О. Б. ВОРОБЬЕВА. И. М. СИНЕЛЬНИКОВА
ИЗДАН ИЕ ШЕГТОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ
МОСКВА
«МЫСЛЬ» 1985



ББК 13.2
В75
0504030000-068
004(01)-85

РЕДАКЦИИ
И СТОРИ Ч ЕСКОЙ
Л ИТЕРАТУРЫ

© Издательство «Мысль». ) 985


Эта книга посвящена трем замечательным женщинам ‒ Женни Лонге, Лауре Лафарг и Элеоноре Маркс-Эвелинг, дочерям Карла Маркса. Дочери Маркса относятся к плеяде тех горячо преданных своему делу первых коммунистов, которые несли учение Маркса трудящимся всего мира. Каждая из них, идя своим особым путем, сделала вклад в историю рабочего и общественного движения своего времени.
Многочисленные документы, хранящиеся в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС в Москве, воспоминания современников, переписка Маркса и Энгельса доносят до нас живые образы Женни, Лауры и Элеоноры Маркс, свидетельствуют об их активном участии в великом социалистическом движении, которому отдал всю свою жизнь их отец.
Трудно в небольшой работе детально и глубоко описать все события их жизни, рассказать о значении их деятельности. Но даже краткий очерк может дать представление о замечательной жизни этих женщин, обрисовать их облик, энергию, мужество, целеустремленность, любовь к людям, к своему делу.
Это и является нашей задачей.

За последние годы Центральный партийный архив ИМЛ при ЦК КПСС пополнился большим количеством новых документов, содержащих дополнительный материал для изучения данной темы. Кроме того, вышло несколько книг, посвященных жизни и деятельности Элеоноры Маркс-Эвелинг, которые также вводят в научный оборот много новых документов. Это в первую очередь большая работа И. Кэпп «Элеонора Маркс» (Лондон, 1972 ‒ 197б), книга


Х. Весселя «Тусси» (Лейпциг, 1975), книга Х. Судзуки
«Жизнь Элеоноры Маркс» (Оксфорд, 19б7). Появился
также ряд отдельных публикаций, материалы которых
использованы в данной книге.
Мы приносим глубокую благодарность всем товарищам, которые своими ценными советами и замечаниями помогли внести уточнения и исправления в нашу работу.
О. Воробьева,
И. Синельниковг



ДЕТСТВО
1 мая 1844 г. в скромной маленькой квартирке на улице Вано в парижском предместье Сен-Жермен произошло радостное событие ‒ в семье молодых супругов доктора философии Карла Маркса и его жены Женки фон Вестфален родилась первая дочь, названная в честь матери также Женки.
Первые шаги ‒ первые скитания
Когда родилась Женни, Марксу было всего 26 лет, но он уже хорошо знал, что значит бороться за свои убеждения, принципы и даже за личное счастье.
Товарищи по детским играм, сын трирского адвоката Генриха Маркса ‒ Карл и дочь тайного советника Людвига фон Вестфалена ‒ первая красавица Трира ‒ Женки фон Вестфален, с ранней юности горячо полюбили друг друга и тайно обручились еще в 1836 г.
Семь долгих лет пришлось Марксу ожидать своей избранницы, а Женки отстаивать свое право стать женой человека, которого она так горячо любила. Вся аристократическая семья Женки фон Вестфален, кроме ее отца, была против их брака. Особенно возражал сводный брат Женки, Фердинанд, который стал впоследствии министром прусского реакционного правительства. Они считали Маркса необеспеченным студентом без определенных видов на будущее и мечтали о другой, более блестящей партии для Женни. Ей было запрещено даже переписываться с Марксом. В семье Маркса также было немало противников этого брака.
Но Женни и Карл оказались сильными и деятельными натурами. Женни порвала со своей аристо-


кратической средой и без колебаний рассталась со спокойной и обеспеченной жизнью, хотя хорошо знала, что жизненный путь с Марксом сулит ей много тревог и лишений.
19 июня 1843 г. состоялась наконец их свадьба.
Маркс окончил за эти годы университет и получил звание доктора философии, но реакционная политика прусского правительства, изгонявшего из университетов прогрессивных профессоров, заставила его отказаться от карьеры ученого и посвятить себя журналистской деятельности..
В «Рейнской газете», где Маркс сотрудничал с апреля 1842 г., а с октября стал ее редактором, он выступал со статьями против прусской реакции, в защиту материальных интересов народных масс. Напуганное таким направлением газеты, прусское правительство сначала ввело для нее двойную цензуру, а с 1 апреля 1843 г. и совсем закрыло ее. Маркс принимает решение покинуть Германию, чтобы за ее пределами издавать революционный журнал, задачей которого должна была стать «беспощадная критика всего существующего».
С этой целью Маркс и Женни осенью 1843 г. переезжают в Париж ‒ родину великой революции, откуда в 1789 г. впервые в мире раздался призыв к свободе, равенству и братству, где в 1830 г. снова вспыхнуло пламя революции; искры ее донеслись почти до всех стран Европы.
Маркс и Женки бродили по рабочим кварталам Парижа, знакомились с тяжелейшими условиями жизни и труда французских рабочих, которые, несмотря на то что буржуазия лишала их плодов победы, никогда не теряли мужества и надежды и были всегда готовы к дальнейшей борьбе.
Круг знакомых семьи Маркса в то время составляли немецкие эмигранты-демократы. Среди них были Арнольд Руге, поэт Георг Гервег, частым гостем в доме был великий немецкий революционный поэт Генрих Гейне, особенно близкий семье Карла Маркса. Почти ежедневно он проводил в их доме много часов. Здесь читались знаменитые «Ткачи», обсуждались его стихи, которые подолгу совместно шлифовались и обрабатывались.
Посещали семью Маркса и русские политические деятели М. А. Бакунин, С. П. Боткин, П. В. Анненков и др.


В Париже в августе 1844 г. произошла знаменательная встреча Маркса и Энгельса, положившая начало дружбе, подобной которой не знала история.
Изгнанники
Шел 1845 год. Однажды ранним январским утром в квартиру Маркса неожиданно явился полицейский комиссар и предъявил приказ главы французского правительства Гизо, который гласил: «Карл Маркс должен покинуть Париж в течение 24 часов»1.
Этот приказ был результатом происков прусского правительства, взбешенного появлением «Немецко- французского ежегодника» с острыми и смелыми статьями Маркса. Сначала был издан приказ о запрещении Марксу возвращаться на родину под угрозой ареста, но, не удовлетворившись этим, прусское правительство добилось от Гизо высылки Маркса из Парижа.
Зимой, без средств, с 8-месячным ребенком Карл и Женни Маркс вынуждены были снова искать себе пристанище.
На помощь пришел Энгельс, который с этих пор помогал семье Маркса во все трудные минуты жизни. «Эти собаки не должны, по крайней мере, радоваться, что причинили тебе своей подлостью денежные затруднения» 2, ‒ писал он Марксу 22 февраля 1845 г.
1 февраля 1845 г. Маркс переехал в Брюссель и остановился в «Отель де Сакс». 9 февраля за ним последовала Женки с ребенком, которой дали немного времени, чтобы распродать мебель и белье и собрать денег на дорогу. Полицейские ищейки сразу же установили бдительный надзор за Марксом. И тут не обошлось без вмешательства прусского правительства. ,3 марта 1845 г. директор полиции Гизе обратился к начальнику отделения общественной безопасности министерства юстиции Бельгии Оди с просьбой информировать его, прибыли ли в Бельгию высланные из Франции Маркс, Гервег, Руге и др. и есть ли у них намерения вернуться в Пруссию.
Оди сообщил, что в Брюсселе обосновался только Маркс и ему разрешается пребывание в Бельгии при непременном условии не публиковать никаких работ политического характера. Бургомистру предписывалось строго следить за выполнением этого условия,
также информировать о попытках Маркса со-


вершить действия, враждебные правительству Пруссии.
В полицейском досье, заведенном на Маркса, скрупулезно перечислены все адреса в Брюсселе, где останавливался Маркс: месяц вся семья прожила в доме на улице Сент Гюдюль, 21; 13 марта переехали на улицу Пашеко, 35, а 3 мая 1845 г. поселились в маленькой, бедно обставленной квартирке в рабочем предместье на улице Альянс в доме № 5. Здесь 26 сентября 1845 г. у них родилась вторая дочь ‒ Лаура. В Брюссель в апреле 1845 г. переехал Фридрих Энгельс и поселился в доме рядом, на улице Альянс, 7.
7 мая 1846 г. семья Маркса снова вернулась на квартиру на улице Сент Гюдюль, 21, а 19 октября они обосновались в предместье Брюсселя Икселе на улице Орлеан, 42, где прожили около полутора лет. Здесь в феврале 1847 г. у них родился сын, названный Эдгаром по имени брата Женни, товарища Маркса по гимназии, разделявшего его мировоззрение. 19 февраля 1848 г. семья Маркса снова переехала на улицу Сент Гюдюль, 19, в отель «Буа Соваж». Это было их последним местом жительства в Брюсселе.
Ленхен
Трудности и невзгоды первых лет эмигрантской жизни разделяла с семьей Маркса их помощница и верный друт Елена Демут. Мать Женни после замужества дочери отправила к ней свою молоденькую служанку, сказав, что это «лучшее из всего, что она могла ей послать».
Ленхен осталась с семьей Маркса на всю жизнь, а после кончины Маркса поселилась в доме Энгельса, где жила до самой смерти.
Елена была подлинным добрым гением дома. Она делала все: стряпала, смотрела за хозяйством, одевала детей, кроила платья и шила их вместе с женой Маркса. Яля детей она была второй матерью. Она относилась к ним с чисто материнской привязанностью и пользовалась в их глазах родительским авторитетом. Женки Маркс относилась к ней как K близкой подруге, и сам Маркс был расположен к Елене самым дружеским образом; он любил, например, играть с ней в шахматы, причем она нередко его обыгрывала.
Обладая сильным характером, Ленхен была в семье своего рода диктатором. Все делалось так, как


она считала нужным. «И Маркс подчинялся этой диктатуре, как ягненок» -', ‒ рассказывает друг Маркса В. Либкнехт, один из вождей германского рабочего движения, находившийся в эмиграции и почти ежедневно бывавший в доме Маркса.

В Брюсселе
Дом Маркса в Брюсселе, несмотря на строгий надзор бельгийской полиции, вскоре стал центром революционного движения. Здесь сформировалось то ядро, которое в период революции 1848 г. группировалось вокруг Маркса и обессмертило себя изданием «Новой Рейнской газеты».
Особенно выделялись будущие редакторы «Новой Рейнской газеты» молодой пролетарский поэт Георг Веерт и сын силезского крестьянина Вильгельм Вольф, ставший верным 'соратником Маркса и ближайшим другом его семьи. Вольфу Маркс посвятил главный труд своей жизни ‒ «Капитал».
Бывали здесь и немецкие рабочие-эмигранты, и революционно настроенные бельгийские демократы. Среди них адвокат из Льежа Виктор Тедеско, кандидат философии Филипп Жига и многие другие.
Маркс развил активную деятельность среди бельгийских, а также живших в Бельгии немецких рабочих. Он основал Немецкий рабочий союз, где читал свои знаменитые лекции «О наемном труде и капитале», был вице-президентом Брюссельского демократического общества и писал в «Немецко-Брюссельской газете».
Важнейший результат этого периода ‒ создание первой партии рабочего класса, получившей название «Союз коммунистов». Лозунгом этой партии стал исторический призыв ‒ «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».
Революция
В феврале 1848 г. разразилась революция во франции, за нею ‒ революции в Австрии, Германии. Тревога охватила господствующие классы. Началась травля эмигрантов.
3 марта в 5 часов вечера Маркс получил приказ покинуть Бельгию в 24 часа.
Глубокой ночью, когда сборы к отъезду были в самом разгаре, в дом неожиданно ворвались двое


неизвестных и потребовали Маркса. Эти люди отрекомендовались сержантами полиции, имевшими предписание его арестовать и отправить на допрос; они увели Маркса. Вслед за Марксом бельгийская полиция арестовала и Женки Маркс. Вскоре они были высланы.
В холодный мартовский день 1848 г. семья Маркса спешно, не успев захватить даже самое необходимое, покинула Брюссель, где она провела три года. «...Нам стоило многих усилий согреть маленьких детей, младшему из которых едва исполнился год...» 4 ‒ пишет в своих воспоминаниях жена Маркса.
Революционный Париж
Маркс с семьей приехал в Париж по приглашению Ф. Флокона, члена Временного правительства, который писал: «Мужественный и честный Маркс! Французская республика ‒ место убежища для всех друзей свободы. Тирания Вас изгнала, свободная Франция вновь открывает Вам свои двери, Вам и всем тем, кто борется за святое дело, за братское дело всех народов» ~.
Но уже 11 апреля Маркс вместе с Энгельсом поехал в Кельн, в Германию, где началась революция. Вскоре за ним последовала его семья, которая оставалась в этом городе в течение всей революции.
В Кельне Маркс основал «Новую Рейнскую газету», которая стала подлинно пролетарским боевым органом, поднимавшим все животрепещущие вопросы буржуазно-демократической революции.
Однако трусливая немецкая буржуазия предала революцию, реакция перешла в контрнаступление. В мае 1849 г. прусское правительство издало приказ о высылке Маркса из Германии. 19 мая вышел последний напечатанный красной краской номер «Новой Рейнской газеты». В июне Маркс вынужден был снова уехать в Париж.
В июле 1849 г. в Париж приехала Женки с детьми. Они поселились в маленькой квартирке на улице Рю де Лиль, 45 под фамилией Рамбо.
Дальше... в Лондон
Пребывание Маркса в Париже и на этот раз оказалось недолгим. Однажды появился полицейский сер-


жант, снова вручивший Марксу приказ с предписанием в 24 часа оставить город. Власти «любезно» предложили ему убежище в провинции Морбиан. Это было равносильно ссылке: провинция Морбиан отличалась особенно вредным климатом, болотистой почвой, там свирепствовала малярия. «Ты понимаешь, что я не соглашусь на эту замаскированную попытку убийства» 6, ‒ писал Маркс Энгельсу. Было решено отправиться в Англию.
Переезд в Лондон был сопряжен с большими трудностями. У Маркса не было средств, чтобы перевезти Женки с детьми в Лондон, к тому же они ожидали четвертого ребенка. С трудом удалось добиться небольшой отсрочки отъезда для семьи.
Маркс уехал раньше, а 17 сентября встречал в Лондоне больную, изможденную Женки с тремя измученными крошками.
В хмурый осенний день пароход доставил семью Маркса к берегам Темзы. Мрачные громады Лондона, дым и копоть фабричных труб, тяжелый лондонский туман неприветливо встретили вновь прибывших, испытывавших и без того чувство оторванности от родных мест. Лондон стал местом их настоящего изгнания со всеми сопутствующими эмигрантам бедами ‒ отсутствием средств к существованию, жестокой нищетой.
Так, в бесконечных скитаниях ‒ Париж, Брюссель, снова Париж, Кельн и опять Париж, а затем Лондон, ‒ преследуемые полицией, в спешных сборах, при которых приходилось бросать все свое имущество, в волнениях и тревогах прошло раннее детство старших дочерей Маркса.

Нужда
5 ноября 1849 г. семья Маркса увеличилась еще на одного человека. Родился мальчик, которого назвали Генрихом-Гвидо. День его рождения совпал с годовщиной так называемого порохового заговора 7, «героем» которого был Гай Фокс. Поэтому малютке дали прозвище «Фоксик», или «маленький заговорщик».
1850 ‒ 1853 годы были самым тяжелым временем для семьи Маркса. Сохранилось несколько писем, в которых очень ярко описана. картина бедствий эмигрантской жизни.
В письме к своим друзьям ‒ семье Вейдемейера‒


Женни описывает лишь один день своей жизни в Лондоне: «С тех пор как он (Фоксик.‒ Авт.) родился, он еще ни одну ночь не спал больше двух ‒ трех часов. В последнее время к этому прибавились еще сильные судороги, и ребенок все время был между жизнью и смертью. Из-за этих мучений он так сильно сосал, что у меня заболела грудь, появились трещины; часто кровь текла в его открытый, дрожащий ротик. Так сидела я с ним однажды, как вдруг появилась наша домохозяйка. Мы заплатили ей в течение зимы свыше 250 талеров, а остальные деньги, по контракту, должны были уплатить не ей, а ее лендлорду, который еще раньше описал ее имущество. Она отказывается от контракта и требует 5 фунтов, которые мы ей были должны. Так как денег у нас не оказалось... являются два судебных пристава и описывают все мое небольшое имущество ‒ кровати, белье, платье ‒ все, даже колыбель моего бедного ребенка и лучшие игрушки девочек, которые стояли тут же, обливаясь слезами. Судебные приставы угрожали через два часа забрать все имущество. Я, с больной грудью, осталась бы тогда на голом полу с моими дрожащими от холода детьми. Наш друг Шрамм поспешил в город за помощью. Но едва он сел в кабриолет, как лошади понесли, он на ходу выскочил из экипажа, и его, окровавленного, принесли к нам в дом, где я сидела в слезах с моими бедными дрожащими детьми.
На следующий день нам пришлось оставить квартиру. Было холодно, пасмурно и дождливо. Мой муж ищет для нас помещение, но с четырьмя детьми никто не хочет нас пускать. Наконец нам оказывает помощь один друг, мы уплачиваем за квартиру, и я быстро продаю все свои кровати, чтобы заплатить аптекарю, булочнику, мяснику и молочнику, напуганным скандалом с описью имущества и внезапно набросившимся на меня со своими счетами. Проданные кровати выносят из дома, погружают на тележку ‒ и что же происходит? Было уже поздно, после захода солнца; вывозить вещи в такое время запрещается английским законом, и вот появляется домохозяин в сопровождении полицейских и заявляет, что здесь могут быть и его вещи и что мы хотим сбежать за границу. Не прошло и пяти минут, как перед нашей квартирой собралось не менее двухсот ‒ трехсот зевак, весь сброд из Челси. Кровати вносят обратно; отдать их покупателю можно было лишь на следующее утро, после
и


восхода солнца. Когда, наконец, продав все наши пожитки, мы оказались в состоянии уплатить все до последнего гроша, я переехала с моими милыми малышами в наши теперешние две комнатки в немецкой гостинице по адресу: 1, Leicesterstreet, 1.eicester Square, где мы более или менее сносно устроились за 5'/2 ф. ст. в неделю»8
Но несчастья продолжали преследовать семью. К повседневной нужде, кабальной зависимости от булочника, мясника, зеленщика и домовладельца прибавились другие, более страшные. Дети не выдерживали тяжелых условий сырого климата, тесной квартиры, нужды и лишений.
Первым умер маленький Фоксик, которому только что исполнился год. Это произошло 19 ноября 1850 г. в 10 часов утра. Он умер внезапно, в одном из тех конвульсивных припадков, которые у него часто бывали. Еще за несколько минут до смерти он смеялся и шалил.
Это был страшный и неожиданный удар для всей семьи. «Моя скорбь была так велика! ‒ писала Женки впоследствии в своих воспоминаниях. ‒ Это был первый ребенок, которого я потеряла. Увы, я тогда не подозревала, что мне предстоят еще такие страдания, перед которыми все остальное покажется ничтожным!» 9
И действительно, это было только начало. Нужда, сырость, теснота делали свое дело: умерла, не прожив и года, маленькая Франциска, родившаяся 28 марта 1851 г.
«На пасху того же 1852 года наша бедная маленькая Франциска заболела бронхитом в тяжелой форме, ‒ писала Женни. ‒ Три дня боролось бедное дитя со смертью, она так сильно страдала. Крохотное бездыханное, тельце умершей покоилось в маленькой задней комнате... трое живых детей лежали вместе с нами...
Смерть дорогой девочки совпала с периодом самой горькой нужды в нашей жизни. Наши немецкие друзья именно в этот момент не были в состоянии нам помочь. Эрнест Джонс, который тогда часто и подолгу бывал у нас, обещал нам помощь. Но и он не смог этого сделать... Тогда я в смятении побежала к одному французскому эмигранту, который жил неподалеку и незадолго до этого посетил нас. Я просила его помочь нам в ужасной беде. Он тотчас же дал мне


