ГУСТАВЪ ЖЕФФРУА.

ЗАКЛЮЧЕННЫЙ.
Ж И З Н Ь И Р ЕВОЛЮЦІОНН АЯ Д Е Я Т Е Л Ь Н О С Т Ь ОГЮСТА БЛ А Н КИ.

Переводъ съ французскаго
А. И з р а и л ь с о н а и П. Т е п л о в а .

И з д а н і е H. Г Л А Г О Л Е В А .

С.-ПЕТЕРВУРГЪ.

Тип. М о н тви да, Конная ул.

домъ 3—5.

О Г Л А В Л E H I Е.
СТР.

Вмѣсто предис л о в ія .....................................................................
1— XX. Семья, дѣтство и юность..................... .....
XXI— XXXIX. 1 8 3 0 и слѣдующіе годы...................................... 3 7

5
6

XL— LXXVIII. Тюрьма, горы св. М и х а и л а ................................ 6 2
L X X IX — СІ. 1 8 4 8 г о д ъ .......................................................... 9 9
СП— CXXV . „Прекрасный островъ на морѣ“ ......................... 1 3 6
СХХѴІ— CLXIII. Тюрьма св. Пелагеи и Вторая Имперія. .

.

.

164

CLXIY— ССIII. Осада П а р и ж а ..................................................... 2 1 1
ССІѴ— ССХХХ. Замокъ Торо......................................................... 2 6 2
ССХХХІ— CCXLI. К л е р в о ...................... ...................................
291
CCXLII— CCL1II. Заключеніе. . . ........................................... 3 0 4

В М ѣ СТО П Р Е Д И С Л О В ІЯ .

Въ тотъ день 1 8 3 2 года, когда умеръ въ Парижѣ на улицѣ Гарле,
Ж анъ Доминикъ Бланки, бывшій членъ Конвента, з затѣмъ, во время
имперіи субпрефектъ, впавшій въ полную неизвѣстность и бѣдность послѣ
отставки, можно-бы было, за неимѣніемъ у него движимыхъ и недвижимыхъ благъ, приступить къ описи его духовнаго наслѣдства и болѣе значительныхъ проявленій, его общественной дѣятельности. Если всмотрѣться
въ его біографическія замѣтки и старыя бумаги, то можно замѣтить то
двойственное наслѣдственное вліяніе, которое проявилось въ потомствѣ
старика, опущеннаго тогда въ могилу. Два сына умершаго были къ тому
времени уже взрослыми и дѣятельнымн членами общества.
Вдумчивый наблюдатель, способный провидѣть будущее, пришелъ-бы къ
непоколебимой увѣренности въ сходствѣ судебъ обоихъ молодыхъ людей
отъ самого начала ихъ общественной карьеры съ жизнью ихъ отца. И
если существуетъ наслѣдственность душъ и судьбы, такъ примѣромъ ея
можно взять обоихъ сыновей Бланка — Адольфа и Огюста, которые въ
своей жизни инстинктивно воспроизводят ъ судьбу отца. Старшій безъ особаго успѣха занимается научнымъ трудомъ по экономпческнмъ вопросамъ,
безъ конца передѣлывая и развивая написанное. Для младшаго-же сочпненіе его отца, подъ заглавіемъ „десятимѣсячная агонія“ о пережитомъ
въ тюремпомъ заключеніи 1 7 9 3 года, какъ-бы предвѣщало, что въ его
собственной жизни тюремная агонія продлится цѣлыхъ 4 0 лѣтъ.
Это двойственное предначертаніе судьбы выражено съ неуклонною
ясностью. Предъ нами два жизненныхъ пути. По одному идетъ человѣкъ
упорнаго научнаго труда, по другому— революціонный дѣятель.

Семья, дѣтство и юность.
I.

При обзорѣ семидесятилѣтней жизни Бланки-отца, которая отражаетъ
конецъ одной эпохи и начало новой эры, легко устанавливается преем­
ственность и обнаруживаются вліянія переходнаго времени. Родился
онъ 2 4 апрѣля 1 7 5 7 года въ Дра, около Ниццы, наканунѣ войны за
австрійское наслѣдство и Пьемонтскаго нашествія во Францію.
Борьба оружіемь сопровождается борьбою идей. Но почва, солнце и
характеръ расы остаются устойчивыми. Въ нѣдрахъ страны и въ душѣ ел
обитателей, въ матеріи и духѣ есть сила, которая возрождается послѣ
военныхъ нашествій, превратностей счастья, бомбардировокъ, взятія городовъ и подписей мирныхъ договоровъ.
Доминикъ Бланки, сынъ кожевника, учился въ коллежѣ города Ниццы.
Онъ вышелъ образованнымъ и призванъ былъ играть нѣкоторую роль въ
1 7 9 2 году. Ужъ въ теченіе трехъ лѣтъ знатные люди Прованса эмигри­
ровали въ Ниццу и ея окрестности, столь похожія на ихъ собственныя
земли юга и согрѣваемыя такимъ же солнцемъ. Но теперь они заняты не
только тѣмъ, чтобы дышать ея цѣлительнымъ воздухомъ и наслаждаться
ея пышной растительностью. Они агитируютъ , конспирпруютъ, готовятся
снова отыграть свое потерянное дѣло. Но народъ видптъ въ приближаю­
щейся революціи справедливую богиню-мстительницу, вооруженную мечомъ
и несущую вѣеы. Итальянецъ чувствуетъ, что его сердце захвачено латинскимъ идеаломъ, возродившимся къ новой жизни. Онъ ясно представляетъ ту связку пикъ и тотъ суровый профиль, которые отчеканены на
монетахъ, похожихъ на другія, находимыя имъ иногда въ полѣ подъ блестящимъ лемехомъ его плуга. Это было горячее время, когда быстро пере­
ходили отъ стремленія къ дѣлу, когда едва родившаяся идея уже приво­
дилась въ исполненіе. Стремленія превращаются въ возстанія, Савойскіе

полки уходят ъ и скоро Ниццу заннмаютъ войска въ бѣлыхъ гетрахъ и
стрѣлковыхъ ш апкахъ. Ихъ предводитель— Ансельмъ, начальникъ батальона
носитъ имя Массена, а капитанъ артиллеріи — Бонапартъ . Болѣе года
продолжаются сраж енія, рукопашныя бои, перестрѣлкп, эхо которыхъ р а з­
дается въ ущ ельяхъ горъ и прибрежныхъ скалахъ. Наконецъ, армія совер­
шила послѣднiй перевалъ, какъ водна чрезъ послѣднее препятсгвіе и потокомъ разливается но И таліи. Слѣдуютъ побѣды, заключаются трактаты.
Графство Ницца становится французскимъ департаментомъ Приморскихъ
Альпъ. Въ это время Ж анъ Домин икъ Бланки состоитъ профессоромъ
фнлософіи и астрономін въ коллежѣ Ниццы.

II.
Бланки, сдѣлавш ійся республиканцемъ подъ вліяніемъ философіи энциклоиедистовъ, страсгно желающій освобожденія Ниццы отъ опеки аристокра­
тической лѣни и клерикальныхъ интригъ, посылается делегатомъ въ К он ­
вента, вмѣстѣ съ Вейонъ, 12 января 1 7 9 3 года, чтобы добиться превра­
щ е н iя итальянцевъ во французовъ. Присоединеніе вотируется, страна пре­
вращ ается во ф ранцузскій департаментъ и онъ посылается отъ нея депутатомъ въ П ариж ъ. Массà п Добрэ составляютъ вмѣстѣ съ нимъ пред­
ставительство Приморскихъ Альпъ.
П ріѣхавъ въ П ариж ъ, онь поселяется на улпцѣ Оноре, 7 5 , дружится
съ депутатомъ отъ Д у, Лоренсо, ясивущимъ у вдовы пикардскаго дворя­
нина Б ріэр ъ де Бріонвиль, которая ж иветъ в мѣстѣ съ своей двѣнадцати л ѣтней племянницей, ея воспитанницей. Госпожа Бріэръ де Б ріонвиль была
придворной дамой Маріи Антуанеты, а въ данное время получаетъ сред­
ства къ сущ ествованiю съ мебли рованныхъ комната и обѣдовъ, которые
она, большей частью, даетъ нѣсколькимъ членамъ Конвента. Въ ихъ числѣ,
вмѣстѣ со своимъ другомъ Лоренсо, находится и Домини къ Бланки.
Представленный и радушно принятый милой хозяйкой, онъ дѣлается ея
постояннымъ гостемъ. Это пока все, что можно сказать о его частной
ж изни за описываемое время. Его политическая жизнь была богаче содерж аніемъ. 2 4 -го мая 1 7 9 3 года онъ садится на скамью жирондистовъ. Во
Ф ранцін того времени, обуреваемой революціей и духомъ подражанія ,
когда люди группировались по ихъ идейнымъ симпатіямъ къ республикамъ
а нтичнаго міра, Бланки не хочетъ быть римляниаомъ или спартанцемъ, его
сочувствіе на сторонѣ Аѳнвъ. Не яснѣе другихъ онъ разбирается въ т е к у -

щ ихъ событіямъ, онъ хочетъ лишь остаться въ П арижѣ. Его зачисленіе,
въ партію хорошо говорящ ихъ и чувствительныхъ депутатовъ Ж иронды,
было результатомъ его воспитанія, образованія и склонности къ покою.
Впоследствіи , членъ Конвента, оглядываясь на прошлое, признаетъ, что
хотя онъ и оставался человѣкомъ Долины, у него часто являлось желаніе
подняться на Гору, что убѣжденія, вы сказы вавш іяся тамъ, н а верху были
также и его убѣжденіяии, но онъ былъ всегда непобѣдимо отталкиваемъ
отъ ихъ носителей-якобинцевъ и кордильеровъ— рѣзкостью ихъ язы ка и
грубостью жестовъ. Пылающее лицо, громовой голосъ и громадные кулаки
Дантона такъ же отталкивали его, какъ цинизмъ и крайняя подозритель­
ность М арата, какъ и мистическая деклам ація, страстная и ж естокая
Сенъ-Ж юста, поэта смерти, и тонкій профиль, пронзительный взглядъ п
и рѣзкая рѣчь неподкупнаго Робеспьера. Будучи приверженцемъ идей
Горы, онъ все-таки оставался среди жпрондистовъ, любя стройность рѣчей
Верніо, остроуміе Бизо, вдумчивость В алазэ, добродушную иронію Петіо,
интеллигентность и придворныя манеры Ж ансонэ, Годэ, Ланжвинэ и Бриссо,
а также мирную семью буржуа п музы, какую представляли супруги
Роланъ.
III.
Это предпочтеніе понятно. Можно признать, глядя со стороны, что
жирондисты, несмотря на ихъ ошибки, въ общем ь остались вѣрными
своему философскому и республиканскому Credo. Но они не считались съ
фактами, съ неизбѣжными уж асами революціи. Въ борьбѣ съ ненавистью
и завистью, въ жару споровъ, когда стоящ іе у власти прибѣгали къ низкимъ насильственнымъ средствамъ, они постоянно и упорно были заняты
теоретизированіемъ. Теперь, когда клевета разсѣяна, что остается изъ
политическихъ идеаловъ, выставленныхъ ими? Сознательное отвращ еніе
къ единоличному властелину, борьба противъ административнаго деспо­
тизм а П ариж а, за федерацію противъ централизаціи. Это были люди слова
и пера. Свободомыслящіе, воспитанные на мнѣніяхъ и дѣйствіяхъ философовъ и законовѣдовъ, они не могли работать одинаково н а одномъ и
томъ же дѣлѣ, какъ фанатичные якобинцы, которые превращ али идеи
Руссо въ законы и декреты. Одинъ лишь человѣкъ могъ бы объяснить
имъ непонятныя жестокости и указать ихъ цѣль за грязными и кровавыми
этапами настоящ аго. Но онъ беззаботенъ и они остаются неподвижными,
когда онъ дѣлаетъ слабую попытку къ сближенію съ ними. Окончательная

комбинація, которая бы объединила Дантона и жирондистовъ— не удалась
и тѣ. которые могли бы

помочь

завершить

нерѣшительности и растерянными

революцію

остановились въ

на полдорогѣ между вершиной Горы и

болотомъ Долины.
IV .
Въ подобные дни не считаются съ непослѣдовательностями характера,
съ личными симпатіями и состояиіемъ духа человѣка щепетильнаго, кото­
рый не рѣшается

занять опредѣленную позицію.

гражданской войны,

у того,

расходиться съ дѣломъ.
тельностію,

а

Иначе

отсутствіе

Ниццы понялъ это 31

кто хочетъ

слово не должно

его бездѣйствіе будетъ казаться нерѣши-

опредѣленнаго

мнѣнія— разсчетомъ.

Депутатъ

мая, чрезъ восемь дней послѣ занятія имъ своего

мѣста въ Конвентѣ, когда Парижская Коммуна
инсургенты стали получать 4 0 су
секціонерами.

Въ рѣшающіе моменты

играть роль,

Петиція,

декретировала

въ день и Конвентъ

принесенная

къ

рѣшеткѣ

Конвента,

хлѣба по три су,

организаціи революціонной милиціи,

тета двѣнадцати,

который

былъ

занятъ

разборомъ

возстаніе,

былъ окруженъ
требовала

уничтоженія коми­
дѣйствій

Коммуны,

ареста минпстровъ и жирондистскихъ депутатовъ. Петиція съ угрозою на<5илія> которую собраніе

должно

было обсудить

подъ жерлами

пушекъ

Анріо. Пушкари по мѣстамъ! Депутаты къ урнамъ! Генералъ возставшнхъ
у дверей и Маратъ на трибунѣ. Угрозы солдата съ улицы поддерживаются
угрозами террориста въ залѣ.
Большинство
товъ.

Конвента

Жанъ-Домпнпкъ

протестъ противъ
законодательной

15-го

іюня,

впредь

принимать участіе въ

Съ этого момента онъ заподазривается и

доказательствомъ

его отъ

министровъ и 22-хъ депута­

Бланки голосуетъ протпвъ ареста, подписываетъ

насилія и отказывается
дѣятельности.

онъ эго знаетъ,
записка

выдаетъ двухъ

чему служитъ хранящаяся въ архивѣ

которая

содержитъ одну только строчку:

„Прощайте, Гражданинъ, можетъ быть, навсегда".
Нѣсколько дней спустя, 29-го, свое письмо гражданину Оливье, адво­
кату въ Ниццѣ, онъ заканчиваетъ слѣдующими словами: „Будьте увѣренны
что единая,

н ераздѣльная

республика побѣдитъ и разбойники всѣхъ ро-

довъ погибнутъ отъ меча закона. Прощайте!“
Въ Октябрѣ его арестуютъ вмѣстѣ съ семидесятью двумя другими де­
путатами,

по

жирондисткихъ

предложенiю
депутата,

налъ и идутъ на эшафотъ.

Робеспьера, одновременно съ тѣмъ, какъ 22
арестованныхъ ранѣе,

призываются

въ трибу-

V.
Д е с я т и м ѣ с я ч н а я а г о н ія ! Такого заглавія, продиктованнаго возмущевнымъ чувствомъ разсказа, въ которомъ Ж анъ-Доминикъ Бланки сообщ аетъ о транспортировкѣ арестантовъ-депутатовъ въ тюрьму и о томъ,
какъ ихъ третировали съ момента, когда они покидаютъ К онвентъ до
освобожденія послѣ Термидора. Они сдѣлались обитателями этихъ страш ныхъ тюремъ, открытыхъ для н ападенія клубистовъ: силы, магдаленитовъ,
англійскихъ бенедиктинцевъ, генеральныхъ фермъ и кармскихъ казарм ъ.
Днемъ и ночью заключенные подвергаются ихъ нападеніямъ въ коррпдорахъ и на лѣстницахъ. Они принуждены дышать воздухомъ, зараж енны мъ
міазмами отхожихъ мѣстъ, общ ихъ параш ъ и свиныхъ хлѣвовъ. Она
спятъ въ ящ икахъ, подобныхъ гробамъ, на соломенныхъ м атрасахъ, ки ш ащ ихъ насѣкомыми. Они жпвутъ вмѣстѣ съ ворамп, разбойниками и
фальшивыми монетчиками, ѣдятъ съ ними за однимъ столомъ изъ общей
миски гнилую треску и селедку, или-ж е мясо съ червями, овощи, какъ
будто вытащенные изъ помойной ямы. Въ узкихъ камерахъ съ низкими
сводчатыми потолками, какъ въ подвалахъ, гдѣ стѣны изъ дикаго камня
и сырость на которыхъ постоянно вы ступаетъ каплями холодной воды и
и гдѣ 3 0 постелей соприкасаются одна съ другой,— тамъ они проводятъ
мучительныя ночи, безпокоемые шумомъ отодвигаемыхъ грубыми руками
затворовъ и появленіемъ въ пасти дверей силуэтовъ надзирателей, освѣщенныхъ желтымъ огнемъ фонаря. Они подвергаются грубымъ обыскамъ
и неожиданнымъ повѣркамъ.
Только въ дни переводовъ изъ тюрьмы въ тюрьму они избѣгают ь
всей этой грязи совмѣстной жизни и гнилыхъ ли хорадокъ въ тюремной
больницѣ.
На мгновеніе они видятъ тогда улицу и дыш атъ свѣж имъ воздухомъ;
но улицу страшно враждебную имъ, толпа которой поноситъ ихъ, ж ен­
щины грозятъ имъ кулаками и посылаютъ въ слѣдъ ругань, гдѣ про­
давцы газетъ выкрикиваю тъ ихъ имена, а робкіе провинціалы жмутся,
къ стѣнѣ и стараются пройти незамѣченными со стороны мегеръ, сл ѣ дующихъ за телѣгами узниковъ.
Домпникъ Бланки очень скомпрометированъ. У него былъ произведенъ
обыскъ 2 9 -го Преріаля ІІ-го года. Его письма, ппсанныя въ прошломъ году,
послѣ ареста жирондистовъ, найдены въ Н иццѣ и переданы судьямъ съ под­
черкнутыми уличающима мѣстами и помѣткамп въ родѣ слѣдующпхъ;

„Стиль протпворѣчитъ исти нѣ“ ... „Н аруш ен іе добрыхъ принциповъ" и
т. п. Оняъ увѣренъ, что находится въ большой опасности. Однако, и вну­
три этихъ тюремъ, п а который заключенные смотрятъ какъ на преддверіе
къ смерти, бываютъ минуты покоя. Они разговариваю тъ между собою,
имъ удается развлекать другъ друга, они даже острятъ по поводу 2 2 -х ъ
книгъ, получаемыхъ изъ библіотеки ежемѣсячно.
Временами имъ каж ется, что они забыты, несмотря на крикливые
плакаты, которые имъ даютъ читать тюремщики и въ которыхъ головы
ихъ требуются съ монотонностью собачьяго лая. Они развлекаю тся ф и зическимъ трудомъ и сооруженіемъ символическихъ памятниковъ. Они
расчищ аю тъ дорожки, по которымъ ихъ водятъ на прогулку, устраиваю тъ
изъ кирпича и мусора сидѣнья, террасы и патріотическіе алтари, с а жаю тъ деревца, цвѣты и ароматныя травы ; они пользуются лужайками,
на которыхъ воздвигаютъ бюсты и такъ разводятъ сады, которыми прпходятъ любоваться иностранцы. Послѣ обѣда они заняты игрою въ мячъ,
трикъ-тракъ, въ дамки и ш ахматы. Человѣкъ привы каетъ даж е къ то­
мительному однообразію грозящей опасности. Когда страданія и ужасное
положеніе длятся слишкомъ долго, тогда неутомимый инстинктъ жизни
заключенныхъ создаотъ новое сущ ествованіе и программу занятій, которую
они механически выполняютъ среди агентовъ-провокаторовъ и тюремныхъ
надзирателей. Они приглядываются къ лицамъ своихъ тюремщ иковъ, ихъ
трогает ь вѣжливость привратника, когда тотъ угощаетъ ихъ стаканом ъ
вина. М узыкантъ, обѣщавшій пѣсенку своему другу, сочиняетъ ее, переписы ваетъ, пробуетъ на флейтѣ и отсылаетъ съ извиненіемъ, что не
успѣлъ лучше обработать, так ъ -как ъ завтра его ожидаетъ гильотина.
Х озяйка Доминика Б ланки и другихъ заклю ченны хъ-депутатовъ не з а бы ваетъ своихъ нахлѣбниковъ и навѣщ аетъ ихъ въ тюрьмѣ, сопрово­
ж даемая племянницей Соней, или посылаетъ ее одну, иногда съ бонной,
разсчиты вая на ея умѣнье смягчить тюремщ иковъ. Тогда въ кармелитскихъ казарм ахъ в сѣ — и надзиратели и заклю ченны е— радуются посѣщенію
двѣнадцатилѣтней граж данки, милой дѣвочки, пѣвуньи, говоруньи, к о ­
торая, чтобы увидѣть заключенныхъ, иногда добивается этого цѣлыми
днями. Но чащ е ея граціозность и красота покоряютъ даж е самыхъ суровыхъ церберовъ.
Еще болѣе привлекательной дѣлаютъ ее патріотическія пѣсни, которыя
она чудеспо исполняетъ и цвѣты , бросаемые ею проходящимъ революціоннымъ процессіямъ.
Она появляется одѣтой мальчиком ь, въ тонкой карманьолкѣ, босо­

ножкой, не взирая на снѣгъ, держа свои деревянные башмаки въ рукахъ, чтобы
скорѣе добѣжать. Она приноситъ гостинцы и ухитряется передавать заклю ­
ченнымъ письма п газеты. Она все слыш ала, все знаетъ, обо всем ъ
умѣетъ разсказать и ея появленіе в носитъ свѣтъ подъ мрачные своды
тюрьмы. И ея граціозный образъ носится въ этой атмосферѣ смерти, гдѣ
всѣ гипнотизированы раскрытой пастью и висящ имъ топоромъ, неустанно
дѣйствующей гильотины.
V І.
Въ результатѣ этиг ь свиданій у Доминика Бланки постепенно р аз­
вилось нѣжное чувство къ Софіи. Едва избѣж авъ смерти, выйдя изъ
тюрьмы, на другой день послѣ паденія Робеспьера, членъ Конвента про­
сить руки Софіп Бріонвпль у ея тетки и пріемпой матери.
Его предложеніе принимается. Онъ ждетъ законнаго возраста невѣсты
и наконецъ, 17-го Вандемьера V года, 3 8 лѣтъ, онъ женится на 16-тп
л ѣтней дѣвушкѣ. Здѣсь умѣстно сообщить мнѣніе о ней Адольфа Бланки,
первенца этого брака. Я выписываю его изъ неоконченныхъ и неизданныхъ мемуаровъ, начаты хъ и мъ вь 1 8 5 3 году и п орванныхъ его смертью.
Онъ извиняется, что разоблачаетъ характеръ своей матери, но, к ак ъ ни
тяжело ему это, онъ хочетъ сказать все, быть искреннимъ „до ж е­
стокости" въ отношеніи къ ней и вообще своимъ. Замѣтивъ, что хотя
Софья Вріонвиль хорошо пѣла и танцевала, не умѣя при этомъ шить
и не зн ая орфографіи, онъ даетъ слѣдующій портретъ ея: „Милое дитя
превратилось въ женщину блистательной красоты. Ея глаза синіе и п роз­
рачные отдѣлялись длинными рѣсницами, обворояштельный ротъ ея былъ
украш енъ чудными зубами, а ея шелковистые волосы блондинки, которые
отъ времени посѣдѣли, но остались такъ-ж е роскошны, ниспадали до ея
ногъ пышными волнами.
Эта роковая красота, хотя и соединенная со строгой добродѣтел ь­
ностью, была главной причиной всѣхъ нашпхъ несчастій. Р азн ица въ
лѣтахъ сдѣлала моего отца ревнивымъ, а мать имѣла несчастіе думать,
что она можетъ позволять себѣ все въ предѣлахъ семьи, разъ она
остается честной и добродѣтельной, а ея репутація— незапятнаной. Ея
добродѣтель явилась для насъ источникомъ больш ихъ страданій, чѣмъ
могли быть ея пороки и мой отецъ иожертвовалъ спокойствіемъ всей
«своей жизни изъ признательности и за ошибку, сдѣланную при выборѣ
ж ены съ такою разницей въ лѣтахъ “ .

Въ особенностп Адольфъ отмѣчаетъ въ характерѣ своей матери стремленіе властвовать и упрямство. Ея капризы умножаются, не встрѣчая
никакого сопротивленія. Милое дитя, испорченное воспитаніеиъ, становится
требовательной, высокомѣрной, неуступчивой супругой и матерью, зло­
употребляющей своимъ авторптетомъ. Суровый приговоръ сына объясняется
глубокой преданностью его къ отцу. Онъ видитъ, какъ отецъ страдаетъ,
какъ твердость его души разруш ается подъ вліяніемъ непрерывныхъ булавочвыхъ уколовъ, к ак ъ онъ старается скрыть отъ постороннихъ глазъ
сцены супружескихъ раздоровъ.

VII.

Послѣ набата Термидора политическія преслѣдованія отравляются желаніемъ утолить личную месть. Р еакц ія умѣренныхъ также нанолняетъ
тюрьмы и заливаетъ кровью площ ади, какъ и революція крайнихъ. По
улицамъ продолжаютъ возить телѣги съ осужденными, выигравшими на
лоттереѣ вдовы 1). „Око з а око и зубъ за з уб ъ “ — законъ, который
властно управляетъ взаимными отношеніями людей, еще безпощаднѣе
проявляется въ періоды обостренія соціальной борьбы. Тѣ, которые уби­
вали, въ свою очередь ведутся на казнь. Самсонъ 2) работаетъ до тѣхъ
поръ, когда ни одна голова не возвыш ается надъ толпой, когда на
усмпренпыхъ улицахъ и въ открытыхъ домахъ остаются лишь болѣе хитрые,
которые выживаютъ, осторожные, которые умѣютъ выждать и индифферент­
ные, ищущіе только удовольствій.

Доминикъ Бланки не участвуетъ въ дѣятельности реакціонеровъ. Онъ
только, чтобы потребовать возмѣщенія 7 .7 8 4 ливровъ и 12
сольдовъ за расходы, причиненные ему въ продолженіе 12 мѣсяцевъ и
2 0 дней тюремнаго заключенія, плату за квартиру на улицѣ Оноре, плату
за помѣщеніе въ тюрьмѣ, за храненіе печатей, наконецъ, за ассигнаціи и
драгоцѣнности, отобранные во время обыска.
Когда склады вались доски эш афота, ж енщины въ римскихъ тогахъ и
греческихъ туникахъ, обнаженныя и прикрытыя лишь тонкимъ батистомъ
и прозрачнымъ газомъ, а мужчины въ клѣтчатыхъ, синихъ, желтыхъ и
зеленыхъ костюмахъ, втиснутые въ больш іе воротники и высокіе галстухи,

Емѣшивается

1) П риговоренны м и к ъ гильоти рован ію . ІІрим. пер.
2) Т огд аш н ій п а л а ч ъ . Прим. пер.

приходятъ танцевать на мостовой, гдѣ запекшаяся кровь превратилась
какъ-бы въ ржавчину камней. Потомъ вдругь скрипки замолкаютъ. Парижа»
наполняется металлическими звуками военныхъ оркестровъ, громомъ барабановъ, грохотомъ артиллеріи и размѣреннаго марша солдатъ, впереди которыхъ ѣдетъ худощавый генералъ, который скоро будетъ цезаремъ. Настало
время солдатскихъ приключеній, бродяжества по иолямъ битвъ, воиновъ,
расхаживающихъ среди оробѣвшихъ горожанъ по возвращеніи изъ убійственныхъ походовъ, выставляющихъ на показъ свои доспѣхи и раны,
рубцы и ордена, тремя по тротуарамъ тяжелой обувью и волочащимися
саблями.
Пушечное мясо записывается, призывается въ строй, формируется въ
полки и посылается къ границамъ. Французамъ, оставшимся дома съ женщи­
нами и дѣтьми, приходится только составлять шпалеры на пути шествія побѣдоносныхъ войскъ. Крики восторга или молчаніе, такъ какъ на бивуакахъ
или въ Тюльери живетъ повелитель, который не любитъ говоруновъ и
идеологовъ.
Этому повелителю соглашается служитъ жпрондистъ, вышедшій изъ
тюрьмы. Занявъ снова свое депутатское мѣсто въ IY году, засѣдая до Флореаля Ѵ- гo года въ Совѣтѣ Пятисотъ, гдѣ онъ принимаетъ, какъ п въ
Конвентѣ, дѣятельное участіе въ трудахъ ученыхъ комиссій, онъ въ Бргомерѣ соглашается промѣнять свои выборныя полномочія на должность по
назначенію. Онъ былъ не одинъ изъ совершившихъ такое превращеніе.
Рабское увлеченіе Бонапартомъ заразило не только вернувшихся эмигрантовъ, но и оставшихся въ живыхъ республиканцевъ. Представители стараго порядка и революціи, привлеченные возстановленными титулами и
созданіемъ новой аристократіи, галунами, орденами и почетными шпагами,
соединились, впряженные въ тріумфальную колесницу Наполеона.
Лишь вслѣдствіе историческаго преувеличенія званіе члена Конвента
сдѣлалось впослѣдствіи синонимомъ героической непримиримости и суровой
неподкупности.
Если Мерленъ Тіонвилль продалъ свое имѣніе въ Буживалѣ, чтобы не
видѣть крышъ Мальмезона 1), если Камбронъ возвратился добровольно въ
изгнаніе, то громадное большинство бросилось за подачками Наполеона и
добивалось званія сенатора или ключа камергера.
Воображеніе нашего южанина, который нѣкогда мечталъ о присоединеніи своей провинціи къ Республикѣ должно быть сильно было поражено
1) Зам о к ъ Ж озефины Б о н а п а р т ъ . П рим. пор.

успѣхомъ этого корсиканца, его соотечественника, захватившаго власть.
Или существуетъ таинственное взаимодѣйствіе между двумя странами, соли­
дарность въ несчастіи и тріумфѣ, созданная логикой исторіи? Онъ не
находитъ ничего больше, какъ примириться съ фактомъ, назвать день
18-го Брюмера „тысячу разъ счастливымъ“ , какъ это и сдѣлалъ бывшій
представитель оппозиціи іюня 1 7 9 3 года, и уѣхать на родину.
Сначала, въ Жерминалѣ VIII года, Бланки назначается судьею уголовнаго трибунала Приморскихъ Альпъ въ Ниццѣ, гдѣ родился его старшій
сынъ Адольфъ, въ ноябрѣ 1 7 9 8 года. Затѣмъ въ Флореалѣ того-же года
его назначаютъ субпрефектомъ въ Пюже-Тэнье, находящемся въ 15 миляхъ
огъ Ниццы на берегу рѣки Варъ.

V III.

Тамъ, послѣ рожденія дочери, у него появляется на свѣтъ Луи-Огюстъ Бланки 12-го Плювіоза XIII года, т е. 1-го февраля 1 8 0 5 года въ 1 часъ ночи.
Рожденіе этого сына у Домикина Бланки п Софьи Бріонвиль заявлено
предъ меромъ Кайла въ присутствіи свидѣтелей — секретаря Гиберта и
Папона, чиновника префектуры. Пюже-Тэнье, расположенное на берегу
рѣки, въ горномъ ущельѣ, представляетъ собою линію домовъ на узкомъ
пространствѣ. Фасады, крыши домовъ и четыреугольная колокольня скромно
выдѣляются на фонѣ горнаго массива, каторый нависъ, подавляя ихъ.
Маленькій городокъ кажется заключеннымъ въ тюрьму громадами отвѣсныхъ скалъ. Дѣтямъ, которыхъ у Бланки современемъ будетъ восемь,
кажется, что они сдавлены этими суровыми горами съ обнаженными вер­
шинами.
Массивъ Гурдана закрываетъ горизонтъ маленькаго городка. Не суще­
ствуетъ регулярныхъ сообщеній. Зимой жители совершенно отрѣзаны. Про­
гулкой съ отцомъ и матерью пли хожденіемъ на базарѣ съ няней исчер­
пывается вся мѣстность, подлежащая изученію дѣтей. Ихъ глаза мало-по­
малу присматриваются къ жизни и дѣятельности обитателей городка, они
измѣрили на свой масштабъ башню старой церкви и развалины крѣпости,
они наблюдаютъ разведете тутовыхъ деревьевъ и трудолюбивую жизнь
шелкопрядовъ. Ущелье полно шумомъ, раздающимся въ этпхъ горахъ отъ
работы въ кожевенныхъ заводахъ и стука вальковъ на берегу рѣки. Съ
годами, по мѣрѣ того, какъ дѣти ростутъ, полетъ мысли расширяется и
болѣе смѣлые изъ нихъ увеличиваютъ поле своихъ наблюденій. Навѣрное,

г --'

по ту сторону этихъ альпійскихъ хребтовъ должна быть иная природа,
другіе города и люди. Ж еланіе итти все выше, все дальше, стремленіе
заглянуть по ту сторону горъ, изъ-за которыхъ надвигаются тучи и восхо­
дитъ небесныя свѣтила— таковы чувства, которыя наполняютъ грудь маленькихъ обитателей долпны и приковываютъ ихъ взоры къ горнымъ вершинамъ.
Но вотъ желанныя путешествія становятся доступными, ноги дѣтей крѣпнутъ и
преодолѣваютъ трудности горныхъ тропинокъ. Наконецъ, они рѣшаются перейти
мостъ. Они уже вычитали и знаютъ, что несущаяся подъ ними рѣка, почти
высыхающая лѣтомъ, но грозно волнующаяся зимой, могла бы ихъ вынести
на громадное Средиземное море, по синимъ волнамъ котораго бѣлѣютъ
паруса кораблей, идущихъ на Востокъ. Они открываютъ новые пути, рѣшаются покидать торную дорогу и довѣряться тропинкамъ, они карабкаютея по уступамъ скалъ и восхищаются разнообразіемъ горныхъ видовъ,
понорамой зеленыхъ склоновъ, блестящихъ снѣжныхъ вершинъ, голубыми и
розовыми силуэтами отдаленныхъ возвышенностей.
Они замѣчаютъ, какъ распускается виноградъ и фиговыя деревья. Зе­
леная чаща лѣсовъ сначала ослѣпля етъ ихъ, потомъ умиротворяетъ и
кажется имъ, что они находятся на глубинѣ моря, тихой и прозрачной.
Но здѣсь нѣтъ давленія воды, воздухъ легокъ и пріятенъ, насыщенъ
острымъ запахомъ смолы. Могучіе каштаны жестикулируютъ своими раскиди­
стыми вѣтвями предъ спокойно стоящими хвойными деревьями и плоды ихъ
въ формѣ зеленыхъ иглистыхъ шаровъ падаютъ рядомъ съ чешуйчатыми
шишками сосенъ п елей. Вьющіяся Эфедры съ желтыми цвѣтами перепле­
таются вокругъ зеленыхъ деревьевъ. Цвѣтная пыль вьется облакомъ вокругъ
иглистыхъ вѣтокъ и падаетъ на землю золотистымъ дождемъ. Сбѣгая по
склонамъ и поднимаясь на верхъ они вдыхаютъ различные ароматы: трехгранныхъ тисовъ съ красными плодами, черныхъ кипарнсовъ, которые,
располагаясь рядамп, напоминаютъ похоронную процессію въ траурныхъ
мантіяхъ, мозжевельнпка съ золотистыми ягодами и темныхъ лиственницъ.
Выше идутъ деревья болѣе выносливыя, съ могучими стволами. Кедры
разбрасываютъ горизонтально свои крѣпкія вѣтви, отъ самой земли воз­
вышаются пирамидальные кроны пихтъ, зрѣютъ кисти дикаго винограда.
Хвойныя, тѣснясь, бросаются по крутымъ склонамъ, всюду разнося
смолу п терпентпнъ. Еще выше, за пастбищемъ, земля исчезаетъ и на
поверхности выступаютъ голыя скалы, въ расщелинахъ которыхъ ютятся
блѣдные цвѣточки, дышащіе холоднымъ воздухомъ горъ.
И если бы наши путники осмѣлись подняться до оголенныхъ вершинъ,
они нашли-бы тамъ лпшь скромные лишаи и блѣдные мхи далекаго Сѣ-

вера, этихъ ж алкихъ п арази товъ , которы е прозябаю тъ въ полярны хъ ст р аяахъ на мѣстѣ растаявш п хъ подъ лучами весенняго солнца— снѣговъ.
Но и там ъ, куда они уже достигли, ихъ засти лаю тъ временами облака
и они купаю тся, к а к ъ в ъ о к е ан ѣ , въ голубомъ эф и рѣ , часто потрясаемомъ
бурями.
О строконечныя верш ины гордо возвы ш аю тся надъ скалисты м ъ хребтомъ.
Вдали неясныя очертан ія ещ е болѣе вы сокнхъ верш инъ или тучъ, — кто
зн а е т ъ? — горятъ на солнцѣ то золоты мъ, то розовы мъ свѣтом ъ. Д ѣти
всматриваю тся, пож нраю тъ глазам и чудные горны е пейзаж и, сп ѣш атъ о предѣлить н азван ія в е р ш инъ по знаком ой имъ географ ической кар тѣ , угадать
перевалъ в ъ углубленіяхъ хребта и н ап равлен іе дороги, которая, изви ваясь
змѣей, круто подним ается, чтобы затѣ м ъ кам енисты м ъ к а с к а домъ упасть
въ долину И тал іи . Они возвращ аю тся, сп ускаясь мимо вы ем окъ ж елѣзной
руды, хватаясь рукам и за вы ступы скалъ , бѣгутъ по известнякам ъ и скоро
опять попадаю тъ въ серебристую зелень оливковы хъ рощ ъ и вды хаю тъ
тонкій аро м атъ л и монны хъ деревьевъ .
Огюстъ обож ает ь эти путеш ествія; он ъ, хотя и малъ ростомъ, но мускулистъ п неутомимъ. Онъ часто уходитъ одинъ и проводитъ цѣлые дни
на лонѣ природы , вды хая цѣлительны е аром аты могучей растительности горъ.
Т акж е полно, к а к ъ аро м атъ , тиш ину горъ наполняешь ш умъ ручьевъ, к о ­
торы е, вы текая изъ прикры ты хъ листвою расщ елинъ, то падаю тъ т ихи мъ
дож диком ъ, то несутся бурны мъ потокомъ. И всюду, по всѣм ъ ры твинамъ
п уступам ъ гн ейса, сланца и гранита, кристально чистая во да то падаетъ
ш ирокой волной, то разби вается на струйки, которы е во рчатъ , говорятъ,
поютъ. Въ этом ъ говорѣ природы ребенокъ узнаешь радость бы тія, н аслаж ­
дается и упивается ароматами растеній, утоляешь свою жажду изъ пр озрачны хъ горны хъ п отоковъ.

II.
Семейство ж и ветъ въ зданіи субпреф ектуры , противъ церкви . Въ городкѣ пмѣется коллеж ъ, гдѣ мальчики получаю тъ первоначальное о б разова н іе : то лько старш ій настолько вы росъ, что е го посы лаю тъ уже продол­
ж ать ученье в ъ лицеѣ Н иццы. Во всяком ъ слу чаѣ , мемуары А дольфа свидѣтельствую т ъ , что при всей изолированности, П юже Тэнье представляеш ь
собою в полнѣ цивилизованны й уголокъ: „Т ам ъ были люди благовоспитанны е
п просты е, адм инистраторы , судьи, капиталисты , дѣловая ж пзнь и лю бовн ыя интриги, теологическіе споры , ф илософ ы , хан ж и ... Словомъ всѣ эле-

менты умственной и моральной жизни маленькаго городка въ двѣ тысячи
жителей". Матеріальныя потребности удовлетворялись изобильной и здоро­
вой пищей: рыбой изъ рѣки В аръ, дичью, домашней птицей, фруктами и
прекраснымъ хлѣбомъ. Украшеніемъ долпны служили кипарисы, фиговыя,
миндальныя, гранатовыя деревья и виноградники. Р исуя эту картину, Адольфъ
говорить, что она наложила на него неизгладимую печать южанина. Его
жизнь въ лицеѣ Ниццы не измѣняетъ его живой и сантиментальной при­
роды, которая проявляется и позже, несмотря на измѣнившійся характеръ
и новое міросозерцаніе онъ начинаетъ уважать имперію съ ея барабанны м ъ
боемъ, хотя иногда его и безпокоятъ сомнѣнія. Онъ получаетъ и сохра­
няетъ понятія о честности и чести своего отца. Въ каникулярное время,
которое онъ проводилъ въ Пюже-Тэньи, онъ утѣш аетъ этого добряка, не­
много подавленнаго личностью и тяжелымъ характеромъ его жены. Она ж е,
часто беременная, кормилица его дѣтей, окруженная заботливымъ уходомъ
и почтеніемъ, не можешь помириться съ своимъ незавиднымъ положеніемъ
и не легка жизнь Доминика Бланки, мужа этой беззаботной и неуживчи­
вой женщины и отца постоянно возрастаю щ а го семейства.
Постоянно онъ занятъ отысканіемъ средствъ разбогатѣть, онъ тщетно
пытается загородить Варъ плотиной, разводитъ плантаціи, входитъ въ долги
и дважды подвергается полному раззоренію отъ наводненія. Въ концѣ
1 8 1 3 года у него семеро дѣтей— четыре сына и три дочери. У него нѣтъ
средствъ, чтобы дать имъ всѣмъ соотвѣтствующее воспитаніе, онъ даж е
не увѣренъ, сможетъ ли Огюстъ окончить коллежъ, который ему дастъ
лишь элементарное образованіе. Но все-таки субпрефектъ привыкъ къ своей
административной дѣятельности и полюбилъ ее, о чемъ свидѣтельствуетъ
одинь рапортъ его непосредственнаго начальника, господина Дю-Б уш аж а,
префекта Ниццы. Онъ пишетъ въ 1 8 1 2 году, вы раж ая свое уваж еніе къ
его способностям^ твердости и умѣнью управлять, распорядительности и
бережливости.
Но тотъ же рапортъ говорить о скудости средствъ этой семьи: 1 .5 0 0 ф ранковъ ежегоднаго дохода.— Этого мало, чтобы воспитать столько дѣтей и это
всегда угнетает ь отца и мать, думающихъ о будущемъ. Они хотѣли бы рас­
положить къ себѣ тетку госпожи Бланки, восьмидесятилѣтнюю старуху,
овдовѣвшую 15 лѣтъ тому назадъ и живущую въ департаментѣ Эръ и
Л уаръ, которая могла бы завѣщ ать свое состояніе этому многочисленному
и интересному семейству. Доминикъ Бланки испробовалъ всѣ мѣры. Во
время консульства онъ подалъ министру внутреннихъ дѣлъ докладную з а ­
писку, въ которой прославляя „тысячу разъ счастливый день 1 8-го Брю­

мера", обѣщаетъ воспитать своихъ дѣтей въ духѣ признательности и
любви къ доброжелательному правительству, отъ котораго зависитъ его
судьба п проситъ о мѣстѣ субпрефекта въ Эръ и Луаръ или ближайшемъ
къ нему департаментѣ. Его жена Софья тоже пишетъ къ ихъ покровителю
Фабру де Лодъ, президенту Трибунала, а тетка ея, госпожа Бріонвиль,
обращается съ такой же просьбой къ министру внутреннихъ дѣлъ. Но в а ­
кантной субпрефектуры не находится, а затѣмъ слѣдуетъ окончательная
катастрофа: Наполеонъ, побѣжденный союзниками въ 1 8 1 4 году, подпи­
сываешь, 11 апрѣля въ Фонтэнебло, свое отреченіе. И въ то самое время,
когда императоръ, сдѣланный потѣшнымъ королемъ острова Эльбы, чтобы
совершить переѣздъ изъ Авиньона въ Фрежю, избѣгнувъ камней провансальскихъ роялистовъ, долженъ переодѣться въ форму австрійскаго офицера,
субпрефектъ Пюже-Тэнье въ свою очередь вынужденъ покинуть свой домъ
и семью. Вмѣстѣ съ войсками союзниковъ пришли и пьемонтцы, изгнанные
в о время присоединенія ихъ провинціи къ республикѣ и помнящіе 1 7 9 2 годъ.
Д ѣти п родолж аю тъ вести свою невинную ж изнь среди этихъ волненій.
Впервые они ви дятъ сцены дикаго наш ествія солдатъ , появленіе доносчиковъ, грубые обы ски, аресты , при которы хъ взяты хъ бросаю тъ н а улицу,
толкаю тъ кул акам и , избиваю тъ прикладам и и саблями.
И одновременно съ т ѣм ъ, к а к ъ въ Н иццѣ Адольфъ видишь своихъ проф ессоровъ, нацѣпляю щ ихъ бѣлую кокарду Б урбоновъ и голубую -Сардиніи,
теряетъ свое у в аж ен іе к ъ ихъ авторитету, наблю дая такое угодничество
своихъ учителей. Огю стъ в ъ П ю ж е-Тэнье д ѣ лается свидѣтелем ъ тѣ хъ же
сценъ, ко гд а см ѣш анны е ц в ѣ та реакц іи и иностранцевъ грубо вы тѣсняю тъ
трехцвѣтную кокарду Ф ранціи. Р а зо р е н іе семьи было полное.

Доминикъ Бланки вынужденъ покинуть территорію, отошедшую опять
къ Сардиніи, съ восьмью д ѣтьми на рукахъ и не имѣя другихъ средствъ,
кромѣ недополученнаго жалованья и вырученныхъ за проданную мебель
пяти тысячъ франковъ. Лицеистъ, вернувшійся изъ Ниццы послѣ совершив­
шихся тамъ перемѣнъ, находитъ мать потерявшею всякое самообладаніе
и отца страшно разстроеннаго предстоящимъ вынужденнымъ отъѣздомъ. И
вдругъ, наканунѣ отъѣзда, ихъ судьба рѣзко изменяется вслѣдствіе обстоя­
тельства, о которомъ Адольфъ слѣдующимъ образомъ передаешь въ своихъ
мемуарахъ: „Когда мы были заняты приготовлениями къ отъѣзду въ Парижъ, гдѣ мой отецъ надѣялся, съ помощью своихъ друзей, найти какоенибудь скромное занятіе, достаточное, чтобы обезпечить кусокъ хлѣба
своимъ дѣтямъ, онъ получаешь по почтѣ неоплаченный пакета съ адресомъ,
написаннымъ незнакомымъ почеркомъ, при чемъ сквозь конверта виднѣлся

печатный бланкъ. Думая, что это одна изъ безчисленныхъ рекламъ разсылаемыхъ безъ марокъ Парижскими купцами всѣмъ должностнымъ лицамъ,
онъ хотѣлъ отказаться принять его. Но моя мать, болѣе любопытная, опла­
тила пакетъ и вскрыла его. Письмо было изъ главнаго города департа­
мента Эръ и Луаръ, написано мировымъ судьей, который извѣщ алъ насъ,
что умерла тетка моей матери, которая д ѣ л а лась ея наслѣдницей. А мой
отецъ приглашался получить ея часть наслѣдства“ . Списокъ оставшихся вещ ей
заключалъ значительное количество мебели, серебро, золотыя табакерки,
дорогія кружева и бѣлье. Недвижимое имущество состояло изъ барскаго
дома, громко назы вавш а гося з а мкомъ Гранмонъ, парка, обнесеннаго стѣной
и полевыхъ угодій. Отецъ поѣхалъ одинъ, чтобы на мѣстѣ узнать положеніе
дѣлъ. Онъ остановился въ Ш артрѣ на какомъ-то чердакѣ, началъ процессъ съ однимъ изъ сонаслѣдниковъ и добился п рава на все наслѣдство,
такъ какъ другіе сонаслѣдники отказались при началѣ процесса. Это з а ­
няло нѣсколько мѣсяцевъ и лишь съ окончаніемъ дѣла г-ж а Бланки по­
ѣхала туда съ Адольфомъ и одной изъ своихъ дочерей. Остальные дѣти
послѣдовали за ней, сопровождаемыя теткой Бріонвнль, которая посели­
лась въ Пюже-Тэнье послѣ смерти своего мужа. Тринадцатидневное путеш ествіе въ дилижансѣ было утомительно и печально, когда приходилось
проѣзжать мѣстности, бывшія недавно театромъ войны, мимо сожженныхъ
деревень и полей, изрытыхъ могилами убитыхъ. И зъ Парижа Адольфъ
отправился первымъ въ Оиэ подъ Ано, гдѣ умерла тетка его матери. „Было
девять часовъ в еч ер а," разсказы ваетъ онъ, „когда я пріѣхалъ, н аконецъ,
туда, гдѣ отецъ ж далъ меня въ старинномъ замкѣ со скромнымъ ужиномъ,
чрезвычайно довольный. Вмѣсто того, чтобы занять большiя комнаты, обстав­
ленный не безъ роскоши, отецъ сидѣлъ передъ очагомъ громадной кухни,
въ которомъ весело пылалъ хорошо поддерживаемый огонь. И я не могу
выразить, какъ былъ тронутъ, увидѣвъ этого добряка, который гордился
выигрышемъ процесса и пріобрѣтеніемъ для насъ убѣжищ а, к ак ъ будто онъ
вынгралъ сто сраженій.
Н а слѣдующей день, съ восходомъ солнца, отецъ разбудилъ меня,
чтобы прийтись и познакомиться съ нашимъ паркомъ. П аркъ заним алъ
отъ 15 до 16 десятинъ. Половина его была раібнта въ итальянскомъ вкусѣ
съ прямыми террасамп, возвышающимися одна надъ другой; длинныя аллеи
липъ пересѣкались подъ прямымъ угломъ, выдѣляясь на темномъ фонѣ
луж аекъ, что придавало имъ замѣчательвый характеръ свѣжести. А задній
планъ возвышался амфитеатромъ и за р о с ъ вѣковыми дубами". Все было
очень запущ ено. Внутри дома то-же видны остатки бывш а го величія: кро-

вати подъ балдахинами, тяжелыя шелковыя зеневѣси, мебель въ стилѣ
Людовика XV, комоды краснаго дерева, старинные часы и туалетные сто­
лики, украшенные мусселиномъ. Но бѣда въ томъ, что г-ж а Бланки, едва
пріѣхавъ, была так ъ пораж ена, что „потеряла голову" предъ массой се­
ребра, золотыхъ табакерокъ, часовъ и кружевъ.
Сначала она дѣтски восхищ алась в с ѣмъ этимъ, наряжалась въ валансенскіе и алансонскіе круж ева, чтобы пойти въ деревенскую церковь, потомъ
начала распродавать одну за другою золотыя табакерки, которыя стоили
7— 8 тысячъ франковъ; за ними послѣдовало серебро, круж ева, шелковыя
занавѣси, севрскій фарфоръ, часы, ванны и даже кухонная утварь. „Все
текло,— говорить А дольфъ,— все исчезало незамѣтно изъ ея не знающихъ
удержу рукъ... Я никогда не в идѣлъ такой страсти къ опустошенно дом а".
На что же пошли вырученныя деньги? Пущены на вѣтеръ. Они не по­
служили ни для ремонта дома, ни для воспитанія дѣтей. Ж ена Бланки
является при этомъ совершенно беззаботной и легкомысленной. Она часто
ѣздитъ въ Парижъ и привозить оттуда свѣжую морскую рыбу, дичь, ва­
ренья, кофе, ш околадъ, чай, печенья, модныя платья и шляпки. Если мужъ
или старшій сынъ пробуютъ остановить это безсмысленное мотовство к акимъ-либо робкпмъ замѣчаніемъ, такъ она закры ваетъ имъ ротъ отвѣтами
въ родѣ слѣдующаго: „ Я не обязана отчетомъ никому изъ тѣхъ, кого я
кормлю; недовольные могутъ убираться".
Отецъ Бланки пытался было возстановнть равновѣсіе въ бюджетѣ и
открылъ въ домѣ Г ранмонъ, вмѣстѣ съ Адольфомъ, начальную школу, ко­
торая сначала пошла хорошо, но скоро была закрыта по распоряженію
начальства, будучи открыта безъ надлежащ аго разрѣш епія. Закрытіе послѣдоваіо по доносу прокурору учителя сельской школы.
Отставной чиновникъ дѣлалъ попытку вступить на службу къ новому
правительству. Затрудненія въ настоящемъ, страхъ передъ будущимъ, н е ­
обходимость воспитывать семь дѣтей— восьмой умеръ въ 1 8 1 4 году— вотъ
чѣмъ нужно объяснить эту поиытку бывшего члена Конвента служить возстановленной королевской власти. Еще иередъ отъѣздомъ изъ Пюже-Тэнье
1-го іюня 1 8 1 4 года, онъ писалъ новому министру внутреннихъ дѣлъ,
напоминая о своемъ т юремномъ заклю ченіи: „ Послуживъ моему отечеству
въ ят желыя времена, я былъ бы счастливъ посвятить остатокъ своихъ дней
службѣ новому Генриху IV , подъ эгидой новаго Сюлли". 8-го іюля, въ новомъ прош енi и , онъ еще разъ на помиваетъ о своемъ тринадцати-мѣсячномъ
зеклю ченіи въ тюрьмѣ „ за вѣрность принципамъ, шедшпмъ наперекоръ
зеблуж деніям ъ того врем ени". Онъ проситъ мѣста, подобнего тому, которое

занималъ раньш е: „И какъ мнѣ не лелѣять этой надежды, имѣя счастіе
жить подъ властью добрѣйш аго) изъ монарховъ?" Но всѣ старанія остаются
безплодными. Несмотря на безупречный послужной списокъ просителя, Б у р­
боны не торопятся воспользосаться услугами жирондиста 1 7 9 3 года. Онъ
получаетъ только снова свои документы о натурализаціи, выданны е 2 0 -го
декабря 1 8 1 4 года.
Императоръ возвращ ается и чиновникъ снова получаетъ свое мѣсто.
Наполеонъ вы саж ивается, его орелъ летитъ отъ колокольни къ колокольнѣ,
а онъ, оставляя на пути слѣды тяжелыхъ ботфортовъ побѣдителя, быстро
мчится изъ города въ городъ, проходитъ поля, восходитъ на Альпы, спу­
скается въ долину Роны и является въ Париж ъ. Его знамя развевается на
Н отръ-Дамъ, а онъ въ Тюльери. И снова, въ продолженіе 1 0 0 дней, Н а ­
полеонъ царствуетъ, а субпрефектъ управляет х . Но уже не въ Пюже-Тэнье,
принадлежащемъ И таліи, а въ Мормандѣ, въ двухъ дняхъ пути отъ Бордо,
на Гароннѣ. Онъ не скрылъ о своихъ прошеніяхъ Людовику X V III. „ Я
надѣялся получить,— пишетъ онъ,— у эфемернаго правительства Бурбоновъ
какое-либо мѣсто, которое могло бы дать мнѣ средства для воспптанія
дѣтей. Тщетная надежда! Я не былъ эмигрантомъ, но мое званіе бывшаго
члена конвента заставляло министра дрожать отъ страха. И я вынужденъ
былъ вернуться въ свое помѣстье Гранмонъ“ .
29 -го марта онъ писалъ: „С частливая случайность, о которой нельзя
было и мечтать, Божественный Промыселъ снова возводить на тронъ героя,
добродѣтелямъ котораго будутъ удивляться вѣка, даже въ его несчастіи.
Надежда воскресаетъ въ сердцахъ французовъ, она въ особенности воскресаетъ въ сердцѣ просителя. Возвращ еніе императорской фамиліи на тронъ,
принадлежащiй ей по волѣ всей Франціи, осушитъ потоки слезъ, оно осушитъ
и слезы семьи просителя, не перестававш ей лить ихъ до этого мом ента".
Въ отвѣтъ на это, Карно, министръ внутреннихъ дѣлъ, даетъ ему
отвѣтственный постъ въ Мормандѣ, южномъ округѣ, гдѣ господствуетъ
роялистическій духъ и гдѣ субпрефекту очень трудно держаться, несмотря
на его мирный характеръ. Онъ зам ѣчаетъ каждое утро, что съ его дверей
исчезаетъ трехцветное знамя.
X.
Рѣш ительное сраженіе проиграно при Ватерлоо и англійскій корабль
уноситъ героя на островъ Святой Елены. Ж анъ-Д оминикъ Бланки покидаетъ Мормандъ, уходитъ оттуда пешкомъ в ъ Онэ, вынужденный въ дорогѣ

продать своп часы, и является въ одно прекрасное утро домой за пыленнымъ путяикоиъ, съ палкой въ рукѣ, въ сопровожденiи крестьянскаго маль­
чика, несущаго его чемоданъ.
Онъ дѣлаетъ новыя попытки, чтобы войти въ милость къ возстановленнымъ Бурбонамъ.
Въ 1 8 1 8 — 1 8 1 9 годахъ онъ снова обращ ается къ правительству Лю­
довика X V III, указы ваетъ на свою „благонамѣренность въ тяжелые для
отечества годы“ , онъ пользуется рекомендаціей Ланжуинэ, Буассп, Дангла,
Эли Дуассэй, но ничто не помогаетъ п на этомъ заканчивается его пуб­
личная карьера. Онъ примиряется съ судьбою и принимается за культивированіе своего сада. Теперь очередь за его сыновьями, чтобы выступить
на сцену общественной дѣятельности.
Адольфъ уже разъ уѣзж алъ въ Париж ъ съ 3 — 4 рубашками, нѣ сколь­
кими носовыми платками и монетой въ 4 0 су, которую мать Дала ему въ
дорогу. Онъ терпѣлъ тамъ нищету и голодъ, уплачивалъ за свою постель
перепиской бумагъ, наконецъ, вынужденъ былъ вернуться въ Онэ, гдѣ мать
приняла его очень сурово. Онъ возвращ ается въ Парижъ къ прибытію
Наполеона, присутствуешь при его встрѣчѣ на площади Карусель, по и это
путешествіе его было столь же неудачно, какъ и первое. Онъ снова воз­
вращ ается въ Онэ, гдѣ новая причина разоренія присоединяется къ бывшимъ раньш е. Бланки принуждены дать помѣщеніе штабу гусарскаго полка
пруссаковъ при второмъ нашествіи союзниковъ, полковнику и семи офнцерамъ, которые живутъ въ свое удовольствіе, принимаютъ гостей, поѣдаютъ
домашнюю птицу, распиваю тъ вина, расхищаюшь оранжереи и виноград­
ники, вы ставивъ передъ ними стражу. Ихъ денщики вырубалп даж е вѣковыя
деревья на дрова, пока Адольфу не удалось, на почвѣ любви къ антич­
ному, подружиться съ однимъ семнадцатилѣтнимъ лейтенантомъ и довести
до свѣдѣнія полковника, что ихъ домъ былъ указанъ для расквартированія
войска, по злобѣ на нихъ мѣстнаго мера, роялиста н клерикала, и что въ
этомъ есть п ревыш еніе власти. Съ этого момента все измѣняется; теперь
самъ меръ долженъ доставлять провизію офицерамъ, съ которыми госпожа
Бланки, храбрая и рѣзкая на словахъ, умѣетъ воевать, къ великому удовольствію ея сына Адольфа.
Послѣднему, иаконецъ, послѣ всѣхъ его неудачъ, удается найти занятіе
въ Парижѣ. Сначала онъ поступаешь въ заведеніе Бургъ-ля-Ренъ, потомъ
въ другое — Маре и, паконецъ, в ъ пансіонъ къ бывшему эмигранту Масусэнъ , который опредѣляетъ его въ качествѣ секретаря, довѣряетъ ему

преподаваніе въ двойномъ низшемъ классѣ и репетиторство учениковъ»
поеѣщающихъ лицей Ш арлемань.
Когда ему удается получить у г. М ассэнъ 1 .5 0 0 франковъ ж алованья
при готовомъ столѣ и квартирѣ, онъ осущ ествляетъ свою давнишнюю мечту
и беретъ къ себѣ въ П ар иж ъ брата Луи-Огюста. Онъ заручается согл а сіемъ хозяина принять Огюста въ иансіонъ за низшую плату и проситъ у
матери выслать брату необходимое бѣлье, въ чемъ она ему отказы ваетъ.
Ему приходится ждать нѣсколько мѣсяцевъ, пока удается купить самое
необходимое и, наконецъ, Огюстъ пріѣзж аетъ. Адольфъ рисуетъ его, какъ
милое дитя, красиваго маленькаго блондина съ симпатичнымъ личикомъ и
рѣдкпми способностями. Онъ счастливъ видѣть мальчика „сидящ имъ въ его
классѣ и за общимъ столомъ духовной пищ и". Онъ наряж ае тъ двѣ падцати лѣтняго брата въ синюю курточку съ бархатнымъ воротникомъ. „Я всегда
съ нетерпѣніемъ ожидалъ воскресеній, чтобы повести его гулять, показы ­
вать ему достопримѣчательности Париж а и отвѣчать на безчисленные в о ­
просы, которые задавала мнѣ его ненасытная любознательность" . По в ечерамъ этихъ воскресеній они вмѣстѣ обѣдаютъ и возвращ аю тся въ инсти­
тутъ Массэаъ. Старшій явл яется младшему брату истиннымъ отцомъ и
чувства, выражаемыя имъ относительно его каж утся намъ вполнѣ искрен­
ними, несмотря на оговорки, которыя онъ примѣшиваетъ къ своему р азсказу о немъ и о которыхъ мы не будемъ пока упоминать, чтобы не
забѣжать впередъ. Мы лишь приведемъ сообщеніе о школьныхъ успѣхахъ
Огюста: „О нъ сразу дѣлается однимъ изъ лучшихъ учениковъ пансіона
Массэнъ, а передъ его успѣхами въ лицеѣ блѣднѣютъ тѣ, которыя я когда-то
имѣлъ въ Ниццѣ. На генеральномъ конкурсѣ всѣхъ л ицеистовъ П ариж а,
его имя произносится съ восхищеніемъ, онъ фпгурируетъ однимъ изъ первыхъ на всѣхъ почетныхъ спискахъ. Греческій, латинскій, географія, истор і я — все для него является средствомъ тріумфа и награды . Г. Массэнъ,
который видѣлъ выдающіяся способности моего брата и умѣлъ ц ѣ нить ихъ
по достоинству, понимая, насколько выигрываешь отъ этого слава его
заведенія, значительно уменьш илъ плату за его содерж аніе въ пансіонѣ.
Однажды Адольфъ возвращ ется изъ путешествія въ Англію съ опозданіемъ на два дня и находитъ господина Массэнъ весьма недовольнымъ
Придравшись къ незначительному поводу, какъ опозданіе въ двѣ ми нуты
на урокъ, онъ ссорится съ нимъ и разстается. „Г-нъ Б ланки,“ говоришь
начальникъ института, „урокъ въ одинъ часъ долженъ продолжаться
6 0 минута, какъ отпускъ въ 1 м ѣсяцъ— 3 0 дн ей". Молодой учитель не
захотѣлъ снести эго грубое зам ѣчаніе, сдѣланное предъ учениками и по -

далъ bъ отставку. Начальникъ спросилъ при этомъ: а что мы сдѣлаемъ
съ ваш пмъ братомъ? „Мой братъ пойдетъ со мной и будетъ ѣсть мой
хлѣбъ. Имѣю честь к л а н я т ь с я " . ИАдольфъ Бланки уходитъ н есм отря на
предложеніе остаться секретаремъ пансіона. Но разры въ не былъ полный.
Онъ возвращ ается въ заведеніе приходящимъ репетиторомъ. Онъ нанялъ
квартиру въ городѣ для себя, брата и старой тетки Бріонвиль, которая
пріѣхала изъ Онэ, чтобы вести его хозяйство, а такж е для своей сестры
Ураніи . которую отдаетъ затѣм ъ въ одинъ изъ парижскихъ пансіоновъ и
которая проводитъ съ ними воскресенья. Огюстъ продолжает ь, однако, у
Массэнъ сво и занятія „успѣхи которыхъ дѣлаются все болѣе блестящими,
особенно подъ конецъ, такъ что онъ выходитъ однимъ изъ наиболѣе знаменитыхъ аедалистовъ университета“ .
Адольфъ разсказы ваетъ по этому поводу о публичномъ актѣ въ п редпослѣднемъ классѣ: „когда мой братъ получилъ такую массу наградъ, что
мы были не въ силахъ, возвращ аясь изъ Сорбонны, сами унести всѣ эти
тяжелыя и прекрасныя книги, хотя ихъ несли моя мать, самъ Огюстъ и я “ .
Онъ упоминаетъ о великолѣпномъ изданіи Ролленъ in quarto, въ дорогомъ
кожанномъ переплетѣ съ золотымъ обрѣзомъ. Переноска этихъ книгъ вы ­
звала новую сцену со стороны матери. Когда Адольфъ предложилъ взять
извозчика, чтобы довести эту библіотеку, г-ж а Бланки набросилась на
него съ упреками, говоря, что о нъ , вѣроятно, завидуетъ успѣхамъ брата»
если хочетъ спрятать ихъ въ глубинѣ фіакра.

XI+.
Въ продолженіе шести лѣтъ съ 1 8 1 8 по 1 8 2 4 г., Огюстъ Бланки
заним аетъ мѣсто въ длинной вереницѣ ш кольниковъ с ъ запачканными черни­
лами пальцами, выходящ ихъ изъ противнаго имъ зданія, топчущпхъ улицу
Ш оссе-де-М инимъ, переходящихъ королевскую площадь, бросая завистливые
взгляды на играющихъ въ пыли подъ каш танам и мальчишекъ. Они выходятъ на улицу Сэнтъ-А нтуанъ , проходя чрезъ королевскую улицу и са­
дятся на лоснящ іяся скамьи лицея Ш арлеманъ. К ъ окончанію курса мальчикъ превращ ается въ юношу, въ двпж еніяхъ и внѣшности котораго отра­
зился упорный школьный трудъ. Его блѣдное лицо съ едва пробивающейся
растительностью— обычное лицо гимназиста послѣднихъ классовъ, готовя­
щихся къ окончательнымъ экзаменам ъ и охотно встунающихъ въ споры
со своими учителями. Его природная склонность къ строгимъ формамъ и

пропорціямъ сдѣлала изъ него выдающагося классика, его точный умъ п
богатое воображеніе дали ему возможность легко усвоить математику,
ноэзію чиселъ, а его ненасытная любознательность облегчила ему изученіе
географіи и исторіи. Его упорство помогаетъ побѣждать трудности ученыхъ построеній. И Адольфъ, сдѣлавш ійся послѣдователемъ Ж ан ъ -Б ап тиста-Сэя, экономистъ Адольфъ, который готовитъ свои лекціи для Атэнея,
не завидуетъ своему брату, а искренно восторгается его удивительными
прилежаніемъ и памятью п пишетъ старику-отцу, живущему въ Онэ, что
„этотъ мальчикъ удивитъ м іръ“ .

XII.
То, что происходить между 1 8 1 8 и 1 8 2 4 годами было достаточно,
чтобы сполна завладѣть душами этихъ ш кольниковъ и сдѣлать ихъ серьез­
ными до меланхоліи. Ш умъ съ улицы проникалъ чрезъ рѣш етки школьныхъ оконъ. А уѣзж ая на каникулы, мальчики видѣли недовольство въ
ихъ буржуазныхъ семьяхъ.
На фонѣ мечты и апофеоза воскресаютъ прожитые годы. Огдѣльныя
событія выдѣляются. окруженныя блескомъ, въ облакѣ славы вырисовы­
ваются символы: красная фригійская ш апка, треугольникъ равенства,
парящій орель, лавръ и короткій мечъ. Тотъ же свѣтъ отраж ается на
топорѣ гильотины и ш тыкахъ движущихся войскъ. Трибуна возвыш ается
надъ кишащею внизу толпою, какъ скала надъ волнами бурнаго моря.
Аплодирующія руки поднимаются къ нависшимъ знаменамъ. Экипаж и съ
ораторами объѣзжаю тъ предмѣстья. Поля битвы, видимыя съ птичьяго
полета, кажутся кладбищ ами, выбросившими изъ нѣдръ земли своихъ
мертвецовъ. Таинственныя фигуры идей, въ костюмахъ богинь, то являю тся,
то исчезаютъ, растуть и возносятся, окруженныя свѣтомъ и криками.
Б ѣлый конь, на которомъ ѣдетъ императоръ, появляется утромъ въ день
побѣды. Все перемѣшано въ этихъ видѣніяхъ недавняго прошлаго, ко­
торое каж ется такимъ далекимъ. Тѣ, которые пережили все это, не могутъ разобраться въ прошломъ и увлекаются несовмѣстимымъ идеаломъ
республики и Ц езаря.
И на фонѣ этой удивительной декораціи и среди трагической борьбы
совершается вторая реставрація.
Происхожденіе власти подъ протекторатомъ чужеземныхъ армій не за ­
быто. Глаза патріотовъ в идятъ еще русскаго царя и прусскаго короля,

проѣзжающихъ по бульварамъ при крикахъ роялистовъ, видятъ казаковъ
Александра І-го , домающихъ ледъ на Сенѣ, чтобы вы купаться, что со­
вершается на глазалъ старыхъ солдатъ Наполеона, стоящихъ на караулѣ
въ Тюльери. Крѣпости были заняты, арсеналы опустошены и пушки уве­
зены, какъ дикіе звѣри, которыхъ тащ атъ на веревкахъ. Блюхеръ мини­
ровалъ іенскій мостъ, париж ане были принуждены снабжать пруссаковъ
табакомъ и водкой, мародеры доходили до Бретани. На страну было воз
ложено семьсотъ милліоновъ военной контрибуціи. Герцогъ Ангальтъ-Бернбургъ потребовалъ вознаграж деніе за 4 .0 0 0 рейтеровъ, выставленныхъ
когда-то его предками въ помощь Генриху IV. Брюнъ убитъ въ Авиньонѣ,
а Раш ель въ Тулузѣ. На Гренэльской площади былъ разстрѣлянъ Лабедуайеръ, въ аллеѣ обсерваторіи— Нэй, въ Бордо— Ц езарь и Константинъ
Фоше, въ Лиллѣ— Ш артранъ и еще въ ІІариж ѣ— Міэттонъ и Муточъ
Дювернэ. Боннэръ умеръ въ тюрьмѣ, Дэбелль и Траво присуждены къ
двадцатилѣтни ему заключенію. Друэ д’Эрлонче, братья Л ялеманъ, Клозель,
Брайэ, Амей— объявлены внѣ закона. Адвокатъ Дидье и его товарищи по
возстанію гильотинированы въ Греноблѣ. Пленье, Корбонно и Толеронъ,
организаторы заговора патріотовъ, осужденны какъ о тцеубійцы и имъ отрѣзываютъ руку прежд е чѣмъ отрубить голову. Людовикъ XV III, подагрикъ
съ напудренными волосами, съ витыми эполетами на голубомъ каф танѣ,
правитъ Ф ранціей, к ак ъ и въ Митавѣ, съ разрѣш енія Европы. Мармонъ,
герцогъ Рагузскій, скачетъ на смотрахъ или ожидаетъ своей очереди по­
пасть куртизаномъ во дворецъ. Фуше наводитъ страхъ, а Талейранъ воз­
буждаеъ безпокойство.
Когда все это происходило, можете ли вы себѣ при этомъ предста­
вить учениковъ М ассэна, всѣхъ возрастовъ и различнаго образа мыслей,
разсказы ваю щ ихъ другъ другу то, что они узнали дома или вычитали въ
бюллетеняхъ и газетахъ, смотря по обстоятельствамъ, то полныхъ благороднаго энтузіазм а, то разгнѣванны хъ и ж арко спорящ ихъ, или идущихъ
по Королевской площади и указывающ ихъ другъ другу глазами на про­
нырливую и важную фигуру іезуита въ черной сутанѣ или краснаго королевскаго гвардейца, который расхаж иваетъ по площади вокругъ бронзовой
статуи Людовика Х ІІІ-го? Взрослые, которые въ продолженіи этихъ лѣтъ
сторонятся малышей, возбужденно бесѣдуютъ, сообщаютъ другъ другу то
страшныя новости, заставляю щ ія ихъ блѣднѣть, то радостныя вѣсти, про­
буждающi я в ъ нвхъ надежду.— Въ Ліонѣ были казни но распоряженію
генерала К анэль.— Л афитъ избранъ въ Палату, а такж е Л аф айэтъ, Ма­
нюэль и генералъ Гренье.— Число независимыхъ депутатовъ теперь сорокъ

пять. Коцебу убитъ студентомъ Сандъ. Студенъ Л ёнидъ, покуш авш ійся на
убійство регента въ Нассау, покончилъ самоубійствомъ въ тюрьмѣ, нроглотивъ куски стекла.— Арндтъ въ тю рьмѣ.— Гёрръ бѣжалъ во Францію.
Въ латинскомъ кварталѣ студенты протестовали противъ удаленія ихъ
профессора Б аву.— Аббатъ Грегуаръ избранъ депутатомъ въ Греноблѣ.—
Число либераловъ теперь девяносто. Въ Мадридѣ, Лиссабонѣ, Н еаполѣ и
Туринѣ революція. Испанскій Фердинандъ изгнанъ, Ф ердинандъ Н еапольскій подписалъ свое отреченіе.— Н еапольскій Фердинандъ возвратился.—
Марончелли и Сильвіо Пеллико заключены въ Ш нильбергъ.— В чера вечеромъ герцогъ Берри убитъ ударомъ ножа при выходѣ изъ оперы .— Лувель
казненъ сегодня утромъ.— Вотирована отмѣна личной неприкосновенности.
Приняты законы, стѣсняющіе печать, введена цензура. П роведенъ избира­
тельный законъ, обезпечивающ ій клерикалам ъ большинство въ п ал атѣ .—
Родился герцогъ Бордосскій.— Возмутительныя цѣспи распѣваю тся въ
аудиторіяхч» и дортуарахъ. Вдова Брюна, хранивш ая трупъ мужа въ продолженіе шести лѣтъ, добилась суда надъ отсутствующемъ убійцей.— Н аполеонъ умеръ на островѣ Святой Елены! Теперь въ Тюльери дышется
свободнѣе; Парижъ пораж енъ. К акъ? Р азвѣ онъ уже не вернется, какъ
вернулся съ острова Эльбы? Одни не вѣрятъ въ его смерть, другіе мечтаютъ о какомъ-то Н аполеонѣ II, ж ивущ емъ въ Австріи. Но большинство
думаетъ, что разъ императора нѣтъ, должна быть возстановлен а респуб
лика.— Виллель назначенъ министромъ.— Въ Греціи п ылаетъ возстаніе
въ Средиземномъ морѣ, около Хіоса, кровь смѣшивается съ синевою воды .—
Военные заговоры.— Полковникъ Каронъ разстрѣлянъ въ Сграстбургѣ. К а питанъ Валлэ разстрѣлянъ въ Тулонѣ. Докторъ Каффе, генералъ Бертонъ
и четверо другихъ разстрѣляны въ Сомюрѣ. Н а Гревской площади воз­
двигнута гильотина для четырехъ серж антовъ ля Рош ели: Борье, Губенъ,
Помье и Рауль. Нѣкоторые школьники видѣли эту казнь в ъ одинъ изъ
сентябрскихъ дней, въ числѣ ихъ и Огюстъ Бланки. Ему 17 лѣтъ, когда
онъ видитъ эту кровавую жертву, зады хается отъ уж аса и злобы, хра­
нить память о ней и даетъ торжественную клятву отомстить. И невольно
политика является въ его глазахъ безпощ адной борьбой, въ которой при­
ходится жертвовать свободой и жизнью. Съ каким ъ ожпвленіемъ п ер е­
дается на слѣдующій день эта уж асная новость среди учениковъ М ассэна.
Кричали „д а здравствуетъ свобода". Это кричалъ Б орье. Д а. Н ѣтъ, это
кричалъ Рауль. Я увѣренъ, что они крикнули вмѣстѣ.— И спаніи объя­
влена война.— Манюэль, который протестовалъ противъ нея, изгнанъ изъ
палаты депутатовъ.— Это былъ Фуко, который схватилъ его за воротъ.—

Фердинандъ Испанскій возстаповленъ. -Р іе л о повѣше н ъ въ Мадридѣ.—
Новые выборы.— Избрано всего девятнадцать л ибераловъ.— Въ остальномъ
палата осталась старой... Т акъ экзальтируются молодые умы. И предвкушеніе грядущихъ схватокъ зарож дается въ чуткой совѣсти и головахъ
молодыхъ юношей.
X III.

Девятнадцать лѣтъ! Возрастъ усиленнаго чтенія, чтеніе безъ конца,
когда глаза пожираютъ все печатное, когда нетерпѣливый мозгъ всасы ваетъ,
подобно губкѣ, разсказы, системы, исторіи, ф илософію, наполняется ф ра­
зами, впадая въ сладострастную истому. Все это со временемъ усвоится и
превратится въ солидный фундаментъ умственнаго развитія. Придетъ время,
когда книги будутъ закры ты , памятныя тетради заполнены и тогда молодой
человѣкъ отдастся дѣлу, будетъ думать о другомъ. Сортировка будетъ про­
исходить безъ его вѣдома и все ненужное отбросится. Этотъ интимный
трудъ ассимиляціи совершается въ особенности ночью, во время глубокаго
сна, когда индивидуальное сознаніе затемняется въ этомъ подобіи смерти.
Въ системахъ мозговыхъ клѣтокъ, так ихъ маленькихъ и хрупкихъ, но вмѣщающихъ безконечность, знаніе, пріобрѣтенное днемъ и врывающееся по­
добно бурному потоку, тамъ утихаеть, концентрируется и распредѣ ляется,
выдѣляется полезное отъ безполезнаго и сохраняется въ интимныхъ резервуарахъ сознанія, образуя различн ыя стадіи умственнаго развитія.
Окончившій Б л анки познаетъ этотъ интеллектуальный голодъ и про­
грессивную ассимиляцію духовной пищи. И, конечно, на ряду съ умственнымъ
развитіемъ въ немъ и детъ вы работка особыхъ вкусовъ, спмпатій, которыя
навсегда Запечатлѣю тся в ъ его характерѣ . Время и жизненный опытъ во
многомъ измѣнятъ и обогатятъ этотъ основной фондъ знаній, но онъ бу­
детъ всегда играть роль a priori въ сужденіяхъ, философіи, морали и по­
литической тактики. Своеобразность пониманія создалась подъ вліяніемъ
ученія въ лицеѣ и передалась въ крови итальянца. Молодой Бланки увле­
кается латинскими авторами и прекрасными актерами жизни въ римской
республики, а трагедіи Корнеля, Ра сина и даже Вольтера разсматриваются
имъ, не взирая на разницу въ побочныхъ обстоятельствахъ, какъ перене­
сенiе классическаго міра на французскую почву. Клятвы заговорщ иковъ,
кинжалы въ рукахъ Б рутовъ его воодушевляютъ. Личный интересъ кажется
ему ничтож нымъ въ сравненіи съ общимъ благомъ, а трогательные слова
отечество и республика полны для него глубокаго значенія. Форма рѣзкой

и тайной оппозиціи, неизбѣжной въ царствованія Людовика X V III и К арла X,
карбонаризмъ, восхищаютъ и завладѣваю тъ душою молодого человѣка. Едва
выйдя изъ коллежа, онъ примыкаетъ уже къ одной изъ группъ. Занесенны й
изъ И таліи, карбонаризмъ такж е прививается во Ф ранціи, какъ наш ъ южанинъ аклиматизировался въ Парижѣ. Начало его организаціи положено
1-го мая 1 8 2 1 года Базардомъ, Флотардомъ и Бюше въ одномъ изъ до­
мовъ улицы Копо. Подъ руководствомъ верховной венты находятся цен­
тральная и мѣстныя венты — организаціи, карбонаріевъ. Въ арміи у нихъ
организованы легіоны, когорты, центуріи и манипулы— здѣсь въ ходу цѣлый
римскій словарь. Но только немногіе, находящ іеся вверху, обладаютъ полнымъ зн аніемъ тайнъ всей организація . Кантональныя венты посылаютъ
представителей въ окружныя венты, а эти послѣднія, чрезъ одного изъ
своихъ представителей, сносятся съ главной вентой. Рядовой карбонарій
долженъ имѣть ружье и пятьдесятъ патроновъ. З а него думаютъ, онъ будетъ
во-время увѣдомленъ, онъ долженъ ждать приказа незнакомыхъ ему начальниковъ.
Сдѣлавшись полити ческимъ дѣятелемъ во время реставраціи, Бланки
усвоилъ нравы конспиратора этого времени и карбон арская вента является
л я него идеаломъ тайнаго общества, возможной оипозиціи.
XIV.
Онъ работаетъ вмѣстѣ со старшимъ братомъ, стремится занять какоелибо положеніе, чтобы имѣть возможность помогать родной семьѣ. Оба сотрудничаютъ во „Французскомъ Курьерѣ“ Валентина Пелузъ и въ „К оммерческомъ Ж урналѣ“ , оба занимаются въ коммерческомъ училищ ѣ и вмѣстѣ
уходятъ пѣшкомъ въ Онэ, чтобы провести тамъ воскресенье.
Ихъ считаютъ людьми опаснаго образа мыслей. Адольфъ находится подъ
надзоромъ полиціи, Огюстъ тоже на замѣчаніи у ней. Полицейскій рапортъ
того времени, касаю щ ійся Адольфа, упоминаетъ о его братѣ, „зан ятъ какъ
и тотъ въ коммерческой школѣ и также придерживается неблагонадежнаго
образа мыслей". Однако, въ распоряженіи властей нѣтъ ни одного ф акта,
могущаго подтвердить это подозрѣніе. Ихъ отецъ настоялъ даж е, чтобы
они обратились къ барону Лун, министру финансовъ Наполеона и Людо­
вика X V III, которому бывшій членъ Конвента когда-то оказалъ нѣкоторыя
услуги. Но ихъ приняли съ такой леденящей холодностью, что оба вышли
оскорбленные и возмущенные, а младшій хлопнулъ са собой дверью при
уходѣ. Имъ остается разсчитывать только на самихъ себя.

Адольфъ болѣе и болѣе посвящ аетъ себя изученію политической эко­
номiи Огюстъ ищ етъ и находитъ мѣсто репетитора въ замкѣ Вланьякъ,
построенномъ на скалистомъ берегу Гаронны. Онъ репетируетъ сына гене­
рала Компанъ, который прошелъ черезъ тѣ же фазы, какъ и Доминикъ Бланки.
Онъ началъ служить добровольцемъ республики и кончилъ крупнымъ
чиновникомъ имперіи. Молодой репетиторъ даетъ уроки, изслѣдуетъ окру­
жающую мѣстность, продолжаетъ свое чтеніе. Онъ дѣлитъ свою жизнь между
обществомъ и уединеніемъ; веселый собесѣднихъ съ генераломъ, онъ серьезенъ и задумчивъ въ своей комнатѣ. Онъ сохраняетъ привычки дѣтства,
не боится холода, спитъ при открытомъ окнѣ, такъ что иногда снѣгъ залетаетъ на его постель. Въ немъ замѣчается склонность къ растительной
пищѣ. Вино, кофе, ликеры, пряности и мясо становятся для него отвра­
тительны п причиняютъ боли желудка. Его нервная организація не пере­
носить ничего, кромѣ овощ ей, салата безъ масла, уксуса, соли и перца,
фруктовъ, молока и особенно воды, которую онъ пьетъ много п съ паслажденіемъ. Онъ не выноситъ кухни, гдѣ на вертелахъ жарится дичь и
погребовъ съ рядами бѣлыхъ и красныхъ бутылокъ. Онъ быстро ѣстъ,
затѣмъ гуляетъ по террасѣ, возвышающейся на тридцать метровъ надъ
Гаронной, изучаетъ зданія XV II вѣка, принадлежавш ія тогдашнимъ богачамъ и магистрату, бродитъ по лужайкамъ и буковымъ рощ амъ, разведеннымъ когда-то знаменитымъ Ле-Нотромъ и превращеннымъ въ а нглійскій
наркъ. Онъ слушаешь тамъ длинные разсказы стараго генерала, который
отдыхаешь теперь отъ битвъ и осадъ, залечиваешь свои раны, вспоминаетъ
Нэя, за смерть котораго онъ вотировалъ, и заканчиваетъ здѣсь свое существованіе въ простотѣ и благодушіи. Его домъ открытъ для всѣхъ, его
паркъ наполняется гуляющей молодежью, тамъ устраиваются танцы, зав­
траки, выпивки и онъ— обычное мѣсто свиданій для влюбленныхъ. Молодой
двадцатилѣтній репетиторъ проходитъ мимо, не замѣчая всего этого, блѣдный
и молчаливый, погруженный въ свои мысли. Его воздержанность увеличи­
вается со дня на день. Насмѣш ка сквозитъ въ его улыбкѣ, иронія скрыта
подъ блѣдной маской его лица, видимымъ покоемъ сдерживающей при­
родную живость южанина.
ХV .
Проживъ два года въ Вланьякъ и возвративш ись въ Парижъ въ концѣ
1 8 2 6 года, Бланки поступаешь репетиторомъ къ Массэнъ и готовится къ
университетскимъ экзаменамъ по праву и медицинѣ. Онъ застаетъ городъ

въ сильномъ возбужденіи. Карлъ X оказался еще хуже Людовика ХѴ ІІІ.
Милліардъ франковъ былъ розданъ эмигрантамъ, былъ вотировааъ законъ
о святотатствѣ и готовился къ изданію законъ о любви. Студенты, уходя
съ лекцій, собираются передъ каф е, запружаю тъ улицы и сопротивляются
требованію полиціи разойтись. Репетиторъ М ассэна среди нихъ. Онъ трижды
раненъ въ 1 8 2 7 году. Первый разъ въ апрѣлѣ ударомъ сабли на улицѣ
Сэнъ-Оноре, во второй — по поводу закона о любви г. Пейронэ въ маѣ,
новымъ ударомъ сабли на мосту Сэнъ-Мишель во время враждебной м анифестаціи противъ іезуита Рекамье. А 19-го ноября 1 8 2 7 года, на другой
день послѣ либеральныхъ выборовъ, онъ получаетъ полное понятіе объ
уличной борьбѣ на углу улицъ Урсъ и Сэнъ-Д ени. Это было вечеромъ, на
перекресткѣ, между высокими домами, запертыми наскоро, трагическнбезмолвными, когда онъ ясно услышалъ разм ѣренные шаги солдатъ. Они
останавливаю тся, взводятъ курки, прицѣливаются, раздается залпъ, онъ
впдитъ огоньки выстрѣловъ, расходящіеся вѣеромъ, слышитъ свистъ пуль
и затѣмъ падаетъ, раненый въ шею. Его подымаютъ, уносятъ, прячутъ и
доставляютъ домой. Мать— его терпѣ ливая сидѣлка; она какъ бы предви­
дитъ судьбу своего раненаго сына, который ж детъ только выздоровленія,
чтобы приняться за прежнее.
Онъ ж иветъ учительствомъ, находить частные уроки въ пансіонѣ для
дѣвицъ у г-ж и Монгольфье. Между его ученицами здѣсь находится Амелія
Сусанна Сэрръ. Мать ея относится къ нему хорошо, у нихъ за м ѣчается
общность въ убѣжденіяхъ и молодой человѣкъ скоро становится другомъ
этой семьи.
XVI.
Сусаина слушаешь уроки въ комнатѣ, большія окна которой выходятъ
на Королевскую площ адь. Молодая дѣвица съ модной прической к а штановыхъ волосъ , съ высокимъ бюстомъ и румянымъ л ицомъ внимательно и
радостно глядитъ на своего молодого учителя съ такимъ строгимъ вы раж еніеаъ лица, но такъ снисходительно относящагося къ ней. И можно
сказать почти навѣрное, что изъ нихъ двоихъ — молодого человѣка двадцати
двухъ лѣтъ и тринадцатилѣтней дѣвицы она была первая, почувствовавш ая
къ нему симпатію.
Ж ивая и пылкая юношеская страсть заставляетъ сильно биться ея
молодое сердце. Заря любви, первый лепетъ страсти, который мужчина не
всегда умѣетъ подслушать и понять. Услышитъ ли ее этотъ вѣчно занятый

Бланки, уходящ ій и зъ п а нсіона, чтобы отдаться полит икѣ, зам ѣ ти тъ ли
опъ блестящ іе гл аза, слѣ дящ іе з а нимъ съ б алкон а, оглянется ли, чтобы
увидѣть ея граціозны й силуэтъ?
Онъ услыш ал ъ и понялъ. Госпож а С эрръ д ерж итъ его сторону, а архитекторъ С эрръ, отецъ Сусанны, тож е не откаж етъ ему, когда догадается о
ихъ взаимной сим патіи. Нужно только дать врем я, чтобы возм уж алъ мо­
лодой человѣкъ и вы ро сла молодая дѣвуш ка.

X V II.

Въ 1 8 2 8 и 1 8 2 9 году Бланки путешествуетъ. Инстинктивно онъ напра­
вился къ мѣсту своего рожденія, въ страну солнца и теплыхъ зимъ. Онъ
совершаетъ путешествіе пѣшкомъ, съ сумкой туриста за плечами, проходитъ югъ Франціи, переходишь Альпы, спускается въ Италію, наслаждается
прохладой горныхъ потоковъ и ароматомъ растительности, идетъ по пыльнымъ дорогамъ чрезъ бѣдныя деревушки, въ которыхъ нѣтъ ни клочка
зелени п которыя залиты раскаленными лучами южнаго солнца. За время
этого путешествія Бланки впервые попадаетъ подъ сѣнь тюрьмы. Его имя,
произнесенное в ъ Ниццѣ, напоминаешь о его отцѣ и возбуждаетъ подозрѣніе итальянской полиціи. Его арестовываютъ, допрашиваютъ и сажаютъ въ
тюрьму.
Т ак ъ неож иданно для него, онъ попадаетъ въ полутемную одиночную
камеру и слушаешь ш аги тю ремщ и ковъ . Но, кон ечно, трудно было найти
достаточно поводовъ, чтобы долго держ ать взаперти этого молодого путе­
ш ественника. Д верь к ъ свѣту отпирается и узнпкъ сн ова мож етъ отпра­
виться въ путь.

Онъ прерываешь на этомъ свое путешествіе въ Италіи, посѣщаетъ
Бордо, отправляется въ Испанію, жарится подъ ея солнцемъ по пыльнымь
дорогамъ и въ горныхъ долинахъ. Въ Парижъ онъ возвращается 9-го ав­
густа 1 8 2 9 года.
XVIII.

Л и тер атур а этого года бы ла т а к ъ ж е страстна и воинственн а, к а к ъ и
политика. В ъ продолж еніе тридц ати лѣ тъ войны и револю ціп лю ди не
испы ты вали такого лихорадочнаго возбуж денія умовъ. Тѣ особенны я страсти,
который порож даю тъ новы я идеи и новы я формы их ъ вы раж ен ія, переж и-

ваются вновь въ иоментъ относительнаго соціальнаго покоя и утомленія.
Тогда начали признавать вел и чіе Ш атобріана. Л ам артинъ и Виньи зву­
чали какъ арфы въ тишинѣ вечера. Гюго воспламеняетъ воѣ умы. Моло­
дые люди, которые не могли играть роли ни на площадя х ъ , нп въ общественныхъ собраніяхъ, ни на п олѣ битвы, основываютъ клубы в ъ литературныхъ каф е, вербуются для постановки въ театрахъ сценъ изъ партіотическихъ драмъ и ведутъ громкую полемику по поводу картинъ, выставленныхъ въ Салонѣ. Можно замѣтить противоположность тенденцій и лите­
ратурной и политической эволюціи, если наблюдать время Реставрацін.
Либиральная и революціонная оппозиціи были классичны и являлись стра­
жами традицій старой Франціи, а революціонеры литературы и театра были нео­
католиками и легитимистами. П околѣніе республиканцевъ и бонапартистовъ
выросло въ подражаніи римскимъ ораторамъ, а памфлетисты революціи были по­
рабощены авторитетомъ Давида, который возводилъ въ прпнципъ эстетики ба­
нальное копированіе классическихъ образцовъ. Трагедія, ода, сатира, басня,
условные пріемы и требованія вкуса — таковы были формы, по тактнческимъ соображеніямъ принятыя въ программу новаторовъ искусства и
политики. Но это своеобразное недоразумѣніе замѣчалось не только въ пхъ
лагерѣ.
Тѣ самые люди, которые стремились разрушить старыя формы и осво­
бодить язы къ отъ искусственности, вы сказы вали самыя ретроградныя
мысли, доходя до отталкивающаго прославленія деспотизма.
Ихъ восхищеніе природой было в ъ духѣ Руссо, взгляды котораго на
нее они хотѣли воскресить. Наоборотъ ихъ представленія о человѣчествѣ
не давали имъ возможности разобраться въ современныхъ обстоятельствахъ .
П редметомъ ихъ энтузіазма было христіанство и средніе вѣ к а, они благо
говѣйно посѣщ али готпческіе соборы и съ мечтательной грустью лю бова­
лись развалинами за мковъ. Ихъ отвращеніе къ соціальной борьбѣ настоя­
щаго, которой они не могли понять въ ея цѣломъ, ихъ усталость отъ
жизни, воспламеняли въ н ихъ любовь къ исчезнувшему прошлому, вели
ихъ въ уедпненіе, гдѣ еще сохранились остатки прош лаго величія и вдох­
новляя пхъ къ апологіи тіары и меча. То, что различаетъ романтиковъ
отъ настоящихъ классиковъ, есть ихъ с тремленіе къ искусственному и
отсутствіе твердыхъ прннциновъ. Нужно еще время, чтобы воскресли
революціонныя традиціи и возстановилась преемственность направленій.
Во всякомъ случаѣ творенія Виктора Гюго содержатъ зародыш ъ соціальнаго и политическаго возрожденія н дальнѣйшую эволюцію романтизма. И
великая исторія этого времени иеканія и броженія умовъ будетъ написана

Бальзакомъ, прпшедшимъ изъ прошлаго и открывшимъ будущее. Къ
1830 году уже опредѣлились различія во вкусахъ людей того времени.
Романтики увлекаются старинными костюмами, силуэтами, древними горо­
дами, фатальной любовью, блѣдными героинями, пузырьками съ ядомъ,
тронами, алтарями, замками и монастырями. А республиканцы аплодируютъ
поэту Казимиру Дэлавиль, восхищаются памфлетами Поля Курье и распѣваютъ куплеты Беранже.
XIX.
Бланки въ эти годы политики и литературы дѣлаетъ честь своему вос­
питанно и своей партіи. Онъ относится съ презрѣніемъ къ скучнымъ оригиналамъ, наряжающимся по старинному, какъ истинный политическій сектантъ
онъ смѣется надъ треволненіями завсегдатаевъ театра, онъ подписалъ-бы
обвиненіе Армана Корель противъ Виктора Гюго. Онъ гораздо болѣе инте­
ресовался передовицами газетъ, публичными рѣчами депутатовъ Парижа и
доктринерскими дебатами въ Палатѣ. Въ тотъ самый день, когда Полиньякъ
дѣлается министромъ, нашъ молодой человѣкъ опредѣляется степографомъ
оппозиціоннаго журнала „Глобусъ". Онъ даетъ въ газетѣ лишь отчеты о
засѣданіяхъ Палатъ, пишетъ безъ лишн іхъ фразъ, обычныхъ въ редакціяхъ;
онъ говорить мало, слушаетъ внимательно и наблюдаетъ, какъ замкнутый
въ себѣ человѣкъ. Въ этой редакціи постоянными руководителями отдѣловъ
литературы, философіи и политики были Гизо, Кузэнъ, Виллеменъ, Барантъ
и Брогли. Вновь пришедшему бросались въ глаза пхъ важныя фигуры и
опъ прислушивался къ пхъ серьезной бесѣдѣ. Но чаще онъ приходилъ въ
соприкосновеніе съ дѣятельными сотрудниками журнала доктринеровъ:
Ремюра и Жуффруа, Дамиронъ и Витэ, Дюшатэль Дювержье Ораннъ, Минье
и Амперъ, Дюбуа и Вартэлемп-Сэнъ-Илеръ, Сэнъ-Бёвъ и Тьеръ. Дѣловыя
отношенія онъ велъ съ Пьеромъ Леру, секретаремъ редакціи и Дюбуа, ея
директоромъ.
Ж елая поставить возможно лучше „Глобусъ", которому онъ посвяталъ
свою жизнь, Дюбуа издавалъ его съ 1 8 2 4 года въ в идѣ сборниковъ фило­
софской критики п независимой литературы, подвергая свободной критикѣ
госиодствующія мнѣнiя и выступая противъ уснувшей и ходульной лите­
ратуры Имперіи. Въ 1 8 2 8 году, немедленно послѣ паденія министерства
Вилель п уничтоженія цензуры, онъ превращаетъ его въ политическiй
журналъ. Этотъ журналъ, ненавидимый власть имущими, за который изда­
теля нѣсколько разъ привлекали къ суду, уже тогда становился разсад-

никомъ дѣятелей эпохи Орлеановъ, державшихся золотой середины и вы ражавш ихъ мнѣнія умѣренной буржуазіи.

XX.
Воинственный политикъ былъ занять въ то время не только наблю деніемъ физіономій въ высокихъ воротникахъ и торжественныхъ галстукахъ.
Дебаты въ законодательномъ собраніи при министерствѣ П олиньяка, по
заполняли его времени настолько, чтобы не оставить ему нѣсколькихъ
часовъ для общенія съ людьми, одинаково с ъ нимъ мыслящими и чув­
ствующими. Въ Салонѣ г-ж и Монгольфье онъ встрѣчается съ молодыми
людьми обоего пола, имѣющпми живые умственные интересы. Особенно часто
онъ посѣщ аетъ свою ученицу Сусанну Сэрръ; ей теперь 16 лѣтъ, ему— 2 5 ;
союзъ этихъ двухъ жизней является возмож ны ми Они объясняются в ъ
любви и считаются обрученными . Заря жизни, полной глубокой взаимной
симпатіи, восходить надъ старымъ домомъ и тихимъ садомъ Королевской
площади. Но ихъ задуш евныя бесѣды для насъ остаются тайною, которую
они унесли съ собой въ могилу. И мы съ трудомъ представляемъ себѣ
замкнутаго по характеру молодого человѣка, бесѣдующимъ съ его юной
невѣстой въ амбразурѣ окна. П ереж итая любовь, какъ-бы горяча и глу­
бока она ни была, представляется наш ей памяти лишь въ ея впѣш нихъ
проявленіяхъ, формахъ, костюмахъ — п она каж ется намъ наивной и уста~
рѣвшей, какъ старинная гравюра.

1830-й годъ и иослѣдующіе.
XXI.
Утромъ того дня въ іюлѣ, когда въ „М ониторѣ" былп опубликованы
извѣстные ордонансы К арла Х-го, Бланки, придя въ редакцію „Глобуса" ,
находитъ всѣхъ редакторовъ собравшимися, всѣ въ тревогѣ и поражены.
Онъ прочитываетъ реакціонные указы и, предвидя ихъ вліяніе, заявляетъ:
„До конца недѣли все разрѣш ится ружейными залпам и ". Ж уффруа, наперекоръ революціонеру, пророчествует ъ , что „Ружейной пальбы не будетъ".
На слѣдующій день — новое собраніе, на которомъ при сутствуетъ п Дюбуа,
вырвавшійся изъ дома умалишен ныхъ, куда его насильно посадили здоровымъ. Тамъ же находятся К узэнъ, Пьеръ Леру и Беранж е. Бланки пред­
лагаетъ сотрудникамъ ж урнала образовать комитетъ возстанія. Но они
предпочптаютъ выжидать и не склонны посдѣдовать за своимъ опаснымъ
товарищемъ. „Оружіе рѣш и тъ дѣло“ , говоритъ онъ уходя, „я иду взять
ружье и надѣть трехцвѣтную кокарду". „Милостивый Государь", отвѣчаетъ Кузэнъ, „знам я Ф ранціи— бѣлое зн ам я". Но тотъ его уже не слы­
шишь. Онъ бѣжитъ па Гревсную площ адь, видигь развеваю щ ееся падъ
Нотръ-Дамъ трехцвѣтпое знамя п теряется въ облакахъ ружейнаго дыма,
среди трехдневной уличной борьбы, которую назы ваютъ „Три славныхъ д н я ".
XXII.
Громадное возстаніе, которое превращ ается въ катастрофу, это— порывъ
бури и слѣдующая за нимъ гроза. Безпорядочная толпа скопляется въ
одномъ мѣстѣ, затѣм ъ разсѣивается, чтобы собраться въ другомъ, подобно
иаводненію, которое ищетъ слабаго пункта, чтобы прорваться. Среди этого
моря людей, какъ , островки, стоятъ П але-Рояль, Тюльерп и Ратуша. Могу-

чая волна людей, сначала молчаливая и грозная, вдругъ становится бурной,
подобно приливу морскихъ водъ, который неудержимо зал иваетъ все. Въ
слѣдущій моментъ толпа отступаетъ и разливается ручьями по узкимъ
улицамъ. Если бы кто-нибудь наблюдалъ Парижъ того времени съ птичьяго
полета— и развѣ это не аналогично наблюденію въ исторической перспек­
тив ѣ ?— тотъ увидѣлъ-бы эти бурные приливы п отливы народныхъ массъ,
подобно громадамъ водъ образующихъ шумные водовороты, то бѣшено
клокочущіе, то внезапно затихаю щ іе, чтобы предпринять еще более ужас­
ный натискъ.
Революціонный прибой съ неотвратимой силой потрясаетъ старую кр ѣ ­
пость монархіи. Сѣрые камни, высокія стѣны церквей и дворцовъ, послѣ
ж аркихъ п свѣтлыхъ дней, по вечерамъ печально возвышаются к ак ъ нодмытыя скалы, вокругъ которыхъ бушуетъ новая, разрушительная стихія,
подтачивающая пхъ основаніе и потрясающ ая верш ины. Возстаніе органи­
зуется, концентрируется и усиливается. Ш умящ ія толпы, освѣщаемыя ру­
жейными залпами, формируются въ отряды, занимаютъ во всю ширину
бульвары, улицы и набережную Сенъ-Антуанскаго предмѣстья, встречаясь,
подкрѣпляютъ другъ друга, з а мыкаютъ со всѣхъ сторонъ Н отръ-Д амъ и
Лувръ и господствуютъ надъ всѣмъ, подобно разлившемуся бурному морю.

X X III.
Что касается деталей событій этихъ дней и ночей, то, по сообщеніямъ
свидѣтелей, журналовъ, мемуаровъ, разсказовъ, написанныхъ дѣ йствую­
щими лицами и зрителями этой краткой политической драмы въ трехъ
частяхъ , она представляется простымъ брож еніемъ, перешедшимъ въ бунта
и, закончившимся революціей. 2 7 іюля въ саду Пале-Рояль предъ толпой
читаются газеты, молодые люди становятся на стулья и съ юношеской ув ѣ ­
ренностью воображаютъ подражать Кампллу Дэмуленъ; в оенная сила р а згоняетъ ораторовъ. Н а улицѣ Сэнъ-Оноре происходитъ необдуманная стрѣльба
въ толпу, трупы уносятся въ Ш аритэ, и глухое недовольство толпы, при видѣ
убатыхъ, немедленно превращ ается въ активное негодованіе, страстную
жажду мести, в ъ энтузіазмъ ж ертвовать собой. Вечеромъ изъ Курбевуа,
Рюэль п Версаля прибыли гвардейскіе полки и на площадь Карусели вы ­
ѣ хала артиллерія. Страшно озлобленный пародъ нападаешь на патрули,
разграбляетъ оружейные магазины, преграждаешь улицы бревнами и к ан а­
тами, чтобы остановить кавалерійскія аттаки.

