I I
европейский
университет
в санкт-петербурге
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Санкт-Петербургский научный центр
Объединенный научный совет
по общественным
и гуманитарным наукам
Санкт-Петербургский
Институт истории

Борис Каганович
Евгений Викторович
Тарле
историк и время
Санкт-Петербург 2014

УДК 929Тарле
ББК 63.3(2)6-8
К12
Издание осуществлено при поддержке
Санкт-Петербургского Научного центра РАН
Каганович, Б. С.
К12 Евгений Викторович Тарле. Историк и время / Борис Ка-
ганович. — СПб. : Издательство Европейского университета
в Санкт-Петербурге, 2014. — 357 с.; [8] с. ил.
ISBN 978-5-94380-164-8
Монография посвящена одному из крупнейших историков XX в.
академику Е. В. Тарле (1874-1955). Жизненный и творческий путь
ученого, охвативший несколько эпох российской истории, восста-
навливается на основании многочисленных архивных и печатных
источников. Широко использованы переписка историка и мемуары
современников, позволяющие увидеть противоречивую, но исклю-
чительно яркую и талантливую личность Тарле.
УДК 929 Тарле
ББК 63.3(2)6-8
В оформлении обложки использована цветная автолитография
Сергея Максимилиановича Штейнберга (1911-1960) «Ленинград.
Мойка» (1953) (предоставлено Омским областным музеем изобра-
зительных искусств имени М. А. Врубеля)
© Б. С. Каганович, 2014
© Европейский университет
ISBN 978-5-94380-164-8 в Санкт-Петербурге, 2014

Содержание
Введение 7
Глава 1. Происхождение и годы учения. 1874-1902 19
Глава 2. Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 35
Глава 3. Мировая война и революция. 1914-1917 80
Глава 4. Петроград-Ленинград. 1918-1929 93
Глава 5. Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 129
Глава 6. Под знаком Наполеона. 1933-1941 172
Глава 7. Отечественная война. 1941-1945 233
Глава 8. Последнее десятилетие. 1945-1955 281
Глава 9. В двух планах. Опыт психологической характеристики 312
Вместо заключения 331
Список сокращений 337
Указатель имен 339

Введение
Евгений Викторович Тарле был, вероятно, самым известным
и популярным историком, жившим в России в XX веке. Русская
историческая наука этого столетия не знает более громкого име-
ни. Он был автором десятков книг и множества статей. Работы
его читались не только историками-специалистами, но и ши-
рокими читательскими кругами и вошли в культурный обиход
нескольких поколений советской интеллигенции. Некоторые
из них переведены на десятки языков. При этом, однако, многие
важные факты биографии и научной эволюции Тарле до недав-
него времени оставались неизвестными. Да и сейчас далеко не
все детали могут считаться вполне выясненными.
Необходим, конечно, и анализ творчества Тарле в свете
достижений современной науки. Задача эта очень непростая —
отчасти ввиду исключительного тематического разнообразия
его работ. Значительная часть литературы о Тарле посвящена
именно этому. Следует, однако, помнить замечательные слова
академика С. И. Вавилова: «Часто понимают историю науки
как последовательное/'одномерное" развитие усложняющегося
знания. Эта искусственно стройная схема изолирует науку от жи-
вого человеческого общества и личности, от истории в широком
смысле слова и мало похожа на действительность. Она повторяет
развернутую во времени внутреннюю логику научной догмы
сегодняшнего дня, в этом ее дидактическое оправдание и в этом
же ее основной порок. Известно, что последовательность та-
кой логики редко совпадает со сложными зигзагами подлинно
происходящего»1. Иными словами, история науки есть не только
история развития научных идей и методов, но и история людей,
общества и культуры. Как мало кто из ученых, Е. В. Тарле был
1 Вавилов С. И. Галилей в истории оптики // Галилео Галилей. 1564-1642:
Сб. ст. М.; Л., 1943. С. 5.

8 Введение
связан со своим временем, а жизнь его охватила несколько исто-
рических эпох, и в каждой из них он занимал свое место.
Чрезвычайно важно, однако, не только восстановить по на-
дежным источникам историю жизни и творчества Е. В. Тарле, но
и понять его как человека, разгадать, насколько это возможно,
загадку его личности и оценить его путь «в свете нашего опы-
та», как выражался когда-то Томас Манн. Данная работа, итог
многолетних разысканий и размышлений, представляет собой
посильную попытку такого рода.
Е. В. Тарле посвящена значительная научная литература
различной ценности. При жизни ученого это были, как правило,
рецензии на его работы, более или менее содержательные оцен-
ки в обзорных статьях, юбилейные приветствия, полемические
отклики и т. д. Первые очерки жизни и деятельности Тарле,
написанные А. И. Молоком, А. 3. Манфредом и А. С. Ерусалим-
ским2, давали общую характеристику его творческого пути,
но, по обстоятельствам времени и неразработанности темы,
не могли быть достаточно полными и, кроме того, неизбежно
сглаживали некоторые моменты сложной биографии своего
героя. Посмертное Собрание сочинений Е. В. Тарле в 12 томах
(М., 1957-1962) имело огромное значение для популяризации
научного наследия историка, хотя оно и вызывает ряд сомне-
ний с текстологической точки зрения: перепечатывались, как
правило, последние прижизненные издания работ Тарле, без
учета вынужденной обстоятельствами времени авторской, ре-
дакционной и цензурной правки, портившей текст; кроме того,
в самом Собрании сочинений производились незначительные
редакционные изменения. Заметим также, что издание не вклю-
чает ряд важных текстов. Ввиду всего этого мы предпочитали
См.: Молок А. И. Е. В. Тарле. Очерк жизни и деятельности // Тарле Е. В.
Три экспедиции русского флота. М., 1956. С. 3-23 (более ранний вариант
статьи: Молок А. И. Краткая характеристика научной и общественной дея-
тельности // Евгений Викторович Тарле. [Библиография] / Сост. В. К. Иков
и Н. М. Асафова. М.; Л., 1949. С. 5-15. (Материалы к биобиблиографии
ученых СССР); Манфред А. 3. Евгений Викторович Тарле // Из истории об-
щественных движений и международных отношений: Сб. ст. в память акад.
Е. В. Тарле. М., 1957. С. 3-17; Ерусалимский А. С. Евгений Викторович Тарле
(1875-1955) // Тарле Е. В. Сочинения в 12 т. / Гл. ред. А. С. Ерусалимский
(далее — Сочинения). Т. 1. М., 1957. С. V-XXXV.

Введение 9
в большинстве случаев пользоваться прижизненными издания-
ми работ Тарле.
Существенным этапом в изучении жизни и творчества Тарле
явились работы Е. И. Чапкевича, который в ходе написания
кандидатской диссертации «Е. В. Тарле и освещение им внешней
политики России» (1967) одним из первых обратился к архивам
и ввел в научный оборот много новых фактов и документов3.
К сожалению, в вышедшей через несколько лет научно-популяр-
ной книге Е. И. Чапкевича «Евгений Викторович Тарле» исключе-
ны все сколько-нибудь острые места, и она изобилует казенными
общими фразами, описывая превращение «прогрессивного
буржуазного ученого» в образцового советского историка и пат-
риота4. Констатируя это, мы, разумеется, понимаем, что далеко
не все темы, связанные с биографией и творчеством Тарле, мо-
гли быть освещены в советской печати, но стилизовать Тарле под
стопроцентную марксистско-ленинскую и советскую ортодок-
сальность означало не только уклоняться от истины, но и оказы-
вать своему герою дурную услугу.
Эта же тенденция присуща работам В. И. Дурновцева5,
написавшего вторую советскую диссертацию о Тарле («Проб-
лемы истории дореволюционной России в научно-литературном
наследии академика Е. В. Тарле», 1974), и — в значительной
мере — автору большой, темпераментной, но не всегда факти-
чески точной статьи о Тарле Н. А. Троицкому6. Можно указать
3 Чапкевич Е. И. Жизнь и деятельность Е. В. Тарле в дореволюционный пе-
риод // Уч. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. № 249. М., 1966. С. 140-169; Он же.
О жизни и деятельности Е. В. Тарле в советский период // Там же. № 286.
М., 1967. С. 246-296. К этим работам примыкает ряд статей Е. И. Чапкевича
более частного характера, которые указываются ниже в соответствующих
местах.
4 Чапкевич Е. И. Евгений Викторович Тарле. М., 1977. 127 с.
5 Дурновцев В. И. 1) Материалы академика Е. В. Тарле // Советские архивы.
1974. № 2. С. 64-69; 2) Новое о Е. В. Тарле // Французский ежегодник. 1975.
М., 1977. С. 253-263; 3) Основные проблемы изучения жизни и творчества
Е. В. Тарле // Историографический сборник. Саратов, 1977. Вып. 6. С. 57-99.
Реальным вкладом В. И. Дурновцева в изучение Тарле является обнаружение
на основании гонорарных книг журнала «Русское богатство» анонимных
рецензий историка в этом журнале.
6 Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле (1875-1955) // Историографиче-
ский сборник. Вып. 6. Саратов, 1977. С. 3-57.

10 Введение
и некоторые другие статьи7. Из более общих советских работ
по историографии, в которых говорится о Тарле, заслуживает
внимания книга В. А. Дунаевского, основанная на серьезных
архивных разысканиях8. Характерно, однако, что в СССР ра-
боты Тарле с 1962 г. до начала «перестройки» практически не
переиздавались, хотя он всегда фигурировал в числе наиболее
признанных и официально почитаемых советских историков.
Большим вкладом в изучение жизни и творчества Е. В. Тарле
было издание двух сборников, опубликованных в связи с 90-ле-
тием и 100-летием со дня его рождения. Первый из них9, под-
готовленный ленинградскими историками, включал в своей
мемориально-историографической части статьи В. И. Рутен-
бурга, С. Н. Валка, С. Б. Окуня, В. В. Мавродина, Н. Е. Носова
и Ю. М. Критского, посвященные различным аспектам научного
творчества Тарле, и частичную публикацию интереснейших вос-
поминаний Е. Л. Ланна. Второй сборник10, московский, содержал
перепечатку некоторых статей и рецензий Тарле, не вошедших
в Собрание сочинений, и, что особенно важно, он положил на-
чало развернутой публикации эпистолярного наследия Тарле
и мемуарных свидетельств о нем.
Из зарубежной литературы о Тарле наибольшее значение име-
ют работы В. Вейнтрауба, Ф. Вентури, Э. Хеша и С. Вишневского.
Вскоре после Второй мировой войны польский литерату-
ровед-эмигрант Виктор Вейнтрауб опубликовал в Англии боль-
шую статью под названием «Блеск и нищета биографии проф.
Тарле»11. В ней, помимо интересного анализа работ историка,
Антюхина-Московченко В. И. Ученый-патриот Е. В. Тарле // Новая и но-
вейшая история. 1966. № 4. С. 26-41; Ревуненков В. Г. Выдающийся совет-
ский историк. К 100-летию со дня рождения акад. Е. В. Тарле // Вестник
ЛГУ. 1975. Вып. 4. С. 155-159; Манфред А. 3. Академик Е. В. Тарле // Вестник
АН СССР. 1976. № 3. С. 110-118.
Дунаевский В. А. Советская историография новой истории стран Запада.
1917-1941. М., 1974.
Проблемы истории международных отношений. Сб. ст. памяти академика
Е. В. Тарле / Под ред. В. И. Рутенбурга. Л., 1972. 428 с.
Из литературного наследия академика Е. В. Тарле / [Сост. В. А. Дунаевский,
В. И. Дурновцев, Е. И. Чапкевич]. М., 1981. 392 с.
Weintraub W. Bla^ski i nedzi dziejow zycia prof. Tarlego // Teki Historyczne
(London). 1948. № 1. S. 80-137.

Введение 11
впервые достаточно подробно освещались те эпизоды жизни
и деятельности Тарле, которые замалчивались официальной
советской историографией. Не слишком доброжелательное от-
ношение автора к герою статьи отчасти, вероятно, было связано
с выступлениями последнего против курса польского эмигрант-
ского правительства в Лондоне (см. ниже). Во многом в своей
критике Тарле В. Вейнтрауб был прав, но с рядом его утвержде-
ний и предположений, на наш взгляд, согласиться невозможно.
Большую ценность представляет статья итальянского исто-
рика Франко Вентури (1914-1994), написанная вскоре после
смерти Тарле и несколько раз переиздававшаяся12. Вентури был
немного знаком с Тарле лично, внимательно следил за его публи-
кациями и, будучи сам историком большого формата, высказал
целый ряд важных наблюдений и соображений, на которые мы
могли опереться в своей работе.
Первой монографией о Тарле стала вышедшая в начале
1960-х гг. книга западногерманского исследователя Эдгара
Хеша13. Ее автор тщательно изучил все доступные ему печатные
источники и сделал ряд интересных наблюдений. Достоинством
работы Э. Хеша являлись также стремление к объективности,
понимание обстановки и контекстов, сдержанность и уравно-
вешенность в оценках. Э. Хеш впервые обратился к «истории
текстов» Тарле, сопоставляя, насколько это было тогда возможно
для западного исследователя, различные издания его книг.
Почти через 20 лет после этой работы вышла книга польско-
го автора Станислава Вишневского, посвященная более частной,
но весьма важной теме: «Евгений Тарле — историк наполеонов-
ской эпохи»14. Вишневский, как это видно из некоторых его за-
мечаний, частью справедливых, частью весьма спорных, не при-
надлежит к числу особых почитателей Тарле, но взвешенность
Venturi F. Evgenij Victorovic Tarle // Rivista Storica Italiana. 1956. A. 68. № 2.
P. 186-219. Переизд. в качестве введения в кн.: Tarle E. Storia d'Europa 1871-
1919. Roma, 1982. P. XI-LIII. На франц. яз.: Venturi F. Evgenij Victorovic Tarle //
Venturi F. Historiens du XXе siecle. Geneve, 1966. P. 109-140. Далее цитируется
по французскому изданию.
Hosch Е. Е. V. Tarle (1875-1955) und seine Stellung in der sowjetischen
Geschichtswissenschaft. Wiesbaden, 1964. 172 s.
Wisniewski S. Eugeniusz Tarle historyk epoki napoleonskiej. Warszawa, 1983.
332 s.

12 Введение
суждений и широкая эрудиция в историографии наполеоновской
эпохи делают его книгу интересной для специалиста.
Помимо этих работ, в западной литературе имеется ряд
статей обзорного характера и посвященные Тарле пассажи в бо-
лее общих работах по русской историографии XX в., которые
в необходимых случаях указываются ниже.
Следует заметить, что зарубежные авторы до конца 1980-х гг.
практически не имели возможности использовать советские ар-
хивные материалы, относящиеся к Е. В. Тарле15, что, конечно, не
могло не сказаться на характере их исследований. Но их работы
содержат немало интересных оценок и точек зрения и, кроме
того, дают почти исчерпывающую сводку западной рецепции
творчества Тарле и зарубежной литературы о нем.
Новый этап в изучении Тарле, как и во всей нашей историо-
графии, начался в России с конца 1980-х гг., когда открылись
архивы и были сняты цензурные ограничения. За минувшие
с тех пор двадцать с лишним лет были переизданы многие книги
Тарле, — почти все его наиболее популярные работы имеются
теперь в современных изданиях (в наименьшей степени это
относится к ранним его работам по экономической и социаль-
ной истории, принадлежащим к сфере так называемой «левой
историографии»). К сожалению, основная масса этих изданий
лишена научного значения: в них некритически перепечатаны
из 12-томного Собрания сочинений тексты, которые, по мнению
издателей, должны иметь наибольший спрос на книжном рын-
ке16. Новых научных изданий работ Тарле, не вошедших в Со-
брание сочинений и тем более не публиковавшихся при жизни
автора, практически нет. Были, однако, осуществлены важные
публикации материалов «Академического дела», совещания
историков 1944 г. и предшествовавшего выступления Тарле,
Одним из очень немногих свидетельств работы западных исследователей
с архивными материалами по нашей теме является публикация немецко-
го историка: Schulze-Wessel M. Hegemonie oder europaische Sicherheit. Zwei
Deutschlandpolitische Denkschriften des sowjetischen Historikers E. V. Tarle //
Berliner Jahrbuch fur osteuropaische Geschichte. 1995/1. S. 271-288.
Вышедшие в 1990-е гг. переиздания книг Тарле о Наполеоне, войне 1812 г.
и Талейране сопровождались полезными статьями В. А. Дунаевского
и Е. И. Чапкевича, но и этим публикациям не предшествовала серьезная
текстологическая работа.

Введение 13
обращений историка к советским руководителям17, а также его
писем к В. Э. Грабарю, А. Д. Люблинской и К. И. Чуковскому18.
Огромный массив изданных за это время документов по истории
советского периода, пусть даже и не относящихся прямо к Тарле,
но освещающих изнутри механизмы функционирования совет-
ского государства, его идеологические метаморфозы и политику
в области науки, также весьма важен для нашей темы, способ-
ствуя лучшему пониманию обстановки, в которой историк жил
и работал во вторую половину своей жизни.
Постсоветская исследовательская литература о Е. В. Тарле
не слишком обширна. Е. И. Чапкевич незадолго до смерти смог
завершить свои изыскания, опубликовав (частью в соавторст-
ве с В. А. Дунаевским) ряд новых статей и свою вторую книгу
о Тарле19, в которой он существенно дополнил и корректировал
нарисованную им ранее картину. Как будет видно из дальней-
шего, далеко не со всеми интерпретациями и заключениями
автора и в этих работах мы могли согласиться, отдавая должное
Академическое дело 1929-1931 гг. Документы и материалы следственно-
го дела, сфабрикованного ОГПУ / Отв. ред. В. П. Леонов. Вып. 1-2. СПб.,
1993-1998; Стенограмма совещания по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б)
в 1944 г. / Публ. Ю. Н. Амиантова и 3. Н. Тихоновой // Вопросы истории.
1996. № 2-9; Е. В. Тарле. 1944 год: Не перегибать палку патриотизма / Публ.
Ю. Н. Амиантова // Вопросы истории. 2002. № 6. С. 3-13; Есаков В. Д. Три
письма Е. В. Тарле вождям (1934-1938) // Отечественная история. 1999. № 6.
С. 106-111; Академик Е. В. Тарле и власть. Письма историка И. В. Сталину
и Г. М. Маленкову 1937-1950 гг. / Публ. И. А. Шеина // Исторический архив.
2001. № 3. С. 98-110.
Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю (1918-1934) / Публ., вступит, статья
и коммент. Б. С. Кагановича // Минувшее. Т. 23. СПб., 1998. С. 263-294;
Каганович Б. С. Письма академика Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской // Новая
и новейшая история. 1999. № 3. С. 153-161; Е. В. Тарле и К. И. Чуковский.
Переписка / Публ. Е. Н. Никитина // Вопросы истории. 2006. № 1. С. 85-96.
См. также: Из писем Е. В. Тарле Л. Е. Белозерской-Булгаковой / Публ.
И. Я. Лосиевского // Звезда. 1993. № 9. С. 162-170.
Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... Жизнь и деятельность ака-
демика Е. В. Тарле. Орел, 1994. 192 с. См. также: Чапкевич Е. И. Страницы
биографии академика Е. В. Тарле // Новая и новейшая история. 1990. № 4.
С. 37-54; Дунаевский В. А., Чапкевич Е. И. Е. В. Тарле и его книга о Напо-
леоне // Тарле Е. В. Наполеон. М., 1992. С. 556-580; Они же. Е. В. Тарле:
человек в тисках беззакония // Трагические судьбы. Репрессированные
ученые Академии наук СССР. М., 1995. С. 108-127.

14 Введение
его хорошему знанию источников. Из ветеранов отечественного
«тарлеведения» продолжает работать Н. А. Троицкий20. Среди
работ общего характера отметим содержательный, хотя и не
во всем бесспорный очерк И. Я. Лосиевского21. Значительный
интерес представляют посвященные отдельным вопросам де-
ятельности Тарле статьи О. Н. Кена и И. А. Шеина22, которые
характеризуются нами (отчасти полемически) ниже в соответ-
ствующих местах. Небольшую книгу и почти полтора десятка
статей, относящихся к Тарле, опубликовал и автор настоящей
работы23. Разумеется, все они в должной мере использованы
в книге, предлагаемой теперь вниманию читателя.
См., в частности: Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле (1874-1955) //
Историки России XVII-XX вв. М., 1998. Вып. 5. С. 94-105.
Лосиевский И. Труды и дни историка Евгения Тарле // Тарле Е. В. Наполеон.
Талейран. М., 2003. С. 648-701.
См.: Кен О. Н. «Работа по истории» и стратегия авторитаризма. 1935-1937 //
Личность и власть в истории России XIX-XX вв. СПб., 1997. С. 108-117;
Он же. Между Цезарем и Чингисханом. «Наполеон» Тарле как литератур-
ный памятник общественно-политической борьбы 1930-х гг. // Клио. 1998.
№ 3 (6). С. 67-83; Шеин И. А. Научное наследие Е. В. Тарле: История одной
публикации // Отечественные архивы. 2000 № 5. С. 36-46; Он же. Сталин
и Отечественная война 1812 г.: опыт изучения советской историографии
1930-1950-х гг. // Отечественная история. 2001. № 6. С. 97-108.
Каганович Б. С. Евгений Викторович Тарле и петербургская школа историков.
СПб., 1995. 138 с. См. также: Каганович Б. С. 1) К биографии Е. В. Тарле
(конец 1920-х — начало 1930-х гг.) // Отечественная история. 1993. № 4.
С. 84-99; 2) Евгений Викторович Тарле (Биографический очерк) // Акаде-
мическое дело 1929-1931 гг. СПб., 1998. Вып. 2. С. LXV-CXXXII; 3) К истории
возвращения Е. И. Тарле из алма-атинской ссылки (1931-1932 гг.) // Проб-
лемы социально-экономической и политической истории России XIX-XX вв.
Сб. статей памяти В. С. Дякина и Ю. Б. Соловьева. СПб., 1999. С. 101-111;
4) Е. В. Тарле в Комиссии по вопросам мирных договоров и послевоенного
устройства (1943-1945 гг.) // Проблемы всемирной истории. Сб. статей
в честь акад. А. А. Фурсенко. СПб., 2000. С. 351-361; 5) К традиции «либе-
рального империализма» в России: Е. В. Тарле и вопросы внешней полити-
ки // Исторические записки. Т. 4 (122). М., 2001. С. 317-343; 6) Е. В. Тарле
и А. Д. Люблинская (По материалам их переписки) // Западноевропейская
культура в рукописях и книгах Российской Национальной библиотеки. СПб.,
2001. С. 52-61; 7) Е. В. Тарле: новые разыскания // Русская наука в био-
графических очерках. СПб., 2003. С. 295-313; 8) Надежда Осеевна Щупак.
Жизнь и судьба // Диаспора: Новые материалы. Т. 7. СПб., 2005. С. 571-593;

Введение 15
Особое место в литературе о Е. В. Тарле занимают публика-
ции его внучатого племянника, харьковского инженера и ли-
тератора Я. Л. Кранцфельда, напечатанные частью под его
собственным именем, частью под различными псевдонимами24.
Школьником и студентом он несколько раз после Второй ми-
ровой войны гостил в доме Тарле, беседовал с ним и хорошо
знал окружение историка. В его текстах содержатся интересные
свидетельства мемуарного характера и подчас уникальные све-
дения о семье Тарле. Однако общие суждения Я. Л. Кранцфельда
и его оценки личности и творчества Тарле далеко не всегда,
на наш взгляд, могут быть приняты историком. Наибольшие
сомнения возникают, когда автор вкладывает в уста Тарле сло-
ва, которые невозможно проверить и которые в ряде случаев
противоречат тому, что мы знаем из работ и высказываний
самого Тарле и документов25.
К сожалению, в печати перестроечных и особенно постпере-
строечных лет появились публикации о Тарле, основанные на
домыслах, спекуляциях и слухах. К ним приходится причислить
и работы ныне покойного В. Г. Сироткина, поразительные —
учитывая, что их автор был профессиональным историком, — по
9) Маргарита Константиновна Гринвальд. Контуры биографии // Отечест-
венная история и историческая мысль в России XIX-XX вв.: Сб. ст. к 75-летию
А. Н. Цамутали. СПб., 2006. С. 59-69.
См.: Кранцфелъд Я. Л. Рабочий день Евгения Викторовича Тарле // Из ли-
тературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 316-328; Якоб Лео. Зима
патриарха // Окна (Тель-Авив). 1994. 24 апр.; Яковлев Лео. Штрихи к порт-
ретам и немного личных воспоминаний. Харьков, 2005 (особенно С. 65-88:
«Зима патриарха (Штрихи к портрету Е. В. Тарле на фоне различных эпох
и режимов)»); Кранцфелъд Я. Опальные шедевры // Тарле Е. Политика.
История территориальных захватов (XV-XX вв.). М., 2001. С. 5-14; Он же.
Т-щ Сталин и т-щ Тарле // Тарле Е. В. Падение абсолютизма в Западной
Европе и России. М., 2011. С. 227-272. Этому же автору принадлежит книга:
Яковлев Лео. Корректор, или Молодые годы Лео Кранца: Роман. Харьков,
1997. Сам жанр этого произведения, в котором заметную роль играет «дя-
дюшка Евгений Викторович Т.», делает затруднительным использование его
в качестве исторического источника.
Таково, например, его поразительное утверждение: «Тарле был верующим
человеком» с последующим разъяснением, в какого именно Бога, по мнению
автора, верил Тарле (Яковлев Л. Штрихи к портретам... С. 69), что противо-
речит буквально всему, что когда-либо писал Тарле, в том числе в письмах
к близким людям.

16 Введение
неряшливости в отношении фактов и развязности тона (при-
чем от издания к изданию манера его становилась все более
«раскованной»)26. Иного типа ментальность демонстрирует
посвященное Тарле сочинение В. С. Брачева, не раз переиздавав-
шееся с незначительными модификациями27. Большую его часть
составляет воспроизведение и пересказ тюремных показаний
Тарле 1930-1931 гг. со злорадными комментариями, в остальном
же оно является поверхностной и тенденциозной компиляцией28
(подробнее о тенденциях этого автора будет сказано ниже).
Скажем теперь несколько слов об источниках, на которых
базируется наша книга. Разумеется, нами были изучены по
возможности все печатные работы Тарле, которые являются
главным источником для оценки его научного творчества,
причем привлекались и сопоставлялись различные их при-
жизненные издания (рукописи их по большей части не сохра-
нились). Это позволило проследить изменения, вносившиеся
в текст, и прийти к ряду, как нам кажется, небезынтересных
выводов. В большом количестве были просмотрены также газе-
ты и журналы, в которых печатался Е. В. Тарле или содержатся
материалы, имеющие к нему отношение29. В итоге оказалось
См., например: Сироткин В. Г. Наполеон и Россия. М., 2000. С. 311-338. Мы
согласны с оценкой сочинений этого автора, данной Я. Л. Кранцфельдом
и Н. А. Троицким. Ранние работы Сироткина носили иной характер, и на
одну из них мы далее ссылаемся.
См., например: Брачев В. С. Академик Е. В. Тарле и его дело // Брачев В. С.
Опасная профессия — историк. СПб., 2005. С. 205-287. В свое время извест-
ный интерес представляла ранняя статья этого автора, одним из первых
получившего доступ к соответствующим архивам КГБ: Брачев В. С. «Дело»
академика С. Ф. Платонова // Вопросы истории. 1989. № 5. С. 117-129.
Мы не считали своей обязанностью фиксировать все подобного рода вы-
ступления и полемизировать с ними и вынуждены делать это только в тех
случаях, когда они носят особенно злостный и опасный для исторической
науки характер.
Следует иметь в виду, что существующие библиографии печатных трудов
Е. В. Тарле далеко не полны. В них, например, вообще не включены его
газетные статьи до 1936 г. и имеются многочисленные лакуны всякого
рода. Ср.: Евгений Викторович Тарле / Сост. В. К. Иков и Н. М. Асафова.
М.; Л., 1949. (Материалы к биобиблиографии ученых СССР); Библиография
печатных трудов академика Е. В. Тарле / Сост. В. К. Иков и Н. В. Ширяева //
Тарле Е. В. Сочинения. Т. 12. М., 1962. С. 486-521.

Введение 17
возможным не только обнаружить затерявшиеся и забытые
работы Тарле и установить целый ряд неизвестных ранее фактов
и взаимосвязей, но и перепроверить многие данные, приво-
дившиеся в научной литературе, часть которых была уточнена
и корректирована.
Конечно, необходимейшим источником для историка, пи-
шущего о Тарле, являются архивные материалы. К сожалению,
личный фонд Е. В. Тарле, содержащий материалы, поступившие
после его смерти в Архив Академии наук СССР в Москве, далеко
не в полной мере отражает его жизнь и деятельность. Прежде
всего, в нем почти нет документов, относящихся к периоду до
1930 г., когда историк был арестован по так называемому «Ака-
демическому делу». В фонде представлены в основном рукописи
и машинописи поздних работ Тарле; документы, связанные
с их изданием; некоторые служебные материалы; работы, при-
сылавшиеся ему на отзыв. Полученные письма, за редкими
исключениями, Тарле, судя по их незначительному количеству
и довольно случайному подбору, не хранил. Следует, однако,
отметить, что в 1990-е гг., когда к фонду были присоединены
материалы, остававшиеся до того у секретаря Тарле А. В. Паев-
ской (1910-1980), он обогатился ценными документами био-
графического характера.
Нами были тщательно изучены относящиеся к Е. В. Тарле
материалы, которые хранятся в различных архивах Москвы
и Петербурга, использованы также документы, находящиеся
в архивах Киева и Тарту. Материалы эти весьма разнообразны
и значительны. Поскольку Е. В. Тарле никогда не вел дневников
и не писал мемуаров, самым интимным свидетельством, вышед-
шим из-под его пера, являются письма, немалое число которых
сохранилось, к счастью, в архивах его корреспондентов. Из
доступных нам комплексов писем, лишь малая часть которых
опубликована, наиболее доверительные и интересные обраще-
ны к Е. Л. Ланну, Т. Л. Щепкиной-Куперник, А. Д. Люблинской,
М. Н. Зелениной, В. Э. Грабарю и А. К. Дживелегову. Исключи-
тельно ценными в биографическом плане являются, конечно,
письма Тарле к жене, относящиеся преимущественно ко второй
половине 1920-х — началу 1930-х гг., когда они часто и подолгу
разлучались. Все эти письма, как и многие другие, широко ис-
пользованы нами для характеристики личности и деятельности

18 Введение
Е. В. Тарле. Письма Тарле представляются нам, помимо всего
прочего, замечательным памятником русской эпистолярной
прозы.
Очень важны также документы, связанные с деятельностью
Е. В. Тарле, хранящиеся в фондах различных учреждений — Ака-
демии наук СССР, Института истории АН СССР и его Ленинград-
ского отделения, Петербургского-Ленинградского университета,
редакций различных журналов и газет и т. д., а также матери-
алы, отложившиеся в архивах государственных учреждений
царской России и СССР и в архиве ЦК ВКП(б).
Возможно, кому-то покажется чрезмерным обильное ци-
тирование в данной работе различных текстов и документов.
Мы придерживаемся, однако, точки зрения, которую выразил
в одном из своих выступлений покойный литературовед А. П. Чу-
даков: «Подлинный документ не может заменить никакое изло-
жение: неизбежно утрачиваются какие-то смыслы», — и пред-
почитаем в необходимых случаях приводить подлинные слова,
а не их пересказы.
Автор глубоко признателен всем коллегам и сотрудникам
архивов, которые оказывали ему помощь в ходе его многолет-
ней работы по изучению жизни и творчества Е. В. Тарле. Не-
оценимую помощь в подготовке книги к печати оказала моя
жена Л. Б. Вольфцун. Должен также с благодарностью отметить
неизменную поддержку, которую моя работа получала у покой-
ного академика А. А. Фурсенко, знавшего в студенческие годы
Е. В. Тарле и гордившегося своим знакомством с ним.

Глава 1
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ГОДЫ УЧЕНИЯ
1874-1902
Как это ни странно, до сравнительно недавнего времени суще-
ствовали сомнения относительно года рождения Е. В. Тарле. До
1930 г. в качестве даты его рождения всегда называлось 27 ок-
тября (по новому стилю 8 ноября) 1874 г.1, после 1930 г. — то же
число 1875 г.2. Хранящееся в городском архиве Киева метриче-
ское свидетельство подтверждает первую дату3. Поскольку этот
документ окончательно решает также вопрос об этнической,
конфессиональной и сословной принадлежности Е. В. Тарле,
приводим его здесь почти полностью (купюрой обозначено под-
тверждение правильности свидетельства Киевской городской
управой):
Киев. 7 сентября 1890 года.
Дано сие свидетельство за надлежащею подписью и прило-
жением казенной печати в том, что в метрической книге ев-
рейского населения города Киева за тысячу восемьсот семь-
десят четвертый (1874) год ч. 1 о родившихся, мужеской
графы, под № 335 значится следующая запись: «Октября
двадцать седьмого дня в городе Киеве от отца — киевского
См., напр.: Энциклопедический словарь Гранат. 7-е изд. [М.], б. г. Т. 41. Ч. 7.
Стлб. 58; Еврейская энциклопедия. Т. 14. СПб., б. г. Стлб. 758; Записка об
ученых трудах проф. Е. В. Тарле // Известия РАН. Сер. VI. 1921. Т. 15. С. 67.
БСЭ. Т. 53. М., 1946. Стлб. 606; БСЭ. Изд. 2-е. Т. 41. М., 1956. С. 626; БСЭ.
Изд. 3-е. М., 1975. Т. 25. С. 278; СИЭ. Т. 14. М., 1973. Стлб. 122; Евгений
Викторович Тарле. М.; Л., 1949. С. 3. Эта же дата указана в некрологах
Тарле, помещенных в «Известиях» и «Правде» 7 января 1955 г. и в названных
выше статьях А. И. Молока, А. 3. Манфреда и А. С. Ерусалимского. 70-летие
Е. В. Тарле официально отмечалось в 1945 г., 75-летие — в 1950 г.
Впервые о существовании этого документа сообщил Е. И. Чапкевич. См.:
Чапкевич Е. И. Евгений Викторович Тарле. С. 7.

20 Глава 1
1 гильдии купца Виктора Григорьевича Тарле и матери Ро-
залии родился в законном их браке сын и наречен именем
"Григорий".
Киевский раввин Е. Цуккерман» <...>
Означенный в сем свидетельстве Григорий Викторович
Тарле 18 сего августа в Киево-Софийском соборе просвещен
св. крещением с наречением именем «Евгений» и статья
о том в метрической книге собора записана под № 66 муж.
пола.
Киев, августа 19 дня 1893 года.
Кафедральный протоиерей П. Лебединцев4
Таким образом, Евгений Викторович Тарле родился в Киеве
в еврейской семье5 и первоначально носил имя Григорий. Фа-
милия Тарле, конечно, не производит впечатления еврейской,
что и давало повод к разным недоразумением и толкованиям.
Полагают, что фамилия эта происходит от идишистского на-
звания городка Тарлов (Tarlow) в Польше6. Не беремся судить
о степени обоснованности этой этимологии, — решать этот
вопрос должны специалисты по ономастике и топонимике. «Как
мне рассказывал Тарле, фамилия семьи поначалу была двойной:
Бараб-Тарле», — сообщает его родственник7. На современном
«Официальном сайте Херсонской еврейской общины» можно
прочитать, что, согласно «ревизским сказкам» 1858 г., храня-
щимся в местном архиве, в Херсоне проживал купец 3-й гильдии
Герц Исаев Бараб-Тарле с женой Розой Яковлевой и четырьмя
сыновьями (Гершелем, Виктором, Иосифом и Давидом). Это был
дед Е. В. Тарле.
Гос. архив г. Киева. Ф. 16. Оп. 335. Д. 130. Л. 60.
Ср.: «Тарле Евгений Викторович. Род. в 1874 г. в еврейской семье» (Еврейская
энциклопедия. Т. 14. СПб., б. г. Стлб. 758). В деле о Тарле Департамента
полиции в графе «Вероисповедание» стоит: «Православный (выкрест из ев-
реев)» (ГАРФ. Ф. 102. Оп. 228. Д. 228. Л. 1). Сомнения Э. Хеша относительно
этнической и конфессиональной принадлежности Е. В. Тарле связаны с тем,
что он не имел доступа к советским архивам.
Гиль П. «Еврейская география» и ее отражение в фамилиях // Вестник Еврей-
ского университета в Москве. 1993. № 2. С. 63.
Яковлев Л. Штрихи к портретам... С. 83.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 21
Приведем немногие известные нам данные о семье, в ко-
торой вырос будущий ученый8. Его отец, Виктор Григорьевич
Тарле, несмотря на принадлежность к купеческой гильдии, был
служащим страхового общества. По семейным преданиям, отец
его (дед историка) являлся выходцем из Праги или Пресбурга
(Братиславы). По-видимому, семья была довольно состоятель-
ной. Мать, Розалия Арнольдовна, вела хозяйство. В семье было
пятеро детей: Елизавета, Евгений, Мария, Александр и Михаил.
Сведения о них довольно немногочисленны. Старшая сестра
Елизавета, носившая в замужестве фамилию Кранцфельд, жила
в Одессе и умерла в 1940 г.9.
Младший брат историка Александр Викторович Тарле окон-
чил медицинский факультет Юрьевского университета (куда
он перевелся из Киевского) и был врачом-психиатром сначала
в Херсоне, а потом, с 1908 г., в Петербурге. В начале Первой
мировой войны он был мобилизован, попал в немецкий плен,
где провел почти четыре года10. По возвращении в Петроград
А. В. Тарле работал в психиатрической клинике 2-го медицин-
ского института, в 1924 г. уехал в Китай, поселился в Шанхае,
К французской дворянской семье де Тарле, одним из представителей которой
является современный публицист и профессор Антуан де Тарле (Antoine de
Tarle), E. В. Тарле не имеет никакого отношения. См.: Les Tarle, 1525-1939.
Roanne, 1945.
Яковлев Л. Штрихи к портретам... С. 68-69. Автор этой книги Я. Л. Кранц-
фельд является внуком Елизаветы Викторовны.
См. об этом в письме Тарле Милюкову от 22 сентября 1914 г.: «Глубокоува-
жаемый Павел Николаевич! Обращаюсь к Вам с величайшей просьбой: дать
мне хоть на один день просмотреть "Svenska Dagbladet" или любую другую
скандинавскую газету за 30 августа — 18 сентября русского стиля (т. е.,
значит, за 12 сентября — 1 октября нового). Там могут быть перепечатки
из немецких газет об обратном взятии Тильзита — о чем у нас не писали
ничего. У меня там пропал без вести брат, полковой врач Гатчинского полка,
и я хочу хоть что-нибудь узнать о роковом сражении 30 августа. Преданный
Вам Е. Тарле» (ГАРФ. Ф. 579. Оп. 1. Д. 5890. Л. 1). По всей вероятности,
к А. В. Тарле относится и следующий пассаж из позднейшей статьи его брата:
«Русский врач, взятый в плен в августе 1914 г. близ Тильзита и проведший
около четырех лет в немецком плену, передавал мне личные впечатления от
пребывания в лагере военнопленных в Котбусе, где он находился» (Тарле Е. В.
Предисловие // Зверства немцев в войну 1914-1918 гг. (из документов
Первой мировой войны). Л., 1943. С. 5).

22 Глава 1
где в 1930-е гг. был председателем Общества русских врачей11.
Дальнейшая его судьба нам неизвестна.
Михаил Викторович Тарле (1886-1948), инженер-химик,
получивший образование в Германии12, после революции жил
в Харбине, в годы Второй мировой войны вернулся с женой
и дочерью в СССР и вскоре умер в Москве. Его отношения с бра-
том-историком особой теплотой не отличались, как видно из
некоторых материалов, сохранившихся в архиве Е. В. Тарле.
Наиболее близкие отношения со знаменитым братом под-
держивала Мария Викторовна (по мужу Тарновская; 1882-1957),
которая после смерти мужа многие годы жила в семье Евгения
Викторовича.
В начале 1880-х гг. семья Тарле переехала в Херсон, где
и прошли детские годы будущего академика13. В 1884 г. он по-
ступил, а в 1892 г. окончил херсонскую мужскую гимназию.
Среди немногих автобиографических свидетельств Е. В. Тарле
сохранились его краткие воспоминания о гимназических годах,
написанные в 1950 г. в ответ на письмо из Херсона Э. Е. Писа-
ренко: «Вы сообщили очень меня порадовавшую и взволновав-
шую весть о том, что мои сограждане херсонцы почтили меня
и пожелали, чтобы я вспомнил о годах детства, проведенных
в Херсоне в большом доме на углу Суворовской и Потемкин-
ской, над большой чьей-то аптекой, помещавшейся в первом
этаже, а моя семья жила во втором. Годы эти были хорошими
годами, и о милом, уютном городке у меня остались наилуч-
шие воспоминания»14. Историей Тарле увлекся в третьем классе
гимназии, когда том за томом поглощал взятые в городской би-
См.: Жиганов В. Русские в Шанхае. СПб., 2008. С. 58 (репринт изд.: Шанхай,
1936). Указанием на это издание я обязан директору Библиотеки Российской
Академии наук в С.-Петербурге В. П. Леонову.
В 1912 г. он защитил дипломную работу по химии в Лейпциге. См.: Tarle
Michael. Studien iiber den Zusammenhang zwischen der Reaktionsfahigkeit und
Dissoziation. Leipzig, 1912. Inaug.-Diss.
В конце XIX в. в Херсоне жил также врач Давид-Герман Григорьевич Тарле,
окончивший Киевский университет и стажировавшийся затем за границей.
Судя по всему, это был брат Виктора Григорьевича и дядя будущего историка.
Тарле Е. В. Воспоминания об учебе в Херсонской гимназии // Украшський
кторичний журнал. 1957. № 1. С. 131.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 23
блиотеке сочинения Маколея и Костомарова. Затем пришла
очередь «Истории России» С. М. Соловьева, который «постепен-
но становился моим идеалом, и ему я верил слепо, как только
дается смертным верить в 4-м, 5-м и даже 6-м классах, когда еще
нет доступа позднейшему скептицизму»15. Заметим, что Тарле
и позднее сохранил привязанность к этим любимцам своей юно-
сти, — в различных его сочинениях, выступлениях и письмах
можно найти похвальные слова и о Соловьеве, и о Костомарове,
и о Карлейле, и о Маколее (хотя оценки двух последних в офи-
циальной советской историографии во все времена бьши далеко
не положительными)16.
«Если в гимназии жилось, в общем, неплохо (или не вполне
плохо), — вспоминал Тарле, — то лишь постольку, поскольку
и ученики и подавляющее большинство преподавателей уклоня-
лось от выполнения бюрократических предначертаний, сплошь
и рядом наглых и гнусных по своему полицейско-шпионско-
му мракобесному замыслу, но, к счастью, во многом просто
15 Там же.
16 Так, выступая 16 мая 1940 г. оппонентом на защите в Ленинградском уни-
верситете докторской диссертации О. Л. Вайнштейна «Историография сред-
них веков», Тарле говорил: «Бывает так, что Вы берете историка — возьму
опять первое попавшееся имя, — берете Гизо, даете отзыв отрицательный,
отзыв Маркса, и затем дальше о Гизо чрезвычайно мало говорите; берете
Маколея, даете отрицательный отзыв Маркса и кое-что еще добавляете.
<... > Почему и чем Марксу не понравился Гизо или Маколей, хотя мы знаем
и можем проследить, что он их читал, крепко читал и с огромным мате-
риалом, который они внесли в науку, он ознакомился. Чем он недоволен?
У Вас этого нет. А между тем нужно было бы сказать, что раздражает Маркса
у Гизо или Маколея, — что Маколей и Гизо ставят точку на истории — была
эволюция, была революция, а теперь, слава богу, в Англии все успокоилось
<...>. Ведь это именно Маркса и раздражало, — люди ставят точку, для
историков, конечно, особенно непозволительно ставить точку... Кроме
того, я должен сказать, что Маколей, кроме этих отрицательных моментов
в своей научной психике и в своей политической психике, овладел огромной
массой материалов, был очень большим эрудитом. У Вас этого нет. У Вас
имеется презрительный отзыв, что это что-то вроде английского Баранта.
Мне кажется, что это все равно, что сказать, что Сергей Соловьев или
Ключевский — что-то вроде Мордовцева. Вещи совершенно несоизмеримые.
Маколей огромный эрудит, огромный исследователь» (ЦГА СПб. Ф. 7240.
Оп. 12. Д. 1286. Л. 99-100).