с самым дружеским участием два фунта стерлингов. Из этих денег было уплачено за маленький гроб, в котором, наконец, теперь покоилось с миром бедное дитя. Когда девочка появилась на свет, у нее не было колыбели, и ей было долго отказано в последней маленькой обители. Каково же было нам, когда мы провожали нашу девочку в последний путь!»'о
Самый близкий друг семьи Маркса, Энгельс, понимавший великое значение деятельности Маркса для освобождения рабочих всего мира, делал все, для того чтобы дать ему возможность работать и завершить главный труд своей жизни ‒ «Капитал», книгу, которая стала путеводной звездой для всех трудящихся, дала им в руки теоретическое оружие для борьбы за свою свободу. Энгельс вынужден был уехать из Лондона в Манчестер и поступить конторщиком в фирму своего отца. Регулярный, хотя и не очень большой, заработок давал ему возможность систематически помогать семье Маркса. Из писем к Энгельсу в период 1850 ‒ 1853 гг. мы и узнаем о той тяжелейшей нужде, которую испытывала семья.
«Дорогой Энгельс! ‒ писал ему Маркс 8 сентября 1852 г.‒ Твое письмо попало сегодня в весьма возбужденную атмосферу.
Моя жена больна, Женничка больна, у Ленхен чтото вроде нервной лихорадки. Врача я не мог и не могу позвать, так как у меня нет денег На лекарства. В течение 8 в 10 дней моя семья питалась хлебом и картофелем, а сегодня еще сомнительно, смогу ли я достать и это»".
«...Ó меня в доме буквально нет ни фартинга, зато тем большее количество счетов от мелких торговцев, мясника, булочника и тому подобное»12 ‒ писал он в другой раз.
«Булочник заявил, что с пятницы перестанет отпускать хлеб,‒ пишет Энгельсу Женин Маркс.‒ Вчера его атаку отбил Муш~. Когда булочник его спросил: «Is Mister Marx at home?»** ‒ он ответил: «No, he ain' t upstairs»***, и, схватив под мышку наши три хлеба, умчался стрелой и рассказал все это своему Мавру»1З (так называли Маркса за смуглый цвет лица и черные волосы).
~ Муш (на рейнском диалекте ‒ воробей) ‒ прозвище сына Маркса Эдгара.
~~ «Дома ли г-и Маркс?»
~~~ «Нет, его нет наверху».
14


Нельзя не сказать о том горячем постоянном участии, которое принимал Энгельс во всем, что было связано с жизнью семьи Маркса, о его привязанности к ним и постоянной самоотверженной помощи.
Все беды и горести Маркса и его близких Энгельс воспринимал и переживал, как свои собственные, и всегда старался облегчить Марксу тяжесть борьбы с невзгодами. Это проявлялось и в большом, и в малом.
Летом 1868 г. Женки и Элеонора заболели скарлатиной. «Никогда еще не были мы так напуганы, как сегодня утром, когда получили твое сообщение, что твои девочки больны скарлатиной,‒ в волнении пишет Энгельс.‒ Это не выходит у меня целый день из головы... Pacno.ãàãèé моими средствами, пиши или телеграфируй, если тебе что-либо нужно, и ты получишь тотчас же все, что только возможно» ~~.
А когда Маркс сообщает Энгельсу о том, что девочки поправляются, ответом были полные искренней радости строки: «После тжего вчерашнего письма у нас словно камень с души свалился... У всех здесь в доме было совершенно подавленное настроение; сегодня они снова воспрянули духом...» ~~

Дети должны воспитывать
своих родителей
Тяжела была жизнь Маркса в Лондоне. Но никогда, даже в самые ужасные минуты, он не терял веры в будущее, всегда сохранял юмор и жизнерадостность.
Маркс очень любил детей. Друг Маркса Вильгельм Либкнехт говорил, что общество детей для Маркса было потребностью, с детьми он отдыхал душой. При всей невероятной занятости Маркс целые часы проводил в играх со своими детьми, сооружал для них флотилии бумажных корабликов, пускал их в большом тазу с водой, а потом поджигал к всеобщему ликованию.
«Маркс был великолепной лошадью», ‒ писала о нем его дочь. Очень часто старшие девочки Женки и Лаура и 5-летний Эдгар «запрягали» Мавра в стулья, сами садились на них и заставляли его возить их.
В доме у Маркса каждый имел свое прозвище; и, как рассказывал Энгельс, когда переставали называть по прозвищу, то прекращалась интимная близость
t
15


и казалось, что произошло что-то такое, что необходимо было урегулировать.
Женки, например, называли «Кви-кви ‒ император Китая», а Элеонору ‒ «Кво-кво ‒ китайский принц».
Трудно с определенностью доказать происхождение этих прозвищ, но, кто знает, может быть, любознательных девочек, непрестанно задававших самые разнообразные вопросы, потому и называли «почемучками», что «кви-кви» в переводе с латинского означает кто-кто, а «кво-кво» означает что-что.
Маркс был нежным, кротким, снисходительным отцом. «Дети должны воспитывать своих родителей»,‒ часто говорил он. Не было и тени отцовской власти в его отношении к детям. В семье царил дух товарищества, настоящей, тесной дружбы. Грани между старшими и младшими почти стирались, все были равны. Дети любовно и шутливо называли отца Мавром, или Стариной (Old Ьоу), или Лешим (Old Nick). Это, конечно, не было непочтением. Дети любили родителей и слушались их беспрекословно. Отец им никогда ничего не приказывал, он или просил их что-то сделать, или уговаривал отказаться от того, что было ему нежелательно', и тем не менее редкому отцу удавалось добиться большего послушания.
Хэмпстед-Хис
Как много иногда бывает связано в жизни человека с названием! Одно название порой воскрешает в памяти далекие дни, и перед глазами возникают события прошлого. И вот так много-много лет спустя одним из самых ярких и счастливых воспоминаний детства были для дочерей Маркса воспоминания о воскресных семейных прогулках на Хэмпстед-Хис.
Провести воскресенье на Хэмпстед-Хис было большим удовольствием и для взрослых, а для детей становилось настоящим праздником.
Удовольствием был и сам поход туда, который продолжался около полутора часов. В воскресенье часов в 11 утра из дома Маркса выходила большая шумная компания. Впереди шел Либкнехт с девочками: черноглазая с черными локонами Женни ‒ вылитый портрет отца ‒ и изящная белокурая Лаура с лукавыми глазками, удивительно похожая на свою мать.
Девочки были очень привязаны к Либкнехту, и за неистощимый запас сказок и историй, которыми он их


развлекал, они прозвали его Лайбрери, что по-английски означает библиотека. Они часто гуляли с ним по улицам и паркам Лондона, шутили, играли, и Либкнехт говорил, что время, проведенное с ними, скрашивало его тяжелую, безрадостную эмигрантскую жизнь.
Итак, в авангарде шествия ‒ Либкнехт с девочками; они весело смеялись, собирали полевые цветы, занимались на ходу гимнастикой, слушали забавные истории, которые рассказывал им их любимый Лайбрери.
Вслед за ними шел кто-либо из друзей, затем Маркс с женой и с каким-нибудь воскресным гостем, требовавшим особого внимания. Шествие замыкала Ленхен с самым голодным из гостей, который помогал ей нести корзину. О, эта корзина ‒ предмет вожделения голодных эмигрантов! Ее Ленхен привезла еще из Трира, в ней обычно лежал большой кусок жареной телятины, чай, сахар, а иногда и фрукты. Хлеб и сыр покупались на Хэмпстед-Хис. Это было великолепно, особенно в те времена, когда нередко в желудках эмигрантов было так же пусто, как и в их карманах.
Выбрав место поудобнее, компания располагалась на отдых. Подкрепившись, дети начинали играть в прятки, а взрослые, отдохнув за чтением. свежих воскресных газет, тоже включались во всякого рода спортивные игры ‒ бег вперегонки, борьбу, метание камней и т. п. В этих занятиях Маркс принимал живое участие. Однажды он до того усердно занимался сбиванием каштанов, что после этого больше недели не в состоянии был двинуть рукой.
А сколько удовольствия доставляло всем катание на осликах, как веселил всех Маркс, демонстрируя свою «виртуозность» в искусстве верховой езды! В действительности он был неблестящий наездник, но никогда не желал в этом признаваться. Часто устраивались игры в «кавалерию»: Маркс сажал себе на плечи одну дочку, Либкнехт брал другую, и начинались «скачки» вперегонки. Иной раз устраивались даже кавалерийские битвы, рассказывает Либкнехт. Девочки резвились совсем по-мальчишески и даже не плакали, когда им слегка попадало.
Набегавшиеся и уставшие, но счастливые возвращались с прогулки домой. По дороге беседовали о литературе и искусстве, Маркс декламировал длинные отрывки из «Божественной комедии» Данте, которую знал наизусть, а также целые сцены из Шекспира, при


этом его часто сменяла жена, также превосходно знавшая Шекспира. А чаще всего Маркс рассказывал детям чудесные волшебные сказки, которые никогда не кончались. Сказки делали незаметным самый долгий и утомительный путь, и делились они не на главы, а на мили.
«Расскажи еще одну милю», ‒ просили девочки, и Мавр охотно удовлетворял их просьбу.
Единственное, о чем запрещалось говорить во время этих замечательных прогулок, была эмигрантская нужда.
Дети веселили все общество. Они пели негритянские песенки и плясали при этом. На Женнихен, старшую из них, рассказывает Либкнехт, иногда вдруг снисходило вдохновение, глаза начинали блестеть и пылать, и начиналась самая фантастическая импровизация, например о жизни на звездах; импровизация выливалась в стихи, что тревожило жену Маркса. Женин Маркс, потерявшая уже к тому времени нескольких детей, была обеспокоена столь ранним развитием ребенка. Но тревога была напрасной. Через несколько мгновений девочка бегала и весело резвилась, она была воплощением здоровья...
Женнихен вообще была очень живым и экспансивным ребенком. С детства ее страстью была декламация. Она часто собирала своих сверстников, залезала на стул и произносила длиннейшие монологи и речи перед своей застывшей от напряженного внимания публикой.
«Меня поражает этот маленький Langenschwarz",‒ писала ее мать Марксу.‒ Ты не представляешь, как гладко и блестяще говорит этот ребенок. Гром аплодисментов завершает блестящий пассаж этой импровизации» ~~.
Первая елка
В 1853 г. благодаря постоянному сотрудничеству в американской газете «Нью-Йорк дейли трибюн» Маркс стал более или менее регулярно получать гонорары за статьи. Их, разумеется, было недостаточно, но тем не менее в том году впервые удалось устроить для детей веселую елку.
~ Известный в Г~мании XIX в. импровизатор Максимилиан
Лангеншварц.
18


Вечером пришел один из немецких эмигрантов и близкий семье Маркса человек, Эрнст Дронке, чтобы украшать елку.
‒ Какой это был счастливый вечер! ‒ вспоминает мать. ‒ Дети получили много подарков. Там были и куклы, и ружья, и кухонная посуда, и барабаны, и трубы 17.
Много лет спустя, будучи уже взрослой, в письме к Лауре Женки вспоминает об этих приятных минутах:
«Помнишь ли ты веселые вечера на Дин-стрит? Я, как сейчас, вижу, как ты, Эдгар и я с нетерпением прислушивались к звуку колокольчика, который должен был пригласить нас войти в комнату, где стояла елка, и, когда этот давно желанный звук наконец раздался, он почти испугал нас, так как в таинственной гостиной мы не были уже целую неделю. Вы робко остались сзади, в то время как я стремительно бросилась вперед с необыкновенной решительностью, для того чтобы скрыть свою робость. Какой великолепной показалась нам гостиная, какой элегантной и новой выглядела там старая пыльная мебель госпожи Маренго!» 18
«Достойный доверия путешественник1»
Вскоре семья Маркса снова увеличилась. В воскресенье, 16 января 1855 г., между б и 7 часами утра у них родилась дочь ‒ «Ьопа fide traveller»~, как шутливо сообщил Маркс Энгельсу.
«...Ребенок,‒ писал Маркс Энгельсу 17 января,‒ к сожалению, принадлежит к прекрасному полу. Если бы это было существо мужского пола, все же было бы ЛучШЕ» 19.
Но, хотя под влиянием многих гнетущих обстоятельств Марксом и были сказаны эти горькие слова, его крошечной дочери предстояла редкая, прекрасная, хотя и трудная, судьба, судьба тех, кого Mbl называем пионерами, кто первым прокладывает путь в будущее, судьба революционерки. Девочку назвали Элеонорой.
~ Достойный доверия путешественник. Маркс иронизирует по поводу существовавшего в Англии закона, по которому в Англии продавались спиртные напитки в воскресные дни только так называемым достойным доверия путешественникам. Ими считались лица, которые в предыдущую ночь находились от места жительства на расстоянии не меньшем чем 3 мили.
19


Смерть Муша

Это был тяжелый год. Все, и дети, и взрослые, беспрестанно болели. Осенью 1855 г. Маркс уехал к Энгельсу в Манчестер. Маленькая Женки ‒ ей было всего 11 лет ‒ в одном из писем так написала о своей маме: «Мамуля ‒ тонюсенькая, как свечечка за полпенса, и сухая, как селедка». Сказывалась постоянная нужда, которую Маркс не в силах был преодолеть даже при самоотверженной помощи Энгельса. Семья жила в нездоровой части города, где занимала в маленьком одноэтажном домике две плохие меблированные комнаты, из которых первая была приемной, гостиной и рабочим кабинетом, а вторая служила для всего остального. Летом 1854 г. в этом районе началась эпидемия холеры. Говорили, что эпидемия разразилась потому, что в 1665 г. здесь хоронили умерших от чумы, а теперь стали рыть водосточные каналы. Семья Маркса жила у сквера Сохо уже несколько лет, и врач настаивал, чтобы они покинули это «заклятое место».
Первой заболела маленькая Элеонора. Затем заболела Женни Маркс. Сам Маркс страдал от неотвязного, изнуряющего кашля и воспаления глаз. Он хотел даже поехать в Манчестер к Энгельсу отдохнуть, поправиться, но внезапно пришла новая беда. Заболел любимец всей семьи ‒ «полковник Муш», восьмилетний сын Маркса. Поездку пришлось отложить. Вначале в письмах Маркса к Энгельсу звучит тревога за Муша: «Я не могу уехать отсюда, пока здоровье полковника Муша не будет заметно восстановлено» 2О,‒ писал он 8 марта.
Затем ужас перед надвигающейся катастрофой: «Не думаю, чтобы милый Муш справился с болезнью. Ты понимаешь, как такая перспектива отражается на нашей семье»21 Потом надежда на хороший исход: «Вот уже несколько дней, как Муш заметно поправляется, и доктор подает самые радужные надежды. Если все обойдется хорошо, необходимо будет сейчас же отправить Муша в деревню... Лишь только врач объявит, что опасность миновала, я приеду к тебе» 22
И наконец, полное отчаяния и ужаса письмо: «Дорогой Энгельс!
Со дня на день откладывал посылку тебе бюллетеня о состоянии здоровья, так как в течении болезни наблюдалась то резкие улучшения, то резкие ухудше-


ния, и мое собственное мнение менялось тоже чуть не ежечасно. Но в конце концов болезнь приняла наследственный в нашей семье характер изнурения желудка и кишечника, и, по-видимому, даже врач потерял всякую надежду. Моя жена вот уже с неделю сильнее, чем когда-либо раньше, больна от душевного потрясения. У меня самого сердце обливается кровью и голова как в огне, хотя, конечно, я должен крепиться. Ребенку в течение всей болезни ни на минуту не изменяет его оригинальный, приветливый и в то же время независимый характер»2З. Все это время Маркс сам целыми днями и длинными бессонными ночами ухаживал за мальчиком. Но ребенка спасти не удалось.
6 апреля 1855 г. Муш умер от туберкулеза кишок. «Он уснул (в буквальном смысле слова) у меня на руках сегодня между 5 и 6 часами» 24,‒ писал Маркс Энгельсу.
Это был третий ребенок, которого Женки и Карл потеряли за пять лет жизни в Лондоне. «...Только теперь я знаю, что такое настоящее горе»~~,‒ писал переживший так много бедствий Маркс.
Трудно описать горе всей семьи. Все понимали, что смерть ребенка ‒ это результат нищеты и тяжелых условий жизни. Если бы его можно было увезти в деревню или к морю, то, может быть, ребенок был бы спасен. Отчаяние Маркса было безгранично. Страшное возбуждение первых часов после смерти Эдгара, когда Маркс резко отвергал всякие утешения, сменилось глубокой подавленностью. На кладбище он ехал всю дорогу молча, уронив голову на руки. Чтобы прийти в себя и помочь жене пережить первые дни после похорон сына, Маркс уезжает с ней к Энгельсу в Манчестер. «При всех ужасных муках, пережитых за эти дни, ‒ писал он Энгельсу, ‒ меня всегда поддерживала мысль о тебе и твоей дружбе и надежда, что нам вдвоем предстоит сделать еще на свете кое-что разумное» 26. «Вы знаете, ‒ напишет Женни в августе 1855 г. своему дальнему родственнику Вильгельму фон Флоренкуру,‒ какое несчастье нас постигло и в каком горе находится наше такое счастливое, такое на редкость жизнерадостное семейство...
Это был самый страшный день моей жизни, а в ней было немало мрачных часов. Но если бы всю боль, все мои страдания собрать воедино, то и тогда они не сравнились бы с тем непередаваемым ужасом, который я испытала, когда поняла, какая болезнь обрушилась на мое,любимое дитя.
21


У него был милый добрый, ангельский характер. Он был моим любимцем, так же как любимцем каждого, кто хоть раз заглянул в его чудесное сияющее личико. Он был истинной радостью, истинной гордостью, истинной надеждой моего любимого Карла. К нему ребенок был привязан с особой, глубокой нежностью; во время болезни он всегда просил своего Чали, как он постоянно шутливо звал Карла, чтобы он все время был с ним, носил его и клал руки ему на голову. И, действительно, Карл тоже имел силы в течение 6-ти ужасных недель не оставлять его и быть с ним день и ночь». Наблюдая страдания своей матери, которая не в состоянии была уже сдерживать слез, он, по словам Женки, сказал своей сестренке Женки: «Когда мамочка подходит к кровати, закрывай всегда мои руки, чтобы она не видела, какие они худые». «Даже ужаснейшая болезнь не могла сломить и омрачить эту трогательную сердечную доброту, эту радость, эту излучающую свет веселость нрава. Благодарность за каждую самую малую услугу, дружелюбный и веселый смех ‒ таким оставался он до своей кончины», ‒ писала Женки. Далее она рассказывает, как тяжело переживали Женки и Лаура утрату своего любимого брата. «Наши маленькие девочки выглядят бледными и несчастными и так похудели, что жалко на них смотреть. Прекратились все их любимые игры, затихли песенки. Из их союза ушел третий, ушел верный, неразлучный их товарищ, ушел со своими веселыми шутками и забавами, со своим чудесным звонким голоском, которым он распевал шотландские и ирландские народные песни. Песни Бернса они пели вместе»27.

Тусси
После смерти Муша всеобщим кумиром и баловнем стала маленькая Элеонора ‒ Тусси, как ее прозвали в семье. Либкнехт говорил, что это было «веселое Созданьице ‒ кровь с молоком, ‒ круглое, как шар» 28
А Женки Маркс любовно и с материнской гордостью таким образом описывает свою маленькую дочурку:
«Ребенок родился как.раз тогда, когда умер наш бедный, милый Эдгар. Вся любовь к брату, вся нежность к нему была теперь перенесена на маленькую сестренку, которую старшие девочки нянчили с почти
22


материнской заботливостью. Да и трудно себе представить более очаровательного, красивого, как картинка, наивного, забавного ребенка. Девочка особенно отличается своей удивительно милой болтовней и своими рассказами. Этому она научилась у братьев Гримм, ставших ее неизменными спутниками. Мы все до одурения читаем сказки и горе нам, если мы пропускаем хоть один слог в «Белоснежке», у «Румпельштильцхена» или у «Короля-Дроздовика». Благодаря этим сказкам девочка наряду с английским, который она все время слышит, научилась немецкому и говорит по-немецки необычайно правильно и точно. Девочка ‒ поистине любимица Карла и своим смехом и щебетанием отвлекает его от множества забот»29.

Наследство
Весной 1856 г. Женки Маркс получила небольшое наследство после смерти одной старой родственницы в Шотландии. Это помогло освободиться от долговых уз, которыми их опутывали булочники, мясники, молочники, торговцы углем, зеленщики и им подобные «вражеские силы», а также вернуть из ломбарда белье, одежду и прочие вещи. В мае Женин с годовалой Элеонорой и двумя старшими девочками уезжает в Трир к своей матери, чтобы повидаться и показать ей внучат. Но пребывание ее там было недолгим. Мать Женки, Каролина фон Вестфален, вскоре заболела и после 11 дней болезни умерла. Она также оставила дочери небольшое наследство. Это наследство, около 120 фунтов стерлингов, дало семье Маркса возможность осенью 1856 г. сменить тесную, неудобную квартиру в нездоровой части Лондона на новую на Графтон Террас, 9, Хаверсток-хилл. Это был маленький домик, расположенный на окраине, недалеко от Хэмпстедских холмов, где они так любили гулять, и стоил он сравнительно дешево ‒ 36 фунтов стерлин- ГОВ В ГОД.
«Когда мы первый раз спали на собственных кроватях, сидели на собственных стульях и даже располагали гостиной, обставленной купленной из вторых рук мебелью в стиле «рококо», вернее, старой рухлядью, нам казалось, что мы действительно живем в волшебном замке, и трубы и литавры прославляют наше великолепие...» -зо ‒ писала жена Маркса своей приятельнице Берте Маркгейм.
23


Снова «поп-ха~с»
Наступивший в 1857 г. кризис уменьшил наполовину доходы Маркса, так как «Нью-Йорк дейли трибюн» сократила количество статей. Постепенно снова все вещи одна за другой перекочевали обратно в мрачный дом с тремя позолоченными шарами, или «поп-хаус», как в народе называли ломбард. Снова началась скудная жизнь, снова долги, которые увеличивались также в связи с тем, что появлялись новые расходы. «Девочки быстро растут, и воспитание их становится дороже» 3', ‒ писал Маркс Энгельсу 23 апреля 1857 г.
Школа
Несмотря на все трудности эмигрантской жизни, на суровую нужду, отсутствие самого необходимого, порой даже недоедание, Маркс и его жена делали все, чтобы дать своим подрастающим дочерям хорошее образование.
В школе они обе учились очень хорошо и переходили из класса в класс с наградами. Кроме занятий в школе они брали уроки итальянского и французского языков и рисования. Сохранилась книга «Поэтические произведения сэра Вальтера Скотта. С биографией. Эдинбург», которой была награждена в школе Женки Маркс. На книге надпись: «Саус-Хэмпстедский колледж. 1-й класс, 1-я награда, врученная мисс Маркс за успехи в изучении английского языка. Июль 20, 1858». Награду получила и Лаура.
Музыке девочки стали учиться несколько позже. В семье Маркса не было для этого средств, а также инструмента. Только когда Женни было уже 16 лет, а Лауре ‒ 15, удалось достать напрокат старый, плохой рояль. Девочки стали брать уроки музыки и пения и очень сносно исполняли немецкие и английские дуэты.
В 1861 г. Женки пишет о своих детях приятельнице Луизе Вейдемейер: «Они свободно владеют английским языком и довольно хорошо знают французский. По-итальянски понимают Данте, немного читают также по-испански. Только с немецким дело никак не идет на лад; хотя я стараюсь всеми силами время от времени разговаривать с ними по-немецки, они всегда неохотно идут на это, и здесь не помогает даже мой авторитет и их уважение ко мне»32.


ДЕВОЧКИ СТАНОВЯТСЯ ВЗРОСЛЫМИ
«Копия Мавра»
Старшая из девочек ‒ Женни, «копия Мавра»,‒ с самого раннего детства страстно увлекалась книгами. Она была развита и начитанна не по годам.
Сохранилась стопка стареньких, уже пожелтевших от времени общих ученических тетрадей и несколько записных книжек Женин. Заглянем в них. Вот, например, маленькая записная книжка в черном клеенчатом переплете. На первом листке надпись, сделанная еще не установившимся почерком, о том, что это подарок Женки от Лауры 1 мая 1857 г., т. е. ко дню ее рождения, когда ей исполнилось 13 лет. Что ожидаешь, открывая подобную книжку? Ожидаешь увидеть там стишки, рисунки, переводные картинки. Но вместо этого мы видим, что вся эта изящная книжечка заполнена записями по истории Греции. Здесь имеются сведения о населении Греции, о конституции Спарты, о реформах Солона и Клисфена, о битве при Фермопилах, об афинской демократии, о характере Перикла и много других сведений. Видно, что имена Гомера, Фукидида и Геродота были ей уже хорошо известны '.
Но не только историей увлекалась Женки, будучи подростком. Ее интересовали и проблемы естественных наук. Когда Женки было 14 лет, Энгельс прислал ей книгу немецкого ботаника Шлейдена, одного из создателей теории клеточного строения растений. В ответ Энгельс получил письмо с выражением благодарности, написанное на итальянском языке 2.
В 1860 г., выйдя из школы, Женки продолжала заниматься французским и итальянским языками, музыкой и пением. У Женки были большие способности к рисованию, и ее рисунки, как пишет мать, служили
25


лучшим украшением квартиры. В декабре 1859 г. Женни подарила Энгельсу скопированную ею рафаэлевскую мадонну, а Вольфу ‒ рисунок двух раненых французских солдат.
А вот еще одна тетрадь, на ней красными чернилами старательно сделанная надпись: TUttl ffUttl (BGHKRsl всячина) З.
Содержание этой тетрадки ‒ свидетельство глубины интеллекта Женки, богатства и широты ее литературных интересов. В тетради ‒ записи стихов английских, немецких, французских, итальянских, испанских поэтов и драматургов, все ‒ на языках оригина-
ЛОВ.
В английской поэзии у Женки особое место занимает Шекспир, которого она любила, по выражению Лафарга, «восторженно и слепо». Она зачитывалась Шекспиром и многое знала наизусть. Здесь ‒ отрывки из «Ромео и Джульетты», «Гамлета», «Как Вам это понравится», «Венецианского купца», «Макбета», «Двенадцатой ночи», сонеты и т. д. Юную, мечтательную Женки привлекает революционный романтизм Байрона и Шелли. Она делает выписки из поэмы Байрона «Паломничество Чайльд Гарольда» и из «Королевы Маб» Шелли, записывает несколько стихов английского революционного поэта-публициста Д. Мильтона. В самом начале тетрадки стихи замечательного поэта, крестьянина-самоучки, певца шотландского народа Роберта Бернса, записанные ею на шотландском диалекте. Сочность его языка, веселая ирония, оптимизм, а главное, демократизм ‒ все пленит ее. Первым она записывает стихотворение «Честная бедность», хорошо известное советским читателям, как и другие стихи Роберта Бернса, благодаря блестящим переводам С. Я. Маршака.

...Король лакея своего
назначит генералом,
но он не может никого
назначить честным малым...
При всем при том,
при всем при том
могу вам предсказать я,
что будет день, когда кругом,
все люди станут братья...
Немецкая поэзия в этой тетрадке представлена многочисленными выдержками из лирики Гете и Шиллера, из Гейне ‒ циклом стихов «Путешествие на


Гарц» и стихотворением «Лорелея», отдельными стихами немецкого, романтика А. Шамиссо, отрывками из немецкого народного эпоса «Песни о Нибелунгах». Из поэтов революции 1848 г. Женки записывает стихи Георга Гервега и Фердинанда Фрейлиграта. Женни знакомилась с сатирическими стихами восточного поэта XIX в. Мирза-Шаффи, которые перевел немецкий поэт и путешественник Ф. Боденштедт, включивший их в свои записки «Тысяча и один день на Востоке» (1850 г.).
Выдержки из трагедий Расина и Корнеля, произведений Вольтера и Ламартина, записи стихов и песен Беранже, блестящих басен Лафонтена свидетельствуют о знакомстве Женки с французской литературой. Отрывки из Данте, Петрарки, Торкватто Тассо, Ариосто, Баярда, Гаспаро Гоцци, Мандзони на итальянском языке и из Кальдерона на испанском дополняют многообразие ее литературных вкусов.
Любовь к литературе, глубокое ее понимание сохранились у Женки на всю жизнь. Она всегда имела свое мнение и смело защищала его. Она часто высказывала критические замечания о прочитанных книгах. Так, в 1868 г., прочитав пьесы Бальзака «Мачеха» и «Делец», она писала сестре Лауре, что эти пьесы ее очень разочаровали. «Подумать только, что человек, который создал «Крестьян», может быть автором «Мачехи»! Пьеса ужасная... Неудачная попытка Бальзака создать драматические ситуации мучительна как для зрителей, так и для самих персонажей. Они подобны марионеткам в кукольном представлении, когда зритель все время ви~~ веревки, которыми кукольник управляет, дергая их вправо и влево, вверх и вниз. От первых актов «Дельца» я пришла в восторг, они так естественны, искрятся остроумием, но боже мой! когда добродетель (это не в духе Бальзака) появляется в виде мадам Меркаде! До чего нереальной, глупой и нелепой становится пьеса! Нравстпвенность и биржи: иет, даже Бальзак не может склонить меня проглотить это снадобье»4.
В другие тетради Женки выписывала сонеты Петрарки, целые сцены из Данте и снова и снова Шекспира 5.
Английский язык стал для Женни родным. Она считала, что он более краток, точен и деловит. Письма друзьям она писала часто на французском языке, который казался ей сердечнее и теплее для передачи
27


мыслей и чувств. Об этом рассказывает Франциска Кугельман, дочь немецкого врача Людвига Кугельмана, с которым Маркс долго поддерживал дружеские отношения и переписку. А в 1869 г. Женки вместе с отцом совершили путешествие в Германию и несколько недель провели в гостях у Кутельманов.
И хотя мать Женни в свое время жаловалась, что девочки неохотно изучают немецкий язык, Франциска Кугельман отмечала, что у Жвнни совершенно прирейнское немецкое произношение, точно такое же, как и у ее отца~.
В мае 1871 г. во время поездки на пароходе во Францию Женни познакомилась с одной французской семьей. Рассказывая об этом в письме родителям 4 мая 1871 г., она замечает: «Могу гордиться тем, что никто не заметил у меня акцента»7.
У Женки была одна страсть: с самых ранних лет она мечтала стать актрисой. У нее действительно, по свидетельству ее матери, близких, друзей семьи Маркса ‒ Кугельманов, были к этому явные склонности, великолепные данные ‒ низкий и приятный голос (она пела с детства и участвовала в хоре, где исполняла альтовую партию. Хор выступал с концертами), прекрасная дикция, хорошая внешность.
«Она давно бы поступила на сцену, ‒ писала мать своей приятельнице Берте Маркгейм, ‒ если бы не семейные предрассудки. Многие из тех, кто ее слышал, утверждают, что в ней скрывается талант Рашель или Ристори и является большой ошибкой удерживать ее от этого шага» 8. Когда они бывали в гостях и собиралось большое общество, Женин часто выступала с декламацией, преимущественно Шекспира, и имела, по словам Маркса, «огромный успех». Франциска Кугельман в своих воспоминаниях писала, что Женки исполняла в их присутствии демоническую сцену с письмом из «Макбета», а однажды с большим успехом выступила в одном лондонском театре в роли леди Макбет. За это выступление она даже получила деньги, которые тут же отдала на пальто для Ленхен.
Женки не стала профессиональной актрисой, но на всю жизнь осталась у нее горечь неосуществленной мечты. Спустя много лет, в конце своей короткой жизни, когда ее любимая младшая сестра Элеонора загорится тем же желанием, она настойчиво будет убеждать ее не отступать от своего призвания, преодолевать все возникающие перед ней трудности и доби-
28


ваться во что бы то ни стало цели. Она будет советовать Элеоноре обратиться за консультацией
известному тогда в Англии актеру, исполнителю главных ролей в шекспировских пьесах, Г. Ирвингу. «Что же касается денег, необходимых тебе для этого, неужели ты думаешь, что Энгельс не поможет тебе? Он так великодушен! ‒ напишет она в письме сестре 12 ‒ 13 апреля 1882 г. ‒ О, моя дорогая Тусси, я проклинаю свою собственную бедность. Как была бы я счастлива помочь тебе достигнуть того, что много, много лет назад было моей мечтой, но все напрасно. Я не могу тебе дать ничего, кроме добрых пожеланий и того, что ты называешь неразумными советами»9.
Большое внимание в семье Маркса уделяли вопросам физического воспитания. Все дети занимались специальной гимнастикой, которая называлась калистенической. Она преследовала цель гармонического развития всего организма и особенно рекомендовалась девушкам. Эта гимнастика отличалась большой физической нагрузкой: лазание, прыжки и другие сложные упражнения. Женки занималась с большим увлечением, с которым, впрочем, всегда бралась за всякое дело. Ее мать в письме к Эрнестине Либкнехт, говоря об успехах Женки в гимнастике, описывает трюк, который проделывала Женни: она заставляла прочно привязывать к стулу ноги, руки, шею, голову (эта процедура продолжалась четверть часа) и затем в течение одной минуты высвобождалась из этих замысловатых пут. Женни увлекалась также плаванием и особенно любила утренние купания. Ни дождь, ни холодный ветер не останавливали ее. В конце августа 1863 г. ее мать писала, что погода стоит такая, что все надели теплые пальто, а Женнихен каждое утро в 6 часов утра купается перед завтраком и утверждает, что холод закаляет ее1О.

Снова трудности
В 18бО r. мрачные тучи нужды снова собрались над семьей Маркса.
19 ноября 1860 г. жена Маркса заболела черной оспой. Девочек приютили Либкнехты, которые жили по соседству. В школьный пансион девочки идти не хотели из-за необходимости соблюдать там религиозные обряды. Маркс писал Энгельсу: «Дети, бедняжки, все еще живут в ссылке. Я послал им в утешение пару
29


бутылок вина. Маленькая увидела позавчера, как л проходил мимо дома Либкнехта, и крикнула мне в окно.' здравствуй, старина!»11
А потом снова заболел Маркс, слегла Ленхен. Денег в семье не было. От сотрудничества в «Нью-Иорк дейли трибюн», которая в 50-е годы была единственным регулярным источником доходов, в марте 1862 г. Мархс был вынужден отказаться, так как газета утра.тила прежний нрогрессивный характер, в ее редакцию усилилось влияние сторонников компромисса с рабовладельческими диктатами >2.
кМы снова, ‒ пишет жена Маркса, ‒ вернулись к пережитым десять лет тому назад страданиям, забочзм и лишениям, с той тольхо разницей, что тогда их ~ерпели пяти- и шестилетние дехи, не сознавая, s чем дело, а теперь, через десять лет ‒ внолне сознательные цветущие пятнадцати- и шестнадцатилетние девушки», вступавшие кв прекрасную золотую пору нервой юности» 1>. Особенно тяжело переживала материалыпае трудности семьи старшая дочь ‒ Женни. Это даже отражалось на ее здоровье. «Женин теперь уже настолько выросла, что сознает всю тяжесть и всю горечь нашего положения, и я думаю, что этото н является главной причиной ее физических страданий» <4,‒ писал Маркс Энгельсу 25 февраля 1862 г.
Но в семье Маркса все беды умели переносить мужественно, и даже при самых тяжелых обстоятельствах члены этой маленькой дружной семьи поддерживали друг друга острым словом и веселой шуткой.

К 17 годам Женни была миловидной, изящной левушкой с черныыи блестящими локонами, с~иуглым цветом лица, черными глазами. И внешне, и по складу ума она была похожа на своего отца. Маркс очень любил ее. «Это лучшее и способнейшее дитя в мире»15,‒ писал он Энгельсу 20 августа 1862 г.
Веселая, живая, приветливая, она, по свидетельству современников, отличалась необычным для своего возраст'а развитием, умом и широтой кругозора.
Основной темой Разговоров в сеыье Маркса всегда были текущие политические события и, главное, cospeменное рабочее движение. Девочки были постоянными свидетелями этих разговоров и с детства научились понимачь, что значит свобода и независимость, впита-


ли с молоком матери ненависть к гнету, к произволу. Их возмущало всякое проявление насилия. Еще в 1858 г., когда Женин было всего 14 лет, жена сообщала Марксу в Манчестер, что девочки давно бы ему написали, но Женнихен сказала, что она ненавидит цензуру в частных письмах и поэтому вообще не пишет 1@.
Женни с отроческого возраста интересовалась трудами Маркса, и даже в самый тяжелый момент, когда во время болезни матери дети были «сосланы» к Либкнехту, в письмах она интересуется, как обстоит дело с книгой Маркса «Господин Фогт», а относительно 1 тома «Капитала» Женки писала:
«Я была счастлива получить хорошие вести о книге Чали. Наконец, кажется, немецкие тупицы хоть немножко отдают должное нашему Мавру ‒ ани никогда не смогут вознаградить его за все та, чта он для них сделал» 17.
А кагда в мае 1870 г. она прочитает книгу немецкого буржуазного социолога, противника материализма Фр. А. Ланге «Рабочий вопрос. Его значение для настоящего и будущего», в которой он пытался хвалить «Капитал», она напишет отцу: «Что за путаник этот Ланге! Его книга надобна ирландскому рагу, смесь «всего на свете». Но так как старый путаник популярен и его чи.кают, замечания его относительно еКанитала», несомненно, сделают твою книгу более известной. К счастью, ои сплошь и рядом удостаивает твои слова прямым цитированием без приправы иэ своих комментариев» 18.
В марте 3864 г., после смерти матери, Маркс получил свою долю наследства и снял новую квартиру в Модена Виллас, Мейтленд-парк, Хаверсток-хилл. Снова наступило некоторое материальное облегчение.
Переезд в новый дом благоприятно подействовал на Женки: она стала бодрее и здоровее.
Дом был хорошо расположен у входа в Мейтленд- парк, около дома был хороший большой сад Новая квартира была обставлена значительно лучше, чем предыдущие, каждая из девушек имела по комнате, и комната Женни, например, представляла собой шекспировскую галерею ‒ так много была там книг и портретов Шекспира.
«Вы не представляете, до чего хорош наш новый домf Как в ием свежо, просторно, много солнца и воздуха1» ~9 ‒ 'писала жена Маркса Либкнехтам 10 декабря 1864 г.
31


Женни устроила прекрасную оранжерею, которой уделяла много внимания; там у нее росли всевозможные редкие растения, и для этой оранжереи даже родственник Маркса Юта, живший в Капстаде на мысе Доброй Надежды, присылал Женни семена. Получив очередную партию семян, она спешила часть из них послать Энгельсу, потому что Энгельс также увлекался цветами. Очень часто такая посылка сопровождалась весьма квалифицированными агрономическими наставлениями.
«Женки в своей оранжерее работает не за страх, а за совесть и устраивает там висячие сады Семирамиды»2О,‒ рассказывала ее мать.
Женки действительно устроила небольшой висячий сад, где была масса цветов, составлявших прекрасную гамму оттенков, начиная от нежно-белого до ослепительно красного.
До переселения в этот дом девушки вынуждены были вести довольно замкнутый образ жизни. Нередко им приходилось отказываться от приглашений в гости, так как они не могли ничего организовать в ответ. Теперь же на короткое время жизнь семьи Маркса улучшилась. К девушкам стала приходить молодежь, устраивались многолюдные вечера, отмечались дни рождения. Зазвучали песни, дом наполнился молодым весельем. Часто эти «балы» затягивались до 4 часов утра, а угощение было столь обильным, что удавалось на другой день из этих же ресурсов устроить детский праздник для Элеоноры. О подобном вечере, состоявшемся 12 октября 1864 г., рассказывает Женки Маркс в своем письме Эрнестине Либкнехт 2'.
\
«Исповедь»
В 60-х годах в Англии была распространена своеобразная игра ‒ ответы на вопросы. Очень многие имели так называемую книгу-исповедь, где собирались «анкеты» от разных лиц. Женки очень увлекалась игрой. Она собрала целую книгу «исповедей» и с интересом сравнивала ответы разных лиц на одни и те же вопросы. Такую «анкету» она послала и своему дорогому Лайбрери ‒ Либкнехту в Германию с горячей просьбой выбрать минутку и ответить на вопросы. Сама Женни также заполнила анкету:
32



Качество, которое Вы
больше всего цените
в людях
в мужчине
в женщине
Ваша главная отличительная черта
Ваше представление о
счастье
Ваше представление о несчастье
Недостаток, который Вы
можете простить Недостаток, который Вам
наиболее ненавистен Что Вам внушает отвращение?
Любимое занятие Любимый поэт
Любимый прозаик Любимый герой
Любимая героиня Любимый цветок
» цвет
Любимое имя
Любимое блюдо
Любимое изречение Любимый девиз
человеколюбие
моральную силу
любовь
ПОСТОЯНСТВО,
целеустремленность
любить
нечистая совесть
расточительность
лживость
раболепство
чтение
Шекспир
Сервантес
Гракх
Антигона
лилия
красный
Эдгар, Карл, Генри
устрицы
будь верен самому себе
через тернии к звездам! 22
Достоинство, которое Вы
больше всего цените в людях
в мужчине
в женщине
Ваша отличительная чер- та
простота
сила
слабость
единство цели
Дочери Маркса
33
Эти ответы в полной мере отражают облик Женки. Добрая, серьезная и вдумчивая, благородная и целеустремленная, она всю свою недолгую жизнь стремилась в меру своих сил бороться за правду и следовать действительно через тернии к звездам.
Интересно сравнить ответы Женки с ответами ее отца, которому они с Лаурой также дали заполнить анкету.
Исповедь Маркса:



борьба
подчинение
легковерие
Ваш любимый девиз
Главный вопрос ‒ какие человеческие качества Маркс и Женки больше всего ценили в людях? Такими качествами были сила воли, честность, человеколюбие. Больше всего презирали они раболепство, лживость и угодничество. Самую большую радость обоим доставляли книги, а самым любимым их автором был Шекспир. Любимым цветом и Маркса, и его дочери был красный цвет.
Ответы характеризовали отца и дочь как людей сильных, честных, твердо идущих к намеченной цели.
Такие же «анкеты» заполнили и Лаура, и даже десятилетняя Элеонора.
Ответы Лауры не менее интересны, чем ответы Женки. Они также дают нам возможность составить представление о некоторых чертах характера Лауры:
Достоинство, которое Вы
больше всего цените
в людях правдивость
» Английский писатель, которого Маркс считал олицетворением пошлости, рассчитанной на дешевый успех.
»» Ничто человеческое мне не чуждо.
»»» Подвергай все сомнению.
34
Ваше представление
о счастье
о несчастье
Недостаток, который Вы
скорее всего склонны
извинить
Недостаток, который внушает Вам наибольшее
отвращение
Ваша антипатия
Ваше любимое занятие Ваши любимые поэты Ваш любимый прозаик Ваш любимый герой Ваша любимая героиня Ваш любимый цветок
цвет Ваше любимое имя Ваше любимое блюдо Ваше любимое изречение
угодничество
Мартин Таппер ~
рыться в книгах
Шекспир, Эсхил, Гете
Дидро
Спартак, Кеплер
Гретхен
лавр
красный
Лаура, Женки
рыба
‒ Nihil humani a me
alienum puto
‒ De omnibus dubitan-
дшп *~*гз



в мужчине
в женщина
Ваша отличительная черта
Ваше представление о
счастье
о несчастье
Недостаток, который Вы
считаете извинительным
Недостаток, который внушает Вам наибольшее
отвращение
Ваша антипатия
Ваше любимое занятие Ваш любимый
справедливость
милосердие
нерешительность
сознание, что ты любима
презрение к себе
мечтательность
ханжество
>>
чтение

поэт Шекспир
прозаик Сервантес
герой Шелли
цветок роза
цвет голубой
Ваши любимые имена Барри, Перси, Эдуард
и Чарлз
Ваше любимое изречение «Познай самого себя»
Ваш любимый девиз
35
«Истина превыше всего, и она восторжествует» 24
А «признания» Элеоноры нельзя читать без улыбки: это реплики шаловливого подростка, где серьезное перемежается с шуткой. Но ее ответы свидетельствуют о том, что она уже хорошо знает историю, литературу, что у нее есть свои любимые герои, в которых она ценит ум, смелость, отвагу. Видно, что Элеонору увлекает необычность их судьбы. В леди Джен Грей Элеонору привлекла ее трогательная и трагическая судьба. Леди Джен (XVI в.) ‒ внучатая племянница английского короля Генриха VIII ‒ отличалась необыкновенной красотой и необычным для женщины того времени, положения и возраста образованием. К 15 годам она прекрасно владела французским, итальянским, латинским, греческим, древнееврейским и другими иностранными языками. Против ее желания в результате дворцовых интриг она стала английской королевой; царствование ее продолжалось всего девять дней, а затем те же интриги привели ее на плаху, и в 17 лет она была обезглавлена.



У Элеоноры уже есть девиз: «Стремись вперед!»
И это, конечно, продумано ею и понято, несмотря на
ее 10 лет.
Достоинство, которое Вы
больше всего цените
в людях
в мужчине
в женщине
Ваша отличительная
черта
Ваше представление
о счастье
Ваше представление
о несчастье
Проступок, который Вы
считаете извинительным
Недостаток, который
внушает
Вам наибольшее
отвращение
Ваша антипатия
Любимое занятие Любимый поэт
» прозаик
» герой
» героиня
» цветок
» цвет
» имена
правдивость
смелость
(ответа нет)
любопытство
шампанское
зубная боль
прогул в школе
(неразборчиво) '
холодная баранина
гимнастика
Шекспир
капитан Марриет
Гарибальди
леди Джен Грей
все цветы
белый
Перси, Генри,
Эдуард
Чарлз,
Ваше любимое изречение и девиз
«Стремись вперед!» 2~
I
~ Возможно, Элеонора ошиблась и вместо слова «Eaves» написала «Eyes». Если это так, то написанное можно было бы понять как подслушивание.
Зб
Пришлось «исповедаться» и Энгельсу. В отличие от других почти на все вопросы этой кисповеди» он отвечает в высшей степени шутливо. В ответах Энгельса так и сквозят и его необычайная жизнерадостность, и его остроумие. Энгельс отвечал, что больше всего в людях он ценит веселость, в мужчинах ‒ умение не вмешиваться в чужие дела, в -женщинах‒


класть вещи на свое место. На вопрос «Ваше представление о Йесчастье» последовал ответ ‒ визит к зубному врачу, а наибольшее отвращение Энгельсу внушало ханжество.
На эти же вопросы отвечает Елена. «Моя главная отличительная черта ‒ любовь к молодым Марксам». «Мое представление о счастье ‒ съесть обед, который я не готовила»,‒ шутит она. Самомнение ‒ вот что внушает ей наибольшее отвращение. Любимым занятием Елены было «строить воздушные замки». На вопрос «Ваш девиз» она ответила: «Живи и жить давай другим!»
«Поэтесса»
Талантливой была и вторая дочь Маркса ‒ Лаура. У нее было множество разных прозвищ ‒ Какаду, Птичий Глаз, Стряпуха, Секретарь, Наездница, Поэтесса. И каждое из этих названий, несмотря на их разнообразие, она оправдывала. За умение элегантно, с большим вкусом одеваться ее прозвали Мастер Какаду, по имени модного портного в одном старом романе; прозвище Стряпуха она заслужила своим умением искусно готовить. Во время отсутствия Ленхен она показывала себя великолепным «поваром», и делала превосходные пироги, торты и соусы.
«Вы бы, вероятно, удивились, ‒ пишет Женки Маркс (мать) своей приятельнице Эрнестине Либкнехт, ‒ если бы вы увидели эту девушку дома. Необходимость заставила ее стать умелой хозяйкой. Лаура во всем более расторопна, Женнихен немного неповоротлива. Ее областью была уборка, мытье посуды досталось мне» 26.
За успехи в занятиях гимнастикой, а в особенности верховой ездой она получила прозвище Наездница; больше всего соответствовало ей прозвище Поэтесса. В архиве хранится целая тетрадь с ее стихами на английском языке,' кроме того, она еще в юности делала переводы из Гейне, переводила «Фауста» Гете и других немецких поэтов на английский язык. В 15 лет Лаура пыталась перевести на английский язык книгу Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». Любимыми поэтами Лауры были Шелли и Бернс. Их портреты бережно хранились в ее записной книжке, куда она, как и Женки, записывала стихотворения своих любимых авторов. В их числе были Шекспир, Байрон, Китс, Колридж, Т. Мур, Вордсворт и др.27


Лаура также была «секретарем» Маркса.
Вначале все секретарские обязанности выполняла жена Маркса. В своей автобиографии она писала, что часы работы по переписыванию неразборчиво написанных произведений Маркса принадлежат к счастливейшим часам ее жизни.
Когда же подросли ее дочери, они начали помогать ей в этом, и каждая из них с большим удовольствием брала на себя часть секретарских функций. В декабре 1859 г. в одном из писем к Энгельсу Женки (мать) шутливо замечает: «Я думаю, что мои дочери скоро уволят меня в отставку, и я попаду тогда в список «имеющих право на обеспечение». Жаль, что нет перспектив на получение пенсии за мою долголетнюю секретарскую службу» 28.
Лаура получила читательский билет в библиотеку Британского музея и сопровождала туда Маркса, помогая ему делать выписки и систематизировать их.
В шутливом письме, присланном ею Марксу с курорта Гастингс, где в августе 1863 г. отдыхала семья Маркса, Лаура с тревогой спрашивала: «...надеюсь, что ты не пригласил нового секретаря. Много ли у тебя для меня работы или ты собираешься оставить меня без единого шиллинга?»29
Обязанности секретаря Лаура продолжала выполнять до самого своего отъезда из Лондона.
Она ведала корреспонденцией Маркса, писала по его поручению письма, делала выписки из газет.
Когда ей однажды пришлось пересылать Энгельсу письмо Маркса, состоящее только из одной строчки, она сделала приписку: «Дорогой Энгельс! Как секретарю Мавра, мне, право, стыдно посылать письмо такого рода. Искренне ваша Какаду» >о. А впоследствии, когда Лаура ~ла уже в Париже, в письмах, присылаемых оттуда, она подписывалась: «Преданный тебе экс-секретарь».
Лаура отличалась большой ловкостью. За что бы она ни бралась, она все делала хорошо, быстро и умело. «...ÓäèBèòåëüíî, что девочка чувствует себя везде как дома, будь то в море, или у кухонной плиты, или в читальном зале Британского музея, или на ба~ó» », — писала о ней мать. И собой она была очень хороша. «Лаура вся какая-то светлая, легкая, ясная, гораздо красивее своей старшей сестры, ‒ писала Женки Маркс своей подруге Берте Маркгейм,‒ так как у нее более правильные черты и так как ее лучистые
38


зеленоватые глаза под темными бровями и с длинными ресницамИ сияли постоянно радостным огнем»З2.
«...Póìÿíàÿ блондинка с пышными кудрявыми волосами, которые отливали золотом, как будто в них постоянно светилось заходящее солнце»зз, как вспоминает Лафарг, она пользовалась большим успехом, но сама оставалась равнодушной к многочисленным поклонникам. Не один претендент уже получил решительный отказ, пока в доме Маркса не появился молодой креол Поль Лафарг, студент медицинского факультета Парижского университета. За политическую деятельность, за участие в международном конгрессе студенческой молодежи в Льеже Лафарг был изгнан из университета и продолжал занятия в Лондоне. В результате общения с Марксом он стал образованным марксистом и впоследствии был одним из ближайших соратников Маркса в его революционной деятельности, одним из создателей Рабочей партии Франции.
«Он красивый, интеллигентный, энергичный парень, отличный гимнаст» з4, ‒ писал о нем Маркс.
Находясь уже в преклонном возрасте, Лафарг делился с посещавшими его молодыми друзьями, в числе которых был итальянский социалист Эдмондо Пелузо, своими воспоминаниями.
Рассказывая о своем первом посещении Маркса, Лафарг признался, что, когда он увидел Лауру, это было для него подобно удару грома. Он попросил у Маркса руки его дочери. «Но она была так напугана видом этого черного человека с горящими глазами, похожего более на демона, чем на человека, что не хотела ничего слышать об этом», ‒ пишет Пелузо. Когда Лафарг пришел в отчаяние, Маркс посоветовал ему быть терпеливым и... изучать математику: «Изучайте математику с любовью, и вы будете меньше терпеть от любви». «Я последовал его совету,‒ рассказывал нам Лафарг,‒ хотя это было тогда очень трудно, и вы видите, что он был прав»з~.
Лафарг был настолько одержим своей любовью, что совершал, по мнению некоторых его друзей, безрассудные поступки. Перед нами два письма одного из его парижских друзей, французского врача и публициста А. Муалена. Из них видно, что Лафарг требовал, чтобы тот прислал ему из Парижа для Лауры букет фиалок. 25 июля 1866 г. Муален сообщает, что обошел всех парижских цветоводов, но фиалки отцве-
39


ли уже три месяца назад и, кроме искусственных, он ничего предложить ему не может. Но 27 июля он уже пишет, что посылает букет, однако с оттенком осуждения замечает, что считает безрассудным тратить такие суммы на букет, который через несколько часов завянет. «Но коль скоро Вы решили совершить это безрассудство, я подумал, что мне остается только Вам помочь, так как я не намерен играть при Вас роль ментора» зб.
Очевидно, сильная любовь Лафарга и ее бурные проявления в конце концов покорили Лауру, и 6 августа состоялась их помолвка. Эта помолвка была тайной. «Со вчерашнего дня Лаура наполовину помолвлена с г-ном Лафаргом...» 37 ‒ писал Маркс Энгельсу 7 августа 1866 г. Официальная помолвка состоялась только 26 сентября 1866 г.з8

«Злой карлик Альберих»
Маркс, несмотря на свою занятость и житейские невзгоды, уделял много времени и внимания воспитанию Элеоноры. Он рассказывал дочери бесчисленные чудесные истории, сказки, насыщенные поэзией, остроумием и юмором. И самой замечательной была сказка о волшебнике Гансе Рекле. Она длилась месяц за месяцем. Это была целая серия сказок. У Ганса Рекле была лавка, полная чудесных игрушек, но Ганс был беден и должен был за долги продавать свои игрушки дьяволу. Однако после многих удивительных приключений, иногда страшных, иногда веселых, все игрушки возвращались в лавку обратно.
«Мавр имел также обыкновение читать своим детям вслух. Как и моим сестрам до меня, он прочел мне всего Гомера, всю «Песнь о Нибелунгах», «Гудрун», «Дон-Кихота», «Тысячу и одну ночь» и т. д. Что касается произведений Шекспира, то они были настольной книгой в нашем доме... шести лет я уже знала наизусть целые сцены из Шекспира» 39,‒ вспоминала Элеонора. После чтения «Песни о Нибелунгах» Элеонору прозвали в семье «злой карлик Альберих», и она часто так подписывала свои письма.
Маркс дарил дочери хорошие книги и совершенно серьезно обсуждал с ней их содержание. «...Он указывал ей, но так, чтобы она этого не замечала, как находить самое красивое и лучшее в этих произведениях... учил ее думать и понимать»40.


Таким же образом он беседовал с маленькой девочкой о политике и религии и умел обьяснить ей все ясно и убедительно.
Так же как и ее сестры, Элеонора хорошо и успешно училась, увлекалась гимнастикой, и родители уверяли, что «злой карлик Альберих» показывает чудеса ловкости. Она с удовольствием занималась вязанием и вышиванием. Маркс, например, просил Энгельса: «Я был бы тебе очень благодарен, если бы ты мог к 1б-му числу сего месяца прислать для Тусси моток хлопчатобумажной пряжи. Это ‒ день ее рождения, а эта маленькая мошенница любит всякие китайские церемонии» 4'. Кроме того, Элеонора прекрасно играла в шахматы. Она частенько обыгрывала своего учителя немецкого эмигранта Пипера, и тот, терпя поражение, буквально выходил из себя.
Она была к тому же «заядлой» филателисткой. Ей не было еще и десяти лет, а она уже увлекалась сбором марок. Энгельс часто обменивался со своей маленькой приятельницей не только дружескими письмами, но и марками. Вкладывая в одно из писем к Марксу несколько марок «для Туссиньки», Энгельс пишет: «Многие марки в двух экземплярах. Дублеты идут здесь на обмен. Итальянскими, швейцарскими, норвежскими и некоторыми немецкими марками могу снабдить в большом количестве» 4>.
Элеонора была очень впечатлительна. Увлекшись морскими рассказами Марриета, она мечтала о том, чтобы переодеться мальчиком, наняться на военное судно и стать капитаном корабля. Она росла сущим сорванцом. Маркс уверял, что жена его ошиблась, произведя Элеонору на свет девочкой, потому что Элеонора явно обладала мальчишескими замашками. Следующим увлечением Элеоноры был Вальтер Скотт, и она мечтала о подготовке восстания в горной Шотландии.
Женки писала 1 сентября 1863 г. отцу из Гастингса, где они отдыхали: «Туссинька ведет себя как настоящий герой, храбро встречает непогоду, всегда весела, постоянно в движении, и щечки у нее розовые-розовые! Она неизменно хохочет, когда начинает плескаться в воде, и у нее несколько очень милых товарищей по играм, среди которых она, как всегда, верховодит>> 4>
Дружила она большей частью с мальчишками, причем с теми, которые обычно были старше ее.
41


С детских лет Элеонора была, по свидетельству матери, «политиком с головы до ног»44.
Ни одно крупное событие тех дней не проходило мимо пытливого взора девочки. В 1861 г. началась Гражданская война между северными и южными штатами Америки. Северные штаты во главе с президентом Авраамом Линкольном выступили против рабовладения. Плантаторы-рабовладельцы южных штатов не хотели уступать. Война была длительной и тяжелой, но армия северных штатов боролась за справедливость, и она победила.
События Гражданской войны в США были в центре внимания в семье Маркса. Благородный образ Линкольна и его борьба за освобождение негров произвели на маленькую Элеонору такое впечатление, что она даже решила помогать президенту Америки советами в военных вопросах.
«В то время ‒ я это хорошо помню ‒ у меня было непоколебимое убеждение, что президент Соединенных Штатов Америки .Авраам Линкольн никак не сможет обойтись без моих советов в военных делах, и поэтому я писала ему длинные письма, которые Мавр должен был, конечно, читать и «относить на почту». Много-много лет спустя он показывал мне эти детские письма, которые он сохранил, ибо уж очень они были забавны.
Таким идеальным другом был Мавр в продолжение моих детских и юношеских лет»45.
Однажды газета «Таймс» опубликовала статью, в которой выражала восхищение стратегией генерала Ли. «По-видимому, она считает ее очень хитрой»46,‒ заметила по этому поводу девятилетняя Тусси. Когда в 1864 г. был основан Интернационал, Тусси очень этим интересовалась. После каждого заседания Генерального Совета мать приносила дочерям «рапорт», и Элеонора в коротком платьице и детских туфельках дискутировала со старшими сестрами вопросы Интернационала, как будто это было ее кровным делом, писал хорошо знавший Элеонору прогрессивный еврейский писатель и общественный деятель М. Винчевский.
Зимой 1863 г. Маркс посетил своего родственника Лиона Филипса в Голландии. Маленькая Элеонора завязывает переписку с дядюшкой. «Дорогой дядя...‒ пишет девочка.‒ Я слышала от папы, что Вы большой политик, значит мы найдем общий язык. Как, по Вашему мнению, идут дела у поляков? Я всегда держу
42


палец вверх за поляков, этих смелых ребят". Нравится ли Вам Эйби*~? Он мой большой друг...»47