Разбито около трехъ тысячъ фонарей. Но все-таки Парижъ ложится и
спит ъ въ эту ночь.
Но 28 -го П ариж ъ встаетъ рано. Едва поднявшись, онъ кричитъ: „Д а
здравствуетъ хартія!“ „Долой ордонансы!" Онъ не знаетъ еще, къ какимъ
результатамъ приведетъ революція, но готовъ ее сдѣлать. Пусть уѣдетъ
Карлъ X, а тамъ посмотримъ. Обыватель, появляясь утромъ на порогѣ
своего жилищ а, былъ вооруженъ. Н а немъ была кепи, п атронташ ъ, а въ
рукахъ сабля, ружье или какое-либо другое оружіе. Студенты юридической
и медицинской школы организуются. Являются студенты-политехники. Толпы
людей, одѣтыхъ въ блузы, пальто, въ ж илетахъ безъ сюртуковъ, идутъ
въ неорганизонный бой съ семнадцатью тысячами королевскихъ солдатъ,
располагающихъ двѣ надцатью пушками на площади Согласія. Группы возставшихъ приходятъ и уходятъ, разбитые въ одномъ мѣстѣ, они нападаютъ
въ другомъ, они з а нимаютъ Ратуш у, покидаютъ ее, снова берутъ, водруж аютъ трехцвѣтное знамя на баш няхъ Н отръ-Дамъ, бьютъ въ набатъ,
взрываютъ мостовую въ переулкѣ Сэнъ-М артэнъ. З агѣ яъ нападенія принимаютъ организованный характеръ; будущіе инженеры, студенты политехни­
кума, составляю тъ планъ мѣстности, и руководятъ движеніемъ массъ. По­
пытка Мормона обойти и нсургентовъ со стороны бульваровъ и набережной
не удается; соединеніе его войскъ, на улицѣ Сэнъ-Антуанъ, разстраивается
градомъ булыжниковъ и мебели, бросаемыхъ изъ оконъ. Солдаты, несмотря
на выдачу имъ полуторамѣсячнаго ж алованья и обильное спаиваніе виномъ
на позиціяхъ и въ казарм ахъ, утомляются этой уличной борьбой, ропщ уть, маневрируютъ безъ вниманія, стрѣляютъ наудачу, а нѣкотѳрые и
совсѣмъ отказываю тся стрѣлять. Въ эту ночь П ариж ъ не спитъ. И пока
армія въ нерѣш ительности, оиъ взры ваетъ мостовыя и баррикадируетъ весь
городъ. Ч резъ каждые пятьдесятъ ш аговъ улицы забаррикардированы по­
возками, фіакрами, омнибусами, дилижансами, бочками, наполненными землей
и камнями, срубленными на бульварахъ деревьями. Дома наполнены бу­
лыжниками, которые женщины и дѣти будутъ бросать изъ оконъ въ сол­
датъ герцога Рагузскаго.
2 9 -го королевская власть сохраняешь лишь в нѣш ніе признаки своего
вѣчнаго владычества, солдаты К арла X охраняютъ только Тюльери, Лувръ
и П але-Рояль. Король объявляетъ перемиріе, но это происходить слишкомъ
неторжественно, не производитъ никакого вліянія. Оиъ принужденъ разда­
вать рукописные листки чрезъ своихъ офицеровъ, которые отдаютъ ихъ
переднимъ рядамъ инсургентовъ, окружающихъ его усталые войска. Кромѣ
того эти прокламаціи являются слишкомъ поздно. Тюльери и П але-Рояль

уже взяты и надъ Лувромъ развевается трехцвѣтное знамя, освѣщенное
лучами солнца.
XXIV.
В ъ этомъ хаосѣ трудно прослѣдить дѣ йствія отдѣльной личности, какъ
въ господствующемъ шумѣ ясно разслы ш ать отдѣльныя голоса. Движеніе
и шумъ поглощаютъ детали. И только находившіеся въ удобныхъ для наблюденія мѣстахъ, внѣ дыма битвъ, яѣкоторые ж уриалисты и художники
съумѣли фиксировать въ эти дни отдѣльные сцены и типы сражающ егося
П ариж а. Но и то, что они намъ передали, достаточно, чтобы познако­
миться съ всеобщимъ увлеченіемъ дѣломъ, съ той атмосферой энтузіазма,
которымъ дышали улицы, съ героизмомъ участниковъ великой драмы и нѣкоторыми юмористическими деталями ея. Это исключительное положеніе
взры вателя мостовыхъ, защ итника баррикадъ, спокойно стрѣляющаго по
мундирамъ, дѣлается немедленно легендарнымъ. И рабочій революціоннаго
П ариж а и въ к нигѣ и въ иллюстраціи остается типомъ суроваго уличнаго
борца, опытнаго революціонера, полуодѣтаго, но съ патронташемъ и саблею,
съ головнымъ уборомъ а 1à африканскій король, в ъ какой-нибудь фу­
раж к ѣ съ галунами или ш ляпѣ съ перьями, не имѣющемъ денегъ, усталымъ, израненымъ, великодушнымъ героемъ, почериѣвшимъ отъ пороховой
копоти, томпмымъ жаждою, но требующимъ воды, когда ему нодаютъ стак а нъ вина, усаживающимся на королевскомъ тронѣ н а подобіе сапкю лотовъ 1 7 9 3 года, обыскивающимъ товарищ ей при выходѣ изъ королевскаго
дворца и разстрѣливающпмъ воровъ. Полюбуйтесь рисунками Ш арле п
Раффе, прочтите описанія событій, которыя продавались нѣсколько дней
спустя послѣ битвы и этотъ уличный борецъ станетъ предъ вами к ак ъ
живой. Эти ярко раскраш енныя картинки н э ти безъпскусственные разсказы, напоминающіе панораму Эпинала революціи, сохрапяютъ намъ воспоминаніе объ уличныхъ событіяхъ тѣхъ дней и заставляю тъ вѣригь въ
силу и вел икодушіе народныхъ массъ, даютъ намъ а пофеозъ геройскихъ
борцовъ П ариж а съ разобранными мостовыми. Въ этихъ прикраш еныхъ
разсказахъ мы встрѣчаемъ образъ доктора, который выпустивъ пять пуль
въ улановъ, бросается вслѣдъ затѣ м ъ, чтобы перевязать ихъ раны; там ъ
восхищаются смертью одного англичанина, пораженнаго въ голову пулей
въ тотъ моментъ, когда онъ хотѣлъ, изъ окна занимаемаго имъ дома, бро­
сить булыжникъ въ королевскія войска. Въ руки одного изъ сражающихся
попадаетъ какъ-то мечъ Карла Великаго. Полки дефилируютъ, неся хлѣбъ

и домашнюю птицу на остріяхъ ш тыковъ. Многочисленные герои получаютъ
поцѣлуи Л афайета. Ж енщ ины, одѣтыя въ мужское платье, пдутъ на бой
какъ амазонки предмѣстій. Остряки мастерскихъ отпускаютъ шуточки по
поводу своихъ ружей. Тутъ играютъ свою роль такж е евреи и поляки.
Впереди мы видимъ пресловутаго Гаврош а. Это онъ, геройскій мальчикъ
улицы, который взялъ въ плѣнъ вооруженнаго всадника, везш аго депеши
изъ дворца. Онъ такж е беретъ въ плѣнъ высшаго офицера, шедшаго впе­
реди своего полка, приводитъ его къ и нсургентамъ обезоруженнаго и раздѣтаго. Этотъ же молодой ш кольникъ предводительствуете ротою въ 1 5 0 человѣкъ и остается на стражѣ въ продолженіи двухъ дней и двухъ ночей.
Наконецъ, онъ ж е, пятнадцатилѣтній юноша, заставляетъ кавалерійскаго
офицера кричать „Д а здравствуете х ар тія“ и разбиваете ему голову выстрѣломъ пзъ пистолета, ложится на землю, чтобы избѣж ать отвѣтныхъ
выстрѣловъ солдате, спасается бѣгствомъ и возвращ ается, чтобы поднять
упавшую фуражку.
Въ качествѣ финала — заклю ченіе министровъ въ Венсенскую тюрьму,
завязка орлеанистской интриги, обманное увлеченіе борцовъ въ Рамбуйе,
въ погонѣ за вчераш нимъ королемъ, когда въ П арижѣ фабрикуютъ новаго,
Луи-Филиппа, короля-граж данина, который садится, на тронъ К арла X.
И иаконецъ — медленный спускъ по Сенѣ изъ Морга на Марсовомъ полѣ
баркп, переполненной трупами убитыхъ, изъ которыхъ нѣкоторые въ гробахъ, а другіе голые, завернуты е в ъ солому и облитые известью. Черное
знамя развѣваетъ свои ш ирокія складки надъ этимъ похороннымъ судномъ.
Трупный зап ах ъ разносится но рѣкѣ, волны которой отражаю тъ синеву
неба и золотистые лучп горячаго августовскаго солнца.
Народъ склоняется надъ перилами набережной, тѣсвится на высокомъ бе­
регу и сопровождаете прощальными привѣтствіяли дорогихъ мертвецовъ ,
уносимыхъ теченіемъ рѣки.
ХХV .
Въ послѣдній вечеръ, 2 9 -го , когда клубы ружейнаго дыма осв ѣ щ а­
лись лучами заката, въ салонѣ г-ж и Монгольфье собралось нѣсколько человѣкъ, которые бесѣдовали между собою, подходили къ о к намъ и при­
слушивались къ треску перестрѣлки. Н а лѣстницѣ послышались ш аги, дверь
отворилась и вошелъ Б ланки—инсургенте съ торжествующимъ в идомъ, его
лпцо и руки черны отъ ружейнаго дыма; его одежда распространяла за ­
пахъ пороха п онъ самъ ды ш алъ побѣдой. Онъ останавливается на порогѣ,

его опущенное ружье стучитъ по паркету и обращ аясь ко всѣмъ онъ вос­
к л и ц а е т „ Р о м а н т и к и п о б ѣ ж д е н ы ! “ Это восклицаніе выразило всю его
ненависть къ его политическимъ и литературнымъ врагамъ, его чувство
мѣры, его отвращ еніе ко всякой сентиментальности, фразѣ и готикѣ. Вос­
клицанi е, полное глубокаго значенія и смысла, краткое и яркое, какъ
молнія, освѣтивш ая умы въ 1 8 3 0 году, доселѣ влюбленные въ совершенно
противоположныя традиціи, поддерживаемыя трагедіей и драмой того вре­
мени, внушаемыя школой, музеемъ, библіотекой, всѣми формами искусства,
всей печатью, всею мертвечиной жизни, заставлявш ей мечтать о форумѣ,
монастырѣ, восхищ аться давно исчезнувшимъ трибуномъ или консуломъ
и преклоняться предъ папой и императоромъ.
Заявленіе, что соверш ивш аяся революція равносильна пораженію ро­
мантической литературы, поразило, хотя и не вполнѣ убѣдило одного изъ
прпсутствующихъ. Это былъ молодой человѣкъ съ нѣжнымъ, блѣднымъ лицомъ, извѣстный уже въ литературѣ какъ авторъ обзора современной
исторіи этюда о В ико— Мишле, умъ котораго въ это время блуждалъ
среди римскихъ памятниковъ и готическихъ соборовъ стараясь воскресить
мертвец овъ исторіи.
ХХV І.
Второй день послѣ революціи! Внезапное пробужденіе тѣхъ, которые
уснули послѣ лихорадочной дѣятельности, еще продолжая мысленно п ере­
ж ивать вчераш нія героическія событія, пораженные быстротою соверш ившаго переворота. Энтузіасты, которые вчера еще боролись на улицахъ и
врывались во дворцы, оглаш ая воздухъ криками надежды и тріумфа, се­
годня поражены собственной побѣдой и утомленіемъ отъ нечеловѣческихъ
усилій, Ихъ умъ иеподвиженъ вслѣдствіе пережитыхъ душ евиыхъ потрясеній. Они сами удивляются, откуда у нихъ явились эти героическія силы
и
этотъ неудержимый порывъ юности. Ихъ энергія растрачивается
въ пассивномъ созерцаніи, ихъ воля теряетъ цѣль и они изъ дѣйствующихъ лицъ превращ аются въ зрителей. Они воображали, что исполнили
всю пьесу, тогда-какъ на самомъ дѣлѣ они участвовали только въ про­
лог ѣ . Н а смѣну имъ выступаютъ другіе люди, которые держ ались въ сторонѣ отъ опасностей борьбы, а теперь чувствуютъ себя храбрыми, видя
утомленіе борцовъ. Эти новые люди пришли, чтобы возстановить порядокъ
оставить почтя все на старомъ мѣстѣ и лишь кое-гдѣ перемѣнить эти­
кетки. Революцію л иквидируютъ хитрые, осторожные, люди себѣ на умѣ,

чины судебнаго вѣдомства, нотаріусы, адвокаты и дѣльцы. Они рождаются
и воспитываются, чтобы править, они знаю тъ устройство, колеса п пру­
жины правительственнаго механизма; они понимають, гдѣ можно принажать
и гдѣ уступить и что вообщ е надо остерегаться радикальныхъ перемѣнъ
въ существующихъ условіяхъ и отношеніяхъ людей. Они солидны, они вы­
ражаются торжественно, имъ охотно вѣрятъ наслово, когда они говорятъ
о своемь прпзваніи и о своей компетентности. Это они, послѣ ружейныхъ
схватокъ и низверж енія троновъ, успокаиваю тъ населеніе афишами и
декретами, которые благодушно читаются вчерашними бордами, превра­
тившимися въ мирныхъ обывателей.
XXVII.
Именно это чувство упадка энергіи и разбитыхъ иллюзiй чувствуется
въ поэмѣ Барбье „Добыча", когда, при неразруш енныхъ еще баррикадахъ возвѣщ ается прнш ествіе Луи-Филиппа, какъ результатъ трехдневной
борьбы. Эффекта былъ поразительный при видѣ этой грубо-откровенной
Музы, которая публично вы сказала горькую правду на площ ади, гдѣ не
утихли еще звуки выстрѣловъ и носится дымъ недавней битвы. И все
замерло, чтобы слышать этотъ задыхающійся отъ волненія голосъ, который
разсказы валъ о героизмѣ борьбы и позорныхъ компромиссахъ слѣдующаго дня
послѣ побѣды. Хриплый акцепта, рѣзкая рѣчь, необработанный язы къ.
Стихи неправильнаго разм ѣра, страшные ямбы, хромые и злые, казалось
прыгали по изрытымъ мостовымъ. Всѣ, надежда которыхъ на „лучшую
изъ республикъ" не сбылась, всѣ эти демократы, которые взялись за
оружіе и зарядили ружья, чтобы низвергнуть монархію, видя, что ихъ
успѣхами и пролитой кровью воспользовалась только новая династія ко­
ролей, всѣ они аплодировали разоблаченіямъ и проклятіямъ поэта. Они,
конечно, вѣрили, что не все еще потеряно, если молодежь паходитъ такіе звуки для выраясенія своего негодованія. Эта революціонная поэзія,
это пролетарское вдохновеніе, эта колоссальная сатира были оружіемъ, съ
которымъ можно было еще начать борьбу. Они не знали, что литература,
какъ и политика имѣетъ свой завтраш ній день покоя, лѣни и скеп ти ц и зм
и что поэта, исторгшій этотъ крикъ возмущенной души уже заиолкъ тогда.
XX VIII.
Огюстъ Бланки былъ одпнъ изъ тѣхъ, которые не сложили оружія.
Въ эту эпоху его характеръ претерпѣлъ нѣкоторыя нзмѣненія: на ряду

съ непоколебимой вѣрой въ свѣтлое будущее въ немъ проснулся духъ
отрицанія, или скорѣе недовѣрчивости. Онъ продолжалъ быть глубоко
убѣжденнымъ, что организованная группа рѣш ительныхъ людей можетъ
стать госпожею положенія и пзмѣнпть строй дѣлаго общ ества, но вм ѣстѣ
съ тѣмъ онъ злобно и пессимически утверж далъ, что сегодня походитъ
на вчера, а завтра будетъ то-же, что сегодня. Его критика текущихъ,
событій, признаніе всеобщей злой воли и безпомощности медленныхъ зво
люцій, казалось-бы, должны были привести его къ другимъ выводамъ,
чѣмъ взгляды активнаго борда противъ среды, въ которой онъ ж илъ.
Б езпрестанное „ к ъ чему все это?" бездѣятельныхъ мечтателей — вотъ
путь, на который могли-бы его завести его ясновидящ ая наблюдатель­
ность и склонность къ пессимизму. Но нѣтъ. Рѣзко подчеркивая глупость,
ограниченность и жестокость людей онъ все-таки сохранялъ в ѣ р у въ человѣчество. Простою умственной операціей онъ подставлялъ прогрессивное
меньшинство вмѣсто самодовольпаго большинства, будучи отрицателемъ,
оиъ оставался апостоломъ; помимо своей волн онъ игралъ крупную роль
въ вѣчной эволюдіи человѣчества, которая слагается изъ прогрессивныхъ
и регрессивныхъ двпженій в ъ безконечномъ ритмѣ возрождающихся надеждъ человѣческаго рода.
XXIX.
К акъ только революціонные дни миновали и Б ланки пол училъ знакъ
отличія за іюльскіе дни, онъ не долго раздумывает ъ . Онъ посвящ аетъ свои
силы клубу, журналу и тайному общ еству. К арбонарскія венты реставраціп
продолжали существовать, сдѣлавшись публичными народными обществами
и клубами въ моментъ относительной свободы послѣ іюльскихъ дней и
снова превративш ись въ тайныя организаціи подъ вліяніемъ запретительныхъ законовъ. Подъ названіями „ П о р я д о к ъ п п р о г р е с с ъ " , „ С о ю зъ
п о л и т и ч е с к и х ъ о с у ж д е н н ы х ъ “ , „ П р е д ъ я в и т е л и ію л ь с к и х ъ т р е б о в а н ій “ и „ В о з р о ж д е н н ы е ф р а н к и " возникали организаціи, каждый
членъ которыхъ обязывался дѣйствовать солидарно со всѣми товарищ ами,
пропагандировать идеи союза и имѣть у себя ружье и патроны.
Скоро разрозненные силы революціонеровъ объединяются въ „ О б щ е ­
с т в ѣ д р у з е й н а р о д а " подъ руководствомъ Гоффруа К авеньяка, которое
основываетъ публичный клубъ въ Манежѣ Пельтье на улицѣ Монмартъ,
куда посторонніе допускаются въ качествѣ гостей, чтобы слуш ать дебаты
членовъ, засѣдающпхъ на аренѣ. Но въ сентябрѣ 1 8 3 0 года общество

дѣлается тайнымъ и тѣ-ж е средства аесоціаціи и конспираціи, которыя
служили противъ реставраціи, явятся теперь оружіемъ противъ Луи-Филиппа.
Въ январе 1 8 3 1 года издается декларація отъ имени комитетовъ
высшихъ школъ, редактированная Бланки, констатирующая, что политическій строй, который считали разрушеннымъ, продолжаетъ существовать,
выставляетъ цѣлью подписавшихся достпженіе того, чтобы іюльскіе дни
не свелись къ грубому обману. З а эту д е к л а р а н т , появившуюся въ „Т рибунѣ“ , за участіе въ коллективныхъ манифестаціяхъ на дворѣ Сорбонны
и въ шумныхъ собраніяхъ, за пзданіе революціонныхъ плакатовъ, за бросаніе тухлыхъ яицъ въ одного министра и разбитіе стекла его кареты,
Бланки, студентъ-юристъ, вызывается 2 2 января на судъ Академическаго
Совѣта и наказы вается лишеніемъ трехъ семестровъ. Организуется про­
тестъ , высш ія школы бунтуются и среди студентовъ производятся много­
численные аресты. Бланки то-же арестованъ, не смотря на опубликован­
ное заявленіе редакторовъ нѣкоторыхъ газета, что они в идѣли его въ
Палатѣ отъ двухъ до четырехъ часовъ, во время безпорядковъ въ Сор­
боннѣ . Несмотря на это доказательство a lib i, его не освобождаютъ. 3 0-го
января его переводятъ изъ дома предварительнаго заклю ченія въ крѣ ­
пость. Въ газетахъ загорается полемика. „Н аціональ“ порицаетъ приня­
тыя противъ Бланки мѣры. П реф екта полиціи возраж аетъ, Бланки отвѣчаетъ ему опубликованіемъ рѣзкаго письма, написаннаго въ крѣпостп, в ъ
которомъ онъ говоритъ , что его и его друзей помѣщаютъ вмѣстѣ съ р а з­
бойниками и ворами, что ихъ водятъ гулять по черному дворику, что
вмѣсто питья имъ даю тъ какую-то грязную жидкость, говоритъ о сы­
рости помѣщенія, объ атмосферѣ, зараж енной міазмами— все это въ наг­
раду патріотамъ, боровшимся за свободу и проливавш имъ свою кровь въ
іюле. По онъ не ж алуется, онъ заканчпваетъ письмо латинскою цитатою
и стихомъ Беранж е. Вечеромъ того-же дня, когда было опубликовано
письмо, Бланки и его друзей выпускаютъ на свободу, а „Н аціональ“
спрашивает ъ , за что ихъ три недели продержали въ тюрьме несмотря
на доказанное alibi. На следующій день, 1 4 февраля, происходишь д ѣло
въ Сэнъ Ж ерменъ-О ксэруа и разграбленіе дворца архіепископа. В ъ ію ле,
накануне праздновапія дня посадки деревьевъ свободы, делается обыскъ
у редакторовъ ж урнала „Общ ества друзей народа" и арестовываютъ Р аспайль и Бланки по обвиненію въ заговоре противъ существующаго прави­
тельства.
Огюстъ Бланки принимаешь мѣры, чтобы снять подозреніе съ брата Адольфа,

а тотъ, въ свою очередь, 1 9 сентября выступаетъ съ протесто и ъ противъ
хранителя печатей, министра юстиціи г. Б арта, который унизился до
прочтенія въ П алатѣ перехваченнаго частнаго письма Огюста Бланки,
адресованнаго Антонію Турэ и Р асн айлю. Письмо очень ясно, въ немъ
совѣтуется отложить теоретическія разсуж денія и взяться за практическое
дѣло. Будемъ стремиться къ организаціи возстанія, говорить Бланки, надо
вложить въ работу больше страсти, а о доктринахъ поговоримъ потомъ.
Судебная палата не признала заговора, а только простое наруш еніе за коновъ о печати. Это дѣло особенно интересно для освѣщ енія револю­
ц iоннаго пыла двадцатиш естилѣтняго молодого человѣка, можно сказать,
на слѣдующій день послѣ 1 8 3 0 года.
О Б ланки того времени п ишетъ Генрихъ Гейне въ одной изъ свои хъ
корреспонденцій во „Всеобщую Аугсбургскую газету:" „Я случайно попалъ
на собраніе „Друзей нар о д а". Тамъ находилось болѣе 1 5 0 0 человѣкъ,
тѣснящихся въ узкой залѣ , похожей на театральную . Граж данинъ Бланки,
сынъ бывшаго члена Конвента, произнесъ длинную рѣчь, полную сарказм а
противъ буржуазiи, этихъ лавочниковъ, которые выбралп себѣ въ короли
Луи-Филиппа, в о п л о щ е н н у ю л а в к у , вы бравъ его, конечно, въ своихъ
личныхъ интересахъ, а не въ ннтересахъ народа, к о т о р ы й н е м о г ъ
б ы т ь с о у ч а с т н и к омъ т а к о й б е з с т ы д н ой у з у р п а ц і и . Эта рѣчь была
полна огня, рѣзкости и злобы...
Собраніе напоминало, старый, давно прочитанный, сильно истрепанный
номеръ „М онитора" 1 7 9 3 года.
Н а собраніи присутствовали, главнымъ образомъ, молодежь и старики
Но старые и молодые въ залѣ „Друзей народа" сохраняли внушительную
серьезность, какую встрѣчаеш ь у людей, чувствующихъ свою силу. И
только глаза ихъ блистали и слышались крики „П равд а!" „П равд а!",
когда ораторъ говорилъ о какомъ-нибудь ф а к тѣ "...
З а этотъ періодъ времени, власть, противъ которой борется Бланки,
только наблюдаетъ за нимъ, собираетъ противъ пего обвинительный а а теріалъ и пишетъ его статейный списокъ, прежде чѣмъ обрушиться на
него снова. Противники пробуютъ своп силы. Новое правительство ста­
рается выслѣдить въ начавш ейся агитаціи свопхъ опасныхъ враговъ,
иниціаторовъ движ енія и предводителей колоннъ. Тюрьмы ожидаютъ, прежде
чѣмъ открыть свои двери, чтобы захватить именно тѣхъ, свобода кото­
рыхъ можетъ быть опасной.
Несмотря на рѣзкую и полную угрозъ рѣчь, которую Бланки произнесъ въ январѣ 1 8 3 2 г. предъ судомъ прнсяжныхъ въ процессѣ пятнад­

цати, въ которомъ онъ зам ѣш анъ по обвпиевію въ наруш еніи законовъ
о печати, не взирая на новизну и глубину обличеній противъ существую­
щ аго соціальнаго строя, на ясную постановку пролетарскаго вопроса,
присяжные все-таки выносятъ ему оправдательный приговоръ, какъ по
обвиненію въ наруш еніи законовъ о печати, такъ и участіи въ заговорѣ
и покушеніи, которое такж е возводилось противъ него обвинительной
властью. Но правительственная власть в идѣла жесты и слыш ала голосъ,
предвѣщающіе новое вооруженное возстаніе, она была пораж ена глубиною
здраваго смысла и тономъ вы зова, картиною Ф ранціи, въ которой бѣдные
принуждены выплачивать милліоны податей, а богатые, подобно феодлаам ъ,
собираютъ десятину. И за эту возмутительную рѣчь, только что оправдан­
ный былъ административнымъ порядкомъ заклю ченъ на годъ въ тюрьму п
приговоренъ къ денежному штрафу.

XXX.
Исторія этого времени полна судебными процессами, уличными схват­
ками между соціалистами и лавочниками, послѣдствіемъ которыхъ было
закры тіе клубовъ и превращ еніе ихъ въ тайныя общ ества, уличными маиифестаціями по поводу событій, возбуждающахъ любопытство и страсти
толпы. Она разсказы ваетъ о процессахъ надъ министрами, о походѣ къ
Венсенской тюрьмѣ, о попыткахъ заговоровъ среди національныхъ гвардейцевъ, о постановкѣ на очередь соціальнаго вопроса ужаснымъ возстаніемъ ліонскихъ ткачей въ ноябрѣ 1 8 3 1 года, о сочувственныхъ демонстраціяхъ за Польшу, о холерѣ, которая, между прочимъ, уноситъ и До­
миника Бланки, о похоронахъ генерала Л амарка, которые на моментъ
отдаютъ Париж ъ во власть скоропреходящаго возстанія 5-го и 6-го іюля
1 8 3 2 года. Бы ла направлена пуш ка на монастырь Сенъ-М эрри, въ кото­
ромъ, з а баррикадами изъ кампей, инсургенты подъ предводительствомъ
Ж ан н а, держались въ теченіе двухъ дней, отливая пули и дѣлая патроны.
Въ этой битвѣ тогдашнее правительство рисковало болѣе всего. Но такъ же,
вслѣдствіе рѣш ающаго вліянія большихъ массъ войска и внезапной измѣны
счастья, это было пораженіемъ республиканцевъ, приведшихъ ихъ къ самымъ безнадежнымъ выводамъ. Бланки, въ то время находившійся еще въ
тюрьмѣ за свою рѣчь на судѣ, произнесенную шесть мѣсяцевъ тому назадъ, несмотря на кровавое подавленіе іюньскаго возстаиія, продожаетъ
вѣрить въ возможность насильственныхъ переворотовъ и торжество силы.

Ему было только 2 7 лѣтъ, онъ еще не пріобрѣлъ горькаго опыта жизни
и конечно онъ не могъ сразу изменить своей непримиримости и признать,
что всякое частичное возстаніе заранѣе осуждено на пораженіе и что для
окончательнаго торжества революціи нужно единодушное всеобщее возстаніе.
Его разрушительный образъ мыслей усложнился осторожностью, но все-таки
остался разрушительпымъ.
XXXI.
Освободившись изъ тюрьмы, онъ возвращ ается къ своей деятельности
въ духѣ крайней оппозиціи. Отецъ его умеръ. Онъ расходится во в згл ядахъ съ братомъ Адольфомъ, сдѣлавш имся директоромъ коммерческой
школы и примирившимся съ режимомъ Луи-Филиппа. Адольфъ порицаетъ
дѣ ятельность своего младшаго брата. Его старш ая сестра, Софья, выхо­
дить замужъ въ О н э-за господина Б арелье, фермера въ Б оссѣ. Младшая
сестра Зоя ж иветъ съ матерью. Все свободное время онъ проводитъ со
своей невѣстой, которая примирилась съ его бурной жизнью, полною всякихъ неожиданностей. Ночью, послѣ собраній, онъ возвращ ается въ свою
студенческую квартиру, полную книгъ и бумагъ, читаетъ, пишешь, р аз­
мышляешь и принимаешь таинственн ыхъ визитёровъ. Онъ уединяется со
своими великими планами въ шумномъ морѣ П ариж а. Если бы у него
было ясное представленіе о положеніи дѣлъ, которымъ онъ еще не обла­
даешь по своей молодости, онъ не думалъ бы, что эта комната, въ ко­
торой онъ зажигаешь каждый вечеръ свою лампу, должна скоро сдѣлаться
маякомъ, привлекающимъ взоры и надежды всѣхъ активныхъ дѣятелей.
Это скорѣе мерцающій свѣтъ небольшого корабля, который то появляется,
то исчезаешь въ зависимости отъ движенія волнъ и вѣтра. Этотъ уединяющійся мечтатель не могъ сдѣлаться сразу кормчи мъ большого флота,
который бы онъ повелъ въ спокойную гавань, или разсѣялъ въ битвѣ.
Впрочемъ, въ первые годы его дѣ ятельности, онъ еще не играешь
вполнѣ опредѣленной роли. Онъ продолжаешь свое революціонное воспитаніе подъ руководствомъ старш ихъ товарищ ей: Мишеля Б уонаротти, друга
Б абеф а, осужденнаго за участіе въ заговоре „равны хъ" и воплощ аю щ ая)
собою проклятые соцiальные вопросы революціи, и ученаго Распайля,
носителя республпканскихъ традицій и доктринъ. П озднее онъ будетъ слу­
ш ать рЬчи Ламенэ, сломленнаго папской властью, перенесшаго суровое
уединеніе въ Ш енэ п который возвратился къ народу со своими „словами
в ѣ рую щ аго", чувствами революціонера и красноречіемъ и едкой проно-

вѣдью новаго Дантэ соціализма. Но въ это время 1 8 3 2 года Кавеньякъ
яачпнаетъ вести свои нападенія противъ властнаго министерства К ази ­
мира Перье. И только позже, Бланки, а затѣм ъ Барбе, окончательно
стали признанными руководителями „О бщ ества семей" и „Общества временъ года".
XXXII.
Бланки имѣлъ уже нѣкоторый вѣсъ, когда появился въ редакціяхъ и
клубахъ, гдѣ либеральная и парламентская оппозиція признавались недо­
статочной.
Его участіе въ уличной борьбѣ, его раны , полученныя въ 1 8 2 7 году,
знакъ отличія за трехдневную іюльскую борьбу, делали его въ глазахъ
воинственныхъ демократовъ несомнѣннымъ предводителемъ. Когда его худая
фигура внезапно появлялась среди какой-либо группы, она немедленно
пробуждала идею, что онъ приносить новый проэктъ или выработанный
планъ неустанной консппраціи. Притягательная сила таинственности смѣ ши­
валась съ безотчетнымъ уваж еніемъ и вѣрой въ него. Этотъ молодой человѣкъ съ густыми волосами, свѣтло-русой короткой бородой, ясными гла­
зами и строгими губами, выдвинутый недавней соціальной борьбой, уже
носилъ на себѣ печать опытнаго политика.
Если наблюдать дѣятельность Бланки и принятыя имъ реш енія въ
эпоху иервыхъ годовъ царствованія Луи-Филиппа, то можно прити къ
убежденію, что онъ в е р илъ въ медленно подготовляемое движеніе и
внезапные насильственные перевороты. Онъ действительно думалъ восполь­
зоваться движеніемъ народнымъ для осуществленія соціальнаго переворота,
подготовленію котораго онъ отдавалъ все лучшія силы души. И въ этомъ
онъ далъ доказательства своего практическаго ума и осторожности экспери­
ментатора, ум ѣющаго пользоваться случаями. К акъ въ своихъ резкихъ
статьяхъ, такъ и въ произноси мыхъ речахъ, онъ рисовалъ картину соціальнаго переворота лишь въ самыхъ общихъ чертахъ. Въ то время, какъ
другіе предводители революціонныхъ группъ спеш или выставить свои
утопіи, кодифицировать свои идеалы, заклю чать мысль своихъ адептовъ в ъ
неизменный логическій кругъ, онъ, Бланки, вы ставлялъ на перепутьи революціи привлекательное светлое знамя, на которомъ представленіе о лучшемъ будущемъ не связывалось определенной формулой. Онъ привлекалъ
къ себе всѣхъ, кого недовольство или надежды толкали на революціонный
путь. Его непартійность террориста авторизировала в се желанія и всѣ

t

иллюзіи. Въ свою армію онъ принималъ всѣхъ, желающихъ бороться, не
спраш ивая ихъ символа вѣры и не навязы вая имъ своего міросозцеранія. Онъ
предоставлялъ, такимъ образомъ, идеалистамъ своей п а р тіи строить воз­
душные заики будущаго, добродѣтельные обитатели которыхъ вкусятъ тя­
жесть регламентац iи, всю сладость монотоннаго блаженства. Онъ давалъ
только понять, что существуютъ Тюльери, министерства и полицейская
сила, которые должны быть побѣждены и уничтожены раньш е, чѣмъ можно
будетъ прогуливаться въ земномъ раѣ, созданномъ ихъ пылкимъ воображеніемъ. Его здравый смыслъ реалиста не представлялъ себѣ движенія
впередъ иначе, какъ отъ этапа къ этапу. „Довлѣетъ дневи злоба его ".
Прежде всего нужно организоваться, привести въ извѣстность свои
силы, строить баррикады и бороться съ врагами народа. А тамъ мы посмотримъ , что дѣлать дальш е. Реорганизація общества будетъ результатомъ нашей побѣды. Ни его слова, ни его дѣйствія не объясняютъ ничего
болѣе. Но его мысль неустанно работаетъ и результатомъ размышленій его
въ эти годы является догадка о возможности измѣненія основъ собствен­
ности, о чемъ онъ пишетъ этюдъ въ журналъ „Освободитель" на тему объ
ассоціаціяхъ, э тюдъ, изъ котораго Б енуа Малонъ заклю чилъ, что Бланки
первый въ Европѣ далъ первоначальную формулу коллективизма. Но Бланки
изъ предубѣжденія избѣгалъ спекулятивныхъ размышленій о будущемъ, не
старался опредѣлить при данныхъ условіяхъ неопределимое, уловить мираж ъ, отраженный не знаеш ь даж е гдѣ въ безплодной пустынѣ или прозрачныхъ облакахъ. А потомъ? Кто зн аетъ, что будетъ потомъ. Врожденное
чувство справедливости и потребности жизни отвѣтятъ на это. Факты по­
стоянно видоизмѣняютъ и опровергаютъ идеи, совершаются наперекоръ имъ
Надо лтти, чтобы двигаться впередъ и дѣ йствовать, а результаты неиз­
беж но явятся. Онъ не вы сказы валъ этого, так ъ -как ъ подобный отказъ
предсказы вать будущее могъ быть сочтенъ за доказательство и роническаго
скептицизма, тогда какъ въ действительности Бланки былъ такъ же д алекъ отъ ироніи , какъ и массы, которыя онъ хотелъ увлечь за собою.
Онъ верилъ въ успехъ непосредственнаго д ѣйствія и эта его в ер а, энер­
гически проводимая въ жизнь и доказы ваем ая, была достаточной, чтобы
сделать изъ него генерала возста ній, имѣ ющаго право начертать ихъ планъ
и давать сигналы къ бит вѣ.
X X X III.
Другимъ генераломъ, былъ Арманъ Барбе, рожденный въ Гваделунѣ и
возвратившійся на родину. Онъ явился въ Парижъ изъ окрестностей Ту­

лузы, юж анинъ,

какъ Бланки,

но не провансалецъ,

а

гасконецъ,

южа-

нинъ лишь по ваѣшности. тогда какъ Бланки былъ имь всецѣло. Сначала
онъ велъ беззаботную

жизнь богатаго человѣка, земельнаго собственника,

предаваясь развлеченіямъ, доступнымъ путешественнику и жителю Парижа,
но затѣмъ,

мало-по-малу,

благодаря особому

знакомствамъ , онъ дѣлается искателемъ
ціонной борьбы. Онъ былъ
казалось

ему

наиболѣе

стеченію

обстоятельствъ

и

приключеній и фанатикомъ рево-

предпріимчивъ и предпріятіе

благороднымъ,

возвышеннымъ

республпканцевъ
и справедливымъ.

Въ ХѴІ-мъ вѣкѣ онъ былъ бы однимъ изъ участниковъ священныхъ войнъ,
закованный въ броню добродѣтели и гордости. Въ настоящее

время, ли­

шенное блеска металла и воинственныхъ символовъ, онъ богатству и бездѣлью предпочелъ сильныя

ощущенія опасныхъ

вылазокъ

совмѣстно

съ

товарищами въ блузахъ и сюртукахъ, походы съ уличной толпой, тяжелое
опьяненіе пороховымъ дымомъ,

разграбленіе оружейныхъ магазиновъ,

на-

паденіе на полицейскіе посты и вызовы, бросаемые полкамъ, выходящимъ
навстрѣчу. Эти мелкія, хотя и эффектныя по внѣшности проявленія борьбы,
разыгрывавшіяся въ обстановкѣ буржуазяыхъ домовъ и лавокъ. удовлетво­
ряли его вообраясеніе и любовь
вѣкъ,

болѣе дѣйствующій,

къ героизму и опасностямиъ
. Такой чело-

чѣмъ

громкимъ словамъ, правовѣрный

размышляющій,
респ убли кан ец

питающій

слабость къ

п христіанинъ,

послѣдо-

ватель Іисуса и революціонеровъ 1 7 9 3 года, долженъ былъ испытать нѣкоторое разочарованіе, придя въ общеніе и революціонное сотрудничество
съ Бланки.

солдата

съ дипломатомъ,

офицера, пщущаго уснѣха съ политикомъ и генераломъ.

Это

была

Ясный критиче-

скій умъ Бланки,

встрѣча

его упорство

нетерпѣливаго

въ преслѣдованіи намѣченной цѣли,

его

молчаливая тактика подиольной дѣятельности, должны были иногда пугать
Барбе, какъ пугается человѣкъ, очутившійся въ незнакомыхъ ему темныхъ
комнатахъ, у ногъ котораго открываются внезапно сиускающіеся въ подземельѣ лѣстницы,

гдѣ

свѣтомъ дня и которому

онъ

долженъ

при этомъ

идти ощупью,
рекомендуется

ослѣпленный
строгое

еще

молчаніе

и

осторожность.

XXXIV.
Выстрѣлы,
придворными

направленные
каретами,

возстановленной

въ короля,

разстрѣляніе

взрывы

адскихъ

покушавшихся

гильотины— таковы эпизоды,

машинъ подъ

солдатами,

работа

характеризующіе борьбу и

подавление революціонныхъ актовъ. Въ сравненіи съ этпмъ является болѣе

предпочтительнымъ открытое возстаніе, смерть на улицѣ съ оружіемъ въ
рукахъ, блескъ и громъ руженныхъ выстрѣловъ, облака чернаго дыма и
вся картина разразившейся грозы, которая дѣлаетъ народное возстаніе
похожимъ на стихійное явленіе природы.
XXXV.
Бракъ пе отвлекаетъ Бланки отъ этой политической атмосферы, в нѣ
которой онъ не могъ существовать. Счастьемъ, о которомъ онъ мечталъ съ
ранней юности, онъ пользуется на ряду съ агитаціей въ массахъ и среди
опасностей, грозящихъ ему каждый день. Онъ дѣлается еще болѣе недоступнымъ и замкнутымъ. Человѣкъ, который скрываетъ всѣ свои дѣловыа
отношенія, планы и рѣшенія, который поставилъ для себя закономъ тайну
въ публичной дѣятельности, не будетъ конечно, выставлять на показъ свои
интимныя отношенія и разглагольствовать о своей любви. Л ичныя чув­
ства хранятся въ тайникахъ сердца у этого сосредоточеннаго человѣка,
революціонный пылъ котораго скрывается за безстрастнымъ выраженіемъ
лица. Но этотъ человѣкъ живетъ двойною жизнью, его поглощаютъ двѣ
страсти. Въ часы, которые онъ проводить со своей молодой женой, а
позже и съ дѣтьми, у него проявляется такая нѣжность взгляда, въ его
рѣчи звучатъ такія задушевныя ноты, которыхъ не слышитъ и не увидитъ
пи одинъ посторонній человѣкъ. Но въ то же время онъ мучимъ безпокойствомъ опоздать къ назначенному часу на дѣловое свпданіе; ему к а­
жется, что онъ слышитъ вдали угрожающій ропотъ толпы пли, что еще
хуже, ея жалобы, что она обманута и разочарованіе въ немъ. И онъ
вырывается, идетъ въ клубъ, въ редакцію, или на тайное совѣщаніе. Онъ
пишетъ статьи, въ которыхъ ненависть заглушаетъ нѣжность, онъ требуетъ
насилій, онъ проэктируетъ столкновеніе. И какъ въ часы, посвященные
любви, онъ прислушивается къ зову извнѣ, такъ и въ разгарѣ приготов­
ленiй къ борьбѣ онъ думаетъ о покинутой семьѣ, о безпокойствѣ той,
которая его ждетъ, о счастьѣ, которое то показывается, то исчезаетъ по­
добно мерцающему огоньку маяка, видимаго человѣку на морѣ, бурныя
волны котораго препятствуютъ входу въ гавань.
XXXVI.
1 8 3 4 годъ былъ для Бланки годомъ семейнаго счастья и въ то же
время самой усиленной революціонной дѣятельности. Онъ удваиваетъ энер-

гію, какъ будто желал доказать и другимъ, и самому себѣ, что онъ не
покидаетъ своего поста и что радости человѣка не находятся у него въ
противорѣчіи съ обязанностями граж данина. Но этотъ годъ также принесъ
тяжелое пораж еніе республиканской партіи. Репрессивные законы противъ
свободы прессы и свободы собраній, внесенные и принятые въ этомъ году
«тарыми либералами, бывшими противниками тѣхъ же мѣръ во времена
Реставраціи, окончательно убѣждаютъ народъ, что онъ былъ нагло обма­
нутъ , такъ какъ плодами его борьбы и побѣды въ іюлѣ воспользовалась
его враги. Вся организованная оппозиція, готовая сделаться правительетвомъ завтраш няго дня, дрожитъ отъ негодованія предъ этой провокаціей
сегодняш нихъ властителей и решаешь принять вы зовъ. Власть Луи-Филиппа
готова рухнуть и онъ наверное палъ бы безъ поддержки своихъ министровъ:
Сульта, Тьера, Б арта и Гизо, которые съумѣли парализовать дѣйствія и разстроить планы противниковъ. Ліонское возстаніе подавлено, парижское —
разсѣяно, прежде, чѣмъ о но успѣло принять определенный характеръ,
„Трибуна" закры та, члены комитета „Общ ества правь человека" аресто­
ваны. У тѣхъ, которые остались на свободе проявляется нерешительность;
высказываются противорѣчивыя миѣнія, отдаются неопределенные приказы.
На сцену выступаетъ работа провокаторовъ, объединяющій центръ исче­
заетъ Пессимистически смотрящій на дѣло Каррель отказы вается напеча­
тать въ „Н ац іон алѣ “ прокламацію , п ризывающую къ возстанію. И это
возстаніе, неподготовленное, неудачно начатое іЗ -г о апреля, оканчивается
14 -го пораженіе мъ небольшой кучки людей, воздвигнувшихъ случайныя
баррикады на нѣкоторыхъ улицахъ.
Эпилогомъ борьбы явилась рѣзня въ домѣ № 1 2-й на улицѣ Трансонэ.
Это была бойня послѣ битвы, въ которой разсвирѣпѣвш іе солдаты убивали
безъ разбору мужчинъ , женщ инъ, дѣтей, стариковъ и больныхъ.
Барбе, хотя и арестованный, былъ признанъ не участвовавшимъ. А
Б ланки и вовсе не привлекался по этому дѣлу.
Въ апрѣльскомъ процессѣ 1 8 3 5 года, къ суду перовъ, за с ѣдавшему въ
Люксембургѣ , были привлечены всѣ более или менѣ е деятельные республи­
канцы . Бланки и Барбе находятся въ числе техъ , которые отъ имени обвиняемыхъ должны изложить ихъ п олитическія и соціальныя доктрины, разсказать о зверствахъ на улице Трансонэ, уже опубликованныхъ Домье.
Обвиняемые Парижа и Л іона пришли къ соглашенію действовать сообща,
не защ ищ аясь, а какъ бы предъявляя встречный искъ правительству, го­
ворить чрезъ головы судей, обращ аясь ко всей стране. Обвиняемыхъ было
1 2 1 человѣкъ, среди нихъ были: Годефруа К авеньякъ, Бонъ, Арманъ Марра,

Б юпаръ, де-Людръ, Коссидьеръ, Л агранж ъ, де-Керсози, Винертъ, Рекю ръ,
Кл емансъ Тома, Альбертъ...
И всѣ находившi еся на свободѣ люди мысли и дѣла, принадлежавш іе
къ республиканской партіи, присоединились къ нимъ, представленные избран­
ными защитниками: Ламенэ, Арманъ Каррель, Треля, Распайль, Карно, Пьеръ
Леру, Ж анъ Рейно, де-Корменэнъ, Этьенъ Араго, Огюстъ Контъ, М аркъ Дюфрессъ, Дюпонъ, Ф локонъ, Мишель (де-Бурж ъ), Дэжоржъ, Ж юль Ф авръ,
Мари, Ледрю Ролленъ, Фюльжансъ, Ж и раръ, Гарнье П аж е, Буонаротти,
Мартэнъ Бернаръ, Б арбе, Б ланки... Но и здѣсь не могло быть достигнуто
единства дѣйствій. Обвиняемые Ліона и Парижа расходились во м нѣнія о
тактикѣ на судѣ. Между защ итниками тоже произошелъ конфликтъ , осо­
бенно между Машелемъ (де-Бурж ъ) и Ж юлемъ Фавромъ, на подготовитель­
номъ собраніи, происходившемъ у Бланки. Кромѣ того, защ итники н е были
допущены судомъ иеровъ. какъ не и мѣющіе званія адвокатовъ и присяж­
ныхъ повѣренныхъ и въ свою очередь привлекаю тся къ отвѣтственности
за опубликованіе ими протеста, заканчивавш а гося следующими резкими
словами: „Подлость судьи есть слава обвиняемаго". Отвѣтственность за это
воззваніе приняли на себя только некоторы е изъ нихъ и были осуждены.
Обвиняемые были лишены защиты и потому они отказались принять участіе
въ суде и были приговорены, не произнеся ни слова, къ ссы лке и тю ­
ремному заключенію. Т ѣ изъ нихъ, которые были заключены въ СэнтъПелажи: Годефруа К авеньякъ, М арра, Бонаръ и другіе— беж али.
Эта партія насилія была вы играна правительствомъ. Руководящ ая группа
республиканцевъ была разсѣяна, ея организація разстроена. Но оставш іяся
на свободе силы немедленно объединяются на еще более конспиративныхъ
началахъ для продолженія борьбы и на ряду съ политическими требованіями выставляются и соціальныя. Едва былъ произнесенъ апрельскій приговоръ, какъ вместо закрытаго „Общества правъ чел о века" , начинаетъ
функціонировать „Общество семей “ .
Барбе и Бланки з а мѣщаютъ осужденныхъ и б ѣжавш ихъ. Противъ нихъ.
пишется доносъ, когда Фьеши, Морей и Пепенъ стреляли въ Луи-Филиппа
на бульваре Тампль, во время іюльскаго парада 1 8 3 5 года. Но они были
совершенно чужды этому преступленiю и вообще не в ѣрили въ полезность
т ак ихъ иокушеній на одного человека, въ эти пули, которыя всегда оши­
баются въ адресе. Напротивъ, они являются действительно замеш анными
въ исторію съ выделкой пороха на улице Лурсинъ. Подготовляется возстаніе, революціонныя силы ищутъ нриложенія, бездействіе раздраж аетъ
ихъ, нужны оружіе и патроны. Оружіе есть и его найдутъ еще больше въ

р ѣшительный день. Но необходимы запасы пороха и пуль, спрятанныхъ въ
безопасныя мѣста. Выдѣлка пороха организуется въ домѣ № 1 1 3 на улицѣ
Лурспнъ, въ уединенном), помѣщеніи пустыннаго квартала, окруженномъ со
всѣхъ сторонъ стенами больницъ и монастырей. Тамъ работаютъ три или
четыре человека. Бланки приходитъ въ лабораторію ежедневно, а Мартэнъ
Бернаръ появляется каждую ночь, извѣщ аетъ о своемъ приходѣ бросаніемъ
песка въ окно, исчезаетъ въ отворяющейся безшумно двери и снова по­
является съ мѣшкомъ. Онъ направляется
№
въ улицу Дофинъ, въ домъ
2 2 — 2 4 , гдѣ изготовляются пули и патроны. Эти хожденія выслѣ жи­
ваются полпціей, она застаетъ на мѣстѣ преступленія нѣсколькихъ студентовъ и рабочихъ, принадлежащ ихъ къ обществу семей и арестуетъ 6-го
марта 1 8 3 6 года Бланки на квартирѣ Барбе. Полицейскій комиссаръ овладѣваетъ нортфелемъ конспиратора. Но Бланки неожиданно вы хваты ваетъ
портфель, откры ваетъ его и проглаты ваетъ нѣкоторыя записи; происходишь
безмолвная борьба, во время которой полицейскому удается выхватить у
него одинъ компрометирующій листокъ, а другой находятъ въ бумагахъ
Варбе.
Въ результатѣ, на ряду съ другими, Бланки присуждаютъ къ двухлѣт­
нему тюремному заключенію.
Его помѣщаютъ въ центральную тюрьму Фонтэвро департамента Менъ
и Луаръ. Ж ена слѣдуетъ за нимъ съ маленькимъ сыномъ. И зъ двухъ дѣ ­
тей, которые у нихъ родились, одинъ умеръ на первомъ году жизни. Бланки
остается въ заключеніи 8 месяцевъ. Амнистіей 1 8 3 7 года тюремное заключеніе зам еняется ему житьемъ въ П антуазе подъ надзоромъ полиціи.

X X XVII.
Онъ поселяется въ Ж анси, на берегу рВки Уазы и лиш енъ права
въѣзда въ П ариж ъ. Эта полицейская м ера даешь возможность молодымъ
супругамъ переясить свой медовый месяцъ. Сельскін домъ, окруженный садомъ, раскинутымъ надъ рекой , по архитектуре напоминающій парижскую
дачу своими зелеными ставнями и подъбздомъ, лужайкой съ деревцомъ,
вьющимися растеніями и клумбами цветовъ — таково скромное убежище
этихъ двухъ людей, спеш ащ ихъ воспользоваться радостями сегодняшняго
дня и не уверенныхъ въ завтраш немъ. Ихъ счастье прячется въ этомъ
пріятномъ заключеніи, среди зелени и свеж аго воздуха, подъ безоблачнымъ
небомъ.

Человѣкъ, еще недавно бывшій политическимъ агитаторомъ, теперь
любуется тихими вечерами и закатомъ солнца, освѣщающаго пыльныя до­
роги провинціи.
Опушки лѣса, окружающаго дачу, создаютъ ему иллюзію глубокаго
лѣсного уединенія, онъ мечтаетъ, то сидя у окна, то на берегу рѣки,
слѣдя глазами за теченіемъ и переливами волнъ Уазы и моментами ему
кажется, что онъ наш елъ обстановку возможнаго для него счастья. И
Бланки нашелъ ее, но онъ предпочелъ избрать другую, которую оаъ только
что покинулъ и которая была неразрывно связана съ бурной, то блестя­
щей, то мрачною дѣятельностыо конспирацій и возстаній. Много лѣтъ
спустя онъ будетъ вспоминать объ этомъ единственномъ отдыхѣ на ж изненномъ пути, допущенномъ судьбою и волей полицейскаго начальства, объ
этихъ дняхъ любви на лонѣ природы; въ своемъ воображеніи онъ увидитъ
свѣтлое платье, мелькнувшее на п оворотѣ а л л е и , услышитъ голосъ своего
ребенка, нарушающій деревенскую тишину. Это время является трагическимъ моментомъ въ жизни руководителя партіи и поворотнымъ пунктомъ
въ жизни человѣка.
Онъ не задумывается: общ ественная дѣятельность— цѣль его жизни и
въ своемъ уединеніи онъ готовптся къ новымъ попыткамъ борьбы. Въ
своихъ прогулкахъ по окрестностямъ, вдоль рѣки и въ сосѣднихъ лѣсахъ
онъ всецѣло занятъ обдумываніемъ новыхъ стратегическихъ плановъ борьбы
на улицахъ П ариж а. Измѣненіе оттѣнковъ, вносимое въ природу смѣной
временъ года — зимы весной и лѣта осенью, совпадаетъ съ медленно вы рабатываемымъ плановъ новаго общ ества „Временъ го д а", которое, по
мысли Бланки, замѣститъ „Общество сем ей". Фазы, отмѣченныя календаремъ и природою, воспроизводятся въ подраздѣленіяхъ и функціяхъ новаго
революціоннаго сообщества.
Группы раздѣляются на недѣли и мѣсяцы. Каждые три мѣсяца, образующіе сезонъ, подчиняются распоряженіямъ начальника, именуемаго весной.
Мѣсяцъ состоитъ изъ четырехъ недѣль, управляемыхъ іюлемъ. Недѣли со­
стоятъ изъ шести членовъ, представляемыхъ воскресеньемъ. Главные руко­
водители неизвѣстны массѣ, Бланки не участвуетъ въ общихъ собраніяхъ.
Высшее управленіе окружено таинственностью, какъ у карбонаріевъ, а
представленіе и пріемъ новыхъ членовъ сопровождается торжественными
церемоніями, какъ у масоновъ. Такъ обставляется призывъ и наборъ въ
армію возстанія. Рабочій, который ежедневно ходить на свою фабрику,
интеллигентъ, гуляющій въ воскресенье но улицамь П ариж а— они вмѣстѣ
съ тѣмъ вооруженные борцы, всегда готовые къ возсганію. Сигналъ къ

нему будетъ дань Бланки, изгнаннымъ изъ П ариж а и живущимъ пока въ
Ж анси съ женой и сыномъ.
Въ это время онъ таковъ, какпмъ его изобразила г-ж а Бланки на про«томъ, но удачномъ портретѣ: худой и рѣш ительный, съ открыты мъ взоромъ, тонкими сомкнутыми губами и рѣзкимъ, строгимъ профилемъ. Себя
она тоже нарисовала— румяной ш атэнкой, локоны волосъ падаютъ симме­
трично и окружаютъ молодой овалъ ея задумчпваго лица. Выраженіе на­
дежды видно въ этомъ юномъ лицѣ, но въ глубокомъ взглядѣ и складкѣ
на высокомъ лбу видна уже озабоченность. Бланки изображенъ на темномъ фонѣ съ выраженіемъ лица, сосредоточенномъ на одной всепогло­
щающей идеѣ. Лицо слабо освѣщено сверху, какъ будто свѣтъ падаетъ
сквозь рѣшетку высокаго тюремнаго окна.
Съ какой любовью они будутъ вспоминать объ этомъ быстро прош едшемъ годѣ, объ этихъ прогулкахъ вмѣстѣ, когда она, высокая и стройн ая,
шла рука объ руку съ нимъ, маленькимъ, худымъ, но энергичнымъ, по
берегу капризной рѣки.
XXXVIII.
Къ возвращ енію Бланки изъ Ж анси въ началѣ 1 8 3 9 года, кадры революціонной арміи были уже готовы и каждый стоялъ на назначенномъ ему
посту. Порохъ закупленъ терпѣливо, малыми количествами, патроны готовы.
Недостающее оружіе возьмутъ въ день боя у оружейниковъ. Первоначально
срокъ возстанія былъ назначенъ на 5 мая, потомъ отложенъ, по настоянію
Барбе, на 1 2 -е . Вызванный еще въ мартѣ изъ Ода, Барбе сначала не
отвѣтилъ ничего, нужно было снова напомнить данное имъ обѣщаніе
явиться въ П ар и л а по первому требованію и наконецъ онъ принялъ предложеніе, которое сдѣлали ему Бланки и Мартэнъ Бернаръ.
Эго былъ годъ, о которомъ Л амартинъ говорилъ: „Ф ранція скучаетъ!"
Парижъ былъ занятъ только политическими подвигами и дебатами въ парламентѣ, индифферентный к ъ жизни массъ и непредвидящ ій возможности
близкаго возстанія. Ж урналы и читающая публика быля заняты исключи­
тельно затянувш имся министерскимъ кризисомъ и вели жаркую полемику
о ш ансахъ Т ьера, Моле и Гизо, когда была сдѣлана окончившаяся не­
удачей, отчаянная попытка.
1 2 мая приходилось на воскренье. Бланки находилъ болѣе удобной
въ этотъ день попытку нападенія на пустующую префектуру полпціи. Онъ
воспользовался этой отсрочкой въ недѣлю, чтобы провести болѣе цѣле -

сообразное распредѣленіе своихъ силъ, плохо знакомыхъ съ расположеніемъ
улицъ Парижа. Тысяча человѣкъ, на которыхъ онъ разсчиты валъ для
начала возстанія, должны были сосредоточиться на улицахъ Сэнъ-Дени и
Сэнъ-М артэнъ, въ заднихъ помѣщеніяхъ ви нныхъ погребковъ, квартирахъ
рабочихъ по близости отъ магазина оружейнаго мастера Л епаж а. Около
полудня Бланки явился въ каф е на углу М андаръ и Монторьёй и въ краткихъ выраженіяхъ объявилъ собравшимся тамъ представителямъ группъ дѣль
собранія и планъ ближайшихъ дѣйствій. Онъ распредѣляетъ по мѣстамъ
эту первую группу, назначаетъ другое совѣщаніе въ каф е н а улицѣ БургъАббе, отправляется самъ осмотрѣть окрестности префектуры, возвращ ается,
прицѣпляетъ красный шнурокъ къ своему пистолету. Всѣ выходятъ, заго­
ворщики собираются на сосѣднихъ улицахъ, слышится крикъ „К ъ оружію!"
и магазинъ Л епаж а подвергается нападенію. Выламываются двери, Бланки
и Барбе раздаютъ въ толпу ружья изъ оконъ нижняго этаж а и цѣлые
ящики съ патронами. Затѣм ъ Барбе бѣжптъ на улицу К енкануа, гдѣ
имѣется другой складъ патроновъ; оаъ является потомъ на мѣсто назначеннаго свиданія, гдѣ находитъ Бланки, окруженнаго толпою недовольныхъ
заговорщ иковъ, которые уже говорятъ объ измѣнѣ, требуютъ выборнаго
комитета и сообщенія плана дѣйствій, возстановленія порядка среди воз­
никшей неурядицы. Наконецъ, три небольш ихъ группы, предводительствуемыя
Бланки, Бернаромъ и Барбе, уходятъ съ пѣніемъ революціонныхъ пѣсенъ.
Былъ прекрасный солнечный день, около трехъ часовъ пополудни, когда
среди гуляющей воскресной публики появляются отряды революціонеровъ и
собираются вмѣстѣ. Немедленно публика разбѣгается, вокругъ толпы революціонеровъ образуется пустота и водворяется тишина. Колонна Барбе
останавливается предъ полицейской частью у зданія Суда. Тамъ раздается
первый выстрѣлъ, тотъ выстрѣлъ, о которомъ обыкновенно не знаютъ,
кѣмъ и почему онъ былъ сдѣланъ. Раздается залпъ, когда предводитель
инсургентовъ и лейтенантъ, командующій постомъ, подходятъ другъ къ
другу. Лейтенантъ Друино со шпагою въ рукѣ, впереди отряда полпцейскихъ, падаетъ мертвымъ, не понявъ еще въ чемъ дѣло и не успѣвъ начать
переговоровъ. Н ачинается общая перестрѣлка, безпорядочное движеніе, крики.
Падаютъ нѣсколько полицейскихъ, а такж е инсургентовъ. Полицейскій постъ
взятъ. Толпа идетъ дальш е. Слышны выстрѣлы на Іерусалимской улицѣ,
но взять хорошо защищенную и забаррикадированную префектуру не
удается. Инсургенты отстуиаютъ и возвращ аются на условленное мѣсто
встрѣчи площадь Ш ателе. Здѣсь къ нимъ присоединяются отряды Бернара

и Бланки. Три отряда соединяются въ одну колонну и зах в аты ваю тъ плою
охраняемую ратушу.
Въ дальнѣйшей борьбѣ имъ приходится, то оставлять занятую позицію,
то снова брать её. Н аконецъ Ратуш а окружена со всѣхъ сторонъ полками
солдатъ , прибывающпхъ безъ конца.
Что дѣлать больше в ъ Ратуш ѣ послѣ того, какъ редактированы де­
креты, подписано воззваніе и издана прокламація, которую никто не будетъ
читать? Бланки назначается главнокомандующимъ, а Барбе, Мартенъ Бернаръ, Киньо, Мейл аръ и Неутре — командирами дивизіоновъ республикан­
ской арміи . Но апатія скоро овладѣетъ инсургентами недавно столь экзаль­
тированными, когда они замѣтятъ , что толпа не слѣдуетъ за ними и что
имъ приходится действовать во враждебной ими индифферентной средѣ.
Бунты, какъ-бы не были героичны ихъ участники, быстро замираютъ въ
несочувственной атмосферѣ, сломленные дисциплинированнымъ войскомъ.
Едва одерж авъ кажущуюся побѣду п принявъ внѣшнія знаки власти, предводителямъ возстанія приходится занимать своихъ солдатъ, удивленныхъ и
разочарованныхъ своей изолированностью, выдумкой новыхъ цѣлей. Отпра­
вляются, чтобы занять мэріи и обезоружить посты. Происходитъ ж аркая
перестрѣлка со многими жертвами на базарной площади Сэнъ-Ж анъ, за ­
х в ат ы в аю т ъ мэрію 7-го округа. Всѣ возвращ аются въ кварталъ Сэнъ-Мартенъ, гдѣ Бланки и Б арбе принимаютъ участіе въ защ итѣ противъ національной гвардіи баррикады на улицѣ Гренета. Обѣ воюющія стороны
сражаются на разстояніи 4 0 ш аговъ, гвардейцы находятся въ засадѣ
на улицѣ Сэнъ-М артенъ и въ зданіи Консерваторіи. Въ тотъ момента,
когда Бланки приближается къ Барбе, чтобы посовѣтывать ему измѣнить
положеніе, Барбе падаетъ раненый въ голову, всѣ думаютъ, что онъ
убита. Немногочисленный отрядъ не въ состояніи дольше защищать
баррикаду и вынужденъ отступить вмѣстѣ съ Бланки, подъ градомъ
пуль, на улицу Бургъ-Аббе. Барбе зах ваты ваю тъ въ плѣнъ, когда онъ
выходитъ изъ лавки виноторговца, куда онъ заш елъ, чтобы промыть и
перевязать свою рану. В зята послѣдняя баррикада въ кварталѣ СэнъМерри. Нельзя точно изобразить, какъ все закончилось, какъ выстрѣлы
дѣлались болѣе и болѣе рѣдкими, какимъ образомъ инсургенты, которые
только-что кишѣли здѣсь, разсѣялись въ разныя стороны и что именно
происходило въ послѣдніе моменты схватки, въ огнѣ и пороховомъ дыму.
Все кончено. Возстаніе подавлено.

XXXIX.

Пораженіе было рѣшительнымъ. Борцы разсѣяны, предводители осуж ­
дены. Чрезъ нѣсколько недѣль послѣ возстанія, 2 7 іюня, прсдъ палатой
перовъ, засѣдаю щ ей въ Люксембургѣ, появляется первая группа обвиняемыхъ въ числѣ девятнадцати человѣкъ. Политически возстаніе приводится
въ связь съ движеніемъ 1 8 3 4 года, а соціаль но — съ попыткою Б абёф а
въ У году. При этомъ вспоминается дѣло о пороховомъ складѣ на улицѣ
Лурамъ, покушеніе П епенъ и дѣятельность тайныхъ обществъ. Прочитываютъ на судѣ порядокъ принятія въ общество, написанный рукою Б арбе
и взятый при обыскѣ въ Канкасонѣ и допрашиваютъ свидѣтелей, которые
даютъ противорѣчивыя показанія. Четырнадцатое и послѣднее засѣданіе
происходить 12 іюля. Защ итниками выступаютъ господа Дюпонъ, А раго,
Кане, Бланъ, Ж юль Ф авръ, Лигье, Бертэнъ, Л екеръ, Ж антёръ , Н ож анъСэнъ-Лоранъ, Гемердингеръ, Греви, Б арръ, Бенуа, Ф. Барро, Барбонъ,
Пюибоньё, Мадье-Монтэкъ и Л аф аргъ. Барбе приговоренъ къ смерти по
обвиненію, которое онъ рѣш ительно отвергаетъ , — что лейтенантъ Друино
п алъ отъ его руки. Мартэнъ Бернаръ, не смотря на отсутствіе доказа­
тельствъ, что онъ участвовалъ въ возстаніи, былъ приговоренъ къ ссылкѣ,
М іалонъ— къ пожизненнымъ каторжнымъ работамъ; Дэльсадъ, Остэнъ, Нуге,
Филиппе, Рудиль, Ж ильберъ, Лемьеръ, М артэнъ, Лонге, Морескаль, В альшіъ
и П ьерве— къ тюремному заключенію отъ 15 до 3 -хъ лѣтъ. Четверо оправ­
даны . Въ пользу Барбе происходить ман ифестаціи. 1 3 іюня соста­
вляется петиція и несется толпой въ палату. Но петиціонеры раз­
сѣиваются полиціей на площади Согласія. Студенты юридической и меди­
цинской школъ въ числѣ 2 5 0 0 человѣкъ идутъ къ зданію Министерства
Юстиціи и требуютъ уничтоженія смертной казни за политическія преступленія и замѣны смернаго приговора Барбе другимъ наказаніем ъ. Викторъ Гюго и Л амартииъ ходатайствуютъ непосредственно предъ королемъ,
который 1 4 іюля отмѣняетъ приговоръ, наперекоръ мнѣнію Совѣта Министровъ, и Барбе приговаривается къ пожизненнымъ каторжнымъ рабо­
тамъ.
Бланки остается неуловимымъ до 1 4 октября. Въ продолженiи пяти
мѣсяцевъ онъ ускользаетъ изъ рукъ полиціи. И только случайно, въ моментъ, когда онъ садился на имперіалъ дилижанса, отъѣзжаю щ аго въ
Ш вейцарію, его арестуютъ полицейскіе агенты. Вторая группа обвиняемыхъ, въ числѣ 3 0 7 человѣкъ, приводится на судъ 1 4 января 1 8 4 0 года.

Бланки отказывается отъ дачи показаній и приговаривается къ смерти. Но
въ результатѣ ни къ кому не была примѣнена гильотина. И смертная казнь
Бланки то-же замѣ няется пожизненной каторгой. Такимъ образомъ всемъ тремъ
предводителямъ возстанія предстоитъ пожизненное заключеніе въ тюрьме.
Местомъ ихъ заключенія назначается тюрьма св. Михаила. Накануне отправки
Бланки имеетъ трогательное прощаніе съ женой. Заключенный съ безпокойствомъ видитъ пораженное горемъ лицо дорогой подруги, которую онъ
долженъ покинуть. Въ последній разъ она старается запечатлеть въ па­
мяти благородныя черты того, который скроется отъ нея во мраке не­
известности. Условливаются, что она поселится недалеко отъ тюрьмы, какъ
только ея силы позволятъ это. Они разстаются, жизнь ихъ разбита.

Тюрьма св. Михаила.
XL.
б

февраля 1 8 40 года повозка со скамейками, охраняемая жандар-

иами, выѣзжаетъ изъ тюрьмы Авраншъ, увозя въ тюрьму св. Михаила

послѣднюю группу инсургентовъ: Огюста Бланки, Ш арля Эрбюле, Годарда,
Киньо, Эндрика и Дюбюрдьё.
Процессія двигается подъ стукъ колесъ, топотъ лошадей, бряцаніе са­
бель о стремена, по изгибамъ дороги вдоль рѣкп Зе и спускаются къ
Ге— де-Л‘Эпинъ. Около Куртиль, въ томъ пунктѣ Рошторина, съ котораго
виденъ неясный силуэтъ горы св. Михаила, возвышающейся окутанной въ
сѣрый сумракъ зимы, повозка ѣдетъ по грязной дорогѣ. Вокругъ всё без­
молвно, бѣло, какъ-бы покрыто ватой. Не слышно больше стука колесъ и
лошадиныхъ копытъ, которые глубоко уходятъ въ вязкую почву, только
бряцанье сабель раздается въ воздухѣ какъ звонъ разбитыхъ колокольчиковъ.
Туманъ разсѣивается, какъ будто медленно раздвигается занавѣсъ,
открывая видъ на высокую скалу и длинные мысы береговъ, очертанія
которыхъ, синеватыя и позлащенныя солнцемъ, выдѣляются на болѣе глубокомъ фонѣ. Пейзажъ расширяется, но остается таинственнымъ и мрачнымъ.
Не обманъ-ли зрѣнія эта колеблющаяся, обмываемая волнами моря полоса
земли? Что это за уединенный замокъ, выступающій изъ облаковъ тумана
и напоминающій картину далекаго Сѣвера? Онъ теперь впднѣе. Эго тюрьма,
которая какъ-бы приближается къ своимъ жертвамъ, показывая имъ свое
суровое лицо изъ сѣраго камня, изрытое морщинами, слѣпое, безстрастное
которое не смѣется и не плачетъ, какъ лицо безчувственной старости.

XLI.
Крѣпостныя стѣны окружаютъ тѣснымъ поясомъ домики и сады бѣдной
деревушки, прилѣпившейся на склонѣ неустойчивой скалы и подавленной
холодной цѣпью монастырскихъ зданій. Тутъ вмѣстѣ церковь и крѣпость,
замокъ и монастырь. Ф еодально-религіозная постройка вросла въ скалу
цѣпкими фундаментами и толстыми стѣнами и возвыш ается остроконеч­
ными готическими башнями. Зданіе какъ-бы стремится покинуть безплодную скалу и скрыться въ облакахъ. Но Бланки не можетъ отдѣлаться
отъ впечатлѣнія тюрьмы, производимаго крѣпостнымъ видомъ зданія. Выйдя
изъ повозки и подымаясь вверхъ по единственной улицѣ деревни, въ сопровожденіи конвоя, Бланки, изъ за массивныхъ крѣпостныхъ стѣнъ. едва
можетъ видѣть монотонный берегъ и узкую полосу воды, теряющуюся въ
тума нѣ. Береговая полоса разры вается двумя громадными, дикими ска­
лами. Одна изъ нихъ— гора св. Михаила, а другая, лежащая на Сѣверѣ,
называется Томбеленъ. Она необитаема, ея вершина похожа на развалины
замка. Скала покрыта мохомъ и лиш аями. Всё это быстро, какъ видѣніе,
промелькнуло нредъ глазами узника, пока онъ дошелъ до башни Клодинъ,
къ воротамъ Ш ателе, которые открылись какъ громадная пасть съ ж елѣзными зубами и поглотили его. Онъ лишь мимолетно окинулъ взглядомъ
зданіе этой новой Бастиліи, не обращ ая вниманія на его украш енія, и въ
этомъ взглядѣ выразилось все его презрѣніе и ненависть къ романтизму
и готикѣ.
XLII.
Послѣ того, какъ были исполнены обычныя формальности пріема въ
тюрьму, онъ теперь въ узкой камерѣ зданія „Великаго изгнані я ".Прежде,
чѣмъ попасть въ нее, поднялся по широкимъ холоднымъ лѣстницамъ, прошелъ по сводчатымъ корридорамъ и чрезъ нѣсколько дворовъ, на которые
сверху глядѣли пасти драконовъ отъ водосточныхъ трубъ. Принимая его,
начальникъ тюрьмы, съ самодовольнымъ брюхомъ, былъ очень вѣжливъ,
щурилъ з а плы вшіе глазки и говорилъ слащ авымъ голосомъ.
Онъ измѣряетъ шагами свою камеру неправильной формы и находитъ
площадь ея пола равною десяти квадратнымъ метрамъ. Въ камеру выхо­
дить стѣпа печи и свѣтъ падаетъ чрезъ узкое окно съ желѣзной рѣшоткой,
похожее на бойницу вслѣдствіе его малыхъ размѣровъ и громадной тол-

щины стѣнъ. Онъ слышитъ грохотъ задвигаемыхъ запоровъ. И въ этой
конурѣ онъ вынужденъ провести долгіе годы.

XLIII/.
День, другой день, каждый день, недѣли, мѣсяцы, годы проходятъ въ
томительномъ однообразіи. Ж изнь уходитъ , дѣятельность человека парали­
зуется, сведенная на отупляющее повтореніе одного и того ж е. Для него
не существуетъ ни развлеченій, ни перемѣнъ, ни плановъ будущаго, ни
пріятныхъ неожиданностей. Его судьба нанередъ регламентирована корон­
ными судьями въ красныхъ мантіяхъ, подбитыхъ горностаемъ; они заранѣе
решили, гдѣ и сколько онъ долженъ занимать места, въ какіе часы ѣсть
и спать и въ какіе сроки вочные повѣрки надзирателей должны трево­
жить его сонъ, а такж е какъ великъ долженъ быть горизонть, который,
онъ можетъ созерцать. Невидимый и непреклонный календарь распредѣ ­
ляетъ теченіе времени, часы вынужденная) бездѣйствія и скуку целаго
дня. И въ тоскливомъ уеди неніи онъ слышитъ безжалостное всегда и ни­
когда уходящихъ моментовъ монотонной вечности.

XLIV.
О нъ чувствуешь себя глубоко запрятаннымъ въ эту к а менную громаду,
очертанія которой онъ замѣтилъ лишь мимоходомъ. Расположенная на скале,
окруженной зыбучимъ песками, где почва всегда готова провалиться и
уходитъ изъ подъ ногь путника, сама тюрьма каж ется заключенной въ есте­
ственную тюрьму, суровымъ тюремщикомъ которой является сама природа.
Поднимаясь по лестницамъ, проходя сводчатые корридоры и дворы, гуляя
по внѣшнимъ галлереямъ, Бланки своимъ проницательнымъ взглядомъ
быстро уловилъ тайну постройки. Усилія человека здесь были направлены
къ тому, чтобы использовать матеріалъ и форму скалистой пирамиды. Отъ
основанія до вершины здесь сплошной камень. Глыбы тесанаго камня здесь
какъ бы приростали непосредственно къ скале. Въ каждомъ углубленіи,
на каждомъ вы ступе скалы укреплена глыба, воздвигнута стена. Гранитные
выступы оформлены в ъ могучіе устои, гранитъ же превращ енъ въ каменные
кружева, украшенъ скульптурными изображеніями и высится остроконеч­
ными башнямп. Скала же является основаніемъ для романскихъ столбовъ

и готическихъ колоннъ. Иногда, на высотѣ ста метровъ надъ уровнемъ
моря, гребень скалы торчитъ между плитами пола, какъ будто ея острый
хребетъ прорѣзалъ гранитъ, подъ которымъ его хотѣли спрятать. Происхо­
дить борьба между дикой скалой и камнями, которые взвалили на нее.
Когда заключеннымъ приходилось подыматься и спускаться по стертымъ ступенямъ лѣстницъ, проходить по заламъ, гдѣ звучно раздавались
ихъ шаги, по длиннымъ корридорамъ, съ рядами дверей въ камеры узниковъ и по мрачнымъ склепамъ, такъ ихъ подавляла эта холодная, мертвая
каменная громада, въ которой онп были заж иво погребены и еще сильнѣе
чувствовалась тяжесть заключенія и ж еланіе вы рваться на свободу.
Время испещрило камни зданія глубокими морщинами, вѣтеръ и море
совмѣстно со скалой работали надъ разрушеніемъ дѣла рукъ человѣческпхъ.
Въ одномъ мѣстѣ, разруш ивъ часть стѣны, они сломали возведенную надъ
ней башню, в ъ другомъ снесли остроконечный шпицъ и разрушили готи­
ческое окно. Потомъ пришли люди, бенедиктинскіе монахи и поступили
еще хуже: они поправляли, замазывали, подпирали костылями прекрасное
з даніе, возводили уродливыя пристройки и выстроили церковь съ фасадомъ
въ іезуитскомъ вкусѣ. Теперь, когда зданіе было превращ ено въ тюрьму,
администрація произвела новыя перестройки: разгородила надвое галлереи,
понадѣлала въ зданіи маленькихъ и яизкихъ одиночныхъ камеръ, съ окнами,
пропускавшими до смѣшного мало свѣта.

XLV.
Камера Бланки выходитъ на юго-востокъ. Направо течетъ рѣка Куэснонъ, отдѣляющ ая Нормандію отъ Б р етани. Вдали виднѣются холмы Ардэвонъ и Юинъ. Онъ можетъ видѣтъ вершину Рокторина. Но все это видно
вь неопредѣленной дали постоянныхъ тумановъ. Нредъ нимъ безмолвные
берега и печальныя равнины. Шумъ жизни не долетаетъ до него. Кругомъ преобладаетъ меланхолія пейзаж а, всѣ линіи просты и неопредѣленны;
горизонты убѣгаютъ вдаль и стираются. Все сѣро, а громадная илистая
равнина слегка желтѣетъ подъ бѣлееоватымъ туманомъ. Рѣ ки, которыя ее
пересѣкаютъ и впадаю тъ въ море— Куэснонъ, Сэлгонъ, Зэ и Генуръ бѣгутъ по ней тонкими серебристыми змѣйками. Только изрѣдка въ полѣ
зрѣнія виднѣются лодка, силуэтъ шлюпки, запряж енная въ повозку лошадь,
тяжело вы таскиваю щ ая копыта изъ вязкой грязи. И эти движущіеся пред­
меты ломогаютъ заключенному опредѣлять разстоянія на мѣстности.

XLVI.
Вся жизнь мѣстечка сосредоточена за крѣпостной стѣной; въ един­
ственной улицѣ, называемой „большой" , которая была не шире корридора,
и вдоль которой дома взбираются на гору, поддерживая другъ друга,
сталкиваясь и простирая къ небу свои остроконечныя крыши. Сотня жи­
телей, двигаясь по ступенчатой улицѣ, заняты рыбной ловлей, культурой
своихъ маленькихъ садовъ, прикрѣпленныхъ къ скаламъ, переноской продуктовъ и воды, за которою имъ часто приходится ходить за 6 километ­
ровъ. Предъ глазами узника копошится все та же однообразная жизнь.
Послѣ долгаго стоянія у окна, держась руками за желѣзную рѣшетку,
послѣ безконечнаго хожденія вдоль и поперекъ маленькой камеры, напоминающаго метаніе дикаго звѣря въ клѣткѣ, даже это монотонное и мало­
подвижное существованіе обитателей деревни кажется завидной жизнью
свободныхъ людей. Какъ подвиженъ и счастливъ кажется этотъ старикъ,
который роется на грядкахъ, разсаживая салатъ и выставляя горшки съ
цвѣтами! Какъ свободенъ этотъ рыбакъ, который идетъ тамъ босикомъ по
направленію къ Женэ вдоль морского берега.

XLVII.
А развѣ не свободенъ этотъ надзиратель, который уходитъ на волю,
какъ только кончитъ службу, быстро спускается по лѣстницамъ крѣпости,
останавливается на порогѣ кабака и выпиваетъ стаканъ вина, поглядывая
на тюрьму, которую онъ сторожитъ , какъ вѣрный песъ? Этотъ надзиратель
несмотря на то, что онъ бываетъ занятъ въ тюрьмѣ цѣлыми днями и
ночами вмѣстѣ съ тѣмп, которыхъ онъ держитъ за желѣзными запорами
и наблюдаетъ за ними чрезъ предательскія глазки дверей, онъ тоже сво­
боденъ. Онъ можетъ выйти гулять на волѣ, войти, если захочетъ, босымъ
въ воду, дышать воздухомъ свободы, который имѣетъ совершенно другія
свойства, чѣмъ затхлый воздухъ камеръ, проникающій сквозь желѣзную
рѣшетку окна. Если подумаешь, такъ этотъ надзиратель болѣе всякаго
другого напоминаетъ узникамъ о потерянной свободѣ потому, что ключъ,
отнирающій ихъ камеры и говорящій столь понятнымъ и ужаснымъ языкомъ, съ визгомъ поворачиваясь въ замкѣ, лежитъ въ карманѣ этого над­
зирателя, когда онъ выходить. Онъ есть олицетвореніе ихъ неволи...

XLVIII.

Какъ тверда эта стѣна! К акъ тяжелы эти каменныя плиты! Двѣ слабыя
человѣческія руки изъ костей и кожи, несмотря на силу мускуловъ и
всю силу воли, которая одуш евляетъ пхъ, ничего не могутъ сдѣлать нротивъ этой каменной громады, противъ крѣпости этой дикой скалы, превра­
щенной въ тюрьму. И дни, которые проводишь, созерцая эт и стѣны, въ
которыхъ приходится жить и безнадежно царапать ногтями ихъ камни,
безсознательно приводятъ къ мысли о непостижимыхъ тайнахъ бытія.
Камни стѣнъ состоятъ изъ безконечнаго множества частицъ различнаго
вида, изъ твердыхъ кристалликовъ, изъ которыхъ каждый имѣетъ свою
форму, свой цвѣтъ, свою индивидуальность. Они то остры, то шаровидны,
то имѣютъ форму кубиковъ, п ирамидъ, конусовъ п многограннпковъ. Ц вѣтъ
нѣкоторыхъ сѣрый, какъ ж елѣзо, другіе блестятъ, на подобіе сере­
бра, иные, напоминаютъ старое золото, прорѣзанное едва замѣтными жил­
ками мѣдной или свинцовой руды. Но большинство изъ нихъ окрашены
въ голубой или розовый цвѣтъ, нѣжно-голубой цвѣтъ неба и морской воды,
блѣднорозовый— тихаго заката. И если долго вглядываться въ эту мозаичную
стѣну, глядѣть до потери сознанія всего окружающаго, фиксируя лишь не­
большой островокъ ея, то всѣ эти чудные оттѣнки голубого неба, воды,
тихаго зак ата смѣшиваются, отдаляются и кажутся похожими на коверъ
полевыхъ цвѣтовъ.
Х LIХ.
Но всѣ эти нѣж но-окраш енные кристалики, миніатюрныя клѣтки,
вмѣстѣ составляютъ твердую горную породу, которая уступаетъ лишь неимовѣрнымъ усиліямъ руки, вооруженной стальнымъ инструментомъ. Сила
сцѣпленія объединила эти частицы и держатъ пхъ крѣпко скованными.
Эта вѣковѣчная пыль стала скалой, сопротивлявшейся напору моря, изъ нея высѣкли правильныя глыбы и плиты тюрьмы. Но иронія сквозитъ здѣсь въ трагическомъ. Каменные мѣшки украшены рукою художника, линіи скомбинированы,
чтобы придать тяжелому камню видъ граціозной воздушности, рѣзецъ
скульптора покрылъ его красивыми деталями, смягчающими его грубость.
Изъ камня вы сѣчены цвѣты и ажурныя круж ева. И узникъ сидитъ въ
этой прекрасной архитектурной клѣткѣ, какъ пожелтѣвшій скелетъ христіанскаго м ученика въ покрытой тонкою рѣзьбою драгоцѣнной ракѣ.

L.
К акъ неприступныя стѣны разукраш ены , будто въ насмеш ку, кам ен­
ными цветами, такъ на холодныхъ и безжалостныхъ лицахъ тюремной
администраціи заключенные видятъ слащавую лицемѣрную улыбку. Н ачальникъ тюрьмы, Террье, принадлежитъ къ крупной буржуазіи Орлеана, онъ
толстъ, молчаливъ, слащ авъ, вы раж ается, какъ бы внимательно относясь
къ требованіямъ заключенныхъ, въ дѣ йствительности же недовѣрчивъ,
строгъ и любить развлекаться отъ скуки оффиціальныхъ обязанностей изы ­
сканными жестокостями палача подъ маской добродушнаго человѣка. Его
помощникомъ является духовникъ Лекуръ, человѣкъ безъ умственныхъ
интересовъ, убивающій свое время слесарными и другими подделками.
Младшій помощникъ Гожу приводитъ въ исполненіе жестокія наш ептыванія начальника. Докторъ служитъ послушнымъ орудіемъ въ рукахъ тюремнаго начальства. Д ва старш ихъ надзирателя ворчатъ, ругаютъ и даж е
быотъ заключенныхъ. А ц ел ая свора надзирателей, которые запираю тъ
камеры л носятъ пищу, ходятъ по корридорамъ, ш піонятъ за узникам и,
толкаютъ пхъ, вообще ведутъ себя к ак ъ сторожа какого-то политическаго
звѣринца или революціоннаго музея, которымъ поручено караулить и кор­
мить опасныхъ звѣрей, крѣпко замурованныхъ, принуждаемыхъ перем енять
мѣсто ударами хлыста.
L І.
З а 7 мѣсяцевъ до пріѣзда Бланки, 17 іюля 1 8 3 9 года въ башню
Перзинъ тюрьмы св. Михаила были заключены въ камерахъ съ двойными
рѣшетками Арманъ Варбе, Мартэнъ Б ернаръ, Д зльсадъ и Остапъ. А въ
концѣ того же года— новая партія заключенныхъ— Мартэнъ Ноэль, Рудиль,
Гпльменъ и Безенакъ.
Первое время въ тюрьмѣ было спокойно, монастырская тишина пода­
вляла страсти людей, заключенныхъ въ тѣсныя камеры. Потомъ, мало по
налу, страсти прорываются. У стражи, ничѣмъ не занятой и сознающей
свою власть и безнаказанность рождается желані е преслѣдовать заклю чен­
ныхъ, у которыхъ этимъ вызывается инстиктивный протестъ , принпмающій
тѣ мъ более резкія формы, что ничемъ неотвлекаемая мысль человека, н а ­
ходяща гося въ полномъ уединеніи съ особенной силой реагируетъ на каж ­
дую обиду. Первые дни заключенный прислушивается къ окруж ающей ти-

шинѣ. Онъ пораженъ необычайностью своего положенія. Дверь, которая
отдѣляетъ его отъ міра живыхъ, приковываетъ его вниманіе. Идея, что
он ъ заключенъ, сверлить его возбужденный мозгъ. Если онъ сохраняетъ ясное
представленіе о положеніи вещ ей, если онъ сознаетъ, что безполезно же­
лать, разѣ воля его парализована враждебной силой, онъ легче перенесетъ
евое заключеніе и постарается приспособиться къ новымъ условіямъ. Но
такихъ безстрастныхъ людей мало. Обыкновенно узннкъ, какъ только онъ
почувствуетъ осязательно, что онъ лиш енъ свободы своихъ дѣйствій, онъ
начнваетъ возмущаться противъ тѣсноты своей камеры, ея холодныхъ стѣнъ,
его давитъ скука, разсѣять которую онъ не въ силахъ. Онъ чувствуетъ
какое-то разслабленіе и легко раздраж ается. То онъ молчитъ цѣлыми
днямп, то вдругъ разраж ается страшнымъ гнѣвомъ отъ незначительнаго
шума, окрика надзирателя пли даж е отъ мысли, промелькнувшей въ его
мозгу. Ручной трудъ не достаточенъ, чтобы разсѣять вниманіе и утишить
раздражительность. Съ того дня, когда заключенный убѣждается, что онъ
совершенно лишенъ свободы движеній, въ его душу заползаетъ щемящая
тоска по волѣ. Лихорадочный румянецъ горитъ на его щ екахъ, онъ зады ­
хается въ тяжелой атмосферѣ камеры, ночью его мучатъ безпокойные сны
и душатъ кошмары. Онъ дѣ лаетъ усилія, чтобы избавиться отъ этого гнетущаго душ евнаго состоянія: ходить по камерѣ отъ стѣны къ стѣнѣ, толкаетъ столъ, табуретку, бросается къ рѣш еткѣ, расправляетъ члены гим­
н а с т икой. Но когда онъ останавливается, то чувотвуетъ, что невыносимое
состояніе лишь обострилось, что руки и ноги его какъ будто скованы.

LII.

Возмущеніе, болѣзнь. сумасш ествіе,— вотъ этапы, по которымъ движется
человѣкъ, поставленный въ такое положеніе. Заключенные въ одиночныхъ камерахъ производили бунты, тюремные коррпдоры оглашались неи­
стовыми криками, люди неистовствовали, тюрьма превращ алась въ дом ъ
душевнобольныхъ. М артэнъ Ноэль пожелалъ какъ-то занять 2 0 франковъ
у Барбе, но началы ш къ, не ж елая допустить н икакихъ сношеній между
заключенными, отказалъ въ этомъ и предложилъ свои деньги. Ноэль, въ
свою очередь, не захотѣлъ одалживаться предъ начальствомъ. И вотъ за
это въ продолженіе ночи каждые полчаса онъ будится сворой надзира­
телей, которые съ фонаремъ въ рукахъ шумно врываются къ нему въ
одиночку. Онъ раздраж ается, протестуетъ . Его хватаю тъ за волосы, стаски-

ваю тъ съ койки, бьютъ. Утромъ повторяются тѣ же сцены. Н аконецъ, его
тащ атъ по корридорамъ, но теперь уже за ноги, голова его стучишь по
ступенямъ каменныхъ лѣстницъ, которыя ведутъ въ подземные склепы.
Съ разбитой головой и раненный въ спину ударомъ сабли, весь въ кровоподтекахъ отъ ударовъ сапоговъ, онъ бросается въ одну изъ этихъ норъ.
Холодная вода стекаетъ по стѣнѣ и падаетъ на него. Тамъ можно только
лежать, сидѣть, или стоять согнувшись. Высота свода не больше полутора
метровъ отъ пола. Воздухъ и свѣтъ проникаютъ только изъ корридора,
вдоль котораго цѣлый рядъ такихъ карцеровъ-м огилъ. Крысы были не
единственные владѣтели этихъ мѣстъ. Ихъ вытѣснили вш и. И заклю ченны е
бросаются безъ средствъ защиты на съѣденіе этимъ паразитам ъ. Но одного
заключенія въ карцеръ мало. Ноэля заковы ваю тъ въ ножные кандалы и
приковываютъ къ кольцу, вдѣланному въ стѣну. Онъ могъ только леж ать
ничкомъ.
Ему даютъ лишь черный хлѣбъ и тухлую воду, которую тюремщикъ
ставишь на полу нредъ его лицомъ. Кандалы постепенно въѣдаю тся въ e го
тѣло, обнажая мускулы, нервы и кость. Онъ совершенно не могъ дать
себѣ отчета, сколько времени пробылъ въ этомъ подземельѣ. К огда его
снова хотѣли вести въ камеру, так ъ потребовался цѣлый часъ н а то,
чтобъ его расковать и вытащ ить желѣзныя кольца изъ гніющих ь р а нъ
распухшхъ ногъ.
Гордое и элегантное зданіе производитъ другое впечатлѣніе, когда ста­
новятся извѣстными тѣ ужасы, которые скрываются за его стѣнами. В е ­
ликолѣ пные залы, прекрасные какъ гимны и мрачныя подземелья, слу­
ж ащiя мѣстомъ пытки. Зданіе этой тюрьмы просто и сложно, к ак ъ человѣкъ. Оно стремится кверху и полно жестокости.

L III.

Эта ужасная исторія М артэна Ноэль произошла до пріѣзда Бланки. Но
она не была единичнымъ случаемъ.
Послѣ того, какъ въ 1 8 4 0 году въ крѣпость были заключены масса
инсургентовъ, тюремный реж имъ сдѣлался еще болѣе суровымъ. Было за ­
прещено говорить чрезъ окна, разговаривать съ надзирателями и пѣть.
Ослушникамъ грозила заковка въ кандалы. Довольство положеніемъ и абсо­
лютное молчаніе были приказаны начальствомъ. Р а зс тройство нервовъ, головныя боли и болѣзни желудка свирѣ пствовали среди заключенныхъ.

Стобъ кон ч аетъ жизнь самоубійствомъ, зарѣзавш ись бритвой. Остэнъ схо­
ди тъ съ ума.
LIV.
Б л ан ки владѣетъ собой. Онъ прислушивается и наблюдаетъ. Сидя за
столомъ, опершись на локоть, или стоя у двери, онъ слышитъ шумъ голосовъ надзирателей, ихъ грубые окрики, раздающi яся по корридору ж а­
лобы заклю ченныхъ, которы я, проникая сквозь толстыя стѣны, достигаютъ
до его ушей, какъ отдаленные вздохи.
Въ продолженіе шести мѣсяцевъ сумасшествіе Остэна объявляется притворствомъ и его держ атъ въ карцерѣ. Онъ призы ваетъ своего отца и
брата. „О, подлецы! Они ихъ заперли подо мною!" Кричитъ онъ. „Бѣдный
отецъ, я тебя слыш у!" И его крики, выходя изъ глубины карцера, несутся
вдоль корридоровъ, разбиваю тся подъ сводами ихъ, и распространяются
вздохами и стонами по камерамъ заклю ченныхъ, которые прислушиваются
къ нимъ съ ужасомъ. Особенно ночью, когда стихаетъ вѣтеръ и морской
прибой, голосъ сумасшедшаго, то гнѣвный, то плачущ ій, пробуждаетъ заключенныхъ и каж ется имъ, что эти безпрестанные крикп и стоны исхо­
дят ъ отъ самихъ стѣнъ, въ которыхъ они замурованы уже много вѣковъ.
Тѣ, которые не поддаются разрушительному вліянію тюрьмы, стараются
найти какія-либо развлеченія. Одинъ старается дрессировать бѣлку, мечтая
о томъ, какъ она будетъ уходить и прибѣгать въ камеру, передавая з а ­
писки. Другіе в о спитываютъ, кормятъ, приручаютъ воробьевъ, голубей и
куръ. Они развлекаю тся ихъ видомъ, и движенія около нихъ этихъ птпцъ,
которыя скачутъ, клюютъ, чистятъ перышки, летаютъ по к а мерѣ, напоминаютъ имъ о свободѣ, создаютъ узнику видимость жизни и онъ силится
понять ихъ крики, пискъ и воркованье, стараясь забыть о своемъ одиночествѣ. Но птица свободно проходитъ сквозь рѣш етку окна, садится на
подоконникъ, грѣясь на солнцѣ и улетаетъ на зеленую лужайку, привле­
кающую ее, а узникъ остается въ клѣткѣ.

LV.
И эта каменная клѣтка каж ется заключенному день ото дня все болѣе
тѣсной и душной.
Когда заключенные пытаются стряхнуть съ себя ту апатію, которая за -

сасываетъ ихъ подобно зыбучимъ пескамъ окружающей местности, когда
они пытаются бороться противъ заѣдающ ей ихъ скуки, они волнуются, су­
дорожно цѣпляются за жизнь, требуютъ улучшенія пищи, подаютъ заявленія, протестуютъ противъ жестокостей тюремнаго режима. Отвѣтъ администраціи не заставляетъ долго ждать себя. Онъ приходить изъ П ариж а чрезъ
субъ-префекта Авранш а, предписываетъ абсолютное одиночное заключеніе,
получасовую прогулку разъ въ два дня и заканчивается обычнымъ внушеніемъ: „П ри малѣйшемъ сопротивленіи— рубить!“
Одинъ изъ адвокатовъ Авранша, Фюльжансъ Ж ираръ, другъ нѣкототорыхъ заключенныхъ и защитнихъ ихъ въ процессе 1 8 3 4 года, остана­
вливается иногда предъ окнами тюрьмы и старается проникнуть взорами
въ глубину камеръ. Но разговоры невозможны. И только съ трудомъ встрѣ ­
чаются ихъ взгляды.
Ж ена одного заключеннаго, г-ж а Гильменъ, поселилась въ деревуш ке.
Она наняла комнату, выходящую окнами на башню изгнанія и можетъ ви ­
дѣть сквозь реш етку силуэтъ муж а. Но она не подумала о томъ, что все
населеніе деревни находится въ полнейш ей зависимости отъ начальника
тюрьмы. Запуганный хозяинъ, которому грозятъ лишеніемъ работы и разореніемъ, отказы ваетъ своей квартирантке и никто другой въ этомъ мѣ стѣ
не соглаш ается сдать ей комнату. Н аконецъ, находится старый рыбакъ,
дерзающій нарушить негласный приказъ начальника. Но хитрый тюремщикъ
поставитъ на своемъ. Онъ сделаетъ невозможными разговоры и передачу
записокъ. Онъ лишитъ узниковъ возможности видеть окрестности и обме ­
ниваться взглядами съ людьми на волѣ . Онъ приказываешь вделать новыя
рѣ шетки къ окнамъ внутри камеръ, которыя лишаютъ заключенныхъ воз­
можности садиться на подоконники, где раньш е они проводили целые дни.
Ихъ голоса и взгляды уже не проникнутъ болѣ е за стены тюрьмы. Чтобы
воспрепятствовать подъему и спуску на бичеве писемъ и газетъ, что раньше
иногда удавалось по ночамъ, онъ приказываешь наруж ныя реш етки обить
частой ж елезной сѣткой.
LVI.
Главный тюремный инспекторъ
незаконной и безполезной. Нужно
необходимость.
Этотъ предлогъ былъ созданъ
было запрещено приближаться къ

сначала воспротивился этой мѣ рѣ , какъ
было найти предлогъ, чтобы доказать ея
посредствомъ провокаціи. Заключеннымъ
р ѣш еткамъ. Въ случаяхъ неповиновенія

часовымъ приказано было стрѣлять. Но это запрещ еніе не исходило отъ
высшей администраціи, а было выдумкой начальника. Часовые сами должны
были предупредить объ этомъ заклю чеаныхъ. Бланки предупрежденъ пер­
вый. Сидя однажды на окнѣ, погруженный въ свои думы, мечтая о подавленномъ возстаніи, о возможности побѣга и мести, о женѣ, которая ждетъ
его, блуждая взоромъ по окрестности въ надеждѣ увидѣть знакомый силуетъ друга, онъ внезапно пробуждается грубымъ окрикомъ часового. Сол­
датъ назы ваетъ его по фамиліи и цѣлится изъ ружья. Онъ повинуется,
уходитъ съ окна и требуетъ объясненія у начальника. Тотъ отвѣчаетъ, что
это недоразумѣніе, которое больше не повторится. Но на слѣдующій день—
тотъ же окрикъ солдата и та ж е угроза стрѣлять. Снова Бланки требуетъ
объясвенія и начальникъ опять говорить о недоразумѣніи. Вечеромъ слѣдующаго дня то же „недоразумѣніе" происходить съ Мартэномъ Бернаръ,
Киньо и Дельсадъ. Дельсадъ, возмущенный, хватаетъ свѣчу, ставитъ ее на
подоконникъ, приближаетъ свое лицо къ рѣшеткѣ и кричитъ: „Стрѣляй же,
чертъ тебя возьми, ты по крайней мѣрѣ будешь ясно видѣть цѣль!“
Такъ создалось обвиненіе въ оскорбленіи часового. Къ нему прибавили
другое, завѣдомо ложное: бросаніе камней и костей въ стражу.
Но заключеннымъ приносили мясо безъ костей, а чтобы достать качни,
пмъ пришлось бы выламывать пальцами куски гранитныхъ глы бъ.
Естественно было заклю чить, что эти камни и кости бросались изъ
оконъ квартиры начальника, расположенной надъ одиночками. Въ этомъ
скоро убѣдились не только заклю ченные, но и стража. Прислуга видѣла,
какъ сынъ начальника бросалъ камни изъ оконъ своей комнаты. Но ра­
п о р т ъ начальника былъ уже отправленъ въ министерство и получилось
разрѣш еніе на устройство вторыхъ рѣш етокъ.

LVII.
Въ это время Бланки становится ко всему безучастенъ. Онъ ничего
не слышитъ и не видитъ. Въ его ушахъ звучитъ лишь одинъ голосъ, кото­
рый, со дня на день удаляется, слабѣетъ, превращ ается въ послѣдній вздохъ.
Катастрофа приближается, она уж е наступила.
Ровно чрезъ годъ со дня разлуки, 3 1 -го января 1 8 3 1 года умирает ь
ж ена заключеннаго Амелія— Сусанна, 2 6 -ти лѣтъ отъ роду. Хрупкое созда­
нiе было надломлено вынужденной разлукой съ мужемъ и эта ласточка
не могла уж е прилетѣть къ рѣш еткѣ его окна. Агонія продолжалась цѣлый

годъ. Ц ѣлый годъ Бланки надѣялся и ждалъ ея выздоровленія. Онъ вѣрилъ,
что туманъ, окружающій его существованіе, разсѣется и она явится. Тщет­
ная надежда! И въ душѣ его разы гры вается страш ная драма безнадежнаго
отчаянія.
Онъ узнаетъ страшную вѣсть и остается неподвижнымъ предъ чиновникомъ, который сообщилъ ему ее. Повернувшись спиною къ двери, и
схвативъ голову руками, онъ смотритъ въ окно и остается въ этомъ положеніи, ничего не видя и не слыша, до наступленія сумерекъ, когда земля
н море почти сливаются. П отерявъ сознаніе окружающаго, его мысль уно­
сится далеко, бродитъ въ царствѣ галлю цинацій... Онъ видитъ гробъ,
медленно покачивающ ійся на волнахъ. Гробъ измѣняетъ форму, превра­
щ ается въ неопредѣленную фигуру, которая становится муміей, эта мумія
разры ваетъ свои покрывала, движется, качаясь на волнахъ. Это она, любящіе глаза узнаютъ ее. Но какъ она измѣнилась, какъ она блѣдна. Ея
длинныя руки висятъ вдоль тѣла, ея ноги сжаты вмѣстѣ, какъ были въ
гробу, вытянутая, прямая, она приближается, моментами исчезаетъ, чтобы
появиться еще ближе и на волнахъ моря появляется у самой рѣшетки
окна. Она ищетъ входа, приходишь, удаляется, ея блѣдное лицо выражаешь
упрекъ и любовь. Ея волосы распущены и падаю тъ, какъ у утопленницы.
Ея черные глаза расширены и прозрачны мертвой прозрачностью. Теперь
ей ничто не помѣшаетъ проникнуть къ нему, ни тюремщики, ни запоры,
ни рѣш етка. Воздушная, какъ облако, она проникаешь въ камеру и она
снова, навсегда съ нимъ, его вѣрная подруга.

LVIII.
Теперь заключеннаго регулярно посѣщ аетъ видѣніе и этотъ милый
призракъ наполняешь его тихой радостью. Онъ живешь въ обществѣ мертвой.
Каждый вечеръ, когда сумерки опускаются на землю и видѣнія наполняютъ атмосферу, она является въ камеру и садится у его изголовья. И
такъ въ продолженіе цѣлыхъ мѣсяцевъ, годовъ она была его постояннымъ
гостемъ и около нея блуждала его больная мысль. Лишь много позже
невольное признаніе раскрыло всю глубину пережитыхъ имъ тогда страданій, печали и радости, которыя приносили ему бесѣды съ дорогимъ привидѣніемъ. Но пока объ этихъ бесѣдахъ никто не зналъ, никто не дога­
дывался о его страданіяхъ. По его виду дважды побѣжденнаго никто изъ
тюремщиковъ не подозрѣвалъ, какой шопотъ слышался его больному вообра-

женію среди каменныхъ стѣнъ его одиночки. Никто такж е не видѣлъ его
плачущимъ; раскрытая книга, надъ которой онъ сидѣлъ днями, не носила
сдѣдовъ слезъ. Онъ плакалъ въ ночной тишинѣ и уединеніи.

L1Х.
На узника все чаще находятъ припадки молчаливости и полной безу­
частности. Ц ѣлые дни п роходятъ для него незамѣ тными, однообразно-печальные. Онъ проводилъ ихъ, неподвижно стоя у окна, какъ воплощеніе
скорби, выходя изъ этого окамененія лишь при стукѣ дверныхъ засововъ
и входѣ надзирателей. К акъ разъ во время его болѣзни тюремный режимъ
достигъ крайней степени жестокости. Въ апрѣлѣ 1 8 4 1 года было рѣшено
приступить къ устройству двойныхъ рѣш етокъ.
Духовникъ Лекуръ сопровождаетъ архитектора и его помощника при
обходѣ камеръ. Онъ пож имаетъ руки заключеннымъ, справляется объ ихъ
здоровьи, разсы пается въ любезностяхъ, заискивающ е улыбается. Въ это
время архитеткторъ дѣлаетъ нужныя измѣренія. Такимъ образомъ избѣгаются
всякіе вопросы и столкновенiя. Самъ Бланки, несмотря на свою обычную
наблюдательность, догады вается о цѣли визита лишь по выходѣ слащ аваго
посѣтителя. „Д а, странная эта личность наш ъ духовникъ", пишетъ онъ
Фюльжансу Ж ираръ. „Его старшій сынъ служитъ писаремъ въ конторѣ
тюрьмы, а онъ, послѣ мессы, снимаетъ свою сутану и лазаетъ по лѣсамъ
построекъ или придѣлываетъ ж елѣзные запоры, рѣш етки и двери камеръ,
въ которыхъ онъ зам уровы ваетъ свою духовную п аству".

LX.
18-го апрѣля былъ осмотръ тюрьмы субпрефектомъ Авранша. Въ присутствіи чиновника, девять заключенныхъ вызываются въ канцелярію:
Барбе, Дельсадъ, Дюбурдьё, М артэнъ-Бернаръ, Киньо, Годаръ, Гильменъ,
Вилькокъ и Бланки. Имъ объявляю тъ, что по случаю ремонта камеръ ихъ
переведутъ на два или три дня въ другое помѣщеніе Дельсадъ тихо
спраш иваетъ рядомъ стоящ аго надзирателя о дѣйствительной причинѣ пере­
вода. Его хватаю тъ, тащ атъ въ коридоръ, бьютъ и запираю тъ въ исправительнную камеру, спеціально предназначавшуюся для буйныхъ воровъ, Съ
другими было поступлено такж е. Эти и справительныя камеры помѣщались

на чердакахъ зданія. Они выходятъ на сѣверъ, леж ать на 1 0 0 метровъ
выше уровня моря и подвержены со всѣхъ сторонъ дѣйствію вѣтровъ,
какъ маяки въ открытомъ морѣ. Эти чердачныя камеры имѣютъ 2 метра
длины и 1 ,6 метра ширины; свѣтъ проходптъ въ небольшое полукруглое
слуховое окно, чрезъ которое вры вается и вѣтеръ съ шумомъ и стономъ,
тотъ холодный сѣверозападный вѣтеръ, дующій изъ Гренландіи, который
попадаетъ въ бухту, теряется въ зыбучихъ пескахъ, ураганомъ врывается
въ тѣсныя камеры и мечется въ нихъ, какъ заключенный. И онъ кажется
вездѣсущимъ, дуетъ снаружи, внутри, всюду. Но, принося съ собою влаж ­
ность моря, онъ не о ч ищ а е т ъ воздуха и не высушиваетъ мокрыхъ стѣ нъ.
Атмосфера камеръ остается тяжелой, сырой, пропитанная міазмами параш ка,
стоящей въ углу день и ночь. Въ камерѣ нѣтъ нп печки, ни камина,
она никогда не отапливается. До мая мѣсяца заключенные остаются въ
нихъ. дрожа отъ холода, особенно ночью подъ легкими одѣялами, зады ­
хаясь отъ испорченной отмосферы этихъ ироническихъ помѣщеній на свѣжемъ воздухѣ.
LX1.
Въ этихъ клѣткахъ подъ крышей, съ площадью пола въ 4 кв. метра,
вся мебель состоитъ изъ соломеннаго м атраса въ ящ икѣ, скамьи и параш ки,
слуховое окно задѣлано рѣш еткой. Чтобы увидѣть чрезъ него высокую
екалу и красивыя башнп зданій тюрьмы, морской приливъ и отдаленные
паруса, нужно прильнуть лицомъ вплотную къ рѣш еткѣ, подвергаясь жесто­
кому вѣтру или дождю.
LXII.
Въ этихъ конурахъ дисциплина еще строже, п реслѣдованія усиливаются.
Требующихъ объясненія о причинѣ пхъ перевода сажаютъ въ карцеръ.
Недовольныхъ пищей и водой подвергаютъ тѣм ъ-ж е наказаніям ъ. Обыкно­
венно ихъ тащ атъ при этомъ за ноги и бросаютъ въ грязныя , темныя,
высѣченныя въ скалѣ углубленія, полныя кры съ и паразитовъ. Барбе
знакомится съ карцеромъ за отказъ войти въ свою камеру, въ которой
задѣлали вентиляторъ за время его прогулки. Его бросаютъ при этомъ на
землю, тащ атъ, пятнадцать надзирателей бьют ь его въ грудь ногами, вырываю тъ бороду и волосы на головѣ. Дельсадъ и М артэнъ-Бернаръ, бывшіе
«видѣтелями этой возмутительной сцены, за попытку вмѣш аться, подвергаются

той-же участи. Затѣм ъ другіе, которые протестовали, слыша эту звѣрскую
бойню, то-же схватываю тся, избиваются, ихъ заковываютъ въ кандалы и
скручиваютъ, нѣ которыхъ до крови, веревками и бросаютъ въ подземные
карцеры или оставляю тъ закованными въ прежнихъ камерахъ. Цѣлую ночь
слышны крики и стоны, проникающіе сквозь толщу камня и сливающіеся
съ лязгомъ цѣпей. Отвѣтственности не существуетъ. Власть нѣсколькихъ
маньяковъ доходитъ до звѣрства, сопровождаемаго циничными насмѣшками.
Птицы, куры, голуби заключенныхъ перебиты. Н адъ ними самими грубо
издѣваются. Это было самое жестокое время ихъ заключенія. Среди нихъ
возрастаютъ болѣзни и сумасшествіе.
LX III.

