Text
                    Пулитцеровская премия 2010 года
1
Дэвид Хоффман “Мертвая рука”
David E. Hoffman The Dead Hand
The Untold Story of the Cold War Arms Race and its Dangerous Legacy
Дэвид Хоффман
“Мертвая рука” Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие
издательство астре ль
УДК 94(100) ”19 70/8 о”
ББК 63.3(0)63
Х85
Перевод с английского Антона Ш и р и ко в а
Художественное оформление и макет Андрея Бондаренко
Хоффман, Д.
X 85 “Мертвая рука”: Неизвестная история холодной войны и ее опасное наследие / Дэвид Хоффман; пер. с англ. — М.: Астрель: CORPUS, 2011. — 736 с.
ISBN 978-5-271-36946-9 (ООО “Издательство Астрель”)
В документальном триллере “Мертвая рука”, посвященном истории холодной войны 1970—8о-х, американский журналист Дэвид Хоффман дает читателю возможность заглянуть по обе стороны железного занавеса и ощутить царившую там атмосферу паранойи. Опираясь па уникальные архивные документы и свидетельства очевидцев, автор рассказывает о “неизвестных солдатах” той войны и объясняет, почему, несмотря на развал СССР, в ней не оказалось ни победителей, ни побежденных. Это история о том, как некогда могущественная империя превратилась в подобие супермаркета, который торгует обогащенным ураном и штаммами смертельно опасных бактерий и не знает отбоя от покупателей — террористов и авторитарных режимов.
Дэвид Хоффман был спецкором газеты Washington Post в Белом доме во времена Рейгана и главой московского бюро этого издания в 1995—2001 годах. Он один из самых авторитетных американских журналистов, пишущих о внешней политике, автор книги “Олигархи: богатство и власть в новой России”.
УДК 94(ioo)”i97o/8o”
ББК 63.3(0)63
ISBN 978-5-271-36946-9 (ООО “Издательство Астрель”)
© David Е. Hoffman, 2009
© А. Шириков, перевод на русский язык, 2011
© А. Бондаренко, оформление, 2011
© ООО “Издательство Астрель”, 2011
Издательство CORPUS
Содержание
Пролог...........................................13
Введение.........................................29
Часть пеовая
Глава 1. На грани войны......................49
Глава 2. Военные игры .......................91
Глава 3. Военный психоз.....................106
Глава 4. Бактериологический кошмар..........142
Глава 5. Фабрика сибирской язвы.............175
Глава 6. “Мертвая рука”.....................195
Глава 7. Снова утро в Америке...............210
Часть вторая
Глава 8. “Так дальше жить нельзя”...........223
Глава 9. Год шпиона.........................250
Глава ю. Щиты и мечи........................267
Глава 11. Дорога в Рейкьявик................305
Глава 12. Прощай, оружие....................348
Глава 13.	Микробы, газ и секреты..........381
Глава 14.	Потерянный год..................401
Глава 15.	Величайший прорыв...............419
Глава 16.	Год опасностей..................458
Часть третья
Глава 17. Великое разоблачение............483
Глава 18. Ученые..........................511
Глава 19. Откровения......................524
Глава го.Обещание Ельцина.................538
Глава 21. Проект “Сапфир”.................556
Глава 22. Лицом к лицу со злом............581
Эпилог ...................................... 599
Благодарности.................................612
Примечания .................................. 616
Предметно-именной указатель...................704
Разрешения на использование текста и фотографий.. 656
Посвящается моим родителям Говарду и Беверли Хоффман


Место действия "Мертвой руки",
Атлантический
ркеан
Норвегия
ФРГ
Польша
море
Чернобыль
Оболенск
.о Москва
Серпухов-15
Киров
Украина
Арзамас-16
р. ДшЯр
Челябинск
Ставрополь
Байкал
Степногорск
Турция
Иркутск
Семипалатинск
Сирия
!понирк
А,рал\
qcпииск^с
Усть-Каменогорск
Монголия
Сары-Шаган-
КНД!
'Возрождения
Ирак
Алма-Ата
Афганистан
Пакистан
Саудовская Аравия
Матиаса
Руста (1987)
KAL 007
Маршрут авиалайнера (сентябрь 1983 года)
SoCfnp4H.0-Сибирское
' Приблизитесь-, место захор.оц ядерных отход{
ПрИВОЛЬНОе Капустин Яр
Ox dm с ко е .море
Румыния/4. Киев
^Нидерланды 
Дания
Пермь' 1"Грот'
Маршрут уДадожско^Онежское
Форос
Дача Михаила
Горбачева- •-
Разработка ядерного оружия
Захоронения ядерных отходов Разработка биологического оружия Пусковые установки
Командные пункты и элементы системы раннего оповещения
Казахстан Павлодар.
Владивосток
Швеция
.и о р е Лаптевых
Тихий океан
Новосибирску' эасноярск
'КолЫ Зима’
Берингов пр-в
Великобритания
Северное море
u ерное Т Л веР. Кры^ .
• ЯНта
< .	А'! Финляндия
ijfc. Хельсинки Д
• Нижний Тагил
• Свердловск
Челябинск-70	Место всвышКи-сибирской язвы в 197^ году
расноярский< здар
Мерто -лерёхвата KAL 007
Баренцево .и оре
RC-135	.
Маршрут Т *
Наука подвела нас к точке, в которой мы мсикем ждать победы над болезнями иИаже приближения к пониманию сути самой жизни. Мы расщепили атом и высвободили такую мощь, которой обладают, вероятно, только солнце и звезды. Мы использовали эту энергию для того, чтобы убивать; теперь же мы готовимся использовать знание о болезня'х, чтобы превратить их в оружие.
Теодор Розбери “Мир или мор: что такое биологическая воина и как ее предотвратить" (1949)
Пролог
i. Тайна одной эпидемии
У вас умирают пациенты? — спросил Яков Клипницер у Маргариты Ильенко, позвонив ей в среду 4 апреля 1979 г®да. Ильенко была, главврачом свердловской больницы №24. Из этого медицинского учреждения на сто коек пациентов часто направляли в более крупную больницу №20, которую возглавлял Клипницер.
Он столкнулся с двумя необычными случаями смерти от чего-то, похожего на тяжелую форму пневмонии. “Эти двое — ваши”, — сказал он Ильенко. Нет, ответяяа она, о летальных случаях ей не известно. На следующий день Клипни-цер позвонил снова: “У вас кто-нибудь умирает?” У него были новые умершие предположительно от пневмонии1. “Да кто же сейчас умирает от пневмонии?” — не поверила Ильенко.
Однако вскоре люди начали умирать и в больнице №24. Их привозили на скорой помощи и личных автомобилях. Они страдали от высокой температуры, головной боли, кашля, рвоты, озноба и боли в груди. Они ковыляли по коридорам и лежали на каталках. Заведующая приемным отделени-ем больницы №20 Роза Газиева заступила на дежурство в ночь с 5 на 6 апреля. “Те, кто после оказания первой помощи почувствовал себя лучше, пытались даже дойти до дома... Но их по-Т°м Находили на улице — люди просто теряли сознание”, — ВсПоминает она. Газиева пыталась сделать одной из больных
15
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
ПРОЛОГ
искусственное дыхание, но она умерла: “За ночь — четыре трупа. Еле дождалась утра. Перепугалась страшно”.
Утром 6 апреля Ильенко примчалась в больницу, бросила сумку в кабинете, надела белый халат и отправилась в отделение. Один пациент поднял голову — и умер. “Мертвые, живые — все вперемешку. Какой-то кошмар. Что-то пошло не так, совсем не так”, — вспоминала она.
Смерть быстро настигала свои жертвы. Ильенко сообщила в районный отдел здравоохранения, что у нее чрезвычайная ситуация. Ее уведомили, что всех пациентов будут принимать в инфекционном корпусе больницы №40. “Инфекция!” — это известие распространилось мгновенно, а с ним пришел и страх. Некоторые сотрудники отказались приходить на работу, а те, кто был уже в больнице, не хотели идти домой, чтобы не подвергать родных риску. Затем в больницу №20 явились дезинфекторы в защитных костюмах. Они все поливали хлоркой — это стандартное средство дезинфекции. “Выглядело это все ужасно, — вспоминает Ильенко. — Когда люди их увидели, началась паника”1.
Свердловск с населением 1,2 млн человек был десятым по величине городом СССР и одним из главных центров советского военно-промышленного комплекса. Оружейная, сталелитейная и обрабатывающая промышленность и, возможно, лучшие факультеты машиностроения достались Свердловску в наследство от сталинской попытки модернизировать экономику во время Второй мировой войны и после нее. С 1976 года регионом руководил Борис Ельцин, молодой амбициозный первый секретарь обкома КПСС.
Больницы №20 и №24 находились в южной части Свердловска. Среди деревянных домиков то тут, то там стояли серые пятиэтажки, магазины и школы. В Чкаловском районе, где располагалась больница Маргариты Ильенко, был и керамический завод — похожее на огромную пещеру здание с высокими окнами, где сотни людей работали посменно.
Примерно на расстоянии километра к северо-западу от больницы стоял военный городок №32: база, где размещались две танковые дивизии, а по большей части — жилье. По соседству с ней находился секретный военный институт микробиологии. Военный городок №19 (Свердловск-19), где были расположены лаборатория, исследовательский и опытный центр смертельно опасных патогенов, в том числе сибирской язвы, подчинялся 15-му Главному управлению Минобороны. В понедельник 2 апреля 1979 года ветер с утра до раннего вечера дул от Свердловска-19 в сторону керамического завода2.
В Свердловске-19 работали круглосуточно, в три смены. Там экспериментировали с бактериями сибирской язвы и производили дозу за дозой это биологическое оружие. Бактерии выращивали в сосудах с питательной средой, затем извлекали из жидкости и высушивали, превращая в порошок, пригодный для распыления в виде аэрозоля. Сотрудники городка регулярно проходили вакцинацию: их работа была связана с большим риском.
Сибирская язва — инфекционное заболевание с частым смертельным исходом, которое возникает, когда споры Bacillus anthracis попадают в организм через кожу, дыхательные пути или пищевод. Бактерии размножаются и выделяют токсины, которые могут быстро вызвать смерть, если больной не получит медицинской помощи. “Сибирской язвой” это заболевание называют из-за того, что когда бактерия попадает в организм через порез, в месте проникновения на коже образуется язва с черным содержимым. Естественным путем бацилла чаще всего распространяется через контакт с зараженными животными, обычно травоядными — коровами, козами и овцами, — которые поглощают споры бактерий из почвы. Для людей опасна легочная форма болезни: попадание спор в легкие может привести к смерти, если вовремя не заняться лечением. Один грамм субстанции сибирской язвы содержит около триллиона спор. Эти споры, не имеющие цвета и запаха, чрезвычайно устойчивы и могут сохранять свои свойства в течение пятиде
16
17
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
ПРОЛОГ
сяти лет, а то и дольше. Именно поэтому сибирская язва оказалась весьма эффективным средством биологической войны. По некоторым оценкам, если рассеять 51 кг спор сибирской язвы по ветру на линии около двух километров над городом с 500 тысячами жителей, то 125 тысяч будет заражено, 95 тысяч из них — умрет3.
До сих пор неизвестно, что именно произошло в военном городке №19. Есть версия, что сотрудники лаборатории сняли отработанный фильтр вентиляционной системы и вовремя не заменили его. В результате споры сибирской язвы попали в атмосферу4.
В деревнях к югу от военного городка гибли овцы и крупный рогатый скот. Сибирская язва в прошлом встречалась в сельской местности, хоть и не была там широко распространена. Примерно в это же время начали болеть и люди. Первые записи о поступивших больных датированы 4 апреля — тогда Клипницер позвонил Ильенко. “Вот что нам показалось странным: умирали в основном мужчины, женщин среди больных было немного — и ни одного ребенка”, — говорила она5. Ильенко начала записывать имена, возраст, адреса и возможные причины смерти, но она не понимала, что происходит и почему.
Десятого апреля, когда ситуация обострилась, в больницу №40 пригласили Фаину Абрамову, патологоанатома на пенсии, преподавателя Свердловского медицинского института. Ее попросили провести вскрытие 37-летнего пациента, умершего в выходные. Он проходил служб)7 в военном городке, вернулся домой в соседнюю деревню и вдруг, безо всякой причины, заболел. Абрамова, преданный своему делу профессионал, была озадачена. У пациента не было классических симптомов гриппа и пневмонии. Но вскрытие обнаружило поражение лимфатических узлов и легких. Абрамова также заметила, что погибший перенес множественные
мелкие кровоизлияния в мозг: об этом говорил характерный темно-красный цвет мозговых оболочек, именуемый “красным чепцом” или “шапочкой кардинала”6. “Мы стали думать о том, какие еще болезни вызывают подобные патологии, — вспоминает она. — Мы заглянули в справочники. Похоже, это была сибирская язва”.
Тем вечером Абрамова была на вечеринке вместе со своим протеже, патологоанатомом Львом Гринбергом. Гринберг, темноволосый молодой человек, носил бороду и очки с толстыми стеклами. Пока они танцевали, Абрамова шепнула Гринбергу, что утром проводила вскрытие и поставила диагноз: сибирская язва. Новость поразила его. “Я спросил: откуда в нашем богом забытом Свердловске сибирская язва?” — вспоминал он позднее.
На следующий день Гринберг увидел все собственными глазами. Его направили в больницу Ильенко. “Я увидел ужасную картину, — рассказывает он. — Три женщины, у них были одинаковые симптомы — острые геморрагические поражения легких и лимфатических узлов, кровотечение в ткани лимфатических узлов”. Абрамова забрала образцы и материалы вскрытия.
О вспышке заболевания узнали в Москве. Поздно вечером и апреля Владимир Никифоров, начальник отделения инфекционных заболеваний Центрального института усовершенствования врачей при больнице имени Боткина, прибыл в Свердловск. В город также приехал Петр Бургасов, замминистра здравоохранения СССР, который в 1950-х работал в военном городке №19. В два часа дня 12 апреля Никифоров собрал докторов, имевших отношение к делу,, и попросил их представить свои наблюдения и результаты вскрытия. Абрамова выступила последней. Она сказала: это сибирская язва.
Никифоров — выдающийся ученый, изучавший сибирскую язву на протяжении всей своей карьеры, — заявил, что согласен с ней. Но откуда она взялась? Бургасов заявил, что источником было зараженное мясо из деревни, находящейся
18
19
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
ПРОЛОГ
в пятнадцати километрах от города. Никто больше не решался говорить откровенно. Никто не знал наверняка, и неопределенность была пугающей.
Жителям Чкаловского района сообщили: нужно внимательно следить, чтобы им не попалось зараженное мясо. Началась массовая вакцинация; согласно записям Ильенко, в следующие несколько дней прививки получили 42065 человек. Были распространены большие листовки, датированные 18 апреля и призывавшие людей не покупать мясо у частных торговцев, следить за симптомами сибирской язвы (головная боль, лихорадка, озноб и кашель, затем боли в животе и высокая температура) и не забивать животных без разрешения7. Местные пожарные бригады отмывали здания и деревья, милиция отстреливала бродячих собак, а немощеные улицы спешно покрывали асфальтом.
Двадцатого апреля Ильенко записала: “358 человек заболело. 45 — умерло. 214 — в больнице №40”. От нее не требова ли сдать записи, и она хранила их дома. Сорок пять умерших в больнице — это далеко не все жертвы; в целом от сибирской язвы погибло более шестидесяти человек.
Ветер постоянно дул в одном направлении, и он пронес споры к югу от Свердловска-19, на керамический завод, где работало 2180 человек. Главный инженер Владлен Краев был на работе, когда началась вспышка болезни. Краев вспоминал, что на заводе был установлен большой вентилятор: он засасывал наружный воздух, закачивал его в печи и позволял проветривать помещение. В течение нескольких недель умерло восемнадцать человек. В целом кризис продолжался семь недель — дольше, чем можно было ожидать, учитывая, что инкубационный период сибирской язвы составлял, согласно учебникам того времени, от двух до семи дней8.
Гринберг вспоминал, что Никифоров принял необычное решение: приказал вскрывать все трупы, несмотря на то, что постановление правительства запрещало вскрывать тела жертв сибирской язвы, чтобы бактерии не могли распростра
няться. Гринберг и Абрамова работали допоздна, и со временем они начали вести собственные записи на карточках. Иногда они оставляли себе копии официальных отчетов. “Никто не проверял”, — вспоминала Абрамова. Однажды к ним пришел начальник регионального отдела здравоохранения и настоятельно порекомендовал “не особенно об этом распространяться и не обсуждать по телефону”.
Они провели сорок два вскрытия и обнаружили, что сибирская язва поражала легкие и лимфатические узлы. Гринберг говорил, что, по его подозрениям, болезнь передавалась через дыхательные пути, но твердой уверенности у него не было: “Возможно, это было так, однако мы не знали наверняка, да и не так уж много мы об этом говорили. Честно сказать, мы очень устали, это была тяжелая работа, и у нас — у меня, к примеру, — было чувство, что мы работаем в военных условиях. Нас кормили, приносили нам еду в центр в больнице №40. Там было огромное количество хлорки. Каждый день проводили дезинфекцию. После рабочей смены мы каждый день ехали домой на трамвае, и люди отшатывались — так от нас несло хлоркой. Помню, к концу второй недели мы стали задумываться о том, чтобы оставить себе этот материал, сохранить его для изучения”. И хотя это было запрещено, Гринберг убедил своего друеа-фотографа тайно отснять результаты вскрытий на цветную гэдээровскую пленку. Абрамова также сохранила образцы тканей
В мае, когда напряженность пошла на убыль, Никифоров собрал всех, кто работал в больнице, и объявил: источником сибирской язвы было зараженное мясо. Но втайне от других он попросил Абрамову продолжать расследование. Никифоров вел двойную игру. Он был чиновником и должен был демонстрировать свою лояльность. Тем не менее он попросил патологоанатомов спрятать и сохранить свои материалы. Позднее он умер от сердечного приступа. “Мы уверены, что он Знал правду”, — говорил Гринберг9.
Но советские граждане и остальной мир ее не знали.
20
и. Ночной дозор ядерной войны
Пересменка началась в семь часов вечера 26 сентября 1983 года. Подполковник Станислав Петров прибыл в Серпухов-15 — сверхсекретный командный пункт раннего оповещения о ракетном нападении, расположенный к югу от Москвы. Командный пункт получал сигналы от спутников. Петров переоделся в мягкую униформу космических войск СССР. В течение следующего часа он вместе с дюжиной других специалистов задавал вопросы уходящей смене. Затем его люди выстроились в две шеренги и доложили Петрову о готовности к дежурству. Началась двенадцатичасовая смена;10. •*
Петров расположился в удобном вращающемся кресле с подлокотниками. С места, где он сидел, был виден зал командного пункта. Прямо перед ним стояли мониторы и телефоны для связи со штабом. Всю дальнюю стену операционного зала, позади специалистов, сидящих за пультами, занимала большая карта. В центре был Северный полюс. Верхнюю часть карты занимали США и Канада (они были изображены так, как их можно увидеть из космоса, только в зеркальном отражении), нижнюю — Советский Союз. Такой путь предстояло бы пройти ядерным ракетам, если бы их запустили. На карте были обозначены американские базы ракет “Минитмен”. Петров знал, что на этих базах размещена примерно тысяча межконтинентальных баллистических ракет с ядерными боеголовкам^.
22
ПРОЛОГ
способных за тридцать пять минут пересечь Арктику и достичь территории СССР. Поэтому около дюжины сотрудников следили за пультами с одной-единственной целью: обнаружить с помощью спутников запуск ракеты и дать советским лидерам десять-двенадцать минут на принятие решения.
44-летний Петров уже двадцать шесть лет служил в Воору
женных силах и теперь занимал должность замначальника отдела боевых алгоритмов. Он был скорее инженером, чем солдатом. Ему нравился процесс составления логических формул на разных языках программирования, в основе которых лежал английский. Большую часть времени он проводил не в кресле
командира, а за столом в соседнем здании, где анализировал сбои программного обеспечения и занимался его доводкой. Но дважды в месяц он заступал на дежурство, чтобы быть
в курсе происходящего.
Когда Петров впервые оказался на командном пункте (это произошло за одиннадцать лет до описываемого дня) в только что построенном здании, оборудование еще не было распаковано, помещения пустовали. Теперь станция выросла в электронный пульсирующий нервный центр. На орбите над Землей находились семь спутников, следивших за пусковыми площадками американских ракет, обычно по шесть часов каждый. Спутники — цилиндры 1,8 м в длину и 1,5 м в обхвате — отправляли потоки данных на командный пункт11. Мозгом системы был M-ю — лучший суперкомпьютер в Советском Союзе, который анализировал данные, выискивая признаки ракетной атаки.
Спутниковая система была известна как "Око”, но конкретные аппараты Петров знал по номерам — от 1 до 9. Той ночью спутник №5 достиг высшей точки орбиты — 32 км над поверхностью планеты. Он сканировал Землю до самого горизонта, используя инфракрасные датчики. Спутник мог засечь вспышку двигателя ракеты на черном фоне — тонкий трюк, для которого необходимо было развернуть спутник в нужном положении, зафиксировать его », нацелить на даль
23
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
нюю точку, где Земля уходила в космическую тьму. Спутник №5 был самым высокочувствительным из этих аппаратов, но его задачу осложняло время суток. В смену Петрова районы базирования ракет, на которые был нацелен спутник, переходили из зоны дневного света в зону сумерек, и на закате часто возникала туманная, мутная область, сбивавшая с толку спутники и компьютеры. Операторы знали об этом и поэтому очень внимательно следили за экраном.
Обычно каждый спутник “видел” 15—20 подозрительных объектов, и компьютеры в Серпухове-15 анализировали поведение каждого из них, сравнивая данные с известными признаками вспышек от запуска ракет. Если объект не был похож на ракету, программа принималась за новую цель. Компьютер поочередно проверял поступающие из космоса потоки данных. Спутники, кроме прочего, были оснащены телескопами, в которые можно было наблюдать поверхность Земли. Эти резервные данные позволяли наземным операторам визуально обнаружить ракетное нападение. Но изображения были тусклыми: специалистам приходилось по два часа сидеть в темной комнате, чтобы привыкнуть к картинке с телескопа.
Той ночью спутник №5 поставлял больше данных, чем обычно: вместо 15—20 целей он заметил более 30. Петров понял, что это обусловлено повышением чувствительности спутника. Военные внимательно наблюдали за тем, как аппарат достиг апогея орбиты, откуда он должен был следить за американскими ракетными базами. В десять вечера Петров сделал перерыв, чтобы выпить чаю.
Петров и его сотрудники видели множество тестовых запусков с базы ВВС “Ванденберг” в Калифорнии и с мыса Канаверал во Флориде, а также советские тестовые запуски с космодрома в Плесецке. С помощью спутника они могли засечь ракету очень быстро — уже спустя несколько мгновений после того, как она взлетала в небо. Иногда они становились свидетелями неудачного запуска.
24
ПРОЛОГ
В те годы, когда Петров работал в центре раннего оповещения, все делалось в спешке. Спутниковую систему ввели в эксплуатацию в конце 1982 года, хотя она еще не была полностью готова. Петрову и его сотрудникам сказали: это важный для страны проект, не волнуйтесь о возможных недоработках. Их исправят потом, а пока вам надо приспосабливаться. Ищите другой способ сделать свое дело. Петров знал, почему наверху так торопятся. Ракетные базы Соединенных Штатов и Советского Союза всегда находились в состоянии повышенной боевой готовности. На две сверхдержавы в целом приходилось около 18400 ядерных боеголовок в шахтах, на субмаринах в океанских глубинах, на бомбардировщиках. Кроме того, в Европе на линии фронта холодной войны было размещено множество более мелких — тактических — ядерных зарядов. В случае ядерного нападения решение об ответном ударе нужно было принять за считанные минуты, и обе сверхдержавы прилагали колоссальные усилия, чтобы узнать об атаке как можно раньше и выиграть драгоценное время. Если бы страна использовала только наземные радары, не фиксирующие ничего за линией горизонта, то приближающиеся ракеты нельзя было бы засечь до последних 7—ю минут их полета. Используя спутники раннего оповещения, запуск можно было обнаружит!, гораздо быстрее. Американцы уже вывели на орбиту спутники для слежения за советскими ракетными базами, и Советский Союз торопился ответить тем же. Советское руководство спешило построить Серпухов-15 и запустить собственные спутники.
Правивших Советами старцев во главе с генсеком ЦК КПСС Юрием Андроповым (у этого больного, снедаемо-го паранойей бывшего председателя КГБ осенью 1983 года отказала почка) постоянно преследовал страх. Они боялись, что внезапная атака уничтожит их до того, как они покинут Кремль. Если Советы могут быть обезглавлены, то угроза ответного ракетного удара станет попросту неубедительной. Вот почему задача Петрова была столь важна. Спутники, антенны,
25
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
компьютеры, телескопы, карта и центр операций — это был ночной дозор ядерной войны.
Петров слышал разглагольствования в верхах, но не верил, что дело дойдет до прямого столкновения сверхдержав: его последствия были бы слишком разрушительными. Петров считал советских лидеров напыщенными эгоистами. Втайне он относился к партийным боссам пренебрежительно и не принимал всерьез их речи о враждебности Америки. Однако на шумиху последних месяцев трудно было не обращать внимания. В марте президент Рональд Рейган назвал Советский Союз “империей зла”. А всего за несколько недель до того, как Петров заступил на смену, советские ВВС сбили корейский самолет на Дальнем Востоке. Тогда погибло 269 человек.
Петров считал себя профессионалом и гордился тем, что может добиться положительного результата даже в трудной ситуации. Он понимал колоссальную важность своей задачи — в системе раннего оповещения не было места ложным тревогам — и тренировал свою группу, чтобы устранить малейшую возможность ошибки. Но пока они с трудом добивались от системы раннего оповещения правильной работы, с аппаратной частью по-прежнему были проблемы. Система, от которой зависела судьба мира, была подвержена сбоям. Из первых тринадцати спутников, запущенных в период испытаний системы в 1972—79 годы, только семь проработали дольше ста дней12. Их нужно было запускать постоянно: на орбите должно было находиться такое количество аппаратов, которое позволяло бы следить за всеми американскими базами. Нередко передача данных на Землю просто прекращалась.
В 00.15 Петров вздрогнул. Висевшая над залом тонкая панель обычно “молчала”, и никто не обращал на нее внимания. Сейчас на панели горели красные буквы: “запуск”.
Завыли сирены. На карте включилась подсветка одной из американских баз. Взгляды всех сотрудников были прикованы к этой точке. Экраны показывали, что запущена ракета, а главная панель сообщала: высокая надежность данных. Тако
26
ПРОЛОГ
го еще не случалось. Операторы в зале вскочили со своих мест, повернулись и посмотрели наверх, на сидящего за стеклом Петрова. Он был дежурным. Он тоже встал, чтобы они могли видеть его, и начал отдавать приказы. Петров не вполне понимал, что происходит. Он приказал всем сесть и начать проверять данные. Надо было убедиться, что это реальная угроза, а не сбой системы. Полная проверка заняла бы десять минут, но в случае ракетного нападения столько ждать было нельзя. Был ли спутник надежно зафиксирован? Был ли исправен компьютер?
Пока военные искали ответы, Петров изучал мониторы с картинкой, которую давал телескоп. Если ракета и вправду запущена, они бы рано или поздно увидели ее. Куда она нацелена? По какой траектории летит? Но признаков запуска не было. Специалисты, сидевшие в темней комнате и следившие за телескопом, тоже ничего не видели. Компьютерным специалистам нужно было проверить информацию, которую изрыгал принтер. Петров также вглядывался в данные на своем мониторе. Может быть, речь идет о техническом сбое?
А если нет? Петров перебирал варианты. Если ракета всего одна, был ли это случайный, несанкционированный запуск? Он решил, что едва ли. Петров был осведомлен о всех системах блокировки: один человек не смог бы запустить ракету. Даже то, что два офицера сговорились это сделать, казалось невозможным. А если одна ракета все же запущена, что это значит? Так ядерную войну не начинают. Многие годы Петрова учили,, нто ядерная война начнется с массированного ракетного удара. Он повторил про себя: так ядерную войну не начинают.
В одной руке Петров держал микрофон, подключенный к системе внутренней связи командного пункта, в другой — телефон для связи с начальством, контролировавшим всю систему раннего оповещения, в том числе радары. Петрову нужно было быстро прийти к какому-то выводу. Его командиры, естественно, хотели знать, что происходит. Петров не закончил
27
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
собственную проверку, но ждать он уже не мог. Он сдавленно произнес в трубку: “Докладываю: ложная тревога”.
Петров не знал наверняка. Он руководствовался только своим чутьем.
“Принято”, — ответил офицер. Петров с облегчением вздохнул: офицер не спросил почему.
Телефонная трубка все еще была у него в руке, а дежурный офицер еще ждал на линии, когда две минуты спустя Петров опять подскочил в кресле. Панель мигала: запущена еще одна ракета. Затем третья, четвертая и пятая. Система испытывала перегрузку. Дополнительные сигналы вызвали вывод нового предупреждения. На панели зажглись красные буквы: “РАКЕТНОЕ нападение”. Высшее военное командование также получило этот сигнал. Петров был напуган. Он чувствовал, как страх парализует его. Думать надо было очень быстро.
Петров знал, что решения в случае ракетного нападения принимает генеральный штаб. Теоретически именно генштаб должен был руководить ответным ударом, если бы сигнал тревоги подтвердился. Советские ракеты были бы подготовлены к запуску, координаты целей — введены, люки ракетных шахт — открыты. У советских лидеров остались бы считанные минуты, на то, чтобы принять решение.
Сирена выла. Красный сигнал мигал.
Петров сделал выбор. Он знал, что система в прошлом давала сбои; в телескоп ракет не было видно; спутники находились в правильном положении. С радарных станций тоже не было сигналов, подтверждающих приближение ракет. Хотя, возможно, радарам было рано что-то фиксировать.
Петров повторил дежурному офицеру: ложная тревога.
Сообщение пошло по инстанциям.
Введение

Это история о людях — президентах, ученых, инженерах, дипломатах, солдатах, шпионах, политиках и так далее, — пытавшихся затормозить разогнавшийся локомотив гонки вооружений. Ими руководили родившееся из личного опыта проектирования оружия и управления им омерзение перед равновесием, достигнутым посредством устрашения, или ужас перед лицом последствий возможной войны; или же они хотели избавиться от бремени оружия, тяготившего их народы.
В центре этой драмы находились две фигуры — оба романтики, оба революционеры, видевшие растушую угрозу и бросившие вызов существующему порядку. Михаил Горбачев, последний руководитель Советского Союза, питал отвращение к насилию и боролся за открытость и “новое мышление”, надеясь спасти свою измученную страну. Рональд Рейган, сороковой президент Соединенных Штатов, был мастером вести переговоры и идеалистом. Его вера в триумф капитализма и американский гений была непоколебимой. Он мечтал вывести ядерное оружие из употребления раз и навсегда.
Рейган и Горбачев не были одиноки. Угрозу пытались обуздать и многие другие люди — целеустремленные, совестливые, °бладавшие хорошим воображением. Цель этой книги — рас-Казать о том, как подошла к концу гонка вооружений времен
31
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
холодной войны, и о том, какое опасное наследие она оставила, причем показать эту историю с обеих сторон. В прошлом исторические истины слишком часто оказывались в тумане триумфализма американцев, отражавшего одну точку зрения, или же скрывались за пеленой секретности и дезинформации со стороны Москвы. Она маскировала то, что реально происходило в СССР, и то, почему это происходило. Располагая новыми свидетельствами, теперь можно лучше понять дискуссии, разворачивавшиеся за закрытыми дверями Кремля во время бурного правления Хбрбачева. Он искусно маневрировал и улещивал своих противников — глубоко окопавшиеся, мощные силы военно-промышленного комплекса. Он приступил к радикальной смене направления, в котором двигалась страна. Горбачев решил отказаться от многочисленных ракет, вывести Советский Союз из глобальной конфронтации, сократить военные расходы и убрать войска из Европы. Он похоронил масштабные планы советских “звездных войн”, представленные ему инженерами. Новые данные, особенно дневники и документы того времени, позволяют яснее увидеть, как Горбачев и Рейган относились друг к другу, как их взгляды отражались на их действиях, как они боролись со своими внутренними конфликтами, с идеологией и колоссальным недоверием1, чтобы вывести мир из этого многолетнего противостояния.
Хотя основной угрозой в ту эпоху было ядерное оружие, в колбах и ферментерах вызревало еще одно ужасное оружие массового поражения. С 1975 по 1991 год Советский Союз тайно работал над биологическим оружием. Советские ученые ставили генетические эксперименты, пытаясь создать возбудителей неизлечимых болезней. Директора советских заводов были готовы начать производить тоннами микроорганизмы, способные убить миллионы людей. В книге рассказывается об этой подпольной деятельности, в которой России еще предстоит дать отчет.
Повествование о холодной войне чаще всего останавливается на моменте разрушения Берлинской стены в ноябре
32
ВВЕДЕНИЕ
^§9 года, или же на декабре 1991 года, когда в Кремле был спущен советский флаг. Эта книга — попытка заглянутыдтубже.
Книга начинается с описания военного психоза 1983 года — п .иода конфронтации и взаимных угроз. Но, чтобы понять по-настоящему, нам нужно сначала рассмотреть, как сгущались тучи в предшествующие десятилетия. Это было ве-щкое психологическое противостояние, дуэль посредством сдерживания. В битвах холодно»войны между США и СССР атомную бомбу так и не использовали. Однако стороны добивались равновесия путем устрашения, размещая тысячи ядерных боеголовок на ракетах, подводных лодках и стратегических бомбардировщиках. С течением времени угроза росла: стороны изобретали все новые и новые вооружения, придавая им огромную разрушительную силу, обеспечивая скоростную доставку к месту применения, сверхточность и неуязвимость.
По словам Бернарда Броди, одного из первых ядерных стратегов, атомная бомба явилась “абсолютным оружием”, навсегда изменившим облик войны1. Появление бомбы многократно увеличивало шансы на то, что первыми в войне погибнут обычные люди. В исследовании группы гарвардских профессоров 1983 года говорится:|(Впервые в истории ядер-ное оружие предоставляет возможность уничтожить страну, не побеждая в бою и не уничтожая ее вооруженные силы”. Ядерная война шла бы быстрее любой другой войны в истории. Она,закончилась бы через несколько часов. Она могла бы начаться еще до того, как руководители государств получили возможность пересмотреть свои решения или изменить свое мнение. И она могла бы привести к гибели миллионов людей ^Ще ю тог®„ как выяснилось бы, что ее причина — ложная тревога2.
На начальном этапе холодной войны Соединенные Ш га-Угро^;али Советскому Союзу одним разрушительным уда-Р°м, нацеленным на города и промышленные центры. Первые
33
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
американские ядерные бомбы весили тонны, а несли их неповоротливые стратегические бомбардировщики, которым требовалось несколько часов, чтобы достичь цели. Полвека спустя ракета, снабженная боеголовкой, могла пересечь океан за тридцать минут. Контр-адмирал Дж. П. Нанос, директор программы стратегических систем ВМС США, говорил в 1997 году: еейи нарисовать круг с радиусом, равным длине субмарины “Трайдент” — 170 м, — то боеголовки ракеты “Трайдент П” (Dj) можно точно нацелить в этот круг с расстояния четыре тысячи морских миль3. Однако эти достижения по части мощи и точности внушали глубокий ужас тем, кому однажды, возможно, пришлось бы нажать кнопку и запустить эти ракеты.
В США план ядерной войны был впервые разработан в i960 году, в конце срока президента Дуайта Эйзенхауэра. Масштаб “Единого комплексного оперативного плана” приводил в трепет. Имея достаточную фору, США и их союзники могли бы запустить все свое стратегическое ядерное оружие — около 3500 бомб — в направлении СССР, Китая и их сателлитов. Эйзенхауэр направил своего советника по науке Джорджа Кистяковски в штаб-квартиру стратегического командования ВВС на авиабазе Оффут в штат Небраска 3—5 ноября i960 года, чтобы тот изучил только что подготовленный план. Кистяковски доложил, что исполнение плана “приведет к избыточному и нежелательному массовому уничтожению”. Эйзенхауэр признался своему военно-морскому адъютанту, капитану Э. П. Оранду, что предварительные оценки — число предполагаемых целей и “зарезервированных” на каждую из них бомб — “пугают меня до смерти”4.
Президент Джон Ф. Кеннеди был не менее расстроен. После инструктажа по плану войны, прошедшего 14 сентября 1961 года, он заметил госсекретарю Дину Раску: “И мы еще называем себя родом человеческим”5.
Кеннеди и его министра обороны Роберта Макнамару тревожила идея “массированного возмездия”, доставшаяся им от эпохи Эйзенхауэра. Они чувствовали, что угроза одного
34
ВВЕДЕНИЕ
колоссального ядерного удара не вписывалась в ту сложную и многоплановую конкуренцию, которая складывалась между США и СССР (напряженность росла сначала по поводу Берлина, затем в связи с Кубой). Весной-летом 1962 года план войны был пересмотрен. Новый план давал президенту больше выбора и гибкости в организации ядерного нападения,
в том числе возможность оставить часть ракетных сил в ре-зет ве, избегать ударов по густонаселенным центрам и вывести из-под удара отдельные страны. Он был введен в действие незадолго до Карибского кризиса (октябрь 1962 года), и его главной идеей — известной как “стратегия контрсилы” — было на
целить оружие не на города и промышленность, а на советские вооружения. Если представить себе двоих людей, наводящих друг на друга пистолеты с взведенными курками, то суть “контрсилы” заключалась в том, чтобы выстрелом выбить пистолет из рук врага6. Целиться в ракеты казалось более гуманным, чем в города; однако стратегия контрсилы также вызывала ряд тревожных вопросов. Не вырастет ли при этом искушение использовать ядерное оружие — ведь контрсила предполагала возможность ограниченного ядерного удара? Кроме того, можно ли было нанести удар первым, чтобы гарантировать успех? Этот страх — мысль о разоружающем первом ударе, грянувшем как гром среди ясного неба, — преследовал мир еще многие десятилетия.
Хотя Кеннеди хотел пощадить города, Макнамара со временем понял, что невозможно взять на прицел все советское оружие, не запустив очередной дорогостоящий раунд гонки вооружений; это была бы бесконечная эскалация. В итоге Макнамара сменил стратегию на то, что он назвал “гарантированным уничтожением”: требовалось накопить достаточно оружия, чтобы уничтожить 20—25 % советского населения и 5° % промышленной базы СССР. Макнамара ограничился тысячей ракет “Минитмен”. “Главная причина того, что нужно остановиться на 1000 ракет ‘Минитмен’, 41 субмарине ‘Пола-РИс и примерно 500 стратегических бомбардировщиках, —
35
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
это то, что большее количество вооружений не оправдает свою цен)я£, — заклюивии его аналитики. Макнамара надеялся, что СССР тоже перестанет строить новые вооружения7. Один из критиков идеи Макнамары предложил добавить к “гарантированному уничтожению” слово “взаимное”; так родилась идея “взаимного гарантированного уничтожения” (MAD). Для многих американцев именно эта концепция равной уязвимости и взаимного сдерживания стала символом холодной войны8.
Исторический опыт, география и культура США и СССР, попавших в ловушку глобальной конфронтации, радикально различались. Сверхдержавы часто неверно судили о намерениях и действиях друг друга, усугубляя угрозу. Как заметили гарвардские профессора в 1983 году, Соединенные Штаты “не могут прогнозировать действия СССР, потому что у них слишком мало информации о том, что происходит в Советском Союзе; Советы же не могут прогнозировать действия США, потому что информации у них слишком много”.
Старый, но показательный пример — так называемое отставание по ракетам. 26 августа 1957 года Советский Союз объявил о первом запуске сверхдальней межконтинентальной баллистической ракеты, а 4 октября успешно запустил на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли. Следующие четыре года Никита Хрущев запутывал Запад утверждениями о том, что Советский Союз выпускает ракеты “как колбасу”, и что суперракеты поступают в серийное и массовое производство. Во время президентской кампании i960 года Джон Кеннеди поднял вопрос о "отставании по ракетам”, но обнаружил, что его не существует9. Блеф Хрущева скрывал слабость советских вооружений.
Катастрофу еле-эде удалось предотвратить во время Ка-рибского кризиса: в октябре 1962 года Хрущев пошел на огромный риск, разместив на Кубе ядерное оружие и ракеты-
ВВЕДЕНИЕ
гг отИвостояние закончилось, когда оба — и Хрущев, и Кен-недИ___согласились на ограничения. Но этот урок тревожил
светских лидеров, боявшихся американского превосходства, еще долгое время после того, как Хрущев вывел с Кубы вооружения, и после его отставки в 1964 году. С середины 1960-х советские власти стали резко наращивать производство ракет,
•жегодно выпуская их сотнями.
Советский Союз разглядывал мир под совершенно другим углом и рассматривал ядерное оружие как обычный инструмент сдерживания. СССР ответил бы на нападение сокрушительным ударом. Судя по всему, в первые десятилетия холодной войны СССР не принимал идею ограничения вооружений, поддержанную США. Считалось, что использование одной атомной бомбы вызовет эскалацию конфликта, так что Советский Союз готовился к полномасштабной войне10.
В СССР не слишком доверяли американской идее, что взаимная уязвимость обеспечит стабильность. Советские власти боялись, что обе державы будут постоянно состязаться, пытаясь обогнать друг друга, и бросили на это состязание все силы. Когда в начале 1970-х Советский Союз наконец достиг приблизительного паритета с США, мышление стало меняться. Вместо того, чтобы угрожать превентивным ударом, советские
власти взяли на вооружение доктрину ответного удара — подготовки к гарантированному возмездию. В это время они также начали первые переговоры с США о контроле над стратегическими вооружениями, и началась разрядка11.
За наращиванием вооружений в СССР стояла мощная скрытая сила — военно-промышленный комплекс. Леонид Брежнев руководил группой недееспособных стареющих лизоблюдов, опираясь на консенсус, но к середине 1970-х его здоровье стало настолько слабым, что он практически отошел от руководства. Вакш^м заполнили промышленники.
имели огромное влияние на то, какое вооружение будет производиться, — по некоторым данным, даже большее, Чем в°енные. Яркий пример — кульминация напряженно
37
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
го внутреннего конфликта о судьбе следующего поколения межконтинентальных баллистических ракет. В июле 1969 года обеспокоенный Брежнев собрал в пансионате под Ялтой верхушку военного руководства и проектировщиков ракет. Конкуренция привела к тому, что друг против друга выступили два легендарных конструктора — Михаил Янгель и Владимир Челомей. Янгель предложил ракету РС-16 с четырьмя боеголовками, подходящую для новых укрепленных шахт; это решение давало лучшую гарантию ответного удара в случае нападения, но стоило дорого. Челомей вначале предлагал модернизировать свою ракету PC-io, предназначенную для использования в уже существующих, недостаточно укрепленных шахтах. Это решение обеспечивало военных большим количеством дешевых боеголовок — идеальный вариант для превентивного удара. К моменту ялтинской встречи Челомей, однако, сменил тактику и предложил новую ракету РС-18 с шестью боеголовками, которая также требовала строительства новых укрепленных шахт. Главой согласительной комиссии был назначен президент Академии наук Мстислав Келдыш, пользовавшийся доверием Брежнева. На ялтинском совещании он посетовал, что, бросившись строить ракеты, страна даже не определилась со стратегической доктриной: нужно готовиться к превентивному удару или же сохранять силы для возмездия? Но Келдышу не удалось разрешить спор. В итоге были утверждены все три варианта — одно из тех чрезвычайно дорогостоящих решений, которые в конце концов привели СССР к банкротству12.
В 1970-е Соединенные Штаты начали размещать ракеты “Минитмен-3”, способные нести три боеголовки вместо одной. Новое устройство называлось MIRV (разделяющаяся головная часть индивидуального наведения) и позволяло задать каждой боеголовке собственную цель, что привело к очередному резкому наращиванию арсеналов. Советский Союз воспроизвел и даже превзошел эту технологию, начав в середине 1970-х размещение нового поколения ракет наземного базирования.
38
ВВЕДЕНИЕ
них, РС-20, могла нести боевой заряд в семь-восемь Одна
мощнее, чем американские ракеты. И в какой-то момент даже появились планы размещать на каждой гигантской ракете рО 1 о тридцать восемь боеголовок.
Росли не только арсеналы. Увеличивалась и сложность американского плана ведения войны. 27 января 1969 года, через неделю после вступления в должность, президент Ричард Никсон приехал в Пентагон на совещание по поводу “Единого комплексного оперативного плана”. “Оно не вызвало у него энтузиазма”, — вспоминал Генри Киссинджер, тогдашний советник Никсона по национальной безопасности, а позже — госсекретарь. Никсону сообщили, что в случае ядерной войны у него будет три задачи: “Альфа” — удары по наиболее важным военным целям; “Браво” — удары по второстепенным военным целям; “Чарли” — удары по промышленным объектам и городам. Если бы президент приказал атаковать группам “Альфа” и “Браво”, города избежали бы удара. Если бы ударили все три группы, началась бы тотальная война. Но в случае реальной угрозы перед Никсоном бы встал куда более сложный — умопомрачительно сложный — выбор. На основе трех основных задач были выстроены пять вариантов нападения и около 90 более мелких вариантов11. и мая 1969 года Никсон побывал на воздушном
командном пункте управления в чрезвычайной ситуации — это был набитый коммуникационным оборудованием “Бо-инг-707” — и принял участие в тактических упражнениях по отработке действий в случае ядерной войны. Глава его администрации Гарри Р. Халдеман записал в дневнике: “Довольно-таки страшно. Они провели все разведывательные и операционные брифинги — с обрывами связи и т. д„ чтобы все выглядело реалистично”. Халдеман добавил, что Никсон задавал множество вопросов о нашем ядерном потенциале и ° том, сколько людей он способен убить. Он определенно волнуется, что решения о гибели целых миллионов можно Принимать так беспечно”14.
39
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
Те же страхи преследовали и советских лидеров. В1972 году генеральный штаб представил политическому руководству анализ возможной ядерной войны в случае, если первый удар нанесут США. Военные сообщили: мощь советских вооруженных сил снизится в тысячу раз, 8о миллионов граждан погибнет, 85 ^промышленности будет уничтожено. По словам присутствовавшего на совещании генерала Адриана Данилевича, Брежнев и премьер-министр Алексей Косыгин были явно напуганы услышанным. Затем были запланированы три запуска межконтинентальных баллистических ракет с боеголовками-пустышками. В ходе этих упражнений Брежневу предоставили кнопку, которую он должен был нажать в нужный момент. Министр обороны Гречко стоял рядом с Брежневым, а Данилевич — рядом с Гречко. “Когда пришло время нажать кнопку, — вспоминал Данилевич, — Брежнев был явно потрясен и бледен, его руки дрожали, и он несколько раз просил у Гречко подтверждения, что это не приведет ни к каким реальным последствиям”. Брежнев повернулся к Гречко и спросил: ‘Вы уверены, что это только учения??.15
В 1969 году Никсон, осознавая непомерную силу ядерного оружия, решил, что Соединенные Штаты должны отказаться от биологического оружия. В 1972 году более семидесяти стран, включая СССР и США, подписали конвенцию о бактериологическом и токсинном оружии” — документ на четырех страницах, запрещающий разработку и производство биологического оружия и средств его доставки. Договор вступил в силу в 1975 году. Однако Советский Союз вскоре нарушил условия договора. Брежнев утвердил секретный план тайного расширения советской программы бактериологического ору-
Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их ликвидации. — Здесь и далее в тексте — примечания переводчика и редакторов. Примечания автора даны в конце книги.
40
ВВЕДЕНИЕ
пол прикрытием гражданских предприятий. Советская грамма росла и расширялась, став еще одной неприглядной стороной гонки вооружений.
Конвенция о бактериологическом оружии была принята на пике разрядки — политики Никсона, направленной на то, чтобы опутать СССР сетью новых международных соглашений и договоренностей, делающих холодную войну более предсказуемой и не столь страшной. Центральным пунктом разрядки было подписание Никсоном и Брежневым договора ОСВ-1 в Москве 26 мая 1972 года. Самой важной частью этого соглашения было ограничение количества баллистических акет, действительно закрывшее перспективу дорогостоящей гонки вооружений в сфере противоракетной обороны16. Но что касается наступательных вооружений, межконтинентальных ракет, разрушительная сила и размеры которых росли, то договор ОСВ-1 был, по сути, временной мерой. Он заморозил число пусковых установок — наземных и на подводных лодках — с обеих сторон, но не определил точно, на каком уровне нужно заморозить число ракет или боеголовок. Основным аргументом при подписании ОСВ-i и вообще в ходе разрядки было то, что важно достичь не столько равного числа ракет и пусковых установок, сколько общего стратегического баланса, а с этой точки зрения позиции сторон были примерно равны. г : есть если бы Соединенные Штаты остановили процесс создания новых ракет, то и Советы, вероятно, последовали бы за ними. Киссинджер говорил: “И один из вопро-
I который мы должны задать себе как стране, это — что та-к с, во имя господа, стратегическое превосходство? В чем его значение — политическое, военное, — при таких масштабах? 410 Нам с этим делать?”17
из ^Олитнка Разрядки забуксовала в конце 1970-х, отчасти за страхов Запада, что Советский Союз стремится к страте-ому превосходству. Небольшая группа консервативных
41
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
специалистов по оборонной политике и стратегов-“ястребов” в США забила тревогу. Альберт Уолстеттер из Чикагского университета опубликовал серию статей, в которых ставил вопрос: возможно ли, что разведывательные службы США недооценили советские военные расходы и скорость модернизации вооружений? Бывший министр обороны Пол Нитце, в течение целого поколения считавшийся одним из “мудрецов” в правительстве США и руководивший переговорами по ограничению вооружений ОСВ-1, в январе 1976 года опубликовал в журнале Foreign Affairs статью. Он предупреждал: Советский Союз не удовлетворен паритетом в сфере ядерных вооружений, он “будет и дальше стремиться к ядерному превосходству — не просто количественному, но такому, которое позволит теоретически добиться победы в войне”18.
Это мнение — что Советский Союз стремится к превосходству над Соединенными Штатами, готовится вступить в ядерную войну и выиграть ее — невозможно было доказать, но на фоне глубокой неуверенности, последствий Вьетнамской войны и Уотергейтского скандала оно стало утверждаться в США. В 1976 году ЦРУ организовало удивительное соревнование, чтобы проникнуть в советские замыслы. Были созданы две отдельные группы для оценки имеющихся данных; в первую входили аналитики ЦРУ (“Команда А”), во вторую — сторонние специалисты (“Команда Б”). Обе группы получили одинаковые исходные материалы. “Командой Б” руководил гарвардский профессор истории Ричард Пайпс, давний и яростный критик коммунизма. В “Команду Б” вошли критики политики разрядки, ранее предупреждавшие, что СССР стремится к военному превосходству. Работа завершилась в ноябре. В отчете “Команды Б” недвусмысленно говорилось: Москва вступила на опасный путь и жаждет превосходства, а ЦРУ недооценило эту угрозу. Советские руководители “не мыслят категориями ядерной стабильности, взаимного гарантированного уничтожения или стратегической достаточности, а думают над тем, как эффективно вести ядерную войну”19.
42
ВВЕДЕНИЕ
Доклад “Команды А” нс был настолько тревожным, plo мнению этой группы экспертов, Советский Союз, может, еЛ бь1 иметь превосходство и возможность вести ядер-И ХО к*
вОйну, но эта цель не была практической и реалистичной. Итоговый годовой доклад разведки строго следовал позиции “Команды А” — что Советский Союз “не может быть уверен в дальнейших действиях США и в том, насколько его собственный стратегический потенциал в будущем будет соотноситься со стратегическим потенциалом США’’. Один из высокопоставленных чиновников госдепартамента был еще более осторожен. Советские лидеры, заявил он, “не ставят в качестве практической задачи достижение в обозримом будущем таких позиций, которые можно было бы охарактеризовать как обеспечивающие победу или выживание в войне”20.
Как выяснилось в последующие годы, многие оценки “Команды Б” были преувеличенными. Ее заключение пре
увеличивало и точность советского оружия, и темпы модернизации вооружений. Но в то время эти выводы выглядели зловеще и стали еще одним гвоздем, заколоченным в гроб разрядки. В июле 1977 года Пайпс опубликовал в журнале Commentary статью “Почему Советский Союз думает, что может вступить в ядерную войну и выиграть ее”. Вскоре после окончания работы “Команды Б” Нитце, Пайпс и другие участвовали в создании организации “Комитет по существующей опасности” (Committee on Present Danger), которая должна была подать публике сигнал тревоги о наращивании вооружений в СССР. В правление организации вошел бывший губернатор Калифорнии Рональд Рейган, имевший президентские амбиции и пользовавшийся поддержкой консервативных экономистов, общественных де-ятелей и военных. В 1977—79 годах “Комитет” протестовал против проходивших тогда переговоров ОСВ-2: организа-КИе РаСПРОСТРаняла карты, где были отмечены американс-города, которые могли быть уничтожены одной-единс-пной советской ракетой РС-2021.
43
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука"
Советское руководство во главе с больным Брежневым в этот период совершило грубую ошибку, начав размещать в Европе РСД-ю “Пионер” — новое поколение ракет средней дальности. В СССР будто бы не понимали, что этот шаг вызовет негативную реакцию Соединенных Штатов и их союзников. НАТО ответило предложением о переговорах и планами разместить в Европе в качестве противовеса ракеты “Першинг-2” и крылатые ракеты наземного базирования. Начиналась новая гонка вооружений. Еще одним просчетом Москвы стало вторжение в Афганистан в декабре 1979 года. Тогда президент Джимми Картер, подписавший договор ОСВ-2 вместе с Брежневым, отозвал этот договор из сената. Разрядка закончилась.
Летом 1980 года Картер стоял перед перспективой конкуренции с Рейганом на президентских выборах; надвигалась и новая напряженность в отношениях с Москвой. Картер утвердил две секретные директивы, касающиеся ядерной войны. Директива №58, подписанная 30 июня, предполагала создание программы стоимостью в миллиарды долларов по защите президента и других высших должностных лиц от ядерного нападения. Директива №59, подписанная 25 июля, ввела в действие пересмотренный и расширенный перечень целей, которые президент мог выбрать для нанесения удара в случае начала ядерной войны. В центре нового плана было уничтожение советского политического руководства, а также удар по военным целям и объектам ВПК; план предусматривал возможность и ограниченных ядерных ударов, и затяжного конфликта. Картер приказал провести модернизацию сетей связи и спутников, чтобы, когда начнется обмен ядерными ударами, президент мог выбирать цели в реальном времени. По словам высокопоставленного офицера Пентагона, директива № 59 была подготовлена в том числе и для того, чтобы довести до советских руково-
44
ВВЕДЕНИЕ
цтелей: Америка поместила их лично в перекрестие прицела.22
К 1982 году объединенный стратегический арсенал двух верХдержав обладал разрушительной силой миллиона Хиро-с11м Но даже располагая столь колоссальным арсеналом, руководит6-7™ СССР боялись, что ракетная атака обезглавит страну и они не успеют ответить. Они разработали планы системы, гарантирующей удар возмездия. По первоначальному плану эта система, известная как “Мертвая рука”', должна была работать полностью автоматически: -компьютер сам принял бы решение о запуске. Но затем советское руководство утвердило модифицированный вариант системы: решение о запуске всех ракет наземного базирования должна была принимать небольшая команда дежурных офицеров, оставшихся в круглом бетонном бункере глубоко под землей. Система прошла полное тестирование в ноябре 1984 года и была введена в действие несколько месяцев спустя. На пике недоверия между сверхдержавами одна из них построила машину Судного дня.
Эта книга основана на личных интервью, мемуарах, дневниках, публикациях СМИ и архивных материалах. Бесценным источником оказалась коллекция внутренних документов Оборонного отдела ЦК КПСС. Документы отдела, впервые опубликованные в этой книге, проливают новый свет на решения и образ мысли главных деятелей советского государства в эпоху 1орбачева. Они показывают, как Горбачев противостоял генералам и могущественным представителям ВПК, а также как Советскому Союзу удавалось скрывать свою бактериологическую военную программу. Бумаги эти собрал Виталий таев, по образованию — конструктор воздушных аппаратов Ракет. В 1974 году Катаева перевели из ракетного комплекса
В
российской терминологии — система “Периметр”. Название “Мертвая Ук-1 прижилось в США и вообще на Западе. — Прим. пер.
45
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
в Днепропетровске в аппарат ЦК, где принимались главные решения. Там он проработал почти два десятка лет. Катаев вел дневник и сохранял кипы оригинальных документов. Катаев хорошо знал и сами ракеты, и их разработчиков, и руководителей страны. Как и многие другие участники этой истории, он на собственном опыте узнал, что гонка вооружений превратилась в состязание излишеств.
После распада Советского Союза в 1991 году практически мгновенно возникли новые неожиданные угрозы. Старые поезда везли ядерные боеголовки из Восточной Европы и Средней Азии назад в Россию; тонны высокообогащенного урана и плутония лежали на складах безо всякой охраны; микробиологи и конструкторы ядерных бомб находились в отчаянном положении. В этой книге рассказывается, как отдельные люди пытались воспользоваться моментом и остановить опасность. Они не всегда добивались успеха. Оружие, способное уничтожить цивилизацию, это наследие холодной войны, все еще с нами. “Мертвая рука” нашего времени, этот смертоносный арсенал, по-прежнему угрожает миру, хотя его создатели давно ушли в небытие.
Часть первая
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
Глава 1
На грани войны
Тридцать первого июля 1979 года Рональд Рейган прошел через пару толстых дверей, способных выдержать взрыв мощностью двадцать пять тонн тротила, и попал в центр объединенного командования воздушнокосмической обороны Северной Америки (NORAD). Здесь, внутри горы Шайенн, штат Колорадо, скрывались залы и туннели общей площадью 18 ооо м2. Они были окружены гранитной стеной толщиной более боо м, способной защитить от прямого попадания атомной бомбы. Пятнадцать помещений внутри комплекса были построены из стальных пластин и стояли на 1319 гигантских пружинах, каждая весом почти полтонны, которые должны были смягчить удар. Этот комплекс, построенный в начале 1960-х, был нервным центром системы спутников и радаров, следящих за возможным ядерным нападением1.
Рейган, который добивался выдвижения от республиканцев в 1976 году, но проиграл Джеральду Форду, готовился снова состязаться за президентский пост. Он прилетел из Лос-Анджелеса, чтобы пройти инструктаж о ядерном оружии. еигана сопровождали Мартин Андерсон, политический советник его кампании, а также Дуглас Морроу, сценарист пР°Дюсер, знавший Рейгана с голливудских времен (это он Редложил будущему президенту осмотреть комплекс)2. Ан-н вспоминал, что когда они стояли у северных ворот,
49
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
ведущих в туннель длиной в полкилометра, комплекс не произвел на них особого впечатления. Но оказавшись в глубине горы и приглядевшись к огромным взрывостойким дверям, они прониклись колоссальным масштабом этого сооружения.
Сотрудники провели для гостей брифинг о том, как соотносится ядерный потенциал Соединенных Штатов и Советского Союза, и показали командный центр — комнату с огромной электронной картой Северной Америки. Андерсон поинтересовался у генерала ВВС Джеймса Хилла, командующего комплексом: что произойдет, если советская ракета РС-20 ударит в нескольких сотнях метров от командного центра? Советский Союз уже разместил эти ракеты, а обновленная модель РС-20 проходила летные испытания. “Она размажет нас”, — отозвался Хилл. В этот момент, вспоминал Андерсон, по лицу Рейгана пробежала тень недоверия. Дискуссия продолжалась, и гости спросили, что случится, если СССР выпустит хотя бы одну ядерную ракету, нацеленную на американский город. Хилл ответил: “Мы получим сигнал сразу после запуска, но к тому времени, когда мы сможем предупредить руководителей города, у них останется десять-пятнадцать минут. Это все, что мы сможем сделать. Мы не можем остановить ракету”.
Во время полета назад в Лос-Анджелес Рейган был глубоко озабочен. “Он не мог поверить, что у Соединенных Штатов нет защиты против советских ракет”, — вспоминал Андерсон. Рейган медленно покачал головой и сказал: “Мы потратили столько денег, у нас есть все это оборудование, и мы ничего не можем сделать, чтобы остановить летящую на нас ядерную ракету”. Он задумался над дилеммой, с которой президент США мог столкнуться в случае ядерного нападения. “У него будет только два варианта, — произнес Рейган, — нажать кнопку или не делать ничего. Оба не годятся. У нас должен быть какой-то способ защиты”3.
Рейган был ярым антикоммунистом и придерживался жесткой консервативной позиции по оборонным вопросам. ЛетоМ
50
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
года в обращении, записанном для ряда американских
ганций, он высказался против нового договора ОСВ-Р^тверждая, что тот выгоден Советскому Союзу4. Но его со-етники чувствовали, что если на пороге новой президентской ь пании Рейган будет открыто говорить о ядерном оружии и войне, он может испугать избирателей. Об этом риске говорилось в меморандуме, который Андерсон подготовил в начале августа, спустя несколько недель после поездки в центр NORAD. К этому моменту в кампании Рейгана участвовали несколько приглашенных экспертов по обороне и внешней политике. Единственным постоянным советником был Андерсон — консервативный экономист из Гуверовского института’, взявший тогда отпуск. В десятистраничном меморандуме №3 “Внешняя политика и национальная безопасность” он попытался описать способ говорить о ядерной стратегии так, чтобы не перепугать избирателей.
Андерсон понимал, что жесткие взгляды Рейгана на обо
рону с точки зрения политики считались минусом. Люди считали, что он — не очень опытный политик, который способен устроить второй Вьетнам. Но, добавил Андерсон, сейчас ситуация значительно изменилась. Причина заключалась в том, что растущая военная мощь СССР все чаще воспринималась как “прямая и реально существующая угроза национальной безопасности США”. Андерсон предупреждал: Рейгану не стоит касаться этой темы. Нужно было найти способ опереться на текущие настроения, но при этом не запугивать избирателен слишком агрессивной позицией — это нецелесообразно”.
В разделе “Национальная оборона” Андерсон набросал три варианта ведения кампании. Первый — выступать за тот кУрс, которЬ1М уЖе шли Соединенные Штаты, полагаясь на договор ОСВ-2, г ‘попытаться примирить нас с Советским Сою-
’ снискав его расположение”. Андерсон отмел этот вариант
Уверовский институт изучения войны, революции и мира — исследова-ром в И ЦентР Стэнфордского университета, основанный Гербертом Гуве-
51
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
как “опасное безрассудство”. Второй вариант — доказывать, что Соединенные Штаты должны наращивать вооружения параллельно с Советским Союзом, что резко увеличило бы оборонные расходы. Но и у этого подхода были серьезные недостатки, отмечал Андерсон: он мог вызвать у избирателей неприязнь. “Существенное увеличение потенциала наступательных ракетных вооружений США будет слишком сильным и эмоциональным политическим вопросом, особенно для кампании Рейгана”, — предупреждал Андерсон. Он предложил Рейгану третий вариант: создание “защитного ракетного комплекса”. Андерсон понимал, что системы противоракетной обороны были вне закона с момента подписания договора об ограничении баллистических ракет 1972 года; но, по его словам, “возможно, пришло время пересмотреть эту концепцию”. Андерсон утверждал, что противоракетная оборона будет “гораздо более привлекательным вариантом для американского народа”, чем ядерное возмездие и ответный удар5.
Но, невзирая на рекомендации, изложенные в меморандуме № з, в ходе кампании, развернувшейся в следующие пятнадцать месяцев, Рейган ничего не говорил о противоракетной обороне. Тема была слишком деликатной. Заявление на эту тему стало частью политической платформы республиканцев, но не было включено ни в стандартную агитационную речь Рейгана, ни в основные выступления по вопросам внешней политики.
При этом Рейган придерживался радикального мнения насчет ядерного оружия: он мечтал его ликвидировать. Доктрина “взаимного гарантированного уничтожения” вызывала у него отвращение6. Рейгану также чрезвычайно не нравилась идея, что ему как президенту в случае кризиса придется принять решение о применении ядерного оружия. Он боялся, что ядерные взрывы приведут к концу света, и подчеркивал свою веру в библейский рассказ о дне Страшного судя-“Клянусь, я верю, что Армагеддон уже близок”, — записал он в дневнике в 1981 году в день, когда Израиль разбомбил7 ираЮ
52
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
кий ядерный реактор’. В ящике стола Рейгана хранился набор точек 13 на 8 см. На одной из них была цитата из речи пре-зИДента Эйзенхауэра за мирный атом, произнесенной в ООН в taj3 году. Эйзенхауэр поручился, что Соединенные Штаты ‘посвятят все свои помыслы отысканию путей, по которым чудодейственная сила человеческой изобретательности была бы направлена не к смерти, а к сохранению жизни”7 8 *.
Рейганом руководили и другие убеждения. В фильме
1940 года “Убийство в воздухе” он сыграл роль агента секретной службы Басса Бэнкрофта, который останавливает шпиона, пытавшегося завладеть “лучом смерти”, способным сбивать самолеты’. Это, конечно, была фантазия, ио Рейган глубоко верил в американские технологии и их способность решать насущные
проблемы — еще с тех времен, когда он продавал продукцию General Electric со слоганом: “Прогресс — вот наш главный продукт”. Кроме того, Рейган, восприняв идеи своего друга Лоренса Бейленсона, юриста и основателя Гильдии киноактеров, не доверял договорам с Советским Союзом. В книге утверждалось, что государства соблюдают договоры только в той мере, в какой это соответствует их интересам10. При этом опыт работы в Гильдии убеждал Рейгана, что он хороший переговорщик; он был уверен, что если у него получится воззвать к гуманизму советских руководителей, он сможет их переубедить.
