлв
И
||Я1И1той цивилизации» [169, с. 251]. Массовые человеческие за-
Оропения (41 человек, из них 40 — здоровые женщины в воз-
|nrie между 15 и 35 годами, как показало обследование остан-
Ron их скелетов), обнаруженные в тех же слоях, могут свиде-
^мствовать о развитии культа священного царя, похороны
Которого здесь (как и повсюду в мире) сопровождались чело-
Крческими жертвоприношениями. '
Устная традиция Бенина связывает происхождение бенин-
фКой государственности с Иле-Ифе и называет первым бенин-
|инм царем Эвеку, родившегося от брака Оранмияна — сына
Яривителя Ифе, с представительницей бенинской знати [177,
«. Н 12].
Устные исторические традиции Бенинского царства припи-
гмнпют Эвеке создание органа «выборщиков царя» — узама ни-
\ннрон из шести носителей наследственных титулов. Они были,
Ни видимому, главами местных влиятельных родов. По преда-
нию, первые цари вели с ними борьбу за политическое господ-
। ню. Четвертый оба, Эведо, был вынужден перенести в другое
то дворец из западной части города, называемой Узама
ia расположенных здесь родовых владений членов узама
инрон. Раскопки 60-х годов1 в Узаме подтвердили сведения
। пой традиции о том, что царская резиденция находилась
сь сравнительно недолго [255, с. 243]. Перенос дворца по-
ibine от родовых гнезд узама облегчил Эведо проведение ре-
|"»рмы, направленной на укрепление царской власти: царь
1Н1ПИЛ узама нихинрон и других вождей права раздавать титу-
|||. сделав это своей монополией. Эведо запретил также чле-
и им совета сидеть в его присутствии и носить ритуальные ме-
'III ада.
1:му же приписывается учреждение иерархии придворных,
bi суживавших двор, и переименование столицы в Убини (Бе-
..i). Согласно традиции, в царствование Эведо в Бенине впер-
вые появились лошади, вошли в обиход новые типы луков и
мечей.
При преемнике Эведо, Огуоле, из Иле-Ифе был приглашен
мастер, который научил бенинцев искусству бронзового литья
и основал в Бенине цех царских литейщиков1 [177, с. 18]. До
«лого бронзовые изделия, связанные с культом царских предков,
Поступали, по преданию, в Бенин из Ифе. Эта легенда широко
распространена и средн йоруба, и в Бенине. В настоящее вре-
мя историки, искусствоведы, археологи трактуют ее по-разно-
му. Например, Ф. Уиллет верит ей и обосновывает версию о
внедрении бронзового литья из Ифе ссылками на радиоугле-
родную датировку, полученную в результате раскопок в Орун
Оба Адо (в окрестностях Ифе), куда, согласно недавней тра-
диции, привозили хоронить головы бенинских правителей. На- *
против, Райдер вообще ставит под сомнение происхождение бе-
нинской династии из Ифе и наличие контактов между Ифе и
Бенином до прихода европейцев на Верхнегвинейское побе-
77

режье. Уильяме отрицает возможность передачи технологии
бронзового лнтья из Ифе, исходя нз соображений технологиче
ского характера [260, с. 202]. Как бы то ни было, невозможно
отрицать художественную самобытность бенинской школы литья
из медных сплавов.
Оба эти факта — переименование столицы и создание соб
ственной школы бронзового - литья — были свидетельствами
укрепления бенинской династии. Через полтора-два века в по
исках сырья для царских мастерских бенинские цари будут
расплачиваться с купцами из Европы рабами за медные и ла
тунные браслеты (по цене от 12 до 15 браслетов за раба)
[234, с. 126].
Устная традиция приписывает Огуоле также создание го
родских оборонительных сооружений — земляного насыпного
вала и рва. В действительности же, видимо, часть валов сто
лицы возводилась в другое время. Обследование остатков зем
ляных укреплений в Бенине в 1961—1964 гг. показало, что
лишь одно из них было городским оборонительным валом. Для
того чтобы сделать оборонительную насыпь неприступной, ей
позволяли густо зарасти деревьями и кустарником. В местах
археологических раскопок высота насыпи достигала 16 м от
поверхности земли и свыше 17 м, считая от дна оборонительно-
го рва [169, с. 103—105]. По подсчетам Г. Конны, такое соору-
жение можно было возвести за один сухой сезон силами
5 тыс. человек, работавших постоянно по 10 часов в день [169,
с. 105]. Остатки нескольких других валов, обнаруженных на
территории г. Бенина, не составляли единой системы оборони-
тельных сооружений (в отличие, например, от нескольких за-
щитных поясов в средневековой Москве). Большинство из них,
видимо, возводилось вокруг сравнительно небольших общинных
поселений, выраставших иа расчищенных участках леса и по-
К
степенно слившихся в город.
Первое упоминание о бенинских оборонительных сооружени-
ях в письменных источниках встречается у П. Перейры, т. е.
относится к концу XV — началу XVI в. По данным археологи-
ческих раскопок, обследованная часть городских укреплений
датируется не позднее середины XV в. [169, с. 88, 249]. ^Одна-
ко, по хронологии Эгхаревбы, Огуола правил почти на 200 лет
раньше — около 1280 г. [177, с. 18].
Следующие несколько царствований отмечены ожесточенной
борьбой за власть между царями и советом узама нихинрон.
Со времени воцарения обы Эвуаре, прозванного впоследствии
«Великим» (примерно в середине XV в.), чаша весов оконча-
тельно склонилась в пользу царя.
Личность Эвуаре в бенинской исторической традиции не-
сколько напоминает Шанго — четвертого алафина Ойо, отож-
дествляемого в йорубской мифологии с богом грома и молнии.
Эвуаре был «великим волшебником, исцелителем, путешествен-
ником и воином. Он был также могучим, храбрым и прозорли-
78
:Ым» [177, с. 21]. Его деятельность ознаменовалась укрепленн-
М аппарата власти, расширением территории государства н
усилением его мощи и богатства.
Эвуаре создал из городских вождей (т. е. глав наиболее
|лнятельных родов) государственный совет эгхаэвбо по подо-
бию ифской дворцовой иерархии вождей [177, с. 26]. Таким об-
I'fi ши, он предоставил место в аппарате управления представн-
him той части родовой знати, которая раньше постоянно ока-
"лла сопротивление царю и его двору. Титулы членов эгха-
<> были не наследственными, они даровались царем, что
। зло ему в руки дополнительное оружие в борьбе с верхуш-
<i городской общины.
Градиция связывает с именем Эвуаре внедрение известных
I" । 1лий бенинских царей — коралловых бус и резных слоно-
бивней, которые водружались на алтари царских предков.
И 1|и> попытался также утвердить принцип первородства при
и и ледоваиии царской вл,асти путем официального признания
। ipuiero сына наследником престола при жизни царя. Эдайкен
। пнул наследного приица) был введен в состав узама нихин-
седьмым членом и получил в кормление деревню на окраи-
।. Бенина.
Эвуаре снова переименовал столицу (с Убиии на Эдо) и
иисобствовал ее благоустройству, проложив хорошие дороги и
I- в ширив границы города. Традиция приписывает ему завоева-
ние и обложение данью 201 города и деревень в Экити, Эка и
Икаре (землях восточных йоруба, к северу от Бенина), в «цар-
ciiie Кукуруку» (к северо-западу от Бенина) и в землях за-
ii.i iiibix игбо (т. е. в восточном направлении) [177, с. 21]. Имея
и пилу данные о более поздних завоевательных походах бе-
нинских царей, можно предположить, что традиция приписы-
h.h j Эвуаре Великому часть достижений его потомков или же
... завоевания бенинских царей были непрочными и их регу-
1ирно приходилось подтверждать новыми военными походами.
I* м ие менее очевидно, что со времени правления Эвуаре мож-
ип говорить о начале широкой экспансии Бенина на соседние
н'Рритории и о первых шагах по созданию Бенинской «импе-
рии».
Наследник Эвуаре оба Озолуа (конец XV в.), прозванный
|.1воевателем», принял титул оба никхуа, или огне акполокпо-
I", что равнозначно титулу «император» [177, с. 33]. При нем
и <ч’о преемниках велись войны с Иджебу; были завоеваны
народа ишан: основаны Онича (к востоку от Бенина, в
ц-млях игбо) и иа юго-востоке царство Итсекири во главе с
выходцами из бенинского царского рода; были обложены
ланью мелкие государственные образования к западу от р. Бе-
нин, завоеван Махин. Многих из своих сыновей Озолуа назна-
чил правителями завоеванных областей [255, с. 13].
Далеко на западе при преемниках Озолуы бенинцы основа-
ли военный лагерь на о-ве Эко, положивший начало росту
79
Лагоса, который в течение последующих трехсот лет платил
Бенину дань.
Правда, согласно устной традиции Лагоса, его первопосе-
ленцами была небольшая группа йоруба-авори во главе с охот-
ником Огуифуиминире. Ядро города было первоначально за-
ложено иа материке, в местечке Ишери иа берегу р. Огун.
Позднее поселенцы расширили освоенную имн территорию до
местности Эбуте Метта, откуда из соображений безопасности
перебрались на острова Иддо и Эко. (Со временем название
Эко было вытеснено португальским «Лагос».) Йорубский пра-
витель поселения на о-ве Лагос носил титул олофин. Первона-
чальные миграции бенинцев в район Лагоса имели мирный
характер. Позднее оба Бенина Оргхоба (конец XVI в.) лично
возглавил экспедицию на военных каноэ в район Лагоса.
В конце XVI или в начале XVII в. во главе управления по-
следним был поставлен бенинский ставленник Ашипа с титу-
лом ологун (т. е. «военный вождь»), положивший начало новой
лагосской династии.
Лагосская традиция связывает происхождение Ашипы с
Ифе, а бенинские предания называют Ашипу внуком бенин-
ского царя. Последняя версия находит подтверждение в обря-
де отсылки останков лагосских правителей для захоронения в
г. Бенин. Церемония назначения правителей Лагоса включала,
в качестве обязательного элемента одобрение кандидата царем
Бенина. По мерс экономического развития Лагоса его данни- j
ческие обязательства Бенину возрастали, будучи одним из
важных источников дохода бенинских царей. Последний раз]
Лагос посылал дань в Бенин в 1830 г. Связи между Лагосом q
и Бенином осуществлялись либо через южные части государ-
ства Иджебу, либо морем.
Однако пора вернуться к истории этой державы периода
ее возвышения в конце XV—XVI вв.
Война, грабительские набеги стали в тот период важным,
если ие главным источником получения прибавочного продук-
та. Традиция связывает с именем обы Озолуы появление обы-
чая организовывать дважды в год военные походы для грабе-
жа и обложения данью соседних народов. Очевидно, уже тог-
да одной из целей походов был захват пленников. Во всяком .
случае, португалец Пашеку Перейра сообщает об упорядочен-1
ной торговле невольниками в Бенине в самом конце XV в., что |
говорит о достаточной зрелости рабства и работорговли в Бе-|
иине до начала трансатлантической работорговли1. 1
Во времена Перейры Бенин был, несомненно, самым мощ-1
иым государством прибрежной части исследуемого региона, по-1
стоянно находившимся в состоянии войны с соседями [248, 1
с. 126]. По описаниям Перейры, ни Иджебу-Оде, ни тем более
Лагос не могли идти ни в какое сравнение с Бенинским цар- i
ством, размеры которого ои, видимо, все же преувеличил |
(«около' 80 лиг в длину и 40 в ширину») [248, с. 126]. |
-Ill'll IliMllnft
80
гл1 л и верна относительная хронология, которой только и
((Полагает современная африканистика в отношении начала
Сударствообразования в данном регионе, то приходится при-
1йть в этом случае более быстрое развитие Бенина по срав-
нит с йорубскими городами-государствами в . ранний пери-
I их истории. К XV в. Бенин уже был сильным государством,
н> второй половине XV в. (т. е. до начала трансатлантической
«торговли) он уже расширялся за счет соседей, а появле-
европейских работорговцев у берегов Бенинского залива
। ) толчок к «имперским» устремлениям Бенина. В тот же
1 под Ойо еще вел борьбу за выживание, его экспансия на-
। к’ь на 50—100 лет позднее. Но в XVI—XVII вв. встречные
«•нательные походы Бенина — иа северо-запад — в страну
ти и Ойо, на юго-восток — в лесную зону — привели к пря-
। столкновениям двух держав. И если скудные исторнче-
" данные до XVI в. свидетельствуют об образовании очагов
царственности, то на рубеже XVI—XVII вв. можно говорить
«литическом освоении ранними государствами всей террито-
Юго-Западной Нигерии (к западу от нижнего течения Ни-
) и о начале борьбы за сферы влияния между Бенином и
Первые упоминания о военных столкновениях между йо-
кими государствами и Бенином устная традиция последне-
<носит ко времени правления обы Эхенгбуды, который вел
<ы с городами Акуре, Илеша и Ово. Возможно, что г. Ово
.• платил Бенину дань. О зависимости Ово от Бенина го-
• г обычай присылать в Бенин юношей царского рода на
чности носителей ритуальных мечей ада при дворе бенин-
' «о царя. Ово также заимствовал из Бенина титулы и двор-
не ритуалы [136, с. 539—553]. Войска Ойо приостановили
• |.1нсию Бенина в Акоко и Экити (восточная Йоруба).
। «явление Эхенгбуды (начало XVII в.) ийашере (главио-
идующий) Бенина «повел войска бини против Ойо, после
их битв был заключен мир и определена граница между
ином и Ойо у Отун в стране Экити» [177, с. 32].
। концу этого периода культурное и политическое влияние
ina распространилось иа все народы Нижнего Нигера и
'1иых игбо. Дж. Эгхаревба называет в числе подвластных
ину территорий земли эдоязычных народов эка, ишан, ку-
ку, восточных йоруба (экити, ово, ондо), народов Дель-
। джектрн (итсекири), сопо (урхобо), нджо, а также игбо
бсим сторонам Нигера. Главными центрами подчиненных
। критерий были Агбор в стране эка, Асаба на западе земель
I1"*. Арочуку — на востоке их, Ирруа в стране ишан, Агбеде
^УКУРУКУ, Акуре в Экити, Ондо Иреле в Икале, Барри в
[тсекири, Абарака (Квале) в стране Собо и Эко (Лагос) [177,
, Н2]. Выбор местных правителей этих территорий утверждал-
И в г. Бенине царем и царским советом. Иными словами,
[Ж. Эгхаревба включает восточных йоруба (исключая Идже-
у) и сферу влияния Бенина, но это, видимо, преувеличение.
Зли. 559 Я1
Со своим северным соседом, Нупе, Бенин ие имел в тот
период общих границ. Между Нупе и Бенином лежали земли, .
населенные «безгосударственными народами», служившие для
обоих государств источником рабов. I
Таким образом, к XVII в. Бенин достиг естественных гра-
ниц на востоке (р. Нигер) и на юге (морское побережье). На
северо-западе предел его экспансии был положен сильным со-
перником— державой Ойо н, возможно, на севере — Нупе. По
размерам территории Бенин был значительно меньше Ойо, яв-
ляясь в то же время главной политической силой к западу oi
нижнего течения Нигера. Бенинская «империя» была сравни-
тельно непрочным военно-политическим объединением, вклю-
чавшим в себя кроме народов, говорящих на эдо, юго-восточ-
ных йоруба на западе, западных игбо — иа востоке и некото-
рых других. Только ее центральная часть — территория рассе-
ления собственно народа эдо — находилась под непосредствен-
ным контролем обы. Дальше его власть осуществлялась путем
создания на завоеванных землях военных поселений; в каче-
стве правителей покоренных городов и деревень назначались
резиденты, иногда члены царского рода. Эти поселения были
связаны со столицей отношениями данничества. Власть обы
над ними приходилось время от времени подтверждать кара-
тельными экспедициями.
Политическая история Бенинского царства известна мало,
в сущности, мы знаем о ней еще меньше, чем об истории Ойо.
Судя по европейским источникам, конец XVI и XVII столетие
были временем наивысшего подъема Бенина, расцвета его ис-
кусства. Во всяком случае, именно к этому периоду относятся
восторженные сообщения европейцев о размерах, планировке,
укреплениях бенинской столицы, пышности царского двора, о
богатствах знати, обилии рабов (аноним Д. Р., начало XVII в.,
видный голландский купец), о монополии царской власти на
работорговлю и о разветвленной системе торговли в этом цар-
стве (Дж. Барбот, конец XVII в.). Во второй половине XVII в.
О. Даппер первым из европейских наблюдателей назвал Бенин
«Великим». Ои же писал, что бенинский царь имел неограни-
ченную власть и называл всех своих подданных рабами.
Внутриполитическая эволюция Бенинского царства периода
расцвета напоминает историю державы Ойо с той разницей,
что в Ойо сходные процессы произошли примерно на столетие
позднее. Так же как и в Ойо, превращение Бенина в «импе-
рию» и расширение его территории сопровождались развитием
«имперских» институтов и обострением борьбы между царским
двором и родовой по происхождению знатью. После обы Эхенг-
буды цари не принимали непосредственного участия в битвах.
Вместо обы войско вел в поход ийасу — глава так называемых
городских вождей. Передача ийасу военного руководства при-
вела к временному ослаблению царской власти и к укреплению
позиций верхушки городской общины. j

Мощным катализатором экспансии Бенинской «империи»
'ini лужила трансатлантическая работорговля. Торговля с евро-
i‘4iu;iMH осуществлялась через порт Гвато (Угхотон). В то же
||и’мя перенапряжение сил государства, связанное с расшире-
нны его участия в трансатлантической работорговле, приве-
|ч к обострению внутриполитической обстановки, вылившемуся
и многолетнюю гражданскую войну первой половины XVIII в.,
• оюрая привела к запустению столицы.
В конце XVIII в. Бенину пришлось подавлять восстания на
iKpainiax «империи»: в стране ишаи и в Агборе. В XIX в. Бе-
I'liii испытывал серьезные внешнеполитические трудности, вы-
шитые изменением в расстановке политических сил на его
' linnицах: активизация Нупе и образование халифата Сокото
"рипели к разрушению торговых связей Бенина с северными
"1'г1ями, распад «империи» Ойо — к дестабилизации отпоше-
нй с восточными йоруба. В результате Бенин лишился важ-
ы\ источников приобретения африканских товаров для тор-
nii.iiii с1 европейцами. На побережье Бенинского залива и в
I' 'и,те работорговые посреднические города-государства пере-
' "или контроль над низовьем р. Бенин, которое имело важ-
•' .пачение для торговли с европейскими купцами. В сфере
н пильных отношений история Бенина XIX в. характеризова-
н и дальнейшим углублением социальной и имущественной
иффсренциации и развитием культа священного царя, одним
t выражений которого были массовые человеческие жертво-
' |П1!1()шения. К концу XIX в. центральная власть не могла кон-
солировать ситуацию даже в областях, непосредственно при-
нявших к столице. Правление последнего независимого царя
। I'liiina, обы Овонрамвена, вступившего на трон в 1888 г., со-
'1’<||1ождалось буитами и восстаниями собственно эдо и под-
। к Н1ых Бенину народов. В этой обстановке в 1896 г. под на-
ином бенинской знати царь закрыл границы страны н запре-
। । торговлю с европейскими купцами. Английские колониза-
• |h.i организовали в январе 1897 г. карательную экспедицию
I'' пин. Ее целью было обеспечить английским компаниям
шую свободу торговли на территории Бенина и превратить
....равителя в английскую марионетку. Несмотря иа отчаян-
" сопротивление бенинцев, Бенин был покорен, столица сож-
и । и разграблена, царь в августе 1897 г. взят в плен и нн-
i'1/кеп, после чего военные действия против англичан возглавил
"югбошере, заместитель главнокомандующего эзомо. Послед-
ит очаги сопротивления были уничтожены в мае 1899 г., Оло-
iHiiiepe был схвачен и повешен. Бенин прекратил существова-
1г как независимое государство. До образования в 1914 г.
1'юпии Нигерия бывшее государство Бенин находилось под
И1МЫМ управлением английских колониальных властей. Пос-
1914 г. оно было включено в систему косвенного управле-
hi, введенную в африканских колониях Великобритании.
6*
Глава 3
ВНЕШНИЕ ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ
ЛОКАЛЬНОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
социокультурного,
Вопрос о культурных контактах народов
региона побережья Бенинского залива — это составная часть
более общей проблемы соотношения внутренних и внешних
факторов его развития. Исторический опыт человечества пока-
зывает значение н роль культурных контактов как необходи-
мого условия процветания любого общества. Известно, что
культурная изоляция ведет общество к застою, к отставанию
и в конечном счете может привести к культурной деградации.
На протяжении известной нам истории система контактов
социокультурного региона с остальной ойкуменой развивалась
весьма неравномерно. В древнейший период Африка была в
авангарде эволюции человечества. Именно на Африканском
континенте зародилась человеческая культура, здесь она про-
шла первый этап своего развития. В так называемую олдувай-
скую эпоху раннего палеолита люди жили только в Африке и
лишь позднее, в ашеле, расселились по другим континентам.
Одиако уже в следующую, мустьерскую, эпоху, т. е. примерно
35 тыс. лет назад, началось отставание Африки и «разделение
ойкумены на две зоны развития культуры: европейско-ближ-
невосточную и афро-азиатскую» {20, с. 193].
По целому ряду причин, включая такие, как долгие годы
колониального рабства, реакция на развенчание пресловутой
хамитской теории, отсутствие письменных источников у наро-
дов стран побережья Бенинского залива в доколониальное вре-
мя, эпизодичность археологических раскопок и т. п., проблема
контактов этого региона с окружающим миром в период раз-
вития здесь неолитических культур и позднее, в эпоху госу-
дарствообразования, практически еще не изучена. Однако ис-
следование сопредельных, лучше освещенных источниками
районов заставляет предполагать, что, несмотря на прогресси-
рующее высыхание Сахары и удаленность от древнейших оча-
гов циивлизации, страны побережья Бенинского залива с древ-
ности не были полностью изолированы от остальной ойкумены,
являясь ее дальней периферией. «Густая сеть транссахарских
путей убедительно доказывает существование уже с эпохи раз-
витого неолита тесных торговых и культурных контактов ев-
ропеоидных автохтонов Северной Африки... с негроидным на-
Wllt I
84
селением Судана и через него с глубинными частями Maret
ни [90, с. 100—101]. С конца II тысячелетия до н. э. впло
первых веков и. э. торговые и культурные контакты Север
Ний Африки и Эгеиды с Суданом и глубинными районами За-
н,1'нгой Африки контролировались гарамантами — народом,
"Ьрнзовавшимся из ливийского, Эгейского и негроидного ком-
...гитов и загадочно исчезнувшим в> первой половине I ты-
• нн'летия н. э. Второй половиной этого же тысячелетия дати-
р\' гся образование древнейших государств Западного Суда-
|и -тех самых, откуда, согласно традиционным представлени-
пауки, в течение веков «изливался свет» цивилизации на
1,нюю южную периферию — страны побережья Беиииского
ива. Однако эти представления поневоле носят общий,
»но сказать, умозрительный характер, ибо известные исто-
рикам источники западносуданских государств, как правило,
прнентироваиы» на контакты с Северной Африкой и Египтом
и оолее чем скупы на сведения о своих южных соседях. Ни
<| rito из государств, ни один из народов региона побережья Бе-
нинского залива не упомянуты ни единым словом в знамени-
ши труде Льва Африканского (начало XVI в.), лишь мельком
сообщившего об особенностях торговли мусульманских купцов
< /кителями тропических лесов [61, с. 311]. Точно так же, по-
ппдпмому, неизвестны страны Бенинского побережья и авто-
рам суданских хроник — мусульманским ученым середины
XVII в. из важнейшего западносуданского торгового и куль-
турного центра г. Томбукту [103].
Что же касается самих стран побережья Бенинского зали-
на. то в главе 1 уже упоминалось о «немом тысячелетии» их
истории — почти полном отсутствии источников, по крайней
мере на сегодняшний день, до начала II тысячелетия н. э.
Среди стран Бенинского побережья ближе всех к государ-
ствам Западного Судана находился Ойо. Зарождение и ран-
няя история Ойо гораздо больше связаны с его северными со-
седями, нежели с другими йорубскими государствами и Бени-
ном. Даже если не принимать в расчет версию о северо-восточ-
ном происхождении йорубской государственности, которая, по
крайней мере в изложении С. Джонсона, обнаруживает влия-
ние традиций периода фульбского джихада, есть достаточно
другого материала о роли северных соседей в историко-куль-
турном развитии Ойо. Дворцовые хроники Ойо говорят о
тесных контактах первых алафинов с тапа и бариба (йо-
рубские названия соответственно народов и государств Нупе и
Воргу).
По преданию, мать Шанго, четвертого алафина, была до-
черью Элемпе, царя Нупе. По одной из легенд, Шанго бежал к
Элемпе после того, как нечаянно сжег свой дворец, жен и де-
юй, пытаясь вызвать молнию [212, с. 151].
Согласно другой легенде, бытующей в Боргу, цари Буссы,
главного города Боргу, и алафины Ойо имеют общего предка,
Йоруба. Шанго (слева) и его жена Ойя,
богиня р. Нигер
поскольку царские роды обоих государств происходят от Кис-
ры — первопредка династии Буссы (265, с. 615]. Устные хро-
ники Оно говорят, что девятый алафин, Онигбоги, после не-
удачной войны с Нупе бежал в Боргу и нашел приют у царя
Буссы. Онигбоги поселился в г. Гбере, где и умер [212, с. 159].
(Местоположение «Гбере» не установлено. На современных
картах есть г. Гбериа, однако Р. Смит считает более правиль-
ным отождествлять Гбере с Гберегбуру — деревней, располо-
женной к югу от р. Теми, в 96 км к северо-западу от Ойо-Иле
[265, с. 62]). Его жена — мать десятого алафина, Офинрана,
была уроженкой Боргу. В начале правления Офинрана бежен-
цы из Ойо вместе с бариба грабили йорубские города Ираво
и Оке-Ишеро [212, с. 159]. По преданию, первые жрецы Ифа
и культа Эгунгуп появились в Ойо при Офинране и были родом
из Нупе. Более того, отправление культа Ифа с тех пор было
закреплено за выходцами из Нуле* [212, с. 160]. Есть, правда,
другие легенды, которые называют основателем культа Ифа
искусного предсказателя из Илс-Ифс {222, с. 73—74]. С куль-
турным влиянием Нупе на Ойо связана также легенда о рез-
чике по дереву Агбомати (родом из Нупе), который своим ис-
кусством помог Офинрану обмануть бариба и бежать из Бор-
гу в йорубские земли [265, с. 63].
Вполне возможно, что упомянутые устные предания содер-
жат вымысел и искажения реальных исторических фактов. Это,
однако, ие должно иас обескураживать, ибо генеалогические
86
к । «•иды, служащие обоснованию истоков силы и могущества
нищей династии, так или иначе отражают главные поли-
ч-кие тенденции своего времени. В ранний период истории
очень сильно зависел от своих северных соседей и еле
.ил в борьбе с ними. Вполне возможно, что легенды о род-
йорубских царей с династиями Нупе и Боргу являются
шейшей интерпретацией этой зависимости. Позднее, когда
превратился в «империю», часть бариба и нупе стали его
никами. Бариба освободились от гнета Ойо лишь в 1793 г.,
।— в 1790—1791 гг.
Несмотря на многочисленные военные столкновения с се-
пыми соседями, контакты с ними несомненно способство-
। । возвышению Ойо. Возможно, однако, что, располагая бо-
чем скудными данными о ранней истории Ойо, мы недо-
шваем его значение как самостоятельного торгового центра
>дном из южных ответвлений транссахарских торговых
й. Ранее уже упоминался торговый путь, связывавший го-
нще XII—XIII вв., открытое археологами на территории
►йо, с районом Старой Буссы. Вполне вероятно1, поэтому
5 йорубский историк И. Акинджогбин, датирующий начало
тия Ойо в транссахарской торговле временем не позднее
. v в. [204, с. 311].
Как бы то ни было, но после того как четырнадцатый ала-
фин Ойо Абипа сумел восстановить столицу на прежнем месте
и укрепить северные границы, экспансия Ойо в южном на-
правлении, начатая преемником Абипы, Обалокуном, привела
к созданию в XVII—XVIII вв. новых караванных дорог, свя-
Н1ВН1ИХ великие транссахарскне торговые пути с атлантическим
побережьем. В XIX в. можно говорить уже о сети караванных
дорог, пересекавших территорию социокультурного региона
побережья Бенинского1 залива с севера на юг.
Две такие караванные дороги (точнее, это был один, час-
iiiniio разветвлявшийсся караванный путь) известны по опи-
иппям английских путешественников X. Клаппертона, пересек-
шего в 1825 г. территорию Ойо на пути в Сокото, и братьев
Дж. н Р. Лэйдеров, совершивших в 1832 г. путешествие из
I. Бадагри в г. Катунгу (название г. Ойо в европейских источ-
никах XIX в.) через Йларо, Иджана, Эггуа, Игбохо и далее
иа северо-восток к р. Нигер. Во времена Клаппертона путеше-
ствие на лошадях по дороге, соединявшей Катунгу с побе-
режьем Бенинского залива в районе г. Пуки (в 11,2 км от бе-
рега моря) занимало 30 дней [166, с. 4]. Это была очень ожив-
ленная дорога, скорее тракт, по которому двигались торговые
караваны численностью во многие сотни и даже тысячи людей.
Они состояли из местных торговцев и не менее часто из «тран-
шгников» — караванов северян [214, т. 1, с. 113, 136, 152, 166].
Несколькими десятилетиями ранее Дж. Адамс сообщал о кара-
ванной дороге в Ойо с юга на северо-запад от г. Ардра. Ин-
форманты Адамса рассказывали ему, что> если двигаться по
87
этой дороге, делая по 20 миль в день, то можно достигнуть
столицы «Эйео» (т. е. Ойо) через девять дней [127, с. 19].
Лэндеры называют важными центрами международной тор*
говли на своем пути города южной Йорубы Джадо, Эгга (Эг-
гуа) и «Этчо» (в кавычках даны названия, настолько искажен-
ные, что их не представляется возможным опознать), откуда
шла главная дорога из центральной части побережья Бенин-
ского залива в Боргу, Нупе, страны хауса, Яури н Кайаму
{214, т. 1, с. 164]. Другим важным перевалочным пунктом для
торговцев из стран хауса, Боргу и др. на пути в Гонджу был го-
род «Бумбум» к востоку от города «Атоопа». К северо-западу
от «Бумбума», в пограничном йорубском г. Киши в XIX в.
проживало множество выходцев из Боргу, Нупе, стран хауса,
Борну и даже несколько туарегов из Сахары [214, т. 1, с. 202—
204]. «Бумбум» и Киши были не единственными транзитными
центрами международной торговли на территории Ойо. В част-
ности, С. Джонсон писал, что главный рынок для торговли
между йоруба и их северными соседями находился в Огодо, на
границе с Нупе к северо-востоку от Ойо-Иле [212, с. 217]. Р. Ло|
считает возможным отождествлять Огодо с Ракой [216, с. 212].
Вторым важным пунктом торговли между йоруба н их север-1
ными соседями была Бусса. В начале XIX в. торговые пути,
шедшие из Ойо в Нупе и Боргу, соединялись в г. Кулфо (в се-
верном Нупе) и оттуда разветвлялись на север — в страны
хауса и на северо-восток — в Борну. В г. Кайо и сейчас есть]
квартал выходцев из г. Огбомошо — потомков йорубских тор-
говцев, переселявшихся в хаусаиские земли начиная с XVIII в.
[216, с. 212].
Немногочисленные данные, имеющиеся в нашем распоряже-
нии, ие позволяют сделать сколько-нибудь аргументированные
выводы о специализации торговцев в зависимости от их этни-
ческой принадлежности. Возможно, что строгой специализации
и не было, ввиду того что жители Ойо сами активно занима-
лись посреднической торговлей (в пределах своей страны).
Главными товарами, которые африканские торговцы переправ-
ляли на юг, к морю, были рабы, местные ткани (главным об-
разом из Ойо), покупавшиеся европейцами для перепродажи в
обмен на рабов на Золотом Берегу и в других районах Верх-
негвинсйского побережья, а также продовольствие, поставляе-
мое на корабли европейских работорговцев.
Дж. Адамс сообщает, что жители Ойо продавали европей-
цам рабов-хауса [127, с. 221—222]. По предположению Р. Ло,
о широкой торговле державы Ойо рабами-хаусанцами можно
говорить лишь с конца XVIII в. [216, с. 227].
Что же касается внутриафриканского торгового обмена, то
в XIX в. основным товаром с севера, пользующимся спросом
как в Ойо, так и на всем побережье, были трона — сода из
Борну, которую смешивали с нюхательным табаком и употреб-
ляли как возбуждающее средство, а также как лекарство [ 166»
88
И

RD; 214, т. 1, с. 136, 152, НО], шелк-сырец и шелковые нити
| Триполи (йорубские ткачи вплетали шелк в местную хлоп-
1тобумажную пряжу), шкуры и хлопчатобумажные ткани из
уш» |214, т. 1„ с. 91, т. 2, с. 153]. Из Северной Африки через
Цхиру в Ойо и на побережье- попадали также очень ценимые
венецианские бусы и каменная соль из Сахары [214, т. 1,
136]. На север с побережья и из Ойо поступали слоновые
Иипи, различные европейские товары и ткани местного произ-
5дгтва [214, т. 1, с. 112, 136]. Возможно также, что наличие
цух разных систем счета у йоруба отражает тот факт, что до
VII в., т. е. до начала ввоза раковин каури европейскими ра-
гн>рговцами, Ойо получал каури от торговцев-посредников с
' ра [216, с. 209].
Начало интенсивных торговых контактов Ойо с северными
(ями можно датировать (весьма приблизительно, в основ-
нутем анализа устной традиции) XVI в., т. е. концом пе-
ы «кочующих алафинов», когда государство достаточно
пло, чтобы приобретать на Севере лошадей — основу мо-
ства йорубского войска в это и последующие столетия во-
•н экспансии Ойо. Кроме того, лошадь была престижным
цсством и своего рода атрибутом власти. Знать Ойо, чи-
iiiiKH алафина передвигались на лошадях. Вождь Бадагри
п,»рил Лэйдерам, что он получает лошадей из Сокото [214,
I. с. 23]. В XIX в. на рынке в г. Ойо лошадь стоила в 3,5—
Г1за дороже коровы и в 2 раза дороже самого лучшего раба
с. 59]. О значении севера для снабжения лошадьми обла-
1 и, пораженных мухой цеце, н об исключительной дороговиз-
чошадей по сравнению с самыми дорогими предметами рос-
•IIHI можно судить хотя бы по тому, что во время посещения
•пцерами столицы Ойо, где, как известно, размещались цар-
иц двор и знать, там насчитывалось всего несколько сот ло-
। чей, в то время как в провинциальном Илорине, отложив-
। мся к тому времени от Ойо в результате бунта хаусанских
ц'ов, лошадей было более трех тысяч [214, т. 1, с. 190]. Сбруя,
i-'ia, стремена н т. п. поступали в Ойо из Нупе, несмотря на
) что в XIX в. и, возможно, ранее того конское снаряжение
иотовлялось и на месте, в Ойо [216, с. 216].
Упадок Ойо в конце XVIII — начале XIX в. Р. Смит объяс-
нит, в частности, сокращением количества лошадей в йоруб-
"V войске в связи с уменьшением караванной торговли меж-
берберами и государствами Западного и Центрального Су-
пя. Борну, которое было главным импортером лошадей из
черной Африки, служило, видимо, главным рынком, откуда
и 1 ели Ойо могли получать лошадей через торговых посреднн-
н -своих северных соседей [265, с. 72].
Помимо торговцев-северян, более или меиее регулярно пе-
сскавших по караванным дорогам территорию Ойо и ее юж-
.lx данников, довольно много выходцев из Нупе, стран хауса,
орну жили в йорубской державе постоянно. Это были прежде

89
всего рабы [166, с. 2—3; 212, с. 123, 193]. Рабов-северян ис
пользовали в управленческом аппарате как сборщиков налогов
наместников алафина в провинциальных городах, в армии (и
качестве солдат и военачальников), для прислуживания во
дворце и в гаремах царя и зиати. Труд большинства рабов-
хаусанцев и других выходцев с севера находил применение и
в сельском хозяйстве, и в ремесленном производстве. Напри-
мер, в северной части Ойо йорубская знать использовала ра
бов и слуг хауса в качестве пастухов. Они занимались приго-
товлением сыра и масла, выделкой конской сбруи и седел. Бра-
добреями и сучильщиками веревок Bi Ойо также были по пре-
имуществу хауса и фульбе [212, с. 123]. Особенно велика была
роль северян в уходе за лошадьми, содержание которых тре-
бовало значительных затрат труда и прочных навыков. Кроме
того, хаусаицы монополизировали отрасль местной медицины,
связанной с хирургией; они отворяли больным кровь, спускали
воду, были костоправами, могли удалить катаракту с глаз [212,
с. 123]. По справедливому замечанию Р. Ло1, порабощение се-
верян послужило для державы Ойо способом рекрутирования
узких специалистов, в те отрасли производства и управления,
которые местное население не могло обеспечить выходцами и?
своей среды [216, с. 206].
В начале XIX в. в Ойо вдоль караванных дорог почти
вплоть до побережья можно было видеть поселения фульбе.
Жители фульбских деревень занимались скотоводством и тор-
говлей молоком, маслом и сыром собственного изготовления
[214, т. 1, с. 85, 126, 130, 135, 142, 144, 146, 163]. Вместе с
фульбе в землях йоруба появились обширные стада крупного
рогатого скота, что было, по-видимому, относительно новым
явлением в хозяйственной жизни Ойо, иб& йоруба 30-х годов
XIX в., по наблюдению англичан, живя бок о бок с фульбе,.
не переняли у иих скотоводческих навыков [214, т. 1, с. 130].
Очевидно, большинство северян, живших в йорубских зем-
лях, были мусульманами. Тем не менее прямых сведений об их
влиянии в качестве носителей религии и культуры ислама иа
жизнь Ойо и сопредельных стран ранее XIX в. сохранилось
крайне мало.
В период становления йорубско-бенинской государственности
к северу от этого региона лежал широкий пояс исламизирован-
ных западносуданских государств. Он тянулся с востока иа
запад, включая Каием-Борну на востоке, хаусанские города-го-
сударства к юго-западу от него, Мали и Сонгай на западе.
С точки зрения интересующей нас темы — воздействия ислам-
ской культуры на формирование цивилизации в странах побе-
режья Бенинского залива — достойны упоминания следующие
два обстоятельства: во-первых, этот пояс не примыкал непо-
средственно к социокультурному региону побережья Бенинско-
го залива; их разделяла широкая полоса — территория госу-
дарств Боргу, Нупе и малых народов так называемого Сред-
90
lu-io пояса — приверженцев традиционных верований. Во-вто-
рых, и Канем-Борну, и государства хауса, и Мали, и Сонгай,
и । ною очередь, были дальней периферией исламского мира, и
процесс их исламизации растянулся на столетия. Со второй
'"’ювины XV в. началась политическая, военная и торговая
иксия Борну на юго-запад, в страны хауса. С начала
I в. хаусанские государства н вся территория севера совре-
пых Бенина и Нигерии попали в сферу экспансии Сонгай —
и шболсе могущественного государства всей суданской зоны
|3'1. с. 166, 1681.
.Далеко идущие изменения в культурно-политической обста-
нинкс в западносуданских странах произошли в XVII в. после
। грома Сонгай марокканцами. В 60-х годах XVII в. создате-
:1уданскнх хроник, характеризуя расстановку политических
в мусульманском мире, сочли достойными упоминания
in его владык, во-первых, «величайшего султана» (которого
Л Е. Куббель склонен отождествлять с правителем Сонгай) и,
кр<»ме того, «султана Багдада, султана Каира, султана Борну
и султана Мали» ([103, с. 41], см. также с. 413). Как бы то ни
было, за падением Сонгай последовало перемещение трансси-
бирских торговых путей к востоку и возвышение хаусанских го-
родов Кано и Кацины. В XVIII в. они стали не только торго-
выми центрами: расширение контактов с Северной Африкой н
1Й1Н1том способствовало превращению Кано н Кацины в цент-
ры исламской культуры Западного Судана [39, с. 197].
Ислам завоевывал позиции в странах Западной Африки
медленно и постепенно. Его неторопливое и неуклонное продви-
жение к югу осуществлялось на первых этапах через торгов-
цев, для которых проповедь ислама была побочной деятель-
ностью. Вдоль караванных путей возникали торговые поселе-
ния, появлялись общины мусульман-торговцев и ремесленников,
вступавших в родство1 с местными жителями путем заключения
Праков. Из среды таких поселенцев обычно и выдвигались учи-
|гля и проповедники ислама. В глазах местного населения они
нередко слыли великими чародеями, владеющими средствами
против вредоносной магии и колдовства.
Возможно, что первые представления об исламе были при-
несены в северные йорубские земли в конце XIV в. из Мали
или Сонгай, т. е. одновременно с их проникновением в страны
хауса. В это время в Ойо появились мусульманские торговцы
пнула (вангарава) из Мали. Существует предположение, что
Пирубское слово имале, или имонле («мусульманин»), происхо-
дит от слова «Мали» [202, с. 113]. Вернее всего, что в это вре-
мя и тем более позднее мусульмане могли появиться в Ойо
кик с запада (Мали, Сонгай), так и из стран хауса и из Бор-
ну через Нупе.
В конце XVI—XVII в. можно говорить уже о завоевании
исламом определенных религиозно-культурных позиций в Ойо.
Устная традиция утверждает, в частности, что при дворе девя-
91
того царя, Аждибойеде (конец XVI — начало XVII в.), нахо-
дился мусульманский проповедник родом из Нупе по имени
Баба-Джигн (баба по-йорубски — «отец», употребляется также
в качестве почтительного обращения к старшему по возрасту л
положению; ср. бабалаво — жрец Ифа, дословно «отец тайны»).
Согласно легенде, благодаря его мудрости удалось прекратить
бунт народа Ойо против царя.
Не позднее 60-х годов XVII в. на территории Ойо (вернее
всего в столице) существовала мусульманская община: в арабо-
язычных источниках хаусанскнх государств, а именно в «Инфак
ал Майсур» Мухаммеда Белло, и еще одной, более ранней j
арабской рукописи имеются ссылки на не сохранившуюся ру- •
копись Алима дан Мазани, ученого богослова и правоведа из
Кацины (умер в 1667 г.), составленную нз ответов на вопросы
йорубских улемов относительно мусульманского ритуала [262,
с. 115].
В Ардре, государстве-даннике йорубской державы, в конце j
XVIII в. многие жители исповедовали ислам и одевались как |
мусульмане [127, с. 18]. В начале XIX в. в г. Ойо мусульмане |
занимали целый квартал. Большие мусульманские кварталы ]
были и в других йорубских городах, например в Игбохо и bi
Исейине [216, с. 256]. Некоторые жители Ойо могли вместе с|
мусульманской религией овладеть и арабским письмом [269,1
с. 1]. Однако скорее всего при дворе алафина и знати в каче-1
стве секретарей использовали грамотных рабов-мусульман, о,1
чем более подробно говорится в главе 5. 4
В XIX в. на территории государства Ойо проживало мно-
го северян. Сохранились сведения о существовании общин
фульбе н других северян в конце 20-х — начале 30-х годов
XIX в. В г. Бадагри Лэйдеры общались с мусульманами-хау-
санцами — привилегированными рабами, входившими в воен-
ную дружину местного правителя. По словам Лэндеров, это
были «очень уважаемые люди» [214, т. 1, с. 37], жившие по-
среднической работорговлей. В Бадагри же Лэндеры присут-
ствовали на мусульманском богослужении по приглашению му-
сульманской общины города [214, т. 1, с. 31].
По-вндимому, можно говорить об активной исламизации
Ойо, включая его южные окраины (по крайней мере близ ка-
раванных дорог), еще до падения Старого Ойо. Например, в
г. Иларо (т. е. на дальней юго-западной окраине державы, в
землях эгба) Лэйдерам рассказывали об учреждении там кора-
нических школ. Частью официальной церемонии приема ан-
глийских путешественников правителем Иларо (рабом-северя-
нином) было чтение Корана, к которому «и правитель, и народ
питали огромное уважение» [214, т. 1, с. 77].
Вот, пожалуй, и все, чем мы располагаем относительно про-
никновения ислама в этот регион ко времени джихада, объяв-
ленного Османом дан Фодно в начале XIX в.: культурные и
политические позиции мусульман были в целом слабы. Правда,g
92 I
к... каканфо Афонджа, воспользовавшись ослаблением цент-
й власти в Ойо и заручившись помощью мусульман хау-
•...|>ульбе, поднял мятеж в северном форпосте Ойо г. Илори-
I" 'I встретил на первых порах широкую поддержку главным
• " им среди рабов-хауса и фульбе, привлеченных социальной
в тленностью лозунгов джихада. Однако, как вскоре выяс-
»' г, йоруба не спешили менять свою веру. Илорин был
। । единен к халифату Сокото вопреки воле Афонджн, кото-
I • IV принял ислама и был убит своими мусульманскими
1ч "('Пшиками. Лишь переворот, поставивший на место Афон-
Абдуссалами, мусульманина, обеспечил окончательное от-
•< чие Илорина от Ойо. После первых успехов — захвата се-
I" ох районов Ойо — джихад в Йорубе захлебнулся, имея
। ю внутреннюю поддержку в лице местных мусульман и,
'гив, встречая сильное сопротивление со стороны подавля-
• ' I» большинства йоруба. Царь Ойо Олуэву предпочел
ь измене традиционным верованиям. Самое же главное
"»чалось, по-видимому, в том, что ко времени распростра-
.... джихада на йорубские земли обнаружились его истин-
....шли, такие, как «захват рабов и обложение покоренных
и 1,ов данью» [36, с. 73]. Йоруба противопоставили джихаду
....нос сопротивление.
I мраздо менее известно о связях Бенина с северными сосе-
। J В отлнчне от дворцовых хроник Ойо • дошедшая до нас
• I । ционная история Бенина умалчивает о роли северян в
" । пи этого государства. Тем не менее торговые и культур-
I" контакты с северными соседями несомненно1 имели место.
Г пинской иконографии (в круглой бронзовой скульптуре и
" ,'онзовых плакетках ама) сохранилось более десятка изо-
'I гний северян — конных воинов в шапках, форма которых
। 1 । же, как у телохранителей фульбских эмиров [190,
р-н И), 31].
() культурных контактах между Бенином н Нупе в ранний
пгриод их истории также свидетельствуют предметы искусст-
В местечках Джебба и Тада, расположенных на берегах
нижнего Нигера на территории Нупе, обнаружены четыре
'нульитуры из медных сплавов — самые большие из до сих пор
и 1Й/1ГППЫХ в Африке. Среди них особенно интересна фигура
ly'iiiiiKa почти метровой высоты с изображением сложной та-
'гпривки на лице. По преданию, все четыре скульптуры были
||"'|нмты по воде вверх по Нигеру из г. Ида (территория совре-
....... штата Бендел, т. е. в прошлом сфера влияния Бенин-
11 и «империи») полумифическим основателем государства
II, in Тсоеде, который водрузил их в городах Нупе в знак
нпрждения своей верховной власти. Фигура лучника имеет
родство с бенинскими работами; в частности, один из эле-
•НЧ1ТОВ орнамента — птица с крыльями в виде змей иа медальо-
93
не, прикрепленном к шляпе лучника, — повторяется в бенинских
изделиях [190, рис. 57]. Выше, в связи с культурой Ифе, уж<
говорилось, что некоторые из скульптур Джебба и Тада в сти
диетическом отношении, напротив, близки к «бронзам» Иле-Иф<
классического периода, а их датировка — неизвестна.
Северная окраина Бенинской «империи» — восточная часы
района Кукуруку, населенная этсако (северными эдо), стал.'
подвергаться насильственной исламизации в последний перио ।
существования Бенина. Распространение здесь ислама явилось
косвенным результатом двух событий: ослабления централь
ной власти и военной мощи Бенина в XIX в. и включения в
первой четверти XIX в. северных йорубских земель и части
так называемого Среднего пояса в состав халифата Сокото
Дело в том, что земли, вошедшие в состав халифата, пусть
даже насильственным путем, автоматически попадали под за-
щиту ислама. Поэтому мусульмане-нупе, промышлявшие охотой
на людей и работорговлей, устремились в поисках невольников
в «языческие» районы, каковыми и были северные окраины Беу
нинской «империи». Нупе имели обыкновение оставлять в калв
дой ограбленной ими деревне своих представителей, азени, к<я
торые следили за тем, чтобы деревня ежегодно выделяла трЛ
буемое число невольников. Таким образом, в течение больше™
части XIX в. в деревнях этсако постоянно находились резндеп
ты-мусульмане, враждебные местному населению. По мерс
прекращения работорговли и набегов за рабами мусульман
скне торговцы и проповедники нупе и хауса стали селиться и
пределах Бенинской «империи» и внедрять ислам среди мест
ного населения — теперь уже мирными средствами [146, с. 23]
В общем, итоги распространения ислама в странах побе
режья Бенинского залива в доколониальный период были ины
ми, чем в более северных районах. Мирное проникновение му
сульманской религии и культуры проходило здесь менее интен
сивно и было растянуто во времени благодаря географической
удаленности всего-социокультурного региона от мусульманских
центров. Когда же в результате исламизации северных сосе
дей стран побережья Бенинского залива интенсивность наступ
ления ислама возросла, найдя свое крайнее выражение в джи
хаде, ислам встретился с иной политической и социально-куль
туриой средой, нежели в более северных районах. Так, если в
странах хауса ислам был одним из факторов1 государствообрач
зования, то в странах Бенинского залива его более или менее’
широкое распространение происходило в условиях существовав
ния уже достаточно сильных ранних немусульманских госу-
дарств и сложения немусульманских «империй».
В период формирования цивилизации в странах побережья
Бенинского залива главным внешним фактором, в течение не-
скольких веков оказывавшим влияние иа этот процесс, была
трансатлантическая работорговля. На протяжении почти четьи!
94
' гтолетий преобладающей формой контактов между афри-
мши народами н передовыми странами Европы была тор-
। людьми, н посланцами европейской цивилизации на за-
пафриканском побережье были торговцы живым товаром,
'И.1, авантюристы, беглые преступники, солдаты, католнче-
п протестантские священники, т. е., если иметь в виду
11Ы этой цивилизации, отнюдь не всегда лучшие ее пред-
исли, носители ее культурных достижений. Нередко они
ц'луживали иного названия, нежели отбросы общества.
1 1.1 Б. И. Шаревская, усматривая суть трансатлантической
юрговли в колониальной эксплуатации Африки, растянув-
я на целые столетия — начавшейся раньше открытия Аме-
пм1 и морского пути в Индию н завершившейся лишь на гра-
н XX в. [119, с. 147].
II тем не менее — таковы объективные закономерности по-
t унитального развития мировой цивилизации — результаты
"И।актов Африки с Европой в эпоху работорговли нельзя сво-
|ц|> к моральным и материальным потерям от торговли людь-
'п, они многообразнее.
Современное поколение африканцев знает о работорговле
' нп.ко из книг. Какие представления о ее роли в жизни конти-
ги । а получают африканские дети и молодежь, те, кто к концу
кл будут определять лицо Нигерии и Бенина?
Большинство африканских авторов в 60—70-х годах нашего
। । связывали попытки апологии работорговли с расизмом,
и справедливо заметил один из основоположников нигерий-
....гациональной историографии, К. О. Дике, «существуют по-
''Имг псевдоэкономической интерпретации африканской исто-
ш, которая рассматривает все социальные и политические
'Иокения в Африке в XVI—XIX вв. как движения, вызванные
ключительно работорговлей. Это, если хотите, другая — ,,ха-
'птекая теория11, которая заключается в том, что в этот пе-
||>д внутри Африки не происходило ничего, не связанного с
пропейской торговлей на побережье» [254, с. 57]. В те годы
|>|»иканскне исследователи выступали против попыток запад-
'•IX историков оправдать работорговлю тем,'что, во-первых, она
',чбы была торговлей двух равных партнеров — европейских и
|>риканских, одинаково заинтересованных в ней, а во-вторых,
м, что работорговля якобы способствовала политическому и
। иномическому процветанию Африки. Этой точке зрения про-
। инопоставлялся тезис о том, что, хотя работорговля и способ-
। повала становлению и развитию таких, например, государств.
1 nt Дагомея, их возвышение было кратковременным и непроч-
i’i.im и та же работорговля способствовала их падению: она
"'•рождала, как отмечает ганский историк К. Дааку, войны
"жду африканскими народами за рабов и торговые пути, и
"• и энергия африканских держав уходила на борьбу за выжи-
шве, а не на стабилизацию их политических институтов [183,
• 137].
95
Тот же автор выделяет в качестве побочного эффекта рабо*И
торговли ее социально-культурное воздействие. Длительное со* И
трудничество африканских н европейских работорговцев приве-Я
ло к значительной социальной и культурной адаптации к «ев-И
ропейским нормам» (автор не поясняет, каким именно нормам) Я
части населения Верхнегвннейского побережья. Среди богатыхЯ
и могущественных африканских работорговцев появилась труп-Яг
па образованных африканцев, оказавшая на африканское об
щество влияние, несопоставимое с ее малочисленностью [183.
с. 139].
Нигерийский экономист О. Экундаре в качестве социальных
и экономических последствий работорговли отмечает обезлю
дение многих районов Африки и массовое отвлечение людей m
производительных занятий сельским хозяйством и ремеслами
В течение многих веков, считает он, работорговля создавала
эффективную преграду на пути развития сельского хозяйства и
«промышленности» [178, с. 35]. Трудно также согласиться i
тем, справедливо замечает О. Экундаре, что работорговля
внесла позитивный вклад в политическое развитие Африки, по
скольку она вызвала межплеменные войны, которые привели ь
распаду ряда африканских государств [178, с. 36]. Той же по
знцип придерживается И. Акинджогбин — автор нескольких
серьезных работ по истории Дагомейского царства.
Приведенные точки зрения представляют лишь часть острой,
горячей полемики африканцев с западными авторами, в част
ности с известным английским африканистом Дж. Фэйджем.
Последний утверждает, что работорговля не опустошала Аф
рику, поскольку средний ежегодный экспорт рабов будто бы
не превышал ежегодного естественного прироста населения, и
что вывезенные рабы составляли якобы его «излишки»; рабо
торговля же в целом в Западной Африке была якобы частью
непрерывного процесса экономического и политического разви
тня [188].
Углубленное изучение политической и социальной истории
доколониальных африканских государств вплотную поставило
перед африканскими историками вопрос о главных движущих
силах истории, о соотношении внешних и внутренних факте
ров развития. Узкие конкретные исследования лишь усложни
ли проблему. К примеру, книга нигерийского историка '
С. А. Акинтойе «Революция и политика с позиции силы в стра
не йоруба в 1840—1893 гг.», посвященная войнам йорубских
государств 40—90-х годов XIX в., ослабившим страну и в ко
нечном счете создавшим условия для почти бескровного ее за
хвата англичанами, также содержит переоценку роли работор ]
говли в африканской истории. До работы Акинтойе в африка
нистике бытовала точка зрения, что междоусобные войны вс |
лись в странах йоруба для удовлетворения спроса на рабов сп
стороны работорговцев, иными словами, были одним из след
ствий атлантической работорговли. В отличие от западных ан U
96 - *1
i'"H Лкинтойе, опиравшийся в своих исследованиях на более
hin'i круг источников, выявил территориальные и идеоло-
чпе причины войн середины — конца XIX в., рассматривая
только как следствие работорговли, но н как естествен-
,'гзультат предшествующего исторического развития йоруб-
юсударств. В числе последствий этих войн автор назы-
наряду с разрушением и создание новых больших горо-
де смешивались разные этнические подгруппы йоруба,
•дуемый период был также ознаменован развитием обще-
гкого типа политической организации, усовершенствовани-
। । радиционных форм войска и развитием дипломатических
i ношений между йорубскими государствами, ускорением про-
этнической и политической консолидации йоруба [136].
Iрудно переоценить значение подобных исследований для
• ыповления правды о прошлом великой африканской стра-
Однако известная потеря африканцами интереса к изуче-
|"' общеисторических проблем в пользу не менее важных
ни ротных исследований в сочетании с неоколониалистским
।уплением западной историографии привели к тому, что в
'юнко роли трансатлантической работорговли в формировании
Ьриканскнх цивилизаций наметился неоколониалистский крен,
ФМ'образная подмена понятий.
В частности, в солидном сводном труде нигерийских исто-
иан< «Основы нигерийской истории» обобщение многих кон-
"|ных исследований вылилось в следующую, почти познтив-
"> оценку роли работорговли в истории народов Нигерии,
'рювля рабами сама по себе была источником взаимодей-
'нп>1 между группами не просто в том смысле, что она побуж-
i/i а людей к войне, но также и в том, что она предоставляла
сочник для рекрутирования квалифицированной рабочей си-
''•I из других общностей. К концу XVIII в. колонии чужаков,
шоиеходящих от таких рабов, существовали в различных ме-
nix страны — воины нупе в Лагосе, конюхи и ветеринары хау-
। в различных частях страны йоруба, кузнецы авка в Бенине,
мледельцы нгбо в Калабаре и т. д. Не все чужаки были
|'Ч1ременно рабами или рабского происхождения, но именно
। |боторговля обеспечила широчайшую сеть межгруппового об-
iiciijih в Нигерии [198, с. 237]. Действительная картина оказа-
। ici. таким образом искаженной.
Португальские корабли впервые появились у берегов Ниге-
, н~на островах"~ГвйнейскбгЬ'залйва'”в''1470—1473 гг. [П4Т
। 4, с. 217]. В 1486 г. португальцы основали с разрешения пра- ‘
штсля Бенина в устье р. Бенин факторию Гвато (Угхотон) и
положили тем самым качало постоянным взаимоотношениям с
। "'Пином. Бенин был первым западноафриканским государст-
">м, где португальцы начали закупать рабов большими пар-
Н1ЯМИ [8, с. 10]. В начальный период работорговли значитель-
ную часть' рабов, купленных в Бенине, португальцы перепро-
дали на Золотом Берегу золототорговцам из внутренних
, Зак. 559 97
I районов Западной Африки, постоянно нуждавшимся в рабал
г для восполнения убыли невольников во1 время многодневных
/ переходов караванов.
у——«Так как королевство Бенин находилось вблизи крепости
i Сан Жорж Дамино н негры, приносившие золото на ее рынок,
/ были рады покупать рабов>, для того чтобы уносить купленные
' ими товары, приказал король (Португалии. — Н. К.) основать
факторию в гавани Бенина, которую называли Гато, где выме
ннвалось большое количество рабов, благодаря чему в Mhhi
получался большой барыш, так как золототорговцы покупали
их по двойной цене... В течение жизни Дона Жоана и Дона
Мануэля эта торговля рабами продолжалась между Бенином и
Мнной, так как обычно корабли, которые оставляли королев
ство (т. е. Португалию. — Н. К.), приходили в Бенин для за-
купки рабов и отвозили их в Мину до тех пор, пока эта тор-
говля не была изменена из-за больших неудобств, которыми
она сопровождалась, таким образом, чтобы теперь большая
каравелла уходила от острова Сан Томе, где соединялись ра-
бы с побережья Бенина с рабами из королевства Конго. Здесь
Lohh снабжались всем необходимым, что нужно в этих местах,
и эта каравелла везла рабов с острова в Мину»1 (цнт. по [119.
•С'-111).
Пашеку Перейра сообщает о существовании в конце XV в,
\ /'налаженной бенинско-португальской торговли рабами-военно-
1/ пленными. Он пишет об установившейся цене — от 12 до 15 ла-
тунных браслетов за одного человека — и о пункте доставки
(купленных рабов на золотые разработки Золотого Берега
/[248, с. 126]. По-видимому, ему же принадлежит самое раннее
I гведение-х) работорговле в...районе йорубского государства
1 Иджебу в конце XV в. (248, с. 124/ Вслед за португальцами в
водах Гвинейского залива появились датские, французские,
I 1 английские, немецкие торговые корабли. В XVII в. в работор-
говых операциях в этом районе преобладали датчане, а с
XVIII в. лидирующая роль в торговле живым товаром (особен-
но в дельте Нигера) переходит к Англии.
Очень многие народы Нигерии оказались втянутыми в ев-
ропейскую работорговлю. Сложилась система прямой и посред-
нической торговли невольниками, территория страны покрылась

сетью невольничьих рынков, а также сухопутных и водных тор-
говых путей из глубинных районов к побережью; у некоторых
этносов в силу особенностей их географического расселения
появилась специализация «охотников за рабами» или торгов-
цев-посредников. Эта «специализация» закреплялась веками,
сея семена вражды между народами. Одним из самых крупных
невольничьих рынков в глубине страны была Раба (на восточ-
ном берегу Нигера, севернее впадения в него р. Кадуны). Она
служила перевалочным пунктом для рабов', доставлявшихся из,
северных районов к побережью. Большие невольничьи рынки]
поставлявшие европейцам через многих посредников живой то-1
98 . J
мр находились в Кано, Кацине, Зарии, Илориие и многих
ipMiix городах. На побережье Гвинейского залива, в дельте
1>| । Нигер и Кросс работорговля способствовала возникнове-
titin и росту своеобразных социально-политических образова-
пий, обозначаемых в африканской литературе термином «рабо-
I'lpioBbic города-государства Дельты». Среди них самыми зна-
|||ильными были Варри, основанный племенами итсекири и
"но связанный с Бенином, Бонни, Новый Калабар (Овоме),
i-i ice (Нембе), выросшие в XV—XVII вв. из рыболовецких де-
. ииек иджо, Старый Калабар, основанный эфик — этниче-
। л группой народа ибнбио. Все эти зародышевые государст-
иные образования имели одну общую черту: их экономика,
жизни, само их существование определялись их местом
", родников между европейскими работорговцами и африкан-
। ими народами, живущими дальше от побережья, у которых
ни покупали рабов; путем разбоя добывали пленников и они
1 иг Каждое стремилось развивать систему рынков в приле-
иощих внутренних районах.
В конце XVII в. и в XVIII в. крупнейшим поставщиком ра-
•uit к западу от Бенина и до границ современной Ганы была
'Н'р/кава Ойо. Работорговля в западной части побережья Бе?
пинского залива, т. е. в районе расселения йоруба и аджя,
и тестна с XVI в. Не позднее середины XVI в. отсюда выво-
шли рабов в Южную Америку: рабы из страны аджа засви-
.'И’1ельствованы на территории Перу в 1565 г., йоруба — в
1605 г. [227, с. 289, примеч. 20]. География работорговли меня-
лись на протяжении нескольких сот лет. Главной тенденцией
было передвижение работорговых центров с запада на восток.
В конце XVI в. самым известным пунктом работорговли в этой
чисти побережья была Ардра (Аллада). Менее чем через сто-
летие, в 70-х годах XVII в., войско Гран-Попо, небольшого
ни'ударства к западу от Аллады, захватило алладский город
Оффру, где находились фактории европейских работорговцев,
после чего голландцы, французы и англичане перевели свои
iданные фактории в Сави — столицу соседнего государства
Хуэда (Вида), и вскоре его порт Глехве (Игелефе) стал глав-
ным работорговым портом в этой части побережья. Помимо
Виды рабами торговали на всем побережье от Литл-Попо до
h\iie. В этом районе система работорговли стала складывать-
ся, по-видимому, в 40—70-х годах XVII в. [227, с. 9]. Формиро-
вание системы означало; что и этому времени определились
места отлова рабов; была разработана организация набегов за
рабами; отлажена система их охраны и доставки к побережью
п<» определенным маршрутам; сложились промежуточные рын-
ки; появился штат стражников и сборщиков торговых пошлин;
Устанавливались размеры и формы пошлин; складывался обы-
чай, определявший контингент лиц, которых можно было про-
дать в рабство. При этом по мере развития работорговли та-
кой контингент ширился и включал (при наиболее широком
7* 99
охвате) военнопленных; украденных; рабов, полученных в со
ставе дани; людей, продаваемых обнищавшими семьями.
Разгром Виды Дагомеей в 1727 г. не убавил притягатель
ности работорговли для европейцев. Вида стала главными тор-
говыми воротами Дагомеи, а с середины XVIII в. — Дагомеи
и Ойо. В 1750 г. общий экспорт рабов из Виды составил око-
ло 9 тыс. человек, в 1765 г. — около 5 тыс. Это примерно
столько же, сколько было вывезено в те же годы из работор-
говых портов Литл-Попо, Гран-Попо, Эпе, Порто-Ново и Ба-
дагри и Лагоса, вместе взятых [134, с. 140].
Ойо-дагомейский договор 1730 г., установивший демаркаци-
онную линию между сферами влияния обоих государств, облег-,
чнл Ойо завоевание земель анаго и эгбадо для непосредствен-;
иого выхода к побережью. В правление Абиодуна (вторая по-;
ловнна XVIII в.) в дополнение к ранее существовавшей ойо-'
дагомейской работорговой системе Ойо создал на зависимых]
территориях анаго, эгба, эгбадо собственную работорговую!
сеть — цепь опорных пунктов от г. Ойо до побережья. Южны-^
ми оконечностями этой цепи стали работорговые порты Пор-!
то-Ново, основанный в XVIII в., и Бадагри, созданный в;
30-х годах XVIII в. беженцами попо из государств Виды и Ал-
лады иа месте деревушки авори (подгруппа йоруба). В 1784г.'
Бадагри напал на своего соперника по работорговле — Порто-
Ново, но так как ослабление Порто-Ново не входило в планы
Ойо, Бадагри был разрушен карательной экспедицией, в кото-
рую кроме воинов Ойо входили контингенты его вассала — Да-
гомеи; в 1787 г. уцелевшие жители Бадагри во главе с их пра-
вителем Сессу основали на месте прежнего Бадагри новый
город и продолжали заниматься работорговлей.
Десятилетием ранее усилиями Ойо .был расширен перева-
лочный рынок рабов в г. Абомей-Калави. Он полностью снаб-
жался работорговцами Ойо [134, с. 146]. В основном в связи с
деятельностью последнего со второй половины XVIII в. веду-
щая роль Виды в работорговле на побережье Бенинского за-
лива слабеет, а в последней четверти XVIII в. она переходит
к Порто-Ново1.
Правителю Ойо Абиодуну удалось превратить последний в
главный работорговый порт западной части побережья Бенин-
ского залива. Абиодун называл Порто-Ново своей собственной
калебасой, из которой никому, кроме него, не позволялось
есть [173, с. 96J.
Лагос, известный европейцам как место торговли рабами с
XVII в., стал крупным работорговым городом лишь в конце
XVIII в. н оставался важным центром в XIX в., вплоть до его
аннексии англичанами. Иджебу, где португальцы покупали ра-
бов еще на рубеже XV и XVI вв., приобрел значение междуна-
родного центра работорговли лишь в 20—40-х годах XIX в. в
связи с распадом «империи» Ойо и притоком рабов-йоруба, до-
бываемых в междоусобных войнах.
100 1
Работорговля внесла существенные изменения в жизнь на-
работорговых городов-портов. Необходимым ее компо-
»м стали войны, гораздо более частые, чем в глубинных
^^loiiax. История городов западной части побережья Бенин-
^^Ьго залива — это почти непрерывные военные стычки при не-
^^ММенном вмешательстве европейских работорговцев. Мирные
^Мйития населения также претерпели изменения. Европейские
^И|блк)датели XVIII в. неоднократно отмечали отток рабочей
^Кды из земледелия и традиционных ремесел в обслуживание
^^|псатлантической работорговли. На побережье Бенинского
^Кдива, у тех мест, где стояли невольничьи суда, и близ евро-
^Кйгких фортов развивалась своего рода «индустрия работор-
^К|лп». В нее было втянуто множество1 людей, на африканском
^tary была создана работорговая сфера обслуживания, кото-
включала в себя коммуникации (сухопутные и водные),
|^Ндпды, тюрьмы (постоянные и временные), кухни, службы по
^Мктавке воды и продовольствия для рабов и команд неволь-
Нчьих судов, штаты прачек и носильщиков. В середине
lyjJJ в., напрнмер, в прибрежных владениях Дагомеи сущест-
Мвла четкая специализация среди африканцев, обслуживав-
||ни трансатлантическую работорговлю.
< момента прибытия в Виду и до отплытия с грузом нс-
;Н" и.ников каждый капитан работоргового судна втягивал в
('h-н бизнес целый штат африканцев: на берегу ему требова-
д и построить временный навес для грузов и рабов по пути
И фпрт. В Игелефе под стенами форта он строил второй на-
И'' и за все время стоянки, которая могла длиться не один ме-
!С'|н использовал труд дагомейцев: носильщиков, гребцов ка-
П' > гонцов, сторожей, водоносов, прачек, стражников неволь-
Hi..их тюрем, ночных сторожей.
Высаживаясь на берег, каждый капитан невольничьего суд-
Нн был обязан «дарить» начальнику прибрежной охраны брен-
ди к шляпу, а по завершении сделки — верхнюю одежду, боч-
ку муки и солонины. Возведение хижины на берегу стоило ка-
fliriany 80 тыс. каури, он должен был также обеспечить строи-
телен спиртными напитками.
' Африканцы, обслуживавшие работорговлю, хорошо оплачи-
Ийлись. В середине XVIII в. плата носильщика в районе Виды
Син являла 120 раковин каури за доставку каждого груза от
। берега до форта. Таксой для гребца каноэ были шляпа и верх-
ним одежда до высадки капитана на сушу и 8 галлонов брен-
ди после высадки. Кроме того, команда каноэ получала 20 тыс.
Кнури и бутыль бренди каждое воскресенье и по завершении
/ Чирювых сделок. Женщины-водоносы, сторожихи, прачки полу-
1 Чили по 80 каури в день с оплатой в конце торговли куском
ткани или бренди. Каждому складскому работнику платили
ИО каури ежедневно и полкуска ткани в конце. Публичный гла-
шатай, который объявлял, что капитан может начать торговлю,
мог рассчитывать на 2 тыс. каурн и бутыль бренди, а гонец,
101