Іюнь, Іюль и Августъ заключенные проводятъ на чердакахъ. Бланки
былъ однимъ изъ послѣднихъ, переведенныхъ въ прежнія камеры послѣ
127-дневнаго содержанія въ исправительныхъ карцерахъ. Лѣтомъ сидѣніе
въ нихъ было пыткой другого рода. Теперь уже не вѣтеръ, а солнце ихъ
мучитель. Безж алостные лучп превращ аютъ чердакъ въ раскаленную печь.
Узникъ не можетъ приблизиться къ слуховому окну, ослѣпляемый блескомъ
солнца и въ углу камеры старается найти иллюзію свѣжести и тѣни.
Несчастные обливаются потомъ и варятся въ жару этихъ духовыхъ печей.
Они дыш атъ свободно лишь во время часовой прогулки. Ж адный къ дви­
женiю и свѣжему воздуху, узникъ, подъ охраной стражи, спускается по
лѣстницѣ, выходитъ на платформу, проходитъ мимо церкви и гуляетъ подъ
арками монастыря. Онъ останавливается у ограды предъ обрывомъ Готье,
откуда нѣкогда бросился внизъ заключенный, доведенный до сумасшествія
тюремнымъ режимомъ, ищ а и найдя тамъ свободу въ смерти, разбившись
о камни. Но все-таки этимъ обрывомъ можно-бы воспользоваться. Если-бы
держаться за веревки и упираться ногами въ уступы скалы, побѣгъ отсюда
имѣлъ бы нѣкоторые шансы н а успѣхъ. А тамъ дальше открывается просторъ.
Невдалекѣ вы дается мысъ, отъ котораго могла бы отчалить шлюпка а
увести бѣглецовъ въ открытое море.
LXIV.
Особенно во время прогулокъ море оказы вало н а заклю ченны хъ чарую ­
щее в п еч атл ѣ н іе. Но и в ъ к ам ер ах ъ „М алаго И зг н а н ія ", в ъ исправитель­
ныхъ лож ахъ, заклю ченны е больш е привлекались созерц аніем ъ м оря, чѣмъ

велпколѣпной архитектурой аб б атств а, изящ ной рѣзьбой ея стѣ н ъ , сплош ь
покры ты хъ гирляндам и кам енны хъ растен ій , пыш ными капителям и колоннъ,
обвиты хъ листьями и цв ѣ тами, превращ авш им и узкій дворъ монасты ря въ
мистическій садъ и зъ кам ня. Л ю буясь видам и м оря, заклю ченны е прово­
дили у окн а цѣлы е часы и дни во всѣ врем ена года. М оре в ъ туманны й
дождливый день, или освѣщ енное пламенемъ за к а т а , м еланхолическое море
въ тихую погоду,— всегд а изм ѣнчивая, таи н ствен н ая, п р и влек ател ьн ая стихія приковы вала ихъ незанятое вним аніе и служила грандіозны м ъ оли ц етворен іем ъ пхъ мечты. Море, поглощ аю щ ее энергію , убиваю щ ее вр ем я, см ягч аетъ гн ѣ въ , усп окаи ваетъ возм ущ енны хъ непреры вны м ъ и ф атальны м ъ
говоромъ своихъ волнъ.
LXV.
Б ланки, к ак ъ и другіе заклю чен ны е, врем енам и проникается со зн аніемъ безполезности сущ ествованія, чувствуешь усталость и ап аітю ко
всему. Его сильный и методичный ум ъ, которы й ох ваты вается приливам и
рѣ ш имости и возм ущ енія, ставящ им и его вы ш е заб отъ н асго я щаго мом ента,
переж ива етъ такж е отливы энергіи и б езво ліе. Онъ испытываеш ь то, что
Б а л ь за к ъ мѣтко ох арактери зовалъ словам и: „ Э т о — безплодны я усилія генія,
тр атящ аго силы въ пусты нѣ“ . В ъ такіе моменты онъ перестаеш ь надѣ яться
и забрасы ваеш ь свои постоян ныя з а ня тія наукой, въ особенности соціологіей, въ которы хъ онъ ищешь средства и оруж іе борьбы . У него п ар ал и ­
зуется чувство и воля и тогда он ъ, к а к ъ другіе, погруж ается въ со зер ц аніе моря, въ которомъ тонутъ его мысли и которое порож даетъ мечты. Въ
первое врем я онъ присм атривался къ нему съ интересом ъ и лю бовью . Но
это не было море его д ѣ тства и юности, синее море подъ синемъ небомъ
И тал іи , постоянно тихое и п розрачное, море б езъ приливовъ и отливовъ.
Н ѣтъ, ему чужды эти безконечны е пески, эта сѣ р ая , зы бучая гр язь, эти
мутные, постоянно волную щ іеся воды , этотъ холодный вѣ тер ъ , эти дикія
птицы , вью щ іяся надъ нпмъ съ криком ъ во время бури и глухой р о потъ
бросаю щ ихся н а скалы волнъ. И зъ узкаго о к н а кам еры и съ платформы
во время короткихъ прогулокъ оиъ присутствуеш ь при зрѣлищ ѣ постоянной
борьбы двухъ формъ м а т е р іи-зем ли и моря. Волны удаляю тся. Море виднѣется лиш ь свѣтлой полосой на горизонтѣ . Но во тъ оно быстро набѣ гаетъ
концентрическим и волнами, р азли вается, окружаеш ь все, за л и ваетъ берега
и рифы, покры ты е кровавы ми пятнами морскихъ водорослей. И небо здѣсь
похож е на море. Голубой эф иръ заволаки вается сѣры ми тучам и, за сти ­

лается густы мъ тум аном ъ. Оно тож е б ы ваетъ то бурно, то спокойно. И
н а этомъ ф онѣ воздуха и воды заклю ченны е съ особенны мъ и нтересомъ
слѣдятъ за д ви ж еніем ъ облаковъ, полетом ъ птицъ и скользящ ей по волнамъ шлюпкой. В сѣмъ эти мъ приходится лю боваться ч резъ рѣш етку, закр ы ­
тую ж елѣзной сѣткой. И п ей заж ъ каж ется заклю ченны м ъ в ъ тю рьму, к ак ъ
и сам ъ узникъ . В ода и тучи плы вутъ в ъ неподвиж ной сѣ тчатой рам кѣВесь горизонтъ п р едставляется раздѣ ленн ы м ъ в а квадр аты . Заклю ченны й
временами те р я е т ъ сознан іе окруж аю щ аго и ему, сидящ ему з а рѣш еткой,
внѣш ній м іръ каж ется заклю ченны м ъ въ ж елѣзную клѣтку. В печатлѣнія
отъ ближ айш ихъ предм етовъ стираю тся, кам ер а представляется как ой -то
точкой в ъ п р о стр ан ствѣ , окн о—случайной рам ой, природа каж ется измѣнчивой д ек о р а ц іей драм ы , дѣ йствующ ими лицами которой являю тся мысли
узника.
LXV I.
Но эти мы сли, все-таки , являю тся для Б лан к и болѣе в ѣ р нымъ убѣжищ емъ, чѣм ъ созерц аніе моря. Онъ устаетъ лю боваться восходам и и з а к а ­
тами, звѣ зд н ы м ъ небом ъ в ъ разн ы е врем ена года. М орская тиш ина усыплятъ его, а бурное море взбудорож иваетъ его чувство. Углы зданія,
видимые ему въ окно, кам енны я кру ж ева, линіи контрф орсовъ, это чудес­
ное искусство, которое онъ наблю даетъ, перем ѣ няя кам еру, рѣ зн ы я галлереи, скульптурны й сад ъ монасты ря, гранитны я розы , готи ческія о к н а— все
это раздраяжает ъ его. У зникъ возм ущ ается противъ искусства, проклинаетъ
средвіе в ѣ к а и смѣется надъ ро м ан ти зм огь. Онъ мало ин тересовался
археологіей и кромѣ того, архитектурны я укр аш ен ія, постоянно торчащ ія
предъ г л а за м и , н ад о ѣ л и ему и онъ не могъ ими лю боваться. К акое ему
дѣло до то го , что тю рьма, въ которой онъ зап ер тъ за тремя зам кам и,
украш ена скульптурой? Онъ не перестаетъ вы см ѣивать в ъ своихъ письм ахъ къ Ф ульж ансу Ж ир а р ъ двойственности чувствъ иослѣдняго, которы й,
возм ущ аясь мрачны м и кам ерам и заклю ченны хъ , восхищ ается красотою зд анія тю рьм ы . В прочем ъ, ничто тю ремное не находитъ пощ ады въ гл азах ъ
Б ланки. Онъ съ презрѣ ніем ъ относится к ъ якобы спѣлы мъ ф игам ъ, вдоль
южной стѣпы зд анія. Ю ясанинъ не вѣ р и тъ въ живительную силу этого
блѣднаго с о л н ц а , вѣ чно о к у таннаго м орскимъ туманомъ. “ Н а горѣ св. Мих а и л а “ , п иш етъ онъ, „н е мож етъ быть ничего х о р о ш аго ". Онъ отвращ аетъ взоры и вним аніе отъ всего окруж аю щ аго. П остоянно думая объ
умерш ей ж ен ѣ и оставленном ъ сы нѣ, онъ старается быть дѣятельны м ъ,

чтобы избѣж ать душ евны хъ болѣзней и п олнаго уп ад ка си лъ, неразлучны хъ
съ тю ремнымъ сидѣньем ъ. Онъ м ечтаетъ о возмож н ости освобож денія,
зан и м ается исторіей и во звр ащ ается к ъ политикѣ.
L X V II.
Онъ веѣм и силами старается зан ять свой умъ и н тересам и внѣш няго
м іра, гдѣ кипитъ л и ш е н н а я борьба. Онъ бѣж итъ о тъ своего одиночества
и досадны мъ мелочей, подтачиваю щ ихъ и отравляю щ ихъ сущ ествованіе
заклю ченны хъ. Онъ не хочетъ обращ ать вни м анія на появленіе двойны хъ
рѣ ш етокъ в ъ старой одиночкѣ, куд а его снова перевели. Онъ всячески
борется противъ ф изическихъ страданій, н ач инаю щ ихъ одолѣвать его.
Онъ чувствуешь боли въ спинномъ хребтѣ, его мучатъ н ары въ уха и при­
падки перем еж аю щ ейся лихорадки, Онъ проводитъ печальны я ночи, мало
спитъ и его безпокойны й сонъ преры вается кош м арам и. Онъ стонетъ во
снѣ, но старается быть спокойны мъ и неподвиж ны мъ, когда входитъ над ­
зи ратель. Онъ выслуш иваеш ь, не вы д авая своего возм ущ енія, результаты
удивительной кон сультацiи в р а ч а и н ач ал ьн и ка тю рьмы, которы е о тк азы ваю тъ ему в ъ больничномъ леч ен іи , н а которое имѣютъ п р аво д аж е всѣ
уголовны е преступники, и цинично утѣш аю тъ его, что он ъ ак л им атизи руется. Онъ считаеш ь безполезны м ъ во зраж ать н а ироническія зам ѣ ч ан ія
н ачал ьн и ка и сноситъ индиф ф ерентность в р а ч а . Онъ сд ерж иваетъ себя,
когда вр ачъ за яв л я ет ъ , что в ъ порядкѣ вещ ей, если время отъ врем ени
умираю тъ заклю ченны е и когда н ач ал ьн и къ поучаетъ , что тю ремное заклю ­
ченiе можешь считаться д аж е счастливой случайностью для ч еловѣка, лиш еннаго средствъ къ сущ ествованію и что слиш комъ хорош ая пищ а в о з ­
мущаешь удивленны хъ посѣтителей, узнаю щ ихъ, к ак ъ хорош о обращ аю тся
съ политиками, которы хъ иногда ненави дятъ больш е во ровъ и разбойников ъ . О тю ремной пищ ѣ Б ланки говоришь съ отвращ ен іем ъ и содроганіемъ в ъ одномъ письмѣ, относящ емся именно къ этому времени, „Н ас ъ
ко р м ятъ “ , говоритъ он ъ, „тухлы мъ коровьи мъ мясомъ, плаваю щ им ъ в ъ
каки хъ -то помояхъ. Ч асто въ этомъ куш ан ьѣ, которое заклю ченны е зовутъ
„рвотн ы м ъ " , находятся черви. Гороховое пю ре тож е приготовляется изъ
червиваго гороха" .
LXV III.
Б лан ки хочетъ стать вы ш е всѣхъ этихъ гадостей. Онъ думаетъ о прош ­
лом ъ, старается понять настоящ ее и проникнуть в ъ будущ ее. И сторія окру-

жающаго то-же начала возбуждать его любознательность. Его дѣнтельный
умъ не могъ не заинтересоваться исторіей этого удивительнаго зданія и
окружающей мѣстности, тѣми событіями, которыя пронеслись надъ его
теперешнимъ жилищемъ. Изъ нѣсколькпхъ книгь, полученныхъ съ разрѣшенія начальства и благодаря любезности одного изъ надзирателей, онъ
познакомился съ строеніемъ горы и послѣдовательными измѣненіями, пере­
житыми ею и берегомъ моря. Онъ ясно понялъ характеръ геологической
революціи, приведшей къ образованно этой гранитной скалы. Предъ его
умственнымъ взоромъ проносились былые пейзажи, обильная болотная ра­
стительность того времени, лѣса, которые росли въ 6 .0 0 0 метровъ отъ
моря, скалистая гряда, отдѣлявшая теперешнюю бухту въ направленiи оть
Груэнъ де Канкала до архипелага Шосэй. Это было время, когда въ
окрестностяхъ росли высокоствольные лѣса, перемежаясь съ болотистыми
прогалинами. Въ чащѣ лѣсовъ сначала бродили друиды, а затѣмъ— мо­
нахи. Съ теченіемъ времени картина мѣстности изгоняется. Къ ѴІІ-му вѣку
лѣсъ окончательно проваливается въ трясины, затягивается иломъ и зано­
сится песками. Буки и дубы хоронятся подъ землей.
Морскіе приливы совершенно пзмѣняютъ линію зыбучаго берега и скала
окружается пустыней. Перевороты въ природѣ сопровождались пзмѣненіями
въ дѣйствіяхъ людей. Сначала здѣсь хозяйничали грабительскія шайки
нормановъ. А когда жизнь вошла въ болѣе спокойную колею, епископъ
Авранша Оберъ построилъ въ 7 09 году часовню на теперешней горѣ
св. Михаила и поселилъ при ней 12 канониковъ. Нѣсколько позднѣе здѣсь
возводится монастырь бенедиктинцевъ, окруженный толстыми стѣнами. Мо­
настырь пріобрѣтаетъ характеръ крѣпости и въ немъ ведутъ сытую роскош­
ную жизнь монахи и воины. И только въ XII вѣкѣ начинаютъ украшать
камни въ этомъ лабиринтѣ гранитнаго сада.
Подъ эгидой Рожера ІІ-го и Роберта де Тюриньи возводятся изящные
своды, поддерживаемые массивными колоннами, надъ конюшнями, погребами
и кордегардіей. Пышная и чувственная жизнь протекаетъ въ рыцарской
залѣ и трапезной, подъ легкими стрѣльчатыми сводами монастырскихъ
покоевъ. Въ концѣ XIV вѣка Пьеръ Лepya возвелъ юго-восточную часть
монастырскихъ зданій, построилъ башню ІІериаъ, башню „Малаго Изгнанія“ ,
военныя ворота между двумя сторожевыми башнями и винтовую лѣстницу.
Въ 1 4 6 2 , 1 4 6 9 и 1 4 7 2 годахъ въ монастырь наѣзжает ь Людовикъ Х І-й,
эта королевская лисица, умѣющая вынюхивать и пробираться въ феодаль­
ные замки. Первый визитъ его не преслѣдовалъ корыстныхъ цѣлей. Онъ
предсѣдательствовалъ на собраніи учредителей ордена святого Михаила. Онъ

исполнилъ обѣт ь и построилъ худож ественно-исполненную церковную рѣш етку
по модели Л а-Б ал ю .
LXIX.
Зп аченіе горы св. М ихаила к ак ъ тюрьмы должно было в ъ особенности
заинтересовать Б л ан к и . Р оль этого пам ятника средневѣковой архитектуры ,
к ак ъ м ѣста п остояннаго заклю чен ія, вы ступаетъ н а первы й п лан ъ во всѣ х ъ
разск азах ъ о немъ в ъ прош ломъ, к а к ъ и в ъ настоящ ее врем я. Списокъ
узнпковъ восходитъ ко врем ени сам аго осн ован ія м он асты ря, когда ещ е
онъ представ л ял ъ грубую постройку, окруж енную крѣпким и стѣнам и. Списокъ умнож ается за время влады ч ества духовны хъ ф еодаловъ , которы е
чудно украсили зд ан іе, любя элегантную и роскош ную ж изнь.
Они же п р и казали в ысѣчь въ подземномъ этаж ѣ зданія рядъ к а м е нныхъ мѣш ковъ многозначительно н а зв а нны хъ „ З а б в е н іе “ , куд а заточ али
узнпковъ п которы е были располож ены подъ вел иколѣпными готическим и
залам и, подъ церковью , гдѣ звучали торж ественны е аккорды о р ган а, подъ
библіотекой, въ которой вп тали духи мистической науки средн евѣковья.
В ъ эти гр а нитны я норы п р осачивалась вода, а воздухъ могъ п р он и кать
лиш ь по длиннымъ трубам ъ. У зника вы пускали оттуда р азъ в ъ недѣлю ,
чтобы увидѣть свѣ тъ солнца и поды ш ать свѣж им ъ воздухом ъ. Его сопровож далъ м онахъ. Одинъ и зъ п о стр а д ав ш ихъ з а своп религіозны я убѣж денія
п росидѣлъ в ъ такой норѣ д вад ц ать одинъ годъ. Д ал ѣ е въ спискѣ у зниковъ зн ачатся: англійскіе плѣнники, Н оэль Б ед а, А вранш ъ, синдикъ теологическаго ф акультета въ П ари ж ѣ, ректоръ коллегіи въ М онтэгю , предво­
дители гугенотовъ, голландский ж урналистъ Д ю буръ, схваченны й в ъ Голландіи и умерш ій в ъ нѣ драхъ горы послѣ тяж елой агоніи, авторы пам ф летовъ, ростовщ ики п просто подозрительны е лю ди. Р еволю ція, которая
разруш ила Бастилію , остави ла неприкосновенной тюрьму н а горѣ св. Ми­
хаи ла. Она получила т о лько новое имя: „С вободная Г о р а ".
Въ 1 7 9 3 - 9 4 го д ахъ в ъ нее были заклю чены 3 0 0 свящ енн иковъ п зъ
еп архій А вранш ъ, К утансъ и Р е ннъ, з а о тказъ принять граж данскую
присягу. Во время и мперіи там ъ были заклю чены оф ицеры , сохрани вш іе
вѣрность р еспубликѣ и три плѣнны хъ ген ер ал а пзъ Р оссіи. З а время
реставрац іп там ъ сидѣли: сы нъ Б аб ёф а, ж урналисты з а наруш еніе за к о ­
новъ о печати, б аш м ачникъ М атуренъ Брю но, во о б р азивш ій себя ф ран­
цузским ъ королем ъ, за что дѣ йствительны й король Ф р анціи уп ряталъ его
в ъ пожизненное заклю чен іе, Л екар п ан тье, бы вш ій членъ кон вен та, умершій

тамъ послѣ девяти лѣтъ заклю ченія, голова котораго почему то хранится
въ тюремной аптекѣ. Послѣ 1 8 3 0 года легитимисты, скомпрометированные
участіемъ въ Ш уанской партіи, въ свою очередь, заключены въ тюрьму
св. Михаила. Но особенно много было посажено здѣсь республиканцевъ.
Людовикъ-Филиппъ могъ бы вспомнить, какъ въ дѣтствѣ, герцогомъ
Ш артрскимъ, онъ посѣтилъ монастырскую тюрьму въ сопровождены своей
гувернантки г-жи де Ж анли и, какъ онъ, въ порывѣ юпошескаго негодованія отъ видѣнныхъ тамъ уж асовъ, ударнлъ топоромъ въ рѣшетку, по­
ставленную Людовикомъ Х І-мъ. Но сдѣлавшись королемъ, онъ вспомни л ь
тюрьму св. Михаила не затѣмъ, чтобы разрушить ее или смягчить режимъ, а чтобы посадить въ нее своихъ противниковъ п содержать ихъ
тамъ съ безпримѣрной жестокостью. Послѣ дѣла въ стѣнахъ монастыря
Сэнъ-Мерри тюрьма св. Михаила становится исправительной колоніей, гдѣ
солдаты были заключены вмѣстѣ со своими начальниками: Ж анъ, БлондоЛепажъ и Коломба. Они еще сидятъ тамъ, за исключеніемъ бѣжавшаго
Коломба, когда въ тюрьму привезли партію инсургентовъ 1 8 3 9 года, на
которыхъ къ тому времени заканчивалась эта хроника судьбы побѣжденныхъ.
LXX.
Ж елая пріобщ иться къ политической жизни, Бланки ведетъ дѣятельную
переписку съ своимъ другомъ Фюльжансомъ Ж праръ, матерью и сестрами.
Онъ добивается и получаетъ свѣдѣнія, газеты и вырѣзки изъ нихъ и слѣдитъ, хотя съ досадными перерывами, за событіями текущей жизни и борь­
бою партій. И зъ -за рѣш етки онъ слѣдитъ за д ѣятельностью политическихъ
вождей и министровъ— Гизо, Тьера, Сульта, Моле и другихъ, играющпхъ
первыя роли, за интригами полптическихъ противниковъ, становящихся то
министрами, то предводителями оппозиціи. Онъ издали наблюдаетъ, какъ
приходятъ и уходятъ съ политической арены европейскіе дипломаты, движеніе
народныхъ массъ, военные походы. Съ тѣхъ поръ, какъ онъ заключенъ
въ крѣпость, королева Испаніи отреклась отъ престола, англичане и русскіе маневрировали въ Азіи, Парижъ началъ возводить свои укрѣпленія,
въ Алжирѣ происходили битвы, гремѣли пушки подъ Бейрутомъ; онъ слѣдилъ за движеніемъ наполеоновскаго корпуса, возвращ авш агося во Францію.
За это время революціонная партія, побѣжденная и обезсиленная, должна
была отказаться отъ выступленій на улицу. Вырабатывается теорія соціалистовъ. Луи Бланъ требуетъ государственнаго вмѣш ательства. Прудонъ

стоитъ за ан архію . Сэнъ-симонисты и фурьеристы дѣлаю тъ попы тки, осущ ествленія своихъ теорій. К абе о т к р ы в а е тъ И карію . Домье р и суетъ . Р а зд а ется
голосъ Л ам артина.
LXXI.
Н а ряду съ исторіей и политикой заклю ченны е занимались чтеніемъ
изящ ной литературы . Н есмотря н а ограниченное число кни гъ тюремной
библіотеки, чтеніе это дало возм ож ность заклю ченвы м ъ провести съ удовольствіем ъ много вечеровъ . М артэнъ Б ерн аръ разсказы вал ъ впослѣ дствіи
к а к ія услуги могутъ оказы вать заклю ченны м ъ д аж е т а к ія кни ги, к а к ъ „ З а ­
писки кар д и н ала Р е т у а “ , „К у р съ л и тературы " Л ага р п а и „И сторія П а ­
р и ж а" Дю лора. И мѣется зап и ск а В арбе, рекомендую щ аго брать у г-ж и
Ф енаръ, библіотекарш и, романы Лю ш е, Л атурна, А льф онса К а р р а , С энъ?
Б ё в а и Ж ю ля Ж енэ: „О дна ф ам и л ія", „Э м а р ъ ", “ П одъ л и п ам и ", „С т р а с т ь "„Т яж елы й п у ть ", зап и ск и барон а Т репки, которы й бы лъ заклю чен ъ въ
М агдебургѣ Ф ридрихомъ ІІ-м ъ з а лю бовную связь съ его сестрой А м аліей.
Но болѣе, чѣм ъ участь прусскаго оф ицера, заклю чен ны хъ въ тю рьмѣ
св. М и хаи ла заи н тересо вала судьба Сильвіо П еллико.
В ъ письм ахъ Б ланки м он асты рская тю рьма часто сравн и вается со
Ш пильбергомъ, а ея чердачны я камеры сравниваю тся съ таковы м и -ж е подъ
свинцовыми кры ш ам и В енеціи. Умами заклю чен ны хъ овладѣ ваетъ ин тересъ
к ъ спеціальной тю ремной литературѣ , въ которой они невольно ищ утъ
аналогій со своимъ полож еніем ъ. Сущ ествуетъ глубокая противополож ность
меж ду умами Сильвіо П еллико и Б лан к и . Слиш комъ непримиримы идеи
хр и стіан и н а и револю ціонера. Д аж е когда и тальян ец ъ р а зск а зы в ает ъ о
свопхъ сим патіяхъ и вы ры вавш ихся у него богохульствахъ, онъ испов ѣ ­
дуешь свою глубокую в е р у , очищ енную искренним ъ раскаян іем ъ . Н еверіе
ф р ан ц у за такж е искренно и глубоко. Но ж изнь си льн ее различій х ар ак т еровъ и враж дебности идей. О на сближаешь контрасты , подчеркиваеш ь оди­
н аково е, р аскр ы ваетъ отдаленное сродство. Н е разсказы ваетъ -л и кн и га
„М ои тю рьмы " о таки х ъ -ж е условіяхъ тю ремной ж изни, въ которы хъ имъ
приходится жить теперь? Т ам ъ т а -ж е м онасты рская тю рьма в ъ М илане;
„С винцовки" въ Венеціи, подъ свинцовыми кры ш ами дворц а Д ож а к а ­
ж утся имъ соверш енно одинаковы ми съ чердачны м и карцерам и тюрьмы
св. М ихаила. Т отъ-ж е холодъ зимой, та -ж е нестерпим ая ж ар а л ѣ томъ. В ъ одномъ слу чае даж е имена тю ремъ совпадаю тъ — когда Сильвіо
П еллико заклю чает
на острове св. М ихаила въ М урано, преж де ч ѣ мъ

его отправили въ Ш пильбергъ. Тамъ заклю ченіе раздѣляется н а суровое,
c a r c e r e d u r o , и суровѣйш ее c a r c e r e d u r i s s i m o . В ъ первомъ случаѣ
заклю ченнаго заковы ваю тъ въ нож ны е кан далы , онъ спитъ н а голы хъ доскахъ, п о луч аете грубую ппщ у и обязанъ работатъ Во втором ъ— онъ з а кован ъ по рукамъ и ногам ъ, вокругъ пояса у него ж елѣзное кольцо съ цѣпью ,
на которой онъ приковы вается къ стѣнѣ . Ц ѣпь позволяетъ заклю ченному
дѣлать л иш ь н ѣ сколько ш аговъ. П ищ а состоитъ изъ хлѣ ба и води. Эти
усиленія н а к а за н ія реглам ентированы к ак ъ в ъ нормандскомъ монасты рѣ,
такъ и въ австрійской крѣпости. И здѣсь и там ъ кам еры вырыты въ подзем ельяхъ. И здѣсь н там ъ хлѣбъ и мясо отвратительны , вы зы ваю тъ тош ­
ноту и заклю ченны е страдаю тъ отъ голода, не будучи въ силахъ п ревоз­
мочь отвращ ен ія к ъ такой пищ ѣ . В ъ об ѣ ихъ тю рьмахъ ч асов н я прогулки
подъ надзором ъ солдатъ съ заряж енн ы м и ружьями. И здѣсь и там ъ ни чѣмъ
не оправды ваем ы я вн езап н ы я усиленія строгости реж им а, здѣсь двойныя
рѣш етки н а окн ахъ , там ъ — палисады вокругъ галлерей для прогулокъ;
всюду стремленіе загородить узнику ви дъ н а окрестности.
М ожно подумать, что существуетъ общ ій регламентъ для всѣхъ тю ремъ
цивилизованной Европы .
В нутренняя ж изнь заклю ченны хъ тож е сходна въ тю рьмахъ обоихъ
государствъ. Сильвіо, во время п ерево да его изъ одной кам еры в ъ другую,
видитъ издали М ельхіора Ж іо эн а и они привѣтствую тъ другъ друга м аханіем ъ п латковъ . Онъ пользуется всяки м ъ случае мъ, чтобы узнать о судьбѣ
М арончеллп и Р о сси . Онъ лю буется видомъ н а куполы и баш ни, прислу­
ш ивается къ голосамъ лю дей, собираю щ ихся у колодца подъ его окномъ.
Онъ наблюдаетъ ж изнь голубей площ ади св. М арка. О диночество д оводите
его до галлю ци н ацій , онъ ви ди те кого-то в ъ своей кам ерѣ, хотящ аго з а ­
душ ить его. Онъ слы ш ите чей-то смѣхъ и стоны, страд аете обмороками и
бредам и . П ри п еревозкѣ и зъ одной тю рьмы въ другую его заковы ваю тъ .
В ъ Ш пильбергѣ онъ вл ѣ заетъ на рѣш етку окн а, чтобы увидѣть долину,
городъ Б рю ннъ, предм ѣстья, окруж енаы я садами, кладбищ е, м аленькое
озеро Д ер то за и холмы, покры ты е темной зеленью лѣсовъ . Онъ слѣдитъ
пзъ своей кам еры з а вн ѣш ней ж изнью , за движ еніем ъ свободны хъ лю дей,
слуш аете пѣсни крестьянокъ, наблю даетъ движ еніе облаковъ. Ж елан іе ви д ѣть людей и слы ш ать ч еловѣческій голосъ п о глощ аете его вн им аніе. Онъ
вы дум ы ваете р азл и ч н ыя ком бинаціи для снош енія съ людьми чрезъ окна
и стѣны . Онъ радуется бесѣдам ъ, которы е ведетъ ч резъ стѣну съ уголов­
ными преступникам и. Онъ читаетъ , размышляетъ , пишетъ . Пишетъ н а доскѣ
стола и н а клочкахъ бумаги, передаваем ы хъ ему благосклонны мъ тю рем -

щ иком ъ. Онъ сочиняетъ драм ы и поэмы. К огда его саж аю тъ вмѣстѣ съ
М арончелли, оиъ цѣлыми часам и деклам ируетъ ему на память свою т р а ­
гедiю, которую онъ не могъ зап и сать, не имѣя бумаги и п е р а. И онъ
постоянно псправляетъ в ъ умѣ ея отдѣльны е строфы и монологи.
Т аким ъ образом ъ Б ланки читалъ к ак ъ -б ы зар ан ѣ е составленны й р а зск азъ о дняхъ и годахъ своего заклю ченія, которому подвергался вм ѣстѣ
съ товари щ ам и. Они такж е, сидя в ъ тю рьмѣ св. М ихаила, освѣдомляю тся
другъ о другѣ, маш утъ платкам и при случайны хъ встр ѣ ч ах ъ , перестуки­
ваю тся чрезъ стѣны и обм ѣниваю тся запискам и. И они наблю даю тъ за
жизнью лю дей на во лѣ , за полетомъ птицъ, любуются засаж енны мъ ц в ѣ тами кладбищ ем ъ. Они такж е подверж ены болѣзням ъ, ихъ м учаетъ лихо­
р ад к а. истощ еніе. Н ако н ец ъ , они так ж е, ищ утъ за б в е н ія въ чтеніи б ел ­
летристики и за н ятія х ъ наукам и.
П одъ всѣми ш иротами лю ди, поставленны е въ одинаковы я условія, ст а­
новятся похож ими другъ на друга, переж иваю т ь однородныя вп ечатлѣ н ія.
И между умами съ неодинаковы м ъ кругом ъ идей и сердцами не бью щ и­
мися з а одно и то-ж е дѣло во зн и к аетъ родственная связь. Н есчастны й
Спльвіо, вы пущ енны й, н ако н ец ъ , н а свободу послѣ десятилѣтняго суроваго
заклю чен ія, не отм ѣчаетъ-лп онъ момента, когда узнаешь о „Т р ехъ дняхъ
въ П а р и ж ѣ " , во врем я которы хъ Б лан ки и его товарищ и были уч астн и ­
кам и возстанія? И сколько другихъ то чекъ соприкосновенія устанавливается
между ними посредствомъ воспроизведенны хъ н а бум агѣ мыслей и ч увствъ,
заклю ч ен н аго, дружескихъ п ризнаній , отраж аю щ ихъ его душ евную ж и знь?
О себѣ-ли только говорилъ итальянскій узникъ, когда писал ъ. И все-т ак и ,
д аж е среди мукъ тю ремнаго заклю ч сн ія, когда подумаеш ь, что истинное
б лаго заклю чается въ сознан іи исполненпаго долга, а не во внѣш ней о б ­
становк ѣ , то можно „и спы ты вать радость б ы тія“ . И ещ е: „ Я чувствую ,
что мое настроеиіе м ож етъ стать независим ы м ъ отъ м ѣ ста, въ котором ъ
я нахож усь— будемъ господами наш его духовнаго міра и нам ъ будетъ хо­
рош о повсю ду". Ф илософъ, к а к ъ и хр и стіан и н ъ , могъ согласиться съ этой
аналогіей внутренней свободы. И каж ды й ч еловѣ къ долж енъ быть зад ѣ тъ
за ж ивое болѣзненны мъ криком ъ, вы рвавш им ся и зъ груди автора: „М ое
бѣдное сердце! Ты та к ъ легко п ривязы ваеш ься и лю биш ь так ъ глубоко
и к ак ъ часто ты должно было п ереж и вать мученія р азл у к й !". Б ланки
зн аетъ горечь разлуки , онъ переж илъ одну, глубокую и н евозвратн ую ..
К а к ъ быстро исчезла эта ж енщ ина, вн есш ая св ѣ тъ радости въ его
ж изнь!..
И ед за онъ былъ исклю ченъ изъ м іра свободны хъ людей и посаж енъ

въ тюремную клѣ тку, она то-ж е уходитъ въ ещ е болѣе мрачную клѣтку,
откуда нѣтъ в о зв р а т а — в ъ могилу.

LXXII.
Нужно было вы р в аться и зъ этого заколдован наго круга мрачныхъ думъ
и во что-бы то ни стало бѣж ать изъ тю рьмы. И сторія заклю ченія въ
тю рьмѣ св . М ихаила сообщ аетъ о цѣлом ъ рядѣ попы токъ къ поб ѣ гу.

По прежде чѣмъ сообщ ать, о новыхъ п опыткахъ этого, необходимо разсказать объ отношеніяхъ, установившихся къ тому времени между заклю­
ченными. Фомберто, который 3 года сидѣлъ в ъ тюрьмѣ св. Михаила, одно­
временно съ Бланки и его товарищ ами, передалъ слѣдующее автору этой
книги, посѣтивъ его въ 1 8 8 0 году: „Вмѣстѣ съ Виллекокъ п Ж уаньё, я
былъ осужденъ, какъ членъ редакціи „Республиканскаго Монитора" и „Свободнаго челвѣ ка". Въ концѣ мая привезли въ тюрьму Барбе, Дельсада,
одного поляка, Бланки, Гюбера и др. Въ „М аломъ И згнаніи", гдѣ я н а ­
ходился, были заключены Барбе, М артэнъ-Бернаръ и Бланки. Между Барбе
и Бланки уже существовали враждебныя отношенія. Первый обвинялъ вто­
рого въ преступной неосторожности. Онъ говорилъ, что Бланки позволилъ
захватить у себя обширные списки заговорщ пковъ. Но вѣдь такіе-ж е списки
захватили и у Барбе. Они недостаточно осторожны, эти заговорщики въ
родѣ Мадзинп и Б л анки, слишкомъ полагаются на себя. Въ теченіе тр ех ъ
лѣтъ, которые я провелъ въ тюрьмѣ св. Михаила, мы не могли увидѣться
с ъ Бланки цѣлыхъ два съ половиной года. Потомъ были разрѣ шены переписки между заключенными и общіе прогулки въ продолженіе часа, во
время которыхъ мож но было в идѣть другъ друга и обмѣняться нѣсколькими
словами. Бланки выглядѣлъ бодрымъ и спокойнымъ. Онъ читалъ, размышлялъ, но мало писалъ. (Въ этомъ Фомберто ошибается, Бланки старательно
пряталъ написанное). Онъ никогда не обращ алъ на себя особаго внимапія, не любилъ выдѣляться “ .
Х олодны я отнош ен ія, сущ ествовзвш ія меж ду Б лан ки и Б ар б е в ъ тю рьмѣ
св. М ихаила и п ринесенны я ещ е съ волн, не помѣш али группировкѣ р а зр о зненны хъ энергій з а ключепны хъ, одинаково страдавш ихъ.

Несмотря на суровость тюремнаго режима, преслѣдованія, на внуш ае­
мый этимъ ужасъ, изобрѣтательность и воля заключенныхъ не были слом­
лены. Препятствія увеличивались, мѣры строгости слѣдовали одна за другой,
но ничто не помогало. Заклю ченнымъ въ одиночкахъ, каж ется, такъ хорошо

изолированнымъ , не только удается вести переписку путемъ заппсокъ,
передаваемыхъ на ниткахъ чрезъ вентиляторы, или писанія на мискахъ и
тарелкахъ, не только переговариваться чрезъ печныя трубы, но имъ удается
даже видѣть другъ друга и собираться вмѣстѣ.
П равила одиночнаго заклю ченія строго запрещ аю тъ разговоры даже съ
тюремщиками, всякія сношенія съ внѣшнимъ міромъ, всѣ письма заклю ­
ченныхъ читаются начальникомъ , запрещ ено писать о тюремныхъ порядкахъ . Болѣе того: заключеннымъ воспрещ ается пѣть, ни одна книга не
можетъ проникнуть къ нимъ безъ особаго разрѣш енія начальства, вино и
ликеры не разрѣш ается даже больнымъ. И за нарушеніе каждаго параграф а
грозитъ наказаніе карцеромъ, исправительной камерой, кандалами. Н еогра­
ниченный произволъ тюремнаго начальства дѣлалъ положеніе заключенныхъ
еще болѣе невыносимымъ. Начальникъ былъ полнѣйш имъ господиномъ тюрьмы,
к а к ъ капитанъ корабля въ открытомъ морѣ.
Подчиниться этому режиму значило впасть въ болѣзнь, апатію , безна­
дежное отчаяніе, сойти съ ума. Тяжелое паталогическое состояніе неизбѣжно
развиваясь у этихъ людей въ цвѣтѣ лѣтъ, когда ихъ годами лишали воз­
можности движ енія, разговора и любви. Однихъ мучила лихорадка, другія
впадали въ экзальтацію , третьимъ грозило полное разруш еніе организма.
Я уже говорплъ о самоубійствѣ Стоба и сумасшествіи Остэна. Другіе
умерли въ тюремной больницѣ Понторсонъ. Бордонъ и Ш арль впали въ
умопомѣшательство. Но сила сопротивленія у нѣкоторыхъ была очень велпка. Съ перваго-же дня сидѣнія въ тюрьмѣ умъ заключенныхъ неустанно
работаетъ надъ изобрѣтеніемъ способовъ обхода всякихъ запрещ енiй . Б о р ь б а
увѣнчалась успѣхами: они могутъ переговариваться! найденъ спосбъперписки! Получены газеты! Установлена связь съ волей: Фюльжансъ,
Жираръ и
другія друзья Бланки п Варбе бродятъ вокругъ тюрьмы предъ окнами з а ­
ключенныхъ; нѣкоторымъ удается даже получить офиціальное разрѣш еніе
в а свиданія. Въ сентябрѣ 1 8 4 0 года, Бланки удается, благодаря свиданію
съ матерью, передать Фюльжансу Ж ираръ письмо, въ которомъ онъ обѣ ­
щ ается писать ему чрезъ посредство товарищ а Гильмена, съ которымъ они
сосѣди по камерамъ. Онъ проситъ газетъ, спраш иваетъ о политическихъ
новостяхъ, интересуется войной и миромъ, справляется о принцѣ Луи .
Вполнѣ естественно, что благодаря этимъ снош еніямъ, идея побѣга
возникла еще въ 1 8 4 0 году, т. е. первомъ году ихъ заклю ченія. Ду,
другъ Барбе, началъ переговоры объ этомъ съ караульными солдатами,
парижскими республиканцами и дѣло налаж ивалось. Но Б арбе отказался

бѣжать одинъ, а потомъ, солдаты, какъ-то забывшись, запѣли Марсельезу,
за что и были сосланы въ Африку.
Въ письмѣ отъ октября 1 8 4 0 г. Фюльжансу

Ж ираръ Бланки

разви-

ваетъ цѣлый планъ побѣга, описываетъ пути, которыми можно попасть въ
Гранвиль, а оттуда моремъ въ Ж ерсэй. Планъ заключаетъ

описаніе спо­

соба побѣга, ночного перехода берегомъ моря и чрезъ поля, затѣмъ самую
переправу моремъ.
Бланки обращаетъ внпманіе своего друга на то,

что бѣглецы будутъ

едва на два часа впереди своихъ преслѣдователей, что отъ горы св. Ми­
хаила до Гранвидя около 3 0 верстъ, что нужно условиться

заранѣе, гдѣ

будетъ ждать лодка— въ Гранвилѣ или-же на мысу Каролль, который онъ
видитъ

изъ

своего

окна. Затѣмъ обсуждаетъ, какъ лучше достичь Гран-

виля— чрезъ Ж енэ, Сартили илп обходомъ чрезъ поля.
у него въ головѣ. Онъ говоритъ
побѣга

и

выбпраетъ

также о времени,

приближающуюся

осень

Карта

болѣе

мѣстности

удобномъ

для

съ ея долгими и бурными

ночами.
При этомъ письмо его полно юмора, никогда не покидавшаго его. Онъ
подсмѣивается

надъ своимъ коррес пондентомъ за похвалу фигамъ св. Ми­

хаила и говоритъ , что онъ не далъ бы и двухъ ліардовъ *) за всю гору
св. Михаила и если-бъ отъ него зависѣло, такъ онъ наполнитъ бы мона­
стырское брюхо шестью тысячами килограммовъ пороха, чтобы взорвать это
адское зданіе на воздухъ. Дальше о н

пишетъ о лунѣ п морскомъ прибоѣ,

выражаетъ свое желаніе подышать воздухомъ полей и лѣсовъ. „Мы доста­
точно, говоритъ онъ, надышались морскими испареніямп, которыя такъ же
остры, какъ ромбическія оды Виктора Гюго“ . Тутъ же онъ касается бом­
бардировки Бейрута, за которой, по его мнѣнію, послѣдуетъ бомбардировка
Парижа

и

заключаетъ,

большіе крикуны,
Онъ
Гранвилѣ,

получилъ
ее

что

которымъ
отвѣтъ

наймутъ

во всемъ виноваты продажныя газеты, „этп
цѣна грошъ и которые всегда все портили “ .

по вопросу о побѣгѣ:

лодка будетъ ж ать въ

подъ предлогомъ рыбной ловли или геологической

экскурсіи па острова Шосэй, итти совѣтуется чрезъ Ж енэ и Сартили.
Если можно заранѣе назначить срокъ, то отправка немедленная, иначе
придется переждать нѣсколько дней на фермѣ Фюльжанса Ж ираръ. Это послѣднее предложеніе не нравится Бланки, который основательно возражаетъ,
что это убѣ ж и ще легко

можетъ возбудить подозрѣніе.

Онъ предпочитаетъ

назначить срокъ и подкупить стражу. Приготовленія были уже начаты, но
*) М елкая монета, полуш ка.

возникш ія непредвиденн ы я затруд аен ія вы нудили пріостановить ихъ. Н ачи­
н ается кропотливая подготовительная раб ота внутри тю рьмы.
Д ельсаду удается посредствомъ отверстій и проволочны хъ крю чковъ
отворить свою, обитую ц инкомъ д верь, запертую н а зам окъ и ж елезн ы м и
засовам и . Онъ отп и р аетъ такж е кам еры Б ар б е, М артэн ъ -Б ерн ара и Г ильома.
Н ѣ которы я и зъ этихъ дверей, сверхъ запоровъ , были приперты ж елѣ зн ы ми
болтами, идущими къ противополож ной стѣнѣ. Т еперь каж ды й в еч ер ъ послѣ
повѣрки они могутъ собираться, пока доносъ одного изъ б ы вш ихъ т о в а ­
рищ ей— А ндрика— не п р екратилъ эти сходки.
Чтобы проникнуть въ кам еру М артэнъ -Б ерн ара, Б лан к и поднимался по
трубе кам ина.
Безконечиы й рядъ усплій заклю ченны хъ, несмотря н а в р е м е н н ы я н е­
удачи, преелѣдованія, дпкія вы ходки начал ьства, оскорбленія, лиш ен ія ме­
бели, двойныя рѣш етки и т. п ., в с е -т а к и приводилъ къ успѣхам ъ.
М атери Б лан к и , лиш ь послѣ больш ихъ затр у д неній добивавш ейся министерскаго разрѣ ш ен ія н а св и д ан іе, удается только взглянуть на сы на
издали.
Б лан ки отказы вается даж е вовсе отъ свид ан ій , п о ставленны хъ въ такія
возмутительныя условія, когда мать его обы скивается тю ремщ икомъ, а сам а
встрѣ ч а происходитъ з а двойными реш еткам и . Только благодаря вм ѣ ш а­
тельству супруговъ К арль, ш урина и сестры В арбе, удалось добиться н ѣ котораго улучш енія обстановки свиданій.
У знавъ о кро вавы х ъ столкновеніяхъ въ тю рьм е и гнусны хъ преслѣдован іяхъ администрацi и, они подаю тъ ж алобу. Ф ю льж ансъ Ж и р ар ъ пишешь
докладную записку отъ имени семей заклю ченны хъ. Сами заклю ченны е, изъ
глубины своихъ одиночекъ, требую тъ суда надъ н а ч а л ь н и к о м ъ тю рьмы.
В озбуж дается общ ественное мнѣніе, подается петиція в ъ палату, пресса
обсуж даетъ полож еніе заклю ченны хъ. Н о за врем я эти хъ д ебатовъ зв е р с т в а
тю ремнаго н ачал ьства ещ е усиливаю тся. Ч еты рехъ заклю ченны хъ, которы е
сломали вторы я рѣш етки н а окн ахъ своихъ кам еръ , бросаю тъ в ъ подземные
карцеры . Одинъ и зъ н ихъ — П ет е р м а н ъ — вы носится оттуда полумертвы мъ
отъ холода и изъѣденны й вш ами.
К ъ этому врем ени относится письмо Б л ан к и , въ которомъ онъ гово­
ришь: „К атастр о ф а неизбѣж н а. Эти разбойники провоцирую тъ насъ и мы
не можемъ терпѣть ихъ н асилія безъ сопротивленія. Я не думаю , чтобъ
мы д ѣ йствовали безумно. Ч то к ас аетс я меня лично — мне нечего ж а л е т ь и
б ояться. Я не дорож у ж изнью , он а тяго титъ меня. Д а и ж ить-то осталось
немного. Я хот ѣ лъ бы только продать свою ж изнь д о р о го "...

LXXIII.
Катастрофа была предупреждена отставкою начальника тюрьмы 13-го
декабря 1 8 4 1 года. Система заключенія не измѣняется, но происходитъ
нѣкоторое успокоеніе. И немедленно идея побѣга ожпваетъ съ новой силой.
Б арб е, во время своихъ еж едневны хъ прогулокъ, зам ѣти лъ слабое мѣсто
въ тюремной стѣнѣ надъ обры вомъ Готье. Онъ сообщ аетъ въ д екаб рѣ о
своемъ откры тіи А лександру Тома, а в ъ я н вар ѣ М артэну и Б лан к и . Нужно
было собраться, чтобъ обсудить полож еніе. М ать Б ланки передаетъ необхо­
димые инструменты. Ея энергія изум ительна, особенно приним ая во вниманiе ея ш естидесятилѣтній во зрастъ . Еж едневно, а когда нужно и два
раза в ъ день, она приходитъ п ѣ ш комъ и зъ А вранш а, настойчиво добивается
свид ан ія и п ередаетъ по частям ъ куски ж елѣзной проволоки, подпилки,
буравчик ъ , бичеву для изготовленія в е р е в к и . И зъ ж елѣзной пластинки, на
которой Б лан ки п ёкъ яблоки, онъ д ѣ лаетъ ключи. Сообщ еніе опять у ста­
навливается посредством ъ кам инны хъ трубъ. И вотъ однаж ды вечером ъ
четыре узн и ка сн ова собираю тся в ъ одной кам ерѣ , могутъ обм ѣ няться рукоиожатіями, обнять другъ д руга. Они бесѣдую тъ въ темнотѣ, ш епча другъ
другу н а ухо. Н есм отря н а натянуты я отнош енія Б арб е и Б л ан к и , всѣ
испытываю тъ радость, всѣ надѣю тся, что близокъ день осв о б о ж д ен а. О ста­
валось вы йти изъ к ам еръ , чего они и достигаю тъ , п родѣ лавъ отверстіе въ
двери и зац ѣ п и въ крю чкомъ засовы . Самодѣльные ключи отпираю тъ двери
корридора и кам еры Дю бурдье, окно которой выходило н а обры въ. Рѣ ш етка
этого окн а бы ла подпилена. Все было готово.
С начала п редлагался такой п лан ъ : Б л ан к и , маленькій и стройный, п ереодѣнется ж енщ иной, другой изобр ази ть слугу, вообщ е бѣглецы должны
изобразить семью, ѣдущ ую в ъ почтовой к ар етѣ до Ш вейцаріи. П аспорта
обѣщ алъ достать меръ В итре. Но приш лось бы долго ѣ х ать до границы .
Поэтому остановились н а мысли разстаться немедленно по вы ходѣ пзъ
тюрьмы и каж дому дѣйствовать сам остоятельно.

Вечеромъ 10-го января 1 8 4 2 года рѣш еніе бѣжать приводится въ
исполненіе. Послѣ перваго ночного обхода узники собираются, отинраютъ
двери, снимаютъ рѣш етки въ кам ерѣ Д ю бурдье. Ихъ спускается семеро п о
веревкѣ на лѣстницу, по которой они сходятъ молчаливо, подъ дождемъ и
вѣтромъ, къ платформѣ падъ обрывомъ.
Должны уйти только ч етвер о — Б ар б е, Б л ан к и , М артэн ъ -Б ерн аръ п Гюберъ, осуж денны е н а вѣ чи ое заклю чен іе. Трое другихъ — Тома, Беро и

Дюбурдье остаются, такъ какъ имъ скоро кончается срокъ. Укрѣпляется
веревка, которую держатъ Беро и Тома. Барбе первый обнимаетъ своихъ
друзей и исчезаетъ. Онъ в иситъ на воздухѣ, вертится, спускаясь по в е ­
ревкѣ и не находитъ точки опоры ногамъ. Онъ забылъ о сущ ествованіи
бойницъ и выступа ограды надъ обрывомъ. Отъ быстраго спуска руки его
изрѣзаны веревкой, онъ почта теряетъ сознаніе и едва держится. Остальные
ждутъ наверху, затаивъ дыханіе, стараю тся проникнуть во мракъ ночи,
услышать что-либо сквозь шумъ вѣтра.
Но вотъ веревка дрогнула и ослабла. Барбе скорѣе падаетъ внизъ,
чѣмъ спускается, не можетъ сохранить равновѣсія, коснувшись скалы, ска­
тывается по крутому склону съ высоты двѣ надцати метровъ и падаетъ съ
шумомъ на дорогу часовыхъ.
Раздается окрикъ: „Кто идетъ?“ Являются солдаты и надзиратели.
Ошеломленный паденіемъ Барбе не въ состояніп укрыться. Д ва солдата
поднимаютъ его и ведутъ къ начальнику. Бланки, Гюберъ, Мартэнъ Б ер ­
наръ и Беро захвачены стражей на платформе. Остальные двое своевре­
менно скрываются въ свои камеры.
Барбе отделался сравнительно легкими ушибами. Бдительность стражи
удваивается. Двойныя реш етки остаются. Возвращ аются строгости режима
п становится незаметной перем ена начальника.

LXXIV.
Въ последній періодъ заключенія въ тюрьме св. М ихаила свирепствую тъ
болезни. Все кончено. Самые сильные не выдерживаютъ более. П оследніе
взрывы протеста и возмущенія наказываю тся съ обычной жестокостью.
2 0 -го апреля Бланки запираю тъ въ чердачную камеру, убійственную
лѣтомъ и зимой. 2 3 -го туда же запираю тъ Киньо. 2 4 -го — Рудиля, Мартэнъ-Н оэля, Годара, Луи Гюбера, Энн и Эрбюле. 2 6 -г о — Б арбе и М артэнъБернара. Они выходятъ оттуда только черезъ три м есяца и некоторы е —
Бланки, Годаръ, Луи-Гюберъ и В ар б е— почти при-смертп. Барбе страдаетъ
горловой чахоткой. Онъ харкаетъ кровыо и его мучитъ лихорадка.
Въ продолженіе четырехъ м есяцевъ онъ противится всякой попытке
вмеш ательства извне, отказы вается отъ свиданій съ сестрой и не хочетъ,
чтобъ его переводили куда-нибудь. Въ письме Бланки къ Ж ирару отъ 2-го
ноября говорится о необходимости помочь больному п въ конце того же
м есяца Варбе отправляютъ въ почтовой кар ете въ тюрьму Нимъ. Уезжающій

такъ же печаленъ, какъ и остающіеся, подъ вліяніемъ пережитыхъ страданій и безнадежности дальнѣйшей судьбы.

LXXV.
Бланки остается здѣсь еще надолго, на цѣлые годы. Его настроеніе
колеблется между подъемомъ энергіи и фатализмомъ. Онъ упивается чтеніемъ и мечтами, надрывая силы, замѣтио старѣя на мѣстѣ, какъ монахъ,
который покидаетъ свою келью только для могилы, вырытой его собствен­
ными руками и всегда зіяющей у него на глазахъ. Бланки то же в идитъ
свою могилу— она тутъ у него подъ окномъ, на этомъ деревенскомъ клад­
бищѣ , расположенномъ надъ рѣкою, въ тѣни высокихъ стѣнъ крѣпостн. И
онъ ежечасно помнилъ, ясно сознавалъ, что вся дѣятельность человѣка,
раньше или позже, окончится тамъ. Болѣе чѣмъ всякій другой образъ,
видъ этой черной бездны, поглотившей его жену, преслѣдовалъ его. Потомъ
узникъ снова воскресалъ для надежды — онъ думалъ о своемъ сынѣ, о
родныхъ, о сотоварищ ахъ въ борьбѣ, которыхъ онъ, можетъ быть, увидитъ
еще. Побѣжденный, чувствуя всю тяжесть своего пораженія, искалъ силы
для возрожденія къ новой жизни. Неужели рушится его вѣра въ лучшее
будущее, въ гармонію между людьми и онъ, доселѣ столь энергичный въ
преслѣдоваиіи своихъ цѣлей, станетъ инертной жертвой обстоятельствъ?
И въ этой борьбѣ съ самимъ собою, онъ собирался съ силами, сопро­
тивлялся окружающей его враждебной средѣ, упадку духа, безразличію
природы, которая там ъ, за рѣш еткой, жила великою жизнью безсознательнаго. И тогда онъ хотѣлъ обладать терпѣніемъ и стойкостью; онъ дѣлые
дни и вечера усиленно занимается, онъ изучаетъ все доступное въ тюрьмѣ
по исторіи и политикѣ, его голова склонена надъ книгой, въ рукѣ перо,
а умъ витаетъ въ прошломъ, за стѣнами тѣсной одиночки. Это было долгое
испытаніе, которому онъ подчинилъ свой умъ и въ которомъ, подъ вліяніемъ закона необходимости измѣнился его характеръ.
Безсознательно чувствуя, какъ съ каждымъ днемъ съуживается поле
его мысли и дѣятельности , онъ погрузился въ самого себя. Онъ закалялъ
въ себѣ силу сопротивленія всякимъ провокаціямъ и строилъ проекты, приготовленія къ побѣгу. Но онъ понималъ безполезность хроническаго про­
теста въ четырехъ стѣнахъ, непрерывно растущ аго возмущенія въ клѣткѣ
дикаго звѣря, въ которой онъ былъ за пертъ. Онъ предпочелъ сохранять
своп силы, не растрачивая пхъ въ мелкихъ столкновеніяхъ. И безъ со-

и н ѣ нія, это было не слѣдствіем ъ холоднаго раз счета, а результатом ъ его
природной способности зам ы каться въ самомъ себѣ п хранить в ъ глубинѣ
своего сердца н аки п авш ее возм ущ ен іе. Все болѣе п болѣе у пего п р о ­
являлось это своеобразное отнош еніе к ъ окруж аю щ ей ж изни: онъ почти не
разговари валъ , оставался нѣмъ подъ ударам и судьбы, позволяя догады ­
ваться , что онъ стоитъ вы ш е и п р ези р аетъ ихъ. Отдѣленный отъ м іра,
онъ ещ е больш е уш елъ въ свой вн утреняій міръ. Заперты й въ одиночную
кам еру, онъ зам кнулся в ъ самого себя и таинственн о далъ свои мъ мы слямъ
незримы й, неож иданный п о л е т а — свободу своему уму.

LX X V I.
Онъ и м ѣетъ много основаній отвлечься отъ бли ж айш ихъ и н тересовъ
ж пзнп. М ало того, что онъ вы нуж денъ покориться своей участи, онъ дол­
ж енъ ещ е присутствовать, безсильны й, игнорируемый, при круш еніи своихъ
за д уш евны хъ надеж дъ. К акъ только не стало ж ены и сы нъ отчуж дается
отъ него. Онъ догады вается объ этом ъ, онъ это зн ал ъ . Онъ видѣлъ,
к ак ъ б лагодаря его револю ціонны мъ убѣж ден іям ъ, со смертью ж ены , р е­
б енка отвращ аю тъ отъ лю бви къ нему. Сынъ изолированны й отъ него,
во спиты вается въ бурж уазн о-религіозвом ъ духѣ материнской сем ьи и, кто
зн аетъ , увидитъ -л и к о гд а -нибудь его отецъ и каким ъ онъ будетъ, н ай д етъ ли въ немъ Б лан к и сходство съ собой и, тою , которой уже н ѣ тъ ? Онъ
разсп р аш иваетъ о м альчикѣ, при св п д аніях ъ , свою мать и старш ую сестру,
г-ж у Б арелье, по онѣ безсильны успокоить его, не могуть обѣ щ ать сд ѣ ­
лать что-либо для воспитан ія сы на.
Н икакой помощ и не ж детъ о нъ и отъ своего б р ата, которы й, хотя и
сохранилъ родственную лю бовь и теплое воспом пнаніе о годахъ ю ности,
но который та к ъ д алекъ отъ него теперь по свонм ъ убѣж деніямъ и соц іальном у положепію . У него остается только мать и сестра. П осл ѣ дняя
навѣ щ аетъ его при малѣйш ей возмож ности къ этому. О на является изъ
Б осса, около Онэ, гдѣ содерж итъ ферму и съ каж ды м ъ сви д ан іемъ ея
удпвленіе и любовь к ъ брату во зрастаю тъ . Домой он а приноситъ ростущ ую
вѣру въ великое призваніе б рата, она п еред аетъ его мысли в ъ кругу
своей семьи и знаком ы хъ съ такнм ъ воодуш евлеаіем ъ, к ак ъ стойкая рим­
л я н ка или ф ран ц у ж ен ка врем енъ револю ціи, что приводитъ въ восхищ ен іе
слуш аю щ ихъ ее родны хъ, друзей и зн аком ы хъ.

LXXVII.
Н аконецъ Бланки не въ силахъ болѣе сопротивляться одолѣвающей
его болѣзни. У пего то-ж е прогрессирующій лярингитъ. Глав ный врачъ
гражданской и военной больницы Авранш а Эмиль Вуазэнъ, свидѣтельствовавшій его, находитъ необходимой, немедленную перемѣну климата. Его
совѣтъ исполняется и администрація р ѣ шила даже разослать въ другія
тюрьмы и остальныхъ заключенныхъ.
Приказомъ 1 8 4 4 года Бланки и Гюберъ переводятся въ Туръ, Дюбурдье— въ Бордо, Петерманъ, Вилькокъ и Фольберто— въ Дуллямъ, тудаже отправляютъ М артэтъ-Бернара и остальныхъ товарищ ей.
Въ одинъ пзъ холодныхъ февральскихъ дней къ подножію крѣпости
подъѣхала повозка, которая должна была увезти Бланки. Его несли изъ
тюрьмы на рукахъ въ соломенномъ креслѣ надзиратели, которые смѣня­
лись по дорог ѣ. Затѣм ъ онъ былъ пересаж енъ въ повозку, страшно исто­
щенный, дрожа отъ лихорадки, измѣнившійся до неузнаваемости. Ж ители
деревни, съѣзж авш іеся взглянуть на эту печальную процессію, не могли
удержаться отъ вы раж еяій сочувствія и уж аса. Четыре года тому назадъ
принявъ въ свои каменныя объятія человѣка, полнаго здоровья и энергіи ,
тюрьма вы пускала почти трупъ. „Я помню ", говоритъ одинъ свидѣтель
этой сцены, булочникъ, „как ъ г. Бланки покидалъ тюрьму св. Михаила.
Онъ былъ очень болѣнъ, его повезли въ двуколкѣ безъ рессоръ, завернутаго въ одѣяла, подъ охраной двухъ жандармовъ. Эти стражи, вмѣстѣ
съ кучеромъ, зашли въ кабакъ „Золотое яблоко", оставивъ г. Бланки въ
повозкѣ на улицѣ. Они засидѣлись очень долго. Г. Бланки, замѣтивъ
меня, подозвалъ и попросилъ сказать ж андармамъ, чтобы они поторопилпсь, что онъ чувствуетъ себя плохо и надо спѣшить переѣздомъ. Ж ан­
дармы и кучеръ, осушивъ свои стаканы, вышли къ повозкѣ. Г, Бланки,
уѣзжая поблагодарилъ меня, пож алъ мнѣ руку и сказалъ: „До свиданія,
мой другъ". Я пожелалъ ему лучш аго здоровья". П овозка исчезла въ
сѣромъ полумракѣ, остави в'ъ позади себя ужасное здапіе тюрьмы съ ея
одиночками, исправительными камерами, подземными карцерам и— всю эту
мрачную обстановк у , въ которой несмотря на всѣ жестокости, велась
борьба за торжество человѣчности и гдѣ проростало сѣмя новаго права,
зароненное в ъ камняхъ тюремныхъ стѣнъ. Теперь это знаю тъ и понимаютъ
многіе. И мнѣ очень понравился отвѣтъ стараго солдата, сторожа тюрьмы
св. М ихаила, данный имъ одному муниципальному совѣтнику изъ крестьянъ,

которы й и здѣвался и насм ѣхался н ад ъ бывш ими заклю чен ны м и— Б арбе п
Б лан х и — кам еры которы хъ онъ осматр и валъ, при чемъ говори лъ , что

рав ж аетъ мнѣніе своего приходскаго свящ енника.
ы
"Д а " , ск а зал ъ ему стары й слу ж ака, о к а за в ш ійся понимаю щ нмъ болѣе
того свящ енн ика, „н о, благодаря тому, что В арбе и Б л ан к и томились въ
этихъ кам ерах ъ, вы теп ер ь— муниципальны й совѣтн ик ь “ .

LX X V III.

Въ Турѣ климатъ болѣе мягкій. Страна орошается извилистой Луарой
и производитъ впечатлѣніе большого сада или парка. Здѣсь можно отдох­
нуть послѣ грохота морского прибоя п холодныхъ вѣтровъ. Но Бланки
слишкомъ болѣнъ и не въ тюрьмѣ мож но излѣчиться отъ тюрьмы. По
мѣрѣ того, какъ идетъ время и острая враж да притупляется, подобіе гуманныхъ чувствъ возвращ ается и къ властямъ; устанавливаю тся болѣе
мягкія отношенія къ Бланки и другимъ узникам ъ. Предъ администраціей,
теперь не грозный конспираторъ, котораго надо укротить, а больной человѣкъ, осужденный когда-то изъ полит ичеекихъ в идовъ п теперь каж у­
щi йся все менѣе опаснымъ и виновнымъ. Не х в ат а ет ъ больше духу отка­
зать ему въ больничной койкѣ и въ необходимой, для него прогулкѣ на
свѣжемъ воздухѣ въ саду больницы. Его переводятъ изъ тюрьмы в ь
больницу, гдѣ тюремный реж имъ примѣняется съ меньшей суровостью.
Туда, въ самый опасный моментъ его болѣзни, пришло ему, 6-го декабря
1 8 4 4 года, королевское иомилованіе, которое думали преиоднести уми­
рающему.
Но Бланки рѣшительно отказался отъ этой милости в ъ рѣзкомъ письмѣ
отъ 26-декаб р я, адресованномъ Турскому мэру для передачи высшему
начальству.
Но помилованнаго, или нѣ тъ , Б л ан к и вы нуждены были остави ть въ
больнпцѣ. Только въ октябрѣ 1 8 4 5 года, послѣ д в ад ц ати м ѣсячнаго леж ан ія
в ъ кро вати , онъ первы й р а зъ могъ подняться съ н е я. В есну 1 8 4 6 года
он ъ проводить в ъ больничном ъ сад у. К ъ нему во звр ащ ается обы чное
располож енiе духа и и рон ія, которая проявляется в ъ за м ѣ ч ан іях ъ , н а п р .
такого рода: „В ъ дни при ч астія сестры больницы д ѣ лаю тся недоступны ми,
ж естоким и. Они ѣли бога. Э та бож ественная нищ а наполняетъ ихъ сви­
р ѣ пой гордостью . И эти сосуды святости превращ аю тся в ъ сосуды съ к у пороснымъ м аслом ъ“ .

Больной
вьющимися

любить

сидѣть

растеніями.

правляющимися, какъ

на

Онъ

солнцѣ

сидитъ

около

рядомъ

бѣлой стѣны, покрытой

съ другими больными, по­

онъ и стариками въ сѣрыхъ и коричневыхъ хала-

тахъ. Этотъ садъ — теплый

уголокъ, какъ будто перенесенный изъ Про­

ванса. Бланки, одѣтый въ широкій халатъ и съ колпакомъ на опущенной
головѣ, согбенный и ошірающінся па палку,
ныхъ. И только когда онъ

неотличимъ въ толпѣ боль-

поднимаетъ голову, его можно узнать по бы­

строму взгляду свѣтлыхъ глазъ. Уроженецъ Ниццы воскрееаетъ на солнцѣ.
Тропическое растеніе,

которому не дали развиться и слишкомъ рано пе­

ресадили въ чуждую почву, лишили свѣта и воздуха, едва не зачахло въ
холодныхъ каменныхъ стѣнахъ тюрьмы.
Никогда страсть
равливающихъ.

къ жизни

не

бываетъ такъ сильна, какъ у выздо-

Зап ахъ больничныхъ

настоекъ и мазей побѣждается цѣ-

лительнымъ ароматомъ розъ. Весенній шумъ и движеніе оживающей при­
роды разливаются въ больничномъ саду.
Руки и ноги еще безсильны, тѣло слабо, движенія неувѣренны, какъ
у ребенка,

начинающа го

ходить,

но

мысль

рвется вдаль, какъ птица.

Больному хочется „обнять, понять весь міръ земной" .
Но п здѣсь Бланки,

не перестаетъ думать о сынѣ, котораго онъ в и -

дѣлъ только разъ за эти долгіе
каждымъ

днемъ

отчуждается

ждетъ горькое разочарованіе,
ему враждебное

годы — въ

отъ

него

1 8 4 4 году — и который съ

все болѣе. Онъ зн аетъ , что его

что теперешніе воспитатели сына внушатъ

отношеніе къ отцу. Онъ хотѣлъ-бы увидѣть его снова и

пишетъ горячее письмо

опекуну,

которое заканчиваетъ словами умершей

жены: „Они воспитаютъ его противъ тебя".
Къ нему снова вернулась
лованнаго противъ воли

и

жизнь. Онъ находится въ положеніи поми-

все

еще въ рукахъ правительства, не знаю-

щаго, какъ поступить съ дерзкимъ

узникомъ,

отвергшимъ

высокую

ми­

лость. Его оставляютъ пока въ больницѣ, онъ пользуется нѣкоторой сво­
бодой и около постелей

его и Гюбера

Онъ встрѣчается

съ

тамъ

заключеніе, съ Беро,
Снова ихъ
власти

сидѣвшимъ

захватываютъ

ищутъ

Беасомъ,

малѣйшаго

часто

какъ

друзья

съ воли.

и онъ, въ тюрьмѣ св. Михаила.

политическіе
повода,

бываютъ

однпмъ изъ товарищей, отбывшихъ

чтобы

интересы,

строятся

обрушиться

проекты и

на безпокойныхъ.

Этотъ предлогъ дается безпорядками въ Блуа, иниціаторами которыхъ счатаютъ Беасса, Беро и другихъ, между прочимъ и Бланки. Къ нему приставляютъ агента-правокатора Удэна. Безпорядки происходятъ 2 1 -го , 23-го на
Бланки получается доносъ, а 2 7 -го апрѣля его переводятъ въ тюремную

одиночку. Дѣло слушается 2 6 апрѣля 184.7

года предъ исправительнымъ

судомъ полиціи въ Блуа, который оправдываетъ Бланки.
Его неудержимо

тянетъ

въ

Парижъ. Но еще сидя въ тюрьмѣ и на

скамьѣ подсудимыхъ, онъ уже прислушивается съ волненіемъ къ предвѣетнпкамъ надвигающейся революціи.

1848 годъ.
LXXIX.
Возвращеніе къ жизни, въ шумный водоворотъ большого города, про­
изводитъ до болѣзненностп сильное впечатлѣніе на освобожденнаго изъ
тюрьмы. Его впечатлѣнія новы и остры и онъ чувствуетъ себя потеряннымъ въ бурномъ людскомъ потокѣ. Онъ удивленно оглядывается, гуляя
на свободѣ п не слыша сзади шаговъ надзирателя. Вчерашніп узникъ,
очутившись подъ открытымъ небомъ и яркими лучами солнца, чувствуетъ
невольное безпокойство. Онъ слишкомъ привыкъ къ мраку и затхлой
атмосферѣ своей камеры, чтобы не опьянѣть отъ свѣжаго воздуха и сво­
боды. Его движенія неувѣренны, голова кружится и онъ готовъ потерять
сознаніе. Барбе, освобожденный въ Нимѣ, когда ему предстояло ждать на
свободѣ дилижанса цѣлыя сутки, проситъ разрѣшенія пробыть это время
въ привычной обстановкѣ тюрьмы.
Бланки пережпваетъ тѣ-л:е ощущенія 2 4 февраля 1 8 4 8 года. Р ежимъ Луи -Филиппа отжилъ и палъ подъ ударами революцiи. Освобожден­
ный узникъ останавливается въ нерѣшительности на улицахъ Блуа, а
затѣмъ летитъ въ Парижъ.
LXXX.
Онъ возвращается въ Парижъ, невольно покинутый въ 1 8 3 9 году. Въ
Парижѣ его встрѣчаетъ торжествующая революція; на улицахъ развѣваются
побѣдныя знамена, движутся факельныя шествія, слышатся крики продавцевъ воскресныхъ газетъ, барабанный бой, пѣніе Марсельезы, мѣрвый шагъ
націопальной гвардіи и мобилей, гулъ смѣшанной толпы студентовъ, рабочихъ, священниковъ, несущихъ кресты рядомъ съ красными знаменами и
идущихъ съ народомъ благословлять деревья свободы, которыя посажены

на перекресткахъ. 2 5 -го февраля Бланки ходить неувѣренно среди этого
праздничнаго и воинственнаго шума. Его быстро окружаетъ группа бывшихъ товарищ ей пзъ тайныхъ обществъ и борцовъ на баррикадахъ. Онъ
выслуш иваетъ ихъ горячія рѣчи, угрозы, доказательства, что революція
будетъ опять проиграна, фальсифицирована сторонниками „Н ац іо н ал а",
если не вмѣшаться немедленно.
Группа спорить на площади П але-Рояль. Кто-то подходить и разсказы ваетъ о происшествіи съ краснымъ знаменемъ въ ратуш ѣ, о томъ, какъ
толпа поддалась на удочку ламартиновскаго краснорѣчія. Нужно виѣш аться
и выступить на борьбу. Н азначается вечернее собраніе въ Прадо, на лѣвомъ берегу Сены. Всѣхъ просятъ явиться вооруженными. Затѣм ъ разстаются. Бланки сопровождаютъ два приверженца, изъ которыхъ одинъ
будетъ скоро казненъ за предательство. Онъ въ нерѣшительности, не
убѣжденъ въ необходимости снова начать борьбу и возможности отнять
ратушу у завладѣвш ихъ ею вчера. Онъ хочетъ лучше ознакомиться съ положеніемъ дѣлъ, переговорить съ Коссидьеромъ и Распайлемъ. Отправляется
па Іерусалимскую улицу, въ префектуру и ратушу. Спутники ожидаютъ его
на Гревской площади. Онъ возвращ ается задумчивый, говоритъ о трудности
полоясенія, громадности предпріятія, которое, по его словамъ, требуетъ
сверхчеловѣческихъ усилій. Тотъ, отъ котораго ждутъ сигнала къ борьбѣ,
полонъ осторожности, хладнокровія, нерѣш енныхъ вопросовъ. Уже 7 часовъ,
надо зайти еще къ Коссидьеру, а затѣм ъ— въ Прадо.
Собраніе въ полномъ разгарѣ, ружейные приклады бряцаютъ о паркетъ
танцовальнаго зала. Участниками являются старики и молодежь, бывшіе
члены тайныхъ обществъ и студенты. Лица горятъ подъ новенькими фригійскими колпаками. Ораторы призы ваютъ къ дѣйствію, къ вооруженному
нападенію на ратушу. Но ждутъ Бланки. Хотятъ слышать того, кто былъ
замурованъ въ тюрьмѣ св. Михаила. Произошло общее движ еніе, когда
чрезъ толпу проходилъ еще не старый человѣкъ съ бѣлыми, какъ лунь,
волосами. И когда онъ появился на трибунѣ, худой, плохо одѣтый, въ
черныхъ перчаткахъ, когда собравш іеся увидѣли его блѣдное лицо съ бле­
стящими глазами, залъ огласился шумными привѣтствіями, за которыми
настала тишина. Онъ сталь говорить.
Но то, что услыш али собравш іеся, было соверш енно противополож но
ихъ ож иданіямъ. Это бы ла холодная во да, политая н а раскаленную лаву.
П рямо и рѣ зко Б лан к и убѣж даетъ своихъ товари щ ей не подвергать рес­
публику опасности. Онъ д о к азы в ает ъ , что моментъ не подходящ ій и потому
надо отложить походъ н а ратуш у. Онъ не вѣ ри тъ и сом нѣвается , к а к ъ

Прудонъ. Онъ рѣш ается сказать ты сячѣ собравш ихся, что они не понимаютъ истиннаго положенія дѣлъ. Онъ говоритъ, что Франція еще не стала
республиканской, что исходъ вчераш ней революціи— только счастливая слу­
чайность и ничего болѣе. И что если вчераш ніе политпческіе узники о к а­
жутся сегодня у власти, то провинція испугается, подумаетъ, что настали
дни Террора и Конвента. Онъ говорить, что національная гвардія была
только невольной союзницей народа и что париж скіе лавочники при содѣйствіи провинціаловъ могли бы повернуть все на старый ладъ. Онъ ука­
зываетъ , что на ряду съ революціонерами, которые его слушаютъ и замышляютъ новый переворотъ , могутъ найтись другіе энергичные люди,
готовые завладѣть властью такимъ же способомъ. Тогда республика яви­
лась бы ареной междоусобной борьбы ея защ итниковъ. Тѣхъ, кто раздѣляетъ его убѣжденія, онъ нризываетъ къ выдержанности, къ оргавизаціп
массъ въ революціонныхъ клубахъ, созданію изъ народа силы для будущей
окончательной побѣды.
Слушатели невольно покоряются силѣ его доводовъ, онъ сумѣлъ уми­
ротворить ихъ бурное настроеніе.
До десяти часовъ вечера онъ говорилъ, спорилъ, возраж алъ горячимъ
противникамъ и затратплъ много энергіи, чтобы помѣшать необдуманному
ш агу. Онъ покинулъ собраніе, сопровождаемый тѣми же двумя спутниками.
Они гуляли въ продолженіе часа и вышли к ъ Теряам ъ на улицѣ Л агарпа.
— Вы обѣдали?— спраш иваетъ Бланки.
— Н ѣтъ...
— Я тож е...
У одного нашлосъ 7 0 сантимовъ, у другого 1 ф ранкъ. Бланки заглянулъ в ъ свой вязаны й кошелекъ.
— У меня приблизительно 3 0 су ,— сказалъ онъ,— Этого хватитъ на
завтра.
Онъ за шелъ въ открытую булочную и купилъ хлѣбецъ за 2 су, и они
разстались на бульварѣ Пуассоньеръ. Бланки не любилъ, чтобы знали, гдѣ
онъ ж иветъ. Онъ исчезъ одинъ во мракѣ ночи.

LXXXI.

К ъ этому собранію в ъ бальномъ залѣ Прадо было пріурочено основаніе
центральнаго республиканскаго общ ества, которое обыкновенно называли
клубомъ Бланки, несмотря на протесты его самого, говорившаго, что клубъ

не мож етъ принадлеж ать одному человѣку въ родѣ полка солдатъ при с т а ромъ реж и мѣ.
П резидентом ъ клуба бы лъ п збран ъ Б л ан к и , ви це-президентам и — Торе
и Дю ррье. Собранія происходили въ зал ѣ кон сервато рiи . Съ перваго же
дня публика являл ась м ассам и. В ходъ бы лъ съ улицы Б ер ж ер ъ и п редъ
откры тіемъ д верей публика р асп олагалась н а улицѣ хвостом ъ, к а к ъ предъ
театральной кассой . К аж ды й в е ч ер ъ , съ половины восьм ого, вооруж енны е
м онтаньяры въ красны хъ галстукахъ охраняли порядокъ у входа. Ч лены
клу ба располагали сь н а м ѣстахъ оркестра и въ партерѣ . Только они имѣли
п р аво рѣш аю щ аго голоса. П латящ ая публика, слѣди вш ая за д ебатам и, со­
стояла изъ друзей, противниковъ и просто лю бопы тны хъ, которы е п рисутствую тъ на всѣ хъ п р едставленіяхъ , гдѣ какой-нибудь укротитель звѣрей
рискуетъ быть р ас тер заннымъ.
В ъ числѣ зрителей бы валъ и пятнадцатилѣ тній ги м назистъ Анри Р о ш ф оръ. Н а сц ен ѣ , съ лѣвой стороны , во кругъ зеленаго сто л а, сидѣли члены
бюро, а съ правой было мѣсто оратора. П остоянны ми ораторам и вы ступали
И нполитъ Б онн элье, Арнуль Ф реми, пи сатель А льфонсъ Э скиросъ, бухгалтеръ преф ектуры Бю ллемонъ, ад вок атъ М аляперъ, сап ож н икъ С авари и
Б л ан к и . К ъ рѣ чам ъ послѣдняго прислуш ивались съ особенны мъ вним аніем ъ.
В одворялась полнѣйш ая тиш ина, к ак ъ только р азд авал ся его вы сокій го лосъ, его строго-логичная рѣ чь, сопровож даем ая энергичны м и ж естам и рукъ
въ черны хъ перчаткам ъ. Злы е язы ки говорили, что у него чесотка пли
п р оказа.
А въ дѣйствительности это бы лъ его трауръ по умерш ей ж ен ѣ и пер­
ч атка скры вала обручальное кольцо, си мволъ обѣщ анной вѣрности.
В ліяніе его проявилось сразу. „Е го сила, к а к ъ ор ато р а, бы ла гро­
м адна, — пиш етъ А льфредъ Д эльво, — его рѣ зкій , вы со кій , м еталличсскій
голосъ, к а к ъ звуки там ъ -там ъ , приводилъ слуш ателей въ лихорадочное
волненіе. У него бы лъ точны й, строго-логическій умъ. Онъ всегд а оп ери ровалъ надъ конкретны ми величинам и, к а к ъ оп ери р уетъ и сторія, ч е л о в ѣ­
ч ество... К расн ор ѣ ч іе и х ар ак тер ъ Б лан к и можно сравнить не съ огнем ъ,
тлѣю щ имъ подъ пепломъ, а съ огнемъ подо льд ом ъ “ .
В ъ рядахъ слуш ателей зам ѣ ч алось р азо ч ар о в ан іе, когда онъ м олчалъ,
задумчиво прислуш иваясь, ед ва зам ѣтн ы й , къ разсуж деніям ъ ораторовъ и
болтовнѣ лю дей, тратящ и хъ энергію слова н а удовлетвореніе личнаго самолюбія.
К огда ораторъ публичнаго собранія бросаешь свои ф разы и вы зы ваетъ
громъ аплодисм ентовъ, утверж дая, что необходимо и легко измѣнить ф и -

зіономію всего міра, онъ близокъ къ тому, чтобы поверить, если уже не
вѣритъ, что самъ могъ бы исполнить все это. Онъ садится самодовольный,
со счастливой улыбкой влюбленнаго въ самого себя. Такимъ бываетъ искренно
увлекающійся ораторъ. Хорошо я то, если онъ не заразится комедіантскими
замаш ками патентованны хъ говоруновъ. Но къ этому неизбѣжно приходитъ
большинство завсегдатаевъ публичныхъ собраній. Всякая публичная арена
имѣ етъ свои кулисы, своп театральны е нравы, свопхъ первыхъ любовниковъ, благородныхъ отцовъ и комиковъ . Кто пхъ не в идѣлъ на сценѣ и
въ жизни, стремящихся къ эффекту, поиулярности п славе?
Серьезный политическій дѣятель, какъ Бланки, съ трудомъ находить
въ этихъ собраніяхъ элементы, годные для работы и онъ съ перваго же
дня понялъ, какъ трудно управлять разношерстной толпой и заставить ее
д ѣйствовать планомерно. Гораздо легче было сочинять проекты въ глубинѣ
тюремнаго одиночества, чѣмъ проводить ихъ въ жизнь, полную многообразія
и непредвидѣнности обстоятедьствъ. Невѣдомыя силы приводятъ въ движеніе
массы. И приходится ограничиваться спасеніемъ возможнаго изъ своихъ
плановъ, комбинируя свои идеи съ дѣйствительностью. Бланки старался
упорядочить этотъ хаосъ. Онъ затрачивалъ всѣ свои силы на то, чтобы
предупреждать безнадежныя попытки, или чтобы объединить разрозненныя
силы и направить пхъ противъ врага, когда моментъ казался ему подходящ имъ.
Это была непрестанная борьба между его холоднымъ разсудкомъ и ка­
призами толпы. Дѣйствуя среди непостоянной массы, онъ не могъ возсоздать строгую органпзацію тайныхъ обществъ, при которой распоряженіе,
данное нѣкоторымъ, безпрекословно исполнялось всѣми и когда моментъ
рѣш ительнаго дѣйствія становился извѣстнымъ одновременно съ его вы полненіемъ. Но конспиративные иріемы стариковъ Горы исчезали сами собою
при свѣтѣ дня и свободѣ улицы. Только наиболѣе преданные могли бы
согласиться на это, а массу трудно подчинить такимъ внушеніямъ невидпмаго центра. Кромѣ того и самъ Бланки, при республиканской свободе,
ж елалъ дѣ йствовать открыто.
Природныя способности этого человѣка могли бы развернуться пол­
ностью у власти, а не в ь его революціонной и оппозиціонной дѣятельности.
Онъ проницателенъ и могъ сразу определить направленіе и необходимые
способы деятельности, хотя первое впечатленіе и было другимъ. Но его
вмеш ательство на собраніи въ Прадо и вся его деятельность въ 1 8 4 8 году
доказы ваю тъ это. Онъ былъ искусстнымъ стратегомъ, умѣлъ быстро опре­
делять соотношеніе силъ и всегда готовъ былъ действовать.

И въ этомъ искусствѣ оцѣнивать настоящее положеніе и предугадывать
будущее кроется секретъ его громадной, такъ быстро выросшей популяр­
ности въ 1 8 4 8 году. Но Бланки приходилось растрачивать массу энергіп
непроизводительнымъ образомъ, хотя бы участвуя въ безконечныхъ и почти
безплодныхъ дебатахъ на собраніяхъ въ консерваторіи и обсуждая предлож енія въ родѣ сдѣланнаго гражданиномъ Туаромъ, который рекомендовалъ,
чтобы подчеркнуть свою солидарность съ рабочими, являться въ блузахъ и
дѣйствительно пришелъ на слѣдующее собраніе въ синей блузѣ, которую
оставилъ затѣмъ на вѣш алкѣ въ прихожей.

LXXXII.

Такія смѣхотворныя предложенія вводили публику въ заблужденіе. Ино­
странцы, которые являлись въ клубъ, надѣясь увидѣть странное представленіе, уходили разочарованными. Реакціонны я газеты писали, что клубисты
занимаются счетомъ головъ своихъ противниковъ, что собрапія дебатпруютъ
вопросы о возстановленіи магистратуры, выборахъ комиссаровъ республики,
отобраніи государственныхъ земель и т. п. А въ сущности Бланки старался
выяснить политическiя тенденціи новаго правительства, требовалъ отъ него
опредѣленности дѣйствій и доказы валъ необходимость отложить выборы.
Вообще же онъ развивалъ идеи, провозглашенныя имъ еще послѣ революціи 1 8 3 0 года, т. е. эмансипаціи труда и водворенія новаго соціальнаго
строя. Но это не мѣшало противникамъ съ прежней настойчивостью утвер­
ждать, что въ клубѣ занимаются составленіемъ списковъ гралгданъ, ко­
торые должны быть обезглавлены и эта ложь повторялась изо дня въ день.
Бланки постоянно выставлялся к акимъ-то страшилищемъ, жаждущ имъ крови
и этимъ создавалась его ужасная репутація среди парижской и провинціальной бурж уазіи .
Идейная сумятица и эксцентричныя рѣчи не были спеціальностью клуба,
засѣдавш аго въ консерваторш . Чтобы понять состояніе умовъ въ данномъ
мѣстѣ, необходимо имѣть въ виду общее настроеніе П ариж а того времени.
Надо припомнить, что въ первый мѣсяцъ новаго положенія дѣлъ тамъ сразу
возникло до двухъ сотъ пятидесяти клубовъ, число которыхъ быстро
возрасло до пяти сотъ. Любовь собираться, религія парламентаризма захваты ­
ваю тъ массы, восхищенныя возможностью воскресить культа и традиціи
ихъ революціоннаго прошлаго. Формировались бюро, избирались президенты,
кассиры п секретари, постоянныя коммпссіи, исполнительные комитеты,

вырабатывались уставы и голосовались порядки дня. То же опьянсніе
законодательствованіемъ наблюдалось въ клубахъ женщ инъ, школьныхъ
учителей, прислуга, политическпхъ эмигрантовъ, артистовъ и писателей.
Въ каждомъ кварталѣ, всюду, гдѣ находились скамьи для слушателей и
ораторская трибуна, учреждались клубы, организовались народныя собранія
и происходили манифестаціи. Клубъ Аббатства, засѣдающ ій на улицѣ
Драконъ, прислалъ временному правительству 1 франкъ 2 5 сантпмовъ на
покрытіе расходовъ республики. Въ клубѣ „революціонное возстан іе",
помѣщавшемся на улицѣ Муфетаръ, № 6 9 , подъ предсѣдательствомъ П ланшона, бывшаго зам ѣшаннымъ въ дѣлѣ о пороховомъ складѣ 1 8 3 6 года^
клубисты, въ красны хъ колпакахъ, оканчивали собранія такимъ припѣвомъ:
„С киньте ш л я п у п р едъ фуражкой,
Н а к о лѣн и п р ед ъ рабочимъ!"

Въ клубѣ „Ф ранклинъ“ , на улицѣ Турнелль, головные уборы, галстуки,
ленты, ш арфы— все было краснаго ц вѣта. Залъ былъ украшенъ революціонными эмблемами изъ пикъ и фригійскихъ колпаковъ. Въ клубѣ „Люди
безъ страха" преобладали мистики. „Общество Правъ человѣка и граж ­
дан и н а"— въ національномъ дворцѣ на улицѣ Сэнъ-М артэнъ, управляется
центральнымъ комитетомъ, состоящимъ изъ Барбе, Гюбера, Наполеона Л ебонъ, Виллонъ и другихъ. Отдѣленіями управляютъ окружные коммиссары
и начальники секцій. Въ этомъ общ ествѣ, нѣкоторымъ образомъ, возроди­
лось прежнее тайное общество того же имени съ его уставомъ, требовавшимъ, чтобы каждый членъ имѣлъ ружье, пантронташ ъ и членскій з начекъ. И въ этомъ обществѣ не обходилось безъ оригинальныхъ предложеній. Т акъ, напримѣръ, гражданинъ Гара требовалъ учрежденія с а нитарнаго
кардона вокругъ домовъ богачей, которые должны умереть съ голоду.
Сапожникъ Гюберъ въ общемъ собраніи жалуется на бывшаго полицейскаго префекта Дэлессеръ, который будто бы преслѣдуетъ его, насылая
массу домовыхъ и чертиковъ. Гражданинъ Дювивье, въ одинъ прекрасный
день, рѣшаетъ радикально соціальный вопросъ, требуя поголовнаго истребленія всѣхъ людей старше тридцатплѣтняго возраста, какъ слишкомъ
испорченныхъ старыми нравами и неспособныхъ создать новый порядокъ,
причемъ совѣтуетъ имъ умирать съ философскпмъ спокойствіемъ. Но основ­
ною и главною цѣлью общ ества было— противодѣйствовать вліянію Бланки
п его начинаніямъ. Н аконецъ, между обществами ж енщ инъ, былъ клубъ
„В езувіанокъ" на улицѣ Сэнтъ-Аполинъ, въ которомъ условіемъ пріема
былъ возрастъ не старше тридцати лѣтъ и безбрачіе. Этимъ женскимъ

легіономъ управлялъ гражданинъ Б ормъ— младшій, изобрѣтатель нѣсколькихъ военныхъ орудій, бросающихъ въ непріятели до 3 0 0 зарядовъ кар­
течи въ минуту, изобрѣтатель греческаго огня, посредствомъ котораго
можно сжечь и пустить ко дну нѣсколько непріятельскихъ флотовъ, наконецъ, онъ же изобрѣтатель секрета, посредствомъ котораго двѣ тысячи
гражданокъ съ успѣхомъ могутъ бороться противъ пятидесяти тысячъ
враждебао настроенныхъ мужчинъ.

LXXXIII.

Прислушайтесь къ этому смутному гулу улицъ и вы различите жалобы
и требованія разноплеменной толпы, представителен различныхъ видовъ
труда, дрожащій голосъ стариковъ, грубый басъ бородатыхъ рабочихъ и
тонкіе голоса женщинъ. Постарайтесь понять смыслъ этпхъ повседневныхъ
требованій, формулы философовъ и предложенія изобрѣтателей системъ.
Это какая-то ярм арка идей, оглуш ительная, дисгармоничная, но популярная.
Консидеранъ совѣтуетъ свои фаланстеры. Кабе обѣщ аетъ рай въ И каріи.
Луи Вланъ предсѣдательствуетъ въ неудачной коммиссіи организаціи труда.
Прудонъ, критикъ революціи, недовольный слишкомъ быстрымъ наступленіемъ соціальной республики, дальновидный пессимистъ , безжалостно разру­
ш аетъ воздушные замки утопистовъ. Бланки предвидитъ необходимость, но
и опасность новыхъ вооруженныхъ столкновеній. Но въ этихъ рѣзкихъ
призывахъ вождей, въ говорѣ и крпкахъ толпы, теперь, въ исторической
перспективѣ, когда многіе изъ дѣйствующихъ лицъ уже мертвы, можно
различить единство настроенія. 1 8 4 8 -й годъ характеризуется окончательнымъ выступленіемъ народа на міровую сцену. Глухой ропота безвѣстной
толпы теперь звучитъ ясно и болѣе стройно. Толпа выходишь изъ мрака
исторіи, громко заявляетъ о своихъ нуждахъ и в ыражаетъ надежду на
лучшее будущее.
LXXXIV.

Если вы хотите понять 1 8 4 8 -й годъ лучше, чѣмъ изъ кучи архивныхъ документовъ и диссертаціи историковъ, то познакомьтесь съ человѣкомъ того времени, если вамъ удастся встрѣтить его. Возсоздайте въ
памяти его лицо, усталое отъ работа и ежедневнаго тяжелаго труда,
поблекшее отъ старости. Всмотритесь въ этого рабочаго, который трудился

всю жизнь, вслушайтесь въ его рѣчь и вдумайтесь въ ея смыслъ. На
старческомъ лицѣ его глаза сохраняютъ дѣтскую ясность выраженія. Его
рѣчь звучитъ довѣрчиво. Стоитъ ему только услышать, что рѣчь идетъ о
незабвенномъ 1 8 4 8 годѣ, какъ несмотря на отдаленность тогдашнихъ
событій и пережитая разочарованія, глаза старика заблестятъ оживленіемъ
и радостью, рѣчь его становится веселой, какъ будто онъ хочетъ вамъ
объявить что-то особенно хорошее. Онъ помнить, что этотъ годъ былъ
годомъ его лучшихъ надеждъ, когда онъ вѣрилъ, что участь его и его
близкихъ измѣнится и онъ сохранилъ признательность судьбѣ за эту от­
радную надежду, хоть на моментъ освѣтившую его жизнь. Произнесите
предъ нимъ имена дѣятелей того времени и онъ съ увлеченіемъ повто­
рить ихъ, безъ различія ихъ направленія, безъ критическаго отношенія
къ нпмъ, считая ихъ всѣхъ одинаково славной фалангой людей, преданныхъ общему дѣлу. А, Ламартинъ— поэтъ!.. Викторъ Гюго!.. Ледрю-Роллемъ — народный трибунъ!.. Прудонъ, Б абре, Бланки, Луи-Бланъ, этотъ
маленькій Луи-Бланъ!.. Онъ любить ихъ всѣхъ, онъ является прім ирителемъ ихъ противорѣчивыхъ идей и стремленій. И онъ формулируетъ само­
бытную философію исторіи, можетъ быть самую отрадную, согласно кото­
рой всѣ усилія направляются къ достиженію одной цѣли.

LXXXV.
Но въ ежедневной политической борьбѣ дѣло обстояло не такъ. Не
было единства убѣжденій, никто изъ дѣятелей не хотѣлъ поступиться
своими личными взглядами. И мѣткое слово добряка Беранже, сказанное
имъ Марра, вѣрно характеризует!, тогдашнія отношенія вождей.
„И такъ, дѣла идутъ не важно?“ спросилъ поэтъ.
„Что вы подѣлаете? Разница нашихъ убѣжденій"...
„Вѣрнѣе сказать— одинаковость вашихъ амбицій“ ...
Намѣренія дѣятелей были не плохія„. но люди, которыхъ случай выдвинулъ впередъ не были въ силахъ разрѣшить соціальный вопросъ, такъ
неожиданно поставленный предъ ними жизнью. Въ сущности никто не
оказался на высотѣ положенія.
Во-первыхъ никто не былъ подготовленъ къ рѣшенію такой задачи,
во-вторыхъ они старались согласовать несогласимое. Народъ не могъ и не
хотѣлъ ждать. Б огатымъ же и въ голову не приходило поступиться своими
привилегіями, положеніемъ и имуществомъ. Вопросъ, но существу, сводился

къ слѣдующему: одни имѣли мало, или даже ничего, другіе же обладали
избыткомъ и нужно было возстановить нарушенное соціальное равновѣсіе,
найти новый принципъ жизни. Его не нашли и это было причиной гибели
начинаній 1 8 4 8 года.
LХХХVІ.

Сначала всѣ были захвачены ураганомъ событій. Новое правительство
воспользовалось всѣмъ, что сохранилось отъ только что низвергнутаго
порядка: арміей, духовенствомъ, магистратурой, полиціей и т. п. Созданное
парижской бурей, оно было вынуждено, какъ только баррикады были раз­
рушены, согласовать свои дѣйствія съ желаніямп всей Франціи. Но пока
оно медлило, выискивая подходящія формулы перехода къ обычному по­
рядку, тѣ, на плечахъ которыхъ оно было вынесено къ власти, ждали съ
оружіемъ въ рукахъ. Ламартинъ съ первыхъ же дней успокоилъ страсти,
усыпилъ нетерпѣливыхъ аккордами своей сладкозвучной, хотя и предавшей
интересы народа, арфы. Но одной музыкой не проживешь. И насущный
хлѣбь, который имѣетъ свою поэзію, гораздо необходимѣе. Чтобы успо­
коить массы безработныхъ, народу объявили объ учрежденіи Люксембург­
ской коммиссіи для организаціи труда. Ея предсѣдателемъ пригласили ЛуиБлана, который необдуманно согласился принять на себя эту, (невыполнимую
при данныхъ условіяхъ), задачу. Коммиссія собиралась во дворцѣ, расположенномъ противъ національныхъ мастерскихъ, учрежденныхъ декретомъ прави­
тельства отъ 2 6 февраля. Это было жестокое средство, какое-то учрежденіе
для отвода глазъ рабочихъ массъ, создающее видимость труда и заработка,
декоративное зрѣлище въ ожиданіи готовой вспыхнуть гражданской войны.

LXXXVII.

Затишье не могло быть продолжительнымъ . Нѣсколько дней предста­
вители борющихся классовъ , т. е. представители буржуазіи, находящ ейся
у власти и руководители народныхъ клубовъ, присматривались другъ къ
другу. Дѣлались даже попытки соглаш енія: Варбе, де Флоттъ, Р асп ай ль,
Кабе и Собріе вели переговоры съ Ламарти номъ. Даже Бланки сдѣлалъ
одинъ визитъ этому министру и ностранныхъ дѣлъ. Вотъ к ак ъ описываетъ
его Ламартинъ: „Б ланки самъ посѣтилъ меня однажды утромъ, въ то
время, когда увѣряли, что онъ замыш ляетъ недоброе противъ моей жизни.

Я пошутилъ съ нимъ по этому поводу. Я не вѣрю, что владѣющіе духовнымъ оружіемъ берутся за кинжалы. Бланки заинтересовалъ меня болѣе,
чѣмъ испугалъ. Это была одна изъ тѣхъ натуръ, которыя слишкомъ насы­
щены электричествомъ времени и нуждаются въ постоянномъ разряженіи.
Онъ страдалъ революціонной болѣзнью, что и самъ признавалъ. Долгія
физическія и моральныя страданія наложили на его лицо отпечатокъ болѣе
горечи, чѣмъ злобы. Онъ говорилъ остроумно и обладалъ широкимъ умомъ.
Мнѣ онъ показался потерявшимся въ хаосѣ человѣкомъ, ищущимъ ощупью
свѣта и дороги въ окружающемъ движеніи. Если-бы мы встрѣчались чаще,
я могъ бы надѣяться сдѣлать изъ него человѣка, очень полезнаго для
республики. Но онъ былъ у меня только разъ“ ... Самъ Бланки очень мало
сообщаетъ объ этомъ свиданіи. Онъ разсказываетъ, что все время гово­
рилъ одинъ Ламартинъ и, такимъ образомъ, избавилъ его отъ необходи­
мости высказываться. Предположеніе министра иностранныхъ дѣлъ свидѣтельствуетъ, что и онъ угадалъ въ Бланки крупную силу. Но имъ трудно
было столковаться, т. к. Ипполитъ Кастилль правъ, когда говоритъ, что
во время революцін Бланки предпочиталъ жить на чердакѣ въ П арижѣ,
чѣмъ быть властителемъ Японіи. И всѣ эти переговоры остались безре­
зультатными не по случайнымъ, а по глубокимъ внутреннимъ причинамъ.
Положеніе дѣлъ было таково, что всѣ дипломатическіе переговоры вож­
дей были заранѣе осуждены на неудачу. Толпа требовала отвѣта на воиросъ жизни и смерти. И это было роковое обстоятельство, страшное для
всѣхъ, кто предвидѣлъ надвигающуюся грозу, для Бланки и Ламартина.
Наиболѣе характернымъ въ событіяхъ этихъ четырехъ мѣсяцевъ является то,
что люди, называемые вождями народа фактически шли за нимъ; писатели
и ораторы, хотѣвшіе быть выразителями стихійныхъ требованій массъ,
отступаютъ безпрестанао предъ необходимостью рѣшительныхъ дѣйствій,
теряютъ время и силы, чтобъ удержать толпу, стремящуюся къ безднѣ.
Четыре раза, изъ мѣеяца въ мѣсяцъ, 17-го марта, 16-го апрѣля, 15 мая
и въ іюнѣ, по разнымъ поводамъ, ставился одинъ и тотъ же вонросъ,
причемъ первые три раза вопреки желанію вождей. Отзвуки іюльской
борьбы читатель услышитъ и въ этой книгѣ и увидитъ тогда, что толпа,
безвѣстная масса, безъ плана и вождей, руководилась только слѣпымъ и
жестокпмъ генераломъ, имя которому Инстинктъ.
LXXXVIII.

17 марта Бланки является вдохновителемъ манифестаціи. Его дально­
видность требуетъ отложенія выборовъ въ виду необходимости подготовить

массы къ участію во всеобщихъ выборахъ. Онъ понимаетъ положеніе созданное соціальнымъ антагонизмомъ, кратко характеризовавшійся тогда сло­
вами: буржуазія и народъ, провинція и Парижъ. Онъ видитъ, что капи­
талы вынимаются изъ предпріятій, деньги прячутся п что найти занятіе
для голодающихъ массъ невозможно. Предложенная и принятая мѣры къ
уплатѣ государственнаго долга: принудительный курсъ бумажныхъ денегъ,
продажа діамантовъ короны, конфискацi я королевскихъ лѣсовъ и реализація дополнительнаго займа, вотированнаго еще при монархіи— всѣ недо­
статочны. Взиманіе 4 5 сантимовъ съ франка, на ряду съ четырьмя уже
существовавшими прямыми налогами, возмутило всѣхъ крестьянъ собственниковъ земли. При такихъ условіяхъ, выборы неизб ѣ жно окончились-бы
паденіемъ республики и реформа соціальнаго строя была-бы задушена въ
зародышѣ. Поэтому, разъ начавъ дѣйствовать революціонно, надо было
оставаться послѣдовательными и дать новому порядку отношеній проявить
себя, доказать свою жизнеспособность, а для этого необходимо было отло­
жить выборы. Два р аза Бланки пользуется случаемъ, чтобы выставить это
требованіе. Первый разъ для поддержанія этого требованія была органи­
зована манифестація, въ которой, 2 0 0 .0 0 0 человѣкъ дефилируютъ по на­
бережной Сены съ развѣвающимися по вѣтру знаменами корпораціи, нлубовъ, знаменами Польши, объединенія Италіи, объединенія Германіи и угне­
тенной Ирландіи. Принятая въ ратушѣ депутація требовала удалепія
войскъ и отсрочки выборовъ. Ламартинъ отдѣлывается неопредѣленными
обѣщаніями.
Л уп Б л ан ъ , остаю щ ійся в ъ нерѣш ительности меж ду народом ъ и п р а вительством ъ, не осм ѣливается стать на сторону народ а и содѣй ствуетъ
веуспѣху движ енія, ставъ н а сторону власть имущ ихъ. П рудонъ за м ѣ ч ает ъ ,
что Л уи Б л а н ъ даж е свое отнош еніе къ м ан иф естан там ъ в ы р а з ил ъ совер­
ш енно одинаково съ Гизо. Онъ своими увѣреніям и подкрѣ пляетъ обѣщ анія
Л ам артина, а Б арб е, Л едрю -Роллена, К абе и Собріе то -ж е становятся н а
сторону правительства противъ Б ланки и требованій м аниф естантовъ.

Депутація уходить въ сущности ни съ чѣмъ.
Правительство исполняетъ свои обѣщанія только для видимости— вы­
боры откладываются лишь на короткій срокъ. 17 марта было послѣднииъ
днемъ, когда активное вмѣшательство массъ могло быть рѣшающимъ, но
оно было парализовано лживыми об ѣ щаніями правительства.

LXXXIX.
Между 17 мартомъ и 16 апрѣлемъ приходится день, важный въ жизни
Бланки— 31 марта. Въ этотъ день вліяніе Бланки получаетъ внезапный
ударъ и въ значительной степени уменьшается. „Ретроспективное Обозрѣніе“ публициста Ташеро опубликовываетъ въ этотъ день одинъ документе,
исходящій, яко-бы, отъ самого Бланки и который, будь это вѣрно, могъ-бы
служить неопровержимымъ доказательствомъ его измѣны партіи. Когда
Бланки увидѣлъ эту тонкую брошюрку и прочелъ ея заглавіе „Дѣло
12 мая 1 8 3 9 года", онъ, вѣроятно, сразу почувствовалъ ея инсинуирующій характеръ по тремъ звѣздочкамъ, за которыми, несомнѣнно, скрыва­
лось его имя. Прочтя этотъ возмутительный пасквиль, онъ быстро овладѣлъ собой, но подъ безстрастной маской его лица, въ глубин ѣ его души,
навѣрное, произошелъ страшный переломъ, онъ увидѣлъ, что жизнь его
отравлена и что эта низкая месть враговъ явится для него исгочникомъ
многихъ огорчений.. Въ сравненіи съ тѣмъ, что онъ долженъ былъ тогда испы­
ты вать, неудачи прошлаго, пораженіе на баррикадахъ, муки одиночнаго
заключенія въ тюрьмѣ св. Михаила могла показаться ему болѣе пріятными
моментами жизни.
Вотъ что онъ прочелъ въ „документѣ" Ташеро.
Въ предисловіи туманно говорится о происхожденіи „документа" будтобы похищеннаго, въ числѣ другихъ бумагъ, изъ кабинета министра Гизо,
во время уличной борьбы.
Какъ попали нѣкоторыя пзъ этихъ бумагъ въ руки Ташеро, авторъ
скромно умалчиваете. Далѣе слѣдуютъ показанія, данныя г. *** (т. е.
Бланки) министру внутренннхъ дѣлъ. Авторъ предупреждаете, что имя
дававшаго показанія значится въ оригиналѣ полностью. Но сами показанія никѣмъ не подписаны. Онѣ относятся къ 2 2 , 2 3 и 2 4 октября
1 8 3 9 года, т. е. времени ареста Бланки.
Съ первыхъ же строкъ Бланки выступаете на сцену.
Въ формѣ его показаній сообщается то, что было извѣстно всѣмъ въ
1 8 3 9 году, на пр., что Общество Семей основано въ іюнѣ 1 8 3 5 года, а
мысль о немъ впервые зародилась во время апрѣльскаго процесса того же
года. „Я былъ его основателемъ", говорите дающій показанія. Что за
поспѣшная откровенность у молчаливаго и конспиративнаго человѣка, что
за нарушеніе обычныхъ пріемовъ! Такого рода признаніе, выставленіе

себя главны мъ виновником ъ съ первы хъ же словъ допроса, носитъ н е ­
сом н ѣ нную печать своего п олицейскаго п роисхожденія.
П родолж еніе соотвѣ тствуетъ началу.
О П епенѣ и Фиши мы н аходам ъ в ъ „ п о к а за н ія х ъ " д етали такого
рода: „П окинувъ П епен а, я отправился к ъ Б ар б е, которы й не зн ал ъ ещ е
н и чего... Д оказательством ъ того, что я не зн ал ъ о срокѣ покуш енія, слу­
ж ить ф актъ , что я въ тотъ день отпустплъ своего реб ен ка съ нянькой
н а б у л ьвар ъ ".
П олицейскія пздѣлія всегда ф абрикую тся по таком у рец епту, что д ан ­
ныя слѣдствія перем ѣш иваю тся съ доносам и тайны хъ аген то въ полиціи.
Спрош енный о дѣлѣ Ф иши, Б л ан к и , мож етъ бы ть, и ск а зал ъ что-либо п о­

добное. Онъ такж е могъ попытаться, ввести въ заблужденіе полицію о
значеніи отнятаго у него списка: "С писковъ членовъ общ ества вообщ е не
велось и п о л и ц iя ош и б ал ась , д у м ая , ч то зах в ати л а у м ен я сп и ск и ч л ен о в ъ .
Это былъ сп и со к ъ к ан д и д ато в ъ , п р ед л о ж ен н ы х ъ к ъ п р и ем у в ъ О б щ еств о , о
которыхъ я д о л ж е н ъ б ы л ъ п р е д в а р и т е л ь н о н а в е с т и с п р а в к и " . Е с л и д а ж е
допустить, что Б лан к и н а з в а л ъ б ы п р е д в о д и т е л е й , такъ этимъ онъ не
вы д ал ъ бы ни какой тайны , т а к ъ к а к ъ в с ѣ з н али р о л ь, к а к у ю и г р а л и в ъ
О бщ сствѣ Р е за н ъ , Л ям ьёссанъ, М артэн ъ -Б срн аръ и сам ъ Б л а н к и . С л и ш комъ громадна бы ла разн и ц а между ихъ д ѣятельностью и ролью другихъ
членовъ общ ества. Затѣ м ъ , р азск а зъ о предательствѣ нѣкоего Т эссье,
друга Л ям ьёссана и тай н аго аген та полиціи, вы давш аго складъ пороха и
патроновъ д оказы в аетъ, что внутренняя ор ган и зац ія общ ества бы ла
извѣстна изъ другихъ источниковъ. И въ брош ю рѣ не безъ осн ованія го­
ворится, что полиція не могла не зн ать объ этомъ заговорѣ .
Д алѣе там ъ находится слѣдую щ ая ф р аза:
„О пыты стрѣльбы въ цѣ ль, которы я производились у м еня “ ... и д алѣе
объясняется, что она не имѣли пр еступны хъ ц ѣ лей , въ родѣ покуш енія
н а короля, а служили просто для испы танія боя охотничьихъ руж ей. Въ
этомъ снова ясно виденъ полицейскій х ар актер ъ брош юры Таш еро. В сякій
р азъ , когда дѣло идетъ лично о Б лан к и , этотъ „документъ " производить
впечатлѣн іе и сп равлен ваго и дополненнаго протокола допроса. Б ланки ту та
отвѣ ч аетъ , во зр аж аетъ , об ъясн яется. О бры вкамъ слѣдствія и доносам ъ по
дѣлу 1 2 -го мая авторъ старается придать х ар ак тер ъ личны хъ п о казан ій ,
что „документъ " Таш еро полицей скаго и зд ѣ л ія— это ясно к ак ъ день. Но
мы все-таки излож имъ его содерж аніе полностью .
Т ак ія характеристики, к ак ъ ниж еприведен ныя, несомнѣнно разсч и тан ы
н а созданіе вр аговъ Б лан ки .

О

Р е за н ъ

говорится:

„Его

считали л ей тен антомъ Л ямьё с ан н ъ и онъ

бы лъ оче н ь уязвленъ эти м ъ “ .
О Л ям ьёсаннъ:

„О нъ п ри страи вался к ъ

тѣм ъ, которы е бы ла побогаче

п з а нима л и видное общ ественное полож ен іе“ .
О Б ар б е:
в ож дь...

„Это

Онъ

было

энергичное

былъ отчасти

орудіе

въ

рукахъ

другихъ , но не

причиной наш ихъ неудачъ 1 2 го м а я ... Онъ

велъ себя не к а к ъ предводитель, а к а к ъ заурядны й солдатъ.
О 1 2 -м ъ м аѣ говорится слѣдующее:

„П риш ло

1 2 -е

мая.

Вотъ п ри ­

чины, за ста вп вш ія н асъ перейти к ъ дѣйствію :
В о -п ервы хъ— министерскій к р и зисъ; в о -в торы хъ — угнетенное
торговли и промы ш ленности; н а к о н е ц ъ — н етерпѣ е іе

состояніе

рвущ ихся в ъ бой то­

в а р и щ е й ". К акое откровеніе!

Затѣмъ

слѣдуетъ

доказательство

маленькое,

по

очень характерное замѣчаніе, какъ

грубой поддѣльности „документа", сфабрикованнаго много

позднѣе. Тамъ сказано: „Что касается насъ, то въ мартѣ 1 8 3 9 года мы
разсчитывали" ... п т. д. И такъ— въ мартѣ 1839 года ! И это упоминаніе
года приписывается Бланки,
сяцами

позже

въ

бывшему на допросѣ лишь нѣсколькими мѣ-

томъ же 1 8 3 9 году,

залъ бы просто— „в ъ

2 2 -го октября.

Нѣтъ, онъ ска-

м артѣ ". Слишкомъ доказательно, слишкомъ точно!..

Все вышесказанное относится къ первому дню допроса. Н а слѣдующій
день

2 3 -го

сдѣлавшихся

октября
давно

послѣ общихъ

разсуждеиій о событіяхъ 12-го мая,

общеизвѣстными— о категоріяхъ

участниковъ,

т. е.

принимавшихъ и непринимавшихъ участіе въ борьбѣ, о студентахь, рабочихъ,

о

безполез ности

и опасности

привлекать

обществъ в ъ арміи и т. п.— начинаются

сообщниковъ

тайныхъ

снова личныя показанія, возбу-

ждающія новыя сомнѣнія въ ихъ достовѣрности: „В ъ коацѣ іюля я взялъ
на себя ком андованіе"...

Но

Бланки

онъ былъ привлеченъ къ допросу.
вѣроятнымъ,
начальникомъ

что
въ

Бланки
то

арестованъ

въ октябрѣ. Тогда же

И зная это, является совершенно не-

безъ всякой нужды выставлялъ себя главнымъ

время,

когда ему грозилъ еще судъ. То, что слѣ-

дуетъ дальше, поверхностному читателю можетъ показаться важнымъ обвинптельнымъ матеріаломъ противъ Бланки, въ дѣйствительности же является
грубой
временъ
именами

мистифпкаціей.
года пережило
руководителей.

Сообщаются
1 2 -е мая,
Т а к ъ — 1-я

„п о казан ія"
о его

о томъ,

что общество

подраздѣленіи на грунпы съ

группа— руководилась

Ж еоф ф руа.

Правда, что на ряду съ этимъ именемъ стоить поясненіе, что Ж еоф ф руа
былъ обвиненъ въ сношеніяхъ съ полиціей и исключенъ изъ общества, а
его группа распущена.

Такимъ же образомъ

указываются распущенными

2-я, 3 -я, 5 -я, 6-я и 7-я группы. Изъ остальныхъ перечисляются:
4 -я
группа —портныхъ, 7 5 — 8 0 членовъ, руководитель Авонъ. 8- я группа—
поваровъ, 3 0 — 4 0 человѣкъ, руководитель Гора. 9-я группа слесар ей,
руководимая Ш ери. 10-я группа— шляпниковъ, 1 0 0 членовъ, руководитель
Дэшанъ. Затѣмъ слѣдуетъ перечпсленіе отдѣльныхъ группъ, возникшихъ
позже въ разныхъ мѣстахъ. Прежде, чѣмъ комментировать эту часть "документа“ , окончимъ изложеніе его содержанія. „П оказанія" 3-го дня,
24-го октября, касаются недостатка денегъ въ кассѣ общества, недостатка
оружія и патроновъ и говорятъ о сношеніяхъ съ линейными полками.
Потомъ, вдругъ— странное явленіе— Бланки перестаетъ говорить отъ своего
имени п даетъ показанія въ третьемъ лицѣ, обозначая себя только ини­
цi алами: „Вотъ каковъ былъ проэктъ Бланки, чтобы избѣжать ареста...
Онъ согласился реорганизовать общество, по съ тѣмъ, чтобы уѣхать, какъ
только эта реорганизація будетъ закончена. Онъ хотѣлъ отправиться въ
Швейцарію, Кантонъ-Тессинъ. Двухъ-трехъ мѣсяцевъ было бы достаточно,
чтобы порвать связи съ обществомъ“ ... Что это такое? Это —ужъ оче­
видно не Бланки. Редакторъ пасквиля заговорилъ отъ собственнаго имени,
давая лишнее доказательство подложности всего „документа". Брошюра
закапчивается соображеніями о будущности бонапартистской партіи.
И зъ всей брош юры Таш еро явствует ъ , что в ъ общ ествѣ Семей были
предатели, ио соверш енно н едоказан ны мъ остается, что однимъ и зъ н и хъ
бы лъ Б ланки. Все это ясно до очевидности. И д аж е вы ш еприведенны й п е­
речень груп пъ общ ества не оправды ваеш ь торж ествепнаго заявл ен ія Б ар б е,
что все, сообщ енное въ документѣ Т аш еро могло быть и звѣ стно только
ему— Б арб е и Б лан к и . А т а к ъ к а к ъ , понятно, Б ар б е н е бы лъ способенъ
на предательство, та к ъ публикѣ н авязы в ается заклю ч ен іе, что предателем ъ
бы лъ Б лан к и . Все это— дѣтскія выходки.
Какъ будто неизв ѣстно, что всегдашняя политика правительства со­

стояла въ дезорганизаціи тайныхъ обществъ путемъ проведенія въ ряды
конспираторовъ „своихъ людей“ — т. е. шпіоновъ и агентовъ провокаторовъ. И будто общество временъ года избѣгло этой язвы! Тайными могли
остаться только намѣренія, проекты, рѣшенія, опасенія или надежды, ко­
торыя Бланки храннлъ въ своей головѣ и никому не высказывалъ. Что же
касается остального, такъ во всякой организаціи, будь она зачаточна,
или совершенна, разъ въ извѣстную тайну посвящены многіе, такъ ея
разоблаченіе не можетъ быть уликой противъ одного лица. А здѣсь дѣло
идешь о большомъ количествѣ людей разлпчныхъ профессій, знавшихъ
имена руководителей группъ. Къ тому же исторія этого времени назы-

ваетъ много именъ людей бывшихъ членами тайныхъ обществъ и ока­
завшихся потомъ тайными агентами полиціи. Выло бы слишкомъ легко­
мысленно забывать, напримѣръ, случай съ Люсьеномъ-де-ля-Оддъ, интеллигентнымъ и ловкимъ конспираторомъ и въ то же время шпіономъ. А
сколько обнаружилось другихъ подобныхъ случаевъ. Просто не вѣрится,
что такая грубая клевета могла лечь пятномъ на безупречной репутаціи
Бланки и поколебать его авторитеть несмотря на его выдающіяся
заслуги, какъ общественнаго дѣятеля и долгіе годы тюремнаго заключенія
ХС.
Хотя бы „документа" Ташеро и былъ сочиненъ въ 18 39 году, если
вѣрить показаніямъ гг. Паскье, де-ля-Ш овиньеръ, Занжіакоми, Франка
Карре, и особенно Дюфоръ, которыхъ „Ретроспективное Обозрѣніе" назы­
ваетъ свидѣтелями въ своемъ походѣ противъ Бланки, но это нисколько
не уменьшаетъ основательности сомнѣній въ его подлинности, совершенно
не зависящихъ отъ времени его изготовленія. Результаты слѣдствія, про­
изведеннаго въ іюлѣ 1 8 4 8 года съ несомнѣнностью доказали, что „до­
кументъ " не только не былъ написанъ пли подписанъ рукою Бланки, во
что это вообще была копія съ несуществующаго оригинала. Итакъ, дѣло
идетъ о документѣ не продиктованномъ, а сочиненномъ. Оригинала нѣтъ .
Выводъ ясенъ. Нашелся и сочинитель этой копіи, нѣкій Лаландъ, бывшій секретарь президента несуществующей болѣе палаты Перовъ. Но и
только. Спрошенный объ этомъ, Лаландъ заявилъ, что онъ совершенно
не помнитъ, какого рода были документы, съ которыхъ онъ копировалъ:
„были ли это безпорядочныя замѣтки кѣмъ-либо составленныя, или гото­
вая бумага". Бывшій канцлеръ Паскье оказался такъ же безпамятенъ.
„Если г. Лаландъ изготовлялъ эту копію, то, вѣроятно, онъ писалъ ее въ
смежномъ съ моимъ кабпнетѣ. Приказалъ лп я ему написать ее— весьма
возможно, но я совершенно не помню этого. Положительно я могу утвер­
ждать только одно— что совершенно не логу вспомнить, какого вида былъ
этотъ документа и былъ ли онъ оригиналъ пли же въ свою очередь
копія". И вотъ на основаніи такихъ „весьма вѣроятно" и „возможно",
всей этой путаницы запамятовшихъ свидѣтелей устанавливается видимость
исторической правды.

XCI.

Во времена Бланки, когда между политическими дѣятелями было мо­
дой копировать героевъ античнаго міра, чувство солидарности не проявля­
лось даже предъ лицомъ врага, стремившагося поселить вражду между
объединенными силами. Ревность, зависть и довѣрчивость не усумнились
въ „документѣ" Ташеро. Нѣкоторые изъ тѣхъ, которые еще наканунѣ
были на сторонѣ Бланки, друзья Барбе и Мартэна Бернаръ, порвали
отношенія съ нимъ, одни съ шумомъ, а другіе молча. Онъ ничего не
предпринялъ, чтобы разубѣдить и удержать ихъ. Онъ остался замкнутымъ
и съ презрѣніемъ отпесся къ тѣмъ членамъ партіи, которые усумнились
въ его честности. Онъ не мѣшалъ имъ распространять клевету и оста­
вался хладнокровнымъ. Онъ ограничился публичнымъ возраженіемъ изда­
телю таинственнаго документа. Въ день его опубликованія, Бланки напечаталъ вь „Gazette des Tribounaux" и „Journal des D ebats" два ядовитыхъ письма, за которыя Ташеро привлекъ его к ъ суду. А нѣсколько дней
спустя, 14-го аирѣля, онъ опубликовалъ, подъ заглавіемъ „Отвѣтъ гра­
жданина Огюста Бланки" открытое письмо, краткій и ясный отвѣт ь Та­
шеро, написанный чрезвычайно краснорѣчиво и горячо. Въ немъ этотъ
безстрастный человѣкъ является задѣтымъ за живое и трогаетъ сердца
другихъ. Онъ попрежнему гордъ и его глубоко-оскорбленная личность
проявляется во всемъ блескѣ, но въ вызовѣ, который онъ бросаетъ толпѣ
чувствуется, какъ жестоко уязвлено его сердце, и потрясена его мысль.
Его рѣчь напоминаетъ вырвавшееся изъ-подъ пепла пламя. Рѣзко кри­
тикуя содержаніе „документа" Ташеро и выясняя его полицейскій харак­
теръ, онъ иронически указываетъ на секретъ его вліянія, единственное
доказательство подлинности— то, что разсказъ ведется въ первомъ лицѣ.
„К акъ противиться магическому вліянію словъ: я, мнѣ, меня и т. д. ко­
торыя пестритъ „документъ", какъ олицетвореніе его автора? Это онъ,
воскликнешь довѣрчивый читатель, онъ говоритъ, онъ дѣйствуетъ!" И, раз­
бирая приводимые факты, онъ доказываетъ, что „историческій" документъ
былъ попросту сочиненъ, что ни по содержанію, ни по стилю онъ не мо­
жетъ принадлежать ему, Бланки и что оригиналъ, столь необходимый для
доказательства подлинности „документа" страннымъ образомъ не предъ­
явленъ. „Отсутствуешь и моя подпись! Возможно ли это? Какъ! Вошь ста­
рый, опгснѣйшій врагъ у ногъ побѣдителя, раскрываетъ предъ нимъ все
свое прошлое и побѣдитель ничѣмъ не гарантируетъ свидѣтельство по-

длинности измѣнническихъ

показаній. Онъ не требуетъ даже подписи!

вѣдь на слѣцующій день этотъ трусъ громитъ свопхъ врагомъ предъ
домъ палаты
молчаніемъ!

перовъ.
Онъ

Онъ бичуетъ

оправдываетъ

А
су-

ихъ своей рѣчью и презрптельнымъ

предъ

судомъ народное

возстаніе! Онъ

публично издѣвается

надъ

К акъ же согласовать

эту крайнюю трусость 22-го октября, когда ему не

грозило

еще

никакой

тѣми, у ногъ которыхъ валялся на колѣняхъ!

опасности съ этой неустрашимостью 14-го января

дредъ лицомъ опасности? Клевета всегда принимается охотно. Ненависть и
довѣрчивость смакуютъ ее у д о в о л ьствіемъ. Ей нечего заботиться о доказательствахъ— какое
цѣли?
сердцѣ

Даже

дѣло

абсурдность

до правдоподобности,

не вредить ей.

тайнаго адвоката— зависть.

разъ ложь достигаетъ

Клевета находитъ въ каждомъ

И не ее, а жертвы клеветы привле-

каютъ къ отвѣту, требуютъ отъ нихъ доказательствъ. Дѣлая жизнь, пол­
ная самопожертвованій, чистоты

душевныхъ

бивается однимъ жестомъ ея руки.
Чтобы

спасти

мою

голову,

помысловъ и страданій, раз­

Предательство— но

которой,

какъ

всякій

съ какою

цѣлью?

знаетъ, не угрожала

опасность? Эшафотъ, который не воздвигли въ порывѣ гнѣва и мести не
могъ грозить 8 мѣсяцевъ спустя, когда все успокоилось и забылось. Или,
по крайней мѣрѣ,
если страхъ

смерти

естественно было подождать, пока его воздвигнуть. А
съ

такой

поспѣшностью

толкалъ меня къ измѣнѣ,

такъ почему же, спрашиваю я, имъ не удалось вырвать у меня подписи?
ІІросилъ-ли я враговъ снять мои цѣпи? Тюрьмы св. Михаила и Тура
отвѣчаютъ

на это.

Кто

чашу страданій? Цѣлый
дежду и умирающей

изъ моихъ

товарищей такъ полно

годъ агоніи любимой

вдали

отъ меня, потомъ

испилъ

эту

женщины, потерявшей н а­
четыре долгихъ

года оди­

ночнаго тюремнаго заключенія, проведенныхъ въ обществѣ съ ея призракомъ— что можетъ быть ужаснѣй пытки этого Дантовскаго ада?
Я вышелъ изъ тюрьмы сѣдымъ, съ разбитымъ сердцемъ и надломлен­
ными силами. И вотъ мнѣ кричать

въ уши: „Смерть

предателю!" „Р ас ­

пни его"!
Ты иродалъ твоихъ братьевъ — шипеть проституирующее

перо люби­

теля оргій. Получить золото, чтобъ питаться чернымъ хлѣбомъ и пить чашу
страданій?.. Но гдѣ жъ это золото? Я живу на чердакѣ и трачу 5 0 сантимовъ въ сутки. Все мое состояніе
камъ. И меня, жалкую
въ потертое платье,

называютъ

Филиппа, перелинявшіе
хаютъ

на роскошныхъ

теперь равняется шестидесяти фран-

развалину съ разрушеннымъ здоровьемъ,
продажнымъ!..