Все эти идеи уживались в голове Рейгана. У него была поразительная способность придерживаться множества различных позиций одновременно, при необходимости подчеркивая или скрывая их. Стереотипное представление о Рейгане как о жестком идеологе не объясняет все эти зигзаги, эту столь важную для его личности готовность легко переключаться. В 1980 году он вел борьбу за президентский пост, опираясь на аргумент, что стране нужен прорыв в военной сфере, включая модернизацию ракет, бомбардировщиков и подводных ло
7 июня 1981 года израильские истребители нанесли удар по иракскому ре-
актору Осирак”. Комплекс был сильно поврежден. Погибло одиннадцать
человек. —Прим. пер.
53
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
док, переносивших ядерные ракеты. Но он никак не упоминал о собственной идее, что ядерное оружие необходимо ликвидировать. Великий переговорщик не стал делиться своей мечтой о мире без атомной бомбы. Когда Рейган в частных беседах говорил о запрете ядерного оружия, его советники не понимали, что с этим делать. “Никто в нашем избирательном штабе не выдвигал серьезных возражений против его идеи о сокращении запасов ядерных вооружений, — вспоминал Андерсон, — но, с другой стороны (и это непросто признать бывшему участнику кампании), никто не верил даже в малейшую возможность такого поворота событий. И когда Рейган начинал говорить о своей мечте, что когда-нибудь мы будем жить в мире, где вообще нет ядерных ракет, — ну, мы просто улыбались”.
По тактическим соображениям Рейган в 1980 году сосредоточился на двух темах, рассуждать на которые можно было без особого политического риска: возражения против договора ОСВ-2; предупреждение, что Советский Союз стремится к военному превосходству11. Он озвучил беспокойство Нитце, Уолстеттера, Пайпса и других экспертов о том, что Советы открывают “окно уязвимости” для Соединенных Штатов. В обращении к участникам конференции ветеранов зарубежных войн 18 августа 1980 года в Чикаго Рейган процитировал замечание Нитце (и согласился с ним), что кремлевские руководители “не хотят войны; они хотят заполучить весь мир”. И прибавил:
По этим причинам они перенесли значителвную часть своих военных расходов на стратегические ядерные программы. Таким образом, баланс смещается не в нашу пользу, и так будет и дальше, если мы будем следовать курсом нынешней администрации. Советы хотят мира и победы. Мы должны понимать это и понимать, что это значит для нас. Они стремятся к такому превосходи, тву в военной мощи, которое в случае конфронтации поставит нас перед неприемлемым выбором: покориться или вступить в конфликт12.
54
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
^внаЯ ностальгия Рейгана по 1950-м, эпохе американского ли-гва, его бархатный голос, слегка откинутая назад голова, бак>Щееся морщинистое лицо, старомодные костюмы — все это говорило избирателям о его целеустремленности и неисправимом оптимизме. Это было очень кстати в тот момент, когда американцев одолевали сомнения и тревога. 4 ноября
года, за девять дней до того, как Рейган формально выдвинул свою кандидатуру на пост президента, иранские студенты захватили посольство США в Тегеране и взяли американцев в заложники. В декабре Советский Союз вторгся в Афганистан. Избиратели почувствовали усталость — от Вьетнамской войны, Уотергейта, инфляции и дефицита энергоносителей. От президента Картера они слышали о том, как важны самопожертвование и дисциплина; Рейган, напротив, предложил им видение будущего без границ, надежду на то, что времена изобилия могут вернуться13.
С оптимизмом Рейган смотрел и на соперничество с Советским Союзом. Он верил, что коммунизм и социализм
уступят американской мечте. Если другие рассматривали Советский Союз как досадный, но неизбежный фактор и несокрушимый бастион, то Рейган предвидел безжалостную борьбу за изменение статус-кво. “Великие успехи капитализма дали нам мощное оружие в нашей битве против коммунизма — деньги, — вспоминал позднее Рейган. — Русские никогда не выиграли бы гонку вооружений; мы бы в любом 'случае опережали их по расходам”14 В своей речи перед избирателями в 1980 году он объявил, что хочет “показать на примере величие нашей системы и силу американских идеалов”:
Правда заключается в том, что нам ничего так не хотелось бы, как увидеть русский народ, .живущий свободно и с достоинством, вместо того, чтобы быть запертым на задворках истории, как сейчас. Величайшая ошибка марксистско-ленинской философии заключается в том, что она считает себя “волной будущего . Все в этой философии примитивно: принуждение вместо
55
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука"
свободной инициативы; насилие вместо закона; милитаризм вместо торговли; строительство империи вместо самоопределения; роскошь для избранных за счет множества других. Ничего подобного мы не видели со времен феодализма.
Описание Рейганом советской системы как отсталой и репрессивной было точным. Но его аргументы содержали и скрытое противоречие. Как Советский Союз мор. представлять настолько серьезную угрозу, если он был столь примитивным и гнил изнутри? Как мог поддерживать глобальную гонку вооружений, если советские люди проводили жизнь в очередях? Многие в то время предлагали такой ответ: у советских военных было право первыми распоряжаться ресурсами страны, и поэтому оборонный сектор мог жировать, в то время как остальная часть страны бедствовала. Это было правдой; сверхмилитаризация советского государства съедала изрядную долю ресурсов. Но правдой было и то, что во многих случаях гниль проникла и в военную машину. Для Советского Союза уже подходило время расплаты. И даже если Рейган не видел всех деталей, он, похоже, очень хорошо представлял общую картину: система была шаткой и уязвимой.
Советские лидеры не доверяли Картеру. Их реакция на приход к власти Рейгана оказалась просто параноидальной. На первой пресс-конференции, которую Рейган дал в качестве президента, его спросили, согласен ли он, что Кремль все еще “склонен к доминированию в мире, которое может привести к продолжению холодной войны”, или же что “разрядка все же возможна при других обстоятельствах”. Рейган ответил, что разрядка — это “улица с односторонним движением, которую Советский Союз использовал в своих целях”. Он добавил: советские лидеры “публично заявляли, что единственная мораль, которую они признают — это та, которая будет способствовать их делу, то есть они оставляют за собой право на любое преступление, на любую ложь, на обман; мы руководствуемся другими стандартами. Я думаю, что нужно помнить это, если вы имеете с ними дело, даже во время разрядки”.
56
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
Анатолий Добрынин, бывший посол СССР в Вашин-вспоминал, что советские руководители больше всего делали сохранить стратегический паритет, который, как они считали, удалось достичь в конце 1970-х. “При всей революционной риторике, — заметил Добрынин, — они ненавидели перемены”- Они хотели добиться своего рода военной разрядки, даже если бы вопрос о политическом сотрудничестве не сто-ял __но эра разрядки уже закончилась. Рейган в нее не верил.
“Оглядываясь назад, я понимаю, что в тот момент мне было сложно представить что-то худшее, чем Картер, — говорил Добрынин. — Но вскоре стало ясно, что в плане идеологии и пропаганды Рейган оказался куда хуже”15.
Тем не менее в первый год пребывания Рейгана на посту президента Советский Союз не был в числе его приоритетов; этот год был посвящен тому, чтобы заставить конгресс
одобрить снижение налогов, сокращение бюджетных расходов и перевооружение в сфере обороны. Рейган был уверен, что прежде чем уделять серьезное внимание взаимодействию с СССР, Соединенные Штаты должны были сначала приступить к демонстративному наращиванию вооружений. Рейган возобновил работу над бомбардировщиком B-i, остановленную Картером, потребовал ускорить введение нового режима базирования для новой ракеты наземного базирования MX, а также создание новой баллистической ракеты “Трайдент п” (D-j), запускаемой с субмарин и обладавшей большей точностью и дальностью. Кроме того, Рейган одобрил секретный план агрессивных морских и воздушных учений США, в сценарии которых в качестве цели был обозначен Советский Союз. Директор ЦРУ Уильям Кейси начал активнее проводить тайные операции по всему миру с целью блокировать деятельность Советов. А вот с развитием дипломатических отноше-сверхдержав Рейган не спешил: он не встречался и не разговаривал с советскими руководителями.
Пережив 30 марта 1981 года попытку покушения (в Рей-ана выстрелил Джон Хинкли-младший около отеля “Хилтон”
57
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
в Вашингтоне), президент задумался о том, что он в состоянии сделать для прекращения гонки вооружений. “Возможно, то, что я оказался так близко к смерти, внушило мне Мысль — я должен сделать все возможное за те годы, которые отвел мне Господь, для устранения угрозы ядерной войны; возможно, это было причиной, в силу которой я был пощажен”, — вспоминал он позднее. В первую же неделю после выхода из больницы он взял свой желтый блокнот и написал — прямо от руки — письмо Брежневу. Будучи еще в пижаме и халате, Рейган отдал его своим советникам 13 апреля, госдепартаменту письмо не понравилось, и там его переписали, превратив в сухое, холодное послание. Рейгану не понравился переработанный вариант, и в итоге Брежнев получил два письма: одно — формальное, другое — собственноручно написанное Рейганом16. Джеймс Бейкер, который тогда был главой администрации Рейгана, вспоминал, что в этом письме был “весь Рейган: проповедь, в которой заявлялось, что Советы неправы во всем — в экономике, в политике, в международных отношениях, — и что Соединенные Штаты все делают правильно. Как будто президент думал, что Брежнев, может, просто не знает об этом, а если узнает, то возьмется за ум”17. Брежнев, по замечанию Добрынина, ответил “в стандартной полемической форме, подчеркивая разногласия”, даже не пытаясь внести что-то личное. Сам Рейган вспоминал, что ответ Брежнева был “ледяным”18.
Во время экономического саммита в Оттаве 19 июля 1981 года французский президент Франсуа Миттеран передал Рейгану сногсшибательную новость. Французы завербовали агента в Москве — ему дали кодовое имя Farewell (“Прощание*’), — и он открыл им целый кладезь информации. Полковник Владимир Ветров был инженером, и его задача заключалась в оценке данных, собранных подразделением научно-технической разведки КГБ — Управлением “Т”. Оно отвечало за поиск и похищение на Западе новейших технологических разработок-
58
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
СпеЦПОДРазДеление КГБ, известное как “Линия X”, занима-ось собственно похищениями. Ветров, выразивший желание помочь Западу, смог тайно сфотографировать около четырех тысяч документов КГБ, связанных с этой программой”. После азговора Миттерана с Рейганом материалы были переправлены вице-президенту Джорджу Бушу-старшему, а затем, в августе, попали в ЦРУ.
Досье “вызвало настоящую бурю”, вспоминал Томас Рид, ывшин офицер Пентагона, который позднее работал в Совете по национальной безопасности при Рейгане: “Документы... раскрывали масштабы советского проникновения в лаборатории, правительственные органы и на заводы США и других западных стран”19.
Ветров раскрыл имена более двухсот сотрудников “Линии х”, прикомандированных к десяти резидентурам КГБ.
“Прочитав эти материалы, я понял, что мои худшие кошмары стали явью, — сказал чиновник Белого дома Гас Вайс. — С 1970 года ‘Линия х’ завладела тысячами документов и образцов продукции — в таком количестве, что, похоже, советский военный и гражданский сектор во многом основывали свои исследования на западных разработках, особенно американских. Наша наука укрепляла их национальную оборону”20.
Но вместо того, чтобы вывести на чистую воду и выслать представителей “Линии х”’”, Рейган утвердил секретный план использования досье агента Farewell для экономической войны с Советским Союзом. План состоял в том, чтобы “скармливать Советам технологии, которые через определенное время будут самоуничтожаться. Вайс поделился этой идеей с Кейси, а тот — с Рейганом. ЦРУ стало сотрудничать с американской промышленностью, чтобы модифицировать продукты, которые планировалось передать КГБ — в соответствии с советс-Ким списком покупок”. “Испорченные компьютерные чипы
т>
етР°в впоследствии был арестован и приговорен к смертной казни за шпи-’Лед. Приговор приведен в исполнение 23 февраля 1985 года. —Прим. пер.
екоторых все же выслали на родину. — Прим. пер.
59
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
попали в советскую военную технику, дефектные турбины были установлены на газопроводах, а полные ошибок чертежи позволили нарушить работу химических предприятий и тракторного завода, — рассказывал Вайс. — Пентагон передал недостоверную информацию, касающуюся самолетов-невидимок, космических аппаратов и тактических самолетов”.
В самом верху списка пожеланий советского руководства значилось нефтяное и газовое оборудование. Советскому Союзу требовались сложные системы управления, чтобы автоматизировать работу клапанов, компрессоров и хранилищ для крупного нового трубопровода в Европу. Технологию нельзя было купить в Соединенных Штатах, так что КГБ заказал ее кражу у канадской фирмы. Однако ЦРУ по наводке Ветрова модифицировало канадское программное обеспечение, чтобы через некоторое время оно пошло вразнос, сбросив настройки скорости клапанов и насосов, создав слишком сильное давление на швы и стыки трубопровода. В конце концов система взорвалась. “Результатом стали самый масштабный взрыв неядерного происхождения и самая крупная огненная вспышка, какую когда-либо видели из космоса”, — вспоминал Рид. Взрыв в тот день, по его словам, вызвал немалое беспокойство американских чиновников, но затем на заседании Совета по национальной безопасности Гас Вайс зашел в зал и попросил коллег “не беспокоиться”. Взрыв стал одним из первых плодов конфронтации эпохи Рейгана".
Советские руководители занервничали. В 1981 году они поняли, что Соединенные Штаты подключились к одной из самых секретных военных линий связи, соединяющей военно-морские базы с командованием на Дальнем Востоке. Американские подводные лодки поместили подслушивающее устройство в Охотском море (операция Ivy Bells). Возможно, советские власти получили сигнал тревоги, когда разведывательная субмарина “Сивулф” случайно опустилась прямо
Речь идет о взрыве на газопроводе УреЖой-Сургут-Челябинск летом О2 года. — Прим. пер.
6о
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
кабель. Кроме того, в 1980 году Рональд Пелтон, работав-На в Агентстве национальной безопасности, начал продавать ССср информацию о Ivy Bellslx. Узнав о прослушке, Советы тправили корабль в Охотское море, обнаружили сверхсекрет-а тггтпойство и подняли его со дна. Ошибиться было невоз-НОС ) г
0. на одной из деталей значилось: Собственность пра-вительства США”22.
В мае 1981 года Брежнев, выступая с речью на крупной конференции КГБ в Москве, осудил политику Рейгана. Драматическое выступление прозвучало из уст председателя КГБ Юрия Андропова, объявившего, что новая администрация США активно готовится к ядерной войне. Он сказал, что теперь существует возможность нанесения Соединенными Штатами первого удара и что важнейшим приоритетом советских шпионов должен быть сбор информации о ядерной угрозе со стороны США и НАТО. Андропов объявил, что КГБ и ГРУ (советская воен
ная разведка) запускают новую программу сбора разведывательных данных по всему миру под кодовым названием РЯН (ракетно-ядерное нападение). ГРУ было ответственно за мониторинг западных приготовлений к первому удару, тогда как задачей КГБ было оповестить Советы о том, что Соединенные Штаты
и их союзники приняли такое решение. Первые инструкции резиденты КГБ получили в ноябре 1981 года23.
Будучи пцезидещтом, Рейган не носил ни кошелька, ни денег, ни водительских прав, “ни ключей в карманах — только секретные коды, способные привести к уничтожению большей части мира”, писал он в своих мемуарах. Он носил в кармане пиджака маленькую карточку с пластиковым покрытием; на ней “были перечислены коды, которые я должен был отправить в Пентагон для подтверждения, что это действительно президент Соединеиных Штатов приказывает бросить в бой ядерное оружие”. В чрезвычайной ситуации Рейган должен зыбрать варианты реакции на ядерное нападение. “Но все
61
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
произошло бы так быстро, что я задумывался, останется ли в кризисной ситуации время для планирования и размышлений, — говорил он. — Русские иногда держали неподалеку от нашего восточного побережья субмарины с ядерными ракетами, способными превратить Белый дом в кучу радиоактивных обломков за шесть или восемь минут. Шесть минут на то, чтобы решить, как ответить на сигнал на экране радара и нужно ли начинать Армагеддон! Как мог кто-либо разумно рассуждать в такой момент?”
В начале 1982 года Рейгану довелось ближе познакомиться с этими неприятными вариантами. Ричард Аллен, его советник по национальной безопасности, ушел в отставку, и Рейган обратился к своему близкому другу Уильяму Кларку, который при нем был исполнительным секретарем Калифорнии, а позднее — судьей Верховного суда штата. Рейган и Кларк любили ездить верхом по калифорнийским холмам. В Белом доме Кларк производил сильное впечатление — он носил темные костюмы и дорогие, ручной работы черные ковбойские сапоги. Кларк работал заместителем госсекретаря в 1981 году, однако в целом имел мало опыта в сфере национальной безопасности. Зато он пользовался доверием Рейгана и разделял его консерватизм, как и твердые антикоммунистические взгляды.
Став советником по национальной безопасности, Кларк привел с собой в Белый дом Томаса Рида. Тот когда-то разрабатывал ядерное оружие в Ливерморской национальной лаборатории им. Лоуренса в Калифорнии. Он был сотрудником администрации Рейгана в Сакраменто, когда тот в первый раз стал губернатором, и руководил кампанией Рейгана по избранию на второй срок в 1970 году. У Рида был и опыт работы в Вашингтоне: в 1973 году он был директором по связи и системам оперативного управления в Пентагоне, где занимался модернизацией коммуникаций в ядернЬй сфере. Позднее, при президенте Джеральде Форде, он был главнокомандуЮ'
62
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
ВВС. Он отлично понимал механизмы глобальных воен-коммуникаций, связывающих NORAD и другие военные базы с оперативным центром в Пентагоне.
г1опав в Белый дом, Рид забил тревогу. Сеть коммуникаций президента представляла собой настоящую мешанину: телефоны, радиостанции, убежища, строившиеся еще во времена Эйзенхауэра... Когда Рид изучил систему эвакуации прецента в случае ядерной атаки, он встревожился еще больше: ракеты могли долететь до Белого дома еще до того, как президент доберется до вертолета. Директивы Картера, подписаний в 1980 году, требовали обновить систему президентского
оперативного управления и создать координационный совет. Рид стал его председателем, но обнаружил, что директива Картер а увязла в трясине бюрократии, а Министерство обороны воздерживалось от каких-либо активных действий24. Рид говорил: “Система в том состоянии, в каком я ее нашел, была бы обезглавлена в считанные минуты после нападения”.
Этот страх перед потерей лидеров был лишь одним
из многих признаков напряженности, нараставшей между Москвой и Вашингтоном. При столь быстром развитии вооружений один молниеносный .удар мог стереть с лица земли одну из сторон за несколько минут. Американцев беспокоили советские подводные лодки с ядерными ракетами, базировавшиеся неподалеку от восточного побережья США или в Арктике. Советский Союз же тревожили американские ракеты в Европе, способные достичь Кремля. В начале лета 1982 года г :нтагон распространил 125-страничный план в области обороны, рассчитанный на пять лет. План призывал армию США быть готовой к продолжительной ядерной воине и к тому, чтобы обезглавить советское руководство. Документ подчеркивал, что американские вооруженные силы должны быть способны обезвредить все военные и политические структуры Советского Союза (и его союзников)”25.
Советские власти особенно беспокоили ракеты средней Дальности “Першинг-2”, которые Североатлантический аль
бЗ
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
янс готовился разместить в Западной Германии в 1983 году. В Кремле боялись, что эти ракеты способны достичь Москвы, хотя Соединенные Штаты утверждали, что так далеко “Першинги” не летают.
В феврале 1982 года Рид узнал, что в ближайшие недели планируются учения высшего командования в сфере ядерных вооружений. Их целью было проверить способность Национального военного командного центра — оперативного центра в Пентагоне, куда должны были прийти первые сообщения о ядерном нападении из центра в горе Шайенн, — поддерживать работу президента и министра обороны во время кризиса. Рид решил использовать учения как повод вовлечь в работу Рейгана и ускорить реконструкцию допотопной системы. 27 февраля Рид, Кларк и еще несколько сотрудников Белого дома объяснили Рейгану основы: как он будет получать информацию в случае кризиса, как будет обеспечена его личная защита и как он будет отправлять свои сообщения вооруженным силам. “Мы описали, как могут начаться ядерные военные действия, — вспоминал Рид, — и рассказали, каким временем и силами он будет располагать”.
Официально учения Ivy League (“Лига плюща”) начались в понедельник, 1 марта 1982 года, в оперативном центре Белого дома26. Бывший госсекретарь Уильям Роджерс играл роль президента. Дублера ввели для того, чтобы реальный президент Мог со стороны увидеть свою возможную реакцию на реальный кризис. Учения начались с брифинга. Рид вспоминал:
Сотрудник разведки рассказал о боевом составе и дислокации советских войск, а затем системы оповещения начали сообщать об имитационных запусках ракет и прогнозировать последствия взрывов. Через несколько минут экран, установленный в этом тесном подвальном помещении, стал показывать красные точки на карте США. Первые ракеты уничтожили Вашингтон, и пред' полагалось, что брифинг проходит на воздушном командн®^ посту где-то над Центральными равнинами. Прежде чем пр<ри-дент успел глотнуть кофе, карта покрылась красными точкам11.
64
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
Все главные города и военные объекты США были уничтожены, pj тогда, остолбенело и недоверчиво разглядывая все это, он узнал, что советские ВВС приведены в боевую готовность и начинается второй этап ракетного нападения. В следующие полчаса новые красные точки стерли с лица земли выживших и покрыли последние островки в этом красном море.
Во главе стола сидел Роджерс. Рейган — рядом с ним. Роджерс просмотрел план, задавая вопросы о том, какой должна быть ответная реакция американцев, какие варианты возможны и сколько у него есть времени. Рейган сидел, вцепившись в чашку, изумленный внезапностью разгрома27. “Меньше чем за час президент увидел, как Соединенные Штаты Америки исчезают, — вспоминал Рид. — У меня нет сомнений, что в тот мартовский понедельник Рональд Рейган действительно понял, каким может стать ядерное нападение Советского Союза на США”.
В тот вечер Рейган, его советники и несколько высших чинов Пентагона снова собрались в оперативном центре. На этот раз дублера у президента не было. Рейгану предоставили полную информацию о комплексном оперативном плане — секретном плане ядерной войны. Инструктаж касался тех шагов, которые Рейгану пришлось бы сделать. По словам Рида, Рейган мало знал о них, хотя и проходил инструктаж после выборов 1980 года. “Инструктаж был не менее стращ-иым, чем предыдущая презентация, — говорил Рид. — Рейгану стало ясно: одного его кивка хватит, чтобы испарились вся слава имперской России, все надежды и мечты украинских крестьян, все поселения первопроходцев в Казахстане, чтобы были испепелены десятки миллионов женщин и детей, не причинивших абсолютно никакого вреда американским гражданам”.
На третьем совещании, куда были приглашены только арк и Рид, президент отрепетировал выбор тех или иных ариантов, изложенных в военном плане, и ввод идентифика-ного кода с карточки, которую он носил в кармане. Затем
65
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
учения закончились. Но, как говорил Рид, “я не сомневаюсь, что в понимании Рейгана ничего не кончилось”. Учения “стали для него чем-то реальным. Они побудили его сосредоточиться на поиске защиты от этих красных точек”.
В начале 1982 года Рейган приступил к осуществлению радикального плана, позволяющего ударить по Советскому Союзу изнутри. Во время холодной войны, в годы сдерживания еще ни одна американская администрация не пыталась использовать внутреннюю напряженность в СССР в надежде свергнуть режим или спровоцировать его кардинальные перемены28. 5 февраля Рейган — впервые за время своего президентства — потребовал провести анализ хода холодной войны и задач национальной безопасности США. Рид, курировавший работу разных ведомств в ходе этого исследования, говорил, что Рейган решил выйти за рамки прежних допущений. Термины вроде “разрядки”, “сдерживания” и “взаимного гарантированного уничтожения” были отброшены, заметил он, и “холодная война уже не должна была рассматриваться как некое постоянное условие сосуществования, которое следует просто принять как неизбежность, как восход или закат солнца”2’. Для того времени это была весьма дерзкая идея. Джон Льюис Гэддис, профессор Йельского университета и историк холодной войны, вспоминал, что когда Рейган вступил в должность президента, существование Советского Союза казалось незыблемым. “Тогда было не до конца ясно, что приближалось банкротство советской экономики, что Афганистан станет для Москвы чем-то вроде Вьетнама, что возникновение польского профсоюза ‘Солидарность предвещало конец коммунизма в Восточной Европе — или что всего через десятилетие СССР просто исчезнет”, — заметил он30.
По результатам анализа был подготовлен сверхсекреТ' ный приказ — директива по национальной безопасности №32 (проект составил Рид). Документ, названный “Страте' гия национальной безопасности США”, говорил о сдержива'
66
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
поежней политике холодной войны. Но Рейган пошел НИИ *
пь1Пе и поставил новую смелую цель: заставить Советский Оэюз “принять на себя удар собственных экономических облем и стимулировать долгосрочные тенденции либерализации и национального строительства в Советском Союзе и союзных ему странах”. После брифинга, посвященного советской экономике, Рейган записал в дневнике: “Их дела плохи и если мы сможем отрезать их от кредитных линий, им останется просить пощады — или голодать”31.
О чрезвычайной деликатности вопросов, поднятых директивой Рейгана, можно судить хотя бы по тому, как Кларк работал с бумагами. 4 мая 1982 года Рейган забрал проект директивы домой, чтобы поработать над ним. 5 мая в 9.30 утра он подписал документ в присутствии Рида и Кларка. Однако тема
была столь взрывоопасной, что Кларк до 20 мая не посылал директиву в единую систему документооборота Белого дома. Он, очевидно, боялся вмешательства других членов кабинета32.
В начале своего президентского срока Рейган исповедовал конфронтационный подход к Советскому Союзу — от первых слов о лжи и обмане до программы перевооружения и секретных операций ЦРУ в Афганистане и Центральной Америке. Новая директива это стремление возвела в ранг официальной политики.
Девятого мая Рейган обратился к теме контроля над ядер-ным оружием в речи, произнесенной перед студентами своей альма-матер — колледжа города Юрика в штате Иллинойс — и приуроченной к полувековому юбилею собственного выпуска. Один выразительный пассаж касался ужасов ядерной войны; Рейган поклялся “добиться того, чтобы этот кошмар не сбылся”. Это выступление он использовал и для того, чтобы сделать пер-в°е с момента вступления на президентский пост предложение и установлении контроля над межконтинентальными ядерны-Ми вооружениями — в том числе и над баллистическими раке-ами. Он призвал и Соединенные Штаты, и Советский Союз Д0К«ЭТИТЬ количество боеголовок на баллистических ракетах
одинакового уровня, хотя бы на треть ниже нынешней ве
67
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
личины” и уточнил, что “не более половины из этих боеголовок должны базироваться на земле”. Эти предложения казались справедливыми, но на самом деле они таковыми не были. Советские боеголовки в значительной мере были размещены на ракетах наземного базирования, тогда как американские — главным образом на море или в воздухе. Рейган не знал таких подробностей; почти год спустя он признался: он и не думал, что советские стратегические вооружения представляют в основном ракеты наземного базирования. Речь, произнесенная в Юрике, показывала его пассивный стиль менеджмента: он был сосредоточен скорее на выступлениях, чем на деталях управления33.
Брежнев ответил Рейгану, что предложение, высказанное в Юрике, “не может не вызвать опасений и даже сомнений в серьезности намерений американской стороны”.
Прочитав письмо Брежнева, Рейган пометил на полях: “Он, должно быть, издевается”. Напротив претензии Брежнева о том, что предложения Рейгана носят односторонний характер и приведут к большему сокращению советских, а не американских вооружений, Рейган написал: “Потому что у них их больше всего”. Внизу письма Рейган добавил: “Это просто смех какой-то”34.
Вслед за антиядерными протестами в Западной Европе движение за замораживание ядерных вооружений в 1982 году получило поддержку и в Соединенных Штатах. Церкви, университеты и муниципальные советы в США собирали выступления против гонки ядерных вооружений. 12 июня в марше протеста в Нью-Йорке участвовали три четверти миллиона человек. Джонатан Шелл опубликовал бестселлер “Судьба земли”, в котором заявил, что ядерное оружие угрожает существованию человеческой расы, и призвал к его ликвидации. Американские католические епископы составили пасторское послание о войне и мире, в котором выразили свой страх перед гонкой ядерных вооружений. В начале июня Рейган поехал в Европу и был обеспокоен тем, что его представляют “стреляющий
68
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
бедра ковбоем, готовым выхватить шестизарядный ядерный ° вольвер и начать Судный день”. Позднее Рейган вспоми-Р ____он “котел продемонстрировать, что не собирается заиг-
„ -Т Т
ывать с концом света . Но он также использовал эту поездку, чтобы развивать конфронтацию с Москвой. За несколько дней до отъезда он записал в дневнике, что уже был сыт по горло рекомендациями не давить на Советы, чтобы не расстраивать союзников. “Я твердо сказал: к черту все это. Пришло время сказать им, что это наш шанс вернуть Советы в реальный мир, а для них — занять ясную позицию, закрыть кредиты и т.д.”35
Рейган совершил один из самых лихих своих выпадов
7 июня, когда в течение пятидесяти минут беседовал с папой римским Иоанном Павлом и в библиотеке Ватикана. Оба в прошлом году пережили покушения. Беседа шла в основном о Польше, родной стране папы, где правящая группа, пользующаяся поддержкой СССР, ввела военное положение и объявила движение “Солидарность” вне закона. Журналист Карл Бернштейн сообщал в 1992 году, что Рейган с папой римским договорились о поддержке “Солидарности” в подполье и о контрабандном ввозе тонн оборудования, в том числе факсов, печатных станков, передатчиков, телефонов, коротковолновых
радиоприемников, видеокамер, копировальных аппаратов, телетайпов, компьютеров. Целью было дестабилизировать правление генерала Ярузельского — очевидный и прямой вызов Кремлю36. Официальный биограф папы Джордж Вайгель вспоминал: и Рейган, и Иоанн Павел п “верили, что коммунизм — это зло, а не просто неверное экономическое устройство. Они оба были уверены в способности свободных народов дать отпор коммунистическому вызову. И оба были убеждены, что в схватке с Коммунизмом была возможна победа, а не только приспособление . Как вспоминает Вайгель, папа позднее сказал, что Вати-кан Дистанцировался от секретной кампании США в Польше,
ПоДТверждает тесное сотрудничество в разведывательной фере. ПоКа Рейган задавал общую политику, папа, как цити-РУет его Вайпель, “занимал позицию пастыря, епископа Рима,
69
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
несущего ответственность за Благую весть, определенно содержащую принципы морального и социального порядка и прав человека... Позиция Святого престола, даже в отношении моей
Mi 7 родины, определялась моральными принципами .
На следующий день после встречи с папой Рейган полетел в Лондон, чтобы открыто объявить о своей политике в выступлении в британском парламенте. Выступая в Королевской галерее Палаты лордов, он призвал к “крестовому походу за свободу”. Его речь была полна оптимизма насчет краха тоталитаризма и триумфа индивидуальной воли над коллективизмом, и в ней он снова рассказал о своем отвращении к ядерной войне. В то время эти заявления не вызвали оваций. Британия все еще воевала за Фолклендские острова, и эта тема доминировала в заголовках газет; так что речь не получила того внимания, какое заслуживала, хотя и была одним из важнейших выЛуШений Рейгана.
Самой смелой частью обращения было утверждение Рейгана, что дни коммунизма сочтены:
]^®эжет быть, это непросто увидеть, но я думаю, что мы живем в поворотный момент истории... По иронии, Карл Маркс оказался прав. Сегодня мы стали свидетелями великого революционного кризиса — кризиса, который прямо соотносит требования экономического порядка с требованиями порядка политического. Но кризис происходит не на свободном, немарксистском Западе, но на родине марксизма-ленинизма, в Советском Союзе. СССР идет против 'Гниения истории, отказывая в свободе и человеческом достоинстве своим гражданам. Он глубоко увяз в экономическйк трудностях. Темпы роста советского валового национального продукта устойчиво снижаются с 1950-х, и сейчас он составляет меньше половины прежнего ВНП. Масштабы этого провала поразительны: страна, пятая часть населения которой занята в сельском хозяйстве, не способна прокормить себя.-Сверхцептрализованная, почти не имеющая стимулов к развИ-тию советская система год за годом трати! ресурсы на создание оружия... Марш свободы и демократии оставит марксизм-ленИ'
7°
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
низм на пепелище истории — как и другие тирании, которые душат сврбоду и затыкают рот людям.
п дня спустя во время короткого визита в Берлин Рейган иехал к КПП “Чарли” — унылой щели в Берлинской сте-qh вышел из лимузина и оглядел серую, испещренную не*
вЬ1боинами четырехметровую стену, и восточногерманских пограничников. Про стену он сказал: “Она столь же уродлива, как и породившая ее идея”38.
Двадцать пятого июня Рейган пригласил Джорджа Шульца, председателя совета директоров компании Bechtel", на должность госсекретаря; тот сменил Эла Хэйга. Шульц т<>,гда был в Европе. Позже он вспоминал, как обдумывал положение дел в мире, улетая домой после первой встречи с Рейганом: “Отношения между сверхдержавами были не просто плохи, их практически не существовало .
В то же вр^мя Рид, работавший в Совете по национальной безопасности, все больше беспокоился из-за отсутствия серьезного плана президентского оперативного управления в случае ядерной тревоги. Никому не хотелось об этом распространяться, но хотя Соединенные Штаты тратили миллиарды на модернизацию стратегических вооружений, средства командования этими силами были, по словам одного чиновника, сс
самым слабым звеном”40. Более того, Рейган не хотел никуда улетать на вертолете, если Америка столкнется с угрозой ядер-н°и воины. “Я хочу быть здесь, в кабинете”, — сообщил он
Крупнейшая инженерная и строительная компания Соединенных Штатов. Поддерживала тесные связи с администрациями Никсона, Рейгана, Буша и Других президентов. До работы в Bechtel Шульц был министром труда в администрации Никсона, занимал другие госу„арственные посты. — Прим.
71
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
Риду. “Сесть в вертолет — это дело Джорджа”, — добавил президент, имея в виду вице-президента Буша.
Девятнадцатого июня 1982 года Рид добился одобрения Рейганом нового проекта; в результате появился план, который в случае нападения должен был обеспечить выживание не президента, а президентства как института41. 14 сентября Рейган подписал сверхсекретную директиву, озаглавленную “Сохранение национального лидерства”42. Президент, вместо того чтобы бежать в случае опасности к вертолету, должен оставаться в Овальном кабинете и быть готовым принимать решение, отдать приказ об ударе возмездия или переговорах. А его потенциальные преемники должны были исчезнуть и вынырнуть где-нибудь вдали от Белого дома, в безопасности. Проект назывался “Преемственность правительства” и превратился в масштабную секретную правительственную программу. Рид говорил, что по плану назначенному преемнику должны были предоставить “самый большой в мире лэптоп”, с помощью которого он бы продолжал управлять страной, если бы президент погиб. “То есть вы говорите: гм, начинается что-то непредсказуемое — исчезни. Парень не спускается в подвал, он испаряется вместе с коммуникационной установкой, оставаясь на связи со всеми остальными ведомствами, и может заместить президента”. Как сформулировал Рид, “нашим вкладом была идея сохранить президентство, а не президента”.
После Второй мировой войны за пределами столицы были построены большие подземные комплексы. Один из них — Ма-унт-Уэзер в горах Блю-Ридж в Виргинии, в по км от Вашингтона, другой — у горы Рейвен-Рок, в го км к северу от резиденции президента в Кемп-Дэвиде, на границе Пенсильвании и Мэриленда. Оба комплекса могли служить в качестве военного командного поста в случае войны. Но составители плана, работавшие у Рейгана, сообразили, что президент может и не добраться вовремя до этих бункеров. Они придумали план: отправить из Вашингтона три группы в три разных безопасных места в пределах США’ По словам автора идеи Джеймса Манна, каждая из этих групп
72
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
д)Кна была быть готова объявить имя нового американского ДцДеРа и ПРИНЯТЬ командование страной. Если бы Советский Союз нанес ядерный удар по одной из них, то другая команда была бы готова приступить к управлению. “Это был не абстракт-нЫй план со страниц учебника, мы отрабатывали его на практике, конкретно, тщательно и во всех деталях”, — говорил Манн. Каж-й раз, когда одна из этих команд выезжала из Вашингтона — обычно на несколько дней учений, — с ней отправлялся один из членов рейгановского кабинета, который бы мог выступать в роли президента-преемника. Вся эта программа — предполагалось, что реализовать ее надо быстро, в условиях чрезвычайного стресса и вероятного хаоса грядущей ядерной войны, — находилась за рамками конституционного права и других законов. Она вводила процедуру передачи власти, которой, как отмечал Манн, не было ни в конституции, ни в федеральном законодательстве. Секретное агентство — Национальное управление программ — тратило сотни миллионов долларов в год, чтобы поддерживать программу преемственности правительства43.
Одиннадцатого ноября 1982 года Рейгана разбудили в 3.30: умер Брежнев. Два дня спустя он нанес визит в советское посольство, чтобы отдать последнюю дань покойному, и записал в книге соболезнований: “Я выражаю свои соболезнования семье президента Брежнева и народу Советского Союза. Пусть оба наших народа живут вместе в мире на этой планете. Рональд Рейган”. В Москве преемником Брежнева стал Юрий Андропов44, и его первые заявления свидетельствовали 0 мрачных настроениях советского руководства. “Мы хорошо знаем, сказал Андропов, — что мир у империалистов не выпросишь. Его можно отстоять, только опираясь на несокруши-ю мощь советских вооруженных сил”’1.
Из речи на внеочередном Пленуме ЦК КПСС 12 ноября 1982 года в связи с Иной Брежнева, где-генсеком был избран Андропов. —Прим. пер.
73
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
Когда Рейган в 1980 году предупреждал об “окне уязвимости’^ самой страшной угрозой были советские ракеты наземного базирования, особенно модели нового поколения — PC-16, РС-18, РС-2О. К 1982 году советские ракетные войска располагали уже примерно 1400 пусковыми установками и более чем 5000 боеголовок. В ракетных войсках США было 1047 пусковых установок и около 2150 боеголовок45. Американцы боялись, что если СССР нанесет первый удар, то даже не все советские ракеты могли бы уничтожить практически все почти пятью годами ранее американские, еще находящиеся в шахтах. Рейган, как прежде Форд и Картер, пытался ответить на советское наращивание вооружений разработкой супероружия нового поколения — MX, или “экспериментальной ракеты”. Почти стотонная MX должна была быть втрое точнее ракеты “Минитмен-3” и нести десять боеголовок, каждая со своей системой наведения. Если бы первоначальный план о размещении двухсот ракет MX был выполнен, то на советские шахты в случае нападения могли бы обрушиться две тысячи боеголовок. Это ослабило бы беспокойство американцев насчет “окна уязвимости”.
Но разработка MX столкнулась с политическим противодействием; особенное сопротивление вызвали предложенные сложные схемы размещения ракет, чтобы первый удар советских войск не мог их уничтожить. Рейган отбросил идею Картера о размещении MX по обширному “скаковому кругу”. Администрация Рейгана обсуждала три варианта решения и в 1982 году выдвинула план “компактного базирования”, предложив размйсФить сто ракет MX в хорошо защищенных шахтах на полосе 22 км в длину и 2,4 мили в ширину на юго-западе штата Вайоминг. Идея была в том, что приближающиеся советские ракеты совершат “братоубийство”: они взорвутся так близко друг от друга, что общий эффект удара будет минимизирован и основная масса MX останется в неприкосновенности. Пытаясь добиться политическоткподдержки своего плана, Рейган выступил по национальному ТВ с речью в защиту ракеты MX, дав ей новое название — “Миротворец” (Peacekeeper) 
74
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
0н признал: люди стали больше бояться, что гонка вооруже-выходит из-под контроля. “Американцы напуганы, и, надо ть, страх неизвестности совершенно понятен”, — сказал он Но, несмотря на это выступление, палата представителей конгресса проголосовала против финансирования работы над MX; на следующий день председатель объединенного комитета начальников штабов, генерал армии Джон Весси-млад-щий сообщил на слушаниях в сенате, что трое из пяти начальников штабов высказались против “компактного базирования”, у проекта MX были большие проблемы, и возникший политический тупик беспокоил военное руководство США46. MX была его ответом на необходимость сохранить наземное звено стратегической триады “земля-море-воздух”, которая была основой политики сдерживания. Тем летом адмирал Джеймс Уоткинс, начальник штаба ВМС, заключил, что США грозит опасный ступор, который он назвал “стратегической долиной
смерти”47. По словам капитана ВМС в отставке Роберта Симса, бывшего тогда пресс-секретарем Совета по национальной бе  зопасности, начальники штабов пришли к выводу, что “это, вероятно, последняя ракета, которую этот состав конгресса будет обсуждать. Они были разочарованы. Они це только не были
уверены, что получат MX, но и знали, что после MX они точно ничего не получат. Тогда они сказали: надо думать, что можно сделать помимо MX”48.
В этой ситуации политического тупика Рейган пытался заглянуть за горизонт. А то, что случилось дальше, было смесью старых грез и свежего прагматизма, вдохновленной верой Рейгана в американские технологии, а отчасти — и научной фантастикой. В последние месяцы 1982 года и в начале 498з £ода Рейган обдумывал великую мечту: построить мас-Штабный, глобального охвата щит, который прикроет американцев от баллистических ракет и сделает ядерное оружие Сильным и отжившим свой век”. Противоракетная оборо-ОдТаК И Не ®ыла создана. Она была лишь призрачной идеей-.
ако эта концепция приводила в замешательство Советский
75
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
Союз в течение еще многих лет. И чтобы понять Рейгана, ва>к-но понять происхождение его мечты.
В детстве Рейган жадно поглощал художественную литературу, в том числе фантастику Эдгара Райса Берроуза — например, “Принцессу Марса”, историю о городах с блестящими куполами и неприступными стенами. В подростковом возрасте он испытывал отвращение к войне. В двадцать лет, во время обучения в колледже Юрики в 1931 году, он написал драматический скетч о боевых действиях под названием “Убит в бою” — действие разворачивается в окопах Первой мировой войны49. Рейган был потрясен мощью ядерных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Выступая перед группой леваков в 1945 году, он устроил художественное чтение зловещей антиядерной поэмы “Установите часы на U-235” Нормана Корвина, где упоминались “небеса, кипящие яростью”50.
К этим идеям Рейгана прибавилась философия антикоммунизма, окончательно сложившаяся в 1950-х и 1960-х. В одной примечательной речи он набросал стратегию давления на советскую экономическую систему с целью добиться ее коллапса. Это было в начале 1960-х, когда у власти были Хрущев и Кеннеди. Рейган кипел от злости на Кеннеди и “либеральных руководителей обеих партий”, которые следовали политике умиротворения Советского Союза:
Идея примерно такая. Со временем люди в Кремле поймут, что догматичный коммунизм — это описка. Русский народ не захочет складывать все яйца в одну корзину и решит, что упаднический капитализм благодаря некоторым своим возможностям дает болЙ5 богатый приплод, тогда как их система пока не дала им даже корзины. Вот парадокс: мы, разлагающиеся капиталисты, в то же самое время открываем, что можем обоИ" тись без некоторых свобод и отдать правление интеллектуаль' ной элите, которая, очевидно, знает, что для нас лучше. И вот в один чудесный будущий день Иван смотрит на Джо, Д'1'0 смотрит на Ивана, мы делаем фонари из всех этих старых раке1
76
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
и оказывается, что холодная война просто раз — и кончилась... Наша сегодняшняя внешняя политика основана на страхе перед
'' бомбой и на чистом допущении, что может быть когда-нибудь коммунизм смягчится, и они поймут, что наш подход лучше.
0н хотел постоянного соревнования с Советским Союзом, а не его умиротворения или компромисса с ним:
^£сли мы и вправду уверены, что наш путь — лучший, разве не вероятно, что русские осознают этот факт и изменят свою позицию, если мы позволим их экономике сойти с рельс, чтобы контраст стал очевиден? Как бы бесчеловечно это ни звучало, Ьпо не стоит ли нам перебросить все бремя кормления сателлитов на их хозяев, испытывающих трудности с тем, чтобы прокормить самих себя?51
Рейган часто вырывал отдельные статьи из крайне правого журнала Human Events и других издании, рассовывая их по карманам, чтобы использовать во время выступлений. Как любили отмечать журналисты, часто он неверно излагал факты. Но, если не считать его неаккуратности в обращении с деталями, то во всем этрм был свой метод. Рейган заимствовал совершен
но разные идеи, как радикальные, так и центристские, и склеивал их вместе.
Таким было, например, его видение противоракетной обороны. Посещение комплекса NORAD в 1979 году про-будило^у него давний интерес к этой идее. Еще один повод к этому подал Дэниел Грэм, генерал-майор в отставке, “ястреб” и бывший глава разведывательного управления Министерства °бороны США, а также член “Комитета по существующей °пасности”. Грэм создал аналитическую группу “Верхняя гра-ница , руководить которой стал Карл Бендетсен, бывший за-министра обороны и бывший директор лесопромышленной
нии Champion International Corporation. Состоятельные Друзья Р "	1
-1еигана поддержали проект и выделили деньги на ис
77
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
следования. 8 января 1982 года Рейган в течение восемнадцати минут встречался в Белом доме с Бендетсеном и двумя дру. гими членами группы. Бендетсен вручил президенту меморандум, утверждающий, что Советский Союз уже опередил Соединенные Штаты по силе наступательных вооружений и призывающий Рейгана в ударном темпе проанализировать состояние стратегических оборонительных сил52.
Еще один повод дал Эдвард Теллер, физик-теоретик, основавший Ливерморскую лабораторию и сыгравший важную роль в создании водородной бомбы. В ноябре 1967 года Рейган, в то время губернатор Калифорнии, посетил двухчасовой брифинг в Ливерморской лаборатории на тему противоракетной обороны. Теллер — венгр, покинувший родину из-за преследований фашистского режима в 1930-х, — давно мечтал об оружии, которое может сбивать летящие баллистические ракеты. К моменту, когда Рейган посетил Ливерморскую лабораторию, 'администрация президента Джонсона объявила о планах создания весьма ограниченной в возможностях системы противоракетной обороны “Сентинел”. Позднее Никсон преобразовал ее в более крупную систему двухслойной обороны “Сейфгард” для защиты 150 ракет “Минитмен” в Северной Дакоте. “Сейфгард” была закрыта в 1976 году, став практически бесполезной против советских ракет с разделяющейся головной частью. Потенциальное число атакующих боеголовок стало так велико, что “Сейфгард” не могла с ним справиться.
Теллер, тем не менее, продолжал вынашивать мечту об оружии, сбивающем ракеты. Он утверждал, что вот-вот появится ядерное оружие “третьего поколения”. Первым были атомные бомбы, вторым — водородные, а третьим поколением, предполагал он, будут рентгеновские лазеры с ядерной накачкой, работающие в космосе и способные уничтожать баллистические ракеты.
Четырнадцатого октября 1982 года Рейган принял Теллер! в Овальном кабинете. Встреча продолжалась около полу4'1' са. Теллер, которому тогда было 74 года, пожал Рейгану рУкУ
78
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
один президент, — сказал он. — Третье поколение, третье >ние”. Рейган выглядел смущенным — казалось, Теллер разговор о своих родственниках53. Но затем Теллер объ-снил свою концепцию рентгеновского лазера, который он назвал “Экскалибур”. Эффективная противоракетная оборона заявил Теллер, поставит концепцию “взаимного гаранти-с 1анного уничтожения” с ног на голову и позволит заменить “гарантированным выживанием”. Рейган спросил, действительно ли можно создать работоспособную противоракетную систему. “У нас есть достаточно свидетельств, что это так”, — гветил Теллер. В мемуарах Теллер вспоминал: после встречи у него было ощущение, что все прошло не очень успешно; сотрудник Совета по национальной безопасности “внес так много вопросов и предостережений, что встреча уже не вызывала у меня прежнего энтузиазма”54. Однако Рейган слушал внимательно. “Он продвигает волнующую идею, — записал Рейган
в дневнике тем вечером, — что ядерное оружие можно использовать вместе с лазерами не для целей разрушения, а для того, чтобы перехватывать и уничтожать вражеские ракеты высоко над землей”. Рейган, возможно, не вполне осознал, что Теллер говорил о ядерных взрывах в открытом космосе55.
Безвыходная ситуация с ракетами MX тяготила начальников штабов, собравшихся в зале заседаний кабинета Белого дома Для встречи с Рейганом. Дело было в и утра 22 декабря 1982 года.
ВДе к концу встречи, по словам Андерсона, Рейган спросил военачальников: “Что если мы попробуем отказаться от опоры На наступательные вооружения и будем уделять больше вни-Мания обороне, чтобы сдержать ядерную атаку?” После того, Как начальники штабов вернулись в Пентагон, один из них, По словам Андерсона, позвонил Кларку, советнику по нацио-
'й безопасности, и спросил: “Мы что, только что полумили приказ непредвзято исследовать тему противоракетной
79
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
По словам Андерсона, Кларк ответил: “Да”56.
Вскоре после этого, 3 января 1983 года, президент объявил о создании двухпартийной комиссии для пересмотра всей про. граммы стратегических вооружений и выработки рекоменда. ций об альтернативных моделях базирования для наземных ракет. Это была попытка выбраться из патовой политической ситуации57.
В эти же недели адмирал Джеймс Уоткинс, главнокоманду. югций ВМС, решил ускорить свой собственный поиск ответов. По данным историка Дональда Баукома, у Уоткинса не было конкретных предложений по пересмотру структуры стратегических сил США, и он не был готов предложить замену ядер-ному сдерживанию наступательными средствами58. Но Уоткинсу и другим начальникам штабов сообщили, что их вскоре опять ждет встреча с Рейганом. Они тоже пытались найти выход из политического тупика.
Двадцатого января 1983 года Уоткинс ужинал с группой советников; среди них был и Теллер, описавший свои надежды на создание рентгеновского лазера с ядерной накачкой. Уоткинс обнаружил, что Теллер чрезвычайно взволнован этой идеей; он предсказывал, что технологию можно разработать в ближайшие двадцать лет. Уоткинс не поддерживал идею ядерных взрывов в космосе, но распорядился, чтобы его сотрудники помогли ему составить пятиминутную презентацию, в которой будет изложена концепция стратегической обороны, позволяющая разрешить спор об MX. 5 февраля Уоткинс представил ее другим начальникам штабов в офисе Весси, и он был удивлен: те, утомленные блокадой в конгрессе, поддержали этот вариант. Они договорились, что Весси как председатель представит концепцию президенту.
Встреча с Рейганом состоялась в холодный снежный день и февраля. Дорожные условия были столь плохи, что начальнй' кам штабов пришлось ехать в Бельш дом на полноприводны* машинах. Пятеро военных сели с одной стороны стола, а Рейган и его сотрудники — министр обороны Каспар Вайнбергер
8о
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
меститель советника по национальной безопасности Бе-И о дома Роберт Макфарлейн — с другой. Макфарлейн, сын Д°нгрессмена’деМ0КРата’ был офицером флота, работал в Бе-?М доме в годы президентства Никсона и Форда и был весьма ствителен к переплетению военных дел и национальной политики. Макфарлейн вспоминал: в те месяцы его постоянно посещали мысли о том, что все зашло в тупик. Движение За замораживание ядерных вооружений стало популярным,
столкнулась с проблемами в конгрессе, а пока дела в Соединенных Штатах застопорились, Советский Союз продолжал производить ракеты наземного базирования. Макфарлейн начал думать, что справиться с этой безвыходной ситуацией им поможет не политическое, а технологическое решение — вроде противоракетной обороны. В январе они с Уоткинсом договорились поужинать вместе59.
Вайнбергер не разделял энтузиазма начальников штабов насчет противоракетной обороны. Представляя их на совещании, он сказал Рейгану: “Я не согласен с начальниками, но вам стоит их выслушать”.
Затем Весси, председатель, выступил с рассказом о проблемах, которые голосование в конгрессе создало для триады “земля-море-воздух”. Но в конце он предложил еще раз, заново рассмотреть вопрос о стратегических средствах ПВО. “Мы уводим битву от наших берегов и неба, — говорилось в докладной записке, с которой выступал Весси. — Таким образом, мы воздерживаемся от обеих опасных крайностей: а) угрозы превентивного удара, б) идеи пассивного принятия советского первого удара. Мы нашли промежуточный вариант”. Этот вариант был “более моральным и потому гораздо более прият-НЬ1М для американского народа... ” Затем выступал Уоткинс; он Решительно поддержал Весси.
“Го ^акфарлейн вмешался, чтобы довести эту мысль до конца: МьСП°Д11Н пРезидент’ это очень, очень важно. В течение 37 лет осн "°ЛаГались на сдерживание наступательными средствами, ванное на угрозе ядерного контрудара, потому что аль
81
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
тернативы не было. Но сейчас мы слышим — впервые в тории, — что, возможно, есть другой путь, который позволит вам остановить нападение, обороняясь от него и со временем все меньше полагаясь на ядерное оружие”.
“И вы все так думаете?” — спросил Рейган. Он опросил всех начальников штабов одного за другим, и те ответили ут. вердительно. Командующие предлагали не ускоренную про. грамму создания противоракетной обороны, а собирались непредвзято рассмотреть этот вариант, учитывая препятствия с которыми все они столкнулись в конгрессе. Но Уоткинс задал риторический вопрос, суммировавший все, о чем думал тогда Рейган: “Не было бы лучше разработать систему, которая могла бы защитить наш народ, а не мстить за его гибель?” “Точно, — сказал Рейган, ухватившись за этот лозунг. — Не забудьте эти слова”.
Тем вечером Рейган оставил восторженный отзыв о совещании в своем дневнике. Он записал, что в ходе дискуссии родилась “суперидея”: “До сих пор единственной политикой в области ядерных вооружений по всему миру было создание средств устрашения. А что если мы скажем миру, что хотим защитить наш народ, а не мстить за его гибель; что мы собираемся приступить к программе исследований по созданию оборонительного оружия,г которое сделает ядерные вооружения бессмысленными? Я бы призвал научное сообщество включиться в осуществление подобной затеи”60.
1
На следующий день, в субботу 12 февраля 1983 года, столица страны была похоронена под одним из самых сильных снегопадов столетия. Рейганы пригласили Шульца и его жену Оби на неформальный ужин в Белом доме. Рейган был разговорчив и расслаблен; он предложил Шульцу задуматься о его “реальных ощущениях, его убеждениях и желаниях”. Рейган расскЯ' зал Шульцу о своем отвращении к идее взаимного гарант11 рованного уничтожения. Пятничная встреча с начальникам11
82
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
бов никак не выходила у него из головы. “Насколько лучше, а.п ьК0 безопаснее и гуманнее было бы, если бы мы смог-защитить себя от ядерного оружия, — рассказывал после ц1улЫ1- — Возможно, есть способ это сделать, и если так, нам наДо попытаться его найти”. Но Шульц не уловил: Рейган собирался что-то сделать, и быстро.
Президент с нетерпением ждал и возможности проверить свои навыки переговорщика. Переговоры об ограничении вооружений с Москвой зашли в тупик. В дневнике Рейган писал: “Понял, что сам хотел бы взяться за переговоры с Советами...” По словам Шульца, у Рейгана “не было опыта продолжительного
общения с важными руководителями коммунистических стран, и я чувствовал, что он наслаждался бы такой возможностью”. Пытаясь добиться прогресса в этих переговорах, Шульц предложил пригласить Добрынина в Белый дом в следующий вторник. Несмотря на возражения советников, Рейган согласился.
Когда Добрынин в пять часов вечера приехал в госдеп на рутинную, заранее запланированную встречу с Шульцем, его ждал сюрприз: встреча с президентом США. Они незаметно выехали из подземного гаража госдепа и направились к восточному входу Белого дома, обычно не использовавшемуся для приема официальных гостей, а затем — в жилые комнаты Рейгана. Они проговорили около двух часов, подкрепляясь кофе. “Б какие-то моменты мы сидели практически лицом к лицу”, — записал Рейган61. Они обсудили многие темы. Рейган настаивал, что СССР жаждет покорить мир; Добрынин возражал: “Мы не объявляем всемирный крестовый поход против капитализма”.
Рейган попытался добиться разрешения на выезд группы ПятиДесятников, попросивших убежища в американском посольстве в СССР почти пятью годами ранее’. Рейган пообе-
Не смущать Кремль и “не ликовать”, если просьба будет
Гон
ения на пятидесятников имели место и в 1970-х, но при Андропове они пилились. — Прим. пер.
83
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
выполнена. Добрынин передал ее начальству. “Для советскогп! руководства просьба Рейгана выглядела чрезвычайно страд, ной, даже подозрительной, — вспоминал Добрынин. — Пос, ле почти трех лет на президентском посту, на первой ветре, че с советским послом, президент реально поднял лишь один конкретный вопрос — о пятидесятниках, — как будто это быда главная проблема в наших отношениях”. Джек Мэтлок-млад, ший, в то время специалист по СССР в Совете по национальной безопасности, позднее рассуждал, что вопрос о судьбе пятидесятников был для Рейгана “чем-то вроде контрольного”. “Рональд Рейган чрезвычайно интересовался судьбой людей, попавших в беду, — говорил Мэтлок. — Он хотел сделать все, что было в его силах, чтобы помочь. Суровые оценки, которые он давал советским лидерам, были основаны не столько на идеологии, о которой он так много говорил, сколько на его представлениях о том, как советские власти обращались с собс-”62 твенным народом .
В начале 1983 года один человек нередко заезжал в обеденный час в подземный гараж на Коннот-стрит в Лондоне. В этом доме находилась конспиративная квартира британской разведки. Он надевал на машину чехол, чтобы скрыть дипломатические номера, и поднимался наверх. Его звали Олег Гордиевский, и он был вторым человеком в официальной иерархии КГБ в Лондоне; кроме того, он был двойным агентом, давно работавшим на англичан. Их взаимоотношения начались в 1970-х. когда КГБ направил Гордиевского в Данию. Гордлевский —' эмоциональный, решительный и реалистично оценивавший просчеты Советов человек — разочаровался в коммунизме и влюбился в Запад. “Мои чувства были чрезвычайно силы*1' ми, — вспоминал он, — потому что я жил и работал йа гранИ' це между тоталитарным миром и Западом, видел обе стор0' ны и постоянно приходил в гнев от контраста между ним11" Тоталитарный мир был ослеплен предрассудками, отравЛе11
84

ГЛАВА 1 На ГРАНИ ВОЙНЫ
авистью, орутан ложью. Он был уродлив, а притворялся красным;;он был поражен глупостью и лишен перспектив, да <® претендовал на то> чтобы вести за собой других, быть вопроходцем на пути всего человечества в будущее. Я бы адостью сделал все, чтобы навредить этому монстру”.
Когда Гордиевского перевели в Москву (1978—82), он при-оСцновил сотрудничество с британцами, но возобновил его Б щ82 году, когда попал в Лондон. Кураторами Гордаевского были мужчина по имени Джек и женщина по имени Джоан. Вначале они планировали встречаться раз в месяц, но Гордиев-ский так много хотел им рассказать, что они начали встречаться раз в неделю. Сначала они каждый раз устраивали для него большой обед, но затем, когда времени стало мало, Гордиевс-кий предложил ограничиться бутербродами и пивом. У него было кодовое имя “Феликс”63.
Гордиевский рассказал позднее, что кураторы расспрашивали его о советской политике. Он сообщил, что к началу 1983 года советские лидеры начали испытывать “острую тревогу” в связи с действиями Рейгана. Британцы обычно не проявляли никаких эмоций в ответ на его рассказы, вспоминал Гордиевский. Они сидели и писали в своих блокнотах. Они задавали простые вопросы. Но однажды они встревожились:
>рдиевский рассказал нечто потрясающее. Первое главное управление КГБ в Москве направило лондонской резидентуре инструкции: искать признаки подготовки Запада к ядерной 'Эине. Это была система РЯН, глобальный разведывательный проект, инициированный Андроповым в 1981 году. В 1983 году этот проект стад «набирать обороты.
Ьританцы “были под впечатлением господствующей амери-“ ьс со л теории о балансе ядерных вооружений и о том, что такой анс гарантирует мир”, — вспоминал Гордиевский. Их ошара-j^10 нзвестие о том, что Политбюро, Центральный комитет, п и rivTePCTBO обороны волновались насчет “внезапной ядерной
Вне ко?!текста этого конфликта. Это шло вразрез со всеми г канскими теориями, да и с британскими тоже”.
85
ДЭВИД ХОФФМАН "мертвая рука”
Видя эти сомнения, Гордиевский пообещал: “Я пощ ду на риск. Я положу документы в карман и приду с ними на встречу, а вы снимете копии”. Вскоре он принес меморащ дум на тринадцати страницах. Гордиевский вспоминал позд. нее, что куратор Джек “был изумлен и едва мог поверить” тому что говорилось в этой бумаге, — “столь вопиюще глупыми и оторванными от реальности были требования Центра”.
Семнадцатого февраля резидент КГБ в Лондоне Аркадий Гук получил документ с пометкой “совершенно секретно”. Гук был хвастлив, работал неэффективно и много пил. О важности документа говорило то, что он был направлен на имя резидента, должен был храниться в особой папке и имел пометку “сугубо лично”. Документ носил зловещее название: “Постоянное оперативное задание по раскрытию подготовки НАТО к ядерному ракетному удару по СССР”.
“В февральской директиве для Гука были заметны элементы нечаянной черной комедии, проливавшие свет на ужасающие дыры в понимании западного общества вообще и Британии в частности”, — вспоминал Гордиевский. К примеру, Гуку было сказано, что “важным признаком” подготовки Британии к ядерной войне, вероятно, будет “увеличение закупок крови и рост уплачиваемой за нее цены” в центрах переливания крови. Ему приказали немедленно докладывать о любых изменениях цены на кровь. КГБ не мог взять в толк, что доноры в Великобритании сдавали кровь бесплатно. Также у руководителей КГБ было “причудливое и конспирологическое представление о роли церковных и капиталистических элементов: КГБ был уверен, что они доминировали в британском обществе”. Гук получил приказ отслеживать признаки того, что церковь и банкиров предупредили о готовящейся ядерной войне.
Февральские инструкции предполагали неимоверный объем работы — требования занимали несколько странна Как предполагалось, лондонская резидентура должна быД3 следить за числом автомобилей и освещенных окон в прав11' тельственных и военных учреждениях и докладывать обо вс£*
86
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
пениях. Нужно было обнаружить маршруты, пункты на-чения и методы эвакуации членов правительства и их се-ЗЯ й запланировать слежку за подготовкой к их отъезду64.
j-Joki Советский Союз искал признаки подготовки к войне, Рейган решил говорить начистоту о своих взглядах на советскую систему — как во время речи в британском парламенте" Его беспокоил успех движения за замораживание ядерных вООружений. В начале марта 1983 года он записал в дневнике: “Я собираюсь рассказать людям о наших доводах, только в этот раз мы рассекретим некоторые доклады и сможем поведать народу о пугающих фактах: мы опасно отстаем от Советов”. В мемуарах он отмечал, что Нэнси Рейган пыталась убедить его “снизить градус риторики”. По его словам, он отказался65.
Восмого марта Рейган вылетел в Орландо, штат Флорида, чтобы произнести речь перед группой протестантских священников. В обращении Рейган охарактеризовал Советский Союз как “средоточие зла в современном мире” и призвал священников не выступать за замораживание ядерных вооружений. “Так что в вашей дискуссии о замораживании ядер-ного оружия, — сказал он, — я настоятельно призываю вас избежать искушения гордыней. Блаженно и беспечно встать над этим конфликтом, возлагая вину на обе стороны, игнорировать исторические факты и агрессивные выпады ‘империи зла, называть гонку вооружений просто гигантским недоразумением — значит устраниться от борьбы между праведным и неправедным, между добром и злом”.
Слова “империя зла” стали олицетворением взглядов Рейгана на Советский Союз. Позднее он вспоминал, что добивал-Эт°го намеренно. “Я составлял речь об ‘империи зла’ и дру-
Подобные ей с умыслом; я хотел напомнить Советам: мы кУрсе того, что они задумали”66.
ЙОр С(гган, полный энтузиазма после февральского разго-с начальниками штабов о противоракетной обороне,
87
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
решил объявить о своей идее публично. Комиссия, которую он назначил для рассмотрения ситуации с MX, должна быда представить доклад в апреле. Но Рейган надавил на своих сотрудников, чтобы подготовить объявление о противора_ кетной обороне быстрее — еще до того, как работа комис-сии закончится. 23 марта президент должен был выступить с речью об оборонном бюджете на национальном телевиде, нии. Хотя у Макфарлейна были сомнения, стоит ли браться за дело так быстро, он набросал фрагмент речи, который должен был дать старт исследованиям в области стратегической обороны. Первый черновик Макфарлейн напечатал 19 марта. Это означало кардинальные перемены — несколько десятилетий американцы опирались только на наступа-тельные вооружения. И до последней минуты президент не советовался ни с конгрессом, ни с союзниками, ни даже с членами кабинета. Не консультировался он и с комиссией по стратегическим вооружениям, которая все еще напряженно работала. Макфарлейн говорил, что это было идеей Рейгана — держать все в секрете, чтобы1 застать возможных оппонентов врасплох67.
Материализация плана Рейгана происходила в основном в обход официальных каналов принятия политических решений. Всего за несколько недель до того Рейган подписал новую директиву об общей стратегии в отношении Советского Союза после смерти Брежнева. Этот девятистраничный документ, фундаментальный для американского курса, касался всех важнейших военных, политических и экономических вопросов, — но не содержал ни слова о противоракетной обороне68. Кроме того, к этому моменту Рейган представил конгрессу четыре законопроекта, касающихся оборонного бюджета, и ни в одном противоракетная оборона не была обозначена в качестве приоритета69. Начальники штабов были удивле' ны: они и не представляли, что Рейган собирался действовать так быстро70. Шульц услышал о предложении лишь за два ДНЯ до выступления Рейгана на телевидении, и у него были серь
88
ГЛАВА 1 НА ГРАНИ ВОЙНЫ
ные сомнения71. Вайнбергер был против этой инициативы
„что ней в последний момент, во время поездки по Евро-иУзН	п -
Некоторые советники Рейгана узнали о ней только в день ысТупления. Как свидетельствует дневник Рейгана, после воз-ажений Шульца 21 марта он переписал раздел о стратегической обороне, а на следующий день и речь в целом, “главным Образом пытаясь превратить канцеляризмы в человеческую речь”72- Рейган говорил, что работал над речью до крайнего срока 23 марта. Теллер и некоторые другие были приглашены н выступление в качестве гостей; они сидели на складных стульях в Восточной комнате Белого дома, а Рейган говорил из Овального кабинета.