объявлявший царю о прибытии капитана,— 1 тыс. каури. В то
время на берегу можно было хорошо питаться на 3—5 каури
в день [134, с. 135—136].
Работорговля способствовала аккумуляции значительных
богатств в руках правителей и знати и усилению царской влас-
ти у тех народов, у которых к началу европейской работоргов-
ли уже имелись предпосылки для зарождения и развития это-
го института.
Повсеместно правители африканских государств стремились
к установлению монополии на торговлю рабами. В Бенине все
рабы, захваченные во время войн, считались, по обычаю, соб-
ственностью царя [155, с. 41], и он частично распределял их по
своему усмотрению между подданными, а частично продавал
европейцам. Царь обладал монополией на экспорт рабов; тор-
говля с европейцами велась через его специальных чиновников.
Простые люди под страхом сурового наказания не могли за-
ниматься торговлей рабами до тех пор, пока царь не завершал
свои коммерческие операции [147, с. 361]. В Ойо, не имевшем
прямых контактов с европейскими работорговцами и торговав
шем через посредников, царь не имел монополии на экспорт
рабов, но стремился к ней, используя свое право по1 обычаю
на получение львиной доли пленников и различные торговые
преимущества. Например, правители подвластных Ойо городов^
не могли взимать торговые пошлины с караванов, принадле-Я
жавших царю, и требовать с них денег за ночлег [214, т. 1,И
с. 185].
Стержнем политики дагомейских правителей в отношениями
трансатлантической работорговли было установление царско^И
монополин на нее. Первые шаги в этом направлении были сде^И
ланы, по-видимому, Агаджей. В 1728 г. он назначил чиновниковИ|
в каждый из трех европейских фортов в Игелефе; в обязав
ности этих чиновников входило собирать торговые пошлины г
судов европейских государств, быть посредниками между ка
питанами невольничьих судов и царем и направлять работор
говлю в русло, выгодное царю. С 1730 г. работорговля в Да
гомее, по крайней мере в теории, велась исключительно через
царя и царских представителей в городах Аллада, Вида и Джа
кин (Оффра). Царь присвоил себе исключительное право на
покупку таких европейских товаров, как ружья и порох, белые
шляпы с золотыми и серебряными лентами, кораллы и некото
рые другие предметы; определенные виды товаров могли быть
проданы только представителям должностной иерархии, дру
гие — всем дагомейцам. Работорговля стала царской монопо
лией, и ее нарушение каралось смертью [134, с. 102—104].
В Виде торговля с каждым европейским судном могла быть
начата только с санкции правителя, который сам устанавливал
цены на рабов и на европейские товары, предназначенные для
обмена на рабов. Европейские торговцы были обязаны до па
чала открытой торговли купить всех рабов, которых предлагал
102 И
г
Им сам правитель по установленным ценам. За каждого куп-
ленного в «го владениях раба правитель получал пошлину в
рй»мере 5 шилл., или в среднем по 1900 крон, с каждого тор-
говою корабля [147, с. 326, 335].
Когда в XVIII в. работорговый корабль приходил к бере-
дим Виды, царские агенты договаривались с европейскими
купцами о ценах на невольников. Затем грузы с корабля вы-
гружали на берег и переносили в факторию соответствующего
гпроксйского государства. Агенты правителя (илн он сам) по-
сещали факторию и отбирали те товары, которые желал при-
обрести царь. Затем наступала очередь знати, и только после
Кио как ее желания были удовлетворены, наступала очередь
дли простого народа [147, с. 326].
По данным, собранным И. Акннджогбином, в середине
XVIII в. раб В1 Виде стоил 6—8 «унций», или 24—32 ф. ст., так
•гг<> общий доход дагомейского царя от работорговли с Фран-
IIней и Португалией составлял в 1750 г. примерно 216—
УНН тыс. ф. ст. К этому добавлялись ежегодные (и по другим
случаям) обязательные подарки царю от капитанов неволь-
ничьих судов и торговые пошлины с корабля (в 1790 г. каж-
дое трехмачтовое судно за разрешение торговать во владениях
мгомейского царя должно было уплачивать ему цену две-
надцати рабов в товарах, какие он желал получить) [134,
г 134].
Дж. Барбот приводит данные о более высоких торговых
пошлинах в Виде в первой половине XVIII в.: они составляли
стоимость двадцати пяти рабов с каждого европейского кораб-
ли за право торговли, обеспечение топливом, водой и продо-
вольствием [147, с. 325].
II. Мэннинг, анализируя данные о работорговле в Дагомее
сливным образом в экономическом аспекте, считает, что приво-
димые И. Акннджогбином цифры доходов дагомейского царя
кшчительно завышены [227, с. 264, примеч. 62]. Это сомнение
j нп/ьется вполне оправданным, учитывая характер статистики
; рпботорговли.
Что же касается монополии царской власти, то она не была
Полной. Слабый аппарат раннего государства не мог бы спра-
виться с этой задачей. Подсчитано, что нз числа невольников,
продаваемых европейцам в Виде в правление Тегбесу, утвер-
дившего царскую монополию на работорговлю, лишь около
10% приходилось на долю государства. Остальные 90% рас-
пределялись следующим образом: примерно 20—30% было про-
дпио крупными африканскими торговцами; 30—40% —мелкими
||>рговцами, продававшими от одного до десяти рабов каждый;
и около 20% —теми, кто продавал одного-двух пленников. Этн
цифры говорят о том, что доля государства в транс'атлантиче-
i кой работорговле была очень мала н что государство вместе
। сорговыми пошлинами получало не более 20% общего дохода
о г работорговли [227, с. 43]. Вида, например, по существу,
103
оставалась свободным портом и после захвата ее Дагомеей в
1727 г. Частные торговцы продолжали торговать бок о бок с
царем. Для портов, меньших, чем Вида, доля государства мог-
ла быть еще меньше.
В экономическом отношении раннее государство добилось не
монополин, а привилегии в работорговле, причем такой боль-
шой, что прибыли от торговых пошлин были примерно равны
стоимости всех поставлявшихся государством рабов.
Трансатлантическая работорговля привела к значительным
демографическим изменениям в странах побережья Бенинско-
го залива: к обезлюдению обширных районов, и перемещениям
масс населения на большие расстояния, к изменению демогра-
фического соотношения между отдельными народами1.
Специалисты по истории работорговли, политические деяте-
ли, историки Африки, журналисты продолжают споры о коли-
честве рабов, вывезенных с Африканского материка. Приводи-
мые ими подсчеты людских потерь Африки вследствие транс-
атлантической работорговли сильно разнятся. По очень скром-
ным и, видимо, заниженным подсчетам П. Мэннинга (сам он
считает, что приводимые им цифры все же приблизительны и,
возможно, завышены или занижены не менее чем на 20%),
основанным на данных о перевозке живого товара на судах,
переписях рабов в Новом Свете, отчетах консулов и сведениях,
оставленных работорговцами, из района расселения йоруба и
аджа в период наиболее интенсивной работорговли, т. е. меж-
ду 1690 и 1850 гг., было вывезено в общей сложности около
2 млн. рабов, что составило одну пятую часть всего объема
трансатлантической работорговли за это время [227, с. 29|.
Сравнительно с другими это, повторим, заниженная цифра.
С. Ю. Абрамова, например, считает, что за все время работор-
говли, т. е. с середины XV в. до 70-х годов XIX в., европейски-
ми и американскими работорговцами было вывезено нс менее
15—16 млн. человек [8, с. 251].
Как бы то ии было, подсчеты П. Мэннинга заслуживают
внимания, тем более что он попытался проследить этнический
состав этих двух миллионов, навсегда потерянных для Афри-
ки. Оказалось, что 90% рабов из них составляли аджа и йору-
ба, захваченные не далее чем в 200 км от побережья; нз этих
90% две трети составляли аджа. Это противоречит утвердив-
шемуся мнению, основанному на сведениях Долзела н других
европейских свидетелей н участников работорговли, о том, что
подавляющее большинство рабов поступало из глубинных об-
ластей.
Больше всего рабов из района расселения йоруба—аджа
вывозили в конце XVII — начале XVIII в. В течение пяти деся-
тилетий XVIII в. аджа теряли от работорговли, по самым
скромным подсчетам, свыше 3% населения в год, что было и
шесть раз выше уровня прироста населения. Иными словами, в
результате работорговли земли аджа ужасно, невосполнимо!
^И^ялюлсли [227, с. 29—34]. На втором месте по потерям на-
^^Мсппя стояли йоруба, на третьем — бариба из северных райо-
Дагомеи и Нигерии и племена с гор Атакора (в совре-
^^Бниых Северном Того и Бенине), на четвертом месте — хау-
и пупе (из районов современной! Северной Нигерии). И ес-
и 90-х годах XVII в. аджа составляли примерно 33% на-
и я, йоруба — 51, бариба и .родственные им племена — 9,
^Кнг -7% зоны расселения йоруба — аджа, то к 1820 г. доля
^Ки(>| упала до 12%, а доля йоруба соответственно возросла
^В()7, бариба и родственных им племен — до 12, нупе — до
Р'. |227, с. 33].
I- як правило, сильные государства старались не продавать
И| а подданных. Запреты на продажу в рабство соплеменни-
Ий существовали и поддерживались царской властью в Ойо,
Иц пине, в Дагомее. Большой процент вывоза аджа объяс-
И|1 'Я тем, что само становление Дагомейского царства проте-
Иц в условиях уже налаженной трансатлантической работор-
И| । в этом районе; Дагомея укреплялась в ходе войн с со-
Bi яи — родственными племенами аджа и поставляла своих
и .ников на продажу за океан. Когда в середине XVIII в.
Jl .имея стала данником Ойо, дальнейшее расширение ее тер-
|»«-1 '|>ии было прервано1. Аджа, оставшиеся за. пределами Даго-
№' и отчасти сами участвовали в. работорговле за счет набегов
II । Чагомею, отчасти были объектом нападений со стороны
1’| который ВО' второй половине XVIII в. вышел к побе-
Р о. Массовый вывоз йоруба за океан начался лишь после
|i । ।да «империи» Ойо в конце 30-х годов XIX в. и резко воз-
н середине XIX в., уже после официального запрещения pa-
th Н'ОВЛИ.
. восточной части побережья Бенинского залива государ-
Бснин препятствовало продаже бенинцев' за океан. Основ-
ii массу невольников, вывозимых из этого региона, состав-
'I । игбо.
шетие ранних государств в трансатлантической работор-
। и связанная с этим активизация их военной функции по-
, или толчком к перемещению целых племен и народов.
I । кеме, разбитые Дагомеей в начале XVIII в., покинули
। родину, Абомейское плато, и переселились, спасаясь от
। 1ейцев, в болотистую местность вдоль р. Веме. Точно так
| ft 1 касаясь от нападений Дагомеи, бежали на восток племе-
- г , (гун), где они смешались с западными йоруба и образо-
Инлн города-государства Порто-Ново и Бадагри.
1'кцс одним важным следствием работорговли было посте-
!|Цгппое увеличение контингента лиц, которых можно было об-
[рй гпть в рабство. Правители, злоупотребляя судебной властью,
[ IH’c чаще стали обращать в рабство своих подданных. Уже во
‘ Нтор()й половине XVIII в. в Ойо вошло в обычай «обращение в
рдПгтво за малейший проступок» [212, с. 186]. Кражи людей,
цибет отрядов охотников за рабами на караваны, на неболь-
I

шие города и деревни стали обыденностью. Boi время посеще
ния Ландерами владений алафина Ойо (ЗО-е годы XIX в.) бы
ло опасно путешествовать даже по большим торговым путям
Не только одиноким путникам, но и вооруженным караванам
подчас приходилось пробираться окольными * дорогами
В 50—60-х годах прошлого века в местах особенно интенсив
ной работорговли человека могли схватить прямо иа улице
«Люди стали такими бессердечными, — писал С. Джонсои,-
чго когда слышался крик женщины или ребенка: „Спасип
меня схватили11, обычным ответом из-за запертой двери было
,,Ступай с ннм“» [212, с. 246]. Если в какой-либо местност!
случался недород или голод, людей, просивших милостыню
обращали в рабов и отправляли на продажу [158, с. 302].
Изредка в рабство попадали и белые работорговцы. Пр:
дворе дагомейского правителя Тегбесу среди его главных при
вилегированных рабов был европеец, английский капитан
Б. Лэмб, захваченный в плен дагомейцами. С ннм обращались
хорошо: Лэмб имел слуг — мужчин и женщин и всегда вдо
воль еды и рому. Когда он захотел выкупиться на свободу
царь запросил за него цену в 700 рабов, т. е. 10 тыс. ф. ст. (и.
расчета 14 ф. ст. за одного раба) [131, с. 56—57],
Работорговля задерживала развитие экономики, вела к со
кращенню людских ресурсов, особенно в прибрежных государ
ствах, способствовала росту политической нестабильности i
прибрежных районах и на окраинах африканских «империй»
Работорговля явилась стимулятором имущественной поляриза
ции общества: она обогащала его правящую верхушку и спо
собствовала обеднению и деградации значительных групп на
селения, оттесненных работорговыми государствами на нездо
ровые и неплодородные земли. Много раз на протяжении исто
рии Дагомеи из-за перенапряжения ее сил в интересах удовле
творения работорговых аппетитов царской власти страну охва
тывали голод и восстания.
Социально-психологическим последствием работорговли бы
ло развитие вражды между народами-работорговцами и наро
дами — источниками получения рабов.
В целом работорговля способствовала упадку крупнейшие
государств социокультурного региона побережья Бенннскоп
залива — Бенина и Ойо. Одиако было бы преувеличением и
более того, ошибкой считать, что она породила хаос и pacnaji
доколониальных государств.
В XVI—XIX вв., т. е. в эпоху формирования и развития ран
ней африканской государственности, именно трансатлантичс
ская работорговля насильственным бесчеловечным путем соя
•зала народы побережья Бенинского залива с другими копти
нентами. Невольников отправляли главным образом в страт.
Нового Света, который, в свою очередь, был связан экоиомп
чески и культурно со странами Западной Европы. Бблыпук
часть рабов нз земель йоруба и аджа отправляли в Брази
106
л главным образом в Байю, оттуда — на сахарные н та-
г । ие плантации и на золотые рудники. Работорговля с эти-
» шмонами осуществлялась не столько' португальцами,
। '|.ко бразильцами, которые везли обратно в Африку табак,
। ||ценный. африканскими рабами. В XVII в. наряду с бра-
< нами перевозками рабов из стран йоруба и аджа занима-
голландцы, которые доставляли невольников в Пернам-
Г , откуда они поступали на сахарные плантации. Во вто-
I половине XVII в. место португальцев и голландцев в ра-
I >говых операциях заняли англичане и французы.
I VIII в. вторыми после бразильцев работорговцами в этом-
I нс были англичане. Они увозили невольников в основном
। ।майку, в Северную Америку и на о-в Барбадос. Французы
• " шляли большинство купленных ими рабов на о-в Сан-До-
» к» и (в начале XVIII в.) на о-в Мартиника.
• XIX в. большинство рабов из земель йоруба и аджа по-
। ло в Бразилию и на сахарные плантации Кубы. Вывоз
н шинков в Бразилию прекратился вскоре после запрещс-
н рабства в 1851 г., на Кубу — после окончания Граждан-
|| и войны в США, однако ВО' рторон половине XIX в. рабо-
bi'i.Hiue операции на побережье Бенинского залива все еще
Hi" п)лжались.
общеизвестен огромный вклад африканских рабов в развн-
tii- -кономики и культуры Нового Света. Йоруба оказали осо-
Г" ню сильное культурное влияние на Бразилию и Кубу, ад-
*» । на культуру н религию жителей о-ва Гаити.
г. свою очередь, расширились торговые контакты стран
и режья Бенинского залива с окружающим миром. В эпо-
* |боторговли1 сюда поступали табак и ром из Бразилии и
। и Карибского бассейна, хлопковые ткани из Индии, рако-
и 1 каури с Мальдивских островов, промышленные товары
и । ран Западной Европы —- преимущественно предметы рос-
I- । и (с точки зрения африканцев), спиртные напитки, огне-
t J плюс оружие устарелых образцов и порох.
| вропейская работорговля способствовала расширению
Пн । рпафриканского обмена: территорию Нигерии и Восточ-
И " Чагомен прорезали новые караванные дороги; на протяже-
нии более чем четырех столетий в местах, где проходили не-
II" и.ничьи караваны и устраивались невольничьи рынки, развн-
Н 1 । и-|> и укреплялась система устойчивых торговых связей,
...ествлялась также торговля продовольствием и частично —
|i"i' пцивание продовольственных культур специально для про-
iiii/Mi. В наиболее крупных государствах, таких, как Ойо, Бе-
нни, Дагомейское царство, создавался специальный аппарат
чиновников, связанный со сбором торговых пошлин, с обеспе-
'Н’нш'м безопасности торговых путей и т. п.
Вместе с тем развитие обмена под влиянием европейской
рибо।орговли носило уродливый характер (не говоря уж о чу~
«П111ПЦН0Й аморальности последней). Сохранились списки ев-
107
ропейских товаров, имевших спрос у африканцев. Например,
в XVI в. в Бенин в обмен на рабов ввозились различного рода
ткаии (европейского и индийского1 производства), большое ко*
личество коралловых и стеклянных бус, шляпы разных фасонов,
лошадиные хвосты [255, с. 40]. Среди европейских товаров
XVII в. упоминаются голландское полотно и лошади [255,
с. 85]. Лошади повсюду на побережье играли престижную роль
и* в хозяйстве'Не использовались. В конце XVII в. в Бенин вво
зились ткани' с золотой и серебряной нитью, «все сорта ситца»,
льняные ткани, красный вельвет, цветастые ткани, бусы и би
сер разных цветов, фальшивый жемчуг, жестяные кружки,
большие латунные кольца, ушные кольца из красного стекла,
бруски железа, раковины каури, украшения нз бронзы, зерка-
ла. В тот же период в Большую Ардру, которая была торге
вым посредником Ойо, европейские купцы ввозили бруски же-
леза, кораллы, кожи, отделанные золотом, различные ткани,
медные кубки и бронзовые браслеты, венецианские бусы, раз-
ноцветный бисер, агаты, шляпы, зеркала, спиртные напитки,
порох, мушкеты, позолоченные тесакн и большие зонты [147,
с. 349, 361], т. е. преимущественно предметы роскоши, предна-
значенные для царя н знати. Общественную функцию подобных
сокровищ наглядно1 иллюстрирует бенинская традиция; она
рассказывает о знатном человеке, который в обмен на рабов
выменял у европейцев огромное число золотых монет и выло-
жил ими крышу своего1 дворца, для того чтобы все видели, на-
сколько он богаче других.
Правда, по мнению ряда специалистов, ввоз железных брус-
ков значительно расширил возможности использования желез-
ных орудий в земледелии1 и способствовал усовершенствованию
вооружения народов Нигерии, а ввоз медных брусков обеспе
чил мастеров- Бенина сырьем, на котором расцвело местное
искусство бронзового н латунного литья.
Дипломатические подарки, которые европейские монархи
посылали африканским правителям в эпоху работорговли, так
же состояли почти исключительно из украшений н символов
власти. В 1505 г., например, оба Бенина получил от короля
Португалии в подарок украшенную попоной лошадь, ожерелье
из индийских бус, кусок индийского набивного ситца, корот
кий плащ с капюшоном из оранжевой тафты и белого сатина,
шесть льняных рубах и рубаху из голубого индийского шелка
[255, с. 41]. Видимо, тому же царю были посланы позднее мед-
ный трон, коралловые бусы, большой зонт и католический ка-
техизис [177, с. 28, 29].
Если европейцы и оказывали какое-либо влияние на фор-
мирование культурных потребностей народов (нлн хотя бы
правящей верхушки) стран побережья Бенинского залива, то
в целом их воздействие в сфере культуры оказалось мизер
ным: спустя более трех столетий торговых контактов с передо
выми европейскими державами правитель самого мощного
ого развитого государства побережья Бенинского залива
фин Ойо на вопрос англичанина X. Клаппертона, что он
мет получить в подарок из Англии, запросил из передовой
мышленной державы Европы латунную корону, желтую и
'\бую ткань, крупные кораллы, цветастый ковер, английский
абан и около полутонны раковин каури [166, с. 59].
С XV до1 начала XIX в. Западная Европа прошла путь от
хп первоначального накопления до эпохи промышленного
'птализма, а характер ее торговли со странами Африки
ктически не претерпел изменений. Отчасти это объясняется
пнем культурных потребностей африканских народов, раз-
юм в уровнях культурного развития Европы и Африки, бла-
аря чему научно-технические достижения Европы не нахо-
н адекватного применения в ранних государствах конти-
। ia. Например, в конце XVI в. бенинский царь получил в
арок от английского' работорговца подзорную трубу. Упо-
|.тие об этом подарке сохранилось в устных дворцовых хро-
' ах вплоть до XX в. в числе1 сведений о других важнейших
ытиях в жизни бенинской династии и государства, но свя-
ались эти события не с техническим прогрессом, а с маги-
кИ'Ми способностями царя: «Оба Эхенгбуда имел стекло, не-
которое мог рассматривать предметы, невидимые человече-
му глазу» {177, с. 32]. Иными, словами, инструмент для по-
лня природы был использован для поддержания веры в
рхъестественные способности царя.
Чсйствовала общеисторическая закономерность восприятия
1 шних импульсов’ культурой этноса: внешнее воздействие
принимается тем полнее, быстрее и легче, чем ближе нахо-
1гя друг к другу контактирующие культуры в стадиальном,
' ^логическом, историческом и прочих отношениях, поскольку
>.ба внешнего импульса во многом зависит от того, насколь-
<>н совпадает с тенденциями внутреннего развития этноса
' ми по крайней мере не противоречит им [102 т. 1, с. 13].
Что касается Африки, то дело, однако, заключалось не
। ' '1ько в разрыве культурных уровнен, который вполне устраи-
европейских «цивилизаторов», сколько в том, что их ис-
той целью был хищнический грабеж людских и природных
урсов континента, который и составлял сущность европей-
• африканских контактов в эру работорговли.
Грансатлантическая работорговля сопровождалась ввозом с
пицца XV в. огнестрельного оружия в' страны Африки. Пер-
ине пушки появились в Бенине в конце XVI в'., к концу XVII в.
in псстрельное оружие было широко известно в западной час-
ти побережья Бенинского залива и начало распространяться на
ппутренние районы лесной зоны и далее на север и сев-еро-во-
< t<»K, вплоть до стран хауса и Борну, который, правда, еще с
XV в. получал какое-то количество огнестрельного оружия по
ггперо-восточным караванным путям из стран Ближнего Во-
стока. Хотя торговля огнестрельным оружием никогда не пре-
№
109
выгнала торговли тканями, пушки, ружья и порох были важной
статьей западноафриканского импорта. Онн составляли, напри-
мер, около одной пятой стоимости груза, отправляемого из.
Англии в Африку в XVIII в., и их приобретение африканцами
в большой степени финансировалось экспортом рабов.
Оружие закупалось африканцами не только для военных
целей. Мушкеты употреблялись также на охоте и для отпуги-
вания животных от сельскохозяйственных участков, а также,
для устройства салютов1, которые приобрели большую популяр-
ность. В Дагомее В' XVIII в., например, маленькие пушки ис-
пользовались для салютов по большим рыночным дням. Появ-
ление в Бенине мушкетов с фитильным замком нашло отраже-
ние в бенинском изобразительном искусстве.
Ввоз огнестрельного оружия в Западную Африку, продол-
жавшийся несколько веков, не оказал решающего влияния на
изменение традиционных методов ведения войны. По-вцдимо-
му, европейское оружие не увеличило существенно1 боеспособ-
ности африканских войск. Это объясняется нс только недобро-
качественностью ввозимого оружия, но и неумелым .его исполь-
зованием— отсутствием навыков меткой стрельбы из мушке-
тов и ружей (исключение составляли дагомейские амазонки,
умевшие хорошо стрелять), низким качеством пороха, плохи-
ми условиями хранения и т. п. Дешевые мушкеты, ввозимые в
Западную Африку, служили не более двух-трех лет [267,
с. 106—115].
Одним из важных последствий расширения контактов афри-
канцев с другими народами в ходе трансатлантической рабо-
торговли было внедрение в земледелие стран побережья Бе-
нинского залива американских сельскохозяйственных культур,,
прежде всего маиса (кукурузы)' и маниока. Обе культуры ока-
зали чрезвычайно благоприятное влияние на африканское зем-
леделие— основу экономики народов исследуемого, региона.
Масштабы этого влияния столь велики, что иногда говорят о
его «революционном» характере. Маниок, который «способен
приносить удовлетворительные урожаи на почвах с низким
плодородием», является в настоящее время важнейшим из вы-
ращиваемых в Тропической Африке корнеплодов — «страхо-
вой», гарантированной от неурожаев культурой [97, с. 119, 120],
не портящейся, что: немаловажно для тропиков, от длительно-
го хранения. Что касается маиса, то он «превосходит по кало-
рийности н по „урожайности калорий'* с единицы площади все
другие основные зерновые культуры» Тропической Африки, пре-
восходя их также по содержанию питательных веществ в про-
дукте [97, с. 113]. Появление и распространение этих культур в
.странах побережья Бенинского залива с XVI в. способствовало
подъему земледелия и росту прибавочного продукта, обеспе-
чившего развитие ранней государственности, ясно наблюдаемое
как раз в этот период.
Побочными результатами работорговой деятельности евро-

110
1<|»Пи.-п в странах побережья Бенинского залива были попытки
'||1нс।цанизации местного населения и распространение евро-
tftrhrKiix языков1. Цели и результаты христианизации вскрыты в
fllHoi -ах Б. И. Шаревской [11'9; 121]. Христианизация по своей
fyni была наряду с торговлей и дипломатией одним из путей
Дан овладения странами побережья Западной Африки, в пер-
цую очередь Бенином. Причины неудачи христианизации Бе-
illiiin в эпоху работорговли Б. И. Шаревская видит В"т>бщест-
Гцгниом строе последнего и в> связи царского культа с государ-
’Д'11и'пиой организацией [121, с. 316]. "
Попытки активной христианизации Бенина предпринима-
вши. португальскими миссионерами с начала XVI в. вплоть до
Нюрой половины XVII в. В начале XVI в. (в правление шест-
Цнццатого обы Эсигие) в г. Бенине были построены католиче-
ские церкви и «тысячи людей были крещены» [177, с. 29].
Миссионеры участвовали в походе Эсигие против Ида: очевид-
но, царь рассчитывал на то, что колдовство врагов не сможет
।окрутить могущество неизвестного им царского покровителя —
христианского бога. В награду за помощь царь после похода
iu чел принять христианство своему сыну, двум придворным и
line t роил церковь.
Португальские священники продолжали проповедовать хри-
чнцщство при неизменном благорасположении бенинских ца-
рги па протяжении последующих полутора веков; одиако в
Н> х1 годах XVII в. из-за высокой смертности европейцев в
,нчиматических условиях Бенина католическая церковь решила
...тать всех священников иа родину и оставить храмы на по-
печение черных христиан и священнослужителей, которых пред-
Излагалось инспектировать каждые 5—10 лет. Одиако когда в
B5I г. очередной католический инспектор прибыл в Беиии,
Ьрь не принял его иа том основании, что, по предсказанию
Какула, один из бенинских царей должен был умереть от ру-
М европейца [177, с. 36]. Еще через четыре' десятилетия мне-
онсры, прибывшие в Бенин, обнаружили, что все тамошние
^иетиаие, включая местных священников-африканцев, впалн
и 'вычество, обратили церкви в святилища своих старых богов
и свершают там жертвоприношения [177, с. 38]. Европейцы,
И " пщавшие Бенин1 в XIX в., не находили там уже никаких
к iob христианства.
Очевидно, что в первый период христианизации (второй,
। г 1ч известно, наступил для Бенина1 в конце XIX—XX в., а по-
пы ।ки христианизации государств йоруба вообще начались
лишь с 40—50-х годов XIX в.) восприятие христианской рели-
111И бенинцами было' очень поверхностным. В XV—XVII вв.,
г с. в период развития раннего государства, в Бенине шел
нрицесс формирования государственной религии — культа цар-
ских предков и слияния многих местных культов в общегосу-
дарственный культ. Идеи христианства — мировой религии
классового общества — были чужды бенинцам, а, точнее, no-
il!
следние еще не были готовы к их восприятию. Характерно, что
в качестве местного и могущественного покровителя христиан-
ских миссионеров' выступала царская власть, для которой хри-
стианство было влиятельным чужеземным культом; с ним свя-
зывались богатства заморских стран и работорговля, над ко-
торой царь стремился утвердить свою монополию, и, возможно,
успехи в войне1. Не случайно первым; бенинским послом в Пор-
тугалию был отправлен жрец Олокуна— бенинского божества
морской стихии, торговли и богатства.
Упомянутый выше случай антихристианских настроений, вы-
раженный в предсказании оракула, имеет некоторые аналогии
с событиями в Дагомее в конце XVIII в. В этот период Даго-
мея переживала очередной кризис в связи с временным сокра-
щением трансатлантической работорговли. Правитель Агоигло
отправил посольство в Португалии? с просьбой увеличить объ-
ем работорговли. В ответ португальская королева прислала в
Дагомею двух священников, которые установили алтари на бе-
регу у Игелефе и приготовились окрестить царя по католиче-
скому обряду. Это вызвало такой взрыв негодования в стране,
что царь был застрелен одной из своих амазонок во дворце; за
этим событием последовал кровопролитный дворцовый перс
ворот. Взрыв антихристианских настроений в Дагомее произо
шел в период внутриполитического кризиса и временного ос
лабления царской власти. Точно так же в Бенине предсказание
оракула было сделано в период правления двадцатого царя.
Ахензае, — первого из шести царей середины — второй полови
иы XVII в., с которыми традиция связывает временный упадок
царской власти. Пожалуй, можно сказать, что христианизация
в странах побережья Бенинского залива в эру трансатлантпче
ской работорговли имела дворцовый характер и обе стороны —
африканские цари и европейцы — равно (хотя и по разным
причинам) связывали е'е с успехами в работорговле.
Одним из последствий работорговых операций и миссионер
ской деятельности было распространение знания европейских
языков и грамотности среди народов' побережья Бенинского за-
лива. Не нужно преувеличивать масштабы этих процессов, нь
и ие обращать иа них внимания тоже было бы неправильным
Христианское миссионерство предполагает обучение грамоте
новообращенных, ибо кто-то должен уметь читать и толкова!»
Священное писание. Международная торговля требует хотя бы
элементарного знания языков и принятой обеими сторонами
системы счета. В период активной христианизации Бенина в
XVI в. его царн (Эсигие, Орхогбуа и др.) и зиать умели гово
рить, читать и писать по-португальски [177, с. 28—32]. В горо-
дах-государствах западной части побережья- Бенинского залп
ва умели читать и писать по-португальски большинство носи
телей высших должностей и цари.
В течение всего периода работорговли существовал «ма-
ленький, но постоянный поток африканских визитеров в евро-
112
нгйские поселения в Африке и в Европу, большинство из них
имели официальные поручения и могут быть названы, как их
|Пычпо именовали современники, „послами11» [267, с. 35]. По-
лнимому, первым из таких посланцев был упомянутый выше
крек, Олокуна, отправленный в Лиссабон из Угхотоиа в конце
»V и. В течение XVI в. царь Бенина неоднократно отправлял
лн'ольства в Португалию (в 1514, 1516 и около 1540 гг.) [255,
31 -32, 45—46, 48, 72].
В XVII в; из Аллады отбыло в Европу два посольства.
। >6:i они были связаны с делами работорговли. Посольство
11158 г. от имени правителя Аллады Токсону к королю Филип- i
i'V IV Испанскому имело цель выразить протест против учреж- '
н'ния католической миссии в Виде — работорговом сопернике
\ллады. В 1670 г. во Францию было отправлено посольство i
преемником Токсону — Тезифоном. Посол Аллады был принят
и Тюильри и разговаривал с королем Людовиком XIV по-пор-
гугальски [267, с. 36].
Царь Дагомеи Тегбесу (середина XVIII в.) по совету ко-
мандующего португальским фортом в Виде отправил посольст-
п'о из двух человек к вице-королю Бразилии с просьбой расши-
рить бразильскую торговлю в Виде. В подарок вице-королю
послы везли четырех женщин, трех мужчин, одного баранаи
шесть африканских одеяний [134, с. 130]. Одиако расширения
культурных контактов не произошло.
По мере того как европейские работорговцы «осваивали»
нпадноафрика'нское побережье, у них отпадала нужда в аф-
риканских посольствах в Европу. В то же время в Африке по
мерс развития местной государственности и расширения меж-
|ународных контактов появлялись культурные потребности,
не связанные с работорговлей. Известно, например, что Тегбе-
мечтал послать своего старшего сына, наследника престола,
ио Францию для получения образования, однако его планы не
осуществились из-за нежелания французских властей поощрять
фриканцев к получению образований в Европе [134, с. 117].
В 1801 г. Адандозан, другой дагомейский царь, послал двух
< моих сыновей иа учебу в Англию, однако вместо этого их про-
ниш в рабство в Вест-Индию, царю лишь с большим трудом
\далось вернуть их обратно bi Дагомею через два года [134,
. 200].
В устных хрониках Ойо сохранилось полулегендарное изве-
< 1 ие о большом царском посольстве к «французскому королю»,
проданном в рабство; существует легенда, что раз в году на
। л явной рыночной площади города Ойо начинают звонить не-
пилимые колокольчики — это души проданных в1 рабство жалу-
ются иа свою судьбу.
В 1804 г. Адандозан направил в Португалию миссию с
просьбой прислать людей, умеющих делать ружья и порох, и
• ||ециалистов по добыче золота, так как он намеревался нала-
।нть в Дагомее производство огнестрельного оружия и открыть
II .Зак. 559 ИЗ '/
золотые прннскн. Однако его миссия1 была безуспешной. Ряд
подобных примеров можно было бы продолжить.
Суммируя разнообразные последствия трансатлантической
работорговли для судеб народов и культур региона побережья
Бенинского залива, нельзя не признать, что период ее наи-
большей активности совпадает с возвышением и территори-
альным расширением ранних государств, укреплением и услож-
нением органов1 власти (хотя появление государств и развитие
характерных для этой части Африки социально-политических
структур началось задолго до трансатлантической работоргов-1
ли). В извращенной, антигуманной, насильственной форме бы-
ла осуществлена более тесная св'язь народов региона с наро-
дами других континентов, несколько расширились возмож-
ности культурных заимствований. Все это так. Однако разви-
тие государственности н формирование цивилизации сопро-
вождались огромными людскими потерями, обезлюдением и
опустошением обширных территорий, потерей ряда культурных
достижений, развитием антигуманных тенденций в местных об-
ществах. Взятая в широкой исторической перспективе, транс-
атлантическая работорговля была фактором отставания наро-
дов Бенинского побережья.
Имеется еще одни вопрос, нередко связываемый африкани-
стами с трансатлантической работорговлей. Это вопрос о раб-
стве. Какое место оно занимало в жизни народов побережья
Бенинского залива и какую роль сыграла трансатлантическая
работорговля в его эволюции? В какой мере можно говорить
о взаимозависимости трансатлантической работорговли и раз-
витии отношений рабства в местных обществах?
Рабы и рабство были неотъемлемой частью повседневной
жизни, условием развития экономики, государства в странах
побережья Бенинского залива; институт рабства оказал мно-
гоплановое воздействие на развитие местных культур.
Рабство существовало на протяжении практически всей из-
вестной нам истории исследуемых стран. Когда оно возникло,
неизвестно. Современные этнография и история признают об-
щей особенностью генезиса почти все^ форм примитивной экс-
плуатации плавную постепенность, с которой они вырастают из
институтов первобытнообщинного строя, и относят к начальным
формам эксплуатации домашнее рабство, различные виды внут-
риобщинной эксплуатации и даиничество [85, с. 59].
Предметы искусства Ифе (в частности, изображения чело-
веческих голов с кляпами во рту) свидетельствуют о сущест-
ровании института рабства у йоруба не позднее XII—XV вв.,
а возможно, н значительно раньше [260, с. 162; 279, с. 269].
В Бенине самые ранние следы ритуальных убийств, обычно ас-
социируемых с появлением рабства, датируются ХШ в. [169,
с. 249]. В письменных европейских источниках самые первые
114 1
пиления о рабах и работорговле как о вполне устойчивых
ин< |цтутах Бенинского государства и Иджебу-Оде (йоруба)
мы находим у Пашеку Перейры (рубеж XV и XVI вв.) [248,
< 124]. Самые ранние упоминания О' рабах й работорговле в
(Пи, относятся к XVII в. [174, с. 307]. XV—XVII вв. дати-
руется зарождение и развитие института «домов» в работорго-
иых государственных образованиях Дельты (Барри, Бонни,
Нового Калабара, Старого Калабара, Брасса и.др.), примы-
кпющих с юго-востока к исследуемому региону. Таким обраг
«гм, до своего уничтожения в XX в. институт рабства здесь
। ущсствовал не менее тысячи лет. О рабстве у йоруба можно
гулить в основном по источникам XIX — начала XX в., но
имеющиеся материалы частично позволяют рассмотреть рабст-
в ретроспективе. Источники XIX в. относятся ко времени за-
прещения и борьбы против атлантической работорговли. Мож-
ин поэтому предполагать, что роль работорговли и рабства в
них несколько преувеличена, а краски, рисующие положение
рпбов, несколько сгущены.
Главным источником получения рабов были войны. У йору-
",i обычай запрещал обращать в рабство соплеменников, за
исключением тех случаев, когда они совершали тяжкие пре-
|упления. Как правило, таких людей продавали за' пределы
граны. Преступники пополняли также1 ряды царских рабов.
1>ыл обычай, согласно которому осужденный на смерть мог
тбежать казни, если успевал достичь определенного места во
|ворце [241, с. 70]. Этот обычай был связан с сакральными
Функциями дворца как места пребывания священного царя. Та-
ной человек попадал в пожизненное рабство, и его кастриро-
нлли.
Обращение в рабство преступников в Ойо1 засвидетельство-
n.iHo в европейских источниках XVII в. Даппе)р сообщает о
inyx категориях рабов из «Ульками» (Ойо)—пленных и
преступниках. Те же источники рабства отмечает Дж. Барбот
г XVIII в. [174, с. 307; 147, с. 327]. В XIX в. отмечаются уча-
ц[вшиеся случаи злоупотребления судебной властью, обраще-
ние в рабство за малейший проступок [212, с. 188; 214, т. 1,
г 141 —142, 157], что, было связано с расширением работоргов-
ли в этом районе, несмотря на ее запрет. Есть также много-
численные свидетельства XIX в. о похищениях людей на ули-
цах, о нападениях охотников за рабами на путников и на це-
лые деревни, о продаже в рабство друзей и родственников
||212, с. 189, 246; 214, т. 1, с. 302]. Такие1 случаи, однако, во-
первых, были актами беззакония, противореча обычаям стра-
ны и, во-вторых, не имели прямого отношения к местному ин-
ституту рабства, ибо захваченные люди предназначались для
продажи европейцам. Основным источником получения рабов
были все же войны1 [147, с. 356; 173, с. 74]. Организация похо-
дов для захвата пленников являлась частью государственной
политики Ойо. По обычаю, каканфо (главнокомандующий) был
8* 115
обязан раз в. три .года идти войной на соседей для захвата
имущества и людей. Много1 рабов приобреталось в составе да-
ни. Например, вторгшись bi Дагомею в 1730 г., войско Ойо со-
гласилось уйти лишь после того,, как получило в «подарок»
600 рабов [216, с. 161]. После поражения 1748 г. Дагомея свы-
ше 70 лет подряд платила ежегодную дань Ойо, в том числе
по 40 мужчин и 40 женщин [216, с. 1651. Кроме того, часть ра-
бов йоруба, ридимо, покупали у соседей. Иными словами, по-
давляющее число рабов у йоруба были иноплеменниками.
В Бенине источником получения рабов были плененные иджо,
итсекири, игбо, выходцы из других народов, а также преступ-
ники. Кроме того, рабов< покупали на внутренних рынках [217,
с. 103;' 255, с. 35]. В обычае царей было раздаривать пленни-
ков знатным бенинцам за заслуги. На продажу европейцам по-
ступали. лишь иноплеменники. В этом отношении' в Бенинском
царстве были более строгие правила, чем в Ойо. Например, с
конца XVI в. до конца XVIII в. в Бенине действовал запрет
на продажу рабов-мужчин за пределы царства [255, с. 45].
В отношении рабов существовали вполне сложившиеся пра-
вовые н моральные нормы. Захват на войне был основанием
для превращения человека в раба, и это было нормой для
всех обществ исследуемого региона. Когда йорубский воин от-
правлялся в поход, он знал, что должен добыть пленников, и
из каждых трех, которых, он брал в1 полон, обычай предписы-
вал ему отдать одного пленника царю, второго—свюему нс
посредственному начальнику, а третий был его собственной до-
бычей, наградой за ратные труды.
Когда дагомейцы ходили в поход, который был, в сущ-
ности, охотой за людьми, ими руководила не только и, может
быть, не столько жажда наживы. Согласно обычаю, они долж-
ны были продавать по номинальной цене своих пленников ца-
рю (за пять раковин каури), который не только наживался на
работорговле с европейцами, но и нуждался в рабах, так ска-
зать, в интересах народа — для обильных жертвоприношении
духам предков, т. е. для поддержания благосостояния государ-
ства. Господствующие представления узаконивали порабо-
щение одних людей другими — таков был путь становления
государства и цивили13аци’и.
Культ царских предков, возведенный в государственную ре-
лигию, способствовал узаконению1 рабства, его оправданию в
глазах всех слоев общества, включая самих рабов. Когда
царь Бенина начинал церемонию человеческих жертвоприноше-
ний своим предкам, многие жертвы, по свидетельству очевид-
цев, говорили ему, что готовы отправиться в иной мир с «по-
сланием» к его предкам. Согласно религиозным представлени-
ям, жертвенная смерть раба сулила ему воздаяние в ином
мире — не в раю, а в грядущем человеческом воплощении его
бессмертного духа.
С экономической и социальной точек зрения форму рабской^
116 Я
Ьнвнсимости у йоруба и эдо bi предколониальныи период еле-
куст классифицировать, как мне представляется, как домаш-
вн-с рабство. Этот термин, однако, нуждается в пояснении,
Несмотря на свою1 широкую употребительность, ибо в научной
Liii гературе он используется неоднозначно в зависимости от
контекста.
I Большинство советских исследователей считают домашнее
(рабство начальной1 формой рабства, однако1 по-разному опре-
шеляют его место в эволюции института в целом. Так,
|Д. И. Першиц видит начало домашнего рабства в адаптации
общиной пленных на правах младших домочадцев, а его ко-
нец, или перерастание в «производственное» рабство, — в вы-
ходе рабского труда за пределы домашнего хозяйства и в
увеличении численности рабов [85, с. 60]. Кроме того, некоторы-
ми исследователями принято выделять две особенности домаш-
него рабства: отсутствие особого класса рабов и отсутствие
особой сферы применения рабского труда в общественном про-
изводстве. Отвергается как устарелый термин «патриархаль-
ное» рабство.
IO. М. Кобищанов разделяет патриархальное н домашнее
рабство. Он считает начальной формой патриархальное раб-
ство, определяя его как «неразвитое», домашнее же ои назы-
вает прямым продолжением патриархального в экономическом
в историческом отношениях. Отличие домашнего рабства от
патриархального Ю, М, Кобищанов видит прежде всего в
правовой сфере, а именно в' том, что общество ие признавало
/шмашних рабов1 членами семьи господина. По его мнению, тен-
денция развития института рабства в целом заключалась в
увеличении паразитических элементов в домашнем рабстве по
мере того, как большую часть производительного труда гос-
пода перекладывали со своих; плеч и' плеч своих домочадцев
(включая патриархальных рабов) на плечи зависимого кресть-
янства [43, с. 208—209].
Для М. А. Коростовцева домашнее рабство — «несомненно
разновидность патриархального», связанного в отличие от ан-
тичного с натуральным хозяйством, оно возникло в недрах
доклассового общества [50, с. 81—82]. М. А. Коростовцев
.ираведливО' называет «модернизацией» приравнивание домаш-
него .рабства к домашним услугам, оказываемым рабамн и
>и<обы почти не влияющим на производственную жизнь обще-
ства. Он подчеркивает, что в древности «домашнее хозяйство»
включало, за исключением собственно полевых работ, широкий
комплекс производственных процессов (обмолот и помол зерна,
уход за скотом, приготовление молочных продуктов, доставку
коды, заготовку топлива, ткачество, прядение, .изготовление ке-
рамической посуды и т. п.). Все эти работы в' мелком хозяйст-
ве имели первостепенное значение', никак не меньшее, чем по-
левые работы [50, с. 81].
В зависимости от источника порабощения и метода исполь-
зования рабы различались терминологически. Например, у йо*
руба любой раб или плохой раб назывался эрукеру; раб-плен*
инк— эру (эрукунрин—раб, эрубинрин— рабыня); раб, рож*
денный в доме, —эруидиле; раб, подлежащий немедленной про*
даже, — арота; кабальный должник из свободных общинников,
остававшийся юридически свободным, — ивофа.
На протяжении всей истории рабства первичной произвол*
ствеииой ячейкой, эксплуатировавшей рабский труд, была нв
малая семья, а более широкий по составу производственный
коллектив — обычно большая семья. Попадая В' такую семей^
ную общину, рабы ие привносили коренных изменений в ее
структуру.
У йоруба рабы вливались в первичные социальные ячейки —
агболе, домохозяйства, ядро которых составляла патрилиней-
ная группа родственников, становясь неравноправными парт-
нерами свободных. Они получали в пользование орудия тру-
да и земельный надел, на котором имели возможность тру-
диться часть времени на себя, могли построить себе жилище и
обзавестись семьей [132, с. 65]. Однако в отличие от свободных
общинников невольники были бесправны, их жизнь и имущест-
во считались собственностью хозяина. Не являясь членами об-
щины, рабы не имели владельческих прав1 на общинную землю.
Они ие владели, а лишь пользовались землей, которую выде-
ляли им хозяева. Более того, хотя раб мог купить участок или
получить его в подарок, хозяин раба всегда имел право ото-
брать эту зем'лю. Когда раба передавали новому господину,
последний должен был в1 течение суток вернуть одежду, бусы
и все остальные украшения купленного им человека. Эти ве-
щи подлежали возврату прежнему владельцу, в противном
случае он имел право продолжать эксплуатировать проданно-
го раба [132, с. 64]. В случае смерти хозяина раб переходил в
собственность его родственников. В некоторых районах хозяин
имел право убить своего невольника и не нес при этом наказа-
ния [132, с. 65].
Рабство, однако, не было вечным и неизменным состояни-
ем. Прожив долгое время в хозяйском доме, раб «считался
членом семьи» [132, с. 2]. Он мог жениться на свободной жен-
щине. Пятое, шестое и седьмое поколения уже мало отлича-
лись от свободных. Бывали случаи, когда место главы агболе
занимал потомок освобожденного раба [168, с. 288].
В доколониальном Бенине, по европейским источникам,
положение рабов в рядовых домохозяйствах было сходным.
Так же как и йоруба, рабы вели свое хозяйство и могли выку-
питься на свободу [155, с. 46].
Юридический статус раба в Бенинском царстве ярко харак-
теризует случай, извлеченный Райдером из источников
XVIII bl: один из рабов; находившийся на службе у датской
торговой компании, убив свободного эдо, покончил с собой.
Царь потребовал от датчан отдать ему имущество умершего^
пв
на том основании, что тот жил в Бенинском царстве и
<'Ы.и связан его обычаями [255, с. 177], т. е. личное имущество
j'.ifla принадлежало хозяину (в данном случае — государству),
> не его потомкам.
Формы эксплуатации рабов в земледелии были у народов
итледуемо'го региона примерно одинаковыми: рабы кормились
выделенных нм участков, которые они могли обрабатывать
иределеиное число дней в1 неделю, и должны были выполнять
о’работки (во многих случаях фиксированные) на господском
..ле. Так, дневная норма раба-земледельца у эдо составляла
нбработку 200 кучек ямса [217, с. 143]. В экстренных случаях,
например при строительстве нового дома, нормы' эксплуатации
'||)гли быть произвольно увеличены.
Дагомейцы различали рабов, предназначенных для прода-
жи европейцам, и рабов, оставляемых внутри страны [139,
143], М. Херсковитц считает рабство в Дагомее более жесто-
। им, чем где-либо в Африке [200, т. 1, с. 99], и классифици-
рует дагомейских рабов' по следующему принципу: 1) рабы,
р.1'ботавшие на царских полях, — их добывали во время пабе-
inii и продавали царю по символической цене, а также рабы
пяти и царских чиновников—таких рабов царь дарил своим
приближенным за, заслуги или же их покупали за пределами
[огомеи; 2) домашние рабы, преимущественно женщины, не-
। и'к>рые из них достигали высокого положения в качестве фа-
вориток царя; 3) рабы, предназначенные для религиозных це-
M'i't, для жертвоприношений. М. Херсковитц записал устную
||>адицию, согласно которой дагомейский царь каждое утро
имел обыкновение приносить в жертву двух рабов, чьи души
тлжны были передать царским предкам его благодарность за
io, что они обеспечили ему хороший отдых ночью и дали силы
прожить еще один день [200, т. 1, с. 99—100].
Мнение специалистов относительно положения рабов на
царских землях расходятся, хотя они пользуются одними и
1смн же источниками. М. Херсковитц не склонен видеть боль-
шую разницу между рабством в, Дагомее на царских землях, с
"Чиой стороны, и американским и вест-индским рабством — с
ругой, противопоставляя его африканскому на том основании,
что в «высокоорганизованном дагомейском обществе» с его
денежными мотивами» рабы находились под жестким контро-
к'М надсмотрщиков, целью которых было заставить рабов
выжать как можно больше дохода» [200, т. 1, с. 99]. Все же,
видимо, более прав У. Дж. Арджил, который не отрывает да-
гомейское рабство от африканской почвы, от стадиальной спе-
цифики раннего1 государства. В описаниях очевидцев есть све-
(епия о насильственном переселении дагомейцами жителей за-
воеваиных деревень и городов на новые земли с целью обра-
ботки силами переселенцев царских полей. Переселенцы, как
и повсюду в1 Африке, получали возможность иметь свой дом,
свой участок, свою семью. Новые селения носили прежние Н'а-
119
звания их родных мест,, и этим людям разрешалось молиться
своим богам [200, т. 1, с. 285, 286; т. 2, с. 68]. Таких рабов
продавали европейским работорговцам лишь в исключитель-
ных случаях — если они совершали тяжкое преступление [139,
с. 143.].
По методам эксплуатации посаженные на землю рабы сбли-
жались с кабальными должниками. К этой категории причис-
лялись люди, которые, задолжав, должны были работать на
кредитора вплоть до выплаты долга. У них, как и у рабов, при
бавочный продукт отчуждался в форме отработок в хозяйстве
кредитора. Институт кабального должничества, порожденный
возникновением имущественного неравенства в среде свобод-
ных общинников в условиях слабого общественного разделе-
ния труда, был широко распространен повсюду у народов
Верхиегвинейского побережья. У йоруба, как уже говорилось,
кабальные должники назывались ивофа.
Условия обращения в ивофа были четко определены обы-
чаями: 1) каждый йоруба мог заложить себя, свою жену или
ребенка за долги; 2): труд должника в пользу кредитора не
был погашением долга. Это была, если прибегнуть к современ-
ному лексикону, как бы отработка процентов на ссуженную
сумму; 3) если должником был взрослый мужчина, он мог
дродолжать жить в собственном доме и часть времени рабо-
тать на себя, на своем участке, с тем чтобы накопить деньги
для освобождения; 4) человек, не выплативший долг при жиз-
ни своего кредитора, был обязан работать на его наследников
вплоть до погашения долга; 5) ивофа мог переменить хозяина,
если новый соглашался выплатить прежнему полную сумму
долга; 6) женщины-ивофа (которые использовались в качест-
ве домашних слуг) жили в доме хозяина вместе с его домо-
чадцами. Дети тоже жили в хозяйском доме, но им позволя-
лось регулярно навещать своих родителей [132, с. 71—72].
Некоторые исследователи считали систему ивофа разновид-
ностью рабства [168, с. 36; 194, с. 170], другие не видели в этих
двух институтах ничего общего [212, с. 126р 246, с. 17]. С на-
шей точки зрения, ивофа и рабы, посаженные на землю, не-
смотря на сходство характера экономической эксплуатации, со-
ставляли дверазиые группы зависимого населения [52, с. 123—
129]. Долговая кабала могла длиться пожизненно и в этом
смысле ничем не отличалась от рабства. Тем не менее обыч-
ное право совершенно ясно противопоставляло бесправных ра-
бов и кабальных должников — равноправных членов общины
свободных.
' Во-первых, ивофа bi качестве членов общины сохраняли на-
следственные владельческие права на землю, а рабы пользо-
вались чужими наделами; если же они приобретали землю1 пу-
тем покупки или в качестве подарка, то хозяин, раба мог ото- •
брать у него и< эту землю. Во-вторых, превращение в кабаль-
ного должника не выталкивало &$офа из рядов общины и ие.
120
|рпнодило к потере им гражданских прав. В случае дурного
'рождения с ним хозяина он мог апеллировать к правосудию,
иш же, напротив, ивофа ие справлялся со своими обязанно-
। ями, то ие сделанную им работу должны были выполнять его
|>пциальные поручители (обычно родственники илн ближай-
шие друзья), т. е. ответственным за его поступки продолжал
ганаться коллектив свободных общинников. На практике же
'iioiine, делаясь ивофа, могли освободиться за выкуп или же
шгъся в общину свободных через несколько поколений. Та-
ям образом, можно говорить О' тенденции к сближению обеих
руин зависимого населения, хотя основное деление непосред-
। ценных производителей — иа рабов и свободных — сохраня-
। >еь. В частности, в Дагомее, где условия кабального долж-
пичсства были очень сходны с йорубскими [200, т. 1, с. 82—
•|, обычай не допускал заклада раба, ибо это рассматрива-
нч. как проявление недостатка доверия к кредитору [200,
I, с. 821.
Сфера применения рабского труда в исследуемом регионе,
обспно у йоруба и у эдо, была очень велика. Например, в
। ропейских источниках о Бенине XVII—XIX вв. упоминаются
г [бы-администраторы, рабы-водоносы, дворцовая прислуга,
и 1|>ские конюхи, носильщики, гребцы, земледельцы, ремеслен-
ники, торговцы. Большая часть рабов направлялась в земле-
м'лие. Они, как правило, использовались на самых тяжелых
1'.|Гютах или заменяли хозяев, когда от тех требовалось выпол-
нение таких общественных повинностей, которые в данном об-
"ич'тве считались самыми неприятными, непрестижными.
Рабы были ценностью, которой расплачивались за важные
луги, их дарили в знак поддержания хороших отношений.
1 Пньример, когда в начале XVI в. бенинский оба послал к ко-
плю Португалии посольство, двум послам было придано
о рабов для платежей1 в пути по мере надобности, а капита-
ну корабля — 4 раба в качестве платы за проезд [255, с. 46].
i'-'иможно, этот случай отражает дипломатическую практику,
тжившуюся в1 Бенине еще до начала широкой работорговли
европейцами.
В Ойо рабский труд находил применение в домашнем хо-
>йстве, земледелии, скотоводстве, ремесленном произведет-
1 , торговле, управлении, военном деле, обслуживании царя и
гугих носителей высоких титулов. Рабы-носильщики были
i-.тктически единственным транспортным средством в тор-
1 'иле иа большие расстояния; рабам-приказчикам были пе-
i'i доверены караванная торговля и сбор торговых пошлин, счи-
|||инийся занятием, недостойным свободных людей. Рабы
ныли главным источником формирования дружин при дворцах
парей и знати. Из рабов состояла также почти вся дворцовая
администрация.
Экономическая зависимость рабов, занятых в торговле и
ремеслах, заключалась в уплате хозяевам оброка, а сборщики
121
торговых пошлин могли оставлять себе некоторую долю пот*
линных сборов.
Среди рабов в Ойо и других йорубских государствах зна-
чительное число составляли выходцы с севера — из государств
хауса, Нупе и Боргу [166, с. 2—3; 212, с. 123, 193]. Некоторые
из них были заняты в сфере управления или в армии (в каче-
стве солдат, военачальников, стражников^, наместников ала-
фина в провинциальных городах), однако большинство — и
сельскохозяйственном и ремесленном производствах.
Насколько можно судить по источникам, в йорубских госу-
дарствах в гораздо большей степени, чем в Бенине, рабы
служили важным инструментом укрепления института царской
власти и государственности в целом. В Ойо' привилегирован-
ные рабы находились на ключевых управленческих постах, та-
ких, как аджеле — резиденты царя в провинциальных городах,
илари— личные охранники царя, соглядатаи и сборщики да-
ни; рабами были три главных евнуха, замещавшие царя в от-
правлении высших судейских, религиозных, военных и экономи-
ческих функций, и многие другие.
У знатных людей в государствах Бенинского побережья бы-
ли десятки и сотни привилегированных рабов-управителсп,
телохранителей и личных слуг.
Приближенные рабы знатных л'юдей обладали большей
властью, чем свободные, но рядовые общинники. Они имели
гаремы, собственных музыкантов, другие привилегии и 6nai;i
знатных лиц, а также множество рабов, работавших иа них
Вместе с родовой по происхождению знатью они участвовали
в отчуждении прибавочного продукта, создаваемого рядовыми
общинниками и рабами, запятыми в производстве.
Особую рабскую прослойку составляли служанки и двор
цовые рабыни, карлики, шуты, т. е. категория лиц, служивших
для забавы и развлечения царей и придворных.
В целом о рабах в социокультурном регионе страв побг
режья Бенинского залива можно1 говорить как о правовой к;>
тегории лично-зависимых людей. По своему социальному и
имущественному положению, по своей роли в создании и при
своении прибавочного продукта, по своему месту в складываю
щейся системе экономической эксплуатации они не составляли
единого целого, распадаясь на множество прослоек, или cTpai
В XIX в. в1 развитии рабства наблюдаются новые тендем
ции. В Новом Ойо сильно возрастает роль рабов в дворцовом
администрации и войске за счет свободных людей. Развива
ются также крупные хозяйства, использующие рабский трул
Количество рабов в таких хозяйствах достигало 1 тыс. чело
век [212, с. 325;1 214, т. 1, с. 105; 206, с. 66]. Производимая ими
продукция шла на содержание' отрядов охотников за рабами.
Колониальная экспансия европейских держав и образование
колонии прервали эти тенденции и привели в итоге к вытесне-
нию института рабства другими формами зависимости.
Глава 4
ТРАДИЦИОННЫЕ ВЕРОВАНИЯ
Религия как форма общественного сознания занимала ог-
। имиое место в жизни народов побережья Бенинского залива.
|||ч мотря на довольно раннее проникновение в этот регион
р|цн)ведииков мировых религий—ислама и христианства, о
| м говорится в глав'е 3, влияние последних иа социокультур-
1 । о политическое развитие региона до XIX в. было иезначи-
и ным по сравнению с автохтонными или так называемыми
г । шциониыми африканскими религиями. Становление мест-
и I осударствениости, развитие наиболее значительных дости-
гший культуры, таких, например, как искусство Ифе и Бени-
I, началось задолго до1 попыток христианизации и исламиза-
ни населения стран побережья Бенинского залива. Формиро-
iiiiie государственной идеологии происходило на базе местных
глигий.
Предлагаемая читателю глава не претендует на сколько-
ибудь полное освещение сложного и противоречивого1 комп-
" кга автохтонных религий. Проблемы религии освещаются
ишь постольку, поскольку оии необходимы для раскрытия об-
'U*fi идеи работы; по мере надобности они рассматриваются и
цругих ее разделах.
Б. И. Шаревская делит автохтонные религии Африки юж-
щ-'с Сахары на две большие группы: родо-племенные, или ген-
। пльно-трибальиые, и политеистические государственные рели-
। ни 1122, с. 12]. Обе эти группы были широко' представлены в
гсгионе. Первая составляла основу религиозной жизни окра-
ин. периферии ранних государств, тогда как в Ойо, других йо-
рубеких государствах, Бенине, Дагомее наряду с сохраняю-
щимися архаическими верованиями развивался политеизм
(многобожие).
11аличие пантеонов — характерная особенность социокуль-
чрпого региона побережья Бенинского залива, выделяющая
о ns большей части Тропической Африки. Возникнув исто-
ичсски еще на стадии разложения родо-племенного строя, по-
питом и его форма — пантеон, иерархия богов и духов, бы-
'И результатом усложнения представлений о мире и дальней-
'Н'й «социализации» божеств, отражением в религиозно-идсо-
нтической сфере процессов социальной дифференциации и го-
уларствообразования. . «Нижние этажи» политеистической
123
иерархии составляли, не сливаясь с ней полностью, обожеств
ленные предки; на основ'е культа предков по мере формирова
ния раннегосударственной организации вырастал культ цар
ских предков.
В качестве господствующей формы религии культ предков
скорее характерен для народов, стоящих на более низкой ста
'дни общественного развития, чем население государств Бе
пинского побережья. Стадиально он, как известно, соответст-
пвуёт патриархально-родовому строю, ио он может также со
храниться в раннеклассовых и даже классовых обществах,
коль скоро в них продолжают существовать, как это и было
иа побережье Бенинского залива, общинные организации в
качестве первичных социальных ячеек и свойственные им почи-
тание и власть патриархов — плав общин <и хранителей общин-
ных традиций.
Идейной предпосылкой для развития культа предков слу-
жило усложнение понятий о душе умершего. Отмечая генети-
ческую сложность культа предков, С. А. Токарев подчерки-
вает, что по своему содержанию образ почитаемого предка,
«сверхъестественного патрона» общины, есть «продукт конта-
минации трех первичных представлений: идеи души умерше-
го, тотемического прародителя и семейио-родового покровите-
ля» [105, с. 2771.
(.Культ предков- был связан с верой в иной мир, а более
конкретно — с комплексом представлений о смерти как о пе-
реходе некоей части умершего («души» или «духа») в мир
предков; об ином, потустороннем, мире как о подобии земного
и об их тесной взаимосвязи; о возможности возвращения из
потустороннего мира в земной.
По понятиям йоруба, эдо, аджа, человек помимо бренного
тела имел несколько «душ». Смерть разрушала тело, но «ду-
ша», или «жизненная энергия», могла при определенных об-
стоятельствах («хорошей», т. е. естественной, смерти в ста-
рости и соблюдении погребальных обрядов) даже возрасти
после смерти.
В представлении йоруба, тело человека (ара) есть брсп
ное святилище его души. Живому телу повсюду сопутствует
его тень — оджиджи, видимая часть человеческой личности.
Телу можно повредить посредством колдовства, воздействуя на
тень [145а, с. 157]. Последняя исчезает вместе с погребением
или разрушением мертвого тела. Ум человека, его сознание
ийе также гаснет, когда ои умирает. Кроме того, имеется жи:
ценная сила, иди дух — эми (эмии), который связан с дыхапи
ем, но не равнозначен1 ему. Он вечен, при жизни человека он
соединяет его с божеством, а после смерти покидает тело.
Так же как и эми, бессмертна душа — окан. Оиа сущее!
вует до рождения человека, а после его смерти продолжает
участвовать в жизни живых членов семьи и может возродить-
ся в потомке, иногда в животном, <изредка в растении [222,
124
। -255]. Молитва, произносившаяся во время похоронных
<ш, включала в себя мольбу, звучавшую примерно так:
/ее возродись снова в нашей семье» (отсюда такие, на-
ч1м<’р, имена, как Бабатунде и Йетуиде, которые буквально
нюнпот «отец придет снова» и «мать придет снова»). Отзву-
। игры в возможность обратного вселения души в животное
hi растение нашли отражение в поэтической сказке о непо-
1ПМОМ военачальнике Олусегбе, который одной лишь силой
иг|(1 желания превратил в прекрасных женщин цветок, пти-
, чистый ручеек, газель, бабочку и орех.
Слово окан имеет два смысла. Во-первых, это сердце, во-
>>рых — духовное и невидимое начало, определяющее лич-
। 1ь человека. В этом втором своем значении окан включает
। гбя ум ийе и так называемую внутреннюю голову ори. ину,
||у<-мую человеку богами [145а, с. 159: 222, с. 247].
Ори ину помещается в голове (ори). Представление об Оло-
хозяине головы, се хранителе, вселяющемся в мозг, про-
-1жает бытовать и в XX в. у приверженцев традиционных
рований. С ори связывается достижение личного успеха, осо-
иц<» если он добыт умом и предусмотрительностью ее вла-
'II.на. Олори, или Ори, поклоняются как семейному божест-
I му приносят в жертву орехи кола, толченый ямс, рыбу,
i\\а, кровь жертвенного животного или же два вставленные
л и друга конуса {281, с. 428]. Его образ — половинка кале-
и наполненной связками раковин каури. Ори почитается
ни. взрослыми людьми.
По мнению верующих, судьба человека предопределена за-
iiev, до его рождения. Одиако же у него всегда есть выбор,
к распорядиться ею наилучшим образом. Средствами для до-
окения успеха в выполнении своего1 жизненного предназна-
чим считались умилостивление богов и ори, колдовство и
иные усилия человека, следование советам бога судьбы. Зна-
чит культа головы в системе йорубских религиозных пред-
|цлепий подкрепляется мифом, утверждающим, что при со-
||>('ини мира первый человек, вылепленный из глины, со-
*»1л из одной лишь головы. Но дух ее вскоре понял, что он
может шасл а ждаться миром в одиночку, .и по его просьбе
ром судьбы были, вылеплены другие части тела [150, с. 13].
11'О-виднмому, обилие терракотовых и «бронзовых» голов
кульптурных находках Ифе' порождено комплексом древ-
\ местных верований о сакральных свойствах головы, могу-
। шейных возможностях духов умерших предков и о сакраль-
ги царских предков.
С культом головы связана вера в существование Ипори —
>лжа «тропы головы», или «местоположения головы во вре-
। движения», обитавшего в одном и,з больших пальцев йог.
у приносили жертвы (кровь домашней птицы, смешанной с
и.мовым маслом) те, кто собирался в путешествие. Если,
«ив путь, верующий ушибал правую ногу, это считалось
125
знаком удачи, если он ушибал левую, это расценивалось как
дурное предзнаменование и серьезное основание для того, что
бы вернуться домой.
Кроме того, в теле человека, в его желудке, обитал сщг
один страж — дух Илии Иджейин. Все три стража были под
чинены уже упоминавшемуся духу эмин и душе окан [2'2'2,
с. 250]. Когда человек умирал, дальнейшая судьба его души
окан зависела от родственников умершего. Оиа теперь наа.1
валась ие окан, а либо оджи («бестелесный дух, отдыхаюшпп
в могиле»), либо ивин («бестелесный дух, блуждающий в ожп
Дании похороииых обрядов»). Душа не знает успокоения, ее.и и
похоронные обряды ие исполнены должным образом. Ее вал.
нейшее качество — это то, что она принадлежит не только
дельному человеку, ио и большесемейному коллективу, вклю
чая его умершие и не родившиеся поколения. Пребывая в мп
гиле, дух усопшего1 йоруба продолжает вмешиваться в земную
жизнь семьи. Он также нуждается в питье и пище, и поэтому
в могилах было принято оставлять отверстия, через которые
мертвым доставлялась еда. Духи мертвых могут являться жи
вущим, как правило, в облике птиц или других летающих cv
ществ (точно так же в верованиях древиих славян дух умор
шегю обычно являлся живым в образе птицы).
/В народном сознании с детства закреплялось представле-
ние' о том, что в критические моменты жизни человека воз-
можно благотворное вмешательство в его1 жизиь сверхъестсст-
венных сил. В йорубском фольклоре бедняки — невинно осуж-
денные, добрые, хорошие люди — в момент крайней опас-
ности, крайней несправедливости по отношению к ним обычно
получают помощь от духов умерших родителей. Бедный сирота
йорубских сказок, угнетаемый жестоким опекуном, приходит
на могилу матери,, жалобной песней вызывает ее дух, и тот
даст ему силы и советы, как справиться с бедами. В другой
волшебной сказке дух матери спасает жизнь молодой женщи-
ны, которую собирались принести в жертву местному божеству
иа том основании, что она имела физическое увечье — у пес
не было зубов. Участь женщины была уже решена, когда и
ночь перед жертвоприношением ей явился дух умершей мате-
ри, и благодаря его волшебной силе у женщины мгновенно вы-
росли зубы, после чего она уже не могла быть принесена в
'жертву. \ г- у
У йоруба до сих пор существует несколько культов, связан
ных с почитанием" духов умершихСОро, или Адемо (у идж<
бу), Адимуориша, Эгунгун. ОднакоХ наибрдее распространен
I. культ Эгунгун (от слова Эгун — общего названия духа тех,
кто перешел в иной мир). Культ Эгунгун связан с представ-
лениями о способности духа умершего, называемого в этом
случае ара орун, т. е. жителем небес, временами возвращаться
в мир живых.
В некоторых городах последователи культа Эгунгун обра-
126
>.ч нс'что вроде тайного союза. Его члены могут появляться
iiiiiax города в любое время суток в масках и в специаль-'
костюмах, изображая «жителя небес» и его «свиту».
||>-1-мотря на устрашающие маски, Эгуигун пробуждает в
t кпцнх хорошие чувства, так как его главная функция —
1ление нерасторжимых уз между живыми и мертвыми
и ними общины. Ежегодно (как правило, в июне) последова-
III этого культа устраивают праздник поминовения умерших,
норый длится семь дней и обычно принимает массовые мае-
н|Гн.1. В последний день празднества члены союза Эгунгун
ijMiio танцуют перед царским дворцом [220, с. 345]. Считает-
, чю во время праздничных церемоний они могут превра-
(iii.cM в животных и менять свой иол. Вера в эти способности
||>ЙК'<) держалась в народе.
Представления о мире и человеке в Бенинском царстве
io.nu много общего с йорубскими. Согласно традиционным
||(И1;1Ниям бини, помимо1 видимого мира людей, носящего на-
цию агбон, существует невидимый мир эриви, населенный
/кествами, духами некогда живших на земле людей и про-
ми сверхъестественными существами. Земной мир окружен
всех сторон водой, в которую впадают все реки. Дорога в
пилимый мир сверхъестественных сил проходит по этой во-
, и именно этим путем человеческие души идут из мира эра-
л рождению1' и из земного мдара агбоН в невидимый после
ерти.
Человек состоит как бы из двух частей: личности, живу-
й и земном мире, и ее духовного двойника — эхи, который
сбывает в мире эриви [155, с. 58]. Подобно йоруба, бини ве-
I, что со смертью человека его духовный двойник не уми-
"•г и может возродиться в потомке или животном. Перед
гкдсиием в видимом мире каждый человек предстает перед
кеством-создателем, говорит ему о том, что он собирается
i,Tib со своей земной жизнью, и испрашивает у божества ма-
- р и ильные и духовные средства и возможности для выполне-
нии своей жизненной задачи. Духовный двойник эхи стоит в
in время за спиной человека и подсказывает ему, что про-
и п. у создателя. Если жизнь человека оказалась неудачной,
и. объясняется тем, что он плохо выполнял свое предназначе-
ие или же шел против судьбы, которую он сам себе просил,
|\огда ои умирает, плакальщики призывают его выполнить
задачу в следующем воплощении. Терпя жизненные неуда-
человек может принести жертвы своему эхи, чтобы обеспе'-
U, его заступничество перед создателем [155, с. 58].
Вини верили, что между миром мертвых и живых нет не-
проходимой грани. Предки оказывают непосредственное влия-
ние на природу, на мир живых, интересуются их жизнью. Ре-
лигиозные церемонии в честь предка осуществлялись перед до-
мипшими алтарями старшим сыном и (или) братом покойно-
I'» У последователей традиционных верований и сейчас счи-
127
х. тается, что умерший предок продолжает участвовать в жизни
живых, следит, как и при жизни, за поведением членов семей-
\ ной группы и может наслать иа провинившегося болезнь или
даже смерть. Покаяние или клятва перед домашним алтарем
предков служит эффективным традиционным средством мо-
_рального воздействия на члена семьи, виновного во лжи или
ином дурном поступке.
Наряду с культом предков по мужской линии существовал
культ умершей матери. Предполагается, что культ царицы-
матери возник в царстве Бенин в XVI в. С этого времени ве-
дут начало алтари, посвященные матери царя и матерям бо-
гатых вождей. На царские алтари водружались бронзовые
скульптурные изображения ‘женской головы в высокой кони-
ческой шапочке. Одна такая скульптура имеется в собрании
МАЭ. Что же касается придворных, то они имели право во-
дружать на алтари своих предков по женской линии лишь
скульптурное изображение петуха (МАЭ, колл. 595-6), т. е. об-
раз приносимой жертвы. < , <
Так же как и йоруба, биии поклонялись голове и, кроме то-и
\ го, руке. Голова считалась вместилищем взглядов, решений,
.желаний и чувств человека и имела непосредственное отноше-^
ние к его судьбе, .удаче. Человек мог делать жертвоприноше-
ния своей голове в знак умилостивления, благодарности поело
жизненных удач, а также по случаю окончания старого и на-
чала нового года. Ежегодный цикл обрядов в честь головы ца-
ря имел общегосударственное значение. Во время этой церемо-
нии царь натирался снадобьями, приготовленными для этой1 це-
ли специальной группой титулованных лиц, с тем чтобы его
силы возросли в предстоящем году. Поклонение голове не тре-
бовало возведения алтарей. Считалось, что жертвы приносят-
ся непосредственно голове, каждый верующий время от време-
ни совершал такие жертвоприношения по различным поводам
[191, с. 20|.
Другим объектом религиозного поклонения была рука, во-
площавшая способность человека достигать успеха в практи-
ческих делах. Поклонение руке совершалось до и после каких-1
либо действий в знак благодарности за успех предприятия или
для умилостивления сверхъестественных сил. и придвор-
ные возводили специальные алтари в честь' руки" ее ритуаль-
ным воплощением служил деревянный или бронзовый цилин >
рический предмет. Культ собственной руки был особенно par
пространен среди воинов и преуспевающих людей — носите-
лей традиционных должностей.
Поклонение частям тела — свидетельство сохранения эле-
ментов глубокой архаики в религиозных верованиях эпохи;
раннего государства: в частности, сакрализация руки просле-
живается в разных районах мнра с палеолита. Отпечатки ру*»
ки, обведенные красной, коричневой, фиолетовой, черной, жел-
той или белой краской, были первым объектом изобрази-
123
Культура Нок. Голова.
Фрагмент скульптуры.
’Терракота
Ифе.
Голова они (правителя).
Терракота
Культура Нок. Голова слона.
Фрагмент скульптуры.
Терракота
Бенин. Голова царского предка.
Бронза. Украшения короны —
выступы-«крылья» и «очки»
характерны
для регалий XIX—XX вв.
На ободке
у основания скульптуры —
символы культа
царских предков: хобот,
переходящий s руку;
топоры-кельты; земноводные
И 1. и.
Бенин, Предметы культа
царских предков.
Бронза, слоновая кость.
«Ворогинхи»
бронзовых ГОЛОВ
и сетчатые шапочки
> украшениями изображают
коралловые регалии
бенинских царей
Бенин. Голова. Бронза.
Украшение скульптуры — ибисы,
неолитические топоры, змеи,
выползающие из ноздрей и глаз
и пожирающие лягушек —
связаны с древнейшими
архаическими верованиями

