1992
4
ЗНЬ

f
<в> <9
I

хнммяижизнъ
Издается с 1965 года
4
POCCL "м
M(V*ba
Тема дня
Разные мнения
Научный комментатор
Последние известия
Элемент №♦..
Проблемы и методы
современной науки
Продолжение
Страницы истории
Сенсация
Вещи и вещества
Размышления
Гипотезы
Радости жизнн
Земля н ее обитатели
Ноу-хау
С намагниченных лент
Фантастика
Литературные страницы
НА ОБЛОЖКЕ — рисунок
И.Гончарука.
НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ
ОБЛОЖКИ — автопортрет
Оноре Метелли. «Нет таких
крепостей, которых не взяли бы...»
Главное, чтобы эти крепости
были кому-то нужны
и штурмовали их под началом
такого же решительного генерала,
как на портрете.
О падении термоядерной крепости
читайте
в «Научном комментаторе»
ТОРГОВЦЫ ВОЗДУХОМ. Ю.В.Чайковский 8
РАЗГОВОРЫ С ФИНАНСИСТАМИ О НАУКЕ. С.Комаров 14
ТЕРМОЯДЕРНАЯ КРЕПОСТЬ ПАЛА. Г.С.Воронов 18
ПРИДИРЧИВЫЙ КАТАЛИЗАТОР. В.Иноходцев 20
СКОБКИ В ТАБЛИЦЕ МЕНДЕЛЕЕВА. ЭПИЛОГ. В.Станцо 21
ПАМЯТИ МИХАИЛА ВЛАДИМИРОВИЧА ВОЛЬКЕНШТЕЙНА 28
МАГНИТНАЯ АНОМАЛИЯ. СКатасонов 30
«КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК — ТВОРЕНИЕ ШТУЧНОЕ».
Л.А.Пирузян 33
СОЛНЦЕ УСПОКАИВАЕТСЯ? Б.И.Силкин 35
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ ФИЗИКА АЛЕКСАНДРОВА. Б.Володин 38
ЕСТЬ ЛЕКАРСТВО ОТ ОБЛЫСЕНИЯ! М.Г.Воронков 44
ОЧЕЙ ОЧАРОВАНЬЕ. А.Златковский 46
НЕ ЗНАТЬ ИЛИ УБИВАТЬ? Ш.Спевакова 52
ЗНАКИ БЕДЫ. В.Швабский, М.Пронин 56
ПОЧЕМУ АГАТ ПОЛОСАТ? Ю.К.Колясников 59
НАД ДОМАШНЕЙ ГРЯДКОЙ. В.Варламов 62
ДОМОВУШКА. В.Тин 68
БОЛЬШЕ ЖИЗНИ... Е.Борунова 77
«НАС ОБУЧАЛИ ПОНИМАТЬ ЗАКОНЫ БЫТИЯ...»
Г.Васильев, А.Иващенко 80
КОНЕЦ ДЕТСТВА. А.Кларк 90
СМЕРТЬ ДОКТОРА НАДТОЧИЯ. Б.Горзев 94
НОВОСТИ НАУКИ
ИНФОРМАЦИЯ
ОБОЗРЕНИЕ
КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
УЧЕНЫЕ ДОСУГИ
КНИГИ
КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
ПИШУТ, ЧТО...
ПЕРЕПИСКА
4
51, 106
66
70
84
105
110
ПО
112

Чем выгоднее всего торговать
в эпоху перехода к рынку? Нефтью?
Оружием? Наркотиками? Землей?
Если бы... Торгуйте воздухом,
господа, и светлое
необольшевистское будущее вам
обеспечено!
18
^Ш1
Термоядерная крепость пала.
«...в течение почти двух секунд пока
работали инжекторы, в плазме выделилось
свыше двух тысяч киловатт термоядерной
мощности.»
77
Пусть и у нас будут
альтернативные школьные
курсы химии! Может быть,
программа,аналогичная
ХЕМКОМ - как раз то, что
нужно для будущих балерин,
менеджеров, домохозяек?

.35-4
«...уже в четырех солнечных
циклах каждый следующий
максимум выше, чем
предыдущий, и по количеству
пятен, и по интенсивности
магнитного поля.
К чему бы это?»
38
«...Он вспоминает сейчас, сидя в своем кабинете
почетного директора Курчатовского института, как
размагнитили все суда всех флотов и с осени 41-го
они проходили над полями магнитных мин -
неповрежденными!.. Проходили, проходили!»
•^#
Через десять лет японские
автомобили будут примерно на
одну треть состоять из алюминия.
«Financial Times*, 23.10.1991
К 2000 году средний
американский автомобиль будет
расходовать всего 5,2—5,9 литров
бензина на 100 км пробега.
Размеры и безопасность машин при
этом не уменьшатся.
«Business Week*, 1991, № 3231

О пользе СОг
в катализе
V.R.Choudhary, S.T.Chandler,
M.Y.Pandit, */. Chenu Soc.
Chenu Commun.*, 1991,
№ 17, p. 1158
Чтобы использовать в
химических синтезах доступный
метан, необходимо сначала
превратить его в более реак-
ционноспособные высшие
углеводороды. Но для этого
нужен эффективный и
селективный катализатор.
Оксид магния, легированный
литием (Ii/MgO), хорошо
зарекомендовал себя в реакции
окислительной конверсии
СНф однако для
промышленного использования он не
годится — быстро спекается,
теряет литий, а вместе с ним
и активность.
Авторы указанной работы
подобрали технологию, с
помощью которой можно
получать стабильный
катализатор Li/MgO, сохраняющий
свои рабочие свойства в
течение многих часов испытаний,
причем независимо от состава
газовой среды @2, N2, CO2).
Порошок ацетата магния
пропитывали водным
раствором ацетата лития (мольное
отношение Ii/Mg — от 0,02
до 0,5), высушивали,
прокаливали на воздухе при 750°С
в течение 6 часов.
Полученный таким способом
катализатор обладал способностью
хемосорбировать
значительные количества С(>2- Видимо,
присутствие углекислого газа
и препятствует спеканию
катализатора и потерям лития.
Если увеличить
содержание лития, то уменьшится
площадь поверхности
катализатора, а содержание С02
возрастет. Но избыток
углекислого газа, как оказалось,
вредит катализатору —
отравляет активные центры на
поверхности. Поэтому во всем
нужна мера, и наилучший
катализатор получается при
соотношении Ii/Mg - 0,1.
Фрукты и зеленый
чай — против рака
W.Worthy, «Chenu and Eng.
News.*, 1991. v.69, № 37,
p.27
Если хотите уменьшить риск
заболеть раком, то ешьте
больше фруктов и овощей,
пейте побольше зеленого чая.
К такому выводу пришли
ученые из разных стран на
Конгрессе химиков в Нью-
Йорке.
Исследователи
установили, что некоторые
специфические полифенолы —
(-) -эпигаллокатехин-3-гал-
лат, эллаговая кислота, хло-
рогеновая кислота, кверцетин
— в несколько раз снижают
вероятность развития
раковых опухолей у подопытных
животных (мышей),
подвергавшихся действию
различных канцерогенов.
Первое из перечисленных
веществ препятствует
развитию рака кожи, печени,
пищевода и легких. Японские
ученые подметили, что в
Японии мужчины реже
заболевают раком легких, чем в
США, хотя японцы — более
заядлые курильщики.
Ученые предположили, что
защитную роль играет зеленый
чай — традиционный
напиток в Японии, который
содержит довольно много (-)-эпи-
галлокатехин-3-галлата. А
это вещество подавляет
образование оксидантов, которые
появляются в организме под
действием активных
канцерогенов табачного дыма и
участвуют в механизме кан-
дероешза.
Три других вещества тоже
подавляют развитие рака
печени и толстой кишки.
Эллаговая кислота содержится в
винограде, землянике,
малине, орехах; хлорогеновая
кислота — в кофейных зернах,
голубике, яблоках, персиках;
кверцетин — во многих
овощах и фруктах.
Новая
гипервалентная
молекула — L14P
H.Kudo, KF.Zmbov, «Chenu
Phys. Lett», 1991, v. 187,
№ 1, 2, p.77
Необычные молекулярные
структуры можно найти и
среди, на первый взгляд,
совсем простых неорганических
соединений. Яркий пример —
так называемые
гипервалентные молекулы, в которых
валентность какого-либо из
атомов формально выше мак<-
симальной для данной
подгруппы Периодической
системы, а число электронов
в валентной оболочке атома
формально превышает
максимально возможное главное
квантовое число.
Образование таких электроноизбыточ-
ных молекул объясняют
возникновением
многоцентровых трех- или четырех-
электронных связей.
В 1978 году обнаружили
первую гипервалентную
молекулу IJ3O, в которой у
атома кислорода девять
валентных электронов. Вслед
за этим теоретики
предсказали существование множества
4

других гиперлитиевых
молекул: CIJ5, CLi6, Li4N, Li4Ot
Li50, Li2F, Li3F, Li4F. И
вскоре некоторые из них
действительно обнаружили
живьем: 1Л40, L15O и CLifr Литий
оказался удачным партнером
для образования
гипервалентных связей.
Совсем недавно в
равновесном паре над твердым L13P
обнаружили еще одну
необычную молекулу Li4P.
Ее зафиксировали масс-
спектрометрически в
вакуумной камере при давлении
~4х10~5 Па и температурах
900—1400 К.
Примечательно, что связи в
гипервалентной молекуле оказались
весьма прочными:
энтальпия атомизации Li4P равна
873 +35 кДж/моль, а
энтальпия разрыва дополнительной,
четвертой связи Li-P равна
186 + 24 кДж/моль.
Самый маленький
фуллерен
V.Parasuk, J.Almlof, «Chent
Phys. Lett*, 1991, v. 184,
№ 1-3, p. 187
Открытие фуллеренов —
устойчивых полициклических
кластеров из углеродных
атомов, имеющих структуру
замкнутого каркаса,
взбудоражило научную
общественность. Устойчивы и хорошо
изучены молекулы Сед и
Суо- Похоже, семейство
фуллеренов не ограничивается
двумя представителями.
Произвольный фуллерен
должен содержать 12 'пяти-
членных и некоторое число
шестичленных колец. Так,
уже упоминавшиеся фулле-
рены Сед и С70 состоят из 12
пятичленных и 20 и 25
шестичленных колец.
Наименьший, формально возможный
фуллерен содержит только
пятичленные кольца и ему
должна соответствовать
формула С2о- До сих пор
подобную частицу не удавалось
зафиксировать
экспериментально. И снова теоретики
пытаются обойти
экспериментаторов, ведь
жизнеспособность Сед задолго до его
открытия теоретически
предсказали исследователи из
ИНЭОСа (Д.А.Бочвар и
Е.Г.Гальперн). В работе, о
которой идет речь, шведские
квантовые химики
теоретически проанализировали
возможность существования
устойчивого фуллерена С2о-
Полностью симметричная
молекулы С2о имеет
структуру додекаэдра. Расчет такой
высокосимметричной
структуры показал, что ее
основное электронное состояние
пространственно вырождено.
Согласно теореме Яна — Тел-
лера вырожденное состояние
геометрически неустойчиво и
деформация молекулы
должна приводить к понижению
симметрии. Не углубляясь в
тонкости этой сложнейшей
работы, отметим основные
параметры молекулы,
найденные в результате расчетов: в
основном состоянии
полициклическая каркасная
структура молекулы С2о имеет
симметрию D5h и
электронный терм 3A2g, то есть
основное электронное состояние
должно быть триплетным.
Может ли жить такая
молекула? Оказалось, что линейные
структуры ацетиленового или
кумуленового типа имеют
значительно более высокую
энергию, и «фуллереновая»
структура молекулы С20
должна быть вполне устойчивой.
Точность выполненного
расчета не позволяет считать
полученный результат
окончательным. Но размеры
исследуемой молекулы
настолько велики, а более точные
расчеты настолько сложны и
дороги, что вполне можно
полагать — следующий ход в
этой проблеме за
экспериментаторами.
Приглашение
к сотрудничеству
Американский
кардиологический центр заинтересован в
современных разработках «
Области медицинской
техники:
* Polymer roateriial, which can
be extruded in thin wall
tubing, or being blow molded
in balloons. Example;
Polyolefin, PBTi or PET,
* Any medical utvltb for
diagno&is, snfjjery* pt
cardiovascular treatment.
Есть работа!
Американские научные
центры заказывают синтез
следующих реактивов:
* Foraononetin, 1 kg.
* Cydoheptatiecarboxylic
acid, purity 98%, 1,5 kg.
* l-Cyclohexenylacetic add,
purity 98%, 10 kg. ,
* lodoacetic Acid, Lithium
Salt, puitr^ M%r no free*
iodine, no lithium iodide.
30-40 k*
* Lithium Hydroxide* purity
В дальнейшем заказчик
готов увеличить объемы
закупок.
Звоните только
с конкретными
предложениями
в будние дни
^ с 17.00'Ш 19,00
по телефонам:
134-67-86, 187-70-58,
или пишите в редакцию.

Знакомьтесь!
Украинский
Гомеопатический
Журнал
Ukrainian Homoeopathic
Journal
Ежеквартальное издание
Гомеопатического Центра Ук~
раины на русском языке
(объем 64—80 страниц,
бумага мелованная),
В журнале публикуются:
* лучшие отечественные и
зарубежные статьи по
гомеопатии;
| • материалы rayчных
исследований;
■■ * гомеопатическая
фармация;
* сообщения о
конференциях,, конгрессах, съездах;
* исторические обзоры о
гомеопатии;
* информация для
начинающих.
Первый номер журнала
уже вышел из печати*
Для получения второго
номера перечислите 70 рублей
(его стоимость плюс расходы
на пересылку) на счет
Центра гомеопатии Министерства
здравоохранения Украины
B54108 Киев-108, р/с №
361205 р Шевченковском
отделении УСБ г.Киева, МФО
322089 с пометкой
«Украинский Гомеопатический
Журнал»)
Кстати, руководитель
Центра Татьяна
Демьяновна Попова хорошо известна
нашим читателям как
автор публикаций о
гомеопатии в * Химии и жизни*
Молекулярные
провода
S.Kugimura, T.Lazrak,
M.Blanchard-Desce,
J.-M.Lehn, *J. Chem Soc
Chem Commun.*, 1991,
№ 17fp.ll79
Основная идея молекулярной
электроники — создание
электронных схем из
молекулярных элементов. Соединять же
их в общую схему должны
молекулярные провода —
молекулы, способные переносить
электроны от одного элемента
схемы к другому. Роль
«проволоки» в таких проводах
могут играть достаточно длинные
полиены — они обладают
хорошей электронной
проводимостью. А вот из чего сделать
клеммы, которые
обеспечивали бы удобное соединение
элементов схемы между собой?
Авторы предложили
использовать в качестве клемм
терминальные электроактивные
группы: они могут обмениваться
электронами с соседней
молекулой или фрагментами сложной
молекулярной схемы.
Подобной структурой
обладают соединения каровиапогены.
Авторы обнаружили, что цвиттер-
ионный каровиологен, в котором
R - (СН^ЗОз", позволяет
реализовать их идею.
Молекула обладает
достаточной длиной, чтобы
проникать сквозь типичный молекулярно I
сршвэсванный слой —
мембрану. Оказалось, что
молекулы каровиологена,
внедренные в дигексафос-
фатные везикулы (колло-
идные частицы, представляющие
собой пузырьки с мембранной
оболочкой), имеют
трансмембранную ориентацию, то есть
пронзают мембрану. В
реакции электронного
переноса использовали
подходящую пару окислителя
K3[Fe(CNN] и восстано-
новителя Na2S204- По
отдельности они способны восста-
навливать цвиттер-иснный
каровиологен и реокислять его
восстановленную форму.
Цвиттер-ионный
каровиологен внедрили в мембраны
везикул, образованных из
смеси (9:1) димиристоилфос-
фатидхолина и яичного леци-
тина, причем толщина
мембран (примерно 30 X)
соответствует длине молекуляр-
ного провода. Мембраны
везикул содержали 0,1%
каровиологена, при этом на
одну везикулу приходилось в
среднем примерно 150000
фосфолипидных молекул и
150 молекул каровиологена.
При этой концентрации
каровиологен находится в
мономерной форме. В везикулы
вводили окислитель, а во
внешнюю фазу —
восстановитель. Когда мембраны содержат
молекулярные провода,
скорость восстановления
K3[Fe(CNNl возрастает в
4—8 раз, причем, чем выше
концентрация
каровиологена в мембране, тем
ус^хЪ выше скорость реак-
€ \ ции. В одну минуту
У—у одна молекула карови-
ологена переносит
примерно 50 электро-
нов. Этот эффект нельзя
отнести на счет диффузии.
Маленький катион бутилвио-
логена, который
переносит электрон только тогда,
когда диффундирует сквозь
мембрану, ускоряет реакцию
восстановления внутри
везикул гораздо менее
эффективно, чем каровиологен. Это
подтвердило, что каровиологен
на самом деле действует
как трансмембранная
молекулярная проволока.
6

Кремниевый нейрон
M.Mahowald, RDouglas,
«Nature*, 1991, v.354,
№ 6354, p.515.
Есть задачи, например,
распознавание сложных
зрительных образов, с которыми
даже суперкомпьютеры
справляются с трудом. А для
нас тут нет сложности.
Словом, ЭВМ пока не может
тягаться с человеком.
Но только пока. Ведь если
взять большой массив
совместно работающих
процессоров, то можно строить как бы
аналоги нейронных сетей.
Такие системы, называемые
«нейрокомпьютерами», во
многом схожи с мозгом: во-
первых, повреждение
отдельных элементов не
останавливает работу всего
^комплекса; во-вторых,
информация в них хранится и
обрабатывается не в одном
месте и последовательно, а
распределение и
параллельно; в-третьих, они не столько
программируются, сколько
обучаются на примерах,
самонастраиваются на решение
той или иной задачи.
Конечно,
нейрокомпьютеры не заменят цифровые
ЭВМ, а только дополнят их в
части интуитивного
мышления в машинах пятого
поколения. Правда, многие
специалисты, в том числе
увлекшийся нейрофизиологией
Френсис Крик, оценивают
возможности
нейрокомпьютеров по имитации мозга
весьма скептически: слишком
уж упрощенные
представления о реальном нейроне
закладывают в основу работы
этих устройств.
Но вот ученые из
Калифорнийского технологиче-
< ского института и
Оксфордского университета,
используя технологию
интегральных схем, смоделировали
на кремниевом кристалле
поведение настоящего нейрона.
Динамика процессов,
происходящих в схеме из
транзисторов, аналогична тем, что
наблюдаются на мембране
нервной клетки, а также в
синапсах. Например,
воспроизводится эффект
привыкания — при многократном
воздействии порог
возбуждения повышается.
На одной плате размером с
ноготь можно уместить сотни
таких полупроводниковых
«нейронов», которые
действуют в миллион раз быстрее на-
стоящих. Возможно, эти
«нейрочипы» станут элемент- \
ной базой компьютеров
шестого поколения. Так, в
Японии объявлено о
национальной программе создания
искусственного нейроинтел-
лекта, который, как считают,
позволит японскому
обществу перейти в некое идилли-
ческое, «розовое» (по-
английски pink) состояние —
PINK Society.
Аббревиатура PINK подразумевает:
Psychological — Intelligent —
Neural — Knowledge.
Иначе говоря, в проекте
должны быть учтены
достижения и нейробиологии, и
логики, и психологии, и
лингвистики...
А там уже проступают
контуры машин седьмого
поколения, где информация будет
обрабатываться на
молекулярном уровне. Так что
время, когда химики вплотную
займутся моделированием
мышления, не за горами.
На Биохимическом
съезде
Санкт-Петербург, январь,
1992 г.
После удаления белковой
части рибосомы, она сохраняет
способность синтезировать
белок. Эти
экспериментальные результаты
переворачивают устоявшееся
представление о том, что за
катализ синтеза белка
ответственны только белки.
Глобальность вывода требует
тщательного анализа работы
и экспериментальной
проверки в других лабораториях.
(А.А.Богданов, МГУ)
***
Из метастазированных
раковых опухолей выделен белок,
которого нет в здоровых
тканях и даже в неспособных к
метастазам опухолях. Белок
назвали метастазином, он
состоит из 101 аминокислоты и
связывает ионы кальция. Ген
этого белка есть и в
нормальных тканях, но он
метилирован. Деметилирование гена
приводит к появлению мета-
стазина. (Г.П.Георгиев,
Институт биологии гена, РАН)
***
Найден пептид
агрессивности, делающий драчливыми
людей и животных. Антитела
против этого пептида
укрощают животных, снижая
агрессивность поведения в
пять-шесть раз.(И.П.Аш-
марин, МГУ)
От редакции. Дискуссия —
важнейшая часть научного
творчества. Если вы
хотите, чтобы о самых
интересных результатах ваших
исследований узнали как можно
больше специалистов и
коллег, присылайте в раздел
«Новости науки» краткую и
исчерпывающую информацию.
Будем признательны тем
устроителям конференций,
симпозиумов и сьздов, кто не
сочтет за труд отправить в
редакцию план мероприятия
и тезисы докладов. Давайте
работать вместе!
i.bb^^;wjw^jj^AbMMbwwjAV.WMWw^A;^WA%',WAra
■д^ц»^^ицу^,^ь!^^^д;д.щад^а:^цц^г^
Фо&КЮСС fUZtyKU
ШдготовШи
А-Багатурьлнц,
Л+Верхавский* Л.Захарченкд

Вежливый голос пригласил меня в Академию
общественных наук («Бывшую при ЦК
КПСС»,— уточнил он; а я-то полагал, что ее
давно уж нет) на лекцию Роджера Окленда,
одного из руководителей американского
Института креационных исследований. «В
четверг, 12 декабря, в 10 утра. Пожалуйста,
приходите— нам очень важно, чтобы
присутствовали специалисты по биологической
эволюции». Я записал, поблагодарил, положил
трубку и сразу вспомнил — как раз по
четвергам с утра я же читаю лекцию в МГУ.
Торговцы воздухом
Ю. В. ЧАЙКОВСКИЙ
8

Обидно, обманул человека. А в остальном не
беда — ведь спорить эволюционисту с
креационистом не о чем: какое бы свидетельство
эволюции я ни привел, креационист
убежденно скажет: «Так Господь сотворил», «Все
произошло по Его воле».
Честно говоря, нас сейчас куда больше
волнует не откуда все произошло, а куда все
подевалось,— но и об этом с американцами
говорить нет смысла. На их взгляд, все у
нас дешево и изобильно — ив ресторанах,
и на рынке. А все наши беды от того, что не
хотели мы слушаться мудрого Горбачева и
жить, как живут они.
Я вернулся к подготовке лекции. Тема:
наука Возрождения. Надо рассказать, что
Возрождение — удивительная эпоха,
которую мы знаем как время дивных
художников, азартных мореплавателей и смелых
мыслителей, но совсем не знаем о
чудовищном тогдашнем развале экономики и падении
моральных норм. Как и сейчас, тогда
открыто стали торговать всем. Даже отпущение
грехов (индульгенция), допускавшееся
прежде только за добрые дела, стало
продаваться, ибо не стало дела добрее, чем внести
деньги в церковную кассу. Нашелся и
богослов, обосновавший это теоретически,—
Иоганн Тетцель. Он отбывал пожизненное
заключение (по другим данным — ждал
казни) за разврат, но был помилован
церковным начальством, а римский папа даже
назначил его в 1502 г. апостолическим
комиссаром в Германию. Тут-то и придумал
Тетцель главное, чем обессмертил свое имя,—
стал продавать отпущение грехов не только
совершенных, но и замышленных. Именно
его бичевал в своих знаменитых тезисах
Мартин Лютер в 1517 г.
Лекция, в сущности, давно была готова.
Наука Возрождения невообразимо
переплелась с суевериями, средневекового банкира
с его точными расчетами сменил астролог,
предсказывавший движение цен; науку
XVII века — Галилея и Кеплера — лучше
всего рассматривать как возврат от
памфлетов Возрождения к трактатам средневековья,
но уже с интересом к познанию природы.
Однако среду я провел, обложившись
руководствами и словарями,— хотелось многое
уточнить. Ведь когда я читал это прежде
аспирантам, мне еще в голову не
приходило, что Возрождение, как и социализм,—
отдельная историческая формация. Как
поведал нам недавно социолог Андрей Шуша-
рин («Развитие», 1991, № 17—18),
формации бывают разные — долгие и краткие, с
преобладанием экономики и с преобладанием
идеологии. л
История с индульгенциями что-то очень
напоминает. Что именно? Ах да, конечно:
новейших теоретиков «административного
торга». Самый известный из них —
экономист Виталий Найшуль — описывает
торговлю «всем, что имеет цену в иерархическом
обществе: положением в обществе, властью
и подчинением, законами и правами их
нарушать, квалификационными дипломами».
Так оно, конечно же, было и есть, но
замечательна нравственная позиция Найшуля:
«Такие обмены не являлись и не являются
коррупцией (в смысле преступления), а
сложной системой всеобъемлющего
бюрократического рынка, где все покупается и
продается». При этом автор видит спасение
страны в расширении этой практики, в снятии
всех преград в «торговле правами», ибо
лучших хозяев, чем нынешние чиновники и
уголовники, все равно у нас нет
(«Независимая газета», 1991, № 116, с. 5).
Он говорит мало нового. Недавно Рональд
Коуз, предложивший в Америке торговать
правами на загрязнение среды (и на
многое другое), получил Нобелевскую премию
по экономике. Там, в условиях сильного
государства, где беспрекословно исполняются
все законы, такая практика часто позволяет
«минимизировать величину совокупного
ущерба» («Независимая газета», № 143,
с. 4). Конечно, и там это — не панацея.
Знаменитый Воннегут на вопрос о бедах
Америки сказал недавно: «Главное — то, что мы
убиваем планету». А у нас, когда власть
ослабла катастрофически, как в княжествах
Возрождения, торговля правами приведет к
тому же, что и тогда,— к религиозным
войнам. Впрочем, само явление Найшуль описал
верно, за что ему и спасибо.
Назавтра, проехав через всю Москву и
расправив помятые внутренности, я бодро
шагал ко 2-му гуманитарному корпусу МГУ.
Не забыть бы сказать, что в тот год, когда
Лютер сказал знаменитое: «На том я стою и
не могу иначе», Парацельс начал свои
лекции о химической природе живых процессов,
Коперник рассказывал друзьям, что Земля
движется вокруг Солнца, Микеланджело
творил гробницу Медичи, а самой популярной
книгой были напечатанные в разных
странах «Письма» Америго Веспуччи, впервые
рассказавшие о Южной Америке. Россия
же отставала лет на триста — здесь в то
время появились первые рукописные переводы
латинских и арабских книг. С этими
мыслями я вошел в аудиторию.
Она была пуста. Вот те раз. Опаздывают?
Нет, мои слушатели — бывшие
преподаватели марксизма, срочно переобучаемые в
культурологов,— всегда приходили точно. Тогда
что же? А то, что и должно было
случиться: я им не нужен. На первой лекции их
было 12 (полгруппы), затем резко убави-
9

лось, в прошлый раз было двое. Завкафедрой
успокаивал меня — дескать,
стабилизируется. Вот и стабилизировалось.
Привыкший к полным залам, к тому, что
обязательно складывается устойчивое ядро
заинтересованных слушателей, я всегда был
сторонником свободы посещения лекций.
(К тебе не ходят? Значит, ты плохой лектор.
Подучись или найди себе другое дело.) Вот
и погуляй теперь сам в шкуре никому не
нужного! Подучись — перед пустыми
стульями.
Ну, конечно, я сам виноват: рассказывал
им, как студентам и аспирантам,
проблематику; старался показать, что история — это
интересно, что без нее не понять
современности. А им не это, видать, надо. Им
нужно бы назвать пособия, надиктовать конспект,
который можно будет воспроизвести перед
студентами. Но почему же тогда они не
спрашивали у меня литературу? Почему
сидели, почти не записывая? Нужно ли им вообще
от меня хоть что-то?
Стоят, вероятно, сейчас в очередях за
котлетами или сами, как и я, где-то
подрабатывают. Пройдет время, получат свои дипломы
о переквалификации и будут преподавать
тот же марксизм под названием
«культурология». Найшуль прав: идет торговля
дипломами, ее надо вести открыто и
упорядочение,— отбросив меня (преподавателя) как
излишнего нахлебника,— так властям будет
дешевле, а результат тот же. Или ввести
обязательное посещение и экзамены? Наивно.
Неужели человек, много лет обучавший
непререкаемой доктрине, может проникнуться
чем-то иным? Даже самые из них
способные, сменившие пластинку еще пять лет
назад (Лариса Пияшева, Гавриил Попов, Отто
Лацис), ничего не сумели нам преподать,
кроме нового большевизма, марксизма
наоборот. Нет, если уж тратиться, то на обучение
молодых преподавателей.
Надо минут 15 подождать, вдруг кто
придет. Я достал свежие «Московские новости».
Полгазеты — восемь страниц рекламы —
выбросил в урну, не глядя. Ни я, ни близкие
ничего, кроме самых дешевых продуктов, не
покупаем. Реклама — только для
бизнесменов. А им-то она зачем миллионными
тиражами? Как зачем? Затем же, зачем прежде
на улицах (да и в газетах) красовались
изречения вроде «Слава КПСС!». Для
самоутверждения. За наш счет. Опять неэтичный
Найшуль прав: дешевле (и для лесов
российских сохраннее) было бы прямо продать
бизнесменам то, чего они кос енно
добиваются, наполняя масс-медиа рекламой. А надо
им, чтобы население считало чх спасителями,
как в сталинские годы — чекистов. Чтоб их
воспевали и театр, и школа.
Тема урока: «Константин Боровой как
зеркало русской революции». Может быть,
тогда биржа не будет заставлять газету печатать
несколько букв на демонстративно пустой
странице? Может быть, тогда удастся
запретить рекламу крупней четырех
квадратных дециметров, запретить газетам отводить
более трех процентов площади под рекламу?
Ни газеты, ни бизнесмены ничего не
потеряют (просто будут реже печатать то же самое
помельче за те же деньги), зато газету
можно будет читать без отвращения. А
сколько хороших книг можно будет издать!
И сколько лесов сберечь!
Похоже, этика безнравственности
действительно побеждает. Только что «по
инициативе Президента России» принят в первом
чтении закон, отменяющий ответственность
за то, что до сих пор именовалось
вредительством (должностные преступления, вредящие
производству). Ведь «в условиях рыночной
экономики сажать за «самовредительство»,
мягко говоря, нелепо» (Всех на волю! —
«Россия», 1991, № 47, с. 2). Когда-то нас
пугали в школе, что подлые капиталисты
иногда (очень редко) доходят до того, что
жгут продукты, чтоб поддержать высокие
цены на них. Но там это от
перепроизводства, у нас же голод, а уничтожаемые
продукты то и дело показывают с экранов, и
это — тоже реклама новой экономики.
В раннем Возрождении был такой римский
папа, который пил публично за здоровье
сатаны.
Ба, да и среди текста «Московских
новостей» — тоже реклама. А читать почти
нечего. Зачем я эту дребедень покупаю? По
привычке? Как лучшую (два-три года назад)
нашу газету. Пора прекратить.
Биржи рекламируют услуги брокеров.
То есть брокеры не могут сами найти, чем
торговать. Однако цены на брокерские места
растут. В стране сейчас 600 бирж — впятеро
больше, чем во всем остальном мире. Сами
биржевики объясняют это тем, что биржи
должны заменить собою распадающуюся
систему Госснаба. Однако почти все пока
распространяется в рамках госзаказа, и,
главное, чем больше бирж, тем меньше товаров.
Так что недоброжелатели объясняют
биржевой бум совсем иначе: брокеры в основном
торгуют друг с другом, легализуя (за счет
роста цены одного и того же лота) все новые
и новые суммы из всевозможных черных
касс. Торгуют воздухом.
Зло берет, конечно. Но и я ведь, с точки
зрения сбежавших моих слушателей,
наверно, торгую воздухом: обращаю в заработок
свое от них отличие. Я занимался историей
еще тогда, когда за нее не то что не платили,
а когда надо было это скрывать. Только
10

вряд ли преподаватели марксизма ставят
меня за это выше себя — ведь разбежались
же!
Пора уходить. Куда? Ясно куда —
креациониста слушать. Может быть, хоть там
кому-нибудь полезным буду.
В прошлом году я был уже в этом здании
и тоже слушал креациониста, профессора
Гиша из того же института. Помню, что
Академия неприятно поразила меня грубо
показной купеческой роскошью — средь
белого мрамора свисала на три этажа
хрустальная люстра, зал заседаний драпирован был
золотистой тканью, обрамленной светлым
резным деревом.
Среди всего этого убогого великолепия
доктор Гиш битый час объяснял нам, что в
учебниках дарвинизма много ошибок и,
следовательно, эволюции не было, а мир
сотворен Богом в том виде, как мы его
наблюдаем сейчас.
Тогда я не удержался и сказал в
дискуссии, что для опровержения идеи эволюции
надо не искать ошибки в скверных
учебниках, а изучать научные труды, в том
числе Вавилова, Вентребера, Заварзина, Люби-
щева, Мейена, Пригожина, Янча. Если вы
найдете серьезные противоречия у них,
тогда и поспорим. Сергей Мейен, например,
прямо показал на ископаемом материале,
как эволюционировали растения, как (грубо
говоря) из водоросли за миллион веков
произошла сосна.
Что ответил тогда Гиш? То единственное,
что мог: услыхав единственную в моем
перечне знакомую фамилию (Пригожий), сказал,
что теорема Пригожина о скорости роста
энтропии не объясняет эволюцию. (Это
действительно так и есть, но за
последующие 35 лет талантливая группа, известная
как «школа Пригожина», сказала много
другого, и это сильно изменило эволюционные
взгляды ученых.)
И вот снова тот же зал, только теперь он
залит ярким светом — для нужд
телевидения, кажется американского. Огромная
кубатура искрится тысячами хрустальных
подвесок. А доктор Окленд торгует воздухом.
На экране, сменяя одна другую, пестреют
яркие обложки американских журналов. Вот
далай-лама Тендзин Гьяцо получает
Нобелевскую премию мира, вот женщина в
обнимку с огромным кристаллом кварца, вот
схематический контур головы, испускающей лучи,
вот реклама заклинателя духов умерших.
И все это убогое великолепие
сопровождается мерным голосом профессора, убежденно
поучающего нас, что мир не
эволюционировал по Дарвину, а создан Богом и не
изменился с тех пор.
Сперва я не видел связи, только под конец
понял: мир погряз в заблуждении —
поклоняется восточным лжеучениям, ищет
исцеления в кристаллах и биополях,
балуется спиритизмом, тогда как истинное
учение Евангелия забыто. А оно гласит: мир
сотворен в шесть дней; и это надо понимать
буквально. Ничто из данных науки этому не
противоречит, следовательно, эволюции не
было.
При чем же тут Дарвин? При том,
оказывается, что и дарвинизм, и восточные
учения разрешается преподавать в школах
США (как, добавлю, и Священное писание),
а креационизм — нет. Мистические учения
Востока и гуманистические учения Запада
(дарвинизм и марксизм) ведут мир к гибели
(см. яркие обложки), спасет же его только
возврат к Евангелию.
— Моя главная мысль,— резюмировал
лектор,— что теория Дарвина утверждает
возникновение жизни из неживого,
возникновение сложного из простого, тогда как
мир не эволюционировал, а создан...
Закончил он патетически:
— Пусть тот, кто верит в эволюцию,
ответит мне всего лишь на один вопрос: как
возникла первая частица живого, первая
размножающаяся частица, как возникли
мужчина и женщина?
О Боже! — подумал я.— Это надо же за
минуту так много напутать. Неужели он
ничего не читал? Дарвин прямо заявлял, что его
теория бессильна объяснить возникновение
жизни (которое и сегодня трактуется отнюдь
не дарвинизмом, а другими теориями), да и об
усложнении старался не говорить. Он говорил
только о происхождении вида, как и
нынешний дарвинизм. Дарвин не отрицал Бога, он
считал его высшим селекционером. И вопрос
о «первой частице живого» вовсе не
равносилен вопросу о размножении (оно возникло
позже), а мужчина и женщина даже по
Библии возникли позже.
На вопросы Окленд отвечал обычным
образом: ловил в словах переводчика знакомый
термин и, комментируя его, продолжал
проповедь. Философу он ответил: «Я не
философ», биологу: «Я не биолог». Как жаль, что
среди нас не было богослова. Что бы Окленд
ответил ему? Ни одного аргумента выудить
не удалось. Зато повторял то и дело
профессор: «В моих лекциях все это обосновано,
а сейчас нету времени». Симпатичное
круглое лицо, домашняя улыбка. Ему бы —
сельский приход. Какой злой рок сделал его
профессором?
Когда профессор не улавливал знакомого
термина, за него отвечал молодой русский
креационист Дм. Кузнецов. Тоже ни одного
аргумента, те же ссылки («На лекциях в
Калифорнии я...», «На лекциях в Австра-
11

лии я...»). Боже, как мне надоели
чиновники, кичащиеся своими загранпоездками!
Но и они не ссылаются на свои лекции как
на Откровение. А этим просто нечего сказать.
Торговцы воздухом.
Перерыв. В коридоре укоряют
невозмутимого устроителя. Кто вежливо («Очень
интересно, только вот научный уровень невысок»),
а кто и прямо рубит:
— Мы ждали богослова или ученого, а
нам яркие обложки тычут. Зачем вы его
пригласили?
Зато столовая хороша. Ни давки, ни
грубости персонала, качество отличное, цены —
почти как при Брежневе.
— Знаете, Юра,— объяснял мне приятель,
тоже приглашенный как эволюционист, с
удовольствием уплетая жаркое,— я рад, что
этих коммунистов еще не разогнали. Они
сытые и потому добрые, а новые чиновники
еще не наелись и потому злые.
— Конечно. Но ведь страна не прокормит
две армии чиновников, тем более, если старая
поедает столько же, а новая еще больше.
Кстати, так уже было: в годы военного
коммунизма хозяйство разваливалось, а число
чиновников росло. Эту статистику никто
сейчас не вспоминает.
— А потом они друг друга пересажают.
Не уходите, Юра! Мы должны достойно
ответить этим гастролерам!
— Так они же нас не слышат.
— Ну для гостей, для телевидения.
Но от телевидения остались пустые
штативы. Операторам вполне хватило Окленда и
Кузнецова, хотя обоих дешевле было бы
отснять в Калифорнии. Тоже, видать, не
работать сюда приехали. Небось в столовой
балдеют. Где еще наешься до отвала за 8 центов,
как не в голодной России?
Приятель не на шутку разозлился и
произнес в свой микрофон:
— Я глубоко неудовлетворен. Если у вас
был час, то надо было потратить его на
аргументы, а не на порицание американской
публики.
И постарался объяснить профессору
какие-то азы эволюционной науки. Без
всякого, конечно, успеха. Тут я тоже
разозлился и сказал. Снял наушник синхронного
перевода, нажал кнопку «Call» и, когда зажглась
лампочка «Speech», сказал, сидя в кресле, в
персональный микрофон:
—Уважаемый профессор! Мы все-таки
ученые. Хороши мы или плохи, но вряд ли стоит
принимать нас за дикарей и поучать
цветными картинками на посторонние темы. Мы бы
с удовольствием послушали про религию, но
не надо объяснять нам, что говорил Дарвин.
У него нет того, что вы ему приписали.
И уж совсем нельзя выдавать плохой
учебник дарвинизма за нынешнюю теорию
эволюции. Последняя оригинальная мысль в
дарвинизме высказана полвека назад. Дух поиска
ушел в немецкий, французский и русский
эволюционизм, а вы ссылаетесь только на
англоязычные учебники. Да хотя бы
прочтите по-английски: Эрих Янч.
Самоорганизующаяся Вселенная. Нью-Йорк, 1980. Прошу
простить за резкость, но я уже год назад
говорил здесь, и господин Кузнецов слышал,
что креационистам тоже надо хоть что-то
читать. Не зная эволюционизма, грешно
проповедовать, что эволюции не было. Религия
тут ни при чем. Великие эволюционисты тоже
верили и в Бога, и в творение. Нам сейчас
трудно, мы нуждаемся в помощи западных
коллег, а не в обмане. Благодарю «за
внимание.
Окленд улыбался растерянно, Кузнецов
отвечал то, что ему оставалось: яркие обложки
должны были показать нам засилье
антихристианских идей в массовом западном
сознании. Нет связи картинок с дарвинизмом?
Это неудачно, но ведь мысль и так ясна:
мир гибнет, ибо забыл Евангелие. Спасет его
только возврат ко Христу. Что касается
новейших ученых, то мы их читали и в лекциях
объясняем их заблуждение. Мир сотворен
в шесть дней.
Устроитель молчал в президиуме, зато
поблагодарил нас обоих наедине в раздевалке.
Под пушистыми снежинками мы успокоились
и тут только подумали: а ведь креационисты
в чем-то правы. Старые религии рушатся
(и у нас, и у них), в идейный вакуум лезет
доморощенная мистика. Так бывало не раз
(им бы почитать историю религий) — ив
первый век христианства, и в Возрождение,
когда рождался протестантизм, и сто лет
назад, когда марксизм становился религией.
Креационисты зовут назад, к буквальному
пониманию книги Бытия. Так не бывает,
история не терпит прямых возвратов. И к
восточным религиям тоже. Какая же религия
сейчас рождается? Вера в рынок, в потреби*
тельство? Вряд ли. Она и на Западе-то
доживает век. Новое христианство? Но оно,
с его грубой антиэкологической установкой
(человек — господин природы, должен
заселить и покорить Землю) ^уже свой век
отжило. Богословы пока еще говорят, что это
было-де неправильное понимание Писания,
но ведь и коммунисты твердят, что Маркса и
Ленина неверно поняли. Нет, пора признать,
что человек — часть природы и должен уметь
вписаться в нее. Тогда — росток? Те религии,
где человек как бы растворен в природе?
Но они формировались и процветали, когда
население Земли было в десятки раз меньше.
Да и тогда до старости мало кто доживал.
Совсем без науки, без техники не обойтись.
12

Одно ясно: грядут новая историческая
формация и новая религия. Мир бывшего
социализма первым столкнулся с ними и в испуге
попятился назад, к капитализму. Но назад
хода нет — недаром до сих пор перестройка
удалась только в Китае и Вьетнаме, где
капитализм под запретом. А как же
перестройка в Испании или Сингапуре? Да очень
просто: там капитализм не исчезал, его там
улучшили, но не создавали заново.
Напрасно титаны Возрождения
возрождали античность. После двухсот лет жутких бед
выбрались из тупика и (еще через 200 лет)
попали в новую формацию — капитализм. Не
весь мир, но многие. К счастью, в социализм
тоже не весь мир попал (по Шушарину —
70 государств, почти половина). Столь же
напрасно сейчас возрождать капитализм только
потому, что он съедает планету
медленнее, чем социализм. Все равно быстро
съедает. Да и не скрывает, что ждет от нас
вовсе не приобщения к его благам, а сырья
и мест для своих отходов. Коли уж мы
впереди оказались, несчастные, то надо этим
воспользоваться, не назад пятиться, а срезать
угол на пути к новой устойчивости.
Конечно, против моды не попрешь. Пока
правят бал непорядочные и неумелые,
нам остается только в ужасе ждать. Но,
надеюсь, они уйдут скоро, не всех погубив и
не все разграбив. Антимарксизм, как и
антидарвинизм — не теории, а антитеории. Нужна
новая теория эволюции природы и
общества, усвоившая трагический опыт покорения
природы, борьбы за существование и
классовой борьбы. Если христианство готово
отказаться от своей безумной идеи
«плодитесь, размножайтесь!», а начнет (как уже
начал ислам в Индонезии) активно
планировать семьи, то и ему в новой формации
найдется место. И политэкономии может
найтись место, если откажется она от безумной
мысли считать схему «товар — деньги»
основой бытия. И древним восточным религиям
тоже — если приспособятся к миру, где
шесть миллиардов людей. Но не больше!
Больше планета явно не выдержит, на то есть
расчеты.
Как бы ни выглядел грядущий мир,
ясно, что в нем не будет места
расточительству. Не будет не только реклам во всю
полосу газеты, но и никакой торговли
воздухом. Потребуется новая этика взамен
нынешней, когда торгуют всем и вся. Словом,
нужна религия ответственности за природу и
культуру, религия, которая укажет экономике
приемлемое место: не господствовать, а
обслуживать. Об этой экономике — разговор
отдельный (см., например, «Химию и жизнь»,
1991, № 10, с. 2.), и говорить можно
будет тогда, когда общество переболеет
рыночным фундаментализмом.
По Шушарину, два фундаментализма, то
есть два агрессивных движения назад, грозят
погубить нас сегодня: справа
фундаментализм религиозный, слева — рыночный. Когда
доктор Пияшева в очередной раз пересказала
простенькую догму из учебника времен
юности Дарвина и Маркса, один журналист
аттестовал ее восторженно: «Экономист
милостью Божьей!». В чем-то и он был прав —
речь шла о сотворении в шесть дней, по
образу и подобию.
Ну а пока? Как пережить новых
большевиков-креационистов?
Пока, слава Богу, метро ходит. Оно
выплюнуло меня на другом конце Москвы в
слякотные сумерки. Горстка тощих старух в
оранжевых грязных жилетах ворочает бетонные
бордюрные блоки, горстка цветущих парней в
модных куртках скучает, сторожа
разложенные на гранитном барьере эротические и
мистические газеты. В киоске — сигареты по
два моих дневных заработка за пачку.
Молодой человек культурного вида платит за
целый блок и культурно рассказывает своей
девушке:
— Шефа после банкета «скорая» увезла.
Печень. Перебрал.
— У вас же на той неделе банкет был...
— Да нет! То годовщина биржи была, а
вчера — годовщина первых торгов биржи. Ну
и пир! Такого я даже в кино не видел.
Но я ухожу: полторы штуки в месяц — не
деньги.
«Это же три моих зарплаты»,— подумал я
грустно.
У булочной мерзнет толпа в ожидании
хлеба. Половина старики, остальные стоят,
как и я, в рабочее время. Что поделать —
позже может не хватить.
Так как же пока жить, меж жерновами
двух фундаментализмов? Летом можно
вырваться, свою грядку копать, а сейчас, зимой?
Каждый должен делать то, на что способен
всерьез. Кто как, а я попробую учить
истории. Учить всех, кто согласен учиться.
Даже вчерашних марксистов.
13

-Л -
Рисунок Л. КУКУШКИНА

Разные мнен „.
Разговоры
с финансистами
о науке
Сапоги почистить — один миллион.
Состояние!
Раньше б дом купил, и даже неплохой.
Привыкли к миллионам —
До луны расстояние
Советскому жителю кажется чепухой.
В. Маяковский
За последние два-три года рыночные
отношения, едва войдя в пределы научных
учреждений, полностью перевернули их годами
устанавливавшийся рутинный быт. С одной
стороны, некоторая часть наиболее
подвижных и способных коллективов успела выйти
на мировой уровень, а с другой —
подавляющее множество оказалось на грани
развала и вот-вот превратится в клиентов биржи
труда. Судорожные всхлипывания бездарных
руководителей, приведших свои лаборатории
к катастрофе, перемежаемые просьбами о
возвращении ненавистного ранее госзаказа,
заполняют страницы печатных изданий
самого разного толка. Увы, при пустых хлебных
прилавках о науке как-то забываешь. И
обвинить правительство вроде бы не в чем. Но
ведь сегодня, по крайней мере, не меньшими
средствами располагает «новый класс»
отечественных миллионеров, плодящихся, как
грибы после дождя. Не пора ли им взять
дело спасения совсем неплохой в принципе
отечественной фундаментальной науки в свои
цепкие руки? Редакция попросила нашего
корреспондента С. Комарова побеседовать с
некоторыми из них на эту тему.
Волею случая оказалось, что все
опрошенные в разное время заканчивали
Московский институт стали и сплавов, то есть
получили научно-техническое образование.
Успели поработать в НИИ, у некоторых —
кандидатские диссертации. Стало быть, о
проблемах науки о материалах и технологии их
производства они могут судить не
понаслышке. А еще их роднит то, что в
принадлежащие им предприятия не вложено ни рубля
партийных или комсомольских денег. Опрос
наш анонимен, поскольку кодекс чести
бизнесмена не позволяет делать заявления для
прессы без особой нужды.
Эксперт А. (начальник отдела в частном
предприятии). Наша фирма
зарегистрирована год назад. Мы уже стали «большими»
и лишились налоговых льгот, зато у нас
есть два брокерских места. Основное
занятие — первичное накопление капитала на
различных посреднических и торговых
операциях. Не обращаясь за кредитом, мы
можем вложить во что-то около 100 тыс.
рублей. Ведь деньги обесцениваются очень
быстро, единственное спасение — еще быстрее
превращать их в товар, который вскоре
станет дефицитным, например в невосполнимые
ресурсы. Вкладывать в производство или в
науку слишком хлопотно, к тому же
посредничество дает несравненно большую
прибыль, чем производство.
Впрочем, мы и сейчас немного
финансируем один научно-исследовательский институт.
А настоящие деньги вложим в Hi-Teck.
Финансировать же научные разработки точно не
будем — за время советской власти создано
очень много технологий, которые можно
покупать за гроши и внедрять. Зачем же
финансировать новые?
Корр. А что может побудить вас вложить деньги
в какой-нибудь проект?
Однозначно, не человек с идеей, а технико-
экономическое обоснование. Сначала я
должен получить информацию о том, где взять
сырье, потом — где достать оборудование, и,
наконец, сколько все это будет стоить.
Неплохо бы знать, кто купит то, во что я должен
вложить деньги. Во всяком случае, без
изучения рынка и перспектив его развития,
возможной динамики цен серьезного
разговора не получится. А самое главное, я
должен твердо знать, когда верну свои деньги и
начну получать прибыль. Банк прошлой
осенью требовал за кредит 20—25 % годовых —
соответственно и прибыль должна быть никак
не меньше.
Что нужно сделать, чтобы финансировать науку
стало выгодно?
На мой взгляд, в переходный период науку
на 70—80 % должно финансировать
государство. Демократы, как обычно, не правы —
сейчас они науку последовательно
разваливают, но потом придется воссоздавать ее
заново. Видимо, с нуля. Понятно, что денег
у страны нет, но обеспечить льготное
налогообложение научных предприятий и
предприятий новой технологии совсем не
сложно.
Эксперт Б. (владелец контрольного пакета
нескольких предприятий). Когда я начал
заниматься предпринимательской
деятельностью? Смотря откуда считать. Жвачкой я
еще в первом классе спекулировал. А если
по-серьезному — то шесть лет назад, после
окончания института.
15