В своей речи Рейган опять говорил об “окне уязвимости”.
У Советов, сказал он, “есть достаточно точного и мощного ядерного оружия, чтобы уничтожить практически все наши ракеты, находящиеся на земле”. Он сказал, что сдерживание работает — пока. Он пообещал и дальше вести переговоры с Москвой.
Но затем сказал, что хочет предложить и другой вариант.
Рейган объявил — словами, которые сам от руки дописал в текст и которые вторили тому, что говорил Уоткинс на встрече: “Не было бы лучше спасать жизни, а не мстить?” Рейган сказал, что в последние месяцы он, его советники
и начальники штабов “выделили необходимость избежать такого будущего, в котором наша безопасность основывается только на наступательном ударе возмездия”. Рейган Добавил: “В ходе этих дискуссий я больше и больше убеждался — человеческий дух способен быть выше того, чтобы строить отношения с другими нациями... опираясь на угрозу... 3 Позвольте поделиться с вами таким видением будущего, которое несет надежду: приступить к программе, позволяющей противопоставить советской ракетной угрозе оборонительные меры. Давайте обратимся к сильным сторонам наших технологий, которые породили нашу мошную
Р°мыщленную базу и дали нам то качество жизни, кото-РЫМ мы наслаждаемся сегодня”.
89
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
Затем Рейган спросил: “Что если бы свободные люди мог. ли жить под надежной защитой, зная, что их безопасность основана не на угрозе немедленного возмездия со стороны США, сдерживающей советские атаки, а на том, что мы в состоянии перехватить и уничтожить баллистические ракеты до того, как они достигнут нашей зетЖт или границ наших союзников?” Он призвал “научное сообщество в нашей стране — тех, кто дал нам ядерное оружие, — обратить свои великие таланты на благо человечества и мира во всем мире, дать нам средства, позволяющие сделать это ядерное оружие бессильным и отжившим свое”.
Затем президент объявил, что в качестве “важного первого шага” он просит предпринять “тщательный анализ, который задаст рамки исследовательской программы, позволяющей приступить к достижению нашей конечной цели — отвести угрозу, исходящую от стратегического ядерного оружия”. Он закончил словами: “Дорогие американцы! Сегодня мы приступаем к работе над инициативой, которая обещает изменить ход истории человечества. Нам не избежать риска, результаты появятся не сразу. Но я верю, мы сделаем это. Мы переступаем порог в будущее, и я обращаюсь к вам за поддержкой и молитвой. Спасибо. Спокойной ночи. И да благословит вас Господь”.
Рейган выступал всего двадцать девять минут, и ничего из того, что он говорил о противоракетной обороне, пока не существовало. Никто из правительства официально не предлагал ничего подобного, сама возможность создать нечто столь грандиозное была под вопросом. Но он все-таки выступил. “Я не давал никаких оптимистических прогнозов —-сказал только, что это может занять двадцать лет, а то и больше, но что мы должны это сделать, — записал Рейган в дневнике после обращения. — Я чувствовал себя хорошо”.
Глава 2
Военные игры
Чере'З четыре дня после трансляции обращения Рейгана Андропов обвинил Соединенные Штаты в подготовке удара по Советскому Союзу и подчеркнул, что Рейган “строит новые планы, как вести ядерную войну, в надежде победить в ней”’. Но больше всего Андропова пугала не туманная концепция Рейгана, а грядущее размещение в Еьропе ракет “Першинг-2”, которые, как думали в Кремле, могут долететь до Москвы за шесть Минут. Советским властям казалось, что все оборачивается против них.
С конца 197О1х, еще при Брежневе, Советский Союз стал размещать ракеты РСД-ю “Пионер” (SS-20). 243 таких ракеты были нацелены на Западную Европу, 108 — на Азию. Максимальная дальность полета “Пионера” составляла 5000 км — более чем достаточно, чтобы ударить по Парижу или Лондону. Но это оружие, в отличие от межконтинентальных баллистических ракет, относилось к классу ракет средней дальности. Российский историк Дмитрий Волкогонов утверждает, что на ракету “Пионер” было потрачено “астрономическое количество денег”. Но, замечал он, “недальновидные советские стратеги вручили американцам нож, способный перере-Зать Советскому Союзу глотку”1. НАТО в ответ на размеще-НИе Пионеров” решило в 1979 году в качестве противовеса Разместить в Европе — там, где территория СССР была уже
91
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
в пределах досягаемости, — ю8 ракет “Першинг-2” с одной боеголовкой и 464 крылатых ракеты, параллельно добиваясь переговоров. В 1981 году Рейган предложил отказаться от всего класса ракет средней дальности, но Советы выступили против и переговоры зашли в тупик2.
В 1983 году Андропов был поглощен надвигающейся уг-розой размещения ракет “Першинг-2”; ожидалось, что это произойдет в декабре в Западной Германии. “Першинга-2” боялись из-за ее точности и скорости: ракета могла преодолевать за час более 9600 км и имела высокоточную систему наведения. А крылатые ракеты наземного базирования могли лететь ниже радиолокационного горизонта. Именно это оружие, боялись руководители СССР, может обезглавить советскую власть. “Першинги-2” причиняли им такое беспокойство, что от разработчиков московской системы противоракетной обороны потребовали внести изменения, чтобы система могла обнаруживать и перехватывать эти ракеты.3
Заседание Политбюро состоялось 31 мая, на следующий день после того, как Рейган и лидеры западных демократий собрались в Уильямсбурге, штат Виргиния. И хотя в частных беседах они продолжали спорить о ракетах, они все же подписали совместное заявление, призывающее Советский Союз “внести конструктивный вклад” в переговоры о контроле над вооружениями.
Заявление спровоцировало всплеск раздражения в Политбюро. Согласно протоколу заседания, престарелые советские руководители бились над тем, как остановить размещение “Першинг-2” и крылатых ракет наземного базирования-На встрече не прозвучало ни слова о выступлении Рейгана против ракет или о его грандиозной мечте. Казалось, что члены Политбюро не уверены в себе и новых идей у них нет. Министр обороны Устинов настаивал: “Мы должны продолжать делать все то, что делаем сейчас в сфере обороны. Все заказанные ракеты должны быть поставлены, а все самолеты — разМе' щены на отведенных местах”4.
92
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
Страх Андропова перед “Першингами’’ был заметен его инструкциях агентам КГБ о том, как следить за признаками готовящейся ядерной атаки. В одном из приложе-3 цй к февральскому документу, который Гордиевский “слил” итанцам, описывалось, как заблаговременное извещение об атаке даст Кремлю драгоценные минуты для подготовки удара возмездия: “Например, если зафиксировать запуск р-^егических ракет с континентальной территории США и учесть время, необходимое на определение направления их полета, на реагирование остается около двадцать минут. Это время значительно уменьшится после размещения ракет “Першинг-2” в ФРГ, откуда время полета до удаленных целей в Советском Союзе, по расчетам, составляет четыре-шесть минут... Таким образом, совершенно очевидно, что проблему обнаружения угрозы РЯН необходимо решить безотлагательно”5.
Гордиевский говорил, что Москва постоянно требовала от агентов в Лондоне вести пропаганду против ракет “Першинг-2”: “Мы довольно много обсуждали это на утренних совещаниях с военным атташе. Он говорил: ‘Они долетают из Британии до Москвы за восемь минут! И они могут попасть в подземные бункеры’. А еще приходили телеграммы. Разработайте кампанию! Разработайте кампанию! Используйте все свои контакты, чтобы разработать пропагандистскую кампанию против 'Першингов' и крылатых ракет! Они были очень обеспокоены”. Кремлевские руководители, по словам Гордиевского, “знали, что умрут первыми, и умирать не хотели”6.
1 >иск данных о возможности нападения затронул и Восточную Германию. КГБ отвел важную роль в этой операции ^ешней разведке ГДР под руководством Маркуса Вольфа, началу 1980-х, как писал Вольф в своих мемуарах, “из-за про-Раммы перевооружения США и появления агрессивной истрации Рейгана наши советские партнеры стали г имы угрозой ядерной ракетной атаки... ” Его разведыва
93
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
тельной службе “было приказано раскрывать любые западные планы подобного внезапного нападения, и мы организовал^ для этого специальную груцду и оперативный центр, а также чрезвычайные командные посты. Сотрудники должны бы.щ пройти военную подготовку и участвовать в учебных тре. вогах. Как и большинство людей из разведку я находил эти военные игры тратой времени, но эти приказы не подлежали обсуждению, как и другие указания сверху”. В 1983 году Вос, точная Германия завершила продолжавшийся пять лет проект 17 /5001 — строительство подземного бункера неподалеку от деревни Прейден в окрестностях Берлина, где предполага-лось разместить руководство в случае ядерной войны. Бункер представлял собой герметичный мини-город, который мог бы укрывать четыреста человек в течение двух недель после ядерной атаки7.
Андропов находился у власти пятнадцать месяцев, и половину этого времени он провел в больнице. Во время отпуска в феврале 1983 года здоровье Андропова резко ухудшилось. “У него всю жизнь были проблемы с почками,, а теперь они, похоже, совсем отказали”, — писал Волкогонов8. Об этом же вспоминал Евгений Чазов. Врачи Андропова решили подключить его к аппарату искусственной почки. В одной из московских больниц было открыто специальное отделение, где он должен был проходить процедуру дважды в неделю9. Затем Андропову стало трудно ходить. Летом коллеги Андропова установили в мавзолее Ленина лифт, чтобы не подвергать его нагрузке — подъему по лестнице высотой 3,5 м.
На заседании Политбюро 31 мая Андропов призвал усилить пропаганду. “Нам нужно более ярко и широко проДй! монстрировать милитаризм администрации Рейгана и стран Западной Европы, ее поддерживающих”, — заявил он. АнД' ропов предположил, что такая пропаганда “мобилизует советский народ” на экономическом фронте. Но в то же вреА’я у этого была оборотная сторона. “Конечно, — сказал он, —-MbI не должны пугать наш народ войной”.
94
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
гДущей осенью, когда стал расти параноидальный А * Андропова перед возможной ядерной ракетной ата-СТ^3цз Западной Европы, появились новые зловещие угро-К°И тихоокеанском направлении. Соединенные Штаты зЫ на	й
ачали проводить масштабные, реалистичные и провокаци-нные учения неподалеку от советского Дальнего Востока.
В коНце сентября 1982 года два американских авианосца, “Энтерпрайз” и “Мидуэй”, плавали на расстоянии менее ро км от главной базы советского Тихоокеанского флота в Петропавловске-Камчатском. Это была единственная советская база на Дальнем Востоке с прямым выходом к океану: там базировались подводные лодки класса “Дельта”’, вооруженные баллистическими ракетами. Проскользнув мимо Камчатки, американские корабли поплыли на юг вдоль Ку
рильских островов — в том числе четырех островов, удерживаемых Советским Союзом с окончания Второй мировой войны, хотя Япония также заявляла на них права, — и вошли в Японское море 3 октября. Во время учений “Энтерпрайз”, согласно записям командира Р. Дж. Келли, находился под пристальным наблюдением советских сил с воздуха, с надводных кораблей и подводных лодок10. Позднее той же осенью “Энтерпрайз”, находясь в Индийском океане, оказался поблизости от советского авианосца “Киев”. Командир решил использовать корабль, чтобы “попрактиковаться в ударе на большую дальность по надводным силам”. “Энтерпрайз” отправил несколько самолетов в ложную атаку против советского корабля. Офицер морской разведки сказал, что самолеты пролетели “семьсот морских миль” в направлении ‘Киева’, обнаружили цель, установили визуальный контакт с ‘Киевом’ и вернулись”11.
ринятое в НАТО^обирательное обозначение стратегических атомных (66 пт>Ь1Х ЛОДОк "Мурена” (проект 667Б), “Мурена-М” (667БД), “Кальмар” W) и “Дельфин” (667БДРМ). — Прим. пер.
°ло 1300 км. — Прим. пер.
95
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА’’
Б этих военных учениях “Энтерпрайз”, суперавианосец 542 м в длину, работающий на ядерном топливе11, был центров боевой! группы “Фокстрот”, состоящей из дюжины кораблей которые сопровождали бомбардировщики и самолеты-заправ. щики, а также подводные лодки. Они тайно собирали электронные данные, наблюдая, какой ответ дают советские силы путем мониторинга их коммуникаций и радаров. Учения соответствовали “наступательной стратегии” главнокомандующе-го ВМС Джона Лемана, требующей противостоять советским силам в водах у их побережья. По словам Лемана, его “наступательная стратегия” означала, что всегда необходимо “поддерживать у Советов озабоченность, создавая угрозы на периферии”. Леман намеревался построить флот из шестисот кораблей, в том числе пятнадцать тактических групп на основе авианосцев, и ВМС больше многих других выиграл от программы перевооружения Рейгана12.
Секретным указом Рейган также одобрил психологические операции против Советского Союза. Их целью было показать, что Соединенные Штаты могут разместить боевые группы с авианосцами вблизи уязвимых советских военных и промышленных объектов, не попав в поле зрения противника и не столкнувшись с сопротивлением на раннем этапе. Американские силы стали надвигаться на советские бастионы, чтобы увидеть, как те реагируют. Как выразился один офицер разведки, они хотели “прогуляться прямо под носом у Ивана”13.
В первые недели после речи Рейгана о стратегической обороне Соединенные Штаты стали увеличивать давление на Советы. В апреле и мае 1983 года Тихоокеанский флот СПИ провел крупнейшие со времен Второй мировой учения на севере Тихого океана, у полуострова Камчатка. Сорок кораб' лей, в том числе три боевых группы с авианосцами в состав6,
* Первый авианосец с ядерной двигательной установкой, самый длинный евой корабль в мире. — Прим. пер.
96
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
твовали в масштабных маневрах под кодовым названием ^LEETEX 83—1. “Энтерпрайз” отплыл из Японии 26 марта, четЫре дня спустя к нему присоединился “Мидуэй”. Они 14 йцулись на север через Японское море и через Сангарский олив, встретившись с “Корал Си” 9 апреля. Примерно две недели все три авианосца совершали обход северо-западной части Тихого океана против часовой стрелки. Учения включали 24-часовые воздушные операции на базе “Энтерпрайза” — пОпытка вынудить советские силы отреагировать, включив радары и подняв самолеты навстречу нарушителям. Учения недвусмысленно были нацелены на то, чтобы оценить работу противовоздушной и противолодочной обороны и понять, как группа из трех авианосцев сможет поддерживать другие силы в случае полномасштабного конфликта. Главком ВМС Уоткинс позднее заявил конгрессу, что такие учения были специально разработаны для того, чтобы показать Советам: США невозможно запугать. “Мы полагаем, что агрессивная защита,
если хотите, характеризующаяся наступательным движением, ранним развертыванием сил, агрессивными действиями наших кораблей, это главный способ сдерживания, каким мы располагаем, — заявил он сенатскому комитету по вооруженным силам в 1984 году. — Советы действительно это понимают. Мы можем привлечь их внимание... Мы можем изменить ситуацию. Камчатка — сложный полуостров. К нему не подведены железнодорожные пути. Русским нужно доставлять туда запасы по воздуху. Это очень важная для них точка, они там не прикрыты, и они это знают”14.
Четвертого апреля американцы “прошлись под носом У Ивана . По данным журналиста Сеймура Херша, “Мидуэй” отделился от других авианосцев и ускользнул, выключив все электронное оборудование, сигналы которого могли бы от-лам'ИТЬ Советские корабли. “Мидуэй” прошел на юг к Кури-из 5 И (~'оветы не засекли его. Затем группа но меньшей мере
Шести военных самолетов с “Мидуэя” и “Энтерпрайза” на-советскую границу, пролетев над островом Зеленый
97
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
Курильского архипелага, протянувшегося между Камчаткой и Японией. Херш характеризовал это как “вопиющую, но под. ти неизбежную ошибку, спровоцированную агрессивным рактером учений и требованиями старших офицеров о прове. дении секретных маневров и неожиданных действий”. Флот затем сообщил госдепартаменту, что этот пролет над островом был случайным. Тем не менее, более масштабные и агрессий-ные маневры определенно были частью целенаправленной стратегии Лемана. Советский Союз выразил протест, передав формальное заявление в американское посольство в Москве 6 апреля15.
Во время операции Геннадий Осипович, опытный советский летчик, находился на авиабазе “Сокол” на Сахалине. Осипович, невозмутимый человек с проседью в густых черных волосах, был замкомандира полка. Тринадцать лет он летал на перехватчике Су-15; этот быстрый, по прожорливый истребитель был разработан в 1960-х, чтобы сбивать вражеские бомбардировщики. Истребители-перехватчики могли летать вдвое быстрее звука, но не могли оставаться в воздухе долго: у них были небольшие дополнительные топливные баки. Кроме того, пилоты в полете должны были строго следовать подробным указаниям с земли. Задачей было быстро подняться в воздух и остановить нарушителей воздушного пространства. Места для индивидуальных решений и инициативы оставалось немного16.
Весной 1983 года советские пилоты были измучены постоянной игрой на нервах, которую вели американцы. Им приходилось постоянно реагировать на шпионские самолет1’1’ сновавшие у советских границ. Осипович совершил больше тысячи вылетов. Но полет F-14 над островом Зеленый в апреле застал летчиков врасплох. По словам Осиповича, амер11' канские самолеты четверть часа летали в тумане над островов Факт нарушения границы гарантировал советским летчик3’'1
98
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
ыятности: была создана следственная комиссия, чтобы Ценить, почему произошел провал. “После этого инциден-BbI_вСпоминал Осипович, — в наш полк вылетела комиссия,
вторая устроила нам головомойку”. Когда комиссия отбыла, К мандир полка сказал пилотам, что если над Курилами ког-то случатся воздушные бои, у них не будет топлива, чтобы вернуться назад, и им придется катапультироваться где-нибудь над землей, чтобы спастись. Стресс был ужасным. “Несколько недель мы были наготове и ждали”, — говорил Осипович.
следующие несколько месяцев напряжение лишь немного абло. Осипович был так вымотан, что его настоятельно попросили взять отпуск.
В конце апреля, после учений с участием группы из трех авианосцев, “Энтерпрайз” направился в залив Сан-Франциско. Авианосец не был в порту уже тридцать дней — самый долгий выход в море за этот год. Изучая советскую реакцию на учения, офицеры флота были озадачены. Хотя воздушное наблюдение было весьма активным, наземного наблюдения “практически не было”, заметил в отчете Келли. Другой командир вспоминал, что, несмотря на уникальный характер этих учений — единственный случай за несколько десятилетий, когда были задействованы сразу три авианосца, — “советская реакция >ыла умеренней”. Советский Союз отправлял на разведку стандартные самолеты Ту 16 и Ту-95 через день. Как сказал командир, “главным противником была погода”: туман, низкая температура, сильный ветер и плохая видимость.
Ф (нако после учений Советский Союз узнал гораздо „ ЬШе ° том, чем занимались американцы. В течение года опрайз” отправил 57000 сообщений, а получил больше 43000. Основой системы командования на флоте были шиф-ые электронные коммуникации. Но некоторые важные ния, существовавшие на бумаге, похитил 44-летний и радист Джерри Уитворт — долговязый бородатый мо
99
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
ряк, служивший на флоте больше двадцати лет. Удаворт шцИч онил на Советский Союз с 1976 года и входил в сеть под руч ководством другого ветерана флота Джона Уокера. Уитворт встречался с Уокером от двух до четырех раз в год, отдавая е^у от двадцати пяти до пятидесяти катушек непроявленной плец. ки, отснятой маленькой камерой Minox. На пленку попаду сверхсекретная информация, в том числе криптографические ключи, позволявшие расшифровать электронные переговоры на флоте по всему миру. Таким образом, Советский Союз годами читает переписку американских ВМС17.
В этом рейсе Уитворт, никем не замеченный, выкрал бумажные копии сообщений об учениях. Он также записал свои наблюдения на магнитофон. “Мы много раз играли с русскими, пока были в И. о., — надиктовал он однажды ночью (под ‘И. о.’ имелся в виду Индийский океан). — Там был русский авианосец, ‘Киев’... Он был там, и мы много раз играли с ним. А теперь мы в зоне Японии и Кореи, и русские каждый день наблюдают за нами. Каждый день. Повсюду мелькают сообщения. Они вмешиваются и в наши воздушные операции. Это жутко злит пилотов. А мне как-то смешно, по правде сказать...”18 Когда “Энтерпрайз” вернулся на базу в Аламиде, Калифорния, 28 апреля 1983 года, у Уитворта была собрана практически полная схема учений, в том числе сообщения относительно пролета самолетов F-14 над островом Зеленый. Уитворт решил покончить со шпионской деятельностью, но у него была еще одна порция документов, которую надо было передать Уокеру. Он сфотографировал около трети сообщений, взятых с корабля, но сознательно не сфокусировал объектив, чтобы пленка оказалась бесполезной. Возможно, он пытался подстраховаться и гарантировать себе получение большей суммы в будущем. Однако он все же хотел передать Уокеру что-нибудь ценное, так что взял с собой и реальные Д°" кументы о вторжении F-14 в советское воздушное простраНС' тво. Они встретились 3 июня 1983 года, и Уитворт отдал УокерУ большой конверт с пленками и документами. Уитворт кратк°
100
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
сказал о материалах, а Уокер царапал пометки на обороте Ра^верта: “Все сообщения... секретны, и одно совершенно К° етно”- Уокер отправил пленку и документы в КГБ, завер-Се их в полиэтиленовый пакет для мусора и оставив в тайни-июня 1983 года.
В этот тревожный момент Кремль получил подлинную, из первых рук характеристику американских военных манев-ов Виталий Юрченко, высокопоставленный сотрудник КГБ, п .ребежавший в США в 1985 году, рассказал американским чиновникам,*что шпионская сеть Уокера была “важнейшей в истории КГБ” и позволила Советскому Союзу прочитать более миллиона зашифрованных сообщений. Как впоследствии показала проведенная ВМС оценка ущерба, Уитворт предоставил советским властям оперативную переписку “Энтерпрайза” за целый год, в том числе совершенно секретную, и боевой приказ по ведению учений FLEETEX 83—119. Он также передал планы “первичных, вторичных и чрезвычайных коммуникаций”, которые должен был использовать президент для связи с вооруженными силами. Оценка показала, что информация, переданная СССР сетью Уокера, “предоставила бы Советам возможность принимать практически в реальном времени тактические решения: им стали известны истинные преимущества наших сил, наши планы боя, подробности логистической поддержки и тактическая доктрина, которой руководствовались наши силы”20.
Через четыре дня после того, как Уокер передал КГБ мешок с секретами, Андропов сообщил ЦК, что произошло “беспрецедентное обострение борьбы” между Востоком и Западом, осковская штаб-квартира КГБ стала рассылать резидентам в США и европейских столицах панические телеграммы, подчеркивающие высокую важность сбора данных для РЯН и ут-еРЖдак>щие, что администрация Рейгана по-прежнему гото-ИТСЯ к ядерной войне21.
101
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука"
Весной и летом 1983 года на Рейгана неприятности сыпались одна за другой. 18 апреля мощный взрыв разрушил посольс-тво США в Бейруте; погибло 17 граждан США, в том чисде старший аналитик ЦРУ по Ближнему Востоку, и еще сор01( человек. В субботу, 23 апреля, гробы прибыли на родину, и это был болезненный для Рейгана момент. “Мне сдавило горло и я не мог говорить”, — вспоминал он. Шульц добивался большей активности в переговорах с Москвой, тогда как Кларк сопротивлялся этому. В какой-то момент Кларк предложил Рейгану, что он сам займется советским вопросом. Шульц пригрозил отставкой. Рейган был явно потрясен, вспоминад Шульц, и попросил его остаться.
В начале июля Рейган решил написать личное письмо Андропову — возможно, ему хотелось еще раз проверить, способен ли он взывать к чувствам советских лидеров. Рейган набросал письмо от руки:
Позвольте мне заверить вас, что прав-во и народ Соединенных Штатов преданы делу мира и устранению ядерной угрозы. Не стоит и говорить, что мы стремимся строить отношения со всеми нациями на основе “взаимной выгоды и равенства”. Наш опыт с тех пор, как мы были союзниками во Второй м.в., подтверждает это.
Мистер генсек, разве у нас нет способов добиться этих целей на совещаниях, которые сейчас проходят в Женеве? Если мы сможем договориться о взаимном, поддающемся контролю сокращении количества ядерных вооружений, которыми мы рас-полагаем, то разве это не станет первым шагом к ликвидаций всего этого оружия? Каким бы это было благом для народов’ которые мы с вами представляем! Мы с вами способны добиться этого в переговорах о контроле над вооружениями.
В конце Рейган нацарапал: “переговоры о сокращении, которые могут привести к полной ликвидации всех таких вооружении j Если бы он отправил это письмо, то это был бы необычайны11
102
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
ент; впервые в истории глава государства выступил бы Д столь решительным предложением — полностью йикви-С° овать ядерное оружие. Но письмо так и не покинуло сте-ДЙ^Белого дома. На следующее утро Рейган отдал черновик ^(ларку, а тот проконсультировался со штатными экспертами администрации. 9 июля Кларк предложил Рейгану вычеркнуть из текста отсылки к ядерному оружию, чтобы у СССР не было f .мщения поднять ставки в зашедших в т^цик Женевских переговорах о контроле над вооружениями. Рейган согласился и и июля отправил Андропову шаблонное письмо22. Тем детом Андропов и Рейган обменялись еще двумя письмами, однако это ни к чему не привело. Андропов сообщил группе посе-чгших СССР американских сенаторов, что Советский<Союз готов к запрету на противоспутниковое оружие, если Соединенные Штаты сделают то же самое; администрация Рейгана отмахнулась от этого предложения. Рейган отправился на свое ранчо в горах Санта-Инес (площадью 278 гектаров). После
12 августа он до конца месяца не притрагивался к дневнику: в эти лве недели он был поглощен строительством деревянного забора. Эту работу он закончил 30 августа 1983 года23.
Страх Кремля перед ядерным ракетным ударом становился все сильнее. 4 августа на совещании Политбюро в Москве Андропов настаивал, что необходимо создать “максимум препятствий”>щля размещения американских ракет в Европе. Мы не можем терять время”, — сказал он24. Двенадцатого августа в лондонскую резидентуру прибыли новые инструкции из Москвы с пометкой “совершенно секретно” и за подписью председателя КГБ Владимира Крючкова. Требовалось выяснить, не помогают ли спецслужбы Запада каким-то образом подготовиться к ядерному нападению.
Список из шестнадцати пунктов был по большей части 'Ным отражением советских чрезвычайных планов вой-д1 с Западом. Агенты КГБ в Бонне, Брюсселе, Копенгагене, ^ГЗДоне,--Осло, Париже, Риме и Лиссабоне получили приказ ь за такими проявлениями, как “резкая активизация всех
103
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
форм разведывательной деятельности”, особенно в отношение готовности сил Варшавского договора; возможное выдвиженце агентов для активации ячеек, работающих на Востоке под прц. крытием и созданных для “действий в условиях военного времени”; более тесная координация между ЦРУ и западными спец, службами; “увеличение числа операций по дезинформации” против СССР и его союзников; “тайное проникновение дивер, сионных групп с ядерным, бактериологическим или химическим оружием в страны Варшавского договора; расширение сети школ по подготовке диверсантов, расширение сети эмигрантов и включение их в диверсионные группы”. Р1нструкции четко отражают полицейский растрой сотрудников КГБ. Они искали признаки того, что сами стали бы делать в случае войны, — например, введения военной или почтовой цензуры или запрета на использование телефонов и телеграфа25.
Вернувшись в Лондон после долгого перерыва 18 августа 1983 года, Гордиевский продолжил встречаться со своими британскими кураторами. По его словам, он немедленно передал британцам новые инструкции КГБ насчет ракетного удара26.
Гордиевский участвовал в совещаниях по программе РЯН в штаб-квартире КГБ, но посчитал все это глупым. “Моя реакция была очень простой, — говорил он. — Я сказал, что это очередные причуды”. Он обнаружил, что его коллеги по КГБ также скептически восприняли требования Москвы. “Они не слишком беспокоились насчет возможной ядерной войны, — вспоминал он, — но никто не хотел потерять доверие Центра и испортить себе репутацию, противореча оценкам Первого главного управления. В результате проведения РЯН возник порочный круг: агенты чувствовали необходимость передавать тревожную информацию, даже если сами в нее не верили”. Гордиевский и другие делали вырезки из газет и пре' подносили их как разведданные. Но когда Гордиевскии принее британцам телеграммы из Москвы, те отнеслись к ним очень серьезно. Их встревожила паранойя советского руководства-Они скопировали документы и отправили их в ЦРУ.
1ОД
ГЛАВА 2 ВОЕННЫЕ ИГРЫ
Теперь все шло к грубому просчету одной или обеих хпержав. Андропов настойчиво поднимал тему ядерного С паДенИЯ в телегРаммах ° разведывательной операции РЯН. В^арте Рейган повысил накал своей риторики, произнеся речь g “ империи зла”, и объявил о своей фантастической “Стратегической оборонной инициативе” (СОИ). Документы с “Эн-терПрайза” о пролете самолетов F-14 над островом Зеленый и о провокационных морских операциях у советского побережья теперь были в советских руках. Близилось размещение грозных ракет “Першинг-2” в Германии. Пилоты перехватчиков на Сахалине один раз уже позволили себя обмануть и получили предупреждение: это не должно случиться снова.
И вот в этот циклон подозрения и страха влетела большая, сбившаяся с пути птица.
Глава з
Военный психоз
Рейс 007 компании Korean Air Lines вылетел из Анкориджа 31 августа, в 4 утра по местному времени. Экипаж был хорошо знаком с маршрутом, пролегавшим через Тихий океан: прежде чем пролететь над Японией и направиться в Сеул, самолет должен был пройти вблизи воздушного пространства Советского Союза. Командиром “Боинга-747” был капитан Чон Бен Ин, 45-летний ветеран корейских ВВС, налетавший 6619 часов на больших лайнерах; за предыдущие десять лет он совершил 83 полета через северный Тихий океан. Второй пилот, Сон Тон-Хвин, которому было сорок семь, пересекал океан 52 раза. А 32-летний штурман Ким Ы Тон летал через океан 44 раза. Помимо летного экипажа, на борту находились двадцать бортпроводников, шесть сотрудников Korean Air Lines, возвращавшихся в Сеул, и 240 пассажиров, в том числе 62 американца1. Одним из них был конгрессмен Ларри Макдональд, правый радикал из Джорджии, председатель “Общества Джона Берча’”.
Радикальная общественная организация, выступающая против коммун*^ тической идеологии, против наднациональных организаций и соглашени11 о свободной торговле, за ограничение иммиграции, полномочий правИ тельства и “личную свободу”. Основана в 1958 году. Названа по i№ie американского священника и разведчика, убитого коммунистами в К11 ' в 1945 году. — Прим. пер.
юб
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
j-jo плайу полета, самолет должен быть двигаться маршру--^20 .— самым северным из пяти маршрутов, отведенных Т°М пассажирских рейсов через океан. Эти небесные магист-,яЛЯ были более 90 км в ширину и около 300 м в высоту. Мар-
т R?o пролегал ближе всего к Советскому Союзу. Вылет Анкориджа задержали из-за встречного ветра, чтобы самолет мог прибыть в международный аэропорт Сеула ровно в 6 утра 1 сентября.
1-{о вскоре после взлета произошла ошибка. Автопилот был
- щовлен неправильно, и экипаж этого не заметил. Вместо того, чтобы выбрать инерциальную систему навигации, которая бы вывела самолет на правильный маршрут, автопилот установили на постоянный магнитный курс. Возможно, это произошло из-за того, что пилоты забыли передвинуть тумблер управления системой навигации на еще одну позицию вправо.
Самолет начал отклоняться к северу от R20. Примерно че
рез $о минут после начала полета, находясь на высоте 9500 м, экипаж KAL 007 сообщил о прохождении радиомаяка “Вефиль”. Однако, сами того не зная, они уже были в 22,2 км севернее маяка и за пределами своего маршрута.
Согласно записям переговоров с авиадиспетчерами, Чон и его экипаж, пересекая океан, не заметили ничего странного. В следующей контрольной точке после “Вефиля” они доложили, что все в порядке, хотя отклонение от маршрута составляло in км, а в следующем пункте маршрута — уже 185 км. Через пять часов после взлета команда сообщила о прохождении очередной контрольной точки, тогда как на ;деле самолет был уже на 296 км севернее, направляясь к Камчатке. В какой-то момент пилоты обменялись сообщениями с другим пассажирским самолетом; его экипаж сообщил о совершенно другой картине ветров, что долж-было подсказать команде рейса 007 — самолет сбился с курса’, этого не случилось. Пилоты совершенно не тревожились:
'Ч'Ч.ЛЕУГОго рейса, oij, сообщил о сильном попутном ветре, тогда как у Иса 007 ветер был встречный. — Прим пер.
107
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
— Скукотища...
— Я слышал, у нас в аэропорту теперь есть обменный пункт — Что меняют?
— Доллары на корейские деньги.
— Господин капитан, вы не хотите есть? — спросила стюар, десса.
— Что?
— Поесть; может, пора обедать?
— Давайте поедим позже.
Той ночью в небе неподалеку от границы Советского Союза кружил еще один борт — четырехмоторный реактивный самолет RC-135, который американские ВВС использовали для разведки. RC-135, переоборудованный “Боинг-707”, в Советском Союзе знали как шпионский самолет. Пилот Осипович вспоминал, что ему много раз доводилось преследовать его, Самолеты RC-135 следили за испытаниями советских баллистических ракет; это была разведывательная операция под названием Cobra Ball. Самолет быд набит камерами. В фюзеляже снизу были специальные иллюминаторы, позволявшие фотографировать боеголовку советской ракеты, приближающуюся к цели. Нижняя поверхность крыла со стороны камер была выкрашена в черный цвет, чтобы избежать отблесков. RC-135 базировались на острове Шемия — отдаленном скалистом образовании в Алеутском архипелаге.
Во время испытаний целью советских ракет часто была Камчатка. Наблюдение за ракетами в момент, когда они достигали полигона, помогало Соединенным Штатам следить за исполнение договоров о контроле над вооружениями. На фотографиях можно было увидеть, сколько боеголовок отделилось от ракеты, и их финальную траекторию. Самолеты RC-135;It" тали по кругу или описывали восьмерку, а их объективы быль1 нацелены на советское побережье в ожидании испытаний.
Ночью 31 августа американцы предполагали возможное11' очередных испытаний, и RC-135 патрулировал небо. Ра3 мах крыльев RC-135 составлял 39,6 м, “Боинга-747” — 59>7
ю8
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
боих самолетов было по четыре двигателя, размещенных ° крыльями. В передней части фюзеляжа “Боинга-747" был _______там находилась верхняя пассажирская палуба. Около ðРночи RC-135 кружил в небе, а более крупный “Боинг-уду® часа но
летел на 120 км южнее.
g этот момент и произошла фатальная ошибка. Советские оеННые отслеживали полет RC-135 на радаре. Ракетных испытаний той ночью не было, и RC-135 направился назад, к своей базе на Шемии; но на радаре не было видно, как самолет развернулся. На пути назад RC-135 пересек траекторию полета “Боинга-747”- Радар “потерял” RC-135, но поймал сигнал “Боин-га-747”, который теперь направлялся к Камчатке. Самолету был присвоен номер слежения 6065, а его след на радаре был помечен как “81” — один неопознанный летательный аппарат2. Его траектория не совпадала с курсом рейса Korean Air Lines, и советские операторы на земле подумали, что это может быть RC-135. Радар показывал движение самолета на подлете к Камчатке, но с перерывами. В какой-то момент цель была потеряна, а когда самолет снова появился на радаре, он был уже над островом.
Авиалайнер достиг Камчатки, но советские силы ПВО отреагировали не сразу. Операторы спросонья не спешили, командиров надо было разбудить, а радар работал с перебоями. Записи переговоров операторов наземного наблюдения показывают, что они заметили самолет как раз тогда, когда он пролетал над базой ВВС в Елизово. В воздух поднялись четыре перехватчика. Истребители метались в воздухе около двадцати минут, но так и не смогли засечь лайнер — он левел к северу от них — и были вынуждены вернуться на базу. Самолет ле-тел над Охотским морем к Сахалину, находящемуся примерно км южнее. Радары потеряли цель в 1.28 утра.
Лайнер появился на сахалинских радарах в 2.36 и снова У нл номер слежения 6065, но в этот раз с пометкой^!” — н военный самолет.
109
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
Дежурный офицер командного пункта отряда истребцТе лей Су-15 той ночью попытался дозвониться через оператор^ на радарную станцию “Буревестник”, расположенную на oq рове Итуруп Курильского архипелага. С “Буревестника” цри шло сообщение: цель приближается к Сахалину3.
— Доброе утро, — сказал офицер оператору дальней свя зи. Он сообщил свое секретное, кодовое слово, “Облако-^» и попросил телефонистку срочно установить связь с “Буревес. тником”.
— Да, дело первостепенной важности, срочно, — настаивал он, когда она переспросила у него кодовое слово.
— Хорошо, подождите.
Она попросила его назвать свой телефонный номер, затем свое имя. Он назвал, но телефонистка не разобрала. Он повторил.
Он в нетерпении щелкнул по телефонной трубке.
Прошло четыре минуты.
— Нет ответа, — сообщила она.
— Нет ответа?
— Нет.
— Почему?
— Я не знаю почему.
— “Буревестник”.не отвечает?
— По номеру “Буревестника” никто не отвечает.
— Не может быть!
— Что это? — спросила телефонистка. — Что это за организация?
— Это военная организация, — сказал дежурный офицер." И мне она нужна прямо сейчас, я должен позвонить во что бы то ни стало. Это вопрос государственной важности. Я не шучу — Минутку.
Авиалайнер летел к Сахалину со скоростью 13 км в минУ' ту. Через пять минут после начала разговора дежурный офиНеР командного поста спросил:
— Ну что?
— Набираю, ответа нет.
110
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
лайнер подлетал к Сахалину, Осипович спал на базе К°гДа я qh был на деЖурСТВе — взял ночную смену, чтобы “СоК°одИТЬ Себе следующий день. Это был первый день школь-°СВ°занятий, и ему предстояло выступить перед классом своей ^чери на уроке мира. Он поел, подремал перед телевизором, д потом проснулся, чтобы проверить караул.
4 Когда он одевался, зазвонил телефон. Ему было приказано ыдвинуться к своему Су-15 и подготовиться к взлету. Пого-В была плохой: на Сахалин надвигался атмосферный фронт. В 2 42 Осипович взлетел. Он взял курс на океан и поднялся на высоту 7900 м- Его позывным было: “805”. Вскоре в воздух поднялся еще один Су-15, а затем и МиГ-23 с авиабазы Смирных, также находившейся на Сахалине. Осипович не представ
лял, что происходит, — может, очередное тренировочное задание в условиях, приближенных к боевым?
Советский радар снова засек авиалайнер, и ему опять был присвоен номер слежения 6065. Из разговоров между операторами следует: они подумали, что это мог быть RC-135, хотя у некоторых были сомнения. Но ни в этих разговорах,
ни во время радиосвязи с летчиками никто ни разу не упомянул “Боинг-747”. Они направляли Осиповича к цели, сообщив ему: “Цель стратегическая. При нарушении границы — уничтожить. Навести системы вооружения”.
Осипович видел цель как небольшую точку, два-три сантиметра в длину. Он изучал RC-135 и знал, как выглядят советские гражданские самолеты, но, как он позднее вспоминал, никогда не изучал форму иностранных самолетов вроде* “Боинга-747”.
Оператор наземного поста предположил:
Если ?ам четыре инверсионных следа, это RC-135.
У Боинга-747” тоже было четыре двигателя.
805, вы можете определить тип самолета? — спросил оператор у Осиповича.
Не совсем, — ответил тот.
111
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
На земле царило замешательство. Никто не хотел нес^ц ответственность за еще одно вторжение вроде того, что Сду чилось 4 апреля. Дежурный офицер базы “Сокол” докладывал начальству, и его спросили, насколько серьезен инцидент.
— Да, похоже, серьезен, как четвертого числа, а то и п0Ху же, — ответил он.
В 3.09 был отдан приказ сбить самолет, затем он был ото3, ван. Дежурный на “Сокола” задумался: стали бы американцу направлять шпионский самолет в советское воздушное пр0. странство? Они обычно кружили за пределами территориадь. ных вод.
— Выглядит как-то сомнительно, — сказал он. — Не верю чтобы враг был так глуп. Может, это кто-то из наших?
Он позвонил на другой командный пункт в Макарове, в восточной части острова, чтобы выяснить, что им известно о самолете.
— Он еще нас не разбомбил, — был ответ.
Приблизившись к “Боингу-747” и находясь в 24 км за ним, Осипович увидел, как загорелись головки наведения ракет. “Елки-палки!” — сказал он, отключил наведение и подлетел ближе.
В 3.14 командующий Дальневосточным военным округом принял отчет. Ему доложили, что Осипович готов открыть огонь, но “он не может определить цель визуально, потому что еще темно”.
— Сначала выясните, что это за объект. Может, это какой-то гражданский самолет или еще бог знает что, — сказал командующий.
— Пилот видит только тень, — ответил оператор радара.
— Он не может определить тип?
— Нет, там темным-темно.
Осипович теперь был в 11,9 км позади авиалайнера, лете® шего над Сахалином. “Цель с мигалкой идет”, — доложил Вскоре после 3.12 Осипович попытался выйти на связь с ла11 нером с помощью советской системы электронной идентиф11
112
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
“свой-чужой”, но ответа не было: лайнер был граждан-олетОм и не имел на борту совместимого военного сКцМ с
„ередатчика-
11 г соВетские операторы шесть раз спрашивали Осиповича, ли огни навигации на лайнере, — предполагая, что если
Г°РЯ включены, то самолет может выполнять шпионское за-пНИ НС
в 3.18 Осипович доложил: “АНО горит, мигалка горит’’ у' тг0__авиационные навигационные огни).
' Оператор базы “Сокол” попросил Осиповича помигать своими огнями в знак предупреждения, и он это сделал. Затем, в з 20, ему приказали дать предупредительную очередь из авиапушки. Он выстрелил. Ответа не было. Затем авиалайнер неожиданно снизил скорость.
Советские военные не знали, что в 3.20 авиадиспет
черы в Токио дали капитану Чону разрешение подняться с loooo до 10700 м, и поэтому самолет снизил скорость. Записи переговоров в кабине экипажа показали, что Чон и его команда так и не узнали, что происходит. Следователи потом заключили: военные сочли изменение высоты попыткой уйти
от перехвата; это только укрепило подозрения, что перед ними самолет-разведчик RC-135.
“8оу открыть огонь по цели”, — потребовали с з^мли. Но в тот момент это было невозможно, потому что Осипович уже почти догнал лайнер. “Раньше надо было думать! Куда мне стрелять? Я впереди цели!” Сообщение, что он был “впереди”, то есть сбоку от лайнера, дало некоторым аналитикам основание предположить, что Осипович должен был увидеть “горб” Боинга-747”. Однако следователи сообщили, что, судя по покаяниям радаров, Осипович постоянно находился справа и сзади
с 1нга . Пилот вспоминал также, что его собственный са-в тот момент начал “проваливаться”; почему, он не сказал4. Шил “ ВРеМя слеДУющего сеанса радиосвязи Осипович сооб-соте" УЖе отстаю”- Он Добавил, что авиалайнер был на вы-
10000 и, слева от него. Он не обозначил собственную вы
113
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
соту — выше или ниже “Боинга”. Если он летел ниже, то “гор^ было сложнее увидеть.
В 3.24 радио Осиповича затрещало: “805, приблизитьСя к цели и уничтожить!” Лайнер уже покидал побережье Саха лина. Осипович вспоминал потом, что в этот момент он, наКо нец, смог разглядеть самолет — и вдруг понял, что тот круцНее RC-135.
“Вскоре я мог разглядеть его своими глазами, — вспомицал он. — Это был большой самолет, и я подумал, что это военный грузовой самолет, потому что на нем был мигающий сигнал Пассажирские маршруты тут не проходили, и случаев, когда пассажирский самолет сбился бы с курса, тоже не было... Я видел, что это большой самолет. Это не был истребитель, это был либо разведчик, либо грузовой самолет”5.
Он выстрелил. В 3.25 две ракеты Р-98 класса “воздух-воз-дух” рванулись вперед: одна была с оптической тепловой головкой самонаведения, нацеленной на источники инфракрасного излучения вроде выхлопа двигателя, другая, с радиолокационной головкой, была наведена по данным радара. Обе несли по двадцать килограммов фугасного боеприпаса и были способны выпустить по цели 1400 стальных осколков. Первой вылетела ракета с тепловой головкой; она достигла лайнера за тридцать секунд. Осипович увидел взрыв.
— Цель уничтожена, — доложил он.
Он резко свернул вправо. У него кончалось топливо, и он приземлился на острове.
Взрыв образовал пробоину шириной в полтора метра, и давле' ние в кабине упало. “Что случилось?” — спросил один из чле нов экипажа в момент взрыва. Ракета рассекла кабели систем111 управления, и лайнер дернулся вперед, вжав людей в сиде^1,9' Двигатели еще работали, но закрылки, которые помогают Ц11 тормозить самолет на посадочной полосе, выдвинулись, ШаССл были выпущены, пассажиров попросили потушить сигаре1Ь
11Д
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
мготовиться к аварийному снижению. “Наденьте кисло-** 1 -jo маску”, — сообщили пассажирам по внутренней свя-пилот, которого было едва слышно из-за маски, 35' ' пил по радио в Токио: “Быстрая компрессия, снижаюсь сооогц j	п
д0 десяти тысяч .
На высоте 10320 м самолет выровнялся было, но затем по-. яп в море со скоростью 1,5 км в минуту. Все люди на борту детел * погибли.
Рейгана, находившегося на своем ранчо, разбудил среди ночи звонок Кларка о пропавшем самолете. Нэнси Рейган вспоминала: первой реакцией ее мужа было “О Боже, они что, обезумели?” и “О чем они думали, черт возьми?”6
Соединенные Штаты и Советский Союз принялись кидаться друг на друга. Это была дикая схватка потрясенных, обалдевших от шока боксеров, полная ярости и промахов с обеих сторон.
Сверхсекретный американо-японский пост прослушивания отследил часть переговоров Осиповича с оператором наземного наблюдения. Некоторые из них отправили в Вашингтон, расшифровали и перевели. Первая же присланная запись демонстрировала, как Осиповича ведут к цели с командного пункта; она содержала и его слова “цель уничтожена”. Страницы расшифровки, казалось, кричали: СССР виновен в бессмысленном убийстве! Но запись была лишь фрагментом сырых Разведданных, она имела мало отношения к реальной картине Дела. В ней не было отражено ни замешательство операторов ра-Дара, ни присутствие RC-135. Все это время советские военные предприняли ни одной попытки тщательно идентифицировать не пк
4	— так их взволновал страх перед еще одним выпадом
с^ериканцев, вроде того, что произошел в апреле. Об этом хао-тп жВ°ЗМОЖНО было судить по распечаткам переговоров. Катас-°На б ПРоливала свет на слабости советской военной системы, а примером того, как ошибочные выводы и несовершен
115
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
ное оборудование могут привести к ужасным последствия^, но Рейган и его люди прочли в распечатках совсем иное.
По данным Сеймура Херша, небольшая группа анадц тиков военно-воздушной разведки в Вашингтоне в считав, ные часы сообразила, что Советы сбили лайнер ненамере^ но. Она подготовила секретную презентацию с цветным^ слайдами, показывающими, что операция Cobra Ball могда вызвать путаницу. Однако в суматохе презентация не при. влекла особого внимания. Она попала в Белый дом толь, ко спустя двадцать три часа, но и тогда не возымела ника, кого действия — обстановка была крайне эмоциональной. Как выразился Херш, презентация “совершила вынужденную посадку”7.
Шульц оставил себе распечатки радиоперсговоров Осиповича, чтобы высказаться. Он хотел предать их гласности. В мемуарах Шульц вспоминал, что после ожесточенных дебатов он убедил ЦРУ разрешить ему использовать запись, хоть источником ее и была сверхсекретная разведывательная группа в Японии. По неизвестным причинам Шульц не стал ждать более подробной информации или новых расшифровок. И он явно не видел презентации аналитиков ВВС.
Первого сентября в 10.45 Шульц выступил перед журналистами в госдепартаменте. С холодной яростью в голосе он объявил: “Соединенные Штаты испытывают отвращение в связи с этим нападением. Потери, похоже, весьма велики. Мы не видим никаких оправданий для этого ужасающего акта  Шульц утверждал, что советские военные следили за авиалайнером два с половиной часа, хотя на самом деле у них бы®1 проблемы и они потеряли его след. Он заявил, что пилот ходился в положении “визуального контакта с целью, когДя можно невооруженным взглядом осмотреть самолет и понят1” на что вы смотрите”. Этой пресс-конференцией Шульц начз-'1 масштабную идеологическую операцию против Советской’
116
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
обвинив СССР в умышленном убийстве пассажиров авиалайнера.
Рейган прервал отпуск и вернулся в Вашингтон. В воскресе-он пригласил руководство конгресса на драматическую встречу за закрытыми дверьми в Белом доме. На ней Рейган воспроизвел ВОСЬМИМИНУТНУЮ запись, фрагмент перехва-ченных переговоров, в течение которого Осипович говорил, что “цель уничтожена”. Сенатор Стром Термонд, республиканец из Южной Каролины, сказал, что Рейган должен отомстить, выслав из Соединенных Штатов 269 агентов КГБ.
В ходе брифинга правительство впервые публично признало присутствие RC-135 в районе трагедии. Лидер большинства в палате представителей, демократ из Техаса Джим
Райт, рассказал журналистам после встречи, что он слышал на пленке упоминание о самолете-разведчике. Чиновники Белого дома поспешили заявить, что Райт ошибается; но, отрицая это, они признали, что в день, когда был сбит самолет, в воздухе был и RC-135. На следующий день эта новость появилась на первых полосах Washington Post и New York Times. Утром в понедельник 5 сентября Шульц потребовал у разведчиков исчерпывающую информацию о шпионском самолете; в восемь часов утра он ее получил. В тот же день госдеп разослал во все американские посольства четырехстраничную справку, утверждавшую, что самолет не мог быть сбит вместо RC-135. “Советы отслеживали корейс-КИи самолет и американский самолет отдельно, и знали, ЧТо 1ам Два самолета, так что мы не верим в ошибку”, — го-Ворилось в документе. Это было неправдой, как и многое сказанное об этом инциденте8.
Лог вспоминал, что хотел провести тот день у бассейна Бе-Д°ма, но вместо этого сидел в мокрых плавках на поло
117
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
тенце в своем кабинете, переписывая в линованном блогщ0 те свою речь. Запись переговоров Осиповича стала мощны^ орудием пропаганды. Рейган говорил, что переработал ре,|ь чтобы “поделиться своим откровенным мнением об этом акТе варварства”. Во время обращения тем вечером Рейган процг, рал часть записи. “У 747-го уникальный силуэт, не похожий ни на какой другой самолет в мире, — сказал Рейган. — лот никак не мог принять его за что-то иное, чем гражданский лайнер”. Рейган признал, что той ночью в воздухе был и Rq, 135, но отрицал возможность путаницы, заявив, что этот самолет был на земле “уже час к моменту, когда произошло нападение... ”
Рейган добавил: “Здесь не может быть ошибки — это нападение не просто на нас или на Республику Корея. Советский Союз выступил против всего мира и против моральных заповедей, которыми повсюду руководствуются люди. Это был акт варварства, обычный для общества, которое умышленно игнорирует личные права и ценность человеческой жизни и постоянно стремится к экспансии и доминированию над другими нациями”.
Хотя Рейган и Шульц потрясали кулаками, американские спецслужбы уже два дня назад пришли к выводу, что эта история была, по-видимому, случайностью. Дуглас Макичин, заместитель директора оперативного центра ЦРУ, был тогда в отпуске в Бостоне, но поспешил назад, в штаб-квартиру. Он и другие аналитики провели много часов над большими кар-тами, отражая на них все известные факты о сбившемся с пут11 авиалайнере, в том числе перехваченные радиопереговорь1-За несколько часов, вспоминал Макичин, они сделали вывод, что Советский Союз допустил ошибку (к такому же закл#4 нию пришла и разведка ВВС)9. В действительности совете#1 военные не до конца понимали, что это за самолет, и, вер°я но, приняли его за RC-13510.
118
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
ЗамДиРектоРа ЦРУ Роберт Гейтс позднее сообщил, эТОт вывод упоминался в ежедневной сводке для президен-чТ°коТорую разведка предоставила 2 сентября. Но некоторых та’ овНлков, заметил он, “просто понесло”11.
Андропов узнал о сбитом лайнере рано утром 1 сентября; он находился у себя дома, на окраине Москвы. Ему сказали, что над Сахалином упал американский военный самолет. Анд-пов знал правила: при обнаружении в советском воздушном пространстве иностранного самолета ему следовало подать визуальный или радио- сигнал, приказывающий немедленно совершить посадку. Если самолет игнорировал сигнал, то ближайший пограничный командный пункт мог отдать приказ об его уничтожении. Такое уже случалось, и, по словам историка Дмитрия Волкогонова, обычной практикой в таких случаях было отрицать, что самолет сбит: “Он упал сам”12.
Позже в тот же день, перед заседанием Политбюро в Кремле, министр обороны Устинов подошел к Андропову и сказал: “Сбит самолет. Выяснилось, что это не американский, а южнокорейский самолет, притом гражданский. Мы выясним больше и доложим со всеми подробностями”. По словам Волкогонова, у Андропова явно были и другие источники информации. Он ответил: “Хорошо. Но мне сказали, что над Камчаткой был самолет-разведчик. Сегодня после совещания я вылетаю в Крым. Мне нужно отдохнуть и пройти процедуры. Что касается самолета, вы с ним разберитесь”.
Добрынин вспоминал о встрече с Андроповым в тот день- Андропов, выглядевший изможденным и обеспоко-енным, приказал Добрынину поспешить в Вашингтон и за-ЯТЬСя разрешением кризиса. Он сказал: “Наши военные ^ВеРЩили грубую ошибку, сбив этот самолет, и нам, похо-Ми П°Над°бится много времени, чтобы разобраться с эти-Па(^впРИятностями”. Андропов назвал генералов “остоло-’ не понимающими последствий того, что сотворили.
119
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
Как говорил Добрынин, Андропов “был искренне увере(р что вторжение самолета в советское воздушное пространств было частью разведывательной операции по проверке работу советских радарных станций. Но и это, как сказал Андроц0 никак не оправдывало то, что самолет сбили вместо того, дТо’ бы вынудить его сесть13.
После трехчасового заседания Политбюро Андропов От, правился в отпуск в Симферополь. Он жил на одной из рОс, кошных госдач. Андропова сопровождали не только сотрудН11_ ки аппарата, но и. целая медицинская бригада. В этот момент руководство заседаниями Политбюро принял Константин Черненко^ывний помощник Брежнева, не отличавшийся осо-бенно крепким здоровьем. Андропов так и не вернулся за стол заседаний.
Добрынин утверждал, что Андропов “вообще-то был готов публично признать ошибку”, но его отговорил Устинов, Поэтому советское руководство решило лгать и заметать следы. Первый информационный бюллетень ТАСС 1 сентября даже не упоминал о том, что самолет был сбит:
В ночь с 31-го августа на 1-е сентября с. г. самолет неустановленной принадлежности со стороны Тихого океана вошел в воздушное пространство над полуостровом Камчатка, затем вторично нарушил воздушное пространство СССР над о. Сахалин. При этом самолет летел без аэронавигационных огнем на запросы не отвечал и в связь с радиодиспетчерской длужбои не вступал.
Поднятые навстречу самолету-нарушителю истребители ПВО пытались оказать помощь в выводе его на ближайший аэродр°в Однако самолет-нарушитель на подаваемые сигналы и преДУв рождения советсиих истребителей не реагировал и продол^311 полет в сторону Японского моря14.
120
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
итбюро снова собралось 2 сентября под председательс-1 Черненко. Встревоженные советские правители пытались ТВОМ н
ргяГь круговую ооорону: они спорили, стоит ли вообще при-навать, что самолет был сбит. По словам Громыко, он высту-3аД за то’ чт°бы пРизнать факт стрельбы, настаивая при этом, “ито мы действовали законно”. Затем министр обороны Дмитрий Устинов произнес:
Могу заверить "Политбюро, чт*о наши летчики действовали в полном соответствии с требованиями военного долга и что все, сказанное в представленном меморандуме, честно и правдиво. Наши действия бьиЖ абсолютно правильными, поскольку южнокорейский самолет американского производства углубился на нашу территорию до 500 километров. Отличить этот «Ьмолет по контурам от разведывательного самолета чрезвычайно трудно. У советских военных летчиков есть запрет стрелять по пассажирским самолетам. Но в данном случае их действия были вполне оправданными) потому что самолету в соответствии с международными правилами неоднократно давались указания пойти на посадку на наш аэродром.
Михаил Горбачев сказал: “Самолет долго находился над нашей территорией. Если он сбился с курса, американцы могли поставить нас в известность, но они этого не Сделали”.
Устинов заявил, что на корейском самолете не было аэронавигационных огней. По его словам, после предупредительных выстрелов советский пилот “сообщил на землю, что самолет боевой и его надо поразить”.
~~ Отрицать то, что наш самолет стрелял, нельзя, — заметил Громыко.
~~~ А что говорил южнокорейский летчик? — спросил Виктор г шин, тогда первый секретарь московского горкома КПСС.
Мы ничего не слышали, — ответил Устинов.
Председатель КГБ Виктор Чебриков описал подводные Г и- глубина моря достигала too м; в зоне крушения были
121
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
и советские корабли, и японские рыболовецкие суда. “Это зц9ч чит, они могут поднять черный ящик с самолета, и мы тоже”, 1 сказал Громыко. Другие беспокоились, что так наружу выйдет доказательство, что самолет сбили преднамеренно. Горбачев спросил, зафиксировали ли американцы сам боевой выстред с советского перехватчика.
— Нет, не зафиксировали, — ответил Чебриков. — Но я хочу еще раз обратить внимание на то, что наши действия были со. вершенно законными.
— Если мы действовали правильно и законно, то нам нужно прямо заявить, что мы сбили этот самолет, — сказал Николай Тихонов, человек Брежнева и председатель Совета министров.
— Мы должны сказать, что были выстрелы. Это необходимо сказать прямо, чтобы избежать обвинений в обмане со стороны нашего противника, — сказал Громыко.
— Прежде всего, я хотел бы подчеркнуть, что нам следует открыто заявить, что самолет был сбит, — сказал Гришин. Но он хотел выдавать информацию по капле: сначала объявить о расследовании и только затем признать, “что в самолет стреляли”. — Прежде всего я хочу сказать, что я убежден, что наши действия были законными, — сказал Горбачев. — Учитывая, что самолет находился над советской территорией около двух часов, сложно предположить, что это не было заранее спланированной акцией. Мы должны четко показать в наших заявлениях, что это было грубейшим нарушением международный конвенций,. Мы не должны молча ждать, нам следует занять наступательную позицию. Мы подтвердим существующую версию, но должны развить ее и сообщить, что ведем серьезное расследование возникшей ситуации15.
На самом деле “существующая версия” была ложью. Горбачев; как писал Волкогонов, “был озабочен лишь тем, чтобы найти для советского руководства способ выпутаться из недостоИ ной истории и переложить вину на другую сторону”. ДиоДЯ
122
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
Политбюро демонстрирует “поразительное отсутствие с11Я^оГО сострадания (даже выражения сострадания) к 269 жер-ВС катастрофы, — считает Волкогонов. — Трагическая ис-- южнокорейским ‘Боингом’ стала символом убожества Давления Анд| .пова-‘.
Москва не признавала факт стрельбы до 6 сентября, а офи-пальные объяснения были отложены еще на три дня. Умыш-леНное запутывание вопроса лишь усугубило подозрения на Западе. Молчание и неправда со стороны Советского Союза выглядели действиями настоящей “империи зла”. Советские власти заявили, что самолет выполнял задание ЦРУ и целенаправленно вошел в суверенное воздушное пространство Советского Союза, чтобы ввести военных в заблуждение. Затем, когда Вашингтон раскрыл информацию об RC-135, советская пропагандистская машина просто взбеленийась. 5 сентября газета “Правда” сообщила, что заявления Рейгана “пропитаны безумной ненавистью и злым умыслом по отношению к советскому государству и социализму...”17 9 сентября маршал Николай Огарков на пресс-конференции, которая продолжалась около двух часов, заявил, что войска ПВО идентифицировали самолет-нарушитель как RC-135. Он настаивал, что самолет выполнял разведывательную миссию.
“То, как разрешался этот инцидент, проливает свет на ментальность советского руководства, — писал потом Волкогонов. — Сам Андропов хранил молчание по этому вопросу больше месяца... ‘Черный ящик’ самолета был найден и поднят на поверхность. Было решено ничего не сообщать об этом ни мировой прессе, ни Сеулу, и советские суда находились этои зоне еще две недели, чтобы создать впечатление, что бес-нлодные поиски продолжаются”.
игана были полны негодования, но он не стал углублять аге^"°НтаЦию. Он отклонил требование Термонда о высылке т°в КГБ18. Шульц добился согласия Рейгана на заплани
123
ДЭВИД ХО ЬФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
рованную заранее встречу в Мадриде с главой МИД Андрее^ Громыко. Рейган не хотел срывать переговоры о контроле на/| ядерными вооружениями из-за сбитого самолета. “Инцидецт с KAL, — вспоминал Рейган в мемуарах, — как ничто иное ц0 казал, насколько близко мир подошел к войне и насколько Щу нужен контроль над ядерными вооружениями. Если, как неЛ, торые предполагают, советские пилоты просто по ошибке пру, няли авиалайнер за военный самолет, то много ли воображе. ния надо, чтобы представить себе, как советский военный, чей палец приближается к кнопке запуска ядерных ракет, соверща, ет еще более трагическую ошибку?”
В Мадриде Шульц поднял вопрос об авиалайнере на пер. вой ’личной встрече с Громыко. “Атмосфера была напряженной, — вспоминал он. — Он совершенно не хотел идти на разговор”. Более представительное совещание, последовавшее за этой встречей, превратилось в “жесткую конфронтацию”, вспоминал Шульц. “В какой-то момент Громыко встал и собрал свои бумаги, как будто собираясь уходить. Я думаю, он почти ожидал, что я попрошу его снова сесть. Но я наоборот встал, чтобы проводить его. Тогда он сед и я тоже”. По словам Громыко, это был самый напряженный разговор с госсекретарем на его памяти; а он имел дело с четырнадцатью госсекретарями. Шульц говорил, что “встреча оказалась столь оскорбительной и бессмысленной, что мы просто решили ее прекратить”.
Если Соединенные Штаты пытались сбить с толку советских чиновников и поставить под сомнение их ложь, то советские руководители рассматривали этот эпизод как провокацию, намеренную попытку подставить т|х;и -it-,,,.. W
Двадцать седьмого сентября заместитель директора ЦР^ Гейтс представил Шульцу аналитический доклад разведки в котором говорилось, что отношения между Соединеннь1 ми Штатами и Советским Союзом еще никогда после смер111 Сталина не были столь мрачными. Гейтс сообщил, что сове1'1-кие лидеры боятся администрации Рейгана, как никакой ДРУ гой до него19.
124
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
ТТпадиать восьмого сентября Андропов опубликовал один суровых и осуждающих текстов в адрес Соединен-113 Щтатов. Обращение было напечатано в “Правде” и “Из-fIblX » а затем зачитано в вечерних новостях. Администра-.,естиях ,	1
Рейгана, писал Андропов, выбрала милитаристский курс, цИЯ тавЛЯющий серьезную угрозу для мира... Если у кого были иллюзии о возможности эволюции политики амери-ИаНСКой администрации, то последние события их разрушили и навсегда”. По словам Добрынина, “раз и навсегда” было подчеркнуто- ^Советское руководство пришло к коллективному мнению, что никакие соглашения с Рейганом невозмож-нЫ”;__говорил Добрынин.
Несколько дней спустя в Крыму Андропов вышел прогуляться. Он был легко одет, устал и присел передохнуть на гранитной скамейке в тени. Он сильно переохладился, и вскоре его охватила неконтролируемая дрожь. Волкогонов цитирует Чазова, лечившего Андропова несколько лет: тот говорил, что, обследовав Андропова тем утром, он обнаружил серьезное воспаление, требующее операции. “Операция прошла успешно, но силы организма были настолько подорваны, что послеоперационная рана не заживала. Состояние больного неуклонно ^удшалось, он был все слабее и снова отказался от попыток прогуляться, но рана все равно не затягивалась... Андропов начал понимать, что из этого состояния ему* уже не выйти”20. Чазов писал в своих мемуарах: “30 сентября 1983 года начался последний отсчет для здоровья Андропова”21.
Четвертого сентября на рабочем столе Олега Гордиевского g за Другой появились три срочных шифровки из Москвы, сбитой УтвеРждалось> что Соединенные Штаты используют Во ТЬ1И самолет> чтобы подстегнуть антисоветскую истерию.