| г «ыюй деятельности человека [89, с. 33]. (Правда, смысл
‘ргвней символики пока не расшифрован.)
Сходные идеи о человеке имели народы эве и фои (аджа).
1 'пи также выделяли в ием физическое тело, тень, душу-лич-
' сть и нечто1 вроде духовного двойника, хранителя ч-еловече-
' ой судьбы, физическим воплощением которого была голова.
'hi народы полагали, что душа, или жизненная сила, может
ишлять тело во время сна и возвращаться в него вновь; в
мент смерти душа улетала из тела к духам предков. Она ,
гла в могиле воссоединиться с тенью и возродиться в -ряду
чущих поколений. Считалось, что каждый умерший член об-
пни не только возрождается, но иногда и точно повторяет-
। в облике и характере одного из потомков [145а, с, 170—
1|-
Повсюду в странах побережья Бенинского залива счнта-
। сь, что духи умерших предков могут оказать благодетель-
.. воздействие на природу, на людей, поскольку они связаны
высшими силами — божествами н могут служить посредни-
। 1ми между ними н людьми. Поэтому у йоруба, например,
иишеоеиию молитвы божеству должно предшествовать обра-
щение к духам предков.
С понятием души человека связано и ведовство. С. А. То-
। ||1&в отмечает, что такая связь особенно очевидна у народов
развитыми представлениями о душе [105, с. 98—101]. Это в
и 'чпой мере относится к странам побережья Бенинского за-
"'ва, где страх перед ведовством, или вредоносной магией —
овершенно обособленной формой религиозно-магических
представлений и обрядов» [105, с. 80], был распространен по-
Н' сместню, и можно сказать, что вера в могущество вредоиос-
..i магии оказала определенное воздействие на структуру и
ф\нкционирование раннегосударственных институтов. Суевер-
ные представления о том, что человека можно «испортить» и
। ыкс извести, тайно воздействуя на его невидимую душу, стой-
!•!> сохраняются и в современных обществах социокультурного. ДдзС-
р-тиона [145а, с. 249]. ' ,J ' ' /-'р
В1 Традиционное общественное сознание,.раздеЛя^Г носителейда^
медоносных сил на колдунов-профессионалов и ведьм. По-
|"дние (йоруба называют их адже, фон—азе) внушают осо-
||1 ужас суеверным людям. Они верят, что душа ведьмы мо-
т разрушать тело, имущество, ум других людей. Эту спо-
о/юсть ведьмы обычно наследуют от своих матерей и’ли же
юбретают при определенных обстоятельствах (например,
'‘сте с пищей). Ночью тело ведьмы спит, а ее душа поки-
ег тело и летит на сборище себе подобных на спине птицы
или же оборачивается на время летучей мышью, черной кош-
кой и т. п. Верующие думают, что если такое временное во-
площение души ведьмы убить, в тот же миг погибает ее под-
линное тело. Души ведьм собираются на вершинах больших
деревьев, высасывают кровь или съедают души своих жертв.
9 Зак. 559 1 29
/ Как правило, ведьмы сами признаются в своих способностях
I добровольно, иа смертном одре или в ходе судебного расслв
дования, необходимой частью которого является «божий судя
\ Хотя подавляющее большинство ведьм — женщины, считается
\что некоторые мужчины также обладают нх свойствами ]145в
с. 248]. 4
В отличие от ведьмы колдун — это профессия, которой ов|
надевают в процессе обучения. Считается, что колдун може!
извести своего врага, наслать на него порчу, околдовать, ис|
пользуя его ногти, волосы, слюну, мочу, воду, которой он умЫ1
вался, ношеную одежду, спальные циновки, следы ног и вооб^
ще все, связанное с телом (тип парциальной магии). Жертву)
можно уничтожить посредством чар и заклинаний, производи*
мых над ее образом; в этом случае, называя имя человека, кол<<
дун вызывает его дух и, поражая образ оружием, убивает тем
самым его душу (сочетание вербальной и имитативной магии).
Он может,также наслать иа свою жертву ядовитую змею, мол
нию и т. ц. Распространенной разновидностью подобного чар<>
действа является уничтожение жертвы в калебасе: называя
жертву по имени, колдун вызывает ее душу в калебасу, ра *
бивает последнюю дубинкой и таким путем якобы убивает ду
шу жертвы.
Вера в могущество ведовства порождала на государствен
ибм уровне систему охранительных мер против вредоносной
магии, ^особенно в отношении представителей царской власти.
Магические способности «своих» колдунов всегда учитывались
при подготовке и организации военных походов в качестве од-
ного из важнейших средств обеспечения победы и успеха. Ин
дивидуальные средства защиты включали различного родаоСм-
реги, волшебные снадобья, которые принимались внутрь, впи
ралпсь в надрезы на коже головы, запястий, предплечий, маш
ческие кольца, ожерелья, браслеты, пояса, подвески, а такжг
заклинания и обращение к помощи божеств.
В отличие от духов предков, действовавших на общинно-ст
мё'ином уровне, сферой влияния божеств были государство, г<>
род, деревня, округа.
У йоруба общим названием для любого божества или духа
У' природного явления (например, духов холмов, ручьев, больших
'^’йеревьев и т. п.) служит слово ориша, а для обозначения ду
_ ха предков — баба-нла. (Существует несколько противоречивы*
Л вариантов мифов о происхождении ориша. Традиционная точка
\ "зрения состояла в том, что божества некогда спустились с не-
бес, произвели людей и затем обратились в камни или же уш
ли в землю. В частности, древнейшие памятники Ифе — камеи
ные статуи, монолиты —в исторически известный нам перши
считались окаменевшими ориша или же их окаменевшими <н
рибутами: жезлами, щитами, наковальнями и т. п. Прекрасной
иллюстрацией к народному представлению о происхождении
ориша служит легенда об Опа Ораньяне — одном из древней-
1ЯЛ
«них и самом знаменитом каменном памятнике Ифе. Опа
' )р.-п1ьяи («Жезл Ораньяна» в переводе с йоруба)—это гра-
литый монолитный обелиск высотой в несколько метров, укра-
шенный железными гвоздями и пока не расшифрованными
шиками, выбитыми в его верхней части. По преданию, это со-
оружение было некогда царским жезлом и принадлежало
* Фаиьяну — мифическому основателю династий Ойо и Бенина.
1 пиарившись, Ораньян ушел в землю, в могильный склеп, но
п критические периоды жизни Ифе он выходил из могилы и ра-
па его врагов своим жезлом. Однажды по ошибке его жезл
поразил «его детей» — жителей Ифе; после этого в знак скор-
»п и стыда Ораиьяи обратил в камень свой жезл, а сам
п искал на коне в могилу и тоже превратился в гранитную глы-
<iy {208, с. 12—131.
В период созидания земного мира ориша были подобны лю-
1ям во всем, кроме присущих им сверхъестественных свойств.
Уйдя в землю, оии сохранили способность влиять на судьбы
'полей и управлять стихиями.
Иными словами, это обожествленные предки, ставшие уже
не предками, а божествами. К другой группе ориша относятся
иожества, живущие на небе; в общем, неясно, как они произо-
шли. И наконец, третья категория ориша — это уже упоминав-
шиеся многочисленные духи, олицетворения сил и явлений при-
роды. К примеру, в г. Ибадане верующие до сих пор убежде-
ны в том, что в районе Оке-Ибадан (Ибаданского холма) оби-
мет Дух этого холма — покровитель жителей города в прош-
ит и настоящем [145а, с. 73].
Почитание ориша существенно отличалось от культа мифи-
ческого предка-основателя рода или культа умерших родите-
лей человека. Ритуалы, связанные с почитанием людских
предков (мифических или реальных), имели по преимуществу
частный характер (кроме государственных культов царских
предков, церемоний эгунгун и ему подобных), тогда как{культы
ориша включали в себя публичные действа: многодневные кар^
навалы, массовые религиозные песнопения и пляски, сложные
обряды со строго определенным распределением ролей и т. п.
Культ предков отправлялся членами семейной группы под ру-
ководством ее старейшины', а культы главных ориша обслужи-
пились жрецами-профессионалами. Жертвоприношения в честь
<>риша и наиболее важные обряды осуществлялись в святили- -У
щах и храмах, доступ в которые не был ограничен принадлеж-
ностью к родственной группе. Святилища в Иле-Ифе, напри-
мер, имели и имеют общейорубское значение и известность.
Образы большинства йорубских божеств антропоморфны.
Лишь некоторые из них были антропотериоморфными изобра-
жениями, сочетавшими в себе черты человека и животного.
Традиционная религия йоруба имеет разветвленный, ио
<лабо упорядоченный пантеон. Функционально многие боги
дублируют друг друга; мифология, связанная с некоторыми
9*
131
божествами, содержит неразрешимые противоречия; связи меж
ду отдельными божествами пантеона не всегда ясны, иерархия
божеств прослеживается нечетко. Однако сонм йорубских
гов достаточно обширен и стар, чтобы различать в нем боле
или менее значительные, более или менее могущественные и
популярные божества. Значение отдельных ориша отличает» ।
от местности к местности. Процессы государствообразованн 1
в первую очередь превращение Ойо в крупнейшее йорубское
сударство, в «империю», а также развитие института царской
власти способствовали объединению племенных божеств в оо
щейорубский пантеон, однако этот процесс так и не был завер
шен в доколониальный период.
Многое в традиционном йорубском пантеоне остается нея»
ным для исследователя, несмотря на то что написано по этом\
поводу довольно много. Дело в том, что первые описания им
рубских верований были сделаны европейцами, не знавшими
местных языков и обычаев, или же христианизированными аф
риканцами, ставившими перед собой определенную цель: до
казать как можно большее сходство между христианством и
традиционными верованиями и культами или же непременна
выявить происхождение местных верований и культов от к.,
кой-либо «престижной» религии, например древнеегипетском
Позднее, когда изучением религии йоруба занялись всестороп
не подготовленные исследователи, они столкнулись с искажен
иой устной традицией, с изменением ее содержания под влни
нием распространения христианства, грамотности, появленн ।
йорубской письменности и письменной традиции.
Считается, что йорубский пантеон состоит из 401 божеств.।
(по другим представлениям, число ориша достигало 201, 6Ы>
или 1700). На деле круг богов, «активно вмешивавшихся» и
жизнь людей и имевших развитые культы, был гораздо уже.
Во главе йорубского пантеона стоит Олорун, дословно
«хозяин неба». Олорун не имеет образа, жречества, жертва
приношений, храмов, святынь, ритуала. Иными словами, не с\
ществует организованного поклонения этому божеству. По-вн
димому, это одно1 из наиболее архаических ориша. Сейчас л<>
клонение ему имеет общейорубское распространение. Похоже,
что черты верховного божества, создателя, появились у нен>
под влиянием христианства. Гораздо в большей мере, чем
Олорун, репутацию творца имеет Обатала — главный мужском
ориша йорубского пантеона. По одному из мифов, именно Оба
тала сотворил из глины первых мужчину и женщину. Подобии
большинству божеств йорубского пантеона, Обатала полифупк
ционален. По распространенному поверью, он формирует дшя
в материнской утробе, и если он при этом ошибается или ж<
хочет наказать родителей за грехи, то ребенок рождается фи
зически неполноценным. Поэтому люди с врожденными физшп
скимн недостатками — карлики, хромые, альбиносы, горбуны
считаются посвященными Обатале. Кроме того, это бог чисто*
132
Йоруба. Оше танго — танцевальные жезлы
и ритуальные дубинки жрецов. Дерево
н>1. Он считается также защитником городских ворот и часто
изображается в виде всадника на коие, сопровождаемого зме-
м, рыбой, черепахой и леопардом. Обатала был известен в
|ч1зных городах Йорубы под разными именами. Он имеет жеиу
io имени Одуа, или Одудува (Одудуа), которая является од-
ним из самых сложных и противоречивых образов в сонме йо-
• убских богов.
Одудува — божество-андрогнн, т. е. меняющее свой пол.
'< мифах, которые, по-видимому, являются наиболее ранними,
Гчудува, олицетворяющая божество Земли, выступает в жеи-
ком облике в качестве сверстницы Олоруна и его помощни-
ii.i по созданию вселенной. В одном из вариантов этого мифа
цудува— жена Обаталы. Символом их союза служат две вы-
поенные калебасы, тесно прижатые друг к другу — образ не-
отторжимого объятия.
Позднее, по мере зарождения и развития йорубской госу-
1прственности, Одудуву стали считать прародительницей йоруб-
кого народа, и в мифах появились детали, подчеркивающие
1 пей черты руководителя, вождя, героя. Об Одудуве стали
•лссказывать как о божестве мужского рода, которое спусти-
н»еь с небес, чтобы создать землю, бросив горсть песка в оке-
|Ц в том месте, где впоследствии вырос город Иле-Ифе. (Прав-
i;i, существуют и другие мифы о создании мира без помощи
Гчудувы.) Олокун, богиня океана, стала жеиой Одудувы, Оран-
.1>1Йан и Иседале — их детьми, а Огун, бог железа и войны,—
133
Йоруба. Характерная черта предметов
культа Шанго — «двойной топорик»,
символическое изображение двух неолитических
топоров-кельтов, «стрел бога». Дерево
его внуком. Таким образом, в этом мифе божество изменило
свой пол и соединилось браком не с небом, а с водой. Одна-
ко его главная характеристика — связь с землей — сохрани-
лась. «Одудуа, — пишет Б. И. Шаревская, — также богиня пло-
дородия земли и плодотворящей любви... Культ Одудуа поч-
ти полностью совпадает с почитанием другого божества —
Ориша Око, считавшегося покровителем земледелия» £121,
с. 142]. В то же время мифологически Одудува самым тесным
образом связан с зарождением института царской власти у йо
руба и бини.
Дальнейшее развитие йорубского пантеона происходили
следующим образом: от брака Обаталы и Одудувы родились
Агинджу — бог земли и Йемоджа— богиня рек и ручьев. Они
стали мужем и женой и породили сына Орунгана, которым,
став взрослым, начал преследовать мать. Йемоджа в конце кои
цов изнемогла от его домогательств, потоки воды вырвались и <
ее тела и образовали лагуну. Вместе с водой из ее тела вы
шли 15 ориша. По другой версии, Йемоджа была женой млад
шего сына Одудувы Ораньяна, или Оранмийаиа, и от их брака
родились три сына: Дада, Шопоно н Шанго. Первая версия як
ляется более распространенной.
Сонм богов, вышедших из тела Йемоджи, связан либо со
стихиями, либо с человеческой деятельностью. К первой группе
относятся богиня лагуны Олоша, бог моря Олокун, бог грек