24 Глава 1
неосуществимых и неудобоконтролируемых. А к еще большему
счастью, многие из нас, в том числе и я, росли под решающим
влиянием не гимназии, но семьи. Культурная, дружная, любя-
щая семья приучила к чтению, приобщила к великой русской
литературе, заботилась об общем развитии, об основательном
ознакомлении детей с иностранными языками... В Херсоне же
в конце своего пребывания в гимназии встретился я с гимна-
зисткой гимназии Газединовых Лелей Михайловой, которая
вскоре (когда я уже стал студентом) сделалась моей женой»17.
В аттестате зрелости об окончании херсонской гимназии
значится, что он дан «сыну купца Григорию Тарле, родившемуся
27 октября 1874 года»18. Гимназию он окончил с серебряной
медалью. Впоследствии в одном из писем он шутливо вспо-
минал, что получил «серебряную медаль вместо золотой из-за
микроцефальных ответов по геометрии»19.
В архиве Тарле сохранился также документ следующего со-
держания: «Означенная в сем дочь дворянина Ольга Григорьевна
Михайлова, православного вероисповедания, обвенчана первым
законным браком 19 лет в Свято-Георгиевской церкви с. Его-
ровки Одесского уезда Сентября 5 дня 1893 года с студентом
Новороссийского Императорского Университета Евгением Вик-
торовичем Тарле, православного вероисповедания, первобрач-
ным, 19 лет. Акт бракосочетания их удостоверяю Августа 5 дня
1896 года. Села Егоровки Свято-Георгиевской церкви священник
Иеремия Юсипенко»20. Это, конечно, не «свидетельство о браке»,
как назван документ в архивной описи (он написан на клочке
17 Тарле Е. В. Воспоминания об учебе в Херсонской гимназии. С. 132.
18 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 31. Л. 1.
19 Письмо Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской от 13 сентября 1950 г. Возможностью
ознакомиться с этими письмами и использовать их в своей работе автор
был обязан ныне покойным Е. Д. Стефанович и Е. В. Вернадской. Позднее
эти письма были присоединены к фонду А. Д. Люблинской в С.-Петербург-
ском Институте истории РАН, который до сих пор не вполне обработан
архивистами. Часть этих писем была введена нами в научный оборот: Ка-
ганович Б. С. 1) Письма академика Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской // Новая
и новейшая история. 1999. № 3. С. 153-161; 2) Е. В. Тарле и А. Д. Люблинская
(По материалам их переписки) // Деятели русской науки XIX-XX вв. Вып. 2.
СПб., 2000. С. 185-202.
20 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 31. Л. 2.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 25
бумаги), а подтверждение законности брака, состоявшегося
три года назад. Очевидно, Тарле перешел в православие в связи
с женитьбой на православной, ни о каком его религиозном об-
ращении говорить не приходится, — верующим он (по крайней
мере, в сознательном возрасте) никогда не был.
Брак этот продолжался более шестидесяти лет, и супруги
были очень привязаны друг к другу, хотя Евгений Викторович
всю жизнь имел большой успех у женщин. В сущности, мы знаем
очень немного об Ольге Григорьевне Тарле — кроме того, что
она была культурным человеком, знала языки, любила мему-
арную литературу и умела достойно поддерживать должный
уровень на домашних приемах21. Происходила она из небогатой
дворянской семьи22, всю жизнь прожила рядом с мужем, поехала
за ним в 1931 г. в ссылку и умерла в 1955 г., пережив его на
полтора месяца.
Из херсонских лет Е. В. и О. Г. Тарле вынесли на всю жизнь
дружбу с их сверстницей, гимназической подругой Ольги Григо-
рьевны Дорой Исидоровной Пескер (1874-1959). Судя по всему,
это была незаурядная женщина. В 1900 г. она окончила меди-
цинский факультет Сорбонны, позднее для получения россий-
ского диплома сдала экзамены при Харьковском университете,
а затем в 1907 г. защитила диссертацию в Военно-медицинской
академии в Петербурге. Многие годы Д. И. Пескер работала
в психиатрических клиниках и медицинских лабораториях Пе-
тербурга-Ленинграда и была автором ряда научных работ на
русском и немецком языках23. После революции она являлась
доцентом 1-го и 2-го медицинских институтов, в блокадном
Ленинграде служила начальником лаборатории в военном го-
спитале в звании майора медицинской службы. Д. И. Пескер
не чужда была и гуманитарных и общественных интересов.
Е. И. Чапкевич нашел в бумагах Департамента полиции ее пер-
люстрированное письмо 1897 г. к Тарле из Парижа с рассказом
21 Ср.: Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. М., 1989. С. 193-194.
22 Н. А. Троицкий почему-то называет О. Г. Михайлову «юной княжной», см.:
Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле (1998). С. 94.
23 См., например, ссылки на ее исследования в кн.: Бехтерев В. М. Избранные
произведения. М., 1954. С. 312.

26 Глава 1
о митинге парижских рабочих24, позднее она принимала участие
в переводе вышедшей под редакцией Тарле книги по истории
Франции25. Д. И. Пескер более полувека была преданным другом
семьи Тарле26.
Единственный сын Е. В. и О. Г. Тарле Виктор умер в 1899 г.
в возрасте трех лет. Он «горячо любил своего ребенка и все
время очень убивался», — вспоминал друживший в то время
с Тарле В. В. Водовозов27.
В 1892 г. по окончании гимназии Е. В. Тарле поступил на исто-
рико-филологический факультет Новороссийского университета
в Одессе, где на него обратил внимание известный византинист
Ф. И. Успенский, но уже в следующем году он перевелся в Ки-
евский университет. По словам авторитетного историка науки,
«в старом Киевском университете, несомненно, задавали тон
покровительствуемые свыше националистические элементы»28,
и он имел репутацию довольно консервативного, но на исто-
рико-филологическом факультете в годы обучения Тарле были
сосредоточены значительные научные силы: здесь преподавали
историки И. В. Лучицкий, Ф. Я. Фортинский, В. С. Иконников,
24 См.: Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С. 22.
25 Шерэ Э. Падение старого режима: В 2 т. / Пер. с франц. под ред. Е. В. Тарле.
СПб., 1907-1908.
2() В архиве Е. В. Тарле среди «писем неустановленных корреспондентов» име-
ется недатированное письмо с обращением «Дорогой, любимый Женичка!»,
завершающееся словами: «Привет и поцелуи Леле и Мане. Ваша Дора»;
другое письмо, от 26 мая 1932 г., адресовано в Алма-Ату, где Тарле находился
в ссылке (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 141. Л. 32, 54). В письмах Е. В. Тарле
к сестре М. В. Тарновской конца 1940-х — начала 1950-х гг. Д. И. Пескер
упоминается как очень близкий, домашний человек. См., например: «Вчера
катали Дорку на Стрелке. Она была довольна и не говорила о надоевшем
нам Чижике (внуке)» (Там же. Ф. 627. Оп. 6. Д. 79. Л. 31). Но есть в них
и вполне серьезные слова: «Дорку тоже сократили, и я пишу, кому могу,
о ней» (Там же. Л. 14).
27 Водовозов В. В. Воспоминания. — ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 3195. Л. 143.
28 Кравец Т. П. Роль университетов и других высших школ в развитии отечест-
венной науки // Кравец Т. П. От Ньютона до Вавилова. Л., 1967. С. 226-227.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 27
В. Б. Антонович, славист Т. Д. Флоринский, классики Ю. А. Кула-
ковский и А. И. Сонни, литературовед Н. П. Дашкевич, философ
А. Н. Гиляров и другие видные ученые.
Из всех профессоров наибольшее влияние на Тарле имел
ставший его главным учителем профессор И. В. Лучицкий
(1845-1918), крупнейший русский специалист по истории ре-
лигиозных войн во Франции XVI в. и по французской аграр-
ной истории XVIII в., либерал с умеренными народническими
и украинофильскими симпатиями, составивший себе имя и в
европейской науке. Учениками Лучицкого старшего поколения
были выдающиеся русские медиевисты Д. М. Петрушевский
и В. К. Пискорский.
Тарле, выделявшийся блестящими способностями (в частно-
сти, к языкам) и необыкновенной памятью, не мог не обратить
на себя внимания. Согласно воспоминаниям дочери И. В. Лучиц-
кого, «из новой плеяды учеников И[ван] Васильевич] особен-
но ценил и восхищался редким талантом Е. В. Тарле»29. Тарле
позднее писал: «Вспоминается тот киевский кружок, который
в годы моего студенчества привязан был к И. В., вспоминается,
как нас всех более близких к нему тянуло кстати и некстати, по
приглашению и без приглашения в ту сердечную и искреннюю
атмосферу, которая всегда царила в доме И. В.»30. Что касается
педагогических принципов Лучицкого, то, по словам Тарле, «он
вообще держался того мнения, что следует давать возможно
больший простор научной индивидуальности начинающего,
и с удовольствием вспоминал слова, сказанные ему еще в быт-
ность его в молодые годы в Париже директором Ecole des Chartes
известным Кишера (Quichera) о том, что чем меньше руковод-
ства, переходящего часто в опекание, тем более шансов имеет
начинающий ученый оставить свой след в науке»31. Лучицкий
и Тарле, как выяснилось впоследствии, были очень разными
Лучицкая М. В. Мемуары. М., 2003. С. 157 (воспоминания О. И. Лучицкой-
Чолганской).
Тарле Е. В. И. В. Лучицкий. К 50-летию его научно-литературной деятель-
ности (1914) //Тарле Е. В. Сочинения. Т. 11. М., 1961. С. 393.
Тарле Е. В. И В. Лучицкий как университетский преподаватель (1914) //
Там же. С. 409.

28 Глава 1
учеными, но молодость Тарле прошла в киевском кругу Лучиц-
кого, и он был ему очень многим обязан.
В 1896 г. по окончании университета Тарле, получивший
золотую медаль за сочинение об итальянском авторе XVI в.
Пьетро Помпонацци, был оставлен И. В. Лучицким при кафедре
всеобщей истории для подготовки к профессорской деятельно-
сти. Тогда же он приступил к преподаванию истории в частных
женских гимназиях Киева. Вскоре молодой ученый стал из-
вестным человеком в среде киевской демократической интел-
лигенции. «В Киеве собралась тогда очень интересная публика
и <...> можно было слышать Н. Бердяева, еще не замышлявшего
о переходе от марксизма к идеализму, и Е. В. Тарле, читавшего
увлекательные лекции, и В. В. Водовозова, и А. В. Луначарско-
го», — вспоминал журналист Д. Заславский32. Среди тогдашних
видных киевских молодых ученых были также С. Н. Булгаков,
Е. Н. Трубецкой, Б. А. Кистяковский. Наиболее близкие и дру-
жеские отношения сложились у Тарле с публицистом и обще-
ственным деятелем В. В. Водовозовым33. К 1896 г. относится
и начало литературной деятельности Тарле. Писал он легко
и много, и его статьи на разные темы охотно печатали либе-
ральные и демократические издания. Вероятно, интенсивная
журнальная работа Тарле в эти и последующие годы отчасти
объяснялась и потребностью в заработке. Одновременно Тарле
работал над магистерской диссертацией, в 1898 и 1899 гг. он
выезжал в заграничные командировки для работы в архивах.
Успешно начатая научная и литературная деятельность
Е. В. Тарле была прервана полицейскими репрессиями. 29 апреля
1900 г. в Киеве должен был читаться доклад А. В. Луначарского
«Генрик Ибсен как моралист». Сбор от продажи билетов негласно
предназначался в помощь политзаключенным34. Оппонентами
32 Заславский Д. И. Предрассветное // Русское прошлое. 1923. Кн. 4. С. 74—75.
33 В. В. Водовозов (1864-1933) был сыном известного русского педагога
В. И. Водовозова и пасынком историка В. И. Семевского. В молодости он
примыкал к народническому движению, позднее был близок к партии
трудовиков. Сотрудник многих демократических изданий. С 1922 г. жил
в эмиграции в Праге, покончил жизнь самоубийством.
34 См.: Луначарский А. В. Революционные силуэты. М., 1923. С. 58.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 29
докладчика были намечены Тарле и Водовозов. Предполагалось
также участие Бердяева и Булгакова, но они почему-то не при-
шли. Дальнейший ход событий подробно описан В. В. Водово-
зовым в воспоминаниях, написанных им в эмиграции в конце
1920-х — начале 1930-х гг.35. Едва Луначарский приступил к чте-
нию доклада, как появились жандармы во главе с начальником
Киевского жандармского управления генералом В. Д. Новицким
и арестовали всех присутствующих. На квартирах арестованных
были произведены обыски и изъята нелегальная литература.
В тюрьме Тарле оказался в одной камере с Водовозовым. Со-
гласно воспоминаниям Водовозова, Тарле был очень подавлен
и оплакивал конец своей ученой карьеры: потерю заграничной
командировки и изгнание из университета. По свидетельству
Водовозова, Тарле даже пытался повеситься, но потом изме-
нил решение и попросил соседа сообщить об этом тюремному
начальству. Жандармы, по-видимому, всполошились, Тарле
был вызван на допрос и через два дня освобожден36. Водовозов
и большинство арестованных, не замеченных в других крими-
налах, были выпущены через несколько дней, хотя и оставались
под следствием. «Замечательна сложность и противоречивость
человеческой психики, — добавляет Водовозов. — Этот самый
Тарле, который так трусливо вел себя в заключении в молодости,
впоследствии при большевиках в 1918-1922 гг. обнаружил боль-
шое мужество, читая публичные лекции, на которых довольно
решительно критиковал советскую политику»37.
По выходе из тюрьмы, где он провел немногим более меся-
ца, Е. В. Тарле действительно получил запрет на преподаватель-
скую деятельность38, был отчислен из университета и выслан
в усадьбу тестя близ станции Затишье в Тираспольском уезде
Херсонской губернии. На прошении Тарле, ходатайствовавшего
о разрешении остаться в Киеве, генерал-губернатор М. И. Дра-
гомиров, учтя мнение Новицкого, наложил резолюцию: «Сле-
35 См. в воспоминаниях В. В. Водовозова: ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 3195. Л. 137-151.
36 Там же. Л. 143-144.
37 Там же. Л. 144 об.
38 См. циркуляр министра народного просвещения Н. П. Боголепова от 15 июня
1900 г. — РГИА. Ф. 733. Оп. 51. Д. 61. Л. 242.

30 Глава 1
довательно, может убираться теперь же, куда ему назначено»39.
В течение двух лет Тарле находился под следствием.
В августе 1900 г. Тарле было разрешено поселиться в Вар-
шаве, где они с женой прожили около года. К этому времени от-
носится, по-видимому, знакомство Тарле с Д. М. Петрушевским,
являвшимся тогда профессором Варшавского университета.
В Варшаве Тарле мог заниматься только литературной рабо-
той и занимался ею очень интенсивно. За один только 1901 г.,
помимо ряда статей, он напечатал три книги: магистерскую
диссертацию «Общественные воззрения Томаса Мора в связи
с экономическим состоянием Англии его времени» с приложе-
нием перевода «Утопии» Томаса Мора40 и два учебных пособия
по истории Италии в средние века и новое время в известной
серии, издававшейся под редакцией Н. И. Кареева и И. В. Лу-
чицкого41. Учебные пособия Тарле, не являясь оригинальными
научными исследованиями, более полувека оставались един-
ственным связным общим изложением курса на русском языке
и сыграли свою просветительскую роль.
В теме диссертации Тарле как бы сфокусировались несколь-
ко линий: традиционные для русской медиевистики занятия
аграрной и социальной историей Англии, давшие замечатель-
ные результаты в трудах П. Г. Виноградова, Д. М. Петрушевского
и А. Н. Савина; интерес Тарле к истории идей и его увлечение
яркими историческими личностями, проявившееся уже тогда.
Однако работать Тарле пришлось в неблагоприятных условиях,
в отрыве от архивов и части научной литературы, и книга его
о Томасе Море в значительной степени представляла собой
сводку и популяризацию собранного западной наукой мате-
риала. В книге живо излагается биография Мора и, в доволь-
но общем виде, его воззрения, описывается экономическое
39 См.: ApxiBi Украшь 1976. № 4. С. 83 (публикация Л. Ю. Портновой).
40 Тарле Е. В. Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономическим
состоянием Англии его времени. СПб., 1901. 225, 127 с; переизд.: Тарле Е. В.
Сочинения. Т. 1. М., 1957. С. 119-265.
41 Тарле Е. В. История Италии в средние века. СПб., 1901. 197 с; Он же. Исто-
рия Италии в новое время. СПб., 1901. 190 с. Обе книги были переизданы
в 1905-1906 гг.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 31
и социально-политическое положение Англии в начале XVI в.
Более подробно исследовал Тарле источники «Утопии», како-
выми он считал, прежде всего, диалоги Платона и трактат бла-
женного Августина «О Граде Божием». Согласно Тарле, «Томас
Мор совсем не верил в осуществимость своей "Утопии"»42.
«В "Утопии" и только в ней одной Томас Мор является про-
лагателем новых путей, творцом хозяйственного и политиче-
ского идеала», в остальных же своих сочинениях и в жизни
«он может быть назван английским гуманистом» и «верующим
католиком»43.
По совету И. В. Лучицкого Тарле, переехавший летом 1901 г.
в Петербург, решил защищать диссертацию в своем «родном»
Киевском университете. На 48 часов ему было разрешено при-
ехать для этого в Киев. Защита состоялась 14 октября 1901 г.
и вылилась в скандал, очень неприятный для Тарле и вред-
ный для его научной репутации. Официальные оппоненты,
И. В. Лучицкий и профессор западноевропейской литературы
Н. П. Дашкевич, дали о диссертации положительные отзывы44.
Дашкевич, правда, указал на недостаточно тщательную отдел-
ку работы и на ряд серьезных ошибок в переводе «Утопии».
Настоящий скандал разразился, когда выступивший затем
профессор философии Г. И. Челпанов заявил, что перевод «Уто-
пии» сделан Тарле не с латинского оригинала, а со старого
немецкого перевода, откуда в перевод Тарле перекочевал ряд
вопиющих ошибок и неточностей. К Челпанову присоедини-
лись латинист А. И. Сонни и специалист по средневековому
источниковедению Н. М. Бубнов. Попытка профессора юри-
дического факультета Е. Н. Трубецкого смягчить ситуацию не
имела успеха. Из публики совершенно неожиданно выступил
В. В. Водовозов, заявивший, что «во всей "Утопии" г. Тарле нет
ни одной страницы, на которой нельзя было бы найти подоб-
ных грубых ошибок», и назвавший Тарле «непорядочным даже
42 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 1. С. 122.
43 Там же. С. 265.
44 См.: Лучицкий И. В. Отзыв о сочинении Е. В. Тарле «Общественные воззрения
Томаса Мора в связи с экономическим состоянием Англии его времени» //
Киевские университетские известия. 1901. № 12. С. 1-11.

32 Глава 1
переводчиком»45. Выступление Водовозова особенно возмутило
и обидело Тарле. Диспут продолжался около пяти часов. В конце
концов, магистерская степень была присвоена Тарле шестью
голосами против трех, исключительно благодаря авторитету
и влиянию Лучицкого. В правой печати появились издеватель-
ские заметки46, в левой указывалось, что «на диспуте сводились
какие-то личные счеты»47. Защите Тарле содействовал, однако,
декан историко-филологического факультета Т. Д. Флоринский,
политически отнюдь не левый, но симпатизировавший способ-
ному молодому ученому48.
В своих позднейших воспоминаниях В. Водовозов утверж-
дал, что его поразила небрежность работы Тарле («кажется, что
он дал перевод своей жене и не успел проредактировать его»49),
и он решил выступить несмотря ни на что, не боясь упреков
в союзе с правой профессурой. «После диспута я очень ясно по-
чувствовал, что общие симпатии не на моей стороне», — писал
он50. Разумеется, дружеским отношениям Тарле и Водовозова
пришел конец, хотя позднее им приходилось встречаться и со-
трудничать в одних и тех же изданиях. Водовозов вспоминал,
как при одной из таких встреч в Петербурге Тарле говорил ему:
«Вот вы, я вас всегда считал вполне порядочным человеком, а вы
не погнушались вступить в заговор с этим мракобесом и ханжой
Челпановым, более того, не погнушались поддержать юдофоба
и реакционера Сонни, выступив против меня...» «О новых его
трудах, в высшей степени серьезных, мне несколько раз прихо-
дилось говорить в печати..., — добавлял Водовозов, — и я всегда
45 См.: Водовозов В. В. Новое исследование по социальной истории Англии
(Е. В. Тарле. Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономиче-
ским состоянием Англии его времени) // Народное хозяйство. 1901. № 10.
С.161-176.
46 См.: Киевлянин. 1901. № 285, 15 окт.; Волынь. 1901. № 31, 23 окт.; № 233,
25 окт.
47 См.: Русские ведомости. 1901. 18 нояб. Ср.: Россия. 1901. № 898, 25 окт.
48 См. благодарственное письмо Тарле Флоринскому от 15 октября 1901 г. —
Институт рукописей Национальной библиотеки Украины им. В. И. Вернад-
ского. III. 21139.
49 ГАРФ. Ф. 539. Оп. 1. Д. 3196. Л. 35.
50 Там же. Л. 39.

Происхождение и годы учения. 1874-1902 33
признавал Тарле выдающимся историком. И, тем не менее, при
встречах, я чувствовал, что он мне не простил. Только со време-
ни большевистской революции наши отношения смягчились»51.
Поведение В. Водовозова в 1901 г. объясняет секретное
письмо генерала Новицкого директору Департамента поли-
ции от 15 октября 1901 г. Новицкий сообщал об ожидаемых
беспорядках в университете во время диспута Тарле, ввиду
распространения слухов о том, что Тарле «будто бы во время
содержания под стражею в тюрьме по политическому делу не
оказывал солидарности другим политическим арестантам, от-
стал от них, выдал в показаниях товарищей и состоит будто бы
агентом жандармского управления, что совершенно ложно»52.
Очевидно, Водовозов поверил этой инсинуации, а впоследствии,
убедившись в том, что это неправда, изменил свое отношение
к Тарле, но в мемуарах этого момента предпочел не касаться.
О том, что это была именно инсинуация, не имевшая под собой
почвы, свидетельствует, между прочим, отношение к Тарле Но-
вицкого. Генерал всячески пытается повредить ему, убеждает
Министерство внутренних дел запретить Тарле проживание
в Петербурге, аттестует его как «человека совершенно распро-
пагандированного и убежденного социал-демократа» (что,
безусловно, являлось преувеличением), усиленно подчеркивает
его еврейское происхождение («автор — выкрест из евреев,
принявший православие исключительно ради карьеры и личных
выгод») и даже критикует легально опубликованные статьи
Тарле о Ницше и Дж. Ванини за проповедь атеизма и анархии53.
Между прочим, переписка Новицкого с Департаментом полиции
подтверждает отзыв о нем Водовозова как о жандарме усердном,
но бездарном: первоначально Новицкий хотел связать аресты
киевской интеллигенции со стачкой булочников и пекарей,
а доклад об Ибсене считал выдумкой. Когда выяснилось, что
доклад действительно читался, то оказалось, что единственным
51 Там же. Л. 43-45.
52 ГАРФ. Ф. 102. Оп. 228. Д. 228. Л. 18 («Дело особого отдела Департамента
полиции о магистранте Университета Св. Владимира Евгении Викторове
Тарле»).
53 Там же. Л. 2, 7-8, 10, 19, 24-26.

34 Глава 1
криминалом Тарле являлось хранение нелегальной брошюры.
Другими словами, «преступление» его было крайне незначитель-
ным, а все дело раздуто Новицким. О том, что сборы от вечера
предназначались на политические цели, Новицкий не узнал.
П. Н. Милюков догадался об этом сразу же, услышав рассказ
Водовозова о своем аресте54.
Свою диссертацию Е. В. Тарле послал Л. Н. Толстому и полу-
чил от него благодарственное письмо:
Милостивый государь.
Очень благодарю Вас за присылку Вашей прекрасной книги
«Общественные воззрения Томаса Мора», которую прочел
с величайшим удовольствием и пользой.
Лев Толстой55
Оценивая книгу Тарле о Томасе Море объективно, мы долж-
ны признать, что она не принадлежит к числу его лучших работ:
написана была слишком быстро и не давала достаточно углуб-
ленной трактовки темы. Но для своего времени книга была по-
лезным трудом, вводила в русскую научную литературу новый
материал и, во всяком случае, не содержала в себе ничего ком-
прометирующего автора и университет. Авторитетные советские
ученые относились к ней как к серьезной работе56. Перевод
«Утопии», приложенный к диссертации, был справедливо при-
знан неудачным и никогда не переиздавался57.
Водовозов В. В. Д. Новицкий (Из личных воспоминаний) // Былое. 1917.
№ 5-6. С. 86.
Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 73. М., 1954. С. 155 (письмо от
27окт. 1901 г.).
См.: Алексеев М. П. Из истории английской литературы. М.; Л., 1960. С. 43-44,
56; Осиновский И. И. Томас Мор. М., 1978. С. 44-45.
Ср.: Кучеренко Г. С. Проблемы утопического социализма в творчестве
Е. В. Тарле // История социалистических идей. Вопросы историографии.
М., 1977. С. 60-86.

Глава 2
ПЕТЕРБУРГСКИЙ ДОЦЕНТ
И ПРОФЕССОР
1903-1913
История с магистерской диссертацией, несомненно, травми-
ровала Е. В. Тарле1, но не сломила его. Он продолжал много
печататься, с успехом выступал с публичными лекциями, пред-
принимал попытки вернуться в университет. Еще 5 декабря
1900 г. Тарле написал из Варшавы письмо А. Г. Достоевской,
вдове великого писателя, с горячими объяснениями в любви
к Достоевскому и послал ей программу своей публичной лекции
«Шекспир и Достоевский»2. Достоевский действительно был
любимым писателем Тарле в течение всей его жизни. Но, кроме
того, А. Г. Достоевская была близкой знакомой К. П. Победо-
носцева, и, установив отношения с нею, Тарле мог 24 октября
1901 г. написать ей о том, что ему грозит высылка из Петербурга:
«Мне сказали, что на Зволянского (директора Департамента
полиции. —Б. К.) имеют огромное влияние два лица — министр
О том, сколь длительной и болезненной была эта травма, свидетельствует
письмо историка А. Е. Преснякова от 1 июля 1911 г. (т. е. через десять лет
после киевских событий). После встречи с Тарле в Париже в Национальной
библиотеке он писал жене: «Потом Тарле предложил пойти пообедать, так
как жена его куда-то в гости ушла, и повел меня в большое кафе... Потом
пили кофе на бульварах, бродили. И жаль, что я не был осторожен, он сам
расспрашивал о разных университетских делах, сам помянул свое преж-
нее трудное положение, после истории с диссертацией. Меня угораздило
спросить, как понять странные промахи того перевода "Утопии" Т. Мора,
который он там напечатал. Его это сразу привело в расстройство, и вечер
был испорчен... Я думал, что это у него давно прошло, а попал на старую
рану, и притом он не признает, что сделал большой промах. Но не в этом
дело. А в том, что ему в среде университетской страшно трудно, одиноко, на-
тянуто» (Пресняков А. Е. Письма и дневники. 1889-1927. СПб., 2005. С. 703).
См.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. М., 1981. С. 174.

36 Глава 2
юстиции Муравьев и обер-прокурор Победоносцев. Была у меня
мысль прямо пойти к кому-нибудь из них и просить справедли-
вости, но потом махнул рукой. Пусть что хотят, то и делают»3.
Возможно, что сообщая об этом, Тарле косвенным образом
просил Достоевскую походатайствовать за него перед Победо-
носцевым. Неизвестно, имело ли это место, но, во всяком случае,
выслан из Петербурга он не был4.
Немалую роль сыграла при этом позиция товарища мини-
стра внутренних дел П. Д. Святополк-Мирского. «Я окончательно
решил, что в Киеве уже не буду никогда жить, — писал Тарле
8 ноября 1901 г. своему киевскому товарищу, ученику Лучицкого
Е. А. Кивлицкому. — Знайте, что Василий Демьянович (Новиц-
кий. — Б. К.) сюда прислал донос на меня, и только благодаря по-
рядочности кн. Святополк-Мирского (шефа жандармов) я остался
в СПб. (думаю, что уже не тронут, да и Зволянский (директор
департамента] полиц[ии]) сказал одному говорившему с ним
обо мне, что он со своей стороны препятствий не имеет). Но Вы
понимаете, что для меня жить в Киеве значит жить на вулкане
<...>. А здесь я убедился на опыте в полной корректности и даже
благожелательности кн. Святополк-Мирского, от которого очень
много зависит, так что в этом смысле живу пока спокойно»5.
К этому времени Киевской судебной палатой дело Тарле
было прекращено с вменением ему в наказание предваритель-
ного заключения. Однако допускать Тарле в Петербургский
университет правые круги не хотели. 11 июля 1902 г. ректор
университета писал министру народного просвещения: «Если
Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 185.
Знакомство с А. Г. Достоевской Тарле поддерживал и позднее, как можно
судить по письму от 26 апреля 1911 г., в котором он благодарил Достоевскую,
поздравившую его с защитой докторской диссертации. См.: Из литературно-
го наследия академика Е. В. Тарле. С. 196.
Институт рукописей Национальной библиотеки Украины им. В. И. Вернад-
ского. III. 9981. Заметим, что ранее Святополк-Мирский не проявлял каких-
либо симпатий к Тарле. Именно он письмом от 28 мая 1900 г. информировал
министра народного просвещения Боголепова о том, что «есть основания
предполагать причастность названного лица (Тарле. — Б. К.) к партии ин-
теллигентов, пропагандирующих революционные идеи среди фабричных
рабочих» (РГИА. Ф. 733. Оп. 51. Д. 61. Л. 234-235), после чего Тарле был
отстранен от преподавания.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 37
допустить г. Тарле к чтению лекций в Петербургском универси-
тете, то университет рискует приобрести в его лице преподавате-
ля, имеющего весьма смутное представление о своем служебном
долге; кроме того, студенты партии беспорядка несомненно
устроят г. Тарле на его вступительной лекции подобающую
овацию»6. После того как министром народного просвещения
в 1902 г. стал варшавский профессор классической филологии
Г. Э. Зенгер, хороший знакомый И. В. Лучицкого, Тарле писал
Лучицкому: «Больше года тому назад Вы предложили мне на-
писать Зенгеру обо мне, но я просил этого не делать. Теперь это
было бы мне бесконечно полезно. Из Министерства внутренних
дел (по моему ходатайству) прислана была бумага о неимении
со стороны Министерства внутренних дел препятствий к допу-
щению меня к педагогической деятельности. И, несмотря на это,
дело пока остается в прежнем положении, несмотря на подачу
мною прошения Зенгеру. Если бы Вы нашли удобным черкнуть
ему, может быть, мое совершенно легкое и зависящее от него
одного дело и было бы разрешено»7. Очевидно, такое письмо
было написано, и оно возымело действие. Как показывает сохра-
нившаяся служебная переписка, ректор университета, профессор
астрономии А. М. Жданов продолжал возражать против прихода
Тарле в университет, ссылаясь на его незначительные научные
заслуги, достаточное число приват-доцентов по кафедре всеоб-
щей истории и т. д., и лишь прямое распоряжение попечителя
учебного округа, действовавшего, очевидно, по указанию ми-
нистра, заставило его подчиниться8.
Таким образом, 15 сентября 1903 г. Е. В. Тарле стал приват-
доцентом Петербургского университета. С этим университетом
он был впоследствии тесно связан на протяжении нескольких
десятилетий, став одним из его наиболее прославленных про-
фессоров. Чувство благодарности к Г. Э. Зенгеру Тарле сохранил
Цит. по: Рутенбург В. И. Тарле — ученый и общественный деятель // Проб-
лемы истории международных отношений: Сб. ст. памяти акад. Е. В. Тарле.
Л., 1972. С. 11.
Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 187 (недатированное
письмо 1903 г.)
ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 9621 (О допущении к чтению лекций в СПб. ун-те
в качестве приват-доцентов, 1903). Л. 15-16, 18, 28-30, 42, 48-50, 53-55.

38 Глава 2
навсегда: в 1918 г. он старался помочь бывшему министру,
бедствовавшему в революционном Петрограде, а позднее под-
держивал знакомство с его дочерьми Т. Г. Зенгер-Цявловской
(известной пушкинисткой) и М. Г. Ашукиной.
В конце XIX — начале XX в. Е. В. Тарле печатался в большин-
стве тогдашних либерально-демократических журналов: в «Но-
вом слове», «Начале», «Русском богатстве», «Вестнике Европы»,
«Русской мысли» и особенно часто и много в «Мире Божием». Не-
которые из этих журналов были народнические, другие тяготели
к легальному марксизму, третьи представляли классический
«буржуазный либерализм». Многочисленные статьи и очерки
Тарле были посвящены европейским политическим деятелям
XIX в. и различным проблемам политической и духовной жизни
Европы нового времени. «Итальянский скептицизм в эпоху Воз-
рождения», «Умственная жизнь в Англии от эпохи Возрождения
до XIX ст.», «Характеристика общественного движения в Европе
в XIX в.», «Гамбетта и его место в истории Третьей французской
республики», «Ницшеанство и его отношение к политическим
и социальным теориям европейского общества», «Политика
и религиозная мысль на Западе», «Социология и историческое
познание», «К вопросу о границах исторического предвидения»,
«Из истории обществоведения в России», «Чем объясняется
современный интерес к экономической истории» — таковы
лишь некоторые темы журнальных работ Тарле9. В большинстве
своем эти статьи носили научно-популярный характер. По сло-
вам итальянского историка Ф. Вентури, «это очерки быстрые
и блестящие о различных аспектах интеллектуальной и поли-
тической жизни XIX в., своего рода разведки (sondages) в мир
либерализма, демократии и социализма»10.
Часть перечисленных работ вошла в книгу Тарле «Очер-
ки и характеристики из истории европейского общественного
движения в XIX в.»11. Очерки о Чарльзе Парнелле, Джордже
9 Точные выходные данные этих статей см.: Библиография печатных трудов
академика Е. В. Тарле // Тарле Е. В. Сочинения. М., 1962. Т. 12. С. 486-490.
10 Venturi F. Op. cit. P. 116.
11 Тарле Е. В. Очерки и характеристики из истории европейского обществен-
ного движения в XIX в. СПб., 1903. 367 с.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 39
Каннинге, Поле Ройе-Колларе, Леоне Гамбетте свидетельствуют
о рано пробудившемся интересе автора к политической и дипло-
матической истории и к крупным историческим личностям. Они
и сегодня, через сто с лишним лет, читаются с интересом, тем
более, что русская литература об этих деятелях крайне незначи-
тельна. Самый яркий из очерков, об английском политическом
деятеле Дж. Каннинге, с именем которого связаны первые серь-
езные удары, нанесенные системе Священного Союза, позво-
ляет увидеть в молодом историке будущего автора знаменитых
биографий12. К биографической статье о Парнелле примыкает
серия статей Тарле по истории Ирландии XIX в., составивших
в итоге целую книгу, которая почему-то не вышла отдельным
изданием13. Очерк «Дело Бабефа» был первой работой об этом
деятеле Французской революции на русском языке. Правда,
Тарле, в отличие от позднейших исследователей, считал Бабефа
совершенно неоригинальным мыслителем и полагал, что «исто-
рическое значение Бабефа заключается вовсе не в теоретиче-
ском новаторстве, как хотят думать некоторые его биографы,
а только исключительно в политической роли, которую ему
пришлось сыграть»14.
В этих статьях содержится ряд высказываний, интересных
и важных для понимания тогдашнего исторического мировоз-
зрения Тарле. В общем Тарле скептически относился к различ-
ным социологическим и философским теориям своего времени,
претендовавшим на универсальность. «В нынешнем своем виде
социология есть груда описательных материалов, частью очень
хорошо разработанных, частью весьма мало тронутых научною
критикою», — писал он15. «Ни Маркс, ни Спенсер, ни Михайлов-
ский, ни Лестер Уорд, ни Шеффле, никто из них и их разнообраз-
ных последователей, никто из их врагов и друзей <...> не сделал
12 См.: Тарле Е. В. Английская годовщина. 1827-1902. (К 75-летию со дня смерти
Джорджа Каннинга) // Там же. С. 209-234.
13 См.: Тарле Е. В. Ирландия от восстания 1798 г. до аграрной реформы нынеш-
него министерства // Мир Божий. 1904. № 1-3, 5, 7-10, 12; 1905. № 7-9.
Переизд. в кн.: Тарле Е. В. Сочинения. Т. 1. М., 1957. С. 305-583.
14 Тарле Е. В. Очерки и характеристики... С. 194.
15 Тарле Е. В. Из истории обществоведения в России (Социологические воззре-
ния Н. К. Михайловского) // Литературное дело: Сб. ст. СПб., 1902. С. 34.

40 Глава 2
социологию наукою... Мы думаем, что если суждено общество-
ведению стать наукою — это случится не так скоро», — убежден
Тарле16. Задачей историка он считает объективное и конкретное
изучение прошлого историческими методами.
Эти же положения Тарле отстаивал и в другой своей статье
«Социология и историческое познание»17. Подчеркивая слож-
ность исторического процесса, он предостерегал против аб-
солютизации упрощенных подходов, будь то экономический
детерминизм, тезис о примате духовного начала или культ геро-
ических личностей. При этом он отнюдь не отрицал роли лич-
ности и роли случая в истории и полагал, что так называемые
исторические закономерности должны быть формулированы
более точно и, так сказать, более технически эффективно, чтобы
ими можно было оперировать в научной работе.
В статье «Чем объясняется современный интерес к эконо-
мической истории» (1903) Тарле писал: «Новый общественный
строй, выступивший на Западе в середине XIX в. на арену жиз-
ни <...>, выдвинул на первый план вопрос об экономической
стороне общественной жизни. <...> Возникла целая школа,
которая сделала решительную попытку дать научно-историче-
ское и философское обоснование как критике существующего
строя, так и выяснению будущего. Как философская система
исторический материализм далеко не всегда может быть (при
нынешнем состоянии исторических знаний) проведен со всей
последовательностью и доказательностью, но как метод он дал
и продолжает давать весьма плодотворные результаты»18. В об-
ласти экономической истории Тарле считал большими достиже-
ниями как сочинения Маркса, Энгельса, Каутского, так и работы
«буржуазных» авторов — Роджерса, Сибома, Флака, Фюстель де
Куланжа, Инамы-Штернегга и др.
Особенно важна для понимания теоретических (а отчасти
и политических) позиций Е. В. Тарле начала XX в. статья «К во-
просу о границах исторического предвидения». Тарле ставит
здесь под сомнение научную правомерность исторических
16 Тарле Е. В. Из истории обществоведения в России... С. 37.
17 Вестник Европы. 1902. № 10. С. 429-474.
18 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 1. С. 299-300.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 41
прогнозов и иллюстрирует это на примере марксизма. Не-
однократные предсказания Маркса в 1848 г. и впоследствии
о близком крушении буржуазного строя очевидным образом не
оправдались, полагает Тарле, и утверждает: «Коренная ошибка
заключалась в том, что научного права ставить такой прогноз
Маркс не имел»19. «Теория все углубляющегося обнищания и от-
чаяния людей, число которых будет расти в быстрой прогрессии
с каждым годом, эта Verelendungstheorie (теория обнищания. —
Б. К.) лежала в основе первой части прогноза, сплетаясь с логи-
ческим своим дополнением — теорией концентрации орудий
производства в немногих руках», — замечает Тарле20. Первая
часть прогноза, по его мнению, не подтвердилась, вторая не
уцелела в своем первоначальном виде. «Границы исторического
предвидения все еще до последней крайности узки и услов-
ны», — заключал Тарле21. Очевидно, что в своих рассуждениях
он солидаризовался с критикой ортодоксального марксизма
в сочинениях Э. Бернштейна. Как справедливо пишет о теоре-
тических предпосылках ранних работ Тарле Ф. Вентури, «это
была история, инспирированная ревизионизмом конца XIX в.»22.
Впрочем, Тарле не был и ортодоксальным бернштейнианцем: он
считал, что история может опровергнуть любые предсказания.
Скорее Тарле уже тогда присуще было убеждение в принципи-
альной непредсказуемости, в известной мере иррациональности
исторического процесса, столь ярко проявившееся в его статьях
начала 1920-х гг. (см. ниже). Можно также отметить, что, ставя
во главу угла вопрос о возможности предвидеть будущее, Тарле,
не являвшийся теоретиком истории, в какой-то степени пред-
варил критику марксизма Карла Поппера, развернутую спустя
много лет23.
Вообще никакого культового пиетета к Марксу Тарле, ко-
торого иногда не вполне точно называли «легальным марк-
19 Тарле Е. В. Очерки и характеристики... С. 155. Здесь и далее в цитатах выде-
ления в тексте принадлежат автору.
20 Там же. С. 156.
21 Там же. С. 157.
22 VenturiF. Op. cit. P. 118.
23 Popper К. Open society and its enemies. Vol. 1-2. London, 1945; Idem. The poverty
of historicism. London, 1957.