Филипс, учитывая возраст «корреспондента», послал ей в подарок великолепную куклу, которой Тусси была совершенно очарована. Но политика занимала ее больше всего. В другом письме к Филипсу 22 июня 1864 г. есть такие строки: «Что Вы думаете о делах в Америке? Я думаю, федералистам ничто не грозит, и хотя конфедераты их время от времени теснят, я уверена, что, в конце концов, они победят... Что касается бедной Польши, боюсь, ничто не поможет...»48
Ярким образцом тесного духовного единства, привязанности, дружбы, которые не всегда устанавливаются между родителями и детьми, является переписка Элеоноры с отцом. Интерес представляют не только письма дочерей, но и ответы Маркса детям. Каждое его письмо ‒ образец тонкого, веселого остроумия, жизнерадостной «игры», которая развивала интеллект, воспитывала. Вот, к примеру, милое, шутливое письмо, написанное Элеоноре 3 июля 1865 г.

«Дорогая мисс Лилипут!
Вы должны извинить меня за «промедление» с ответом. Я принадлежу к тому типу людей, которые всегда дважды подумают, прежде чем принять то или иное решение. Поэтому я был несколько смущен, получив приглашение от совершенно неизвестной мне проказницы. Тем не менее, убедившись в Вашей респектабельности и в солидности тех сделок, которые Вы заключаете с Вашими поставщиками, я с радостью воспользуюсь этой несколько странной возможностью быть допущенным до Ваших яств и напитков. Но, пожалуйста, не относитесь к последним с пренебрежением, ведь девицы имеют это скверное обыкновение. Так как я страдаю приступами ревматизма, то надеюсь, что в Вашей гостиной не будет никаких сквозняков. О необходимой вентиляции я позабочусь сам. Я несколько туг на правое ухо, поэтому посадите, пожалуйста, справа от меня какого-нибудь скучного малого, в обществе которого никто не будет нуждаться. А по левую руку от меня, надеюсь, Вы посадите красавицу ‒ я хочу сказать: наиболее красивую даму из Ваших гостей.
~ Речь идет о национально-освободительном восстании в
Больше 1863 ‒ 1864 гг. «~ Авраам Линкольн.


Я имею привычку жевать табак, и потому держите его наготове. Благодаря моим прежним общениям с янки я приобрел привычку плеваться; надеюсь, что в плевательницах не будет недостатка. Так как у меня довольно непринужденные манеры и я не выношу этой жаркой и душной английской атмосферы, то Вы должны быть готовы к тому, что мой костюм будет напоминать костюм Адама. Надеюсь, что приглашенные Вами гости женского пола будут одеты в таком же стиле.
До свиданья, моя милая маленькая шалунья-незнакомка.
Ваш навеки
д-р Чудак
Надеюсь, что британских вин не будет»49.
А вот другое послание Маркса «маленькой мошеннице»:
«Возлюбленный мой мэтр + ~ + !
Склоняюсь до земли перед Вашей безмерностью, какую бы роль Вы ни соблаговолили взять на себя‒ бесконечно малых или бесконечно больших величин.
Ваши письма привели нас в восторг...».~о
«Приятельская» переписка установилась у Элеоноры с Энгельсом. «Скверный мальчишка, почему Вы не отвечали на мои письма? ‒ делает Элеонора приписку к письму Маркса Энгельсу от 3 января 1868 г. ‒ Я предполагаю, что Вы снова кутили вместе с ежом.
Альберих,
злой карлик.
С Новым годом!»~1
«Мой дорогой Фридрих!» ‒ обращалась обычно девочка к Энгельсу и подписывалась: «Любящий тебя друг Элеонора Маркс».
Писала маленькая Элеонора и друзьям их семьи, в частности Вильгельму Вольфу. Незадолго до своей смерти, 9 мая 1864 г., он рассказывал жене своего врача, г-же Борхардт, как много радости доставляла ему Туссинька своими посланиями. В письмах Элеонора описывала домашние события, веселые вечера в их доме или у друзей, праздничные хлопоты, свои поездки в Манчестер к Энгельсу или в Париж к Лафаргам. Вот небольшая выдержка из письма к Лауре от 29 декабря


1868 г., где она рассказывает о вечере, проведенном семьей Маркса у знакомых Лормье. «В 2 часа мы отправились домой. Когда папа надевал пальто, г-жа Лормье спросила, уверен ли он, что это его пальто? Папа ответил: «О да, все в порядке»; но на следующее утро мы обнаружили, что все не так...» Маркс, оказывается, одел чужое пальто. Затем она сообщает о рождественских подарках, которые она послала Энгельсу, Лиззи Бернс и Мери Эллен *. А в конце письма ‒ о посещении театра и о небольшого роста человечке, который подошел к знакомым Маркса с вопросом: «Видитесь ли вы теперь с мисс Маркс? ~* Это была очаровательная девушка. Если вы ее когда-нибудь встретите, скажите ей, что у меня ‒ 350 фунтов годового дохода и 40 акров земли. И что я как-нибудь нанесу ей визит. Вчера я проходил мимо их дома, но не осмелился войти, потому что боялся ее отца» ~2.
Каждое письмо маленькой Элеоноры ‒ это живая страничка жизни семьи Маркса.
Замечательным товарищем, воспитателем и другом Элеоноры был Фридрих Энгельс..
Одним из самых радостных событий в жизни маленькой Элеоноры были ее поездки в гости к Энгельсу в Манчестер. Маркс даже говорил, что «Туссинька едва не вызвала у нас дома чувство ревности своими дифирамбами манчестерскому дому и явно выраженным желанием возможно скорее вернуться туда»-'з и даже вообще переселиться в Манчестер. Девочка горячо любила Энгельса и его жену Лиззи, ирландку по национальности. В доме Энгельса приезд Тусси всегда был целым событием. В такие дни там шли веселые и шумные приготовления, девочку ждали с нетерпением, и жена Энгельса пекла любимую Элеонорой булку с изюмом.
Энгельс подробно описывал Марксу жизнь Тусси в его доме, их прогулки, игры, занятия музыкой, чтение, сообщал о ее здоровье, настроении. В его доме Элеонора в тринадцатилетнем возрасте прочла «Геца фон Берлихингена», «Эгмонта», стихи Фирдоуси. Энгельс, так же как и Маркс, серьезно и внимательно следил за ее чтением, обсуждал с ней прочитанное, вел нескончаемые и интересные беседы, говоря решительно обо всем.

* Племянница Энгельса.
~~ Речь идет о Женни.
45


Летом 1869 г. Энгельс сообщил Марксу, что Тусси «читает теперь сербские народные песни в немецком переводе, которые ей, по-видимому, очень нравятся; она освободила меня от занятий по музыке с Мери Эллен ...мы каждое утро гуляем несколько часов...»54. ««Германа и Доротею» * она прочла... Теперь я ей дал «Младшую Эдду», где есть несколько красивых мест; после этого она сможет прочесть из «Старшей Эдды» песни о Сигурде и Гудруне. На рояле она тоже играет прилежно. Я читал с ней и датские героические песни»
Приезд Энгельса в дом Маркса также был великой радостью для всех его обитателей. Маркс писал Энгельсу, узнав о его скором приезде: «Туссинька в большом восторге от возможности увидеть тебя здесь у нас и вся семья тоже. Тусси ведь твоя горячая поклонница, а также ‒ MHccHG Лиззи и «побежденной нации»» **56.
Иногда Маркс шутливо «выдавал» Энгельсу тайны Тусси. Он, например, писал другу: «Тусси затеяла безумную работу ‒ вышить для вас к рождеству диванную подушку....Она не позволяет делать ни одного стежка ни маме, ни Женничке, ни Ленхен, и поэтому вот уже несколько недель ничем другим не занимается. Это, однако, великая тайна, тебе, естественно, не следует даже отдаленно намекать на то, что ты об этом что-нибудь знаешь. Тусси меня сьест»~~.
Летом 1869 г. кончилась двадцатилетняя работа Энгельса в конторе фирмы «Эрмен и Энгельс», которую он называл «собачьей коммерцией»,, но которую, по словам Элеоноры, выполнял «весело и невозмутимо». Элеонора тогда гостила у Энгельса, и его первый свободный день они отпраздновали продолжительной прогулкой по окрестностям.
В сентябре того же года Энгельс ездил с Лиззи и с Элеонорой по Ирландии, так как собирался писать ее историю. Из интересной и увлекательной поездки Элеонора на всю жизнь вынесла глубокую любовь к этой стране и ее героическому народу; она узнала, что в результате голода и разорения в Ирландии с начала 40-х до конца 60-х годов погибло более 2,5 миллиона человек. Эта поездка оставила у Элеоноры одно из самых сильных впечатлений.

~ Произведение И. В. Гете.
~~ Имеются в виду ирландцы.



Незаурядный пытливый ум, живость, волевой, энергичный характер, обширный круг интересов, необыкновенная начитанность отличали Элеонору с самых ранних лет. Влияние Маркса и Энгельса и вся та обстановка, та среда, в которой она росла, формировали в ней человека целеустремленного, умеющего разбираться в происходящих событиях. В 17 лет она была уже верной помощницей своего отца и, так же как старшие сестры, его «секретарем». Позже Маркс совершенно спокойно поручал Элеоноре, например, ведение своей корреспонденции, так как за отсутствием времени сам не мог отвечать на многочисленные письма.
А пока мир ее детских лет составляли книги, увлекательные игры, животные ‒ птицы, кошки, собаки. У нее постоянно был целый «зверинец». В письмах не только сама Элеонора подробно описывает своих любимцев, но и Маркс, и Энгельс «справляются об их здоровье» и «передают приветы». Энгельс, например, пишет Марксу весной 1868 г.: «Мне приходится, к сожалению, огорчить Тусси сообщением об одной смерти. Бедный еж прогрыз в своем одеяле круглую дыру, сунул туда голову и так там запутался, что вчера утром его нашли задохнувшимся. Мир праху его, да будет счастливее другой». А Маркс на следующий день отвечал: «Прежде всего выражение всеобщего соболезнования, в особенности со стороны Тусси, о почившем достопочтенном еже» 58.
В другом письме Энгельс сообщал: «Я хотел сегодня вечером заставить почтенного Дидо~ ответить Тусси на ее письмо, которое прибыло только сегодня, но эта каналья убежала в дождь и снег, чтобы улизнуть от своей обязанности, а сейчас почта закрывается, так что Тусси придется набраться терпения до завтра. Однако она, наверное, гораздо больше думает об О'Доноване-Россеее, который сидит в Чатамской тюрьме, чем о своем любимом старом псе, который только что явился мокрый и грязный и тоже осуждается на заключение в погреб». Спустя несколько дней Маркс отвечает: «Тусси благодарит от всей души Дида за его письмо...»~9
Любовь к животным Элеонора сохранила до конца своей жизни.
~ Кличка собаки. ~» О'Донован Росса ‒ руководитель ирландского общества фениев.


ЖЕННИ

Интернационал
28 сентября 1864 г. на митинге в зале Сент-Мартинс-холл в Лондоне была основана первая массовая пролетарская организация ‒ Международное Товарищество Рабочих, или I Интернационал, целью которого была борьба за освобождение трудящихся всего мира. Душой этой организации, автором всех ее важнейших документов и руководителем ее практической деятельности стал Карл Маркс.
С момента создания Интернационала жизнь в доме Маркса заполнилась делами новой международной организации. Члены Интернационала постоянно бывали у Маркса, обсуждали политические события, деятельность MTP. Женки всегда находилась в курсе всех дел и очень помогала отцу. Ее рукой, например, переписан ряд документов Интернационала, в том числе Учредительный манифест '. Она принимала горячее участие во всех начинаниях этой организации.
В 1866 г. в период подготовки к Женевскому конгрессу Товарищества Женки наблюдает за работой Поля Лафарга по переводу на французский язык Инструкции его делегатам. С большим вниманием и живейшим интересом она следит за успешной работой Женевского конгресса. Среди материалов, относящихся к МТР, сохранилась подборка вырезок из газет, относящихся к Брюссельскому конгрессу, состоявшемуся в 1868 г. Женки просматривала множество газет самых различных направлений. Ее интересовало, как оценивали конгресс его друзья и его враги. В этой подборке представлена и официальная консервативная пресса Англии ‒ «Таймс», «Стандард~, «Морнинг геральд», «Сатердей ревью», «Дипло мати к ревью»,
48


«Манчестер курир» и др., буржуазно-радикальные английские газеты ‒ «Морнинг адвертайзер», «Уикли таймс», либеральная «Дейли ньюс», фритредерская «Ивнинг стар»; бельгийские левореспубликанские‒ «Ля Сигаль», «Ле Пепль бельж», даже клерикально-католическая «Эманси паси он»; французские ‒ левореспубликанская «Ле Ревей», бакунистская «Ле Прогре», либерально-республиканская «Ле Сьекль», ирландская «Нейшн», выступавшая в защиту борцов за независимость ирландского народа. Это далеко не полный перечень подобранных ею газет. Ее почерком обозначены названия газет, вопросы, по которым они сгруппированы, надписи о характере газет и т. д.
А вот еще одна объемистая тетрадь в твердой обложке, оклеенной мраморной бумагой с синими и коричневыми разводами. На ней надпись, сделанная рукой Женки: «Четвертый конгресс Интернационала». Тщательно наклеенные вырезки из газет, относящиеся к Базельскому конгрессу Интернационала (1869 г.). На каждой обозначено название газеты. Здесь ‒ орган бельгийских секций MTP «Интернасьональ», орган барселонской федерации Интернационала «Ля Федерацион», орган немецких секций в Швейцарии «Форботе», орган английских тред-юнионов «Би-хайв», орган фламандской секции Интернационала, антверпенская «Де Веркер» и многие другие. Некоторые выписки перенумерованы, наиболее существенные места подчеркнуты.
А вот документ, старательно переписанный мелким кругленьким почерком Женки. Это резолюции митинга 18 марта 1872 г., посвященного первой годовщине Парижской коммуны. Отдельные слова на этом документе вставлены рукой Маркса 2. Женки всегда обсуждала с отцом все события, отлично разбиралась во всех тонкостях политической и внутрипартийной борьбы, смело давала оценки отдельным деятелям и принимала самое активное участие в составлении документов.
Не прошло мимо нее широкое движение за избирательную реформу, развернувшееся в Англии в 60-х годах. Генеральный Совет MTP поддержал его, так как связывал с ним рост политической активности английских рабочих масс. Многотысячные митинги рабочих в Лондоне на Трафальгар-сквер и в Гайд-парке, сопровождавшиеся серьезными столкновениями с полицией, волна демонстраций и митингов в крупнейших горо-
49


дах ‒ Бирмингеме, Лидсе, Глазго, Манчестере с требованиями всеобщего избирательного права создавали революционную обстановку в стране. Но буржуазные радикалы с помощью реформистски настроенных лидеров тред-юнионов вступили в переговоры с правительством и пошли на компромисс, сведя практически на нет результаты борьбы за реформу.
В письме отцу Женки подробно описывает один из эпизодов заключительного этапа борьбы за реформу ‒ грандиозный 500-тысячный митинг в Гайд-парке 6 мая 867 г., который заставил правительство сделать ряд существенных уступок. «Народ здесь находится в состоянии подъема и возбуждения... Последние две недели между правительством и Лигой реформы происходили непрерывные стычки, в которых первое потерпело позорное поражение...» Среди «высших классов» началась паника. В полную готовность были приведены подразделения конной полиции, 15 тысяч специальных констеблей, даже артиллерия. Женки отмечает реакцию официальной английской прессы: ««Таймс» то увещевала; то упрашивала, то призывала разделаться с мятежниками. «Стандард» неистовствовала, кроткая «Стар», всегда мягкая и умеренная, проливала слезы по поводу угрозы, нависшей над собственностью. Иеремии и Кассандры оглашали воздух своим плачем и мрачными пророчествами.
«Жизнь и собственность под ударом!», «Под ударом собственность и сама жизнь!» ‒ раздавалось повсюду.
В парламенте царило величайшее смятение... В Вестминстерских палатах зашевелились головы в судейских париках; иссохшие руки развертывали старые пергаменты, отыскивая законное основание для доказательства незаконности политических демонстраций в Гайд-парке». Судебный чиновник «Нокс, движимый патриотизмом, выразил готовность нести дежурство в понедельник с 8 утра до 10 вечера, дабы предать нарушителей спокойствия в руки правосудия. Его преданность родине, однако, не была подвергнута испытанию. Прежде чем наступило зловещее 6 мая, натянутые нервы Уолпола (министра внутренних дел.‒ Aem.) сдали он расчувствовался и уступил... битва завершилась пикником. Король-толпа ‒ играл не головами, а имбирными орехами... Что еще ему оставалось делать? Возможно ли сломишь правительство, которое податливо, как резина?» з.
50


Несмотря на то что движение закончилось половинчатой реформой, в целом оно показало, что в массах пролетариата скрыты огромные революционные ВОЗМОЖНОСТИ.
Внимание Женин привлекают грандиозные классовые битвы пролетариев, происходившие на Европейском континенте. В апреле 1869 г. бельгийское правительство учинило жестокую расправу с бастовавшими металлургами Серена и углекопами Боринажа. «Я не знаю, известно ли вам, что сотни людей в Боринаже убиты, ранены и брошены в тюрьмы, а пресса старательно замалчивает эти факты»,‒ пишет Женин в мае 1869 г. Она горячо приветствует обращение к бельгийскому правительству, написанное Марксом по поручению Генерального Совета («Бельгийские избиения»), разоблачающее перед всем миром истинный характер этих событий. «Оно написано превосходно и, вне сомнения, произведет большое впечатление»4,‒ заключает Женки.
Интерес к политическим событиям был у нее, впрочем, как и у остальных сестер, в крови. Это чувствуется по всем ее дошедшим до нас письмам. В каждом письме, пусть оно касается самых личных, прозаических дел, домашних забот, детей, хозяйства и т. п., Женин размышляет о текущих событиях, дает оценку, высказывает свое отношение к ним. Когда читаешь эти письма, еще раз убеждаешься, что ничто не проходило мимо нее. Каждый акт несправедливости, каждое выступление, известие ‒ все трогает ее, она сообщает детали с искренней заинтересованностью.

Во Францию...
В июле 1867 г. родители Поля Лафарга, жениха Лауры, пригласили всех трех сестер в гости во Францию. Это было большое и радостное событие. В июне того же года Женни сопровождала в Париж знакомую семьи Маркса, г-жу Лормье, и провела там с ней две недели, но эта поездка оказалась для нее очень утомительной и не принесла ей удовлетворения. Поэтому приглашение Лафаргов было для нее и ее сестер особенно приятным.
В письме к отцу Женин делится впечатлениями об улицах и площадях Парижа, о маленьких кафе на больших бульварах столицы, о городах и селениях, встречавшихся им на пути в Бордо, О народе. «Это,‒
51


пишет она, ‒ дает большее представление о природе и характере бонапартистской империи, чем целый том исторических исследований» ~.
Лафарги приняли их очень сердечно. Женки тепло отзывается об отце Поля Лафарга, «джентльмене в самом лучшем смысле этого слова». Простота, мужественность, честность ‒ его характерные черты‒ произвели иа нее такое же хорошее впечатление, как и доброта, и мягкость его матери. Лафарги обращались с девушками как со старыми друзьями и делали все, что было в их силах, чтобы их пребывание в гостях было приятным. Бордо, большой и красивый город, своей архитектурой напоминавший Париж, понравился Женни. В нем было много великолепных старинных и современных особняков, церквей, театров, прекрасных парков. Совсем иное впечатление производили люди, какие-то «переваривающие пищу машины», они скучно прозябают, на их лицах не чувствуется никакой жизни.

Сестры
Женки нежно любила младшую сестру. Она следила за ее развитием, образованием, увлечениями, переживала их вместе с ней и оставалась до конца дней ее большим другом. Беспокоясь о здоровье Элеоноры, Женни часто давала ей всякие советы, предостерегала от перегрузки, от лишних волнений. «Я на десять лет старше тебя, и у меня больше опыта» <, ‒ говорила она, поясняя свое право на дружеские советы и «поучения». Крут вопросов, которых она касается в своих письмах к Элеоноре-подростку, очень широк. Большей частью это обсуждение серьезных, часто даже не по возрасту, проблем современности, которые волновали всех членов семьи Маркса. В июне 1868 г. в письме к 13-летней Элеоноре, гостившей вместе с отцом у Энгельса в Манчестере, Женки выражает сожаление, что той не удалось присутствовать на последней лекции английского биолога, известного популяризатора учения Дарвина, Т. Гексли, активными посетительницами которых они до сих пор были.
Это были популярные лекции, читавшиеся видными лондонскими учеными по воскресным вечерам. В них пропагандировались материалистические и атеистические взгляды. Вечер обычно заканчивался исполнением музыки Генделя, Моцарта, Бетховена. Эти
52


лекции проходили при переполненном зале. Жена Маркса, посещавшая их вместе с дочерьми, писала, что это были «просветительные, поистине смелые, исполненные свободомыслия лекции для народа» 7. «Это была его лучшая лекция, ‒ пишет Женки о Гексли.‒ Он принес с собой изображения животных, от которых ты пришла бы в восторг: гигантские, ныне вымершие рептилии, большие морские ящеры, размером до 10 футов в высоту, напоминающие птиц... Он указал на постоянную последовательность в изменении форм, переходящих от вида к виду, от рода к роду до тех пор, пока они не разовьются до форм наших дней. Он доказывал, что все формы жизни происходят от одного общего источника и поэтому не могли быть созданы каждая в отдельности. Он преподнес теологам не одну пилюлю, что приводило в восторг аудиторию» 8.
В марте 1869 г. Женки и Тусси поехали в Париж навестить Лауру, тяжело болевшую после рождения своего первенца Шарля-Этьена. Женки, связанная договоренностью о работе, в апреле должна была вернуться в Лондон. Спустя несколько дней она пишет Элеоноре письмо, в котором, после подробного описания состояния любимых животных, рассказывается о положении в Ирландии, о ежедневных аграрных беспорядках, о речи мэра ирландского города Корка О'Саливана, демагогически восхвалявшего покушения на государственных деятелей угнетающей нации, совершавшиеся во имя национальной независимости. Речь эта довела англичан до бешенства. «В палате пэров они доходили до исступления, как безумные, в палате общин они выли, как дикие звери. Я пришлю тебе все прения. Однако не думай, что я восхищаюсь этим хвастливым ирландцем, мэром города Корка, он представляет собой нечто вроде ирландского Феликса Пиа*, и бедные Берк««и Донован должны будут по-

«Феликс Пиа ‒ французский мелкобуржуазный демократ. Вел клеветническую кампанию против К. Маркса и Интернационала. Выступал от имени Интернационала с авантюристическими заявлениями, с призывами к террористическим актам против Наполеона Ш, дискредитируя тем самым Интернационал и давая повод для преследования его членов. К. Маркс и Ф. Энгельс в своих выступлениях резко отмежевались от него (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 324, 447).
««Берк Рикард ‒ ирландский фений, один из организаторов восстания 1867 г. в Ирландии, арестован в 1867 г. Умер в тюрьме в 1870 г.
53


страдать из-за его пустозвонства. Одно мне нравится в этом деле ‒ это то, что его выступление смогло сделать смешными английских твердоголовых.
Англо-американские отношения с каждым днем все ухудшаются. Возможно, что возникнет война. Интернационал собирается послать обращение к рабочим Америки ‒ по вопросу о войне, разумеется»9.
Ни одно событие политической жизни не оставляло сестер равнодушными, и Женки постоянно обсуждала их с 14-летней Элеонорой.
Чувства любви и горячей привязанности связывали Женни и Элеонору в течение всей жизни. Элеонора всегда приходила на помощь Женин. Когда Женки болела, ей приходилось заменять ее на занятиях в школе.
Позже, чтобы облегчить Женни жизнь, она брала к себе то одного, то другого малыша. Всеми переживаниями, вызванными материальными лишениями, физическими страданиями от болезней, тоской по творческой работе Женин делилась только с Элеонорой.
Добрые дружеские отношения установились у Женки и с Лафаргами. С 1868 г. Лафарги жили в Париже, Женин ‒ в Лондоне, между ними шла постоянная переписка, а в квартире у Лафаргов Женин ждала комнатка, специально отведенная для нее.
Искрящиеся остроумием и юмором письма Лафарга к Женки носят высокоинтеллектуальный характер. Это рассуждения о высоких материях ‒ о философии, литературе и, конечно, о животрепещущих вопросах политической жизни. По письмам видно, что Женин регулярно посылала Лафаргам английские газеты, подбирала по просьбе Лафарга американские корреспонденции из газет «Дейли ньюс» и «Стандард», сообщала новости о деятельности Генерального Совета MTP и особенно подробно рассказывала о всегда занимавшем ее ирландском вопросе. Лаура в свою очередь посылала ей французские газеты «Марсельез», «Клош», «Раппель», «Эгалите» и другие, которые давали Женки полное представление о событиях, происходивших во Франции. Присылала Лаура и статьи Лафарга, которые Женки читала с великим удовольствием, так как была большой поклонницей его таланта.
Много внимания Лаура уделяла детям Женин, присылала им подарки. Женки писала ей, что, когда дети
54


отправляются куда-нибудь в гости, они всегда щего-
ляют в подаренных Лаурой вещах. «У тебя хороший
вкус», ‒ говорила ей Женки.

Учительница и ученица
С января 1869 г. Женин стала давать уроки в семье доктора Монро, где ей приходилось заниматься с маленькими детьми. Эту работу она взяла для того, чтобы несколько улучшить ставшее снова очень тяжелым положение семьи Маркса. «Как неприятно стало положение у нас в доме за последние месяцы, ‒ писал Маркс Энгельсу, ‒ ты можешь видеть из того, что Женничка ‒ за моей спиной ‒ согласилась давать уроки в одной английской семье!»1О
Семья Монро была мещанской, чопорной и религиозной. Женки пришлось провести с детьми Монро лето на взморье в Истборне. Она вынуждена была присутствовать на церковных службах, выслушивать скучные проповеди и литургии. Каждая трапеза представляла собой сложный ритуал. Однажды во время обеда Женки принесли письмо от Энгельса. «Я была так счастлива, получив его,‒ пишет она Элеоноре,‒ что, хотя это произошло во время торжественной церемонии обеда, я не могла удержаться от искушения открыть его. Это нарушение этикета произвело ужасающее впечатление» 11. Получив первые заработанные деньги, Женки сообщает сестре, как она их распределила: «Я купила большую шаль для мамы, бархатный жакет для Елены, шлафрок для Чали, гренадиновые и ситцевые платья для Лауры, тебя и меня»12.
Ее день в это время обычно складывался так: с утра до двух часов она была занята своей педагогической работой, а вечерами кроме работ по хозяйству просматривала газеты и делала для своего Мавра выписки из них. Через ее руки прошли сотни газет.
Проявляя огромный интерес к текущим событиям, она внимательнейшим образом следила за прессой, собирая газеты не только английские, но и французские, немецкие, в общем все, которые ей удавалось получить. Она делала из них вырезки по определенным вопросам. Большую помощь она оказала Марксу в период его работы над «Капиталом». Сохранилось много тетрадей с газетными вырезками ‒ о паупериз-
55


ме в Лондоне, о торговле, финансах, промышленности, на которых имеются пометки, сделанные рукой дженни 1з.
Одновременно Женни продолжала заниматься наукой. Жажда знаний была ее отличительной чертой. Она трудилась без устали и систематически. Она основательно изучала Дарвина. В письме к своей сестре Лауре она признавалась: «...c каждым днем я становлюсь все более фанатичной последовательницей Дарвина»'4. Несколько позже Маркс в письме к Энгельсу сообщал, что Женки «проштудировала Дарвина и хочет теперь познакомиться также с великим Бюхнером» 15.
Сохранились ее тетради с выписками из ряда научных книг. Есть там выписки из книги Л. Бюхнера «Шесть лекций о теории Дарвина» (на немецком языке), из книги английского физиолога Г. Льюиса «О гипотезах Дарвина» (на английском языке), из книги по ирландскому вопросу английского публициста Дж. Энсора «Анти-уния. Ирландия, какой она должна быть». Она штудирует также (на французском языке) книгу участника революции 1848 г., июньского повстанца И. Кастия «Июньские убийства 1848 г.», рисующего картины кровавой расправы с восставшими, и, наконец, «Капитал» Маркса 16.
В выборе литературы несомненно чувствуется влияние Маркса: Бюхнер послал свою только что вышедшую книгу Марксу в ноябре 1868 г., Кастия Маркс читал в середине марта 1869 г., Энсора ‒ в октябре‒ ноябре 1869 г.

Ирландия и фении
Во второй половине 60-х годов в центре политической жизни Англии с особой остротой встал ирландский вопрос. Ирландский народ, страдавший от жестокого гнета английских капиталистов, в течение многих лет боролся за свою независимость.
В начале 60-х годов была создана организация ирландских революционеров ‒ фениев, которая называлась «Ирландское революционное братство». В 1867 г. фении подняли восстание в ряде городов Ирландии. В столкновениях с войсками восставшие были разбиты. Правительство жестоко расправилось с участниками движения. Многие участники восстания были арестованы. Половина осужденных была приговорена
56


к каторжным работам. Находившиеся в тюрьме фении подвергались гнусным издевательствам.
Ирландский народ выступал против этих репрессий. В городах Ирландии происходили массовые демонстрации протеста, публичные панихиды, манифестации, началось широкое движение за амнистию заключенным фениям.
Маркс и Энгельс оказывали горячую поддержку ирландскому национально-освободительному движению. Они с огромным сочувствием относились к самоотверженной борьбе ирландских революционеров за освобождение своего народа. Маркс считал необходимым пробудить в английском рабочем классе сознание, что первым условием его социального освобождения явится национальное освобождение Ирландии. «Народ, порабощающий другой народ, кует свои собственные цепи»»,‒ писал он. По почину Маркса Генеральный Совет Интернационала развернул кампанию в защиту ирландских фениев.
В ноябре 1867 г. на заседаниях Генсовета была проведена публичная дискуссия по ирландскому вопросу, целью которой являлась открытая поддержка борющихся ирландцев со стороны Интернационала. 20 ноября 1867 г. на чрезвычайном заседании Генсовета было принято обращение к правительству с требованием отмены смертного приговора четырем фениям. Тем не менее 23 ноября 1867 г. смертный приговор над фениями был приведен в исполнение 18.
Этот день стал в Ирландии днем национального траура и отмечается до сих пор процессиями в Дублине и в других городах.
Зелеиая лента
Женни чрезвычайно горячо реагировала на все события, связанные с борьбой угнетенных за свое освобождение. В честь польского восстания 1863 г. Женни носила польский повстанческий крест, после казни ирландских фениев в 1867 г. она надела траур, а свой польский крест стала носить на зеленой ленте, так как зеленый цвет считался символом борьбы за национальное освобождение Ирландии '9. «Все мы без исключения ‒ убежденные фении» 20, ‒ восклицает Женки в письме к Кугельману 27 декабря 1869 г.
Борьба ирландцев продолжалась и в последующие годы. Продолжались и репрессии. В 1869 ‒ 1870 гг.
57


особенно широкий размах приняла кампания за амнистию заключенным фениям. В ряде городов Ирландии (в Лимерике, Дублине) происходили многотысячные митинги под лозунгом амнистии заключенным.
Интернационал не только поддерживал кампанию за амнистию, но был ее главным инициатором в Англии. Генеральный Совет начал организовывать митинги и демонстрации под лозунгом амнистии ирландским заключенным. В своем письме к Кутельману Женки с восторгом рассказывает об одной из наиболее мощных демонстраций в Лондоне, организованной в Гайд-парке 24 октября 1869 г.
«Этот крупнейший в Лондоне парк,‒ пишет Женни, ‒ представлял собой сплошную массу мужчин, женщин и детей. Даже деревья до самых макушек были усыпаны людьми. Число присутствовавших составляло, по оценке газет, около 70 тысяч человек, но так как это ‒ английские газеты, то цифра, несомненно, сильно занижена. Демонстранты несли красные, зеленые и белые знамена с самыми разнообразными девизами, например: «Держите порох сухим!», «Неповиновение тиранам ‒ долг перед богом». А выше флагов взлетало в воздух множество красных якобинских колпаков, владельцы которых пели «Марсельезу»...» 21
В знак протеста против репрессий по отношению к ирландским революционерам на парламентских выборах в ирландском городе Типперери был демонстративно избран в парламент один из бывших руководителей фенианского печатного органа «Айриш пипл», О'Донован Росса, приговоренный английским судом к пожизненному заключению в каторжной тюрьме.
Это явилось крупнейшим событием политической жизни Англии и Ирландии. Маркс и Энгельс расценивали эти выборы как факт большого прогрессивного значения. Избрание «государственного преступника» в парламент вызвало вой всей либеральной прессы. «...Пресса... в состоянии была только вопить хором: «Избран каторжник ‒ ужас! ужас!»» 22 ‒ рассказывала Женки.
В семье Маркса это известие вызвало всеобщее ликование. «...Мы все плясали от радости ‒ пишет Женни,‒ Тусси вообще неистовствовала. Можете вообразить, какую панику вызвало в Англии сообщение об изб ании фения»2з.
скоре Женни писала Энгельсу: «Что ты думаешь
58


по поводу плана посвятить сборник ирландских песен О'Доновану Росса и напечатать его портрет? Мне кажется, это прекрасная идея: не потому, что страдания Ирландии... тем самым станут известны нескольким немецким любителям баллад; совершенно неважно, что думает горстка буржуа-меломанов по этому вопросу, а потому, что известие о выходе в Германии книги, посвященной «каторжнику» Росса, будет очень неприятно резать слух кое-кому в Англии»24.
Сообщения о выборах осужденного фения в парламент стали проникать в европейскую печать. Французская демократическая газета «Марсельез» перепечатала из английской газеты «Дейли ньюс» ‒ официального органа гладстоно вского министерства ‒ статью, в которой давалось ложное освещение этим событиям.
Задачей Интернационала было всемерно способствовать распространению правды о положении в Ирландии, используя иностранную прессу как трибуну для разоблачения английского правительства.

«Mmc~ep Дж. Уильямс»
1 марта 1870 г. в газете «Марсельез» появилась корреспонденция, комментирующая статью «Дейли ньюс»25. В ней рассказывалось, как обращаются с политическими преступниками в «свободной» Англии. Корреспонденция была подписана Дж. Уильямс. За этим псевдонимом скрывалась Женки Маркс, которая мучительно переживала судьбы ирландских революционеров. Это было ее первое публичное политическое выступление.
Обстоятельно, умело, ярко, иллюстрируя изложение большим количеством фактов, Женин опровергала ложные сведения газеты «Дейли ньюс», а главное, раскрывала истинное положение заключенных.
Она писала, что осужденный «за мятежные статьи» на пожизненное заключение редактор ирландской газеты «Айриш пипл» О'Донован Росса посажен в темную одиночную камеру со связанными за спиной руками. Ни днем, ни ночью с него не снимали кандалы, и ему приходилось ложиться на землю, чтобы вылизывать свою пищу ‒ кашицу на воде.
Она рассказывала о 19-летнем ирландце Ганнере Худе, которого привязали к плугу и дали 50 ударов плетьми, а также удлинили на два года срок его пре-


бывания на каторге за восклицание «Да здравствует Ирландская республика!». Она писала о журналисте Кэри, в результате пыток лишившемся рассудка, о полковнике Борке, писателе и живописце, который был доведен до такого состояния, что не узнавал своих близких.
Много других фактов приводила она.
В связи с разоблачениями, появившимися в печати, 3 марта на заседании палаты общин Гладстону был задан вопрос по поводу тюремного режима, которому подвергались заключенные фении. Гладстон ответил, что считает обращение с заключенными вполне удовлетворительж~м.
Наглое заявление Гладстона вызвало новый взрыв негодования. Женни послала в «Марсельез» выдержки из писем самого О'Донована Росса (опубликованные раньше в ирландской газете «Айришмен»), где приводятся вопиющие факты издевательств, которым подвергаются заключенные фении, и сопроводила их небольшим вступлением, в котором она весьма резко и «непочтительно» отзывалась о Гладстоне, называя его «верховным тюремщиком».
После выхода первых статей Женки английская официальная реакционная и либеральничающая печать ‒ газеты «Таймс», «Дейли ньюс», «Дейли телеграф», «Ико», «Стандард» и др.‒ подняла страшный шум и всячески пыталась опровергнуть справедливость приводимых в статьях фактов. Разоблачению и критике этих газет посвящена третья статья Женни в защиту фениев, которая была написана ею совместно с Марксом26.
С этого времени Женки становится постоянным корреспондентом «Марсельез» по ирландскому вопросу.
Четвертая корреспонденция Женки от 18 марта 1870 г. посвящена запросу ирландского депутата палаты общин Д. Мура в министерство по поводу обращения с заключенными в тюрьму фениями. Мур потребовал полного свободного и гласного «расследования». Гладстон хотя и согласился, но заявил, что это будет не «парламентское расследование», а расследование королевской комиссии, т. е. «следователи, ‒ пишет Уильямс,‒ в этом громком деле, в котором г-и Гладстон является главным обвиняемым, будут отобраны и назначены самим г-ном Гладстоном»27.


Ради дела
Статьи Женни (их было восемь) об ирландских фениях, которые она опубликовала под псевдонимом Дж. Уильямс, получили широкий резонанс. Энгельс, специально занимавшийся Ирландией, с большим интересом следил за этими статьями, а также за теми откликами, которые они вызвали в печати. «Г-н Дж. Уильямс имеет... блистательный и вполне заслуженный успех... Браво Женни!» 28
Жена Энгельса Лиззи Бернс особенно чутко реагировала на все, что касалось судеб угнетенного ирландского народа. Когда появились статьи Женки, она через Энгельса выразила ей свою глубокую признательность 29 и в знак благодарности послала ирландский трилистник ‒ национальную эмблему Ирландии, изображавшуюся обычно в виде листа клевера.
Маркс называл Женни «наш знаменитый Дж. Уильямс». О каждой ее статье он сообщал Энгельсу, советовался с ним. Рекомендуя ей книгу Энгельса по Ирландии, над которой тот работал, Маркс писал: «Знаменитый «Дабл-ю»*, который так силен в новейшей ирландской истории и играет в ней столь выдающуюся роль, найдет для себя в этой книге готовый археологический материал» зо.
‒ Кто такой мистер Уильямс? ‒ спрашивал у Женки верный друг их семьи, член Генерального Совета Интернационала, рабочий-портной Фридрих Лесснер.
‒ Я знаю, кто это. Он честный и правдивый человек!
Лесснер горячо приветствовал статьи Женни об Ирландии, он только сожалел, что они не были опубликованы на английском языке. «Такие прекрасные защитники бедных ирландцев должны быть им известны, ‒ писал он. ‒ Я хорошо понимаю ваши благородные мотивы и знаю, что вы делали это не ради славы, а ради дела, как вообще всегда поступали в семье Мавра» з'.
Мастерски написанные, изобилующие примерами из литературы (здесь сказалась любовь Женни к литературе, и особенно к Шекспиру) и вопиющими разоблачительными фактами, корреспонденции Ж. Маркс
~ Английское название буквы <(W9 (намек на псевдоним Женни
Маркс).
61


привлекли внимание широкой общественности и вызвали гнев и возмущение действиями правительства Гладстона. На одном из заседаний палаты общин 17 марта 1870 г. Гладстон был наконец вынужден после долгих отказов согласиться на парламентское расследование жестокого обращения с заключенными фениями. Но на этом же заседании палаты общин Гладстон внес на обсуждение новый законопроект для Ирландии об отмене конституционных свобод и о введении осадного положения.
Этот законопроект подвергается резкой критике в пятой статье Женки от 22 марта 1870 г. Законопроект является «отвратительной, мерзкой и ненавистной мерой, ‒ пишет «м-р Уильямс». ‒ Этот законопроект гасит последнюю искру национальной свободы в Ирландии и затыкает рот прессе этой несчастной страны, чтобы помешать ей протестовать против политики, составляющей позор и скандал нашей эпохи...
...Этот закон ‒ позорная мера... она покроет вполне заслуженным позором министерство Гладстона и приведет, мы искренне надеемся на это, к его скорому падению...
Мы без колебаний заявляем, что г-н Гладстон показал себя самым ярым из врагов-и самым безжалостным из властителей, которые когда-либо душили Ирландию...» 32
Описывая жестокость и подлость английских правителей по отношению к ирландцам, статья заканчивается выводом: «Но все это нагромождение жестокостей не в состоянии сломить неукротимый дух ирландцев. Они только что праздновали в Дублине‒ более демонстративно, чем когда-либо, ‒ свой национальный праздник св. Патрика. Дома были украшены знаменами, на которых красовались слова: «Ирландия для ирландцев!», «Свобода!», «Да здравствуют политические заключенные!», а воздух ‒ полон звуками национальных песен и марсельезы» зз.
Шестая статья, написанная Женки 2 апреля 1870 г. под заглавием «Аграрные преступления в Ирландии», посвящена критике аграрного законодательства в Ирландии. Женки с возмущением пишет о новом земельном билле, который фантастически повышает арендную плату. Невозможность платить такую большую арендную плату вынуждала ирландских фермеров подписывать кабальные договоры, договоры о «добро-
62


вольном рабстве», как называет их Женин. «Прибавьте к наглости феодала хищный расчет опытного ростовщика и подлое крючкотворство адвокатишки ‒ и вы получите приблизительное представление о новых арендных договорах, изобретенных этим благородным Дафферином!» З4 ‒ пишет она.
В остальных статьях под названием «Смерть Джона Линча» и «Письмо из Англии» з> приводятся новые факты, подтверждаемые документами и письмами, свидетельствующими о бесчеловечном обращении с заключенными ирландцами, разоблачается политическое бесправие ирландцев. Многие из этих фактов заимствованы Женин из писем жен ирландских узников, с которыми она состояла в переписке. Некоторые письма были перехвачены полицией.
Статьи Женки об ирландских фениях имели определенное общественно-политическое значение.
«Отныне английское правительство уже не сможет совершать свои подлости при всеобщем молчании,‒ пишет Женин. ‒ Напрасно г-н Гладстон будет стараться заткнуть рот ирландской прессе; этим он ничего не достигнет. На смену одному журналисту, посаженному в тюрьму в Ирландии, явится сотня журналистов во Франции, в Германии, в Америке»зб. И действительно, память об этих выступлениях Женин в печати сохранялась долго. Французский публицист Виктор Жаклар, участник Парижской коммуны, эмигрировавший в Россию, сотрудничал там в русском социалистическом журнале «Слово». В конце 1877 г. он обратился к Марксу с письмом, в котором, между прочим, сообщал, что журналу нужны статьи об Ирландии. «Вспомнив о замечательных статьях, опубликованных некогда мадемуазель Маркс в «Marseillaise», я высказал надежду, что она, может быть, согласится взять на себя эти корреспонденции» з7.
Как уже указывалось, Маркс высоко оценил журналистскую деятельность Женин. В письме к немецким рабочим Зигфриду Мейеру и Августу Фогту, организовавшим немецкий Рабочий союз в Нью-Йорке и работавшим там в секции 1 Интернационала, Маркс подробно излагал позицию, которую занимает Международное Товарищество Рабочих по отношению к ирландскому вопросу. В этом же письме, сообщая о мерах, принятых Генеральным Советом по борьбе за независимость Ирландии, Маркс пишет о статьях Женки, отмечая их серьезное значение:


«Английское правительство и английская пресса до крайности раздражены тем, что ирландский вопрос теперь стоит, таким образом, во Франции в центре внимания и что через Париж за этими канальями в настоящее время следят на всем континенте и разоблачают их» З8.
Негодование широких кругов английской и европейской общественности заставило Гладстона освободить большинство заключенных фениев и разрешить им выехать в Америку. Немалую роль в этом, несомненно, сыграли статьи Женки. «...Женки может воскликнуть: победа по всей линии! ‒ писал Энгельс Марксу.‒ Без нее почтенный Гладстон никогда не согласился бы на новое расследование»з9.

Неожиданная гостья
Однажды, в декабре 1870 г., в квартире Маркса появилась неожиданная гостья ‒ стройная молодая женщина. Темные волосы, красивое волевое лицо. Весь ее облик поражал сочетанием женственности и твердой решимости. Она представилась: Елизавета Лукинична Томановская. Томановская приехала к Марксу по поручению Русской секции Интернационала, в деятельности которой, несмотря на свой юный возраст, принимала самое горячее участие. В то время Томановской было 20 лет.
Русская секция была основана в марте 1870 г. в Женеве учениками и последователями Н. Г. Чернышевского Н. И. Утиным, А. Д. Трусовым, В. И. Бартеневым и другими русскими революционерами, эмигрировавшими из России. Секция сыграла положительную роль в истории русского революционного движения и 1 Интернационала. Ее члены были действенными помощниками Маркса в его борьбе против раскольнической деятельности Бакунина.
Елизавета Лукинична вручила Марксу письмо, в котором руководство секции горячо рекомендовало «г-жу Элизу Томановскую, искренне и сердечно преданную революционному делу в России», как своего лучшего друга.
«Мы будем счастливы, ‒ говорилось в письме,‒ если, при ее посредничестве, нам удастся ближе познакомиться с Вами и в то же время более подробно осведомить Вас о положении нашей секции, о которой она Вам сможет обстоятельно рассказать» 4о.



Маркс приветливо принял гостью, познакомил ее с Энгельсом, со своей семьей.
Особенно внимательно прислушивались к беседам Маркса с Елизаветой Лукиничной дочери Маркса Женни и 16-летняя Элеонора и принимали в этих беседах живое участие.
Вдумчивая и серьезная Женни, к тому времени уже снискавшая популярность своими страстными выступлениями в печати в защиту ирландцев, с волнением переживавшая все революционные события, особенно полюбилась Елизавете Лукиничне. Они быстро нашли общий язык, и в течение трех месяцев, которые Томановская провела в Лондоне, Женки и Элеонора были частыми ее гостями. Не один воскресный вечер провели они в оживленных задушевных беседах, главной темой которых были мечты о борьбе за счастье и свободу человечества. Потом Томановская не раз вспоминала своих лондонских приятельниц и рассказывала о них своим друзьям.
Спустя год один из руководителей Товарищества в Швейцарии, рабочий-гравер Анри Перре, участвуя в работе Лондонской конференции Интернационала, познакомился с семьей Маркса. По возвращении в Швейцарию он писал Марксу: «Передайте мои самые дружеские приветы вашим обеим очаровательным дочерям, они даже выше тех похвал, которые я слышал по их адресу от нашей гражданки Элизы. Это настоящие женщины Интернационала, которые могли бы служить примером для наших женщин»4'.
Что вы думаете о войне?
65
3 Дочери Маркса
К концу 60-х годов государственное здание Второй империи трещало по швам. Захватническая внешняя и реакционная внутренняя политика вызвала сильное недовольство народных масс. Недоволен был народ, недовольна была и французская буржуазия. Усилилась республиканская оппозиция.
Женки горячо переживала судьбу Франции. Лаура присылала ей из Парижа французские демократические газеты («Марсельез», «Ла Клош», «Реформ», «Раппель», «Пэи»), которые давали представление о положении во Франции. «Шум и возбуждение, царящие в столице, невероятны,‒ писала она Кугельману 30 января 1870 г.‒ Все партии, мало того ‒ все отдельные деятели, ссорятся между собой» 4>.


В конце 60-х годов во Франции наблюдался заметный рост социалистических настроений в рабочей среде. Росла популярность Интернационала. Все более грозный характер принимало стачечное движение. Грандиозная стачка луарских шахтеров, требовавших 8-часового рабочего дня и повышения заработной платы, была подавлена правительственными войска- МИ.
В начале 1870 г. произошла забастовка в Крезо на заводах Шнейдера. Шнейдер был маленьким царьком в округе Крезо. В его руках находилась рабочая касса взаимопомощи. Когда рабочие поручили заведование этой кассой члену Интернационала механику Асси, Шнейдер уволил Асси. Началась стачка, которая носила политический характер. Для ее подавления правительство послало 4 тыс. солдат.
«Многозначительный факт,‒ пишет Женки Кугельману,‒ некоторые солдаты, посланные в Крезо, сразу стали брататься с шахтерами. Четверо из них должны предстать перед судом за то, что пытались привлечь своих товарищей на сторону народа» 4>.
Аналогичная забастовка произошла в январе 1870 г. в Йоркшире, в Англии. Рабочие потребовали права самим заведовать собственным больничным фондом и протестовали против отказа предпринимателей разрешить рабочим объединиться. Сообщая об этой забастовке, Женки пишет: «Подробности забастовки совершенно те же, что и в Крезо ‒ между свободной конституционной Англией и угнетаемой деспотом Францией разницы нет: обе страны держат наготове солдат, чтобы расстреливать рабочих, которые имеют мужество утверждать, что считают себя достаточно разумными для управления своими собственными средствами ‒ сбережениями, добытыми их тяжелым трудом» 44.
Еще до забастовки в Крезо весь Париж был возмущен предательским убийством молодого республиканского журналиста Виктора Нуара, павшего от руки кузена императора. Его похороны превратились в массовую политическую демонстрацию.
Французская реакционная пресса яростно обрушилась на Интернационал, усматривая в нем корень всех зол, а французское правительство возбудило судебные преследования против парижских секций I Интернационала. «В Париже царит режим «белого террора»,‒ пишет Женки Кугельману 8 мая 1870 r.— Вчера все


оппозиционные газеты были конфискованы, народ доведен до отчаяния. Неизвестно, что произойдет сегодаа» 4>.
Чтобы отвлечь народные массы от революции, французское правительство готовилось к войне. Императрица Евгения говорила: «Если не будет войны, моему сыну не царствовать».
17 июля 1870 г. Женки с тревогой и возмущением писала Кугельману: «Что Вы думаете о войне? Мы еще не оправились от изумления и негодования по поводу того оборота, какой приняли события». Женин была взволнована отдельными шовинистическими выступлениями во Франции: «Нелегко примириться с мыслью, что вместо борьбы за свержение Империи французы жертвуют собой ради ее расширения, что вместо того, чтобы повесить Бонапарта, они готовы встать под его знамя. Кто бы мог вообразить такие вещи несколько месяцев назад, когда революция в Париже казалась фактом? Это возрождение шовинизма в XIX веке представляет собой поистине отвратительный фарс!» 46
19 июля 1870 г. разразилась франко-прусская война..
26 июля 1870 г. Генеральный Совет Интернационала обратился с воззванием к рабочим всех стран. В этом воззвании говорилось, что войну начали не народы, а правители, что война носит захватнический, династический характер. Воззвание предсказывало гибель бонапартовской империи и предупреждало немецкий рабочий класс, что эта война, которая началась для Германии как оборонительная, может выродиться в захватническую войну против французского народа. Автором воззвания был Маркс.
Французская армия оказалась совершенно неподготовленной и терпела поражение за поражением. 2 сентября 1870 г. произошла грандиозная катастрофа у Седана, которая решила судьбу Второй империи.

«Дженерал стаф»
«Дженерал стаф» (по-русски ‒ Генеральный штаб) ‒ так прозвала Женки Энгельса за его удивительно точные прогнозы хода военных операций 47.
Энгельс с юных лет глубоко и серьезно занимался военными науками. Образованность его была столь высока, что его статьи, корреспонденции, коммента-
67


рии тех или иных военных событий вводили в заблуждение специалистов, считавших автором этих работ неизвестного им профессионального военного. Еще в 1860 г. знакомый Энгельса С. Боркхейм предложил назвать его «Генералом» за статью «Смотр английских стрелков-волонтеров»48, но тогда это прозвище не привилось, а уж после Седана друзья его иначе и не называли.
В сентябре 1870 г. Энгельс из Манчестера переехал в Лондон, поселился в десяти минутах ходьбы от Маркса и, конечно, ежедневно бывал у него в доме. Появление Энгельса всегда вызывало там большое оживление. «Мы видим «генерала» каждый день и очень весело проводим с ним вечера,‒ писала Женин. ‒ Недавно вечером у нас дома состоялось большое патриотическое представление. Наряду с прочими увеселениями, Мавр и «Штаб» исполнили «Стражу на Рейне» на мотив «Крамбамбули»»49.

Правительство национальной измены
4 сентября 1870 г. во Франции произошла революция. Империя пала.. Франция была провозглашена республикой.
Во временное правительство вошли буржуазные республиканцы Жюль Фавр, Гамбетта и скрытые монархисты типа Трошю, который стал главой правительства. Это правительство назвало себя правительством национальной обороны и обещало вести решительную борьбу против прусского нашествия. Но это было только на словах. В действительности оно проводило политику капитуляции, было правительством национальной измены, оно не предпринимадо никаких наступательных операций против немецких войск, всячески тормозило выдачу оружия тем новым батальонам национальной гвардии, которые формировались из жителей рабочих кварталов.
Провозглашение республики вызвало огромный патриотический подъем. В Париже, Лионе, Марселе, Тулузе, во многих других городах, местечках и деревнях создавались отряды партизан (франтиреров), оказывавших серьезное сопротивление наступавшим немецким войскам. Они взрывали мосты, разрушали дороги, производили смелые вылазки против врага. Все это беспокоило правительство больше, чем рвавшиеся к Парижу пруссаки.
68


Правительство не заботилось об обеспечении населения осажденной столицы продовольствием, и оно терпело невыносимые бедствия: жестокий голод заставлял есть кошек, собак, крыс, парижане страдали от холода из-за отсутствия топлива, разрушений от обстрелов, безработицы.
Взрыв народного возмущения в Париже вызвало известие о сдаче немецким войскам крепости Мец вместе со 170-тысячной армией. Под руководством Огюста Бланки парижские пролетарии дважды пытались поднять восстание против правительства национальной измены (31 октября 1870 г. и 22 января 1871 г.).
Но бланкисты были недостаточно связаны с массами. Они не были поддержаны парижским населением, правительство призвало в Париж войска бретонских «мобилей» (батальоны, составленные из солдат провинции Бретань, не понимавших ни языка, ни того, что происходит в Париже) и с их помощью расправилось с восставшими.
«Мы буквально подавлены последними известиями из Франции,‒ писала Женки Кугельману 27 января 1871 г.‒ Бретонские мобили внутри Парижа и прусские орды за его стенами объединяются для уничтожения революционеров Монмартра, Бельвиля и Ла Виллета!
Мы знаем из верного источника, что орлеанистский иезуит Трошю не хочет начинать энергичного наступления, опасаясь, что в его отсутствие Париж перейдет в руки «красных». Он предпочитает Бисмарка Бланки» 5О.

Первая в мире
18 марта ! 871 г. рабочие Парижа взяли власть в свои руки. На городской ратуше было водружено красное знамя. Свершилась первая в мире пролетарская революция. В ратуше заседало правительство, в которое впервые в истории вошли простые рабочие, мастеровые и мелкие служащие.
28 марта была провозглашена Парижская коммуна ‒ государство рабочих.
Коммуна провела ряд законов в интересах парижских рабочих: запретила штрафы, ночную работу в булочных, отрегулировала расценки оплаты, конфисковала жилища бежавших богачей и вселила туда рабочих, брошенные владельцами предприятия и ма-
69


стерские передала товариществам рабочих для возобновления производства.
Многое было сделано в области просвещения: Коммуна провозгласила принцип всеобщего бесплатного обучения, увеличила заработную плату учителям и т. д. Но Коммуна с самого начала допустила ряд серьезных ошибок: позволила вывести все регулярные части из Парижа в Версаль, где укрылось буржуазное правительство Тьера, не захватила французского банкаи т. и.
После того как первая растерянность у буржуазии прошла, она организованно выступила против диктатуры рабочих. 72 дня героически сражались коммунары на баррикадах, отстаивая Париж, отстаивая первую рабочую власть.
Но силы были неравны. После кровопролитных боев Коммуна пала. Начался террор.

«Кровавая неделю>
Во время «кровавой майской недели» было расстреляно и замучено без суда больше 30 тыс. человек.
38 тыс. человек было арестовано и выслано в далекие колонии.
Версальские палачи неистовствовали: расстреливали без разбора, в том числе женщин и детей, расстреливали за штаны с красной полоской ‒ форму национальных гвардейцев, за башмаки военного образца (те, кто носил их, считались дезертирами), расстреливали тех, у кого был след на правом плече от ружейного приклада, запачканные или мозолистые руки‒ признак пролетарского происхождения...
Парижские пролетарии проявляли чудеса героизма, они сражались на баррикадах и мужественно умирали. Париж был завален трупами. Трупы лежали повсюду ‒ на площадях, улицах, скверах, во дворах. Улицы были залиты кровью, несколько дней вода в Сене была красной от нее.
Маркс и Энгельс напряженно следили за каждым шагом борьбы парижских рабочих, пользовались каждой возможностью, чтобы установить связь с Коммуной, писали сотни писем, давали конкретные оперативные указания, практические советы и резко критиковали ошибки коммунаров.
«Наш дорогой Мавр тяжело переживает нынешнее положение дел и это, несомненно, является одной из
70


главных причин его болезни» >~,‒ писала Женки Кугельману.
Не меньше переживала эти события и сама Женки. «Мужество изменило мне, ‒ писала она в том же письме.‒ Не могу сидеть сложа руки, когда храбрейшие и лучшие люди умерщвляются по приказу свирепого клоуна Тьера, который со всеми своими ордами вышколенных головорезов никогда не победил бы необученных граждан Парижа, если бы не помощь его прусских союзников, которые, по-видимому, гордятся своей ролью полицейских.