И сколько денег способны вложить в новое
предприятие?
А каких денег?
Своих, разумеется.
Свои деньги в рисковое предприятие никто
не вкладывает. Сейчас их лучше всего
превращать в доллары. А под рисковое
предприятие берут специальный — венчурный —
кредит. Мне, например, могут дать до
пятидесяти миллионов рублей.
Но кредит стоит дорого, его надо быстро
вернуть...
Вовсе необязательно. Венчурный кредит мне
за 10 % застрахует страховая компания.
Если я прогорю — деньги будет платить она.
И не нужно возвращать кредит через
неделю — главное, чтобы дело позволило мне
окупить банковские проценты. Вот, например,
недавно я вложил восемь миллионов в
производство специальных материалов — так
там рентабельность за 800 %.
И конечно, собираетесь поставлять их на
внешний рынок?
Меня вполне устраивает внутренний. Там
рынок и так насыщен. Пытаться его
завоевывать — утопия, поскольку у нас всегда
действовали по принципу «оборудование
первично — технология вторична». Это главный
вред, который ленинизм нанес отечественной
промышленности.
А что вы думаете о финансировании науки?
Я думаю, оплачивать рутинную работу
научных сотрудников бессмысленно. Десятилетия
госфинансирования это хорошо показали.
Кроме того, я совершенно не собираюсь
вкладывать деньги во что-то эфемерное.
То есть?
Степень эфемерности возрастает
примерно так: слиток золота — земля, еда, дом —
готовое производство — технология,
требующая закупки оборудования,— технология,
требующая доработки,— научная идея. Так
вот, в закупку оборудования я могу вложить
десять миллионов — за меньшую сумму
сейчас производство не создашь. В доработку
технологии — не более ста тысяч. На все
остальное не дам ни гроша.
Но вы же вложили деньги в производство?
Это разработка того института, где я работал
раньше. Мне ее порекомендовали надежные
люди, которых я хорошо знаю.
Что, вот так просто пришли и предложили?
Нет, принесли технико-экономическое
обоснование, расчет цен, срока окупаемости
капитала. Сейчас я предполагаю
профинансировать еще один проект из области Hi- i eck.
Бели вы и дальше будете вкладывать деньги в
новое производство, откуда возьмете информацию?
Я хочу купить брокерское место на бирже
наукоемких технологий. Они обещают
качественное информационное обслуживание
своих клиентов.
А есть у вас нерентабельное производство?
Есть. Мы с компаньоном поддерживаем
абсолютно нерентабельное предприятие,
потому что оно нам дорого как память.
Эксперты В. и Г. (директоры брокерских
контор на МТБ и РТСБ).
Сейчас вкладывать деньги в промышленность
невыгодно — идет слишком большая
прибыль на торговых операциях. Когда сто тысяч
должны окупиться не более, чем за неделю,
то вкладывать в сколь-нибудь долгосрочный
проект не будешь.
А какая сейчас скорость оборота?
Летом можно было сделать миллион за три-
четыре месяца. Сейчас, осенью, он
возвращается двумя через месяц. Деньги делаются
буквально из воздуха и обесцениваются,
поэтому их нужно все время держать в
обороте, то есть в товаре.
Предполагается проведение приватизации и
другие реформы. Может быть, это улучшит
положение?
Вряд ли. Это в цивилизованном мире я могу
надежно вложить деньги в акции и спокойно
ждать свои дивиденды. А могу рискнуть и
вложить деньги в рисковое предприятие, к
которым как раз и относятся интересующие
вас молодые, динамично развивающиеся
компании по производству наукоемкой
продукции. Тогда я либо проиграю, либо получу
очень большие деньги. Скажем, ребята в
сарае собрали свой первый компьютер. Кто-то в
них поверил, дал денег — получилась IBM.
Я бы с радостью вложил полученные из
воздуха миллионы в российскую IBM. Но завтра
Борис Николаевич выпустит новый указ об
очередном изменении цен или налогов и
сметет весь рынок. Наше производство
останется без комплектующих, и я пойду по миру.
В столь нестабильной обстановке, когда
правила игры меняются каждый месяц, я не могу
прогнозировать степень риска при вложении
денег в производство. И не буду их
вкладывать — зачем наживать головную боль?
Неужели у нас совсем ничего нет?
Почему, очень много бирж и брокерских
контор. Кстати, сейчас брокерские конторы
заинтересованы в расширении своих сфер
влияния и бесплатно проведут изучение рынка
ваших изделий при наличии перспективы
больших поставок (до четверти миллиона
рублей) и долговременного сотрудничества.
16
Ml

Как, совсем бесплатно?
Волка ноги кормят. Мы же на проценты со
сделок живем...
Эксперт Д. (совладелец завода). По ценам на
конец прошлого года у нашего
предприятия основных фондов на четыре с
половиной миллиарда рублей. Три направления
работы — производство изделий из
полиэтилена, гальваника и изготовление тонкой
металлической ленты. Я отвечаю за третье
направление. Сейчас компаньоны выдали мне
тридцать миллионов рублей для закупки сырья и
оборудования.
Вы занимаетесь производством. А ведь сейчас это
не очень выгодно и довольно рисковано.
Ерунда. Единственное, куда можно
вкладывать деньги,— это в производство. Расширять
объем торговых операций — значит, строить
дом на песке. Конечно, в торговле капитал
оборачивается быстрее. А нам спешить
некуда, мы голодные, наглые и самоуверенные
и стоим на прочном фундаменте.
Например, недавний указ Б. Н. Ельцина о торговой
интервенции сильно ударил по
коммерсантам. Так им и надо.
Вы не боитесь трудностей с сырьем,
комплектующими?
Не боимся. У нас очень надежный
внешний рынок, наша продукция там настолько
нужна, что мы сами выбираем себе
западных партнеров. А благодаря
неконвертируемости рубля и завышенному курсу
доллара, можем покрыть любые издержки,
связанные с изменениями на внутреннем
рынке. Конечно, ненормальная ситуация в
стране на нас сказывается. Например, из-за
гиперинфляции мы запасли сырья не на неделю,
а на год работы. Чтоб потом не бегать...
А что вы думаете о финансировании науки в
этой стране?
Сейчас ее финансировать бессмысленно —
она, как ни странно, недостаточно
обнищала. Ученые ждут, что денежки им дадут за
так, а не за работу. Видимо, когда пройдет
приватизация, у народа быстрее мозги
закрутятся.
А если вкладывать деньги в новые технологии?
Это действительно большие деньги, сейчас
мы ими не располагаем.
Но эксперт Б. говорит, что предприятие можно
основать, на десять миллионов рублей.
Так это малое предприятие, оно не
контролирует рынок. Наши западные партнеры
учат: не нужно дешевле, надо качественнее.
Товар, который лучше обычного на 5 %,
прекрасно пойдет по существующей
рыночной цене. А если он окажется лучше на
15 % — будет стоить уже в полтора раза
дороже. Но вы должны иметь возможность за
год увеличить производство в десять раз.
Только так можно расширить свой рынок и
не потерять над ним контроль. Значит,
вкладывая десять миллионов рублей, нужно
уже иметь соответствующий запас резервных
производственных мощностей, которые при
случае можно быстро ввести в действие.
Что должен сделать ученый, чтобы
заинтересовать предпринимателя?
Принести свои соображения, как говорили в
застой, «в письменном виде». Тогда лучше
видны сильные и слабые стороны проекта
и отсутствует пресс личного обаяния. А
главный вопрос — что этот ученый сделает для
реализации идеи лично? Общаться с людьми,
которые говорят «вот вам замечательная
идея, делайте с ней все, что хотите», мы не
в состоянии.
Но ведь у предпринимателя больше опыта...
И меньше времени. У меня была идея —
я нашел себе спонсора. Когда другим
ученым надоест, как мне надоело, получать
гроши и зависеть от хитрых коммерсантов,
которые пользуются нашими разработками, а
денег за это не платят,— тоже начнут
собственные предприятия создавать. Главное,
чтобы Верховный Совет России при
очередном изменении своей налоговой политики не
стал брать налог на недвижимость с
рыночной стоимости метра производственной
площади. Это будет конец любого производства.
Кроме изготовления ювелирных изделий или
содержания публичных домов для
иностранцев.
От редакции. Как видите, участники нашего
заочного бизнес-семинара не пришли к
консенсусу относительно того, чем нужно
заниматься в наше трудное время, дабы не
вылететь в трубу. Кто из них оказался прав —
покажет время. А читатели «Химии и жизни»
через год прочтут интервью с одним из
экспертов — самым богатым и, следовательно,
предприимчивым и дальновидным.
17

Термоядерная
крепость пала
18
9 ноября 1991 года в Калэмской лаборатории,
расположенной недалеко от Лондона, на объединенном европейском
токамаке «ДЖЕТ» была получена горящая термоядерная
плазма из смеси изотопов водорода — дейтерия и трития.
Горение продолжалось примерно две секунды при
температуре свыше 200 миллионов градусов. В термоядерных
реакциях из ядер дейтерия и трития рождались ядра гелия.
При этом выделилось 2000 киловатт термоядерной
мощности.
«ДЖЕТ» — самый крупный из современных токамаков,
объем плазмы в нем достигает 600 кубических метров.
Его построили в 1983 году, когда в многочисленных
экспериментах на токамаках меньшего размера удалось
выяснить, что время удержания плазмы растет пропорционально
ее объему. Чтобы создать магнитное поле, изолирующее
горячую плазму от стенок токамака, в плазме
возбуждают ток силой 3,5 миллиона ампер. Для получения такого
тока пришлось соорудить трансформатор весом 2,5 тысячи
тонн.
Ток не только удерживает плазму, но одновременно и
нагревает ее, правда, всего лишь до 10 миллионов градусов.
Чтобы нагреть плазму еще больше и достичь температуры
зажигания термоядерной реакции, используют пучки
быстрых нейтральных атомов, разогнанных в специальных
ускорителях до энергии в несколько тысяч электрон-вольт.
Нейтральные атомы свободно проникают сквозь магнитное
поле и отдают плазме свою энергию. Сами атомы при
соударениях с частицами плазмы превращаются в
заряженные частицы — ионы, их захватывает магнитное поле,
а в результате увеличивается плотность плазмы. На «ДЖЕТ»
используют одновременно до 16 пучков нейтральных
атомов, суммарная мощность их доходит до 25 тысяч киловатт.
Основной целью сооружения токамака «ДЖЕТ» было
зажечь термоядерную реакцию, то есть создать условия,
когда выделившаяся термоядерная энергия будет равна
затраченной на нагрев плазмы. На самом деле, для того
чтобы реакция поддерживала сама себя, надо бы, конечно,
иметь определенный запас — на случай неизбежных потерь
энергии при отводе ее от реактора, при ее преобразовании
в электрическую энергию и при использовании ее для
нагрева новых порций плазмы. Но, в принципе, важно
получить хотя бы столько же энергии, сколько было
затрачено. Если обозначить отношение выделившейся в плазме
термоядерной энергии к затраченной через Q, то условие
поджига термоядерной реакции коротко выражается так:
Q должно быть больше 1.
В течение нескольких лет команда «ДЖЕТ» постепенно
подбиралась к этому рубежу, наращивая мощность нагрева
и используя все возможности улучшить удержание плазмы.
Эксперименты шли, однако, с плазмой, состоящей только
из дейтерия. Тритий в этих экспериментах не использовали,
хотя будущему термоядерному реактору предстоит, видимо,
работать на смеси дейтерия и трития.
Все дело в том, что при термоядерных реакциях дейтерия
с тритием возникает много нейтронов. В будущем
термоядерном реакторе эти нейтроны будут использованы для
воспроизводства сгоревшего в термоядерных реакциях
трития. Для этого плазму нужно окружить так называемым
бланкетом — слоем поглотителя, содержащим литий. При
облучении лития нейтронами и будет рождаться тритий.
Но в конструкции «ДЖЕТ» бланкет не предусмотрен.

Поэтому в экспериментах с плазмой из смеси дейтерия и трития нейтроны, родившиеся
в термоядерных реакциях, станут облучать детали установки и стены помещения.
Для защиты людей сконструированы достаточно мощные экраны из стали и бетона.
А вот сама установка может стать очень опасной из-за наведенной радиоактивности.
Поэтому с самого начала предполагалось работать в основном с водородной или дейтериевой
плазмой и только под конец немного поработать с тритием.
В чисто дейтериевой плазме тоже идут термоядерные реакции, но в двести—триста раз
слабее, чем в плазме с тритием. Они особой опасности не представляют и даже полезны,
поскольку по их интенсивности можно судить, насколько близки условия зажигания. В
последних экспериментах с дейтериевой плазмой выделялось уже 0,3 процента от вложенной
энергии. Исходя из этой цифры, физики подсчитали, что в дейтериево-тритиевой плазме
в этих же условиях величина Q могла бы достигнуть 0,8 — это уже очень близко к заветному
рубежу Q=l.
И они решились. Всего на один импульс. Опасаясь в случае успеха слишком сильно
облучить установку, экспериментаторы зарядили тритием только два источника нейтральных
атомов из шестнадцати. Остальные по-прежнему инжектировали в плазму дейтерий. Так
что в составе плазмы было только 15 процентов трития, а не 50, как должно быть в реакторе.
Плотность плазмы тоже удалось довести пока только до одной трети того, что должно быть
в реакторе. Зато температуру подняли до 200 миллионов градусов. И реакция зажглась!
Измерения показали, что в течение почти двух секунд, пока работали инжекторы, в плазме
выделилось свыше двух тысяч киловатт термоядерной мощности. Если учесть уменьшенную
концентрацию трития и малую плотность плазмы, то можно считать эту величину
эквивалентной получению Q—1.
Конечно, речь идет пока о чисто символическом достижении. Настоящая работа с три-
тиевой плазмой начнется на установках следующего поколения. Скорее всего, это будет
международный токамак «ИТЕР». В настоящее время ведется его проектирование. В работе
участвуют страны Европейского сообщества, США, Япония и мы. Предполагается закончить
проектирование «ИТЕР» в 1995-1996 годах. А строительство — к концу века. «ИТЕР»
будет оборудован бланкетом и всем необходимым для реального получения энергии из
термоядерной плазмы. С его помощью собираются достичь величины Q=5. Теперь, после
выдающегося эксперимента на «ДЖЕТ», уверенность в реальности решения этой задачи
заметно возросла.
Среди множества задач, которые предстоит еще решить до сооружения опытного
термоядерного реактора, авторы эксперимента выделяют проблему примесей. В процессе
нагрева плазма все-таки слегка просачивается сквозь удерживающее ее магнитное поле
и попадает на стенки вакуумной камеры. Испарившиеся с твердой поверхности атомы
попадают в плазму и загрязняют ее. Примеси не только охлаждают плазму, но и
нарушают ее равновесие. В результате магнитное поле перестает удерживать плазму.
Вот почему длительность нагрева в опыте с тритием пришлось ограничить двумя
секундами. Естественно, плазма в реакторе должна гореть в тысячи раз дольше и
поступление примесей за это время должно быть минимальным. Над этой задачей и бьется
команда «ДЖЕТ» сейчас, после ставшего уже знаменитым опыта с поджигом
термоядерной реакции в токамаке.
Так что поздравим европейских физиков и порадуемся вместе с ними. Потому что это
и на нашей улице праздник. Ведь токамак был изобретен у нас. В течение почти шестнадцати
лет, начиная с основополагающей работы А. Д. Сахарова и И. Е. Тамма и до сенсационного
доклада Л. А. Арцимовича в 1969 году в Дубне об успешном преодолении радиационного
барьера и получении в токамаке-3 плазмы с температурой свыше десяти миллионов градусов,
этими установками занимались только в наших лабораториях. Под влиянием столь явных
успехов и другие страны стали строить токамаки. Теперь во всех термоядерных центрах
мира токамаки занимают лидирующее положение и считаются наиболее перспективным
направлением в исследованиях по управляемому термоядерному синтезу.
А что же у нас? К сожалению, завершать и использовать открытия мы умеем гораздо
хуже, чем открывать и изобретать. Сооружение токамака-15, сравнимого по своим
возможностям с «ДЖЕТ», затянулось, и эксперименты, в которых предполагают получить плазму
с параметрами, близкими к условиям поджига термоядерной реакции, еще только начинаются.
И все-таки у нас еще есть шанс проявить свои способности в совместной работе на «ИТЕР».
Ведь в решении термоядерной проблемы заинтересовано все человечество, и приблизить
ее можно только сообща.
Кандидат физико-математических наук
Г. С. ВОРОНОВ
19

j известия
Современный синтез — это много веществ. Кроме
реагентов, растворители, поверхностно-активные вещества, да
сверх того всевозможные примеси... Если будут реагировать
все гуртом — ничего путного не получится. Отсюда и
важнейшее требование к хорошему катализатору:
избирательность, по возможности приближающая его к природным
прототипам, например ферментам.
Вещество, которое взяли в работу исследователи из
Токийского технологического института («Journal of Organic
Chemistry» 1991, т. 56, № 18, с. 5456), хоть и выпускается
в полупромышленном масштабе, но вовсе не для катализа.
Комплекс А (формула слева) парамагнитен, так как его
атом металла несет неспаренныи электрон, и применяется
в спектроскопии ядерного магнитного резонанса как
удобный «сдвигающий реагент». Его каталитические
способности, возможно, обнаружили случайно, при записи спектров.
Авторы о сем умалчивают, но как бы то ни было, столь
дотошные японцы своего не упустили, что и принесло
богатые плоды.
Комплекс А способствует широко применяемым в
тонком органическом синтезе реакциям присоединения, в
частности альдегидов к ацеталям кетенов, например:
О (CH3KSiO О
Ничего необычного в этой реакции нет; содействуют
ей любые кислоты Льюиса, скажем, TiCU. Однако те ведут
себя грубовато, им все равно, какой альдегид, какой ацеталь...
Комплекс А — тоже льюисова кислота: электронная
плотность на его центральном атоме изрядно понижена (фтор-
органические лиганды ее сильно оттягивают), однако по
отношению к реагентам он проявляет поразительную
капризность. Например, если в молекулу альдегида
введена нитрогруппа МОг, комплекс работает в сотню раз
медленнее. Так что если брать в реакцию смесь двух
альдегидов, замещенный остается практически не у дел. И
наоборот: если заместитель — метоксигруппа СНзО, в синтез
не вступает незамещенный альдегид. А стереохимические
результаты присоединения (соотношение изомеров) во
всех случаях недвусмысленные: в смеси преобладает один
изомер.
Не менее разборчив европиевый комплекс к
пространственному строению реагентов — замени в одном из них
метильную группу объемистой третбутильной, снова бастует.
Авторы работы, обсуждая свои результаты, говорят о
молекулярном узнавании. Похоже, термин биологов здесь
закономерен и заслужен: обычный, нехитро устроенный
комплекс работает почти на уровне фермента.
А это перспектива вовлечь в промышленный синтез более
доступные реагенты «технического класса» вместо дорогих,
«высшей очистки». Зачем мучиться или переплачивать, если
катализатор сам разберется?
В. ИНОХОДЦЕВ

Элемент №...
Скобки в таблице
Менделеева. Эпилог
Времена меняются необратимо, и вместе с
прошлым уходят в историю конфликты —
политические, научные,
приоритетно-амбициозные — всякие.
Почти двадцать лет назад довелось мне
готовить для родного журнала
аналитический обзор с малой дозой
публицистических изысков, но тенденциозный
безусловно — «Скобки в таблице Менделеева. Что за
ними?» (см. «Химию и жизнь», 1973, № 1).
Речь в нем шла о комплексе сложнейших
исследований в ядерной физике, приведших к
открытию, закрытию и переоткрытию
нескольких новых химических элементов.
Элементов второй сотни, начиная со 102-го.
Символы или номера этих «кирпичиков
мироздания» в отечественных изданиях
менделеевской таблицы до сих пор печатают в
скобках — как не вполне бесспорные.
Открытие нового элемента это для любого
исследователя своего рода пропуск в
историю, да и для страны — честь. Вот почему
в недавние времена вокруг этих элементов
кипели страсти, и погоня за элементами
чем-то напоминала иногда спортивные
состязайся. Самоочевидно, что страсти науке не
помощники, и тем не менее ее, науку, эти
исследования заметно обогатили.
Здесь, наверное, надо сделать отступление
и напомнить читателям каким образом
физики-ядерщики сумели воплотить давнюю
мечту алхимиков о взаимопревращении
элементов и кто есть кто в непростой этой
области.
Чтобы получить новый элемент, нужно
прежде всего синтезировать его атомное
ядро, а это значит, что в известное ядро
необходимо каким-то способом вогнать тяжелую
частицу — нейтрон, протон, ядро гелия или
еще более тяжелый ион. Нейтрон сам по себе
проблемы не решает, хотя в результате бета-
распада он способен превратиться в протон и
тем самым увеличить атомный номер
элемента на единицу. Так, собственно, и были
получены некоторые «ранние» трансураны.
Куда труднее вбить в ядро протон или
положительно заряженный ион. Ядро-то тоже
несет положительный заряд, и мощные
электрические силы отталкивания
противодействуют слиянию одноименно заряженных частиц.
Чтобы преодолеть это взаимонеприятие,
неизбежны огромные энергозатраты, да еще
нужно точно попасть частицей-снарядом в
ядро, размеры которого соотносятся с
размерами атома, как размеры мяча и стадиона.
Вся надежда тут на вероятность, на то, что
хоть отдельные ядра-снаряды найдут
ядерную мишень и поразят ее в самое сердце.
Частицы-снаряды с помощью магнитных
полей собирают в плотные пучки, которые и
разгоняют до высоких энергий в
циклотронах или линейных ускорителях.
Такие установки для проведения ядерных
реакций раньше всего появились в США, где
и были открыты первые трансураны.
Радиационная лаборатория в Беркли
(Калифорния), где вели подобные исследования,
довольно долго была монополистом в этой
области физики. Позже аналогичные
лаборатории создали в Ливерморе и Ок-Ридже.
Лишь в шестидесятые годы на дубнен-
ских циклотронах У-200 и У-300 в
Лаборатории ядерных реакций (ЛЯР) начали работы
по ядерному синтезу физики и химики
стран — участниц Объединенного института
ядерных исследований, причем, чтобы
наверстать отставание, они сразу стали ускорять
ионы элементов тяжелее гелия («тяжелые
ионы»).
Еще позже мощный линейный ускоритель
тяжелых ионов был построен в Германии
(Дармштадт), и немецкие физики во главе с
профессорами Амбрустером и Мюнценбергом
тоже включились в трансурановую гонку.
С этой группой у ЛЯРовцев контакт был с
самого начала, а вот с физиками из Беркли
на протяжении многих лет шло острое
соперничество, начало которому положило
«закрытие» дубненцами элемента № 102,
названного нобелием — в честь Альфреда Нобеля.
Разумеется, у каждой из мощных этих
лабораторий были свои «коньки», свои
излюбленные направления и методы. И это
прекрасно! Хуже, что приоритетные споры,
сопровождавшие почти каждое открытие, породили
некое недоверие к методам и
привязанностям соперника, а поскольку третейского
судьи не было (да и не могло быть до тех
пор, пока установки ядерного синтеза
существовали лишь в Беркли и Дубне), научные
дискуссии часто оказывались бесплодными.
А ведь какие блестящие физики стояли во
главе этих научных коллективов: у нас —
Г. Н. Флеров, у них — Г. Т. Сиборг и
А. Гиорсо...
По опыту многолетнего общения с
Георгием Николаевичем Флеровым могу уверенно
21

утверждать, что он, давно уже, и
однозначно, сознавал бесплодность противостояния
и необходимость сотрудничества с
американскими коллегами. Месяца за три до
печальной его кончины был у него в московской
квартире на «Соколе» — разговор шел о том,
что надо бы подготовить совсем новый
вариант «Скобок в таблице Менделеева» с
учетом выводов комиссии Вилкинсона,
организованной совместно Международным союзом
по чистой и прикладной химии (ИЮПАК)
и аналогичным союзом физиков (ИЮПАП).
Теперь, полтора года спустя, появилась
возможность выполнить это пожелание...
Но память хранит и другое. Семидесятые
годы. Международная конференция в Дубне
по синтезу и исследованию трансуранов.
Приехали гости из Америки, и мне удалось
тогда побеседовать и с Флеровым, и с Гиорсо.
— Регистрация актов спонтанного
деления (любимый конек Флерова — В. С.) не
свидетельствует о возникновении новых
ядер,— твердил Гиорсо.
— Их (американская — В. С.) методика
регистрации дочерних ядер после альфа-
распада на порядок менее чувствительна,
чем наша — по спонтанному делению.
Потому мы предпочитали и предпочитаем свой
метод,— утверждал Флеров.
Публикация тогда так и не состоялась.
Георгий Николаевич Флеров окончательных
выводов комиссии Вилкинсона не дождался.
К нам в редакцию материалы этой комиссии
пришли в конце прошлого года. А незадолго
до этого, 11 декабря еженедельник «Дубна:
наука, содружество, прогресс» опубликовал
статью знаменитого радиохимика И. Звары
«Точка в научном споре», фрагменты которой
здесь уместно привести. Из статьи
профессора Звары:
...Накоплен огромный массив полностью
воспроизводимых согласованных данных
исключительной научной значимости по десяткам новых
изотопов, новым закономерностям, видам
радиоактивности и дг
В этой ситуации Л ЯР начал еще в семидесятых
годах добиваться создания группы независимых
экспертов, которые разобрались бы в
действительном положении вещей. Лишь пять лет тому назад
такая группа была создана ИЮПАПом и
ИЮПАКом в значительной мере благодаря
поддержке тогдашнего президента ИЮПАП, ныне
советника президента Буша по науке, профессора
Алана Бромли.
В комиссию вошли авторитетные, известные в
мнре ученые. Ее председателем был назначен
физик Д. Вилки неон из А нглии, который был
вице-президентом ИЮПАП в 1985—1991 годах.
1969 год. Первый приезд Сиборга в Дубну.
До консенсуса еще далеко. Слева Г. Т. Сиборг,
справа Г. Н. Флеров и Ю. Ц. Оганесян.
Фото Ю. Туманова

(За научные достижения он удостоен у себя на
родине дворянского титула — вроде как у нас в свое
время давали иногда за работу в науке звания
героев социалистического труда.)
Француз М. Лефорт и японец М. Сака И были
в прошлом директорами крупнейших
ядерно-физических институтов в своих странах. Мы в Дубне
хорошо знаем профессоров И. Улегла (ЧСФР)
и А. Хрынкевича (Польша), которые были вице-
директорами ОИЯИ. Р. Барбер из Канады и А. Вап-
стра из Голландии (тоже дворянин-рыцарь за
физику) — известные специалисты по оценке
правильности и надежности ядерных данных. Химики
были представлены в комиссии тоже весьма
авторитетными учеными. Француз И. Жанен
последние несколько лет был президентом И ЮП А К,
а Н. Г^эинвуд (Англия) много лет возглавлял
отделение неорганической химии этого союза, он
же — автор чрезвычайно популярного в мире
учебника-справочника по неорганической химии
«Химия элементов».
Столь блистательный состав комиссии наряду с
поддержкой этого начинания профессором Бромли
и И ЮПА Пом (ведь требовалось и солидное
материальное обеспечение этой работы) сам по себе
свидетельствует о серьезности проблемы и о том,
насколько важным считалось ее решение».
Прервем ненадолго рассказ профессора
И. Звары затем хотя бы, чтобы представить
его самого тем нашим читателям, кому не
известно это имя. Гражданин Чехо-Словакии.
Выпускник Московского университета,
химик. В Объединенном институте ядерных
исследований в Дубне работает больше
четверти века. Основой его кандидатской
диссертации стал им же разработанный в Дубне
экспресс-метод химической идентификации
новых химических элементов, начиная со
104-го. Суть его в том, что элемент № 104,
как аналог гафния, должен образовывать
значительно более летучий хлорид, чем его
соседи по менделеевской таблице —
актиноиды. Потому в специальной термохромато-
графической колонке этот хлорид успевал
переместиться к более далеким детекторам,
где и регистрировались акты радиоактивного
распада крайне немногочисленных новых
ядер.
По мнению академика В. И. Гольданского,
присутствовавшего на защите, остроумный
и оригинальный метод, изобретенный
молодым химиком, определенно «тянул» на
докторскую степень, и ученый совет химфака
согласился с мнением академика. Иво Звара
и сегодня работает в Дубне. Лауреат
Ленинской премии (за синтез и исследования
трансурановых элементов),
член-корреспондент Чехо-Словацкой академии наук. В
«Химии и жизни» впервые напечатался — как
один из авторов первой подборки об
открытии 104-го элемента — еще в 1965 году.
Еще один фрагмент его статьи. Быть
может, наиболее важный: о результатах!
24
...Комиссия пришла к выводу, что вопросы
приоритета нужно рассматривать в историческом плане,
а не просто с позиций знаний и достижений
сегодняшнего дня. «Уверенность в интерпретации
данных определенного сорта или в определенных
методах доказательств менялась со временем»,—
так записано в материале комиссии. Другой
важный вывод: в некоторых случаях открытие
элемента нельзя считать единовременным актом, иногда
оно происходит лишь в результате длительного
процесса накопления данных о свойствах
элемента и, как следствие,— уверенности в его
существовании. При этом в процессе накопления
необходимых данных могут участвовать разные
группы исследователей, иногда даже в разных
странах, и в таких случаях правильнее всего
считать открытие совместным.
Комиссия убедилась, что исследования новых
элементов не сводятся к их открытиям, а
представляют целую научную область необычайной
значимости. Конкретное рассмотрение работ
показало, что все три соперничавшие лаборатории
внесли незаменимый и сопоставимый по
важности вклад в открытие и исследование трансфер-
миевых элементов.
Что касается самих открытий, то комиссия
«поставила планку» очень высоко. Это иногда
приводило к признанию открытиями более поздних
работ, как более доказательных. Такое произошло,
в частности, с элементом 101 — менделевием...
Широко известная, почти хрестоматийная работа
1955 года (Гиорсо, Сиборг и их сотрудники) не
была признана достаточно доказательной, и
основные заслуги в открытии этого элемента комиссией
присуждены несколько более поздней работе
другой американской группы...
Главным результатом работы комиссии Вил-
кинсона стал восьмидесятистраничный
итоговый документ, написанный на английском
языке и представленный ею в ИЮПАК и
ИЮПАП. Важнейшую часть этого
документа — Conclusion — заключение, вернее,
заключения ее по открытию всех элементов
от 101 по 109-й, считаю целесообразным
привести здесь полностью. В переводе опущены
лишь номера основополагающих публикаций
в международной номенклатуре журнальных
статей. Итак:
Элемент № 101
Заключение. Элемент 101 бесспорно открыт
работой берклиевской группы в 1958 г. в развитие
сообщения 1955 года. (В сообщении 1955 года
были получены только серьезные указания на его
существование.— В. С. Далее идут ссылки.)
А. Гиорсо, В. Дж. Харвей, Дж. Р. Чоппин,
С. Дж. Томпсон и Г. Т. Сиборг. «Phys. Rev»,
98, 1518 A955).
Л. Филлипс, Р. Гатти, А. Чезн, Л. Муга и С.
Томпсон «Phys. Rev. Lett.» 1, 215 A958).
Элемент № 102
Заключение. Результаты двух одновременно
опубликованных дубненских работ 1966 года,
особенно второй (обе представлены в редакцию в

1965 г.), дают убедительные, решающие
доказательства того, что 1024i элемент был получен.
Е. Д. Донец, В. А. Щеголев и В. А. Ермаков.
«Атомная энергия», 20, 223 A966).
Б. А. Загер, М. Б. Миллер, В. Л. Михеев, С. М. По-
ликанов, А. М. Сухов, Г. Н. Флеров и Л. П.
Челноков. «Атомная энергия», 20, 230 A966).
Элемент № 103
Заключение. Важный шаг на пути к открытию
элемента № 103 был сделан в 1961 г. берклиев-
ской группой, хотя полной убедительности,
особенно в отношении перекрестных реакций, тому
краткому сообщению недоставало. Три
дубненские работы — 1965, 1967 и 1970 гг.—
укрепляют уверенность в открытии элемента; но до
публикации из Беркли 1971 г., подтверждающей
ранние работы Беркли и Дубны, нельзя было
сказать, что рассеяны все возможные сомнения.
В этой непростой ситуации, когда были
многочисленные публикации, относившиеся,
по-видимому, к разным изотопам, нельзя сказать
однозначно, кто же оказался первооткрывателем
элемента № 103. Но можно уверенно утверждать,
что честь открытия этого элемента
принадлежит обоим — Беркли и Дубне.
A. Гиорсо, Т. Сиккелэнд, А. Е. Ларш и Р. М. Лэти-
мер. «Phys. Rev. Lett», 6, 473 A961).
Е. Д. Донец, В. А. Щеголев и В. А. Ермаков.
«Атомная энергия», 19, 109 A965).
Г. Н. Флеров, Ю. С. Короткий, В. Л. Михеев,
М. Б. Миллер, С. М. Поликанов и В. А.
Щеголев. «Nucl. Phys.» 106A, 476 A967).
B. А. Друин. «Nucl. Phys.» 12, 268 A970);
«Журнал ядерной физики», 12, 146 A971).
К. Эскола, П. Эскола, М. Нурмиа и А. Гиорсо.
«Phys. Rev. С.» 4, 632 A971).
Элемент № 104
Заключение. Химические эксперименты в Дубне
(два сообщения— 1968 и 1969 гг.) и физические
эксперименты в Беркли (публикация 1969 г.) были
практически одновременны (essentially
contemporaneous) и независимо друг от друга
доказывали, что 104-й элемент был действительно
получен. Честь открытия должна быть разделена
обеими этими группами. (Credit should be
shared).
И. Звара, Ю. Т. Чубурков, Р. Цалетка и М. Р. Ша-
лаевский. Препринт ОИЯИ Р7-3783, Дубна, 1968;
«Радиохимия», И, 161 A969).
И. Звара, Ю. Т. Чубурков, В. 3. Белов,
Г. В. Бакланов, Б. Б. Захватаев, Т. С. Зварова,
О. Д. Маслов, Р. Цалетка и М. Р. Шалаеве кий.
Препринт ОИЯИ Д7-4542, Дубна, 1960;
«Радиохимия», 12, 565 A970); «J. Inorg. Nucl. Chem.»
32, 1885 A970).
A. Гиорсо, М. Нурмиа, Дж. Харрис, К. Эскола
и П. Эскола. «Phys. Rev. Lett.» 22, 1317 A969).
Элемент № 105
Заключение. Независимые работы Дубны и Беркли,
сообщения о которых опубликованы в 1970 г.,
были практически одновременны и равно
убедительны. Честь открытия должна быть поделена.
(Английские формулировки аналогичны
содержащимся в заключении о 104-м элементе —
B. С.)
A. Гиорсо, М. Нурмиа, К. Эскола, Дж. Харрис
и П. Эскола. «Phys. Rev. Lett.» 24, 1498 A970Х
B. А. Друин, А. Г. Демин, Ю. П. Харитонов,
Г. Н. Акапиев, В. И. Рудь, Г. Я. Сун-Цин-Ян,
Л. П. Челноков и К. А. Гаврилов. «Ядерная
физика», 13, 139 A971).
Элемент № 106
Заключение. Независимые сообщения 1974 г. из
Беркли — Ливермора и из Дубны пришли
практически одновременно. Дуб не некая работа
высокозначима для дальнейших исследований, но не дает
доказательств образования нового элемента
достаточно убедительно, как это сделано в работе группы
из Беркли — Ливермора.
А. Гиорсо, Дж. М. Ничке, Дж. Р. Алонсо,
Ц. Т. Алонсо, М. Нурмиа, Г. Т. Сиборг,
Э. К. Хьюлет и Р. У. Лоухид. «Phys. Rev.
Lett.» 33, 1490 A974).
Ю. Ц. Оганесян, Ю. П. Третьякова, А. С. Ильи-
нов, А. Г. Демин, А. А. Плеве, С. П. Третьякова,
В. М. Плотко, М. П. Иванов, Н. А. Данилов,
Ю. С. Короткий и Г. Н. Флеров. «Письма в
ЖЭТФ», 20, 580 A974).
Элемент № 107
Заключение. Дармштадтская работа 1981 г.
содержит убедительные доказательства образования
элемента № 107. Две предшествовавшие дубненские
публикации 1976 г. сообщали о наблюдении ядер
с зарядом 105, которые, возможно, были
следствием образования ядер элемента № 107
(дочерними продуктами их альфа-распада — В. С). Однако
эта работа не дает достаточных оснований
однозначно утверждать, что в ходе ее образовывался
I074i элемент.
Г. Мюнценберг, С. Хофманн, Ф. П. Хессбергер,
В. Рейсдорф, К.-Х. Шмидт, Й. X. Р. Шнейдер,
П. Амбрустер, Ц. Шам и Б. Чума. «Z. Pzys.»
А300, 107 A981).
Ю. Ц. Оганесян, А. Г. Демнн, Н. А. Данилов,
Г. Н. Флеров, М. П. Иванов, А. С. Ильинов,
Н. Н. Колесников, Б. Н. Марков, В. М. Плотко
и С. П. Третьякова. «Письма в ЖЭТФ», 23,
306 A976); «Nucl. Phys.» A273, 305 A976).
Элемент № 108
Заключение. Образование элемента 108 было
установлено в независимых и одновременных A984 г.)
работах Дармштадта и Дубны. Рассмотрение в
ретроспективе дубненской работы, частично
пересекавшейся методологически с дармштадтской, не
оставляет больших сомнений в том, что в той работе
действительно образовывался и был
идентифицирован по дочерним продуктам распада элемент
№ 108. Большая заслуга в открытии элемента
должна быть отдана Дармштадту.
Г. Мюнценберг, П. Амбрустер, X. Фольгер,
Ф. П. Хессбергер, С. Хофманн, Й. Келлер,
К. Поппензейкер, В. Рейсдорф, К.-Х. Шмидт,
X. Й. Шотт, М. Е. Лейно и Р. Хингманн.
«Z. Phys.» A317, 235 A984).
Ю. Ц. Оганесян, А. Г. Демин, М. Хуссоноис,
С. П. Третьякова, Ю. П. Харитонов, В. К. Утен-
ков, И. В. Широковский, О. Константинеску,
X. Брухертсейфер и Ю. С. Короткий. «Z. Phys.»
А319, 215 A984).
25

Элемент № 109
Заключение. Дармштадтская работа 1987 г. дает
основания считать, что в ней наблюдался элемент
№ 109.
Г. Мюнценберг, П. Амбрустер, Г. Бертес, X. Фоглер,
Ф. П. Хессбергер, С. Хофманн, Й. Келлер,
К. Поппензейкер, А. Б. Квинт, В. Рейсдорф,
К. X. Шмидт, Х.-Й. Шотт, К. Суммерер,
И. Цырох, М. Е. Лейно, Р. Хингманн,
У. Голлертхан и Е. Ханельт. «Z. Phys.»
А328, 49 A987).
Такие вот выводы. Кого-то они обрадуют,
кого-то огорчат, но не это, определенно, самое
важное. Важно, что найдены единые критерии
достоверности и все точки расставлены.
Вместо комментария к ним приведу еще
один фрагмент статьи профессора И. Звары,
на чьи работы по 104-му элементу ссылается
комиссия Вилкинсона, как это, наверное, уже
заметили внимательные читатели.
...Мнение комиссии не является и не может быть
истиной в последней инстанции. Мы в Дубне так
же, как наши коллеги в Беркли или Дармштадте,
можем по-другому смотреть на некоторые
результаты и их роль. Однако, по-видимому, итоговая
оценка общего вклада различных лабораторий
получилась правильной.
Как можно видеть, комиссия признала за
Дубной независимое открытие элементов 102, 104 и 105
и вклад в открытие элементов 103 и 108, т. е.
пяти из восьми элементов, полученных за тридцать
лет на ускорителях тяжелых ядер. Кроме того,
комиссия особо отметила важность разработанного
в Дубне метода «холодного слияния» ядер для
синтеза элементов от 106*го и далее (см. ссылку в
выводах по элементу № 106 — В, С). За берклиев-
ской группой признаны заслуги в получении
четырех элементов, дармштадтской — трех.
В задачу комиссии не входило решение вопроса
о наименовании новых элементов. Продолжить
эту работу должны авторы открытий, которым
принадлежит право предлагать названия. Очевидно,
было бы справедливым, чтобы равный по сути
вклад трех соперничавших лабораторий отразился
в том, чтобы они дали названия равному
количеству элементов. Мы выходим с такой
конструктивной инициативой] чтобы избежать нового раунда
полемики.
Мы предлагаем собраться основным авторам
открытий из всех трех центров и выработать
совместные предложения о названии трансфермие-
вых элементов. Здесь придется учитывать не только
приоритеты, но и другие моменты. Мы уверены,
что при доброй воле и взаимном уважении
возможен консенсус. Руководящие органы ИЮПАП и
ИЮПАК несомненно с радостью встретили бы
такое предложение и без промедления рекомендовали
бы его как номенклатурную норму. Наша
инициатива находит поддержку в Дармштадте и у некоторых
американских авторов.
Из чего исходить, предлагая названия? Мы
сознаем, что любая работа, признанная открытием,
является лишь «вершиной пирамиды». В ее
основании находятся уникальные реакторы для получения
известных трансуранов, применяемых в качестве
мишеней, не менее уникальные ускорители
тяжелых ионов, установки для разделения стабильных
изотопов, которые становятся впоследствии теми
самыми ускоренными ионами, которыми
бомбардируют мишени, и вообще многие составные части
технического, методического и теоретического
арсенала современной ядерной физики и химии.
Отсюда понятна традиция послевоенных лет
предлагать названия в честь великих
естествоиспытателей — физиков и химиков: Эйнштейна,
Ферми, Менделеева, позже Резерфорда и Лоуренса,
Курчатова и Нильса Бора, Отто Гана и Фредерика
Жолио-Кюри С этим, по-видимому, все
согласны — это дань нашего поколения учителям...
Тут самое время прервать цитату. Потому
что от себя — многолетнего обозревателя и
популяризатора работ по синтезу новых
химических элементов — я хотел бы
предложить внестр в почетный этот список еще две
фамилии. Фамилии ученых, возглавивших в
свое время — каждый в своей стране — ра-
богу интернациональных коллективов по
синтезу и исследованию новых элементов и
изотопов: Это Георгий Николаевич Флеров и
Гленн Теодор Сиборг.
Между прочим, и этот всемирно известный
ученый тоже был нашим автором. В 1968 году
мы готовились отметить специальным
номером столетие Периодического закона, и было
бы просто непрофессионально не попытаться
раздобыть для этого номера статью
ученого — автора или соавтора открытия чуть ли
не десятка химических элементов, начиная с
плутония. Наш главный редактор академик
И. В. Петрянов-Соколов написал тогда Си-
боргу, который в то время возглавлял
Комиссию по атомной энергии своей страны.
Заказанная статья пришла точно в срок и
была напечатана в юбилейном номере.
А еще до этого мы с удовольствием
читали и цитировали популярные во всем мире
«Элементы Вселенной» Сиборга и Вэленса,
восхищались четкой структурой и
образностью американского учебника по химии,
созданного коллективом авторов во главе с
Сиборгом. Подобные учебники и популярные
книги способны привить любовь к химии и
понимание основ этой наиважнейшей науки
множеству людей. Поэтому сегодня мы
поздравляем с юбилеем не только всемирно
известного ученого, но и нашего автора,
талантливого коллегу по искусству
популяризации.
Ученикам Г. Т. Сиборга и Г. Н. Флерова
стоит постараться: «необозванных»
элементов пока немного меньше, чем ученых, чье
имя стоило бы увековечить в Менделеевской
таблице.
Владимир СТАНЦО
26

19 апреля исполняется 80 лет одному из самых известных физико-химиков мира,
участнику открытия плутония, америция, кюрия, берклия, калифорния, эйнштейния,
фермия, менделевия и пока безымянного 106-го элемента, создателю актиоиднои
теории, Нобелевскому лауреату и — нашему автору Гленну Теодору Сиборгу.
«Химия и жизнь» поздравляет юбиляра и желает ему — долгой химии и жизни

«Это вы должны
убедить меня...»
Памяти
Михаила Владимировича
ВОЛЬКЕНШТЕЙНА
A912—1992)
Мир специализируется. Все легче сказать: этот —
ученый, тот — писатель, а вот сидит художник.
MB (так называли Михаила Владимировича в
его окружении) был прежде всего ученым. Но
еще и писателем, и художником, и публицистом,
и организатором, и просто веселым
человеком. Как-то он принимал кандидатский
экзамен по физике у своего сотрудника Бориса
Волчека, а у того всю щеку разнесло флюсом.
Так вот, экзаменатор попросил страдальца
изложить теорию асимметричного волчка.
Способность четко формулировать сложные
мысли (дед был адвокатом) и подчеркнуто
артикулирован но их произносить (отец —
драматург) создавало MB славу жесткого человека,
коим он ни в малейшей степени не был. А
была на самом деле игра. MB вообще любил
игры: шарады, шахматы... Последнее
увлечение — теория биологической эволюции (успел
закончить книгу). Ее он рассматривал как аналог
шахматной партии, в котором правила игры
существуют, однако, в отличие от шахмат, пока
не известны.
Занятия наукой по MB — тоже игра, и
правила ее он четко формулировал. К примеру,
он не признавал такой логики: мол, в природе
многое еще неизвестно, поэтому неправомерно
утверждать, что телепатии или телекинеза быть
не может. Такую «презумпцию невиновности»
MB считал неправомерной. Напротив, он
настаивал, что в науке обязателен принцип
«презумпции виновности». «Я не должен
доказывать вашу неправоту. Это вы должны убедить
меня на основе строгих научных критериев,
что телепатия существует».
Меня долго удивляла его серьезность и
резкость по отношению к лженауке и лжеученым.
(Конечно, речь не о таких явлениях, как лысенков-
щина и вообще идеологизация науки,— в этих
случаях резкость оправдана). Но какие-то
безобидные и даже смехотворные притязания
несведущих людей — здесь-то зачем столь
неадекватная нетерпимость?
И вот как-то на ежедневном five o'clock в
лаборатории MB в кой уж раз саркастически
заговорил об изобретателях талой, живой,
магнитной вод. Я перебил Михаила
Владимировича не очень вежливо: «Да Бог с ней, с лженаукой!
Что, на ней свет клином сошелся? Почему бы
вам не посражаться с другими чудесами? Вот
лживопись — существует же, наверное?» «А как
же,— немедленно отреагировал MB.— Это же не
что иное, как социалистический реализм!» —
и раскатисто засмеялся.
Наверное, тогда я впервые ощутил, что не
было в непримиримости MB никакой такой
звериной серьезности. Позже я записывал как-то
на магнитофон рассказ MB о его жизни
(кстати, именно эта запись звучала на панихиде
вместо траурной музыки). Естественно всплыла
тема лженауки, и Михаил Владимирович
внезапно произнес: «А сейчас я открою вам тайну —
эта борьба просто доставляет мне
удовольствие».
Конечно, были беседы о многих других и
куда более серьезных проблемах. Но именно с
этой темой связано появление своеобразной
традиции. На каждый круглый юбилей MB
(шестьдесят лет, семьдесят лет) я сочинял и дарил
юбиляру лженаучный рассказ. Он очень
радовался. К сожалению, к восьмидесятилетию
Михаила Владимировича в октябре этого года
подарить ему очередной такой рассказ я уже не
смогу.
MB ушел из жизни легко. Поговорив с
коллегой и проводив его, присел перед
телевизором, и тут сердце остановилось...
В. И. ИВАНОВ
28