42 Глава 2
систом»24, не питал. Маркс для него, конечно, выдающийся
ученый, но он человек своего времени, с присущими всякому
человеку недостатками и слабостями. Тарле писал, например,
о «в высшей степени некрасивом поведении Маркса и близких
к Марксу людей относительно Бакунина, которого они осмели-
вались печатно обвинять в шпионстве»25. Он вообще с большим
интересом и симпатией относился к Бакунину и написал о нем
статью для сборника об узниках Шлиссельбургской крепости26.
Уважение к Марксу не мешало Тарле одновременно любить
Т. Карлейля и А. Шопенгауэра, совсем неплохо относиться
к Л. Ранке и высоко ценить Я. Буркхардта27.
В предисловии к сборнику своих статей 1903 г. Тарле ука-
зывал, что в книгу не вошла написанная им статья об истори-
ческих взглядах П. Б. Струве. «Статья во многом полемическая,
вовсе не панегирическая, а только беспристрастная, посвя-
щенная оценке ученого, кончалась неизбежным для всякого
непредубежденного критика выводом, что вышеприведенное
выражение одной старой итальянской хроники всецело прило-
жимо к нашему русскому современнику»28. Струве в это время
переходил от легального марксизма к либерализму, и марксизм
в сущности был для него доказательством неизбежности капита-
«Е. В. Тарле принадлежал к обширной тогда и очень влиятельной группе
легальных марксистов», — писала через полвека в некрологической статье
Е. Д. Кускова (Кускова Ек. Е. В. Тарле // Новое русское слово (Нью-Йорк).
1955. 2 февр. С. 3). Возможностью ознакомиться с этой статьей я обязан
Г. Г. Дурману (Нью-Йорк).
Тарле Е. В. Запад и Россия. Статьи и документы по истории XVIII-XX ив.
Пг., 1918. С. 114.
Тарле Е. В. М. А. Бакунин // Галерея шлиссельбургских узников. СПб., 1907.
С. 56-71. Позднее, в 1914 г. А. М. Горький предлагал Тарле написать книгу
о Бакунине, но до осуществления этого плана дело не дошло. Подробнее см.:
Каганович Б. С. Е. В. Тарле о М. А. Бакунине // Из истории русской интелли-
генции: Сб. ст. к 100-летию со дня рождения В. Р. Лейкиной-Свирской. СПб.,
2003. С.508-516.
Отношение его к Ницше было скорее отрицательным. См. раннюю и, на наш
взгляд, не слишком удачную статью: Тарле Е. Ницшеанство и его отношение
к политическим и социальным теориям европейского общества // Вестник
Европы. 1901. № 8. С. 704-750.
Тарле Е. В. Очерки и характеристики... С. 11. «Вышеприведенное выраже-
ние»: «человек строгого дела, острой мысли, веского слова».

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 43
листического развития России. Очевидно, что Тарле с большим
уважением относился к деятельности Струве как редактора
эмигрантского «Освобождения», когда он выступал в роли
продолжателя Герцена (в этом издании Тарле, как можно пред-
полагать, принимал участие29, опубликовав под псевдонимом
несколько статей, направленных против самодержавия и его
апологетов в российской печати).
Позднее Тарле придерживался не столь лестного мнения
о сильно поправевшем Струве, хотя и печатался иногда в редак-
тировавшейся им «Русской мысли». Так, 27 декабря 1908 г. он
саркастически писал в Ниццу своему приятелю, юристу и пу-
блицисту В. Н. Сперанскому на почтовой открытке с портретом
П. Б. Струве: «Посылаю Вам автора "Великой России" в видах
оживления в Вас патриотических чувств, которые могли легко
задремать на чужбине. Не удивляйтесь его согбенному виду: не-
легко в одно и то же время издавать "Русскую мысль", усыплять
дважды в неделю бестужевок и доделывать историческое дело
России на Балканском полуострове»30.
Е. В. Тарле быстро приобрел известность и стал своим чело-
веком в кругах левой петербургской интеллигенции. Примеча-
тельно, что, вращаясь в среде, раздираемой острыми идейными
и политическими спорами, он никогда не идентифицировался
полностью ни с одной политической группировкой и политиче-
ской программой. Никогда Тарле не объявлял себя ни маркси-
стом-социал-демократом, ни либералом-конституционалистом
(«кадетом»), ни, тем более, народником или неонародником
(«эсером» или «энесом»). По-видимому, он не был членом ни
одной партии, а по своим политическим взглядам стоял где-то
между левыми кадетами и правыми меньшевиками31.
29 См.: Шацилло К. Ф. Новые сведения о псевдонимах в журнале «Освобожде-
ние» // Археографический ежегодник за 1977 г. М., 1978. С. 114. Вопрос об
участии Тарле в «Освобождении» требует дополнительного изучения.
30 РО ИРЛИ. Ф. 292. Д. 83. Л. 22.
31 Говоря здесь и далее о либерализме, мы имеем в виду не современный
экономический либерализм, означающий, прежде всего, максимальную
свободу частного предпринимательства, а политический либерализм в его
традиционном понимании, отстаивавший свободу личности, правовое госу-
дарство, парламентаризм и т. д.

44 Глава 2
Чаще всего в первые годы XX в. Тарле печатался в журнале
«Мир Божий», который порой характеризуется в литературе
как орган легальных марксистов. Вероятно, если рассматривать
журнал на всем протяжении его существования, правильнее
было бы считать его демократическим изданием в широком
смысле слова: в числе его авторов были не только М. И. Туган-
Барановский и П. Б. Струве, но и ряд народников, а также
П. Н. Милюков, Вл. С. Соловьев, Д. С. Мережковский, уже пере-
шедшие к «идеализму» Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк
и многие другие авторы32. Вскоре Тарле стал близким к редак-
ции человеком; подпись его стоит под декларацией редакци-
онного комитета журнала33, переименованного после 1905 г.
в «Современный мир»34.
Особая близость Тарле к этому журналу объяснялась не
только идейными причинами, но и личными. С первых лет пре-
бывания в Петербурге его связала близкая дружба с журналист-
кой и писательницей Т. А. Богданович. Татьяна Александровна
Богданович (урожд. Криль; 1873-1942) была племянницей и вос-
питанницей известного статистика и общественного деятеля
Н. Ф. Анненского и ближайшим другом В. Г. Короленко и его
семьи. Она была более или менее хорошо знакома с Л. Толстым,
Чеховым, М. Горьким, Михайловским, Милюковым, Мережков-
скими и всем либеральным и демократическим Петербургом,
дружила со своим родственником Иннокентием Анненским.
Ее муж А. И. Богданович (1860-1907) был редактором журнала
«Мир Божий». В советские годы Т. А. Богданович стала детской
писательницей, выпустив ряд исторических повестей35.
32 См.: Скворцова Л. А. «Мир божий» // Литературный процесс и русская жур-
налистика конца XIX — начала XX в. (1890-1904). М., 1981. С. 136-197.
33 См.: Мир Божий. 1905. № 12 (вклейка в начале номера).
34 Название «Мир Божий», приводившее порой к забавным недоразумениям
(так, на него подписались несколько монастырей, с негодованием отка-
завшихся от подписки после первых же полученных номеров), было дано
в 1892 г. первым редактором журнала, задуманного как научно-популярное
издание, — педагогом В. П. Острогорским. См. воспоминания сотрудницы
редакции: Пименова Э. К. Дни минувшие. М.; Л., 1929. С. 156-162.
35 По свидетельству С. Я. Маршака, детской редакции Ленинградского от-
деления Госиздата ее рекомендовал Е. В. Тарле. См.: Маршак С. Я. Дом,

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 45
Дружба с Т. А. Богданович прошла через всю жизнь
Е. В. Тарле. Она писала ему письма в тюрьму в 1930-1931 гг.,
он приезжал к ней в 1942 г. на Урал, где она умирала в эвакуа-
ции. Драматург Е. Л. Шварц, друживший в 1920-е — 1930-е гг.
с детьми Богданович, вспоминал: «Я с майкопским уважением
смотрел на последнюю представительницу "Русского богатст-
ва"... Однажды я увидел у нее альбом еще Анненских, кажется,
и понял, что 60-е годы не литературное понятие, а существо-
вали действительно. Я увидел фотографии студентов в пледах
и стриженых курсисток и бородатых стариков... И о всех она
рассказывала... Необыкновенно трогательно выглядела друж-
ба Татьяны Александровны и Тарле»36. «Тарле с незапамятных
времен, еще до революции, был влюблен в Татьяну Александ-
ровну, — продолжал Шварц. — Я был тронут, когда она, седая
бабушка уже, сказала мне с удовольствием и гордостью: "Ох,
достанется мне от Евгения Викторовича за то, что вышла я в
такую гололедицу"»37. За несколько дней до смерти Т. А. Бог-
данович Тарле писал 14 декабря 1942 г. Т. Л. Щепкиной-Ку-
перник: «Что касается Верхней Салды (городок на Урале, куда
была эвакуирована Т. А. Богданович. — Б. К.), то я за эти два
месяца дважды там был: в октябре и в ноябре и оба раза по
4 дня провел у постели моей больной. Я устроил невероятное:
за ней послали специальный санитарный вагон в Верхнюю
Салду из Свердловска (сутки пути!) с медицинским персоналом
etc. И теперь она в прекрасной свердловской клинике и если
еще немножко проживет, то я к ней вскоре поеду в Свердловск,
где ее будут лечить лучшие специалисты (эвакуированные из
Москвы и Ленинграда)... Но надолго ли поддержат? Sunt lacrimae
rerum38, я уехал с тяжелым сердцем. И даже мой набирающийся
увенчанный глобусом // Новый мир. 1968. № 9. С. 167. Подробнее см.: Жито-
мирова Н. Н. Т. А. Богданович (К 90-летию со дня рождения) // О литературе
для детей. Вып. 8. Л., 1963. С. 85-112.
36 Шварц Е. Живу беспокойно... (Из дневников). Л., 1990. С. 435-437.
37 Там же. С. 587-588.
38 «Есть слезы, заключенные в самой сути вещей» (лат.). Слова из «Энеиды»
Вергилия (Verg., Aen. I, 462).

46 Глава 2
II том "Крымской войны" меня сейчас (к моему огорчению
и изумлению) интересует как прошлогодний снег»39.
Возвращаемся к первым годам XX в. Вскоре после своего
переезда в Петербург Е. В. Тарле стал одним из самых популяр-
ных лекторов Петербургского университета, о чем сохранилось
немало свидетельств. «Е. В. Тарле, в то время совсем еще молодой
человек, сразу занял выдающееся положение в университете.
Его лекции собирали самую большую аудиторию. Слушать его
приходили не только студенты со всех курсов исторического
факультета, но и юристы, естественники, даже математики», —
писала Т. А. Богданович40. Композитор и музыковед Б. В. Асафьев,
учившийся в университете в 1903-1908 гг., вспоминал, что его
решение специализироваться по историческому отделению «сло-
жилось из внимательного выслушивания лекций С. Ф. Платонова
и увлечения блестящими лекциями Тарле по истории Англии»41.
По-видимому, он с самого начала прекрасно читал лекции, хотя
как исторический писатель Тарле, на наш взгляд, не сразу достиг
того мастерства и свободы изложения, которые сделали лучшие
его труды классическими памятниками русской научной прозы42.
Многие современники вспоминали о том, что в революци-
онные годы Тарле с огромным успехом читал в актовом зале
Петербургского университета лекции о Французской рево-
люции. По официальным данным, в 1903/1904 учебном году
им читался курс «История Англии в XIX в.», в 1904/1905 и в
1905/1906 г. — «История Франции в XVII—XVIII столетиях»,
РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1044. Л. 42-43. Сохранились письма Е. В. Тарле
к свердловскому врачу Б. Я. Беленькой и к заведующей свердловским обл-
здравом по поводу лечения Т. А. Богданович (ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 9. Д. 238.
Л. 1-4). См. также воспоминания внучки Т. А. Богданович: Позднева О. Л.
Повесть о моем детстве // Пащенко Т. А., Позднева О. Л. В минувшем веке.
СПб., 2002. С. 73-75.
Богданович Т. А. Повесть моей жизни. Воспоминания (1880-1909). Новоси-
бирск, 2007. С. 276.
Асафьев Б. В. О себе // Воспоминания о Б. В. Асафьеве. Л., 1974. С. 412.
Ср. замечание весьма компетентного литературоведа: «Лишь очень немно-
гие деятели литературы и науки "говорят, как пишут", и их стенограммы
могут идти в печать с незначительной правкой, — такими были, например,
А. В. Луначарский и Е. В. Тарле» (Рейсер С. А. Палеография и текстология
нового времени. М., 1970. С. 52).

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 47
в 1906/1907 г. — «История Франции в XVIII в.»43. Очевидно,
центральное место в курсах Тарле по истории Франции занимала
Великая Французская революция, и именно эти лекции наиболее
запомнились современникам.
Лекции Тарле собирали множество слушателей, и их при-
ходилось проводить в актовом зале. Еще до окончания первого
курса Тарле ректор Жданов, напомнив не без злорадства о своих
сомнениях в желательности допущения Тарле в университет,
сообщал 21 апреля 1904 г. попечителю учебного округа: «Предме-
том лекций г. Тарле была история Англии в XIX в. и возможно, что
предмет этот был взят, потому что в истории Англии последнего
времени социальные процессы всего выразительнее и типичнее
и для истории классовой борьбы поучительнее. <...> Лектор
всегда был окружен огромной аудиторией, настроение которой
он всегда умел поднять до известного возбуждения. По заявле-
нию г. инспектора студентов СПб. университета, лекции г. Тарле
посещались студентами всех факультетов и курсов, аудитория
его всегда очень многолюдная, так что даже в самой большой из
университетских аудиторий (IX) часто не доставало мест, почему
многие слушатели стояли в проходе <...>. Обыкновенно лектора
встречают и провожают аплодисментами и среди аплодисментов
слышатся иногда возгласы "браво!"»44. Еще больший успех имели
лекции Тарле по истории Франции. Согласно данным универ-
ситетской администрации, на них обычно присутствовало от
700 до 1000 человек45, причем с осени 1904 г. по окончании их
нередко происходили студенческие сходки, на которых раздавали
листовки, пели «Марсельезу» и т. д. Хозяйка монархического
салона генеральша А. В. Богданович записала 29 октября 1904 г.:
«В университете по понедельникам Тарле читает лекции о фран-
цузской революции, после которых молодежь так возмущена, что
каждый понедельник можно ждать беспорядков»46.
43 См.: ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 9621. Л. 60; Обозрение преподавания наук
в Имп. Санкт-Петербургском ун-те на 1904/1905, 1905/1906, 1906/1907 гг.
СПб., 1904-1906.
44 ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 9922. Л. 5.
45 Там же. Ф. 139. Оп. 1. Д. 10199. Л. 48, 101.
46 Три последних самодержца. Дневник А. В. Богданович. М.; Л., 1924. С. 302.

48 Глава 2
Все это вызывало обеспокоенность и в Министерстве на-
родного просвещения (которое возглавлял уже не Зенгер) и в
Министерстве внутренних дел, но в 1904 г. власти сочли, что
«едва ли представляется возможным содержание лекций Тарле
поставить в причинную связь со сходками»47. Однако по мере
углубления революционной ситуации позиция начальства стала
более жесткой. Одна из студенческих манифестаций едва не
стоила Тарле университетской кафедры.
7 февраля 1905 г. в Актовом зале Петербургского универси-
тета состоялась сходка, в которой приняло участие около трех
тысяч студентов, требовавших созыва Учредительного собра-
ния, свободы слова, печати и другие демократические права.
Почетным председателем этой «мерзостной сходки», на которой
пострадал висевший в зале портрет Николая II, по сведениям,
дошедшим до властей, был избран Тарле. Министр народно-
го просвещения В. Г. Глазов, докладывая об этом царю, писал
12 февраля 1905 г.: «Что касается приват-доцента Тарле, уже
ранее заявившего себя лекциями тенденциозного направления,
то полагал бы необходимым устранить его от педагогической
деятельности воспрещением таковой». Николай II одобрил эту
меру, однако в обстановке нараставшего подъема революции,
когда монархия вынуждена была заняться вопросом о «предста-
вительных учреждениях», не следовало раздражать общество,
и через несколько дней Глазов предложил царю отложить вопрос
о наказании Тарле48. Заметим также, что не вполне ясно, дей-
ствительно ли Тарле играл столь важную роль на этой сходке,
как это было представлено министром. В подробном описании
митинга, принадлежащем одному из активистов студенческого
движения, имя Тарле в этой связи не упоминается49. Директор
Департамента полиции А. А. Лопухин в служебной записке от
10 февраля 1905 г. сообщал: «Избранный заранее, накануне, на
ЦГИА СПб. Ф. 139. Оп. 1. Д. 1099. Л. 95.
См.: Ганелин Р. Ш. Петербургский университет и правительственная поли-
тика // Очерки по истории Ленинградского университета. Т. 4. Л., 1989.
С. 121, 124-125.
Ср.: Д. [Дьяконов Л.] 1905 и 1906 гг. в Петербургском университете. Сходки
и митинги. СПб., 1907. С. 8-12.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 49
тайном собрании председателем сходки студент Замятин пред-
ложил присутствовавшим избрать председателем проф. Тарле,
но последний отказался, ссылаясь на слабость голоса»50.
Несомненно, что революционные события 1904-1906 гг.
увлекли и захватили Тарле, принимавшего участие в многочис-
ленных выступлениях оппозиционной интеллигенции. Так, он
присоединился к известной «Записке о нуждах народного про-
свещения» 342-х ученых, которую в конечном счете подписало
более 1800 профессоров и преподавателей высшей школы51.
В этой записке, составленной в начале 1905 г., резко критико-
валась политика самодержавия в области народного образо-
вания и заявлялось, что необходимые перемены немыслимы
«без привлечения свободно избранных представителей всего
народа к осуществлению законодательной власти и контроля над
действиями администрации». Тарле был также членом «Акаде-
мического союза» 1905-1906 гг., объединившего в своих рядах
оппозиционных деятелей науки и высшей школы и входившего
в «Союз союзов» под председательством П. Н. Милюкова52.
18 октября 1905 г., на следующий день после издания «Ма-
нифеста 17 октября», Тарле был тяжело ранен во время расправы
со студентами и публикой, собравшейся у здания Технологиче-
ского института на углу Загородного и Забалканского проспек-
тов. Подробное описание этого инцидента находим в воспомина-
ниях Т. А. Богданович «Повесть моей жизни»: «Дома меня ждала
сестра Тарле Мария Викторовна, пришедшая из лечебницы. Она
рассказала, что утром ее брат вышел с женой на Загородный
прочитать манифест. Там в это время наводил порядок взвод
кавалерии под командой, как потом было установлено, корнета
Фролова. Лихой атакой он во главе своего взвода храбро помчал-
ся на проходящих по тротуару и, занеся руку с саблей, рассек
череп подвернувшемуся ему врагу — профессору Тарле. <...>
При помощи публики лежавшего без сознания Тарле взвалили
Цит. по изд.: Начало первой русской революции. Январь—март 1905 г. М.,
1955. С. 718.
См.: Записка о нуждах просвещения (342-х ученых). СПб., 1905. С. 8.
Маигег Т. Hochschullehrer im Zarenreich. Ein Beitrag zur russischen Sozial-und
Bildungsgeschichte. Koln, 1998. S. 733.

50 Глава 2
на извозчика, и жена повезла его в ближайшую хирургическую
лечебницу при Обществе врачей-специалистов. Мы с Марией
Викторовной сейчас же пошли в лечебницу. В палату нас не
пустили. Только через щель я увидела сплошь забинтованную
марлей голову. Профессор-хирург отказывался высказаться
о возможном исходе ранения. <...> Все это должно выясниться
в течение ближайших четырех-пяти дней, до тех пор положение
остается крайне опасным, и малейший пустяк мог привести
к гибели... Нетрудно себе представить, в каком состоянии мы,
его близкие, провели эти дни»53.
Этот случай приобрел большую огласку, о нем сообщали
газеты54, вывешивались медицинские бюллетени, выражались
протесты, была выпущена специальная открытка с фотографией
Тарле, лежащего в больнице с забинтованной головой. «Рус-
ские ведомости» поместили даже некролог Тарле, написанный
А. К. Дживелеговым55. К счастью, он оказался преждевременным,
что дало повод для издевательств бульварной правой прессы56.
53 Богданович Т. А. Повесть моей жизни. С. 302-303.
54 См., например: Русские ведомости. 1905. 20, 21, 23, 24 окт.; Биржевые
ведомости. 1905. 21, 23, 27 окт.; Русь. 1905. 22 окт.; Новости и биржевая
газета. 1905. 23, 24 окт.
5Г1 А. Дж. [Дживелегов А. К.] Е. В. Тарле. Некролог // Русские ведомости. 1905.
№ 278. 23 окт. С. 3. Тарле характеризовался здесь как «молодой, но уже
успевший составить себе имя историк», «необычайно живой, вечно увле-
кающийся, по своим политическим убеждениям стоящий в первых рядах
демократической интеллигенции». Указывалось, что «его лекции в Петер-
бургском университете собирали самую многочисленную аудиторию» и что
«по своим взглядам Тарле принадлежал к сторонникам умеренного марксиз-
ма». В следующем номере газета извинилась перед Тарле, выразив надежду,
что оправдается известная примета, сулящая в таких случаях долголетие.
См.: Русские ведомости. 1905. № 279. 24 окт. С. 2.
56 Так, в черносотенном юмористическом листке «Виттова пляска» появилось
следующее «объявление» (обыгрывавшее, в частности, тот факт, что Тарле
в это время еще не имел звания профессора): «Новое издание "Новый
легчайший способ сделаться профессором". Торопитесь! Годен только во
время забастовки всех высших учебных заведений и анархии в стране.
Склад издания: Университет. Спросить Евгения Тарле. У того же автора:
"Мнимо-умерший, или Как выгодно на время умереть. Эпизод из борь-
бы с царским правительством"» (цит. по: Материалы для характеристики
контрреволюции 1905 г.: Из переписки Бориса Никольского с Антонием

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 51
Этот эпизод попал и в книгу Л. Троцкого «1905». Рассказывая
о том, что последовало после манифеста, он пишет: «18-е октября
было днем великого недоумения. Огромные толпы двигались
растерянно по улицам Петербурга. Дана конституция. Что же
дальше? <...> Первая фигура, попавшаяся мне навстречу, запы-
хавшийся студент с шапкой в руке. Это был партийный товарищ.
Он узнал меня.
— Ночью войска обстреливали Технологический институт...
Говорят, будто оттуда в них бросили бомбу... очевидная прово-
кация... Только что патруль шашками разогнал небольшое со-
брание на Забалканском проспекте. Проф. Тарле, выступавший
оратором, тяжело ранен шашкой. Говорят, убит...
— Так-с... Для начала недурно»57.
19 октября 1905 г. Совет Петербургского университета
принял постановление, в котором выражал свое возмущение
происшедшим и требовал расследования при участии предста-
вителя университета. Постановление это было доставлено главе
правительства С. Ю. Витте, который переслал его петербург-
скому генерал-губернатору Д. Ф. Трепову с просьбой сообщить
о ходе расследования58. На следующий день Трепов ответил, что
«поранение приват-доцента Тарле без сомнения относится к тем
несчастным случаям, каким, к сожалению, весьма часто сопрово-
ждается применение силы при усмирении уличных беспорядков.
Более подробное расследование об указанном случае произво-
дится, и по получении оного я не замедлю сообщить Вашему
сиятельству все подробности дела»59. Далее этой бюрократиче-
Волынским // Былое. 1923. № 21. С. 185 (комм. Ш. М. Левина). Направление
это нашло продолжателя в лице современного автора, сообщающего: «Суще-
ствует, однако, и другая версия этого инцидента, согласно которой удар был
нанесен все-таки не по голове, а по плечу. Причем причиной неадекватного
поведения корнета Фролова явились неосторожные слова Тарле по адресу его
матушки, бывшей любовницы Евгения Викторовича» (Брачев В. С. Опасная
профессия — историк. СПб., 2005. С. 207). В качестве источника «версии»
автор (профессор истории университета) ссылается на бульварный черносо-
тенный роман (!) «Красные и черные» известной в свое время авантюристки
Е. А. Шабельской-Борк.
57 Троцкий Л. 1905. М., 1922. С. 111.
58 ЦГИА СПб. Ф. 2075. Оп. 6. Д. 351. Л. 50-51.
59 Там же. Л. 52.

52 Глава 2
ской отписки расследование, судя по всему, не пошло. Позднее
С. Ю. Витте писал в воспоминаниях: «Признаться, я тогда Тарле
не пожалел, так как он все смутное время в университете читал
тенденциозные лекции о Французской революции и не счел
приличным хотя бы после 17 октября держать себя спокойно,
как подобало бы уважающему себя профессору»60.
В конце 1905 г. в журнале «Мир Божий» начали печататься
очерки Е. В. Тарле «Падение абсолютизма в Западной Европе»,
вышедшие затем отдельным изданием61. Под абсолютизмом ав-
тор имел в виду вообще неограниченную монархию и (в отличие
от позднейшего советского узуса) применял это обозначение
к самым разным историческим эпохам, начиная с древнего
Востока. В своих очерках Тарле пытался проанализировать за-
кономерности и механизмы крушения абсолютизма в основных
странах Западной Европы. Чаще всего он обращался к опыту
Великой Французской революции XVIII в., но также и Англий-
ской революции XVII в., революций 1848-1849 гг. в Германии
и Австрии и др. Три основных раздела книги называются:
«Абсолютизм и революция», «Абсолютизм и классовая борьба»
и «Самозащита абсолютизма».
«Политические революции, в самом главном и существен-
ном, обусловливаются тем, что известная форма управления не
только перестает отвечать материальным и моральным потреб-
ностям общества, но что дальнейшее ее существование стано-
вится прямою угрозою для нормального удовлетворения нужд
и интересов социально-сильных слоев народа», — утверждал
Тарле62. «Нет организации, которой труднее было бы мирным
путем сойти с исторической сцены, нежели абсолютной монар-
Витте С. Ю. Воспоминания. М., 1960. Т. 3. С. 102. Ср. в воспоминаниях
историка Н. И. Кареева: «Узнав об этом происшествии, мы с В. И. Семевским
отправились к Витте, чтобы довести до его сведения о том, что делается
на другой день после провозглашения свобод. Витте мы не застали дома,
прождали его часа два и уехали, написавши ему длинное письмо, на которое
ответа не получили» (Kapeee H. И. Прожитое и пережитое. Л., 1990. С. 231).
Тарле Е. В. Падение абсолютизма в Западной Европе. Исторические очерки.
СПб.; М., 1906. Ч. 1. 207 с. Первоначальная публикация: Мир Божий. 1905.
№ 12; 1906. № 1, 2, 3. Вторая часть книги написана не была.
Тарле Е. В. Падение абсолютизма в Западной Европе. С. 68.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 53
хии. Прежде всего, потому что никакой другой форме правления
история не ставит этого требования в столь категорическом
виде», — замечал он далее63. Ненужные войны, религиозные
преследования, скандальные злоупотребления властью, вообще
действия, представляющиеся абсурдными с точки зрения здра-
вого смысла, органически свойственны, по мнению историка,
абсолютизму в период заката, будучи связаны с присущей ему
«безграничной верой во всемогущество насилия». «Абсолю-
тизм более всякой иной формы правления способен создать
враждебную себе кооперацию классов и довести кризис до ре-
волюционного взрыва. Мы имели также случай указать, что для
абсолютизма в финальный момент его существования особенно
характерно стремление перевести дело поскорее на язык пушек
и ружей — там, где это для него возможно»64.
Как видим, Тарле, в общем, недалек от марксистского
(в широком смысле) видения истории, хотя он не следует какой-
либо жесткой доктринальной схеме и не ссылается на священ-
ные авторитеты, привлекая для понимания феномена револю-
ции наблюдения самых разных авторов. Особенно интересует
его психология носителей власти в момент революционного
кризиса.
Несмотря на очевидные публицистические акценты, в книге
Тарле был поставлен ряд важных научных проблем, например,
о технике применения власти и роли армии и полиции в период
революции или о самосознании абсолютизма, и в этом плане она
представляет значительный историографический интерес. Еще
более важна она для понимания политических взглядов и по-
зиций автора. «Наше самодержавие зажилось на свете дольше,
нежели всякое другое», — писал Тарле65, и хотя оно приобрело
огромный опыт борьбы с оппозицией и революцией, историк
был убежден в скором падении отжившего строя. «История
последних лет отучила нас от излишнего пессимизма», — таковы
были заключительные слова книги66.
63 Там же. С. 62-63.
64 Там же. С. 147.
65 Там же. С. 189.
66 Там же. С. 206.

54 Глава 2
«Падение абсолютизма в Западной Европе» следует, по-
видимому, считать наиболее «левым» выступлением Тарле
в российской печати. О том, что в период революции Е. В. Тарле
был настроен весьма радикально, свидетельствуют и другие его
высказывания. Так, 13 (26) июня 1906 г. он писал из Парижа
общественному деятелю и историку В. Я. Богучарскому: «Что
эти мерзавцы выцедят из России максимум крови, какую только
смогут выцедить, что им терять абсолютно нечего, <...> — все
это я теоретически давно уже понял. <...> В торжестве револю-
ции я убежден вполне, без оговорок; до свержения абсолютизма
у нас общественная реакция социологически немыслима; армия
разлагается не по дням, а по часам, и если только удастся удер-
жать активное выступление масс до более полной и всесторон-
ней их организации, то самодержавие погибнет в ближайшем
же шквале (впрочем, если и не удастся удержать массы и само-
державие еще одну победу одержит, то и тогда отсрочка будет
нулевая — в месяцах, а не в годах)»67.
Очевидно, что Тарле был убежденным противником само-
державия и сторонником объединения всех демократических
и либеральных сил, боровшихся с ним. Через сто с лишним лет
нам не так легко в полной мере представить себе, чем была для
людей типа Тарле эта первая революция 1905 г., когда казалось,
что Россия наконец вот-вот освободится от ненавистного царско-
го деспотизма и окажется в рядах «свободных народов». Полити-
ческие позиции Е. В. Тарле в это время определенно были более
левыми, чем у основной массы кадетов; очевидны, в частности,
его республиканские симпатии. Едва ли оправданно, однако,
представлять Тарле принципиальным противником кадетов, как
это пытались делать в советские годы некоторые авторы, стре-
мившиеся во что бы то ни стало приблизить его к социалистам
Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 189-190. В. Я. Богу-
чарский в 1906-1907 гг. вместе с В. Л. Бурцевым и П. Е. Щеголевым издавал
журнал «Былое», посвященный «истории освободительного движения»,
в котором Тарле опубликовал статью «Самодержавие Николая I и француз-
ское общественное мнение» (Былое. 1906. № 9-10). См. также: Тарле Е. В.
Историки вчерашнего дня. Памяти В. Я. Богучарского // День. 1915. № 129,
13 мая. С. 3.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 55
(пусть даже столь малопочтенным, с большевистской точки
зрения, как «меньшевики-ликвидаторы»)68.
Во всех советских анкетах Е. В. Тарле неизменно указывал,
что ни до, ни после 1917 г. он не являлся членом какой-либо по-
литической партии; и нет оснований не верить этим данным (он
утверждал это и в тюрьме, давая показания по «Академическому
делу», когда такого рода факты тщательно проверялись). Частич-
ное принятие Тарле марксизма совершенно не носило партийно-
го характера, — для него речь шла о понимании истории в свете
социально-экономического развития, трансформации классовой
структуры общества и связанных с нею социальных антагониз-
мов и конфликтов, приводящих к смене политических формаций
и т. д., а не о борьбе за социализм. Такого рода историческое
мировоззрение вовсе не требовало членства в марксистских
партиях69. Известно, например, что лидер кадетов и выдающий-
ся историк П. Н. Милюков в значительной мере придерживался
марксистского понимания истории70.
См., например: Чапкевич Е. И. 1) Евгений Викторович Тарле. С. 30-31, 37-38;
2) Пока из рук не выпало перо... С. 35-38, 43-44; Дурновцев В. И. 1) Новое
о Е. В. Тарле. С. 260-263; 2) Основные проблемы изучения жизни и творче-
ства Е. В. Тарле. С. 64-65, 69-72. Даже если считать принадлежащим перу
Тарле памфлет, опубликованный под псевдонимом «Аврелий» в журнале
«Красное знамя» (1906. № 5), который издавался в Париже А. Амфитеатро-
вым, это не дает оснований изображать историка противником «буржуазного
либерализма». Памфлет этот был направлен против слишком слабого проти-
водействия кадетов получению займа во Франции царским правительством
и, конечно, свидетельствовал о разочаровании автора в кадетской тактике,
недостаточно, по его мнению, радикальной. Е. И. Чапкевич, ссылаясь на
бездоказательное утверждение в мемуарах И. В. Егорова, также приписывал
выборному ректору Петербургского университета «либералу И. И. Боргману»
намерение избавиться от Тарле (см.: Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало
перо... С. 39).
Е. Д. Кускова в уже цитировавшемся некрологе Тарле говорит о его «нежела-
нии участвовать в тайных социал-демократических кружках».
См., в частности: Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1991. С. 138. Следует
иметь в виду, что в конце XIX — начале XX в. авторитет Маркса как ученого
был очень высок, и следы его влияния можно найти в самых неожиданных
местах. Так, министр финансов С. Ю. Витте, выступая в 1897 г. в одной из
правительственных комиссий, говорил: «В России теперь происходит то,
что случилось в свое время на Западе: она переходит к капиталистическому

56 Глава 2
Тарле никогда не писал о своей вере в социализм и, говоря
о революции, всегда имел в виду революцию демократическую
или, если пользоваться ленинистской терминологией, буржуазно-
демократическую, а никак не социалистическую. Заметим, что
в это время Тарле принимал участие и в кадетских изданиях: так,
в сентябре 1905 г. он опубликовал статью, близкую по тематике
и направленности к «Падению абсолютизма», в кадетском еже-
недельнике «Право»71. В ней он утверждал, в частности, ссылаясь
на опыт европейской истории, что успех революции возможен
только при «политической координации» различных классов72.
После поражения революции политические позиции
Е. В. Тарле стали, как нам представляется, менее радикальны-
ми и не слишком отличались от левокадетских. Вероятно, не
случайно с 1911 г. Тарле перестает печататься в «Современном
мире», руководящее положение в котором заняли социал-де-
мократы-меньшевики, и, напротив, начинает сотрудничать
(хотя и не особенно часто) в «Речи» и «Русской мысли»73. Среди
строю. <...> Россия должна перейти на него. Это мировой непреложный
закон» (цит. по кн.: Соловьев Ю. Б. Самодержавие и дворянство в конце XIX в.
Л., 1973. С. 292).
71 См.: Тарле Е. В. Исторические вопросы // Право. 1905. № 37. Стлб. 3003-3007.
72 Небезынтересна в этой связи аттестация Тарле в воспоминаниях будущего
советского обществоведа С. Н. Драницына, учившегося в 1901-1906 гг. в Пе-
тербургском университете: «Его лекции были очень интересны, но очень
далеки от марксистской идеологии, и сам он не скрывал своих взглядов
и был, по его признанию, республиканским буржуа» {Драницын С. Н. Воспо-
минания. — ОР РНБ. Ф. 1448. Д. 182. Л. 48).
ТЛ Впрочем, здесь могли играть роль разные соображения. 13 марта 1915 г. Тар-
ле писал редактору «Голоса минувшего» С. П. Мельгунову, отвечая на упрек,
что он дает им мелочи, а более важные вещи печатает в «Русском богатстве»
или «Русской мысли»: «Когда в средине января я кончил статью о Герцене,
которой очень дорожу и которая стоила мне много труда, я первым движени-
ем хотел послать ее Вам. Но когда вспомнил, что она пойдет путешествовать
от Вас к В. И. Семевскому, от В. И. к Вам, будет одним приниматься, другим
отвергаться, узнаю я о ней чрез 2 месяца, а напечатают ее (если напечатают)
еще чрез 2 месяца, т. е. летом, когда никто журналов не читает, — как пораз-
думался я об этом, то рука сама собою потянулась к телефону, и я позвонил
к Мякотину. Позвонил я ему, кажется, числа 15 января, а уже 16-го знал, что
статья принята, а еще чрез 2 недели получил корректуру и в февральской
книге статья появилась» (РГАЛИ. Ф. 305. Оп. 1. Д. 1315. Л. 63).

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 57
близких знакомых и друзей Тарле, составлявших постоянный
круг его общения, было много кадетов, и ни о каких коллизиях
на политической почве между ними нам неизвестно. Едва ли
вообще имеет смысл пытаться укладывать Тарле в узко партий-
ные рамки, — во всяком случае, не подлежит сомнению, что он
занимал свое место в рядах либеральной и демократической
интеллигенции, оппозиционной царизму.
Возвращаемся к профессорской деятельности Е. В. Тарле
до Первой мировой войны. В Петербургском университете
в 1907/1908 учебном году он читал курс «История Франции
в XIX в.» и вел семинарий «Разбор документов Национально-
го архива по истории рабочего класса и промышленности во
Франции в эпоху революции»; в 1908/ 1909 г. — курс «История
Западной Европы в XIX в.» и просеминарий «Тьерри как историк
третьего сословия»; в 1909/1910 г. — курс «Историко-философ-
ские теории XVII-XIX вв. в связи с развитием методологических
взглядов» и семинарий «Источники по истории национального
движения в Германии в первой половине XIX в.». В 1910/1911 г.
Тарле вел в университете два просеминария: «Разбор труда Гизо
"История цивилизации во Франции"» и «Разбор мемуаров Сен-
Симона как исторического источника», в 1911/1912 г. — тот же
просеминарий по книге Гизо и второй: «Разбор сочинения Таци-
та о Германии как исторического источника», в 1912/1913 г. —
просеминарии «Разбор документов и литературы о русско-
французских отношениях при Наполеоне I» и «Разбор учения
физиократов в связи с анализом социально-экономического
состояния Франции в XVIII столетии»74. Тарле всегда предпочи-
тал лекции семинарам, и полное доминирование последних в его
университетском преподавании с 1910 г. объяснялось, вероятно,
какими-то внешними обстоятельствами75.
Помимо университета Е. В. Тарле был профессором Выс-
ших женских курсов (Бестужевских), Психоневрологического
Список составлен по печатным «Обозрениям преподавания наук в Импера-
торском Санкт-Петербургском университете» за 1907/1908 — 1912 /1913 гг.
(СПб., 1907-1912).
В литературе нам встречалось упоминание о том, что в эти годы Министер-
ство народного просвещения запретило читать лекции приват-доцентам.

58 Глава 2
института, курсов Лесгафта (до их закрытия) и Высших коммер-
ческих курсов (позднее переименованных в Институт высших
коммерческих знаний, а затем в Петроградский Коммерческий
институт). На Бестужевские курсы Тарле пришел довольно
поздно — в 1911 г.76, он читал здесь, в частности, курс лекций
«История абсолютной монархии на Западе» (1912/1913 г.) и вел
те же семинары, что в университете77. В воспоминаниях курси-
сток Тарле неизменно присутствует как один из самых ярких
и любимых профессоров78.
Профессором Психоневрологического института Тарле был
с самого его открытия79, он читал здесь курс новой истории на
общеобразовательном и педагогическом факультетах и, кроме
того, некоторые более специальные курсы, такие как «История
абсолютной монархии в Западной Европе». Здесь же он про-
читал, в качестве введения к лекциям по всеобщей истории,
небольшой курс «Очерк развития философии истории», сохра-
нившийся в записи слушателей80. В нем мы находим краткий,
но содержательный и очень живой обзор воззрений на историю
крупнейших мыслителей Европы: Макиавелли, Гоббса, Локка,
Вико, Монтескье, Вольтера, Руссо, Кондорсе, Гердера, Канта,
Гегеля, Сен-Симона, Конта и Маркса. При этом Тарле не иден-
Из писем Тарле 1907 и 1909 гг. к декану историко-филологического факуль-
тета Бестужевских курсов И. М. Гревсу видно, что были какие-то ослож-
нения с зачислением его в профессора (ПФА РАН. Ф. 726. Оп. 2. Д. 304.
Л. 1-4).
См.: Отчеты о состоянии и деятельности С.-Петербургских высших женских
курсов за 1910/1911 — 1914/1915 гг. СПб., 1911-1915.
См.: Санкт-Петербургские Высшие женские (Бестужевские) курсы. 1878-
1918: Сб. ст. Изд. 2-е, испр. и доп. Л., 1973. С. 92, 242, 262.
Психоневрологический институт, основанный в 1907 г. В. М. Бехтеревым,
был одним из наиболее демократических высших учебных заведений Пе-
тербурга; первые два года обучения в нем носили общеобразовательный
характер. См.: Акименко М. А., Шерешевский А. М. История Института им.
В. М. Бехтерева на документальных материалах. СПб., 1999; Райков Б. Е. На
жизненном пути. СПб., 2011. Кн. 1. С. 530-577.
Тарле Е. В. Очерк развития философии истории. По лекциям проф. Е. В. Тар-
ле сост. Г. С. СПб., 1908. 102 с. (литограф, изд.). Вошло с некоторыми
сокращениями в кн.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле.
С.116-153.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 59
тифицировался полностью со взглядами ни одного из них81 и,
признавая наиболее практически важными для современного
историка теории Конта и Маркса, не считал, по-видимому, их
установки взаимоисключающими.
Секрет успеха Тарле-профессора объясняют воспоминания
К. И. Чуковского, познакомившегося с ним летом 1910 г. на даче
Анненских в Куоккале: «Однажды, воротившись к Анненским
вместе с детьми после далекой прогулки, я увидел на террасе за
чайным столом моложавого, красивого, полного, необыкновен-
но учтивого гостя... Это был профессор Евгений Викторович Тар-
ле, и не прошло получаса, как я был окончательно пленен и им
самим, и его разговором, и его прямо-таки сверхъестественной
памятью... Я никогда не видел такого мастерства исторической
живописи»82. Благодаря этому мастерству Тарле и позднее всегда
и везде имел огромный успех как лектор и профессор.
Вскоре после переезда в Петербург Е. В. Тарле приступил к си-
стематическому и углубленному изучению экономической
и социальной истории Франции конца XVIII — начала XIX в.
С 1903 по 1914 г. он почти ежегодно ездил за границу для работы
в архивах. Особенно много и плодотворно Тарле занимался
в Парижском Национальном архиве. К этому времени восходят
его знакомство и контакты со многими выдающимися француз-
скими историками — с А. Оларом, А. Матьезом, А. Сэ, А. Озе,
Ш. Шмидтом, К. Блоком и другими83.
Результатом этих занятий было несколько книг. Вслед за
небольшой монографией «Рабочие национальных мануфактур
81 Так, по поводу подхода к истории Гегеля Тарле замечал: «Представим себе
человека, пожелавшего заниматься анатомией, но изучающего ее посред-
ством наблюдения через подзорную трубу толпы, которая находится на
чрезвычайно далеком от него расстоянии» (Из литературного наследия
академика Е. В. Тарле. С. 146).
82 Чуковский К. И. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2. М., 1965. С. 109-110.
83 См.: Воспоминания Е. В. Тарле о работе в западных архивах / Публ. Б. С. Ка-
гановича // Диалог со временем. Вып. 1. М., 1999. С. 335-356.