Даже лондонские газеты, которые, верные своей почетной задаче, сделали все возможное, чтобы оклеветать парижских пролетариев, теперь вынуждены признать, что никто еще не сражался за принцип с таким мужеством и отвагой» 52.
«Многие наши друзья участвуют в Коммуне. Некоторые из них уже пали жертвами версальских палачей» ~з.

Гюстав Флуванс
Сын известного ученого-натуралиста Гюстав Флуранс, сам автор серьезных трудов по этнографии и лектор «Коллеж де Франс», был членом Интернационала. В 1870 г. он скрывался в Лондоне от преследований французского правительства, которое считало его замешанным в заговоре против Бонапарта и требовало его выдачи. Флуранс часто бывал в доме Маркса и был большим другом Женки. «Он представляет собой необычайное сочетание ученого и человека действия»54,‒ писала она о нем.
Они часто совершали вместе прогулки на Хэмпстед-Хис и обсуждали волновавшие в то время их обоих судьбы ирландцев. Он помогал Женки переводить письма О'Донована Росса. «Мне кажется, что я еще слышу его голос, когда он говорил: «Я сделаю все для О'Донована Россы, обещаю вам»» >>, ‒ вспоминала Женки.
26 апреля 1870 г. Гюстав Флуранс, выполняя просьбу Женки, заполнил страничку в ее «книге-исповеди». Отвага ‒ вот качество, которое он больше всего ценит в людях: в мужчине ‒ энергию, в женщине‒ преданность. Его представление о счастье ‒ жить простым гражданином в республике равных. Отвращение ему внушает угодничество, его любимое занятие ‒ ве-
71


сти войну против буржуа, против их богов, их королей и их героев. Из исторических личностей, наиболее близких ему, он назвал Спартака. Его отличительная черта ‒ «стремись вперед!», любимый девиз ‒ «познай самого себя», а любимое изречение ‒ «уметь достойно умереть!» 56.
Флуранс всю свою жизнь посвятил делу освобождения угнетенных. Там, где начиналась борьба, туда рвался Флуранс. «Доминирующая черта его характера — OTB~~~»»,‒ писал о нем Маркс. В 1863 г. он был в Польше, в 1866 г. участвовал в освободительной борьбе на о-ве Крит. «Он был смел до самозабвения, готов на любой риск, человек с душой рыцаря, гуманный, отзывчивый, мягкий» 58,‒ писала о нем жена Маркса. «Отважен, как витязь, учен, как энциклопедист»~9,‒ говорили о нем даже его враги.
В 1871 г. он ‒ в первых рядах борцов за создание первого пролетарского государства. Он был членом Коммуны, командовал 20-м легионом, входил в состав Военной комиссии Коммуны, сражался против версальцев и пал одним из первых. «Гюстав Флуранс, ‒ писала Женин, ‒ в действительности был умерщвлен, а не пал в бою, как сообщает печать: дом, в котором находилась его штаб-квартира, был указан жандармам каким-то шпионом и окружен, и его убили»бо. Сразу же после его трагической гибели Женин выступила на страницах ирландской газеты «Айришмен» с открытым письмом, особенно выделяя Флуранса как активного борца за свободу ирландского народа. «Ирландцы потеряли в нем преданного борца,‒ писала она,‒ то же самое можно сказать об угнетенных всего мира... Для Флуранса не существовало таких границ, как моря, реки, горы, как различие рас, цвета кожи, вероисповеданий. Он делил человечество только на угнетателей и угнетенных...»61

Здесь столько дела...
Самоотверженная русская женщина Елизавета Томановская уехала из Лондона в марте 1871 г.; выполнив поручение Маркса в Швейцарии, она устремилась в революционный Париж, где под именем Дмитриевой развернула кипучую деятельность.
Томановская возглавила Союз женщин для защиты Парижа и ухода за ранеными, писала пламенные воззвания, выступала со с'.грастными речами, сражалась на
72


баррикадах. Многие современники и очевидцы событий рассказывают о высокой, статной, поразительно красивой женщине в маленькой тирольской шапочке с пером и красной кокардой, с револьвером на боку, которая командовала отрядом вооруженных женщин, защищавших баррикады Батиньоля и Монмартра.
«Вот уже много дней, как она отдала всю свою энергию борьбе на баррикадах, ухаживая за ранеными, находя в своем великодушном сердце невероятные силы»62,‒ писал о ней участник и очевидец событий Проспер Лиссагаре.
Но даже в такой напряженнейшей обстановке Елизавета Дмитриева находила время информировать Генеральный Совет о событиях в Париже. В одном из писем члену Генерального Совета Герману Юнгу, описывая героическую борьбу коммунаров в конце апреля 1871 г., Елизавета Дмитриева вспоминает Женни, ее скромную сдержанность, за которой скрывалась большая внутренняя сила. «Что поделывает Женин?‒ спрашивает она.‒ Если бы положение Парижа не было таким критическим, я очень хотела бы, чтобы Женин была здесь ‒ здесь так много дела»бз.

Поездка во Францию
Женни беспокоила судьба ее сестры Лауры, которая вместе с мужем и детьми находилась в Париже в тот момент, когда началась франко-прусская война. Лишь 2 сентября Лафарги, покинув Париж, переехали в Бордо, где жили родители Поля. В течение всей зимы и весны связь между Лондоном и Францией была очень нерегулярна. Беспокоясь за сестру, Женки была полна решимости ехать в Бордо, даже тайком от родителей, но Орлеанская железная дорога была перерезана, все другие пути были заняты войсками немцев и версальцев, страна была обьявлена на осадном положении, никто не мог передвигаться без паспорта. Оставался единственный способ ‒ добираться пароходом. Попытка попасть на лондонский пароход не увенчалась успехом. Он был занят перевозкой грузов, и капитан отказался взять пассажиров. Ливерпульский пароход уходил 27 апреля. С помощью Энгельса Женки и 16-летнюю Элеонору взяли на него. Маркс проводил дочерей до Ливерпуля, и 1 мая они высадились в Бордо.
73


В Бордо картина была грустная. События в Париже не произвели никакого впечатления на жителей этого города. Из местных газет Женки узнала, что над Монмартром развевается трехцветное знамя, что версальцы стали хозяевами Парижа, а за городом наглые прусские солдаты действуют как полицейские агенты Тьера ‒ хватают пытающихся спастись бегством парижан. «Конец всем надеждам, ‒ писала Женки отцу. ‒ Ходят также слухи, что Домбровский попал в руки прусских полицейских! Не думаешь ли ты, что внезапный успех версальцев ‒ результат измены? Клюзере и Россель сначала дезорганизовали, а затем предали национальную гвардию». Все могло бы кончиться хорошо, утверждает Женин, если бы члены Коммуны прислушивались к предостережениям Маркса. «Страшно подумать, что при таких шансах Hà успех все упущено. Когда палачи завершат свое кровавое дело в Париже, ‒ выражает опасение Женки, ‒ они, весьма вероятно, начнут войну против лидеров Интернационала в провинции. Все до последней провинциальные газеты так или иначе доносят на Товарищество>> 64
Кровавая расправа версальцев с героическим пролетариатом Парижа произвела на Женки тяжелое впечатление. Она пишет в начале июня 1871 г. Марксу: «Как раздирают душу вести из Парижа!.. Лучшие головы Франции падают одна за другой. Если верить телеграммам из Версаля, уже расстреляны Жаклар ', Рига, Малан, Эд. Бедный старый Бланки не заслужил этого счастья: он заживо погребен в тюрьме БельИль.
Поль (Лафарг.‒ Авт.), который близко знал всех видных членов Коммуны, считает, что особенно тяжела утрата Жаклара и Рига. Они обладали мужеством Марата и Сен-Жюста и еще проявили бы свои замечательные качества. Риго было всего 24 года»6~.
Опасения Женин оправдались. Преследования начались и в провинции. В начале июня сестры вслед за уехавшими ранее Лафаргами отправились в курортное место на юге Франции Баньер-де-Люшон, где Женни, не оправившаяся еще после тяжелого плеврита, надеялась несколько укрепить свое здоровье.
«В Люшоне мы... жили в полном уединении, не встречались ни с кем, кроме врача, в котором ‒ увы!‒

~ Женни не знала, что Жаклару удалось бежать из тюрьмы..
74


нуждались во время всего нашего пребывания там. Пребывание же наше было поистине печальным, ибо младший ребенок Лауры все время болел и после ужасных страданий умер в конце июля, 26 числа» 66,‒ писала Женки доктору Кугельману.
Конспиративные письма
Реакция неистовствовала. Переписка между Марксом и Лафаргами находилась под пристальным наблюдением полиции. Этим объясняется иносказательный и конспиративный тон писем, которыми они обменивались. Вместо того чтобы говорить об опасностях сложившейся политической обстановки, Маркс выражает беспокойство о «здоровье» Женки и Лафарга, говоря, что после консультации с известными специалистами-докторами и получения полной информации он полагает, что им следовало бы оставить французскую часть Пиренеев и переехать в испанскую, где климат для них гораздо лучше. Особенное опасение внушает ему Лафарг, так как его «здоровье» будет ухудшаться и может оказаться в большой опасности, если он не будет следовать советам людей, «сведущих в медицине».
«Поэтому я надеюсь, что вы не побоитесь незначительных хлопот, переедете в более здоровое место и вскоре пришлете мне свой новый адрес, на который я смогу вам прислать мой новый «адрес»»~7.
Здесь уже явно подразумевается написанное Марксом воззвание «Гражданская война во Франции», посвященное Парижской коммуне. Многочисленных эмигрантов Коммуны, оказавшихся после ее поражения в Лондоне, Маркс в этом письме называет «деревенскими родственниками».
Ту же иносказательную манеру подхватывает Женни в своем ответе на не дошедшее до нас письмо Энгельса, в котором он, по-видимому, советует им соблюдать величайшую осторожность. «Мы поняли намеки, содержащиеся в нем (твоем письме. ‒ Авт.),‒ пишет она, ‒ и... ограничиваемся беседой с волами и баранами и только пощипываем травку; в результате столь благоразумного поведения здоровье Тула а настолько хорошее, что нет никакой необходимости в перемене климата» 68.
~ Тул ‒ прозвище Лафарга.
75


Предупреждение
1~а рассвете одного из первых августовских дней 1871 г. в доме, где жили Лафарги, раздался негромкий, но настойчивый стук. Поль открыл дверь, на пороге стоял незнакомый человек.
‒ Я полицейский чиновник, но республиканец,‒ сказал незнакомец. ‒ Получено приказание арестовать вас; известно, что вы руководили сношениями между Бордо и Парижской Коммуной. В вашем распоряжении час времени, чтобы перебраться через границуб9.
Лафарг последовал этому дружескому совету, перешел через границу и обосновался в маленьком испанском местечке Бососте.
Через несколько дней, 6 августа, в Босост навестить Лафарга поехала Лаура с единственным оставшимся в живых ребенком, который был очень болен. Вместе с ними отправились в путь Женки и Элеонора.
Повидавшись с Лафаргом, сестры вернулись обратно, но Лаура осталась с мужем, так как ребенок был в тяжелом состоянии.
«Именем республики»
По ухабистым испанским дорогам они благополучно добрались до пограничного местечка Фос. В то время как французские таможенные чиновники начали задавать обычные вопросы, появился прокурор республики барон Дезагарр и громовым голосом возвестил: «Именем республики предлагаю вам следовать за мной».
В маленькой комнатке, куда их привели, их ожидало существо отталкивающего вида ‒ «весьма неженственная женщина», как рассказывала Женки. Она должна была произвести обыск. Женщина была столь неприятна, что девушки предложили сами снять платья, но не тут-то было.
‒ Если вы не позволите этой женщине обыскать вас, я сделаю это сам, ‒ грубо прогремел бас прокурора.
‒ Вы не имеете права касаться британского подданного. У меня английский паспорт,‒ твердо заявила Элеонора.
Но это не подействовало на барона Дезагарра, который не питал уважения к британскому паспорту
76


и был готов перейти от слов к делу. Девушки вынуждены были подчиниться.
Обыск был самый тщательный. Эта женщина даже распарывала швы на их платьях, заставила снять чулки. «Мне кажется, что я до сих пор чувствую, как ее паучьи пальцы перебирают мои волосы», ‒ писала Женни.
Во время обыска у них не обнаружили ничего, кроме старой газеты и разорванного письма. Письмо было ответом Женки О'Доновану Росса, который совершенно неправильно отозвался о движении коммунаров. Женки в письме резко осудила его. «Я выражала удивление по поводу того, что и.менно он поверил постыдной клевете на коммунаров, сочиненной гнусными полицейскими органами «Figaro», «Paris-Journal» и др. Я взывала к его сочувствию... и сочувствию его соотечественников героическим борцам за лучшее общество, ибо, писала я, ирландцы меньше, чем кто- либо, заинтересованы в продолжении нынешнего положения вещей и т. д.»70.
Письмо Флуранса, которое было у Женни в кармане, она сумела незаметно сунуть в лежавшую на столе запыленную судебную регистрационную книгу. Это письмо могло бы ее скомпрометировать, и тогда, как говорил Энгельс, вместо Англии им пришлось бы отправиться куда-нибудь вроде Новой Каледонии 71.
После этого их посадили в коляску. Кучера, который ездил с ними и служил им «гидом», насильно увели и заменили другим, а в коляску сели два полицейских чиновника; рядом двигалась другая коляска, переполненная таможенными чиновниками и полицейскими. В таком сопровождении обе девушки вынуждены были ехать в Люшон. Обитатели деревень и местечек, которые они проезжали, собирались толпами, принимая их за воровок или контрабандисток. Их дом в Люшоне был окружен жандармами, они не могли даже умыться, так как жандармы и полицейские в штатском не оставляли их в покое и сопровождали даже в спальню.
Дом был наводнен шпионами, которые входили в комнату, как в свою собственную, устраивались, как у себя дома, располагаясь на стульях и диване. Тщетно они старались втянуть девушек в разговор. Все было напрасно.

77


В половине десятого вечера того же дня появился префект полиции г-н де Кератри в сопровождении
ЧИНОВНИКОВ.
Больше двух часов продолжался допрос Женин (Элеонору вывели в другую комнату). От Женин хотели добиться сведений о Лафарге и о других родственниках и друзьях. Она категорически отказалась давать какие бы то ни было показания.
‒ Если вы отказываетесь выступать в качестве свидетеля, вы будете считаться сообщником,‒ угрожал Кератри.
‒ Имейте в виду, что Лафарг и его жена арестованы, ‒ лгал он.
Наконец ввели Элеонору. Сестер поставили спиной друг к другу. Перед Женин встал офицер, для того чтобы следить, не сделает ли она какой-нибудь знак. Перед Элеонорой стоял Кератри. Держа в руках письменное заявление Женки, он говорил как раз противоположное тому, что в нем было написано. Это сбивало с толку 16-летнюю Элеонору. Она боялась вступить в противоречие с сестрой, не опровергала заявлений, которые будто бы сделала Женин.
До половины третьего ночи продолжался этот мучительный допрос.
«Однако хитрость бывшего дипломата и грубость бывшего кавалерийского офицера разбилась о спокойное благоразумие Женин»,‒ писал Энгельс. Сказав что-то злобное по поводу «энергии, видимо свойственной жежцинам этой семьи»72, Кератри в бешенстве вышел из комнаты, ничего от них не добившись.
После допроса девушки долго не могли уснуть, они обсуждали способы, как предупредить Лафарга. Это было очень трудно, почти невозможно, так как дом был оцеплен со всех сторон. Им не позволяли общаться ни с горничной, ни с квартирной хозяйкой, а жандармы не покидали их даже в то время, когда они обедали.
На следующий день допрос возобновился. Допрашивали генеральный прокурор Дельпек, Дезагарр и полицейский префект Кератри. Допросили прислугу и хозяйку. Но все было напрасно.
«Я спокойно, но твердо заявила, что не буду присягать, и осталась непоколебима»,‒ рассказывала ЖенНИ.
78


Элеонора также категорически отказалась дать присягу.
8 августа их снова посетил префект полиции де Кератри.
‒ Что, Интернационал в Англии могущественная организация? ‒ спрашивал он.
‒ Да, весьма могущественная, и в других странах тоже, ‒ отвечала Женки.
Кератри сообщил, что Лафарг не виновен, что нет никаких оснований для возбуждения дела против него, что против сестер улик значительно больше; при этом он очень настойчиво просил сообщить Лафаргу, что он свободен и может вернуться во Францию.
«Но... я подумала, ‒ пишет Женки, ‒ что осторожность не повредит, и, вместо того чтобы посоветовать г-ну Лафаргу вернуться в Люшон, я решила поступить наоборот и попросила одного друга послать ему денег, которые дали бы ему возможность уехать дальше в глубь Испании».
К вечеру второго дня снова явился прокурор республики, приказал собрать вещи и отправил сестер в жандармский участок, где им пришлось провести еще одни сутки. После этого девушек выпустили, 10 августа они получили пропуск на выезд в Испанию. В этом пропуске были указаны их приметы. Женки: рост‒ 1 м 60, волосы ‒ черные, глаза ‒ карие, нос ‒ обычный, губы ‒ средние, подбородок ‒ круглый, лоб‒ обычный, цвет лица ‒ здоровый, возраст ‒ 26 лет. Особые приметы ‒ отсутствуют.
Элеонора: рост ‒ 1 м 60, возраст ‒ 17~, глаза‒ карие, нос ‒ большой, губы ‒ обычные, подбородок‒ круглый, лоб ‒ обыкновенный, цвет лица ‒ свежий, волосы ‒ белокурые, особые приметы ‒ отсутствуют.
Однако английских паспортов им не вернули. Таким образом, они не имели права покинуть Францию и в любой момент могли стать жертвой произвола французской полиции.
Прошло 10 дней, пока им после долгих хлопот были возвращены наконец их британские паспорта, и они покинули Францию.
Вернувшись в Англию, Женни написала письмо в редакцию одной из американских газет, в котором в мельчайших деталях описала все происшедшее с ни-

~ Тогда ей было 16 лет.
79


ми в Люшоне, высмеяла и разоблачила действия французского правительства 7З.
Рассказывая о поведении агентов французского правительства, производящих обыск в доме у Лафарга, издевавшихся над хозяйкой дома и искавших бомбы и керосин, которые якобы были основным орудием членов Интернационала, Женки заключает:
«Можно было бы обойти презрительным молчанием обезумевшее правительство и посмеяться над фарсами, в которых праздные шуты, на службе у этого правительства, разыгрывают свои путаные и надоедливые роли, если бы эти фарсы не превращались в трагедию для тысяч мужчин, женщин и детей. Подумайте только о «petroleuses»~ перед военным судом в Версале и о женщинах, которых за последние три месяца медленно умерщвляют в плавучих тюрьмах>> 74
В одном из своих писем, вспоминая об этих событиях, Маркс иронически замечает, что его дочерей «обвинили в перевозке революционной корреспонденции. Эта корреспонденция состояла всего лишь из их писем к матери, содержание которых, конечно, было нелестным для французского правительства... Почти неделю их дом караулили жандармы...». Дальше Маркс рассказывает, что парижские газеты тем временем стали распространять самую невероятную ложь и превратили, например, трех дочерей Маркса в трех его братьев (которых у него вовсе не было), «являющихся якобы всем известными и опасными агентами- пропагандистами Интернационала» 7~.
«Перелетные птИцы»
Жестокие репрессии, начавшиеся после поражения Коммуны, заставили тех из ее участников, которым чудом удалось спастись от карателей, эмигрировать за границу, большей частью в Лондон.
Дом Маркса был центром, вокруг которого группировались приехавшие в Лондон эмигранты. Эмигранты не имели средств к существованию, не имели жилья и нуждались в помощи. Им надо было помочь устроиться, найти работу или просто накормить их.
«Число эмигрантов растет здесь с каждым днем,‒
~ Petroleuses (поджигательницы) ‒ так называли версальские
палачи женщин ‒ участниц Коммуны.
80


писала Женки.‒ Бедняги находятся в такой нужде, что сердце разрывается... и приехали сюда раздетые, без гроша в кармане. Зима здесь будет ужасная»76. Вся семья Маркса, включая его самого, деятельно помогала им. А Энгельс руководил работой Генсовета по оказанию материальной помощи эмигрантам.
Женки принимала активное участие в этой деятельности: «Последние три недели я бегаю из одного лондонского предместья в другое (что в этом огромном городе ‒ немалое дело), а потом нередко до часу ночи пишу письма» 77. Цель этих поездок и писем ‒ добыть средства для помощи эмигрантам.
Отличительными чертами характера Женки были большая сердечность и внимание к людям. Многие эмигранты Коммуны, деятели Интернационала, общавшиеся с Женки, охотно делились с ней переживаниями, рассказывали о своих семьях; детях, о житейских трудностях. Для каждого находилось у нее слово участия и горячее желание помочь, причем делала она это незаметно, никогда не стремясь выделиться.
Английские филистеры не желали иметь дело с коммунарами, и если кому-нибудь и удавалось устроиться под вымышленными именами, то, как только выяснялась их причастность к Коммуне, их увольняли. Так было с коммунаром Серрайе, так было и с самой Женни. «Монро, например, порвали со мной всякую связь, так как сделали ужасное открытие, что я ‒ дочь главаря поджигателей, защищавшего противозаконное движение коммунаров», ‒ писала она Кугельману. «Страдания их (эмигрантов. ‒ Авт.) неописуемы: они буквально умирают с голода на улицах этого громадного города...»
«Уже более пяти месяцев Интернационал содержит, точнее говоря, поддерживает между жизнью и смертью большинство эмигрантов»78.
В доме отца Женки познакомилась со многими эмигрантами ‒ виднейшими деятелями Интернационала и Коммуны, такими, как Лео Франкель, Огюст Серрайе, Эдуар Вайян, Валерий Врублевский, и многими другими, которые собирались «на огонек» в гостеприимный дом Маркса. Валерий Врублевский, которому болезнь помешала провести последние часы памятного 1871 г. в семье Маркса, писал ему, что семья Маркса возбуждает в нем мечты о самых лучших днях его жизни и своим очарованием возвращает к воспоминаниям о родном доме~~.


Лондонская конференция

Коммуна показала, что главной задачей пролетариата является создание прочной, дисциплинированной организации, борьба за сплоченную революционную марксистскую партию. Уроки Коммуны свидетельствовали, что, если бы такая пар'тия стояла во главе парижских рабочих, судьба Коммуны была бы иной. Обобщению опыта Коммуны, организационным вопросам рабочего движения была посвящена проходившая в Лондоне с 17 по 23 сентября 1871 г. конференция Международного Товарищества Рабочих. Эта конференция занимает особое место в истории 1 Интернационала, так как в ходе ее работы получили наиболее полное развитие взгляды Маркса и Энгельса на партию пролетариата. На конференции развернулась решительная борьба против Бакунина и анархистов, отрицавших необходимость партии и политической борьбы пролетариата. В резолюции «О политическом действии рабочего класса», принятой на конференции, говорилось, что пролетариат может действовать как класс, только организовавшись сам в политическую партию, которая необходима, для того чтобы обеспечить победу социальной революции и осуществить ее конечную цель ‒ уничтожение классов. Лондонская конференция поставила перед рабочими задачу создания в каждой стране организованной, дисциплинированной, независимой от буржуазии политической партии пролетариата.
Решения Лондонской конференции явились серьезной победой марксизма над бакунизмом.
Женни внимательно следила за ходом конференции и информировала об этом деятелей Интернационала в других странах и городах. Так, например, Кугельману, жившему в Германии, Женин сообщает: «Конференция проделала очень большую работу... Решения, к которым она пришла, положат, надо надеяться, конец закулисным махинациям клики Бакунина ‒ Гильома ‒ Робена» 8О. Столь же обстоятельно описывает Женки работу конференции и в письмах Эжену Дюпону, находившемуся в это время в Манчестере и занимавшемуся там организацией секций Интернационала. Сохранилось письмо Дюпона, в котором он благодарит Женин за эту информацию. «Благодарю Вас, что Вы взяли на себя труд держать меня в курсе работы конференции. Без Вас я бы ничего не знал»81.
82


Несмотря на то что работа над материалами Лондонской конференции занимала много времени, Женин не прекращала своих литературных занятий. Уже 16 октября 1871 г. она сообщает Кугельману, что послала краткий очерк общественной деятельности Маркса во французскую газету «Пер Дюшен», которая предполагала опубликовать его биографию 82.

Шарль Лонге
Во второй половине 1871 г. в доме Маркса появился французский журналист Шарль Лонге, эмигрант Коммуны.
Чтобы представить себе внешний облик Лонге, лучше обратиться к свидетельствам его современников. Один из редакторов газеты «Ля Жюстис», часто общавшийся с ним, вспоминает, как однажды в небольшое парижское кафе вошел человек высокого роста, долговязый, сухопарый, с разлетающейся от каждого порыва ветра длинной спутанной шевелюрой, в пенсне, съехавшем набок. Его густая борода состояла из волос разного цвета, которые в борьбе один против другого превратились в ужасающе колючие пучки. Бледное лицо с высоким лбом, с ясным, застенчивым и нежным взглядом озарялось широкой доброй улыбкой. Вошедший плюхнулся на слишком низкий для него стул, неудобно зацепив свои ноги за ножки стола и осторожно размещая свои локти на чашках своих соседей. Он производил впечатление простого, скромного, сердечного человека. Вскоре он заговорил, обнаруживая большую начитанность. Он рассказывал обо всем, нанизывая событие на событие, совершенно, казалось бы, не обращая внимания, слушают его или нет. Но вот один из собеседников возразил ему, Лонге ответил, но, так как противник продолжал свою аргументацию, Лонге повысил голос, высвободил ноги, начал размахивать руками и... ожил. Его противник удивленно замолк. Но поздно. Пружина лопнула. Лонге выпрямился во весь рост, обрушился на своего противника громовым голосом, от которого задрожали стекла маленького низкого зала. Картежники прервали свою игру, посетители кафе сбежались, думая, что происходит драка, и с удивлением созерцали этого Дон-Кихота, сражающегося с ветряными мельницами. Горячий, увлекающийся, полный сил и жизни оратор, он был также прекрасным товарищем, верным в своей


дружбе, целиком поглощенным идеей, которой он следовал, которая его занимала8З.
Эта зарисовка соответствует характеристике, данной Лонге русским журналистом Русановым, встречавшим его у Лафаргов в 80-х годах.
«Высокий, длинный, с комичной плешивой головой, придававшей ему вид страуса на бесконечных ногах, Лонге был неистощим в своей остроумной, искрившейся, как шампанское, болтовне и сопровождал свои повествования курьезными жестами длиннейших рук11 84
У Шарля было богатое революционное прошлое. С начала 60-х годов он издавал оппозиционные правительству газеты, принимал участие в международном студенческом конгрессе в Льеже 1865 г. и был активным членом Интернационала. С 1866 г. член Генерального Совета, секретарь-корреспондент для Бельгии, делегат Лозаннского, Брюссельского и Гаагского конгрессов и Лондонской конференции Интернационала 1871 г.
В период исторических событий 1870 ‒ 1871 гг. во Франции Лонге был командиром одного из батальонов Национальной гвардии, участвовал в восстании 18 марта 1871 г., был избран членом Парижской коммуны, входил в состав ряда комиссий. Одновременно он являлся редактором официального органа Коммуны, газеты «Журналь офисьель де ля Репюблик Франсэз».

Жеиии и Шарль
Молодые люди с первых же встреч горячо полюбили друг друга. Шарлю было уже 32 года, Женин ‒ 27. Шарль становится частым посетителем их дома. По вечерам у них бывало оживленно, собиралась молодежь, часто музицировали, Женни с большим чувством исполняла романсы и песни. После одного из таких вечеров Шарль писал: «Я только что испытал огромное счастье, но так как я ненасытен, мне его не хватит и на один день: до завтрашнего вечера этот запас будет истреблен до самой последней капли, и сколько же времени придется мне с грустью ожидать момента, когда я снова получу эту радость? Два дня могут показаться столетием! Ну разве же это не прискорбно, что я могу быть счастливым только раз в три дня. Правда, эта радость достаточно ярка и глу-


бока, чтобы компенсировать самые большие огорчения» 85
Шарль изыскивал всякую возможность, чтобы видеть Женни почаще. Для дополнительных встреч он решил использовать гостеприимный дом Энгельса, где Женки часто бывала. «Вы уже догадываетесь, что я становлюсь усердным посетителем Энгельса, у которого меня всегда ждет теплый прием и виски». Так, воспользовавшись приездом Валерия Врублевского и его желанием нанести визит Энгельсу, Шарль просит Женни зайти «случайно» к Энгельсу в воскресенье вечером.
Женки была очень увлечена Шарлем, и ей казалось, что все это замечают. Ее тревожило, что пением она выдавала свои чувства. Шарль писал ей по этому поводу: «Как можете Вы спрашивать меня, догадываюсь ли я, что Ваши песни адресованы мне? Как же я могу не догадаться, когда уже давно лелею безумную мечту... Я хорошо знаю, моя обожаемая, что Вы хотели мне петь о том, о чем Вы мне никогда не говорили, но что я читал в Ваших глазах... Я это хорошо знаю, но в Вашем присутствии я забываю обо всем на свете. Не раз я бывал охвачен желанием сжать Вас в своих объятиях, броситься к Вашим ногам в присутствии всех...» Шарль горячо убеждает ее, что никто не может догадаться об их чувствах. «Как могут они подумать, что Вы меня любите, когда я сам не смею думать об этом!.. Чтобы понять, как я Вас люблю, нужно самому уметь так любить, а это невозможно » 86
В начале марта 1872 г. состоялась их помолвка.
Энгельс не преминул посвятить этому событию несколько шутливых строчек в письме к Лауре 11 марта 1872 г.: «У вас дома царит сейчас великое ликование по поводу истории с Лонге, и если во время твоей помолвки иногда отпускались плоские шуточки по поводу влюбленных взоров, то ты полностью отомщена: Женки в этом отношении старается вовсю. Вообще, это дело весьма пошло ей на пользу, она очень счастлива, весела и физически также чувствует себя значительно лучше. Лонге очень славный товарищ. Тусси тоже очень довольна этим событием и выглядит так, будто не прочь последовать примеру. Послезавтра у вас состоятся гастроли Лонге: он будет готовить камбалу по-нормандски, свое национальное блюдо; мы тоже приглашены...)> 87
85


В семье Женни отнеслись к этому событию весьма одобрительно. 26 мая 1872 г. мать Женни писала В. Либкнехту: «Лонге очень способный, хороший, честный, порядочный человек. Мне кажется, что единство взглядов и убеждений у молодой пары явится гарантией их будущего счастья...» 88 Мать только выражала опасения, что Женки ждет нелегкая участь жены политического эмигранта со всеми сопутствующими этому заботами и переживаниями. Она не ошиблась. B этом смысле Женки повторила судьбу матери. 9 октября 1872 г. состоялась свадьба Женни и Шарля. В качестве свидетелей выступали «ее второй отец» Фридрих Энгельс и друг Шарля, член Парижской коммуны и Генерального Совета Интернационала, французский рабочий, резчик по металлу, Альбер Тейс.

В поисках работы
С самого начала самостоятельной семейной жизни Женки и Шарля постигло немало разочарований. Они отправились в Оксфорд в надежде найти там преподавательскую работу, но поиски оказались безрезультатными, так как большинство эмигрантов из Франции взялись за преподавание французского языка. Кроме того, ортодоксальные английские буржуа опасались вверять своих отпрысков людям, чьи имена числились в списках делегатов конгресса Интернационала.
Женки, столкнувшаяся с трудностями жизни, уставшая от тщетных поисков работы, очень тосковала по дому, особенно по отцу. «Мой дорогой Никки,‒ писала она 30 октября 1872 г.,‒ ты не можешь себе представить, как я хочу тебя видеть. Мне кажется, что я уехала от вас 100 лет назад. Сегодня, когда я увидела твой почерк, я не могла удержаться от слез. Оксфорд так близко от Хаверсток-Хилл ‒ так близко и в то же время так далеко»89.
В Оксфорде Женни и Лонге помогали Марксу в его работе над французским переводом «Капитала». Переводчик, Жозеф Руа, сделал работу добросовестно, но с излишней пунктуальностью, не отступая от текста оригинала. Маркс, стремясь сделать этот текст доступным для французского читателя, почти заново переделал весь перевод.
Он в то время очень болел, но, несмотря на это, работал с неиссякаемым упорством. «С девяти часов
86


утра он становился за свой пюпитр и не отходил от него до обеда»®o, ‒ писала Женки.
Маркс посылал дочери и зятю рукопись по частям для просмотра, а в ноябре 1872 г. провел с ними несколько дней. В эти дни они совместно работали над рукописью.
После полуторамесячного пребывания в Оксфорде, в течение которого они тщетно искали работу, Женки и Шарль вернулись в Лондон. «В Лондоне я чувствую себя куда более счастливой, чем в правоверном, чванном Оксфорде, ‒ писала Женки Кугельману. ‒ В Лондоне есть Модена Виллас *, а в передней комнате второго этажа Модена Виллас я всегда могу застать своего дорогого Мавра. Не могу вам высказать, какой одинокой я чувствую себя в разлуке с ним, а он говорит, что ему тоже меня сильно недоставало и что во время моего отсутствия он совсем схоронился в своем кабинете» 9'.
В Лондоне Женки снова энергично принялась за поиски работы. 12 мая 1873 г. она писала Кугельману: «С самого рождества я совершенно поглощена увлекательной битвой, известной под названием борьбы за существование. Если бы я перечислила, сколько раз мне пришлось пробежать с севера на юг, с востока на запад Лондона, причем напрасно, в поисках уроков французского, немецкого языков, пения и ораторского искусства, то страшно утомила бы вас...»92 Женки удалось найти несколько уроков.
Неустроенность жизни молодой семьи тревожила мать Женки. В июле 1873 г. она пишет В. Либкнехту: «В течение двух лет после Коммуны Лонге не сумел найти ни частных уроков, ни уроков в школе, ни возможности преподавать литературу, вести корреспонденцию или делать переводы. Зато Женки благодаря исключительной энергии, неутомимой деятельности и многочасовой беготне в дождь, ветер и снег нашла несколько уроков, которые, правда, дают очень мало. Она надеется еще преподавать пение и давать уроки ораторского искусства, которые оплачиваются лучше... Это прекрасное существо заслуживает лучшего! Необыкновенная любовь к ней Мавра заставляет его многого не замечать. Я, к сожалению, плохой дипломат и, наверное, заслужу славу злой тещи»9З.
2 сентября у Женки родился первый ребенок, ко-

дом, где жил Маркс.
87


торый прожил всего 11 месяцев и 27 июля 1874 г. умер от холерины. Женки тяжело переживала смерть своего первенца. Маркс и Энгельс старались всеми силами отвлечь ее от горьких мыслей. Но даже поездка с Марксом в Рамсгит к Энгельсу и путешествие вместе с семьей Энгельса на о-в Джерси не принесли ей облегчения. «Добрый Генерал делал все возможнае, чтобы развлечь меня, ‒ писала она Элеоноре. ‒ Он устраивал множество всяких экскурсий по острову, но для меня это было тяжелым испытанием ‒ сохранять видимость интереса к тому, что происходит; усилия, предпринимавшиеся для этого, были очень изнурительными»94. Она не мотла дождаться возможности вернуться домой.

Жизнь идет своим чередом
К декабрю 1874 г. Шарлю и Женки наконец удалось найти постоянную работу. Шарль был принят преподавателем французской литературы в Королевский колледж ‒ одно из крупнейших учебных заведений Англии, а Женни преподавала немецкий язык в школе Клемента Дана, где за короткое время завоевала всеобщее уважение и авторитет. Перед началом каникул во время торжественной церемонии вручения наград дирекция школы поблагодарила Женки и пригласила ее остаться у них работать. Позднее она стала преподавать в этой школе также и французский язык. К своей работе Женки относилась с увлечением и творчески. Она не ограничивалась преподаванием сухой грамматики, а стремилась применять ее к литературе, к освоению живого языка. «Я пыталась дать им общее представление о французской литературе XVII, XVIII, XIX вв... чтобы это было стимулом к изучению произведений великих французских писателей и развивало у них вкус к чтению»95. Женки следила также за произношением, работала над дикцией своих учеников.
Немного материально окрепнув, Шарль и Женин сняли небольшой домик в Лондоне, скромно, но уютно обставили его и начали самостоятельную жизнь.
Женин очень много работала; кроме уроков в школе у нее были частные уроки, на ней лежали все заботы и по хозяйству. Она была занята с утра до вечера, несмотря на слабое здоровье. Постоянно мучившие ее плевриты завершились тяжелой астмой,
88


приступы которой не покидали Женци до конца жизни.
Однако ни занятость, ни плохое самочувствие не мешали Женки по-прежнему заниматься наукой, собирать материалы по определенным вопросам.
В записной книжке-календаре Женки за 1876 г., где записывались встречи, визиты, расходы, прочитанные книги, мы находим большой библиографический спи,сок. Женки интересовали выдающиеся женщины всех времен и народов; в списке есть книги о женщинах Востока, о знаменитых людях старой Франции, например Арсена Уссэ о женщинах Франции восемнадцатого столетия, книги об условиях жизни и влиянии женщин у различных народов древности и современности, мемуары г-жи де Сталь, мадам Лафайет, братьев Гонкур о женщинах XVIII столетия и многие другие. Круг интересов Женни был очень разнообразен: она читала Гомера и Горация, изучала англо-норманнскую поэзию ХШ в., мемуары Мишле, сочинения Плутарха 96.

Интерес к России
В доме Маркса всегда интересовались Россией. Сам Маркс, когда ему уже было 50 лет, для того чтобы прочитать в оригинале книгу Н. Флеровского «Положение рабочего класса в России», принялся за изучение русского языка и овладел им за полгода настолько, что читал в оригинале русских классиков‒ Пушкина, Салтыкова-Щедрина, великих революционных демократов ‒ Чернышевского, Добролюбова. Он вел переписку со многими русскими деятелями, в том числе с переводчиком «Капитала» на русский язык Н. Ф. Даниельсоном, революционеркой Верой Засулич и др. В его доме бывали многие русские эмигранты‒ политические деятели Петр Лавров, Герман Лопатин, народоволец Лев Гартман и др.
Этот интерес к России Маркс привил и своим детям.
Женни, как и остальные дочери Маркса, интересовалась русской литературой и искусством и следила за развитием политических событий в этой стране. Она радовалась, что «Капитал» издан на русском языке и что перевод «превосходен».
Через Германа Лопатина, часто бывавшего в доме Маркса, Даниельсон переслал для Женки ноты опер
89


Глинки «Иван Сусанин» и «Руслан и Людмила». Женки была очень рада такому подарку и просила Маркса передать сердечную благодарность приславшему
и~ 9'.

Маркс и внуки
10 мая 1876 г. у Женки родился мальчик. Его на-' звали, как шутил потом Энгельс, тремя громкими именами: Жаном ‒ по имени отца Лонге, Лораном‒ прозвище Лауры и Фридрихом ‒ в честь Энгельса.
4 июля 1878 г. у Женки родился второй мальчик‒ Гарри. 18 августа 1879 г.‒ Эдгар, по прозвищу Волк. В апреле 1881 г. родился мальчик Марсель, а в сентябре 1882 г. ‒ девочка, которую назвали тоже Женки.
Маркс горячо любил своих внучат. Дети являлись неистощимым источником радости для него. Особенно привязан он был к своему старшему внуку Жану, или Джонни, который большую часть времени жил вместе с Марксом и после переезда во Францию часто приезжал к нему на довольно длительные сроки.
Живой, неугомонный проказник Джонни хорошо знал нежную привязанность к себе деда и делал с ним все, что хотел. Любимой его игрой была игра в омнибус, когда Мавр превращался в омнибус, на «козлы» которого (на плечи Маркса) взбирался Джонни. Энгельс и Либкнехт были «лошадьми». «Джонни принялся нас погонять, ‒ вспоминает Либкнехт, ‒ понукая международными немецко-французско-английскими выкрикаъаи «Оо on! Pius vite! Hurrah!» («Вперед! Быстрее! Ypa!»). Мавр скакал так, что пот градом катился по его лицу, а когда Энгельс или я пытались перейти на более медленный аллюр, на нас тотчас же со свистом опускался бич немилосердного кучера: «Уои, naughty horse! En avant!» («Эй, ленивая лошадь! Вперед!»). Так продолжалось до тех пор, пока Маркс не выбился из сил. Тогда мы вступили с Джонни в переговоры, и было заключено перемирие...»98
Внуки тоже очень любили своего Мавра. Для Джонни он был непререкаемым авторитетом.
Эдгара Лонге, своего младшего внука, Маркс прозвал Волком за то, что его однажды застали уписывающим за обе щеки сырую почку, которую он принял за шоколад...


Амнистия и разлука
Прогрессивная Франция на протяжении ряда лет вела борьбу за амнистию борцов Коммуны. Все понимали, что социализм не может развиваться во Франции, пока лучшие люди, уцелевшие от пуль реакции, будут томиться в каторжных тюрьмах. Французский пролетариат жил мыслью об амнистии. «Никаких празднеств без амнистии» ‒ таким был припев к популярной песенке, которую распевали повсюду.
11 июля 1880 г: была объявлена амнистия. Парижское население оказало восторженный прием первым партиям каторжников, вышедших из тюрем Новой Каледонии. Борцы Коммуны возвратились настоящими триумфаторами. Вернулись во Францию и те, кто долгие годы томился в эмиграции.
В семье Маркса готовились перемены. Собирались во Францию Женни с Шарлем и детьми, Лафарги. Предстояла длительная, неизбежная разлука.
Сначала уехал Шарль Лонге. В Париже перед ним возникли новые проблемы ‒ поиски жилья, работы, переезд семьи. После обсуждения множества вариантов в конце концов остановились на приобретении небольшого дома в Аржантее ‒ местечке в 20 минутах езды от Парижа. Решающим в выборе этого места было то, что там жил друг Лонге, доктор Дурлен, долгое время скрывавший у себя Шарля после падения Парижской коммуны.
Вскоре Шарль становится одним из редакторов «Жюстис», газеты крайне левого направления. Женки приехала несколько позднее.
Верный друг и помощник
После отъезда Шарля Женки оставалась в Лондоне с тремя детьми. Старшему, Джонни, было четыре года, а младшему, Эдгару, еще не минуло года. Уроки в школе, забота о малышах и наряду с этим колоссальная работа по сбору материалов для статей Лонге во французских газетах заполняли все время Женни и часто заставляли проводить бессонные ночи.
В течение всего 1880 г. письма между Парижем и Лондоном курсируют непрерывно. В них обсуждается масса насущных прозаических вопросов ‒ и новый дом, и подготовка к переезду, вопросы о продаже мебели и устройстве на новом месте и т. п. Много
91


писала она о своих малышах. Но главное содержание писем составляло обсуждение работы Шарля в Париже.
Женки просит Шарля присылать ей по нескольку экземпляров газеты «Жюстис», так как, кроме того, что она сама над ней работала, она рассылала газету видным общественным деятелям Англии и Ирландии ‒ Чарлзу Стюарту Парнеллу, Коллету и др. Эту газету внимательно читал и Маркс. «От папы газету обратно получить невозможно, ‒ пишет Женни.‒ Кроме того, если он ее и возвращает, я все равно никому не могу ее послать, так как она вся бывает испещрена пометками»99, сделанными синим карандашом. Женки детально разбирает все статьи Лонге. Здесь и одобрение, и дружеские упреки, и в некоторых случаях резкая, принципиальная критика; она дает ему советы, указывает, на что обратить главное внимание, что обойти, подсказывает новые идеи и мысли и, самое главное, посылает ему в огромном количестве газеты, вырезки из газет, выписки из книг и даже целые написанные ею статьи.
Ее занимает происходившая в то время борьба за освобождение славянских государств от турецкого владычества и отношение к ней европейских держав. Ее возмущает неправильная позиция, занятая газетой «Жюстис». Она ругает Лонге за помещенную в газете статью Пелльтана, пишет, что с отвращением читала эту статью и даже не хочет показывать газету Марксу, так как он рассчитывал, что Лонге будет оказывать влияние на газету, а он не оправдал надежд 1ОО.
Женки посылает Лонге дополнительный материал из английских газет на эту тему. Вскоре в «Жюстис» появляются статьи Шарля. Видя, что ее труды не пропали даром, Женки пишет мужу, что очень рада убедиться в том, что посланные ею заметки по восточному вопросу принесли такие хорошие плоды. «Твоя статья написана простым, ясным, изысканным языком, которым славится французская проза». «...Я... ликовала, ‒ пишет она о другой статье, ‒ увидев, как прекрасно ты использовал посланный мной материал. Твоя статья о границах должна вызвать сенсацию; то, что ты раскрываешь, представляет собой нечто совершенно новое для Франции и малоизвестно даже в Англии...»1О1
Много внимания в своих письмах Женни уделяет французскому рабочему движению. Там в это время шла усиленная подготовка создания пролетарской
92


партии. Росло влияние социализма. Радикал Ж. Клемансо, возглавлявший газету «Жюстис» и открыто выступавший раньше против социалистов, в октябре 1880 г. произнес речь, в которой заявил, что перешел на сторону социализма. По этому поводу Женки пишет: «Я вполне согласна с тобой относительно речи Клемансо: тут заметен явный прогресс, и, если его поступки будут соответствовать его словам, никто ничего не скажет против него. Но слова, увы, как ветер, и поэтому не следует придавать преувеличенного значения речам»'02. С горечью и возмущением Женин осуждает неверную позицию, занятую Лонге в вопросе о программе Французской рабочей партии.
По вопросу о программе партии во французском социалистическом движении разгорелась ожесточенная борьба между прудонистами, организовавшими Социалистический республиканский альянс, и сторонниками Маркса. Лонге, придерживавшийся в прошлом прудонистских взглядов, примкнул к Альянсу.
В октябре 1880 г. в противовес программе-минимум, выработанной Рабочей партией во главе с Гедом и Лафаргом при деятельном участии Карла Маркса, альянсисты опубликовали свою программу. Они отвергали всякую теорию, призывали всех людей объединиться для осуществления мелких реформ и т. д. То, что они называли себя социалистами и выступали под лозунгом «единства», но против теории, мешало организации Рабочей партии, и Гед выступил против них. «Вчерашняя «Жюстис», ‒ пишет Женни, ‒ подействовала на меня, как ушат холодной воды... именно в тот момент, когда «программа-минимум» имела такой успех, когда логика, здравый смысл и научная природа расположили в ее пользу практический логический разум Клемансо, вы выпускаете другую программу... где нудно повторяете ничтожные, бессмысленные, ненаучные декламации о свободе, справедлиВости, разуме и т. д.» 1ОЗ. Программа Альянса не получила поддержки рабочего класса, и организация вскоре перестала существовать.
Глубокий интерес к работе мужа, к французскому рабочему движению не мешал Женки с прежним вниманием следить за развитием событий в Ирландии. Правительство «либерала» Гладстона проводило политику «умиротворения» Ирландии и приняло ряд исключительных законов, отменявших неприкосновенность личности, а также «земельный акт», от которого
93


выигрывали только помещики. Кампания за предоставление Ирландии самоуправления началась с новой силой.
Чтобы не утруждать Лонге, Женин посылает ему готовые корреспонденции, которые ему приходилось лишь переводить на французский язык. Посылая Лонге очередную статью об Ирландии, Женин 'писала: «Ирландские дела настолько всепоглощающи, что я вынуждена снова написать несколько страниц. Моя корреспонденция с первого взгляда может показаться тебе слишком длинной, но, если бы ты знал, сколько речей и статей я втиснула в эти пять страниц, ты бы согласился со мной, что ни одного факта, содержащегося там, нельзя опустить сейчас, накануне процесса (по-видимому, имеется в виду процесс против Земельной лиги.‒ Авт.). Я прочитала кучи газет, чего ты не смог бы сделать при твоей занятости, поэтому я тебе их не посылала»1О4.
По воскресеньям Женки с малышами ходила в гости на Мейтленд-парк-род к своим родителям. Из-за занятости в школе ей удавалось это только один раз в неделю. Во время этих встреч Женки советовалась с отцом относительно журналистской деятельности Лонге, а затем передавала мужу подробные отзывы и замечания Маркса, которые он делал по поводу тех или иных корреспонденций'о5.
В феврале 1881 г. начались сборы к отъезду Женки в Париж. Маркс пишет об этом в письме K Даниельсону: «...в моей семье сейчас царит ужасная суматоха по случаю переезда моей старшей дочери, г-жи Лонге, с детьми из Лондона в Париж... Вы понимаете, как тяжела эта разлука при нынешнем состоянии здоровья г-жи Маркс. Для нее, так же как и для меня самого, наши внуки, три маленьких мальчика, являлись неистощимым источником радости»1~.
В начале апреля Женин была уже во Франции.

В Аржантее
Маркс очень грустил в разлуке с любимой дочерью. Он писал ей частые и нежные письма. В них он старался держать ее в курсе всех политических событий, делился своими мыслями. «Следила ли ты за судебным процессом против организаторов покушения в C.-Петербурге? Это действительно дельные люди, без мелодраматической позы, простые, деловые, ге-


роические»»7,‒ писал он о процессе народовольцев, организовавших заговор против Александра II 1 марта 1881 г.
Но жизнь во Франции для Женки стала намного тяжелее. Заботы о детях, которых теперь было пятеро, лишили ее возможности заниматься какой бы то ни было творческой деятельностью. Она пишет родным, что для нее стало непозволительной роскошью читать газету, не говоря уже о книгах.
Лонге, которому Женки, страдавшая тяжелой болезнью и обремененная домашними заботами, не в состоянии была помогать, совсем забросил работу в газете. Он перестал писать статьи, и материально они очень бедствовали. Женки возмущалась его отношением к работе и говорила, что он не способен быть профессиональным журналистом, что, если бы не дети, она бы сама заработала на жизнь, как она всегда это делала с момента их свадьбы'О8.
В своем раздражении против него она даже писала Элеоноре, утешая ее в связи с разрывом с ее женихом Лиссагаре: «Я знаю, ты никогда не была бы счастлива с ним. Французы в конце концов становятся никудышными мужьями!» 'О9
«Моя дорогая Женки, ‒ писал ей Энгельс, ‒ я знаю, сколько ужасных тревог и волнений ты перенесла и переносишь еще и теперь. Мыслями я часто был с тобой и огорчался, что не мог найти способа быть тебе полезным... Но я знаю, что моя мужественная Женки не упадет духом... я надеюсь и рассчитываю, что ты сумеешь устроить свое хозяйство таким образом, чтобы обеспечить себе немного отдыха и поко„„11o
Нужда и лишения, заботы о большой семье, непрерывное переутомление окончательно подорвали здоровье Женки. Она серьезно заболела.

Тяжелые годы
1881 ‒ 1883 годы были годами суровых испытаний и больших потерь для семьи Маркса. Давно болела жена Маркса Женки. Теперь выяснилось, что болезнь была смертельной, неизлечимой. У Женки был рак, и все понимали, что конец близок. Чтобы скрасить последние дни своей жены, Маркс поехал с ней в Аржантей к старшеи дочери. Несмотря на страдания, Женин, как всегда, была полна жизни и энергии. Готовила
95


подарки внукам и радовалась свиданию с ними. В Лондон Женки вернулась совсем обессиленной. Маркс дни и ночи дежурил у постели больной жены и ухаживал за ней с такой любовью и преданностью, что это, по ее словам, вознаграждало за все испытания, выпавшие на ее долю.
2 декабря 1881 г. Женки Маркс умерла.
«Она никогда не думала о себе, она жила только для других, ‒ писала о ней Женки в полном тоски и печали письме сестре Лауре.‒ Трудно было встретить натуру такого благородства и преданности»"'.
4 декабря в письме к старшей сестре Элеонора описывала последние минуты жизни матери и посылала ей прядь ее волос ‒ «мягких и- прекрасных, как у девушки». «...Если бы ты только могла видеть ее лицо ‒ ее глаза были просто неописуемы, не только потому, что были ясны,‒ ясны, как могут быть ясны глаза детей, но и нежны, потому что она видела и узнавала нас до конца. Ее последние слова были обращены к папе ‒ «хорошо» (good). Она сказала что-то еще, но мы не расслышали. О, Женин, она так пре.красна сейчас! Долли *, когда увидела ее, сказала, что ее лицо преобразилось ‒ морщины на лбу разгладились, прекрасные волосы... Завтра похороны. Папа, конечно, не может идти, и я этому рада. Перед самым концом она думала о тебе и о детях больше, чем о ком бы то ни было...»112
После смерти Женки Маркс получал отовсюду множество писем с выражениями соболезнований и проникнутых глубокой симпатией и искренностью. Это объясняется тем, писал Маркс, что «в ней все было естественно и правдиво, просто, без всякой фальши; отсюда и впечатление, которое она производила' на людей,‒ бодрое и жизнерадостное».
«В ее лице природа разрушила свой собственный шедевр»11З,‒ писала одна из ее знакомых, r-жа Гесс.
Смерть Женни, которая в течение многих десятков лет принимала активнейшее участие в революционной деятельности мужа, тяжело подействовала на Маркса. Он был разбит физически и морально. По предписанию врачей он уехал с Элеонорой в Вентнор, на остров Уайт, а оттуда на юг. Ездил он и в Аржантей к старшей дочери и внукам, но здоровье его все ухудшалось. Женки беспокоило состояние Маркса, беспо-

~ Долли Редфорд ‒ приятельница Элеоноры.



коило и то, что Элеонора в это время сама была недостаточно здорова, чтобы обеспечить Марксу должный уход. В Англии стояла холодная, сырая погода, и врачи советовали Марксу поехать в Алжир. Выполняя их предписание, Маркс уехал туда. Но по странному стечению обстоятельств и в Алжире стояли холода, лил дождь; Маркс чувствовал себя еще хуже. Он поехал в Швейцарию, а затем в Аржантей к своей любимой Женни.
В письмах Женки звучат беспокойство и тревога за отца, за его здоровье. «Она думала о нем до самой последней минуты, ‒ писал Шарль Лонге уже после смерти Женки,‒ и самым большим страданием для нее было думать о той боли, которая ее смерть может причинить отцу» 114
В октябре 1882 г. они встретились в последний раз. Когда Маркс вернулся в Англию, его постиг еще один неожиданный и страшный удар.
Последний год
97
4 Дочери Маркса
Среди документов Женки хранится совсем маленькая (6 х 9) растрепанная книжечка ‒ календарь на 1882 г.'~~. Скупые записи, сделанные черными чернилами, а чаще простым карандашом. Это большей частью расходы за молоко, хлеб, зеленщику, угольщику, за квартиру, починку обуви и платья, плата кормилице и няне. Здесь же записаны консультации врача. Есть среди них и такие: 17 июля ‒ приехала Тусси, 15 августа ‒ Тусси и Джонни уехали, 23 августа ‒ папа уехал в Швейцарию, 16 сентября ‒ родился ребенок, 29 сентября ‒ папа приехал погостить, 3 октября ‒ папа уехал в Лондон и так далее.
Это все отражает события последнего года ее жизни. А если к этому присовокупить ее письма, главным образом Элеоноре, то становится ясен драматизм ее последних лет.
В Аржантее Женки было тяжело и физически, и морально. Для нее, привыкшей находиться в центре политической жизни, следить за всеми событиями, принимать в них живейшее участие, было бесконечно тягостно оказаться в замкнутом кругу домашнего хозяйства. «Работа ‒ это великая цель жизни,‒ пишет она Элеоноре в январе 1882 г. ‒ Бездействие ‒ смерть для меня. Как я тоскую по своей ежедневной трудной работе в школе» 116. Она тосковала по всему тому, что


было способно увести от убийственной скуки и однообразия домашнего хозяйства, изнуряющих обязанностей. Близкие старались облегчить жизнь Женин, по возможности помочь ей. В июне с ней была Елена Демут, 17 июля приехала Элеонора, сменившая ее, и пробыла с Женни до 15 августа. «Туссинька чрезвычайно много помогает Женничке, и вряд ли можно считать ее пребывание здесь отдыхом, ‒ писал Маркс.‒ Тусси бесконечно добра к детям и бедной Женничке и проявила в этих исключительных условиях качества, дремавшие в ней в Лондоне»117. Уезжая, Элеонора увезла с собой в Лондон старшего сына Женни, Джонни. С 6 июня по 23 августа в Аржантее жил Маркс. Почти все время он проводил в прогулках и веселых играх с малышами, отлучаясь ежедневно лишь в расположенный неподалеку курорт Энгиен, где он принимал лечение. 5 сентября Шарль увез мальчиков Анри и Эдгара на побережье, в СентОбен, чтобы Женки немного отдохнула от забот.
16 сентября родилась дочь, пятый ребенок в семье Женки, которую в честь бабушки тоже назвали Женни.
19 сентября приехал Шарль и забрал в Сент-Обен маленького Марселя. 29 сентября вновь приехал Маркс и оставался там до 3 октября. С 30 сентября до 8 октября гостила Лаура. В декабре наступило резкое обострение заболевания...

Смерть Жеиии
11 января 1883 г. Женки умерла, оставив пятерыт детей, старшему из которых было семь лет, а младшей ‒ четыре месяца. Когда в комнату вошла Элеонора, держа в руках телеграмму со страшным известием, Маркс, глядя на нее, сказал: «Наша Женнихен умерла...» Он велел Элеоноре ехать во Францию, помочь осиротевшим детям.
3 января состоялись похороны. Несмотря на плохую погоду, собралось множество людей. В похоронах принимали участие жившие тогда в Париже социалисты и революционеры разных стран, особенно много было среди них участников Парижской ком- ~HbI.
Были делегации от газет «Энтрансижан», «Мо д'ордр», «Ситуайен», «Ля Батай», в полном составе была редакция газеты «Жюстис». Присутствовали так-
98


же друзья: П. Л. Лавров, Г. Девиль, видный деятель французской Рабочей партии, написавший краткое изложение «Капитала», доктор Кунеман, лечивший Маркса, друг Лонге доктор Дурлен и др.