134
Mil и молнии Шанго, его жены — богини рек Ошуи, Оба и Ойя
(богиня р. Нигер, а также распорядительница сильными вет-
рами и тайфунами), божество скал и холмов Оке, божество
' олнца Орун, богиня Луны Ошу, божество растительности Да-
i.i. Во вторую группу входят божество войны, железа и огня
। и ун, охотников — Ошоси, земледелия — Ориша Око, богатст-
и.।—Адже Шалуга, и, наконец, особняком стоит божество ос-
in,i Шопоно.
Из этих ориша за пределами Африки широко известен Оло-
। ун, славу которому в мировой африканистике создал извест-
ный немецкий этнограф Л. Фробениус. На деле роль Олокуна
н йорубском пантеоне скромнее, чем это принято считать.
Ьольшинство йорубских государств, включая Ифе и Ойо, от-
। юяли далеко от моря. Культ Олокуна имел большее распро-
। гранение в Бенинском царстве, где он был связан с царским
культом. У йоруба же Олокун — лишь бог моря в отличие от
многих других ориша, соединивших в себе в ходе развития йо-
рубской государственности и культуры функции нескольких
н'[еменных богов. В основном йорубский Олокун выступает
is.iK мужское божество, однако есть мифы, где он фигурирует
и женском облике в качестве жены Одудувы. Олокуну покло-
няются в основном жители приморья — рыбаки и лодочники.
В Лагосе, который в течение длительного времени находился
ниц сильным культурным и политическим влиянием Бенннско-
к> царства, в честь Олокуна устраивали массовые пышные
церемонии, сопровождавшиеся ритуальными танцами, заплыва-
ми в море, пиршествами и жертвоприношениями, включая че-
ловеческие.
В.образе Шанго, божества грома и молнии, смешались кос-
могонические представления йоруба с культом царских пред-
н|в. С одной стороны, Шанго — олицетворение одной из самых
। розных стихий. С другой стороны, это четвертый представи-
и ль царской династии государства Ойо, могучий и воинствен-
ный царь, который прославился также тем, что обладал спо-
-•биостью управлять грозами. По преданию, Шанго нечаянно
ксг свой дворец, жен и детей во время демонстрации своих
( п-ических способностей перед приближенными и потому был
| |.шужден покинуть Ойо. По одной версии, он повесился, от-
ш-ргнутый народом, но позднее был обожествлен, по другой —
1'и.шесся на небо, где живет в сверкающем дворце и имеет мно-
||» жен и лошадей. Оттуда Шанго набрасывает на тех, кто
прогневал его, раскаленные металлические цепи, выкованные
Огуном. Правители государства Ойо считали себя потомками
Шанго.
Второе имя Шанго — Джакута, дословно: «Тот, кто бросает
камни»; так же называется и день поклонения Шанго, отме-
чаемый через каждые четыре дня иа пятый. По-виднмому, Джа-
кута — древнее божество грома и молнии, позднее поглощен-
ное культом Шанго. В Иле-Ифе, где поклонение последнему
135
Йоруба. Предметы культа. Дерево
получило распространение в XIX—XX вв., более известен 6oi
громовержец Арамфе. В его культе не используется нн одш
атрибут культа Шанго: ни деревянный резной жезл осе (пп
называемый «двойной топорик Шанго»), ни трещотки шере и
тыквы, ни кожаный мешок лаба. В то же время в числе дрен
нейших памятников Иле-Ифе имеется голова барана, высечек
ная нз камня. Баран — животное, посвященное Шанго. Подои
но коровам в Индии, священный баран, находившийся на поиг
чении специального жреца в Ойо, мог беспрепятственно im
едать все, что ему заблагорассудится, на городских рынках
Главные жрецы культа Шанго якобы могли беспрепятствен^-
носить на голове горящее пламя. Как и в других районах мн
ра, неолитические каменные топоры-кельты почитались в ка
честве стрел бога-громовержца. Из них перед йорубскими жи
лищами воздвигались алтари в честь Шанго. Если молния в<<
же поджигала дом, его обитатели могли использовать в кач<-
стве ночлега лишь хижину-времянку или кузницу; их не ну
скали ночевать в другие дома до тех пор, пока из земли н.
извлекались так называемые стрелы бога.
Попадание молнии в дом было знаком того, что Шанго пи
сетил город или деревню, где это случилось. По обычаю, пра
витель города (кроме алафина, царя Ойо) должен был прибыл
на место пожара и принять участие в обрядах в честь Шани»
за что получал подношения от почитателей культа: опредг
ленное количество связок раковин каури (местные деньги)
козла и раба. На время — между ударом молнии и извлече
нием из земли «стрел бога» — все селение отдавалось на ми
136
Kiri'b приверженцев культа Шанго, которым позволялось за-
чинивать все, что ни попадалось им на улице, — мелкий рога-
।ый скот и т. п. f 126, с. 622].
Культ Шанго сочетался с культом плодородия. Один из
пмволов бога, двойной топорик, клали в зерно перед посевом.
Нппболее распространенное изображение Шанго — фигурка во-
ружеиного всадника, однако среди скульптур, связанных с
io культом, очень часты образы коленопреклоненной женщи-
ны с ребенком.
В образе божества земледелия, плодородия, урожая Ориша
Око подчеркивался его фаллический характер. Это нашло от-
ражение как в его скульптурных изображениях, так и в дру-
। их символах культа — железных жезлах или дубинках. (Столб
и конус символизировали фаллос в земледельческих общест-
i'llх и за пределами Африки [108, с. 99].) Пчелы, появление
। вторых предвещало счастье, считались гонцами Ориша Око.
рамы в его честь воздвигались почти в каждом городе или
н'ревне и обслуживались в основном жрицами. Жреческие
Функции наследовались в пределах линиджей-пдпле, ио даже
при таком положении посвящение в жрицы требовало значи-
нльного вступительного взноса. Массовые церемонии в честь
Ориша Око устраивались ежегодно в связи с праздником уро-
жая; кроме того, женщины поклонялись ему каждое новолу-
ние.
Некоторые обряды сопровождались узаконенной сексуаль-
ной свободой жриц. Важной функцией Ориша Око было раз-
решение споров по обвинению в колдовстве. Если, например,
1пкое обвинение падало на двух женщин, их обеих заключа-
hi па три дня в храм Ориша Око. Перед заключением они
||»лжпы были вручить жрецу, живущему при святилище, по
'•('Лой калебасе каждая. После консультации с божеством жрец
пизвращал женщинам их калебасы. Внутренность одной оста-
валась белой, а дно другой оказывалось зачерненным. Та
|.епщина, чья калебаса потеряла белизну, объявлялась винов-
ной, и жрец убивал ее железной дубинкой. Вторая женщина, с
оторой снималось подозрение в колдовстве, должна была вы-
। уиить дубинку за большую цену, после чего она становилась
невестой», т. е. жрицей Ориша Око [222, с. НО].
Огун — один нз самых почитаемых ориша йорубского Пан-
ина. Это божество железа и войны, покровитель воинов, охот-
'нков, кузнецов. В толковании современных йорубских бого-
швов, ои прокладывает путь к добродетели и ведет к побе-
।" [150, с. 6].
В Илеше — столице доколониального государства Иджеша,
«Нун считался главным божеством. Там в честь Огуна устраи-
н.1лмсь ежегодные церемонии ибегун, и на площади перед цар-
• ним дворцом в жертву Огуну приносили собаку. В других йо-
рубских городах и деревнях подобное жертвоприношение про-
п «водили кузнецы. Развитие мототранспорта в XX в. дало, Огу-
137
ну как бы вторую жизнь: шоферы, автомобилисты стали счи-
тать его своим патроном. Символ Огуна — железо. Священны*
ми считаются молот и наковальня, мечи и наконечники копий
и т. п. Это суровый бог. Клятвопреступник, клявшийся Or у»
ном, карался смертью. Перед началом военных операций Oiy*
ну приносились человеческие жертвы. Как правило, жертвой
был раб, купленный на средства, взятые из общественного фон-
да города. За день до заклания, раба одевали в царем-'
платье и с почетом и пышными церемониями проводили по го-
родским улицам и рыночным площадям. Считалось, что наг pi
дой за его смерть и сопутствующие ей жертвоприношения г-\
дет его возрождение в будущем в качестве царя.
Выше уже отмечалось, что магистральным направленн' 1
усложнения йорубского пантеона по мере развития общее - -
было появление у opuiua новых функций, объединение в од|
ориша нескольких локальных божеств, что, в свою очерг
отражало незавершенный процесс формирования всейорубск-
этнической общности. Еще одним путем развития йорубскин!
пантеона было появление комбинации из нескольких оришч.
слитых в одном образе. Таков, например, Олори Мерин, нлп
«хозяин четырех голов», божество-покровитель городов и дер-'
вень. Он изображался в виде получеловека-полузверя с нои
ми бабуина или козла, но с четырьмя человеческими головами,
которые символизировали четыре стороны света и четыре глав*
ных ветра, дующих над Йорубой. Образ божества помещали
на холме или на специально сделанной насыпи за пределами
города (иногда делали насыпь с четырьмя круглыми вершина'
ми) и верили, что оно оберегает поселение со всех сторон <>г
нападений вражеских армий и эпидемий (оспы, чуми
и т. п.).
В некоторых городах, однако, Олори Мерин превратился D
общий образ четырех известных божеств йорубского панка»
на: Джакуты, Ифы, Обаталы и Одудувы, которые в таком с.к
чае выступали представителями Востока, Запада, Севера и
Юга и являлись совместными хранителями города. Считаем -i
также, что божество это иногда является по ночам в обр-'i •*'
змея. По-видимому, именно с этим поверьем связано предал))-’,
согласно которому Ораньяи выбрал место для основания Опп
по совету змея, явившегося ему ночью у холма Аджа. Четыре
раза в год Олори Мерин приносили в жертву новорожден))!»-»
младенца в возрасте трех-четырех дней. Обряд жертвоприш»
шения должен был осуществляться в присутствии матери жр<
цом, который перерезал ребенку горло и собирал кровь в кал<
басу, которая позднее ставилась близ образа божества; тел
ребенка разрезалось на кускн и захоранивалось в разных м!
стах городского вала [222, с. 166].
В сонме йорубских богов есть также три божества тради
ционного врачевания, божество новорожденных и растителын-
го царства и бесчисленное количество других ориша.
138
Ифа— божество предсказания судьбы, ориша ворожбы, за-
нимает особое место среди йорубских богов. Йоруба — привер-
М'ицы традиционных верований — до сих пор советуются с ним
> всех сколько-нибудь значительных жизненных делах. Ифа
'Юлсказывает, покровительства какого божества следует доби-
III । вся верующему. Он имеет титулы (или другие, местные
имена) Орунмила, Олодумаре, Икуфориджи и многие другие.
Происхождение его культа йоруба связывают с г. Ифе. Соглас-
но одним мифам, Ифа был человеком, искусным предсказате-
К'М, обожествленным после смерти. По другой версии, он —
'11Р111ЫЙ ориша Одудувы.
Основой ворожбы Ифа являются 256 комбинаций, или пере-
ниювок, — оду, всего их насчитывается 4096. Каждая имеет
вое название и складывается в ходе манипуляций, производи-
1ых жрецами с восемью гадальными орехами, которые счита-
ются священными, земным, воплощением воли Орунмилы [281,
। 448]. Каждая комбинация имеет ряд «стихов» (притч), с ней
। низанных; притча может быть так или иначе привязана к во-
просу, который волнует посетителя жреца Ифа (бабалаво).
Клиент не поверяет бабалаво суть дела, с которым он пришел
। нему; когда в результате подбрасывания гадальных орехов
выпадает определенная комбинация, гадатель наугад произно-
пт те или иные стихи, связанные с ней. Посетитель сам выби-
рает стих, который, по его мнению, созвучен его делу. Баба-
тво истолковывает притчу и дает ему советы от имени боже-
। । на Ифы.
Есть предположение, что система гадаиия Ифа была зане-
uiia в Йорубу из Азии н затем распространилась среди их со-
। сдой. Ее варианты или сходные системы гадания имеются у
Г|цпи, эве, фон, ндома, игала, западных игбо, джукун и тив.
Хпплиз шести словарей народов Гвинейского побережья дал
тпование для предположения о том, что это культурное заим-
। нювание распространилось по региону в сравнительно недав-
нее время [203, с. 137]. В то же время, органическая связь
। ульта Ифы с другими традиционными культами и с культу-
piu'j йоруба в целом слишком очевидна, чтобы можно было на-
ынать его иноземным институтом.
Гадание предполагает необходимость жертвоприношения
• iny — посланцу богов, который передает жертву Олоруну. Так
|.о как и Ифа, Эшу стоит особняком в йорубском пантеоне.
1 lit выполняет роль посредника между ориша и людьми. Ему
приносят умилостивительные жертвы до жертвоприношений
нобому другому божеству. Это божество — оборотень, способ-
гию и зло подшутить над человеком, и оказать ему благоволе-
ние. С ним связано представление о верховной силе зла и об
вправлении человеческой судьбой по капризу божества. Культ
ч ого ориша широко распространен по всей Йорубе и за ее
пределами. Подобно многим другим ориша, Эшу — божество-
шдрогин, имеющее то мужской, то женский образ. Существует
139
Йоруба. Культовые предметы ориша Обатала.
Дерево
множество вырезанных из дерева изображений Эшу — колено»
преклоненного нагого человеческого существа с женской грудью
и с «фаллической» прической. Иногда у него два лица, как у
Януса, иногда все его тело обвешано раковинами каури. Н®
спине и боках фигурки проводят 17 борозд (16+1) отражаю*,
щих связь Эшу с гаданием Ифа. Согласно одному из мифов, оИ
еще и раб Ифы, бога ворожбы. Святилища Эшу — камни, во»;
ткнутые в землю, глиняные или деревянные столбики или вко^
панные в землю глиняные горшки — устанавливали перед вхо*’
дом в каждый город, часто — перед входом в дом.
Подобно богам древнегреческого Олимпа, йорубские боже*!
ства наделены человеческими слабостями. Владение сверхъл
естественными способностями не мешает им при известных об,
стоятельствах проявлять бессилие, недогадливость, трусост1|
и т. п. Боги не только внушают страх и благоговение, иногда
над ними подсмеиваются. Так, в одной йорубской сказке через
паха, любительница петь н играть иа флейте, прячется на ого*]
роде у крестьянина. Не разобравшись, кто поет, он смертель^
но пугается, предполагая неведомое колдовство, и обращается!
за помощью к самым грозным богам йорубского пантеона—^
Шанго и Огуну. Однако оба они ведут себя точно так же, как
трусливый земледелец: едва заслышав звуки флейты, бросаются
наутек. При этом Шанго от страха роняет свое смертоносное
оружие — молнию. Лишь после того как почти все другие боги
также побывали на злополучном огороде, божество колдовства
йоруба. Изображения и культовые предметы ориша оспы Шопоно.
Дерево
Осанин вместе со своим помощником-кузнецом выманивает на
гнет черепаху, съевшую за время «расследования» почти все
овощи земледельца.
Эта лукавая насмешливая сказка по своей сути — призыв
не к вере, а к разуму. Она высмеивает тех, кто, столкнувшись
<• неизвестным, ие пытается разобраться, что к чему, не верит
л собственные силы. Есть также сказки, в которых люди дей-
С'1вуют против богов, если те поступают жестоко или неспра-
ведливо. Так, юный герой другой йорубской сказки, спасая
Царевну, которую требует себе в жертву бог моря Олокун, не
надумываясь вступает в единоборство со слугой Олокуна —
Шестиглавым морским чудовищем. Битва длится два дня и две
Ночи и в конечном счете герой побеждает с помощью бога Шан-
Го, который насылает иа море бурю и убивает чудовище мол-
нией.
В народной поэзии также часто фигурируют боги. Есть
стихи (точнее, песнопения, которые обычно поются под акком-
панемент музыкальных инструментов), посвященные Огуну,
Шанго, Эшу, Ифе и другим. Они глубоко поэтичны, эмоцио-
нальны и часто, как, например, в песне, посвященной богине
реки Ошун, пронизаны светлым чувством, преклонением перед
красотой природы и животворящей силой богини. Читатель мо-
жет легко убедиться в этом, ознакомившись с русскими или
английскими переводами народного творчества йоруба [19;
2Н2]. В наши дни с Ошун связываются представления об успе-
хах народа: она «Велнкая мать», повелительница рек, ручьев н
141
других вод, а также покровительница торговли и банков [150,
с. 10].
Поклонение человека тому или иному ориша приверженцы
традиционных культов объясняют обычно тем, что он «рожден
этим ориша». Чаще всего после смерти родителей человек при
должает поклоняться тем же ориша, что и они. Иногда он окя
зывается «призванным» стать последователем того или ип(н«>
культа. Иногда человек до старости не знает, что он «посвя
щен» какому-либо ориша. Но вот с ним случается несчасид-.
он обращается к бабалаво— жрецу Ифы, и бабалаво объя»
няет ему, какой ориша способен помочь ему выбраться и <
беды.
Как правило, и сейчас, если люди веруют, они поклоняю-к -i
сразу нескольким божествам, являясь приверженцами неско.'н
ких культов.
Помимо старейшин семейных групп, руководивших отпр.-ш
лением культа предков, организацией религиозной жизни \
йоруба занималось профессиональное жречество, имевши
сложную, детально разработанную титулатуру. Оно выполни.i"
функцию посредничества между божествами и людьми, перед.।
вая «своим» богам людские просьбы и жертвоприношения
Жрецы вершили также правосудие «божьим судом», разделяя
с зачаточными органами государственной власти контроль пи i
соблюдением общепринятой морали. В функции определенном
категории жрецов входило предсказание будущего, выяснеип*
судьбы. Они также приготовляли и продавали лекарственны»
составы, различного рода оберегн и т. п. В зависимости от вы
полияемых функций и их общественной значимости жрецы дг
лились на высшие и низшие группы. Кроме того, степень влия
дельности тех или иных групп жречества могла варьировать и
зависимости от степени распространения культа того или ин<»
го божества в разных йорубских государствах.
Институционализированная иерархия существовала лишь п
рамках отдельных культов. Например, среди жрецов бога Шан
го выделялись магба — главные жрецы. Сложную иерархии-
скую структуру, нашедшую отражение в титулатуре, образовы
вали жрецы Ифа. Считалось, что они стояли рангом выше жрг
цов Шанго, однако это не было закреплено в социально-полп
тической структуре йорубских государств.
Впрочем, араба Ифа (высший ранг жрецов Ифы) имели
привилегию ие простираться ниц перед любым правителем лю
бого йорубского государства. Это особенность ие только органп
зации культа, она связана с идеологическими представлениями
раннего государства и ролью оракула в жизни царя (подробны-
см. главы 6 и 7).
Каждая группа жрецов имела единый по всей стране йору
ба цвет одежды (красный у жрецов Шанго, белый у жрецов и
жриц Ориша Око и т. п.) и особые знаки отличия: например,
жрецы Огуна носили железный браслет на левой руке, жрецы
142
Ошун — янтарно-желтые ожерелья из бус и латунные ножные и
||\чпые браслеты, жрецы Ифы— браслеты из пальмового во-
ло»ла или из белых, голубых и красных бус, коровий хвост и
* неценный жезл, жрецы Шанго — ожерелья или браслеты из
красных, белых и черных бус и т. д.
Жреческие титулы, как правило, наследовались в пределах
• |"'внородственных групп. Посвящение в жреческий титул тре-
1 ало уплаты вступительного (посвятительного) взноса, в ря-
случаев весьма значительного. Передача титула жреца по
ледству не исключала необходимости профессионального
, чения. Жрецы некоторых культов проходили длительную и
|"|югостоящую профессиональную подготовку. Так, обучение
। |ч‘цов Ифы длилось от трех до семи лет.
Личность жреца считалась священной и неприкосновенной.
Оскорбление или насилие по отношению к ним строго наказы-
1|ллось. Их боялись и уважали. Профессия служителей культов,
Связанных с предсказаниями, с необходимостью значительных
^умилостивительных жертвоприношений, была прибыльным де-
?ЦОМ.
Отправление культов большинства божеств происходило в
। исциальных молитвенных местах. В традиционном йорубском
। ц||ище агболе божеству — покровителю семьи отводилась спе-
"II 1льиая небольшая обмазанная глиной площадка, место мо-
ннпы и жертвоприношений. Могущественным, популярным бо-
i'i-гвам, культ которых отправляли жрецы, обычно воздвига-
н' к храмы — глинобитные строения, покрытые травой или
и ' и.мовыми листьями. Более скромными молитвенными места-
||| служили расчищенные площадки, обозначенные камнями,
ппкрытые крышами из листьев, поддерживаемыми каменными
iijtii глиняными столбиками. Кроме того, сооружались много-
численные святилища в густой лесной чаще — игбо. Там со1
Исршались тайные ритуалы, доступные лишь посвященным.
Для богослужения тем или иным ориша были отведены
определенные дни, повторяющиеся через равные промежутки
иремсии. (В соответствии с ними назначались н рыночние дии.)
Празднества в честь ориша, связанных с земледелием, приуро-
чивались к естественным вехам природно-земледельческих цик-
Подобно верованиям и культам йоруба, традиционная рели-
I пн бини — политеистическая, но их пантеон беднее. Творцом
нгсго сущего считается бог Осанобуа, или Оса. По его поруче-
нию жизнь на земле создали божества-антиподы: Осанова, хо-
шин домов, городов, деревень, и Осаноха — хозяин лесной ча-
llUi. Подобно йорубскому Олоруну, Осанобуа, видимо, наибо-
лее архаическое божество пантеона, однако он, вероятно, тес-
нее связан с миром людей, чем верховное божество у йоруба.
Осанобуа антропоморфен. В мифах он предстает как царь,
143
окруженный многочисленными женами и детьми. В некоторые
деревнях он и в XX в. является объектом специального куль
та, который отправляется перед его скульптурным глиняным
изображением в одеждах и регалиях традиционного бснпп
ского правителя — обы.
Гораздо более значительную роль в религиозной жизни hi
ни играет старший сын Осанобуа, бог моря Олокун. Частичн-
ой делит с Осанобуа функции творца. Фактически это сам-
могущественное божество пантеона, его культ имеет всеоблп-
распространение. В африканистике бытует точка зрения, чк>-
был привнесен в древний Бенин из йорубских государств, и-
скорее всего это не так.
В отличие от своего йорубского тезки Олокун у бини — <
жество мужского рода. Он полифункционален: бини отожде, ।
вляют его с морем, с водной стихией. В Бенинском царств и
устье р. Бенин ежегодно в жертву Олокуну приносили тр '
четырех человек, чтобы корабли могли беспрепятственно ik-
дойти к берегу [217, с. 69]. Рыбаки совершали в честь Олеил
на жертвоприношения в надежде на хороший улов в меся ни
наиболее благоприятные для рыбной ловли [153, с. 156].
Кроме того (или прежде всего), Олокун связан с челонк
ческим плодородием, его главный эпитет — «приносящий и
тей», поскольку, по представлениям верующих, души новоро-i
денных проникают в их земную оболочку из мировой вод.......
стихии, окружающей землю. С поклонением Олокуну связаны
умилостивительные обряды с просьбами об удачных родах и
здоровье детей, и в этом качестве он более известен, чем др\
гое божество, Обиенвен, также связанное с человеческим пли
дородием. Другая его функция — даровать богатство. По мср<
формирования бенинской государственности наметилась тенден
ция к превращению культа Олокуна в общегосударственны!!
он был связан с культом царских предков. Символ Олокуна
рыба или царь с ногами в виде рыб — одна из излюбленшп
ших тем бенинской иконографии. Изображения царя в его П<>
жественпом воплощении — в центре так называемой триалы
(царь с ногами в виде рыб, опирающийся на двух придвор
ных) —неоднократно повторяется на бронзовых пластинах амч
некогда украшавших столбы царского дворца, на резных сл<>
новых бивнях, водружавшихся на алтари царских предков, и
на бронзовых подвесках, прикреплявшихся к поясам бенинс1;<>н
знати. Итересно, что в Бенине только Олокун, как божествен
ное воплощение царя, воспроизводился в слоновой кости и и
бронзе.
Согласно бенинской мифологии, коралловые бусы — необхо
димая принадлежность царского платья — были добыты ол
ним из первых бенинских царей (обой Эсигие, правившим при
близительно в начале XVI в.) в притоке р. Нигер в результат
единоборства с Олокуном [191, с. 23].
Бенинский Огун, бог железа, металла, аналогичен йоруб
144
иу Огуну и дагомейскому Гу. Помимо кузнецов и мастеров
>|)онзе и латуни Огуну поклонялись охотники и воины.
t'1'о есть другое имя: Эфае. Это, очевидно, древнее божество
ы н войны, культ которого после вступления бини в эпоху
1лла был поглощен культом Огуна. Святилища этого бо-
алтари, украшенные различными металлическими пред-
ки, устраивались при кузницах, а также совмещались с
•иными алтарями, посвященными предкам. В жертву Огу-
|>пни, как и йоруба, приносят собаку и, кроме того, пере-
шей и пальмовое масло.
Проклятие и клятва именем Огуна считаются очень сильны-
Приверженцы его культа верят, что Огун убивает клятво-
супника.
Рачительное место в пантеоне бини отводится Осуну—бо-
ту врачевания и знахарства. Это, в основном, объект до-
нсго культа, хотя у знахарей принято устраивать ежегод-
массовые ритуальные праздничные шествия в честь Осу-
('.читается, что в результате ритуальных танцев и церемо-
обновляется и возрастает сила знахарей и их снадобий,
.г Осуна был тесно связан с культом царя, с представле-
। о том, что благополучие народа непосредственно зависит
поддержания жизненной силы последнего. До наших дней
^Хранились характерные атрибуты культа, употреблявшиеся
Й время религиозных церемоний в царском дворце: большие
Meзлы или ритуальные столбы из железа н бронзы и бронзо-
|Ц(‘ скульптуры, изображавшие голову человека со змеями, вы-
||флчающими из его ноздрей, и птицами, венчающими его лоб.
fyini из ритуальных столбов был детально обследован
II. Шаревской [118, с. 128—140].
Поклонение Огиуву, «царю смерти», было также тесно свя-
с представлениями о царе как о вместилище некоей сак-
ной силы, оскудение которой грозило бедствиями народу.
1 птре г. Бенин находилось святилище Огиуву, служите-
, божества был один из царских придворных. От имени ца-
। просившего божество об отсрочке его смертного часа, на
nip!, Огиуву регулярно приносились жертвы: мужчина и
...... бык, козел. Личный гонец Огиуву офое призывал
• |>н|их в мир духов. Офое изображался в виде вырезанной
поповой кости или отлитой из латуни или бронзы челове-
'•(кон головы с руками и ногами. Говорят, что царь посылал
ьулыггуры офое подданным, когда хотел предупредить, что он
.Ими недоволен [155, с. 54].
Пантеон биии включает также йорубского бога ворожбы
Ифу (его другое имя, Орунмила, тоже йорубского происхож-
дения). Связь бога ворожбы с предполагаемым местом за-
|М|>кдсиия культа — Ифе — подтверждается тем, что в Бенине
Для гадания могли использоваться только пальмовые ядра, за-
йгп'ппые из Ифе.
В отличие от йорубских государств в Бенине не было ор-
10 ••«к. 659 145
Й*1
ганизованного жречества. Жреческие функции выполняли н|
семейном уровне главы общин, а на государственном — дол ж»
ностные лица, совмещавшие жреческие обязанности со свет»
скими.
Традиционные религиозные верования и культы народов :.i
падной части социокультурного региона — территории Дан)
мейского царства — во многих своих существенных чертах |м
зительио напоминают йорубские. Дагомейское царство на при
тяжении всей своей истории испытывало сильное влияние ио
рубской культуры, а в XVIII в. — культурную экспансию <н
стороны йорубской державы Ойо. Если вспомнить о бо.'нг
древнем культурном субстрате, то обнаруживаются еще бо.н*
тесные культурные связи между йоруба и дагомейцами: согл.ж
но устной традиции, йорубские государства и Дагомейское цир
ство образовались из одного культурно-исторического центра t
результате миграции народов группы аджа, в которую входил»
йоруба и фон [204, с. 302, 311]. Миграции в Дагомею с зашр
да, со стороны современного Того, привнесли в страну верови
ния этнической группы эве. Известное влияние на религиозную
ситуацию оказал также обычай дагомейских царей XVIII—
XIX вв. заселять так называемые царские поместья рабами
иноплеменниками, которые принесли с собой религиозные пред
ставления и культы их родных мест. На протяжении несколь
ких веков существования Дагомейского царства на его тер pH
тории формировалось несколько пантеонов. Среди племен и на
родов, населявших Дагомею, бытовали (и до сих пор бытуют
две группы мифов об образовании дагомейских родов. Тради
ция нескольких родов (точнее, линиджей) утверждает, что оп|
произошли от людей, некогда спустившихся с неба или вылез
ших из нор в земле. Это нисколько не похоже на то, что дума
ли по поводу своего происхождения йоруба и бини, и, напро
тив, напоминает представления народов акан, которые том
полагали, что родоначальницы их матрилинейных линиджЛ
либо спустились с неба, либо вылезли из земли. Согласно щи*
даниям другой группы родов, их предки произошли в резу.-н.
тате сексуальных сношений между человеческим существом I
животным или растением. Есть роды, ведущие свое происхож
дение от свиньи, собаки, гиены и т. п. Существо, появившеги
на свет от брака человека и нечеловека, называлось тохвиш
и было объектом культа членов данного рода. Роды перв<>|
группы не имели тохвийо. Оии связывали поклонение cbohn
первопредкам с поклонением одному из воду.
Воду дагомейских верований равнозначен ориша йоруба
Это общее обозначение для божества и духа. Некоторые глав
ные воду разительно напоминают йорубских ориша. Один hi
дагомейских пантеонов связан с воду Маву-Лиса.
Маву-Лиса — это дагомейский вариант йорубских орш
146
Цйудувы и Обаталы. Традиция связывает его появление и рас-
росгранение в Дагомее с царем Тегбесу н его матерью. До
Оуплсния на дагомейский престол Тегбесу провел много лет
О По; став царем, он энергично внедрял в Дагомее обычаи и
прядки, которые наблюдал при дворе правителей крупнейшей
бской державы. Дагомейский Маву-Лиса— двуединый во-
i иожество-андрогнн; в нем преобладает идея единства, слит-
ll и. Маву — это женское начало, земля, запад, луна, ночь,
1 ородне, материнство, мягкость. Лнса— мужское начало,
и восток, солнце, день, сила, воинственность, стойкость.
I те, как целое, Маву-Лиса — это единство мира в его двой-
f ипости [139, с. 176].
। оворя о Маву-Лнса, дагомейцы, как правило, называют ее
|М шу» и употребляют местоимение женского рода. По пред-
'I И1.1СНИЯМ верующих, это божество имеет два лица: первое,
il и'у, обращенное к ночи, — это лицо женщины, ее глаза — это
I. Другая сторона, другое лицо, Лиса, обращенное к дню,—
I" лицо мужчины с глазами солнца [201, с. 125]. Кроме то-
li, Маву-Лиса — божества-супруги. Подобно Одудуве и Обата-
|г, Маву-Лиса символически изображается в виде двух поло-
||||к>к выбеленной калебасы, обозначающих соединение земли
i неба. Впрочем, традиция, записанная в XX в., разделяет Ма-
у л Лиса; иногда Лиса изображается не супругом, а сыном
Чипу [201, с. 134].
В дагомейской мифологии мир создали Маву-Лиса и воду
jo имени Айдо-Хведо. Происхождение последнего не вполне яс-
111’ Возможно, это — творец мира. Во всяком случае, в момент
о 1.ШИЯ вселенной Айдо-Хведо в образе гигантского змея нес
П n'V-Лиса во рту. Изгибы земли — это движения Айдо-Хведо.
при — его испражнения. Когда мир был сотворен, оказалось,
'к, он очень перегружен горами, деревьями, слонами и т. п.
1.1 к* было землю на что-то положить. Поэтому Маву-Лиса
1|нц..1зали Айдо-Хведо свернуться в кольцо и снизу поддержи-
UHI. 1емлю. Для удобства Айдо-Хведо Маву создала воду, в
п|"|юй он теперь живет. Когда змей шевелится, происходят
имлетрясення [201, с. 135—137]. По другим представлениям,
|й/к>-Хведо является людям в виде радуги.
Маву-Лиса породили множество детей, которые управляют
Мольными, силами и явлениями природы н делами людей: это
,Гс - воду зарослей и диких животных, покровитель охоты,
,Жн -воду грома, воду Локо и Меджи, связанные с культом
i₽|»cna Локо, Аджакпа — воду питьевой воды, Айаба — божест-
i(i /юмашнего очага и др. В функции воду Вете и Алаве входи-
10 оберегать богатство их отца Лнса, а Айзу и Аказу должны
Im.hu охранять имущество их матери Маву. Младший сын Ma-
ly Лиса—Легба был гонцом, посредником между Маву-Лиса
И другими божествами.
Подобно Эшу, Легба является также посредником между
ЛЮльмн и воду, передавая последним желания и просьбы лю-
10* 147
Йоруба. Ритуальные сосуды культа Ифы. Дерево
дей. Поэтому, когда приносились жертвы богам, первая, пре,
варительная жертва всегда предназначалась Легбе. С помощь
этого воду верующие легко объясняют земные несчастья и и
удачи, не теряя веры в могущество божеств и духов и в пол
зу молений и жертвоприношений: любое бедствие, наприм!
засуха, голод, могут быть объяснены капризом Легбы или е|
нерасторопностью, его неудачей в роли посредника меж'г
воду.
Важная роль в пантеоне Маву-Лиса отведена их четвср
му сыну, Гу, — божеству железа, точнее, не железа, как Tai
вого, а свойства железных изделий колоть и рубить. Гу ч "
же — олицетворение всех человеческих умений, связанны'
использованием железа. Ему поклоняются кузнецы. Подо'
йорубскому Огуну, он также бог войны. Интересно, что др
нейшие изображения Гу были сделаны из камня, лишь иг
нее к его каменному туловищу стали добавлять большой
лезный меч. В XX в. появились антропоморфные изображу ।
этого бога.
Считается, что Гу — это сила Маву. Благодаря ему зс
не осталась дикими зарослями. И в этом смысле Гу можно <
рее назвать не богом, а культурным героем. В мифах, запш
ных в XX столетии, с его именем всегда связывается окул
ривание природы, улучшение условий жизни людей {201, с. I
134].
Параллельно с воду сонма Маву-Лиса существует пант ।
Со, связанный с морскими стихиями и громом, соединяют ।
ся с морем во время дождя. По преданию, культовым ценчм ।
воду группы Со была приморская деревня Хевне, и большим* ।
во приверженцев этой группы —- приморские жители [139,
с. 181]. Глава пантеона Согбо, как и Маву-Лиса, — божество'
андрогин, живущее на небе. Его дети — близнецы Агбе (муж*
ское начало) и Наэте (женское начало). Агбе, охотник, посо*
14Я
Йоруба. Ритуальные сосуды культа Ифы. Дерево
liiii.'icji в лесных зарослях и стал управлять животными и пти-
li.iMii, а Наэте положила начало множеству божеств и духов,
I пт .анных с морем, бурями, с круговоротом воды.
Третья группа воду мифологически выводится из пантеона
шу-Лиса, хотя, по-видимому, представляет собой самостоя-
'I' и.иую группу божеств земного пантеона. Во главе его стоит
( нбата — «царь земли», «хозяин почвы», воду всего, что нахо-
i'ihh'm на почве. Кроме того, это еще и божество оспы, культ
|>"|о|)ого, по некоторым преданиям, проник в Дагомею с севе-
р । после жестокой эпидемии оспы.
При наличии многобожия и при отсутствии развитой си-
»1' чы жречества религиозным «путеводителем» дагомейца слу-
;и и.in система Фа — дагомейский вариант гадания Ифа, спо-
* mi> предсказания, которым владеют профессионалы — жрецы-
I । ытели.
Дагомейцы утверждают, что о системе Фа они впервые узна-
ли от йоруба во время правления дагомейского царя Агаджи,
'I ' в период экспансии йорубской державы Ойо в сторону
/I номейского царства. Традиция объясняет быстрое внедрение
:ом|о культа тем, что йорубский жрец с помощью Фа определил,
ihле жертвы надо принести богам, чтобы пошел дождь, и спас
д.номейцев от засухи [201, с. 179—180].
! Орудия ворожбы— 16 пальмовых орехов и гадальная доска,
'Посыпанная песком или забеленная мелом. На ней в ходе во-
рожбы пальцем наносятся знаки. Процедура гадания в основ-
ных своих чертах напоминает йорубскую, но в отличие от Ифа
Н Фа разработано не 4096, а всего 256 комбинаций, или пози-
ций, образуемых в результате манипуляции с 16 пальмовыми
орехами.
Олицетворением Фа считается Гбаду, живущая на верхушке
Небесной пальмы,, откуда она видит все, что делается на небе,
игмле и на воде. У Гбаду 16 глаз. Каждое утро брат Гбаду,
149
Легба, открывает ей столько глаз, сколько она хочет, выражая
свое желание не словами, а числом орехов. Маву поручила Гба-
ду научить людей «языку» Маву, т. е. способности узнавать
судьбу, определяемую богами. Иными словами, она вручила
Гбаду ключи судьбы каждого человека. Поэтому, когда человек
хочет узнать, как ему действовать в той или иной ситуации,
он должен произвести гаданне Фа, и это откроет глаза Гбаду
в соответствии с тон или иной позицией на гадальной доске
Ключи судьбы — это дом с 16 дверями, где каждая дверь со
ответствует глазу Гбаду, и в те двери, которые открываются
после гадания, становится видно судьбу человека. Каждый
человек имеет воду, которого он должен почитать, но без Фа
он может ошибиться. Поэтому надо, чтобы все почитали Jlei
бу, который знает язык Маву и Фа и может вмешаться в суд»,
бу. Дело в том, что все происходящее на земле, уже соверши
лось на небе раньше. Фа (Гбаду) и Легба могут быть совсг
чиками людей потому, что сами они уже решили все возмож
ные ситуации на небе [201, с. 173—180].
И по сию пору верующие аджа считают, что гадальные
орехи выражают желания богов во всех случаях, влияющих ни
человеческую судьбу. Большинство приверженцев традициоп
ных верований узнают или «получают» своих Фа несколько pa ।
в жизни, начиная с рождения и получения имени и далее при
переходе из одной возрастной группы в другую. Кроме того,
человек сталкивается с необходимостью обращения к Фа в
экстраординарных случаях, когда ему требуется, чтобы Фа
определил, какому воду ему следует принести жертвы, чтобы
благополучно выйти из сложной ситуации.
Традиционные религиозные верования народов стран поб<-
режья Бенинского залива имели общие стадиальные черты
это были религиозные верования обществ либо догосударп
венных, либо раннегосударственных. Они причудливо сочетали
в себе родо-племенные верования и новые представления эш»
хи зарождения классового общества.
Появление государственной религии предполагало развитие
соответствующих институтов: а) в области религиозного во<
питания; б) в области подготовки служителей культа; в) в о(»
ласти организации отправления культа и культового строп
тельства; г) в обеспечении воспроизводства религиозного рек
визита. Рассмотренные с этих точек зрения общества поб<-
режья Бенинского залива обнаруживают свой переходный хл
рактер, выступая как общества раннегосударственные.
Методами религиозного воспитания были знакомство с ми
фами, передаваемыми старшими членами семьи и старейшина
ми линиджей; участие в обрядах, связанных с основными э'ы
пами жизненного цикла (рождения, инициации, свадьбы, похо
роны); приобщение к обрядам и церемониям общественного
150 _______
Йоруба. Ориша Эшу. Как божсство-андрогин,
часто изображается в виде женской фигурки
с «фаллической» прической. Дерево
характера. Иными словами, не существовало специализирован-
ных институтов для организации религиозного воспитания и
образования. В основном оно осуществлялось на догосударст-
ненном уровне.
Подготовка служителей культа протекала по преимуществу
в семейно-родовых группах, и большинство жреческих титулов
наследовалось в этих общинных коллективах; ряды жрецов по-
полнялись также за счет посвященных — особенно одаренных
для исполнения жреческих функций лиц. Лишь у йоруба не-
которые группы жрецов, например бабалаво (гадатели Ифа),
формировались на базе платного профессионального обучения,
большинство служителей культов сочетали светские и жрече-
ские обязанности. Царский культ обслуживался придворными,
наделенными и жреческими функциями, часть из них рекрути-
ровалась из числа рабов. Нет оснований говорить о жрецах
как об особой социальной прослойке, тем более что они не со-
ставляли каст, если пользоваться определением касты, предло-
женным Ю. М. Кобнщановым [46, с. 147—148].
Традиционные религии не имели священных книг, будучи
религиями бесписьменных народов. Тексты молитв, песнопений
передавались устно от поколения к поколению. По иронии судь-
бы записи священных текстов не только в форме научных пуб-
ликаций, но и как руководство для верующих появились уже
и XX в. как побочный результат научно-технического прогресса.
151
йоруба. Ориша Эшу. Дерево
Формами религиозного ритуального действа были жертво*
приношения, поклонения божествам, магические обряды, мп»
литвы; существовали определенные молитвенные позы (у йору
ба, например, это — простирание ниц перед изображением
жества или его воплощением; коленопреклонение; позы, обр-i
зуемые ритмическими движениями тела в процессе ритуальна
го танца), дифференцированный набор ритуальных жестов ллн
отправления тех или иных культов. Развитие государственной
религии — культа царя и царских предков — вызвало к жизни
появление социально дифференцированных ритуальных танцев
(танцы царей, танцы для царей, танцы евнухов, различных вл
тегорий придворных и т. п.).
Самым существенным элементом жертвоприношений были
(и остались до сих пор) орехи кола и вода. Считалось, что н<
пользование воды перед любым религиозным действом обям
тельно для создания атмосферы чистоты и умиротворения в->
круг молящегося [150, с. 16], и это, очевидно, связано с пре i
ставлениями о праматери-воде, о ее сакральной роли в сопи»
рении мира. Для жертвоприношений употреблялись также ,н>
машняя пища, домашние животные, охотничья добыча, проп i
водились ритуальные возлияния вином или кровью. Человек
считался высшей формой жертвы божеству. В источниках ни
сведений о совершении человеческих жертвоприношений отдель-
ными людьми (исключение составляли похоронные обряди
должностных лиц в Бенине, они всегда сопровождались прине-
сением в жертву рабов). Человеческие жертвоприношения но-
152
и общегосударственный характер, и, за исключением тех
i.ieB, когда они были связаны с тайными культами (напри-
с некоторыми дворцовыми церемониями), заклание людей
вводилось публично и обставлялось пышными церемониями,
штие царского культа и участие ранних государств в транс-
штической работорговле вызвали к жизни массовые чело-
ские жертвоприношения во время некоторых общегосудар-
ппых празднеств.
Управление культов происходило на нескольких социаль-
уровнях, прослеживается несколько форм социальной ор-
тции культа: индивидуальные моления и жертвоприноше-
магические действия; отправление культа на уровне ли-
ка; общегосударственные религиозные церемонии; тайные
мы и церемонии, связанные с особой царя, а также с та-
нами политико-религиозных организаций, именуемых эт-
лфами «тайными союзами». Несмотря на то что, как уже
рилось, не существовало жречества как особой профессио-
аюй прослойки, прослеживается четкое социальное разме-
шие в отправлении культовых действий, особенно на уров-
осударственных церемоний. Участие (активное и пассив-
1 во многих церемониях было доступно только знати; об-
1 1родный характер государственных праздников — также
иное понятие: хотя в них в той или иной форме принимало
। > те все городское население, уже существовало социаль-
>ц>. распределение функций и деление участников ритуалов на
н питых и пассивных.
Незавершенность процесса вычленения жречества из общин-
структур на всех уровнях отражено и в культовой архи-
ве: обособление, вычленение культовых сооружений име-
iccto, но оставалось незавершенным. В источниках упоми-
гя храм Олокуна в Гвато (Угхотоне), храм Одудувы в
юм Ойо, храм в Бадагри. Очевидно, что в действитель-
1 .и их было намного больше, но не они определяли культо-
вую архитектуру. Не храм, не церковь, а главная рыночная
||.'|<»щадь перед царским дворцом была местом массовых религи-
|цп>1х церемоний; по улицам города двигались процессии, со-
провождаемые музыкой и танцами. Тайные церемонии происхо-
iii.'ih в-священных рощах. По мере развития ранней государст-
lU’iiiiocTH и роста царской власти происходило не столько вычле-
'ii’iiiie культового помещения в храм, сколько сращение дворца
• ' культовым домом, ибо дворец — обиталище священного ца-
ПЯ - был не только святыней сам по себе, но, кроме того, за
•||'О степами сосредоточивались важнейшие государственные
'Пятилища: алтари царских предков, царские усыпальницы,
Uloriie священные рощи.
Изготовление предметов культа и пользование ими также
'‘или социально дифференцированы. Существовали различия
| одежде и украшениях у последователей культов различных
южеств. Социально дифференцированное пользование предме-
153
тами культа прослеживается в Бенине: там только царь имг|
право на владение бронзовыми скульптурными изображениями
голов своих предков, его высшие сановники могли ставни. и|
домашние алтари лишь изображения из глины. Владение к<м
ралловыми бусами, обладавшими в глазах бенинцев магически!
силой, также было привилегией царя; они раздавались н|>И<
дворным как знак особой милости.
Религия не обещала верующим загробного вознаграждении
или, напротив, наказания за грехи на этом свете. Традицшик
ные верования не включали в себя понятий «ада» и «рая#|
душа умершего человека, попадая в иной мир, не подвергал.» i.
суду за свои земные деяния, боги не производили отбора - и'
стых» и «нечистых» душ. Основа традиционных веровании
культ предков; нерасторжимая связь живых, умерших и н< ро-
дившихся поколений была противоположна идее «отбора». '1'»
гура, подобная святому Петру с ключами от рая, — это пер'-
наж, который не вписывается в йорубский, в бенинский или и
дагомейский пантеон. И когда этнографы и религиоведы ср.и.
нивают бога Эшу с дьяволом, то это не столько религиозно'
функциональная, сколько морально-этическая оценка этого бо»
жества. Эшу любит делать пакости людям, но он не имеет ни»
какого отношения к адским мукам грешников, которые проев»
не входят в круг традиционных религиозных представлений.
Почитание духов умерших предков продолжало занимать or*
ромное место в системе традиционных верований народов ре*
гнона. Служение любому божеству предварялось молитвенным
обращением к духу предков; считалось, что это увеличивает
силу молитвы. Пример предков, почитание предков и старей-
ших членов общины, почитание носителей титулов служили
идеологическими средствами воздействия на людей. Развиваю-
щаяся государственная религия — культ царских предков — так-
же не содержала представлений о воздаянии за добро нлн зло.
Последнее могло быть наказано при жизни посредством вредо-
носной магии. Господствующая идеология не только освящала
царскую власть и стоящую за ней должностную иерархию, опа
воспитывала страх и покорность перед недоступной людскому
пониманию волей богов.
У народов социокультурного региона Бенинского залива, т,
видимому, не было понятий борьбы за истинную веру или вер--
терпимости. Наиболее сильные государства сознательно наса.1
дали свои верования и культы в завоеванных территориях, н..
если бы не отмеченное отсутствие религиозной нетерпимости,
вряд ли йорубский пантеон так легко распространился бы пн
обширную территорию современных Южной Нигерии и Респуб-
лики Бенин. Дагомейские правители не просто терпели — они
вводили в официальный пантеон божества разных этносов, со-
ставлявших Дагомейское царство. Во время первого этапа хри-
стианизации Бенина христианские святые легко и органично
вошли в государственные культы как новые могущественные
духи-покровители и потом, по-видимому, столь же легко были
яибыты.
Подобного рода «веротерпимость» была свойственна н во-
1’1<1чиым обществам древности. Исследователи Древнего Восто-
Нп связывают это идеологическое явление с особенностями ар-
imi'iecKoro мышления. Мифология (идеологические представ-
ления доклассовых и раннеклассовых обществ воплощались
Преимущественно в мифах) «предоставляла язык символов,
1»/|цнаково удовлетворительный для всех слоев и общественных
IpyuiiHpoBOK. Безразличие носителей построенных на ассоциа-
циях по семантическим рядам мифов к логическим противоре-
чиям порождало равное отношение к параллельно существую-
щим культам, что нашло продолжение в своего рода веротер-
пимости, характерной для древневосточных обществ до времени
появления мировых религий» [49, с. 6].
Глава 5
ХРАНЕНИЕ И ПЕРЕДАЧА ИНФОРМАЦИИ
В качестве одного нз важнейших признаков вступления он
щества в эпоху цивилизации большинство исследователей и.»
зывают появление в нем письменности, т. е. «совокупности лн
кументов, выполненных письмом того или иного народа» |.'
с. 571.
ЦТоявлени^ письма и письменности — процесс исторн
ческн 'О’буслбвленныи: на определенном этапе развития обще* ।
во и государство уже не могут существовать без письмен
ности. Возникновение ^использований письма создают прницп
пиально новые возможности для расширения пределов сони
альной памяти общества — необходимого условия для его даль
нейшего прогресса: Письмо и письменность оказывают боль
шее или меньшее воздействие на все области культуры^ кон»
рая в целом вступает в качественно новую стадию. В отличие
от большинства средств общения (устной речи, жеста и т. п I
ограниченных во времени и пространстве, написанное слово ос
ладает временной и пространственной протяженностью. Эчн
свойства письма объясняют, почему повсюду на земле разви'|н-
внутригосударственных и межгосударственных отношений и
прогресс общества в целом (когда оно достигло стадии гоп
дарствообразования) предполагают переход к использовании’
письма и письменности.
Вместе с тем ^исследователи истории письма у различных 1ы
родов отмечают, что его возникновение н становление был"
чрезвычайно длительным процессом, имеющим не одну пром<-
жуточную стадию, и в этом смысле о зачатках письма можни
говорить еще в первобытном обществе. Формирование первон.1
чального письма относится к неолиту [37, с. 73]. Тайней фор
;_мой письма является предметное. .Выдающийся немецкий и*-
(.следователь истории письма И. Фридрих в качестве одного и
-..примеров предметного письма приводит послание, отправлен
'--ное пленным йоруба (время, когда‘оно было послано н источ
ник своей информации И. Фридрих не сообщает). Послашн
состояло из кусочка древесного угля, перца и нескольких сухи'
зерен кукурузы, завернутых в тряпицу. Оно обозначало: «Мо*
тело затвердело как камень, будущее черно как уголь, дупы
горит огнем (отсюда перец. — Н. К.), тело иссохло как зерно
кукурузы, мое платье превратилось в лохмотья» [109, с. 34|
156
Одним из видов предметного письма служили бирки, имев-
"ис широкое хождение и в классовых обществах в различных
Uloiiax мира.
Другой первоначальной формой письма является письмо ри-
ночиое, т. е. такое, которое передает сообщение посредством
н-унка. Оно может пользоваться теми же приемами изображе-
и1я, что и предметное. Человек, животное, вещь могут быть
1рисованы либо со всеми деталями, целиком, либо условно,
•кращенно (например, слово «бык» обозначается рисунком
ычьей головы), абстрактные понятия могут изображаться сим-
отчески (иапример, понятие «холодный» — при помощи изо-
рпжения текущей воды и т. д.). Задача такого письма — пе-
"i;rib не звучание, а смысл сообщения. Однако и в рисуноч-
ки, и в предметном письме возможен прием «звукового ребу-
। о, когда слово, не поддающееся изображению, заменяется
дмволом, имеющим фонетически такое же или сходное зву-
। illite, даже если между ними отсутствуют какие-либо смысло-
' (.« связи.
' Рисуночное письмо может переводить в «письменную фор-
Л» другие виды сообщения, например, жесты; между ним и
нобразительным искусством нет четких границ, хотя они
iiviviOT разные задачи: для рисуночного письма художествен-
ность в передаче изображения не является самоцелью. Обыч-
но в качестве признаков рисуночного письма, отличающих его
•г произведений искусства, отмечаются, во-первых, то, что
письмо— это не отдельное изолированное изображение, а рас-
кат в картинках, и, во-вторых, использование в письме, как
Iранило, более схематичных, символических условно-знаковых
исментов [37, с. 63—66].
Предметное и рисуночное письмо, в сущности, одно и то же.
i'-ажно, однако, что с появлением последнего сообщение отры-
1 ц'тся от предмета и переносится на различные материалы
। ня письма [109, с? 34—37].
Оба эти вида первоначального письма были широко рас-
пространены в странах побережья Бенинского залива. В сере-
"iiie XIX в. английскому путешественнику Р. Бертону показы-
1ЛП любопытное послание, отправленное африканцами из
• нйона Игбебе (близ слияния рек Нигер и Бенуе) для переда-
। । известий о находившемся там путешественнике-англичанине.
но состояло из обрывков старых панталон, от которых были
«резаны все пуговицы, пучка бечевок европейского и местного
производства, перевитых вместе, чтобы показать, что судьба
|п'лого путешественника и чернокожих членов его экспедиции
"'разделима. Арабский талисман, именуемый в тех местах
риери, намекал на то, что посыльный был мусульманином, а
игрец, нанизанный на веревку, означал, что дорога была опас-
ной. Три сломанные раковины каури говорили о том, что чем
гкорсс англичанину будут посланы свежие припасы, тем луч-
ше. Половинка семечка кардамона выражала утешение, пока-
157
йорубское предметное письмо. Образцы посланий
членов царского рода государства Иджебу
конца XIX — начала XX в.
зывая, что сердце путешественника еще билось [159, т. '*
с. 221—2221.
Предметное письмо у йоруба, называемое ароко, было зл
-фиксировано в конце XIX в. в Иджебу, Ифе, Ондо. Ойо имел"
определенный набор символов. Это письмо употреблялось глав
иым образом при передаче секретных официальных сведений
Для этого использовались раковины каури, перья, камешки и
другие подобные предметы. Каури, соединенные в связки опрг
деленным образом, могли передавать идеи. Например, две ра
_ковины каури, нанизанные на шнуре открытыми сторонами
друг к другу, могли обозначать дружбу или готовность весы!
мирные переговоры. Те же раковины, нанизанные так, что они
оказывались повернуты друг к другу обратными сторонами,
обозначали натянутые отношения, враждебность [243, с. 319;
222, с. 409—414; 109, с. 237, рис. 2].
В 1860—1862 гг. во время военного конфликта между йоруб
скими государствами Ибаданом и Иджебу в последнее было
отправлено одним из вождей Ибадана символическое послание,
содержавшее предложение о заключении мира. Оно состояло п ।
веера, пера птицы осии и белого пояса. Эти предметы были
отобраны из-за созвучия йорубских названий веера и пера со
словами, выражающими отношения между воюющими сторон;!
ми: в йорубском слове абебе («веер») корень бе означай
«просить», в слове осин (название водяной птицы) корень син
158
йорубское предметное письмо. Образец послания
членов царского рода государства Иджебу
конца XIX —начала XX в.
йчпачает «служить». Белый пояс у йорубов— символ мира. Та-
ким образом, сочетание трех предметов означало «мы просим
нпс, мы будем вам служить, пусть будет мир между нами»
Г? 12, с. 4861.
Предметное и рисуночное письмо составляли неотъемлемую
['i> культуры ранних государств. Большинство дошедших до
। образцов этих зачаточных видов письма связано с предста-
телями царского рода иди с должностными лицами. Очевид-
иц, что, подобно обучению грамоте в последующие века, оно
ныло доступно не всем.
Уникальными историческими документами являются много-
iinciiibie глиняные барельефы, вделанные в стены дворцовых по-
। । роек дагомейских царей (муляж одного из барельефов можно
ни теть в экспозиции ленинградского Музея антропологии и эт-
нографии). Они были сделаны по заказу правителей Дагомеи
г целью сохранить в памяти потомков подвиги дагомейских
Цпрей. Все барельефы просты и реалистичны по манере испол-
нения и символичны по смыслу. Например, барельеф из двор-
Hii Гезо, запечатлевший черную рыбу на крючке, является об-
ритой записью известного высказывания этого царя: «Рыбу,
Иокфая хватает приманку, легко вытащить из воды на сушу».
Крючок изображал царя Гезо, а рыба — воина наго (йоруба),
ирельеф в целом был аллегорическим выражением непреклон-
но стремления Гезо освободиться от даннических обяза-
159
тельств перед йоруба [273, рис. XVA]. Другой барельеф (и
дворца Глеле)—макака с кукурузным початком в лапе—ьп.
аллегорическим изображением ответа, который дал царь Ai hi
дозап (1797—1818) посланцам наго, пришедшим к дагомсйп
с требованием уплаты традиционной даии в пользу Ойо |'Л
рис. IX]. Адандозан вручил им зонтик с аналогичным рш\и
ком, представлявшим царя Ойо в образе обезьяны, которая <>i
ной лапой подносила ко рту кукурузный початок, а другой । i
нулась за следующим. Эта символика означала, что требовашн
Ойо непомерны. По преданию, в ответ царь Ойо послал u.ipii
Дагомеи мотыгу, что должно было означать: «Ты очень бс ь ।
сейчас? Работай и тогда ты сможешь заплатить мне даль
В этом примере есть несколько интересных моментов. I’.'»
первых, почти полная аналогия ие только содержания-, ио п <
бора изобразительных средств на барельефе и на царском
тике (кстати, зонт сам по себе иес информацию — он был пи
ком именно царского послания). Во-вторых, послание на н-н
тике было высказано языком международного общения—< и
символика была одинаково близка, понятна и йоруба и даю
мейцам. В-третьих, язык символов был слабоинформативпы*!
самостоятельного значения он не имел: послание такого ри
да, мнемоническая запись в подобной форме требовали в
полнение к ним живых толкователей. В частности, в Абом«<
толкование барельефов хранилось в памяти членов царсю-н
дома и придворных [273, с. 7]. Информативность подобного ро
да мнемонических «записей» и «посланий» является из-за ci-d
ей индивидуальности, уникальности даже более низкой, ч< м
древней символики. Между тем последняя (например, сод ip
ные знаки) откладывалась в сознании народа в течение мшн 1
поколений и была понятна всем без сопроводительного то,..
вання. Но она и гораздо проще упомянутых «посланий», к<и->
рые, в сущности, выражали достаточно сложные идеи. Их и--
редавал словесно царский посланец, удостоверяя правильное и
сообщения и то, что его автором был царь, определенным на«
бором символов.
Подобный способ передачи официальной информации был I
ходу и в Бенине. Бенинская традиция сообщает, что оба Оба
носа (начало XIX в.), пребывая слишком долгое время эгМп
кеном (наследником престола), ибо отец его правил 54 г<»। i
имел обыкновение время от времени выщипывать свои се ни
волосы и посылать их отцу’в г. Бенин (по обычаю, наследник
не мог видеть царя при его жизни). Этим Обаноса покн.пл»
вал, что он становится стар и что отцу пора уступить ему мсс
то на троне. В ответ царь посылал сыну смесь толченого мела
и соли в знак того, что мир еще не потерял для него свонС
вкуса и что он не может его оставить [177, с. 43—44].
V 'Согласно той же традиции, когда знать Бенина приглашал!
’ на трон принца Окпаме (будущего обу Озолуа), сначала упор*
ио отказывавшегося от престола, она послала ему с царски^
КГом шкатулку, в которую поместили двух мышей — домо-
Ко и полевую. Когда Окпаме открыл шкатулку, домовая мышь
кпула в дом, а полевая побежала в кусты. Подумав, Окпа-
| догадался о смысле послания: если мышь может опреде-
ли, где ее настоящее место, то тем более это должен знать
К человек. И Окпаме поспешил на церемонию коронации [177,
приведенный случай — пример весьма сложной символики и
ццренного воображения, выросших на базе развитой, свое-
Нра шой и очень далекой от иас культуры. Нужно быть вос-
aiiHbiM па вполне определенной культурной традиции, что-
I по посылке, состоящей из двух мышей, догадаться, что те-
аовут занять царский трон! .
Помимо символических посланий для передачи официаль-
на сообщений-’в государствах побережья Бенинского залива
Пользовались дворцовы-е-гонцы и «говорящие» барабаны,
[какой-то степени «говорящий» барабан — аналог русскому
моколу, который тоже мог говорить: предупреждать о при-
Ижении к городу неприятеля, оповещать о пожаре или, на-
ворот,— о радостном событии.
I Порубский барабан дундун, по-видимому, является инстру-
[итом, идеально приспособленным для передачи тональной
Ирубской речи. Его деревянная основа по форме напоминает
очные часы, две мембраны на каждом конце соединены
|Уг с другом кожаными ремнями. Барабанщик давит на них,
да ему требуется увеличить высоту тона. Даже средний тех-
|Ч(ч’ки подготовленный музыкант может воспроизвести на
октаву. То, что он выбивает,— не код, а точная ими-
HUI-/I мелодии и ритма речи. Каждая музыкальная фраза мо-
'1 иметь несколько значений. Так, уже в наши дни неграмот-
|му барабанщику было предложено передать языком бараба-
I фразу «Говорит радио Нигерии», произнесенную по-анг-
|Л<-|\и днктором-йоруба с соблюдением тональности йорубско-
I и илка. Барабанную дробь записали на магнитофон и исполь-
ii.'hi в качестве музыкальной заставки нигерийского радио.
lleM, в порядке эксперимента запись фразы дали послушать
(скольким «людям с улицы», не раскрыв им заранее ее про-
1хожление. Первый встречный истолковал ее так: «Когда
hen, Ибадана умрет, кто будет его преемником?» Версией
юрого было: «Он ест грязные бананы, значит, он мается жи-
ром». Версией третьего: «Здесь нет бедняков, ступай в сосед-
Ifi дом» [282, с. 12—13]. Однако же обычно язык барабана
[пользовался во вполне определенном, традиционном куль-
1риом контексте и без труда воспринимался йоруба. Во
юрцах царей барабанной дробью передавались, например,
юления о приходе посетителей и некоторые другие известия,
b премя государственных праздников, торжественных церемо-
1Й барабаны использовались для восхваления предков правя-
|lx династий, во время общенародных праздничных шест-
161
вии — для восхваления предков участников религиозных п
ч- цессий, танцоров и просто прохожих.
Особо важное значение в раннем государстве имел мне
тут царских гонцов. В Ойо специальная группа придворн:
илари служила царскими посланниками и гонцами. Их паз
чение утверждалось после одобрения их кандидатур ораку/
Ифа и ритуалов, благодаря которым они приобретали каче
ва, необходимые для успешного выполнения их миссии, в п
вую очередь храбрость и преданность царю.
Во время церемонии посвящения илари получали «офи
альные имена» — девизы, например: «оба (царь) не готО|
«оба торжествует», «ие противься ему», «не причиняй иепри]
ностей обе», «меня поддерживает оба», «заговоры приводят
нарушению законов» и т. п. [126, с. 19; 243, с. 306].
Выбор того или иного илари для выполнения специальн
миссии в качестве дипломатического представителя царя и,
его гонца было делом большой важности, ибо само его имя 1
ворило о намерениях царя, несло определенную информаци
История йоруба сохранила очень яркий пример того, к
ошибочный выбор илари усугубил сложность внутриполитш
ской обстановки в Ойо в конце 20-х годов XIX в. В этот г
риод власть царя пошатнулась, в державе росли сепаратш
ские тенденции. Пытаясь предотвратить распад государей
царь обратился к правителям подчиненных городов с призыв!
к укреплению единства. В Икойи (город в столичной прови
ции Ойо) собрались на совещание все влиятельные вожди г
сударства, и в конце концов процарская партия склонила 1
к тому, чтобы сохранить лояльность по отношению к царю. 1
когда уже после их предварительного решения к месту съез,
прибыл из столицы гонец, обнаружилось, что царь приел!
илари, чье официальное имя означало «не идите на сговор
[212, с. 211]. Это повлияло иа колеблющихся, и вожди, тепе]
уже «по царскому приказу», законно продолжали мятеж. П
видимому, враждебная царю партия ловко использовала тр.
дицию в своих целях. Аналогом этому в письменном общее
ве могла бы быть замена подлинного текста приказа подлой
ным.
Современный йорубский историк Р. Оланьян весьма нагля,
но показал, как в заключительный период междоусобных ft'
рубских войн конца XIX в. царь Ойо воздействовал на ш
строения воюющих сторон, манипулируя илари с официальнь
ми титулами Обакосетан («царь не готов»), Обаджувон («цар
более могуществен, чем они») и Обалолу («главным являете
царь») [243, с. 309—310].
Институт, подобный илари, существовал и в других йоруй
ских государствах. В Иджеше, Экити и Ифе он назывался оме
се, в Иджебу — оди [185, с. 202—204]. В Дагомее, находившей
ся долгое время в сфере культурно-политического влиянш
Ойо, царь Тегбесу ввел по типу илари институт венсангун.
162
I Судя по сохранившимся описаниям, венсангун были полно-
мочными царскими гонцами, живой дипломатической почтой.
Обычно они передвигались парами, чтобы один дублировал
ругого для точности передачи информации. Чаще всего их
служба требовалась для передачи сообщений из столицы,
l, Абомея, в дагомейский портовый город и один из круп-
нейших центров трансатлантической работорговли, Виду, и об-
FpnTHO. На дороге Вида — Абомей для гонцов было устроено
[ Несколько станций, где их ждали сменщики: на всем протяже-
I пни пути известие должно было идти с предельной скоростью.
В 50-х годах нашего века была выдвинута гипотеза о су-
ществовании зачатков письменности в доколониальном Бени-
। не. Д. А. Ольдерогге, анализируя бенинскую коллекцию МАЭ
[77; 78; 79], уделил особое внимание изображениям на обод-
ках, идущих вокруг основания некоторых из голов ухув элао —
.бронзовых скульптур бенинских царей. «Исходя из того, что
каждая из этих голов представляет портретное изображение
определенного царя, не трудно предположить, что выбор и по-
рядок этих изображений (на ободках. — Н. К.) имел непосред-
ственное отношение к изображаемому царю или его деятель-
ности. Я думаю, — писал Д. А. Ольдерогге, — что каждое из
»тих изображений имеет символический характер. Совершенно
очевидно, что ни одно из изображений иа таких ухув элао не
могло быть случайным. Каждое было определенным символом
п должно было иметь определенный смысл... Если мое предпо-
ложение правильно, то в данном случае мы имеем зачатки пись-
менности у бенинцев. Подтверждение правильности моего пред-
положения я вижу в рельефах дворца царей Дагомеи, где каж-
дый из царей изображен условным образом...» [77, с. 375—
376]. Гипотеза Д. А. Ольдерогге была выдвинута на основе
анализа четырех голов — двух из коллекции МАЭ, одной из
немецкой коллекции, описанной в свое время фон Лушаном, и
одной — по описанию. Всего же в различных музеях мира их
насчитывается более тридцати. Далеко не все головы имеют
ободки у основания. Согласно периодизации У. Фэгга они есть
лишь у голов позднего периода, относящихся к XVIII—XIX вв.
Далеко не на всех ободках есть изображения, на некоторых —
просто геометрический орнамент. В немецкой коллекции, опи-
санной фои Лушаном, имеется еще семь голов с ободками,
имеющими изображения; сходные рельефы есть также на под-
ставке большого металлического сосуда. Набор символов на
этих ободках сравнительно невелик; каждое из них связано с
культом священного царя Бенина. Это прежде всего неолити-
ческий топор, присутствующий иа ’йсех без исключения обод-
ках.
В бенинской иконографии очень часты образы царя с неолн-
яческим топором в левой руке. Топор"в руках обы, согласно
снинским верованиям, увеличивает его способность благо-
ювлять или проклинать. Голова барана также присутствует
на всех ободках и означает, по всем видимости, жертвопршю
шение, ибо баран был наиболее часто приносимым в жсрт|
предкам животным. Стилизованный хобот слона имеется I
всех ободках, а леопард (целиком или его голова) — на шее
ободках из семи. И слон и леопард были «царскими» живи
ними, особенно леопард — главный символ царской власти
Другие изображения — это меч эбен (на одном ободм ),
земноводные (лягушка — на четырех, крокодил — на трех о(>-м
ках) и плохо различимое изображение либо птицы, либо ры
бы. (На бронзовых рельефах бенинские мастера изображали
Птнцу обычно в плане, с распростертыми крыльями, напомипап'
шими плавники рыбы.)
Церемониальный меч эбен — также царский символ. ВсЦ
высшая зиать, вожди Бенина должны были танцевать с такими
мечами во время ритуала поклонения обе.
Большинство изображений на ободках — парные, т. с. еслЦ
в центре (считая от линии носа) на ободке находится неолит!
ческий топор, а слева от него — хобот слона и леопард, 1
обычно и справа от топора располагаются такие же изобрази
ния. На некоторых ободках одни и те же символы повторяю*
ся четыре раза (всего на этом ободке восемнадцать изобрази
ний). Они, очевидно, имеют магически-культовое назначение
связаны с культом царя и его предков.
Безусловно права Б. И. Шаревская, утверждая, что «зн;ил
иа ободках бронзовых голов имеют символическое значение »
сами по себе»: рука с трезубцем на подставке петуха (МАЗ
595-6) означала, что это царская жертва; птицы, хамелеоны
змеи, крокодилы, жабы, рыбы служили образами духов пред,1
ков в период до их нового воплощения в людей и т. д. 1120
с. 199].
Знаки на ободках — это так называемые фразограммы
Каждый такой знак передавал целое сообщение, он применял1
ся изолированно, без связи с другими аналогичными знаками
Подобные знаки не образовывали системы письма: более го-
го, в отличие от пиктограмм они редко служили исходны»
материалом и для формирования более высоких, чем фразогра
фия, логографических систем письма, т. е. таких, в которы!
t знаки (логограммы) передают отдельные слова [37, с. 38—39]
fytyjoc'- Элементы фразографии,, древнейшие условные знаки, в чает
г>*>Д^Н££ти знаки собственности царя (царские тамги), сохранили^
на’миогих других старинных изделиях бенинских мастеров ш
металла и кости. На разных слоновьих бивнях, тщательно <>б
следованных Д. А. Ольдерогге, ему удалось обнаружить пере
ходные формы от чисто художественного изображения к упро
щенному, символическому начертанию, превращение худож'ч-г
веиного образа в условный знак.
Сохранилось сообщение Л. Рёмера (вторая полонии.
XVIII в.) о «некоторой степени учености бенинских негров». . >
стоящей «во многих иероглифических знаках и каменных и .и
164
Знаки нсибиди
цражениях, с помощью которых они могут рассказывать как
• ною историю, так и историю всей страны» (цит. по [120,
199]).
Пользование древнейшими условными знаками было широко
г ц'Пространено по всему западноафриканскому побережью,
г. 193-Х г. на выставке в Доме дружбы с зарубежными страна-
Н1 в Москве экспонировалась набивная ткань адинкира из
।раны ашанти (на территории современной Ганы), на кото-
'Vio были нанесены (штампами, сделанными из кусков кале-
' 1сы) все сохранившиеся до сего времени символы, условные
||.тки народа ашанти. Всего их насчитывалось 54, среди них
"или графические изображения отдельных предметов, напри-
ii'P «наручники», «сердце», «военный рог», «царское ружье»;
'’«означения состояний, например «сердечное горе»; действий
। in их результатов, например «я не боюсь никого, кроме бо-
.1», «я услышал то, что ты сказал»; символов власти. Такие
165
знаки можно найти и иа золотых гирьках ашанти, и на других
предметах, а также на образцах традиционного и современно1
го искусства. Изучение и систематизация древнейших услои-
иых знаков могли бы немало способствовать познанию глубин
ных пластов культуры и искусства африканских народов.
В начале XX в. в дельте р. Кросс было обнаружено мест1
ное письмо нсибиди. Позднее выяснилось, что нсибиди пли
близкое к нему письмо распространено на значительно большей
территории: им пользовались народы эве, экой, йоруба,' ибн
био, юго-восточные игбо и т. д.> Письмом владели только ii->
священные, члены тайных союзов, ему обучали специалисн.1
Английский миссионер Макгрегор, открывший нсибиди п
1909 г., был знаком с женщиной, чья мать обучала нсибиди и
сберегла в качестве учебного пособия, переходившего в ее семы-
по наследству по женской линии, платок с вышитыми значь.i
ми этого письма (здесь напрашивается аналогия с вышеупомя
иутой тканью адинкира). Пиктограммы нсибиди состоят из <н
дельных достаточно условных знаков, соответствующих одно
му понятию или слову: например, две вертикальные перекре-
щенные дуги — любящая пара, две такие же дуги, ио раз,.к‘
лениые чертой, — ссора и т. д. «В то же время, — пишет иссл*
дователь систем письма В. А. Петрин, — каждый памятник
письменности „нсибиди44 представляет собой единую компо-п
цию; значение этой композиции никогда не равно сумме значе-
ний входящих в нее знаков, определяется, кроме того, мес-юм
знаков в композиции и расположением их по отношению дрм
к другу. Таким образом, отдельные знаки „нсибиди44 близки к
логограммам, а каждый памятник этого письма представляйi
собой типичную фразограмму» [37, с. 79]. Знаками нсибиди п<-
редавали предупреждения об опасности, судебные решения, i ;i
дания и другую информацию. Их писали на калебасах, иа де-
реве, на стенах домов, иа ткани, на земле, Калебасы со знач-
ками нсибиди имеются в коллекциях МАЭ в Ленинграде. До
наших дней дошло более 500 знаков. Сохранились записи двух
судебных дел на нсибиди.
Сходным образом, посредством сокращенных рисуночных
изображений, были «записаны» пословицы народа эве. И. Фрид-
рих приводит несколько таких «записей» и их толкование, ы»
торое свидетельствует о довольно широких возможностях ри
суночного письма. Например, пословица «Хамелеон говори!
„Ты умрешь, хотя ты и умеешь быстро двигаться44» записан.!
так: изображены большой человек, который легко ходит и i
большие расстояния, дорога (горизонтальная черта) и кры.-i.i
тый зверь как символ смерти [109, с. 244, рис. 21].
По мере того как ранние государства превращались в «им-
перии», дописьменных, «традиционных» средств передачи ин-
формации становилось явно недостаточно. Усложнение и рас-
ширение государственного аппарата, контроль над обширными
территориями, населенными разными этносами, работа по сбо-
166 __
|>у и учету поступлений дани, торговых пошлин и других госу-
дирственных доходов, развитие межгосударственных отноше-
нии и необходимость фиксировать результаты дипломатических
И торговых переговоров и т. п. — все это требовало новых мне-
монико-коммуникативных средств.
В отличие от древнейших, так называемых первичных госу-
inpcTB регион Бенинского побережья в эпоху интенсивного го-
уларствообразования был связан с цивилизациями, обладав-
шими развитым письмом и письменностью. Связи государств
побережья Бенинского залива с мусульманским миром, про-
никновение с конца XVI в. в северные районы исследуемого
региона ислама, практика использования на государственной
пужбе рабов-мусульман — все это способствовало проникнове-
нию в «языческие» государства арабского языка н письмен-
ности, правда, до XIX в. — в очень небольших масштабах.
Сведений об этом так мало, что приходится привлекать ма-
|'*риал из соседних с регионом побережья Бенинского залива
областей. В записках европейцев, посещавших государство
Ашанти в 1817 и в 1821 гг., упоминаются несколько грамот-
ных «мавров» (мусульмане из исламизированных стран Гонд-
|.и, Дагомбы и Мампрусси), живших в столице Ашанти Кума-
и и образовавших там нечто вроде канцелярии для записи
пажнейших политических событий. «Секретарь-мавр» жил одно
нремя в столице Ойо. Этих данных недостаточно для того, что-
'ч,| говорить о каких-либо видах записей при царском дворе в
iiiio, но то, что такие записи могли вестись, подкрепляется све-
"'ниями французского купца, встречавшего в конце 80-х годов
’VIII в. в Бенине послов из Ойо, умевших писать по-арабски,
’in послы были выходцами с Севера, видимо, хаусанцами, со-
рившими на службе царя Ойо. Существовала также прак-
|Ц|<а использования правителями государств исследуемого ре-
нина грамотных торговцев-мусульман для выполнения посоль-
кпх поручений [267, с. 34—35].
В прибрежных районах африканцы использовали для дип-
юматических и торговых отношений с европейцами и европей-
ijte языки. Есть сведения, что Агаджа, правитель, много сде-
I'пиний для возвышения Дагомеи, очень интересовался грамо-
>ii и учился читать и писать по-португальски под руководст-
>м своего раба-мулата [134, с. 108]. В XVI—XVII вв. верхуш-
। бенинского общества (царь, представители знати, чиновники,
•'(«чвшие сношениями с европейскими купцами) умела читать
писать по-португальски. Например, в 1514 г. по приказу пор-
тальского короля Мануэля для отправки бенинцам в пода-
ж была подготовлена тысяча книг (очевидно, религиозного
• чержания). В главе 3 приведен ряд других примеров об ис-
|,иьзовании европейских языков и письменности членами цар-
i.oro дома, знатью и послами Бенина и Дагомеи.
В переговорах с европейцами африканцы пользовались в
1'повном португальским языком, известным им с XVI в. Этот
167
язык все еще был в употреблении в стране йоруба в конце
1854 г., когда англичане вели переговоры с правителем Лагоса
Косоко [267, с. 26]. Кроме того, в эру работорговли на побе-
режье Бенинского залива возник новый язык международного
общения, так называемый пиджин инглиш, в котором синтак-
сис был африканским, а словарный запас состоял в основном
из английских н из производных от английского н местных
языков слов. Такой язык служил для общения не только меж-
ду африканскими и европейскими торговцами, но и между аф-
риканцами, принадлежавшими к разным этносам; грамотные
африканцы использовали его для ведения своих торговых дел.
Дневник Антера Дуке, работорговца-эфик, относящийся к
XVIII в., по счастливой случайности сохранился до наших
дней и был опубликован. В конце XVIII в. в городе-государ-
стве Калабар (в дельте Нигера) африканцы устраивали шко-
лы английского языка, в которых преподавателями были так-
же африканцы, побывавшие в Англии по делам торговли (оче-
видно, работорговли) [210, с. 144].
Создание собственной письменности относится ко второй
половине — концу XIX в., когда христианские миссионеры раз-
работали на латинской основе системы письма для местных
языков. В очагах наиболее развитой доколониальной государ-
ственности— в Ойо и Бенине — такой переход был внутренне
подготовлен еще ранее. Уже в конце XIX в. в южных районах
современной Нигерии появились вполне самостоятельные, само-
бытные авторы, мыслители, оставившие потомкам исторические
произведения, памфлеты, записи фольклора, словари, этногра-
фические записки, дневники и другую литературу на африкан-
ских и европейских языках.
О способах хранения информации в государствах побе-
режья Бенинского залива известно очень немного. В Дагомее
ежегодно перед началом военного похода производился орга-
низованный сбор сведений по деревням о количестве мужчин
и женщин в каждой деревне, числе мальчиков и девочек, рож-
денных за год, т. е. в промежуток времени между двумя похо-
дами, о числе умерших за тот же период (отдельно — умерших
естественной смертью, отдельно — погибших в боях), о коли-
честве пленников, захваченных в предыдущем походе, и рабов,
живущих в домохозяйствах общинников. Подсчеты производи
лись с помощью камешков, которые складывались в мешки с
символами, обозначающими «графы» этой своеобразной «перс
писи» [139, с. 97]. Затем мешки, собранные со всего царств.1.
свозились в царский дворец. Церемония возведения в доля-,
ность каждого дагомейского царя включала в себя посещение
хранилища, где будущий правитель получал представление о
количестве и составе населения в предыдущие царствования
[200, т. 2, с. 99]. Предполагалось, что независимо от войн или
стихийных бедствий и голода, регулярно обрушивавшихся иа
Дагомею, количество мешков должно было возрастать.
168
У. Арджилл убедительно показал, что в действительности в
Так называемый учет не вкладывалось экономическое содержа-
ние; он был ритуальным, что в общем соответствовало уровню
социально-экономического развития местных народов [139,
' 97].
Более всего известны способы хранения исторической ин-
формации, или «запоминаемой истории». В широком смысле к
•лементам «запоминаемой истории» относятся религиозные ри-
|уалы, предметы искусства, празднества. Как и в случае пред-
MciHoro и рисуночного письма, для их расшифровки требуется
юлкователь — человек, знакомый с символикой. В узком смыс-
le история сберегалась в форме устной традиции — в мифах,
исторических преданиях, хвалебных песнопениях.
Историческая традиция создавалась и передавалась на раз-
ных уровнях — в семье, роде, племени, государстве. На каждом,
in этих уровней традиция выполняла специфические социаль-
ные функции. Семейные предания и генеалогия, хранителями
которых были старейшие члены общин, цементировали духов-
ное единство кровнородственной ячейки, к ним обращались в
поисках решения моральио-этическнх споров, возникавших в
группе. К устной традиции повсеместно прибегали для под-
шсрждения правоты группы в межобщинных поземельных кон-
фликтах или в спорах о наследовании. Наиболее сложные
исторические традиции — устные дворцовые хроники — созда-
вались специалистами-профессионалами. Штаты профессио-
нальных историков имелись при дворах правителей йорубскнх
тсударств и Бенина. Их должности были, как правило, наслед-
। венными и хорошо вознаграждались. Имена древних сказите-
м-й не сохранились, ибо устная историческая традиция не имеет
тгорства. Обучение придворных историков начиналось с дет-
ищ и велось на основании веками отработанных мнемониче-
ннх приемов в специальных дворцовых помещениях. Под зву-
। и барабанов и других музыкальных инструментов ученики
подневно повторяли генеалогии правителей, главные деяния
и1; царствований и другие знаменательные события из истории
шсударства (обычно в песенной форме).
Важнейшая социальная функция дворцовых хроник состоя-
i.i в обучении царя управлению на примере предшествующих
и |рствований и в оправдании его поступков примерами из
। пзпи его предшественников. Хроники использовались также
"рп династических спорах и урегулировании межгосударствен-
ных отношений.
Устная традиция в силу ограниченной человеческой спо-
'чбпости запоминать наизусть более избирательна, чем хроники
\ письменных народов; к тому же она обычно игнорирует не-
приятные события. Она не знает дат и хронологии в общеиз-
вестном смысле слова и не имеет начальной точки отсчета
исторического времени. В устной традиции ведется лишь счет
поколениям [54, с. 84—86].
169
Многие черты истории и культуры нашли отражение в па
мятниках искусства.
О мнемонически-информативной значимости искусства мож
но говорить с учетом того, что процесс его вычленения из об
,щего потока культуры местных народов оставался незавершен
ным на протяжении доколониальной эпохи. В частности, семан
тика предметов изобразительного искусства определялась пре
имущественно мифом, танец, как правило, был частью ритуа1
лд и т. п. /, 3)^4
V Культурные традиции региона имеют тысячелетнюю исторш
• и'отличаются ие просто богатством и разнообразием: местны
культуры породили шедевры общемирового значения. В эпох'
государствообразования и расцвета ранней государственност,
здесь развилось великолепное дворцовое искусство, не имеющее
аналогов в мировой культуре. '
Художники, скульпторы, музыканты пользовались почетом I
обществах побережья Бенинского залива. Устные дворцовЫ'
хроники Ойо и Бенина сохранили иа сотни лет имена некото
рых из них. Имена периферийных художников, не связанных <
работой на царский двор, сохранялись в родовых преданиях.
Изобразительное искусство народов побережья Бенинскогс
залива при всех его художественных достоинствах было огра'
ниченным по содержанию. Его главным объектом был не чело
век, а символ, идея. Оно не знало пейзажа, портрета, жанр.1
В том случае, когда искусство было сюжетным, оно либо о'о
бражало культ, либо выполняло мнемоническую функцию, з.-i
печатлевая часто в символической форме события общегосу
дарственного значения, иапример военные победы. В цешре
внимания придворного художника была фигура священного ца
ря, который изображался исключительно в сакральном аспек
те. Среди нескольких сот бронзовых плакеток ама нельзя нам hi
ни одной, которая запечатлела бы царя Бенина в быту, в кру-
гу семьи (в отличие, например, от древнеегипетского искусства,
которое, несмотря на то что фараон был царем-богом, донесло
до нас связанные с ним бытовые сценки).
В науке подобную ограниченность искусства, носящую cia
диальный, а отнюдь не региональный характер, принято связи
вать с особенностями архаического сознания, с особым воспрля
тием социального времени, как циклического. Единичное собы
тие в жизни отдельного человека, не обладающее свойством
регулярной повторяемости, ие заслуживало художественно! о
воспроизведения.
В предметах искусства нашли выражение религиозные
представления, прежде всего культ предков и культ священно
го царя. Деревянная, глиняная, бронзовая, каменная, железнзя
скульптура и аппликация на тканях запечатлели образы мео
ных божеств и царей в сакральном аспекте. Религиозными
представлениями определяются и некоторые стилистические
черты африканских скульптур. Например, несоразмерно боле
170
Шой пупок в фигурках предков призван подчеркивать связь
между поколениями умерших, живущих и еще не родившихся.
< этой же идеей связано изображение несоразмерно больших
половых органов [235, с. 256].
Образцы прикладного искусства нередко повторяют мотивы
ритуальной скульптуры.
Баран (бараньи головы) в качестве образа наиболее часто
повторяемой жертвы предкам встречается в искусстве Ифе
( юрракотовые головы баранов — пробки ритуальных сосудов),
и Игбо-Укву (бронзовая подвеска), в Ово (скульптуры на ал-
ырях знатных лиц), в Бенине (на ободках у основания брон-
евых голов и ритуальных сосудов).
Скульптурные изображения петухов ставились на алтари
умерших матерей: из бронзы — для матери царя, из дерева —
Матерям придворных.
Земноводные, пресмыкающиеся и птицы в иконографии
ipai-i побережья Бенинского залива связаны с религиозными
перованиями, сочетавшими древние тотемистические пережитки
> представлениями о загробной жизни.
В бенинском дворцовом искусстве земноводные и пресмыка-
ющиеся (кроме змей) редко изображались сами по себе; как
правило, они играли вспомогательную роль прн художествен-
ном воплощении в скульптуре из медных сплавов и слоновой
пости (драгоценных материалов, употребляемых почти исклю-
чительно для дворцовых изделий) особы священного царя. Они
и юбражались в основном на ободках у основания бронзовых
|<)лов ухув-элао, на ритуальных сосудах и других предметах
пульта. Правда, некоторые бронзовые плакетки ама посвяще-
|ц>1 только этим животным (менее 20 из многих сотен плаке-
। ок).
Хамелеон как символ магической силы часто изображался
па железных жезлах предсказателей. Имеется он и на сосуде
in Игбо-Укву. Змей повторяется неоднократно в искусстве Да-
||)мси, йорубских государств н Бенинского царства, а также в
। кульптуре Нок н Игбо-Укву. Огромный бронзовый змей-пи-
фон сползал с крыши надвратной башни царского дворца в
Нсппне. Это сложный и древний образ, в эпоху государствооб-
р.иования он трансформировался в символ власти правителя
над жизнью и смертью. Яйцо во рту змея в бронзовой скульп-
। vpc Игбо-Укву означает жизнь. В наши дин традиционного
правителя Оничи (игбо, Восточная Нигерия) приветствуют
। .ж «большого змея, чья добыча приходит к нему» [210, с. 349].
Ильная рыба присутствует на многих бенинских бронзо-
вых плакетках как символ бога моря и богатства Олокуна, а
• ||<же процветания, благополучия, плодородия.
Очень сложными по своей семантике символами являются
|.ц< называемые птицы бедствия, или птицы ночи, возможно
"бисы, которые, как известно, считались священными еще в
'Iрением Египте. Они изображаются обычно по четыре (в соот'
171
ветствии с четырьмя сторонами света) на макушках некоторых
скульптурных голов либо присутствуют в сильно стилизованном
виде в нагрудных украшениях и коронах, ритуальных жезлах
и масках. По традиционным представлениям йоруба и эдо.
между ведьмами, сычами и серыми цаплями существовала
сверхъестественная связь: переселяясь на время в птицу, душа
ведьмы вершила свое черное дело. У бнни существует легенда,
возможно имеющая в своей основе реальное событие и исполь-
зовавшаяся придворными историками для обоснования способа
ностей царя управлять судьбами обыкновенных людей. Онй<
рассказывает о том, как во время военного похода одного из
первых царей Бенина, обы Эсигне, против правителя Ида вой-
ско царя было напугано шумом, поднятым «птицей бедствия».
Ее крик был расценен как предзнаменование поражения бенин-
ского войска. Одиако Эсигие отказался повернуть назад и при-
казал убить птицу. Он одержал победу и, вернувшись в Бенин,
приказал отлить изображения «птиц бедствия» в бронзе и бить
их металлическими прутьями в его присутствии каждый разве
время одной из дворцовых церемоний в его честь [191, с. 23].
Образы птиц присутствуют в реквизите знахарей, собирателей
лекарственных трав, а также в предметах культа йорубского
духа воды Эрииле и божества железа, охоты и войны Огуна,
где семантическая связь, возможно, установима через цепочку
«лес — птица — железный нож или меч» [210, с. 354]. Совсем
другое значение имело изображение птицы на навершиях опа
орере — железных жезлов жрецов Ифы (Орунмилы): здесь это
образ голубя эйеле, т. е. «птицы дома», символ власти и досто-
инства Орунмилы [281, с. 450—451].
В дворцовом искусстве стран побережья Бенинского зали-
ва, т. е. прежде всего в связанных с возвеличиванием царя и
государства изделиях из слоновой кости и медных сплавов,
наиболее часто повторяющимся царским символом являются
изображения леопарда. Они отражают широкий круг представ-
лений о леопарде как о «царском» животном. В йорубских
государствах охотники, убившие леопарда, воздавали почесш
мертвому зверю; они прикрывали ему морду, поскольку лео-
пард— «это царь»; никому не разрешалось смотреть в лицо ца-
рю [175, с. 120]. В сознании охотников царский культ причуд-;
лнвым образом переплетался с древними тотемистическими^
представлениями. Если охотникам удавалось поразить зверя,]
они окропляли землю перед ним колдовским зельем, чтобьй
уберечь себя от его гнева. ;
Связь леопарда с царем нашла особенно широкое отражение
в бенинском искусстве — в бронзовых плакетках ама, в под-
весках, прикреплявшихся к поясу и даровавшихся царем его
придворным, иа ободках у основания бронзовых голов царских
предков, на резных слоновых бивнях и в великолепной круглой
скульптуре. Истинно «царским даром» были два вырезанных
из слоновой костн и инкрустированных металлом леопарда, по-
даренные царем Бенина английской королеве и хранящиеся
ныне в Британском музее. Бенинские цари имели обыкновение
держать прн своих дворах прирученных леопардов и демонст-
рировать их народу во время главных государственных празд-
ников. Бенинская официальная (дворцовая) хроника приписы-
вает начало поклонения леопарду двенадцатому царю Эвуаре
Великому. По преданию, Эвуаре в период своей борьбы за цар-
ский трон вынужден был однажды, спасаясь от врагов, сторон-
ников другого претендента, провести ночь под деревом. Утром
он обнаружил, что в ветвях дерева ночью вместе с ним прята-
лись змея и леопард, которые не тронули его. Место своего
спасения Эвуаре повелел считать местом поклонения божеству
его судьбы; в честь этого события отныне он и все последую-
щие бенинские цари приносили ежегодно в жертву леопарда.
В Бенине было принято, что охотник, убивший леопарда, от-
давал его царю, который дарил ему взамен мальчика илн де-
вочку. Царь стремился получить живого леопарда, чтобы при-
нести его в жертву. При этом он должен был обмакнуть палец
в кровь животного и сделать у себя на лбу знак от волос до
носа. Шкурой леопарда были обтянуты царские веера. Платье
главнокомандующего-эзомо тоже шилось из леопардовой шку-
ры. Кроме того, эзомо носил на голове повязку из нанизанных
на бечевку клыков леопарда — знак титула; в Ойо каканфо
также носил передник из леопардовой шкуры.
В искусстве нашла отражение социальная стратификация
обществ эпохи государствообразования и ранней государствен-
ности. Например, у йоруба и у эдо (биии) были специальные
танцы только для царей, другие — только для придворных
определенных рангов, третьи — для лиц, исполняющих жрече-
ские функции. Владение богато орнаментированными церемо-
ниальными жезлами и мечами, по праву причисляемыми спе-
циалистами к высоким произведениям искусства, было преро-
гативой представителей определенных общественных рангов.
Среди йоруба предметы, украшенные бусами, имели очень ог-
раниченное распространение, в основном их носили только царь
и некоторые женщины из царского рода и царской семьи.
В Бенине литье из медных сплавов предназначалось лишь для
царя и дворцовых алтарей, хотя изредка маленькие отливки
разрешалось производить для носителей менее высоких титу-
лов.
Царский дворец и жилища знати обычно украшались сим-
волами (например, резными деревянными столбами у йоруба),
отражавшими положение его владельца в обществе. В беиии-
ских барельефах и круглой скульптуре знатный человек (царь,
главнокомандующий войском и т. п.) всегда изображен го-
раздо крупнее, чем сопровождающие его слуги, — прием, хоро-
шо известный еще в искусстве Древнего Египта.
Производственные занятия разных групп населения были
отражены в танцах. Многие профессии имели свои собствен-
на
ные танцы и свои собственные празднества, а также специаль-
ные церемониальные эмблемы. Например, эмблемой главы куз-
нецов в йорубском городе была железная изогнутая кочере?кка
с бронзовой рукояткой [235, с. 234].
Все предметы африканского традиционного искусства имели
определенное практическое назначение и не могут быть поняты
в отрыве от социального контекста [27, с. 40—50; 28].
На вершине должностной иерархии всех государств побе-
режья Бенинского залива находился царь (исключение состав-
лял йорубский город-государство Ибадан, возникший в XIX в.).
Это была ие только центральная фигура управленческого ап-
парата раннего государства, его идеологический и политиче-
ский центр, но, и, по всеобщему убеждению, источник благо-
денствия и процветания народа, связующее звено между на-
родом и предками, определяющими судьбы людей, главный
объект искусства (в культовой форме). Вплоть до сегодняшних
дней царь, по общепринятым представлениям, выступает как
носитель культурной традиции народа, связанной со становле-
нием и существованием самобытной государственности. В из-
вестном смысле история формирования государств и цивилиза-
ции стран побережья Бенинского залива есть история укрепле-
ния и развития института царской власти.
С точки зрения разработки ряда общеисторических проб-
лем—государствообразования, эволюции раннего государства,
его структуры и функций, идеологических представлений до-
колониальных африканских обществ и так называемого тради-
ционалистского субстрата в идеологии современных африкан-
ских государств— изучение института царской власти являет-
ся очень важной задачей, давая ключ к пониманию политиче-
ской структуры раннего государства в целом. Несмотря на то
что царская власть сохранилась как живой институт в видоиз-
мененной форме в современной Африке, она очень плохо изу-
чена.
Из того, что было написано по этому поводу, многое ока-
залось искаженным благодаря многолетнему засилью в афри-
канистике пресловутой «хамитской теории», согласно которой
институт священных царей был отличительным признаком ци-
вилизации, проникшей в Черную Африку из Египта вместе со
светлокожими хамитами, и различных модификаций этой «тео-
рии» (критику см. [81, с. 220—239]).
Богатые и разнообразные культурно-исторические традиции
пародов социокультурного региона побережья Бенинского зали-
ва, высокий уровень развития самобытной государственности
(от протогорода-протогосударства до «империи»), разнообразие
местных государственных форм, предоставляющее возможности
175
для сравнения, и, наконец, записи устной традиции, сделанные
африканскими историками, — все это позволяет проделать до-
вольно подробный и разносторонний анализ этого важнейшего,
зо малоизученного института.
Согласно традиционным представлениям йоруба, царь яв-
лялся персонификацией города-государства. Его богатство, ве-
личие его дворца символизировало процветание города, кото-
рое связывалось в сознании людей с выполнением царем релп-
гиозно-магическнх обрядов. (Город — почти синоиим раннего
государства у йоруба, о его структуре см. гл. 9.) Считалось,
что город не может существовать без царя, потому что иначе
составляющие его линиджи начнут ссориться между собой и
разрушится единство поселения. В церемониях возведения на
трон и похорон царя принимали то или иное участие боль-
шинство линиджей города, п даже в середине XX в. его жите-
ли ревниво охраняли этн свои традиционные права [220,
с. 338].
Институт царской власти у йоруба существует почти тысячу
лет. По данным археологии в сопоставлении с устной традици-
, ей он прослеживается уже в X—XII вв., а в некоторых йоруб-
ских государствах он, возможно, существовал и в более ран-
ние времена. Легенды утверждают, что основателем царской
династии Бенина и крупнейшего йорубского государства Ойо
было одно и то же лицо (по другой версии — представители
двух поколений); это дает основание предполагать, что инсти-
тут царской власти в Бенине зародился между X и XIV вв.
Уровень археологического обследования региона не предо-
. ставляет пока возможностей для более точной датировки.
1 Дж. Эгхаревба относит время правления первого бенинского
царя Эвеки I к началу ХШ в. [177, с. 75]. Дагомейское царст-
во возникло значительно позднее йорубских государств и Бени-
на. Его первый правитель с титулом царя, Вегбаджа, находился
у власти в 50—80-х годах XVII в.
К началу колониального периода среди йорубских традици-
онных правителей насчитывалось более двадцати царей, имев-,
ших право на ношение короны, — глав государств или городов-
государств и свыше тысячи мелких царьков, управлявших под-
чиненными городами или группами деревень '[266, с. 9]. В языке
йоруба для обозначения коронованного главы государства есть
слово оба. В англоязычной литературе правителей этого ранга
принято называть «королями» (kings), а подчиненных им царь-
ков— «вождями» (chiefs). В настоящей работе вместо терми-
на «король» употребляется наряду с африканскими терминами
его эквивалент «царь» (и «царство») как более соответствую-
щий нормам русского языка. Энциклопедический словарь Брок-
гауза и Эфрона определяет слово «царь» как «один из монар-
хических титулов, равносильный титулу король» [14, т. XVI,
с. 316]. В других языках, сказано в том же словаре, нет того
различия, которое русский язык делает между царями и коро-
176
лями, называя первым именем почти исключительно монархов
древнего Востока и классического мира, а также русских госу-
дарств с XVI в. и давая имя королей главным образом запад-
ноевропейским государствам в средние века и новое время [14,
т. XXXVII-a, с. 827]. «Историческая энциклопедия» в толкова-
нии слова «царь», в сущности, повторяет Энциклопедический
словарь Брокгауза и Эфрона [34, т. XV, с. 706].
Помимо термина оба, общего для всех йорубских государств,
существовали местные титулы. Скажем, цари, нлн обы, госу-
дарства Ойо носили титул алафин, что означает «хозяин двор-
ца»; правитель города-государства Кету — титул шду, т. е.
«хозяин Кету» и т. д.
Царь Бенина назывался, как и в йорубских государствах,
оба. Царский титул в Дагомее, видимо, ведет свое присхож-
деиие от родового старейшины: термином токохосу («царь зем-
ли») здесь обозначали деревенского старейшину, термином ано-
хосу — главу более широкого объединения, чем деревня, воз-
можно старейшину клана. Цари Дагомеи именовали себя да-
хосу акохосу, т. е. «цари царей».
Кроме того, существовала титулатура, которую употреби-
ли в случаях, когда упоминали царя (в дипломатических бесе-
дах, во время государственных церемоний и т. п.) пли когда
обращались к царю. Так, титул алафина Ойо имел три формы
словесного выражения, подчеркивающие безграничность его
власти: «господин мира и жизни», «хозяин земли», «спутник
богов» [230, с. 363]. К нему обращались также, употребляя
слово кабийеси— сокращение предложения, означавшего «ни-
кто не осмелится оспорить вашу власть» [243, с. 302], Обраще-
ние кабийеси в большом ходу в современной Нигерии. Когда
политический деятель обращается к аудитории, в которой на-
ходятся в числе прочих традиционные правители, он начинает
свою речь словом кабийеси, после чего могут следовать дру-
гие обращения, например «вожди, высокие гости, леди в
джентльмены».
Среди эпитетов, которые перечисляли, говоря об обе Бени-
на, были: «господин земли», «потомок Олокуна, которого мы
все хотим видеть», «умерщвляющий людей, которые не хотят
умирать», «самый важный», «второй после богов».
Иными словами, говоря о царе или обращаясь к дарю, под-
данные использовали иносказание. Это одно из проявлений
культа царя.
Дошедшие до нас предания о происхождении правящих ди-
настий Ойо, Ифе и Бенина были записаны в конце XIX-XN вв.
Кроме того, кое-какие полулегендарные сведения сохранились
в записках европейских путешественников и миссионеров
XIX в. и арабоязычных манускриптах. Все эти предания, под-
час расходясь в частностях, в общем сводятся к двум версиям:
1) о происхождении местных династий от божественного пер-
вопредка Одудувы; 2) о зарождении царской власти в резуль-
12 Зак. 559
177
тате завоевания пришельцами местного населения или же доб-
ровольного приглашения пришельцев иа царство местными об-
щинами. Оба варианта ие представляют собой ничего особо
оригинального, ибо исторические предания большинства наро-
дов мира выводят происхождение царских родов от богов или
от иностранных завоевателей (или же путем призвания ино-
земных правителей).
Божественная версия происхождения йоруба обычно связы-
вается с именем Одудувы — их первопредка. Мифы и легенды
об Одудуве упоминались уже несколько раз в предшествующих
главах. Й это не случайно. Цикл легенд об Одудуве — неотъ-
емлемая часть культуры йоруба и соседних народов. Йоруба и
сейчас называют себя «детьми Одудувы»; в годы борьбы на-
родов Нигерии за независимость одна из первых политических
организаций в стране назвала себя «Обществом сынов велико-
го Одудувы». Взятый в качестве исходного материала для ана-
лиза царской власти, этот цикл дает прежде всего возмож-
ность судить о представлениях местных народов о происхож-
дении данного института. Кроме того, учитывая крайнюю ску-
дость источников о древнейшей истории региона, с легендами
об Одудуве приходится считаться при выяснении исторических
связей между государствами региона.
С. Джонсон называет Одудуву чисто мифическим персона-
жем [212, с. 1431 и расшифровывает его имя как «вместилище
сущего», «вместилище жизни», происшедшее от слова оду, ко-
торое означает «большой горшок». Одудува был сыном Олоду-
маре, или Ифы — божества йорубского пантеона, хозяина, отца
оду. Олодумаре отправил Одудуву с небес, чтобы он создал
землю. Выполнив эту задачу, Одудува стал первым правите-
лем Иле-Ифе, его сын Оранмиян — царем Бенина после перио-
да огисо (см. ниже), внук Ораньян — первым царем Ойо [212,
с. 143). Иными словами, династии крупнейших государствен-
ных образований исследуемого региона ведут в традициях свое
начало от йорубских богов. Эта версия утверждает также ав-
-тохтонность происхождения йоруба и самобытное возникновение
института царской власти, поскольку Одудува, спустившись с
неба иа землю, был первосоздателем царского рода, а основан-
ный им Иле-Ифе — первым городом на земле.
В другой легенде об Одудуве происхождение йоруба и цар-
ской власти связывается с Ламуруду, правителем Мекки: Оду-
дува якобы был сыном Ламуруду, за намерение возвратить на-
селение Мекки к идолопоклонству ои был изгнан из родной
страны. Одудува перешел со своими сторонниками пустыню, до-
бравшись за 90 дней от Мекки до тропических лесов. Он осно-
вал Иле-Ифе, став его первым правителем. Вместе с Одудувой
из Мекки бежали его братья, но в то время как Одудува на-
правился «на восток», его братья пошли «иа запад», став позд-
нее правителями «Гогобири» (хаусанского государства Гобир)
и «Кукава» (Куки — столицы государства Борну). Эта легенда
178
послужила впоследствии основанием для множества подчас,
весьма фантастических гипотез о северо-восточном происхожде-
нии йоруба — от древних египтян, древних евреев, арабов
п т. п. [222; 149; 151; 52].
С. Джонсон был склонен видеть в легенде о Ламуруду от-
ражение реальных событий. «В том, что, йоруба первоначаль-
но пришли с Востока, — писал он, — не может быть ни малей-
шего сомнения, поскольку их обычаи, привычки, особенности
и т. п. подтверждают это. Для них Восток есть Мекка и Мек-
ка есть Восток» [212, с. 5]. Джонсои видел в Ламуруду иска-
женное библейское имя Нимрод. (В Библии говорится, что фи-
никийцы, потомки Нимрода, вели войны в Аравии, селились
там, а затем были изгнаны в Африку.) По предположению
Джонсона, легенда о Ламуруду есть не что иное, как искажен-
ный временем рассказ О1 происхождении йоруба и их первого
царя, Одудувы, из Верхнего Египта или из Нубии. В Египте
предки йоруба были подданными Нимрода (или Нимруда),
египетского завоевателя финикийского происхождения; они со-
провождали Нимрода в его аравийских завоеваниях и впослед-
ствии были изгнаны из Аравии [212, с. 7]. Современные иссле-
дователи полагают, что возникновение в Западной Африке в
эпоху государствообразовйния этногенетических легенд, подоб-
ных легенде о Ламуруду, было так или иначе связано с уста-
новлением контактов между африканцами и арабами и проник-
новением в Тропическую Африку ислама [65, с. 136]. Возмож-
но, что оиа является устной интерпретацией и модификацией
сюжета, почерпнутого из популярных на арабском Востоке
«Историй мусульманских пророков», написанных в XI в. Ахма-
дом бен Мухаммедом ал-Талаби. Содержание рукописи могло
в устной форме проникнуть в Западную Африку вместе с му-
сульманами-паломниками из Мекки и Медины и профессио-
нальными рассказчиками, обрастая на протяжении веков мест-
ными реалиями [202, с. 112—113]. Не менее вероятно, что она
могла быть использована сознательно для «доработки» мифа об
Одудуве царскими историографами при участии придворных
секретарей-мусульман, находившихся при правителях госу-
дарств побережья Бенинского залива, о которых говорилось в
главах 3 и 5.
Этногенетическая легенда об Одудуве, пусть даже «лож-
ная в своей основе» [65, с. 139], представляет интерес для тех,
кто исследует происхождение царской власти. Не содержит ли
она намека, позволяющего установить систему пространствен-
но-временного соподчинения протогосударств, возникших в ис-
следуемом регионе в тот период, о котором мы пока не имеем
других данных, кроме мифов и легенд? Прежде всего обращает
на себя внимание то, что предание о ближневосточном проис-
хождении Одудувы гораздо пространнее легенды о его божест-
венном происхождении и расходится с последней в той части,
где говорится о потомстве Одудувы. Как сообщает С. Джонсон,
12* 179
старший сын Одудувы, Оканби (или Идекошероаке), оставил
после себя семь детей, от которых пошли йорубские племена.
Надо иметь в виду, однако, что С. Джонсон, исходя из ойо-
центристской концепции йорубской истории, включал в состав
«империи» Ойо бенинцев и некоторые другие народы, никогда
в Ойо не входившие, а число семь имело магическое значение.
Старшая дочь Окаиби стала матерью Олову — первопредка
Ову. Вторая дочь стала матерью Алакету — первопредка царст-
ва Кету. Третий ребенок Оканби был первопредком бенинских
царей (что, как видим, противоречит изложенному тем же
С. Джонсоном мифу, в котором основателем бенинской дина-
стии назван сын Одудувы Оранмиян); четвертый отпрыск
Оканби, Орангун, стал первым царем Ила; пятый, Онишабе,—
царем Шабе; шестой, Олупопо, — царем попо (т. е. дагомей-
цев); седьмой и последний, Ораньян, — первопредком собст-
венно йоруба, или Ойо [212, с. 8]. Кроме того, добавляет
С. Джонсон, алаке (правитель Абеокуты) и ова (правитель
Илеши) были близкими родственниками Ораньяна [212, с. 9].
Это последнее добавление обнаруживает достаточно ясно, что
Джонсон оперирует позднейшими преданиями, родившимися не'
ранее XIX в., ибо г. Абеокута возник около 1818 г., а полити-
ческое значение приобрел еще позднее, в эпоху, когда старая
йорубская держава Ойо уже не существовала. Воссозданная же
значительно южнее ес преемница, держава Новый Ойо, крайне
нуждалась в идеологическом обосновании своих притязаний на
роль объединительницы йорубских земель, и династийные свя-
зи, выраженные в мифах, служили для правителей Ойо под-
спорьем в борьбе за верховенство над остальными йорубскими
землями.
Противоречивый характер легенд об Одудуве открывает до-
рогу для множества предположений о происхождении местной
государственности, включая научные гипотезы, прямые за-
блуждения и просто политические спекуляции. Наиболее ярким
выражением политической спекуляции может служить исполь-
зование легенды об Одудуве для подтверждения пресловутой
хамитской теории, ныне отвергаемой как научно несостоятель-j
ной подавляющим большинством африканистов. Однако1, как
бы то ни было, современные исследователи Нигерии не видят
оснований игнорировать данные устной традиции о неавтохтои-
ном происхождении Одудувы, как правило оговаривая при
этом, что понимают под миграцией перемещение одного из эт-
нических делений протойоруба или другого родственного па-|
рода исследуемого региона. Например, интерпретируя данные]
устной традиции с точки зрения происхождения йорубской го-
сударственности, Р. Смит полагает, что «цикл об Одудуве» опи-
сывает не завоевания извне, а процесс образования госу-
дарств, где прослойка, из которой вышли цари, принадлежала
к господствующей, но, вероятно, не враждебной местному насе-
лению родственной группе [266, с. 99].
180
Последняя точка зрения представляет собой не что иное,
, Как компромисс: с одной стороны, хамитская теория, как от-
кровенно расистская, изжила себя в эпоху освобождения Аф-
рики; с другой стороны, легенды, связанные с Одудувой, от-
нюдь не покрываются пылью веков. Дело в том, что право на
'Титул «урожденный правитель» у современных йоруба, так же
'как и в прежние времена, должно подтверждаться генеалоги-
Ясским родством с царским родом Ифе, т. е. в конечном счете с
одним из потомков Одудувы. Еще одна причина нетленности
мого легендарного цикла связана, видимо, со свойственной со-
пременной Нигерии идеализацией культурных ценностей прош-
лого.
Опыт отечественной историографии показывает, что пристра-
стие к легендам такого рода в научных исследованиях далеко
ио всегда соответствует их исторической значимости. По спра-
ведливому замечанию В. О. Ключевского, «национальные и го-
сударственные порядки завязываются не от этнографического
состава крови того или иного князя...» [41, с. 114]. Более ста
лет назад В. О. Ключевский назвал '«явлениями патологии»
[41, с. 113] ученые споры вокруг норманской теории образова-
ния древнерусского государства. Эти споры развернулись уже
после того, как путем анализа источников было доказано, что
само сказание о призвании варяжских князей на Русь есть
«по народное предание, а только составленная по народному
преданию ученая теория русского книжника начала XII века»
[41, с. I20J. Тем не менее видоизмененные варианты норман-
ской теории продолжают развиваться зарубежными буржуаз-
ными исследователями второй половины XX в., и это вызывает
необходимость вновь и вновь возвращаться к их критическому
разбору [95, с. 11 —12). Точно так же привлечение в научное ис-
следование цикла мифов и преданий об Одудуве — неизбеж-
ный на данном уровне африканистики, но отнюдь не главный
пспект изучения генезиса государства и царской власти в
странах побережья Бенинского залива.
Институт царской власти в исследуемом регионе имел мно-
го общих стадиальных черт.
Первый список правителей самого крупного йорубского го-
сударства Ойо, составленный в конце XIX в. замечательным
йорубским историком-самоучкой С. Джонсоном, насчитывает
39 правлений, начиная с мифического Одудувы и до конца
XIX в.; из них 36 правлений приходится на Старый Ойо, или
Ойо-Иле. По-видимому, этот список несколько короче действи-
сольного числа правителей Ойо, что вызвано частичной утерей
информации. По некоторым данным, их было не менее 70.
Имена многих не вошли в официальные дворцовые хроники, так
как их предпочли забыть из уважения к институту царской
пласти: в частности, нз официальных списков были исключе-
ны имена царей, бежавших из страны, погибших постыдной
смертью (например, спасаясь бегством от врагов) или иаследо-
182
вавших трон по женской линии в противоречии с обычаем
[265, с. 57]. В дальнейшем повсюду в данной работе, где это
касается царской династии Ойо, будет фигурировать лишь спи-
сок С. Джонсона.
Царская власть наследовалась в пределах царского рода
(точнее, линиджа идиле, члены которого, по преданию, счита-
лись прямыми потомками внука Одудувы мифического Оранья-
на). По обычаю, считалось, что «титул царя принадлежит все-
му царскому дому» [132, с. 24]. Титул наследовался не по пра-
ву первородства, а путем отбора среди мужских потомков царя
по нисходящей линии.
На наследование царского титула распространялся фунда-
ментальный принцип йорубского обычного права — никто не
наследует от родственника младше себя (точнее, от родствен-
ника младшей возрастной группы, в которую могут входить
люди разного возраста, но непременно одного поколения). По-
скольку царский гарем состоял из нескольких сот жен и на-
ложниц, то, надо полагать, потомков было много. Традиция
отразила это в гиперболизированной форме: алафин Абиодуи
(конец XVIII в.) имел, по преданию, 660 детей. В седой стари-
не цари отличались еще большей фертильностью: алафину
Олуашо, например (восьмому по счету в династическом спис-
ке Джонсона), традиция приписывает правление сроком в
320 лет и произведение на свет 1460 детей! (В данном случае
перед нами типичный пример так называемого сжатия устной
исторической традиции — удлинение в последней срока царст-
вования за счет исключения из династийного списка несколь-
ких правителей с целью доказательства непрерывности в пре-
емственности власти внутри царского рода.) ;
Династийный список зафиксировал наследование царского
титула сыновьями, братьями, двоюродными братьями и внука-:?
ми царя. Прямая передача власти от отца к сыну прослежич
вается у первых шести алафинов, а также с восьмого по один-*
надцатое царствование. Возможно, одиако, что сведения о пря-
мом наследовании титула древними царями Ойо являются ре-,
зультатом позднейших поправок, внесенных в первоначальную
традицию. О позднейших царях Ойо известно, что Абиодуну.
(тридцатому в списке Джонсона) непосредственно не наследо-.
вал ни один из его многочисленных детей. Тридцать первым,
царем избрали двоюродного брата Абиодуна, тридцать пятый
был внуком шестнадцатого алафина, а при тридцать седьмом,
тридцать восьмом н тридцать девятом царях титул передавал-
ся от отца к сыну.
Выбор царей регулировался обычаем, в котором нашли от-
ражение и здравый смысл народа, и его суеверия (представ-
ления о сакральной природе царской власти, о сверхъестест-
венной связи его физического здоровья с плодородием и про-
цветанием страны), и уровень социального развития общества
(формирование сословий и классов). При отборе кандидата на
182
‘Трон предпочтение отдавалось тому, кто был рожден от сво-
‘водной женщины, а ие от рабыни, обладал крепким здоровьем
И не имел физических уродств. Последнее условие свидетельст-
вует об известной архаичности института царской власти, на-
личия в нем догосударственных черт. Учитывались также воз-
раст, близость родителей ко двору, негласно принималось во
внимание мнение гарема. На практике, по-видимому, допуска-
юсь широкое толкование обычая, в зависимости от политиче-
< кой ситуации.
На трон Ойо избирались и взрослые, физически здоровые
поди, и грудные младенцы. Правда, Р. Смит на основании дан-
ных устной традиции, собранной им в 60-е годы XX в., утверж-
дает, что после Оромпото (двенадцатого алафина) в истории
Ойо не было ни регентств, ни коронации несовершеннолетних
ютей. По-видимому, трудности раннего периода истории Ойо,
'читает Р. Смит, показали опасность такого рода наследова-
ния и привели к установлению нового правила, по которому
голько взрослый потомок умершего царя мог претендовать на
престол [265, с. 76].
Выбор кандидата осуществлялся членами царского рода
(чядями или двоюродными братьями будущего царя) что было
<акреплено обычаем. Затем кандидатура рассматривалась и
утверждалась советом родовой знати ойо меси, которому при-
надлежало решающее слово.
В истории Ойо было время, когда выбор, возведение иа
трон и лишение трона всецело зависели от главы ойо меси —
‘ншюруна. Уже говорилось, что башорун Гаха, захватив власть
в период наивысшего могущества державы Ойо (во второй по-
ловине XVIII в.), грубо и беззастенчиво попирал обычаи, свя-
1анные с почитанием царя. Алафины принуждались им к само-
убийству при малейших признаках проявления собственной
воли. Влияние совета знати при Гахе тоже упало. Он правил
практически единолично и один воплощал в себе волю совета.
Напротив, в середине XIX в. влияние царского рода в управ-
лении возросло, наряду с царским домом в государственном
аппарате усилилась роль привилегированных рабов. Это про-
изошло, по всей видимости, за счет ослабления позиций родо-
вой по происхождению знати в результате нашествия на Йору-
бу фульбе в начале XIX в., утери самых древних городов Ойо
и переноса столицы на новое место.
Структура царской родовой группы идиле была такой же,
как и у остальных линиджей. От других она отличалась своей
многочисленностью. Наиболее влиятельные отпрыски царского
рода, не попавшие на престол, изгонялись со своими домочад-
цами за пределы Ойо. Поселяясь в провинции, они пользова-
лись определенными привилегиями и престижем, подчас пре-
вышающим авторитет местного правителя. Нередко они стано-
вились правителями подчиненных или основателями новых го-
родов и теряли право быть кандидатами иа престол в Ойо.
183
Высылка в провинцию части членов царского рода искус* ।
венно тормозила чрезмерное разрастание царской идиле. Он.»
способствовала также тому, что царский род постепенно захн.|
тывал власть н в подчиненных городах.
В не меньшей степени значение царской идиле было обу<
ловлено ее ролью в выборе алафина. Во-первых, как уже н«
верилось, одна из ветвей царского рода имела привилегию
ставлять кандидатов на царский трои. Во-вторых, представим'
ли царского рода, обладая наследственными титулами «отпои
царя», были выборщиками кандидата на трон н затем об\
чали его царским обязанностям во время трехмесячных обря
дов и церемонии коронации.
Когда алафин всходил на престол, его реальные родствен
ные связи заменялись официальными: взамен одного умершеш
он получал трех официальных «отцов», которые на деле были
его дядями или двоюродными братьями. Их титулы именова
лись она-ишокун (есть также иное написание — она-шокун},
она-ака и она-ола. Официальные «отцы» царя были в то же
время главами трех основных ветвей царского рода. После
смерти царя именно они выдвигали кандидатов на царский
трон.
Из официальных «отцов» царя наиболее влиятельным
был она-ишокун — глава той ветви царского рода, из которой
выбирались претенденты на трон Ойо. В период трехмесячной
церемонии коронации будущий алафин проводил первую ночь
именно в доме она-ишокун, у него он получал советы по управ-
лению царством от имени царской идиле. В обязанности она-
ишокун входила также организация похорон царского сопра-
вителя аремо. В Новом Ойо, где после реформ государствен-
ного управления, осуществленных алафином Атибой, сформи-
ровался обширный сектор, населенный членами царского рода,
она-ишокун возглавлял большой квартал этого сектора.
Помимо «официальных отцов» царская идиле выделяла
алафину трех официальных «братьев», которые получали титу-
лы магаджи ийаджин, олусами и огунпопо. Среди них магаджи
ийаджин, официальный «старший брат», выполнял роль ответ-
чика за неудачи царя, принимал на себя хулу и критику, на-
правленную против его «младшего брата» — алафина. Он был
также единственным человеком в Ойо, который имел право
«выговаривать» царю, указывать ему на ошибки.
Мать алафина должна была умереть после того, как ои ко-
роновался на царство. Взамен царь получал «официальную
мать» с титулом ийа оба (мать обы). Она избиралась из чис-
ла дворцовых женщин и была жрицей бога солнца Оруна.
Считалось, что ийа оба стоит рангом выше башоруна. Ежегод-
но в сентябре «официальная мать» вместе с царем и башору-
ном участвовала в обрядах поклонения царя этому божеству.
Ийа оба была также хранительницей царского погребального
облачения.
184
Что касается детей алафина, то их удаляли из дворца по
чостижении ими брачного возраста.
В общем, вступление царя иа престол меняло систему его
родственных связей. Вместе с царем к управлению государст-
вам приходили члены царского рода. Однако отношения меж-
>у ними строились не на основе подлинного родства и свойст-
а, а на функциональной основе. В отличие от должностных
шц из числа привилегированных рабов официальные «отцы»,
братья» и «мать» царя были связаны главным образом с ри-
'уальной, обрядовой стороной царской власти, т. е. с теми
Функциями царя, которые подвергались наименьшим изменени-
ем в процессе эволюции института царской власти на протя-
жении столетий. Это была самая консервативная, закостенев-
шая часть государственного аппарата.
Обряды н церемонии, связанные с возведением на трон в
|ругих йорубских государствах, содержали некоторые красоч-
..и детали, позволяющие проследить генезис этого института.
В г. Адо, например, по данным, собранным П. Ллойдом, кан-
।плата на трои, выдвинутого царским линиджем, одобренного
I.чавными городскими вождями н оракулом Ифа, группа моло-
ц’жи увозила в лес, где его учили, как управлять. После обу-
чения будущий царь возвращался в город по пути, проложен-
ному согласно местным традициям первым царем, посещая хо-
ыйства первопоселенцев и обещая им править на благо народа.
На этой стадии коронации будущий правитель одет в лох-
мотья; лишь после испытаний его одевают в белое платье и
ыют новое имя, что означает как бы его рождение в новом
качестве, После этого он проводит еще три месяца в заключе-
нии в специальном помещении напротив дворцовых ворот.
Кандидат на трон должен был съесть сердце своего предшест-
венника, принимая таким путем на себя всю его мистическую
силу. Йоруба верили, что человек, который не был законным
кандидатом на трон, умер бы, проходя все эти испытания [220,
с 339].
Первым официальным актом царя Ойо после коронации бы-
ло назначение царского соправителя (аремо) и главной прин-
цессы. Дословно титул аремо переводится как «главный сын».
По обычаю, он даровался старшему сыну царя, а титул глав-
ной принцессы — его старшей дочери. Если царь был слишком
молод, чтобы иметь взрослого сына, титул аремо временно да-
ровался его младшему брату илн младшему двоюродному бра-
<у, ио как только царский сын подрастал, он получал воспи-
। ателя из числа главных евнухов и титул соправителя царя.
Царский род принимал непосредственное участие во введе-
нии аремо в должность: в доме главного из «отцов царя»
(она-шокун) происходила церемония посвящения соправителя
в его обязанности. В иерархическом ряду титулованных членов
царского рода, находящихся при дворе, аремо, согласно обы-
чаю, занимал последнее место. По форме это вполне согласо-
185
вывалось с геронтократической структурой йорубского линиджа
идиле. На деле же система соподчинения внутри части царской
идиле, включенной в государственный аппарат, не совпадала
с традиционной внутриобщинной иерархией, основанной на воз-
расте и степени близости по кровному родству. Более того,
«семья» царя, формируемая после его избрания для оказания
ему помощи в управлении государством, была в некотором ро-
де отрицанием реальных кровнородственных связей царя, чн>
проистекало из господства не кровнородственного, а родовом»
принципа наследования власти.
Аремо, как соправитель алафина делил с ним многие при-
вилегии и власть. На него не распространялись ритуальные
запреты, связанные с ограничением передвижения за предела-
ми дворца. В этом смысле он был как бы светским двойником
священного царя, и чем более развивалось государство, тем
большее значение приобретали светские функции аремо. Он
имел свой собственный двор, был «патроном» многих городов
и деревень, поставлявших ему регулярно «подарки»; часть до-
ходов от рыночных пошлин — один из важных источников цар-
ских доходов — также поступала в распоряжение соправителя,
делая его богатым человеком.
На практике энергичный и честолюбивый аремо мог обла-
дать почти той же властью, что и царь, а в случае слабости и
старости последнего его власть могла быть и более значитель-
ной. Личные отношения между царем и соправителем склады-
вались по-разному. Известны случаи, когда аремо был верным
другом и помощником царя, разделявшим с ним его радости и
заботы. Однако в устной традиции Ойо сохранилось гораздо
больше воспоминаний о жестоком соперничестве между царями
и аремо. В их борьбу, как правило, вмешивалась знать и, поль-
зуясь обычаем, убирала с политической арены неугодного ей
царя. К примеру, девятнадцатый алафин, Джайин, был принуж-
ден советом знати к самоубийству за то, что тайно отравил
своего сына, пользовавшегося популярностью в народе [212,
с. 171]. К еще более широкому обновлению состава правящей
верхушки привела борьба за пост аремо при двадцать первом
алафине, Осиньяго, оставившем в народе память о себе как о
«жадном человеке, скопившем богатство путем вымогательств,,
зверств и поборов» [212, с. 173]. Его первенец умер рано, и на-]
титул аремо стала претендовать его дочь Омошун. Когда царь]
назначил «главным сыном» своего племянника, Омошун в при-]
падке гнева убила его. Тогда подлинный отец убитого аремо 1
якобы с помощью вредоносной магии отравил царя, Омошун,]
башоруна и других знатных людей Ойо, виновных в плохом)
правлении [212, с. 174].
На протяжении истории Ойо положение аремо несколько я
раз менялось. Согласно традиции, при первых алафинах аре- ]
мо наследовал царский титул. Однако, начиная с правления »
Оджиги (двадцать второго алафина — по списку С. Джонсов
186
ни), наследника после смерти правителя стали убивать (точ-
нее, обрекать на самоубийство).
Преемник Осиньяго, Оджиги, имел, по преданию, очень же-
- юкого аремо, который, поссорившись с сыном башоруна, пове-
1гл избить его. Царь отказался наказать аремо, проявив тем
1мым вопиющее нарушение обычая. Это послужило поводом
। ня того, чтобы совет ойо меси принудил царя и аремо к само-
убийству. Так, согласно традиции, родился обычай умерщвления
- онравителя-иаследника после смерти царя.
Традиция обосновывает изменение обычая заботой о сохра-
нении порядка в государстве, ибо по мере укрепления и роста
Ойо аремо все чаще покушались на жизнь царя, чтобы овла-
деть троном. Более внимательное знакомство с той же тради-
цией показывает, что появление обычая умерщвления наслед-
ника совпадает во времени с ростом притязаний царей на пол-
ноту власти и усилением борьбы между алафином и главой со-
нета знати — башоруном, а в более широком смысле — с «им-
перским» периодом истории Ойо. Обычай умерщвления сопра-
вителя был отменен лишь в 1858 г. одновременно с введением
правила наследования престола от отца к сыну. Эта реформа
имела важное значение для укрепления царской власти и цар-
ского рода в целом, ибо уменьшалась роль совета ойо меси в
выборе царя, а в число кандидатов на трон мог быть включен
соправитель аремо. Если последний все же по каким-либо при-
чинам не избирался на трон после смерти царя, он по обычаю,
пведенному Атибой, должен был покинуть столицу [212, с. 57].
К сожалению, мы не имеем возможности критически оценить
|радицию, относящуюся к раннему периоду истории Ойо. Од-
нако тот факт, что С. Джонсои при создании своей «Истории
поруба» опирался на традицию, собранную им среди прибли-
женных алафина Атибы, осуществившего реформу престолона-
> лсдия, и его сына, алафина Аделу — первого аремо в досто-
верной истории Ойо, не умерщвленного после смерти царя,
иют основание предположить и другую версию, а именно: воз-
можно, что обычай умерщвления аремо так же стар, как и сам
институт соправителя. Свидетельства устной традиции (устных
торцовых хроник) о том, что в начальный период истории
11йо аремо не убивали, потребовались Атибе для идеологиче-
кого обоснования его поистине революционного преобразова-
ния в области государственного управления. Ведь в соответст-
вии с традиционной идеологией истинным, правильным счита-
лось лишь то, что было освящено обычаем, опытом предков.
I ще в большей мере в обосновании нововведения ссылками на
и-^становление древнего обычая нуждался его преемник Аде-
>у, который после смерти отца мог опасаться оппозиции в ли-
не обиженных Атибой представителей старой знати, для кото-
рых заявления об отступлении царя от общепринятого порядка
(отказа от умерщвления соправителя) могли служить средст-
вом политического давления на него. Ведь для стариков, еще
187
заставших прежние порядки, алафин Аделу не мог не то чт(
править государством — он не имел права существовать в этом
мире после смерти отца. Поэтому вполне можно предполо
жить, что устные дворцовые хроники Ойо были слегка «под
правлены» их хранителями, придворными историками-арокмна
ми, где-то в середине XIX в. и в таком подправленном виде
дошли до нас в изложении С. Джонсона. Это не ставит поя
сомнение подлинность дворцового конфликта в период правле-
ния Оджиги; за искажение фактов о деяниях царей арокинам
грозила смертная казнь. Они могли лишь добавить к реально-
му факту мораль о грубых нарушениях Оджиги и его соправи
телем древних установлений и дать таким образом вполне ра-
циональное объяснение появлению обычая умерщвления аре-
мо, сместив его во времени.
В йорубских государствах судьба царских сыновей, исклю-
чая кандидата на трои, складывалась по-разному: самых влия-
тельных отсылали на периферию — руководить подчиненными
городами. Поэтому в теории они могли быть при жизни царя
его опорой, но при последующих царях могли оказаться и в оп-
позиции. Менее влиятельные царские дети абсорбировались ма-
теринскими лнииджами, и через несколько поколений их по-
томки теряли прямую генеалогическую связь с царским родом,
ибо теперь они считались детьми (внуками) отца царской же-
ны [220, с. 339]. Таков был механизм, сдерживавший чрезмер-
ное разрастание царского рода.
Когда царский сын делался правителем подчиненного горо-
да, ему ие позволяли посещать столицу. Он основывал новый
линидж и никогда уже ие предъявлял каких-либо политических
прав иа власть в городе, откуда он происходил [220, с. 342].
Законность власти царя покоилась на нескольких основани-
ях: во-первых, на принадлежности к царскому роду, ведущему
происхождение от мифического Ораньяна, потомка богов; во-
вторых, на выполнении им всех необходимых обрядов корона-
ции, которые придавали его персоне сакральиость и давали ему
право осуществлять определенные функции, присущие облада-
телю царского титула; в-третьих, на неуклонном соблюдении
царем в период его правления всей системы религиозно-маги-
ческих обрядов и запретов; в-четвертых, на утверждении кан-
дидата советом ойо меси, который аргументировал свое согла-
сие (несогласие) ссылками на обычай и соответствие (несоот-
ветствие) кандидата воле богов, выраженной в традиционно-
магических формах; в-пятых, на результатах ежегодного релп-
гиозио-магического испытания соответствия (несоответствия)
царя его предназначению, осуществлявшегося посредством во-
рожбы башоруном.
Это не исключало ни достаточно рационалистического под-
хода к отбору кандидата иа трон, ни жестокой борьбы за
188
n.iacTb и влияние при дворе между различными группами ио-
'Н гелей титулов, ни политических спекуляций до и после из-
"рлния царя. В общем, не религия и магия, а борьба за власть
ирсделяла выбор кандидата на престол и его дальнейшую
' чьбу. Например, на выбор алафина Оджиги, обладавшего не-
1УряДными военными талантами, оказали влияние войско и
чиорун Ямба, с именем которого связаны планы завоевания
’.ц-омеи. Гибель алафина Олуэву (предшественника Атибы)
"ыла предопределена открытой изменой части столичной и про-
пинциальной знати. Примеры можно было бы продолжить.
Устная дворцовая традиция создает впечатление непре-
рывности, преемственности царской власти от божественных
предков. Оиа не зафиксировала ии смены, правящих родов, ни
< чучаев самозванства. Упоминавшийся захват царской власти
"ашоруном Гахой ие означал его претензий на царскую коро-
ну. (Правда, традиция приводит в качестве примера попрания
"|)|>1чая башоруном Гахой рассказ о том, что Гаха наряжался
к царское платье и заставлял алафина простираться перед ним
ниц.) Его поступки ставили целью унизить царя, свести его
начение до роли марионетки, но отнюдь не сесть иа царский
|рон самому. Принудив к самоубийству очередного неугодно-
к) ему алафина, Гаха сразу же делал все, что предписывалось
иоычаем, для возведения на престол нового, более послушно-
। > царя.
Традиция сохранила также память о двух женских правле-
ниях (или регентствах) в ранней истории Ойо. (По другим
1-П1НЫМ, в Ойо было три женских правления [266, с. 68].)
' Джоисон сообщает, что, пока ие стал взрослым седьмой по
. чету алафин, Кори, выбранный царем в младенческом возрас-
и-, вместо него правил башорун, а мать была регентшей. Она
in шила корону, царское платье и была наделена всеми други-
ми знаками царского достоинства [212, с. 155—156]. Во время
н вятого царствования алафину Онигбоги помогала в управле-
нии его мать [212, с. 158] (несмотря на то что, по обычаю,
м.1ть взошедшего на престол правителя должна была умереть
после его коронации, а при смягченном варианте обычая—•
никогда не видеть своего сына после того, как он стал царем).
Впрочем, возможно, С. Джонсон в данном случае имеет в ви-
ну жрицу из царского рода, так называемую «официальную»
мять царя. Во второй половине нынешнего столетия Р. Смиту,
собиравшему устную традицию в Ойо-Игбохо и Новом Ойо, со-
общили, что (вопреки данным С. Джонсона) двенадцатый ала-
фин, Оромпото, был женщиной (сестрой, а не братом алафина
’гугуоджу), вступившей на царство в связи с молодостью три-
надцатого царя, Аджибойеде, сына Эгугуоджу. Впрочем, и здесь
принцип наследования по мужской линии не был нарушен, ибо,
но преданию, Оромпото удалось превратиться в мужчину в хо-
ле церемонии коронации и править как мужчине двадцать лет
|266, с. 68].
J69
Ни разу в истории Ойо цари или их соправители аремо нг
отказывались от власти добровольно. Исключение составляо'1
кандидат в алафины Лагуаце, отклонивший выбор ойо меси и
пользу Атибы, тридцать седьмого алафина [212, с. 279]. Каь
правило, традиция свидетельствует о неизменном стремлении ь
трону даже в самые смутные и неустойчивые периоды жизни
страны. По-видимому, это связано ие только с притягатель
ностью власти и сопутствующими ей привилегиями, ио, быть
может, в не меньшей степени — с представлениями общества,
диктующими следовать воле богов. Царь не мог добровольно
отказаться от власти и стать частным лицом (и очевидно, ие
мог и помышлять об этом). Его нельзя было убить, свергнуть,
даже если его правление было нетерпимым для подданных. По
обычаю, царь должен был уйти из жизни сам. Последнее, как
уже отмечалось, не исключало принуждения царя к самоубий
ству.
Традиция ие зафиксировала также ии одного случая добро
вольной передачи царской власти или хотя бы мнения царя о
выборе кандидатуры его будущего преемника. По-видимому, и
то и другое противоречило обычаю. Исключение составляс'1
лишь неоднократно упоминавшийся ранее тридцать седьмом
алафин, Агиба, выразивший желание, чтобы ему наследован
его старший сын Аделу. Перед смертью он заставил ойо меси
поклясться, что оии выполнят его волю. Тридцать восьмым
алафином был действительно выбран Аделу [212, с. 330—331].
Если верить устной традиции, в первый период истории
Ойо его правители функционально были военачальниками н
не меньшей степени, чем священными царями. Они много во
евали, сами участвуя в битвах. Судя по данным традиции,
именно на протяжении первых десяти-двенадцати царствова
ний были сформированы зачаточные органы принуждения го
рода-государства Ойо. Второму по счету алафину, Ораиьяну.
приписывается ие только основание столицы, но н учреждение
эшо — личной охраны царя из ста пятидесяти хорошо воору
женных воинов; четвертому, Шанго, — создание института пар
ских палачей тету, рекрутируемых из рабов, а также введение
отличительных знаков царского рода — особых рубцов иа ру
ках. Во время пятого царствования родился обычай неприсут
ствия царя при казнях (вместо алафина руководить казнью
стад дворцовый раб-евнух); а также был внедрен в качестве
одного из атрибутов царской власти специальный барабан
оджигбо. Десятый царь, Офиираи, ввел культ поминовение
предков эгунгун, одиннадцатый, Эгуноджу, построил времен
ную столицу — Ойо-Игбохо, тринадцатый, Аджибойеде, учреди,’
титул осивефа, который давался одному из трех главных евиу
хов, наделенному правом заменять алафина на поле битвы в
носить в этом случае его воинские доспехи. С именем Аджи
'•"йоде связывается также введение царского праздника бебе,
иамеиующего длительное и благоприятное царствование и со-
"|ю1юждающегося освобождением населения иа три года от по-
ров и торговых пошлин и ослаблением традиционных мо-
।льно-этических запретов.
Во второй и третий (т. е. «имперские») периоды усиливает-
। борьба за власть внутри правящей верхушки, что проявляет-
। в изменении положения соправителя и в ужесточении про-
швоборства между ойо меси и царем. Это также период раз-
ни ия обрядов для возвеличивания царя и придания полити-
чного характера его жреческим функциям, создания «импер-
пх» институтов, связанных в первую очередь с грабежом по-
рочных территорий, обложением и сбором дани, торговыми
длинами, обеспечением торговой монополии и торговых
нвилегий царя во внешней торговле, укреплением воинской
। анизации.
Гак, при четырнадцатом алафине, Абипе, был введен титул
нбоде— раба — сборщика торговых пошлин у городских во-
I. (Правда, по данным Р. Смита, онибоде был в то же вре-
титулом одного из главных вождей г. Ойо-Игбохо.) Пят-
ищатый алафин, Обалокун, учредил должность аджеле—
мсстника в подчиненном городе; аджеле также были царски-
и рабами. Шестнадцатый царь, Аджагбо, ввел должность
। ншокомандующего— каканфо и обычай отправлять одиовре-
пно из Ойо четыре военные экспедиции. [На должность ка-
чфо обычно (ио ие всегда) назначались также царские ра-
I
Из тридцати шести царей Ойо, упоминающихся в списке
| консона (точнее, тридцати пяти имен и тридцати шести прав-
||пй, ибо алафин Аджака правил дважды — после Ораньяна
после Шанго) двадцать один человек умер насильственной
и'ртью, включая полумифического Шанго. При крайней ску-
ти исторических источников данные дворцовых хроник о
ичипах насильственной смерти верховных правителей даже
пересказе христианизированного историка-самоучки, каким
'I Джоисон, могут пролить некоторый свет иа структурные
.юпения института царской власти, нашедшие отражение в
.1'iae самоубийства. Итак, что же было причиной насильст-
inofi смерти йорубских царей?
Как уже было сказано в главе 2, первый период истории
и был временем утверждения молодой государствеииости, за-
шейный не столько внутренними распрями, сколько борьбой
1'ссдямн. Если ие считать сказочную историю смерти Шаиго
• одной из версий, ои погиб, вызывая молнию, после чего
и вознесен на небо), традиция упоминает лишь об одном
чае самоубийства в этот период, связывая его с именем
ii.Moro алафина — Кори.
19]
В основе причин, вызвавших самоубийство Кори (тонне
принуждение к самоубийству), лежало недовольство горожа
т. е. городской общины, усилением царской власти. Как пов
ствует традиция, чтобы защитить торговый путь из Ойо в Аш
му для торговли с Иджебу Кори послал на рубежи Ойо зн.
менитого охотника Тими. Тими обеспечил безопасность торге
вого пути, но со временем, разбогатев на сборе торговых пои
лин, отказался платить дань царю. Для карательной акци
против Тими царь избрал гбонку (начальника авангарда опо.
чения общинников), который, согласно традиции, был единст
веиным человеком, имевшим смелость отстаивать перед царе
интересы горожан (царь втайне надеялся на его ослаблен!
или гибель в борьбе с Тими). Однако гбонка победил охотник
вернулся в Ойо, зиая о непопулярности царя в народе, воше
во дворец и принудил алафина к самоубийству [212, с. 158]
Тринадцатый алафин, Аджибойеде, оставил о себе памя'
как злой тиран, умерщвлявший знатных людей города за и
достаточное выражение скорби по поводу смерти его сына. Пр<
тив царя готовился бунт, и лишь публичное его покаяние п>
ред населением Ойо-Игбохо спасло его от принуждения к с;
моубийству [212, с. 164]. Четырнадцатый алафин, Абипа, ве]
нувшин двор в Ойо-Иле, умер своей смертью. Однако начал
его царствования было неспокойном: чтобы иметь возможност
вернуться в Ойо-Иле, ему пришлось преодолеть сопротивление
вождей временной столицы Гбохо (Игбохо), ие желавших п<
кидать город.
В общем, в начальный период истории Ойо, если верить тр;
диции, народ Ойо, горожане, еще сохраняли свою роль актш
ной действующей силы, контролирующей управление. В кове’
ном счете именно вмешательство городской общины решало
это время судьбу царя.
Возвращение столицы в Ойо при Абипе означало укрепле
иие государства и его расширение, постепенное превращение
«империю». В Ойо стекаются богатства с покоренных террито
рий. К XVIII в. он достигает вершины своего могущества
становится самой крупной державой тропической части Запад
ной Африки.
Почти ни один из алафинов этой поры наивысшего расцве
та Ойо ие умер естественной смертью. Пятнадцать царей, один
за другим, начиная с семнадцатого, Одараву, либо вынужда
лись к самоубийству, либо были убиты.
Согласно устной традиции, семнадцатому, восемнадцатому
девятнадцатому и двадцатому алафинам противостояло войск
или же весь народ, возмущенные их незаконными действиями
Причинами принуждения к самоубийству традиция чаще всег
называет «плохой характер царя», «тиранство», «самодурство»
жестокое обращение с подданными, злоупотребление властью
т. е. основания, позволявшие судить царя в соответствии с иор
мами обычного права.
в
в