60 Глава 2
во Франции в эпоху революции (1789-1799)»84 появилось капи-
тальное двухтомное исследование «Рабочий класс во Франции
в эпоху революции (1789-1799)»85. Материалы для этих работ
Тарле собирал в архивах Парижа, Марселя, Бордо, Лиона, Амьена,
Руана, Тура, Орлеана и других французских городов.
В предисловии ко второй части своего труда Тарле вспоми-
нал о том, что интересом к этой проблематике он обязан лекциям
И. В. Лучицкого, и описывал способствующую его занятиям на-
учную атмосферу в Петербурге: «В Историческом обществе при
С.-Петербургском университете темы, касающиеся Франции при
революции и ее историков, затрагивались не раз и не два. О кре-
стьянском землевладении во Франции XVIII в., о Тэне и об Оларе,
о библиографии Буассонада, о книге Кропоткина и тому подоб-
ном читали и спорили и Н. И. Кареев, и Э. Д. Гримм, и А. М. Ону,
и председатель секции всеобщей истории И. М. Гревс, и пере-
ехавший в Петербург для заседаний в Государственной думе
И. В. Лучицкий, и другие; в Историческом обществе и мне при-
шлось прочесть реферат о рабочих национальных мануфактур
во Франции»86.
В то время темы, избранные Тарле, были почти совсем не
изучены, и Н. И. Кареев писал, что «своими исследованиями Тар-
ле проложил в экономической истории Франции конца XVIII в.
совершенно новые пути»87. Разумеется, разработка экономиче-
ской и социальной истории Франции XVIII в. находилась тогда
почти в зачаточном состоянии, и, имея в виду массовый харак-
тер источников и современные методы их обработки, а также
многие новые концепции и модели экономической истории,
разработанные наукой XX в., говорить об окончательности
и непреложности построений и выводов Тарле не приходится.
Скорее можно сказать, что его работа представляет собой этап
84 Тарле Е. В. Рабочие национальных мануфактур во Франции в эпоху рево-
люции (1789-1799). СПб., 1907. 201 с. Нем. пер.: Tarle E. Die Arbeiter der
nationalen Manufakturen (1789-1799) nach Urkunden der franzosischen Archive.
Leipzig, 1908. 128 s.
85 Тарле Е. В. Рабочий класс во Франции в эпоху революции (1789-1799). СПб.,
1909-1911. Ч. 1-2. 317, 581 с. Переизд. в кн.: Тарле Е. В. Сочинения. Т. 2. М., 1957.
86 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 2. С. 198.
87 Кареев Н. И. Историки Французской революции. Т. 3. Л., 1926. С. 221.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 61
первоначального накопления и разработки материала. Но этот
этап был совершенно необходим, и значительная часть выводов
Тарле подтверждается современными исследованиями.
Говоря о состоянии французской экономики в конце Ста-
рого режима, Тарле подчеркивал, что Франция не вступила еще
в эпоху промышленной революции, что крупные предприятия
в ней были редкостью, а французская индустрия носила по пре-
имуществу кустарный и домашний характер88. Промышленная
техника во Франции, по его мнению, находилась на очень низ-
ком уровне. Крупный специалист по аграрной истории Англии
А. Н. Савин осторожно замечал в рецензии на книгу Тарле:
«Систематическая проверка выводов автора возможна только
в Национальном архиве. Я поэтому лишь с большой робостью
позволю себе высказать предположение, что в картине немного
сгущены краски, что технический уровень французской про-
мышленности, очень невысокий, был все же не так низок, как
изображается во 2-й главе»89.
В конце 1920-х гг. точка зрения Тарле подверглась критике
в советской литературе. Ученик М. Н. Покровского и Н. М. Лу-
кина В. М. Далин доказывал, что Тарле в своей характеристике
французской экономики конца Старого режима исходил из об-
щих положений «русской школы» историков Французской рево-
люции, сформировавшейся под влиянием народничества90. Каре-
ев и Лучицкий, по его словам, «перенесли усвоенную ими точку
зрения на вопрос о жизнеспособности мелкого крестьянского
землевладения, о роли кустарной промышленности <...> на
французскую почву. Эту свою неприязнь к "индустриалистским
концепциям", к "преувеличенным" представлениям о темпе раз-
вития капитализма они старались передать и своим ученикам»91.
Эта часть работы вышла и на французском языке: TarleE. L'industrie dans les
campagnes en France a la fin de l'Ancien Regime. Paris, 1910. 81 p.
Савин А. Н. Новый труд по истории французских рабочих в эпоху револю-
ции // Русская мысль. 1912. № 9. С. 25.
Далин В. М. Мануфактурная стадия капитализма во Франции в XVIII в.
в освещении «русской школы» // Историк-марксист. 1929. Т. 14. С. 68-116.
С небольшими изменениями переизд. в кн.: Далин В. М. Люди и идеи. М.,
1970. С. 294-343. Далее цитируется по первому изданию.
Далин В. М. Мануфактурная стадия... С. 69-70.

62 Глава 2
«Разумеется, о "народничестве" Тарле можно говорить только
в весьма и весьма условном смысле, однако в основных приемах
своего исследования, в основных посылках своей книги он сто-
ит на почве народнических исследований русской экономики
XIX в.», —замечал критик92. Признавая, что «книга Тарле, осно-
ванная на изучении значительного фактического материала,
представляла собой большой научный вклад»93, Далин, опираясь
отчасти на статью А. Я. Шульгина94, приводил целый ряд фактов,
свидетельствующих о более высоком уровне капиталистического
развития Франции, чем допускал Тарле, и полагал, что ключ
к решению вопроса лежит в теории мануфактурной стадии ка-
питализма, разработанной Марксом.
Как нам кажется, В. М. Далин излишне идеологизировал
проблему: Кареев и Лучицкий были добросовестнейшими иссле-
дователями и едва ли стали бы «переносить» свои взгляды «на
французскую почву». Другое дело, что ученые, соприкасавшиеся
с народническим кругом идей, часто обладали особой зоркостью
к проблематике экономической отсталости и капиталистиче-
ского развития95. Но Тарле, как признает и сам Далин, никогда
не был народником. Многие новейшие историки подчеркивают,
прежде всего, архаический характер французского экономиче-
ского строя до эпохи промышленной революции и в этом смысле
поддерживают скорее выводы Лучицкого и Тарле, хотя и опе-
рируют часто иными терминами. «Промышленность Франции
доиндустриальной поры, то есть эпохи Старого порядка, являет
собой сложное переплетение капиталистического и мелкотовар-
ного укладов, опутанных архаическими устоями, генетически
связанными с феодальной регламентацией производства», —
пишет современный автор96.
92 Далин В. М. Мануфактурная стадия... С. 70.
93 Там же. С. 73.
94 Шульгин А. Был ли капиталистический строй во французской промышленно-
сти XVIII в.? // Русское богатство. 1917. № 8-10. С. 129-160.
95 См., в частности, классическую работу: Walicki A. The Controversy over
Capitalism. Oxford, 1969.
96 Кожокин Е. М. Французские рабочие от Великой буржуазной революции до
революции 1848 г. М., 1985. С. 205.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 63
Вообще к изучению рабочего класса Тарле подходил с эм-
пирических, а не с доктринерских позиций, за что историки-
коммунисты 1920-х — 1930-х гг. причисляли его не к маркси-
стам, а к «экономическим материалистам» или даже просто
к «буржуазным» специалистам по социально-экономической
истории. Может быть, это не столь уж неверно по существу, хотя
влияние марксизма на историческое мировоззрение молодого
Тарле и круг его научных интересов отрицать невозможно. По
мнению Тарле, рабочие как таковые не играли сколько-нибудь
значительной самостоятельной роли в Великой Французской
революции. Такого же мнения придерживаются современные
авторитетные западные исследователи97.
В свое время вызвала большие споры трактовка Тарле проб-
лемы максимума. Максимум, т. е. фиксированный потолок цен
на основные продукты питания и предметы потребления, был
введен якобинцами в 1793 г., после больших колебаний, под
давлением плебейских масс (жирондисты, стоявшие на позициях
экономического либерализма, были категорическими противни-
ками максимума). Подробно изучив этот вопрос, Тарле пришел
к выводу, что максимум не улучшил, а ухудшил положение масс
и отмена его после падения Робеспьера не вызвала никаких
протестов98.
«Начиная с 1789 г., — пишет Тарле, — рабочие ждали улуч-
шения своей участи от всяких надвигающихся политических
перемен, и, не беря на себя никакой политической инициа-
тивы, они всегда с новой готовностью поддерживали людей,
стремившихся к более и более радикальным переменам в го-
сударственном строе. 14 июля 1789 г. они брали Бастилию,
10 августа 1792 г. дворец, 3 апреля 1793 г. поддержали Марата
и способствовали аресту и гибели жирондистов»99. Разочаро-
ванные экономической политикой якобинцев, рабочие массы
еще меньше, конечно, могли быть довольны властью нувори-
шей и всеобщей коррупцией в эпоху Термидора и Директории.
Накануне 18 брюмера «дружественный нейтралитет рабочего
97 Ср.: Hobsbawn E. The Age of Revolution. 1789-1848. London, 1962. P. 64.
98 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 2. С. 407-556.
99 Там же. С. 531.

64 Глава 2
населения столицы был обеспечен всякому, кто покончит с суще-
ствующим положением вещей»100. По-видимому, Тарле придавал
определенное значение своим выводам, поскольку напечатал
главу о максимуме отдельной статьей под названием «История
одного социального эксперимента»101.
Эти выводы Тарле подверглись ожесточенным нападкам
в советской печати конца 1920-х — начала 1930-х гг., когда
в них, по-видимому, усматривали выпад против государствен-
ного регулирования экономики и социалистического хозяйст-
ва102. Бывший ученик Тарле П. П. Щеголев писал: «Концепция
эта неприемлема методологически, потому что она совершен-
но затушевывает классовые основы максимума и исключает
единственно приемлемый для марксистской историографии
взгляд на максимум как на инструмент определенных классовых
интересов»103. Однако объективный и работавший независимо
от Тарле историк К. П. Добролюбский пришел к тем же выводам,
что и он104. Может быть, недостаточно учтенной осталась еще
одна проблема: «максимум как опыт военной экономики», ор-
ганизации хозяйства в условиях военного времени — проблема,
остро поставленная Первой и Второй мировыми войнами.
Н. И. Кареев105 и А. Н. Савин в своих рецензиях в целом
весьма высоко оценили исследование Тарле. А. Н. Савин писал
в частности: «Исследованию Е. В. Тарле принадлежит в настоя-
щее время видное место в историографии Французской револю-
ции... Часть работы уже стала достоянием западноевропейского
Тарле Е. В. Сочинения. Т. 2. С. 556.
Тарле Е. В. История одного социального эксперимента // Современный мир.
1909. № 8. С. 148-181.
См.: Зайделъ Г. С, Цвибак М. М. Классовый враг на историческом фронте.
М.;Л., 1931. С. 28, 143.
Щеголев П. П. После термидора. Очерки по истории термидорианской реак-
ции. Л., 1930. С. 60.
Добролюбский К. П. Экономическая политика термидорианской реакции.
М.; Л., 1930. С. 74.
Кареев Н. И. Русская книга о французских рабочих в эпоху Великой рево-
люции // Русское богатство. 1911. № 5. С. 1-34; № 6. С. 1-24; Kareev N. Une
livre russe sur l'histoire des ouvriers francais pendant la Revolution Francaise //
La Revolution Francaise. 1912. № 62. P. 335-356. Ср.: Кареев Я. И. Историки
Французской революции. Т. 3. С. 220-234.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 65
читателя. Было бы желательно, чтобы ему скорее стала известна
вся работа»106. Пожеланию этому суждено было исполниться че-
рез 50 лет, когда книга Тарле вышла в итальянском переводе107.
К этому времени она отчасти уже стала достоянием истории
науки. Французский историк-марксист А. Собуль считал сомни-
тельным само употребление термина «рабочий класс» приме-
нительно к изучаемым Тарле социальным слоям, поскольку они
состояли в основном из ремесленников или деревенских работ-
ников и не обладали соответствующим классовым сознанием108.
Историография XX века в лице Э. П. Томпсона, Э. Хобсбаума,
Дж. Рюде и других авторов открыла для себя целый ряд новых
тем и аспектов, связанных с изучением «культуры бедности»,
«народного радикализма», «плебейской культуры», «психологии
низов», феномена «мятежной толпы» и т. д.109. Разумеется, все
это тщетно было бы искать в книге Тарле, что не мешает ей
занимать в истории науки важное и почетное место.
24 апреля 1911 г. работа Тарле «Рабочий класс во Франции
в эпоху революции» была защищена в Петербургском универ-
ситете в качестве докторской диссертации. На этот раз защита
прошла вполне успешно. Оппоненты — профессора Н. И. Кареев,
Э. Д. Гримм и И. В. Лучицкий — в лестных выражениях отозва-
лись о диссертации, отметив некоторые ее частные недостатки.
Согласно газетному отчету, «аудитория продолжительными
аплодисментами приветствовала диссертанта». Впрочем, тот
же репортер отмечал: «С утра еще задолго до начала диспута
на университетский двор был приведен значительный наряд
полиции. Другой наряд дежурил в одной из комнат при главном
подъезде»110.
106 Савин А. Н. Новый труд по истории французских рабочих... С. 29.
107 Tarle Е. La classe operaia nella rivoluzione francese. Vol. 1-2. Roma, 1960.
108 Annales Historiques de la Revolution Franchise. 1961. № 165. P. 421.
109 См., в частности: Hobsbawm E. Primitive Rebels. Studies in Archaic forms
of Social Movements in the 19th and 20th centuries. Manchester, 1959; Idem.
Labouring men. Studies in the history of labour. London, 1964; Thompson E. P.
The Making of English Working Class. London, 1963; Rude G. Crowd in history
1730-1848. London, 1964. (русск. пер. под названием: Рюде Дж. Народные
низы в истории. М., 1984).
110 Речь. 1911. № 111, 25 апр. С. 1.

66 Глава 2
С изучением экономической истории Франции XVIII в. свя-
зана важная статья Е. В. Тарле «Была ли Екатерининская Россия
экономически отсталою страною?»111. «Экстенсивная мощь рус-
ской империи в конце XVIII в. является одним из важнейших
и грандиознейших феноменов всемирной истории», — замечает
Тарле и ставит вопрос: «Базировалась ли эта мощь на сколько-ни-
будь широком экономическом фундаменте?»112. По его мнению,
невозможно «отделаться от этого вопроса постоянным повторе-
нием стереотипной фразы о натуральном хозяйстве и экономиче-
ской отсталости и экономической зависимости России». «Почти
все иностранцы-современники, писавшие о русской торговле
и промышленности в конце XVIII в., вовсе не считают Россию
страной экономически отсталой», — указывает Тарле113 и приво-
дит свидетельства ряда западных путешественников, писавших
о большом числе крупных промышленных предприятий в России
и положительном балансе ее внешней торговли. В России конца
XVIII в. было больше крупных промышленных предприятий, чем
во Франции (особенно в металлургии), что же касается техни-
ческого уровня индустрии, то, полагает он, «в этом отношении
Франция времен Людовика XVI гораздо ближе к Екатерининской
России, чем к Англии Аркрайта и Уатта», уже вступившей в эпоху
промышленного переворота114. «Цифровые данные, касающи-
еся русской индустрии, не дают никаких оснований ставить
тогдашнюю Россию в ранг отсталой и экономически зависимой
державы», — заключает Тарле115. Лишь с начала XIX в. темпы эко-
номического развития сначала Англии, а затем и других стран За-
падной Европы приводят к экономическому отставанию России.
1'' Тарле Е. В. Была ли Екатерининская Россия экономически отсталою стра-
ною? // Современный мир. 1910. № 5. С. 3-29. Переизд. в кн.: Тарле Е. В.
Сочинения. Т. 4. М., 1958. С. 441-468. Первоначально работа была доложена
в Историческом обществе при Петербургском университете 14 октября
1909 г. под названием «Показания иностранцев-современников о русской
торговле и промышленности в конце XVIII в.». См.: Историческое обозрение.
1915. Т. 20. С. 211.
112 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 4. С. 443.
113 Там же. С. 447.
114 Там же. С. 460.
115 Там же. С. 462.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 67
Этой точки зрения Тарле придерживался до конца жизни,
о чем свидетельствует рассказ Б. Б. Кафенгауза, писавшего
в годы Великой Отечественной войны исследование по истории
хозяйства Демидовых. В беседе с Кафенгаузом Тарле сказал:
«Должна же быть экономическая база под военными успехами
Суворова»116.
Вопрос, поставленный в статье Тарле, очень важен, но, как
кажется, формулирован им не вполне ясно и корректно. Каковы
критерии автора, когда он говорит об экономическом развитии
и отсталости: объем производства? техника производства? каче-
ство продукции? характер хозяйственных отношений? культура
труда? уровень жизни? Для ответа на все эти вопросы необходи-
мы очень широкие и углубленные сравнительно-исторические
исследования, и, во всяком случае, источники, привлеченные
Тарле, для этого недостаточны. Необходимо также уяснить не-
которые понятия и исходные предпосылки: может ли, например,
считаться передовой экономика, построенная на подневольном
труде? По выплавке металла Россия со времен Петра I занимала
в XVIII в. едва ли не первое место в Европе, но русская метал-
лургия того времени, как известно, базировалась главным обра-
зом на барщинном труде крепостных, приписанных к заводам.
Совместимо ли с экономическим прогрессом «второе издание
крепостничества» в сельском хозяйстве?
Статья Тарле вызвала многочисленные отклики и реплики
в научной литературе, вплоть до нашего времени. Г. В. Плеханов
в «Истории русской общественной мысли» писал о Тарле, что
«талантливый автор» «перегнул палку», утверждая, что «ека-
терининская Россия не была отсталою страною даже сравни-
тельно с Францией»117. «Говоря об экономическом строе России
в XVIII в., нельзя ни на минуту забывать, что у нас всецело
Кафенгауз Б. Б. Моя работа над диссертациями // История СССР. 1962. № 3.
С. 113. Любопытные материалы об «экономической базе военных успехов
Суворова», хотя, конечно, в совершенно ином плане, см.: Ананьин Б. В.,
Лебедев С. К. Контора придворных банкиров в России и европейские денеж-
ные рынки (1798-1811 гг.) // Проблемы социально-экономической истории
России: К 100-летию со дня рождения Б. А. Романова. Л., 1991. С. 125-148.
Плеханов Г. В. Сочинения. Т. 21. М.; Л., 1925. С. 246, 254.

68 Глава 2
господствовало тогда крепостничество», — замечал Плеханов118.
Крупные экономические историки И. М. Кулишер и П. Г. Лю-
бомиров высказывались по некоторым частным вопросам,
затронутым Тарле, но не касались центральной проблемы его
статьи119. В. М. Далин в своей упомянутой выше статье заме-
чал: «Нанизав группу фактов (и даже снабдив ее относительно
тщательной, хотя и односторонней документацией), можно
отодвинуть Францию XVIII в. ниже екатерининской России; од-
нако есть совершенно достаточное количество документов для
защиты противоположного взгляда»120. Б. Б. Кафенгауз писал:
«Основной недостаток статьи Е. В. Тарле, наряду со скудостью
материала, заключается в том, что вопрос обсуждался вне связи
с проблемой смены типов производственных отношений»121.
К этому же сводились возражения и некоторых других советских
авторов.
Известный американский экономический историк А. Гер-
шенкрон несколько раз высказывался против точки зрения Тар-
ле122, причем его последнее по времени высказывание является
наиболее резким и даже оскорбительным. «Это советским исто-
рикам довелось открыть промышленную революцию в России
в царствование Николая I и подкреплять свои взгляды возрожде-
нием старой (1910 г.) дешевки (shocker) Тарле о том, что Россия
в последней четверти XVIII в. отнюдь не была экономически
отсталой страной», — издевательски замечал Гершенкрон123.
С другой стороны, Фернан Бродель (не изучавший, правда, само-
стоятельно русских материалов) полагал, что в XVIII в. «русское
промышленное развитие было равным развитию остальной
118 Плеханов Г. В. Сочинения. Т. 21. С. 251.
119 См.: Кулишер И. М. Очерк истории русской промышленности. Пг., 1922.
С. 141; Любомиров П. Г. Очерки по истории русской промышленности XVII,
XVIII и XIX вв. М., 1947. С. 8-9, 267.
120 Далин В. М. Мануфактурная стадия... С. 82.
121 Кафенгауз Б. Б. История хозяйства Демидовых в XVIH-XIX вв. Т. 1. М.; Л.,
1949. С. 11.
122 Gerschenkron A. Economic Backwardness in Historical Perspective. Cambr., Mass.,
1962. P. 153 sqq.; Idem. Continuity in History and Other Essays. Cambr., Mass.,
1968. P. 420.
123 Gerschenkron A. Europe in Russian Mirror. Cambr., Mass., 1970. P. 7.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 69
Европы, а порой и превосходило его»124. О. Крисп в своей ста-
тье начала 1990-х гг., пересматривая концепции Гершенкрона,
серьезно относится к аргументам Тарле125. Во всяком случае,
заслугой Тарле, независимо от согласия или несогласия с его
основным тезисом, является постановка важной проблемы,
вызвавшей широкую дискуссию в науке и стимулировавшей
многочисленные конкретные исследования по истории русской
промышленности и торговли.
В 1913 г. вышло фундаментальное исследование Е. В. Тарле
«Континентальная блокада», посвященное экономической исто-
рии Франции наполеоновской эпохи126. Работа была основана
на разысканиях автора в архивах Франции, Англии, Голландии
и Италии. Прежде всего, Тарле рассмотрел экономическое миро-
воззрение Наполеона и методы его экономической политики127.
Этатист до мозга костей, Наполеон был безоговорочным про-
текционистом и противником свободы торговли. Кроме того,
он вообще не любил экономических теорий и, в частности,
теорий физиократов. На первом месте для него стояли инте-
ресы земледелия, на втором — промышленности и только на
третьем — торговли. «Промышленность более национальна, чем
торговля», — говорил он128. Другой аксиомой для Наполеона был
безусловный приоритет экономических интересов собственно
Франции («старых департаментов») над интересами всех осталь-
ных земель, включенных в состав империи. Последние являлись
для него объектом экономической эксплуатации. «Наполеон,
создавая империю Запада, в хозяйственном отношении оставал-
ся узко национальным французским государем, продолжателем
Броделъ Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-
XVIII вв. Т. 3. М., 1992. С. 478.
Krisp О. Russia // Patterns of European Industrialization. The XIXth Century. New
York, 1992. P. 251.
Тарле E. В. Континентальная блокада. Исследование по истории промыш-
ленности и внешней торговли Франции в эпоху Наполеона. М., 1913. 739 с.
Переизд. в кн.: Тарле Е. В. Сочинения. Т. 3. М., 1958.
Французское издание этой главы: Tarle E. Napoleon Ier et les interets econo-
miques de la France // Revue des etudes napoleoniennes. 1926. A. 15. T. 26. № 2.
P. 117-137.
Тарле Е. В. Сочинения. Т. 3. С. 58.

70 Глава 2
Людовиков XIV и XV, реализатором многих идей Кольбера», —
резюмировал впоследствии Тарле129. В этом заключалось, по
мнению историка, одно из капитальных противоречий эконо-
мической политики Наполеона.
Континентальная блокада, провозглашенная в 1806 г., за-
прещала любую торговлю и другие сношения с Англией (вплоть
до почтовой переписки) Франции и подвластных ей государств.
Наполеон рассчитывал таким образом подорвать экономическое
могущество Англии и стимулировать развитие французской
промышленности, избавив ее от британской конкуренции. Тарле
детально описывает состояние французской промышленности
и торговли в начале XIX в. и влияние на них континентальной
блокады. Он приходит к выводу, что выиграли от нее лишь не-
которые отрасли промышленности, не зависевшие от импорта
сырья (например, шерстяное и металлургическое производст-
во), большинство же отраслей промышленности, нуждавшихся
в сырье (хлопке, сахарном тростнике и т. д.), а также морская
торговля сильно страдали от блокады. Уже с 1809 г. сам Напо-
леон вынужден был давать лицензии, разрешавшие в порядке
исключения закупку определенных товаров в Англии. В 1811 г.
империя пережила серьезный экономический кризис, а в по-
следние два года наполеоновского правления континентальная
блокада вообще перестала действовать. В общем, процесс эконо-
мического и технического развития Франции в наполеоновскую
эпоху проходил довольно медленно, что было связано не только
с непрерывными войнами, но и с экономическим мышлением
и экономической политикой Наполеона, отягощенными анахро-
нистическим наследием меркантилизма и кольбертизма, — за-
ключает Тарле. Континентальная блокада оказалась утопией130.
Отдельная глава «Континентальной блокады» посвящена
экономическим отношениям Франции и России, которая выну-
ждена была присоединиться к блокаде после Тильзита131. Тарле
129 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 7. М., 1959. С. 225.
130 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 3. С. 506.
131 См. также: Тарле Е. В. Экономические отношения Франции и России при
Наполеоне I // Журнал Министерства народного просвещения. 1912. № 11.
С. 54-93. Нем. пер.: Russland und die Kontinentalsperre // Zeitschrift fur

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 71
писал, что «континентальная блокада разоряла русскую торгов-
лю. Больше того, разоряла потребителя в России французских
товаров»132. В свое время М. И. Туган-Барановский, а вслед за
ним М. Н. Покровский утверждали, что блокада способствова-
ла развитию промышленного капитализма в России. В 1931 г.
А. В. Предтеченский выступил с работой, в которой доказывал,
что в целом блокада оказывала разрушительное влияние на
экономику России, отнюдь не способствуя развитию русской
промышленности и торговли133. Этой же точки зрения придер-
живались впоследствии А. М. Станиславская, В. К. Яцунский,
Н. Н. Болховитинов и ряд других видных ученых134. В 1930-е гг.
ученик А. С. Лаппо-Данилевского и Е. В. Тарле М. Ф. Злотни-
ков (1890-1942) написал на основании богатейшего архивного
материала большую монографию «Континентальная блокада
в России», которую Тарле очень высоко оценивал и пытался из-
дать после гибели автора в блокадном Ленинграде135. Злотников
пришел к выводу, что «в общем, блокада дала сильный толчок
к развитию почти всех отраслей промышленности России»136.
Е. В. Тарле намеревался дать серию монографий о влиянии
континентальной блокады на экономическую жизнь различ-
ных стран Европы. Написана и опубликована была только одна
gesamte Staatswissenschaft. 1933. Bd. 94. Н. 1. S. 70-106. По-немецки была
издана также глава об экономических отношениях Франции и Германии:
Tarle E. Deutsch-franzosische Wirtschaftsbeziehungen zur napoleonischen Zeit.
Mtinchen; Leipzig, 1914. 62 s.
132 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 3. С. 350.
133 Предтеченский А. В. К вопросу о влиянии континентальной блокады на
состояние торговли и промышленности в России // Известия АН СССР. Отд.
обществ, наук. 1931. № 8. С. 893-920.
134 Ср.: Сироткин В. Г. Континентальная блокада и русская экономика (Обзор
французской и советской литературы) // Вопросы военной истории России
XVIII и первой половины XIX в. М., 1969. С. 54-77.
135 См. отзывы Е. В. Тарле о работе Злотникова (ПФА РАН. Ф. 908. Оп. 1. Д. 77)
и его письма к вдове М. Ф. Злотникова 1949-1951 гг. (Там же. Д. 95). Через
много лет издана была только часть этого исследования: Злотников М. Ф.
Континентальная блокада и Россия. М.; Л., 1966. 360 с.
136 пФА РАН. Ф. 908. Оп. 1. Д. 93. Л. 532. Тарле разделял эту точку зрения, что
видно, в частности, из его выступления на защите докторской диссертации
А. В. Предтеченского в марте 1941 г., в котором он упоминал о работе Злот-
никова (ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 1600. Л. 65, 89-90).

72 Глава 2
книга — «Экономическая жизнь королевства Италии в царст-
вование Наполеона I»137. Наполеон, хотя и носил титул короля
Италии, рассматривал эту страну как экономическую колонию
Франции, доказывал Тарле. Подробное изучение итальянской
экономики этого периода привело историка к убеждению, что
и здесь преобладала мелкая и кустарная промышленность. Почти
не затронуты континентальной блокадой оказались те отрасли
итальянской промышленности, которые работали на местном
сырье и на местный рынок. Промышленность, зависевшая от
импортного сырья, и морские порты «пострадали страшно».
В итоге Тарле приходит к выводу, что отрицательные послед-
ствия наполеоновского владычества в Италии (бесконечные
войны, рекрутские наборы, последствия блокады) перевешивали
то положительное, что могли дать новое законодательство, хоро-
шие дороги, улучшение административных порядков138.
Выход в свет исследований Тарле о континентальной
блокаде утвердил его репутацию одного из крупных русских
экономических историков. В 1913 г. он выступил с докладом
об экономических последствиях континентальной блокады на
Международном историческом конгрессе в Лондоне, и доклад
его имел успех. В 1928 г. вторая книга Тарле о континенталь-
ной блокаде вышла во Франции139 и имела хорошую прессу:
ее высоко оценили такие авторитетные ученые, как А. Олар,
А. Матьез, Ж. Лефевр, А. Сэ, А. Пенго140. Более критическим
был отзыв официального главы тогдашней французской напо-
Тарле Е. В. Экономическая жизнь королевства Италии в царствование Напо-
леона I. Юрьев, 1916. 532 с. Переизд. в кн.: Тарле Е. В. Сочинения. Т. 4. М.,
1958.
Тарле Е. В. Сочинения. Т. 4. С. 310.
Tarle E. Le blocus continental et le royaume d'ltalie. La situation economique de
l'ltalie sous Napoleon Ier. D'apres des documents inedits. Paris, 1928. XII + 377 p.;
nouv. ed.: Paris, 1931.
См.: La Revolution Francaise. 1928. T. 81. № 2. P. 177-178 (A. Aulard); Annales
Historiques de la Revolution Francaise. 1928. № 27. P. 276-277 (A. Mathiez);
Revue Historique. 1930. T. 163. № 1. P. 158-159 (G. Lefevre); Revue d'Histoire
Moderne. 1928. T. 3. № 13. P. 147-148 (H. See); Revue Historique. 1928.
T. 157. № 313. P. 387-388 (A. Pingaud). В СССР положительную рецензию
на эту книгу опубликовал П. П. Щеголев (Историк-марксист. 1928. Т. 7.
С. 281-283).

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 73
леонистики Э. Дрио, который упрекал Тарле в односторонне
негативной оценке наполеоновского владычества в Италии141.
В 1950 г. вышел итальянский перевод этой книги142. Во Франции
Тарле в 1912 г. стал членом редакционного совета наполеони-
стического журнала «Revue des etudes napoleoniennes» (наряду
с Н. И. Кареевым, И. В. Лучицким, вел. кн. Николаем Михайло-
вичем и военным историком К. А. Военским) и оставался им до
апреля 1929 г.
Оценивая работы Е. В. Тарле о континентальной блокаде
с точки зрения науки сегодняшнего дня, необходимо отме-
тить, что современная экономическая история располагает
несравненно большими возможностями обработки массовых
источников и гораздо более разработанными и утонченными
методами анализа и, кроме того, оперирует во многом иными
экономическими и социологическими категориями, чем исто-
рики начала XX в. Тем не менее, работы Тарле знаменовали
важный этап в изучении континентальной блокады и занимают
почетное место в истории науки. Их огромная дескриптивная
и документальная ценность не подлежит сомнению. Многие
выводы Тарле подтвердились, и позднейшие западные авторы,
такие, например, как шведский историк-экономист Э. Хекшер
или француз Б. де Жувенель, серьезно с ними считаются143.
Очень высоко оценивал эти работы Тарле Ф. Вентури, писавший,
что его выводы составляют основу современных представлений
о континентальной блокаде и экономической жизни Наполео-
новской империи, хотя он и отмечал отсутствие у Тарле анализа
собственно экономических механизмов144.
141 Revue des etudes napoleoniennes. 1929. A. 18. № 86. P. 314-316.
142 Tarle E. La vita economica dell'Italia nell'eta napoleonica. Torino, 1950. 386 p.
Признавая достоинства этой книги, современный итальянский автор пола-
гает, однако, что в ней недостаточно учтены политические и культурные кон-
тексты экономической жизни и, в частности, административные традиции
и ментальные установки Старого режима. См.: Villani P. Dal 1784 al 1815 //
La stopriografia italiana negli ultimi vent'anni. Milano, 1970. Vol. 1. P. 622.
143 См.: Heckscher E. The Continental System. An Economic Interpretation. Oxford,
1922; Jouvenel B. de. Napoleon et l'economie dirigee. Le blocus continental.
Bruxelles; Paris, 1942.
144 Venturi F. Op. cit. P. 122-123.

74 Глава 2
После защиты докторской диссертации Е. В. Тарле имел все осно-
вания для получения профессорской кафедры в университете.
Но Министерство народного просвещения ни в коем случае не
хотело утверждать Тарле профессором Петербургского универ-
ситета из-за его репутации открытого противника царского
режима. Министром народного просвещения в 1910-1914 гг.
был Л. А. Кассо, которого А. Я. Аврех характеризовал следующим
образом: «Кассо был довольно любопытным порождением рос-
сийского абсолютизма последних лет его существования. Полу-
молдаванин-полугрек, богатый человек, получивший блестящее
образование, циник и скептик, в глубине души презиравший
свою страну, хороший оратор с холодной, точной и ироничной
речью, он проводил не просто правую, а вызывающе правую
политику. Кассо не просто громил высшую и среднюю школу,
изгоняя оттуда все живое, а делал это со вкусом, в наиболее
задевающей "общественность" форме, демонстрируя на каждом
шагу свое презрение ее протестам и критике. На доверительные
вопросы, зачем он это делает, Кассо отвечал: "Се m'amuse"»145.
Кассо прославился разгромом Московского университета
в 1911 г. и преследованием либеральных профессоров в других
университетах.
В этих обстоятельствах многим могло показаться удивитель-
ным назначение весной 1913 г. профессором Юрьевского (ныне
Тартуского) университета Тарле, на докторскую защиту которого
приходилось посылать полицейский наряд. В этой связи не ли-
шено интереса письмо Е. В. Тарле к известному петербургскому
медиевисту И. М. Гревсу от 19 сентября 1913 г. Тарле писал:
Глубокоуважаемый Иван Михайлович.
По приезде в Петербург я узнал, что в академических сфе-
рах распространяется кем-то слух, что я «отрекся от своих
убеждений» и т. п. злостные клеветы. Даются и объяснения
Аврех А. Я. Царизм и IV Дума. М., 1981. С. 61. «Се m'amuse» — «Это меня
забавляет» {франц.).

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 75
этому «отречению», их два: согласно первому, я «отрекся»
во имя получения кафедры в Юрьеве, согласно другому —
с целью быть назначенным на ту кафедру, которую Вы
покидаете или покинете (в начале 1914 г. исполнялось
30-летие учебной службы Гревса и он уходил в сверхштат-
ные профессора. — Б. К.). Все эти гнусности, от которых
никто, впрочем, не застрахован, т. к. клевета не щадит ни-
кого, конечно, раздражают и волнуют меня одновременно,
но, несмотря на это, я не мог удержаться от смеха, когда
мне сообщили о том, что я желаю, по слухам, занять Вашу
кафедру. Подлый клеветник тут перешел все границы глу-
пости и наглости; кто он, впервые пустивший этот слух, я,
к сожалению, не знаю.
Преданный Вам
Евг. Тарле146
Интересный комментарий к этому письму и к аналогичному
письму Тарле к Н. И. Карееву147 находим в дневнике профессора
Московского университета А. Н. Савина. В записи от 21 октября
1913 г. рассказывается о вечере у ректора М. К. Любавского.
Присутствовали М. М. Богословский, Савин и другие профессо-
ра, а также петербургский гость С. Ф. Платонов. «Платонов пере-
дает, что в управлении Министерством народного просвещения
весьма живое участие принимает близкая к Кассо г-жа Денисова,
при покровительстве которой быструю до смешного карьеру сде-
лал прославившийся руками в кармане Бертольди, из молодых
да ранний. Заговорили о бывших опальных ученых, получающих
места по ведомству народного просвещения, вспомнили о Тарле.
Платонов сообщил, что в петербургских профессорских кругах
распространился слух, будто для получения кафедры в Юрье-
ве Тарле принес начальству какое-то особое покаяние. Кареев
и Лучицкий нашли нужным проверить этот слух, и Тарле будто
бы дал письменное заверение в том, что он ни в чем не каялся
начальству»148.
не ПФА РАН. Ф. 726. Оп. 2. Д. 304. Л. 5.
147 См.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 200.
148 Дневник А. Н. Савина. — ОР РГБ. Ф. 263. Тетр. 2. С. 51. Ср. запись в дневнике
Н. Н. Платоновой, жены С. Ф. Платонова. — ОР РНБ. Ф. 585. Д. 5695. Л. ПО об.

76 Глава 2
Обстоятельства прихода Е. В. Тарле в Юрьевский универси-
тет можно проследить по архивным документам. Весной 1912 г.
в университете освободилась одна из кафедр всеобщей истории,
поскольку занимавший ее славист А. Н. Ясинский переехал
в Москву. Второй профессор всеобщей истории, известный ви-
зантинист А. А. Васильев, читавший в Юрьеве (с 1904 г.) новую
историю, выдвинул кандидатуру Тарле, предполагая передать
ему свой курс, а самому взять более близкие ему занятия по
медиевистике. В обстоятельном отзыве, датированном 25 мая
1912 г., он указывал, что Тарле «совершенно заслуженно пользу-
ется репутацией солидного и интересного работника в области
новой истории, как у нас, так и за границей» и будет ценным
приобретением для Юрьевского университета149. Вопрос рассма-
тривался в университете осенью 1912 г., когда выяснилось, что
сам Васильев переходит в Петербург. Декан историко-филологи-
ческого факультета латинист М. Н. Крашенинников, известный
своими очень правыми взглядами и экстравагантными выходка-
ми150, никоим образом не желал допустить Тарле и предложил
сразу три кандидатуры: слависта М. В. Бречкевича и византини-
стов В. Э. Регеля и П. В. Безобразова, утверждая, что речь идет
о замещении кафедры профессора, читавшего средневековую
историю, на которую Тарле не подходит в силу своей специаль-
ности. В совете факультета Бречкевич и Безобразов не прошли,
Тарле и Регель получили одинаковое количество голосов (5 за,
3 против), в совете университета 7 декабря 1912 г. 20 голосами
против 12 профессором был избран Е. В. Тарле.
Попечитель Рижского учебного округа 31 января 1913 г.
рекомендовал министру народного просвещения отклонить
кандидатуру Тарле ввиду его политической неблагонадежно-
сти (ссылаясь на данные, полученные по запросу в соответст-
вующих ведомствах). Однако Кассо распорядился назначить
РГИА. Ф. 733. Оп. 201. Д. 169. Л. 30-33. Васильев упоминал и об осложнениях
с первой диссертацией Тарле, вероятно, потому, что этот сюжет неизбежно
был бы поднят его противниками.
См., например, его невероятную по грубости полемику со знаменитым
филологом-классиком Ф. Ф. Зелинским: Крашенинников М. Н. Странный
ученый, или Как и кем пишутся «ученые рецензии». Юрьев, 1896.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 77
профессорами на две вакантные кафедры одновременно Тарле
и Регеля, что и было оформлено «высочайшим приказом по
гражданскому ведомству» от 22 апреля 1913 г.151 Складывается
впечатление, что тут сыграло роль какое-то личное ходатайство
перед министром в пользу Тарле152.
К занятиям в Юрьевском университете Е. В. Тарле приступил
осенью 1913 г. Он читал здесь общий курс новой истории и вел
специальные курсы и семинарские занятия. Спецкурсы Тарле
в Юрьеве были посвящены истории Англии XVI-XIX вв., истории
Французской революции, истории Европы в эпоху Француз-
ской революции, истории дипломатических отношений России
и Европы в эпоху конгрессов; темой его практических занятий
являлись, в частности, франко-русские отношения в эпоху На-
полеона153. Лекции Тарле, по свидетельству современников,
пользовались исключительным успехом и, как в свое время
в Петербурге, из-за наплыва слушателей читались в актовом
зале университета. Высокий научный уровень Тарле призна-
вался и прибалтийско-немецкими авторами, очень критически
оценивавшими русификацию Дерптского университета в конце
XIX в. Так, в книге, выпущенной в период немецкой оккупа-
ции Прибалтики в 1918 г., можно прочитать, что «перешедшая
в русские руки» кафедра всеобщей истории была «достойно
представлена Н. П. Ардашевым и А. А. Васильевым и блестяще —
Е. В. Тарле»154. Немецкий историк Р. Виттрам, работавший до
1940 г. в Риге, отмечая, что в русском Юрьевском университете
преподавали «не только политиканствующие фанатики и вто-
роразрядные специалисты», указывал, в частности, что «новую
См.: РГИА. Ф. 733. Оп. 201. Д. 169. Л. 7-33 («О профессорах и приват-доцен-
тах Юрьевского ун-та»); РГИА. Ф. 740. Оп. 8. Д. 443. Л. 1-25 («О замещении
кафедр в Юрьевском ун-те»).
Некоторые наши предположения на этот счет см. ниже.
См.: Дубъева Л. В. Профессор всеобщей истории Тартуского университета
Е. В. Тарле: Некоторые аспекты педагогической деятельности // Труды
Русского исследовательского центра в Эстонии. Вып. 4. Таллин, 2006.
С.101-102.
Die Universitat Dorpat (1802-1918). Skizzen zu ihren Geschichte. Dorpat, 1918.
S. 115.