ТоР°й и третьей говорилось, что авиалайнер выполнял
125
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
разведывательную миссию. Затем эта история была расцвечу сомнительными деталями: будто бы капитан экипажа хвас'цц ся своими шпионскими подвигами и показывал друзьям ра.; ведывательное оборудование на своем самолете. Ни в одн0^ из шифровок не признавалось, что лайнер был сбит советски^ перехватчиком. Еще две телеграммы, пришедшие через це сколько дней, требовали от агентов КГБ распространять слух^ что американцы и японцы якобы поддерживали постоянную связь с самолетом. Б какой-то момент, утверждали телеграмму пилот сообщил по радио: “Мы пролетаем Камчатку”22. Гор. диевский вспоминал: “Эта ложь была столь явным абсурдом что многие из моих коллаг в резидентуре просто ужасались тому ущербу, который она нанесла международной репутации Советского Союза”23.
Гук, шеф КГБ в Лондоне, во время инцидента с лайнером находился в Москве; позднее он рассказал Гордиевскому, что восемь из одиннадцати радарных станций ПВО на Камчатке и Сахалине функционировали с перебоями24. Добрынин слышал нечто подобное в Москве от Устинова2^
Телеграммы, пришедшие из Москвы, были переданы британцам. Джеффри Хоу, тогда министр иностранных дел, вспоминал: “у меня довольно быстро выстроилось очень яркое впечатление: советское руководство действительно во многом верило собственной пропаганде. Они по-настоящему боялись, что Запад планирует их свергнуть — и может, только лишь может, пойти на все, что угодно, чтобы этого добиться”26. Пре' мьер-министр Маргарет Тэтчер, которая тоже знала об этих сообщениях, приехала в Вашингтон и встретилась с Рейганом 29 сентября. Она заметила его беспокойство, что “русские, по хоже, параноидально настроены насчет своей безопасности  Он задавался вопросом: “Они действительно чувствуют угр° зу со стороны Запада или просто пытаются удержать преиМ) щество в нападении?”22
126
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
“Мы вошли в опасную стадию, — вспоминала Тэтчер не-дько лет спустя. — И Рональд Рейган, и я понимали это”. Ее .гией стало обращение к специалистам. “Что нам на Западе реакп
г было сделать, так это узнать как можно больше о людях нужно
системе, которые нам противостояли, — писала она в сво-мемуаРах> — и затем вступать в контакт с теми, кто живет эТОй системе, настолько активно, насколько это возможно п и сохранении нашей безопасности”. Вскоре после нападения на самолет Тэтчер решила организовать семинар с экспертами по Советскому Союзу в своем загородном доме Чекере, форин-офис прислал ей перечень возможных участников. “Я это вижу НЕ так”, — написала она на документе, потребовав пригласить “людей, которые действительно изучали Россию — русский дух, — и у которых был какой-то опыт жизни там”28.
На встречу пригласили восемь ученых, в том числе профессора Арчи Брауна из оксфордского колледжа Св. Антония. Браун представил доклад о советской политической системе и структуре власти. Он определил Горбачева, самого молодого члена Политбюро, в качестве вероятного будущего генерального секретаря. Браун сказал, что это “самый образованный из членов Политбюро и, видимо, отличающийся самыми широкими взглядами среди них” и что это “самый обнадеживающий вариант как для советских граждан, так и для всего мира”29.
Тэтчер внимательно слушала.
Осенью волна страха перед ядерной войной поднялась и в Советском Союзе, и в Соединенных Штатах. По словам Элизабет Гиг, аналитика “Радио Свобода” по вопро-советской внутренней политики, до 1983 года советские •'г воздерживались от личных выпадов в адрес западных иДеров. Но после того, как был сбит корейский самолет, CTa^ геРИстики, которые Рейгану давала советская пресса, и g необычно резкими. “Рейгана описывали как опасного спринципного, как лжеца, лицемера, даже преступни
127
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
ка, — вспоминала Тиг, — как человека, который ‘сколотц^ состояние’ на спекуляциях недвижимостью во время работу губернатором Калифорнии, обманул налоговую службу, Со трудничал с мафией и менял свои политические предпочте, ния в зависимости от личной выгоды... Короче, его изоб, ражали как человека, которому нельзя доверять и с которые нельзя иметь дело”30.
Советские СМИ снова и снова повторяли, что сейчас роза ядерной войны выше, чем когда-либо со времен Второй мировой. Это могло быть результатом весеннего требования Андропова начать более жесткую пропаганду, чтобы противостоять грядущему размещению ракет “Першинг-д” и сплотить советских людей. Документальный фильм, показанный по советскому телевидению, изображал Соединенные Штаты как милитаристскую державу, помешанную на достижении мирового господства. Записи американских ядерных взрывов и изображения американских ракет в этом сорокапятиминутном фильме контрастировали с изображениями жертв войны, советских военных мемориалов и декларациями о мирных намерениях Москвы. Внутренний циркуляр, обращенный к членам Коммунистической партии, предупреждал о том, что в следующие несколько лет вероятно резкое ухудшение отношений с Соединенными Штатами31. Светлана Савранская, которая тогда училась в Московском университете, вспоминала, что угроза войны казалась очень реальной, особенно для пожилых людей. Раз в неделю на занятиях по гражданской обороне учащихся отправляли в бомбоубежища. Им рассказывали, что ракеты, летящие из Европы, дадут им лишь одиннадцать минут на поиск укрытия. “Я помню, как пришла Д°' мой, посмотрела на карту и спросила: а за какое время долетят до нас ракеты из США?”32
В День Колумба Рейган в своей резиденции Кемп-ДэвйД смотрел запись планирующегося к выходу в эфир телефильм’ “На следующий день” о вымышленном ядерном нападеШ111 на типичный американский город — Лоуренс в штате Kaf)
128
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
Этот фильм, в котором снимался Джейсон Робардс, был за ' ечен к показу по национальному ТВ в ноябре. Он изоб-п буколическую, счастливую жизнь на Среднем Западе, г гОрОДе, где расположен университет Канзаса: мальчики В ют в футбол в лучах вечернего солнца, семья фермеров Й овится к свадьбе, на заднем дворе играют в “подковки”. р° самая Америка, которая всегда была для Рейгана идеалом.
, на заднем плане слышны новости о кризисе в Европе, Затем
который превращается в полномасштабную ядерную тревогу. “Мы сейчас говорим не о Хиросиме, — говорит один из персонажей. — Хиросима — это семечки”. Кризис быстро выходит из-под контроля, и советские войска наносят ядерные удары тактическим оружием по европейским городам. А потом все взгляды в Лоуренсе прикованы к небу: американские ракеты “Минитмен”, нацеленные на Советский Союз, вылетают с близлежащих военных баз. Бомбардировщики В-52 поднимаются в воздух. Через тридцать минут советские ракеты наносят удар по Лоуренсу: взрыв, жар и радиоактивные осадки. Во второй половине фильма Робардс, играющий врача-хирурга, пробирается по опустошенной местности. Он бледен, волосы выпадают из-за радиации. Он видит вокруг болезнь и беззаконие. Когда Робардс призывает беременную женщину, пережившую взрыв, не терять надежду, она парирует: "Надежду на что? Мы знали, что почем, мы знали все о бомбах и о радиации, мы сорок лет знали, что это может произойти, и всем было наплевать! И вы мне говорите о надежде?!”
Фильм высвечивал многие тогдашние страхи, связанные Мерной войной. Он также привлек внимание к представле-иям о ядерной зиме — что после ядерных взрывов климат нится, и летом будет идти снег.
еиган записал в своем дневнике:
Мом Нь Голумба. Утром в Кемп-Д. я поставил кассету с филь-ся <^аКоторый АВС выпускает в эфир 20 ноября. Он называет-
СЛеДующий день. В нем Лоуренс (Канзас) уничтожают
129
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
во время ядерной войны с Россией. Сделан мощно, потяц^ на все семь миллионов долларов. Он весьма эффектный ц 0 тавил меня в очень подавленном состоянии. Пока они не пр0 дали ни одной из 25 рекламных вставок, и я понимаю почему Моя собственная реакция — сделать все возможное, чтобы получить инструмент сдерживания и убедиться, что ядерц0^ войны никогда не будет”33.
Автор официальной биографии Рейгана Эдмунд МоррИс говорил, что после просмотра фильма Рейган был “ошелоц. лен”, и это был единственный случай, когда в записях Рейгана обнаружилось упоминание о “серьезной депрессии”. Четыре дня спустя, по словам Морриса, Рейган “все еще боролся с де. прессией, которую ‘На следующий день’ вызвал у него”34.
Через день, и октября, Джек Мэтлок-младший, ведущий специалист по СССР в Совете по национальной безопасности,
встретился с советским журналистом, которого он знал по предыдущим поездкам в Москву. 53-летний Сергей Вишневский был маститым обозревателем “Правды”. Мэтлок предполагал, что Вишневский пришел с каким-то посланием: у него были хорошие связи в партии, а возможно, и в КГБ. “Его профессия — пропаганда, а его специализация — США”, — пометил Мэтлок в меморандуме, составленном после беседы. Они встретились в кафе напротив старого здания администрации
президента.
Вишневский говорил прямо и был так сосредоточен на своих аргументах, что даже не останавливался, чтобы возра зить Мэтлоку. Вот каково было его послание: “Состояние от ношений СССР и США ухудшилось, дойдя до опасной точн11 Многие представители советской общественности спраШ11®3 ют: неужели война неизбежна?” Вишневский сказал Мэтлок его беспокоит, что заявление Андропова 28 сентября бьР практически беспрецедентным и отражает разочарование ководства... ” Хотя отчасти смысл выступления АндроГ1
130
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
р том, чтобы подготовить советских людей к затягиванию ^Ь1дсоВ’ по словам Вишневского, “руководители убеждены, 11 администрация Рейгана собирается совершенно беспо-ЧТддНо свалить их систему, а потому у них нет иного выбора, е как уйти в глухую оборону и сопротивляться”35.
* Вишневский сказал, что советская экономика “в совершенном раздРае’ я еи становится только хуже” и что руководству страны необходимо снять напряженность, чтобы сосредоточиться на экономике. Более того, сказал он, советское руководство считало Рейгана все более успешным президентом: американская экономика укреплялась, и было весьма вероятно, что Рейган выставит свою кандидатуру на следующих президентских выборах в 1984 году. Советский Союз теперь осознал, что не сможет остановить размещение ракет “Першинг-2” — до этого оставалось два месяца. И советские власти не знали, как со всем этим быть. Их собственная свирепость приковывала их к месту. Реакция Рейгана на инцидент с корейским авиалайнером привела к тому, что советские руководители “увязли в грязи”.
В октябре для Рейгана провели новый инструктаж по сверхсекретному “Единому комплексному оперативному плану”, предусматривавшему процедуры на случай ядерной войны. Это был план уже шестого поколения, известный как SIOP-6; он встУпил в действие 1 октября 1983 года. Новый план отражал Желание военных дать президенту возможность вести продолжительную ядерную войну36. Рейган записал в дневнике:
СЬМа отрезвляющий опыт с кап. У. и ген. Весси в оператив-Центре — брифинг по всему нашему плану на случай •рного напщенияу -
Вател^°Г°М В своих мемуарах Рейган вспоминал: “Последо-Чощ Н°СТЪ с°бытий, описанная на брифинге, во многих от-в Г[еНИЯХ НаГ10минала увиденное в фильме АВС. И все-таки гТагоне еще есть люди, которые заявляют, что ядерную
131
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
войну ‘можно выиграть’. Я думал, что они — сумасшедщц Но все еще хуже: похоже, что и в Советском Союзе были геце ралы, подумывавшие о победе в ядерной войне”38.
В середине октября Шульц сообщил Рейгану, что все гюс ледние предложения в области контроля над вооруженяу^ ни к чему не привели. “Если будет все жарче и жарче, а вопр0с о контроле вооружений так и не будет разрешен, — сказал Ред ган Шульцу, — возможно, мне стоит увидеться с Андроповым и предложить ему ликвидировать все ядерное оружие”. Шульц напомнил ему, что вряд ли Андропов откажется от ядерных во-оружений: “Без ядерного оружия Советы уже не будут сверх, державой”.
И тут совершенно неожиданно для Рейгана наступил момент неопределенности, один из самых хаотических за время его президентства. Кларк ушел с поста советника по национальной безопасности и стал министром внутренних дел. Рейган назначил на эту должность заместителя Кларка, Роберта Макфарлейна, который провел большую часть предыдущих нескольких месяцев в переговорах по поводу ливанского кризиса. По всей Западной Европе прокатились антиядерные демонстрации: два миллиона людей вышли на улицы, протестуя против плана размещения ракет “Першинг-2”.
Двадцать третьего октября в шесть часов утра желтый грузовик Mercedes въехал на парковку лагеря морской пехоты США в международном аэропорту Бейрута в Ливане. Машина, груженная более чем 5 тоннами тротила, взорвалась; 241 военнослужащий погиб, около ста были ранены. Это были самые серьезные военные потери за весь президентский срок Рейгана39. Когда Макфарлейн разбудил его среди ночи этой новостью, лицо Рейгана стало мертвенно-бледным. Макф3? лейн вспоминал, что тот “выглядел как человек, 72-летний че ловек, получивший сильный удар в грудь. Из него как буДт° вышел весь воздух”. “Как так случилось? — спросил оИ !'!С доверчиво. — Насколько все ужасно? Кто это сделал?” ЗатА’ 25 октября, Рейган приказал оккупировать Гренаду, маЛс11
132
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
- шибскии остров, под тем предлогом, что безопасность одившихся там американских студентов была поставле-^поД угрозУ из-за переворота40. 27 октября Рейган провел Н Ке^п'^еджене В Неверной Каролине панихиду по морским ВеХ0ТИниам, погибшим в Бейруте. Он был, как вспоминал ^щфарлейн, “совершенно убит горем”.
В это время Рейган получил секретный аналитический документ из ЦРУ. Он содержал сообщения Гордиевско-го ° Р-ЯН — разведывательной операции КГБ, нацеленной на поиск сигналов о ядерном нападении. По воспоминаниям Макфарлейна, документ оказался у Рейгана в октябре, во время кризиса в Ливане и Гренаде, хотя точная дата неизвестна41. Тэтчер также была в курсе информации, полученной от Гор-диевского, и могла рассказать об этом Рейгану во время своего визита несколькими неделями ранее.
Макфарлейн поначалу был не уверен, действительно ли Советский Союз настроен столь параноидально, как это следовало из материалов Гордиевского. “У меня возникли вопросы о том, реальна ли эта паранойя, или же это пропагандистская схема, которую скармливают Западной Европе, чтобы вбить клин между нами и нашими союзниками”, — отмечал Макфарлейн. Присутствие в Политбюро министра иностранных дел Громыко обнадеживало: работая с Соединенными Штатами четыре десятка лет, Громыко должен был знать, что С1П А не начнут ядерную войну. Но, по словам Макфарлейна, его беспокойство выросло, когда он получил разведывательные ^Данные из Праги и Будапешта, говорящие о том, что люди Действительно встревожены”. Макфарлейн вспоминал, что, прочитав материалы, он подумал: а это ведь вполне может быть по-настоящему42.
_ Двадцать восьмого октября Мэтлок отправил Макфар-в М КоР°ткую тревожную записку. Американский посол н Оскве Артур Хартман доложил о встрече с Громыко. “Ос-т пафосом слов Громыко, — писал Мэтлок, — было
советские лидеры убеждены: администрация Рейгана
133
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
не признает их легитимность, а следовательно, не готова все рьез вести переговоры с СССР и в действительности упорНо пытается развалить совсус^ю систему”. Хотя, как заметив Мэтлок, эти высказывания могли быть “во многом обусд0Вч лены эгоизмом... Я уверен, что именно такие аргументы во3, ннкают в дебатах советского руководства по поводу дальней, »41 шего курса страны .
В ноябре 1983 года советские власти, снедаемые страхом це. ред ядерным нападением, приказали построить новый бункер в Уральских горах, глубоко под землей. Там планировалось устроить сверхсекретный командный центр ракетных войск] стратегического назначения. После окончания строительства военные командиры смогли бы управлять ядерной войной из-под этого укрепленного холма. Дважды в день гору потрясали взрывы; строители все глубже вгрызались в гранит. Туннели уже уходили на километры вглубь породы, но проект был далек от завершения. Темные подземные проходы заполняла вода. В глубокие пещеры было доставлено для испытаний первое электронное оборудование. Бункер получил кодовое наименование “Грот”. Узнав о создании “Грота” и подземных бункеров под Москвой, аналитики американских спецслужб были озадачены. Они недоумевали: о чем думают в СССР? Неужели они считают, что смогут выжить и весты ядерную войну дальше?
К моменту запланированных в Европе на 2—и ноября учении НАТО советская паранойя достигла пика. Учения, названные Able Archer (“Умелый лучник”), были нацелены на то, чтобы отработать сценарии полномасштабного ядерного конфлиы'1'1 в Европе. Советский Союз давно опасался, что Шдие тактИ ческие упражнения могут быть использованы как прикрЫт11е для реального нападения; советские планы войны предус>даТ
134
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
возможность подобного обмана. Согласно Гордиевс-Ри особенную тревогу в Москве вызывали две особенности. K°u^rcher- Во-первых, процедуры и форматы связи, связанные е сличением от обычной к ядерной войне, заметно отли-С лись от что использовались на предыдущих учениях. Во-4TOpbix, в |ртот раз воображаемые силы НАТО должны были ойти через все стадии, от обычной боеготовности до всеобщей трев°ги- КГБ мог ошибочно воспринять это как реальную боевую тревогу44.
Согласно первоначальному сценарию, в учениях должны были участвовать высокопоставленные чиновники, в том числе министр обороны и председатель объединенного комитета начальников штабов; небольшие роли были даже у Рейгана и Буша. Если бы советские власти узнали об этом, их беспокойство могло бы только вырасти. Макфарлейн вспоминал: как только он узнал о том, какую озабоченность учения вызывают у Советского Союза, он попросил президента устраниться от участия, и Рейган согласился. “Особенно убеждать его не пришлось”, — вспоминал Макфарлейн. Рейган был встревожен45.
Пятого ноября резидентура КГБ в Лондоне получила из Москвы подробный перечень возможных проявлений подготовки к внезапному ядерному нападению. К этому времени в московской штаб-квартире КГБ было создано “стратегическое отделение” для оценки разведданных, собранных РЯН46. Телеграмма предупреждала, что если решение о внезапном ядерном ударе будет принято, то до его выполнения останет-ся семь-десять дней; поэтому необходимо пристально следить Ja Ф'^анскими чиновниками и их рабочими местами, выис-КИВая признаки угрозы47.
В ночь с 8 на 9 ноября агенты советской разведки в За-°Ц1иб>И ЕВРопе п<чили срочные шифровки из Москвы, где Зах в°Чно сообщалось о тревоге на американских военных ба-в°ги ТелегРаммах были указаны две возможные причины тре-
’ Первая — забота о безопасности после теракта в Бейру
135
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
те. Это было бы нормально и понятно. Но второй причиной рассказывал Гордиевский, могла быть подготовка к нанесенц^’ первого ядерного удара. Советским агентам было приказац0 срочно сообщить о причинах “тревоги” и других признака^ военных приготовлений.
Гейтс вспоминал, что во время учений Able Archer быЛо замечено увеличение активности вооруженных сил СССР и других стран Варшавского договора. На время учений из эфира исчезли советские военные прогнозы погоды. Под. разделения советской д-й воздушной армии были приведены в состояние повышенной готовности, а все боевые операции в воздухе 4—ю ноября были приостановлены. К концу уЧе. ний, и ноября, напряженность немного спала.
Таким образом, сверхдержавы все же не стремились вступить на минное поле; но зато Рейган пересек собственную пропасть. Впервые проявив столь нетипичную для него готовность к самоанализу, он признал, что советские лидеры могли испытывать истинный страх перед нападением. 18 ноября он записал в дневнике: “Мне кажется, Советы столь оборонительно настроены, развили такую паранойю перед возможным нападением, что, даже не проявляя какой бы то ни было мягкости к ним, мы все же должны сказать, что ни у кого нет намерений сделать нечто подобное. Что у них есть такого, что нужно другим? Джордж собирается на АВС сразу после фильма о ядерном взрыве вечером в субботу. Он покажет, почему мы должны продолжать делать то, что делаем”.
Канал АВС выпустил в эфир фильм “На следуют111’ день” 20 ноября, и его посмотрели сто миллионов чел° век; тогда эта программа стала второй в истории по числу зрителей. Первые ракеты “Першинг-2” были размете1”4 в Германии три дня спустя, 23 ноября. А затем Советски11 Союз вышел из переговоров по контролю над вооруЖеН11Я ми в Женеве.
136
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
Рейган потом писал в мемуарах: “Те три года препода-^1Не в чем-то удивительный урок насчет русских: многие ;11/I верц114не советск°й иерархии по-настоящему боялись Аме-НакИ и американцев. Возможно, это не должно было меня Р пЯть, но удивило. И вообще-то поначалу мне трудно было ^' мому принять собственные выводы”. По его словам, ему ка-адось, “всем должно быть очевидно”: американцы — нравс-венные люди, которые с момента рождения нации “всегда ис-ользовали мощь в интересах добра”. После Второй мировой войны, замечал он, Соединенные Штаты заново отстраивали экономику бывших врагов:
В мои первые годы в Вашингтоне, я думаю, многие в нашей администрации принимали как должное, что русские, как и мы, считали немыслимым, что Соединенные Штаты нанесут первый удар. Но чем больше я общался с советскими лидерами и главами других государств, знакомых с ними, тем больше я понимал, что многие советские чиновники боялись нас не просто как противника, но как потенциального агрессора, который может бросить на них все свое ядерное оружие и нанести первый удар; из-за этого и, возможно, из-за чувства незащищенности и паранойи, своими корнями восходящего еще к вторжениям Наполеона и Гитлера, они и нацелили на нас колоссальный арсенал ядерных вооружений.
В Декабре Рейган стал заново обдумывать свою мечту о ликвидации ядерного оружия. “Таково его инстинктивное желание, акова его вера, -— сказал Шульц своим помощникам в госдепартаменте. — Президент заметил, что никто не обращает н Нег° внимания, хотя он говорит об этой идее и на публике, частных беседах”48. Шульц пообещал Рейгану исследовать
Возможность. 17 декабря Рейган сказал Шульцу, что хо-От ВЬ1стУпить с речью и заявить о своем желании избавиться пИсь.еРНЬ1Х вооРУжений- 19 декабря Рейган набросал черновик
Ма Андропову. В письме были такие слова: “Мы не стре
В7
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
мимся угрожать безопасности Советского Союза и его нар0 да”49.
Когда Рейган выступил с речью 16 января 1984 года, мц0 гне журналисты предположили, что это первый залп его ц3 бирательной кампании. Благодаря успеху с ракетами “Пер, шинг-г” Рейган почувствовал прилив сил и решил выдвину^ свою кандидатуру на второй срок. Но это было не единстве^, ным мотивом. Рейган прочел секретные материалы Гордиево, кого о советских страхах, лично отрепетировал план ядерной войны и прошел через реальный кризис отношений с СССР из-за сбитого корейского самолета. Желание ликвидиро-вать ядерное оружие горело в нем еще сильнее, чем прежде, “Что-то случилось с этим человеком”, — так сказал о Рейгане чиновник Белого дома50.
В речи, которую транслировали и в Европе, Рейган не упомянул ни об “империи зла”, ни о том, что коммунизм отправится на свалку истории. Он не говорил об изменении советской системы изнутри. Вместо этого он объявил: “Мы не угрожаем Советскому Союзу”. Он подчеркнул стремление к “диалогу”, “конструктивному сотрудничеству” и “мирному соревнованию”, а также объявил: “Моя мечта — увидеть тот день, когда ядерное оружие будет изгнано с лица земли”. Затем Рейган произнес слова, которые написал сам:
Представьте вместе со мной на минутку, что Иван и Аня очутились, скажем, в зале ожидания или укрылись от дождя и бури вместе с Джимом и Салли. И нет никаких языковых барьеров, мешающих им познакомиться.
Станут ли они обсуждать разницу между своими правитель твами? Или окажется, что они сравнивают школьные отметкИ своих детей и то, чем они сами зарабатывают на жизнь? ПреЯ® чем они расстанутся, они, вероятно, поговорят об устремлен*"1*1' друг друга и хобби, о том, чего они хотели бы для своих ДеТе* о том, как свести концы с концами.
138
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
когда пути их разойдутся, может быть, Аня скажет Ивану: “Д. она ничего, правда? И еще она учит музыке”. А Джим расскажет Салли, чем Ивану нравится или не нравится его босс, pj может быть, они даже решат, что стоит как-нибудь вечером собраться и поужинать.
Помимо всего прочего, так они доказали бы нам, что люди не ве-дут войн. Люди хотят воспитывать своих детей в мире без страха и без войны. Они хотят не просто жить, но жить достойно. Они хотят заниматься каким-то ремеслом, бизнесом или профессией, которая приносит им удовлетворение и чувство собственной значимости. Их общие интересы не имеют границ.
Если советское правительство хочет мира, пусть будет мир. Вместе мы можем укрепить мир, уменьшить количество вооружений, зная при этом, что мы помогли воплотить мечты и надежды тех, кого мы представляем, и — в сущности — людей по всему свету. Давайте начнем сейчас.
Рейган был готов к следующему акту великой драмы.
Спустя два дня Гордиевский получил из Москвы еще одну шифровку, касающуюся операции РЯН. Москва все еще искала сигналы. КГБ верил, что признаки возможного первого ядерного удара можно обнаружить, если наблюдать за банками, почтовыми отделениями и скотобойнями. Он потребовал °т агентов отслеживать случаи “массового забоя скота и помещения мяса на склады длительного хранения”.
g
ц^°Р°Г0 января 1984 года Фриц Эрмарт стал офицером на-бы ЛЬН°Й Разведкн по Советскому Союзу. Его позиция Ные КЛ1°Чев°й: он пытался систематизировать разведдан-Ват ’ ПолУЧенные из массы разных источников, чтобы да-01 политикам. гЭрмарт ранее занимался Советским служа в ЦРУ и Совете по национальной безопас
Со1°зОМ;
139
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
ности Белого дома. Практически сразу после назначен^ заместитель директора по разведке Гейтс дал ему срочц0 задание: подготовить специальный доклад националы^ разведки о напряженности в отношениях с Советским qq юзом. “Вопрос был страшно важен, — вспоминал Гейтс. Возможно ли, что предыдущей осенью Соединенные ты вплотную подошли к ядерному кризису, даже не з^ао того? Настолько ли советское руководство оторвалось от реальности, что оно и вправду верило в возможное^ превентивного удара? Не было ли так, что едва не случился кошмарный просчет?”
Восемнадцатого мая 1984 года Эрмарт закончил свой д0. клад. Он заключил, что военный психоз не побудил Советский Союз больше бояться ядерного нападения. Эрмарт писал, что “мы многое знаем о планах войны Советов и стран Варшавского договора. У нас были многие ситуационные справочники их военных”51. Таким образсЦи, говорил он, Соединенным Ш татам нетрудно сопоставить то, что делали советские власти, с реальными планами вегйны. “Это позволило нам с уверенностью судить, замышляли ли они реальное военное противостояние или, как выражался один остряк, просто гремят своими горшками и кастрюлями”. Он заключил, что они простей гремят своими горшками и кастрюлями.
Доклад Эрмарта гласил: “Мы имеем все основания полагать, что действия советских лидеров и их восприятие ситуации не основаны на неподдельном страхе перед неизбежным конфликтом с США”52. Эрмарт писал, что поведению СССР есть множество другц-x объяснений, одно из них — пропагандистская кампания. Возможно, Кремль пытался найти способ потревожить публику в связи с размещением ракет “ПеР шинг-2” и стимулировать антиядерное движение в ЗапаДНи‘ Европе. Эрмарт обратил внимание на боевую готовность С° ветов во время учений Able Archer, но особенно не размыгн-'1^ об этом. Его заключение было таким: “Хотя советская реакП11 была в чем-то более резкой, чем обычно, Москва ввела ре)К
1ДО
ГЛАВА 3 ВОЕННЫЙ ПСИХОЗ
нНой боевой готовности лишь в отдельных цадразделе-n°BbI тем самым ясно показав, что на самом деле не пред-^0ЯХгаЛа возможность нападения НАТО в этот момент”53. П° Эрмарт знал о материалах Гордиевского и о РЯН. Но о неважных вещах он не знал. Когда он готовил доклад, I редставлял себе масштаб вызывающих морских учений CI1IA на Тихом океане весной 1983 года. Ему о них не рас-„,.54 “Я пытался выяснить об этом больше, но не преус-сказали 	г
_______говорил он. — Кажется, некие сотрудники нижнего звена в офисе военной разведки просто сказали: ‘Поймите, нас тут происходят кое-какие дела, о которых мы не можем говорить’”. В числе прочего, Эрмарт, по его словам, не знал о том, как F-14 пролетели над островом Зеленый55.
Оглядываясь назад, Гейтс заключил, что ЦРУ пропустило
важный поворотный момент. “Прокручивая в памяти обстановку тех дней, анализируя события, а теперь просматривая и документы, я не думаю, что Советы забили ложную тревогу, — писал он в мемуарах. — Может, они и не верили в то, что атака со стороны НАТО неизбежна уже в ноябре 1983 года,
но, тем не менее, посчитали эту ситуацию очень опасной. И американские разведслужбы не смогли оценить степень их обеспокоенности”56. Проведенный в 1990 году анализ действий ЦРУ в период военного психоза, хоть он и остается засекреченным, заканчивается аналогичным выводом57.
Угроза войны была реальной.
Глава 4
Бактериологический кошмар
После Второй мировой войны Соединенные Шта-ты создали программу наступательного биологического оружия, но в 1969 году президент Никсон отказался от нее. Три года спустя была подписана конвенция о биологическом и токсинном оружии, запрещавшая создание и производство средств бактериологической войны. Советский Союз присоединился к ней и стал одним из трех государств-депозитариев этого соглашения. Но затем советские руководители пошли на дерзкий шаг: они втайне нарушили обязательства и открыли обширную программ разработок в области наступательного биологического оружия, опираясь на мощный комплекс лабораторий и институтов, закамуфлированных под гражданские учреждения.
Для учета патогенов и для обозначения направлений пр°" граммы были введены коды. Бактерии обозначались литер011 “Л”. Чума получила кодовое наименование “Ла”, туляре мия — “Лг”, бруцеллез — “Л3”, сибирская язва — “Лд”- Вир), сы обозначались “Н”. Оспа — “Hi”, лихорадка Эбола —	’
лихорадка Марбург — “Hj” и т.д. Частью программы проект “Фактор” — сокращение от “фактора вирул£нтн°ст1 или “патогенного фактора”. Вирулентность — это характер тика патогенности микроорганизма для заражаемых и* °?
142
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
nioB* Повышение вирулентности бактерий и вирусов де-110 0Х опаснее. Помимо “Фактора” были и другие проекты, ЛаЛ° числе “Костер” — поиск нового поколения микробов, В ичивых к антибиотикам, и “Флейта” — попытка создать УсТ° няЮщие сознание человека компоненты, то есть оружие, 03^ор°е должно было свести с ума целые армии1. Поиск ре-ений в области генной инженерии имел обозначение “Фер-лент” химического оружия — “Фолиант”. Параллельно советские ученые работали над микробами, губящими растения и истребляющими скот. Этот проект назывался “Экология”2.
В 1984 году Сергей Попов оказался среди ученых, рабо
тавших над проектом “Фактор”. Попову было тогда тридцать четыре. Это был высокий добродушный человек с тонковатым, но приятным голосом. Попов был сотрудником научного института в Кольцове — небольшом городе в тридцати с лишним километрах на юго-восток от Новосибирска. Он говорил о себе
как о дисциплинированном человеке, не сильно настроенном против властей, смутно надеявшемся на светлое социалистическое будущее, но видевшим его недостатки. Он и его жена Таисия были преданы делу науки; они приехали в Кольцово в 1976 году в надежде получить больше возможностей для исследований. А институт рос быстро. Строились десятки новых зданий, завозилось современное оборудование. Институт назывался Всесоюзный НИИ молекулярной биологии, позднее °н стал известен как “Вектор”'". (В микробиологии вектор — это средство передачи фрагментов ДНК от одной клетки другой.)3
тепень вирулентности измеряется количеством единиц инфекционного агента (бактериальных клеток или вирусных частиц), необходимым для заражения организма. Вирулентность бактерий определяется их способностью 3 сироваться на клетках инфицируемого организма (адгезией), разрушать раны этих клеток (инвазивностыо), выделять бактериальные яды (ток-стью) И спос°бностью к подавлению иммунного ответа “атакуемого” Таким'3-3 Н°вышение вирулентности бактерий сопряжено с метагенезом. тени'4 °°Разом’ Целью “Фактора” было получение мутантных штаммов бак-Ныне ~~ Т1рим- Ред-
“р0 ее его название таково: Федеральное бюджетное учреждение науки рственный научный центр вирусологии и биотехнологии ‘Вектор’”
143
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА
Попов вырос неподалеку, в Новосибирске, и там же учидСя в университете. К югу от города находился Академгородок Новосибирский гочрцарственный университет и десятки пре, стижных исследовательских институтов в области физики, MaTev матики, геологии, химии и общественных наук. Академгород01( с его широкими бульварами, вдоль которых выстроились сосцЬ1 березы, ели и кедры, и высокой концентрацией ученых славцл, ся более свободным мышлением по сравнению с удушающей идеологизированной атмосферой в Москве. Попов, сын железнодорожного инженера, в юности увлекся математикой. Родители, разглядев способности сына, отправили его в математическую школу. Будучи подростком, он заинтересовался химией а когда ему было шестнадцать, решил разработать собственное ракетное топливо. Это ему удалось, но субстанция взорвалась, попав ему в лицо и глаза; кусочек стекла застрял у Попова в глазу, а сам он с головы до ног был покрыт кислотными ожогами. Со временем шрамы затянулись.
В 1984 году Попов был заведующим химической лабораторией в “Векторе”. Перед ним стояла новая задача — проникновение в секреты вируса оспы. За четыре года до того Всемирная организация здравоохранения торжественно объявила, что оспа побеждена. Но мир не знал, что оспа стала объектом экспериментов для сотрудников “Вектора”.
Вирус, убивший больше людей, чем все войны XX века, должен был превратиться в орудие новой войны.
Приступая к работе в Кольцове, Попов мечтал только о науке. Его с женой заманил туда обещаниями Лев Сандахчи-ев — невысокий, напористый! армянин, заядлый курильщик который был замдиректора “Вектора” по научной работа а в 1979 году стал директором института’. Многие зЛ3-11*
Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и дополучил человека. — Прим. ред.	•> ца
Сандахчиев Лев Степанович (1937—2006) — организатор НПО “Вектор
144
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
аХчиева как ловкого дельца, боровшегося за успех своей ^аНрдОй организации. Он предлагал зарплаты в полтора раза 510 чеМ в других местах. У него было множество вакансий, вЬ1Ше’о3начало, что сотрудники могут рассчитывать на карь-1цый рост. Он убедил власти выделить ему иностранную е? на покупку реагентов и оборудования. Наконец, он яалю1У
мог преДлоЖИТЬ хоРошее жилье.
Попов хорошо знал это место и, часто проезжая мимо велосипеде, восхищался ведущейся там стройкой, в том числе жилого девятиэтажного дома. Там намечалось что-то масштаб-ное Сандахчиев сказал им, что они будут заниматься прикладной наукой, совершать научные открытия и приносить пользу. Сергей и Таисия связывали с новой работой большие надежды. “Это было очень притягательно, и в то время мы ничего не знали о биологическом оружии, — рассказывал Попов. — Никто и слова не сказал об этом. Не то чтобы нас приглашали заниматься разработкой какого-то биологического оружия. Нет-нет. Так что мы были совершенно наивны и не понимали, что происходит. Нас пригласили в новый институт, вот и все”.
Сандахчиев торопился. Он хотел раздвинуть границы генной инженерии применительно к военной сфере. В бурно растущем учреждении возникли специальные отделы: разработка и создание питательной среды; выращивание клеток Для культивирования вирусов; выращивание вирусов; изоляция ДНК и манипуляции с ней; изоляция необходимых ферментов; опыты на животных и т. д. “Вектор” добился некоторых успехов и в гражданских исследованиях, но по сути это а большая лаборатория, где разрабатывались новые методы использования вирусов для массового уничтожения людей, би Защитив в 1976 году кандидатскую диссертацию в Новоси-тРУДн°М Г°С-УНИЕеРси1ете’ Попов стал младшим научным соком в химической лаборатории “Вектора”. Знание химии
Нист^^^л^ молекулярной биологии Главмикробиопрома при Совете ми-Чески '•"' .Г.Р и рвкс^зодитель центра с 7982 по 2OOJ год. Доктор биологи-х наук, профессор, академик РАН. — Прим. ред.
145
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
было необходимым для того, чтобы распутать секреты гец0|( В первые годы, вспоминал он, ученых обучали базовым цавь ’ кам в области микробиологии. Они практиковались в выра11^ вании вирусов на бактериофагах — безвредных для человека русах бактерий. В 1978 году Попов стал руководить химической лабораторией и начал понимать, каковы были истинные цеЛ1] Сандахчиева. Он получил допуск к совершенно секретной формации: “В этот момент мое участие в программе разработку биологического оружия стало уже необратимым”.
“Поначалу все выглядело невинно, — вспоминал он. Мне сказали: вы как заведующий лабораторией должны По-нимать, что помимо научных исследований, нам нужно весту работу и по некоторым военным проектам, чтобы защитить страну”. Попову было запрещено выезжать за границу без специального разрешения. Он должен был подписать соглашение о том, что будет хранить секреты: “Я связал себя обязательствами. Я подписал документы, потому что выбора не было. Все вели себя вежливо, никто ни на чем не настаивал; но не многие в моем положении отказывались от сотрудничества. Отказ был бы чем-то вроде самоубийства; он означал, что КГБ будет
держать вас на крючке до конца жизни, и вы никогда не получите нормальную работу. Я восхищаюсь теми людьми, кто имел смелость сказать ‘нет’. Они были более зрелыми, чем я”.
Попов говорил, что даже когда он глубже погрузился в исследовательскую работу, у него все еще оставались сомнения в том, что микробы когда-либо будут использоваться на воине. “Я никогда не верил, что это оружие вообще будет прй" менено. Я всегда был уверен, что применяться оно не буДеЧ ведь это так абсурдно, сплошной абсурд и саморазрушеНйе' Он говорил, что было бы “смехотворно” использовать ми1< робы на поле боя при столь непредсказуемом исходе. Он бавлял: “Единственное, что оправдывало мое участие в эТ0> абсурде, — это то, что па меня давили... У нас в ходу ° поговорка, что если тебя уволят, то ты найдешь работу т0 ,. в одном месте — на Западно-Сибирской шляпной фабр111'
146
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
^означали унизительную, тупиковую ситуацию. Кольцо-^3,<наПротив, манило открывающимися возможностями.
8°’ ^отрудники КГБ активно работали в институте, просмат-ая документы, приглядывая за руководством и следя за тем, б I в организацию не проникли шпионы. Каждый сотруд-к проводил скрупулезную проверку. Связи с внешним миром под запретом, а контакты с иностранцами — редки. “В от-ошении тех, кто приезжал из-за границы, возникали большие-бспьшие подозрения, — вспоминал Попов. — КГБ инструкти-вал нас, как вести себя с гостем, КГБ выделял специального человека, чтобы следить за каждым его шагом; все, кто вступал в контакт с гостем, попадали под подозрение КГБ, так что даже простой разговор с иностранцем мог принести массу проблем”. В институте циркулировали научные статьи из иностранных журналов, но западная литература официально была запрещена. Однажды ученого секретаря института обвинили в чтении литературы по йоге, вспоминал Попов: “И еще его увидели стоящим на голове. Голова внизу, ноги вверх — это было совершенно неприемлемо для человека в его положении. Хотя он занимался этим в свободное время у себя дома, его аномальное поведение вызвало подозрения: раз он способен на нечто подобное, ему нельзя доверять. Он был уволен”.
Истинную цель работ в Кольцове скрывала “легенда”: “Так называемая открытая легенда, адресованная всем, заключалась в том, что цель института — ускорить развитие промышленной микробиологии, что мы хотели выяснить, как модифицировать микробов, как использовать их для создания разного Рода биологических агентов. Это была законная цель, прикрывшая программу биологического оружия, ведь все это вы-Мо а° миРн°й программой. За одним исключением — эти ^рицированные микробы должны были убивать”.
гецде ^МотРя на секретность, Попов обнаружил пробел в ле-ЛиКова' рмальный институт такой величины должен был пуб-И0Пов ' Десятки’ а то и сотни наушных статей. Но, по словам ’ возможности публикации ученых были резко ограниче
147
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
ны. В статье не должно было ничего говориться об их реальц^ работе, и она должна была соответствовать прикрытию. “Ист0 рия в статье должна была быть невразумительной, заведомо л(Гг}, ной или просто не имеющей отношения к делу”, — говорил 0(,j Недостаток серьезных публикаций у организации, где работал» тысячи исследователей, был бы подозрителен. Если они не совер шают научных открытий, то чем они занимаются? Но высокопоставленные чиновники заявили Попову, что у Соединенны» Штатов тоже есть секретная программа биологического оружия и он поверил. О конвенции 1972 года практически не говориЛи “Знаете, общее представление заключалось в том, что мы изрядц0 отстали (в основном так и было), — рассказывал впоследствии Попов. — Мы думали о себе как о стране, которой нужно раз-вивать собственный потенциал в плане биологического оружия. Мы боялись его не иметь, и никто, в сущности, не сомневался, что у американцев лучшее биологическое оружие. И вспомните об умонастроениях, господствовавших в то время в СССР. Кто-то когда-то сомневался, что американцы нас обманывают? Никто — просто потому, что мы всегда так поступали и считали, что остальным глупо вести себя иначе”.
Вирусы — это невидимые в микроскоп частицы. Их открыл русский микробиолог Дмитрий Ивановский в 1892 году, а шесть лет спустя — Мартинус Бейеринк, голландский микробиолог и ботаник. Ивановский пытался понять, почему фарфоровый фильтр, не пропускавший бактерии, не может уловить возбудителя мозаичной болезни Л1 штьев табака. Он понял, что болезнетворная частица настолько мала, что проходит сквозь фильтр. Вирус труД1)0 назвать формой жизни: он состоит только из белковой оболочка и нескольких генов. Но он может стать разрушителем, невер°яТ но заразным. Именно вирусами были вызваны эпидемии осП11 и гриппа. Функционируют они так: инфицируют клетку-х°зЯЙ на, а потом побуждают ее размножать вирус. В отличие от бакТ ' рий, вирусы нельзя подавить антибиотиками.
1Д8
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
^[еЧтой Сандахчиева было получение вирусов, каких пре-не видел мир: таких, которые смогут атаковать целые ар-иди страны. Но этой все еще отсталой отрасли советской
Нужно было вначале преодолеть серьезные препятствия. И ' гм из них на раннем этапе была наработка генетического иала — синтез ДНК. В то время на Западе уже были из-N сТны методы создания простых генов, но Советский Союз ® дТ0М отношении сильно отставал.
Первые шесть месяцев 1980 года Попов выполнял удивительное задание Сандахчиева: он отправился в Англию, в знаменитую лабораторию молекулярной биологии Кемб-рИджск°г° университета — место многих громких открытий в микробиологии, — чтобы освоить технологию синтеза ДНК. Поездка за рубеж для участника советской программы по разработке биологического оружия была весьма необычным делом, и ее должен был одобрить ЦК партии. Попов уехал один, без семьи, изображая гражданского исследователя,
который приехал на полгода ради интенсивной учебы, и вернулся в Кольцово с кембриджскими ноу-хау. Он почувствовал вкус жизни на Западе, который запомнил навсегда4.
Когда он вернулся в Кольцово, начался трудоемкий и долгий процесс синтеза ДНК. Нужно было один за другим собрать гены из нуклеотидов — фундаментальных блоков нуклеиновых кислот. Что касается небольших генов, это было вполне
осуществимо. К примеру, соматостатин, гормон, регулирующий рост, — это крошечный белок, всего четырнадцать аминокислот в длину. Ученые смогли синтезировать его, создав Цепочку ДНК длиной 42 нуклеотида. Но более сложные гены требовали сотен или даже тысяч нуклеотидов. Попов вспоми-Нал, что в его лаборатории зачастую трудились более пятидеся-Ши^ЧеНЬ1Х С Кандидатской или докторской степенью, занимав-колб ЭТ°И тяжелой работой: “Лаборатории были заполнены ми, бутылями с растворителями и реагентами. Люди сто-«ногПеРеД Множеством вытяжных шкафов, занимаясь нудной, •этапной процедурой химического синтеза”.
149
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
А неутомимый Сандахчиев все давил и давил на Поц0в желая получить как можно больше генетического матерЧа^ для создания вирусов. “Поначалу это казалось сумасшедц^, идеей, — говорил Попов, — но Сандахчиев был мастер0.
по части смелых проектов и умел ставить высокие цели, все еще с трудом создавали фрагменты ДНК из 15—20 элемец тов, а он уже мечтал о тысячах. Мы поняли: чтобы реальц0
ускорить дело, нужно проводить синтез автоматически. Сац дахчиев выдвинул идею: построить большой арсенал или фаб-. рику, где роботы будут автоматически собирать ДНК разищ вирусов. Один вирус в месяц — таков был бы идеальный ур0_ вень производительности. И тогда можно было бы собирав биологическое оружие, порцию за порцией”.
Кампания Всемирной организации здравоохранения по борьбе с оспой длилась больше десяти лет. Теперь Сандахчиев предо!
гал ежемесячно создавать по новому вирусу. “Идее дали зеленый свет, — вспоминал Попов. — Что если бы Советский Союз cmos
одного за другим выпускать возбудителей разных болезней? Возбудителей невероятной эффективности, от которых нет возможности защититься? В этом и заключалась его блестящая идея”. Попова
попросили выяснить, как создать “синтезатор”, сборочную линию, и что для этого нужно. Сандахчиев был заинтересован в воспроизведении SV-40, вируса, вызывающего у обезьян рак, поскольку в тот момент это был единственный вирусный геном, последовательность которого была полностью известна ученым. В нем было больше пяти тысяч нуклеотидов. Попов сказал, что на это потребуется два-три года. Сандахчиев был разочарован: он хотел ежемесячно получать новый вирус. “Мне это казалось глупостью, — вспоминал Попов. — Но Сандахчиев четко понимал правила игры с советским военным лобби. Он ошеломлял генералов безумны ми, безумными, безумными идеями и всегда опережал других •
В начале 1980-х Попов и другие сотрудники “Вектора ѰРместно с одним из московских институтов создали генН0
150
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
нернУю технологню производства искусственного ин-— антивирусного вещества, вырабатываемого теР^ ясским организмом5. За работу над интерфероном По-а преДставили к высокои государственной награде. Интер-°°Ва н был ценным приобретением для фармакологической т ^щ-циленности и частью легенды “Вектора”. В то же время Векторе” начали изучать оспу, надеясь продлить ей жизнь В качестве биологического оружия.
8 Вирус оспы называется Variola, а самая грозная и распространенная его разновидность — Variola major. Вирус унес сотни миллионов жизней: в прошлом смертность от Variola major составляла в среднем 30 %6. Больные оспой испытывали ужасные страдания. Джонатан Такер, специалист по оспе, описывал их так: “После двухнедельного инкубационного периода оспа начинала изнурять организм лихорадкой, головной болью, болями в спине и тошнотой; затем лицо, туловище, конечности, рот и горло усеивали отвратительные, полные гноя язвы. Пациенты, подхватившие эту инфекцию, агонизировали: им казалось, что их кожу пожирает огонь, и хотя их мучила жажда, раны во рту и в горле превращали глотание в чрезвычайно болезненный процесс”. Выжившие выздоравливали з» две-три недели. Но болезнь легко передавалась и распространялась воздушно-капельным путем; вирус оставался заразным, попадая на одежду и постельное белье. Еще в 1960-х оспой ежегодно болело ю—15 миллионов человек в 43 странах; по некоторым оценкам, два миллиона из них умирало7.
Долгая кампания по борьбе с оспой закончилась 8 мая Г°Да — тогда Всемирная организация здравоохранения <В°3) объявила о победе. ВОЗ рекомендовала всему миру Сказаться от вакцинаций.‘Победа над оспой, — писал Та-первой и пока ёдинственной инфекционной болезнью, оженной благодаря усилиям человека, — стала одним величайших достижений медицины хх века”.
SV. еперь Попов уговаривал Сандахчиева не воссоздавать и Не производить искусственные вирусы, а принять в ка
151
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
честве объекта инженерии оспу. Почему бы и нет? Вирус осць было нетрудно выращивать, легко распылять, он был возбуди* телем заболевания с высоким уровнем смертности и оставадСя стабильным во время хранения.
Тогда Попов еще не работал непосредственно с опасць^ вирусом. Он использовал в качестве модели родственные виру сы, например, возбудителей вакцинальной болезни и эктро^е лии — оспы мышей. Модели играли роль дублера реальной осцЬ1 Попов вспоминал, что Москва начала давить на институт, тре, буя результатов. Он работал уже почти десять лет, и СандахчиеВа критиковали за отсутствие прорывов. “ЦК давил на нас, требуя ускориться, — вспоминал Попов. — Быаи даны громкие обеща. ния, в программу было много вложено, но результата не было. Вот когда ‘Фактор’ оказался в центре моих исследований”.
Начав манипяции с вирусами, Попов столкнулся с серьезной проблемой. Было трудно заставить вирус увеличить объем производимого токсина. Возбудитель мог производить лишь небольшое количество токсина, а когда Попов пытался сделать его более продуктивным, возникал неожиданный побочный эффект: вирус становился менее ядовитым. “Если мы превращали их в хороших производителей, — говорил он, — то зачастую получали слабых убийц”. Попов искал решение годами.
Со временем его работа пошла в ином направлении. Сотрудничая с другими учеными, он нашел способ задействовать биологический спусковой механизм, позволяющий обмануть иммунную систему. Обычно организм человека атакует болезнь, когда обнаруживает ее. По мысли Попова, если белки вируса сумеют уподобиться белкам человеческого тела, иммунная система буДеТ запущена не только против возбудителя болезни — она начнет атаковать сам организм. Это делало генетически модифицирован ный вирус умелым убийцей, которому не требовалось много т01< сина. “Идея была в том, чтобы подорвать естественную регулян*110 человеческого тела и направить ее против себя самой, — объяс11!11 мне Попов. — И все это требовало биологического переклЮчаТ ля, или сигнала, которому тело должно было следовать”.
152
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
j-[0 словам Попова, в ходе исследований рассматрива-цесколько вероятных целей, но было принято решение ^л^тить иммунную систему против нервной. Таким образом, ° * бы на этой основе было создано оружие, оно поража-еСЛ^ы жертв двумя волнами. Первой была бы оспа. Но затем — Л°зл1Ожно, уже после выздоровления — организм должен был внести удар по собственной нервной системе, и парализо-анНую жертву настигла бы смерть. Вторая вОлна должна была стать неожиданностью, и не было бы вакцины, способной остановить процесс.
в 1985 году Попов получил “конструкт” своей идеи: фрагмент ДНК, который следовало внедрить в геном» Это было
только начало, но оно стало настолько значительным шагом вперед, что Сандахчиев уже мог отказаться от прежнего проекта по производству большого количества искусственной ДНК. Они могли создавать смертоносных возбудителей, используя небольшие кусочки генетического материала. И стало ясно, что на горизонте — новое поколение биологических объек
тов, которых можно использовать для создания оружия.
Ученые вроде Попова в Кольцове'-преодолевали научные барьеры, но создание оружия было задачей военных; они занимались этим в собственных лабораториях. “Вектор” был исследовательской организацией, заказчиком выступало 15-е Главное управление Министерства обороны. Его представители время ОТ времени наведывались в “Вектор”, чтобы оценить ход работы- Наконец-то у ученых было о чем рассказать военным.
Ще один ученый, уединенно работавший неподалеку от Моск-’вел собственную войну. “Вектор” пытался модифицировать иРусы, а Игорь Домарадский — перестроить генетическую Щих бактерий, чтобы превратить их в воинов, не знаю-пРеград . Домарадский слегка прихрамывал; в детстве он
Марадский Игорь Валерианович (1925—2009) — академик РАМН, доктор
153
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
переболел полиомиелитом, а во взрослые годы — туберкулез^ и малярией. У него была репутация раздражительного, несдер жанного человека, а позднее он и сам называл себя “неуд0^
ным”, смутьяном. Он был нетерпелив и жаждал наград за Науд ные достижения, хотя бы и на службе у фабрики смерти8.
В 1984 году ему было пятьдесят девять. В течение рабоче^ недели он жил один в Протвине, небольшом городе в юо южнее Москвы. Каждый день он проезжал на машине чере3 березовый лес, чтобы приступить к работе в секретной лабора. тории. Место, где она находилась, называлось Оболенском по фамилии князей, когда-то владевших этими землями". Ему нравились эти поездки. Зимой он часто сталкивался с выходившими на дорогу лосями. Он помнил, как строили Обо-ленск — прямо посреди леса. Сначала там были только временные бараки. К началу 1980-х в лесу выросло современное
“Здание №1”. Оно выглядело как обычная советская восьми-
этажная “коробка”. Но внутри здания было отведено 30200 м2 для исследования опасных патогенов и манипуляций с ними. Третий этаж был предназначен для работы с особо опасными возбудителями. Огромные герметично закрывающиеся двери с воздушными шлюзами предотвращали утечки9. Оболенск находился в мрачной болотистой местности, и Домарадский почитал за счастье возможность жить в собственной квартире в Протвине, в 16 км к югу, на берегах реки Оки.
Лаборатория в Оболенске была известна как почтовый ящик В-8724; в Советском Союзе были десятки таких закрытых городов и лабораторий, выполнявших военные заказы  На неделе Домарадский работал в лаборатории и жил в Протвине, а на выходные возвращался в Москву, к семье, и иногД задерживался там на понедельник. Его жена Светлана Сквор
медицинских наук, доктор биологических наук, заслуженный деятель РСФСР. Крупнейший отечественный специалист по чуме и туляреМ^11' 11рим. ред.	!0.
Наукоград Оболенск был назван в честь одноименного древнерусско рода, располагавшегося в тех местах. —Прим. пер.
154
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
быля талантливой актрисой и преподавателем, она преус-И°ва в столице с ее богатой культурной жизнью. Домарадс-гтевала
- работал в изоляции.
г**
Это вынужденное одиночество подталкивало его к раз-щаениям о том, чем он занимался. Он начал собирать I-к. цдывать в своей квартире документы и записи о работе; И вопреки запретам, делал фотокопии, чтобы спецслужбы, °^дцвшие за ним, не смогли лишить его доказательств его достижений.
Цо утрам Домарадский включал приемник, чтобы послушать “Радио Свобода”, ВВС и “Немецкую волну”: их было легче поймать в сельской местности, чем в крупных городах. “Никто меня не трогал, и я наслаждался свободой —- возможностью слушать иностранное радио, быть в курсе массы новостей об СССР и окружающем мире, недоступных в Москве”. Затем он ставил записи любимой музыки. Иногда по утрам или по вечерам после работы он выходил покататься на лыжах в парке и в лесу. Тогда дефицит продуктов был обычным делом, но Домарадский получил разрешение покупать их в небольшом элитном магазине “Рябинка”, предназначенном для руководителей соседнего физического института. В то время как советские граждане стояли в очередях, в этом магазине можно было найти такие редкие товары, как растворимый кофе и икра; продукты доставляли на дом и там же принимали следующий заказ. Он жил безбедно, но его научная работа была тяжелой, а ее цели — он точно знал это — ужасными.
Туляремию вызывает весьма заразная бактерия Francisella rensts, которая встречается у животных, особенно грызу-н°в, кроликов и зайцев. В начале 1980-х этот микроб и стал Редметом исследований Домарадского. Он пытался в то же ганиЯ Ра°отать над несколькими другими патогенными ор-ами> но начальство хотело увидеть результаты непре-ее От работы с туляремией. Он искал способ превратить ц ^возбудителя болезни, способного инфицировать людей Эт°м быть устойчивым и к антибиотикам, и к вакци-
155
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА
нам. Он искал остановить.
супермикроба, которого было бы невозмо^
Яо
Советские военные в основном интересовались инфек ционными патогенами вроде оспы или чумы, которые Могд^ вызвать эпидемию. Требовалось зажечь искру, а дальше б0 лезнь распространялась бы сама, как лесной пожар. Туляремця не может непосредственно передаваться от человека к че.'к>г,е_ ку. Но военные не теряли интереса к ней, поскольку чтобы заболеть ею, достаточно вдохнуть или проглотить всего деСя. ток бактерий11. Кроме того, туляремия стабильна, ее легко рас. пылять, а при низких температурах бактерии способны »ИТь во внешней среде неделями.
В отличие от вирусов, состоящих из нескольких генов белка и иногда мембраны, бактерии имеют прочную клеточную оболочку. Она исключительно важна для выживания клетки. В 1930—40-х были разработаны антибиотики, способные атаковать бактерии; первым из них был пенициллин’. Эти лекарства могли замедлить движение бактерий, а то и убить их несколькими способами: смягчить клеточную оболочку, подавить рост клеток или остановить их деление. Антибиотики помогли побороть болезни, угрожавшие человеку столетиями; заболевания вроде острой ревматичек кой лихорадки, сифилиса и бактериальной пневмонии стало сравнительно легко вылечить. Эти чудеса медицины обещали стереть из памяти человечества некоторые болезни. В 1940-х было создано уже несколько десятков антибиотиков, но затем произошел неожиданный поворот: у бактерий стала развиваться устойчивость к ним. В течение всего нескольких лет многие из этих чудесных лекарств стали менее действенны' ми. Оставшиеся бактерии в результате естественного отб°Ра преодолели уязвимость к антибиотикам; выжили те, кот°Рь1£ были генетически устойчивы к лекарству. Со временем °с
Пенициллин был выделен Александром Флемингом в 1928 году. Его исП зование началось только в 1941 году. — Прим. ред.
156
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
только резистентные бактерии, и лекарства потеряли ’*фда,внос1ь'!' - „ 6
° Целью исследовании Домарадского было создание нового оба, устойчивого ко многим антибиотикам. Это оружие ^оЛЯЛО бы выкашивать целые армии. По словам Канатжана 1103 бекова”, в конце 1980-х ставшего замдиректора советской -4 I по разработке биологического оружия, Домарадс-„ как-то предложил разработать штамм туляремии, способный [стоять против всего спектра антибиотиков, бороться с вакцинами и при этом не терять вирулентности. “Советскую армию не удовлетворяло оружие, устойчивое к одному типу антибио-тИК0В)_вспоминал Алибеков. — Стратеги считали стоящим
только такое генетически модифицированное оружие, которое сопротивлялось бы всем возможным видам лечения”13. Предложение было дерзким, и выполнить это поручение было трудно.
У Домарадского было мало материала — в Советском Союзе почти не знали о микробе туляремии: “У нас Не было данных о его биохимии и генетике”. Домарадский убедил мос
ковское начальство привлечь к участию в проекте лучших исследователей страны.
Борьба Домарадского, по его словам, осложнялась постоянным давлением со стороны руководства, которое хотело получать результаты согласно жесткому графику пятилетних планов. Программа по разработке биологического оружия находилась в ведении Военно-промышленной комиссии” — могущественного ведомства, которое устанавливало сроки, 1 ’иводиршие Домарадского в бешенство. К 1984 году он занимался туляремией почти восемь лет. Каждый месяц начальники 113 ^осквь1 прибывали в институт в служебных автомобилях, подъезжая к Оболенску с включенными сиренами и проблес-Овыми маячками. Нетерпеливые гости хотели знать, как дви-
^гал°Р Называет его Кен Алибек. Алибеков эмигрировал в США в 1992 году, ** Заниматься бизнесом в области биотехнологий. —Прим. пер.
Миссия Президиума Совета Министров СССР по военно-промышлен-ЫМ Вопросам. — Прим-пер.
157
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
жется проект, и требовали ответов от Домарадского. А его й следования шли медленно и требовали усердия. “Этот микр0^ не воспринимает чужеродную генетическую информацИ(0 а у него самого нет нужных генов для устойчивости к антц' биотикам”, — сказал он о туляремии. И хотя Домарадский со общал об успехах в борьбе за устойчивость к антибиотика^ ученые даже не приблизились ко второй цели — созДаццю микроба, который может сопротивляться вакцинам.
Однажды начальство предложило Домарадскому измени^ наружность микроба, присоединив к бактерии туляремии дру. гой микроорганизм — стафилококк. “Речь шла о том, чтобы прилепить прямо на поверхность клетки возбудителя туляре-мии заплатку из стафилококка, что не могло сработать в принципе”, — вспоминал он. Такая тварь просто не смогла бы размножаться. “Это все равно что приклеить кошке вороньи крылья и ждать, что она родит летающих котят”, — ворчал Домарадский.
В 1978 году Домарадский был назначен замдиректора ВНИИ прикладной микробиологии по научной) работе'. Через четыре года институт в Оболенске получил нового директора. Им стал генерал-майор Николай Ураков, прежде работавший в военной лаборатории в Кирове. Ураков — высокого роста человек с военной выправкой, зачесывавший волосы назад, -— любил выражения вроде “владеть ситуацией” и “жечь каленым железом”.
Домарадский дорожил своей независимостью, он с любопытством вникал в самые разные темы; но Ураков хотел фо?" сировать работу над туляремией и не позволял ему занимать** другими патогенными организмами. Он сделал жизнь Д0' марадского почти невыносимой; иногда он собирал совеШа ния по туляремии в субботу, и ученый не мог поехать к семье в Москву. “Будучи солдатом до мозга костей, Ураков уваЯ* только силу и не терпел никаких возражений, — сетовал Д°
П/я В-8724. — Прим. ред.
158
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
Здский в мемуарах много лет спустя. — Однако для меня **^оиХ коллег самым тяжким аспектом режима Уракова было 11 ле небрежение фундаментальной наукой. Всякий, кто за-мался генетикой бактерии, знает, как сложно создать новый 11 ... а уж тем более — новый вид! Чтобы заставить Ура-штам*1’ ‘ J	г
ва это понять, мы докладывали ему о нашей работе во всех Дробностях: как мы получали разные вариации, какие ме-одЬ1 использовали”. Но, по словам Домарадского, директор не желал ничего слушать. “Мне не нужны все эти ваши штаммы! Мне нужен только один штамм! — гремел Ураков. — Мы не в бирюльки играем, а делаем оружие!”
Работая в лаборатории, Домарадский столкнулся с огромным препятствием: если бактерия приобретала новые качества, она могла лишиться прежних свойств. Так случилось с туляремией. “Приобретая устойчивость к нескольким антибиотикам, штамм терял свою вирулентность, что для военных было неприемлемо”, — говорил он. Если вирулентность падала или подопытному животному удавалось прожить на день дольше, военные считали это неудачей. “Искомый штамм биологического оружия должен был быть абсолютно вирулентным и распространяться в форме аэрозоля. Должно было хватить одной клетки микроба, чтобы обезьяна получила смертельную инфекцию, — говорил Домарадский. — Более того, инфекция должна была быть неизлечимой”.
Домарадский нашел новый подход к проблеме. Он предложил взять два штамма, потерявших вирулентность в результате генной инженерии, но получивших устойчивость к раз-щ1м антибиотикам, и, соединив их, получить супермикроба.
аммы могли компенсировать недостатки друг друга. Дома-Радский называл это бинарным подходом и возлагал на него щ Льщие надежды. Можно было получить “быстро развиваю-Myjog1' чРезвычайно вирулентную и практически неизлечи-tyne °ЛезНь’ Дающую те же результаты, как если бы мы создали
Р^тамм с высокой вирулентностью и другими свойства-0 его оценке, такая пара могла бы иметь устойчивость
159
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
сразу к шести — восьми антибиотикам: “В таком случае цр(, тиводействовать удару биологического оружия было бы пО1)1 невозможно, особенно в крупном масштабе”.
Упрямый Ураков отклонил этот план.
Домарадский испытал на себе все трудности первых десятцде тий жизни в СССР. Он родился в Москве в 1925 году, но вырОс в Саратове, куда его отца сослали после ареста и заключения во время сталинского “Большого террора”. Его дед тоже бЬ1д арестован. Домарадский никогда не забывал о том, как пресде-
довали его родных, о зверствах и жестокости системы и о голоде тех лет. В конце 1942 года семья Домарадского бежала в Казахстан, там было безопаснее. В 1943 году в возрасте семнадцати лет Домарадского призвали на военную службу, но затем освободили от нее из-за хромоты, вызванной полиомиелитом. Он решил изучать медицину и после войны вернулся в Саратов. В 1950 году он окончил университет и стал научным сотрудником Всесоюзного противочумного института в Саратове, который также был известен под названием “Микроб”.
В России издавна боялись чумы — “черной смерти”. Эпидемии проносились по южным районам страны и в XIX веке, и в начале XX века. В конце концов Советский Союз создал сеть специ
ализированных институтов по всей стране, чтобы предотвращать вспышки чумы. “Микроб” стал нервным центром этой сети; его сотрудники вели изыскания в степях и пустынях. Переносчиками чумы были грызуны — сурки, песчанки и другие. Иногда сред1' животных вспыхивали эпизоотии — эпидемии, способные перекинуться и на человека. Возбудитель, Yersinia pestis, передав людям блохами от заболевших грызунов. Ведя работу в поле>с<г трудникам противочумных институтов приходилось быть и робиологами, и эпидемиологами, и зоологами, и паразитоЛ°га
ми, а иногда и врачами широкого профиля.
Биохимию микроба чумы в Советском Союзе не из}1 В своей диссертации Домарадский решил исследовать
160
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
jjji обмен организма; он успешно защитил ее в 1956 году. 1(0 год, когда ему был тридцать один, его назначили ди-
тор°м противочумного института в Иркутске. В 1964 году Ре перевели в противочумный институт в Ростове-на-Дону. еГ° было смутное время, и задачи института нспчлись: те-он должен был заниматься не столько рутинной работой, ^отько изобретением новых способов защиты от биологи-еского оружия. Это был, вероятно, первый шаг Домарадского бактериологическому оружию. Поиск защиты от удара биологическим оружием называли тогда “проблемой №5”14.