Гроб был усыпан цветами ‒ фиалки, розы, белая сирень, венки из красных бессмертников, венки из живых цветов... Прощальное слово от имени Ша ля Лонге зачитал у могилы сотрудник газеты «юстис» С. Пишон: «Для меня и всех своих близких Женки Маркс была и навсегда останется воплощением самых благородных качеств и самых прекрасных свойств женщины... Самопожертвование, полное самоотречение были ее отличительными чертами... Все человеческие страдания, с которыми она сталкивалась, заставляли страдать и ее... Женин не только чувствовала, что в мире существуют неравенство, несправедливость и нищета. Она знала, что это неравенство, эта несправедливость, эта нищета не неизбежны и что от нас зависит положить этому конец. Женин твердо верила, что близок день этого великого освобождения и этой решительной борьбы. Как и все ее близкие, она жила и умерла с этой верой в социализм, верой, которая нас соединила друг с другом в жизни и любви. Это то, что я хочу подтвердить на ее могиле...
Прощай, хорошая, нежная, мужественная Женин, прощай от имени всех твоих близких, от имени тех, кто у тебя остался, от имени твоих пяти маленьких детей, твоего живого отражения...»118
Более 25 французских газет откликнулись на смерть Женки, поместив извещения, соболезнования, некрологи.
Отчет о похоронах был опубликован в газете «Социал-демократ», органе Социал-демократической партии Германии. Там же был помещен некролог, написанный Фридрихом Энгельсом. «...Она выросла в среде международного пролетарского движения и теснейшим образом срослась с ним. При всей своей сдержанности, которую можно было принять почти за робость, она проявляла, когда это было нужно, такое присутствие духа и такую энергию, которым мог бы позавидовать иной мужчина... Пролетариат утратил в ее лице героического борца. Но у ее убитого горем отца осталось по крайней мере то утешение, что сотни тысяч рабочих в Европе и в Америке разделяют его горе»119,‒ писал о Женки Энгельс.


ЛАУРА
2 апреля 1868 г. состоялась свадьба Лауры и Лафарга. Несмотря на религиозное ханжество, процветавшее в Англии, брак, разумеется, был гражданским. Свой «медовый месяц» они провели во Франции, а затем вернулись в Лондон, где Лафарг сдавал последние экзамены.
«Лафарг со вчерашнего дня «member of the royal college of surgeons»* и получил патент на убиение людей и животных» 1, ‒ шутил по его адресу Маркс.
Некоторое время Лафарг практиковал в качестве ассистента штатного хирурга больницы св. Варфоломея, а 16 октября 1868 г. вместе с Лаурой покинул Англию и переехал во Францию.
На новом месте
В небольшой квартире на верхнем этаже дома 47 по улице Шерш-Миди в Париже началась самостоятельная жизнь семьи Лафаргов. Первоначально круг их знакомых был невелик: у них бывали немецкий демократ, член 1 Интернационала Виктор Шили, немецкий демократ Сигизмунд Боркхейм, русские эмигранты Сазонов, Г. А. Лопатин. Бывал здесь и Шарль Лонге. Частыми гостями в доме Лафарга были Огюст Бланки и его приверженцы Гюстав Тридон, Виктор Жаклар, Альбер Реньяр, Рауль Рига и др.
Лафарг всеми силами способствовал популяризации идей марксизма во Франции. И во всем ему деятельно помогала Лаура. Лафарг познакомил Бланки и его друзей с книгой Маркса «Нищета философии»; Бланки восхищался тем, как Маркс расправился с Прудоном.
‒ «член королевской коллегии хирургов».


Зачитывался произведениями Маркса часто бывавший у Лафаргов Лео Франкель. Он был одним из самых искренних почитателей «Капитала». «Я обещала дать ему на время твое «Восемнадцатое брюмера»» ~, ‒ писала Лаура Марксу в мае 1870 г.
Еще в 1867 г. в Лондоне, когда вышел в свет главный труд всей жизни Маркса ‒ «Капитал», Лаура вместе с Лафаргом принимают участие в его популяризации. Они переводят на французский язык предисловие к «Капиталу» для французской демократической газеты «Курье Франсе».
В начале 1869 г. молодые супруги переводят «Коммунистический манифест» на французский язык, а весной 1870 г. Лафарг готовит новое французское издание Устава MTP. Одновременно они внимательно следят за напряженной политической жизнью в стране, принимают активное участие в нарастающем революционном движении рабочего класса Франции.
«Маленькие негритята»
1 января 1869 г. у Лауры родился сын Шарль-Этьен, которому дали шуточное прозвище Шнапс. Это был первый внук Маркса. «1 января я стал дедушкой, ‒ новогодним подарком был маленький мальчик»з,‒ писал Маркс Кугельману 11 февраля 1869 г.
Ровно через год, 1 января 1870 г. у Лауры родился второй ребенок ‒ дочка.
Женин Маркс (мать) иронизировала в письме к Энгельсу: «Я надеюсь, что этот быстрый темп прекратится. Иначе скоро придется петь: 1, 2, 3, 4, 5, 6... 10 маленьких негритят!»4 (Лафарг был креолом. ‒ Авт.).
Этот ребенок, однако, очень хилый с самого рождения, не прожил и двух месяцев и умер в конце февраля 1870 г.
Третий процесс
над членами I Интернационала
Франция в это время переживала новый подъем рабочего движения. В различных районах страны вспыхивали. стачки. Бастовали горняки Луарского каменноугольного бассейна, углекопы анзенских шахт, текстильщики, булочники, штукатуры Лиона, литейщики, плотники, каретники Марселя, прядильщики Руана, корзинщики, столяры, щеточники Парижа и многие


другие. Среди французских рабочих росло влияние I Интернационала.
Лаура и Лафарг систематически информировали Маркса о политическом положении во Франции и пользовались его советами и указаниями в своей революционной работе.
Весной 1870 г. главное внимание Поля и Лауры Лафарг было поглощено деятельностью секций 1 Интернационала в Париже, число которых быстро росло.«Интернационал делает здесь чудеса,‒ писала Лаура Марксу. ‒ Рабочие явно питают безграничное доверие к Товариществу; ежедневно образуются различные секции... Зачинщиком каждого нового движения среди рабочих, каждой новой забастовки считается, в той или иной мере, Интернационал, и каждая забастовка, в свою очередь, отражается со всей очевидностью на Интернационале, а именно к нему присоединяется все больше и больше обществ и отдельных лиц. К званию «члена Интернационала» начинают относиться с большим уважением» 5.
В апреле была создана Федерация парижских секций MTP.
Подъем революционного движения в стране, рост влияния и организованности 1 Интернационала вызывали тревогу у правительства Наполеона III. Усилились преследования социалистов. В 1868 г. было два процесса против парижских секций Интернационала. Перед судом предстало 38 членов MTP. Все они были присуждены к тюремному заключению и денежным штрафам. Третий процесс над членами I Интернационала, так же как первый и второй, имел огромное пропагандистское значение. Лучшие представители французских рабочих на суде горячо отстаивали свои социалистические убеждения.
«Красный призрак» все больше пугал правящие классы. Назревал кризис Второй империи. Правительство пыталось найти выход в войне.

В Бордо
2 сентября Поль и Лаура Лафарг с двухлетним Этьеном прибыли из Парижа в Бордо.
Бордо был одним из крупнейших торгово-промышленных городов Франции. Однако его рабочий класс был малочислен, и влияние местной секции MTP ничтожно. Тем не менее Лафарг развернул среди бордо-
102


ского пролетариата активную деятельность. В созданной им газете «Ля Дефанс насиональ» он разоблачал предательство правительства национальной обороны и выступал за революционное ведение войны. Лафарг опубликовал в газете второе воззвание Генсовета о войне.
В конце октября 1870 г. Лафарг реорганизовал в Бордо секцию Интернационала, которая в 1871 г. превратилась в большую разветвленную организацию, насчитывавшую в своих рядах несколько сот членов. В частности, им была заново создана секция стеклодувов. Женни, в мае приехавшая вместе с младшей сестрой навестить Лауру, в письмах к отцу рассказывает об активной организаторской деятельности Лафарга. В качестве примера она приводит историю создания им новой секции стеклодувов и делится впечатлениями от посещения этого производства: «Войдя в помещение, мы как будто перенеслись в Дантов ад. Было невыносимо жарко. Подобно духам, которых пытают, носились взад и вперед толпы изнуренных, смертельно бледных мужчин и мальчиков, без единой минуты покоя. Работа, большей частью ночная, выполняется детьми 7 ‒ 8 ‒ 9 лет. Бедные маленькие мальчики первыми приходят на фабрику и последними оттуда уходят. Их хозяин нашел выдающийся способ эксплуатировать их». Им платят поденно, а взрослым мужчинам ‒ сдельно. Поэтому «мужчинам выгодно, чтобы дети работали как можно больше» б. После провозглашения Коммуны в Париже бордоская секция MTP заявила о полной поддержке принципов Коммуны и поставила своей задачей организацию помощи ей.
В апреле Лафарг приехал в Париж. Он встречается здесь с деятелями Коммуны, со своими друзьями по 1 Интернационалу, является свидетелем самоотверженной борьбы коммунаров, их горячего стремления во что бы то ни стало добиться освобождения Франции от нашествия пруссаков.
Лафарг получает в Париже задание поднять восстание в Юго-Восточной Франции. Однако революционное выступление пролетариата в Бордо произошло раньше, чем секция MTP сумела подготовиться. Несмотря на поражение, выступление бордоского пролетариата имело большое значение, так как оно показало, что трудящееся население города находится на стороне Коммуны.


Поражение

После того как Коммуна потерпела поражение, Лафаргу во избежание ареста в конце мая 1871 г. пришлось покинуть Бордо и переехать в небольшое курортное место в Пирейеях ‒ Люшон. Почва Бордо оказалась слишком горяча для него, писала Лаура Марксу 3 июня 1871 г. Реакция свирепствовала там, как и везде. «Озверевшие версальцы наводнили всю Францию своими шпионами и жандармами, и для того, кто не в ладах с полицией, во всех больших городах жизнь стала практически почти невозможной»7.
Лаура глубоко переживала судьбу Коммуны. «Эти сообщения настолько печальны ‒ даже не верится,‒ пишет она из Люшона, куда поехала вместе с семьей вслед за Лафаргом.‒ Мы пытаемся еще успокаивать себя надеждой, что хотя бы немногим нашим друзьям удалось скрыться и они остались в живых, чтобы отомстить за тех, кто погиб»8.
Лаура горячо сочувствовала героической борьбе коммунаров, и, если бы не сложные семейные обстоятельства ‒ двое больных маленьких детей на руках,‒ она, возможно, также была бы .среди борцов Коммуны. «Я хочу попрактиковаться в стрельбе из пистолета в здешних полях и лесах, так как вижу, что женщины хорошо боролись недавно, и, кто знает, что будет дальше»9,‒ писала Лаура Марксу.
В полицейском донесении прокурора республики Дезагарра, который осуществлял слежку за Лафаргом и его семьей, говорится о Лауре: «Госпожа Лафарг одарена живым умом и редкой энергией. Она говорит и пишет на семи языках, особенно хорошо на английском, немецком и французском. Она разделяет политические и социальные воззрения своего отца и всей душой предана интересам Интернационала. Когда ее муж, охваченный угрызениями совести или страхом, обнаруживает колебания при выполнении преступных действий, возложенных на него, она обвиняет его в трусости и не оставляет в покое до тех пор, пока он не выполнит того, что от него требуется» ~î.
26 июля 1871 г. у Лауры умер ее младший ребенок, не прожив и семи месяцев. Но на этом невзгоды не кончаются. Французские власти преследуют Лафарга, и вместе с семьей он вынужден покинуть Францию.


Преследование
Лафарг с Лаурой и маленьким Шарлем-Этьеном обосновались в расположенном неподалеку от границы испанском местечке Босост.
Прокурор республики Дезагарр с большим отрядом полицейских отправился в Босост с намерением арестовать Лафарга. Но в тот самый момент, когда Дезагарр подошел к парадной двери отеля «Массе», где остановилась семья Лафарга, Поль, предупрежденный добрыми друзьями, с помощью крестьян вышел черным ходом из дома и ушел в горы по тропинкам, известным только местным жителям, так как все проезжие дороги охранялись испанскими карабинерами.
Вся злоба полицейских, упустивших свою главную добычу, обрушилась на оставшуюся Лауру. В 3 часа ночи дверь ее спальни взламывают, в комнату врываются четыре испанских офицера с карабинами, направленными на кровать, где спит Лаура с ребенком. «Бедный больной малютка, внезапно разбуженный и испуганный, начинает кричать; но это не мешает испанским офицерам заглядывать в каждую дырку и щель в комнате, ‒ нет ли там г-на Лафарга» ". Обозленные отсутствием Лафарга, они хотели забрать Лауру, но ее защитил хозяин отеля. В конце концов ей было разрешено остаться в Бососте под наблюдением агентов полиции.
В августе 1871 г. Лафарг с Лаурой и ребенком обосновываются в промышленном центре Северной Испании, портовом городе Сан-Себастьяне. Оба с головой уходят в революционную работу. Лаура и Лафарг вместе ходят на фабрики, вербуют там людей, организуют секции Интернационала.
Но и здесь полиция не оставляет их в покое. В конце декабря 1871 г. Лафарг вынужден был покинуть Сан-Себастьян и переехать в Мадрид. В феврале 1872 г. в Мадрид переехала и Лаура с малышом.

В Мадриде
В Мадриде Лафарг возглавил борьбу против баку- нистов, имевших в Испании большое число сторонников.
Из всех мелкобуржуазных течений, с которыми пришлось бороться Марксу и его сторонникам в Ме-
105


ждународном Товариществе Рабочих, бакунизм был самым опасным, так как выступал под прикрытием мнимореволюционной фразеологии, увлекавшей недостаточно зрелых деятелей рабочего движения. В этом состоял особый вред бакунизма. Бакунисты создали тайную организацию ‒ Альянс социалистической демократии, надеясь с ее помощью захватить руководство Интернационалом.
Генеральный Совет предложил Бакунину распустить Альянс как самостоятельную организацию, а его членам вступить в Товарищество на правах обычных секций. Ярый враг пролетарского социализма, Бакунин для вида согласился с решениями Генсовета, а в действительности сохранил тайный Альянс и продолжал вести подрывную деятельность.
Лафарг под именем Пабло Фарга работал в мадридской федерации MTP и в издававшейся Федеральным советом газете «Эмансипасьон». Газета под руководством Лафарга проводила огромную работу по разоблачению членов бакунинского тайного Альянса и по собиранию сил подлинных сторонников Интернационала, борцов за дело освобождения рабочего класса.
Энгельс высоко оценил эту деятельность Лафарга. «После всех мытарств и переездов, которые были тебе навязаны в последние полтора года... тебе должно послужить утешением, что пребывание Поля в Мадриде как раз в решающий момент имело для нас и для всего Товарищества неоценимое значение, ‒ писал он Лауре.‒ Если бы Бакунин и Ко одержали верх в Испании ‒ а без Поля это было весьма вероятно,‒ то дело дошло бы до раскола и публичного скандала. Теперь же все попытки мятежа позорно провалились, и мы можем провозгласить победу по всей линии»'2.
«Ты вносишь свою долю»
В Испании Лаура по-прежнему была деятельнейшим помощником Лафарга во всех его литературных работах. В феврале ‒ марте 1872 г. Лафарг опубликовал в испанской газете «Эмансипасьон» серию статей «Организация труда». Лаура также работала над этими статьями. 11 марта 1872 г. Энгельс писал ей: «В статьи для «Emancipacion», в которых испанцам впервые преподносится настоящая наука, ты тоже вно-


сишь свою значительную долю, и как раз именно в научном отношении, за что я, как секретарь для Испании, считаю своим долгом принести тебе особую благодарность» 1З.
Лаура следит также за тем, чтобы в газете «Эмансипасьон» регулярно приводились выдержки из газеты Социал-демократической партии Германии «Фольксштаат». Всем этим Лаура занималась несмотря на то, что пребывание в Испании было для нее очень тяжелым временем. Ее единственный оставшийся в живых ребенок, забавный и шустрый Шнапсик, которому было уже три с половиной года, болел дизентерией. Тщетно в течение девяти месяцев родители старались вырвать его у смерти. Все было напрасно. В мае 1872 г. умер и этот ребенок.
Отчаянию ее не было границ. Только большая любовь и заботы Поля, общее революционное дело, связывавшее их, помогли преодолеть личное горе.
На Гаагском конгрессе
В сентябре 1872 г. Лаура вместе с Лафаргом едет в Гаагу на конгресс 1 Интернационала. Лафарг являлся делегатом от мадридской и лиссабонской секций. Он, Э. Дюпон, И. Ф. Беккер, Ф. Лесснер и другие составляли то прочное партийное ядро, на которое опирались Маркс и Энгельс в борьбе против врагов марксизма. На Гаагском конгрессе был дан решающий бой бакунистам. Конгресс подтвердил решение Лондонской конференции о необходимости организации пролетарской партии, постановил, что в своей борьбе за освобождение рабочие могут выступить как класс, лишь объединившись в политическую партию.
Вожаки Альянса Бакунин и Гильом были исключены из Интернационала.
Гаагский конгресс был последним конгрессом МТР, после чего Интернационал как международная организация фактически перестал существовать. 1 Интернационал выполнил свою историческую роль, заложив фундамент международной организации пролетариата для подготовки его к дальнейшей борьбе. Началась эпоха роста рабочего движения вширь, эпоха создания массовых социалистических партий в каждой стране.
107


Эмиграция
После Гаагского конгресса, в конце октября 1872 г., Лаура и Лафарг переехали в Лондон и поселились неподалеку от Хэмпстед-Хис. В Лондоне Лафарг, раз и навсегда отказавшись после смерти троих детей от медицины, посвящает себя журналистике и политической деятельности; для заработка он открывает ателье фотолитографии и гравировки. Однако дела у него шли неважно. Лаура вынуждена была взять уроки, и это стало для них главным источником дохода. В трудные минуты их, как всегда, самоотверженно поддерживал Энгельс.
Борьба за существование в период пребывания в Лондоне в 1872 ‒ 1880 гг. не помешала Лафаргам принимать самое деятельное участие в политической жизни. Лафарг работал в тесном контакте с Марксом и Энгельсом. В 1873 г. Лафарг участвовал вместе с ними в подготовке брошюры «Альянс социалистической демократии и Международное Товарищество Рабочих». Вместе с Лаурой Лафарг перевел на французский язык выдержки из работы Энгельса «Анти-Дюринг», которые были опубликованы во французском социалистическом журнале «Ля Ревю сосиалист» под названием «Развитие социализма от утопии к науке». Одновременно Лафарги внимательно следили за возрождением рабочего движения во Франции.
Рождение партии
В конце октября 1879 г. в Марселе состоялся рабочий конгресс, на котором было принято решение о создании Рабочей партии Франции. В мае 1880 г. руководитель французских социалистов Жюль Гед приезжает в Лондон, и здесь, на квартире Энгельса, где кроме хозяина собрались Маркс, Гед и Лафарг, была составлена программа новой партии. Маркс написал вводную часть, в которой подчеркивалось, что рабочий может быть свободным только тогда, когда овладеет средствами производства, а возможно это лишь в результате революционной борьбы пролетариата, организованного в самостоятельную партию.
В том же году в Гавре состоялся Учредительный съезд Рабочей партии. После длительной борьбы Геда против оппортунистов съезд принял марксистскую программу.
108


С момента образования Рабочей партии жизнь Лафарга и Лауры на протяжении нескольких десятков лет неразрывно связана с ее деятельностью.
С 1880 г. Лафарг становится постоянным сотрудником газеты «Эгалите», которая сыграла большую роль в распространении учения Маркса и Энгельса во Франции. В «Эгалите» появился яркий памфлет Лафарга «Право на лень». По его собственным рассказам, он стал усердным сотрудником этой газеты и писал, за малым исключением, все теоретические статьи в ней.
В 1880 г. 'после амнистии Лафарг вернулся во Францию. Вместе с Гедом он возглавил Рабочую партию, посвятив борьбе за чистоту этой партии и пропаганде революционного марксизма во Франции всю свою дальнейшую жизнь.
Отец и дочь
У Лауры, как и у остальных дочерей Маркса, были исключительно дружеские отношения с отцом. Письма, которыми они обменивались, часто носили шутливый характер, они взаимно состязались в остроумии.
Когда в мае 1867 г. Маркс уехал в Германию, чтобы вручить своему издателю О. Мейснеру в Гамбурге первый том «Капитала», девушки беспокоились о нем и с нетерпением ждали вестей. Наконец 5 мая пришло письмо и фотография. Лаура была в полном восторге: «Твоя фотография нам чрезвычайно понравилась. Особенно меня восхищают глаза и лоб и общее выражение: в глазах передан «озорной огонек», который мне так нравится в оригинале. Это единственный из снимков, в котором соединены два твоих выражения ‒ сарказм и природное добродушие. Посторонний, наверное, обратил бы внимание только на второе, .а я, приглядываясь к нему своим особым «птичьим глазом», улавливаю в портрете несколько насмешливое выражение, очень приятное, вне сомнения, твоим друзьям, но весьма опасное для твоих врагов» 14
В 1880 г., когда была объявлена амнистия, Лаура не поехала с Полем в Париж. Некоторое время она оставалась в Англии у постели умирающей матери. .Она нежно и трогательно ухаживала за больной, развлекала ее, не отходя от нее ни на минуту.
109


После смерти матери Лаура вместе с Элеонорой все время проводили с отцом, стараясь помочь ему пережить тяжелое время. Осенью 1882 г. Лаура сопровождала отца в Швейцарию, где они пробыли на курорте в Веве около четырех недель. Во время частых прогулок по живописным местам швейцарского курорта, поездок по озеру они вели долгие задушевные беседы.
Маркс рассказывал Лауре о своих работах и творческих планах, о занятиях математикой, о третьем немецком издании «Капитала» и о многом другом. Он предлагал Лауре написать историю Интернационала и обещал предоставить ей все необходимые для этого документы. Отец был высокого мнения о литературных способностях Лауры и ценил ее как хорошего переводчика. Он просил ее взяться за перевод «Капитала» на английский язык. Лаура, однако, понимала, что для такой работы необходима большая предварительная подготовка. Они договорились, что Лаура поедет с Марксом в Вентнор и будет работать там под его руководством. Но болезнь и смерть Женин, а затем и смерть Маркса помешали осуществлению этих планов.
Наследие Маркса
Почти целый год после смерти Маркса Энгельс с помощью Елены Демут разбирал огромное рукописное наследие своего друга. Рукописи хранились на чердаке, загроможденном ящиками, пакетами, корзинами, свертками книг. «Мы, наконец, расчистили старый «склад», ‒ писал Энгельс 16 февраля 1884 г., ‒ нашли массу вещей, которые нужно сохранить, а также около полутонны старых газет...»15 Только 24 марта 1884 г. Энгельс сообщает, что наконец на Мейтленд-парк все закончили и старый дом возвращен владельцу. Все книги и книжные шкафы перевезли в дом Энгельса и там продолжали разборку. Лауре, находившейся в Париже, Энгельс переслал много французских и английских книг, и среди них полное Собрание сочинений Мабли, «Историю цивилизации во Франции» Гизо, книги по истории французской революции, по истории средневекового английского театра и т. д. Русские книги он передал П. Л. Лаврову, официальные английские «Синие книги» (так назывались публикации материалов английского парламента и дипломатических документов министерства иностранных дел) ‒ своему


другу Сэму Муру, которому они были нужны, так как Мур переводил «Капитал» на английский язык. Большая часть книг была переслана в Цюрих в архив Социал-демократической партии Германии и в библиотеку редакции ее печатного органа газеты «Социал-демократ», некоторые наиболее популярные произведения были переданы лондонскому Коммунистическому просветительному обществу немецких рабочих'6. Часть книг оставила себе Элеонора.
Внешний облик
Посетивший в 1883 г. Лафаргов в Париже русский журналист Н. С. Русаков, впоследствии часто бывавший у них, рассказывает о впечатлении, которое они произвели на него.
Отворившая ему дверь Лаура, которой в то время было 38 лет, выглядела очень молодо. «Роста чуть- чуть выше среднего, тонкая, стройная, едва начинавшая полнеть, она меня поразила необыкновенно нежным румянцем своего круглого лица, высоко взбитыми локонами горевших, как золото, волос, чрезвычайно приятными очертаниями карих глаз под дугообразными бровями и очаровательной линией рта. Она подняла на меня свои лучистые глаза, и я еще более был поражен удивительной, почти детской свежестью взора»'7. «Когда она входит в комнату, то как будто восходит солнце», ‒ говорил один из поклонников Лауры ‒ P. Мейер. Этот отзыв передавал Энгельс Лауре в письме, приглашая ее приехать в Лондон: «Сделай же так, чтобы солнце снова взошло над Лондоном!» 18
О Лафарге Русанов пишет, что в те годы «он был еще очень эффектен. Роста выше среднего, стройный, с великолепной посадкой головы, он поражал контрастом между серебром своих рано поседевших, коротко подстриженных волос и черным цветом бровей над темными, горевшими южным блеском глазами и красивых усов. Бороды он не носил, да она и не подходила бы к его правильному, мужественному лицу, оканчивавшемуся великолепным подбородком. От всей его фигуры оставалось впечатление врожденного изящества и какого-то интеллигентного аристократизма, которое часто заставляло французских репортеров, падких до эстетики, сравнивать Лафарга с пылким, напудренным маркизом XVIII века»19.
111


Пропагандисты марксизма

Во Франции Лафарг развернул кипучую деятельность по пропаганде и популяризации марксизма. Он произносил огромное количество речей во всех уголках Франции, писал многочисленные статьи и исследования, раскрывающие смысл и глубину учения Маркса. Одновременно он был активным деятелем Рабочей партии, организатором героической борьбы французского пролетариата. Нет ни одного манифеста или декларации Рабочей партии того периода, в составлении или редакции которых он не принимал бы участия. Он энергично отстаивал честь своей партии во время избирательных кампаний в Национальное собрание и муниципальные органы. В неустанной борьбе против прудонистов, поссибилистов и других оппортунистических течений Лафарг защищал принципы революционного марксизма, ориентировал французский пролетариат на революционный захват власти для установления социализма.
В конце 90-х годов Лафарг был в числе тех, кто активно боролся против ревизии основ научного коммунизма. В своих философских работах Лафарг отвергал и разоблачал всякие попытки «примирения» материализма с идеализмом, вел решительную борьбу против всех форм идеалистической философии, считая ее идейным оружием в руках буржуазии.
И во всем этом самое горячее участие принимала его верный друг и помощник Лаура. Она собирала ему материалы, переводила их, литературно обрабатывала. Для статьи Лафарга о материнском праве она делала выписки из «Материнского права» Бахофена, переписывала статьи Лафарга для русских журналов, переводила на английский язык его брошюру «Происхождение и эволюция собственности» 2о. «Лаура работает, как негр, над переводом моей брошюры о собственности» 21, ‒ писал Лафарг 19 сентября 1890 г. Много вставок и поправок Лауры и в рукописи Лафарга «Воспоминания о Марксе», которая была опубликована в «Нейе цейт» в 1890 ‒ 1891 гг. Она тщательно прочитала и отредактировала всю рукопись.
Лаура ходила на собрания рабочих, вместе с Лафаргом посещала их во время забастовок, работала в профсоюзах. Так, например, в 1893 г. они принимали участие в забастовке амьенских красильщиков. Од-
112


нажды Лаура даже председательствовала на ежегодном собрании союза. Красильщики избрали Поля и Лауру Лафарг почетными членами своего союза. А в материалах Союза польских рабочих социал-демократов за границей имеется свидетельство от 24 ноября 1902 г. о том, что Лаура Лафарг, будучи представителем кассы помощи политзаключенным, собирала взносы в Дравейле~~.
Ярые враги Лафарга Б. Малон и П. Брусс, зная, какое участие принимает Лаура в делах Лафарга, язвили по его адресу, что только Лаура делает его статьи серьезными, а он портит их своими непочтительными шутками. кЯ очень смеялся, ‒ пишет ей Лафарг, ‒ и сказал людям, которые передали мне этот слух, что ты способна на гораздо большее, чем писать мои статьи» 2З.

Снова преследования
За свою политическую деятельность Лафарг систематически подвергался преследованиям и не раз сидел в тюрьмах Франции. После произнесенных им речей в Монлюсоне, Безене, Коммантри и других местах он был схвачен полицией и предан суду присяжных по обвинению в призывах к убийствам и подстрекательстве к гражданской войне. Лаура пишет об этом Энгельсу 12 декабря 1882 г.: «Эту новость я узнала от молодого человека, который вместе с ней принес мне салат, которым Поль собирался угостить меня к обеду. Надо же, чтобы этот осел, полицейский комиссар, черт бы его побрал, выбрал для своей работы день, когда мы собирались устроить такой хороший обед! Теперь я вынуждена его есть одна. А в кармане у меня 5 франков. Ужасный город и ужасное существование, никогда не знаешь, что с тобой может произойти!»24
Суд присяжных на основании свидетельских показаний, из которых самым веским было показание одного полицейского комиссара, вскоре умершего в доме умалишенных, приговорил Лафарга, Геда и Дормуа к шести месяцам заключения в парижской тюрьме Сент-Пелажи. Гед и Лафарг, правда, не теряли времени даром. Во время тюремного заключения они писали комментарии к программе Рабочей партии.
В июне 1886 г., во время крупной стачки углекопов в Деказвиле, Лафарг выступал на митинге в зале теат-
113


ра Шато-д'О. Вместе с Гедом и другими он снова
был привлечен к суду присяжных, но был на этот раз
оправдан.

Расстрел в Фурми
В 1891 г. правительственные войска жестоко расправились с мирной первомайской демонстрацией в небольшом промышленном городке на севере Франции ‒ Фурми. Они расстреляли безоружных молодых женщин и 11-летних мальчишек, которые весело шли с цветами, пели и намеревались, согласно установившейся традиции, сажать «первомайское деревце», а потом вокруг него устроить веселые танцы. Девять человек было убито и 30 тяжело ранено. Среди убитых были девушки в возрасте 17-21 года, дети 11 лет и юноши до 20 лет.
Расстрел ни в чем не повинных людей вызвал страшное возмущение в массах. Испугавшись народа, правительство попыталось свалить вину на социалистов. Жертвами оказались Кюлин, активный деятель местной партийной организации, и Лафарг, который выступал во многих местах этого округа в период подготовки демонстрации. Их обвинили в подстрекательствах к убийствам и грабежу. Лжесвидетели не гнушались ничем и сочиняли от их имени речи, которых они никогда не произносили.
Процесс Лафарга и Кюлина превратился в крупное политическое событие, привлекшее внимание общественности. В суде Лафарг произнес защитительную речь, которая была посвящена изложению основ научного социализма. Суд присудил Лафарга к одному году заключения. Приговор вызвал всеобщее возмущение.
В течение нескольких дней, пока рассматривалась кассационная жалоба и Лафарг находился на свободе, он организовывал собрания в Виньи, Фурми, Бовуа, Лилле, Рубэ, Бордо, Руане и других местах. Популярность его росла, повсюду его встречали громовыми приветствиями. Женщины Виньи украсили зал, где он выступал, зелеными ветками и венками из роз и полевых цветов. Везде французский рабочий класс был возмущен приговором буржуазного суда.
В знак протеста кандидатуру Лафарга выставили на дополнительных выборах в палату депутатов, и он был избран от города Лилля б470 голосами против


5175, поданных за его противника. Вслед за этим Ла-
фарга вьтустили из тюрьмы. Это было крупной побе-
дой Рабочей партии.

Последнее слово за Лаурой
В то время как Лафарг со свойственной ему страстью отдавался партийной деятельности, Лаура занималась литературной работой и переводами. В немногие часы, которые у нее оставались свободными, она успевала еще давать уроки немецкого и англий-
СКОГО ЯЗЫКОВ.
Даже Энгельс, великолепно знавший около 20 иностранных языков, посылал свои французские переводы для контроля Полю и Лауре. «Прошу тебя и Поля отредактировать мой перевод, чтобы он хорошо звучал по-французски...»~~ ‒ писал он, посылая Лауре перевод статьи Маркса о Прудоне. И, несмотря на то что для Лафарга французский язык был родным, последнее слово, отделка и проверка всех переводов всегда были за Лаурой. Энгельс ценил ее большую культуру, литературную одаренность и особую тщательность в работе.
В одном из писем, где снова шла речь о переводе статьи Маркса о Прудоне, Энгельс просил Лафаргов: «...постарайтесь более точно передать оригинал. Маркс не из таких людей, которых можно переводить на скорую руку. Надеюсь, что Лаура добьется того, чтобы текст был передан хорошо и точно»26.
Энгельс настоятельно предлагал ей взяться за перевод на английский язык главы из «Капитала» «Процесс накопления капитала», обещая, что Тусси проверит все цитаты и все факты. Он говорил: «Боюсь, что нам не обойтись без помощи извне, а по правде говоря, у меня чертовски мало доверия к той помощи, которую я могу получить здесь»27.
Он уговаривал Лауру попробовать перевести хотя бы несколько страниц, обещал свою помощь, но Лаура из-за своей добросовестности не решилась взяться за предмет, в котором не чувствовала себя вполне компетентной. Но она согласилась подготовить перевод «Манифеста Коммунистической партии». В октябре 1885 г. Энгельс с удовлетворением сообщает А. Бебелю: «Г-жа Лафарг переводит теперь, наконец, «Манифест» на хороший французский язык»28.
Просмотрев часть перевода, Энгельс писал Лауре,
115


что его всегда пугал перевод «Манифеста», что этот документ труднее всего поддается переводу, он «самый непереводимый из всех документов». Но, говорил Энгельс, Лаура «попала в точку», работа сделана превосходно, и впервые это произведение появится во Франции в такой форме, что можно гордиться им, и читатели получат полное представление о том, каков оригинал. Энгельс подчеркивал, что появление французского перевода принесет исключительную пользу французскому рабочему движению. «Я по-настоящему рад, что ты взялась за это дело; у меня никогда не было сомнений в том, что ты справишься, если только возьмешься за дело как следует, и я доволен, что читаю работу в законченном виде. Теперь мы надели на тебя упряжку и постараемся удержать тебя в ней. Это принесет огромную пользу движению во Франции...»
Энгельс часто просил Лауру отредактировать перевод, вьтолненный профессиональными переводчиками. Так было в 1891 г. с переводом на французский язык книги Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства», который сделал Раве. Раве, как и большинство профессиональных переводчиков, был рабом оригинала, не чувствовал нюансов немецкого языка, которые отражаются в его многочисленных синонимах и т. д. Энгельс писал об этом Каутскому: «Лаура Лафарг прочитает и исправит его перевод «Происхождения», иначе я вряд ли доверил бы ему это дело» зо. А в другом письме он пишет: «...Раве... допустил такие грубые ошибки, что Лауре Лафарг пришлось проделать колоссальную работу. Удивляюсь, как она вообще взялась за нее»з'. Когда книга «Происхождение семьи» вышла из печати, Энгельс был очень недоволен, не найдя на титульном листе имени Лауры. С возмущением он ей писал: «Мне очень жаль, что ты сняла свое имя с того титульного листа... Нечего тебе стыдиться собственной хорошей работы и позволять Раве красоваться в чужих нарядах. У тебя нет никаких оснований «держаться B тени>>>> 32
В 1893 г. Энгельс сообщает Ф. Зорге, что Лаура переводит на французский язык «Людвига Фейербаха», чтобы издать его в Париже сначала в газете «Эр Нувель», а затем отдельным изданием. «Первую половину я уже просмотрел, ‒ пишет Энгельс Каутскому в январе 1894 г.‒ Ее перевод сделан добросовестно
116


и легко читается»». Когда в 1888 г. издавался «Манифест Коммунистической партии» на английском языке, Энгельс писал Лафаргу, что он рассчитывает на Лауру для внесения исправлений в перевод, так как сам он успел просмотреть перевод только наспех.
Современники отмечают огромную роль Лауры в переводах основных произведений Маркса и Энгельса на французский язык. «Есть вещи, по отношению к которым можно даже сказать,‒ пишет Русанов,‒ что в них дочери Маркса принадлежала большая часть. Таковы переводы на французский этюда Энгельса о социализме из «Анти-Дюринга» и «Коммунистического манифеста». Кстати сказать, кто сравнит два перевода этого последнего произведения на французский язык, ‒ один, принадлежащий перу Лауры Лафарг, другой французскому профессору, эльзасцу Андлеру, тот скажет, что добросовестный, близкий к подлиннику перевод ученого уступает значительно своими литературными достоинствами и даже истинным духом оригинала блестящему, грациозному и вместе сильному переводу Лауры Лафарг» З4.
Когда Лаура переводила «Святое семейство», она, по ее собственному признанию, «ощутила наслаждение от того, что непосредственно заглянула в мастерскую мысли гениального мыслителя и услышала великое мировоззрение в час его рождения»з~.
Переводческая деятельность Лауры имела огромное значение. Лаура по существу сделала доступными французскому читателю большинство произведений Маркса и Энгельса, в том числе кроме тех, которые уже упоминались, такие сложные произведения, как «К критике политической экономии» и «Революция и контрреволюция в Германии».
Стихи и песни
Одновременно с работой над переводами произведений Маркса, Энгельса, а также различной политической литературы Лаура не переставала увлекаться переводами художественной литературы, стихов. Она успешно перевела стихотворение Беранже «Сенатор» на английский язык. Энгельс высоко оценил эту ее работу: «...ты замечательно сделала «Сенатора», эту почти самую трудную вещь для перевода на английский. Ты сделала это, не только сохранив всю присущую оригиналу фривольность, но даже с очень боль-


шим приближением к его легкости. И это несмотря на то, что и сюжет и размер упорно не поддаются переводу, ибо сенатор империи № 1 совершенно неизвестная величина здесь, в Англии. Если бы ты была мужчиной, я бы сказал: «молодец», но я не достаточно сведущ в русском языке, чтобы знать, может ли этот эпитет... иметь форму женского рода: «молодца!»» Зб.
Энгельс был так доволен переводом «Сенатора», что читал его своим друзьям, которые, как он пишет, были просто в восторге. Он советовал Лауре заняться переводами из Гейне.
Очень хвалил Энгельс и удачно сделанный ею перевод стихотворения немецкого поэта А. Шамиссо «Салас-и-Гомес». Ей удалось в переводе сохранить особую «терпкость» языка, ту «терпкость, которая так нравится нам в молодом хорошем, красном вине, здоровая терпкость, приближающая терцины Шамиссо к терцинам Данте больше, чем у какого-либо другого поэта». Энгельс пишет, что он строчку за строчкой сравнивал перевод Лауры с оригиналом и был удивлен верностью ее передачи.
Лаура с удовольствием переводила революционные песни автора пролетарского гимна «Интернационал» Эжена Потье. «Я обещала Потье, когда он умирал,‒ писала Лаура, ‒ сделать так, чтобы его стихи стали известны и читались за границей. С тех пор как мы покинули Париж и переехали за город (с конца 1887 г. Лафарги обосновались в Перре, в 20 минутах езды от Парижа. ‒ Авт.), я получила больше возможностей заниматься подобной работой и послала несколько сонетов и песен в журнал «Коммонуил»» з7. Эти переводы Лауры были опубликованы.
«У нее был недюжинный прозаический и стихотворный талант,‒ пишет о ней Русаков. ‒ Но ее поразительная скромность мешала ей распространять эти оригинальные и переводные вещи в широких слоях» З8.
Лаура переводила много стихов с французского и немецкого языков на английский, в том числе Бодлера, отрывки из «Фауста» Гете и т. п. Она переводила также средневековых немецких поэтов-трубадуров, таких, как Вальтер фон дер Фогельвейде, и многое другое. Энгельс всегда поощрял литературные опыты Лауры и помогал ей советами и указаниями. «...Для меня невыносима мысль, что ты переводишь Вальтера фон дер Фогельвейде с модернизированного издания, я посылаю тебе копию текста подлинника» З9,‒ писал
118


он. В записной книжке Лауры имеется прозаический перевод на французском языке песни Земфиры из поэмы Пушкина «Цыганы».
Лаура с большим интересом и серьезно занималась литературой. Особенно привлекал ее фольклор. В ее записной книжке мы находим записи французских народных песен на разных диалектах. В ее библиографических заметках встречаются сборники старофранцузских народных песен, итальянские, фламандские, песни французских трубадуров, сборники немецких баллад и песен, эльзасские, вестфальские, португальские песни 4о

Друзья за рубежом
Лаура активно сотрудничала в периодической печати. Она писала статьи о социалистическом движении в Париже для американской газеты «Юропеен корреспондент», а также переводила для той же газеты статьи из других органов печати. Сотрудничала она и в английской социалистической газете «Тудей». Вместе с Тусси и Луизой Каутской она составляла «главный штаб» (как говорил Энгельс) венской «Арбейтериннен цейтунг», которую они снабжали статьями. Газета «Арбейтериннен цейтунг», начавшая издаваться в Вене в 1892 г., ставила своей целью защиту интересов женщин-работниц. И Лаура, и Женки, и Элеонора, очень серьезно занимавшиеся женским вопросом, в отличие от представительниц буржуазной интеллигенции, выступавших в защиту интересов женщин вообще, всегда подходили к нему с классовой точки зрения, понимая, что женский вопрос является одной из сторон общего социального вопроса и окончательно решен он может быть лишь с уничтожением эксплуатации.
В статье, опубликованной в первом номере газеты «Арбейтериннен цейтунг» под названием «Привет из Франции»4', Лаура доказывает, что гнет капитализма одинаково испытывают мужчины и женщины, молодые и старые, слабые и сильные. Совсем недавно, в мае прошлого года, писала она, солдаты и жандармы в Фурми одинаково беспощадно расстреляли молодую девушку и шедшего с ней рядом юношу. А когда версальцы убивали защитников Коммуны, они не думали о том, течет ли пролитая ими кровь в венах мужчин или женщин.


Самой важной задачей Лаура считает организацию женщин, участие их в борьбе против капиталистического гнета и объединение. Она образно сравнивает мужчину с правой рукой, а женщину ‒ с левой, в борьбе левая рука не менее необходима, так как именно левая рука защищает сердце борющегося в тот момент, когда правая нападает на врага. А щит в борьбе так же нужен, как и меч.
В течение 1892 г. Лаура систематически помещает в этой газете обличительные статьи о непосильном женском и детском труде во Франции, о том, как протекали дебаты во французском сенате по вопросу об отмене ночного труда женщин и детей, о продолжительности их рабочего дня. Очень характерны приводимые ею реплики старых сенаторов, которые, сидя в мягких, обтянутых шелком креслах, заявляют, что работает-де не рабочий, а машина, что рабочий является только наблюдателем и поэтому он вполне может трудиться по 11 часов. Лаура убедительно показывает, как при 11-часовом рабочем дне женщинам и девочкам-подросткам приходится совмещать с работой кухню, стирку, заботу о детях и т. п. В результате работница не только не зарабатывает достаточно денег, чтобы сварить себе суп, но у нее даже нет времени ни приготовить, ни съесть его.
Так, рассказывая о конкретных фактах, Лаура пытается пробудить у женщин классовое самосознание, призвать их к активному участию в общей борьбе за освобождение трудящихся.
За деятельностью Лауры, как всегда внимательно, следил ее старый и преданный друг Энгельс.
«Твоя статья читается удивительно хорошо»4~,‒ хвалил он первую статью Лауры. А после того как одна из статей Лауры не была опубликована, он писал: «Твоя статья о религиозном вмешательстве на фабриках, по-видимому, оказалась чересчур резкой для австрийских законов о печати»4з.
Лаура внимательно изучала «Арбейтериннен цейтунг». «Получила последний номер «Арбейтериннен цейтунг», ‒ пишет она, ‒ и была восхищена, увидев, как маленькая девочка превратилась в такую красивую молодую женщину»44. На это Энгельс ей ответил: «Да, «Arbeiterinnen-Zeitung» тебе понравится. У нее здоровый пролетарский характер, включая литературные несовершенства; весьма приятный контраст со всеми остальными женскими газетами. И ты впол-
120


не можешь гордиться ею, потому что тоже являешься одной из ее матерей!»4-'
Лаура вела большую международную переписку. Она всегда охотно помогала своим товарищам за рубежом советами, литературой и т. п.
В 1889 г. Поль Лафарг и Лаура принимали активное участие в подготовке Международного социалистического конгресса, проходившего в Париже. Лаура перевела на английский язык извещение о созыве конгресса и воззвание к рабочим и социалистам Европы и Америки. Она подыскивала помещение для размещения делегатов. Во время конгресса Лаура вела переписку, отвечая на корреспонденцию, приходившую в адрес конгресса на разных языках со всех концов света.

Переписка с Генералом
Энгельс и Лаура писали друг другу очень часто. Зная об огромной работе, которую тот вел, Лаура всегда беспокоилась и ласково журила Энгельса за то, что он пренебрегал своим здоровьем. «Как же ты будешь выполнять ту работу, которую оставил для тебя наш дорогой Мавр? И кто ее сделает, если ты тяжело заболеешь?» 46 ‒ писала она Энгельсу 4 октября 1883 г.
В этих письмах прежде всего говорится о политических событиях в стране. Энгельс систематически посылал Лауре английские газеты, такие, как «Дейли ньюс», «Ивнинг стандард», «Пэл-Мэл газет», «Уикли диспэтч», а Лаура в свою очередь присылала ему французские газеты и обсуждала с ним все, что происходило во Франции. Она восхищается выдержкой бастующих горняков в Анзене, делится впечатлениями о конгрессе в Рубе, следит за парламентской борьбой, сообщает о ходе подготовки к первомайской демонстрации в Париже, о конгрессе в Труа, с большим интересом следит за стачкой докеров в Англии в 1889 г., называя ее «событием наиболее грандиозным из всех происшедших за последний десяток лет». «Если бы только у нас была сейчас своя газета,‒ восклицает она,‒ вот была бы возможность пробудить международную солидарность среди наших рабочих во Франции!» 47
Большим политическим событием был выход в свет в 1885 г. И тома «Капитала». «Не только я бла-
121


годарю тебя за проделанную тобой работу,‒ писала она Энгельсу, ‒ все наши социалисты, социалисты всех стран должны выразить тебе глубочайшую признательность»48. Она горячо приветствует в 1886 г. окончание английского перевода «Капитала», радуется, что Джон Буль ~ познакомится с этим трудом и что наконец-то освободится Энгельс, проделавший грандиозную работу по проверке перевода.
Когда Лаура узнала, что все издание в Англии распродано, она написала Энгельсу: «Я надеюсь, что эту книгу будут так же усердно читать, как ее покупали»49, и зерна учения Маркса найдут плодородную почву.
Получив Ш том «Капитала», Лаура снова пишет ему: «Я не знаю, как благодарить тебя. Просто голова кружится, когда думаешь о той огромной работе, которую тебе пришлось проделать по обработке и завершению книги... и самое ужасное, что никто не может даже помочь тебе в этом...» ~о
В письмах 1894 г. Лаура сообщает Энгельсу об огромном успехе трудов Маркса и 'Энгельса во Франции. Работа «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» читалась с большим восхищением и гораздо более широкими социальными слоями, чем этого можно было ожидать. «Многие рабочие и представители других слоев беседовали со мной о твоей работе, и было ясно, что они изучали и оценили ее» ~'.
Лаура просит Энгельса заняться написанием биографии Маркса. «Кто же, как не ты, должен и можешь писать историю политической жизни Маркса, которая является неотъемлемой частью твоей жизни» ~.
В октябре 1894 г. Лаура делилась с Энгельсом своими мыслями о размахе международного рабочего движения. Она полагала, что, если так будет продолжаться и «никакие непредвиденные обстоятельства не будут ставить палки в колеса движению, «мир изменит свое лицо», как сказал поэт Потье. Царь при последнем издыхании, наша буржуазная республика очень шатка, и партия всюду усиливается. Правда, мы не доживем, чтобы увидеть конец игры, но стоит жить, чтобы увидеть хоть два или три акта ее» ~з.

* Прозвище англичан.
122


Хранители наследства

С большим уважением и признательностью Лаура отзывалась о Франце Меринге, историке германской социал-демократии, первом биографе Маркса, который много сделал для издания литературного наследства Маркса и Энгельса.
После того как были опубликованы первые два тома «Из литературного наследства», она писала Мерингу: «Чтение этих томов было для меня большой радостью. Я читала и перечитывала их с огромным любопытством и живейшим интересом. Публикацией этого сборника Вы оказали огромную услугу немецкой социалистической партии, международной социалистической партии всего мира» 54. Восторженно отзывается Лаура о комментариях и введении, написанных Мерингом. «Бруно Бауэр, Руге, Вейтлинг, Гесс, Гервег, Грюн и др.,‒ пишет она,‒ всегда были для меня знакомыми и привычными именами, но это были лишь тени, а не сами люди. Благодаря Вам эти тени наполнились содержанием и ожили»». По ее мнению, ни один человек ни в Германии, ни во Франции не смог бы лучше Меринга справиться с этой работой, требующей большой подготовки, терпения и знаний.
После издания совместного труда Маркса и Энгельса «Святое семейство» Лаура благодарит Меринга: «Это Вы, дорогой гражданин Меринг, способствовали тому, чтобы можно было лучше понять и оценить это произведение, столь разнообразное, столь насыщенное, столь живое, столь человечное. Это Вам удалось потому, что Вы оживили ту интеллектуальную среду, в которой оно родилось и в которой жили Маркс и Энгельс»56.
Лаура пристально следила за каждым изданием работ Маркса и Энгельса. Под ее контролем проходила публикация их переписки. Издатель Диц присылал ей корректуры, и она ставила свое имя на каждом листе.
После смерти Энгельса Лаура выступила в газете «Форвертс» с обращением ко всем, у кого сохранились письма Энгельса, с просьбой вернуть их. Многие откликнулись на эту просьбу.
После смерти Элеоноры Лафарги остались единственными хранителями литературного наследства Маркса и Энгельса. Лаура принимала активное участие в издании их произведений, оберегая это великое наследство от враждебного вмешательства. Она, на-


пример, резко выступала против участия в издании переписки Маркса и Энгельса Э. Бернштейна, подвергшего ревизии учение научного коммунизма ~7.
Племянники
После смерти Женни Лонге Лаура много внимания и заботы уделяла ее детям. Они подолгу гостили у Лауры, часто проводили вместе с ней лето. Она наблюдала за их здоровьем, следила за их успехами и писала, например, что у Жана нелады с немецким и латынью, а Эдгар одарен редкими способностями, и ему все очень легко дается.
Проделки племянников, которые были настоящими бесенятами, рассказывал проводивший с ними лето Н. Русанов, часто выводили Лафарга из состояния равновесия. Но Лаура вовремя останавливала его, и все кончалось благополучно~8.
И после того как дети Женни обзавелись собственными семьями, Лаура вела с ними и с их женами оживленную переписку и часто приглашала их к себе в гости.
Россия вступает в новую эру
У Лафаргов, как и вообще в семье Маркса, всегда был силен интерес к России. Еще в 70-х годах Поль установил связи с русским революционным движением и выступал со статьями в прогрессивных органах печати России.
Лафарг приветствовал возникшую в 1883 г. первую русскую марксистскую организацию ‒ группу «Освобождение труда». Дом Лафаргов часто посещали русские политические деятели ‒ эмигранты П. Лавров, Г. Лопатин и др. Часто бывал у них журналист Н. С. Русанов; он рассказывал, что его поражало, как хорошо Лафарги знакомы с событиями русского революционного движения. Не один вечер провела в обществе Лафаргов замечательная революционерка Александра Михайловна Коллонтай, познакомившаяся с ними еще в 1901 г.
В адресной книжке Лафарга мы дважды встречаем имя В. И. Ленина (его женевский и парижский адреса), имена Лопатина, Русанова, А. М. Коллонтай ‒ ее адреса в Петербурге и в Париже.
Когда в России в 1905 г. разразилась революция,


Лаура восторженно приветствовала ее: «В общем революция началась, и Россия... с ее доблестным пролетариатом, мужчинами и женщинами, которые так мужественно борются, вступает в новую эру!» -'9 А в 1906 г. Лаура писала А. М. Коллонтай: «Нет надобности говорить, что мы следим с тревогой за событиями, которые развертываются за границей, и мы желаем и надеемся на их счастливый исход...»"' «По всей Европе веет ветер революции, ужасны жертвы, которых требует борьба... страшны страдания, которые предстоят... героическим русским и польским революционерам для того, чтобы добиться окончательной победы» <',‒ писала она в это же время жене Вильгельма Либкнехта.
Дравейль
После смерти Энгельса Лафарги получили значительное наследство. Они купили себе дом в Дравейле, небольшом местечке, находившемся на расстоянии 25 километров от Парижа. В этом доме Лафарги прожили до конца своих дней.
В Дравейле бывало очень оживленно, особенно по воскресеньям. На обедах у них постоянно присутствовало несколько человек ‒ товарищи по партии и просто хорошие знакомые, часто бывали Жюль Гед, русские эмигранты, много молодежи. Часто посещавший гостеприимный дом Лафаргов в Дравейле и присутствовавший на их воскресных обедах итальянский социалист Эдмондо Пелузо оставил интересные воспоминания, которые добавляют некоторые штрихи к известным нам образам Поля и Лауры.
Говоря о Лауре, он писал, что ее лицо дышало добротой и кротостью. «В то время, как Лафарг со своим... южным темпераментом заполнял всю комнату шумом своего громового голоса, своим раскатистым смехом, вспышками своего гнева, ‒ она, Лаура Маркс, сохраняла постоянное спокойствие, ее голос раздавался словно под сурдинкой. Ее личность как-то стушевывалась перед неистовым и вулканическим существом ее мужа.
Лафарг был великолепен со своей гривой белых непокорных волос, своими орлиными глазами, своей талией, стройной, как у первого любовника на сцене».
Далее Пелузо сообщает, что Лаура рассказывала о жизни своего отца, о лишениях и преследованиях
125


в изгнании. «Она набрасывала нам горькие картины жизни в небольшой комнатушке Лондона; рассказывала... как Маркс среди шума и крика детей работал над «Капиталом»; как он, бывало, держал своего любимого сына на коленях, а другой рукой продолжал писать». Вспоминая о своей матери, Лаура подчеркивала, что она «из любви к Марксу покинула богатый дом своих родителей и со спокойной, ясной душой пошла на полную лишений и борьбы жизнь, терпела все невзгоды и была верным другом и товарищем человеку, гений и характер которого обожала»62.
Часто во время прогулок по окрестностям Лаура, прекрасно знавшая европейскую литературу, читала гостям импровизированные лекции о юморе Доде и Диккенса, восхищалась «Томом Джонсом» и другими произведениями Филдинга, а по вечерам знакомила их со старинными шотландскими балладами.
Всех знавших Лафаргов приятно поражала их совместная жизнь: такую большую любовь, такое товарищество не часто приходилось наблюдать и между счастливыми парами. Видно было, что этим людям жилось вместе необыкновенно хорошо.
Лафарг казался лет на 10 ‒ 15 старше своей жены, хотя был старше всего на 3 года. «Лора, дочь моя» было обычным обращением Лафарга к жене.
В Дравейль к Лафаргам приезжали однажды Владимир Ильич Ленин с Надеждой Константиновной. Это было летом 1909 г. Вот как рассказывает об этом Надежда Константиновна:
«Помню, раз ездили мы с Ильичем на велосипедах к Лафаргам. Лафарги встретили нас очень любезно... Лаура Лафарг повела меня гулять по парку. Я очень волновалась ‒ дочь ведь это Маркса была передо мной; жадно вглядывалась я в ее лицо, в ее чертах искала невольно черты Маркса»бз.
Они беседовали о России, об участии женщин в революционном движении. А Владимир Ильич и Лафарг говорили о философии. Это короткое свидание произвело на Владимира Ильича и Надежду Константиновну глубокое впечатление.

Смерть Лафаргов
26 ноября 1911 г. садовник дома в Дравейле, где жили последние годы Лафарги, зайдя к ним в комнату, обнаружил их мертвыми, каждого в своем кресле.
126


Накануне оба они поздно вернулись из Парижа, где провели вечер. Они были нарядно одеты. Укол цианистого калия в руку оборвал эти две прекрасные жизни.
Лафарг в оставленном им письме сообщал, что решение умереть в 70 лет было принято им давно. Уйти из жизни в этом возрасте Лафарг решил потому, что считал эту дату как бы рубежом, за которым последует неумолимая старость, и он станет балластом для партии, «бременем для других и для самого себя».
Нет нужды говорить, каким неоправданным и глубоко неверным было это решение для такого стойкого и пламенного революционера и мужественного человека, каким был Лафарг. А Лаура последовала за ним в его добровольном решении умереть.

Имел ли он право покинуть нас?
Товарищи по партии тяжело переживали эту утрату. Но они осудили такую смерть. Горький упрек звучит в одной из многочисленных статей, посвященных памяти Лафаргов, опубликованных уже значительно позже этого события в прогрессивной французской газете «Попюлер». «Имел ли он право обмануть и покинуть нас, хотя еще накануне мы рассчитывали на него? Имел ли он право не верить в нас? Он не поверил в то, что товарищи не позволят ему терпеть недостаток в средствах, не поверил в то, что у нас хватит сил, чтобы обеспечить его необходимыми удобствами. Он не понял того, что и старые члены Рабочей партии Франции, и новые члены Объединенной партии всегда поддержали бы его в случае нужды. Он не понял, что значило для партии его присутствие и присутствие единственной оставшейся в живых дочери Маркса!»64