78 Глава 2
историю читал блестящий лектор профессор Е. В. Тарле»155. Од-
нако эстонский историк и политик X. Круус, слушавший Тарле,
отметил в своих воспоминаниях, что к практическим занятиям
профессор относился не особенно внимательно, что приводило
порой к забавным казусам156.
С Петербургом Тарле не порывал, сохранив за собой квар-
тиру и преподавание на Бестужевских курсах и в Психонев-
рологическом институте. «В Юрьеве он бывал не более двух
дней в неделю»157, и все его занятия были сконцентрированы
в пятницу и субботу. Вместе с тем Тарле очень дорожил поло-
жением штатного профессора и стремился войти в юрьевскую
профессорскую среду. В совете факультета и университета он,
естественно, примкнул к «левой» группе, более или менее
кадетской по своим взглядам158. Наиболее близкие отноше-
ния сложились у него с профессором международного права
В. Э. Грабарем (братом знаменитого художника и искусство-
веда И. Э. Грабаря)159, который оказал ему ряд товарищеских
услуг и, возможно, способствовал его приходу в Юрьевский
университет160. Как видно из писем, дружеские отношения были
у Тарле также с языковедом Д. Н. Кудрявским, византинистом
П. А. Яковенко, юристом Ф. В. Тарановским, зоологом К. К. Сент-
Илером и минералогом В. Е. Тарасенко. Напротив, явную ан-
Wittram R. Baltische Geschichte: Die Ostseelande Livland, Estland, Kurland
1180-1918. Miinchen, 1954. S. 225.
См.: Дубьева Л. В. Профессор всеобщей истории Тартуского университета
Е. В. Тарле. С. 103-104.
Лосиевский И. Я. Деятельность Е. В. Тарле в Тартуском университете //
История и историки. 1978. М., 1981. С. 202.
См.: Грабарь В. Э. Четверть века в Тартуском (Дсрптском-Юрьевском) уни-
верситете // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. 1954. Вып. 35. С. 63.
Подробнее см.: Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю (19]8-1934 гг.) / Публ. и
вступит, статья Б. С. Кагановича // Минувшее. Т. 23. СПб., 1998. С. 263-294.
В. Э. Грабарь, несомненно, был хорошо знаком с Л. А. Кассо, — они почти
одновременно, в 1892-1893 г., пришли молодыми доцентами на юридиче-
ский факультет Юрьевского университета и несколько лет были коллегами.
Возможно, что и позднее, несмотря на либеральные взгляды Грабаря, у них
сохранились какие-то личные отношения. В своих воспоминаниях о Юрь-
евском университете, написанных в начале 1950-х гг., Грабарь упоминает
одиозного Кассо как хорошего специалиста, без какой-либо политической
квалификации. См.: Грабарь В. Э. Четверть века... С. 61.

Петербургский доцент и профессор. 1903-1913 79
типатию вызывали у него М. Н. Крашенинников, В. Э. Регель
и профессор русской словесности Е. В. Петухов, не говоря уже
о деятеле «Союза русского народа» профессоре римского права
Б. В. Никольском. Позднее Тарле иногда цитировал в шутку
изречения знаменитого дерптского хирурга профессора Вернера
Германовича Цеге-фон-Мантейфеля, который, по его словам,
любил русские пословицы, но плохо владел русским языком161.
В Юрьеве Е. В. Тарле опубликовал рассмотренную выше кни-
гу «Экономическая жизнь королевства Италии в царствование
Наполеона I». Следует отметить также его статью этого времени
«Новейшая история и постановка ее преподавания на истори-
ко-филологических факультетах»162, в которой обосновывалась
необходимость систематического преподавания в российских
университетах истории Запада «в период от Венского конгресса
до настоящего времени», т. е. по существу истории XIX века.
Среди «перлов», которые Тарле приписывал Цеге-фон-Мантейфелю, были
следующие: «А рябчик просто открывался», «Не на свою саню не ложись»
и «Я чувствую себя, как рыба в раю».
Тарле Е. В. Новейшая история и постановка ее преподавания на историко-
филологических факультетах // Журнал Министерства народного просвеще-
ния. 1915. № 10. С. 85-93.

Глава 3
МИРОВАЯ ВОЙНА И РЕВОЛЮЦИЯ
1914-1917
Первую мировую войну Е. В. Тарле встретил как большая часть
русской либеральной и демократической интеллигенции: он за-
нял оборонческие позиции, не становясь при этом апологетом ца-
ризма. Второй том «Континентальной блокады» он посвятил «Па-
мяти студентов Юрьевского университета, павших за родину»1.
Несколько статей Тарле этого времени посвящены международ-
ным отношениям накануне войны и складыванию борющихся
коалиций2. Они выдержаны в антантофильском духе, но при этом
Тарле рассматривает войну как борьбу реальных политических
интересов, а не как столкновение сил света и тьмы, гуманизма и
варварства и т. п., что было в духе того времени. Мы не находим
подписи Тарле под «Ответом германским ученым», выдержанным
в духе военной патетики и подписанным многими светилами
русской науки: М. М. Богословским, Р. Ю. Виппером, Э. Д. Грим-
мом, С. А. Жебелевым, Ф. Ф. Зелинским, Л. П. Карсавиным,
Н. П. Кондаковым, Н. Я. Марром, С. Ф. Платоновым, М. И. Ростов-
цевым, А. Н. Савиным, Б. А. Тураевым, Ф. И. Щербатским и др.3
См.: Тарле Е. В. Экономическая жизнь королевства Италии в царствование
Наполеона I. Юрьев, 1916. С. III. В советском собрании сочинений Тарле это
посвящение опущено.
Тарле Е. В. Эльзас-лотарингский вопрос накануне великой европейской
войны // Вопросы мировой войны. Пг., 1915. С. 118-134; Он же. Перед
великим столкновением (К истории образования борющихся союзов) //
Книга о войне. Пг., 1915. С. 3-16; Он же. Франко-русский союз // Россия и ее
союзники в борьбе за цивилизацию. Т. 1. М., 1916. С. 73-105.
См.: День. 1914. № 347, 21 дек. По поводу этой и других аналогичных де-
клараций см.: Иванов А. Е. Российское «ученое сословие» в годы «второй
отечественной войны» // Вопросы истории естествознания и техники. 1999.
№ 2. С. 108-127; Дмитриев А. Н. Мобилизация интеллекта: Первая мировая
война и международное научное сообщество // Интеллигенция в истории.
М., 2001. С. 196-235.

Мировая война и революция. 1914-1917 81
В рецензии на одну из военных брошюр о бедственном поло-
жении славян в Австро-Венгрии и Германии Тарле высказывался
достаточно остро: «К числу бросающихся в глаза (и чрезвы-
чайно распространенных в подобной литературе) недостатков
нужно сопричесть неестественно-приподнятый тон, избыток
елейности, изобильное и ненужное лампадное маслице там, где
речь идет и должна идти о сложных политических проблемах
славянского мира. Все это — крепко внедрившиеся в русскую
литературу по славяноведению пережитки старого славянофиль-
ства, от которых славяноведы с научным складом мысли уже
давно освободились»4.
13 марта 1915 г. Тарле писал редактору «Голоса минувшего»
С. П. Мельгунову: «Я смотрю (или смотрел) на "Голос минув-
шего" как на трезвый и беспристрастный орган, где можно
указать этой слащавой мямле Корнилову, что 1) не следует
фактически врать и 2) не следует подделывать историю под
фасон воззвания Верховного Главнокомандующего, как бы
это воззвание само по себе ни нравилось историку»5. Имелась
в виду книга историка и кадетского деятеля А. А. Корнилова6,
который в очень смягченном виде трактовал польскую политику
царизма и утверждал, что новая эра в русско-польских отноше-
ниях начинается с воззвания вел. кн. Николая Николаевича. Это
воззвание призывало поляков в августе 1914 г. объединиться
под скипетром русского царя и намекало в неопределенных
выражениях на возможность самоуправления Польши в составе
империи7. Очевидно, не всякое «оборончество» и не всякий
«патриотизм» были приемлемы для Тарле.
Вместе с тем статья Тарле «К истории русско-германских
отношений в новейшее время» — о прибалтийском немце на рус-
ской службе Викторе Гене, не любившем русских и оставившем
См. рецензию на кн.: Белгородский А. В. Порабощенное славянство в Австро-
Венгрии и Германии. Пг., 1915 // Русские записки. 1915. № 5. С. 330 (без подп.).
РГАЛИ. Ф. 305. Оп. 1. Д. 1315. Л. 61-62.
См.: Корнилов А. А. Русская политика в Польше со времен разделов до начала
XX в. Пг., 1915.
О том, сколь мало российская монархия готова была в действительности
поступиться своими «державными правами», свидетельствуют, в частности,
документы, опубликованные в сб.: Русско-польские отношения в период
мировой войны. М.; Л., 1925.

82 Глава 3
об этом записи, собранные затем в книге «De moribus Rutheno-
rum» («О нравах русских» (лат.). —Б. К.), была, конечно, данью
антинемецкой пропаганде8. Тарле, правда, не желал, чтобы его
смешивали с вульгарными шовинистами, и спешил добавить:
«Мы знаем, что кроме Гена (и в том же XIX в.) в России жили
и увековечены художественной литературой и другие немцы:
и тургеневский Лемм, и доктор Герценштубе из "Братьев Кара-
мазовых", и доктор Веймар, до последнего дыхания облегчавший
беды страдальцев и страдалиц в далекой Сибири, и доктор Гааз,
одной жизни которого хватило бы на несколько канонизаций,
и несчастный благородный Кюхельбекер; и только те, кто сами
внутренне похожи на Гена, могут отождествлять с Геном всех
людей его национальности или даже большинство их»9.
Любопытно, что эта статья Тарле вызвала возражения
П. Б. Струве. Публикацию ее в своем журнале он сопроводил
комментарием, в котором писал: «Выше мы печатаем статью
Е. В. Тарле, в которой германская враждебность к России харак-
теризуется как настроение, особливо присущее реакционным
элементам Германии. Однако было бы ошибочно думать, что
идея германизма как воинствующей и завоевательной стихии
есть идея исключительно консервативных или, по крайней мере,
националистических кругов Германии»10 и указывал, что анти-
русские настроения присущи и немецким левым. «Из ненависти
Тарле Е. В. К истории русско-германских отношений в новейшее время. 1. Без
маски // Русская мысль. 1914. №11. С. 83-93.
Там же. С. 92. Возможно, что более дифференцированной оценки заслужи-
вает в целом и фигура В. Гена. В 1851 г. он был по политическим мотивам
уволен из Дерптского университета и после пребывания в Петропавловской
крепости выслан в Тулу, где имел возможность ознакомиться с русской
дореформенной действительностью. Его книги на немецком языке о Гете
и миграции растений и животных получили европейскую известность. О по-
следней сослуживец Гена по Публичной библиотеке и известный поборник
русского национального искусства В. В. Стасов писал: «Я с Геном (большим
моим приятелем и библиотекарем нашей Библиотеки) прошел весь перевод
его великолепного сочинения». «Стасов чрезвычайно высоко ценил Гена и в
некоторых своих частных письмах говорил, что по глубине и широте его
идей он считает его во многом равным Гумбольдту», — сообщает племянни-
ца и биограф Стасова [Каренин Вл. [Комарова В. Д.] Владимир Стасов. Очерк
его жизни и деятельности. Ч. 1. Л., 1927. С. 340-341).
Струве П. Б. Суд истории // Русская мысль. 1914. № 11. С. 158-159.

Мировая война и революция. 1914-1917 83
к России Маркс и Энгельс в исторических конфликтах нашего
отечества с Турцией в 1853-1854 и в 1877-1878 гг. всегда были на
стороне Турции», — писал Струве и заключал с большим перехле-
стом: «Программа Вильгельма Либкнехта, которая по основной
своей идее — борьбе с Россией и славянством — была програм-
мой Маркса и Энгельса, в совершенно новых политических усло-
виях осуществляется Вильгельмом Гогенцоллерном в 1914 г.»11.
Тарле в сдержанном тоне возразил Струве в заметке, напе-
чатанной в следующем номере журнала, указывая, что главным
носителем агрессивного национализма в Германии были, ко-
нечно, не социал-демократы и что с середины XIX в. немецкие
левые проделали значительную эволюцию в отношении Рос-
сии, «оценив политические способности русского народа»12.
Разумеется, он не переубедил Струве, и, вероятно, не случайно
дальнейших статей Тарле в «Русской мысли» не последовало.
Несомненно, что по складу своего политического мышления
Тарле был гораздо ближе к Милюкову, чем к Струве. Можно
также напомнить, что Тарле были совершенно чужды какая-
либо метафизика и религиозная историософия, и в этом смысле
так называемый русский «религиозно-философский ренессанс»
прошел мимо него (хотя некоторых его представителей он знал
лично и читал их произведения).
Несколько двусмысленное впечатление производит также
статья Тарле «Герцен и германская государственность»13. Собрав
11 Там же. С. 161,165.
12 Тарле Е. В. Необходимое пояснение // Русская мысль. 1914. № 12. С. 189-190.
Очевидно, что Струве отождествлял негативное отношение Маркса и Эн-
гельса к царской России и панславизму с русофобией. Такая трактовка,
имеющая немало сторонников и в современной России, представляется
нам неприемлемой. Антирусские и антиславянские высказывания Маркса
и Энгельса, относящиеся в основном к концу 1840-х — началу 1850-х гг.,
производят, конечно, неприятное впечатление, но не связаны с основным
ядром марксизма: отчасти они были неоправданным обобщением ситуации
1848-1849 гг., отчасти — реликтом гегелевских представлений о народах
«исторических» и «неисторических». Ср.: Rosdolsky R. Zur nationalen Frage.
F. Engels und das Problem der «geschichtslosen Volker». Berlin, 1979; Walicki A.
Polska, Rosja, marksizm. Warszawa, 1983. S. 11-58.
13 Тарле E. В. Герцен и германская государственность // Русские записки. 1915.
№ 2. С. 13-43. Вошло в кн.: Тарле Е. В. Запад и Россия. Статьи и документы
по истории XVIII-XX вв. Пг., 1918. С. 91-121.

84 Глава 3
многочисленные отрицательные суждения Герцена о Пруссии,
Австрии и Германии, о немецком характере, немцах в России
и немцах в эмиграции, Тарле не дает сколько-нибудь углублен-
ного их анализа в контексте общего мировоззрения Герцена,
его теорий «русского социализма» и своеобразного социалисти-
ческого славянофильства. В итоге, несмотря на некоторые ого-
ворки, острая и интересная тема оказалась отданной на потребу
военной публицистики.
Следует еще сказать, что начиная с 1914 г. Тарле принимал
участие в основанной незадолго до того петербургской газете
«День», сотрудниками которой были противники царизма раз-
личных толков: левые либералы, социал-демократы-меньше-
вики, эсеры и неонародники. Во время войны газета занимала
оборонческие позиции, оставаясь в оппозиции к правительству.
В 1914-1916 гг. Тарле поместил в «Дне», помимо нескольких
рецензий и исторических характеристик, ряд статей, связанных
с проблематикой мировой войны; они выдержаны в том же духе,
что и другие его выступления этого времени14.
Очень хорошо охарактеризовал позицию Тарле в годы ми-
ровой войны Ф. Вентури: «Судя по его тогдашним статьям, он
одобрял союз России с западными державами и войну с виль-
гельмовской Германией, одобрял с глубокой убежденностью
и даже с некоторой — умеренной, впрочем, — дозой того про-
фессорского национализма, который, по правде сказать, не
принадлежал к высшим проявлениям европейской культуры
того времени»15.
См.: Тарле Е. 1) Оптимисты // День. 1914. № 288, 23 окт. С. 3; 2) К харак-
теристике Вильгельма II // Там же. 1914. № 332, 6 дек. С. 3; 3) Годовщина
одной речи // Там же. 1915. № 16, 17 янв. С. 3-4; 4) Борьба за гегемонию
прежде и теперь // Там же. 1916. № 112. С. 3; 5) Гульельмо Ферреро о вой-
не // Там же. 1916. № 136, 19 мая. С. 5; 6) Блокада Греции 30 лет тому
назад (апрель-май 1886 г.) // Там же. 1916. № 147, 31 мая. С. 4; 7) Европа
у ворот Константинополя (По поводу книги Макса Гошиллера) // Там же.
1916. № 177, 30 июня. С. 3. Эти статьи не вошли в библиографии печатных
работ Е. В. Тарле и, насколько нам известно, никогда не фигурировали
в литературе о нем.
Venturi F. Op. cit. P. 123-124.

Мировая война и революция. 1914-1917 85
Февральскую революцию 1917 г. Е. В. Тарле встретил с радо-
стью и энтузиазмом. Она была осуществлением его многолетних
чаяний. С некоторыми членами Временного правительства,
например, с Милюковым и Керенским, он был давно и хорошо
знаком, — они принадлежали к одному кругу петербургской
интеллигенции16. Возможно, что Тарле выполнял и какие-то их
полуофициальные поручения: так, в мае—июне 1917 г. он ездил
в Стокгольм, где вел беседы с шведскими общественными и по-
литическими деятелями, в частности, по вопросу о Финляндии17.
Вообще же, большую часть этого года Тарле провел в Пет-
рограде. Летом 1917 г. он был введен в состав редакционной
комиссии Чрезвычайной следственной комиссии Временного
правительства по расследованию преступлений царского режима
и присутствовал при допросах бывших министров и сановников.
Коллегами его по редакционной комиссии были П. Е. Щеголев,
А. А. Блок, Л. Я. Гуревич и др. С Блоком у Тарле обнаружились
разногласия по поводу исторического введения к отчету ко-
миссии18. Тарле принимал также активное участие в издании
и редактировании журнала «Былое», возобновленного П. Е. Ще-
голевым после падения царизма, и опубликовал в нем ряд инте-
ресных документов недавнего прошлого19.
В этой связи небезынтересно может быть сообщение современника о том,
что близкий Тарле человек, Т. А. Богданович, дружила с семьей Керенских и в
1917 г. бывала у них в Зимнем дворце. См.: Лососий Б. Н. Наша семья в пору
лихолетья. 1914-1922 // Минувшее. Т. 11. М.; СПб., 1992. С. 174.
См.: «Недавно в Стокгольме я беседовал с вождем шведской социал-демокра-
тии Яльмаром Брантингом... Говорили мы с ним и о Финляндии» (Тарле Е.
Наши союзники и Финляндия // День. 1917. № 100, 4 июля. С. 1). Ср.:
Hosch Е. Op. cit. S. 83-84.
Блок сразу же почувствовал неприязнь к Тарле. 28 июля 1917 г. он писал
матери: «Деятельность моя сводится к тому, чтобы злиться на заседаниях
и осиливать языком и нервами в союзе с многими русскими и евреями
ничтожную кучку жидков, облепивших председателя и не брезгующих сред-
ствами для того, чтобы заполучить к себе новых (как Тарле)» (Блок А. Письма
к родным. М.; Л., 1932. Т. 2. С. 392). В Собрание сочинений А. Блока в 8 тт.
(1960-1963) это письмо не вошло.
См., напр.: Императоры Вильгельм И и Николай II в 1905-1907 гг. Неиздан-
ная переписка / Вступ. статья Е. В. Тарле // Былое. 1917. № 1. С. 103-148.
Отд. изд.: Пг., 1917. 43 с.

86 Глава 3
Политические позиции Е. В. Тарле в 1917 г. ярче всего про-
явились в его статьях в газете «День», которая с весны этого
года стала именоваться «органом социалистической мысли»
и направлялась правыми меньшевиками-оборонцами20. После
Февральской революции Тарле стал одним из ведущих авторов
этой газеты и опубликовал в ней около пятидесяти статей.
Одна из первых статей содержит интересное свидетельст-
во о довольно близком знакомстве Тарле с Г. В. Плехановым,
которого он ездил встречать в Финляндию, когда тот возвра-
щался в Петроград из эмиграции. «"Е. В., здравствуйте!". — Его
глаза оказались зорче, я не мог разыскать его в столпотворе-
нии финляндской станции. Знакомое, живое, тонкое лицо со
смеющимися молодыми глазами, худощавая фигура, быстрые
жесты, все то же всегдашнее остроумие... День железнодорож-
ного пути пролетел как мгновение... Я вспомнил последнюю
встречу с ним в страшные августовские дни 1914 г. в Париже,
когда армия фон Клука стремительно шла к столице... Много
с тех пор крови утекло... Революция, по словам Г. В., явилась
совсем неожиданной для Европы (точнее, такой быстрый успех
революции)... "Пришла моя мобилизация!" — и начался тяжкий
трехнедельный путь... Поезд подошел к Финляндскому вокзалу.
Восторженные крики громадной толпы, красные знамена, гром
военной музыки — ив последний раз бледное, вдруг сделавше-
еся сосредоточенным, прекрасное внутреннею красотою лицо.
Как он кстати приехал!»21.
После Февральской революции Тарле сделался гораздо боль-
шим оборонцем и антантофилом, чем был при старом режиме.
Наряду с этим он выступал против территориального распада
России, даже против отделения Финляндии, считая, что наилучшим
выходом для обеих сторон была бы ее широчайшая автономия22.
Именно на страницах «Дня» один из редакторов этой газеты Д. Заславский
обличал Ленина как немецкого агента.
Тарле Е. Плеханов // День. 1917. № 25, 5 апр. С. 2. Тарле познакомился
с Г. В. Плехановым и его семьей в 1908 г. за границей и бывал у них в Швей-
царии. См.: Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С. 55.
См.: Тарле Е. 1) Финляндский манифест Временного правительства и Шве-
ция // День. 1917. № 11, 17 марта. С. 1; 2) Опасная игра // Там же. 1917.
№ 39, 21 апр. С. 1; 3) Наши союзники и Финляндия // Там же. 1917. № 100,
4 июля. С. 1.

Мировая война и революция. 1914-1917 87
Тарле горячо выступал против сепаратного мира России с Герма-
нией: «Измена России и ее мир с Германией означал бы для
Англии, Франции, Америки, Японии только то, что Россия отны-
не явится такою же германскою экономическою колониею, как
Турция... Изменились бы условия войны, но война была бы —
только с другим неприятелем, вернее, с другой коалицией, с ко-
алицией вчерашних союзников... Мы не знаем, когда и как кон-
чатся для человечества бедствия, терзающие его уже скоро три
года. Знаем только, что попытка сепаратного избавления России
от этих бедствий прежде всего нецелесообразна и заведомо оста-
нется бесплодной»23.
Тарле не защищал войну как таковую, называя ее «беше-
ным самоистреблением». Он писал: «Подавляющее большинство
населения во всех воюющих странах жаждет мира и — приба-
вим — верным инстинктом понимает, что уже никто не может
выиграть эту войну, ибо ее уже все проиграли»24. Но одновре-
менно он доказывал, что для немцев «речь идет о совершен-
но определенно поставленной задаче расчленения России, об
уничтожении ее как прибалтийской державы (да и как державы
черноморской, ибо предусмотрена суверенная Украина)... Осво-
бождая Россию от Курляндии, Литвы и Украины, он (канцлер
Бетман-Гольвег. —Б. К.) создает государство как две капли воды
похожее на вотчину Алексея Михайловича... Думаю, что не осу-
ществится и предложенное нынешним канцлером превращение
революционной России в Московию»25.
После выступления большевиков в июле 1917 г. тон статей
Тарле меняется. Он начинает бить тревогу. В статье «Союзни-
кам» он писал: «Россию постигло несчастье, но такое, которое
вовсе еще не губит ее. Россию вообще погубить очень трудно:
немецкие шпионы не должны обольщать себя своими успехами
в Петрограде, Бржезанах и Тарнополе. Эти дни поставили вопрос
весьма ясно: или беспощадная энергия революции защитит
Россию от предателей, расхитителей и вражеского нашествия,
23 Тарле Е. Сепаратный мир или новая война? // Там же. 1917. № 33,14 апр. С. 1.
24 Тарле Е. Ближайшие задачи нашей дипломатии // Там же. 1917. № 175,
28 сент. С. 1.
25 Тарле Е. Германская программа и интересы рабочего класса // Там же. 1917.
№ 47, 30 апр. С. 3.

88 Глава 3
или эти беспощадные меры будут проведены позже и не рево-
люцией, а, может быть, ее принципиальными врагами. Но что
эти меры будут пущены в ход, в этом никакого сомнения нет...
Правительство взяло в свои руки диктаторскую власть. Значит
Россию будет спасать революция!»26.
В статье «Двенадцатый час» Тарле ставил вопрос: «Кто гиб-
нет — Россия или революция? Конечно, революция. Россия по-
гибнуть в точном смысле слова <...> не может, хотя ей и грозит
превращение из первостепенной державы в третьестепенную...
Но если что в самом деле гибнет — это надежды на демократиче-
ское обновление России. Наступает действительно двенадцатый
час, последние минуты, когда еще, может быть, можно спасти
самую идею русской революции от ее окончательной гибели...
Справится ли правительство?.. Великая Французская револю-
ция справилась... Гильотина была поставлена, чтобы казнить
роялистов, но когда оказалось, что не менее роялистов контрре-
волюционны все, грабящие свою родину, — то эта же гильотина
заработала с удесятеренной энергией... Пали тысячи голов...
Не рубить головы тысячами, не покрыть Россию виселицами
и гильотинами мы рекомендуем: и без того слишком многие
начинают об этом мечтать... Возможна суровая и действенная
судебная репрессия и без повсеместной гильотины... Хватит
ли энергии у нового правительства? Есть ли у него для этого
нужные средства? Не окончательно ли испорчен весь механизм
власти управления? Мы скоро узнаем. И наша участь и истори-
ческая репутация нашего поколения зависят от ответа на эти
вопросы»27.
День ото дня настроение Тарле становится все более песси-
мистическим. Статью о Государственном совещании в Москве
в августе 1917 г., собравшем антибольшевистские силы, Тарле,
бывший его участником28, назвал «Примиримые программы
и непримиримые лидеры»29.
26 Тарле Е. Союзникам // День. 1917. № 106, 11 июля. С. 1.
27 Тарле Е. Двенадцатый час // Там же. 1917. № 119, 26 июля. С. 1.
28 См.: Государственное совещание 12-15 августа 1917 г. Стенографический
отчет. М.; Л., 1930. С. 325 (в списке участников: «Е. В. Тарле — от Петроград-
ского Коммерческого института»).
29 Тарле Е. Примиримые программы и непримиримые лидеры // День. 1917.
№ 138, 17 авг. С. 1.

Мировая война и революция. 1914-1917 89
Непосредственно о большевистском перевороте Тарле в «Дне»
не писал. Последняя его статья в этой газете появилась 21 декаб-
ря 1917 г. В ней читаем: «Проигранная нами война более чем
вероятно является первою в серии тех конфликтов, тех, в лучшем
случае, таможенно-экономических, а в худшем случае, кровавых
состязаний, которые будут продолжаться между германскою
и английскою группою держав... В ближайшие годы в России
будут неизбежно происходить еще более или менее серьезные
потрясения, толчки и конвульсии будут сотрясать жестоко ампу-
тированный, но все еще колоссальный организм — пока нала-
дится тот или иной порядок вещей сколько-нибудь прочно... Что
случилось — то случилось: эта война нами проиграна. Но будем
же иметь в виду, что нам придется уже в недалеком, быть может,
будущем встретиться с вымогательствами, с требовательными
нотами, с покушениями на нашу экономическую независимость.
Стране, которая захочет долго оставаться с такою организациею
и такою армиею, с такими финансами и такою хозяйственною
политикою, как наблюдаемые в настоящий момент в России, —
подобной стране не позволят удерживать для себя свои при-
родные богатства... Нам нужен покой, нам будет нужен долгий
нейтралитет. Но ни то, ни другое, к сожалению, с неба не падает;
и то и другое приходится с трудом зарабатывать. Только дети
(или прикидывающиеся детьми) могут думать, что достаточно
съездить за этими благами в Брест-Литовск, чтобы привезти их
оттуда... И мы, и вся Европа стоим не пред лучезарной весной,
а пред долгою полярною ночью»30.
Этим статьям Е. В. Тарле нельзя, как нам кажется, отказать
ни в проницательности, ни в искренней боли за судьбу России.
25 октября 1917 г. Е. В. Тарле встретил в Юрьеве31, где про-
вел и первые послеоктябрьские месяцы. В письмах этого периода
к переводчице А. Н. Чеботаревской (свояченице поэта Ф. Соло-
губа), работавшей в редакции журнала «Былое», Тарле говорил
о трудностях поездки, но вполне вероятно, что он некоторое
время выжидал, наблюдая за происходящим в столице.
30 Тарле Е. Перспективы // Там же. 1917. № 227, 21 дек. С. 1.
31 В этот день он участвовал в заседании историко-филологического факуль-
тета, о чем свидетельствует подпись в журнале. См.: Лосиевский И. Я. Дея-
тельность Е. В. Тарле в Тартуском университете. С. 203.

90 Глава 3
Свое видение и оценку ситуации он выразил в письме
к А. Н. Чеботаревской от 14 января 1918 г.: «В Питер я собира-
юсь, но выбраться отсюда по-прежнему почти немыслимо. У нас
тут, в общем, не так подло, как в Петрограде, но все-таки в том
же стиле <...>. Как дальше этот кошмар пойдет, конечно, нельзя
себе и приблизительно представить. Учредительного собрания
мне не жаль: это все тот же мультиплицированный Керенский,
осложненный Черновым и Церетели. Не оно могло спасти Рос-
сию. Тут другого рода люди требуются. А вот их-то и нет. Даже
и не мерещится. Все кругом дурачье почему-то.
Я думаю, это от климата. Например, таких олухов как Ке-
ренский ведь даже на заказ нигде в другом месте не получишь.
А между тем он у нас был примадоном почти 9 месяцев, полный
срок беременности, и ничего, кроме Троцкого, за это время
не выходил и не породил. И почему этот бритый осленок все
время шлялся в курточке покроя френч? Так и стоит у меня пред
глазами.
Долгие еще бедствия нам суждены, и одна треть от исто-
рии, а две трети от нашего идиотизма (общего, внепартийного
и сверхпартийного, ибо кадеты тоже наерундили немало —
изобретя кн. Львова, Терещенку, Некрасова и другие фрукты
того же вкуса и запаха). Впрочем, ведь и этот наш идиотизм
тоже продукт истории. Не мне, историку, роптать и визжать по
этому поводу»32.
Очевидно, что не только очень слабые и условные надежды
на Керенского, которые как будто еще оставались у Тарле ле-
том 1917 г., к зиме бесследно исчезли, но и что у него вообще
появились сомнения в способности демократии побороть боль-
шевиков.
В Петроград Е. В. Тарле окончательно вернулся в начале
лета 1918 г., после занятия немцами Лифляндии и закрытия рус-
ского университета. Свою книгу «Запад и Россия» он посвятил
«Мученической памяти А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина»33,
кадетских министров Временного правительства, убитых в янва-
ре 1918 г. в больнице матросами-анархистами (как было тогда
32 РО ИРЛИ. Ф. 189. Д. 162. Л. 15-16.
33 Тарле Е. В. Запад и Россия. Статьи и документы по истории XVIII-XX вв.
Пг., 1918. Вкладной листок в траурной рамке.

Мировая война и революция. 1914-1917 91
объявлено). Филолог В. Г. Адмони вспоминал, что в 1918 г. его
отец, адвокат и гебраист Г. Я. Адмони-Красный встречался с Тар-
ле у общих знакомых. «Тарле и папа иногда спорили часами...
Тарле, кажется, предсказывал скорый крах Советской России,
а отец отодвигал этот крах в более далекое будущее»34.
В одной из своих немногих политических статей 1918 г.
Тарле предостерегал ту часть либеральной интеллигенции,
которая рассчитывала на помощь Германии в ликвидации
большевизма (такую позицию в 1918 г. занимал, в частности,
П. Н. Милюков). «Брест-Литовский договор не есть только
дурной, тяжелый, невыгодный для России трактат, — писал
Тарле. — Брест-Литовский договор есть смерть России как само-
стоятельного политического организма»35. Перед Россией, по
его словам, стоит вопрос: «С кем идти: с Германией или с анти-
германской коалицией?» «Когда на земном шаре появляется
совершенно неожиданно res nuUius (ничейная собственность
(лат.). — Б. К.) величиною в 22 млн. кв. км., то ждать, что это
обстоятельство оставит равнодушным и пассивным сильные,
властные, хищные расы, господствующие на земле, — значит
расписаться в полном незнании истории, психологии, экономи-
ки, политики, даже географии», — замечал Тарле36. Он считал
надежды лиц, «которые лелеют план избавиться при помощи
немецкой силы от нестерпимых условий нынешней государст-
венной жизни, укрепить Россию и тогда тем или иным путем
добиться уничтожения Брест-Литовского договора», совершен-
но иллюзорными: Брест-Литовск это единственный до сих пор
реальный выигрыш Германии в войне, и никогда она от него
не откажется. Сильная Россия Германии не нужна. Напротив,
союзники, по мнению Тарле, «должны нас спасти, даже если бы
они ненавидели и презирали нас за отказ от договорных обяза-
тельств, так как ненависть и презрение играют весьма малую
роль в политике. Интересы же непосредственной безопасности
Франции, Англии, Италии, интересы торгово-промышленные
той же Англии и Америки повелительно требуют избавления
34 Адмони В. Г., Силъман Т. И. Мы вспоминаем. СПб., 1993. С. 75-76.
35 Тарле Е. В. Германская ориентация? // Международная политика и мировое
хозяйство. 1918. № 7. С. 6.
36 Там же. С. 4.

92 Глава 3
России от власти Германии»37. «Наименее вероятною гипотезою
является и в 1918 г., как в 1914 г., предположение об оконча-
тельной победе Германской империи», — заключал Тарле38.
Ноябрьская революция 1918 г. в Германии сняла с повестки дня
вопрос о германской ориентации в России.
О том, сколь сильны были тогда антигерманские настроения
Тарле, свидетельствует его письмо к В. Э. Грабарю от 1 января
1919 г.: «Пишу Вам прежде всего, чтобы поздравить Вас с Но-
вым годом, который, надо надеяться, не будет таким мерзавцем,
каким оказался его предшественник. Впрочем, это я ругаюсь
не совсем искренно: 1918 год принес с собою разрушение Гер-
манской империи и гибель Вильгельма и уж за это одно все
остальные грехи да будут ему (1918 г.) отпущены! Перетака-
ли все-таки гогенцоллернского паршивца vom Gottes Gnaden!
(Божьей милостью (нем.) — Б. К.) Я лично согласен еще и еще
претерпеть, утешаясь тем, что это царство самохвальных сосисок
наконец растоптано»39. Таким образом, даже удержание власти
большевиками не могло перевесить в глазах Тарле разгрома
вильгельмовской Германии.
В общем, однако, с 1918 г. Тарле активной политической
деятельностью не занимался, сохраняя выжидательную пози-
цию. Летом 1918 г. Юрьевский университет был эвакуирован
в Воронеж, но Тарле туда не поехал, послав прошение об от-
ставке. Осенью того же года по представлению Н. И. Кареева,
И. М. Гревса, Л. П. Карсавина и А. Е. Преснякова40 он был избран
штатным профессором Петроградского университета по кафедре
всеобщей истории. В совете историко-филологического факуль-
тета Тарле получил 14 голосов против трех, в совете универси-
тета — 30 голосов против 1241.
Тарле Е. В. Германская ориентация? С. 7-8.
Там же. С. 10.
Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю. С. 273.
Там же. С. 268-269 (письмо Е. В. Тарле В. Э. Грабарю от 19 октября 1918 г.).
ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 14. Д. 16. Л. 64-65 (Протокол заседания совета Петро-
градского университета от 18 ноября 1918 г.).

Глава 4
ПЕТРОГРАД-ЛЕНИНГРАД
1918-1929
Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю периода Гражданской войны
очень ярко отражают и петроградскую жизнь времен военного
коммунизма, и собственные его настроения в эти годы. Так,
8 сентября 1918 г. он пишет: «Здесь становится довольно не-
стерпимо во всех отношениях. Уж если я, влюбленный в Петер-
бург, говорю это, поверьте, что имею основание»1. В письме
от 1 января 1919 г. читаем: «Вообще не сладко здесь живется.
Голод и холод, холод и голод. <...> Ежедневно слышишь о новых
и новых смертях»... «Зима стоит еретическая, как выражался
покойник протопоп Аввакум»2. О том же, но в юмористическом
тоне 22 марта 1919 г.: «У нас тут все пока идет по-старому. Не то
чтобы благополучно, а так, на любителя. По-прежнему наш быт
характеризуется немецким стихом: "Sie assen nichts, sie tranken
nichts, sie wussten von der Liebe nichts"3. Впрочем, лекции еще
читаем. Средоточие профессорской жизни теперь — столовая
Высших Женских курсов. Там пьем чай и размышляем о суете»4.
Тарле сообщал своему корреспонденту о смерти коллег и знако-
мых: академиков А. С. Лаппо-Данилевского, М. А. Дьяконова,
А. А. Шахматова и Б. А. Тураева, экономиста В. В. Воронцо-
ва, бывшего народовольца Г. А. Лопатина и многих других,
о положении в университете, о бесконечных реорганизациях
и реформах высшей школы, об общих друзьях и недругах. С боль-
шим презрением отзывается Тарле о разного рода перебежчиках
1 Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю. С. 268.
2 Там же. С. 274.
3 «Они ничего не ели, они ничего не пили, они и не помышляли о любви»
(нем.).
4 Там же. С. 280.

94 Глава 4
и «попутчиках» из среды интеллигенции, будь то историк
М. К. Лемке, примкнувший к большевикам и обличавший своих
недавних товарищей, или Б. В. Никольский, который, оставаясь
монархистом и националистом, усматривал в установлении дик-
татуры основу для будущего возрождения России5. О последнем
он писал 9 января 1919 г. В. Э. Грабарю: «Вот ракальон! Он даже
не понимает всей карикатурности своего нынешнего маскарада
(как духовного, так и гардеробного). Но его за эти подвиги
зазорно даже на порог пускать. Впрочем, он и не пытается навя-
зать здесь продолжение своего знакомства, хотя раз и был (когда
приезжал из Воронежа несколько месяцев тому назад). Sans foi,
nie loi!6 Мне казалось, что ему все же трудно будет с такою почти
телеграфной быстротою вывернуть наизнанку некогда гревшую
его шкуру. А он взял и вывернул»7.
Вместе с тем Е. В. Тарле, наряду с С. Ф. Платоновым, А. Е. Прес-
няковым и другими петербургскими историками, озабоченными
судьбой архивов, принимал участие в организации Центргшьного
государственного исторического архива и очень уважительно
отзывался о руководителе архивного ведомства Д. Б. Рязанове.
Летом 1918 г. по предложению Платонова он возглавил историко-
экономическую секцию Петроградского отделения Центрархива8.
Вообще, по своей натуре и темпераменту Тарле был далек от
уныния. Письма его блещут умом и юмором, содержат замеча-
тельные характеристики людей, книг и ситуаций.
Лекции Е. В. Тарле в университете на темы новейшей исто-
рии, в частности, истории мировой войны, собирали огромную
аудиторию9. В 1921-1924 гг. он также часто выступал в Доме
Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю. С. 271-272, 281-283, 286-288.
Ни стыда, ни совести! {франц.)
Там же. С. 276-277.
См.: Валк С. Н. Е. В. Тарле и литература советского архивоведения // Проб-
лемы истории международных отношений. Л., 1972. С. 18-25. По поводу ар-
хивной деятельности Тарле С. Н. Валк замечает, что «он был, и этого можно
было ожидать, в гораздо большей мере блестящим, как всегда, историком,
чем изучившим свои фонды архивистом» (Там же. С. 25).
В Петроградском университете в 1919/1920 г. Тарле читал курс «История
международных отношений в связи с социально-экономическим и полити-
ческим развитием Западной Европы в XIX в.» и вел практические занятия

Петроград-Ленинград. 1918-1929 95
литераторов, Доме ученых и других аналогичных учреждениях
с публичными лекциями и докладами, имевшими, по свидетель-
ству современников, большой успех у «буржуазной» интелли-
генции Петрограда. Так, согласно имеющимся данным, в 1920 г.
Тарле прочитал в Доме ученых публичные лекции «О положении
Германии после войны по немецким данным» и «Контрреволюци-
онное движение в Германии», в Доме литераторов — «Внутрен-
няя и внешняя политика Франции от начала войны до настоя-
щего времени» (две лекции), «Англия до перемирия 11 ноября
1918 г.» и «Англия от перемирия 11 ноября 1918 г. до настоящего
времени»10. Физик Ю. Б. Харитон, отец которого кадетский жур-
налист Б. О. Харитон был в то время директором Дома литерато-
ров, через много десятилетий вспоминал «артистические лекции
еще молодого Тарле на темы "Людендорф" и "Тирпиц"»11.
Е. В. Тарле печатался едва ли не в большинстве «буржуаз-
ных» журналов, выходивших в Петрограде в первой половине
1920-х гг. — в «Вестнике литературы», «Былом», «Делах и днях»,
«Экономисте» и, разумеется, в своем журнале «Анналы» (см.
ниже). Он дал ряд очень интересных архивных публикаций,
относящихся к русской истории последних десятилетий старого
режима12. Издательство «Былое», с которым Тарле по-прежнему
был тесно связан, выпустило подготовленный под его редакцией
сборник «Революционный трибунал в эпоху Великой Француз-
ской революции» и его собственную небольшую книгу «Печать
во Франции при Наполеоне I».
Сборник о революционном трибунале представлял собой
подборку документов и мемуаров, относящихся к эпохе яко-
бинского террора 1793-1794 гг.13. Свидетельства о практике
«Литература и источники по истории демократических учений в новое
время». См. хронику: Дела и дни. 1920. Кн. 1. С. 522-523.
10 Там же. С. 538.
11 Харитон Ю. Б. Путь длиною в век. М., 1999. С. 31.
12 См., напр.: Тарле Е. В. 1) Кн. Бисмарк и цареубийство 1 марта 1881 г. //
Былое. 1919. № 14. С. 19-28; 2) Германская ориентация и П. Н. Дурново //
Там же. 1922. № 19. С. 161-176; и др.
13 Революционный трибунал в эпоху Великой Французской революции. Воспо-
минания современников и документы. Ч. 1-2 / Ред. проф. Е. В. Тарле. Пг.,
1918-1919. В числе переводчиков была сестра Тарле М. В. Тарновская.