Лженаучный
рассказ
Нателепатировано
братьями Стругацкими
Валерию Иванову
Было холодно. Дуло... Очень
неприятно было, когда дуло
вдруг зазияло в кустах в трех
метрах от лица. Волькенштейн
вздрогнул внутри, но снаружи
все оставалось по-старому.
Выстрела он не услышал, так как
его не было. А Волькенштейн
был, и было дуло... раньше,
а сейчас и его не было. Черт
знает что,— начал было думать
Волькенштейн,— лженаука
какая-то,— но не додумал,
потому что опять подуло холодом
и вновь зазияло дуло.
— Этого не должно быть
и поэтому быть не может,—
сказал про себя Волькенштейн
дулу, и тотчас же перестало
дуть и дуло исчезло.
— Попробуем еще раз,— в
Волькенштейне заговорил
внутренний голос ученого,—
представим себе, что сильно дует.
Сразу же и впрямь сильно
подуло, и дуло появилось опять.
— По-лженаучному это
называется телекинез, возможно
даже, что с примесью
телепатии, если за дулом кто-то еще
кроется,— сказал
Волькенштейн своему внутреннему
голосу.
— Но тогда ты телекинет-
чик и, может быть, к тому лее
телепатчик,— ответил
внутренний голос.
Волькенштейну стало не по
себе.
— Сегодня я и вправду не
в своей тарелке.
Смотреть в дуло не
хотелось. Волькенштейн посмотрел
в небо. Там висела тарелка...
явно своя.
— Но так как я не в ней,
все правильно,— отреагировал
внутренний голос ученого.
— Что за чушь, тарелок
быть не может,— сказал
Волькенштейн вслух для большей
убеди тел ьности.
Тарелку как ветром сдуло.
— А как там с дулом? —
Волькенштейн посмотрел в
кусты. Дуло было.
Ситуация была скверной,
научно безвыходной и очень
безысходной.
Волькенштейн знал, что
тарелки быть не могло, и когда
он хотел, чтобы она об этом
тоже знала, она тотчас же
исчезала.
Но Волькенштейн не мог
этого хотеть всегда. В конце
концов он начинал хотеть
чего-то другого, и тогда тарелка
появлялась вновь.
Сквер но было оттого, что
Волькенштейну приходилось
выбирать: или тарелка есть, по
крайней мере одна, или же он,
Волькенштейн, телекинетчик, да
еще, возможно, не без
способности к телепатии.
— Терциум нон датур,—
подумал Волькенштейн по-латыни,
и внутренний голос тут же
перевел: — Куда ни кинь —
всюду клин.
Правда, оставалась еще одна
возможность, но о ней как-то
не хотелось думать даже ради
науки: что он, Волькенштейн,
просто спятил. Голову сверлила
мысль, что концентрироваться
на идее сдвига мозгов не стоит.
Кто знает, если он может
внушить тарелке, что ее нет, то не
внушит ли себе, что он безумец?
Но ведь должен лее быть
какой-то выход, раз уж он сюда
пришел. Надо найти обратный
путь отсюда, и тогда все может
еще поправиться. А
Китайгородскому он ничего не скажет.
Волькенштейн вспоминал, что
перед этим он довольно
долго шел по лесной дороге, но
как попал на нее и зачем, не
имел ни малейшего
представления, вернее, он имел слишком
много разных представлений,
но не мог отдать
предпочтение ни одному из них.
Выхода не получалось,
тарелка висела, а из кустов опять
высовывалось дуло.
— Сгинь,— подумалось
Волькенштейну.
Тарелка исчезла, а дуло
осталось.
— Это интересно... Должно
быть, я не хотел ее больше,
чем дуло,— сделал вывод
выдающийся биофизик.— Хорошо
у меня получилось!
Обнаруженные
закономерности обрадовали Волькенштейна.
И он подумал о новой статье
в «Химию и жизнь», которую
назовет «Наука в лженауке»,
где как дважды два четыре
докажет, что все эти
лжеученые ни черта не смыслят в
своей лженауке. Тоже мне,
лжеученые! Вот он,
Волькенштейн, покажет им, что
такое настоящий лжеученый!
— Боже мой, что за
мысли! — стелепатировал
Волькенштейн Китайгородскому, чтобы
тот не подумал чего
плохого. Надо же до такого
додуматься! — Тарелок нет,—
телепатировал он дальше.
— Ну, нет и не надо,—
ответ Китайгородского не
заставил себя ждать.
Волькенштейн вздрогнул. Так
и этот тоже? Продолжать
думать в этом направлении не
хотелось. И он подумал и
посмотрел в направлении дула.
Оно было, и Волькенштейну
показалось даже, что дуло
зашевелилось, словно беря его на
прицел. Но это ему
показалось, потому что на самом
деле дуло зашевелилось чуть
позже, чем он об этом подумал.
— Время запаздывания
примерно две секунды,— прикинул
Волькенштейн.— Сейчас
пальнет! — очень сильно
подумалось Михаилу Владимировичу,
и он резко нагнулся.
Дуло пальнуло, и пуля,
просвистев над головой члена-кор-
респондента^ вонзилась в сосну
за спиной, осыпав сухой
корой как бы для
убедительности.
— Да что же это, в конце
концов, происходит? —
закричал внутренний голос.
— Торжество лженауки над
разумом,— спокойно ответил
внешний голос
Китайгородского.
— Ну, мы еще посмотрим,
кто кого,— оттелепатировал
назад Волькенштейн и изо всех
сил принялся думать, что все
происходящее — очень, очень
большая чушь собачья и очень,
очень большая ерунда на
постном масле. И эта нехитрая
мысль с огромной мощью
потекла во все уголки
необъятной Вселенной...
— Что-то я устал сегодня
больше обычного, все-таки
четыре лекции подряд. На сегодня
хватит,— сказал студентам
профессор Волькенштейн и
стряхнул с пиджака невесть
откуда взявшуюся сосновую кору.
1972 г.
29

Пробл! ii г.. )
с >вр ., , \ •
Магнитная аномалия\
*гл
Аномалия — отклонение от нормы,
общей закономерности.
Словарь иностранных слов
и
/
ШИРОКИЙ ЧЕЛОВЕК
Имя Льва Арамовича Пирузяна,
члена-корреспондента РАН, в научном мире знают
многие. Пожалуй, самое характерное для него
и его школы — широта. Чем только не
занимались его сотрудники: иммунологией и
нейрофизиологией, свертыванием крови и
акустической микроскопией, диагностической
аппаратурой и магнитными слуховыми
протезами! Но разбросанность научных
направлений была кажущейся, все их объединяла
одна цель — здоровье человека. Пирузян
организовал систему скрининга (отбора)
препаратов, которые обладают биологическим
действием, а значит, могут стать лекарствами.
i
i
Из миллионов синтезируемых веществ
отбирали сначала безвредные, а затем наиболее
удобные для лечения. Резко ускорить отбор
лекарств позволила именно широта и
комплексность подхода, объединение сил ученых
разных направлений: математики, физики и
химики строили модели, инженеры делали
приборы, а биологи испытывали действие
препаратов на всех возможных уровнях.
Научно-исследовательский институт по
биологическим испытаниям химических
соединений (НИИпоБИХС), создавший за
несколько лет больше двадцати новых
медицинских препаратов, разогнали в 1984 году.
Долго копали под «разбазаривание средств»,
засылали следователей, вызывали Л. А. Пиру-
30

зяна, директора, в прокуратуру, но
безуспешно. Не остановились. Нашли среди
сотрудников шпиона, который, кстати, сейчас
освобожден за отсутствием состава преступления.
Обвинили, что количество инородцев в
институте не пропорционально составу «семьи
народов».
Соломенцев, председательствовавший
тогда в КПК при ЦК КПСС, низко оценил
научный уровень института. А Лев Арамович
возьми да и спроси его, откуда тот знает,
он ведь не специалист.
Тема о партийном руководстве наукой
сейчас навязла у всех в зубах. К
сожалению, рассказывая о «деле Пирузяна», эту
тему не обойти.
Ясно, что «верховному партийному судье»
докладывали. Но почему? Научный уровень
исследований Пирузяна и его коллег был
признан и в стране, и в мире.
Добродушнейший Лев Арамович утверждает, что никогда и
никого не притеснял, его главный
принцип — поддерживать всех и вся, помогать
людям утвердить значимость их идей и
результатов. Он и сейчас говорит, что не знает,
за что растоптали его дело.
Пирузян, не побоявшийся напомнить Со-
ломенцеву о его невежестве, вел себя так и
с другими начальниками. Он был слишком
своеволен для тех времен — ив
министерских, и в научных кругах. Ну в самом деле,
как было стерпеть, что этот человек
организовал, по сути дела, малую академию наук —
так широко было поле его деятельности?
Не стерпели. Громили не только НИИпо-
БИХС, громили все, что делал Пирузян.
ИНСТРУМЕНТ
Магнитная аномалия возникла в Институте
химической физики АН СССР в
семидесятых годах. Впрочем, ничего не возникает
само по себе. Сначала Лев Арамович
сконцентрировал вокруг себя мощную команду
людей, желавших исследовать молекулярные
механизмы физиологических и
патологических процессов, влияние химических и
физических факторов на живые организмы. Ему
помогли в этом тогдашний директор ИХФ
академик Н. Н. Семенов, академики
Е. М. Крепе и Н. М. Эммануэль. Назвали
команду отделом медицинской биофизики
(ОМБ). Медицинской — потому что думали о
здоровье человека, биофизики — потому что
работать предполагали на молекулярном и
клеточном уровнях, в основном
физико-химическими методами.
Л. А. Пирузян сумел заинтересовать
новым делом медицинскую промышленность,
ведь в перспективе были новые лекарства и
приборы для здравоохранения. Министр
Минмедпрома П. В. Гусенков выделил
деньги, построили два лабораторных корпуса.
(Когда просматриваешь документы тех
времен, в глазах рябит от множества
справок, утверждений, согласований. Какой же
энергией надо было обладать, чтобы пробить
строительство для науки в Москве! У Льва
Арамовича это получалось.)
А сердцевиной новостройки стал
уникальный магнит, вернее, электромагнитная камера
для медицинских и биологических
исследований.
Действие магнитного поля на
биологические объекты — до сих пор одна из самых
неясных проблем в биофизике, хотя о его
лечебных свойствах известно со времен
Гиппократа. Магнитами тогда снимали боль,
пытались лечить водянку.
С тех пор опубликованы тысячи
экспериментальных работ и десятки всевозможных
гипотез, обнаружены сотни эффектов
магнитного поля разной напряженности на
мембранном, клеточном и организменном
уровнях. Известно, например, что магнитное поле
стимулирует кроветворение. Это важно и
само по себе, и потому, что надо
восстанавливать кроветворение, которое страдает при
химио- и рентгенотерапии рака. Это ли не
задача для медицинской биофизики? Кроме
того, магнитное поле тормозит развитие
некоторых опухолей, помогает при ожогах
кожи, при переломах костей. Но физика
магнитного воздействия на организм так толком
и неизвестна. Непонятно, почему это
действие при низких напряженностях вообще
появляется, ведь поглощенная энергия мании-
ного поля пренебрежимо мала по сравнению
с тепловой энергией.
Данные очень пестрые,
трудносопоставимые. Связано это, главным образом, с
нестандартностью характеристик поля. А
двадцать лет назад магнитобиология еще более
страдала от разнобоя. Л. А. Пирузян с
коллегами, зная, что без хорошего инструмента
не сделаешь толкового дела, решили
построить экспериментальную установку, где можно
было бы «омагничивать» животных и другие
биологические объекты очень сильным полем
с точно известными параметрами. Нужно
было сделать мощный электромагнит с большим
рабочим зазором, чтобы туда входили
несколько клеток с животными (для
параллельных проб), а при необходимости — и
человек.
Дело в том, что была у создателей
установки еще одна идея, связанная со
спектроскопией ядерного магнитного резонанса
(ЯМР). Ядра атомов с нечетным количеством
протонов или нейтронов обладают
собственным магнитным моментом — спином. Среди
таких атомов — 1Н,|3С,3|Р и другие, биологи-
31

ческая роль которых очевидна. С помощью
спектроскопии ЯМР можно следить за их
взаимодействиями. Например, по спектрам
ядер фосфора — изучать энергетические
процессы в мышцах и даже прогнозировать
лечение инфаркта миокарда, по спектрам
меченых |3С-стереоизомеров — разобраться,
как ферменты отличают «правое» от «левого».
Протонные спектры используют, в частности,
для диагностики злокачественных опухолей.
Одна из основных деталей ЯМР-спектро-
метра — мощный магнит. Его поле взимо-
действует со спинами магнитных ядер, и они
становятся «видимыми» в СВЧ-поле. С
развитием компьютерной обработки сигналов
вместе с рентгеновской и ультразвуковой
появилась и ЯМР-томография, позволяющая
исследовать послойно органы и ткани
живого организма. Но, в отличие от двух первых,
томография ЯМР показывает не просто
распределение плотности вещества, а как бы
пространственную биохимию. Пирузян и его
коллеги планировали превратить свой магнит
в ЯМР-томограф высокого разрешения для
неинвазивного (без вмешательства)
исследования биохимических процессов в организме
человека. А для этого человека надо было
в магнит поместить.
При больших зазорах добиться
однородности поля непросто. Достаточно сказать,
что до тех пор таких камер в мире не было.
Кажется, нет и сейчас. Но тогда ее сделали.
Там создавали магнитное поле с индукцией
до 20000 эрстед в объеме больше
кубометра, а его неоднородность была — одна
миллионная (с дополнительной
коррекцией— до Ю-8). В наше, уже далекое от
гигантомании время технические
характеристики магнита радуют, как радует описание
богатырской силы Ильи Муромца. Он питался
током в 2700 ампер, потреблял мощность
2 мегаватта и при этом так распалялся, что
для охлаждения выпивал 200 литров воды в
минуту. Физикам с их ускорителями это,
может, и не в диковинку, но вряд ли такой
монстр работал когда-нибудь на биологов.
При этом он был нежен, не терпел
болтанки в энергосети, и его кормили диетически —
из огромной аккумуляторной батареи.
К несчастью, богатыри только в сказках
неуязвимы для нечистой силы.
Самая сложная технически часть ЯМР-то-
мографа высокого разрешения была готова
уже к 1983 году. До краха оставался
год. Вели плановые исследования по магнито-
биологии. Готовили с ведущими
специалистами по радиоспектроскопии из других
институтов Москвы, Ленинграда, Горького
программу работ на ЯМР-томографе. Успели
договориться с иностранными фирмами о
регистрирующей аппаратуре. Увы...
ДЕМОНТАЖ
Отдел медицинской биофизики ИХФ — это
не только уникальный магнит. Это девять
лабораторий, сто пятьдесят человек —
школа. Там разработали установку для
светолечения желтухи новорожденных, датчик для
измерения концентрации глюкозы в крови,
магнитные слуховые аппараты и магнитные
швы для полостных операций. Это только
реализованная верхушка исследований. А
сколько еще было бы сделано в те годы,
что отдела нет!
Расстрелов и массовых казней не было.
После разгрома НИИпоБИХС в Институте
химфизики создали комиссию по проверке
отдела медицинской биофизики. А она,
сделав несколько замечаний, в общем, высоко
оценила его работу. Но Пирузяна все-таки
дожали. В силу вступило «телефонное
право», и по требованию парткома он подал
заявление об уходе с должности
заведующего отделом. Отдел расформировали. У
оставшихся лабораторий отбирали помещения и
людей. Пирузян просил сохранить хотя бы
магнитную камеру и получил в том заверения.
Через неделю камеру демонтировали. Это
происходило уже в 1988 году.
Магнит, говорят, сейчас где-то в Дубне.
Хорошо, если он там кому-то нужен. И Лев
Арамович против того, чтобы его
возвращать оттуда. Он на себе испытал, что такое
разрушение. На вопрос, готов ли он взяться
все восстанавливать, отвечает: «Я уже не
верю, что это возможно в нашей стране, разве
что под контролем международных
организаций».
Это история с плохим концом, и я ничего не
могу тут поделать. Я долго не мог сесть за
рассказ о ней — не знаю, нужно ли это вам,
читатель, сейчас, и уж подавно, до того ли
будет, когда выйдет номер журнала со
статьей? Лев Арамович Пирузян формально
реабилитирован. Начинать все с начала не на
что и некому. Взволнует ли кого-нибудь
пустое место из-под научного магнита на
руинах нашей науки7 Но потребность
рассказать была, и я рассказывал друзьям и
знакомым. Потом понял зачем. В магнит
Пирузяна многие люди вложили души, поэтому он
продолжает оставаться ценностью, даже
прекратив физическое существование. Надо,
чтобы о нем помнили. Придет время, и
кто-нибудь начнет все сначала.
С. КАТЛСОНОВ
32

м1иСрЙЬЮ
Член-корреспондент
Российской Академии наук
Лев Арамович ПИРУЗЯН:
«Каждый
человек —
творение
штучное»
Вот уже восемь лет, как
нет института Пирузяна,
нет и блестящего
коллектива ученых, который
собрал директор,— кто
уехал работать в другие
страны, кто ушел в другой
мир, кто организовал
свои фирмы. Но маховик,
набравший обороты,
крутится до сих пор.
Совсем недавно
завершились клинические
испытания уникальных
препаратов, разработанных
в институте Пирузяна:
фогема — лекарства против
дискоидной красной
волчанки (В. К. Подымов,
С П. Гладких), глицина —
противоалкогольного
препарата
(И. А. Комиссарова и др.),
изонидеза —
противоспаечного
средства
(С. П. Гладких и др),
фенозида — лекарства
от туберкулеза
(СП. Гладких и др.).
Всего около двадцати
препаратов. Продолжает
работать и Л. А. Пирузян,
но уже в новом качестве.
Лев Арамович, тяжело было
сменить работу?
Конечно, хотя я и вернулся
в лоно родной Академии,
в свою лабораторию
медицинской биофизики в
Институте химической физики,
из которой по сути никогда
не уходил. Даже будучи
директором своего
института, я продолжал работать
в Академии, интуитивно
ощущая ее незыблемость в
отличие от неустойчивости
любого рода отраслевых
организаций. Так оно и вышло.
Представьте себе человека,
руководившего большим
коллективом, определявшего
идеологию и направления
научной работы, который
опустился на грешную
землю. Конечно, было не просто
начинать работу в качестве
единоличного ученого, когда
делаешь все сам и только
сам. К счастью, я этот
период преодолел и
благодарен судьбе — я нашел себя!
Нашли себя в роли ученого-
одиночки?
Нет, в роли
ученого-теоретика. Вы же знаете, что
сейчас большинство
институтов находятся в
тяжелейших условиях — нет
реактивов, нет финансирования,
эксперимент проводить
стало практически
невозможно. В такой ситуации
большинство лабораторий
должны переходить на
теоретическую работу. Прошло
время разбрасывать камни,
пришло время их
собирать — остановиться,
подумать, обмозговать то, что
сделано. Ведь наработана
уйма материала — задел на
многие годы. Такая
работа нужна сегодня как
никогда, ибо нет возможности
тратить деньги на лишние
эксперименты, на пробы и
ошибки. Экспериментаторы
должны стать точными и
разборчивыми, а
теоретики — помогать им в этом.
Другими словами, вы
анализируете экспериментальный
материал, опубликованный в
научных журналах?
Да, я просматриваю м ного
научных журналов, но и
моего собственного опыта
более чем достаточно.
Теоретическая работа
увлекательна, и азартна.
Представляете, какое испытываешь
наслаждение, когда казалось
бы разрозненные,
формально не связанные данные
различных экспериментов
как мозаика складываются
в отчетливую картину. И ты
получаешь в руки ключ к
пониманию того или иного
механизма, или перед тобой
открывается новое,
неожиданное направление в науке.
Я с коллегами занимаюсь
аналитическим
прогнозированием в области
биофизики, биохимии и медицины.
Мы уже опубликовали
много теоретических работ,
касающихся частных и
глобальных проблем.
Например, в одной из работ я
сформулировал новое
направление в медицине —
фармакологическую
метрологию. Коротко суть ее
заключается в следующем.
Индивидуальность каждого
организма проявляется, в
частности, в
индивидуальных особенностях
метаболизма, а значит, у
каждого человека своя,
специфическая реакция на то или
иное лекарство. Можно
разработать систему
тестирования и скрининга, когда
лекарства для каждого
пациента будут подбирать
индивидуально, учитывая
биохимические особе нности его
организма. Такой подход
резко увеличит
эффективность лечения и избавит
больных от неприятных
побочных эффектов.
Но такой работой — собирать
камни — может заниматься
лишь ученый с большим жиз-
2 Химия и жизнь № 4
33

MSB
ненным и научным опытом
за плечами. А что делать
молодым в науке? Ведь скепсиса
в отношении научного
творчества у молодежи сильно
прибавилось, и отчасти потому,
что все поле уже распахано,
нет белых пятен...
Глупости! Это точка зрения
мало знающего человека.
Ведь чем больше узнаешь,
тем более расширяешь
границы с незнаемым и тем
больше понимаешь, что
знаешь бесконечно мало.
Конечно, настоящая
работа начинается тогда, когда
что-то уже сделано.
Именно тогда появляются
перспективы. Поэтому мой
совет молодым — работать и
работать. Идеально, если
молодого человека
направляет хороший учитель, если
он попал в разносторонний
коллектив. Ведь наши
дипломированные выпускники —
в лучшем случае узкие
специалисты в своей области.
Образование, вроде,
получают неплохое, но широты
мысли и кругозора нет.
Сегодня нетривиальные идеи
рождаются на стыках наук.
Ведь материя едина и
всякое познание не может
ограничиваться специальностью.
В этом-то и был успех
моего института, где
удалось объединить одной
идеей разные интересы ученых.
Вы считаете, что будущее науки
в руках разносторонних
ученых?
Есть ученые, посвящающие
всю свою жизнь одной
теме. Есть прекрасные
ученые, добивающиеся успеха
за счет природной
интуиции. И те, и другие имеют
право на существование.
Ведь каждый человек —
творение штучное, другого
такого нет. Ему многое дано
природой. И задача
человека и его окружения —
раскрыть эту индивидуальность,
найти то, что он делает
лучше и красивее других.
С этой задачей
великолепно справлялась школа
Николая Николаевича
Семенова — одна из лучших
научных школ в мире. Мне
посчастливилось в ней
работать. Это была истинная
школа, в которой царит дух
доброжелательности,
взаимопонимания, уважение к
чужим идеям. В этой
школе бок о бок работают
люди разных
специальностей — физики, химики,
математики, биологи,
медики, взаимно дополняя и
обогощая друг друга, хотя
этот коллектив собран под
эгидой физической химии.
Николай Николаевич не
признавал никакого
дисциплинарного давления, он
понимал, что каждый ученый
должен развиваться
самобытно, у каждого должно
быть свое направление. Он
не признавал гарнизонной
науки, когда целые
лаборатории повторяют работы,
сделанные за рубежом. Это
гибельный путь.
Самобытность и талант Семенова
создали школу, не имеющую
аналогов в мире, которая
дала науке много
блестящих имен — Н. М.
Эмануэль, В. Н. Кондратьев,
Л. А. Блюменфельд,
В. И. Гольданский, А. Л. Бу-
чаченко. Такие школы
государство должно
направленно финансировать, тогда
можно будет не
беспокоиться за будущее
отечественной науки.
Лев Арамович, а вы хотели бы
создать подобную школу?
Я уже пытался это сделать
и сделал, но вы знаете, что
из этого получилось:
институт разогнали. Хотя школа,
по-видимому, существует, но
уже не под одной крышей.
У нас такой великолепный
коллектив сложился! Наша
система могла работать как
машина. Но, увы. Время не
вернешь. Я и сейчас
готов помогать молодым, —
советом, рассказом. А
вообще, надо уметь каждый
период своей жизни
принимать с благодарностью.
Уничтожили мое детище, но
запретить думать мне никто
не сможет. А наука
живет идеями.
Записала Л. ВИКТОРОВА
34
.fji Ъ

о
Солнце
успокаивается?
Когда же, наконец, Солнце
успокоится? Конечно,
относительно. Ведь бурление в
газово-плазменном сгустке,
который служит нам
светилом, вечно и подвержено
лишь спадам и подъемам.
Цикличность таких
приступов, как правило,
одиннадцать с небольшим лет.
Нынешний — двадцать
второй цикл начал набирать
силу в сентябре 1986 г.
Пять-шесть лет число пятен
на Солнце, вспышек и других
бурных событий возрастало,
как положено, но потом
пора бы и меру знать. Однако
на этот раз светило, видимо,
решило продемонстрировать
всю свою взбалмошность.
При общем высоком фоне
активности неожиданными
были резкие спады в
середине первой декады февраля и
в марте: количество пятен-
ных групп иной раз не
превышало пяти. Особенно
спокойным почему-то
выглядело северное полушарие
Солнца, а южное
продолжало бурлить по-прежнему.
Среднемесячная кривая
активности в начале лета 1991
года снова дала всплеск,
не уступающий бурному
июлю 1990 года, когда
высокая активность выглядела
вполне естественной.
Солнце поворачивается
вокруг собственной оси
примерно за 27 земных суток.
Поэтому один и тот же
участок диска предстает перед
нашими глазами как раз с
таким интервалом. Земля же
вращается асинхронно с
Солнцем. И чтобы ничего не
упустить из виду, астрономы,
«уходящие в ночь», должны
как бы передавать светило из
рук в руки тем коллегам,
у которых еще стоит день.
Обсерватория Тойёкава на
острове Хонсю вызывает
наш Уссурийск, оттуда зовут
Нижний Новгород,
Кисловодск и Симферополь. За
2*
35

ними следует подмосковный
Троицк, где расположен
Институт земного магнетизма,
ионосферы и
распространения радиоволн; потом
Краков, чехо-словацкий Ондр-
жейов, немецкий Потсдам,
итальянский Триест,
швейцарский Берн, бельгийский
Юмэн. После этого прыжок
через Атлантику — и за
Солнцем следят Сагамор-
Хилл под Нью-Йорком, Пен-
тиктон на западе Канады
и Уанкайо в Перу, а там —
опять Страна Восходящего
Солнца...
Вот какие телексы
поступали в один из мировых
центров геофизических данных
на тихой Молодежной
улочке в Москве.
«...31.01.91. После ярко
выраженного повышения
солнечной активности в
последний период она остается
на высоком уровне. Вспы-
шечная активность также
интенсивна. Возможна
протонная вспышка. Можно
ожидать постепенного
относительного снижения числа
пятен с примерно 350 до
приблизительно 220. Д-р
Ф. Злох, обсерватория Ондр-
жейов».
А всего через месяц речь
шла о втрое меньшем числе
пятен. Но в начале
марта: «Неожиданная сильная
вспышка на юго-восточном
краю диска. Пятна опять
повышаются примерно-до 250».
Начало апреля: «...Минимум
активности — в ближайшие
дни. Численность пятен
колеблется, всего около 110.
Состояние магнитного поля
прогнозируется с трудом».
12 апреля. Лик светила
украшен пятнадцатью
группами пятен. Число Вольфа
перевалило за триста, чего в
нынешнем цикле еще не
бывало. Но дней через десять
всего две пятнистые группы,
да и то небольшие, а
индекс Вольфа — лишь
двадцать пять. Такой крутой пе-
оепад — редкость.
Вот область высокой
активности зашла за спину
Солнца; что там
происходило, астрономы могут только
подозревать. Но, когда в мае
опять глянула на нас,
оказалось, что она заметно
поуспокоилась. Видимо, на
обратной стороне светила,
втайне от людей, отношения
магнитных полей и пятен
несколько разрядились.
Все же ученые
констатировали: эпоха «бури и
натиска» на Солнце непомерно
затянулась, ведь еще осенью
1990 г. все должно было бы
пойти на спад, а в натуре —
то взлеты, то падения...
В мае же пятен немногим
более полусотни. Не успели
подумать: «Вот он, конец
циклического максимума»,
как из занятых сугубо
земными делами магнитных
обсерваторий — депеша:
«В геосфере — бури.
Очевидная причина — протонная
вспышка на Солнце». В
середине июня на Солнце
сильнейшая вспышка за
последние два года, а в конце
месяца пятен едва ли сотня.
Историческая для нашего
государства неделя между 16
и 22 августа: «После пре-
89 $(? SI 92 u$i
36

ходящего минимума
активность снова возрастает.
Ожидаем многочисленные
вспышки... Во второй-
половине периода — весьма
крупные. Число пятен
достигает 260, а затем — и
более трехсот»! А после
26-го — успокоение и на
Солнце, и — кто это время
забудет? — на одной шестой
суши земного шара. Древние
говорили: «После этого, не
означает — вследствие
этого». Может быть, может
быть...
Астрофизики, астрономы-
солнечники и геофизики
всех мастей — специалисты
по космическим лучам,
ионосфере, геомагнетизму,
полярным сияниям и
распространению радиоволн —
установили: та июньская
вспышка, сильнее которой не
бывало уже более двух лет,
выбросила столь мощный
поток заряженных частиц, что
искривилось магнитное поле
нашей планеты. Стрелки
магнитных компасов во всем
мире отклонились от
истинного направления «север —
юг» градуса на три, а это
могло бы увести
межконтинентальный лайнер на сотни
километров от нужного
аэродрома.
Правда, сейчас
большинство самолетов и морских
судов снабжены инерциаль-
ными навигационными
системами, основанными на
гироскопе. Однако магнитная
буря может и их сбить с
толку: для запуска
гироскопа перед взлетом обычно
используют магнитные
датчики.
«На Солнце аукнется, на
Земле откликнется»... Но
когда? Расстояние от нас
до светила в среднем
300 млн км. А вот о
скорости, с которой
распространяется солнечное аукание,
судят пока с недостаточной
точностью. Не так давно
астрофизики Э. У. Клайвер
из Геофизической
лаборатории ВВС США и Дж. Фейн-
ман (между прочим, родная
сестра выдающегося физика
Роберта Фейнмана,—
незаурядное семейство!) из
Лаборатории реактивного
движения в Пасадене
зафиксировали новый рекорд
аукания солнечного ветра, то
есть заряженных частиц,
извергаемых светилом во все
стороны с различной силой
в разное время. 4 августа
1972 г. солнечный ветер
ринулся в пространство со
скоростью не более и не
менее как в 780 км в
секунду! Это удалось вычислить
по времени запаздывания
магнитной бури на Земле от
солнечной вспышки, которая
ее вызвала. Итак, скорость
реактивного пассажирского
самолета, но только не за
час, а за секунду! Ни один
случай, когда солнечный
ветер мчался бы быстрее, пока
неизвестен.
И другая новость.
Сотрудники Центра космических
полетов НАСА США в
штате Алабама, возглавляемые
Рональдом Муром,
обнаружили, что даже в районах,
далеких от солнечного
пятна, на поверхности светила
властвует сложная сеть
небольших магнитных полей.
Своего рода муравейник
магнитных петель,
перехлестывающих друг друга и
связывающих между собою
соседние сгустки материи с
противоположными
зарядами. Все это вместе
порождает как бы временные
контейнеры для
переливающейся заряженной плазмы,
которые ученые, не
удержавшись, обозвали бутылками.
«Посуда» нередко
взрывается, бешено выделяя наружу
магнитную энергию в форме
ослепительной
микровспышки. Такой взрыв может
служить источником энергии
для вечного подогрева
материи. Ведь в короне светила
(самый внешний слой его
вещества) температура
превышает 1 млн градусов;
откуда-то такая жара
должна же браться...
Открытие «петель» и
«бутылок», вероятно,
приближает разгадку спикул —
непонятных, еще быстрее
возникающих и исчезающих
прядей солнечной материи,
которые почему-то
временами перевивают атмосферу
светила. Наверное, к их
появлению причастны вечно
пульсирующие мелкие петли
с магнитными полями.
Но пора вернуться к
главному: затихает ли Солнце?
24 сентября прошлого
года через восточный край
солнечного диска внезапно
перелился большой бурный
район. Немедленно свой
норов показали крупные
вспышки.
Все же в октябре 1991 г.
специалисты сошлись на
том, что, кажется, цикл
завершился. По всем
сведениям, имеющимся в руках
Мирового центра
геофизических данных, активность
медленно, но явно ползет
вниз.
Однако во второй
половине ноября вспышечные
языки пламени снова стали
вести себя более яростно, а
число пятен на Солнце
выросло со ПО до 180.
Радиоизлучение светила в
диапазоне 2800 мегагерц
усилилось. К середине декабря
число пятен перевалило за 250.
Конечно, это сильно
уступает рекордным апрельским
тремстам с лишним. Цикл-то
явно должен идти к концу и
действительно идет, но
только как-то «медленным
шагом, робким зигзагом»...
Настораживает и тот
факт, что уже в четырех
солнечных циклах каждый
следующий максимум выше,
чем предыдущий, и по
количеству пятен, и по
интенсивности магнитного поля.
К чему бы это?
Б. И. СИЛКИН
37

Страницы истории
Первая любовь
физика Александрова
Борис ВОЛОДИН
РОДСТВО С ВИЛЬГЕЛЬМОМ РЕНТГЕНОМ
Бог не обидел его ни ростом, ни статью, ни
голосом, ни талантом, ни судьбой, в которой
было все — и взлеты, и горечь. Однако слава
его многие годы оставалась беззвучна —
академика Анатолия Петровича Александрова
толком знали лишь ближайшие его коллеги.
В академическом справочнике 1962 года
значилось, например, только, что он состоит
в ОФМН — в Отделении
физико-математических наук — и работает в Институте
атомной энергии. А то, что он — трижды
Герой Социалистического Труда, что изукрашен
орденами и лауреатскими медалями, долгую
пору считалось сведениями, не
подлежащими оглашению.
Впрочем, какие-то лауреатства прошли по
«открытым» спискам, остальные по
«закрытым», где само имя награжденного не
подлежало рассекречиванию. Да что только не
было у нас тогда секретом! Помнится, как
бурный человек Никита Сергеевич Хрущев
на одном очень торжественном приеме
произнес на радостях тост в честь
«ученых-анонимов», чей труд рождал сокровенные
подвиги отечественной науки. Тост тотчас был
вымаран из ТАССовского отчета, как
нецензурный, но был уже услышан всей страной
по прямой радиотрансляции из
Георгиевского зала Кремля.
К Александрову тост относился вполне.
Его труд и труд его учеников были частью
дела по созданию ядерной энергетики,
атомных подводных лодок и надводных
атомоходов, отсчет которым у нас было принято
вести со знаменитого ледокола «Ленин», а
не с атомных крейсеров, которых тоже
хватало.
Некоторые подробности биографии и
перечень наград ученого приоткрылись при
избрании Анатолия Петровича в президенты
Академии наук — он занимал этот пост три срока,
равно как и пост члена ЦК. Но ядерная
энергетика, которой он отдал около сорока лет,
увы, после Чернобыля утратила в глазах мира
блеск, так долго ей сопутствовавший. Мы
помолчим о ней, благо сказанного о ней ранее
более чем достаточно.
Сейчас Анатолий Петрович — старейший
из наших действующих физиков, инженеров-
физиков. Ему восемьдесят девять, и он по-
прежнему занимается атомными кораблями.
А начинал он в петроградском Физтехе —
первом отечественном физическом
институте, у академика Абрама Федоровича Иоффе,
ученика самого Вильгельма Рентгена,
которому, таким образом, доводится как бы
научным потомком. Кстати, знаменательно, что
и карьера Александрова-экспериментатора
тоже началась в Рентгеновском институте.
Правда, не в мюнхенском, где учился
исследовательскому Делу Абрам Федорович, а
в киевском. Там, в середине двадцатых годов,
подобралась группа молодых физиков,
занимавшихся наукой совершенно бескорыстно,
что сказано здесь не для красного словца:
им просто не платили ни копейки — всем,
начиная от руководителя, университетского
профессора Константина Роше, и кончая тем
же Анатолием Петровичем, который
зарабатывал хлеб насущный преподаванием
физики и химии в одной из городских
ЕТШ — единых трудовых школ.
Подробность, ныне пикантная, а тогда
обычная: диплома учитель сперва тоже не
имел, он сам еще учился в университете.
Еще одно свидетельство того, что наука и
даже педагогика сами по себе спокойно могут
38

обходиться без дипломов, аттестатов и
прочей бумажной чепухи. Во всяком случае,
Иоффе, как ныне говорится, «положил глаз»
на молодых физиков, возглавляемых Роше,
Посему он присылал в Киев будущих
корифеев петроградского Физтеха: то Якова
Ильича Френкеля, то Николая Николаевича
Семенова, то Игоря Васильевича Курчатова,
которые были незнамениты и несановны, но,
на его учительский взгляд, талантливы
и безусловно надежны по научной
требовательности.
Кончилось тем, что Иоффе в 1930 году
пригласил киевлян на всероссийский съезд
физиков в Одессу, а в Одессе нескольким
из них — в том числе Александрову,
Наследову, Тучкевичу — предложил
переехать в Ленинград, в Физтех, на штатную
работу, что ими и было сделано осенью
того же года.
Как вспоминает Александров, там быстро
завелись новые друзья, организовались
новые лаборатории и начались новые работы.
Наиболее близкими друзьями Анатолия
Петровича сделались чудесный химик Павел
Павлович Кобеко и Игорь Курчатов, который
как раз тогда принялся заниматься ядерной
физикой, повторяя с коллегами опыты Эн-
рико Ферми и его компании: носился, как
конь, по физтеховскому коридору с
пробиркой свежеполученной эманации радия —
ее надо было мгновенно вставить а бак с
парафином и считать импульсы. А Анатолий
Петрович вначале работал с Кобеко в
лаборатории полимеров. Кобеко увлекался физико-
химией аморфных материалов — у него
выходило тогда много публикаций о разных
проблемах этого дела.
Но — особенность Физтеха (и времени,
добавим!) — ничто там не ценилось так,
как немедленный результат для практики.
Вот почему Кобеко и Александров
довольно долго занимались проблемой
придания искусственной резине
морозоустойчивости. Тогда в Ленинграде был получен
академиком Лебедевым первый СК —
синтетический каучук, и основан Институт СК,
и построен первый завод СК. СК обладал
рядом достоинств — его можно было делать
даже из картошки, что создавало полную
независимость от капиталистического рынка,
торговавшего тропическим гевейным
латексом. Сие воплощение хрустальной мечты
товарища Сталина о полной независимости
от мира сопровождалось некоторыми
недостатками — фантастической дороговизной
СК в сравнении с валютным натуральным
каучуком. Но социализм перед расходами,
как известно, ничуть не стеснялся. Вторым
важным недостатком СК было то, что при
морозе минус двадцать он терял
упругость и разваливался, как стекло! Делать
из него шины для самолетов было
невозможно. А Кобеко и Александров вкупе с двумя
сотрудниками завода СК сделали
морозостойкую резину, хоть и не дешевле прежней,
однако выдерживающую температуры до
семидесяти ниже нуля — сами понимаете,
ниже некуда.
И все же не это достижение стало первой
научно-технической любовью Анатолия
Петровича. Она оказалась связана с морем, с
флотом, с кораблями.
Дадим подуть и нам в лицо ветру дальних
морских странствий.
ЛУПИТЬ НАДО БЫЛО КРЕПЧЕ
Морской ветер ворвался в лабораторию
полимеров ЛФТИ осенью 1936 года, когда Абрам
Федорович Иоффе, привел именно в нее
небольшую толпу моряков, очень важных. Быть
может, с ее командирской точки зрения
надлежало бы вызвать всю лабораторию в
директорский кабинет, но у людей ученых свои
порядки, к тому же недурно своими глазами
посмотреть, как выглядит физика. А нацелил
их Абрам Федорович именно на
Александрова — были у него на это особые соображения.
Компанию украшали Иван Степанович
Исаков, как тогда говорили — «флагман
флота второго ранга», вице-адмирал
по-нынешнему — и А. Е. Брыкин — тоже
«инженер-флагман», но уже третьего ранга, сиречь
контр-адмирал, начальник минно-торпедного
института. Пришли и спрашивают: не могут
ли физики защитить военные корабли от
магнитных мин и магнитных торпед. Сразу
не ответишь: Александров со товарищи
потрудились над этим с неделю, а потом
сказали Абраму Федоровичу, что за такую
работу возьмутся, потому что опыты,
поставленные в лаборатории, оказались
обнадеживающими.
До этого молодые ученые не видели толком
ни одного корабля, кроме прогулочных
речных трамваев да еще «Авроры» и других
военных судов, которые вводили в Неву на
майские и ноябрьские праздники,
разукрашенными флажками и фонариками. Но они
сделали вот такую модель — Александров
развел широко руки. «Вот как от этого конца
стола до сих пор»,— и ставили эту модель,
стальное корытце — в разные положения
относительно земного магнитного поля. А .когда
потом они эту штуку в одном и том же
положении лупили покрепче хорошим молотком,
то модель намагничивалась, и они могли ее
перемагничивать, как им нравилось. Если
перевернут ее по отношению к полю земли
наоборот и полупят опять, то намагничивание
снималось. Попросту оказалось, что сей
физикой можно управлять.
39

Наука была тогда вообще простовата, что, привести его в положение, обратное тому, ко-
впрочем, делало ей честь. Недаром школу торое оно имело на стапеле». (Последнее
Резерфорда называли школой «сургуча и ве- слово подчеркиваю особо, ибо всякому моря-
ревки». Я даже не спросил Александрова, ку было ясно: на стапеле, собирая корабль,
родилась ли идея опытов в их собственных лупят молотком по заклепкам, чем и вызы-
головах, ибо к тому времени существовала вают намагничивание стальных конструкций
изрядная физическая литература по магне- корабельного корпуса.)
тизму — от работ Гаусса, чьим именем назва- И вот через четыре года, перед спуском на
ны единицы измерения магнитной индукции, воду строившегося в Англии броненосца
Гилберта и Пуассона, определившего три «Первенец», а затем броненосной батареи
составляющие напряженности поля самой «Не тронь меня» и подводной лодки «Герна»,
Земли — продольную, поперечную и верти- Иван Петрович Белавенец — создатель
кальную. и начальник Кронштадтской компасной об-
В XIX веке, начиная от Пуассона, работы серватории — определил «нейтральную
лило магнетизму были теснейшим образом нию магнетизма корабля», на которой и рас-
связаны именно с мореплаванием, а точней — положил очень удачно компасы. Он устано-
с девиацией компасов, то есть враньем ко- вил, что броненосец получил при сборке зна-
рабельных компасов. Пуассон в 1819-м начал чительное постоянное продольное намагничи-
с анализа результатов экспедиций капитана вание и сравнительно небольшое поперечное,
Росса на бриге «Изабель» и капитана Парри но тем не менее способное вызывать у компа-
на «Гекле», а там уже додумался до своих сов девиацию в 46 градусов!.. И воплотив идею
уравнений и составляющих. Тогда все бились Коргуева, то есть изменив на время даль-
над тем, как устранить «девиацию», уво- нейших работ положение корабля по отноше-
дившую корабли с намеченного курса. Как нию к тому, которое он занимал на стапеле,
правило, подкладывали в разные места под Белавенец добился значительного перемагни-
компас и вокруг него «компенсирующее» чивания судна самим полем Земли! Продоль-
девиацию железо. В 1859 году помощник ное намагничивание уменьшилось вдвое, а по-
кронштадтского астронома Павел Алексеевич стоянное поперечное намагничивание сдела-
Коргуев в «Морском сборнике», где печата- лось обратным прежнему...
лись, кстати, и педагогико-нравственные Результаты этих изысканий и дел потрясли
статьи Н. И. Пирогова, опубликовал мемуары морской мир. Их докладывали в Лондонском
под названием «О действии земного магне- Королевском обществе и в научных общест-
тизма». Он в них высказал престранную для вах других держав. Белавенца избрали чле-
тех времен гипотезу: «...чтобы освободить ном Британского ученого совета академиче-
(судно) от постоянного магнетизма, должно ского курса морских наук и многих других

ученых ассоциаций, а русское правительство
поднесло ему в награду золотой морской
компас с 32 бриллиантовыми румбами.
Когда в сентябре 1936 года моряки
попросили Иоффе начать работы по
размагничиванию судов, Абрам Федорович обратился
к академику Крылову, которому досталось
занимать место Белавенца в Компасной
обсерватории. Но Крылов к идее
размагничивания судов отнесся со скепсисом, что,
впрочем, ничему не помешало.
ОБЕЗГАУССИВАНИЕ
Дальнейшее лежало на поверхности.
Чем лупить молотком по заклепкам или
листовой стали, естественней было бы
намагничивать, точнее, перемагничивать модель
электричеством, постоянным током, тем паче,
что в будущем предстояло заниматься уже не
остроносыми корытцами размером «вот от
этого конца стола до сих пор», а морскими
и речными кораблями, водоизмещением не
в десятки литров, а в тысячи тонн! Там-то
уж молотком не наколотишься. Однако
начинали вновь на модели: обматывали ее
несколькими витками провода, пропускали ток
от электрической батареи, меняли
расположение провода то выше, то ниже, и
намагничивали, и перемагничивали модель как
хотелось.
Параллельно решали еще одну проблему —
магнитометров. Насчет инструментов и
приборов в ЛФТИ к тому времени установилась
весьма четкая традиция, утвержденная еще
в середине двадцатых годов институтским
слесарем Наумом Рейновым (впоследствии
физиком-криогенщиком, доктором наук и
даже автором «Химии и жизни»: в
семидесятых годах журнал печатал его
«Воспоминания о том, как делались приборы»). В жизни,
как потом и в воспоминаниях, Рейнов
утверждал, что прибор может быть как угодно
некрасив и неказист — лишь бы точно мерил!
Первый магнитометр А. П. Александров
сделал из намагниченной безопасной брит-
вочки, насаженной на ось и реагировавшей на
магнитное поле. Вершиной же «магнито-
метростроения»,— а проскочили еще и
промежуточные варианты,— стала «вертушка
ЛФТИ», таково совершенно официальное
имя прибора. Сам прибор: небольшой
электромоторчик от швейной машинки, и на
его оси — на длинном таком штыре —
проволочная рамка, которая, вращаясь в
магнитном поле, указывала его напряженность.
Вертушки были и простые, и герметичные —
чтобы мерить требуемое и под водой, и над
водой, на стапеле. Мерили ими
намагниченность модели, а в 1938 году в Ораниенбауме,
наконец, определили поле корабля. Я бы
сказал точней — кораблика. Пароходик
назывался громко «Дозорный», и было в нем
120 тонн водоизмещения, принадлежал он
минно-торпедному институту. Инженер-
флагман Брыкин пожертвовал физикам и
корабль, и макеты магнитной и индукционной
мин с датчиками, но, конечно, без заряда.
От них выводились провода на прибор,
стаявший на берегу.
'имиое/и* с/№а/иг*>г л