Тогда какъ

въ блестящихъ республиканскихъ
коврахъ

ратуши,

съ высоты

ихъ

одѣтаго

лакеи

Луи-

бабочекъ порупитанной че-

т ы р м я блюдами добродѣтели п оносятъ бѣднаго Іо ва, вы рвавш агося изъ
тю ремъ ихъ бы вш аго хозяи на. О, сыны ч еловѣческіе, вы , которы е всегда
готовы бросить кам нем ъ въ н евинн аго— я глубоко презираю в а с ъ “ !
Б ланки п родолж аетъ и во звр ащ ается к ъ разбору „сек р етн ы х ъ " ф актовъ, которыми хотятъ д оказать его предательство, тай н ъ , бы вш ихъ и звѣ стными полутора ты сячам ъ членовъ общ ества. Онъ разсм атр и в аетъ , к ак ъ
могъ сдѣлаться извѣстны м ъ п олиціи сп исокъ группъ общ ества вр ем енъ года
и фамиліи ихъ руководителей, послѣ 1 2 м ая— единственны й ф актъ , могущ ій имѣть зн ач ен іе улики — и напом ин аетъ общ еизвѣстную тайну, что
однимъ изъ членовъ ком итета общ ества бы лъ тогда полицейскій аген тъ ,
сдѣлавш ійся позж е королевским ъ прокурором ъ. Онъ указываетъ н а массу
грубы хъ извращ ен ій ф актовъ, допущ енны хъ в ъ брош урѣ Т аш еро, о б р ащ аете
вним аніе н а внесеніе ц ѣликом ъ агентурнаго свѣдѣ нія в ъ томъ мѣстѣ „д о ­
к у м е н та ", гдѣ Б лан к и вд ругь за го в а р и в а е т е о себѣ в ъ третьем ъ лнцѣ.
„Р оковой недосмотръ сочинителя, которы мъ о нъ сам ъ себя в ы д аете и
п р и гвож д аете къ позорному столбу"!
О нъ п р и б авл яете: „ Я покончилъ съ клеветою и n ep exoж y къ кл еветни кам ъ. Н астало врем я посадить ихъ н а скамы о подсуди мыхъ. Этотъ п а с­
кви ль, обличаю щ ій руку м астера своего д ѣ ла, не первы й ихъ оп ы те. Н ен а­
висть ихъ ко мнѣ им ѣетъ пятн адц атил ѣ тню ю д авность.
Н асталъ часъ публичнаго объясн ен ія. Э тотъ ч асъ уд ари лъ вм ѣстѣ съ
ф евральским ъ набатом ъ. Нужно вы вести н а свѣ тъ подпольны я интриги.
Мой п о ртрете не и мѣетъ сом нительной чести ф игурировать въ галлереѣ
полицейскихъ агентовъ, хотя публику и стараю тся увѣ ри ть, что онъ им ѣется
въ полицейском ъ музеѣ. Ч тобы восполнить этотъ недостатокъ я воспроиз­
веду его таки м ъ , каким ъ онъ много р азъ былъ н ар и со вап ъ моими теперь
откры ты ми, а раньш е тайны м и, врагам и. „М рачны й ум ъ, горды й, ж естокій ,
ж елчны й, сар касти ч н ы й , громадное сам ом нѣніе, холоденъ, неумолимъ, топ­
чете другихъ, чтобы устлать себѣ дорогу къ сл авѣ , кам енное сердце,
ж елѣзн ая го л о в а ". П роф иль не пзъ сим патичны хъ. Но соотвѣ тствуетъ-ли
онъ д ѣйствительности? М ож но-ли слова, п одсказан ны я ненавистью принять
з а евангельскую истину? Я призы ваю въ свидѣтели тѣ хъ , которы е зн ати
меня близко. Они з н аю тъ, что моя личная ж изнь бы ла сосредоточена
н а одной глубокой привязанн ости , изъ которой я почерпалъ безпрестанно
силы для общ ественной дѣятельности. Смерть, лиш ивъ меня этой п р и в я ­
занности, н ан есла мнѣ единственны й у д ар ъ , которы й, я сознаю сь въ этомъ,
глубоко потрясъ меня. В сѣ-ж е остальны я невзгоды , в ъ томъ числѣ и кл е­
вета вр аго в ъ , т а к ъ -ж е мало трогаю тъ меня, к а к ъ нан есен н ая вѣтром ъ

уличная пыль — я отряхиваюсь и иду свонмъ путемъ дальше. Негодяи,
выставляющіе меня какимъ-то чудовищемъ безнравственности, разскажите
и вы свою интимную жизнь, откройте ваши сердца! Что мы увидимъ?
Грубость чувствъ и извращенность души. Вы, разукрашенные снаружи
гробницы, я подниму камень и всѣ увидятъ мерзость, скрытую внутри васъ.
Вы преслѣдуете въ моемъ лицѣ неприклонность революціенера, твердость
убѣжденій, вы мстите неутомимому борцу. Что дѣлали вы эти 1 4 лѣтъ?
Только вносили разладъ. Я дрался съ вами на баррикадахъ въ 1 8 31 году,
я снова боролся, уже безъ васъ, въ 1 8 3 9 году, а теперь, въ 1 8 4 8 году,
выступаю противъ васъ.
Далѣе слѣдуетъ критическій обзоръ событій послѣ 24-го февраля: —
отступничество, желаніе временнаго правительства обойти революціонеровъ,
дипломатическіе переговоры Ламартина, событія 17-го и 22-го марта,
наконецъ опубликовеніе „документа" Ташеро.
Въ заключеніе, пзъ глубины возмущеннаго сердца, у Бланки выры­
вается восклицаніе „реакціонеры, вы— подлецы"!
Затѣмъ былъ опубликованъ протестъ выражающій сочувствіе Бланки,
за подписями пятидесяти бывшихъ членовъ обществъ семей и временъ
года. Этотъ протестъ не былъ единственнымъ.
На собраніи въ консерваторіи 1-го апрѣля, негодованіе охватило весь
клубъ. Одного слова Бланки было-бы достаточно, чтобы всѣ единодушно
стали на защиту его чести. Но онъ не произнесъ этого слова. Партія
бланкистовъ осталась почти въ томъ-же составѣ. Но злоба его враговъ
стала проявляться болѣе открыто. Барбе п его пріятели поспѣшилп стать
въ ряды обвинителей противъ ихъ бывшаго вождя и товарища на баррикадахъ.
Я зналъ причину этой старинной вражды изъ письма Барбе къ ЛуиБлану отъ 6-го іюня 1 8 4 4 года, написаннаго въ Нимской тюрьмѣ. Это
было длинное письмо на 15 листкахъ, написанное съ цѣлью дать матеріалъ автору „Исторіи десяти лѣтъ", которымъ однако историкъ не вос­
пользовался. И понятно почему. За исключеніемъ нѣсколькихъ фактовъ,
представляющихъ общій интересъ, большая часть письма наполнена пустыми
выходками протпвъ Бланки, въ которыхъ Барбе, съ настойчивостью завистливаго маніака не перестаетъ высмѣивать Бланки за его претензию
играть роль г л а в н о к омандующаго, генерала, составителя плановъ и любовь
выставить свое имя подъ каждой прокламаціей о возстаніи. Онъ грубо
иронизнруетъ надъ нерѣшительностью Бланки, его растерянностью и блѣдностыо въ рѣшптельные моменты битвы.

И это Б ар б е говоритъ о той самой битвѣ, день и ч асъ которой бы лъ
н азн ач ен ъ Б лан к и , вы звавш им ъ его пзъ К ар басон а, предъ которой онъ
долж енъ бы лъ р азста ться съ ж еной и ребенком ъ. Что онъ былъ м олчаливъ и блѣденъ н а ряду съ говорливы м ъ п солиднымъ Б ар б е, должно
скорѣе служ ить поводомъ къ удивленію силѣ воли этого слабаго ф изически
человѣ ка, бросаю щ агося в ъ та к ія опасны й предпріятія. Словомъ, паскви ль
Таш еро появился кстати для тѣ хъ , кому надо было свести стары е
счеты и удовлетворить закоренѣлую ненави сть. Ими „д о ку м ен тъ " бы лъ
встрѣчен ъ съ нескры ваем ом ъ злорадством ъ. Н о вотъ лю бопытное сви дѣ тельство Луи Комба:
„Б ы л ъ -л п Б арб е убѣж денъ в ъ предательств’!; Б ланки съ перваго мо­
мента, плп болѣе вѣроятно, что о нъ повѣрплъ этому лиш ь позж е, когда
увидѣлъ благопріятное отнош еніе своихъ друзей? В отъ ф а к тъ : С еньорж анъ,
стары й республиканецъ и одинъ и зъ старѣй ш и хъ членовъ тай н ы х ъ общ ествъ,
пламенный поклонникъ Б арб е (холоденъ къ Б л ан к и , но не враж дебенъ
ему) р азсказы валъ мнѣ въ Б ельпи лѣ, что въ день опубли ко ван ія „д о к у ­
м е н т а ", встрѣ ти въ Б ар б е, онъ спросил ъ его м нѣніе объ этой злобѣ дня.
Б арб е отвѣтплъ съ его обычной непосредственностью , что онъ нисколько
не сом нѣвается в ъ подложности „ д о к у м ен та ", т а к ъ к а к ъ нѣ тъ ничего легче
сф абриковать подобный п аскви ль. С еньорж анъ ум еръ л ѣ тъ 1 2 то м у н а за д ъ ,
но я ручаю сь з а подлинность эти хъ сло въ Б ар б е, которы я мною сообщ а­
лись другимъ, могущ имъ засви д ѣ тельствовать э т о " . К ак ъ -б ы то ни было,
ни Б ар б е, ни М артэнъ Б е р н а р ъ не п р екращ ал и враж дебны й об разъ д ѣ й ствій против ъ Б ланки при ж изни его. Р а б о т а слѣдственной ком иссіи,
избранной клубами, не бы ла окончена среди бурны хъ собы тій того в р е ­
мени. П рудонъ, докладчикъ коми ссіи , говоритъ, что было достигнуто фор­
мальное согл аш ен іе, но каж д ая сторона осталась при своем ъ мнѣніи. П о­
надобилось много врем ени, Б лан к и переж и лъ новы е годы тю ремнаго заклю ­
ченiя, долж но было появиться новое поколѣніе полити ческихъ дѣятелей,
преж де чѣмъ эта гнусная к левета зам олкла и отош ла въ область п реданія. Во всяком ъ случаѣ эт а драм а, порож денная партійной враж дой, глу­
боко повліяла н а ж изнь Б ланки.

Но событія ждутъ насъ. Послѣ 17-го марта наступаетъ
и 15-е мая.

16-е апрѣля

Х С ІІ.

14 марта Бланки опубликовалъ свой отвѣтъ Ташеро, а 16-го онъ
находится на Марсовомъ полѣ среди массы рабочихъ, производящпхъ вы­

боры высшихъ офпцеровъ національной гвардіи. Такіе же выборы проис­
ходятъ въ Ипподромѣ. И здѣсь и тамъ обсуждается вопросъ о выборахъ
въ Національное Собраніе, о томъ, устраивать-ли новую демонстрацію,
17-го марта. Временное правительство, ждетъ ея и на этотъ разъ оно
приняло мѣры не только защиты, но и нападенія. Варбе, командующій
12-мъ легіономъ, на сторонѣ правительства. Войска стоятъ подъ ружьемъ
по приказу Ледрю-Ролленъ національная гвардія занимаетъ Парижъ и
его предмѣстья, а мобили заграждаютъ штыками входы въ ратушу. Когда
толпа возвращается съ Марсова поля она должна проходить между шпа­
лерами войскъ, подъ жерлами пушекъ и дулами ружей. Вечеромъ проис­
ходитъ манифестацi я защитниковъ порядка, которые празднуютъ этотъ
день какъ свою побѣду. На слѣдующій день снова призываются войска.
На третій день— праздникъ раздачи знаменъ, банкеты, тосты. Армія снова
на сторонѣ буржуазіи.
Бланки уже предвидитъ близкое пораженіе и говорить о вѣроятности
кровавой расправы съ пролетаріатомъ. Начинаются аресты.
Происходитъ выборы. Новая палата реакціонна. И начало законода­
тельной эры знаменуется бойней въ Руанѣ, первой кровавой манифестаціей національной гвардіи въ провинціи, являющейся прологомъ іюльскихъ
дней.
Ж есто к іе разстрѣлы ж енщ инъ и дѣтей, добив а н іе ран ены хъ , преслѣдоваи іе по полямъ бѣгущ ихъ— новый ви дъ сп орта, в ъ которомъ буржуазия
приним аетъ д ѣ ительное уч астіе со своими охотничьим и руж ьям и. В ъ этомъ
хаосѣ враж д ебн ы хъ столкновеній будущее п р и н адлеж итъ наиболѣе рѣ ш и тельны мъ.

ХСІІІ.
К акъ только законодательное собраніе было избрано и созвано, опредѣлилось новое отпошеяіе между Парижемъ и Франціей. И тогда стала
ясной до очевидности горькая истина, высказанная Прудономъ, — что
общественное мнѣніе страны не доросло до соціальной республики. За
приливомъ 1 8 4 8 года послѣдовалъ отливъ, но дѣятели революціи отда­
вались волнамъ, думая, что онѣ несутъ ихъ впередъ. Въ день громаднаго
воодушевленія они достигли той области, въ которой ихъ идеи, ранѣе
считавшіеся утопичными, казалось, осуществлялись въ дѣйствительной
жпзни. О, они не хотѣлп разстаться съ своей мечтой. Они отказывались
вѣрить, что всѣ ихъ усплія пропадутъ даромъ, что этотъ чудный городъ

въ которомъ осуществлялись ихъ надежды, который былъ плодородной
почвой, дававшей немедленные плоды ихъ проповѣдп, можетъ стать непризнаннымъ и подчиненнымъ. Гнѣвъ закипалъ въ ихъ сердцахъ при
одной мысли о возможности разочарованія и борцы 1 8 4 8 года, какъ и
республиканцы 1 8 3 0 года испытывали столь же глубокое негодованіе,
когда съ ужасомъ замѣтили, что они обмануты, что плодами ихъ борьбы
воспользовались другіе и что изъ побѣдителей они превращаются въ побѣжденныхъ. Ихъ революціонное настроеніе не мирилось съ признаніемъ
необходимой медленности общественной эволюціп; но можно-ли требовать
отъ голодныхъ массъ яснаго сознанія того, что сами историки и философы
познаютъ съ болыппмъ трудомъ, да и то лишь въ отпошеніи къ истори­
ческому прошлому? Нетерп ѣ ливое и бурное стремленіе впередъ тоже
являются вѣдь факторами эволюціи. Нельзя требовать отъ человѣчества
заранѣе обдуманныхъ шаговъ и методическихъ дѣйствій, въ которыхъ все
было-бы разсчитано напередъ и совершалось по программѣ. На историческомъ пути нѣтъ зарааѣе опредѣленныхъ станцій и пересадокъ. Жизнь
полна бурныхъ волненій и непредвидѣнностей, ея фатализмъ безконечно
сложенъ.
Такъ республиканцы и соціалисты 1 8 4 8 года, желая сохранить плоды
своей побѣды и остаться господами положенія упреждали событія и уско­
ряли развязку, сдѣлали неизбѣжной перемѣну формы правительства той
лихорадочностью, которую сообщали соціальному тѣлу и тѣмъ напряженнымъ состояніемъ духа въ которомъ они находились, желая сразу произ­
вести тотъ переворотъ , который можетъ явиться только въ результатѣ
вѣковыхъ перемѣнъ. Но они беззавѣтно жертвовали собой и заполняли
ту бездну, чрезъ которую, по пхъ трупамъ, пройдутъ послѣдующія поколѣнія революціонныхъ дѣятелей въ ихъ борьбѣ за лучшее будущее.
Ихъ историческая заслуга состоитъ въ постановкѣ на очередь странныхъ и неустранимыхъ проблемъ труда, страданій и пауперизма рабочихъ
массъ.
Политическій вопросъ исчезъ въ вихрѣ общаго разгрома и на первый
планъ выступилъ вопросъ соціальный. Изъ чудовищнаго яйца, изъ котораго должно было развиться новое общество и которое казалось погибло
въ бурѣ того времени, вышелъ сфинксъ, разросшійся до громадныхъ размѣровъ и лежитъ теперь, съ поднятой головой и загадочнымъ взглядомъ
на горизонтѣ всего міра.

XCIV.
Безъ пониманія вышесказаннаго день 15 мая могъ показаться издали
какой-то „манифестаціей съ пожарнымъ" во главѣ единствевной цѣлью
которой было требовать независимости Польши. Въ дѣйствительности это
была только кажущаяся цѣль, внѣшній поводъ, приводили толпу въ движеніе. Эта безоружная армія труда идетъ по улицамъ Парижа, омраченнаго торговымъ и промышленнымъ кризисомъ, направляясь къ палатѣ,
которая издала запрещеніе подавать „скопомъ“ петиціи у ея рѣшетки.
Толпа хотѣла снова добиться отнятаго права, чтобы употребить его въ
пользу угнетенной націи.
Близорукому обывателю могло казаться страннымъ, что люди, у ко­
торыхъ такъ много собственныхъ заботъ, вмѣшиваются въ польскій вонросъ и требуютъ европейской войны. Манифестаціи, подобныя этой, слу­
жили затѣмъ поводомъ къ обвиненію въ туманномъ космополитизмѣ, въ
несбыточномъ стремленія къ братству народовъ и склонности къ необдуманнымъ предпріятіямъ. Но такое обвиненіе доказываетъ только неумѣніе
понимать истинный смыслъ словъ и фактовъ.
Эти стремленія толпы пмѣли свое происхожденіе въ традіц іяхъ прошлаго и полны значенія для будущаго. Воспомпнаніе о войнахъ революціи
и имперіи было еще живо. Идея интернаціонализма подсказывалась
инстинктивнымъ сознаніемъ роли Франціи въ Европѣ и необходимости
расширить поле революціи. Сантиментальный періодъ донкихотства былъ
необходимымъ этапомъ на пути къ будущему объединенію Европы и на­
родовъ всего міра.
ХСѴ.
Прослѣдимъ теперь это шествіе, которое начинается съ площади Б астиліи, непрерывно возростаетъ на своемъ пути, сохраняя порядокъ и
торжественность. Оно разливается какъ море, на площади Магдалины,
гдѣ въ него вливаются новые потоки людей, примыкающихъ къ манифестантамъ цѣлыми тысячами. Еще за день до этого Бланки въ своемъ
клубѣ не совѣтывалъ членамъ принимать участіе въ манифестаціи. Но
наканунѣ, убѣдившись въ громадности движенія, рѣшили присоединиться
къ петиціонерамъ.
Такимъ образомъ, клубъ становился во главѣ движенія, а Бланки —

предводителемъ манифестаціи. Это море людей заливаетъ площадь Согласія,
окруж аегъ дворецъ, гдѣ засѣдаетъ палата и заполняетъ окрестные улицы.
Ш умъ этой стихіи проникаетъ въ залъ засѣ данія, заглуш аетъ оратора и
порождаете безпокойство въ собраніи.

Слишкомъ поздно! Мѣры не были приняты и теперь ихъ нельзя уже
принять. Генералъ Куртэ, главнокомандующій національной гвардіи, на
обязанности котораго лежала охрана дворца, пытается уладить затрудненіе
мирнымъ путемъ и разрѣшаетъ делегатамъ войти въ залъ засѣданія па­
латы. Но хлынувшая вслѣдъ за ними толпа сламываете рѣшетки и на­
водняете зданіе раньше прихода делегатовъ. Манифестанты занимаютъ
мѣста для публики, вывѣшиваютъ знамена съ криками „да здравствуете
Польша!" и проникаютъ въ самый залъ засѣданія. Почти одновременно,
чрезъ боковую дверь, туда входятъ делегаты— Собріе, Распайль и Бланки,
въ сопровожденiи членовъ клубовъ. Вторженіе толпы вызвало полное за ­
мѣ шательство и нерѣшительность въ рядахъ депутатовъ, никто не зналъ,
что произойдете въ слѣдующій момента, можно было ждать кровопролитія,
что тѣла убитыхъ будутъ выброшены изъ оконъ и упадутъ на подста­
вленныя паки. Но 15-е мая обошлось безъ кровопролитія— манифестанты
израсходовали свою энергію въ словахъ. Среди шума п толкотни Распайль
входитъ на трибуну и читаете петицію съ молчаливаго согласія прези­
дента Бюше, который старается выиграть время, чтобы успѣли прибыть
повые легіоны національной гвардіи.
Петиція редактированная самимъ Распайлемъ, довольно странна по со­
д ер ж ан т. Въ ней говорится, что молодыя войска республики стыдятся
своей бездѣятельности, что они горятъ нетерпѣніемъ показать свою доб­
лесть на полѣ брани, увѣнчаться побѣдными лавроми и ждутъ только
знака, чтобы возобновить чудеса временъ имперіи во имя свободы всѣхъ
народовъ. Эта фразеологія заканчивается требованіемъ предъявить ультиматумъ и объявить войну врагамъ Польши. Это будете дѣломъ спра­
ведливости и „Богъ благословитъ побѣдой наши войска".
Толпа вызываете Бланки. Барбе па своемъ депутатскомъ мѣстѣ вы ­
ражаете явные признаки нетерпѣнія и требуетъ удаленія толпы. Но
Бланки блѣдный п рѣшительный, воодушевленный торжественностью мо­
мента, уже появился на трибунѣ.
Онъ дѣлаетъ успокаивающій жестъ рукой и водворяется общая ти­
шина. Бланки говорите. Онъ говоритъ также о Польшѣ и всякій разъ,
когда онъ произноситъ имя этого отдаленнаго народа, раздираемаго ког­
тями двуглавыхъ орловъ Россіи, Пруссіи и Австріи, громъ аплодисментовъ

сопровождаетъ его сильную рѣчь. Толпа вторитъ ему, какъ театральный
хоръ.
Но вотъ потокъ его краснорѣчія направляется въ другую сторону, онъ
оставляетъ Польшу и начинаетъ говорить о событіяхъ въ Руанѣ, требуетъ суда противъ виновниковъ звѣрской бойни и амнистіи для ея жертвъ.
Затѣмъ онъ говоритъ о Парижѣ, онъ ставить вопросъ бѣдности и
труда, напоминаетъ, что народъ уже три мѣсяца терпитъ страданія, служа
республикѣ и что скоро кончается срокъ, назначенный ему временнымъ
правительствомъ. Онъ знаетъ , что говоритъ съ высочайшей трибуны страны,
что предъ нимъ не тѣеная аудиторія клуба, что его слова будутъ запи­
саны стенографами и воспроизведены въ городахъ и селахъ всей страны.
Онъ старается быть справедливымъ, говоритъ съ осторожной тактичностью
политика, видящаго всю совокупность явленій, оставаясь рѣзкимъ протестантомъ. Онъ возражаетъ на упрекъ, что дѣятельность агитаторовъ выз­
вала торговый промышленный кризисъ и, не отрицая этого, выясняетъ соціальные причины агитаціи...
Но тѣ, отъ имени которыхъ онъ говоритъ, прерываютъ его. „О Польшѣ!
О Польшѣ!" Они требуютъ, чтобъ имъ говорили о независимости Польши.
Бланки принужденъ оговориться, что онъ лпшь попутно коснулся вопроса
о трудѣ и нищетѣ массъ и что въ данный моментъ на очереди польскій
вопросъ.
Послѣднія слова онъ произноситъ среди возрастающаго шума, сходить
съ трибуны и исчезаетъ въ толпѣ. Еще разъ вождь должевъ быль
подчиниться волѣ своей арміи послѣ того, какъ ему казалось, что онъ
указываетъ пути массѣ и опредѣляетъ будущій ходъ историческихъ событій.
Затѣмъ онъ, какъ и прочіе, увѣренъ, что манифестація окончена, со­
дѣйствуете успокоенію, нахлынувшая толпа готова удалиться и уже на
три четверти очистила палату. Въ этотъ моментъ новая толпа наполняете
залъ, Гюберъ бросается къ трибунѣ, опять возбуждаете всѣ вопросы и
требуете, чтобы трехсотысячная масса была допущена попарно продефи­
лировать предъ трибуной. Дебаты открываются снова. Въ палату возвра­
щается Барбе, удалившійся съ Луи-Бланомъ во время рѣчи Бланки, и на­
чинаете говорить, требуя немедленной посылки арміи въ Польшу, вотиро­
ванiя милліарднаго налога на богатыхъ и удаленія войскъ изъ Парижа,
угрожая, что если послѣднее требованіе не будете исполнено, такъ оиъ
объявите депутатовъ измѣнниками отечества. Выло четверть 4-го пополу­
дни. Съ улицы доносится бой барабановъ. Съ разныхъ сторонъ раздаются за­

просы. Шумъ возрастаетъ, пожарный изъ Монтаржи жестикулируетъ на
трибунѣ. „Кончай скорѣе, пожарный!" — кричитъ ему кто-то изъ толпы.
Барбе снова появляется на трпбунѣ, говоритъ еще болѣе рѣзко, спрашиваетъ, кто распорядился вызвать войска, требуетъ, чтобы виновникъ былъ
объявленъ измѣнникомъ отечества и поставленъ внѣ закона. Барабанный
бой то приближается, то удаляется. Президентъ палаты увѣдомленъ, что
сслп онъ сможетъ оттянуть развязку еще на 1/4 часа, такъ явится нацi о­
нальная гвардія и положитъ конецъ безпорядкамъ. Надъ массой голосовъ
поднимается якобинское знамя съ траурнымъ крепомъ. Гюберъ, пменемъ
народа, дважды объявляетъ Законодательное Собраніе распущеннымъ. Почти
все кончено. Депутаты и манифестанты покидаютъ залъ.
Проектируется захвата ратуши, гдѣ, полагаютъ, не трудно будетъ ор­
ганизовать новое временное правительство. З а л ъ почти опустѣлъ. Въ три четверти 5-го, когдатуда входятъ національныегвардейцы второго батальона мобилей, имъ безъ труда удается очистить залъ оть засидѣвшихся тамъ и на галлереяхъ манифестантовъ. Палата возобновляетъ засѣданіе. Но скоро Ламартинъ объявляетъ засѣданіе закрытымъ и, во главѣ національной гвардіи, спѣшитъ къ ратушѣ. Тамъ руководителями манифестантовъ дѣлаются
попытки составленія списковъ временнаго правительства, изъ которыхъ
является исключеннымъ Бланки, но вечеромъ того же дня арестовываются
Барбе, Альбертъ , Бормъ и Тома.
Собріе арестуютъ въ кафе Орсай, Распайля— въ квартирѣ одного изъ сы ­
новей. Курте, командира національной гвардіи Сены, тоже арестуютъ, какъ
предполагаемаго участника заговора. Гюберъ, сначала арестованный, былъ
отпущенъ на свободу и скрылся. Всего за этотъ вечеръ было арестовано
4 0 0 человѣкъ.
П ал а та разр ѣ ш ила судебное преслѣдованіе противъ депутатовъ Б арб е
и А льберта, но отвергала его по отнош енію къ Л у и -Б л а ну. К оссидьеръ
подаетъ въ отставку, к а к ъ п р еф екта полиц іи и слагаетъ депутатскія полномочія. Б лан к и не п оявлялся въ ратуш ѣ и его не могутъ розы скать въ
продолж еніе 1 1 -т и дней.

Приказъ о его арестѣ былъ подппсанъ 22-го мая всѣми членами пра­
вительства за исключеніемъ, Альберта и Луи-Влана. Каллеръ разсказываетъ въ своихъ воспоминаніяхъ, что Бланки не могли схватить въ его
квартирѣ на улицѣ Буше, т. к. входъ въ нее охранялся вооруженными
монтаньярами. И только подкупомъ, чрезъ измѣну, полиція узнаете тайну
его мѣстопребыванія. Его арестуютъ 2 6 -го мая на улицѣ Монтолонъ
№ 14-й, въ общсствѣ Флотта и Лакамбра. Онъ заканчиваете свой обѣдъ,

жметъ руки друзьям ъ и слѣдуетъ з а агентам и полиціи . К азалось, что
силы активн ы хъ револю ціонеровъ в п олнѣ д езоргани зованы .

XCV I.

Всѣ арестованные по дѣлу 15-го мая были заключены въ Венсеннъ.
Но между днемъ ихъ ареста п днемъ суда въ Парижѣ совершаются гро­
мадной важности событія. Во первыхъ— кровавыя событія іюльскихъ дней,
неизбѣжный крахъ преждевременной революціи, выходъ на улицу пятиде­
сяти тысячъ вооруженныхъ пролетаріевъ, возстаніе голодныхъ массъ и
разрѣшеніе проблемы нищеты грандіознымъ кровопусканіемъ.
Это бы ла сам ая кровопролитная б и тва классовъ на улицахъ П ари ж а
изъ всѣ х ъ , которы я р а зъ и гр а л ись до того врем ени . Она явилась границей
стараго п о ряд ка отнош еній и началом ъ новой эры . Съ этого врем ени въ
рабочемъ парод ѣ разви в ается безразличное отнош еніе къ политикѣ, его не
затрагиваю тъ болѣе ни гром кія слова, ни формулы, ни девизы , нп перемѣны п р ави тельств а. Среди н ац іи идеали стовъ, чистосердечно влю бленны хъ в ъ химеру п роклами р о ван н ы хъ республи къ и безпочвенаую для того
времени идею б ратства всѣ х ъ лю дей возни к ае тъ реалистическій соціализм ъ
съ его тр ебо ван іем ъ для всѣ хъ п р ав а н а достойное ч еловѣ ка сущ ествованіе. Н а почвѣ, упитанной кровью ію льских ъ борцовъ вы росло это инстинк­
тивное стр емлен іе п непреклонная воля добиться реальной справедливости,
Б езвѣ стн ая м асса ш ла въ бой и ум и рала безъ вож дей и программъ.
И даж е лучш іе пзъ ея противниковъ, в е л икіе поэты и общ ественны е
д ѣ ятели, и тѣ съ высоты своего велпчія не могли уразум ѣть причины
этого стихійнаго народнаго д ви ж енія. Всѣ безъ исклю чен ія видѣли въ
этом ъ движ епін только проявленіе невѣж ественности массъ, бунтъ дикихъ
зв ѣ р ей и никто не ви дѣ л ъ, что несчастны е стремились вы рваться пзъ
окруж аю щ аго ихъ м рака и цѣною ж изни добивались возмож ности счастья.
Подобное возстаніе не могло пмѣть за р ан ѣ е нам ѣченны хъ вож дей. Никто
но уп равлялъ этим ъ д и ки мъ элем ентом ъ, этой стихійной арм іей , которая
ш ла на смерть. Н е было ни общ аго руководителя, ни револю ціоннаго ко­
м итета, ни п л а н а дѣйствій. Каж ды й к в ар та л ъ П ари ж а д ал ъ свою часть
борцовъ. Р азли ч н ы я проф ессіи рабочихъ об разовали ц ѣ лы е полки и с р а ­
ж ались на своихъ ули ц ахъ , предъ своими м астерским и, у дверей своихъ
к в а р т иръ. О рганизоваться приш лось н аскоро , уж е н а полѣ битвы . Н аибол ѣ е рѣ ш ительны е и сам оувѣ рен ны е, б езъ вы боровъ, становились во гл авѣ

отрядовъ. И лиш ь съ трудом ъ, въ отры вочны хъ данны хъ и сторіи тѣ хъ дней,
мы н а х о д и м ъ и м е н а случайны хъ вож дей, которы е органи зовали боевы я
группы и руководили борьбой н а б ар р и к ад а х ъ . Среди нихъ извѣстны : Л еж ениссель— клубны й ор атор ъ, дѣйствуетъ въ предм ѣ стьяхъ П уассоньеръ ,
В ен іам инъ Л арокъ — писатель, к о м анд овалъ инсургентам и в ъ саду св. Л а ­
за р я , сапож никъ В у азам б ер ъ - на улицѣ П ланш ъ-М ибре, м еханикъ Б а р телеми — н а улицѣ Г ринж ъ -о -Б ел л ь, П еллье, М ормъ и Д еляколонь - в ъ
предмѣ стьи св. А нтонія, м еханикъ Р а к а р ина В огезской площ ади, гр аф ъ д е-Ф уш екуръ, бывш ій королевскій лей б гвар д еец ъ — на улиц ѣ Т ориньи , бы вш ій м онтаньяръ Т уш аръ— на улицѣ Ж уп, ш ляп очникъ И бруи — в ъ к в а р ­
тал ѣ св. П авл а.
К ромѣ того у и тальян скаго б ар ьер а руководилъ толпой бывш ій ар ти л ­
леристъ Л ар ъ , ули чный то р го в ец ъ В ап еро, Ш ап п ар ъ и Д э — пансіонеры
Бисеурской тю рьмы, убійцы Б р еа . Но главны м ъ дѣйствую щ имъ лпцомъ
этой соціальной драм ы бы ла безъим ен ная м асса, которая остается таково й
в ъ ж изни, к ак ъ и н а полѣ битвы и въ братской могилѣ.
В ы ступивъ н а политическую сцену въ ію лѣ о н а уж е не сойдетъ сь
нее въ цѣлом ъ мірѣ.
XCV II.
П ризнанн ы е руководители, тѣ , которы е владѣ ли ф орм улам и револю цій
и традиціям и во зстан ій , класси ч ескіе ораторы площ адей и улиц ъ , не при­
нимали ни прямого, ни косвеннаго участія в ъ ію льскихъ дняхъ,
Заклю ченны е въ В енсеннъ, проводя врем я въ вы нуж денном ъ бездѣйствіи, были освѣдомлены, насколько можно быть в ъ тю рьмѣ освѣдом ленны мъ, о томъ, что происходило за е я стѣнам и. Они прислуш ивались къ
гулу, доходивш ему до нихъ изъ П ари ж а и терявш ем уся в ь долинѣ р ѣ к и Б ри.
Они испы ты вали, к ак ъ нпкогда, гнетущ ее созн ан іе б езси лія ч ѣ мъ либо
повліять на ходъ собы тій. Они поним али, что разъ и гры ваю щ аяся н а ули­
ц а х ъ П ар и ж а бойня заверш и ть періодъ револю ціи. И они ж дали, что су­
дебны й приговоръ надолго вы рветъ ихъ и зъ среды общ ества.
И хъ им ена не р а зъ произносились въ продолж ен іе этой тр аги ч еской
недѣли. В озставш іе ж дали Б а р б е , о побѣгѣ котораго расп ро стран и лся
слухъ. С трастно ж дали Б лан к и , вѣ ривш іе въ его органи заторскій геній.
Б л ан к и тож е глубоко сож алѣ лъ о потерянной возмож ности проявлять
свою энергію и умѣнье п ользоваться обстоятельствам и для достиже нія за вѣ тны хъ цѣлей.

Ещ е съ н езаж и вш ей душ евной раной, нанесенной ему клеветою Т аш еро , поним ая, что револю ціп 1 8 4 8 года наносится рѣ ш ительны й у д а р ъ
охранителями б урж у азн аго п о ряд ка, онъ бы лъ-бы мрачнымъ и безпощ адны мъ вож де мъ этой арм іи , движ имой рѣш имостыо отчаян ія.
Но было к ак ъ бы суж дено, что его револю ціонны й пы лъ и гн ѣ въ дол­
ж енъ растрати ться безплодно въ этомъ бурномъ году. До одиночной к а ­
меры В енсенской тюрьмы долетѣло только эхо пуш ечной пальбы п грома
окончательной катастроф ы р азд авл ен н аго предмѣстья св. А нтонія, подоб­
н аго шуму отдаленной лѣтней грозы. И узн и къ , принуж денны й къ бездѣйствію и м олчанію , не могъ вы рваться и зъ своей одиночки ран ѣ е м арта
1 8 49 го да, когда, вм ѣстѣ съ товари щ ам и, онъ п р едсталъ предъ верхов­
нымъ судомъ.
XCVIII.

Этотъ верховный судъ, предъ которымъ предстали обвиняемые по дѣлу
15-го мая, былъ учрежденъ въ ноябрѣ, шесть мѣсяцевъ спустя послѣ совершенія преступленія. Тѣмъ самымъ привлеченiе къ этому суду Бланки
и его товарищей, являлось неправильпымъ, нарушающимъ принципъ, что
законъ не можетъ имѣть обратнаго дѣйствія. Но протесты обвиняемыхъ и
вмѣшательство юристовъ не измѣнили дѣла, такъ какъ за это время про­
изошли событія, которыя обрекали на неуспѣхъ всякій протестъ. Народъ,
подавленный въ іюнѣ, принцъ Луи Наполеонъ, облеченный властью П ре­
зидента республики, предчувствіе возрождающ аяся имперіализма— все содѣйствовало тому, чтобы затемнить идею справедливости и законности въ
сознаніи судей. Болѣе, чѣмъ когда-либо съ побѣжденными будутъ обра­
щаться, какъ со стоящими внѣ закона. Во что при такихъ условіяхъ пре­
вращалось судебное разбирательство— легко предвадѣть. Въ дебатахъ псторія
15-го мая,— ея причины, отдѣльные эпизоды, послѣдствія— разбиралась каж дымъ изъ двадцати обвиняемыхъ, каждымъ изъ свидѣтелей защиты п обвиненія, адвокатами, прокуроромъ и предсѣдателемъ. Велись безконечныя
пренія между обвиняемыми и обвинительной властью, въ которыхъ траги­
ческое перемешивалось съ компческимъ. Бланки и Варбе, исхудалые отъ
девятимѣсячнаго заключенія, но полные воскресшей энергіи борцовъ, оказываютъ врагу достойное сопротивление. Добрый и нросвѣщенный Р аспайль,
тонкій политикъ, говор ящ ій съ тактомъ, стремящійся предотвратить безплодные конфликты, полонъ желанія быть полезны м ъ товарищамъ по обвиненію. Онъ церемонно одѣтъ въ черный сюртукъ и бархатную шапочку

съ золотымъ галуномъ. Въ этомъ нарядѣ онъ смахиваете на величественнаго аптекаря, ученаго и краснорѣчиваго. „Мы, прочіе, философы"...
повторяетъ онъ часто. И далѣе— „Если вы находите, что я при ч и л ъ зло
республикѣ, то пусть принесутъ алтарь отечества и на его священномъ
пламени я сожгу эту руку, которая, въ такомъ случаѣ дѣйствовала во­
преки моей мысли п желаніямъ всей моей жизни. И я благословлю васъ,
исполняя это постановленіе". Его показанія содержатъ отвѣты въ родѣ
слѣдующихъ: „Что касается польскаго вопроса, такъ онъ, въ нѣкоторомъ
смыслѣ, является для меня личны м ъ"... Но его остроуміе южанина изъ
Воклюзъ особенно характерно тамъ, гдѣ онъ вышучиваете медиковъ и ме­
дицину.
Дѣлый легіонъ медиковъ арестовываете его въ квартирѣ сына. „Мы
увадѣли", говорите онъ, „нашествіе доброй національной гвардіи 10-го
легіона, который въ особенности богатъ медиками". „Человѣкъ, сѣвшій на
козлы экипажа, въ которомъ меня везли, оказался тоже медпкомъ". Одін ъ
пзъ свидѣтелей заявляете, что опъ медикъ. „Я покорно благодарю госпо­
дина Лepya де Тіолль, что онъ покинулъ даже своихъ больныхъ, чтобы
свидѣтельствовать противъ насъ". Б арбе возмущенъ, храбръ, съ презрѣніемъ относится къ обвиненію, въ немъ проявляются всѣ добродѣтели де­
мократа, но онъ слишкомъ любите поговорить и впадаетъ въ фразерство.
Вначалѣ засѣданія онъ заявляетъ , что отказывается отвѣчать на вопросы
и принимать участіе въ дебатахъ. Но потомъ говорите безъ умолку, при
каждомъ случаѣ разражаясь напыщенными рѣчамп, полными громкихъ фразъ.
Общее впечатлѣніе отъ всѣхъ его рѣчей— что онъ прпнялъ участіе въ
манифестами 15-го мая только затѣмъ, чтобы не дать Бланки остаться
единствепнымъ ея руководптелемъ. Еще наканунѣ, 14-го мая, онъ былъ
противъ того, чтобы вмѣшнваться. 15-го онъ демонстративно покидаете
залъ палаты, когда говоритъ Бланки. Что касается самого Бланки, то онъ
принимаете дѣятельное участіе въ дебатахъ и старается руководить поле­
микой обвиняемыхъ противъ прокурора.
„Бланки (Луи-Огюсте) 4 2-хъ лѣтъ , литераторъ, родился въ Ниццѣ (въ
Сардиніи), жилъ въ Парижѣ, улица Буше, № 1 -й “ — такъ значится онъ
во главѣ списка обвиняемыхъ. Но по внѣшнему виду это уже старикъ.
Онъ блѣденъ тою блѣдностью, которая свойственна многолѣтнимъ узникамъ
тюрьмы, его сѣдые волосы и борода коротко подстрижены. Онъ вннмателенъ, находчивый полемисте, горячо споритъ и точенъ въ выраженіяхъ.
Онъ заявляете, что не получилъ обвинительнаго акта и доказываете свою
неподсудность этому суду. Онъ донимаете свидѣтелей искушающими вопро-

сами, доводитъ пхъ до противорѣчій самимъ себѣ и заставляетъ пережить
нѣсколько непріятныхъ моментовъ ресторатора Даньо изъ Карлье, пре­
фекта полиціи. Возражая предсѣдателю, онъ ловко парируете его инсинуаціи, рѣзко иронизируете и хлещетъ противниковъ остроумными замѣчаиіями, которыя произносите невозмутимо-серьезнымъ голосомъ и подчерки­
ваете выразительными жестами. При новомъ уличеніи во лжи одного изъ
свидѣтелей, онъ просите предсѣдателя „пригласить свидѣтеля, хоть разъ
сказать правду“ . Показанія драгунскаго полковника Гойонъ онъ подчерки­
ваете слѣдующимъ замѣчаніемъ: „Предъ нами только что развита теорія
убійства заключенныхъ". Онъ проявляетъ большую проницательность при
выясненіи того, что Боберъ былъ полицейскимъ агентоаъ и что онъ игралъ
роль провокатора, объявляя палату распущенной „ именемъ народа", а
также раскрываете, что Бормъ, подъ личиной душевно-больного, скрываете
подозрительное поведеніе агента Луи-Наполеона, стоявшаго во главѣ легіона наемниковъ этого новаго претендента на императорскій престолъ.
Зяѣсь Бланки касается самаго больного мѣста, указывая, кто воспользо­
вался событіямп 15-го мая, противъ которыхъ онъ возражалъ. Краснорѣчиво разоблачаете онъ скрытую руку, подготовившую эти событія и выяс­
няете происки бояапартистовъ. Къ сожалѣнію, теперь уже слишкомъ
поздно— 15-го мая надо было не поддаваться внушеніямъ и не дѣйствовать въ пользу закулисныхъ игроковъ. Ламартинъ, хотя и поэте, былъ
дальновиднѣе— его ненависть къ Наполеону подсказала ему истину.
По окончаніи судебнаго слѣдствія Бланки самъ защищаете себя. Опи­
раясь на законъ, онъ берется защищать въ своемъ лицѣ конспиратора—
маньяка, какимъ его выставляетъ обвинительная власть. И его защита
ноептъ характеръ обвинительной рѣчи прокурора революціи, „Сражаясь въ
первыхъ рядахъ борцовъ за народное дѣло, я никогда не получалъ открытыхъ вражескихъ ударовъ. Мои враги дѣйствовали всегда изъ-за угла. Я
никогда не обращалъ вниманія па эти предательскія вылазки. И время
доказало съ очевидностью, что въ моемъ лицѣ эти удары враговъ народа
поражали революцію. Въ этомъ мое оправданіе и я горжусь этимъ. Это
сознаніе Хладнокровно и упорно исполняемаго долга поддерживало меня
въ самыхъ тяжелыхъ испытаніяхъ. Придетъ день, когда заблужденія разсѣятся, восторжествуете правда и если этотъ радостный день застанете
меня въ тюремной камерѣ— для меня безразлично, такъ какъ онъ найдете
меня въ обычномъ ж илищѣ, которое я мало покидалъ за послѣдніе 12
лѣтъ. Торжествующая революція вырвала меня оттуда на мгновеніе, а
пзмѣннаки и душители революцiи снова толкаютъ меня за тюремную рѣ-

шетку“ . Онъ проклинаетъ буржуазію, торжествующую кровавую нобѣду,
клеймитъ продажность политическихъ режимовъ, отстаивающихъ ея инте­
ресы и ея политическихъ дѣятeлeй, эту „алчную свору". „Повсюду и
всегда царятъ обманъ, взяточничество и безпутство. По терпѣніе довѣрчивыхъ приходить къ концу. Хищные аппетиты и безсовѣстное грабительство
господствующихъ порождаютъ неисчислимыя страданія угнетенныхъ. Общее
распаденіе, скоро наступить хаосъ. И если не будетъ произведена ради­
кальная реформа—общество погибнетъ. Ему нужно кричать словами Іоны:
„Еще сорокъ дней и Пиневія будетъ разрушена! Пусть Ниневія покается—
въ этомь ея единственное спасеніе. Если бы какая-нибудь сила могла
бичемъ изгнать хищниковъ на всѣхъ ступеняхъ іерархической лѣстницы,
циничная алчность уступила бы мѣсто безкорыстію, продажность чиновниковъ замѣнилась бы честностью, а общественныя должности перестали
быть синекурой и замѣщались бы людьми долга, готовыми на самопожертвовавіе— какая внезапная и глубокая революцiя освѣтпла бы всѣ умы.
Примѣръ свыше всегда заразителенъ, безкорыстіе стало бы также заразительнымь, какъ теперь подкупность. Оно бы сдѣлалось достояніемъ всѣхъ
классовъ благодаря примѣру власти“ . Потомъ онъ выясняетъ, что революціониая толпа не полкъ солдатъ, которымъ можно командовать, а стихійный элементъ, которому надо подчиняться. „Но я долженъ замѣтить слѣдующее", говоритъ онъ, „господинъ генеральный прокуроръ выставляетъ
меня входящимъ противъ своей воли въ залъ „Потерянныхъ шаговъ“
15-го мая, явившимся противъ моей воли на трибунѣ и тоже помимо
моей воли произнесшимъ цѣлую рѣчь. Это смѣшно и грубо. Я дѣйствительно противъ своей воли, пожимая плечами, шелъ въ палату. Но рѣчь
свою я произнесъ вполнѣ сознательно, по доброй волѣ. Политическій д ѣя­
тель не долженъ никогда теряться. Войдя на трибуну я владѣлъ собою и
не думалъ, что надо говорить глупости, разъ одна глупость была сдѣлана“ .
Затѣмъ онъ иронизируетъ по поводу того, что если бы они хотѣли разог­
нать палату, то поступили бы иначе. Онъ и его товарищи имѣютъ нѣкоторый опытъ въ организаціи возстаній и заговоровъ. „Мы не стали бы
тогда разговаривать три часа въ палатѣ, которую надо разогнать. Вотъ
какъ это дѣлается“ — и вслѣдъ затѣмъ Бланки, съ увлечеаіемъ любителя,
читаетъ цѣлую лекцію, какъ проникнуть за рѣшетки, войти въ залъ п
выгнать депутатовъ, живо представляя себѣ, что должно бы случиться.

XCIX.
2 - е ап рѣ ля было днемъ послѣдняго засѣ д ан ія. С цена р езк о м ѣняется.
Судебная ком едія завер ш ается трагедіей. П роизносятся рѣзкія слова, полныя
гн ѣ ва и н ен ави сти . П редсѣ датель с п раш и ваетъ Б лан к и , им ѣетъ ли онъ
ч то-нибудь прибавить въ свою защ иту послѣ реп лики генеральнаго проку­
ро ра Б ар о м ъ , которы й зако н ч и л ъ свою рѣ чь разбором ъ всей политической
д ѣ ятельности Б л ан к и .
Б лан ки встаетъ и за я в л я ет ъ : „Е сли бы у меня оставалось м алѣйшее
сом нѣніе в ъ б езпощ адной ненависти властей , которы е преслѣдую тъ меня,
та к ъ мнѣ не нужно бы ло-бы покидать стѣ н ъ суда, чтобы убѣдпться в ъ
этомъ. П ротивъ меня поднято черное знам я и мнѣ объявлена безпѳщ адная
в о й н а, во й н а н а см ерть!" П редс ѣ д атель хочстъ остановить Б л а н к и .

„Не прерывайте меня!,, кричитъ онъ. И онъ говоритъ, въ свою оче­
редь, о 12-м ъ маѣ 1 8 3 9 года, причемъ упоминаетъ къ слову имя Барбе,
который при этомъ вскакиваетъ и прерываетъ оратора крикомъ: „Не к а­
сайтесь меня!“ Бланкп продолжаетъ, раздражается, доказываетъ , что „до­
кументъ " Ташеро былъ сфабрикованъ въ совѣтѣ временнаго правитель­
ства. Онъ кончилъ. Предсѣдатель торопится дать слово Барбе и товарнщъ
Бланки по скамье подсудпмыхъ становится его обвинителемъ, громогласно
подтверждаете свою вѣру въ виновность Бланки, котораго при этомъ онъ
старается не называть но фамиліи, а задевать въ безлпчныхъ оборотахъ
речи: „Было сказано"... „Было сделано"... „Одинъ изъ обвиняемыхъ"...
„Этотъ субъекте" и т. п.
Обвиняемый Ф лоттъ кричитъ Б ар б е, что онъ ун и ж аете себя и они з а тѣм ъ обм ени ваю тся резкостям и .
Б ар б е к р и ч и те: „ Я т е б е скаж у , что ты такое — ты задъ этого чело­
в е к а , а дум аеш ь, что р е с п уб ли кан ец ъ !"
Флоттъ отвѣчаетъ: „ Я съ тобой расправлюсь— подожди!.. А теперь—

довольно!.."
Б л ан к и вм ѣ ш ивается и р езк о полем изируете съ Б ар б е. Но Б лан кп не
те р я е те при этом ъ сам ообладанія и го вори те сильно. Н ѣтъ ничего уж аснее
этого столкновенія, хотя и столь различны хъ лю дей, но сид ящ ихъ на одной
скам ье подсудпмы хъ, бы вш ихъ товарищ ей но д елу, а теперь пож ираю щ ихъ
другъ д р у га гл азам и , полны ми ненави сти. Н икто не дум аете отрицать у
Б ар б е его гер о й ства п сам опож ертвован ія, его независимую и гордую р еч ь.
Но у таки х ъ лю дей хотелось бы ви деть меньш е догм атизм а и больш е гу-

манности. Его несправедливость и нетерпимость отталкиваютъ. Люди, ни­
когда не участвовавшіе въ партійныхъ организаціяхъ, роясь въ пыли этой
исторіи и видя, какъ эти дѣятели вмѣстѣ боролись, работали, страдали за
осуществленіе своихъ идеаловъ, едва ли поймутъ эту нетерпимость, эту
легкость, съ которой осуждали человѣка, довѣряя темной и гнусной клеветѣ. Она была причиной остракизма борца, который уже провелъ 12 лѣтъ
въ тюремномъ заключеніи и снова на долгіе годы возвращается туда.
Проклятіе этой варварской узости, переходящей въ жестокость, даже у
наиболѣе благородныхъ сектантовъ! Можно согласиться, что Барбе пожертвовалъ всѣмъ,— положеніемъ, богатствомъ, семейными радостями, луч­
шими годами жизни, покоемъ, свободой, здоровьемъ, самою жизнью... Но
Бланки— то-же.
С.
Но во тъ эти враж дую щ іе братья
п р иговоромъ суда.

объединяю тся одинаково суровы мъ

Несмотря на показанія Ламартина, повидимому безпристрастныя и политичныя, въ которыхъ оиъ отказывается видѣть заговоръ въ дѣлѣ 15-го
мая и характеризуетъ тогдашнее движеніе, какъ стихійную манифестацію
передовыхъ партій, которая лишь случайно закончилась нокушеніемъ на
власть; несмотря на показанія Ледрю-Ролленъ, имѣющія тотъ-же смыслъ,
не взирая на классическую логику фактовъ, обвиняемымъ выносится жестокій приговоръ.
Барбе и Альберте, какъ бывшіе депутаты, осуждены въ ссылку. Бланки
приговаривается къ 10 годамъ тюремнаго заключснія. Собріе — на 7 лѣтъ,
Распайль— на 6 , Флоттъ и Кентенъ— на 5 лѣтъ тюрьмы.
Одни, въ чи слѣ ихъ Б ар б е, тр ан спортпрую тся н а „П рекрасн ы й островъ
на м орѣ“ . Д ругіе, въ томъ числѣ Б л ан к и , отправляю тся въ Д улланъ.
СІ.

Въ Дулланѣ, на рѣкѣ Соммъ, тюрьма находилась въ цитадели, п о ­
строенной въ XVI— ХVII вѣкахъ, затѣмъ превращенной въ исправительное
заведеніе. Теперь эта цитадель служила тюрьмой для осужденныхъ въ
Буржъ. Она расположена въ концѣ улицы, бѣлой и холодной, сѣвернаго
характера. Улица переходите въ дорогу, идущую между заборами и к у ­
стами боярышника. З а подъемнымъ мостомъ начинаются укрѣпленія, а
потомъ видно и самое зданіе тюрьмы. Постройки выведены, главнымъ обра-

зом ъ, п зъ кирпича, прогляды ваю щ его б лѣ д но-розовы м и пятнами среди окру­
жаю щ ей зелени тополей и луж аек ъ . В округъ главнаго зд ан ія сеньоровъ и
во й ска, тянутся ряды одноэтаж ны хъ п р и строекъ, въ которы хъ помѣщ аю тся
заклю ченны е и въ узкихъ проулкахъ, между которыми они гуляю тъ и работаю тъ.

Здѣсь, на пригоркѣ у крѣпостной стѣны и блуждая вокругъ зданій,
Бланки проводитъ 19 мѣсяцевъ. Единственное проявленіе внѣшней жизни,
которое оаъ можетъ видѣть, э т о —расхажпваніе и смѣны часовыхъ на крѣпостномъ валу. Дальше извивается дорога, по которой привезли его съ
товарищами, а въ концѣ ея расположенъ городъ, виднѣется масса домовъ,
крытыхъ черепицей и топущихъ въ зелени, рядъ маленькихь дворовъ, бур­
жуазныя дачи съ лужайками и клумбами цвѣтовъ, ряды тополей, каштановыя аллеи и надъ всѣмъ этимъ высятся двѣ колокольни, одна низкая и
остроконечная, а другая въ формѣ кіоска, виднѣется кирпичный фронтонъ
церкви и циферблатъ часовъ. Посѣтивъ Дулланъ, я понялъ то чувство
полной изолированности, которое должны были испытывать заключенные
въ виду этихъ дымящихся трубъ и мертвой тишины маленькаго городка.
Бланки наблюдалъ за полетомъ галокъ, прислушивался къ паденію камней,
обвалившихся съ крѣпостной с тѣны. Онъ слѣдилъ за этимъ циферблатомъ,
безжалостно отмѣчающимъ уходящее время среди мирнаго пейзажа и не­
подвижности окружающей жизни. Но и въ этой тюрьмѣ, среди горячихъ
споровъ и ссоръ, онъ продолжаетъ заносить свои мысли въ памятныя кни­
жечки. Тамъ онъ н аписалъ свои воспоминанія — характеристики о ЛуиБланѣ, Коссидьерѣ и Ледрю-Ролленъ, этюдъ о католицизмѣ и протестан­
тизмѣ, и наконецъ— цѣлую обвинительную рѣчь прогивъ Робеспьера.
Въ регистрѣ тюремной канцеляр іи Бланки значится такъ: „Прибыль
6-го а прѣля 1 8 4 9 года, осужденъ но приговору суда въ Буржъ на десять
лѣтъ тюремнаго заключенія за покушеніе ниспровергнуть существующій
порядокъ. Долженъ быть освобожденъ 2-го а прѣля 1 8 5 9 года“ .
Примѣты Бланки въ этомъ году описаны слѣдующимъ образомъ: „лѣтъ—
4 3 , росте 1,43 метра, волосы— сѣдые, брови— коричневыя, глаза— сѣрые
на выкатѣ, носъ— орлиный, ротъ— маленькій, подбородокъ— острый, лицо—
круглое, цвѣтъ лица— блѣдный“ .
Наконецъ, указано число ею перевода и новое мѣсто назначенія: „Пе­
реданъ стражѣ и отправленъ въ тюремной каретѣ 20-го октября 1 8 5 0 года
для перевода на „Прекрасный островъ“ , согласно предписанію министер­
ства отъ 18-го октября".

„Прекрасный островъ на морѣ“.
СII.

Бланки покидаетъ тюрьму въ Дулланѣ и совершаетъ новое путешествіе
въ тюремной каретѣ съ сѣвера на западъ; его везут ь къ мѣсту тюремнаго
заключенiя на „Прекрасный островъ". Карета останавливается въ Орой,
проѣзжаетъ Пикардію, Нормандію, Бретань, заросшія верескомъ поля и
дубовые лѣса. Послѣдней станціей па континентѣ является старый городокъ
съ неровной мостовой, деревянными домикамп, прилѣплснными одинъ къ
другому и спускающимися по склонамъ крутого берега. На высокпхъ крышахъ выступаютъ окна чердачныхъ комнатъ. Рѣка красиво извивается,
отражая въ своихъ водахъ голубое небо п старый городокъ. На берегу
рѣкп, въ присутствіи немногихъ зрителей, узника сажаютъ на парусное
судно. Его сопровождаетъ жандармскій офицеръ Лебрёнъ.
Такъ вождь соціалистовъ и вооруженный охранитель порядка молча
плывутъ внизъ по рѣкѣ, попадаютъ въ заливъ и выплываютъ въ открытый
океанъ. Судно не заходитъ въ обширный рейдъ крѣпости.
Внимательный взоръ Бланки едва различаетъ силуэтъ маленькаго го­
родка и внутренній бассейнъ гавани за лѣсомъ высокихъ мачтъ. Кормчему
приказано пристать въ портъ Фуке, на сѣверо-западной сторонѣ острова,
по другую сторону мыса, на которомъ построена крѣпость. По мѣрѣ прпближенія къ крѣпости, становятся видны силуэты казарменныхъ построекъ
и редута, заросшаго травою, на которомъ лежатъ кучи ядеръ и пушка,
открывающая свое длинное жерло въ сторону моря. Военные архитекторы,
которые въ продолженіе двухъ столѣтій воплощали ученыя замѣтки Вобана
въ постройкѣ выдающихся и входящихъ угловъ редутовъ, крѣпостныхъ
стѣнъ и казематовъ, изобразили такимъ образомъ на прибрежпыхъ скалахъ
всю исторію прошлаго съ его морскими сраженіями, сухопутными вылазками и канонадой крѣпостной артиллеріи.

CIII.
Оyb высаживаются на выступѣ скалъ, замыкающихъ порть Фуке. Оттуда
идут] по скалистой тропинкѣ, выходящей на дорогу, ведущую въ крѣпость,
расположенную отъ берега на разстояніи нѣсколькихъ сотъ метровъ. Они
входятъ въ зданіе, которое раньше занималось интендантомъ крѣпости, а
теперь составляетъ часть тюрьмы. Окруженный рвами и деревьями, защи­
щенный крѣпостными стѣнами, этотъ домъ, расположенный въ глубинѣ
квадратнаго двора, имѣетъ в нушительный видъ. Онъ крѣпко и элегантно
построенъ изъ нозеленѣвшихъ отъ времени камней, покрытыхъ мохомъ. Его
фасадъ въ стилѣ ХVІІ вѣка съ выдающимися карнизами и мансардами,
испорченъ только пристройками и будкой часового. По книгѣ тюремной
канцеляріи пріѣздъ Бланки значится 2-го ноября 1 8 5 0 года. Онъ прово­
дите три мѣсяца въ одной изъ камеръ 2-го этажа этого замка, откуда
ему видны крыши, верхушки деревьевъ, дорога, четыреугольники воздѣланныхъ полей, часть моря и кусочекъ неба. Но все это онъ можете видѣть
изнутри камеры, не подходя близко къ окну. Узникамъ также запрещено
приближаться къ рѣшеткѣ окна и дышать свѣжимъ воздухомъ, какъ и въ
тюрьмѣ св. Михаила. Былъ даже случай, когда за это часовой стрѣлялъ
въ одного изъ заключенныхъ . Въ концѣ февраля Бланки переводятъ въ
общую уголовную тюрьму, гдѣ содержится до 6 0 0 арестантовъ, охраняемыхъ цѣлой арміей надзирателей и солдате.
CIV.

За рядомъ дворовъ и садовъ, окруженныхъ низкими зданіями, идете
большая, заросшая травой, поляна, по которой бродите населеніе тюрьмы
и остатки разбитыхъ борцовъ 1 8 4 8 года.
Появленіе новоприбывшаго составляете цѣлое событіе въ скучной, но
лихорадочно-возбужденной жизни тюрьмы, среди этихъ побѣжденныхъ, ко­
торые сохранили свои убѣжденія, иллюзіи, вѣру, которые также группи­
руются здѣсь, какъ въ шумномъ городѣ революціи, имѣя своихъ вождей,
враговъ и подозрительныхъ сообщниковъ. Бланки и раньше былъ среди
этихъ людей предметомъ горячихъ споровъ. Онъ сохранилъ среди нихъ
вѣрныхъ друзей, которые горячо защищали его честь. „Документъ " Т а­
шеро чаето служилъ матеріаломъ споровъ въ часы общихъ прогулокъ.
Армапъ Барбе пользовался большимъ вліяніемъ среди одной группы заклю-

ченны хъ. которая готовила Б лан ки враж дебны й пріем ъ съ криками: „ Д а
здравствуетъ Б а р б е !“ „Долой Б л ан к и !"

Но что же ощутили они при появленіи маленькой, подвижной фигуры
Бланки? Какой магнитизмъ сообщалъ оиъ врагамъ и друзьямъ взглядомъ
свопхъ блестящихъ глазъ, выражающимъ непоколебимую волю? „Бланки!"
„Бланки!" „Вотъ Бланки!" Это имя электрической искрой пробѣжало но
рядамъ, зажгло страсти заключенныхъ вь тюремныя стѣны и заставило
смолкнуть группу Варбе. Оскорбительныя слова не были произнесены;
вражда замолкла при видѣ этого блѣдиаго лица и волось, до времени
посѣдѣвшихъ въ тюрьмѣ св. Михаила. Бланки прошелъ, какъ тѣнь, пожимая
на пути многочисленный, протягивающіяся къ нему руки, невозмутимый,
подъ гнѣвными взглядами враговъ, стоящихъ со скрещенными руками. Онъ
прошелъ въ зданіе тюрьмы, чтобы занять отведенное ему мѣсто.
СV .
Часть общей тюрьмы, въ которой помѣстили Бланки, выходила на
востокъ. Это— одноэтажное зданіе въ 12 метровъ длины, выходящее однимъ
концомъ на лугъ, а другимъ— къ стѣнѣ со рвомъ. Море начинается въ
50-ти метрахъ отъ стѣны. Его слышно, но не видно. Предъ фасадомъ, во
всю его длину, возвышается стѣна въ 5 метровъ вышиною. Двери и окна
камеръ выходили на э ту стѣну. Позади камеръ идетъ корридоръ, соединяющій различныя части тюрьмы. Чрезъ зеленую дверь вы попадаете вь
маленькую камеру, вся мебель которой состоитъ изъ желѣзной койки, стола
и стула. Боковая дзерь ведетъ въ сосѣднюю камеру. Республика все-таки
постыдилась отягчить наказаніе этихъ республикандевъ суровымъ тюремнымъ режимомъ. Сосѣдомъ Бланки по камерѣ былъ К азаван ь, студентъмедикъ, худой и черноволосый южанинъ, въ очкахъ, очень живой и рѣшптельный, уже бѣжавшій разъ изъ замка Фуке, какъ только былъ приведенъ туда. Онъ былъ недавно пойманъ и теперь находится подъ особострогимъ надзоромъ.
СV1.
Бланки занималъ камеру
14-й, а К азаванъ— № 15-й, соединявшіяся въ небольшую квартирку боковою дверью. Впрочемъ и сообщеніе
съ обитателями другихъ камеръ было в полнѣ доступно. Въ опредѣленные
часы двери всѣхъ камеръ отпирались и заключенные могли свободно по­
с ѣщать другъ друга, в мѣстѣ бесѣдовать, ѣсть, курить. Въ камерѣ № 29-й

собранія происходили регулярно. Табаку было много, дымъ стоялъ коромысломъ и цѣлыми часами раздавались громкіе споры товарищей. Здѣсь
былъ главный центръ политической жизни тюрьмы и участники этихъ собраній претендовали сохранять въ неприкосновенности чистоту своего респуб­
ликанскаго евангелія.
Бланки былъ отлученъ отъ этой церкви. Сомнительность „документа”
Ташеро, которая раздѣлялась даже самыми крайними врагами Бланки, не
помѣшала подвергнуть остракизму того, чей саркастическій, гордый умъ и
непонятный авторитетъ возбуждали зависть и ненависть. Цѣпляясь за этотъ
неблаговидный предлогъ, враждебная партія лишала себя крупной умствен­
ной силы, которая была-бы необходимымъ противовѣсомъ безсодержательнымъ разглагольствовоніямъ, громкимъ фразамъ и необдуманнымъ рѣшеніямъ.
Бланки оставался по необходимости изолированнымъ или почтп изолиропаннымъ въ революціонной партіи. Онъ сохранялъ традиціи своего классическаго воспитанія и оставался, въ силу обстоятельствъ, большую часть
жизни конспираторомъ временъ Реставраціи. Но въ дѣ йствительности его
умъ оперсдилъ тактику его партіи. Онъ первый изъ своихъ единомышленниковъ понялъ, что политика должна быть такой же наукой, какъ и другія
общественныя науки и что ее нужно еще обосновать. Будучи дѣятельнымъ
революціонеромъ, онъ былъ и критикомъ среди товарищей, не могущихъ
систематизировать знаніе и силы и удовлетворявшихся безотчетнымъ стремленіемъ къ борьбѣ, когда ихъ республиканизмъ заставлялъ учащенно
биться ихъ благородныя сердца и воинственный пылъ отуманивалъ ихъ
горячія головы.
Въ средѣ такихъ людей долго не понимали, что Бланки былъ нѣчто
большее, чѣмъ простой заговорщикъ, что онъ былъ глубоко проницательнымъ наблюдателемъ борьбы интересовъ, зналъ людей и потому былъ недовѣрчивъ къ нимъ, что онъ былъ глубокимъ полит икомъ, умѣвшимъ раз­
бираться въ явленіяхъ французской и вообще европейской жизни. И тѣ,
которые умѣли оцѣнить его выдающійся умъ и таланта организатора соціальвой революціи, остались вѣрны ему, несмотря на все и противъ
всѣхъ. Даже люди, переставшіе быть испонителями его плановъ, сохранили
глубокое уваженіе къ его уму и вѣру въ его силу. Но въ 1 8 5 0 году, на
„Прекрасномъ островѣ“ , его приверженцы были немногочисленны. И только
позднѣс, во времена имперіи, партія бланкистовъ начала рекрутироваться
среди молодежи латинскаго квартала. За время своего заключенія на
„Островѣ" Бланки велъ тихую уединенную жизнь, въ добромъ сосѣдствѣ
Казавана, всегда спокойный, часто веселый и охотникъ пошутить. Онъ

занимался воздѣлываніемъ огорода подъ окномъ, разводилъ овощи и зем­
лянику, работая въ деревянныхъ башмакахъ, безъ верхняго платья, съ
большой соломенной шляпой на головѣ. Онъ выглядѣлъ садовникомъ, вни­
мательно относился къ своимъ огороднымъ за нятіямъ, а въ своей камерѣ
часто велъ бесѣды съ Казаваномъ. Если Бланки своимъ появленіемъ разстроилъ готовившуюся противъ него враждебную манифестацію, то онъ
зналъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, съ какою враждебностью относились къ нему
многіе. И желая съ самаго начала опредѣлить почву, на которой ему при­
дется дѣйствовать, онъ рѣшилъ открыто выступить противъ своихъ враговъ
и разъ навсегда свести съ ними счеты. Съ этой цѣлью онъ проситъ одного
изъ товарищей по заключенію передать Барбе слѣдующее предположение:
Онъ вызываетъ Барбе на словесный поединокъ въ присутствіи всѣхъ то­
варищей— республиканцевъ. Но при этомъ онъ ставитъ условіемъ, чтобы
не было посторонняго вмѣшательства, ни помощниковъ, ни адвокатовъ съ
обѣихъ сторонъ. Бланки и Барбе должны вести диспутъ въ присутствіи
2 5 0 свидѣтелей „Я хочу“ , говорить онъ въ заключеніе, „сорвать маску съ
этого Тартюфа, воображающаго себя Баярдомъ и показать завпстливаго
аристократа, случайно попавшаго въ демократическiй лагерь". Б арбе сна­
чала принимаетъ предложеніе и хочетъ установить условія встрѣчи. Но
Бланки, какъ человѣкъ осторожный, зная, что Барбе увелпчилъ число своихъ
сторонниковъ раздачей двухфранковыхъ чековъ, одинъ изъ которыхъ попалъ въ его руки, требуетъ , чтобы условія диспута были изложены пись­
менно и подписаны обѣими сторонами. Вотъ условія, подписать которыя
онъ предложилъ Варбе: „Диспутъ происходить между Б арбе и Бланки безъ
всякаго посторонняго вмѣшательства. Всякое вмѣшательство какого-бы то
ни было характера будет ь немедленно подавляемо избраннымъ бюро и
будетъ считаться оскорбленіемъ всему собранію. Бланки и Барбе съ са­
маго начала энергично заявляютъ неодобреніе такому вмѣшательству, съ
чьей бы стороны оно не нослѣдовало. Каждый ораторъ говорить безъ
ограниченія времени, но можетъ брать слово вторично лишь послѣ того,
какъ противникъ кончитъ говорить. Они взаимно соглашаются не преры­
вать другъ друга замѣчаніями. Бюро состоитъ изъ трехъ членовъ; предсѣдатель долженъ быть избранъ собраніемъ, остальные два члена являются
представителями сторонъ. На обязанности бюро лежитъ исключительно сохраніе порядка въ собраніи. Оно ни въ какомъ случаѣ не имѣетъ права
вмѣшиваться въ диспутъ или прерывать оратора. Но если каждый изъ
ораторовъ говорилъ уже три раза, то бюро можетъ поставить на голосованіе собранія вопросъ о заключенiи дебатовъ.

К р ѣ п о с т ь „ П р е к р а с н а г о О с т р о в а н а м о р ѣ “ 14 д е к а б р я 1 8 5 0
г о д а " . Условія были пріемлемы, однако, Барбе отказался подписать ихъ.
„Онъ хотѣлъ", говорить Бланки, „устроить общую свалку. Онъ бы выставилъ противъ меня 3 — 4 забіякъ изъ своихъ приближенныхъ, отъ которыхъ мнѣ пришлось бы отбиваться, въ то время какъ онъ оставался бы
въ сторонѣ молчаливымъ и важничающимъ зрителемъ. Я же требовалъ
дуэли между Барбе и Бланки". Такимъ образомъ планъ Бланкп не осу­
ществился. Барбе созвалъ собраніе, въ которомъ разбиралось это предложеніе Бланкп. Одинъ изъ друзей Бланки утверждаетъ , что сначала Барбе
принялъ это предложеніе. Послѣдній отрицаетъ . Фонтэнъ и Пейръ настаиваютъ на этомъ утвержденіи и клянутся своею честью. Тогда Барбе поправляется и говоритъ, что на словахъ онъ дѣ йствительно принялъ это
предложеніе, но отказался подписать его. Раздраженный противорѣчіемъ,
онъ кричитъ: „Пусть приглася тъ самого господина Бланки!" Толпа ропщете,
слыша эту необычную для Барбе апелляцію. Восемь членовъ собранія
заявляютъ, что они отказываются бить судьями Бланки. Многіе присоеди­
няются къ нимъ возгласами: „Мы тоже!..." „Не нужно суда!" „Это под­
лость!" „Это возмутительно!. . " — Поднимается общій шумъ, крики, перебранка
и толпа расходится въ шумномъ безпорядкѣ. На слѣдующій день, во время
лекціп по соціальной экономіи, которыя Бланки чпталъ товарищамъ два
раза въ недѣлю съ самаго пріѣзда въ тюрьму, масса заключенныхъ, въ
большинствѣ состоящая изъ рабочихъ, громко протестуетъ противъ органи­
зованной травли, которой подвергается Бланкп. „Эти буржуа преследуютъ
нашихъ людей, которые ихъ безпокоятъ и отъ которыхъ они хотятъ отде­
латься!"
Съ этого времени въ тюрьмѣ образуется двѣ партіи— буржуа и революціонныхъ пролетаріевъ, группирующихся около Бланки. Въ сущности за
нимъ теперь большинство и онъ несколько разъ утверждаетъ въ своихъ
письмахъ, что не будь защиты этого большинства его бы навѣрное убпли.
Такъ благодаря этой попытке объясненія съ врагами онъ достигъ относи­
тельнаго покоя и безопасности. Затемь онъ игнорируете своихъ враговъ и
упоминаете о нихъ лишь въ „Обращеніи къ народу", которое онъ послалъ
Бартелеми въ Лондонъ, какъ ответе на просьбу последняго сочи нить при
ветъ банкету „Равны хъ", праздновавшихъ годовщину своего общества 24-го
февраля подъ председательствомъ Луи-Блана. Бланки воспользовался этимъ
случаемъ, чтобы выразить свое отношеніе къ политике деятелей 1 8 4 8 г.,
въ частности Барбе п Луи-Блана. Онъ зналъ, что это „Обращеніе къ на­
роду" не будетъ прочтено на банкете, но онъ просто хотелъ выразить

свое отношеніе къ затронутымъ вопросамъ. Это „Обращеніе къ народу“
было напечатано шуриномъ Бланки, которому онъ передалъ черновую ру­
копись, что вызвало негодованіе среди его противниковъ, любившихъ нападать, а не выслушивать отвѣты. Между прочимъ, въ своемъ „Обращеніи"
Бланки рисуетъ картину всеобщей продажности, которой онъ былъ свидѣтелемъ. Вообще же о тюремной жпзнп и раздорахъ среди бывшихъ това­
рищей онъ говорить лишь въ частныхъ письмахъ къ своимъ друзьямъ.
Въ письмѣ отъ марта 1 8 5 1 года онъ съ юморомъ описываеть полити­
ческую агитацію и сплетни въ тюрьмѣ. Варбе, Альбертъ и К0, разсказываетъ онъ, организовали здѣсь родъ тайнаго правительства и ведутъ себя
такъ, какъ будто они наканунѣ власти— раздаютъ мѣста, чины и званія
своимъ приверженцамъ, одновременно съ табакомъ, виномъ и деньгами.
Барбе при этомъ играетъ роль диктатора. Каждаго изъ заключенныхъ преслѣдуетъ свора вербовщиковъ изъ свиты Барбе: „Ты суяасшедшій“ , говорятъ они узнику, желая его привлечь на свою сторону, „Чего ты ждешь отъ
Бланки? Вѣдь онъ ничѣмь не будетъ. У него нѣгъ ни малѣйшихъ шансовъ имѣть крупное значеніе въ будущей революціи. Хозяиномъ тогда
будетъ Варбе и онъ тебя оставитъ ни съ чѣмъ“ ... Вмѣстѣ съ тѣмъ Бланки
безъ усталп преслѣдуютъ кличками— измѣнникъ, маленькій диктаторъ, полицейскій агентъ, Кромвель, шпіонъ и претендентъ въ Наполеоны. Онъ
заканчиваетъ письмо, насмѣхаясь надъ этой ярмаркой тщеславія и сурово
осуждая Барбе, который, по его словамъ, играетъ здѣсь ту же роль сѣятеля раздоровъ, какъ и въ тюрьмѣ св. Михаила и преслѣдуетъ его своей
клеветой и ненавистью уже десять лѣтъ, нападая сзади, какъ въ Буржѣ,
гдѣ опъ дѣлалъ это при содѣйствіи предсѣдателя верховнаго суда и геиеральнаго прокурора. Себя онъ называетъ „паріей“ эпохи и, вспоминая
установившуюся за нимъ репутацію людоѣда, говорить, что мнѣніе бур­
жуазнаго общества его такъ же мало интересуетъ, какъ мнѣніе стада барановъ. Но его мысли заняты не только этими безполезными спорами. Въ
одномъ изъ писемъ того же времени къ одному изъ друзей, котораго по­
стигло большое горе, онъ пишетъ: „Что касается меня, то я не люблю
утѣшеній. Время, жизненная борьба, бурныя событія, которыя захваты ­
ваю тъ наше в ниманіе— только они способны мало по малу утишить ду­
шевную боль. Какъ всѣ, ты будешь удивляться потомъ, что плакалъ надъ
своей печалью. Такъ люди съ ихъ печалями и радостями исчезаютъ одинъ
за другимъ въ безднѣ забвенія. Прощай!" Въ томъ же письмѣ онъ вспоминаетъ своего отца, „который былъ прекраснымъ человѣкомъ, мягкимъ,
добрымъ, снисходительнымъ и философски относившемся къ жизни. Онъ

оставил ъ м нѣ въ насл ѣ дство часть своего долготерпѣнія и безропотности.
Н е будь этого я не смогъ бы перенесть своей у ч асти ".

СV II.
Ж и зн ь въ тю рьм е при ум ѣренном ъ кли м ате „П р екр асн аго О строва",
особенно лѣтом ъ, облегчалась узн икам ъ прогулкам и н а больш омъ лугу, расположенномъ въ стѣ н ах ъ крепости.

Лугъ этотъ имѣлъ въ длину 2 5 0 метровъ, а въ ширину 1 5 0. Гуляя
на немъ легко было избѣгать непріятныхъ встрѣчъ и разговоровъ, найти
уединеніе и вести друж ескія бесѣды.
П артія Б ар б е в е л а себя зд ѣ сь очень ш умно. Споры, начаты е в ъ к а ­
мер ѣ ихъ ш еф а, продолж ались на прогулкахъ. Н епричастны е к ъ э т имъ
разговорам ъ бродили однако, вспом иная улицы П ар и ж а, свои м астерскія и
п р едм естья, куда они во звращ али сь по вечер ам ъ домой. Заклю ченны е, ставш іе на сторону Б л а нк и , были уж е стары е друзья, пли новы е приверж енцы ,
которы хъ привлекало об ая ніе его л и чности.
Ч асто опъ лю билъ соверш енно уединяться, оставался целы м и часами
у своего о кн а, наблю дая за вечернпм ъ небомъ или уносясь мыслью къ
воспом инаніям ъ п рош лаго.
По лугу онъ катался н а ослѣ, в ъ своей ш ирокополой ш ляпѣ, задум ­
чивый, со скрещ енны ми н а груди рукам и и тогда никто не рѣш ался з а ­
говари вать съ нимъ.
СVІІІ.
Б ы вали днп о собеннаго возбуж денія. К огда тю ремная дисциплина осл а­
б е в а л а , то лугъ превращ ал я в ъ мѣсто общ аго собранія, н а которомъ шумпо
ставились и рѣ ш ались полити ч ескіе и соціальны е вопросы . Всѣ теоріи, кото­
ры я нѣ сколько м ѣ сяц евъ тому н а зад ъ обсуж дались съ трибунъ клубовъ,
всѣ собы тія общ ественной ж и зни , слухъ о которы хъ доносился къ нимъ,
возбуж дали горячіе споры среди этихъ людей, столь п р ивы чны хъ къ д еб атам ъ такого рода и давали нмъ поводъ, чтобы р азсѣ яться и излить свою
злобу в ъ сло вахъ .
И хъ мы сль упосилась къ Ф ранц іи , превращ енной в ъ имперію и къ
декабрьскому перевороту, который яви лся заклю чительны м ъ актомъ только
что переж итаго револю ціоннаго періода. До нихъ д олетело поелѣднее эхо

за м ираю щ ихъ европейскихъ возстаній . И наиболѣе чуткихъ, ко гд а они з а ­
думы вались, сидя на этимъ островѣ, пораж ало полное зати ш ье, во д во р и в­
ш ееся во Ф ранціи, Г ерм аніи, И тал іи и всей Е вропѣ. В се казалось око н ч ен нымъ, а они были осуждены н а б езд ѣ ятельность и безплодную тр ату
революционной энергіи в ъ пусты нномъ океанѣ .
Но несмотря н а все, эти обитатели п р ед мѣ стій и п ередовы е борцы
в сегд а были готовы содѣй ствовать осущ ествленію своихъ и д еало въ ; они
воодуш евлялись проектами всеобщ аго счастья и р ав ен ства, которы е и зл а­
гались ораторам и н а основаніи господствовавш ихъ тогда соц іальны хъ с,чстем ъ. И хъ повы ш енное н астроеніе вы ливалось то гда в ъ п ѣ н іи револю ціонно-патріотическихъ пѣ сенъ. К огда всѣ наговорятся при видимости сво­
боды, вы ступая н а воображ аем ой тр и бунѣ , тогда они ещ е болѣе возбуж ­
дались хоровы мъ пѣніем ъ револю ціонны хъ м арш ей, создававш и х ъ и л л ю зiю
похода противъ господствую щ ей ти ран іи , за вѣ ч н о е братство и всеобщ ую
гармонію . Сколько р а зъ торж ественны е аккорды „М арсельезы " , „ П оходнаго м ар ш а" и „Р аб о ч ей пѣ с н и “ оглаш али эти стѣны и терялись в ъ шумѣ
в ѣ тр а и морского прибоя.
Население П але, нисколько не запуганное реп утаціей подж игателей и
кровоп ійц ъ, заклю ченны хъ въ тю рьмѣ , приходило гулять подъ ея стѣнам и,
о стан авли валось по дорогам ъ и п а в а л а х ъ крѣпости и слуш ало эти пѣсни
съ призы вам и къ оружію и борьбѣ, эту револю ціонную поэзію , вы раж аю ­
щую религію республиканцевъ.
Д ля больш инства обитателей м аленькаго городка это б ы ло постоянны м ъ
развлеченіем ъ, нѣчто въ родѣ дарового концерта, способнаго заинтересовать
лю бителя и дать матер іал ъ к ъ засто л ь нымъ бееѣдам ъ диллетаитовъ.
СІХ.
Тюремное общ еж итіе искало р азвлеч ен ій и болѣе простого хар актер а.
В ъ больш омъ за л ѣ , которы й служилъ мѣ стомъ общ ихъ прогулокъ в ъ дур­
ную погоду, заклю ченны е устроили театральн ы я представленія. П ар ижане
были дѣятельны ми органи заторам и этихъ вечеровъ . И хъ во споминан ія съ
б ульвар а К ры мъ, ихъ былыя симп ат іи к ъ излю бленнымъ ак тер ам ъ съ осо­
бенной силой ож ивали по вечер ам ъ , когда они зн ал и , что теперь народъ
толпится у дверей театр о въ , гдѣ продавцы а пельсиновъ р азстави ли свои
лотки, и в ъ зрительном ъ за л ѣ , в ъ котором ъ св ѣ титъ лю стра, я р к ая , какъ
солнце мелодрамы. Они быстро устроили подмостки и сцену, отдѣленную
зан авѣ сью , мѣсто для оркестра и скамьи для зрителей.

Ихъ репертуаръ состоялъ изъ пьесъ, имѣвшихъ въ ихъ время особен­
ный успѣхъ въ Парижѣ. Они усердно разучивали роли по книжкамъ, если
ихъ удавалось достать, или возсоздавая текстъ по памяти. Играть прихо­
дилось въ полумракѣ, при слабомъ освѣщеніп нѣсколькихъ свѣчей, и тюремныхъ лампочекъ.

Антракты возвѣщались

крикомъ:

„задергивай

зан а-

вѣсъ!“ Роли исполнялись съ серьезнымъ увлеченіемъ предъ публикой изъ
доброжелательныхъ товарищей, готовыхъ

развлекаться

и не требователь-

ныхъ, какъ дѣти на представленіяхъ Петрушки въ Тюльери. Долго смѣялись
потомъ и сохраняли воспоминаніе объ одномъ

представленіи

„ А н то н ія ",

гдѣ Адель Эрвэ появилась н а сцену, не успѣвъ побывать у цирульника, съ
усами, болѣе длинными, чѣмъ у ея фатальнаго романтическаго возлюбленнаго.
СХ.
Недовѣріе и взаимная ненависть забывались
развлеченій.

во время

Они забывались также при совмѣстпомъ

этихъ

общихъ

празднованіи вели-

кихъ годовщинъ— 2 4 -го февраля или печальныхъ іюлъскихъ

дней.

Тогда

устраивались банкеты и общіе обѣды на манеръ первыхъ вѣковъ христi ан­
ства, на которыхъ распивалось вино, скопленное за долгое время, произно­
сились тосгы п поминались жертвы революцій, возобновлялись клятвы мести.
Иногда поднималось красное знамя надъ головами тѣсно, какъ на баррикадахъ, сплоченныхъ группъ, знамя возстаній, неизвѣстно кѣмъ сдѣланное и колеблемое чьей то могучей рукой. Его развертывали также на похоронахъ товарищей,

когда весь ужасъ пхъ заключенія дѣлался особенно

очевиднымъ, когда сознавалось, что для покойнаго все кончено и онъ не
увидитъ больше ни близкихъ сердцу, ни родины. И сколькихъ еще ждала
подобная участь!..

И

тогда

тотъ-же

порывъ

бурныхъ манифестацій, которая овладѣваетъ

гнѣва,

та

же

иногда толпой,

потребность
участвующей

въ похоронной процессін на пути къ Перъ-Лашезъ, охватывали всю массу
заключенпыхъ, надъ головами взвивалось красное знамя и сопровождавшіе
покойника громко пѣли Марсельезу, обходя 3

или

4

раза

вдоль

тюремнаго двора, болѣзненно чувствуя свое безсиліе вырваться
мертваго дома. В ъ тюрьмѣ бывали протесты изъ за

неудобствъ

стѣнъ

изъ этого
помѣще-

нія и плохой пищи. Эти тюремныя возстанія глухо подавлялись вооружен­
ной силой, а участниковъ наказывали карцеромъ и саж аніемъ на хлѣбъ и
воду. Главныхъ зачинщиковъ бунта начальникъ тюрьмы,

чучело котораго

не разъ вѣшали заключенные, запиралъ въ темные и грязные
карцеры на хлѣбъ и воду.
окно свою пищу,

Туда же бросали

тѣхъ,

кто

подземные

вы кидывалъ

за

поджигалъ матрасъ иди обвинялся въ ссорѣ и дракахъ

съ надзирателями, которые держали себя очень вызывающе. Нѣкоторые
изъ нихъ, не ограничиваясь грубостями, пускали въ ходъ даже кулаки
противъ заключенныхъ. Одного изъ заключенныхъ надзиратель даже тя­
жело ранилъ ударомъ топора. Въ подземельяхъ замка Фуке происходили
сцены насилія, подобныя тѣмъ, которыя разъигрывались въ ужасныхъ склепахъ тюрьмы св. Михаила.
Потомъ наступало сравнительное затишье до новаго взрыва недоволь­
ства, которое являлось постоянной атмосферой массы людей, вынужденныхъ жить при такихъ ненормальныхъ условіяхъ. Но всего печальнѣе
была вражда заключенныхъ между собою. Бездна между Барбе и Бланки
все болѣе углублялась. Враждебные лагери — „прихлебателей" и „строгихъ"— относились другъ къ другу съ взаимнымъ презрѣніемъ и обмѣ ни­
вались уничтожающими взглядами. Къ ихъ стыду надо сознаться, что вза­
имное озлобленіе толкало нѣкоторыхъ даже на доносы, при попыткахъ
побѣга изъ противнаго лагеря. Какъ вездѣ при такомъ массовомъ скопленіи, выдѣлялись недоброкачественные элементы и совершались позорные
поступки, заставлявшіе возмущаться всѣхъ честныхъ людей.
СXI.

Бланки читалъ, дѣлалъ выписки, бесѣдовалъ съ товарищами, всегда
спокойный съ виду, но потлощенный мыслью о томъ, что совершалось за
стѣвами тюрьмы. Онъ безпрестанно требуетъ у своей матери, сестры и
оставшихся вѣрными друзей духовной пищи для удовлетворенія своего ненасытнаго голода къ з нанію. Ему нужны книги, брошюры, журналы, обозрѣнія, географическіе атласы. На „Прекрасномъ Островѣ" онъ поглотилъ
цѣлыя библіотеки. З д ѣсь онъ достигъ пятидесятилѣ т няго возраста и полнаго развитіи своихъ духовныхъ силъ и способностей, познанія совокупности міровыхъ явленій и самаго себя. Онъ и зу чаетъ политику, политиче­
скую экономію, философію, его мысль интересуется вопросами метафизики.
Онъ накопляетъ свои знанія путемъ выписокъ изъ прочитанныхъ книгъ и
дѣлится ими въ письмахъ кь друзьямъ. Письма, которыя онъ пишетъ авторамъ, присылающимъ ему свои произведенія, представляютъ цѣлыя статьи по
разм ѣрамъ, глубинѣ и основательности. Онъ пишетъ и журнальныя статьи,
отзывы о новыхъ книгахъ, попадающпхъ къ нему въ руки, политическія
замѣтки о текущихъ событ іяхъ, которыя становятся ему извѣстными изъ
писемъ и „Монитора". Въ ноябрѣ 1851 года, въ одномъ изъ писемъ къ
Руже онъ предсказываетъ близость государственнаго переворота. Въ 1 8 5 3 г.

онъ пишетъ о неизбѣжности Крымской войны, а въ 18 55 году, по поводу
этой войны, онъ пишетъ на тему Наполеона, что Европа должна быть
республиканской или оказачиться.
На Прекрасномъ-же Островѣ онъ пишетъ сочинеаіе „У регулирован­
ная анархія какъ будущее человѣчества". Въ немъ онъ рѣзко выступаетъ
противъ Мадзини. Тамъ-же онъ высказывается о толпѣ: „Пусть другіе
воскуриваютъ фиміамъ этому идолу, я не буду этого дѣлать, я не обого­
творяю крокодила". О своемъ одиночествѣ онъ пишетъ: „Быть наединѣ
съ истиной противъ всего свѣта даже на чердакѣ — это пріятное п ут ѣ ­
шительное одиночество".
О дѣятеляхъ 18 48 года онъ говорить: „Они взывали къ интересамъ, а
я — къ совѣсти людей".
На Островѣ-же онъ увлекается астрономіей и набрасываетъ гипотезу
вселенной.
Такъ онъ постепенно становился всесторонней личностью, вопреки
существовавшему о немъ мнѣнію. Но онъ ошибался, если думалъ, что
ногъ измѣнпть это мнѣніе.
„Ему 51 годъ и его памятникъ уже готовь", писалъ нѣсколько позже
Ипполитъ К астиллъ.
Но въ этомъ умственномъ трудѣ Бланки обрѣлъ философское спокойствіе духа, родъ ироническаго фатализма, почерпнутаго въ сознаніи неизбѣжныхъ условій человѣческой эволюціи. Его будущая дѣятельность и ха­
рактеръ его вліянія на создавшуюся вокругъ него партію мысли и дѣйствія, свидѣтельствуютъ, что его умственная индивидуальность достигла
полнаго р азви тія. Но его спокойствіе во всякомъ случаѣ не было покор­
ностью судьбѣ. Его никогда но покидала вѣра въ свои идеалы и соб­
ственный силы.
Онъ устроился въ тюрьмѣ такъ, какъ будто предполагалъ оставаться
въ ней до конца своей жизни, но онъ никогда не терялъ надежды выр­
ваться на свободу и эта мысль занимала его наряду съ научными трудами.
Изучая судьбу европейскихъ государствъ, границы которыхъ перекраивала
дипломатія, онъ интересовался п мѣстностью, куда его забросила судьба. Онъ
прочелъ нѣсколько книгъ и брошюръ, касающихся Бретани и „Прекраснаго
Острова", у него была карта окружающей мѣстности. Кто знаетъ? Можетъ быть
непредвид ѣ нный случай поможетъ ему бѣжать съ этого острова, каторый такъ
хорошо охраняется моремъ. Возможно, что море и будетъ его освободителемъ. Надо было только довѣриться ему до встрѣчп съ какимъ-нибудь
англійскнмъ и испанскимъ кораблемъ. И тогда море унесетъ его далеко

отъ надзирателей, солдатъ, такъ далеко, что бѣглецы не услышатъ даже
пушечнаго выстрѣла, который возвѣститъ о ихъ побѣгѣ. Но какъ это
сдѣлатъ?
Бланки скоро понялъ невозможность бѣжать со стороны Пале. Хотя
онъ лишь проѣздомъ видѣлъ эту часть Острова, но легко было догадаться,
что она была наиболѣе охраняема стражей. На этой сторонѣ были распо­
ложены цитадель, тюрьма, форты и здѣсь-же постоянно совершались обходы
солдатъ и тюремныхъ надзирателей. Даже предположивъ , что усиленное
движеніе горожанъ и могло способствовать побѣгу съ острова, но въ этой
сторонѣ материкъ былъ недалеко и по узкому проливу всегда сновали
французскіе суда, идущіе на Прекрасный Островъ или въ Оре, Киберонъ,
на острова Уаттъ и Гёдиккъ. Тогда пришлось-бы выбраться изъ французскихъ водъ п плыть на югъ. Въ такомъ случаѣ лучше сразу выбрать
это направленіе. Въ Созонъ, на сѣверо-западѣ, хотя населеніе и рѣже,
но географическое положеніе одинаково невыгодно. Тѣ-же неудобства со
стороны Локмаріа, на востокѣ. Всего цѣлесообразнѣе отправиться въ югозападномъ направленіи, вдоль берега „Дикаго“ моря. Тамъ портъ Гульфаръ является единственной удобной пристанью, гдѣ можно достать шлюпку
и отплыть въ открытое море.
Обо всемъ этомъ оба товарища по заключенію Бланки и К азаванъ—
знали только поверхностно, изъ книгъ и географической карты. Но полу­
чились болѣе точныя свѣдѣнія, когда, въ концѣ осени 1 8 5 2 года, пріѣхали
мать и сынъ Бланки, 1 5 -ти— лѣтній юноша, съ которыми Бланки имѣлъ
нѣсколько свиданій.
СХІІ.
Госпожа Бланкп, тогда уже 75-лѣтняя етаруха, объѣздила островъ во
всѣхъ направленіяхъ въ сопровожденiи республиканца изъ Пале — Эмиля
Гушуа. Она побывала въ Пале, Созонъ, Б ангоръ п Локмаріа. Поселилась
она въ деревнѣ Кервиллюэнъ, расположенной у подножія маяка, близь
Порта Гульфаръ, заключеннаго въ скалистые берега и въ глубинѣ заросшаго ивнякомъ и папоротниками. Тамъ она могла хорошо познакомиться
съ мѣстностыо и жителями. Низкій домикь, въ которомъ она жила, принадлежалъ крестьянину— моряку. Тамъ-же помѣщался и деревенскій кабакъ
куда по вечерамъ собирались рыбаки и лоцманы. Они проводили цѣлые
часы за кувшиномъ сидра и стаканомъ водки. Это были грубые люди съ
своеобразными лицами, загрубѣвшими отъ морскихъ вѣтровъ, съ медленной

рѣчью и прямымъ взглядомъ. Безъ сомнѣнія между ними найдется ктонибудь, который согласится помочь бѣгству. Нѣтъ ничего легче, какъ
отплыть съ одного изъ скалистыхъ выступовъ порта Гульфаръ ночью, во
время прилива. А попавъ въ открытое море надо будетъ отыскать ино­
странное судно. Не нужно было далеко отъѣзжать, чтобы попасть на мѣсто
постоянныхъ рейсовъ большихъ кораблей.
СХІІІ.
Весною 1 8 5 3 года Бланки и Казаванъ рѣшили бѣжать. Уже давно
они подготовляли возможность побѣга.
Медленно они приближались къ нему, съ безконечной осторожностью
обставляя каждый шагъ впередъ и предотвращая всѣ поводы къ подозрѣніямъ. Бланки почтя съ самаго пріѣзда сталъ въ опредѣленныя, довольно
своеобразныя отношенія къ тюремщикамъ. „Онъ былъ неразговорчивъ съ
нами", говорилъ мнѣ одинъ изъ бывшихъ надзирателей тюрьмы. „Онъ
дѣлалъ видъ, что не слышнтъ и не замѣчаетъ насъ“ . Когда было необхо­
димо, онъ отвѣчалъ пмъ кратко п сухо, но чаще всего, молча поворачи­
вался къ нимъ спиной. Чрезъ нѣкоторое время надзиратели пришли къ
заключенію, что безполезно заговаривать съ нимъ, что это былъ угрюмый
и гордый узникъ, не расположенный сходиться съ людьми. Тогда онъ
началъ проводить эту систему во всей ея строгости— никогда не отвѣчалъ
на окрикъ при повѣркѣ, не поворачивалъ головы, старался остаться
совершенно неподвижнымъ, какъ только слышалъ приближающіеся шаги,
скрипъ ключа и отодвигаемыхъ запоровъ своей двери. Онъ невозмутимо
продолжалъ заниматься— читать, писать или разсматривать географическую
карту. Если онъ лежалъ, то по прежнему, опираясь на локоть, былъ
углубленъ въ книгу или притворялся спящимъ.
Сначала тюремщики настаивали, чтобы онъ откликался на повѣркѣ,
но это ни къ чему не повело. Пришелъ старшій надзиратель въ парадной
формѣ, расшитой серебряными галунами, но имѣлъ столько-же успѣха,
сколько и его подчиненные въ темнозеленыхъ мундирахъ съ желтыми кан­
тами. Ни крики, ни угрозы карцеромъ — ничто не помогало. Приходилось
мириться съ капризами заключеннаго. И когда эти опыты, терпѣливо и
тщательно повторяемые изо дня въ день, продолжались недѣли и мѣсяцы,
такъ никто ужъ больше не обращалъ вннманія на странности Бланки.
Надзиратель отворялъ дверь, кричалъ „Бланки!" удостовѣрялся въ цѣлости
своей тюремной дичи и удалялся, не заходя даже въ камеру.

To-же происходило и у Казавана, перенявшаго странности своего со­
с ѣ да. Всѣ, мало-ио-малу, привыкли къ этому.
Въ своей камерѣ Казаванъ всегда сидѣлъ спиною къ двери, согнув­
шись надъ столомъ, заваленнымъ бумагами.
Бланки, лежа на койкѣ или сидя за столомъ, всегда имѣлъ на головѣ
свою громадную соломенную шляпу, которая бросала густую тѣнь на его
лицо, позволяя видѣть только кончикъ сѣдой бороды. Просиживая далеко
за полночь у стола, они старались сохранять неподвижную позу манекеновъ, такъ что надзиратели сначала могли удивляться, думать, что они
впали въ обморочное состояніе, но потомъ привыкли къ этому и ограни­
чивались бѣглымъ взглядомъ на камеру чрезъ глазокъ двери. Драма побѣга
могла теперь разыграться.
СХІV .
Д ѣ йствительно разыгрались сцены, полныя глубокаго драматизма, гдѣ
воля человѣка сталкивается съ неумолимой судьбою. Торопливо, предъ самымъ концомъ вечерней прогулки 5-го апрѣля, въ новолуніе, когда можно
было воспользоваться темнотою ночи, оба узника фабрикуютъ изъ подушекъ, бѣлья и своего платья своихъ двойниковъ, которыхъ сажаютъ за
столъ въ обычныхъ позахъ и зажигаютъ предъ ними лампы. Они берут ь
подъ полы двѣ веревки, заранѣе приготовленныя, съ узлами и желѣзнымъ
крючкомъ на одномъ концѣ и смѣшиваются съ толпою гуляющпхъ. Затѣмъ,
выбравъ минуту общаго замѣшательства предъ запоромъ тюрьмы, они пря­
чутся между грядами гороха. Тамъ они, подъ дождемъ выжидаютъ наступленія ночи, когда темнота сдѣлаетъ незамѣтными ихъ движенія.
Межъ тѣмъ прочіе узники заходятъ въ камеры. По одному, парами и
группами, одни сп ѣ ша, другіе не торопясь, они входятъ и толпятся у
дверей, подъ надзоромъ тюремщиковъ, какъ стадо овецъ, вокругъ котораго
бѣгаютъ сторожевые псы. Все кончено; послѣднія двери запираются.
Тюрьма погружается въ молчаніе. По коридорамъ, идетъ повѣрка, отво­
ряются двери камеръ и ведется перекличка. „Бланки!" „К азаванъ!" Оба
на своихъ мѣстахъ. Бланки погруженъ въ чтеніе, а Казаванъ что-то пи­
ш етъ. Двери запираются.
CXV.
Ихъ отсутствіе не замѣчено. На дворѣ спокойно, нѣтъ бѣготнп и
шума. Ночь темна и дождлива. Теперь необходимо покинуть эту засаду,

чтобы избѣжать послѣдній обходъ. Подъ стѣною на лугу находится общій
съ другимъ дворомъ колодезь. Они спускаются въ него на веревкахъ и
выжидаю тъ тамъ полтора часа, неподвижные, съ ногами въ водѣ, дрожа
отъ холода, пока но удаляется обходъ. Съ большими трудностями, промокшіе насквозь и окоченѣвшіе, они вы лазятъ и отыскиваютъ свою до­
рогу. Они перелѣзаютъ чрезъ палисадъ. Слышенъ звонъ колокола, возвѣщающій конецъ повѣрки. Тюрьма погружается въ сонное молчаніе. „ Побѣда, манекены побѣдили!“ в осклицають они тихо. Имъ остается еще пе­
реб ѣжать огороды, перелезть двѣ низкихъ стѣны п обойти д ва сторожевыхъ поста. Они зацѣпляютъ якорями веревки за вершину стѣны, уса­
женной бптымъ стекломъ, и перелѣзаютъ на другую сторону. Теперь они
внѣ тюрьмы. Но предстоитъ еще выбраться изъ цитадели. Они стоятъ у
основанія главной крѣпостной стѣны и за темнотою не видятъ или не
знаютъ о существованіи лѣстницы. Они безплодно пытаются закинуть ве­
ревки на стѣну и принуждены пустить въ дѣло ножи, втыкая которые
между камнями, вылезаютъ наверхъ, откуда имъ в идѣнъ красный огонь
маяка Бангоръ. Но всревкамъ они спускаются внизъ, идутъ вдоль стѣны,
проходятъ подъ жерлами пушекъ, перебираются чрезъ первый и второй
рвы и теперь они внѣ крѣпостп, въ открытомъ полѣ.
CXVI.
Дуетъ мягкій теплый вѣтерокъ. Туманъ сгущается въ мелкій, пронизы­
вающiй до костей, дождь. Они выходятъ на дорогу изъ Пале на югъ. Она
пересѣкаетъ островъ посрединѣ и заканчивается у маяка. Пройдя нѣсколько домовъ на окраинѣ города, они вышли на пустынное мѣсто, ли­
шенное всякой растительности. Только вдали на горизонтѣ видиѣлась
аллея приморскихъ сосенъ, а затѣмъ показывается колокольня Бангора.
Фонарь маяка то появляется, то исчезаетъ на поворотахъ дороги, бросая
въ пространство пучки краснаго свѣта. Одно время на горизонтѣ исче­
заетъ все и они находятся среди пустынной равнины. Ночь таинственна
и молчалива. Это часъ той полночной тишины, когда лишь изрѣдка до­
носится бой часовъ на колокольнѣ или заунывные крики ночной птицыCXVII.
Б ѣглецы не рѣшаются итти по дорогѣ. Они идутъ прямо на свѣтъ
маяка но тропинкамъ, чрезъ поля, ручьи, ялы, болота, кустарники. Они

попадаютъ въ лужи, продираются чрезъ кусты терновника. Наконецъ,
послѣ трехчасового ужаснаго пути по неизвѣстной мѣстности, они у подножія маяка. Они измучены, задыхаются отъ усталости, промокни насквозь,
покрыты грязью и исцарапаны до кровп. Имъ надо разыскать Ж ана Луи
изъ Раденекъ. Но гд ѣ этотъ Раденекъ? Они проходятъ мимо группы до­
мовъ. Изъ переулка на шумъ ихъ шаговъ выходить какой-то человѣкъ.
Бланки спрашиваетъ его:
— Какъ называется это селеніе?
— Вагю!
— Далеко ли до Раденекъ?
— Десять минутъ.
— Знаете ли вы Ж ана Луи?
— Да.
— Не можете ли проводить насъ къ нему за пять франковъ?
Во время этого разговора подходить другой крестьянинъ, который забрасываетъ ихъ вопросами. Они отвѣчаютъ, чтобы какъ-нибудь отдѣлаться,
и въ заключеніе выдуманной исторіи говорятъ, что имъ сегодня-же не­
обходимо покинуть островъ. Дождь начинаетъ лить, какъ изъ ведра. Н а­
конецъ, любопытный поселянинъ соглашается проводить ихъ къ Ж ану Луи.
Они приходятъ къ нему около двухъ часовъ утра. Онъ живетъ въ низкомъ, новомъ домикѣ, покрытомъ соломой. На двери надпись „ 1 8 4 8 “ .
Противъ дома— конюшня съ чердакомъ. Они стучатъ. Выходить Ж анъ
Луи. Онъ выслушиваетъ ихъ и отвѣчаетъ: „Я не морякъ и не рыбакъ. а
крестьянинъ". Къ нимъ подходить молодой парень и говорить: „Я мо­
рякъ и охотно помогу вамъ, если возможно". Бланки и К азаванъ вгля­
дываются въ этого человѣка, предлагающаго свои услуги. Это— молодой
крестьянинъ, лѣтъ 20-ти, съ пріятной интеллигентной физіономіей, какъ
показалось Бланки. Всѣ трое совѣщаются. Онъ узнаетъ истинное положеніе дѣла и ему предлагаютъ 5 0 0 франковъ. Молодой морякъ говорить,
что онъ сразу догадался объ этомъ, ж метъ имъ сочувственно руки и выражаетъ готовность помочь имъ. Но нельзя и думать ѣхать немедленно.
Онъ указываетъ па бушующее море, волны котораго разбиваются о ска­
листый берегъ. Они отплывутъ завтра, но лично онъ не можетъ, къ сожалѣнію, сопровождать ихъ, такъ какъ призванъ на службу и завтра
утромъ долженъ покинутъ „Прекрасный Островъ". Но онъ пошлетъ съ
ним и друга, которому они могутъ, вполнѣ довѣриться. Бланки и Казаванъ
очень рады. Въ нѣсколькихъ шагахъ слышится рокотъ моря, которое ихъ
освободить. Они почти уже не чувствуютъ ни холода, ни усталости, обо-

дренные удачнымъ ходомъ переговоровъ и выборомъ проводника. Ихъ при­
глаш аю т въ домъ, гдѣ они уплачиваюсь часть обѣщанной суммы своему
освободителю. Проводнику изъ Вагю они даютъ 35 франковъ, а старику
Ж анъ Луи— 4 0 франковъ. У нихъ остается еще достаточно золота, чтобы
выплатить остальное, взять билеты на кораблѣ и прожить нѣкоторое
время въ новой странѣ. Остается ждать прилива. Молодой морякъ уходитъ, чтобы приготовить все необходимое и совѣтуетъ имъ пока спря­
таться на чердакъ конюшни, куда они взбираются по подставной лѣстницѣ. Ж анъ Луи приноситъ имъ съѣстные припасы, за что получаетъ еще
5 франковъ. И они выжидаютъ, спрятанные за клѣтками съ курами, за ­
рывшись въ солому и только время оть времени выглядывая чрезъ слуховыя окошки.
СХѴШ.
Они еще тамъ, когда первые лучи солнца скользятъ но поверхности
земли. Какой конецъ ночи! Какой разсвѣтъ! Море пришло и ушло и те­
перь голосъ его не такъ слышенъ . Никто не показывается на пустынной
дорогѣ, а домъ кажется вымершимъ иди покинутымъ своими обитателями.
Настаетъ день. Что дѣлать? Итти въ портъ искать лодку, но по какой
троппнкѣ и за какимъ выступомъ скалы? Шесть часовъ. На колокольнѣ
Бангоръ звонятъ къ утренней молитвѣ.
Слышится шумъ шаговъ, но не легкіе и осторожные шаги моряка, а
размѣренный маршъ приближающейся толпы. Появляются тюремщики въ
зеленыхъ мундирахъ подъ предводительствомъ старшаго надзирателя Лакюлль, одѣтаго въ свой расшитый серебрянными галунами мундиръ. Тутъ
же бригада жандармовъ изъ Пале. Они идутъ прямо къ конюшнѣ, окру­
жаютъ ее и домъ, лѣзутъ на чердакъ. Старшій надзиратель грозитъ сбро­
сить внизъ всѣхъ, кого найдетъ тамъ. Предпріятіе кончено. Бѣглецы схва­
чены въ соломѣ, ихъ держатъ грубыя руки надзирателей, осыпающихъ
узниковъ насмѣшками. Ихъ толкаютъ съ высоты 8 — 10 футовъ на землю,
подымаютъ ударами ружейныхъ прикладовъ, тащатъ по грязи, осыпаюсь
площадной бранью и падь ними, столь терпѣливыми и сильными изде­
ваются за-то, что они успѣли бѣжать только на половину. Подлость про­
является во всѣхъ видахъ. Доносчики, пришедшіе въ тюрьму заявить о
нобѣгѣ, получили 1 0 0 франковъ, по 5 0 франковъ еъ головы. Одновре­
менно глухой доносъ производится и въ тюрьмѣ. Поднялась тревога и
старшій надзиратель дѣлаетъ вторичную повѣрку. Но всѣ налицо. Бланки

и Казаванъ все еще сидятъ за своими столами. Однако, одинъ изъ за­
ключенныхъ, старпкъ, участвовавшій въ возстаніи 18 30 года, оказывается
болѣе проницательнымъ, чѣмъ тюремщики. „Развѣ вы не видите, что это
куклы?" говоритъ онъ. „Вѣдь это куклы!" Но теперь они пойманы и на­
ходятся въ крѣпкихъ рукахъ. Полуодѣтые, подъ проливнымъ дождемъ, они
подвергаются обыску. Ищутъ оружія и дснегъ. Оружія у нихъ нѣтъ, но
находять золото и драгоцѣнности. У К азавана деньги въ кожаной сумкѣ,
а у Бланки— зашиты въ поясъ фланелевой куртки. У нихъ находятъ и
карту „Прекраснаго Острова". Слышны восклицанія, когда находятъ зо­
лото: „Они достаточно грабили Францію въ 1 8 4 8 году", зам ѣ чаетъ кто-то
изъ стражи. И вс ѣ соглашаются съ этимъ. Собираются крестьяне, которые
глазѣютъ и переговариваются между собою. Слышенъ плачъ какой-то жен­
щины. Пораженіе полное. Въ будущемъ узники будутъ лишены всякихъ
свпданій. Товарищей-бѣглецовъ разъединять и манекены уже не введутъ
больше въ заблужденіе. Въ дорогу къ тяжелому одиночеству... Но оба
бѣглеца стоически переносятъ издѣвательства стражи. Они отказываются
итти. Бланки чувствуетъ ознобъ, его трясетъ лихорадка. Не будутъ же
ихъ тащить всю дорогу. Вызывается подвода и ихъ везутъ крѣпко, до
крови связанныхъ. Эта процессія возбуждаетъ любопытство работающихъ
въ полѣ крестьянъ, которые сбѣгаются смотрѣть, а нѣкоторые выражаютъ
злобную радость. Бланки такъ писалъ объ этомъ возвращеніи: „Выло
тихое, прекрасное утро. Дождь пересталъ. Море еще шумѣло, утихая и
легкій сѣверо-западный вѣтерокъ двигалъ крыльями вѣтреныхъ мельницъ
Небо сѣрое, но облака поднялись уже высоко, Въ вышинѣ весело пѣлъ
жаворонокъ. Это ужъ не быль заколдованный островъ съ крутыми тро­
пинками и фантастическими превращеніями. Чародѣйство ночи исчезло
безъ слѣда. Широкое, прямое шоссе прорѣзывало долину, по которой были
разбросаны селенія". Бланки, несмотря на тяжесть полож енія, замѣчаетъ
все-таки проходящую мимо „великолѣпную дѣвушку съ румянцемъ на щекахъ, которая, пышно одѣтая, возвращалась съ ры нка". Она смотритъ на
узниковъ съ веселой улыбкой. Крестьяне разбрелись по своимъ домишкамъ,
а лоцманъ, вѣроятно, считаетъ свои сребренннки.
СХІХ.
Да, это онъ, несчастный, который предалъ довѣрившихся ему. Онъ пошелъ вмѣстѣ съ крестьянами изъ Раденекъ и получилъ награду за свое
предательство, послѣ того, какъ выманилъ деньги у бѣглецовъ. Открытое

лицо рыбака подкупило довѣрчивыхъ узниковъ а они не разгадали его
низкой души. Выдавая Бланкн и К азавана, онъ лишь нѣ сколькими годами
позже повторилъ подлую измѣну того, кто предалъ герцогиню Верри. Этияъ
онъ попалъ въ число людей, о которыхъ исторія вспоминаетъ съ отвращеніемъ. Я знаю его имя, оно записано въ моихъ тетрадяхъ, я могъ бы
предать его гласности и заклеймить навсегда въ глазахъ потомства. Но
теперь клеймо пало бы на невинныхъ. Предатель умеръ, оставивъ дѣтей и
впуковъ, которые и безъ того вынесли позоръ, презрѣніе окружающихъ.
Зачѣмъ-же еще клеймить невинныхъ? Бланки зналъ это имя и могъ бы
произнести его во всеуслышаніе, но онъ сохранилъ гордое и презрительное
молчаніе въ отношеніи къ измѣннику. Намъ остается только преклониться
предъ его рѣшеніемъ.
Пусть это позорное имя навсегда погибнетъ въ грязи и пыли прошлаго.

СХХ.