IQ2
Например, семнадцатый алафин, Одараву, был принужден
ь самоубийству за приказ разрушить город в собственных вла-
н'ииях, находившийся под управлением его наместника; во-
'(•мнадцатый — за то, что забивал насмерть своих подданных;
^пятнадцатый— за попрание всех норм поведения, в том чис-
'iv за отравление собственного сына.
Разумеется, коль скоро дело касалось священной персоны
паря, ни о каком судилище в прямом смысле слова не могло
"Ыть и речи. Решение о соответствии алафина его сану выиоси-
'|ц члены ойо меси после «консультаций» с богами. Влияние
па их решение оказывало мнение жен царя (его физическое
коровье и потенция связывались с плодородием страны).
Начиная с царствования двадцать первого алафина все
большее значение во внутриполитической жизни Ойо приобре-
тет борьба за власть между алафином и башоруном. Двад-
цать шестое, двадцать седьмое, двадцать восьмое и двадцать
u-вятое царствования были очень краткими и, можно сказать,
номинальными, ибо в это время фактически правил страной и
низводил царей иа престол уже упоминавшийся башорун Гаха
(при котором, кстати сказать, Ойо достиг вершины славы и
могущества). Тридцатый алафин, Абиодун, был также ставлен-
ником Гахи, ио в конце концов после многих лет унижений и
покорности ои уничтожил Гаху и стал полновластным прави-
К'ЛСМ.
В царствование тридцать первого алафина, Доле, за власть
поролись две партии: против царя — знать, включая башору-
иа, каканфо и овота (одного из гвардейцев эшо)-, иа стороне
паря — его брат и царские рабы — главные евнухи, другие при-
вилегированные рабы и их челядь. Победила зиать, и Доле бы-
ia послана пустая калебаса.
Царствование тридцать второго, тридцать третьего, трид-
цать четвертого, тридцать пятого и тридцать шестого алафи-
нов были осложнены распадом «империи» Ойо и внешней угро-
|| )й — нашествием фульбе, разгромом столицы и захватом всех
'(‘верных йорубских земель.
Тридцать седьмой алафин, энергичный Атиба, воссоздал го-
। ударство на новом месте и провел административные рефор-
мы в целях укрепления своей власти. Однако от Ойо осталась
к этому времени лишь тень былого могущества; при тридцать
'«святом правителе Ойо и все остальные йорубские государства
подверглись колониальному порабощению. Правление Аткбы
можно, таким образом, рассматривать как итог развития ин-
ститута царской власти у йоруба в доколониальный период.
Кто реформаторская деятельность настолько значительна, что
।ребует особого рассмотрения, здесь же ее основные стороны
будут освещены лишь под углом зрения эволюции царской
власти.
Атиба, сын алафина Абиодуиа, был ребенком, когда умер
'то отец, отравленный его соправителем аремо. Вместе с ма-
«Ч '<*к. 559 193
терью ои был выслан в г. Гудугбу, отданный матери в кормлс
ине. В юности Атиба был портным, ио вскоре предпочел этому
ремеслу грабеж и работорговлю. Собрав вокруг себя людей,
находившихся вне закона (несостоятельных должников и 6ci
лых рабов), он занялся вымогательствами и насилиями «с без
наказанностью, порочащей почтительность к его высокому про
исхождению» [212, с. 276]. Разбогатев иа грабежах, он приоб
рел вес в среде провинциальной знати, среди которой, как уж*-
говорилось, было много представителей царского рода.
Перебравшись из Гудугбу в г. Аго (Аго-Оджа), Атиба по
степенно подчинил себе местную городскую верхушку и еде
лался фактически правителем Аго. В обстановке, когда йоруб
ской державе грозило полное порабощение со стороны фульб'
и Ойо стал должником Илорина, Атиба стал претендовать из
трон. Для достижения этой цели он вступил в заговор протип
царствующего алафина Олуэво с двумя могущественными союз
никами — олуйоле (военным вождем) Ибадана, своим племяи
ником, обещав ему титул башоруна, и с курунми (правите
лем) г. Иджайе, суля ему титул каканфо (обещания были ис
полиены Атибой после того, как он стал царем).
В битве под стенами Илорина, когда Олуэву пытался от
стоять независимость Ойо, группа знати, включая Атибу, пре
дала алафина и увела свои войска с поля битвы. Олуэву был
взят в плен и казнен в Илорине. Уцелевшие члены ойо меси
предложили корону принцу Лагуаде, ио он ответил отказом из
страха перед Атибой и предложил кандидатуру последнего кан
единствеииого человека, способного собрать беженцев, рассе
явшихся по стране после набегов фульбе, и восстановить госу
дарство с центром в древией столице. По преданию, члены ой<>
меси послали к Атибе 32 гонца с приглашением прибыть в Ойо
для коронации, однако ои задержал их в своей ставке. Одно
му из своих сторонников, члену царского рода, принцу Ладжн
де, Атиба даровал титул одного из «отцов» царя, она-июкун,
который, как уже говорилось, был главной фигурой при про
ведении трехмесячной церемонии коронации. Обеспечив таким
путем условия для возведения себя на престол Ойо в собст
венном городе Аго, Атиба послал тем временем своих люден
иа север с приказом разыскать и доставить в Аго остатки дво
ра своего предшественника Олуэву: царских жен, (которые
Атиба должен был наследовать согласно обычаю), евнухов и
других дворцовых чиновников. После переезда двора в Аге
последний был переименован в Ойо и стал отныне стольным
городом. Воспользовавшись тем, что ие все представители ро
довой знати поспешили прибыть в новую столицу, Атиба про
извел перестановки в административном аппарате. Тех носите
лей титулов, которые добровольно перешли к нему, Атибе
утвердил в прежних должностях, а отказавшихся явиться гю
первому требованию сместил с их постов, распределив послед
ние среди своих людей. Титулы «братьев царя» (по рангу они
194 J
ниже титулов «отцов царя») были дарованы членам царского
рода — сыновьям и внукам предшествующих алафинов. Одна-
и| наиболее важные административные и воинские должности
\шба раздал простолюдинам — своим фаворитам и предста-
пнтелям знати — своим сподвижникам в военных походах
прежних лет. В их числе были: должность ашипа (седьмой
| '1сн ойо меси в Новом Ойо, наделенный обязанностями иадзи-
рнъ над отправлением культа бога войны и железа Огуна и
'->маидовать авангардом ополчения); титулы главного тету
। начальника царских палачей) и рядовых тету (в дополнение
। уже имевшимся палачам); лагуна — член ойо меси, глава
। ульта Ориша око и государственный посол в чрезвычайных
"'н-тоятельствах [212, с. 72]; алапини — также член ойо меси
и покровитель поминального культа эгунгун; и некоторые дру-
Столь радикальные перестановки стали возможны благода-
ри тому, что в условиях разорения и опустошения северных
порубских земель, столичных провинций бывшей «империи»
' >по, распыления общий в результате массового бегства йору-
",| на юг представители знатных родов, традиционные иосите-
|>| титулов, временно утратили свою социальную опору, свою
1 нязь с городскими общииами. Деятельности Атибы по созна-
н’Льиому укреплению трона помогли, таким образом, внешние
-бстоятельства, пошатнувшие закостенелую социально-поли-
И1ческую структуру, уже давно являвшуюся тормозом на пу-
и| прогрессивной в условиях раннего государства тенденции к
усилению царской власти в противовес представителям знат-
ных родов. Произошло физическое разрушение социально-по-
инической опоры столичной родовой зиати — территориально-
родственных общин. Укреплению царской власти при Атибе
иособствовало также то обстоятельство, что в условиях, когда
। рупнейшему йорубскому государству грозило уничтожение, по-
। ющсние халифатом Сокото, царь стал центром, вокруг кото-
рого объединились те, кто еще мог и хотел сопротивляться
пражескому нашествию. Большую роль в этом сыграли личные
। .рц'ства Атибы: его энергия, ум, большие организаторские спо-
обнести.
Сам Атиба, видимо, считал себя в соответствии с идеологи-
ческими представлениями раннего государства ие столько ре-
форматором, сколько восстановителем государства. Структу-
ра управления и организация Нового Ойо насколько возмож-
но дублировали Старый Ойо. Важнейшими, уже упоминавши-
мися нововведениями Атибы, способствовавшими укреплению
пирской власти, были отмена в 1858 г. обычая умерщвлять со-
правителя и внедрение правила наследования престола от от-
101 к сыну.
На протяжении истории Старого Ойо, какой она предстала
ш-рсд современными историками по данным устной традиции,
прослеживаются структурные изменения в аппарате управле-
13* 195
ния, формирование органов насилия, исторически и функцио-
нально чуждых общинно-родовым институтам. Создание и
укрепление царского двора осуществлялось в ходе двух ’про-
цессов: во-первых, появления и расширения органов, сформиро-
ванных из числа царских рабов, во-вторых (и это меиее явная
тенденция), усиления роли в управлении членов царского ро-
да. В середине XIX в. после уже упоминавшихся реформ Ати-
бы большинство ключевых постов в административном аппара-
те Ойо занимали царские рабы.
г
Глава 7
I ИНСТИТУТ ЦАРСКОЙ ВЛАСТИ (продолжение).
I ФОРМИРОВАНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ идеологии
I При первом же знакомстве с устной традицией Бенина бро-
сается в глаза одна особенность: обилие указаний иа инозем-
ное происхождение бенинской династии, на тесную связь с
культурой Ифе — основателем современной бенинской дииа-
। ши считается сын (или внук) Одудувы Оранмияи (Ораиьяи).
Легенда об Одудуве подверглась большим изменениям в
пинской устной традиции. Известны несколько ее версий. Со-
гласно одной из них, записанной Дж. У. Эгхаревбой, Одудува,
-о{датель земли и первопредок йоруба, послал своего сына
< )багодо, принявшего титул огисо («небесный царь»), искать
сбе царство. Одудува снабдил его талисманом в форме рако-
пппы улитки; в раковине была земля (видимо, из Ифе), да-
кавшая огисо власть над территорией, где он собирался обос-
новаться.
Однако, продолжает легенда, после смерти огисо, ие
имевшего наследника, в Бенине наступило безвластие, и насе-
ii'iine города обратилось в Иле-Ифе с просьбой прислать им
паря. В Бенин был послан принц Оранмиян (иногда он отож-
ествляется с Ораньяиом, иногда же выступает как его сын).
Г-осстановив порядок и оставив бенинский трон своему сыну
'веке, родившемуся от брака с местной женщиной, Оранмияи
ерпу-лся в Иле-Йфе. Эвека стал первым обой (царем) Бенина
1177, с. 8—12].
Существует еще одна бенинская легенда об Одудуве. В ней
। сворится, что Одудува был не йорубским, а бенинским прин-
цем периода огисо. Этот принц по имени Экаладерхан был яко-
"ы изгнан из Бенина и дошел до Ухе (Иле-Ифе). Местные жи-
н*ли не поняли его речи, но запомнили из нее слово «Идоду-
п.1» (что можно перевести как «горе», «беда»). Они дали ему
поэтому имя Идодува, которое впоследствии превратилось в
одудува. Через некоторое время посланцы из Бенина достигли
Плс-Ифе и стали звать Одудуву иа трон предков, но тот от-
•>.|.чался и послал вместо себя своего сына Оранмияиа. Эта
версия пытается совместить две разные легенды — о проис-
мокдении царя из Ифе и об огисо.
Относительно последних имеется ие менее известная тради-
ция. Бенин как поселение был, по преданию, основан задолго
ю Ораимияна. Сохранилась память о 31 огисо — местных пра-
197
вителях домоиархического периода; по-видимому, это был со-
вет городских старейшин. Им приписывается культурное освое-
ние территории будущего государства Бенин — основание мно-
гих деревень, введение таких атрибутов власти, как царский
трон экете, четырехугольный стул агба — трои старейшины, це-
ремониальные царские мечи ада и эбен, браслеты и воротники
из бус, круглый кожаный веер и т. п., а также развитие мест-
ных ремесел и покровительство ремесленникам-резчикам по
дереву и слоновой кости. Иными словами, Ораимиян застал в
Бенине сложившуюся задолго до него культурную традицию.
Специфика взаимоотношений Оранмияна с местным населе-
нием заключалась в том, что он, будучи по дворцовой тради-
ции чужеземцем, не был завоевателем. По преданию, народ Бе-
нина «устал» от правления огисо и, желая лучшей жизни, от-
правил гонцов в Ифе просить прислать им человека, который
организовал бы в Бенине управление по образцу Ифе. Естест-
венно, что таким лицом мог быть лишь принц, мужской пото-
мок правителя Ифе. По преданию, Одудува не сразу решился
отправить своего сына в Бенин. Он назначил бенинцам испы-
тательный срок, послав нх вождям семь волшебных вшей.
Лишь после того как Одудува убедился, что вши за три года
не только ие погибли, а увеличились в размерах (они храни-
лись и откармливались в голове специально выделенного для
этой цели раба), ои согласился удовлетворить просьбу бенин-
цев. Эта красочная подробность еще более подчеркивает мир-
ный характер миссии Оранмияна, добровольную зависимость
бенинцев от Ифе.
В отличие от преданий, связанных с другими царями, тра-
диция не приписывает Ораимияиу ни одной государственной
реформы. Похоже иа то, что его функция как основателя ди-
настии и государства заключалась в том, чтобы родить канди-
дата на трон, сочетавшись браком с представительницей мест-
ной родовой знати, обеспечить его воспитание в традициях Ифе
и при первой же возможности покинуть Бенин.
В традиционной «Биографии» сына Оранмияна, Эвеки I,
первого бенинского царя, родоначальника доныне существую-
щей династии, подчеркивается его йорубское воспитание; по
преданию, первые в своей жизни слова (впоследствии послу-
жившие основой для выбора его тронного имени) ои произнес
на йоруба, языке отца. Среди его воспитателей упоминается
Огиэфа — врачеватель, знахарь, прибывший в Бенин из Ифе
еще до Оранмияна (по-видимому, один из тех пришельцев,
которые в период кризиса коллективного правления огисо по-
советовали бенинцам обратиться за помощью в Ифе). Умирая,
Эвека I завещал захоронить его останки в Ифе. Бенинская
традиция утверждает, что там впоследствии погребали каж-
дого третьего бенинского царя.
Помимо сказочных деталей, легко распознаваемых совре-
менным читателем, эта легенда содержит и другие малоправдо-
198 J
подобные и неясные сведения. Рассказ о приглашении чуже-
и’Мца для наведения внутреннего порядка в Бенине не может
быть безоговорочно принят иа веру. Такого рода факт нужда-
йся в подтверждении другими источниками, прежде всего
данными археологии. Но это дело будущего, а то немногое, что
можно извлечь из сопоставления археологических находок и
предметов искусства Ифе и Бенина иа сегодняшний день, не
(придает, но и не подкрепляет предания.
В большей мере поддается анализу утверждение легенды о
том, что бенинцы добровольно подчинились иноземному прин-
цу. При оценке этого факта следует принять во внимание, что
легенда является частью устной дворцовой хроники Бенина, в
ее задачу входила интерпретация традиции для обоснования
шкопности царской династии. Кроме того, утверждение леген-
[ы не вполне согласуется с хроникой четвертого правления, о
чем будет сказано подробнее несколько ниже. Возможно, что
i;i идиллической картиной, нарисованной в легенде, скрыва-
лась в действительности попытка поэтапного «освоения» Бени-
на, начавшегося до прихода Оранмияна. Вполне вероятно, что
те, кто пришел из Ифе с Огиэфой, способствовали развитию в
Бенине внутренних беспорядков и созданию проифской партии
старейшин, пославших за Оранмняном. Поспешность, с кото-
рой последний вернулся в Ифе, оставив в Бенине крошечного
сына, может быть объяснена наличием в Бенине сильной анти-
Ифской партии — сторонников лишившихся власти огисо. Та-
кой подход к легенде дает ключ к объяснению некоторых осо-
бенностей развития института царской власти в Бенине.
В Бенине деятельность первого царя, Эвеки I, по крови по-
(убини, полуйоруба, по-видимому, состояла в том, чтобы учре-
шть органы управления по образцу Ифе. Ему приписывается
цшдицией создание узама нихинрон— совета выборщиков ца-
ри и его советников из шести представителей родовой по про-
исхождению знати, как это было принято в Ифе и других йо-
рубских государствах. Членами узама нихинрон были назначе-
ны (с правом передачи титулов по наследству) те представите-
III местной знати, которые посылали в Ифе гонцов за царем.
В разделе, посвященном йорубской государственности, уже
'имечалась функциональная зависимость между выборно-на-
' лсдетвеиным характером царской власти и наличием в раиие-
государствеииом аппарате совета знати — выборщиков царя,
''равнение йорубских государств с Бенином показывает, что
на общая для них стадиальная особенность могла иметь ие-
। колько вариантов, определяемых комплексом обстоятельств,
среди которых существенную роль играли исторические условия
ночникповеиия государственности. В йорубских государствах
нлрь был одним из представителей местной родовой знати, и
'нуединство «царь — совет знати», по всей видимости, сложи-
н>сь в ходе разложения местных родо-племенных институтов;
ни протяжении всей известной нам истории государствообразо-
199
вания у йоруба судьба и жизнь царя действительно зависели
решения совета выборщиков. Главным содержанием соперпич-
ства за власть внутри правящей верхушки была борьба цар»"
за создание дворцовой организации из рабов, независимой с
родовой зиати. В Бенине иной путь развития института царскг"
власти был, по-видимому, во многом предопределен происхоя
дением этого института, т. е. приглашением царя из более ря 1
витой социально-политической общности в менее развитую. Ун
реждение совета выборщиков было культурным заимствован и
ем, перенесением готового института на бенинскую почв
В йорубских государствах кандидат на трон мог стать царе
лишь после его утверждения советом знати (советом выборщг
ков). В Бенине проблема выбора царя в тот момент не стоял.'
Эвека I учредил узама нихинрон после того, как стал царем
он ввел также церемонию коронации царя по йорубскому of'
разцу главой узама нихинрон — олихой. Нововведения Эвека '
удовлетворили интересы той части бенинской знатн, с помощы"
которой он сел на трон; кроме того, они раскололи знать, со.
дав привилегии для узама нихинрон по сравнению с другими
старейшинами Бенина, прежде всего потомками огисо.
По-видимому, эти два обстоятельства — изначальная завн
симость от царя совета выборщиков (в силу происхождени ।
этого института) и раскол среди знати — помогли внуку Эш
ки I, четвертому царю Бенина, административным путей
ликвидировать свою зависимость от узама нихинрон и укрепим,
царскую власть. Согласно традиции, Эведо начал с того, чс
перенес царскую резиденцию из родовых земель узама нихин
рон на территорию нынешнего царского дворца. (Факт пер»
носа царской резиденции подтверждается археологическими
раскопками 60-х годов XX в.) Иными словами, лишь пятом;
по счету царю из династии, происходящей от Оранмияна, уда
лось поселиться в городе, которым он правил. Чтобы попаси
в город из Узама, царь вынужден был прибегнуть к военно"
силе и выдержать бой со сторонниками последних огисо. Поб»
да царя над Огиамвеном, одним из приверженцев огисо, и ш
ренос дворца на территорию города знаменовали окончатся»,
иое признание бенинской династии: символически это вырази
лось в том, что побежденный Огиамвен передал Эведо цар
ский трон огисо.
Традиция приписывает Эведо целый ряд шагов, направлен
ных на укрепление царской власти: во-первых, ои лишил уза
ма нихинрон права жаловать титулы. Отныне титулы жаловал
от имени царя ийасе (глава совета городских вождей). Во-вто
рых, царь основал в Бенине тюрьму Эведо. В-третьих, ему при
писывается учреждение штата придворных по обслуживании
и возвеличиванию особы царя (титулы хранителя царское
одежды, регистратора основных этапов жизни царя, храните
лей царского гарема, жреца культа царской удачи); в-четвер
тых, он изменил характер церемонии публичного выхода цар
200
н
г тем, чтобы было легко отличить обу (царя. — Н. К.) от
ццждей» [177, с. 12], наконец, ои изменил название страны:
ьмссто «Йле-Ибииу», названия, данного Бенину якобы Ораи-
минном, она стала именоваться местным словом «Убини» (Бе-
нин).
Примерно до середины XIX в. связь бенинской династии с
Ифе официально подтверждалась древним обычаем посылки
юнцов в Ифе с объявлением о том, что оба осуществляет це-
ремонию ежегодных жертвоприношений царским предкам, а
ниже посылки головы каждого третьего умершего царя для
нхоронения в земле Ифе. В середине XX в. (с 1958 г.) засви-
1Г|ельствован иной обряд, заменивший со временем вышеупо-
мянутый: одному из придворных обы на окраине Бенина вру-
Йпдось другим придворным послание от имени традиционного
Врввителя. В послании говорилось о том, что оба закончил
Йжегодную церемонию поминовения царских предков. В ответ
первый придворный, игравший роль правителя Ифе, вручал
"(орому шкатулку с подарком царю как знак одобрения дей-
||»пй последнего [191, с. 43].
Одним из мифов, широко распространенных в африканисти-
1 г, является представление об абсолютной власти бенинского
•бы. Внимательное знакомство с историей Бенина опровер-
- к* г это мнение; объем власти царя действительно был велик,
1крализация его особы достигала гигантских размеров, свя-
utiibie с ией церемонии отличались сложностью, пышностью и
pi (Махом. Однако институт царской власти был, по-впдимому,
шбее, чем в наиболее крупных йорубских государствах, где
-'•'угодных царей убирали в соответствии с обычаем, редко
• ишергая потрясениям сам институт власти, дворцовую орга-
'Нацию. В Бенине девятнадцать из тридцати пяти правителей
•колониального периода, т. е. более чем каждый второй, либо
нюевывали трон силой, либо подавляли бунты в период сво-
царствований, либо были убиты или низложены.
В дворцовых хрониках Ойо царю (в тех случаях, когда им
4ЛН недовольны, а это бывало нередко) противостоял либо
1'1. народ (в ранний период истории Ойо), либо глава госу-
(рственного совета башорун, представлявший верхушку зиа-
, либо войско. В Бенине, за исключением самых первых ца-
Й периода утверждения династии, государственный совет
чма нихинрон никогда не выступал против царя; члены co-
rn — узама утеряли былую власть после безуспешных войн
'(.святым царем, Эгбекой, и реорганизации управления, про-
ис/цчиюй двенадцатым царем — Эвуаре Великим. Как пра-
"До, поводом к выступлениям против царя был династический
мр между братьями или между дядей и племянником в пе-
1 ил воцарения1 илн в первые годы правления нового царя
шппадцатое, двенадцатое, четырнадцатое, пятнадцатое, шест-
•'Щцатос, восемнадцатое, двадцать седьмое, тридцать первое,,
' ридцать второе, тридцать третье, тридцать пятое царствова-
201

ния). Среди других организаторов вооруженных выступлений
против царя традиция чаще всего называет ийасу, главу сове
та городских вождей столицы, и эзомо — главнокомандующем
(титул, сходный с каканфо в Ойо). Бенинским царям не ра
приходилось отстаивать свое право на коралловую корону с
мечом в руках или же «выкупая» ее путем раздачи титулов и
учреждения новых должностей.
Так, двенадцатому царю, Эвуаре Великому, чтобы утвер
диться на престоле, пришлось сжечь столицу, коюрая, по пре
данию, горела два дня. Между четырнадцатым и пятнадцатым
правлениями в Бенине были трехлетняя смута и оезвластие, и
в это время даже законный претендент боялся вступить на цар
ский престол. Пятнадцатый царь, Озолуа, держался иа тропе
некрепко. Когда ему случилось попасть в плен, он был осво
божден лишь после того, как обещал бенинской знати высо
кие назначения. Воцарение шестнадцатого обы состоялось пос
ле кровопролитного сражения со сторонниками других претен
дентов (это сражение известно в истории Бенина как «Крова1
вая битва у Удо») и войны, в которой противников царя воз
главлял ийасу из г. Удо. Впоследствии этого же царя после его
победного (!) похода знать целый год не пускала в столицу, »
вполне вероятно, что именно этим было обусловлено учрежде
ние им новых должностей. Девятнадцатый оба долго не мог
занять трона и несколько месяцев после коронации скрывался
в деревне из-за восстания под руководством ийасу. Воцарение
двадцать шестого правителя было встречено всенародным вое1
станием. По преданию, правителю не разрешали жить в сто-
лице до тех пор, пока он не принял личного участия в дорож-
иых работах и починке городских стен [177, с. 39]. Коронация
его преемника, двадцать седьмого обы. Озуэре, была также
встречена бунтом; царь продержался на троне меньше года и
был изгнан в провинцию. Его1 сын, Акензуа I (законный на-
следник), вступил на трои после вооруженной борьбы с частью
зиати и после смещения ийасу. Тридцатому царю, Акеигбуде
по преданию правившему пятьдесят четыре года, пришлось при
вступлении на трон подавлять бунт правителей провинций Я
позднее — восстание его собственного эзомо. Его законный пре-
емник в борьбе за трои убил более тысячи человек. Смуты С
участием правителей провинций сопровождали тридцать вто»
рое и тридцать третье правления. Восшествие иа престол по*
следнего независимого правителя Бенинского царства было
омрачено заговором придворных.
Преемственность царской власти в Бенине имела сущест-
венные отличия от Ойо и других йорубских государств. Если у
йоруба царь выбирался из кандидатов, которые представляли
различные ветви царского .линиджа, и право окончательного
выбора было ие за царским родом, а за советом выборщиков,
то в Бенине царю, по обычаю, должен был наследовать стар*
ший из его выживших сыновей. Совет выборщиков лишь полу-
202
I
мил подношения от наследника престола и осуществлял цере-
монию коронации.
Династические споры, одинаково частые и у йоруба и у би-
|ш, происходили по разным причинам. У йоруба оспаривались
Порядок очередности линиджей (ветвей царского рода) выстав-
лять кандидата на трои и оценка качеств кандидата. У бнии,
Кик правило, споры разгорались между старшими сыновьями
царя по поводу того, кто из них был первым сыном и, следо-
Ивтельио, законным наследником.
В йорубских государствах обычай допускал избавление от
неугодного царя принуждением его к самоубийству после при-
говора оракула. В Бенине, по-видимому, не существовало за-
конной процедуры избавления от царя.
Судя по имеющимся материалам, наследование царского ти-
тула в Бенине нс было так строго регламентировано, как в
Оно. Власть царя передавалась по нисходящей линии (пред-
ставитель поколения «отцов» не мог наследовать поколению
«сыновей»), среди мужских потомков царского рода. История
м'иииа ие знает женских правлений после времени огисо.
Лишь однажды, в период междуцарствия между четырнадца-
тым и пятнадцатым правлениями, после того как наследник
Престола, сын четырнадцатого царя, сам отказался от власти,
Ив трон была приглашена его старшая сестра, принцесса Эде-
ЛсГю. Она получила официальный титул эдайкен (наследник
Престола); ее вступление на трон было санкционировано сове-
гпми узама нихинрон и эгхаэвбо н’оро. Одиако по причине
конского недомогания принцесса ие смогла выполнить в срок
((•обходимые обряды коронации и не взошла на престол. Этот
•лучай якобы послужил основанием для постановления сове-
ов узама нихинрон и эгхаэвбо н’оро об исключении впредь
конских потомков царя из числа претендентов иа трон [177,