— Мы этот «Дозорный» размагнитили,
сделали постоянную обмотку по борту и
сначала на Неве, а потом на Онежском озере,
в спокойной воде, стали прогонять над
магнитной миной, чтобы установить ее
реакцию на корабль.
Я решился проявить в беседе понимание
и спросил Александрова:
— Прилипнет или не прилипнет?
Академик возмутился:
— Что вы! Никто никуда не прилипал! Это
легенды, которые взялись неведомо откуда!
Магнитные мины так и называли
«бесконтактными». Их англичане с 19-го года
применяли против советской северной флотилии,
а потом немцы в последней войне. Это донные
мины, их сбрасывали либо с самолета, либо
с корабля на дно моря, и они там полеживали.
Как изменится магнитное поле, так они
и взрываются. Их тралили специальными
электромагнитными тралами еще в
гражданскую!..
— Прямо там же на дне взрывались?
— Хоть и со дна, но гидравлический удар
был сильнейший. Обычно он разламывал
корабль. У крейсера «Горький» в 41-м году
нос оторвало, еле доковылял до Кронштадта.
В 1939-м датчане предложили продать нам
методику размагничивания. Наши моряки
ознакомились и отказались — сами, мол, не
глупее. А в 41-м сообразили, что и
размагничивать корабль можно по-разному. Например,
обматывать корпус проводами, пропускать
через эту обмотку ток и создавать поле,
обратное прежнему. А можно временно
накладывать обмотку и либо смещать ее
по высоте корпуса, либо подбирать величину
тока, его направление и так далее,
компенсируя магнитное поле, которое возникло у
корабля при постройке и при эксплуатации.
И все. Этот способ назвали безобмоточным
размагничиванием.
...В войну, когда загрохотали корабельные
пушки и взрывы авиабомб, выявились
недостатки обеих методик. Кабель обмотки, хоть
его и укрывали особым кожухом,
повреждался ударами штормовой волны, вражескими
снарядами, дырявившими корпус судна, и
даже осколками. То и дело надо было все
восстанавливать.
А безобмоточное размагничивание
требовало постоянного контроля: достаточно ли
оно, не наступило ли заново намагничивание
корпуса от ударов осколков, снарядов, от
взрывов авиабомб: не следует ли повторять
операцию еще раз и еще...
В военном сентябре 41-го на Черноморский
флот приехали союзники-англичане. Их
команда по размагничиванию предложила
нашим морякам обучить их своим методикам.
Размагничивание постоянной обмоткой они
называли дегауссингом («обезгауссива-
нием»), а безобмоточное — вайпингом.
У них Черчилль даже по радио выступал —
назвал дегауссинг величайшим достижением
военно-морской мысли. А мы о нашем
умении — молчок... Англичане очень удивились,
что у наших уже все эти методики есть.
Но у них были другие магнитометры — у нас
«вертушки», а у англичан «пистоли», гораздо
более удобные.
СБИТЫЕ СЧИТАЕМ НЕПРИЯТЕЛЬСКИМИ
Перед войной на каждом морском театре
были организованы группы из специалистов
и моряков, которых обучали размагничивать
корабли. Основная группа работала в
Прибалтике: строили там специальные базы для
размагничивания.
Работы шли и на Днепровской флотилии,
на Черном море тоже строили. Александрова
отправили на Балтику, на линкор
«Октябрьская революция». Там тоже было проведено
размагничивание, и линкор ночью ушел
в Кронштадт.
Александров спал в каюте замполита.
Вдруг врывается хозяин каюты и сообщает:
— Анатолий Петрович, вставайте, война!..
— Какая к черту война? — говорит
Александров. Наверное, опять ваши учения, так
и будете опять всех гонять до утра.
— Нет — это война.
Ну, естественно, тут не до сна.
Вспоминает, что взобрался на кормовую бизань-
мачту — наверху у нее площадка
наблюдательная. Там уже оказался один из знакомых
моряков, адмирал Левченко. Стоят, смотрят.
Кругом мельтешат корабли, летают
самолеты, сбрасывают бомбы. По самолетам бьет
артиллерия, в том числе и их линкора. Куда,
собственно, орудия палят, понять
невозможно. Ночь, темно. Вдруг низко пролетает
самолет. Его осветили прожектором и снизу
увидели на самолете крест.
Александров спрашивает:
— А как они стреляют неизвестно куда?
— Очень просто,— ответил адмирал,—
сбитые считаем неприятельскими...
Дошли до Кронштадта и сразу поставили
условие — выпускать корабли на военные
операции только с подтверждением физиков:
«Корпус размагничен».
Это правило утвердилось на флоте
безоговорочно. За считанные месяцы на всех
кораблях — и надводных, и подводных — было
проведено размагничивание. И взялись даже
за торпеды для самолетов-торпедоносцев.
С первых дней войны были развернуты
СР — станции размагничивания,
приспособленные к тому, чтобы накладывать на
корабль постоянные обмотки. С осени ставили
уже и СБР — станции безобмоточного
42

Война, Александров с коллегами
по размагничиванию
размагничивания с английскими
магнитометрами «Пистоль». И создали команды из
моряков и инженеров.
Физтеховцы оставляли работы над ядерной
физикой, над сегнетоэлектричеством,
твердым телом и мудреной физической теорией.
Институт должны были эвакуировать из
Ленинграда в Казань. Старики укладывались.
А молодые шли на флоты — Степанов,
братья Регель, Тучкевич, Лазуркин, Курчатов,
который прослужил на Черноморском флоте
до конца 1942 года — руководил там
работами до возобновления атомных
исследований.
Александров задержался в Ленинграде до
27 июня. На этот день была назначена защита
его докторской. Защитился и — в
Севастополь. А оттуда его командировали на
Северный флот, к адмиралу Головко.
...В конце 1942 года Александрову,
Курчатову и их коллегам дали за работы по
размагничиванию Сталинскую премию.
Я спросил Анатолия Петровича:
— Государственную, как теперь говорят?..
— Да, да, Сталинскую! Я диплом не стал
менять, до сих пор храню как раритет.
И показал мне диплом с автографом
Сталина.
НА ЗАКАТЕ
Бог его не обидел ни статью, ни талантом,
ни летами, ни судьбой. Все было. И слава
трижды секретного Героя и тайные
лауреатства, и страх, и горечь.
В Кремле, на заседании госкомиссии по
атомному оружию, возглавлявшейся тогда
страшным человеком по имени Лаврентий
Берия, очередной гэбэшный генерал
докладывал, что руководителем работ по
дейтерию для атомной бомбы назначается
член комиссии профессор Александров. И
похожий на сарыча сатрап, блестя знаменитым
своим пенсне, вопросил генерала, словно бы
не было вовсе здесь за столом члена комиссии
Анатолия Петровича и вообще будто кругом
одни манекены:
— А ОН знает, зачем ЕГО назначают
и ЧТО с ним будет, если ОН не выполнит ТО,
ЧТО МЫ ОТ НЕГО ТРЕБУЕМ?!..
И это «что с ним будет» значило лишь одно:
«лагерную пыль».
...Все было: и Берия, и дейтерий, и первые
взрывы ядерных устройств, смотреть которые
Александров не ездил. Не хотел — и все тут.
Договорился с Курчатовым и не ездил.
И была первая атомная электростанция
в Обнинске. И многие другие станции. И
первая атомная подлодка. И атомные ледоколы,
и более десятка лет президентства в
Академии. И разные реакторы, давшие стране
мириады мегаватт, и взрыв одного из них, в
апреле 86-го. И просьба об отставке с
президентства. И жажда снова заниматься
энергетикой, своим главным делом.
Он нередко подробно вспоминает
сейчас, сидя в своем кабинете почетного
директора Курчатовского института, как
размагнитили все суда всех флотов и с осени 41-го
они проходили над полями магнитных мин —
неповрежденными!.. Проходили, проходили!
Было одно исключение — бронекатер, на
котором решил срочно отплыть
контр-адмирал Хорошкин. Ученик Александрова Юрий
Семенович Лазуркин запрещал выход:
бронекатер размагнитили, но он не размагнитился.
Выход в море означал бы нарушение всех
законов флота! Но Хорошкин отмахнулся,
а через час из воды выловили только
адмиральскую фуражку.
Еще Александров вспоминает, как много-
много лет спустя моряки воспротивились
выводить в море первый атомный ледокол
«Ленин», пока его не размагнитят у стенки
Адмиралтейского завода. Отложили выход на
три дня и размагнитили.
Вот и вся история первой любви физика
Александрова.
43

*+
Есть лекарство
от облысения!
Академик М. Г. ВОРОНКОВ
Восемнадцать лет назад
«Химия и жизнь» A974, № 1,
с. 79) обещала, что рано или
поздно сенсация состоится,
ибо слишком уж
многообещающим казался кремнеор-
ганический препарат 1-хлор-
метиле илатран, которому
было присвоено тривиальное
название «мивал». Его
создали в Иркутском институте
органической химии СО
АН СССР М. Г. Воронков,
В. М. Дьяков.
Исходно препарат изучали
как ранозаживляющее
средство, но Е. В. Бахарева
выяснила, что он эффективно
стимулирует рост шерсти у
экспериментальных
животных. Это сулило мивалу
заманчи вую перспективу
стать лекарством для
лечения аллопеции, или,
говоря попросту,
облысения. Оптимизм на этот
счет «Химия и жизнь»
выразила следующей тирадой:
«Миллионы мужчин на всех
континентах с огорчением
глядят в зеркала на свои
поредевшие прически,
хитроумно зачесывают волосы
на обнажившиеся места и
терпеливо ждут, когда
появится надежное и
эффективное средство от
облысения. Поэтому «мивалом»
заинтересовались и
врачи-косметологи; недавно они
приступили к его клиническим
испытаниям. А вдруг
созданный иркутскими химиками
препарат окажется этим
долгожданным средством?»
44

Чуть раньше «Химии и
жизни» открытие иркутских
химиков и фармакологов
разрекламировала газета
«Труд» @8.12.1973).
Ошеломляющую сенсацию,
опубликованную, кстати, без
ведома и согласия авторов
препарата, перепечатали газеты
чуть ли не всех стран мира.
В результате в Иркутск
пришли тысячи писем от лысых
и лысеющих мужчин,
женщин и детей со всех пяти
населенных континентов. Но
что мы им могли ответить?
Ведь многолетний путь
мивала только начинался. В
западных странах, например,
продвижение нового
лекарства из химической
лаборатории в аптеку обходится в
миллионы долларов. Мы же
такими суммами не
располагали. Напомню: чтобы
химическое соединение
превратилось в лечебный препарат,
необходимо не только
доказать его безвредность
(отсутствие хронической
токсичности, канцерогенного,
тератогенного, мутагенного
и аллергенного действия,
других побочных эффектов),
но и разработать
лекарственную форму и методику
лечения. Мог ли химический
институт АН СССР
выполнить такой объем
доклинических фармакологических
и клинических испытаний?
Пришлось нам идти на
поклон к медикам. А
технологию промышленного
производства мивала помогли нам
разработать специалисты
химфармкомбината в
Усолье-Сибирском и
Государственного НИИ химии и
технологии элементооргани-
ческих соединений
(ГНИИХТЭОС). Особый
интерес к ми валу проявил
заведующий кафедрой
дерматовенерологии
Казанского государственного
института доусовершенствования
врачей (ГИДУВ) профессор
В. П. Сергеев. Вместе с ним
мы разработали и
запатентовали наиболее
эффективную лекарственную форму
мивала — «силокаст». Ныне
наш способ получения
мивала и его пилотропное
(вызывающее рост волос)
действие запатентованы в США,
Канаде, Великобритании,
Швеции, Франции, ФРГ,
Швейцарии, Японии.
Пока шли доклинические
испытания мивала, возник
информационный вакуум. Он
вызвал скептические
замечания некоторых органов
массовой информации и сподвиг
четырех сотрудников
редакции «Химии и жизни»
рискнуть остатками шевелюр во
имя науки. Увы, их
дилетантская попытка
избавиться от плешивости с помощью
мивала закончилась
неудачей, что было зафиксировано
соответствующими
фотодокументами (см. «Химию и
жизнь», 1975, № 9, с. 119).
Впрочем, подопытные
журналисты не потеряли
оптимизма и совершенно
справедливо заявили: «А если
серьезно, то для
всесторонних клинических испытаний
нового медицинского
препарата нужно много времени.
Испытание мивала — не
исключение. Поэтому сейчас
еще рано судить об
эффективности препарата».
Вот почему, отдавая
должное личному мужеству
сотрудников «Химии и жизни»,
их стремлению к истине при
всех обстоятельствах, мы
выбрали страницы этого
журнала, чтобы сообщить
человечеству — тернистый
путь мивала завершился
успешно!
Фармакологический
комитет Министерства
здравоохранения СССР 18 октября
1990 года постановил: «1.
Рекомендовать разрешить
медицинское применение у
взрослых в качестве
средства для лечения очаговой
аллопеции и промышленный
выпуск препарата
СИЛОКАСТ в лекарственной
форме — 3 % эмульсия по
100 мл.
Считать основными
противопоказаниями для
назначения препарата
беременность, возраст после 60 лет,
перенесенный инфаркт
миокарда, индивидуальную
непереносимость».
Итак, мивал, точнее,
силокаст, действительно лечит
аллопецию, хотя не всех
форм и лишь у
сравнительно молодых пациентов. Но
лечит же!
Мы надеемся, что
дальнейшее использование
препарата в клинической
практике выявит его новые
возможности и позволит
разработать другие
терапевтические методики. Впрочем, они
уже о предел ил ис ь.
Например, новейшие
экспериментальные данные показали,
что мивал, по-видимому,
сможет найти применение
как средство,
стимулирующее регенерацию костной
ткани (при травмах и
трансплантациях) и ее
стабилизацию в условиях
неподвижности и невесомости, как
препарат, ускоряющий
заживление поверхностных
ран, ожогов и трофических
язв, а также как адаптоген,
помогающий организму
приспособиться к
экстремальным условиям.
От редакции. Только что
прочитанная вами заметка—
не первоапрельская шутка.
Мы так по-дурацки не
шутим. И просим всех
заинтересовавшихся ми валом
обращаться не в редакцию
«Химии и жизни» (боимся не
выдержать напора писем и
звонков), а непосредственно
к авторам разработки
препарата по адресу: 664033
Иркутск-33, ул. Фаворского,
I, директору Иркутского
института органической химии
РАН академику Воронкову
Михаилу Григорьевичу.
45

Очей очарованье
Бабушка вынула искусственные зубы.
Юра расхохотался:
- Л теперь глазки вынъми!
К. И. Чуковский. От двух до пяти
Контактные линзы нынче в моде. И
рекламируют их довольно часто. Может быть, поэтому
в редакцию стали приходить письма с
просьбой рассказать о линзах поподробнее. И хотя
в журнале очень давно A965, № 12) был
небольшой репортаж о мягких контактных
линзах, а позже A990, № 2) очерк об их создателе,
чешском академике Отто Вихтерле, мы решили
вернуться к этой теме еще раз.
Когда этот материал вчерне был готов, я из
любопытства порасспрашивал своих
знакомых: что такое контактные линзы, кто их
придумал, какими они бывают, давно ли
появились, в чем их достоинства и
недостатки...
Верных ответов, кроме как на первый
вопрос, услышать не довелось.
Неудивительно: в общедоступной популярной литературе
о линзах нет почти ничего. В БСЭ им
посвящено ровно десять строчек, в Большой
медицинской — полстраницы, в массовых
журналах — несколько коротких, притом
давних заметок.
Так что, прежде чем говорить о химии и
технологии изготовления линз, придется про-
46

Это мягкая контактная линза: внешне она ничем
не отличается от жесткой, но несколько
больше диаметром
вести небольшой курс ликбеза,
исторического и медицинского.
ПОД ВЕКИ — ВЕК НАЗАД
Многим кажется, что контактные линзы —
дитя нашего столетия. Между тем их
история начинается с Леонардо да Винчи.
Позже идею линз высказывал Декарт. Томас
Юнг экспериментировал с трубкой,
заполненной водой и приставляемой к глазу,
английский астроном Джон Гершель произвел
теоретические расчеты...
Но реально, в материале, линза
появилась в 1887 году, когда известный вис-
баденский стеклодув Ф. Мюллер изготовил
вогнутые стеклянные диски по заказу
одного из своих клиентов. Линзы были
большими, прозрачными в середине и матовыми
по краям, нйдевали их под веки.
Больной носил линзы в течение пятнадцати
лет.
Вскоре однофамилец стеклодува, студент-
медик, сумел скорректировать подобным
образом близорукость ни много ни мало
в 24 диоптрии. Правда, дольше получаса
глаз не выдерживал.
Тогда же известный немецкий физиолог
Адольф Фик применил новинку для
коррекции астигматизма. Он и ввел термин —
контактные линзы. (По другим источникам,
Фик был не только крестным отцом, но и
первооткрывателем: изготовил линзы в том
же 1887 году, одновременно с Мюллером
и французом Е. Кальтом.)
В десятые годы нашего века фирма
«К. Цейс» начала выпускать небольшие
партии линз. Отличались они, как всегда у
Цейса, великолепными оптическими
свойствами, но были тяжелы, неэластичны,
непроницаемы для кислорода. Ну, и легко
бились, конечно.
И вот в конце тридцатых годов
появились первые линзы из пластмассы —
полиметилметакрилата (сейчас их называют
жесткими). Столь же прозрачные, как и
стеклянные, но легкие, прочные,
сравнительно простые в изготовлении, они быстро
вытеснили своих предшественников.
Правда, основные недостатки остались — малая
кислородопроницаемость и неэластичность.
Линзы раздражали глаза, хотя и меньше
стеклянных.
На рубеже пятидесятых — шестидесятых
годов в контактной коррекции произошел
еще один скачок — появились мягкие линзы.
Идея носилась в воздухе давно,
американцы, например, экспериментировали с акрила-
мидом. Но главный успех пришелся на долю
академика Отто Вихтерле. Он и его
сотрудники разработали гидрогель из сополимера
гликольметакрилата и дигликольдиметакри-
лата. Материал содержал около 40 % воды,
был эластичен, химически инертен,
биологически и механически устойчив. Чешские
ученые запатентовали и
высокопроизводительную технологию изготовления линз.
С тех пор контактная коррекция
бурно развивается. Появилось множество новых
материалов: и мягких, и жестких, и
полужестких, объединяющих достоинства тех
и других. В развитых странах линзы носят
около сорока миллионов человек, и эта
цифра быстро растет. Почему?
Чтобы ответить на этот вопрос, сравним
линзы с очками.
ОЧКИ ПРОИГРЫВАЮТ ПО ОЧКАМ
Начнем с мелочей. Очки легко пачкаются,
царапаются, бьются. В холодную погоду
они запотевают. Дождь, снег, туман, пыль —
трудно перечислить все, что выводит очки
из строя. Стекла отражают свет своей
внутренней поверхностью, ограничивают поле
зрения, уменьшают яркость цвета, оправа
натирает кожу. Наконец, очки не всем
идут, а «психический дискомфорт не
улучшает ни общее состояние здоровья, ни
зрение»,— писал известный американский
офтальмолог У. Г. Бейтс. Я уж не говорю,
что при некоторых профессиях — актер,
моряк, спортсмен — очки вообще
противопоказаны.
Короче, по словам того же Бейтса, «если
сограждане Сальвино Армати считают, что он
был первым, кто создал этих помощников
зрения, то им следовало бы хорошенько
помолиться за отпущение его грехов».
Но это все цветочки. Ягодки связаны со
сложными заболеваниями.
Если вы носите очки, проделайте
маленький эксперимент: немного отодвиньте их от
глаз. Дальше, дальше... Размеры предметов
меняются: увеличиваются у дальнозорких,
уменьшаются у близоруких. Верните очки
на место, и размеры придут в норму.
В норму? Но ведь расстояние между
глазом и стеклом осталось! Если бы можно было
соединить их вплотную, размеры опять
изменились бы. И стали наконец
действительно нормальными.
Обычно сантиметровый промежуток
между хрусталиком и стеклом не очень
существен. Но при сильной близорукости все
сильно уменьшается, как будто человек смот-
47

рит в перевернутый бинокль. Острота
зрения падает.
При анизометропии, когда оптическая
сила глаз неодинакова,— проще говоря, в очках
разные стекла,— в каждом глазу размеры
меняются на разную величину. И мозг не
может совместить изображения, возникшие
на правой и левой сетчатках.
То же самое — при афакии, потере
хрусталика. Тут уж разница между глазами
достигает десяти, а то и пятнадцати
диоптрий. Для очков это непреодолимо.
Иногда форма роговицы бывает
несферической: близка к эллипсоиду (астигматизм)
или конусу (кератоконус). Свет не сходится
в одну точку на сетчатке, изображение
расплывается. Увы, и здесь очки почти
бесполезны.
Вернемся к линзам. И снова пойдем от
простого к сложному. При обычной, ничем
не осложненной близорукости линзы
гораздо чаще, чем очки G2 процента
против 28), останавливают ее рост. А если
близорукость все же усиливается, то втрое
медленнее. Особенно показательны наблюдения
за парами близнецов, один из которых
носит очки, а другой — линзы.
При анизометропии, афакии, сильной
близорукости линза выигрывает из-за того, что
расстояние между глазом и его
помощником равно нулю. Поэтому все размеры,
а с ними и острота зрения остаются
прежними.
Иначе действует линза при астигматизме
и кератоконусе. Представьте себе неровную,
выщербленную стену. Ее штукатурят,
красят — и дефектов как не бывало. Так и с
роговицей неправильной формы. Показатели
преломления хрусталика, слезной жидкости и
линзы примерно одинаковы. Когда жесткую
линзу надевают на роговицу, слезная
жидкость заполняет все пустоты. Образуется
единая оптическая система с гладкой
сферической поверхностью.
Но мало того, что линзы бьют соперника
на его поле. Есть у них и сугубо своя
делянка.
При кератоконъюнктивитах — сухости в
глазах — линза не дает испариться остаткам
влаги. При язвах и ожогах тоненькая
полоска полимера закрывает обнаженные
нервные окончания, и ни пыль, ни движение
век уже не раздражают их. Вдобавок под
линзой лучше нарастает эпителий.
Еще мягкие линзы, насыщенные
физиологическим раствором, позволяют вводить в
глаз лекарство. Для этого их на несколько
часов опускают в раствор, содержащий
целебные вещества, и те благодаря
диффузии проникают в гидрогель. Потом линза так
же медленно и равномерно отдает лекарство.
Так устроен человеческий глаз: 1 — роговица,
2 — область зрачка, 3 — радужка,
4 — хрусталик, 5 — стекловидное тело,
6 — склера, 7 — сосудистая оболочка,
8 — сетчатка, 9 — зрительный нерв
Ну, а как с противопоказаниями? Есть,
конечно. Но немного: аллергия (бывает очень
редко), воспаление век, хронические
ячмени, простуды. Все — временное.
Правда, пятая часть пациентов,
получивших линзы, не может к ним привыкнуть.
Случается это у тех, кто неправильно
«входит» в линзы, кому они не особенно
нужны (психологический фактор здесь —
едва ли не решающий) и у кого глаза
действительно не переносят инородного тела.
Но надлежащим режимом число
неудачников можно снизить раза в три.
Таковы медицинские азы. Теперь можно
более подробно рассказать, что думают о
линзах специалисты. Начнем с медиков.
И КОНТАКТНЫЕ, И ЛИНЗЫ
Словосочетание, вынесенное в подзаголовок,
недаром разбито на две части. Каждая из
них предъявляет свои требования к
материалу линзы.
Раз есть контакт, значит, полимер не
должен вызывать аллергию, быть химически
активным, а тем более — токсичным,
канцерогенным. Короче — опасным для организма.
С другой стороны, и организм не должен
вредить линзе, годами плавающей в слезной
жидкости. А там — масса всякой всячины:
неорганические вещества, ферменты, липиды.
Жесткие линзы, действительно, устойчивы
к ним. Мягкие держатся год-другой, потом
48

покрываются непрозрачными протеиновыми
бляшками.
Материал должен смачиваться: к
полностью гидрофобной линзе глаз привыкнуть
не сможет. В мягких линзах из
гидрогелей это требование выполняется само
собой, в жестких — чаще с помощью всяких
ухищрений, о которых речь впереди.
Далее, линзы не должны вносить в глаз
инфекцию, а значит, время от времени их
надо дезинфицировать. Жесткие линзы просто
моют детским мылом. Мягкие или кипятят,
или стерилизуют химически. Материал
обязан выдерживать эти манипуляции.
Очень важна кислородопроницаемость
материала. Именно от нее зависит
зрительный комфорт и продолжительность
непрерывного ношения линз. И вот почему.
Роговица дышит. Поступающий через ее
поверхность кислород окисляет глюкозу,
основной источник энергии для обменных
процессов в глазу. Если кислорода не
хватает, глюкоза расщепляется не до конца и
весь механизм разлаживаете я. Меняется
рН слезной жидкости, баланс ионов натрия
и калия, растворенных кислорода и
углекислого газа. Меняются толщина и форма
роговицы, вплоть до отека. Начинается резь
в глазах, они краснеют. Зрение
затуманивается, вокруг источников света появляется
радужный ореол. Линзы надо немедленно
снять!
Кстати, курильщики, активные и
пассивные: дым от папирос сильно ускоряет
эти процессы. Если вы носите линзы,
подумайте о глазах, раз уж не думаете о
легких.
Так вот, материал должен пропускать
достаточное количество кислорода, тогда и
носить линзы можно подолгу. Лучшие
современные образцы — до нескольких месяцев
подряд, не снимая.
Вторая часть подзаголовка: «и линзы».
Что добавит она?
Прежде всего, прозрачность. Вообще-то
у полимеров она хуже, чем у стекла, но
линзы берут малой толщиной. И пропускают
в итоге столько же света, сколько и очки:
92—95 %.
Далее, линза должна сохранять свою
форму. На это способен не всякий
аморфный полимер, а лишь стеклообразный
или высокоэластичный (модули упругости,
соответственно, 109—10ш и 106—10^ Па).
Из первого делают жесткие, из второго —
мягкие линзы. Третья разновидность — вяз-
котекучий полимер с модулем упругости
менее 105 Па — не подходит, как ясно уже
из его названия.
И последнее. Все в природе «близится к
началу своему», в том числе и пластмасса.
Линзы под старость затуманиваются,
желтеют, покрываются микротрещинами и
неровностями. Надо, чтобы это случилось не
раньше, чем линза будет потеряна,
поцарапана, покроется белковым налетом...
Короче, материал должен пережить изделие
(так в целости дошли до нас каменные
квадры от разрушенных античных башен).
Да, офтальмологи привередливы, как
разборчивая невеста. Каких женихов сватают
им химики?
БРАК ПО РАСЧЕТУ
Самый почтенный из всех материалов —
полиметилметакрилат (ПММА), он же
плексиглас, он же оргстекло — служит
контактной коррекции уже больше
пятидесяти лет. Молодые конкуренты вовсю теснят
его на западном рынке, но в нашей стране
он по-прежнему в фаворе. О его
достоинствах и недостатках сказано выше.
Лучше пропускают кислород материалы
следующего поколения: ацетобутират
целлюлозы, поли-4-метилпентен-1, сополимеры ме-
тилметакрилата с акриловой кислотой и так
далее — не буду мучить читателя
неудобоваримыми названиями.
Но самая достойная «партия» для жестких
линз — кремний- и фторорганические
соединения. По кислородрпроницаемости у них
почти нет конкурентов среди синтетических
материалов. Да вот беда — полная гидро-
фобность. И видит око, да само же и неймет.
Помочь горю можно двумя путями.
Первый — привить к поверхности гидрофильные
мономеры, например акриловую кислоту или
N-винилпирролидон. Но поверхностный слой
постепенно истирается, открывая
гидрофобные проталины, и линза приходит в
негодность.
Более надежен второй способ: сополиме-
ризация с гидрофильными компонентами —
теми же акрилатами, виниловыми
соединениями — во всем объеме. Именно так за
рубежом синтезируют материалы, обладающие
отличными механическими свойствами,
прозрачностью, хорошей смачиваемостью. Они
чуть эластичнее своих предшественников,
что для глаза немаловажно. В итоге, если
линзы из ПММА можно носить, не снимая,
часов десять, то силиконовые — гораздо
дольше.
В нашей стране такие полимеры
разработаны во Всероссийском (бывшем
Всесоюзном) центре контактной коррекции. Они
прошли проверку на животных (для этой
цели удобны кролики, у которых глаза
большие, а рацион — не очень), прошли
клинические испытания и теперь находятся на
комиссии в Минздраве.
49

Мягкие линзы. Классический вариант,
предложенный Вихтерле, всем хорош, кроме
той же кислородопроницаемости. А она
зависит от количества воды в гидрогеле —
чем больше, тем лучше.
Есть два типа мягких линз:
низкогидрофильные — около 40 % воды, и
высокогидрофильные — 45—85 %. Первые можно
носить 12—14 часов подряд, вторые —
от нескольких суток до нескольких
недель. Первые делают из... Впрочем,
название каждого материала занимает строчки
полторы и мало о чем говорит
неспециалисту. Опустим эти подробности.
У нас пока делают лишь
низкогидрофильные линзы. Материал для них,
разработанный во Всероссийском центре и
производимый на опытном заводе НИИ
полимеров имени В. А. Каргина в
Дзержинске, не уступает зарубежным.
Высокогидрофильные материалы тоже созданы и
скоро «выйдут в люди».
ТЕХНОЛОГИ:
ТОЧЕНИЕМ И ВЕРЧЕНИЕМ
У линзочки, несмотря на ее
миниатюрность и внешнюю простоту, масса
параметров: число диоптрий, диаметр, толщина,
внутренний радиус, зависящий от кривизны
роговицы, размеры посадочной зоны, форма
края. Определяют их по приборам и
вручную — ставя пациенту линзы из так
называемого пробного набора стандартных серий.
Дело это довольно долгое, занимает от
тридцати минут до нескольких часов.
У большинства из нас фигура чем-то,
да отличается от нормы. Однако ж
подлинных уникумов, которым приходится шить
одежду в строго индивидуальном порядке,—
не много, почти всем подходят костюмы
стандартных размеров. Так и с линзами.
Существует 8—9 основных типов мягких
линз, различающихся кривизной. Внутри
каждого — свои градации по размерам, по
диоптриям. Не всегда, правда,
отечественные врачи располагают полным набором,
но все же процентам восьмидесяти
пациентов удается подобрать стандартные линзы.
Остальным вытачивают на заказ.
Заготовка специфична — прозрачный
твердый цилиндр диаметром с копейку,
но потолще, со вмятиной, как у галушки
(для экономии материала). Работу же
отличают от обычной токарной лишь
отдельные операции: скругление края
алмазной шкуркой, полировка поверхности
фетром, смоченным в керосине, контроль на
диоптриметре. А так — станок как станок,
резец как резец. Точность микронная,
производительность одна-две штуки в час.
Вытачивать можно не только жесткие,
но и мягкие линзы, ибо
высокоэластичный полимер в сухом состоянии (около
5 % воды) стеклообразен. Мастер-оптик
заранее, зная коэффициенты набухания и
преломления, пересчитывает все размеры,
а выточенную линзу погружает в
физраствор, где она и принимает окончательную
форму. Случается, расчеты подводят, так как
свойства полимера колеблются от партии
к партии, а ошибка всего в 1 %
оборачивается десятыми долями диоптрии. Такую
линзу не выбрасывают, а отправляют в банк,
где она ждет своего пациента. А вместо
нее, скорректировав расчет, делают новую.
Казалось бы, производительность у
точения мизерная. Однако большинство
производителей, в том числе и Изюмский
оптико-механический завод, делают
линзы именно так. Уж очень мала доля
брака, велика точность, а главное —
надежность работы. Задал размеры — и знаешь
наверняка форму будущей линзы.
Есть другой метод, более
производительный, но и более капризный. Называется
он ротационной полимеризацией.
Представьте себе конвейер, по которому
движутся небольшие круглые формочки.
Над ним — сосуд с исходной смесью
мономеров, инициатором полимеризации и
прочими ингредиентами (какими — секрет
чешской лицензии). Каждые три с половиной
секунды порция жидкости капает в
очередную формочку. Те собираются в длинные
цилиндры и сушатся в них, вращаясь вокруг
своей оси. Так поверхность линзы
приобретает форму параболы. Чем выше скорость
вращения, тем круче парабола и тем
более «отрицательной» становится линза.
Варьируя тип формочки и число оборотов,
получают стандартные линзы разного
диаметра, кривизны и диоптрийности.
Просто сказка сказывается... Но на всем
пути линзы подстерегают опасности: плохо
перемешанные мономеры, царапина или
пылинка в формочке, случайная вибрация в
установке и прочее, и прочее. Так что
главное в этом методе — контроль.
Вначале отбраковывают линзы с явными
дефектами: наплывами полимера, крупными
пузырями. Затем, вынув линзу из
формочки, проверяют, как она сохраняет форму.
Следующая стадия — контроль на
проекторе-увеличителе. Линзу опускают в кювету
с физраствором, и на экране возникает
ее изображение размером с тарелку. У этой
тарелки должны быть идеальные края:
малейшая бахрома повредит роговицу.
Недопустимы царапины, пятна непромешавше-
гося мономера, точки размером больше
0,05 миллиметра (на экране — с маковое
зернышко) и точки меньшего размера,
если их несколько или они в центре линзы.
50

Под конец — оптический контроль на
диоптриметре. Здесь устраняют линзы с
астигматизмом, вообще с любыми
неровностями.
Контроль, как видите, суров, трудоемок
и долог. Он и определяет
производительность установки: сто — двести штук за день.
Линзы, прошедшие отбор, сортируют по
диоптриям, стерилизуют в физиологическом
растворе 40 минут при 130 градусах и
отправляют на склад, где они могут
храниться годами.
ГЛАЗА СТРАШАТ...
Начав е истории, логично закончить
видами на будущее. Как и во многом
другом, наше будущее можно увидеть там,где
нас нет.
Заглянем.
В США, скажем, линзы носят больше
двадцати миллионов человек. Это не предел,
число «очкариков» в несколько раз больше,
и они сдают позиции.
Кроме обычных, там есть линзы
цветные; бифокальные — для так называемого
старческого зрения; линзы для плавания —
вместо маски или подводных очков;
солнцезащитные, темные линзы...
Думаете, у нас таких нет? Ошибаетесь,
есть! Правда, с оговоркой: не для массового
«зрителя». Так, цветные косметические
линзы делают уже много лет, но не модницам,
желающим изменить цвет своих глаз, а
больным с дефектами роговицы, бельмом
например. И линзы для плавания были —
у мастеров спорта. И солнцезащитные
линзы вот-вот появятся. Но опять же не для
курортников, а для тех, кому
противопоказан ультрафиолет.
И чтобы покончить с минорной темой,
добавлю, что спрос на обычные линзы
удовлетворен всего процентов на
пятнадцать.
Теперь немного мажора. За последние
15 лет число отечественных обладателей
линз выросло в 40 раз и продолжает
расти. Общая наша неразбериха, конечно,
сказалась и тут: неизвестно, что будет с
импортом из Чехо-Словакии, как поведет
себя Изюме кий завод на Украине. Зато
многочисленные кооперативы и совместные
предприятия обещают верный прирост.
В общем, ситуация настолько
неопределенная, что не знаешь, как и сказать: не
то «глаз р адуется», не то «глаза бы не
глядели». А может быть, «глаза страшат,
а руки делают»?
Моя жена много лет носит линзы. И радуется
им — без преувеличения — каждый день.
Я примерно столько же времени
пользуюсь очками и готов подписаться под
каждым словом доктора Бейтса. Однако ж
все эти годы не мог подавить в себе какого-
то предубеждения против линз.
Но вспомним Сенеку: «Обучая, люди
учатся». Пока я собирал материалы, пока
компоновал их, пока убеждал читателей,
что носить линзы можно, и дблжно, и
просто необходимо,— сам в этом убедился.
И уже записался на прием в ближайшем
кабинете контактной коррекции.
Что и вам советую.
Л. ЗЛАТКОВСКИЙ
Иж} [ф^япчя
Фирма «Оптикой» проверит
ваше зрение и подберет
мягкие контактные линзы,
изготовленные на оборудовании
швейцарской фирмы
«ГФЕЛЛЕР».
Линзы подбираются в день обращения. Только у нас вы найдете
специальные электродезинфекторы и контейнеры для
дезинфекции, а также растворы для чистки контактных линз.
Линзы и принадлежности рассылке по почте не подлежат
Адреса кабинетов в Москве:
Шоссе Энтузиастов, д.62 (на базе клинико-диагностического
стационара). Проезд: станция метро «Шоссе Энтузиастов», далее
любым транспортом до остановки «Кинотеатр «Слава».
Телефон: 305-02-67.
Улица Кржижановского, д.17, корп. 3 (на базе кооператива
«МиГ»). Проезд: станция метро «Профсоюзная».
Телефоны: 124-49-44, 125-00-91
51

знать или убивать^
ЛМ1ЕН.\кОНЛ
vorrupr
■ЛИ*
*r *
£ . **У

В предыдущей части мы говорили об абортах,
о варварском отношении к человеческим
зародышам в древние времена. Многое ли
изменилось? Количество абортов по-прежнему
ужасает, в некоторых странах (в том числе
в России.— Ред.) они остаются основным
способом планирования семьи.
В то же время миллионы женщин хотят,
но не могут забеременеть. Оплодотворение
вне организма могло бы стать для них
альтернативой. Но это требует изучения
эмбрионов, экспериментов над ними. Возникло
новое поле брани, где вопрос о жизни стоит
так же остро, как на войне. Дискуссию,
едва не переходящую в перебранку, ведут
медики и законодатели, биологи и
религиозные деятели, политические партии и
бездетные родители.
Итак, что делать с «лишними»
эмбрионами — можно ли их убивать или
экспериментировать над ними?
НАУКА И РЕЛИГИЯ
Церковь отвечает на этот вопрос
отрицательно, а ученые пытаются завязать с ней
диалог. Сложность в том, что сопротивление
церкви исследованию эмбрионов
обосновывается не научными, а скорее, этическими
и моральными соображениями, тогда как
научные факты сами по себе не могут
составлять основу для этической и моральной
оценки. Из огромного разнообразия
аргументов самый существенный таков: убийство
эмбриона есть убийство человеческого
существа. Это следует из утверждения, что
душа вселяется в тело в момент зачатия.
По Аристотелю, душа вселяется в эмбрион
через сорок дней после зачатия, если он
мужского пола. Если женского — через
девяносто. Католическая церковь в средние века
тоже считала, что несколько недель зародыш
существует без души. Позднее, однако, из-за
желания предотвратить аборты возобладало
мнение, что человек как одухотворенное
существо начинает жизнь сразу после
зачатия. Но ведь продукт оплодотворения может
разделиться на идентичных близнецов.
Может ли делиться душа? Трудно дискутировать
на эту тему.
Некоторые считают, что душа вселяется в
эмбрион непосредственно перед рождением.
Но тогда что же такое эмбрион?
Конструкция, способная принять душу? Выходит, что
метод ее сборки очень ненадежен, на
каждые три зачатия приходится два
естественных выкидыша. Природа или, если хотите,
Бог проверяет качество изделий. Трудно
поверить, что каждый несостоявшийся эмбрион
обладал душой прежде, чем превратился в
4 Окончание. Начало — в № 3.
ничто. Поэтому многие ученые считают, что
душа заселяет свое вместилище после
приемки, когда выяснится, что плод
жизнеспособен. Но тогда получается, что в
недоношенных детей, выхоженных с помощью
современных лекарств и техники, душа
вселяется с помощью врачей?
Главный этический принцип
христианства — не убий. Но многие признают
исключения: можно лишить человека жизни в
справедливом бою или при самообороне,
независимый суд может вынести смертный
приговор. Христиане не оспаривают права
светских инстанций на эти исключения, хотя и
призывают избегать войн и отказаться от
смертной казни. А вот в вопросе об абортах
католическая церковь занимает гораздо более
жесткую позицию. Мать, добровольно
подвергшаяся аборту, и сделавший его
медицинский персонал отлучаются от церкви
автоматически, по свершению действия.
Подобным же образом поступают некоторые
православные церкви. Более консервативные
англиканцы не довольствуются одним обращением
к совести. Они требуют законодательных
мер. Более либеральные протестанты
оценивают аборты и опыты на зародышах как
неправомерные, однако на практике
допускают решение проблемы на основе личного
выбора.
Исламский взгляд на проблему не очень
четок. Аборт строго запрещен, если плод
уже обрел душу, но нет единого мнения
насчет сроков этого события. Предполагают,
что это происходит не раньше, чем эмбрион
приобретет человеческий вид, то есть между
40-м и 120-м днями беременности.
Аборты отвергаются и во многих
священных текстах Востока — таоистских,
индуистских и буддийских. Однако буддисты
расценивают эти тексты скорее как
философские и достаточно четко отделяют их от
реальной жизни. В Таиланде же главный
критерий выбора — свершение наименьшего
греха, который впоследствии воспрепятствует
греху большему.
Отдельная проблема для церкви — дети
из пробирки. Христианство воедино
связывает чувство человеческой любви,
сексуальный акт и размножение. Их разрыв, как,
например, половой акт вне супружества,
выражающего взаимную любовь на всю
жизнь, или применение противозачаточных
средств, есть зло. Так же расценивается
зачатие детей техническими способами, без
духовной и телесной любви. Но церковь
считает, что помогать бездетным тоже
нужно и лучше, если мать вынашивает зачатого
в пробирке ребенка из своей яйцеклетки и
семени своего мужа.
Ученые не отказывают церкви в праве
53

выражать этические взгляды на
воспроизводство. Но сами при этом считают, что с точки
зрения нравственности безразлично,
наступает оплодотворение естественно или при
медицинском вмешательстве. Иначе надо
было бы отказаться и от искусственной
почки, и от протезов. Зачатое существо может
быть плодом родительской любви, но не
обязательно полового акта. Искусственное
оплодотворение или осеменение не заменяют
собой половую близость, будучи просто ее
техническим расширением. А церкви
остается возможность заниматься другими, не
строго биологическими сторонами проблемы.
Скажем, выражать отношение к роженицам «по
заказу» или донорам спермы. Но как
распознать, где строго биологическое, а где строго
этическое?
ВРАЧИ И ЮРИСТЫ
Нуждается ли эмбрион, полученный в
пробирке, в правовой защите в большей степени,
чем яйцеклетка или сперма? Безусловно
нужна защита от коммерческого
использования. Не определены родительские права на
эмбрион. Отсутствует его юридический
статус. И хотя речь идет о скоплении клеток,
которому не дано выжить, если не поместить
его в матку, все равно это — потенциальный
человек.
Если считать, что эмбрион — уже человек,
и наделить его всеми правами человека от
момента зачатия, тогда обсуждению
подлежат только условия, при которых эти права
(например право на жизнь) могут быть
отобраны обществом. В противном случае
необходимо установить какие-то критерии,
определяющие момент, когда эмбрион становится
личностью, и до тех пор относиться к нему
одним образом, а после — другим.
В дискуссиях на эту тему одна сторона
выдвигает тот аргумент, что процесс развития
от момента оплодотворения до начала детства
непрерывен. Следовательно, предоставление
человеческих прав в определенный момент,
на каком-то этапе развития, искусственно.
А раз новорожденный имеет определенные
права, значит, и эмбрион должен их иметь.
В том числе — право не подвергаться
умышленному нападению, разрушению,
эксперименту. Это право не может зависеть от
намерений других людей.
Другие утверждают, что эмбрион нельзя
считать ни человеком, ни ребенком. Никто
ведь не носит траура по миллионам
эмбрионов, развитие которых прерывается, даже
если их наличие зарегистрировано как
беременность. Хотя жизнь и непрерывна, этого
нельзя сказать об индивидууме. Последний
имеет начало и конец.
С этой точки зрения эксперименты над
лишними эмбрионами, полученными в
результате искусственного оплодотворения, не
только возможны, но и желательны. Причины
просты. Медицина занимается изъянами
человеческого тела, которые в процессе
развития могут причинить много мучений. Эти
мучения еще сильнее, если мы сознаем, что
дефекты можно было исправить раньше, пока
они не завели достаточно далеко.
Стремление экспериментировать на человеческих
эмбрионах оправдывают намерением
ограничить число абортов: с одной стороны, это
даст более совершенные методы
контрацепции, с другой — уменьшит количество
эмбрионов с генетическими дефектами, которые
на более поздних стадиях беременности
потребовали бы аборта.
Противники этой точки зрения возражают:
использование человеческих эмбрионов в
научных целях безнравственно, ибо
эксперименты лишают эмбрион возможности
развиваться и стать человеком. Даже если
результаты исследования повышают шансы на
выживание других эмбрионов. Общество ведь
отвергает эксперименты на одних людях с
целью продлить жизнь другим.
Кроме того, многих пугает призрак
расистской евгеники. В самом деле, из нескольких
эмбрионов надо выбрать тот, из которого
человек получится «лучше». А что значит
«лучше» и кто это будет решать?
Обе стороны сходятся в том, что
законодательное регулирование пересадки половых
клеток и эмбрионов необходимо. Здесь есть
три подхода: австралийский, по которому
опыты на эмбрионах будут наверняка
разрешены (несмотря на сильную оппозицию
со стороны религиозных групп и многих
граждан); германский, чьи сторонники
намерены запретить почти все эксперименты в
этой области (вопреки позиции ученых и
врачей); остального мира, который пребывает
в нерешительности.
В ФРГ еще в 1989 году подготовили
законопроект, по которому эксперименты над
человеческими эмбрионами запрещаются.
Основная идея закона — устранить
малейшую возможность попыток
совершенствования человека подобным образом. Евгеника
неизменно вызывает в Германии сильные
отрицательные эмоции, поскольку миллионы
людей сохраняют еще воспоминания о
третьем рейхе. Закон запрещает ученым не только
склонять людей к таким опытам, но и
проводить какие бы то ни было работы с теми
эмбриональными клетками, которые можно
использовать для создания нового эмбриона.
Запрещены любые исследования на
эмбрионах человека, способные повредить их или
уничтожить. Запрещено создание гибридов и
54

химер из людей и любых других животных.
Запрещено также получение эмбрионов и их
замораживание для любых целей, кроме
имплантации. Пересадку позволяют только
супружеским парам. Незаконным признается
донорство яйцеклеток, спермы и матки.
Наказание — до пяти лет лишения свободы.
А британский парламент в апреле 1990 года
проголосовал за разрешение подобных
исследований, зная из опросов общественного
мнения, что сторонников такого решения вдвое
больше, чем противников. Кроме того,
избиратели повлияли на итоги голосования тем,
что каждого депутата посетила хотя бы одна
бездетная пара из его округа или супруги,
имеющие ребенка с врожденным пороком.
(Вот как надо оказывать влияние на
парламент!— Ред.)
Переберутся ли немецкие ученые, работы
которых попадут под запрет, в
Великобританию? Смогут ли немецкие
фармацевтические фирмы использовать полученные там
результаты? Станут ли доступны эти
результаты немецким женщинам? Необходимо
понять, что любое решение, принятое
парламентом той или иной страны, не станет для
человечества окончательным. Но так или
иначе, правовое регулирование проблемы
необходимо. Человек часто оказывается перед
выбором, и кто-то, хотим мы того или нет,
должен устанавливать границы дозволенного,
несмотря на все конфликты между правом
и этикой. По крайней мере, юристы должны
точно знать, где проходят эти границы.
Известно, что в критических ситуациях
врачи отдают предпочтение этике в ущерб
праву. Поэтому их бы больше устроили не
законы, а рекомендации. Врачи занимают
свою, гуманную позицию и не нуждаются
в строгом законе. Они готовы взять на себя
ответственность за способ оказываемой
помощи. Может быть, стоит делать упор не на
право, а на совесть, поскольку,
руководствуясь законом, можно прийти к решению
справедливому, но этически неверному.
Что же хотят врачи от юристов? Они
хотят, чтобы юристы обозначили им сферу
действия, но потом не вторгались бы в нее.
Они нуждаются в максимальном доверии,
какое мы только можем им оказать.
А МЫ?
Человечество постепенно привыкает ко
всему. Отношение общества к технологиям
воспроизводства постоянно менялось и
продолжает меняться. Научный прогресс выводит
общество на постмодернистские рубежи,
когда невозможно решить, что на самом деле
правильно, когда ни право, ни традиционная
культура, ни здравый смысл не дают
необходимых ответов. Научный прогресс всегда
ставил этические дилеммы, поскольку наука
по самой своей сути, несет нечто новое.
И если это — действительно новое, то
общество не приспособлено к нему. Где найти
прецеденты, когда надо принять решение о
матери для эмбриона, полученного в
пробирке?
Все это вызывает у нас чувство
неудовлетворенности, неизбежное из-за отсутствия
абсолютных истин. Мы опасаемся, не попадем
ли по незнанию в когти дьявола, под которым
понимаем уже не некое рогатое, лохматое,
дико хохочущее и дурно пахнущее существо,
а некий принцип зла.
Мы должны научиться нести добро,
пропитанное злом. Не отодвигать в сторону
и забывать, а действительно нести и
ощущать его тяжесть, которая потом защитит
нас от еще большего зла.
В этом противоречие науки. Сциофрения.
В отличие от комплементарности (когда две
стороны одной проблемы, внешне
противоречивые, тем не менее дополняют друг
друга, что приносит нам удовлетворение),
сциофрения раздваивает нас, теребит, разрывает
на части. Исследуем эмбрион — и тем самым
способствуем смерти потенциального
человека. Не исследуем — способствуем смерти
будущих людей, которые могли бы родиться.
Без вскрытия и химического анализа сотен
эмбрионов — скоплений радужных,
переливающихся клеток, у которые есть свои папа
и мама,— будут и дальше рождаться
неполноценные дети.
Подобное раздвоение, неопределенность
нам известны из физики. По Гейзенбергу,
нельзя одновременно точно определить и
положение, и импульс микрочастицы. Если мы
измеряем положение частицы, то тем самым
влияем на ее импульс, и наоборот. Но это
противоречие так не беспокоит нас: мы не
испытываем к электронам и позитронам
любви и других чувств, не несем за них
никакой ответственности. Мы можем
исследовать их, не испытывая потом морального
похмелья. Иначе говоря, мы можем
принимать разумные решения.
Когда речь идет о судьбе живого существа,
чувства противостоят разуму. В этой
ситуации нельзя принять однозначно правильное
решение. Разумная аргументация
опровергается разумной же аргументацией, а мораль
и этика, сформированные минувшими
столетиями, не согласуются с моралью и этикой,
направленными в будущее. Никому не дано
права быть исключительным носителем
истины. Но все мы — и ученые, и верующие,
и врачи, и юристы, и бесплодные пары —
хотим понимания.
Перевод с чешского Е. ДЫМАРСКОЙ
55