Мнѣ доподлинно извѣстно, что предатель былъ наказанъ всеобщпмъ
презрѣніемъ мѣстныхъ жителей. Во время предварптельныхъ изслѣдованій,
которыя велись мною для этой книги, я объѣздилъ эти мѣстности, посѣтилъ очевидцевъ, слушалъ ихъ разсказы объ этихъ событіяхъ и видѣлъ,
какъ оскорбляло и возмущало ихъ совѣсть предательство лоцмана. Память
о Бланки и о его неудавшемся побѣгѣ 1 8 5 3 года еще жива на „Прекрасномъ островѣ“ . Еще теперь жители, говоря о событіяхъ, имѣвшихъ мѣсто
болѣе 3 0 лѣтъ назадъ, принимаютъ таинственный вадъ. Разспросы возбуждаютъ въ нихъ подозрительность. И только нѣкоторые, шепотомъ и
озираясь, разсказываютъ о дорогѣ, которую выбрали бѣглецы, уходя изъ
тюрьмы чрезъ Малый Коске до конюшни въ Раденекъ, гдѣ они прятались
и гдѣ были арестованы утромъ. Около дороги стоитъ еще домъ, построенный
на деньги узниковъ, бѣжавшихъ изъ тюрьмы. Тамъ называютъ его „Замокъ
Бланки". Его окружаетъ таинственность. Два раза неизвѣстная рука под­
жигала его и онъ кругомъ обгоралъ. Нѣкоторые изъ этихъ суровыхъ моряковъ и славныхъ дѣвушекъ съ пѣвучими голосами, не рѣшающихся до
сихъ поръ свободно говорить о давно прошедшемъ и произнести вслухъ
презрѣнное имя предателя, не далеки отъ вѣры, что „онъ приходить" въ
этотъ пустующій теперь „Замокъ Бланки", стоящій на распутьи двухъ дорогъ у входа въ долину.

CXXI.
Когда первый слухъ о побѣгѣ распространился въ тюрьмѣ, компанія
Барбе злорадствовала. Они громко утверждали, что побѣгъ Бланки— поли­
цейская продѣлка и что Ташеро лишній разъ подтверждается. Но они
должны были прикусить языки, когда бѣглецовъ привели обратно въ тюрьму.
Узники поплатились 29-ю днями карцера за эту попытку бѣжать. 29 дней
были максимальнымъ наказаніемъ въ замкѣ Фуке, но обыкновенно сажали
въ карцеры перваго этажа, а въ данномъ случаѣ бѣглецовъ посадили въ
отвратительный подвалъ. По мощеной дорожкѣ приходишь въ глубь двора,
къ зеленой двери, обитой громадными гвоздями и снабженной тяжелыми
запорами. Эта дверь ведетъ въ темный корридоръ, по бокамъ котораго рас­
положены номерованныя камеры, отвратительныя сводчатая норы съ каменнымъ поломъ, посыпаннымъ гравіемъ. Это — классическій карцеръ, ме­
бель котораго состоитъ изъ параши, наклонной доски вмѣсто постели,
деревяннаго изголовья и полочки для хлѣба, чтобы защитить его оть крысъ.
Заключенные находятся подъ землею во мракѣ. Невозможно ни работать
что-либо, ни читать. Слабый свѣтъ, жадно поглащаемый темнотой, проникаетъ чрезъ окошечко, затянутое проволочной сѣткой. Чрезъ него, еслистать на койку, можно видѣть клочекъ неба и зеленую вѣтку вяза. Бо
стоять очень неудобно и узникъ снова погружается въ безпокойный мракъ.
Роскошный замокъ имѣетъ свои подземелья, болѣе ужасныя, чѣмъ свиные
хлѣвы. Снаружи они замаскированы красивымъ фасадомъ и тѣнистыми
вязами.
Заключенный въ этомъ подземельѣ и осужденный на полную бездѣятель­
ностъ, узникъ, котораго выводятъ на свѣтъ всего лишь на нѣсколько минутъ, чтобы снова толкнуть его въ сырой, пропитанный міазмами мракъ,
скоро становится жертвою анеміи и умственнаго разслабленія. Нужна исклю­
чительная сила сопротивленія, чтобы избѣжать сторожащихъ его болѣзяей
и необычайная сила воли, чтобы сохранить здравость мысли. Бланки былъ
изъ тѣхъ, которые умѣютъ сопротивляться.
Не даромъ онъ въ концѣ своего разсказа о побѣгѣ писалъ: " Терпѣніе
необходимо всегда, но покорность— никогда". Эти слова являются какъ бы
формулой его жизни. Еще два года тому назадъ онъ побывалъ въ этомъ
подземельѣ замка Фуке. Онъ былъ наказанъ, вмѣстѣ съ другими, за по­
пытку побѣга 24-хъ заключенныхъ, когда ихъ выдалъ одинъ изъ бывшихъ
товарищей, превратившiйся изъ революціоннаго волка въ полицейскую

ищейку. Бланки сидѣлъ и въ карцерахъ общей тюрьмы. Они не такъ
ужасны, въ нихъ больше свѣта, но пхъ голыя стѣны, маленькое окошко,
тяжелая дверь и тѣснота помѣщенія тоже дѣйствовали угнетающе.
Изъ всѣхъ этихъ испытаній онъ вышелъ ослабѣвшимъ, еще болѣе блѣднымъ и худымъ, но сохранившимъ свои духовныя силы. Онъ умѣлъ прино­
ровиться къ тюремному режиму и сохранить неприкосновенной свою вну­
треннюю жизнь. Такимъ онъ вышелъ и отбывъ продолжительное заключеніе
въ подземномъ карцерѣ замка Фуке. Онъ вынесъ оттуда лишь простуду
легкихъ, отъ которой скоро излечился. Онъ упорно держался разъ выработанныхъ правилъ жизни, которыя многимъ казались смѣшными. Его считали
маніакомъ и фантазеромъ за исключительные вкусы и странныя привычки.
Бланки былъ постоянно занять тюремной гигіеной. Чтобы сохранить свой
умъ, онъ заботился о своемъ тѣлѣ. Онъ рѣдко ѣлъ мясо и пилъ вино,
предпочиталъ сухоядѣніе, вареную и соленую рыбу, овощи, чечевицу и
фасоль. Онъ удивлялъ своихъ тюремщиковъ упорнымъ отказомъ отъ всякихъ
соусовъ, вытаскивалъ куски изъ сока и навара, въ которомъ они подава­
лись. Онъ старательно вытиралъ хорошіе куски и сушилъ ихъ, прежде чѣмъ
ѣсть. Фасоль онъ тщательно перемывалъ и чистилъ, но особенно любилъ
чечевицу— въ ней, по его мнѣнію, заключалось больше фосфора, столь не­
обходимаго для мозговой д ѣятельности. Какъ и въ юности, онъ очень лю­
билъ фрукты и молочную пищу. Молоко легко было достать, но фрукты
труднѣе. Хотя на „ Прекрасномъ островѣ“ и созрѣвали фиги подъ защитой
стѣнъ, но фруктовые сады были недоступнымъ для узниковъ раемъ. Онъ
довольствовался тѣмъ, что присылали ему мать и сестры, постоянно заботившіеся о немъ. Его окончательно зачли въ оригиналы, непонятные лич­
ности и называли мономаніей его постоянно возраставшую подозрительность,
которая развивалась подъ вліяніемъ враждебной среды, гдѣ онъ долженъ
былъ считаться съ угрозами, предполагать засады и попытки отравить его.

СХХІІ.

6-го октября 1 8 5 3 года онъ писалъ: „У насъ не существуетъ больше
тюрьмы политическихъ заключенныхъ. Осталась только жалкая толпа лю­
дей, ждущихъ съ нетерпѣніемъ, когда изъ Парижа придетъ помилованіе.
Непреклонные составляютъ незначительное меньшинство" . Онъ оцѣниваетъ
положеніе, въ которое Франція поставлена имперіей и надѣется, что нація
воскреснетъ .

Послѣднее столкновеніе его съ Барбе относится къ этому же времени.
Происходитъ оно въ ноябрѣ по поводу основанія библиотеки, на которую
Барбе соглашается подписать нѣкоторую сумму, но съ условіемъ, чтобы его
имя не стояло рядомъ съ именемъ Бланки. Послѣдняго забавляетъ это ме­
лочное препирательство, но въ своемъ письмѣ объ этомъ онъ выражаетъ
свою ненависть къ шарлатанамъ.
Нѣсколько дней спустя, 26-го ноября, онъ пишетъ о той роли обманутыхъ, которую онъ и его друзья сыграли въ этомъ дѣлѣ. „Думаете ли
вы, что мы стали отъ этого глупѣе? Или вы полагаете, что лицемѣріе есть
проявленіе таланта, а вѣроломство — геніальности? Я этого не думаю и
держусь очень низкаго мнѣнія о тѣхъ, кто прибѣгаетъ къ обманамъ. Обманщикомъ и подлецомъ можетъ быть только неспособный и безсильный".
Большая часть его писемъ за этотъ періодъ адресованы къ Руже,
отбывшему наказаніе въ тюрьмѣ „П рекраснаго острова" , и поселившемуся
въ Лондонѣ.
Въ п ісьмѣ, написанномъ въ февралѣ 1 8 5 4 года, онъ выражаетъ свои
чувства по поводу смерти брата Адольфа. „Потеря Адольфа глубоко огор­
чила меня. Смерть брата, это какъ бы начавшееся разрушеніе меня самого,
это часть вырваннаго собственнаго тѣла. П ри этомъ страдаютъ и тѣло и
душа. Я это чувствую съ тѣмъ большей силой, что никогда не питалъ къ
Адольфу враждебныхъ чувствъ. Наши споры сводились только къ отстаиванію взаимной политической самостоятельности. Къ несчастію терпимость
не принадлежитъ къ числу добродѣтелей нашихъ противниковъ. И въ этомъ
отношеніи мой братъ тоже не отличался отъ другихъ. Онъ умеръ прежде­
временно, всю жизнь оставаясь здоровымъ. Какая же болѣзнь до времени
порвала нить его жизни? Вы не упоминаете объ э томъ ничего, а я слышалъ, что она была продолжительная п жестокая. Я очень желалъ бы
знать подробности объ этомъ и буду вамъ очень Олагодаренъ за сообщеніе ихъ“ ...
СХХІІІ.
Осенью 1 8 5 4 года былъ освобожденъ Варбе и его отъѣздъ нѣсколько
смягчилъ враждебность отношеній въ тюрьмѣ. Въ то время, когда восточ­
ный вопросъ готовъ былъ разрѣшиться крымской войной, Б арбе написалъ
о немъ письмо къ Жоржъ Зандъ, которое стало извѣстнымъ Наполеону ІІІ-му.
Чувства, одушевлявшія Барбе, ясно видны изъ слѣдующаго мѣста письма:
„Вы меня спрашиваете интересуюсь-ли я Турецкой войной. Чрезвычайно!

И не скрою отъ Васъ, что я шлю горячія пожеланія, чтобы русскіе были
побиты нашими солдатиками. Я съ нетерпѣніемъ жду, когда они пойдутъ
въ бой и увѣренъ, что они побѣдятъ"!..
Безусловное помилованіе автору было подписано Наполеономъ по прочтеаіи этого письма. П риказъ о его освобожденіи получился на „Прекрасномъ Островѣ“ 5-го октября. Барбе отказался принять императорскую ми­
лость, но былъ изгнанъ изъ тюрьмы чрезъ два дня.
По пріѣздѣ въ Парижъ онъ написалъ въ редакцію „Оффиціальнаго
Монитора" открытое письмо, помѣченное 11-м ъ октября, въ которомъ за­
являетъ о своемъ отказѣ и оканчиваете слѣдующими словами: „Я оста­
нусь два дня въ Парижѣ, чтобы дать время правительству заключить
меня въ тюрьму. По истеченіи этого срока, въ пятницу вечеромъ, я от­
правлюсь въ добровольное изгнаніе". Онъ даете свой адресъ: Отель Принца
Альберта на улицѣ Сентъ-Оноре— и ждете. Никто не явился его аресто­
вать и въ назначенный часъ онъ уѣзжаетъ въ Брюссель, оттуда ѣдетъ
въ Испанію и Португалiю, возвращ ается въ Гагу, откуда ему ужъ не суж­
дено было вернуться на родину. Все э то прекрасно и никто не подумаете
сомнѣваться или подозрѣвать его.
И Бланки, по всегдашней привычкѣ бороться не съ личностями, а съ
идеями и политическими дѣйствіями, не обмолвился ни словомъ по этому
поводу.
Но въ виду упрековъ, которые дѣлались Бланки по поводу непрошен­
ной милости въ 1 8 4 4 году, отъ которой онъ такъ же рѣшительно отка­
зался, позволительно спросить, какъ-бы вели себя Барбе и его друзья,
если бы императорская милость была предложена теперь не Барбе, а
Бланки?
СХХІV.

Выйдя изъ подземелья замка Фуке Бланки снова повелъ свое замк­
нутое существованіе, только подъ болѣе строгимъ надзоромъ, безъ воз­
можности общенія съ товарищами и сопровождаемый на прогулкахъ шпіонскими взглядами надзирателей. Ему оставалось только помириться съ настоящимъ и разсчитывать на неизвѣстное будущее. Къ этому времени онъ
окончательно выработалъ свою философію тюремной жизни. Онъ видѣлъ
ясно, что его существованіе замкнуто въ границы тюремныхъ стѣнъ и что
съ этимъ фактомъ онъ долженъ согласовать свою реальную жизнь и дѣятельность воображенія. Такимъ образомъ, прозябая въ четырехъ стѣнахъ,

среди монотонной обстановки, онъ совершаетъ свой жизненный путь. И
можно утверждать положительно, что этотъ путь былъ столь же богатъ
содержаніемъ, какъ и свободная жизнь наиболѣе дѣятельныхъ людей, оставляющихъ глубокій слѣдъ ихъ существованія въ окружающемъ мірѣ. Мо­
жетъ быть, она была даже болѣе глубоко прочувствована и обдумана, такъ
какъ узникъ имѣлъ время прислушиваться къ своимъ мыслямъ и анали­
зировать свою мертвую жизнь.
Періодъ 1 8 4 8 года, который онъ провелъ въ Парижѣ, былъ для него
тяжелымъ урокомъ о человѣческой свободѣ и условіяхъ политической борьбы.
Тогда онъ не былъ заключенъ въ тюремной камерѣ и могъ бродить сво­
бодно по улицамъ, дѣйствовать среди людей, распространять свои идеи,
составлять планы. Да, онъ могъ все это и все-таки это не привело ни
къ чему, обрекло его на бездѣятельность и даже привело къ прямо противоположнымъ результатамъ Въ продолженіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ онъ
былъ господиномъ своихъ дѣйствій и свободно двигался по улицамъ Па­
рижа. Но внезапно онъ былъ захваченъ водоворотомъ силъ, которыми хотѣлъ управлять.
Онъ пытался координировать элементы движенія и, среди всеобщаго
смѣшенія, расчистить путь, по которому соціальный потокъ могъ бы про­
ложить себѣ постоянное русло. Но внезапный предательскій ударъ, опубли кованіе „документа", Ташеро, обезсилилъ агитатора и разобщилъ его cъ
революціонной арміей. Съ тѣхъ поръ Бланки сталъ предводителемъ лишь
бланкистовъ, незначительной группы, секты. Громаднымъ напряженіемъ силъ
ему удалось сохранить положеніе и даже перейти въ наступленіе 17-го
апрѣля и 15-го мая. Но эти усилія истощили его и понесенное пораженіе при такпхъ условіяхъ не могло быть вознаграждено скорой побѣдой.
Онъ принужденъ былъ скрываться, потомъ сдаться и попасть въ Венсенскую тюрьму и тамъ, изъ за рѣшетки, слушать шумъ послѣдней битвы,
чувствовать свое личное безспліе и видѣть гибель народнаго дѣла.
И вотъ лишь теперь, на „Прекрасномъ Островѣ", заключенный па многіе годы, Бланки яснѣе понимаетъ свою жизнь. Эта ж изнь, чтобы быть
глубокой, не нуждается во внѣшнемъ блескѣ и эффектныхъ проявленіяхъ
страстей. Въ самомъ себѣ, въ своихъ переживаніяхъ онъ находитъ могучій источникъ умственной деятельности. Все его прошлое, все, что онъ
дѣлалъ, пытался дѣлать и хотѣлъ дѣлать, становится исходной точкой д ея­
тельной работы мысли.
Воспоминанія и воображаемое комбинируются и дѣлаютъ внутреннюю
жизнь болѣе глубокой.

Драмы, переживаемыя его умомъ умножаются и распространяются во
времени и пространствѣ .
Онъ снова и саова переж иваетъ прошлое, вспоминаетъ умершую жену,
любовь которой не умретъ и навсегда будетъ владѣть имъ. Онъ участвуетъ
и въ многосторонней жизни челов ѣчества. Географія и исторія для него
не мертвыя науки, не безплодныя упражненія памяти. Географическая
карта это— изображ еніе міра, въ которомъ бродитъ его умъ. Предъ нимъ
оживаютъ страницы, и онъ мысленно переж иваетъ событія прошлаго и настоящаго.
Онъ приходить къ заключенію, что его усилія не пропали безполезно
и что взаимодѣйствіе его жизни и мысли не прервано. И если онъ вспоминаетъ о бурномъ 1 8 48 годѣ, который такъ быстро прошелъ для него,
то онъ находитъ, что несмотря на неудачи и пораженія, этотъ годъ я в ­
ляется поворотнымъ пунктомъ въ міровой исторіи, гдѣ все было постав­
лено подъ вопросомъ и проигранная въ данный моментъ битва послужить
залогомъ окончательной побѣды въ будущемъ.

CXXV.
Письмо Бланки отъ 3 0 октября 1 8 5 7 года къ одному нзъ его дру­
зей, адвокату въ Брюсселѣ, содержитъ нѣкоторыя свѣдѣнія о его родныхъ.

Одпнъ пзъ его братьевъ, Густавъ Анри, умеръ въ Кайеннѣ 5-го сентября
1 8 5 6 года. Его мать живетъ въ Сэнтъ-Антуанскомъ предмѣстьѣ. Своего
сына онъ вндѣлъ всего 5 или 6 разъ со времени заключенія въ тюрьмѣ
св. Михаила.
1-го декабря 18 57 года, послѣ семилѣтняго тюремнаго заключенія и
3 года спустя послѣ попытки побѣга, Бланки покидаетъ „Прекрасный
Островъ" и препровождается на Корсику въ числѣ 31 товарища по з а ­
ключенiю, между которыми былъ и Делеклюзъ. Путешествіе продолжается
18 дней, изъ нихъ 10 дней они проводятъ въ морѣ, 4 дня стоять въ
Кадикскомъ рейдѣ, чтобы возобновить запасы угля и провизiи, 3 дня въ
гавани Аячіо и, наконецъ, сутки тряской ѣзды отъ Аячіо до Корты. На
пути они выдержали 36-ти часовую бурю въ Гасконскомъ заливѣ.
Но Бланки чувствуетъ себя хорошо и наслаж дается радостью бытія,
вдыхая легкій, богатый к ислородомъ, воздухъ океана. И онъ самодовольно
отв ѣ ч аетъ, что его желудокъ перевариваетъ теперь даже прогорклое сало,
которымъ и х ъ кормятъ. Тя желѣе онъ переноситъ дымную атмосферу порта

въ Кадиксѣ, гдѣ онъ скучаетъ послѣ любопытнаго путешествія вдоль береговъ Испаніи, Португаліи и Африки. По дорогѣ изъ Аячіо въ Корту
ихъ конвоируютъ масса войскъ, бивуаки жандармовъ и пѣхоты разставлены отъ деревни къ деревнѣ, на протяженіи 4 8 километровъ по дикой
долинѣ Гравонны.
Путешествіе оканчивается ночью, при свѣтѣ бивуачныхъ огней и факеловъ конвоя. П ріятной неожиданностью было сочувственное отношеніе
населенія, которое толпами сопровождало ихъ изъ одной деревни въ дру­
гую съ криками: „Да здравствуютъ Парижане!"
Жители Корты ожидали ихъ пріѣзда съ 8 часовъ вечера до 3 часовъ
утра. Пейзажъ дѣлается все болѣе гористымъ и въ ночной темнотѣ,
ярко блеститъ снѣжная вершина Монть-д’Оро. Тюрьма расположена па
скалистомъ отрогѣ горы Монтъ-Рогондо. Она выстроена изъ неотесанныхъ
глыбъ мрамора, состоитъ изъ двухъ этажей, и асфальтовой террасы в мѣсто.
крыши. Внутри зданія корридоръ раздѣляетъ два ряда камеръ, которыя
охраняются снаружи окружной галлереей, но которой ходитъ стража. Мѣстомъ прогулки служитъ другая терраса, заросшая зеленью, къ которой
ведетъ мостъ отъ наружной галлереи тюрьмы. Предъ гуляющими открывается
красивая панорама: Отъ Сѣверо до Ю го-запада тянется массивъ горы Ротондо, которая возвышается на 2 .7 0 0 метровъ и отдѣлена отъ отрога, на.
которомъ стоить тюрьма, потокомъ Тавпньонъ.
Далѣе видѣнъ цѣлый амфитеатръ горныхъ вершинъ — Монте-Коніо,
Монте-Кардо, на югѣ — старая цитадель смотрптъ съ вершины скалы на.
тюрьму и городъ, на востокѣ — громаднымъ полукругомъ расположены
горныя массы, виднѣются деревни, гнѣздящіяся въ ушельяхъ скалъ. Горо­
докъ Корта лежитъ въ горной долинѣ, имѣющей отъ 16 до 2 0 верстъ
протяженія. Бланки не радуется новому мѣстопребывааію п сожалѣетъ о
здоровомъ морскомъ воздухѣ „Прекраснаго Острова". Лѣтомъ въ новой
тюрьмѣ страшная духота, воздухъ неподвиженъ и раскаленъ. Зимой— дру­
гая пытка, пытка воды. Заключенные помѣщаются въ первомъ и въ подземномъ этажахъ.
И узникъ, брошенный туда, можетъ вообразить, что находится въ подводномъ гротѣ или въ водосточной ямѣ. Вода течетъ по стѣнамъ, капаетъ съ потолка, проникаетъ сквозь полъ. Плѣсень, разъѣдающая стѣны,
какъ бы покрываетъ и заключеннаго въ этомъ холодномъ подвалѣ. Кожа­
ная труба, предназначенная для вентиляціи этихъ нездоровыхъ полѣщеній,
только заражаетъ воздухъ верхняго этажа, разнося за пахъ гнили и опасвыхъ микробовъ.

Случайно, раньше Бланка — революціонера, въ тюрьму эту попалъ
Бланки— консерваторъ, но не какъ узникъ, а въ качествѣ ревизора. Въ
1 8 4 0 году Адольфъ Бланки, экономистъ , в о время одной изъ ревизій, ко­
торыя парламента назначалъ время отъ времени, чтобы создать иллюзію
дѣятельности, нашелъ эту тюрьму настолько ужасной, что назвалъ ее въ
парламеитѣ „оскорбленіемъ человѣчества“ . Въ 1 8 57 году человѣчество
еще оскорблялось въ лицѣ родного брата ревизора и это оскорбленіе дли­
лось 1 годъ и 4 мѣсяца до конца срока 10-ти лѣтняго тюремнаго за­
ключения, къ которому Бланки былъ приговоренъ верховныхъ судомъ въ
Буржъ.
Только 2-го а прѣля 1 8 5 9 года Бланки былъ выпущенъ изъ тюрьмы,
чтобы превратиться изъ узника въ ссыльнаго. Его извлекла изъ мокрыхъ
подземелій тюрьмы въ Кортѣ, чтобы послать сушиться въ Африку.

Тюрьма св. Пелагеи и Вторая Имперія.
CXXVI.
Несмотря на протестъ , написанный Бланки изъ Марсельской тюрьмы
отъ 22-го мая, его опять заключаютъ въ тюрьму М аскара, провинціи
Оралъ, на южномъ склонѣ Атласа.
И только 4 1/2 мѣсяца спустя, 16-го августа 1 8 5 9 года, онъ былъ
окончательно освобожденъ всеобщею амнистіей. Онъ получилъ право воз­
вратиться во Францію, но по дорогѣ былъ снова задержанъ въ Тулон­
скомъ фортѣ Лашалѣ, при чемъ ему грозили ссылкой въ Кайену на
основаніи закона объ общественной безопасностп.
Его сестра, г-жа Антуанъ, совѣтуется съ адвокатомъ, который дока­
зываетъ непримѣнимость этого закона къ заключениымъ въ 1 8 4 8 году и
ей удается добиться его освобожденія. Онъ возвращается въ Парижъ,
котораго не видѣлъ съ весны 1 8 4 8 года. Его семья уменьшилась за это
время. Вслѣдъ за братомъ Адольфомъ, съ которымъ у него давно были
порваны дружескія отношенія, умерла его мать, скоро послѣ ихъ свиданія на „Прекрасномъ Островѣ", 30-го іюля 1 8 5 8 года, когда онъ на­
ходился въ Кортѣ. Она встрѣтила смерть безъ страха, съ увѣренностью,
что достаточно пожила. У него остались только сестры, всегда много заботившіеся о немъ и братъ Жеромъ, столяръ добрый и умный человѣкъ,
но къ несчастію глухой и потому чрезвычайно молчаливый. Но сына онъ
потерялъ. Онъ встрѣтплъ его уже взрослымъ, 24-лѣтнимъ человѣкомъ,
воспитаннымъ семьею Серръ въ духѣ, враждебномъ отцу, недоступнымъ
его вліянію и, что всего хуже, индифферентнымъ, ограниченнымъ, похожимъ на него физически, но внутренне пустымъ, безъ искры того огня,
который воодушевлялъ его отца. Они встрѣчались какъ чужіе люди, ко­
торымъ нечего сказать другъ другу и которымъ приходится искать темы
для разговоровъ. Эвсебъ Б ланки наслѣдовалъ имущество своей матери,

былъ матеріально независимъ и питалъ склонность къ тихому прозябанію
въ деревенскомъ уединеніи. Его сыновье чувство проявилось только въ предло­
женiи отцу зажить съ нимъ сытой и безсмысленной жизнью мелкаго собствен­
ника. Онъ былъ только эхомъ мнѣній воспитавшей его семьи, когда предлагалъ отцу промѣнять жизнь политическаго дѣятеля на сытое прозябаніе.
Бланки долженъ отказаться отъ политической дѣятельности! Эта дикая,
нелѣпая идея не могла прійти въ голову никому, за исключеніемъ его
благовоспитаннаго чада. Отецъ даже не счелъ нужнымъ возражать. Отка­
заться! Нѣтъ, лучше тюрьма, ссылка, каторга, чѣмъ это умерщвленіе духа,
этотъ отказъ отъ собственной индивидуальности. И онъ, не допуская даже
и мысли о возможности выбора, остался бѣднымь, но свободнымъ человѣкомъ, скрывъ печаль отцовскаго сердца.
Но его постигло другое огорченіе, котораго онъ не могъ скрыть.—
Всѣ его бумаги и замѣтки, все, написанное и законченное имъ въ тюрьмѣ
св. Михаила, что было передано роднымъ при свиданіи, было сожжено
братомъ Жеромомъ по приказу и на глазахъ его умирающей матери.
Была-ли то боязнь полицейскаго обыска, или это было материнское безпокойство, пли послѣдній актъ материнскаго самовластія, въ отношеніи
къ дѣтямъ? На ряду съ нерѣшительнымъ и мягкимъ отцомъ она всегда
была самоуправна, непреклонна и раздражительна, любила командовать
въ домѣ, безъапеляціонно распоряжаясь участью дѣтей и, какъ истый
властелинъ, не останавливаясь предъ возбужденіемъ раздоровъ, чтобы
безраздѣльно хозяйничать.
Огюстъ Бланки наслѣдовалъ отъ нея эту непреклонность воли, но,
странное дѣло, она проявлялась у него лишь въ области умственной и
политической дѣятельности, которой онъ посвятилъ свою жизнь. Въ отношеніи—же къ личной судьбѣ онъ проявилъ тотъ-же стоицпзмъ, какъ и
его отецъ, но безъ жалобъ.
Въ своихъ отношеніяхъ къ роднымъ онъ былъ полонъ снисхожденія
и любви. Его ссора съ Адольфомъ не противорѣчптъ этому, такъ-какъ
причина ея была, въ разницѣ политическихъ убѣжденій, въ соціальной
борьбѣ. Когда, возвратившись изъ Африки, онъ узналъ о гибели своихъ
рукописей, то не удержался отъ рѣзкихъ выраженій своего горя предъ
братомъ Жеромомъ, который, по своей глухотѣ, едва-ли понялъ его. И
весь вечеръ, на глазахъ опечаленныхъ сестеръ, онъ въ отчаяніи ходилъ
по комнатѣ, схватившись за голову и повторяя безъ конца: „Мои руко­
писи!" „Мои рукописи погибли!" Наконецъ, усиліемъ воли, онъ подавилъ
свое отчаяніе.

Побывавъ въ Лондонѣ, онъ вернулся въ Парижъ временъ имперіи, въ
которомъ страсти революціоннаго періода казались совершенно потухшими
или уснувшими.
Городъ былъ полонъ перемѣнъ. Спокойная толпа, повидимому счаст­
ливая, наполняла улицы, любуясь проходившими войсками и толпами
плѣнныхъ австрійцевъ, приведенныхъ изъ итальянскаго похода.
Уличная толпа мало по малу вошла уже во вкусъ вечернихъ развлеченій: танцовальныхъ вечеровъ, шумныхъ кафе, концертовъ и всей суто­
локи бульварной жизни, отъ которой одинаково утомляется тѣло и
душа.
Энергія и сила сопротивленія незамѣтно теряется въ этой жизни, гдѣ
тишину нарушаетъ только шумъ блестящихъ празднествъ. Характерной
чертой этого періода и мперіи было полное отсутствіе интереса къ общест­
венной жизни. Соціальная жизнь замираетъ тамъ, гдѣ нѣтъ борьбы про­
тивоположныхъ элементовъ, сталкивающихся и взаимно вліяющихъ другъ
на друга.
Дарившая инертность не была равновѣсіемъ противоположныхъ силъ.
Всѣ ж івыя силы націи были подавлены, немногіе оппозиціонныя газеты
едва осмѣливались высказываться.
Бланки съ первыхъ-же дней почувствовалъ себя окруженнымъ чуждой
и ненадежной атмосферой, которая заставляла его держаться въ сторонѣ
и быть осторожнымъ . Встрѣченные имъ товарищи по заключенію въ
тюрьмѣ св. Михаила и на „Прекрасномъ островѣ," были также какъ п
онъ, людьми подозрительными въ глазахъ полпціи и, ведя жизнь поднад­
зорныхъ , не были увѣрены, что какой-либо неосторожный шагъ или слово
не новедетъ къ ихъ аресту и не сдѣлаетъ ихъ обвиняемыми предъ судомъ, готовымъ на все, чтобы выслужиться нредь правительствомъ .
Прибавьте къ этому то особое безпокойство долголѣтняго узника, ко­
торое охватываетъ его при выходѣ на свободу, безпокойство, уже харак­
теризованное нами въ отношеніи къ Барбе и Бланкп для 1 8 4 8 года и
переживаемое имъ теперь съ удвоенной силой. Регулярная жизнь тюрьмы
нарушена: никто не отпираетъ дверей въ опредѣленные часы, нѣтъ повѣрокъ, обѣдовъ, ужпновъ прогулки, работы и сна по звонку.
И Мишле, встрѣтивъ за это время Бланки и поздравивъ его со сво­
бодой, былъ не мало удивленъ признаніемъ этого вѣчнаго узника, что
ему жутко на волѣ.
Его сильная воля получила тюремный отпечатокъ . Историкъ поражался
слушая этого дѣятельнаго человѣка, который говорилъ , что ему не до-

стаетъ чего-то и что онъ спокойнѣе и увѣреннѣе чувствовалъ себя въ
тюрьмѣ.
СХХѴII.

Если въ 1 8 6 0 году можно было считать вполнѣ разгромленными революціонныя силы прошлого и не было возможности возсоздать партію
пзъ дѣятелей 1 8 3 0 и 1 8 4 8 годовъ, то народились молодыя силы и про­
ницательный взоръ Бланки, увидѣлъ развитіе новой революціонной партіи.
Отчасти поэтому онъ отказался принять участіе въ экспедиціп Гарибальди
тенденціямъ и союзннкамъ которой онъ не могъ вполнѣ сочувствовать.
Онъ предвидѣлъ скорое начало борьбы противъ имперіи и этой борьбѣ
онъ хотѣлъ отдать своп силы. Поступательное движеніе человѣчества
непрерывно. Иногда можетъ казаться, что всѣ силы борцовъ уничтожены,
всѣ революціонные ферменты погибли въ кровавомъ потокѣ насплія.
Кажется, что почва сдѣлалась навсегда безплодной, живыя растенія
сожжены, всѣ зародыши уничтожены огнемъ и потоплены въ крови. Но
проходить нѣкоторое время полнаго затишья и обагренная кровью почва
дастъ жизнь новой растительности, которая наперекоръ враждебнымъ
усиліямъ, снова оживляетъ пустыню. Пройдетъ еще нѣсколько лѣтъ и
все, что скрывалось, проявится наружу, всѣ надежды п приготовленія
перейдутъ въ активную дѣятельность п всѣ разрозненныя силы объеди­
нятся въ общемъ порывѣ. Быть можетъ вновь для поражеяія, по какое пораженіе этого рода не является условіемъ будущей побѣды? Кромѣ того—
жизнь не разсуждаетъ и вновь пришедшіе хотятъ жить и проявить свою
энергію. Изъ взоры обращены не въ прошлое, а въ будущее. Ими ру­
ководить не сожалѣніе о пережитыхъ пораженіяхъ, а надежда, что пред­
стоящая битва можетъ окончиться пхъ побѣдой.
Но они не отказывались отъ традицій прошлаго и появленіе Бланки
стало естественной причиной оживленія революціонныхь стремленій, заглохшихъ было на цѣлые 12 лѣтъ.
На ряду съ либеральной оппозиціей, которая объединяла тогда всѣ
оппозиціонныя фракціи, начиная отъ легитимистовъ до конституціоналистовъ-республиканцевъ, существовала маленькая группа, быстро возра­
стившая, которая стремилась къ политической революцін какъ средству
соціальнаго переворота. Члены этой группы естественно обратились къ
Бланки.
Одни пзъ нихъ считали его своимъ руководителемъ, а другіе ждали

отъ него совѣтовъ . Такимъ образомъ снова вознакла партія бланкистовъ ,
члены которой раздѣлялись на „бланкистовъ перваго и второго призы ва",
какъ выражались тогда. Но вліяніе Бланки очевидно проявлялось на
всѣхъ. Оно было-бы еще значительнѣй, еслибъ этому не препятствовалъ
замкнутый характеръ Бланки, сдѣлавшагося еще болѣе необщительнымъ
вслѣдствіе перенесенныхъ ударовъ судьбы и разочарованій въ людяхъ.
Но иногда его недовѣрчивость смягчалась и люди, подходпвшіе къ нему
ближе, видѣли все богатство его знаній и глубину ума. Они не вѣрили
„документу" Ташеро и съ восхищеніемъ находили въ этомъ дѣятелѣ стараго поколѣнія не спящую красавицу, очарованную въ стѣнахъ тюрьмы п
и не знавшую о совершающихся перемѣнахъ въ общесттѣ, а энерги чнаго
революціоннаго дѣятеля. Эта молодежь, состоящая изъ студептовъ, писа­
телей, буржуа и рабочихъ скоро нашла для него имя, которое одинаково
выражало ихъ уваженіе и дружескія чувства къ нему. Бланки стали на­
зывать просто „Старикомъ".
CXXVII1.
Онъ не могъ долго выносить полусвободы и подслушиванія его разговоровъ, не проявляя актив наго участія въ дѣлахъ. Даже еслибы Бланка
и стоялъ въ сторонѣ отъ начинаній новыхъ дѣятелей республиканской
партіи, правительство безъ труда могло замѣшать его въ любое дѣло, поль­
зуясь готовыми списками политически-неблагонадежныхъ лицъ и, въ случаѣ
надобности, организуя правокаторскіе заговоры. По онъ самъ горѣлъ жаждой
дѣятельности, нетерпѣливый, какъ левъ, мечущійся въ клѣткѣ и пщущій
выхода, готовый ринуться въ борьбу. Первый, кого онъ посвятилъ въ своп
планы, былъ Артуръ Ранкъ, возвратившійся изъ ссылки въ Ламберъ, какъ
онъ изъ Маскара. Но тотъ указалъ ему на рискованность предпріятія въ
виду ихъ подозрительности съ точки зрѣнія полиціи. Бланки не обратилъ
вниманія на это предостереженiе и обратился къ другимъ. Но достаточно
было малѣйшаго повода, чтобы парализовать его дѣятельность.
Поводъ нашелся въ 18 61 году. Его пристегнули къ участію въ тай­
номъ обществѣ, занятомъ распространеніемъ пропагандистскпхъ листковъ
п брошюръ . И хотя совершенно недоказаннымъ оставалось его авторство,
но полиціи было достаточно учуять въ изданіяхъ бланкистк i й духъ . У
его сестры, при обыскѣ, нашли списокъ лицъ , взятый изъ адресъ-каіендаря, и служившій для разсылки брошюръ . Этого полиціи было болѣе чѣмъ
достаточно для его ареста и привлеченія къ суду. Но нѣкоторое время

поиски за нимъ оставались безплоднымп. Бланки занималъ тогда комнату
на улицѣ св. Павла, гдѣ, однако, рѣдко бывалъ и умѣлъ исчезать во время,
прячась у друзей или сестры, ловко ускользая изъ рукъ полиціи и даже
забавляясь атой современной формой охоты на людей. Самая горячая тре­
вога случилась разъ на квартирѣ его сестры, г-жи Антуанъ, которая со­
держала переплетную мастерскую. Бланки отдыхалъ на ностелн своего пле­
мянника, десятилѣтняго мальчика, когда дворъ и домъ были наводнены
цѣлой тучей полицейскихъ агентовъ. Одна изъ работницъ быстро преду­
предила г-жу Антуанъ, которая проводила брата въ верхній этажъ къ
знакомой камеристкѣ изъ Одеона, женщинѣ колоссальнаго роста, но пре­
данной и нѣжной, уважающей Бланки. Она была занята приготовленіемъ
своего молочнаго кофе, но, при тревогѣ, быстро прячетъ Бланки въ свою
кровать подъ кучу одѣялъ и перинъ и продолжаетъ свое мирное занятіе,
оставнвъ дверь открытой. Г-жа Антуанъ сходитъ внпзъ, принимаетъ незваныхъ гостей въ мастерской и остается подъ надзоромъ сыщиковъ, пока
происходитъ обыскъ всей квартиры. Находятъ шляпу и перчатки Бланки.
Но тутъ выручнлъ его маленькій племянникъ, который открылъ шкафъ и
показалъ много перчатокъ и шляпъ своего дяди. Полиція идетъ наверхъ,
пробуетъ кофе съ молокомъ у камеристки и удаляется. Бланки, едва не
задохшійся подъ тяжестью перинъ, еще разъ избѣжалъ полицейской облавы.
Но не надолго. Скоро его арестуютъ на улицѣ Фиговаго дерева и привле­
каютъ къ суду исправительнаго трибунала вмѣстѣ съ другими сообщни­
ками: скульпторомъ Сэникъ, наборщикомъ Кометтъ, сапожникомъ Восжьенъ
и литографомъ Фремо съ женой. Судъ происходитъ 14-го іюня 1861 года
и, какъ слѣдовало ожидать, покорные судьи упекли его на 4 года въ
тюрьму св. Пелагеи, считая его главаремъ всѣхъ революціонныхъ начинаній,
вырвавшимся на минуту изъ одипочнаго заключенія.

СХХІХ.
Онъ уже сидѣлъ въ тюрьмѣ св. Пелагеи въ 1831 году за свою рѣзкую
рѣчь по дѣлу Пятнадцати и въ 1835. году послѣ процесса Общества Семей.
Онъ вернулся въ нее опять въ 1861 году и былъ заключенъ вмѣстѣ съ
Сеникъ и Кометтъ. Тюрьма мало измѣнилась съ тѣхъ поръ. Она лежала
между улицъ Кле, Пюп, де Эрмит, Батуаръ и Лясэпедъ, заключенная въ
образуемый имп четыреугольникъ, вблизи ботаническаго сада и больницы
„Милосердіе“ . Тюрьма состояла изъ трехъ корпусовъ, расположенныхъ на

сѣверъ, западъ и востокъ и раздѣленныхъ тремя дворами: долгового отдѣленія, префектуры и больничнымъ, онъ же политическій дворъ. Эти вы ­
мощенные камнемъ и колодцеобразные дворы были засажены тощими акаціями п окружены высокими стѣнами, надъ которыми были устроены вышки
для часовыхъ. Послѣдній дворъ, какъ уже сказано, былъ назначенъ для
прогулокъ политическихъ заключенпыхъ и тюремныхъ больныхъ всѣхъ категорій. Тамъ писатели, журналисты и политическіе дѣятели могли изъ иервыхъ рукъ познакомиться съ тюремнымъ режимомъ уголовныхъ арестаятовъ. Эти арестанты эксплуатировались предпринимателями п подрядчиками,
занимаясь портняжествомъ, сапожнымъ и другими ремеслами, при чемъ
администрація удерживала одну треть заработка въ пользу тюрьмы, другая
треть выдавалась только при выходѣ заключенныхъ на свободу, а на руки
они получали не болѣе 5-тп сантимовъ за 12-ти часовой рабочій день.
Тюремная промышленность развивалась путемъ эксплуатаціи арестантскаго
труда, покупаемаго банкирами и дополнительной наживой поставщиковъ
одежи п пищи въ тюрьму. И какой пищи ? Бульонъ, смахивающій на помои,
испорченныя овощи и два раза въ недѣлю какое-то подобіе варенаго мяса.
При этомъ всѣ ужасы совмѣстной жизни порочныхъ людей, деморализація
дѣтей, которыхъ сажаютъ невинными и плачущими, а выпускаютъ цинич­
ными и готовымп на все преступниками. Политики эксплуатировались только
комиссіонерами, совершающими ихъ закупки и смотрителями, которые въ
то-же время были и шпіонами. Политическіе заключенные имѣли право
получать пищу съ воли. Въ этой тюрьмѣ, куда доносился шумъ Парижа,
они всегда пользовались относительной свободой. Со времени 1 7 9 3 года,
когда здѣсь были заключены г-ж а Роланъ и нѣкоторые Жирондисты предъ
пхъ казнью, тюрьма св. Пелагеи оставалась мѣстомъ заключенія полити ческихъ преступниковъ, куда сажались журналисты, авторы пампфлетовъ,
члены тайныхъ обществъ: Нодье, Беранже, Курье, Ж ан, Ж уй, Марра,
Филлипонъ, Каррель; обвиненные въ апрѣльскомъ процессѣ 1 8 3 4 года:
Годефруа, К авеньякъ, Г ипаръ, Энберъ и другіе, массовый побѣгъ кото­
рыхъ вы звалъ сепсацію; д ал ѣ е— побѣжденные борцы въ с тѣ нахъ монастыря
Сэнъ-М ерри, обвиненн ые по дѣлу Пруверовъ; тамъ же садѣли Лякамбоди,
Домье, Ламенэ, Піа, іюльскіе инсургенты 1 8 4 8 года, Прудонъ, арестованные
въ 1 8 5 1 году депутаты и всѣ осужденные при Второй Имперіи по дѣламъ
въ Ипподромѣ, въ Комической Оперѣ, „Двухъ береговъ“ , Б астиліи и „Сво­
бодныхъ Судей".

CXXX.
Въ 18 61 году Бланки встрѣтилъ тамъ довольно разнообразное обще­
ство— политиковъ, литераторовъ, издателей и рабочихъ. Въ томъ-же году
къ нимъ посадили его друга Эмиля Вильневъ, осуждепнаго за оскорбленіе
духовенства, Вамеро, автора „ Д е м о к р а т iи", поэта Катулла Мандэ за оскорбленіе въ печати общественной нравственности. Въ 1 8 6 2 году тюрьму
заполнили цѣлыя группы кузнецовъ, сапожниковъ, парикмахеровъ, шорниковъ и др., вмѣстѣ съ Жулемъ Міо, бывшимъ народнымъ представителемъ,
за участіе въ тайномъ обществѣ. Въ томъ же году попадаютъ Толь, Тридонъ и Жерменъ Кассъ за оскорбленіе публичной и религіозной морали
въ журналѣ „Трудъ“ ; затѣмъ— Ш ереръ Кестнеръ за революціонныя связп и
антиправительственныя дѣйствія, Альфредъ Сирвенъ— за оскорбленіе признаннаго религіознаго культа, Ш ереръ изъ ,,Temp s“, Верморель изъ „Юной
Франціи " , Еженъ Пелльтанъ изъ „Воскреснаго Курьера", Лоронъ Пиша
изъ „М аяка Луары“ за возбужденіе ненависти между гражданами, наконецъ въ 1 8 6 3 и 1 8 6 4 годахъ, послѣ отъѣзда Бланки, въ тюрьму поса­
дили Ш арля Лонге за статью въ журналѣ „Школы Ф ранціи", Густава
Наке, П упаръ— Давилль, Ксавье де-Р ишаръ и Кастаньяри.
СХХХІ.
Вначалѣ Бланки помѣстился на третьемъ этажѣ восточнаго корпуса,
въ такъ называемомъ Павпльонѣ Принцевъ, потомъ опъ перешелъ во второй
этажъ, въ такъ называемый „Салонъ щеголей" и наконецъ въ „Говорильню"'.
Его ближайшими сосѣдямп но камерѣ были Жюль Міо, Толь, Кассъ,
Тридовъ и Альфредъ Сирвенъ. Тюремный режимъ давалъ относительную
свободу всѣмъ заключеннымъ, которые могли встрѣчаться, вмѣстѣ обѣдать
и бесѣдовать. Камера Бланки естественно сдѣлалась центромъ притяженія
любопытныхъ и симпатизирующихъ ему лицъ. Отъ первыхъ онъ удалялся
всѣми зависящими отъ него способами, изъ вторыхъ же сходился только
съ тѣмп, въ которыхъ былъ увѣренъ. Онъ былъ самымъ молчаливымъ и
наименѣе общительнымъ изъ всѣхъ заключенныхъ. За три года, проведенныхъ имъ въ тюрьмѣ св. Пелагеи, онъ почти никогда не гулялъ съ дру­
гими, не учавствовалъ въ общихъ разговорахъ, добровольно осудпвъ себя
на строгое одиночество въ своей маленькой камерѣ. Его молчаливость и
холодность въ отношеніи безразличныхъ и подозрительныхъ лицъ не мѣ-

шали попыткамъ заключенныхъ съ извѣстнымъ революціоннымъ прошлымъ
войти въ болѣе интимныя отношенія съ нимъ.
Но они не встрѣчали особой готовности къ сближенію и удерживались
въ границахъ его желаніемъ уединенія и неохотой быть общительнымъ.
И это понятно, когда знаешь, сколько онъ вынесъ ненависти, преслѣдованій и клеветы. Пережитыя невзгоды дѣлаютъ человѣка недовѣрчивымъ.
Одпако, его замкнутость въ себѣ самомъ не давала новаго оружія въ руки
враговъ. Въ этотъ періодъ жизни онъ безразлично относился къ возмож­
ности быть обвпненнымъ въ холодности пли гордости. Онъ такъ же мало
обращалъ вниманія и на то удивленіе, которое вызывала его своеобразная
гигіена, питаніе мапсомъ, молокомъ и чечевицей, оставленіе открытыми
на ночь оконъ во всѣ времена года. Онъ хорошо зналъ, что даже това­
рищи по заключению склонны видѣть въ немъ самаго необыкновеннаго
звѣря, когда либо сидѣвшаго за тюремной рѣшеткой и соотвѣтственно
этому держалъ себя.
СХХХІІ.
Не можетъ быть сомнѣнія въ томъ, что своей преувеличенной нелюди­
мостью онъ отталкивалъ нерѣдко искренно расноложенныхъ къ нему людей,
обезкураживалъ робкихъ и приводилъ въ смущеніе неловкихъ, но чистосердечныхъ друзей, любящихъ пооткровенничать.
Вѣрно и то, что при этомъ онъ лишался иногда сотрудничества выдаю­
щихся по интеллигентности людей и сближался съ менѣе достойными. Но
это являлось неизбѣжнымъ.
Онъ грѣшилъ въ этомъ отношеніи, будучи жертвой тяжелыхъ разочарованій, сомнѣній и разбитыхъ иллюзій.
Его глубоко уязвило гнусное подозрѣніе и, незажившая рана заставляла
его хранить гордое уединеніе, а псканіе дешевой популярности онъ счи­
талъ ниже своего достоинства. Таковъ былъ Бланка, но это не мѣшало
ему испытывать нравственное удовлетвореніе, видя глубокое уваженіе дру­
зей къ его уму и характеру и проявленіе сочувствія къ его жизни тюремнаго отшельника. Въ немъ замѣтны признаки болѣзненной чувствитель­
ности, предвзятости и маніи недовѣрчивости, развившіеся у суроваго
добряка, который превратился въ мизантропа какъ жертва своей любви къ
человѣчеству и вѣры въ его лучшее будущее. Стыдливость его чувства про­
является въ постоянномъ желаніи скрыть порывы нѣжности за жестомъ
нетерпѣнія и напускной холодностью, которую выдаетъ дружеская улыбка,

ласковый взглядъ и задушевное слово. Несмотря на все, онъ обладалъ
такой привлекательностью, которая можетъ быть объяснена только налич­
ностью глубокаго, пскренняго чувства. Онъ не только сохранилъ симпатіи
друзей и умѣлъ создать фанатичныхъ послѣдователей, но пробуждалъ
любовь къ себѣ, даже въ людяхъ, которые знали его только какъ обще­
ственнаго дѣятеля и оставались ему вѣрвыми на всю жизнь.
И въ кругу такихъ людей онъ перестаетъ быть натянутымъ, успокаи­
ваетъ свои нервы, всегда напряженныя оборонительнымъ состояніемъ и
свободно отдается дружеской бесѣдѣ.
Съ юности опъ сохранилъ любовь къ серьезнымъ научнымъ разговорамъ и, какъ въ былые годы, находилъ удовольствіе въ философскихъ и
литературныхъ спорахъ.
Онъ многое сохранилъ и изъ своихъ прежнпхъ убѣжденій и если многолѣтнія занятія наукой существенно измѣнили его общее міровоззрѣніе, то
его взгляды на значеніе литературы остались неизмѣннымп. Искусство не
являлось для него высшимъ проявленіемъ человѣческаго духа, а казалось
только пріятнымъ развлеченіемъ утомленному уму. Онъ, какъ и прежде,
любитъ классическихъ авторовъ, восхищается Тацитомъ, и легкомысленными
поэтами и юмористами, любитъ Горація, но если-бы новый Тацита написалъ
жгучія страницы современной исторіи, такъ, можетъ быть, такое воспроиз­
ведете жизни оттолкнуло-бы Бланки. Онъ рѣшительно не понимаетъ великихъ твореній Бальзака и съ удовольствіемъ читаетъ элегантные разсказы
и короткія эпиграммы Абу. Годы тюремнаго заключенія особенно развили
въ немъ горечь и иронію.
Онъ блестяще разрушаетъ аргументы противника ѣдкостью своей ироніи,
при чемъ его тонкія губы лукаво улыбаются, въ глазахъ свѣтится насмѣшка и лицо выражаетъ удовольствіе. Тогда онъ становится разговорчи­
вымъ и добродушнымъ, восхищаете слушателей безнощадностью критики,
глубиною убѣжденій и ясностью мысли, всегда устремленной въ будущее.
СХХХІІІ.
За время своей монотонной тюремной жизни онъ не только занимался
чтеніемъ, писалъ и предавался мечтамъ, но и развлекался игрою въ шах­
маты, разговорами на веселыя темы. Одинъ изъ редакторовъ журнала,
издававшагося Сирвеномъ, Жанъ Доленъ, который дебютировалъ въ литературѣ статьями по соціальному вопросу и до сихъ поръ сохранилъ при­
влекательность ума и таланта, былъ всегда желаннымъ гостемъ у Бланки

и его любпмымъ партнеромъ въ шахматы. За время сидѣнія въ тюрьмѣ
молодой писатель всегда съ нетерпѣніемъ ожидался старымъ революціонеромъ, лицо котораго озарялось улыбкой при его появленіи въ калерѣ.
Немедленно появлялась на сцену шахматная доска, разставлялись фигуры
и игроки погружались въ глубокомысленные разсчеты и хитрыя колбинаціи
шахматной стратегіи. Партія; тянулась цѣлыми часами среди полной тишины
тюремной камеры и нерѣдко ее приходилось откладывать до слѣдующаго
дня. Бланки улѣлъ заполнять свое время и въ этомъ заключался секретъ
его противодѣйствія разрушающему вліянію тюремнаго режима. Онъ всегда
былъ занятъ. Въ часы прогулокъ на свѣжемъ воздухѣ этотъ неутомимый
агитаторъ, чувствующій потребность вліять на умы, давать знанія тѣмъ,
которые въ нихъ особенно нуждаются, окружалъ себя уголовными арестан­
тами и училъ пхъ грамогѣ. Жанъ Доленъ разсказывалъ мнѣ, что при
этомъ онъ ноходилъ на какого то апостола, занятаго проновѣдью бродягамъ и преступниками.... въ ожиданіи часа игры въ шахматы.
Онъ довѣрчпво относился и къ другому писателю—Теофилу Сильвестръ,
съ которымъ онъ часто встрѣчался въ тюрьмѣ въ продолженіи четырехъ
мѣеяцевъ 1862 года.
Теофилъ Сильвестръ оставилъ драгоцѣнныя замѣтки, въ которыхъ онъ
воспроизвелъ свои бесѣды съ Бланки. Онъ далъ такое описаніе внѣшности
Бланки, гораздо болѣе удачное и живое, чѣмъ полицейскія описанія примѣтъ. Его пepo живо очерчпваетъ высокій лобъ, сжатый у основанія п
очень широкій и выпуклый наверху, замѣтно раздѣляющійея посрединѣ.
Сильно выдающіеся скулы рѣзко очерчены. Порѣдѣвшіе брови, бѣлокъ
глаза слегка пожелтѣвшій, утомленный чтеніелъ, сѣро-сииіе глаза съ свѣтлыми лучами вокругъ зрачка, весьма выразительные и живые. Верхняя
губа тонкая, какъ выведенная перомъ черта, изогнутая въ формѣ арбалета,
нижняя болѣе толстая и выдающаяся, выражаетъ добродушіе и смягчаетъ
нѣсколько рѣзкость верхней. Углы лба тонко очерчены. Черепъ сильно
выдается за ушами. Тонкая худая шея полна складокъ и морщинь, съ
глубокой впадиной надъ грудной костью. Волосы и борода преждевременно
побѣлѣвшіе. Вся голова выдается впередъ своимъ рѣзко очерченнылъ про­
филемъ. Общее выраженіе лица полно изящества и энергіи. Острый под­
бородок составляетъ чувствительный контрастъ съ выдающимися скулами
и широкимъ лбомъ. Кисти рукъ лаленькія, нервныя, съ короткими узлова­
тыми пальцами, очень бѣлыя, чистыя, съ тщательно отдѣланными ногтями.
На безъименномъ пальцѣ лѣвой руки обручальное кольцо. Теофиль
Сильв естръ отмѣчаетъ и его привычки, между прочимъ постоянную потреб­

ность въ чиетомъ воздухѣ, заставляющую его держать окно открытымъ
днемъ и ночью, несмотря на зимній холодъ и снѣгъ, попадающій на его
постель, какъ бывало въ Б ланьякѣ, въ годы его молодости. Какъ черты
его характера онъ указываетъ терпѣливость, упорство на ряду съ беззабот­
ностью, переходы отъ лихорадочной дѣятельности къ инертности.
Онъ врагъ всякаго мистицизма и фатализма.
„Я не принадлежу къ тѣмъ “ , говоритъ онъ, „которые утверждаютъ,
что прогрессъ человѣчества независимъ отъ воли людей.
Я убѣжденъ , напротивъ, что зло не фатально, а является результатомъ
сознательной дѣятельности. Зло, даже побѣжденное, можетъ возродиться
снова. Нѣтъ, фатальнаго хода вещей не существуете, иначе исторію человѣчества, записываемую ежечасно, можно-бы написать всю заранѣе. О
различныхъ авторахъ беллетристахъ онъ высказываете часто очень мѣткія
мнѣнія, иногда— странныя. Все его вниманіе поглощено наукой, философіей,
политикой. Онъ восхищается стилемъ Вейо и Теофила Готье, снисходителенъ
къ Ж оржъ - З андъ считаетъ Бодлера чисто описательнымъ , спеціалистомъ
ужаснаго, называетъ Ламартина „писателемъ безъ костей" , въ то-же время
увлекаясь слогомъ его „Исторіи Жирондистовъ“ . Но особенно не долюбливаетъ онъ Бальзака, котораго упрекаете въ подстрекательствѣ людей
другъ противъ друга и клеветѣ на родъ человѣческій. Странный упрекъ
изъ устъ столь проницательваго Бланки, который утверждаетъ къ тому-же,
что идеалъ Бальзака— деньги, вѣроятно потому, что онъ написалъ исторію
денежной арпстократіи.
Ругая Бальзака онъ превозноситъ Поль-де-Кока, считая его лучшимъ
романистомъ своего вѣка. Нельзя, конечно, игнорировать Поль-де-Кока, но
Бальзакъ !..
CXXXIV.
Теофилъ Сильвестръ сообщаетъ также отзывы Бланки о политикѣ и
революціи. Въ 1 8 3 0 году Бланки, будучи студентомъ-юристомъ жилъ па
улицѣ Лагариа. „Я носилъ “ , говоритъ онъ , „первую трехцвѣтную кокарду,
сдѣланною госпожою Боденъ в ъ Коммерческомъ Пассажѣ". Клубы 1 8 4 8 г.
кажутся ему издали трогательно-смѣшными. Мы создавали громадную конкурренцію бѣднымъ парижскимъ театрамъ . Большинство клубовъ были
гораздо болѣе комичны, тѣмъ Пале Рояль".
Но особеннаго вниманія заслуживаетъ его объясненіе причины враждеб­
наго отношенія къ нему Барбе. Его враги достаточно пользовались и зло­
употребляли свободой мнѣній, чтобы и ему дать право высказаться въ

свою очередь. При томъ его мнѣніе глубоко вѣрное психологически, не
носитъ оскорбительно личнаго характера и выясняетъ тщеславіе и ограни­
ченный умъ Барбе, прикрываемые имъ громкими словами и торжествен­
ными жестами. Въ 1 8 6 2 году Бланкп видѣлъ въ этой враждебности паталогическое состояніе, грубую манію. „Секретъ заговора" разсказываетъ онъ
Теофалу Сильвестру о 1 8 3 9 годѣ, былъ извѣстенъ многимъ вожакамъ. И
Барбе зналъ хорошо, что я не могъ начать дѣ ла 12-го мая съ желаніемъ
погубить его, такъ какъ вмѣстѣ съ тѣмъ я губилъ самого себя и жену,
существо, которое любилъ больше всего на свѣтѣ. Я долго не могъ понять
скрытую причину его враждебности. Одной завистью я не могъ ее объ­
яснить. Наконецъ я нашелъ истинный мотпвъ.
Въ 1 8 3 6 году Барбе былъ мопмъ помощникомъ въ дѣлѣ порохового
склада на улицѣ Лурсинъ. Я былъ присужденъ къ двумъ годамъ тюрьмы,
а Барбе— на годъ. Просидѣть годъ въ тюрьмѣ было громаднымъ самопожертвованіемъ для Барбе, который нривыкъ ко всѣмъ удобствамъ жизни,
любилъ погулять, охотиться, прокатиться изъ Парижа домой въ свое имѣніе и обратно. Я видѣлъ тогда въ Барбе полезнаго сотрудника, присоединеніе котораго къ партіи, въ салу его богатства, имѣло для насъ значеніе,
такъ какъ среди заговорщиковъ рѣдко встрѣчаются капиталисты.

По выходѣ пзъ тюрьмы, гдѣ ему пришлось, вѣроятно, горько раскаи­
ваться, онъ рѣшплъ болѣе не попадаться.
Однако, изъ тщеславія, онъ не могъ отказать себѣ въ удовольствіи
щегольнуть въ роли пострадавшая и разыгрывать генерала демократы,
для которая онъ не былъ достаточно уменъ. И въ то время, когда ему
казалось, что онъ ввѣ опасности, стеченіе обстоятельствъ привело къ тому,
что я опять сдѣлался невольной причиной, вызвавшей еще большую жертву
съ его стороны.
Я былъ, въ нѣкоторомъ смыслѣ, его искусителемъ и злымъ гепіемъ.
Выйдя изъ тюрьмы, я немедленно возстановилъ старыя связи и началъ
осуществлять планы, направленныя противъ режима Луп-Філиппа. Въ
присутствіи многихъ товарищей я спросилъ Барбе, можетъ-ли народное
дѣло снова разсчитывать на его содѣйствіе. Подъ давленіемъ общаго мнѣнія Барбе далъ честное слово явиться изъ Каркасона по моему первому
требованію. Онъ уѣхалъ и не явился къ имъ-же назначенному сроку.
По моему мнѣнію, безусловно необходимо было начать возстаніе 12-го мая.
Я вызвалъ Барбе. Онъ явился и Вы знаете, что это путешествіе, иниціаторомъ которая былъ я, чуть не стоило ему головы. Этого онъ не могъ
простить мнѣ никогда. Раньше мнѣ никогда не приходило въ голову

подобное объясненіе. Но теперь я лучше знаю человѣческое сердце, чтобы
быть увѣреннымъ въ правотѣ сказаннаго".
Теофилъ Сильвестръ замѣтилъ тогда Бланки:
„Значитъ Барбе былъ конспираторомъ противъ воли. Тѣмъ больше чести
для него".
„За это онъ былъ вознагражденъ титуломъ Баярда демократы", сказалъ
Бланки.
И всегда, въ разговорѣ съ другими собесѣдниками, когда они произно­
сили имя Барбе съ его обычнымъ эпитетомъ „честный", Бланки замѣчалъ съ улыбкой, что онъ „никогда не зналъ большаго враля, чѣмъ
Барбе".
Мы подчеркнули эти отзывы современниковъ и коснулись старыхъ
разногласій, такъ-какъ хотя событія эти давно прошли, ихъ участники
мертвы, но мы хотѣли-бы примирить ихъ тѣни, которые продолжаютъ борьбу
и за могилой, на страницахъ исторіи.
СXXXV.
Истинную причину глубокой и непобѣдимой ненависти многихъ демократовъ и революціонеровъ того времени къ Бланки, нужно искать въ его
умственномъ превосходствѣ. Несмотря на свои достоинства, самопожертвованіе и героизмъ, которые были доказаны ими на дѣлѣ, они не были
способны къ пониманію всей совокупности явленій и проявляли склон­
ность къ умственному застою. Цѣлая пропасть раздѣляла ихъ, остановив­
шихся на разъ принятомъ символѣ вѣры и упорно отказывающихся признать
новыя истины, отъ Бланки, который неустанно работалъ въ поискахъ
знанія, стараясь пріобрѣсть все новыя и новыя данныя къ рѣшенію проклятыхъ вопросовъ человѣчества. Эта жажда знанія владѣла имъ всецѣло,
онъ не переставалъ интересоваться всѣми научными открытіями и новыми
философскими системами. Его смѣлый и всеобъемлющій умъ жадно слѣдилъ
за возведеніемъ зданія науки, надъ которымъ трудились избранники человѣчества. Онъ быстро понялъ, что соціальная система гармоніи и справедли­
вости, къ водворенію которой онъ стремился, не могла быть основана на
догматѣ, а являлась непосредственнымъ результатомъ эволюціи человѣчества и поэтому, чтобы знать, куда оно идетъ, надо знать откуда и чрезъ
какіе этапы оно уже пришло.
Основой его мечты о будущемъ вчастьѣ человѣчества былъ научный
реализмъ.

Онъ понималъ необходимость развитія личности и, понявъ это, Бланки
призналъ громадную важность воспитанія и освобожденія человѣческаго отъ
идейнаго деспотизма и паразитизма, отъ власти предразсудковъ и преданій,
этихъ наслѣдственно-историческихъ маній. Но это сознаніе, пріобрѣтенное
имъ на склонѣ лѣтъ, испугало его громадностью предстоящей задачи и
остатокъ силъ онъ употребилъ на собственное духовное освобожденіе, кото­
рое является однимъ изъ условій всеобщаго освобожденія.

СХХХVІ.
Бланки приходилось много работать надъ собой. Въ его психическомъ
мірѣ велась упорная борьба между разумомъ и инстинктами. На немъ
отразилось вліяніе расы, воспитанія и окружающихъ условій. Можно съ
увѣренностью сказать, что его симпатія къ Макіавелли и макиавеллизму
объясняется своего рода атавизмомъ, непреодолимой склонностью, въ ко­
торой проявлялось сродство его души съ душою итальянца XVI вѣка,
предпріимчиваго, мрачнаго, осторожная, недовѣрчив а я и хитрая. Сочиненіе Макіавелли „Государь", было настольною книгою Бланки. Достоин­
ства ея автора, перенесшая изгнаніе, заключеніе и пытки, его пророче­
ское предвидѣніе будущаго объединенія Италіи придавали въ глазахъ
Бланки особую цѣну его труду, служащему доказательствомъ глубокаго
знанія жизни авторомъ. Его книга являлась продуктомъ тогдашняя состоянія Италіи и его призывъ къ „Государю" былъ призывомъ къ силѣ,
могущей, создать объединеніе. Во времена Макіавелли еще не признавали
той истины, что такое объединеніе можетъ быть достигнуто только объ­
единенными усиліями и интересами цѣлаго народа, достигшая національнаго самосознанія. У патріота и республиканца Макіавелли была возвы­
шенная цѣль, но указываемыя имъ средства эмпиричны и недостаточны.
Онъ стремился къ образованію могущественной и свободной страны изъ
тогдашней Италіи, растерзанной на части партіями, князьями и чужезем­
цами, гдѣ каждая область была добычей зубовъ и когтей папы, герцоговъ,
французскаго, испанская или нѣмецкаго завоевателя. Среди этихъ хищниковъ онъ хотѣлъ выбрать наиболѣе хищная, изъ массы жестокихъ,
ловкихъ и коварныхъ властителей— наиболѣе жестокаго, ловкая и ковар­
ная, который, вмѣстѣ съ тѣмъ былъ-бы наименѣе разборчивъ въ средствахъ къ достиженію намѣченной цѣли и могъ-бы выйти побѣдителемъ
изъ борьбы съ этими коронованными хищниками и коварными авантюри­

стами, начиная отъ императоровъ и папъ до городскихъ тирановъ и кон­
дотьеровъ . Въ сущности, по этому пути шла Франція, гдѣ феодалъ провинціи Иль-де-Франсъ Гуго К апетъ покорилъ другихъ феодаловъ и поло­
жилъ основаніе единой Франціи, полное объединеніе которой завершилъ
Людовикъ ХІѴ-й.
И когда процессъ объединенія законченъ , послѣдній феодалъ падаетъ
подъ ударами народной революціи. Нужно ли лучшее доказательство вѣрности инстинкта, руководившаго Макіавелли? Ту-же эволюцію переживаетъ
Италія, гдѣ Туринскій король играеть роль, подсказанную государю Макіавелли въ отношеніи другихъ королей, папы и иноземцевъ . Но въ Италіи еще не сдѣлался властелиномъ истинный государь-народъ . Массы дви­
жутся медленно.
И этотъ характеръ книги „Государь" производить глубокое впечатлѣніе на Бланки въ тюрьмѣ св. Пелагеи, находя отзвукъ въ его душѣ
спустя три вѣка послѣ изданія труда Макіавелли. Но Бланки, на основа­
нiи опыта революціи и итоговъ науки и философіи, зналъ, что теперь
вопросъ разрѣшится только воспитаніемъ новаго государя-человѣка. Теперь
онъ знаетъ это и повторяетъ до конца своихъ дней. И все-таки на ряду
съ Бланки— французомъ , столь проницательнымъ и глубокимъ по уму,
проявляется время отъ времени другой Бланки, итальянецъ Флоренціи или
Венеціи, который вѣрилъ въ успѣхъ заговоровъ и насильственныхъ пере­
воротовъ .
CXXXV1I.

И этотъ послѣдній Бланки являлся тѣмъ замкнутымъ, недовѣрчивымъ
и авторитетнымъ человѣкомъ, который производилъ впечатлѣніе мрачнаго
принца демократіи и придалъ бланкизму оттѣнокъ макіавеллизма своей
подозрительностью къ наиболѣе довѣрчивымъ и преданнымъ . Тюрьма еще
болѣе усилила эти черты недовѣрчивости и суровости его характера. Въ
началѣ знакомства, новый приверженецъ очаровывался его умомъ , увле­
кательной рѣчью и веселостью нрава, но вдругъ онъ замѣчалъ съ удивленіемъ рѣзкую перемѣну въ отношеніяхъ и тщетно искалъ причину этого.
Такіе необъяснимыя переходы нерѣдко служили причиной расхожденія съ
Бланки людей, наиболѣе выдающихся и самостоятельныхъ . Онъ слишкомъ
подавлялъ ихъ личность, хотѣлъ сдѣлать изъ нихъ, какъ въ тайныхъ
обществахъ, послушное орудіе въ своихъ рукахъ , учениковъ , согласныхъ
дѣйствовать не зная конечныхъ плановъ наставника. Большинство, ко-

нечно, не соглашалось на такую роль безъ возраженій и споровъ съ
этимъ удивительнымъ полемистомъ, который умѣлъ такъ пскусстно подмѣчать недостатки системъ и плановъ дѣйствій противниковъ, предвидѣть
всѣ логическіе выводы ошибочныхъ положеній и разбивать аргументации
свопхъ оппонентовъ.
Равные ему личности сторонились послѣ перваго-же столкновенія съ
нимъ. Онъ сохранялъ учениковъ, но лишался крупныхъ сотрудниковъ.
СХХХѴШ.

Но за время заключенія, въ тюрьмѣ св. Пелагеи это не имѣло вліянія. Въ сущности, эти годы были лучшими годами его жизни. Впервые
онъ чувствовалъ себя понятымъ и оцѣнениымъ по достоинству мыслящей
молодежью, избранными элементами буржуазіи, посвятившими себя револю­
ционной дѣятельности. Онъ встрѣтилъ собесѣднпковъ, способныхъ понять
его и въ свою очередь заинтересовать его. Тѣхъ, которые представляли
собою нарождавшуюся соціалистпческую партію онъ привлекатъ своею рѣзкой п ясной критикой парламентарной республиканской партіи. Онъ предвидѣлъ грубую ошибочность ихъ тактики и полную измѣну народному дѣлу.
И тѣ, кто тогда находилъ его слшпкомъ пристрастнымъ, впослѣдствіи
должны были признать его проницательность. Наконецъ, главною причи­
ной его вліянія на умы того времени была научная философія, которую
онъ выставлять и отстаивалъ противъ религіознаго и деистическаго міровоззрѣнія. За все время имперіи наблюдалось возрождеиіе идей ХV III вѣка—
цѣлое движеніе, оставившее слѣды въ литературѣ, начиная съ философскихъ трактатовъ и кончая журнальными статьями. Основывались журналы
и листки для критики и полемики. Смѣлая мысль возсоздавала нарушен­
ную традицію прошлаго вѣка. Тогда люди охотно называли себя атеистами,
матеріалистами и позитивистами и религіозные, католическiе вѣрующіе
республиканцы въ духѣ 1 8 4 8 года сдѣлались рѣдкостью и являлись аноманіей. Въ рѣзкомъ противорѣчіи съ христіаниномъ Б арбе находился
Бланки и научностью своего міровоззрѣнія, что являлось новой причиной
ихъ разногласій. З а то онъ былъ въ духовной гармоніи съ своими моло­
дыми друзьями.
СХХХІХ.

Наиболѣе выдающимся между ними былъ Густавъ Тридонъ, будущій
авторъ „ Гебертистовъ", остроумный, скептикъ, дѣятельный, богатый и го­

товый къ самопожертвованію человѣкъ. Тридонъ знакомитъ съ нимъ своего
друга барона Понна, автора „Эволюціи христіанства", Гольбаха своей
группы. Бланки такъ-же охотно встрѣчается съ маркизомъ Монтегръ, ко­
торый оживляетъ его камеру остроумной, краснорѣчавой рѣчью, всегда
держится нѣсколько странно, таинственно, изящно одѣтъ во все черное,
хотя никто не зналъ какъ и чѣмъ онъ живетъ. Лишь послѣ того, какъ
онъ перерѣзалъ себѣ горло, друзья узнали, что онъ часто голодалъ, не
имѣя куска хлѣба. Къ нему являлись такъ же Ранкъ и цѣлая группа студентовъ-медиковъ— Вилльнёвъ, Толь, Клемансо и другіе.
Клемансо, бывшій тогда 22-хъ лѣтъ, только-что выпущенъ былъ пзъ
тюрьмы Мазасъ, гдѣ онъ сидѣлъ за нарушеніе закона о сборищахъ. Онъ
сразу увлекся Бланки, съ которымъ его познакомилъ Толь, сидѣвшій тогда
въ тюрьмѣ св. Пелагеи. Въ первое знакомство Бланки встрѣтилъ его,
сидя на койкѣ, съ вольтеровской улыбкой. Бланки окинулъ его быстрымъ
взглядомъ, оживившимъ его блѣдное, какъ изъ слоновой кости, лицо. Онъ
весь бѣлый и въ бѣлой рубашкѣ. Клемаасо приводптъ къ нему на свиданіе своего отца и Бланки, вспоманаетъ, что его посѣтитель когда-то досталъ ему нелегальный паспортъ чрезъ посредство вандейскаго мера пзъ
города Базож ъ.
Клемансо посѣщаетъ его каждый день въ продолженіи цѣлаго года
Онъ скоро посвящается въ его планы и отправляется въ Бельгію, къ док­
тору Вато, изгнаннику 1 8 5 1 года, чтобы пріобрѣсть чрезъ него печатный
станокъ и шрифть для тайной типографіи. Нѣкоторое время Клемансо про­
водить въ больницѣ „Милосердіе", на дворъ которой выходить окно ка­
меры Бланки. И они по цѣлымъ часамъ переговариваются условными
знаками. Но вдругъ все это обрывается; одинъ изъ приверженцевъ Бланки
является въ квартиру Клемансо и беретъ у него шрифтъ и прессъ. Кле­
мансо идетъ объясниться съ Бланки, который безъ обиняковъ выражаетъ
ему свое неудовольствіе за сношенія съ Делеклюзъ, его личнымъ врагомъ.
Вскорѣ послѣ того Клемансо уѣзжаеть въ Америку и ихъ сношеаія обры­
ваются. И позже Бланки встрѣтилъ съ недовѣріемъ переданное чрезъ
Клеманео предложеніе одного революціонера того времени, сдѣлавшагося
впослѣдствіи умѣреннымъ республиканцемъ и сенаторомъ, о прямомъ нападеніи на Наполеона III-го и имперію.
CXL.
Осуществленіе всѣхъ этихъ проектовъ и попытокъ практическихъ дѣйствій затруднялось, кромѣ всего прочаго, болѣзнью Бланки. Тотчасъ по

вступленіи въ тюрьму, осенью 18 61 года, онъ долженъ былъ подвергнуться
необходимой хирургической операціи, которую ему сдѣлали въ клиникѣ,
гдѣ онъ пробылъ всего двадцать дней, но возвратился въ тюрьму еще
больнымъ и пролежалъ въ постели еще цѣлыхъ три мѣсяца. Потомъ состояніе его желудка и общая слабость снова потребовали лучшихъ условій
жизни, чѣмъ давала тюремная больница. И 12-го марта 1 8 6 4 года онъ
былъ переведенъ въ частную больницу Неккеръ на Севрской улицѣ,— гдѣ
и пролежалъ до окончанія срока заклгоченія въ декабрѣ 18 65 года, со­
гласно приговору кассаціоннаго суда. Тамъ на койкѣ № 2 4 , въ комнатѣ
1-го этажа онъ лечился подъ наблюденіемъ доктора Дезормо и надзоромъ
тайнаго полицейскаго агента, помѣщеннаго подъ видомъ больного въ сосѣдней палатѣ. Каждую недѣлю, по четвергамъ и воскресеньямъ, его посѣщали сестры, Казаванъ и новые друзья. Послѣдніе были немногочисленны.
Большинство наиболѣе дѣятельныхъ еще сидѣли въ тюрьмахъ св. Пе­
лагеи и Мазасъ. Между лицами, съ которыми Бланки познакомился въ
больницѣ Неккеръ были Леонсъ Левро и его братъ Эдионъ, которыхъ
представплъ ему Вплльневъ, затѣмъ Клерай и Ж акляръ, то-же знакомый
Вилльнева. Въ дни свиданій, за все время его леченія въ этой больницѣ,
друзья аккуратно посѣщали его, приносили книги, сообщали новости, зна­
комили съ тогдашней молодежью, которую Бланки находилъ развитой и
дѣятельной. Чрезъ нихъ онъ познакомился съ Шарлемъ Лонге, пздателемъ
журнала „Школы Франціи“ , въ которомъ Рожаръ печаталъ „Изрѣченія
Лабьенюса“ и которому онъ предложилъ напечатать „Проклятыхъ исторіей",
сочиненіе его друга Тридонъ, опубликованное подъ заглавіемъ „Гебертисты“ . Это произведете очень нравилось Бланки, несмотря на цвѣтистость и романтическую риторику его слога.
Въ бесѣдахъ этого кружка лицъ снова воскресала идея борьбы про­
тивъ императорскаго режима. Къ этому времени относится намѣреніе
Бланки, при содѣйствіи друзей, опубликовать серію брошюръ, критикующихъ дѣятельность оппозиціи въ законодательномъ собраніи. Тридонъ,
Ж акляръ и Вилльневъ участвуютъ въ этомъ трудѣ и на основаніи фактовъ составляютъ послужные списки тѣхъ, которымъ Бланки предсказы­
ваетъ реакціонную роль въ будущемъ республиканскомъ правительствѣ.
Всѣ эти молодые дѣятели, охваченные первой горячкой республика­
низма и страстно стремящіеся къ соціальному перевороту, увлекали Бланки,
который возвращался къ старой идеѣ организаціи возстанія посредствомъ
тайныхъ обществъ, попыткамъ, уже испытаннымъ во времена реставраціи
и при Луи Филиппѣ. Однако теперь онъ самъ относится болѣе критически

къ такого рода начинаніямъ, онъ предвидитъ результаты, необходимость
кровопролитія и часто въ ихъ разговорахъ слышатся его призывы къ
осторожности и большей обдуманности. Онъ убѣждаетъ Ланге сохранить
свой журналъ, создать изъ него центръ пропаганды и не подвергать опас­
ности его существованіе безполезно — рѣзкими статьями.

CXLI.
Непродолжительное время Бланки редактируетъ собственный журналъ
„Кандидъ", который выходилъ два раза въ недѣлю, по средамъ и субботамъ и стоилъ 5 сантимовъ за номеръ. Первый номеръ изданъ 3-го
мая 1 8 6 5 года. Но по тогдашнимъ цензурнымъ условіямъ въ немъ совер­
шенно нельзя было касаться политики. „Кандидъ" былъ посвященъ критикѣ религіозныхъ ученій и научно-философскимъ вопросамъ . Его сотруд­
никами были: Густафъ Тридонъ, помѣщавшій статьи о Шарлотѣ Кордэ,
слесарѣ Гамэнъ, о Серве и Джіордано Бруно; II. Вессье, Э. Вилльневъ,
баронъ де Понна, Луи Ватто, Лоссонъ, Вьеттъ, Сюлпто и другіе. Бланки
подписывался псевдонимомъ Сюзамель, сокращеннымъ именемъ своей умер­
шей жены Сусанны-Амеліи. Имъ написана короткая передовица въ № 1-мъ,
въ которой, между прочимъ , говорится: „ К а н д и д ъ не хочетъ быть легко­
мысленнымъ журналомъ , это не въ его вкусѣ. Еще менѣе онъ склоненъ
быть журналомъ скучнымъ , такъ какъ тогда конкурренція живо уничтожитъ
его. Быть полезнымъ и нравиться— такова его задача. Задача, конечно,
трудная— не всѣ умѣютъ соединять полезное съ пріятнымъ . Быть одновре­
менно серьезнымъ и увлекательнымъ— это не всякому подъ силу. Если
К а н д и д у не удастся достигнуть этой цѣли, онъ подвергнется участи дру­
гихъ неудачниковъ . Нѣтъ кладбища болѣе населеннаго, чѣмъ журнальное".
Другая статья, написанная П. Вессье, отъ имени всей редакціи, рисуетъ
образъ воскресшаго Кандида, черты котораго напоминаютъ Бланки. Это—
возмущенный филосовъ , который, не будучи въ состояніи спокойно воздѣлывать свой огородъ , становится передовымъ борцомъ за торжество мо­
рали и права и дорого платится за это. Онъ испыталъ всѣ превратности
судьбы: его преслѣдовала зависть, онъ былъ жертвой грубаго насилія,
клеветы и подлости. Былъ моменте, когда ему казалось, что онъ близокъ
къ своей цѣли, но, побѣжденный, онъ запирается въ тюрьму, подвергается
пыткамъ и оскорбленіямъ. „ К а н д и д ъ " не могъ выйти изъ этихъ жесто­
кихъ испытаній безъ тяжелыхъ душевныхъ ранъ . Отъ него теперь нельзя

больше ждать прежней наивности. Индифферентизмъ печалитъ его, все­
общая низость возмущаете, а публичная продажность и возвеличеніе пош­
лости вызываютъ у него крики негодованія и слезы. Кандиду прихо­
дится бороться теперь не только съ своими прежними врагами, инквизи­
торами мысли, но онъ встречаете новыхъ въ двусмысленныхъ философахъ
и проповѣдникахъ естественной религіи. Его учителями являются поэты и
мученики человѣчеетва, тѣ, которые пожертвовали собою для спасенія
міра“.
Очень регулярно Бланки пишетъ въ Кандпдѣ статьи и размышленія
по поводу прочитаннаго: „Наша мораль", „Отецъ церкви ІV-го вѣка",
„О монотеизмѣ“ , „Знаніе и вѣра",— отвѣтъ аббату Гратри и т. и.
Мораль онъ опредѣляетъ какъ результатъ борьбы человѣческая духа
съ сверхъестественнымъ, которое служить засадой легковѣрнымъ. При этомъ
онъ предостерегаете отъ выставленія идеаловъ, недостижимыхъ человѣческими силами. Онъ знаете, что самоиожертвованіе является привилегіей
возвышенныхъ душъ, но его нельзя требовать отъ всѣхъ, тогда-какъ спра­
ведливость, наоборотъ, громко взываете къ совѣсти каждаго. Всѣ усилія
человѣка должны быть направлены къ благу человѣчества. Эволюція обще­
ственной совѣсти въ исторіи всегда идете параллельно съ развитіемъ науки.
И онъ предвидите наступленіе золотого вѣка, въ которомъ будетъ
господствовать древнее правило морали: „Не дѣлай другимъ того, чего не
хочешь для себя".
Его краткая статья о монотеизмѣ полна глубокихъ мыслей и исто­
рической правды. Въ ней онъ рисуете великую умственную ц ивилизацію
халдѣевъ, родственную современной и процессъ ея поглощенія мрачнымъ
міровоззрѣніемъ семитическаго монотеизма. Онъ говоритъ о развптіи иолитеизма въ науку и философію, и возстаетъ противъ библіи, реабилитируете
Вавплонь и Грецію. О св. Іеронимѣ, отцѣ церкви IѴ-го вѣка, котораго
смущали картины античная міра и объ аббатѣ Гратри, пытавшемся согла­
совать вѣру со знаніемъ, Сюзамель-Бланки говорить съ обычной ироніей
и удивительнымъ краснорѣчіемъ. „Ночь, вотъ ночь!" восклицаете онъ.
„Отъ скаль Палестины семитическій монотеизмъ разливается по роман­
скому міру и менѣе, чѣмъ за одинъ вѣкъ превратилъ его въ трупъ. Науки,
искуства и всѣ завоеванія духа уничтожаются на его пути. Фанатики хри­
стианства съ факелами въ рукахъ, проносятся по имиеріи, сжигая храмы,
разбивая статуи и уничтожая въ бѣшенствѣ лучшіе плоды творчества
Аѳпнъ и Рима. Жгучій ураганъ пустыни носился по странѣ, уничтожая
шедевры человѣческаго ума. Эта удивительная литература, которая соеди-

няла въ себѣ величіе образовъ, краснорѣчіе и силу мысли— все уничто­
жено, предано проклятію и презрѣнію. Не остается ничего, кромѣ дикаго
фанатизма и мрачныхъ завываній: „Богъ, Богъ! Адъ, Адъ!..“ Но краснорѣчіе не мѣшаетъ проявленію его юмора. Онъ слѣдующимъ образомъ характеризуетъ хищническую политику духовенства. „Въ продолженіи 16-ти
вѣковъ они продавали небо за блага земли".
Насчетъ своеобразной астрономіи аббата Гратри онъ неистощимъ въ
сарказмахъ, которые, на подобіе стрѣлъ, поражаютъ проповѣдника. Бланки
приходится напоминать зарапортовавшемуся аббату о сверхъестественномъ
богѣ:
„Богъ, превращенный въ механику, сдѣлавшійся механическимъ двигателемъ! Богъ въ мундирѣ атеизма, какое страшное знаменіе времени"!.. Онъ
заканчиваетъ предложеніемъ аббату кресла въ академіи. Неудачно проро­
чествуя, онъ говоритъ: „Идите и не грѣшите больше. Не гоняйтесь за
двумя зайцами. Не пейте чай у госпожи Жибу и не забудьте, дорогой,
отправиться на покаяніе въ Іерусалимъ“ ...
Въ этой стагьѣ онъ говоритъ языкомъ Вольтера, но умудреннаго знаніемъ цѣлаго вѣка.
CXLII.
Ж урналъ не могъ долго просуществовать— онъ былъ закрыть на 8-мъ
номерѣ, а сотрудники его были наказаны тюремнымъ заключеніемъ и штра­
фами за статьи по соціальной экономіи и за оскорбленія признанныхъ
культовъ. Наконецъ, самъ Бланки призналъ, что невозможна полезная дѣятельность въ тюрьмѣ или въ больницѣ, гдѣ онъ постоянно былъ подъ надзоромъ. Правда, срокъ его заключенія истекалъ, но, не смотря на его
энергичные протесты, ему набавили цѣлыхъ 1 0 0 дней заключения и онъ
зналъ, что полиція считаетъ его особенно опаснымъ.
Законъ объ усиленной охранѣ, который былъ отмѣненъ лишь 31-го
октября 1 8 7 0 года, оставался еще въ силѣ и его могли, тотчасъ по окончаніи тюремнаго заключенія, сослать административно въ Кайену. Поэтому
онъ рѣшилъ, во избѣжаніе новаго лишенія свободы, не дожидаться окончанія срока и бѣжать, о чемъ увѣдомилъ своихъ друзей. Немедленно при­
ступили къ исполненію намѣченнаго плана.
К азаванъ и Б ланки оживили свои воспомпнанія о попыткѣ бѣжать съ
Прекраснаго Острова и разсказали друзьямъ, какъ имъ удалось бѣжать
изъ тюрьмы, благодаря особому воспитанію, которому они подвергли стражу.

Въ сущности, не будь измѣны лоцмана, ихъ предпріятіе удалось - бы
вполнѣ.
Здѣсь въ больницѣ не было необходимости прибѣгать къ манекенамъ.
Но очень важно было выиграть нѣсколько часовъ времени, чтобы побѣгъ,
сталъ извѣстнымъ лишь послѣ отъѣзда заграницу.
Для этого Бланки началъ систематически удаляться въ тѣ часы, когда
сестры милосердія приносили ему ужинъ. Онъ бродилъ по корридорамъ и
въ саду. Въ началѣ его искали, но потомъ перестали обращать вниманіе.
Впрочемъ, сестры милосердія были милыя личности. Одна изъ нихъ, сестра
Марта, пожилая особа, задалась цѣлью обратить на путь истины невѣруюіцаго революціонера. Бланки развлекали споры съ ней, и онъ отъ души
смѣялся, когда сестра, возмущенная какимъ-либо кощунственнымъ аргумевтомъ атеиста, обращалась въ бѣгство. Другая сестра— красивая моло­
дая брюнетка съ голубыми глазами, относилась съ глубокимъ уваженіемъ
къ этому старцу, всегда спокойному, ведущему такой суровый образъ
жизни и, кажется, недалека была отъ мысли видѣть въ немъ святого,
хотя и особаго рода.
Ему нечего было опасаться этихъ надзирательницъ. Онъ продолжалъ
свой маневръ до 27-го августа, когда былъ назначенъ иобѣгъ. Это былъ
воскресный день. Братья Левро пришли къ нему на свиданіе въ сопровожденіи ихъ друга, студента-медика Лембленъ и Казавана.
Лембленъ не былъ политикомъ и не зналъ Бланки лично. Его пригла­
сили нарочно, чтобы спутать полицейскаго агента и консьержа появленіемъ незнакомаго имъ лица среди обычпыхъ посѣтителей Бланки. Необхо­
димо было измѣнить физіономію Бланки. Этимъ занялся Леонъ Левро, ко­
торый на свиданіи тщательно остригъ и обрилъ узника, что сдѣлало его
совершенно неузнаваемымъ. Сами друзья Бланки съ изумленіемъ глядѣли
на него, какъ будто видѣли незнакомаго человѣка. Нижняя часть лица,
всегда покрытая густой бородой, теперь страшно съузилась, а лобъ и верх­
няя часть головы казались страшно расширенными.
Его можно было узнать только по блестящимъ глазамъ, быстрому взгляду
и рѣзкому голосу. Съ шутками, за которыми скрывались страхъ и надежда,
его нарядили въ свѣтлый парикъ съ длинными локонами и въ мягкую ши­
рокополую шляпу, которая невольно обращала вниманіе на ея носителя.
Во время этой гримировки Бланки оставался спокойнымъ, подшучивалъ
надъ своимъ парикмахеромъ и разсматривалъ свою измѣнившуюся до не­
узнаваемости физіономію въ маленькое зеркальце, которое держалъ предъ
нимъ Левро, сохранившій его себѣ на память.

Но вотъ насталъ рѣшительный моменть. Услышавъ шумъ шаговъ уда­
ляющихся посѣтителей и не ожидая предупрежденія надзирательницъ о
концѣ свиданія, оии выходятъ другъ за другомъ, мимо полицейскаго агента,
Лембленъ впереди, за нимъ Бланки, а потомъ братья Левро. Казаванъ
остается послѣднимъ и на порогѣ комнаты Бланки, какъ онъ это дѣлалъ
обыкновенно, прощается съ нимъ и говоритъ: „Да, да какъ условлено, я
приду въ четвергъ, дорогой другъ!“
Онъ затворяетъ дверь и присоединяется къ остальнымъ, которые, смѣшавшись съ толпой посѣтителей, проходятъ мимо будки консьержа. Бланки
прошелъ неузнаннымъ. Полицейскій агентъ машинально слушалъ уходившаго Казавана, консьержъ невнимательно слѣдилъ за проходящей толпой,
а сестра, которая принесла ужинъ, не удивилась, обычно не найдя Бланки
въ комнатѣ. О побѣгѣ узнали только на слѣдующее утро.
Друзья теперь на улицѣ. Они встрѣчаютъ Пьера Дени, который зна­
комъ съ Бланки, но не узнаетъ его теперь.
Когда Лонге подошелъ къ Вилльневу, который долженъ былъ встрѣтить бѣгледа, то нашелъ его очень разочарованнымъ, такъ-какъ тотъ не
узналъ прошедшаго мимо Бланки. Освободившійся узникъ въ тотъ-же вечеръ уѣхалъ.
Одинъ изъ друзей купилъ ему билетъ и, послѣ прогулки на Страсбургскомъ бульварѣ съ Левро и Жакляромъ, Бланки явился на Сѣверный
вокзалъ за двѣ минуты до ухода поѣзда, получаетъ билетъ съ пожатіемъ
руки, быстро проходить чрезъ залъ и садится въ вагонъ отъѣзжающаго
поѣзда.
О побѣгѣ узнали на слѣдующій день только благодаря молодой сестрі
милосердія, которая впослѣдствіи созналась племянницѣ Бланки, что ещевечеромъ замѣтила его исчезновеніе, обративъ вниманіе на забытые на
полу комнаты волосы бѣглеца. Деликатность милой сестры возмѣстила до
нѣкоторой степени предательство лоцмана на Прекрасномъ Островѣ.

CXLIII.

Предъ отъѣздомъ Бланки написалъ открытое письмо во французскія
газеты, помѣченное „П арижъ, 28-го августа".
Извлеченія изъ этого письма были напечатаны во всѣхъ газетахъ, а
полный текстъ былъ помѣщенъ въ журналѣ Лонге и Рожаръ „Лѣвый берегъ“, выходившемъ вмѣсто запрещеннаго „Школы Франціи".

Бланки выясняетъ мотивы своего побѣга и рѣзко критикуетъ незаконныя дѣйствія кассаціоннаго суда, который разбиралъ его дѣло чрезъ
1 4 2 дня вмѣсто узаконеннаго срока въ 4 1 день. „Вмѣсто 4 лѣтъ, я просидѣлъ въ заключеніи 4 года и 6 мѣсяцевъ, на цѣлыхъ 1 2 0/ 0 болѣе,
чѣмъ слѣдовало. Я не хотѣлъ оставаться еще дольше.
Подчиняться беззаконію, когда имѣешь возможность избѣжать его, хотябы цѣной изгнанія, значитъ узакоиять его.
Я не хочу этого. Мой долгъ заставлялъ отказаться отъ подарка въ
100 дней лишняго заключенія, которымъ благосклонно награждалъ меня
кассаціонный судъ“.
Чрезъ пять дней, 2-го сентября, онъ пишетъ изъ Брюсселя второе
письмо въ отвѣтъ на статью „Судебной Газеты".
Завязалась жаркая полемика и Рожаръ выяснялъ ту своеобразную
иронію, которая заключается въ мотивировкѣ письма Бланки. Неоспоримымъ являлось, что онъ имѣлъ полное основаніе уѣхать въ безопасное
мѣсто.
Правда, отьѣздъ снова лишалъ его возможности открытой пропаганды
своихъ идей, заставляя его прибѣгать къ конспиративной дѣятельности.
Но ссылка въ Кайену еще болѣе парализовала бы его вліяніе. Не говоря
ужъ о свободѣ, о покоѣ, въ которомъ онъ такъ нуждался, о возможности
свободнаго передвиженія и встрѣчъ съ нужными людьми, онъ пріобрѣталъ
возможность безпрепятственнаго общенія съ окружающпмъ міромъ и не
имѣлъ больше необходимости въ тѣхъ громадныхъ уеиліяхъ ума и воли,
которыя ему приходилось дѣлать въ тюрьмѣ, чтобы составить правильное
понятіе о жизни за ея стѣнами, о безчисленныхъ событіяхъ, составляющихъ и видоизмѣняющихъ социальную жизнь.

CXLIV.
Вскорѣ послѣ побѣга, въ томъ же 1 8 6 5 году, Бланки отправляется
въ Женеву, гдѣ наслаждается прогулками въ горы, но особенно его привлекалъ туда конгрессъ Интернаціонала, въ которомъ онъ принималъ учаdie совмѣстно съ делегатами парижскихъ предмѣстій Альфонсомъ Эмберъ,
Прото, Тэнессъ, Ларурсэй и Жану. Эти послѣдніе боролись противъ поли­
тическаго индифферентизма Парижской секціи, который былъ на руку
императорскому правительству. И они не согласились съ мнѣніемъ Бланки,
что не стоите продолжать этой агитаціи. Произошло рѣзкое объясненіе,

которое сдѣлалось предметомъ обсужденія на торжественномъ еобраніи, гдѣ
парижскіе делегаты давали отчетъ предъ своими довѣрителями. Ихъ так­
тика была одобрена, но въ концѣ собранія всѣ участники были аресто­
ваны, за исключеніемъ Прото, которому удалось скрыться.
За отсутствіемъ, Бланки не могъ доказать правоту своихъ взглядовъ.
Онъ живетъ въ Брюсселѣ у доктора Вато и ведетъ трудовую жизнь, пе­
реписывается регулярно съ своими парижскими друзьями Тридонъ и Жакляръ. Здѣсь онъ пріобрѣтаетъ новыя связи среди боевой молодежи. Онъ
снова встрѣчаетъ Лонге, который, чтобы избѣжать тюрьмы, спасается въ
Брюссель и тамъ, вмѣстѣ съ Рожаръ, продолжаетъ издавать свой журналъ
„Лѣвый берегъ“, запрещенный въ Парижѣ. На Льежскомъ и Брюссельскомъ конгрессахъ Блавки заводитъ сношенія со многими пзъ делегатовъстудентовъ.
Между ними былъ и Гранже, который становится впослѣдствіи его самымъ близкимъ другомъ.
По происхожденiю буржуа, нормандскій крестьянинъ Гранже пріѣхалъ
въ Парижъ, чтобы учиться на юридическомъ факультетѣ. Онъ обладалъ
тонкимъ умомъ, любовью къ литературѣ и былъ энтузіастомъ—политикомъ.
Онъ познакомилъ Бланки съ своимъ землякомъ Эдъ, весьма дѣятельнымъ
и рѣшительнымъ, хотя и болтлпвымъ человѣкомъ. Но онъ понравился
Бланки своей готовностью исполнять все, что потребуется для дѣла.
Такъ формируется новая группа революціонныхъ дѣятелей, признающихъ руководство Бланки. И невольно прежніе друзья Бланки, окружавшіе его въ 1861 отступаютъ на задній планъ предъ этой рѣшительной и
нетерпѣливой компаніей. Правда, между ними остается нѣкоторая связь,
но новые друзья Бланки все болѣе настоятельно требуютъ перехода къ
рѣшительнымъ дѣйствіямъ.
Прежде всего необходимо организоваться и концентрировать силы.
Жакляръ и его друзія въ предмѣстьяхъ— Жантонъ и Дюваль| уже заняты
этимъ очень дѣятельно. Гранже и Эдъ принимаются за ту-же работу.
И всѣ остаются въ живомъ общеніи съ Бланки, получаютъ отъ него
подробный инструкціи и длинныя письма, написанныя его тонкимъ, элеантнымъ почеркомъ и содержающія подробные политическіе обзоры и безсчисленные сдвѣты о методахъ борьбы и о томъ, какъ надо привлекать
лицъ, способныхъ къ революціонной дѣятельности.

CXLV.
Можно понять политику насилія, направленную противъ насильствен­
ной власти, но если теперь задуматься надъ судьбою Бланки, то стано­
вится жаль, что онъ и его партія вынуждены были затрачивать выдаю­
щi еся способности и энергію исключительно на конспиративную дѣятельность и неудачныя попытки насильственныхъ переворотовъ.
Чтобы проявить талантъ государственнаго дѣятеля ему нужно было не
случайный успѣхъ возстанія, а торжество революціи. Онъ могъ на нѣсколько
дней захватить власть надъ Парижемъ при содѣйствіи инсургентовъ, но
чтобы удержать её необходимо было согласіе большинства населенія. Только
при этомъ условіи онъ могъ осуществить соціальныя реформы. Конечно,
не онъ лично является причиной своей исключительности. Ложное представленіе о немъ, созданное врагами въ 1 8 4 8 году нерѣдко повторялось
даже членами его партіи. Здѣсь мы наблюдаемъ обычное проявленіе недоумія и низкихъ страстей.
Ненависть, зависть и личные интересы брали верхъ надъ правдой. Тѣ,
отъ которыхъ можно было требовать, чтобы они пожертвовали своими лич­
ными вкусами успѣху дѣла, часто оставались погруженными въ эгоизмъ и
личныя дрязги. Мы ужъ не говоримъ здѣсь о правительственныхъ оппонентахъ Бланки.
Большинство изъ нихъ мы видѣли на практикѣ въ 1 8 4 8 г. и Бланки
съ глубокой проницательностью предвидѣлъ ихъ эволюцію, направленіе ко­
торой дѣлало рѣшительно невозможной какую-либо попытку сближенія
Они съ своей стороны отказывали ему даже въ той долѣ справедливости,
которая обязательна я въ отношеніи къ врагу. Между ними была непро­
ходимая бездна. Но другіе, тѣ, которые должны были всѣми силами стре­
миться къ объединенію революціонныхъ силъ, не имѣли нравственная
права оставлять за Бланкп ту репутацію кровожаднаго чудовища, которую
создала ему напуганная буржуазія 1 8 4 8 года.
Они знали правду, могли содѣйствовать ея торжеству и. молчали. Не­
многочисленны были публично выраженныя симпатіи и попытки выставить
Бланки въ его настоящемъ свѣтѣ. Самъ-же онъ не могъ, да и не хотѣлъ
бороться съ организованной клеветой, онъ замкнулся въ презрите льномъ
молчаніи.
Онъ былъ человѣкомъ мысли. Почему-же онъ не посвятилъ себя исключительно умственному труду?

Если онъ былъ лишенъ возможности писать въ журналахъ, такъ могъ
проводить своп взгляды путемъ брошюръ в книгъ... Но болѣе, чѣмъ кабинетнымъ мыслителемъ, онъ былъ революціоннымъ дѣятелемъ.
Онъ стремился къ непосредственному осуществленію своихъ плановъ,
тогда-какъ посредствомъ книгъ идеи медленно распространялись въ массахъ и успѣхъ былъ возможенъ только въ будущемъ. При его дарованіяхъ, не говоря ужъ о его выдающейся способности къ писательской
дѣятельности, онъ быстро достигъ-бы извѣстности и, не имѣя счаст ія по­
жать плоды своихъ трудовъ, онъ увидѣлъ-бы, по крайней мѣрѣ, первые
всходы своихъ идей. Въ сущности это ожидаетъ его лишь въ будущемъ,
когда широко распространится извѣстность о его литературныхъ произведеніяхъ, частью опубликованныхъ и еще ждущихъ опубликованія со вре­
мени, когда онъ писалъ ихъ въ тюремномъ уединеніи, поглощенный всецѣло чтеніемъ, письмомъ и размышленіями.
Но въ дѣствительности господствовало его непобедимое с тремленіе къ
революціонной дѣятельности, проявленное имъ съ юности, постоянно гони­
мое и преслѣдуемое въ немъ.
Онъ былъ постоянно подъ надзоромъ, его арестовывали при первой
попыткѣ дѣйствовать и даже въ предупрежденіе такихъ попытокъ. И такимъ
образомъ Бланки сталъ вѣчнымъ узникомъ тюремъ. Буржуазное общество,
противъ котораго онъ возставалъ, отомстило своему непримиримому врагу,
придавъ его личности характеръ кровожадности и жестокости. Онъ былъ
символомъ революціонной борьбы п этотъ символъ защитники существую­
щ аго порядка и дарящей несправедливости, въ его л ицѣ, держали за же­
лѣзными запорами и рѣшетками.
Такимъ образомъ истинный характеръ его личаости искаж ался и за­
темнялся тѣми представленіями о ней, которыя породила враждебная соціальная среда.
Оставаясь самимъ собой, онъ кажется другимъ и нужно успліе, чтобы
возсоздать истинный образъ, искаженный этими чуждыми наслоеніямп,
состоящими изъ ошибочныхъ мнѣній и завѣдомой лжи.

CXLVI.
Годы послѣ своего побѣга изъ больницы Неккеръ, отъ 18 65 до 1 8 7 0 ,
Бланки провелъ таинственной невидимкой, несмотря на большое коли­
чество лицъ, въ общеніи съ которыми онъ находился за это время. Ни­

когда секретъ его мѣстопребыванія не сохранялся лучше, особенно въ
самые опасные моменты. Вначал ѣ , послѣ своего путешествія въ Ш вейдарію, онъ жиль въ Брюсселѣ, ведя мирную трудовую жизнь, избѣгая визитовъ своихъ политическихъ друзей. Потомъ, несмотря на дѣйствіе закона
объ усиленной охранѣ, онъ спокойно ѣздилъ въ Парижъ то для болѣе
обстоятельныхъ переговоровъ съ друзьями, то въ ожиданіи немедленнаго
возстанія, то просто, когда тоска по родпнѣ и парижской атмосферѣ не­
преодолимо овлад ѣвала его сердцемъ.
Въ Брюсселѣ онъ наблюдалъ проявленія общеевропейскаго разлада въ
1 8 6 6 году, пережилъ апофеозъ имперіи въ 1867 году, сопровождаемый
Мексиканской катастрофой, разразившейся, какъ грозное предупрежденіе,
въ самомъ разгарѣ празднествъ на Парижской всемірной выставкѣ. Паденіе
имнерін становилось очевиднымъ. Богатство господствующихъ классовъ воз­
растало, деньги притекали отовсюду. Имперія, въ цѣляхъ наживы, пользо­
валась новыми экономическими условіями, изобрѣтеніемъ машинъ, жел ѣ з­
ными дорогами и расцвѣтомъ промышленности. Но ростъ богатства вызывалъ и легкомысленное мотовство, роскошь и удовольствія.
Всѣ, способные наблюдать, предвидѣли, что эта буржуазная оргія за ­
вершится страшнымъ разгромомъ. А тѣ, которые стремились къ революціи
и хотѣли впдѣть Францію республиканской, жадно искали поводовъ къ
рѣшительной битвѣ съ имперіей.
Наконецъ общественное мнѣніе стало пробуждаться.
Въ массахъ порождалось недовольство жестокими преслѣдованіями цротивъ группы энергичныхъ людей, продолжателей революдіонныхъ традицій
прошлаго, казавшихся смертельно пораженными въ 1 8 4 8 г. и окончательно
похороненными въ 1851 году. Пауперизмъ страшно возрасталъ на ряду съ
процвѣтаніемъ промышленности. Въ 1 8 6 4 году, за нѣсколько мѣсяцевъ до
смерти Прудона, основывается въ Лондонѣ международный союзъ рабочихъ.
Снова возрождаются теоріи соціализма, научно болѣе обосиованныя, чѣмъ
въ 1 8 4 8 году.

Но Бланкп, занятый рѣшеніемъ непосредственныхъ злобъ дня, возвра­
щается къ господствующей идеѣ его жизни— организадіи возстанія, чтобы
отдать власть въ руки истинныхъ друзей соціальнаго переворота.
CXLVII.

Съ этой дѣлью онъ, руководствуясь опытомъ временъ Реставраціи и
Луи-Филиппа, принялся за организацію центральной и мѣстныхъ группъ,

рекрутируя приверженцевъ съ большой осторожностью. Бланки становится
во главѣ организаціи и хотя онъ велъ сношенія чрезъ немногихъ довѣренныхъ лицъ, его авторитетъ распространялся на всѣ группы. Этой организаціонной работѣ отдались друзья и теперешніе сотрудники Бланки:
Жакляръ, Жантонъ, Дюваль, Гранже и Эдъ. Въ 1866— 1867 годахъ въ
тѣнп императорскаго режима тихо велась дѣятельная пропаганда съ безпримѣрной осторожностью и увѣренностью въ успѣхѣ. На ряду съ оффиціальнымъ Парижемъ, утопавшемъ въ блескѣ п роскоши, пробуждался тру­
довой Парижъ, который считался замершимъ навсегда; онъ возстановлялъ
свои силы и пополнялъ боевые отряды. Это воскресалъ Парижъ революція
и республики. Понадобилось 15 лѣтъ со времени іюньской бойни 1848 г.,
чтобы новое поколѣніе рабочихъ прониклось рѣшпмостью осуществить
соціальный переворотъ .
Теперь оно выступало какъ обособленный классъ, помнящій свою исторію и тяжелые уроки, полученные отцами за ихъ довѣрчивость къ доброй
волѣ правителей и богачей.
Позитивная философія и правдивая литература сдѣлалиеь достояніемъ
широкихъ массъ путемъ живого слова и печати. Романтизмъ закончилъ
свою эволюцію, претерпѣвъ громадное вревращеніе столь очевидное въ
твореніяхъ Гюго, который изъ поэта Восточныхъ мотивовъ сталъ авторомъ
„Несчастныхъ". Всѣ мысли и вся энергія враговъ существующаго порядка
направляются еще разъ къ активной борьбѣ съ нимъ. Публика, жившая
удовольствіями бульвара, театра и скачекъ, о которой говорила сатири­
ческая хроника Рошфора, не была достаточно наблюдательна и сознательна,
чтобы замѣнить явные симптомы приближающейся грозы. Они мало инте­
ресовались философіей и литературой, смѣялись надъ боевыми журна­
листами.
Да и какъ имъ было подозрѣвать въ этомъ шумномъ Парижѣ, громадномъ трудовомъ городѣ, съ виду такъ спокойномъ, образованіе заговора
рѣшительныхъ людей, готовыхъ выйти на улицы съ оружіемъ въ рукахъ
и попытаться насильственно уничтожить режимъ, враждебный прогрессив­
ному двнженію человЬчества. И все-таки дѣло обстояло именно такъ.
Между служащими и рабочими, которые шли по улицамъ, похожіе на
всѣхъ другихъ, мирно занимались своими дѣлами, по вечерамъ бесѣдовали
на террасахъ кафе ила въ задней комнатѣ винныхъ лавокъ, гуляли съ
семьями по воскресеніямъ, были и члены тайныхъ обществъ, которые
вели пропаганду и вооружались, чтобы приготовиться къ возстанію. Въ
продолженіи этого періода организаціи, который продолжался мѣсяцы и

годы, тайна была такъ хорошо сохраняема, что дѣйствія заговорщиковъ,
число которыхъ быстро возрастало, не были обнаружены. Политическая
нолиція имперіи, столь прославленная и д ѣйствительно хорошо орга­
низованная, не подозр ѣвала ничего и ни разу не вмешивалась.

CXLVIII.

Между гЬмъ, дѣло организаціи зашло уже далеко. Первыя группы орга­
низовали Ж акларъ, Жантонъ п Дюваль, эта троица изъ одного студентамедика и двухъ, рабочихъ, которая является боевой политической формулой
того времени. Приверженцы разсеяны повсюду на сѣ вер ѣ и востокѣ Па­
рижа, отъ Люншартъ, Капмла, Виллеттъ, Бельвилль и Менильмонтанъ дп
Шароннъ. Когда Гранже и Эдъ начали организаціонную работу, такъ они
старались объединить революціонные элементы леваго берега Сены — Л атинскаго квартала, Гобленъ и Красной Горы. Контингентъ заговорщиковъ
со дня на день возрасталъ въ правильной прогрессіи. Единицы превра­
щались въ десятки, десятки въ сотни. Ихъ скоро насчитывали пятьсотъ,
восемьсотъ, тысячу. Затемъ число ихъ возрасло до 2 0 0 0 . Крайней цифрой
участниковъ была 2 5 0 0 .
CXLIX.