На похоронах Поля и Лауры Лафарг выступил Владимир Ильич Ленин. От имени РСДРП он выразил чувство глубокой горечи по поводу этой утраты. «Сознательные рабочие и все социал-демократы России еще в период подготовки русской революции научились глубоко уважать Лафарга, как одного из самых талантливых и глубоких распространителей идей марксизма...» 66 ‒ сказал Владимир Ильич Ленин.
В большом и благородном деле распространения и пропаганды идей марксизма во Франции немалая роль принадлежит и Лауре Маркс.


Э ЛЕОН О PA

Первые заработки
В 18 лет Элеонора была самостоятельным, вполне сложившимся человеком. Под влиянием отца она стала настоящей революционеркой, глубоко преданной делу рабочего класса.
Тусси уже во многом помогала Марксу: делала для него выписки из газет, журналов, книг, вела его корреспонденцию. Работала она быстро и умело, Маркс давал дочери самые разнообразные поручения, зная, что все будет вьтолнено как нужно. Она была не только его «секретарем» подобно старшим сестрам, но и его партнершей в игре в шахматы, и «компаньонкой» в поездках на отдых.
Из подростка Элеонора превратилась в стройную цветущую девушку с густыми черными волосами и яркими темными глазами, прекрасным цветом лица, всегда приветливую и оживленную. Вот как вспоминает о юной Элеоноре ее подруга Марианна Комин: «Либо она страстно восхищалась чем-либо, либо беспредельно презирала, она пламенно любила или страстно ненавидела. Нечто среднее ее никогда не прельщало. Она обладала удивительной живостью, необычайной восприимчивостью и была самым веселым созданием на свете ‒ когда не чувствовала себя самым несчастным. Замечательной была и ее внешность. Она не была красавицей, но все же производила впечатление красивой благодаря своим сверкающим глазам, выразительному лицу и темным вьющимся волосам. Вполне естественно, что с отцом ее объединяло полное взаимопонимание» 1.
1873 год стал годом первой самостоятельной работы Элеоноры. Она уезжает в Брайтон и начинает
128



работать учительницей в школе. Работала она много, охотно и успешно, но стала прихварывать. Болела спина, появился кашель, открылось кровохарканье. В семье очень беспокоились о ней. Мать часто писала ей, уговаривала не брать помимо школы много частных уроков и побольше отдыхать.
Но молодость и жизнерадостность девушки взяли свое. Тусси преодолела болезнь.
Письма Элеоноры
129
Дочери Маркса
Время сохранило сотни писем Элеоноры Маркс. Эти письма могли бы составить не один том ее эпистолярного наследия, которое в полном смысле этого слова бесценно по своему содержанию. Прежде всего это письма, которые в течение почти тридцати лет год за годом, месяц за месяцем рассказывают о событиях жизни и деятельности Маркса и Энгельса. Они встают перед нами не только во всем своем величии как революционеры, ученые, люди с высоким чувством чести, долга, душевной стойкости, но и как простые, добрые, веселые друзья в кругу своих семей и близких.
Письма маленькой Элеоноры не просто по-детски непосредственны и забавны. Девочка подмечала все, обо всем умела рассказать живо, весело, иногда переходя на «взрослый», даже немного чопорный тон, но чаще всего с чувством неподражаемого тонкого юмора. Становится понятной незаурядность маленького автора этих писем, а также то, как Маркс и его жена учили своих детей «думать и понимать», с каким захватывающим интересом и сочувствием воспринимали дети события, в которых участвовали взрослые.
Письма Элеоноры к отцу, с которым она редко расставалась, полны любви и заботы. Через много лет, незадолго до кончины Маркса, она писала: «...ìîé дорогой, дорогой Мавр... Если бы ты только знал, как ужасно я о тебе беспокоюсь! Как я хочу, чтобы ты снова был с нами!» «Как истосковалась я, не видя твоего лица...»2
Письма Элеоноры к матери, к сестрам Женки и Лауре ‒ живой и подробный рассказ о своей жизни, о Марксе, Энгельсе, их друзьях и соратниках, а также о политических событиях, международном рабочем и социалистическом движении второй половины XIX в. Элеонора всегда была пунктуальна в ответах, что отмечалось ее друзьями.


Элеонора успевала следить за всеми событиями своего времени и откликаться на них. Она переписывалась с выдающимися политическими и общественными деятелями разных стран. В числе ее кор~спондентов были: в Германии ‒ Вильгельм Либкнехт, Август Бебель, Карл Каутский (сохранилось, например, более 70 ее писем к нему за 1881 ‒ 1898 гг.), во Франции это были Поль Лафарг и Жюль Гед, в Голландии ‒ один из лидеров Голландской социал-демократической партии, Фердинанд Домела Ньювенгейс, в Австрии‒ Виктор Адлер, в Швеции ‒ прогрессивная писательница Анна Шарлотта Лефлер. Дружба и сотрудничество связывали ее с выдающимися русскими революционерами. Она переписывалась с Г. В. Плехановым, В. И. Засулич, С. М. Степняком-Кравчинским, П. Л. Лавровым, Н. И. Утиным, Г. А. Лопатиным, А. М. Кулиша вой.
Особо следует сказать о переписке с известным русским экономистом Н. Ф. Даниельсоном. Ни Маркс, ни Энгельс, ни Элеонора никогда не встречались с человеком, который переводил «Капитал» на русский язык. Переписка Элеоноры с Даниельсоном началась в 1870 г. Она показывает, каким серьезным помощником Маркса была совсем еще молоденькая девушка, как хорошо разбиралась она во многих сложных вопросах политики, литературы, общественной жизни. Ее письма оказали существенную помощь Даниельсону в работе над русским переводом, которому Маркс придавал большое значение.
Осенью 871 г. в газетах появляется сообщение о тяжелой болезни Маркса. Встревоженный этим, Даниельсон просит сообщить, соответствуют ли действительности эти слухи, и передать, что все знакомые Маркса в России в большой тревоге. Элеонора тут же отвечает, что эти слухи неосновательны и друзья могут не волноваться.
Не раз по поручению Маркса Элеонора писала ему главным образом о подготовке и издании 1 тома «Капитала», а также о занятиях Маркса, его здоровье, об общих друзьях. Вот, например, письмо от ?3 января 1872 г. Говоря о подготовке немецкого и французского изданий «Капитала», Элеонора добавляет о Марксе: «... он пишет большую часть ночи и весь день не покидает своей комнаты... По мнению папы, Вы ни под каким видом не должны задерживать русского издания, а по возможности скорее продолжать его.


Я очень надеюсь, что, KRK только появится французское издание «Капитала», за ним тотчас же последует и английское».
Элеонора спрашивает о Германе Лопатине: «Мы начинаем очень сильно тревожиться о нашем «общем друге». Тот интерес, который мы все к нему испытываем, заставляет нас весьма опасаться за него... зачем он покинул тогда Англию!.. Вот уже несколько месяцев, как мы о нем имели сведения, и последние сообщения были не утешительны» з.
Когда умер Маркс, Даниельсон писал Элеоноре: «Позвольте мне выразить глубокое сочувствие в связи с постигшим Вас горем, которое является, несомненно, и горем всех тех, кому были дороги интересы науки... я был бы очень рад послать все новые данные относительно экономической жизни России, тем более что я знаю, какое научное значение придавал Ваш отец нашим экономическим отношениям»4. Зная о работе Энгельса над рукописями Маркса, Даниельсон выслал Элеоноре полученные им от Маркса письма. Она их скопировала и вернула оригиналы. Дружеская и деловая переписка между Элеонорой и Даниельсоном и обмен печатными изданиями продолжались долгие годы. В 1896 г., посылая Элеоноре экземпляр сделанного им русского перевода Ш тома «Капитала», он добавляет, что не находит слов, которые выразили бы сожаление, что автору «Капитала» не пришлось самому докончить и опубликовать свой классический труд и увидеть то впечатление, которое он производит. Элеонора горячо благодарила Даниельсона и писала: «...Ваше письмо... напомнило мне, как радовался всегда мой дорогой отец всякому известию о Вас»>.
/
До нас дошли многие письма Элеоноры к Вильгельму Либкнехту, ее «дорогому Лайбрери», который после долгих лет эмиграции возвратился в Германию. Эти письма отличает особая задушевность. Элеонора знала Либкнехта с детства и очень любила, ему она могла «открыть душу», высказать свои мысли, чувства. Но основным содержанием писем всегда являлось дело, которому посвятила себя Элеонора. Они были соратниками. Либкнехт возглавлял германскую социал-демократию, а Элеонора неустанно стремилась
установлению контактов, тесйому сотрудничеству с собратьями по борьбе на континенте. Их переписка затрагивает множество политических тем, содержит
131


массу суждений, отражающих мнение Маркса, Энгельса, их друзей по различным вопросам.
Уже в эти годы Элеонора понимала значение международ,ной солидарности и всеми силами способствовала установлению связей между рабочими и социалистами различных стран.
В письмах к Либкнехту 1874 ‒ 1875 гг. она часто говорит о Лиссагаре. В 1874 г. французский эмигрант в Лондоне, член Парижской коммуны Проспер Оливье Лиссагаре создал еженедельный политический журнал «Руж э куар». Элеонора, принимавшая живейшее участие в этом издании, просила Либкнехта присылать в журнал корреспонденции о рабочем движении в Германии и о деятельности социал-демократической рабочей партии. «Для Франции нужно издавать публикации, которые освещали бы социалистическое движение во всех странах...‒ писала Элеонора.‒ Франция должна знать, что она может завоевать симпатии других наций, только сочувствуя им в свою очередь» б. Осенью 1874 г. она перевела на французский язык для «Руж э куар» речь В. Либкнехта в рейхстаге 21 ноября 1874 г., в которой он предлагал освободить на время сессии находящихся в тюрьме социал-демократических депутатов рейхстага. Однако французскому эмигранту, зачастую не имевшему самого необходимого, издавать журнал оказалось не под силу, и скоро «Руж э нуар» прекратил свое существование7.
Лиссагаре стал частым гостем в доме Маркса. Особенно он был привязан к Элеоноре. Привязанность перешла в любовь. Состоялась их помолвка. Но родители Элеоноры не одобряли склонности дочери. Маркс, щадя ее самолюбие, действуя тактично и мягко, видимо, старался сделать их встречи более редкими. В одном из своих писем к отцу Элеонора, которая всегда была с ним откровенна и искренна, просит: «Мой дорогой Мавр, я собираюсь кое о' чем тебя попросить, но сначала обещай, что не будешь очень сердиться.
Я хочу знать, дорогой Мавр, когда я опять смогу увидеть Л. Это очень тяжело совершенно его не видеть» 8
Свадьба Элеоноры и Лиссагаре так и не состоялась. В феврале 1832 г. Элеонора отвергла предложение, сделанное ей Лиссагаре.
Переписка и сотрудничество Элеоноры с Либкнехтом продолжались долгие годы.


К Либкнехту было обращено и одно из ее последних писем ‒ в связи с освобождением его из тюрьмы:
«Маргет, 16.3.1898.
Дорогой, дорогой старый Лайбрери!
Через несколько часов ты будешь свободен, и радостно сознавать, что это письмо застанет тебя дома... Мы всем сердцем хотели бы быть с вами...
Привет, дорогой старый Лайбрери, и
добро пожаловать домой!
Твои Тусси, Эдуард~»9.
Живым свидетельством того, что происходило на арене социалистической борьбы тех лет, ценнейшим историческим источником являются письма Элеоноры конца 80-х ‒ 90-х годов. В них содержатся материалы, связанные с подготовкой, организацией и проведением международных социалистических конгрессов П Интернационала в Париже (1889 г.), в Брюсселе (1891 г.), в Цюрихе (1893 г.), в Лондоне (1896 г.). В. Либкнехт сказал о ее участии в этом движении такие слова: «Кем она была для международного рабочего движения, мы знаем по международным рабочим конгрессам, которые мы едва ли могли бы себе представить без Элеоноры Маркс»1О.
Письма Элеоноры Маркс не только важные и интересные документы, исполненные глубокого смысла и содержания, но и блестящий образец эпистолярного стиля. Многие современники Элеоноры восхищались богатством ее,языка и речи.

Круг интересов ширится
Круг интересов Элеоноры становился все шире. Наряду с общественной деятельностью она с увлечением занимается литературной работой. «Культ Шекспира», .царивший в доме Маркса, захватил и Элеонору. Она стада членом Шекспировского общества, участвовала в работе других литературных объединений ‒ общества Чосера, филологического общества. Марианна Комин вспоминала, что впервые (видимо, в начале 80-х годов) она попала в дом Маркса на заседание Клуба любителей Шекспира, который носил шутливое прозвище «Клуба Догберри» по имени комического персонажа комедии Шекспира «Много шума из ничего». Душой его была Элеонора, а Маркс и Эн-
* Эдуард Эвелинг ‒ муж Элеоноры.
133


гельс ‒ активными участниками. Здесь читали вслух в лицах отрывки из пьес Шекспира или целиком пьесы. Заседания завершались играми, шарадами, шарадами-пантомимами, которые «доставляли особенное удовольствие, как это было видно из его веселого возбуждения, доктору Марксу». Участники этих вечеров посещали шекспировские спектакли, особенно в театре «Лицеум», где играл знаменитый Генри Ирвинг. Элеонора, пишет Комин, «хорошо разбиралась в старой и новой драматургии и редко пропускала премьеры в театрах. К Ирвингу она относилась с пылким восхищением, и наши взносы в «Клуб Догберри» употреблялись на покупку билетов на премьеры с его участием. Он обычно оставлял для клуба места в первом ряду бельэтажа ‒ лучшие на мой взгляд места в театре». Однажды почитатели преподнесли Ирвингу лавровый венок, который вручила Элеонора Маркс".
Способности и знания двадцатилетней девушки были незаурядны и обращали на себя внимание. В январе 1877 г. Женин Маркс писала в Соединенные Штаты Ф. Зорге: «Тусси... занимается различными переводами с немецкого или французского на английский. В качестве члена Шекспировского общества она... перевела брошюру боннского профессора Делиуса об эпическом элементе у Шекспира, и профессор Делиус написал ей чрезвычайно лестное письмо, поздравляя себя и Общество с подобным «коллегой». Этот успех до некоторой степени откроет ей дорогу в литературные круги и прессу, так что ей, возможно, удастся найти здесь платную работу, что избавит ее от обременительного и слишком утомительного для ее здоровья труда ‒ давать уроки» 12.
Сделанный Элеонорой перевод статьи Дели уса «Эпический элемент у Шекспира» был напечатан в ученых записках Нового шекспировского общества.
Пройдут годы, и осенью 1887 г. Элеонора с мужем отправится в Стратфорд-на-Эйвоне, родной город Шекспира. Вот что писала она из сердца Англии, графства Йоркшир, сестре Лауре: «...подумай, Лаура, дом Шекспира! Мы два или три раза в неделю работаем там, где он родился (с разрешения библиотекаря дома)...» Эвелинги видели старую часовню, школу, совсем не изменившуюся, куда он «неохотно»* ходил,

* Видимо, намек на фразу из комедии «Как вам зто
понравится».
134


его могилу в «Тринити черч», домик Энн Хесуэй* все такой же, каким он был, когда мастер Виль шел поухаживать, и домик Мери Арденов в Уилмкот ‒ чудеснейшее место из всех... Теперь, когда я побывала в этом сонном маленьком Стратфорде и встречалась со стратфордцами, я знаю, откуда взялись Догберри, Боттомы и Снаги. Они встречаются и сегодня. Как раз возле нашего «замка» скамья. Многие думают, что это скамья Титании**~ ...Я никогда не представляла себе раньше, каким стратфордцем был Шекспир» 'з. Интерес Элеоноры к творчеству великого драматурга не угасал никогда, и одно время она работала с известным исследователем Шекспира доктором Фарнивалем над старинными изданиями Шекспира в Британском музее.
15 октября 1877 г. Элеонора написала в Британский музей следующее заявление:
«Сэр!
Я хочу получить билет на право посещения читального зала Британского музея и была бы Вам очень признательна, если бы Вы выдали мне таковой. Я не знаю, нужны ли при этом рекомендации. Если да, то я полагаю будет достаточно сказать, что мой отец, д-р Карл Маркс, посещает читальный зал ежедневно уже почти 30 лет.
У. Джонсу, эскв.»'4.

С этого времени Элеонора так же, как ее отец, становится «своим человеком» в читальном зале Британского музея. 2 октября 1882 г. ей было дано разрешение работать в Британском музее в «неделю закрытых дверей», когда книги чистились и приводились в порядок. Элеонора обратилась к главному библиотекарю, а он ‒ еще к целому ряду начальников (полдюжины «главных» ‒ шутит Элеонора) за разрешением. «Это ‒ исключительная честь, ‒ пишет она Женни.‒ Мне сегодня сказали, что только Гладстону несколько лет тому назад разрешили то же самое...» '5
Литературными исследованиями Элеонора продолжала заниматься и далее. В 1878 г. она, хоть и жалуется на нездоровье, сообщает немецкому журналисту
~ Жена Шекспира.
~~ Мать Шекспира.
~~» Персонажи шекспировских пьес. Боттом ‒ «Основа», Снаг ‒ «Бурав», Титания ‒ царица эльфов иэ комедии «Сон в лет-
Нко3О НОчь>>.
135


эмигранту Карлу Гиршу, что делает в Британском музее работу сразу для нескольких литературных обществ и работа эта поглощает все ее время. Она благодарит Гирша за приглашение сотрудничать во французской еженедельной газете «Эгалите», которое она из-за загруженности не может принять'~.
Политические убеждения Элеоноры становились все более зрелыми и прочными, а общественная деятельность все более активной. В ноябре 187б г. она принимает участие в выборах в английский «школьный совет». В это время она уже преподавала в школе Клемента Дана (1 мая 1876 г. Женни Лонге отмечает в своей записной книжке: «Первый визит Тусси к Клементу Дану»'7). «Я хожу из дома в дом, настойчиво собирая голоса... ‒ рассказывает она.‒ Этот совет, в обязанности которого входит руководство общественными школами и обязательным обучением, очень важен, и главным образом ‒ в борьбе с так называемой «церковной партией», которая стремится совершенно упразднить обязательное обучение» %
Элеонора с печальной иронией отмечает, что в одних домах требуют, чтобы преподавали «главным образом религию», в других ‒ говорят, что «просвещение ‒ несчастье страны, что обучение нас погубит», а некоторые рабочие, прежде чем отдать свой голос, хотят сначала «посоветоваться со своим хозяином». Такие взгляды были характерны для отсталой части английских рабочих, и тем важнее была нелегкая пропагандистская работа, которую вели среди них английские социалисты, и в том числе Элеонора.

Исключительный закон в Германии
В 70 ‒ 80-х годах Европа переживала аграрный кризис, который совпал с периодом промышленной депрессии. Положение трудящихся в Германии, как и в других странах, сильно ухудшилось. Повысились цены на продовольственные и промышленные товары. Влияние социал-демократической партии возрастало. На выборах в рейхстаг число голосов, поданных за представителей социал-демократии, со 101 тысячи в 1871 г. увеличилось до 493 тысяч в 1877 г. В такой обстановке рабочая партия становилась серьезной угрозой, и правительство решило ее обезоружить.
В октябре 1878 г. правительство Бисмарка ввело исключительный закон против социалистов. Поводом
136


для введения этого закона послужили покушения на германского императора Вильгельма 1 летом 1878 г. Хотя социал-демократическая партия не имела к покушению никакого отношения, Бисмарк использовал это как предлог ~я наступления на социалистов.
В начале июня 1878 г. Элеонора просит К. Гирша сообщить подробности этих событий, так как, пишет она, нельзя доверять реакционным газетам '9. Элеоно'- ра делится с ним соображениями по поводу того, что правительство Бисмарка постарается свалить ответственность за покушение на плечи социалистов Германии, чтобы организовать против них политическую кампанию, что начнется настоящая реакция, когда запрещаются газеты, собрания, все средства пропаганды. Элеонора страшилась и за судьбу друзей в Германии. Английские газеты, писала Элеонора, были бы рады возложить всю ответственность на социалистов всех стран, чтобы «возобновить преследования. Эти газеты в восторге от того, что Германии придется в какой-то степени испытать реакцию и терроризм,‒ если бы они могли позволить себе здесь что-либо подобное! Я опасаюсь, что для наших друзей, Либкнехта и других, это обернется плохо»20.
Исключительный закон против социалистов, принятый правительством Бисмарка, подтвердил опасения Элеоноры.
Закон запрещал все социалистические и рабочие организации, а также все газеты и журналы, ведшие социалистическую пропаганду. Над всеми организациями рабочих, в том числе и такими, которые носили культурно-просветительный характер, над кассами взаимопомощи и другими был установлен строгий политический контроль. Особым параграфом властям предоставлялось право вводить осадное положение.
После принятия закона в Берлине, Гамбурге, Лейпциге и ряде других городов было введено осадное положение. Начались аресты и ссылки членов социал-демократической партии.
Исключительный закон вызвал негодование прогпессивной общественности. Элеонора тяжело переживала эти события. В ноябре 1880 г. она послала в 38 лондонских и провинциальных газет письмо с протестом против действий немецкого правительства. «Незаконное преследование, которому подвергаются социалисты в Германии, противоречит всем нормам правосудия и законности, и я верю, что не напрасно


обращаюсь к Вам с просьбой опубликовать сообщение о жестокости, которой подверглась часть германского народа»2',‒ писала Элеонора. Несмотря на многочисленные протесты, закон был отменен только в 1890 г;

Исключительные законы против Ирландии
Не успело улечься волнение, вызванное исключительными законами Бисмарка, как стало известно, что английское правительство начало обсуждение исключительных законов, направленных против Ирландии.
Ирландия, первая английская колония, оставалась аграрной, самой нищей в Европе страной. Крестьяне вынуждены были арендовать землю у английских помещиков-лендлордов и платить за это огромную арендную плату. В то же время лендлорды могли в любой момент согнать крестьянина с земли, и этим правом они широко пользовались. Охвативший Европу аграрный кризис еще более ухудшил положение ирландских крестьян. Ирландия буквально вымирала.
В конце 70-х годов в стране, несмотря на особый режим, введенный после разгрома фениев, с новой силой поднялось национально-освободительное движение. В 1879 г. возникла организация ирландских фениев и крестьян-арендаторов ‒ Земельная лига, целью которой было освобождение ирландского крестьянства от английских лендлордов. Лига возглавила движение за отказ арендаторов от внесения арендной платы, повела борьбу против сгона крестьян с земли и ввела в практику так называемый бойкот.
В 1880 г. английский парламент принял законы, которые отменяли в Ирландии неприкосновенность личности и разрешали полиции арестовывать и обыскивать всех по своему усмотрению. Это означало, что ни один ирландец не мог отныне считать себя в безопасности.
Принятие этих законов глубоко возмутило Элеонору.
2 февраля 1881 г. был арестован один из создателей Земельной лиги, известный ирландский демократ Майкл Дэвитт. В 1870 г. Дэвитт был приговорен к 15 годам тюрьмы. В 1877 г. по амнистии он был освобожден. Теперь он был снова арестован за то, что организовал выступление ирландских крестьян.
В тот день, когда над Дэвиттом должен был происходить суд, здание суда окружила огромная толпа лю-
138


дей. Здесь была и Элеонора. Люди старались выяснить у полицейских, привезли ли Дэвитта. Один из полицейских стал объяснять, что он сам помогал усаживать Дэвитта в полицейский фургон. Выговор полицейского обличал в нем ирландца. Тогда к нему подошла Элеонора. «Неужели в Англии не хватает англичан, ‒ гневно спросила она, ‒ чтобы выполнять подобную грязную работу?» И она стала говорить о том, как много Дэвитт сделал для своей страны, для всех ирландцев. Тогда из толпы к Элеоноре подошел человек и сказал: «Так как я ирландец, позвольте мне пожать Вашу руку и поблагодарить Вас»~~.
Всю жизнь Элеонора, как и Женки, была горячей сторонницей и защитницей ирландцев. В сентябре 1887 г. она писала Лауре: «Здесь большое волнение в связи с Ирландией. Повсюду прошли многолюдные митинги, и впервые английский рабочий класс поддерживает Ирландию. В прошлую среду мы с Эдуардом выступали на замечательном митинге в Ист-Энде в поддержку ирландского движения за гомруль * и разоблачение политики насилия правительства»2>.
Элеонора старалась использовать любую возможность, чтобы выступить в защиту прав ирландского народа.
В целях агитации она и сама ездила в Ирландию.
Годы тяжелых потерь
1881 ‒ 1883 годы стали годами тяжелых потерь для семьи Маркса и для Энгельса.
Для Элеоноры все слилось воедино ‒ смерть матери, болезнь отца, разрыв с человеком, с которым она была помолвлена. Своими переживаниями Элеонора делилась с Женки, с которой была особенно близка и дружна. «Как ты добра ко мне,‒ писала ей Элеонора 5 января 1882 г., а я эгоистична, говорю о себе, когда надо думать только о нашем дорогом Мавре. Никто не знает, как я его люблю... Я попробую много работать, еще больше и лучше, чем до этого. После всего случившегося работа ‒ это главное. Для меня это, во всяком случае, необходимо... Вот видишь, я недостаточно умна, чтобы жить только интеллектуальной жизнью, но и недостаточно глупа, чтобы сидеть и ничего не делать...» 24 Женни отвечала ей: «Работа,
* Закон о самоуправлении Ирландии.
139


как ты сама говоришь, ‒ великая цель в жизни... Бездействие ‒ смерть для меня, как и для тебя». Понимая душевное состояние любимой младшей сестры, она писала Лауре, что только напряженная работа может вернуть Элеоноре покой -'-'. Спустя год Женни не стало.
Смерть жены и старшей дочери тяжело отразились на состоянии Маркса. Здоровье его ухудшалось, врачи отмечали упадок сил. Элеонора, Лаура, Энгельс, Ленхен жили в постоянном страхе за его жизнь. Каждый раз, подходя K дому Маркса, Энгельс с тревогой смотрел на окна и успокаивался, если занавески в комнате Маркса были открыты.
4 марта 1883 г. около двух часов дня Энгельс пришел к своему другу и застал всех в слезах. Маркс был очень плох. Елена предложила Энгельсу подняться к нему, сказав, что он дремлет. Она оставила комнату каких-нибудь две минуты тому назад. «...Когда я поднялся...‒ писал Энгельс друзьям,‒ он спал, но спал вечным сном... Самый могучий ум нашей партии перестал мыслить, самое сильное сердце, которое я когда- либо знал, перестало биться....Человечество стало ниже на одну голову и притом на самую значительную из всех, которыми оно в наше время обладало. Движение пролетариата идет дальше своим путем, но нет того центрального пункта, куда, естественно, обращались в решающие моменты французы, русские, американцы, немцы и каждый раз получали ясньй, неопровержимый совет, который мог быть дан только гением во всеоружии знания... Конечная победа обеспечена, но окольных путей,.временных и частичных блужданий ‒ и без того неизбежных ‒ теперь будет гораздо больше. Ну, что ж, с этим мы должны справиться ‒ для того мы и существуем. Вот почему мы отнюдь не теряем мужества»26.
Узнав о кончине Маркса, Марианна Комин пришла к Элеоноре. «Последний раз я видела доктора Маркса, ‒ пишет Комин, ‒ когда он лежал в гробу с руками, скрещенными на груди,‒ боец, доблестно сражавшийся до тех пор, пока оружие не было выбито из его рук силой, большей, чем его собственная. Замечательным было спокойствие его лица, морщины сгладились, старость, казалось, отступила, все следы перенесенных им страданий стерты. Осталась спокойная и величественная мощь.
Я была одна в комнате с его дочерью и хотела вы-


разить ей сочувствие, но она властно остановила меня. Она сказала:
«Я не хочу соболезнований. Если бы он медленно умирал после долгой болезни и на моих глазах постепенно разрушались его дух и тело, я нуждалась бы в сочувствии. Но этого не произошло. Он скончался в разгар работы, с незатронутым интеллектом. Он заслужил себе покой. Будем же благодарны за то, что это произошло именно так»»27.
Много сердечных, сочувственных писем получила Элеонора в эти дни. Старый рабочий, друг Маркса и Энгельса, член Союза коммунистов и Генерального Совета 1 Интернационала Фридрих Лесснер писал Элеоноре: «Дорогая Тусси... Слова утешения здесь бесполезны, но все же у нас есть большое утешение: хотя его бренные останки и исчезнут, но его имя, его учение будут продолжать жить до тех пор, пока существует человечество. Его ум, как солнце, будет излучать для всех народов непревзойденньй свет, потушить который не в состоянии никакие силы на земле... недалеко то время, когда миллионы и миллионы людей будут высоко ценить и почитать его как первого основоположника нового учения,' первого вождя нового времени. Памятник, который не может быть поврежден временем» 28.
17 марта 1883 г. на Хайгетском кладбище состоялись похороны Маркса. Присутствовали только самые близкие его друзья и родные ‒ Энгельс, Элеонора, Ленхен, Либкнехт, Лафарг, Лесснер, Лонге, всего около 20 человек. Состояние здоровья не позволило Лауре приехать в Лондон.
На могиле Маркса Энгельс произнес речь. Он говорил о величии Маркса ‒ ученого и человека, но подчеркивал: «Маркс был прежде всего революционер». Эту речь Энгельс закончил пророческими словами: «И имя его и дело переживут века!»29
После смерти Маркса узы дружбы, связывавшие Энгельса и дочерей Маркса, стали еще более крепкими. Он продолжал нежно заботиться о них, особенно о младшей, Элеоноре. А Ленхен вскоре переселилась в дом Энгельса. Она была таким же верным и преданным другом Энгельса, каким всегда была для Маркса и его семьи.


Замужество

В начале 80-х годов в английских радикальных кругах большой известностью пользовался доктор естественных наук Эдуард Эвелинг. Он был сыном протестантского ирландского священника. Окончив медицинский и естественный факультеты Оксфордского университета, он некоторое время был доцентом в Кембридже и Лондоне. Эвелинг был последователем Чарлза Яарвина и талантливым популяризатором его учения. В октябре 1873 г. Эвелинг познакомился с Марксом и его дочерьми, а затем с Энгельсом. Постепенно он воспринял учение научного коммунизма.
В 1884 г. Элеонора стала гражданской женой Эвелинга. Она поступила вопреки традициям английского общества, поэтому двери некоторых учреждений закрылись перед ней. Она вынуждена была покинуть и школу, где преподавала все эти годы.
Отныне жизнь Элеоноры, ее интересы, работа становятся нераздельными с жизнью и работой Эвелинга. Элеонору и ее мужа многое связывало, и прежде всего пропаганда идей Маркса. Еще до знакомства с Элеонорой Эвелинг был активным участником радикального движения свободомыслящих. Под влиянием идей научного коммунизма он становится социалистом и вместе с Элеонорой с энтузиазмом включается в агитационную и пропагандистскую деятельность среди английских рабочих. Эвелинг был отличным оратором и к тому же хорошим организатором. Вместе они выступали и на литературном поприще. Элеонора много времени и внимания отдавала литературной и публицистической работе, переводила политическую и художественную литературу.
Эвелинг тоже выступал как литератор, писал статьи и пьесы. Театр был общей страстью Эвелингов. Элеонора самозабвенно любила театр и не раз участвовала в спектаклях. У нее был чудесный, звучный голос красивого тембра, богатый оттенками и интонациями, играла она темпераментно, эмоционально, и выступления ее всегда сопровождались большим успехом. Маркс не поощрял эту ее склонность, хотя и гордился ее способностями. Играя на сцене, Элеонора несколько подражала знаменитой английской актрисе Эллен Терри. Одно время она стремилась начать самостоятельную артистическую карьеру и даже брала уроки у известной артистки лондонского театра
142


«Дрюри Лейн» Джейн Элизабет Везен. Но Везен пришла к выводу, что у Элеоноры нет достаточных данных, чтобы «достигнуть истинного величия на подмостках». Огорченная и взволнованная Элеонора пришла к Марианне Комин. «Некоторое время она сидела в своей излюбленной позе на ковре, потирая колени и глядя в огонь...‒ вспоминает Комин.‒ Пробыв еще некоторое время в задумчивости, она оживилась и резко вскочила. Я скажу Вам, что мы сделаем: мы возьмем кэб и поедем по Лондону. Мой милый, грязный Лондон! Он всегда меня как-то воодушевляет. Ну пошли?
‒ Я не могу себе позволить потратить столько денег.
‒ Конечно, вы не можете. Я тоже не могу, но мы все равно это сделаем... мы... тотчас покатили по Тотенхем-корт-роуд, Оксфорд-стрит, Риджент-стрит, Пикадилли, по набережной Темзы и не помню, где еще, с тем утешительным результатом, что Элеонора решила, что не все прелести жизни ей недоступны»зо. «Театральным» планам Элеоноры не суждено было осуществиться, но страстная любовь к театру осталась у нее на всю жизнь.
Женни Лонге, которая сама очень любила сцену, понимала, что у Элеоноры большой артистический талант. Она горячо убеждает Элеонору пойти к знаменитому актеру Ирвингу, чтобы он прослушал ее, помог, посоветовал, что делать дальше з'.
Талант Ирвинга, который был блестящим исполнителем ролей в трагедиях Шекспира, высоко ценили в семье Маркса. Когда в 1875 г. Ирвинг подвергся злобной клеветнической критике английских буржуазных газет, семья Маркса не осталась к этому безучастной. Карлу Гиршу, который был связан с французской и немецкой прессой, Элеонора сообщала о том, что посылает ему написанную ее матерью критическую статью об Ирвинге и просит ее опубликовать. «Если бы у папы было время, он бы сам написал статью о г-не Ирвинге... ‒ писала Элеонора. ‒ Прежде всего потому, что это человек редкого таланта, а также потому, что вся английская пресса, вследствие наиподлейших интриг, ополчилась на него и развернула против г-на Ирвинга настоящую кампанию. Опубликовав мамину статью во «Frankfurter Zeitung», Вы доставили бы нам огромное удовольствие»з2.

143


Дело всей жизни
Но не литература и не театр были главным в жизни Элеоноры. Весь свой большой талант организатора, всю свою энергию эта неутомимо деятельная и самоотверженная женщина отдала работе среди английского народа, организации английских рабочих, борьбе за его права, пропаганде бессмертных идей Карла Маркса.
Эта работа стала делом всей ее жизни.
Английские профсоюзы
Подъем рабочего движения в Англии в первой половине 80-х годов привел к тому, что тысячи рабочих потянулись к единственным существовавшим тогда в Англии организациям пролетариата ‒ профсоюзам. Но профсоюзы охватывали тогда только квалифицированных рабочих, так называемую рабочую аристократию. В самом конце 80-х годов возникают новые тред-юнионы, объединяющие малоквалифицированных рабочих и чернорабочих и проникнутые гораздо более боевым духом, нежели старые. Старые тред-юнионы признавали капитализм, его порядки и стремились добиться только некоторых незначительных уступок от предпринимателей. «Новые» же выдвигали более радикальные требования. Они боролись за восьмичасовбй рабочий день и уже не путем компромиссов с хозяевами, а путем забастовок и стачек добивались улучшения положения рабочих.
«Оиг тошев> («Наша маты>)
Элеоноре принадлежит выдающаяся роль в создании союзов неквалифицированных рабочих и чернорабочих, в организации борьбы за их права, в проведении забастовок. Особенно много работала она в Ист-Энде ‒ восточном районе Лондона, где обитали рабочие и беднота. Этот район Энгельс назвал самым большим и самым бедным в мире рабочим кварта-
~0Ì 33
«Трудно составить себе точное представление об Ист-Энде и его обитателях тому, кто не жил среди этого люда, ‒ писала Элеонора в одной из статей, ‒ не видел этих тянущихся на многие мили улиц с их отвратительными дворами, задворками и переулками,


в которых кишмя кишат человеческие существа... один из пяти жителей Лондона неизменно умирает от голодного истощения... Ист-Энд есть тот квартал громадного города, где стиснуто вместе до миллиона человеческих существ, которые голодают из года в год и от колыбели до могилы не знают ни минуты полного удовлетворения.
Многие... не умеют дать своего адреса. Они могут привести вас в свое «жилище», каково бы оно там ни было, но не знают ни названия улицы, ни номера дома. Одна женщина дала мне адрес, оказавшийся неверным. Она вовсе не хотела обмануть меня; но пять лет тому назад она получила письмо, и это необычайное обстоятельство произвело на нее такое сильное впечатление, что она продолжала давать адрес того места, где произошло событие, хотя и переселилась на другую улицу. Надо прибавить, что этот люд имеет самое смутное понятие также и о фамилиях. Они знают друг друга по именам Джонни Стэрри или Салли Лиз, но о фамилиях нет и помину. Поэтому на улице, где каждый угол каждого дома занят каким-нибудь семейством, найти подобного Стэрри или Лиз дело нелегкое. Я перебирала иногда до полудюжины Лиз, пока не нападала на настоящую» з4. Большое внимание уделяла Элеонора положению английских работниц, условиям их работы, организации женщин. Она была так популярна среди английских женщин-работниц, что они называли ее «оиг mother» («наша мать»).
С болью и возмущением описывает она Лауре царящую в Лондоне нищету. «О нищете здесь, в Лондоне, я не думаю, чтобы даже вы в Париже могли иметь хотя бы отдаленное представление. Идешь по улицам ‒ и сердце разрывается. Я хорошо знаю Ист-Энд, и я знаю людей, которые годами живут там...» Элеонора рассказывает Лауре об одной живущей в ИстЭнде семье, которую она собирается навестить. В этой семье «восемь человек детей, которые целыми днями не видят ничего, кроме хлеба, а теперь и этого у них нет; мать лежит на соломе раздетая, покрытая лохмотьями, ее платье было заложено несколько дней тому назад, чтобы купить хлеба. Дети ‒ маленькие скелеты. Все они живут в крошечном подвале. Это ужасно, но кругом все находятся в таком же положении, и в Ист-Энде то же самое. Чувствуешь просто отчаяние, видя все это... Как смогут прожить эти тысячи
145


голодающих людей в ближайшие месяцы ‒ просто загадка. Не удивительно, если эти люди умрут от голода раньше, чем объединятся и силой возьмчт то, что им необходимо...» З5.
Много времени и внимания Элеонора уделяла еврейским работницам Уайтчепеля. Уайтчепель ‒ это тесные, грязные улички, маленькие лавчонки и мастерские и изнуренные голодные люди. Уайтчепель тоже находится в Ист-Энде. Значительную часть населения здесь составляли евреи, в большинстве своем эмигранты. И вот там-то с женщинами Уайтчепеля и работала Элеонора. А для того чтобы они лучше ее понимали, в интересах социалистической пропаганды она специально изучила еврейский язык и читала им лекции на их языкезб.

СДФ
В те годы в Англии не было социалистической партии, подобной немецкой или французской. Существовали различные кружки, просветительные общества, клубы полубуржуазного, полупролетарского характера.
В 1881 г. несколько кружков и клубов объединились и образовали первую в Англии социалистическую организацию ‒ Демократическую федерацию. В 1884 г. она была переименована в Социал-демократическую федерацию (СДФ). Лидером ее стал представитель буржуазной интеллигенции Генри Гайндман. В числе руководителей организации были известные в рабочей среде агитаторы-социалисты Джон Бернс, Гарри Квелч, Том Манн, Уильям Моррис и Элеонора и Эдуард Эвелинги. Элеонора стала одним из самых деятельных членов федерации. Федерация начала издавать газету «Джастис», которая являлась тогда единственной социалистической газетой в Англии.
СДФ ставила целью освобождение труда путем национализации шахт, железных дорог и намечала проведение через парламент ряда демократических преобразований (всеобщее бесплатное обучение, прогрессивный налог, правительственная помощь рабочему жилищному строительству, ликвидация безработицы, восьмичасовой рабочий день).
Но Социал-демократическая федерация не стала массовой партией. Она была оторвана от широких рабочих масс и носила сектантский характер. Она враж-


дебно относилась к профсоюзам, которые якобы не являлись «чисто социалистическими». Многие члены федерации не поддерживали забастовочного движения, так как считали, что это «не открыто революционная борьба». Энгельс писал, что СДФ превратила марксизм в окостенелую догму.
Раскол. Социалистическая лига
Группа левых социалистов, среди которых была и Элеонора, критиковала Гайндмана за отказ от руководства революционной борьбой рабочего класса, за отрыв от рабочих организаций.
В декабре 1884 г. 10 из 19 членов Совета Социалдемократической федерации вышли из федерации и образовали новую социалистическую организацию ‒ Социалистическую лигу. 16 января 1885 г. руководители новой организации Эвелинги, Бакс, Магон, Моррис и другие разослали циркулярное письмо, в котором разъясняли причины, приведшие к расколу. В письме говорилось: «Различия между Социал-демократической федерацией и Социалистической лигой кроются в их цели и методе. Цель федерации ‒ политический оппортунизм; цель лиги ‒ чистый, настоящий социализм. Метод Социал-демократической федерации ведет к абсолютизму; метод лиги ‒ братское сотрудничество» З7.
В письме разъяснялось, что Гайндман действует в федерации единолично, не считаясь с мнением товарищей, собственные заключения он выдает за решения организации, а также игнорирует местные организации и даже противодействует деятельности на местах и в секциях федерации. Такую тактику члены вновь образовавшейся организации считали порочной и осуждали.
В организации Социалистической лиги Элеонора принимала самое активное участие. Она разослала сообщения о причинах раскола и о возникновении лиги в разные страны ‒ в Германию, во Францию, в Америку, в Голландию, русским эмигрантам. Когда лига начала издавать ежемесячную газету «Коммонуил» (с марта 1886 г. она стала еженедельной), Элеонора обратилась к политическим деятелям различных стран
просьбой о поддержке газеты и сотрудничестве в ней. Она всей душой отдалась работе в редакции
147


и сбору материалов для газеты. Она привлекала к участию в газете видных политических деятелей и руководителей социалистического движения различных стран, и среди них таких выдающихся людей, как В. Либкнехт, А. Бебель, Д. Ньювенгейс, П. Л. Лавров, П. Лафарг. Она снова и снова подчеркивает необходимость связи между рабочими партиями различных стран. Ведь именно это было одной из важнейших задач новой организации.
Вот что писала Элеонора в письме к Либкнехту 12 января 1885 г.: «...один из основных пунктов нашего конфликта с м-ром Гайндманом заключается в том, что в то время, как мы хотим придать движению действительно международный характер (т. е. действовать совместно с тобой, Лафаргом и т. д. и т. д.), м-р Гайндман пытался без зазрения совести везде, где только мог, настроить английских рабочих против «иностранцев». Теперь абсолютно необходимо противопоставить врагам единый фронт ‒ и чтобы мы могли сделать это, наши немецкие друзья должны протянуть нам руку помощи. Если ты хочешь, чтобы чтонибудь вышло из этого движения в Англии, если ты хочешь помочь настоящим социалистам, в отличие от социал-демократов, джинго, поссибилистской партии, теперь самое время сделать это. Мы намереваемся... создать ежемесячный печатный орган. Первый номер будет содержать изложение нашей линии поведения, нашей точки зрения. № 2 должен содержать корреспонденции от лидеров партии о различных европейских движениях. Энгельс обещал статью. Я,получу корреспонденцию от Лафарга и, надеюсь, от Ньювенгейса и по-настоящему рассчитываю получить кое-что от тебя... и, если возможно, от тебя и Бебеля о положении дел в партии в Германии... Это не личный вопрос... а общий. Это означает успех нашего органа, то есть единственно социалистического органа в Англии...» З8
Забегая вперед, скажем, что и Социалистическая лига не стала настоящей социалистической партией. Она также не сумела преодолеть многих ошибок и оставалась организацией довольно малочисленной. В 1890 г. она распалась, так как руководство лигой захватили анархисты. Все это привело к тому, что Эвелинги порвали с лигой и снова примкнули к Социалдемократической федерации.


Русские друзья

В начале 80-х годов в Лондоне проживало значительное число политических эмигрантов из России. Многие из них бывали в доме Маркса и подружились с его дочерьми.
Особенно тесные отношения завязались у членов семьи Маркса и у Энгельса с выдающимися людьми того времени, видными русскими революционерами П. Л. Лавровым, Г. А. Лопатиным, Е. Л. Томановской (Дмитриевой), Л. Н. Гартманом. «Маркс и Энгельс, оба знавшие русский язык и читавшие русские книги, живо интересовались Россией, с сочувствием следили за русским революционным движением и поддерживали сношения с русскими революционерами»з9,‒ писал В. И. Ленин.
Как уже указывалось, дружеские отношения связывали Элеонору Маркс с Г. В. Плехановым, В. И. Засулич, писателем и публицистом, деятелем революционного народничества 70-х годов С. М. Степняком-КравЧИНСКИМ.
В одном из писем к жене Степняк описывал свой первый визит к Энгельсу 14 июля 1884 г. и знакомство с Элеонорой.
«К Энгельсу я пошел в 8 часов... Не успел я позвонить и протянуть свою карточку, как на меня накинулась по-нигилистически высокая, смуглая и лохматая (не стриженая, а почти как ты... лохматая) барышня: «Вы Степняк? Вы Степняк? Да?» (по-французски чего не сохраняю во избежание ошибок, которые исказили бы ее прекрасный французский язык).
Мисс Маркс... ‒ пишет Степняк, ‒ очень живая, подвижная, даже вертлявая (не в худом смысле), а от живости характера. Довольно некрасива: крупные черты лица, но, когда смеется и закидывает голову, очень мила. Вообще грациозна и довольно стройна. Лет 27.
Мне очень забавно замечать в ней все родовые признаки... женщины, которых политическая экономия совсем не вытравила. После первых разговоров она рассказала мне все закулисные истории здешних социал-демократов... Вообще очень приятно, что с ней безусловно можно запросто себя держать.
Жених (Эвелинг. ‒ Авт.) меня в восторг не привел: фигура уж больно неказиста, но не глупый человек, хотя в талантливости сомневаюсь...
149


Энгельс очень умен и дьявольски образован. Как по-французски говорит! И вообрази, понимает даже миланский диалект: тридцать лет тому назад был в Милане три месяца и диалекта не забыл.‒ Очень умен. Я как-нибудь напишу о нем еще»4~.
Этой встрече предшествовало заочное знакомство, положившее начало тесному сотрудничеству Степняка- Кравчинского с Элеонорой и Эдуардом Эвелинг.
11 мая 1884 г. Элеонора написала ему первое письмо: «Дорогой гражданин Степняк! Полагаю, что мое имя не является для Вас совершенно неизвестным. Мне даже кажется, что я Вас видела когда-то у нашего дорогого друга Лаврова. Во всяком случае я пишу Вам не как постороннее лицо». Элеонора сообщала, что перевела для журнала «Тудей» статью Степняка «Русские политические тюрьмы», и советовалась, как точнее передать ту или иную мысль 4'.
В дальнейшем Элеонора редактировала и комментировала очерки Степняка о России, которые печатались в газете «Таймс». Вместе с Эвелингом она редактировала написанный на английском языке роман Степняка «Карьера нигилиста» (в русском переводе «Андрей Кожухов»). С Эвелингом Степняк переводил на английский язык «Грозу» А. Н. Островского, но поставить пьесу на английской сцене не удалось.
Летом 1889 г. Эвелинги обращаются к Степняку с просьбой поставить подпись под извещением о созыве Международного социалистического конгресса в Париже, особо отмечая важность и значение подписей представителей России.
Степняк подписал обращение. В газете «Джастис» опубликовано его письмо по этому поводу: «Мы, так называемые русские нигилисты, должны использовать каждую возможность, чтобы продемонстрировать нашу солидарность с великим международным социалистическим движением» 42.
Трагическую гибель Степняка в декабре 1895 г. (он был сбит поездом, когда переходил железнодорожную линию) Элеонора восприняла как большое личное горе. Ее письмо жене Степняка Фаине Кравчинской полно глубокой скорби. «Когда мы узнали ужасную новость, ‒ пишет ей Элеонора, ‒ нам казалось невозможным сначала поверить в нее... Единственное, что мы можем сделать друг для друга, ‒ это облегчать наши страдания... все, кто знал его, скорбят сегодня вместе с Вами... И если Эдуард или я можем хоть что-ни-
150


будь сделать для Вас, мы готовы на все ‒ дайте только знать.
Ваша, дорогая Фанни, от всего сердца
Элеонора Маркс-Эвелинг» 4з.
Желанием разделить горе с близкими людьми, облегчить их страдания наполнено ее письмо Вере Засулич:
«Моя дорогая Вера!
Мы узнали из газет об ужасном несчастье, которое поразило Вас, которое поразило нас всех. Я хотела писать Вам для Вас и Фанни, но я не смогла, мне не хватило мужества. Я все время думаю о нашей бедной Фанни... Скажите ей, дорогая Вера, что мой муж и я думаем о ней непрестанно, и, если бы мы могли сделать хоть что-либо для нее, это было бы для нас счастьем.
И мы думаем о Вас тоже, дорогой друг. Это был Ваш старый друг, а друзья так редки... я повторяю, что мы готовы сделать все для Вас или Фанни,‒ дайте только знать>> 44
На похоронах Степняка Элеонора выступила с речью.
Большим другом Элеоноры Маркс, как и всей их семьи, стал человек замечательной судьбы, русский революционер Герман Александрович Лопатин, который впервые появился в доме Маркса летом 1870 г. С этого времени он стал часто бывать у Маркса. Четырнадцатилетняя Элеонора с энтузиазмом начала обучать его английскому языку, и Лопатин называл ее «мой строг~ маленький -учитель».
Лопатин приступил к работе над переводом на русский язык 1 тома «Капитала», но в конце года уехал в Россию, чтобы организовать побег Н. Г. Чернышевского из сибирской ссылки. Претерпев множество мытарств, Лопатин в 1873 г. снова ненадолго приехал в Лондон. 28 ноября 1873 г., когда Маркс и Элеонора отдыхали в Харрогете, дочь Маркса Женки писала Элеоноре о его приезде: «...я думаю, ты будешь в восторге, увидев его опять. Ужасные тюремные лишения, одиночное заключение, черный хлеб и вода, моральные унижения не сломили ни его здоровье, ни его дух. Он выглядит лучше, чем три года тому назад, его голова ясна, язык остер, как всегда. Уверяю тебя, я в него влюблена. Интересно, последуешь ли ты моему яримеру >> 45
151


Элеонора охотно помогала Лопатину. Был такой случай. Находясь в Лондоне в начале октября 1883-г., Лопатин написал для газеты письмо об И. С. Тургеневе, который скончался незадолго до этого. Лопатин советовался с Энгельсом и Элеонорой, как и где лучше его опубликовать. Но письмо вышло слишком длинным ‒ в восемь страниц. «С отчаянием в душе оттащил мое детище к Тусси...‒ рассказывал Лопатин.‒ Она наотрез объявила мне, что ни одна английская газета не примет моей рапсодии, что это не письмо, а статья...» «Хотите, я сокращу вам, а вы перепишете с теми изменениями, которые сочтете нужными?» ‒ спросила Элеонора. «Она проворно начертала две странички, а я переписал их, как школьник... Затем она прибавила от себя письмецо к издателю Д[ейли] Н[ьюс]. Это письмо было напечатано в утреннем вьтуске газеты 11 октября 1883 г., а вечером я стал уже популярной личностью»46.
Судьба Лопатина всегда вызывала горячее сочувствие всех членов семьи Маркса и Энгельса. Когда в конце 1884 г. он снова был арестован, Элеонора писала Лаврову: «...не могу Вам передать, с какой болью я узнала об аресте нашего дорогого друга Л[опатина]. Он был со мной в вечер своего отъезда из Лондона. Мы долго разговаривали о нем и о его делах, и я рассталась с ним с очень тяжелым предчувствием. Уходя, он меня обнял и сказал: «...на этот раз это действительно прощай». Но я не хочу отчаиваться... Вы знаете, какими друзьями мы были ‒ я уверена, что Вы понимаете, с каким нетерпением я жду малейшей новрсти»47. Больше они уже не встретились. До 1905 г. Лопатин стал № 27 одиночной камеры в Шлиссельбургской крепости.
Элеонора переписывалась с Николаем Исааковичем Утиным, членом общества «Земля и воля», одним из организаторов Русской секции 1 Интернационала, который писал ей подробные письма, в частности о событиях, связанных с подготовкой Гаагского конгресса Товарищества, о политических интригах баку- нистов.
Дружеские и деловые отношения связывали Элеоно у с русским публицистом, народником, членом 1 нтернационала и Парижской коммуны Петром Лавровичем Лавровым. Она делилась с ним своими переживаниями как с самым близким человеком. Когда умерла ее мать, она писала Лаврову: «Вчера после по-
152


лудня (2 декабря) умерла моя дорогая мама. Мне нет необходимости объяснять Вам, знавшему ее, кого мы потеряли в ее лице... После ее возвращения из Парижа (в августе 1881 г.‒ Авт.) она часто говорила нам о Вас»4а. Писала она Лаврову и на следующий день после смерти Маркса: «Все кончено. Мой отец умер вчера в 3 часа пополудни. Он заснул в своем кресле‒ не испустив даже вздоха. Мы не знали, когда он умер ‒ казалось, что он еще спит. Я не могу писать. В течение 15 месяцев я потеряла всех ‒ отца, мать, сестру. И вот я одна на свете. Я хорошо знаю, что могу рассчитывать на Ваши дружеские чувства»49. Лавров ответил: «... благодарю Вас за то, что Вы вспомнили обо мне в Вашем великом горе».
Элеонора сообщала Лаврову о происходящих в Англии политических событиях, о социалистическом движении, о положении дел в Социал-демократической федерации, о создании Социалистической лиги, о своей литературной работе,,даже о том, что она выполняет много «hack work» (работы «литературного поденщика») «для кого-то, кто опубликует это под своим именем, а не под моим!». Отношения Элеоноры к Лаврову ярче всего выражаются ее словами: «Если мы мажем что-нибудь сделать для Вас, Вам достаточно сказать об этом» ~о.
В доме Маркса бывал известный русский историк и политический деятель М. М. Ковалевский, который рассказывал, что Маркс очень интересовался Россией, положением крестьянства, идейными течениями среди русской интеллигенции. В своих воспоминаниях писатель-народник С. Я. Елпатьевский пишет, что, будучи за границей, он получил поручение просить Ковалевского рекомендовать корреспондента из Англии для журнала «Русское богатство». Ковалевский долго перебирал своих английских знакомых и остановился на дочери Карла Маркса ‒ Эвелине~. Он хвалил дочь Маркса, говорил, что муж ее интеллигентный англичанин, что вдвоем они, вероятно, могли бы посылать интересные обозрения английской жизни. Елпатьевский просил написать в Англию, какие и о чем желательны корреспонденции для русской публики. Соглашение состоялось 51.
В 1895 г. Элеонора вместе с Эвелингом помещает серию корреспонденций в журнале «Русское богат-

~ В тексте ошибка. Должно быть Элеоноре.
153


ство» (№ 1 ‒ 5). Во введении к корреспонденциям Элеонора сообщала, что письма ее будут касаться событий английской жизни, представляющих интерес и для русских читателей, положения политических партий, эволюции общественной жизни народа, новых течений в литературе, в драматическом искусстве и других вопросов. Живо и интересно Элеонора рассказывала о различных явлениях политической и социальной жизни Англии, о выборах, о безработице, о положении трудящихся, о новинках литературы и театра и т. д. Ее письма изобличали буржуазную демократию в Англии и лицемерие правительства либералов. Статьи были острыми, меткими и вызвали интерес читателей.
Элеонора перевела на английский язык ряд работ русских авторов, в частности статью Плеханова «Анархизм и социализм» и многое другое. Правда, не зная русского языка, она была вынуждена делать перевод с перевода.
Сохранились книги с дарственными надписями Элеоноры Маркс Плеханову: экземпляр «Манифеста Коммунистической партии», книга Маркса «Восточный вопрос» и книга Элеоноры Маркс «Рабочее движение в Англии» с надписью «Георгию Плеханову от его друга Э. М. Э.».
Элеонора встречалась с русским литератором Зинаидой Афанасьевной Венгеровой, которая оставила интересные воспоминания об этих встречах. В середине 90-х годов Венгерова изучала в Лондоне раннюю английскую литературу, и Степняк направил ее к Элеоноре, которая могла дать ей полезные указания. Венгерова описывает дом, обстановку, в которой жила Элеонора, ее внешность, манеру себя вести, а также впечатление от Эвелинга, в котором она, как и многие другие, увидела «нечто отталкивающее». Она приводит слова Степняка, который к тому времени уже хорошо знал Эвелинга: «Муж Элеоноры, к сожалению, весьма непорядочньж человек, и с ним нельзя иметь дело и вести компанию». Oб Элеоноре она вспоминает: «...я узнала в ней женщину с озабоченным, умным лицом, которая обращала на себя мое внимание в читальном зале Британского музея». «В беседах со мной, ‒ продолжает Венгерова, ‒ Элеонора... рассказывала мне с увлечением про свою любимую работу ‒ свои лекции по социализму в рабочих клубах, свое участие в социалистическом движении, конгрессах


и т. д. Она с большой нежностью вспоминала об Энгельсе, говоря, что только благодаря его заботам о всей их семье, и в частности о ней, она могла получить образование, подготовившее ее к социалистической деятельности, и работать идейно, не обрекая себя на бесплодный наемный труд» 52.
Даже короткий рассказ о русских друзьях Элеоноры показывает ее интерес к России, к русской культуре, к русскому рабочему движению, ее стремление поддерживать тесные дружеские контакты с представителями революционной России.
Истинная дочь своего отца