Знаки беды
Посвящается
Александру Александровичу
Носачу
Есть память ума, память
сердца, а есть память вещей.
Одни вещи становятся
историей лишь с кончиной своей
12
"ЯР
16 Г
17
эпохи, другие же изначально
создаются как частичка
истории, как память — это
марки, открытки, значки...
Собирательство — и
наука, и большое искусство, в
нем есть своя философия,
свой взгляд на мир.
Фалеристика —
коллекционирование знаков и значков.
Какая разница между
значком и знаком? Первый стоит
денег (на обороте у него есть
цена), а второй — усилий,
чтобы его получить (в
переводе с греческого «фале-
ра» — воинский знак).
Значок отражает сочувствие, а
знак — сопричастность к
некоему знаменательному
событию, отмечает заслуги
и личный вклад того, кто
его носит.
От других собирательств
фалеристика отличается не
только тем, что знаки
создают специально для
отражения какого-то события, но
из-за отсутствия в них
какого бы то ни было
утилитарного назначения. Монеты,
например,— это денежные
знаки, марки и открытки —
знаки почтовой оплаты.
А фалеристы собирают
просто знаки. Вполне
справедливо фалеристику можно
отнести к вспомогательным,
или специальным
историческим дисциплинам, в ряду
которых метрология,
хронология, ономастика,
генеалогия, геральдика,
нумизматика. Они интересны не только
ученым, но и всем
остальным, потому что позволяют
увидеть шаги истории...
Посмотрим же, как в
знаках отразилось одно из
самых страшных
исторических событий двадцатого
века — чернобыльская
катастрофа.
Рождение ребенка —
большая радость в семье,
отмечаемая хорошим застольем
и собранием родственников
и друзей, которые не
преминут подарить родителям
памятную медаль. По поводу
рождения мирного атома
застолий, собраний и
конференций было много.
Выпустили первые медали и
знаки: нагрудные и
настольные, государственные и
просто памятные. Значок
«Слава науке!» A) —один из
образчиков тех лет. С
каждой новой атомной
электростанцией появлялись новые
знаки; есть такой, еще
вполне беззаботный, и у
Чернобыльской АЭС B). Вряд
ли он тогда был
кому-нибудь интересен.
Катастрофа восемьдесят
шестого резко изменила
отношение к чернобыльским
знакам. Социологи провели
исследования среди
ликвидаторов и выяснили, что из
различных стимулов и
поощрений более половины
солдат и офицеров ставили
на первое место по
престижности награждение знаком
«За ликвидацию последствий
аварии на ЧАЭС» C),
который вручали самым
отличившимся, а уже затем —
деньги, отпуска и прочее.
*

Военных знаков больше
всего. Это не случайно: люди
в шинелях — всегда
основная рабсила там, где плохо.
Но многие из них так и не
получили (на всех не
хватило) нагрудного знака —
белый эмалевый круг, в центре
которого планетарная
модель атома на фоне
Красного знамени с
аббревиатурой округа: Московского,
Ленинградского, Киевского,
Сибирского D),
Приволжского, Уральского. В
некоторых округах проявляли и
большую фантазию E, 6, 7).
Есть свой знак у
внутренних войск, к которым
относятся и пожарные — с
древнерусским щитом и мечом
(8). Подвиг пожарных не
забыт, им посвящена серил
значков «Всесоюзный
мемориал пожарных — героев
Чернобыля», выпущенная в
1991 году (9). У строителей
тоже есть свои знаки A0).
605-е управление
строительства (бывшего Минсредма-
ша) сооружало «саркофаг».
Ученых награждали
знаками «Комплексной
экспедиции» и Научного центра
Минобороны A1).
Последний авторам кажется самым
красивым и дорогим, так как
в Чернобыле они работали
в составе этого научного
коллектива.
Как ни странно, нет своих
знаков у Гражданской
обороны, химических войск,
врачей, авиаторов. Мог бы
создать свой знак и
институт инженерных войск, в
котором работал Александр
Александрович Носач —
видный специалист по
защите техники от
ионизирующих излучений.
Большинство способов защиты
машин, работавших на пром-
площадке и у развала, были
созданы под его руководст-
'О
■ Ц
5 V4
i
вом. Он спас здоровье
многим, а себя защитить не
сумел— погиб в 1991 году
от бандитской пули.
В знайках и знаках
просматривается не только
профессиональный, но» и
временной /ряд, хотя ит не
полный.
В восемьдесят восьмом
году для связи ЧАЭС с го-
родом энергетиков Славути-
чем построили мост через
реку Припять, о чем и
свидетельствует памятный знак
A2). А вот знака,
посвященного завершению
строительства саркофага, нет.
С первых дней после
катастрофы частные лица и
организации как могли
помогали чернобыльцам. Было
ясно, что на государство
надежда слабая. Но поток
пожертвований угасал.
Тогда был проведен первый в
истории нашего телевидения
благотворительный
марафон. Каждому его
участнику вручили памятный
значок A3).
Сейчас приняты законы о
последствиях
Чернобыльской катастрофы,
социальной защите пострадавших,
определен статус участника
тех событий. Утверждено
удостоверение и нагрудный
знак для участников
ликвидации A4). Весьма
символично, что его авторы —
ликвидаторы, вертолетчики
А. Г. Тельников и В. О.
Шмаков.
В 1991 году мы отметили
«микроюбилей»
Чернобыльской трагедии. К этой
«знаменательной» дате были
выпущены памятные значки
A5, 16, 17), в том числе
Детского фонда Союза
«Чернобыль».
Каким будет следующий
знак, покажет время, а пока
вот так выглядит фалеристи-
ческая история печальной
истории в Чернобыле.
В. ШВАБСКИЙ, М. ПРОНИН
щ
ю
<У
11

V
Бойтесь!
Чернобыльская АЭС оказалась
самым зрелым нарывом на теле
ядерной энергетики. Он
прорвался раньше других. Но
опасность, связанная с атомными
устройствами, существует с
момента их появления. Вот факты.
С 1971 по 1984 гг. на атомных
станциях ФРГ произошла 151
авария. В Японии на 37
действующих АЭС с 1981 по 1985 гг.
зарегистрировано 390 аварий,
69 % которых сопровождались
утечкой радиоактивных веществ
(РВ). В 1985 г. в США
зафиксировано 3000 неисправностей
в системах и 764 временные
остановки АЭС (это на 28 %
больше, чем в 1984 г.). Иначе
говоря, в среднем каждую
станцию в 1985 г. закрывали шесть
раз, на каждый день в среднем
приходилось две остановки АЭС.
В 1987 г. из-за различных
неполадок реакторы
останавливали не менее 430 раз. Персонал
допустил 492 нарушения
установленных норм эксплуатации
того или иного оборудования.
С 1971 по 1978 гг. при
перевозке РВ в США произошло
389 аварий. Из 70 добровольно
представленных отчетов об
авариях в 24 фиксировалась
утечка РВ. Ежегодно в мире
случается в среднем 45 пожаров
на АЭС. К сказанному можно
добавить, что за последние
десятилетия число аварий и
катастроф в промышленности
резко возросло: начиная с 1977 г.
крупные катастрофы в
промышленности, сопровождающиеся
гибелью более чем 50 человек,
составляют половину от общего
числа аварий и катастроф.
Из 16 действовавших в СССР
атомных электростанций на 14,
проверенных технической
инспекцией труда профсоюзов,
выявлены серьезные недостатки
в охране труда, культуре
производства. В результате
ремонтный и обслуживающий персонал
постоянно облучается сверх
установленных норм. В 1987 г.
только на Курской,
Ленинградской и Смоленской АЭС
получили повышенные дозы
облучения больше 90 человек.
Не меньшую опасность таит
в себе и уже имеющееся
ядерное оружие (ЯО): за последние
30 лет только в США
произошло свыше 125 серьезных
аварий американских
бомбардировщиков и ракет, грозивших
ядерным взрывом. Согласно
докладу Сандийской лаборатории
(США), в период с 1950 по
1968 гг. в Вооруженных Силах
страны произошло 1250
происшествий с ЯО, и в 272 случаях
удары по элементам оружия
могли привести к детонации
имеющихся в ЯО обычных
взрывчатых веществ: 107 раз
падали бомбы и ракеты во
время погрузки на складах; 48 раз
падали ракеты или боеголовки
в шахтах и на
подготовительных площадках; 41 раз —
бомбы с самолетов во время
авиационных катастроф; 26 —
боеголовки, упакованные в
контейнеры; 24 — случайные падения
бомб и пуски ракет с
самолетов и судов...
По данным «Гринпис» и
Вашингтонского института
политических исследований, в 80-х
годах в мире было
зарегистрировано около 60 аварий
атомных подводных лодок. По
некоторым оценкам, до 40 %
кораблей советского флота
находились на пределе допустимого
срока эксплуатации, и поэтому их
агрегаты подвержены авариям.
В последние годы ученые и
политические деятели озабочены
возможностью намеренного
разрушения предприятий ядерного
топливного энергетического
цикла в случае развязывания
войны, ведущейся обычным и,
особенно, высокоточным
оружием. Об этом свидетельствует
и американо-иракский
конфликт: из двадцати четырех
иракских ядерных устройств
восемнадцать были уничтожены
полностью, три — частично
повреждены.
Терроризм, направленный на
атомные электростанции, давно
уже стал реальностью. Так,
в декабре 1982 г. на АЭС в Ку-
берге (ЮАР) произошло
четыре серьезных взрыва. Неудачей
закончилось нападение Ирана
в 1980 г. на иракский ядерный
реактор «ОЗИРАК» (в Тувайте,
близ Багдада). В 1981 г. этот
же реактор атаковал, уже
успешно, Израиль. Ирак, в свою
очередь, совершил воздушные
налеты на иранскую АЭС в Бу-
шире — 24 марта 1984 г. и
12 февраля 1985 г. (все
реакторы, за исключением реакторов
ЮАР, находились в стадии'
строительства).
Если война, как писал Н. И.
Пирогов,— травматическая эпиде-,
мия, то ликвидация последствий
аварий — эпидемия
инженерная. Военные инженеры на
территории промплощадки ЧАЭС
собрали 2800 контейнеров с
осколками и грунтом (уровни
радиации до 500 р/ч),
разобрали 18 завалов (до 200 р/ч).
Вывезли из завалов:
металлолома — 900 тонн, строительных
конструкций — 2500 м3.
Эвакуировали 370 поглотителей 1-го
и 2-го реакторов с уровнями
радиации до 50 000 р/ч, 6
взрывоопасных резервуаров 4-го
энергоблока с водородом, 50
единиц дорогостоящей техники.
При ликвидации работали и
подрывники. Около 400
направленных взрывов применили для
разрушения завалов (более
500 м3), пробили 17 отверстий
в ограждениях и барбатере
реактора. Через развал
реактора инженеры с помощью
специально сконструированного
тросомета перебросили трос для
проводки научной и
измерительной аппаратуры (уровни
радиации более 100 р/ч).
Угроза атомной войны вроде бы
отошла на второй план, конец
света мы теперь представляем
себе в виде повального голода
или гражданской войны. Но
нельзя забывать и об
опасности атомного монстра, которого
обслуживают сейчас часто
раздраженные и озабоченные
своими бытовыми проблемами люди.
Последние аварии на ЧАЭС, где
работает самый опытный
персонал,— тому подтверждение.
По материалам отечественной
и зарубежной печати подготовил
М. ПРОНИН
58

Почему агат полосат?
В августовском номере «Химии и жизни»
за 1983 год была опубликована статья
А. Герчикова, где обсуждались разные
теории происхождения тонкой полосчатости
халцедонов — агатов и ониксов: седимента-
ционная, диффузная и пытающаяся
примирить две первые — автоколебательная
теория. С тех пор вышли десятки статей на эту
тему и по крайней мере две известные мне
монографии, но воз и ныне там —
минералоги пока не договорились, какой же точки
зрения придерживаться. Похоже, что
последнее слово останется за самими
минералами, структура которых запечатлела
события минувших миллионолетий.
Напомню, что агатами называют
халцедоны с концентрическими полосами на срезе
камня, напоминающими годовые кольца
деревьев (на фото — слева); халцедоны же с
чередованием плоскопараллельных слоев,
похожие на пирожное «наполеон», величают
ониксами (на фото — справа).
Сейчас уже твердо установлено, что
линейная полосчатость ониксов — результат
гравитационного осаждения кремнезема при
низком, практически атмосферном, давлении,
тогда как концентрическая слоистость агатов
формировалась в условиях избыточного
гидростатического давления. Дело в том, что
ониксы отлагались в полостях лавового
потока, соединенных с поверхностью трещинами
термоусадки. В этом случае полосчатость
оникса действительно могла быть
окаменевшей записью периодически менявшихся
условий осаждения кремнезема —
концентрации его студня или раствора,
атмосферного давления, температуры и т. п. Агаты же
формировались в закрытой системе —
полости бывшего газового пузыря,
изолированного в толще лавы, и тем не менее они тоже
полосаты, причем их полосчатость обычно
более тонкая, чем у ониксов. В чем здесь
дело?
В моей коллекции есть невзрачный серый
оникс, биография которого наводит на
интересные мысли. На полированном срезе этого
камня (фото на с. 60) видны три серии
плоскопараллельных полос: две типично
халцедоновые (нижняя и средняя) и одна кварцевая
(верхняя). Слои нижней серии строго
параллельны основанию камня. Полосы средней
59

Этот оникс испытал в своей
жизни целых два потрясения
серии слегка наклонны к нему, что говорит
о небольшом развороте вмещающего
геологического тела в самом начале отложения
этой серии полос.
Кроме того, подошва и кровля средней
серии не параллельны, ибо в момент
коагуляции верхней ее трети произошла более
значительная подвижка земной коры —
сейсмический толчок. После встряски упавший
кусок «потолка» газового пузыря, в котором
рос мой оникс, продавил уже густеющий
студень кремнезема. Далее гель над утонувшим
куском снова подвергся синерезису
(старению с расслоением на воду и кремнезем)
и приобрел тонкослоистую структуру. В
верхней, кварцевой, трети минерала, где
кремнезем осаждается преимущественно из
истинного раствора, также присутствует еще один
«свидетель» небольшого сейсмического
толчка — следы очередного обвала кровли
газовой пустоты.
Итак, в жизни моего оникса были два
землетрясения с подвижками земной коры,
разделенные более спокойным временным
промежутком с легким вулканическим
дрожанием, которое характерно для долгоживущих
(тысячи и даже миллионы лет)
вулканических провинций. Так, может, тончайшая,
муаровая полосатость халцедонов и есть
палеосейсмозапись этого самого
вулканического «тремора» земной коры?
Кандидат
геолого-минералогических наук
Ю. А. КОЛЯСИИКОВ
Милосердный
сердолик
Новое, как принято
говорить,— это хорошо забытое
старое. Не исключение и
ныне модная геммотерапия
(лечение камнями), хотя
чудодейственные свойства
минералов известны
издревле.
Впервые логичное и
обоснованное разъяснение
целебного свойства
сердоликов я нашел в рассказе
Ивана Антоновича
Ефремова «Нур-и-Дешт» (Свет
пустыни) — там речь шла об
излучающих свойствах
камня. Правда, у Ефремова
сердолики находили среди
сильно радиоактивных пород,
а мне пришлось работать на
богатой россыпи цветного
халцедона в долине колым-
с кой реки Седедёмы, где
вмещающая порода
самоцветов уже полностью
разрушилась за сто миллионов
лет со времени ее
излияния. И тем не менее среди
речной гальки можно найти
образцы бывших агатонос-
ных вулканитов. Они, как
выяснилось, обладают ярко
выраженной щелочной
тенденцией, а в геологии
щелочность породы, или
повышенное содержание в ней натрия
и калия,— однозначный
показатель ее
радиоактивности.
Вполне возможно, что
с радиоактивностью связана
и красно-оранжевая окраска
сердоликов, хотя частичное
окисление примесного
железа (его оксиды дают
красноватый оттенок) может
происходить в халцедонах
по иным причинам. Но,
с другой стороны, всего
в 50—70 километрах от се-
дедёмской россыпи, на
водоразделе с Индигиркой, где
аналогичные вулканиты
содержат меньше натрия и
калия, халцедоны
встречаются в них редко, да и те
обычно серенького цвета.
60

Но чем- бы ни
определялся красноватый цвет
сердоликов, ясно одно:
наведенная вмещающими породами
радиоактивность минералов
быстро затухает, и целебные
свойства камня с ней не
связаны. Скорее всего, и
примеси, содержащиеся в
халцедонах, здесь ни при чем,
ибо кремнезем при
кристаллизации очищается от них.
Самая крупная россыпь
цветного халцедона
расположена в долине левого
притока Колымы — реки
Седедёмы
А вот его способность к
пьезоэлектрическому эффекту
может иметь прямое
отношение к лечебным
результатам геммотерапии.
Ведь кристаллы кварца
оптически активны, как и
биоорганические молекулы,
то есть могут вращать
плоскость поляризации
падающего на них света. Скорее
всего, пьезоэффект
непосредственно связан с этим
свойством кварца, которым
в мире минералов
обладает только он. Но если даже
механические деформации
наводят в кристаллах
кварца электрические заряды, то
По богатству красок
и причудливости рисунка
закаты на Колыме под стать
сердоликовым узорам
и разного рода
электромагнитные излучения тоже
могут в них как-то
трансформироваться? По-видимому,
кварц и его скрытнокристал-
лические разновидности —
халцедоны — способны
накапливать энергию и,
трансформировав ее, излучать
уже в другом диапазоне,
благоприятно действующем
на наш организм.
Любопытно, что геммо-
терапевты, прежде чем
проводить массаж больного
места сердоликом,
рекомендуют сначала нагреть камень
до 40—50 СС. Что
происходит при этом? Возможно,
крученые микроволокна
сердолика, поглотив дозу
инфракрасного излучения,
начинают светиться в более
мягком и благотворном
диапазоне волн. А может быть,
инфракрасные
электромагнитные волны вызывают
в кристалле тончайший
пьезоэлектрический эффект и
камень в руках геммотера-
певта становится прибором
для микромассажа наших
болячек? Впрочем, все это
пока из разряда гипотез.
Ю. К.
61

Радосп
ли
Над домашней
грядкой
4" fb ч
Кто-то скажет — ну к чему это, в наше-то
деловое время, когда горожанину все
доступней завести сад, ферму, фазенду. Если б так...
Разве только я простоял в очереди на участок
у родного государства два десятка лет? И
дождался: не то что дом построить —
грядку вскопать врачи не велят. И у этой
публикации своя аудитория. Она для тех, кому по
разным причинам подоконник — самое
доступное место для растениеводства.
Тут совсем не нужно трудового героизма,
ущемляющего быт. Начните с самого начала.
С доброго намерения — для растения, для
близких, в конечном счете, для себя. Критик
скажет: какое уж тут добро, если на
съедение готовят. А я напомню, что в старину
брали лечебную траву с лаской: «Ты,
корень-свят, дозволь тебя взять на доброе
дело». И растение не обижалось — все мы
друг для дружки живем,— и былинка
выходила целебней, чем у заготовителя,
озадаченного промфинпланом. Это первое.
Второе. Поменьше готовых прописей.
Герой Платона осуждал бога Тота,
подарившего нам письменность: люди станут мнимо-
мудрыми. Как в воду глядел. Мы совсем
йг-г-^'
62

отвыкаем думать, только комбинируем.
Творите сами: идите от логики, от наблюдения.
И третье. Делайте все как можно проще.
Почва — это и опора, и питание. Можно
взять любую, на которой хорошо растет
трава. Огородники знают, что трава лучше
всего растет на грядках, нет от нее спасения.
Вот и берите такую землю. Что на ней
росло — не так уж важно. Она питательна,
судя по сорнякам, содержит шлаки
предыдущих жизней и обильно заражена вредными
существами. Можно улучшить ее, добавив
хорошо перепревшей, до потери очертаний,
листвы или торфа. Пропорции? А сами
сообразите. Растению надо не только есть, но и
держаться. Однако на голом песке хорошо
стоять, да трудно жить. А при изобилии
органики затруднен газообмен.
Полученную смесь пропарьте в ведре под
крышкой, налив на дно воду в количестве,
достаточном для парообразования, хотя бы в
течение часа на слабом огне. И не бойтесь
убить «полезных микробов». Они придут
снова. Как, впрочем, и вредные. Так что вас'
ждет много интересного.
Когда содержимое ведра остынет,
вывалите его на стол. Добавьте горсть древесной
золы и горсть угля — адсорбент предохранит
от закисания. Хорошенько перемешайте,
очистив от комочков, камушков и щепок.
Большое наслаждение: погрузить пальцы в
рыхлую, влажноватую, чуть теплую землю.
Привыкайте к нему и не пользуйтесь
железками при уходе за растением. Дамам можно
предварительно поцарапать ногтями мыло —
не будет «траура». Готовый субстрат
напоминает, извините за сравнение, зернистую —
отнюдь не паюсную! — икру.
Наполните такой великолепной
субстанцией подходящие емкости. Все равно из чего
сделанные, лишь бы они не выделяли
вредных веществ и были красивы. Да не
забудьте пробить в них отверстия для стока
лишней воды и положить на дно слой битой
керамики, кирпича, гравия — корням надо
дышать. Поставьте вашу грядку в поддон
на пару лучинок. Размер посуды? А не
большой и не маленький. Ведь все параметры в
<51
О
О
о
а.
63

наставлениях дают для среднего растения.
У вас же особенное, оно ваше. На
подоконнике не разбежишься, но и разрежать
тесноту — операция не из приятных.
То, что вы заложили в землю, будет
растворяться, выедаться и вымываться. Виртуозы
огородного дела многое сообщат об искусстве
пользования минеральными удобрениями. Но
к чему вам лишняя головная боль? Опять
же все цифры даются в среднем. Вы-то сами
что предпочитаете' научно усредненный
набор аминокислот или ресторанное меню? Нет
уж, предоставьте на первых порах растению
выбор. Безусловно, всего лучше настои
навоза и прочих прелестей. Но не в квартире
же! А вот настоять ту же золу и время от
времени предлагать этот настой вашему
подопечному — совсем другое дело. Только
учтите: переедать всем вредно. Лучше
поменьше, да почаще. И лишь в крайнем случае
используйте таблетку какого-нибудь
комплексного снадобья. Там обычно написано:
для цветов одна доза, для овощей другая.
Так вы берите поменьше, а разводите
побольше. Со временем, когда придет «опыт,
сын ошибок трудных», можно будет
осторожно вводить минеральные источники азота —
для накопления зеленой массы, фосфора —
при цветении, калия — в период
плодоношения и прочее. И всегда помните о законе,
действующем не только в биохимии, но и,
например, при посадке в трамвай:
суммарная скорость процесса определяется самым
узким местом в системе. Если растительной
клетке для ее интимных реакций необходимо
несколько атомов кобальта, то и гора азота не
поможет росту.
Налаженный ритм биохимических циклов
ломается при температурных перепадах.
Используйте для полива только отстоявшуюся,
согревшуюся' воду. И вот тут таится
большая трудность для вас с растением. Холод
приостанавливает на зиму ростовые
процессы. Но комнатный воздух, особенно зимой,
нагрет и сух. Это способствует обильному
водообмену, и притоку к корням
питательных веществ, и оживлению роста. Для роста
нужна энергия, нужен фотосинтез, а как раз
со светом плоховато.
Придется вам завести лампу дневного
света. Она в десять раз экономичней такой же
по мощности лампы накаливания, не жжет,
удобно располагается над подоконником и
вообще, кажется, более симпатична
растению. Протяните вдоль нее, чтобы не
раздражала глаза, узенькую ширмочку-отражатель,
хоть из бумаги. Теперь вы с растением
меньше зависите от времени года. А свет,
преломленный зеленью, приятен для глаз. И
полезен в те часы, когда вы смотрите
телевизор.
Неприхотлива и удобна для выращивания
пряная зелень. Укроп и красавица курчавая
петрушка. Мелисса и майоран, сообщающие
даже нынешнему чаю изысканный
«фирменный» аромат. Да мало ли найдется растений
приятных и полезных. Можно гнать из
готовых корней сельдерей и петрушку, зеленый
лук-перо, но это, на мой взгляд, дает только
желудочное удовлетворение. И название-то
чего стоит: выгонка. Зато безусловное
удовольствие приносят культуры, способные
одарить плодами: огурец, томат, перец.
Любители увлекаются ремонтантной земляникой.
И еще, и еще...
Существуют обширные списки
рекомендуемых для комнаты сортов. А вы посадите
какой вам хочется. В крайнем случае
придется прищипнуть слишком вымахавший
ствол недетерминантных томатов. Опылить
вручную не относящийся к партенокарпи-
ческим сорт огурца. Не удовольствие ли —
перенести кисточкой пыльцу с худощавого
цветка-«мальчика» на женский цветок (он с
«брюшком»).
И ради Бога не жадничайте. Да, можно,
согласно въевшейся привычке, «добиться
рекордных цифр», снять в комнате
килограммы огурцов и с одного томатного куста
пятьдесят — семьдесят плодов, и если
пересчитать с учетом инфляции...
Подумайте, много ли в нем калорий, в
огурце. Зато какая радость снять пускай
один-единственный плод к чьей-то дате, к
Пасхе, на День Победы. Скучно знать,
сколько витаминов содержится в томате. Но как
весело ребенку сорвать долгожданный,
выросший с его участием, такой красивый шарик
Виноградного сорта.
Крупные, штучные семена можно
прорастить во влажной тряпице,
предварительно обеззаразив розовым раствором
марганцовки. Держат их в теплом месте возле
батареи, стараясь не перегреть, не охладить.
Самые рачительные носят на теле, и эффект
ускоренного прорастания тут можно
объяснить не только теплом. Так или иначе,
намоченные, проклюнувшиеся или сухие семена
сажайте не часто, не редко (огурец не любит
пересадки), не глубоко, не мелко:
поверхностный росток не удержится — упадет, а с
глубины пробиться силенок не хватит. Не
забывайте об увлажнении, как всегда, чаще
и понемногу.
Теперь самое время терпеливо
погрузиться в книги о растениях — старинные,
наивные и мудрые, полные жизни, и
современные, одна в одну, публикации — перечни
таблиц, инструкций и формул, сухие, как
алгоритм. Чтобы не стать «мнимомудрыми»,
обязательно сочетайте оба вида литературы
и собственные размышления. Это поможет
64

увидеть в общении с растением не добычу
или забаву, но таинство жизни, более
целебное, чем таблетки и вливания.
Вот я составил маленькую табличку для
любителей конкретного.
Огурец Томат
Рекомендуемые Зозуля, Май- Минибел, Япон-
сорта ский, Апрель- ский комн. Мо-
ский... скове кий
тепличный, Буш-
томат...
Срок от всходов
до снятия плода 50—80 дней 90—120 дней
Температура среды:
дневная 15—17° 12—15°
ночная 12—14° 6—10°
до появления
всходов и при цветении 25—28° 20—25°
рН почвы 6,4—6,8 5,8—6,0
Набор нужных параметров можно
продолжить, тем более что у разных авторов их
значения отличаются, и вообще это все в
среднем.
Взгляните на те же растения по-иному.
Перед вами предстанут не культуры —
существа. И может быть, многое прояснится в
их поведении, столь нужное поклоннику
точных цифр.
Огурец. У него широкая, обильная листва.
Видно, выходец из тех мест, где проблемы
со светом. С севера? Там встречаются такие
прижимающиеся к земле виды. Но им не
нужны усы! Это приспособление для
подтягивания кверху. Кто же из северян полезет в
студеную высоту выдувать последние
калории? Значит, наш приятель не из тундры.
Однако в теплых краях предостаточно
солнца и не нужна такая обширная площадь
фотореактора. Везде, кроме джунглей. Там
сыро, тепло и вечный дефицит света.
Пожалуй, теперь яснее вкусы пришельца. Он
обожает парное изобилие в почве, похожее на
быстрогниющую подстилку у себя на родине.
Положите ему побольше органического
субстрата, а песку поменьше: зачем ему
закреплять корни, если он — лиана? Вот за
бечевочку спасибо — привык тянуться кверху, а
горизонтальная жизнь на грядке от
безвыходности. Прямой солнечный свет переносим в
умеренных дозах — не привычны мы. Зато
сырость уважаем, и в воздухе, и в почве.
Пересадки, естественно, болезненны,
поскольку корешки поверхностные и нежные.
А сквозняков в джунглях, сами знаете, не
бывает.
Вот основа огурцовой стратегии. Теперь
можно не придавать такого значения
перепаду температуры между днем и ночью: там,
на прародине, он невелик. И не возиться с
относительной влажностью (таблицы
требуют 70—80 %) заведомо пересушенного
комнатного воздуха, а прямо класть мокрую
тряпку на- батарею; в нежном возрасте и
полиэтиленовый чехол не помешает.
Томат. Не всегда ладит с соседом — вкусы
разные. Судя по необильным перистым
листьям, на прародине не испытывал недостатка
в свете. И стебель у него прочный, если
не избалован селекцией. Тут нужны более
надежные, заглубленные корни, чтобы их
владелец вполне самостоятельно произрастал,
открытый солнцу и ветру, на почве, пусть
не столь питательной, но чтоб было в чем
укрепиться. Такому подойдут предгорья
Кордильер. Суровому горцу, естественно, воздух
надо посуше. Можно и прохладней, и с
температурными перепадами покруче. И если
полить забудете, листья воспрянут быстрей,
чем у неженки-лианы. Проще смирится с
минеральными подкормками. Вытерпит
солнечный перегрев. Посадочная емкость
может быть не столь широкой, как у огурца,
зато поглубже. Пересадки, кажется, ему
даже нравятся. Это не значит, что надо
заставлять его тренироваться на выносливость. Все
мы любим оптимальные условия. Вот и
обеспечьте их растению не по прописям, а с
учетом его натуры.
Подумав о растениях, подумайте о себе.
Искусство макробиотики — долгой жизни —
убеждает: старым людям полезен контакт с
существами, начинающими жить. Вот они, эти
существа, по вашей воле, вашею заботой
показались из земли (первая радость), еще
не сбросившие оболочку с семядольных
листиков, не распрямившиеся.
Проверьте: уже маленький, дециметрового
росточка томат при вашем приближении
испускает волну особого, своего, свежего
аромата. Пугается? Но то же бывает у растений на
восходе солнца. Приветствует? Как знать...
Про двух близких людей говорят: «не
надышатся друг на друга». Целители прежних
веков придавали дыханию магический
оздоровляющий смысл. Почаще обменивайтесь
дыханием, только не табачным, со своим
растением. Разговаривайте с ним мысленно.
Час, проведенный в таком «едином
биополе»,— час полной жизни. В отличие от
детектива, «козла», это другой мир, приносящий
спокойствие души и здоровье.
Приятных вам хлопот.
В. ВАРЛАМОВ
3 Химия и жизнь № 4
65

>ЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ 0Б03РЕНИ1
Шины под шинами
Одна из любимых тем Омара
Хайяма — то, что человек
пьет вино из кувшина, а через
несколько столетий из его праха
слепят новый кувшин... Нечто
похожее может приключиться в
Америке с шинами. Сегодня они,
новенькие, мчатся по асфальту,
а завтра «полысевшие»,
сточенные этим асфальтом, заполняют
свалки. Ежегодно — 250
миллионов штук, в добавление к тем
нескольким миллиардам, что
уже скопились. Так вот, есть
проект, по которому
измельченную резину от шин можно
добавлять все в тот же асфальт.
Он становится более упругим и
крепким, более устойчивым к
холоду и жаре. Толщина
покрытия уменьшается вдвое, а
стоимость не увеличивается («Civil
Engineering», 1991, т. 61, № 7).
Согласитесь, решение это
вполне в духе Хайяма.
Кстати, теплотворная
способность шин чуть выше, чем у
угля. На одной из американских
электростанций попробовали
сжигать их вместе («Power»,
1991, т. 135, № 8). При этом
количество оксидов серы
уменьшилось на 14 %, оксидов
азота — на 16 %, твердых
частиц — на 28 %.
Черным — по черному
Тот, кто держал в руках
ксерокопии, наверняка помнит эти
темноватые, неряшливого вида
листы с бледным шрифтом. Но
это — отечественный вариант
ксерокса. За рубежом есть такие
аппараты, что сделанную ими
копию не отличишь от
оригинала. Чем иногда и пользуются
злоумышленники, переснимая
важные документы. Дабы
избежать напасти, японская фирма
«Кизо Кеми кал» разработала
специальную бумагу. Она
покрыта тончайшей алюминиевой
пленкой, которая не мешает
письму или печатанию, зато
отражает свет множительной
техники («Business Week», 1991,
№ 3231). В итоге копии
получаются сплошь черными,
срывая задуманное черное дело.
Нам акула-каракула нипочем...
Обычно купальщиков защищают
от акул, огораживая побережье
мелкой, крепкой сеткой. Увы,
часть рыб каким-то образом
прорывается сквозь нее, а
некоторые акулы запутываются и
гибнут. В ЮАР предложили
ТермоЯЩЕРная реакция
Когда-то на Земле было тепло,
сытно и бродили по ней стада
динозавров... А может,
наоборот? По Земле бродили
динозавры и от этого становилось
теплее? Во всяком случае, так
считает американский биохимик
Саймон Брассел. Изучая
окаменевшие экскременты
динозавров, ученый выяснил, что в
кишечнике чудовищ, когда она
переваривали пищу, выделялось
огромное количество метана.
А он, как известно, вызывает
парниковый эффект. Вот мало-
помалу и нагрели ящеры
Землю, даром что сами
холоднокровные.
Не подумайте, кстати, что
перед вами первоапрельский
розыгрыш — сообщение это
было передано агентством ДПА в
октябре прошлого года.
Практика
Привычка выскакивать из-за шкафа, стола, угла ко-
Ш||| ридора и пугать бабушку или дедушку, сформиро-
||| вавшаяся у ребенка в трехлетнем возрасте,— одна
HI из главных причин травматизма детей на улицах.
Как следует из публикации журнала «Автомобильный
транспорт» A991, № 11), дети попадают под колеса не потому,
что не знают правил дорожного движения, а просто благодаря
устоявшимся привычкам.
Немалую роль в истории народов сыграли пуговицы. Например,
солдаты наполеоновской армии, отступая из России, не смогли
удержать на себе брюки лишь потому, что пуговицы на них были
оловянными. А как известно, олово на морозе превращается в
серый порошок. Об этом и о многом другом из жизни пуговиц и их
родных сестер заклепок можно прочитать в журнале «Инженер»
A991, № 12). Кстати, заклепки, которым уже не одна тысяча
лет, в ближайшее время собираются составить серьезную
конкуренцию болтам и сварочным соединениям.
66

БОЗРЕНИЕ ОБОЗРЕНИЕ 0Б03ЕЕШЕ ОБОЗ]
более эффективный способ. По
дну, под слоем песка,
протягивают кабель и подают на него
импульсы тока. Входя в
электромагнитное поле, акула
постепенно теряет контроль над
мышцами и торопится удрать. Чем
крупнее, а значит, и опаснее
хищница, тем чувствительнее
она к полю и тем надежней
защита («New Scientist», 1991,
т. 132, № 1792).
Дополнительный плюс в том, что кабель
отпугивает слишком ретивых
пловцов, любящих уплыть
подальше: у них начинает
покалывать кожу.
Поджаренный бетон
В заголовке нет опечатки,
именно бетон, а не бекон. Год
назад «Обозрение»
рассказывало, как проходят химические
реакции в микроволновой печи.
Журнал «Popular Science» A991,
т. 239, № 4) поведал еще об
одной профессии чудо-печки:
строительной. У бетона,
пропеченного в течение получаса,
выше прочность, а затвердевает
он гораздо быстрее. Мощности
же это требует меньше, чем
приготовление картофеля.
Очистка воды — искусство древнее. Известно, что еще четыре
тысячи лет назад индусы начали фильтровать воду через древесный
уголь. Используют такие фильтры и сегодня. Как сообщает
«Бюллетень строительной техники» A991, № 11), львовские ученые
предложили в качестве материала для фильтров использовать шлак,
остающийся после сжигания угля на тепловых электростанциях.
Этот материал не только дешевле современных кварцевых
фильтров, но и вдвое повышает производительность очистки.
* * *
По сообщению бюллетеня «Коринф» A991, № 31), одна из
английских фирм разработала ткань-хамелеон, меняющую свою окраску
в зависимости от температуры. Как считают исследователи, с ее
помощью можно определять места наростов и опухолей, которые
на теле больных излучают больше тепла, чем здоровые клетки.
* * *
Сегодня экономия электроэнергии в быту уже не копеечное дело.
Одна из статей такой экономии — установка на лестничных
клетках многоэтажных домов специальных автоматов, регулирующих
свет. Вариантов много. Такие автоматы могут реагировать на
открывающуюся дверь, включать свет, когда проходят мимо
фотоэлемента, улавливать шум. О бережливых автоматах производство
которых наладили в Миасе Челябинской области, можно прочитать
в журнале «Жилищно-коммунальное хозяйство» A991, № 11).
Небесный Клондайк
Астрономы недавно обнаружили
на околоземной орбите
необычный астероид. Состоит он в
основном из железа и никеля,
а еще содержит десять тысяч
тонн золота и сто тысяч тонн
платины. Стоит космический
клад примерно триллион
долларов («International Wildlife»,
1991, сентябрь — октябрь).
Жаль, расстояние до него
20 миллионов миль. И близок
(по космическим масштабам)
локоть, да...
Цитата
Китайские или турецкие купцы
назначают цену товара,
ориентируясь на зрачки покупателя:
если тот получает желаемое,
зрачки его расширяются.
Аналогично успехи знаменитых
игроков в покер — результат
использования ими этого
средства информации о картах
соперников. У игроков, которым
выпадает отменная карта,
зрачки заметно расширяются.
Блефование, напротив,
сопровождается сужением зрачков.
/7. Домбровский,
«ЭКО», 1991, № 10, с. 202
Здравая точка зрения на
выпивку покажется парадоксом, как
и многие здравые мнения. Пейте
от радости, но никогда не пейте
с горя. Никогда не пейте, если
вам без этого плохо,— иначе
вы уподобитесь серолицему
подонку. Пейте, когда вам и без
того хорошо,— и вы
уподобитесь веселым крестьянам
Италии. Не пейте потому, что вам
надо напиться,— это разумное
пьянство, оно ведет к смерти
и аду. Пейте потому, что вам
не нужно,— это пьянство
неразумное и древнее здоровье
мира.
Г. К. Честертон.
Омар Хайям и священное вино,
1905
3*
67

Домовушка
Валентин ТИН
Пушистые, шаловливые, как
дети, обидчивые, но, в общем,
доброжелательные к людям,
когда-то они были непременными
обитателями почти каждого
дома. Сегодня же мало кто
слышал о них. «Они» — это домо-
вушки, конши и еще с десяток
родственных им существ, о
месте которых в системе
классификации млекопитающих до сих
пор спорят зоологи.
Ученый мир пребывает в
уверенности, что от домовушек не
осталось ничего, кроме смутных
упоминаний в народных
преданиях. К счастью, уверенность
эта ошибочна: домовушки
существуют, причем в самом
близком соседстве с нами, но на
глаза попадаются редко, так как
ведут сумеречный образ жизни
и крайне пугливы. Однако ареал
их обитания быстро
сокращается, а численность популяции
приближается к критическому
минимуму.
Домовушки и некоторые
родственные им виды еще
сохраняются в деградирующих
городках и вымирающих селах
средней полосы и севера
России и в Белоруссии, а
некоторые жители крупных городов и
даже столицы содержат этих
милых существ в прирученном
виде. Однако до недавнего
времени счастливчики не склонны
были афишировать обладание
такой редкостью. И тому были
веские причины. Дело в том,
что домовушка (она же —
домовуха) — не разновидность
хомячка или морской свинки, а
самочка домового, близкая
родня кикиморы. Легко
представить реакцию, например
секретаря партбюро, если в разговоре
об аквариумах или
таксах-медалистках вы вставили бы
небрежно: «А у меня кикимора
опоросилась!».
И только ныне, в разгар
перестройки, когда миллионы
телезрителей с разинутыми
ртами внимают
целителям-чудотворцам, а краса и гордость
материалистической науки всерьез
рассуждает с экрана о зеленых
человечках с летающих тарелок,
стало безопасным говорить и о
наших давних сожителях.
Домовушки — домоседы и
смену места жительства
воспринимают трагически. В деревнях
они селятся и размножаются в
добротных домах с русской
печью, прирубами, обязательно с
сенями и полатями. В городе
предпочитают старые
дворянские особняки, в крайнем
случае — доходные дома начала
века, где достаточно укромных
уголков, в которых можно устро-
68

ить уютное гнездышко, а
вентиляционные каналы,
пронизывающие толстые кирпичные
стены, удобны для прогулок.
Современных жилых коробок они
не терпят совершенно и
прижиться в квартире могут лишь
в том случае, если выделить для
них в комнате уголок и
оборудовать там искусственное
запечье. Но суррогат есть
суррогат, и в современном доме
ждать от домовушек
приплода — дело совершенно
безнадежное.
Домовушку невозможно ни
купить, ни продать: они не
продаются в принципе, и попытка
зашибить на них деньгу
всегда кончается для продавца
крупными неприятностями.
Заполучить ее можно только
самостоятельно, затратив на это
уйму времени и сил. Прежде
чем решиться, трижды
подумайте: домовушка — не собака и не
кошка, и если она надоест вам,
ее не сбыть живодеру на
шапку и не выбросить в
мусоропровод. Домовушка считает себя
хозяином квартиры, и поэтому
избавиться от нее можно только
одним способом — сменив
квартиру на худшую. И хорошо
еще, если домовушка не даст
знать о себе до завершения
сделки и не сорвет обмен.
Для поисков домовушки
выберите пасмурный, не слишком
холодный день, дождитесь
вечерних сумерек и
отправляйтесь к месту, определенному под
новую застройку со сносом
выселенных домов. Это
преимущественно заповедные зоны с
домами XVIII — начала XIX
веков. Найдите дом, на котором
висит табличка, что он —
памятник архитектуры и
охраняется государством, и заходите.
Тут, правда, вы можете
нарваться на пьянь или того хуже,
но ведь в каждом деле есть свой
риск, не правда ли?
Очень важно быть в
благожелательном, уравновешенном
состоянии духа — если вы днем
поскандалили с кем-то, ваш
поход заведомо будет
безуспешным: домовушки очень чутки, и
человек в стрессе может
отпугнуть их навсегда. Проходя по
опустевшим комнатам,
бормочите себе под нос что-нибудь
успокоительное, можно тихонько
петь колыбельную. Если
споткнетесь, падайте без излишнего
шума. Уходя, обязательно
оставьте в укромном уголке
горсточку сладкой рисовой каши с
изюмом или крошки кекса. Не
надейтесь, что к вам кто-нибудь
сразу выбежит и примется с
мурлыканьем тереться об ноги.
Домовушка сначала
присмотрится, примерится. Вообще,
надо иметь в виду, что, хотя ище^
домовушку мы, выбирает нас
она — по каким-то лишь ей
ведомым признакам.
Если вам повезет и до того,
как наладится контакт, дом не
снесут (у нас всегда
торопятся развалить пустующее
строение, особенно если оно
«памятник» и «охраняется»), однажды
вы услышите в самом темном
углу шорох и, может быть,
разглядите нечто мохнатое,
размером с рукавицу. Коли вести
дело не торопясь и умеючи, то
еще дня через два-три
знакомство состоится и домовушка,
возможно, согласится йавестить
вас, а то и вовсе
перебраться к вам навсегда.
Чем кормить домовушку?
Обычно ей оставляют, как уже
сказано, кашу, крошки кекса,
можно также положить кусочек
конфеты, но, по моим
наблюдениям, домовушка
воспринимает такое подношение лишь
как знак внимания, а
питается нашим теплым, ровным
отношением, уважением, а лучше
всего — любовью. Крошками
же, скорее всего, угощает
мышей, с которыми состоит в
приятельских отношениях. Я, во
всяком случае, никогда не
видел помета домовушки, а
совершенно безотходной технологии
усвоения пищи в природе, как
известно, не существует.
Присутствие в вашем доме
домовушки обязывает вас
всегда быть ровным, не устраивать
семейных скандалов, вообще не
повышать голос. Зато если
вы пришли домой усталый, если
допек вас на работе начальник,
которому нужна не работа, а
лишь пресловутая реализация
правдами и неправдами,—
сядьте в уголок, притушите
лампу — и почти тотчас по полу
протопают босые лапки и на
колени ваши взберется
невесомый комочек тепла и доброты.
Неприятности уходят, вы
чувствуете прилив сил и бодрость
духа необыкновенную...
Бывает, что домовушка
достается и другим путем: иногда
она уже живет в доме, куда
вы вселяетесь, а моя первая
домовушка — так та сама
пришла ко мне. Впрочем, это уже
совсем другая история...

КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
МИНИ-КОНКУРС
(задача-детектив)
— Инспектор Лакмус? Наконец-то!
— Что-нибудь случилось, сэр?
Инспектор давно был на пенсии, но
иногда, по просьбе премьер-министра,
выполнял задания, не допускающие
огласки. Сейчас, едва войдя в кабинет,
он понял, что произошло нечто
ужасное: впервые за многие годы премьер
был небрит.
— Страшное несчастье, инспектор!
Вчера ночью пропал король! Мы
подняли на ноги всю полицию,
перекрыли дороги, обшарили злачные места —
вы же знаете эту слабость Его
Величества — но увы... Единственная
надежда — на ваш опыт и интуицию.
Помощников берите любых, в расходах не
стесняйтесь.
Инспектор действительно знал
слабость короля — посещать инкогнито
подозрительные места и общаться со
всяким отребьем. Молодой и
беспечный, король щеголял силой, ловкостью,
любил приключения, отлично дрался.
Выпить, если надо, он мог много, от
напитков, даже самых крепких, никогда
не пьянел, разве что от особых
коктейлей.
Не подумайте, однако, что на троне
сидел дебошир и пьяница. Король
употреблял свою силу лишь во благо и
не раз вступался за обиженных. Был
он вдобавок красив, богат и заслужил
всеобщую любовь.
Взявшись за дело, Лакмус быстро
напал на след, приведший его к
мрачному портовому притону, как бы в
насмешку названному «Царский
напиток». Но прежде чем познакомиться
с изысканиями сыщика, скажем
несколько слов о стране, где произошли
описываемые события.
Коренные жители этой страны
назывались... Впрочем, об этом читателю
предстоит догадаться самому. Скажем
только, что были они бедны, но
беспечны. Хотя в карманах у большинства
из них не было ни одной свободной
монеты (деньги здесь, кстати,
назывались электронами), никто не горевал
по этому поводу. Напротив, стоило у
них завестись хоть одному лишнему
электрону, как характер их портился,
они становились злыми, агрессивными
и даже опасными.
Надо сказать, вся высшая знать
отличалась от простых граждан
скупостью. Деньги одалживали неохотно и
при малейшей возможности
стремились забрать их.
Однако пора вернуться в «Царский
напиток», где инспектор, беседуя с
завсегдатаями, мало-помалу
составляет картину происшествия.
События того вечера запомнились
многим прежде всего минутами
страха, который нагнали на них два
грабителя. Один из них был сам Окзейн
Геннао — знаменитый потрошитель ко-
70
Клуб Юный химик

с -^r:
шельков с электронами, известный
также под многочисленными кличками,
например «Селитряный воздух».
Бандиты внезапно появились в
дверях бара и потребовали выложить
кошельки с электронами на стол.
Все поспешили исполнить это
требование, и только один незнакомец в
плаще продолжал спокойно сидеть за
своим столиком, словно приказ его не
касался.
Заметив это, Окзейн Геннао
обратился к своему спутнику:
— Ну-ка, Мурий, разберись, в чем
дело...
Разъяренный тип с желто-зеленым
лицом подлетел к незнакомцу.
— Тебе что, приятель,— проревел
он,— жить надоело? А ну, выкладывай
электроны, живо!
Однако тут произошло нечто
непредвиденное. Король,— а это, как
читатели уже догадались, был он,—
молниеносным приемом обезоружил
Мурия, а затем, одним прыжком
оказавшись у двери, проделал то же
самое и с его шефом. Не давая
грабителям опомниться, король навел
на них револьвер и приказал
убираться подобру-поздорову, пока он не
вызвал полицию. Бормоча угрозы и
проклятия, бандиты вынуждены были
покинуть бар.
До этого момента показания
очевидцев совпадали. Дальше мнения
разделились. Кто говорил, что после
стычки король почти сразу ушел, кто,
наоборот, утверждал, что он еще
довольно долго оставался в баре.
Важную подробность добавил один
посетитель: он видел, как, покидая бар,
Окзейн Геннао и Мурий обменялись
репликами с только что вошедшей
Незнакомкой довольно бесцветной
внешности. Свидетелю она
запомнилась запахом духов, настолько
необычным, что даже сигаретный дым
сразу показался ему горьким.
Не успев появиться в баре,
Незнакомка подсела к одному из тех
любителей пропустить стаканчик-другой с
дистиллятом, которых всегда можно
встретить в подобных заведениях.
Звали его Каустик. По словам свидетеля,
эта парочка была неразлучной весь
вечер. Вскоре к ним присоединился
и незнакомец в плаще, которому они
настойчиво предлагали разделить с
ними содержимое какой-то бутылки.
Чем это закончилось он, правда, не
видел, так как в это время ушел.
Показания очевидца хорошо
совпадали с проведенной Лакмусом
экспертизой: отпечатки пальцев на пробирке,
из которой пил король, были синими.
Это дало Лакмусу основание
арестовать Каустика. Однако допрос
арестованного ничего не дал. По его
словам, он в тот вечер нагрузился
дистиллятом до полной потери памяти.
А о Незнакомке с необычным
запахом духов и вовсе впервые слышит.
Картина не стала ясной и после
допроса пойманных Окзейна Геннао и Мурия.
Оба хулигана признались в попытке
грабежа и последовавшей затем дра-
Клуб Юный химик
71

ке, однако свою связь с Незнакомкой
и причастность к исчезновению
Короля начисто отрицали.
Отсутствие красных отпечатков
пальцев на пробирке Короля вроде бы
подтверждало алиби Мурия. Что же
касается Окзейна Геннао, только очная
ставка с Незнакомкой могла бы
подтвердить или опровергнуть его слова.
Увы, та как в воду канула.
Инспектор уже готов был признать
свое поражение, но тут счастливая
мысль осенила его: посоветоваться со
знаменитыми, несмотря на молодость,
экспертами из клуба Юный химик.
По просьбе Лакмуса я обращаюсь к
читателям: помогите! Восстановите шаг
за шагом события того злополучного
вечера, отыщите Незнакомку с
таинственным запахом (напоминаю: от него
табачный дым кажется горьким) и
подумайте, как вернуть короля к
осиротевшим подданным.
Кандидат биологических наук
А. И. МАЛЫШЕВ
От редакции. Мы присоединяемся к
мольбе несчастного инспектора и
объявляем очередной
МИНИ-КОНКУРС. Победит тотг кто даст
наиболее полную химическую
интерпретацию рассказа. Ответы присылайте до
1 июля 1992 года. На конверте
пометьте: клуб ЮХГ «Царский напиток».
Победителей ждет поистине
королевский приз: Энциклопедический
словарь юного химика. Желаем успеха!
ДОМАШНЯЯ ЛАБОРАТОРИЯ
Говорят, чай можно пить с
сахаром вприкуску, а
можно и вприглядку. Увы, даже
последний способ нынче не
всегда доступен. Что же
говорить о лимоне? Остается
всерьез отнестись к
заголовку этой заметки, а «для
памяти» поставить на стол
душистую колбочку с лимо-
неном. Как получить это
вещество, обязанное своим
названием запаху,
рассказывает наш постоянный
автор Эдуард Балодис из
Риги.
Купите в аптеке таблетки
от кашля «Терпингидрат»
или «Терпингидрат натрия,
гидрокарбонат».
Растолките их в порошок и залейте
избытком 10 %-ной H2SO4.
При нагревании этой смеси
появится запах лимона или
герани, источаемый
промежуточным продуктом
разложения спирта терпи-
неола.
Чтобы выделить
лимонен, нагрейте смесь до
кипения и отгоните жидкость.
Только не досуха, так как
продукты термического
разложения неприятно
пахнут. В приемнике
образуются два слоя: вода и
лимонен. Осторожно
отберите верхний слой (плотность
лимонена равна 0,842) — и
дышите на здоровье.
н3
сн3 с
г*-ОН г.
н2с^ чсн2 л h2so4,«°
1 L. -и2о *- 2н2о ■ . рН
Н2С^ ^СН2 * Н2С^ ^СН2
^■jtf 9H
он
?
/ОН
НзС^СНз
Терпингидрат
нс^ "сн2
"С
X
Терпинеол
h2so4. f
?
н3
?f
н2с=с—сн3
Лимонен
72
Клуб ЮМЫ! ^NA'.'IK

„.ОС- A^£MJH/cy j
РАЗМИНКА Химия многолика, и каждому что-то
в ней близко и интересно, а что-то
оставляет равнодушным. Как вы
думаете, почему? Ну, конечно, все по
той же пословице: скажи мне кто твой
друг... Не случайно, например,
Д. И. Менделеев открыл
Периодический закон — страсть к систематизации
В прошлом году мы опубликовали перво- проявлялась у него во всем,
апрельский тест одессита В. К. Ососкова. Вы Уже догадались, куда мы клоним?
Пример оказался заразительным — и вот Раз наши предпочтения определяются
перед вами еще один тест, составленный характером, значит, по ним можно уз-
крымчанами Володей МАЛЕЕВЫМ и его нать этот характер. Вот и попробуйте
учительницей Верой Федоровной СУГАТО- определить, кто вы такой. Для этого в
ВОЙ. Советуем не просто посмеяться над каждой строчке теста выберите одно,
забавной выдумкой, но и подумать, почему наиболее симпати чное вам вещество, а
авторы теста расшифровали ответы имен- пятом девятом пунКтах - самую
но так. п
приятную реакцию. Потом загляните
Тест в комментарий и полюбуйтесь своим
психологическим портретом.
1. a) N02. б) Н2, в) N2, П h2.
сн
2. a) (-CFj-CFr)-, б) СН2 ф. СН2, в) С4Нв.
СН
3 .a) HN03, 6JCeH120e, b)HF.
4. a) Ga, б) W, в) Нд.
5. а) 302 -*> 203, 6) 2NaCI -*> 2Na + Cl2f в) 2Н20 -** 2Н2 + 02.
6. а) 12» 6) Nl3.
7. а) тринитроглицерин, б) цианистый калий, в) хлороформ,
г) «(-E,6-диметилбензимидазолил)карбоамидцианид.
8. а) С, б) КМп04( в) С02.
9. а) ^оНд + 2 Jn — ^gAu + Jp, б) 2Au + 4NaCN + \o2 + H20 —
2Na[Au(CNJ] + 2NaOH, Zn + 2Na[Au(CNJ]-^Na2[Zn(CNLl + 2Au, в) At + Pu —
AU + Pt, Г) Ga + AS—»GaA$. Комментарий к тесту — на с. 74.
("}#№
\
ЭКА НЕВИДАЛЬ
...Шерсть образуется из внешней оболочки
сосновых игл ^..) Лучше употреблять
свежие иглы, подвергающиеся сначала, вместе
с ветками, на которых они растут, действию
пара в перегонных аппаратах; в
отгоне содержится эфирное масло...
[Иглы] собирают и помещают на четыре
часа в раствор едкой щелочи, крепостью
5—6° Боме, при этом на 1 часть игл берется
20—25 частей раствора. После этого их
моют и помещают в цилиндрический
аппарат, по конструкции сходный с
употребляемым в производстве бумаги (...) Цвет
полученной шерсти серовато-коричневый,
но после отбелки хлорной известью она
получается почти белой.
А. М. Бутлеров.
«О древесной ^шерсти». 1858
Клуб Юный химик
73

ЛИТЕРАТУРНЫЙ КРУЖОК
'-K^JZU-UJIUiU+Al^
Папа, простояв в очереди
больше часа, купил триста
грамм какого-то
вещества — назвать это едой
можно было только из
сострадания.
Мама, в свою очередь,
а точнее, в своей очереди,
стояла в другом магазине.
Увы, когда ее очередь
наконец подошла, не
осталось даже вещества, одно
лишь антивещество. Но не
уходить же с пустыми
руками...
Дома родители
положили покупки в
холодильник и снова ушли в какие-
то другие очереди. А когда
вернулись, от вещества и
антивещества остались
одни бумажки.
— Они...
аннигилировали,— прошептал
пятиклассник Сережа.
— Аннигилировали?! —
взорвался папа с такой
силой, словно это событие
произошло где-то внутри
него.— Вечно у тебя все
аннигилирует. Вчера —
колбаса с картошкой,
позавчера — хлеб с вареньем.
Целую банку саннигилиро-
вал и хоть бы каплю сестре
оставил!
Мальчик опечалился.
Опять не верят. А ведь
и вправду —
аннигилировали: в животе было по-
прежнему пусто.
А. 3.
РАЗМИНКА
LU А*»"
(комментарий к тексту на с. 73)
1. Ваш темперамент:
а — жизнерадостный,
оптимистичный сангвиник;
б — меланхолик, легко пускающий
слезу;
в — уравновешенный флегматик;
г — холерик, горячий и
нетерпеливый.
2. Склад ума:
а — слишком прямолинейный;
б — любите все усложнять;
в — любите все упрощать.
3. Пищевые пристрастия:
а — вы всеядны;
б — любите сладости;
в — у вас изысканный вкус.
4. Реакция на похвалу:
а — от малейшей похвалы сразу
таете;
б — верите лишь очень горячим
комплиментам;
в — чем сильнее вас хвалят, тем
выше задираете нос.
5. Реакция на критику:
а — становитесь более активным;
б — ядовито отшучиваетесь;
в — стараетесь незаметно
испариться.
6. Поведение в минуты опасности:
а — как только становится горячо,
улетучиваетесь;
6 — при малейшем нажиме
взрываетесь.
7. Борьба с врагами:
а — пользуетесь террористическими
методами;
б — предпочитаете свой ужин отдать
врагу;
74
Клуб Юный химик

в — стараетесь усыпить
бдительность своего противника;
г — надеетесь запутать своего врага,
сбить его с толку.
8. Взгляд в будущее:
а — будущее видите в черном цвете,
хотя оно может быть совсем другим:
блестящим и радостным;
б — вы оптимист, будущее
представляется вам в розовом цвете;
в — вы провидец, будущее для вас
прозрачно.
9. Вы хотите заработать миллион:
а — рискованным, но оригинальным
способом;
б — тяжелым кропотливым трудом;
в — с помощью приписок и
очковтирательства;
г — миллион вам не нужен, вы ищете
не богатства, а знаний.
Если вас удивят обнаруженные черты
характера, значит, вы плохо себя
знаете. В тесте же не сомневайтесь:
химия, как известно, наука точная.
СПРАВОЧНАЯ
</»
^1 ОЪСиШ^ ^f
Не подумайте, что в
короткой заметке мы дадим
ответ на этот
фундаментальный вопрос. Да и рубрика
не располагает забираться
в дебри химической
термодинамики и кинетики. Так
что даем простую справку.
В издательстве «Химия»
вскоре выйдет книжка,
которая так и называется:
«Почему идут химические
реакции?». Автор ее
хорошо знаком юным химикам,
особенно тем, кто
переписывается с редакцией. Это
наш консультант И. А. Леен-
сон.
За двадцать с лишним
лет сотрудничества с
журналом Илья Абрамович
опубликовал множество
статей, заметок,
консультаций. По материалам
некоторых из них написал книгу
«Чет или нечет?
Популярные очерки по химии».
И вот — еще одна книга.
Юные химики узнают из
нее, почему одни оксиды
металлов можно
восстановить углем или водородом
UIU
до свободного металла, а
другие — нет, как ни
нагревай их; почему смесь
водорода с хлором или
кислородом взрывается, а с
бромом — нет, хотя в реакции
H2+CI2—*2НС1 число
молекул не изменяется, а в
реакции 2Н2+О2—*2НгО даже
уменьшается, почему при
некоторых синтезах
реакция может «пойти вразнос»
и как этого избежать.
И многое, многое другое,
о чем не прочтешь в
школьных учебниках и
внеклассных пособиях.
Оба издания «Чет или
нечет?» разошлись очень
быстро. Наверняка и с
новой книгой произойдет то
же самое. Поэтому
советуем: заранее закажите ее по
адресу: 107076 Москва,
Стромынка, 21, корп. 2,
издательство «Химия»,
«Реклама».
Торопитесь! А то
придется потом бегать по
книжным магазинам и
удручаться: как же быстро
разошлись «...химические
реакции».
Клуб Юный хиа^ик
75

wCL^LjLnoturte^ дсиин^.^
В январском выпуске «Памятных дат»
я рассказал о необычайно
«урожайном» 1842 годе, когда родилось семеро
крупных химиков. Вот еще любопытное
совпадение, и тоже с юбилярами этого
года.
Гобинд Корана и Роберт Холли.
Оба — американцы, оба биохимики.
Оба родились семьдесят лет назад, в
одном и том же январе месяце.
Корана — девятого числа, Холли на
девятнадцать дней позже.
Оба в 1968 г. получили
Нобелевскую премию по физиологии и
медицине. А исследования их во многом
дополняли друг друга.
Роберт Холли в 1965 году установил
полную структуру аланиновой
транспортной РНК (сокращенно тРНК).
Непосвященным это мало о чем говорит,
но поверьте на слово — достижение
выдающееся. Узнать структуру тРНК
было важно и само по себе.
Главное же то, что Холли разработал
общий метод анализа нуклеиновых
кислот. Полная расшифровка генома
человека будет конечным звеном той
цепочки, начало которой положил
американский ученый. И недаром свою
Нобелевскую премию он получил всего
три года спустя — хотя авторы многих
блестящих открытий ждут этого
десятилетиями.
В том же 1965 г. Гобинд Корана
синтезировал искусственную аланино-
вую тРНК, совершенно идентичную
природной, биологически активную.
И этот результат — выдающийся, нити
от него тянутся ко многим нынешним
победам молекулярной биологии,
генной инженерии, медицины. Но
основное достижение Кораны —
расшифровка генетического кода. Для тех, кто
не знает, что это такое, поясню в
двух словах.
Гигантская молекула ДНК —
носитель генетической информации —
состоит из миллионов нуклеотидов
четырех видов: аденина, тимина, гуанина
и цитозина. Их последовательность
определяет последовательность
аминокислот в клеточных белках, длину
этих белков. Каким образом?
К началу шестидесятых годов ученые
выяснили, что каждой аминокислоте
соответствуют три подряд идущих
нуклеотида — триплет, или кодон. Есть
и кодоны терминации — стоп-сигналы,
по которым синтез белка обрывается.
Осталось лишь выяснить, какие
конкретно тройки нуклеотидов чему
соответствуют.
Но легко сказать! А сделать было
необычайно трудно. Над этой задачей
ломали головы тысячи ученых в
течение нескольких лет. Так вот, Г. Корана
научился синтезировать коротенькие
цепочки нуклеотидов, по которым
строительные системы клетки
создавали цепочки аминокислот. Сравнивая
белковый «текст» с нуклеотидным,
ученый и разгадал перевод многих
«слов».
Но тут внимательный читатель может
сказать: конечно, достижения эти
крупнейшие, и ученые замечательные,
но все же родились они оба в январе
месяце, при чем тут апрель?
А вот при чем: девятнадцатого
апреля 1927 года родился еще один
нынешний юбиляр, Маршалл Нирен-
берг. Тоже биохимик. Тоже
американец. Тоже получил Нобелевскую
премию, по физиологии и медицине, в том
же 1968 году. И тоже за расшифровку
генетического кода.
Собственно, с него она и началась:
Ниренберг еще в 1961 г., за несколько
лет до Кораны, установил смысл
нескольких триплетов. А в 1964 г.
придумал другой способ расшифровки (он
довольно сложен, так что разъяснять
его здесь я не стану). И в итоге
даже обогнал Корану по числу
разгаданных кодовых слов.
Вот такие бывают совпадения!
А. СЕРЕБРОВ
76
Клуб Юный химик

Ноу-Хау
Больше жизни...
ХемКом, она же ChemCom, она же
«Chemistry in the Community» («Химия в
обществе»)... Молода, хороша собой, неплохо
приспособлена к жизни; родилась в
Америке, успела повидать мир, а недавно
посетила и наше отечество.
Итак, позвольте представить вам новую
концепцию преподавания химии. Сама я
познакомилась с ней в ноябре прошлого
года на первом советско-американском
семинаре «Химия в средней школе».
Гости — их было человек тридцать —
показывали и рассказывали. Мы уточняли, спорили,
запоминали. Вот главное из того, что
запомнилось.
ДЕНЕЖКА СЧЕТ ЛЮБИТ
Давали валюту. Каждому — по три цента.
Еще давали задание: превратить медные
деньги в золотые и серебряные.
Философского камня, правда, не было, вместо него
стояла чашка с концентрированным
раствором щелочи и гранулами цинка. Все вместе
называлось лабораторной работой. Цель ее —
показать, как меняются вещества при
химических реакциях.
Мы опустили монеты в чашку и
нагрели ее. Через несколько минут центы
стали «серебряными». Затем, промыв монеты
водой, прокалили их в пламени горелки —
и они засияли, как купола в солнечный
день.
Химическая суть этих превращений
изложена в учебнике кратко, в самых
общих чертах. Основная задача — увлечь,
заинтриговать, влюбить ученика в чудесную
науку химию. По той же причине одна из
самых популярных в ХемКом моделей —
монеты. Очень американская модель!
На следующий день коллеги из-за океана
пообещали показать нам некоторые
эксперименты... по ядерным реакциям. Ждали мы их
с интересом и некоторым трепетом: какие
практические работы можно предложить
детям по такой опасной теме? Волновались,
впрочем, зря. Распад радиоактивных
веществ ученики постигают, играя в «орел-
решку». Начинают с сотни монет. Те, что
упали решкой (они символизируют атомы,
вступившие в реакцию ядерного распада),
откладывают в сторону и подсчитывают их
число, с остальными продолжают играть.
И так до тех пор, пока все монетки не
перевернутся на решку. По результатам
строится график — получается экспонента.
Такая вот ядерная реакция на ладони.
Те же монетки, но разного веса (в 1982
году американские центы, состоящие на
95 % из меди, были заменены более
дешевыми цинковыми, покрытыми тонким слоем
меди), используют как модель тяжелых
и легких изотопов одного элемента. Ребята
получают стопку центов, взвешивают ее
и две монетки разного вида и на основе
этих данных вычисляют атомную массу
воображаемого химического элемента Coi-
nium (coin — монета) и содержание легких
и тяжелых «изотопов» в нем.
Как видите, лабораторные работы
достаточно оригинальны и далеки от привыч-
77

Й^^^.
ного нам понятия «практическая работа по
химии». Да и сама программа ХемКом
показалась очень непохожей на
традиционные школьные курсы. И даже возник
вопрос: а вообще, химия ли это?
ПАУТИНА ЗНАНИЙ
Согласно опросам, большинство
американцев так аттестует химию: наука трудная,
скучная, далекая от жизни, опасная...
И лишь 40 % старших школьников включают
химию в число выбранных учебных
предметов. Чтобы заинтересовать ребят,
американские педагоги разработали несколько
альтернативных курсов химии.
Один из них называется «Operation
Chemistry» (Оперативная химия). Это что-то
вроде нашего труда или домоводства, но
с химическим уклоном: школьники 3—5
классов учатся работать в химической
лаборатории. Теорию им не преподают.
Другой курс — «Chemistry in the Context»
(Химия в контексте) — рассчитан на тех,
кто готовится в колледжи по
нехимическим специальностям. Как и ХемКом,
этот курс изучают лишь в одиннадцатом,
предпоследнем классе, зато каждый день.
По сути, «Химия в контексте» —
упрощенный вариант ХемКом, поэтому отдельно
говорить о ней не стоит.
Программа FACETS, наоборот,— для
любителей химии. Здесь акцент сделан на
связи науки и промышленности.
И наконец, ХемКом. Эта программа
появилась лет десять назад и сейчас вошла
в учебные планы многих школ США.
Изданы учебник и методические пособия для
учителей по каждому разделу этой
программы. (Кстати, американский учебник,
переведенный на русский язык, можно
заказать по адресу: 129820 Москва, 1-ый
Рижский пер., д. 2, издательство «Мир».
Редакция «Литература по химии». Телефон:
286-17-64.)
Особенность программы «Химия в
обществе» — то, что к химическим
понятиям и законам там идут от обыденных
наблюдений, реальных задач и проблем.
Весь курс разбит на восемь блоков: вода,
сохранение природных ресурсов, нефть и
нефтепродукты, пищевые продукты, атомы,
воздух, здоровье, химическая
промышленность. В каждом из них вначале ставят
основную проблему, вокруг нее группируют
новые понятия, ищут связи между ними...
Такое построение материала создатели
ХемКом назвали «паутиной».
Еще одна особенность курса —
большая доля практических работ: им отдана
половина учебного времени. Притом многие
опыты ставят в микроварианте. Там, где
обычно требуются миллилитры раствора и
граммы вещества, теперь достаточно
нескольких капель и крупинок. Упрощается
и оборудование: вместо штатива с
пробирками — микроплата с пронумерованными
гнездами, вместо колб и флаконов с
растворами — одноразовые полиэтиленовые
тюбики, заполненные разбавленными кислотами,
щелочами, солями. Дело тут не только
в технике безопасности и экономии
материалов: школьники, кроме того, учатся быть
внимательными и точными.
Все это, по замыслу создателей ХемКом,
должно «превратить ученика в
самообучающуюся систему». Меняется и роль
педагога: он здесь, в первую очередь,—
организатор.
Иногда кажется, что ХемКом не столько
учит химии, сколько — простите за
каламбур — жизни в окружающем нас мире;
учит использовать в этой жизни некоторые
научные данные, решать бытовые проблемы,
вести дискуссии... А может, это
действительно нужнее?
НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ
Вместо привычной очистки поваренной
соли — с этого начинается работа в
лаборатории у большинства наших школьников —
программа ХемКом предлагает очищать
загрязненную воду. Эта работа органично
вплетается в «паутину» блока «Вода»,
центральная проблема которого — гибель
рыб в отравленной реке.
Грязную воду готовят по особому рецепту:
78

t>^.
2 л воды, 500 мл растительного масла
(в роли нефти), кофейная гуща (в роли
нерастворимых примесей), поваренная соль
(в роли растворимых минеральных
примесей) и порошок чесночной приправы (в
роли отдушки). Получается смесь с мутно-
коричневым оттенком и неповторимым
ароматом. Она абсолютно безвредна, даже,
пожалуй, съедобна, хотя очень
сомнительно, что кто-то захочет ее отведать.
Школьники очищают воду в три стадии:
сначала отделяют «нефть» в делительной
воронке (ее сооружают из обычной
воронки, кусочка резиновой трубки и зажима);
затем фильтруют через слой песка с гравием;
под конец обрабатывают активированным
углем. Получается прозрачная вода без
запаха. Но электропроводность ее повышена,
значит, там есть растворимые примеси.
Затем воду дистиллируют. Ученики должны
рассчитать выход чистой воды из
первоначальной кофей но-чес ночной смеси, сравнить
разные способы очистки.
С темой «Вода» связано несколько
интересных, чисто бытовых задач. Например:
представьте себе, что у вас есть ванна,
полная воды, а в водопроводной сети
произошла авария и раньше, чем через три
дня, ее не устранят (нам это представить
не трудно). Надо распределить воду для
личной гигиены, питья, мойки машины,
полива газонов, стирки, канализации. Расчеты
такого рода приучают к разумной экономии.
При обсуждении этой задачи на семинаре
вспыхнула дискуссия. Американцы
предложили водой после стирки поливать газоны.
Советская сторона ужаснулась: газон завянет
от стирального порошка! Это, в свою
очередь, удивило заокеанских коллег, так как
их моющие средства даже полезны для
растений. Тогда мы предложили свой путь
экономии: три дня не мыть машину. Тут уж
возмутились американцы: машина должна
сверкать, потому что она — лицо владельца!
Да, со своим уставом в чужой монастырь...
Поэтому, кстати, просто так на нашу почву
ХемКом не пересадить. Брать надо не
детали, а принципы.
УСТАМИ МЛАДЕНЦА...
Вернувшись с семинара, мы, естественно,
захотели поделиться новыми знаниями
и переполнявшими нас эмоциями. Самая
благодарная аудитория — ученики. И вот
общий вопрос к ним: что вы думаете
о такой программе? Ответы были
диаметрально противоположны. Один из
старшеклассников, завзятый химик, заявил: «Если
стоит задача всеобщего отупления нашего
общества, тогда, конечно, ХемКом
незаменим...». А девятый класс английской школы
дружно проскандировал: «We want Chein-
Com!» (хотим ХемКом!).
Что ж, «мамы всякие важны...». Пусть
и у нас будут альтернативные школьные
курсы химии! Может быть, программа,
аналогичная ХемКом,— как раз то, что нужно
для будущих балерин, менеджеров,
домохозяек? Это именно такой курс, с которым
не ассоциируются слова «опасно, трудно,
далеко от жизни...».
Семинар, помянутый в начале статьи,
был организован Ассоциацией по
химическому образованию («Химия и жизнь»
писала о ней в декабре прошлого года)
и МХТИ им. Д. И. Менделеева.
Практические занятия провели в шести
московских школах (№№ 109, 174, 455, 615,
710, 975).
Всем причастным к проведению
семинара, в том числе его спонсору,
Международному финансовому объединению
«Менатеп» — большое спасибо от Оргкомитета!
Е. БОРУ НОВА
79

С намагниченных лег
Георгий ВАСИЛЬЕВ,
Алексей ИВАЩЕНКО:
«Нас обучали понимать
законы бытия...»
У авторской песни, как, наверное, у всякого
явления культуры, были время становления
и пора расцвета, но рано или поздно
должно было наступить и время излета.
Восьмидесятые годы дали этому явлению не так уж
много новых голосов, но именно в те годы
в разряд классиков жанра стремительно
ворвался московский дуэт Георгия Васильева и
Анатолия Иващенко. Оба они закончили
географический факультет МГУ, потом
Алексей поступил во ВГИК и стал
профессиональным актером, а Георгий получил ученую
степень кандидата экономических наук,
подался в политику и в биржевую
деятельность... Пишут они (и стихи, и музыку)
нередко поодиночке, но выступают
неизменным дуэтом и — с неизменным успехом.
Года четыре назад была у них первая
пластинка, сейчас готовится первая книжка, а
эта подборка — первое их выступление на
страницах «Химии и жизни».
Вечный думатель
Музыка и слова Г. Васильева
Побоями учить — что мертвого лечить,
Но многие того не понимали:
Ученые труды, туды их растуды,
Вколачивали розгами в зады.
А в это время ученик покорный
Лежал ничком, и, охая притворно.
Держал в кармане шиш и тихо мозговал
Над тем, что педагог не задавал...
Без шестеренок и карданов,
Без всяких видимых причин,
И днем, и ночью неустанно
Наш вечный думатель урчит.
Он то замрет, то вдруг убыстрит
Заветной мысли дерзкий бег,
И никакому мотористу
Его не выключить вовек.
Чужие мысли жечь — что палкой воду сечь,
Но многие того не признавали:
Громили в пух и прах и нагоняли страх,
Уничтожая книги на кострах...
А в это время скромный местный житель
Стоял в толпе и думал: «Жгите, жгите...
Ваш солдафонский нрав мы будем брать
в расчет,
А книжек понапишем вам еще!»
80
Без шестеренок и карданов,
Без всяких видимых причин,
И днем, и ночью неустанно
Наш вечный думатель урчит.
Он то замрет, то вдруг убыстрит
Заветной мысли дерзкий бег,
И никакому мотористу
Его не выключить вовек.
Под чью-нибудь дуду любую ерунду
Отплясывать приходится частенько:
Рукой голосовать, ногой маршировать
И головою гвозди забивать...
Но, слава Богу, думать мы свободны
Когда угодно и о чем угодно.
И самый дикий вздор смешон нам до тех пор,
Пока урчит невидимый мотор...
Без шестеренок и карданов,
Без всяких видимых причин,
И днем, и ночью неустанно
Наш вечный думатель урчит.
Он то замрет, то вдруг убыстрит
Заветной мысли дерзкий бег,
И никакому мотористу,
И никакому аферисту,
И никакому террористу
Его не выключить вовек.
Его не выключить вовек!

Дети тишины
Музыка и слова А. Иващенко
Как хорошо отбросить прочь сомненья и печали,
Как славно, если цель ясна и рядом есть друзья.
Нас сомневаться и страдать нигде не обучали,—
Нас обучали понимать законы бытия.
Ведь если гром средь бела дня гремит, не утихает,
И если свет кромсает ночь на клочья темноты,—
Так, значит, где-то далеко обвалы громыхают,
И кто-то шарит фонарем по улицам пустым...
Мы не были шпаной, мы галстук пионерский
Сжимали в кулаках, от гордости смеясь.
И-мыслями чисты, и помыслами дерзки
Мы замыслы свои несли из класса в класс.
Мы веру и любовь оттачивали в спорах,
Мы верили, что нам воздастся по труду,
Мы родились, когда страна стряхнула порох,
Похоронила прах и выветрила дух.
И мы учились вместе с ней не ахать и не охать,
Смотреть вперед и не смотреть на то, что за спиной.
И, что такое «хорошо» и что такое «плохо»,
Учили, повернув тетрадь обратной стороной.
Нас не поймаешь на крючок приманкою дешевой,
Нам уготованы судьбой великие дела!
Мы так подкованы, что нам копыта жмут подковы,
И остается только грызть стальные удила!
Мы — дети тишины без бурь и катаклизмов,
Историю борьбы мы знаем по кино.
Мы — внуки Октября, мы — правнуки царизма,
Мы — бешеная кровь опричнины шальной!
Так неужели ж боль, что спать мне не давала,
Что мучала меня, стыдом в груди горя,—
Не более, чем гром далекого обвала
И еле видный свет ночного фонаря?..
Зелень
Музыка и слова Г. Васильева и А. Иващенко
— Какая пустота —
захватывает дух.
Здесь все поражено
каким-то страшным мором.
Здесь пепел над землей
летит, как черный пух,
Здесь вытравлено все —
ни фауны, ни флоры.
— Постойте, как же так,
неужто я дальтоник?
Ужель чего-то съел
и путаю цвета?
Мне видится пятно
зеленое на склоне,
Где ранее была
одна лишь чернота.
— Здесь был такой пожар,
что боже сохрани,
Здесь шел такой огонь,
что испарились реки!
Здесь поросль выжгло в прах,
и в пыль сгорели пни!
Здесь больше ничего
не вырастет вовеки!..
— Да гляньте в телескоп!
Проверьте с вертолета,—
Увидите, что здесь,
вот так из ничего,
Откуда-то взялось
какое-то чего-то
Без всяких никаких
условий для него.
— Хоть дождик поливай,
хоть солнышко свети,
Хоть все вокруг залей
питательным раствором,
Но даже то, что здесь
сумеет прорасти,
Обречено на смерть,
и очень, очень скоро!
— А зелень зелена,
сильна, жива, здорова,
И даже если вновь
все сжечь и растоптать,
Когда-нибудь она
зазеленеет снова,
Хоть, может, нам того
уже не увидать...
4 Химия и жизнь № 4
81

«Мой милый...»
Музыка и слова А. Иващенко
Мой пух на розовых щеках
Мне представлялся столь солидным.
Его впервые безобидно
Касалась женская рука.
Тогда впервые, как в бреду,
Та фраза в воздухе застыла:
«Мой милый, жди меня, мой милый.
И я приду, приду, приду...»
Так был когда-то в первый раз
6 графе разлук поставлен крестик.
Мой пух грубел со мною вместе,
А эта пара глупых фраз,
Как карусель кругов в аду,
С тех пор мне голову кружила:
«Мой милый, жди меня, мой милый,
И я приду, приду, приду...»
Себя молитвой и постом
Смирив в процессе ожиданья,
Я ждал крестов в графе «свиданья».
Но надо мной висит крестом,
Как ключ, потерянный в пруду,
Как недорытая могила:
«Мой милый, жди меня, мой милый,
И я приду, приду, приду...»
Ужель я грешен тем, что сам
Постиг чуть горький запах мщенья,
И все свои невозвращенья
По той же схеме подписал?
Ведь жизнь, как жалкий какаду,
Одно и то же затвердила:
«Мой милый, жди меня, мой милый,
И я приду, приду, приду...»
«Мой милый, жди меня, мой милый,
И я приду, приду, приду...»
Приходи ко мне, Глафира
Музыка и слова Г. Васильева
Приходи ко мне, Глафира,—
Я намаялся один.
Приноси кусочек сыра,
Мы вдвоем его съедим.
Буду ждать желанной встречи
Я у двери начеку.
Приходи ко мне под вечер,
Посидим, попьем чайку.
Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чем в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным,-
Это я знаю по себе!
Приходи ко мне, Глафира,
Ненароком, невзначай,
Приноси кусочек сыра,
Ведь без сыру — что за чай!
Ты — колбаски два кусочка,
А я маслица найду.
В наше время в одиночку
Не прожить — имей в виду.
Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чем в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным,-
Это я знаю по себе!
Буду ждать я неустанно.
Ты мне только покажись,—
Должником твоим я стану
На оставшуюся жизнь.
Подари приветным взглядом,
Малость рядышком побудь —
Больше ничего не надо,
Только к чаю что-нибудь...
Лучше быть сытым, чем голодным,
Лучше жить в мире, чем в злобе,
Лучше быть нужным, чем свободным,-
Это я знаю по себе!
Это я знаю по себе!!
Диссидент
Музыка и слова Г. Васильева
Я верил в каждый публикуемый процент,
Духовный мир свой сохранял кристально чистым.
О, я крестился бы при слове «диссидент»,
Когда бы не был убежденным атеистом...
Но время шло, а паровоз наш не спешил,
А мы все пели, «на любовь сердца настроив»,
О, я б и сам инакомыслием грешил,
Когда б не веровал в незыблемость устоев...
И вот пришла разоблачения пора,—
Коту под хвост былые темпы и проценты.
О, я кричал бы новым лидерам «ура»,
Когда бы сам не записался в диссиденты.
82

Песня про то, как мы строили
навес на даче Евгения Ивановича
Музыка А. Иващенко, слова Г. Васильева
На кочках цветочки, за кочками лес,
На дальний глухой полустаночек,
Наладив пилу да рубаночек,
С утра мы приехали строить навес
На дачу к Евгений Иванычу.
А дачи-то, дачи и нет у него.
Купил он участок заброшенный,
Доплелся с посильною ношею,
И вот посреди барахла своего
Стоит он в тельняшечке ношеной.
Ах, Евгений Иваныч в полосочку!
Ох; да шкиперская борода!
Держит левой он детскую сосочку,
Держит правой орудье труда.
Евгений Иваныч — морская душа,
И дочка его Маришанечка
Душою морскою в папанечку.
Расписывать всем, как она хороша,
Часами он может за чайничком.
Но нам не до чаю, мы рвемся скорей
Докончить навес с перемычками,
А то ведь беда с электричками,
Ведь спать как хозяин, без стен и дверей,
На голой земле без привычки мы.
Залезает он в спальничек спаренный,
Каждый вечер себе говоря:
«Ничего, перетерпим, не баре, мол!
Будем греться пока изнутря».
Корежит и гнет его радикулит
Прохладною майскою ноченькой.
Но строит и строит он прочненько.
А дачи все нет, а мотор барахлит...
Плевать, не себе же, а доченьке!
Я знаю — дача будет
Я знаю — саду цвесть.
Способны наши люди
Не спать, не пить, не есть,
Таскать кирпич под мышкой,
Век путаться в долгах,
Чтоб свить гнездо детишкам
У черта на рогах.
Долбая по пальцам, торопимся мы
Хозяйство Евгений Иваныче во
Навесом укрыть, ибо мало ли чего,
Чтоб больше Евгений Иванычу не
Оборачивать пленкою на ночь его.
Кончается четверг
Музыка и слова А. Иващенко
Кончается четверг, и дождик мелок,
И сквозь него едва-едва видны
Два косяка летающих тарелок
Над мокрой территорией страны
4*
И девушки, бегущие с работы,
По лужам торопливо семеня,
Промокший двор и в нем промокший кто-то,
Немножечко похожий на меня.
О, как легка и необыкновенна
Та женщина, что скромный свой уют
Несет в химчистку в сумке здоровенной,
Немножечко похожей на твою...
А из-за облаков сквозь дождик мелкий
Глядит на двор в подзорную трубу
Бортинженер летающей тарелки,
Немножечко похожий на судьбу.
Кончается четверг, и дождик мелок,
И трудно разглядеть в промозглой мгле
Чего-то, что на небо улетело,
И то, чего осталось на Земле,
И две фигуры посреди стихии,
Друг с друга не спускающие глаз,
Промокшие, слепые и глухие,
Такие не похожие на нас.
Счастливые, слепые и глухие,
Такие не похожие на нас.
Ну, вот и все
Музыка и слова А. Иващенко
Ну, вот и все, дружок,
пора открыть кингстоны.
К добру не привели
проказы на воде.
Ну, сколько ж можно плыть
к безмерно удаленной,
К единственной своей
загадочной звезде!
Уже запал не тот,
чтоб курс держать упрямо,
И, всем ветрам назло,
стремиться в никуда,
И очень тяжело
быть Васкою да Гамой,
Когда во тьме горит
всего одна звезда.
Не лучше ль скромно лечь
на дно, среди угрюмых
Глубоководных рыб
с отравленным хвостом,
Ведь золото лежит
на дне в пиратских трюмах,
А поверху плывет
бессмысленный планктон.
Так что ж меня влечет
к границам небосклона ,
О чем терзаюсь я
в бреду и наяву,
Зачем же я опять
к безмерно удаленной,
К единственной своей
плыву,
плыву,
плыву ?..
83

Ученые досуги
НЕНАУЧНО О НАУКЕ
Элементарное
введение в науки
Было время, когда человека, как и волка,
кормили ноги и большую часть суток отнимал
прокорм. Но потом ситуация изменилась, и
как только возникла возможность бить
баклуши и валять дурака, тут же появилась
ФИЛОСОФИЯ.
Выражение «отнесись к этому философски»
означает «да наплюй ты на это!» — и ничего
больше. Если подойти к определению
философии с этой отправной точки, то многое
станет на свои места.
Основной вопрос, который задает себе
любой нормальный человек, такой: «Почему все
так, а не иначе?». По-философски это
называется «отношением сознания к бытию».
Этим философия хочет сказать, что редкое
сознание бывает довольно своим бытием.
Считается, что отсутствие философии —
тоже философия. Поэтому контингент
философов — самый крупный из всех мыслимых
и практически совпадает с населением
земного шара и всех прочих шаров, не
лишенных сознания. Вы можете быть:
материалистом, если признаете примат материи над
духом, или идеалистом, если признаете
примат духа над материей. Если, выслушав
материалиста, вы говорите: «Ты прав»,— а
выслушав идеалиста, говорите то же самое,
то вы — дуалист. Конечно, вы можете
заявить: «А катитесь-ка оба к такой-то
материи!». Тогда будете позитивистом. Так или
иначе, если уж вы родились, то обречены
быть философом, так же, как обречены
умереть.
Число философских течений определяется
выражением 4Х, где четверка — это четыре
вышеперечисленных направления, ах —
разнообразные приставки типа «пре-», «пост-»,
«нео-» и т. д. Если этого покажется мало,
то нужное количество добирается за счет
имен людей, которые хотя бы раз в жизни
философствовали вслух.
Почему человек принимается
философствовать, когда ему нечего делать, может
объяснить
Опус второй. Первый см. в «Химии и жизни»,
1991, № 3.
ПСИХОЛОГИЯ.
Это одна из немногих наук, в полной мере
использующих жизненный опыт. Время от
времени каждому из нас встречаются
знатоки человеческих душ. Дух захватывает,
каких головокружительных высот достигла бы
психология, если бы великолепные
психологи, бродящие среди нас, вдруг занялись
этой наукой, а не соблазнением девушек!
Давайте пойдем от общего к частному.
Никого не удивляет, что дурак ведет себя
как дурак. Но почему сплошь и рядом точно
так же поступает и умный? Ответить на этот
вопрос — вот сверхзадача психологии, что бы
там ни говорили сами психологи. Очень
интересна экспериментальная психология. Есть
там такой метод, название которого звучит
несколько по-военному: «эл-эр-дэ». Это от
английского «лайф рекординг дейта». Метод
забавен тем, что сами его создатели сразу же
по создании заявили, что его реализация
невозможна. Ибо требует, чтобы к вам,
например, был приставлен соглядатай, который
бы на протяжении всей вашей жизни
скрупулезно записывал все ваши слова и поступки,
а также сопутствующие им обстоятельства.
Кроме психологии, есть еще
зоопсихология, но я надеюсь, к вам это не относится.
Со стороны медицины к психологии тесно
примыкает
84

и научно о ненауке
Ученые досуги
ПСИХИАТРИЯ.
Эта дисциплина состоит из двух частей.
Первая представляет собой просто-напросто
переодетую милицию, отличающуюся от
непереодетой тем, что вяжет и отправляет в
стойло тех хулиганов, которые не
соображают, что творят. Психиатры второго
направления — это люди, одержимые
маниакальным желанием доказать, что все
непсихиатры глубоко ненормальны. Болезни, с
которыми им приходится вести
самоотверженную борьбу, исключительно коварны и
обладают недюжинными способностями к
маскировке. К примеру, вы сами можете не
подозревать, что больны. Более того, этого
решительно не замечают ваши родственники,
друзья, сослуживцы, жены и дети. Вы
успешно делаете карьеру, имеете интересное хобби,
ведете здоровый образ жизни и таким
образом доживаете до глубокой старости, не зная
о своем тяжком недуге. Не дать вам этого
сделать — и есть задача психиатров, этих
бойцов невидимого фронта.
Есть много ловушек, позволяющих выявить
разъедающий вас тлен, и есть много
поводов поставить эти ловушки. На вопрос, что
тяжелее — килограмм ваты или килограмм
железа, вы, конечно, ответите как надо. Но
на шутке с Александром Македонским
обязательно попадетесь, если не знаете ее
заранее. «Александр Македонский совершил пять
походов. В каком походе он погиб?» —
спросит психиатр. Всем (кроме психиатров)
известно, что маршруты походов обычно
пролегают по какой-то местности. И вы
мучительно вспоминаете, где же его, Александра,
шлепнули? — и наконец признаетесь, что не
знаете. С этой минуты психиатр убежден —
вы считаете возможным, чтобы человек
погиб, а затем совершил пару походов!..
Не так давно в «Сайенс ньюс»
промелькнуло сообщение под несколько двусмысленным
названием: «Почему муж путает свою жену
с кошкой?». Оказывается, есть такой вид
мозговых поражений, когда человек великолепно
отличает живое от неживого, но вот в
пределах каждого из этих «таксонов» его
способность к классификации, увы, дает сбои. И вот
что мне думается — если есть на свете люди,
у которых это свойство не дошло до
патологии, и если они, отличая живое от
неживого, еще и любят это живое как собственную
жену (или кошку),— то именно на таких
людях и держится
БИОЛОГИЯ.
Если математика — царица всех наук, то
биология — серый кардинал. Точные науки
начинаются с того, что одно принимается за
единицу, другое — за бесконечность,
третье — за ноль. Биология начинается со
слов «ну и ну!», «вот так так!», «с ума сойти»
и т. п. Простой пример. Возьмем одно не
самое сложное живое существо — трихограм-
му размером в половину типографской точки
в этом тексте. Вычислительная мощь,
сосредоточенная в нервных ганглиях этого
создания, соперничает с мощью
суперкомпьютера «Крэй» стоимостью миллиард долларов.
А теперь давайте выдадим техническое
задание Инженеру. Досточтимый Инженер,
скажем мы, ваш новый компьютер должен
быть построен из того, что вы соскребете
с собственной подошвы, работать на частотах
1—20 герц, и при этом иметь мощность
«Крэя-2000», размеры 0,2 мм, а кроме того,
строить себя сам, без участия кого бы то ни
было. Да, чуть не забыли — он должен
эволюционировать, самосовершенствоваться.
Как вы думаете, какие выражения будут
преобладать в ответной речи Инженера?
Стержень биологии — эволюционное
учение. Первым эволюционистом был Ламарк.
Из его теории следовало, что если вы
увлекаетесь теннисом, то первым словом вашего
первенца будет не «папа» или «мама», а —
«Уимблдон». Это слово никто из младенцев
не смог осилить, поэтому на смену Ламарку
пришел Дарвин. По примеру философии (см.
выше) у дарвинизма появилась приставка
85

Ученые досуги
Ненаучно о науке
«нео-», то есть этот курилка жив до сих пор.
Помните песенку: «А-а,
крокодилы-бегемоты, а-а, обезьяны-кашалоты...»? С
помощью этой песенки можно проверить,
дарвинист человек или нет. Это тест на дар-
виничность. Если вы — ребенок и у вас
есть сомнения — а не дарвинист ли ваш
папа? — то спросите его, почему на свете
существуют именно такие организмы, вот
эти самые «А-а, крокодилы-бегемоты...»
И если он, не задумываясь ответит:
«Потому что крокомоты вымерли!» — то ваш
папа настоящий, очищенный и лиофилизи-
роввнный дарвинист!
Впрочем, в самой идее, что одни живут
только потому, что другие мрут как мухи,
есть что-то рациональное...
Итак, мы с вами приобрели некоторый
опыт науковедения. Не возник ли у вас
вопрос — а чем вообще наука отличается
от ненауки? Хороший способ уточнить
определение — проверить его на антитезу.
Давайте устроим элементарное введение в то,
что заведомо наукой не является. И в
качестве такого реперного объекта выберем
ИСКУССТВО.
«Ничего себе задачка,— скажете вы.—
Вместить необъятное, многоликое Искусство
в полстраницы!» Тем не менее я берусь
за этот гуж. Да поможет мне Годфрид
Вильгельм Лейбниц! Какие воспоминания
связаны у нас с этим именем? Монады?
Выкиньте их из головы. Нам понадобится
другая часть наследия великого немца,
а именно — понятие об Универсальной
характеристике (Characteristica universalis).
По его мнению, таковая есть у каждой
науки — своего рода формула формул,
цель целей, метод методов и предмет
предметов. И все денные и нощные корпе-
ния, вгрызания в гранит и прочая
представляют собой поиск этой Универсальной
характеристики. А есть ли Универсальная
характеристика у искусства?
...Как-то раз в один биологический
институт пришли актеры. Пришли, сыграли
пьеску и уселись за стол. Беспокойно
озираясь на хитроумные (по их мнению)
приборы и вяло выслушивая рассказы о
том, чем тут занимаются, они так же вяло
говорили, что ничего в этом не понимают.
И вдруг их вялость как рукой сняло.
Лица актеров оптимистически засияли,
и они обрадованно заявили: «А зато вы
ничего не понимаете в нашем деле!». И тогда
автор этих строк произнес следующую
тираду: «О достойнейшие и высокочтимые
Актеры1 Если я, автор этих строк, пишу
статью под названием «Ферментативное
N-дезоксигенирование резазурина», то я не
читаю ее вслух на стадионе в Лужниках,
а отношу в редакцию, которая отправляет
ее на рецензирование специалистам.
Отчего же вам так нравятся полные залы
и наши аплодисменты, если исходят они
от тех, кто, по вашему мнению, ничего
в вашем деле не понимает?». И вот тут
искра озарения появилась и на моем лице,
ибо я понял — сказанное мною есть не что
иное, как Универсальная характеристика
Искусства.
Итак, чтобы окончательно прояснить
ситуацию, я снова даю определение. Если вы,
исследуя какой-либо род человеческой
деятельности, вдруг сталкиваетесь с
малопонятным стремлением представлять свою
работу и искать успеха у тех и именно
у тех, кто «ничего в этом не смыслит»,—
то знайте, что вы имеете дело с
Искусством.
Андрей СТУЛОВСКИЙ
Может ли машина
мыслить?
— Венечка, ты скоро?
До этого мысли путались,
как дырки на обрывке
перфоленты. «Может ли
машина мыслить? — мучался
он.— Конечно! Только по-
машинному. Но если
приделать этой машине органы
чувств, то она сможет
общаться с людьми,
понемножку набираться
ума-разума и даже со временем
создавать себе подобных».
Ему стало приятно от
внезапно нахлынувшего
отцовского чувства. Вот он
возлежит на диване, а перед ним
играют на ковре маленькие
славные роботы...
Голос супруги вывел его
из забытья. Он подумал:
— Гм! Да ведь это
делается гораздо проще!
— Правильно! — отозвав
лась персональная ЭВМ и
подмигнула ему зеленым
глазом.
Владимир КОРОБАН
86