в 1950-е и 1960-е СССР и США создавали арсеналы био
логического оружия на основе известных, существующих патогенов. Домарадский рассматривал свою работу как вклад в гражданскую оборону, как благоразумные меры по защите населения при нападении — точно так же, как подземные бункеры защитили бы людей от последствий ядерного взрыва. Переехав в Ростов, Домарадский получил богатые возможности в области исследования чумы; это было время возрождения микробиологии в СССР.
На Западе генетика быстро развивалась после того, как в 1953 году Джеймс Уотсон, Фрэнсис Крик и Морис Уилкинс открыли структуру ДНК. В следующие десятилетия ученые нашли способы манипулировать цепочками ДНК в лаборатории. Но в Советском Союзе эти методы были известны
немногим ученым, читавшим тайно провезенные журналы и Доклады.
Эта область исследований была парализована на время жизни целого поколения ученых, начиная с 1930-х. Произош-ЭТо под влиянием Трофима Лысенко — агронома, который Пверждал, что прпобретенные признаки растений и живот-п Можно изменить, меняя их среду обитания, а затем эти аки будут передаваться из поколения в поколение. Лы-Члец °ТРИцал фундаментальные основы генетики. Он стал ,н - Ак^мии наук, а его критики, в том числе великий бо-
11 генетик Николай Вавилов, — подверглись репрессиям
161
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
и были отправлены в лагеря. К 1950-м годам генетики в Совет ском Союзе просто не существовало. Ниспровержение ДЬ1 сенкр произошло только в 1965 году, спустя год после отстав^ Никиты Хрущева с поста руководителя страны15.
Мало кого из ученых не коснулась политика Лысенко. До марадский, например, вспоминал, что ему пришлось вставцТь в свою диссертацию какой-то “мусор”, чтобы соответствовал, линии Лысенко. Но в начале 1960-х влияние Лысенко стад0 ослабевать, и Домарадский смог серьезно заняться генетикой чумы. В ростовских лабораториях он и его подчиненные серь. езно продвинулись в понимании природы плазмид — цепочек внехромосомной ДНК бактерий, кодирующих вирулентность устойчивость к антибиотикам и другие признаки. Плазмиды используются в генной инженерии, потому что могут размножаться, не причиняя вреда организму, в котором находятся, и могут быть перенесены в другие бактерии (даже в бактерии другого вида). Одной из своих побед Домарадский считал разработку устойчивого к антибиотикам штамма чумы, который можно было использовать в вакцинах. Он говорил себе, что исследования ведутся ради защиты гражданского населения; ростовский институт никогда непосредственно не занимался разработкой оружия. "У этой работы была оборотная сторона, — признавался позднее Домарадский, — хотя тогда я этого не понимал”. Она заключалась в том, что открытие Домарадского столь же легко было применить к бактерии Yersinia pestis и получить новый штамм чумы.
Многие столетия люди пытались использовать токсины и ток-сичные агенты в военных целях. Сами термины “токсин” и токсичный” происходят от древнегреческого toxicon pharmakon " яда, которым смазывали наконечники стрел. Первым способом ведения биологической войны было простое использование в качестве оружия нечистот, падали, вещей больных людей Н С помощью всего этого с античных времен отравляли колоДНь резервуары и другие источники воды16.
162
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
go время Первой мировой войны успехи науки приве-к распространению химического оружия. Эпоху ужаса ио применение немцами хлора под Ппром 22 апреля ° гоДа- ® следующие три года на поле боя было использо-113000 тонн химических реагентов; было убито больше ®аН человек, пострадало 1,2 млн17.17 июня 1925 года 128 стран 9оДПИсали международное соглашение — Женевский прото-П 0 запрещении применения на войне удушающих, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. Соединенные Штаты, хотя и поддерживали этот договор, в то время не стали его ратифицировать. А многие страны подписали, но заявили, что оставляют за собой право наносить химическим оружием удар возмездия, то есть использовать его как средство сдерживания18.
Женевский протокол, в сущности, был соглашением о неприменении химического оружия первым. Он не запрещал фундаментальные исследования, производство химического и биологического оружия и владение им, и в нем не было положений о проведении инспекций.
Химическое оружие состоит из инертных субстанций, таких как мышьяк, тогда как биологическое — из живых организмов, таких как бактерии и вирусы. Отдельная категория — токсины, которые не относят к живым организмам; в отличие от бактерий и вирусов, они не могут воспроизводиться.
После подписания Женевского протокола гонка изобретений в области биологического оружия не закончилась. Особенно ужасающей была японская программа. Узнав о соглашении, японский ученый, генерал-лейтенант Сиро Исии хал мир и заключил, что Японии следует обзавестись ^РУЖием, от которого отказывались. Японская програм-
По разработке биологического оружия включала четыре Мое^ л'еления5 работавших в Китае с 1936 по 1945 год. Са-пРедм^ ПН°е из них (“Отряд 731”) находилось в Пинфане, Ния естье Харбина, в оккупированной Маньчжурии. Япо-
Ь1Ращивала смертоносные бактерии и проводила масш
163
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
табные испытания живых патогенов — в том числе сибцрс кой язвы, — ставшими начинкой для бомб, — на открЬ1Т(^ воздухе. Япония испытывала патогенные микроорганцзуь и на военнопленных. Точное число жертв этих испытан^ неизвестно, но и;мерялось оно тысячами. В 194с году в Хо других испытаний японские самолеты сбросили керамичес кие бомбы с инфицированными чумой блохами и зерц0^ (чтобы привлечь крыс) на одиннадцать китайских городу Действенность японского оружия точно определить нельзя но число пострадавших было велико19.
В войнах начала хх века — Русско-японской, Первой мц> ровой, Гражданской войне 1918—21 годов — гораздо больще русских солдат погибло от инфекционных заболеваний, пе
редававшихся естественным путем, чем от ран, полученных на поле боя. Самой страшной из этих болезней был тиф. Эпидемии времен Гражданской войны произвели глубокое впечатление на командующих — болезнь оказалась опаснее пуль. Красная Армия искала способы уберечься от болезней, а также экспериментировала с биологическим оружием20. Британский шпион в своем донесении, отправленном в Лондон, описывал испытания примитивной авиационной бомбы па открытом воздухе, проведенные в октябре 1926 года на острове Кулалы в Каспийском море. Ампулы с бациллами столбняка были помещены в стальной цилиндр с лопатками, обеспечивающими вращение во время падения. В нужный момент бомба взрывалась, разбрасывая микроорганизмы; испытания показали, что они могли разлетаться на пятьсот метров21.
В 1928 году Совет народных комиссаров РСФСР расП° рядился о создании полномасштабной программы подгото® ки к биологической войне. Декрет предписывал ученым пре вратить тиф в оружие. Главная лаборатория биологически® | оружия находилась в Ленинграде. В боо км к северу, в лаге^1 на одном из Соловецких островов в Белом море, в 1930-е г*^-( были проведены дополнительные испытания возбуД11Те тифа, лихорадки Ку, сапа и ложного сапа.
16д
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
3 начале Второй мировой войны, после нападения Герма-все советские учреждения, разрабатывавшие бактериоло-НИ,1'ское оружие, были эвакуированы в Киров. Там программу ГИЧ озДаЛИ на ®а3е местн°й больницы.
B°cCj£ концу войны Советский Союз заполучил и превратил жие группу возбудителей чумы, сибирской язвы и холеры, 8 торые называли “золотым треугольником”. Советские вой-К в 1945 году захватили в Маньчжурии штаб-квартиру японкой программы по разработке биологического оружия. От-тупавшие японцы уничтожили здания, но русским достались пленные и документация. В 1949 году советские власти отдали под суд больше десятка японских военнопленных, допрошенных об экспериментах с бактериологическим оружием. Москва получила подробное описание японской программы, в том числе планы “гораздо более крупных и сложных” заводов биологического оружия, чем были в ССР прежде. Сталин приказал
построить по японским чертежам военное исследовательское учреждение в Свердловске. Еще одна военная лаборатория открылась в 1953 году в Загорске, к северу от Москвы; она занималась исследованием вирусов. А удаленная база в Аральском море, где проводились испытания бактериологического оружия в 1937—38 годах, была вновь задействована в начале 1950-х22.
В 1950-е и 1960-е годы американские спецслужбы пытались узнать как можно больше о советском биологическом оружии, но безуспешно. В связи с этим разведчиков очень интересовал один остров в Аральском море. Впервые на него указал как на возможную площадку" испытаний биологического ору-ЖИя Вальтер Хирш — пленный немецкий специалист по хими-‘СКомУ оружию; он упомянул это место в отчете, написанном 951 году для правительства США23. Американская разведка ти "Ла ВСЮ инФоРмаЦию об Аральском море, какую могла най-ничего не выяснила. В докладе ЦРУ 1954 года говорилось:
Советов есть технические знания, кадры и производственные оЩности, необходимые для программы исследований и разра
165
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
ботки средств биологической войны, и мы уверены, что так программа почти наверняка находится в работе. Однознач^ свидетельств по этому вопросу, впрочем, чрезвычайно мад0 и вероятно, так и будет, поскольку подобную программу ’ легко скрыть. В наших оценках мы вынуждены исходить гЛаа ным образом из представления о том, чего Советский Союз ц0 жет добиться в этой области, а не о том, чего он уже добился2*
В 1957 году аэрофотографии острова в Аральском море, поду, ченные с самолета-разведчика U2, показали, что там находитСя больше 150 зданий, составляющих два поселения на расстоянии примерно четырех километров друг от друга. Тем не менее аналитики решили, что по этим фотографиям невозможно делать выводы. Еще одна фотосъемка 1 U: была произведена в 1959 ГО?Л Никаких новых подсказок на фото не было видно, и аналитики сомневались. По их словам, здания казались слишком примитивными для испытаний биологического оружия. В 1965 году существование советской программы все еще оставалось загадкой. Анализ ЦРУ, проведенный тогда, содержал вывод: “Несмотря на существенные затраты времени и ресурсов, поиски разведданных о деятельности СССР в области бактериологической войны ни к чему не привели. Однозначного подтверждения существования наступательной советской программы БО нет”. Аналитики ЦРУ были озадачены: они ничего не нашли. Они озаглавили свой доклад “Загадка советского БО”25.
Соединенные Штаты приступили к исследованиям в облас ти биологического оружия в начале Второй мировой войньЬ вслед за Великобританией, боявшейся, что державы Осф используют такое оружие. В октябре 1941 года американск111 военный министр Генри Стимсон обратился в Националы!/^ академию наук за советом. В феврале 1942 года он получИл вет: биологическая война вполне вероятна26. В мае под РУ
166
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
сТвоМ Джорджа Мерка, главы фармацевтической компании ИГ -k & Company, было организовано небольшое гражданское омство — служба военного резерва, которая должна была В^аТЬ разработку программы биологического оружия. В де-абре ведомство перешло под контроль армейской военно-хи-цеской службы, где была подготовлена крупномасштабная „грамма исследований и прикладных разработок. В апреле 1943 года началась работа исследовательского учреждения на базе “Форт-Детрик”, штат Мэриленд, в семидесяти километрах от Вашингтона — там располагалась небольшая учебная площадка национальной гвардии. В декабре 1943 г°Да Управление стратегических служб’ получило “не позволяющую прийти к окончательным выводам” информацию, что Германия может использовать биологическое оружие — возможно, разместить ” ракетах возбудителей сибирской «звы или ботулизма27. Американская программа была расширена и теснее интегрирована с работой военного министерства. Озабоченность тем, что немцы могут применить биологическое оружие, побудила британского премьер-министра Уинстона Черчилля запросить у США 500000 боеприпасов, снаряженных сибирской язвой. В 1944 году армия переоборудовала завод в Виго, штат Индиана, для производства взвеси спор сибирской язвы. Завод в Виго был оборудован двенадцатью биореакторами по 76000 литров и был способен производить каждый час начинку для 240 двухкилограммовых бомб с сибирской язвой. Завод прошел испытания на безопасность, но война закончилась прежде, чем началось производство28. Немцы так и не превратили биологические агенты в оружие; как выяснилось, японская программа была гораздо активнее. Во время войны американская программа биологического оружия выполнялась на том же уровне секретности, что и “Манхэттенс-н И пР°ект”; Мерк рассказал о ней в подробностях только в ян-
И46 года. Но один момент открылся лишь гораздо позже:
а основе этого управления было создано ЦРУ. — Прим. пер.
167
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
Соединенные Штаты предоставили иммунитет от преследова ний руководителям печально известного японского “ОгрЯда 731” в обмен на подробное знакомство с их исследованиями25
Во время Корейской войны Советский Союз и Кит^З развернули масштабную пропаганду против США, обвщ няя их в использовании биологического оружия в Корее Документы, рассекреченные в последние годы, показываю? что хотя Соединенные Штаты и пытались ускорить работу и получить биологическое оружие еще во время нойпк ЭТо им не удалось30. После Корейской войны из-за начавшегося соревнования с Советским Союзом программа была расширь на. В 1954 году начала работать фабрика в Пайн-Блаффе, штат Арканзас; на ней в крупных масштабах выращивали, концентрировали, хранили микроорганизмы и создавали оружие на их основе. В 1955 году начались эксперименты на людях с привлечением военных и гражданских добровольцев. Биологические бомбы взрывали внутри сферической металлической камеры объемом один миллион литров на базе “Форт-Детрик” в Мэриленде; ее называли “шар 8”31. На полигоне “Дагвей” в Юте была построена площадка для испытаний на открытом воздухе. В мае 1962 года была создана военная организация, координирующая программы химических и биологических вооружений, — испытательный центр “Дезерет” в Форт-Дугласе, Солт-Лейк-Сити. Этот центр служил штаб-квартирой рабочих испытаний биологического оружия. С 1949 по 1969 год Соединенные Штаты провели не менее 239 экспериментов на открытом воздухе. Среди прочего, американские города использовались в качестве лабораюрий для тсстирп®31» розолей ч методов распыления, причем население об этом не извещали; испытания проводились, к примеру, в тунне' лях на пенсильванской магистральной дороге32. При этой для имитации действия биологического оружия использова лись безвредные микробы. В конце 1950-х в ходе американс* 11 программы, известной под названием St. Jo, разрабатываЛ11СЬ бомбы с сибирской язвой и методы их доставки для тсрМ’й'
168
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
использования против советских городов в военное вре-Н°Г<5 Миннеаполисе, Сент-Луисе и Виннипеге (Канада), где М*’ городская и промышленная среда, а также топография
]лерн° соответствовали показателям ряда советских горо-£ь1Ло проведено 173 испытания, в ходе которых распыляли ^содержащий инфекций аэрозоль. В ходе такого нападения Не мповалось применять кассетные бомбы с 536 поражающи-пданир
элементами, каждый из которых содержал 35 миллилитров ^пор сибирской язвы и небольшой заряд взрывчатки33. Гораз-более смелые испытания проводились на живых существах (обезьянах), Находившихся на судах и островах в Тихом океане в 1965 и 1968 годах. Испытания 1968 года показали34, что один резервуар, переносимый по воздуху, позволяет распространить вирулентный возбудитель на территории почти 2500 км2. Британские испытания с имитационными веществами с 1963 по 1969 год также показали, что если распылить аэрозоль с бактериями с судна или самолета по линии длиной в 160 км, то значительная концентрация этого аэрозоля за несколько часов продвинулась бы больше чем на 8о км вглубь территории35. Эксперименты подтвердили, что бактерии в аэрозольной форме сохраняют жизнеспособность на открытом воздухе в течение нескольких часов, способны заразить 8о % населения в зоне до 65 км и половину населения — в зоне от 6$ до 130 км вглубь территории.
Ученых все больше тревожила возможность использования химического и биологического оружия в военных целях. Ц февраля 1967 года около пяти тысяч ученых, в том числе ' лауреатов Нобелевской премии и 129 членов Националь-Д»1 аКадемии наук США, обратились к президенту Линдону о Нс°ну с просьбой “подтвердить и категорически заявить эении Соединенных Штатов воздерживаться от иници-Qpe Использования химического и биологического оружия”, соц °Рганизаторов этого обращения был Мэттью Мезель-сцтётР°ФеСѰРмолекУляРн°й биологии Гарвардского универ-а‘ УЧеные призывали Белый дом подготовить заявление
169
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
о том, что Соединенные Штаты не будут первыми исполь3о вать биологическое оружие; но военные возражали, и Дж0 сон не стал подписывать такой документ36.
Затем произошел несчастный случай. Он был связан с пытаниями химического оружия, но имел куда более глубо^ последствия. В 5.30 вечера в среду 13 марта 1968 года военные самолет пролетел над испытательным полигоном “Дагвей» и распылил 1200 л VX — смертоносного газа нервно-парал Д ческого действия. Затем самолет резко набрал высоту, но кда пан не закрылся. VX продолжал выливаться из самолета, вет6р подхватил его и унес не меньше, чем на 70 км. В течение тре, дней в долинах Скалл и Раш заболело или погибло несколько тысяч овец^ Инцидент выплыл на свет несколько лет спус-тя, когда о нем рассказали в телевизионной передаче38. Член палаты представителей Ричард Маккарти, демократ из Баффало, штат Нью-Йорк, увидевший передачу и разгневанный секретностью, окружавшей химическое и биологическое оружие, бросился критиковать армию. “Похоже, правила были такими: рассказывайте как можно меньше, а если попадетесь на ошибке, то сочините какое-нибудь объяснение”, — говорил Маккарти. И хотя результаты некоторых исследований, полученные к ходе американской программы, были опубликованы, у нее была и секретная часть, в том числе полевые испытания в Тихом океане.
Никсон только что вступил в должность президента. Его новый министр обороны Мелвин Лэйрд, восемь сроков представлявший в конгрессе Висконсин и хорошо пойимавшии умонастроения конгрессменов, написал советнику по наци° нальной безопасности Генри Киссинджеру: “Ясно, что адм11 нистрация окажется под шквальным огнем” конгресса. Лэир^ потребовал полностью пересмотреть американскую политик в отношении бактериологической войны39.
В то время Никсон столкнулся с массовыми пр<>т ми американцев из-за войны во Вьетнаме. Там Соединен Штаты использовали гербициды вроде “эджент ориндЖ ,
I/O
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
а также пещер, тем ле-
нИчтожать лесную растительность и посевы риса, 6ь1 ^тоЧивый газ, чтобы выкурить вьетконговцев из С это вызвало международное осуждение. Кроме того, и ООН опубликовала пугающий доклад, написанный четыр-Т<^цатыо учеными и подчеркивавший эффект биологического Н сжия: в случае его применения оно могло до неузнаваемости зменить человеческое общество и среду его обитания. Ученые писали, что в случае применения биологического оружия будет окена обширная территория. Применение ю тонн опасного вещества могло поразить территорию в гооооо км2 — чуть больше штата Индиана. Идея применения биологического оружия “вызывает ужас”, говорили ученые. “После такого нападения следует ожидать массовых заболеваний, особенно среди гражданского населения — не только из-за отсутствия возможности своевременно предупредить его об угрозе, но и потому, что эффективных мер защиты или лечения просто не существует, или же их невозможно обеспечить в адекватных масштабах”40. По оценкам Всемирной организации здравоохранения, предоставившей группе экспертов ООН научные данные, если один бомбардировщик распылит 50 кг высушенных спор сибирской язвы над городом, будет поражена территория свыше 20 км\“де-сятки, сотни тысяч людей погибнут”41.
Двадцать пятого ноября 1969 года Никсон объявил, что ( единенные Штаты в одностороннем порядке прекращают все программы наступательных биологических вооружении и обязуются ликвидировать их запасы, хотя программа оборонительных вооружений в этой области будет сохранена. Он также пообещал, что Соединенные Штаты не станут первыми использовать химическое оружие, но, тем не менее, ви ™ сохРанять его арсенал. Он поклялся, наконец, отпра-и ТЬ ^еневский протокол 1925 года на ратификацию в сенат ДогоДДеРЖаЛ пРедложение англичан начать подготовку нового Зав °б огРаниченин биологического оружия. Впервые Пред, холоДной войны целый класс наступательных средств агалось снять с вооружения в одностороннем порядке42.
171
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
Почему Никсон пошел на это? Похоже, отчасти его де^сI твиями руковсЬтло желание показаться б$лее эффективны руководителем, чем его предшественники, особенно Кенцед и Джонсон. Никсон подчеркивал в разговоре с Киссинд^ ром, что решение “было бы невозможно без доверия HhkcojJ Эйзенхауэр это даже не предлагал”43. Согласно дневнику г.1а вы его администрации Гарри Р. Халдемана, Никсон позвоцИ}1 ему ночью перед этим выступлением. Он настаивал, чтобы Халдеман созвал на следующий день служебное совещание, Где Киссинджер мог бы подчеркнуть: президент Джонсон не су. мел бы добиться всего того, что сделал Никсон — в том числе решения по биологическому оружию, — потому что Джонсон
“не пользовался доверием ни народа, ни мировых лидеров”44.
Никсон также принял позицию, что ядерное оружие — это мощнейший инструмент сдерживания, избавляющий от нужды в биологическом оружии. Когда Киссинджер проводил брифинг ^ля членов конгресса, в числе тезисов к его речи был такой: “Нам не нужно для сдерживания БО, если у нас есть ядерное”. После пресс-конференции Киссинджера Никсон спросил его в телефонном разговоре, “смог ли он донести пункт о сдерживании, и К. сказал, что смог”. Спичрайтер Белого дома Уильям Сафир, готовивший выступление Никсона об отказе от биологического оружия, спросил пре
зидента, не стоит ли сохранить некоторое его количество в качестве инструмента сдерживания. “Мы же не будем применять чертовых микробов, так какой толк от биологического оружия как средства сдерживания? — ответил Никсон. — Если кто-то выпустит на нас микробов, бабахнем по ним ядерн011
бомбой”45.
Ученые тоже призывали Никсона отказаться от биологи ческого оружия. Мезельсон, знавший Киссинджера со врсйеН учебы в Гарварде, в сентябре 1969 года представил ему МсМ° ранд)«4, где говорилось, что США должны ратифицир0®3^ Женевский протокол, запрещающий применение кого и биологического оружия во время военных деист
172
ГЛАВА 4 БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКИЙ КОШМАР
eJIbcoH писал: “Очень небольшого количества болезне-нь х микробов хватит, чтобы поразить большую терри-ТВ°^ьт легкий самолет может доставить достаточно оружия, gbI уничтожить население на территории в несколько ты-К кваДР'гтнь1Х миль”- Против бактериологического оружия сЯЧ т “оказаться неэффективными” медицинские средства за-иТЫ писал он, да и надежные системы раннего оповещения ще не изобрели”. Для сдерживания такого нападения, добавил он, У Соединенных Штатов у!же ёсть ядерное оружие. Таким образом, “у нас нет необходимости полагаться на смертоносное бактериологическое оружие, и мы ничего не потеряем, отказавшись от возможности использовать его первыми”.
Мезельсон добавил: “Наша главная задача — удержать другие страны от приобретения такого оружия”46. Параллельно ученые, входившие в экспертную группу президентского совета по науке, в августе подготовили доклад, призывающий Никсона свернуть исследования в области наступательного биологического оружия и ликвидировать его запасы47.
Никсон объявил о своем решении в Рузвельтовской комнате Белого дома, вначале предупредив руководителей конгресса. В тезисах для прессы и конгрессменов Киссинджер записал: “Возможность контроля и эффективность агентов БО находится под вопросом”48. Никсон учел этот аргумент в своем заявлении: Биологическое оружие имеет масштабные, непредсказуемые и потенциально неконтролируемые последствия. Оно может вызвать глобальные эпидемии и подорвать здоровье будущих поколений”49. На деле американские и британские испытания показали, что биологическое оружие может быть вполне контролируемым стратегическим инструментом. В первом заявле
Никсон не упомянул о родственной категории веществ — Ксинах, — но 14 февраля 1970 года отказался и от них.
Через
BllJi в -сколько месяцев после этого заявления Лэйрд отпра-F ельщ дом результаты инвентаризации биологического
173
ДЭВИД ХОФФМАН МЕРТВАЯ РУКА
оружия США. Согласно списку Лэйрда, США кроме пр0Чег располагали 367 кг высушенных бактерий туляремии и возбудителя, временно выводящего противника из строя несуэльского вируса лошадиного энцефаломиелита), в суХ0)1) виде, а также 18893 л в жидком виде. Также у США имедОсь 19298 л лихорадки Ку в жидком виде. В списке говорцЛОсь что в США имеется 97354 боеприпасов, заполненных тоц’ синами, биологическими агентами или имитируюцщ^ их веществами50. В Соединенных Штатах также хранилось 71978 кг ржавчины пшеницы и 846 кг пирикуляриоза риса
и то, и другое могло использоваться как средство уничтожения посевов. Ракет с биологическим оружием на вооружении не было, но были разработаны кассетные боеголовки для ра. кеты малой дальности класса “земля-земля” “Сарджент”. Было подготовлено восемь самолетов для распыления биологического оружия51. Генерал Эрл Уилер, председатель объединенного комитета начальников штабов, сообщил Никсону на заседании Совета по национальной безопасности, что производство в Пайн-Блаффе может быть запущено в течение тридцати дней52. К 1973 году этот арсенал был уничтожен; тем не менее два года спустя на слушаниях в конгрессе прозвучали упреки, что ЦРУ вопреки закону сохранило некоторые образцы токсинов — в крайне малом количестве.
В своем первом заявлении Никсон выразил надежду что другие страны последуют примеру США. Советским Союз этого делать не стал53.
Глава 5
фабрика сибирской язвы
Центром испытаний оспы и другого биологического оружия в Советском Союзе стал пустынный песчаный остров Возрождения, расположенный в Аральском море, — когда-то четвертом по величине внутреннем море в мире. В начале 1970-х это море стало высыхать:
советские чиновники приказали отвести стоки впадавших в него рек для орошения полей. Уровень моря начал снижаться, качество воды ухудшилось, а количество пестицидов в ней выросло; птицы, рыба и мелкие млекопитающие оказались
на грани вымирания.
В середине июля 1971 года советское гражданское исследовательское судно “Лев Берг”, названное в честь знаменитого русского биолога и географа, отправилось из Аральска — тогда города с населением 50000 человек на северном берегу моря. В те летние дни “Лев Берг” получил задание оценить экологический ущерб. Судно отплыло 15 июля и сделало широкий круг вдоль побережья. Ветер все время дул в южном
Р тении. 31 июля “Лев Берг” находился к югу от острова Жен1ц Дения> а 11 августа вернулся в порт приписки. 24-летняя ДЫва котоРая работала на палубе, вытаскивая сети и скла-НеС1(Я ОбРазць1> вернулась домой и тяжело заболела. В течение в ApJJbKHX недель она болела оспой и заразила еще девятерых
Ьске- Умерло трое, в том числе двое детей младше года’.
175
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
Нет прямых доказательств того, что причиной вспышки были испытания вируса оспы. Но высокопост ленный советский чиновник Петр Бургасов спустя много 1е' говорил, что такие испытания проводились. К моменту ЭТо происшествия Бургасов был замминистра здравоохранение Он вспоминал:
На острове Возрождения в Аральском море испытывалась сцЛь нейшая рецептура оспы. Вдруг мне докладывают, что в Аральс^ есть непонятные случаи смерти. Выяснилось вот что: иссдед!
вательский корабль Аральского мореходства подошел к остр0Ву на расстояние 15 километров (было запрещено подходить ближе чем на 40), лаборантка дважды в день выходила на палубу и брдЛа
пробы планктона. Возбудитель оспы — а на острове тогда было
подорвано всего 400 граммов — “достал” ее, она заразилась а вернувшись домой в Аральск, заразила еще несколько человек, в том числе детей. Все умерли. Догадавшись, в чем дело, я позво-
нил начальнику генштаба и попросил запретить остановку поездов Алма-Ата — Москва в Аральске. Так была предотвращена эпидемия по всей стране. Я позвонил Андропову, тогда главе КГБ, и доложил о том, что на острове Возрождения получена исключительная рецептура оспы. Он приказал больше об этом
не говорить ни слова.
Вот что такое настоящее бакоружие! Минимальный радиус действия -— 15 километров. Можно себе представить, что случилось бы, окажись на месте одной лаборантки юо—200 человек 
Советские власти утаили вспышку оспы и не стали доклад вать о ней во Всемирную организацию здравоохранения.
В том же 1971 году возобновилась дипломатическая ра^° , по укреплению международного контроля над бактерис^ гическим оружием. Женевский протокол 1925 года каС^[1, как химического, так и биологического оружия. На конфеР
176
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
ро разоружению в Женеве британцы предложили рассмат-И11*1 бактериологическое и химическое оружие отдельно Р1’ первую очередь разобраться с биологическим. Они пола-** Б что будет легче сначала запретить бактериологическое ГаЛ жие, а затем перейти к химическому4. Решение Никсона тЬ программу биологического оружия стало новым им-
3пХомкпеРегов°Рам-
7 Советский Союз давно настаивал на немедленном и од-н0Временн°м запрете как биологического, так и химического оружия- Но в марте 1971 года он неожиданно согласился на то, чтобы разделить эти два вопроса. Советский Союз и Соединенные Штаты одобрили новый договор о запрете биологического оружия; он был направлен в ООН в августе, и Генеральная ассамблея единогласно одобрила его в декабре. Конвенция о запрете биологического и токсинного оружия была подписана в Лондоне, Вашингтоне и Москве ю апреля 1972 года. Это соглашение, занимавшее всего четыре страницы, запрещало разработку и производство биологического оружия и средств его доставки. Статья i гласила:
Каждое государство — участник настоящей Конвенции обязуется никогда, ни при каких обстоятельствах не разрабатывать, не производить, не накапливать, не приобретать каким-либо иным образом и не сохранять:
1) микробиологические или другие биологические агенты или токсины, каково бы ни было их происхождение или метод производства, таких видов и в таких количествах, которые не предназначены для профилактических, защитных или других мирных целей;
2) оружие, оборудование или средства доставки, предназначенные для использования таких агентов или токсинов во враждеб-НЬ1Х Нелях или в вооруженных конфликтах.
О Hqt,
цНст ая конвенция о биологическом оружии была слабым И РУМентом регулирования, как и Женевский протокол
177
ДЭВИД ХОФФМАН “мёртвая рука”
за полвека до нее. Она не предусматривала полевых инСГ1е^ ций, потому что Советский Союз не согласился на это. Q не запрещала исследования в целях обороны. В то время
j
падные дипломаты рассуждали, что лучше иметь подгщСа^ ную конвенцию даже без инструментов контроля, чем вообц^ не иметь никакого соглашения. Конвенция обязала участцй ков контролировать самих себя. Санкций за обман не пре дусматривалось, и не было организации, способной следцТь за соблюдением соглашения.
Никсон не особенно верил в силу этой конвенции. QfJ даже сомневался, стоит ли приходить на церемонию подци. сания. А в день подписания он сказал Киссинджеру, что эта “глупая штука про биологическое оружие ничего не значит” На следующий день в разговоре с министром финансов Дд0. ном Конналли он назвал ее “этой дурацкой конвенцией о био-логическом оружии”5.
Конвенция о биологическом оружии, вступившая в действие 26 марта 1975 года, стала первым после Второй мировой войны договором о разоружении, где предполагалось покончить с целым классом оружия. Но надежда оказалась тщетной.
Зимой 1972 года, когда Игорь Домарадский поправлял здоровье в подмосковном пансионате, за ним неожиданно приехала служебная машина. Домарадского отвезли сначала в Минздрав, а затем — в Кремль. Высокопоставленные чиновники сообщили ему, что его переводят из Ростова в Москву для работы в организации, занимающейся микробиологией. О том, что именно придется делать, говорили весьма туманно. Тем летом он защитил докторскую диссертапи10 по биологии. “Если бы я знал, что мне предстоит, я бы эТ° го делать не захотел, — говорил он после, — и наверх3 отказался бы”6. Его назначили сотрудником Главмикр0°й0 прома — так сокращенно называлась головная организа советской микробиологической отрасли. Эта организа
V8
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
создана для содействия сельскому хозяйству и медици-бь1ла например, для создания искусственных подсластителей ^еПКОв. Домарадскому отвели там небольшой кабинет. Он И оЧень понимал, зачем все это.
h|c На Западе генетика и молекулярная биология развивались быстрее. Эксперименты по вырезанию, вставке и размно-ВеНИ1о фрагментов ДНК, которые провели в Калифорнии , году Херб Бойер и Стенли Коэн, вывели ш.окулярную 50О1ИГНЮ на новый уровень . Jto оыла заря генной инжене-и именно в этот момент Домарадского перевели в Москву. Советские руководители приняли судьбоносное решение.
До сих пор советская программа бактериологического оружия была сугубо военной. СССР подписал конвенцию о биологическом оружии. Но под покровом секретности советские влас
ти решили нарушить ее и заняться поисками наступательного биологического оружия, опираясь на успехи генной инженерии. Прежде для создания оружия использовались болезнетворные организмы, существующие в природе; теперь советских ученых обязали преобразить саму природу, создав новые опасные биологические объекты. Домарадский оказался в самом центре этой программы.
Работа над бактериологическим оружием сильно отличалась от ядерной гонки. О ядерном оружии сверхдержавы вели переговоры, и по существовавшим тогда правилам обладание им было легальным. Государства прилагали большие усилия, чтобы контролировать соревнование с помощью публичных переговоров. Но когда советское руководство в начале 1970-х Решило расширить программу биологического оружия, оно Прешло на темную сторону гонки вооружений. Эта програм-противоречила условиям договора, подписанного лиде-с^111 СССР- Они нарушили обязательства, поскольку в этой ере не было ни регулирования, ни контроля, ни способов л Ься исполнения обязательств. Пропагандистские заяв-вСе Я ° стРемлении к миру оказались ложью. Практически
Участники советской программы говорили: они полагали.
179
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
что Соединенные Штаты тоже обманывают. Но американец программа действительно была остановлена.
В то время Брежнев находился под влиянием Юрия qb чинникова, ведущего специалиста по молекулярной биолог^ и вице-президента Академии наук. Он вместе с нескольку коллегами убедил Брежнева использовать для создания насту нательных вооружений новую технологию сплайсинга генов' По словам Канатжана Алибекова (впоследствии замдирекщ. ра советской программы по разработке биологического ору. жия”), Овчинников “понимал значимость того, о чем прочел в западных научных журналах, и знал, что в Советском Союзе нет лабораторий и слишком мало ученых, чтобы достичь такого уровня”. Когда дошло до необходимости убедить военных в ценности этого начинания, Овчинников, по словам Алибекова, был весьма красноречив:
Даже самый скептически настроенный военачальник согласился бы, что отстать от Запада хоть в чем-нибудь опасно, а то и оскорбительно. Овчинников нашел влиятельного союзника — Леонида Брежнева. Бывший инженер-металлург, руководивший Советским Союзом восемнадцать лет, до своей смерти в 1982 году, относился к авторитетным академикам с уважением, которое граничило с благоговейным трепетом. Вскоре Овчинников в частном порядке читал лекции по генетике Брежневу и его советникам. И в конце концов сообщение дошло до адресата8.
Сообщение было таким: пора догонять США. В ходе выполнения этой программы, вспоминал Домарадский, несколько видных советских ученых искали на Западе книги по молекУ лярной биологии и генетике. Среди них был известный вирУ солог Виктор Жданов, который в 1958 году предложил Пр°ве
* Вырезание и соединение отдельных нуклеотидных последовательное те Прим. ред.	<	,	заМнг
’>,f Замначальника управления “Микробиопрома” (п/я А-1036), первь чальника Главного управления “Биопрепарат” (1988-1992). — Прим-'
18о
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
семирную кампанию по борьбе с оспой. Жданов завоевал TF1 ьИн’е уважение У западных ученых, и ему позволяли часто б°ЛЬ ь за границу. Домарадский описывал Жданова как утон-
НН°гО’ светского человека- Но Жданов также был в курсе 46 агШ|Ь1Х секРетов — планов создания нового поколения биологического оружия.
В микробиологии непросто провести грань между исследо-аниями, дающими надежду на улучшение жизни человека (полу-ние более эффективных вакцин, лекарств и сельскохозяйственных продуктов), и исследованиями, позволяющими использовать в своих целях человеческую уязвимость к токсинам и инфекционным заболеваниям. На раннем этапе исследований одна и та же лаборатория может быть задействована как для одной, так и для другой цели. Нобелевский лауреат Джошуа Ледерберг писал что в области биологического оружия “основополагающая наука неизменно имеет двойное назначение”. Это и позволяло советскому руководству держать программу в секрете9.
В 1973 году, вскоре после подписания конвенции, но до ее вступления в силу, Брежнев учредил новую организацию — “Биопрепарат”. Он имел прикрытие: выпускал лекарства и вакцины. Но в действительности это был механизм двойного назначения: “Биопрепарат” занимался возрожденной и теперь куда более дерзкой программой наступательного биологического оружия. Прикрываясь гражданскими разработками, “Биопрепарат ’ исследовал самые опасные патогены, известные науке. Брежнев приказал создать секретный внутренний совет для руководства этой организацией. Уважаемого вирусолога Жданова °н сДелал главой совета, а Домарадский стал его заместителем.
Игорь Домарадский также отвечал за работу спецотдела, ^Пировавшего разработку биологического оружия. Он под-ВДЛ постояннь™ контакт с военными лабораториями, СТерствами, Академией наук и спецслужбами. Это был Кого 1 Центр программы по разработке бактериологичес-^овая программа наступательных вооружений
Ла кодовое наименование “Фермент”. В ее работе учас-
181
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
твовали десятки тысяч человек, а годовое финансирование с 10
ставляло сотни миллионов долларов .
В 1974 ГОДУ советское правительство издало еще одно ц0 тановление, на этот раз публичное, требовавшее ускорить ра боту в области микробиологии. “Смысл этого постановлен^ был ясен, — рассказывал Домарадский. — Надо дать понЯТь народу и всему миру, что мы наконец проснулись и рецц, ли преодолеть нашу отсталость в этой области”11. Но цедЬ1о документа опять-таки было сокрытие истины. Строящцеся в Кольцове и Оболенске лаборатории “Биопрепарата” быди в действительности предназначены для работы над оружием По оценке Алибекова, это была самая грандиозная программа со времен создания водородной бомбы12.
На новом месте Домарадскому пришлось работать за завесой секретности. Все документы, касающиеся “Фермента” перевозили на спецмашинах с вооруженной охраной. Заседания совета проходили в звуконепроницаемом зале, и перед каждой встречей спецслужбы проверяли его на наличие “жучков”. Подписку на научную литературу Домарадский должен был заранее согласовывать со спецслужбами. Ему было запрещено выезжать за границы стран советского блока, а зачастую и в другие соцстраны: “Я знал слишком много”. Ограничения на выезд для тех, кто работал с совершенно секретными материалами, были частой практикой, но все же они вызвали у него замешательство: “Мне надо было выдумывать причины для отклонения настойчивых и весьма соблазнительных приглашений от иностранных коллег”. Он отвечал, что сломал ногу или что у него возникли “семейные проблемы”. Однажды он чу’ть было не отправился на международную конференди10 по микробиологии в Мюнхен. Сотрудник КГБ, сопровожу ший делегацию, в последний момент остановил Дом!араДсК°Г на улице со словами, что ехать нельзя, и потребовал отдать би лет и командировочные документы.
Домарадский и его сотрудники получили десять автор1-11 свидетельств за внедрение генетического материала в
182
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
чумы, но эти Документы, по общим правилам, были сек-Р011	(И. Домарадскому сообщили только номер и дату регис-
г Чтобы увидеть собственное свидетельство, он должен г попасть в специальное защищенное помещение, откуда 6Ь1Л ,я было выносить документы.
нельзя	..	,	_
Домарадский испытывал внутренний конфликт. Он п заниматься исследованиями, но понимал, что вно-иТ вклад в создание оружия, хотя и не занимался самими £оМбами — только микробами. “Наука в проекте ‘Фермент’ была по-настоящему увлекательной, — говорил он. — Притягательность этих изысканий была для меня важнее того, чТо сделают с их результатами... В то время компромиссы с совестью казались небольшой ценой”. Домарадский говорил, что репрессии в отношении его семьи научили его быть гибким: “Чтобы выжить, я должен был с детства скрывать свое истинное отношение к советскому режиму; я довольно рано научился приспосабливаться”.
Более того, Домарадский испытывал “большую гордость” из-за того, что оказался в самом сердце программы. У него были телефон для секретной связи, машина и хорошая зарплата. “Мы считали, что занимаемся делом настоящих патриотов, — утверждал он, — двигаем вперед исследования по молекулярной биологии, иммунологии и генетике в Советском Союзе, где эти науки прежде чахли”. Он знал о договоре, запрещающем биологическое оружие, но предполагал, что американцы тоже жульничают.
Находясь в самом сердце разработок в области биологического оружия, Домарадский изучал документы, разговари-Вал с военными и посещал лаборатории. Позднее Домарадский с°ставил план расширения работы “Биопрепарата” над генно-МоДифицированным бактериологическим оружием по пяти ^еииям, включая устойчивость к антибиотикам. План Чад РИЛИ в 1975 году, и это стало поворотным моментом. На-лей СЬ ОПЫТЬ1 по переносу генов смертоносных возбудите-клетки бактерий или ДНК вирусов, что придало бы им
183
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
силы. Домарадский хотел внедрить измененный генетически^ материал в бактерии чумы. Эти программы назывались “J(o тер” и “Фактор”. Параллельно открыли программу исподЬЗо вания генетически модифицированных вирусов и бактер^-для уничтожения посевов и скота. Она называлась “Экологця«
В молодости Домарадский восхищался героическими ра' ботинками противочумных институтов, защищавшими люде^ от этой напасти. Теперь эти институты потихоньку втягивалиСь в разработку средств уничтожения людей. 11о словам Домарад, ского, “проблема №5” в области гражданской обороны стада прикрытием для работы над оружием. Институты получцЛи приказ: собирать патогены, найденные в степях, и изучать, чтобы их можно было выращивать в колбах “Биопрепарата”.
Конвенция о биологическом оружии вступила в силу 26 мар-та 1975 года. В июне Алексей Рощин, советский представитель в комитете по разоружению в Женеве, заявил: “В настоящее время Советский Союз не обладает какими-либо бактериологическими (биологическими) агентами, токсинами, оружием, оборудованием или средствами доставки, указанными в статье 1 Конвенции”13.
Никто не знает, был ли Рощин в курсе того, как обстояли дела, но Домарадский, конечно, знал правду. “Я знал, что был частью системы, выходившей из-под контроля, но был не в состоянии выбрать другой жизненный путь, — размышлял он после. — Я, как и мои коллеги, столкнулся с ужасным выбором: оставаться в порочной и пассивной системе, занимаясь делом (в лучшем случае) сомнительным с моральной точки зрения, или пожертвовать научной карьерой”.
Вскоре после ратификации договора о биологическом ору разведывательные спутники США отметили строитель в СССР необычных новых фабрик. Военный корресп°иД
184
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
еТЫ Boston Globe Уильям Бичер сообщал, что спутники об-v-жиЛИ шесть потенциальных объектов по производству 11 * ,огического оружия. Они “отличались чрезвычайно длин-,(1 дымовыми трубами и имели рефрижераторные бункеры, обычно связывают с производством бактериологического Оружия”, - писал Бичер».
Г Затем, в апреле 1979 года, разразилась эпидемия сибирской я3вы в Свердловске. Информация об этом начала просачиваться на Запад. Разведка давно подозревала, что в Советском Союзе существует секретная программа разработки биологического оружия, и теперь, возможно, получила подтверждение.
Первые свидетельства ЦРУ получило от советских эмигрантов. Авторы совершенно секретного доклада ЦРУ от ц октября 1979 гоДа цитировали неназванный источник: трое его близких друзей сообщили в мае “об инциденте в институте биологического оружия (БО) в Свердловске, который привел к гибели сорока-шестидесяти человек. Другие источники также что-то слышали об этом инциденте”. Формулировки доклада были расплывчатыми. Но отмечалось, что “в Свердловске предположительно существует предприятие БО” и что “два сообщения о происшествии наводят на мысль, что это была болезнь, также поражающая скот, а один источник указал в качестве возможной причины возбудителя сибирской язвы”15.
Ь декабре советские войска вторглись в Афганистан. Выполнение договора ОСВ-2 оказалось под угрозой. И если бы выяснилось, что СССР нарушил конвенцию о биологическом оружии пятилетней давности, был бы сделан еще один серьезный шаг НазаД в плане ратификации договора о ядерных вооружениях.
о Неожиданно Вашингтон получил новые разведданные ^ситуацИи в Свердловске. В секретном докладе ЦРУ от 28 ян-года говорилось: “Последние данные подтвержда-срёдЧТ° ПРоисшестВ11е на предприятии БО привело к жертвам гражданского населения на юге Свердловска в апреле
185
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
1979 года”. В докладе сообщалось, что утечку мог вызвать на фабрике и что “патогенные бактерии предположителЬ(1() попали в воздух и распространились над промышленных^ и жилыми южными районами Свердловска”. Отмечалось jai. же, что “объявление об эпидемии сибирской язвы в контекс^ работы органов здравоохранения, вероятно, было составлено чтобы предотвратить возможную панику среди миллионного населения Свердловска. Что касается масштаба эпидемии и ор. гапизма, вызвавшего ее, то это пока еще из области догадок”,
В январе-феврале 1980 года хирург, работавший в свер. длодской больнице, подробнее рассказал об эпидемии спец, службам США. Разведывательное управление Министерства обороны использовало его слова в своем совершенно секретном докладе 3 марта. Хотя некоторые детали оставались неясными, теперь картина прояснилась. Врач рассказал, что инцидент произошел на военном предприятии, где производили “распыляемое биологическое оружие”. По его словам, в апреле 1979 он слышал “громкий взрыв, который объясняли аварией реактивного самолета” (как оказалось, это сообщение было ошибкой), и отметил, что в течение четырех дней в больницу №20 стали прибывать пострадавшие. Кроме того, он подробно рассказал о симптомах, обнаруженных у больных, о гибели работников керамического завода, о решении перевести пациентов в больницу №40 и объявлении, что вспышку болезни вызвало зараженное мясо. По его словам, “присутствовавшие врачи не приняли такое объяснение, поскольку гибель людей была вызвана легочной формой сибирской язвы, а не кишечной или кожной, которые были бы вероятны в случае, если бы кто-то съел или держал в руках зараженную говядину”. Разве-1 чики решили, что эта информация — “косвенное, доказатедьс тво работы над биологическим оружием” на предприятии-
Посол США в Москве Томас Уотсон поднял вопрос об демии в Свердловске в неофициальном запросе в совете
186
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
тЛЛ 17 маРта года16. Министерство не дало ответа. 1арта. пресс-секретарь госдепартамента, отвечая в ВашиН-р на вопросы журналистов, зачитал официальное заяв-
сс	л
В нем говорилось о наличии тревожных признаков ого что Свердловск в 1979 году мог поразить “смертоносцда биологический агент”, и это вызывало вопрос “о том, сорт-г ^вовадо ли имеющееся количество этого материала” усло-иям договора о биологическом оружии. Заявление госдепартамента удивило Советы: его не ожидали17. В четверг, 20 марта, СССР дал ответ: к трагедии привело распространение зара-гного мяса18. Вопрос был очень щекотливым: на той же неделе в Женеве заканчивалась обзорная конференция по итогам первых пяти лет действия конвенции о биологическом оружии, в которой участвовали дипломаты из 53 стран. Они уже были близки к тому, чтобы утвердить итоговую декларацию. Чарльз Флауэри, представитель США на переговорах, сообщил советскому коллеге Виктору Исраэляну о переданном в Москву запросе, выражавшем обеспокоенность в связи с событиями в Свердловске.
Советский Союз решил все скрывать. 21 марта Исраэ-лян, действуя согласно полученным из Москвы инструкциям, представил конференции официальное заявление. Он заверил участников, что беспокоиться не о чем. Вопросы, поднятые Соединенными Штатами, заявил он, не имеют под собой каких бы то ни было оснований”: “В марте-апреле 1979 года в районе Свердловска действительно имела место обычная вспышка сибирской язвы среди животных, возникшая по естественным причинам; имели место случаи, когда люди забо-Itj" кишечной формой этой инфекции в результате употреб-ения мяса скота, забитого и проданного в нарушение правил, Установленных санитарной инспекцией”19.
I 1' т же день после его заявления конференция одобри-0 бГ°ВуЮ деклаРаЦию- Участники отметили, что конвенция На ее°Л°ГИЧеском оружии работает, и никто не подал жалоб Нарушение. В тексте декларации не было даже слова “нару
187
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
шение”. Все страны, подписавшие договор, подтвердили св0{0 “твердую решимость ради блага всего человечества” избегат использования биологического оружия20.
Спустя неделю американцы отправили в Москву секретц0 сообщение, в котором говорилось: “Полученные нами ДанцЬ1е говорят о длительной вспышке легочной формы сибирской язвы в Свердловске, повлекшей большое число смертей. Судя по нашему опыту, вспышка сибирской язвы, обуВДовленцая употреблением зараженного мяса, должна была иметь относи, тельно короткую продолжительность и привести к небольщ0. му числу смертей”21.
ЦРУ обратилось к экспертам, в том числе Мэттью Ме. зельсону, специалисту по молекулярной биологии из Гар. варда, который когда-то призывал Никсона объявить био-логическое оружие вне закона. Мезельсона вызвал Джулиан Хоптман, который долгое время занимался изучением биологического оружия для ЦРУ. В течение недели Мезельсон жил дома у Хоптмана, а также2 получив допуск к секретным сведениям, работал в его кабинете в ЦРУ. Они изучали необработанные донесения разведки, но однозначных доказательств в них не было. Хоптман нашел упомянутого в докладе ЦРУ хирурга йв Свердловска, эмигрировавшего в Израиль, и поговорил с ним. Но другие источники, побывавшие в Свердловске, об эпидемии ничего не слышали. Выяснилось, что сообщение о взрыве было ложным, а многие вопросы, особенно касающиеся диагноза заболевших, оставались без ответов. В заметках, сделанных тогда, Мезельсон писал: “Главный технический вопрос для меня на данный момент — это диагноз легочной формы сибирской язвы • Вдохнули ли жертвы бактерии сибирской язвы, что могл° указывать на распыление биологического оружия в форме аэрозоля, или же они проникли в организм через пиШево;1’ что можно было бы объяснить распространением испор ченного мяса? Или это было вообще другое респиратор9 заболевание?
188
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
q этим была связана ещё одна загадка: почему новые и но-сЛучаи заболевания возникали в течение семи недель? ВЬ1е вочники, которыми пользовался Мезельсон, утверждали, ^^инкубационный период сибирской язвы составлжзт не-ЧТ°льКо дней. Если произошел разовый выброс спор, то число СК мх больных вскоре должно было пойти на спад. Но время
а больные продолжали поступать в медучреждения, Ра-ботая в кабинете Хоптмана, Мезельсон заключил, что нужно нать гораздо, гораздо больше, прежде чем делать выводы. Где аботали жертвы, когда они подверглись действию бактерий? Где они жили? В каком направлении дул ветер? Что если бы они смогли отметить всех жертв на карте, а затем нарисовать эллипс вокруг военного городка №19 — многие ли из них оказались бы в пределах этого эллипса? И что происходило в Свердловске-19? Отреагировали ли местные власти, назначали ли медикаментозное лечение, и если да, то оказалось ли оно эффективным? Почему было так много жертв, хотя лекарства были доступны? Мезельсон чувствовал, что нужно действовать с осторожностью. Он также выяснил, что Дональд Эллис, физик из Северо-Западного университета, в то время был в Свердловске вместе с семьей по программе академического обмена. Он нашел Эллиса — тот ничего не слышал об эпидемии. Это укрепило Мезельсона в мысли, что в этом случае нужна осмотрительность22.
Существование биологического оружия ставило колоссальные проблемы перед разведчиками, военными и учеными. Шахты межконтинентальных баллистических ракет можно сфотографировать со спутников, из космоса, и сосчитать Их- Но микробы — совсем другое дело. Спутник мог засечь строительство непривычного вида объектов, но увидеть колбы лабораториях было невозможно. Вот почему было так важно в С ИТЬ> ЧТ° ПРОИСХОДИЛО в Свердловске. Во время эпидемии еРДловске масштабы советской программы разработки 1д11^еРИол°гического оружия проявились на миг, но настоя-п°Дтверждений все еще не было.
189
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
После случая в Свердловске советские чиновники отпра вили крупную партию бактерий сибирской язвы в отдаленц0е хранилище в городе Зима, неподалеку от Иркутска. Они хоТе ли опять запустить производство, но требовалось новое Мест0. они понимали, что Свердловск-19 будет вызывать подозрецця так как он был военным учреждением. Теперь советские вдас' ти намеревались более тщательно скрыть это производство И наилучшим прикрытием был “Биопрепарат” — якобы граа(, данское фармацевтическое предприятие. В 1981 году БрежНев утвердил переезд свердловской фабрики в Степногорск на севере Казахстана. Это было предприятие “Биопрепарата”, и ру. ководить им должен был Алибеков23.
Канатжан Алибеков был по национальности казахом. Окончив военный факультет Томского медицинского института, он получил назначение на завод биопестицидов в Омутнинске, на западе России; это был учебный полигон для тех, кто работал над биологическим оруяжем24. С самого начала, как он вспоминал, “не проводилось никаких ориентационных лекций или семинаров, но если у нас и были какие-то сомнения насчет реальной цели нашего предприятия, то они быстро развеялись”. Сотрудники должны были подписать обязательство о неразглашении, а затем их одного за другим вызвали для встречи с инструкторами в КГБ.
— Вы в курсе того, что это необычная работа, — сказал офицер Алибекову, едва тот сел на стул перед ним. Это было скорее утверждение, чем вопрос.
-Да.
— Я должен предупредить вас, что существует международ ный договор относительно биологического оружия, поД111* санный Советским Союзом, — произнес офицер. — Согласи0 этому договору, производить биологическое оружие запр<1113 ется всем. Но Соединенные Штаты также его подписали, а уверены, что американцы пошли на обман.
190
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
“Д сказал ему, что тоже в этом уверен, — вспоминал Али-_______Нас учили этому в школе, а потом вдалбливали нам, Кдь- офицерам, что капиталистический мир объединяет
ько одно: желание уничтожить Советский Союз. И мне Т нетрудно поверить, что Соединенные Штаты использо-^ь1Л gy против нас любое мыслимое оружие и что наше выжи-ВЭЛ д зависит от того, сможем ли мы их догнать”. вание л»
Офицер кивнул.
Можете идти, — сказал он. — Удачи.
Много лет спустя Алибеков вспоминал те пять минут: это был первый и единственный случай за все время его карьеры, когда госслужащий задал ему вопрос этического плана25.
Алибекова отправили в Степногорск в 1983 году. Новый завод бактериологического оружия был прикреплен к гражданской организации — научно-производственному объединению “Прогресс”, которое производило пестициды и удобрения и обеспечивало прикрытие. Спустя несколько недель после назначения Алибекова вызвали в Москву на совещание. Головная структура “Биопрепарата” переехала в дом №4 по Самокатной улице — это было элегантное здание с высокими сводчатыми окнами, в котором когда-то жил водочный магнат Петр Смирнов. Алибекову показали секретный указ, который Брежнев подписал в 1982 году. “Офицер разведки достал Указ из красной папки, перевязанной шнурком, с серьезным видом положил его на стол и стоял сзади, пока я читал, — вспоминал он. — Ноя уже знал суть приказа: мы должны Ии преобразовать нашу сонную фабрику в северном Ка-Захстане в,линию по производству боеприпасов, которая за-Менит Свердловск”.
Кой В °РУЖие следовало превратить “боевой штамм” сибирс-тРа ЯЗВЫ 'Проработав технику его выращивания, концен-и и подготовки, я должен был разработать инфраструк-ег° производства в больших масштабах; этой цели нашим
191
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
военным ученым не удавалось достичь многие годы. Значи нужно было собрать батареи биореакторов, машины для выСу’ шивания и помола, центрифуги, а также оборудование для ца полнения сотен бомб”26.
“Моей задачей в Степногорске было, по сути, создать Са мый эффективный в мире сборочный конвейер оружия на Ос нове сибирской язвы”, — вспоминал Алибеков. Формально Оц был замдиректора “Прогресса”, гражданского предприятия Фактически у него была еще и секретная должность “военною командира” завода:
Я должен был брать завод под контроль во время того, что в ар. мии называли особыми “периодами” напряженности между сверхдержавами. Получив закодированное сообщение из Москвы, я должен был превратить “Прогресс” в завод по производству боеприпасов. Штаммы болезнетворных бактерий следовало извлечь из хранилищ и загрузить в реакторы. Главным возбудителем, используемым в Степногорске, была сибирская язва, но мы работали также с сапом, были готовы создать оружие на основе туляремии и чумы.
Патогены следовало залить в кассеты и распылительные приборы и погрузить в фургоны для доставки на железнодорожную станцию или аэродром. “Я должен был обеспечивать производство до тех пор, пока не получу приказ из Москвы об остановке либо пока наш завод не будет уничтожен”, — пи' сал Алибеков.
По его словам, он принимал всерьез возможность военно го противостояния с Соединенными Штатами. Избрание РеИ гана и наращивание вооружении весьма тревожили. 11 солдаты умирали в Афганистане от рук боевиков, подДеР^ ваемых США, и Вашингтон вот-вот должен был размес в Западной Европе новое поколение крылатых ракет, сП^С° . ных достичь нашей территории в считанные минуты-сения разведки утверждали, что американцы в случае яДеР
192
ГЛАВА 5 ФАБРИКА СИБИРСКОЙ ЯЗВЫ
ь1 допускали гибель минимум шестидесяти миллионов 'Детских граждан”.
С "Нам не нужен был инструктаж со стороны воинственно ооенных разведчиков, чтобы поверить в эту угрозу, — до-g влял он. — Наши газеты все пережевывали данную Рейганом актеристику нашей страны как ‘империи зла’, и гневная риторика наших руководителей подрывала чувство безопасности возникшее у большинства из нас во время разрядки 1970-х. И хотя между собой мы вовсю шутили о дряхлых старцах в Кремле, было нетрудно поверить, что Запад обязательно воспользуется нашей слабостью, чтобы уничтожить нас”.
На равнине в 15 км от С гспногорска, старого города, построенного на месте уранового рудника, стояло предприятие “Прогресса”, защищенное высокими стенами и забором под высоким напряжением. Окружающая его земля была очищена от растительности; отчасти это была мера предосторожности против утечки. Кроме того, пустырь служил зоной безопасности на случай нападения. Повсюду были датчики движения. Внутри, вдоль сетки узких улиц, были выстроены десятки зданий. Новые объекты выросли прямо посреди пустыни. В здании №221 находилось основное производство, в здании №231 проводили сушку и помол биологических агентов. Здание №боо было исследовательским центром, там находился крупнейший в СССР закрытый испытательный полигон27, нутри были установлены две гигантских камеры из нержа-ВеЮщей стали. В одной проверяли скорость разложения аэ-5^ЗО^ЬНЬ1Х смесей, которыми начиняли бактериологические ы, и их способность к рассеиванию, во второй проводили П^ания на животных.
объ ,ологическое оружие — это не ракетные установки, — и в СНял Алибеков в мемуарах. — Нельзя просто их зарядить Ра бе " Лить- Любая, даже самая опасная патогенная культу-п°лезна в качестве наступательного оружия, пока она
193
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
в пробирке; нужно придать ей стабильность и сделать ее пред сказуемой. В каком-то смысле настоящее оружие — это Тех ника производства, и его разработать сложнее, чем выделцТь возбудителя”.
Алибеков и его сотрудники начинали с высушенные в ходе сублимации спор сибирской язвы, размещенных в ащ. пулах с запорной пробкой. Ампулы хранились на металдц. ческих поддонах в охлаждаемом хранилище, каждая лежала на мягкой ткани, пропитанной дезинфицирующим средс, твом, и была снабжена биркой с названием штамма. В одц. ночку заходить в хранилище не позволялось никому. Когда
ампулу доставали со стеллажа, сверялись со списком и везли ее на металлической тележке в лабораторию, должны были присутствовать минимум два человека, лаборант и научный сотрудник. В лаборатории ученый добавлял в пробирку
питательную среду, а затем извлекал смесь и переносил ее в более крупные сосуды, которые оставляли в подогреваемых боксах на день-два. Затем жидкую культуру откачивали в большие колбы и закачивали туда пузырьки газа, чтобы превратить вещество в пену. В кислородной среде бактерии росли быстрее. На этом этапе, как говорил Алибеков, жидкость была полупрозрачной и слегка коричневой, как кока-кола. “Каждое новое поколение бактерий переносится во все
более крупные сосуды, пока мы не получим достаточно сибирской язвы, чтобы закачать ее вакуумным насосом в биореакторы, стоявшие в отдельной комнате”, — вспоминал он. Инкубация шла в огромных реакторах еще день или два, и бактерии продолжали размножаться, пока их не пометаЛ в центрифуги для получения концентрата. В конце в смесЬ добавляли стабилизирующие вещества и делили ее на пор ции, чтобы подготовить боеприпасы. На территории преЛ приятия были вырыты бункеры, где хранили и начиИ>*^е бомбы, и построены железнодорожные пути, позволяю их вывозить. Степногорск мог производить триста тонн бирской язвы в год28.
Глава 6
“Мертвая рука”
В последние недели жизни гостей у Андропова было немного. Одним из них был Михаил Горбачев — самый молодой член Политбюро и протеже Андропова. В последний раз они увиделись в декабре 1983 года. “Когда я вошел в палату, он сидел в кресле и попытался как-то улыбнуться, — вспоминал Горбачев. — Мы поздоровались, обнялись. Происшедшая , последней встречи перемена быта разительной. Передо мной был со
вершенно другой человек. Осунувшееся, отечное лицо серовато-воскового цвета. Глаза поблекли, он почти не поднимал
их, да и сидел, видимо, с большим трудом. Мне стоило огромных усилий не прятать глаза и хоть как-то скрыть испытанное потрясение”1.
Спустя несколько дней после этой встречи Андропов подготовил заметки, с которыми он должен был выступить На Пленуме Центрального комитета. Текст был напечатан, обычно, но Андропов был слишком болен, чтобы при-ц На ПленУм- Он написал еще шесть абзацев от руки, д ’г'ека®ря он вызвал одного из своих главных помощников, Це₽г'ДИЯ Вольского, и передал ему записку. В последнем абза-лес^ Рилось; “По причинам, которые вам известны, я буду и с °С°бен председательствовать на заседаниях Политбюро
Р тариата ЦК в ближайшем будущем. Поэтому прошу
195
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
членов Центрального комитета рассмотреть вопрос о Гох чтобы поручить руководство Политбюро и Секретариат^’ Михаилу Сергеевичу Горбачеву”. Вольский был ошеломд^ Он посоветовался с двумя другими помощниками. До тех ц0' вторым человеком в партии считался Константин Чернец^ Андропов предлагал пропустить Черненко и сразу перейТи к Горбачеву, передать ему страну. Помощники из предост0 рожности сделали фотокопию записки Андропова, а затем передали ее в аппарат ЦК, где ее должны были отпечатать и вместе с другими документами раздать перед заседанием.
Два дня спустя, на пленуме, Вольский открыл красную кожаную папку и обнаружил, что последний абзац, написанный Андроповым, из текста исчез. Он было запротестовал, но ему приказали молчать. “Динозавры”, находившиеся у руля СССР — Черненко, министр обороны Дмитрий Устинов и председатель Совета министров Николай Тихонов, — заблокировали попытку Андропова назначить Горбачева своим преемником. “Старая гвардия” продолжала цепляться за власть2.
Девятого февраля 1984 года Андропов умер. Его преемником стал Черненко. 13 февраля премьер-министр Маргарет Тэтчер прилетела в Москву на похороны; был сильный мороз. В день похорон у нее состоялась короткая личная встреча с Черненко. Он быстро зачитал текст, время от времени запинаясь. Тэтчер вспоминала, что ей настоятельно рекомендовали надеть сапоги на меху: людям, пришедшим на похороны Андропова, пришлось долго стоять на холоде. Сапоги стоили дорого, говорила она. “Но когда я увиделась с господином Черненко, мне пришло на ум, что скоро они могут опять пригодиться”3.
Семидесятидвухлетний Черненко, партработник, ^ь1В ший глава аппарата Брежнева, всегда был не более чем те1,в^И своего шефа. Он страдал эмфиземой легких в поздней стаДЙ	I
Во время речи по случаю вступления в должность, зач ной с трибуны ленинского мавзолея, Черненко стал заи
196
ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУКА”
еМу не хватало дыхания, чтобы произнести фразу до кон-сЯ‘ qh не мог отсалютовать военному параду на Красной щади- В один момент на похоронах Андропова Громыко ^рернулся к Черненко и шепотом — но микрофоны это уло-
______проинструктировал его: “Не снимайте шляпу”4. Две дели спустя, в телеобращении, Черненко запнулся, потерял тхание, сделал паузу на полминуты, а продолжив, пропустил целУю стРаницУ текста- Черненко был переходной фигу-
• и его коллеги это чувствовали. “Кого же приобрели мы па посту генерального секретаря? — спрашивал Горбачев. — Ле просто физически слабого, а тяжелобольного человека, фактически инвалида. Это не являлось секретом ни для кого, было видно невооруженным глазом. Его немощь, затрудненное дыхание, одышку (он страдал эмфиземой легких) невозможно было скрыть”5.
Анатолий Черняев, тогда замглавы Международного отдела ЦК, вспоминал, что когда Черненко должен был встретиться с королем Испании, помощники записали основные тезисы его речи короткими предложениями на маленьких карточках, чтобы казалось, будто он не читает, а говорит. "Это, впрочем, вначале, — писал Черняев. — Позже... Черненко и по бумажке-то прочесть не мог, а читал запинаясь, не понимая, о чем речь”6.