Таково традиционное объяснение патрилинейной нормы
ин и-дования власти, наивное толкование обычая, исторически
>б\словленного победой отцовского рода. Это не означает, что
'Помянутый эпизод с царской дочерью ие мог иметь места в
и*йствительности, он просто нс был первопричиной правила
^следования трона мужскими потомками.
I Нели царь ие имел сына (или сын по своим физическим
Ьшным ие мог быть царем), трон переходил к братьям царя.
Похоже иа то, что в отличие от Ойо порядок наследования
фостола не претерпел существенных изменений иа всем про-
тяжении беиииской истории. Наследование братьями было осо-
кино частым между пятым (Огуола) и шестнадцатым (Эси-
|Ие) правлениями: после пятого царя правили последовательно
|рп его сына, после восьмого — два его сына, после двеиадца-
рго— три его сына. Наследование трона братьями зафикси-
1опано традицией также после двадцать шестого н тридцать.
|ерного правлений.
203
Положение царских детей в Бенине было иным, чем в Ойо.
В Ойо старший сын царя, как правило, получал титул аремо
(соправителя) и пользовался почти такой же властью, что и
царь. Однако в пору расцвета Ойо он ие наследовал трон, ему
надлежало умереть вместе с царем. В Бенине старший сын ца-
ря не был его соправителем, зато в перспективе ои был на-
следником престола. В отличие от других царских детей — око»
ро (принцев) и увби (принцесс) —он назывался око. По обы-
чаю, око ие мог жить вместе с отцом. Свое детство он прово-
дил вне дворца под попечительством придворных. Позднее он
получал титул эдайкен и переселялся в резиденцию Уселу (при-
мерно в 5 км от г. Бенина), где он имел свой собственный двор
н жил до смерти царя.
В соответствии с представлениями о священных функциях
царя эдайкеном ие мог быть больной или увечный принц.
В истории Бенина зафиксированы случаи, когда наследником
назначали второго сына из-за того, что первый обладал яв-
ными физическими недостатками.
Было бы неправильным, однако, считать, что старшего сына
царя с детства готовили к трону. Традиция приписывает две-
надцатому царю, Эвуаре Великому, учреждение титула эдай»
кена для старшего сына, иными словами, попытку изменения
правила престолонаследования — утверждения права перво-
родства. Вполне возможно, что помимо усиления царской влас-
ти и укрепления Бенинского государства при Эвуаре на его
решение повлияли тяжелые обстоятельства его собственного во-
царения— жестокая борьба за трои с младшим братом. Эвуа-
ре не ограничился созданием титула наследника: ои ввел его
в состав совета узама нихинрон, т. е. в число выборщиков ца-
ря, предоставляя таким путем эдайкену право голосовать за
самого себя после смерти царя! Практика показала, однако,
что обычай был введен преждевременно: для такой радикаль-
ной реформы царская власть не имела еще должной опоры в
политических институтах Бенина. Проблема престолонаследия
после смерти Эвуаре Великого стала решаться элементарней-
шим образом — в ходе жестокой братоубийственной борьбы.
Так, отравленной стрелой был убит во время коронации три-
надцатый царь, Эзоти; его сын и законный наследник Овсре
был погребен заживо1 вместе с матерью, вдовой царя, своим
дядей Окпаме, который таким способом добился престола и
под тронным именем Озолуа короновался в качестве пятнадца-
того бенинского царя; шестнадцатый царь, Эснгие, на своем
пути к трону принудил к смерти своего брата и племянника.
С двадцатого по двадцать шестое правление царская власть в
Бенине не наследовалась. В царн выбирали представителей
разных ветвей царского рода, причем, видимо, сознательно
выбирали кандидатов преклонного возраста, лишенных пер-
спектив и амбиций. Неясно, входил ли в этот период эдайкен
в состав узама нихинрон и какую роль он играл.
204
Двадцать шестой царь, Эвуакпе, снова ввел закон о насле-
довании престола старшим сыном обы [177, с. 44], что вызва-
ло беспорядки в Бенине после его смерти. Престол незаконно
мяхватил второй сын Эвуакпе, Озуэре, которого поддержал
tii'iace Оде. Однако через год Озуэре погиб якобы от удара
молнии — небесной кары за свой проступок. Двадцать восьмой
царь, Акензуа, получил трон после войны с подданными и
смещения с поста ийасе Оде. Тридцать первый царь, Обаиоса,
будучи законным наследником (в течение 30 лет ои носил ти-
•|ул эдайкен и терпеливо ждал смерти своего отца), тем ие ме-
нее был вынужден завоевывать трон силой в борьбе с поддан-
ными, которых согласно традиции погибло ие менее 1 тыс.
человек [177, с. 44]. Несмотря на то что Обаноса пытался
укрепить положение эдайкена, поставив под его власть город
Уте, после смерти Обаиосы между его сыновьями разгорелась
жестокая династическая распря. И тридцать второй, и трид-
цать третий, и тридцать четвертый цари вынуждены были за-
воевывать престол в ходе ожесточенной борьбы.
Итак, ни в Ойо, ии в Бенине до конца доколониального пе-
риода так1 и ие утвердилось наследование власти от отца к
сыну по праву первородства на основании линейного кровного
родства, хотя и там и тут цари упорно боролись за внедрение
'I а кого правила. Анализируя этнографический и исторический
материал из разных районов мира, В. М. Мисюгин пришел к
выводу, что становление права линейного кровного рода, ины-
ми словами, победа принципа наследования трона, титула, соб-
ственности, социальных прав и обязанностей по праву кровно-
го происхождения представляет собой довольно позднее исто-
рическое явление предклассовой или даже раннеклассовой
стадии развития общества [68, с. 189]. Как правило, победе
того принципа предшествовало наследование сначала в рамках
Гоциально-возрастной группы, т. е. «группы не физиологиче-
ских родственников, а группы „одиовозрастных“, т. е. социаль-
ных сверстников, правовой единицы доклассового общества», а
Позднее — в рамках «выделившейся из возрастной системы
псобой правовой структуры из трех братьев, структуры проме-
жуточной иа переходе от социально-возрастного деления обще-
тна к делению на кровнородственные линейные экзогамные
Правовые коллективы» [68, с. 191]. Победа права линейного
кровного рода достигается повсеместно в ходе очень длитель-
ной кровавой борьбы; пережитки промежуточной структуры
изживаются очень медленно, например, в истории русского
Государства оии прослеживаются в период правления Василия
ГГемпого (середина XV в.) и даже в царствование Бориса Го-
Пулова (конец XVI — начало XVII в.) [68 с. 193, 195; 69,
Г 85—133].
I Тезис В. М. Мисюгина о существовании стадиальной про-
межуточной правовой структуры из группы братьев подтверж-
Ппстся историей династий Ойо и Бенина. Он объясняет отме-
205
чеииую выше специфику династической борьбы в Бенине на
протяжении большей части его истории: передача власти от
отца к сыну почти неизменно нарушалась вспышками дннасти*
ческой борьбы и наследованием от брата к брату, причем в
основе распрей лежало ие столько оспаривание права насле-
дования в рамках возрастной группы братьев (тем более что
деление иа возрастные классы, илн возрастные группы, было
характерной чертой социальной структуры местных народов),
сколько споры о старшинстве (последнее было действительно
трудно установить в полигамном бесписьменном обществе).
В Ойо действие промежуточной структуры группы братьев
явственно выступает в институте «официальных отцов» и «офи-
циальных братьев» царя, выделяемых царским родом1 в период
коронации (см. с. 184). По обычаю, из трех сегментов царского
рода только одни имел право предлагать кандидата на цар-
ский трои, а два других сегмента выставляли «официальных
отцов» н «братьев», выдвигая таким путем в государственный
аппарат сразу две группы из трех братьев: «отцов» — из воз-
растной группы умершего царя и1 «братьев» — из возрастной
группы нового правителя.
Носители этих титулов не играли активной самостоятель-
ной роли в государственном аппарате, ио как советники царя
выполняли функции проводников корпоративной воли царско-
го рода в управлении государством. Борьба за наследование
трона по принципу линейного кровного родства, судя по дан-
ным устной традиции, не принимала в Ойо таких острых форм,
как в Бенине, и это,' вполне объясняется спецификой его соци-
ально-политических институтов. Дело в том, что развитие со-
циальной стратификации в Ойо ие привело к распаду лини-
джей. Сильные лиииджи, которые могли объединять до 1 тыс.
человек, служили мощной социальной опорой для возглавляв-
ших их носителей высоких титулов, включая членов совета зна-
ти— ойо меси, выборщиков царя. Имея опору в лнииджах
(идиле), совет зиатн Ойо обладал реальной возможностью,
влиять на выбор кандидата на трон и правом отвергать или
утверждать его. Деятельность совета почти сводила на нет
личную активность царских детей в борьбе за престол.
Напротив, в Бенине совет выборщиков узама нихинрон нс
имел решающего влияния1 на утверждение кандидата иа пре-
стол в силу исторических особенностей его возникновения, т. е.
благодаря тому, что его члены не имели в Бенине мощной
опоры в лице родовых общин. Узама нихинрон в отличие от
ойо меси не играл роли стабилизатора в системе управления.
Борьба за выяснение и обоснование права первородства,
неоднократно являвшаяся причиной династических распрей в
Бенине, в Ойо была незначительной благодаря наличию ин-
ститута соправителя — аремо и обычаю его принудительного
.самоубийства после смерти царя, в результате чего старший
царский сын в Ойо не мог стать царем (до реформы1 Атнбы).
206
Легенды о происхождении царской власти в Дагомее обна-
руживают большее, чем в Ойо и Бенине, влияние представле-
ний догосударственной эпохи. Легенды называют местом за-
рождения Дагомейского царства район Аджа-Тадо, или Аджа-
Садо, первопоселенцами которого были выходцы из йорубско-
го города Кету. Из Аджа-Тадо предки царской династии пере-
селились через много лет в район Абомея. Жена (в другом
варианте легенды — дочь) правителя Аджа-Тадо- родила сына
or леопарда, с которым встретилась в лесу. Этот сын по имени
Агасу стал тохвийо, т. е. мифическим основателем царского
рода в Абомее. По другой версии, сложившейся под явным
влиянием йорубских легенд об основании городов и династий
выходцами с востока, в район Аджа-Тадо, также с востока,
т. е. из земель йоруба, пришел великий охотник, и чародей, ко-
торый женился на дочери одного из приближенных правителя.
Однако и тут каким-то образом оказался замешанным лео-
пард. Позднее потомки леопарда или охотника во главе с не-
ким Аджахуто переселились в район Аллады. На могиле Аджа-
хую потомки первой царской династии Аллады каждый год
приносили ему жертвы, в этих церемониях участвовали также
представители царских династий Порто-Ново и Абомея [139,
с 4—5]. Связь леопарда с царскими предками подтвержда-
лась при возведении на трон Каждого нового дагомейского
царя церемонией татуировки его тела, имитирующей пятна на
шкуре леопарда.
Сравнение династийных списков Дагомеи, Ойо и Бенина об-
наруживает существенную разницу в продолжительности
царствований. Дагомейские правители XVIII в. правили по-
долгу и умирали от старости. Агаджа правил по меньшей ме-
ре 32 года, Тегбесу — 34 года, Агонгло был последним царем,
который умер естественной смертью в 54 года. В тот же пери-
од в Ойо, напротив, большинство царей умирали после несколь-
ких лет правления- илн же принуждались к самоубийству; в
XVIII в. только Оджиги и Абиодун правили долго, т. е. не ме-
нее чем по 20 лет каждый. Но прав ли И. Акинджогбин,
утверждая на этом основании большую политическую стабиль-
ность Дагомеи по сравнению с Ойо (134, с. 207]? С.корее всего
пет, ибо на протяжении XVIII—XIX вв. Дагомею несколько
раз потрясали восстания (против попыток введения царской
монополии на работорговлю, против попыток введения католи-
чества и т. п. ). Население страны много раз страдало от го-
юла и других бедствий. В то же время быстрая смеиа царей
н Ойо не оказывала влияния на дворцовую организацию; царей
< меняли по обычаю, что' не мешало двору развиваться и расти.
II это подтверждается1 всей историей Ойо.
С середины XVII до конца XIX в. на дагомейском троне
• менялось десять царей; за тот же период в Бенине — шест-
надцать, в Ойо (приблизительно, так как не установлены точ-
ные даты правлений)—двадцать три. Среднее царствование
в Дагомее длилось двадцать четыре года. Долгое царством!
ние означало, в частности, позднее наследование трона. I
В дагомейском линидже титул главы наследуется от брат||
к брату. Когда все мужчины одного поколения умирают, гл.1-1
венство переходит к старшему сыну младшей линии и т. д. »i.i
система фактически означала, что старшинство должно бы ни
обычно переходить к старейшему мужчине группы. |
По контрасту с этой, системой царский титул наследовал, t
на основании права первородства, т. е. старшим сыном цар-.i
М. Херсковнтц, однако, утверждает, что наследник выбирал! i
царем из числа его сыновей, т. е. что право выбора причад.н'
жало царю [200, т. 2, с. 31]. Это утверждение, возможно, осш»
вано на данных о тех поправках, которы'е попытался ввести п
обычай престолонаследия в первой половине XVIII в. цари
Тегбесу (Ависсу): он постановил, что право определять, кто ил
царских сыновей наследует трон, должно принадлежать цари'
Было решено, что наследник мог быть выбран из числа детей,
рожденных только от одной из шести жен, избранных из ои
ширного царского гарема как способных поставлять наследии
ка престола.
В июле 1754 г. в Дагомее было объявлено, что Тегбес.
умер и ему наследует его/ старший сын. Эти слухи муссирова
лись в течение примерно полугода, но в конце концов оказа
лись ложными: они были распущены для того, чтобы царь ми.
проверить лояльность подданных.
На практике старшие сыновья далеко не всегда получала
трон. Сам! Тегбесу был младшим сыном свого предшественнн
ка Агаджи и получил трон в обход старшего брата, в нарушг
ние обычая. По-видимому, в XVII в. в Дагомее на выборы ца
ря н на его судьбы оказывали сильное влияние внешние фак
торы — отношения с Ойо и трансатлантическая работорговля
Агаджа, активно стремившийся к установлению царской моно-
полии иа работорговлю, вызвал против себя1 восстание. На вы
бор Тегбесу после смерти Агаджи оказало влияние то обстоя-
тельство, что Тегбесу провел много1 лет в Ойо в качестве за-
ложника царя и в глазах дагомейцев он был именно тем, кто
мог наладить мирные отношения с Ойо.
Старший сын мог быть не выбран по причине физического
увечья. Так был отвергнут старший брат царя Аданзана —
из-за деформации стопы. Глеле и Гезо также были выбраны
вместо их старших братьев [200, т. 2, с. 404].
Царский наследник в Дагомее имел свой дворец и хозяйст-
во,, в отсутствие царя ему воздавались некоторые царские по-
чести, но официального поста он в отличие от аремо Ойо и
эдайкена Бенина не имел. Наследник должен был жить от-
дельно от царя: опасались, что. находясь поблизости, он может
покуситься на жизнь правителя {139, с. 61].
Для; того чтобы быть выбранным на трон, кандидат дол-
жен был получить одобрение оракула Фа и двух самых влия-
208
в
тельных должностных лиц дагомейского государства — мигана
i и мё. В частности, именно благодаря решению этих предста-
; цителей дагомейской знати стал царем Тегбесу. Подвергалась
Проверке способность кандидата заучить и точно воспроиз-
вести историю подвигов его предков. Тот, кто не выдерживал
этого испытания, мог быть отвергнут [139, с. 58].
Так же как и в Бенине, кандидат должен был уплачивать
большие взносы всем тем выборщикам, кто выдвигал его на
трон.
Права избранных иа трон часто, оспаривались в начале их
правлений. Тегбесу, Кпенгле. Агонгло, Глеле, несмотря на то
что они успешно прошли процедуру выборов и коронации, при-
шлось бороться за власть' либо со своими братьями, либо с
братьями отца. В Дагомее, так же как в Ойо; и' Бенине, про-
слеживается действие промежуточной структуры группы брать-
ев. Иногда это древнее правило, подкрепленное благоприятной
расстановкой политических сил в стране, проявлялось с не-
обычайной остротой. Например, сын Кпенглы, Агонгло, был
выбран на трон с соблюдением всех обычаев, однако церемо-
ния его коронации была отложена на год из-за того, что боль-
шинство дагомейских должностных лнц стояли за другого
кандидата— двоюродного деда Агонгло, брата его деда Тег-
"ссу, в свое время исключенного последним из числа претен-
шптов на царский престол согласно введенному им новому
правилу престолонаследия. Целый год Агонгло привлекал на
> вою сторону влиятельных людей, прежде чем решился на це-
ремонию коронации (134, с. 179].
Однако влияние системы группы братьев чувствовалось в
Ч.агомее все же слабее, чем в Ойо и Бенине. Скорее всего это
можно связать с быстротой развития дагомейской государст-
венности, во многом обязанной своим возвышением трансат-
л.штической работорговле. Государственные институты Даго-
меи развивались в несколько иных условиях по сравнению с
< )йо и Бенином, где процесс государствообразования начался
шачительно ранее, чем их активное участие в работорговле.
Они эволюционировали, так сказать, традиционным путем, тог-
Ча как у молодого дагомейского государства для этого не бы-
ло времени. В Ойо и Бенине царь был вершиной сложной
должностной иерархии, в Дагомее такая иерархическая про-
с.'юйка между царем и рядовыми общинниками была слабой.
Царский род в Дагомее был очень велик. В XIX в. он на-
считывал несколько тысяч человек. В отличие от Ойо и Бени-
на ни один из членов царской семьи не занимал высоких го-
сударственных постов [200, т.. 2, с. 39], н в этом смысле поло-
жение членов царского рода очень напоминало положение
представителей царских линиджей в небольших йорубских го-
родах-государствах. Тем не менее род царя в Дагомее все же
Находился в привилегированных условиях; его члены получали
от царя в подарок женщин, рабов, земли, пальмовые деревья.
|4з:ж- 559 209
Они играли важную роль в государственных празднествах и ре-
лигиозных церемониях и образовывали значительную часть да-
гомейского войск'а. В XIX в. царских родственников назначали
также на важные должности в провинции [139, с. 61].
Отличительной особенностью Дагомеи было официальное
разрешение кровосмешения — браков между двоюродными
братьями и сестрами в царском роду, а также большая свобо-
да сексуальных отношений для его женской половины. Весьма
поощрялись царской властью браки между женщинами из
царского рода и простолюдинами. Дети от таких браков вклю-
чались в царский род и подпадали под покровительство царя
на том основании, что «царская’ кровь не должна течь в дру-
гие вены» [200, т. 1, с. 331; т. 2, с. 38]. Этих детей обучали ли-
бо ремеслам, либо исполнению, жреческих функций [139, с. 59].
И в Бенине, и в Дагомее, и в Ойо царские дети, имевшие
явные физические увечья, не могли быть претендентами на
трон, хотя и имели право занимать другие высокие должности.
Например, старший сын пятнадцатого царя Бенина, обы Озо-
луы, сломал в юности ноги и остался калекой. Это не позво-
лило ему претендовать на трон, но его сделали правителем
г. Идогбо [177, с. 26]. Возможно, что физическое увечье было
не столько причиной, сколько поводом для отведения кандида-
туры наследника: процедура выборов царя, как уже говори-
лось, предполагала значительные взносы носителям должно-
стей со стороны' кандидата, а также привилегии в случае его
успешной коронации.
Если царь получал физическое увечье во время своего
царствования, он не имел права оставаться на троне. Пред-
ставления, породившие обычай умерщвления одряхлевшего
правителя, — общеисторическое и стадиальное явление; их
истоки были исследованы еще Дж. Фрэзером [112]. В государ-
ствах побережья Бенинского залива этот обычай существовал
уже как пережиток: одряхлевшего царя ие убивали, напротив,
долгое и счастливое царствование отмечалось государственным
праздником (например, праздник бебй в Ойо). Но бывало так,
что царь, приобретя с годами какой-либо физический порок и
боясь, что его1 обнаружат другие, сам убивал подданных. Так,
по преданию, у восьмого царя Бенина, Охену, после двадцати
пяти лет правления (всего он правил тридцать шесть лет) па-
рализовало ноги. Народ забил его> камнями за то, что он каз-
нил ийасе. Последний попытался подсмотреть, почему царь пер-
вым появлялся и последним удалялся из залы государственно-
го совета [177, с. 13]. Очевидно, реальный конфликт между
царем и ийасе, повлекший за собой казнь последнего, был
глубже, чем его толкует традиция. В основе его, как не раз
случалось в бенинской истории, была борьба между усилива-
ющейся царской властью, царским1 двором^ и недворцовыми но-
сителями титулов, частично выражавшими интересы городской
общины. Однако в устной дворцовой хронике эпизод убийства
210
царя разъяренным народом передан весьма благопристойно, в
соответствии с традиционными представлениями о сакральных
свойствах царя: этого царя можно и должно было убить, так
как он скрывал физическое увечье, грозившее несчастьем
стране.
Когда царей все же свергали и убивали (это случалось не
столь уж редко), то либо сфабриковывались сведения о нару-
шении царем обычая, что уменьшало его сакральность, либо
сложившиеся обстоятельства интерпретировались как свиде-
тельство потери царем его сакральных качеств. Это давало
безусловную возможность устранения неугодного царя.
Когда в Ойо решили избавиться от алафина Карана (во-
семнадцатое царствование),, у иего< обманным путем выманили
веер, которым он прикрывал рот при разговоре, и кусочки вее-
ра' подмешали в жертвенную пищу, которую Должен был вку-
сить царь. Как только царь сделал это, ему было сказано:
«Царь съел свой веер, его слово теперь не имеет силы» (т. е.
приказы возвратились в его рот). Тем самым войско царя
(рассказанное случилось, когда последний находился в похо-
де) не могло быть обвинено в неповиновении, и был расчищен
путь к подготовке отречения царя на . законном основании.
(Каран, однако же, отречься добровольна не захотел и уже по
возвращении с войском в Ойо сгорел в пламени собственного
дворца.)
В Ойо незадачливый алафин Аоле (тридцать первое царст-
вование) приказал своему войску, напасть на город Апому —
место встречи торговцев из Ифе и Эгбы. Апому был располо-
жен на территории государства Ифе. Приказ Аоле означал
нарушение царской клятвы, налагаемой обрядом коронации
на правителя каждого йорубского государства, а именно обя-
зательства никогда не нападать на священную прародину
йоруба Ифе. Аоле вступил на трон Ойо в эпоху кризиса «им-
перии». Он не был популярен. Опрометчивый приказ послу-
жил прекрасным поводом для его низложения, ибо автомати-
чески освобождал его. подданных от необходимости подчинения
парю. Согласно» традиции, Аоле, отказались подчиниться все
илари, башорун, военачальники, включая Афонджу — каканфо
Илорина, Эдуна из Гбодо и Овоту — начальника царских те-
лохранителей эшо, т. е. как царский двор, так н верхушка ро-
довой по происхождению знати [134, с. 177]. Если мы вспом-
ним историю Ойо периода кризиса и распада «империи», в
частности истинные обстоятельства мятежа Афонджи (см.
с. 92—93), то в низложении Аоле на первый план выдвигается
не его опрометчивый приказ, а попытка правящей верхушки
Опо выйти из политического кризиса банальнейшим путем —
< мсной царя. Особенности традиционного государственного
мышления, уже не раз отмечавшиеся ранее, и иа этот раз ярко
проступили в исторической традиции.
Во всех случаях; чтобы низложить царя, надо было, чтобы
14*
211
произошло нечто уничтожавшее или по крайней мере умень-
шавшее его сакральность. Возможно, в частности, что слиш-
ком большое удаление от дворца, средоточия сакральных сил
царя, лишало его в глазах подданных значительной доли по-
кровительства сверхъестественных сил, делавших его табуиро-
ванным, высшим существом. В истории Бенина случаи убий-
ства или свержения царя чаще всего происходили тогда, когда
царь был в походе. Так, пятнадцатый царь, Озолуа, (был отрав-
лен собственными воинами на обратном пути из похода в Уро-
мн. Его сын и преемник, Эсигие, после победы1 над городом
Ида ждал около года в1 местечке Узегхуду, родине его мате-
ри, пока бенинская знать пригласит его вернуться в столицу.
Двадцать третий царц, Ахенкпайе, не поладил ни с дворцовой,
нй с городской знатью, так как присваивал себе часть дани и
других доходов, принадлежавших ей по обычаю. Чтобы изба-
виться от слишком жадного царя,,, его обманом удалили из Бе-
нина, а после того каю он отъехал далеко, имея небольшую
свиту, ему было объявлено, что он низложен и должен стать
жрецом и старостой в его родной деревне| [177,, с. 37].
Повсюду в странах побережья Бенинского залива пролитие
царской крови считалось не просто кощунством, а абсолютно
невозможным делом, так как грозило великим' бедствием стра-
не. Когда в Дагомее в первой половине XVIJI в. в борьбе за
трон взял верх Тегбесу, он велел зашить своего соперника
(старшего брата, т. е. законного претендента) в гамак и уто-
пить его в море, чтобы избежать пролития1 крови члена цар-
ского рода. В 1797 г. царская кровь все же пролилась, но это
произошло в ходе всеобщего восстания против царя Агонгло,
решившего стать католиком и ввести в стране католичество.
Царя застрелила в его собственном дворце одна из амазонок.
Преемник Агонгло умертвил всех, кто был причастен к убий-
ству отца, а стрелявшая в него амазонка была заживо зарыта
в- землю, и это следует рассматривать не' как изощренную же-
стокость, а скорее каю необходимый обряд.
Когда в 1818 г. Гезо организовал заговор против своего
старшего брата, царя Дагомеи Адаизана, оправданием для
свержения последнего послужил пожар, вдруг случившийся во
дворце. Согласно официальной версии, дворец подожгли дети
Адаизана, а так как во время пожара были разрушены алта-
ри и храмы царских предков, то, следовательно, царь руками
своих детей совершил страшное святотатство и не мог больше
править. Затем во время ежегодного государственного празд-
ника в Абомее ме отобрал у Адаизана его царские башмаки и
миган объявил царю, что царские предки Вегбаджа и Агаджа
отвергли его [134л с. 199]. Действия мигана логически вытекали
из действий мё, ибо лишение царских башмаков символизиро-
вало потерю царем его сакральной силы, которую он получал
от предков в ходе обряда коронации. Неясно, что сделал Гезо
с Аданзаном после того, как сел на трон. По одной версии^
212 Л
царь был убит, по другой — удален в изгнание. Так или иначе,
но через несколько лет Гезо воздвиг храм в1 честь свергнутого
им же царя; было объявлено по всему царству, что Аданзан
сам убил себя, чтобы сделаться воду, и что все последующие
цари должны советоваться с иим во всех важных делах [179,
с. 89]. Можно было бы привести1 и другие! примеры1 того, как
представления о сакральности царской власти служили сред-
ством политических махинаций правящей верхушки государств
побережья Бенинского залива. По крайней мере, судя по исто-
рии Дагомеи, цари столь же подчинялись обычаю, сколь и
использовали его в своих интересах.
Особенностью состава царского двора на протяжении все-
го периода существования ранних государств было наличие в
нем многочисленных придворных, деятельность которых была
связана с комплексом представлений о сакральном характере
царской, власти, о необходимости поддержания ее ритуально-
магическими действиями для обеспечения благоденствия наро-
да и государства. Именно этим прежде всего можно объяс-
нить большую роль женщин в аппарате управления. То, что
поверхностные наблюдатели обозначали словами «царский га-
рем», представляло собой в действительности часть сложной
дворцовой организации, имеющую свою внутреннюю структу-
ру и достаточно четко выраженное распределение функций.
В Дагомее было три главные категории дворцовых женщин:
во-первых, кподжито («те, кто родили леопардов»)—мать
царствующего царя и женщины, которые были назначены пред-
ставлять умерших матерей всех предыдущих царей. К этой
группе полагалось относиться с великим уважением.
Вторую, также* привилегированную, группу составляли кпо-
си («жены леопарда»), т. е. собственно жены царя.1 Их число,
по-виднмому, не превышало сорока [139, с. 63], и, похоже,
только их детей могли рассматривать в качестве кандидатов
на трон.
Третья группа акхоси («царские жены»)—это все осталь-
ные дворцовые женщины, не считая рабынь. Они подразделя-
лись на тех, кто готовил царю пищу, и на его охрану. Во вре-
мя войны а«хоси-охраиницы становились воинами или, если ис-
пользовать утвердившийся в литературе термин, амазонками.
Каждая имела в услужении от одной до пятидесяти рабынь,
которые также обрабатывали царские поля или служили во-
доносами [139, с. 64].
Некоторым! женщинам из всех1 трех категорий жаловались
титулы, параллельные важным должностям, исполняемым муж-
чинами. В таком случае их называли «матерями». «Мать»
исегда присутствовала при беседе царя с придворным, запоми-
нала и проверяла сказанное.
В Ойо, государстве с более древними традициями и более
213
сложной дворцовой организацией, роли придворных дам отл!
чались большей дифференцированностью. Женщины не толы!
находились в обширном царском гареме (в XIX в. один )
алафинов говорил, что его жены, взявшись за руки, могли б
образовать непрерывную цепь от Старого Ойо до морског
побережья) и служили рабынями-прислужницами. но и соста!
ляли важную часть аппарата управления.
Так же как и в Дагомее, дворцовые женщины — носител!
ницы высоких титулов были официальными «матерями» выс(
копоставленных придворных-мужчин и надзирали над деятел)
ностью последних, донося обо всем царю. В обоих государе
вах именно в руках дворцовых титулованных дам сосредотс
чивались функции ритуального контроля со стороны дворц
над управлением главным городом (н отчасти — над периф(
рийиыми городами). Кроме того, женщины были живой п£
мятью правителей бесписьменных государств: нн с одним челе
веком царь не вел бесед один на один — рядом с ним всегд
была титулованная дама, чьей обязанностью было1 запоминат
и проверять сказанное.
Под контролем ийа обы, «официальной1 матери царя», на
ходнлея башорун — второй, после царя человек в государств
по объему власти; под контролем ийа кере, хранительницы ца]
ских сокровищ и регалий, — все илари и третий главный ев
нух, олоси, поскольку именно, он имел право на ношение цар
ской одежды и всех регалий. Если олоси совершал проступо»
ийа кере имела, право заковать его в железа; титулованна
жрица обагунте представляла царя- в доме огбони, действова
ла там именем царя и сообщала ему о всех шагах, предпри
нимаемых этой могущественной организацией, имевшей воз
можности оказывать давление на царя; эни-оджа надзирал
над царским рынком; несколько других носительниц титуло
исполняли жреческие функции, заботясь о поддержании в по
рядке дворцовых святынь и осуществлении, жертвоприноше.ни
соответствующим духам н богам. Кроме того, они были «мате
рями», или «патронессами», культовых организаций в городе
культа первопредка йоруба Одудувы, божества личной судьбы
или хозяина головы Ори, бога ворожбы Ифы; бога охоты Осо
си, бога грома и молнии Шанго.
Постоянно находясь в непосредственной близости от паря
некоторые дворцовые женщины имели над ним значительну»
ритуальную власть. К примеру, приветствуя ийалоде, храни
тельницу усыпальницы царских предков, алафин преклонял пе
ред ней колена. Ийа кере, хранительница царских сокровищ и
регалий, имела право не выдать нх царю и тем самым задер
жать любое» его публичное появление, выражая тем самым
свое неудовольствие, если ее обидели [212, с. 63]. В ее функции
входило также водружать корону иа голову царя во время ег
коронации.
Подобно тому как наиболее могущественные представите.’!!
214
царского двора были рабами-евнухами, важные титулованные
дамы должны были соблюдать пожизненное безбрачие.
Другой специфической особенностью этой категории при-
дворных было придание некоторым из них мужских1 черт. Так,
жрица ососи во. время публичных царских выходов одевалась
как охотник; эни-оджа. смотрительница царского рынка, носи-
ла мужское платье, а к* ийалоде обращались не иначе как
*баба» («отец»). Кроме того, они выполняли традиционно
мужские обязанности. Так, именно на дворцовой жрице Шан-
к» лежала обязанность удушать тех приверженцев культа это-
10 божества, которые совершали тяжкое преступление; такие
придворные, как илари, имели своих женских двойников со
сходными функциями. Наиболее полно наделение женщин муж-
скими функциями проявилось в дагомейском институте амазо-
нок (см. подробнее гл. 8).
Сказанное выше не противоречит тому факту, что насле-
дование подавляющего большинства титулов — от общинного
старейшины до царя — шло по мужской линии. Все ключевые
посты по назначению также занимали мужчины. В мифах и
преданиях в качестве созидателя, героя ранних государств
прославляется мужчина; женщине обычно отводится роль его
помощницы н подруги; если же она выступает как героиня, то
в ее традиционной характеристике на первом плане оказыва-
ются такие черты, как красота, женская привлекательность,
готовность к самопожертвованию и служению герою. Таков,
например, образ йорубской красавицы Мореми. Когда в не-
запамятные времена, согласно ифской легенде, город Иле-Ифе
оказался под угрозой уничтожения дикими лесными людьми.
Мореми согласилась стать наложницей их предводителя, выве-
дала у него секрет их непобедимости, принесла в жертву бо-
гам своего сына и спасла родной, город. Предания Бенинского
царства прославляют другую красавицу, Эмотан, женщину
необыкновенной судьбы и выдающихся человеческих качеств.
Она словно была рождена для того, чтобы оберечь от врагов
и способствовать восшествию на трон принца Огуна — будуще-
го царя Эвуаре Великого (конец XIV в.). В современном
г. Бенине Эмотан воздвигнут памятник.
Функциональные особенности использования женщин в
управлении — свидетельство устойчивого сохранения в ранних
государствах архаических институтов и представлений. Из ис-
следований по общей этнографии известно, что в качестве спе-
циалистов культовой практики в доклассовых обществах пер-
воначально выступали преимущественно женщины. По мере
развития ранней государственности деятельность придворных
жриц связывалась с развивающимся царским культом. Что
касается появления женских двойников мужчин — носителей
некоторых титулов, таких, например, как женщины1 илари, жен-
ской половины в дагомейском войске и т. п., то генетически
что скорее всего связано со спецификой архаического мышле-
215
ния, с той ролью, которую играли двоичная символика и би-
нарные оппозиции [10, с. 250—261] в космогонии ранних госу-
дарств.
Смерть и похороны царя были в государствах побережья
Бенинского залива делом общегосударственного значения; в
церемониях царских похорон тесно переплетались суеверия
народа, организованная религиозно-магическая деятельность и
политика.
В Дагомее после смерти царя жизнь на некоторое время
как бы прекращалась: три дня во всем царстве нельзя было
зажигать огонь, ходить на рынок, доставать воду из источни-
ков, есть мясо, умываться, сидеть на стуле, толочь зерно. Все
подданные должны были обрить головы и обмазать верхние
части тела глиной [221, с. 179]. Подобные ритуалы, известные и
в других ранних государствах и связанные с культом священно-
го царя, носят у этнографов название «ритуальная анархия».
Похоронные церемонии происходили обычно через несколь-
ко. лет после смерти царя, когда его преемник укреплялся на
троне и накапливал достаточно богатства, чтобы истратить его
на проведение похорон. Кульминацией погребальных церемо-
ний были жертвоприношения умершему царю, символизиро-
вавшие прежде всего единство царя и народа, для которого
царь являлся центром, средоточием жизненных сил страны.
Кроме того, в соответствии с религиозными представлениями
дагомейцев (так же как и других народов побережья Бенинско-
го залива) потусторонний мир был зеркальным отражением
мира посюстороннего. Поэтому жертвоприношения включали
представителей основных групп населения царства. В жертву
приносили по одному представителю каждого отряда войска
(докпвегану), ткача, кузнеца, гоичарку, портного, резчика по
дереву, земледельца и, кроме того, женщину или мужчину от
каждой деревни, а также 100—200 жен царя. Завершением це-
ремонии было умерщвление официального плакальщика, всех,
кто нес царский гроб, и распорядителя церемоний похорон.
Некоторым жертвам даровались перед смертью титулы и по-
ложение главных должностных лиц государства [139, с. 112].
В Бенине похоронами царя руководил эдийкен. Подготовка
могилы — нескольких погребальных камер — длилась около
трех месяцев. Тело царя хоронили в сидячем положении па
троне, при всех его регалиях. Вместе с гелом погребали жп
выми множество придворных — мужчин и женщин. Похороны
царя требовали бесчисленных человеческих жертв [177, с. 76[
Поминовение отца правящего царя — церемония уги-оро
длилось около двадцати дней. В XVII в. в жертву умершему
царю приносили 400—500 человек, и если недоставало пре-
ступников, то царская стража по вечерам хватала свободных
жителей города, которые выходили на улицу без огня. При
216
этом богатый человек откупался; если же попадался раб вель-
можи, владелец мог заменить его другим рабом [120, с. 197].
В Ойо умерших царей хоронили в царской усыпальнице
Бара, расположенной в уединенном месте на окраине города.
Усыпальница находилась иа попечении жриц, число которых
обновлялось с каждыми новыми похоронами за счет жеи и фа-
вориток умерших царей. Над ними надзирала ийалоде — жри-
ца бога Шаиго и обожествленного алафина, по преданию по-
хороненного иа месте будущей усыпальницы. Похоронами рас-
поряжалась специальная категория слуг.
От дворца до Бара тело царя, облаченное в пышное
платье, несли на руках, делая по пути одиннадцать остановок
в определенных местах и на каждой остановке принося в
жертву мужчину и барана. Когда траурная процессия достига-
ла Бара, тело переодевали в погребальные одежды черного и
белого цвета и снимали с него браслеты, которыц переходили
в собственность слуг, осуществлявших похороны. В Бара сно-
ва приносились человеческие жертвы: в головах царя погреба-
ли четырех женщин, еще четырех — в его ногах, и по два маль-
чика— по правую и по левую руку. В завершение церемонии
убивали ламповщика, освещавшего похороииый обряд.
Помимо слуг, погребаемых вместе с телом, нескольким из
приближенных царя также, по обычаю, предписывалось покон-
чить с собой. Это были прежде всего некоторые члены царско-
го рода, жрицы и привилегированные рабы. Вместе с царем
должны были умереть: аремо (соправитель, обычно старший
сын царя), его официальные братья, официальная мать и мать
аремо (т. е. одна из жеи царя).
Согласно обычаю, ни одни член царской семьи ие мог быть
убит. Это было связано с представлениями о неприятии духа-
ми земли пролития крови; царь же и erd ближайшее окруже-
ние, как известно, приобщались системой посвятительных об-
рядов к предкам — покровителям земли и народа. Поэтому ца-
ря, наследника, мать и жен царя, его «отцов» и «братьев» в
случае необходимости принуждали к самоубийству, выражая
это страшное пожелание в условной манере: царю, например,
посылали в знак того, что ои должен покончить с собой, пу-
стую калебасу или же яйцо попугая. Не полагалось говорить,
что царь умер или покончил с собой; обычно употребляли^ фор-
мулу «царь уснул». Точно так же, когда за смертью крупных
придворных, по обычаю, должно было последовать самоубий-
ство его главной жены н приближенных рабов, об этом не го-
ворилось в открытую. Акт самоубийства также никто не дол-
жен был видеть. Общая гнетущая атмосфера,, предшествующая
пкту ритуального самоубийства, описана в дневниках Кдаппер-
юна, наблюдавшего это в юго-западной Иорубе на пути от
побережья1 иа север.
Наряду с членами царского рода должен был умереть она
олокун эшин, или аб-оба-ку («хозяин лошади»), — придворный,
217
которому наряду с евнухами при жизни царя1 разрешалось пхн
дить в любое помещение дворца и чьей главной обязанное и.|
было сопровождать царя в его загробной жизни. Так жг и
и другие- придворные, которым их должностью предписыва
умереть вместе с царем, она олокун эшин при жизни ।
пользовался неограниченной свободой жить, как он хоче'1
лать, что он’ хочет- Преступники, осужденные на смерть, и
найти в его доме убежище, если успевали добежать до- него,
Помимо названных выше лиц умереть должен был осивгфа
или олоси,— третий из трех главных евнухов, ибо именно оси
вефа при жизни алафина имел право в его отсутствие надеваП
царские одежды и символы власти и представлять его во врем!
торжественных церемоний.
Кроме того, принуждались к самоубийству несколько жен
щии из дворцового окружения: ийа оба («официальная» мап
царя); ийа лагбон — мать аремо; ийа лемоле— «дама-naipo
иесса» всех бабалаво и хранительница изображения Ифы, при
иадлежавшего царю; ийа ле ори — жрица духа личной судьбь
Ори и хранительница символа царской головы (ори); ийа ни
со и ийа мо паре — жрицы бога Шанго; олорун ку мефун
жрица, связанная с аремо; аре-оре-ите — главная царская <|>ii
воритка.
Все эти придворные, как и «хозяин лошади», в течепш
жизни царя находились на особом положении: они пользова
лись большими привилегиями. Преступники, осужденные ш
смерть и нашедшие убежище в их домах, получали свободу
Когда эти придворные еще только вступали в должное i и
им всем даровалась в знак присуждения титула так назыв;
мая смертная ткань и красивые шелковые одежды для тор;
ствеиных случаев. Стремление к привилегиям, связанны*
определенными титулами и вера в возрождение в потомке, 1
правило, перевешивали страх смерти, и, по свидетельст!
очевидцев, люди всегда домогались таких титулов, хотя и з>
ли, к чему ведет их получение [212, с. 56J.
Помимо носителей титулов, обреченных на самоубийств!
положением в должностной иерархии, после смерти царя был(
вынуждено расставаться с жизнью множество других людгП,
После того как царский барабан косо возвещал о кончин!
алафина, во дворце начиналось массовое кровопролитие, ччо*
бы обеспечить царя достаточно большой свитой в загробном
мире. Придворные убивали кого попало, и это считалось не»
наказуемым.
Сравнение института царской власти в трех крупнейших
доколониальных государственных образованиях региона побе.»
режья Бенинского залива показывает общность основных
структурных и функциональных черт, соответствующих стадии
раннего государства. Кроме того, легенды о происхождении
царской власти и ряд связанных с ней ритуалов и обрядов вы-
являют глубокие культурно-исторические связи всего региона
218
1ри преобладающем влиянии йорубской культуры на своих
иго-восточных (Бенин) и юго-западных (Дагомея) соседей.
р то же время обнаруживаются
|Мия, связанные прежде всего
Структур и с разницей в уровнях
Вития отдельных частей региона
[Суларства.
и некоторые местные разли-
с особенностями общинных
социально-политического раз-
в рамках стадии раннего го-
к Царский двор был центром формирования государствеииой
[Идеологии. Ои являлся средоточием святилищ главных куль-
ков, местом создания и хранилищем истории государства (точ-
нее, истории деяний царей) в форме устных дворцовых хроник
[В мнемоническо-культовых изображений,
I Проводниками государственной идеологии иа периферию
[были царские чиновники, жрецы и воины. Составной ее частью
[было представление о государстве: не доктрина, а первые «кир-
пичики» ее будущей базы, зачатки более или менее оформлен-
ных идей, которые улавливаются исследователем в процессе
знакомства с устной исторической традицией, фольклором, ико-
нографией. И. Акинджогбни сделал попытку обобщить' разроз-
ненные, ие всегда четкие представления такого рода и сформу-
лировать складывающуюся идею государства у йоруба и наро-
дов Дагомеи в доколониальный период. У йоруба в ее основа-
нии лежит вера в то, что люди объединены в государство не
путем принуждения, а естественными связями. Царь является
отцом государства, его власть над подданными основана не
па силе, а на естественном подчинении (подобно тому как в
семейной общиие младшие естественно подчиняются старейши-
нам). Города-государства связаны друг с другом системой вза-
имных обязательств — священных н определяемых обычаем.
Невыполнение этих обязательств (к примеру, отказ от уплаты
1.1ПИ подчиненным городом царю-правителю столичного горо-
ia), может оскорбить духов предков и навлечь несчастье на
нею страну.
Считалось, что общество объединяется связями по родству.
Первичной ячейкой государства считался (и был) не отдель-
ный человек, а семейно-родовой коллектив, в который кроме
•кшзых включались умершие и нерожденные поколения. Таким
। руппам принадлежали государственные посты, сельскохозяйст-
венные угодья, право отправлять жреческие функции и т. п.
Чужеземцы могли войтн в состав общины путем брака, но пол-
ноправными членами становились лишь их потомки [134, с. 16].
Устная традиция Дагомеи сравнивает государство1 с дыря-
hi.im горшком,, а царя с водой, которая должна в нем хранить-
ч Для того чтобы вода из горшка ие вылилась, каждый пол-
ипный должен быть готов вставить в него свой палец и за-
1кнуть одну из дырок [134, с. 25; 204, с. 315]. Эта аллегория
песет в себе идею о нерасторжимом единстве народа и царя
219
как условии сохранения государства. Особенности формирова-
ния Дагомейского царства способствовали выработке принни-
па, в основе которого лежала личная преданность царю и го-
товность служить ему, а узы кровного родства, принадлеж-
ность к общине как условие принадлежности государству
должны были отходить на второй план. В идеале виделось
установление прямой связи между царем и подданным вмесю
традиционной связи через промежуточное звено — общинный
коллектив. Вырабатывалось сознание, согласно которому каж-
дый отдельный человек должен был желаты служить царю. Та-
кое сознание подкреплялось наградами и продвижением общин-
ников по должностной лестнице за личную службу царю Да-
гомеи в отличие от йорубских государств, где господствующим
принципом продвижения было следование правилам борьбы ан
титул в рамках внутриобщиииой и межобщинной иерархии.
Формирование идеологии раннего государства было слож-
ным процессом, находившим свое выражение главным образом
в религиозной! сфере., Молодая государственность весьма актив-
но использовала религию для, укрепления авторитета царской
власти и цементирования государства из полуавтономных и
экономически самообеспечивающихся общин. Основу склады-
вающейся общегосударственной религии составлял культ цар-
ских предков, которым приписывалась способность воздейство-
вать на жизнь страны и людей. И если в Ойо и Бенине семей-
но-родовые культы предков сосуществовали с развивающимся
и поддерживаемым сверху культом царских предков, то* в Да-
гомее— молодом гетерогенном государстве с сильными цеитро
бежнымн тенденциями — царская власть еще в начальный ш-
риод государствообразования попыталась взять под централи
зованный контроль и семейно-родовые культы.
В церемонии поклонения предкам по всей Дагомее был вис
ден обязательный элемент — дарование царем определенных
жертвенных животных («животных царя»)1 линиджам, выделяв
шимся из общины-родоначальницы в результате ее естествен
иого разрастания и сегментации н возводившим в знак своей ।
выделения в самостоятельные социальные единицы святилища
семейно-родовым предкам. Посылка «животных царя» означа-
ла официальное признание и, утверждение нового линиджа цар-
ской властью. Традиция приписывает рождение этого обычая
первому дагомейскому царю, Вегбадже (умер около 1680 или
1685 г.). Руководство' некоторыми ритуалами семейно-родово-
гр культа предков теперь осуществлялось не старейшинами •
главами общины, а «жрецом культа предков», назначавшимся
царем и получавшим специальную подготовку Bi одном из куль-
товых домов, находившихся под покровительством царя. Таким
путем семейно-родовой культ предков подпадал под контроль
царской власти [139, с. 110].
Повсюду в регионе важным средством распространения г<>
сударствениой идеологии на завоеванные, более отсталые в c<i
220
•шально-политическом отношении территории было иаправ-
'нное насаждение центральной властью поклонения божест-
м, наиболее тесно связанным с культом священного царя в
плице государства. Так,, культ йорубского бога молнии и гри-
11 Шанго, внесенного в династический список царей Ойо и по-
пнаемого в этом государстве как покровителя царского рода,
и и'ильственно насаждался жрецами Шанго в подвластной
1 'iio территории Эгба<
Быть может, наиболее ярким проявлением эволюции до-
|. тесовых идеологических представлений в период государст-
||<'образования и развития раннего государства было появле-
ние новых черт В', религиозных церемониях, связанных с обес-
и'‘чсннем плодородия, — переход к развитому умилостивитель-
ному культу с человеческими жертвоприношениями и с царем
|.1К главной фигурой соответствующих обрядов. По данным
। <нща XVIII в., в Лагосе перед началом дождливого сезона
приносили1 в1 жертву молодую девушку, чтобы умилостивить бо-
1.1’ство дождя. Ее окружали клубнями ямса, початками куку-
р\,;ы, вместе с ней приносили в жертву мелкий рогатый' скот.
11<-ред закланием девушку приводил^ в царский гарем, что оз-
начало ритуальный брак с царем. Подобные церемонии для
ц|.нываиия или прекращения дождя засвидетельствованы и в
1ч |)ииском царстве [271, т. 2, с. 89; 217, с. 71; 120, с. 190—191].
Самым главным элементом зарождающейся идеологии ран-
него государства была вера в магические качества царя,, свя-
|.итого сверхъестественным образом с духами своих умерших
предшественников на троне. По своему происхождению, соцн-
i'i иному* значению и идеологической роли культ царских пред-
"•и имел лишь формальное сходство с семейно-родовым куль-
|"М предков, типичным для стадии патриархально-родового
* чюя и составлявшим важнейший компонент религиозных ве-
рований народов данного региона; в отличие от семейно-родо-
и"1О культ царских предков был отражением возникающих
"циальных противоречий и усиления царской власти [105,
338—339]. Народ верил, и служители кудьта укрепляли его
"- РУ в то, что нормальная жизнь страны зависит от физическо-
|<| здоровья, плодовитости и благорасположения царя.. Послед-
нее, впрочем, не должно было покидать царя без веских на то
причин, и, по обычаю, безрассудное употребление правителем
|">их магических сил во вред подданным могло стоить ему
1 р<>на и жизни.
Для идеологических представлений доколониальных госу-
। 1рств региона побережья Бенинского залива, по-видимому,
не было свойственно отождествление царя с божеством.
В качестве сакрального правителя, священного царя, он пред-
п.твлял собой одно из звеньев в ряду своих предшественни-
ков. Наделение его особы сверхъестественными, магическими
качествами было временным и обусловленным обстоятельства-
ми. Именно в таком, смысле следует понимать изображение ца-
221
ря Бенина в виде бога моря Олокуна, с милостью которого
связывались мощь и богатство Бенинского1 царства, и слияний
в мифах и скульптуре йоруба бога молнии и грома Шанго с
одним из первых царей-основателей йорубского государств
Ойо.
Царь не мог ие быть сакральным. Однако сакральиость ио
являлась его врожденным качеством. Кандидат иа трин, ко
прошедший через необходимые магические обряды, еще ие но»
сил в себе сакральных свойств, хотя и принадлежал к роду,
который потенциально обладал ими.
Нарушив предписания, ритуальные запреты, царь мог ли»
шиться сакральной силы. Поэтому большая часть деятель-
ности, царя была связана с подтверждением его сверхъестсп»
венных свойств, с религиозными обрядами, ритуалами, праы-
нествами, составлявшими значительную часть функций двора,
считавшихся двором и пародом общественно полезными.-
Отмеченные выше идеологические представления не исклю-
чали ии достаточно рационалистического подхода к отбору
кандидата на трон, ии жестокой борьбы за власть и влияний
при дворе между различными группами носителей титулов, ни
политических спекуляций до и после избрания1 царя. В общем,
как показывают источники, ие религия и магия, а борьба за
власть определяла выбор кандидата на престол и его дальней»]
шую судьбу. ;
Сакральиость царской власти, по-видимому, можно считать)
важнейшей стадиальной чертой этого института в регионе по-‘
бережья Бенинского залива. С сакральным характером влас-i
ти правителя связан целый комплекс особенностей функциони-
рования и структуры зародышевого государственного аппарата,;
в том числе таких, как множество ритуальных запретов, окру-
жавших жизнь царя: ограничение свободы его передвижения
по стране и прямого- общения с подданными, запрет появлять-
ся за пределами дворца при дневном свете, открывать свой
лицо перед подданными и т. п.; наличие в государственном
аппарате одного или нескольких царских двойников, своего
рода «дубликатов», уполномоченных при определенных обстоя-
тельствах выполнить часть царских функций; преобладаний
среди высших должностей таких, которые связаны с обслужи-
ванием особы царя и выполнением религиозно-магических ри-
туалов; присутствие в государственном аппарате должностно-
го лица, совмещавшего наряду с другими обязанностями функ-
ции ритуальной ответственности за военные действия царя как
верховного военачальника (вариант — наличие специального
должностного лица, несущего ответственность за все неудачи и
просчеты правителя) и т. д. Отмечая ие очень ясный смысл за-
рождения института двойников царя, X. Дж. М. Клэссен скло-
нен рассматривать его как чисто африканское явление и пред-
лагает три версии его происхождения: он мог возникнуть
•прежде всего для облегчения бремени многочисленных риту-
222
ильных запретов и ограничений, налагаемых иа. правителя его
саном. Далее, обычай введения царских двойников можно ин-
Ц'рпретировать как способ символизирования вездесущности
царя. И наконец, возможно также; что в основе этого обычая
лежало своего рода ритуальное самосохранение [163, с. 80].
Двойников, заместителей царя в той или иной его ипоста-
। н или в той или иной его функции, как правило, было ие-
। колько, причем ими могли быть как люди, так и сакральные
предметы. У йоруба, например, царская корона, водруженная
на трон, могла замещать отсутствующего царя, и ей в таких
случаях воздавались царские почести.
Желая избавиться от части обременительных ритуальных
пшретов и ограничений, царь перекладывал некоторые из них
на своих двойников. Наиболее яркие примеры такого рода
предоставляет Дагомея, правители которой в силу военио-ра-
боторговой ориентации! государства проявляли наибольшую ак-
тивность в реформировании института священного царя. Так,
парь Тегбесу, осознав неудобства пожизненного затворничест-
ва, налагаемого на царя после его татуирования (как обяза-
юльной части церемонии коронации), распорядился, чтобы
вместо него татуировали другого человека, который в результа-
1с этой операции мог заменить царя в его роли ритуального
штворника. Заметим, что ни один правитель несравненно более
могущественного государства Ойо ие мог бы решиться на по-
1обиое новшество в силу крепости традиций и большой зави-
< и мости царя от совета выборщиков из представителей родовой
нати. Другим примером двойника, созданного для1 обхода ри-
сальных запретов, был так называемый «царь лесных зарос-
шей», «лесной царь». По преданию, титул лесного царя ввел
иагомейский правитель Гезо, чтобы обойти ритуальные запре-
1 ы- иа личное участие царя в торговле. В качестве царского
шойиика «лесному царю» были доверены операции по прода-
же (в пользу царя) всех видов товаров, включая рабов [139,
г. 114].
С генетический точки зрения обнаруживается глубокая
। вязь двойников с древними, возникшими еще в догосударст-
венный период космогоническими представлениями. Это можно
юстаточно наглядно1 проиллюстрировать как раз иа примере
i;i ромейского «лесного царя».
Введение титула «лесного- царя» было обосновано, как это
нередко случалось в истории Дагомеи, необходимостью соблю-
дать обычаи предков (царских предков). Гезо, восьмой царь
на дагомейском троне, как уже говорилось, получил престол
после низложения, старшего брата Адандозана и нуждался в
идеологическом подкреплении законности своей власти.
1огда-то и вспомнили, что третий дагомейский царь, Агаджа,
прадед Гезо, был братом близнецов — второго царя, Акабы, и
его сестры — соправительницы Ахаигбе, чья линия* наследова-
ния прервалась после их1 смерти. Духи царственных близнецов
223
оказались в забвении. Создание титула «лесною царя» пр
следовало ие только экономические, ио и политические цели
Гезо всячески стремился завоевать популярность у подданиы
Введя титул лесного царя, Гезо учредил также церемонию ।
дичиых пошлин» (см. с. 225) для своего двойника, дублир<п-. ।
шую церемонию' поминовения царских предков. Могила Ге.и
отличие от захоронении его1 предшественников! имела две noi р
бальные камеры: для него самого и для1 «лесного царя», че
напоминала некоторые ритуальные предметы, связанные
культом близнецов [139, с. 114];
Культ близнецов был широко распространен в Дагомс
В. В. Иванов, изучавший близиечный культ у многих1 иародо
Африки, включая йоруба и фон, связывает его с двоично
символической классификацией (в том числе с двойными на
ствованиями), выраженной в представлениях! О' серии бинарны
оппозиций как одной из форм осмысления мировых закон
мерностей, космогонических представлений [33, с. 214—246].
Если же подойти к проблеме царских двойников под угло
зрения функционирования раииего государства, то на первы
план выступает использование двойника царем в1 политически
и экономических целях. Пог мере развития раннего государст!
усложнялись стоявшие перед иим' задачи, у зародышевого г
сударствеииого аппарата появлялись новые функции. Спецн
лизация управленческой службы осуществлялась, особенно и
ранних стадиях, в традиционных формах.
В самом деле, кем был такой двойник правителя Ойо, ка
третий царский евнух оси-эфа (олоси), когда в царских оде>
дах, при зонте' и прочих регалиях он представлял алафина f
полб брани? Символом царя, живой куклой, подставленной пс
вражеские стрелы, чтобы не подвергать опасности того, к*
воплощал в себе здоровье и благоденствие народа, или я
представителем высшего военного командования? Скорее вс
ю и тем, и другим.
Двойники царя (когда ими были люди, а не вещи) иа.ш
чались обычно из числа рабов или членов! царского рода и я
лялись частью управленческого аппарата, стоящего иад нар'
дом. После смерти царя их, как правило, ждала смерть, f
при жизни они пользовались многими благами и привилегиям
обеспеченного существования.
Имеющиеся в нашем распоряжении материалы ие дают о
новаиий сомневаться в том, что существовавшая форма пра
леиия была в глазах народа и царя естественной, единстве!
но возможной. Не сохранилось сведений о том, что она oi
суждалась, подвергалась критике или восхвалению, и это, ш
видимому, объясняется не столько скудостью историческ»
источников, сколько неразвитостью политического сознания hi
селения ранних государств.
Глава 8
। РАННЕЕ ГОСУДАРСТВО:
! ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ПРАЗДНИКИ.
ОРГАНИЗАЦИЯ ВОИН И ВОЙСКА
! Важнейшим механизмом функционирования раннего1 госу-
дарства, включавшим в государственную жизнь практически
псе его население самым непосредственным образом, была ор-
i-чцизация войн и общегосударственных праздников. Ввиду их
||>ко выраженного религиозно-магического характера общего-
\дарственные празднества обычно принято рассматривать как
выражение религиозных верований и культов.' народа,1 вследст-
вие чего остаются в тени их политический, экономический и
"циальный аспекты. Между тем эти празднества, осуществляв-
шиеся регулярно в рамках вполне определенной социальио-
шопомической структуры, были важнейшими рычагами госу-
шрствеииого регулирования общественной жизни.
Общегосударственные празднества и церемонии — явление,
,|.|рактерное для всех государств исследуемого региона. К со-
|. алению, неодинаковая обеспеченность доброкачественными
историческими источниками не позволяет в достаточной мере
выявить их специфические черты (в зависимости от особенно-
। ।ей того или> иного государства) на фоне бросающихся в
। шза общих стадиальных черт.
Число общегосударственных празднеств варьировалось от
ишударства к государству, по1 повсюду и неизменно среди иих
фигурировали ежегодные церемонии и празднества, связанные
' юмледельческим циклом и с царским культом.
Наиболее полные и красочные сведения об общегосударст-
венных празднествах в Дагомее и работорговых портовых горо-
шх-государствах содержатся в письменных свидетельствах
очевидцев XVIII—XIX вв. В Дагомее было два типа государ-
1 шейных праздников, получивших в западной литературе об-
щее название «Пошлины» (Customs), поскольку непременной
'оставиой их частью было подношение европейскими торгов-
Ц.1МИ богатых подарков царю. Первый тип назывался «Боль-
шие пошлины» («Главные пошлины») (Grand Customs), вто-
рой— «Ежегодные пошлины» (Annual Customs)/Относительно
Больших пошлин» в литературе нет единой точки зрения, ибо
'о этой церемонии сохранилось! мало сведений и они противо-
речивы. Арджил полагает, что это были поминки, справлявшие-
I.1, Зак. 559 225
Бенин. Традиционное
для бенинской иконогра-
фии изображение при-
дворного. Рис. Б. Б. Пио-
тровского для каталога
выставки «2000 лет ис-
кусства Нигерии»
ся правящим царем .по своему предпичт
веннику, которые происходили через и--
сколько лет .после смерти последи'и
[139, с. 112]. По мнению Ломба|н
«Большие .пошлины» совершались клж
дый год и длились по три месяца [221
с. 85], ио из дальнейшего изложен»!
этого автора можно сделать вывод, чП
он имел в виду все же «Ежегодные но
шлины». Так или иначе, ио оба внд|
праздников были связаны с культом пар
ских предков.
Ежегодная церемония отправлсш»!
культа царских предков в Дагомее име
ла характерное название «Хождение I
Абомей (столицу царства.— Н. К.) в су
хое время года». К этому7 времени обыч
но возвращалось из похода войско, и по
клонение царским предкам естественна
сочеталось в этом празднестве с выраже
иием благодарности духам усопших ин
рей за военные удачи дагомейцев.
Празднество состояло из Miioro'i.i>
леиных обрядов, процессий, массси.и'
жертвоприношений, демонстрации в», и
ного могущества дагомейского вош ।
пиров, подношения и раздачи подарми
и т. д. Это был общегосударственный праздник, в которой
должны были принимать участие (непосредственно или Чч ]>< 1
своих представителей) все подданные царя.
Празднику предшествовала подготовка, включавшая изу'Г'
ние состояния дорог Дагомейского царства и приведение их и
порядок, создание системы учета товаров, поступающих в ст
лицу, подновление реквизита для оформления ритуалов и
праздничных шествий. На главной рыночной площади ncp'ji
дворцом сооружалась платформа-—открытая сцена для царя.
сановников и подарков.
Сердцевину празднества составляло движение процессий
царских чиновников, воинов, амазонок, представителей оч
личных и провинциальных общин мимо царской платформы с
традиционными выражениями покорности и преданности царю,
сопровождаемое уплатой ежегодной дани. Все дагомейцы (лич
но или через глав общин) участвовали в церемонии поднесеши
подарков царю, европейские работорговцы и гости из соседпи!
африканских государств также принимали в ней участие. В от
вет царь делал обильные жертвоприношения всем своим пред
шествеиникам на дагомейском троне, в том числе многочислен
иые человеческие жертвоприношения. Например, по сведения!
Очевидца, английского работорговца Р. Норриса (коне
226