Элеонора бережно хранила литературное наследие Маркса. Ей приходилось выступать в печати в защиту его имени, разоблачать клевету, возводимую на Маркса. Такой случай произошел, например, в 1883 г.
Еще в 1872 г. немецкий буржуазный экономист Брентано обвинил Маркса в неправильном цитировании одной из речей Гладстона. Тогда Маркс ответил на это обвинение. В 1883 г. английский экономист Седли Тейлор снова возвращается к этому и на страницах газеты «Таймс» повторяет нападки Брентано. 30 ноября Элеонора посылает в «Таймс» ответ на это заявление, который, однако, не был напечатан. Такая же участь постигла и второе ее письмо. Элеонора Маркс обратилась в «Дейли ньюс», но безуспешно. Тогда она опубликовала и обвинение Тейлора, и свой ответ в февральском номере социалистического ежемесячного журнала «Тудей» за 1884 г.~ Там же затем были напечатаны ответ Тейлора и второе письмо Элеоноры.
Своему ответу Элеонора предпослала небольшую заметку, где сообщала, что возобновление С. Тейлором клеветнической кампании против Маркса и отказ буржуазных газет «Таймс» и «Дейли ньюс» опубликовать ее ответ Тейлору заставили ее обратиться в «Тудей». «Вопросов, касающихся социалистического движения в Англии, так много,‒ пишет Элеонора,‒ что я все же колебалась, прежде чем занять эти строки текста для разговора на личную тему. Так как, однане имею другой возможности опровергнуть
P,о июля 1884 г., пока редактором журнала не стал Гайндман, Элеонора вела в этом журнале раздел «Сообщения о между- H~ðîðíÎM движении трудящихся масс». В этом же разделе был опубликован ее ответ.
155


очень серьезное обвинение, выдвинутое против моего отца, я надеюсь, что читатели «То-Day» простят мне это» ~3.
Излагая суть дела и отвечая на обвинения Тейлора, Элеонора метко и резко, приводя документы и факты, опровергает эти обвинения. Она иронизирует над «обвинителями», умело используя их же выражения и описывая «мастерские удары» «Георгия Победоносца» ‒ Брентано, коими он якобы быстро довел до «предсмертных судорог» «дракона Маркса». Элеонора тщательно разбирает все обстоятельства дела, сличает тексты и с полным правом утверждает, что в цитате из речи Гладстона «Маркс не опустил ничего заслуживающего упоминания и решительно ничего не «присочинил»» >.
В течение всей жизни она следила за изданиями работ Маркса. Когда, например, готовилось первое английское издание «Капитала», Элеонора вычитала весь текст книги, сличила с оригиналами все цитаты и исправила многочисленные ошибки. «...Г-жа Эвелинг,‒ писал Энгельс,‒ сличила все цитаты с оригиналом, причем кое-где обнаружились формальные расхождения, а еще больше ‒ описки и опечатки в фактических данных...»»
После смерти Энгельса Элеонора выполнила большую работу по переизданию работ Маркса и Энгельса. Вместе с Эвелингом в 1896 г. в Лондоне она издала отдельным сборником статьи Энгельса из «НьюЙорк дейли трибюн» под названием «Революция и контрреволюция в Германии», а в 1898 г. ‒ сборник статей Маркса и Энгельса из «Нью-Йорк дейли трибюн» по восточному вопросу. В 1898 г. она опубликовала работу Маркса «Заработная плата, цена и прибыль».
Она вела оживленный обмен корреспонденциями с Николаем Францевичем Даниельсоном, который переводил на русский язык Ш том «Капитала»; в 1896 г. она обещала ему высылать для перевода гранки работы «Теории прибавочной стоимости».

Элеонора была незаурядным публицистом. Множество статей написано ею для социалистической прессы Англии и европейских стран. Ее статьи печатались в английских социалистических журналах «Прогресс», «Коммонуил», «Джастис», в австрийской социалистической газете «Арбейтер цейтунг», в «Русском богатстве» и многих других. Она была постоянной сотруд-
156


ницей немецкого социал-демократического журнала «Нейе цейт», часто публиковала статьи в газете «Форвертс». То одна, то совместно с мужем Элеонора писала статьи по самым разнообразным вопросам: о праздновании 1 Мая в Англии, о стачках, о выборах в парламент, о литературе, о театре. Но в основном это были статьи по вопросам рабочего движения. В них говорилось об условиях труда английских рабочих, истории женского вопроса, о фабричном законодательстве в Англии и т. д.
Особое внимание уделяла Элеонора положению женщин-работниц, условиям их труда, вопросам их организации. В своих статьях в различные органы социалистической печати она рассказывала женщинам других стран о жизни работниц Англии, Ирландии, Шотландии, прилагала усилия к установлению дружеских связей между ними, способствовала укреплению интернациональной солидарности женщин-работниц.
Когда в Вене в 1892 г. была основана социал-демократическая двухнедельная женская газета «Арбейтериннен цейтунг», Элеонора регулярно в течение всего года посылала туда корреспонденции, которые публиковались под рубрикой «Письма из Англии». Это были правдивые, искренние рассказы человека, который не только видит и понимает нужды и трудности, переживаемые народом, не только им сочувствует, но всеми силами и помыслами стремится внести свой вклад в борьбу за освобождение трудящихся.
5 февраля 1892 г. в той же газете была напечатана корреспонденция Элеоноры Маркс-Эвелинг под заголовком «Как нам организоваться?» 56. Элеонора рассказывала в ней о своих впечатлениях от посещения многих городов Англии, Ирландии и Шотландии. Особенно бросались в глаза пороки капиталистической системы в маленьких городах Средней Англии, которую называют «Черная страна» («Блэк кантри»). Небо здесь черно от дыма тысяч фабричных труб, земля чернее угля, а жизнь рабочих еще мрачнее. Особенно ужасен вид «Черной страны» ночью.
Элеонора описывала города, фабрики, жестокую эксплуатацию рабочих, в частности там, где введены машины, писала о низких заработках, о безработице. Женщины «Черной страны» заняты на тяжелых, часто непосильных для их организма работах. Женский труд применяется и там, где он непосредственно угрожает здоровью. Работа отнимает все их силы, заработки же


настолько ничтожны, что те, кто не имеет мужей или отцов, обречены на проституцию. И однако, как ни низки эти заработки, прежние были еще ниже. Еще в феврале 1891 г. предприниматели платили женщинам столько, сколько им заблагорассудится.
Вплоть до 90-х годов женщины-работницы «Черной страны» были неорганизованны. Однако уже первым профессиональным союзам работниц удалось добиться для своих членов более высокой оплаты труда в пределах одной и той же отрасли производства. К сожалению, союзов было еще очень мало и охватывали они незначительную часть работниц.
В конце статьи Элеонора особо отмечала интерес рабочих к основанию Независимой рабочей партии, их стремление участвовать в международном рабочем движении. «Желание этих людей идти рука об руку со своими братьями на континенте поистине трогательно»,‒ писала Элеонора. Несмотря на то что этому нередко противодействовали лидеры профсоюзных организаций, она выражала надежду, что успехи в деле укрепления международной солидарности, в частности конгрессы И Интернационала, окажутся сильнее всех препятствий.
Летом 1892 г. состоялись выборы в английский парламент. На долю рабочих выпал большой успех. За их кандидатов ‒ Гарди, Бернса, Вильямса и др.‒ голосовали с энтузиазмом, особенно в Ист-Энде. Всего в парламент прошло 15 рабочих.
Элеонора и Эвелинг написали в «Нейе цейт» статью о выборах, где разоблачили многие закулисные махинации и интриги различных партий, происходившие во время выборов. Статья эта появилась в печати, но... с купюрами Каутского, который выбросил сведения, необходимые для того, чтобы картина выборов была полной. В частности, Каутский исключил все критические замечания в адрес Социал-демократической федерации и Фабианского общества. О выборах Элеонора писала также в венскую газету «Арбейтер цейтунг».
В 1894 г. Элеонора систематически публиковала в газете «Уоркмен таймс» еженедельные обзоры о развитии международного рабочего движения. Она успевала прочитывать множество газет из разных стран. Статьи Элеоноры были единственными, в которых английским рабочим без утайки и без искажений сообщалась правда о движении на континенте. К сожале-


нию, в ноябре 1894 г. «Уоркмен таймс» прекратила свое существование.
Популярность Элеоноры была очень велика. В октябре 1894 г., когда в Испании происходили стачки, из Барселоны к ней обратились с просьбой информировать английские тред-юнионы о положении малагских стачечников. Элеонора помогла испанским рабочим. Благодаря ей некоторые тред-юнионы смогли оказать помощь своим испанским товарищам.
По просьбе австрийских рабочих Элеонора написала воспоминания о Марксе для австрийского «Рабочего календаря» на 1895 г. и очерк об Энгельсе 57.
Статьи эти содержат яркую характеристику и интересные биографические сведения из их жизни. Как живые встают перед нами эти два замечательных человека, жизнерадостные, энергичные, преданные своему делу, любящие людей, поддерживавшие друг друга всю жизнь в любых самых трудных и сложных жизненных испытаниях. И всякий, кто читает эти воспоминания, невольно представляет себе и их автора‒ Элеонору Маркс. Страстно, искренне, увлекательно, то с юмором, то с грустью подмечала она самое интересное и характерное, умело передавая многое небольшими штрихами.
Друзья семьи Маркса, активные деятели рабочего движения, высоко ценили ее публицистическую деятельность. Так, Фридрих Лесснер писал в марте 1884 г.: «Лучшим современным журналом является безусловно «Прогресс»... Нас очень радует, что в различных номерах этого журнала мы находим ряд статей младшей дочери нашего друга Маркса Элеоноры Маркс, которые делают честь как ей, так и ее отцу... Ее статьи совершенно особым образом выделяются. В них чувствуется дочь своего выдающегося отца, и рабочие должны особенно гордиться тем, что в ее лице нашли такую превосходную и решительную защитницу их движения. Интересна манера, в которой Элеонора ведет решительную борьбу со всем классом капиталистов и со всем, что с ним связано» 58. A Вильгельм Либкнехт следующим образом отозвался о большой статье Элеоноры об английском рабочем движении, написанной~ею в 1895 г. для издававшегося в Нюрнберге «Народного календаря»: «Автор «Рабочего движения в Англии» с точностью схватил и передал основные черты английского рабочего. Ее работа продиктована сердцем. Элеонора жила и боролась
159


вместе с английскими рабочими и научилась их любить. Она составляет с ними одно целое и сама является как бы частицей современного английского рабочего движения. В теплых выражениях дает нам она верное изображение человеческой жизни. Она указывает нам на то, что составляет наиболее выдающиеся черты как рабочего движения, так и истории Англии: умение крепко удерживать в руках раз достигнутое и настойчивое стремление идти вперед вопреки всем препятствиям» 59.
Энгельс во многих случаях рекомендовал социалистам других стран обращаться к Элеоноре за советом, справками и помощью, так как она прекрасно знала условия жизни рабочих, была в курсе всей политической жизни. Когда в сентябре 1892 г. Каутский попросил Энгельса написать статью по истории социалистических организаций Англии, он ответил, что рекомендует Элеонору, так как только она может справиться с этим делом.
Сотрудничала Элеонора и в американской печати. Так, в 1884 г. в еженедельнике «Газета Джона Суинтона», принадлежавшем прогрессивному журналисту и писателю, знакомому с Марксом, появилось извещение о том, что Элеонора Маркс-Эвелинг согласилась присылать в газету письма из Лондона. Первая ее корреспонденция была напечатана 7 сентября 1884 г. под заголовком: «Дочь Карла Маркса сообщает: второй том знаменитого сочинения ее отца, напряженный труд его жизни завершен». Как известно, второй том «Капитала» после смерти Маркса готовил к печати Фридрих Энгельс, и Элеонора писала, что «работа находится в любящих и умелых руках». Элеонора стремилась познакомить рабочих Америки с положением английских трудящихся. Ее корреспонденция, опубликованная 12 октября 1884 г., называлась: «Дочь Маркса сообщает: в Англии полмиллиона безработных и столько же не полностью занятых». Элеонора рассказывала американским читателям, что в Англии, помимо полумиллиона полностью безработных, «по меньшей мере 500000 человек работают неполное время, и тот, кто знает, что представляет собой нищенская «полная» оплата, легко. поймет, что мы перед лицом огромного кризиса»®.
Элеонора была не только прекрасным .публицистом, но и превосходным переводчиком. Помимо многочисленных переведенных ею на английский язык
160


Карл Маркс и Фридрих Энгельс с Женни, Лаурой и Элеонорой.
Май 1864 г. Лондон



Женни Маркс. Пачало 50-z годов.
«Жеппикеп вылитый портрет отца... те же черные
глаза, тот н~е лоб...» (В. Либкнехт]



Лаура Маркс. Начало 60-х годов.
«Румяная блопдиика с пышными кудрявыми волосами,
которые отливали золотом, как будто в пих постоянно
светилось заходящее солнце» (П. Лафарг)



Элеонора Маркс. Конец 1867 г.
«Женни больше похонса на меня, а Тусси это я...» |'R. Маркс)



Женни Маркс. Начало 60-х годов.
Л~обимый девиз Жеппи ‒ «через терпиию( звездам!»



>Кенни и Лаура Маркс. 1858 г.
«По портретам я с удовольствием вижу, что вы сильно
выросли обе и что, хотя вы теперь уже взрослые барышни,
у вас все те )i(e лица, полные прямоты и искренности»
(Ф. 91488Аbc)



Женни Маркс. 1864 г.
(<Это была веселая, живая и приветливая, в высшей стеиеаи
воспитаипая и тактичная девушка, все грубое, бросающееся
в глаза, ей претило» (Ф. Кугелъмаи)



Иарл Маркс с дочерью 7Еенни. Январь 1869 r.


Шарль Лонге.
«...Горячий, увлекающийся, полный сил и жизни оратор,
Он был также прекрасным товарищем, верным в своей дружоа,
целиком поглощенный идеей, которой он следовал, которая
его занимала» (из воспоминаний совремеиника)



Копии с картин, сделанные Женки: Рафаэль. «Мадонна
в кресле» и портрет Горация работы неизвестного художника
XIX в. (рядом правнук К. Маркса Фредерик Лонге)



Лаура Маркс. 1864 r.
«Госпожа Лафарг одарена живым умом и редкой энергией.
она говорит и пишет на семи языках, особенно хорошо на
английском, немецком и французском. Она разделяет
политические и социальные воззрения своего отца и всей
душой предана интересам Интернационала»
(иа иолииейсного донесения)



Поль Лафарг.
«Созпательпые рабочие и все социал-демократы Росспи...
научились глубоко уваиать Лафарга, как одного из самых
талаитливых и глубоких распростраиителей идей марксизма»
(В. Х1. Ленин)



Элеонора Маркс. Середина 70-х годов.
«Она соединяла в себе женственность и ум матери со
страстным пеукротииым духом отца» (В. Либкнехт)



Пропуск, выданный Женки и Элеоноре Маркс французской
полицией для проезда в Испанию, с указанием их примет.
187i г.


Элеонора Маркс. Середина 70-х годов.
«Эта волевая и мужественная женщина обладала энергией
и силой десяти мужчииэ (В. Либкнехт)



Листовка с приглашением на митинг по случаю годовщины
Парижской коммуны, организованный Социалистической
лигой и Социал-демократической федерацией. Март 4889 г.




Поездка в Америку
В 1886 г. Элеонора и Эдуард Эвелинг с пропагандистскими целями совершили поездку в Америку, 31 августа они выехали из Ливерпуля. В Соединенных 111татах K ним присоединился Вильгельм Либкнехт.
Вплоть до отъезда у Элеоноры было «ужасающее количество дел». К выходу в свет готовилось английское издание «Капитала», и она заканчивала сложную и очень трудоемкую работу по составлению списка
Дочери Маркса
161
статей она перевела, например, на английский язык книгу Проспера Оливье Лиссагаре «История Парижской Коммуны». Эту книгу высоко ценил Маркс.
Маркс сам договаривался с В. Бракке, издателем социалистической литературы в Брауншвейге, об издании немецкого перевода этой книги и сам проверял ее перевод. Он писал Бракке: «Это... первая достоверная история Коммуны. Лиссагаре не только использовал все печатные источники, но и располагает недоступными для всех других материалами, не говоря уже о том, что он был большей частью очевидцем описываемых им событий....Я предлагаю Вам взять на себя издание этой важной для нашей партии и интересной для всей читающей немецкой публики работы» б'.
Элеонора переводила и художественную литературу. Ей, например, принадлежит перевод романа Флобера «Мадам Бовари». 23 апреля 1886 г. она пишет Лауре Лафарг: «... я (благодарение господу!) кончила мой перевод «Мадам Бовари». Вот была работа!.. Теперь я работаю над предисловием. Кстати, это мне напомнило, что есть один или два вопроса, по поводу которых я должна проконсультироваться с Полем,‒ некоторые термины из области права (я хочу знать точно, что они означают...) и три или четыре жаргонных слова, в значении которых я не уверена» ~.
Она очень любила Ибсена и, изучив норвежский язык, перевела его пьесы «Враг народа», «Женщина с моря» и др. В библиотеке Энгельса хранились сборники пьес Ибсена в переводе Элеоноры с ее дарственной надписью.
Отдыхая в Стратфорде-на-Эйвоне в августе 1887 г., Элеонора переводит кое-что из чудесных коротких рассказов норвежского писателя Килланда. Языки она знала блестяще и переводила умело, сохраняя все оттенки и особенности оригинала.


книг, цитируемых в «Капитале». Это издание вышло в свет в январе 1887 г.
Свою поездку Элеонора подробно описывала Лауре: «Когда мы прибыли в Нью-Йорк, а вход в гавань ‒ чудесное зрелище, нас встретили несколько джентльменов с красными лентами,‒ сообщала она первые впечатления. ‒ Репортеры шныряли среди нас, как волки в загоне, и жизнь была сплошным вихрем в последние дни... нам пожимали руки так много делегатов из такого множества организаций, что мы основательно устали» б-'. Интересны ее высказывания о Нью-Йорке, «этом городе пороков». «Я не думаю, что на свете есть другой большой город, так чудесно расположенный, как Нью-Йорк, но коммерция превращает его в сущж ад»®.
В течение сентября ‒ декабря Элеонора Маркс выступила в Нью-Йорке, Бруклине, Чикаго, Детройте, Канзас-Сити, Луисвилле, Цинциннати, Питтсбурге и других городах с лекциями о социализме, тредюнионах, об условиях труда рабочих. Она встречалась с рабочими, знакомилась с условиями их труда, быта, посещала рабочие организации, изучала рабочее движение, а также пропагандировала среди американских рабочих идеи марксизма.
Эта исключительно насыщенная событиями поездка длилась почти четыре месяца. Обратно Эвелинги возвратились только в начале января 1887 г., а Либкнехт ‒ в декабре.
80-е годы XIX в. были годами подъема американского рабочего движения. Рабочие боролись за улучшение условий труда, за восьмичасовой рабочий день. В 1886 г. в первомайских стачках участвовало до 350 тысяч рабочих. Особенно активно выступали рабочие Чикаго. 3 и 4 мая полиция обстреляла многолюдные митинги чикагских рабочих и арестовала руководителей стачки. Четверо из них были казнены.
Впоследствии, на конгрессе II Интернационала в Париже в 1889 г., по предложению американских делегатов была принята резолюция, согласно которой 1 мая в память событий в Чикаго было объявлено днем борьбы международного пролетариата за восьмичасовой рабочий день.
После возвращения в Англию Эвелинги опубликовали статьи об Америке и американском рабочем движении в газете «Таймс», а затем издали брошюру «Рабочее движение в Америке».
162


Снова в Америке


163
В августе ‒ сентябре 1888 г. в Америку снова отправилась целая компания ‒ Энгельс со своим старым другом, известным английским химиком Карлом Шорлеммером и Элеонора с Эвелингом. Врачи советовали Энгельсу предпринять длительную поездку по морю и переменить климат. А Эвелинг, не без успеха подвизавшийся на драматическом поприще, должен был поставить в четырех городах Америки три свои пьесы. К тому же все четверо собирались поездить по стране, как можно больше увидеть. Настроение у всех было отличное, а самым бодрым и жизнерадостным был шестидесятивосьмилетний Энгельс.
В одной из гостиниц Нью-Йорка Эвелинг заранее заказал комнаты, но в гостинице они прожили недолго. Близ Нью-Йорка, в местечке Хобокен, жил старый друг Энгельса, один из организаторов и вождей Социалистической рабочей партии Америки, видный деятель 1 Интернационала Фридрих Зорге. У Зорге Энгельс и его спутники пробыли целых восемь дней. Элеонора писала, что Зорге, увидев Энгельса,. не мог выговорить ни слова от радости.
Маршрут путешествия был таков: Хобокен ‒ Бостон ‒ Конкорд ‒ водопад Ниагара, где все пробыли пять дней; затем по озеру Онтарио проехали к реке Св. Лаврентия, по реке на пароходе ‒ в Монреаль, оттуда вернулись в Штаты, в Плэтсбург, затем на крыше старого дилижанса устроили экскурсию в Адирондакские горы, после чего через озера Чемплен и Джордж проехали в Олбени и, наконец, на пароходе по реке Гудзон снова вернулись в Нью-Йорк.
Новые города, красивая природа, чудесный то речной, то горный воздух, хорошая теплая погода, множество впечатлений ‒ все это приводило путешественников в восторг. Правда, перед Монреалем на озерах их потрепал шторм, но и это небольшое происшествие не омрачило общего настроения, так как в отличие от прочих пассажиров никто из этой маленькой веселой компании не страдал морской болезнью. Эвелинг вспоминал потом: «Энгельс был самым молодым по духу в нашей группе. На борту парохода он предпочитал перепрыгивать через сиденья, чем обходить их. Он никогда не раздражался, как это бывает с обычными путешественниками, за исключением двух случаев: когда он до своего завтрака насчитал шестьдесят во- 7»


семь укусов москитов и когда наш багаж очутился в Нью-Иорке, а мы в Бостоне»65.
Все четверо остались очень довольны этим путешествием. Энгельс говорил, что поездка была прекрасной, все получили большое удовольствие и многое узнали. Каждый накопил запас сил и здоровья на целую зиму. А сам Энгельс уверял, что помолодел лет на пять и все его мелкие недомогания отступили на второй план.

Кровавое воскресенье
В 1884 г. в Англии начался экономический кризис, который еще более увеличил безработицу. Ширилось стачечное движение. В 1886 г. в Лондоне, Манчестере произошли массовые выступления безработных, требовавших от правительства помощи.
Почти все митинги и демонстрации заканчивались столкновениями с полицией. 8 ноября 1887 г. начальник лондонской полиции запретил проведение собраний на Трафальгар-сквер. В ответ на это распоряжение Федерация радикальных клубов назначила на воскресенье 13 ноября на Трафальгар-сквер большой митинг. «Тусси и Эдуард, конечно, обязаны пойти» 66,‒ писал друзьям Энгельс.
В этот день полиция и солдаты с утра оцепили площадь. Они стали разгонять людей, направлявшихся на митинг, многие были арестованы. Во время столкновения с полицией несколько сот человек было ранено, один рабочий убит. С тех пор день этой позорной для английского правительства расправы стали называть «Кровавым воскресеньем». Социалисты организовали похороны убитого рабочего, в которых приняли участие более 120 тысяч человек. В день «Кровавого воскресенья» Элеонора присутствовала на митинге, и ей тоже досталось от полиции: домой она добралась только к 7 часам. «...Пальто все в клочьях, шляпа разорвана и измята ударом дубинки; полицейские арестовали ее, но по приказу инспекто а отпустили...»67 ‒ сообщал Энгельс Лафаргу и до авлял, что возмущение рабочих грубостью полиции столь велико, что в ближайшее воскресенье возможно новое столкновение.
В связи с подъемом рабочего движения активизируется пропаганда идей социализма среди английских рабочих. Растет влияние социалистов.


Элеонора продолжала вести агитационную работу в рабочих клубах, и особенно среди трудящихся ИстЭнда. Она объясняла необходимость создания самостоятельной пролетарской партии, так как ни СДФ, ни Социалистическая лига не обеспечивали настоящего руководства движением, выступала по просьбе рабочих с докладами об американском рабочем движении.
11 апреля 1887 г. полиция разогнала большой митинг в Гайд-парке, на котором обсуждался ирландский вопрос и рабочие гневно протестовали против введения чрезвычайного положения в Ирландии. На этом митинге, число участников которого достигало 100 ‒ 150 тысяч человек, Эвелинг выступал на двух, а Элеонора на одной из 15 трибун. Газета «Дейли телеграф», сообщая о митинге, отмечала, что выступление Элеоноры Маркс-Эвелинг вызвало большой интерес и было встречено с энтузиазмом.
С ростом рабочего движения росла и тревога правящих кругов, правительство усиливало репрессии.

Борьба продолжается
Забастовочное движение в Англии продолжало усиливаться. В 1888 г. в стране бастовало 19 тысяч человек. В июле под руководством социалистов забастовали работницы спичечной фабрики Брайанта и Мэя в Ист-Энде. Забастовка прошла успешно, работницы добились некоторого повышения заработной платы. Успех забастовки, о котором узнали во всех уголках Англии, был толчком, необходимым для того, чтобы двинулась вся лавина.
В 1889 г. забастовали рабочие газовых предприятий Лондона, работавшие по 14 ‒ 15 часов в сутки и имевшие только 2 дня отдыха в месяц. Они требовали восьмичасового рабочего дня, еженедельного дня отдыха и увеличения платы за каждую смену на один шиллинг.
В начале забастовки рабочие газовых предприятий и чернорабочие при активном участии Элеоноры Эвелинг впервые в истории рабочего движения Англии организовали свой профсоюз неквалифицированных рабочих. Элеонора стала членом UK этого союза. «Во главе рабочих газовых предприятий (негласно) стоит Тусси, и союз их, по-видимому, намного лучше других»68,‒ писал Энгельс 19 апреля 1890 г. Благодаря Элеоноре союз добился создания женских секций,
165


объединил в течение года до 100 тысяч рабочих газовых предприятий Англии и Северной Ирландии и приобретал все большее влияние среди рабочих.
Сила объединившихся рабочих оказалась такой внушительной, что газовые компании вынуждены были удовлетворить основные требования рабочих и ввести восьмичасовой рабочий день, заработная плата была повышена на шесть пенсов. Этот успех был почти беспримерным событием в истории забастовочного движения в Англии.-

«Шестипеисовик докера»
Но самой внушительной явилась стачка лондонских докеров. Буквально через несколько дней п6сле успешного завершения забастовки рабочих газовых заводов выступили рабочие лондонского дока «Юго-Западная Индия». Союз рабочих газовых предприятий принял активное участие в организации этой стачки.
Докеры Лондона фактически не имели постоянной работы. Обычно с приходом кораблей их нанимали на почасовую разгрузку. Энгельс говорил, что это «отверженные из отверженных», для которых голодать стало профессией.
Вот как описывает лондонские доки Элеонора в статье, написанной по просьбе членов первой русской марксистской группы «Освобождение труда»: «В преисподней Лондона существуют градации нищеты. Дном этой адской пропасти была местность у входа в доки. Здесь толпились люди, выброшенные по той или другой причине из правильной армии труда и утратившие «всякую надежду». У ворот доков несчастные забывали все человеческое и дрались, как дикие звери. Я видела, как они рвали, толкали, давили друг друга, чтобы пробиться вперед. И горе побежденному! Окровавленный, выбившийся из сил, он оставался позади, в то время как его счастливый победитель входил в ворота. И все это для того, чтобы в лучшем случае заработать несколько пенсов!» 69
Но Элеонора рассказывает и о том, как эти люди вступают на путь борьбы, об успехах социалистической пропаганды. «Кто мог бы, глядя на подобные сцены, думать о возможности поднять эти одичалые несчастные существа?.. И тем не менее нашлось несколько мужественных сердец, которые не отчаивались. В сером тумане рассвета несколько социалистов


сходились у страшного входа в доки и говорили о потерянной надежде... Первым результатом терпеливой, многолетней пропаганды было образование союза среди рабочих газовых заводов. Многие из этих рабочих известную часть года работали на доках и здесь встречались с социалистами. Через несколько месяцев союз был уже достаточно силен, чтобы потребовать и добиться уменьшения рабочего дня с 12 часов на 8 вместе с увеличением заработной платы. Такой необычайный успех поднял дух Ист-Энда».
14 августа 1889 г. докерам недоплатили при расчете за разгрузку одного из судов. Докеры забастовали. Через неделю забастовка превратилась во всеобщую забастовку лондонских докеров, в которой приняло участие 30 тысяч докеров и свыше 30 тысяч рабочих других профессий. Забастовка, парализовавшая крупнейший порт мира, проходила под руководством социалистов Джона Бернса, Тома Манна, Бена Тиллета и Элеоноры Эвелинг, которая была секретарем забастовочного комитета. Элеонора, по словам Энгельса, «с головой окунулась в стачечное движение».
Бастующие требовали повысить заработную плату до 6 пенсов в час, платить за сверхурочную работу до 8 пенсов, обеспечить по крайней мере ежедневную четырехчасовую занятость докеров. Забастовка продолжалась более четырех недель, ее с огромным энтузиазмом поддержали рабочие Англии и других стран. В фонд бастующих было собрано свыше 48 тысяч фунтов стерлингов, не менее 30 тысяч фунтов было переведено по телеграфу из Австралии. В ходе забастовки был создан тред-юнион докеров Лондона.
Элеонора отмечала, что, предоставленные собственным силам, докеры не смогли бы одержать победы. «Своим успехом они обязаны поддержке грузчиков, матросов, лодочников и других категорий рабочих Лондонской гавани. Все эти более или менее- хорошо поставленные, получающие порядочную плату рабочие присоединились к стачке «из принципа». Для себя они ничего не требовали... Им всем приходилось очень туго, они почти голодали, истощили фонды своих союзов, но помогали докерам». Элеонора расценивала выступление докеров в истории английского рабочего движения как блистательный пример солидарности рабочих, показавший английским буржуа силу пролетариата. «Буржуа увидели, но слишком поздно, что они способствовали созданию некоего «суще-
167


ства», которое не могут теперь ни контролировать, ни сжить обратно со свету».
Сама Элеонора день и ночь работала в забастовочном комитете, распределяя пособия среди безработных. Она нумеровала и контролировала тысячи рабочих книжек бастующих. Кроме того, в ее обязанности входило штемпелевать талоны на еду, которые получали бастующие. Это были четырехугольные клочки бумаги такого вида:
;j÷
«БИЛЕТ НА ПИЩУ
СТО И МОСТЫО
в один шиллинг».
Лавочники принимали их вместо денег. В день через ее руки проходило от 10 до 20 тысяч талонов, другими словами, тысячи фунтов стерлингов, сама же она работала, конечно, совершенно бесплатно. Множество рабочих обращались к ней за помощью и советом. Она завоевала большой авторитет у докеров.
Эта забастовка также окончилась победой рабочих. Докеры получили требуемые 6 пенсов. Успех вызвал невиданный массовый приток в профсоюзы неквалифицированных рабочих. В следующем году в союзы вступило свыше 200 тысяч рабочих.
Энгельс писал по поводу этой стачки, по-видимому, Элеоноре: «Я завидую вам, вашему участию в стачке докеров. Это движение является наиболее многообещающим из всех тех, которые мы имели за последние годы, и я горжусь и радуюсь, что мне довелось увидеть ero»7o. Элеонора придавала большое значение успехам английского пролетариата:
«В Англии во многих отношениях с этой стачки начинается новая эра... Мой отец... всегда утверждал, что, пока не зашевелится Ист-Энд, в Англии не может начаться серьезное движение рабочего класса»7'.
«Новые тред-юнионы» объединяли все больше и больше рабочих. В 1889 ‒ 189.1 гг. в Англии было создано свыше 60 новых профессиональных союзов. Основной задачей этих союзов стала борьба за законодательное установление восьмичасового рабочего дня.
Но главным результатом подъема стачечного движения было то, что у английских рабочих развивалось классовое самосознание. «Они увидели наконец, что все общество состоит лишь из двух классов ‒ из эксплуататоров и эксплуатируемых ‒ и что между этими двумя классами не может быть ни мира, ни переми-
168


рия, пока не произойдет «экспроприация экспроприаторов» и господство одного класса над другим не отойдет в область прошедшего»», ‒ писала Элеонора.

В Силвертауие
Одновременно со стачкой в доках вспыхнула небольшая стачка в Силвертауне, на окраине, в восточной части Лондона. Здесь бастовало около 3 тысяч рабочих, производящих подводные кабели и резиновые изделия. Бастующие требовали повышения почасовой и сдельной заработной платы, более высокой оплаты работы в сверхурочное и праздничное время, увеличения заработной платы женщинам и детям. Этой стачкой Элеонора руководила почти одна.
Во время стачки Элеонора создала профессиональную организацию женщин и девушек Силвертауна и каждое утро туда выезжала.
Клара Цеткин, находившаяся в ту пору в Лондоне, с энтузиазмом рассказывала потом об агитационной деятельности Тусси, о том, как она взбиралась на столы и стулья, выступая перед женами бастующих Силвертауна.
Стачка продолжалась с 19 сентября по 9 декабря, но окончилась поражением, так как рабочих Силвертауна не поддержали другие профсоюзы.
Вслед за этим в декабре 1889 г. забастовали рабочие газовых предприятий в южной части Лондона изза несоблюдения владельцами компании соглашения о введении восьмичасового рабочего дня, повышении заработной платы, приеме на работу лишь членов союза и других причин. И здесь Элеонора снова среди рабочих. Теперь она была секретарем двух женских профессиональных организаций ‒ союза рабочих газовых предприятий и женщин и девушек Силвертауна. Союз рабочих газового производства начал организацию неквалифицированных рабочих в провинции. В Совете союза Элеонора представляла женщин и девушек Силвертауна.
«Сначала это была стачка докеров»,‒ описывала Элеонора события в письме к Лауре. Потом выступили рабочие Силвертауна, этого «удаленного от мира» места, куда Элеонора ездила ежедневно в течение десяти недель. «...Я выступала каждый день, часто дважды в день, при любой погоде на открытом воздухе. Я начала надеяться на мир ‒.и вдруг, бац! ‒ начи-
169


нается стачка рабочих газовых предприятий... я снова вхожу в Комитет...» Резюмируя итоги забастовки докеров, она пишет: «Наступило время, когда народ увидел, что он не может идти рука об руку с буржуазией. Здесь, в Англии, очень опасен дух компромисса. Я рада, что рабочие газовых предприятий избавлены от «покровительства» буржуазии. Полиция и правительство ведут себя позорно. Пикетирование, которое является совершенно легальным, они отказались нац разрешить; штрейкбрехеры привлекаются к работе полицией в основном насильно...» Элеонора отмечает, что раздражение в среде рабочих огромное и политика правительства этому способствует. «Дело наконец сдвинулось с мертвой точки, и, хотя методы отличаются от тех, которые существуют на континенте, движение стало уже более или менее определенным» 7З.
и Интернационал
В 70 ‒ 90-е годы XIX в. во всех странах начинали складываться пролетарские партии.
Кроме Социал-демократической партии Германии, возникшей в 1869 г., возникли партии в CIIIA, во Франции, в Италии, Англии, в 1883 г. организовалась первая русская марксистская группа «Освобождение труда». Партии сложились также в Бельгии, Норвегии, Австрии, Швеции, Швейцарии и других странах.
Возникновение рабочих партий говорило о растущем классовом сознании пролетариата. Образование пролетарских партий явилось главной предпосылкой для создания нового международного объединения пролетариата ‒ П Интернационала.
Парижский конгресс
Как только био объявлено о созыве международного социалистического конгресса, во всех странах началась подготовка к нему. Шла подготовка и в Англии.
Энгельс и Элеонора несколько месяцев занимались делами конгресса, широко распространяя воззвание о его созыве. Они посьшали его в редакции газет, в рабочие клубы, в социалистические организации и различным лицам, зачитывали текст обращения на собраниях. Благодаря их деятельной пропаганде и влиянию Энгельса общественность была широко,
170


оповещена о предстоящем событии. Большая подготовительная работа обеспечила его успех.
Одновременно с марксистским конгрессом в Париz<e был созван конгресс поссибилистов, которые представляли собой одно из оппортунистических течений и пытались стать гегемоном международного рабочего движения. Название «поссибилисты» произошло от французского слова possible, что значит «возможный». Поссибилисты призывали K отказу от революционной борьбы и к ограничению деятельности рабочего класса рамками «возможного».
Социал-демократическая федерация и тред-юнионы приняли приглашение поссибилистов, поэтому некоторые видные социалисты Англии ‒ члены СДФ, такие, как Том Манн и Бернс, были избраны своими секциями на конгресс поссибилистов.
Эти два конгресса фактически представляли собой два течения в международном рабочем движении: одно ‒ марксистское, революционное, другое ‒ реформистское. И, от подготовки марксистского конгресса зависело не допустить укрепления влияния поссибилистов в международном рабочем движении.
Элеонора получила приглашение на марксистский конгресс в качестве переводчицы. Перед отъездом в Париж Элеонора устроила в Лондоне собрание, на котором делегаты на поссибилистский конгресс Бернс, Манн и др. встретились с делегатами марксистского конгресса ‒ представителями рабочих организаций. На этом собрании марксисты высказали свои взгляды по вопросам повестки дня обоих конгрессов.
Конгресс в Париже открылся 14 июля 1889 г., в столетнюю годовщину взятия Бастилии. На конгресс съехалось свыше 300 делегатов от рабочих партий разных стран. Зал заседаний был украшен лозунгами, знаменами и портретами Маркса и других борцов за свободу. На одном из красных полотнищ было написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» На другом была надпись: «От имени Парижа июньских дней 1848 г. и марта ‒ апреля и мая 1871 г., Франции Бабефа, Бланки и Варлена ‒ привет социалистическим рабочим обоих полушарий!» На повестке дня конгресса стояли следующие вопросы: 1) о международном рабочем законодательстве, 2) о ликвидации постоянных армий, 3) об организации манифестации в день 1 Мая и 4) об экономической и политической борьбе рабоче~о класса. Конгресс объявил о создании нового объе-


динения всех социалистических рабочих партий‒ И Инте национала ‒ и призвал к сплочению рабочих, к борь е за освобождение пролетариата и за завоевание государственной власти путем политической борьбы.
19 июля выступила представитель берлинских пролетариев Клара 1~еткин. Она заявила, что вопросы эмансипации женщин ‒ часть большой социальной проблемы и что только социалистическое общество может полностью обеспечить права женщин-работниц. Речь была встречена оживленными аплодисментами, которые с новой силой повторились после того, как Элеонора перевела ее с немецкого на английский и французский языки.
Конгресс подчеркнул интернациональный характер борьбы за восьмичасовой рабочий день и принял решение в знак международной солидарности пролетариата всего мира организовывать каждый год 1 Мая демонстрацию рабочих во всех странах и во всех городах в тех рамках, в каких это позволят условия страны.
Во время конгресса в память парижских коммунаров была устроена демонстрация к Стене коммунаров на кладбище Пер-Лашез.
Парижский социалистический, конгресс прошел с блестящим успехом и был важнейшей вехой на пути развития международного рабочего движения и распространения идей марксизма. Поссибилистский же конгресс потерпел полный провал.

Первый пролетарский праздник
В 1890 г. социалисты ряда стран, выполняя решение Парижского конгресса, организовали первомайские демонстрации трудящихся.
В Лондоне подготовка к демонстрации началась еще в апреле. Организаторами демонстрации были руководители союза рабочих газовых предприятий, и в том числе Элеонора Эвелинг 74. Рабочие с готовностью поддержали предложение Элеоноры провести майскую демонстрацию за установление восьмичасового рабочего дня. Был избран комитет для проведения демонстрации, состоявший из делегатов тред-юнионов и рабочих клубов. Действовал он очень энергично, разработал план, наметил подробные маршруты и опубликовал их.
172


Демонстрация была грандиозной, это признала не только социалистическая, но и вся буржуазная пресса. В ней участвовало 200 тысяч человек, преимущественно рабочих.
В Гайд-парке на расстоянии 150 метров одна от другой были расположены семь трибун, на которых находились члены комитета. Трибуны занимали площадь 1200 метров в длину и около 400 ‒ 500 метров в ширину, и все это пространство было заполнено народом, колонны шли с музыкой и знаменами. В Гайд- парке также находились шесть трибун Совета тредюнионов и две трибуны Социал-демократической федерации, но народу там было вдвое меньше. Энгельс писал, что митинг, руководимый Эвелингами, был самым многолюдным, наиболее организованным и самым воодушевленным75. Слушатели горячо принимали все выступления ораторов. На митинге выступили Элеонора, Эвелинг, Лафарг и русский революционер Степняк-Кравчинский.
Энгельс, который был участником этой демонстрации, высоко оценил ее значение в истории рабочего движения и считал ее началом нового подъема в нем. Он писал Августу Бебелю: «Чего бы я не дал за то, чтобы Маркс дожил до этого пробуждения; он так зорко следил за малейшими его симптомами именно здесь, в Англии! Вы не можете себе представить ту радость, которую я пережил за эти последние две недели. Но успехи действительно велики. Сначала февраль в Германии (Германская социал-демократическая партия одержала крупную политическую победу на выборах 1890 г., получив почти на 700 тысяч голосов больше, чем в 1887 г., и втрое больше мандатов.‒ Авт.), затем 1 Мая в Европе и Америке и, наконец, это воскресенье, когда впервые после 40 лет вновь раздался голос английского пролетариата. Я сошел со старой платформы с высоко поднятой головой»76.
С этого времени в Англии и других странах трудя~циеся стали ежегодно торжественно отмечать свой пролетарский праздник. Майские демонстрации приобретали все большее и большее значение и завоевывали популярность среди трудящихся Англии, которые выступали в защиту своих требований и прав. Элеонора была постоянной активной участницей первомайских демонстраций.


Знаменательный 1890 год
1890 год был знаменателен многими событиями. Рост влияния социал-демократии в Германии, майские демонстрации, отмена в Германии исключительного закона против социалистов и, наконец, рабочие конгрессы в ряде стран, закончившиеся принятием важных решений, ‒ все это говорило об огромном подъеме международного рабочего движения.
На двух из этих съездов ‒ Hà VIII съезде французской Рабочей партии в городе Лилле и на съезде Социал-демократической партии Германии в Галле ‒ в числе представителей английских социалистов находилась Элеонора. Ее избрали на конгресс рабочие газовых предприятий Лондона. В Лилль Элеонора и Эвелинг были приглашены от имени Национального совета Рабочей партии Франции.
На сьезд в Галле должны были съехаться представители многих социалистических партий. Энгельс предлагал воспользоваться этим и провести в Галле совещание, чтобы принять решение по поводу предстоящего в 1891 г. международного социалистического конгресса. «Там можно было бы превосходным образом наметить план действий и приступить к рабоTå»»,— писал Энгельс Лафаргу.
Энгельс придавал большое значение присутствию Элеоноры на Галльском съезде. Он считал, что Элеонора сможет предотвратить многие опрометчивые решения съезда, если такая опасность возникнет.
На съездах
10 октября 1890 г. вечером Элеонора и Эвелинг выехали из Лондона, а на следующий день в 9 часов утра появились в зале заседаний конгресса в Лилле. Появление на конгрессе Рабочей партии представителей английских социалистов было принято с энтузиазмом. Общение с делегатами и гостями съезда, беседы, разговоры были полезны и интересны и тем и другим. В адрес Лилльского конгресса поступило множество приветственных адресов и телеграмм от социалистов разных стран. Приветствие от союза рабочих газовых предприятий и чернорабочих Лондона конгрессу передала Элеонора. Вот что писали английские рабочие: «Дорогие товарищи! Мы, рабочие и чернорабочие Англии и Ирландии, посылаем свой братский привет на-
174


шим братьям на материке, желаем им полного успеха и надеемся, что конгресс будет содействовать тому объединейию рабочих всего мира, которое одно только и может привести нас к окончательной победе. Еще раз желая успеха вашему благородному предприятию, остаемся к вам братски расположенные В. Сэры, генеральный секретарь, В. Уорд, помощник секретаря»78.
Конгресс обратился с приветствием к рабочим Европы и Америки, которые 1 Мая показали силу нового Интернационала и свое непоколебимое желание вырвать у буржуазии восьмичасовой рабочий день. Конгресс постановил поэтому повторить манифестацию 1 Мая, но высказался против всеобщей забастовки, так как пролетариат к этому времени не достиг еще достаточной степени социалистического сознания и организации. Конгресс продолжался два дня и был закрыт в воскресенье 12 октября.
На одном из заседаний конгресса Элеоноре пришлось председательствовать. «...Подумай о моем ужасе, Генерал,‒ писала она Энгельсу,‒ когда мне в глаза со стен Лилля бросились большие объявления о предстоящем собрании. Через объявления проходила широкая белая полоса, на которой значилось: «Под председательством Элеоноры Маркс-Эвелинг!» У меня было очень сильное желание бежать, но сделать этого я не могла, и собрание прошло под моим «председательством» вполне удачно. Но ловкий номер они со мной выкинули!» 79
О своей поездке и обстановке на конгрессах Элеонора писала Энгельсу подробные письма. Написанные подлинным публицистом, они содержат глубокие оценки политических событий, характеристики участников конгресса. В то же время многое изложено с тонким чувством юмора.
Элеонора пишет Энгельсу: «Я только что возвратилась с дневного заседания, и у меня выдалась первая минута, которую я действительно могу назвать спокойной, начиная с того момента, когда мы в пятницу вечером уехали из Лондона... Я думаю, что наше присутствие было полезно по многим причинам. Оно произвело ‒ так все об этом говорили ‒ самое хорошее впечатление. И личные беседы, я думаю, тоже принесли кое-какую пользу, Что касается конгресса, то, должна сказать, он был действительно замечательным и, не будь я там, я никогда не поверила бы, что 64 француза могут быть такими спокойными, го-
175


ворить так мало, а когда они говорили, то говорили строго по существу, безусловно по-деловому... (но все выступления были замечательными даже и с точки зрения ораторского искусства); не поверила бы я и тому, что они могут быть столь единодушными почти по всем BQIIpocRM, и вообще обладать таким ясным мышлением, а с точки зрения теоретической ‒ столь свободными от всякой путаницы. Но я это видела и потому поверила. В течение этих двух дней была проделана огромная работа, и все это без малейшей шероховатости. Всюду царило чувство полного доверия... Два вопроса, которые меня до какой-то степени беспокоили, были вопрос о Брюссельском конгрессе и вопрос о «всеобщей забастовке». По первому вопросу трудности оказались меньшими, чем я ожидала. Само собой разумеется, возмущение против «поссибилистов» огромно, но факты были очень хорошо изложены Гедом и Лафаргом, и поэтому решение отправиться в Брюссель (с такими целями, которые ты сам намечал) было принято единогласно. Вопрос о всеобщей забастовке вызвал большую дискуссию, чем какой-либо другой. К счастью, «революция» не была декретирована» 8О.
Конгресс произвел на Элеонору отличное впечатление своей организованностью и единодушием, она хвалила выступления ораторов, которые, по ее словам, были хороши и по существу, и с точки зрения ораторского искусства. «...В Лилле... по словам Тусси, ‒ писал Энгельс, ‒ был самый деловой рабочий конгресс из всех виденных ею»8'.

Путешествие с приключениями
Утром 13 октября Эвелинг уехал в Кале, а Элеонора, Гед и еще двое французов ‒ в Галле. Путешествие не обошлось без курьезов. Мужчины, столкнувшись с железнодорожной суетой и неудобствами, оказались такими беспомощными, что Элеонора со смехом говорила, что лучше путешествовать с двумя грудными детьми на руках и еще полдюжиной вокруг. Правда, всех спасало хорошее настроение. Но было уже не до смеха, когда они обнаружили, что «проспали» Бельгию, хотя и собирались обязательно бодрствовать. Примерно в 12.30 они приехали в Кельн. Пока спутники Элеоноры завтракали, она переоформила багаж и взяла билеты на Галле. Когда все пошли к поезду,
176



Съезд в Галле
Съезд социал-демократической партии собрался вскоре после того, как в Германии был отменен исключительный закон против социалистов. Это был первый сьезд немецких социал-демократов, собравшийся после 13-летнего перерыва, на котором должны были подвести итоги деятельности партии за 12 лет действия «исключительного закона» против социалистов, обсудить организационные вопросы. Перед социал-демократией стояла задача реорганизовать партию и пересмотреть принятую еще в Готе программу.
177
Дочери Маркса
выяснилось, что это был не тот поезд, который им был нужен. Пришлось снова бежать и менять билеты. Словом, путешественников на каждом шагу подстерегали всякие «каверзы». Наконец все были в вагоне, и поезд тронулся. Когда часам к 12 ночи они приехали в Галле, их ожидал очередной «сюрприз». Несмотря на телеграмму, которой они предупреждали о приезде, на вокзале никого из товарищей не было, их никто не встречал. Успокаивало то, что у Элеоноры был адрес ‒ Якобштрассе, 2, который ей сообщили перед отъездом.
На улицах было пустынно, приезжие взяли первого попавшегося извозчика, который был, кстати сказать, совершенно пьян, и поехали. Но возница повернулся к Элеоноре и потребовал, чтобы она указала ему, где эта Якобштрассе. Это было уже слишком! Ни извозчик, ни прохожие не знали в Галле такой улицы! Тогда Элеонора, придя в отчаяние, потребовала, чтобы их отвезли в первую попавшуюся гостиницу. Их доставили в отель «Гольдне Кугель». Но и тут не обошлось без происшествия. Компаньоны Элеоноры с 12 часов ничего не ели и были голодны. «Я спросила,‒ рассказывала Элеонора,‒ можем ли мы где-нибудь поесть. Не тут-то было! Было слишком поздно.‒ Можно ли достать чего-нибудь ‒ хлеба, сыра?‒ Ничего. ‒ Даже немного хлеба? ‒ Невозможно. Это показалось мне настолько комичным, что я разразилась смехом и так хохотала, что даже трое моих «голодающих» тоже Ко мне присоединились»82. Но так или иначе все были у цели. На следующий день на съезде они встретили Бебеля, Либкнехта, Адлера и многих других друзей, с которыми постоянно и тесно были связаны совместной работой.


Это было выполнено на съездах в Галле в 1890 г. и в Эрфурте в 1891 г.
На съезд в Галле прибыли представители социалистических партий Франции, Бельгии, Голландии, Англии, Австрии, Дании, Швеции, Швейцарии. На имя съезда поступило 55 приветственных адресов и свыше 250 телеграмм. Съезд был самым представительным из всех проходивших до сих пор съездов социал-демократии 83. Съехалось более 400 делегатов. Бебель говорил Элеоноре, что он ожидал 250.
Доклад о программе партии сделал Вильгельм Либкнехт. Либкнехт был блестящим оратором, и Элеонора писала Энгельсу, что говорил он эффектно и местами просто превосходно. Однако в его докладе было немало ошибочных положений. В качестве оппозиции на съезде от лица так называемых молодых‒ полуанархистской группы в германской социал-демократии, которая отрицала использование легальных форм борьбы и обвиняла правление партии в нарушении партийной дисциплины, ‒ выступил берлинский издатель В. Вернер, которого поддерживали только 2 ‒ 3 человека, в том числе баварский депутат Фольмар. Дискуссия на съезде шла по организационным вопросам и по вопросам, связанным с программой партии. Съезд дал единодушный отпор оппозиционерам. Более 400 делегатов выразили полное доверие партийному руководству ‒ А. Бебелю, В. Либкнехту, П. Зингеру.
Съезд утвердил Устав партии и принял решение о подготовке к следующему партийному съезду в Эрфурте проекта новой программы. Было избрано правление партии, центральным органом объявлена газета «Форвертс». Съезд поддержал предложение о созыве в августе 1891 г. конгресса II Интернационала.
Описывая события съезда, Элеонора сообщала Энгельсу: «С Вернером, конечно, разделаются, но, по моему мнению, значительно более опасным человеком является Фольмар. Он хитрее Вернера и тщательно избегает заходить слишком далеко, тем самым делая свою позицию безопасной и сохраняя определенное влияние»84. Элеонора была права в отношении Фольмара. Дальнейшие события полностью подтвердили ее опасения. В июне 1891 г. Фольмар выступил перед социал-демократами Мюнхена с оправданием аннексии Эльзас-Лотарингии и в защиту агрессивной внешней
178


политики германской империи. На Эрфуртском сьезде 1891 г. своим выступлением он предвосхитил программу германских ревизионистов, требуя, чтобы социалдемократическая партия стала по сути дела партией реформ.
Закрывая съезд, немецкий социал-демократ Пауль Зингер, обращаясь к присутствующим в зале, воскликнул: «Приглашаю вас вместе со мной трижды воскликнуть: «Да здравствует немецкая, да здравствует интернациональная, освобождающая народы социальная демократия!»»
А затем участники съезда стоя пропели немецкую рабочую марсельезу:
Marsch, marsch,
Marsch, marsch,
Und wars zum Tod,
Denn unsere Fahn'ist rot! ~
В дни съезда в Галле с успехом прошло совещание представителей социалистических партий, на котором настаивал Энгельс. Представители Германии, Франции, Австрии, Бельгии, Голландии, Дании, Швеции и Швейцарии приняли решение о проведении в августе 1891 г. международного конгресса в Брюсселе и наметили повестку дня конгресса.
Смерть Ленхен
5 ноября 1890 г. умерла преданный друг, помощник и верный спутник семьи Маркса и Энгельса Елена Демут. С глубокой печалью писал Энгельс своему другу Ф. Зорге об этой утрате: «Мы были двое последних из старой гвардии времен до 1848 года. Теперь я снова остался один. Если в течение долгих лет Маркс, а в эти семь лет я мог спокойно работать, то этим мы в значительной степени обязаны ей. Что будет теперь со мной, не знаю. Мне также сильно будет недоставать ее исключительно тактичных советов в партийных делах» 85.
На похоронах Елены Демут Энгельс говорил: «Маркс частенько обращался к ней за советом
~ Марш, марш,
Марш, марш,
Хотя бы на смерть,
Ведь недаром же
У нас красное знамя!
179


в трудных и запутанных партийных вопросах... Что касается меня, то та работа, которую я оказался в состоянии выполнить после смерти Маркса, проделана была главным образом благодаря тому теплу и помощи, которую она внесла в мой дом, оказав мне честь своим пребыванием в нем после смерти Маркса» 86.
Уже после смерти Елены Элеонора писала Либкнехту, что Елене было восемь или девять лет, когда ее прислали в Трир нянчить ребенка в одну семью. Девочка должна была носить тяжелого младенца и до полуночи качать его колыбель. Это было не под силу даже такому выносливому существу, как Елена, которая всегда была заботливой к другим и стоической в отношении самой себя.
«Тогда моя бабушка взяла ее, ‒ рассказывает Элеонора, ‒ ей было 11 или 12 лет... Она похоронена в одной могиле с моим отцом и матерью. Между прочим Мавр всегда говорил о Елене, что при разумных порядках в обществе она могла быть такой же бесценной для общества, какой она была для нас. Она была истинным гением организованности и ведения хозяйства, и он говорил, что его «Demuth, Wehmuth, Hochmuth»~ (старая фамильная шутка!) могла бы управлять Вселенной» 87.
70 лет
28 ноября 1890 г. Фридриху Энгельсу исполнилось 70 лет. Эту замечательную дату праздновали последователи Энгельса во всем мире. Он получил поздравления из всех европейских стран и из Америки. В Лондон из Германии приехали старые друзья Энгельса П. Зингер, А. Бебель и В. Либкнехт.
Австрийская газета «Социал-демократише монатсшрифт», желая отметить эту дату, обратилась с просьбой к Элеоноре написать об Энгельсе. С огромным чувством любви написала она статью об этом чудесном человеке с большим сердцем и светлой душой, великом революционере и ученом. Элеонора нарисовала образ жизнерадостного и неистощимого оптимиста, непритязательного и скромного, страстно любящего жизнь и людей, готового помочь каждому, кого постигла беда. К Энгельсу постоянно обраща-
~ Игра слов ‒ в переводе: «смирение, печаль, высокомерие».


лись за помощью даже совершенно посторонние, незнакомые ему люди, и он всем посильно помогал. Элеонора писала о богатой событиями жизни Энгельса и отмечала, что, пожалуй, никогда еще из той среды, из которой происходил Энгельс, не выходил человек, чей жизненный путь шел бы до такой степени вразрез с ее общим духом. Она рассказала и о том, как тесно сплелись две замечательные жйзни Маркса и Энгельса, дружба между которыми никогда не прерывалась. Эти два человека «никогда не были только идейными вождями, только теоретиками, философами, стоящими в стороне от повседневной работы и жизни. Они всегда были борцами и в борьбе неизменно стояли на передовых позициях ‒ они были и солдатами революции и руководителями ее генерального штаба»88.