96 Глава 4
и буднях французского террора не могли не вызывать у читателя
аналогий с «красным террором» ЧК, и не случайно, надо думать,
продолжение этой работы не увидело света14.
Достаточно остро звучала и работа Тарле о печати и цензуре
во Франции при Наполеоне I15. Написанная на основе «долго-
летнего и непрерывного просматривания и чтения по разным
поводам 32-томной "Correspondance" Наполеона» и по материа-
лам парижского Национального архива, которые Тарле изучал до
войны, она рисовала безотрадную картину полного подавления
печати и доходящего до абсурда деспотизма великого импера-
тора. Книга кончалась словами о том, что перед историком,
обратившимся к источникам, предстает во всей полноте «кар-
тина идеального, законченного уничтожения всяких признаков
независимого печатного слова»16.
«Актуальность» этой работы, первоначальный вариант кото-
рой увидел свет еще до революции17, не осталась незамеченной.
Выступая в августе 1922 г. с большой речью, «хозяин Петрогра-
да» Г. Зиновьев заявил: «Вот книжка Тарле "Печать при Наполе-
оне I". Кажется, что может быть цензурнее? Однако почитайте
эту книжку, — и вы увидите, что и тут пытаются проповедовать
контрреволюционные идеи»18.
Вообще, в эти годы Е. В. Тарле был полон разнообразных
творческих замыслов, далеко не все из которых реализовались.
Некоторые из них соприкасались со сферой философии и со-
циологии политики. Так, в августе 1918 г. он заключил с петер-
бургским издательством «Огни» договор на написание книги
«Великодержавность, ее возникновение и утрата» (другой вари-
ант названия «Возникновение и развитие великодержав-
14 Оно было обнаружено в архиве и напечатано Ф. М. Лурье в недавнем ре-
принтном переиздании сборника: Революционный трибунал в эпоху Вели-
кой Французской революции: Воспоминания современников и документы.
Ч. 1-3 / Ред. проф. Е. В. Тарле. СПб., 2010. 334 с. (тираж 100 экз.).
15 Тарле Е. В. Печать во Франции при Наполеоне I. По неизданным материалам.
Пг., 1922. 56 с.
16 Там же. С. 56.
17 См.: Русское богатство. 1913. № 10. С. 115-147; № 11. С. 37-69.
18 Цит. по кн.: «Очистим Россию надолго...». Репрессии против инакомыслящих
(конец 1921 — начало 1923 г.): Документы. М., 2008. С. 239.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 97
ности»)19. Августом 1919 г. датируется договор с этим же из-
дательством на составление Тарле совместно с выдающимися
обществоведами кадетской ориентации В. М. Гессеном и
М. Я. Острогорским «Политического словаря»20. Осуществлены
эти проекты не были.
25 июля 1919 г. Тарле писал В. Э. Грабарю: «Я копаюсь по-
прежнему в архивных бумажках и, вместе с тем, сильно размыш-
ляю на тему одной книжки (небольшой по размеру, труднейшей
по исполнению, историко-обобщительного и философизирую-
щего типа!), которая, если бы удалась, то могла бы быть названа
(в скромное подражание Иммануилу Канту) "Prolegomena ко
всякому будущему исследованию о возникновении, развитии
и гибели Германской империи". Но т. к. она не удастся (настоль-
ко, насколько я хочу), то назову ее потише и невзрачнее»21. Как
можно думать, это намерение отчасти было осуществлено в вы-
шедших через несколько лет больших статьях «Три катастрофы»
и «Кризис Германии» (см. ниже).
Другие замыслы были связаны с архивными разысканиями
и находками. 21 апреля 1921 г. Тарле сообщал Грабарю: «Выискал
очень интересные и никому не известные рукописные донесе-
ния курляндских дипломатов из Парижа о Фронде (1648-49 гг.)
и из Лондона об английской революции, казни Карла I <...>.
17-й век! И теперь пишу книжку о Фронде и ее историческом
значении»22. Через несколько дней, 2 мая 1921 г. в письме к этому
же корреспонденту Тарле писал, что работает над книгой «Во-
прос о дипломатической ориентации России накануне войны»
и задумал работы об аграрном вопросе в конце XIX в. в Ирландии
и России и о русских финансах в момент окончания борьбы
с Наполеоном23. За исключением, может быть, статьи, посвящен-
ной спорам в русских правящих верхах о направлении внешней
политики, эти планы остались неосуществленными.
19 РО ИРЛИ. Ф. 212. Д. 149. Л. 2-7.
20 Там же. Ф. 212. Д. 97. Л. 1.
21 Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю. С. 284. Очевидно, имеется в виду книга
«Падение Германской империи», договор о написании которой Тарле заклю-
чил с издательством «Огни» в июле 1919 г. (РО ИРЛИ. Ф. 212. Д. 149. Л. 11).
22 Письма Е. В. Тарле к В. Э. Грабарю. С. 285-286.
23 Там же. С. 287.

98 Глава 4
В первые послереволюционные годы Е. В. Тарле сближается
с группой петербургских ученых, которые до революции при-
надлежали к другому политическому лагерю. Имеется в виду
прежде всего С. Ф. Платонов, в прошлом лояльный монархист
и октябрист, избранный в 1920 г. академиком и игравший важ-
ную роль в кругу петербургских историков. Можно думать, что
известную роль в этом сближении сыграли дочери Платонова
Нина и Наталья Сергеевны, которые были слушательницами
и почитательницами Тарле, авторами нескольких статей по
французской истории XVIII в. Более близка к Тарле была Нина
Сергеевна Платонова. В дневнике жены Платонова Надежды
Николаевны за 1918-1921 гг. неоднократно приводятся, как пра-
вило, со ссылкой на мужа и дочерей и без обычных у нее анти-
семитских замечаний, высказывания Тарле на разные темы. Из
них видно, в частности, что он внимательно следил за развитием
событий в мире и постоянно читал (пока это было возможно)
иностранные газеты. Комментировал он иногда и происходящее
в России.
Приведем в качестве примера две записи Н. Н. Платоновой.
29 марта (11 апреля) 1919 г.: «Вчера Тарле говорил с Наташей
о Колчаке. Как Тарле известно из очень хороших источников,
шествие Колчака чрезвычайно победоносно: он взял Белебей,
являющийся ключом к Самаре, окружил Вятку и быстро по-
двигается вперед; он — не монархист, а чистый бонапартист,
сторонник сильной единоличной власти, диктатуры. Он хочет
оставить за крестьянами ту землю, которую они захватили у по-
мещиков, возместив помещиков деньгами за утраченное; это
чрезвычайно подкупает крестьян, которые всегда встречают
К[олчака] восторженно; в городах право собственности должно
быть немедленно восстановлено»24. Полутора месяцами ранее,
9 (22) февраля 1919 г. Платонова записала: «В настоящие дни
в Париже как раз должен обсуждаться вопрос о наших внутрен-
них делах. Тарле говорит, что ему страшно подумать об этом,
т. к., к его величайшему сожалению, Павлуша Милюков сей-
час в Париже (а ведь в газетах было известие, что его оттуда
выслали!): умный человек, а никогда не делал ничего, кроме
24 ОР РНБ. Ф. 585. Д. 5699. Л. 29-30.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 99
глупостей»25. Несомненно, что здесь имелась в виду «германская
ориентация» П. Н. Милюкова в 1918 г., но, возможно, и какие-то
другие моменты его политической деятельности.
Заслуживает внимания и небольшая статья Тарле, поме-
щенная в сборнике в честь Платонова, поводом для которой по-
служил выход 3-го тома «Мыслей и воспоминаний» Бисмарка26.
По существу автор говорит в ней то же, что и в других своих
работах, но в тоне ее можно усмотреть и желание не покоробить
монархические чувства юбиляра27.
С престарелым византинистом Ф. И. Успенским у Тарле
сложились, по-видимому, настоящие дружеские отношения.
В декабре 1921 г. по представлению Ф. И. Успенского и С. Ф. Пла-
тонова Тарле был избран членом-корреспондентом Российской
Академии наук28.
В 1922 г. под редакцией Ф. И. Успенского и Е. В. Тарле начал
выходить журнал всеобщей истории «Анналы». Фактически ре-
дактором его был Тарле, «редакция» помещалась в его квартире,
издавало журнал, выходивший под грифом Российской Академии
наук, частное издательство «Петроград». Состав авторов был
исключительный: в «Анналах» печатались и старые, заслуженные
патриархи науки (Ф. И. Успенский, Н. И. Кареев, В. П. Бузескул,
В. В. Бартольд, И. М. Гревс, Ф. Ф. Зелинский), и ученые, находив-
шиеся тогда в расцвете сил (сам Тарле, А. Е. Пресняков, О. А. До-
биаш-Рождественская, А. Н. Савин, Д. Н. Егоров, С. А. Жебелев,
В. Н. Бенешевич), и тогдашняя ученая молодежь (Б. А. Романов,
А. Н. Шебунин, Г. П. Федотов, А. И. Хоментовская, В. В. Струве
Цит. по: Ростовцев Е. А. Дневник Н. Н. Платоновой (Шамониной) как источ-
ник по истории исторической науки // Времена и судьбы: Сб. ст. в честь
75-летия В. М. Панеяха. СПб., 2006. С. 278.
Тарле Е. В. Русско-германские отношения и отставка Бисмарка // Сбор-
ник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову. Пб., 1922.
С. 419-424.
Так, говоря об отношениях Александра III и Вильгельма II, автор замечал:
«Подозрительный, осторожный и пасмурный государь не любил юркого,
словоохотливого, лживого в самой основе своей натуры Вильгельма»
(Там же. С. 421).
См.: Успенский Ф. И., Платонов С. Ф. Записка об ученых трудах проф.
Е. В. Тарле // Известия РАН. Серия VI. 1921. Т. 15. С. 67-72.

100 Глава 4
и др.). «Анналы» представляются ныне чем-то вроде блистатель-
ного смотра русской исторической науки накануне ее разгрома
«покровщиной» — науки, не растерявшей еще своих лучших
традиций, обогащенной историческим опытом революции
и открытой новым темам и методам (в том числе «умеренному
марксизму»), науки, связанной с блестящим расцветом русской
культуры в первые десятилетия XX в.
В 1922-1924 гг. вышли четыре номера «Анналов», затем
издание приостановилось «из-за отсутствия средств и цензур-
ных условий», что, несомненно, было связано с наступлени-
ем М. Н. Покровского на «буржуазную историческую науку»,
развернувшимся в эти годы. Неоднократные попытки Тарле
в 1925-1928 гг. возобновить издание «Анналов» (с открытием
в нем отдела русской истории) не увенчались успехом из-за
противодействия Покровского.
В первом номере «Анналов» Е. В. Тарле поместил статью
«Очередная задача», которая принадлежит к числу его самых
глубоких и искренних выступлений по общим вопросам исто-
рии29. Многие почтенные старые схемы рухнули в наши дни, за-
являл он: «Фрэнсис Бэкон был прав: XVII век был на семнадцать
веков старше, а поэтому осведомленнее и "умнее" Цицерона, но
и XVIII век был по аналогичным причинам умнее XVII-го, а XIX-й
умнее XVIII-ro, ХХ-й умнее XIX-го»30. Историческая наука редко
приходит к окончательным выводам, замечает Тарле: «О Фран-
цузской революции стали писать в сколько-нибудь спокойном
тоне только через тридцать лет после ее начала, да и то в виде
редчайшего исключения. О ней и сейчас еще часто пишут не
так, как нужно и должно писать о прошлом... До сих пор Робес-
пьер ссорится с Дантоном (хотя теперь первый называется Ма-
тьезом, второй Оларом и оба состоят профессорами истории);
до сих пор Бабеф требует отчета за свою пролитую кровь, до
Тарле Е. В. Очередная задача // Анналы. 1922. № 1. С. 5-20. Недавно по-
явился английский перевод этой статьи: Dukes P. Tarle's «The Next Task»:
An Introduction and Translation // Revolutionary Russia. 2011. Vol. 24. № 2.
P. 173-191. Благодарю Б. И. Колоницкого, обратившего мое внимание на этот
перевод.
Тарле Е. В. Очередная задача. С. 8.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 101
сих пор Мирабо гневно настаивает на своей реабилитации, до
сих пор грозят и жалуются голодающие предместья»31. «Эпохи,
подобные нашей, — продолжает Тарле, — обостряют способ-
ность к пониманию многого... Как хорошо понимают Макья-
велли и Гвиччардини историю междоусобных войн! Как много
почерпнул у маленького Кларендона великий Ранке, потому
что этот Кларендон был умнее Ранке своим революционным
опытом, хотя во всех других отношениях их даже смешно было
бы и сравнивать! Насколько пресен и поверхностен в качестве
историка блестящий Вольтер сравнительно с самыми скромны-
ми и маленькими историческими писателями, пережившими
революцию!»32.
Далее следуют слова редкой силы и выразительности, за-
ставляющие вспомнить Шопенгауэра: «Рвется старая ткань,
обнажаются концы и начала, выступает стихия, которую в дру-
гое время не видишь, а только подразумеваешь ее присутст-
вие... Государства, казавшиеся вечными, разлетаются в куски,
государственная культура оказывается ничтожною пленкою,
первозданный хаос окутывает и топит скорлупу, которая только
что представлялась несокрушимым и величавым ковчегом. Это
только кажется некоторым слабонервным людям, попавшим
в такой циклон, что они сходят с ума и бредят; нет, это они до
сих пор бредили, убаюкиваемые искусственным спокойстви-
ем, забывши, что в нескольких аршинах под изящным ковром
их каюты темная и бездонная пучина, готовая их поглотить,
и что пучина есть извечная природная данность, а их каюта
хрупкая и искусственная выдумка; что пучина была до каю-
ты — и останется после каюты, а сами они еще могут изучать
пучину, да и то изучают ее плохо, но управлять ею не могут
никак; самое большее — могут попытаться отсрочить гибель
своей скорлупки»33. «Будем надеяться, — заключает свою статью
Тарле, — что начало XX века окажется похожим на начало Х1Х-го
не только истреблением в международном масштабе нескольких
миллионов людей, но и появлением плеяды синтезирующих
31 Там же. С. 13.
32 Там же. С. 15.
33 Там же. С. 15.

102 Глава 4
умов и талантов! Время для жатвы давно наступило, может быть,
недалеко уже и жнецы»34.
В последующих трех номерах «Анналов» опубликованы
большие историко-политические статьи Тарле «Три катастрофы
(Вестфальский мир. Тильзитский мир. Версальский мир)»35,
«Англия и Турция»36 и «Гегемония Франции на континенте
в прошлом и настоящем»37. Статьи эти навеяны переживаниями
текущего момента, в частности, Версальским миром и оккупа-
цией Францией Рура и Рейнской области в 1923 г. Тарле отнюдь
не является апологетом Версальской системы, считая, что она
чревата новыми неизбежными войнами. В статье о метамор-
фозах английской политики по отношению к Турции Тарле
замечал, что в течение почти полутора веков Англия поддержи-
вала Оттоманскую империю в противовес России, но с начала
мировой войны моментально изменила курс и приступила
к подготовке скорейшего раздела Турции. Насаждение в Месопо-
тамии, Саудии, Иордании зависимых от Англии арабских князей
и королей, по мнению Тарле, как две капли воды напоминает
британскую политику в Индии в XVIII в. В этой статье Тарле
одобряет политику СССР в отношении кемалистской Турции:
«Конечно, России выгоднее и безопаснее было иметь на Кавказе
турок, а не англичан; конечно, Одесса, Севастополь, Николаев
находятся в более надежном положении, когда в Босфоре стоит
турецкий, а не английский флот... Нельзя, словом, придумать
никакой русской точки зрения, с которой следовало бы ссорить-
ся с Кемалем»38.
Очевидно, что к 1923 г. Тарле убедился в прочности совет-
ской власти и стремился найти какой-то способ сосуществования
с нею как с реальной властью, выражавшей в области внешней
Тарле Е. В. Очередная задача. С. 20.
Тарле Е. В. Три катастрофы (Вестфальский мир. Тильзитский мир. Вер-
сальский мир) // Анналы. 1922. № 2. С. 59-94. Вышла также отдельной
книжечкой: Пг., 1923. 64 с.
Тарле Е. В. Англия и Турция // Анналы. 1923. № 3. С. 21-71.
Тарле Е. В. Гегемония Франции на континенте в прошлом и настоящем //
Анналы. 1924. № 4. С. 34-92.
Тарле Е. В. Англия и Турция. С. 40.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 103
политики хотя бы отчасти национальные интересы России39. Не
исключено, что первые годы нэпа с их относительным либера-
лизмом порождали у него и какие-то надежды на возможность
внутренней эволюции режима.
Любопытно, что эллинист С. А. Жебелев, не очень одоб-
рявший основную линию журнала «Анналы», писал 18 января
1925 г. В. П. Бузескулу, что ученые статьи Успенского, Бузескула
и еще нескольких авторов «звучат в диссонанс с общим харак-
тером других статей; некоторые из них, в особенности статьи
Е. В. Тарле, были, впрочем, очень интересны»40.
К этому же жанру историко-политической эссеистики
относится небольшая книга Е. В. Тарле «Кризис Германии»41,
в которой анализируются события 1918-1923 гг. — время почти
полного доминирования Франции на европейском континен-
те и величайшего унижения Германии. Отчаянное положение
Германии и усилия выйти из него описываются Тарле в эпиче-
ски-бесстрастном тоне (он только не упустил случая еще раз
выразить свою старую неприязнь и презрение к Вильгельму II)42,
попытки Пуанкаре расколоть государственное единство по-
Впоследствии, в 1930-1931 гг., когда Тарле был арестован, В. М. Далин
припомнил, что в этой статье «нашу восточную политику Тарле пытался
трактовать как традиционную русскую политику», и что слово «советский»
ни разу в ней не употребляется (см.: Буржуазные историки Запада и СССР //
Историк-марксист. 1931. Т. 21. С. 59). Странным образом Е. И. Чапкевич
усмотрел, что статьи Тарле в «Анналах» «свидетельствовали о понимании
им качественного отличия внешней политики Советской России от царской
дипломатии» (Чапкевич Е. И. Евгений Викторович Тарле. С. 63). Думается,
что фактически более прав здесь был Далин, несмотря на всю несимпатич-
ность его тогдашнего выступления. Ср.: Тарле Е. В. Генуя // Экономист.
1922. № 3. С. 11-20.
ПФА РАН. Ф. 825. Оп. 2. Д. 76. Л. 12.
Тарле Е. В. Кризис Германии (От Версальского мира до наших дней). Пг.,
1924. 48 с.
Единственный сравнительно положительный отзыв Тарле о Вильгельме
находим в статье 1917 г., посвященной его переписке с Николаем II: «Импе-
ратор Вильгельм II обрисовывается в этой тайной корреспонденции в более
благоприятном и ярком свете, чем его тогдашний друг. Пред нами человек,
зорко и умело блюдущий интересы своей родины, ставящий себе точную
дипломатическую задачу и неуклонно и разумно стремящийся к ее разреше-
нию» {Тарле Е. В. Россия и Запад. С. 182).

104 Глава 4
верженнои страны он считал не лишенными шансов на успех,
учитывая сепаратистские настроения в Баварии и Рейнской
области.
В 1924 г. была переиздана с очень незначительными из-
менениями книга Тарле о падении абсолютизма, дополненная
новой главой «Революционные перевороты 1917-1918 гг.».
Теперь книга называлась «Падение абсолютизма в Западной
Европе и России»43. Очевидно, автор не считал свою работу
1906 г. устаревшей. Очень коротко остановившись на гибели
австро-венгерской и германской монархий, из которых послед-
нюю, по мнению автора, можно рассматривать как полуабсо-
лютистскую, он переходит к России. Падение самодержавия
в России Тарле считает закономерным и неизбежным. «Период
1905-1917 гг. с точки зрения формально юридической был
в истории России, конечно, временем конституционной монар-
хии. Но фактически в распоряжении представителя верховной
власти находились почти неограниченные возможности делать
во внутренней и внешней политике все то, против чего проте-
стовали законодательные учреждения», — пишет он44. «Все эти
двенадцать лет были упорною и непрерывною борьбою против
конституционной фикции, установившейся в России. "Переход
России к мнимому конституционализму" (Russlands Ubergang
zum Scheinkonstitutionalismus) — так называли некоторые гер-
манские государствоведы русскую политическую действитель-
ность 1905-1917 гг.», — указывал историк45. Формула эта, как
известно, принадлежит Максу Веберу, и мы видим, что Тарле
к ней полностью присоединяется. Он замечал, что во время
мировой войны «в России началась неистовая, фантастическая,
непрерывная, как бы умышленная энергичнейшая провокация
революционного взрыва» со стороны самодержавия и что «в свои
последние месяцы монархия сделала все, что только могла, что-
бы сплотить своих противников»46.
43 Тарле Е. В. Падение абсолютизма в Западной Европе и России. Пг., 1924.
188 с.
44 Там же. С. 172.
45 Там же. С. 174.
46 Там же. С. 182-183.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 105
Отметим также, что издательство Брокгауз-Ефрон сообщало
в 1923-1924 гг. о предстоящем выходе в биографической серии
«Образы человечества», издававшейся под общей редакцией
И. М. Гревса, книг Е. В. Тарле «Наполеон» и «Бисмарк»47, но они
не были тогда написаны, а вскоре и сама эта серия прекратила
свое существование.
В 1924 г., впервые после 1914 г., Е. В. Тарле получил возможность
поехать во Францию и затем ежегодно до конца 1929 г. по не-
скольку месяцев в году проводил в заграничных командировках,
главным образом, во Франции. Он много занимался в архивах
и библиотеках и возобновил связи с французским ученым ми-
ром. В письмах к жене из Франции Тарле упоминает о встречах
и беседах с историками А. Оларом, А. Матьезом, Ф. Саньяком,
Ш. Сеньобосом, А. Озе, К. Блоком, Ш. Шмидтом, Э. Дрио,
Л. Эзенманом, филологами С. Леви и А. Мазоном, знаменитым
физиком П. Ланжевеном. Небольшая часть этих писем опубли-
кована48. Приведем еще некоторые интересные свидетельства.
8 сентября 1924 г. Тарле писал жене из Парижа: «Обедал
сегодня с Albert Mathiez'oM. Он очень мил, и я его примирил
с Оларом. Горжусь! Они грызлись 16 лет подряд в журналах»49.
Весьма любопытно письмо из Парижа от 22 октября 1926 г.:
«Очень торжественный завтрак в Institut des etudes slaves. Был
цвет французской науки. Председательствовал почетный гость
военный министр Пенлеве (знаменитый математик). Меня
посадили рядом с ним, и весь завтрак и полтора часа после
завтрака он мне рассказывал об обстоятельствах падения своего
кабинета в 1917 г., о роли Клемансо etc. "Я с Вами откровенен,
как с историком", — заявил он в конце. Поразительно интересно
47 См., например, анонсы на обложках вышедших книг этой серии.
48 См.: Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. М., 1981. С. 210-215,
220-223; Каганович Б. С. К биографии Е. В. Тарле (конец 1920-х — начало
1930-х гг.) // Отечественная история. 1993. № 4. С. 85-86.
49 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 146. Л. 155.

106 Глава 4
все, что он говорил. Массу рассказал о Самба, о Жоресе, войне,
Вильгельме II»50. В письме от 13 октября 1926 г. читаем: «Только
что вернулся с заседания Comite franco-russe. Принимали нас
с почетом. Председателем был знаменитый физик Ланжевен,
вице-председателями — Пеллио (китаист) и Мазон. Рядом с Пел-
лио — Ольденбург, рядом с Мазоном — я. Таков президиум. А на
креслах напротив — Шарль Диль, Henri Hauser (знаменитый
историк-экономист), Луи Эзенман, Буайе и т. д. Цвет здешней
профессуры и Institut»51. В другом письме, отправленном в тот
же день, Тарле описывал банкет, данный в честь него и С. Ф. Оль-
денбурга: «Было человек 50 французских ученых. Из русских,
всегда живущих в Париже, филологи Елисеев и Минорский.
Был посол Раковский... Ланжевен после обеда долго со мной
говорил, сказал, что я grand historien, словом, были французские
тра-та-та, но очень все мило и любезно, а главное, все было умно
и практично»52.
7 ноября 1926 г.: «Сейчас в посольстве у меня свидание
с Рязановым и Матьезом. Они оба весьма походят друг на друга
строением ума и темпераментом»53. В одном из самых поздних
писем, посланных из Парижа, от 11 декабря 1929 г., читаем:
«Вчера на приеме в мою честь был милый полпред Довгалевский.
Присутствовал весь филологический факультет. Довгалевский
и я сидели напротив друг друга в середине большого стола,
рядом со мной — декан факультета Делакруа и старейший про-
фессор Торну, рядом с полпредом — Анри Озе и Сильвен Леви...
Декан между прочим сказал: "Выдающийся ученый г. Тарле
с его громадной эрудицией, с его действительно замечательным
талантом, показал нам такие громадные результаты своей ра-
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 148. Л. 1.
Там же. Л. 2.
Там же. Л. 3. Японист С. Г. Елисеев (1889-1975) и иранист В. Ф. Минорский
(1877-1966) — русские востоковеды-эмигранты. После сообщения в печати
об их участии в этом банкете, Елисеев 6 ноября 1926 г. опубликовал в «По-
следних новостях» письмо, в котором указывал, что он пришел в помещение,
не зная о присутствии советского полпреда. (Копия газетных публикаций
приложена к одному из писем В. Ф. Минорского к петербургскому ориента-
листу Ф. А. Розенбергу: ПФА РАН. Ф. 850. Оп. 3. Д. 83. Л. 27.)
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 148. Л. 9.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 107
боты, что русская историческая наука может гордиться таким
первостепенным ученым"»54.
В 1920-е гг. Е. В. Тарле был избран членом французских
научных обществ: Общества истории Французской революции,
Общества новой истории, Общества истории Великой войны,
а также членом Академии политических наук при Колумбий-
ском университете. Из выступлений Тарле в Париже особый
резонанс приобрел его доклад в Сорбонне 30 ноября 1929 г.
«Экономический союз европейского континента при Наполео-
не I»55. По существу доклад резюмировал основные положения
его книги «Континентальная блокада», но в несколько ином
стиле и с иными акцентами. Тарле подчеркивал, что «наполео-
новская идея союза европейского континента» была порождена
ожесточенной борьбой с Англией, что экономическое мировоз-
зрение Наполеона было далеко от современного и что в то время
«отсутствовали самые необходимые экономические предпосылки
такого союза»56. Однако, по мнению Тарле, именно со времен
Наполеона получила распространение «эта новая ментальность,
это чувство солидарности» европейских народов в сфере эконо-
мической деятельности. В этом отношении наполеоновская эпо-
ха была наследницей «Великой Революции, породившей столько
новых идей»57. «Концепция союза европейских народов — одна
из тех идей, которые та эпоха завещала будущему», — замечал
Тарле58. «Капиталистическая эволюция» создала, по его мнению,
возможность такого союза, не направленного против Англии,
Соединенных Штатов или какой-то иной державы.
Во Франции Тарле встречался также с рядом старых рус-
ских знакомых, живших теперь за границей. Посетив акад.
В. И. Вернадского, он писал жене из Парижа 5 октября 1924 г.:
«Был у Вернадских. Они живут в Bourg la Reine (Seine, 4 Rue
Chemin du Fer). Живут тесновато (в столовой кровать), но
54 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 226-227.
55 Tarle E. Union economique du Continent europeen sous Napoleon Ier. Idee et
realisation // Revue Historique. 1931. T. 166. № 2. P. 239-255.
56 Ibid. P. 240, 249.
57 Ibid. P. 252.
58 Ibid. P. 254.

108 Глава 4
ничего по-тутошнему»59. 14 октября 1924 г.: «Сын Вернадских
в Праге, кровать у него продырявлена, стульев два, один без
спинки, другой без сидения... Выбор предоставляется гостям
сообразно с их вкусами и привычками»60. В письме к жене от
7 ноября 1924 г. находим отзыв о петербургских коллегах-ме-
диевистах: «Значит, тебе Ольга Антоновна (Добиаш-Рождест-
венская. — Б. К.) понравилась? Она умная и ученая барыня.
Умнее своего учителя Гревса в 46 раз и ученее его в 9 раз. И по-
рядочнее в 216 000 000 раз. Пригласи ее на файфик после моего
приезда»61. О том же в недатированном письме 1925 г. из Виши:
«Читаю "Revue de Deux Mondes". Занятная заметка о Мишле.
Ведь была полоса этих болтунов — Мишле, Кинэ, Грановский.
Ведь все это Ванюша Гр[евс] плюс талант (коего у Ванюши не
имеется даже на два су). <...> Кстати, эти скоты (т. е. янки)
ввели телесные наказания за нарушения prohibition (запрета
спиртных напитков). Начинаю бояться за Ал. Ал. Вас[ильева],
зная его пристрастие к рюмочке»62. Византинист А. А. Васильев
(1867-1953), способствовавший в свое время приходу Тарле
в Юрьевский университет, а затем бывший несколько лет его
коллегой в Петрограде, в 1925 г. навсегда уехал в Америку и счи-
тается ныне основоположником византинистики в США. В Па-
риже Тарле посещал также дочь С. Ф. Платонова Н. С. Краевич,
жившую с мужем и сыном в эмиграции. 17 августа 1925 г. он
сообщал жене: «Ал. Ал. Васильев был у Над[ежды] Серг[еевны],
но не добрался; улица — говорит он — страшная: вонь, гвалт.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 146. Л. 116. Академик В. И. Вернадский в 1922-
1926 гг. жил за границей и был даже исключен из АН СССР как эмигрант
(восстановлен в 1926 г.).
Там же. Л. 122. Г. В. Вернадский (1887-1973) — историк, приват-доцент Пе-
тербургского университета, с 1920 г. в эмиграции. Работал в Праге, с 1927 г.
в Йельском университете в США.
Там же. Л. 148. Разумеется, этот шутливый отзыв в частном письме не
исчерпывал отношения Тарле к Гревсу (в котором его порой раздражал не-
избывный морализм и несколько сентиментальная патетика), да и О. А. До-
биаш-Рождественская была не «барыней», а в своем роде классической
русской интеллигенткой. Ср.: Каганович Б. С. Е. В. Тарле и петербургские
медиевисты // Труды Объединенного научного совета по гуманитарным
наукам и историко-культурному наследию. 2008. СПб., 2009. С. 25-32.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 147. Л. 2.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 109
в ее домишке бар с вопящими (и это будни) пьяницами, а выйти
нельзя иначе, как чрез ноги пьяниц и все заперто наглухо. <...>
Васильев удручен, а ведь он жестоковыйный»63.
Очевидно, в это время Тарле начал свою кампанию за из-
брание в Академию наук. Для этого ему требовалось прежде
всего завоевать Историко-филологическое отделение, ряд чле-
нов которого (а также многие члены Отделения русского языка
и словесности) были настроены достаточно консервативно и не
рассматривали занятия новой и новейшей историей как дос-
тойную академическую дисциплину, а Тарле считали полумарк-
систом. Свою кампанию Тарле провел быстро и блистательно.
В недатированном письме к жене 1925 г. он писал: «Белочка,
Вы устройте прием, когда академики съедутся на 200-летие
нашей Академии! Нужно хоть чаем их угостить и представить
им Черного Хвостика»64. 24 августа 1925 г.: «Очень хорошая
мысль предложить Бузескулу пожить в моем кабинете во время
академического юбилея»65. 30 августа 1925 г.: «Сильвен Леви
близкий друг С. Ф. Ольденбурга и le tutoie еще с молодости.
И у него будет жить»66.
5 сентября 1925 г. Тарле писал жене: «Получил письмо от
Инт-ха. Описывает "пир" у милого котенка по поводу Лих[ачева]
и "блестящую речь Фед. Ив., которую слышали две его сосед-
ки, а остальные умилялись". Телефонируй ему, что я был опять
у Нади, у них все благополучно, были гости, было весело etc.,
и Надя очень всем довольна, а мне лично Луи Эзенман обещал
все возможное сделать для мальчишки (а он там попечитель)»67.
10 сентября 1925 г.: «Почему же бедному Щербатскому не при-
63 Там же. Л. 154.
64 Там же. Л. 70-71. «Черный Хвостик» — кошка или собачка.
65 Там же. Л. 113.
66 Там же. Л. 63. «Le tutoie» — они на ты (франц.). Индолог Сильвен Леви
(1863-1935) был видной фигурой во французском академическом мире
и общественной жизни.
67 Там же. Л. 32. «Инт.» — судя по контексту, прозвище С. Ф. Платонова. «Милый
котенок» — сама О. Г. Тарле. Н. П. Лихачев в 1925 г. был избран академиком
по Отделению русского языка и словесности. Фед. Ив. — Ф. И. Успенский.
«Надя» — Н. С. Краевич. «Мальчишка» — ее сын. Луи Эзенман — француз-
ский славист, профессор Сорбонны.

110 Глава 4
вести своей знакомой? Это не та, о которой ты думаешь, у него
есть высоконаучной квалификации тоже»68. Знаменитый индо-
лог академик Ф. И. Щербатской имел прочно укоренившуюся
репутацию старого жуира. 11 сентября 1925 г. Тарле писал жене:
«Почему же Вы недовольны? Five хоть куда! Но Вы не обижайте
бедного Щерб[атского], никого ужасного он ведь не привел
бы все равно. Бедные Богословские и не могли быть, конечно,
а потому и их хозяева. A five'K еще устрой до меня и приласкай
обиженного Щ[ербатского]»69.
Е. В. Тарле был избран академиком 7 мая 1927 г. по пред-
ставлению академиков Ф. И. Успенского, В. П. Бузескула,
М. М. Богословского и С. Ф. Платонова70. В. П. Бузескул, как
видно из его писем к С. Ф. Платонову, предпочел бы видеть
академиком по кафедре новой истории Н. И. Кареева, но и Тарле
считал достойным кандидатом71. М. М. Богословский писал
1 марта 1927 г. Платонову: «В Отделении Тарле пройдет гладко?
Надо думать, что риска получить большое число черных шаров
для него нет, т. к. вопрос, видимо, предрешен на предваритель-
ном совещании. Это, пожалуй, наиболее подходящая кандида-
тура. В Москве его избрание вызовет удовольствие»72. Записка
о трудах Тарле была составлена Ф. И. Успенским. В Историко-
филологическом отделении он прошел единогласно, «девятью
голосами всех присутствующих», в Общем собрании получил
20 голосов из 2973. Впрочем, вполне «своим» для С. Ф. Плато-
нова и консервативно настроенной части академиков Тарле,
()Н Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 147. Л. 9.
м Там же. Л. 42. Незадолго до того утонул 18-летний сын академика М. М. Бо-
гословского. Приезжая в Ленинград, Богословский обычно останавливался
у С. Ф. Платонова.
70 См.: Успенский Ф. И., Бузескул В. П., Богословский М. М., Платонов С. Ф.
Записка об ученых трудах проф. Е. В. Тарле // Известия АН СССР. VI серия.
1927. Т. 21. № 18. С. 1557-1561.
71 РНБ. Ф. 585. Д. 2403. Л. 5-6.
72 Там же. Ф. 585. Д. 2327. Л. 7.
73 ПФА РАН. Ф. 1. Оп. 1а. Д. 176. Л. 84 (Протоколы Общего собрания АН СССР
за 1927 г.). В отделении за Тарле голосовали, кроме подписавших записку,
С. Ф. Ольденбург, П. К. Коковцов, В. В. Бартольд, Н. Я. Марр, Ф. И. Щербат-
ской и И. Ю. Крачковский. Одновременно с Тарле академиком был избран
С. А. Жебелев.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 111
по-видимому, так и не стал. Любопытно свидетельство историка
И. И. Любименко (1878-1959) в письме к члену-корреспонденту
АН СССР С. И. Архангельскому от 30 октября 1957 г.: «С Е. В. мы
были знакомы давно <...>. Помню празднование в Доме ученых
по поводу его избрания в академики. С. Ф. Платонов, с которым
я сидела рядом, напирал на общественные услуги, которые он
сможет оказать Академии при новой ситуации, как будто ставя
его научные заслуги под сомнение (это в частном разговоре,
конечно), но я всегда считала Е. В. интересным и талантливым
историком»74.
В академических делах в 1920-е гг. (как, впрочем, и позднее)
Тарле не принимал большого участия75. Он никогда не питал
склонности к административной и организационной деятель-
ности, не занимал никаких постов и вообще любил выступать
«соло». В 1920-е гг. он в принципе поддерживал курс С. Ф. Оль-
денбурга на сотрудничество Академии с советской властью,
с сохранением в максимально возможной степени внутренней
независимости Академии. После известного январского «инци-
дента» 1929 г., когда в Академию не были избраны три коммуни-
ста, Тарле первоначально не хотел подписывать противоречащее
уставу предложение о перебаллотировке и подписал его только
под давлением Платонова «ради спасения Академии»76. Вообще
у ряда современников сложилось впечатление, что в академи-
ческих делах Тарле чаще всего поддерживал С. Ф. Платонова.
Так, в показаниях, которые давал в 1930 г. арестованный по
«Академическому делу» историк литературы Ю. Г. Оксман,
читаем: «В научных кругах — университетских, архивных,
Архив РАН. Ф. 1530. Оп. 4. Д. 68. Л. 37-38.
Несомненно, по инициативе Тарле членами-корреспондентами АН СССР
были избраны в 1920-е гг. французские историки-новисты А. Олар, А. Матьез
и К. Блок. По поводу первого он довольно фамильярно писал жене из Парижа
26 октября 1924 г.: «Что с делом Ол[ара]? Старая шляпа твой Стратилат.
Пугни его непременно. Пусть выберут» (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 146.
Л. 105). Под «Стратилатом» подразумевался византинист Ф. И. Успенский,
от которого как от академика должно было исходить представление. Пред-
ставления о Матьезе и Блоке, избранных в 1928-1929 гг., были составлены
Тарле и подписаны, кроме него, рядом академиков.
См.: Каганович Б. С. Сергей Федорович Ольденбург: Опыт биографии. СПб.,
2006. С. 171-172.

112 Глава 4
литературных — возлагали большие надежды на то, что, став
академиком, Е. В. Тарле оживит ряд мертвых учреждений, дви-
нет работу, привлечет к ней новые силы и пр. Однако надежды
эти ни в какой мере не оправдались. В Академии Е. В. Тарле ока-
зался подголоском Платонова, ничем не корректируя даже уста-
новившегося во всех академических учреждениях архаического
личного режима, далекого от интересов науки. Характерно, что
в частных разговорах Е. В. Тарле охотно поддерживал резкие
осуждения платоновского режима, подсмеивался над штатом
научных учреждений, набранным в 1925-26 гг., иронически от-
несся к многим из изданий Археографической Комиссии и Пуш-
кинского Дома, но на вопросы, почему он не вмешивается во
все эти безобразия, отделывался каламбурами и шуточками»77.
Несмотря на специфический характер этого источника (извест-
но, в каких условиях давались такие показания) и на его непри-
ятный привкус, думается, что в данном случае слова Оксмана
в большой мере отражали истинное положение дел.
Одновременно с утверждением в академической среде
Е. В. Тарле в 1920-е гг. стремился установить хорошие отно-
шения с ведущими марксистскими историками того времени
Д. Б. Рязановым и М. Н. Покровским. С первым ему это вполне
удалось, поскольку Рязанов, старый социал-демократ, сам круп-
ный исследователь истории марксизма, был очень умеренным
и либеральным коммунистом и помогал многим ученым незави-
симо от их политических взглядов78. К нему хорошо относились
С. Ф. Платонов и Д. М. Петрушевский79. Тем легче было устано-
вить с ним отношения Тарле, который до революции считал-
ся «левым профессором», сотрудничал в изданиях легальных
Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 2: Дело по обвинению академика
Е. В. Тарле. СПб., 1998. С. 594.
См.: Неизвестные письма российских ученых 20-х гг. / Публ. Я. Г. Роки-
тянского // Вестник АН СССР. 1991. № 1. С. 92-118; Рокитянский Я. Г.,
Мюллер Р. Красный диссидент. М., 1996.
5 (18) августа 1918 г. С. Ф. Платонов писал московскому историку А. И. Яков-
леву: «Рязанов очень хороший, но тяжелый человек. В эти дни (массовых
арестов) он показал себя с превосходной стороны и утер много слез и осво-
бодил десятки лиц и обнаружил громадный такт» (Архив РАН. Ф. 665. Оп. 1.
Д. 439. Л. 98).

Петроград-Ленинград. 1918-1929 113
марксистов и разрабатывал темы социальной истории, близкие
Рязанову. В 1925 г. Тарле писал жене из Виши: «Ну-с, у меня,
кроме массы отношений и дел, окрепли связи с Д. Б. Рязановым,
директором московского Института Маркса и Энгельса»80. Через
год, 3 сентября 1926 г., он писал жене из Парижа о Рязанове:
«Он очень благородный человек, и с ним хорошо иметь дело»81.
Рязанов приглашал Тарле участвовать в изданиях его института.
29 июня 1929 г. Тарле просил Рязанова содействовать освобож-
дению своей ученицы и друга М. К. Гринвальд, арестованной по
делу религиозно-философского кружка «Воскресение». «Маргари-
та Константиновна Гринвальд, по слухам, находится под угрозой
ссылки в концлагерь на пять лет!! — писал он. — Дело переслано
в Москву, и вся надежда на смягчение ее участи — это если Вы за-
хотите замолвить о ней прокурору республики Крыленко: теперь
от него зависит все. Все, сколько-нибудь ее знающие, убеждены,
что все дело в недоразумении... Давид Борисович! Никогда Вы не
отказывались сделать доброе и справедливое дело. Не откажитесь
и на этот раз»82. Но Рязанов уже ничем не мог помочь: недалеко
было его собственное падение и ссылка в марте 1931 г.
Совершенно иные, чем с Рязановым, сложились у Тарле
отношения с «организатором марксистской историографии
в СССР», как его называли ученики, М. Н. Покровским, зам.
наркома просвещения по высшей школе, не гнушавшимся
применять административные меры для утверждения своей
монополии в науке. Первоначально отношения Покровского
и Тарле были, по-видимому, довольно терпимыми. Тарле не был
уволен из университета в 1923-1924 гг., когда от преподавания
были отстранены многие выдающиеся историки старой школы;
время от времени он печатался в контролируемых Покровским
журналах «Красный архив» и «Историк-марксист». Но положение
совершенно изменилось после выхода в свет книги Тарле «Евро-
па в эпоху империализма» (см. ниже).
Можно сказать, что в 1920-е гг. Е. В. Тарле, наряду с С. Ф. Пла-
тоновым и А. Е. Пресняковым, был центральной фигурой в мире
80 Там же. Ф. 627. Оп. 4. Д. 147. Л. 46-47.
81 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 221.
82 Неизвестные письма российских ученых 20-х гг. С. 110.