Когда Бланки увиделъ широкое развитіе организаціи, онъ сталъ регулярно
пріезжать въ Парижъ. Сперва это были кратковременные пріезды съ оста­
новками у сестры— г-жи Берелье пли Эда, на улице Вавенъ. Полиція не
безпокоила его. Затемъ посещенія Парижа стали более продолжительными,
но онъ жилъ отшельнпкомъ и все были увѣрены, что онъ пребываетъ въ
Брюсселе. Даже его сестры не всегда предупреждались о его прі ѣзде,
чтобы избегнуть незванныхъ гостей. Только два его интимныхъ друга—
Гранже и Эдъ— знали о его местопребываніи. Онъ прояшвалъ въ Париже
по нескольку месяцевъ. Гранже и Эдъ наняли ему комнату въ 6-мъ этаже
на бульваре Монпарнасъ, въ которой Бланки ж плъ подъ именемъ госпо­
дина Бадуэль.
За пеключеніемъ возможности свободнаго передвиженія, которая,
конечно, имеетъ большую цену, его жизнь въ этой комнатке ничемъ не отличалась отъ его времяпровожденія въ тюремномъ заключеніиОнъ привыкъ уединяться въ четырехъ стенахъ и эту привычку сохранилъ

и на свободѣ. Тюрьма какъ-бы слѣдовала за узникомъ и заключала его
теперь уже по доброй волѣ.
Вставалъ онъ съ разсвѣтомъ, вдыхая свѣжій воздухъ чрезъ открытое
окпо, теперь лишенное рѣшетки, тщательно умывался, пилъ молоко, штопалъ чулки, чинилъ одежду и затѣмъ сейчасъ-же садился за письменный
столъ. Ж ажда знанія и страсть къ умственному труду были главными
мотивами его любви къ уединенію. Въ полдень онъ выходилъ на улицу и
нетороплпвымъ шагомъ поворачивалъ за уголъ на улицу Вавенъ, быстро
исчезая въ дверяхъ квартиры Эдъ. Тутъ онъ завтракалъ, обѣдалъ, принпмалъ друзей и всѣ считали, что онъ живетъ здѣсь.
Посѣтители всегда находили его занятымъ, но привѣтливымъ, веселымъ
собесѣдникомъ, любящимъ каламбуры.
А въ маленькой комнатѣ на улицѣ Монпарнасъ онъ велъ оживленную
переписку съ докторомъ Ватто и писалъ своп этюды о Іисусѣ по поводу
книги Ренана, о фатализмѣ, о свободѣ мнѣній, о позитивизмѣ, идеѣ бога,
о женщинѣ и массу политическихъ статей, въ которыхъ виденъ философскій умъ, замѣтокъ на злобу дня и газетныхъ корреспонденцій. Въ нихъ
онъ проводить свою излюбленную идею: „Мысль должна работать на пользу
слабыхъ". Въ пихъ также онъ защ ищаетъ матеріализмъ отъ обвиненій въ
жестокости за признаніе уничтоженія человѣка послѣ смерти и отрицаніе
загробнаго утѣшенія. „Мы и безъ того слишкомъ быстро утѣшаемся",
говорить стоикъ Блапки. И нельзя упрекать матеріализмъ за его до­
стоинства".
Иногда онъ выходилъ одинъ или въ сопровожденiи Эда и Гранже посѣтпть Трпдона, Ж акляра, Ж антопа и Дюваля. Втроемъ пли вчетверомъ
Бланки любилъ гулять по знакомымъ ему съ молодости улицамъ Парижа,
измѣнившимъ свой характеръ за время имперіи.
Часто они обѣдали тогда въ какой-либо харчевнѣ предмѣстья СэнъДэни. Въ такихъ случаяхъ, утомленный прогулкой, Бланки разрѣшалъ себѣ
вино и мясо, измѣнялъ своей обычной діэтѣ и какъ онъ выражался, „дѣлалъ себѣ мускулы". Онъ велъ эту простую ж изнь, не сознавая лишеній,
хотя не имѣлъ ничего за душой и былъ также бѣденъ, какъ въ заключеніп. Сестры готовы были дѣлать для него все возможное и даже не­
возможное, у нихъ не было никакихъ счетовъ съ братомъ. Они готовы
были отдать за него жизнь; онъ былъ для нихъ и братомъ и сыномъ.
Окруженный этой атмосферой любви, Бланки очень дорожилъ мнѣніемъ
своихъ сестеръ, относился къ нимъ внимательно и съ нѣжностью, всегда
довольный и беззаботный, удивляя обѣихъ женщинъ своей философіей

жизни, которая при всѣхъ обстоятельствахъ поддерживала его душевное
равновѣсіе.
Таковъ-же онъ былъ и съ друзьями, которые брали на себя заботу о
его матеріальныхъ нуждахъ. Они снимали для него комнату, обставляли её
самымъ необходимымъ и онъ жилъ въ ней, избавленный отъ необходи­
мости безпокоиться о мелочахъ. Онъ довольствовался малымъ и требуя
справедливости и счастія для всѣхъ онъ умѣлъ ограничивать своп желанія, презирая, а можетъ быть и не вѣдая тѣхъ потребностей, которыя
пмѣютъ громадную цѣнность въ глазахъ массы людей: въ деньгахъ, рос­
коши, удовольствіяхъ, удовлетворенiи пошлаго тщеславія.
Онъ ходилъ по улпцамъ большого города, не обращая вниланія па
ихъ блестящую мишуру. Ему приходилось жить то у сестеръ, то у коголибо пзъ друзей, гдѣ укажутъ, окруженному заботами обѣихъ женщинъ и
товарищей, какъ учителю среди учениковъ. Всѣ близкіе люди относились
къ нему съ большимъ уважепіемъ и старались создать ему спокойную
обстановку, необходимую для умственнаго труда, и избавить его отъ необ­
ходимости заботиться о кускѣ хлѣба.

CL.
Среди своихъ безпокойныхъ друзей, нетерпѣливо рвущихся въ бой противъ имперіи, Бланки является не только организаторомъ, но и умиротво­
рителемъ. Онъ ясно видитъ, какой могучій механизмъ предстоять разру­
шить и боится слишкомъ поспѣшными дѣйствіями скомпрометировать успѣхъ
дѣла и будущую республику. Ему указываютъ на постоянно возрастающее
недовольство въ обществѣ, на возможность поднять улицу и увлечь толпу.
Тысячи многозначительныхъ симптомовъ и столкновеній, доказываютъ это.
Слабая парламентская оппозиція совершенно подавлена, но все болѣе уве­
личивается рѣзкость тона газетъ и журналовъ, несмотря на возрастающую
строгость приговоровъ, тюрьмы и штрафы. „Фонарь" Рошфора зажигается
въ іюнѣ 1868 года и его дерзкій огонь освѣщаетъ мерзости господствую­
ща го режима. Государственный переворотъ , описанный Тэно, ироцессъ ма­
нифестацiи Бодена, громовое краснорѣчіе Гамбетты съ различныхъ сторонъ
критикуютъ существующій порядокъ. Парижъ содрогается, возвышаетъ голосъ въ народныхъ собраніяхъ. Кто могъ нредвидѣть, какой результата
будетъ имѣть выступленіе сплоченной организаціи борцовъ въ этой воз­
бужденной атмосферѣ. Въ это время Бланки, съ большой тщательностью

пишетъ свою „Инструкцію, какъ взяться за оружіе" п что нужно пред­
принять на другой день послѣ революціи. Въ этомъ опять проявляется его
родство съ Маккіавелли, писавшимъ свои „Діалоги объ искусствѣ войны" .
Какъ и Маккіавелли, онъ является организаторомъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ —
пнженеромъ и интендантомъ улпчвой борьбы. Онъ развиваетъ для своихъ
товарищей научную теорію революціи, строгій нланъ борьбы, описываетъ,
какъ надо строить баррикады, рисуетъ планъ подходящихъ къ этому улицъ,
сочиняетъ прокламаціи къ народу, арміи, солдатамъ и офицерамъ.
Ж акляръ посѣіцаеть его на улицѣ Вавенъ вмѣстѣ съ Дюваль и Ж антонъ. Они, какъ и Гранже и Эдъ, торопятъ Бланки. Къ этому времени,
въ концѣ 1 8 6 8 года, число заговорщиковъ достигало 8 0 0 человѣкъ. Они
уже были объединены въ группы по 5 0 — 100 человѣкъ. По ночамъ, на
внѣшнемъ бульварѣ Монмартъ, онн продѣлываютъ военныя упражненія.
Изъ этихъ 8 0 0 участниковъ только 1 0 0 имѣютъ ружья на рукахъ, остальныхъ придется вооружить путемъ захвата одного изъ складовъ оружія. Такъ
какъ оружейные магазины для этого менѣе подходящи, то рѣшено захва­
тить одну изъ казармъ.
Предлагаются различные планы возстанія: занять сначала префектуру,
затѣмъ— ратушу, или раньше всего захватить казарму принца Евгенія, въ
предмѣстьи Тампль. Въ арміи тоже начинаются волненія. Революніонеры
поддерживали сношенія съ нѣсколькими унтеръ-офицерами и среди войска
есть зародышъ организаціи, которая поможетъ народу, при помощи сол­
датъ, овладѣть Тюльери. Имѣется и другое предложеніе, къ которому, повидимому, присоединяется и Бланки. Предлагается взятіе форта Венсенъ.
Тамъ есть революціонныя связи. Ж акляръ предлагает ь продолжать вербовку
среди военныхъ и завязать сношенія съ офицерами демократами. Для этого
надо проникнуть въ пхъ среду и жить ихъ жизнью.
„А сколько потребуется на это времени?"— спросилъ Бланкп.
„Ш есть мѣсяцевъ".
„Это слишкомъ долго",— отвѣтилъ Бланкп.
Такимъ образомъ, онъ не соглашается съ этимъ планомъ друзей, пред­
видя опасность раскрытія конспираціп и провала всего дѣла, на которое
затрачена такая масса труда.
СLI.
Въ началѣ 1 8 6 9 года оживаютъ старые проекты. Идея взятія форта
Венсенъ не оставлена. Но между главными дѣятелями партіи возникаетъ
разладъ и это какъ разъ въ такое время, когда численность арміи блан-

кистовъ достигла своего максимума и настроеніе было очень боевымъ. На
совѣщаніе къ Эду приглашаются только Жантонъ и Дюваль. Опи требуютъ
присутствія Ж акляра, съ которымъ находятся въ полномъ согласіи. Бланки
назначаетъ Жакляру свиданіе на слѣдующій день. Встрѣча происходить на
площади Клиши. Это было одно изъ тѣхъ свиданій, какія любилъ назна­
чать Бланкп — подъ открытымъ небомъ , на бульварѣ, въ Луврскомъ саду,
на площади, словомъ, при такой обстановкѣ, гдѣ можно легко замѣтить
появленіе подозрительныхъ личностей. Бланки и Ж акляръ бесѣдуготъ, про­
гуливаясь вдоль внѣшняго бульвара. Къ нимъ присоединяется докторъ Лакамбръ. Бланкп отстаиваетъ свой проектъ — необходимость начать съ за­
хвата казармы, при чемъ надо еще рѣшить— какой именно. Онъ счптаетъ
болѣе удобнымъ назначить возстаніе въ одинъ изъ дней карнавала — вос­
кресенье, понедельникъ или вторникъ — когда публика будетъ думать о
чемъ угодно, только не подозрѣвать возстанія — тотъ-же планъ, что п въ
памятное воскресенье 1 8 3 9 года. Ж акляръ возражаетъ , находитъ, что не­
целесообразно такъ огорошивать толпу, рисковать выступленіемъ среди
безразличной и даже, можетъ быть, враждебной толпы. По его мнѣнію,
лучше воспользоваться подходящимъ настроеніемъ умовъ и увлечь уже
предрасположенную къ выражеиію недовольства толпу. Бланки не возражаетъ. Ж акляръ продолжает* обосновывать свой взглядъ , разбираетъ стратегпческіе и другіе вопросы и разговоръ переходитъ въ оживленный споръ
между нимъ и докторомъ Лакамбръ . Наконецъ, Бланки прощается съ ними
и приглашаетъ Ж акляра на другое свиданіе, которое должно состояться
завтра на площади Шато д’О, предъ казармой принца Евгенія. На этомъ
свпданіи Бланки говоритъ Ж акляру, что онъ согласенъ съ его мненіемъ
и потому начинаніе откладывается. Ж акляръ требуетъ болѣе определен­
наго ответа, но при такихъ условіяхъ Бланки обыкновенно становился
неразговорчивымъ и задумчивымъ , напоминая Гамлета.

CLII.

Это не значило, что онъ отказывался отъ предпріятія. Въ такихъ слу­
чаяхъ онъ былъ упоренъ . Но жизненный опытъ научилъ его лучше видеть
затрудненія, понимать, что мысль отдельныхъ лицъ опережаетъ медленно
двигающееся человечество и онъ больше всего старался надъ изысканіемъ
средствъ повліять на умы массъ.
Все его литературныя пропзведенія того времени проникнуты этой

мыслью. За то-же время, наиболѣе спокойное въ его жизни, онъ пишетъ
сочиненіе на политико-экононическія темы, подъ заглавіемъ „Капиталъ и
трудъ“ . Тогда-же онъ съ особенной настоятельностью доказывалъ важность
широкой постановки народнаго образованiя и необходимости затраты на это
громадныхъ средствъ. Чувствовалась необходимость имѣть собственный жур­
налъ. Группа друзей Бланкп подумывала объ этомъ послѣ амнистіи 15-го
августа 1 8 6 9 года. Было рѣшено основать журналъ „Ренессансъ", кото­
рымъ долженъ былъ завѣдывать комитетъ, состоящій изъ Бланки, Ранкъ
и Реньяръ. Ранкъ передаетъ интересный разговоръ, который имѣлъ за это
время съ Бланки.
„Ж урналъ, говоритъ онъ, не увидѣлъ свѣта. Но дѣло заходило такъ
далеко, что на собраніи у Реньяръ нами былъ уже рѣшенъ составъ перваго номера. Я долженъ былъ написать обзоръ политическихъ событій.
Реньяръ взялся писать о вопросахъ философіи и религіи.
„А кто же наппшетъ статью по соціальному вопросу?" сказалъ Бланкп.
„Конечно вы, дорогой гражданинъ, вы имѣете на это неоспоримое
право"— отвѣчали мы въ одинъ голосъ.
„Но это не такъ легко", сказалъ онъ, тонко улыбаясь. „Соціализмъ,
видите-лп, переживаетъ теперь свой періодъ критицизма".
Эти слова напоминаютъ другую мысль Бланки, которую онъ высказалъ
Нолю Лафаргъ, когда тотъ принесъ ему свою брошюру о взаимопомощи,
коллективизмѣ и коммунизмѣ.
„Всѣ эти споры о возможныхъ формахъ будущаго общества суть ничто
иное, какъ революціонная схоластика. Гораздо важнѣе было бы теперь
написать критику народнаго образованія".

CLIII.
Розультатомъ переговоровъ съ Ж акляръ было уменьшеніе численности
приверженцевъ. Ж акляръ и представляемые имъ члены, потеряли надежду
на успѣхъ предпріятія и то, что было организовано съ такимъ терпѣніемъ
к трудомъ, частью разстроилось. Гранже и Эдъ продолжали работу съ по­
мощью Гуа, Каріа и Сурдъ. Внѣ пхъ организаціп, но въ согласіи и на
ряду съ ними дѣйствовалп свободные бланкисты, готовые присоединиться
по первому требованію. Между ними былп Ферре, Р игольтъ п Прото.
Друзья Бланкп 1 8 6 1 — 65 годовъ постепенно отдалялись отъ него. Эти
бланкисты второго призыва, какъ ихъ называлъ Ранкъ: Левро, Лонге,

Вильневъ, Жерменъ К ассъ и самъ Ранкъ, были пропагандистами, стояв­
шими за болѣе широкую постановку дѣла. Ранкъ посвятилъ Бланки свои
„Романъ одного заговора" , несмотря на удивленіе друзей и порицаніе ими
его поступка. Клемансо былъ въ Америкѣ. Тридонъ, котораго Бланки осо­
бенно любилъ, не всегда предупреждался о готовящихся начинаніяхъ.
Бланки не желалъ подвергать его случайностямъ и безполезному риску.
Всѣ раздѣлялп эту заботливость и помогали въ этомъ своему учителю.

CLIV .
Казалось, что днемъ, подходящимъ для возстанія будетъ одинъ изъ
первыхъ дней января 1 8 7 0 года, когда весь Парижъ былъ возбужденъ
смертью Виктора Нуаръ.
Въ палатѣ слышались возбуждающія рѣчи Рошфора, Гамбетты и ста­
раго Распайля, которые рѣзко нападали на министерство Оливье и имперію.
Возставшій Парижъ могъ-бы низвергнуть власть въ одинъ день. И на этотъ
разъ Бланки, послѣ нѣкоторыхъ колебаній, въ виду неизбѣжнаго кровопролитія, согласился выступить.
Онъ вышелъ пзъ дому вооруженный, простившись съ сестрами, и н а ­
правился къ назначенному пункту Елисейскихъ Полей. Тамъ, какъ обѣщалъ
Гранже, вся армія бланкистовъ продефилируетъ предъ своимъ таинственнымъ генераломъ. Онъ зналъ ея предводителей и увидитъ каждаго изъ
нихъ во главѣ своего отряда. Такъ и было. Бланки произвелъ этотъ смотръ,
который не возбудилъ ничьего подозрѣнія. Прислонясь къ дереву, онъ
стоялъ въ толпѣ и видѣлъ проходящихъ друзей, которые шли молчаливо,
среди шумнаго говора собравшихся зрителей, ожидавшихъ похоронную процессію.
Это дѣпствительно была армія въ миніатюрѣ, около 2 .0 0 0 человѣкъ,
раздѣленная на отряды, шедшая быстрымъ, дѣловымъ маршемъ. Съ разныхъ концовъ Парижа они собрались, чтобы идти въ Нелли. Ходили раз­
личные слухи о готовящемся возсганіи и говорилось о какихъ-то бапдахъ,
яко-бы организованныхъ Густавомъ Флюранъ.
Но глядя на группы, проходящія мимо своего вождя, ни друзья, ни
враги не подозрѣвали, что видятъ предъ собою заговорщиковъ.
На минуту Бланки овладѣло чувство гордости и надежды и ему пока­
залось, что въ этотъ день, 12-го января, революціонная драма закончится
успѣхомъ. Онъ пошелъ по бульвару Великой Арміи на встрѣчу процессіи,

сопровождавшей тѣло генерала Нуаръ, которое везли на кладбище ПеръЛашезъ.
Завязалась драка между толпой и полицейскими, а затѣмъ и солдатами,
расположенными на кругѣ Елисейскпхъ Полей.
Наступилъ трагическій моментъ. Какъ будутъ вести себя солдаты? Будетъ-ли это бойня или революція?
Но впдъ массы солдатъ, расположенныхъ въ опредѣленномъ порядкѣ
свопмп начальниками, оставался мраченъ, когда возбужденная толпа про­
ходила, исчезая за тріумфальной аркой.
Но она должна еще вернуться съ катафалкомъ, возвышающимся надъ
шумнымъ моремъ головъ. И въ этомъ, теперь опустѣвшемъ мѣстѣ, должно
произойти столкновеніе, которое рѣшитъ все... Но этого столкновенія не
произошло.
Сперва говорилъ братъ умершаго, а затѣмъ Рошфоръ и Делеклюзъ го­
ворили противъ Флуранса, отказываясь взять на себя отвѣтственность за
могущую возникнуть бойню. Въ толпѣ произошло временное замѣшательство, а затѣмъ она медленно разсѣялась во всѣ стороны.

CLV.

Слѣдуютъ послѣднія судорожныя попытки сопротивленія имперіи, про­
явленiя наглости правительства, арестъ Рошфора, плебисцитъ; выступаютъ
ясные признаки скораго паденія императорскаго режима, несмотря на ре­
зультаты провинціальныхъ выборовъ. Проявляется рѣзко-враждебное отношеніе Парижа. И въ арміи обнаруживается большое число противниковъ,
которые, въ числѣ 5 0 .0 0 0 сказали „нѣтъ“ прп всенародномъ голосовали.
Правительство держитъ себя провоцирующе, возникаютъ бунты и, наконецъ, 19-го іюня объявляется война Германіи.
Въ іголѣ Бланки возвращается въ Брюссель, чтобы избѣжать привлеченія къ суду въ Блуа, къ которому обезумѣвшая имперія привлекла всѣхъ
активныхъ революціонеровъ, какихъ только могла арестовать, обвиняя ихъ
въ общемъ заговорѣ противъ безопасности государства и покушеніи на
жизнь императора.
Въ іюнѣ умеръ Барбе, жившій съ 1 8 5 4 года въ Гагѣ, гдѣ онъ велъ
спокойную и бездѣятельную жизнь.

CLVI.
Какъ только выяснилась неизбѣжность войны, новое чувство - инстинктъ
національнаго самосохраненія овладѣваетъ обществомъ . Вся рознь исчезаетъ ,
превращаясь въ единодушное стремленіе къ самозащитѣ, къ сопротивленію
и побѣдѣ надъ врагояъ. Мощный порывъ борьбы за существованіе захватываетъ сердца, заставляетъ кровь быстрѣе обращаться и напрягаетъ
нервы.
Идеалисты, мечтающіе о счастьи всего человѣчества и люди умствен­
наго труда, не зн аю щ ая паціопальныхъ границъ, въ особенности, потря­
сены вопросомъ жизни и смерти ихъ родины. Если Франція погибаетъ,
какой могучій факторъ цивилизаціи будетъ разрушенъ ! Какое громадное
пораженіе для дѣла всего человѣчества!
И въ эти дни 1 8 7 0 года между безхитростнымъ патріотомъ и глубоко­
мысленнымъ философомъ происходитъ быстрое объединеніе въ общемъ чувствѣ любви къ отечеству, находящемуся въ опастности. Уличный сбродъ,
не впдѣвшій въ объявленіп войны уловки правительства, легко поддается
полицейской агптаціи и крики „въ Берлинъ!" оглашаютъ бульвары и улицы
Парижа. Манифестанты противъ войны подвергаются избіенію, ихъ обзы­
ваютъ шпіонамп п пруссаками. Оптимизмъ экзальтируетъ умы и наивны е,
люди съ увѣренностью предсказываютъ будущія побѣды.
Легковѣрная чернь не сомнѣвается въ успѣхѣ имперіи, которая безпрестанно развлекала ее воинственными зрѣлищами въ Крыму, Италіи,
Кптаѣ, Мексикѣ и Алжирѣ. Не видѣли развращенности высшей админи­
страцi и, бездарности генераловъ, безпорядка въ интендантствѣ, не знали
методичности и силы врага, готовивш аяся къ борьбѣ съ нами въ продолженіе 6 0 -ти лѣтъ, горящаго жаждой отмщенія, почти увѣреннаго въ своей
побѣдѣ надъ этимъ внѣшне-блестящимъ режимомъ , который съ 1 8 6 7 года
въ глазахъ всей Европы считался образцомъ самооболыценности, легкомыслія и ф актическая безсилія.
Этой войны Германія сала добивалась, не останавливаясь даже предъ
поддѣлкой документовъ, совершенной ея государственнымъ дѣятелемъ —
Бисмаркомъ. Имперія, очертя голову, поддалась этой провокаціи, надѣясь
спастись, а въ дѣйствительности идя на вѣрную гибель.
Немедленно же начался рядъ пораженій: Виссенбургъ, Фрошвпллеръ,
Форбахъ. И національное чувство, которое легко переходитъ отъ энтузіазма
къ недовѣрію и гнѣву, дѣлается внезапно проницательнымъ и требуетъ

уничтоженія императорскаго правительства, явивш аяся негоднымъ защитникомъ страны, приведшимъ его къ катастрофѣ.
CLV1I.
6-го августа, какъ только распространились первыя вѣсти о пораженіяхъ и быстро разсѣялся ложный слухъ о побѣдѣ, ошеломленная толпа
проникается гнѣвомъ. 9-го августа, въ то время, когда ведется парла­
ментская борьба противъ министерства Оливье, на площади Согласія ско­
пляются шумныя, раздраженныя, грозныя массы народа. Толпу раздражаетъ
впдъ массы гвардейцевъ, собранныхъ въ Тюльери, улановъ, зуавовъ и
пѣхотинцевъ, занпмающихъ мостъ, ведущій къ законодательному собранію.
Гнѣвные возгласы толпы посылаютъ пхъ на границу. Въ палатѣ Жюль
Фавръ п его друзья громятъ имперію и растерянное большинство свергаетъ
министерство Оливье и Жюль Симонъ отдаетъ его на поруганіе толпы. Когда
Эмиль Олпвье проходить чрезъ площадь Согласія, возмущенная толпа осыпаетъ его злорадными насмѣшками.
Наблюдавшіе эту сцену друзья Бланки выносятъ впечатлѣніе, что рѣшительный ударъ правительству легко могъ быть нанесенъ, именно, 9-го ав­
густа, когда достаточно было призыва и энергичнаго вмѣшательства не­
большой группы революціонеровъ, чтобы двинуть эти массы противъ Тюльери
в законодательнаго собранія, однимъ ударомъ смести имперію и ея мини­
стерство. Но удобная минута пропущена и остается лишь сожалѣніе о потерянномъ благопріятномъ случаѣ. Кто знаетъ, какое вліяніе оказалъ-бы
такой актъ на будущія судьбы Франціи?
Но случай могъ повториться завтра пли чрезъ пѣсколько дней. Разъ
толпа привыкла собираться въ данномъ мѣстѣ, она остается вѣрпа ему.
Группа бланкистовъ больше, чѣмъ когда-либо, жаждетъ рѣшительныхъ
дѣйствій. Ея руководители не оставили намѣренія захватить Венсеннъ. Они
рѣш или дѣйствовать, во чтобы то ни стало, употребить силы организаціи
на служеніе близкой революціп, п отечества, находящ аяся въ опасности.
Они немедленно вызываютъ изъ Брюсселя Бланки и требуютъ, чтобы онъ,
явившись въ Парижъ, далъ сигналъ къ возстанію. Бланки получаетъ это
увѣдомлевіе 10-го августа. Онъ готовъ, полный безпокойства по поводу
хода военпыхъ событій и глубоко уязвленный пораженіямп французской
арміп. 11-го онъ уѣзжаетъ, не пмѣя паспорта, но рѣшпвъ проникнуть въ
Парижъ. Недалеко отъ пограничной станціп онъ выходитъ изъ поѣзда и
въ ночь съ 11-го на 1 2 -е августа переходитъ чрезъ границу Франціи.

CLVIII.
Въ квартирѣ Бланки, нанятой Эдъ , на Красной Горѣ, вечера 12-го и
13-го августа посвящаются обсужденію различпыхъ плановъ. На совѣщаніи присутствуютъ : Эдъ, Гранже, Каріа, Реньяръ, Филе, бывшій депутатъ
и Флоттъ, вернувшійся изъ Калифорніи. Они употребляютъ всѣ усилія,
чтобы убѣдить Бланки въ необходимости немедленнаго выступленія. Онъ-же
стоитъ за выжидательную тактику, за использованіе благопріятнаго стеченія обстоятельствъ . Но друзья, несмотря на ихъ довѣріе къ его уму и
опытности, настаиваютъ на своемъ. Нетерпѣливая молодежь не можетъ по­
нять старика, умудреннаго опытомъ жизни. Она возражаетъ , что маленькая
армiя бланкистовъ дезорганизуется, что изъ двухъ тысячъ пятисотъ человѣкъ , которые она насчитывала раньше, численность ея упала до тысячи,
а въ рѣшительный момента это число можетъ упасть до пятисотъ. Всѣ
расходятся усталые и разочарованные постоянными отсрочками.
Наконецъ , они указываютъ на то, что обезпокоенная полиція бродитъ
вокругъ и выслѣживаетъ, что дѣлаетъ Бланки, скрывшійся пзъ сферы ея
наблюденія. Удивительно даже, что она еще не напала н а вѣрный слѣдъ ,
не знаете о поѣздкахъ Бланки и мѣстѣ его пребыванія въ Парижѣ. А
межъ-тѣмъ у него-ж е находится и складъ оружія, на покупку которая
Гранже истратилъ свое наслѣдство. Онъ состоитъ изъ 3 0 0 револьверовъ
и 4 0 0 тяжелыхъ кинжаловъ, изготовленнымъ однимъ механикомъ, принадлежащимъ къ организаціп. Рабочіе неохотно брали револьверы, предпочи­
тая имъ эти кинжалы, которыми, въ уличной схваткѣ, было удобнѣе за ­
щищаться отъ кастетовъ полицейской стражи. И если теперь будете упу­
щенъ моменте, то разойдутся послѣдніе союзники и вожди останутся по­
кинутыми, когда могутъ разыграться самыя важныя событія. Народныя
массы волнуются, революція готова выйти на улицу, нуяшо лишь открыть
послѣднюю дверь. Достаточно послѣдняго толчка, чтобы низвергнуть имперію. Давно пора сдѣлать это, объявить республику и организовать защиту
отечества. Снова предлагаютъ начать съ захвата форта Венсеннъ. Тамъ
все подготовлено для рѣшительныхъ дѣйствій. Имѣются связи съ гарнизо­
номъ . Планъ нападенія выработанъ до мельчайшихъ подробностей. И звѣ­
стны всѣ входы и выходы, опредѣлено количество людей, необходимыхъ ,
чтобы ворваться чрезъъ главныя ворота и сколько нужно послать въ обходъ
на подкрѣпленіе. Извѣстно, какъ расположены посты часовыхъ и какъ про­
никнуть въ складъ оружія. Бланки слушаете, возражаетъ, споръ дѣлается

все болѣе страстнымъ . Онъ, отъ котораго ждутъ сигнала къ наступленію
рисуетъ яркую картину серьезности и опасности предпріятія, которое можетъ закончиться разстрѣломъ нападающихъ еще до проникновенія въ крѣпость. Эду, который съ особенной горячностью возражаетъ , онъ совѣтуетъ
лучше броситься съ третьяго этажа внизъ головой, если ужъ ему такъ хо­
чется безполезпо умереть. Въ такомъ случаѣ онъ, по крайней мѣрѣ, не
увлечетъ за собою на вѣрную гибель другихъ. Въ заключеніе вопросъ сво­
дится къ тому, дѣйствительно-лп предмѣстья готовы къ возстанію и только
ждутъ сигнала. Всѣ утверждаютъ это и Бланки, наконецъ, рѣшается. И на
этотъ разъ вождь долженъ былъ подчиниться волѣ солдатъ . Бланки назначаотъ своимъ друзьямъ свиданіе на слѣдующій день въ его-же квартирѣ
къ семи часамъ утра. Итакъ, впередъ ! Еще разъ онъ попытается выиграть
сраженіе, и ставитъ на карту свою жизнь и свободу.

СLIХ.
На слѣдующее утро, 14-го августа, въ воскресенье, Бланки является
на собраніе друзей совершенно другимъ человѣкомъ . Онъ не разсуждаетъ
и не возражаетъ больше, а излагаетъ окончательный планъ и даетъ приказанія. Онъ производитъ глубокое впечатлѣніе. Въ этомъ слабомъ, блѣдномъ старикѣ, лицо котораго обрамлено еѣдинами, воскресаетъ героическій
періодъ республиканской партіи, глубоко-вѣрующей и революціонной.
Бурные, славные дни 1 8 3 0 года и мрачно-безнадежные — 1 8 4 8 года,
отражаются на его лпцѣ выраженіемъ одушевленія и горечи. Водворилось
торжественное молчаніе, когда поднялся Бланки, спокойный и безстрастный, какъ всегда, но съ огнемъ въ глазахъ и повелительнымъ голосомъ
объявилъ , что сегодня послѣ обѣда начало дѣйствій. Его слова проникаютъ .
глубоко въ сердца присутствующихъ. Инсургенты не пойдутъ на Венсеннъ _
Это слишкомъ далеко и трудно будетъ установить связь съ Сентъ-Антуанскимъ предмѣстьемъ. Они выступятъ въ центрѣ революціонпаго рабочаго
квартала, между кварталами Вилеттъ и Бельвилль, гдѣ за послѣдніе два
года сосредоточены наиболѣе отзывчивыя массы рабочихъ . Тамъ , на бульварѣ Вилеттъ, недалеко отъ канала, они безъ кровопролитія смогутъ овладѣть казармой для захвата оружія. Приказывается не пускать при этомъ
въ ходъ оружія безъ крайней необходимости. И отказъ идти на Венсеннъ
мотивировался желаніемъ избѣжать преждевременнаго столкновенія съ вой­
скомъ , возможнымъ союзникомъ народа. Вообще предлагается сосредоточить

вниманіе на борьбѣ съ полиціей. Предполагается, взявъ казарму, раздать
оружіе присутствующимъ и двинуться къ слѣдующей казармѣ. Общій планъ
состоитъ въ обходѣ парижскихъ окраинъ съ тѣмъ, чтобы къ вечеру объ­
единить революціонную ар мію въ центрѣ города. Пунктомъ соединенія
Бланки назначаетъ институтъ, который господствуетъ надъ Сепой п нахо­
дится вблизи префектуры, Тюльери и ратуши. Эта краткая рѣчь не воз­
буждаете споровъ и друзья скоро расходятся. Предводители идутъ мобилизировать своп отряды, уже готовые къ выступленію, но еще не знающіе
его срока. Бланки первымъ явится на мѣсто и подастъ сигналъ.

CLX.
Къ тремъ часамъ пополудни въ прекрасный лѣтній день, Бланки былъ
на условленномъ мѣстѣ. Онъ идете въ тѣни аллеи, среди толпы гуляющихъ п видите, какъ собираются его друзья п товарищи. Посторонній
глазъ не замѣчаетъ ихъ. Но онъ хочетъ сдѣлать пхъ еще менѣе замѣтными и приказываете окружить уличнаго фокусника, дающаго представленіе па бульварѣ, вблизи казармы. Инсургентовъ явилось не болѣе ста человѣкъ. Многіе отказались, другихъ не могли разыскать. Напримѣръ, одинъ
изъ руководителей секціи, Альфредъ Брейе, встрѣтилъ со стороны членовъ
возражевіе, что скоро п безъ того все народонаселеніе будетъ вооружено,
превратится въ національную гвардію и теперь не стоите подвергать себя
безполезному риску. Изъ 2 5 -ти человѣкъ этой секціи обѣщаютъ явиться
только четверо, но подъ конецъ Брейе остается только одинъ.
Въ 1/2 4-го Бланки подастъ сигналъ и, въ сопровожденіп товарищей
медленно направляется къ казармѣ. Въ тотъ моменте, когда oни покидаютъ аллею и переходятъ улицу, часовой подымаетъ тревогу и старается
помѣшать имъ войти. Въ происшедшей суматохѣ раздается случайный выстрѣлъ изъ револьвера, который ранитъ часового. Солдаты бросаются къ
оружію, но Бланки уже вошелъ въ казарму и останавливается предъ на­
правленными противъ него штыками ружей. Тѣ, которые видѣли его въ
этотъ моментъ, могли убѣдиться въ нелѣпости инсинуацій Барбе, утверж­
давшаго, что его соперникъ теряется въ эти трагическіе моменты, имъ-же
вызванные. Безъ всякаго волненія, не дѣлая даже попытки самозащиты,
онъ протягиваете свою маленькую руку и убѣждаетъ солдатъ присоеди­
ниться къ инсургентамъ, помочь иизверженію имперіи и провозгласить рес­
публику, чтобы организовать защиту отечества противъ нашествія пнозем-

цевъ. Онъ спокоенъ, владѣетъ собой, какъ будто находится въ своей ра­
бочей комнатѣ, среди своихъ книгъ. Онъ снова начинаетъ горячо убѣждать солдатъ, которые съ изумленіемъ слушаютъ неизвѣстнаго имъ оратора.
Все это происходитъ среди шума и толкотни пришедшихъ, старающихся
завладѣть оружіемъ.

Вдругъ раздаются выстрѣлы. Это инсургенты, оставшіеся на улицѣ,
отбиваютъ нападеніе отряда полицейскихъ, прибѣжавшихъ съ обнаженными
саблями. Бланки, Гранже, Пиле и Брейе выходятъ изъ казармы и тоже
стрѣляютъ въ полицейскихъ. Трое сержантовъ падаютъ, одинъ убитый, а
двое — тяжело ранены. Остальные убѣгаютъ, чтобы вызвать подкрѣпленіе
противъ толпы инсургентовъ, неизвѣстно откуда появившихся. Бланки опять
идетъ въ казарму и такъ— какъ солдаты не приняли участія въ борьбѣ про­
тивъ инсургентовъ, то онъ еще надѣется привлечь ихъ на свою сторону.
Но теперь его встрѣчаетъ лейтенантъ Котре, котораго извѣстили о про­
исшедшемъ его подчиненные. Бланки обращается къ нему, объясняетъ
причину захожденія въ казарму и старается убѣдить его стать на сторону
возставшихъ для провозглашенiя республики. Офицеръ ссылается на воин­
скую дисциплину и отказывается выдать оружіе. Бланки, вѣрный приня­
тому наканунѣ рѣшенію, не призываетъ товарищей къ насилію. Онъ вы­
ходитъ и сразу видитъ полную неудачу предиріятія.
Случилось тоже, что и въ 1 8 3 9 году. Бульваръ, столь шумный предъ
тѣмъ, внезапно опустѣлъ и только издали нѣсколько любопытныхъ выглядываютъ изъ-за угла. Группа инсургентовъ, съ оружіемъ въ рукахъ, прохо­
дить площадь и направляется къ внѣшнему бульвару, съ криками: „Да
здравствуетъ республика!" „Смерть пруссакамъ!" „Къ оружію!" Уличная
толпа, которую хотѣли призвать къ возстанію, боязливо смотритъ на проходящихъ инсургентовъ. Къ оружію! Но вдали уже виднѣются полицейскіе сержанты, наблюдающіе за смѣльчаками. Все предмѣстье, удавленное,
ничего не понимая въ этомъ необыкновенномъ предпріятіи кучкп людей,
которые своимъ энтузіазмомъ надѣются воодушевить массы, слѣдитъ за
удаляющимися инсургентами, рискующими жизнью ради невѣдомаго идеала.
Какъ только исчезаютъ на гаризонтѣ ихъ силуэты и замираютъ революціонные возгласы, толпа мирно продолжаеть свою прогулку.
Такъ инсургенты проходятъ около 2 .0 0 0 метровъ, нарушая повсюду
беззаботное веселье и разгоняя боязливую толпу гуляющихъ. Около стараго
барьера Комба, Бланки останавливается и видя, что все кончено, говоритъ,
обращаясь къ товарищамъ: „Вы видите, что мы не смогли завладѣть
ружьями и что никто не присоединился къ намъ. Попытка не удалась. Мы

оказались безсильными вызвать народное возстаніе. Скоро явятся полицейскіе и солдаты и наши револьверы окажутся безполезными противъ Шаспо.
Намъ остается разойтись, пока не заграждепъ путь къ отступленію.
Спрячьте ваше оружіе и разсѣйтесь по сосѣднимъ улицамъ". Инсургенты
бросили три захваченныхъ ими въ казармѣ ружья, спрятали револьверы
и разошлись.
CLXI.
По ихъ слѣдамъ, дѣйствительно, нахлынула масса полицейскихъ и
произошла обыкновенная въ такихъ случаяхъ исторія. Праздничная толпа
была разсѣяна, многіе избиты и арестованы. Трусы и индифферентные,
которые только что не хотѣли принять участія въ движеніи, попадаютъ
въ передѣлку и невольно становятся главными объектами полицейской
расправы. Между арестованными предъ казармой не было ни одного ин­
сургента. И вотъ несчастныхъ зрптелей превращаютъ въ актеровъ, привле­
каю тъ въ числѣ восьмидесяти человѣкъ къ военному суду. Ихъ оговариваютъ солдаты и полицейскіе, а судъ выноситъ имъ смертные и каторжные
приговоры. Только двухъ дѣйствительныхъ инсургентовъ, Эда и Бридо,
арестуютъ вечеромъ предъ зданіемъ суда по доносу какого-то доброволь­
наго шпіона, который замѣтилъ дуло револьвера въ карманѣ Эда.

Парижъ отнесся къ случившемуся съ такимъ-же недоумѣпіемъ, какъ
и толпа на бульварѣ предмѣстья. Ш аткая мысль народа легко позволила
увлечь себя на ложный слѣдъ. Распространился нелѣпый слухь, что проис­
шедшее было дѣломъ прусскихъ шпіоновъ, пытавшихся произвести диверсію
внутри страны. Многіе повѣрпли этому. Повѣрилъ этой нелѣпости даже
Гамбстта, который, не зная истины, потребовалъ въ палатѣ строгаго прпмѣненія закона объ иностранцахъ. Бонапартистская пресса еще больше
подливала масла въ огонь. Парижъ находился тогда на военномъ положеніи и судъ готовъ былъ вынести жеетокій приговоръ. Не имѣя данныхъ,
онъ наугадъ освободилъ нѣкоторыхъ и безъ всякихъ уликъ осудилъ другихъ. Эдъ и Брпдо, единственные участники заговора, а съ ними нп въ
чемъ неповинные прохожіе— Дрестъ, Кагенъ, Циммерманъ и Ериссе были
приговорены къ смертной казни. Къ десятилѣтней каторгѣ судъ приговорилъ Сэнъ-Юберъ, Робида и Мордакъ. Лоренъ и Ларежье были присуж­
дены къ пятилѣтнему тюремному заключенію. Процессъ длился 2 0 , 23,
29 и 3 1 -го августа. Бланки не былъ разысканъ. Р анкъ, который видѣлъ
его въ тотъ-же день, разсказывалъ, что онъ скрывался въ квартирахъ

доктора Дюбуа, Клерей и Сурда. Полиція чуяла его участіе въ этомъ
дѣлѣ. Послѣ ареста Эда, его квартира подверглась обыску и были допроше ны сосѣди. Они разсказывали о какомъ-то „Старомъ господинѣ“ , „Марк изѣ“ , при чемъ описаніе его наружности соотвѣтствовало примѣтамъ,
указаннымъ офицеромъ казармы. Но это и было все, что полиція узнала
о Бланки.
CLXII.
Осужденные на смерть не были казнены. Ж оржъ З а ндъ и Мишле, увѣдомленные о дѣйствительномъ характерѣ событія, добивались измѣненія
приговора. Мишле опубликовалъ письмо, адресованное „ руководителямъ
національной защиты" , въ которомъ историкъ возмущается безчеловѣчностью и варварствомъ такого приговора. Онъ говорить, что лишь недостатокъ времени препятствуетъ ему собрать десятки тысячъ подписей подъ
этимъ обращеніемъ.
„Я парижанін ъ ,“ говорить онъ, „и знаю сердца его обитателей" . Далѣе,
порицая столкновеніе, онъ доказываетъ недостаточность уликъ и говорить,
что лучшее освѣщеніе дѣла можетъ заставить пожалѣть о слишкомъ поспѣшномъ приведеніи въ исполненіе смертнаго приговора.
Были предприняты и другіе шаги. Гамбетта, теперь лучше освѣдомленный, ходатайствовалъ предъ генераломъ Паликао, президентомъ совѣта
министровъ, но этотъ грубый солдафонъ отвѣтилъ, что еслибъ все зависѣло отъ него, такъ виновные были-бъ уже казнены. Эдуардъ Эрве обра­
щался къ другому министру— Брамъ. Наконецъ Р авкъ повліялъ оконча­
тельно на Клемента Дювернуа, доказывая ему, что имперія виситъ на
волоскѣ и не просуществуетъ болѣе двухъ недѣль п что было-бы страш­
ной отвѣтственностью взять на себя приведете смертныхъ приговоровъ въ
исполненіе. Казни были отсрочены. А 4 дня снустя Наполеонъ III сдается
съ арміей въ Седанѣ. Полнѣйшій разгромъ имперіи. Парижъ объявляетъ
республику 4-го сентября, 2 0 дней снустя послѣ неудачной попытка бланкистовъ и приговоренные амнистируются событіями.
CLX III.

Мѣсяцъ спустя, наканунѣ осады Парижа, Бланки разсказывалъ о происшедшемъ Вилетту, не входа въ детали и не упоминая о своей роли. Онъ
указалъ на ошибку инсургентовъ въ оцѣнкѣ настроенія, на безучастность

толпы и невозможность успѣха при такихъ условіяхъ. „Часъ тогда еще
не пробил ъ ", говорить онъ, „его нужно угадать п въ такомъ серьезномъ
вопросѣ ошибка иааціаторовъ можетъ имѣть роковыя послѣдствія. „Я дум а л ъ “ никогда не можетъ служить оправданіемъ и не избавляете отъ
нравственной отвѣтственности. Сдѣлать по собственному почину невѣрный
ходъ, когда дѣло идетъ о свободѣ цѣлой націи, такая непоправимая ошибка,
которую ничто не можетъ извинить. Къ счастью на этотъ разъ эта ошибка
не стоила большпхъ жертвъ и была скоро забыта въ водоворотѣ событій“ .
Оиъ прибавляетъ, что выступлеиіе 14-го августа явилось или слишкомъ
рано, или слишкомъ поздно. Нужно было дѣйствовать 7-го августа, на
другой день послѣ пораженія у Рейсгоффена, тогда могла быть спасена
армія Макъ-Магона, мы не пережили-бы Седань, и Парижъ остался-бы,
внѣ опасности. Онъ выясняете причины задержки, но не оправдываетъ ее.
„Когда учавствуешь въ серьезныхъ политическихъ дѣйствіяхъ, непрости­
тельно дать врагу захватить себя въ расплохъ". Все вышесказанное мало
похоже на апалогію случившагося, какую нѣкоторые приписывали Бланкп.
Оиъ имѣлъ непреодолимое стремленіе къ правдѣ. Ошибка, въ которой онъ
не сознается, такъ-какъ не видитъ ее, заключается въ его вѣрѣ въ воз­
можность совершенія наспльственнаго переворота среди несочувственнонастроенныхъ массъ. Отправиться на захватъ казармы, въ праздничный
день, среди гуляющей публики, когда всѣ сочувствующіе дѣлу отсутствуютъ
и узнаютъ о случившемся только завтра, является безнадежной попыткой,
которая не можетъ послужить сигналомъ къ революціи. Чтобы революція
удалась необходимо сочувствіе и революціонное настроеиіе массъ, стихійно
выступающихъ на улицу п готовыхъ ринуться въ борьбу со всѣми пре­
п я т с т в iями. День и часъ такого выступленія нельзя декретировать заранѣе.
Только молчаливая готовность массъ къ самопожертвованію создаетъ воз­
можность побѣды и тогда случайный поводъ можетъ явиться сигналомъ къ
рѣшительной битвѣ.

Осада Парижа.
CLXIV.
Правительство, возникшее послѣ переворота 4-го сентября, было частью
революціонно въ томъ смыслѣ, что хотя оно и само себя назначило, но
его члепы были депутаты Парижа, облеченные властью путемъ всеобщаго
голосованія. За отсутствіемъ другой власти они взяли на себя руководство
общественной жизнью и организацію обороны, что было одобрено не только
рукоплесканіемъ парижанъ, привѣтствовавшихъ паденіе имперіи, но и молчаливымъ согласіемъ законодательнаго собранія, которое добровольно рас­
пустило себя. Въ новыхъ представителяхъ власти видѣли только временноуполномоченныхъ, задача которыхъ состояла въ избавленіи Франціи отъ
нашествія иноземцевъ.
И онп взяли на себя эту тяжелую и высокую миссію. Имъ выразили
довѣріе. Безъ этого условія ихъ власть могла-бы быть оспариваема. Вос­
поминаi я 1 8 4 8 года давали основаніе сомнѣваться въ преданности рес­
п у б л и к ѣ Жюля Фавръ, Гарнье-Паже, Кремье, Гле-Бизуанъ и Араго. Пред­
ставители лѣвой— Ферри, Пелльтанъ, Пикаръ и Симопъ встрѣчали большую
оппозицію въ передовыхъ людяхъ собственной партіи Только Гамбетта поль­
зовался широкой популярностью. Рошфора считали представителемъ революціонной партіи. Что касается генерала Трошю, назначеннаго губернаторомъ Парижа еще при имперіи, 17-го августа, то его оставили на
прежнемъ мѣстѣ и назначили ирезидентомъ управленія національной обо­
роны за предполагаемые военные таланты, за его „нѣтъ“ при всеобщемъ
голосовали вопроса объ имперіп, его справедливую критику организаціи
императорской арміи и независимое поведеніе при попыткѣ подкупа его
Наполеономъ III-мъ.
Все это правда, но, повинуясь обстоятельствамъ, генералъ совершалъ
болѣе, чѣмъ простую ошибку, преступно заставляя молчать голосъ совѣсти,

когда брался руководить продолженіемъ войны, не вѣря въ возможность
побѣды. Онъ внесъ только сомнѣніе и бездѣйствіе въ то дѣло, которое
самъ называлъ геропческимъ безуміемъ. Онъ былъ не воиномъ, а умиротворителемъ, готовымь на миръ съ перваго-же дня. А между тѣмъ энтузіастъ-Парижъ, наивный и воинственный, довѣрилъ ему руководитель­
ство въ бурные сентябрьскіе дня. Парижу нуженъ былъ энергичный диктаторъ для войны на жизнь и смерть, а ему навязали фразера-мистика и
дѣло обороны Парижа было погублено съ самаго начала. Генералъ Трошю,
вообразившій себя призваннымъ къ охраненію господствующаго соціальнаго строя, занялъ постъ главнокамандующаго, когда ему надлежало быть
въ рядахъ подчиненныхъ.
CLXV.
Съ перваго-же дня всѣ стали на сторону новаго правительства и
Бланки рѣшительнѣе и опредѣленнѣе многихъ. Тѣ, которые обвиняли его
въ неискренности при этомъ, не знали его. Это лучше всего могли под­
твердить члены его партіи. Онъ всѣхъ ихъ увлекъ за собою. Многіе даже
изъ нихъ не понимали его тактики, зная его невыгодное мнѣніе о нѣкоторыхъ членахъ этого правительства и съ первыхъ-же дней хотѣли отно­
ситься къ новымъ правителямъ если не враждебно, то сдержанно. Но
Бланки убѣдилъ ихъ заглушить непріязненныя чувства въ виду грозящей
всѣмъ опасности. Общее дѣло не тераѣло раздоровъ, ему надо было от­
даться душой и тѣломъ. Удивленіе, которое возбуждало въ данномъ случаѣ
поведеніе Бланки даже у лицъ, признававшихъ его авторитетъ, происхо­
дило отъ непониманія ими личности руководителя. Не только для враговъ,
но и для друзей, его духовный облпкъ являлся пскажепнымъ ходячими
предразсудками о немъ. Этотъ легендарный Бланки представлялся какимъто маньякомъ-конспираторомъ и бунтаремъ, не имѣвшимъ опредѣ ленной
цѣли въ своихъ дѣйствіяхъ и стремящимся въ революціониомъ дѣлѣ только
къ разрушенію. Лишь этотъ воображаемый Бланки и былъ извѣстенъ его
современникамъ. Настоящаго-же Бланки не видѣли, пли, быть можетъ,
не хотѣлп видѣть. Но теперь онъ понятень намъ, знающимъ его жизнь и
дѣятельность. На ряду съ Бланки —птальянцемъ, характеризующимся прiе­
мами его заговорщической дѣятельности, былъ Бланки - французъ, предан­
ный и глубоко-убѣжденный, сынъ ХѴIII-го вѣка, котораго фплософія и
революція сдѣлали свободнымъ человѣкомъ и гражданиномъ. Онъ безраздѣльно отдавался великому дѣлу человѣчества, считая Францію главнымъ

борцомъ за это дѣло. Онъ дорожилъ ея существованіемъ, ея традиціями.
И когда ея существованію грозила опасность, для Бланкп все отступало
на задній планъ. Зная это, мы поймемъ дѣйствительнаго Бланки, какимъ
онъ былъ за время осады Парижа. Оклеветанный современниками, онъ
встаетъ предъ нами изъ пепла исторіи, пламеннымъ, энергичнымъ,
проницательнымъ и суровымъ, одушевленнымъ рѣшимостью отчаянія, полнымъ горячей любви къ отечеству. Доказательствомъ этому служатъ всѣ
его дѣйствія и все, имъ написанное за то время. Не можетъ быть свидѣтельствъ болѣе несомнѣнныхъ. Въ этихъ документахъ человѣкъ вполнѣ
опредѣляется и отдаетъ себя на судъ потомства.

CLXVI.
Какъ только является возможность открытой дѣятельности, Бланки
основываетъ журналъ „Отечество въ опасности" п открываетъ полптпческій
клубъ. Первый номеръ ж урнала выходитъ 7-го сентября. № 5-й выходитъ уже за
подписью Бланки, какъ главнаго редактора. Надо прочесть всѣ 8 9 номеровъ этого журнала и протоколы собраній клуба, чтобы понять роль Бланки
во время франко-прусской войны и осады Парижа, опредѣлить его тог­
дашнее настроеніе и возвышенность его гражданской доблести.
Предъ выходомъ журнала онъ напечаталъ воззваніе, въ которомъ зая­
вляете, что будетъ поддерживать временное правительство. Кромѣ Бланки,
это воззваніе подписано 18-ю его товарищами: Бальсанкъ, Брейе, Бридо,
Каріа, Эдъ, Флоттъ , Гуа, Гранже, Лакамбръ, Эд. Левро, Леонсъ Левро,
Пиле, Реньяръ, Сурдъ, Тридонъ, Верле, Эмиль и Анри Вилльневъ, между
которыми были и нѣкоторые участники попытки возстанія 14-го августа.
Въ этомъ краткомъ воззваніи Бланки говоритъ, что предъ лицомъ врага
должны смолкнуть партійныя разногласія, что правительство 4-го сентября
является выраженіемъ республиканской и національной идеи и всякая
оппозиція должна исчезнуть въ виду задачи всеобщаго спасенія. У насъ
теперь только одинъ врагъ— пруссаки и ихъ союзники— партизаны низ­
вергнутой династіи, готовые водворить старый порядокъ во Франціи при
еодѣйствіи прусскихъ штыковъ . Воззваніе заканчивается такъ: „Будь прокдятъ тотъ , кто въ этотъ торжественный моментъ будете преслѣдовать личныя цѣли и сохраните заднія мысли, каковы-бы онѣ ни были. Мы, ниже­
подписавшi еся, оставляя въ сторонѣ наши личныя мнѣнія, предлагаемъ
наши силы въ распоряженіе временнаго правительства, только съ однимъ

условіемъ— что оно сохранить республику и будетъ готово скорѣе погиб­
нуть имѣстѣ съ нами подъ развалинами Парижа, чѣиъ подписать безчестіе
и раздробленіе Франціи“ . Другого лозунга невозможно было дать Парижу
того времени. Бланки выражаетъ мысль всѣхъ, но только немногіе замѣчаютъ это. Онъ, какъ и прежде, окруженъ недовѣріемъ н индиферентизмомъ
и остается одинокимъ.
CLXVII.
На слѣдующій день, въ № 1-мъ своего журнала „Отечество въ опасности“ Бланки перепечатываетъ это воззваніе и въ слѣдующей статьѣ
„Защ ита Парижа" онъ выясняетъ положеніе дѣлъ, созданное пораженіями
французовъ и побѣдоноснымъ шествіемъ прусской арміи. Онъ смотритъ
опасностп ирямо въ глаза и заявляете, что Парижъ также неприступенъ,
какъ французская армія— непобѣднма. Въ этой статьѣ, написанной со
страстнымъ желаніемъ быть услышаннымъ и понятымъ всѣмн, он ь гово­
рите, что при данныхъ условіяхъ нашими врагами являются самовлюблен­
ность, бахвальство и пустая декламація въ ущербъ дѣлу. Съ удивительной
проницательностью старикъ, который провелъ жизнь въ тюрьмѣ, среди
книгъ и географическахъ атласовъ, говоритъ о войнѣ и военномъ искусствѣ, обнаруживая глубокое изученіе условій настоящей войны, поля битвъ
и точное знаніе мѣстностей, гдѣ въ скоромь времени должны произойти
рѣшающія сраженія. Имѣя общія черты съ политическими взглядами Макіавелли и Ришелье, онъ похожъ на нихъ и въ томъ отношеніи, что умѣетъ
ясно представлять себѣ совокупность и детали военныхъ операціи, до такой
степени, что друзья начали считать военное искусство его преобладающей
способностью. Онъ указываете на нѣмцевъ, въ совершенетвѣ знающихъ
театръ военныхъ дѣиствіи и каждый пункте, имѣющій стратегическое значеніе. Онъ детально выясняетъ два плана, которымъ нѣмцы могутъ слѣдовать: или они прорвутся къ стѣнамъ Парижа, или обложатъ его издали
со всѣхъ сторонъ и заставить сдаться голодомъ. Онъ предугадываете
на какихъ мѣстахъ произойдутъ рѣш ительныя битвы, указываете на плохую
защиту мѣстности, на протяженіп 13-ти километровъ между Лa Бришь и
Монъ-Валерьенъ, а также какъ непріятель можете укрѣпиться подъ за­
щитою Асніэръ, затѣмъ перейти Сену и чрезъ Клиши, безъ потерь, под­
ступить къ самому городу. Столь-же недостаточную защиту онъ указываете
между Вилоневъ-ля Гореннъ и Курбевуа, а также между Монъ-Валерьенъ и
фортомъ Исси. Онъ доказываете безсиліе фортовъ помѣшать непріятелю

бомбардировать Парижь, установивъ мортиры по линіи Мезонъ и Кламаръ:
При такихъ условіяхъ непріятельскіе снаряды будутъ долетать до лѣваго
и даже праваго берега Сены, а ядра пушекъ, стрѣляющихъ на разстояніи
въ 10.000 метровъ, будутъ достигать бульвара Монмартъ.
Выяснивъ настоящее положеніе дѣлъ и виды на будущее, онъ указы­
ваетъ и дѣйствительныя средства защиты, форты, имѣющіе наибольшее
значеніе, необходимость дополнительныхъ работе по укрѣпленію, которыя
могутъ быть исполпены подъ защитой артиллеріи.
Онъ доказываете необходимость имѣть 500,000 человѣкъ подъ ружьемъ.
Должно быть мобилизировано все мужское населеніе Парижа отъ 16 до
60 лѣтъ, мобили сосѣднихъ провинцій и матросы. Необходимо раздать населенію все имѣ ющееся въ арсеналахъ оружіе, непрерывно изготовлять
новыя пушки и митральезы и закупить все оружіе, какое можно будете
достать въ Англіи и Соедииенныхъ Штатахъ, чтобы вооружить провинцію.
„Пусть набатная пушка возвѣститъ, отечество въ опасности и начало
агоніи, которая можете закончиться воскресеніемъ“ . Но онъ не ограничи­
вается зтимъ. На слѣдующей страницѣ, пожелтѣвшихъ теперь листовъ жур­
нала, мы встрѣчаемъ другую статью Бланки, подписанную „Бл.“ , въ которой
онъ указываете средства защиты противъ непріятельскихъ бомбъ. И наконецъ въ третьей статьѣ подъ заглавіемъ, „Если Парижъ будете взята"...,
онъ предвидитъ случай, когда правительство вынуждено будетъ покинуть
городъ и, выбравъ безопасное мѣсто въ провинціи, оттуда руководить продолженіемъ войны. „Столица, попавшая въ руки непріятеля", говоритъ онъ,
„можете служить только врагу и „Огонь!"— таковъ долженъ быть отвѣтъ
всей Франціи". Бланки требуете, чтобы правительство теперь-же издало
декретъ въ этомъ смыслѣ, порицая и объявляя измѣнникомъ отечества,
достойнымъ смерти, каждаго, кто согласится принять какую-либо должность
или порученіе отъ правительства, которое войдете въ соглашенiе съ непріятелемъ.
Вечеромъ того-же дня, послѣ опубликованія этихъ статей, Бланки предсѣдательствуетъ въ своемъ клубѣ и тамъ, со свойственными ему краснорѣчіемъ и убѣдительностыо, развиваете предъ собраніемъ тѣ-же положенія
о необходимости всеобщаго вооруженія и т. д.
Тѣ, которые видѣли его въ этотъ вечеръ, помнятъ торжественность
его настроенія и вдохновенный блескъ его глазъ, въ которыхъ отражалась
вся энергія и глубина его ума.

CLXVIII.
И такъ каждый день. Журналъ остается вѣренъ его основнымъ положеніямъ. На первомъ мѣстѣ въ немъ публикуются извѣстія съ поля битвы,
при чемъ редакція старается не возбуждать преувеличенныхъ опасеній, но
и не скрыватъ истины. Затѣмъ, обычно, слѣдуетъ статья Бланки, въ которой
освѣщаются событія войны, и населеніе призывается къ активной дѣятельности. Въ этихъ статьяхъ видна экзальтированная проницательность, гра­
ничащая съ пророчествомъ и въ страстномъ тонѣ рѣчи чувствуется опасеніе автора быть непонятымъ.
Съ перваго-же дня Бланки ловитъ на словѣ министра иностранныхъ
дѣлъ Жюля Фавръ, который въ своемъ циркулярѣ къ французскимъ посланнпкамъ заграницей писалъ: „Мы не уступимъ ни пяди національной
территоріи, нп камня изъ нашихъ крѣпостей.
Позорный миръ немедленно вызоветъ безпощадную народную войну...
Если возьмутъ крѣпости, останутся траншеи, выбитые изъ нихъ, мы будемъ
сражаться на баррикадахъ. Парижъ можетъ выдержать трехмѣсячную осаду
и побѣдпть. Если онъ падетъ, вся Франція возстанетъ на его защиту и
отомститъ. Она будетъ продолжать войну до полной гибели насильниковъ“...
Бланки выставляетъ еще одно условіе — отказъ платить контрибуцi ю.
Безъусловный миръ или война—въ этомъ вся его политика. Его сотрудники:
Тридонъ, Левро, Реньяръ, Гранже и Верле раздѣляютъ его взгляды и не
возбуждаютъ разногласій по частнымъ вопросамъ. Ихъ сотрудничество не
связано никакими условіями, но они вполнѣ раздѣляютъ его тактику и
мнѣнія. Какъ онъ, они доказываютъ необходимость перемирія въ соціальной
борьбѣ и объединенія на защиту отечества..

CLX1X.

Наконецъ-то Бланки въ своей роли. По вечерамъ онъ говорить съ три­
буны клуба, а каждое утро онъ проповѣдуетъ свои идеи съ другой три­
буны — на страницахъ своего журнала. Теперь онъ имѣетъ возможность
развернуть свои духовныя силы. Всѣ научныя, историческія и философскія
познанія, которыя онъ пріобрѣлъ въ долгіе годы тюремнаго заключенія,
быотъ ключемъ изъ таинственнаго источника и разливаются кристально­
чистыми, звучными волнами. Какъ всѣ люди, стоящіе выше толпы, онъ

видитъ далеко. Онъ всецѣло живетъ настоящимь моментомъ и яснѣе всѣхъ
сознаетъ, что разъигрывается послѣдній актъ кровавой драмы, что европей­
ская исторія достигла своего поворотнаго пункта и нужна быстрая реши­
мость, концентрацiя всѣхъ силъ въ пунктѣ, угрожаемомъ опасностью.
Но поглощенность настоящимъ моментомъ не препятствуетъ ему имѣть
въ виду будущее человѣчества и необходимость перевоспитанія умовъ и
совѣсти людей.
Его вторая статья это — наиболѣе смѣлыя и благородныя страницы,
какія могли быть написаны въ такой опасный моментъ. Она озаглавлена
„Братство" и призываетъ къ оружію все мужское населеніе, безъ требованія
предъявлять свидѣтельства о добродѣтельности.
Бланки понпмаетъ облагораживающее вліяаіе одинаковости положенія
въ общежитіи. Онъ вѣритъ, что всѣ обездоленные и преступные способны,
при такихъ обстоятельствахъ, проявить невѣдомыя раньше доблести и выражаетъ надежду, что это великое испытаніе обновить заблудшихъ и создастъ
изъ нихъ достойныхъ гражданъ отечества. Онъ напоминаетъ, какъ тулонскіе каторжники спасли отъ пожара французскій флотъ въ 1793 году и
не совершили ни одного преступленія въ покинутомъ городѣ. Безъ сомнѣнія
онъ вспомипалъ при этомъ и уголовныхъ преступниковъ, которыхъ онъ
училъ грамотѣ въ тюрьмѣ св. Пелагеи.
Онъ проявляетъ оптимистическій энтузіазмъ и выражаетъ увѣренность,
что республика, вооруживъ преступниковъ на защиту отечества, воскре­
сить въ нихъ радость и надежды, пробудитъ солидарность и благородныя
чувства.
И всюду проглядываетъ его основная мысль: „Не забывайте, что завтра
намъ предстоптъ борьба не за правительство, не за интересы касты или
партіп, даже не за честь, принципы и идеи, а за то, что является сущ­
ностью нашей жизни, что является олицетвореніемъ лучшихъ качествъ
души, за о те че ст во ". И онъ заключаетъ прочувствованнымъ восклицаніемъ: „Что будеіъ съ нами, если мы лишимся отечества?"

CLXX.
Онъ регулярно пишетъ своп статьи о защитѣ Парижа и является невѣдомымъ выразителемъ мнѣній народа. То, что онъ пишетъ на страницахъ
своего журнала, слышится на улицахъ, говорится въ домахъ.
Никогда не существовало такого полнаго единства мнѣній цѣлаго на-

рода и писателя, какъ въ данномъ случаѣ, но этотъ народъ не зналъ
своего литературнаго выразителя, ихъ раздѣляла цѣлая бездна предразсудковъ, дѣлавшихъ невозможнымъ, общеніе. И его пламенныя рѣчи, которыя
могли-бы поднять громадную массу парижанъ, такъ легко поддающихся
революціонному вліяиію, не выходили за тѣсный кругъ его прпверженцевъ,
лишь изрѣдка пріобрѣтая новыхъ.
Кромѣ причинъ, обусловленныхъ свойствами дѣйствительной личности
Бланки и легендами, которыми ее окружили клевета и злоба враговъ, была
еще одна причина его малой популярности, лежащая въ характерѣ статей,
написанныхъ имъ въ это трагическое время. Эти статьи были пламенны и
глубоки, пхъ даже теперь нельзя читать, не поражаясь ихъ ясностью и
глубиною страсти, но онѣ написаны просто, безъ эффектовъ реторики и
громкихъ фразъ, безъ образности и контрастовъ романтизма. Въ нихъ
отсутствуетъ внѣшній блескъ и угодничество вкусамъ толпы. Они блещутъ
только разумомъ и страстью. Каждая строка полна силы и гражданской
ненависти, но безъ крикливой шумихи фразъ, обращающей вниманіе улицы.
Его писанія—скорѣе исторія, чѣмъ памфлете.
Бланки неохотно задѣваетъ личности. Жертва клеветы и ненависти во
всю свою жизнь, онъ проходитъ мимо своихъ враговъ, отстраняя пхъ презрительнымъ двпженіемъ своего пера. Онъ видитъ совокупность явленій,
предсказываете событія завтрашпяго дня на основаніи сегодияшнихъ, онъ
весь иоглощенъ цѣлью и грядущей развязной, которая приближается съ
каждымъ днемъ, съ каждымъ часомъ. Все остальное для него безразлично.
Читателей поражали его статьи, но писатель не овладѣлъ толпой, ко­
торая желала того-же, что и онъ, не могла примириться съ мыслью о
пораженіи и сдачѣ Парижа.
Среди шума и движенія въ осажденномъ городѣ, голосъ Бланки раз­
дается какъ „гласъ вопіющаго въ пустынѣ“. Его поймутъ лишь впослѣдствіи и тогда оиъ сдѣлается наиболѣе живымъ воплощеніемъ мнѣній, ко­
торыя безплодно высказывались тысячами другихъ лпцъ, не знавшихъ
Бланки, или узнавшихъ слишкомъ поздно, какого могучаго сотрудника въ
борьбѣ они потеряли.
CLXXI.
День за днемъ можно прослѣдпть жизнь Бланки въ это время. Каждый
день можно было слышать съ трибуны клуба и журнала того, кто всю
жизнь былъ лишенъ общества людей и осужденъ на молчаиіе.

7-го сентября въ кафе де-Галль, па собраніи, гдѣ присутствовали
также Флуранъ и Люлье, Бланки ставитъ на обсужденіе вопросъ о немедленномъ вооруженіи всего населенія. На слѣдующій день онъ разбираете
этотъ— же вопросъ въ своемъ журналѣ, указываетъ на недостатокъ оружія,
пустые арсеналы, негодность артиллеріи и на бездѣйствіе оружейныхъ заводовъ. Вмѣстѣ съ тѣмь онъ указываете на имѣющіяся громадныя сред­
ства, чтобъ передѣлать старыя ружья, фабриковать Шаспо и митральезы и
отливать новыя пушки. Онъ снова говоритъ о безполезностп въ цѣляхъ
обороны фортовъ, построенныхъ Луи-Филиппомъ противъ Парижа, о безполезности для защиты городскихъ стѣнъ, вслѣдствіе расположенныхъ
между ними и фортами деревень, указываете на беззащитность всей за­
падной стороны Парижа и настаиваете на необходимости воздвигнуть земляныя укрѣпленія въ трехъ километрахъ предъ фортами.
На слѣдующій день организуется постоянное бюро бланкнстскаго клуба,
въ которое Бланки избирается президентомъ, а Реньяръ а Левро членами.
Тридонъ, Гранже, Каріа, Верле, Эдъ и Бридо избираются делегатами для
объединенія дѣятельности клуба съ другими народнымп обществами Парижа.
Снова Бланки поднимаете вопросъ о недостаточности вооруженія, излагаете
свой взглядъ на развязку осаднаго положенія, думая, что пруссаки сразу
не войдутъ въ городъ, а подожгутъ его. Журнальная статья его на слѣдующій день посвящена вопросу о національиой гвардіи и выясняете наилучшія условія ея организаціи и боевой готовности.
1 0 -го сентября приходятъ вѣсти, что непріятель находится въ трехъ
дняхъ пути отъ Парижа. Ходятъ слухи о мирныхъ переговорахъ. Народъ
и слышать не хочетъ объ уступкѣ территоріи, но тѣ, которые устали и
желаютъ конца борьбы, находятъ возможнымъ откупиться деньгами. Бланки
возстаетъ противъ этого,— указываете на позорность такой сдѣлки съврагомъ и говорите о долгихъ годахъ нищеты, въ которую будете повергнутъ
народъ уплатой 5-ти милліардовъ контрибуціи. Слѣдующая статья Бланки
напоминаете о данной клятвѣ умереть на баррикадахъ. „Если мы рѣшимся
умереть на баррикадахъ, то Франція. будете спасена и пруссаки не смогутъ побѣдить насъ“ . Въ доказательство онъ приводитъ бамбардировку
Страсбурга. Въ Парпжѣ непріятель, находящійся за фортами, можете бом­
бардировать лишь окраины города, но если мы сдадимъ форты, то выстрѣлы будутъ достигать центра, а проникнувъ за стѣны, непріятельскія
войска произведутъ полное разрушеніе, подъ градомъ выстрѣловъ начнутся
пожары и городъ обратится въ груды развалинъ. Его мысль воспламеняется
картиной разрушенія великаго города и онъ пишете, исполненный глубокой

вѣры и отчаянія: „Слава Парижа близка къ своей гибели... Они хотятъ
потушить этотъ источникъ свѣта и истины. Это— орды Ѵ-го в е ка, которыя
вторично заливаютъ Галлію, чтобы поглотать ея цивилизацію, какъ была
уничтожена греко-римская цивилнзація. Не слышите вы ихъ дикихъ криковъ: „Да погибнетъ Латинская раса!“ Б ерлинъ долженъ стать городомъ
будущаго, который освѣтит ь міръ... Парижъ— узурпа торъ, развратный Вавилонъ, великая блудница, которую а нгелъ-разрушитель съ библіей въ
рукахъ долженъ стереть съ лица земли. Развѣ вы не знаете, что Вотъ
наложилъ печать избранія на германскую расу? У нея кишки на метръ
длиннѣе, чѣмъ у французовъ. Мы должны защищаться. Жестокость Одина
соединилась съ жестокостью Монбра; противъ насъ объединилось варварство
вандаловъ и семитовъ. Мы должны бороться до конца, не разсчитывая ни
на кого".— Онъ возстаетъ противъ тѣхъ, которые хотятъ ограничиться
оборонительной тактикой и находитъ нужнымъ перенести борьбу въ долину
Сэнъ-Дени и Асніеръ и на высоты Санта и Медонъ. Онъ предугадываетъ
возможность атаки съ запада, обходъ Парижа съ юга, перехоцъ Сены выше
сліянія съ прнтокомъ и появленіе непріятеля на высотахъ Медонъ. Оттуда
ему легко будетъ завладѣть стѣной между воротами Пуанъ дю-Журъ и
Дофинь. Тогда онъ въ состояніи будетъ обстрѣлпвать ХѴ-й округъ, Гренель, Вожираръ и южную часть ХVІ-го округа. Другая часть прусской
арміи можетъ перейти Сену около Эпине, чрезъ Женевилье и Асніеръ,
подойти къ городу и объединить свои дѣйствія съ южной арміей. Онъ
наиоминаетъ путь, которымъ наступали пруссаки въ 1 8 15 году и, по его
мнѣнію необходимо соорудить земляныя укрѣпленія предъ Медонъ, обезпечпвъ сообщеніе. На слѣдующій день онъ заканчиваетъ свой обзоръ и воз­
ражаетъ на хвастливыя рѣчи лжепатріотовъ, что Парижъ не можете быть
подвергнута бамбардировкѣ.
Онъ доказываете съ ясностью, теперь неоспоримой для всѣхъ, что
прусскія батареи, расположенный за линіей фортовъ на югѣ, въ состояніи
бомбардировать XIII, XIV и XV-й округа, а расположенный къ востоку
большую часть ХѴІІІ-го и ХІХ-го округовъ. Когда-же непріятель захватите
городскую стѣну, то ядра его батарей засыпятъ часть города, распололоженную между Сеной и большими бульварами. Остальной Парижъ на три
четверти то-же подвергнется обстрѣлу. Нужно высказать открыто эту горь­
кую истину, чтобы своевременно удалить изъ города больныхъ и 100.000
женщинъ. И онъ возвращается къ доказательству необходимости дать рѣшительную битву 5 0 0 .0 0 0 вооруженныхъ гражданъ Парижа за линіей фор­
товъ, подъ защитой земляныхъ укрѣпленій. „Тогда Парижъ услышите громъ

пушекъ, но не увидитъ непріятельскихъ ядеръ“ . Постоянно возвращ аясь,
къ этимъ вопросамъ , онъ требуетъ прекратить безплодные споры, выяснпть число людей, способныхъ носить оружіе, количество военныхъ припасовъ, указываетъ на арсеналы и склады пороха, расположенные въ открытыхъ мѣстахъ и требуетъ перенесенія ихъ въ Парижъ. Въ своемъ
рвеаіи онъ похожъ на пророка, который видитъ гибель родного города и
хочетъ спасти его во что бы то ни стало.

CLXXII.
12-го сентября въ клубѣ, когда одинъ изъ гражданъ поднялъ вопросъ
объ организаціи общественпыхъ работъ при фабрикаціи оружія вмѣсто
частнаго предпринимательства, Бланкп заявилъ, что теперь дѣло идетъ не
объ индивидуальномъ или коллективномъ производствѣ, а рѣш ается вопросъ
о жизни и смерти націи. Конечно, если-бы соціальныя реформы были про­
ведены своевременно, сила сопротивленія націи увеличилась-бы во сто
разъ, во теперь прежде всего надо думать о гибнущемъ отечествѣ. Н еоб­
ходимость національной обороны создала республиканское правительство
и нашъ долгъ толкать его впередъ, возбуждать къ дѣятельности и содѣйствовать тому, чтобы энергія возрастала параллельно опасности. „Ибо, кто
знаетъ, будемъ-ли мы завтра имѣть отечество". На слѣдующій день пророкъ поднимаетъ завѣсу будущаго. Въ двѣнадцати строкахъ онъ предсказываетъ весь ходъ осады Парижа. Въ заявленіи пруссаковъ, что они обложатъ Парижъ со всѣхъ сторонъ на 12 лье въ окружности, онъ видитъ
простую военную хитрость и угадываетъ пхъ дѣйствитлльпый планъ. „Они
хотятъ окружить Парижъ, какъ простую крѣпоеть, арміей, которая совер­
шенно недостаточна для правильной осады, а въ состояніи только прер­
вать сообщенія съ городомъ. Затѣмъ они разошлют по всей Франціи
отдѣльные корпуса съ цѣлью воспрепятствовать организаціи новыхъ армій,
смѣстить повсюду адмпнпстрадію, словомъ — дезорганизовать и занять
страну". Онъ обращаетъ вниманіе на фактъ, что непріятель подходитъ
къ стѣнамъ города безъ выстрѣла, тогда-какъ можно было заставить его
дорого заплатить за такія позиціи, какъ Шелль, Монвермей и Ливри.
„Грустно, если приходится ждать непріятеля сидя въ крѣпости" , говоритъ
онъ. Его недовѣріе возбуждается при мысли о дипломатической миссіи
Тьера предъ иностранными правительствами: „Въ какую бездну мы идемъ?"
восклицаетъ онъ.

13-го сентября въ клубѣ онъ выражаетъ свое возмущеніе перегово­
рами о мирѣ, не довѣряетъ вмѣшательству королей и его боязнь измѣны
еще сильнѣе проглядываетъ въ слѣдующемъ номерѣ журнала, гдѣ онъ,
указывая на ведущіяся приготовленія къ войнѣ, бряцаніе оружія и передв иженія солдатъ, ищетъ опредѣленнаго плана и приходить къ выводу, что
вся эта суматоха продѣлывается только для видимости. Онъ чувствуетъ въ
ней борьбу двухъ теченій— народнаго энтузіазма съ одной стороны и эго­
изма господствующихъ съ другой, предвидя мрачную развязку. Онъ указы­
ваетъ на Европу, жаждущую гибели Франціи и умоляете народъ разсчитывать только на собственныя силы и не обнаруживать слабости просьбой
иностраннаго содѣйствія, въ которомъ несомнѣнно откажутъ.

CLXXIII.

Драма приближается къ развязкѣ. Бланки употребляете всѣ усилія,
чтобы быть понятымъ и повліять на ходъ событій. Въ двухъ номерахъ
журнала онъ подробно разсказываетъ о попыткѣ возстанія 14-го августа,
чтобы р а зсѣять господствующія предубѣжденія и выяснить свои планы и
свою политику. Въ Клемансо, который сдѣлался меромъ Монмарта, Бланки
нашелъ энергичнаго и популярнаго союзника, по совѣту котораго онъ вы­
ставляете свою кандидатуру на званіе начальника батальона національной
гвардіп. На собраніп 1 5 0 0 человѣкъ національныхъ гвардейцевъ въ громадномъ залѣ улицы Клиньянкуръ, большинство не имѣетъ понятія о лич­
ности кандидата и видъ блѣднаго, сѣдого старика со слабымъ голосомъ
напоминаетъ имъ какой-то историческій призракъ. Понадобилась рѣчь
мера, предсѣдателя собранія, чтобы выяснить общественную роль Бланки
и представляемыя имъ республиканскія традиціи. Послѣ этой рѣчи онъ
единогласно избирается командиромъ 169 батальона. На слѣдующій день
онъ появляется уже въ формѣ, присвоенной его новой роли, на собранін
въ залѣ Фивье, гдѣ снова выражаетъ готовность поддерживать правитель­
ство. Но въ появившейся затѣмъ полемической статьѣ противъ журнала
„В ѣкъ“ , онъ заявляете требованіе борьбы на жизнь и смерть и отказъ
быть молчаливымъ свидѣтелемъ политики сопротивленія только для види­
мости. Теперь, въ своемъ новомъ положеніи, онъ еще болѣе энергично
будетъ раскрывать ошибки, близорукость и бездѣятельность правительства.

CLXXIV.

Весь конецъ сентября съ начала осады проходптъ для Бланки въ безпрестанномъ стремленіи быть услышаннымъ и понятымъ. Онъ отдыхаетъ
мало, лишь по вечерамъ у Сурда. Онъ встаетъ рано и весь день занятъ.
Утромъ онъ занятъ своимъ батальономъ на укрѣпленіяхъ, тамъ-же узнаетъ
военныя новости, съ укрѣпленій онъ идетъ въ мерію Монмарта, изъ меріи
въ ратушу и бюро вооруженія, къ вечеру, предъ обѣдомъ, онъ занятъ въ
редакціи своего журнала, а послѣ обѣда въ клубѣ. Клубъ „Отечество въ
опасности" закрытъ. Массой работы Бланки принужденъ все рѣже и рѣже
оя вляться и въ другихъ клубахъ, но онъ остается вѣренъ своему жур
налу, этому набатному колоколу, который онъ хотѣлъ бы сдѣлать слышнымъ для всѣхъ среди шума толпы и рева пушекъ на горизонтѣ Парижа.
19-го сентября онъ категорически ставитъ въ журналѣ вопросъ: „Достаточно-ли энергично ведется защита отечества?" и отвѣчаетъ „нѣтъ!" И
каждый день приноситъ новыя доказательства этому, которыя Бланки все­
сторонне освѣщаетъ въ своихъ статьяхъ. 19-го же онъ протестуетъ про­
тивъ правительственнаго декрета, которымъ муниципальные выборы н аз­
начаются на 2 5 -е сентября, а законодательные выборы по всей Франціи,
опустошенной и занятой неприятелемъ — на 2 -е октября. Онъ видитъ спасеніе отечества только въ энергіп П арижа, который передаетъ власть
военному диктатору, единственной задачей котораго должно быть отраженіе
непріятеля. 22-го, въ приступѣ отчаянія, онъ пишетъ: „Положеніе невы­
носимо и катастрофа неизбѣжна. Какъ жить среди этого мучительнаго
противорѣчія: подъ властью правительства національной обороны, которое
не хочетъ защищаться?" Онъ в идитъ, что за с ѣдающее въ ратушѣ прави­
тельство стремится только къ миру, что генералъ, завѣдующій обороной,
не вѣрить въ возможность сопротпвленія и что всѣ приготовленія и стычки
подъ стѣнами Парижа ведутся только для видимости. Онъ резюмирует*
это положеніе въ своемъ вопросѣ: „Развѣ можно быть организаторомъ
защиты, когда увѣренъ въ неизбѣжности пораженія?" Батальонный командиръ въ его лицѣ содѣйствуетъ журналисту. 21-го сентября 7 2 коман­
дира батальоновъ національной гварціи въ адресѣ правительству требуютъ
отложить провинціальные выборы и продолжать войну во что-бы то ви
стало. Депутаціи изъ 5 0 командировъ запрещается входъ къ правительству
и адресъ передаетъ одинъ Бланки Жюлю Феррп, которому онъ кратко
излагаетъ положеніе дѣлъ и взглядъ петиціонеровъ, при чемъ спраши-

ваетъ, какою цѣной правительство думаетъ купить миръ. Ферри отвѣчаетъ,
что стоимость мира заплатить 7 .5 0 0 .0 0 0 гражданъ, сказавшихъ „да“
при плебисцитѣ. Окончательный отвѣтъ петиціонерамъ онъ откладываетъ,
до завтра. 22-го сентября начальники батальоновъ приняты членами пра­
вительства: Гарнье-Паже, Пикаръ, Ферри и Рошфоръ.
Въ словахъ правительства Бланки в идитъ уклоненіе отъ категорнческаго отвѣта и резюмируетъ дебаты въ своемъ журналѣ такъ: „Надежда
купить миръ парализуетъ рѣшимость сопротивленія до конца. Нельзя гото­
виться къ рѣшительной битвѣ, когда занятъ переговорами. Если-бы пра­
вительство употребило эти 18 дней на вооруженіе народа, оно вѣрнѣе
содѣйствовало бы заключенію мира, чѣмъ своими взываніями къ иностраннымъ державамъ".
CLXXV.
Враги Бланки обвиняютъ его въ желаніи сѣять ненависть и раздоры,
тогда какъ въ интересахъ дѣла его слѣ довало бы избрать въ члены совѣта обороны. Страсти разгараются и нѣкоторые офицеры національной
гвардіи, за непонравившуюся имъ статью арестуютъ безъ разрѣшенія суда,
секретаря, корректора и двухъ служащихъ въ редакціи журнала „Отече­
ство въ опасности". Ихъ ведутъ въ ратушу, тамъ ихъ немедленно освобождаютъ, но фактъ ареста остается иногозначительнымъ свидѣтельствомъ
того, что раздраженные противники готовы употреблять грубое наспліе,
чтобы заткнуть ротъ Бланки. И на этотъ разъ имъ удается сдѣлать это
на три дня. Послѣ опубликованія статьи „О нуждахъ обороны", въ ко­
торой Бланки требуетъ выясненія наличныхъ запасовъ и говоритъ объ
утопіи совмѣстныхъ обѣдовъ, сдѣ лавшейся фактомъ подъ вліяніемъ необ­
ходимости, выходъ журнала прерывается на три дня. Владѣлецъ типографіи отказывается печатать безъ доплаты. Бланки и его друзья но завѣдывали продажей журнала и не интересовались его прибыльностью, по­
лагаясь во всемъ на предпринимателя, который до тѣхъ поръ не заявлялъ
никакихъ претснзій. Но Бланки не расположенъ сдаться, а его друзья
вѣрятъ въ него, въ его слово и вліяніе. Они съ интересомъ чптаютъ его
журналъ, съ удивленіемъ прислушиваются къ импровизированнымъ лекціямъ этого стратега, изучившаго военное искусство въ тюрьмѣ. Кромѣ
того они слушаютъ его каждый день въ клубѣ, гдѣ онъ высказываетъ то,
чего не можетъ опубликовать, выясняетъ слабыя стороны эмпирическаго
плана Мольтке, превосходство котораго обусловливается полпѣйшей безта-

ланностью и нерѣшительностыо генерала Трошю. Военные авторитеты не
хотѣли вѣрить въ способности Бланки и съ высоты іерархической лѣствицы относились презрительно къ этому штатскому стратегу, который осм ѣ ­
ливался дѣлать замѣчанія и высказывать сужденія патентованнымъ представптелямъ военнаго искусства. Но всѣ окружающіе Бланки страдаютъ
вмѣстѣ съ нимъ, видя безплодную растрату громадной энергіи, которой
не удается воспламенить сердца гражданъ. И они употребляютъ всѣ усилія,
чтобы дать возможность редактору „Отечество въ опасности“ продолжать
свое общеніе съ народомъ. Ихъ соединенными успліями удается снова
выпустить 1 го октября номеръ журнала въ листъ большого формата,
стоимостью по 10 сантимовъ.
CLXXVI.
„Вопросъ жизни и смерти!"— пишетъ Бланки, взявшись снова за перо
и его рѣчь становится угрожающей.
„Клевета поднимаетъ голову, какъ въ 1848 году. Мы знаемъ что такое
эшафотъ и преслѣдованія.
Къ чему сводится національная защита? Къ обману и видимости. Париясъ и не думали защищать, онъ теперь беззащитенъ и не будетъ защи­
щенъ. Пруссаковъ культивируютъ, какъ средство противъ „д е м а го гіи".
Но пусть знаютъ, что „демагогія" будетъ защищаться и не позволить
задушить себя. Она была слишкомъ довѣрчива въ 1848 году. Выступивъ
на борьбу, она довѣрилась своимъ палачамъ.
Но въ 1870 году она представляетъ собою отечество и будетъ защи­
щать его когтями и зубами. По наглому вою реакціи, она поняла опас­
ность и изяѣнники не избѣгнутъ мести „демагоговъ".
Статья „О военной диктатурѣ" направлена прямо противъ Трошю.
Она даетъ его послужной списокъ— бретонца-католика, служителя монархіи и церкви, неспособнаго къ активной дѣятельности, но любящаго поли­
тиканствовать и разговаривать, изъ соціальнаго консерватизма, отказываю­
щаго въ оружіи 250.000 воинамъ предмѣстій. Бланки приходить къ та­
кому выводу: „Великія событія требуютъ великихъ исполнителей и устра­
няютъ ничтожныхъ".
Приходятъ извѣстія о капитуляціп Страсбурга и Тула.
Новая армія въ 80.000 пруссаковъ съ осадной артиллеріей спѣшитъ
на присоединеніе къ войскамъ, осаждающимъ Парижъ. Изъ провинціи
нѣтъ вѣстей.

Статья Бланки, обсуждающая это положеніе, указываетъ на прави­
тельство, какъ на главное препятствіе къ дѣйствительной защ итѣ. „Съ 4 го
сентября правительство своими политическими, административными и воен­
ными мѣрами только компрометировало дѣло обороны. Оно ведетъ насъ къ
гибели, а кричать „Поддержите его!“ Онъ увлекаетъ насъ въ бездну, а
кричать „Слѣдуйте за нимъ !“ Первымъ актомъ защиты должно быть отстраненіе тѣхъ, которые дѣлаютъ ее невозможной".
6-го октября появляется статья Бланки: „Подготовленіе измѣны".
Въ ней разсказываается исторія попытокь заключенія мира во что бы
то нп стало, визита никѣмъ не уполномоченнаго Жюля Фавръ къ
Бисмарку, гдѣ онъ терпитъ постыдную неудачу; о томъ, какъ цѣлыхъ
15 дней правительство скрывало фактъ капитуляціи Страсбурга и Тула
и перехватываетъ непріятныя для него вѣсти изъ провинціи. 7-го
октября статтья „Положеніе дѣлъ“ излагаетъ точные факты о невывезенныхъ заблаговременно орудіяхъ и боевыхъ припасахъ изъ западныхъ
портовъ , о бездѣйствіи оружейныхъ заводовъ и отказѣ правительства
скупить в ъ Англіи Ремингтоновскія ружья, тогда-какъ съ 4-го сентября
до начала осады Парижъ могъ-бы располагать еще 1 0 0 0 орудій и 3 0 0 .0 0 0
ружей.
Бланки рѣшается теперь прпбѣгнуть къ другому средству помощи. Онъ
стоить теперь за необходимость произвести муниципальные выборы, про­
тивъ чего онь раньше возражалъ . „Очевидность разсѣяла иллюзіи. Злоб­
ствующая реакція разрушила послѣднія надежды. По объектамъ ея нена­
висти и клеветы мы узнали средство спасенія".
5-го октября Густавъ Флуранъ, командиръ Бельвильскаго 63-го ба­
тальона. облеченный сверхъ того званіемъ маіора укрѣпленій, демонстра­
тивно подалъ въ отставку послѣ рѣзкаго объясненія съ членами прави­
тельства но вопросу о вооруженіи и недостаточности мѣръ защиты. Ко­
нечно, его поступокъ объяснили экзальтированностью и онъ былъ тако­
вымъ , но э то не мѣшало ему быть правымъ . Напрасно игнорировали про­
ницательность Флурана.
Онь былъ вполнѣ согласенъ съ вѣрнымъ мнѣніемъ такого практиче­
скаго человѣка, какъ Доріанъ, который считалъ необходимымъ привлеченіе кь д ѣлу бороны всѣхъ наличныхъ силъ и въ особенности Бланкп,
который мало производительно разстрачивалъ свою энергію и съ п ер вая
же дня должень-бы быль засѣдать въ Совѣтѣ Обороны.
Но кто зналъ Бланки? Три дня спустя послѣ демонстративной отставки
Флурана и удаленія Гамбетты изъ Парижа на воздушномъ шарѣ, дѣлается

новая попытка воздѣйствовать на правительство. Командиры батальоновъ,
въ сопровожденiи безоружной толпы, идутъ къ ратушѣ, чтобы потребовать
назначенія муниципальным, выборовъ. Ихъ встрѣчаютъ предъ рѣшеткой
дворца вооруженные мобили и батальоаъ національной гвардіи. Допускають
лишь трехъ делегатовъ, которыхъ Ферри встрѣчаетъ заявленіемъ, что пра­
вительство не желаетъ входить съ ними ни въ какіе переговоры и что
противъ манифестантовъ будутъ приняты мѣры. Имъ оставалось только
удалиться. На слѣдующее утро Бланки сообщаетъ читателямъ объ этомъ
фактѣ и помѣщаетъ статью „О божественномъ правѣ“ , въ которой онъ
говоритъ о политикѣ, разбираетъ правительственный механизмъ, указываетъ
на то, какъ люди, стоящіе у власти дѣлаютъ ее насдѣдственной при всѣхъ
режимахъ, считаютъ бунтовщиками всѣхъ, осмеливающихся оспаривать ихъ
новое божественное право и мечущихъ громы противъ неблагодарной толпы,
когда она не подчиняется ихъ велѣніямъ. Съ тонкой ироніей и красноре­
чиво Бланки резюмируетъ статью такъ: „Однако онъ (народъ) ничѣмъ
никому не обязанъ. Онъ не связанъ съ опредѣленными личностями, ка­
ковы бы онѣ ни были и долженъ руководиться только собственными ин­
тересами, а не самолюбіемъ и выгодами его представителей. Онъ можетъ
призывать ихъ въ случаѣ надобности и лишать довѣрія вредящихъ дѣлу.
Избранный представитель власти можетъ сегодня оказать уелугу, а
завтра сдѣлаться вреднымъ и опаснымъ. Ему нечего жаловаться на не­
благодарность сувереннаго народа...
Народное представительство не можетъ быть монополизировано и сдѣлано наслѣдственнымъ“ .
CLXXVII.
Теперь ясно видно, какими средствами населеніе Парижа было вве­
дено въ заблужденіе. Нѣтъ сомнѣнія въ томъ, что оно готово было со­
противляться до конца. Доказательствомъ этому служатъ перенесенные
4 мѣсяца осады со всѣми ея ужасами. Оно вѣрило, что душою этого сопротивленія будетъ избранный главнокомандующий войсками и призывало
всѣхъ къ объединенію.
И всѣ болѣе проницательные люди, которые слишкомъ рано высту­
пили съ обличеніями этого злополучнаго вождя, объявлялись подозритель­
ными и во имя защиты, которую требовали всѣ, наиболѣе дѣятельные за­
щитники города обзывались бунтовщиками и врагами.
8 -го октября, національные гвардейцы, вызванные для охраны прави-

тельства, называли манифестантовъ разбойниками, ворами, измѣнниками и
пруссаками, кричали „долой Бланки!" какъ въ 1 8 4 8 году. Въ своемъ
журналѣ Бланки сообщаете просто, что поносились имена республиканцевъ,
которые имѣли слабость посвятить свою жизнь народному дѣлу.
Онъ иронически повторяетъ эпитеты „бунтовщиковъ", „пруссаковъ",
которыми награждались наиболѣе горячіе защитники отечества. Бланкп
предвидите, что все это — признаки готовящейся капитуляціи и этотъ
аскетъ саркастически возвѣщаетъ, что скоро оживятся кухни и столовыя,
что неблагоразумно вступать въ борьбу противъ собственныхъ желудковъ
ц что плохи дѣла экзальтированныхъ безумцевъ.
Его не заставили долго ждать подтвержденій этого пророчества в
раньше всего у него отняли средство воздѣйствія на солдатъ. Онъ самъ
разсказываетъ, какъ расправляются съ неудобными командирами. Его отстраняютъ отъ всякаго дѣла, оружіе и а ммуницію для солдатъ онъ полу­
чаете позже всѣхъ и совершенно негоднаго качества. Недовольство ба­
тальона не заставляете себя долго ждать, а противники умѣютъ имъ восполь­
зоваться. Скоро командиръ объявляется неспособнымъ и человѣкомъ съ
недобрыми намѣреніями.
Походъ противъ Бланки открылся 15-го октября. Офицеры его баталіона порнцаютъ своего командира за организацію манифестацiи, пропа­
ганду его политическихъ доктринъ п абсолютную неспособность къ военнымъ маневрамъ. Немедленно слѣдуетъ прнказъ Трошю, которымъ рас­
пускаются офицеры 169 го батальона и назначаются новые выборы.
Хотя для Бланки это недовольство было совершенной неожиданностью,
онъ могъ доказать, что никогда не велъ политической пропаганды среди
своихъ солдатъ и даже свой журналъ старался вести безпартійно, его
друзья могли доказывать, что его военный таланте долженъ-бы избавить
его отъ необходимости убивать время на занятія, обязательныя для сержанта-инструкто р а — все являлось безполезнымъ. — Ударь былъ нанесенъ.
Чрезъ восемь дней, на выборахъ мѣсто Б ланки занимаете какой-то
офицеръ.
CLXXVII I .
Итакъ онъ лишенъ сабли командира, ему остается только перо жур­
налиста. И онъ владѣетъ имъ удивительно, съ удвоенной энергіей и краснорѣчіемъ. Какъ разъ въ тотъ моментъ, когда противъ него ведется инт­
рига, онъ пишете вдохновленный призывъ къ родной націи и идеѣ, ко-

торой служить. Предь его духовнымъ взоромъ развертывается поле битвы,
на которомъ 2 милліона воиновъ рѣшаютъ вопросы прогресса или непод­
вижности, человѣческаго достоинства или рабства, спорь между латинской
и германской расами. И онъ пишетъ: „Тевтонцы перешли Рейнъ и еще
разъ угрожаютъ цивилизаціи. Южные народы вздрогнули отъ нашествія
этихъ солчищь, которыя стремятся къ владычеству на Средиземномъ морѣ.
Италія спѣшитъ на помощь намъ въ лицѣ благороднѣйшаго представи­
тельства, Испанія волнуется но ту сторону Пириней и весь міръ слѣдитъ
за этой борьбой между націей жестокаго эгоизма и носительницей идеи
братства народа. Они топчутъ наши плодородныя долины и хотятъ от­
бросить насъ на тысячу лѣть, во мракъ условій прошлаго.
Возстань великая раса Средиземнаго моря, ты, среди которой заро­
дились всѣ великія мысли и благородныя стремленія.
Возстань для рѣшптельной битвы, чтобы отразить врага, пришедшаго
обратить Францію въ развалины".

CLXXIX.
Послѣдующія статьи Бланки комментируютъ вѣсти изъ провинців, положеніе непріятельской арміи, которая, въ полной безопасности, ждетъ
истощенія у насъ пищевыхъ запасовъ. Непріятель хочетъ взять насъ изморомъ— теперь это не подлежитъ сомнѣнію. Бланки настоятельно ука­
зываетъ на эту его тактику. Онъ выражаете сомнѣніе въ Гамбеттѣ и
боится, что тотъ унесъ изъ Парижа тогъ-же недугъ, которымъ страдаете
временное правительство: нерѣшительность, страхъ предь народомъ и склон­
ность къ реакціи.
Дѣятельность Гарибальди будетъ парализована духовенствомъ и отъ
него останется только имя. А революцію травятъ , считаютъ подозритель­
ной и враждебной. Провозглашевная республика ненавидится власть иму­
щими, ее преслѣдуютъ и д ѣятельно подготовляютъ ея паденіе.
Бланки не можете преодолѣть своей грусти. „Я не знаю болѣе страш­
ной пытки на свѣтѣ“, говоритъ онъ, какъ быть безспльнымъ свидѣтелемъ этого коварнаго лицемѣрія правительства. Эго слишкомъ много для
одного поколѣнія два раза въ 22 года пережить такую пытку, когда па­
лачи Франціи и республики разъигрывають роль спасителей отечества, при­
крываясь громкими фразами республиканской программы. Дѣйствительно
никогда нельзя измѣрить всю глубину человѣческой подлости".

Онъ начнпаегь сомнѣваться въ возможности побѣды для Парижа послѣ
того, какъ правительство безнлодно потратило 15 дней на переговоры и
еще 1 5 — въ нерѣішительности. Правда остаются еще рѣшительные патріоты,
готовые на сопротивленіе до конца, но правительство не довѣряетъ пыл­
кой демократіи и не рѣшается употребитъ ее въ борьбѣ противъ непріятеля.
Планъ генерала Трошю, который заключается въ употребленіи 4 0 .0 0 0
національныхъ гвардейцевъ для ряда вылазокъ, не можетъ, по мнѣнію
Бланки, имѣть другого результата кромѣ капитуляціи Парижа. Эльзасъ и
Лотарингія будутъ отняты, а затѣмъ и королевская власть будетъ возстановлена. Вѣра писателя въ конечный успѣхъ замѣтно падаетъ. Его спо­
собность впдѣть окружающее и предвидѣть будущее играетъ свою роль.
Для него ясно, что въ Парижѣ нѣтъ оружія, что пушечные и ружейные
заводы работаютъ изъ рукъ вонъ плохо, что у всей національной гвардіи, имѣется только 6 0 пушекъ и что изъ 5 0 0 .0 0 0 гражданъ, способныхъ носить оружіе, дѣйствительно вооружены всего 1 6 0 .0 0 0 . И все-таки
онъ утверждаетъ , что при удвоенной энергіи можно было - бы имѣть
1 .2 0 0 пушекъ, подготовить 3 0 .0 0 0 артиллеристовъ и выдѣлывать по 1 0 .0 0 0
ружей въ день. По онъ хорошо знаете, что военные авторитеты не обра­
щаютъ, вниманія на мнѣнія штатскихъ. А если-бъ онъ зналъ къ тому-же,
что было тогда извѣстно генералу Трошю— что непріятельская армія подъ
Парижемъ насчитывала всего 1 6 0 .0 0 0 человѣкъ и что рѣшительная битва
въ какомъ-либо мѣстѣ могла возстановить сообщеніе съ остальной Франціей и спасти Парижъ!..
По этому вопросу самые умѣренные и не расположенные критиковать
дѣйствія правительства историки высказываютъ теперь буквально то же,
что писалъ Бланк и въ самый разгаръ событій, на страницахъ своего жур­
нала „Отечество въ опасности".
А между тѣмъ генералъ Трогаю тратитъ время на споры п переписку,
ведутся безполезныя стычки и не поддерживаются производимыя вылазки.
21-го октября приблизительно 7 .0 0 0 французовъ, расположенныя въ три
колонны съ резервомъ той-же численности, прорываются чрезъ Б узенваль
къ Мальмезону, тѣснятъ непріятеля въ Версалѣ и почти доводятъ его до
паники. Но нѣмцы получаютъ своевременно подкрѣпленіе и отбиваютъ
атаку, въ то время, какъ французы, брошенные на произволъ судьбы,
принуждены отступить послѣ побѣдоноснаго нападенія.

CLXXI.
Кровавое столкновеніе въ Бурже возмутило даже наиболѣе мирно настроенныхъ. Эта деревня была взята 28-го октября удачной вылазкой

3 0 0 вольныхъ стрѣлковъ изъ писательской среды, которыхъ поддержала
горсть мобилей и національныхъ гвардейцевъ. Но 30-го октября нѣмцы
захватили деревню снова. Въ продолженіи двухъ дней у самыхъ воротъ
Парижа горсть храбрецовъ, тщетно прождавъ подкрѣпленій и артиллеріи,
была окружена и изрублена послѣ героическаго сопротивленія, отстаивая
каждую пять земли. На слѣдующій день генералъ Трошю публично говорилъ объ этой битвѣ, какъ о тяжелой случайности, заявляя, что деревня
Бурже не входила въ его планъ защиты и что занятіе ея непріятелемъ
имѣетъ лишь второстепенное значеніе. Къ пораженію въ Бурже скоро
прибавилась сдача Меца. Сначала отказываются вѣрить этой печальной
новости, сообщенной Феликсомъ Піа. Публика сжигаетъ его газету
„Борьба" и оффиціозная пресса иазываетъ его агентомъ врага. Но правда
остается правдой и 30-го октября Жюль Фавръ объявляетъ о возвращеніи Тьера, о предложеніи поремирія, сдѣланномъ четырьмя великими дер­
жавами, о созывѣ національнаго собранія, а также о капитуляціи Б азін а
въ Міцѣ. Послѣ полуторамѣсячиой осады народъ могъ убѣдпться въ пол­
ной неспособности генерала Трошю, въ плохомъ вооруженіи солдатъ и въ
медленности работъ по укрѣпленію города. Усилія правительства добиться
мира, всегда первенствовавшія предъ органп.щціей защиты, приводили къ
убѣжденію, что за Мецемъ послѣдуетъ сдача Парижа. И на этотъ разъ
въ городѣ наблюдалось волненіе предвѣщающее бурю. Толпы народа собираются предъ бюллетенями военныхъ дѣйствій, жарко спорятъ и громко
высказываютъ свое негодованіе.
CLXXXI.

31-го октября меры предме стій являются на совѣщаніе въ ратушу къ
Парижскому меру Этьену Араго, сообщаютъ ему о волненіи среди народа
и необходимости принятія рѣшительныхъ мѣръ. Они приходили въ 10 часовъ утра, возвратились еще разъ въ 1 часъ по полудни и каждый разъ
приносили все болѣе тревожныя вѣсти, указывали на приближающуюся
въ ратушѣ толпу. Всѣ пришли къ з аключенію о необходимости, немедля,
произвести муниципальные выборы, возбудить слѣдствіе по дѣлу о битвѣ

въ Бурже и организовать народную милицію. Меръ Парижа и его това­
рищи передали эти заключенія правительству, засѣдавшему въ сосѣднемъ залѣ.
Нужно было спѣшить. Парижъ волновался и озлобленная толпа была
уже близко. Но уже было поздно—во время дебатовъ она нагрянула,
проникла за рѣшетку и наводнила ратушу.
CLXXXII.
Нерѣшительность дѣйствій толпы не могла быть продолжительной.
Естественно, что въ ней всегда готовы проявиться революціонныя стре­
мленiя. Вліяніе руководителей, прессы и долго подавляемое желаніе про­
являются въ стремленіи водворить новый соціальный строй на мѣсто господствующаго. Но вмѣстѣ съ тѣмъ я не думаю, чтобы какой-либо историвъ нашелъ въ толпѣ осажденнаго города болѣе сильный импульсъ, чѣмъ
стремленіо защитить Парижъ.
Всѣмъ ходомъ событій всѣ усилія наиболѣе активныхъ революціонеровъ неизбѣжно отклонялись въ сторону патріотпческой борьбы. И съ какпмъ воодушевленіемъ! Я помню это самъ, какъ будто пережитое вчера.
Мои иервыя восяоминанія о той эпохѣ связаны съ жизнью уличной
толпы, среди которой я проводилъ дѣлые дни съ ненасытнымъ любопытствомъ ребенка, который все хотѣлъ видѣть и знать.
Я читалъ безсчисленныя афиши, содерясащія военныя новости и смѣнявшіяся почти каждый часъ, прислушивался къ страстнымъ спорамъ лю­
дей, толпившихся на углахъ улицъ и площадяхъ, подъ дождливымъ небомъ, въ тяжелой атмосферѣ, потрясаемой грохотомъ пушекъ. Я читалъ
газеты и бюллетени, которые выкрикивались уличными разносчиками и
вывѣшались въ кіоскахъ и книжныхъ магазинахъ. И въ этихъ рѣчахъ и
лозунгахъ уличной толпы, в ъ этихъ возбужденныхъ лицахъ, прислушиваю­
щихся къ гулу отдаленной канонады, въ бурныхъ событіяхъ, пережитыхъ
мною тогда, было такъ много аналогичнаго съ революціонной исторіей
прошлаго вѣка, которую я читалъ по вечерамъ. Аналогія была настолько
велика, что терялось сознаніе разницы во времени, казалось, будто ка­
кая-то волшебная сила перенесла меня въ эпоху Великой Революціп и
террора и что воскреснуть опять революціонные подвиги тогдашнихъ защитниковъ отечества.
Мое воображеніе переживало событія той эпохи и лишь время отъ
времени событія настоящая возвращали меня къ дѣйствительности.

Исключительныя условія жизни въ осажденномъ городѣ проявлялись въ
толпахъ народа, по цѣлымъ часамъ ожидающагл раздачи порцій мяса и
хлѣба. Во время этихъ стоянокъ у дверей мясныхъ и хлѣбныхъ лавокъ,
въ долгіе темные вечера или рано утромъ, женщины и дѣти проявляли
покорность невинныхъ жертвъ, на плечи которыхъ падала вся тяжесть
безсмысленной трагедіи, начавшейся противъ ихъ воли. Эти неподвижныя
массы ожидающихъ раздачи хлѣба, какъ и горячо спорящіе па бульварахъ группы были одушевлены однимъ желаніемъ, одной надеждой— что
Парижъ не сдастся врагу, что они готовы бороться и терпѣть всѣ лишенія, мѣсяцы, пока не удасться прорваться на соединеніе съ войсками провинціи и разсѣять непріятельскую армію.
Эта мысль одушевляла всѣхъ, она сквозила въ рѣчахъ и блескѣ глазъ
уличныхъ ораторовъ. Даже дѣти, терявшіеся въ толпѣ выражали ее гром­
кими криками, что они не сдадутся и т. п.
Всѣ, кто пережилъ эти дни, не слышалъ ничего другого. Поэтому не
было ничего удивительнаго въ событіяхъ 31-го октября, когда мощный
потокъ людей цѣлыми часами несся по улицѣ, когда батальоны плохо
одѣтыхъ и вооруженныхъ людей, спѣшили къ ратушѣ обуреваемые однимъ
стремленіемъ— спасти Парижъ. Я, какъ теперь, вижу эту громадную пло­
щадь, переполненную народомъ. День уже клонился къ вечеру, въ домахъ
зажигались огни, а мрачные батальоны все еще двигались по улицамъ.
Я помню тотъ гулъ одобренія, который пронесся въ толпѣ, когда распро­
странилась вѣсть, что Бланки явился въ ратушу и скоро будутъ изданы
его приказы. Его имя пробудило у всѣхъ воспоминанія о революціонныхъ
дняхъ 1 8 4 8 года и старыя надежды толпы измѣнить условія жизни вос­
кресли съ новой силой. И насколько дѣйствительность этого октябрьскаго
вечера была прекраснѣй и возвышеннѣй, чѣмъ всѣ, даже лучшія, описанія событій того времени, хотя надъ всѣми тяготѣла неувѣренность въ
будущемъ, загадочность котораго скрывалась во мракѣ ночи, оглашаемой
ревомъ пушекъ...
CLXXXIII.
Бланки, д ѣйствительно, направился въ ратушу, какъ только узналъ о

происходившемъ, что я для него было совершенной неожиданностью, такъ
какъ это движеніе было никѣмъ не подготовлено и не организовано. Боль­
шинство населенія, возмущенное военными неудачами и бездѣятельностыо
правительства, стихійно направилось къ ратушѣ безъ опредѣленнаго плана
дѣйствій.

Много писалось и говорилось о событіяхъ этого дня, но эти разсказы,
при всемъ пхъ различіи въ частностяхъ, одинаково передаютъ картину безпорядочнаго волненія и сходятся на изображены главныхъ фактовъ.
Съ утра начинаютъ прибывать толпы вооруженныхъ людей со знаме­
нами, на которыхъ видны лозунги: „Долой перемиріе!“ „Д а здравствуетъ
Коммуна!" „Всеобщее вооруженіе!" Предъ ратушей и подъ окнами воен­
наго губернатора въ Луврѣ, слышатся возгласы: „Долой Трошю!" „Да
здравствуетъ Коммуна!" Одновременно совѣщаются меры и правительство,
на засѣданіп котораго произносятъ рѣчи Трошю, Жюль Симонъ, ГарньеПаже и Рошфоръ. З атѣмъ ратуша внезапно наполняется толпою. Во главѣ
одной изъ колоннъ входятъ въ залъ засѣданія меровъ Делеклюзъ и Піа,
а Флуранъ съ 4 0 0 своихъ стрѣлковъ проникаетъ въ залъ засѣданія пра­
вительства. Меръ Парижа и его 4 товарища проходятъ чрезъ тронный
залъ, встрѣчаютъ на пути толпу, но все-таки успѣваютъ передать прави­
тельству свое рѣшеніе о необходимости производства муницинальныхъ
выборовъ. Этьену Араго поручается извѣстить объ этомъ народъ. Онъ чптаетъ это правительственное постановленіе съ высоты лестницы, ведущей
къ префектурѣ , а затѣмъ изъ окна, выходящаго на площадь.
Въ правительственномъ залѣ Рошфоръ влѣзаетъ на столъ и сообщаетъ
толпѣ ту-же новость. Но, плохо встрѣ ченный, онъ скоро удаляется. За­
темъ все изъ присутствующихъ, кто имелъ что-либо сказать, влезалъ на
этотъ столъ, вокругъ котораго сидели Трошю, Жюль Фавръ, Жюль Си­
монъ, Жюль Ферри, Эмануэль Араго, Гарнье-Паже и Доріанъ. Первымъ
говорите Лефрансэ, который возвещ аете низложеніе правительства. Потомъ
Флуранъ, въ ботфортахъ и офицерскомъ мундире, прочитываете списокъ
н о в а я правительства, пли, вѣрнѣе, врем енная комитета, призваннаго
организовать выборы Коммуны. При чтеніи толпа криками выражаетъ свое
одобреніе или порицаніе выставленнымъ кандидатамъ. Окончательный списокъ заключалъ слѣдующія имена: Доріанъ, Флуранъ, Моттю, Викторъ
Гюго, Луп Вланъ, Делеклюзъ, Бланка, Авріаль, Распайль, Ледрю-Ролленъ,
Феликсъ П іа, Милльеръ, Ранвье и Рошфоръ. Противъ кандидатуры Рошфора
резко возражаютъ, а Доріанъ занесенъ въ сппсокъ по требованію толпы.
CLXXXIV.

При такихъ обстоятельствахъ неизбѣженъ безпорядокъ и случайность
играете большую роль. Было назначено новое правительство, но остава­
лось созвать его. Многіе изъ е я членовъ даже не знали о своемъ избраніи.

Бланки, переставь быть командпроиъ батальона, не принималъ участія въ
походѣ къ ратушѣ. Извѣщенный въ 1/26 го, что его избрали членомъ временнаго правительства, онъ къ 6 часамъ приходитъ въ ратушу, съ трудомъ пробравшись чрезъ толпу, п попадаетъ въ бюро Сенской префектуры,
которое отдѣ лено отъ залы засѣданій правительства передней, ведущей на
главную лѣстницу. Эти передняя и лѣстница съиграли важную роль 31-го
октября. Ихъ удалось занять батальонамъ, пришедшимъ на выручку низвергнутаго правительства. Флуранъ занималъ залъ, вь которомъ находи­
лись члены стараго правительства, и приказалъ своимъ стрѣлкамъ охра­
нять входъ. Такимъ образомъ, онъ лишаль это правительство возможности
сношеній съ городомъ. Но ему, кромѣ того, слѣдовало-бы занять лѣстннцу
и переднюю, гдѣ теперь расположились національные гвардейцы 106-го
батальона изъ аристократическаго Сенъ-Жерменскаго предмѣстья, преданные
Трошю п готовые защищать его. Друзья Бланки екружаютъ его и разсказываютъ о дѣйствіяхъ Флурана. Онъ хочетъ видѣть его и пройти чрезъ
переднюю въ залъ, но у дверей, ему преграждаютъ путь гвардейцы 106-го
батальона. Онъ видитъ опасность и трудность положенія и рѣшается при­
нять свои мѣры. Безмолвно и спокойно онъ возвращается въ бюро пре­
фектуры и дѣлаетъ первое распоряженіе— закрыть всѣ барьеры и пре­
кратить сообщеніе съ городомъ, чтобы слухи о переворотѣ не дошли
раньше къ непріятелю. Вторымъ приказомъ онъ извѣщаетъ о случившемся
комендантовъ фортовъ и требуетъ усиленной бдительности. Какъ только
эстафеты были отправлены въ разныя стороны, мысль Бланки снова обра­
щается къ дѣламъ въ ратушѣ и онъ отдаетъ приказъ двадцати командирамъ батальоновъ національной гвардіи явиться немедленно со своими
солдатами къ ратушѣ. Баталіонамъ, расположеннымъ на площади, онъ
приказываетъ удалить гвардейцевъ 106 го батальона, занять и охранять
всѣ ходы вь ратушу. Одинъ изъ батальоновъ онъ посылаете, чтобы за­
нять префектуру полиціи Меры предупреждены, а для трехъ или четырехъ
округовъ назначаются вновь болѣе надежные. Появляется Ледрю-Ролленъ,
видите Бланки пишущаго приказы и уходить.