Писала она и о том, как самоотверженно всю свою жизнь помогал Энгельс семье Маркса материально. Для этого Энгельс вынужден был двадцать долгих лет нести ненавистную ему службу в конторе предприятия «Эрмен и Энгельс». Но он и тут никогда не жаловался и не роптал. «Напротив,‒ рассказывает Элеонора,‒ он выполнял свою работу так весело и невозмутимо, как будто ничего лучшего на свете и быть не могло, как «ходить на службу» и сидеть в конторе.
Но я гостила у Энгельса, когда подходила к концу эта каторжная работа, и тут-то я узнала, что означали для него все эти годы. Я никогда не забуду его ликующего возгласа: «В последний раз!», когда он утром натягивал сваи сапоги, чтобы в последний раз отправиться в контору.
Несколько часов спустя мы, стоя в ожидании у ворот, увидели Энгельса, идущего по небольшому полю, которое находилось перед его домом. Он размахивал в воздухе своей тростью, пел и весь сиял от радости. Затем мы по-праздничному уселись за стол, пили шампанское и были счастливы.
Я тогда была слишком молода, чтобы все это понять. Но теперь я не могу вспомнить об этом без слез» 89.
И еще о многих, многих чертах характера, особенностях и привычках этого замечательного человека рассказывала Элеонора. «Только тот, кто знает Энгельса,‒ писала она,‒ может составить себе представление об огромной работе, которую он несет изо дня в день... Co всеми трудностями, которые встречаются


у каждого из нас, работающих для блага народа, мы идем к Энгельсу, и никогда наши обращения к нему не бывают безрезультатными» 9О.
По поводу его прозвища Генерал Элеонора отмечала: «Но теперь это прозвище имеет более глубокий смысл: Энгельс действительно ‒ генерал нашей пролетарской армии...»91 Сам же Энгельс, увидев статью Элеоноры, сердился и говорил, что ей «попадет за то, что она выше всякой меры расхвалила меня... Верно только то, что борода у меня курьезно обращена в одну сторону»92,‒ утверждал он. И в этих словах сказывалась величайшая скромность Энгельса.

Брюссельский конгресс
В августе 1891 г. в Брюсселе начал свою работу второй конгресс II Интернационала.
Из Англии на конгресс направилась делегация, в составе которой были Элеонора и Эдуард Эвелинг. Элеонора получила мандат делегата от состоявшегося в июне 1891 г. в Дублине съезда союза рабочих газовых предприятий и представляла 100 тысяч человек. Она же от имени союза рабочих газовых предприятий и Лиги борьбы за установление восьмичасового рабочего дня подготовила конгрессу доклад, который был, по отзыву Энгельса, очень хорош. Один из членов делегации, Уилл Торн, также говорил, что этот доклад «был признан всеми наилучшим и наиболее ценным из всех, представленных конгрессу»9З. С просьбой зачитать на конгрессе его сообщение о социалистическом движении в России к Элеоноре обратился П. Лавров 94
На конгрессе присутствовало 380 делегатов от 14 европейских стран и CIIIA. Доклады с мест свидетельствовали о больших успехах массового рабочего движения и о росте влияния марксизма. Но еще далеко не все рабочие шли за социалистами. В рядах рабочего класса было сильно влияние анархизма, усилилась и реформистская опасность. На конгрессе развернулась острая борьба между марксистами, с одной стороны, и реформистами ‒ с другой.
Главным вопросом был вопрос об отношении пролетариата к милитаризму. Он возник в связи с тем, что в Европе образовались два агрессивных блока‒ Тройственный союз (Германия, Австрия, Турция) и франко-русский союз. Докладчик В. Либкнехт гова-
182


рил о войнах, не отделимых от капиталистического строя, а также о принципах пролетарского интернационализма. «В будущей войне под знамена будут призваны миллионы... целые народы будут брошены друг против друга... ‒ говорил Либкнехт. ‒ Наша цивилизация будет отброшена назад на целое столетие. Пролетариат, который несет вперед знамя культуры, должен позаботиться о том, чтобы не допустить ее гибели...»9~ Но ни в докладе, ни в резолюции, принятой конгрессом, не намечалось никаких конкретных мероприятий против войны, резолюция ограничивалась лишь ее осуждением.
Конгресс подтвердил решения Парижского конгресса о значении стачек и бойкота в борьбе за улучшение положения рабочих. Против этого выступили представители германской социал-демократии. Несмотря на то что их реформистские предложения были отвергнуты конгрессом, успехи германских социал-демократов на выборах в рейхстаг породили у многих социалистов иллюзии, что рабочие смогут добиться решения стоящих перед ними задач мирным путем, путем завоевания большинства в парламенте. Эти ошибочные положения содержались и в выступлениях, и в некоторых резолюциях конгресса.
На конгрессе развернулась ожесточенная борьба с анархистами, которые вообще отрицали политическую борьбу, возможность использовать парламентскую 'трибуну, отрицали необходимость сочетать борьбу за реформы с борьбой за свержение капиталистического строя. Но анархисты потерпели провал.
В целом же Брюссельский конгресс, как это отмечал и Энгельс, прошел успешно и свидетельствовал о победе марксизма над анархизмом. Конгресс наметил в основном правильные цели и задачи рабочего движения.
Во время конгресса Элеонора была поистине неутомима. После долгих часов трудной и сложной работы на конгрессе она могла вести беседы с людьми, отвечать на многочисленные вопросы, с которыми к ней обращались участники съезда, и даже выступать на собраниях. Свидетели рассказывают, как однажды поздно вечером после десятичасовой напряженной работы на конгрессе Элеонора выступала на профсоюзном собрании кельнеров и говорила эмоционально и убедительно, как будто только что вернулась после каникул.
183


Международный конгресс в Цюрихе

Следующий конгресс II Интернационала должен был состояться в Цюрихе. Элеонора получила приглашение участвовать в его работе в качестве английского переводчика 96. На предложение оплатить эту работу она ответила организаторам конгресса: «Вы совершенно правы, утверждая, что я думаю «по-пролетарски», но я не только так думаю, но и живу как пролетарка и сама зарабатываю себе на хлеб. Я не стесняюсь сказать Вам совершенно прямо, что охотно приму плату, и только выражаю надежду, что мой труд будет достоин вознаграждения» 97. В 1892 г. началась подготовка. Элеонора деятельно участвует в этом, это подтверждают письма Энгельса, а также самой Элеоноры секретарю Цюрихского подготовительного комитета P. Зейделю.
10 августа Элеонора с мужем уезжали в Норвегию. Уже на борту парохода она начала работать над материалами к конгрессу. По просьбе Комитета она перевела многие документы на английский язык. И прежде всего составила проект приглашения на имя ежегодного английского конгресса тред-юнионов в Глазго, тщательно продумав текст, чтобы принципиальные позиции классовой борьбы не могли отпугнуть руководителей английских профсоюзов. «...Мы стоим, конечно, на позициях классовой борьбы, но в такой форме, чтобы наши добрые «британцы» не очень испугались!» 98 ‒ писала она.
Однако лидеры тред-юнионов отклонили приглашение приехать на Цюрихский конгресс и решили созвать международный конгресс исключительно по вопросу о восьмичасовом рабочем дне. Энгельс решительно осудил эти действия и направил письма в Германию, Австрию, Испанию и Францию, в которых рекомендовал социалистическим партиям публично выступить против попыток английских тредюнионистов сорвать подготовляемый марксистами конгресс и внести раскол в международное рабочее движение. «...То же должен сделать и Цюрихский комитет, и притом в специальных циркулярах. Тусси им об этом напишет...»99 ‒ писал Энгельс Бебелю 11 сентября 1892 г. Элеонора составила проект такого циркуляра и предложила свою помощь для его распространения. Эвелинг опубликовал статью о предстоящем конгрессе в «Пэл Мэл газет» 11 октября 1892 г.


Вместе с Эвелингом Элеонора совершает агитационные поездки по стране. Их цель ‒ познакомить широкие массы пролетариев с задачами II Интернационала, с повесткой дня конгресса в Цюрихе, который английские газеты стремились замолчать.
Подготовительная работа принесла свои плоды. Английские социалисты и тред-юнионисты отправились на конгресс в составе 65 человек и заняли несколько вагонов.
6 августа 1893 г. в Цюрихе начал свою работу третий конгресс II Интернационала. На конгресс были приглашены все организации, которые признавали необходимость политической деятельности и создания самостоятельных рабочих партий. Это условие создавало барьер проникновению на конгресс анархистов. Анархистские организации прислали своих представителей на конгресс. Но мандаты их были признаны недействительными.
Повестка дня конгресса состояла из 12 пунктов, из которых наиболее важными являлись два вопроса ‒ о политической тактике социал-демократии и о милитаризме.
По первому вопросу была принята резолюция, в которой говорилось о необходимости для рабочих всех стран добиваться политических прав для осуществления своих требований в законодательных учреждениях и о завоевании политической власти, которая из орудия господства капитала должна превратиться в орудие освобождения пролетариата. Резолюция, принятая по вопросу о политической тактике рабочего класса, в основном правильная, свидетельствовала, однако, о переоценке парламентских форм борьбы рабочего класса.
Резолюция по второму вопросу требовала от представителей рабочих партий в парламентах голосовать против военных кредитов, протестовать против содержания постоянных армий и требовать разоружения.
Ожесточенные дебаты вызвал вопрос о праздновании 1 Мая. Конгресс осудил оппортунистическую позицию германской социал-демократии, которая во избежание обострения классовой борьбы приняла решение о праздновании 1 Мая в ближайшее воскресенье. В резолюции по этому вопросу конгресс вновь подтвердил, что первомайская демонстрация за восьмичасовой рабочий день должна быть демонстрацией твердой воли рабочего класса уничтожить путем со-
185


циальной революции классовые различия и вступить на единственный путь, ведущий к внутреннему и международному миру.
На Цюрихском конгрессе присутствовал Фридрих Энгельс. На заключительном заседании конгресса 12 августа 1893 г. к делегатам обратилась русская социалистка Анна Кулешова. «В данный момент,‒ сказала она,‒ среди нас находится всемирно известный вождь пролетариата, духовный вождь интернациональной демократии Фридрих Энгельс. Бюро единогласно постановило просить его занять место почетного председателя и предоставить ему закрыть конгресс»1оо.
Делегаты и гости конгресса оказали Энгельсу восторженный прием. Они приветствовали верного соратника Маркса и руководителя международного рабочего движения.
Поднявшись на трибуну, Энгельс произнес речь сначала на английском и французском языках, а затем на немецком, в которой подвел итоги борьбы рабочего класса за 50 лет. Энгельс говорил, что за эти годы «социализм из маленьких сект развился в могучую партию, приводящую в трепет весь официальный мир»1о1. Он отметил успехи в деле организации рабочих и с уверенностью говорил о победе, которую уже не вырвет у них никакая сила в мире.
По поручению бюро Энгельс объявил конгресс закрытым и провозгласил здравицу в честь международного пролетариата.
Как всегда, у Элеоноры было полно дел. В один из дней к ней обратился представитель еврейских рабочих в Англии M. Винчевский. Он рассказал ей, что представляет восемь союзов; без малого 600 еврейских рабочих. На конгрессе же присутствует немало социалистов, которые не имеют никакого представления о еврейских рабочих, тем более организованных, и об этом следует рассказать. «Знаете что, Винчевский, ‒ сказала она, ‒ напишите мне то, что Вы сейчас сказали, названия Ваших союзов и количество рабочих, а я, как переводчица, уж как-нибудь постараюсь, чтобы об этом было сказано на конгрессе». Через час она на трех языках ‒ немецком, французском и английском ‒ ознакомила делегатов с положением еврейских рабочих в Англии, их организациями. Ее выступление было встречено бурными аплодисментами1О2. А Элеонора сияла от гордости.
На заключительном заседании английская делега-
186


ция преподнесла своей переводчице Элеоноре Маркс, которая завоевала на конгрессе всеобщую симпатию, золотые часы.
Окончание работы конгресса было ознаменовано катанием по Цюрихскому озеру и поездкой всех делегатов на о-в Уфнау, где когда-то умер Ульрих фон Гуттен. Сохранилась фотография участников этой поездки, среди которых ‒ Фридрих Энгельс и Элеонора Маркс.
Поездка Энгельса по Европе продолжалась два месяца. И хотя он предполагал путешествовать в качестве частного лица, его везде восторженно встречали, и Энгельс говорил, что был поражен грандиозностью оказанного ему приема.
29 сентября он вернулся в Англию, где на Лондонском вокзале его встречали Эвелинги.

Смерть Энгельса
1895 год принес большое горе трудящимся всего мира. 5 августа около 11 часов вечера скончался Фридрих Энгельс. Он долго и тяжело болел. Болезнь Энгельса была неизлечима, у него был рак горла. Но даже смертельный недуг не сломил неисчерпаемого оптимизма Энгельса, его несгибаемой воли и любви к жизни. До конца своих дней он сохранял работоспособностьь.
Буквально за несколько дней до смерти Энгельса, 28 июля, Элеонора возвратилась из Ноттингема после очередной агитационной поездки. Она рассказывала Энгельсу о положении местного отделения Независимой рабочей партии 1о3. Энгельс уже не мог говорить, но, интересуясь результатами поездки, вел с Элеонорой оживленную беседу при помощи грифеля и аспидной доски. Это была последняя политическая беседа Энгельса.
5 августа Элеонора получила коротенькую записку от Луизы Каутской:
«Дорогая Тусси!
Дорогой старый Генерал сегодня в 10.30 тихо и безболезненно заснул навеки. Я вышла из комнаты не более чем на 5 минут, когда вошла, все было кончено>> 104
6 августа, на следующий день после смерти Энгельса, Элеонора сообщала Джону Бернсу: «Он много страдал, но конец наступил почти тихо и спокойно.
187


Нельзя выразить, какая это потеря не только для нас, но и для всего социалистического мира»10~.
7 августа П. Л. Лавров писал Элеоноре: «Какое несчастье! Какое несчастье! Казалось невозможным, чтобы болезнь могла сломить эту могучую натуру, несмотря на возраст и бои, которые он продолжал вести за свое знамя... мне захотелось тотчас же разделить с Вами горе, горе не только друга, но всякого убежденного социалиста, разделить его именно с Вами, дочерью Карла Маркса, для которой, как я уверен, Энгельс был вторым отцом и которая является наследницей двух самых ярких светил социализма» '~~.
Протестуя против всяческих обрядов, связанных с похоронами, Энгельс еще при жизни просил, чтобы при его похоронах обошлись без обычных формальностей. На кремации Энгельса присутствовали только самые близкие ему люди, всего около 80 человек. Элеонора с мужем и старый друг Энгельса Фридрих Лесснер опустили урну с его прахом (как он того требовал) в море, близ Истборна, где любил отдыхать Энгельс.

Наступление предпринимателей
В 90-х годах английские предприниматели, стремясь ослабить рабочее движение и тред-юнионы, начали новое наступление на рабочих. По всей стране прошла волна стачек и забастовок. Бастовали прядильщики Ланкашира, углекопы, горняки. Но все эти стачки кончались или компромиссом с хозяевами, или поражением.
В декабре 1897 г. Элеонора участвовала в организации стачки машиностроительных рабочих в Ланка- шире. Стачку выиграть не удалось. Силы были неравны, и в феврале рабочие вынуждены были капитулировать.
О борьбе рабочих-машиностроителей Элеонора опубликовала в «Форвертс» несколько статей, в которых говорила, что эта борьба в любом случае ‒ и в случае победы, и в случае поражения ‒ приблизит триумф социализма.
В поражениях английского пролетариата сказывалось отсутствие в Англии единой рабочей партии, которая смогла бы по-настоящему организовать рабочих. Неудачи стачек и забастовок и наступление капиталистов привели к тому, что во второй половине 90-х
188


годов волна рабочего движения стала спадать. Но это затишье было временным. Вскоре рабочее движение возродилось с новой силой.
Все эти годы Элеонора продолжала активную деятельность. Она совершала агитационные поездки по стране. В январе 1893 г. она агитировала в Шотландии. В июле 894 г. Элеонора ездила в Париж на съезд стекольщиков. В августе она посылает приветствие конгрессу Испанской социалистической рабочей партии. В 1897 г. она была в Голландии и выступала с лекциями перед студентами и профессорами. Незадолго до поездки, обращаясь к голландским друзьям, Элеонора спрашивала, на каком языке ей лучше выступать ‒ на английском, немецком или французском, и предложила в качестве тем для выступлений «Интернационал» и «Искусство, наука и литература при капитализме». Она сообщала, что не берется читать лекции о морали будущего общества, так как время меняет представления людей. Элеонора признавалась, что, несмотря на все ее публичные выступления, она всегда должна преодолевать волнение, обращаясь к слушателям. При этом обычно она адресовалась к рабочим, студенческая же аудитория была для нее почти новой. Но «я попытаюсь сделать все, что могу», ‒ писала Элеонора. Лекции прошли с большим успехом, и голландские товарищи говорили, что «было настоящим наслаждением общаться с нею». Сама же она вспоминала: «...неделя была очень приятной... ‒ и добавляла: ‒ Надеюсь, что это принесет какую-то пользу движению» 'О7.
Когда в 90-х годах французские власти инсценировали «дело Дрейфуса», Элеонора горячо реагировала на события и на привлечение к суду Эмиля Золя за написанную им в защиту Дрейфуса в 1898 г. статью «Я обвиняю».

Лондонский ~Он~ ~~~.'~
Летом 1896 г. в Лондоне проходил очередной, четвертый конгресс II Интернационала. Элеонора вела большую подготовительную работу к конгрессу, рассылала приглашения, извещения. Так, 10 июня 1896 г. она писала одному из польских социалистов: «Можете ли Вы, дорогой товарищ, взять на себя труд передать это письмо польским, русским, прусским и австрийским товарищам? Не целесообразно ли на-
189


значить одного выступающего для Польши, не делая различия, которое нас не касается, между тремя ее частями?
Для нас должна существовать только одна Польша ‒ Польша социалистическая и свободная или, скорее, свободная и социалистическая, так как она сможет стать социалистической только тогда,. когда она будет свободной!» 108
Элеонора организовывала встречу делегатов, размещала их в гостиницах, а на самом конгрессе снова оказалась в роли переводчицы. Знание языков делало ее участие в его работе бесценным, говорили очевидцы 109.
Следует отметить, что это был первый международный конгресс, где присутствовали представители русских рабочих организаций, которых конгресс приветствовал специальной резолюцией 110.
На этом конгрессе была завершена борьба с анархистами, которые были удалены из Интернационала. Однако борьба с реформистами и анархо-синдикалистами продолжалась. На конгрессе снова обсуждались вопросы о политической деятельности рабочего класса, о войне, а также аграрный, колониальный и другие вопросы. По первым двум вопросам конгресс в основном подтвердил свои прежние решения. В решении по колониальному вопросу, впервые обсуждавшемуся во П Интернационале, конгресс осудил колониализм и признал право всех наций на самоопределение. Однако правильной аграрной программы конгресс выработать не смог и не признал в крестьянстве союзника рабочего класса в революционной борьбе за освобождение.
Лондонским конгрессом 1896 г. заканчивается первый этап в деятельности П Интернационала. Важнейшим его результатом было распространение марксизма вширь, что, как указывает В. И. Ленин, не обошлось без некоторого снижения идейного уровня движения в целом.
По окончании работы конгресса Элеонора устроила в честь семидесятилетия Либкнехта прием у себя дома в Сайденгеме. Присутствовали сотни делегатов, больше всего из Англии и Германии. Веселая, улыбающаяся Элеонора переходила от одной группы к другой. Этот день был для нее праздником.


Последние годы

Последние годы жизни Элеоноре тяжело жилось материально. Жили Эвелинги на окраине Лондона, в квартале, где, как говорят очевидцы, господствовал «диккенсовский дух деловых трущоб». У Эвелингов была небольшая квартира в мрачном многоэтажном доме. До низкой двери с дверным молотком вела нескончаемая лестница, освещенная тусклой лампой. И комнаты были маленькие, неуютные, с неприглядной мебелью. Только камин с ярко пылавшим углем оживлял обстановку. По обе стороны камина обычно сидели две огромные черные кошки с широкими красными бантами. Одну из них звали Девльу ‒ Чертом. «Эта меня любит, ‒ говорила Элеонора, ‒ и в обиду не даст»" 1.
После смерти Энгельса Элеонора получила довольно значительное наследство. Теперь она смогла купить собственный дом с садом, лужайками; Эвелинги поселились под Лондоном в живописной местности Сайденгем, а дом назвали «ден» («берлога»).
Элеонора подробно описала этот дом Лауре: «Нижний этаж: большая комната (кабинет Эдуарда и общая комната одновременно); столовая (выходит в садик), кухня, комнатка для мытья посуды, кладовая, угольный и винный погреба, буфетная, большой холл. Один пролет лестницы (легко). Спальня, запасная спальня (ваша), комната прислуги, ванна (достаточно большая, чтобы стать еще одной дополнительной комнатой в особых случаях), мой кабинет!!! Везде электрический свет, который гораздо дешевле... чем газ, хотя газ есть тоже...» "2
Однако деньги быстро таяли, и работать приходилось много и упорно. Элеонора говорила, что нет ничего более тягостного, чем профессия газетного работника, вынужденного писать на заказ ради де- нег 11З.
Но Элеонора все же выкраивала время. Она серьезно изучала раннюю английскую литературу, писала о Чосере. Ее привлекал старинный слог его поэзии. Известна ее исследовательская работа об английском поэте П. Шелли, опубликованная в 1886 г. в журнале «Нейе цейт» под названием «Шелли как социалист». Цитируемые в этой статье поэмы и стихи Шелли «Королева Маб», «Лорду канцлеру», «Лаос и Цитна», «Песнь людям Англии», «Ода свободе», «Ченчи» пере-
191


вел по ее»4. Буквально накануне смерти она еще говорила о желании написать исследование о Шекспире.
Смерть Элеоноры
Последние годы жизни Элеоноры были омрачены тяжелой личной драмой. Эвелинг был человеком, недостойным Элеоноры. Бесхарактерность привела его к тому, что он опустился морально.
Элеонора долго, стойко и молча переносила свое горе, скрывая его даже от самых близких ей людей. Только к одному человеку, своему большому другу, простому рабочему, сыну Елены Демут Фреду она обращалась за помощью и поддержкой. Она с болью писала Демуту о том, что происходит с Эвелингом, о том, как тяжело ей все это переносить, о своих материальных затруднениях.
«Милый мой Фредди!
Как мне тебя отблагодарить за всю твою доброту и дружбу ко мне?»... «Если у тебя есть какая-нибудь возможность, то приходи сегодня вечером. Мне совестно тебя обременять, но я так одинока и нахожусь в таком ужасном положении... совет и дружеская поддержка имели бы безграничную цену...» «На мне лежит столько забот, и я должна с ними справляться без всякой посторонней помощи (потому что Эдуард даже и теперь не помогает); я не знаю, что мне делать...» '1~
И все же Элеонора, проявляя огромную силу воли, выдержку и терпение, пыталась исправить положение, надеялась на то, что Эвелинг изменится, тем более что он давал обещания исправиться. Но обещания оставались обещаниями. Он продолжал прежний образ жизни.
Зимой 1898 г. Эвелинг серьезно заболел. У него образовался нарыв в почках, нужна была операция. И снова Элеонора проявила величайшее благородство и величайшую самоотверженность. Лечение требовало больших средств, но, не считаясь с этим и буквально выбиваясь из последних сил, Элеонора поместила его в самую лучшую больницу, в отдельную палату. Сама она тоже поселилась поблизости от больницы и целые дни проводила с ним, исполняя роль сиделки и перевязывая рану. Затем она увезла Эвелинга в Маргет,
192


к морю, надеясь, что целебный морской воздух окончательно излечит его.
Огромную помощь Элеоноре в эти годы оказывали многочисленные друзья. Один из руководителей Социал-демократической партии Германии, Пауль Зингер, писал 5 марта 1898 г.: «Положение, в котором находится Тусси, ужасно, и в какой-то мере облегчить ее тяжелые заботы было для нас не только сердечной радостью, но и нашим долгом»116.
Ежедневно Элеонора получала массу писем и посылок из разных мест. В последнем письме Фреду Демуту она сообщала: «Единственное, что меня поддерживает, это ‒ изъявления дружбы, получаемые отовсюду. Я выразить тебе не могу, как хорошо отнеслись ко мне люди самых различных положений. Почему, я и сама не знаю.
И я очень горжусь тем, что общество горнорабо-. чих и союз горнорабочих прислали мне хорошенький небольшой пенал со стилеграфическим пером в благодарность за то, что я не взяла никакого вознаграждения за обязанности переводчицы на интернациональном конгрессе горнорабочих (вот была работа!). Мне совестно брать такой подарок, но иначе я не могу поступить. Это внимание меня искренне радует» '17.
Глубокое личное горе сломило жизненные силы Элеоноры. Тяжелое нервное потрясение, вызванное поведением Эвелинга, привело ее к самоубийству. Утром 31 марта 1898 г. Элеонора была найдена в своей комнате мертвой. Ей было всего 42 года.
В очень коротком предсмертном письме к Лауре, выражая свою последнюю волю, Элеонора просила позаботиться о всех рукописях Маркса, а также передать друзьям (она перечислила их имена и адреса) некоторые вещи на память.
5 апреля в Уокинге состоялась кремация. В последний путь Элеонору провожали представители пролетариата разных стран ‒ Англии, Франции, России, Польши, Германии, Австрии. Среди венков, в которых утопал гроб, был и венок от рабочих организаций лондонского Ист-Энда. Произносили речи о ее заслугах. Многие мужчины плакали. Слезы текли по лицу друга и соратника Элеоноры Уилла Торна.
В лице Элеоноры Маркс-Эвелинг рабочие Англии потеряли стойкую защитницу своих интересов. Один из современников, Виктор Дав, говорил: «Было бы трудно найти такую рабочую трибуну в Англии, где
193


бы она не выступала. В Лондоне и провинции ее активность была беспредельна... С тех пор как в Гайд- парке стали праздновать 1 Мая ‒ праздник труда, я думаю, она ни разу не пропустила случая принять участие в этих манифестациях» '18.
Элеонора относилась к славной плеяде «пионеров социализма» и вместе с такими выдающимися пропагандистами социализма в Англии.
Вильгельм Либкнехт сказал после ее смерти: «Понять социализм, пропагандировать социализм и жить для социализма ‒ это была ее цель»'19. Слова эти справедливы.

«Женин похожа на меня, а Тусси ‒ это я»
Многие из тех, кто знал Элеонору, был ее товарищем по борьбе, говорили о сходстве характеров Маркса и его дочери. Элеонора соединяла в себе женственность и ум матери со страстным, ироничным духом отца. От него же она унаследовала и необычайную работоспособность. Отмечая влияние родителей на Элеонору, Либкнехт писал, что она росла и развивалась как образец мужественного, волевого, неутомимого борца.
А сама Элеонора писала об этом: «Моя мать и я любили друг друга безгранично, но она не знала меня так, как отец... наши характеры были так похожи! Я помню, он однажды сказал то, что я тогда не поняла... Отец, говоря о моих старших сестрах и обо мне, произнес: «Женки больше похожа на меня, а Тусси‒ это я». Это была правда...»120
Можно было бы привести много высказываний об Элеоноре, и не только друзей, но и ее идейных противников, которые тем не менее относились к ней с величайшим уважением.
«...Ее жизнь была идеальным примером того, что участие женщины в общественной жизни, в политической борьбе не лишает женщину женственности, а служит только ее украшению...‒ писал Вильгельм Либкнехт. ‒ Она была душой и находилась в центре английского рабочего движения, объединяя различные течения и группы, всюду помогая словом и делом... После долгой поездки по железной дороге, длинного доклада, долгих дебатов на партийном или народном собрании она вступала в разговоры с близкими знакомыми, как будто только начинала работать, или


шутя, весело отвечала на сотни вопросов, которые в таких случаях обрушивались на нее со стороны товарищей. Я никогда не видел ее усталой или в плохом настроении, а я был с ней в Старом и Новом Свете среди таких трудностей и забот, которые могли сломить и лишить чувства юмора даже самого сильного мужчину» 12'.
Уилл Торн, один из организаторов движения неквалифицированных рабочих Англии, говорил о ней как о «самой умной женщине из всех, кого он только знал», которая «могла бы быть гораздо более выдающимся лидером женщин, чем самые выдающиеся среди современных женщин» '22. Английский социалист Белфорт Бакс рассказывал, как на митингах рабочих газовых предприятий ее часто приветствовали возгласами «Кочегар, дружище!». Один из лидеров новых тред-юнионов, Джон Бернс, писал о возвышенном уме и характере этой смелой, одаренной женщины: «Элеонора была яркой, талантливой, доброжелательной маленькой женщиной, которая посвятила свою жизнь, ум, труд борьбе за благо трудящихся всех стран»'2з.
Поистине только бесконечной преданностью делу рабочих можно было заслужить такую любовь и уважение товарищей по работе. Сама же Элеонора писала однажды сестре Лауре: «Мы с детства знали, что это такое ‒ посвятить себя «пролетариям»» 124.

Все три дочери Маркса могут быть по праву отнесены к замечательному отряду первых социалистов, прокладывавших путь к светлому будущему трудящихся всего мира. Путь был тернистым, и тяжелым было начало его, но, раз вступив на этот путь, ни одна не свернула с дороги.
Женки, Лаура и Элеонора были истинными борцами за дело рабочего класса, стойкими, верными и преданными товарищами Маркса и Энгельса. Вся их жизнь является прекрасным примером принципиальности, самоотверженности, бескорыстия, честности и бесстрашия.
И многие поколения, обращаясь памятью к бурным дням далекого прошлого, с благодарностью вспомнят тех, кто боролся за торжество идей научного коммунизма, и среди этих борцов Женни, Лауру и Элеонору, дочерей великого Маркса.



ПРИ МЕЧ АН И Я
Детство
1 Воспоминания о Марксе и Энгельсе. М., 1956, с. 224.
2 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 20.
3 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 112.
4 Там же, с. 226.
5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 14, с. 684.
6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 134.
т 5 ноября 1605 г. заговорщики (английские католики), одним
из которых был Гай Фокс, намеревались взорвать здание парла-
мента
8
9
10

Beitrage zur Geschichte der АгЬейегЬе~ерьпд, 1976, N 6,
S. 1021 ‒ 1022.
28 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 110.
29 Там же, с. 251.
3î ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 40.
3' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 105.
32 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 250.
196
11 1г 13 14 15 16
низма
17
18
19 20
г1 22 23 24 25
гб
27
вместе с членами обеих палат и королем Яковом 1.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 530 ‒ 531.
Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 230.
Там же, с. 231.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 28, с. 106.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 27, с. 206.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 28, с. 547.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 85 ‒ 86.
Там же, с. 89.
Центральный партийный архив Института марксизма-лени-
при ЦК КПСС (далее: ЦПА ИМЛ), ф. 6, д. 21.
См.: Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 232.
ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 11/3.
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 28, с. 354.
Там же, с. 366.
Там же, с. 368 ‒ 369.
Там же, с. 369.
Там же, с. 37О.
Там же, с. 370 ‒ 371.
Там же, с. 371.
Там же.
Женки Маркс ‒ Вильгельму фон Флоренкуру 10.Ч111.1855.‒


Девочки становятся взрослыми

' ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 2.
2 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 349.
з ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 3'/3.
4 Переписка Карла Маркса, Фридриха Энгельса и членов семьи Маркса. 1835 ‒ 1871 гг. М., 1983 (далее: Переписка...), с. 341 ‒ 342.
5 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 3/1, 3/2.
~ См.: Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 283.
7 Переписка.;, с. 543.
8 ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 40.
~ ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 11.
1е ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 43; ф. 7, д. 254, 261.
" Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 30, с. 94.
12 См.: там же, с. 187.
1З Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 235.
'4 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 30, с. 175.
'5 Там же, с. 230.
'б См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 536.
'7 Переписка, с. 315.
'8 Там же, с. 477.
1~ ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 55.
2О Там же.
21 Там же.
22 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 5. Имеются и другие варианты ответов Женки (см.: Юность, 1961, )'й ll, c. 74 ‒ 76).
2З См.: Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 274 ‒ 275.
24 К)ность, 1961, ¹ 11, с. 76.
2~ ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, д. 6113.
26 ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 45.
27 ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 5/1.
28 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 29, с. 540.
2~ Переписка, с. 206.
зо Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 31, с. 324.
З1 Переписка, с. 203 ‒ 204.
» ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 40.
зз Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 74.
З4 Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 31, с. 208.
З5 Пелузо Э. В гостях у дочери Маркса. ‒ Известия, 1924, 9 апреля.
зб ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 88/2, 88/3.
З7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 31, с. 208.
» ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 66.
з~ Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 258.
4о Там же, с. 259.
4' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 16.
42 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 30, с. 283.
4> Переписка, с. 207.
44 Liebknecht И'. Briefwechsel mit К. Marx und F. Engels. Hague, 1963, S. 170.
4> Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 260.
46 Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 30, с. 327.
47 Карр Y. Eleanor Marx, vol. I. London, 1972, р. 54; Переписка, с. 212. Имеется в виду президент США Авраам Линкольн.
Присвоенное ему в народе уменьшительное имя Эйби Элеонора передает двумя первыми буквами английского алфавита.
197


4~ Карр Y. Op. cit., р. 56; Переписка, с. 235.
4~ Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 31, с. 403.
5О Там же, с. 441.
5' Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 32, с. 4.
~~ Переписка, с. 372.
5З Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 32, с. 82.
54 Там же, с. 268.
» Там же, с. 259.
5~ Там же, с. 186.
57 Там же, с. 338.
5З Там же, с. 48, 49.
5~ Там же, с. 330, 332.
Жевыи
' ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, д. 1767.
~ ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, д. 6038.
з Переписка, с. 306 ‒ 307.
4 Там же, с. 405.
5 Там же, с. 314.
6 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 255.
7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 534.
~ Переписка, с. 343 ‒ 344.
~ Там же, с. 406.
'о Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 173.
" Переписка, с. 424.
'~ Там же, с. 426.
'з ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, д. 2508, 2525, 2369.
~4 Переписка, с. 378.
'5 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 198.
~6 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 4.
~7 Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 16, с. 438.
'~ См.: Гольман Л. И. Ирландский вопрос в I Интернационале и борьба Маркса и Энгельса за принципы пролетарско~о интернационализма. ‒ Из истории борьбы Маркса и Энгельса за пролетарскую партию. М., 1955; Первый Интернационал, ч. 1. М., 1964, с. 146 ‒ 147.
~~ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 31, с. 332.
~о Маркс -К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 588.
~~ Там же, с. 587.
~~ Там же, с. 589.
Там же.
~4 Переписка, с. 484.
~5 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 373. Статьи Женни по ирландскому вопросу, публиковавшиеся в газете «Marseillaise» с 1 марта по 24 апреля 1870 г., см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 609-635 °
~6 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с.. 380.
~7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 621.
~з Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 378.
~~ См.: там же, с. 378, 380.
зо Там же, с. 568.
» ЦПА ИМЛ, ф. 178, д. 28/1.
з~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 624, 625.
зз Там же, с. 628.
З4 Там же, с. 630 (Ф. Дафферин, английский государственный
198


деятель, будучи в составе правительства Гладстона, внес в палату лордов этот билль).
з~ См.: там же, с. 632, 634.
зб Там же, с. 631.
З7 Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями. М., 1951, с. 223 ‒ 224.
З8 Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 32, с. 559.
39 ТаМ же, с. 382.
4о Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 45.
4' ЦПА ИМЛ, ф. 21, д. 327/9.
42 Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 32, с. 593.
4> Там же, с. 594.
44 Там же.
4> Там же, с. 596.
46 ТаМ же с 600
47 См.: Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 188.
48 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, д. 1171.
49 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/7; Исторический архив, 1959, № 2,
с. 35 ° ~о ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/8; Исторический архив, 1959, № 2,
с. 37. ~' ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/10; Исторический архив, 1959, ¹ 2,
с. 38.
~2 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/10.
~з Там же.
54 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 596.
55 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/10; Исторический архив, 1959, № 2,
с. 39.
~б ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, д. 6113.
57 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 402.
58 Archiv fur Sozialgeschichte, Bd. Ц. Hannover, 1962, S. 245.
-'9 Ibid., S. 246.
бо ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/10; Исторический архив, 1959, № 2,
с. 39.
б> Archiv fur Sozialgeschichte, Bd. II, S. 247.
62 Цит. по: Книжник-Ветров И. С. Русские деятельницы Первого Интернационала и Парижской коммуны. М.‒ Л., 1964, с. 99.
бз Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями, с. 51.
<4 Переписка, с. 548 ‒ 549.
б~ Там же, с. 550 ‒ 551.
бб Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 33, с. 555.
67 Переписка, с. 553.
68 Там же, с. 554.
® Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 347.
7О Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 556.
7~ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 347.
Taм же.
7З О преследованиях, которым подверглись Женки и Элеонора во Франции, см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 404 ‒ 406, 653 ‒ 663; т. 33, с. 562 ‒ 564.
74 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 663.
75 Там же, с. 405 ‒ 406.
76 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 554.
77 Там же, с. 557.
78 ТаМ же.



кий архив,
1959, ¹ 2,
кий архив,
Маркс К.,
79 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 5, д. 2712.
8О Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 554 ‒ 555.
81 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 16/3.
82 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/13; сМ. также: Историчес
1959, ¹ 2, с. 41.
» ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 98.
84 Русское богатство, 1911, ¹ 12, с. 206.
" ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 330.
86 Там же.
87 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 359.
88 ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 80.
» ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 8/10.
9е ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 13/3.
9' ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/18; Исторический архив,
с. 49.
92 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 14/19; см. также: Историчес
1959, ¹2, ,с. 50.
9з ЦПА ИМЛ, ф. 6, д. 92.
94 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 258.
» ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 281.
96 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 7.
97 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 5, д. 3134; см. также:
Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 468.
98 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 111.
'9-9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 398.
1ее ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 12/29.
'о' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 398 ‒ 399.
1е2 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 12/37.
'o3 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 12/39.
1е4 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 12/41.
'05 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 12/24, 12/40.
'об Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 126 ‒ 127.
1О7 Там же, с. 147.
'O8 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 12/4.
'09 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 11/16.
»о Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 35, с. 295.
1" ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 11/8.
"~ ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 294.
»з Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 204.
"4 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 5, д. 4388.
11~ ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 356.
116 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 264.
»7 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 62.
»8 Justice, 15Л.1983.
»9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 346 ‒ 347.

Лаура
' Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 32, с. 101.
-" См.: Переписка, с. 475.
з Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 32, с. 491.
4 Там же, с. 591.
5 Переписка, с. 463.
б Там же, с. 549.
7 Там же, с. 552.
8 Там же.
9 Там же.


'o Vuilleumier М. Quelque documents inedits sur Раи1 1.afargue et
la famille Marx еп 1871.‒ СаЫегз de 1Institut de Science economique
appliguee, N 164, Series S. Etudes de Marxologie, 1965, N 9, р. 241.
" Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 660.
'~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 33, с. 358 ‒ 359.
~з Там же, с. 359.
~4 Переписка, с. 309 ‒ 310.
'~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 98.
~б См.: там же, с. 90.
'~ Русское богатство, 1911, № 12, с. 181 ‒ 182.
'~ Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 36, с. 448.
~~ Русское богатство, 1911, ¹ 12, с. 182.
~а ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 7.
» F. Engels, P. et L. Lafargue. Correspondance, t. II. Paris, 195б,
р. 414.
~~ ЦПА ИМЛ, ф. 165, оп. 1, д. 13, л. 4.
>> F. Engels, P. et L. Lafargue. Correspondance, t. 1. Paris, 1956,
р. 72.
24 Ibid c. 100
~~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 101.
~б Там же, с. 110.
>~ TaM же, с. 133.
~~ Там же, с. 319.
~~ Там же, с. 313.
зо Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 38, с. 69.
з~ Там же, с. 95.
з~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 131.
зз Там же, с. 168.
З4 Русское богатство, 1911, ¹ 12, с. 211.
» ЦПА ИМЛ, ф. 201, д. 807.
зб Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 258-259.
» F. Engels, P. et L. Lafargue. Correspondance, t. II, р. 362.
~з Русское богатство, 1911, № 12, с. 211.
з~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 281.
4а ЦПА ИМЛ ф 10 д 6
4> Arbeiterinnen-Zeitung, 1.I, 15.IV, 1.VII, 21.X.1892.
4~ Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 38, с. 218.
43 ТаМ же C. 281
44 F, Engels, P. et Ь. Lafargue. Correspondance, t. Ш. Paris,
1959, р. 253.
4~ Маркс К., Энгельс ф. Соч., т. 39, с. 28.
46 F. Engels, P. et L. Lafargue. Correspondance, t. I, р. 147.
4~ Ibid., t. II, р. 320 ‒ 321.
4 Ibid., t. I, p. 301..
4~ Ibid., t. II, р. 22.
» ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 94/6.
~' ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 94/5.
» ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 94/7.
~з ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 94/8.
>4 ЦПА ИМЛ, ф. 201, д. 807.
» Там же.
>б Там же.
~~ ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 813.
~~ См.: Русское богатство, 1911, № 12, с. 191.
~~ ЦПА ИМЛ, ф. 200, оп. 5, д. 35.
® Иткина А. М. Революционер, трибун, дипломат. М., 1970,
с. 68.


61 ЦПА ИМЛ, ф. 200, оп. 5, д. 36.
б~ ЦПА ИМЛ, ф. 10, д. 426.
бз Пелузо Э. В гостях у дочери Маркса. ‒ Известия, 1924,
9 апреля.
64 Круиская Н. К. Воспоминания о Ленине. М., 1968, с. 178.
65 Ье Populaire, 2.ХП.1936.
бб Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 20, с. 387.

Элеонора
1 Штрихи из жизни К. Маркса и его семьи.‒ Новый мир,
1961, М 2, с. 214 (публикация К. Л. Селезнева).
~ ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 44, 45.
з Переписка членов семьи Маркса с русскими политическими
деятелями. М., 1974, с. 19.
4 Там же, с. 48.
5 Там же, с. 136.
б ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 21.
7 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 24, 25.
8 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 19.
9 Liebknecht W. Briefwechsel mit К. Marx und F. Engels, $. 465.
>0 Liebknecht И~. Eleanora Marx.— Vorwarts, 5ЛЧ.1898.
11 См.: Новый мир, 1961, ¹ 2, с. 210 ‒ 213.
'~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 392.
1З ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 316.
14 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 404.
'~ ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 300.
'б См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 395.
'7 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 7.
'8 Маркс К., Энгельс Ф. t"î÷., т. 34, с. 390.
19 См.: там же, с. 395.
~о Там же.
~' ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 33.
~~ ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 35.
~з ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 248.
>4 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 296.
~5 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 264.
~6 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 35, с. 383, 384, 386.
~7 Новый мир, 1961, ¹ 2, с. 215.
~8 Наука и жизнь, 1963, ¹ 6, с. 11.
~9 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 351, 352.
зо Новый мир, 1961, ¹2, ,с. 214-215.
З1 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 11/19.
з~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 387.
зз См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 65.
З4 Социал-демократ, 1890, ¹1, ,с. 35, 36, 38, 39.
" ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 248.
зб ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 242.
З7 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 68.
3s Liebknechr W. Briefwecltsel mit К. Marx und F. Engels, S. 433.
З9 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 2, с. 13.
4О См.: Tapamyma Е. Фридрих Энгельс и С. М. Степняк-Крав-
чинский.‒ Наука и жизнь, 1965, ¹ 7, с. 48 ‒ 49.
4' Переписка членов семьи Маркса с русскими политическими
деятелями, с. 56.
4~ Там же, с. 160.
4> Наука и жизнь, 1965, ¹ 9, с. 85.


44 Там же.
45 ЦПА ИМЛ, ф. 7, д. 256.
46 См.: Герман Лопатин о Тургеневе.‒ Литературное наследство, т. 76. М., 1967, с. 240 ‒ 241 (публикация А. Н. Дубовикова).
4~ Переписка членов семьи Маркса с русскими политическими деятелями, с. 61.
48 Там же, с. 37.
4> Там же, с. 47.
-'о Там же, с. 89, 79.
5' См.: Елиамьевский С. Я. Воспоминания за 50 лет. Л., 1929.
» ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 242.
5З Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 612.
54 Там же, с. 173.
55 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 244.
>< Arbeiterinnen-Zeitung, 5.II.1892.
5~ См.: Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 181 ‒ 191, 255 †2.
5а ЦПА ИМЛ, ф. 178, д. 23/1.
59 Научное обозрение, 1899, ¹ 2, с. 266.
бе Гирлин С. Джон Суинтон, борец за рабочее дело.‒ С111А: экономика, политика, идеология, 1977, ¹6, ,с. 53, 54.
6' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 34, с. 157 ‒ 158.
62 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 312.
бз ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 315.
64 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 319.
65 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 331.
бб Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 36, с. 597.
б~ Там же, с. 598.
68 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 334.
69 Социал-демократ, 1890, № 1, с. 36.
~о Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 396.
~' Социал-демократ, 1890, ¹1, ,с. 35.
~2 Там же, с. 40.
~з ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 250.
~4 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 100.
~~ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 341 ‒ 342.
~б Там же, с. 343.
~~ Там же, с. 385; см. также: Тартаковский E. Г. Фридрих Энгельс ‒ советник и учитель международного пролетариата (1875 ‒ 1895). М., 1966, с. 264.
~8 Цит. по: Плеханов Г. В. Соч., т. IV. М.‒ Пг., 1923, с. 78.
~9 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 5, д. 5082.
8О Там же.
8' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 38, с. 397.
82 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, д. 4935.
8З См.: Овчаренко Н. Е. Август Бебель. М., 1963, с. 131 ‒ 140.
84 ЦПА ИМЛ, ф. 1, on. 1, д. 4935.
8~ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 423.
86 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 191.
8~ Leibknecht W. Briefwechsel mit К. Marx und F. Engels, S. 445.
88 Воспоминания о Марксе и Энгельсе, с. 182.
89 Там же, с. 185.
9О Там же, с. 186.
91 Там же, с. 188 ‒ 189.
92 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 37, с. 438.
9> Хатт А. Английское профсоюзное движение. М., 1954, с. 54.


94 См.: Переписка членов семьи Маркса с русскими политическими деятелями, с. 117, 163.
9~ История Второго Интернационала, т. I. М., 1965, с. 238.
9в ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, д. 5159.
9~ ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 272.
98 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 273.
99 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 38, с. 387.
'ее Летописи марксизма, 1930, М 2/12, с. 141.
'о' Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 425.
'е2 См.: Винчевский М. Соч., т. 8. Нью-йорк, 1927 (~a евр. яз.).
'оз Независимая рабочая партия была создана в 1893 г. по предложению руководителей «новых тред-юнионов». Партия заявила, что ее целью является обеспечение коллективного владения всеми средствами производства, распределения и обмена, введение восьмичасового рабочего дня, запрещение детского труда, введение пособий для безработных и социального страхования. Но эта партия встала на путь буржуазного реформизма. В. И. Ленин писал, что она независима только от социализма, но очень зависима от либерализма. Эвелинги вначале вошли в НРП, но, когда там взяли верх оппортунисты Макдональд и Кейр Гарди, они вышли из НРП.
'е4 ЦПА ИМЛ ф 8 д 367
>o5 Mayer G. Friedrich Engels. Eine Biographic, Bd. 2. Haag, 1934, S. 569.
1® Переписка членов семьи Маркса с русскими политическими деятелями, с. 128-129.
1'>т ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 389, 394/7, 390.
'е8 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д 145.
'е9 ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 113, 114, 122, 145 ‒ 148, 152 и др.
"о См.: Международные социалистические конгрессы. Очередные вопросы и постановления, собранные Международным социалистическим бюро в Брюсселе. СПб., 1906.
1" ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 242.
112 ЦПА ИМЛ ф 8 д 355
1
"з ЦПА ИМЛ, ф. 8, д. 118.
"4 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 679.
11~ Научное обозрение, 1899, ¹2, ,с. 267 ‒ 270.
'1в ЦПА ИМЛ,.ф. 200, оп. 4, д. 4634.
"~ Научное обозрение, 1899, ¹ 2, с. 273.
1И Цит. по: Виноградская П. Женин Маркс. М., 1978, с. 175.
<>9 Liebknecht W. Eleonora Marx.
>2o The Adelphi, 1935, N 6, vol. 10:
~2> Vorwarts, 5ЛУ.1898.
122 Карр Y. Eleanor Marx, vol. И. London, 1976, р. 360.
'2З The Adelphi, 1935, N 1, vol. 11, р. 41.
'24 ЦПА ИМЛ ф 8 д 311



СОДЕРЖАНИЕ
ДЕТСТВО
25 29 30 32 37 40
ЖЕНКИ
48 51 52 55 56 S7 59 61
Первые шаги ‒ первые скитания .
Изгнанники .
Ленхен ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° °
В Брюсселе
Революция
Революционный Париж
Дальше... в Лондон
Н ужда .
Дети должны воспитывать своих родителей
Хэмпстед-Хис
Первая елка
«Достойный доверия путешественник!» .
Смерть Муша .
Т усси
Наследство .
Снова «поп-хаус» .
Ш кола ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° ° °
ДЕВОЧКИ СТАНОВЯТСЯ ВЗРОСЛЫМИ
«Копия Мавра»
Снова трудности .
Женки .
«Исповедь»
«Поэтесса»
«Злой карлик Альберих»
Интернационал
Во Францию...
Сестры
Учительница и ученица
Ирландия и фенин
Зеленая лента .
«Мистер Дж. Уильямс»
Ради дела
5 7 8 9 10 11 15 16 18 19 20 22 23 24



измены
ЛАУРА
100 101
° ° ° ° ° ° °
Интернационала
102 104 105
106 107
108
109 110 131 112 113 114 115 117 119 121 123 124
° °
125 126 127
° ° °
С е ° °
9
Неожиданная гостья .
Что вы думаете о войне?
«Дженерал стаф» .
Правительство национальной
Первая в мире .
«Кровавая неделя»
Гюстав Флуранс .
Здесь столько дела
Поездка во Францию .
Конспиративные письма .
Предупреждение
«Именем республики» .
Д OIIPOC ° ° ° ° ° ° ° °
«Перелетные птицы»
Лондонская конференция .
Шарль Лонге
Женни и Шарль
В поисках работы
Жизнь идет своим чередом .
Интерес к России .
Маркс и внуки
Амнистия и разлука .
Верный друг и помощник
В Аржантее .
Тяжелые годы .
Последний год .
Смерть Женки .
На новом месте .
«Маленькие негритята» .
Третий процесс над членами I
В Б ордо ° ° ° ° ° ° ° е' °
Поражение
Преследование .
В Мадриде .
«Ты вносишь свою долю»
На Гаагском конгрессе .
Эмиграция
Рождение партии .
Отец и дочь .
Наследие Маркса .
Внешний облик
Пропагандисты марксизма
Снова преследования
Расстрел в Фурми
Последнее слово за Лаурой
Стихи и песни .
Друзья за рубежом .
Переписка с Генералом
Хранители наследства .
Племянники .
Россия вступает в новую эру
Дравейль .
Смерть Лафаргов .
Имел ли он право покинуть на
64 65 67 68 69 70 71 72 73 75 76 78 80 82 83 84 86 88 89 90 91 94 95 97 98



ЭЛЕОНОРА
128 129 133 136 138 139 142 144
146 147 149 155 161 163 164 165 166 169 170
172 174 176 177 179 180 182 184 187 188 189 191 192 194
ПРИМЕЧАНИЯ
196 197 198 200 202
К главе «Детство»
К главе «Девочки становятся взрослыми» . К главе «Женни»
К главе «Лаура»
К главе «Элеонора»
Первые заработки
Письма Элеоноры
Круг интересов ширится .
Исключительный закон в Германии .
Исключительные законы против Ирландии .
Годы тяжелых потерь .
Замужество .
Дело всей жизни .
Английские профсоюзы
«Оиг mothen> («Наша мать») .
С ДФ
Раскол. Социалистическая лига
Русские друзья .
Истинная дочь своего отца .
Поездка в Америку .
Снова в Америке .
Кровавое воскресенье .
Борьба продолжается .
«Шестипенсовик докера» .
В Силвертауне .
И Интернационал .
Парижский конгресс .
Первый пролетарский праздник
Знаменательный 1890 год .
На съездах .
Путешествие с приключениями .
Съезд в Галле
Смерть Ленхен
7 0 лет .
Брюссельский конгресс
Международный конгресс в Цюрихе .
Смерть Энгельса .
Наступление предпринимателей
Лондонский конгресс
Последние годы .
Смерть Элеоноры
«Женни похожа на меня, а Тусси ‒ это я»



Воробьева О. Б., Сииельиикова И. М.
В75 Дочери Маркса.‒ 6-е изд., испр. и доп.‒ М.:
Мысль, 1985.‒ 207 с., 8 л. ил.
45 к.
В книге, посвященной жизни и деятельности трех дочерей
Маркса, воссоздаются замечательные образы первых женщин-
социалисток, стойких борцов за дело рабочего класса, Данное издание является шестым, исправленным и дополненным.
ББК 13.2
ЗК16

0504030000-068
еи<оц-вв

ОЛЬГА БОРИСОВНА ВОРОБЬЕВА
ИРМА МИХАЙЛОВНА СИНЕЛЬНИКОВА

ДОЧЕРИ МАРКСА
Изданне шестое,
нсправленное н дополненное

Заведующий редакцией А. Л. Ларионов
Редактор Г. А. Диковская
Младшие редакторы Л. А. Кирейко, Т. М. Найденова
Оформление художника В. А. Захарченко
Художественный редактор А. М. Павлов
Технический редактор Т. Г. Сергеева
Корректор 3. Н. Смирнова

ИБ 2751
Сдано в набор 28.09.84. Подписано в печать 30.01.85. А 03325, Формат 84 х 1081/32. Бумага кн.-журн. Гарнитура таймс, Высокая печать. Усл. печатных листов 11,76 с вкл. Усл. кр.-отт. 11,13. Учетно-издательских
листов 12,52 с вкл. Тираж 60000 экз. Заказ ¹ 1594. Цена 45 к.
Издательство «Мысль». 117071, Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Красного Знамени Ленинградское производственно-техническое обьединение «Печатный Двор» имени А. М. Горького Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
197136, Ленинград, П-136, Чкаловский пр., 15.