114 Глава 4
петербургских историков. Причем если Платонов, при всем своем
авторитете и влиянии, был представителем уходящего поколения,
слишком тесно связанным со старой Россией, то Пресняков и Тар-
ле казались людьми, способными найти способ сосуществования
с новым режимом, сочетая традиции академической «буржуаз-
ной» науки с элементами марксизма в его «умеренном», научном
варианте. Когда в начале 1927 г. после долгих колебаний было
открыто Ленинградское отделение Института истории РАНИОН,
директором его был назначен А. Е. Пресняков, ученым секре-
тарем Я. М. Захер, секцию русской истории возглавил сам Пре-
сняков при ученом секретаре Б. А. Романове, секцию всеобщей
истории — Е. В. Тарле при ученом секретаре П. П. Щеголеве83.
В правление института Покровский делегировал комму-
нистов Г. С. Зайделя и А. М. Панкратову, которые регулярно
отчитывались перед ним. Так, после доклада П. П. Щеголева
Зайдель и Панкратова писали Покровскому: «Доклад был хоро-
ший, но обнаружилась интересная вещь: 1) Щеголев — ученик
Тарле — предварительно согласовал доклад и внес целый ряд
поправок по указаниям нашей коммунистической фракции, куда
он сам обратился; 2) Тарле доклад хвалил, но не внес никаких
поправок; 3) беспартийные были весьма пассивны, никто из
них не выступал и выступления были исключительно из нашего
лагеря»84. ЛО Института истории РАНИОН просуществовало
недолго — в конце 1920-х гг. Покровский взял курс на ликвида-
цию «буржуазной исторической науки», «попутчики», тем более
с громкими именами и претензиями на самостоятельность, были
ему больше не нужны, и он стремился заменить их своими кад-
рами из Института красной профессуры. А. Е. Пресняков умер
30 сентября 1929 г., незадолго до первых арестов по «Академиче-
скому делу»85. Тарле оказался одной из главных жертв этого дела.
Я. 3[ахер]. Из деятельности Ленинградского отделения Института истории
РАНИОН // Историк-марксист. 1927. Т. 5. С. 278.
См.: Историк и время. А. М. Панкратова. М., 2000. С. 271 (письмо от 24 марта
1924 г.).
9 октября 1929 г. Е. В. Тарле писал жене из Парижа: «J'ai envoye a Bor.
Al. Romanov au Centrarchiv un petit "Памяти Преснякова". Telephonez lui
a l'instant et demendez de vous montrer ce petit manuscrit. Je ne sais pas ou
l'inserer. A "Krasnaia gazeta" de Soir?» (Архив РАН. Ф. 627. On. 4. Д. 151.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 115
Скажем также, что в 1920-е гг. Тарле был одним из па-
тронов «Кружка молодых историков», собиравшегося в Доме
ученых и на квартирах участников. Членами кружка были мо-
лодые ученые Б. А. Романов, А. Н. Шебунин, С. И. Тхоржевский,
А. А. Введенский, П. А. Садиков, Е. Н. Петров, С. М. Данини,
М. К. Гринвальд, Н. С. Платонова, Н. С. Платонова-Измайлова,
Н. С. Штакельберг, С. В. Сигрист, А. Н. Насонов, В. В. Бирюкович
и др.86. «Файфики», о которых Тарле часто упоминает в письмах
к жене, некоторые современники называли «салоном Тарле». Он
служил местом неформальных встреч различных поколений пе-
тербургской гуманитарной (по преимуществу) интеллигенции:
здесь бывали академики и профессора Ф. И. Успенский, В. В. Бар-
тольд, П. К. Коковцов, А. Ф. Кони87, С. Ф. Платонов, Н. П. Ли-
хачев, М. М. Богословский, А. Е. Пресняков, М. Д. Приселков,
А. И. Заозерский, В. М. Алексеев, О. А. Добиаш-Рождественская,
Д. Н. Егоров, В. Н. Бенешевич, М. Я. Пергамент, П. Е. Щеголев,
A. П. Семенов-Тян-Шанский, молодые тогда ученые Б. А. Ро-
манов, А. Н. Шебунин, А. М. и Л. А. Мерварт, М. К. Гринвальд,
B. В. Струве, сестры Платоновы, П. П. Щеголев, бывали писатели
А. Н. Толстой88, Т. А. Богданович, Т. Л. Щепкина-Куперник, вдова
Л. 38). Пер.: «Я послал Бор. Ал. Романову в Центрархив небольшую статью
"Памяти Преснякова". Позвони ему немедленно и попроси показать тебе эту
маленькую рукопись. Не знаю, куда ее поместить. В "Вечернюю Красную
газету"?» {франц.). Нам не удалось обнаружить эту статью и выяснить, была
ли она напечатана и где именно — в «Вечерней Красной газете» за последние
месяцы 1929 г. ее, по крайней мере, нет.
См.: Ананъич Б. В. О воспоминаниях Н. С. Штакельберг // In memoriam:
Исторический сборник памяти Ф. Ф. Перченка. М.; СПб., 1995. С. 77-86; см.
также сами воспоминания: Штакельберг К С. «Кружок молодых историков»
и «Академическое дело» // Там же. С. 30-43.
См., например, письмо Е. В. Тарле к нему от 17 сентября 1926 г.: «Глубо-
коуважаемый и дорогой Анатолий Федорович, всегда счастливы будем Вас
видеть и слышать Ваши слова о Гончарове. Ольга Гр-на скоро попросит Вас
пожаловать на доклад Серг. Фед. Платонова, — после которого она вскоре
и надеется послушать Вас. Сердечный привет от нас обоих Вам и Елене
Васильевне. Преданный вам Евг. Тарле» (ГАРФ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 3375. Л. 1).
О знакомстве Тарле с А. Толстым свидетельствует, в частности, письмо по-
следнего редактору «Нового мира» В. П. Полонскому по поводу продолжения
романа «Хождение по мукам»: «Все, ну буквально все, даже такие люди, как
Тарле, мне говорят: обождите немного» (Переписка А. Н. Толстого: В 2 т. М.,
1989. Т. 2. С. 68 (письмо от 31 декабря 1928 г.).

116 Глава 4
Г. В. Плеханова Р. М. Плеханова89, музыканты М. О. Штейнберг90
и М. В. Юдина и многие другие.
Встречающееся иногда в мемуарах и литературе о Тарле
указание на то, что он занимал бывшую квартиру С. Ю. Витте,
не вполне точно. Дом на Дворцовой набережной, 30, в котором
с середины 1920-х гг. жил Е. В. Тарле, до революции принад-
лежал дворцовому ведомству, и в октябре 1905 г., когда Витте
возглавил правительство, в нем была оборудована служебная
квартира из 30 комнат для премьер-министра91. Разумеется,
квартира Тарле составляла только незначительную часть этих
апартаментов.
Из работ Е. В. Тарле 1920-х гг., в дополнение к уже рассмотрен-
ным, следует сказать еще о книге «Рабочий класс во Франции
в первые времена машинного производства»92. Она была про-
должением его исследований о французских рабочих в период
Великой революции, и материалы для нее автор начал собирать
еще до войны. Работа почти целиком базируется на архивных
данных, преимущественно на хранящихся в парижском Наци-
ональном архиве донесениях префектов и других правитель-
Сотрудница Дома Плеханова Е. С. Коц вспоминала о друзьях Р. М. Плеха-
новой, собиравшихся у нее в памятные и праздничные дни: «Среди них
были очень интересные люди — Е. В. Тарле, его сестра Тарновская, большая
умница, Щепкина-Куперник, готовая в любой момент сочинить к случаю
изящные и остроумные стихи, скульптор Гинцбург, создатель прекрасного
бюста Плеханова, установленного на его могиле» (Коц Е. С. «На мою долю
выпал счастливый лотерейный билет» / Публ. И. В. Смирновой // Историче-
ский архив. 1998. № 2. С. 215).
Ср. запись в дневнике композитора М. О. Штейнберга от 23 января 1925 г.:
«Пошел к Тарле, где застал многочисленное общество профессоров и разных
дам. Журфикс доброго старого времени. Евгений Викторович очень мил»
(Кабинет рукописей РИИИ. Ф. 28. Д. 1106. Л. 6).
См., например: Биржевые ведомости. 1905. 27 окт. С. 3. Ср.: Дома рассказы-
вают. Л., 1991. С. 36, 38-39 (статья Л. И. Бройтман «В стенах старого дома»).
Тарле Е. В. Рабочий класс во Франции в первые времена машинного про-
изводства. От конца Империи до восстания рабочих в Лионе. М.; Л., 1928.
279 с.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 117
ственных чиновников, полицейских агентов и т. д., в меньшей
степени — на рассказах современников и сообщениях тогдашней
прессы. Автор подробно рассматривает состояние французской
промышленности в годы Реставрации, материальное положение
рабочих в связи с колебаниями экономической конъюнктуры
и началом машинного производства, формы рабочего протеста
и отношение к нему различных политических группировок.
Последняя глава книги была посвящена восстанию рабочих
в Лионе 1831 г., которое, по мнению автора, «выросло на почве
экономического положения местного рабочего класса» и не пре-
следовало политических целей93.
Хотя работа Е. В. Тарле вышла в серии, издававшейся Инсти-
тутом К. Маркса и Ф. Энгельса под редакцией Д. Б. Рязанова, со-
ветский рецензент, признавая ее ценность, предупреждал, «что
автор рекомендуемой книги не является марксистом и поэтому
к употребляемой им марксистской терминологии надо относить-
ся с большой осторожностью»94. Ф. В. Потемкин также отмечал
ценность материалов, собранных в работе Тарле, но указывал на
недостаточную разработку собственно экономических аспектов
и отказ от настоящей постановки проблемы промышленной ре-
волюции95. Как и прежние работы автора в этой области, книга
носила конкретно-исторический характер и не свидетельствова-
ла о большом интересе к вопросам теории. Для Тарле эта книга
оказалась по существу прощанием с темой, — больше к истории
французского рабочего класса (если не считать таковой «Жерми-
наль и прериаль») он практически не обращался96.
Эта глава ранее была напечатана отдельно: Тарле Е. В. Лионское рабочее
восстание // Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. Кн. 3. М.; Л., 1927. С. 51-99.
Франц. перевод: TarleE. L'insurrection ouvriere de Lion // Revue marxiste. 1929.
№ 2. P. 132-153; № 3. P. 265-294; № 4. P. 412-428.
Завитпневич И. [Рец. на кн.:] Тарле Е. Рабочий класс во Франции в пер-
вые времена машинного производства // Историк-марксист. 1929. Т. 11.
С. 189-193.
Потемкин Ф. В. Промышленная революция во Франции по новейшим рабо-
там // Архив К. Маркса и Ф. Энгельса. Кн. 4. М.; Л., 1929. С. 449-453.
Единственным исключением было написанная по собранным ранее матери-
алам статья: TarleE. La grande coalition des mineurs de Rive de Gier en 1844 //
Revue Historique. 1936. T. 177. № 2. P. 249-278.

118 Глава 4
Напротив, в центре новейших интересов автора находи-
лась небольшая книга «Граф С. Ю. Витте. Опыт характеристики
внешней политики»97. В значительной мере она представляла
собой психологическую характеристику Витте на основании его
мемуаров с характерным для Тарле элементом любования бле-
стящим и циничным политиком. Нельзя, однако, сказать, что он
совершенно некритичен к своему герою98. Тарле (не расходясь
в этом с большинством современников) видел в нем лишенного
каких-либо убеждений властолюбца и карьериста, — и вместе
с тем очень крупного и талантливого государственного деятеля:
«В этом человеке был и проницательный политик, видевший
будущее <...> и в нем же сидел одновременно ловкий полити-
ческий делец, техник, царедворец, который полагал свою честь
в том, чтобы целесообразно и безболезненно исполнить задание
своего повелителя»99. «Человек, стоявший на грани двух эпох
и двух социальных слоев, <...> человек, способствовавший
насаждению и укреплению крупной буржуазии и приверженец
выросшего на совсем иной социальной почве самодержавия, ав-
тор манифеста 17 октября, сделавший все, что было в его силах,
чтобы иметь возможность свести этот манифест к нулю», —
замечал историк100.
«Министр, превосходящий разнообразием своих дарований,
громадностью кругозора, умением справляться с труднейшими
задачами, блеском и силою своего ума всех современных ему
людей власти, кроме Бисмарка и Гладстона, — Витте всегда
будет привлекать к себе внимание историков, и всегда их будет
занимать раздвоенность поведения и мышления этой цельной,
по существу, натуры, это конечное бессилие в достижении глав-
ного при могучей силе в достижении и осуществлении отдель-
ных труднейших заданий. Он хотел спасти, а ему только удалось
Тарле Е. В. Граф С. Ю. Витте. Опыт характеристики внешней политики.
Л., 1927.96 с.
«Мелкая душа и громадный ум — вот как лаконичнее всего можно форму-
лировать впечатления от этого автопортрета»,— таков был его непосредст-
венный отклик на воспоминания Витте (Тарле Е. О мемуарах графа Витте //
Вестник литературы. 1922. № 10. С. 7-8).
Тарле Е. В. Граф С. Ю. Витте. Опыт характеристики... С. 31-32.
Там же. С. 90.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 119
несколько отсрочить гибель», — заключал Тарле101. Как видим,
общая оценка Тарле исторической ситуации, несмотря на более
«государственнический» тон, не слишком изменилась по сравне-
нию с той, которую он давал двадцатью годами ранее.
Что касается специальной его темы — характеристики
Витте как деятеля в области внешней политики, то, по словам
Б. В. Ананьича, «Тарле в свойственной ему свободной литера-
турной манере пересказал и прокомментировал внешнеполити-
ческие события, описанные в мемуарах, целиком следуя концеп-
ции Витте»102. Приходится признать, что в исследовательской
литературе о Витте этот очерк не оставил особенно заметного
следа. Начало современному научному «виттеведению» положил
в очень большой мере Б. А. Романов, давший с начала 1920-х гг.
ряд блестящих «документальных комментариев» к мемуарам
Витте. По словам самого Б. А. Романова, «Е. В. Тарле был един-
ственным, кто в 1921 г., в начале моих подготовительных работ
в этом направлении, высказался за законность этой темы в ака-
демическом плане»103. Тем более странно, что Тарле почти не
использовал результатов этих «прекрасных», по его же словам,
исследований.
О том, сколь близки еще были тогда события и люди, о ко-
торых шла речь, свидетельствует письмо Тарле от 26 мая 1927 г.
московскому историку А. И. Яковлеву, очевидно, в ответ на
отзыв последнего о книге: «А мне казалось, что я к Витте не
очень милостив, а только беспристрастен. Ведь Вл[адимир]
Ив[анови]ч, его помощник, немножко под властью irae (гнева
(лат.) —Б. К.) и сердится за (в самом деле скверное) поведение
его принципала по отношению к нему? Ну а я простил Серг[ею]
Юл[ьеви]чу за то, что он в своих "Воспоминаниях" радуется
моему поранению 18 октября 1905 г.»104. Имелся в виду один из
101 Там же. С. 91.
102 Ананъич Б. В. Мемуары С. Ю. Витте в творческой судьбе Б. А. Романова //
Проблемы социально-экономической истории России. К 100-летию со дня
рождения Б. А. Романова. Л., 1991. С. 34.
103 См.: Фурсенко А. А. О жизненном пути Б. А. Романова // Вопросы истории.
1989. № 11. С. 158; Панеях В. М. Творчество и судьба историка: Борис Алек-
сандрович Романов. СПб., 2000. С. 74.
104 Архив РАН. Ф. 665. Оп. 1. Д. 479. Л. 2.

120 Глава 4
ближайших сотрудников Витте В. И. Ковалевский (1848-1934),
который в советское время работал с Н. И. Вавиловым в Инсти-
туте опытной агрономии. Тарле регулярно поддерживал отно-
шения и с А. Ф. Кони, который прислал ему свои воспоминания
о Витте105 и затем, по выходе работы Тарле, констатировал сход-
ство их оценок106.
Любопытен и такой факт. Член так называемой «безобра-
зовской шайки», интриговавшей в начале XX в. против Витте
и способствовавшей развязыванию войны с Японией, полковник
Вонлярлярский вспоминал, как, находясь зимой 1920-1921 г.
в Петрограде, он слышал публичную лекцию Тарле о возникно-
вении Русско-японской войны и как потом, якобы, указал про-
фессору на лживый характер его повествования, основанного
очевидно на воспоминаниях Витте107.
Самой крупной и известной работой Е. В. Тарле 1920-х гг.
была книга «Европа в эпоху империализма. 1871-1919»108, вы-
росшая из его университетских курсов по новейшей истории.
При чтении ее бросается в глаза (особенно по сравнению со ста-
тьями Тарле в «Анналах») усвоение автором до известной степе-
ни марксистской терминологии и тона. Впрочем, «марксистский
слой» в этой книге остается довольно поверхностным. В первой
главе Тарле, ссылаясь на Р. Гильфердинга, говорит о роли финан-
сового капитала, оказывавшего огромное влияние на политику
великих держав. Имя Ленина в первом издании «Европы в эпоху
империализма» не упомянуто ни разу. Во втором издании ссылка
на Гильфердинга характерным образом расширена: «Об истори-
ческой роли финансового капитала в связи с критикою суждений
Гильфердинга и с указанием на симптомы "загнивания всей
системы" см. работу Ленина, написанную им в Цюрихе весной
1915 г. "Империализм как новейший этап капитализма". Эта
См. благодарственное письмо Тарле от 27 января 1925 г. — РО ИРЛИ. Ф. 1340.
Оп. 3. Д. 1674. Л. 3.
Кони А. Ф. Собр. соч. Т. 5. М., 1968. С. 465 (комментарии Б. В. Ананьича
и Р. Ш. Ганелина к воспоминаниям Кони).
Вонлярлярский В. М. Мои воспоминания 1852-1939 гг. Берлин, [1939].
С. 240-241.
Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма. 1871-1919. М.; Л., 1927. 484 с;
изд. 2-е, доп.: М.; Л., 1928. 511 с.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 121
книга породила целую литературу»109. Но после этой достаточно
«дистанцированной» ссылки Тарле в теорию империализма не
углубляется и, по существу, употребляет слово «империализм»
в значении «экспансионизм».
Дав краткий обзор внутриполитического развития Фран-
ции, Англии и Германии к началу XX в., Тарле переходит за-
тем к истории образования Тройственного союза и Антанты,
противостоянию борющихся коалиций и подробно описывает
развязывание и ход Первой мировой войны. Завершается книга
главой о Версальском мире и итогах войны. В то время это
были события самого недавнего прошлого, полные животре-
пещущего интереса. Обширный и хорошо организованный
материал, яркое и живое изложение, великолепные характе-
ристики действующих лиц исторической драмы — Бисмарка,
Вильгельма II, Клемансо, Пуанкаре, Эдуарда VII, Вильсона,
лидеров младотурок — не могли не привлечь внимания читате-
лей и обеспечили большой успех книги. Тарле говорит о «пол-
нейшей безответственности» русской дипломатии «последних
двадцати предвоенных лет», т. е. с начала царствования Нико-
лая II, дает убийственную личную характеристику Вильгельма II
и противопоставляет его авантюризм осторожной политике
Бисмарка, Францию называет «республикой с монархическими
учреждениями», административные традиции которой восходят
ко времени Наполеона. К Клемансо как человеческому типу он
относится с невольной симпатией.
Шаг за шагом прослеживает Тарле сползание Европы к вой-
не, и это повествование захватывает даже сегодня. Что касается
вопроса о виновниках войны, то Тарле считает его в такой форме
малоинтересным. «Виновны были обе стороны, но вся обстанов-
ка сложилась так, что соблазн поскорее начать, "losschlagen",
должен был неминуемо охватить в 1913 г. (в конце его) или
в 1914 г. именно Германию и Австрию, а не Антанту... Мораль
и человеколюбие дипломатов и правителей обеих враждебных
политических комбинаций стояли на одинаковом уровне»110.
109 Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма. 1871-1919. Изд. 2-е, доп. М.; Л.,
1928. С. 9.
110 Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма. 1871-1919. М.; Л., 1927. С. 238.

122 Глава 4
Тарле говорит и о том, что «повторяли слова, вырвавшиеся будто
бы у двоюродного брата Пуанкаре великого математика Анри
Пуанкаре в первый момент, когда ему сообщили, что Раймон
Пуанкаре стал первым министром: "Мой двоюродный брат —
это война"»111, и об «игре с огнем, которая тогда практиковалась
в русской дипломатической деятельности»112. В то же время
Тарле считал, что «никогда и никем не было доказано, что в за-
говоре (против австрийского наследника. —Б. К.) принимали
прямое участие сербские власти»113. Решающим событием по-
следнего периода войны Тарле считал вступление в нее Соеди-
ненных Штатов.
Тарле подчеркивал тяжелейший, беспощадный характер
Версальского мира, делавший его источником новых конфлик-
тов, однако он не соглашался с рассуждениями о «конце Евро-
пы», «гибели Запада», даже «конце человеческой цивилизации».
По словам Тарле, «это умственное поветрие было в ходу в уни-
верситетских и литературных кругах Германии в 1919-1923 гг....
С 1923 г., особенно же с 1924 г. это явление стало заметно
ослабевать»114. «Ни "гибели", ни "спасения", продолжающаяся
непрерывная, часто бурная и болезненная эволюция, продолжа-
ющаяся характерная для социологической природы капитализма
одновременная внешняя (международная) и внутренняя (клас-
совая) борьба за его существование и преобладание», — таким
видится Тарле ближайшее будущее115. Вероятно, здесь содержит-
ся полемика не только с «историософами» типа Шпенглера, но
и — в скрытом виде — с ленинскими предсказаниями близкой
гибели империалистического капитализма.
«Европа в эпоху империализма» вызвала яростную атаку
М. Н. Покровского. В статье «"Новые течения" в русской исто-
рической литературе» он заклеймил эту книгу как «псевдомарк-
систскую» и «антантофильскую». «По существу дела мы имеем
перед собою один из образчиков до сих пор ведущейся Антантою
111 Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма. 1871-1919. М.; Л., 1927. С. 210.
112 Там же. С. 245.
113 Там же. С. 260.
114 Там же. С. 459-460.
115 Там же. С. 469.

Петроград-Ленинград. 1918-1929 123
полемики против Германии», — заявлял он116. Тарле ответил ста-
тьей «К вопросу о начале войны», в которой отвергал обвинение
в антантофильстве. «Я много раз повторяю, что Антанта и Герма-
ния вполне друг друга стоили... — писал он. — Это по существу.
Отвечать в печати в том тоне, в каком счел уместным писать
Покровский, я не имею ни охоты, ни возможности»117. Ответ
Тарле был снабжен редакционным примечанием, в котором
заявлялось: «Это тон, каким мы всегда разговариваем с нашими
классовыми противниками»118.
В вышедшее одновременно с этим ответом второе издание
«Европы в эпоху империализма» Тарле внес некоторые дополне-
ния. «Война была подготовлена сложнейшею игрою противоре-
чивых экономических интересов, порожденных капитализмом
в Европе... — подчеркивал он. — Неизбежное произошло. Если
в истории этой величайшей катастрофы есть что-либо срав-
нительно крайне малоинтересное, то это пресловутый вопрос
о том, кто "виновен" в войне... Провоцировали ли Сербия и Рос-
сия Австрию целый ряд лет? Да. Была ли в Германии и Австрии
агрессивная военная партия, опиравшаяся на могущественные
капиталистические силы? Да. Стремилось ли русское прави-
тельство завладеть Константинополем, не останавливаясь, если
понадобится, пред войною? Да. Были ли в Англии и во Франции
широчайше распространенные по целому ряду экономических
причин антигерманские настроения? Да... Воздерживалась ли
от крупных и мелких провокаций хоть одна из великих держав
в последние годы пред войною? Нет. Довольно задать себе хотя
бы эти несколько вопросов и ответить на них, чтобы самое
обсуждение проблемы о "виновности" потеряло всякую остроту.
К лету 1914 г. вопрос ставился по существу уже чисто техниче-
ски: кому и когда удобнее выступить»119.
116 Покровский М. Н. «Новые течения» в русской исторической литературе //
Историк-марксист. 1928. Т. 7. С. 12.
117 Тарле Е. В. К вопросу о начале войны (Ответ М. Н. Покровскому) // Там же.
1928. Т. 9. С. 102, 106-107.
118 От редакции // Там же. С. 108-109.
119 Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма. 1871-1919. Изд. 2-е, доп. М.; Л.,
1928. С. 260-261.

124 Глава 4
Все было напрасно. 19 сентября 1928 г. Покровский писал
в редакцию «Историка-марксиста»: «Посылаю Вам "Ответ" Тарле
на мою статью об "Европе в эпоху империализма" с проектом
примечания от редакции. Вступать с Т[арле] в полемику, как Вы
увидите, нет никакого смысла. <...> Вообще после его выходки
в Осло в особенности его песенка как "советского историка"
спета. Между ним, Ростовцевым и Платоновым по существу нет
никакой разницы, а формальная разница, что один эмигрант
"внешний", а другие "внутренние", касается не нашего идео-
логического фронта, а совсем другой сферы отношений, где
решать мы не призваны и не обязаны»120. «Выходкой в Осло»
Покровский называл следующий инцидент. На VI Междуна-
родном конгрессе историков, состоявшемся в Осло в 1928 г.,
М. И. Ростовцев, входивший в состав американской делегации,
обрушился с нападками на главу советской делегации Покров-
ского, обвинив его в насильственном насаждении марксизма,
разрушении высшей школы, гонениях на ученых и т. д. Тарле,
включенный в состав советской делегации, очевидно, пред-
видел возможность таких инцидентов и, не желая выступать
в одной компании с Покровским, отказался приехать в Осло
под предлогом болезни, о чем сообщил в последний момент
телеграммой из Парижа121. Покровский, судя по всему, был
очень уязвлен всей этой историей и развязал против Тарле,
в котором видел опасного соперника, настоящую разгромную
кампанию в печати.
Любопытен в этой связи состоявшийся весной 1928 г. раз-
говор академика С. Ф. Ольденбурга с заведующим Управлением
Горин П. О. М. Н. Покровский — большевик-историк. С приложением неопуб-
ликованных писем М. Н. Покровского. Минск, 1933. С. 97.
Архив РАН. Ф. 1759. Оп. 4. Д. 287. Л. 1 (письмо Тарле Покровскому от 6 ок-
тября 1928 г.). Ср.: Покровский М. И. О поездке в Осло // Вестник Ком-
мунистической академии. 1928. № 6(30). С. 233-237. Перед конгрессом,
докладывая в секретариат ЦК ВКП(б) о предполагаемом составе советской
делегации, Покровский писал: «Некоторое количество немарксистов нужно
было допустить, ибо иначе состав делегации косвенно подтверждал бы
белогвардейскую сплетню, будто в СССР немарксистам запрещено зани-
маться историей» (Архив РАН. Ф. 1759. Оп. 4. Д. 175).

Петроград-Ленинград. 1918-1929 125
научных учреждений при Совнаркоме СССР Е. П. Вороновым.
В ответ на слова Ольденбурга, что Академия наук идет в ногу со
временем, о чем свидетельствует, в частности, избрание Тарле,
«Воронов сказал с усмешкой: "Ну, не говорите, мы знаем Тарле.
Если бы Тарле свои марксистские взгляды выражал бы не на
словах, а побольше письменно. <...> А то выходит, что в сво-
их заявлениях он марксист, а в своих научных трудах — иное.
И очень скоро это будет указано с чисто научной точки зрения
кем следует"»122.
Курьезным, но достаточно зловещим эпизодом развязанной
кампании была статья в «Большевике» А. Слепкова, который,
упомянув вышедшую под редакцией Тарле в 1918-1919 гг. книгу
«Революционный трибунал в эпоху Великой Французской рево-
люции», заявлял: «Политическое лицо редактора этого сборни-
ка, высланного ГПУ из СССР за контрреволюционную деятель-
ность, достаточно хорошо известно, чтобы о нем нужно было
говорить»123. Тарле ответил письмом в редакцию, в котором,
процитировав приведенные слова Слепкова, писал: «Категориче-
ски заявляю, что это вымысел. Никто меня не высылал, от начала
революции я преподавал и преподаю в Государственном универ-
ситете и других советских учебных заведениях, неоднократно
бывал приглашаем преподавать и читал лекции в партшколе,
в научно-исследовательском институте Коммунистического
университета и т. д., писал и пишу в "Историке-марксисте",
"Архиве Маркса и Энгельса", книги мои издаются Госиздатом,
"Прибоем", Институтом Маркса и Энгельса... Все это показывает,
что заинтересовавший Слепкова вопрос о моем "политическом
лице" решается несколько не так определенно, как это ему по-
видимому представляется»124.
Слепков (член редколлегии «Большевика») не смутился и в
том же номере журнала заявил: «В ответ на письмо Е. Тарле
считаю долгом сообщить следующее:
Запись Е. Г. Ольденбург от 1 мая 1928 г. Цит. по кн.: Каганович Б. С. Сергей
Федорович Ольденбург. С. 172.
Слепков А. Орудие победы (К истории чрезвычайных органов по борьбе
с контрреволюцией) // Большевик. 1928. № 1. С. 49.
Тарле Е. Письмо в редакцию журнала «Большевик» // Там же. С. 95-96.

126 Глава 4
1. Утверждение, что Е. Тарле высылался ГПУ за границу, при-
водившееся в моей статье "Орудие победы", является неверным,
в силу чего приношу Е. Тарле свои извинения.
2. Сборник "Революционный трибунал", редактировав-
шийся Е. Тарле, и с точки зрения подбора материала и с точ-
ки зрения характера редакционных примечаний вне всякого
сомнения не свидетельствует о симпатиях автора к марксизму
и революции <...>.
3. Автор настоящих строк должен сообщить о том обстоя-
тельстве, которое подтолкнуло его сделать допущенную ошибку.
При переходе к НЭПу группой антисоветских ученых и журна-
листов стал издаваться орган "Экономист", в числе сотрудников
которого вместе с Н. Бердяевым, Б. Бруцкусом, С. Булгаковым,
А. Изгоевым, П. Пальчинским, А. Пешехоновым, П. Сорокиным
и др. мы встречаем и Е. Тарле. Как известно, журнал "Эконо-
мист" был закрыт за контрреволюционность, а его руководители
были высланы ГПУ за границу»125.
На книгу Тарле откликнулся в парижских «Современных
записках» и его старый друг-враг В. Водовозов. «Заглавие книги
заслуженного историка не вполне соответствует ее содержа-
нию, — замечал он. — Это не история Европы в указанный
период, а история империализма или даже история мировой
войны и ее подготовки». Такой акцент, по мнению Водовозо-
ва, порой приводит к смещению перспективы: так, реформы
Ллойд-Джорджа в начале XX в. Тарле трактует исключительно
в плане подготовки Англии к предстоящей войне, в то время как
они были «логическим развитием эволюции, шедшей в течение
всего XIX в.». Не убеждает Водовозова и теория финансового
капитала и экономической предопределенности войны. Он
указывает, что на практике сам Тарле в своем изложении посто-
янно опровергает эту теорию. В целом, однако, несмотря на ряд
критических замечаний, оценка Водовозова была весьма поло-
жительной: «Этот труд, без всякого сомнения, является плодом
125 Слепков А. Ответ академику Тарле // Большевик. 1928. № 5. С. 96. Сообщение
о предстоящей высылке Тарле из России вместе с другими нежелательными
профессорами появилось в сентябре 1922 г. в берлинском «Социалистиче-
ском вестнике» (1922. № 18. С. 10).

Петроград-Ленинград. 1918-1929 127
большой и вдумчивой работы над очень обширным материалом.
Это не компиляция, а действительно серьезное исследование,
и безусловно очень долго еще все, изучающие причины, возник-
новение, ход и исход мировой войны, будут обращаться к нему.
Это будут делать далеко не только те, кто согласен с основными
идеями Тарле, но и те, кто склонен считать их односторонними
и искать других объяснений великой катастрофы, пережитой
человечеством»126.
Через тридцать с лишним лет после оригинала вышел
итальянский перевод «Европы в эпоху империализма», выдер-
жавший несколько переизданий127. Почти одновременно книга
вышла в переводе на польский язык128.
Литературные достоинства «Европы в эпоху империализ-
ма» признавал даже М. Н. Покровский, заметивший в статье,
которая открывала кампанию против автора: «Книга вообще
превосходно написана»129. «Европа в эпоху империализма»
по справедливости должна быть признана одним из лучших
произведений талантливого историка. В ней проявилось уже
созревшее полностью мастерство Е. В. Тарле как повествова-
теля», — писал спустя полвека А. 3. Манфред130. В наше время
Вяч. Вс. Иванов назвал «Европу в эпоху империализма» «лучшей
в литературном отношении книгой плодовитого ученого», по-
лагая, что некоторые ее страницы «со временем должны войти
в хрестоматии»131.
Ф. Вентури в статье о Тарле 1956 г. отмечал солидность
работы, мастерство изложения, «наслаждение», с которым автор
воссоздает живое течение истории, но также и некоторую тео-
ретическую беззаботность Тарле, готового использовать чисто
вербально или в косметических целях официально одобренные
126 См.: Водовозов В. [Рец. на кн.:] Е. В. Тарле. Европа в эпоху империализма.
1871-1919. М.; Л., 1927 // Современные записки. 1928. № 6. С. 551-555.
127 Tarle Е. Storia d'Europa. 1871-1919. Roma, 1959. 526 p.; 4 ed.: 1968.
128 Tarle E. Dzieje Europy 1871-1919. Warszawa, 1960. 666 s.
129 Покровский M. H. «Новые» течения в русской исторической литературе. С. 11.
130 Манфред А. 3. Академик Е. В. Тарле // Вестник АН СССР. 1976. № 3. С. 115.
131 Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. М.,
2000. Т. 2. С. 596-597.

128 Глава 4
концепции, не очень заботясь о согласовании с ними своих
подлинных представлений132.
Интересным подтверждением этих наблюдений Ф. Венту-
ри являются советы, которые давал Е. В. Тарле через двадцать
лет после «Европы в эпоху империализма» А. Д. Люблинской,
писавшей докторскую диссертацию о Ришелье. «Сначала Вы
должны хоть на 10 листах делать обобщения, социологические
объяснения etc. — полностью. Затем — приступить к концу
повествования уже чисто нарративно. Exempli gratia: "Ришелье
был на рубеже феодализма, абсолютизма, новой прослойки etc.
etc., назревало что-то, переходный период etc. etc.", а затем:
"В 1639 и следующие] годы наделал таких-то пакостей, успешно
вел такие-то переговоры, ссорился с теми-то, мирился с такими-
то, интриговал так и так, затем заболел и околел". (И подробно,
обстоятельно, рассказывательно.) И точка. И уже никаких ли-
таний о том, что он был продуктом etc. Compris, chere Madame?
Почитайте Саллюстия, последние страницы лучше Тацита, хотя
в других отношениях рылом не вышел равняться с Тацитом.
А уж потом, проведя две жирные черты и с новой страницы и с
особым названием "Тезисы" и что Вам угодно»133. Ясно, что на
самом деле интересовало Тарле в истории. Впервые к тактике,
рекомендуемой им А. Д. Люблинской, Тарле прибегнул (в до-
вольно умеренных дозах) в «Европе в эпоху империализма».
Впоследствии ему приходилось делать это неоднократно.
132 Venturi F. Op. cit. P. 128-130.
133 Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской // Новая и но-
вейшая история. 1999. № 3. С. 156 (письмо от 16 декабря 1946 г.).

Глава 5
ТЮРЬМА, ССЫЛКА И ВОЗВРАЩЕНИЕ
1930-1932
28 января 1930 г., через месяц с небольшим после возвращения
из очередной (и оказавшейся последней в его жизни) поездки
во Францию, Е. В. Тарле был арестован и помещен в Дом пред-
варительного заключения на Шпалерной, где провел более
полутора лет. Тарле предстояло стать одной из центральных
фигур в фабрикуемом ОГПУ «Академическом деле»1. К моменту
ареста Тарле в тюрьме уже находились историки А. И. Андре-
ев и С. В. Рождественский, пушкинисты Н. В. Измайлов (зять
Долгое время наиболее подробным источником сведений о нем были статьи:
Ростов А. «Дело Академии наук» // Возрождение (Париж). 1958. № 81-84;
Он же. Дело четырех академиков // Память: Исторический сборник. Вып. 4.
Париж, 1981. С. 469-495 (об этих статьях и их авторе см. ниже). С конца
1980-х гг. в нашей печати появился целый ряд публикаций на эту тему.
См., в частности: Брачев В. С. Дело академика С. Ф. Платонова // Вопросы
истории. 1989. № 5. С. 117-129; Перченок Ф. Ф. Академия наук: на «великом
переломе» // Звенья. Вып. 1. М., 1991. С. 208-235; Анциферов Н. П. Из дум
о былом. Воспоминания / Публ. и комм. А. И. Добкина. М., 1992. С. 323-374
(ранее главы об «Академическом деле» были опубликованы А. И. Добкиным
и А. Б. Рогинским в сб.: Память. Вып. 4. Париж, 1981. С. 55-152); Начало
дела Академии наук / Публ. А. И. Алаторцевой // Исторический архив. 1993.
№ 1. С. 79-109; Штакелъберг Н. С. Кружок молодых историков и «Академи-
ческое дело» / Публ. Б. В. Ананьича // In memoriam: Исторический сборник
памяти Ф. Ф. Перченка. М.; СПб., 1995. С. 19-86. Особое значение имело
издание материалов самого дела. Вышли до сих пор только два выпуска
намечавшегося многотомного издания, содержащие дела по обвинению
С. Ф. Платонова и Е. В. Тарле: Академическое дело 1929-1931 гг. Докумен-
ты и материалы следственного дела, сфабрикованного ОГПУ / Отв. ред.
В. П. Леонов. Вып. 1-2. СПб., 1993-1998 (оба выпуска снабжены ценными
предисловиями Б. В. Ананьича, В. М. Панеяха и А. Н. Цамутали). Книга
В. С. Брачева «Дело историков» 1929-1931 гг.» (2-е доп. изд.: СПб.,1998)
требует осторожного отношения к себе ввиду явной тенденциозности автора.

130 Глава 5
С. Ф. Платонова) и М. Д. Беляев, сотрудники административно-
го аппарата Академии наук Д. Н. Халтурин, Б. Н. Молас, Г. Н. Со-
коловский и др., арестованные в октябре-декабре 1929 г. За две
недели до Тарле были арестованы С. Ф. Платонов (12 января
1930 г.), Б. А. Романов, С. И. Тхоржевский и А. М. Мерварт
(13 января 1930 г.), в один день с ним — академик Н. П. Лихачев
(28 января 1930 г.). Аресты шли непрерывно до поздней осени
1930 г. 8 августа 1930 г. была арестована группа известных мо-
сковских историков: М. К. Любавский, Д. Н. Егоров, Ю. В. Готье,
С. В. Бахрушин, А. И. Яковлев, С. К. Богоявленский. К делу
были подключены арестованные ранее и отчасти уже осужден-
ные по другим обвинениям В. Н. Бенешевич, А. И. Заозерский,
Н. П. Анциферов, М. К. Гринвальд и др. В общей сложности по
«Академическому делу» проходило около 150 человек, в числе
которых были многие блестящие представители русской гу-
манитарной интеллигенции. До начала 1990-х гг. материалы
дела, хранившиеся в архиве Ленинградского КГБ, оставались
недоступны исследователям, и эта самая мрачная и печальная
страница биографии Е. В. Тарле была известна лишь в самом
общем виде.
Разумеется, пользуясь материалами следственного дела,
нельзя ни на минуту упускать из виду характер этого источника.
Все дело было полностью сфабриковано, признания обвиняемых
добывались путем угроз, шантажа и давления, разумеется, не
отраженных в протоколах допросов. Прямые физические пытки,
насколько известно, не применялись, но использовались раз-
личные способы психологического давления: так, одновременно
с Платоновым были арестованы две его дочери, почти одновре-
менно с Тарле — его сестра М. В. Тарновская и еще раньше ее
муж А. И. Тарновский. По некоторым данным, использовалось
также болезненное состояние арестованных, которым не оказы-
валось надлежащей медицинской помощи (в случае Тарле речь
шла о мучительной болезни почек). Извлекались различные фак-
ты из далекого прошлого, которые, по мнению следствия, могли
скомпрометировать и шантажировать обвиняемых; на Тарле,
например, были затребованы материалы царского Департамен-
та полиции. Крупицы истины относительно каких-то событий
и фактов не криминального характера так плотно вмонтированы

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 131
в сфабрикованное целое, что использовать эти данные следует
крайне осторожно, если они не находят подтверждения в других
источниках.
Все обвиняемые оговаривали себя и друг друга. Протоколы
допросов составлены довольно коварно: по большой части в фор-
ме повествования от первого лица (часто собственноручного).
Вопросы следователей часто не фиксировались, и лишь из под-
писи следователя в конце видно, что это допрос, а не свободный
рассказ. Протоколы фиксируют признания обвиняемых, но, как
правило, не фиксируют отказов от показаний. Не вызывают
полного доверия и даты допросов и «признаний». Несомненно,
что протоколы неоднократно переписывались, редактировались
и подчищались и в 1929-1931 гг. и позднее (о чем свидетельству-
ет, в частности, наличие в переплетенных томах «Академическо-
го дела», предоставленных в постсоветский период исследовате-
лям, материалов более позднего происхождения). Мы не знаем,
что на самом деле происходило в тюрьме. Материалы следствия
по «Академическому делу» являются источником в большей мере
для изучения преступной репрессивной политики сталинского
руководства, чем для характеристики обвиняемых. Поэтому мы
считаем неуместным и недопустимым разбирать на основании
этих материалов поведение отдельных обвиняемых и выносить
моральные приговоры. Как правильно замечают Б. В. Ананьич
и В. М. Панеях, «в результате участники "Академического дела"
становятся как бы объектом повторного суда, а преступная дея-
тельность организаторов расправы над наукой остается в тени»2.
В делах такого рода всегда виноваты палачи, а не жертвы, — это,
как нам кажется, должно быть аксиомой3.
Ананьич Б. В., Панеях В. М. Принудительное соавторство (К выходу в свет
сборника документов «Академическое дело 1929-1931 гг.») // In memoriam:
Исторический сборник памяти Ф. Ф. Перченка. М.; СПб., 1995. С. 88.
Издание материалов «Академического дела» вызвало полемику в печати, как
относительно этической допустимости публикации подобных документов,
так и в плане оценки их как исторического источника. По второму вопросу
автор настоящей работы солидарен с позицией Б. В. Ананьича и В. М. Пане-
яха. Сил Ананьич Б. В., Панеях В. М. Принудительное соавторство. С. 87-111;
Они же. «Академическое дело» как исторический источник // Исторические
записки. 1999. Т. 2 (120). С. 338-350.