CLXXXV.
Одновременно въ сосѣднемъ залѣ происходить неизбѣжное столкновеніе.
Гвардейцамъ 106-го батальона удается проникнуть въ залъ, занятый стрѣл­
ками Флурана. Ихъ кома ндиръ Ибо старается отвлечь вниманіе Флурана,

пока гвардейцы уводятъ Трошю, Ферри и Араго. Ошеломленный похищеніемъ, Флуранъ приказываете стрѣлкамъ строго охранять другихъ членовъ
правительства въ а мбразурѣ окна. Было 7 часовъ вечера и возстаніе, не
развиваясь шире, утихаете. Пришелъ Мильеръ и началъ убеждать въ
необходимости дѣйствовать революціонно, но его батальонъ отсутствуете.
Другіе батальоны, стоявшіе на площади, услышавъ о назначеніп новаго
правительства и думая, что уже все кончено, разошлись. Двѣ роты, занимавшіе ратушу тоже покинули ее въ полночь. Идете дождь, толпа голодна
п каждый спѣшитъ домой. Завтра все равно въ газетахъ можно узнать
о событіяхъ дня. Какъ разъ во время шума, произведеннаго гвардейцами,
уводившими Трошю, Бланкп снова пытается проникнуть къ Флурану. Те­
перь ему удается ироникнуть въ переднюю, пробиться сквозь возбужденную
толпу гвардейцевъ и достигнуть второй двери, но тамъ ему преграждаютъ
входъ стрѣлки Флурааа. Имъ приказано никого не допускать. Его несколько
разъ отталкиваютъ, иаконецъ ему удается заставить выслушать себя и
убедить стражу. Онъ встречаете Флурана и они вмѣстѣ идутъ въ бюро
префектуры, чтобы обсудить запутанное положеніе и выработать общій
планъ дѣйствій. Нужно еще разъ миновать эту опасную переднюю. Шумъ
увеличивается. Раздаются угрозы. Теперь тамъ дѣйствуетъ уже не 106-й,
а 17-й батальонъ тоже изъ предмѣстья Сенъ-Жерменъ. Располагающіе
численнымъ перевѣсомъ гвардейцы раздражены и готовы вступить въ
борьбу со стрелками Флурана. Одинъ изъ нихъ замѣчаетъ Бланки, узнаете
его и показываете другимъ. Въ одно мгновеніе на него бросается кучка
солдатъ, разъединяете его съ Флураномъ, схватываете, бросаете къ столу
и душите. Стрѣлки пытаются освободить его изъ рукъ гвардейцевъ и на
моментъ старикъ исчезаете въ общей свалкѣ. Но гвардейцы сильнѣе и
они выносятъ свою жертву на площадку лѣстницы, гдѣ передаютъ его
товарищамъ изъ того-же батальона. Но тѣ обращаются съ нимъ чело­
вѣчнѣе, сажаютъ на скамейку, приводятъ въ чувство и даютъ передох­
нуть. Придя въ себя, онъ лишній разъ съ грустью сознаете, какъ трудно
быть понятымъ широкой массой даже въ томъ случае, когда преследуешь
одинаковыя съ ней цели. Еще немного и эти люди, неспособные п о в ы ­
ситься надъ интересами своего класса до служенія идее отечества, къ
которому призывалъ старикъ, могли убить его, какъ злейш аго врага. Къ
счастью этого не случилось и онъ только ихъ пленникъ. Ему подаютъ
стаканъ воды и сводятъ по лѣстннце между двумя рядами гвардейцевъ
до выхода изъ ратуши. Но двери охраняются стрелками Флурана, которые
вмешиваются. При этомъ одинъ изъ гвардейцевъ, громадный ростомъ,

хватаетъ за горло стрѣлка и начинаетъ душить его. Раздается выстрѣлъ,
который никого не ранитъ, но разъединяетъ борющихся. Бланки стоите
одиноко между враждующими группами и убѣждаетъ друзей и враговъ не про­
ливать французской крови. Его слова оказываютъ дѣйствіе и всѣ успокаи­
ваются. Онъ, въ сопровожденiи охраны, возвращается въ залъ засѣданія,
занимаете прежнее мѣсто и снова берется за перо.

CLXXXVI.

Вокругъ стола засѣдаютъ Флуранъ, Делеклюзъ, Мильеръ, Ранвье и Мотю.
Они совѣщаются. Воложеніе таково: члены правительства не могли послѣдовать за генераломъ Трошю и находятся подъ стражей инсургентовъ.
Между тѣмъ движеніе въ Парижѣ улеглось и изъ рабочихъ предмѣстій не
явилось на зовъ ни одного баталіона. Опустѣвшая было Гревская площадь
снова заполняется батальонами гвардіи , но на этотъ разъ это— привер­
женцы Трошю, которые подходятъ съ улицы Риволи и набережныхъ и
занимаютъ ратушу. Ферри снова привелъ 106-й батальонъ, который по­
могъ Трошю уйти и теперь охраняете входъ въ залѣ св. Іоанна. Того и
гляди послѣдуетъ соединеніе вызвавныхъ Трошю батальоновъ съ находя­
щимися уже въ ратушѣ и тогда все останется по старому. Надо исполь­
зовать благопріятный моменте. Доріана избираютъ посредникомъ для переговоровъ послѣ выраженнаго имъ согласія на немедленное производство
муниципальныхъ выборовъ и переизбраніе правительства. Делеклюзъ пред­
лагаете запротоколировать это согласіе Доріана п ожидать результатовъ
голосованія.
Бланкп читаетъ проекте воззванія къ парижанамъ, въ которомъ при­
чиной движенія 31-го оклября выставляется неудовлетворительность національной обороны и предлагается на время выборовъ утвердить новую
правительственную комиссію. Предложеніе Делеклюза принимается и всѣ
шестеро: Делеклюзъ, Бланки, Флуранъ, Милльеръ, Ранвье, и Мотю, скрѣпивъ его своими подписями, передаютъ Доріану, съ которымъ они вырабатываютъ детали соглашенія о муницииальным. выборахъ и переизбранiи
правительства, а также о мирномъ улаженіи конфликта между враждую­
щими сторонами, при непремѣнномъ условіи, что противъ инсургентовъ
не будетъ возбуждено судебнаго преслѣдованія. Это соглашеніе принимается
Жюлемъ Фавръ, Жюлемъ Симонъ, Гарнье-Паже и генераломъ національной
гвардіи Томпзье. Впослѣдствіи, при допросѣ слѣдственной комиссіи, До-

ріанъ показывалъ даже, что предложеніе о муниципальныхъ выборахъ и
переизбрали правительства было внесено самими членами стараго прави­
тельства. Самъ Жюль Ферри, который все еще охраняетъ входъ въ пра­
вительственный залъ, чрезъ открытую дверь, выражаетъ свое согласіе съ
принятымъ рѣшеніемъ. Онъ соглашается также на то, чтобъ обѣ стороны
покинули ратушу, но самъ остается еще въ продолженіи двухъ часовъ,
ожидая окончательнаго текста соглашенія отъ Делеклюза. И послѣ всехъ
этихъ дипломатическихъ переговоровъ, которые, повидимому, въ достаточной
степени гарантировали обѣ стороны, вопросъ перерѣшается силой. Выходъ
изъ ратуши преграждается всѣмъ финистерскимъ батальонамъ иобилей,
которымъ комаадовалъ Леггъ и батальономъ Эндрь, подъ командой Довернье. Ихъ проводитъ изъ казармъ Лобо въ ратушу подземнымъ ходомъ.
Настала рѣшительная минута, когда предъ входомъ засверкали руяіья въ
черной массѣ мобилей, и когда достаточно было одного слова командира,
чтобы грянули залпы. На встрѣчу мобилямъ идутъ Флуранъ, Доріанъ,
Бланки, Делеклюзъ и Мильеръ, сопровождаемые вооруженными инсурген­
тами. Къ счастью офицеръ повинуется приказу Доріана, узнавъ о положеніи дѣлъ.
Бретонцы занимаютъ подвальный и 1-й этажи. Эндрскіе мобили занимаютъ 2-й этажъ и тронный залъ. Въ это время Шарль Ферри отпираетъ
двери и впускаетъ Жюля Ферри въ сопровожденiи гвардейцевъ 14-го,
17-го и 106-го батальоновъ. Онъ идетъ прямо въ залъ совѣта, ломаетъ
дверь и освобождаетъ изъ подъ стражи остальныхъ членовъ прави­
тельства. И на этотъ разъ дѣло обходится безъ кровопролитія между
стрѣлкамп Флурана и гвардейцами. Генералъ Томизье, прпнявшій соглашеніе, держитъ слово. Онъ уходитъ вмѣстѣ съ Флуранъ и Бланки, ко­
тораго беретъ подъ руку. За ними слѣдуютъ инсургенты. Цѣлыхъ полчаса
имъ приходится итти между рядами правительсівенныхъ гвардейцевъ и
мобилей, вызванныхъ на площадь. Было 4 часа утра, все объято мракомъ
темной, дождливой ночи.
CLXXXVII.
Это правительство на нѣсколько часовъ. владѣвшее ратушей вечеромъ
и ночыо 31-го октября, не было въ состояніи удержаться у власти. Оно
было лишено связей въ массахъ и потому неизбѣжно должно было пасть.
Никто изъ его членовъ не былъ популяренъ въ Парижѣ. Ни Флуранъ,
простой батальонный командиръ, ни Делеклюзъ, журналистъ съ ограничен-

нымъ вліяніемъ, ни Бланки, невѣдомый однимъ и ненавидимый другими.
Кромѣ того, революціонная энергія массъ не проявилась въ достаточной
степени, чтобы обезпечить за новымъ правительствомъ диктаторскую власть,
необходимую при данныхъ обстоятельствам. На ихъ зовъ не явились рабочіе
батальоны, а тѣ, которые были на площади, оставили ихъ въ самый рѣшительный моментъ и разошлись по домамъ. Они не смогли удержаться и
одного дня, чтобы настоять на немедленномъ производствѣ муниципальныхъ
выборовъ и переизбрали временнаго правительства. Одержало верхъ стремленіе избѣжать гражданской войны предъ лицемъ непріятеля. И люди
различныхъ партій, разсказывавшіе о событіяхъ этого дня, отмѣчаютъ
явное желаніе инсургентовъ избѣжать кроваваго столкновенія. Даже осво­
божденные Трошю и Ферри не прибѣгли къ силѣ оружія. Трошю ушелъ
обѣдать, а Ферри вошелъ за своими мобилями, только когда двери ратуши
были отперты.
Неопредѣленное положеніе затягивалось, какъ будто существовало молча­
ливое соглашеніе враждующихъ сторонъ избѣжать кровопролитія въ виду гро­
зящей всѣмъ опасности. Мысль о войнѣ п чувство патріотизма господствовали
надъ всѣми. И въ умѣ наиболѣе рѣшптельныхъ зародилась внутренне-противорѣчивая идея свергнуть правительство, не прибѣгая къ революціонымъ
средствамъ. Полагались на волю всѣхъ, разсчитывая, что въ первый день
ихъ поддержатъ народныя массы съ улицы, а въ слѣдующій — участіемъ
въ муниципальныхъ выборахъ. Но народъ остался безучастнымъ зрителемъ.
Легко было впослѣдствіи смѣяться надъ людьми, которые критикуя систему
національной обороны, сами не сумѣли удержаться на занятыхъ позиціяхъ.
Но ясно, что люди, вынесенные къ власти приливомъ народнаго движенія, которое скоро улеглось, неизбѣжно должны были оказаться безсильными удержать ее. Нуженъ былъ второй, могучій приливъ, чтобы удер­
жать ихъ у кормила правленія.
Всѣ усилія Бланки оказались тщетными. Онъ понималъ положеніе,
сумѣлъ-бы воспользоваться имъ и принять нужныя мѣры, но выше его
силъ было заставить массы смотрѣть на дѣло его глазами, повелѣвать
ходомъ революціи. Его умъ и воображеніе, оцѣнивъ реальное положеніе,
могли создать программу будущихъ дѣйствій, но фактически не было силъ,
которые привели-бы ее въ исполненіе. Въ историческіе моменты такого
рода, бываетъ, что солдаты выдвигаютъ вождей изъ собственной среды, но
вожди безсильны изъ ничего создать войско. Парижъ, хотя и обезпокоенный, все еще продолжалъ вѣрить Трошю, несмотря на его полную неспо­
собность. А Бланки, способный и энергичный, и на этотъ разъ оказался

генераломъ безъ арміи. „Революція“ , говорить Луи Фіо, „ знаетъ, что въ немъ
она имѣла своего Риш елье". 3 1-ro октября прибавило только новое дополненіе къ старой легендѣ о немъ. Разошлась сплетня, что онъ воспользо­
вался своей кратковременной властью ддя того, чтобы вытребовать себѣ
изъ министерства финансовъ 15 милліоновъ франковъ. И нашлись ослы,
которые этому вѣрили.
CLXXXVIII.

1-го ноября, поверхъ аф ишъ Доріана, Шельмера и Этьена Араго,
которыми назначались муниципальные выборы, были наклеены аф иши за
подписью Жюля Фавръ, которыми объявлялось, что эти выборы отложены
и населеніе будетъ приглашено 3-го ноября высказаться простынь „да"
или „нѣтъ" по вопросу о необходимости муниципальныхъ выборовъ и
переизбраніи правительства. Это являлось равносильнымъ измѣнѣ данному
слову и рѣшенію, принятому еще до нашествія инсургентовъ на совѣщаніи 20-ти меровъ съ правительствомъ. Это послѣднее рѣшеніе было свобод­
ными а не вынужденнымъ угрозами, какъ говорить Жюль Фавръ.
Голосованіе произошло, по еще разъ видоизмѣненной формулѣ и на
вопросъ должно-ли остаться у власти старое правительство національной
обороны, 3 2 1 .3 7 3 голоса отвѣтплп „д а" и 5 3 .5 8 5 голосовъ „нѣтъ". Въ
арміп 2 3 6 .6 2 3 человѣка сказали „да„ и 9 .0 5 0 — „нѣ ть".
Муниципальные выборы произошли въ субботу.
Второе условіе соглашенія, принятаго въ ратушѣ, то-же было нару­
шено правительствомъ. Начались преслѣдованія лицъ, игравшихъ активную
роль въ событіяхъ 31-го октября.
Верморель, Лефрансэ, Везинье и Тибальди были арестованы. Ранвье,
Ж акларъ, Тридонъ и Бауеръ то-же были арестованы, во потомъ ихъ вы­
пустили. Бланки преслѣдовали, но онъ избѣжалъ ареста. Префектъ полиціи
Эдмондъ Адамъ подалъ въ отставку. Анри Рашфоръ вышелъ пзъ временнаго правительства. Генералъ Тамизье согласился сложить свои полчомочія
командующаго национальной гвардіей и былъ з а мѣщенъ Клементомъ Тома.
CLXXXIX.

Бланки поселился у Леонса Левро, который всегда отсутствуетъ, какъ
хпрургъ батальона мобилей на возвышенности Авронъ.
Новый обитатель квартиры представляется хозяйкѣ въ качествѣ род­

ственника, который былъ вынужденъ покинуть свой домъ, разрушенный
огнемъ непріятеля. Онъ живетъ съ другомъ Левро, докторомъ Шоле, и
снова ведетъ отшельническую жизнь среди волнующагося осажденнаго го­
рода. Вся его жизнь слагалась изъ участія въ бурныхъ сценахъ народ­
ныхъ возстаній и вынужденнаго одиночества тюрьмы. Лишенный возмож­
ности практической дѣятельности, онъ снова посвящаетъ себя умственному
труду. Побѣжденный, онъ никогда не сдается и продолжаетъ борьбу съ
враждебными силами. Онъ ведетъ жизнь, какъ въ тюрьмѣ, но у него есть
товарищъ п онъ свободно гуляетъ по комнатамъ, а съ внѣшнимъ міромъ
поддерживаетъ духовное общеніе посредствомъ книгъ и газетъ, сидя въ
своемъ рабочемъ кабннетѣ. Его мысли становятся достояніемъ всѣхъ чрезъ
посредство журнала „Отечество въ опасности", въ которомъ ежедневно
появляются его статьи.
Онъ клеймптъ по достоинству низкую измѣну правительства, молчаніе
Доріана и нарушеніе условія Фавромъ.
Его журналъ энергично агитируетъ за то, чтобъ голосовали „нѣтъ“ и
восхваляетъ, какъ побѣду, пораженіе революціонной партіи, свидѣтельствующее о ея вѣрностп долгу и отказу возбудить гражданскую войну въ минуту
опасности.
Потомъ, когда результаты голосованія стали извѣстны, онъ ищетъ
поддержки во мнѣніи не участвовавшихъ въ голосованiи. Но онъ знаетъ,
что голыя цифры произведутъ впечатлѣніе и что развязка, въ видѣ
пораженія и недостойнаго мира, приближается. Все безсильно предъ
слѣпотою массъ. „А теперь, восклицаетъ онъ, эта слѣпота еще уси­
лена эгоизмомъ. Парижъ теряетъ присутствіе духа, онъ скучаетъ по
своимъ старымъ привычкамъ и легкомысленнымъ удовольствіямъ, онъ голодаетъ. Съ него достаточно роли Страсбурга и онъ не хочетъ больше пи­
таться крысами изъ каналовъ. Вотъ уже 40 дней поста, вернемся къ
карнавалу! Голосуйте-же дѣтп Сибариса за такую „національную защиту",
которая отдастъ городъ во власть пруссаковъ, но наполнитъ мясомъ ваши
котлы, приведетъ иностранныхъ потребителей въ ваши магазины и публич­
ные дома. Эта „національная защита" не фабриковала ни нушекъ, ни
ружей,— опасныхъ орудій раздора, но за то она искала перемрія и гото­
витъ позорный миръ. И такъ— да здравствуютъ миръ, дичь, овощи, музыка,
бульварное веселье и обжорство! Бросимъ за бортъ республику, Эльзасъ и
Лотарингію, даже Францію, если будетъ угодно Бисмарку. Мы будемъ прус­
саками, но намъ не придется больше выжидать пайка у дверей мясныхъ
и хлѣбныхъ лавокъ. Молоко у насъ будетъ въ изобиліи. О, боже, даже

молоко! Отечество, цѣлый міръ за чашку молока! Разстрѣляйте этихъ
райбойниковъ, которые отнимаютъ его у насъ. Откройте, откройте двери
изобилію. Что за бѣда, если въ нее войдетъ и позоръ“!

„Безчестьемъ можно прокормиться, отъ него не умираю тъ", сказалъ
поэтъ, и онъ правильно разсудилъ".
Бланки описываетъ сим атомы агоніи; своимъ перомъ онъ растравляетъ
общественныя язвы и раскрываетъ безжалостно, что внѣшняя война при­
крываетъ еще болѣе глубокую внутреннюю войну, въ которой буржуазія
борется за сохраненіе въ своихъ рукахъ соціальнаго могущества и готова
купить безмятежность своего царствованія цѣною позорнаго мира. Говоря
о бѣглецахъ пзъ деревни, онъ, мимоходомъ, замѣчаетъ, что разоренный крестьянннъ согласенъ продать Францію за свой огородъ. „Но можно-ли ихъ
упрекать въ этомъ. послѣ того, какъ ихъ систематически оставляли въ
невѣдѣніи и эгоизмѣ“ ? Все ему предсказываете наступленіе конца. Онъ
изображаетъ послѣднія конвульсіи умирающей націи, часъ гибели которой
привѣтствуется повыиіеніемъ биржевого курса на 15 франковъ. „Ибо,
говорите онъ съ горечью, умираете лишь отечество, а биржа не сдается".
Теперь страницы его журнала диктуются чувствами сожалѣнія, грусти
и страданія. Онъ съ ужасомъ ждете капитуляціи Парижа и господства
разнузданной реакціи.
„Когда подумаешь, пишете онъ 11-го ноября, что правительство никогда
не вѣрило въ возможность ycпѣxa и сопротивленiя, что въ продолженіи
двухъ мѣсяцевъ оно вело эту ужасную войну безъ всякой надежды, един­
ственно, чтобы сохранить авторитете и остаться у власти!.. Когда поду­
маешь, что сознаніе нашей слабости должно было заставить принять всѣ
мѣры къ обезпеченію побѣды, а вмѣсто того правительство сложило руки,
заравѣе считая безпо.іезнымъ сопротивленіе, какъ сердцу не истекать
кровью и не пылать негодованіемъ при видѣ отечества, которое гибнете,
благодаря глупости, эгоизму и пошлому честолюбію власть имущихъ“.

13-го онъ резюмируете „Дѣянія правительства", усталость Парижа,
который теиерь нерѣшителенъ и безсиленъ, а еще такъ недавно страстно
рвался въ бой. 31-го октября Паріж ъ сдѣлалъ „могущественный жесте"
и могъ на слѣдующій день возстать грознымъ, но въ дѣйствительности
съ этого дня началась его агонія. И теперь онъ снова заговорилъ о перемиріи и мирѣ, т а к ъ-что правительству остается только слѣдовать за общественнымъ мнѣніемъ. Эта мысль, что мира искали, желали, выпрашивали
какъ милостыню у Европы, вмѣсто того, чтобы вести безпощадную борьбу
съ врагомъ, выводитъ Бланки изъ себя. Въ особенности, онъ винить пра-

вительство за содѣйствіе перерожденію Парижа героическаго въ Парижъ
эгоистовъ. Оно нашло въ немъ довѣріе, надежду и энтузіазмъ, но заразивъ
его своимъ невѣріемъ и безволіемъ, поселило въ немъ сомнѣніе, трусли­
вость, индифферентизмъ и слабость.
Къ этому Парижу Бланки и обращается. Онъ сурово обличаетъ его,
безъ пышныхъ фразъ льстецовъ народа, и возлагаеть на него отвѣтственность за безвыходность положенія.
Статья въ номерѣ отъ 14 ноября подъ заглавіемъ „Самоотреченіе народа“ еще болѣе»подчеркиваетъ эту мысль. Бланки отрицаете право рас­
поряжаться судьбою Франціи какъ за провинціей, находящейся во власти
непріятеля и принужденной голосовать „съ прусской саблей у горла“ ,
такъ и за Парижемъ, „полумертвымъ отъ голода и подписывающамъ дро­
жащей рукой раздѣлъ отечества". Онъ великолѣпенъ въ своей непреклон­
ности, полный гражданскаго мужества. И этотъ старый инсургенте, среди
всеобщей катастрофы, является лучшимъ выразителемъ національнаго чув­
ства и права. Такъ онъ говорить: „Законная власть принадлежитъ тому,
кто сопротивляется. Едннственнымъ способомъ голосованія въ нашихъ рукахъ должны быть пули. Другого нѣтъ, пока непріятель не изгнанъ съ
родной земли. Департаменты, сдавшіеся непріятелю, политически неправо­
способны. Они не могутъ болѣе распоряжаться будущностью страны. Осаж­
денный городъ, пока онъ сопротивляется, представляете націю, но капи­
тулируя онъ этимъ лишается полномочій. Если Парижъ защищается, а провинція сдалась — онъ является олицетвореніемъ всей Франціи. Тамъ, гдѣ
сражаются за свою независимость, тамъ республика и власть по праву и
фактически. Законодательное собраніе, вступившее въ переговоры съ пепріятелечъ, измѣ няете націи, если существуете хоть одинъ кантонъ, ко­
торый оказываете сопротивленіе врагу".

СХС.
Онъ снова говорите о войнѣ и о защитѣ Парижа.
Въ номерѣ отъ 15-го ноября онъ критикуете организацію національной
гвардіи, указываете на ошибки, совершенныя съ начала осады и на отказъ правительства создать войско изъ всего населенія Парижа, способнаго носить оружіе. Онъ доказываете необходимость усовершенствованія
внутренней организаціи арміи и приданія большей подвижности ея
частямъ.

16-го ноября онъ возражаетъ на прокламацію Трошю, который утверждалъ, что событія 31-го октября помѣшали заключенію перемирія. Бланки
согласенъ въ этомъ съ Трошю, но даете совершенно иное объясненіе
факту. Онъ говорите, что заключеніе достойнаго мира сдѣлалось невоз­
можнымъ, благодаря пораженію революціонеровъ. Эта прокламація содер­
жите такъ-же признаніе генерала, что онъ, вообще, не вѣритъ въ возмож­
ность побѣдоносной защиты Парижа.
„Зачѣм ъ-ж е онъ брался за неё, спрашиваетъ Бланки, если считалъ её
невозможной?"
19-го, въ статьѣ „О національномъ собраніи" онъ излагаете кратко
исторію парлам ентарнаго режима и подвергаетъ критикѣ дѣятельность,
національныхъ собраній, революціи и налатъ Луи-Филиппа.
„Что представляете собою такое національное собраніе?" спраш иваете
онъ. „Бы ваетъ-ли оно собраніемь добродѣтелей, талантовъ, возвышенныхъ
умовъ, сливокъ человѣчества и дѣйствительныхъ избранниковъ націи. Увы!
Я долженъ сказать, что фактически собранія, которыя распоряжались судь­
бою Франціи въ продолженіи почти цѣлаго вѣка, были собраніями ничтож­
ностей и эгоистовъ, которыми верховодятъ ловкіе дѣльцы и краснобаи.
А въ дни бурь, потрясающихъ страну до основанія, эгоизмъ этихъ по­
средственностей приводить её къ катастрофѣ. Ихъ господствующими ин­
стинктами являю тся, трусость и личные интересы. Я не говорю здѣсь о
немногихъ благородныхъ исключеніяхъ, наблюдаемыхъ въ этой средѣ. Они
безсильны и, присутствуютъ лишь какъ зрители при этихъ отвратительныхъ комедіяхъ. Или это клевета?
Пусть обратятся къ воспомпнаніямъ послѣднихъ 75 лѣтъ, къ исторіи
Сената и закононодательнаго собранія 1 8 1 4 и 1 8 7 0 годовъ, къ палатѣ
депутатовъ 1 8 30 и 1 8 4 8 годовъ, конституантѣ и законодательному собранію второй республики".
Бланки указываете на единственно правомѣрное в ъ тогдашнихъ условіяхъ законодательное собраніе. „Въ Парижѣ, говоритъ онъ, есть
5 0 0 .0 0 0 воиновъ съ бронзовыми устамп и свинцовыми словами. Пусть
провинція соберете столько-же. Гражданское существованіе Франціи воз­
можно теиерь только на полѣ битвы. Никто въ другомъ мѣстѣ не имѣетъ
права рѣшающаго голоса".
Н а слѣдующій день онъ пиш ете о всеобщ емъ голосованіи въ связи съ
вопросомъ о воспитаніи народныхъ массъ и, конечно, не фанатикъ и не
лицемѣръ говорилъ слѣдующее: „Д вадцать два года тому назадъ республи­
канцы дорого поплатились и я боюсь, что поплатятся еще больше, за прежде-

временное осуществленіе идеала, прекраснаго въ будущемъ, но могущаго
быть гибельнымъ въ настоящемъ. Народъ есть то, что сдѣлали изъ него
воспитаніемъ. Онъ платитъ той монетой, которую пускаютъ въ обращеніе
среди него. Воспитанный на предразсудкахъ онъ дѣйствуетъ абсурдво. И
требовать отъ него другого, значитъ ждать персиковъ съ ядовитаго де­
рева— манцениллы.
Всеобщее голосованіе порождено большими городами, которые не видѣли дальше своихъ заставъ и воображали всю Францію на свой манеръ.
Какъ не понять, что политическія дѣйствія народа всегда являются отраженіемъ тѣхъ идей, которыя ему внушали, что послѣ двадцатилѣтняго
деспотизма, рабства и систематпческаго затемненія народнаго сознанія,
избирательная урна можетъ выростпть лишь то, что было посѣяно въ головахъ массы. Это и случилось въ 1 8 4 8 и 18 49 годахъ благодаря не­
способности демократовъ. Они хотѣли пожать республику въ полѣ, засѣянномъ монархіей и, къ своему великому огорченію, собрали три разновид­
ности стараго злака. Прежде чѣмъ рожь выростетъ на полѣ, заросшемъ
пыреемъ, его нужно вспахать и проборонить нѣсколько разъ и удобрить.
Безъ этого посѣвъ погибнетъ.
Послѣ февральской революціи нуясно было посвятить нѣсколько лѣтъ
умственному перевоспитанію народа, прежде чѣмъ приступить къ всеоб­
щимъ выборамъ. Не силой, а мыслью надо покорять надію.
Принцппъ всеобщаго голосоваяія это— наше святая святыхъ. Нарушить
его хотя-бы на пять минутъ считается кощунствомъ. И результаты такого
отношенія на лицо. Всеобщее голосованіе, которое за эти 15 лѣтъ могло-бы
создать новый міръ , если-бы въ февралѣ 1 8 4 8 года съ нимъ повреме­
нили, убило насъ какъ націю своимъ немедленнымъ приложеніемъ и окон­
чательно убьетъ, „если завтра повторятъ опытъ при старыхъ условіяхъ". И
онъ приходитъ къ выводу, что предварительный трудъ революціи долженъ
состоять въ воспитаніи массъ, которому постоянно мѣшаетъ немедленное
назначеніе выборовъ въ надіональное собраніе. Въ отношеніи кь 1 8 7 0 году
онъ указываетъ на Бисмарка, который, во главѣ реакціи. требуетъ созыва
національнаго собранія на основѣ всеобщаго избирательнаго права.
„ Н а ц i он альное собран іе! Да! Подобное національной защитѣ, кото­
рая употребила всѣ мѣры, чтобы парализовать дѣйствительную защиту.
Въ наше время національнымъ называютъ то, что служить къ разрушенію
націи“ .

CXCI.
Истиннымъ шедёвромъ является и его статья отъ 21-го ноября подъ з а главіемъ „ М а р о д ё р ы ",написанная въ защиту несчастной бѣдноты, противъ
которой были приняты суровыя мѣры за собираніе дровъ и овощей внѣ
городской стѣны. Они подбирали то, что было покинуто всѣми, разбирали
изгороди и выискивали овощи.
Покушеніе на собственность!
„Отчего-же вы сами не собрали остатковъ вашего добра, славные защитки порядка?" восклицаетъ Бланки.
„Почему собственники покинули свой скарбъ, капусту и морковь? Они
предпочли свою жизнь картошкѣ. Ихъ страхъ былъ еще сильнѣе жадности.
И если владѣльцы не могли всего убрать сами, кто мѣшалъ правительству
позаботиться объ этомъ?
Развѣ у него нѣтъ достаточнаго количества повозокъ, лошадей и лю­
дей? Въ разгаръ осады, подъ давленіемъ нужды и голода неимущихъ
массъ, вашъ инстинктъ собственности съ его принципомъ „мое“ и „твое"
налагаетъ запретъ на покинутое добро, которое погибнетъ безъ пользы,
а могло-бы спасти нѣсколько жизней. Но пусть лучше гибнутъ люди, чѣмъ
будетъ нарушено право собственности". И Бланки разсказываетъ, что ма­
родеры надлежаще отвѣтили на это безсмысленное распоряженіе: встрѣтивъ,
послѣ дѣлаго дня труда и холода, у заставы правительственныхъ стражей,
которые запрещали вносить въ городъ набранное, мужчины, женщины и
дѣти сваливали всё въ одну кучу и подожгли, танцуя вокругъ этого
костра съ криками: „Хорошо-же, пусть оно не достается никому!"
А другіе продавали набранное пруссакамъ.
Бланкп, огорченный и возмущенный, пишетъ: „Горе тебѣ, безжалостное
общество, убивающее велпкодущіе въ сердцахъ народа и сѣющее въ нихъ
чувство мести. „П у сть ж е оно н и к о м у не д о с т а н е т с я !" — вотъ лозунгъ, которымъ ты замѣнило братство. Иначе была-бъ невозможна такая
ненависть къ родинѣ, которая заставляетъ продавать пруссакамъ необхо­
димое для жизни нашихъ семей. Это— самый драматическій эпизодъ изъ
осады Парижа, когда толпѣ несчастныхъ тружениковъ приходится итти на
поле битвы и подъ жерлами непріятельскихъ пушекъ выкапывать остатки
овощей. Ничто другое не показываетъ въ такой степени всю глубину ни­
щеты и страданій. Эти паріи справляютъ истинный трауръ по родинѣ
Такъ событія осады отражаются въ головѣ отшельника.

Въ послѣдніе дни ноября общ ественная скорбь усугубилась еще личнымъ горемъ— Бланки лишился своей племянницы Маріи Б ареллье.

СХСІІ.

Журналистъ продолжаетъ свое дѣло и заявляетъ о своей солидарности
съ Гамбеттой, который возстаетъ противъ немедленнаго производства общ ихъ выборовъ. Онъ обращаетъ вниманіе на ту оцѣнку, которую даетъ
прусскій „Мониторъ“ событіямъ 31-го октября, раскрываетъ мотивы дѣйствій
Базена, говоритъ о безсиліи парижской національной гвардіи, опровер­
гаете доводы лицъ, порицающихъ приверженцевъ защиты, страстно би­
чуете жителей громаднаго города, которые покорно подчиняются волѣ ничтожнаго и бездѣятельнаго полководца и даетъ волю своей ироніи надъ его
дѣланнымъ геройствомъ. Въ заключеніе онъ высказываете такой суровый
приговоръ: „Ослѣпленный Парижъ отдалъ дѣло защиты въ руки человѣку,
объявившему защиту невозможной. Парижъ лишился смысла и воли, онъ
отрекся отъ самого себя. И его судьба будетъ одинакова съ судьбою народовъ, которые пришли къ самоотреченію. Онъ погибаете и будете обезславленъ“ .
Онъ всё болѣе солидаренъ со взглядомъ Гаябетты, который также до­
казываете необходимость борьбы до конца и одержимъ тѣмъ-же демоаомъ
любви къ отечеству. Его надежды оживаютъ послѣ удачной вылазки
29-го ноября, перехода черезъ Марчу и битвы подъ Ш ампиньи. Онъ вѣритъ
въ возвращеніе Гамбетты, которое необходимо, по его мнѣнію, для сохраненія чести Парижа.
Снова и снова онъ доказы ваете необходимость наступательной тактики.
Обратное взятіе Орлеана нѣмцами не приводите его въ отчаяніе. „П ро­
винция, утверж даете онъ, будетъ сопротивляться, несмотря на это пораж еніе, если только не смолкнутъ пушки П ариж а".

СХСIII.

И вдругъ его голосъ смолкаете... Его журналъ прекращаете существованіе, несмотря на всѣ жертвы друзей, его упорство, краснорѣчіе, таланте
и патріотнческій геній.
Не было матеріальной возможности поддержать скромный листокъ. Н а

первой страницѣ 89-го номера отъ 8 декабря напечатано слѣдующее заявленіе: „Отечество въ опасности" не можетъ больше выходить. Мы откро­
венно скажемъ почему: у редакціи нѣтъ средствъ. Несмотря на строгую
экономію и полную безплатность сотрудничества я редакціи, журналъ не
могъ окупать издержекъ. Убытки незначительны, но достаточно велики
для того, кто бѣденъ. Мы горько сожалѣемъ, что эта необходимость умолк­
нуть является какъ разъ въ такой моментъ, когда каждый долженъ бо­
роться пзъ всѣхъ силъ.
Р ед ак ц ія".
CXCIV .

Бланкп снова погружается въ неизвѣстность и молчаніе.
Въ продолженiи трехъ мѣсяцевъ раздавался голосъ того, который боль­
шую часть жизни провелъ въ глубинѣ тюремныхъ одиночекъ, разобщенный
съ міромъ крѣпостными стѣнамп, тюремными дверями и запорами.
Въ самое трагическое для страны время, онъ показалъ намъ всю гро­
мадную сумму знанія и глубину своей любви къ родинѣ. Теперь это кон­
чено и онъ еще разъ сходитъ со сцены.
Но чтобы подвести итоги его дѣятельности за этотъ періодъ, мы приведемъ еще свидѣтельство о немъ человѣка изъ враждебнаго лагеря, но
умнаго и добросовѣстнаго, который наблюдалъ его за это время, слушалъ
его рѣчи и читалъ его статьи. Это свидѣтельство извѣстнаго писателя
Ж . Ж . Вейсъ, является хорошимъ дополненіемъ къ статьямъ Бланки въ
журналѣ „Отечество въ опасности". Оно дышетъ искренностью н правди­
востью. Вейсъ- не былъ знакомъ съ Бланкп лично, но все-таки понялъ его.
Сначала онъ характеризуетъ ту оффиціальную клику, которая въ про­
долженiи 50-ти лѣтъ вела Францію отъ катастрофы къ катастрофѣ, отъ
паденія къ паденію. Онъ указываетъ на ея отдѣльныхъ представителей,
которые были облечены громадными полномочіями и занимали высокіе
посты. Всѣ эти ничтожества были государственными дѣятелями и полити­
ческими вождями, тогда какъ Бланки, всю свою жизнь отдавшій политпкѣ,
былъ ничѣмъ инымъ, какъ скромнымъ „труженикомъ пера".
„А между тѣмъ, говорите Вейсъ, истинные политики, которые изучили
ея законы и принципы и возвели ее на степень почти точной науки: Фукидитъ, Макіавелли, Ришелье, Анри де-Роганъ и наиболѣе глубокій пзъ
нихъ кардиналъ де-Ретцъ, не отказались-бы признать въ этомъ удивительномъ „труженикѣ пера" если не равнаго себѣ, то во всякомъ случаѣ

достойнаго товарища, одареннаго способностями, но лишеннаго возможно­
сти примѣнить ихъ на практикѣ“ ...
„Я знаю Бланки лишь такимъ, какимъ видѣлъ его съ 4-го сентября
по 8-е декабря 1 8 7 0 года на трибунѣ клуба и по его статьямъ въ журналѣ, напечатанномъ на плохой бумагѣ, который онъ издавалъ, жертвуя
послѣднимн грошами. У его журнала почти не было платныхъ абонентовъ
и покупателей и онъ могъ просуществовать всего три мѣсяца, а я, мо­
жетъ быть, являюсь единственнымъ человѣкомъ, не считая его пнтимныхъ
друзей, который до сихъ поръ хранитъ память о немъ. Итакъ я знаю
Бланки только за время осады, Бланки-оратора въ клубѣ и редактора
журнала „Отечество въ опасности" и о немъ только я буду говорить.
Клубъ помѣщался въ маленькомъ залѣ 1-го этажа надъ однимъ кафе.
Собранія его были немногочисленны и носили серіозный характеръ. Е ли
вы представляете себѣ публику Comedie franсaise въ дни представленія
Расина и Корнеля по сравненію съ толпой, глазѣющей въ циркѣ на опас­
ные фокусы акробатовъ, такъ вы поймете разницу впечатлѣнія отъ посѣ­
тителей революціоннаго клуба Бланки по сравненію съ разношерстной и
шумной публикой клубовъ партіи порядка.
Клубъ Бланки являлся своего рода храмомъ, посвященнымъ ортодок­
сальному культу классической конспираціи. Его двери были открыты для
всѣхъ, но постоянными посѣтителями являлись только вѣрующіе. Обыкно­
венно въ немъ, послѣ цѣлаго ряда разоблаченій: заговора банкировъ про­
тивъ народа, злоупотребленій начальниковъ желѣзныхъ дорогь противъ сво­
ихъ подчиненныхъ и т. п., вставалъ первосвященникъ этого политическаго
храма и, начиная съ резюмированія общаго смысла этихъ жалобъ его
кліента-народа, представленнаго здѣсь дюжиной кляузниковъ, давалъ обзоръ текущихъ событій. Онъ имѣлъ безукоризненную внѣшность: тонкія,
деликатныя черты спокойнаго лица озарялись иногда мрачнымъ взглядомъ
маленькихъ пронзительныхъ глазъ, обычное выраженіе которыхъ было скорѣе мягкимъ. Рѣчь его была размеренна и ясна, совершенно лишена обычныхъ прикрась клубныхъ говоруновъ. Содержаніе рѣчей было голой прав­
дой. Сосѣдомъ мопмъ на собраніяхъ въ клубѣ, обычно, былъ молодой сотрудникъ Journal des debats, консерваторъ по убѣжденіямъ, какимъ имѣю
честь быть и я, который только еще начиналъ свою литературную карьеру,
но уже зарекомендовалъ себя глубиною сужденій и зрѣлостью ума. Сколько
разъ приходилось мнѣ наблюдать, какъ онъ, тяжко вздыхая, послѣ рѣчи
Бланки о ходѣ осады, ошибкахъ правительства и нуждахъ даннаго мо-

кен та, восклицалъ: „В ѣ дь все это правда! Но вѣдь онъ п р авъ ! К ак ъ
ж аль, что это говоритъ Б л ан к и !"

былъ того-же мнѣнія, но не вздыхалъ при этомъ. Истина прекрасна,
независимо отъ того, кто ее высказываетъ . На слѣдующій день тѣже во­
просы я находилъ въ его журналѣ. Но это уже не была холодная и кор­
ректная рѣчь, слышанная наканунѣ, здѣсь она была пламенной и восхи­
щала. Какая сила, какая искренняя и безпредѣльная любовь къ гибну­
щему отечеству! Какая глубина страданія, какой гнѣвъ и негодованіе
чувствовались въ его статьяхъ противъ бездарныхъ правителей, отврати­
тельное тщеславіе и самомнѣніе которыхъ вело къ гибели Парижа.
Писать такъ въ 65 лѣ тъ, послѣ долгихъ лѣтъ тюремнаго заключенія,
когда воображеніе изсякло и чувства притупились, тѣло истощено, а умъ
утомился, можно только, когда пишешь собственной кровыо, разрывая на
части свое сердце. Эго были крики наболѣвшей души и пстерзанныхъ
нервовъ. Но вмѣстѣ съ тѣмъ эти крпки были убѣдительными аргументами,
поражающими глубокой логичностью.
Я

„Г дѣ К орнель могъ изучить военное и ск у сство ?"— сп раш и валъ великій
К ондэ н а первом ъ представленіи „С ертор іуса",

Я предполагаю, что Бланки не больше Корнеля изучалъ военную муд­
рость, но онъ въ высокой степени обладалъ способностями полптическаго
дѣятеля и съ 4-го сентября по 9-е октября, когда еще не было поздно,
онъ даже въ военныхъ дѣлахъ высказывалъ глубокія соображенія и если-бъ его
тогдапослушали,этомогло послужить къ спасенію Парижа. Онъ съ самаго начала
предсказалъ ходъ осады, послѣдующую катастрофу и выяснилъ причины
къ ней. Политика не была благосклонна къ Бланки. Она была для него,
если мнѣ позволятъ это сравненіе, которое не столь элегично, какъ ка­
жется, тѣмъ, чѣмъ являлась Семимена для Альдеста 1). В ъ началѣ своей
общественной дѣятельности, когда онъ всецѣло отдался ей на первой баррикадѣ, она безъ сомнѣнія, казалась ему великодушной, честной, прекрас­
ной и способной вознаградить за принесенныя ей жертвы, но въ дѣйствительности она была неблагодарной, коварной, эгоистичной и, что всего
хуже, вульгарной. Онъ ждалъ отъ нея счастія и славы, отдавая ей безраздѣльно всего себя, она-же принесла ему только физическія и моральныя страданія, репутацію кровожадяаго чудовища и оклеветанное имя.
Нельзя читать безъ сочувствія тѣ потрясающія строки, которыя онъ самъ
1) Д ѣ й ствую щ ія л и ц а и з ъ ро м ан а Б ен ж ам ен а К онстанъ.
Пр. пер.

писалъ объ этомъ въ 1 8 4 8 году. Какъ такая масса страданія и глубокихъ разочарованій не привели его къ сумасшествію? Изъ чего слагалась
жизнь Бланки? Постоянно сознавая, что онъ— главный дѣятель своей партіи, онъ пожертвовалъ для революціи своей беззаботной молодостью, тру­
дами зрѣлаго возраста, имуществомъ, свободой, честью и любимой жен­
щиной. Въ тюрьиѣ и въ изгнаньи, его мысль была поглощена всецѣло
изученіемъ законовъ политики и способовъ управленія, которые могутъ
обезпечить благо народа въ день побѣды столь долго жданной революціи,
первой задачей которой должно быть освобожденіе Франціи отъ иноземнаго
нашествія, а Парижа— отъ позорной капитуляціи. Онъ видѣль, вмѣстѣ съ
тѣмъ, что эта побѣда, которой онъ содѣйствовалъ всю свою жизнь, всегда
ускользала отъ него въ руки „королевскихъ лакеевъ, превратившихся въ
блестящихъ республиканскихъ бабочекъ“ , ничтожныхъ, бездарныхъ и лишенныхъ вѣры въ свою страну. Онъ зналъ необходимыя для защиты сред­
ства и не имѣлъ власти примѣнить ихъ. Онъ былъ ничѣмъ, когда такія
ничтожества, какъ Жюль Фавръ и генералъ Трошю, были всѣмъ и вели
страну къ вѣрной гибели при громѣ рукоплесканій той самой демократіи,
которой онъ пожертвовалъ собой и той идіотской демагогіи, въ которой
надѣются видѣть орудіе власти.
У него было только одно утѣш еніе— каждое утро кричать невниматель­
ной толаѣ, что онъ знаетъ путь къ спасенію родины, а не эти фигляры,
прославленіе которыхъ позоритъ націю. Наконецъ, въ одинъ прекрасный
день, онъ лиш ается даж е этой возможности, потому что у него нѣтъ
средствъ даж е на покупку бумаги для печатанія своего протеста и обличеній. Онъ долженъ былъ сознавать, что лиш енъ послѣдней возможности
служить гибнущей родииѣ...
И если существуетъ адъ, такъ онъ долженъ состоять изъ переж иванія
подобныхъ ощущеній. Т акова была жизнь Б ланки!.."

CXCV .
Безъ ж урнала и возможности публично говорить, Бланки становится
безсильной единицей въ толпѣ подобныхъ-же единицъ, которые ждутъ
сигнала къ дѣйствію, одни полные гнѣва и нетерпѣнія, а другіе покорно.
Но онъ не могъ помириться съ такой участью безъ горечи и глубже
другихъ чувствуя весь ужасъ вынужденнаго бездѣйствія. Его мысль, вѣчно
ж ивая и дѣятельная, предвидите будущее и наблюдаете, какъ день за

днемъ, часъ за часомъ приближается конецъ. Въ декабрскіе дни, когда
большія хлопья снѣга падаютъ на мерзлую землю, онъ видитъ, какъ П а_
рижъ въ послѣдней агоніи медленно приближается къ могилѣ. Вокругъ
города грохочатъ пушки фортовъ и непріятеля и ихъ монотонные залпы
раздаются въ зимней атмосферѣ, какъ удары похороннаго колокола. Парижскій народъ замираетъ въ глубокой долинѣ Сены, подъ сѣрымъ, тяжелымъ, какъ могильная плита, небомъ.
Для Бланки это— конецъ всего, тутъ разбиты не только его мечты и
надежды на лучшій соціальный строй, это не только пораженіе республики,
отвѣтственной за гибель Парижа, по нораженіе всей Франціи, той страны,
гдѣ такъ пышно процвѣтали искусства, фплософія, наука и воинственнореволюціонная политика. Происходить опустошеніе богатаго поля идейной
жизни, отъ котораго ждали такого пышнаго расцвѣта и жатвы. Какое
отчаяніе, какой мракъ должны были наполнять душу этого человѣка, ко­
торый всѣ лучшія силы посвятилъ народу, ожидая его славной побѣды.
Онъ еще непоколебимъ и упоренъ, но онъ уже старь. Годы уходятъ, надежды исчезаютъ, а таинственная загадка сфинкса остается попрежнему
неразрѣшимой и жестоко требуетъ все новыхъ жертвъ.
Онъ скоро исчезнетъ побѣжденный вдвойнѣ. Всѣ свои лучшіе годы и
силы онъ посвятилъ борьбѣ за свой идеалъ, начиная съ 1 8 2 7 года. Его
травили какъ дикаго звѣря, осуждали на смерть, томили въ тюрьмахъ,
онъ былъ непризнаннымъ, оклеветаннымъ и ненавидимъ врагами. Вчера
еще свою непобѣдимую энергію онъ приносилъ на алтарь республики и
отечества, а сегодня онъ объявленъ стоящимъ внѣ закона и принужденъ
скрываться въ городѣ, который хотѣлъ спасти отъ гибели.
СХСѴІ.
Послѣ удачнаго дѣла подъ Шампиньи не предпринималось больше рѣшительныхъ дѣйствій. Національную гвардію держатъ , размѣщенной по
городскимъ кварталамъ, занимая ее воинскими упражненіями, отбываніемъ
караульной службы у стѣнъ и лишь нѣкоторые батальоны расположены на
аванпостахъ. Городъ засыпаетъ въ холодной атмосферѣ, куда взлетаютъ
воздушные шары и почтовые голуби и гдѣ скоро будутъ проноситься непріятельскіе снаряды. Въ концѣ декабря начинается бомбардировка фор­
товъ, а въ началѣ января — бомбардировка города.
Всѣ предсказанія Бланки, сдѣлавныя въ журналѣ „Отечество въ опа­
сности", исполняются дословно

Нѣкоторое оживленіе вносится энергичнымъ предложеніемъ Делеклюза,
меромъ ХІХ-го округа, требующимъ отставки генераловъ Трошю, Тома и
Ле-Флё и установленія верховнаго Совѣта защиты. Однако, это предложеніе вызвало только отставку самого Делеклюза.
Н а письменное требованіе делегатовъ отъ двадцати округовъ более
рѣш ительныхъ дѣйствій, Трошю отвечаетъ въ прокламаціи, что „ничто не
застави ть насъ положить оружіе. Смелость, довѣріе и патріотизмъ. Губернаторъ П ариж а не будетъ капитулировать" .
Наступило 6-е января. Рѣшено произвести вылазку или скорее лож­
ную тревогу. 19-го происходить битва подъ Бузенвалемъ, которая, по
свидѣтельству очевидцевъ, скорѣе напоминала бойню, благодаря обычному
запозданію помощи и недостатку артиллеріи. Слѣдуетъ ея страшный эпилогъ, когда гробы убитыхъ національныхъ гвардейцевъ были выставлены
на кладбищѣ П еръ-Лашезъ. Покорные впадаютъ въ отчаяніе, а болѣе
энергичныхъ охватываетъ ненависть и злоба.
Трошю подаетъ, наконецъ , въ отставку— такова его манера не капи­
тулировать. Достаточно этого факта, чтобы судить о бездарности этого ге­
нерала, осмѣлившагося принять на себя важное дѣло защиты, не вѣря въ
ея возможность п подготовляя неизбежность пораженія своей бездеятель­
ностью и лицемѣріемъ іезуита. Завершивъ свою пагубную дѣ ятельность,
онъ передаетъ власть въ руки Винуа, который, прежде чѣ мъ сражаться
съ пруссаками, делаетъ вылазку иротивъ „внутреннихъ враговъ" порядка
и видимо желаетъ пхъ провоцировать. И какъ было не отозваться на эту
провокацію въ этомъ царстве смерти, волненій и агоніи. Флуранъ осво­
бождается изъ Мазаса, народные клубы созываютъ экстренныя собранія и
болѣе решительные опять направляются къ ратуше.

CXCV II.

День 22-го января начался приходомъ національныхъ гвардейцевъ на
Гревскую площадь. Затѣмъ появляются другіе отряды гвардейцевъ, останавливающіеся на Набережной и улпцѣ Риволи. Депутація съ Тони Р ева йонъ во главе пдетъ въ ратушу, где она принимается товарищемъ
парижскаго мера Густавомъ Шодей. Она требуетъ отставки правительства
и замены его Коммуной. З атем ъ депутаты идутъ въ кафе національной
гвардіи на углу площади и улицы Риволи. Тамъ спдитъ Бланки, его
друзья и другіе участники 31-го октября, которые теперь отказываются

принять руководительство движеніемъ, но съ волненіемъ ждутъ непредвидѣнвыхъ событій.
Вторая депутація приходить въ ратушу подъ предводительствомъ мо­
лодого лейтенанта, который горячо спорить о защитѣ Парижа съ Шодей,
а по выходѣ обращается съ рѣчью къ толпѣ, которая уже заполнила пло­
щадь. Остановились прохожіе, собрались женщины и дѣти, раздаются шум­
ные крики, жалобы и угрозы разгнѣваннаго Парижа. Въ толпѣ проходятъ
съ барабаннымъ боемъ національные гвардейцы 101-го батальона, пришедшіе съ лѣваго берега и 207-го батальона изъ Батиньёль. Они вы ­
страиваются рядами близь ратуши, противъ отряда мобилей, стоящаго
между рѣшеткой и входомъ. И тамъ неожиданно разыгрывается страшная
драма. Неизвѣстно откуда раздается выстрѣлъ, за которымъ слѣдуютъ
другіе. Офицеръ мобилей падаетъ раненый, а мобили, заннмающіе
1 -й этажъ, залпами изъ оконъ стрѣляють въ толпу на площади. Безо­
ружная толпа въ паническомъ страхѣ бѣжитъ, люди давятъ другъ друга,
п а даютъ и снова поднимаются. Національные гвардейцы отстрѣлпваются
при отступленіи на улицы Викторія, Набережная и Риволи, гдѣ они укры­
ваются въ домахъ. Мгновенно площадь пустѣетъ и на ней остаются лишь
нѣсколько убитыхъ и раненые, которые силятся встать. Только одинъ человѣкъ стоить на углу площади около Кафе національной гвардіи, его
тонкій силуэтъ едва видѣнъ въ густомъ зимнемъ туманѣ. Эго Бланки, ко­
торый наблюдаетъ за событіями на Гревской площади и окнами ратуши,
освѣщаемыми огнемъ ружейныхъ залповъ. А надъ этой ужасной картиной
гражданской войны слышится вдали ревъ пушекъ, бомбардирующихъ городъ.
Все было окончено въ нѣсколько минуть. Національные гвардейцы
обойдены съ тыла прибывшими солдатами Винуа, мобили выходятъ изъ
ратуши и нападаютъ съ фронта, Сапіа, предводительствовавшій инсурген­
тами вмѣстѣ съ Риго, убить и инсургенты обращаются въ бѣгство, оста­
вивъ на мѣстѣ 5 убитыхъ, 18 раненыхъ и 12 плѣнниковъ. Въ ратушѣ
одинъ убитъ и двое ранены. Въ тотъ-же вечеръ народные клубы за­
крыты, революціонные журналы запрещены и произведено около ста арестовъ, при чемъ хватали, совершенно, не причастныхъ къ дѣлу людей.
Делеклюзъ, такъ-же непричастный къ совершившемуся, запирается въ
Венсенекую тюрьму.
CXCVIII.
Это былъ самый печальный и ужасный день всей осады. Осажденные
дошли до того, что убивали другъ друга. Свершилось п реступленіе граж ­

данской войны предъ лицомъ непріятеля. Но лица, отвѣтственныя за него,
были вынуждены на это лишь горячей любовью къ родинѣ и преступнымъ бездѣйствіемъ правительства. На слѣдующій день правительственное
сообщеніе обвиняло ихъ въ содѣйствіи врагу, тогда-какъ лишь страстное
желаніе изгнать врага толкнуло ихъ на этотъ отчаянный шагъ.
Но какъ всѣ неудавшіеся попытки революцій, и день 22-го января
былъ оклеветанъ въ освѣщеніи не только фактовъ, но и цѣли событій.
Клеветники благосклонны только къ носителямъ власти и побѣдителямъ.

СХСІХ.

Шесть дней спустя Парижъ капитулировалъ. За два дня до этого
Доріанъ посылается въ Белльвилль, чтобы успокоить Флурана и Мильера,
которые въ заключеніе покоряются необходимости. „L’Officiel" публикуетъ
это рѣшеніе правительства. Въ ночь съ 27 на 2 8 января священный
гнѣвъ охватываетъ населеніе предмѣстій. Женщины съ пламеннымъ краснорѣчіемъ призываютъ мужчинъ къ борьбѣ на жизнь и смерть и поносятъ нерѣшительныхъ.
Бьютъ въ набатъ, созываютъ вооруженныхъ людей и вырабатываютъ
планъ отчаянной вылазки подъ предводительствомъ Брюнелля и Піатца,
которыхъ правительство арестуетъ на слѣдующее утро. Все потеряно, все
кончено. П ариж ъ сдался, а вмѣстѣ съ нимъ правительство сдаетъ и провинцію, лишая себя послѣдняго средства сопротивленія восточной арміи.
Оно постановляетъ немедленно созвать національное собраніе, которое
должно выработать окончательный договоръ.

СС.

Гамбетта, извѣщенный о происшедшемъ, дѣлаетъ попытки сопротивленія парижскому правительству, доказываетъ что возможно продолженіе
войны и необходимо исключеніе при выборахъ чиновниковъ и офиціальныхъ кандидатовъ императорскаго правительства.
Какъ и Бланки въ Парижѣ, онъ призываете провинцію къ революціи
и доказываете, что лишь она можетъ спасти все.
Ранкъ опубликовалъ письмо къ нему Бланки отъ 6-го февраля, въ
которомъ тотъ настаиваете на необходимости возбудить Гамбетту къ со-

противленію. Все изложено тамъ въ нѣсколькихъ строкахъ и Бланки согласенъ съ Гамбеттой въ томъ, что правительство, находящееся въ рукахъ
непріятеля, не имѣегъ права созывать національное собраніе, что оса­
жденный городъ можетъ рѣшать вопросы только за самого себя, а не за
всю страну. И тяжелую отвѣтственность возьмутъ на себя тѣ, которые
будутъ повиноваться декретамъ плѣннаго правительства.
Онъ былъ правъ, когда указывалъ при этомъ на делегатовъ плѣннаго
правительства, посланныхъ въ Бордо съ разрѣшенія Германіи, чтобы
отдавать приказы членамъ, оставшимся на свободѣ. Факты подтвердили
сказанное.
Бисм аркъ, личнымъ вмѣш ательствомъ, предписываетъ условія выборовъ
Гамбеттѣ п Жюлю Ф авръ, и назначаетъ пхъ на 8-ое февраля.
ССІ.

Парижъ не оцѣнилъ по достоинству гражданское мужество и непоко­
лебимую твердость Бланки. Его не выбрали представителемъ большого
города, хотя онъ былъ душою его защ итниковъ. Онъ хотѣлъ-бы получитъ
возможность повліять на будущее національное собраніе въ смыслѣ не­
обходимости сопротивленія во чтобы-то ни стало и вдохнуть въ него вѣру
въ неизбѣжность послѣдняго напряженія всѣхъ сплъ. Но ему было отка­
зано въ этой чести. Вь спискѣ 4 3 -х ъ кандидатовъ , составленномъ клу­
бами и редакціями журналовъ, для его имени не нашлось мѣста. Мелкая
зависть и невѣжество и на этотъ разъ оказали рѣшающее вдіяніе. Когда
Флоттъ сообщилъ Бланки, что даже комитетъ революціонныхъ клубовъ, не­
смотря на горячую рѣчь Эдуарда Вальяна, устранилъ его имя, грусть
овладѣла старцемъ и на глазахъ его, которые плакали только при смерти
жены н матери, засверкали слезы.
Покинутый всѣми, одинокій, какъ-бы проклятый, послѣ тѣхъ дней,
когда его душа была душею Франціи, ея энергіей и волей, Бланки, на.
выборахъ 8-го февраля, получаетъ всего 5 2 .0 0 0 голосовъ, въ то время,
какъ большинство высказывается за разношерстную компанію, въ которой
Луи Бланъ фигурировалъ рядомъ съ Фарси, Викторъ Гюго и Гарибальди
съ Жаномъ Б рюнэ, Делеклюзъ и Пiа съ Леономъ Сэ, Гамбетта съ Тьеромъ. Изъ членовъ правительства былъ выбранъ снова только Жюль Фавръ,
за то Тьеръ былъ избранъ депутатомъ въ 26-ти департаментахъ и цѣлая
свора клерикаловъ и монархистовъ появилась въ новомъ національномъ
собраніи.

CCII.
Въ эти февральскіе дни, среди оживающаго Парижа, снабженнаго
теперь провпзіей, Бланки лишенный журнала и клубной трибуны, беретъ,
однако, перо, которымъ писалъ статьи „Отечества въ опасности" и пишетъ
краткое, краснорѣчивое резюме только что пережитой страною эпохи подъ
заглавіемъ „Послѣднее слово". Оно издано въ видѣ большой прокламаціи
и продается на улицѣ Круассанъ по 5 сантимовъ. На восьми колоннахъ
печати онъ даетъ заключеніе ко всему написанному имъ въ журналѣ за
время осады, съ сентября по декабрь. „Отечество въ опасности", статьями
Бланки дало картину событій осады, предсказывая ихъ напередъ. А въ
„Послѣднемъ словѣ", на основаніи того, что было, онъ рисуетъ картину того,
что могло-бы быть. Въ этой статьѣ нѣтъ ни жалобъ, ни риторики, ни объясненія фактовъ невѣжествомъ, продажностью и естественной неизбѣжностью.
Фатализмъ для него только законъ физическаго міра, а не человѣческаго
общества. Онъ всю жизнь сохранилъ непреклонную волю и свободу мысли
и не признаетъ, что имъ руководила какая-то судьба. Онъ требуете, чтобы
человѣчество было отвѣтственно за свои дѣйствія. Его ошибка состоитъ
лишь въ непризнаніи разницы степеней этой отвѣтетвенностп. Но эта
ошибка диктуется великодушіемъ, осуждающимъ безволіе и призывающпмъ
къ самоуваженію. Орудіями судьбы являются болѣе или менѣе сознательныя дѣйствія людей. Нельзя ставить на одну доску отвѣтственность Трошю,
Жюля Фавръ и Жюля Симовъ съ простымъ обывателемъ осажденнаго го­
рода, который виновенъ лишь своимъ невѣдѣніемъ. Бланки самъ указы­
ваетъ на различіе въ отвѣтственности. Онъ противупоставляетъ готовый
къ битвѣ Париясъ въ началѣ сентября его бездарнымъ нравителямъ, которые
безъ конца откладывали рѣшительныя дѣйствія. Не вѣрить въ возможность
успѣха п браться за дѣло—это сумасшествіе. Но это сумасшествіе назы­
вается измѣной, когда берутся спасать отечество на краю гибели, тогдакакъ свободно могутъ избавить себя отъ этой тяжелой обязанности".
И далѣе Бланки доказываете, что 4-го сентября, несмотря на упадокъ
духа и неудачи Августа, п оложеніе дѣлъ еще не было безнадежнымъ.
„Мы погибли не по трансцендентальнымъ причинамъ, какъ хочетъ увѣрить продажная пресса, а вслѣдствіе грубой военной ошибки". Эта ошибка
была совершена за 15 дней со времени провозглашенія республики до
прихода пруссаковъ къ стѣнамъ Парижа. Весь дальнѣйшій ходъ войны
зависѣлъ отъ того или иного употребленія этого времени. Главнымъ фак-

торомъ успѣха былъ самъ Парижъ съ его укрѣпленіями, стѣнами и воз­
можностью распоряженія всѣми желѣзными дорогами Франціи.
Вопросъ, подлежавшій разрѣшенію тогда, былъ простымъ вопросомъ
статистики и провозоспособности дорогъ. Бланки ставитъ его слѣдующимъ
образомъ: „Въ столицѣ, считая и 2 0 0 .0 0 0 прибывшихъ туда бѣглецовъ,
находилось 2 милліона жителей. Необходимо было вывезти въ провинцію
1 милліонъ жепщинъ и дѣтей, замѣнивъ ихъ 1 милліономъ способной но­
сить оружіе молодежи".
И этотъ вопросъ онъ подробно рѣшаетъ въ своемъ „Послѣднемъ словѣ".
Онъ находитъ, что прежде всего необходимо было свезти въ Парижъ всю
жатву окрестностей, которою мѣсяцъ спустя воспользовались пруссаки.
Хлѣба въ снопахъ, за вычетомъ необходимаго для мѣстныхъ жителей коли­
чества, могли быть перевезены съ пространства въ 3 0 лье въ окружности.
Департаменты запада и центра могли снабдить Парижъ скотомъ и соленымъ мясомъ. Эти запасы могли быть увеличены въ нѣсколько дней привозомъ яицъ, масла, овощей, рыбы и т. ц. Чтобы смолоть привезенный
хлѣбъ стоило доставить въ Парижъ жерновые камни съ мельницъ Этампъ,
Корбей и Понтуазъ. Благодаря этому Парижъ не терпѣлъ-бы съ декабря
нужды въ хлѣбѣ, когда въ магазинахъ лежали болыпіе запасы зерна. „Но
адвокаты", иронизируетъ Бланки, „не обязаны знать, что хлѣбъ дѣлается
изъ муки, а мука -изъ зерна". Обмѣнъ населенія между Парижемъ и провпнціей рѣшенъ съ математической точностью. Онъ раздѣляете подлежащихъ выселенію изъ Парижа на 1) добровольныхъ, уѣзжающихъ на собственныя средства, куда онъ зачисляете и бѣглецовъ, которыхъ по его
мнѣнію не стоитъ удерживать, такъ-какъ трусы же только безполезны, но
и вредны при осадѣ и 2 ) на обязательныхъ эмигрантовъ. Бланки пони­
маете всю тяжесть обязательнаго выселенія, но считаете эту мѣру необ­
ходимой жертвой для спасенія Парижа. Въ результатѣ подсчета дѣтей,
женщинъ и стариковъ онъ находитъ общую сумму ихъ равною 1 милліону,
которыхъ и слѣдовало распредѣлить въ незанятыхъ врагомъ департаментахъ съ платой за ихъ содержаніе. Послѣ этого выселенія слѣдовало-бы
къ 5 5 0 .0 0 0 національныхъ гвардейцевъ Парижа присовокупить изъ провинціи до 1 милліона новобранцевъ, мобилей и старыхъ солдатъ, а также
артиллеристовъ, разсѣяныхъ по различнымъ гарнизонамъ территоріи. Такимъ образомъ, армія Парижа достигла-бы 1 .5 0 0 .0 0 0 человѣкъ. Правда,
что военная защита провинціи была-бы ослаблена, но за то обезпечивавались сила сопротивленiя и наступательныя дѣйствія Парижа Кромѣ того
не надо забывать, что и нѣмецкая армія должна была концентрироваться

вокругъ Парижа. Бланки не оставляетъ безъ отвѣта ни одного предпола­
гаемаго возраженія. Онъ принимаете во вниманіе провозоспособность желѣзныхъ дорогъ, количество людей и грузовъ, подлежащихъ перевозкѣ п
время, которымъ могли располагать власти. „Такимъ образомъ", говорите
этотъ неутомимый мечтатель, создающій поэму защиты, которая могла быть
осуществлена въ дѣйствительности, „вся Франція пришла-бы въ движеніе,
объединенная преслѣдованіемъ общей цѣли, здѣсь, чтобы вывести изъ
Парижа неспособныхъ къ борьбѣ, тамъ, чтобы организовать и доставить
въ городъ грозныя силы защиты. И всюду надъ рѣшеніемъ этой благо­
родной задачи власти работали-бы при добровольномъ содѣйствіи гражданъ".
Далѣе слѣдуетъ вопросъ о вооруженіи. 4-го сентября не было даже
извѣстно наличное количество оружія. Поэтому надо было немедленно
издать приказъ о высылкѣ въ Парижъ пзъ всѣхъ провинціальныхъ арсеаловъ имѣющихся въ нихъ ружей Шаспо, заряжающихся съ казенной
н
части и пистонныхъ, а также запасовъ пороха и свинца, пушекъ и ядеръ
изъ приморскихъ военныхъ складовъ и укрѣпленій. Число орудій могло
достигать 3000. Кромѣ того, необходимо было привлечь въ Парижъ доста­
точное число оружейныхъ мастеровъ, слесарей, механиковъ и литейщиковъ
н доставить необходимое количество желѣза, мѣди и т. д. Заготовить
склады каменнаго угля изъ французскихъ и бельгійскихъ копей. Необхо­
димо было закупить въ Англіи ружья системы Ремингтонъ и организовать
производство дальнобойныхъ пушекъ. Обсуждая вопросъ денежный Бланки
приходите къ выводу, что расходы на транспортировку, запасы провіанта
и оружія, а также содержаніе парижскихъ эмигрантовъ въ провинціи,
достигали-бы въ суммѣ около 1.000.000.000 франковъ. Онъ готовъ даже
принять удвоенную сумму и спрашиваетъ при этомъ, не лучше-ли было
затратить 2 милліарда въ обезпеченіе побѣды, чѣмъ поплатиться 10-ю
милліардамп за преступныя дѣйствія правительства національной обороны.
Но этого онъ касается лишь мимоходомъ и продолжаете излагать планъ
раціональный защиты Парижа, организацію выдѣлки Шаспо и литья пу­
шекъ, работа по укрѣпленію стѣнъ, формированіе войсковыхъ частей, обученіе новобранцевъ и т. п. Онъ доказываетъ легкость практическаго изученія сапернаго искусства и возможность въ короткій срокъ возвести грозаыя
земляныя укрѣпленія на главныхъ стратегическихъ пунктахъ вокругъ Па­
рижа, чѣмъ была-бы отрѣзана возможность непріятелю подступить къ
Парижу на 10 и даже 20 лье въ окружности. Тогда непріятелю оставалось-бы только разбрестись по Франціи и занимать, лишенные войска и
артиллеріи, крѣпости. А за это время, реорганизованная армія Парижа

могла-бы перейти въ наступленіе и дать врагу р ѣ шительную битву за
стѣнами города.

Но. увы, отъ прекрасной мечты приходится возвратиться къ печальной
действительности: Парижъ, разсчптывавшій на провинцію, принужденъ
довольствоваться видимостью защиты, онъ осажденъ, подвергается бомбар­
дировѣ , провинціальная армія созывается слишкомъ поздно, затѣмъ на­
ступаетъ конецъ осады и сдача, неопровержимо доказавшая, что судьба
отечества рѣшалась въ Парижѣ и что съ нимъ капитулировала вся Фран­
цiя. Восточная армія тоже сдалась и выборы назначены находящимся въ
плѣну у непріятеля правительствомъ Парижа.
Въ заклю ченіе революціонеръ-военный критикъ, предводитель и адми­
нистраторъ, горячій п атріотъ и проницательный историкъ осады П ариж а
формулируете противъ существующа го правительства обвиненіе въ измѣнѣ
отечеству и въ покушеніи на цѣлостность Ф ранціи.

ССІІІ.
Въ день опубликованія своего „П ослѣдняго слова" Бланки въ сопро­
вожденiи Тридона, ѣдетъ въ Бордо. Тамъ онъ видится съ Р ан к ъ , который
разсказы ваетъ ему о военныхъ событіяхъ въ провинціи. Онъ узн аете, что
восточная армія Кленш ана удалилась въ Ш вейцарію , Ф едэрбъ обезсиленъ,
а Ш анзи ведетъ переговоры съ побѣжденнымъ правительствомъ.

Все это глубоко огорчаете Бланки, видящаго гибель Франціи и рес­
публики. Въ Бордо-же онъ получаете вѣ сть о последней попыткѣ сопротивленія и новомъ позорѣ Парижа— неудачной вылазкѣ 5 0 .0 0 0 націонадьныхъ гвардейцевъ въ ночь съ 2 6 на 2 7 -е февраля и послѣдовавшемъ
занятіи врагомъ одного изъ кварталовъ города. 9-го марта военный судъ
осуждаете отсутствующаго Бланки за его участіе въ дѣлѣ 31-го октября.
2 3 февраля и на слѣдующій день первая и вторая серія обвпняемыхъ были
оправданы. Не такъ окончилось дѣло для Бланки, Флурана, Эдмонда Левро
и Кирилла. Огюстъ-Луи-Бланки, писатель, 65 лѣтъ, живущій въ Парпжѣ
на улицѣ Тампль, 1 9 1 , присужденъ къ смертной казни за покушеніе низ­
вергнуть правительство, котораго, въ д ѣйствительности, не существовало
31-го октября, такъ какъ его власть была узаконена лишь плебисцитомъ
3-го ноября. Итакъ начались преслѣдованія и осужденія инсургентовъ,
хотя эго и являлось вопіющимъ яарушеніемъ договора, заключеннаго съ
временнымъ правительствомъ.

Онъ приговоренъ къ смерти! Даже въ его пламенномъ патріотизмѣ
судьи не признали смягчающаго вину обстоятельства. Всѣ мысли Бланки
съ 4-го сентября 1 8 7 0 года были посвящены защитѣ Парижа. Послѣ пораженія имъ всецѣло овладѣваетъ мысль о возможномъ возрожденіи Франц іи. Онъ не допускаетъ возможности немедленной побѣды революціи, хотя
Парижъ вооруженъ и проявляегь воинственное настроеніе. Становится неизбѣжнымъ конфликтъ между республиканскимъ населеніемъ Парпжа, возбужденнымъ позорными условіями мира и удалившимся въ Версаль національнымъ собраніемъ, которое настроено монархически и держитъ себя
провоцирующе. Исполнительная власть находится въ рукахъ Тьера, кото­
рый стремится во чтобы то ни стало водворить старый порядокъ и за­
ключить окончательный миръ. Парижъ обреченъ быть жертвой новаго политическаго равновѣсія.
Но какъ, когда и подъ какимъ предлогомъ раздастся сигналъ къ
бойнѣ — пока еще не знаютъ. Противники стоятъ лицомъ къ лицу и поносятъ другъ друга въ журналахъ и каррикатурахъ. А недовольство, по­
рожденное еще въ дни осады, растета и заполняетъ улицы. Бланкп, если
онъ и предвидѣлъ фатальный ходъ событій, не выражалъ склонности ак­
тивно участвовать въ конфликтѣ. Видѣвшіе за это время неизбраннаго
депутата Парижа, присужденнаго къ смерти, находили его всецѣло поглощеннымъ мыслью о побѣжденной Франціи. Этимъ рѣшался для него во­
просъ о будущемъ и безплодности скораго возстанія. Наконецъ, усталость
и моральныя страданія сломили его и безъ того ослабленный организмъ
и онъ искалъ убѣжища, покоя и уеднненія, гдѣ-бы могъ отдохнуть и по­
правиться.
Въ первыхъ числахъ марта онъ ѣдетъ въ Лулье къ доктору Лакамбръ,
женатому на его племянницѣ. Супруги Лакамбръ какъ-разъ въ этотъ день
покидали свой домъ, уѣзжая въ путешествіе по Испаніи. И Бланкп остался
жить съ своей сестрой, г-жей Бареллье. Онъ слегъ въ постель, заболѣвъ
острымъ бронхитомъ. Но 17-го марта, онъ больнымъ, въ постели былъ
арестованъ но распоряженію правительства прокуроромъ пзъ Фижака.
Н аконецъ-то, онъ будетъ вознаграж денъ за свою выдающуюся интелли­
гентность и горячую любовь къ родинѣ, которыя онъ доказалъ во время
осады П ариж а...

Замокъ

Торо.

ССІѴ.
Больного Бланки при холодной погодѣ, увозятъ въ тюремную больницу
Фижакъ и помѣщаютъ въ комнатѣ съ голыми стѣнами, рѣшетчатымъ окномъ
и тяжелыми запорами. Происходитъ обычная церемонія пріема узника —
его обыскиваютъ, отбираютъ деньги и перочинный ножикъ. На слѣдующій
день явившійся къ нему прокуроръ разсказываетъ, между прочимъ, о парижскомъ возстаніи и удаленіи правительства и войскъ въ Версаль. Бланки
думаетъ, что и его арестъ является послѣдствіемъ возстанія. Онъ не знаетъ
долго-ли его продержать и проситъ допустить его книги.
Но чрезъ нѣсколько дней его тайно увозятъ въ тюрьму Кагора, однако,
слухъ о его пріѣздѣ распространяется въ городѣ. Здѣсь его запираютъ въ
одиночную камеру и отклоняютъ всѣ попытки сестры добиться съ нимъ
свиданія. Въ этой тюрьмѣ онъ сидитъ конецъ марта, весь апрѣль и почти
весь май, до 22-го числа, причемъ его лишаютъ не только свиданія съ
сестрой, но и переписки. Болѣе того — начальство отказывается давать
какія-лпбо свѣдѣнія о состояніп его здоровья. Узникъ можетъ думать, что
его забыли, а родные и друзья на волѣ могутъ считать его умершимъ.
Его посѣщаютъ мѣстный прокуроръ и префектъ, а изъ стражи къ нему
пмѣетъ право заходитъ только старшій надзиратель. Власти боятся, что онъ
можетъ расположить къ себѣ простого тюремщика. Онъ тщетно ждетъ судебнаго слѣдователя.
ССѴ.
За это время, 28-го марта, его избираютъ членомъ парижской коммуны
сразу въ XVIII и XX округахъ Бельвиллѣ и Мелильмонтанъ, одновременно
съ его друзьями Тридонъ, Эдъ, Вальянъ, Ранкъ и другими, которые въ

большей или меньшей степени принадлелсали къ его партіи. Избраны и
другія лица, мало ему извѣстныя, нѣкоторыя даже относившіяся къ нему
враждебно, но выступавш ія подъ именемъ бланкистовъ: Риго, Дюваль,
Ранвье, Ферре, Прото, Валле, Груссе, Курнэ, Мортье, а также Флуранъ,
Верморель, Делеклюзъ и Піа.

Изъ представителей Интернаціонала были выбраны: Варленъ, Тэйсъ,
Малонъ, Весле и Лефрансе. Наконецъ изъ лицъ, не принадлежавшихъ къ
крайнимъ партіямъ, были избраны: Мелинъ, Бреле, Тираръ, Лефевръ и
Робинэ. На дополнительныхъ выборахъ 16-го апрѣля прошли Лонге, Рожаръ и Тринке.
Н а первомъ-же засѣданіи коммуны Груссе и Мортье, а на второмъ
Риго вносятъ предложеніе избрать Бланки почетнымъ предсѣдателемъ. Про­
тивъ этого возраж аетъ Делеклюзъ, не забывшій старой вражды и Курнэ,
требующій, чтобы для Бланки было предпринято что-либо болѣе суще­
ственное.
Мысль снасти Бланки высказываетъ впервые Тридонъ, который 27-го
марта вызываетъ въ Парижъ Флотта. Тотъ является 29-го. 6-го апрѣля
ему предлагаютъ отправиться на розыски Бланки. Тридонъ возражаетъ,
что Гранже уже отправился съ этимъ порученіемъ и что было-бы цѣлесообразнѣе предложить версальскому правительству обмѣнять Бланки на
заложниковъ, сидящихъ въ тюрьмѣ Рокетта. 9-го апрѣля делегатъ не су­
ществующей больше префектуры поручаетъ Флотту войти объ этомъ въ
переговоры съ парижскимъ архіепископомъ Дарбуа. Оба собесѣдника бы­
стро приходятъ къ соглашенію. Архіепископъ соглашается предложить
Тьеру обмѣиять Бланки на его самого и сестру, его главнаго викарія,
священника церкви Маделены и сенатора Бонжанъ.
Письмо готово на слѣдующій день и его везетъ къ Тьеру самъ глав­
ный викарій Л агардъ. 12-го Флоттъ освобождаетъ изъ тюрьмы Мазасъ
этого аббата и беретъ съ него обѣщ аніе возвратиться, каковъ бы ни
былъ отвѣтъ Тьера. Аббатъ еще раньше далъ въ этомъ честное слово
архіепископу и снова даетъ его Флотту.
Переговоры длились болѣе мѣсяца, до 14-го мая. Сначала аббатъ и
архіепископъ обмѣниваются письмами. Тьеръ заставляетъ долго ждать сво­
его рѣшенія. 23-го апрѣля, архіепископъ приказываетъ своему викарію
немедленно возвратиться въ Парижъ, независимо отъ хода переговоровъ.
Онъ удивляется молчанію викарія и пишетъ ему еще разъ, что своимъ
отсутствіемъ онъ ухудшаетъ положеніе заключенныхъ и что это можетъ
привести къ тяжелымъ послѣдствіямъ. Это письмо передается адресату

чрезъ министра Соединенныхъ Штатовъ Вашбюрнъ, но аббатъ не отвѣя
чаетъ и, противъ совѣсти, принимаетъ жестокое рѣшеніе не возвращатьсвъ Парижъ.
Переговоры возобновляются при участіи видныхъ по своему обществен­
ному положенію лицъ: Чернуми, папскаго нунція, американскаго послан­
ника и делегата лондонскаго мера. Аббатъ Базенъ, заключенный въ Мазасъ, пишетъ своему другу, члеву коммуны Весле, что эти попытки не
приведутъ ни къ чему.
Наконецъ, добрякъ-Флоттъ самъ отправляется въ Версаль и иередаетч,
Тьеру письма отъ архіепископа и священника храма Маделены. Впослѣдствіи онъ опубликовалъ разговоръ, бывшій у него съ Тьеромъ утромъ
13-го мая. Тьеръ отказывается вѣрить, что жизнь архіепископа въ опас­
ности и проситъ Флотта указать ему причины опасеній. Тотъ указываетъ
на тройное убійство— Дюваля и его двухъ лейтенантовъ, совершенное ге­
нераломъ Винуа и на убійство 84-хъ національныхъ гвардейцевъ, разстрѣлянныхъ по приказанію генерала Галифе. Тьеръ мѣняетъ разговоръ,
обѣщаетъ поддержать это предложенiе въ совѣтѣ, но увѣряетъ, что его
вліяніе ограниченно. При этомъ онъ прибавляетъ : „Я не знаю господина
Бланки, но говорятъ, что онъ очень уменъ и опасенъ. Онъ принадлежите
къ крайней партіи революціи“ .
На слѣдующій день происходите новое свиданіе, о которомъ Флоттъ
говоритъ: „ При входѣ Тьеръ заявляете мнѣ, что обмѣнъ невозможенъ,
такъ-какъ отдача Бланки возстанію была - бы равносильна посылкѣ на
помощь инсургентамъ цѣлаго армейскаго корпуса. Но онъ просите меня
сообщить архіепископу, что положеніе дѣлъ можете неожиданно измѣниться и онъ, Тьеръ, сдѣлаетъ все отъ него зависящее, чтобы освободить
его изъ тяж елая положенія, въ которомъ онъ находится. Я замѣтилъ гос­
подину Тьеру, что въ Мазасѣ ваходятся еще и другіе заложники и что
еслибъ онъ согласился освободить Бланки, коммуна отпустила-бы ихъ всѣхъ.
Но Тьеръ отказывается снова. Хорошо-же, говорю я ему, если вы дадите
мнѣ слово, что подпишете приказъ объ освобожденіи Бланки, такъ я обя­
зуюсь завтра-же доставить въ Версаль всѣхъ 74 заложниковъ. Новый
отказъ Тьера. Видя непоколебимость его рѣшенія, я принужденъ былъ
удалиться".
По возвращеніи въ Парижъ Флоттъ разсказываетъ архіепископу о неудачныхъ переговорахъ, на что аббатъ Дегери и архіепископъ замѣтили:
„У этого человѣка нѣтъ сердца".

CCVI.
17-го мая Бланки разрѣшаютъ свиданіе съ сестрой въ тюрьмѣ Кагоръ. Онъ могъ думать, что настало умиротвореніе. А между тѣмъ это
свиданіе, безъ вѣдома его, было прощальнымъ. 22-го утромъ его везутъ
на вокзалъ и сажаютъ въ вагонъ, гдѣ его сторожатъ пять жандармовъ и
онъ не знаетъ, куда его везутъ.
Онъ проѣзжаетъ мимо Периге, въ полдень онъ въ Кутра, а ночью въ
Турѣ. Онъ замѣтилъ, что отданъ былъ приказъ скрыть его проѣздъ, но
служащіе желѣзной дороги какъ-то узнали объ этомъ. И Бланки въ своемъ
разсказѣ объ этомъ странномъ путешествіи говоритъ, что на многихъ станціяхъ онъ видѣлъ знаки вниманія и сочувствія. Но иначе встрѣтилъ его
Туръ. Когда его вагонъ былъ отцѣпленъ и оставленъ въ темнотѣ, онъ з а - .
мѣтилъ собравшуюся толпу, съ которой разговаривалъ начальникъ конвоя.
И зъ толпы чей-то злобный голосъ разразился бранью и угрозами по его
адресу: „Мошенникъ!" „Разбойникъ!" „Я-бы не повезъ тебя такъ далеко!"
Вагонъ прицѣпили къ поѣзду и путешествіе снова продолжалось на всѣхъ
парахъ. Его поѣздъ стоитъ въ Сомюръ, Анжеръ, Нантъ, Редонъ и Реннъ.
И отовсюду летятъ телеграммы о его нроѣздѣ въ министерства внутреннихъ дѣлъ и военное.
Въ Реннъ онъ прибываетъ въ полдень. Тамъ префектъ изъ боязни
волненій со стороны рабочихъ-демократовъ, распоряжается провезти таин­
ственн ая путешественника на слѣдующую станцію, гдѣ онъ будетъ ждать
поѣздъ, уходящій въ 4 часа. Здѣсь, на станціи Эрмитажъ, его вагонъ
стоитъ въ пустынномъ мѣстѣ, но скоро собирается толпа, среди которой
видны какіе-то всадники, украшенные папскимъ орденомъ. Они иронизируютъ на его счета, не обращаясь къ нему лично. Бланки спокойно наблюдаетъ эту сцену изъ окна вагона. Когда поѣздъ пришелъ и сталъ на
боковой линіи, Бланки долженъ былъ перейти въ него мимо цѣлой массы
любопытныхъ. Теперь на каждой станціи его встрѣчаютъ враждебно-настроенныя толпы. Дальше за Реннъ толпы крестьянъ встрѣчаютъ поѣздъ
криками „да здравствуетъ король!" и маханіемъ шляпъ.
Онъ пріѣзжаетъ въ Сэнъ-Бріекъ, но поѣздъ стоитъ недолго п узнпкъ
продолжаетъ утомительное путешествіе съ обычными задержками въ городахъ. Теперь онъ ѣдетъ по Бретани и видитъ пзъ окна вагона, какъ по
дорогамъ крестьяне гонятъ скота и проходятъ крестьянки съ громадными
корзинами въ рукахъ. Бланки задыхается въ тѣсномъ отдѣленіи вагона и

на остановкахъ старается дышать свѣжимъ воздухомъ чрезъ открываемую
дверь.
Въ Шатэлодренъ къ его вагону приближается враждебная толпа и
осыпаетъ бранью неподвижно стоящаго у двери Бланки. Въ этомъ столкновеніи революціонера Парижа съ населеніемъ отсталой Бретани можно было
наблюдать нѣмые діалоги между Бланки и стоявшими предъ нимъ крестья­
нами. Онъ видитъ человѣка земли, изможденнаго трудомъ, сѣдого какъ онъ,
съ давно бритой бородой, которая торчитъ на подбородкѣ какъ жниво.
Н а мало выразительномъ лицѣ земледѣльца лежитъ печать вѣкового гнета
и онъ испуганно и недовѣрчиво смотритъ на Бланки, какъ будто видитъ
пойманнаго волка. А въ свѣтломъ, фосфорическомъ взглядѣ Бланки отра­
жается при этомъ горькое сознаніе пропасти, раздѣляющей его и старикакрестьянина. Его печальный взоръ какъ-будто говоритъ: „Ты, старикъ,
бывшій пизанъ, простакъ, хотя и превратился изъ крѣпостного въ свобод­
наго избирателя, но все-таки остаешься въ рабской зависимости отъ своихъ
работодателей, и сохраняешь непоколебимую вѣру въ твоего сеньора и поученія твоего священника. Ты не знаешь моего имени и, вѣроятно, ни­
когда не узнаешь его. А межъ тѣмъ я всю жизнь мечталъ только о вашемъ благѣ, изъ-за тебя былъ раненъ на улицѣ Урсъ, въ борьбѣ за твои
интересы я принялъ участіе въ возстаніи 1 8 3 0 года и затѣмъ всю жизнь
былъ заключенъ въ тюрьмахъ св. Михаила, „Прекрасваго острова" , Корты,
св. Пелагеи, вынесъ осаду Парижа и теперь меня везутъ въ невѣдомую
тюрьму, гдѣ, можетъ быть, меня ждетъ смертная казнь. Ты всю жизнь
провелъ на свободѣ, обрабатывая свой клочекъ земли подъ открытымъ
небомъ, отдыхая вечеромъ на порогѣ своей хижины и, кажется, пострадавшимъ здѣсь являюсь больше я, чѣмъ ты. И твои дѣти, можетъ быть,
вспомнятъ обо мнѣ“ ...
ССГІІ.

Плуаре, Плунеренъ, Плуиньо— слышатся имена станцій предъ въѣздомъ въ Морле. Поѣздъ съ шумомъ проѣзжаетъ на віадуктѣ и останавли­
вается. Они въ Морлѣ. Выло 11 часовъ вечера. На улицѣ холодно. Здѣсь
конецъ его путешествія.
Слѣдуютъ распоряженія конвойнаго начальника. Бланкп сожаютъ въ
закрытую карету и везутъ по берегу рѣки, окаймленному домами, зам­
ками, огородами и парками. Они пріѣзжаютъ къ мѣсту, гдѣ бассейнъ воды
расширяется и вдали мелькаютъ блестящія точки огней. Сырой воздухъ

обдаетъ путника. Здѣсь— Дурдю, что значитъ „Черныя воды“ . Бланки и
его конвоиры входятъ въ лодку съ высокими бортами и Бланки опускается
на скамейку, не произнеся ни слова. Н а лодкѣ уже сидитъ ея хозяинъ
Абрамъ съ однимъ гребцомъ. Въ продолженіи двухъ часовъ лодка разсѣкаетъ волны. Море чувствуется сильнѣй. Воздухъ прохладенъ и тихъ.
Показываются огни и могучій отливъ быстро приноситъ лодку къ берегу.
Видна скала, на которой горятъ огни замка Торо.
Послѣ окрпка „кто идетъ?“ и отвѣта, лодка пристала къ камнямъ.
Они входятъ по лѣстницѣ, проходятъ подъемный мостъ и переднюю, въ
которой ихъ встрѣчаютъ 3 0 вооруженпыхъ солдатъ. Офицеръ конвоя даетъ
знакъ узнику слѣдовать за нимъ. Пройдя узкій дворпкъ они подходятъ
къ маленькой двери, ведущей въ темную камеру. Бланки, разбитый двухдневнымъ путешествіемъ, входить и бросается на матрасъ, замѣченный
имъ въ углу. Дверь захлопывается и слышенъ отвратительный грохотъ
запоровъ. Выло 3 часа утра 2 4 мая 1 8 71 года.

CCVIII.

На слѣдующее утро, когда Бланки открываетъ, отдохнувшіе отъ уста­
лости глаза, онъ осматриваетъ свое новое помѣщеніе и припоминаете все,
извѣстное ему объ этой тюрьмѣ. Исторія замка Торо извѣстна ему лучше,
чѣмъ его стражамъ. Онъ хорошо знаете берегъ и расположеніе укрѣпленій, а также всѣ дороги и тропинки окружающей мѣстности. Замокъ
возвышается на скалѣ, окруженный моремъ. Его зигзагообразныя крѣпостныя стѣны рѣзко выдѣляются на фонѣ волнъ. Это— бывшая крѣпость
рейда, охранявшая Морле отъ англичанъ, позднѣе обращенная въ солдатскія казармы и тюрьму для политическихъ заключенныхъ. Граждане Морле
выстроили этотъ замокъ въ 1 6 4 2 году, а въ 1 6 6 0 имъ овладѣлъ король
и превратилъ въ государственную тюрьму.
Въ 1 7 6 5 году туда былъ заключенъ Ла-Ш алотэ, генеральный прокуроръ парламента Бретани за его разоблаченія происковъ ордена іезуитовъ.
Арестованный у себя на квартирѣ, онъ, какъ Бланки, былъ лишенъ сообщенія съ внѣшнимъ міремъ. Въ 1 7 9 5 году туда были заключены послѣдніе
монтаньяры— Роммъ, Субрани, и Вурботтъ.
Въ замкѣ находятся жилыя помѣщенія, камеры для узяиковъ, коло­
дезь и подъемный мостъ, прерывающій сообщеніе съ сѣвера. Чрезъ об­
ширную переднюю съ гранитнымъ поломъ Бланка былъ выведенъ на узкій

дворъ, окруженный высокими зданіями. Фонарь освѣтилъ въ углу двора
лѣстницу, спускающуюся на 8 ступеней, которая вела къ выкрашенной
темною краской дверп. Затѣмъ они спускались въ темнотѣ еще 13 сту­
пеней до новой двери, ведущей въ камеру узника.
Камера представляла довольно большую комнату въ 10 метровъ длины
и 5 — ширины. Сводчатый потолокъ и темнота придавали ей видъ погреба.
Дулъ хояодъ, по стѣнамъ текла соленая влага. Царствовалъ полумракъ и
солнце никогда не заглядывало туда. Окно, выходившее на море, было
заложено кирпичами. Тусклый свѣтъ подземелья проникалъ чрезъ един­
ственное окно съ желѣзной рѣшеткой, сидящее въ глубокой иишѣ. Окно
это выходило на дворъ, который былъ единственнымъ видомъ для узника.
По немъ бродили солдаты, между плитъ проростали трава и полевые
цвѣты. Единствевными постоянными обитателями двора были низко-расположенныя пушки крѣпостной батарреи, эти громадные чугунные мастодонты,
неподвижно лежавшіе въ своихъ казематахъ съ замкнутыми жерламп.

СС1Х.
Камера Бланки, пли скорѣе обширный низкій погребъ, освѣщаемый
только со двора, похожаго на глубокій колодезь, выглядитъ печальнѣе
даже камеры въ тюрьмѣ св. Михаила, гдѣ у него былъ, но крайней мѣрѣ,
открытый видъ на море. Здѣсь онъ не видитъ ни отраженій плеска волнъ
на стѣнахъ, ни свѣжей зелени. Гранитъ здѣсь не розовый, а какой-то
грязный. Вообще колоритъ тюремъ, въ которыхъ перебывалъ Блавки, былъ
совершевно рязличный. Здѣсь всѣ предметы были неуклюжи и тяжелы. Все
сѣро п покрыто плѣсенью. Даже въ полдень солнце не заглядываетъ на
дворъ и день представляетъ сплошныя сумерки. Цвѣты, пробивающіеся
между плитъ чахнутъ и теряютъ яркость окраски.
Старика засадили въ преддвѣріе могилы. Враги сознательно выбрали
этотъ промятый склепъ, чтобы парализовать силы и сгноить заживо тѣло
философа-революціонера.
ССХ.
Впослѣдствіи никто не взялъ на себя сомнительной чести иниціатора
заключенія Бланки за проступокъ, безнаказанность котораго была гаран­
тирована обѣщаніемъ правительства. Эта вопіющая несправедливость была

нарушеніемъ не только честнаго слова, но и закона. Нѣтъ законныхъ
основаній, которыя разрѣшали-бы такія насилія надъ личностью и такія
исключительныя мѣры, которыя нарушали обычныя формальности заключенія въ тюрьму и слѣдствія. Даже законы военнаго времени и военные
суды при осадномъ положеніи не имѣютъ на это права. Нѣтъ, никто не
похвастался быть виновникомъ такого оскорбленія чувства справедливости.
И намъ нужно перечислить всѣхъ членовъ правительства, причастныхъ къ
этому гнусному насилію. Министръ внутреннихъ дѣлъ, развратникъ и скептикъ, шелъ при этомъ рука объ руку съ министромъ юстиціи Дюфоръ,
строгимъ пуританиномъ. Военный министръ Ле Фло, крупный землевладѣлецъ на рѣкѣ Марле, близь замка Торо принялъ необходимыя для заклю ченія узника мѣры совмѣстно съ своимъ товарищемъ Потюо, морскимъ
мпнпстромъ. Къ нимъ слѣдуетъ присовокупить оставшихся у власти чле­
новъ національной обороны— желчнаго Жюля Фавръ и слащаваго Жюля
Симонъ. А всѣми ими коноводилъ Тьеръ, государственный мужъ, не зна­
комый съ угрызеніями совѣсти, человѣкъ, который лучше другихъ воплощ алъ, сначала отъ имени Луп Филиппа, а потомъ отъ собственной пер­
соны, низкіе интересы своего класса и вожделѣнія правящей клики, на­
чавшей революцію и отказывавшейся довести ее до конца, предпочитая
скорѣе потерять все, чѣмъ уступить что-либо изъ прерогативовъ своей
власти. Это былъ злобный духъ, который съ одинаковыми упорствомъ и
жестокостью вчера разстрѣливаль безоружную толпу на улицѣ Транспоненъ, а сегодня бомбардируетъ Парижъ. Онъ остался неизмѣннымъ
съ 1 8 3 0 года, когда началъ играть комедію политическаго интригана,
бездушнаго парламентарія съ 1 8 3 0 по 1 8 4 8 годъ и холодно-разсчетливаго
мерзавца 1 8 4 9 года. Теперь, стоя на вершинѣ власти, онъ можетъ въ
болѣе грандіозномъ масштабѣ повторить бойню 1 8 3 4 года и организуетъ
жестокія репрессіи и ужасныя кровопусканія рабочихъ массъ. Этотъ дѣлецъ, занимающійся политикой уже 4 0 лѣтъ, прекрасно зналъ, кто такой
Бланки, хотя и увѣрялъ въ противномъ Флотта. Онъ имѣлъ въ Бланки
оппонента еще когда они вмѣстѣ боролись противъ владычества Бурбоновъ. А съ первыхъ дней іюльской монархіи недавніе союзники были
раздѣлены непроходимой пропастью. Съ тѣхъ поръ Бланкп былъ заклятымъ врагомъ Тьера, олицетвореніемъ духа мятежной революціи; онъ снова
и снова выступаетъ противъ него, когда уже думаютъ, что онъ погибъ,
какъ это было въ 1 8 4 8 году, когда онъ подобно привидѣнію явился на
арену борьбы изъ мрачныхъ склеповъ тюрьмы св. Михаила.
Люди, подобные Тьеру, стоя у кормила правленія, находятъ болѣе

удобнымъ прикидываться незнающими Бланки, дѣлать видъ, что презираютъ и игнорируютъ его, не вступать съ нпмъ въ полемику, но они
хорошо знаютъ, что онъ представляетъ собой и своей жизнью, полною
самопожертвованія и страданій, воплощающей инстинктъ справедливости и
борьбы за счастье трудящихся массъ, иногда не знающихъ даже своихъ
передовыхъ бойцовъ.
Такой человѣкъ, какъ Тьеръ, опирался на могучій союзъ господствующихъ классовъ, а Бланки, въ силу условій своей жизни, былъ одинокимъ.
Является новая причина ненависти человѣка, обладающаго всѣмъ, къ
противнику, лишенному всего.
З а время осады Тьеръ н авѣ р н о е читалъ „О течество въ оп асн ости " и
„Послѣднее слово" и безспорно самъ обладая военными и организатор­
скими способностями онъ не могъ не бояться проницательности Бланкп,
какъ опаснаго соперника. И не противорѣч и т ь -л и онъ себѣ, говоря
Флотту, что отдать возстанію Бланкп равносильно посылкѣ въ помощь
инсургентамъ цѣлаго арм ейская корпуса? Это и является единственной
причиной его отказа обмѣнять Бланки на всѣхъ заложниковъ, оставляя
на произволъ судьбы парижскаго архіепископа и другихъ сановниковъ.
Этимъ-же руководствовался Тьеръ, незаконно арестуя Бланки 17-го марта
и запирая его въ мрачное подземелье замка Торо. Все это вырвалось у
него невольнымъ признаніемъ 17 марта, когда, извѣщенный по телеграфу
объ арестѣ своей жертвы, онъ воскликнулъ: „Наконецъ-то намъ попался
самый отъявленный разбойнпкъ" !
ССХІ.

Въ дѣиствительности заключеніе Бланки въ замокъ Торо было испод­
воль и тщательно организовано... Уже 3-го мая, командиръ брестской
дивизіи доносилъ военному министру, что имъ приняты всѣ мѣры для
пріема „ в а ж н а я политическая преступника" и что для конвоированія имъ
назначенъ спеціальный офицеръ съ солдатами. 21-го мая морской пре­
фекта доноситъ морскому министру, что караулъ замка состоитъ пзъ 25
человѣкъ подъ командой офицера и что на мѣстѣ ждетъ капитанъ гене­
р альн ая штаба для лпчныхъ распоряженій.
Происходить даже тревога. — 19 мая въ портѣ Морле неизвѣстными
людями дѣлается попытка подкупить лейтенанта національной гвардіи. Ему
предложили 5 .0 0 0 за содѣйствіе побѣгу Бланки, находившемуся еще въ
тюрьмѣ Кагоръ.

Извѣстно, что Коммуна старалась добиться силою того, въ чемъ ей
было отказано безъ всякаго права. Былъ вотированъ кредитъ въ 5 0 .0 0 0
франковъ на организацію побѣга, когда Гранже уѣхалъ съ этой цѣлью изъ
Парижа. Но ему не удалось разузнать ни времени отправки, ни пути, по
которому повезутъ Бланки. И Гранже тщетно бродилъ вокругъ Кагорской
тюрьмы.
Во всякомъ случаѣ, послѣ доноса лейтенанта о попытка подкупить его,
мѣры предосторожности были усилены. Былъ поднятъ вопросъ о посылкѣ
къ устью рѣки Морле судна береговой обороны, чтобы наблюдать за замкомъ Торо. И дѣйствительно одному изъ судовъ былъ отданъ приказъ
морского министра расположиться въ виду форта. Кромѣ того, была усилена
пограничная стража на морскомъ берегу. Но и этого показалось мало.
Наканунѣ пріѣзда Бланки Брестскій гарнизонъ былъ замѣненъ другими
солдатами, не жавшими въ Морле, чтобы предотвратить возможность под­
купа.
ССХІІ.
На слѣдующій день но пріѣздѣ Бланки посѣтилъ комендантъ форта,
который пришелъ сообщить ему спеціальную инструкцію военнаго министра:
„приказъ стрѣлять въ узника при малѣйшей попыткѣ къ побѣгу. Если-же
будетъ сдѣлана извнѣ попытка освобожденія, то немедленно пристрѣлить
заключеннаго, чтобъ въ крайнемъ случаѣ нападающимъ достался только его
трупъ".
Предупрежденный такъ о грозящей ему участи и видя злодѣйскій
планъ правительства уничтожить его, возмущенный Бланки сказалъ ко­
менданту:
„въ наши дни, милостивой государь, такихъ попытокъ не дѣлаютъ, а
если-бъ рѣшились на это, такъ Вы понимаете, что кромѣ моего трупа
получатся и трупы гарнизона".
„Я это знаю “ отвѣтилъ комендантъ и удалился.
Бланки скоро замѣтилъ, что приняты я мѣры охраны согласовались съ
объявленнымъ ему приказомъ.
Тюремщикъ даетъ ему знакъ слѣдовать за нимъ, они проходятъ двѣ
лѣстницы и двери, на порогѣ послѣдней онъ передается двумъ солдатамъ
съ обнаженными саблями въ рукахъ. Одинъ изъ нихъ ведетъ его дальше,
а тюремщикъ идетъ сзади. Они идутъ подъ сводомъ и поднимаются на
открытую платформу.

Наконецъ, онъ снова видитъ небо, хотя сѣрое и дождливое. Откры­
вается дикій видъ моря, волны котораго мѣрно разбиваются о скалы и
пѣнятся между подводными рифами. Виденъ маякъ и военный корабль,
покачивающi йся въ бухтѣ. На платформѣ стоятъ восемь пушекъ для отраженія всякой попытки нападенія на фортъ. Эти старинныя орудія, носящія
гербъ Бретани, вытягиваютъ длинныя жерла и могутъ свободно вращать
ихъ во всѣ стороны на лафетахъ.
Старый узникъ прислушался къ шуму, долетавшему съ моря, но услышалъ только прибой волнъ, шумъ дождя и вѣтра. Сырой холодный воздухъ освѣжалъ его усталое лицо. Онъ напрягалъ зрѣніе, но впдѣлъ только
туманный горизонтъ моря и лишь слабыя очертанія вершины Примель справа,
а съ лѣвой стороны—Росковъ и высокія колокольни Сэнъ-Поль де-Леонъ.
Ему хотѣлось внимательнѣй разсмотрѣть стѣны замка и основаніе скалы,
но когда онъ подошелъ къ рѣшеткѣ, такъ надзиратель остановилъ его
словами: „Вамъ запрещено смотрѣть на море“ . Онъ продолжалъ ходить
взадъ и впередъ, при чемъ спереди шелъ солдатъ, а сзади надзиратель.
И эта прогулка продолжалась каждый день но 3/4 часа утромъ и ве­
черомъ.
Бланки самъ описываетъ церемоніалъ, сопровождающій его прогулки и
неизмѣнно соблюдавшійся.
„Въ опредѣленный часъ весь конвой становился подъ ружье и подни­
мался подъемный мостъ. Громъ его цѣпей возвѣщалъ заключенному, что
насталъ часъ прогулки. У входа на лѣстницу его ждалъ солдатъ съ обна­
женной саблей, а на платформѣ стоялъ часовой съ заряженнымъ ружьемъ.
Надзиратель слѣдовалъ по пятамъ узника. Послѣ прогулки солдата отпус­
кали, а подъ его окномъ неотступно стоялъ часовой. Мостъ съ тѣмъ-же
шумомъ опускался и опасность для форта и гарнизона миновала. А опас­
ность заключалась въ слѣдующемъ:
Ужасный старикъ, который едва держался ва ногахъ, могъ, вѣдь,
повалить и убить на платформѣ тюремщика и часовыхъ, сбѣжать по лѣстницѣ, изрубить въ дверяхъ солдата съ обнаженной саблей, а еще ниже
стоящаго подъ окномъ часового, пройти чрезъ переднюю, уничтожая на
пути стражу, выбить дверь въ кордегардію, уничтожить восьмерыхъ сол­
датъ, дежурящихъ тамъ, опустить своими силами подъемный мостъ и, нако­
нецъ, броситься въ море и плыть до берега подъ огнемъ уцѣлѣвшихъ
15-ти солдатъ и 9-ти осадныхъ пушекъ крѣпостной батареи. И чтобъ
совершить рядъ этихъ подвпговъ заключенный имѣлъ въ распоряженіи
деревянные башмаки и собственные кулаки" .

Конечно, Бланки и не пытался совершить этотъ геркулесовскій подвигъ. Онъ ясно видѣлъ, что будутъ рады всякому предлогу, чтобы раздѣлаться съ нимъ и старался быть хладнокровнымъ, наблюдая дѣйствія
стражп и не подходя близко къ окну. И это— къ счастью для него, такъ
какъ однажды часовой все-таки стрѣлялъ въ его направленіи и хотя его
наказали только для виду, но Бланки не возражалъ противъ увѣреній
коменданта, что вышло недоразумѣніе и убѣдился, такимъ образомъ, что
ружья часовыхъ постоянно заряжены п онъ находится подъ постоянной
угрозой смерти.
ССХІІІ.
Кромѣ вышесказанна го, была и другая пытка въ его существованіп.
Это былъ адскій шумъ, не дававшій ему спать и заниматься. Благодаря
удивительной акустичности его камеры всякій шумъ, крикъ и стукъ съ
удвоенной силой раздавались подъ ея сводами. Часового, стоявшаго подъ
окномъ, мѣняли каждые полчаса, что сопровождалось громкими окриками
„кто идетъ?“ бряцаніемъ оружія и топотомъ ногъ по каменной лѣстницѣ.
Всю ночь совершались обходы офицерами, унтеръ-офпцерами и патрулями
съ тѣми-же криками и шумомъ, которые нарушали покой Бланки, спавшаго нодъ открытымъ окномъ. Онъ замѣчалъ, что всякій разъ при смѣнѣ
гарнизона первая ночь проходила спокойно и шумъ начинался лишь со
второй, послѣ полученныхъ ппструкцій. „Н о“ , разсказываетъ онъ, „днемъ
шумъ былъ еще ужаснѣй, чѣмъ ночью. Кухарка, располагавшая большими
голосовыми средствами и еще большими музыкальными претензіями съ
утра до вечера визгливо распѣвала свои пѣсни, которыя проникали чрезъ
гранитныя стѣны. Весь фортъ звенѣлъ отъ этихъ душу раздирающихъ мелодій.
Ея два сынишкп, тщетно, старались перекричать мать. Ея мужъ, привратнпкъ и надзиратель, типъ опереточнаго тюремщика, усердно, хотя и
фальшиво вторилъ басомъ. Прибавьте къ этому, что солдаты въ различныхъ концахъ двора тянули каждый свою пѣсню. Ребятя шки кухарки,
когда голосъ отказывался имъ служить, акомпанировали, стуча изо всѣхъ
силъ палками по столу и двери. Этотъ кошачій концертъ громко разда­
вался подъ сводами каземата, и несчастный узникъ проводилъ цѣлые часы,
тщетно затыкая уши пальцами, чтобы избѣжать сумашествія или воспаленія мозга. Н аконецъ, онъ досталъ воску и залплъ уши, но черезъ три
дня ушныя раковины воспалились и онъ вынужденъ былъ снова пережи­
вать эту пытку “ .

Между нимъ и комендантомъ за это время произошелъ слѣдующій
діалогъ:
„Вы меня заключали въ могилу и обязаны, по крайней мѣрѣ, дать мнѣ
покой могилы".
„Я не могу помѣшать мопиъ людямъ, которые ск учаютъ, пѣть“ .
„Но ни въ какой другой тюрьмѣ такіе скандалы не допускаются. Ти­
шина должна царить во всѣхъ тюрьмахъ и помѣщеніяхь, гдѣ находятся
заключенные. Она должна соблюдаться и въ вашей бастиліи".
„Это— не базтилія а не тюрьма, а казарма".
„Казарма? Но въ казармы не запираютъ политическихъ узниковъ и
желѣзныхъ масокъ, которымъ запрещаютъ говорить съ кѣмъ-бы то на
было. А межъ тѣмъ здѣсь мнѣ запрещено обращаться съ вопросами и
тѣмъ болѣе запрещено отвѣчать мнѣ.
„Да, Вы нѣчто въ родѣ желѣзной маски".
„И въ какой это казармѣ совершаются постоянные обходы, раздаются
бѣшеные крики „кто идетъ?“ и проч.
Въ казармахъ спятъ спокойно. Ваша казарма другой фортъ Феаестрель
или бастилія Людовика ХІѴ-го— первая попытка возвращ еаія къ старому
режиму. Эта бастплія надругательство надъ всѣмп законами.
Здѣсь царствуетъ произволъ старой монархіи. Меня привезли сюда во­
ровски, ночью н въ продолженіи восьми мѣсяцевъ я но видѣдъ и тѣни
гражданскаго чиновника судебнаго вѣдомства. Я здѣсь во власти безотвѣтнаго насилія“ .
„Ваше положеніе очень просто.— Вы здѣсь военно-плѣнный и я Васъ
содержу какъ такового".
„Что это— насмѣшка? Я — военно- плѣиный? Меня взяли не на войнѣ,
я — политическій заключенный.
А кромѣ того, гдѣ это видано, чтобы даже военно-плѣнныхъ день и
ночь держали запертымъ въ казематѣ, лишали всякаго общенія съ міромъ
и водили на прогулку съ приставленной къ груди саблей? Съ какихъ поръ
объявляютъ военноплѣниымъ, что при малѣйшей попытки освобожденія ихъ
разстрѣляютъ и выдадутъ лишь трупы?
Фортъ Торо— бастилія стараго режима. Но при старомъ режимѣ, но
крайней мѣрѣ, не держали узниковъ полуголодными“ .
CCXIV .
Онъ сталъ въ дѣйствительности своего рода Желѣзной маской. Окрѣстные жители не знаютъ его имени и называютъ „узникомъ зам ка". Такъ.

называетъ его даже врачъ, посылающій ему изъ Морле лекаретво съ над­
писью: „По рецепту доктора Локардамеръ, узнику зам ка". Такъ-же называютъ его и береговые жители, разсказывая о немъ пріѣзжимъ на лѣтній
сезонъ дачникамъ.
Въ сторонѣ Сэнъ-Поль и Караптекъ гуляющая публика, съ любопыт­
ствомъ останавливается противъ замка и разговариваетъ о немъ по поводу
запрещенія приближаться къ крѣпости.
Чтобы лучше видѣть, дачники садятся въ лодки, съ путеводителями
въ рукахъ, указываютъ пальцами на замокъ, распрашиваютъ гребцовъ о
его обитателѣ.
Въ подзорную трубу можно-бы в идѣть ихъ удивленные глаза, выражающіе то сочувствіе, то безразличіе, въ то время, какъ лодочники гово­
ритъ сбивчиво о заключенномъ старикѣ. Одни только морскія ласточки,
касаясь крылом, волны, осмѣливаются подлетать къ замку и скалѣ, на
которой онъ стоитъ. Людямъ не только запрещено подъѣзжать къ стѣнамъ
крѣпости, но даже приближаться на разстояніе человѣческаго голоса.
Днемъ и ночью слышны грозные окрики часовыхъ: „Кто идетъ?" и при­
казы немедленно удалиться лодкамъ, которые попали слишкомъ близко къ
острову.
Ослушникамъ часовые грозятъ стрѣлять п робкіе рыболовы стараются
убраться живыми, усиленно работаютъ веслами и спѣшатъ удалиться отъ
опасной скалы п проклятаго узника. Возвращаясь домой они таинственно
говорят ъ объ этомъ страшномъ демонѣ революціп, котораго стерегутъ цѣлый гарнизонъ и военное судно, о страшномъ чудовищѣ, заключенномъ
между небомъ и водою, котораго никто не долженъ видѣть.