Что если бы больному Черненко пришлось принимать решение о ядерном нападении? Первый внезапный удар противника, способный уничтожить Кремль в мгновение, стал бы катастрофой для советских лидеров. Специальный подземный поезд мог бы увезти их из Кремля в военные бункеры; Но Чт° если бы смерть примчалась внезапно, что если бы ра-кегы, находящиеся в нескольких минутах полета, обезглавили I Рану? Кто прикажет нанести удар возмездия? Кто передаст приказ? Как связаться с удаленными командными пункта-ным*Г1ОДВОДНЬ1МИ лодками? Если удар будет быстрым и мощ-> они и не смогут ударить в ответ; а значит, они уязвимы.
кие страхи были реальны, и действия США усугубляли
197
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
их. В директиве № 59 о продолжительной ядерной войне, ц0  писанной президентом Картером в 1980 году, советское рук водство было обозначено как цель. Размещение ракет “Ц шинг-2” и крылатых ракет наземного базирования в 1983 года повышало возможность нанесения удара по в считанные минуты.
ер-коцЦе СССР
В начале 1984 года, когда Черненко только пришел к вдас ти, 47-летнего Валерия Ярынича, полковника элитных ракет ных войск стратегического назначения, перевели на нову^ позицию — заместителя начальника отдела в Главном управле_ нии ракетного вооружения. Ярынич отлично разбирался в каналах связи и методах коммуникаций: около двадцати лет он занимался системами кабельной, спутниковой и радио- связи межлг ракетами, войсками, их командмюшими и политическим руковолством в Москве. Он был человеком серьезным и целеустремленным. Если случался обрыв жизненно важной связи с ракетными войсками, именно Ярыничу доверяли его исправить. Его привлекли к участию в стратегическом, со
вершенно секретном новом проекте, касающемся управления и связи в случае ядерной войны.
В начале разработки Советами ядерного оружия связь была
примитивной. Чтобы передать сообщение войскам, требовалось немало времени. Ярынич понимал неуклюжесть этих
процедур. Он родился в 1937 году в Кронштадте в семье морс-
кого офицера и окончил Ленинградское военное училище связи в 1959 году, через два года после запуска спутника. В декабре того года были учреждены ракетные войска стратегического назначения, а огромные, тяжелые межконтинентальные раке ты Р-7 на жидком топливе были поставлены на боевое дежуРс тво. Хрущев тогда хвастался, что Советский Союз выпуск®6 ракеты, как колбасу. Ярынич служил в первой советской зии, имевшей на вооружении межконтинентальные баллиСВ * * 11 ческие ракеты, дислоцированной в Юрье, к северу от Кир0®
198

ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУКА"
он прибыл туда, ракетная база только строилась. В конце д года Ярынича перевели в штаб-квартиру ракетных войск ^jrjjpoBe, где формировались пять новых дивизий.
В в то время советский генштаб передавал приказы коман-аМ ракетных комплексов по радио и кабельной связи, ис-отьзуя кодовые слова и систему под названием “Монолит”. В случае тРев0ГИ командир вскрывал специальный пакет, под-ювленный заранее и хранившийся в сейфе на командном пункте- Ярынич вспоминал, что во время учебной тревоги, в решающий момент дежурный офицер зачастую не успевал достаточно быстро вскрыть пакет ножницами — так сильно дрожали руки. Драгоценные минуты уходили впустую. Проблема с ножницами оказалась столь серьезной, что экспертов попросили выработать новый метод. “Пакет снабдили застежкой, которую оператор мог дернуть, чтобы открыть его”, — вспоминал Ярынич. Вся система была неуклюжей. Но у “Монолита” был и более серьезный недостаток: приказ нельзя было отозвать и отменить7.
В конце октября 1962 года, во время Карибского кризиса, Ярынича отправили офицером связи в ракетную дивизию под Нижним Тагилом, в 1380 км от Москвы. На пике конфронтации боевые расчеты получили через систему “Монолит” недвусмысленный сигнал — кодовое слово “бронтозавр”. Оно означало: переключить систему командования из режима мирного времени в режим боевой тревоги. Телеграф отпечатал сообщение, и Ярынич взял бумажную ленту у молодой женщины-оператора. “О боже, — произнес он. — бронтозавр!”
Мы еще никогда его не получали, — вспоминал Яры-Ич’ Это был сигнал вскрыть пакеты”. В пакетах были н°вые позывные и частоты для радиосвязи в случае ядерной °ины. На мой ВЗГЛЯд, это была неверная идея; менять час-и позывные в момент, когда вот-вот разразится война, Нич Л° °^еспечить полную неразбериху, — говорил Яры-’ Но такова была процедура. Так что мы должны были
199
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
немедленно после получения приказа довести эту новую формацию до всех”.
Ярынич мгновенно понял, что это не учебная тревора Он вручил ленту дежурному полковнику. “Понимаешь?”__
спросил Ярынич. Тот дрожал. Эту команду они ни раз^ не получали, даже во время учений. Ракеты в Нижнем ТагцЛе еще не были заправлены топливом, но все равно переключение в режим боевой тревоги было встречено с благоговейным ужа_ сом. “Было странно тихо, — вспоминал Ярынич. — Я не забу
ду смесь нервозности, изумления и страдания на лицах всех операторов без исключения — офицеров, военнослужащих женщин-телефонисток”. В конце концов Карибский кризис окончился, а с ним и тревога в Нижнем Тагиле. Но проблема
оперативного управления ядерным оружием становилась все острее; советское руководство бросило ресурсы на создание нового поколения ракет, требовавших и новых методов управления. Бумажные пакеты устарели.
Первая попытка автоматизировать систему оперативного управления была сделана в 1967 году. Система называлась “Сигнал” и могла передавать тринадцать установленных заранее команд из штаб-квартиры в ракетные части — например, приказать им повысить уровень готовности. В новой системе можно было отменить приказ. Хотя “Сигнал” был громадным шагом вперед по сравнению с бумажными пакетами, эта система не могла управлять самим оружием: с ее помощью приказы попадали в войска, а те, в свою очередь, должны были оперировать ракетными комплексами. Процесс требовал много вре' мени. Командование все острее чувствовало необходимость ускорить и упростить его; в середине 1970-х была разработан3 вторая версия автоматизированной системы — “Сигнал-!^  Теперь она позволяла отправлять приказы напрямую с сам0 го верха на самый нижний уровень. “Сигнал-М” внедр1171’1 как раз тогда, когда Советский Союз поставил на боевое
200
ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУКА”
ство новое поколение ракет, в том числе гигантские РС-^первые в советской системе оперативного управления по-2°ипась кнопка дистанционного управления: нажав ее, можно было произвести запуск8.
р t97°'e Г°ДЫ генеральный штаб курировал ракеты, раз-е1цеНные в море и на бомбардировщиках, а ракетные войска тратегического назначения — ракеты наземного базировался В то время у советских руководителей в Кремле не было “ядерного чемоданчика”, который можно было носить с собой повсюду- Устройства запуска оставались в ведении военных. Политическое руководство делило контроль с генералами.
Работая над системой “Сигнал-М”, Ярынич часто и тщательно обдумывал психологические аспекты оперативного управления ядерным оружием. Как будут вести себя люди, которым предстоит нажать на кнопку? Каким образом всего
за несколько минут они примут решение о нанесении удара, влекущего колоссальные разрушения? Ярынич вспоминал еще один эпизод, который произошел в середине 1970-х, когда он работал над оперативным управлением ядерными вооружениями. В системе аварийного оповещения произошел сбой. С самого верха на командные пункты всех ракетных дивизий было по ошибке передано сообщение: повысить уровень боевой готовности. Большинство дежурных офицеров не подчинились приказу. “Люди не поверили в это, — говорил Ярынич. — Мы же не вели войну”. Вместо того чтобы созвать солдат из казарм на боевые посты, они принялись звонить своему начальству, чтобы выяснить, было ли сообщение подлинным. Только один дежурный офицер, подполковник, объявил тревогу в своем подразделении. Этот инцидент про-Дем°нстрировал, насколько ракетные войска сопротивляются атию каких-либо кнопок. Дежурные офицеры знали, говорил Ярынич, что “нельзя действовать слепо”.
г°Це Т°°Ы дать советскому руководству еще несколько дра-ОГро НЬ1Х минут на решение о запуске, военные приложили нЫе усилия и построили сверхскоростную систему свя
201
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
зи, способную передавать сообщения из штаб-квартиры мо на ракеты. В 1985 году “Сивнал-М” была модернизиро^' и заменена компьютерной системой “Сигнал-A”, позволявшей главному штабу ракетных войск наводить ракеты в удаде{1 ных шахтах на новые цели. В пусковой установке хранцЛИсь семь планов полета, которые можно было выбирать дистду ционно. Для загрузки нового плана требовалось десять-Лят надцать секунд9. В результате советские власти выигрывал11 в скорости и могли устранить неопределенность — человечес кий фактор — на нижнем уровне. Система позволяла обойди любых военнослужащих, которые от недостатка дисциплину или просто из-за любопытства могли поддаться искушению и сначала спросить, что происходит. На конструкторов все время давили, требуя сделать систему запуска как можно более оперативной. “Конструкторы сказали, что нам это необходимо — сейчас это пять минут, потом будет три, а вскоре и двадцать секунд”, — вспоминал Ярынич.
Помимо скорости, конструкторам нужна была безотказность, железная надежность. Они хорошо знали о проблемах советской промышленности и о возможности дефектов. Ярынич говорил, что защите от сбоев и обмана уделялось столько же внимания, сколько повышению скорости; по всей цепочке внедрили жесткие процедуры и постоянную проверку на отклонения.
В 1985 году советские конструкторы завершили работу над “ядерным чемоданчиком”, также известным как “Чегет  Их было изготовлено три штуки: для генерального секретаря ЦК партии, министра обороны и для начальника генштаба. Одна1® “Чегет” был чисто информационным устройством; его нельзя было использовать для запуска, в нем не было кнопок. ОфицеР’ переносивший “Чегет”, должен был подключиться к болы110' коммуникационной сети “Казбек”, разработанной спецИаЛьН для руководства страны. Затем генеральный секретарь мог военным — также подключенным к “Казбеку” — pa3pe®e на запуск. Это разрешение затем превращалось в приказ ге
202
ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУК*”
ь^йянда должна была быть удостоверена, и в случае успешной овеР1® Ракеты ПОЛУ ча-;|и команду на запуск.
Со временем, работая над созданием и укреплением этих 0СтеМ связи, Ярынич пришел к выводу, что идея о молние-С сцоМ применении ядерного оружия — это тупик. Ни та, 110 ппугая сторона не получит преимущества, просто ускоряя
ДР/	U, у Y	Q
оцесс принятия решении. Но в 1984 году он выполнял свою ^oTy и был поглощен погоней за скоростью.
Р g случае ядерного взрыва каналы связи — особенно между штабом и ракетными базами — были бы уязвимы. Советские военные конструкторы хотели устранить эту неопределенность. Предыдущий опыт показывал, что традиционные каналы связи по кабелю, радио и через спутник, построенные СССР для передачи данных, могут в случае удара просто сгореть дотла. Боялись они и того, что электромагнитныйним-пульс, предшествующий ядерному удару, уничтожит все стандартное оборудование связи. Поэтому нужны были другие способы управления ракетами в военное время.
Одним из ответов был неуязвимый подземный командный пункт в Уральских горах под названием “Грот”, вырубленный в гранитной скале. Конструкторы долго искали и наконец нашли место, где радиосигналы могут проникать через толщу скал. Гранит был идеальным вариантом. “Грот” располагался в горе Косьвинский камень, к северу от Свердловска10. Горный бункер должен был укрыть командование от ядерного удара.
0 был разработан и параллельный план, позволявший отда-Вать нрнказы на запуск из другого безопасного места — высоко ,аД землей.
Со ^аКетная техника всегда была сильным местом Советского НИ]033' ТЯК ЧТ° ®ыло естественно обратиться к ней для реше-Л11 пР°блемы связи в военное время. Конструкторы придума-бЬ1д^инающие роботов командные ракеты, которые можно 1 Установить в хорошо укрепленных шахтах и быстро
203
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
запустить в самом начале ядерной войны. Вместо боеголое в носовой части командной ракеты находилась электроц^С Поднявшись в воздух и оказавшись вдали от военных де^с' твий на земле, ракета должна была отправить всем оставщИ1Ис^ межконтинентальным баллистическим ядерным ракетам, щ ходящимся в шахтах, сигнал: “Запуск” Даже при сбое всех ос тальных систем приказ об ударе возмездия был бы выполнен Был один минус: выполнение задачи могло занять у команд ной ракеты до получаса, и к этому моменту все межконтинен
тальные баллистические ракеты могли быть уже уничтожены Тем не менее было принято решение создать такую систему В условиях предельной секретности советские военные и гра®. данские конструкторы добились одобрения и начали работу в 1974 году. Конструкторское бюро “Южное” — одна из ве-
дущих организаций-проектировщиков ракет, находившаяся в Днепропетровске на Украине, — получило заказ на разработку- командной ракеты11. Электронику разрабатывало Особое конструкторское бюро Ленинградского политехнического института, элитарного инженерно-вычислительного вуза. Генерал-полковник Варфоломей Коробушин, первый заместитель начальника главного штаба ракетных войск, отвечал за проект со стороны военных. Новая система бункеров и ракет была одним из самых поразительных и пугающих изобретений холодной войны. Оно называлось “Периметр”12.
Когда в январе 1984 года Ярынича перевели на новую работу, это оказался именно “Периметр”. Близился последний
год испытаний системы.
Судьба Земли зависела от человеческих решений, которь1е следовало принять за несколько минут. У советских лидер08’ опасавшихся нападения, было три варианта. Первый 113 пасть первыми. Но такое нападение практически не иМеЛ^ шансов на успех: было просто невозможно уничтожить Г1Р^ вентивным ударом все американские ракетные силы на
204
ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУКА”
0 на море. Второй вариант — начинать запуск, как толь-J,e будет получено предупреждение, что вражеские ракеты К°вОздухе. Такое предупреждение должно было поступить В спутников дальнего обнаружения инфракрасного излуче-С<ия I затем, десять-пятнадцать минут спустя, с наземных ра-аров. Запуск на основе раннего оповещения был чрезвычайно рискованным. Что если оповещение — ложное? Что если ар спутал с ракетой стаю гусей или спутник дальнего об-царУжения “увидел” случайный отблеск среди облаков? Обе сверхдержавы регулярно сталкивались с такими ошибками, и никому не хотелось запускать ядерные ракеты из-за гусей. Тем не менее во время жесткой конфронтации начала 1980-& возможность запуска после оповещения не списывали со счетов. Третий вариант — нанести удар возмездия только в случае подтверждения факта нападения. Советское руководство считало такой сценарий реальным, особенно после того, как в 1970-е был достигнут примерный паритет по ракетам с Соединенными Штатами Америки. Но запуск в условиях нападения был связан с другим риском: что если выживших, способных нанести удар возмездия, не окажется? Ни теоретики, ни государственные деятели не могли с точностью предсказать, как люди будут действовать и принимать решение о ракетно-ядерном нападении во время такого величайшего испытания. Было практически невозможно понять, запустит ли руководитель страны ракеты после оповещения, рискуя нанести удар слишком поспешно, или же будет дожидаться самого нападения, рискуя собой.
На фоне этих немыслимых вариантов выбора возник еЧе один вопрос. Что если немощный Черненко не сможет ре-Наносить УДар первым или ждать удара врага? Что если ра^Поги^нет) прежде чем примет решение? Советские раз-пОстТЧИКИ пРиДУмали остроумный и пугающий ответ: они дце Р°Или “машину Судного дня”, гарантирующую возмез-оСЛаб Запуск всех ядерных ракет, — даже если рука Черненко
205
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
По сути, конструкторы создали переключатель, систем управления, дающую Черненко возможность не принимав решение о возмездии. Если бы он нажал эту кнопку, систем передала бы принятие решения кому-то еще. Так больной Ге игральный секретарь избежал бы ошибки — запуска всех pai,ei после ложной тревоги. А если бы враг действительно запуск ракеты и уничтожил Кремль, генсек мог быть уверен, что удар возмездия будет нанесен. Согласно Ярыничу, логика быда в том, чтобы снять громадное бремя принятия внезапного ре. шения — запустить ракеты или погибнуть — с плеч совете, кого руководителя, особенно столь немощного, как Брежнев или Черненко. Если удар возмездия был необходим, то решение немного откладывалось, его могли принять выжившие. Это бремя перекладывалось на плечи нескольких дежурных офицеров, которые, возможно, были все еще живы в своем бетонном бункере. Им и предстояло принять главное решение: уничтожить ли то, что осталось от планеты.
Это была не просто концепция, а четко функционирующая программа, на создание которой потребовалось около десяти лет. Это была система “Периметр”. А в недрах этой разработки была скрыта еще более пугающая концепция, которую также рассматривало советское руководство: автоматизированная, управляемая компьютером система возмездия, известная как “Мертвая рука”. Она должна была функционировать, даже если все руководители страны и вся система командования были бы уничтожены. Компьютеры должны были запомнить данные раннего оповещения и информацию о ядерном нападении, переждать нападение и затем отдать приказ об ударе возмездия без какого-либо участия челове ка. Эта система передала бы судьбу человечества в руки к°м пьютеров. Концепция эта остается весьма схематичной. Ката ев, сотрудник аппарата ЦК, описывал ее как “суперпр°еКТ _ но говорил, что в конце концов от идеи отказались. Сове^ кие конструкторы и руководители не смогли заиги так Да Ярынич подтвердил, что в начале 1980-х рассматривалась
2Об
ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУКА”
^нОсть создать полностью автоматическую систему, работа-у<0 vfO без человеческого участия, но военные отклонили идею 10 уска ракет без какого-либо контроля человека. “Это было I ДЬ111М безумием”, — говорил Ярынич13.
110 Однако система “Периметр” была построена. В первые оМенты ядерного кризиса приказ об ее активации мог прий-из генерального штаба или, может быть, с подземного ко-1аНдног° пункта в “Гроте”. Как планировалось ее включать, еизвестно. В мирное время в специализированных бункерах сИдели дежурные офицеры невысокого ранга. В случае кризиса их могли дополнить или заменить опытными высокопос-I энными военными; но в случае внезапного нападения там, вероятно, находились бы обычные дежурные офицеры. Бункеры прозвали “шариками”; они были укреплены цементом и выкопаны так глубоко, что могли пережить ядерную атаку на поверхности земли14.
У офицеров в “шариках” был список из трех условий, которые нужно было проверить, пока бежали последние минуты. Условие i: проверить, что система “Периметр” активирована. Активация означала, что военное командование или Кремль дали предварительное разрешение на запуск. Условие 2: проверить, утрачена ли связь с военным командованием и политическим руководством. Если линии вышли из строя, если Рука, отдающая приказ, мертва, значит, руководство уничтожено. Условие у: выяснить, зафиксировала ли ядерные взрывы сеть специальных датчиков, измеряющих яркость, радиоактивность, сейсмические удары и аномально высокое атмосферное Давление.
Если все .три условия имели место — система активиро-То ’ Руководство погибло, ядерные бомбы взрываются, — кома>И1'еРЫ В иц1аРике” должны были отдать приказ: запустить И Аные ракеты “Периметра”. А те, как предполагалось, таю П°ЛуЧаса вхождения в воздухе отправят сигнал всем ос-ц я советским ракетам с ядерными боеголовками, наце-С( «единенные Штаты15.
207
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
Офицеры, засевшие в “шарике”, были последними ми в этой цепочке принятия решений — ведь цепочка тепе была сверхбыстрой и по большей части ав^фмати^йрованД “Таким образом, никому не надо было нажимать кнопки” говорил Коробушин. Многое зависело от образа мыщЛе1)1) офицеров в “шарике’'. Ярынич часто задумывался, станутЯ люди в бункере в такой момент следовать приказал! или проигнорируют их. Могли ли люди в бункере в последний pi3 проявить здравомыслие, обдумать возможность сказать “нет» массовому уничтожению? Ярынич думал, что могли. “Там си. дит молодой подполковник, связь разрушена, он слышит ‘бум’ ‘бум’, все трясется — он может и не решиться на запуск. Если он не начнет процедуру запуска, то никакого возмездия не будет Но в чем смысл, если половины планеты уже не существует? Уничтожить вторую половину Земли? Это бессмысленно. Так
что даже в этот момент наш подполковник может сказать: ‘Нет, я не буду запускать их’. Никто не осудит его за это и не пошлет на расстрел. Если бы я был на его месте, я бы не стал запускать ракеты”. Но Ярынич добавлял: никто не способен предсказать, как дежурный офицер будет вести себя в столь необычайный момент — находясь на краю бездны.
Хотя возможен и более зловещий взгляд на “Периметр”: дежурные офицеры были еще одним винтиком в автоматической, жестко регламентированной машине. Если дежурных офицеров муштровали, вновь и вновь требуя следовать приказу, и если высшее руководство выдало разрешение, а все триус' ловия в списке были соблюдены, разве не было бы для них ес тественным действовать так, как их учили? В “шарике” не был° контакта с внешним миром, никаких переговоров или пере смотра решений, никаких сомнений и никакой возможно^11
отозвать командные ракеты, если они уже запущены.
Если бы американцы знали о “Периметре” — есЛ11 они понимали, что обезглавливание Кремля почти нав ка запустит автоматический удар возмездия, — это бы 3 вило их задуматься. Эта система могла стать инстрУл1е^
208
ГЛАВА 6 “МЕРТВАЯ РУКА”
^цвания. Но специфическая, мрачная атмосфера гонки жеНий побудила Советский Союз рассматривать проект Вгт иметр” как совершенно секретный и скрывать это изоб-АтеНце советских конструкторов. Командные ракеты “Пери-Ре » были ловко замаскированы, чтобы выглядеть похожими обычные ракеты и чтобы спутники не могли их распознать. “^1ы скрывали это, — говорил Ярынич. — Нам следовало самого начала объявить: вот оно, мы проводим испытания, yjo мы скрывали это. А если вы не знаете об этом, это очень плохо. Ведь это значит, вы можете пойти на судьбоносный шаГ,_и что тогда? ” Эта перспектива много лет тревожила его.
Тринадцатого ноября 1984 года советские военные провели масштабные испытания “Периметра”. Конструкторское бюро в Ленинграде играло роль командного пункта генерального штаба. На низкочастотный передатчик в Москве был отправлен сигнал; затем он был передан на командную ракету на испытательном полигоне Капустин Яр на берегу Волги, на юге России. Ракета взлетела в сторону озера Балхаш в Казахстане. В течение всего полета ракета отдавала команду “пуск”, и передатчики по всей стране принимали его. В ходе испытания Ярынич следил за поступавшими отчетами; в одних местах сигнал был сильнее, в других — слабее.
Сигнал с командной ракеты в числе прочих получила и межконтинентальная баллистическая ракета, расположенная на полигоне Тюратам, также в Казахстане. Она была готова к запуску, и если бы началась ядерная война, то она взлетела бы Из щахты немедленно после получения сигнала. Но во время гпытаний советские чиновники задержали запуск, подозре-> что американские спутники следят за каждым их шагом. НаКН°Г0 позднее большая ракета была запущена и полетела г^чатку,/где поразила цель16.
п СПЬ1тания были признаны успешными, и система была авлена на боевое дежурство в новом, 1985 году.
Глава 7
Снова утро в Америке
Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год открыл, ся смелыми декларациями Рональда Рейгана о возрождении Америки: страна “возвращается”, полная “энергии и оптимизма”, сказал он в докладе конгрессу 25 января. Он призвал американский народ “прогнать
прочь паникеров и скептиков” и прибавил: “Циники ошибались — Америка никогда не была больным обществом”. Опросы показали, что рейтинг Рейгана высок. Несмотря на неудачу переговоров о ядерных вооружениях с Советским Союзом, катастрофу в Ливане и рекордный бюджетный дефицит, страна была настроена бодро. Оптимизм Рейгана стал тонизирующим средством после угнетающих лет Вьетнама, Уотергейта, иранской истории с заложниками и энергетических кризисов 1970-х. Глубокая рецессия вытравила из экономики гиперит фляцию. Начинался рост. Набирала силу американская ревБ люция в области высоких технологий. 29 января Рейган ПУ лично объявил, что будет переизбираться. Его кампания °ь1ла построена на воодушевляющих телевизионных роликах, пД11Н из которых назывался “Снова утро в Америке”. Он открЫв3 ся видами фермерского дома, за которыми следовали с со свадебной вечеринки и кадры, на которых пожилой че поднимает американский флаг под полными обожания в3 дами молодых. Флаг заполнял экран под звуки бравурн011
210
ГЛАВА 7 СНОВА УТРО В АМЕРИКЕ
а диктор говорил: “Снова утро в Америке... Под руко-КвоМ президента Рейгана наша страна стала сильнее, лучше в° больше гордится собой. Так кому же захочется вернуться 11 гае мы были лишь четыре коротких года назад?”
ПереЖИВ несколько месяцев напряженности предыдущей ецьЮ, в начале 1984 года Рейган снова и снова записывал в своем ° евнике, что осознал: советские лидеры, возможно. испытывают ^стоящий страх перед США, и он жаждал убедить их, что бояться нечего. Он признавал, что его “собственное отношение к Советам менялось”1. Первого февраля в Белом доме побывал доика Шпиляк, президент Югославии’, и Рейган задал ему много воПросов о Советском Союзе. “Он уверен, что, несмотря на экспансионистскую философию, они чувствуют незащищенность й по-настоящему боятся нас, — записал Рейган в дневнике. — Он также уверен, что если бы мы добились от них хотя бы чуть большей открытости, их лучшие граждане стали бы смелее предлагать изменения в системе. Я планирую этого добиваться”.
На похоронах Андропова в Москве Черненко подал сигнал к примирению — во время беседы с вице-президентом Бушем он сказал: “Мы не прирожденные враги”. Рейгану еще только предстояло увидеться с руководителем СССР лицом к лицу, и он задумывался, не стоит ли ему встретиться с Черненко. У меня есть интуитивное чувство: хотелось бы поговорить с ним о наших проблемах как мужчина с мужчиной и понять, смогу ли я его убедить, что Советы получат материальную ягоду от вступления в семью наций, и т.д.”, — записал он 22 февраля.
Когда Сюзанн Мэсси, автор нескольких книг о русской п И ИстоРии> приехала на встречу с Рейганом 1 марта, своей поездки в Москву, Рейган выразил восхищение ее
Рр^Се^Тель Президиума СФРЮ
с 15 мая 1983 года по 15 мая 1984 года. —
211
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
проницательностью и отметил: “Она укрепила мое чувСт что пришло время мне лично встретиться с Черненко”2. 1
На следующий день Рейган провел встречу с высоко^ тавленными американскими чиновниками, чтооы загщ^ ровать следующие шаги. На этом секретном собрании, це шедшем в официальный график Рейгана, присутствовали Вс, ведущие члены его кабинета и советники по делам СС( р В начале совещания Рейган объявил, что хочет организован саммит, чтобы показать Черненко: он не из тех, кто “пожцра ет собственное потомство”. Но дискуссия свернула на другую I тему, и никаких решений собравшиеся не приняли3. “Я убеЯ(. ден, что пришло время встретиться с Черненко, например в июле”, — записал Рейган тем вечером4.5 марта он встретился с канцлером ФРГ Гельмутом Колем. Рейган вспоминал: “Он подтвердил мое убеждение, что Советами, по крайней мере отчасти, движут чувство незащищенности и подозрения, что мы и наши союзники хотим причинить им зло. Они все еще сохраняют противотанковые ловушки и колючую проволоку, показывающие, как близко немцы подобрались к Москве. Он думает, что мне стоит встретиться с Черненко”.
Рейган заключил, что ему нужен “более практический” подход к Советскому Союзу. Он написал письмо Черненко на семи страницах. “Я пытался использовать старую актерскую технику вчувствования: представить мир глазами другого человека и помочь аудитории увидеть его моими глазами, — писал он. — Я сказал, что мне представляется — некоторые люди в Советском Союзе действительно боятся нашей страны • Письмо заканчивалось написанным от руки постскриптумом, где упоминались “советские потери в войнах прошлого • добавлял: “Конечно же, эти неописуемые потери, дол)®10 быть, влияют на ваше мышление сегодня. Я хотел бы, чтобы в 11 знали: ни я, ни американский народ не имеем никаких агре сивных намерений по отношению к советскому народу •
Черненко не ответил Рейгану взаимностью и откД° идею саммита. Весной 1984 года Рейган и Черненко о
212
ГЛАВА 7 СНОВА УТРО В АМЕРИКЕ
пОдудюжиной писем, но безрезультатно. 23 марта, после стратегического совещания по поводу Советского
Рейган заключил: “Я думаю, они еще какое-то время бу-F холодны и высокомерны”.
Москве, в штаб-квартире КГБ его председатель Владимир qK0B открыл одно из заседаний словами о том, что РЯН — блюдение за подготовкой к ядерному нападению — все еще важнейший приоритет разведывательной работы за рубежом- Крючков объявил, что риск ядерной войны достиг “опасных пропорций”, что Пентагон увлечен “фантастической идеей мирового господства” и что Белый дом занимается “психологической подготовкой населения к ядерной войне”. Текст речи Крючкова оказался на столе Гордиевского в Лондоне. Там говорилось, что добыть копию секретных военных планов Соединенных Штатов и НАТО — задача первостепенной важности6. Еще одним важнейшим приоритетом для Гор-
диевского и лондонской резидентуры был мониторинг полевых испытаний крылатых ракет, размещенных на базе ВВС Великобритании в Гринэм-Коммоне. Но, согласно Гордиевс-кому, у лондонских агентов не было источников, способных дать такую информацию; вместо этого они просто отправляли в Москву заметки из британской прессы7.
В начале 1984 года Рейган подписал приказ о начале исследовательских работ в рамках Стратегической оборонной инициативы8. Однако советских руководителей в Кремле п°-прежнему тревожила угроза, исходящая от “Першингов-2” б кРЬ1латых ракет наземного базирования. “Першинги” были 1Стрее, но крылатых ракет было больше. НАТО планирова-и Разместить 108 ракет “Першинг-2” в Западной Германии
464 крылатых ракеты в Бельгии, Британии, Западной Герма-РакеТИТаЛИИ и Нидерландах. Это были модифицированные ®ДлцЬ^ *^омагавк” морского базирования, около 6 метров
У, каждая — с одной ядерной боеголовкой. Они могли
213
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
лететь со скоростью 88о км в час и поразить цель на расст нии 2200 км. Крылатые ракеты наземного базирования чудом техники. Они могли лететь на большой высоте над в жеской территорией и пикировать на расстоянии до 15 метр0' над землей; их направляла к цели сложная, чувствительД к изгибам поверхности и способная обходить радары систе,>( наведения. У Советского Союза не было ничего подобного1’
Анатолий Черняев, заместитель заведующего Между народным отделом ЦК, 4 июня побывал на лекции замНа пальника генерального штаба маршала Сергея Ахромееьа “Потрясают, — писал Черняев”, — ракеты, которые за сотни тысячи километров сами находят цель, авианосцы, подводные лодки, танки, способные на все, крылатые ракеты, которые как в мультфильме, идут по каньону и за 2,5 тысячи километров могут поразить цель диаметром в ю метров. Фантастическое достижение современной науки. И, конечно, немыслимые расходы
Двадцать восьмого июня Герберт Мейер, вице-председатель Национального совета по разведке, экспертного центра в составе ЦРУ, отправил Кейси докладную записку, озаглавленную “Что нам делать с русскими?” Мейер упомянул о военном психозе предыдущего года и о параличе, постигшем Москву. Он также обратил внимание на серьезные внутренние затруд®' ния советской системы;
Десятилетия чрезмерного упора на выпуск военной ир°Т'к ции разрушили гражданскую промышленную и технологи®1" кую базу. Точнее, СССР не удались инновации, от которых в1' больше зависит современная экономика: робототехника, роэлектроника, компьютерные коммуникации и системы
В 1983 и 1984 годах соответственно СССР принял на вооружение ракеТ и C-ю “Гранат", обладавшие сходными характеристиками. — При#' Речь шла о показанных на занятии американских фильмах. — При*1-
214
ГЛАВА 7 СНОВА УТРО . АМЕРИКЕ
ботки информации. Но даже если бы советские власти и смогли разработать такие системы, они бы не смогли внедрить их, це утратив политический контроль, от которого зависит само существование коммунистической партии. Ведь сейчас, после того как западные интеллектуалы четыре десятка лет опасались, чТо технологии неизбежно приведут к появлению тоталитарных обществ по всему миру, оказывается, что технология — персональные компьютеры и т. п. — вывела коммуникации и обработку информации из-под контроля любой централизованной власти. Советский Союз, не желающий и не способный разработать и внедрить подобные новинки — что мы на Западе делаем со столь здоровым энтузиазмом, — теперь мало что способен производить, кроме оружия11.
Рейган попытался разыграть гамбит и связаться с Черненко в апреле. Брент Скоукрофт, бывший советник по национальной безопасности президента Форда, поехал в Москву по личным делам и взял с собой письмо Рейгана к Черненко12. Однако увидеться с Черненко ему так и не удалось, письмо не было доставлено. “Он уверен, что советская холодность как минимум отчасти объясняется нежеланием помогать мне с переизбранием”, — заметил Рейган, поговорив со Скоукрофтом после его возвращения13. Скоукрофт заявил журналистам: “Если говорить о политической или психологической атмосфере между двумя Державами, то сейчас она плоха как никогда на моей памяти”14.
Когда 8 мая Советский Союз объявил, что будет бойкотировать грядущие Олимпийские игры в Лос-Анджелесе. Рейган заключил, что Черненко не полностью контролирует ситуацию, внещней политикой управляет Громыко, настоящий лев сре-представителей “старой гвардии”15. В июне Советский Союз да р ?Жил начать переговоры о космическом оружии, но ког-т еИГан опросил распространить дискуссию и на баллис-бот 6 Ракеты’ Черненко отказался. “Они совершенно са-6eci[Q Т дело ’’ — записал Рейган в дневнике. Его, конечно, °ила предвыборная кампания, но президент заглядывал
215
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
и дальше. Раз Америка “возвращалась”, то, в его собствен^ понимании, было время вступить в контакт с СССР. У Рейга^ все еще не было партнера в Советском Союзе, его первый ср(? почти закончился; а паралич советской элиты меж тем заьц еще дальше, чем Рейган мог себе представить16.
Одиннадцатого августа 1 оЯ4 года Рейган готовился к сгбдОт немм радиовыступлению на “Ранчо дель Сиело” в Калифор^^ Во время подготовки он острил, и подразумевалось, что это раз' говор неофициальный, не для публикации. Когда в тот день ег0 попросили проверить микрофон, президент сказал: “Мои дор0. гие американцы, я рад сообщить вам, что подписал докумещ навсегда объявляющий Россию вне закона. Мы начнем бомбар. дировку через пять минут”. Это замечание быстро просочилось в прессу и попало в заголовки газет по всему миру, укрепив карикатурный образ Рейгана-авантюриста. jjjACC осудило эту фразу какйбеспрецедентно враждебную по отношению к СССР и опасную для дела мира”. Президент был огорчен. “Проверяя уровень звука, даже не думая, что кто-то еще, кроме нескольких людей в комнате, этл услышит, я шутливо, экспромтом сказал что-то о Советах, — признавался он в дневнике. — Связь же была включена, каналы записали это и, конечно, опубликовали — отсюда и международный инцидент”.
Тринадцатого августа, через два дня после оплошности на радио, Шульц за обедом в Лос-Анджелесе в порядке эксперимента предложил, чтобы Рейган пригласил Громыко в Белый дом, когда откроется заседание Генеральной ассамблеи ООН в сентябре. Президент быстро согласился. “Это правильное дело, — сказал Рейган. — Постарайтесь утрясти этот вопрос”17. Встреча была на значена; это была первая с момента избрания президентом всГРс ча Рейгана с членом Политбюро. Рейган записал в дневг “У меня есть, чувство, что мы ни к чему не придем с сокраШение,1_ вооружений, пока они с подозрением относятся к нашим м°т вам, а мы — к их. Я уверен, нам нужна встреча, чтобы п°^с( сможем ли мы их убедить, что не вынашиваем никаких ковар замыслов, но что думаем, будто их вынашивают они.
216
ГЛАВА 7 СНОВА УТРО В АМЕРИКЕ
смот-
м хоть раз внести ясность, может быть, сокращение воору-С цЦ1[ не покажется им таким уж невозможным .
Й большую часть субботы 22 сентября Рейган потратил на ра-над речью, которую должен был произнести в следующий б0Т)едеЯьник в ООН. Это было щекотливое дело, признавался 110 «yje хочу звучать так, будто стал мягче относиться к Рос-°ий но не хочу и портить встречу с Громыко еще до ее начала”. Рречн Рейган не высказал ни слова критики в адрес Советского Союза; “империи зла.” будто больше не было. Стоя на трибуне, оН наблюдал за Громыко и представителями СССР: те сидели в первом ряду, прямо под микрофонной стойкой. “Я несколько раз пытался встретиться с ними взглядом во время отдельных пунктов, их затрагивающих, — вспоминал он. — Но они рели сквозь меня, выражение их лиц не менялось”.
Двадцать восьмого сентября Рейган наконец смог поговорить с Громыко с глазу на глаз в Овальном кабинете. Они прочли друг другу нотации. В какой-то момент, вспоминал Громыко, Рейган залез в ящик стола и достал диаграммы о ядерном оружии. Во время перерыва на обед Рейган попросил Громыко задержаться в Овальном кабинете. Они остались вдвоем, без переводчиков, и говорили по-английски. Громыко сказал, что мир восседает на огромной горе ядерного оружия, которую следует уменьшить. “Моя мечта, — отозвался Рейган, — это мир без ядерного оружия’И.
Рейган провел своего гостя по длинной колоннаде из Западного крыла в главное здание Белого дома, на торжественный прием. 1 ромы ко был изумлен тем, сколько в Белом доме английских напольных часов, и задумался, не коллекционирует ли их Рейган. Небольшой оркестр играл камерную музыку. ^еиган представил Громыко свою жену Нэнси. В конце приема Ромыко отвел Нэнси в сторону и спросил:
Верит ли ваш муж в мир?
' Конечно.
'ч.ца каждый вечер перед сном шепчите ему на ухо: “Мир”. я и буду поступать. Я прошепчу его и вам, — сказала
217
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
она, А затем, улыбнувшись, привстала на цыпочки, наклоц^ лась к нему и прошептала: “Мир”19.
В конце визита из советского посольства позвонили Д0Г1 Обердорферу, дипломатическому корреспонденту Washing^ Post, и попросили у него фотографию Рейгана, разговариВа1о щего с Громыко, появившуюся в утренней газете. На ней быд0 видно, как руки Рейгана лежат на плечах Громыко. Фото пос пешно передали Громыко перед его отъездом. Громыко впер. вые побывал в Вашингтоне за сорок пять лет до того; но сен-тябрьский визит стал его последней поездкой в Белый дОм хоть тогда никто этого себе не представлял. Рейган наконец встретился с членом Политбюро, но ему еще предстояло найти человека, с которым можно вести дела20.
Хотя Рейган хотел диалога с советскими лидерами, он параллельно давал одобрение действиям, напрямую бросающим вызов Советскому Союзу. Он согласился на просьбу директора ЦРУ Кейси расширить масштабы войн против советского влияния в странах третьего мира. В 1984 году случился важный поворотный момент, касающийся секретной американской поддержки моджахедов, воевавших с советской армией в Афганистане. Канал помощи со стороны США и Саудовской Аравии, пролегавший через Пакистан, вдруг заработал на полную мощность; по некоторым данным, общий объем помощи в считанные недели вырос в три раза, до сотен миллионов долларов  Параллельно Рейган стремился обеспечить финансирование “контрас” — партизан, противостоявших сандинистскому пРа вительству Никарагуа. Рейган назвал "контрас” “моральным эк вивалентом наших отцов-основателей”, а сандинистской А11 те Никарагуа во главе с Даниелем Ортегой отвел роль лини1 фронта в войне с коммунизмом. Но конгресс прекратил noMoU1 “контрас”, и в 1984 году деньги стали подходить к концу-проинструктировал Макфарлейна, своего советника по нальной безопасности: надо держать “контрас'
Рейган
' наШ10'
» Де' на плаву •
218
ГЛАВА 7 СНОВА УТРО В АМЕРИКЕ
Макфарлейн заверил президента, что Саудовская Аравия Т°МаНтирУет перевод 1 млн долларов в месяц на секретный бан-К ский счет для “контрас”. Движущей силой войн в Афганис-К°не и Центральной Америке был Кейси. “К концу 1984 года еКретная война Кейси против Советского Союза и его предста-итеЛей в странах третьего мира развернулась вовсю”, — вспоминал Гейтс, который тогда был заместителем Кейси.
Детом 1984 г°Да операция РЯН, похоже, приказала долго жить. Гордиевский говорил, что беспокойство Москвы по поводу ядерной войны “явно шло на спад”22. Черненко, судя по всему, не разделял тревоги Андропова в связи с возможным ядерным нападением. Хотя в тот год переговоры о контроле над вооружениями не велись, советские чиновники все чаще протестовали против “милитаризации космоса”23. Шульц говорил, что Добрынин поднимал вопрос о космосе на каждой встрече. Эти замечания касались Стратегической оборонной инициативы Рейгана, хотя программа едва начиналась. По некоторым данным, тем летом над программой работало два десятка человек, которых разместили в дряхлом офисном здании в Вашингтоне24.
Тем летом Рейгану улыбнулась удача. В 1970-х армия начала работу над ракетами-перехватчиками. В ходе этой программы военные экспериментировали с ракетой, оснащенной инфракрасным устройством самонаведения и компьютером. Первые три испытания оказались неудачными. Во время четвертого, последнего испытания, ю июня 1984 года, ракету-перехватчик запустили с острова Мек на атолле Кваджалейн, и, поднявшись б Во км, она захватила цель — ракету “Минитмен” с пустой столовкой. Отчасти это случилось благодаря тому, что носо-?'К) часть ракеты специально нагрели, а саму ракету повернули ком, чтобы было проще засечь'. “Минитмен” был уничто-
Со
вотские источники утверждали, что на “Минитмене” установили радио-Прим. пер.

219
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
жен. Пентагон объявил испытания фантастически успешны^ 'Теперь мы знаем, что можем засечь их и сбить их”, — заяв^ " пресс-секретарь. Обитатели Кремля пришли в замешательству
Один из роликов кампании Рейгана намекал на страх избира телей перед гонкой вооружений. Это была тридцад,исекундца рекламная вставка, сценарий которой написала та же комацда что и “Снова утро в Америке”. Но у этого ролика был более мрачный подтекст. Его задачей было констатировать «пас
ность, но при этом и предположить, что выход существует В рекламе показан гризли. “В лесу есть медведь, — произносит серьезно диктор. — Некоторые его сразу замечают. Дру. гие не видят вовсе. Некоторые говорят, что медведь ручной. Другие — что он опасен. Но поскольку никто ничего не знает наверняка, разве не разумно быть столь же сильным, как и сам медведь, — если там, конечно, есть медведь?”26
Шестого ноября 1984 года Рейган победил на выборах с самым большим в истории США отрывом при голосовании коллегии выборщиков. Он завоевал 59 % голосов, выиграл в 49 штатах и получил 525 голосов выборщиков по сравнению с ю у Уолтера Мондейла.
В промежутке между летними каникулами и выборами Шульц и Рейган немало говорили о задачах второго срока. Шульц не был уверен, уловил ли Рейган то, что он хотел сказать, но продолжал читать ему лекции. Он говорил Рейгану, что Советский Союз попал в ловушку неразрешимой борьбы за лидерЯ тво между двумя поколениями руководителей, завяз в состоянии экономической стагнации, и что советские власти испытывают к Соединенным Штатам “крайнее недоверие, порой гранпчаЫ1ее с паранойей”. Как разрешится вопрос о передаче руководства’ было неясно, говорил Шульц. Но одним из самых перспект1,1В ных кандидатов казался представитель молодого поколения, ловек с широкими взглядами — Михаил Горбачев27.
Часть вторая
Глава 8
“Так дальше жить нельзя”
Через месяц и одну неделю после переизбрания Рейгана Михаил Горбачев и его жена Раиса выехали из Лондона и, прокатившись по холмистым английским сельхозугодьям, прибыли в Чекере — официальную загородную резиденцию премьер-министра. Марга-
рет Тэтчер и ее муж Деннис встретили Горбачевых прямо перед обедом; это было в воскресенье, 16 декабря 1984 года. Взять с собой жену за границу было весьма необычным поступком для советского чиновника — Горбачеву пришлось просить разрешения у Черненко. Тэтчер заметила на Раисе хорошо сшитый костюм в западном стиле, серый в белую полоску (“такой я могла бы носить и сама”). У входа их снимали фотографы; Горбачев встал слева с краю, рядом с женой Раисой, но Тэтчер Демонстративно поменяла всех местами, чтобы встать рядом с Горбачевым. Затем она обменялась с ним рукопожатием1.
Больше года Тэтчер искала намеки на то, из кого же будет состоять следующее поколение советских руководителей. Ей 0 интересно, даст ли суровое прежнее поколение дорогу б^°Д0Му- Ее веРа Б СИЛУ личности была огромной. Тэтчер а Уверена, что даже находясь под гнетом диктатуры, подав-Яак И ИндивиДУальнУю инициативу, можно что-то изменить, р Эт° сделали диссиденты Александр Солженицын, Андрей Ров и другие. Тэтчер думала о том, способен ли один че
223
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
ловек, находясь на самом верху, изменить советскую систе В мемуарах она вспоминала, что была полна решимости “оть/' кать самого подходящего человека в подрастающем поколеу ' советских лидеров и затем вырастить и поддержать его”, дашний министр иностранных дел Джеффри Хоу говору что Тэтчер начала “целенаправленную кампанию по npOfllI ’ новению внутрь системы”2. Тэтчер помнила, что профеСсо Арчи Браун сказал ей на встрече в Чекере: Горбачев —. саму^ открытый и многообещающий человек в советском руководс тве. Она пригласила Брауна вновь приехать на Даунинг-стрцт ю, незадолго до визита Горбачева — 14 декабря, — чтобы тот проинструктировал ее еще раз3.
“Я заметила его, — отзывалась Тэтчер о Горбачеве, — По. тому что искала кого-то вроде него”.
В недели, предшествовавшие приезду Горбачева, Олегу Гор-диевскому пришлось напряженно трудиться. Столько новых требований сыпалось из штаб-квартиры в Москве! Гордиевский понял, что начальство КГБ видит в Горбачеве восходящую звезду и хочет продемонстрировать, что оно на его стороне. “КГБ ставил на него, потому что он был новым человеком, человеком будущего, честным человеком, который станет бороться с коррупцией и всеми прочими негативными чертами советского общества”, — вспоминал Гордиевский. Москва буквально бомбардировала лондонскую резидентуру запросами о материалах, которые могли пригодиться во время визита-о контроле над вооружениями, о НАТО, об экономике Запад3, об отношениях Британии с Соединенными Штатами, Китаем и Восточной Европой. Хотя Гордиевский не встречался с Гор бачевым, он отметил возросшую потребность в инфорМаЦ1й “Он хотел блистать, знать все о Великобритании, произве ти впечатление, а затем вернуться в Москву и показать что после Черненко он — лучший кандидат”, — писал 1 г евский4.
224
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
F |орд№скии нс только составлял доклады, но и сливал Формацию своим британским кураторам. Их тоже чрез-11 чайно интересовал Горбачев. Гордиевский своевременно ВЬ'едупрсДил британцев о том, что Горбачев может попросить F может сказать. В то же время Гордиевский отправлял
{Лоскву материалы, полученные от британцев. Он оказался инаЛ°м связи ДВУХ сторон в этот критический момент исто-оН почти идеально подходил для миссии, за которую взялась Тэтчер. Правда, англичане знали, чем занимается их агент, а советская разведка — нет.
Дни визита Горбачева были, по словам Гордиевского, “безум-
ными”:
На нас давили, требуя предсказать, какой оборот примут встречи на следующий день, а это, конечно, невозможно было выяснить по обычным каналам. Тогда я пошел к британцам и срочно попросил о помощи: могут ли они подсказать мне, какие темы может поднять госпожа Тэтчер? Они дали несколько вариантов, из которых я умудрился соорудить как будто полезный меморандум; но встреча на следующий день оказалась куда более плодотворной. Когда я попросил о подсказке насчет Джеффри Хоу, они показали мне конспект, который министр иностранных дел планировал использовать в беседе с Горбачевым. Мой английский тогда был еще слаб, а нервозность и нехватка времени усугубляли мое невежество; пришлось сосредоточиться, чтобы не забыть ни одного пункта... Вернувшись в резидентуру, полный возбуждения в связи со своей маленькой диверсией, я сел за Машннку... и написал черновик, который, как предполагалось, ^ыл основан на моих обычных источниках и на том, что я вычитал в газетах.
К в
нДа лРУгой человек из КГБ переписал этот текст, превратив 0 куда более мутное, он сник. Но затем Гордиевский об-
225
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
ратился к начальнику, Леониду Никитенко, который прОч первую версию и отправил ее напрямую Горбачеву, не измец^
ни слова.
Горбачев начал разговор с Тэтчер на фуршете в Большом заПе Он дослужился до секретаря по сельскому хозяйству и интере совался фермами, увиденными по дороге из Лондона. На обе денном столике стояли блюда из тихоокеанской камбалы, рОс тбиф и апельсины, но они едва притронулись к еде. Горбадев и Тэтчер немедленно начали дискуссию. Горбачев утверждал что Советский Союз реформирует свою экономику. Настр0. енная скептически Тэтчер прочла ему лекцию о свободном предпринимательстве и частной инициативе. Горбачев сообщил ей, что советская система лучше капитализма, а советские люди живут “в радости”. Тэтчер язвительно поинтересовалась:
почему тогда столь многим из них отказывают в выезде? Горбачев ответил, что эти люди работают в сфере национальной безопасности. Тэтчер не поверила.
Когда они поднялись и покинули обеденный зал, Раиса отправилась вместе с Деннисом осмотреть библиотеку Чекере; там она взяла экземпляр “Левиафана” Гоббса. Малкольм Рифкинд, который сопровождал ее в библиотеку, вспоминал, что она рассказывала о своих любимых современных британских романистах, в числе которых были Грэм Грин, Сомерсет
Моэм и Ч. П. Сноу5.
Горбачев и Тэтчер отправились в главную гостиную и приступили к делу. Тэтчер вспоминала, что сами его речи ей не ПО' казались чем-то примечательным. Но ее внимание привлеК открытый стиль общения Горбачева. “По характеру он был так далек от советских аппаратчиков с их деревянным чРеВ° вещанием, как только это было возможно, — говорила она-Он смеялся, улыбался, размахивал руками, чтобы подчеркну^ свою мысль, повышал и понижал голос, внимательно сЛ
,, они за ходом разговора и был склонен к острым дебатам 
226
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
I оИЛи несколько часов. Горбачев не пользовался заранее Г° отселенными материалами, заглядывая только в малень-11 - блокнот; там были записи от руки зелеными чернилами. ^коНЦУ дня, — добавляла она, — я стала понимать, что этот Ьль| куда яРче ДемонстРиРовал его сущность, чем марксист-риторика. Я поняла, что он мне нравится”.
Горбачев хорошо подготовился. Он процитировал известный афоризм лорда Палмерстона о том, что у Британии нет постоянных врагов или союзников, есть лишь постоянные интересы. “Это было замечательно прежде всего благодаря тому, как точно это было сказано — причем сказано этим ‘не-спе-циалистом’ по внешней политике”, — говорил Хоу, присутствовавший на той встрече. Он также вспоминал другое высказывание Горбачева: “Мы вполне способны определить наши общие интересы”6. Тэтчер привлекла внимание Горбачева к теме гонки вооружений. Через три недели, после года блуждания в тупике, должен был открыться новый раунд переговоров в Женеве — первый с тех пор, как Советский Союз вышел из переговоров из-за военного психоза 1983 года.
В этот момент Горбачев извлек из кармана пиджака и развернул диаграмму размером с газетный лист. На странице было 165 квадратиков, в которых помещались пять тысяч маленьких точек — кроме центрального квадрата, где точка была только одна. Точка в центре обозначала разрушительную силу трех миллионов тонн бомб, сброшенных союзниками за шесть лет Второй мировой войны, другие точки — силу ядерных ар-сеналов США и Советского Союза, оцененную в пятнадцать Миллиардов тонн.
Диаграмму Горбачева — несколько бизнесменов, настро-енных против ядерного оружия, опубликовали ее как рек-В Газете New York Times — можно было списать со сче-и Как агитпроп, как уловку7. Но важны были не квадратики р^ На странице, а очевидный энтузиазм человека, кото-р01ц Пьггался с их помощью что-то доказать. Горбачев был хо-ИнФ°рмированным, решительным спорщиком.
227
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
К этому моменту Горбачев уже активно участвОв во внутренних дискуссиях на самом высоком уровне п0 в > енным и внешнеполитическим вопросам вроде войны в д / ганистане, размещения ракет “Пионер”, сбитого корейс^' го лайнера и переговоров о стратегических вооружецц^ Но за пределами Советского Союза о его взглядах Мал’ что было известно. И он никогда прежде не говорил так От крыто о разоружении и внешней политике, как в этот раз в Великобритании. В течение визита он привлекал внима ние к опасностям ядерной войны и подчеркивал то, что советские власти напуганы гонкой вооружений в космосе. Он пообещал “радикальное сокращение” ядерных вооружений и подал сигнал, что СССР серьезно относится к возобновлению переговоров в Женеве. Он уверенно отражал критические выпады по поводу прав человека и войны в Афганистане. По сути, он не говорил об изменении советской политики, и на встрече с Тэтчер он пошел на все, чтобы обозначить Черненко как главный источник власти в стране8. Но его стиль говорил о многом. Похоже, он был готов к более гибкому подходу, и это радикально контрастировало с жестким курсом прошлых лет.
Горбачев чувствовал, что разговор с Тэтчер — это поворотный момент и лично для него9. Он в подробностях помнил диаграмму, которую показал в Чекере, и вспоминал, что он сказал Тэтчер: оружия в одном квадратике этой диаграммы “достаточно, чтобы подорвать основы жизни на Земле. И выходит, что это можно сделать еще 999 раз — а дальше? Что, миллион раз подорвать? То есть вообще абсурд какой-то. Мы во власти абсурда находились”.
“Это уже накопилось... и у меня внутри, — мЫСЛЬ о том, что надо что-то делать, — говорил он об угр°зе ядерной войны. — Если одним словом сказать или одН1^ предложением: нужно что-то делать”. Но Горбачев знавал, что тогда ему трудно было представить, что же лать. Даже разворачивая перед Тэтчер лист со всеми эт
228
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ"
птиками и точками, он не представлял, как сократить йраДР‘
верные арсеналы.
Диаграмма Горбачева не произвела на Тэтчер особенного
-тпения, но она запомнила, что он презентовал ее “с от-яПС ‘	,, т. —	_
ом театральности . 1орбачев также предупредил об опас-оСТи “ядерной зимы”, которая последует за войной с при-^лением атомных бомб10, но, как говорила Тэтчер, она была ‘не слишком растрогана всем этим”. Она ответила прочувствованной лекцией о преимуществах ядерного сдерживания: оружие, как утверждала она, сохранило мир. Это было одним й3 главных ее убеждений. Тэтчер, как вспоминал Горбачев, была “красноречивой”.
Тэтчер понимала также, что Горбачев может передать ей некое послание для Рейгана. Она внимательно слушала то что он говорил о СОИ. Сама Тэтчер не слишком верила в мечту Рейгана о ликвидации всего ядерного оружия, но помалкивала. Что “зацепило” ее во время беседы в Чекере, так это настойчивость в голосе Горбачева. Советский Союз, заключила она, “хотел остановить это любой ценой”. Она сказала Горбачеву, что Великобритания ни при каких условиях не разойдется во мнениях с Соединенными Штатами. Горбачев должен был уехать в 4.30 дня, но остался до 5-jo. Когда его машина отъезжала, Тэтчер, как она потом вспоминала, “надеялась, что разговаривала со следующим советским лидером”.
Официально Горбачев прибыл в Лондон как глава делегации рховного Совета, но и принимали его, и сам он выступал с большим размахом. Он очаровал своих хозяев и приковал Себе внимание британцев. Телевидение никогда не относи-и Мягко к советским руководителям, но Горбачев букваль-°ТцК^ПаЛСЯ В° внимании СМИ. “Взошла красная звезда”, — в Валась газета Daily Mail о Раисе. Горбачевы задержались гР°мном читальном зале Британского музея, чтобы осмот-
229
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
реть место, где Карл Маркс сочинял “Капитал”, прогулял^ по Вестминстерскому аббатству, где увидели могилы средн
сь е-
вековых королей и мемориалы национальным поэтам, и с
Ид,
тересом разглядывали витражи и архитектуру.
В понедельник Тэтчер давала интервью ВВС. Отвечая на первый же вопрос, она заявила:
— Мне нравится мистер Горбачев. Мы можем иметь с нИм дело11.
Визит Горбачева прервало известие о внезапной смерти министра обороны Дмитрия Устинова. Горбачев вылетад на родину. Без Устинова мог возникнуть новый вакуум власти. Чер-ненко был так болен, что даже не смог прийти на похороны Устинова, и в Кремле Горбачева ждала еще большая неопределенность. “Руководство страны было в плачевной ситуации”, — вспоминал он.
Тэтчер побывала в резиденции Рейгана Кемп-Дэвиде 22 декабря 1984 года. Готовясь к ее визиту, президент поло, жил в карман семь карточек с основными тезисами разговора. На второй карточке значилось: “Как понимаю, Горбачев произвел впечатление” и еще: “Каковы ваши впечатления?”12 Тэтчер рассказала об обеде в Чекере: права человека, экономика, контроль над вооружениями. По словам Тэтчер, Горбачев был более обаятельным, открытым к дискуссии и дебатам, чем его предшественники. Она подробно описала критику Горбачева в адрес Стряиеитчесагрй обоаедтн$ш ннтгпиэтфщы. В ответ Рейган принятся в подробностях описывать свою ме^Иу как технологический проект и моральный императив, не забыв упомянуть о цели — ликвидации всего ядерного оружия. Впервь1е Тэтчер слышала, как Рейган говорит об этом прямо, и позднее она признавалась, что это ее “ужаснуло”. Но она внимательН слушала.	_
Она также передала Рейгану слова Горбачева: “Попр0 «13 своего друга... не торопиться с космическим оружием •
230
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
gbi понять восхождение Михаила Горбачева, которому ^Т°едуюШие несколько лет предстояло вместе с Рейганом из-В лить весь мир, нам следует вначале вернуться на полстоле-назад •— к потрясениям, будоражившим его народ и его тИВ у. сталинский террор и невообразимые потери во Вто-ой мировой войне, страдания, оттепели, победы и стагнация Послевоенных лет. Все это напрямую затрагивало и самого Горбачева. В его юности можно обнаружить первые намеки то, что потом он станет катализатором грандиозных пе-емен. Горбачев — дитя советской системы. Он вовсе не был радикалом. Но одна линия прослеживается четко: Горбачев вИдел, как реальность расходится с иллюзией, придуманной партией и ее руководством. В то время как он поднимался по партийной лестнице, у него росло понимание огромной пропасти между лозунгами и жизнью людей. Раиса тоже четко видела глубину этой пропасти и поддерживала в своем муже
решимость изменить положение.
Сомнения Горбачева росли постепенно, и многие годы он скрывал их. После неудачи он всегда пытался исправить систему, но он никогда не думал, что ее нужно разрушить до основания. К тому моменту, когда он стал руководителем страны, он окончательно увидел, насколько отвратительна реальность, но имел весьма слабое представление о том, как ее можно изменить. Главное, что он умел — это маневрировать. Он попытался спасти систему,'дав волю открытости и политическому плюрализму, надеясь, что эти силы вылечат недуги страны. Это не получилось.
Те успехи, которых Горбачев добился в деле окончания х°лодной войны — он затормозил разогнавшийся, по его Словам, локомотив гонки ядерных вооружений, не стал препятствовать революциям в Европе, положил конец конфронтации с США в странах третьего мира, — не были его
с самого начала. Все эти события проистекали из его Кото Ия Добиться радикальных перемен у себя на родине, Р°е, в свою очередь, объяснялось его жизненным опы-
231
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА
том (он был сыном крестьянина, в юности стал свидетел ужасной воины, учился в университете во время оттеце ли, что что
служил партийным чиновником в годы стагнации) важнее всего, из его собственных размышлений о т0 ’
именно пошло не так.
Горбачев не ставил перед собой цель спасти мир __ хотел спасти собственную страну. Ее в итоге он не сохрацИл зато, возможно, спас мир.
Михаил Сергеевич Горбачев родился 2 марта 1931 года в селе Привольное, в плодородном Ставропольском крае'' на юге России. Его родители, Сергей и Мария, были крестьянами; жизнь на селе практически не менялась столетиями. Из детства Горбачев запомнил “саманные хаты, земляной пол, никаких кроватей”. Люди спали около печи— таль б^Ло теплее14. В детстве Горбачев часто жил с дедом и бабкой со стороны матери и был их любимцем. Дома они держали не только труды Маркса, Энгельса и Ленина, но и православную икону. Дед Пантелей запомнился Горбачеву как человек терпимый и весьма уважаемый в деревне. В то время Горбачев был единственным сыном в семье, его брат родился уже после войны, когда Михаилу было семнадцать. Похоже, у него было счастливое детство. “Для меня была вольница полная, — вспоминал он б бабушке и дедушке. — Чувствовал я себя у них главным”.
Вскоре страна погрузилась в пучину страданий. В 1933 году, когда Горбачеву было всего два года, Ставрополье поразил голод. Сталин начал коллективизацию сельского хозяйства. Это был жестокий процесс: крестьян принуждали работать в кол хозах, а тех, кто жил;лучше других, называли “кулаками ’ и РеП рессировали. От трети до половины жителей Привольного умерли от голода. “Умирали целыми семьями, и долго eBie' до самой войны, сиротливо стояли в селе полуразрушен^
* Тогда — Северо-Кавказский край. — Прим. пер.
232
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
цпзеся без хозяев хаты”, — вспоминал Горбачев. Сталинс-°СТ<чистки 1930-х унесли миллионы крестьянских жизней. К0е репрессии коснулись и семьи Горбачева. Его дед с от-вСкой стороны, Андрей, сопротивлялся коллективизации Ц°пыта'1ся выжить самостоятельно. Весной 1934 года Андрея И товали и обвинили в невыполнении плана по урожаю, ЯРторЫЙ правительство устанавливало для крестьян-едино-чников. “Но семян не было, и план выполнять оказалось дечем”»'— рассказал Горбачев об этих абсурдных обвинениях. Андрея объявили саботажником и отправили в лагеря на два года, но выпустили его раньше, в 1935 году. После возвращения
ofJ стал председателем колхоза.
Через два года был арестован и дед Пантелей. Обвинения были столь же абсурдны: он якобы состоял в контрреволюционной организации и саботировал работу колхоза. Арест стал “первым потрясением для меня... Его увезли ночью”, — вспоминал Горбачев. С дедом плохо обращались, но зимой
1938 года его неожиданно отпустили, и он вернулся в Привольное. Сидя за грубым деревенским столом, он рассказал семье о том, как его пытали и избивали. По словам Пантелея,
Сталин не знал о злодеяниях секретной полиции; дед не винил режим в своих бедах. Пантелей больше никогда не говорил об этом. Горбачеву тогда было только семь, но позже он говорил, что эти события произвели на него глубокое впечатление. Он хранил тайну о мытарствах деда и смог заговорить о ней открыто только полвека спустя.
К концу 1930-х оба деда были дома, и село, казалось, было Ва подъеме. Семьи устраивали в лесу воскресные пикники, одно из воскресений, 22 июня 1941 года, пришли страшные н°вости. Германия напала на Советский Союз.
q Отец Михаила Горбачева вскоре отправился на фронт.
кУпил своему десятилетнему сыну мороженое и балалайку УходЭМЯТЬ’ ^ени1инь1’ Дети и старики плакали, когда солдаты Зал ртЛИ’ Следующей зимой сильный снегопад надолго отре-Ривольное от остального мира. Радио не было, а газеты
233
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
привозили редко. Горбачев вспоминал, что он “перепгагнуд , рез детство сразу во взрослую жизнь”. Летом 1942 года с на четыре с половиной месяца оккупировали немцы. опустошила село: у крестьян не было ни семян, ни мащ^ 4 ни скота. Зимой-весной 1944 года на село обрушился г0ЛГ) ’ Семья была спасена, когда мать Горбачева, которой тогда бь^' тридцать три, отправилась в город и обменяла последнее ицу щество его отца — две пары сапог и костюм — на трехпуд0ВЬ1, мешок кукурузы.
Летом 1944 года семья получила письмо с фронта. В це<л были семейные фотографии и сообщение о том, что Сергей Горбачев погиб в бою в Карпатах. “Три дня плач стоял в се-мье”, — вспоминал Горбачев. Затем пришло еще одно письмо — от самого отца: он оказался жив. Оба письма были да-тированы 27 августа 1944 года. Сергей действительно был жив.
Потом он рассказал сыну, что попал в засаду, и солдаты из его взвода нашли его вещмешок. Он пропал и числился погибшим; тогда армия и отправила семье первое письмо. Только
через несколько дней выяснилось, что он жив, но серьезно ранен. По словам Сергея, такая путаница была типичной в хаосе фронтовых лет. “Я это запомнил на всю жизнь”, — писал потом Горбачев.
В начале весны 1943 года Горбачев вместе с другими детьми бродил по окрестностям, и они добрались до дальней лесополосы где-то между Привольным и соседним селом:
Там мы наткнулись на останки красноармейцев, принявши* здесь последний свой бой летом 1942 года. Описать это невоз можно: истлевшие и изглоданные тела, черепа в стальных про ржавевших касках, из прогнивших гимнастерок — выбеленнЫ кости рук, сжимающие винтовки. Тут же ручной пулемет, гр наты, кучи стреляных гильз. Так лежали они, непогребенн*^ в грязной жиже окопов и воронок, взирая на нас черны*1*1 яющими дырами глазниц... Мы окаменели. Вернулись Д°* потрясенные.