XVIII в.), царь Дагомеи на поминках по своему отцу прино-
сил в жертву мужчин, женщин, лошадей, крупный рогатый
скот, козлов, петухов. Для нужд покойного царя в жертвенную
яму опускали. также' спиртные напитки, ямс и другое продо-
вольствие. Всего на церемонии поминовения, о которой пишет
Норрис, было принесено в жертву до 800—900 человек [238,
30]., (
Необходимой ее частью была также раздача царем подар-
ков его придворным и> народу — толпам, проходившим мимо
царской платформы. Эти празднества длились в Абомее неде-
лями, собирая до 30—40 тысяч народу.
Во время праздника поминовения царских предков прове-
рялась лояльность царю носителей высших' титулов. В Даго-
чошадью было привилегией немногих знатных лиц. Во время
фазднества им предписывалось сдавать своих лошадей царю.
Через некоторое время царь возвращал лошадей их владельцам
ci известную1 плату, н это повторялось В1 обязательном порядке
। ( года в год как демонстрация зависимости знати от царя.
К празднику приурочивались решение сложных судебных
юл, совещания («палаверы») должностных лиц, введение по-
ч.1х законов, установление цен на рабов, рассмотрение царем
фошений подданных и т. п. [139, с. 116].
Тот же Р. Норрис оставил описание заключительного дня
осударственного праздника, состоявшегося 16 февраля 1772 г.
। Виде. На этом празднике, начинает свой рассказ Р. Норрис,
юрь щедро одаривает подарками своих подданных. Возле
торцовых ворот воздвигается большой помост, украшенный
флагами и зонтами^ он окружается забором из колючих расте-
1ПЙ, чтобы отгородить его от толпы. На помост наваливаются
руды европейских хлопчатобумажных тканей, других евро-
н-неких и индийских товаров, множество прекрасных хлопчато-
бумажных тканей из Ойо и огромное количество раковин кау-
• п. Когда все готово, царь выходит на помост в сопровожде-
ни жен, нескольких придворных, губернаторов европейских
|юртов иа территорий Виды и капитанов невольничьих судов.
!|шсутствуют также несколько высших придворных. Каждому
11 них царь дает, в соответствии с его рангом, ткань из Ойо
. нитку коралловых бус. Затем к помосту из толпы вызыва-
лся носители менее высоких должностей, и каждый получает
• 1 царя по куску ткани и по нескольку раковин каури как
пак царской милости. После того как одарены носители титу-
iob. царь начинает бросать в толпу связки каури, а вслед за
им его жены и высшие придворные также бросают в толпу
< < разбору товары hi связки раковин каури. В конце церемо-
IIIit с помоста сбрасывают связанного человека, крокодила с
связанной пастью и пару голубей с подрезанными крыльями,
юлпа кидается их терзать к великому
от, кто сумеет захватить головы жертв,
удовольствию царя.
награждается1 хоро-
15*
227
шим подарком [238, с. 126]. В связи с этим небезынтересщ
вспомнить о «козлах отпущения» аграрных культов аитич
ности, инкарнирующих тьму, мрак, бесплодие, старость года
который, свершив свой круговой ход, должен умереть для то
го, чтобы стало возможным оживление и возрождение приро
ды. «Типологически смерть ,,козла отпущения44, носителя сквер
иы-мрака, — пишет О. М. Фрейденберг, — совершается или пу
тем сбрасывания со скалы, или путем разрывания на частю
[108, с. 97[.
Швыряние царем прямо в толпу части полученной им да
ни и подарков было кульминацией, важнейшей частью то!
стадии государственного праздника, которая была связана (
перераспределением царского богатства. То, что швырялось Е
толпу, было предназначено всем, любому. По-видимому, npai
Арджил, связывая эту форму распределения с идеей жертве
приношения; в пользу этого1 говорит, в частности, последова
тельиость царских даров, которые предназначались толпе: сиа
чала ткани и каурн, затем типичные жертвенные животные и
под конец люди — высшая форма жертвоприношения [139
с. 107]. Помимо политического значения — публичной демонст
рации богатства и щедрости царя—эта форма раздачи подар-
ков была частью общей жертвы царя предкам от имени его на-
рода для поддержания плодородия страны.
В обычае раздачи царем части полученной им дани и да
ров явно прослеживается также связь этого обычая с архаи
ческимИ представлениями о магическом, взаимодействии меж-
ду дарителем и получающим дар, с вероц в! установление свое-
го рода сакральной зависимости получателя от дарителя. По-
добные представления известны в истории многих народов ми-
ра на родо-племенной и предклассовой стадиях их развития.
В Ойо важнейшими ежегодными общегосударственными
празднествами, сопровождавшимися публичным выходом на
ря, были июльское празднество в честь бога судьбы и ворон,
бы Ифа, сентябрьские церемонии, называемые Орун (от слона
«небо»), и праздник урожая Бере, отмечавшийся обычно в яп
варе.
Празднества и церемонии Орун, по-видимому, генетиче<ки
восходят к древнему обычаю умерщвления священного царя,
исследованному на материалах многих народов мира Дж. Фр ।
зером [112]. Центральной частью церемонии было ритуальное
общение башоруна с богами, целью которого было узнать, ую
ден ли высшим силам царствующий правитель. Как уже гони
рилось в гл. 6, в случае отрицательного- ответа богов, пол\
чаемого с помощью оракула Ифа, царю надлежало покончи н.
с собой. Празднество включало также демонстрацию наролу
священного царского гроба, находящегося на попечении спени*
альной жрицы — официальной царской матери, и обряды, свя»
занные с поклонением ори (голове)' царя и башоруна. Огром»
ное влияние башоруна на судьбу царя внешне выражалось но
228
[Время церемоний Орун й том, что в этот период, обращаясь к
[царю, его называли оба айе — «земной царь», а башоруна—
'оба орун — «небесный царь».
Многодневным общегосударственным мероприятием был
праздник урожая Бере. Он имел всенародный характер и в то
жо время был главным царским праздником, удобным пово-
дом для демонстрации силы и могущества правителей Ойо. По
Бере они вели счет1 годам своего правления. Во' время Бере в
Ойо съезжались многочисленные гости и в стране прекраща-
лись войны.
Торжественная церемония начиналась с того, что под звуки
дворцового1 оркестра в сопровождении жен царь появлялся на
дворцовой веранде. Навстречу ему выходил главный евнух с
бронзовой косой. Танцуя, он изображал косьбу травы бере
(этой травой, растущей в саванной части государства Ойо, на-
стилали крыши домов). Одна из' придворных жриц «принима-
ла» от евнуха «скошенные» им| охапки травы. Их жесты повто-
ряли другие пары. Каждая обращалась к царю с краткой позд-
равительной речью, желая ему долгой жизни и счастливого
правления^ После этого под звуки музыки придворные вносили
но дворец вязанки травы и исполняли перед царем ритуаль-
ный танец. Царь, простирая руки над вязанками, освящал их.
Это было сигналом для начала сбора урожая в Ойо, для чего
отводилось от девяти до семнадцати дней. Затем наступала
вторая часть праздника — церемония сжигания травы перед
новыми посадками,, завершавшаяся вкушением первинок царем
it благодарственными жертвоприношениями богам за ниспос-
ланный урожай, после чего подданные в знак преданности пре-
подносили царю вязанки бере.
По обычаю, каждый житель (точнее, полноправный член
общины) должен был послать несколько вязанок этой травы
человеку, занимающему более высокое общественное поло-
жение: простые люди — своим вождям, те — знатным людям
более высокого ранга и т. д. Ойо меси (члены государственно-
го совета) дарили царю по, сто-двести вязанок каждый. Так
Же поступали подвластные Ойо провинциальные правители —
\исейн из Исейина, олу-иво из Иво, бале из Огбомошо и др.
| Более отдаленные города и окраины государства, где бере не
вросла, слали гонцов с поздравлениями и подарками: перцем,
европейскими товарами, орехамй кола, рабами и т. п., в зави-
симости от того, чем славилась та или иная местность [212,
С. 51, 58]. Подношение рассматривалось как выражение вас-
сальной преданности, и уклонение от него было проявлением
неповиновения.
В йорубском языке сохранился термин одун бере — им обо-
пачали устаревшую церемонию покрытия царского дворца
ьк/шна) вязанками травы бере. Видимо, ежегодные символйче-
i кие подарки как выражение вассальной преданности — это
развитие в масштабе всей страны обычая, который предписы-
229
вал свободному населению города-государства ежегодно вы1
полнить общественные работы по починке дворцовых зданий
считавшихся всенародным достоянием, вверенным царю.
Во всех описанных случаях общим было личное участие Е
массовых общегосударственных церемониях священного царя
В Бенине, где религиозная жизнь государства была поставле-
на под жесткий контроль дворцовой администрации, насчиты-
валось по меньшей- мере семь ежегодных общегосударственный
церемоний: 1) поминовение царских предков; 2) поклонение
голове царя, приуроченное к началу нового года; 3) военный
праздник в честь бога войны и железа Огуна, демонстрация
военной мощи Бенина (составной частью этого празднества бы-
ла пантомима, изображавшая мифическую войну людей про-
тив неба); 4) праздник вкушения первинок ямса; 5)1 серия ри-
туалов для защиты здоровья беременных женщин Бенинского
царства и обеспечения успешных родов; 6) обряды для обес-
печения плодородия земли; 7) празднества и церемонии освя-
щения коралловых бус и< других царских регалий [155, с. 59].
Среди них было два главных, на которых царь показывал-
ся пароду. Одним из них был, как и в Дагомее, праздник по-
миновения царских предков.
Европейцы, оставившие письменные свидетельства об этом
празднике в XVII—XIX вв., уделяют преимущественное внима-
ние двум моментам: человеческим жертвоприношениям и лич-
ному участию царя в церемониях как поводу для демонстра-
ции народу его богатств и могущества.
Очевидец XVII в. приводит красочные подробности публич-
ного появления царя: он выезжал из дворца верхом, украшен-
ный всеми своими регалиями, «в сопровождении 300—400 чело-
век знати верхом на лошадях и пеших; впереди и сзади царя
двигалось огромное количество музыкантов, весело играющих
на различного рода музыкальных инструментах. Затем по при-
казу царя в процессию включали прирученных леопардов. .1
также множество карликов и прочих уродов, которых он лю
бит держать при своем дворе» [217, с/75].
Во время церемонии поминовения царских предков в жер,
ву приносили по двенадцать мужчин, быков, козлов, барапон
и петухов. Их приводили в специальное помещение и Быстра и
вали в ряд перед алтарем. Царь Бенина, одетый' в парадные
одежды, выходил вперед, громким голосом произносил имя
своего отца и просил, чтобы1 он даровал благоденствие его па-
роду, умножение скота и рабов и плодородие земле. Затем
жертвам отсекали головы и бросали их в жертвенную яму,
Кровью убитых окропляли бронзовые головы и слоновьи бнк
ни на алтаре, а мясо жертвенных животных распределяла
между участниками церемонии [217, с. 71]. Эта часть праздн<
ства происходила во дворце, и число ее участников было о
раниченным. ।"
Была еще одна церемония, во время которой царь пока'
230
вал народу свои' богатства, включая драгоценные камни, бу-
сы и другие вещи, и раздаривал рабов, женщин и вещи своим
подданным, а также даровал должности правителям городов и
деревень [217, с. 75].
Возможно, что имелся в виду праздник освящения коралло-
вых регалий, который устраивался единожды1 в год в конце
сезона дождей. Главными действующими лицами церемонии
были царь и раб. Бусы складывались в кучки, затем приводи-
ли раба, ставили его на колени, ударяли его жезлом по голо-
ве и его кровью окропляли бусы. Обращаясь к бусам, царь
просил у них даровать ему мудрость и отвратить от него злых
духов, после чего, обращаясь к рабу, приказывал ему пере-
н!ть его молитвенную просьбу духу бус. Затем раба уводили и
обезглавливали, после чего его голову приносили на место
церемонии, завершением которой было ритуальное прикоснове-
ние ее участников к бусам и к голове [217, с. 72].
Очевидец начала XVIII в., скрывшийся под инициалами
Ч- Р., отмечал парадно-демонстрационный характер празднест-
ва, во время которого царь объезжал город, показывая свою
силу и здоровье. Царя в этом параде сопровождали все его
/коны, которых насчитывалось около 600 [217, с. 75]. Неясно,
правда, какой из общегосударственных праздников имелся
11есь в виду.
Из всех этих разноплановых, подчас фрагментарных описа-
ний вырисовывается1 все же достаточно яркая картина, позво-
впощая рассматривать ежегодные общегосударственные празд-
нества в качестве важнейших механизмов функционирования
Р’шнего государства.
Ежегодные общегосударственные праздники имели своей
мавной целью посредством религиозно-магических обрядов,
"Шровождаемых жертвоприношениями, укрепить благоденст-
вие и плодородие страны.
Люди, предназначенные для жертвоприношений, были либо
преступниками, либо больными неизлечимыми болезнями, либо
р |бами-иноплеменниками (они входили в категорию «козлов
'‘Шущения», о которой упоминалось выше). Связанные в об-
щественном сознании с бесплодием и умиранием, они выпол-
нили функции гонцов, отправляемых к духам предков или к
Н’угим божествам с просьбой о даровании благоденствия об-
|||,ние. Человеческие жертвоприношения, будучи важной состав-
ной частью некоторых государственных праздников, отражали
ровень общественного сознания народов побережья Бенинско-
ю залива. Это было стадиальное явление, известное у многих
и |родов на определенной ступени их развития, а вовсе не спе-
цифика региона.
Государственные празднества служили укреплению царской
ил.чети. Царь как сакральная фигура, как воплощение здо-
ровья и благополучия народа находился в центре общегосу-
дарственных празднеств. На во всех государствах исследуемо-
231
го региона сквозь религиозную форму и содержание перемок
ний явственно просматриваются-политические цели царя- и всей
правящей верхушки: демонстрация перед подданными, вас^
сальными народами и соседними государствами силы и MoryJ
щества царяу производимая в форме, характерной для уровий
культурного развития ранней государственности, — в форме]
открытого показа народу царских сокровищ, многочисленных
жертвоприношений и не менее обильных раздач подарков, пуб-
личного хвастовства раритетами царского двора, приурочива-
ния к празднествам раздачи и перераспределения государст-
венных должностей.
Государственные празднества несли важную идеологиче-
скую функцию и наглядно выражали религиозное и политиче-
ское объединение подданных государства под властью царя,
Онй являлись важнейшим общественно-политическим ц куль-
турным событием года для населения столицы и для всего
народа, ибо были демонстрацией военных и политических у<
пехов государства, местом и временем встречи подданных <<>
всей страны и иноземных гостей, поводом и средством при
явить свои таланты музыкантам, танцорам, ремесленникам.
В течение всего* времени, пока длились государственные
праздники, дворцовые сказители, хранители исторической
традиции, внедряли в сознание народа официальную историю
государства — историю деяний царей, рассказы о ратных ши
вигах и т. п.
С культурно-психологической точки зрения государственные
празднества имели двойственные функции: с одной стороны,
они включали в себя обряды, которые должны были устрашать
народ и вселять в него почтение и ужас перед могуществом
царя и духов предков, ио, с другой стороны, в гораздо боль-
шей степени это было время всенародного веселья, сильных
эмоций и сытости, о чем вполне наглядно, хотя и с оттенком
наивного превосходства, повествует очевидец-европеец, говоря
про бенинцев XVII в., что «они имеют много религиозных
праздников, отмечая их танцами, прыганьем, игрой на музы-
кальных инструментах и убоем скота и людей в честь своих
идолов или фетишей, а также едой, питьем и весельем» [217,
с. 51].
И наконец, ежегодные государственные праздники был и
главным событием экономического цикла раннего государснш
[250, с. 33]. В экономическом аспекте* церемония получения по
рем подарков и дани и последующая раздача нм части этот
богатства в качестве подарков придворным nf толпе также мо
жет рассматриваться как известное историкам явление ре in
стрибуции, т.1 е. как перераспределение. Празднество было
главной возможностью для накопления богатства царской ад-
министрацией и распределения раковин каури и других мате-
риальных благ среди народа. Это была награда всем высшим
чиновникам, которым раздавались импортные товары: бренди,
232
табак, шелк, платья, ковры и другие- предметы роскоши, полу-
ченные в обмен на рабов. Празднества предоставляли возмож-
ность отчуждения и раздачи прибавочного продукта в боль-
ших размерах, ибо в церемонии участвовало все население.
Таким путем (без посредства рынка) перераспределялось мно-
жество товаров из Европы, Индии и соседних африканских
стран [250, с. 34, 35]. Это было средство отчуждения и частич-
ного перераспределения общественного богатства в условиях,
когда еще ие были развиты органы принуждения и товарное
хозяйство.
Ранние государства постоянно воевали. Война являлась
простейшим способом получения прибавочного продукта в
форме грабежа, приобретения рабочей силы (или живого то-
вара для перепродажи европейским работорговцам), обложе-
ния данью завоеванных территорий. Но она была и гораздо
большим: раннее государство идеологически обосновывало
сакральный характер войны; магические обряды, имевшие
полью заручиться помощью богов для достижения победы, бы-
Л1& усложнены их связью с культом царских1 предков.
Война была регулярной деятельностью. Дагомейцы совер-
шали свои набеги ежегодно в главный сухой сезон, т. е. меж-
iy ноябрем и мартом. В ежегодном годовом цикле йоруба и
шшинцев сухие сезоны также отводились для ведения насту-
пательных войн. В Ойо был обычай, по которому царь раз в
ipu года должен был планировать завоевательный поход.
Повсюду в государствах побережья Бенинского залива во-
иные действия начинались только в случае благоприятного1 от-
пета оракула. Затем главнокомандующий организовывал ре-
шгиозные церемонии, целью которых было обеспечить успеш-
ное ведение войны. В йорубских государствах военачальника-
ми сначала вырабатывался план операции,, потом он в общих
чертах доводился до сведения городского совета вождей, и тог-
t.i же назначался день начала похода. Следующим этапом
ныло публичное объявление главнокомандующим народу ре-
шения о войне. Заключительным этапом был торжественный
i'i.ieioc боевых штандартов и их освящение жертвенной кровью.
।’ионные штандарты йоруба должны были происходить из* Иле-
Нфе и быть посвященными их мифическому первопредку и ос-
нователю царских династий Орапьяну; ему приносился в та-
। их случаях в жертву раб, кровью которого должны были
111.(ты окроплены мечи участников похода [212, с. 136].
В Дагомее объявление о военном походе делалось во вре-
мя общегосударственного праздника, после возвращения
поиска из очередного похода.
В Бенине цари обычно объявляли о начале своей первой вой-
ны через три года после восшествия на трон [177, с. 82]. Церемо-
ниал подготовки к войне начинался с посещения царем святилищ
233
Аруоса, после чего всем правителям зависимых от Бенина тер-
риторий посылался кусок мела или белой глины (символ мира
в восточной части побережья Бенинского залива). Тот, кто от-
вергал священную глину, становился объектом нападения.
Во всех государствах социокультурного региона система ор-
ганизации войска имела общую основу: в его структуре легко-
различимы черты «самодействующей вооруженной организации
населения» [3, с. 170], однако наряду с этим применялись методы
принудительного набора; в крупнейших государствах имелись
регулярные н полурегулярные части.
В Бенине у каждого военного вождя была дружина из1 его
родичей, рабов и зависимых людей, но основную часть войска
во время похода составляло народное ополчение. Армию в
20—50 тыс. человек можно было собрать за несколько недель
[177, с. 83]. О постоянно действующих воинских подразделени-
ях в, Бенине известно крайне мало. Часть придворных, объеди-
ненных в так называемое общество ибиве, имели функции
охранников при царском гареме. Некоторые деревни в окрест-
ностях Бенина были известны военными традициями [155,
с. 44]. Может быть, воинское искусство передавалось в них’ по
наследству подобно ремеслам?
Обычным боевым оружием бенинцев были длинные ножи,
или мечи, копья, луки с отравленными стрелами и со времен
Эсигие (шестнадцатое правление) — огнестрельное оружие;
сначала мушкеты, впоследствии ружья и с XVI в. — пушки.
В йорубских государствах «никогда не было ни регулярной
армии, ни обученных солдат... но,' согласно обычаю страны, от
каждого мужчины, способного носить оружие, ожидалось уча-
стие в войне» [212, с. 131]. Лишь в XIX в. в таких государст-
вах, как Ибадан, военные вожди стали создавать воинские
дружины из обученных рабов. Формой воинского обучения
было следование обычаю, по которому военачальники бра-
ли с собой на поле брани небольшие отряды юношей; послед-
ние не воевали, а лишь наблюдали за сражением и учились
преодолевать страх.
Призыв к участию в войне объявлялся от имени правителя
и доходил до простых общинников через цепочку подчиненных
вождей,> в которой последним, звеном был вождь квартала. Ба*
ле — главы домовых общин агбоде были ответственны за вы-
полнение воинской повинности в пределах агболе. Последняя
считалась обязательной только в1 случае оборонительной вой-
ны. Однако если боеспособные мужчины отказывались вое-
вать в то время как правителю срочно требовались воинские
силы, ои мог послать карательный отряд, который уничтожал
дома и посевы уклоняющихся. Если же они и после этого не
повиновались приказу, следовали еще более суровые меры [132,
с. 20].
Во второй половине XIX в. в южных йорубских государст-
вах, в частности в Абеокуте, вопрос о наступательной войне ре-
234
шалея публично, на так называемых ойо, или чрезвычайных
собраниях всех мужчин городской общииы, демократическим
путем: каждый участник собрания, которое могло насчитывать
несколько тысяч человек, мог выразить свое мнение через ста-
рейшин. Женщинам на период действия1 ойо — не более трех
дней — запрещалось выходить из домо® [162, с.' 133].
До использования огнестрельного оружия войско йоруба
обычно состояло из конницы, лучников и пеших воинов, воору-
женных копьями, мечами! или топорами и щитами. Конница
была привилегированной частью войска, так как лошадьми
владела знать [180, с. 172—173]. Наиболее искусные воины-
лучники пользовались помимо обычного лука так называемым
вкатанпо — самострелом с приспособлением для прицельной
стрельбы, предохранителем для пальцев и кожаной перчаткой,
которую надевали на левую рукуw чтобы не повредить ее тети-
вой. Стрелы смазывали ядом. В бою за воинами, стрелявшими
из акатанпо, следовали носильщики с мешками стрел. Поверх
обычного боевого платья (подобие шотландской юбочки и сво-
бодной блузы, прикрывающей грудь и спину) некоторые вои-
ны носили кольчуги и нагрудные латы. Боевая одежда знат-
ных людей была украшена раковинами каури и зубами диких
животных. Широкое хождение имели амулеты, различного ро-
ца обереги для защиты от вражеских ударов и стрел.
В отличие от бенинцев и дагомейцев йоруба стали широко
пользоваться огнестрельным оружием лишь в XIX в. Йоруба
из Ойо- впервые познакомились с ружьями и порохом, по-види-
мому, в начале XVIII в., во время завоевательных походов на
Дагомею (в источниках есть упоминания о том, что вооружен-
ные ружьями дагомейцы не смогли противостоять напору кон-
ницы Ойо). После заключения ойо-дагомейского мирного до-
|<>вора 1730 г. порох и' мушкеты поступали в Ойо- в составе
|;1пи, а также как предметы торговли. Однако йоруба не це-
нили мушкеты как оружие и употребляли их главным образом
и церемониальных целях (например, для салютов во время го-
\дарственных праздников, торжественных выходов важных
пщ и т. п.). Впервые по своему прямому назначению огне-
।рольное оружие было использовано в йорубских государст-
ву в широких масштабах около 1817 г., во время междоусоб-
ии') войны между Иджебу и Ову.
Во второй половине XIX в. большинство йорубских воинов,
.1 немногим исключением, были вооружены ружьями. В 1861 г.,
и шример, в' войске эгба было очень мало копьеносцев, еще
мс-ныпе — лучников; основной контингент воинов составляли
в'ише бойцы, вооруженные ружьями, и меченосцы, имевшие
||>п себе в качестве дополнительного оружия пистолеты [162,
134]. Большинство военачальников в этот период имели при-
ннные (европейские) полевые бинокли или подзорные трубы,
.лорые они использовали' по назначению [162, с. 137].
Военачальники, как правило, не знали точной численности
235
своего войска J162, с. 133]. В Ойо существовал своеобразный
способ «подсчета» кавалерии,
необходимой для
хода: на земле расстилалась буйволиная шкура,
успешного
по
должны были проскакать конные воины; число
которой
их считалось
достаточным тогда,, когда
шкура превращалась
копытами коией. Поскольку известно,
что йоруба
в лохмотья под
умели производить сложные и точные вычисления,
этом была надобность, подобную «систему подсчета»
прекр
ясно
когда в
можно
рассматривать скорее как символическую, как часть ритуалов
связанных с морально-психологической подготовкой
воинов к
наступлению.
Субординация в войске, в общем, соответствовала долж-
ностной иерархии в городе-государстве. Командные чины1 на-
зывались ойо илу («городские титулы»), поскольку их дарова-
ли правитель и городской совет, а сами их носители были
полноправными членами этих советов.
Высшим военным титулом был балогун («господин войны»).
Он и его заместители — Правый и Левый, а также Четвер-
тый, Пятый, Шестой — командовали ветеранами. Серики (от
хаусанского сарки — «царь») и его заместители (Правый, Ле-
вый, Четвертый, Пятый, Шестой) командовали молодыми вои-
нами. Далее следовал асаджу,' командир авангарда, и его за-
местители. Саруми, командующий кавалерией, действовал са-
мостоятельно; он имел своего балогуна кавалерии и соответст-
венно его Правого, Левого и т. д. заместителей. Каждый нз
перечисленных военачальников имел в подчинении команди-
ров более низких рангов, соотносившихся друг с другом в со-
ответствии с; той же системой, т. е. сверху вниз и справа на-
лево, вплоть ДО| рядовых общинников.
Бале (некоронованный правитель города), глава городско-
го совета, непосредственно в битвах не участвовал, одиако
имел в армии своих представителей из числа старейшин, вы-
полнявших роли советников [212, с. 133]. В Ойо вместо царя
на поле брани мог! выходить один из его главных евнухов, на-
ряженный в царские одежды.
Иными словами, основополагающими принципами структу-
ры войска, его деления на отряды были копирование общинной
субординации (иерархия общнн), геронтократический принцип
(молодежь, зрелые воины-ветераны, старейшины) и принцип
бинарных оппозиций (правое-левое). Деление войска по профес-
сиональному принципу (выделение коииицы) играло подчинен-
ную роль в его структуре.
Что касается привилегированных частей, своего poi.i
«гвардии», то к ней с известной натяжкой можно,' видимо, <>i
нести институт эшо в Ойо., Титулы эшо не всегда были наслед-
ственными: они присуждались особенно храбрым и опытным
воинам. Эшо разделялись на два ранга: высший (16 человек)
и< низший (54 человека). Они служили командирами дворцовой
охраны, и им предписывалось жить в столице. Их знаками or-
236
личия были диадема акоро и «жезл войны». По-видимому, не-
правильно сводить роль эшо к исполнению обязанностей цар-
ских телохранителей. Это прежде всего офицеры на поле бит-
вы. Каждый эшо имел под своей командой’ обученных солдат
(по-видимому, именно они составляли кавалерию и лучников).
Многие из, таких солдат были рабами с севера [231, с. 189].
Сами эшд. в бою не держали в руках оружия., они имели лишь
символы своей власти. Характерно, что С. Джонсон, давая
описание государственных органов Ойо, поместил эшо под руб-
рику «Знать», а ие в раздел, посвящеииый войне и войску.
Эшо подчинялись' ойо меси (совету знати), и каждый из семи
ойо меси был патроном десяти эшо. Однако их назначение
вступало в силу только после одобрения царем, так что в от-
личие от титула балогун эшо — не столько трансформирован-
ный общинный' институт, сколько институт, порожденный ран-
ним государством. На поле брани эшо появлялись как симво-
лы воли к победе: согласно обычаю, эшо нс мог отступить, он
либо побеждал, либо умирал [212, с. 73].
Каждый знатный человек, каждый носитель титула имел
также постоянно в своем распоряжении нескольких лиц, кото-
рые являлись его личной охраной в мирное время и использо-
вались исключительно на государственной службе, например,
служили гонцами. Они находились на обеспечении своих гос-
под, разделяя! с ними трапезы [162, с. 133].
Девятнадцатое столетие внесло изменения: в традиционную
структуру йорубского войска: после распада «империи» Ойо,
массового перемещения йоруба из саванны в тропический лес,
утери традиционных источников покупки лошадей роль кон-
ницы упала. Если в XVII—XVIII вв. именно на ней зижди-
лась военная мощь Ойо, то в XIX в. в войсках бывших окра-
ин прежней «империи» она уже не существовала как отдельная
часть войска: на полз боя обычно присутствовало лишь неко-
торое число* конников — представителей знати, военачальников
в окружении двух-трех слуг [162, с. 134]. В новом Ойо — госу-
дарстве, воссозданном иа границе леса н саванны по типу
старой «империи» Ойо, существовала специальная категория
знатных воинов бада, которые образовывали самостоятельные
военные части. Каждый бада имел по крайней мере одного-
двух» боевых коней и нескольких телохранителей, которых со-
держал па свои собственные средства. Он должен был в со-
вершенстве владеть военным искусством, сражаться только
верхом иа> лошади и быть готовым в опасный момент бросить-
ся в самую гущу битвы1. Все высшие командиры имели в сво-
ем распоряжении по крайней мере по одному такому воину
[212, с. 131].
Другим изменением в. XIX в. в организации войска (это ка-
салосц прежде всего- Нового Ойо) было увеличение роли двор-
цовых рабов за счет уменьшения представителей знати среди
царских телохранителей [231, с. 189].
237
В йорубских городах рабы-телохранители и солдаты зани-
мали целые кварталы, отделявшие жилище правителя от до-
мов остальных горожан. Рабские дружины знатных людей мог-
ли насчитывать несколько тысяч человек [212, с. 354]. В дру-
жины богатых1 и знатных людей добровольно вступали также
обедневшие общинники, кабальные должники. Их обучали и
ими командовали доверенные рабы. Подобно рабам-солдатам,
дружинники йору'ба всецело зависели от своего хозяина.
В Дагомее воинами считались все свободнорожденные муж-
чины, способные носить оружие, и рабы, захваченные в плен в
детстве и выросшие в Дагомее. Главную опору* войска состав-
ляли так называемые военные вожди, которые иа деле были
старшинами — руководителями боеспособных мужчин, членов
той или иной деревенской общины или линиджа, и домашних
рабов. Иными словами, первичные воинские подразделения бы-
ли производными от первичных социальных ячеек. Но если в
йорубских войсках до середины XIX в. преобладали, по-види-
мому, свободные общинники, руководимые представителями го-
родской администрации, то в Дагомее, молодом военно-рабо-
торговом государстве со слабо дифференцированной социаль-
ной структурой, первичные воинские подразделения более на-
поминали дружины,, в их составе численно преобладали че-
лядь и рабы [160, т. 1, с. 222]. Они сами обеспечивали себя
оружием и амуницией.
Помимо этого существовала постоянная личная охрана ца-
ря, которая формировалась из трех источников: из царской че-
ляди* и преступников, изгнанных из своих общин и взятых на
царскую службу; из членов царского рода; из амазонок.
Амазонки составляли специфику Дагомеи. Нигде более в
Западной Африке женщины не несли военной службы [267,
с. 62]. Использование амазонок в качестве солдат ведет свое
начало с правления' Агаджи (первая половина XVIII в.),, koi
да после сокрушительного поражения в войне с Ойо Дагомее
нечем было пополнить свою воинскую силу. Опыт привлечения
женщин к ратному делу оказался весьма успешным. По дан
ным многочисленных источников, амазонки составляли ван
ную часть дагомейского войска, выгодно отличаясь от мужчин
выносливостью, свирепостью в1 бою, меткостью стрельбы' из
ружей (только амазонки умели метко стрелять с плеча) f
преданностью царю. Общая численность амазонок В1 XVIII в
достигала трех тысяч, из них несколько сот служили воина
ми; нх число еще более возросло во времена Гезо (1818-
1858). Арджил объясняет это тем, что Гезо как узурпатор мо
вполне полагаться лишь на дворцовых женщин [139, с. 87].
Амазонки сыграли выдающуюся роль в штурме йорубско;
города Абеокуты в 1851 г., и йоруба осознали, что их враги
женщины, лишь после того, как попытались, по обычаю, ка<
рнровать одного из пленников.
В фондах МАЭ в Ленинграде можно видеть браслет да]
238
мейской амазонки, колчан для стрел с ядом и ядоносными
листьями (659-2; 659-4а). В середине XIX в. они были выве-
зены из Дагомеи капитаном французского флота и впоследст-
вии куплены музеем.
В XIX в. ряды амазонок пополнялись следующим образом: в
определенный день все подданные дагомейского царя должны
были представить ко двору свои дочерей, начиная с определен-
ного возраста. Некоторых отбирали как будущих офицеров,
других — как солдат, детей рабов — как рабыне амазонок, ис-
полнявших службу во дворце. Часть отобранных девушек от-
давали в жены заслуженным воинам-ветеранам в награду за
воинские подвиги, и такой отбор повторялся каждые три года.
Структура дагомейского войска строилась по принципу би-
нарных оппозиций. Этот принцип, прослеживаемый и в других
государствах побережья. Бенинского залива, особенно явствен-
на выступал в Дагомее. Во время военных действий дагомей-
ское войско делилось на мужскую и женскую части, каждая
из которых, в свою очередь, имела однотипную структуру, в
основе которой было разделение иа правые и левые отряды.
Правое крыло мужского войска находилось в ведении мига-
на — правого помощника царя, а на поле боя и/в походе воз-
главлялось военным заместителем мигана— гау; ответственным
за действия левого крыла мужского войска был мё— левый
помощник царя, а во время военных действий — заместитель
мё — кпосу. Место амазонок было в центре войска, между его
правым и левым мужским крылом. Во главе отрядов амазонок
стояли женские двойники военачальников-мужчии.
Привилегированные части составляли воины, обладавшие
большой физической силой, богатыри. Как и амазонок, их вво-
дили в бой в критические моменты битвы [175а, с. 69].
Когда войско стояло в Абомее, каждое его подразделение
размещалось в особом помещении и носило платье определен-
ных цветов. Иногда подразделения расформировывались по
капризу царя. По-видимому, челядь отдельных «военных вож-
дсйя* по мере надобности вливалась в болеа крупные подразде-
ления, и затем распределялась между правым и левым крылом
войска. Деление на правое и левое крыло имело не столько
тактическое, сколько церемониальное значение — по правую и
по левую руку царя — н было связано с представлениями о
его сакральности [139, с. 89].
Особую категорию дагомейского войска составляли^ агбад-
асигбето — лазутчики. Обычно под видом торговцев оии внедря-
лись в соседние государства и исполняли функции ие только
разведчиков, но и распространителей ложной информации о
силе и намерениях Дагомеи. Они были также «государственны-
ми колдунами»: обманным путем агбаджигбето проникали в
святилища вражеских воду (божеств) и притворялись их по-
читателями. Затем они пытались под видом жертвоприношений
испортить воду или по меньшей мере ослабить его силу (на-
2D
пример, путем добавления, в пальмовое вино для жертвопри-
ношений разрушительного зелья и т. п.).
В их задачу входило также попытаться спрятать в разных
местах вражеского города, разрушительное зелье. Особенной
удачей считалось, если объектом вредоносной1 магии станови-
лось жилище вождя или правителя; вражеского города, ибо по-
вредить правителю значило нанести урон всему городу.
Сохранились предания о том, что агбаджигбето составляли
карты! вражеских городов,, отмечая иа них дома правителя и
других важных лиц города и городские ворота. Главное на-
значение такой карты — мистическое, связанное с вредоносной
магией [139, с. 83—84]. Карта и все шпионские сведения до-
кладывались царю. Агбаджигбето отвечали за успех военной
кампании. После доклада и до начала военных действии1 цар-
ских шпионов держали взаперти, под охраной в Абомее (в до-
ме главнокомандующего), а затем заставляли идти впереди
войска. Если противник раньше времени обнаруживал дагомей-
ских воинов, агбаджигбето казнили на месте. Если войско по-
беждало, разведчика щедро награждали.
И царь и войско* очень полагались в бою на. помощь сверхъ-
естественных сил; дагомейский воин был обвешан амулетами
для защиты от пуль, от холодного оружия, он верил, что при
помощи специальных колдовских составов он может стать не-
видимым для врагов во, время боя [175а, с. 69].
Боеспособность дагомейского войска ощутимо возросла в
первой половине XIX в., после того как царь Гезо предпри-
нял энергичные шаги по созданию регулярной армии. В его
правление небольшие регулярные части постоянно, находились
в столице и в военных лагерях на северных и западных рубе-
жах страны, насчитывая в общей сложности (ие считая ама-,
зонок) около 800' воинов [221, с. 87].
Ж- Ломбар считает, что, по крайней мере отиосителыи
XIX в., можно говорить о формировании в Дагомее регулярно:
армии [221, с. 87—88]. Однако все материалы, включая те, к<
торые приводит ои сам, свидетельствуют в пользу того, что о<
новиую массу войска составляли ополченцы и их рабы, а р<
гуляриыми частями можно назвать лишь царских телохраш
телей. Однако верно и. то, что дагомейцы воевали каждый с’
хой сезон, так что боеспособные1 земледельцы волей-неволе
значительную часть своей жизни занимались ратным дело|
В' XIX в. для1 мобилизации1 общинников использовалась свое!
рода ежегодная «перепись населения», о которой говорилось
гл. 5.
После того как объявлялся очередной поход, все боеспособ
ные мужчины должны были идти в Абомей и присоединиться
к регулярным частям. Для организации’ сбора войска стран.i
была разделена на три района: южный с центром в Алладс.
приморский, где за созыв ополчения отвечали правители го-
родов Глехве, Годомея и Абомей-Калавн; третий — к северу
240
от Аллады н в остальных частях страны, где сбор ополченцев
осуществлялся непосредственно из Абомея. Все три группы
войска соединялись в столице под командованием своих мест-
ных военачальников [175а, с. 68].
Нигде в государствах побережья Бенинского залива не бы-
ло специальных интендантских служб. Дагомейские амазонки
в походе обычно несли иа головах постель, порох и недельный-
двухнедельиый запас еды [267, с. 86]. Йорубское войско' на мар-
ше обычно сопровождали толпьп жен воинов и рабынь, несших
солдатские пожитки и еду. Узаконенным средством снабжения
воинов в походе был грабеж окрестного населения. Если же
военные действия затягивались, нападающие возделывали по-
ля вокруг осажденного города. По поводу снабжения войска
в юго-западной Йорубе- во второй половине XIX в. европейские
наблюдатели сообщали, что каждый воин кормится сам, и,
если у него не хватает продовольствия, он может спокойно пре-
рвать ратную деятельность, вернуться домой и ждать, пока по-
спеет новый урожай [162, с. 135].
Что же касается вооружения, особенно привозного, то
обеспечение им войска частично’ брало на себя государство.
Вооружение бенинцев приобреталось из трех источников: са-
мими воинами; военные вожди снабжали оружием своих дру-
жинников, телохранителей; часть, оружия, прежде всего пушки,
порох, ружья, закупало государство [177, с. 44]. Известно, что
в XIX в. воины йорубского города-государства Абеокуты полу-
чали порох из городского арсенала [162, с. 134]. Кроме того
(или, может быть, вернее будет сказать, прежде всего), госу-
дарство (царская власть) выступало в роли перераспредели-
теля части импортных товаров, приобретение которых было
царской монополией повсюду в государствах побережья Бе-
нинского залива. Это перераспределение, осуществлявшееся в
форме даров или наград во время государственных празднеств,
было, например, одним из!источников приобретения знатью ло-
шадей в Дагомее и Ойо. Кроме того, государственная власть
наделяла носителей военных титулов и выдающихся воинов
знаками отличия и подарками. В Бенине воинские чины полу-
чали в подарок от царя ожерелья, подвески из слоновой кости
или медных сплавов. В Дагомее царь на ежегодных государ-
ственных праздниках дарил воинам-ветеранам в качестве на-
ложниц амазонок и т. п.
Традиционные методы ведения войны вели к малым потерям
на поле брани. Так, например, из 17 тыс. воинов, участвовав-
ших 23 мая 1861 г. в битве между Эгбой и Иджайе, с обеих
•торон было убито пять человек и ранено около1 пятидесяти
|162, с. 139]. Значительно более тяжелыми были, видимо, поте-
ри от ран, тяжелых условий похода, болезней на марше и т.п.;
па эту мысль наводят дворцовые хроники Бенина, в которых
постоянно встречаются упоминания о смерти героев и полко-
водцев на обратном пути на родину.
К) Зак. 559
241
С военнопленными обращались по-разному. У йоруба ие по-
лагалось убивать побежденного врага, взятого в плен. Если
все же считали необходимым предать смерти пленного враже-
ского военачальника, то в этом случае йорубские командиры
обычно отказывались видеть пленника, это означало, что они
не будут вмешиваться, если простые солдаты расправятся с
ним. Отказ видеть важных пленников обычно рассматривался
как окончательный смертный приговор. Если таким пленником
был царь, выполнить приговор было особенно трудно, так как
особа царя считалась священной во всех государствах иссле-
дуемого региона. Если надо было все же покончить с царем,
ему обычно говорили, что он отвергнут его народом, и ожида-
лось, что он, по обычаю, покончит с собой [243, с. 316].
В Бенине, когда бенинское войско захватывало вражеский
город, его правителя либо казннли, либо отправляли в г. Бе-
нин, и его судьбу решал царь, который мог «простить» его и
сделать вассальным правителем его же родного города либо
держать при своем дворе, предоставив возможность сесть иа
трои в побежденном городе какому-либо другому представи-
телю рода побежденного врага.
В Дагомее победа считалась полной только тогда, когда по-
бежденного вождя привозили в Абомей, где его полагалось
принести в жертву царским предкам на ежегодном государст-
венном празднестве их поминовения. На место побежденного
вождя дагомейский царь назначал нового либо из завоеванно-
го народа, либо из числа своих придворных. Заменить прави-
теля означало «разрушить» деревню или город {139, с. 82].
Когда в 1886 г. дагомейцы разгромили древний йорубский го-
род-государство Кету, его население и оставшиеся в живых за-
щитники были увезены в полон в г. Абомей, столицу Дагомей-
ского царства. Балогуна и других йорубских военачальников
вплоть до дня их казни водили ежедневно по улицам Абомея
связанными, подвергая их организованному глумлению, вклв,
чавшему облачение их в шутовские наряды, пение издеватель
ских песенок, сочиненных специально на этот случай Дворцовы
ми сказителями, и т. п. [247, с. 60]. Победа над Кету была ви<>
следствии запечатлена в барельефах на стенах царского двор
ца в Абомее [273, табл. XXI].
Военная добыча составляла значительную долю доходен
царя и знати во всех государствах социокультурного- региона
побережья Бенинского залива. У йоруба главным принципом
распределения военной добычи был следующий: если воин брал
в плен трех человек, то1 один из пленников предназначался ца-
рю, второй — непосредственному начальнику, третьим воин мог
распорядиться сам. В такой же пропорции распределялось
любое награбленное имущество. В Дагомее существовал обы-
чай, по которому солдаты были обязаны «продавать» захва-
ченных ими пленников царю по номинальной цене, иными сло-
вами, в теории ему принадлежали все людские трофеи войны.
242
Однако войны велись не только ради грабежа н добычи ра-
бов. Так, целью ойо-дагомейских войн был не столько1 пря-
мой грабеж, сколько устрашение, разорение Дагомеи с целью
превращения ее в данника Ойо. И для Дагомеи, и для Ойо, и
для Бенина война была постоянным фактором развития, ран-
ние государства росли и усложнялись в ходе экспансии и пре-
вращения соседей в реальных или номинальных данников.
Поэтому важной особенностью становления ранней государст-
венности была борьба внутри правящей верхушки за руковод-
ство войском, которое еще не стало армией и в котором ие
только ие было единого централизованного руководства, но и
каждый воин оставался в значительной степени «сам себе го-
лова».
Во всех государствах региона побережья Бенинского залива
верховным главнокомандующим считался царь, и все войны
провозглашались от его имени. Что же касается действительно-
ю распоряжения военной силой государства, то тут дело об-
стояло сложнее. Прежде всего, не вполне ясен вопрос о степе-
ни участия царя в военных действиях, о том, в какой мере он
был символом, а в какой — реально действующим лицом, при-
нимающим и осущестлвяющим решения.
В связи с представлениями о сакральности его особы лич-
ное присутствие царя на поле битвы имело отрицательные сто-
роны, так к'ак подвергались опасности его жизнь и здоровье, а
но могло пагубно отразиться на судьбах государства. В уст-
ных традициях зафиксированы события (например, смерть во-
семнадцатого бенинского царя, утонувшего в море на пути из
Бенина в Лагос), которые послужили поводом для введения
мпрета на участие царя в военных действиях. Но запреты не
нсегда соблюдались, возникали новые традиции в обход риту-
альных запретов.
В ранний период истории Ойо алафин сам водил войско в
оптву. Традиция рисует первых йорубских царей воинами, за-
воевателями. Известно, что тринадцатый алафин, Аджибойеде,
••чва избежал смерти в битве против Нупе [212, с. 162—163],
фидцать третий царь, Маку, и тридцать шестой, Олуэву, лич-
но участвовали в боях [212, с. 162—163; 196]. В Дагомейском
царстве правитель участвовал в военных походах, но как бы
не в качестве царя: существовало много обрядов, выполнением
которых царь освобождался от ответственности за исход вой-
ны и которые на время как бы лишали его царских прерога-
। ив. Главнокомандующим в походе был не он, а гау, так что
именно на него, а не на царя в случае неудачи обрушивалась
кара вражеских богов. Во время похода всячески подчеркива-
юсь более высокое положение гау по сравнению с царем: он
< идол на более высоком троие, чем царь, получал право курить
। рубку в присутствии царя, мог приказать последнему подойти
к нему, и правитель выполнял его приказ [139, с. 84]. У Йоруба
(и Оно) один из трех главных евнухов мог заменять царя иа
16* 243
поле брани, в это время он должен был носить царское плат:
и иметь при себе символы' царской власти. |
В йорубских государствах царь, потерпевший военное пор1
жение, лишался права на трои. Не то чтобы его низлагали, <;
сам должен был понимать, что недостоин носить корону и об
зан покончить с собой. Если царь оказывался непонятливы!
ему настойчиво напоминали о соответствующих нормах трэд:
ционной морали. По-видимому, подобный «кодекс царской че
ти» существовал ие только у йоруба. Во всяком случае, дат
мейские цари имели обыкновение присоединяться к войску то
да, когда благоприятный исход кампании был уже вполне ясе
Так, иапример, было в 1886 г. во время войны Дагомеи протг
Кету: Глеле присоединился к войску лишь тогда, когда ei
шпионы донесли, что трехмесячная осада Кету дагомейцам
подходит к концу н город вот-вот падет.
Реально ходом военных действий руководил не царь, а др;
гие лица. В каждом из трех крупнейших государств регион
доля самостоятельности царя была различной и зависела о
многих факторов, среди которых ведущим было, по-видимому
соотношение сил между царем и советом родовой по происхож
деиию зиатн. Наиболее сильными позициями с точки зрени:
влияния на войско обладал дагомейский царь — глава самой
молодого (из трех) и наименее развитого в социальио-полити
ческом отношении государства. Военно-организаторская функ
цня была ведущей с момента зарождения и в течение всей
времени существования дагомейского царства, с самого начал!
она была функцией царя. Кроме того, в Дагомее царь был, ни
димо, меньше скован ритуальными запретами, связанными 1
сакральностью, чем правители Ойо и Бенина. Это давало ем;
возможность большего реального руководства событиями,
чения реального представления об их ходе, тогда как и в Ойо,
и в Бенине в известные периоды истории царн превращались»
затворников в собственных дворцах.
В Бенине царям удалось свести к минимуму
политически»
влияние совета родовой знати узама нихинрон. Это оказалос
возможным за счет возвышения совета «городских вождей
т. е. другой группы родовой по происхождению знати, а такх
старейшин — глав кварталов г. Бенина. История царской вл»
ти в Бенине — это в известном смысле история маневрироВ|
иия царя между узама нихинрон, дворцовыми ассоциациям!
«городскими вождями», и иа всем протяжении бенинской исг
рни красной нитью выделяется противоборство царя с главой
«городских вождей», ийасе, и членом узама нихинрон — эзомо
Влияние обоих — и ийасу, и эзомо— было связано с тем, чк-
именно онн реально руководили военными действиями,
Эзомо, третий по рангу член узама нихинрон, был как пр ।
вило, вторым после царя по богатству, так как имел много p<i
бов, челяди и даннических земель, которые приобретал в кя*
честве лица, ответственного за большинство военных предпрня-
244
тий Бенина. Имена наиболее талантливых эзомо передавались
из поколения в поколение в дворцовых хрониках Бенина, в бе-
нинской иконографии его изображения встречаются почти так
же часто, как образы царя. Однако, руководя военной кампа-
нией, эзомо не был подлинным главнокомандующим в том
смысле, что он ие имел полномочий созывать войско в поход.
Регулярной, постоянно действующей армии в Бенине ие было,
поэтому войско созывалось каждый раз заново от имени царя,
но через посредство совета городских вождей эгхаэвбо, которые
по иерархической цепочке доводили царский приказ до первич-
ных социальных ячеек — большесемейных коллективов. Глав-
нокомандующим был глава эгхаэвбо — ийасу. Находясь на ле-
стнице военной иерархии выше эзомо, ийасу возглавлял поход
лишь тогда, когда командиры ниже его рангом не справлялись
с задачей. В этом случае после победы над врагом ийасу не
разрешалось возвращаться в столицу, он становился пожизнен-
ным правителем одного из подчиненных городов [177, с. 83].
Два других высоких военачальника — ологбосе (ологбошере) и
имаран-—также были членами совета городских вождей, и
царь всегда зависел от них, ибо именно они ведали набором
воинов, когда царю требовалось войско для посылки каратель-
ной экспедиции, и т. п. [156, с. 27].
В Ойо, самом развитом государстве региона, был создан
наиболее сложный и сильный аппарат принуждения, и родовая
по происхождению знать имела к концу «имперского периода»
меньше возможностей для использования остатков народовла-
стия в борьбе за власть с царским двором. В то же время не-
померное разрастание «империи», составные части которой
были объединены с центром преимущественно посредством вне-
экономического принуждения, способствовало усилению роли
провинциальных военных вождей и развитию в их среде сепа-
ратистских настроений. В Ойо не было единого военного коман-
дования, хотя верховным главнокомандующим считался царь.
Картина там была еще более сложной, чем в Бенине.
В отсутствие царя столичным войском командовал башо-
рун — глава совета знати ойо меси. В Новом Ойо руководство
столичным войском чаще доверяли ие башоруну, а одному из
грех главных евнухов — оси ивефа [231, с. 191], что, в общем,
соответствовало общей тенденции в изменении структуры го-
сударственных органов при Атнбе и его преемниках.
Кроме того, в «империи» Ойо существовали провинциаль-
ные войска; их возглавляли обы и бале — правители подчинен-
ных городов, а внутренняя структура каждого провинциально-
го войска более или менее соответствовала общейорубскому
стандарту, о котором говорилось ранее.
В «имперский» период истории Ойо верховным главно-
командующим всеми провинциальными войсками считался
iM/канфо, нлн аре она каканфо. Относительно этого титула
имеются некоторые неясности. С. Джонсон сообщал, что ка-
245
канфо был главным среди эшо, что этот титул был введен
шестнадцатым алафином, Аджагбо, (т. е. в начальный период
создания «империи» Ойо) и что он присуждался самому та-
лантливому и умному воину [212, с. 74]. С. О. Биобаку пола-
гал, что каканфо назначали правителем пограничных полуне-
зависимых областей государства в периоды, когда оно подвер-
галось особенно сильной опасности вражеских нападений [152,.
с. 12]. Это утверждение, похоже, подкрепляется некоторыми
эпизодами из истории Ойо. Комплексное исследование источ-
ников заставляет предполагать, что каканфо никогда не стоял
во главе эшо и, как правило, данный титул даровался челове-
ку, который ко времени возведения в эту должность уже был
правителем провинциального города [231, с. 193]. Титул какан-\
фо не был наследственным. Его назначал сам царь. Так же|
как и илари, каканфо при вступлении в должность проходил!
церемонию посвящения: иа его выбритой макушке 201 ножом!
делался 201 надрез, н в ранки втирались снадобья — для того
чтобы сделать его бесстрашным. Этот обряд преследовал и
иную цель — магические снадобья должны были обеспечить
верность главнокомандующего царю. Знаками отличия какан-
фо были так называемый непобедимый царский жезл, голов-
ной убор, украшенный красными перьями попугая, особая при-
ческа, передник из шкуры леопарда. Сиденье каканфо также
должно было всегда быть покрытым шкурой леопарда, что
символизировало храбрость как необходимую качественную
принадлежность его титула и его связь с особой священного
царя.
Создание титула аре она каканфо в начальный период воен-
ной экспансии Ойо можно рассматривать как одно из важных
мероприятий по укреплению царской власти в противовес родо-
вой знати, ибо оно институционализировало контроль царя над
провинциальными военными силами. Знаменательно, что, кос
да в последней четверти XVIII в. алафин Абиодун готовил
свержение узурпатора трона башоруна Гахи, главной частью
его заговора было обеспечение поддержки со стороны провип
циальных войск: Абиодуи принудил к самоубийству своего лич
ного врага — каканфо Олонгбина из Джабаты и возвел н
должность каканфо лояльного ему Ойаби из Аджасе, который
двинул провинциальные войска на столицу и помог Абиодуиу
свергнуть Гаху.
Вместе со становлением государственности в странах побс
режья Бенинского залива развивались органы, связанные с рс
гулированием межгосударственных отношений: вопросов войны
и мира, заключения межгосударственных договоров, созданн-i
альянсов, определения государственных границ, защиты рын
ков и торговых путей, уплаты дани и т. п. Эта область истории
ранней государственности еще очень мало изучена. Высказы-.
246
валась справедливая мысль, что исследование дипломатии бес-
письменных народов, таких, например, как йоруба до XIX в., в
идеале должно проводиться совместно различными специали-
стами: историками, этнографами, психологами, языковедами и
политологами [243, с. 294]. Первые исследования, посвященные
традиционной дипломатии, носят предварительный характер, но
все же они содержат материал, помогающий глубже раскрыть
структуру и функции раннего государства. Этот материал го-
ворит прежде всего о том, что в социокультурном регионе по-
бережья Бенинского залива формировалась система госу-
дарств, отношения между которыми регулировались в течение
веков, и что по мере развития этой системы создавались соот-
ветствующие внешнеполитические институты.
Р. Смит собрал убедительный материал из свидетельств ев-
ропейских наблюдателей XVI—XVIII вв. о существовании по-
стоянных дипломатических отношений между государствами
социокультурного региона: между Бенином и Ардрой и Лабед-
де в XVI в., между Бенином и Варри в XVII в., между Ойо и
Дагомеей в XVIII в. и т. д. [267, с.13—14]. Ссылки на деятель-
ность африканских послов постоянно встречаются в записках
Даппера, Босмаиа, Норриса, Долзела и других европейцев, по-
сещавших страны Верхнегвинейского побережья в XVII—
XVIII вв.
Большинство договоров, заключавшихся между государст-
вами, имело целью покончить с враждой между ними или же
оговорить условия торговли. Одной из важных долгосрочных
целей африканской дипломатии было обеспечение благоприят-
ных условий для караванной торговли, находившейся, как пра-
вило, под контролем царской власти.
Во всех государствах Бенинского побережья представления
о том, как достигнуть успеха в переговорах, были примерно
одинаковыми: иаилучшими средствами для достижения целей
дипломатическим путем считались затягивание переговоров, бес-
конечные оттяжки, а также лесть и раздача подарков.
Так, в XVIII в. Дагомея ие раз пыталась предотвратить на-
падение Ойо посылкой больших подарков царскому двору; то
же делала Аллада, нуждавшаяся в военной поддержке Ойо
против Дагомеи. У йоруба дары также являлись частью тради-
ционной дипломатии. Подарок мог означать признание своего
подчиненного положения, выражать отношения дружбы, под-
тверждать и подкреплять факт достижения соглашения. Дип-
ломатическими подарками могли быть бусы, орехи кола, ткани,
рабы, раковины каури, животные и т. д. Другой формой подар-
ка мог считаться династический брак. В 1730 г. в знак оконча-
ния ойо-дагомейской войны мирный договор был скреплен от-
правкой в Ойо дочери дагомейского царя и подобным же от-
ветным подарком алафина дагомейскому царю. Отказ от по-
чарка рассматривался как недружественный акт и мог служить
поводом для военного конфликта [243, с. 315]. Идеологически
247
это было связано с архаическими представлениями о сакраль
ной функции дара.
Договоры после их утверждения считались священными, и
сопровождались клятвами договаривающихся сторон. Для то
го чтобы расторгнуть договор, требовалось пройти официаль
ную процедуру освобождения от клятвы [267, с. 31].
Дипломатические поручения могли выполнять самые разные
люди — от царского сына до привилегированного раба, а так
же торговцы, подчас чужеземные. В некоторых государствах
развивались службы, специализировавшиеся на дипломатиче
ской работе. В Ойо это был институт илари.
У йоруба помимо илари дипломатические функции выпол
няли также резиденты аджеле. Отзыв аджеле из вассального
города мог быть знаком объявления войны [243, с. 312].
Лица, выполнявшие дипломатические поручения, как правы
ло, имели отличительные знаки, свидетельствовавшие об их го-
сударственной миссии. Так, царским гонцам илари, эмесе, одь
и венсангун во время церемонии возведения в должность вы1
бривали волосы иа правой половине головы, за что повсюду £
странах побережья Бенинского залива их называли «полго-
ловы». Кроме того, повсеместно послы и гонцы, находясь при
исполнении обязанностей, имели при себе своего рода «вери-
тельные грамоты», или эмблемы службы: жезлы, трости, дуд-
ки, веера или мечи, украшенные определенной символикой. Так,
роль «верительных грамот» у илари играли веера, расцвечен-
ные красным и зеленым. Дагомейских царских гонцов выделял
царский жезл, на котором было символически изображено имя
царя. По-видимому, жезл, как и корону, можно рассматривать
как один из «двойников» царя (см. с. 222). Ему отдавались зна-
ки уважения как самому царю, дагомейцы простирались перед
ним ниц, а если сообщение предназначалось белым торговцам,
гонца с жезлом сопровождал большой почетный эскорт [139,
с. 68]. Считалось, что эти предметы, исходившие от особы свя-
щенного царя, обеспечивают безопасность посла или гонца за
пределами его родины. Кроме того, по-видимому, тут действо-
вало и более общее правило, распространявшееся на все обще-
ства со слабым общественным разделением труда, в которых
лицо, выполнявшее специфические функции, непременно наде-
лялось знаками, внешне выделявшими его из коллектива. В до-
государственных обществах региона побережья Бенинского ,'..т
лива лица, уполномоченные вести переговоры с чужими общи
нами и государствами, могли не иметь позолоченных жезлов, и
знаками их отличия могли быть выбеленные лица, пучки паль-
мовых листьев (пальма у многих народов региона считалась
священным деревом), колокольчики, куски белой ткани. В свя-
зи с многообразием функций традиционной символики в доко-
лониальных африканских обществах Р. Хортой считает возмож-
ным говорить о «политической роли масок» [204, т. 1, с. 103,
сн. 36].
248
Лица, выполнявшие дипломатические поручения, согласно
обычному праву пользовались неприкосновенностью, если они
не действовали как шпионы или иным враждебным образом в
чужой стране [132, с. 21]. Нарушение этого обычая строго на-
казывалось. Так, убийство посла Ойо в Алладе в 1698 г. по-
влекло за собой карательную экспедицию Ойо и разгром Ал-
лилы.
В целом, в государствах побережья Бенинского залива шел
процесс становления служб, связанных с внешними сношения-
ми; существовала специализация придворных, занятых в этой
сфере, но вычленение дипломатических и прочих функций было
неполным: и илари, и аджеле были полифункциональными спе-
циалистами.
Глава 9
РАННЕЕ ГОСУДАРСТВО:
ОСОБЕННОСТИ СТРУКТУРЫ
Повсюду в странах побережья Бенинского залива ядро
формирующегося государства был город (протогород).
Существует теснейшая связь между понятиями «цивилиз!
ция» и «город», ибо с городом связана высокая степень окул!
туривания природы; в известном смысле любой город — это о'
деление человека от природы, и в древности это выражалось
весьма наглядной форме — в окружении городского простра!
ства стеной или валом. Первичные очаги человеческой цивили
зации имели форму городов-государств (точнее, протогородоа
государств).
Африканский фольклор, прежде всего народное творчеств'
йоруба, самых известных градостроителей доколониальво!
Тропической Африки, содержит противопоставление буша, лес
пой чащобы, и города, где последний — место жизни людей, ре
альный мир человека, а противостоящий ему буш — обиталищ1
диких зверей, сверхъестественных сил и мистических чудовищ
олицетворяющих в совокупности враждебные,
лы природы. Как правило, герой преданий местных народов-
это либо сын правителя, который покидает родину с группо;
сторонников и после долгих странствий по бушу основывай1
где-нибудь в глуши новый город-государство по образцу своей
родного города, либо храбрый и мужественный охотник, кото
рый бесстрашно прокладывает тропу в диком буше, расчищай1
делянку в лесу и становится основателем деревни — ядра бу
дущего города.
Как показывает материал гл. 2, первые государственные об
разования появились в социокультурном регионе побережы
Бенинского залива ие позднее X—XIV вв. Археологические дан
ные, пока еще немногочисленные, позволяют предполагать, чн
очаги государствообразования возникли на несколько веков р i
нее. Таким образом, можно проследить эволюцию протокиv
дарственных и раинегосударственных форм на протяжении ш*
скольких сот лет. В период до второй половины XIX в. выржч
вываются следующие этапы государствообразования в рамки;
раннего государства.
Сначала образуется либо путем синойкизма, т. е. в резуль
тате слияния в одно целое ряда первичных общин (типичны!
пример — Бенин), либо путем разрастания первоначального яд
250
ра (пример — Иле-Ифе, по данным археологии на сегодняшний
день) протогород-государство — населенный пункт, отличаю-
щийся от деревни не столько экономически (и там и тут жили
земледельцы), сколько развитием форм общественной жизни,
связанных с большей, чем в деревне, концентрацией населения,
наличием популярных святилищ, рынка, укреплений.
Следующий этап — город-государство, или то, что специа-
листы по истории древнего мира называют «номовое государ-
ство». Это — земледельческая территориально-родственная об-
щина, организованная как городское поселение. Она управля-
лась царем и советом знати, связанной через иерархию наслед-
ственно-выборных должностей с низовыми общинами, состав-
лявшими население города.
Внешними признаками таких городов-государств были город-
ские укрепления, наличие политического, культового и экономи-
ческого центра—царского дворца и главного городского рын-
ка. В экономическом отношении город-государство оставался
поселением земледельцев, но в отличие от протогорода-государ-
ства он был в большей мере центром концентрации ремес-
ленников (обслуживавших главным образом царский двор), а
также местом, где обитала значительная управляющая про-
слойка, свободная от физического труда и живущая за счет
эксплуатации рабов и свободных, и многочисленные слуги.
Третий этап — это государство, т. е. составляющая единое
целое в этническом отношении система подчиненных городов-
государств и деревень вокруг его исторического, экономическо-
го и культурного ядра — столичного города-государства. Под-
чиненные города были связаны со столицей обязательством
ежегодных подношений — «подарков», выполнением воинской
повинности и некоторых видов общественных работ, зависели от
столицы в области внешних сношений и утверждения кандида-
тов на местный трон.
Вершиной доколониального государственного развития бы-
ла держава, или «империя», состоявшая из городов-государств,
государств и догосударствеиных образований, созданных раз-
личными этносами и находившихся в определенных формах за-
висимости от столичного города-государства.
Рассмотрим подробнее особенности структуры городов как
основных политических ячеек государств всех трех названных
типов.
Процесс градообразования протекал неравномерно. Тради-
ции народов побережья Бенинского залива единодушны в том,
что первым городом этого региона был Иле-Ифе, основанный
йоруба. Подавляющее большинство городов в странах побе-
режья Бенинского залива были также созданы йоруба или при
их участии. Это наиболее урбанизированный народ во всей до-
колониальной Тропической Африке, город является их основ-
ным типом поселения. «Йоруба живут в городах столько, сколь-
ко помнят себя, и презирают своих соседей, у которых не было
251
городов и царей» 1220, с. 324]. В XVI—XVII вв. наиболее круп
ные йорубские города насчитывали до 20—50 тыс. жителе!
[220, с. 554], в середине XIX в. — 20—70 тыс. [154, с. 35], в нача
ле XX в— до 35—60 и даже 175 тыс. жителей [225, с. 1].
Только города Западного Судана и Бенин можно сравнит!
с йорубскими по многолюдности; но развитие западносудан
ских городов во многом объясняется той ролью, которую ОН!
играли в качестве посредников в траиссахарской торговле.
В Бенинском царстве был лишь один город, который можщ
сравнить по масштабам с йорубскими, — сам Бенин. В середи
не XIX в. столица Дагомейского царства, г. Абомей, также на
считывала 25—30 тыс. жителей [175а, с. 47].
Город был крепостью, убежищем от внешних врагов. Крспо
стные стены и большие ворота в них с находившимися рядоь
помещениями для рабов, сборщиков торговых пошлин, — пер
вая отличительная черта городской архитектуры.
Йорубские города окружались земляным валом и рвом, на
поднявшимся водой в сезои дождей. Некоторые города имел!
несколько линий таких укреплений. Столица Ойо имела нс
крайней мере два вала со рвами, а в некоторых местах — три
Второй насыпи позволяли густо зарасти колючим кустарником
Остатки этих укреплений сохранились и производят внуши
тельное впечатление до сих пор [277, с. 65]. Пространство меж
ду внутренней и внешней стеной использовали под огороды i
для посева зерна — как гарантию от голода на случай осады
Во второй половине XIX в. в архитектуру оборонительных со
оружений йоруба был внесен новый элемент; г. Иджайе бьы
окружен не земляным, а глиняным валом, крытым от дожде!
соломенной крышей.
В Бенине земляные оборонительные укрепления обшивалис!
деревом твердых пород, что не давало им осыпаться [169
с. 98].
Повсеместно в социокультурном регионе побережья Бенин
ского залива города были территориально-родственными земле
дельческими общинами. Поэтому их было бы правильнее назы
вать протогородами в отличие от подлинных городов средне
вековья, возникших на базе второго общественного разделен!!!
труда — отделения ремесла от земледелия и создания социаль
но-экономических предпосылок отделения города от деревни
Это тот этап общественно-экономического развития, к которо
му города региона побережья Бенинского залива даже близке
не подошли за весь доколониальный период. Тем не менее и)
образование и развитие также было следствием процесса обще
ственного разделения1 труда — постепенного неполного отделе
ния от земледелия несельскохозяйственных общественных функ
ций, в первую очередь управленческих, военно-управленческих
торгово-ремесленных, культовых.
То, что города были следствием выделения из сельскохозяй1
ствеиной (по преимуществу земледельческой) экономики цело
252

го ряда специфических общественных функций, нашло свое
отражение в языке йоруба, в традиционной типологии йоруб-
ских городов, сложившейся в процессе общественной практики.
Йоруба разделяли города на (1) илу аладе—дословно «город
короны», т. е. такое городское поселение, где размещалась ре-
зиденция (огороженные стеной дворцовые помещения и святи-
лища) главного обы (царя города-государства), имевшего пра-
во на ношение короны и на дворец; (2) подчиненные города и
селения илу эреко — дословно «город поля», которые, в свою
очередь, подразделялись на илу олоджа (т. е. город, где есть
рынок, но его правитель ие наделен правом носить корону),
илето (деревня) и аба (временное поселение на период земле-
дельческих работ).
Устные традиции утверждают, что почти все главные города
йоруба (и Бенин) в ранний период своей истории переносились
с места на место. Скорее всего подобные легенды связаны ие
только с переносами столиц из соображений безопасности (как,
например, было в истории Ойо), ио и с особенностями агри-
культуры — подсечио-огневым и переложным земледелием.
В ранние периоды истории первопоселенцы действительно пе-
редвигались с места на место вслед за своими участками, и это
длилось до тех пор, пока из поселения не вырастал город, ко-
торый мог реально господствовать над округой.
Впоследствии он обрастал временными деревнями аба, где
многие горожане проводили большую часть своей жизни, появ-
ляясь в городе лишь на время. В йорубских городах с населе-
нием около 20 тыс. человек основной массив обработанных по-
лей и соответственно поселки аба могли быть удалены от кре-
постных стеи на расстояние до 7—8 км. Таким образом, дерев-
ни были естественным продолжением города, но при этом царь,
его двор, носители должностей должны были жить всегда в го-
роде; свадьбы, обряд похорон производились только в город-
ском жилище. Сбор дани, торговля, отправление важнейших ре-
лигиозных ритуалов — все это делалось в городе, который был
центром политической, экономической и культурной жизни.
Народы йоруба и бини выработали сельскохозяйственные
системы, которые, требуя большого резерва земли, тем не ме-
нее позволяли заниматься земледелием без перерывов, не нару-
шая плодородия почвы. Это был экстенсивный метод, требо-
вавший длительного периода залежи. Для нормального восста-
новления плодородия почвы требовался такой сельскохозяйст-
венный цикл, при котором каждый год общий размер земли под
ылежью должен был примерно в десять раз превышать общий
объем земли под обработкой. С социологической точки зрения
•то означало, что такой народ, как йоруба, веками живший ог-
ромными многотысячными городами, имел устойчивую тради-
цию возделывания полей на больших расстояниях от поселе-
ния. Такая традиция могла сложиться лишь при определенных
условиях, а именно когда земледельцу на дальних участках бы-
253
ла в большой степени гарантирована безопасность от напа,
ний диких зверей и вражеских набегов.
Во многих местах доколониальной Африки не было под(
ных гарантий безопасности, и народы, жившие в сходных Э1
логических условиях, должны были переселяться целыми ,
ревнями с места на место каждые десять-пятнадцать лет, ст
чтобы иметь возможность осуществлять традиционный сельш
хозяйственный цикл. Что же касается социокультурного реп
на побережья Бенинского залива, то уже в конце XVII-
XVIII вв. весь он, за исключением отдаленных окраин, был ос-
военной человеком территорией, представлял собой систему
больших и малых государств, связанных сетью пешеходных п
конных дорог и троп.
Не все города были вполне однородными по своему этниче-
скому составу. Во-первых, некоторые из них образовались в
ходе завоевания одних этнических групп другими или смеше-
ния нескольких этнических групп. Так, Бадагри был основ*'
в XVIII в. беженцами попо, или эгун, подгруппы народа эве
государств Виды и Аллады, смешавшимися с первопоселеиц
ми авори (подгруппа народа йоруба). Первопоселенцами Л
госа, нынешней столицы Нигерии, была небольшая группа й
руба-авори; начиная с XV—XVI вв. в район будущего Лаго
стали прибывать по морю переселенцы из Бенинского царстг
Столица юго-восточного йорубского государства Ово, г. Oi
была, по преданию, создана в ходе столкновения выходцев
Ифе с первопоселенцами, об этнической принадлежности кот
рых легенды умалчивают. Огбомошо— провинциальный гор
в составе государства Ойо — был основан не позднее XVIII
представителями двух этносов: выходцами из Боргу и йору
из городов Илугбон и Иреша. Население г. Илорина, входи
шего до 20-х годов XIX в. в состав столичной провинции Oi
состояло из йоруба-земледельцев и значительного континген
скотоводов хауса и фульбе. Представители этнических мег
шинств селились в отдельных кварталах, со временем этпш
ская ситуация подвергалась действию двух факторов: смен
нию представителей различных этносов в результате межэтн
ческих браков (этот процесс на государственном уровне хор
шо отражен в традиции) и воздействию на культуру этническо-
го меньшинства норм и традиций господствующего этноса. Так,
в частности, произошла йорубизация Лагоса, несмотря на то
что политически он до первых десятилетий XIX в. находился в
сфере влияния Бенина. Напротив, исконно йорубский горо।
Илорин оказался еще до распада «империи» Ойо под сильным
воздействием исламской культуры, носителями которой были
хауса и фульбе. Города на границе «империй» Ойо и Бенин
(характерный пример — Ово) подвергались достаточно силь/
му воздействию обоих этносов — и йоруба и бини, что мож
проследить по особенностям их политической и художественц
культур.
254
Иноплеменниками были также рабы, приглашенные специа-
листы и беженцы. В «имперский период» и в XIX в, эти группы
населения могли насчитывать в совокупности не сотни, а тыся-
чи человек в так*их городах, как Ибадан, Ойо или Бенин. По-
лиэтничными были органы власти и царские дворы крупней-
ших государств. Полиэтничность, если можно так сказать, бы-
ла в природе ранней государственности, ибо повсюду в стра-
нах побережья Бенинского залива органы насилия и управле-
ния формировались с привлечением рабов-иноплеменников.
Особенно в Ойо рабы-иноплемеиники занимали большинство
ключевых постов на столичном и провинциальном уровнях. На-
пример, наместниками бале многих стратегически важных горо-
дов на торговом пути из Ойо к морскому побережью были ино-
земцы— привилегированные рабы царя.
Через несколько поколений значительная часть чужаков и
рабов, живших в компаундах своих хозяев на правах подчи-
ненных младших членов больших семей, теряла свою этниче-
скую обособленность.
Наличие значительных групп иноплеменников не порожда-
ло, однако, этнических конфликтов, что, по-видимому, можно-
объяснить неразвитостью этнического сознания, точнее, подчи-
нением его развивающемуся государственному сознанию. По-
следнее вместе с тем принимало непривычные для нас формы:
когда царь Дагомеи или оба Бенина говорили, что все населе-
ние их царств — их рабы, когда свободнорожденные бенинцы
и дагомейцы говорили о себе как о рабах царя, этим самым они
ие выражали свое социальное положение, а обозначали в до-
ступных им понятиях свое подданство, свою принадлежность к
государству как к более широкой общности, чем их патрили-
ння, квартал или даже город.
Другой стадиальной особенностью была неразделениость
политико-административной и судебно-полицейской власти. Как
правило, разрешением споров между рядовыми общинниками
занимались люди, связанные с тяжущимися сторонами узами
родства. У йоруба старейшина большесемейной общины был
ответствен перед городскими властями за поведение членов сво-
ей семейной группы, имел право бить кнутом, заковывать в це-
пи, надевать колодки и сажать в темницу провинившихся [132,
с. 3]. Серьезные уголовные дела разбирали вожди кварталов.
Городской совет был первой инстанцией, где судили за самые
тяжкие преступления — убийство, государственную измену, кра-
жу со взломом, поджог, кровосмешение [194, с. 24]. Решения
городского суда вступали в силу лишь после того, как их одоб-
рял царь, который был высшей судебной властью. В Ойо цари
имели собственных судейских чиновников из числа привилеги-
рованных рабов и институт царских палачей тету. В этом слу-
чае можно говорить о полном обособлении органов публичной
власти на высшем уровне.
Повсюду в странах побережья Бенинского залива в эпоху
255
расцвета ранних государств цари выполняли высшие судейские
функции.
История Дагомеи дает наглядный пример того, как цари
стремились максимально прибрать к рукам отправление право-
судия и связанные с ним доходы и власть над людьми. Со-
гласно дагомейской традиции, первый царь Дагомеи, Вегбаджа,
который утвердился у власти в результате завоевания Абомей-
ского плато, на правах завоевателя присвоил себе судебные
функции родовых старейшин; разбор таких преступлений, как
убийство, грабеж в домах и на дорогах, поджог, изнасилование
детей, некоторые случаи прелюбодеяния и колдовство, перешел
в ведение царя. Все эти преступления карались смертью, одна-
ко на практике наказание могло быть заменено пожизненным
заключением. В реальных условиях Дагомеи, где, как и во
всех странах побережья Бенинского залива, родственные связи
были очень сильны, это выражалось в том, что осужденного
навсегда разлучали с родичами и отправляли на работу на цар-
ские поля. Иными словами, исключение осужденного из круга,
его родичей приравнивалось к смертному приговору. Если до-
стойное смерти преступление совершал глава семьи, его жен Н
детей точно так же, по тому же принципу, распределяли по
другим семьям, семейный круг распадался, распределенные же-
ны и дети отныне лишались права жить как единый семейный
коллектив [139, с. 90]. Вообще же в странах побережья Бенин-
ского залива было правилом, что преступников, осужденных на
смерть, использовали для жертвоприношений. Их обычно «на
капливали» в тюрьме в течение нескольких месяцев до дня го
сударственного праздника, сопровождавшегося жертвоприно
шениями. Таким образом, казнь преступников облекалась I
культовую форму, и царь «как бы снимал с себя ответствен
ность за совершение казни; ои перелагал ее на духов и богов:
[120, с. 197]. То, что осуждение человека на смерть должне
было санкционироваться царем, было связано с сакральным?
свойствами последнего.
Общими стадиальными чертами, присущими предгосударст
венным и раннегосударственным формам права, были его тра
диционный и народный характер (как писал еще М. М. Кова
левский, который, правда, неправомерно выводил зародыш цар
ской власти из власти родового старейшины, «монарх варвар
ского королевства был ограничен (во власти. — Н. К.), потом’
что в деле законодательства участвовал народ» [47, с. 43])
сходные основы судопроизводства на всех уровнях — от суд?
правителей до судебного разбирательства в деревенской или ж<
большесемейной общине; вера в возможность воздействш
сверхъестественных сил на судебные процедуры и на приговор
роль общины в истолковании и проведении в жизнь закона
который не являлся кодированным (в регулировании общест
венных отношений ведущая роль, таким образом, принадлежа
ла обычаю), отсутствие писаного законодательства.
256
Основными компонентами управляющей верхушки повсеме-
стно были царь и царский двор, с одной стороны, и совет ро-
довой по происхождению зиатн или совет городских вождей —
с другой. Соотношение и вес этих компонентов были неодина-
ковыми в Ойо, в других йорубских государствах, в Дагомеей
Бенине. По составу царского двора три крупнейших государ-
ства региона тоже отличались друг от друга, имелись разли-
чия в характере связей между царским двором и городскими,
или «внешними», вождями (в отличие от «внутренних» вождей,
т. е. придворных). Отличия в системе связей между городски-
ми вождями и низовыми общинами, образующими город, опре-
делялись спецификой общинных структур йоруба, бини, аджа
|53, с. 17—671. С учетом этих различий можно говорить о ста-
диальном единообразии органов государственной власти, фор-
мировавшихся из двух указанных выше компонентов.
Первичными социальными, политическими и экономически-
ми ячейками в городах стран побережья Бенинского залива
были большесемейные общины. Человек реализовался как лич-
ность во всех сферах общественной жизни в качестве частицы
общинного коллектива, вие которого он становился неполно-
правным или бесправным, без которого ои не мыслил себя. Об-
щинные структуры лежали в основе городского управления.
Так, в йорубских городах такими основополагающими общин-
ными структурами были идиле и агболе. Идиле — патрилиния,
или лииидж,— представляла собой коллектив кровных родст-
венников, прослеживающих происхождение от общего предка
по мужской линии, соблюдающих экзогамию, имеющих общее
родовое имя, общие запреты на употребление некоторых видов
пищи н общего духа-покровителя. В каждой идиле имелась своя
устная традиция, передававшаяся из поколения в поколение;
она обосновывала положение данной идиле среди других патри-
линий, составляющих городское население. Обычно такая тра-
диция рассказывала, что предок-основатель идиле некогда по-
кинул свой родной город (чаще всего из-за того, что его там
обошли титулом), был благожелательно принят правителем
данного города и правитель даровал ему право на постройку
дома на городской земле, право на обработку земельного уча-
стка из общего фонда городской общииы и титул.
Все члены патрилинии имели одинаковые права пользова-
ния общинной землей. Определенные пожизненные преимуще-
ства получал глава идиле. Но когда вставал вопрос о наделе-
нии или отчуждении части общинной собственности, он мог
действовать только с согласия всей патрилинии. Единодушие
ее членов было обязательным для принятия решений. Патри-
линия была также первичным органом, утверждавшим канди-
дата на один из городских титулов, право на который было
наследственным в данной идиле.
Как правило, идиле или часть ее размещалась в компаунде
агболе. По определению йорубского социолога Н. Фадипе, аг-
17 Зак. 559
257
боле являлся самой важной ячейкой йорубского общества и ei
первичной политической единицей. Управление агболе— э‘
управление городом в миниатюре, отмечал Н. Фадипе [1^
с. 106]. Человек мог быть членом той или иной социально-и
литической общности лишь через свое членство в агболе. Вс
его права и привилегии, равно как и обязанности перед рол
ственниками и более широкой общностью, давались ему чере
посредство главы агболе (как правило, им был старейшин
патрилинии— хозяин данного компаунда). Главу агболе назц
валн бале (сокращенно от баба иле — «отец дома»). В кру
его обязанностей входили забота о сохранности общего дс
стояния агболе, т. е. прежде всего дома, земельного участк!
хозяйственных построек; руководство распределением и пер<
распределением земельного фонда группы н контроль над ег
использованием; организация взаимопомощи между членам
агболе и создание таких условий, при которых каждый чле!
группы имел бы средства к существованию.
Вале разбирал мелкие тяжбы в рамках агболе, организовы
вал сбыт той части общего продукта, который подлежал при
даже, руководил отправлением домашних религиозных церс
монин, выступал как посредник между своей группой и внеш
ним миром (находил женихов и невест для членов агболе, ор
ганизовывал похороны, умерших, защищал интересы группы в
поземельных конфликтах, случавшихся в городе, отвечал ш
сбор податей и повинностей в пользу вышестоящего вожля
и т. п.). Во всех случаях именно он представлял интересы oi
дельных членов своей группы вне агболе и отвечал перед гч
родскимн властями за поведение каждого ее члена [132, с. 3).
На пост бале могли претендовать старейшие мужчины и»
числа «хозяев дома», т. е. членов идиле. Правом выбора поль-
зовались все «хозяева дома», кандидатура утверждалась го-
родским советом.
Несколько агболе (часто родственных друг другу) состав
ляли квартал адугбо. Во главе него стоял вождь. Через ста
рейшии агболе он управлял кварталом и представлял его на
селение в городском совете. Таким образом, компаунды и
кварталы были теми единицами, которые на основе территори
ально-родственных связей объединяли все без исключения на
селение города.
В задачи органов государственного управления входили
поддержание в городе мира и порядка, разрешение поземел;
ных и прочих споров между составляющими городскую общин)
линиджами, организация защиты города от врагов, сбора ио
датей и повинностей, осуществление контроля над землеполь.ю
ванием (определение времени поджога буша и т. п.).
Мнение народа о делах управления выражалось на собра-
ниях социальных ячеек — возрастных групп (там где они бы-
ли) и лиииджей и передавалось через младших (по рангу) но-
сителей титулов старшим. У йоруба старшие носители титулов,
, З58