ССХV.
Угромъ и вечеромъ, во время прогулокъ на платформѣ, узникъ слѣ­
дить за лодками рыбаковъ изъ Дурдю, Прпмель, Пемпуль и Росковъ.
Когда вѣтеръ дуетъ въ его сторону, онъ можетъ даже разслышать ихъ
голоса, скрипъ мачты и руля, плескъ веселъ. И онъ прислушивается къ
этимъ о тдаленнымъ разговорамъ или ихъ тихому ритмическому пѣнію, на­
поминающему духовное. Онъ слѣдитъ взоромъ за этими суровыми рыболо­
вами, которымъ тоже бываетъ видна его сѣдая голова съ развѣвающимися по вѣтру волосами и блескъ обнаженныхъ сабель, конвоирующихъ
его солдатъ.

Онъ угадываетъ возвращеніе рыбаковъ на берегъ по шуму бросаемыхъ
якорей и представляетъ себѣ возвращеніе труженика въ свою мазанку, на
очагѣ которой для него кипите супъ, кучу его ребятишекъ и хлопочущую
по хозяйству жену, его однообразную жпзнь, тяжелый сопъ и работу, н а ­
чинающуюся съ восходомъ солнца. Этотъ рыбакъ принадлежитъ къ пле­
мени, родственному крестьянамъ Бретанп, которыхъ онъ встрѣчалъ по дорогѣ на станціяхъ Реннъ, Геныанъ и Морле. Онъ также зависимъ и безсознателенъ, являетія жертвой тѣхъ-же соціальныхъ условій, которыхъ не
понимаете и также свободенъ только на бумагѣ.
Революціонеръ боролся и за него, но, можетъ быть, рыбакъ еще доволенъ
своей участью и ничего не желаетъ, возможно, что онъ и безъ угрозъ
часовыхъ такъ-ж е быстро и со страхомъ удалялся-бы отъ скалы, къ ко­
торой прикованъ этотъ активный геній революціи, который желалъ измѣнить судьбу людей безъ ихъ участія. Въ такомъ случаѣ не лучше-ли было
жить, какъ этотъ рыбакъ, отказаться отъ жизни, полной волненій и борьбы,
истощенія лучшихъ силъ ради неопредѣленныхъ результатовъ?
Нѣтъ! Бланки всегда останется вѣрнымъ себѣ. Если видъ этого ры­
бака на свободныхъ волнахъ моря и порождаетъ въ немъ борьбу сомнѣнія
и вѣры, и хотя временами жпзнь приводитъ къ скептицизму, но гордость
духа человѣка, познавшаго наслажденія умственная труда и высшихь
интересовъ побѣждаетъ всѣ сомнѣнія. Онъ счастливь, что имѣлъ право
выбора.
CCXVI.
Бланки ищете спасенія отъ преслѣдованій, окружающей его враждеб­
ной и тупой среды. Это убѣжище онъ найдете въ глубинѣ собственнаго
духа и тамъ онъ будете неприступенъ. Насмѣхаясь надъ судьбой, игнорируя
тяжелыя условія жизни, онъ станете господиномъ ихъ, потому-что онъ
господинъ самого себя. Это неприступное убѣжище духа онъ создаете
всюду, среди всѣхъ опасностей и ужасовъ заключенія въ гранитныхъ казематахъ, среди тѣхъ, которые держать его тѣло взаперти, но безсильны
мѣшать иолету его ума.
CCXVII.
Во время этого заключенія среди волнъ, ночью, когда свирѣпствуетъ
буря или при кратковременныхъ прогулкахъ на платформѣ подъ охра-

ною солдатъ, это море, которое такъ поразило Бланки въ тюрьмѣ св
Михаила, теперь заговорило съ нимъ другимъ языкомъ.
Оно кажется ему теперь возмущенной и вѣчно недовольной стихіей,
оно то разражается воинственнымъ гнѣвомъ, то полно обманчиваго спокойствія узника. Оно въ тюрьмѣ. Оно подчинено однообразію движеній. Въ
своемъ просторѣ, усѣянномъ рифами и подводными скалами, оно безпрестанно волнуется п кипитъ, бѣшено заливаетъ все или тихо волнуется, но
въ его рокотѣ слышна угроза. Замокъ Торо, омываемый волнами, ведетъ
непрестанную борьбу съ ними. Море бросается на скалу, скала отражаетъ
нападенія и обезсиленныя волны, какъ раненыя, пѣнясь, упадаютъ въ
море. Слышится безпрестанная кононада, какъ будто эхо уличной борьбы
въ шумѣ вѣтра. Оторванные камни съ грохотомъ падаютъ, какъ разрушен­
ныя баррикады. И здѣсь, какъ въ городахъ, охваченныхъ возстаніемъ,
борьба возобновляется снова и снова, пораженія смѣняются побѣдами. И
море въ концѣ концовъ разрушите гордый утесъ.
Бланки любуется моремъ на кратковременныхъ прогулкахъ, но затѣмъ
его мысль улетаете въ пространство, къ небу, то покрытому тучами, то
освѣщенному чрезъ тонкія облака. Онъ устанавливаете соотношеніе моря
и неба еъ движеніемъ планета, изучаете атмосферу и форму тучъ. Его взоръ
проникаете далеко, онъ предвидите время сильныхъ приливовъ и наблю­
даете фазы луны.
Онъ изслѣдуетъ и вычисляете. Но, увы, онъ любуется звѣздами оданокимъ.
CCXVIII.
Теперь дни и вечера Бланки проводите за письмомъ. Во время ут­
ренней прогулки онъ обдумываете планъ своей работы и припоминаете не­
обходимые факты. А вечеромъ, когда его снова выводятъ на свѣжій воз­
духъ изъ каземата, насыщеннаго тяжелой сыростью, онъ возсоздаетъ въ
памяти написанное и обдумываетъ дальнѣйшую работу.
По мѣрѣ того, какъ близится къ концу лѣтній сезонъ п сумерки
настаютъ все раньше и раньше, видъ неба, которымъ, особенно, интере­
суется теперь старый узникъ, привлекаете его своими тайнами. Взоръ его
проникаете за легкіе облака и дымку тумановъ, которые застилаютъ безконечный просторъ небеснаго свода.
Послѣдніе отблески дня освѣщаютъ гребни темно-фіолетовыхъ волпъ
и звѣзды загораются въ темной глубинѣ неба. Однѣ блестятъ какъ золото,

другія— серебромъ, есть и голубые, зеленые и розовые оттѣнки въ пхъ
блескѣ. Б езстрастный ликъ луны выглядываетъ изъ-за горизонта п медленно
плыветъ надъ моремъ. И весь небесный міръ, скрытый въ лучахъ солнца,
д ѣлается видимымъ и блеститъ во мракѣ ночи.
И когда онъ стоитъ на платформѣ, освѣщенный серебристыми лучами
луны и забывающій обо всемъ, его мысли грубо прерываются напоминаніеаъ тюремщика, что прогулка кончена. Онъ долженъ покинуть этотъ
волшебный пейзажъ, который похожъ на голубую зарю, оторвать свои
взоры от ь млечнаго пути и снова погрузиться въ мракъ своего каземата,
Тамъ онъ чувствуетъ себя к акъ на днѣ заброшеннаго колодца.
Высохшая трава мерзнетъ среди каменныхъ плитъ. Варварскія жерла пушекъ блестятъ въ пей. Линія крѣпостной стѣны выдѣля ется угломъ на
клочкѣ неба. Здѣсь онъ не впднтъ безграничнаго пространства небесъ, въ
которомъ звѣзды блестятъ, какъ свѣтлые островки.
Теперь небо кажется ему чернымъ болотомъ, въ которомъ зловѣще
моргаютъ созвѣздія. Каждое въ свое время они проходятъ въ его полѣ
зрѣнія и отражаются на гладкихъ плитахъ тюрьмы. Вѣчно юная Венера первой
загарается на темномъ небосклонѣ. Раскинувъ свои лапы, плывутъ Боль­
шая и Малая Медвѣдицы. Проѣзжаетъ блестящая Колесница. Загорается
чуднымъ свѣтомъ изумрудный С иріусъ. Вдругъ огненнымъ камнемъ падаетъ
звѣзда. За ней, слѣдуетъ цѣлый дождь падающихъ звѣздъ. И, наконецъ,
выплываетъ таинственная, молчаливая луна, съ видилымъ любопытствомъ
заглядывающая въ камеру узника.

ССХІХ.
Теперь предъ нами не Бланки— узникъ, безропотно идущій на про­
гулку и возвращающійся въ свой казематъ, а ученый астрономъ и поэтъ,
который торопится сѣсть за письменный столъ, какъ только заж жена его
маленькая лампа и внесенъ скудный ужинъ.
Съ конца теплаго іюня до холодныхъ бурь ноября онъ трудится надъ
воплощеніемъ своихъ мыслей, ища для нихъ лучшаго выраженія.
Онъ созерцаетъ то-же, что до него созерцали индусы, китайцы, египтлне и халдейцы. Онъ стремится разгадать тѣ-же тайны, которыя пости­
гали Фалесъ, Пифагоръ, Птоломей, Коперникъ, Тихо-де-Браге, Кеплеръ,
Галилей, Декартъ, Ньютонъ, Ейлеръ, Гершель и Лапласъ.
Къ нимъ обращается его мысль, отъ нихъ, такъ-же безкорыстно рабо-

т а вшихъ въ свопхъ ученыхъ кабинетахъ и обсерваторіяхъ, онъ ждетъ
помощи въ своемъ трудѣ. Оиъ служитъ тому-же идеалу знанія и истины,
какъ и онп.
Но онъ лишенъ всякихъ пособій и необходимыхъ инструментовъ. И не­
смотря на это, онъ пишетъ гордое завѣщаніе своего ума, онъ уносится
далеко отъ людей и земли и создаетъ „ В ѣчн о сть з в ѣ з д н а г о м ір а .“
К акія мысли рождаются въ его мозгу, какіе взгляды создаетъ онъ
себѣ подъ жерлами пушекъ и зяряженныхъ ружей тюремной стражи?
Не имѣя ни книгъ, ни звѣдныхъ атласовъ, ни инструиентовъ, ничего,
кромѣ картины звѣзднаго неба, онъ излагаетъ цѣлую систему міра.
Онъ исходитъ изъ понятія о безконечности міра и убѣжденія въ не­
возможности противнаго. Міру нельзя придумать границъ. И пустота имѣетъ
протяженіе; она является пространствомъ, которое прибавляется къ другому
пространству н такъ до безконечности.
Безконечность міра опъ выставляетъ основнымъ положеніемъ, умозак­
лючая, что если нельзя понять его безконечности, то его конечность пред­
ставляетъ чистѣйшій логическій абсурдъ. Приблизившись къ этой загадкѣ
міра, онъ, какъ и прежніе мыслители, ощущаете то мучительное сознаніе
безсллія человѣческаго ума, которое можетъ формулировать вопросъ, но
безсильно дать на него удовлетворительный отвѣтъ. Онъ пытается найти
утѣшеніе въ предположенi и что, можетъ быть, въ міровомъ проетранствѣ
существуютъ болѣе сильные умы, для которыхъ отвѣтъ ясенъ и онъ не
скрываете своей зависти къ этимъ счастливцамъ. Тайна одинакова для
безконечности во времени, какъ и въ пространствѣ. Человѣческій умъ не
можетъ представить небытія міра. Слѣдовательно безконечность всегда и
во всѣхъ своихъ частяхъ была, есть и будетъ полна движенія, теплоты,
свѣта и электричества. Каждый изъ насъ, въ продолженіи своей короткой
жизни, только подтверждаете истинность этого положенія для своего
времени.
На этомъ основномъ положеніи Бланки строите свою астрономическую
гипотезу.
ССХХ.
Прежде, чѣмъ унестись мыслью въ пространство, онъ устанавливаете
положеніе, что къ пониманію идеи безкопечнаго можно приблизиться только
по аналогіи съ идеей неопредѣленной величины, когда къ одному числу
прибавляется другое и это дѣйствіе продолжается безъ конца, что доступно

логическому мышленію и вмѣстѣ съ тѣмъ является иллюстраціей безконечности .
Его мысленный взоръ проникаетъ за в и димыя преграды и измѣряетъ
громадныя разстоянія между звѣздными мірами.
Онъ впднтъ солнце между звѣздъ млечнаго пути, за нимъ еще болѣе
отдаленныя звѣзды, а дальше туманности, видимыя только въ телескопъ.
Наиболѣе близкія къ намъ звѣзды отстоятъ на 7 .0 0 0 милліардовъ
лье отъ земли.
Но безконечность пространства, не препятствуетъ неизмѣнности законовъ вселенной. Спектральный анализъ доказалъ однородность строенія
міра, который состоитъ изъ опредѣленнаго числа химическихъ элементовъ.
Сочетаніе однихъ элементовъ всюду образуетъ воды морей, другихъ-различныя геологическія формацiи, за ними развивается растительный и жи­
вотный міръ. Бланки изслѣдуетъ міръ въ его цѣломъ.
Въ Ѵ-й главѣ своего труда онъ даетъ сжатый критическій очеркъ
космогоніи Лапласа и выясняетъ еще не вполнѣ изученную природу ко­
метъ, являющуюся одной пзъ двухъ главныхъ трудностей, съ которыми
борется теорія Лапласа. Бланки говоритъ, что авторъ, не будучи въ состояніи включить ихъ движенія въ свою систему движенія небесныхъ
тѣлъ, пересылаетъ ихъ со звѣзды на звѣзлу, чтобы избавиться отъ этихъ
безпорядочныхъ путниковъ. Это даетъ прекрасный случай нашему астроному
форта Торо написать страницы, полныя юмора и истиннаго краснорѣчія.
Съ какой удивительной быстротою его мысль носится въ пространствѣ,
среди этихъ таинственныхъ свѣтилъ. Онъ съ удивительной живостью рисуетъ участь кометъ, которыя являются игрушкой для звѣздъ высшаго
порядка, бросаемой отъ одной изъ нихъ къ другой, разрываемой на части
и такъ носящейся въ пространствѣ. Имъ грозить Сатурнъ, ихъ подстерегаетъ Юпитеръ и оспариваютъ на пути всѣ центры притяженія. Голова
отрывается солнцемъ, а хвостъ касается земли. И всѣ ихъ части превра­
щаются въ пыль центробѣжной силой, которая уноситъ свою добычу въ
безконечное пространство.
Онъ рисуетъ полетъ кометъ, побѣдившихъ опасности. „Только тѣ спа­
саются, которыя не попали въ засаду планетной зоны. Такъ, избѣгая
опасныхъ проходовъ и оставляя далеко въ сторонѣ, въ зодіакальныхъ поляхъ, большихъ пауковъ, бѣгающихъ по нитямъ своихъ орбитъ, комета
1 8 11 года несется съ полярныхъ высотъ на эклиптику, быстро обходить
вокругъ солнца и затѣмъ снова собираетъ своп громадныя колонны, разсѣянныя огнемъ непріятеля. И только послѣ удачи этого маневра она раз-

вер ты ваетъ предъ удивленны мъ взглядом ъ во всем ъ блескѣ свою арм ію и
продолжаетъ торж ественно побѣдоносное отступлен іе въ невѣдомы я гл у­
бины п р о стр ан ст в а".
Д ал ѣ е он ъ ри суетъ гром адное кладбищ е п о ги б ш и м ком ете. „Н о ихъ
побѣды рѣдкп. Б ѣдны я ком еты ты сячам и сгораю тъ в ъ огненной печи солнца.
К ак ъ ночны я бабочки н а свѣ тъ они летятъ изъ м р ака, бросаю тся н а п лам я,
которое п р п тягив а етъ ихъ и не у ск ользаютъ оттуда ран ьш е, чѣмъ не о ст авя тъ части собственнаго т ѣ л а в ъ полѣ эклиптики. Если вѣ ри ть нѣ которы м ъ хр оникерам ъ н еба, отъ солнца до земной орбиты простирается гро­
мадное кладбищ е ком етъ, свѣ тящ ееся таинственны м ъ свѣтом ъ и видное до
восхода и послѣ зах о д а солнца въ очень ясны е дни. Этихъ м ертвецовъ
узнаю тъ по призрачному свѣту, сквозь которы й видны ж ивы е огни го р ящ и хъ зв ѣ зд ъ “ . Б л ан к п удивляется, что т а к ъ легко приняли гипотезу п р оизвол ьнаго появленія и удаленія ком етъ. В ъ этомъ онъ ви дитъ п р оти в орѣ ч іе закону всем ірнаго тяготѣ нія. И онъ, въ свою очередь, д аетъ теорію
эти хъ непостоянны хъ тѣ лъ и блуж даю щ ахъ зо діакальн ы х ъ огоньковъ.
„О тряды ком етъ, п оп авш іе в ъ плѣ нъ при свопхъ встрѣ ч ах ъ со зв ѣ здам п п отброш енны е к ъ экватор у центробѣж ной силой образую тъ тогъ
призрачны й св ѣ тъ , которы й отражаетъ лучи солнца до его восхода и, осо­
бенно, послѣ з а к а т а . Эти прозрачны я м ассы , составляю тся хвосты ком етъ,
н астолько п р о зр ач н ы , что сквозь нп хъ видны сам ы я удаленны я звѣзды и
онѣ за н и маю тъ гром адную илощ адь отъ эк в ато р а, пхъ ц е н тр а п ритя ж ен ія
п вы сочай ш ей силы б леска, ч резъ тропики, вѣ роятно, до обоихъ полю совъ,
гдѣ онѣ сп ускаю тся, с ъуж иваю тся и гасн уть.

ССХХІ.
В торы мъ затруд н ен іем ъ для тео р іи Л ап л а са является вопросъ о происхож деніи тум анностей, которы я Б л ан к и о тказы вается считать однород­
ными съ ком етам и. Эти послѣднія представляю тъ мертвы я газообразны я
массы, блескъ которы хъ есть только отраж еніе лучей солнца, въ то врем я
к ак ъ ту м ан н о сть— будущ ее солнце, полна движ снія, теплоты и свѣта. Но
как ъ образуется тум анность и откуда берется ож ивляю щ ая ее теплота,
п р еврати вш ая ее сн а ч а л а в ъ газы , а потомъ конденсирую щ ая ихъ в ъ
солнце, которое будетъ окруж ено планетам и?. З ак о н ъ всем ірнаго тяготѣнія
рѣ ш аетъ во п росъ только наполовину. Онъ го вори те лиш ь о ц ен тро-стремптельной еилѣ, притягиваю щ ей тѣ л а и центробѣж ной силѣ, отталкиваю щ ей-

ихъ другь отъ друга. Б езъ цевтробѣжной силы земля упалa -бы на солнце,
н е будь силы центро-стремительной— она выскочила-бы изъ своей орбиты.
0бѣ силы противоположнаго дѣйствія создаютъ равновѣсіе.
Бланки и щетъ другого принципа, чѣмъ теплота, для объясненія созданія
міровъ. Онъ находитъ движ еніе, которое порождаетъ теплоту. Вмѣсто теоріи,
которая не обращаетъ в н иманія на происхожденіе вещей умалчиваетъ о
ихъ началѣ и концѣ, онъ вы ставляете движеніе какъ постоянный резуль­
тате силы притяженія и ходъ его мыслей приводитъ къ заключенію, что
сущ ествуете вѣчность движ енія, какъ сущ ествуете безконечность простран­
ства и времени. Онъ видитъ ясно картину вѣчнаго разруш енія и созпданія
и но заботится о неподвижномъ, разъ навсегда установленномъ порядкѣ,
яко-бы преписанномъ отъ вѣка.
Изучая вселенную онъ такж е является революціонеромъ, стремящимся
возстановить истинный порядокъ въ хаосѣ. Онъ признаетъ в ѣчность ма­
терiи только въ ея элементахъ.
„В сѣ-ж е тѣла, какъ простыя, такъ и наиболѣе совершенныя , прехо­
дящ и и осуждены на гибель.
Звѣзды рождаются, свѣтятъ и гаснуть и, затѣмъ, живя тысячи тысячъ
вѣковъ блескомъ прежняго величія, носятся въ пространств ѣ блуждающими
гробами, подчиняясь закону всемірнаго тяготѣнія. Сколько милліардовъ
такихъ окоченѣлыхъ труповъ носятся во мракѣ пространства, ожидая часа
своего разруш еаія, который будете вмѣстѣ съ тѣмъ и часомъ ихъ воскрес е нія “ . И онъ находите грандіозные образы, чтобы описать это возрожденіе.
„Эти мертвыя массы матеріи возвращ аются къ жизни, независимо отъ
условій ихъ положенія. Если ночь смерти этихъ угасшихъ свѣтилъ такъ
безконечно, долга, то пхъ воскресеніе наступаете мгновенно, какъ блескъ
молніи. Но что возвращ аете теплоту и свѣтъ угасшему солнцу? Оно
можетъ возродиться отъ солнца-же, которое даетъ жизнь миріадамъ
различныхъ существованій. Но оно можетъ дать эту жизнь только въ
брачномъ союзѣ. Каково-же бы ваете зарожденіе этихъ гигантовъ свѣта?“
И Бланки изображ аете гр андіозный вихрь погасшихъ свѣтилъ, сталкиваю­
щихся съ вихремъ подобныхъ-же тѣлъ. Происходите борьба, длящаяся безконечное число лѣтъ на полѣ битвы въ милліарды милліардовъ лье; она
ведется непрерывно, въ соотвѣтствіи законамъ природы. Твердыя массы
переходятъ въ пары и, подхваченный силою всемірнаго тяготѣнія, возникшія туманности вращ аю тся вокругъ самихъ себя и новыхъ центровъ притяж енія, сгущаются и міры воскресаютъ. Въ этихъ процессахъ нѣтъ и
слѣда хаотичности, всюду господствуете закономѣрность притяженія. Ма-

т ерія вѣчна, она не уничтожается и не вознпкаетъ пзъ ничего. Туман­
ности и звѣздныя массы не импровизируются.

ССХХІІ.
Эта страницы даютъ представленіе о грандіозных ь періодахъ времени,
которое необходимо для завер шенія описанныхъ драмъ. Это врем я—вѣчность, сравненная только съ безконечностыо. Арена и время дѣйствія—
безконечны. Ж изнь отдѣльной звѣзды на фонѣ цѣлаго является мимолетной,
к ак ъ вечерняя заря. Смерть и возрожденіе міровъ безчисленны или рѣдки—
смотря по тому, разсматриваемъ-ли мы все мірозданіе или одну изъ его
частей. Опытъ учитъ насъ, какъ это мы видимъ на примѣрѣ аэролитовъ,
которые чрезъ треніе о воздухъ раскаляю тся и испаряются, что солнце
создается посредствомъ движенія, превращ еннаго въ теплоту. Нужно, слѣдовательно, подвести подъ общій законъ всѣ эти предполагаемыя случай­
ности. Не будь их ъ — воцарплась-бы смерть. Ихъ закономѣрность есть
условіе ж изни . Эта непрерывная повторяемость столкновеній подтверждаетъ
единообразіе строенія міра.
Одинаковыя явленія могутъ быть только слѣдствіемъ одинаковыхъ условій теплоты, свѣта и плотности въ звѣздахъ, составляющ ихъ центры системъ и окружающпхъ ихъ планетахъ. Слѣдствіемъ этого является дилемма:
„или воскресеніе звѣздъ или всеобщая смерть" . И наконецъ общій выводъ:
„В сѣ небесныя тѣла, безъ исключепія, имѣютъ одно происхожденіе— возгараніе какъ слѣдствіе взаимнаго столкновенія".

ССХХIIІ.
Носясь среди фееріи міра, Бланки, путемъ такихъ наблюденій, вычисленій и умозаключеній идетъ до конца гипотезы, руководимый своей ло­
гикой. Читая эти страницы можно угадать лихорадочную поспѣшность его
труда, его радость и самозабвеніе, съ которыми онъ предавался ему. Видимъ, какъ его умъ постепенно овладѣваетъ предметомъ п побѣждаетъ
трудности. Онъ часто прибѣгаетъ къ повтореніямъ и резюмированію, одну
и ту-же мысль вы раж аетъ различнымъ образомъ и старается отлить ее
въ наиболѣе удачную, форму. Онъ хочетъ, чтобы все было легко воспринято
и ясно понято. И лишь достигнувъ желанной ясности онъ возносится къ

в е р ш инамъ своихъ научны хъ обобщ еній и д аетъ на немногихъ стран иц ах ъ
свое п он имаиіе м іра, а н а л изъ и синтезъ вселенной.
П рирода, говори ть онъ далѣе, располагаетъ сотней просты хъ тѣ лъ и
общ ей формой в ъ видѣ звѣздно-план етной системы , посредством ъ которы хъ
твори ть все разн оо бразіе міра. Эти просты я тѣ л а могутъ д ать гром адное
число ком бинацій, но все та к и это число будетъ к о н е ч н ы м ъ . А требуется
населить безконечность. Т ворчесто, ограни ченное едпнообразіем ъ методовъ
и неболыпимъ числомъ основны хъ элем ентовъ, не мож етъ создать безконечнаго количества комбинацій и при всем ъ ф антастическом ъ р азн оо бразіп
т и п и ч н ы х ъ к о м б и н а ц ій только безконечны м ъ п о в т о р е н і е м ъ ихъ можно
заполнить безконечное пространство. П исатель нродолж аетъ изслѣдованіе
зв ѣ зд ны хъ систем ъ и у казы ваетъ причины разлпчія меж ду ихъ планетам и,
которы я состоятъ въ н еравенствѣ объем овъ тум анностей, р азл и ч іи в ъ си лѣ
взаим н аго удара и т. д. Онъ у к азы ваетъ такж е на причины ихъ сходства—
одинаковости ихъ ф орм ированія и его м еханизм а, а такж е однообразіе ихъ
состава, д оказанное спектральны м ъ ан ализом ъ.
В сѣ простыя тѣ ла, смѣш анны я ударом ъ и обращ енны я въ газы , снова
разъединяю тся при охлаж деніи и располагаю тся сообразно ихъ удѣльному
вѣсу: „О тсю да происходитъ оди н а ковость пропорціональнаго состава изъ
элементовъ и объем а п лан етъ того-ж е р ан га въ различны хъ звѣздны хъ
сп стем ахъ “ .
Т еперь безконечность н асел ен а и всѣ творен ія причастны к ъ ней,—
п л а н ета , м пкроорганизм ъ и человѣкъ „О тдѣльны й ч еловѣ къ мимолетенъ и
только п лан ета, н а которой онъ родился, д ѣ лаетъ его причастны мъ къ
безконечности во времени и пространствѣ. И каж дое сущ ество, подобное
н ам ъ, является сыномъ другой планеты , подобной наш ей. Мы представляемъ
копіи съ оригин ала, порож деннаго наш ей планетой. А подобіе наш ей земли
воспроизводитъ н аш ихъ д вой н п ковъ “ ...
Теперь нам ъ ясн а ги п о теза Б л ан к и . Онъ п о л агаетъ , что условія, создавш ія наш у землю и являю щ іеся одной изъ ти п и чны хъ ком бинацій ихъ
«овокупности, навѣ рн ое повторяю тся безконечное число р а з ъ , порождаю тъ
аналогичны я тѣ л а и содѣйствую тъ населенно безгр ан и чн аго п р остранства".

CCXXIV.

Оиъ п р и зн аетъ уклонен ія отъ полнаго тож дества, миріады зем ель, обладаю щ ихъ, к а к ъ н аш а, атм осф ерой, морями, возвы ш енностям и, флорой и

ф ауной, населенн ыхъ людьми, но все это съ бесчисленны ми впдоизм ѣненіям и б езъ полнаго сходства. Это тож е ком бинаціи-типы . Онъ признаетъ
т а к ж е сущ ествованіе точны хъ коп ій съ зароды ш евы ми, вн ач ал ѣ , отклоненіям и, затѣ м ъ другія, ещ е болѣе соверш енны я .
„Н ак о н ец " , говоритъ он ъ, „п р ед ъ нами полное сходство предм етовъ и
ли ц ъ . Н ѣ тъ нп кам ня, ни д ер ев а, ни ручья, ни ж и вотнаго, ни ч еловѣ ка,
ни собы тія, которы е не им ѣли-бы с в о и х ъ , двойниковъ гдѣ-либо в ъ п р остр ан ствѣ . Мы наш ли н астоящ ій двойникъ наш ей п лан еты ... по крайней
м ѣ рѣ, в ъ данны й моментъ , т а к ъ -к а к ъ за в тр а событія и лю ди будутъ про­
д олж ать свое р а з в и т іе ... Но все это недоступно наш ем у опыту.
К аж ды й моментъ приноситъ изм ѣненія. И кто-бы ни былъ изъ обита­
телей данной п л ан еты — его сущ ествованіе н авѣ рн ое воспроизводилось уж е
м плліарды р а з ъ . И онъ будетъ л ишь копіей оригин ала, сущ ествовавш аго
много вѣ к о въ ран ьш е его “ .
Б л ан к п к ас аетс я проблемы судебъ человѣка: „Собы тія не творятъ
сам и видоизм ѣненій человѣк а. К ак о й ч еловѣ къ не стои тъ много р азъ въ
ж изни на распутьи двухъ дорогъ? Д орога, отъ которой онъ уклонился,
дала-бы ему другую ж изнь и, .м ож етъ быть, сохранпла-бы его индивиду­
альн ость. Одинъ путь ведетъ к ъ нищ етѣ, позору и рабству, другой— къ
сл авѣ и свободѣ. Зд ѣ сь— п р ек р ас н ая ж ен щ и н а и счастье, там ъ — вѣдьма
и отчаян іе. И , бы ло-ли это дѣлом ъ вы бора или случая, человѣкъ но и з­
б ѣ гает ъ естественны хъ послѣдствій. Но ф атальность не имѣетъ осн ованія
въ б езконечности, гдѣ нѣ тъ альтернативы и есть мѣсто для всѣ х ъ в о з­
можностей. Существуетъ , зем ля, гдѣ человѣкъ и зб ралъ путь, отъ котораго
уклонился его двойникъ н а сходной п л ан етѣ. И ж изнь каж даго разви ­
вается в ъ иномъ н а п р ав л ен iи . З а т ѣ мъ он а м ож ете повториться во второй,
третій и ты сячный р а зъ . И та к ъ у каж даго могутъ сущ ествовать точныя
коп іи и б езчи сленны я в а р іа в ты копій, переж и ваю щ и хъ его сущ ествованіе
безчнсленное множество р азъ . То, чѣмъ онъ могъ быть здѣсь, онъ сталь
в ъ другомъ м ѣстѣ. И кромѣ точнаго воспроизведенія его ж изни отъ рож денія до смерти могутъ сущ ествовать десятки ты сячъ исправленны хъ п
дополненны хъ и здан ій его ж и зн и ". Д ля иллю страціи своей мысли Б ланкп
п риводите истори ческіе п р и мѣры, видоизм ѣняя ихъ мыслимыми допущ ен ія ми, п р и зн аете возм ож ны м ъ сущ ество ван іе м іровъ, гдѣ англичане теряю ть битву при В атерлоо, Бонапартъ побѣж дается въ М оренго... и, к ак ъ
б ы о твѣ ч ая н а во скли ц ан ія обитателей разн ы хъ п л а н ете , говоритъ: „Н ѣ тъ,
нѣтъ! Эти повторенія немногочисленны . Они д аж е очень рѣдки н а фонѣ
б езконечности, хо тя и хъ надо считать м илліардам и".

Такимъ образомъ, онъ всюду с о х р а н я т точку зр ѣ нія безконечности.
И Бланки развлекается этой безконечной исторіей, которая всюду повто­
ряется, пресѣкается, спутывается, продолжается, кончается и начинается
снова въ каждое мгновеніе времени. Онъ видитъ Помпеевъ, побѣждаемыхъ
у Фарсала и Цезарей, убиваемыхъ во всѣхъ сенатахъ Рпмовъ.
„Эхъ!..“ восклицаетъ онъ, „если-бъ можно было разскать исторію на­
шей жизни и дать нѣсколько хорошихъ совѣтовъ нашимъ двойникамъ,
жпвущимъ гдѣ-нибудь въ міровомъ пространствѣ— мы избавили-бы ихъ
отъ многихъ глупостей и огорченій“ ...
Это въ сущности, кромѣ шутки, имѣетъ и очень серьезное значеніе.
Дѣло совсѣмъ не идетъ объ анти-тиграхъ и антильвахъ съ глазами на
кондѣ хвоста, но о математическихъ понятіяхъ и положительныхъ фактахъ.
Съ тѣхъ поръ, какъ существуетъ міръ, природа не могла не создавать и
милліарды солнечныхъ системъ, рабски копированныхъ съ нашей. Пусть
она истощитъ всѣ мыслимыя в ѣроятности, не пропуская ни одной, но какъ
только она приходить къ концу, безконечность требуетъ, чтобы она тво­
рила двойниковъ“ ...
Итакь, несмотря на вс ѣ различія вліяній, всѣ в идоизмѣнеаія и уклоненія, необходимо допустить, что каждая своеобразная комбинація вещей
и лицъ „должна повторяться милліарды разъ, чтобы насытить безконеч­
ность... Имѣя дѣло съ безконечностью приходится оперировать съ милліардами и все-таки не заполнишь ее“ .

ССХХѴ.

Узникъ приходить къ концу труда и резюмируетъ свою основную мысль
въ многочисленныхъ образахъ съ несравненною силой воображенія. Для
каждаго изъ людей онъ выводить безконечность существованiи въ безначальномъ и безконечномъ мірѣ. Онъ говоритъ, что каждая личность въ
каждый моментъ существованiя имѣетъ безконечное число подобныхъ въ
вѣчности. „Напрасно-бы шли мы къ источнику вѣковъ, чтобы найти мо­
ментъ, когда мы не существовали, такъ-какъ у міра въ цѣломъ, и слѣдовательно у человѣка, нѣтъ начала".
На послѣднпхъ странпцахъ Бланки говорить о себѣ въ трогательныхъ
выраясеніяхъ: „То, что я въ данный моментъ пишу въ казематѣ форта
Торо, я уже писалъ это и буду писать много разъ въ продолженіп вѣчности за такимъ-же столомъ, въ томъ-же платьѣ, съ тѣмъ-же перомъ

въ рукахъ и при одинаковыхъ условіяхъ жпзни“ . Онъ говорптъ о своей судьбѣ,
которая безконечное число разъ должна повторяться па различныхъ планетахъ въ пзвѣстяие моменты ихъ существованія. Его каземате умножается
въ пространств ѣ безсчетное число разъ. И во всемъ мірѣ, какъ и на этой
землѣ, онъ— заключенный съ своей револгоціонной силой и свободной
мыслью.
CCXXVI
Онъ кончаете свой трудъ грустными размышленіями: „ Прогрессъ, уже
достигнутый на другихъ планетахъ, возникшихъ раньше нашей, недостижпмъ для людей нашего времени. Мы рождаемся узниками мѣста и вре­
мени, которыя служатъ ареной для воплощеній міра... Люди XIX вѣка,
время нашего явленія на свѣтъ обусловлено предшествующимъ и оно
дѣлаетъ насъ такими, а не иными, только сь надеждой на возможность
болѣе счастливыхъ видоизмѣиеній. Въ этомъ нѣтъ ничего, могущаго обод­
рять нашу жажду лучшаго. Что подѣлаешь! Я искалъ не личнаго удовлетворенія, а только пстпну. Здѣсь нѣтъ ни откровенія, ни пророка, а лишь
простые выводы изъ данныхъ спектральная анализа п космогоніи Лап­
ласа. Эти научныя завоеванія дѣлаютъ насъ вѣчными. Если это выигрышъ
для насъ— воспользуемся имъ. А если мистификація природы— не будемъ
роптать. Но развѣ нѣтъ утѣшенія въ мысли, что существуетъ на миріадахъ планете въ обществѣ дорогпхъ намъ лицъ, о которыхъ на землѣ
сохранилось только воспоминаніе". Но онъ быстро порываете съ этимъ
лирическимъ отступленіемъ и формулируете на послѣднихъ строкахъ свой
взглядъ на міровое цѣлое въ полныхъ величія и суровой красоты выраженіяхъ: „И въ данный моменте вся жизнь нашей планеты отъ начала
до конца детально воспроизводится изо-дня въ день на миріадахъ родственныхъ ей планете со всѣми ея преступленіями и страданіями. То,
что мы называемъ прогрессомъ приковано къ нашей землѣ п погпбпетъ
вмѣстѣ съ ней. Всегда и вездѣ на земномъ шарѣ разыгрывается одна и
та-же драма, при тѣхъ-же декораціяхъ, на одинаковой аренѣ, гдѣ шум­
ливое человѣчество, воображающее себя центромъ вселенной, а фактически
живущее въ ограниченной тюрьмѣ, какъ въ безконечномъ пространствѣ,
полное собственнаго величія, идете къ гибели вмѣстѣ съ планетой, кото­
рая несете всю эту колоссальную массу прсзрѣнія и самомнѣнія. Та-же
монотонность существованія и ограниченность мысли господствуютъ и на

други хъ п лан етахъ . М іръ вѣ чно п о вторяется и топчется н а мѣстѣ.
безконечности вѣчно разы гры ваю тся одинаковы я д р ам ы ".

Въ

ССХХѴІІ.
Онъ кон чилъ. Ему удалось ещ е р а зъ сд ѣ лать почти сверхчеловѣческое усиліе вы р в аться изъ окруж аю щ ей враж дебн ой среды и найти убѣж ищ е въ глубинахъ своего духа. Его тю ремщ ики не п о д озрѣ вали , к а к а я
тр огательн ая и гр ан д іо зная д р ам а соверш илась в ъ душ ѣ этого слабаго
узника, обрекш аго себя н а молчаніе. Не во зраж ая, онъ слѣдуетъ з а тю ремщ иком ъ и солдатами подъ сѣры ми сводам и, н а лѣстни цахъ , прпходя и
у х о д я съ платформы , м олчаливо во звращ ается во м ракъ своего казем ата,
гдѣ заго р ается м аленькая лам па, к а к ъ зв ѣ зд а , освѣщ аю щ ая ночную тьму.
И н а страницахъ его тетрад и , подъ его творчески м ъ перомъ все ожив аетъ , небесныя сферы п р иходятъ в ъ движ еніе, вр ащ аю тся, сталкиваю тся,
гибнутъ и воскресаю тъ. И стары й узн и къ во м ракѣ ночи, подъ шумъ
грубы хъ окр иковъ и л я згъ оруж ія, ведетъ таинственн ую вош ебную ж и знь.
Н еувѣренны й въ завтраш н ем ъ д н ѣ , онъ п ы тается сп асти , что можетъ
отъ своей индивидуальности. Н аходясь въ р у кахъ в р аго в ъ , онъ не знаетъ,
что ж детъ его въ будущ емъ. М ож етъ бы ть, сегод н я-ж е, согласно объяв­
лен ной ему ин струкціи, онъ будетъ за стр ѣ л енъ н а плита х ъ двора или
платформы з а невольное д ви ж ен іе вп еред ъ н а голосъ позвавш ій его пзвнѣ.
И сіян іе этихъ звѣ зд ъ , которы ми онъ ж п лъ, покрою тъ-ли его трупъ серебристымъ саван о м ъ, сотканны м ъ изъ ихъ лучей? Онъ пы тается спасти плодъ
своей мысли, чтобы д о к азать осуд ивш имъ его, какой св ѣ ти л ь н и к ъ ума они
загаси л и . А если ему удастся вы рваться ж ивы м ъ изъ этого мертваго дома,
т а к ъ эта кни га будетъ его свидѣ телем ъ, которы й будетъ говорить за него
предъ военны м ъ судомъ и обіцествеины мъ м нѣніем ъ доводами его ума,
я р асн о р ѣ ч ія и поэзіи.
Т ак ъ онъ гордо защ и щ ается и б росаетъ въ лицо ж и зни вы зовъ : если
имѣется „документъ Т аш ер о ", характери зую щ ій его личность, такъ онъ
н азы вается „В ѣчность звѣ зд н ы хъ м ір о в ъ ".

ССХ Х УІІІ.
Три тюрьмы, въ которы хъ Б л ан к и пр овелъ лучш іе годы своей жизни,
являю тся этап ам и его ум ственнаго р азв и т ія . Будучи узникомъ онъ оста-

вался духовно-свободнымъ. Онъ умѣлъ вырываться изъ подъ гнета отупляю­
щей тюремной жизни и его умъ носился въ безконечной области природы
и псторін.
Въ тюрьмѣ св. Михаила онъ наблюдалъ свою партію, соціальную борьбу
своего времени на родинѣ; онъ всецѣло отдавался политикѣ.
На „ Прекрасномъ Островѣ" его мысль устремляется въ глубь псторіи,
за горизонты современности. Онъ изучаетъ землю и ея обитателей.
Въ замкѣ Торо онъ разрываетъ земные предѣлы, мысленно покидаетъ
нашъ маленькій шаръ и уносится въ область безконечности, тайнъ звѣзднаго міра.
ССХХІХ
Написавъ послѣднее слово труда, онъ ищетъ другого занятія и гото­
вится провести зиму на мрачной скалѣ, гдѣ теперь свирѣпствуютъ ураганы
и дожди.
Наступаютъ долгіе зимніе вечера, когда р ано зажигаются огни и сквозь
густую мглу тускло свѣтитъ маякъ на подобіе ночника. Морскія птицы съ
разлета бьютъ о его стекло клювами п крыльями. Иногда, оглушенные
ударомъ, они падаюгь па темный дворъ Бланки и подлетаютъ къ освя­
щенному окну его камеры, за рѣшеткой котораго бродитъ тѣнь узника.
Это не ласточки, воспѣваемыя сентпментальнымъ куплетистомъ, садящіяся на тюремное окошко, а морскія чайки, жадно раскрывающія свои
хищные клювы и издающія пронзительные крики.
Когда взоръ узника проникаетъ за рѣшетку окна, онъ видитъ блескъ
пушекъ врѣпостной артиллеріи, замурованныхъ въ казематахъ нижняго
этажа. Ночью, въ дурную погоду, ихъ бронза гулко звенитъ подъ уда­
рами вѣтра и дождя, отдаваясь эхомъ по всей крѣпости.
Подъ напорами бури весь Торо сотрясается и гнѣвно рычптъ. Дождь
громко барабанитъ въ этомъ концертѣ дикихъ голосовъ, а морской вѣтеръ
жалобно завываетъ. Въ минуты затишья доносится только смѣхъ и ругань
солдатъ изъ кордегардіи.
Завершивъ свой трудъ и выпустивъ изъ рукъ перо, узникъ снова
одннокъ въ своемъ казематѣ. Какъ далеко то время, когда онъ шелъ по
дорогѣ между Ниццей и Бордигера, окаймленной пальмами и залитой горя­
чими лучами южнаго солнца...

CCXXX.
Но вотъ насталъ и часъ, когда онъ долженъ былъ покинуть фортъ.
12-го ноября пришло распоряженіе о переводѣ его въ другую тюрьму.
И Бланки покидаетъ замокъ Торо ночью, почти въ тотъ-же часъ, когда
и gріѣхалъ, можетъ быть, въ той-же лодкѣ. Онъ провелъ на скалѣ
5 мѣсяцевъ и 18 дней.
Дождь льетъ какъ изъ ведра, пока они ѣдутъ по морю и рѣкѣ, чер­
ной, какъ Лета. На лодкѣ нѣтъ навѣса, защиты отъ дождя. Старый уз­
никъ, промокшій до костей, садится въ карету изъ Морле, а затѣмъ въ
вагонъ до Версаля, куда его привозятъ въ 3 часа по полуночи, всю до­
рогу не давъ ему возможности переодѣть мокрое платье. Отъ Версальскаго вокзала до тюрьмы на улицѣ Сэнъ-Пьеръ его ведутъ пѣшкомъ,
падающаго отъ утомленія п холода.
Въ тюрьмѣ, наконецъ, онъ видитъ своихъ сестеръ, но за двумя рѣшетками, въ присутствін тюремщиковъ.
Изъ этой-же тюрьмы онъ посылаетъ на имя президента академіи
наукъ свое изслѣдованіе о зодіакальномъ свѣтѣ. Здѣсь онъ сидитъ до
начала суда, первое засѣданіе котораго было 15-го февраля 1 8 7 2 года.
Въ нервую-же недѣлю по его пріѣздѣ „Вѣчность звѣздныхъ міровъ“
была напечатана отдѣльнымъ изданіемъ и большими извлеченіями въ
„Научномъ Обозрѣніе".

К л е р в о.
ССХХХІ.

Поэта „Вѣчности звѣздныхъ міровъ“ и хроникеръ осады Парижа на
страницахъ журнала „Отечество въ опасности" былъ преданъ военному
суду, который засѣдалъ въ залѣ Версальскаго суда прпсяжныхъ. Но ни
полковникъ— предсѣдатель военнаго суда, ни комендантъ — обвинитель и
никто изъ офицеровъ, которые должны будутъ вынести приговоръ, не
зпаютъ настоящаго Бланки. Они видятъ предъ собою легендарнаго Бланки,
революціонера— рецидивиста, демона гражданскихъ войнъ и кровожадное
чудовище. Многочисленная публика наполняетъ залъ суда— военные, депу­
таты, журналисты, великосвѣтскія женщины и ихъ исторіографъ Дюмасынъ.
Бланки проходитъ на скамью подсудимыхъ, не обращая вниманія на
эту толпу. Онъ только-что вырвался изъ каземата въ скалѣ и онъ блѣденъ, какъ мертвецъ. Но его глаза полны жизни и огня. Они горятъ
несокрушимой внутренней энергіей и готовностью протестовать вопреки
всему п всѣмъ.
Начался обычный допросъ:
„Обвиняемый, встаньте! Какъ ваше имя?“
„Л уи-О гю стъ Б л ан к и ".
„С колько вам ъ л ѣ т ъ ? "

„Ш естьдесятъ семь".
„Г д ѣ вы ж и вете?"
„У меня н ѣ тъ другого м ѣ стож ительства кромѣ тю рьм ы ".

„Чѣмъ вы занимаетесь?"
„ Л и те р ато р ъ ".

Дебаты ведутся по поводу участія Бланки въ событіяхъ 31-го октября.
Они могли быть, въ сущности, закончены послѣ правдиваго показанія

Д ор іан а, которы й подъ честны м ъ словомъ засвп д ѣ тельствовал ъ , что между
членами врем еннаго п р ави тельства, в ъ томъ числѣ и Ж ю лем ъ Ф ерри и
предводителями во зстан ія, было заклю чено добровольное соглаш ен іе, что
никто изъ участниковъ этого во зстан ія не будетъ п реслѣ д оваться. Эдмондъ
А даиъ , бывш ій тогда преф ектом ъ полиц іи, п о дтверж даетъ справедливость
п о казан ій Д ор іан а. Но военны й судъ игн орир о в ал ъ эти п р авд и вы я свпдѣтельства и предпочелъ довѣриться завѣдом ой лж и свпдѣ телей о б ви ненія.
О бвинительная рѣ ч ь п р окуро ра-ком ен дан та бы ла изум ительна по своей
нелѣпосгп.

Онъ возставалъ не только противъ событій 31-го октября, но и пере­
ворота 4-го сентября, на ряду съ этимъ доказывая, что 31-го октября
не было законнаго правительства. И онъ требовалъ осужденія Бланкп,
во имя законности имперіи. Кромѣ того онъ требовалъ осужденія и по­
тому, что обвиняемый могъ-бы принять участіе въ коммунѣ. Несмотря
на энергичные протесты Бланки противъ варварства декретовъ о заложникахъ, прокуроръ въ своемъ удивительномъ обвиненіи доказывалъ, что
обвиняемый, какъ членъ коммуны, могъ быть вовлеченъ въ преступныя
излишества.
З ащ и тн и к ъ обвиияем аго Ж орж ъ Л е Ш евалье, р а зс к а за л ъ безкоры стную
и честную ж изнь Б лан к п , у к азы вал ъ на твердость его р е с публи кан скихъ
убѣж деній и на то, что ни одна изъ статей ж у рн ал а „О течество в ъ опас­
ности" не бы ла внуш ена страстью и политическим ъ р а з счетом ъ. В озстановляя ф акты и ан ализи руя ихъ, онъ д о казы в ал ъ , что движ еніе 31-го ок­
тября было не покуш еніем ъ на власть, а простой м ан пф естац іей . Въ
заклю чен іе онъ напом нилъ о ф ормальномъ соглаш еніи между правитель­
ством ъ и инсургентами не возбуж дать преслѣдованій.

Какъ и слѣдовало ожидать, судъ согласился съ доводами обвинителя,
а не защитника.
Въ своемъ послѣднемъ словѣ Бланкп сказалъ: „Я не имѣю ничего
прибавить къ доводамъ моего защитника. Я хочу только заявить, что
меня судятъ здѣсь не за 3 1 -е октября. Это— малѣйшій изъ моихъ проступковъ. Предъ военнымъ судомъ я олицетворяю республику, которую
посадила на скамью подсудимыхъ монархія— господинъ Комисаръ прави­
тельства осудилъ здѣсь революціи 1 8 7 9 , 1 8 3 0 и 1 8 4 8 годовъ, а также
переворотъ 4-го сентября. При господствѣ республики я буду осужденъ во имя
идей монархіи п ея права, представптелемъ которыхъ является обвинитель".
Б ланки, дѣйствительно, бы лъ осуж денъ н а тю ремное заклю чен іе и лиш еніе гр аж д ан ски х ъ п р а в ь .

CCXXXII.
Ч р езъ посредство Р а н к а в ъ ж урналѣ Гамбетты „Ф ран ц узская респуб­
л и к а " бы лъ опубликованъ р а з с к а зъ Б ланки о его заклю ч еніи в ъ зам кѣ
Торо. Онъ былъ н ап и сан ъ съ удивительны мъ тактом ъ и знаніем ъ условій
печати, созданны хъ военны м ъ полож еніемъ . Въ том ъ-ж е ж урналѣ былъ
полностью н а п е ч а т а т ь судебны й протоколъ о дѣлѣ Б л ан к п . Н аконецъ, в ъ
„ П а р иж скомъ ж урнал ѣ “ п ояви лась см ѣлая и горячая статья Ж . В ейсса,
о которой мы уж е говорили раньш е.

Приговоръ суда былъ отмѣненъ вслѣдствіи формальныхъ нарушений и
вторично дѣло разбиралось на засѣданіи 6-го военнаго суда 29-го апрѣля,
при чемъ былъ снова утвержденъ приговоръ 4 го военнаго суда.
Бланкп опять заключили въ Версальскую тюрьму, гдѣ онъ сидѣлъ уже
въ 1 8 3 2 п 1 8 33 годахъ вмѣстѣ съ Распайль и Боніа по дѣлу пят­
надцати.
Въ своей кассаціонной жалобѣ на приговоръ военнаго суда онъ доказывалъ некомпетентность этого трибунала, созданнаго послѣ вмѣняемыхъ
ему въ преступленіе событій. Эта кассація также оставлена безъ послѣдствій рѣшеніемъ 6-го іюля 1 8 7 2 года. И такъ Бланки лишился послѣд­
ней надежды добиться отмѣны беззаконнаго приговора. Поднять былъ
вопросъ о ссылкѣ его въ Новую Каледонію. Но оффиціальная комиссія
врачей признала его неспособнымъ вынести это путешествіе и ссылку.
Узнпка пришлось заключить въ центральной тюрьмѣ Клерво, куда его и
привезли утромъ 17-го сентября.
ССХХХІІІ.

Исправительная тюрьма Клерво раньше была аббатствомъ, построеннымъ въ XII вѣкѣ. Къ приходу Бланкп въ ней были заключены 1 40
политическихъ за участіе въ Коммунѣ. Между ними— Моллье, Пейрутонъ и
Фонтэнъ. Уголовныхъ-же было болѣе 1 .5 0 0 человѣкъ мужчинъ и около
6 0 0 женщинъ.
Въ стѣнахъ тюрьмы, которыя имѣли въ окружности 4 километра, нахо­
дился цѣлый поселокъ, все населеніе котораго было занято тканьемъ
суконъ, шелковыхъ, шерстяныхъ и бумажныхъ матерін, полотенъ, а также
выдѣлкой перчатокъ, обувп, деревянныхъ башмаковъ, хлѣбопеченіемъ и
кухоннымъ дѣломъ.

Тюрьма охранялась шестьюдесятью надзирателями и ротою 44-го линейнаго полка.
Б л ан ки только мелькомъ увидѣлъ всю тюрьму и былъ заклю ч ен ъ в ъ оди­
ночку, скорѣе кар ц ер ъ , центральной тю рьмы, располож енны й в ъ ниж нем ъ
этаж ѣ зд ан ія политическихъ узниковъ . Его к ам орка и мѣла 2 метра длины
и 1 1/2 м етра ш ирины, съ узкою горизонтальной щ елыо вмѣсто окн а, за д ѣ ланнаго толстой ж елѣзной рѣш еткой. Въ кам ерѣ не д оставало св ѣ та и
воздуха.
Заклю ченны хъ держ али въ ней, обы кновенно, не болѣе нѣсколькихъ дней,
а Б ланки зап ерли въ ней на цѣ лы хъ 8 м ѣ сяц евъ .
Н едалеко отъ него сидѣлъ Ф онтэнъ, бы вш ій директоръ общ ественны хъ
имущ ествъ во время Коммуны. Но Б ланки строго и золированъ тю ремщ иками
и даж е не зн аетъ о своихъ сосѣдяхъ по заклю ченію .
В началѣ д аж е свиданія его съ сестрами давали сь неохотно и очень
рѣдко.
В ъ этой конурѣ онъ вы пуж денъ бы лъ провести зиму, по цѣлы м ъ дяямъ
и веч ер амъ заняты й чтеніем ъ и письм ом ъ. Его кам ер а за в ал ен а книгами
и бумагами. Обычно его водили н а прогулку д в а р а з а в ъ день.
В ъ больш іе холода онъ цѣлы й день проводилъ л еж а н а своей койкѣ,
въ кар тузѣ , и пиш етъ, обернувш ись спиной къ окну.
Э та зи м а бы ла для него очень тягостной. Всѣ страд ан ія, и спытанныя
пмъ в ъ зам кѣ Торо, и всѣ болѣзни, подавляем ы я громадной силой воли,
теперь овладѣли его изможденнымъ организм ом ъ.

Въ февралѣ 1 8 7 3 года, когда готовили большую партію ссыльныхъ въ
Каледонію, снова хотѣли присоединить и его. Но три врача, свпдѣтельствовавшіе его, нашли у него органическiй порокъ сердца и заявили, что путешествіе можетъ быть для него гибельнымъ.

CCXXXIV .

Въ продолженіи всего 1 8 7 3 года его силы замѣтно уменьшаются. Всю
силу воли онъ употребляетъ на борьбу противъ болѣзни и лечится діэтой.
Минуты облегченія онъ употребляетъ, по возможности, на чтеніе и замѣтки.
Онъ пы тается слѣдить за научными откры тіям и по „Н аучн ом у О бозрѣнію “ и за событіями политической ж изни по „ P e tite P re s s e “ , единственной
газеткѣ , разрѣш ен ной ему послѣ многихъ хлопотъ и протестовъ его сестеръ.

Его интеллигентность помогаетъ

о многомъ д огады ваться.

Паденіе Тьера въ маѣ 1 8 7 3 года не приносите никакого облегченія
въ положеніи узника. Правительство Макъ-Магона удерживаете министровъ
своего предшественника.
Письмо г-жи Антуанъ такъ описываете положеніе Бланки за это время:
„Съ пріѣзда въ Клерво, за все время заключенія, онъ подвергался строгому
одиночеству. Даже близкіе родственники едва могли добиться свиданій съ нимъ,
да и то лишь чрезъ большіе промежутки времени и въ присутствіи тюрем­
щиковъ. Онъ былъ, совершенно, лишенъ возможности общенія съ полити­
ческими заключенными, сидѣвшнми въ одной съ нимъ тюрьмѣ. Зимы онъ
проводилъ въ нетоплепной камерѣ, страдая отъ холода и несмотря на это
намъ отказали въ разрѣшеніи передать ему желѣзную печь. И это пагубно
отразилось на здоровьи узника, положеніе котораго становплось безнадежнымъ. Нѣсколько разъ распространялся слухъ о его смерти. И только
послѣ припадка болѣзни, который сначала врачъ призналъ смертельнымъ,
намъ было разрѣшено увидѣть брата въ отсутствіи тюремщика и посылать
ему необходимую пищу“ .
Улучшенію судьбы больного содѣйствовала также перемѣна помѣщенія.
Его перенесли на третій дворъ въ одну изъ большихъ палатъ тюремной
больницы, которая составляла верхній этажъ похоронной церкви. Лишь
послѣ настоятельной просьбы Бланки ему и здѣсь не выгородили отдѣльной
клѣтки и онъ могъ, когда былъ въ состояніи, гулять по большому залу,
имѣющему 15 метровъ длины и 7-ширины.
Съ одной стороны 5 оконъ палаты выходили на общій дворъ, а съ
другой 3 окна выходили въ тюремный садъ. Изъ этихъ оконъ были видны
за стѣной окружная дорога, холмы, лѣса, извилины рѣки Объ и весь хо­
лодный, сырой пейзаясь окрестностей Клерво.
И зъ оконъ, вы ходящ ихъ въ тю ремный садъ, виденъ такж е дворъ кор­
пуса одиночны хъ кам еръ , н а которомъ заклю ченны хъ водятъ гулять по
одному. Т ам ъ -ж е гу ляете п Б лан к и , когда ему позволяю тъ силы.

ССХХХV .
Онъ занялъ уголъ палаты, гдѣ поставлены желѣзная койка, нѣсколько
стульевъ и кресло. У него есть теперь маленькая фаянсовая печка, доставленная сестрами и онъ самъ топитъ ее и рубите для этого дрова. На
полкахъ лежите его платье, бѣлье и ящики съ бисквитами. Онъ развѣши-

ваетъ на ниточкахъ кисти винограда и постепенно ощ ипы ваете ихъ. Сестры
присылаютъ ему и другіе ф рукты — груши, яблоки, лимоны, апельсины,
фиги. Изъ приносимыхъ ему овощей онъ самъ варптъ свой обѣдъ. Оиъ
ходитъ въ своей п больничной одежѣ, обутый въ деревянные башмаки. Его
столъ заваленъ энциклопедическими словарями, трудами по математикѣ,
сочиненіями по исторіи и географіп. Съ такой-ж е настойчивостью, какъ и
фрукты, отъ требуетъ у сестеръ присылки книгъ по военному дѣлу и картъ
генеральнаго ш таба. Онъ жадно изучаетъ ихъ, стремясь зап е чатлѣть въ
умѣ карту всего міра, расположеніе военныхъ силъ, указанія знаменптыхъ
стратеговъ.
Ж изнь его ума проходить на поляхъ битвъ всего міра бывшихъ и
предполагаемыхъ. Онъ работаетъ леже на постели, окруженный книгами
или сидя з а письменнымъ столомъ, погруженный въ а нализъ различныхъ
плановъ компаній и стратегическихъ комбинацій, которымъ предается теперь
съ такой-ж е страстью, какъ раньш е астрономіи.

CCXXXVI.
Особенно, тягостнымъ является полное одиночество. Онъ ж иветъ какъ
отшельникъ въ пещ ерѣ горы или анахоретъ въ пустынѣ. Теперь одино­
чество является главнымъ врагомъ, съ кототымъ онъ борется. Онъ боролся
съ нимъ, когда добивался возможности получать хотя-бы безцвѣтную газетку
и видѣться съ товарищ ами но заключенію. Н а тягостность одиночества,
какъ на причину болѣзни, онъ указываетъ и свпдѣтельствовавшимъ его врачамъ.
Его угнетаютъ пустота камеры и одинокія прогулки въ маленькомъ
дворикѣ, окруженномъ высокими стѣнами и отсутствіе живого печатнаго
слова, напоминающаго, что тамъ, за стѣнами тюрьмы живутъ свободные
люди. Н а оциночество-же онъ жалуется въ мартѣ 1 8 7 3 я д а , когда пишетъ
сестрѣ: „ Я не могу сообщить тебѣ ничего другого, кромѣ старой истины,
что остаюсь погребеннымъ заж и во. И только съ вѣсточкамп отъ тебя про­
никаете въ мою могилу немножко свѣта и воздуха. А когда ихъ нѣтъ —
вокругъ меня царите мрачная ночь“ .
Ему разрѣш или, наконецъ, получать газетку, но отказали въ свиданіяхъ съ политическими заключенными. Не видите онъ и своего сына, да
въ сущности и нѣтъ у него сына.— Онъ вполнѣ игнорируете отца и жи­
вете сытымъ буржуа, командуя пожарными въ своемъ медвѣжьемъ углу.

З а и склю ченіем ъ весьм а рѣ д кихъ свиданій съ сестрами, Б лан ки видитъ
только своихъ тю ремщ иковъ, сторож ей изъ уголовны хъ; изрѣ д ка к ъ нему
явл яется начал ьн и къ тюрьмы и в р ач ъ . К ак ъ далеко его тепереш нее полож еніе отъ условій ж изни въ тю рьм ѣ св. П елагеи, гдѣ онъ былъ окруженъродственными по духу, симпатичны м и людьми. А теперь онъ принуж денъ
вариться въ собственномъ соку. И лиш ь богатство его душ евнаго содерж а н ія сп асало его отъ губительнаго в л ія н ія полнаго одиночества и сохра­
няло здравы м ъ умъ 7 0-ти лѣтняго узника.
О побѣгѣ здѣсь нельзя было и думать. Д ля этого прпш лось-бы не
только вы браться изъ подъ охраны больничной страж и , но пройти три з а п ерты хъ двора и конвойное пом ѣщ еніе, а затѣ м ъ ещ е перелѣзть ч резъ
стѣпу.
Гдѣ ты , К а з а в а н ъ , добры й товари щ ъ побѣга п а „П рекрасном ъ О стровѣ"
и изъ больницы Н екк ер ъ ? Н ѣтъ К азав ан а, онъ умеръ. Гдѣ вы , братья
Л евро, Ж а к л а р ъ и другіе друзья, содѣйствовавш іе побѣгу 18 65 года. И
ты , Гранж е, о тп равивш ійся на поиски узника, съ надеж дой освободить е г о ,
въ 1871 году? Ж ак л а р ъ п Гранж е въ изгнан іи. Одинъ изъ б ратьевъ Л евро
погибъ, а другой лиш енъ д аж е возмож ности увидѣть своего стараго учи­
теля. И всѣ бы вш іе то варищ и, оставш іеся въ ж ивы хъ, разсѣяны и б езсильны , въ то врем я, к а к ъ ихъ „С тар и к ъ “ гибнетъ одинокимъ, заж иво
погребенный въ мертвомъ домѣ.
CCXXXV II.

1877 годъ былъ самымъ тяжелымъ въ положеніи Бланкп. Уже 5 лѣтъ
онъ сидѣлъ въ Клерво, 5 лѣтъ онъ видите однѣ и тѣже картины, наблю­
даете смѣну зеленаго лѣта желтѣющей осенью и бѣлоснѣжный покровъ
зимы, слышитъ только звуки солдатскаго рожка, шаги тюремщиковъ и
принужденъ, чтобы не потерять способность говорить, читать вслухъ и
произносить самому себѣ рѣчи. О собщ іяхъ внѣшняго міра онъ знаетъ
лишь то, что доноситъ запоздалое тюремное эхо.
Прош ли смутные слухи, что онъ будете пом илованъ или сосланъ, но
онъ не об ратилъ н а нихъ вн пм анія, зн ая что, стоящ ее у власти пр авительство
М акъ-М агона ед ва-л и будетъ склонно освободить его. Тѣмъ болѣе онъ сам ъ
не склоненъ предпринять как іе-ли б о ш аги в ъ этом ъ н ап равлен іи .
Но другой слухъ зад ѣ л ъ его за ж ивое — будто министръ внутреннихъ
дѣлъ, подъ предлогомъ необходимости перем ѣвить ему мѣсто заклю чепія
для поправленія здоровья, разрѣш илъ перевести его в ъ зам окъ И ф ъ при,

устьѣ Роны. Возмущенный Бланки, которому не улыбалась перспектива по­
пасть въ казематы новаго форта Торо, пишетъ сестрѣ: „Мнѣ р а з р ѣ ш ен о — какъ трогательно— не приказано, а разрѣшено, въ вндѣ милости
перевезти больного на кладбище. Ты можешь быть увѣрена, что я не
просилъ объ этомъ и даже не знаю, кто позаботился объ этой „ми­
лости"— посадить меня на эту мрачную скалу. Во всякомъ случаѣ, я ду­
маю, что это ни ты, ни Софья, никто изъ нашей семьи. Пожалуйста
наведи объ этомъ справку въ манистерствѣ. Я долженъ знать, что меня
ожидаетъ. Поторопись отвѣтить. Внезапный переводъ отсюда былъ-бы для
меня очень тяжелъ. Замокъ Ифъ — какое великолѣпное прпмѣненіе аминстіи!". И онъ заканчиваетъ письмо лаконически; „Здоровье плохо. Твой
братъ Бланки".
3 0 мая того-же года онъ пишетъ о своемъ здоровьѣ: „Улучшеній нѣтъ.
Я не могу ни ѣсть, ни спать. По ночамъ мучитъ одышка, сопровождаемая
невыносимымъ сердцебіеніемъ. Заложило легкое и разстроено кровообращеніе. Организмъ развинченъ. Я могу ѣсть только немного риса съ молокомъ.
Если вы можете достать клубники, то я прошу Софыо прислать мнѣ.
Раньше она мнѣ иомогала, но теперь, повидимому, ея дѣйствіе будетъ
равно нулю. Всего хорошаго. А мои дѣла плохи".
Т акое состояніе здоровья не пом ѣш ало, в се-так и , ему чрезъ мѣсяцъ
отвѣ ч ать н а запросъ редакціи „Н ау ч наго О бозрѣ нія": „ Я не буду писать
статьи по вопросу объ орош еніи С ахары . Во первы хъ потому, что иниціатором ъ идеи изм ѣнить кли матъ С ахары являю сь не я. А кромѣ того
имѣю тся очень вѣ скія д оказательства противъ об разован ія искусственнымъ
путемъ моря н а мѣстѣ тепереш ней С ахары . Оно ед ва-ли будетъ имѣть
болѣе нѣ сколькихъ м етровъ глубины и усиленны я исп арен ія его водъ и
затяги ван іе д н а иломъ въ неріоды дож дей скоро ещ е болѣе ум еньш ать его
глубину.
И чрезъ короткое врем я это море обратится в ъ громадное болото, псп а р ен ія котораго сн ач а л а погубятъ все населен іе А ф ри канскаго берега
С редизем наго моря, а затѣ м ъ его ядовиты е пары будутъ переноситься
ю ж ны мъ вѣром ъ н а континентъ. Европы и с ѣ я ть смерть въ южныхъ госуд а р с т в а х ъ ". Въ ію лѣ онъ р ѣ шительно обезспленъ и стоитъ на краю мо­
ги лы . Его письмо отъ 8 не носить и слѣ довъ обычной твердости по­
ч ерка, оно написано дрож ащ ей рукою у м и р а ю щ а я .
... „М нѣ хуже. Я долж енъ оставатъ ся въ постели вслѣдствіе новаго
кри зиса болѣзни, болѣе ж е с т о к а я , чѣмъ впдѣнны й Софи. Кризисъ продол­
ж а ется , хотя и есть нѣкоторое облегченіе. Но я не могу довѣриться этому

кажущемуся улучшенію. Мои ноги сильно отекли, несмотря на то, что я не
вставалъ съ постели десять дней.— Я приподнялся только чтобъ написать
это и сейчасъ-же, ложусь снова. Одышка и безсонница мучатъ съ преж­
ней силой. Вотъ уже пять ночей я не могъ сомкнуть глазъ. — Дыханіе
затруднено...— „Petite Presse" уже объявило о моей смерти, а затѣмъ — о
воскресеніи. Эта двойная ложь напечатана въ сегодняшнемъ номерѣ. Пиши
скорѣй!“ .
Парижскіе журналы могли свободно говорить о его смерти, когда вь
самомъ Клерво её ждали со дня на день. Тюремный врачъ нашелъ, что
болѣзнь — окостѣненіе клапановъ сердца — сдѣлала громадные успѣхи за
послѣдній мѣсяцъ и что теперь имѣется „отекъ сердца и нижнихъ конеч­
ностей, а также усиленное выдѣленіе бѣлка“ .
Кромѣ того „больной страдаетъ глубокой анеміей. являющейся, главнымъ образомъ, послѣдствіемъ недостаточнаго питанія, которому больной
подвергаетъ себя, чтобы облегчить приступы невыносимаго сердцебіенія".
Начальникъ тюрьмы Клерво въ рапортѣ высшему начальству отъ 4 іюля
доноситъ, что докторъ предсказываете неизбѣжную смерть Бланки, если
симптомы болѣзни не ослабѣютъ. Во всякомъ случаѣ смерть можетъ- на­
ступить неожиданно. Возникаете вопросъ, что дѣлать, если семья Бланки
потребуете выдачи его тѣла для похоронъ въ Парижѣ пли въ Приморскихъ Альпахъ. Можно опасаться бурныхъ манифестацій, которыя по мнѣнію начальника тюрьмы, правительство имѣетъ основаніе предотвратитьОнъ запрашиваете, поэтому, министра внутреннихъ дѣлъ необходпмо-ли
выдать тѣло Бланки по требованію родственниковъ, или похоронить его
на тюремномъ кладбищѣ Клерво.
Весь іюль занять перепиской объ этомъ вопросѣ. Наконецъ, полученъ
отвѣтъ, что тѣло можно выдать родственникамъ, въ случаѣ ихъ требованій, такъ-какъ будутъ приняты мѣры для предотвращенія безпорядковъ.
А къ мысли его похоронъ вь Парижѣ префектура относится отрица­
тельно.
ССХХХѴI ІІ.
Узникъ сопротивляется болѣзни и, мало по малу, возвращается къ
жизни.
И вдругъ тишина его одиночества нарушается, во мракъ его заключенія проникаетъ лучъ свѣта. То, чего Бланки не могъ достигнуть раньше
долгими годами страданій въ тюрьмѣ и мужественной борьбой на волѣ,

наступаетъ теперь, когда онъ безсиленъ, приговоренъ врагами къ смерти,
почти трупъ, заранѣе безпокоящій правительство.
Наконецъ, для него ударилъ часъ, послѣ 37 лѣтъ заключенія, на
73-мъ году жизни, когда его имя привело въ движеніе широкія массы.
Слухи о помилованіи или ссы лкѣ и о его смертельной болѣзни проникли
въ умы безсознательной, но отзы вчивой массы . Н есм отря н а клевету
вр аго в ъ , истинный об разъ сгараго узника н а ч и н аете вы ри совы ваться въ
созн ааіи народа. Т еперь начи н аю тъ видѣть эту благородную личность,
представителя стараго поколѣн ія, такою , какой она бы ла въ дѣйствительностп — полной безкоры стія, ж ивой мысли и готовности къ сам опож ертвованію за благо всѣхъ. Это ещ е не цѣлый Б л ан к и , всю свою ж изнь отдавш ій н а служ еніе великой идеѣ, но все-так и легендарны й об разъ крово­
ж ад н аго чудовищ а разруш ен ъ и у соврем енни ковъ зарож дается мысль
вы рвать изъ тю рьмы того, кто является искупительной ж ертвой духа рево лю ціи цѣлаго в ѣ к а.

Съ первыхъ-же мѣсяцевъ 1 8 7 8 года чувствуются признаки этого по­
ворота въ общественномъ, мнѣніи.
Заговорили о суровости м инистра Д ю ф оръ, о т к аза в ш агося освободить
Б лан к и . В ъ м артѣ среди м арсельц евъ в о зн и к аете идея о вы ставлен іи кан ­
дидатуры Б ланкп на п арлам е нтскихъ вы борахъ.

Почти одновременно въ П арижскомъ клубѣ на улипѣ Арра, гдѣ такъ
часто говорилъ Бланки за время осады, собраніе избираете его почетнымъ
предсѣдателемъ. Марсельцы подаютъ Греви петицію объ амнистіи Бланки.
Наступаете май. Лѣвый берегъ Парижа въ VІ-мъ округѣ, готовится къ
парламентскимъ выборамъ на 7-е іюля. 1 6-го мая собраніе рабочихъ и студентовъ въ клубѣ улицы Арра выставляете кандидатуру Бланки. Затѣмъ, по
иниціативѣ Стефана Пишонъ, который впервые предложитъ его кандидатуру,
слѣдуетъ цѣлый рядъ собраній по этому поводу. Одновременно происходятъ
собранія на улицахъ Арра, Белльвилль и Оберкампфъ. Воскресаютъ воспоминанія о Бланки и въ рабочихъ предмѣстьяхъ, жестото пострадавшихъ
въ 18 71 я д у .
Движеніе растете. На іюльскихъ собраніяхъ въ улицахъ Вожираръ
Дидро и Арра прдсѣдателемъ избирался Клосмадекъ, товарищъ Бланки
по заключенію на „Прекрасномъ Островѣ“ . И несмотря на то, что Бланки,
какъ лишенный гражданскнхъ правъ, по закону не могъ быть избираемъ,
за него все-таки подали 6 1 8 голосовъ. Такъ закончилась первая манифестація въ его пользу.
О бщ ественное м аѣ ніе пользуется всяки м ъ

случаем ъ,

чтобы выразить

с импатію къ Бланки. 14-го іюля его избираютъ почетнымъ предсѣдателемъ
банкета въ честь годовщины взятія Бастиліи.
В ъ ав густѣ идея о вы ставлен іи его кандидатуры появляется такж е и
въ Л іон ѣ . В ъ сентябрѣ граж д ане В еззъ избираю тъ его почетны мъ предсѣдателем ъ б ан кета въ честь годовщ ины осн ованія республики.

ССХХХІХ.
В ъ то врем я, к ак ъ соверш ался чудесный поворотъ в ъ общ ественномъ
мнѣніи, другое чудо происходить в ъ стѣнахъ тю рьмы— Б ланки воскресаетъ.
Съ каж ды м ъ письмомъ, которое онъ п олучаетъ съ воли, съ каж ды мъ
с в и д а н іе мъ съ сестрам и, съ каж дой ж елчной вы ходкой противъ него, въ
получаемой имъ газеткѣ , онъ чувствуетъ новый притокъ силъ и надежды
н а полное вы здоровленіе. Онъ зн аетъ , что сущ ествую щ ее правительство не
легко сд ается, но его радую тъ слабы е отголоски си мпатій, долетаю щ ихъ
к ъ нему съ воли. Сочувствіе м ассъ в ъ Л іон ѣ, М арселѣ и дорогомъ ему
Л а р и ж ѣ сладостно отзы вается в ъ его душ ѣ.
Это укрѣпляетъ его силы и д аетъ новый толчокъ къ дѣятельности.
Онъ уж е находитъ достаточно сплъ для нѣкоторы хъ ф изическихъ уп раж неній , бродитъ по ком натѣ , обутый в ъ деревянны е баш м аки и съ мѣховы м ъ кар тузом ъ н а головѣ , кол етъ дрова въ свою печку и вари тъ на ней
обѣдъ.
Его сн ова захватываетъ политика, которую о нъ вы нуж денъ бы лъ з а ­
бросить в ъ продолж еніи своей болѣзни.
Р а зсто ян іе, годы заклю ч ен ія и отры вочность свѣ дѣ н іи , не мѣш аю тъ его
удивительной проницательности. Онъ ясно представляете настроеніе изби­
рательной Ф ранціи, поворотъ общ ественнаго м нѣнія больш ихъ городовъ по
вопросу объ амнистіи, соотнош енiе силъ различны хъ партій, р азгад ы ваете
псевдонимы нелегальны хъ писателей, вы стунивш ихъ в ъ печати, н а сл аж ­
д ается силой красн ор ѣ ч ія Клем ансо въ парлам ентѣ. Онъ ж д ете, что 18 79 г.
принесетъ съ собой что-то новое.

CCXL.

Съ наступленіемъ 1 8 7 9 года вопросъ освобожденія Бланки путемъ
в сеобщаго голосованія дѣлается злобой дня. Революціонные и радикальные

журналы Парижа и провинціи открываютъ комнаніи. О немъ вспоминаютъ
его старые товарищи. Развивается движеніе симпатіи къ нему среди мо­
лодежи 1 8 7 9 года на подобіе того, какъ было въ 1 8 6 5 году.
Въ журналѣ „Французская революція" ежедневно появляются статьи
Габрізля Девилль, въ которыхъ онъ доказываетъ легализированное беззаконіе правительства въ отношеніи къ Бланкп. Изъ Марселя, Тулузы, Ниццы
и Парижа летятъ петиціи въ парламенте чрезъ Клемансо. У сестеръ Бланки
воскресаетъ надежда. Онѣ дѣятельно опровергаю тъ въ печати ложныя
слухи и клевету, распространяемые враждебными журналами, дѣлая это
всегда съ большимъ тактомъ и достоинствомъ.
Узнику передаютъ цвѣты, посланные неизвѣстной почитательницей.
Граждане Нпццы посылаютъ ему сочувственный адресъ, по поводу кото­
раго онъ пишетъ г-жѣ Антуанъ: „Скажи имъ, что я глубоко тронутъ словами привѣта съ моей родины, гдѣ прошло мое дѣтство. Она, навсегда, запечатлѣлась въ моей памяти, эта чудна? страна съ ея живописными се­
лами и роскошной природой. Воспоминанія о ней освѣщ али мракъ тюрем­
ной могилы, въ которой меня похоронили заж иво".
Въ концѣ марта выставлена кандидатура Бланки на парламентскiе
выборы въ Бордо, которые должны произойти 6 апрѣля. Молодой гражданинъ Эрнесте Рошъ ведетъ дѣятельную избирательную агитацію въ его
пользу. Въ сочувствующихъ газетахъ появляются замѣтки о его жизни и
дѣятельности. Враги ведутъ ожесточенную контръ-агитацію. Бурныя избирательныя собранія одно за другимъ слѣдуютъ въ Бордо.
Рошфоръ, подписывающійся звѣздочкой и Валле подъ псевдонимомъ
Ж анъ Ля-Рю, посылаютъ изъ Женевы и Лондона своп воззванія къ гражданамъ въ пользу Бланки. Девилль опубликовываетъ брошюру, сообщаю­
щую главные факты изъ жизни и политической дѣятельности Бланки.
Гарибальди посылаете изъ Рима сочувственное воззваніе въ пользу
„героическаго страдальца за человѣческую свободу" . Наконецъ, послѣ вы­
боровъ 6-го апрѣля и перебаллотировки 20-го, Бланки избирается депутатомъ въ парламенте 6 8 0 0 голосами противъ 5 3 3 2 , поданныхъ за его
конкурента Лавертюжонъ.
На этотъ разъ тѣ массы, для блага которыхъ съ такимъ самоотверженіемъ Бланки боролся всю жизнь, наконецъ, поняли его, возстали и воля
народа, выраженная всеобщпмъ голосованіемъ, какъ могучій ударъ молніи,
разрушаете запоры его тюрьмы и освобождаетъ узника.

CCXLI.
Н аш ъ узн и къ дѣ лается теперь популярною л и чностыо. Г азетн ы е репор­
теры и зъ „ F ig a ro " и „ T im es" интервью ирую тъ его в ъ тю рьмѣ. Ш лются
новы я п етпціи, требующ ія освобож денія новаго д епутата. К лем ансо тр еб уетъ хотя-бы его врем енн аго оевобож денія, чтобы онъ могъ защ и щ ать
п р едъ парлам ентом ъ свои п р ав а н а и зб ран іе, та к ъ к а к ъ хотя онъ и л и ш енъ граж данскихъ п р ав ъ военны м ъ судомъ, но его избраніе народны м ъ
представителем ъ долж но в о зстановить его в ъ п р авах ъ . Парламентъ сн а­
ч ал а отказываетъ въ этомъ, осн овы ваясь н а заклю ченіе 6 -го бюро, ко то ­
рое находитъ его избран іе н езак о н н ы м и Это было 1 ію ня. Но 1 0 -г о
Б л ан к и вы ходитъ н а свободу в ъ силу п р ав а пом илованія, п р ед о став л ен н аг о
законом ъ объ ам нистіи П резиденту республики.

Заключеніе.
CCXLII.

Оффиціальная телеграмма, принесшая вѣсть о его помидованiи, при­
шла въ Клерво въ 10 часовъ вечера. Г-ж а Барелье, которая уже двѣ
недѣли жила около тюрьмы, была немедленно уведомлена объ этомъ и
допущена къ брату, который уже готовъ къ отъѣзду. И 7 6 -ти лѣтняя се­
стра увозитъ съ собою своего 7 4-хъ лѣтняго брата, обращаясь съ нимъ,
какъ старая мать съ любимымъ сыномъ. Начальникъ тюрьмы провожаетъ
пхъ до вокзала, къ трехчасовому поезду. Бланки раскланивается съ нимъ,
садится въ вагонъ и пріѣзжаетъ въ Парпжъ 11-го іюня утромъ.
Онъ просите никого не предупреждать о его пріѣздѣ п прямо съ вок­
зала отправляется къ своей племянницѣ, г-жѣ Лакамбръ, затѣмъ къ се­
с т р е — г-жѣ Антуанъ и на домъ къ сестре, съ которой пріѣхать, гдѣ и
остается. На слѣдующій день его посѣщаютъ Клемансо и всѣ друзья, содѣйствовавшіе его освобожденію.
CCXLIII.

25-го іюня онъ ѣдетъ съ младшей сестрой и Эрнестомъ Рошъ въ
Бордо, чтобы выразить признательность своимъ избирателями Группа дру­
зей устраиваете ему трогательную встрѣчу и ведете его прямо на бан­
кете, организованный въ честь его выхода на свободу.
Онъ остается въ Бордо до 18-го іюля п въ продолженіи этихъ 20-ти
дней принимаете свопхъ избирателей. Пылкіе южане бурно выражаютъ ему
свои чувства, плачутъ и смѣются отъ радости. Каждый стремится его уви­
дѣть и пожать ему руку. Женщины съ благоговеніемъ прикасаются къ его
платью и приводятъ къ нему своихъ детей. Для всехъ онъ является необыкновеннымъ существомъ, какъ тотъ старикъ, который былъ чудесно

спасенъ изъ Бастиліи возставшимъ народомъ въ 1789 году. Возгорается
борьба. Противники извлекаютъ „документъ " Ташеро, возобновляются ста­
рые споры и ведется ожесточенная полемика въ газетахъ.
Но тогда, вѣдь, кто-либо изъ членовъ правительства 4-го сентября
могъ-бы опубликовать касающуюся Бланки записку, которая гласитъ: „Его
считаютъ честнымъ человѣкомъ. Многіе утверждали, что Бланки былъ
агентомъ іюльскаго правительства, но ни одного д о к а за т е л ь с т в а въ
под твер ж ден іе этого не могло быть добы то" .
Однако, новый префекта республики сдѣлалъ къ ней слѣдующую при­
писку: „Эта характеристика Бланки, относящаяся къ 1870 году, кажется
мнѣ измѣненной. Прежде всего необходимо установить источникъ, изъ ко­
тораго Бланки черпалъ средства для вооруженія инсургентовъ въ дѣлѣ
Вплеттъ. Необходимо произвести серьезное дознаніе и поручить его госпо­
дину Клодъ“ . Но господа полицейскіе сыщики могли-бы прямо обратиться
съ вопросомъ къ Гранже, который фактически доставилъ эти средства. Но
въ 1879 году оффиціальные представители власти были менѣе всего за­
интересованы реабилитировать доброе имя Бланки.
Потребовалось его личное вмѣшательство. И онъ, глубоко возмущен­
ный, выступилъ противъ клеветниковъ, не погнушавшихся прибѣгать къ
столь низкимъ пріемамъ избирательной борьбы. Для опроверженія этихъ
низкихъ обвиненій ему приходится еще разъ говорить о своей жизни и
съ фактами въ рукахъ доказывать, что многократное разслѣдованіе этого
дѣла безпристрастными людьми установило полнѣйшую недоказанность
этихъ инсинуацій. Но клеветническій походъ въ извѣстномъ отношеніи
достигаетъ своей цѣли — онъ отпугиваетъ колеблющихся и легковѣрныхъ
избирателей, голосовавшихъ за Бланки, чего и добивались враги. И на
окончательныхъ выборахъ 14-го сентября умѣренный кандидата Ашаръ
побѣждаетъ Бланки 4697 голосами противъ 4541.

CCXLIV.
Съ этого времени для Бланки начинается жизнь путешествій и лихо­
радочной агитаціи. Узникъ, какъ-бы, торопится вознаградить себя за про­
должительное вынужденное молчаніе и использовать на дорогое ему дѣло
оставшіеся дни, можетъ быть часы своей жизни. 21-го сентября патріархъ
революціи присутствуетъ въ Бордо на банкетѣ въ честь годовщины респу­
блики. 22-го онъ въ Марсели и этотъ день является для него сплошнымъ

рядомъ торжественныхъ встрѣчъ и овацій. Экспансивное, полное энтузіазма
населеніе, бросается къ Бланки, лишь только его сѣдая голова показы ­
вается въ дверяхъ вагона. Его подхватываютъ, душ атъ въ объятіяхъ и
выносятъ на рукахъ къ подъѣзду, гдѣ хотятъ выпрячь лошадей его ка­
реты. Но, тронутый до глубины души, онъ протестуетъ противъ такой
формы чествованія. И его везутъ шагомъ до Клуба Независимости в ъ от­
крытой каретѣ, заваленной цвѣтами, облитаго яркими лучами южнаго
солнца.
Тамъ, съ балкона онъ благодаритъ восторженную толпу, благоговѣйно
слушающую его рѣчь. Его слабый голосъ, какъ дуновеніе вѣтерка, разно­
сится надъ головами затихш ей толпы, подъ чуднымъ небомъ и подъ нѣжный говоръ волнъ Средпземнаго моря. И когда, въ заклю ченіе своей рѣчи,
онъ восклицаетъ „да здравствуетъ республика!", то гробовое молчаніе толпы
нарушилось бурнымъ взрывомъ восторженных!» криковъ, окружившихъ старца,
который былъ потрясенъ этимъ подъемомъ духа и восторженностью чувствъ
этой молодежи, безкорыстнымъ энтузіазмомъ которой онъ такъ стремился
всю жизнь воспользоваться, чтобы перевернуть весь міръ царящ аго зла.
Онъ стоялъ неподвижно, съ дрожащими отъ волненія губами и затуманеннымъ взоромъ, какъ будто вся горечь перенесенныхъ мукъ переполнила
любвеобильное сердце и гордую, одинокую душу этого великаго мученика
революціи.
CCXLV.
Въ тотъ-ж е вечеръ Бланки предсѣдательствуетъ на банкетѣ въ роскошномъ залѣ клуба, украшенномъ портретомъ Бланки и статуей респу­
блики. 2 8 -го его чествуютъ банкетомъ въ Ниццѣ, гдѣ одинъ изъ мѣстныхъ старожиловъ вспоминаетъ о его первомъ арестѣ въ этомъ городѣ
сардинцами въ 1 8 2 8 году. Онъ посѣщ аетъ Маноскъ, Тулонъ, Сэйнъ и
вездѣ толпа устраиваетъ ему восторженныя встрѣчи и онъ открыто проповѣдуетъ свои завѣтны я идеи подъ чуднымъ небомъ его родины.
Въ Ліонѣ, куда онъ прибылъ къ половинѣ октября, Бланки, всю жизнь
путеш ествовавш iй только въ тюремной каретѣ и вынужденно молчавшій за
желѣзными рѣш етками одиночки, теперь везется въ открытомъ э кипажѣ и
свободно говоритъ сопровождающей его многотысячной толпѣ.
Н а слѣдующій день онъ поднимается на К руа-Руссъ, гдѣ развѣвается
красное знамя возстанія и голода. Оттуда онъ ѣдетъ въ Тараръ. Въ первыхъ числахъ ноября онъ посѣщ аетъ Сэнтъ-Этьенъ, гдѣ 1 0 ,0 0 0 человѣкъ

встрѣтили его на вокзалѣ и по всему пути ему устраивались шумныя
оваціи. Маленькія дѣвочки, одѣтыя въ красныя платьица и фригійскія
шапочки, взбираются на его карету, декламируютъ привѣтственные стихи
и подаютъ старику букеты цвѣтовъ. Бланки цѣлуетъ дѣтей и эта группа
сѣдого борца революціи и розовыхъ личекъ дѣтей въ красныхъ фригійскихъ колпачкахъ является живой картиной, объединяющей революцію
прошлаго и молодую республику, прошлое съ будущимъ.
Чтобы понять чувства и мысли, одушевлявшія Бланки за это время,
досгаточно прочесть его обращеніе къ народнымъ клубамъ Безье:
„Я былъ-бы счастливъ поговорить съ вами о дѣлахъ республики, а
въ особенности о средствахъ покончить съ нищетою и тяжелымъ положеніемъ тѣхъ гражданъ, которые сѣютъ и никогда не пожинаютъ плодовъ
своего труда, которые работаютъ до истощенія силъ и не пользуются ре­
зультатами этой работы.
Что я могу вамъ сказать по этому поводу, граждане? Только одно—
соціальный вопросъ можетъ быть рѣшенъ лишь посредствомъ радикальнаго
рѣшенія вопроса политическаго. Поступать иначе значило-бы помѣщать
плугъ впереди быковъ. Разъ уже пробовали это и соціальный вопросъ
былъ снять съ очереди на цѣлыя двадцать лѣтъ. А между тѣмъ онъ былъ
ясно формулированъ въ полсотнѣ политическихъ программъ. Все погибло
въ ужасахъ кровавой бойни, организованной буржуазнымъ правительствомъ,
которое необходимо было свергнуть, чтобы имѣть свободное поле дѣйствій.
Воспользуемся-же кровавымъ урокомъ прошлаго и не будемъ повторять
старыхъ ошибокъ“ .
CCXLV1.
Декабрь Бланки проводить въ Парижѣ и охотно принимаетъ всѣ приглашенія участвовать вь народныхъ собраніяхь. 7-го онъ на собраніи въ
Пюто, гдѣ онъ требуетъ отъ правительства вознагражденія для всѣхъ амнистированныхъ и оканчиваетъ свою рѣчь послѣднимъ куплетомъ „Мар­
сельезы". 10-го онъ выступаете въ залѣ „Тысяча Колоннъ", 14-го— въ
залѣ Школъ на улицѣ Арра, 21-го—въ залѣ Граффаръ на бульварѣ Менильмонтанъ . Такую-же дѣятельную жизнь онъ ведетъ и въ 1880 году.
Онъ остается вѣрнымъ убѣжденію своей жизни и отказывается отъ участія
въ заговорщическихъ организаціяхъ при республикѣ.
Какъ въ 1848 и 1870 годахъ онъ хочетъ широкой и открытой поли­
тической д ѣятельности, гласной полемики съ несогласномыслящими въ

прессѣ и н а публичны хъ народны хъ собран іяхъ для п о литическаго в о сп и тан ія членовъ своей партіи.
Онъ неутомимо работаетъ, произносить рѣчи во всѣхъ кон цахъ П ар и ж а.
Л ица, посѣщ авш ія его собранія этого года, свидѣтельствую тъ о громадномъ
вліян іи и авторитетѣ , которы мъ онъ пользовался у слуш ателей. Онъ іпелъ
всюду, куда приглаш али его въ кач ествѣ оратора органи заторы публичны хъ
собрапій. Этимъ наполнялась почти вся его ж пзнь по вы ходѣ п зъ К лерво.
Онъ являлся предъ публикой всегд а окруженны й молодыми друзьями
и его приходъ вы зы валъ сенсацію . П редъ нимъ толпа, почтительно разсту п алась, а находящ іеся въ зад н ихъ рядахъ съ ж адностью ловили его
взгляды .
П а ораторской трибунѣ появлялась его м аленькая ф и гура съ тонким ъ
профилемъ и вы разительны ми ж естам и. Сѣдая коп на волосъ п р и даетъ его
лицу что-то львиное. Около него леж атъ его ш ляп а и зонтик ъ . И вся его
простая, но полная благородства ф игура н апом ин аетъ стари н наго члена
ком итета во зстан ія, оф ф иціальнаго представи теля рев о л ю ц іи.
Въ то время, к ак ъ говорятъ другіе ораторы , онъ сидитъ согбенны й,
какъ-бы грѣя своп стары я кости на газовом ъ свѣ тѣ , к а к ъ старьте п ар и ж скіе бурж уа н а лѣтнем ъ солнцѣ м аленькаго П р ав ан са. Онъ к ак ъ -б ы с т а ­
рался скры вать отъ взоровъ постороннихъ тотъ внугренній огонь, которы й
горѣлъ въ его груди.
Плотно сж атыя губы, склоненная голова, руки, спрятанны е в ъ р у к ава,
онъ спдѣлъ неподвиж но, слуш ая или м ечтая. М ожетъ бы ть, въ такія ми­
нуты предъ нимъ всплы вали преж ніе мимолетные успѣхи и тріумфы н а
мрачномъ фонѣ ж изни , полной страданій.
И эти воспомпнанія вы зы вали на его лицѣ вы раж еніе тихой грусти.
И ногда казалось, что онъ погруж ался въ дремоту среди этой волную щ ейся
толпы, д ѣлавш ей похожей эти собранія на засѣ д анія преж нихъ клубовъ.
Н аконецъ, когда приходитъ его очередь говорить, онъ встаетъ и сразу
водворяется благоговѣйное м олчан іе. Слабы мъ, но вы разительны м ъ голосомъ
онъ говоритъ объ арм іи, духовенствѣ и бурж уазіи, старательн о п о дч ерки ­
ва я своп основныя мысли, к ак ъ ш кольный учитель, ж елаю щ ій запечатлѣ ть
в ы ск азанныя полож енія въ умахъ своихъ учени ковъ или к а к ъ стары й
проповѣдникъ, которы й хочетъ виѣдрить въ сознан іе своей паствы гл авнѣйш ія изъ свопхъ излю бленны хъ идей. Ему горячо аплоди ровала аудиторія,
онъ снова резю м ировалъ свою рѣчь и въ заклю ч ен іе иногда одним ъ глу
боко-прочувствованны м ъ словомъ, трагическим ъ ж естомъ потрясалъ сердц а
слуш ателей. Ч увствовалось, к ак ъ будто произош елъ сильный уд аръ молніи.

Н о затѣ м ъ в печатлѣніе разсѣи валось и н а трабунѣ сн ова говорилъ старый
добрякъ , который дѣлится своими надеж дам и, сом нѣніями п совѣтам и .
Потомъ онъ удалялся, проби раясь в ъ толпѣ собравш ихся и тогда его
можно было видѣть вблизи гдѣ-либо въ м ал ен ько яъ к а ф е за дружеской
бесѣдой съ ораторами и органи заторам и собран ія. Въ такой обстановкѣ
м нѣ лично приходилось в и д ѣ т ь е г о не р азъ .

CCXLVII.
В ъ м аѣ и ію нѣ онъ прини м аетъ участіе въ избирательной борьбѣ
Л іона. Т ам ъ вы ставлен а его кан ди датура и на первы хъ вы борахъ онъ по­
лу ч аетъ больш инство, несмотря н а всѣ средства, пущенны я въ ходъ его
политическим и врагам и.
Но его и зби р ательн ая аги тац ія бы ла вн езап н а п р ер ван а извѣстіем ъ о
болѣзни старш ей сестры г-жп Б ар ел л ье. Онъ спѣш итъ въ П ари ж ъ, по
п р іѣ зж аетъ слиш комъ поздно— онъ уже не за стал ъ сестру въ ж пвы хъ.
Онъ потрясенъ этой потерей, и п р изнавался б ли зкимъ друзьям ъ, что даж е
не предп олагалъ в ъ себѣ такой силы чувства послѣ всего переж итаго. Н адъ
гробомъ сестры онъ произнесъ нѣсколько прощ альны хъ словъ: „ Я говорю
прощ ай, тебѣ, вся ж изнь которой бы ла сплош ны мъ сам опож ертвованіем ъ
н а б лаго другимъ. Ты ж и ла и умерла, к ак ъ и стинная республиканка.
П рощ ай !" Онъ благодаритъ друзей, присутствовавш пхъ н а похоронахъ и
возвращ ается домой въ сопровож денiи б р ата Ж ером а и сестры г-ж и Ан­
ту ан ъ . По дорогѣ его соп ровож даетъ группа ф ранцузкихъ, нѣм ецкпхъ и
русскихъ соц іали сто въ , которы я сердечно прощ аю тся съ нимъ при кри кахъ
„ Д а здравствуетъ Б л ан к и !"
Онъ сн ова ѣ д етъ въ Л іон ъ съ Гранж е и продолж аете свою избиратель­
ную ком п анію при содѣйствіи Эдмонда, Л епелетье и Оливье П ен ь. Н а
п еребаллотировкѣ онъ прои гр ы в аетъ и во звращ ается въ П ари ж ъ, гдѣ про­
д олж аетъ свою общ ественную д ѣятельность.
Въ концѣ іюля декретъ правительства д аетъ ему возмож ность вос­
п ользоваться плодами за к о н а объ ам нистіи— ему возвращ аю тъ политическія
права.
В ъ ноябрѣ онъ о тп равляется в ъ путеш ествіе по И таліи вм ѣстѣ съ
Рош ф ором ъ , въ М иланѣ присутствуетъ на п разд нествахъ въ честь Г ари ­
бальди и н а откры тіи пам ятника М онтана. Онъ бы лъ очень радъ этой
встрѣ ч ѣ съ револю ціонны мъ героем ъ, которы й довелъ свое дѣло до благо-

получнаго кон ца. Е два слыш нымъ отъ волненія голосом ъ, предъ громадной
толпой итальян цевъ и представителям и всѣхъ н а ц ій , онъ говори тъ о средствах ъ согласован ія экономической ор ган и зац іи общ ества съ идеалам и
справедливости и резю мируетъ свою мысль въ полож еніи , что о б щ ество
не м ож етъ дѣлать скачк овъ , но должно идти ш агъ з а ш агомъ и неустанно
впередъ.
CCXLVIII.
По возвращ еніи въ П ари ж ъ о нъ осн овы ваетъ ж урналъ „Н и бога, ни
вл а стел и н а", который является политическим ъ и философ ским ъ за в ѣ щ а ніемъ его ж изни, провозглаш еніем ъ его вѣчнаго и д еала справедливости,
свободы и величія ч еловѣка, его неотъемлемыхъ п р а в ь , достигаем ы хъ револю ціей и утверж даемы хъ на мѣсто бож ественнаго п р ава во всѣхъ его
формахъ.
Его сотрудниками являю тся друзья кон ца и мперіи и врем ени осады
П ари ж а, а такж е нѣсколько новы хъ товарищ ей: Гронж е, Эдъ, В ал ь я аъ ,
Гуа, Б рёй е, К урнэ, М аргёриттъ, и другіе. У главнаго ред актора н ѣ тъ уж е,
конечно, преж ней энергіи и трудоспособности, проявленной имъ при изданіи „О течества в ъ О пасности".
Но онъ часто п ечатаетъ свои пропзведенія, написанны я въ тю рьмѣ, а
иногда, пом ѣщ аетъ и статьи н а злободневны я темы , ведетъ цѣлую ком панію з а реорганизацію арміи в ъ н ап равлен іи всенародн ой милиціи, воен­
н а го обученія молодежи н а м ѣстахъ родины. Эти идеи онъ и зл ага етъ в ъ
брош юрѣ „П орабощ енная а р м ія “ и н а эту-ж е тему онъ говоритъ н а большомъ собраніи въ Л иллѣ, гдѣ его встрѣ чаю тъ такж е восторж енной и сер­
дечно, к ак ъ в ъ Бордо и М арсели. Среди этой впечатлительной толпы Б ланки
является апостоломъ и мученикомъ новой религіи-человѣ чества.

CCXLIX.
В ъ П ариж ѣ онъ продолж аетъ вести стары й об разъ ж и зни . Онъ хотѣлъ
сохранить свои обычны е часы одиночества, труда и отды ха.
Со времени смерти г-ж и Б арелье онъ находитъ себѣ убѣж ищ е у Эрнеста
Г ранж е, которы й бы лъ его другомъ ещ е со дней борьбы 1 8 6 6 года и у
котораго онъ встрѣ ч аетъ братскую заботливость, родственность убѣж деній
и изысканную литературно-ф илософ скую бесѣду. Съ нимъ онъ бы лъ сч аст-

ливъ— (она вполнѣ довѣряются другъ другу)— онъ еще сохранилъ въ себѣ
ту чистую веселость, которая прорывалась въ немъ даже въ худшіе дни
его жизни.
Друзья жили на пятомъ этажѣ скромнаго дома, изъ оконъ котораго
виднѣлась живая картина всего Парижа. Каждый имѣетъ свою отдѣльную
комнату и Бланки какъ-будто снова живетъ въ своей вѣчной одиночкѣ у
своего рабочаго стола, со своими книгами и бумагами. Часы-же отдыха
друзья проводятъ вмѣстѣ и тогда они ведутъ безконечныя бесѣды о прошломъ и будущемъ, особенно о будущемъ, т. к. мысль Бланки, жизнь ко­
тораго всегда, какъ-бы забѣгала впередъ, постоянно устремлялась въ бу­
дущее. Они совершаютъ прогулки на поля, въ лѣса по направленію къ
Мандинъ и Кламаръ, но Бланки обычно торопитъ скорѣй вернуться домой.
Онъ предпочитаетъ свою улицу въ Парижѣ, свою комнату и дружескія
бесѣды въ ней.
Предъ нимъ воскресаютъ образы былого.— Ему вспоминается послѣднее посѣщеніе театра: это было пятьдесятъ лѣтъ назадъ, послѣ 1 8 3 0 года,
когда онъ вмѣстѣ со своей женой былъ въ Итальянскомъ театрѣ. Онъ
часто говорилъ о своей женѣ. Однажды, когда къ нему пришелъ Эдуардъ
Вальянъ, онъ сказалъ ему, что величайшее счастье въ жизни человѣка
борьбы— быть любимымъ и знать, что въ минуты неувѣренности и опа­
сности за тебя бьется вѣрное сердце.
12-го декабря онъ былъ на публичномъ собраніи въ залѣ высшей
школы вмѣстѣ съ Луизой Мишель, 17-го въ залѣ Р иволи, утомленный до
того, что ему было трудно говорить; 27-го онъ выступалъ на собраніи въ
Гренель. Домой онъ вернулся поздно ночью, около 2-хъ часовъ, съ трудомъ найдя карету. Онъ подымается по лѣстницѣ и входитъ къ Гранже,
который его поджидалъ. Онъ садится, бесѣдуетъ со своимъ другомъ, разсказываетъ ему про собраніе. Затѣмъ онъ поднимается и нропзноситъ ни­
сколько безсвязныхъ словъ. Гранже удивленно слушаетъ и всматривается
въ него. Бланки дѣлаетъ шагъ впередъ, остается на мгновеніе неподвижнымъ п падаетъ...— Другъ подымаетъ его, беретъ на руки словно ребенка
и бережно укладываетъ въ постель. Бланки, пораженый параличемъ, остается
съ неподвижнымъ взглядомъ, безъ словъ и движенія— смерть простерла
надъ нимъ свою руку.— Гранже посылаетъ за докторомъ, а г-жа Антуанъ
бодрствуетъ у постели того, кто ничего больше не видитъ и не слышитъ,
кто уже вступплъ въ царство неизвѣстнаго.
Когда пришелъ врачъ, онъ констатировалъ приливъ крови къ мозгу.

Все было испы тано— но безрезультатно— въ теченіе 5 дней параличъ про­
грессировалъ, его хрупкое тѣло боролось со смертью.
Онъ не узнавалъ больше ни сестры, ни бодрствовавшихъ надъ нимъ
друзей: Гранже, Курнэ, Вальянъ, Клемансо. Нечувствительный ни къ к акамъ возбуждающимъ средствамъ, не приходя въ сознаніе Огюстъ Бланки
умеръ 1 января 1 8 8 1 года въ 9 часовъ 1 3 минутъ вечера, 7 6 лѣтъ отъ
роду. Такъ погибла эта сила, угасъ этотъ благородный духъ, перестало
биться это чудное сердце.
CCL.
Три дня леж алъ онъ въ скромной комнатѣ, на своей маленькой желѣзной кровати, окруженный цвѣтами, лавровыми и дубовыми вѣнками ,
золотыми пальмовыми вѣтвями. Съ его свѣтлаго и улыбающагося лица сняли
хорошо удавшійся гипсовый слѣпокъ.
5-го января онъ былъ погребенъ. З а гробомъ его сынъ Эстевъ ш елъ
подлѣ сестры и брата умершаго г-жи Антуанъ и Ж ерома-Д оминика—
Бланки.
Вся революціонная партія была на лицо, провожая его со своими зн а­
менами, вѣнками иммортелей и девизами. К акое-то странное чувство охва­
тило весь Париж ъ. Толпа, которая не шла за живымъ Бланки, повалила
за мертвымъ. З а траурной колесницей, по всему пространству бульваровъ—
И тальянскаго, Сенъ Марсель, Опиталь, Аустерлицъ и Контрескорнъ, по Б а сгильской площ ади и улицѣ Рокеттъ густыми колоннами двигалась въ печальномъ шествіи 100-ты сячн ая масса народа. Траурныя лошади, везшія
бренные останки Бланки, врѣзывались въ толпу, точно морскіе кони въ
бурныя волны...
Чувство горькой печали и суровой красоты проявилось въ этомъ стеченіи
народа, который повернулся, наконецъ, въ сторону того, кто всю жизнь
провелъ въ одиночествѣ.
CCLI.
Нѣкоторое время спустя послѣ смерти Бланки искусство увѣковѣчило
его память. Скульпторъ Далу отлилъ изъ бронзы статую Бланки, которая
была помѣщена на надгробномъ камнѣ. Онъ изображенъ въ позѣ умираю­
щ аго мученика съ изможденными страданіемъ чертами лица, а его худая
рука какъ-бы судорожно хватается за перо. Сочувствующій посѣтитель

мѣста его погребенія въ раздумьи остановится предъ этой замученной
силой, предъ этамъ побѣжденнымъ побѣдителемъ въ жизненной борьбѣ,
который покоится подъ своимъ металлическимъ саваномъ, съ терновымъ
вѣнкомъ надъ головой. Сюда каждогодно, въ день его смерти, собираются
его друзья, никогда не со мнѣвавшіеся въ немъ ученики и товарищи по
дѣлу. И въ то время, когда- праздная толпа наполняетъ улицы, а усталые
труженики отдыхаютъ за стаканомъ вина въ кабачкахъ, его вѣрные
друзья скромно чествуютъ намять того, который и до сихъ поръ живетъ
среди нихъ подъ ласкатольнымъ и почтеннымъ именемъ „Старика". Рѣдко
удается кому-либо, умирая, оставить по себѣ среди живыхъ такую неизгла­
димую память и такое глубокое уваженіе.
Будучи активнымъ борцомъ революціи, дважды осужденнымъ на смерть,
проведшимъ свою жизнь въ тюремномъ заключеніи, ссылкѣ и изганіи,
Бланки навсегда запечатлѣлъ въ сердцахъ людей свой мученическій образъ
борца за благо народа.
CCLII.
Нашъ трудъ имѣетъ цѣлью возстановить образъ Бланки въ его истинномъ свѣтѣ. Его несчастіе состояло въ томъ, что за инсургентомъ, полптикомъ и конспираторомъ не видѣли человѣка. Современники знали только
Бланки, оклеветаннаго его врагами. И даже теперь многіе-ли знаютъ
поэта-автора „Вѣчности звѣздныхъ міровъ", стратега, который заранѣе
предсказывалъ весь ходъ осады Парижа, политическаго дѣятеля, который
благо родины ставилъ выше партійныхъ разсчетовъ, человѣка рѣшительнаго, способнаго выработать планъ дѣйствій и привести его въ исполненіе? Но злоба его враговъ и сектанская исключительность друзей толк­
нули его на путь заговорщической дѣятельности. Это было роковымъ
обстоятельствомъ его жизни.
Этотъ человѣкъ отказывался быть ученикомъ или руководителемъ какойлибо соціалистической секты. Онъ высказывалъ мнѣнія въ родѣ слѣдующихъ: „Политическая экономiя есть сводъ законовъ ростовщичества"...
„Бѣднякъ является неизбѣжнымъ дополненіемъ богача"... Коммунизмъ не
можетъ быть водворенъ однпмъ ударомъ"... и т. п.
Онъ ставилъ формы будущаго общества подъ вопросомъ. Свой планъ
организаціи правительства тогдашней Франціи онъ выражалъ двумя словами
„Диктатура Парижа". Онъ былъ и остается глубокимъ критикомъ соціальной жизни и если потомство сохранить о немъ память какъ о вождѣ, ко-

торый не привлекъ въ ряды своей арміи широкихъ массъ народа, то всетаки онъ является лучшимъ выразителемъ политики своего вѣка. Онъ —
сынъ своего времени. И можно-ли упрекать его въ томъ, что въ мрачное
время реставраціи и іюльской монархіи онъ былъ дѣятелемъ тайныхъ революціонныхъ обществъ и держался заговорщ ической тактики?
К акъ только республика торжествовала, онъ измѣнялъ методы борьбы
я являлся убѣжденнымъ сторонникомъ широкой политической дѣятельности.
Онъ былъ главной жертвой тайныхъ обществъ и возстаній. И онъ муже­
ственно пилъ до дна горькую чашу страданій, подносимую мстительными
врагами. Но кромѣ того онъ часто былъ жертвою зависти и невѣж ества
плохихъ союзниковъ. И, конечно, не безъ угрызенія совѣсти, напр., ЛуиБ ланъ присутствовалъ на похоронахъ Бланки, а М артенъ Бернанъ соз­
нался, что его обвинители были слишкомъ легкомысленны и недобросовѣстны.
Но зло было совершено. Чѣмъ дальше я подвигался въ изученіи жизни
Бланки, тѣмъ болѣе убѣждался, что Барбе и его друзья были главными ви­
новниками многихъ несчастій его судьбы и за это они понесутъ заслуж ен­
ную отвѣтственность предъ судомъ исторіи. Ихъ враж дебность выбила Бланки
изъ нормальной колеи пути развитія его генія.

CCLIII.
Предъ нами жизнь великаго человѣка. Но я не задавался цѣлью пи­
сать апологію конспиратора и предводителя возстаній, а хотѣлъ возстановить его истинный образъ, такъ какъ злоба враговъ сдѣлала пзъ него
кровожадное чудовище.
Смерть Бланкп сдѣлала его достояніемъ исторіи. И безпристрастное
изученіе его жизни выясняетъ, сколько энергіи, красоты и независимости
духа проявлялось въ немъ. Для удостовѣренія этого были-бы достаточны
свидѣтельства хорошо знавш ихъ его лично близкихъ друзей. Но кромѣ
того имѣются его литературные труды, его рѣчи предъ судомъ и въ народныхъ собраніяхъ, его „Отечество въ о п а с н о с т и ,„Вѣчность звѣздныхъ
міровъ“ и все, написанное имъ въ тюрьмахъ Дуленъ, на „Прекрасномъ
О стровѣ", въ Кортѣ, св. Пелагеи, Торо и Клерво, что въ скоромъ вре­
мени будетъ на печатано в еще болѣе выяснитъ потомству его свѣтлый
образъ, запечатлѣнный на многочисленныхъ чудныхъ страницахъ его про­
изведенiй, въ глубокихъ мысляхъ его возвышеннаго ума.
Н аконецъ, предъ нами его жизнь, которая сама по себѣ является див­

ной поэмой страданій и подвиговъ самопожертвованія. Онъ посвятилъ эту
жизнь цѣликомъ служенію духовнымъ интересамъ, онъ презрѣлъ матеріальныя выгоды, чѣмъ и навлекъ на себя подозрѣніе и ненависть людей,
неспособныхъ возвыситься до служенія общему благу. Его ненавидѣли за
его бѣдность и непреклонную послѣдовательность убѣжденій. Всѣ, построившіе личное благополучіе на сдѣлкахъ съ совѣстью, были неумолимо строги
къ Бланки.
Они употребляли всѣ силы и средства, чтобы погубить его. Они тер­
зали его всю жизнь, но были не въ силахъ побѣдить. Они могли властво­
вать надъ его тѣломъ, но его духъ, оставался непобѣдимымъ. Онъ, какъ
„возставшій“ Бодлера, на вой толпы озлобленныхъ враговъ гордо восклицалъ: „Нѣтъ, я не хочу!“
Въ самомъ себѣ онъ находилъ всегда неприступное убѣжище, гдѣ
оставался непреклоннымъ и свободнымъ.
Поэтому нашъ скромный трудъ, несмотря на его несовершества, мо­
жетъ явиться только посильнымъ чествованіемъ памяти Бланки и его дѣятельности. Нѣтъ, эта сверхчеловѣческая жизнь добровольнаго мученичества
и беззавѣтнаго самопожертвованія не можетъ остаться безслѣдной. Она ли­
шила его личныхъ радостей существованія, заставила его выпить до дна
горькую чашу страданій и враждебности современниковъ. Но высокій примѣръ общественнаго служенія данъ разъ навсегда.
Въ жизни Бланки уживались рядомъ готовность переносить личныя
страданія и неукротимая жажда борьбы съ угнетателями трудящихся массъ.
Его безграничная готовность къ самопожертвованію ставитъ его имя
на ряду съ величайшими мучениками исторіи, а его непоколебимая рево­
люционность являлась двигателемъ историческихъ событій. Онъ не искалъ
личнаго счастья и награды при жизни. Какъ нравственная личность онъ
является даже болѣе великимъ, чѣмъ мученики и святые историческихъ
религій, шедшіе на муки и смерть въ твердой надеждѣ на загробную
жизнь и вознагражденіе послѣ смерти.
Онъ-жe гордо переносилъ удары судьбы безъ всякой надежды на рай­
ское блаженство. Бланки является новымъ героемъ исторіи, мученикомъ за
соціальные идеалы и счастье человѣчества на землѣ.
(1886—1896 г.г.).