234
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
война закончилась, Горбачеву было четырнадцать лет. К** поколение — поколение детей войны, — говорил 1 0на опалила нас, наложила свои отпечаток и на наши 0И'аКтеРь1’ на ВСе наше миРовосприятие”.
р[осле войны Горбачев каждое лето работал в поле I дваДНать часОБ в сутки до полного изнеможения”. В школе н учился хорошо, посещал драмкружок и спортивную сек-У него были отличные отметки по русской литературе, онометрии, истории Советского Союза, советской Кон-^лтуции, астрономии. Он окончил школу в 1950 году с се-рбояной медалью15. А за все долгие летние дни, проведенные п0Ле, он получил награду — Орден Трудового Красного знамени. Такой орден был редкостью у школьников. Это наверняка помогло Горбачеву поступить на юридический факультет самого престижного в стране вуза — МГУ16.
Горбачев приехал в столицу в сентябре 1950 года, когда ему было девятнадцать. Первые несколько месяцев крестьянский парень чувствовал себя не в своей тарелке в оживленном мегаполисе. Студенты-первокурсники жили в общежитии, по 22 человека в комнате; чай в столовой стоил несколько копеек, а хлеб на столах был бесплатным.
Горбачев вступил в компартию в 1952 году. Тогда быть коммунистом одновременно означало быть сталинистом. Первые два года в университете совпали с кампанией по борьбе с космополитизмом, нацеленной против еврейских ученых и писателей. Она и открыла глаза Горбачеву. Он вспоминал, чт° Однажды на его друга-еврея набросилась кричащая толпа; Начала его дразнили, а затем вышвырнули из трамвая: “Я был п°трясен”
Горбачев, по его словам, был увлечен советской идеологией, и многие, принадлежавшие к его поколению. “Коммунис-д СКая иДеология тогда была очень привлекательна для мо-и ’ вспоминал он. — Солдаты возвращались с фронта, Мо °ГИе И3 них были молоды, их переполняла гордость победы”.
Д е поколение надеялось, что война, голод и “Большой тер-
235
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
pop” ушли в прошлое; они верили, что строят новое общество общество социальной справедливости и народовластия17.
Сталин был частью этой веры. Сталинский “Краткий Ку истории ВКП (б)” подавался студентам как “эталон научцол мысли”, — вспоминал Горбачев18. Студенты “принимали мНо гие излагаемые тезисы за должное, будучи искренне убежден, ными в их истинности”. Горбачев был комсомольским лиде. ром. Еще в школе он написал экзаменационное сочиненц? название которого было позаимствовано из песни: “Сталин наша слава боевая”.
Но Горбачев, помимо этого, был упрям и дважды вызвал переполох, мягко критикуя университетское руководство. Однажды он написал анонимную записку лектору, который дословно и монотонно зачитывал студентам труды Сталина. Это было неуважением к студентам, считал Горбачев, ведь они уже прочли книгу. Записка спровоцировала расследование, и в итоге Горбачев признался, что написал ее, но никаких последствий это не вызвало.
Когда Сталин умер, Горбачев вышел на улицу вместе с оплакивающими его толпами. Он “глубоко и искренне переживал” смерть Сталина. Но спустя несколько лет он увидел Сталина в другом свете. 25 февраля 1956 года на XX съезде Хрущев произнес свой знаменитый закрытый доклад, осуждающий культ личности Сталина, насилие и репрессии. Только после этой речи, вспоминал Горбачев, “я начал понимать внутреннюю связь между тем, что случилось в нашей стране, и т£М’ что случилось с моей семьей”. Дед Пантелей говорил: Сталин не знал о том, что его пытали. Но возможно, именно Сталин нес ответственность за страдания его семьи: “Документ, содер' жащий разоблачения Хрущева, какое-то время циркулнроВ‘г" внутри партии, а затем его отозвали. Но мне удалось заполУ чить его. Я был потрясен, сбит с толку и растерян. Там не было анализа, только факты, убийственные факты. Многие из просто не могли поверить, что такое может быть прввД^ Мне было проще. Моя семья сама была в числе жертв реПР
236
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
- 19зо-х”1’- Позже Горбачев часто называл речь Хрущева брой”- Этот шаг не был полным разрывом с прошлым, все-таки это был разрыв. Он снова чувствовал, как рушатся То иллюзии. Горбачев видел в этом повод надеяться на луч-1ее но он также понимал, что многие люди, особенно пред-таВители старшего поколения, были настроены скептически. Самому Горбачеву тоже не все было ясно. Как все, во что верили, могло оказаться неправдой?
Во время учебы в университете Горбачев познакомился
со студенткой философского факультета Раисой Титаренко и женился на ней. Москва стала более открыта новым идеям. 0ни часто приходили из литературы. В 1954 году был опубликован роман “Оттепель” Ильи Эренбурга; это название
стало нарицательным для целой эпохи. В университете Горбачев познакомился с молодым студентом из Чехии Зденеком
Млынаржем, и тот стал его лучшим другом студенческих лет; в своей комнате в общежитии они до поздней ночи вели дебаты. Университетский опыт открывал Горбачеву глаза на мир. Но в то же время, по его словам, “для меня и других в моем поколении вопрос об изменении системы... не возникал”.
Окончив университет летом 1955 года, Горбачев вернулся в Ставрополь, где обнаружил новые признаки расхождения официальной риторики с действительностью. Многие тоже видели это, но ничего не предпринимали; Горбачева отличала способность изумляться этому. В университетские годы он Извращался в Ставрополь на лето и работал в местной прокуратуре, но был шокирован наглым поведением аппаратчиков20, письме Раисе того времени он назвал их “отвратительными”.
также писал: “Особенно — быт районной верхушки. Условности, субординация, предопределенность всякого исхода, ^иновничья откровенная наглость, чванливость... Смотришь какого-нибудь здешнего начальника — ничего выдающего-я’ кроме живота”.
237
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
Горбачев решил продолжать свою карьеру в комсомоле в честве заместителя завотделом агитации и пропаганды. была ступень типичной карьеры конформиста. Горбачев отдал работе; он оттачивал ораторские навыки и часто ездил по perpj
ону^. призывая молодежь поверить в партию и вступить в »ee2i Во время этой работы он лицом к лицу сталкивался с повсед' невным унынием, особенно заметным в застойных сельскцх уголках. В ходе одной поездки он попал на самую удаленную скотоводческую ферму в регионе. Пробравшись сквозь густую грязь, Горбачев оказался в деревне с почерневшими заборами и старым» Домами у реки Горькая балка. Он был потрясен бед-'инстью и запустением: "Я стоял на пригорке и думал: что де это такое, разве можно так жить?1” Взгляды Горбачева формировались и под влиянием его волевой жены Раисы, которая в те годы писала диссертацию о быш крестьянства. Возможно, она
повидала даже больше таких заброшенных деревень, чем он. Раиса, обутая в высокие сапоги, ездила на мотоциклах и в телегах, собирая материалы для своего исследования22.
Горбачев делал карьеру: сначала в городской партийной организации Ставрополя, а затем на посту руководителя партии в этом регионе. В эти годы — в 1960-е и 1970-е — он продолжал чувствовать несоответствие между тем, как люди живут, и пустыми лозунгами и заявлениями. Тяжелая рука государства душила личную инициативу. Воровство, подхалимство, некомпетентность и неудовлетворенность были заметны повсюду. Центральное планирование было назойливым, но удручающе неэффективным. Как-то он побывал в одном из ставропольских колхозов. Там собирали “велико лепный урожай зерна и кормовых”. Горбачев остался доволен-но спросил у председателя: “Откуда трубы?” Тот улыбну;1сЯ' Он проложил трубы для орошения самовольно, и Горбаче® понял, что успехи колхоза не имеют никакого отноШе1Я11 к социализму23.
238
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
В Ькно помнить, что даже казавшиеся дерзкими перемены соБетской централизованной экономике на деле были чрез-® ча£цо скромными — например, хозрасчет. Бросить системе вь;зов было''просто невозможно; даже мелкие эксперименты, ВаПравленные на развитие личной инициативы, подавлялись, р таком мире жил и работал Горбачев. Московские бюрократы, заНимавшиеся планированием, спускали по вертикали приказу сделать то или это- Н° на фермах и в городах эти приказу часто не имели смысла. Требования Центра игнорировали, статистику подделывали, бюджеты проедали без какого-либо результата. С 1970 по 1978 год Горбачев был первым секретарем обкома КПСС — высшЯк региональным партийным руководителем — в Ставрополье, регионе, протянувшемся между Черным и Каспийским морями, где находятся самые плодородные в России земли. Горбачев был, по сути, губернатором, но имел куда больше власти, чем американские губернаторы. Региональные партийные начальники были важнейшим влас
тным блоком в советской системЛот цих зависело, как будут выполнены решения Москвы. Горбачев стал членом элиты советского общества. Он имел право на привилегии — хороший дом, еду, транспорт — и был полноправным членом Центрального комитета. В годы Брежнева первый секретарь партии был “князем в своих владениях”, — писал Роберт Кайзер в газете Washington Post1*. Но Горбачев был скорее популистом. По некоторым данным, он часто шел на работу пешком, прислушиваясь к тому, что говорят люди на улицах. Он регулярно бывал театре. Он подталкивал местную прессу к тому, чтобы мень-руководствоваться партийной идеологией25. Горбачев был инноватором — настолько прагматичным, насколько позволя-енсервативные нравы того времени”26. В 1978 году Горбачев Написал длинную докладную записку о проблемах сельского Хозяйства, призвав дать больше независимости предприяти-и и объединениям в решении ключевых производственных дДеНежных вопросов. Но нет свидетельств тому, что эти идеи вительно где-то укоренились, да и Горбачев точно не был
239
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
радикалом. Он вместе с другими партийными начальника^ расточал похвалы выпущенным в 1978 году военным мему^ Брежнева “Малая земля” (на самом деле их написал другой ав тор"), которые были неприкрытым самовосхвалением. Слов государства и партии утратили смысл, но и Горбачев, и остадь ные партийцы были обязаны повторять их.
Будучи региональным руководителем партии, ГорбаЧев осознавал, что у советской системы есть куда более серьезцЬ1е проблемы, чем неэффективность, воровство и дурное планирование. Куда более серьезным дефектом было неприятие новых идей. Горбачев негодовал, что “связан по рукам и ногам указаниями из центра”27. Он заключил, что “в действительности страной управляла иерархия вассалов и феодальных князей”. Размышляя об этом много лет спустя, он говорил уже на-
чистоту: “Это была кастовая система, основанная на взаимных
гарантиях”.
Внешний мир также предоставлял Горбачеву свежие свидетельства контраста между действительностью и партийным видением ситуации. В 1967 году Млынарж, друг Горбачева, приехал к нему в Ставрополь и предупредил, что Чехословакия “стоит на пороге больших потрясений”. В течение следующего года Млынарж стал крупной фигурой в либеральном движении Чехословакии, которым руководил Александр Дубчек; плодами этого движения стали “Пражская весна” и попытки создать “социализм с человеческим лицом”. 20—21 августа 1968 года советские войска и войска стран Варшавского договора раз давили этот рывок к демократии. Горбачев признавал, чт0’ будучи партийным чиновником, он поддержал вторжение 1968 года. Но через год, во время визита в Прагу, он увйДе71 совсем другую реальность. Он не встречался тогда с МлЫ^ар
По данным историка Роя Медведева, это был коллектив журналистов в винциальных писателей. — Прим. пер.
240
ГЛАВА 8 "ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
м но осознал, что люди искренне верят в либерализацию иенавидят советское руководство в Москве. Хотя КГБ ут-^рждал, что дело во внешнем вмешательстве, Горбачев уви-что импульс шел изнутри. Когда он побывал на фабрике Брно, рабочие отказались даже разговаривать с ним. “Это было потрясением для меня, — говорил Горбачев. — Этот вцзит перевернул все мои представления”. В Братиславе он увидел стены, сверху донизу покрытые антисоветскими лозунгами. “С того момента я стал больше и больше размышлять о том, что происходит в нашей стране, и я приходил к неутешительному выводу: что-то не так... ” Но он держал эти мысли при себе, делясь ими только с Раисой28.
В 1970-х Горбачев несколько раз съездил на Запад, в том числе в Италию, Францию, Бельгию и ФРГ. То, что он увидел
в этих относительно преуспевающих демократиях, разительно отличалось от того, что рассказывали советские пропагандистские книги, фильмы и радиопередачи: “Люди там живут в лучших условиях, более обеспечены. Почему мы живем хуже других развитых стран? Этот вопрос неотступно стоял передо мной”.
Кисловодск из-за своих минеральных источников был одним из любимых мест отдыха советской элиты. Председатель КГБ Юрий Андропов, страдавший болезнью почек, часто ездил туда на служебную дачу. В августе 1978 года он и Горбачев проводили отпуск на водах. Андропов обратил внимание на Горбачева, в котором видел потенциального УДУЩего руководителя страны. Они поднимались в горы пР°водили там много часов, сидя у костра и готовя шаш-£Ь1к под усыпанным звездами небом. Андропов, человек 0 Широкими интересами, часто беседовал с Горбачевым соцОС^ДаРСТВенНЫХ делах’ они вместе слушали записи Вы-Г° И Визбора, перебиравших гитарные струны и пев-° повседневных человеческих проблемах. Наверное,
241
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
удивительная это была сцена: два партийных руководит^ наслаждаются музыкой бардов, чьи произведения в осц0в ном распространялись неофициально. Андропов, глава Со ветской тайной полиции с 1967 года, стал одним из учцТе лей и наставников Горбачева.
Горбачева избрали секретарем ЦК и назначили руКо водить сельским хозяйством29. Он, полный энтузиазма, От правился на встречу с Брежневым, чтобы обсудить агр0. промышленную политику. Но 49-летний Горбачев нащел руководителя страны (тогда ему был 71) сидящим совершенно безжизненно в своем кабинете. “Он не только не поддерживал разговор, но, казалось, не реагировал вообще ни на мои слова ни на меня”, — вспоминал Горбачев.
Будучи членом советской правящей элиты, Горбачев вскоре обнаружил, что в последние годы правления Брежнева такие сцены были частыми. Некоторые заседания Политбюро продолжались всего 15—20 минут, чтобы председательствующий не устал: “Это было грустное зрелище”. В стране начались серьезные экономические проблемы: нефтяной бум конца 1970-х подошел к концу, к тому же СССР увяз в афганской
войне, начатой брежневской кликой. Надежды 1970-х на разрядку испарились, а напряженность между Советским Союзом и США росла. Продукты питания становились предметом дефицита. Когда Горбачев стал секретарем, случилось четыре неурожайных года подряд, и Советскому Союзу приходилось покупать много зерна за границей30.
С ноября 1978 года, когда Горбачев приехал в Москву и вплоть до начала 1980-х в стране кипела борьба за власть между “старой гвардией”, оплотом партийной и военной власти, и реформаторами — в основном учеными со свежими идеям!, не имевшими политической поддержки. Когда Брежнев умер, Андропов продвинул группу сравнительно молодых чинов ников, в том числе Михаила Горбачева и Николая Рыжков®’ директора завода из Свердловска. Горбачев, теперь отвечаВ1 ший за экономическую политику всей страны, стал обраШаТЬ
242
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
идеями к ученым-реформаторам. Теперь их, по крайней СЯ было кому прикрыть: Горбачев прислушивался к ним31. меРе’
Андропов — верный своему чекистскому прошлому — тался улучшить положение в стране полицейскими метода-например, он приказал арестовывать людей, замеченных Тупицах в рабочее время, как лентяев и прогульщиков. Горба-чеВ сказал ему, что это сомнительная практика, что люди сме-ются над ней, но Андропов не слушал. Он отмахнулся от Горбачева: “Поживешь с мое — поймешь”.
Их сближало понимание бедственного положения страны. Горбачев позднее вспоминал, что Андропов собирался искоренить болезни брежневской эпохи, в том числе протекционизм, коррумпированность, моральную распущенность, бюрократизм, бесхозяйственность и расхлябанность. Но, как отмечал историк Роберт Инглиш, в “косной, милитаризованной системе партийного государства” было чрезвычайно сложно что-то изменить, особенно “учитывая силу сторонников консервативного курса”32. В итоге у Андропова просто закончилось время. Горбачев потом писал, что Андропов и не смог бы реализовать крутые меры: после КГБ он был не способен выступить против остальных. “Он принадлежал к числу людей, которые не могли вырваться за пределы старых идей и ценностей”, — говорил Горбачев.
Горбачеву выпало стать движущей силой перемен, и его время было уже не за горами. Поворотный момент наступил в мае 1983 года, когда Горбачев на семь дней отправился во главе парламентской делегации в Канаду. Советский посол Александр Яковлев увидел в этом возможность показать Горбачеву, как устроена жизнь на Западе, и поведать о собственных глубоких сомнениях насчет пути, по которому шел СССР. Альберте Горбачев был восхищен дискуссией с состоятель-рЬ1м Фермером, которому принадлежало 2000 гектаров земли. Го^РаЧев быстро разговорился с ним и выяснил, что стадо это-q РМера давало в год 4700 килограммов молока на корову.
ские коровы давали в среднем по 2258 кг33. У фермера
243
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
было два дома, автомобили и алюминиевые зернохранилищ он рассказал Горбачеву, что упорно трудится весь год, не трат ’ времени на отпуск. Канада представлялась Горбачеву прОцв Я тающей альтернативой терпящему крах советскому сельскОм хозяйству.
О важнейшем событии поездки, впрочем, публика не J нала: оно произошло вечером 19 мая на ферме канадского нистра сельского хозяйства Юджина Уилана в Онтарио. Уилан пригласил Горбачева на ужин, но сам задержался. Его жеца Элизабет поприветствовала советских гостей, долго ехавщйх по ухабистой грязной дороге. В ожидании Уилана Горбачев и Яковлев решили прогуляться вдвоем по фруктовому саду В начале 1970-х Яковлев руководил в ЦК пропагандой, а после того как он написал для газеты статью с радикальными идеями, он был отправлен в дипломатическую "ссылку” в Канаду. Он был реформатором, и крах политики разрядки и стагнация СССР в поздние брежневские годы подогревали его энтузиазм. Яковлев, которому тогда было пятьдесят девять, был возмущен чрезмерной милитаризацией советского общества. Он был уверен, что рынок может принести пользу социализму. И главное, вспоминал он позднее, его “религией” стала свобода. На прогулке в саду все это выплеснулось:
У нас было много времени, поэтому мы совершили долгую прогулку по ферме министра; нас обоих как будто что-то переполняло, и, как это бывает, мы просто отпустили вожжи. Я почему-то по какой-то причине отбросил всю осторожность и начал рассказывать ему о том, что считал полной глупостью в облает внешней политики — о размещении в Европе ракет РСД 10’ о многом другом. И он поступил так же. Мы были совер11К но откровенны. Он прямо говорил о внутренних проба?' . России. Он говорил, что в этих условиях, в условиях ДИК и отсутствия свободы, страна просто погибнет. И в тот N10f,^K. во время нашей трехчасовой беседы, наши головы будто с нулись, и мы излили друг другу душу34.
244
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
3 две недели Яковлева попросили вернуться в Моск-и возглавить престижный Институт мировой экономики В^)е)Кдунаролных отношений, где он стал одним из пионеров Новотн мышления.
{СогДа страну возглавил Черненко, Кремль поразил тяжелый паралич. Созывать заседания Политбюро стало затруднительно’ за пятнадцать или двадцать минут до начала звонил телефон, и Горбачеву сообщали, что Черненко настолько болен, чТ0 не приедет; не мог бы Горбачев председательствовать? Времени на подготовку было мало, и Горбачев чувствовал себя неловко перед другими — пожилыми — членами Политбюро. К концу 1984 года Черненко “вышел из строя окончательно”,— вспоминал Горбачев. У страны фактически не было руководителя, подозрения и распри в элите усугублялись. Консерваторы перешли в наступление на либеральные аналитические центры, угрожая некоторым из них чистками, чтобы заставить замолчать35.
Мрачные чувства, которые испытывал Горбачев, усилились после декабрьской беседы с Эдуардом Шеварднадзе, которая заставила обоих пересмотреть свои взгляды. Шеварднадзе был первым секретарем партии Грузинской ССР. Шеварднадзе, как и Горбачев, четко осознавал проблемы страны. Они встретились в пустынном, заброшенном парке у мыса Пицунда На Черном море. Гуляя по дорожкам, они говорили, не оставляя ничего за скобками. “Все прогнило, —- сказал Шеварднадзе Это нужно изменить”36.
Зима выдалась ужасной. Лигачев вспоминал, что из-за силь-На'Х СНегопадов н морозов промышленность в стране была грани развала. Пятьдесят четыре крупных электростанции 1 прекратить работать, потому что 22 ооо вагонов с углем »Тали, а их груз замерз37.
с начале декабря 1984 года Горбачев готовился выступить ческой речью на партконференции по идеологии. Со
245
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
ветская элита была подавлена, и Горбачев хотел выдвИ11^ столь необходимые новые идеи. На доработку речи он tl01 ратил несколько месяцев; ему помогал Яковлев. Делегаты у^ прибыли в Москву. В 16 часов Горбачеву позвонил бодьц0л Черненко. Услышав о неких новых идеях Горбачева, он CTaj] настаивать, чтобы конференцию отложили, например, потощ что она, мол, еще не подготовлена. Горбачев был возмущеЛ делегаты уже приехали! “Ну ладно, — руководитель страны пошел на попятную. — Проводите, но не делайте из конфе. ренции большого шума”. Однако на самом деле речь Горбачева ю декабря намекала на кардинальные перемены: он говорИл о перестройке.
Двадцать четвертого февраля 1985 года Черненко появился на телевидении во время голосования. Камеры показали, каков берет бюллетень, голосует, принимает цветы у какого-то поклонника, пожимает руки. Он поднял руку ко лбу и произнес: “Хорошо”. Конец трансляции. Анатолий Черняев, заместитель заведующего Международным отделом ЦК, смотрел на это с отвращением. “Он полумертв. Это мумия”, — записал Черняев в дневнике. Через два дня Черненко снова показали по телевизору. В этот раз он выглядел еще бледнее и держался за кресло, когда чиновник избиркома подавал ему документ. Дышал он с присвистом. “Это было ужасное зрелище”, — записал Черняев38. Единственным чиновником, присутствовавшим на обеих трансляциях, был 70-летний Виктор Гришин, первый секретарь московского горкома и представитель “старой гвардии” в составе Политбюро. Он специально стоял поближе к Черненко, похоже, обозначая свои претензии на власть. Но эти действия быстро возымели обратный эффект. Вид больного Черненко стал напоминанием, что пришло время перемен — если, коне4 но, кому-то еще требовалось такое напоминание.
Вечером в воскресенье ю марта Горбачеву позвонил кРе* левский врач Евгений Чазов: в 7.20 Черненко умер от сер
246
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
“ недостаточности и осложнений, вызванных эмфиземой. г° бачев, которого уже один раз обошли в процессе переда-вдасти после Андропова, не стал терять время. Заседание Политбюро в Кремле назначили на и часов вечера. Три члена I прав°м голоса, в том числе двое давних сторонников Врежева, были за границей и не успели вернуться.
Примерно через двадцать минут до заседания Горбачев всТретился с министром иностранных дел из “старой гвардии” Громыко в Ореховой комнате: там члены Политбюро с правом решающего голоса часто собирались перед формальными обсуждениями. Громыко играл ключевую роль в принятии решения по кандидатуре следующего генерального секретаря. Ранее Громыко передал Горбачеву, что поддержит его в борьбе за руководство страной в обмен на то, что ему позволят уйти с поста министра иностранных дел и получить синекуру — пост председателя Верховного Совета. Предложение было передано через сына Громыко, Анатолия, и горбачевского советника-реформатора, Яковлева39.
Встретившись в Ореховой комнате, Горбачев и Громыко подтвердили ранее достигнутое взаимопонимание.
— Андрей Андреевич, надо объединять усилия: момент очень ответственный, — сказал Горбачев.
— Я думаю, все ясно, — ответил Громыко.
Когда все они собрались, Горбачев проинформировал Политбюро о смерти Черненко. Обычно человек, которому поручали возглавить похоронную комиссию, становился следующим генеральным секретарем. Встал вопрос о похоронной комиссии. В комнате на миг возникло замешательство: сдела-ет ли Гришин попытку?
Он отказался возглавить комиссию.
~~~ А почему медлим с председателем? — спросил Гришин, Теперь уже у членов Политбюро. — Все ясно. Давайте Михаи-Ла Сергеевича.
Ком ^ТаРая гвардия” осталась не у дел. Горбачев стал главой ссии, а на следующий день должен был стать новым ге-
247
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
неральным секретарем. Почему именно Гришин не пстугг в борьбу, неизвестно; возможно, он понял, что шансов у не нет и что Громыко поддержит Горбачева.
Горбачев был лучом света в темном царстве. Пятерым из сяти членов Политбюро, голосовавшим в тот вечер, было бо ше семидесяти, троим — больше шестидесяти и только двоим
Дель-
больше пятидесяти. Горбачеву было 54 года, на пять лет меньще чем младшему из остальных руководителей. А средний возрас^ членов Политбюро составлял 67 лет*. Всю ночь они в спещКе планировали передачу власти, в том числе заседание Политбюро и затем пленум ЦК и марта, который должен был подтвердить
фтот выбор.
Горбачев вернулся домой в четыре часа утра. Тогда он жил на большой даче в Подмосковье. Раиса ждала его. Опасаясь прослушивания КГБ, они вышли в сад, как выходили почти каждый
день до того. Они гуляли по дорожкам долго, до зари. Весна еще не наступила, вокруг лежал снег. Раиса вспоминала, что воздух казался тяжелым. Они говорили о случившемся и о его последствиях. Горбачев говорил ей, что все эти годы в Москве он испытывал разочарование, не будучи способен добиться того, что хотел, все время натыкаясь на стену. Чтобы действительно что-то сделать, он должен был принять этот пост.
— Так дальше жить нельзя, — заявил он.
На заседании на следующий день Громыко обеспечил Горбачеву прочную поддержку; он говорил не так, как было принято в подобных случаях, — не по бумажке. “Скажу прямо, — начал Громыко. — Горбачев — это абсолютно правильный выбор • Он обладает “неукротимой творческой энергией, прилагая ог ромные усилия к тому, чтобы сделать как можно больше и сДе лать это лучше”. Горбачев ставит “интересы партии, пнтер общества, интересы народа” выше собственных. Горбачев пр^ внесет опыт работы в регионах и в центре, и он руководил литбюро, когда Черненко был болен. Все это требовало
248
ГЛАВА 8 “ТАК ДАЛЬШЕ ЖИТЬ НЕЛЬЗЯ”
знаний и выдержки. “Мы не совершим ошибки, выбрав tf111» __ сказал Громыко41.
В Георгий Шахназаров, работавший с Андроповым и позд-ставший советником Горбачева, считал, что восхождение бачева не было предопределено. У него не было безупречной биографии, при которой выбор его кандидатуры был бы стественным, и Политбюро могло бы выбрать кого-то другого к примеру, Гришина, — чтобы барахтаться дальше. Но Шахназарову казалось, что был один фактор, который нельзя было игнорировать: “Людям отчаянно надоело участвовать в позорном фарсе... Лицезреть вождей с трясущимися головами и выцветшими глазами. Думать, что этим жалким полупаралитикам доверены судьбы страны и половины мира”.
Глава 9 “Год шпиона”
Одиннадцатого марта 1985 года в четыре часа утра Рейгана разбудили новостью о том, что умер Черненко. Он спросил Нэнси: “Как я могу добиться чего-то от русских, если они так часто умирают?” Первые шестьдесят лет советской истории страной руководили Ленин, Сталин, Хрущев и Брежнев. Теперь у СССР был третий руководитель за три года. Вероятно, тогда еще никто всерьез не думал, что Горбачев станет революционером. Но, как бы то ни было, Рейган не заметил первых сигналов. Его подвели твердый антикоммунизм и представления о советской системе; мешала и нехватка надежных разведданных. Для Соединенных Штатов Кремль оставался вещью в себе. Рейган и многие в его окружении даже представить себе не могли руководителя СССР, проводящего радикальные реформы сверху. Шульц, как и Тэтчер, возлагал на Горбачева надежды, но окружение Рейгана раздирали разногласия, и там не могли прийти к консенсусу о том, можно ли с этим
человеком иметь дело.
Один из сторонников жесткого курса, Роберт Ге#гс, к°т0 рый был тогда заместителем директора ЦРУ по разведке, гал, что Горбачев — это головорез в хорошо сшитом костю^ Он подозревал, что за этим фасадом кроются неприяти и не хотел попасть впросак. В феврале 1985 года, за неско
250
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
едель Д° того> как Горбачев пришел к власти, Гейтс написал Я нОму из ведущих экспертов ЦРУ по СССР записку. “Мне сЛишком нравится то, как мы пишем о Горбачеве, — заметил рейтс- -— Мы упускаем из виду, насколько жестким и ловким человек0131 1ыадо быть, чтобы попасть на е.го нынешнее место. Это ваМ не какой-нибудь Гэри Харт' и уж тем более не Ли Якокка". Цы должны дать политикам более четкое представление о том, с каким человеком им, может быть, придется столкнуться”. Цо словам Гейтса, он считал Горбачева наследником Андропова, бывшего председателя КГБ, и Суслова, ортодоксального руководителя, отвечавшего за идеологию. Поэтому-то, писал Гейтс, Горбачев “едва ли был воплощением всего самого милого и светлого. Эти двое были в числе самых крепких орешков в последние годы. Они бы не взяли хлюпика под свое крыло”1.
Рейган, счел эти соображения весьма убедительными. Предположение Гейтса было основано на том, что многие
годы советскую систему рассматривали как монолит — мол, все ее руководители одинаковы и система не способна к изменениям. Рейган встретился с Артуром Хартманом, послом США в Москве. “Он подтвердил мои подозрения, что Горбачев будет не менее жестким, чем другие их лидеры, — вспоминал Рейган. — Не будь он закоренелым идеологом, Политбюро бы никогда его не выбрало”2.
До Рейган был способен придерживаться разных взглядов одновременно. Он все еще мечтал о ликвидации ядерного оружия, несмотря на то, что подозрительно относился к новому Руководителю СССР. В одном из первых писем к Горбачеву он назвал ликвидацию ядерных вооружений “нашей общей целью 3. Рейганитакже прислушивался к Ш^ьцу, который призывал его опираться на “тихую” дипломатию в отношениях Новым советским руководителем. Как вспоминал Рейган, это
ывщий сенатор, демократ, намеревавшийся баллотироваться в президенты, снявший свою кандидатуру. — Прим. пер.
1БШий президент Ford Motor и председатель правления Chrysler, один из рамых Известных и талантливых американских менеджеров. — Прим. пер.
251
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
означало “необходимость сближаться с Советами, но дедат это тет-а-тет — не на бумаге”4.
Рел»ган занимал пост президента уже пять лет, но среди тех кто работал с ним, постоянно возникали конфликты. Много страстей вызвала история в Восточной Германии. 24 марта со
ветский часовой запаниковал и убил американского майора Артура Николсона-младшего, который оказался в закрытой
зоне''. Как и в случае с корейским авиалайнером, неуклюжая советская реакция на инцидент все только усугубила. Выстрел “следовало назвать убийством”, записал в дневнике Рейган5.
Двадцать седьмого апреля на завтраке в Белом доме веду, щие члены рейгановского кабинета спорили о том, можно ли позволить министру<торговли посетить Москву с экономической миссией. Кейси и Вайнбергер были против. Шульц хотел
взаимодействия с Москвой, и он думал, что Рейган тоже это-
го хочет. “Странная была сцена, — вспоминал Шульц. — Вот президент, который рвется сотрудничать с Советами. А министр обороны и директор разведки устремлены в противоположном направлении”6. Шульц, уставший от этих споров, сказал Рейгану, что летом хочет уйти в отставку. Рейган уговорил его этого не делать, сказав, что нуждается в Шульце для работы с Советским Союзом7. Рейган решил одобрить торговую миссию, но отправил резкое личное письмо Горбачеву8.
Примерно 45 % аналитических ресурсов ЦРУ было брошено на СССР ’. Но при всем внимании, которое уделялось оружию и исследовательским программам, управление не очень понимало, что за человек теперь оказался в Кремле. “Наши знания о Кремле были слабыми, — позднее вспоминал Шульц, — и ЦРУ, как я обнаружил, обычно ошибалось по этой части”10. Гейтс признавался, что ЦРУ едва ли распола гало конфиденциальном информацией. “Мы были бесстыД140
Николсон был офицером военной разведки США и, будучи членом енной миссии связи”, инспектировал советские танковые войска. 43	0
застрелил американца, когда тот фотографировал парк военной техн том числе новые танки Т-8о. — Прим. пер.
252
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
аднЫ Д° подробностей”, которые могли сообщить британцы канадцы, встречавшиеся с Горбачевым, и другие, кто его знал, всПоМинал Гейтс. Эти источники описывали Горбачева как бо-лее открытого, чем прежние советские руководители, но становившегося “несгибаемым”, когда возникали разногласия. рорбачев был “инновационным, энергичным коммунистом, аНе революционером”, заключил Гейтс. Первая аналитическая записка о Горбачеве, составленная ЦРУ, называлась “Горбачев: новая метла”. Документ отправили Рейгану 27 июня. По мнению аналитиков ЦРУ, Горбачев де^ал ставку на кампанию по борьбе с коррупцией и неэффективностью, но “не на радикальные реформы”. В докладе говорилось: Горбачев уже продемонстрировал, что он — “самый решительный и активный советский лидер со времен Хрущева”11. Однако Кейси, отправляя Рейгану доклад, приложил к нему куда более скептическую пояснительную записку. Он утверждал, что Горбачев и люди из его окружения — “не реформаторы и не сторонники либерализации ни во внутренней, ни во внешней политике”12.
Ошибиться сильнее было невозможно.
Устроения обитателей Кремля менялись. Горбачев потребовал переписать программу партии. “Чтобы было не пропагандистское оформление уже вложенного в уста Брежнева и Черненко о совершенствовании всего и вся, — написал Горбачев на документе, — а предложены действительно радикальные преобразования”13. И это было только начало. Анатолий Черняев, заместитель заведующего международным отделом ЦК, олучивщий эту записку, был изумлен: “Неужели на самом
Деле так?! Настолько хорошо, что не верится даже”.
Двенадцатого марта, на следующий день после того, как Гор-ев стал генеральным секретарем, он получил важный мемо-РаНДум от Александра Яковлева — реформатора, говорившего
Роачевым о переоценке ценностей в канадском саду. Мемо-ЛУМ назывался просто: “О Рейгане”14. Текст Яковлева и по ин
253
ДЭВИД ХОФФМАН МЕРТВАЯ РУКА
тонации, и по сути резко отличался от советской риторики пр0 шлых лот. Анализ личности и политики Рейгана, проведенный Яковлевым, при всем своем несовершенстве был прагматичны^ а не идеологизированным. Яковлев описывал Рейгана как че;к/ века, который стремится перехватить инициативу в междунарОд ных делах и войти в историю в качестве президента-миротворца Он писал, что Рейган выполнил свои обещания по модернц3а ции американской армии и “по сути, дал военному бизнеА все что обещал”. Это отражало более ранние превратные представ, ления Яковлева и Горбачева о влиянии военной промышленное-ти на политику США. Но Яковлев не стал изображать Рейгана безрассудным ковбоем. Он писал, что Рейган стремится укрепить свои позиции, сталкиваясь с различными силами. Рейган пригласил Горбачева на саммит, и, как говорил Яковлев Горбачеву, “... с точки зрения Рейгана, его предложение обдуманно, точно рассчитано и не содержит никакого политического риска”. Саммиты сверхдержав не проводились уже шесть лет. Яковлев советовал Горбачеву поехать на саммит, но без спешки. Нужно показать Рейгану, писал он, что мир не обязательно крутится всякий раз,
как тот нажимает кнопку.
Вот когда Рейгану пригодилось бы свежее и более глубокое понимание того, как мыслит Горбачев и каким жизненным опытом он обладает. Если бы он увидел записки Горбачева о радикальной экономической реформе, если бы прочитал меморандум Яковлева, он, возможно, понял бы, что в окружении Горбачева были люди, мыслящие по-новому. Соединенные Штаты располагали поразительно точными спутниками для сбора технической информации о советских ракетах, но им недоставало данных о новом руководителе страны, которые можно было получить только из первых рук. Рейгану было бы полезно узнать, что Горбачев прожил жизнь, полную сомнений насчет разрыва между обществом и партийно-государственной системой. Рейган был бы восхищен замечатеДЬ' ными словами, сказанными Горбачевым своей жене: “Так далЫЛЯ жить нельзя”. Рейган был бы изумлен, узнав о нежелании Горба4® ва применять силу и о его убежденности в том, что разгром новой
254
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
яЯ<ской весны” не должен повториться15. Но Рейган ничего
, _ не знал. Соединенным Штатам так и не удалось завербовать этого	г
иона, который предоставлял оы им информацию о высшем политическом руководстве СССР16. И как раз тогда, когда США игодились бы надежные агентурные данные о новом хозяине кремля, на ЦРУ обрушились катастрофы.
Шестнадцатого апреля 1985 года усатый человек в очках с толстыми линзами сидел в баре вашингтонского отеля “Мэйфлау-эр” ц ждал встречи с советским дипломатом. Это был Олдрич Эймс, 44-летний сотрудник контрразведки ЦРУ, который должен был выявлять советских шпионов, работающих в США, и присматривать за ними. Эймс часто встречался с советскими чиновниками в ресторанах в центре города, вел-с ними беседы о контроле над вооружениями и отношениях СССР и США. Это было частью его работы — охоты на шпионов. ЦРУ разрешало Эймсу поддерживать такие контакты при условии, что он будет о них докладывать.
В этот раз Эймс ждал Сергея Чувакина, специалиста по контролю над вооружениями, но тот так и не появился. Эймс прошагал два квартала к пышно декорированному советскому посольству на 16-й улице и вошел в здание. ФБР вело постоянное наблюдение за посольством, о чем Эймс знал. Но он, возможно, предполагал, что это не вызовет подозрений, так как было известно, что он встречается с советскими чиновниками по работе. Оказавшись внутри, Эймс зашел в приемную и спросил Чувакина. Одновременно он протянул дежурному конверт.
Конверт был адресован резиденту КГБ Станиславу Анд-Росову, самому высокопоставленному сотруднику КГБ в посольстве. Напрямую Эймс этого не сказал, но жестами пока-
'-Журному, что хочет передать конверт шефу КГБ. Вскоре у1 лея Чувакин. Он извинился, что не смог прийти в отель, ймс покинул здание17.
255
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
Эймс был охотником за шпионами, но в конверте был его предложение самому стать советским шпионом. В 3atl ке он рассказал о двух-трех случаях, когда советские граждак ' обращались в ЦРУ и предлагали свои услуги. Они были дВо^ ными агентами. Он решил, что выдав их, продемонстрируй ему есть что предложить, и он сможет стать для КГБ своим де ловеком в ЦРУ. Он приложил страницу из телефонного сцра вочника ЦРУ, где значился главным офицером контрразведКи по СССР и Восточной Европе. Для КГБ это могло бы стать золотой жилой: человек на такой должности должен был зцать имена всех агентов ЦРУ в Советском Союзе. Эймс попросил 50000 долларов и больше ничего не сказал18.
Несколько недель спустя Чувакин позвонил Эймсу и На. значил встречу. 15 мая Эймс вошел в советское посольство и спросил Чувакина, но вместо этого его отвели в звукоизолированное помещение. Там офицер КГБ отдал ему записку, где говорилось, что они согласны заплатить 50000.
На следующий день, 16 мая, шифровальщик зашел в кабинет Олега Гордиевского в Лондоне и вручил ему телеграмму из Центра.
Гордиевский многое сделал, чтобы помочь Западу: он раскрыл паранойю Андропова по поводу ядерной войны, выразившуюся в операции РЯН, и вымостил путь для успешного визита Горбачева в Великобританию. В апреле Гордиевский пошел на повышение, став шефом резидентуры КГБ в Лондоне, и на этой позиции он мог бы сделать для Запада еще боль ше. Но сообщение из Москвы, вспоминал он потом, былЧ для него как “удар грома”. Телеграмма содержала требование немедленно вернуться в Москву, чтобы “подтвердить назначе ние резидентом” и встретиться с начальством КГБ. Странн0 ведь он уже сделал это несколько месяцев назад19. Напуган Гордиевский обратился к британским кураторам и расе обо всем. Те отреагировали спокойно, посоветовав ему е
256
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
всякий случай Гордиевский отрепетировал план побега, сработанный британцами. Семью он оставил в Лондоне.
‘ Семнадцатого мая Эймс встретился в вашингтонском рес-ане с Чувакиным, который вручил ему 50000 долларов на-Т°чными, стодолларовыми купюрами.
Л Гордиев0™1"1 прибыл в Москву 19 мая и встревожился больше. На паспортном контроле пограничник тщательно долго просматривал его документы, кому-то позвонил и изучил какие-то бумаги, прежде чем пропустить его. Когда он доб-ался до своей квартиры, оказалось, что она заперта на третий замок, ключ от которого он давно потерял. Квартиру обыскивали.
Поздно вечером в воскресенье 20 мая Джон Уокер остановил свой фургон в лесистой местности в округе Монтгомери, штат Мэриленд, выбросил на обочину пустую банку из-под газировки “7- Up” и поехал дальше. В другой точке он оставил коричневый бумажный пакет. Уокер около десяти лет возглавлял советскую шпионскую сеть на флоте. Среди партнеров Уокера был Джерри Уитворт, служивший на корабле “Энтерпрайз” и укравший засекреченные записи переговоров о маневрах в Тихом океане в 1983 году. Уокер не знал, что ФБР, проведя расследование, вплотную подооралось к нему. Когда он уехал, агент ФБР подобрал банку “7-Up”: это был условный знак русским, что Уокер что-то им оставил и хочет получить взамен деньги. Затем американцы нашли коричневый бумажный пакет: на дне оказалась упаковка толщиной в дюйм, обернутая белым полиэтиленовым мешком для мусора, уголки которого были аккуратно подвернуты и заклеены. Внутри находились 129 секретных документов, украденных с авианосца “Ни-МиИ , а также письмо, адресованное “Дорогому другу”; это был 3ацЦ1Фрованный отчет о деятельности других членов шпионской ети> в том числе Уитворта.
q ^°кеР ожидал платы и был озадачен: связной ее не оставил. зОс&еТСКИй агент, имевший при себе деньги, находился побли-и и искал жестянку от “7-Up”; не найдя ее, он ушел с де
257
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
ньгами. Поздним вечером Уокер вернулся в лес и, вер0ЯТ{1 увидел, что пакет исчез. Получили ли его русские? Где децЬг^;’ Было поздно, так что он поехал в ближайший городок Роквц^ и поселился в гостинице “Рамада-Инн”. В 3.30 утра его разбуд^ администратор, сказавший, что кто-то врезался в его фурГо на парковке, и попросивший спуститься в холл и взять с собО£ страховку. Это была засада. У лифта Уокера арестовали.
Двадцать восьмого мая Гордиевский был в Москве. Борясь с ус талостью, он принял таблетки, которые дали ему в Лондоце Его вызвали из штаб-квартиры на встречу с контрразведчиками из КГБ; те хотели поговорить о возможном вмешательстве врага в работу КГБ в Лондоне. Гордиевского отвезли на дачу в нескольких километрах от Москвы, где его ждали агенты. Они пообедали, и официант принес всем коньяка. Гордиевский выпил и потерял сознание: ему подсыпали наркотик. Очнувшись, он понял, что произошло: его допрашивали в состоянии беспамятства. Он был “подавлен больше, чем когда-либо прежде. Я все думал: ‘они знают’, ‘мне конец’. Как они это выяснили, я не представлял. Но не было ни малейшего сомнения: они знали, что я британский агент”.
Было неясно, что и откуда знал КГБ. Гордиевский не понимал, как его предали. В мемуарах он вспоминал, что во время допроса под воздействием наркотика не дал никаких основании заподозрить его в предательстве и упорно отрицал, что работает на британцев. Гордиевский не знал, были ли у них доказательства, но какой-то информацией те, кто вел допрос, явно владели-“Гончие КГБ взяли мой след”, — решил Гордиевский.
Одним из самых ценных источников ЦРУ в советском ВПК Адольф Толкачев, тихий, сутулый человек пятидесяти с ДИ , лет. Он был старшим научным сотрудником российском ной программы аэрокосмических исследований в одном 113
258
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
вС1<их институтов’ и участвовал в разработке радаров, систем невоздушной обороны и новых истребителей. ЦРУ при-оидо емУ к°Д°вое имя GTVANQUTSH. Толкачев тайно почитал дмерику хотя никогда не выезжал из России. В течение семи деТ Толкачев предоставил ЦРУ огромное количество сведений военных исследованиях и разработках, в том числе планы следующего поколения советских истребителей. Эта информация помогла США сэкономить миллиарды и позволила построить самолеты, способные победить в противостоянии с СССР.
В апреле 1984 года Толкачев, встретившись со своим куратором в Москве, передал ему схемы советской радарной системы, 96 кадров пленки с фотографиями секретных документов и 39 страниц заметок от руки. Иногда он фотографировал документы в туалете своего института. В октябре 1984 года Толкачев передал куратору две миниатюрных камеры, где было девяносто кадров с документами, и двадцать две страницы письменных заметок20. Для встреч с американцами Толкачев выработал специальную систему: он подавал сигнал, открывая одну из форточек в своей квартире с 12.15 до 12.30 ночи. Квартира находилась на девятом этаже высотки, где жили представители советской конструкторской элиты21. Это здание находилось на той же улице, что и американское посольство, так что офицеры ЦРУ могли проверить, открыто ли окно, просто прогуливаясь мимо.
Пятого июня 1985 года форточка была открыта. Но когда офицер ЦРУ подошел ближе, он почувствовал тревогу: наблюдение было пристальным; для агентов в Москве это часто представляло проблему: за ними постоянно следили. Следующее ^иДание было намечено на 13 июня. Окно снова было открыто.
трудник резидентуры ЦРУ не заметил наблюдения — толь-ЖецщИНу, КОТОрая ГрОМКо говорила в трубку в телефонной
нке. Цо информации ветерана ЦРУ Милтона Вердена, Та с собой были два полиэтиленовых пакета для покупок.
ИИ радиостроения — Прим. пер.
259
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
В одном лежали 125000 рублей мелкими купюрами (эквцв лент 150000 долларов), а также пять новых миниатюрных кауе ' с пленкой, спрятанных в брелоке для ключей. Во втором бы^ книги, а в них были спрятаны сообщения о секретах, которь,е ЦРУ желало заполучить, и инструкции по связи с агентами^
Ровно в 9.40 вечера, когда должна была начаться встреЧа на офицера ЦРУ налетело больше десятка сотрудников КрЯ в военном камуфляже, прятавшихся в стоявших неподалеку ав тобусах. Агента Пола Стомбауха-младшего (“Скипа”) отвезли на Лубянку, где располагались громадная тюрьма и штаб-квар. тира КГБ. Там, прямо перед ним, открыли и опустошили пакеты, которые он собирался отдать Толкачеву; все это записывалось на видеокамеру. В записке, лежавшей в пакете, Толкачева благодарили за “очень важную письменную информацию” которую он предоставил ранее, но добавляли, что из-за плохого освещения некоторые фотографии оказались испорченными. В записке также говорилось о том, что ЦРУ может сделать для Толкачева новый пропуск — подделать его, как “мы это сделали в 1980 году”. Это был провал.
Толкачев уже был арестован. Впоследствии его казнили.
В тот же день, когда агенты КГБ схватили Стомбауха, советский отдел ЦРУ постиг еще один сокрушительный удар. Эймс приехал в небольшой ресторан “Чэдвикс” в Джорджтауне. Эймс упаковал в своем служебном кабинете в Лэнгли два-три килограмма засекреченных сообщений и беспрепятственно вынс1-их из штаб-квартиры. Он принес документы в ресторан в полиэтиленовом пакете. Там Эймса встретил Чувакин из советского посольства. В пакете находилась крупнейшая партия секрс1,|Ь1Х документов, какую КГБ когда-либо получал за одну ветре4? Эймс выдал больше десятка источников высшего звена, Де'чИ шихся с ЦРУ и ФБР информацией о советских делах. О’ них были Гордиевский и Толкачев. Если прежде КТ Б их т подозревал, то теперь у Советов появились доказательства.
2б0
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
Спустя два Дня Гордиевский, все еще полный страха и неуве-нНОсти, отправился в санаторий КГБ в Подмосковье. Ему ^еделИ *Дать там’ пока КГБ решит его судьбу. Семья Горди-ВвсКОго направлялась на летние каникулы в Азербайджан, рордиевскнй решил бежать. Он вернулся в свою московскую квартиру и достал с полки английский роман: кусочек целлофана, спрятанный за переплетом книги, содержал инструкции на случай побега.
рордиевскому следовало подать британцам сигнал, чт0 у него есть сообщение, а затем, проходя мимо, столкнуться с британским агентом. Гордиевский в панике подал сигнал. Затем он пошел на полную туристов Красную площадь. Он зашел в туалет неподалеку от мавзолея Ленина, плотно закрыл дверь и составил записку для англичан:
НАХОЖУСЬ ПОД СЕРЬЕЗНЫМ ПОДОЗРЕНИЕМ. ПОПАЛ
В БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ. НУЖЕН ВЫВОЗ КАК МОЖНО СКОРЕЕ. ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ РАДИОАКТИВНОЙ ПЫЛИ И АВТОМОБИЛЬНЫХ АВАРИЙ.
Последняя фраза относилась к распространенным в КГБ методам слежки и устранения людей. Но Гордиевский не смог отдать записку — он не встретил агента.
На следующей встрече он должен был искать кого-то, выглядевшего как британец и жующего что-нибудь: это был бы сигнал, что агент заметил Гордлевского. После двадцати четырех минут ожидания на условленном месте на углу улицы Гордиевский заметил человека британской наружности с тем-^чо-зеденым пакетом из Harrods; тот ел шоколадку “Марс”: заглянул ему в глаза, мысленно крича: ‘Да, это я! Мне срочно нУЖна помощь!’”
Ни ^атем Гордиевский сел в ленинградский поезд, а из ЛеДи - ЭДа на авт°бусе добрался почти до границы с Финлян-еГц И’ Тэтчер одобрила дерзкий план, позволяющий вытащить
Из Советского Союза. Гордиевский утверждал впоследс
261
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
твии, что британские агенты подобрали его в лесу недаЛе1{ от границы и вывезли в багажнике. Когда они проезжали Через пограничный пункт, Гордиевский сжался от страха, но советс кие пограничники не стали открывать багажник. Как он всц0 минал, когда они прибыли в Финляндию и крышка багажн^ ка наконец поднялась, “я увидел голубое небо, белые обдаКа и сосны... Я перехитрил весь могущественный КГБ! Я сбежал! Я был в безопасности! Я был свободен!”23
Но какое-то время британцы держали новости об этой победе в тайне.
Первого августа в Риме 49-летний Виталий Юрченко, офицер КГБ, недавно назначенный замначальника отдела, курировавшего деятельность советских разведчиков в США и Канаде, вышел прогуляться и не вернулся. Он позвонил в американское посольство, сказал, что хочет перебежать в Соединенные Штаты, и через несколько дней был доставлен на базу ВВС ‘Эндрюс” в Мэриленде, неподалеку от Вашингтона. Юрченко проработал в контрразведке КГБ пять лет.
Для встречи Юрченко в аэропорту ЦРУ отправило не-
сколько человек, в том числе ведущего специалиста по советской контрразведке Эймса. Однако Эймс прибыл на базу “Эндрюс” с опозданием и вел себя странно. Увидев Юрченко в толпе сотрудников ФБР и ЦРУ, Эймс подошел прямо к нему и поздоровался: “Полковник Юрченко, я приветствую вас в Соединенных Штатах от имени президента Соединенных Штатов”. Берден считает, что Эймс поступил так из опасения, что Юрченко уже известно о его работе на КГБ. Затем перс' бежчика повезли для допроса в дом в Оуктоне, на севере Бир
гинии, и Эймс сел в маптинм вместе с ним24
Эти беседы были, как мы понимаем сегодня, одной из & мых диковинных историй ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ. Эймс буквально только что передал КГБ самую большую кучу секретов за ®с*° историю ЦРУ. Но тем не менее он сидел напротив одног
2б2
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА”
равнейших перебежчиков, предложившего выдать США Е^реты КГБ, и опрашивал его. Подробности, выложенные Юрченко, Эймс затем передал обратно в КГБ; ЦРУ не имело представления об этом.
Юрченко сообщил две ошеломительных новости. Первая заКлючалась в том, что бывший стажер ЦРУ продавал секреты усским. Юрченко сказал, что знал этого человека как “Робер-та”> 3 также чт0 “Роберт” должен был отправиться в Москву, но не поехал. ЦРУ как громом поразило. Это описание подходило только к обиженному стажеру Эдварду Ли Говарду, которого уволили в 1983 году25. Затем разорвалась другая бомба. К1’Б, как вспомнил Юрченко, собрал богатый урожай секретов благодаря пришедшему в советское посольство в 1980 году работник)’ Агентства национальной безопасности, отвечавшего
за глобальную электронную прослушку. Этого информатора Юрченко знал как “мистера Лонга”. Он передал Советскому Союзу информацию об операции ЦРУ по прослушиванию подводных коммуникаций в Охотском море. Это была операция Ivy Bells, которую СССР пресек в 1981 году. (Аналогичная
операция, проведенная в Баренцевом море, осталась незамеченной.) ФБР объявило охоту на “мистера Лонга” и четыре месяца спустя арестовало Рональда Пелтона, специалиста АНБ по свя
зи, который продал СССР секретные данные за 33000 долларов.
Директор ЦРУ Кейси был в большом восторге от перебежчика Юрченко. “Кейси был как ребенок, которому досталась новая игрушка, — вспоминал Гейтс. — Он не только требовал практически ежедневных докладов о происходящем па допросах, °н также постоянно бахвалился этим великим подвигом ЦРУ. Он встречался с Юрченко, обедал с ним и никак не мог наиграться”26.
ервого октября 1985 года Роберт Хансен, аналитик ФБР советской разведке, опустил письмо в почтовый ящик в ок-с Принс-Джордж в окрестностях Вашингтона. Хансен был Рудником нью-йоркского отделения ФБР, но в тот день ра
263
Д^ВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
ботал в столице. На письме стоял домашней адрес оператИв ника КГБ Виктора Дегтяря, который жил в Александрии, щт ' Виргиния. Тот получил письмо 4 октября. Внутри был друГо • конверт, на котором Хансен сделал пометку: “не Вскр^ ВАТЬ. ОТДАЙТЕ ЭТОТ КОНВЕРТ В ЗАПЕЧАТАННОМ ВьЛ Виктору ЧЕРКАШИНУ”. Дегтярь передал письмо ЧеркаЦ1и ну, второму по значимости сотруднику КГБ в Вашингтоне, торый тогда уже курировал Эймса.
Открыв конверт, Черкашин прочитал:
уважаемый г-н черкашин!
скоро я отправлю коробку с ДОКУМЕНТАМИ Г-Ну ДЕГТЯРЮ. ОНИ ОПРЕДЕЛЕННО ОТНОСЯТСЯ К САМЫМ ВАЖНЫМ И ЗАСЕКРЕЧЕННЫМ ПРОЕКТАМ РАЗВЕДКИ США. ВСЕ ЭТО ОРИГИНАЛЫ, ЧТОБЫ ПРОЩЕ БЫЛО ПРОВЕРИТЬ ИХ ПОДЛИННОСТЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ИМЕЙТЕ В ВИДУ В ЦЕЛЯХ НАШЕГО ДОЛГОСРОЧНОГО СОТРУДНИЧЕСТВА, ЧТО ЧИСЛО ЛЮДЕЙ С ТАКИМ НАБОРОМ ДОПУСКОВ ОГРАНИЧЕНО. В СОВОКУПНОСТИ ЭТИ ДОКУМЕНТЫ УКАЖУТ НА МЕНЯ. Я РАССЧИТЫВАЮ, ЧТО ОФИЦЛЗР С ВАШИМ ОПЫТОМ ОТНЕСЕТСЯ К НИМ СООТВЕТСТВЕННО. УВЕРЕН, ЭТОГО ДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ ОПРАВДАТЬ ВЫПЛАТУ МНЕ 100 000 ДОЛЛАРОВ. Я ДОЛЖЕН ПРЕДУПРЕДИТЬ ВАС ОБ УГРОЗЕ МО^Ц БЕЗОПАСНОСТИ, О КОТОРОЙ ВЫ МОЖЖЕ НЕ ЗНАТЬ. ВАША СЛУЖБА НЕДАВНО ПОТЕРПЕЛА НЕСКОЛЬКО НЕУДАЧ. Я ПРЕДУПРЕЖДАЮ, ЧТО Г-Н БОРИС ЮШИН (ЛИНИЯ ПР , ВАШИНГТОН), Г-Н СЕРГЕЙ МОТОРИН (ЛИНИЯ ПР, БА" ШИНГТОН) И Г-Н ВАЛЕРИЙ МАРТЫНОВ (ЛИНИЯ х|БА' ШИНГТОН) ЗАВЕРБОВАНЫ НАШИМИ СПЕЦИАЛЬНЫМИ СЛУЖБАМИ27.
По данным Гордиевского, “Линия ПР” в КГБ занималась политической Р вед кой. — Прим. пер.
264
ГЛАВА 9 “ГОД ШПИОНА"
тТ лее Хансен описал секретную методику сбора разведданных, пользуемую США. Он сообщил русским, что будет на свя-Подпись свою он не поставил. 15 октября Дегтярь полу-чиЛ от Хансена посылку с множеством секретных документов, j^a следующее утро офицеры ФБР увидели, как Дегтярь зано-сцт в советское посольство большой черный холщовый мешок, - которым его раньше не видели. Примерно через десять дней Дегтярь получил еще одно письмо от агента, которого КГБ называл “Б”; конверт был отправлен из Нью-Йорка. В письме предлагалось воспользоваться тайником под мостиком в Нот-тоуэй-Парк в северной Виргинии, неподалеку от Mecijg? где Хансен жил прежде. В субботу 2 ноября сотрудники КГБ оставили под мостом 50 ооо долларов28.
ЦРУ перевезло Юрченко в новое, более просторное убежище в лесу у озера около Фредериксберга. Но Юрченко разочаровывался все сильнее. В прессу просочились слухи о его побеге, хотя он просил ЦРУ хранить это в тайне. А его надежды на воссоединение с русской женщиной, которую он знал за много лет до того, оказались разбиты. Когда в августе Юрченко стал перебежчиком, он думал, что у него рак желудка, но анализы, проведенные в США, показали, что это не так. 2 ноября, будучи в ресторане Au Pied de Cochon в Джорджтауне, Юрченко просто ушел от своего неопытного куратора из ЦРУ. Когда агент понял, что произошло, ЦРУ и ФБР бросились искать Юрченко по всему Джорджтауну. Они не на-“ии его. В понедельник 3 ноября он появился в советском посольстве и провел там странную пресс-конференцию, заявив, что в Риме его похитили, накачали наркотиками и насильно УВезли в США. “Подозрительно все это”, — записал Рейган в Дневнике 4 ноября.
Юрченко сел на самолет в Москву 6 ноября. Его побег возвращение долгое время были одной из загадок холодной
Ь1- Не мог ли КГБ намеренно подсадить его американ
265
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
цам? Но с какой целью? Или он просто был разочарован -Гем как к нему относятся в ЦРУ? Правда неизвевна до сих пор
На борту самолета, который вез Юрченко домой, бь и агент КГБ Валерий Мартынов, работавший в советском ц0 сольстве офицер “Линии X”, которая занималась промыщЛаЛ ным шпионажем. К этому моменту и Эймс, и Хансен указал^ на Мартынова как на перевербованного агента. В Москве Мар. тынова арестовали, а после казнили.
Операции американской разведки в Советском Союзе проваливались одна за другой, но ЦРУ даже не представляло, какой удар был нанесен ему в 1985 году. Эймс и Хансен только начинали шпионскую деятельность. Позднейшие расследования показали, насколько серьезно пострадали американские операции в Москве. Гейтс говорил, что Говард был “самым громким провалом контрразведки ЦРУ в тот момент” и что “многие наши операции были скомпрометированы и пресечены КГБ либо свернуты нами”. По оценкам аналитиков ЦРУ, девять агентов, которых Эймс предал 13 июня, было казнено. Комитет по разведке сената позднее выяснил, что сорвалось более двадцати операций. Джон Дойч, директор ЦРУ, сообщил конгрессу, что признания Эймса не только привели к гибели агентов, но и “чрезвычайно осложняли понимание того, что происходило в Советском Союзе в критический момент его истории •
“Год шпиона”, как прозвали лотом 1985 год, ослепил американскую разведку именно в тот момент, когда Горбачев пришел к власти. У Рейгана просто не было источников, позволяющих узнать о происходящем за кремлевскими стенами. В итоге агенты перемен оказались могущественнее агентов разведки. И благодаря этим силам — знаниям Горбачева о том, что не обходимо его стране, бремени гонки вооружений тДкеланИ^ Рейгана ликвидировать ядерное оружие — приближалась Р волюция.
Глава io
Щиты и мечи
Весной 1985 года, в первые дни пребывния на новом посту, Горбачев лихорадочно работал. Владимир Медведев, начальник службы безопасности Кремля со времен Брежнева, изумленно наблюдал за ним. “После многих лет болезней и полусонного состояния Брежнева, — вспоминал он, — вдруг — вулкан энергии”. Горбачев работал до часа или двух ночи и вставал в семь утра. В 9.15 он ехал в Кремль в своем лимузине “ЗИЛ”. Горбачев сидел на заднем сиденье, опускал
стеклянную перегорожу, отделявшую его от водителя и Медведева, делал заметки и звонил с двух телефонов, установленных в машине. “За это короткое время ему удавалось поговорить с тремя-четырьмя людьми, — вспоминал Медведев. — Пока подними лея от подъезда в кабинет, на ходу кому-то что-то поручает,' советует, сообщает —• ри секунды передышки. По пути он давал конкретные советы военным, гражданским — с кем поговорить, Чт° оказать, на что обратить внимание, на чем настаивать, что игнорировать. Он говорил1 короткими, точными фразами”1.
От Горбачева стагнирующему советскому обществу передалась волна возбуждения. Люди привыкли к цветистым, пустым официальным заявлениям, они покорно вешали QTCTeHbI поРтреты генсеков, конформизм душил дискуссии. ^Иль Горбачева оказался освежающе прямым^. Он часто го-слишком много, проявлял нерешительность в важных
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
не-
вопросах ц медленно расставался с прежними установку Но подлинной движущей силой его начинаний было жеда ние реанимировать общество. Он верил, что открытая дИс куссия необходима для сохранения социализма. Он не боядс услышать то, что люди хотели сказать. Он верил в Ленинск^ идеалы, считал, что люди, руководившие страЦяй после Леци на, сбились с пути, и хотел вернуть СССР на верную дор0Гу Было бы проще вернуться к прежним привычкам, идти по Л топтанным тропинкам, но Горбачев этого не сделал.
В эти первые месяцы он съездил в Ленинград и там по-говорил с болыпойМпумной толпой на улице. Это было
обычайно: советский лидер, ведущий спонтанные разговоры с людьми.
— Я стзтпаю вас. — обратился он к ним. — Что вы хотите сказать?
— Продолжайте, как начали! — выкрикнул кто-то в ответ. — Будьте ближе к людям, и мы вас не подведем, — послышался женский голос.
Горбачев, плотно стиснутый толпой, ответил с улыбкой: — Разве я могу быть еще ближе?
Людям это понравилось.
Во время того же визита Горбачев выступил с воинственной речью перед ленинградскими коммунистами в Смольном; он говорил в основном без бумажки. Он настаивал, что экономику нужно возродить, и требовал, чтобы люди, не способные принять перемены, ушлй. “Не будьте помехой”, — за" явил он3. Горбачев умело манипулировал старшими членами Политбюро; он заранее ничего не говорил им об этой речи, в которой изложил некоторые идеи, озвученные на закрытых совещаниях в марте-апреле. Он был взволнован энтузиазмом слушателей и взял домой видеозапись встречи. В следую111146 выходные он смотрел ее с семьей на даче, а затем приказаЛ транслировать ее по телевидению4. К газетным киоскам, гЛ лежали брошюры с его речью, выстроились очереди. Анатоли Черняев вспоминал, что прежде подобные тексты валял11
268
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
10лу киосков до самой смерти генсека. “Народ буквально ^араШен вчерашним показом по телевидению выступления вСТреч Горбачева в Ленинграде, — записал Черняев. — Толь-и разговоров сегодня: ‘Видел?’ Мы наконец получили ли-дера’ КОТ°РЫЙ знает пРеДмет> увлечен делом, ^еет выражать т0 что он хочет донести до людей, своим языков не уходит оТ общения, не боится показаться недостаточно величественным, действительно хочет сдвинуть с места этот застрявший воз, расшевелить, расковать людей, заставить их быть самими собой, руководствоваться здравым смыслом, думать и делать, ”5 делать .
На заседании Политбюро и апреля нетерпение Горбачева было абсолютно очевидным. Он был разгневан ужагным положением сельского хозяйства и тем, что продовольствие часто портилось при хранении и перевозке. Мес-та хватало только для гб % фруктов и овощей, да и те гнили: только на трети складов было охлаждение. Потери сельскохозяйственного сырья составляли 25 %. Как потом возмущался Черняев, любой руководитель увидел бы, что “страна была уже у чергы”. Горбачев пригрозил министрам, что отнимет у них привилегии — столовую и специальный продуктовый магазин, — позволявшие им избежать столкновения с мрачной советской реальностью6.