облеченные правом сидеть на дворцовой веранде, обсуждали, и
порядке старшинства, все представляемые на их рассмотрение
дела, принимали окончательное решение, и один из вождей
(тот, кто имел право входить в личные царские покои) пере-
давал его царю [220, с. 340].
Царские приказы объявлялись на улицах дворцовыми гон-
цами, до членов лиииджей царские решения доводились их ста-
рейшинами. Ответственность за исполнение решений лежала на
носителях низших титулов в рамках лпниджей и возрастных
групп.
В Бенине, несмотря на обилие традиций, доказывающих род-
ство бенинской государственности с йорубской, и наличие за-
имствованных у йоруба политических институтов (см. гл. 7),
городское управление имело существенные отличия по сравне-
нию с йорубскими государствами.
Если в Ойо двумя главными группами высших должност-
ных титулов были царский двор, рекрутируемый главным об-
разом из рабов, и совет царских выборщиков из родовой по
происхождению знати, каждый из которых был «патроном»
или вождем кварталов, образующих город, то в Бенине в выс-
шую должностную группу входили: совет выборщиков, обладав-
ший несравненно меньшей властью, чем в Ойо, три общества
носителей придворных титулов и городские вожди (совет эгха-
эвбо). Рабы ие занимали в Бенине важных управленческих по-
стов, и это, по крайней мере в теории, предоставляло рядовым
бенинцам больше возможностей для участия в управлении.
Носители придворных титулов в Бенине объединялись в три
союза: ивебо — ответственных за изготовление и хранение цар-
ского платья и регалий; ивегуаэ — ответственных за хозяйст-
венную жизнь дворца; ибиве — хранителей гарема. Для того
чтобы получить придворный титул, требовалось попасть в од-
ну из перечисленных групп иа правах младшего члена, напри-
мер придворного гонца, и затем уже пытаться продвигаться
вверх по ступенькам должностной иерархии внутри каждого
союза. Иными словами, путь к должности при дворе начинал-
ся с вступления в одну из дворцовых групп, и теоретически
доступ к высшим придворным постам был открыт для любого
свободнорожденного бини. На практике это было ие так, ибо
приобретение титула требовало больших расходов, за него на-
до было платить взносы всем группам носителей должностей,
исключая узама нихинрон (совета выборщиков).
В отличие от йорубских государств, где большинство титу-
лов, дающих политическую власть, были собственностью опре-
деленных линиджей, в которых они наследовались после смер-
ти носителя титула его сыновьями от каждой из его жен по
очереди, в Бенине дело обстояло иным образом: там титулы
либо передавались по наследству от отца к старшему сыну,
либо были открыты для соперничества между всеми свободно-
рожденными биии.
17* 259
Бенинские городские и придворные титулы имели сходство
с титулами «внешних» и «внутренних» вождей в Ифе, однако
между ними было фундаментальное различие: «внешние», или
городские, титулы в Ифе наследовались представителями опре
деленных линиджей и главами территориальных единиц или
кварталов адугбо. В Бенине же система городских титулов не
была связана с организацией кварталов. Бенин был разделен
на. несколько десятков кварталов, главным образом по принци-
пу основного занятия населения. Квартальная организация по
профессиональному признаку пересекалась с принятой у бини
социальной организацией возрастных классов, определявшей
распределение обязанностей по возрастному принципу. Каж-
дый квартал имел своего старейшину одионвере (по аналогии
с одионвере — старостой деревни). Его власть могла быть ог-
раничена присутствием титулованного наследственного или не-
наследственного главы квартала.
Большинство титулов дворцовых и городских вождей были
ненаследствеиными; создание новых титулов, передача вакан
сий, про-движение по должностной иерархической лестнице иа
годились в руках царя.
Дворцовые вожди поднимались по ступенькам должностной
иерархии, используя сложную дворцовую организацию, путь на-
верх лежал через интриги, личные услуги царю и носителям
более высоких должностей, использование слабостей и причуд
царя и его окружения.
Для приобретения титулов городских вождей требовалась
деятельность иа пользу города — успехи в торговле, воинские
доблести и т. п. Приобретая большую популярность в народе,
городские вожди становились опасными для дворца. В бенин^
ской истории очень часты столкновения между царским дворо»
и городскими вождями, прежде всего ийасу (см. гл. 8).
В целом социально-политическая структура Бенина была го
раздо менее иерархиезироваиной, чем в Ойо. В то же врем!
верхний управляющий слой был, по-видимому, более многочис
ленным, чем в Ойо, дворцовая организация была более слож;
ной и пышной, осуществляла более тесный и непосредственны!
контроль над низовыми общинами.
В Дагомее так называемые внешние вожди, гбонуган (до
словно «вожди у ворот»), в том числе семь главных, состав
лявшнх совет родовой по происхождению знати, по крайней ме
ре со времен Тегбесу находились под достаточно сильны»
контролем царя. Среди них были и носители самых главны]
титулов: мигая, мё и йевоган. Все эти титулы были наследст*
венными в пределах определенных линнджей, однако утверж-
дение в должности зависело от царя. Более того, когда носи-
тель титула умирал, эмблемы его власти и личная собствен-
ность передавались царю. После того как царь утверждал на-
следника в титуле, он возвращал последнему символы власти,
часть собственности умершего, включая его вдов [139, с. 70].
260
При сравнении формирующихся органов государственного
управления Дагомеи, Ойо и Бенина просматриваются истори-
чески сложившиеся различия между положением первичных со-
циальных ячеек в структуре раннего государства: базой йоруб-
ских государств были мощные (превышающие тысячу человек
в рядовых идиле и несколько тысяч человек в знатных идиле)
линиджи. На протяжении тысячелетнего развития йорубской
ранней государственности эти общинные коллективы не распа-
лись, а напротив,' интегрировались в формирующееся государ-
ство, развиваясь вместе с ним. В Дагомее, где создалась благо-
приятная обстановка для быстрого (неадекватного общему
социально-политическому развитию) возвышения царской влас-
ти за счет непомерного роста ее военно-организаторских функ-
ций в условиях трансатлантической работорговли, царская
власть сумела сравнительно легко подчинить себе значительно
менее сложные по сравнению с йорубскими первичные соци-
альные ячейки. Дагомейская монархия — малое дитя по срав-
нению с йорубской. Первый дагомейский царь, Вегбаджа, пра-
вил тогда, когда Ойо, наследник еще более древнего Иле-Ифе,
уже превращался в «империю». Начиная с Тегбесу, дагомей-
ские цари пытались организовать органы управления Дагоме-
ей по образцу Ойо, но йорубские модели неизбежно изменялись
на дагомейской почве. В Ойо органы насилия, формируемые в
значительной мере из рабов, надстраивались над сложными об-
щинными структурами, превращавшимися в первичные ячейки
эксплуатации, и интегрировали общинную верхушку в аппарат
насилия. Государство развивалось и укреплялось постепенно,
отношения господства и. подчинения медленно, но неуклонно
пронизывали всю общественно-политическую структуру сверху
донизу. Распалась «империя» Ойо, но структура не разруши-
лась, на развалинах прежней «империи» стали формировать-
ся ее наследники — «империи» Новый Ойо и Ибадан. Дагомея
же, переняв у Ойо, например, институт шпионов, рабов-евнухов
и т. п., во многом смогла усвоить лишь их форму. Наглядный
пример — институт евнухов, которые в Дагомее исполняли лишь
функции царских слуг, смотрителей гарема и связных между
«внутренним» миром, т. е. дворцом, и «внешним» миром; т. е.
городом.
Бенин, который по возрасту государства и монархии был ед-
ва ли младше Ойо, имел в основании своей социально-полити-
ческой структуры большесемейные общины, которые были
меньше и слабее йорубских идиле. В отличие от йорубских иди-
ле большесемейные общины бини не обладали правом наследо-
вания движимого имущества и титулов. Они поэтому были сла-
бее йорубских, и родовая по происхождению знать, соперничая
за власть с царем, ие имела в иих столь сильной опоры, как,
например, ойо меси в Ойо.
Центром политической борьбы внутри каждого государства
была борьба за титулы, за выборно-наследственные и ненаслед-
261
ственные должности, ибо именно владение титулом, высокой
должностью давало богатство и власть.
Повсюду в регионе формами отчуждения прибавочного про-
дукта в пользу управляющей верхушки были: 1) дань; 2) по-
боры; 3) судебные штрафы и судебные вознаграждения; 4) во-
енная добыча.
Дань с населения города в пользу его правителя взима-
лась обычно в натуральной форме (ямсом и другим продоволь-
ствием) и уплачивалась ежегодно каждым человеком (точнее,
главой семьи) во время одного из основных государственных
праздников. Дань с глав семейств собиралась главой линиджа,
передавалась носителю титула и далее по иерархической це-
почке доходила до царя.
Поборы, носившие нерегулярный характер, но осуществляв-
шиеся постоянно по различным поводам (например, для по-
купки оружия, для возмещения потерь от стихийного бедствия
и т. п.), собирались подобным же образом, причем так же,
как и в случае с данью, часть собранных средств оседала, об-
разно говоря, в карманах всех промежуточных инстанций меж-
ду рядовым общинником и царем.
Дополнительным побором с общинника в пользу царя и зна
ти были подарки, которые он должен был сделать, если хотел
добиться, скажем, суда царя. Дело в том, что любое прошение
царю или иному носителю высокого титула шло строго по ин
станциям, через все ступеньки должностной иерархии. Это о..
начало, что подарок, которым человек сопровождал своюпрось
бу, частично распределялся между посредническими звеньями.
Цари были богатейшими людьми в. государстве. Основные
источники их доходов были однотипными во всем социокуль
турном регионе стран побережья Бенинского залнва, а именно.
1) регулярная дань продуктами и ремесленными изделиями
с подчиненных городов и зависимых территорий (в форме по
дарков на главных государственных праздниках); 2) трудовые
повинности, накладываемые на все население государства под
видом общественных работ (строительство и ремонт царскою
дворца и участие в обработке земель, считавшихся «собствен
иостью трона»); 3) специальные поборы для жертвоприноше
ний богам от имени народа; 4) дополнительные нерегулярные
поборы (например, по случаю пожара или других стихийных
бедствий); 5) торговые пошлины на товары, провозимые чере <
ворота города; 6) торговые привилегии во внешней торговле,
включая работорговлю; 7) конфискованная собственность пре
Ступников, отчуждаемая царем от имени государства, отчисле
иия от других судебных сборов; 8) наследование части имуще
ства умерших подчиненных вождей; 9) обычай «дарения» царю
лучших ремесленных изделий; 10) военная добыча; 11) эксплуа
тация рабского труда.
Получаемые этими путями богатства в значительной мере
перераспределялись среди подчиненных вождей и придворных
отчасти при жизни царя (жертвоприношения, раздача подар-
ков на ежегодных культовых празднествах и т. п.), отчасти
после его смерти в соответствии с традиционными правилами
наследования движимой царской собственности, считавшейся
своего рода общественным достоянием [185, с. 143]. Богатство
царя оказывалось примерно равным общей сумме богатств но-
сителей высших должностей.
Высшей стадией саморазвития, которой достигло раннее го-
сударство в регионе побережья Бенинского залива, были «им-
перии» в Ойо и Бенине. В XIX в. началось также формирова-
ние Ибаданской «империи», однако этот процесс был прерван
в конце века колониальным завоеванием йорубских земель Ве-
ликобританией. Развитие «имперских» институтов зашло наибо-
лее далеко в Ойо; Бенин в этом смысле занимал среднюю по-
зицию; в Дагомейском царстве «имперские» институты только-
только начали зарождаться.
Накануне своего распада «империя» Ойо объединяла под
властью центрального правительства многие этносы: собствен-
но йоруба, или ойо-йоруба, населявшие метрополию; другие
этнические группы йоруба, вошедшие в состав Ойо доброволь-
но или завоеванные ею (как, например, эгба и эгбадо); ие-
йорубскне народы бариба, фон (аджа) и др., связанные с Ойо
данническими отношениями.
Государственный аппарат «империи» обеспечивал на ее
территории относительный мир, безопасность и поддержание в
порядке пересекавшие ее международные торговые пути, пла-
номерное расширение «империи» на протяжении почти двух
столетий, строительство на ее территории стратегических и тор-
говых пунктов, регулярный сбор дани с покоренных народов.
История Дагомеи, государства-данника Ойо, наглядно демон-
стрирует значение последнего как своего рода культурно-поли-
тического эталона для правителей подвластных земель.
Вместе с армиями, чиновниками и просто переселенцами-ко-
лонистами Ойо его политические институты и культурные до-
стижения'распространялись (часто насильственным путем) сре-
ди соседних, более отсталых народов. Ойо служил государст-
вообразующим и культурным центром для огромной террито-
рии, населенной не одними йоруба. Он не только обкладывал
данью завоеванные земли, но и охранял их от внешних врагов,
создавая условия для мирного развития. Установленная Ойо
сеть торговых связей, караванных дорог, соединивших южные
ответвления транссахарских торговых путей с побережьем,
способствовала экономическому развитию обширного региона.
Система управления «империей» складывалась не сразу и
отличалась многоступенчатостью. Собственно йорубские земли
управлялись по типу, общему для всех йорубских государств,
т. е. представляли собой систему, состоящую из столичного го-
рода и ряда подчиненных городов.
263
Подчиненные города имели своих наследственных правите-
лей (об или бале). Их подчиненный по отношению к столице
статус внешне выражался в различного рода ограничениях на
пользование символами власти. Например, они ие могли иметь
при своих дворах рабов-евнухов и носить корону с вуалью из
бус (аде). Подчиненные города были связаны со столицей от*
ношениями данничества. Их правители должны были лично до-
ставлять дань Ойо каждый год во время праздника Бере [212,
с. 41, 50, 51; 166, с. 41, 47]. Дань обязательно включала в себя
траву бере, которой покрывали крышу дворца. Она имела так-
же важное символическое значение как знак вассальной пре-
данности. Кроме того, в состав дани входили раковины каури
и сравнительно небольшие подношения натурой. Например,
один из крупных городов, Шаки, посылал ежегодно в столицу
двух баранов и десять мешков (т. е. 200 тыс.) каури. В боль-
шинстве случаев размер дани фиксировался [216, с. 100].
Подчиненные города были обязаны поставлять людей в
ополчение Ойо. В делах внутреннего управления они мало за-
висели от столицы. Тем не менее правители подчиненных го-
родов находились под довольно жестким контролем централь-
ного правительства во всем, что относилось к внешней полити-
ке. От алафина Ойо зависело также возведение иа трон и низ-
ложение провинциального обы или бале. Подчиненные обы, из-
бранные иа трон в соответствии с местным обычаем, должны
были ехать в Ойо за одобрением алафина. В обратный путь
обу сопровождал один из царских илари, который должен был
присутствовать иа церемонии его коронации. Все важные су-
дебные дела были также передоверены алафину, точнее, одно-
му из его главных евнухов, она ивефа.
Метрополия была разделена на провинции (экун) во главе
с провинциальными правителями, являвшимися промежуточ-
ными звеньями администрации между алафином и правителями
других провинциальных городов. Главы разных провинций об-
ладали неодинаковым объемом власти. В свою очередь, про-
межуточной инстанцией между провинциальными правителями
и алафином являлись столичные «патроны» — носители титу-
лов, рекрутируемые из разных социальных групп: дворцовых
рабов, дворцовых женщин, членов царского рода, вождей ие-
царского рода. Главной функцией «патронов» был контроль
над выполнением даннических обязанностей правителей про-
винциальных городов. Тенденцией развития здесь была посте-
пенная замена вождей-патронов нецарского рода привилегиро-
ванными дворцовыми слугами или членами царского рода.
Помимо «патронов» провинциальные города имели офици-
альных царских наблюдателей и сборщиков дани — илари и
аджеле. Как правило, аджеле рекрутировались из числа двор-
цовых рабов [216, с. 111].
Об илари уже говорилось ранее, в гл. 5. Институт аджеле,
по-видимому, более позднего происхождения. И те и другие
264
были представителями центрального правительства в завоеван-
ных городах. Корпус аджеле формировался из числа доверен-
ных рабов или слуг правителя столичного города и в очень ред-
ких случаях — из числа его ближайших родственников. В их
функции входили надзор над сбором дани с подчиненного горо-
да; посредническая деятельность — спорные дела жителей под-
чиненного города, подлежащие разбирательству в столице, до-
стигали последней через посредство аджеле; обеспечение мира
в подчиненном городе и его лояльности столице.
Аджеле переселялись в завоеванный город и жили там по-
стоянно, часто соперничая с местным правителем за влияние
на дела управления, но ие подменяя местных правителей, за
которыми по-прежнему сохранялось внутреннее управление го-
родом. Аджеле, как истинно «имперские» должностные лица,
подчинялись не местным властям, а патронам (баба кекере)
столичного города. Царскими агентами в нейорубских данни-
ках Ойо также были илари и аджеле.
О том, во что выливалось на практике насильственное вклю-
чение государства на правах данника в состав «империи» Ойо,
ярко говорит ойо-дагомейский договор 1748 г.:
1) Дагомея теряла значительную территорию, а также пра-
во пользоваться работорговыми портами восточнее Джакнна;
2) устанавливалась ежегодная дань в пользу Ойо, состояв-
шая из 41 мужчины, 41 молодой женщины, 41 ружья, 400 меш-
ков каури и 400 кораллов. Общий объем этой дани, которая
уплачивалась каждый ноябрь вплоть до 1818 г., т. е. в течение
70 лет, и доставлялась в Ойо из Дагомеи под руководством
специального должностного лица, был очень тяжел: в середи-
не XVIII в., одни только каури (400 мешков) приравнивались
к 1600 английских ф. ст. [134, с. 124].
3) превращение Дагомеи в данника автоматически влекло
за собой признание царя Ойо верховным правителем Дагомеи,
ибо, по существу, дублировало на «имперском» уровне тради-
ционные отношения между йорубским правителем столичного
города и правителем подчиненного города, связанных отноше-
ниями даии. Превращение Дагомеи в данника означало, что
руководство ее внешней политикой переходило к Ойо в следу-
ющих пределах: для защиты Дагомеи от внешней агрессии
Ойо мог размещать свое войско на дагомейской территории
(так было в 60-х годах XVIII в., когда войско государства
Ашанти вторглось в пределы Дагомеи); Ойо мог заставить
Дагомею послать войско в помощь любому своему военному
предприятию или же запретить Дагомее вести войну. Именно
так произошло, например, в 1784 г., когда по приказу из Ойо
дагомейское войско под руководством йорубского военачаль-
ника разрушило город-государство Бадагри. Между тем раз-
гром Бадагри был невыгоден дагомейцам, ибо это государст-
во постоянно тревожило набегами Порто Ново — опасного со-
перника Виды по работорговле;
265
4) владение троном Дагомеи регулировалось отныне не
только обычным правом страны, но и нормами, определявшими
межгосударственные отношения в этом регионе, отношениями
между дапииком и сюзереном; так, когда преемник Тегбесу,
Кпенгла, попытался недодать кораллы в составе традиционной
ежегодной дани Ойо, правитель Ойо Абиодун пригрозил Кпенг-
ле лишением трона;
5) в соответствии с той же традицией даннических отноше-
ний правитель Ойо получил право наследования имущества
высших дагомейских должностных лиц, начиная с царя;
6) при восшествии на престол каждого нового алафина да-
гомейский царь, как любой подчиненный правитель йорубской
державы, должен был слать ему подарки.
Фактически, как считает нигерийский исследователь И. Аки-
иджогбин, Дагомее было оставлено лишь внутреннее само-
управление [134, с. 125],
Взаимоотношения между Ойо и Дагомеей проливают свет
на поистине огромную роль раннего государства в судьбах об-
ширного региона. Тяжелейший договор 1748 г. рассматривал-
ся в Дагомее как благо. После того как было объявлено о его
заключении, по всей Дагомее прокатились празднества, устраи-
вались пиры, вокруг фортов европейских торговцев прошли
праздничные процессии во главе с дагомейскими военачальни-
ками, торговцами, представителями знати и т. п. Дело в том,
что Дагомея, которая, по свидетельству европейских очевид-
цев, была в середине XVIII в. сравнительно сильным и орга-
низованным государством, тем не менее была практически бес-
сильной перед периодическими набегами конницы Ойо, опусто-
шавшими страну: настолько велико было военное и политиче-
ское превосходство Ойо, основанное па значительно более
древней, чем в Дагомее, традиции государственности. В 40-х го-
дах Дагомея стояла перед выбором — либо подвергнуться пол-
ному разорению и физическому уничтожению, либо стать дан-'
ником Ойо. В течение нескольких лет дагомейцы оттягивали
вторжение йорубской конницы богатыми дарами, и согласие
Ойо в 1748 г. на начало переговоров, направленных на урегу-
лирование отношения между двумя государствами, рассматри-
валось как большая дипломатическая победа Дагомеи, как со-
здание условий для мирной передышки.
В известном смысле так и было в действительности. Данни-
ческие обязательства Дагомеи, несмотря на их тяжесть, все же
были легче, чем у народов, чьи земли лежали ближе к ядру йо-
рубской державы. Царь Ойо не посылал в Дагомею своих
резидентов. Дагомейцам было разрешено сохранить войско и
позволено расширять свою территорию на север и запад от
Абомея.
В Бенине только центральная часть империи находилась под
постоянным контролем царского двора. Далее на окраинах
власть царя утверждалась путем устройства военных поселе-

ний и через систему царских резидентов или младших брать-
ев царя, не имевших права иа корону. Последние, покинув сто-
лицу, наделялись властью наследственных правителей городов
и деревень «империи». Устная традиция Бенина гораздо бо-
лее, чем хроники Ойо, богата сведениями о восстаниях в раз-
личных частях Бенинской империи и о многочисленных кара-
тельных экспедициях бенинских царей. По-видимому, «импер-
ская» система Бенина была слабее, чем в Ойо, где царь имел
мощную опору в лице привилегированных рабов, исполнявших
роли имперских чиновников различных уровней.
Контроль над назначением правителей подвластных терри-
торий был важным инструментом функционирования «импер-
ских» институтов в Бенине. Центральное правительство Бенина
практиковало возведение на местные троны бенинских марио-
неток в нарушение традиционных норм престолонаследования,
поощряло распрн между местными претендентами иа трои в
целях усиления своего влияния на провинцию, широко исполь-
зовало систему заложничества. Наследникам местных престо-
лов предписывалось проводить свою юность прн дворе бенин-
ского обы в качестве его меченосцев эмада (ед. ч.— умада).
Так воспитывались кадры будущих периферийных правителей,
лояльных центральному правительству и усвоивших нормы бе-
нинской политической культуры.
В Дагомейском царстве первичной территориальной едини-
цей была деревня. Ее староста имел титул тохосу, передавае-
мый по наследству, но подлежащий утверждению царем. Боль-
шие деревни делились на кварталы во главе с хаганами. Ха-
ган.— глава возрастной группы молодежи донкпеган и замести-
тель старосты деревни тонукве образовывали деревенский совет
при старосте. В компетенцию деревенского старосты входили
разбор главным образом поземельных и семейных споров. От-
дельные лица, недовольные решениями старосты, могли апел-
лировать к царю [221, с. 77]. Для решения междеревенских
конфликтов прибывали должностные лица из столицы.
Дагомейское царство имело шесть «провинций» — Виду,
Алладу, Заньянадо, Махи (Саве и Савалу), Атакпаме и Аджа
[200, т. 2, с. 23]. Неясно, однако (если исключить Виду и Ал-
ладу), какую территорию они включали и как управлялись.
М. Херсковитц утверждает, что в Дагомее существовала высо-
коорганизованная система управления провинциями, с которых
центральная власть взимала регулярную дань продуктами, от-
работками и рекрутами в царское войско [200, т. 2, с. 29].
В. Дж. Арджил, не менее тщательно проштудировавший даго-
мейские источники, полагает, что точка зрения М. Херсковитца
объясняется его некритическим к ним отношением [139, с. 75].
По-видимому, провинции сохраняли за собой значительную до-
лю самоуправления, выражая свою вассальную преданность
регулярными «подарками» во время ежегодных государствен-
ных праздников. Что же касается воинской повинности, то, как
267
это было показано в главе 8, участие в военных действиях, осо«
бенно в грабительских походах, было не только обязанностью,
но и правом, привилегией свободного общинника. Кроме того,
так же как в Ойо и Бенине, провинциальный правитель был
обязан сдать царю отчисления от судебных сборов.
Под строгим надзором центрального правительства находи-
лись лишь города-порты: прежде всего Вида и ее предместье и
портовая часть Игелефе (Глехве), а также Абомей и Котону.
Управление Видой осуществлялось центральным правитель-
ством через посредство йевогана — третьего по значению долж-
ностного лица государственного аппарата (после мигана и мё),
Мё (левый министр) был непосредственным начальником йево-
гана, рекомендовал его кандидатуру царю. В функции йевога-
на входило управление городом (совместно с городским сове-
том из глав кварталов, составлявших Виду), судебное разби-
рательство (в этой сфере он не имел лишь права осуждать пре-
ступников на смерть, что являлось прерогативой самого царя),
организация торговли, включая работорговлю с европейскими
купцами. Иевогану докладывалось о каждом судне, пришед-
шем в Виду, в его обязанности входило давать официальный
прием всем вновь прибывшим европейским купцам, состав
лять и отсылать в Абомей перечень европейских товаров,
блюсти интересы царя в работорговле. Титул йевоган перево
дится примерно как «вождь белого человека». Он был введен
в 1728 г. царем Агаджей взамен ранее существовавших трех
титулов’, носители которых осуществляли связь между цар-
ским двором и европейскими фортами на территории Виды.
Введение титула йевоган было связано с попытками царской
власти монополизировать работорговлю с европейцами. О его
значении говорит хотя бы тот факт, что преемник Агаджи^
Тегбесу, сменил за время своего правления десять йевоганоь
(почти все они были казнены царем, недовольным исполнени
ем их службы).
Аллада находилась под руководством «правого министра»
мигана. Ее должен был. посещать каждый дагомейский царь
период своей коронации.
В городах, расположенных на путях из Абомея в Виду и
Алладу, были построены дворцы для царя и дома для высши!
должностных лиц двора.
В целом процесс формирования «имперских» институтов
странах побережья Бенинского залива не был завершен к к(
цу доколониального периода. Функции управления были р;
средоточены и частично дублировались различными кате:
рнями должностных лиц. Главным принципом организац
«имперского» управления было сохранение внутреннего саь
управления за завоеванными территориями; их правители вс:
пали на трон и правили в соответствии с местной традицш
однако требовалось утверждение в должности центральн
властью. К последней переходили также решения династи’
9RR
ских споров и вопросы внешней политики. На местную поли-
тику оказывали влияние высылаемые в провинцию члены цар-
ского рода. По мере укрепления центральной власти возник
также институт царских наместников из числа привилегиро-
ванных рабов и институт «имперских» чиновников (также из
числа рабов), подотчетных центральному правительству и от-
ветственных за обеспечение лояльности и сбора дани с подчи-
ненных городов.
Присоединение к «империи» новых территорий за редким
исключением не влекло за собой перемещений подвластного
населения; освоение центральным правительством завоеванных
территорий могло включать в себя: а) колонизацию новых зе-
мель путем переселения туда части жителей метрополии;
б) строительство опорных пунктов для охраны торговых путей
и обеспечения дальнейшей экспансии; в) создание буферных
государств на окраинах «империи».
Включение периферии в государственную жизнь, процесс
политизации распространялись в первую очередь на носителей
должностей, почти не затрагивая массу населения. Основными
обязательствами завоеванных территорий были уплата регу-
лярной дани н воинская повинность (участие в завоевательных
походах по требованию центральной власти).
Утверждение центральной государственной власти на тер-
ритории «империи» осуществлялось посредством: а) регулярно
повторяющихся военных акций (для защиты рубежей «импе-
рии», обеспечения безопасности торговых путей и т. п.);
б) внедрения обычая дарования (или освящения) символов
власти, утверждения центральной властью подчиненных пра-
вителей; в) добровольно-принудительного участия подвластных
правителей в ежегодных общеимперских праздниках в столице
«империи», сопровождавшихся перераспределением части при-
бавочного продукта средн должностной иерархии (уплата «по-
дарков»-дани, дары, ритуальные пиршества) и подтверждением
или раздачей должностей; г) династических браков; д) систе-
мы добровольно-принудительного обучения сыновей подвласт-
ных правителей — потенциальных кандидатов на провинциаль-
ные троны — при дворе центрального правителя; е) распрост-
ранения (насаждения) на территории «империи» религиозных
верований и культов центра.
В «имперский» период ранней государственности на базе
развитого подсечно-огневого переложного мотыжного земледе-
лия, способного давать устойчивый прибавочный продукт, бы-
ло осуществлено культурное освоение территории, «очеловечи-
вание» зоны тропических лесов и лесистой саванны на уровне
предцнвилизации, формировались общественные классы.
Основными показателями культурного освоения территории
можно считать: 1) создание в рамках всего социокультурного
региона системы государств и предгосударств с их ближней и
дальней периферией; 2) сложение системы ближних и дальних
269
коммуникаций, контролируемых и охраняемых государственно!
властью; 3) степень освоения тропического леса, обеспечивая
шая людям, основу экономики которых составляло переложно!
подсечно-огневое земледелие, возможность проживания в мня
готысячных городах. I
Создание «империй» на практике означало, что вся тсрритл
рия побережья Бенинского залива оказалась в большей пл|
меньшей степени под многосторонним воздействием ранней rd
сударственности, главными политическими центрами которо!
были города Ойо и Бенин. Абомей, возникший зиачительн!
позднее на базе менее развитых социально-политических отнл
шений, имел меньшую сферу влияния. I
Распад и смена одних «имперских» образований другими!
XIX в., перемещение «имперских» политических центров был!
проявлением поступательного развития ранней африканской rd
сударственности, насильственно прерванного в результате ко-
лониального порабощения.
Глава 10
ТРАДИЦИОННЫЕ ИНСТИТУТЫ
ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ КОЛОНИАЛЬНЫХ РЕЖИМОВ
В результате колониального раздела Африки социокулыур
ный регион побережья Бенинского залива был расчленен и по
делен между Англией и Францией. Дагомейское царспю и in
ладные йорубские земли вошли в состав французской колонии
Дагомея, а большая часть Йорубы и Бенин — в состав бри
танской колонии Нигерия. Колониальное расчленение periioitu
проявилось в культурной сфере, особенностях администрируй
ния (прямое и косвенное управление), предлагаемых эталона’!
политической культуры (республиканской Франции и монархи
ческой Англии в их колониальных вариантах), различиях в си
стемах обучения, языковых различиях и т. п. Преобладающими
факторами развития локальной цивилизации в колониальный
период были разрушение африканской государственности, же
стокая эксплуатация африканских народов, попрание их чело
веческого достоинства, расовое угнетение, пренебрежение к пф
риканским культурным ценностям и политика удушения мт
ных культур.
Было бы, однако, неверным рассматривать колоипалипыи
период лишь как временную остановку в поступательном ри ।
витии локальной африканской цивилизации и постулирован,
существование прямой преемственности между доколониальной
и послеколониальной эпохами. Колониальные границы н ноли
тика удушения традиционной культуры колонизаторами окизи
ли пагубное влияние на культурную ситуацию в целом, в том
числе на условия развития контактов между народами социо-
культурного региона. В то же время в колониальный периол
были созданы предпосылки для распространения информации
принципиально новыми путями: посредством письменности, не
чатного слова, с помощью современных видов коммуникаций.
Ареал обмена культурной информацией расширился для во-
сточной части региона до рамок Британской Западной Афри-
ки, а для его западной части—до Французской Западной и
Центральной Африки и осуществлялся через такие каналы, как
западноафриканская пресса, африканское книгоиздательство,
школьные учебники и т. п. Несмотря иа колониалистский по
преимуществу характер информации и на то, что каналы ее
передачи были недоступны большинству народа, было бы не-
271
правильным игнорировать ее или оценивать только негативно
Иными словами, сеть современных межафриканских культур
ных связей возникла не на пустом месте. Некоторые традиции
современных Нигерии и Бенина, прежде всего употребление
средства

английского и французского языков как главного
культурного общения с другими странами Африки и
го мира, уходят корнями в колониальный период.
Колониальное порабощение привело к коренному
в судьбах африканской государственности. Данная
замыслу автора, не претендуя на полноту раскрытия темь
представляет собой попытку проследить прежде всего воздей
ствие колониальных режимов на традиционных правителей -
центральный институт доколониального государства как полр
тической формы зарождения и становления локальной циви
лизации в регионе побережья Бенинского залива.
В восточной части региона, на территории образованной
1914 г. британской колонии Нигерия, древний институт местны
правителей ие был полностью ликвидирован; он стал часты
формирующегося колониального общества. Его социальное
политическое развитие происходило под воздействием многи.
факторов: товаризации экономики и зарождения капиталисте
ческих отношений, формирования новых социальных слоев
групп, урбанизации, распространения западного образования
мусульманства и христианства, реформ колониальной админи
страции.
Основные принципы, определившие роль и место традицион
ных правителей в политической структуре Нигерии в первы
период существования колонии, были сформулированы генерал
губернатором колонии лордом Лугардом. Главными докумен
тами, регламентирующими их статус на территории потеряв
ших независимость йорубских государств и Бенинского царст
ва, был ордонанс № 14 (1916 г.), вводивший понятие «тузем
ная» власть, и ордонансы о «туземных» судах и «туземных
доходах. Опубликование ордонанса № 14 можно считать офи
циальиой датой рождения института вождей.
В своей книге «Двойной мандат» Лугард определил вожд
как туземного чиновника колониальной администрации [22с
с. 203] и разработал следующую систему ограничений прерога
тив местных правителей:
1) традиционным правителям не позволялось создавать вс
оружейные силы и давать разрешение на ношение оружия. Он
могли лишь иметь эскорт и создавать полицию, которая «нс
сит форму, но не оружие»; 2) единоличное право обложеии
налогами в любой форме резервировалось за метрополией
Местные власти имели право лишь собирать некоторые пошли
ны с разрешения губернатора; 3) за традиционным правите
лем сохранялись административно-правовые функции, но под
контролем министерства колоний; 4) право присваивать зем
лю «на справедливых условиях» для общественных целей и
перелому
глава, по
и
272
коммерческих нужд переходило к губернатору; 5) всем «нету-
земдам» и «туземцам», не подчиненным местной юрисдикции,
предписывалось жить в городских поселениях, не входящих в
сферу деятельности «туземной» администрации; 6) в интересах
«хорошего управления» право утверждения или выбора наслед-
ника вождя или низложения какого-либо правителя из-за пло-
хого управления или по другой аналогичной причине переходи-
ло к губернатору [223, с. 205—207].
Лугард высказывал мысль, что вводимые им ограничения
не являются «вмешательством во власть вождей или социаль-
ную организацию народа» [223, с. 205]. Позднее в африкани-
стике закрепилась точка зрения, что генерал-губернатор яко-
бы стремился к консервации института традиционных прави-
телей. Это неверно, хотя по целому ряду причин он, как изве-
стно, желал, насколько возможно, сохранить доколониальные
структуры. Практически замысел Лугарда. являясь составной
частью колониальной политики Британии, предполагал ломку
института традиционных правителей при сохранении всех
внешних атрибутов их власти н изменение большинства их
традиционных функций для приспособления к интересам ко-
лониального управления.
Созданный им институт вождей отличался от института тра-
диционных правителей и функционально и структурно. В доко-
лониальный период традиционный правитель, являясь, неотъ-
емлемой частью общинной организации, был связан с ней че-
рез длинную иерархию должностных лнц. Когда же он стал
частью колониальной администрации, то для выполнения его
новых функций отпала надобность во многих промежуточных
звеньях. Разнообразные и уникальные системы соподчинения
были заменены унифицированной колониальной иерархией, ко-
торая охватила только часть местных правителей, лишь тех,
чей статус был официально признан британской администра-
цией в качестве «туземных» властей — так называемых «при-
знанных» вождей.
«Признанные» вожди были разделены на пять классов.
В первый и второй Лугард включил «главных», или «верхов-
ных», вождей [223, с. 206], подчиненных непосредственно коло'
ниальной администрации: обу Бенина, алафина Ойо, алане
Абеокуты, авуджале Иджебу-Оде, они Ифе, ошемове Оидо, ба-
ле (некоронованного правителя) Ибадана и некоторых других.
К третьему классу были отнесены старшины дистриктов, под-
чиненные верховным вождям, а «признанные» вожди самого
низкого ранга составили четвертый и пятый классы. Провоз-
глашалось, что правило наследования титула вождя определя-
лось в каждом конкретном случае законом и обычаем, однако
окончательное назначение иа должность делал губернатор или
вице-губернатор. Полная зависимость вождей от колониальной
администрации подчеркивалась также новым ритуалом возве-
дения в должность: лица, признанные вождями первого клас-
18 Зак. 559 273
са, получали в качестве символов должности «жезл службы»
с серебряным наконечником и письмо о назначении на перга-
ментном свитке, вожди второго класса — «жезл службы» с мед-
ным наконечником. Эти регалии (наряду с традиционными ин-
сигниями) должны были вручаться вождям губернатором или
вице-губернатором иа параде колониальных войск в присут-
ствии английских чиновников и народа.
Поскольку вожди, как правило, рекрутировались из носите-
лей традиционных титулов, новая иерархия не совершенно от-
вергала традиционную. Она как бы наложилась на нее. Одна-
ко условия борьбы за титул и пост правителя кардинально из-
менились. Раньше, как уже говорилось в главах 6 и 7, претен-
дент на трон должен был принадлежать к определенной ветви
царского рода, обладать определенными личными качествами.
Теперь же на первое место все более выдвигался критерий
лояльности по отношению к британской администрации. По-
следняя делала все, чтобы ни одни враждебный «принц» не
наследовал трон.
Введение «туземных» властей привело к изменению имуще-
ственного положения носителей традиционных титулов. Они
лишались прежних источников дохода, а «признанные» вожди
получили право иа пособие от колониального правительства.
Размер пособия определялся местом вождя в колониальной
иерархии. Немногие верховные вожди получали высокие окла-
ды, вождям же низших рангов в системе туземной админист-
рации выплачивалось нищенское жалованье. Те же, кто в эту
систему не вошел, не имели ничего в качестве носителей титу-
лов. После того как часть традиционных правителей образова-
ла «туземные» власти на службе и содержании колониальной
администрации, советы знати не могли уже ни править вместе
с царем, ни контролировать его; напротив, они должны были
теперь добиваться благосклонности «признанного» вождя, что-
бы иметь возможность получить хорошо оплачиваемые посты в
конкурентной борьбе с младшими вождями и дворцовыми чи-
новниками [274, с. 218].
Важным фактором структурных изменений была также
практическая деятельность колониальных чиновников на ме-
стах- Исследования африканских ученых говорят о том, что анг-
личане грубо попирали традиции и обычаи местных народов.
В рамках единого принципа — использования института вож-
дей в интересах колониальной политики — они в зависимости
от ситуации произвольно ломали династические линии насле-
дования, нарушали обычаи выбора традиционных правителей,
перекраивали границы доколониальных государств, бесцере-
монно обращались с почитаемыми местным населением, но не-
достаточно покорными правителями и, наоборот, возводили
угодных им кандидатов на местные престолы.
Туземные власти в Йорубе были учреждены в 1916 г. Ф. Лу-
гард писал, что это решение было продиктовано стремлением
974
заменить существовавшие к тому времени системы договорон
н соглашений между английскими колониальными властями и
местными йорубскими правителями, с тем чтобы унифициро-
вать управление: ведь к началу XX в. отношения с местными
правителями регулировались более чем восемьюдесятью догово-
рами, заключенными в разное время. Второй причиной введе-
ния системы «туземных» властей в Йорубе, по объяснению ко-
лониальной администрации, было ее желание оградить от рас-
пада местные традиционные институты и укрепить йорубское
самосознание, якобы подорванное эрой работорговли и междо-
усобных войн [199, с. 144].
Англичане действительно оставили йорубские «королевства»
как единицы туземной администрации и этим самым протяну-
ли нить преемственности между институтом доколониальных
правителей и институтом вождей. Однако па практике границы
«королевств» произвольно нарушались колониальными чинов-
никами.
Например, вопреки соотношению политических сил, сложив-
шемуся во второй половине XIX в. (верховенство Ибадана над
средней и северной Йорубой), англичане а 1906—1931 гг. уве-
личили территорию, находившуюся под юрисдикцией алафи-
на, за счет других традиционных правителей, создав практи-
чески «новую империю Ойо» в рамках колонии, а в 30-х го-
дах столь же произвольно урезали ее границы. При неизмен-
ном покровительстве английского резидента политическая
власть алафина над местным населением в лугардовский пе-
риод, говоря словами нигерийского исследователя Дж. А. Атан-
ды, «достигла беспрецедентной высоты», так что алафин «мог
почти „превратить мужчину в женщину*' или наоборот» [144,
с. 227].
Изменения границ происходили не только по воле англий-
ских властей, ио и в результате стихийных процессов колони-
ального развития. Вследствие строительства коммуникаций,
внедрения экспортного земледелия, развития товарно-денеж-
ных и капиталистических отношений, появления и роста коло-
ниальных городов менялось соотношение между йорубскими
городами-государствами. Некоторые’ некогда могущественные
«королевства» утеряли значение военных и экономических
центров в пользу бывших окраин. Следствием этих глубинных
процессов было стихийное изменение традиционной политиче-
ской структуры соподчинения. Многие подчиненные города в
колониальный период в нарушение древних традиций объявили
свою независимость от столичных городов. Некоторые правите-
ли возвысившихся городов вразрез с обычаем присвоили себе
право носить короны. Хранители древних йорубских традиций
рассматривали это как беззаконие. Дело дошло до того, что в
1947 г. они г. Ифе внес предложение в палату представителей
парламента (!) Западного района Нигерии о том, чтобы пра-
вительство законодательным путем прекратило процесс распа-
18*
275
да традиционной иерархии, оформив «табель о рангах» йоруб-
ских правителей. Однако его предложение ие прошло.
Англичане добились того, чего не могли сделать ни два с
половиной века трансатлантической работорговли, ни нашест-
вие фульбе н распад державы Ойо, ни почти столетие междо-
усобных войн: они создали условия для ломки необычайно
устойчивой и древней структуры управления у йоруба.
В западных йорубских землях, вошедших в состав фран-
цузской колонии Дагомея, институт традиционных правителей
подвергся гораздо более жестокой ломке, чем на территории
Нигерии. Эти процессы были исследованы на широком мате-
риале французского колониального господства в Африке
В. А. Субботиным [104, с. 301—331]. В то время как англича-
не стремились использовать традиционных правителей в систе-
ме колониальной администрации, сохранив за ними некоторые
традиционные функции и политическое влияние, французы в
йорубских дистриктах Дагомеи, пользуясь выражением совре-
менного африканского историка, «намеренно и непоправимо на-
носили ущерб престижу и достоинству, которые были прису-
щи положению и титулу об» [142, с. 105]. Французы еще чаще,
чем англичане, наказывали и низлагали вождей, бесцеремонно
нарушали правила наследования традиционных титулов, позво-
ляли себе назначать вождями лиц, которые ие могли стать ими
согласно местным обычаям и нормам, например чужаков, про-
столюдинов и женщин. В конце колониального периода инсти-
тут вождей на территории Дагомеи находился в состоянии
упадка [142, с. 106].
В Бенине ломка традиционных институтов была начата с
самого момента установления там колониального режима. Пос-
ле варварской бомбардировки столицы царства в 1897 г. обу
отправили в ссылку. До 1914 г. в Бенине в качестве местного
административного органа действовал под руководством англи-
чан созданный ими Туземный совет Бенина, сформированный
из наиболее лояльных по отношению к англичанам вождей,
получивших титулы «верховных». Им дали власть иад района-
ми, на которые англичане разделили Бенинское царство. Но-
вое деление не совпадало с традиционным, вожди не имели свя-
зей с традиционной управленческой иерархией. В период 1897—
1914 гг. политическая нестабильность в Бенине во многом опре-
делялась злоупотреблениями, чинимыми «верховными» вождя-
ми [274, с. 278].
В 1916 г. оба (сын низложенного Овонрамвена) был воз-
вращен из ссылки и водворен англичанами на бенинский пре-
стол, ио характер его власти совершенно изменился. Он был
лишен прерогатив и низведен до уровня британской марио-
нетки.
Установление косвенного управления в Бенине означало
лишь формальное возвращение престола традиционному пра-
вителю. Фактическим правителем оставался представитель ко-
276
лониальной администрации — районный чиновник-англичанин.
До конца 30-х годов ои сохранял общий контроль над судо-
производством благодаря своему праву пересмотра решений
туземных судов. Он также полностью контролировал туземную
казну, что давало ему преобладающее положение в решении
местных дел {274, с. 282].
В функциональном отношении традиционный правитель и
вождь — также две различные категории. Зачаточные судебио-
полицейские органы местных предклассовых государств были
усилены, когда традиционных правителей превратили в звенья
колониальной администрации. Почти во всех провинциях той
части колонии Нигерия, где жили йоруба и бини, «туземные»
власти содержали собственные полицейские силы и тюрьмы,
работали в «туземных» судах. Их законодательная деятель-
ность в 20—30-е годы была сведена к обязательному одобре-
нию всех декретов и постановлений колониальной администра-
ции. Позднее некоторые «туземные» власти стали проявлять
инициативу касательно местных дел. О пределах этой инициа-
тивы можно судить по перечню постановлений, принятых в
30-х годах: о надзоре за местными танцами, о необходимости
запирать свиней, о ношении тюрбанов местными торговками, о
времени работы рынков и поджога кустарников, о регистрации
"рождений и смертей, об охране пальмовых деревьев, о сохра-
нении древностей Ифе [199, с. 129].
С институтом «туземных» властей связана организация
принудительного труда, имевшего широкое распространение в
первые годы колониального режима и применявшегося при
прокладке дорог, на строительстве и т. п. Хотя со временем
он все более вытеснялся наемным, стимулируемым налогообло-
жением населения, есть данные о значительном использовании
принудительного труда до 40-х годов XX в.
Налоги собирали и «туземные» власти. (Прямое регули-
руемое налогообложение было неизвестно народам социокуль-
турного региона побережья Бенинского залива в доколониаль-
ный период.) Нередко «туземные» власти пытались сопротив-
ляться мероприятиям колониальных чиновников. Однако неза-
висимо от своих субъективных намерений в качестве основных
сборщиков налогов они участвовали в колониальной эксплуа-
тации местных народов.
В теории вожди должны были также принимать участие в
составлении бюджетов для своих округов или районов, однако
на деле местные бюджеты, как правило, вырабатывались анг-
лийскими чиновниками; вожди же, по большей части негра-
мотные, не могли вникнуть в суть дела, и сфера их деятель-
ности ограничивалась составлением списков платежеспособ-
ных [144, с. 191].
В начале 30-х годов институт вождей подвергся новой пе-
рестройке. Это было связано с упрочением позиций колониаль-
ного режима в целом, а также со стремлением англичан уси-
277
лить контроль иад африканской администрацией в условиях
роста экономического кризиса и депрессии. Необходимость и i
вестной модернизации «туземных» властей была связана так
же с политико-экономическим развитием колонии и с давлепп
ем со стороны формирующейся прослойки образованных афри
канцев, требовавших участия в управлении на местах.
Реформа Д. Камерона, названная так по имени ее автора,
генерал-губернатора Нигерии, и изложенная в декрете № 43
и «Меморандуме», уточнила состав «туземной» администрации,
выделив два новых момента: наличие при местном правителе
совета старейшин или подчиненных вождей и генетическую
связь вождя с традиционными институтами.
В декрете № 43 подчеркивалось, что носитель местного ти-
тула вождя является либо наследственным правителем, либо
вождем, избираемым народом в соответствии с туземными обы-
чаями, а англичане лишь утверждают выбор народа [253,
с. 208]. «Должность вождя, — писал Камерон, — не обусловли-
вается назначением, производимым губернатором, хотя в иск-
лючительных случаях губернатор может воспользоваться своим
неоспоримым правом отказа от признания лица, которое он ие
считает подходящим по личным качествам; в таком случае пле-
мя должно выставить другую кандидатуру» [253, с. 209].
Колониальная историография единодушно утверждала, что
кардинальным принципом реформ Камерона и их главным от-
личием от политики Лугарда по отношению к вождям было
признание волеизъявления народа в качестве главного крите-
рия при назначении туземной власти [249, с. 334; 253, с. 26].
Но при этом почти всегда замалчивалось, что его администра-
тивные нововведения отнюдь не означали расширения участия
африканцев в управлении, а волеизъявление народа не прини-
малось в расчет, если оно вступало в противоречие с планами
английских чиновников. Так, по декрету № 43 английский гу-
бернатор имел право: а) создавать «туземные» власти в лю-
бой части колонии; б) назначать в качестве таких властей лю-
бого вождя или любой «туземный» совет; в) регулировать си-
стему соподчинения «туземных» властей; г) отменять назначе-
ние в качестве «туземной» власти тех или иных лиц. Создан-
ная таким образом «туземная» администрация обладала лишь
той властью, границы которой определил английский губерна-
тор.
Меморандум, разъясняя декрет № 43, подчеркивал, что
«туземные» власти по-прежнему лишь представляли власть
английского губернатора, чьим уполномоченным на местах вы-
ступал английский резидент. Как и до реформы, губернатор
сохранял за собой право обложения налогами, издания зако-
нов, контроля над деятельностью подчиненных «туземной» ад-
министрации органов, формирования и контроля над воору-
женными силами. Распоряжение годовым доходом «туземной»
администрации, дела о назначении и отставке ее чиновников и
вся ее исполнительная деятельность находились под контролем
английских резидентов. Так же как и ранее, административны
ми полномочиями облекался лишь тот вождь, который офици
ально был признан колониальными властями. «Мысль о том,
что какой-нибудь вождь может законно отдавать распоряжения
под прикрытием туземного права и обычая, если он не зани-
мает должности в качестве туземной власти, является поэтому
ошибочной»,— подчеркивал Камерон [253, с. 209].
Реформы Камерона усилили надзор английских чиновников
над вождями. Если в лугардовскнй период резиденты были
советниками при местных правителях, направляя политику в
целом, то по декрету № 43 под их контроль была взята по-
вседневная деятельность туземных властей и влияние резиден-
та на ход местных дел резко возросло. Камерон сам призна-
вал, что он не просто продолжил дело Лугарда, но был по-
ставлен перед необходимостью пойти дальше него в ломке
традиционной структуры. Сохранился любопытный документ
письмо Камерона бенинскому обе от 13 июля 1934 г. в связи
с назначением последнего главой «туземной» администрации.
Письмо как нельзя лучше раскрывает взгляды губернатора на
сущность его реформ: «Одно из моих самых горячих желанип
в Нигерии, — писал он, — добиться успеха в политике управ-
ления народом через их собственных вождей, но мой опыт
здесь и в других местах заставляет меня сомневаться в том,
возможно ли будет достигнуть этого, если мы будем действо-
вать как в прошлом... Я предлагаю поэтому, чтобы в будущем
резидент открыто выполнял в Нигерии функции советника ту-
земной администрации и проявлял непосредственный интерес
к ее повседневным делам. Он должен присутствовать иа засе-
даниях вождя и его совета и давать указания относительно
повседневных действий администрации. Совет должен соби-
раться через регулярные промежутки времени, как будет
условлено с резидентом, и вождь должен получить одобрение
резидента перед изданием указов, которые выходят за рамки
принятого курса, т. е. курса, утвержденного резидентом. Все
приказы должны издаваться от имени вождя, чтобы его власть
не была никоим образом ослаблена в глазах его народа; нель-
зя, чтобы приказы народу отдавались непосредственно рези-
дентом или штатом английской администрации, и резиденту
будет дано указание проявлять большую заботу о том, чтобы
уважались религиозные и расовые чувства вождя и его наро-
да» [253, с. 202—203].
Реформа Камерона стала переломным этапом на пути пре-
вращения института традиционных правителей в институт вож-
дей. Если предыдущий, «лугардовскнй», период был временем
установления и закрепления колониального режима, то теперь
для его нормального функционирования требовалось создать
штат «туземной» администрации, способной проводить в жизнь
планы колониальных властей. Резидент учил вождей не только
279
послушанию. В его задачу входило также воспитание у вож-
дя нового мышления, выходящего за рамки жнзии традици-
онной общины. В социально-экономических условиях Нигерии
начала 30-х годов вождь оставался необходимым связующим
звеном между общиной и колонизаторами, но при большей ин-
теграции туземных властей в систему косвенного управления.
Он должен был, по мысли Камерона, служить проводником анг-
лийских планов колониального развития Нигерии. В вождях
англичане видели прослойку, которая, сохраняя теснейшие свя-
зи с общиной, могла бы облегчить превращение общинника в
товаропроизводителя.
Декрет о «туземных» властях, изданный в 1943 г. (№ 17 от
1943 г.), завершал административную перестройку института
вождей и знаменовал собой начало нового этапа их политиче-
ской эволюции, проявившейся в полной мере в преддверии не-
зависимости Нигерии в 50-е годы. Он провозглашал, что отны-
не «туземная» власть создается исключительно путем назна-
чения губернатором. Последний получал право назначать «ту-
земной» властью «любого вождя, нли совет вождей, нли лю-
бую группу лиц по своему усмотрению» [199, с. 11].
В течение нескольких лет после вступления в силу декрета
№ 17 система «туземных» властей была полностью реоргани-
зована. Число «туземных» властей было резко сокращено, а
прерогативы тех вождей, что остались, — урезаны. Во-первых,
часть их полномочий перешла, к новым органам местного
управления — к так называемым подчиненным «туземным»
властям. Во-вторых, что более важно, принципиально измени-
лась роль советов при вождях. Основу «туземной» власти со-
ставлял теперь не вождь, а «вождь в совете»; созданная в свое
время Лугардом для наиболее влиятельных традиционных
правителей должность «единственная туземная власть» была к
концу 40-х годов ликвидирована.
Все «туземные» власти стали «вождями в совете» [199,
с. 114J. Начиная с 40-х годов стал также принципиально ме-
няться состав советов: они были расширены за счет введения
«простолюдинов» и образованных людей, получавших свои пос-
ты ие по традиции, а в результате выборов.
Вследствие социально-экономических сдвигов в колониаль-
ном мире после второй мировой войны и под влиянием нацио-
нально-освободительного движения в Нигерии англичане были
вынуждены изменить систему управления колонией. Три коло-
ниальные конституции (Ричардса в 1946 г., Макферсона в
1951 г. и Федеральная в 1954 г.) явились тремя последователь-
ными этапами введения в стране избирательного права, пар-
ламентской системы и внутреннего самоуправления. Внедрение
выборного и представительного принципа в управление Юж-
ной Нигерией по самой своей сущности означало отрицание си-
стемы туземных властей, а вместе с этим и лишение вождей их
главных административных функций.
В Западной Нигерии первое выборное правительство За-
падной области издало закон о местном управлении (1952 г.),
отменявший «туземные» власти и учреждавший новую трех-
ступенчатую систему местного управления (районные, окруж-
ные и местные советы). Традиционные вожди входили в эти
советы, но их число не должно было превышать одной чет-
верти выборных членов. Закон передавал фактическое руко-
водство местными делами выборным представителям советов,
сохраняя, однако, за некоторыми вождями почетные посты пре-
зидентов.
Все это не означало полного отказа колониальной админи-
страции от использования института вождей в качестве поли-
тических агентов колониального режима. Конституционные
реформы 50-х годов предусматривали участие вождей в зако-
нодательных органах страны, в частности, создавались палаты
вождей в составе региональных парламентов. В палатах вож-
дей определенное число мест было отведено для вождей по
должности (ex-officio). Все эти посты должны были получить
утверждение губернатора [251, с. 87].
Создание палат вождей было признанием их сохраняюще-
гося политического значения. Одновременно этот акт усилил
влияние и контроль регионального правительства над вождями,
так как именно последнее регулировало механизм их избрания
в палату. «Членство в палате вождей стало дополнительной
приманкой для поддержки вождями правительственной партии»
[274, с. 284].
Разделение Нигерии на области и предоставление им Biiyi
реннего самоуправления положило конец общенигерийской и<>
литике по отношению к вождям. С середины 50-х годов на по
литическую эволюцию института вождей возрастающее ндня
ние стала оказывать региональная политика.
Конституция Западного района (т. е. территории доколони
альиых государств Йоруба и Бенинского царства) официально
провозгласила вождей в качестве особой общественной ipvil
пы, учредив пост министра по делам вождей. Закон о ножи и ч
1959 г. подразделил всех вождей на «признанных» и «нипинм»,
или «второстепенных». «Низшие» в отличие от «призплнных*
не могли быть назначены в палату вождей. По этому же ниш
ну региональное правительство наделило себя иолнпмочппми
одобрять назначение или низложение вождей даже после нпи,
как были выполнены традиционные процедуры. Иными сломи
ми, ойо присвоило себе функции, которые еще при Jlympnr
узурпировали английские колониальные власти.
Конституционные реформы 50-х годов, таким обрл юм, пи
первых, значительно урезали управленческие фукнинн ппжтпП
в пользу представителей современных слоев общесищ (п|нчк
де всего образованных африканцев, так называемой нирожилю
ЩеЙСЯ «НОВОЙ ЭЛИТЫ»), ВО-ВТОрЫХ, ВТЯНУЛИ ВОЖДеЙ И IIO.'IHIII'H‘
скую борьбу. Это привело к ослаблению политической |и»лп и
281
падению престижа вождей в глазах народа, к подчинению их
чиновной бюрократии. Но процесс этот был противоречивым,
поскольку за вождями еще сохранялась база их традиционной
власти и влияния. Политические деятели в зависимости от конк-
ретной ситуации стремились либо заменить вождей в качест-
во местных органов власти, либо, если их влияние на массы
было еще достаточно сильным, использовать их в соответствии
со своими политическими целями.
В результате достижения Нигерией политической независи-
мости в 1960 г. институт вождей не претерпел существенных
изменений. Так же как и в других государствах Западной Аф-
рики, первое национальное правительство Нигерии сохранило
его [170, с. 41, § 42]. Региональное правительство Западной
Нигерии закрепило права традиционных правителей, создав па-
лату вождей в составе высшего законодательного органа За-
падного района [171, § 4]. Конституция Западного района под-
твердила также свое уважение и невмешательство в обычное
право там, где это касалось вождей, зафиксировав в § 6
80-й статьи конституции, что «ни один вопрос, как-то; закон-
ность избрания, назначение, одобрение назначения, признание,
возведение на престол, присвоение ранга, низложение или от-
речение любого вождя не будет обсуждаться никаким судом в
районе» [171, с. 70 (6)]. Одновременно, однако, правительство
позаботилось, чтобы вожди не столько законодательствовали,
сколько представительствовали в парламенте [171, с. 27].
Подводя итоги эволюции важнейшего элемента доколони-
альных политических структур — института традиционных пра-
вителей — под воздействием колониального режима, можно
сказать следующее: в условиях прямого управления (на тер-
ритории Дагомеи) он был сломай с самого начала; на терри-
тории Нигерии, в условиях косвенного, или непрямого, управ-
ления этот институт подвергся жестокой функциональной и
структурной ломке, он умирал как традиционный институт,
функционировала его колониальная модификация — «вожди».
Колониальная администрация объединила под этим названием
носителей разнообразных титулов — от традиционных прави-
телей обширных доколониальных территориальных объедине-
ний до глав больших семей — и, включив часть вождей в со-
став колониальной администрации, придала им новые функ-
ции. Она также подорвала иерархическую систему соподчине-1
ния носителей различных рангов и титулов.
Потребности колониального управления и колониальной
эксплуатации привели к тому, что при помощи административ-.
ных и финансовых (оклады «туземных» властей) мер из иерар-1
хии традиционных правителей и вождей низших рангов были!
вычленены отдельные звенья, которым оказывалась поддерж!
ка. Однако весь ход общественного развития Нигерии, подры!
вавшнй общинную замкнутость и саму общинную организацию!
вел к постепенному уменьшению престижа и власти вождей|
Постепенное разложение общинных отношений и появление
современных общественных классов и групп — пролетариата,
буржуазии, интеллигенции и служащих, — распространение
христианства н отчасти мусульманства, развитие образования —
вот те основные объективные процессы, которые способствуют
упадку их политического влияния.
Но институт вождей не был разрушен. Более того, сохра-
няется база для его частичного возрождения и интеграции в
современное общество. Исследования социальной природы по-
литических процессов в Нигерии периода независимости позво-
ляют сделать вывод о том, что к 80-м годам XX в. там сфор-
мировался межформационный тип политической культуры, ха-
рактеризующийся относительно устойчивым единством элемен-
тов традиционной и буржуазной культур, создающим «качест-
венно особую систему политической культуры» [32, с. 22].
Так называемая традиционная культура сохраняет глубокие
корни в Нигерии и Бенине. Она имеет общечеловеческую цен-
ность как запечатленный исторический опыт африканских на-
родов. Однако се консервативные элементы, связанные с отста-
лыми социально-экономическими структурами, затрудняют раз-
витие современных африканских культур.
В культурных программах Нигерии и Бенина содержатся в
качестве неотъемлемой части социального и культурного про-
гресса и становления национальных культур задачи сохране-
ния и возрождения так называемой традиционной культуры н
культурного наследия прошлого. Эти задачи объявляются не-
обходимым условием подлинного восстановления африканской
государственности.
Общими объективными условиями для зарождения и вос-
производства «традиционалистских» программ культурного раз-
вития на современном этапе являются: I) особенности соци-
ально-экономического базиса (многоукладное^); 2) синкретизм
и неполная расчлененность так называемых традиционных
культур; 3) консервативность традиционной бытовой повседнев-
ной культуры, основными носителями которой выступает кре-
стьянство, составляющее большинство населения Нигерии и
Бенина; 4) особенности массового сознания; 5) традиции перио-
да антиколониальной борьбы, во время которого лозунги воз-
рождения традиционной культуры, уважения к традиционным
культурным ценностям использовались для выражения анти-
колониального протеста и мобилизации антиколониальных сил;
6) негативная реакция на распространение так называемой
массовой культуры буржуазного Запада.
Реализация лозунга возрождения культурного наследия свя-
зана с вопросом о соотношении традиционной и современной
культур в процессе формирования национальной культуры и с
так называемой проблемой отбора в современных условиях нп-
283
теграцни народов стран побережья Бенинского1 залива в ми-
ровую цивилизацию. Огромное значение имеет такое явле-
ние, как политизация культуры, ее использование для воздей-
ствия на массовое сознание. Очевидно, что подлинно нацио-
нальная культура, сохраняющая лучшие традиции прошлого,
может развиваться лишь в ходе широких демократических со-
циально-политических и культурных преобразований в обеих
странах.
ПРИЛОЖЕНИЯ
STриложение AS /
Бенин
Генеалогия царей после Огисо
(даны тронные имена царей, в скобках — их имена до коронации)
Оранмийан, или Ораньяи
1
1) Эвека 1
2) Увакхуахен 3) Эхеимихеи
4) Эведо (Эфабо)
5) Огуола (2-й сын, незаконно захватил троя)
_______________________________I___________________________
1 I I
6) Эдоии 7) Удагбедо 8) Охен
9) Эгбека 10) Оробиру
II) Увайфиокуи 12) Эвуаре (Огун)
(2-й сын, незакон-
но захватил трои,
убит во время ко-
роиации)
13) Эзоти (правил Эделейо (женщина, 14) Олуа 15) Озолуа (Окпаме)
14 дней, убит) коронация отменена) (убил племянни-
ка — наследника
престола)
трехлетнее междуцарствие|
285
16) Эсигие (Осаве)
(3-й сын, незаконно захватил
трон,, убил брата и племянника)
17) Орхогбуа
18) Эхенгбуда
19) Охуан (Одогбо)
представители 20) Ахензае
разных ветвей 21) Акензае
царского рода 22) Акенгбои
23) Ахенкпайе
24) Акеигбедо
25) Ореогхеие
26) Эвуакпе (Идова)
27) Озуэре 28) Акензуа
(2-й сын, незаконно 29) Эресойен
захватил трон) 30) Акеигбуда
31) Обаноса (Осифо)
32) Огбебо борьба за трон ме- 33) Осемведе (Эредиа-ува)
(повесился, потер- жду братьями |
пев поражение в 34) Адоло (Одии-Овба)
борьбе за трон) |
35) Овонрамвен (Идугбова)
(низложен англичанами)
Междуцарствие (1897—
1914)
36) Эвека I/ (1914—33) (вовне-
ден на трон англичанами)
37) Акензуа II (1933— )
Приложение № 2
Дагомея
Генеалогия царей
Догбагри-Гену
I
I I
Ганхехесу Дако
(ок. 1620(25)—1645(50)
1) Вегбаджа
(ок. 1645(50)—1685(80)
2) Акаба Ахангбе 3) Агаджа
(ок. 1680(85)—1708) (женщина, ок. 1680(85)—?) (1708—1832(40)
близнецы 4) Тегбесу
(1732(40) 1771)
(избран вместо i iпр
шего братп)
5) Кпенгла
(1774-178!))
I
7) Агонгло
(1789—1797)
(борьба за iptni ।
7) Аданзан (Адандозан)
(1797—1818)
(до 1804 г. имел регента;
низложен в пользу млад-
шего брата)
10) Гбеханзин (Беханзин)
(1889—1894(93)
(низложен французами)
дядьями в ипчплк
царствования; уби!)
______L
I
8)-Гезо
‘(1818—1856(58)
(убит)
I
9) Глеле
(1856(58)—1889)
(борьба за трон С
братьями; убит)
I
11) Аго-ли-Агбо (Аголн-
агбо)
(1894-1898 (1900)
(французский став-
ленник)
287
Приложение № 3
Династический список алафинов Ойо
Старый Ойо
1. Одудува
2. Ораньян
3. Аджака
4. Шанго
5. Аджака (второе
правление)
6. Аганджу
7. Кори
8. Олуашо
9. Онигбоги
10. Офинран
11. Эгуноджу (Эгугу-
оджу)
12. Оромпото
ИЗ. Аджибойеде
14. Абипа
15. Обэлокуи
16. Аджагбо
17. Одараву
18 Каран
19. Джайии
Междуцарствие
20. Айиби
21. Оспньяго
22. Оджиги
23. Гберу
24. Амунивайе
25. Онишиле
26. Лабиси
27. Авонбиоджу
28. Агболуадже
29. Маджсогбе
30. Абиодун
31. Аволе (Аоле)
32. Адебо
33. Маку
Междуцарствие
34. Маджоту
35. Амодо
36. Олуэву
Новый Ойо
Междуцарствие
37. Атиба
38. Аделу
39. Адейеми
список цитируемой литературы
1. Маркс К. Капитал. Т. 1.—Т. 23.
2. Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству.--
Т. 46. Ч. I.
3. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства,
Т. 21.
4. Ленин В. И. О государстве.— Т. 39.
5. Ленин В. И. Государство и революция.— Т. 33.
6. Ленин В. И. О нашей революции.— Т. 45.
7. Ленин В. И. О кооперации.— Т. 45.
8. Абрамова С. Ю. Африка: четыре столетия работорговли. М., 197Н,
9. Аджайи Дж. Ф. А. Обзор культурных и политических регионов Африки
в начале XIX в.— Говорят африканские историки. М., 1977.
10. Алексеев В. П. Становление человечества. М., 1984.
11. Африка. Энциклопедический справочник. Т. 1—2. М., 1'963.
12. Бахарева С. Н. Возделываемые растения и их дикие сородичи и Запад
ной и Центральной Африке и перспективы их использования и С< ('Р
Автореф. дис. па соискание ученой степени доктора биологических пдун
Л., 1983.
13. Бокль [Г. Т.] История цивилизации в Англии. Т. 1—2. СПб., 1862.
14. Брокгауз и Эфрон. Энциклопедический словарь.
15. Васильев Л. С. Некоторые проблемы генезиса мировой цивилиза и ни и м*
временных зарубежных исследованиях.— НАА. 1966, № 2.
16. Васильев Л. С. Становление политической администрации (от локнлинФ
группы охотников-собирателей к протогосударству-чифдом).- НАА |иио,
№ 1.
17. Васильев Л. С. Протогосударство-чифдом как политическая ripykiypn
НАА. 1981, № 6.
18. Васильев Л. С. Проблемы генезиса китайского государства (формироиа
ние основ социальной структуры и политической администрации) М ,
1983.
19. Ветер и птица. Африканская народная поэзия. М., 1976.
20. Возникновение человеческого общества. Палеолит Африки. JI, 11171
21. Гаудио А. Цивилизации Сахары. Десять тысячелетий истории, пулыурн
и торговли. М., 1977.
22. Голованова И. Н., Пугач 3. Л. Африканские коллекции братьей Соломгц
цевых в Тарту.— Africana. Африканский этнографический сборник Ю
ТИЭ. Н. сер. Т. 103. Л., 1975.
23. Государственный Эрмитаж. 2000 лет искусства Нигерии. Качадог иыгю
ки. Л., 1983.
24. Государство и право на Дальнем Востоке (круглый стол). ПАА IHHI,
№ 2, с. 88—110; № 3.
25. Григорович Н. Е. Скульптура Ифе.— Сокровища искусства ripaii Anin и
Африки. Вып. 1. М., 1975.
* Сочинения К- Маркса и Ф. Энгельса приводятся по торому вздпшпч,
сочинения В. И. Ленина — по Полному собранию сочинений.
19 Зак. 559 2 89
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ
И ЭТНИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ
Абеокута 18, 69, 75, 180, 234, 241, 273
Абарака (Квале) 81
Абомей 19, 73, 74, 160, 163, 207, 226,
227, 239, 240, 242, 252, 266, 268, 270
Абомсй-Калави 100, 240
Абомейское плато 70, 72, 105, 256
Абуджа 25, 36
авка, эти. 97
авори, эти. 80, 100, 254
Агбеде 81
Агбор 81, 83
аджа, эти. 70, 72, 99, 104, 105, 146,
263
Аджа-Тадо (Аджа-Садо) 207
Аджасе, см. Порто-Ново
Аджасе Ипо 74
Адо 185
Адо-Игбесса 70
Аго-Оджа 194
акан, эти. 146
Акоко 81
Аксим 72
Акуре 28, 81
Аллада, см. Ардра
Амкунчу 41
англичане, этн. 99, 100
Англия, см. Великобритания
Апому 211
Аравия 179
Ардра (Аллада) 66, 67, 71—74, 87,
92, 99, 100, 103, 108, 113, 207, 240,
247, 249, 254, 267, 268
Арочуку 81
Асаба 81
Атакпаме 267
Багдад 91
Бадагри 67, 75, 87, 89, 92, 100, 105,
153 254, 265
Байя ’107
Барбадос, о. 107
бариба, этн., см. боргу
Бариба, см. Боргу
Баха 27
Бе 41
Бендел, штат 93
Бенин, р. 97
Бенин (Народная Республика Бенин)
18, 23, 57, 61, 70, 71, 154, 272
Бенуэ, р. 25, 157
бини, этн. 75, 127, 145, 172, 173
Бирнин Куду 20
Бонни 99, 115
боргу (бариба), этн. 85—87, 105, 263
Боргу (Бариба) 62, 63, 66, 68, 72,
86—88, 90, 122, 254
Борну 88, 89, 91, 178
Бразилия 60, 106, 107, 113
Брасс 99, 115
Бусса 85—88
Вавилон 30
вавилоняне, ист. 30
Варри 41, 81, 99, 115, 247
Ватчи 71 i
Великобритания (Англия, Британска!
империя) 83, 98, 110 I
Веме 66 I
Беме, р. 61, 74, 105 |
Вида (Видах) 66, 71—73, 99—104,
113, 227, 254, 265, 268
Войе Асири 33
Восток Ближний 21, 22, 62, 109
Древний 155
и'араманты, ист. 85
Гаргона 41
Гаити 107
Гана 19, 70, 99
Гбогун 69
Гбохо, см. Игбохо
Гвато, см Угхотон
Геджи 20
Глехве, см. Игелефе
Гобир 178
Годомсй 240
голландцы, эти. 99
Гонджа 88, 167
Гран-Попо 71, 99, 100
гун, этн. 70, 105
дагомейцы, ист. 67, 116
Дагомейский коридор (проход) 19,
66
298
Дагомба 167
Дайма 22, 26, 27, 41
Даса Зуме 41
Делос 41
Дельта Нигера 83, 99, 115
Джакик (Оффра) 72, 74, 99, 102, 265
Джебба, о. 52. 62, 93, 94
джектри, см. итсекири, эти.
Джос, плато 24, 62
Египет 20, 21, 23, 85, 171, 173, 175,
179
египтяне, ист. 30
Елва 26, 41
Заньянадо 267
Зариа 99
Золотой Берег 60, 88, 97, 98
Зу, р. 74
Ибадан 18, 51, 69, 70, 158, 161, 175,
234, 255, 263, 275
ибибио, этн. 99
Ивинрин Гроув 32
Иво 229
Иво Элеру 28
Игала 52
игала, этн. 52
игбо (ибо), этн. 29, 49, 50, 79, 81,
82, 97, 116, 171
Игбо-Ладжа 50
Игбо-Укву 7, 29, 45—53, 171
Игбохо (Гбохо, Ойо-Игбохо) 64, 87,
92,190,191
Игеде 72
Игелефе (Глехве) 99, 101, 102 112,
240, 268
Ида 52, 93, 111, 172
Иданре 65
Иддо, о. 80
Иджайе 69, 70, 241
Иджана 66, 87
Иджебу 57, 59, 60, 66, 79—81, 98, 100,
158, 235
Иджебу-Оде 115, 273
Иджеша 65, 69, 137
иджо, этн. 60, 81, 116
идома, этн. 52
Икале 81
Икаре 79
Икерин 41
Икирун 36, 69
Икойи 69, 162
Икороду 60
Ила 51. 71, 180
Иларо 18, 69, 87, 92
Иле-Ифе, см. Ифе
Илеша 41, 51, 65, 71, 81, 137 180
Илорин 19, 67—69, 89, 93, 99, 194,
254
Илугбон 254
Индия 95, 107, 233
Ипокни /0
Право 86
Ире 36
Ирсша 69, 254
Ирпуа 81
Исейин 19, 92, 229
Ита йсмоо 33
итсекири, 91 н. 81, 99, 116
Итсекири 79
иудеи, ист. 30
Ифаки 41
Ифе (Иле-Ифе) 29—64, 69—71, 76,
77, 86, 94, 114, 123, 125, 131 133,
135, 137, 139, 145, 158, 171, 177,
178, 197, 198, 201, 211, 215 233,
251, 254, 260, 261, 273, 275
ишак, этн. 79, 81, 83
Кабба 19
Кагоге 27
Кадуна, р. 98
Каир 91
Калабар 99, 115, 168
Каием-Боону 18, 90, 91
Кано 88, 91, 99
Кано, штат 20
Катунга (Ойо) 87
Кацина 91, 92, 99
Квара, штат 57
Кету 41, 61, 71, 75, 177, 180, 242, 244
Киши 64, 88
Котону 268
Кросс, р. 99, 166
Куба 107
Кука 178
кукуруку, этн. 81
Кукуруку 79, 81
Кулфо 88
Кумасн 167
Куши 64
Лагос, штат 57, 70
Лагос (Эко) 41, 60, 66, 80, 81, 100,
135, 168, 221
Ленинград 238
Лиссабон 113
Литл-Попо 99, 100
Мавритания 23
Мали 90, 91
Мампрусси 167
Мартиника, о. 107
Мальдивские о-ва 107
Махи 267
махин, этн. 60, 70, 74
Махин 79
Мекка 31, 178, 179
Мероэ 27
Модакеке 70
Моно, р. 70
Москва 78, 164
Моши, р. 62, 66
299
Нигер, р. 25, 42, 62 66, 81, 82, 87—
99, 157
Нил, р. 22
Новый Свет 73, 104, 106, 107
Нок 24—27, 35, 36, 40, 171
Нокуэ, оз. 74
Нуатжа 71
Нубия 21, 23, 27
нуле (тапа), этн. 85, 87, 88, 105
Нуле 41, 52, 60—63, 65, 66 68, 82,
87, 89, 91—93, 122, 243
Обалара Лэнд 33
Обамери Гроув 33
Обубра 18
Обуду 19
ово, этн. 81
Ово 36, 41, 50, 61, 81, 254
Ову 71, 180, 235
Огбомошо 69, 88, 229, 254
Огборо 63
Огоджа 18
Огодо 88
Огун, р. 80
Огун, штат 57, 70
Огунлади (Огун Ладин) 33, 40
Одо Огбе 33
Оке Эсо 33
Окигви 19
Окпара, р. 61
Око 63, 64, 71
Олокун Валоде 33
ондо, этн. 81
Ондо 36, 60, 61, 65, 158
Ондо Иреле 81
Онича 18, 45, 79, 171
Орун Оба Адо 37, 77
Осанганган Обамакин 32
Отун 81
Отуркпо 19
Ошогбо 36, 69
Оффа 18
Оффра, см. Джакин
Персия, ист. 30
поло, этн. 180
Порто-Ново (Аджасе) 75, 100 105,
207, 265
Португалия 113, 121
Пука 87
Рабба 98
Рака 88
Рим 30
Ролл 62
Саве 267
Сави 99
Сан-Доминго, о. 107
Сахара 18, 20, 22, 23, 27, 52, 84, 88,
89
Сокото 68, 69, 83, 87, 89, 93, 94
Средиземноморье 22
Сонгай 90, 91
Судан 22, 23, 27, 85, 89
тапа, этн., см. нуле
Тада 52, 93, 94
Таруга 25
гив, этн. 52
Того 57, 70, 146
Томбукту 85
Триполи 89
туареги, этн. 88
Угхотон 83, 98, 113, 153
Удо 76
урхобо, этн. 81
Утика 41
фон, этн. 70, 71, 129, 225, 263
французы, этн. 99
Франция 75, 113
фульбе, эти. 67—69, 90, 93
хауса, этн. 67, 68, 88—90, 93, 94, 105,
122
Чад, оз. 18, 26
Шабе 61, 180
Шаки 64, 265
Эбуте-Метта 80
эве, этн. 70, 71, 129, 146
эгба, этн. 66, 92, 263
Эгба 66, 67, 70, 211, 221, 241
Эгбадо 66
эгбадо, этн. 66, 263
Эггуа 87
Эгсида 85
Эде 41
Эджинрин 60
эдо, этн. 75, 82, 83, 94, 117, 121, 173
Эзири 49
Эка 79
эка, этн. 81
экити, этн. 81
Экити 36, 65, 79, 81
Эко, о. 80
Эко, см. Лагос
Экпе 99
Энугу 18
Эле 100
Эсие 51
этруски, ист. 30
этсако, этн. 94
эфик, этн. 99
Эфиопия 23
Ямайка 107
Яури 88

С0Д1-.РЖА1 IIII
i Введение................................... . ,
\ Глава 1. Материальные и культурно in-io|>n'i'‘< мт- .....
I дения локальной цивилизации . . , ।
I Глава 2. Очерк политической истории стр;ш 1Ц|(*к'|н'Ж1.н ............
i лива ...........................................................
1 Глава 3. Внешние факторы формирования локилыюй ципнли iiiiiiiii
Глава 4. Традиционные верования....................... i
Глава 5. Хранение и передача информации . . I ai
Глава 6. Институт царской власти...................... I /П
Глава 7. Институт царской власти (продолжение). Формириппппг ..........
дарственной идеологии ............................................. 107
Глава 8. Раннее государство: государственные праздники. ()|ч ппп тин»
войн и войска.............................................
Глава 9. Раннее государство: особенности структуры . 'ПО
Глава 10. Традиционные институты под воздействием kojjohikijii.iiых р-
жимов................................................................ 7)
Приложения............................................................... 'НА
Список цитируемой литературы . ....................... *НН
Указатель географических и этнических названий ......................... 'ОН
Summary....................................................... .... «И