и научно о ненауке
Ученые досуги
Почему мы так говорим?
Сергей ШЕВЧЕНКО
Существует особый язык науки, отличный как от разговорного, так и от литературного. На
мой взгляд, научной лингвистике пора перейти от констатации реальности ее предмета к
решению вопроса, поставленного в заголовок этой заметки. В самом деле, почему взрослые
и цивилизованные люди строят деловое общение на совершенно прозрачных эвфемизмах —
так же, как это делают дети и живущие в условиях первобытно-общинного строя аборигены
джунглей? Почему мы, например, пользуемся термином «пероксидаза хрена», а не
«хреновая пероксидаза», более или менее понятно. Но вот почему
мы говорим:
там, где следует сказать:
Эта работа выполнена с определенными
погрешностями.
Определенно, грех выполнять такие
работы.
В ходе длительных исследований авторы пришли
к выводу, противоположному их
первоначальным предположениям; впоследствии их
концепция претерпела дальнейшие изменения.
Авторы так долго ходили вокруг, что
совершенно затоптали эту научную делянку.
В работах... сообщалось... Однако существует
иная точка зрения...
Кто-то из них определенно дурак, но не
могу же я написать, что не знаю — кто.
Результаты представляют интерес для практики.
Результаты не представляют интереса для
теории.
Результаты представляют теоретический
интерес.
Результаты не представляют
практического интереса.
...В силу значительных экспериментальных
трудностей.
...Поскольку данный метод мы нашли наиболее
подходящим для решения названной задачи.
Так в самом деле, почему?
...В силу незначительных
экспериментальных навыков.
...Поскольку у нас был этот прибор.
87

Иларион Иларионович
ШАФРАНОВСКИЙ:
«Не слушали студенты Ньютона...»
Автор этих стихов — ленинградский профессор кристаллографии,
живой классик этой науки. Им опубликовано свыше 550
научных работ, в том числе 37 книг. Одна из последних носит
название — «Гармония мира минералов. Симметрия и
статистика». Гармония ли Мира настраивает на гармоническое
развитие душу или, наоборот, для своего изъяснения на языке науки
Природа избрала гармонично развитую личность?..
БАЛЛАДА О ПРОСЛАВЛЕННОМ
КАРЛЕ ЛИННЕЕ
И ЕГО СУПРУГЕ САРЕ-ЛИЗЕ
Поклонники Линнея устроили в Упсале
Линнеевский музей... Тут были и
чашки с растением «Линнея», и лин-
неевская бритва, и его жениховские
помочи, и даже бельевой шкаф. Было
все, кроме научных коллекций.
Н. Н. Плавильщиков. Гомункулус
Достославный Карл Линней
Был женат на Саре-Лизе.
Юным он мечтал о ней,
Как о сладостном сюрпризе.
Годы шли. Великий швед
Прогремел на целый свет.
Дома ж — кухня С ары-Лизы,
Тряпки, дрязги и капризы.
Но, когда скончался муж,
Плохо стало бедной Саре,
И она за жалкий куш
Продала его гербарий.
Груды раковин и книг,
Кипы манускриптов старых...
Это все английский бриг
Вывез лондонцам в подарок.
«Вывез?!» — шведским королем
Овладела вдруг досада.—
За английским кораблем
Шлется грозная армада.
Но догнать не удалось;
Ускользнули в ночь корсары.
И король, срывая злость,
Проклинал безумство Сары.
Произнес он в сейме речь,
И себя, и Карла славил.
(Лучше б вовремя сберечь
То, что Карл своим оставил...)
Нынче Упсальский музей
Для линнеевских друзей
Выставляет пару чашек
И кусок его подтяжек.
СВАММЕРДАМ
Днем и ночью искал он, ловил и
исследовал всевозможную мелкую
живность... Он обыскивал воздух, воду,
почву, сушу, поля, пастбища, нивы,
луга, песчаные холмы, берега, реки,
стоячую воду, пруды, озера,
колодцы, травы, кучи мусора, пещеры,
населенные места, даже потаенные
комнаты...
Г. Бургаве
Пугая обывателей и дам,
Пренебрегая домом и знакомыми,
Нелепый, но свирепый Сваммердам
Охотился во всю... за насекомыми.
За ними лез он в сад и на чердак,
Нырял в болота и места отхожие.—
Кромсая крошки-трупики, чудак
Надеялся раскрыть величье Божие.
Ему казалось: муха или вошь
Свидетельствуют о нездешнем разуме.—
Поэтому-то посреди святош
Тянул он хрипло гимны несуразные...
Пчела, сороконожка, таракан —
Всех расчленил маньяк рыжебородый.
Но как назвать увесистый трактат?
И дерзновенно вывела рука
Кощунственное: «БИБЛИЯ... ПРИРОДЫ!»
88

АРИСТОТЕЛЬ И ПРОСТОФИЛЯ
Насекомые — класс беспозвоночных
животных типа членистоногих...
На груди обычно 1—2 пары крыльев
и 3 пары членистых ног.
Энциклопедический словарь
«Восемь ног у насекомых!» —
Отчеканил Аристотель.
Словеса его — законы:
Восемь ног, на том и стойте!
И столетья хор ученых
В толкованьях многотомных
Повторял о насекомых:
«Восемь ног у насекомых!»
(Неподсуден Аристотель!
С Аристотелем не спорьте!
Новых выводов не стройте! —
Восемь ног — на том и стойте!)
Но какой-то Простофиля
Вдруг отметил то, что есть:
«О восьми вы нам бубнили,
Я же вижу только шесть!»
Зашипели злобно старцы:
«Заточить паршивца в карцер!
Не давать ни пить, ни есть!...»
— Ну, а нрг-то все же шесть!..
О, история науки!
Стариковские потуги
И,— как молнии сквозь пыль,—
Вспышки юных Простофиль!
ПАЛЕОНТОЛОГИЧЕСКИЙ
ПРАДЕДУШКА
Ученый швейцарец И. Я. Шёйхцер
A672—1733) считал большую
окаменевшую саламандру — «грешником,
погибшим во время всемирного потопа».
Б. Ружичка, К. Диттлер.
О чем рассказывают окаменелости
На рисунке Шёйхцера, Иоганна Якоба,—
Остов допотопного человека, яко бы.
Откопав скелетище в ледниках Швейцарии,
Шёйхцер велемудрые тиснул комментарии.
В них он проповедывал, что герои Библии
Были великанами до всеобщей гибели...
После обнаружилось: кости те — не пращура,
А останки бренные вымершего ящера!
Над беднягой Шёйхцером потешались многие.
Все же он — прадедушка палеонтологии!
СТУДЕНТЫ И НЬЮТОН
...Сохранился рассказ, что лекции
Ньютона успеха у студентов не имели,
плохо понимались и плохо посещались.
Иногда будто бы Ньютон просто не
находил слушателей в аудитории и
возвращался домой.
С. И. Вавилов. Исаак Ньютон
Не слушали студенты Ньютона,
Глумясь над париком и мантией,—
Тянул он нудно и запутанно
Свою заумь по математике.
Ох, и тошнехонько же юности
Прогладывать такие трудности!
Ведь нет ни капельки романтики
В колючих дебрях математики...
А Ньютон, потрясая космами,
Делился чудом с желторотыми:
В углу — за пыльными ретортами
И фолиантами истертыми —
Рождались... ИНТЕГРАЛЫ КОСМОСА!
89

Конец детства
Аргур КЛАРК
Четыре года назад наш журнал первым
в стране опубликовал роман Артура Кларка
«Конец детства». Долгие годы советских
издателей отпугивал содержащийся в нем
мрачный, на первый взгляд, прогноз
будущего. Теперь нас вряд ли можно хоть
чем-нибудь запугать. К тому же в наши дни
небывалого интереса к необычным
возможностям человеческой психики «Конец
детства» приобретает особую злободневность.
Роман был переведен с английского
Норой Галь, которую с полным основанием
можно считать одним из классиков
отечественного перевода. Это она ввела в нашу
жизнь «Маленького принца» Антуана
де Сент-Экзюпери, романы Альбера Камю,
Томаса Вулфа, Харпер Ли, многие страницы
фантастики Рэя Брэдбери, Айзека Азимова,
Клиффорда Саймака, Урсулы ле Гуин...
С 1968 года, в течение двух
десятилетий, Нора Яковлевна сотрудничала с нашим
журналом, знакомя читателей «Химии и
жизни» с рассказами английских и
американских писателей-фантастов. Она умерла
23 июля 1991 года. В апреле 1992 года
ей исполнилось бы 80 лет.
Публикуем эпилог романа «Конец
детства», не вошедший в его сокращенный
журнальный вариант, напечатанный нами в
1988 году (№ 5—7).
Напомним вкратце предыдущие события
романа.
На Землю прибыли пришельцы с
далекой звезды — Сверхправители. Земному
человечеству пришел конец — осталось
лишь последнее поколение — дети. Но это
уже не люди: они обходятся без пищи,
им чужды человеческие чувства и желания.
Их странные цепи исполняют загадочный
танец, объединяясь в некую новую
общность, обладающую беспредельным
могуществом. Сверхправители покидают Землю.
Последний человек ведет для них
последний репортаж с земной поверхности.
—Достаюсь,— вдруг сказал Ян.— На
Вселенную я насмотрелся. Теперь мне
интересно только одно — судьба моей родной
планеты.
Почва под ногами тихонько дрогнула.
— Я этого ждал,— продолжай Ян.— Раз
они изменили вращение Луны, где-то должен
измениться момент количества движения.
И теперь замедляется вращение Земли.
Даже не знаю, что меня больше
поражает,— как они это делают или зачем.
— Они все еще играют,— сказал Раша-
верак.— Много ли логики в поступках
ребенка? А то целое, которое возникло
из вашего племени, во многих отношениях
еще ребенок. Оно еще не готово
соединиться со Сверхразумом. Но очень скоро
и это придет, и тогда вся Земля останется
в твоем распоряжении.
Он не закончил мысль, Ян договорил
за него:
— Если только сама Земля не перестанет
существовать.
— Ты понимаешь, что есть и такая
опасность, и все равно хочешь остаться?
— Да. Я провел дома пять лет... или
уже шесть? Будь что будет, я ни о чем
не пожалею.
— Мы и надеялись, что ты захочешь
остаться,— медленно заговорил Рашаве-
рак.— Если останешься, ты сможешь кое
в чем нам помочь.
Вся Земля принадлежит ему. Ни в чем нет
недостатка, доступны все материальные
блага, каких только можно пожелать. Но его
это больше не привлекает. И не страшат
ни одиночество на безлюдной планете,
ни присутствие того, что еще здесь, близко,
но очень скоро пустится на поиски своей
неведомой доли. И уж наверно, уносясь
прочь, оставит за собой такой бурный,
вспененный след, что Яну со всеми
загадками, которые его еще занимают, не уцелеть.
Ну и пусть. Он добился всего, чего
хотел, и после этого было бы нестерпимо
скучно влачить бесцельное существование
на опустелой планете. Можно бы улететь
вместе со Сверхправителями, но какой
смысл? Ведь он, как никто другой, знает,
Кареллен сказал когда-то чистую правду:
«Звезды — не для человека».
н наконец добрался до рубки.
Здесь еще живет дух Сверхправителей,
еще работают их машины, выполняя волю
теперь уже далеких своих владык. Что же
может Ян прибавить к потоку сведений,
который неутомимо извергают они в
пространство?
91

t
За панелью управления со множеством
непонятных инструментов смотрят в
звездную ночь широкие окна, видна долина,
спящая под немного уже ущербной луной,
и далекий горный хребет. По долине
вьется река, там и сям поблескивают
в лунном свете то воронка, то плеснувшая
волна. Везде такой покой. Быть может,
и при рождении человечества было все
вот так же, как в его последний час.
' овори нам, что ты видишь,— сказал ему
Рашаверак.— Картину, которая будет у тебя
перед глазами, передадут и наши камеры.
Но поймешь и осмыслишь ты ее, вероятно,
совсем иначе, и это, возможно, многое нам
объяснит». Что ж, он будет стараться
изо всех сил.
— Все еще ничего нового,— начал он.—
Несколько минут назад я видел, как исчез
в небе след вашего корабля. Луна как раз
начинает убывать, и та ее сторона, которой
она всегда была обращена к Земле, теперь
почти наполовину не видна... впрочем, вы,
наверно, это уже знаете.
Ян примолк, чувствовал он себя
довольно глупо. Что-то есть в его поведении
неуместное, даже немножко нелепое.
Завершается история целого мира, а он — будто
радиокомментатор на скачках или на
состязаниях по боксу. Но тут же он пожал плечами
и отмахнулся от этой мысли. В минуты
величия поблизости во все времена
ухмылялась пошлость... но здесь, кроме него
самого, некому ее заметить.
— За последний час было три небольших
землетрясения,— продолжал он.— Они
замечательно управляют вращением Земли,
но все-таки не в совершенстве... Право,
Кареллен, я все больше убеждаюсь, как
трудно сказать вам что-нибудь такое, чего
вам уже не сообщили ваши приборы.
Наверно, было бы легче, если б вы хоть
намекнули, чего мне ждать, и предупредили,
долго ли надо ждать. Если ничего не
случится, выйду опять на связь через шесть
часов, как мы условились.
Нет, слушайте! Наверно, они только и
ждали вашего отлета. Что-то начинается. Звезды
тускнеют. Похоже, все небо страшно
быстро заволакивает огромное облако.
Только на самом деле это не облако. В нем
есть какая-то система... Трудно различить,
но что-то вроде туманной сетки из лент и
полос, и они все время перемещаются. Будто
звезды запутались в огромной призрачной
паутине.
Вся эта сеть засветилась... светится
и пульсирует, совсем как живая. Наверно,
и правда живая... или это что-то выше, чем
жизнь, как все живое выше
неорганического мира?
Кажется, свечение сдвигается в один край
неба... подождите минуту, я перейду к
другому окну.
Ну да... я мог бы и раньше догадаться.
На западе над горизонтом огромный
пылающий столб, какое-то огненное дерево.
Оно очень далеко, на той стороне Земли.
Я знаю, откуда оно растет, это они наконец
пустились в путь, чтобы соединиться со
Сверх разумом. Ученичество закончено, они
отбрасывают последние остатки материи.
Огненный столб поднимается выше, а та
сетка становится отчетливей, она теперь не
такая туманная. Местами как будто совсем
плотная... хотя звезды еще немножко
просвечивают сквозь нее.
А, понял. Кареллен, я видел, над вашей
планетой вырастало что-то очень похожее,
хотя и не в точности такое же. Может,
это была часть Сверхразума? Наверно, вы
скрывали от меня правду, чтобы у меня не
возникли предвзятые идеи... чтоб я стал
непредубежденным наблюдателем. Хотел бы
я знать, что вы сейчас видите на своих
экранах, и сравнить с тем, что мне сейчас
представляется!
Наверно, вот так он с вами и говорит,
Кареллен,— такими вот очертаниями и
красками? Я помню, в рубке вашего корабля
по экранам бежали какие-то узоры, это был
зримый язык, внятный вашим глазам.
Теперь среди звезд мерцают и пляшут
сполохи, точь-в-точь северное сияние. Ну,
конечно, наверняка так оно и есть —
сильнейшая магнитная буря. Долина, горы — все
осветилось... ярче, чем днем... красные,
золотые, зеленые полосы пробегают по небу...
никакими словами не опишешь, просто
несправедливо, что я один вижу такое...
и не думал, что возможны такие цвета...
Буря утихает, но та огромная туманная
сеть еще тут. Пожалуй, северное сияние
только побочный продукт какой-то энергии,
которая высвобождается там, в
стратосфере...
Одну минуту, что-то новое. Какая-то
легкость во всем теле. Что это значит? Роняю
карандаш — он падает медленно, как
перышко. Что-то происходит с силой тяжести...
поднимается сильный ветер... на равнине
ветви деревьев ходят ходуном.
Понятно... атмосфера улетучивается.
Камни и палки несутся вверх, будто сама
Земля хочет рвануться за теми в небо.
Вихрем подняло тучу пыли. Ничего не
разглядеть... может, скоро прояснится.
Да... теперь лучше. С поверхности все
сметено... пыль рассеялась. Любопытно, дол-
92

го ли продержится это здание? И
становится трудно дышать... попробую говорить
медленней.
Вижу опять хорошо. Тот огненный столб
еще на месте, но сжимается, суживается...
будто смерч, уходящий в облака. И... как
это передать? — меня захлестнуло таким
волнением! Это не радость и не скорбь...
было чувство полноты, свершения. Может,
почудилось? Или это нахлынуло извне?
Не знаю.
А теперь... нет, это не просто чудится...
мир стал пустой. Совсем пустой. Все равно
как слушаешь радио - - и вдруг все
выключилось. И небо опять ясное... туманная
сетка пропала. Куда оно теперь пойдет, Карел-
лен? И на той планете вы опять будете ему
служить?
Странно, вокруг меня все по-прежнему.
Не знаю, почему-то я думал...
Ян умолк. Минуту мучился, не находя
слов, закрыл глаза, силясь овладеть собой.
Сейчас не до страха, не до паники, надо
исполнить свой долг... долг перед
Человечеством — и перед Карелленом.
Сперва медленно, будто просыпаясь, он
снова заговорил:
— Здания вокруг... долина... горы... все
прозрачное, как стекло... я вижу сквозь
них. Земля истаивает... я стал почти
невесомый. Вы были правы... им больше не
нужны игрушки.
Остались секунды. Горы взлетают
клоками дыма. Прощайте, Кареллен, Рашаверак...
мне вас жаль. Мне этого не понять, а все-
таки я видел, чем стало мое племя. Все,
чего мы достигли, поднялось к звездам.
Может, это и хотели сказать все старые
религии. Только они перепутали, они думали,
человечество так много значит, а мы лишь
одно племя из... знаете ли вы, сколько их?
А теперь мы — уже другое, вам этого
не дано.
Река исчезает. А небо пока прежнее.
Трудно дышать. Странно, луна еще светит.
Я рад, что они ее оставили, но ей теперь
будет одиноко...
Свет! Подо мной... в недрах Земли...
поднимается сквозь скалы, сквозь все... ярче,
ярче, слепит...
беззвучном взрыве света ядро Земли
выпустило на волю потаенные запасы
энергии. Недолгое время гравитационные волны
пересекали во всех направлениях
Солнечную систему, чуть колебля орбиты планет.
И опять оставшиеся дети Солнца двинулись
извечными своими путями, как по
безмятежному озеру выплывают пробки из чуть
заметной ряби от брошенного камня.
От Земли не осталось ничего. Те
высосали всю ее плоть до последнего атома.
Она питала их в час непостижимого,
неистового преображения, как плоть
пшеничного зерна кормит малый росток, когда
он тянется к Солнцу.
шести тысячах километров за орбитой
Плутона перед внезапно погасшим
экраном сидит Кареллен. Наблюдения
закончены, задача выполнена; он возвращается
домой, на планету, которую так давно
покинул. Его гнетет тяжесть столетий
и печаль, которую не разогнать никакими
рассуждениями. Не человечество он
оплакивает, его скорбь — о собственном
народе, чей путь к величию навек пресекли
неодолимые силы.
Да, его собратья многого достигли, думал
Кареллен, им подвластна осязаемая
Вселенная, и все же они — только бродяги,
обреченные скитаться по однообразной
пыльной равнине. Недостижимо далеки
горные выси, где обитают мощь и красота,
где по ледникам прокатываются громы,
а воздух — сама чистота и свежесть.
Там солнце на своем пути еще одаряет
сиянием вершины гор, когда все внизу уже
окутано тьмой. А они только и могут
смотреть в изумлении, но никогда им «е
подняться на эти высоты.
Да, Кареллен знает, они будут держаться
до конца; не поддаваясь отчаянию, станут
ждать конца, что бы ни готовила им судьба.
Будут служить Сверхразуму, ибо выбора
у них нет, но и в этом служении не
утратят душу свою.
Громадный контрольный экран на
мгновение вспыхнул мрачным алым светом;
сосредоточенно, напряженно Кареллен вчитывался
в смысл меняющихся узоров. Корабль
выходил за пределы Солнечной системы;
энергия, питающая межзвездный двигатель,
на исходе, но свое дело она уже сделала.
Кареллен поднял руку, и картина перед
ним опять изменилась. Посреди экрана
пламенела одинокая яркая звезда; на таком
расстоянии никто не мог бы сказать, что
у этого солнца были когда-либо планеты
и что одна из них потеряна безвозвратно.
Долго смотрел Кареллен назад, через быстро
ширящуюся пропасть, множество
воспоминаний проносилось в его могучем,
сложном мозгу. И он безмолвно склонил голову
перед всеми, кого знал,— и теми, кто мешал
ему, и теми, кто помогал выполнить его
задачу.
Никто не смел потревожить его, прервать
его раздумье, а потом он отвернулся,
и Солнце, исчезающе малая точка, осталось
позади.
93

-**s*^
5
ft.
&
ft.

Литера гурны к страницы
Смерть доктора Надточия
Борис ГОРЗЕВ
италий Юрьевич Надточий, пятидесяти двух лет, доктор юридических наук,
заведующий сектором в ведущем правовом институте скоропостижно скончался на руках
жены. Июньский день только разогревался, но солнце, прошмонавшись ночью по западному
полушарию, вздыхало подозрительно тяжко, как после попойки, а к полудню запалило
уже немилосердно. В залах загранкасс Аэрофлота, что на набережной, сделалось душно,
и томящиеся в очередях выходили напеременки из помещения к реке. Там, впрочем,
пекло, воздух аж дрожал, и потому прятались в тени скверика, меж зданием с кассами и
открытой всему небу набережной. Надточий, намучившись в духоте, оставил в очереди
жену и проделал тот же маршрут, однако лавочки в скверике оказались занятыми. Пришлось
прохаживаться. Тем не менее лучше не стало: дурнота, явившаяся при стоянии в очереди,
не проходила, и более того, явно отяжелели ноги, а во рту накапливалась какая-то жидкая
кисловатая слюна. Дышалось тяжело, тело странно слабело, и Надточий, пока еще более
удивленный, чем испуганный таким внезапным состоянием, заспешил на ватных ногах
обратно в зал к жене, чтобы сообщить, что поедет, пожалуй, домой. Инга Анатольевна
лишь глянула, когда он протолкался к ней, и испугалась. «Да черт с ней, с очередью! —
огрызнулась всеобычно резко.— На тебе лица нет, белый, как смерть, пошли, пошли!» На
воздухе, лишь выбрались, Надточий стал оседать, жена закричала, подскочили какие-то
люди и уложили несчастного прямо на газон. Кто-то побежал к телефону-автомату
вызывать «скорую», жена, сидя на корточках и держа в ладонях мужнину голову,
продолжала кричать, а Надточий уже улетал, улетал. Как вертолет на взлете, его подняла
какая-то сила, подержала в одной точке над землей, по которой еще только что он так
твердо ходил,— подержала — как бы для прощания — и повлекла куда-то косо, косо и
вверх, по некоей странной параболической траектории. Подкатила карета «скорой помощи»,
и на этой карете остывающая оболочка Надточия совершила бросок по знойным улицам в
институт Склифосовского. Там, в реанимации, поколдовали еще с десяток минут, но
сердце не отзывалось, и светящаяся точка на экране рисовала идеальную прямую. Законста-
тировали смерть и отключили аппараты. Иными словами, в оболочке сейчас ничего не
обнаружилось, да и не могло обнаружиться, потому что все бывшее в ней вознеслось несколько
ранее в районе набережной, возле касс Аэрофлота, по странной параболической траектории.
■ 1 кончательный диагноз звучал так: острая коронарная недостаточность. Жена, полу-
^ чившая на руки свидетельство о смерти, проявила настойчивость и переговорила с
патологоанатомом. Ну да, острая сердечная, спазм, коллапс, вероятно предрасположенность,
склонность к полноте, не исключено нарушение жирового обмена, липиды сверх нормы,
критический возраст, пятьдесят два, особенно у мужчин... В течение жизни, знаете ли,
есть некие критические точки, и вот некоторые, подверженные, не переваливают. К
всеобщей печали. А еще? Ну, если не к всеобщей печали, а только к личной, то еще к тому же
два небольших рубца. В сердечной мышце. Ну, старых не старых, но и не недавних; не
свежие то есть инфаркты... Не болел? Значит, бессимптомно, это бывает. На ногах. Поныло,
посжимало...
Началась похоронная суета. Жена, а теперь вдова, все делала сама, хотя из института,
где работал Надточий, к ней специально прикомандировали молодого Валериана, когда-то
аспиранта, а теперь младшего научного. С его кандидатской, будучи руководителем,
Надточий долго возился, и Валериан платил за то собачьей преданностью. Жена была в курсе и
частенько посмеивалась: «Бери с него, пока он не защитился! После защиты аспиранты
с бывшими научными руководителями в лучшем случае лишь здороваются». Надточий в
ответ похохатывал, как обычно, но терзал Валериана по-прежнему. Засиживались не только
g*
95

в институте, а порой и дома, в выходные. «Сумасшедшие! — злилась жена, кормя их по
вечерам.— Кому это надо — ваша правовая эквилибристика? Просто онанизм — вся эта
деятельность: приятно, да все-таки не то — ни обладанья, ни зачатья!.. Ну ты-то,— кивала
мужу,— тебе больше ничего не остается, а мальчику-то это зачем?» В ответ на это Надточий
принимался ржать, довольно подмигивать Валериану, а жене ласково сообщал: «Вот и
хорошо, что онанизм, и верно. Возраст у него такой, подростковый. Защитится — тогда и
начнет нормальную половую жизнь... Знаешь, Валерианчик, что такое нормальная половая
жизнь в правовой науке? Сегодня они тебя трахают, а завтра ты их!» «Или наоборот!» —
вставляла жена, резко выдыхая сигаретный дым. «Точно! — радостно соглашался Надточий,
сыто двигая большим животом.— Точно: или наоборот! Ты умница у меня!..»
Значит, умница-жена, ныне вдова, все делала сама, а вечно благодарный Валериан
оставался лишь на подхвате. Впрочем, иначе не получалось: шок, вызвавший получасовой ступор,
прошел, истинная депрессия, чувствовалось, впереди, а теперь полно дел — отпевание,
похороны, поминки,— и вся кипучая энергия, каким-то чудным образом умещавшаяся в
хрупком теле Инги Анатольевны, должна была уйти именно на это, поскольку иной точки
приложения в ближайшие дни, к несчастью, не предвиделось.
Кстати, об отпевании. Шутник Надточий, легко касавшийся любых тем, даже запретных, и
о своей смерти рассуждавший как о чем-то безмерно далеком, даже несерьезном, как-то
помянул пару раз Бога, со смехом, конечно, и потребовал, чтобы непременно было
отпевание. Даже указал церковь, где... «Я не коммунист, мне простят, а тебе и подавно. А к тому ж
и забава: представляешь, сотруднички правового института, все члены — ив церкви. С
директором во главе!» «Директор — это уж фиг!» — усмехнулась жена, принимая игру...
Действительно, смех да и только. Если абстрактно... Странно, в последний раз такой дурацкий разговор
случился, верно, с месяц назад. Совпадение... Ну, так или иначе, а теперь, после
произошедшего, и, не исключено, в некоторой все-таки экзальтации она тут же решила проблему
однозначно: отпевание, и даже известно где. Мнение родственников и сослуживцев, их
возможное удивление ее не интересовали напрочь. Да, чудно, но он так хотел. И все.
Было это во вторник, вечером того дня, когда случилось несчастье. Вдвоем с Валерианом
приняли дома похоронного агента, расписали церемонию, оставив окно для
времяпрепровождения в церкви (это в деталях следовало уточнить завтра). В среду утром срочно
прилетел из командировки сын, двадцатисемилетний гидролог, и, оставив его с Валерианом
совершать поминные закупки, Инга Анатольевная пошла отрабатывать печальный маршрут:
морг, где следовало получить свидетельство о смерти, и церковь, в коей мужем было пове-
лено его отпевать.
О морге уже упоминалось. Собственно, с него все и началось. Истекли сутки, и за эти часы
душа Инги Анатольевны обратилась в морозильник. Энергия всегдашне бушевала в теле,
а душа при том покрывалась инеем. Там ничто не плакало, не скулило, не требовало ни
жалости, ни сострадания. Все действия совершались машинально, чувства вымерли в тот
момент, когда вчера из реанимационного отделения вышел некто в зеленом — без лица —
и из-под зеленого же колпака, напоминающего поварской, выдавилось одно слово: «Все...»
Истекли сутки, и вот в этот морозный вакуум вдруг упала горячая капля. На пороге морга...
Да-да: два старых рубца. В сердечной мышце. То есть два перенесенных когда-то
микроинфаркта... Упала горячая капля, еще маленькая, но чем дольше Инга Анатольевна
отдалялась от морга, тем эта капля все более увеличивалась, и ее жар помаленьку растапливал
холодный мрак. В общем, где-то через час Инга Анатольевная поймала себя на том, что,
к ее ужасу, больше думает не о вчерашней смерти своего несчастного, еще, считай, молодого
мужа, а об этих его давних, бессимптомных инфарктах, о том, как он на ногах... не говоря
ни слова... хоть бы пожаловался!.. А что же было причиной? Ну, не дом же, конечно,—
значит, работа, этот чертов институт, гадюшник, террариум, член на члене, кто партии,
кто Академии... а он все похохатывал, корчил из себя убежденного конформиста-монархиста,
громогласно, никого не стесняясь, даже несколько бравируя этим, хвалил иерархов, журил
радикалов, писал НУЖНЫЕ монографии и статьи, а вот над аспирантами измывался —
по делу — и это, кажется, выходило единственным окном в Европу, то есть в
цивилизованную разумность. В общем, как ни крути, а два инфаркта где-то там в дебрях прожитых
лет, два тихих, скромных, застенчивых инфаркта — чтобы никто, даже сам хозяин сердца
не знал, не ведал... Мы тут вам, гражданин хороший, покрутим ручки, поприкажем и поука-
жем, как и что, а вы не реагируйте, не стоит, так надо, все хорошо, ну и молодец, что не
реагируете,— и вправду, видите: все хорошо... М-да, а выходит, сердце молодца реагировало.
96

Сердцу, действительно, не прикажешь... Вот сволочи! — расплакалась опалившейся душою
Инга Анатольевна, и следом заходила в ней злость, и до того эта злость, заквашенная на
жалости к беззащитному сердцу мужа, переполнила душу, что походка Инги Анатольевны
сделалась неровной, почти конвульсивной, и ничего не оставалось, как срочно присесть в
первом же попавшемся на пути дворике и срочно закурить. «Сволочи, сволочи!» —
повторяла она, пятидесятилетняя, сухая, словно отлежавшая в девичьем гербарии, тонко, модно
одетая, издали, да и вблизи аристократка,— и тряслась ее голова, точно у паркинсоника, и
дергалась нога, закинутая на другую, и сигареты, едва раскуренные, летели одна за одной
наземь.
Но это было еще не все. За Крымской площадью она быстро подошла к церкви (всего-то
в двух шагах от набережной с загранкассами Аэрофлота, где вчера все разыгралось, и такое
совпадение Ингу Анатольевну сейчас больно поразило), подошла, значит, к церкви, но ворота
ограды оказались запертыми. Она выругалась про себя, и тут в церковном дворике возник
человек с тележкой, подвез ее к воротам и открыл замок. Инга Анатольевна стремглав
скользнула внутрь, машинально перекрестилась, хотя прежде не была этому обучена,
потянула на себя входную дверь храма и, поскольку та не подалась, уставилась на вывеску.
Храм, как гласила надпись, открывался в восемнадцать, а теперь было только два пополудни.
Впрочем, обнаружился другой вход, сбоку, ведший прямо к алтарю. После буйного, бившего
наотмашь летнего света тут едва что-то различалось, но, постояв с минуту в гулкой тишине,
прохладе, безлюдном покое, Инга Анатольевна несколько пообвыкла, сориентировалась и,
наконец, высмотрела скрытую дверцу в правой части алтаря.
Бородатый человек (явно священник, хотя и в мирском костюме) спокойно выслушал
ее, сказал нужные слова, и все тут же решилось. Записали день (пятница), время, имя,
фамилию. Здесь, однако, когда было произнесено: «Надточий»,— случилась некая заминка.
— Что, батюшка? — насторожилась Инга Анатольевна.
Тот явно что-то припоминал и вскоре откликнулся с неделанной печалью:
— Да-да, Надточий... фамилия-то запомнилась, редкая!.. Я ведь его, выходит, не далее
как месяц назад окрестил.
Инга Анатольевна обомлела и, сглотнув слюну, вымолвила лишь:
— То есть?
Батюшка прикрыл глаза, вздохнул и покивал большой головой.
— Окрестил,— повторил тихо.— Это бывает. К Богу и в возрасте приходят. Никогда не
поздно... Помню, помню. Плотный такой человек, невысокий, бородка рыжеватая с сединой.—
И на всякий случай уточнил: — Да?
Оставалось подтвердить. А следом, впервые за эти сутки, накатили слезы. Инга Анатольевна
выхватила из сумочки платок и принялась бороться с краской вокруг глаз. Тут же потекло
и из носа.
— Простите! — удалось выговорить сдавленно, а батюшка встал над ней и мягко
положил на плечо тяжелую руку.
— Поплачьте,— сказал.— Здесь не стыдно.— И отодвинулся.
Через минуту она поднялась и глубоко вздохнула:
— Все! Простите...— Но затем, хоть и через силу, спросила все-таки: — Он, когда
пришел сюда... ну, за этим... ничего тогда не говорил?
Батюшка сделал какое-то странное движение глазами, но она поняла: профессиональная
тайна... или, как там у них,— тайна исповеди?
— Да нет, я не об этом, не обо всем... ну, то есть не о ЧЕМ-ТО! — попыталась быть
понятой.— Что его толкнуло, что?
— Человек приходит к Богу — раньше или позже,— послышалось смиренно в ответ.
— Ах, да нет! То есть да, да, это понятно!.. Но помимо... у каждого ведь, наверно, еще
что-то свое... Он, он что-нибудь тогда говорил? Говорил — почему?
Тот еле приметно пожал плечами:
— Он вообще, как мне помнится, ничего такого тогда не говорил. Кроме самой просьбы.
Кроме уверенного желания. И потом, кроме уверенного согласия. Внимал кратко.
Осмысленно, так бы я сказал. Без веры и участия церкви было ему, я понял, тяжело.
— А-а-а1 — вырвался у Инги Анатольевны хриплый звук.— Вот, значит, как!.. Это не
было заметно... Ну да, да...
— Да-да,— завторил ей батюшка,— так у многих. Тяжко без Бога, неправедно. Истина-то
тут, однако ж нынче не всякий понимает, а он, муж ваш, царствие ему небесное, понял и
пришел. Душа его, значит, в раю отогреется.
97

— В раю...— без выражения повторила она, уставясь в одну точку. Думы утекли куда-то
в сторону, и дальнейшие батюшкины слова слышались плохо... Вот в чем дело: значит,
тяжко! — шлепнулось жирной кляксой нежданная мысль. Тяжко... а такой казался молодец,
сытенький, до жизни жадненький, какой-то всему конгруэнтный... а два микроинфаркта...
ну да, как инфаркты, так микро, а как хамство и прессинг, так макро... и, значит, к Богу
теперь... а куда, вправду, еще?., некуда... к Богу...
— К Богу, к Богу! — закивал батюшка, выхватив на слух из ее шепота лишь последние
слова.
вечеру этого дня разыгралась тоска. Инга Анатольевна укрылась в своей комнате, на
широкой супружеской кровати, теперь ненужной, и так и провалялась пару часов, отдав
лицо подушке. Заходил сын, что-то предлагал, но она отсылала его. Потом, побушевав,
тоска стаяла и вновь явилась злость. Ну да, та, заквашенная на жалости. Вкратце это
звучало так. Сначала, значит, микроинфаркты, а под финал крещение. Последнее — всего-
то месяц назад. Чувствовал, выходит? Ну да, чувствовал, мучился втайне, а сам балагурил,
жрал, как боров, ржал, как лошадь, посмеивался, слушая вполуха крикунов и
ниспровергателей, ни во что, казалось, не верил, убеждал, что за монархию (конституционную,
разумеется,— для того и право!), был не дурак выпить и потрепаться о бабах, а на утро, как ни в чем
не бывало, спешил на лекцию и читал ее блестяще или там на заседания ученого совета, где,
не будучи начальством, объяснял залу позицию начальства лучше самого начальства, и это
действовало, потому что кто он? — чистый нейтрал, с виду независимый, со всеми свой, чудо,
а не мужик, умен и доступен, юмора прорва, видит дальше всех и глубже всех — ну, исключая,
ясно, самых высших, ссориться с коими накладно.
Да, так. А два тайных микроинфаркта. И тайное крещение. А через месяц — уже явно,
прилюдно — острая коронарная недостаточность: пятьдесят два года, смерть, все...
И — ничего не попишешь! — становилось теперь несчастной Инге Анатольевне ясно, что
весь этот созданный мужем образ, его, так сказать, имидж,— все это блеф, хотя не
исключено, он сам в это верил или хотел верить — во всяком случае, до поры, вот до самого
последнего времени, иначе не понесло бы его в церковь, к Богу, за некой помощью, защитой... или
кто его там знает, за чем...
Она пересела к трюмо и привела себя в относительный порядок. Потом крикнула
Валериана. Вошел и сын, но ему было указано оставить их одних. Инга Анатольевна вернулась
на свою кровать, а Валериана усадила перед трюмо. Теперь, в зеркальных створках, она
видела сразу троих Валерианов, сидевших смиренно и печально-настороженно.
— Вот что,— было началом.— Вот что, Валериан. У меня к вам тет-а-тет серьезный
разговор.
Тот шелохнулся вместе со своими отражениями, затем как-то неуверенно пожал плечами
и издал некий звук, что, верно, означало: стоит ли, и так тяжко, а вам тем более.
— Да я в норме! — резко отмахнулась она.— А кстати, сколько времени? Уже поздно,
и почему вы еще здесь?
Валериан глянул на часы:
— Только девять... Мы там на кухне с вашим Юрой еще прикидывали... ну, про пятницу:
где и как всех усадить.
— А... И что, усядутся?
— Думаю, да, вы не беспокойтесь.
— Хорошо. Впрочем, я не о том... Э, с чего бы начать? — задумалась.— Да, вы в курсе?
Директор звонил.
— Когда?
— Вчера, во второй половине дня. То есть почти сразу.
— Ну,— закивал Валериан,— это естественно. Сообщили — он тут же и позвонил. Он
ценил Виталия Юрьевича. Как и все.
Инга Анатольевна глядела пристально, словно неопытный детектив. Потом что-то нашло,
и она заговорила по-вчерашнему:
— Да-да, ценили, конечно... Господи, к чему это теперь... ценили, да-да...— Но затем
встрепенулась: — Сигареты у вас есть? Нет? Ну принесите, у Юрки их полно. И пепельницу,
само собой!
Когда закурила, сказала, резко выдохнув:
— Матерый!
— Что? — не понял Валериан.
к
98

— Директор. Матерый! Насоболезновал в три струи. Вчера, по телефону... Искренне —
как думаете?
Тот опять пожал плечами, и это движенье, умноженное зеркалами, породило раздражение.
— Слушайте, Валериан, не пудрите мне мозги! Виталия Юрьевича уже не вернешь, а я
готова выслушать все, я в обмороки не падаю, я в норме, хоть и тяжко. Мне надо кое-что знать.
Для меня это важно, а почему — это только мое. Вы ни при чем.— И завозила сигаретой в
пепельнице, пытаясь погасить.— Ну?
— Что? — Валериан явно опешил. Возможно, даже испугался.
Она рассмеялась — все-таки нервно.
— О Боже мой, Валериан, мальчик, молодой человек! — Но затем отринула смех и
спросила, потянувшись за новой сигаретой: — Вам сколько, кстати?
— Двадцать девять.
— А, ну хброшо. Даже прекрасно. И что?
— В каком смысле?
— Да в том, что, повторяю, я в трезвом уме, не пугайтесь!.. Ну, расслабьтесь и поговорите
со старой женщиной откровенно!
— Конечно! Но о чем? — испуганно прозвучало тут же.
— О чем! — вздохнула она.— О чем! — повторила, и возникла пауза.
Будто специально, как в добротном сценарии, паузу заполнил внезапный телефонный
звонок. Валериан еле приметно вздрогнул, Инга Анатольевна усмехнулась.
— Кто? — спросила вошедшего сына. И когда тот назвал, отмахнулась: — Не пойду.
К черту. Извинись, скажи, я задремала. Все!.. Так вот, Валериан,— обратилась к трюмо,—
чего вы боитесь?
— Я? — удивились в зеркалах.— В каком смысле? Да, в общем, наверно, ничего.
— Тогда — кого?
— Ну... то есть? Да нет же... Инга Анатольевна, простите, я честно не понимаю, о чем вы.
— Вы что-то скрываете.
— Я?
— Господи, ну не я же!.. Да погодите! — остановила его.— Погодите, не раскидывайте
руки, лучше скажите, что было там у вас, в вашем гадюшнике? Виталий Юрьевич все скрьшал
от меня, но я-то теперь знаю: было, было! И вы знаете, конечно! Ну? Да не в общем: в общем
я наслышана, имею представление. А — конкретно. Понимаете: кон-крет-но! С Виталием
Юрьевичем! Моим мужем!.. Бывшим,— сбросила тон и закачала головой.
Валериан молчал. Что там трепыхало в нем — действительно ли боязнь, природная
скрытность или тактичное нежелание причинить ей боль своими признаниями,— она не
понимала, да и не желала сейчас ничего понимать. Но все-таки заговорила спокойнее,
решив облегчить его участь конкретными вопросами.
— Давайте так, Валериан, я спрашиваю, вы отвечаете. Как на духу. В конце концов, ваша
откровенность — мерило вашего отношения к Виталию — к вашему шефу... Насколько я
догадываюсь, вы во все эти годы...
— Да-да,— перебил он,— это однозначно. Я любил его. Об уважении уже не говорю.
— Ну вот, отрадно слышать.— Она вздохнула и раскурила потухшую сигарету.— Значит,
так. Значит, откровенно... Я не из бабского любопытства: мне надо знать все. Именно
теперь. Когда-нибудь вы такое поймете... Начнем... Что случилось там у вас месяц назад?
То есть конкретно с Виталием?
Валериан заблуждал глазами, потом опустил голову, вновь поднял, уставился куда-то в
потолок, прикусил в раздумье губу.
— Ну, раскалывайтесь, давайте-давайте1 — бросила она нетерпеливо. И добавила: —
Теперь-то уж чего! Тем более, что в институт к вам я больше ни ногой!
— Да не в том дело! — И он слабо поморщился.— Я за себя не боюсь.
— Ой ли? — сыронизировала она против воли, просто по привычке вечно подначивать
собеседников. Муж на это обычно реагировал так: принимался хохотать и соглашался —
«умна ты, стерва, ладно, права, права...»
Странно, но, по сути, Валериан отреагировал так же. Может быть, действительно обучился
у шефа не только праву, но и правде?
— Да, Инга Анатольевна. Вы справедливо укололи. Побаиваюсь. Все побаиваются. Это
не оправдание, а реальная картина. Бытие определяет сознание.— И усмехнулся печально.
— Ну, я не философ! Хотя сей постулат — пошел он к чертовой матери! — не абсолютно
99

верен. Первично — сознание, а потом уж поведение, бытие-житие. Я биолог, и мне видится
так... Ладно... Так чего вы боитесь? Впрочем, знаю чего. Вы — знаю. А Виталий, он?
— Он? — тихо повторил Валериан и замолчал.— Он... — начал потом неуверенно,—
он... нет, он не боялся. Тут, пожалуй, сложнее. Он... он — ломался. Да, ломался,—
подтвердил почти убежденно.— Да, точнее так.
— Ну-ну? — пришлось поторопить, потому что вновь воцарилось напряженное молчание.
— Да-да, простите, Инга Анатольевна. Я так оттого, что тяжко об этом.
— Ну-ну?
— Да... так о чем я? А, что ломался!.. Вот вы спросили, что случилось месяц назад. Ну,
не месяц, чуть больше. Но не в этом дело, да. Это — уже одна из типичных сцен следствий.
— То есть?
— Ну, то есть уже все покатилось... вернее, катилось по давно наезженной.
— И все-таки?
— Нет, так вам не понять. Простите...
— Ничего. Тогда с начала.
— С начала? — повторил он и наморщил лоб.— Да начало, оно, в общем-то, в характере,
в, так сказать, кодексе души... Понимаете ли, он, Виталий Юрьевич, был высочайшим
профессионалом и не только блестяще знал право и юриспруденцию, но еще и чувствовал их...
а к тому же (или благодаря этому, не знаю) терпеть не мог халтуры, непрофессионализма,
это его коробило, терзало, даже, думаю, оскорбляло... но — опять же в силу характера,
мудрости, светлого юмора — он глядел на все философски... вернее, старался так глядеть...
однако не всегда, наверно, получалось... Да-да, были срывы, и он ломался. Ну, наш институт
не гадюшник, как вы сказали, а просто команда не высшей лиги. Не профессионалы, а по
большей части любители — и с фанаберией. Как он шутил, не All Stars, a OX СТАР, то есть
не «все звезды», а команда старперов. Простите... Ну, они его и держали на коротком поводке.
Использовали и держали...— Валериан повозился на стуле, поменял позу, повздыхал.— Да,
так вот... На рожон он не лез, все принимал как данность, с юмором, но иногда, изредка...
Вы ведь знаете, что любимым его делом была педагогика — лекции, аспиранты, научное
руководство. В нашей ситуации это, действительно, некая ниша для таких, как Виталий
Юрьевич. Ну вот он и вкладывал в нас, тогда аспирантов, всего себя. И мы любили его —
не то слово! Хотя и доставалось: лодырей гнал, аж жесток был!.. Вот на всем этом он когда-то
и прокололся крупно. Когда? Года три назад, да, так... В общем, вот ситуация: с одной стороны,
я, а с другой — вторая его аспирантка в тот период. Таня Лунева, если помните.
— Да, помню,— кивнула Инга Анатольевна.— Виталий говорил: бездарная баба. Верней,
как баба-то — дарная, но этим все и ограничивается.
— Вот-вот.
— Но ведь защитилась она, кажется, и без проблем?
— Да нет, проблемы были. Много проблем!
— Ну?
— Короче, на каком-то этапе он поставил перед руководителем вопрос об отчислении
Татьяны из аспирантуры, фактически прекратил с ней заниматься и все силы сосредоточил
на мне. Я ведь с Татьяной шел по срокам ноздря в ноздрю, и даже защитились мы в конце
концов в один день. Но... но до того... В общем, история эта давняя, скверная, вспоминать
всего не хочется, а к тому же я мало что знаю в деталях, Виталий Юрьевич толком ничего
не говорил, все в себе. Да и кто я тогда был для него? Сопливый мальчишка... Ну, короче,
поведаю, что знаю. Его вызвали раз, вызвали два, он поначалу не понимал, почему такое
упорство,— ведь ясно, что дура,— а ему: надо, и без разговоров! «Надо» — в том смысле, чтобы
он сам за нее писал. Ибо и там, в кабинете директора, отлично понимали, что сама она,
Татьяна, не то что думать, но и писать не может. Такой вот веселый расклад.
— И написал бы, Господи, в первый раз, что ль! — зло бросила Инга Анатольевна.
— Может быть, может быть...— дипломатично отреагировал Валериан.— Теперь так можно
думать, конечно... В общем, он вроде послушался, а сам... Это называется — нашла коса на
камень. С Татьяной не работал, а только ставил сроки: тогда-то принести первую главу,
тогда-то вторую. Короче, дело к апробации, а у нее — пустота. Истерики, какая-то тараканья
возня... Ну, а на ближайшем ученом совете, при всех, Виталий Юрьевич встал и потребовал
ее работу закрыть — не за отсутствием шпаги, как он тогда выразился, а за отсутствием
факира — то есть самого исполнителя. Директору тогда удалось обратить все в шутку,
свернуть обсуждение, ну а затем... Что случилось затем, я узнал много позже, и не от Виталия
100