И даже первый провал Горбачева — кампания против алкоголизма — продемонстрировала его намерение спасти страну от самой себя7. Кампанию повсеместно осмеивали, и в кон-Це концов ее пришлось свернуть, но Горбачев знал (и в этом был прав), что алкоголизм стал настоящим бедствием. Количество алкоголя, потребляемого на душу населения, было в два Головиной раза больше, чем в царской России. Как вспоми-Нал Горбачев, самое грустное — это то, что водка восполняла Дефицит потребительских товаров; людям просто нечего было ^купать. Черняев сразу почувствовал, что кампания обречена. ЦНа-жды он заглянул в продуктовый магазин: “От директора
269
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
до продавщиц все пьяные. Им закон об алкоголизме не гщс Попробуй уволь! Найдешь кого взамен?”8
аН.
Не прошло и двух недель с того момента, когда Горбачев оказал у власти, как в его кабинет вошли два маршала. Один — ниче^ не примечательный новый министр обороны Сергей Сокод0в назначенный после смерти Устинова. Второй— Сергей АхроМе’ ев, начальник генштаба. Ахромеев, худой и крепкий, невысокий с широкой грудью атлета и узким лицом, держался очень прям0 Его знали как требовательного командира. Он редко улыбался Ахромеев вступил в Красную Армию в семнадцать лет, сразу после начала Великой Отечественной войны, участвовал в прорыве блокады Ленинграда, позднее командовал танковым батальоном на Украине. Войну он закончил в звании майора. Люди его поколения шли на войну неподготовленными, и им пришлось воевать
с превосходящими силами врага: они сражались с нацистскими танками, вооруженные только винтовками и бутылками с “коктейлем Молотова”. После войны они окончили военные академии и посвятили жизнь тому, чтобы, как сформулировал Ахромеев, “все, чего добился Советский Союз в плане послевоенной организации Европы и мира, было под защитой”9. Появление ядерного оружия укрепило их решимость.
Горбачев был еще мальчиком, когда немцы напали на СССР. Он никогда не служил в армии, не работал ни в ВПК, ни в военном руководстве. Он не восторгался великими конструкторами и учеными, которые создавали ракеты и превратили Советский Союз в ядерную сверхде' ржаву. Горбачев просто не разделял взгляды на мир, которые генералы горячо защищали. Он не считал, что военная сила может помочь в международной конкуренции; он понимал что экономическая мощь куда важнее. “Нас окружают не не уязвимые армии, — заключил он позднее, — а превосхоДя щие нас экономики”10.
270
ГЛАВА 1G ЩИТЫ И МЕЧИ
yja встрече с Соколовым и Ахромеевым Горбачев впервые о3нал истинный масштаб советской оборонной машины, р конце беседы Горбачев повернулся к Ахромееву. “Мы начи лае^ раб°тать вместе в трудные времена, — сказал он. — Я общаюсь к вам как к коммунисту. Я знаю, что мне нужно делать в области экономики, чтобы исправить ситуацию; я знаю, чТо и нужно делать. Но оборона — новая для меня область.
I ^считываю на вашу помощь”. Ахромеев, который был начальником генштаба всего шестьхмесяцев, а до тех пор замна
чальника, контролировал военную политику и планирование. Он пообещал Горбачеву помощь11.
Горбачев понимал, что разросшиеся оборонные структуры — армия, ВМФ, ВМС, Ракетные войска стратегического назначения, силы ПВО и все институты, конструкторские бюро и заводы, которые работали на них, — были для страны колоссальным бременем. Как функционировал военно-промышленный комплекс, насколько велик он был и как дорого обходился стране, было загадкой12. Но, путешествуя по стране, Горбачев замечал повсюду подсказки:
Буквально из всех отраслей народного хозяйства оборонные расходы высасывали жизненные соки. Когда я попади на заводы, выпускавшие “оборонку”, а параллельно и продукцию для села, меня всегда поражала одна и та же картина. Достаточно ыло заглянуть в цех, оснащенный новейшим оборудованием и выпускавший, скажем, самые современные танки, а затем зайти в другой, где на стародавних конвейерах собирали устаревшие модели тракторов... Ведь в последние пятилетки военные расходы росли в полтора-два и болей раз быстрее, нежели национальный доход. Этот молох пожирал все, что давалось цемой тяжкого труда и нещадной эксплуатации... Дело усугублялось тем, что не было никакой возможности проанализировать проблему. Все цифры, относящиеся к ВПК, хранились в строжайшем секрете даже от Членов Политбюро13.
271
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
Один из сотрудников аппарата ЦК был знаком с тайными пру жинами военно-промышленного комплекса. У Виталия Катаев была внешность погруженного в свои мысли профессора, BbI
тянутое, угловатое лицо и волнистые волосы, которые он За,|е сывал назад. Будучи подростком, он увлекался моделирование^ самолетов и кораблей. Он провел двадцать лет в конструкторе^ бюро в Омске и на Украине, разрабатывавших самолеты и ракеты и участвовал в крупнейших ракетных проектах холодной войну прежде чем его перевели в аппарат ЦК для работы над вопросами обороны. Катаев был остроумным и эксцентричным человеком, он любти петь и играть на музыкальных инструментах14 Но во всем, что касалось работы, он был очень серьезен и дотошен. Его должность предполагала близость к самому сердцу влас. ти, примерно как работа в Совете по национальной безопасности США. Катаев работал в отделе оборонной промышленности, позже переименованном в оборонный отдел, который контролировал ВПК. Много лет Катаев вел подробные записи в больших блокнотах; он зачастую набрасывал ряды цифр, перерисовывал
схемы боевых комплексов, записывал важные решения и ход дискуссий. Его блокноты и записи, материалы из которых впервые публикуются в этой книге, дают беспрецедентную возможность
взглянуть на внутренние механизмы советского военно-промышленного колосса15. Катаев когда-то назвал его “чем-то вроде советского Техаса — все здесь было построено с размахом’. Но Катаев знал, что советский ВПК не столь грозен, каким его изображали. Катаев знал, что планирование просто не работает. Оружие выпускалось не потому, что оно было необходимо, а потому, что этого хотели выдающиеся конструкторы, генералы и члены Политбюро. Чтобы соответствовать искусственным контрольным показателям, надо было каждый год увеличивать объемы производства, так что склады часто были переполнены не нужным армии оружием. Многие производства не отлйча лись точностью и надежностью, необходимыми дтя вып)с,;а высокотехнологичных вооружений. Катаев вспоминал, что хот^ в Советском Союзе были передовая наука и высокий констр)
272
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
ский уровень, многие проекты были провалены из-за не-^нЫХ материалов и небрежностей в производственном про-ессе однако за это никого не увольняли. Даже качество такого петого сырья, как металл, зачастую было трудно предугадать, так что конструкторам приходилось предусматривать большие оТКчонения. Но одной конструкторской работой нельзя было ешить проблемы в области высоких технологий. Увеличение ^азмера печатной платы вдвое не прибавило бы ей надежности. {(ДеЖДУ чертежными досками и заводами наблюдался, по словам Катаева, “постоянный разрыв”. Такой была оборотная сторона советской военной машины.
Согласно записям Катаева, у Горбачева имелись основания для опасений: советский ВПК был действительно огромен. В 1985 году, по оценке Катаева, на оборону работало го % советской экономики16. Из 135 млн работников 10,4 млн работало непосредственно на 1770 предприятиях ВПК. Армию обслуживали девять отраслей, хотя была предпринята неуклюжая попытка скрыть назначение ядерной индустрии: атомное министерство называлось Министерством среднего машиностроения. Другие отрасли пытались замаскировать аналогичным образом. В оборонных проектах были полностью задействованы больше пятидесяти городов, еще несколько сотен — частично. Оборонные заводы привлекали к выпуску гражданской продукции: они производили гоо % советских телевизоров, магнитофонов, кинокамер, фотоаппаратов и швейных машин17. Если принять 80 внимание все аспекты функционирования советского ВПК, Учесть все сырье, которое он потреблял, и влияние его на жизнь общества, то истинные масштабы военного бремени могли быть Даже больше, чем предполагал Катаев.
Чтобы бросить вызов этому левиафану, Горбачеву нужны бщЛИ °гРомная сила и хитрость. На одном заседании Полит-Р° он пожаловался: “Страна производит больше танков, Мн 5Юдей”- Военно-промышленный комплекс был целой ар-т ’ Где каждый имел личный интерес. Генералы, конструк-и производители оружия, бюрократы, пропагандисты
273
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
и партийные боссы — всех их объединяла не подвергавши сомнению потребность отвечать на невидимую угрозу хо;10 Я ной войны. Десятилетиями эта угроза была важнейшим доВо~ дом в пользу траты ресурсов на оборону, а это несло советски людям тяготы18.
Горбачев стал главным человеком в этой системе: геце
ральным секретарем партии, верховным главнокомандующие и председателем совета обороны. Но придя к власти в 1985 году в действительности он ничем этим не управлял. Контроль был в руках поколения Ахромеева.
Взгляды Горбачева на безопасность страны сформировались под влиянием группы прогрессивных деятелей, не имевших отношения к ВПК. Это были ученые — люди, которые подобно Горбачеву, были взволнованы речью Хрущева на хх съезде и утомлены стагнацией брежневских лет19. Они не доверяли военным, но знали об их беспредельной мощи. Теперь же они надеялись на реформы, и Горбачев прислушивался к ним.
Важной фигурой в этом внутреннем круге Горбачева был Евгений Велихов, добродушный физик с широкими взглядами,
который тогда был заместителем директора Института атомной
энергии им. Курчатова. В детстве Велихов одну за другой поглощал книги о науке. Он поступил в МГУ сразу после того, как умер Сталин, в 1953 году. После окончания университета он стал работать в институте, который возглавлял Игорь Курчатов. Руководителем Велихова стал знаменитый физик Михаил Леонтович, который курировал теоретические исследования в области контролируемого ядерного синтеза и физики плазмы. “Атмосфер3 была чудесной, — вспоминал Велихов. — Физика плазмы только начала развиваться, и мы понимали, что почти нигде в мир нет равных нам”. Велихову бьио разрешено выезжать за Гранину и летом 1962 года он побывал в университетах Нью-Йорка, Бос тона и Чикаго, а затем в Лос-Аламосской лаборатории. У не была своя сеть контактов с американскими учеными20.
В 1977 году Велихов стал вице-президентом АкаДе наук — он был самым молодым человеком на этой ДОД
274
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
Прежде всего он должен был сосредоточиться на кибер-и компьютеРных технологиях. Велихов обнаружил, в СССР они в “очень плохом состоянии”. Однажды, в на-|^e 1980-х, Велихов пригласил Горбачева, тогда члена Полит-бюР°>в академию' Он вспоминал потом, как показал Горбачеву дрр/е, привезенный из-за границы: “Я сказал: ‘Смотрите, это эволюция”’. Придя к власти, Горбачев продолжал прислушиваться к Велихову.
В горбачевский круг входили также реформатор Яковлев, беседовавший с Горбачевым в канадском саду в 1983 году, а теперь работавший в Институте мировой экономики и международных отношений, и Георгий Арбатов, директор Института США и Канады — он стал важнейшим источником идей и информации для Горбачева в первые годы у власти.
Горбачев отчаянно нуждался в реальных данных, прорываясь сквозь горы вымысла. “Нам крайне необходима объективная информация, показывающая не то, что мы хотели бы видеть, а то, что есть на самом деле”, — взывал Горбачев к Политбюро21. Георгий Шахназаров утверждал, что военные пытались манипулировать руководством страны. “Они докладывали руководству что-то одно, а думали и делали совершенно другое, — говорил он. — Это была игра в кошки-мышки”22.
Советская армия все глубже увязала в Афганистане. В первые месяцы Горбачева у власти аппарат ЦК наводняли потоки гневных писем, осуждающих войну. В апреле 1985 года Рей-Ин написал Горбачеву: “Не пора ли уже найти политическое Разрешение этой трагической истории?” За несколько недель Д° эт°го Рейган подписал секретный указ — Директиву по национальной безопасности № 166, дававшую юридические ос-8 дВаН11я для масштабной эскалации войны ЦРУ против СССР
^ганистане. В ней ставилась новая смелая цель: теперь ЦРУ тамПР°СТо поДДерживало вооруженное сопротивление Сове-
. оно должно было выдавить русских из Афганистана23.
275
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
Арбатов передал Горбачеву меморандум, содержавший ря далеко идущих идей, в том числе: “Мы должны покончиц с Афганистаном”. 19 июня 1985 года Горбачев вызвал АрбатОв в Кремль и сказал ему, что Афганистан — это “вопрос iiep)i0 степенной важности”24. В августе советские солдаты, ехавщИе на поезде в Афганистан, взбунтовались: они не хотели, чтобы их отправляли на войну, где каждый день убивали по десять человек. Горбачев начал планировать отступление, которое заняло несколько лет.
Оглядываясь назад, Горбачев вспоминал, что ему нужно было “расчистить ‘снежные заносы’ времен холодной войны” Афганистан был одним из них. В области внешней политики как говорил Горбачев, у него на уме были “не просто косметические перемены, но практически поворот на 18о°”.
Но мир еще не понимал этого. Первые инициативы Горбачева, обращенные к Рейгану, не получили отклика. 7 апреля Горбачев предложил заморозить размещение в Европе ракет “Пионер”, спровоцировавшее Запад разместить “Першинги-2” и крылатые ракеты. Рейган и Тэтчер немедленно отказались, заявив, что это пропагандистский ход. Размещение западных ракет только начиналось, так что замораживание оставило бы стороны в неравном положении25. “Бесполезно, — написал Рейган Горбачеву 30 апреля. — Я не могу не задумываться
о том, с какой целью вы представляете предложение не толь-
ко, по сути, старое, но и такое, о котором известно, что оно не дает оснований для серьезных переговоров”26. Но Рейган,
вероятно, не знал о том, что Кремль уже рассматривал размещение в Европе ракет “Пионер” (РСД-io) как ошибку. “Зачем нам нужны эти РСД-io? — задавался вопросом Черняев заДве недели до письма Рейгана. — Их установка была такой же глу
постью, как хрущевские ракеты на Кубе в 1962 году”27-
Семнадцатого апреля Горбачев предложил ввести моратс рий на ядерные испытания. Соединенные Штаты снова ответ1' ли отказом. Вскоре переговоры о контроле над вооруж'еь1 в Женеве, возобновившиеся в начале 1985 года, снова остан
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
,1Лись28- Полный разочарования Шульц составил секретное ® 1ддожение для Москвы. С одобрения Рейгана он встретился с Добрыниным в Вашингтоне в июне и предложил сделку: если обе стороны пойдут на серьезное сокращение наступательных яД(?рцЫХ вооружений, то Стратегическую оборонную инициативу Рейгана можно будет приостановить. Шульц также пред-дожил начать обсуждение по неофициальным каналам, в обход зашедших в тупик Женевских переговоров. Через две недели 03 Москвы пришел недвусмысленный ответ: нет. “Советы хотели остановить СОИ, а не просто ослабить ее”, — вспоминал Шульц29- Добрынин позднее говорил, что была и другая причина: Громыко зарубил идею, потому что боялся, что канал обмена информацией будет организован в обход него30.
Это был последний шанс Громыко сказать “нет”. 29 июня Горбачев сместил Громыко с поста министра иностранных дел и сделал его председателем Верховного совета. Громыко, возглавлявший МИД двадцать восемь лет, был носителем старого мышления — представления о мире как о столкновении двух противоположных лагерей, — которое Горбачев собирался разрушить. Затем Горбачев поразил всех, назначив министром иностранных дел грузинского партийного лидера Эдуарда Шеварднадзе. “Это было как гром среди ясного неба”, — вспоминал Черняев31. Шеварднадзе, который сделал карьеру в Грузии, разделял представления Горбачева о бедности центральной России. Они выделялись на фоне других руководителей страны — у них не было опыта работы в тяжелом машиностроении или ВПК32. Шеварднадзе был не слишком знаком и с дипломатией, однако он был политиком и пользовался доверием Горбачева. Шеварнадзе избрали членом Политбюро. На том же заседании Горбачев поручил ленинград-'КомУ партийному чиновнику Льву Зайкову курировать ВПК.
1аев был одним из ключевых сотрудников Зайкова. “В этой области нашей работы много препятствий, — сказал Горбачев. — ам нужно разобраться с этим”33.
Ко ^Рняев говорил, что советская пропаганда была настоль-Затхлой, что никто в нее не верил, “и в этом были корни
277
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУИД”
тупика в Женевских переговорах. Переговоры требуют peg0 люционных подходов, точно таких, какие Горбачев продемоцс трировал в Ленинграде... Вопрос в том, что хвадщ.перелива-^ из пустого в порожнее, ведь гонка вооружений вот-вот вырвет ся из-под контроля”34.
В начале лета 1985 года, как раз тогда, когда Горбачев вступид в должность, начальники, разработчики и конструкторы спутников, ракет-носителей, радаров и лазеров представили ему на одобрение новый грандиозный план — проект советских “звездных войн”. Этот план появился спустя два года с того момента, как Рейган объявил о своей Стратегической оборонной инициативе. Он должен был ускорить движение СССР по траектории холодной войны, по пути предшествующих десятилетий — постоянного столкновения и соревнования двух миров.
С 1984 года советское руководство все больше тревожила мечта Рейгана, и тот дал им массу поводов для беспокойства. В речи на сврщй второй инаугурации в начале 1985 года Рейган в красках описал программу, назвав ее глобальным щитом, который сделает ядерное оружие бессмысленным. “Я одобрил исследовательскую программу, которая позволит нам в случае усцеха создать щит, который уничтожит ядерные ракеты до их приближения к цели, — сказал он. — Он не будет убивать людей« Он будет уничтожать оружие. Это не будет милитаризацией космоса, это поможет демилитаризовать арсеналы Земли. Это сделает ядерное оружие ненужным”.
КГБ же сделал своим главным приоритетом сбор данных об американской “политике милитаризации космоса”. Так на зывалась десятистраничная директива, выпущенная три с поло виной недели спустя после речи Рейгана. Советским развел411 кам было приказано собирать информацию о всех возмоЖ^61* американских программах размещения в космосе тех или и систем для ведения обычной и ядерной войны. От них бовали следить за использованием американских космичее
278
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
п11оков для размещения оружия и попытками создать ору-е Д^1Я уничтожения спутников. И они получили подробные лструкции: изУчать Стратегическую оборонную инициативу. 3 инструкциях были и детали, позаимствованные из газет, вро-бюджета рейгановской программы и ее общего направления; все это сочеталось с изрядной дозой скептицизма и страха дерсД неизвестностью. Что если программа Рейгана так и не замотает? А может, у нее есть скрытая цель? КГБ очень желал знать, говорилось в инструкции, каковы в точности планы администрации Рейгана, как они развиваются, а также каковы цели, даты и ожидаемые финансовые вложения. КГБ хотел знать, каких технических результатов добились американцы в ходе испытаний — можно ли было сбить ракету с помощью “кинетического оружия”, например, ударить по ней другой ракетой? И каковы намерения администрации Рейгана в отношении пе
реговоров? Не были ли “звездные войны” на самом деле "крупномасштабной Операцией по дезинформации”, чтобы принудить советских переговорщиков к уступкам?35
На Москву обрушилась лавина новой информации, и кипы документов попадали на стол к Катаеву. Он заметил,
что разведчики ленивы и пассивны: зачастую они посылали в виде разведданных подборки газетных статей. Катаев сообразил, что советские агенты и военные аналитики больше всего боялись недооценить серьезность угрозы — так что они ее переоценивали. Никто не мог обоснованно утверждать, что программа “звездных войн” не заработает, и агенты докладывали, что ее функционирование вполне возможно. Шпионы наводнили систему сообщениями об угрозе, и в скором вРемени военно-промышленный комплекс стал ускоряться, Гот°вясь к борьбе с этой угрозой. С 1985 года и до конца десятилетия, вспоминал Катаев, каждый день в его кабинете в ЦК оказывалось около десятка телеграмм по военно-политичес-Им и техническим вопросам. Из них 30—40 % относились ду^ВеЗДНЫм войнам” и противоракетной обороне. Катаев за-вался: не намеренно ли американцы “сливают” инфор-
279
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
мацию?36 За два года после рейгановских заявлений Стратеги] ческая оборонная инициатива так и не дошла даже до стадц^ чертежей; оставаясь, по большому счету, мечтой, она завладев вниманием советского руководства.
Проект советских “звездных войн” означал бы огромцЬ1е субсидии конструкторским бюро, институтам и оборонным заводам. Многие их работники и так уже жили в более ком фортных условиях, чем остальные граждане. Как будто, вс-д0. минал Катаев, охотничья собака учуяла новую дичь. К лету 1985 года военное начальство подготовило обширный плац советской противоракетной обороны. Согласно записям Ката-
ева, были предложены две “зонтичные” программы, и каждая включала множество проектов — от фундаментальных исследований до создания готового к испытаниям оборудования.
У этих программ были кодовые названия. Первая называлась Д-20 и касалась исследований в области наземной противоракетной обороны. Она относилась к ведению Министерства радиопромышленности. Это ведомство занималось системами раннего оповещения, оперативного управления и московской системой защиты от баллистических ракет. Вторая программа называлась СК-iooo. Это была разработка конструкторских бюро Министерства общего машиностроения, курировавшего ракетные и космические исследования, разработку и производство в этой области. Всего, по подсчетам Катаева, было
предусмотрено 137 проектов на стадии опытно-конструкторских работ, ],4 — на стадии научно-исследовательских работ и 115 — в области фундаментальной науки. По оценкам, эти проекты обошлись бы в десятки миллиардов рублей и заняли бы все конструкторские бюро до конца 1980-х. Программы, пестревшие кодовыми названиями типа “Фундамент-4’, теграл-4”, “Онега-Е”, “Спираль”, “Сатурн”, “Контакт’, лон” и “Скиф”, занимали много страниц в блокнотах Ката£ ва. Многие проекты, внесенные в Кремль тем летом, ДоЛ были принести первые результаты в 1987—88 годах; Катаев слеживал целевые показатели вплоть до 1990 года37.
280
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
При внушительных масштабах и затратах этот гранди-3- уй пакет программ скрывал глубокие провалы в системе. Некоторые проекты были в работе уже несколько лет, не име-д0 четко обозначенных целей, конкретных результатов или же сТрадали от нехватки ресурсов. Некоторые были уже практически отвергнуты или устарели, но их создатели надеялись 0а возрождение. СК-юоо включала практически все проекты кет-носителей и спутников, над которыми в то время работали в СССР.
Один из этих проектов, ярко иллюстрирующий амбиции советских разработчиков космического оружия, суету и преследовавшие их неудачи, — противоспутниковый аппарат “Скиф". Целью проекта, стартовавшего в 1976 году, было вывести в космос лазер, который мог бы сбивать вражеские спутники. Изначально планировалось построить в космосе целую боевую станцию. Ее подняли бы на орбиту с помощью огромной ракеты-носителя “Энергия”, которая тогда была еще ь разработке, и обслуживали бы при помощи “Бурана” — пл тировавшегося к запуску советского космического челнока. Но в 1984 году еще только предстояло создать оборудование для “Скифа»’; тогда не было лазеров, пригодных для применения в космическом оружии. В июне советские власти были потрясены новостью о том, что американцам удалось перехватить ракету над Тихим океаном с одного попадания; этот эксперимент описан выше. Советское правительство, даже не имея космического лазера, в августе потребовало создать Демонстрационный” космический аппарат “Скиф-Д” с небольшим лазером на борту, неспособный сбивать спутники,  хотя бы иллюстрирующий идею. Затем, в 1985 году, появились новые планы советских “звездных войн”. “Скиф-Д” снова Модифицировали, и теперь его ускоренно готовили к запуску На следующий год. Однако у конструкторов по-прежнему было лазера, так что они решили изготовить муляж вовсе д^^азеРного оборудования на борту и назвали его “Скиф-
• Аппарат должен был иметь 36,9 метров в длину и весить
281
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
77 тонн. Этот проект был в числе прочих предложен Горбдчев летом 1985 года38.
У
Физик Роальд Сагдеев, директор Института космическцх исследований, ведущей организации в советской программе покорения космоса, вспоминал небольшое совещание в кабц
нете Горбачева. Михаил Горбачев все еще осваивал эту теМу задавал вопросы и усваивал детали проблемы контроля над во-
оружениями. По словам Сагдеева, один из руководителей советской космической индустрии призвал Горбачева создать оружие собственных “звездных войн”. “Поверьте, — сказал
этот чиновник, — мы теряем время, не предпринимая ничего для создания нашего аналога американской программы СОИ”.
“Я чуть не подавился от смеха”, — вспоминал Сагдеев. Он понимал, что Советский Союз не может позволить себе потратить миллиарды рублей на эту программу и не располагает необходимыми для этого технологиями — ни быстрыми ком-
V.	- 1Q
пьютерами, ни точной оптикои .
Горбачев был все еще в начале пути и не контролировал ситуацию. Списки Д-20 и СК-1000 могли лишь усилить его страх перед ВПК. 15 июля 1985 года ЦК одобрил необъятный перечень проектов в области противоракетной обороны. Но главным было не само одобрение — многим из этих проектов требовалось еще много лет, чтобы создать нечто ощутимое, — а необузданные амбиции конструкторов и производителей. Они хотели дать масштабный, дорогостоящий ответ рейгановской мечте. Они были главной движущей силон советской программы вооружений. Горбачеву нужно было пере
хитрить их.
По опыту и мировоззрению Велихов вполне подход11'1 для того, чтобы стать штурманом Горбачева в этой гонке &е лихов, предприимчивый ученый с широкими взглядами, °ка зался в нужном месте в нужное время. Он специализироваЛ ся на ядерной физике и физике плазмы. Когда конструк'г0Рь
282
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
еддожи-™ Горбачеву грандиозный план, Велихов заметил недостатки. Он был знаком с историей сверхсекрет-\1Х советских проектов противоракетной обороны, начиная так как сам участвовал в них. Конечно, исследовате-несмотря ни на что, добились научных и инженерных про-Ь1вов, но Советский Союз так и не смог создать космическое оружие нового поколения40.
Самым ощутимым достижением было строительство системы противоракетной обороны наземного базирования вокруг Москвы, что позволял договор 1972 года об ограничении баллистических ракет. В случае нападения ракеты-перехватчики были готовы вылететь из шахт и сбить приближающиеся ракеты врага. СССР также запустил довольно примитивное оружие против спутников, разработка которого началась еще в 1960-х; аппарат должен был разместиться на той же орбите, что и спутник-цель, и нанести по нему удар обычным оружием. К 1983 году эта система практически прекратила существование41.
Но в 1960-х и 1970-х произошло и множество неудач, повлекших колоссальные расходы. Особенно это касалось проектов создания лазерного и космического оружия. Для его испытаний построили специальную площадку в Сары-Шагане в Казахстане, неподалеку от восточного побережья озера Балхаш. Ученые, конструкторы и их покровители-военные мечтали о создании мощных лучей, способных ударять по ракетам с космических боевых станций и останавливать их на лету. Они рисовали схемы космических и наземных лазеров задолго До того, как Рейган рассказал о своей мечте миру. Но они так ничего и не сбили.
Одним из легендарных конструкторов времен холодной в°ины был Владимир Челомей — создатель межконтинентальной баллистической ракеты РС-18, пусковой установки ^Ротон”, советских крылатых ракет и раннего варианта противоспутникового оружия. В 1978 году, уже на закате карьеры, Предложил создать и запускать космические челноки-ма
283
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
лютки, несущие оружие против спутников. Велихов, восходя щая звезда и представитель молодого поколения, работал в Ко миссии, оценивавшей проект Челомея. Комиссия отклсщ^ его, и в процессе работы Велихов прочувствовал, насколько сложно создать систему противоракетной обороны. “Заду^ Челомея зарубили, — говорил Велихов. — И это была oqeilb хорошая прививка по сравнению с проектом ‘звездных войн’ Рейгана; у нас уже за пять лет до него прошли все эти внутрен. ние дискуссии и очень подробный технический и инженер, ный анализ”.
Идея остановить ракету на лету с технической точки зре. ния оказалась кошмаром. С 1962 по 1978 год советские ученые и инженеры бились над созданием сверхмощных лазеров, способных сбивать спутники и ракеты. I ервый крупный проект в этой области — “ЛЕ-i”, рубиновый лазер в Сары-Шагане, который со временем “научили” отслеживать самолеты с расстояния около ста километров (но не в космосе). Да и сбивать летающие объекты он не мог42. Около десяти лет конструкторы работали над более сложным лазером под кодовым наименованием “Терра-з”; его также планировалось испытывать в Сары-Шагане, где была инфраструктура для системы наведения лазерного луча и подключены источники энергии. Но хотя за время работы над проектом “Терра-3” советские ученые продвинулись в создании лазерных технологий, сделать на их основе оружие так и не получилось. Боеголовки баллистических ракет,(Которые система должна была сбивать, оказались очень трудными целями. К 1978 году проект был закрыт43. Планировалось также его продолжение, “Терра-зК” — лазер высокой мощности, способный бить по спутникам на низкой орби
те, — но и здесь ничего не вышло44.
Несмотря на титанические усилия, конструкторы сталкй вались с трудностями, приближаясь к естественному преДеЛУ развития советских технологий и натыкаясь на досадные раничения, накладываемые физикой. Лазерное оружие тРе^_ вало мощнейших источников энергии, великолепно!!
284
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
0 точнейшего наведения. Конструкторы и ученые бились лазерами: уходя в космос, лучи рассеивались. Велихов, физиком и вице-президентом Академии наук, знал р акторов и знал об их сложностях. В ходе собственных следований он участвовал в создании магнитогидродина-^ического генератора, способного давать мощные короткие вь1Плески электроэнергии; это был потенциальный источник питания для лазеров. Но Велихов также знал, что практически непреодолимым препятствием для советских конструкторов были примитивные компьютеры. Чтобы попасть в летящую из космоса ракету, требовалось быстро обрабатывать колоссальное количество данных. Велихов же руководил работой академии в области вычислительной техники и знал, что СССР отстал в компьютерных технологиях от Запада лет на десять, а го и больше.
Многие ученые, создававшие советское оружие, работали уединенно и за завесой тайны; Велихову удалось увидеть куда больше них. Когда папа Иоанн Павел II призвал ученых мира
изучить опасности ядерной войны, именно Велихова советские власти выбрали своим представителем. В Папской академии наук осенью 1982 года Велихов много общался с другими учеными, споря с ними о ядерной войне и космическом оружии. Ватиканская декларация призывала мировые державы никогда не использовать ядерное оружие на войне. “Катастрофу ядерной войны можно и нужно предотвратить”, — говорилось в Декларации45. Это соответствовало тому, о чем кричала советская пропаганда; но благодаря опыту работы в Риме и участию в других встречах Велихов стал лучше понимать Запад, Что п°могло ему давать советы Горбачеву. Кроме того, в мае *9 J года, через два месяца после речи Рейгана о противоракетной обороне, Велихова назначили руководителем группы Двадцати пяти советских ученых, собиравшейся предупре-зто" МЛР °б опасностях ядерной войны46. Опять же, задачей гРуппы, вероятно, была пропаганда разоружения в совет-
285
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
ских интересах, но у Велихова и других ученых был твенный план.
и с°бс.
В конце 1983 года Кремль вновь попросил Велихова оце нить предложения Рейгана о противоракетной обороне с те>. нической точки зрения. Вывод был таков: мечта Рейгана не м0 жет стать реальностью. Советские ученые знали это благодаря собственному тяжкому труду и провалам. Когда два года спус тя Горбачев пришел к власти, Велихов смахнул пыль со старого документа. Он накопил знания и опыт, чтобы честно и трезв0 оценить реальность противоракетной обороны47.
На этот опыт он и опирался в критический момент летом и ранней осенью 1985 года. Велихов убеждал Горбачева не планировать советский ответ “звездным войнам”. Он предложил отказаться от привычного для холодной войны подхода, когда противники соревновались во всем. Конечно, Горбачев был изначально открыт для подобных аргументов и хотел уйти от игр с нулевой суммой. Велихов подвел Горбачева к новому решению.
Конструкторы советского оружия хотели повторить то, что делал Рейган: дать “симметричный” ответ. Велихов отстаивал “асимметричный ответ”. Чтобы остановить ракеты, американской системе нужно было практически одновременно и безошибочно найти и уничтожить тысячу мчащихся с ог-
ромной скоростью точек в пространстве. Одним из вариантов “асимметричного ответа” было выпустить так много этих точек — боеголовок или муляжей, — что американская система противоракетной обороны окажется перегружена. Часть советских ракет, таким образом, проникнет сквозь щит и до
стигнет цели.
У советских экспертов были разные идеи насчет этого “асимметричного ответа”. Согласно записям Катаева, со ские инженеры бились над технологическими трюками, 1Г,О’Ч воляющими обмануть противоракетную систему. НапрИ-меР’ можно было бы выпускать ложные цели или помехи, иМ*1Т1 рующие боеголовки и способные ввести в заблуждение канскую защиту. Или крутить боеголовки и заставлять их
286
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
пировать, чтобы избежать обнаружения, или же ослепить Н пйканские спутники и командные центры — вышибить 3 ч оборонной системы.
Существовал и другой подход: построить еще больше ра-еТ и выпустить целую лавину ядерных боеголовок. Ракеты Со-етскому Союзу, как правило, удавались, и ему было бы проще дешевле удвоить или утроить количество боеголовок, чем создавать принципиально новую систему защиты от ракет. Это, ко11ечно, были гипотетические соображения — но не вполне. Катаев вспоминал, что последняя версия межконтинентальной баллистической ракеты РС-20 имела десять боеголовок. Это было крупнейшее и самое страшное оружие в советском арсенале. Но если сократить дальность полета ракеты и уменьшить боеголовки, писал он, РС-20 можно было модифицировать, чтобы она переносила “до 40 ядерных зарядов. И это одна ракета!” В документах Катаева была также другая, более точная диаграмма, из которой следовало, что РС-20 могла нести 38 боеголовок. В то время Советский Союз располагал 308 такими ракетами. Если бы их модифицировали, то арсенал вырос бы с 2464 боеголовок до 12084. Такую атаку американской системе обороны было бы куда труднее остановить. Конечно, это была только концепция, которую обсуждали конструкторы ракет, — но и возможный советский ответ на “звездные войны” Рейгана48.
Горбачев определенно не стал бы поддерживать такой вариант “асимметричного ответа”. Он хотел ликвидировать оружие, а не плодить его. В мемуарах он не упоминает о деталях такого варианта. И когда автор этой книги спросил об этом в интервью у Горбачева в 2006 году, последнему все еще было непросто говорить о нем. “У нас был проект, — сказал он. — Ь1Л- Но он был закрыт. И уничтожен. Это десятки миллиар-2о> ^Рублей] ... Страшый проект... Что такое одна ракета РС-
Это сотня Чернобылей. В одной ракете”49.
т ^аРаЩивание выпуска оружия было не единственной аль-ивои. Был и третий вариант “асимметричного ответа”.
287
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
Слова были лучшим оружием Горбачева. Он был хоть и мц0 гословным, но убедительным оратором. Не мог ли он npoCTQ сказать мечте Рейгана “нет”, убедить Рейгана в том, что это су масбродство? Он мог заключить сделку, прекратить создацИе гигантской военной машины, которой США еще не облада ли и которую Советский Союз никак не мог воспроизвести и вместо этого добиться того, чего хотели оба лидера: серье3, ного сокращения существующего ядерного оружия.
Горбачев понимал, что это и будет лучший ответ. Если Оц сможет уговорить Рейгана отказаться от мечты о противора. кетной обороне, это предотвратит непростую конкуренцию на поле высоких технологий, на котором Советский Союз отстал на много лет. Тут был и важный внутренний аспект. Военно-промышленный комплекс требовал больше ресурсов, утверждая, что Соединенные Штаты представляют угрозу. Если бы Горбачев смог уговорить Рейгана отказаться от безрассудной идеи, ему было бы проще и сопротивляться генералам и конструкторам ракет у себя в стране. Затормозив гонку вооружений, Горбачев мог найти время и ресурсы на модернизацию экономики.
Но летом 1985 года могущество армии и оборонной отрасли все еще было велико. Велихов видел, что Горбачев борется с противоположными течениями. Он был человеком партии и зависел от бюрократии ЦК; у него не было выбора, кроме как прислушиваться к генералам, министрам и КГБ; а военное руководство не доверяло Велихову, Яковлеву и другим прогрессивным деятелям, окружавшим генерального секретаря-Горбачев лично опасался военных и оборонной индустрии и окружил себя советниками, разделявшими его тревогу, но он не мог резко и открыто выступить против них50.
Однако Горбачев уже пытался направить страну в новом направлении. Смелость лидера обычно оценивают по томУ’ насколько он сумел построить нечто новое, совершить некИ действия; но в этом случае великим вкладом Горбачева отрешение о том, чего именно не стоит делать. Он не стал
288
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
jjjiTb советский ответ “звездным войнам”. Он предотвратил °ДНО соРевнование в сфере вооружений.
Горбачев не сразу раскрыл карты. Потребовалось время, тобы проявились точные контуры этого нового вектора.
в чем, а в тактике Горбачев был силен. В конце июля он объявил, что Советский Союз приостановит ядерные испытания, В пригласил Соединенные Штаты последовать за ним. Рейган этого делать не стал.
g ответ на уверенные заявления Велихова о том, что Стратегическая оборонная инициатива неработоспособна, его советские коллеги зачастую задавали трудный вопрос: если даже передовые американские технологии не позволяют создать эффективный противоракетный шит, а Рейган просто бредит отказом от ядерного оружия, то почему Соединенные Штаты год за годом выделяют на это столько денег? Катаев вспоминал, что советские аналитики видели “явное несоответствие
целей и способов реализации” идей Рейгана. “Для чего это все? — спрашивали себя советские специалисты. — Во имя чего американцы, известные своей прагматичностью, раскошеливаются на самый грандиозный проект в истории США,
технико-экономический риск которого превышает все мыслимые пределы? Или же за этой завесой кроется что-то другое?” По его словам, пыл, с которым Рейган отстаивал свою мечту, наводил советских специалистов по стратегическим вооружениям на размышления о возможности политического блефа и надувательства. Они задумывались, не окажется ли это “гол-^ивудской деревней из фанеры и картона”. Вопрос оставался без ответа.
По словам Катаева, некоторые советские эксперты — он называл имен— придерживались еще более мрачного взгля-На цели Рейгана. Они считали, что американцев всегда от-системный подход к проблеме, что те ничего не делают СТо так. Они решили, что Стратегическая оборонная ини-
289
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
циатива была не блефом и не мистификацией, а прикрыТ(1 для гигантского тайного проекта субсидирования обор0Ни М промышленности, позволяющего спасти ее от !<банкротСТв°^ и обеспечить прорыв в области военных высоких технодоГ11-Возможно, писал Катаев, это "была подводная часть айсберг' СОИ”. Этот анализ был удручающе ошибочным. Хотя ре^ ган действительно умасливал подрядчиков, выделяя военным рекордные суммы в начале 1980-х, оборонные расходы состав ляли относительно небольшую часть американского бюд^ета И хотя действительно произошел взлет в области новых тех нологий, в основном они пускали ростки в частном секторе их порождал предпринимательский дух Кремниевой долины И в целом в Соединенных Штатах оборонная отрасль не играла той же роли, что раздутый военно-промышленный комплекс в Советском Союзе. Советские аналитики ошибались, перенося свой собственный опыт, согласно которому ВПК был в центре принятия всех решений, на США. Обе стороны в холодной войне казались друг другу “черными ящиками”. Американцы не видели, насколько радикальны намерения Горбачева. Советский Союз не был способен понять мечту Рейгана.
В конце августа 1985 года Горбачев дал интервью журналу
“Тайм”. Когда Горбачева спросили о Стратегической оборон-
ной инициативе, он сказал, что, по убеждению советских экс-
пертов, это “чистая фантазия, воздушный замок”. Его прогрессивные советники помогли подготовиться к интервью. Через две недели Рейган записал в дневнике: “Я принял решение, что мы не станем отказываться от нашей программы исследований — СОИ — в обмен на обещание русских сократить ядерные вооружения”52. Шеварднадзе, впервые прибыв в Ва шингтон 27 сентября, передал Рейгану письмо от Горба460®’ где предлагалось на 50 % сократить ядерные арсеналы дальности обеих держав в обмен на “полный запрет ору для нападения из космоса”. Предложение не было прВ * * 11
290
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
Рейган был готов к серьезным сокращениям существую-ядерного потенциала53.
Зато щег°
0 Министерство обороны, возглавляемое Вайнбергером, й ЦРУ под руководством Кейси и Гейтса относились к Горбачеву скептически. Пентагон ежегодно публиковал глянцевую брошюру “Советская военная мощь” — это был элемент пропаганды, нацеленный на то, чтобы укрепить поддержку военных расходов Рейгана в конгрессе. В четвертом издании, □публикованном в апреле 1985 года, утверждалось, что у Советского Союза есть “два наземных лазера, способных наносить удар по спутникам на разных орбитах”54. Это было колоссальное преувеличение: лазеры “ЛЕ-1” и “Терра-3” не могли ничего сбить. На странице 58 был опубликован черно-белый карандашный набросок — предположительно полигона Сары-Шаган. Белый лазерный луч, исходивший из куполообразного здания, бил в небеса. Подпись гласила: “На площадке иссле
дований в области направленной энергии на полигоне Сары-Шаган размещены лазеры наземного базирования, которые могли бы использоваться сегодня против спутников, а в будущем, возможно, и в качестве обороны против баллистических ракет”. Ключевые слова тут — “могли бы” и “возможно”. В действительности долгие и дорогостоящие изыскания в области космического лазерного оружия к этому моменту уже сходили на нет. Советский Союз, конечно, еще не отказался °т своей идеи, однако брошюра Пентагона выдавала старые провалы за новые угрозы.
В октябре Министерство обороны и госдепартамент выпустили доклад “Советские программы стратегической обо-роны . В нем снова фигурировал карандашный набросок Са-РЬ1'1Пагана. В тексте говорилось о “впечатляющих” советских ^°стижениях в области лазерного оружия. Советские ученые твительно добились больших успехов в области лазеров,
0 их экзотическое оружие не работало. В докладе утверж
291
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
далось, что СССР “возможно, способен разработать оптичес кие системы, необходимые для того, чтобы лазерное ору^ могло отслеживать цели и наносить по ним удары”. На де1е отслеживать цели они могли, а наносить удары — нет.
Рейган поднял эту тему в радиовыступлении 12 октяб ря. “Советы долгое время вели продвинутые разработки свц ей версии СОИ, — сказал президент. — Они так преусцСЛи что наши эксперты говорят, что они смогут разместить в космосе высокотехнологичную систему обороны к концу этого столетия”. От этого можно было бы отмахнуться как от цр0_ паганды, но слова Рейгана подсказывают, что он так в действительности и не осознал, какое влияние экономический упадок и репрессивные методы руководства советской системой оказали на военную мощь СССР. Благодаря нечеловеческим усилиям и вопреки всему Советский Союз смог достичь статуса сверхдержавы, но его подрывали огромное внутреннее напряжение и мучительные разрывы в обществе и экономике. Советский Союз, вопреки утверждениям Рейгана, не был готов разместить в космосе оборонительную систему. Советские военные так и не научились сбивать спутники лазерами. Это была настоящая трагедия: страна, породившая столько великих математиков и физиков, в начале 1980-х плелась в арьергарде компьютерной революции, тонула в экономической отсталости и была абсолютно не готова к наступлению следующего столетия. Но Рейган видел проблемы только во внутренних делах СССР, а советских военных считал настоящими титанами.
Весьма характерное ошибочное суждение содержалось в октябрьском докладе о советской стратегической ооороне. обвинявшем ведущих советских ученых, включая Велихова, в лицемерии. В одном абзаце отмечалось, что многие из ни-подписали письмо, опубликованное в газете New York Timei в 1983 году и критиковавшее Стратегическую оборонную иИ11 циативу. Там упоминалось имя Велихова и была привел6 ‘ его фотография. В документе верно говорилось, что ВеЛ,1Х J возглавляет Институт атомной энергии в Троицке Ф11'
292
г
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
дЛ КуРчатовского института, “г;1е разрабатывали лазеры стра-тегИческого и тактического применения”. Подразумевалось, qTo Велихов — бездумная марионетка режима и разработчик вОоружени^- Американцы упустили из виду, что донести до Горбачева всю правду о противоракетной обороне Велихов смог именно потому, что работал над оружием.
Приближался ноябрьский саммит в Женеве, и Рейган предвкушал встречу с Нэрбачевым: он хотел проверить на нем силу своего обаяния. Саммиты не проводились с 1Q79 года, а до окончания президентского срока Рейгана осталось три года. Он не желал терять время. “Я мечтал о том, чтобы встретиться с советским лидером лично, один на один, еще со времен Брежнева”, — позднее писал Рейган в мемуарах. По его словам, он был уверен: если лидеры стран договорятся о чем-то, все остальное приложится. Теперь у него наконец появился шанс.
При подготовке к саммиту на Рейгана, любившего короткие презентации длиной в страницу, обрушилась целая гора информации. Макфарлейн и Мэтлок собрали две дюжины справок ЦРУ и госдепартамента, каждая в 8—ю страниц, отпечатанных через один интервал. По словам Макфарлейна, Рейган охотно взялся их изучать, делая заметки на полях55. Но в личной беседе он жаловался: “Я чертовски устал зубрить как школьник”56. Эксперты доложили президенту, что Горбачев был носителем нового стиля в советском руководстве, Что грядут большие перемены, но ни одна из них не угрожает системе как таковой57. Шульц вспоминал: “В разведке и вооб-*^е среди правительственных специалистов по России быто-Вал° мнение, что Советский Союз никогда, вообще никогда
Изменится, какие бы тяжелые экономические и социальные р Ствия его ни постигли”58. В справке ЦРУ “Личная повестка ^-ва ДЛЯ ноябР™ встРечикоторую получил Рейган, рилось, что Горбачев “не ожидает какого-либо крупного
293
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
и существенного прорыва в области контроля над вооружу ями или по региональным вопросам”. Гейтс, давно занимав шийся Советским Союзом, который также инструктир0Ва1 президента, заключил, что Горбачев не допустит, чтобы помыкали. Его вывод был таков: “Горбачев просто собираетс переждать, пока Рейган не уйдет”59.
Один инструктаж в ЦРУ особенно увлек Рейгана; его провела специалист Кей Оливер, только что подготовившая доклад национальной разведки под названием “Внутреннее напряжение в советской системе”. Она рассказала Рейгану об упадке в СССР — об алкоголизме, отчуждении, наркомании, экономических неурядицах — и объяснила, что в 1970-х и начале 1980-х “правящая элита стала циничной, инертной невероятно коррумпированной и неэффективной”60. Эти рас. суждения укрепили давние предположения Рейгана. Он записал в дневнике, что Оливер “подтвердила то, что я слышал из непроверенных источников. Советский С. — это эк. свалка для инвалидов, и, в числе прочего, люди стали резко обращаться к религии”61.
Рейган внимательно слушал Сьюзен Мэсси, писательницу и эксперта по русской культуре, и прочел ее книгу “Земля жар-птицы: красота старой России”. Мэсси вспоминала о встрече с Рейганом — он, похоже, хотел узнать о русском народе больше, чем мог из докладов разведчиков: “Он был актером; а актеры любят впитывать в себя эмоции, и он не получал этого... самого сока, если хотите, который бы позволил ему понять смысл событий, о которых он узнавал из официальных источников”. На встрече с Рейганом Мэсси попыталась разрУ' шить голливудские стереотипы о русских. Она рассказала ему, что Горбачева выбрали руководить недисциплинированной и капризной страной: “Далеко не все коммунисты маршиР° вали в ногу, отнюдь нет”. Мэсси также посоветовала Рейгану не волноваться насчет контраста между ним и более мол°ДьЯ Горбачевым: позиции Рейгана были сильнее62.
294
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
(Зуммируя впечатления, Рейган надиктовал секретарю меморандум на четыре с половиной страницы. Записку отпечата-а затем сам Рейган внес исправления шариковой ручкой; это ценная возможность оценить его образ мыслей перед встре-чец Рейган исходил из предположения, что Горбачев не станет чТО-то радикально менять. “Я уверен, — писал он, — что Горбачев — весьма разумный руководитель, полностью преданный традиционным советским целям... Он будет серьезным
переговорщиком и попытается сделать советскую внешнюю и военную политику более эффективной. Он (как и все советские генеральные секретари) зависит от советской коммунистической иерархии и будет вынужден доказывать им свою силу и преданность традиционным советским целям”. Что касается контроля над вооружениями, то Рейган писал, что Горбачев хочет “снизить бремя оборонных расходов, из-за которых советская экономика стагнирует”, и что это “может иметь отношение к тому, что он против СОИ”, поскольку “не хочет принимать на себя издержки конкуренции с нами”63.
Той осенью экономическое давление на советскую систему серьезно усилилось. Саудовская Аравия радикально изменила свою политику и повысила добычу нефти, чтобы расширить свое присутствие на рынке. Избыток сырья ударил по мировому рынку нефти, цены рухнули, а с ними упали и советские валютные доходьг. По некоторым оценкам, Москва ежегодно теряла 20 млрд долларов. Отсталая страна Горбачева вдруг еще больше обеднела64.
В
меморандуме Рейгана было любопытное замечание насчет с°ветских военных. В оригинале записки он указывал, что, согласно анализу разведки, “ясно, что русские планируют вой-НУ- Они бы хотели одержать верх, не вступая в нее; их шансы это зависят от того, смогут ли они подготовиться к ней на-т°лько хорошо, что нам останется лишь сдаться или погиб-' ь • Сдаться или погибнуть — это была давняя тема, кото-РУю D °	J
геиган поднимал в своих антикоммунистических речах.
295
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
Такое ощущение, что эту фразу он позаимствовал из свомх ч0 зунгов конца 1970-х, предупреждавших об “окне уязвимости”
По словам Мэтлока, Рейгану “не говорили, что русскце планируют начать войну — но что они намерены вести ее в случае необходимости и в этом случае одержать в ней верх”
Когда Рейган прочел то, что надиктовал, он вычеркцул фрагмент о том, что русские планируют войну. Вместо этого он вставил: “Им бы хотелось победить, подготовившись настолько хорошо, что мы столкнемся с ультиматумом: сдаться или погибнут^’. Это все еще была скептическая, мрачная оценка оппонента.
В рамках подготовки к саммиту Шульц и Макфарлейн выехали в Москву. 5 ноября они встретились с Горбачевым Он был раздражителен и не настроен идти на компромисс. Его замечания в целом соответствовали концепции “асимметричного ответа”, но звучали довольно резко. Горбачев критиковал Стратегическую оборонную инициативу Рейгана и заявил, что ее цель — выручить военно-промышленный комплекс США, в котором, по его словам, было трудоустроено 18 млн американцев. Шульп — экономист и бывший министр труда — был удивлен недостоверностью информации Горбачева и ответил, что ооо-рона — небольшая часть американской экономики. Он прочитал Горбачеву короткую лекцию (он обдумал ее перед поездкой) о том, как глобальная экономика входил в новую информационную эпоху. Горбачев был непреклонен. “Мы знаем, что происходит, — настаивал он. — Мы знаем, почему вы это делаете. Вас вдохновляют иллюзии. Вы думаете,, что обошли нас в области информации. Вы думаете, что впереди нас по части технологии и что можете на это опереться, чтобы получить преимуществ над Советским Союзом. Но это иллюзия”. Горбачев преДУпРИ дйл: если Рейган будет продолжать со своим планом “звезДйИ войн”, то мы “позволим вам обанкротить себя”.
296
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
Потом Горбачев прибавил: “Мы займемся наращиванием, которое сломает ваш щит”65.
После встречи Шульц позвонил Рейгану. Тем вечером Рейган записал в дневнике: “Горбачев непреклонен: мы должны сдать нашу СОИ; ну, это будет случай непреодолимой силы, натолкнувшейся на абсолютно недвижимый объект”66.
После того, как Шульц вернулся и рассказал Рейгану 0 результатах поездки, президент добавил: “Похоже, у м-ра Г. полно ложной информации о США, и он во все это верит. Например, в то, что американцы ненавидят русских, потому что наши производители оружия будоражат их своей пропагандой, чтобы и дальше продавать оружие”67. Рейган поклялся: “В Женеве мне понадобится сесть с ним где-нибудь наедине и вправить ему мозги”68.
За несколько недель до саммита Роальда Сагдеева — директора космического института, скептически настроенного по отношению к советским “звездным войнам”, — пригласили на совещание в ЦК вместе с другими представителями научной и культурной элиты. Им сообщили, что теперь они совершенно свободно могут встречаться с иностранцами. “Это было волнующее чувство, — вспоминал Сагдеев. — В нашем обществе, где все было под жестким контролем и строго регулировалось, иностранцу нельзя было даже дать свои телефонный номер”. Он должен был вместе с Велиховым и другими советниками Горбачева лететь в Женеву за неделю до саммита. Их проинструктировали: будьте открыты, общайтесь с прессой69. К ним обратились сотни репортеров, 11 гРуппа все время была занята. На саммит аккредитовалось журналистов (включая технических сотрудников теле-ЧДения). Их влекло ощущение непредсказуемости: редко ало, что саммит сверхдержав проходил без заранее под-По ВЛенного сценария и договора, который предполагалось исать. Неопределенности добавляли и давние антиком
297
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА”
мунистические взгляды Рейгана, и любопытство в отноще нии Горбачева, который всего несколько месяцев находипСя у власти. ЦРУ тоже там было. Управление “нажало на все рЬ1 чаги, чтобы сделать пребывание Горбачева в Женеве неком фортным”, — вспоминал Гейтс. ЦРУ спонсировало антисоветские демонстрации, встречи и выставки70.
Рейган, прибывший в Женеву 16 ноября (ему было тогда 74 года), был полон ожиданий. “Боже, надеюсь, я готов и не перетренировался”, — записал он в дневнике. Первое совеща. ние должно было пройти в двадцатикомнатной вилле xix века “Флер д’О” на западном берегу Женевского озера. Рональд и Нэнси прошлись по территории виллы заранее, приметив уютный домик у бассейна. Рейган позаботился о том, чтобы команда Белого дома знала: он хочет отвести туда Горбачева для личной беседы у камина. Готовясь к встрече, Рейган провел репетицию саммита, на которой Мэтлок играл роль Горбачева, говоря по-русски и пытаясь воспроизвести его жестикуляцию71. Еще на одном инструктаже взгляд Рейгана как будто остекленел. Повисло долгое молчание. “Я в 1830 году, — неожиданно произнес президент, и помощники насторожились. — Что случилось со всеми этими маленькими лавочками в Санкт-Петербурге 1830 года и со всеми этими одаренными русскими предпринимателями? Как же вышло, что они просто исчезли?” Тут сотрудники Рейгана поняли, что он вспомнил о книге Мэсси72.
Около ю утра 19 ноября Рейган без пальто спустился по ступенькам, чтобы встретить !брбачева; над Женевским озером дул холодный ветер. Горбачев — ему было 54, и свои пост он занимал меньше года — вышел из черного лимузина “ЗИЛ” в синем клетчатом шарфе и пальто, снял фетровую Ш-1Я" пу и спросил Рейгана: “Где ваше пальто?” “Внутри”, — ответил Рейган, держа Горбачева за локоть и продвигаясь к стеклянным дверям, чтобы вернуться на теплую виллу. Они обменялись р) копожатием для фотографов. Рейган после вспоминал: “Я ДоЛ жен был признать... в Горбачеве было что-то располагаю^66’ В его стиле и на его лице была теплота, а не холодность, rpafIi
298
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
ащая с ненавистью, которую я видел у большинства высших с0Ветских чиновников, с которыми встречался до тех пор”73.
Следуя плану, они должны были, оказавшись внутри, про-
еСТц пятнадцать минут наедине, а затем перейти к расширенному совещанию. Но первая же встреча заняла у Горбачева с Рейганом час — присутствовали только они и переводчики. Рейган сразу объявил, что хочет избавиться от недоверия между ними. Они держали судьбу мира в своих руках, сказал он- Он сьшал банальностями и афоризмами, накопленными за ораторскую карьеру. Нельзя говорить, что страны не доверяют друг ДРУГУ из-за вооружений; наоборот, они вооружаются из-за недоверия, заметил он. Люди попадают в беду не тогда,
когда говорят друг с другом, а тогда, когда говорят друг о друге. Горбачев отвечал без эмоций. Две сверхдержавы не могут игнорировать друг друга, сказал он. Их дела слишком тесно переплетаются. Горбачев сказал, что приехал, чтобы улучшить их отношения. Им нужно было обеспечить “импульс”, чтобы показать миру: они действительно собираются покончить с гонкой вооружений. Горбачев — это был запланированный жест — сообщил президенту: советские ученые подсчитали, что в Калифорнии в течение ближайших трех лет весьма вероятно большое землетрясение. Рейган сказал, что понимает: землетрясение уже близко. Лидеры двух стран сломали лед.
На последовавшей формальной встрече их окружили советники, и лидеры двух стран принялись обсуждать гонку вооружений. "В обеих странах военные пожирают огромные ресурсы, — заметил Горбачев. — Главный вопрос заключается в том, как прекратить гонку вооружений и начать Разоружение”_ Рейган вспомнил речь Эйзенхауэра о “мирном атоме”, в которой тот предлагал интернационализировать атомные технологии. Соединенные Штаты всегда Чт°-то предлагают, а Советский Союз отвергает, жаловал-Ся Рейган. Ранее сверхдержавы достигли договоренности замедлении роста вооружений, сказал Рейган, а теперь он Х°Тел уменьшить “горы оружия”. Затем Рейган принялся
299
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ рука”
описывать свою мечту о “противоракетном щите, которЬ1^ будет уничтожать ракеты до их попадания в цель”. Рейгац сказал, что называет это не оружием, а системой обороту и что если она окажется работоспособной, то он готов пОде_ литься ею с Советским Союзом. Это был небольшой и зара нее спланированный сюрприз, который Рейган решил яре. поднести Горбачеву. У советского лидера не было времещ на ответ до перерыва на обед, но возвращаясь в свою резиденцию, он был подавлен74.
“В политическом плане это не просто консерватор, | ‘>н_ нозавр’”, — позднее вспоминал Горбачев свои первые впечатления о Рейгане75.
Но президент был бодр: “Наша банда сказала мне,что я отлично справился”76.
После обеда Горбачев вернулся во всеоружии; на этот раз он энергично и ярко излагал концепцию “асимметричного ответа” на СОИ. Она вызовет продолжение гонки вооружений в космосе, и не только оборонительной, но и наступательной, сказал он. Ученые говорят, что любой щит можно пробить, заметил он, так зачем тогда его создавать? Он угрожал возмездием: если Рейган будет продолжать, тогда, возможно, никакого сокращения существующих наступательных вооружений не будет. “Советским ответом станет не зеркальное отражение, — говорил Горбачев, — а более простая и эффективная система... Мы будем наращивать вооружения, чтобы разбить ваш щит вдребезги”.
Если в космической обороне будет “семь слоев”, добавил Горбачев, она потребует автоматизации, то есть важные решения придется принимать компьютерам. Политические лидеры будут лишь прятаться в бункерах. “Это может запустить неком тролируемый процесс. Вы не продумали это, это будет пр°с то пустая трата денег; при этом и недоверия, и оружия станет больше”, — заявил он Рейгану.	д
Рейган ответил лучшим, на его взгляд, образом, ироясн-ч свои взгляды и свою мечту. В идее взаимного гарантир°вднН
Зоо
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
0 уничтожения “есть что-то нецивилизованное”. Рейган рас-сказал Горбачеву историю. Американский посол в ООН повстречался с китайцами. Они спросили его: что если человеку с копьем, способным пронзить все, что угодно, встретится человек» чей щит отражает любые удары? Посол сказал, что он не в курсе, но знает, что произойдет, если человек без щита встретит человека, имеющего копье. Никто не хочет оказаться тем человеком без щита, подчеркивал Рейган.
В этот момент Рейган предложил Горбачеву глотнуть
свежего воздуха и спуститься к бассейну. Горбачев “вскочил из кресла”, полный желания пройтись, как вспоминал Рейган77. Когда они добрались до маленькой комнаты у бассейна, огонь в камине уже горел. Они сидели в креслах, и рядом не было
никого, кроме переводчиков.
Рейган достал папку из манильской бумаги и протянул документы Горбачеву. Вот цели переговоров по контролю над вооружениями, сказал Рейган, способные стать планом будущего соглашения. Горбачев начал читать, и в комнате несколько минут стояла тишина. Вскоре они вернулись к самому сложному вопросу— противоракетной обороне, космическому оружию. Горбачев хотел знать: почему в списке Рейгана нет ничего об этом? Рейган повторил, что его мечта — это оборонительная система, которая не будет обострять гонку вооружений. Они ходили по кругу — Горбачев пытался уговорить Рейгана отказаться от мечты, Рейган описывал Горбачеву ее преимущества. В заметках переводчиков этот диалог отражен так:
Горбачев: Если ваша цель — избавиться от ядерного оружия, зачем начинать гонку вооружений в другой сфере?
Ейган: Это не то оружие, которое убивает людей или уничтожает города, это оружие, которое уничтожает ядерные ракеты.
•р
рбдчев: Давайте запретим исследования, разработки, испытания и размещение космического оружия, а затем сократим Наступательные вооружения на 50 %.
301
ДЭВИД ХОФФМАН “мертвая рука”
Рейган: Почему вы продолжаете говорить о космичесд оружии? У нас нет намерений размещать в космосу что-т что может угрожать людям.
Горбачев: Защита от ракет какого-то определенного класса одно дело, но защита от гораздо большего их чисщ Jip0CT не может быть надежной.
Рейган: Наши люди необыкновенно хотят получить эху За щиту. Они смотрят на небо и думают: что произойдет, есди вдруг появятся ракеты и взорвут всю нашу страну?
Горбачев: Но ракеты пока никуда не летят. Если СОИ действа тельно будет внедрена, тогда в космосе будут слой за слоем появляться наступательные вооружения, и советские, и американские, и один бог знает, что это будет за оружие. А господь делится информацией редко и избирательно. Пожалуйста, примите сигнал, что мы вам подаем: у нас теперь есть шанс, который нельзя упустить!
Они вернулись в главное здание, ни о чем не договорившись. Но что-то произошло с обоими. Они наконец оценили друг друга. “Он несгибаем, но и я тоже”, — записал Рейган в дневнике тем вечером. "Незаметно начал работать ‘человеческий фактор’, — вспоминал Горбачев. — Чутье подсказало обоим не идти на разрыв, продолжить контакт”78.
По дороге назад Горбачев вдруг замерз. Но он сказал Рейгану, что это не последняя их встреча. Рейган предло.жиД|: им обоим стоит поехать в гости друг к другу. Горбачев согласился, даже не дойдя до двери виллы79.
На следующий день страсти разгорелись еще сильнее. Горбачев сказал, что один советский ученый провел исследование и выяснил: упорство Рейгана в создании Стратегическом оборонной инициативы объясняется возможностью уззеличить военные расходы на сумму от боо миллиардов до 1 трнлли°на долларов. Рейган сказал, что ученый просто фантазирует-оборонительная система может быть разработана, она був
302
ГЛАВА 10 ЩИТЫ И МЕЧИ
сТупна всем. Она положит конец ядерному кошмару наро-США. СССР, вообще “всех людей”, лов
Горбачев начал перебивать Рейгана. Почему Рейган не ве-т ему, когДа он говорит, что Советский Союз никогда не 1а-радет первым? Прежде чем Рейган успел ответить, Горбачев повторил вопрос. А затем снова перебил отвечавшего ему Рейгана, чтобы подчеркнуть свою реакцию. Горбачев усомнился, чТо Рейган искренне готов поделиться исследованиями, заметив, чт° Соединенные Штаты не делятся продвинутыми технологиями даже со своими союзниками.
Рейган пытался справиться с этими попытками перебить его и в какой-то момент в раздражении высказал свою потаенную мечту— о том, чтобы ликвидировать все ядерное оружие. А потом он спросил Горбачева, верит ли тот в перерождение дуы, и предположил, что, возможно, он, Рейган, изобрел щит в предыдущей жизни.
Во время одного из высказываний Рейгана насчет кооперации в “звездных войнах” Горбачев потерял выдержку. Не обращайтесь с нами как с простаками! Рейган ответил, что не понимает, в чем было неуважение с его стороны. Это же открытая дискуссия.
Вечером Рейган запечатлел настроения того дня в дневнике: “...запахло скандалом. Он был действительно враждебен, а я — чертовски тверд”.
Вечером, после ужина, Рейган с Горбачевым встретились в кабинете и за кофе обсудили, как представить миру саммит следующим утром. Шульц возмущенно пожаловался Горбачеву — на повышенных тонах, пытаясь найти виноватых, —. что советские лереговорщики, особенно заместитель Министра иностранных дел Георгий Корниенко, тормозят со-ГЛаШения. Шульц сказал, что если нужно, то переговорщики Л°лжны работать всю ночь, чтобы закончить дело, п
о этот момент Рейган и Горбачев, сидевшие рядом на крас-р __ Щелковом диване и слушавшие его, решили вмешаться.
Иган сказал, что им нужно взять дискуссию в свои руки
303
ДЭВИД ХОФФМАН “МЕРТВАЯ РУКА"
и приказать переговорщикам вернуться за стол — разобраТь ся с разногласиями. Горбачев согласился. На следующее у гр0 21 ноября, было готово совместное заявление. Когда Рейщ^ и Горбачев пришли в международный пресс-центр, чтобы за читать свои заявления, Рейган повернулся к Горбачеву и цро шептал: "Клянусь, реакционеры и у вас, и у нас истекают ,<p0 вью, когда мы пожимаем руки”. Горбачев кивнул80.
Главной новостью саммита было то, что Горбачев и Рейган встретятся снова. Но это была не самая важная новость. f0_ раздо более существенной была короткая фраза в совместном заявлении: две сверхдержавы согласились с тем, что “ядерцая война недопустима, и в ней не может быть победителей”.
Эти слова можно списать со счетов как стандартный позитивный лозунг, да и Рейган произносил их раньше81. На переговорах в Женеве не было принято решения