Юрьевича, конечно. Его, значит, вызвали на закрытое заседание ученого совета, и... Судя
по всему, это было больно... Ну, а собака, как оказалось, была зарыта совсем не глубоко, если
верить слухам, Так вот, если верить слухам, а думаю, это вполне реально — верить, Татьяна
была (а может, остается до сих пор) любовницей... э... фамилию называть не буду: вы
догадываетесь — чья.
Инга Анатольевна кивнула.
— И что? — спросила потом.
— Что? — Тут Валериан усмехнулся.— Ясно, что! Работа была написана и с успехом
защищена. В отличие от моей.
— Как это?
— Я-то прошел, извините, на соплях. Перевесом всего в один голос!
— Да-да, что-то помню,— нахмурила она брови.— Да, Виталий тогда ругался, но как-то...
без налета трагедии, что ли.
— Возможно,— деланно согласился он, однако, кажется, несколько удивился. Инга
Анатольевна что-то почувствовала, но раздумывать было некогда, и опять заторопила:
— Ну-ну?
— Да... Значит, так. Значит, тогда решили отыграться на мне. Я-то был всего лишь пешкой
в их игре, а мстили ему. Вернее, не мстили, а наказывали. Упреждая на будущее... Ну, устроили
мне головомойку на апробации, едва не завалили напрочь, и Виталию Юрьевичу стоило
буквально титанических усилий умолить не делать повторной апробации... А потом началось
самое дикое. До защиты полгода, и за это время надо было учесть все их бредовые... да нет,
просто идиотические замечания: это было обязательным условием! То есть фактически
переделать работу. Да что там переделать — перечеркнуть!.. Вот именно это и оказалось
для Виталия Юрьевича ударом ниже пояса. Потому что в результате мы с ним вышли на мою
защиту с ХАЛТУРОЙ. Понимаете? — И Валериан даже несколько повысил голос.
— Господи, какой бред! — закачала она головой.
— Именно,— подтвердил он.— Именно бред, потому что, почувствовав, к чему идет,
Виталий Юрьевич одной рукой стал вынужденно портить мою работу,— чтобы я хоть
защитился,— а другой рукой принялся доводить до ума Татьянину галиматью, чтобы хоть
там проскочили истинно научные, его, Надточия, концепции... Вот так и вышло: Татьянина
работа, в отличие от моей, получилась толковой и была с блеском защищена. То есть это
вышел даже больше, чем обычный «диссер»: крепкая научная работа — действительно
актуальная, действительно принципиально новая... Ну, а сама Танька... слов нет! Зато
старший уже, цветет и пахнет... Рассказывали,— хмыкнул он после паузы,— что на каком-то
банкете Виталий Юрьевич подошел к этому... ну, вы понимаете... и сказал: «Ты, Коля, по-
моему, спутал две вещи: постель и науку». И знаете, что тот ответил? «Это ты чего-то
недопонял. Все в этом мире одна постель, и настоящие дела делаются именно там. Или через нее».
— Нормально! — рявкнула Инга Анатольевна и залилась каким-то нервным, почти
сатанинским смехом.— Ну да ладно. А что еще?
— Еще?.. Ну, значит, было это года три назад, и с тех пор покатилось. Пытались меня
выкинуть из нашего сектора, уже после защиты. Я прилип к Виталию Юрьевичу, вот меня и
гнали. А он не отдавал. Выходило, я был в отношениях между директором и им некой
разменной монетой: чуть ослушание, и ему тут же: «Ну-ка, отдай!..» Впрочем, дело не во мне.
Видите ли, Виталий Юрьевич был, так сказать, фирменным знаком института. Когда не
трескотня, а именно по делу, то кого в первые ряды, кого в представители? Его, Надточия!
Кто куратор симпозиума, если с иностранцами? Надточий. Круглый стол с ними кто
проводит? Он. В Страсбурге кто лекции читает? Он. В Гейдельберге сопредседатель от нас кто?
Ну он же, конечно! Не позориться же! Зато в родном институте — на поводке. В член-корры
даже и не думали выдвигать. Бэпэ — раз, слишком умен и профессионален — два. А что
управляем и покорен — так ведь не на все сто. Это, значит, три... Впрочем, в член-корры
он даже и не рвался, вы знаете. Главное — чтоб высшее качество, а их именно это и
раздражало. Белая ворона, ясно!.. Вот и стали они требовать, чтобы эта белая ворона работала
именно на них. Не на науку, а НА НИХ, понимаете? То есть на их линию поведения, решения,
тактику, отбор и подбор. Ведь если поддержит сам Надточий — умно, с юмором, с тонкими
аргументами,— то всякому станет ясно, что все о'кей, только так и следует. Понятно? А годы
пошли сложные, старыми методами всех в узде уже не удержишь: то-о-онко надо, с
оглядкой... М-да, вот и зачастил Виталий Юрьевич в директорский кабинет. Ну, не по
собственной инициативе, конечно! Возвращался какой-то весь белый. Нет, ничего не рассказывал,
молчал. А назавтра или послезавтра, глядишь, поднимается на заседании ученого совета
101

и спокойненько так, знаете, мудро, с шутками-прибаутками, убеждает в какой-нибудь
дикости... Ну, это с моей точки зрения, конечно. Да и с его, я никогда в том не сомневался...
Софистика чистой воды — вот что это было. Да и демагогической водички — хоть помпой
откачивай... Кто-то это понимал, кто-то нет, но многие, как обычно, ему верили. Что и
требовалось... А он страдал. И ломался, я чувствовал... Получалось, он стал для директора неким
рекламным агентом. Они готовили товар, а он, доктор Надточий, его рекламировал — и
классно. Это было беспроигрышно.
Инга Анатольевна вдруг заплакала. Валериан вскочил, стал извиняться. Она
запрокинула голову, пошмыгала носом:
— Уже все. Все, порядок... Ах ты, Господи! Что ж он там сидел? Ну ушел бы к чертовой
матери!
— Куда?! — Валериан аж откинулся на стуле.— Такими местами не бросаются. Это со
стороны кажется: встал и ушел. Нет! Он даже без ТАКОГО уровня науки не мог. В других
конторах и того хуже. Да и не взяли его уже бы никуда: телефонный звонок вслед — и все.
Проверено. Монополизм... Простите, может, я пойду? — спросил осторожно, выждав с
полминуты.
— А? — дернулась она, выходя из краткого ступора.— Нет-нет, погодите! Еще два
вопроса. Вернее, три... Так. На чем они его купили — ну, не на вашей же с Татьяной истории?
Что случилось месяц назад? И что случилось позавчера?
Валериан опять осел возле трюмо, отразившись в створках. Возникло ощущение, что
разговор с ней ведет не один человек, а целая бригада. «Странный тет-а-тет! — усмехнулась
про себя.— Бригада поучающих мальчишек, а я-то, старая дура, про мужа своего и не знала
ни хрена! Во всяком случае — главное*.
— Значит, три последних вопроса! — повторила с некоторым вызовом в голосе.
— Да-да.— Он слегка поморщился: было видно, что ему действительно больно.— Значит,
три вопроса... Ну, давайте начну с последнего, это проще всего... Позавчера, то есть за день
до... до... ну, ясно. Так вот, позавчера ничего особенного не было. И даже не особенного.
Рядовой день. Я сам пытался потом что-то припомнить и — ничего. Во всяком случае, в
рамках того, что я знаю сам. Никуда его не вызывали, никаких заседаний — обычная
текучка. Готовился к поездке в ФРГ, подбирал материалы, жаловался, что в этих чертовых
загранкассах завтра целый день потеряет. Вот и все... Так, дальше. Что было месяц назад?..
Да, вот там — было. Ну, не месяц, побольше — месяца полтора все-таки... А почему вы,
Инга Анатольевна, зафиксировались на этом сроке? — спросил вдруг.— Виталий Юрьевич
что-нибудь... э...?
— Нет! — откликнулась она резко.— Нет, ничего не говорил.— И следом соврала (ну, не
открывать же ему про крещение!): — Но я чувствовала что-то. Женская интуиция...
Так что?
— Да. Это был ученый совет. Очередное гладиаторское сраженье... Вы Ни хамки на такого
знаете?
— Само собой. Конечно. Он тут у нас не раз бывал. Давидик...
— А, значит, вот как... Да-да, они были на «ты»,— поведал к чему-то и кашлянул.
— Ну, ясно. И что? Да не тяните же!
— Да-да... Дело в том, что Нихамкина выдвинули на завсектором... ну, не нашим, конечно,
другим... В общем, сначала пошли вопросы с явным подтекстом... нехорошие такие вопросы,
а потом, при обсуждении, вдруг поднялся на трибуну Виталий Юрьевич и... короче, крепко
долбанул его. Аргументированно, как всегда. И с юмором. Так что вроде и придраться не
к чему... Я, если честно, в делах того сектора мало смыслю, да и в уровне самого Нихамкина,—
поэтому, может быть, тут все было чисто, не знаю. Но все-таки... какой-то осадок после того
«завала» остался. И Виталий Юрьевич, как мне казалось, переживал. Тем более что у
Нихамкина был с ним потом какой-то разговор.
— Какой?
— Не знаю. Просто слухи.
— О чем?
— Ну, не терзайте душу, Инга Анатольевна! Не знаю, честно!
— Хорошо,— кивнула она.— Оставим это... («Сама позвоню Давидику, все сама
выясню»,— решила) — А тем не менее, если это было спланировано, то чем Нихамкин
директору не угодил?
Валериан помолчал, и какое-то удивление промелькнуло в его глазах, прежде чем он
вдавил их в пол.
102

— О письме вы не знаете?
— Чьем? Куда?
— Ни хамки на. В ЦК.
Инге Анатольевне показалось неудобным ответить «нет», и она сыграла:
— А, да... что-то краем уха... Я вашей возней особо не интересовалась... да и Виталий
только отмахивался: дескать, бред.
— Да-да,— слишком быстро согласился Валериан. Опять кашлянул. Потом приподнялся,
явно намереваясь заканчивать: — Ну вот, собственно, и все.
— Стоп! — опомнилась она.— А последний вопрос, третий!
— Какой? — И стало заметно, что он лукавит: все помнит, сопляк негодный, а делает вид!
— На чем они купили его? — отчеканила Инга Анатольевна.
— А! — заиграл в свою очередь тот.— Да-да!.. Значит, дело вот в чем...— И тут заметно
посерьезнел, даже нечто ироническое появилось в выражении лица.— Конечно, это только
моя точка зрения... хотя почти уверен, что я прав... Купили они его, Инга Анатольевна, на
загранпоездках — как это ни странно и на первый взгляд ни примитивно, если иметь в виду
характер и интеллект Виталия Юрьевича.
— На загранице? Да вы что?!
— А вы послушайте,— мягко попросил он,— тут все, в общем-то просто... Дело в том,
что для него эти поездки были как... как кислородная подушка. Понимаете? Он же не
шмоточник был, а рвался туда РАБОТАТЬ! Работать и общаться с подобными, вот что еще
существенно! Тамошние симпозиумы, коллоквиумы, круглые столы опять же — только в этом он
и чувствовал себя, как рыба в воде. Его знали, ценили, слушали — держали за равного...
может быть, даже за одного из первых среди равных, а не за индивида второю сорта,
как тут. Тут его, понятно, тоже ценили, но — поводок на шее был всегда. Да и конъюнктуры
выше головы... А там — своя среда, есть где развернуться, там — полная возможность
реализации высочайшего профессионализма, вот что нам с вами, наверное, никогда не
понять!.. Помню, с его слов пошла эта шутка: там — среда (ну, в смысле — среда обитания),
а тут — четверг (то есть — когда-то еще, после дождичка... или вообще никогда). И потому
рвался туда — и привозил оттуда горы идей, почти готовые монографии или главы для
сборников. Где все это было написано? Там! А лекции? Я не был в Страсбурге, как вы понимаете,
но рассказывали слушатели того университета, когда приезжали сюда в Союз, что его
лекции — на французском! — это был фейерверк. С других факультетов приходили!.. И
потому, кажется мне теперь, он, Виталий Юрьевич, выезжая туда довольно часто, в последние
годы стал рассматривать Москву как место временного пребывания... вынужденного
перерыва в Работе — если произносить это слово с большой буквы, а к вам лично, к дому как
таковому, это не имеет отношения, конечно,— вы ведь понимаете, о чем я... Ну вот и весь
расклад — проще пареной репы. Такая сделка. Ему намекнули (или впрямую сказали, не
знаю): хочешь ездить — пожалуйста, но за это — плати. Чем? Ну, вы уже поняли, наверно:
быть в команде, отстаивать линию, рекламировать их идеи, планы, стратегию и тактику, а
когда надо, то и... короче, участвовать в акциях, в отборе и подборе... в общем, вы понимаете
опять же, что я имею в виду... Да, беспроигрышный вариант, ИХ это более чем устраивало:
Надточий ТУТ — считай, гарантия их стабильности в институте; Надточий ТАМ — опять
же институту, да и стране, реклама, за престиж можно не беспокоиться... Такая вот
сделка... Из тех, кто догадывался, кто-то сочувствовал, кто-то отвергал, кто-то принимал.
Каждый судил и будет судить по-своему, потому что...
— Ну, а вы? — перебила Инга Анатольевна.— Вы-то сами — что: презираете или
принимаете? — И кольнула его настороженным (могло даже показаться, недобрым) взглядом.
— Я?.. Да я люблю его, люблю! Тогда все иначе, другая категория. Я знаю, что без
работы — классной! — он не мог и потому рвался туда — надышаться этим кислородом. Но и
с НИМИ, здесь, приняв сделку, тоже не смог, как теперь ясно. Мучился, ломался. Доктор
Надточий — не смог. Доктор — не в смысле доктор юридических наук, как понимается
обычно, а ДОКТОР ПРАВА! Это, да-да, это иная категория. Иная, и, выходит, для нее
выхода нет. Смерть доктора Надточия — трагедия, но трагедией была и его жизнь... О
Господи, Инга Анатольевна, простите! — спохватился вдруг и побледнел так, что даже сквозь
сумрак это стало заметно.— Простите... я...
— Да нет, не переживайте,— вяло махнула она рукой.— Я ведь просила вас честно.
И спасибо... Спасибо, спасибо! — заговорила потом быстро.— Вы молодец, недаром Виталий
Юрьевич вас действительно отмечал, еще раз спасибо, вы мне существенно помогли, а теперь
идите, уже поздно, отдохните, завтра и послезавтра еще уйма дел. Да-да спокойной ночи,
пока!..
103

Она еще слышала, как в коридоре он о чем-то переговорил с сыном, а затем хлопнула
дверь.
— Тьма,— сказала довольно громко, всматриваясь в углы комнаты.— Надо свет
включить... Какая тьма!..
астала пятница, похоронный день. Утром, к десяти, собрались в траурном зальчике
морга института Склифосовского. Когда внесли гроб с телом, Инга Анатольевна
глянула и на пару секунд будто куда-то уплыла. Одним из первых подошел директор — сама
печаль, склонился к ручке, затем сжал ее и долго не выпускал. Инга Анатольевна подняла
на него глаза, но этот ее почти звериный взгляд он выдержал и, прикрыв веки, выпрямился —
пожилой, осанистый, по-своему красивый. Она придвинулась к нему вплотную,
приподнялась на носках, вставила губы в самое его ухо и, шипя, послала так далеко, что муж, будь
жив, оценил бы такое по достоинству. Директор чуть дрогнул, но позы не изменил. Он глядел
на покойного.. «С этим — все,— законстатировала Инга Анатольевна.— На отпевание он
не поедет, ИМ не положено, а теперь и подавно. Значит, все!..» Пробежал какой-то ветерок
и, как сор, вымел из ее сознания только что случившееся вкупе с директором... Говорились
речи, народ прибывал, гроб все укладывали и укладывали цветами. Казалось, хоронили
начальника оранжереи... В одиннадцать, в соответствии с распорядком, закончили и стали
грузиться в автобусы. Первый акт был отыгран, теперь предстоял второй: отпевание.
Когда рассаживались, Инга Анатольевна расслышала за спиной чей-то шепот: «Надо же,
а в институте устроить траурную церемонию не позволил!» Она поняла, о ком речь, и
подумала вяло: «Это единственное, что слава Богу». Ни обиды, ни злости уже не было. Пустота...
А вот в церкви, когда началось, накатила тоска, потянуло к Всевышнему, к его ногам,
чтобы обцеловать их, залить горючими слезами, покаяться, вымолить жалости — и с тем
хоть как-то примириться. Но ничего не выходило, и Инга Анатольевна беззвучно плакала,
спрятавшись в носовой платок... Когда полегчало, обнаружила рядом сына, державшего ее
под руку, а вот Валериан куда-то запропал. Наконец высмотрела его в толпе и позвала
глазами. Тот осторожно протиснулся, и она прошептала: «Нихамкин здесь?» Потупившись,
Валериан качнул головой. «А в Склифе он был?» — «Нет»,— шевельнулись его губы и затем
сжались в бескровную ниточку. «А-а-а! Вот как!» — поняла она что-то, и теперь это
почудилось ей самым главным и самым страшным: Нихамкин, Давидик, друг сердечный... не
пришел!..
Звуки отлетали под своды, точно живая, шелестела солнечная листва свечных огоньков,
все шептало и баюкало. Инга Анатольевна почти успокоилась, и вдруг ей не захотелось
покидать этот храм... да, остаться бы тут, спрятаться, сокрыться, остановить время — чтобы
никуда не идти, не ехать на кремацию... но уж коль это так необходимо, то, Господи, прошу
тебя, попозже, потом, потом!..
Вышли в залитый зноем церковный дворик, и тут она, словно действительно забыв о том,
что еще предстоит долгий путь в крематорий, объявила громко, всем: «Я буду считать себя
обиженной, если кто-то не приедет сегодня ко мне домой.— И добавила, прочистив горло: —
На поминки».
Опять потянулись к автобусам, и опять, как ранее возле Склифа, пролетел мимо нее, задев
ухо, чей-то женский шепоток: «И к чему это отпевание? Ну, красиво, да, но ведь неверующим
был! Мода? Или пижонство? Что ж пижонить в таких-то делах!»
Инга Анатольевна усмехнулась про себя и поплыла дальше. Медно и латунно гремел
оркестр безжалостного московского лета.
«УСОПШЕГО РАБА БОЖЬЕГО ВИТАЛИЯ...» — еще стояло в ее ушах.
Москва
1989
У
104

Ь
' Б И Кёлеке(
М*-ипк < 1111**.11и*нич
ммт\<1»нн
Из Италии
с любовью
Не так часто в странах Европы
рецензируют вышедшие у нас
книги по химии и о химиках,
тем более научно-популярные.
Недавно в редакцию пришло
письмо с рецензией известного
итальянского аналитика
Франчески деВекки (Миланский
университет) на книгу Б. И.
Казакова «Исаак Савельевич Муста-
фин» (М.: Наука, 1990, тираж
550 экз.). Публикуем перевод
этого письма с небольшими
сокращениями, тем более, что
автор рецензируемой книги —
давний автор «Химии и
жизни».
Именно мы, химики, имеем свой
язык международного общения.
Наш «эсперанто» — это язык
химических формул.
Химические знания выше человеческих
интриг и не зависят от воли и
претензий политиков. Химики
разных стран прекрасно
понимают друг друга, даже плохо
владея иностранными языками,
особенно если находятся в поле
притяжения научных интересов.
Успехи саратовской школы
аналитической химии мы всегда
связывали с именем
замечательного советского ученого,
профессора Исаака Савельевича
Мустафина. Мы не были
знакомы лично и даже не читали его
основные труды в оригинале.
Барьер подозрительности и
недоверия разделял наши страны.
А работы И. С. Мустафина
интересовали итальянских
химиков всегда.
Недавно в Москве вышла
книга об Исааке Савельевиче.
В ней подробно рассказано об
основных направлениях поиска
саратовского профессора —
настоящего
ученого-энциклопедиста.
Первая глава книги
показалась мне интересной и
поучительной. Но не могу согласиться
со всеми приводимыми в ней
оценками жизненных ситуаций.
Автор воспевает героизм
ученого, который вынужден
постоянно заниматься не своим
делом: то его посылают «в помощь
селу» для организации
машинно-тракторных станций, то он
«борется с разрухой» в городе,
то вместе со студентами
заготавливает хворост для
отопления университета. Если бы я
взялась описывать эти события,
то меня бы не покидало чувство
скорби и горечи: как много
сумел бы сделать ученый
И. С. Мустафин в более
благоприятных условиях!
Уже первые его научные
работы, проведенные в
студенческие годы, вызвали
значительный резонанс в научном мире.
Молодой ученый установил, что
при действии кислорода
воздуха на углеводороды нефти
образуется формальдегид,
который в обычных условиях
способен превращаться и
действительно превращается в сахаро-
подобные вещества — углеводы.
После второй мировой войны
магистральным направлением
работы ученого стали
исследования в области аналитического
применения органических
веществ. Из лаборатории И. С.
Мустафина вышли многие
органические реактивы, методы и
способы определения различных
соединений, которые широко
применяются химиками в
практической и научной
деятельности.
Ученый выдвинул
теоретические положения, открывающие
пути для конструирования
молекул реактивов с заранее
заданными свойствами.
Результаты этих исследований
приведены в его книге
«Органические реактивы», выпущенной в
1967 году издательством
Саратовского университета.
Рассматривая
чувствительность различных аналитических
методик, И. С. Мустафин
пришел к выводу, что существуют
причины, ограничивающие
возможности повышения
чувствительности при прямом
аналитическом определении. Он
заметил, что однотипные реактивы
имеют некую предельную
чувствительность на данный ион,
которую невозможно превысить.
В дальнейшем И. С. Мустафин
установил наличие предела
чувствительности не только у
реактивов, но и у различных
аналитических методов.
Диапазон научных интересов
у Исаака Савельевича был
необычайно широк. Среди его
работ теоретические труды по
вопросам химии органических
реактивов, по методам обнаружения
и количественному анализу,
работы по созданию новых титри-
метрических индикаторов,
расчету предела чувствительности
различных аналитических
методов исследования в области
препаративной органической
химии, био- и геохимические
работы, работы по истории науки
и философским аспектам
химии, статьи по актуальным
политическим и экономическим
вопросам, очерки о жизни и
деятельности выдающихся
людей и множество других трудов.
Рассказали мне и об авторе
книги — Борисе Игнатьевиче
Казакове. Он — внук известного
русского ученого-натуралиста
Леонида Павловича Сабанеева,
сын знаменитого московского
врача Игнатия Казакова,
отказавшегося подписать
фальшивое заключение о причинах
смерти Надежды Аллилуевой —
жены И. В. Сталина — и таким
образом определившего свою
судьбу и судьбу своих близких.
Вот почему молодость Б. И.
Казакова прошла не в московской
профессорской квартире...
Только в пятидесятые годы
Борис Игнатьевич вернулся из
сталинских лагерей, закончил
химический факультет
Саратовского университета, работал
доцентом Саратовского
педагогического института, писал и
пишет интересные книги о химии
и химиках. Так отдадим
должное его жизни и его новому
ТРУДУ °б ученом-химике
И. С. Мустафине.
ФРАНЧЕСКА ДЕ ВЕККИ
105

Информация
Ионоселективные электроды
и электроды сравнения,
газовые сенсоры,
комбинированные электроды
и приборы
выпускает и поставляет
Научно-производственный
центр «Сенсор».
Мы специализируемся на разработке и производстве средств
аналитического контроля состава жидких и газовых сред, выпускаем
лучшие по метрологическим и эксплуатационным
характеристикам твердоконтактные ионоселективные электроды — стеклянные,
пленочные и кристаллические, а также специализированные по
назначению вспомогательные электроды.
метод рН-метрии представлен широкой номенклатурой
лабораторных и промышленных электродов, среди которых
универсальные для измерения в широком диапазоне рН,
низкотемпературные, высокотемпературные, стерилизуемые, щелоче-
стойкие, кислотостойкие.
Мы выпускаем стеклянные твердоконтактные электроды для
измерения активности ионов натрия и лития,
окислительно-восстановительного потенциала (Е).
Мембраны и кристаллические твердоконтактные электроды НПЦ
«Сенсор» позволяют анализировать содержание нитратов, калия,
кальция, аммония, перхлората, бария, хлорида, иодида, бромида,
фторид-иона и тяжелых металлов.
В нашем ассортименте газовые сенсоры для анализа содержания
углекислого газа и аммиака, электроды сравнения с одним и двумя
электролитическими ключами.
Наши твердоконтактные электроды аттестованы государственными
метрологическими службами, подвергаются 100%-ному
паспортному контролю.
Электроды НПЦ «Сенсор» в течение ряда лет успешно
эксплуатируются в системах контроля и управления
технологическими процессами, в сельском хозяйстве, при контроле
природных и промышленных сточных вод, в лабораторной
практике.
Мы готовы поставить собственную продукцию, а также приборы
получаемые по кооперации:
рН-метры «рН-150» и *рХ-150»;
портативные рН-метры «ТЕСТ-21» и «рН-1003»;
анализатор (иономер-кондуктометр) «ЭКОТЕСТ-01»;
портативный иономер;
нитратомеры «АН-1» и «НМ-002» и другие приборы.
Мы заключаем договоры на разработку новой аналитической
техники, аналитических методик потенциометрического определения
ионного состава жидких сред.
НПЦ «Сенсор» принимает заказы на выполнение работ по
контролю радиационной обстановки сельскохозяйственных угодий,
водоемов, атмосферного воздуха , строительных площадок, жилых
и технологических помещений.
Ваши предложения и заявки в виде гарантийных писем или
договоров с указанием платежных и отгрузочных реквизитов
направляйте по адресу: 121248 Москва, а/я 6. НПЦ «Сенсор».
Телефоны для справок: 243-23-00, 279-26-50.
Акционерное общество
«БЕЛОР» приглашает
к сотрудничеству
организации, заинтересованные в производстве, сбыте и
приобретении сульфаминовой кислоты, продуктов и товаров на ее основе.
Наш адрес: 113186 Москва, Нагорная ул., д.26, корп.1.
Телефон для справок: 127-49-58.
Факс: 129-11-83. Телекс: 411936 CEOL SU.

Вниманию потребителей
биотехнологической продукции!
Предприятие
«ВЕКТОР-БиоПродукт*
предлагает:
^
синтетические пептиды, субстраты и ингибиторы протеолитичес-
ких ферментов;
широкий ассортимент антисывороток, высокоочищенных
иммуноглобулинов, аффинно очищенных антител к иммуноглобулинам
животных и человека, их конъюгатов с пероксидаэой хрена,
щелочной фосфатазой, биотином;
модифицированные кремнеземные сорбенты «Полисил»,
предназначенные для ионообменной, обращеннофазовой и аффинной
хроматографии олигонуклеотидов, белков и пептидов,
используемых в режиме обычной колоночной и ВЭЖ-хроматографии.
Специалисты «ВЕКТОР-БиоПродукта» изготовят по вашему
заказу:
партии лиофильно высушенных, упакованных под вакуумом во
флаконы пероксидазных конъюгатов, предназначенных для
комплектации иммуноферментных диагностических наборов;
синтетические пептиды по последовательности заказчика, их конъ-
югаты с различными белками, метками и матрицами;
антипептидные сыворотки, аффинно очищенные антитела и им-
муносорбенты.
Заявки направляйте по адресу: 633159 Новосибирская область,
Новосибирский район, лгт Кольцове, а/я 65.
Телефоны для справок (Новосибирск, код 8-383-2-): 64-76-27, 64-
73-34. Телефакс: 64-73-34.
Бюро
социального туризма
Московского Государственного
Университета
имени М.В.Ломоносова
«АКАДЕМСЕРВИС»
окажет организационно-техническую помощь
оргкомитетам по проведению международных
конференций, симпозиумов, семинаров и т.д.
К вашим услугам: Ф обеспечение визовой поддержки иностранным участникам;
• аренда и техническое обеспечение помещений для проведения научных
форумов в Москве, Подмосковье и Санкт-Петербурге; • издание печатных
материалов; • встреча и размещение участников в гостинице; • предоставление
транспорта (автобусы, легковые автомобили); • организация питания и
проведение банкетов; • культурная программа (театры, музеи, экскурсии по Москве,
Подмосковью, Золотому кольцу, Санкт-Петербургу); • туры по городам России,
Прибалтики, Средней Азии, Закавказья, Украины и др.; • изготовление памятных
сувениров и различной символики: папки, значки, брелоки и т.д.; • услуги
квалифицированных гидов-переводчиков.
«АКАДЕМСЕРВИС» поможет Вам в приеме
иностранных делегаций и частных лиц по ряду услуг,
перечисленных выше.
Телефоны для контактов: 939-01-78. 939-16-75, факс: 939-32-36

Ипфорл [м
Вы заинтересованы
в получении объективной -
информации
о физико-химических
процессах и свойствах
материалов органического
и неорганического
происхождения?
Вас ждут в Центре физико-химических исследований Научно-
исследовательского института пленочных материалов и
искусственных кож!
Высококвалифицированные специалисты Центра выполнят для вас
необходимые научные исследования, окажут помощь при
отработке технологических режимов.
В своей работе мы используем уникальные импортные приборы:
световой микроскоп OPTON (Германия); электронный
сканирующий микроскоп с рентгеновским микроанализатором
GEOL (Япония); комплекс для термического анализа ТА-2000 Du
Pont (США); ртутный поромер и «Аккусорб» Micromeritics
(США); приборы для определения реологических свойств Haake
(Германия) и Instron (Англия); микромеханоанализатор и
вязкоанализатор Metravib (Франция); климатическую камеру
Feitron (Германия); многопрофильный смеситель Brabender
(Германия).
Мы готовы в кратчайшие сроки рассмотреть ваши предложения и
приступить к их реализации.
Наш адрес: 113184 Москва, ул. Бахрушина, д.11.
Контактный телефон: 231-06-79
Волгодонский филиал
Научно-производственного
объединения «СинтезПАВ»
предлагает
катионные
поверхностно-активные
вещества (ПАВ).
'ф^£*
Для опытно-промышленного использования (в количествах от
200 кг до нескольких десятков тонн, в бочках и цистернах):
диметиллауриламин; гидрофобизатор «АБДМ-хлорид»; ингибитор
коррозии «Дон-52»; эмульгатор и адгезив битумов «АТМ-хлорид».
Для исследовательских и аналитических работ (в количествах от
100 г до нескольких килограммов):
диоктиламин, триоктиламин, дециламин, ундециламин, тридецил-
амин, лау рил амин, миристиламин, пальмитинамин и их ацетаты,
диметилундециламин;
триметилдециламмоний хлорид, диметилбензилдециламмоний
хлорид; диметилбензилундецил аммоний хлорид; триметилунде-
циламмоний хлорид, диметилбензиллауриламмоний хлорид, три-
метиллауриламмоний хлорид, триметилтридециламмоний хлорид,
диметилбензилтридециламмоний хлорид, диметилэтилмиристил-
аммоний бромид.
Обращайтесь по адресу: 347340 Волгодонск Ростовской обл.,
пл. Химиков, д.2.
Телефон для справок: (86392) 2-12-90.
Общество
с ограниченной
ответственностью
«Новая химия»
предлагает сотрудничество
в производстве
БОК-защищенных аминокислот
и пептидов.
С
«Новая химия» готова поставить:
короткоцепочечные пептиды;
полупродукты для синтеза даларгина и окситоцина;
различные БОК-аминокислоты и BOK-N-метиламинокислоты;
конденсирующие реагенты и агенты для введения защитных групп
в аминокислоты и пептиды;
субстраты для определения активности ферментов.
Срок исполнения заказа — три месяца с момента заключения
договора.
Брокерская контора ОсОО «Новая химия» представит ваши
интересы на Московской биотехнологической бирже.
Наш адрес: 109088 Москва, Угрешская ул., д.ЗЗ.
Контактные телефоны: 273-81-39, 273-87-75, 273-87-10.

Универсальный
газочувствительный электрод
на аммиак,
разработанный
в Научно-производственном
комплексе «АЛГА»,
работает там,
где другие пасуют.
Наш электрод позволяет контролировать содержание аммиака и
аммонийного азота в жидких, твердых н газообразных пробах
после их соответствующей подготовки.
Возможно определение других азотсодержащих соединений после
их перевода в аммоний (нитратов, нитритов...) или косвенно по
выделению аммиака (активности ферментов и концентрации
субстратов, под действием или при разложении которых выделяется
аммиак).
Области применения: медицина, биотехнология, сельское
хозяйство, пищевая промышленность, экология.
Преимущества: возможность работы не только в жидкой, но н в
газообразной среде, проведение измерений в агрессивных пробах,
а также пробах, содержащих жнры и другие
поверхностно-активные вещества, твердые абразивные частицы.
Незаурядная чувствительность, длительный срок службы, удобство
и универсальность позволят вам определять содержание аммония
как в чистейшей родниковой воде, так и в агрессивных
промышленных стоках.
Заявки на электроды, а также запросы на дополнительную
информацию направляйте по адресу: 195009, Санкт-Петербург,
К-9, а/я 634. НПК «АЛГА».
Телефон для справок: (812) 218-55-30,
Научно-производственная
фирма «Диа-Фарм»
ассоциации «Диагностикум»
предлагает новейшие методики
анализа сточных вод.
qom6i
Мы поставляем аттестованные методики концентрирования на
патронах «Диапак» совместного производства «Диагностикум» —
БиохимМак органических веществ (толуола, бензола, ксилола,
пентахлорфенола, пиридина, В-ионона, бензойной кислоты и
других) из сточных вод.
По вашему заказу мы можем разработать и аттестовать любую
методику концентрирования на патронах «Диапак».
Воспользуйтесь нашим опытом, и вы значительно упростите
методику анализа и сократите время на концентрирование!
Свои предложения, запросы на информацию, заказы направляйте
по адресу: 308034 Белгород, а/я 95. НПФ «Диа-Фарм»,
ПАТРОН.
Телефон для справок: @7222) 6-05-80.
Руководители промышленных
предприятий!
Воспользуйтесь опытом
Малого внедренческого
экологического предприятия
«Гелиос».
Вы хотите избавить своих сотрудников от тяжелой работы по
зачистке эмалевой изоляции проводов, избежать надрезов н
повреждений, уменьшить технические отходы, повысить качество и
производительность труда при изготовлении различных узлов с
применением эмалированных проводов типа ПЭТВ, ПТВ, ПЭТ-
нмид?
Применяйте смыаку ТФ-1!
Компоненты этой смывкн не вызывают коррозии меди и
гарантируют хорошее лужение провода после снятия эмали в
автоматических линиях и ваннах.
Поставка в кратчайшие сроки по гарантийным письмам и
договорам.
Цена по согласованию.
За консультациями и с предложениями обращайтесь по адресу:
450062 Уфа, а/я 43. МВЭП «Гелиос», ГИЦ «Реактив».
Телефоны для справок: C472) 43-16-30, 42-09-35.

лороткче заметки
Молилась ли ты на ночь,
Дездемона?
Сколько разбитых семей, несчастных судеб, а
случается, и человеческих жертв, и из-за чего? Всего
лишь минутное увлечение, секундная слабость (про
любовь промолчим).
Но похоже, что с супружеской неверностью
в скором времени будет покончено раз и
навсегда — останется она разве что в анекдотах. И
поможет в этом новое органическое соединение кор-
нутотин. Его выделили экстракцией из роговых
тканей самцов вида Cornuto homo — сообщает
голландский журнал «Shecrunde en Leven» A991,
№ 4). Причем состав растворителя для
экстракции держится в строгом секрете.
У корнутотина поистине уникальные свойства:
стоит ввести его в организм морально
неустойчивого мужчины (достаточно 0,01 г), как того
начинают терзать угрызения совести и страх при
одной только мысли об ЭТОМ где-нибудь на
стороне. С законной же супругой никаких проблем
не возникает.
Пока ученые безуспешно бьются над
объяснением этого феномена, первые партии препарата
на Западе уже поступили в продажу. И несмотря
на то, что по цене оно доступно пока лишь
миллионерам, спрос значительно превышает
предложение.
Тем же, кому корнутотин не по карману или
не удалось его купить, журнал сообщает простой
способ приготовления препарата, полученный еще
Парацельсом. Для этого необходимо «отбить» рога
молодого Cornuto homo (не более 3—5 отростков)
и тщательно истолочь их в платиновой ступке.
Щепотку этого порошка всыпать подозреваемому
в прелюбодеяниях в бокал с белым чинзано (если
нет белого чинзано, его можно заменить красным
или розовым азербайджанским вермутом). Все!
По меньшей мере в течение полугода можете
спать спокойно.
Кстати, возможно применение корнутотина и для
лечения некоторых других недугов. Так,
предварительные опыты на дрозофилах и кабанах дали
великолепные результаты при лечении
фригидности и импотенции.
Р. КУКОЛЬД
110

Пишут, что.
...если на мочке вашего уха есть"
диагональная складка, то вы
подвергаетесь повышенной
опасности развития сердечного
заболевания («Science News»,
1991, т. 139, № 20, с. 319)...
...на геотермальных станциях,
расположенных в различных
районах планеты, ежегодно
вырабатывается более тысячи
мегаватт электроэнергии
(«Гигиена и санитария», 1991, № 10,
с. 19)...
..люди, которые спят на работе,
начинают страдать бессонницей,
выйдя на пенсию («Пищевая
промышленность*, 1991, № 11,
с. 83)...
...если линия здоровья на вашей
ладони доходит лишь до линии
ума, то у вас слабая голова и вы
легко переутомляетесь
(«Животновод», 1991, № 10, с. 45)...
...пока на государственных
предприятиях люди гибнут за металл
и колбасу, а снабженцы спасают
утопающих, соотношение
товарооборота на организованном
и диком рынке не изменится
(«Риск: рынок, информация,
снабжение, конкуренция», 1991,
№ 5, с. 12)...
...японские пигментологи
считают, что цвет волос зависит
от содержания в них металлов:
у русых волосы богаты никелем,
у рыжих — молибденом
(«Конверсия», 1991, № 4, с. 32)...
...еще до повышения цен более
половины населения страны
тратило 60—80 % зарплаты на
продукты питания («Советская
торговля», 1991, № 12, с. 41)...
...1 кВт-ч электроэнергии
позволяет светить 100-ваттной лампе
10 часов, поднимать на 310
метров тонну груза или нагревать
объем воды для пятиминутного
приема душа («Мир науки»,
1991, т. 35, № 3, с. I)...
Без мужчин пока никак
В наше сумасшедшее время бедных женщин
остается только пожалеть. Слишком много проблем
сваливается им на голову. А тут еще надо тратить
время и силы на мужчин... Наверное, поэтому
современные амазонки все чаще обращаются к
биологам с просьбой: помогите родить ребенка без
обременительного участия противоположного
пола. А в самом деле, почему бы и нет? Ведь был
уже прецедент — даже в Библии описан!
Библия, к сожалению, конкретных
рекомендаций не дает. Приходится опираться на
достижения современной науки. О том, насколько может
наука помочь амазонкам, рассказала в журнале
«New Scientist» лондонский анатом Урсула Мит-
твош (№ 1768, 11 мая 1991 года).
Партеногенез — в переводе с греческого почти
буквально «непорочное зачатие» — конечно,
встречается в природе (иначе не было бы такого
термина). Например, у пчел. Одно время считали,
что у позвоночных он невозможен. Однако
недавно на территории СНГ, в Армении,
обнаружены популяции ящериц, которые только так
и размножаются.
Но с людьми дело обстоит сложнее. Хотя не-
оплодотворенная яйцеклетка и способна
развиваться, превращается она не в нормальный
зародыш, а в абсолютно нежизнеспособное
образование — род опухоли, которую украшают волосы
и зубы.
Почему? Оказывается, для нормального
развития человеку, в отличие от ящерицы, все-таки
необходимо унаследовать гены от двух родителей.
А известные со времен Иисуса Христа случаи
партеногенеза у людей пока будем воспринимать
на веру.
Кстати, даже теоретически непорочно можно
произвести на свет только дочь, потому что
мужской пол младенца определяется наличием в
геноме Х-хромосомы, а у женщин ее нет.
И. БАДЬИНА
111

^Ы^^^Г'—г-
Z*F~±
3. К. ОХОНЬКО, Днепропетровск: Как бы мы того не хотели.
Но в будущем году цена на журнал обязательно подскочит, и от
редакции тут мало что зависит.
М. П. ЗАРУБИНУ, Стерлитамак: Мы нисколько не сомневаемся
в том, что рецепт симпатических чернил нужен вам не для
донесений за границу, да и секрета в нем нет — тщательно перемешайте
I часть льняного масла, 20 частей аммиака и 100 частей воды,
и ваш респондент прочтет письмо, если смочит бумагу водой.
К. С. КОСЫХ, С.-Петербург: «Химия и жизнь» действительно
из самых читаемых журналов в библиотеках, только, к сожалению,
немногие из них получают его регулярно.
О. П. КОПТЕЛО ВОЙ, Екатеринбург: Современные методы
анализа, используемые в криминалистике, позволяют различить кровь
животного и кровь человека; более того, при необходимости можно
распознать кровь женщины и кровь мужчины.
П. А. СТУПИ НОЙ, Москва: Зубы покрывают специальным лаком,
но он не восстанавливает эмаль, а препятствует ее разрушению.
С. Н. ПЛАТОНОВУ, Сызрань: Каждая дама подбирает духи по
своему вкусу и вкусу тех, кому хотелось бы нравиться, правда,
одни и те же духи на каждой коже дают разный аромат.
В. М. ЗАЙЦЕВУ, Новосибирская обл.: Может быть, по-вашему,
это и легкий вопрос, но, чтобы ответить на него, надо, по крайней
мере, трем научным институтам работать около полугода.
В. С, Владивосток: Ваши сожаления по поводу кончины «ума»,
чести и совести нашей эпохи» разделит скорей какой-нибудь
общественно-политический журнал.
В. М. ПИ РОГОВУ, Бишкек: Человека, нажившего состояние на
спекуляциях, называют нуворишем, а на утверждение, что деньги
не пахнут, ответим — это от носа зависит.
К. 3. ПЕРОВУ, Ростов-на-Дону: Сейчас и вправду многое
можно, но еще больше — нельзя.
Редакционный совет:
М. Е. Вольпин, В. И. Гольданский,
Ю. А. Золотое, В. А. Коптюг,
Н. Н. Моисеев, О. М. Нефедов,
Р. В. Петров, Н. А. Платэ,
П. Д. Саркисов, А. С. Спирин,
Г. А. Ягодин
Редколлегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор).
В. В. Станцо
(первый зам. главного редактора),
Л. Н. Стрельникова
(отв. секретарь),
A. В. Астрин (главный художник),
Н. Н. Барашков,
B. Н. Белькович,
Кир Булычев,
Г. С. Воронов,
A. А. Дулов,
И. И. Заславский,
М. М. Златковский,
B. И. Иванов,
B. И. Рабинович,
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
A. Л. Рычков,
C. Ф. Старикович,
Ю. А. Устынюк,
М. Д. Франк-Каменецкий,
М. Б. Черненко,
B. К. Черникова,
К). К. Шрейдер
Редакция:
М. К. Бисенгалиев, О. С. Бурлука,
Л. И. Верховский, М. В. Ермилова,
Е. М. Иванова, С. Н. Катасонов,
А. Н. Кукушкин, Т. М. Макарова,
С. А. Петухов, Ю. Г. Печерская,
М. Д. Салоп, М. А. Серегина,
Н. Д. Соколов,
А. Г. Шангина-Березовская
Корректоры:
Л. С. Зенович, Т. Н. Морозова.
Сдано в набор 27.01.92.
Подписано в печать 23.03.92.
Бумага 70X100 1/16.
Печать офсетная.
Усл. печ. л. 9,1.
Уч.-изд. л. 13.
Бум. л. 3,5. Тираж 113 755
Цена 2 руб. (по подписке 1 руб.).
Заказ 78
Ордена Трудового
Красного Знамени
издательство «Наука».
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117049 Москва, ГСП-1,
Мароновский пер., 26.
Телефон для справок: 238-23-56.
Ордена Трудового
Красного Знамени
Чеховский
полиграфический комбинат
Министерства печати
и информации
Российской Федерации.
142300 г. Чехов
Московской области-
(С) «Химия и жизнь», 1992
112

Человек, который смеется...
...прищуривает глаза, растягивает рот, приподнимает его
уголки, скалит зубы;
...хмыкает, хихикает, похрюкивает, кудахчет, ржет, гогочет;
...хлопает себя по бокам и коленкам, хватается за живот,
закидывает голову, сучит ногами и трясется.
Что такое «смех»? Слово, которого, как ни смешно,
нет в энциклопедиях на положенном месте — между
«сметаной» и «смешиванием». Комплекс движений,
посредством которых человек выражает эмоцию под названием
«радость». Способ очищения души.
Улыбаться человек начинает с рождения, а вот чтобы
понять, что мир смешон, ему обычно требуется от трех
месяцев до года. Убедившись, что «забодаю-забодаю» —
всего лишь шутка, никто на самом деле его бодать не
собирается, человек радостно заливается и иногда даже
писается от смеха. Да, природа смеха (и радости вообще)
именно такова: это разрядка возбуждения от
неожиданной, но не опасной стимуляции, не вписывающейся в
сложившиеся схемы и представления. Стимулами могут быть
и непредвиденная премия, и выходка поручика Ржевского.
Мы хохочем, когда Чарли макают в торт или неуклюжий
толстяк грохается со стула, потому что не оцениваем
ситуацию как опасную.
Радость заразительна. Попробуйте не ответить на
искреннюю открытую улыбку — вам придется сделать над собой
усилие. Отсюда понятно, зачем смех нужен: это средство
общения, часто более мощное, чем слово. Смех нужен,
чтобы делиться радостью. Чтобы показать партнеру —
опасности нет. Чтобы подружиться. И чтобы понравиться.
Женщины, например, услышав смех окружающих, часто
смеются «за компанию». Мужчины же начинают
тщательнее анализировать причины смеха. И поделом: смешанная
с другими эмоциями, радость выражается и язвительным,
и виноватым смехом, и смехом сквозь слезы и
гомерическим хохотом над телом поверженного противника.
Эмоции зарождаются в лимбической системе мозга. Но
очень многое зависит и от его коры. Например, смысл
речи человек разбирает с помощью левого полушария,
а эмоциональная окраска — в том числе ирония, юмор —
удел правого. Положительные эмоции тонизируют и
симпатическую, и парасимпатическую нервную систему,
обостряют слух и вообще восприятие окружающего.
Человек, которому не до смеха, часто не уверен в себе.
А человек, который смеется, чувствует себя сильнее, даже
если объективно это не так. Он берется за то, что унылого
повергнет в смятение. И еще: есть обратная связь.
Улыбнитесь — и вы невольно почувствуете радость.
Рассмейтесь — и вам станет легче. А с вами — и тем, кто рядом.
у<

Головастый
восьминог
Думаете, мы не знаем, как
вам, обладателю
современного прибора, надоело
обсчитывать хроматограммы?
Освободите свою голову для
более продуктивных идей,
а уж хроматограмму
обсчитает и проанализирует за
вас ЭВМ.
Итак, вы приобрели ЛХМ,
Биохром, 3700, Агат, Цвет,
Милихром, Chrom, Hewlett
Packard, Carlo Erba, Perkin-
Elmer, LKB, Gilson, Waters,
Beckman, или еще какой-
нибудь хроматограф и
увязли в расчетах.
Сделайте следующий шаг —
воспользуйтесь услугами
научно-технического
комплекса «Амперсенд», который
подключит практически
любые хроматографы (но не
более восьми одновременно)
к IBM PC XT/AT.
На самом деле «Амперсенд»
предлагает значительно
больше: поставку «под ключ»
прецизионного аналогово-
цифрового преобразователя
на два — восемь каналов,
оригинальную программу
Издательство «Наука»,
«Химия и жизнь»,
1992. № 4,
I—112 стр.
Индекс 71050.
Цена 2 руб.
(по подписке 1 руб.}
«МультиХром» с
подробнейшей документацией,
поставку новых версий
программы со скидкой,
консультации по применению
комплекса, а также гарантийное
и послегарантийное его
обслуживание. По желанию
заказчика «Амперсенд»
сможет адаптировать
программное обеспечение к вашим
потребностям-
Дружественный интерфейс
сделает общение с
комплексом не только легким, но и
приятным. Вы забудете о
рутинной работе и
погрузитесь в волшебный мир
компьютерной обработки
данных.
И еще одна маленькая
радость. Стоимость
аналогичных комплексов
зарубежного производства — от
четырех до семнадцати тысяч
американских долларов.
Смышленый восьминог «Ам-
персенда», по качеству
ничуть не хуже, но
значительно дешевле, продается за
рубли.
Запомните адрес НТК
«Амперсенд»: 123060 Москва,
^ а/яТ439.
исчерпывающую
информацию вы сможете получить
по телефону: 124-50-33.