132 Глава 5
Допрашивали Тарле, как правило, следователи С. Г. Жупа-
хин и А. Р. Стромин, возглавлял фабрикацию дела в Ленинграде
начальник секретно-оперативного управления Ленинградского
ОГПУ В. Р. Домбровский, в Москве — начальник секретно-
политического отдела ОГПУ Я. С. Агранов. Несомненно, что
разработка дела проходила по прямым указаниям высшего
партийного руководства во главе со Сталиным. Ряд лиц, вовле-
ченных в дело, мог быть арестован только с санкции высшего
руководства, равно как и распоряжение не вовлекать в него
и не арестовывать некоторых очень известных людей, первона-
чально предназначавшихся для него и фигурировавших во всех
показаниях (в числе этих лиц были академики С. Ф. Ольденбург
и А. Е. Ферсман), могло быть дано только с самого верху. Но ма-
териалы такого рода до сих пор остаются почти недоступными
для историков4.
Как и другим арестованным, Тарле было предъявлено об-
винение в принадлежности к контрреволюционной монархиче-
ской организации, ставившей своей целью свержение советской
власти и установление в России конституционной монархии во
главе с вел. кн. Андреем Владимировичем. Выдуманная ОГПУ
организация получила название «Всенародный союз борьбы за
возрождение свободной России». Согласно сценарию, разрабо-
танному ОГПУ, Тарле отводилась роль министра иностранных
дел в будущем правительстве России, связи с французскими
политическими деятелями, якобы готовившими интервенцию
против СССР, а позднее — также роль посредника между «Все-
народным союзом» и «Промпартией».
Тарле допрашивали более 70 раз, и его показания составили
два тома из девятнадцати томов основного производства по
делу. На первых допросах он отрицал предъявленное ему обви-
нение в принадлежности к подпольной контрреволюционной
Сколь много света они могли бы пролить, показывает публикация доку-
ментов из Президентского архива: «Осталось еще немало хлама в личном
составе». Как начиналось «дело Академии наук» // Источник. 1997. № 3.
С. 105-126; № 4. С. 103-119. Попытки В. С. Брачева преуменьшить ответст-
венность Сталина и советского руководства за «Академическое дело», на наш
взгляд, не выдерживают критики.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 133
организации. О взглядах Платонова и характере своих отноше-
ний с ним Тарле заявил на допросе 3 февраля 1930 г.: «Я знал
и знаю Платонова как убежденного монархиста. Вспоминаю, что
[он] и в прошлом и в последнее время заявлял о своих симпатиях
к монархии. Однако к царю Николаю II он относился плохо,
считая его дегенератом. <...> Хорошо относился к Константину
Константиновичу, но в такой же примерно степени он не терпел
Николая Михайловича и чрезвычайно резко отзывался о рас-
путинской клике. <...> Он был большим сторонником русско-
германского союза в прошлом. Был ли он таким же сторонником
союза Германии с Россией в настоящем, я сказать не могу. <... >
Об отношении Платонова к советской] власти могу сказать, что
он советскую власть признавал, но, конечно, с ней во многом
расходился, я его считал монархистом в прошлом, но оппорту-
нистом в настоящем. Я никогда не думал, что он ведет такую
большую политическую игру. Может быть, это объясняется тем,
что я с ним не был интимно связан, и в его отношении ко мне
проявлялась всегда какая-то двойственность. Это выражалось,
в частности, в том, что, поддерживая со мною дружественные
отношения, он вместе с тем, как об этом еще передавали другие,
отзывался обо мне иронически»5. Думается, что в этих словах все
более или менее правдоподобно.
Очевидно, Тарле сразу же были предъявлены показания
против него ранее арестованных лиц. Так, его имя в опасном
контексте фигурировало в показаниях С. В. Рождественского,
Н. В. Измайлова и А. И. Андреева, данных в декабре 1929 —
январе 1930 г.6. С. Ф. Платонов 24 января 1930 г. показал на до-
просе: «Министрами, по своей значимости со всех точек зрения,
при такого рода правительстве могут быть: Коковцов, Крачков-
ский — министр [ом] труда как человек весьма подходящий для
этой роли, и Тарле — министром иностранных дел как человек,
интересующийся общественно-политическими вопросами и име-
ющий связи с заграницей»7.
5 Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 2: Дело по обвинению академика
Е. В. Тарле. СПб., 1998. С. 14-15.
6 Там же. С. XXXVI-XXXVII (предисловие).
7 Там же. Вып. 1. С. 40-41.

134 Глава 5
На допросе 8 февраля 1930 г. (если верить датам прото-
колов — эту оговорку приходится делать постоянно)8 Тарле
признал существование в Ленинграде в академической и на-
учной среде «контрреволюционной организации во главе
с академиком С. Ф. Платоновым. По своим программным уста-
новкам, по политическим взглядам организация была консти-
туционно-монархическая. <...> В качестве претендента на
российский престол организация ориентировалась на Андрея
Владимировича, ученика Платонова»9. Через несколько дней,
14 февраля 1930 г.: «Организация собиралась у Платонова по
его приглашению. Помню следующих лиц: Лихачев, Рождест-
венский, Андреев, Богословский, иногда Любавский, изредка я,
иногда Васенко»10.
На допросе 17 февраля 1930 г. Тарле, однако, заявил: «Что
касается включения Платоновым меня в какой-то "комитет"
или "совет", то это возмутительнейшее с его стороны злоупо-
требление моим именем. <...> Ведь и вообще Платонов смот-
рел на меня как на чужого, никогда меня не допускал до той
близости, как своих друзей, рассчитывая, очевидно, что будучи
чужим и малосимпатичным ему человеком, я все же могу при
случае пригодиться»11. Здесь же он указывал, что всегда был
противником монархии и враждебно относился к «германскому
империализму» и потому не мог быть членом инкриминируемой
организации.
Но уже 20 февраля 1930 г. Тарле «признался», что в его
присутствии «на одном из собраний ликвидированной орга-
низации на квартире у Платонова» «обсуждался вопрос о бу-
дущем правительстве и кандидате на российский престол»,
а на следующий день перечислил и членов этого будущего
8 «В процессе предварительного заключения все привлеченные по настоящему
делу продолжительное время после их ареста категорически отрицали свою
вину», — указывалось в протесте Главного военного прокурора в Военную
коллегию Верховного суда СССР от 16 июня 1967 г., после которого все
обвиняемые по делу были реабилитированы.
9 Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 2. С. 17-18.
10 Там же. С. 20.
11 Там же. С. 25-26.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 135
правительства — в основном тех же лиц, которые фигурировали
в цитированных выше показаниях Платонова12.
Довольно скоро Тарле дал все нужные следствию признания.
Нет смысла подробно излагать эти измышления, порожденные
в недрах ОГПУ и навязанные ученому. Подчеркнем только еще
раз, что в показаниях подследственных почти одновременно
появляются одни и те же имена и «факты», а потом, в связи
с изменением сценария, некоторые из них столь же синхронно
исчезают. Персонально от Тарле, с учетом его репутации франко-
фила, добивались признания в связях с руководящими француз-
скими политическими деятелями, начиная с премьер-министра
Р. Пуанкаре и министра иностранных дел А. Бриана, с целью
«организации интервенции», — и соответствующие показания
были получены. Признаны и подробно описаны были и контакты
с ведущими деятелями русской эмиграции (П. Н. Милюковым
и др.), разветвленная сеть кружков и т. д.13.
Итогом работы следователей стал датированный 29 июня
1930 г. огромный сводный протокол показаний Тарле, написан-
ный рукой Стромина и подписанный Тарле14. Это настоящий
«роман», в котором в качестве членов «Всенародного союза»
фигурируют 20 академиков и многочисленные эмигранты
(в том числе бывший царский премьер-министр В. Н. Коковцов,
В. А. Маклаков, П. Б. Струве, Б. Э. Нольде, М. И. Ростовцев и др.).
Заговорщики якобы намеревались восстановить в России монар-
хию и капиталистический строй, вернуть землю помещикам,
присоединить Прибалтику и ряд других бывших российских тер-
риторий, признав, однако, независимость Польши и Финляндии.
12 Там же. С. 30-31.
13 Во время своих поездок во Францию Тарле, несомненно, встречался с рядом
своих старых знакомых и друзей-эмигрантов, но эти встречи не содержали
в себе ничего криминального. Е. Д. Кускова в некрологе Тарле сообща-
ла и о его встрече с Милюковым, ссылаясь на рассказ самого Милюкова
{Кускова Ек. Е. В. Тарле // Новое русское слово. 1955. 2 февр. С. 3-4). Не-
которые детали в ее сообщении вызывают, однако, сомнения, да и вообще
эта статья 85-летнего автора содержит немало фактических ошибок (так,
например, последний визит Тарле во Францию датируется здесь не 1929 г.,
а 1935-1936 гг.).
14 Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 2. С. 343-475.

136 Глава 5
В контрреволюционное правительство, возглавляемое Коковцо-
вым, должны были войти Маклаков, Платонов, Тарле, Бенеше-
вич, Крачковский и другие.
Тарле, однако, и после этого продолжали допрашивать —
о лицах, которые информировали его о внешней политике
СССР, о деньгах, якобы полученных из-за границы платоновской
организацией, а с осени 1930 г., когда решено было увязать
«Академическое дело» с процессами «Промпартии» и «Трудовой
крестьянской партии», — о связях с «вредителями» Кондратье-
вым, Пальчинским, Громаном, Рамзиным, с многими из которых
он не был даже знаком15. В связи с делом «Промпартии» Тарле
возили в Москву, где продержали полтора месяца16.
Когда следствие близилось к завершению, Тарле обратился
с несколькими заявлениями в коллегию ОГПУ — очевидно для
передачи вышестоящим инстанциям, — в которых выражал
раскаяние в «содеянном» и просил оставить его на свободе и не
подвергать публичному шельмованию. Он выражал готовность
в этом случае активно выступать в советской и зарубежной печа-
ти по вопросам международной политики и защищать политику
Советского Союза. Тарле отчаянно боролся за жизнь и, прекра-
сно понимая, с кем он имеет дело, предлагал, таким образом,
свое имя и услуги публицистического характера в обмен на
освобождение без суда и исключение из готовящегося процесса.
Читать эти униженные заявления и обращения особенно тяжело
и горько.
Но все было напрасно (по крайней мере, в тот момент).
В январе 1931 г. было утверждено обвинительное заключение
на168 страницах, в котором Е. В. Тарле фигурировал в качестве
одного из главных руководителей контрреволюционной заговор-
щицкой организации, созданной для свержения вооруженным
путем советской власти и реставрации монархии и капитализма.
Бывший следователь ОГПУ Ю. В. Садовский показал в конце 1966 г. при
пересмотре «Академического дела», что Тарле в его присутствии предло-
жено было выбрать две фотографии Рамзина из разложенных перед ним
10 фотокарточек различных лиц. «Он указал на фотографии лиц, не имевших
с Рамзиным ни малейшего сходства». См.: Академическое дело 1929-1931 гг.
Вып. 1. С. XXXIV.
Там же. Вып. 2. С. L-LI.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 137
Обвиняемым также инкриминировались шпионаж и подготовка
иностранной интервенции.
Все было подготовлено для проведения большого политиче-
ского процесса по делу «Всенародного союза». Но, по-видимому,
в последний момент он был отменен. Думается, что это было
связано со следующими обстоятельствами. В это время решался
вопрос о судьбах Академии наук, и поскольку, в конечном счете,
решено было ее сохранить, приспособив к советской системе,
власти, вероятно, сочли нецелесообразным дискредитировать
в такой степени весь институт Академии. Может быть, в от-
мене публичного процесса известную роль сыграл и внешне-
политический фактор: бездоказательное обвинение ведущих
государственных деятелей Франции и других стран в поддержке
антисоветского заговора неизбежно повлекло бы за собой ухуд-
шение отношений между СССР и этими странами.
Приговоры по «Академическому делу» были вынесены
во внесудебном порядке. Постановлениями тройки ОГПУ от
10 февраля 1931 г. и коллегии ОГПУ от 10 мая 1931 г. шесть быв-
ших офицеров, обвиненных в создании военной организации,
были расстреляны; к 10 годам заключения в концлагере были
приговорены М. Д. Приселков, А. И. Заозерский, С. И. Тхор-
жевский, В. А. Бутенко, С. К. Богоявленский, Б. М. Энгельгардт,
М. Д. Беляев, П. Г. Васенко, Б. Н. Молас и др.; к 5 годам заключе-
ния — Б. А. Романов, А. Н. Шебунин, В. А. Эберман, М. М. Гире,
С. М. Данини и др. Странным образом — с точки зрения элемен-
тарной логики — наименее суровые приговоры были вынесены
«руководителям организации». Постановлением коллегии ОГПУ
от 8 августа 1931 г. сроком на 5 лет были высланы: С. Ф. Пла-
тонов — в Самару, Е. В. Тарле — в Алма-Ату, Н. П. Лихачев —
в Астрахань, М. К. Любавский — в Уфу, С. В. Рождественский —
в Томск, Ю. В. Готье — в Самару, Д. Н. Егоров — в Ташкент,
С. В. Бахрушин — в Семипалатинск, А. И. Яковлев — в Мину-
синск, А. И. Андреев — в Енисейск, В. И. Пичета — в Вятку.
В. Н. Бенешевич, Н. В. Измайлов, А. М. Мерварт и еще несколько
человек были приговорены к 5 годам заключения в концлагере.
В советской печати об этих приговорах не сообщалось.
Имя Тарле было упомянуто в печати только в связи с процессом
«Промпартии», проходившим в Москве с 25 ноября по 7 декабря

138 Глава 5
1930 г. И здесь он фигурировал как «министр иностранных дел»
в будущем правительстве, которое эта мифическая «вредитель-
ская» организация инженеров и экономистов якобы замышляла
создать после свержения советской власти17.
Полной ликвидации постыдного «Академического дела»
пришлось ждать 35 лет, хотя уже в середине 1930-х гг. многие
осужденные по нему ученые вернулись в Москву и Ленинград,
а в конце 1950-х гг. некоторые из них — Б. А. Романов, А. И. Ан-
дреев, Л. А. Мерварт и др. — были реабилитированы в инди-
видуальном порядке. Но реабилитация главных обвиняемых
состоялась только в 1967 г. В протесте Главного военного про-
курора в Военную коллегию Верховного суда СССР указывалось,
что все обвинения «основаны только на противоречивых, недо-
стоверных и несостоятельных показаниях самих арестованных
и никакими объективными данными не подтверждены», что
показания добывались путем угроз и шантажа и что следова-
тели, которые вели дело, «допускали грубейшие нарушения
социалистической законности и занимались массовыми ре-
прессиями ни в чем не повинных людей». Сами они почти все
были расстреляны в конце 1930-х гг. Ввиду всего этого Главный
военный прокурор просил Военную коллегию Верховного суда
СССР отменить постановление коллегии ОГПУ от 8 августа
1931 г. в отношении Платонова, Тарле, Лихачева, Любавского,
Рождественского, Егорова, Бахрушина, Пичеты, Яковлева, Готье,
См.: Процесс «Промпартии». 25 ноября — 7 декабря 1930 г. М., 1931. С. 13-
14, 57. О том, сколь превратные представления об аресте Тарле в 1930 г.
курсировали почти до самого конца советского времени, свидетельству-
ет статья Н. А. Троицкого 1970-х гг. «Тарле был арестован и привлечен
к следствию по делу "Промпартии"... — читаем в ней. — Следствие велось
в строгих рамках социалистической законности и позволило установить, что
он не только не был связан с "Промпартией", но и не знал ни о планах, ни
о самом существовании этой группировки... Советская власть ликвидировала
"Промпартию", но взяла под защиту доброе имя академика Тарле: он был
освобожден и смог продолжить научную, педагогическую, общественную де-
ятельность» (Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле (1977). С. 45). Почти
то же самое, но в менее патетических выражениях писал В. Г. Ревуненков.
Ср.: Ревуненков В. Г. Выдающийся советский историк. С. 158. Большинство
же советских авторов, занимавшихся Тарле, вообще не упоминали об этом
«эпизоде» его биографии.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 139
Измайлова, Бенешевича, Мерварта и других «за отсутствием
события преступления». Соответствующее решение Военной
коллегии Верховного суда СССР было принято 20 июля 1967 г.
Так закончилось «дело Академии наук». В нашей стране
о нем начали открыто писать только в конце 1980-х гг. За гра-
ницу сведения об аресте многих известных русских историков
проникли очень быстро. Первые достоверные данные об «Ака-
демическом деле» (с перечислением репрессированных ученых
и указанием приговоров) сообщил в 1933 г. в милюковской
газете «Последние новости» ихтиолог В. В. Чернавин, бежавший
с Соловков за границу18.
После войны в русской зарубежной печати появились статьи
о «деле Академии наук» А. Ростова19. Как оказалось, под этим
псевдонимом скрывался С. В. Сигрист (1897-1986)20, юрист-ме-
ждународник, в 1920-е гг. доцент ЛГУ по кафедре экономической
географии и член «Кружка молодых историков», выпустивший
в Ленинграде две книги, одна из которых снабжена предисло-
вием Тарле21. Сигрист был арестован по «Академическому делу»
и приговорен к пяти годам концлагеря, после освобождения
жил в провинции, во время войны оказался на оккупированной
территории и активно сотрудничал с нацистами. По данным
Р. Ш. Ганелина, он был «одним из главных гитлеровских русских
пропагандистов» и печатал в русской фашистской газете «Па-
рижский вестник» статьи, доказывая, в частности, что Сталин
действовал под влиянием «иудеев, которые занимали высшие
ступени в тайных организациях мирового масонства, и сионских
Чернавин В. В. Наука в СССР. Ученые — жертвы советской власти // По-
следние новости (Париж). 1933. 15 и 16 февр. Англ. пер.: Chernavin V. The
Treatment of Scholars in USSR // Slavonic and East European Review. 1933.
Vol. 11. №33. P. 710-714.
Ростов А. «Дело Академии наук» // Возрождение (Париж). 1958. № 81-84;
Он же. Дело четырех академиков // Память. Вып. 4. С. 469-495.
Дата смерти установлена по кн.: Тестаччо: Некатолическое кладбище для
иностранцев в Риме: Алфавитный список русских захоронений. СПб., 2000.
С. 51. Сигрист был похоронен под фамилией С. В. Гротов, под которой он,
по-видимому, жил в Италии.
Сигрист С. В. У порога великой войны. Балканы как очаг европейских
столкновений. Пг., 1924; Он же. Внешняя торговая политика СССР в между-
народных договорах / Вступит, статья акад. Е. В. Тарле. Л., 1927.

140 Глава 5
мудрецов»22. В конце 1950-х — начале 1960-х гг. Сигрист, будучи
активным деятелем Народно-монархического движения И. Соло-
невича, напечатал под псевдонимом «А. Ростов» несколько ста-
тей в парижском «Возрождении» и брошюрку «История КПСС»23.
Несмотря на такого рода биографию автора, статьи Сигриста об
«Академическом деле» являются источником, содержащим много
достоверных фактов, но не лишенным определенной тенденции.
Сигрист пытается внушить, что подлинные монархисты держа-
лись на следствии стойко, «сломались» же и «сотрудничали»
в основном оппортунисты. «Непреклонное мужество Платонова
сорвало проект показательного процесса», — безосновательно
утверждает он24.
Эта тенденция в еще более грубой форме в сравнительно
недавнее время проникла в отечественную печать. Некото-
рые авторы утверждают, что все «Академическое дело» было
устроено «интернационалистами-русофобами» для истребления
«русской национальной идеи», выразителем которой признает-
ся Платонов. «Активно сотрудничающий с фальсификаторами
Е. В. Тарле» выступает у этих авторов как антипод Платонова
и едва ли не как соратник Домбровского и Агранова25. Тако-
го рода рассуждения представляются нам недопустимыми.
Насколько известно, в ходе «следствия» по «Академическому
делу» все обвиняемые — независимо от своих политических
убеждений — раньше или позже признались во всем, что от
них требовали. Для того, чтобы убедиться в том, что дело было
сфабриковано по заранее составленному сценарию, достаточно
22 Ганелин Р. Ш. Русское черносотенство и германский национал-социализм //
Национальная правая прежде и теперь. СПб., 1992. Ч. 1. С. 148. Ср.: Гане-
лин Р. Ш. СССР и Германия перед войной. СПб., 2010. С. 225-226.
21 См. напр.: Ростов А. За кулисами советской дипломатии // Возрождение.
1958. № 92-93; Он же. Монархические настроения в современной России //
Там же. 1961. № 110; Он же. История КПСС. Буэнос-Айрес, 1963.
24 Ростов А. Дело четырех академиков. С. 484.
25 См.: Лунин Е. Улица Чайковского, кабинет Домбровского // Литературная
Россия. 1991. № 44, 1 нояб. С. 32. Этой же тенденцией окрашена статья
В. С. Брачева «Академик Е. В. Тарле и его дело», как, впрочем, и другие его
сочинения. Об уровне и источниках вдохновений этого автора см. выше
(с. 51).

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 141
сравнить показания обвиняемых: примерно в одно и то же время
в них появляются одни и те же фамилии «заговорщиков», одни
и те же «преступные планы» и т. п. Некоторые фамилии, фигури-
рующие в этих «признаниях», потом исчезают во всех показани-
ях, т. к. очевидно решено было этих лиц в процесс не включать26.
Повторяем, что виновны в этом палачи, а не жертвы. Разумеется,
в поведении обвиняемых были оттенки, связанные с различием
человеческой физиологии и психологии, но рассуждать об этом
мы не имеем морального права. Можно лишь повторить вслед
за уже цитированными авторами, что во всей этой мрачной
истории «реальна только трагедия беззащитных представите-
лей элиты отечественной науки, вовлеченных в этот страшный
спектакль и ставших жертвами бесправия и надругательства»27.
Дополнить картину могут письма Тарле к жене, написанные
за полтора года его пребывания на Шпалерной28. В тюрьме была
неплохая библиотека (и том числе на иностранных языках),
и кое-что передавала О. Г. Тарле, так что часть писем, как всегда
у Тарле, посвящена литературным впечатлениям. «Много чи-
таю. Лежу подолгу, пользуюсь врачебными советами (насчет
камней etc.) <...> Тут тепло и вообще гигиенично», — писал он
14 марта 1930 г.29. «Мне сильно кажется, что скоро конец нашим
Поскольку издание «Академического дела» остановилось пока что на первых
двух выпусках, такие сопоставления невозможны для большинства исследо-
вателей, и наиболее «скомпрометированными» оказались лица, попавшие
в эти первые выпуски. К сожалению, в значительной степени оправдалось
предсказание Ф. Ф. Перченка, сделанное в 1992 г.: «Если не выявить все то,
что оказалось не включенным в "чистовой" вариант "дела", то публикация
дела <...> станет публикацией гигантской фальшивки, не более того» (In
memoriam. Исторический сборник памяти Ф. Ф. Перченка. С. 12). При-
ходится особенно сожалеть о том, что до сих пор неизданными остались
материалы реабилитационного дела 1966-1967 гг., которые, безусловно,
должны быть обнародованы в случае публикации «фабриката».
Предисловие //Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 1. С. XI (Б. В. Анань-
ич, В. М. Панеях, А. Н. Цамутали).
Впервые эти письма были процитированы нами в работах: Каганович Б. С. 1)
К биографии Е. В. Тарле. С. 86-87; 2) Е. В. Тарле и петербургская школа
историков. С. 42-43. Ср. позднейшую публикацию в изд.: Академическое
дело 1929-1931 гг. Вып. 2. С. 609-704.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 152. Л. 25.

142 Глава 5
бедствиям» (15 июня 1930 г.)30. «Таня Б. мне писала и Манина
Таня. Первой из них телеграфируй следующее: "Спасибо, Та-
ничка, за Вашу приписку и за память. Авось скоро увидимся"»
(получено 13 августа 1930 г.)31. «Многих на своем веку видел,
у многих имел успех — а любил и люблю по-настоящему только
одну тебя всегда и неизменно. И это — с 18 лет, когда встретил
тебя» (получено 1 октября 1930 г.)32. «Когда мы будем вместе,
все это покажется бредом злого психопата — то, что судьба со
мною сделала» (получено 1 октября 1930 г.; в этот день О. Г. Тар-
ле было передано сразу несколько писем)33.
Постепенно тон писем становится все более мрачным. «Мне
бы хотелось написать, не торопясь, между делом, по ночам у меня
в кабинете одну книжку, которая затрагивает теорию вероятно-
стей. Жаль, что математик-то я неважный. Но это будет нечто
новое, кажется» (получено 1 октября 1930 г.)34. «Жизнь — это
злая обезьяна, которая мучает нас с перерывами от колыбели
до могилы. Это еще Шекспир сказал. А нас с тобой она мучила
последние годы очень мало: все шло хорошо. Вот и взяла реванш»
(получено 1 октября 1930 г.)35. «Мне все надоело и опротивело
до черта. Я живу только мыслью о тебе, моя золотенькая... Этот
проклятый год окончится и не повторится — и будет нами за-
быт» (16 декабря 1930 г.)36. «Читал Бенвенуто Челлини (XVI век).
Очень интересно, что от его имени в 1-м лице печатала пап-
ская инквизиция. Оказывается, не он убил этого пьемонтско-
го графа — помнишь, мы с тобой смотрели драму об этом во
Флоренции? Но — из S. Angelo37 не мог опровергнуть» (4 февр.
1931 г.)38. «Живу я только из-за тебя — так мне все надоело, так
я раздражен нервами. Мне все время не только казалось, но мне
:и) Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 152. Л. 9.
:п Там же. Л. 95. Имеются в виду Т. А. Богданович и Т. Л. Щепкина-Куперник,
которая была приятельницей М. В. Тарновской.
32 Там же. Л. 20.
33 Там же. Л. 49.
34 Там же. Л. 48.
35 Там же. Л. 45.
36 Там же. Л. 85.
37 Замок Св. Ангела в Риме, служивший тюрьмой.
38 Там же. Л. 33.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 143
и говорили, что такие люди, как я, нужны советской власти, что
им еще предстоит работа в будущем и ученая и общественная...
И освобождение все не приходит и не приходит. Плевать на меня!
И если бы я, например, умер от нервного удушья, то этим только
избавил бы казну от расходов на мой обед» (получено 18 февраля
1931 г.)39. «Все вспоминаю Шопенгауэра» (29 апреля 1931 г.)40.
Шопенгауэр, как известно, был создателем мрачнейшей песси-
мистической философии.
На «воле» в это время происходило следующее. Еще до
вынесения формального приговора в Ленинграде и Москве со-
стоялись заседания, посвященные разгрому «буржуазных исто-
риков-вредителей». Стенограмма ленинградского заседания,
растянувшегося на несколько дней, была издана под красноре-
чивым заглавием «Классовый враг на историческом фронте».
Пространный доклад о «Тарле и его школе» сделал Г. С. Зайдель,
дававший под псевдонимом «Буревестник» «экспертизы» след-
ствию41. «Тарле с первых же дней своей научно-литературной
деятельности являлся буржуазным историком, фальсифициро-
вавшим в угоду классовым интересам капитализма историче-
ский процесс... — заявлял Зайдель. — Окрепшая пролетарская
историография СССР раз и навсегда покончит с вредительством
Тарле и его друзей на историческом фронте»42. Под этим углом
зрения Зайдель рассмотрел весь научный путь Тарле и составил
длинный список его «преступлений». «Томас Мор для Тарле не
коммунист. Идеология Мора для Тарле является только плодом
литературного заимствования у бл. Августина и у Платона», —
утверждал он43. Тарле, по словам Зайделя, преуменьшал роль
рабочего класса во Французской революции и извращал смысл
максимума. «Термидор для Тарле является концом террора, а от-
нюдь не контрреволюцией»44. В «Континентальной блокаде» он
39 Там же. Л. 8.
40 Там же. Д. 153. Л. 12.
41 См.: Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 1. С. LI.
42 Зайдель Г., Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте. Тарле и Пла-
тонов и их «школы». М.; Л., 1931. С. 65-66.
43 Там же. С. 15.
44 Там же. С. 31.

144 Глава 5
«славословит Наполеона»45. «Тарле во время войны выступает
как антантофил и германофоб, как верноподданный царской
России, но все это облито патокой фраз о демократии, о свободе,
о культуре и пацифизме»46. «Сборник документов "Революцион-
ный трибунал в эпоху Великой Французской революции", вы-
шедший под редакцией Тарле <...> является типичной халтурой,
нарочито выпущенной для посрамления деятельности ЧК»47.
После революции Тарле, по словам Зайделя, собрал в журнале
«Анналы» буржуазных историков всех направлений и оттен-
ков. «Политический характер журнала — антимарксистский
и антисоветский»48.
Зайделя поддержали другие участники заседания. А. И. Мо-
лок говорил о деятельности Тарле в ЛГУ: «Как ни старался он
изображать из себя "старого марксиста", безупречно лояльного
специалиста, случалось, что маска приоткрывала его подлинное
лицо классового врага пролетарской диктатуры. Не одобряя
практикуемого нами классового отбора при приеме в вузы, он
пытался проводить в аспиранты лиц, которым давала отвод
партийная организация»49. В аналогичном духе были выдержаны
выступления X. Г. Лурье и Л. Г. Райского. Я. М. Захер в письме,
адресованном собранию, отрекался от своего учителя и при-
знавал свои ошибки: «Я не понял необходимости разоблачения
антимарксистских взглядов Тарле, и когда мне было предло-
жено выступить против него, совершил свой двурушнический
поступок, достойно наказанный исключением меня из ВКП(б)
и снятием с работы»50.
Зайделъ Г., Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте. С. 33.
Там же. С. 37.
Там же. С. 34.
Там же. С. 51.
Там же. С. 176.
Там же. С. 227. История с Захером попала в тогдашнюю печать. «Партия
поручила проф. Захеру ответственную задачу, — писала «Ленинградская
правда», — он должен был выступить против последних антимарксистских
работ акад. Тарле, проникнутых реакционной идеологией. Проф. Захер ре-
шил предупредить акад. Тарле о своем предстоящем выступлении. "Поверьте,
я глубоко сожалею, что мне предстоит выступить против вас. Я никогда не
сделал бы этого по собственной инициативе, но обстоятельства сильнее нас".
Это стало известно не только Тарле. По университету пошли слухи. Одни

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 145
Вероятно, особенно задело и обидело Тарле квалифициро-
ванное и коварное выступление его ученика П. П. Щеголева,
которого он знал еще мальчиком по дому его отца П. Е. Щего-
лева. Щеголев напомнил, что свою книгу 1918 г. Тарле посвятил
памяти Шингарева и Кокошкина, что в 1921 г. по случаю сто-
летия смерти Наполеона он читал лекцию в Доме литераторов,
в которой «доказывал, что Европе сейчас нужен новый Напо-
леон», что Тарле сотрудничал в журнале «Revue des etudes na-
poleoniennes», «руководимой бандой последышей бонапартизма
и Второй империи во Франции» и — чтобы скомпрометировать
Тарле как специалиста — указывал, что письмо Бентама к Алек-
сандру I, опубликованное Тарле как архивная находка, до того
было напечатано в нескольких изданиях книги Пыпина «Очерки
литературы и общественного движения при Александре I»51.
В Москве аналогичное заседание состоялось в Обществе
историков-марксистов 18 декабря 1930 г. Тон задал новый ака-
демик Н. М. Лукин, заявивший: «Теперь в свете политической
биографии Тарле становится понятно, куда тянулись нити его ан-
тантофильской ориентации... Именно академику Тарле намере-
вались вручить портфель министра иностранных дел в будущем
правительстве, имевшем возникнуть на развалинах Советской
власти»52. Молодой историк Ф. В. Потемкин заметил: «Нас от
Тарле отделяют теперь не только теоретические разногласия,
но, говоря без метафор, — отделяет толстая стена с крепкой
решеткой»53. Другой молодой историк-коммунист В. М. Далин
хихикали, другие возмущались. Бюро ячейки ямфака, в которой состоял
проф. Захер (вступивший в партию в 1925 г.), спросило его в упор. Захер
не счел нужным отпираться... Бюро приняло решение об исключении его
из партии» (Катерли Е. Ученый дезертир // Ленинградская правда. 1929.
12 окт.). Судьба Я. М. Захера в дальнейшем сложилась трагически. В 1938 г.
он был арестован и 15 лет провел в тюрьмах и ссылках. См.: Золотарев В. П.
Яков Михайлович Захер (1893-1963) // Новая и новейшая история. 1993.
№ 4. С. 180-203.
51 Зайделъ Г., Цвибак М. Классовый враг на историческом фронте. С. 131,
136-137. Вероятно Щеголева подтолкнул на такое выступление страх, по-
скольку он был известен как ученик Тарле и человек очень мало советский
по своему образу жизни и вкусам.
52 Буржуазные историки Запада в СССР // Историк-марксист. 1931. Т. 21. С. 48.
53 Там же. С. 53.

146 Глава 5
говорил: «Кафедру Ленинградского университета Тарле исполь-
зовал для подготовки к функциям министра иностранных дел...
9 ноября 1929 г. Бриан выступил в палате с предложением о со-
здании Пан-Европы, а меньше чем через месяц Тарле выступил
в качестве кандидата на пост министра иностранных дел с ка-
федры Сорбоннского университета на тему о континентальной
блокаде как попытке создания пан-европейского союза... Все
его работы в области международной политики — это защита
Антанты для подготовки капиталистической реставрации»54.
1 февраля 1931 г. Общее собрание АН СССР исключи-
ло Е. В. Тарле (наряду с С. Ф. Платоновым, Н. П. Лихачевым
и М. К. Любавским) из числа действительных членов Академии,
несмотря на возражения президента АН СССР А. П. Карпинско-
го55. Выступление Карпинского было встречено грубым окриком
в печати56. Однако последовавшая за этим отставка Карпинского
не была принята по распоряжению Политбюро, которое решило
сохранить Академию наук, коренным образом реорганизовав ее,
и оставить старого президента в качестве декорума57. Во Фран-
ции против ареста и преследований Тарле протестовали хорошо
Буржуазные историки Запада в СССР. С. 60. Впоследствии В. М. Далин,
крупный историк и убежденный коммунист, много лет провел в сталинских
лагерях. 8 ноября 1983 г., за полтора года до смерти, он говорил автору этих
строк: «Если вы знаете мою биографию, то должны знать, что я не должен
был любить Тарле — моя научная деятельность началась с критики Тарле.
Я с ним никогда не встречался. Теперь я написал бы мягче, но думаю, что по
существу я был прав. Больше всего мне нравится у него работа "Жерминаль
и прериаль"». В своих позднейших работах В. М. Далин и Ф. В. Потемкин
воздавали должное научным заслугам Тарле. Оба они (как и А. И. Молок)
приняли участие в изд.: Из истории общественных движений и международ-
ных отношений: Сб. статей в память акад. Е. В. Тарле. М., 1957. А. И. Молок,
по словам его сына, впоследствии очень сожалел о своих выступлениях
против Тарле (см.: Молок Ф. А. Из воспоминаний об отце-историке и его
коллегах // Клио. 2003. № 4 (23). С. 210).
Вестник АН СССР. 1931. № 3. С. 50. Согласно «Отчету АН СССР за 1931 г.»
(Л., 1932. С. 47), постановление было принято 2 февраля 1931 г. См. также:
Перченок Ф. Ф. Академия наук на «великом переломе». С. 226-230.
См.: Контрреволюционная вылазка академика Карпинского // Ленинград-
ская правда. 1931. 4 февр.
Ср.: Академия наук в решениях Политбюро ЦК РКЩб)-ВКП(б). 1922-1952 /
Сост. В. Д. Есаков. М., 2000. С. 96-97.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 147
знавшие его видные французские ученые С. Леви, К. Блок, А. Ма-
тьез, Ф. Саньяк, А. Озе, Л. Эзенман, П. Ренувен, Ш. Сеньобос,
Ш. Шмидт, Ж. Буржен и др.58. Рассмотренный нами выше па-
рижский доклад Тарле «Экономический союз европейского кон-
тинента при Наполеоне I» был опубликован во Франции с при-
мечанием: «По возвращении из Франции, где был сделан этот
доклад, г. Тарле в конце января 1930 г. был арестован и заклю-
чен в тюрьму вместе с г. Платоновым и другими крупнейшими
русскими историками. Они по сей день находятся в тюрьме»59.
Философ-эссеист Ж. Бенда в одной из своих «Схолий» в «Nouvelle
Revue Frangaise» упоминал «выдающегося русского историка
Тарле, арестованного в январе 1930 г. советскими властями»60.
В России старый социал-демократ Л. Г. Дейч записал 17 апреля
1930 г.: «В сущности, я ближе всего к большевикам и, тем не ме-
нее, не могу мириться с их методами осуществления социализма.
Читал доклад Кирова на Леноблсъезде по поводу вредительства,
в том числе академика Е. Тарле. Позор!»61.
В самом начале сентября 1931 г. Е. В. Тарле прибыл в Алма-Ату.
4 сентября 1931 г. он писал жене в Ленинград: «Пишу тебе,
только что прибыв в Алма-Ату. <...> Алма-Ата свежее и лучше
Ташкента, на улицах деревья, за домами сады. 120 000 жителей,
кругом великолепные горы со снегами на вершинах, вроде Аль-
пийских. Я напишу тебе сегодня, найдя комнату. Это не так легко
здесь. <...> Доехал спокойно, хорошо, с Дм. Ник-чем в мягком
купе. Запоем играли в шахматы. Он был весел, как жаворонок»62.
58 См.: Annales Historiques de la Revolution Francaise. 1931. T. 44. № 2.
P. 157-158. См. также: Полемика А. Матьеза с советскими историками
(1930-1931 гг.) / Предисл. В. А. Дунаевского // Новая и новейшая история.
1995. №4. С. 204-211.
59 Revue Historique. 1931. А. 56. Т. 166. № 2. Р. 239.
60 Benda J. Scholies. Histoire et historiens // Nouvelle Revue Francaise. 1932. Avril.
№ 223. P. 732-733.
61 Записные книжки Л. Г. Дейча // Вопросы истории. 1996. № 3. С. 21.
62 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 104. «Дм. Ник-ч» — историк Д. Н. Егоров
(1878-1931), высланный в Ташкент, где он вскоре умер.

148 Глава 5
6 сентября 1931 г.: «О настроении пока не пишу, слишком занят
заботой жизни. Часто думаю о Достоевском. Ведь проклятый
злодей ничего не ответил Ивану Карамазову (фраза Meier-Graeffe
в его последней книге "Die Philosophic von Ivan Karamasoff"). He
ответит и мне. Но я его и спрашивать никогда не спрашивал,
ибо его нет. Наедет автомобиль — и шабаш. А Иван Карамазов
пристает к нему с философиями, с проклятиями, со скрежетом
отчаяния, с легендами о великом инквизиторе»63. На следующий
день, 7 сентября 1931 г.: «Алма-Ата городишко деревенско-ни-
щенского типа, "удобства" примитивные и во дворе, зимой —
грязь на улицах, большие расстояния, лавки есть, но, например,
бумаги совсем нельзя достать нигде, ни конвертов, ничего этого
нет. Я думаю устраиваться на год. Буду, конечно, стремиться
вернуться в Ленинград, где только и возможна (да еще в Москве)
для меня настоящая работа. Поэтому комнату в Ленинграде
нужно сохранить. Вещи, если можно, — не продавать. Что же
Вам писать пока, котеночек? О звериной харе судьбы, которая не
может дать человеческому существованию окончиться, не содрав
с человека шкуру живьем? Но это скучно и общеизвестно?»64.
Как видно из этих писем, в Алма-Ате Тарле на первое время
приютила некая Берта Александровна, интеллигентная жен-
щина, проживавшая, очевидно, не по своей воле, в столице
Казахстана с 17-летним сыном. По всей вероятности, это была
Б. А. Бабина, урожд. Змойро (1886-1983), деятельница эсеров-
ской партии, которая несколько десятилетий провела в совет-
ских тюрьмах и ссылках; в 1931-1932 гг. она как раз находилась
в Алма-Ате65.
Оказавшись в Алма-Ате, Е. В. Тарле сразу же начал хлопотать
о работе. В частности, он просил о содействии М. Н. Покровско-
го. Сохранился ответ последнего от середины сентября 1931 г.,
бросающий дополнительный свет на его роль в «Академическом
63 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 107-108.
64 Там же. Л. 110-111.
65 См. о ней: Бабина Б. А. Февраль 1922 г. / Публ. В. Захарова // Минувшее.
Т. 2. М., 1990. С. 7-80 (особенно с. 8-9); Беседа с Б. А. Бабиной // Там же.
С. 367-389 (особенно с. 379); Бабина-Невская Б. А. Первая тюрьма (февраль
1922 года) / Предисловие Н. М. Пирумовой // Доднесь тяготеет. Вып. 1. М.,
1991. С.132-148.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 149
деле». «Когда Вы писали Ваше письмо, Евгений Викторович, Вы,
очевидно, не знали, что я читал Ваши показания в оригинале
и что передо мною просто как перед историком стоит такая
дилемма: или Вы психически расстроены (но тогда о какой же
научной работе может идти речь?) или Ваше пребывание в Ал-
ма-Ате свидетельствует только о необыкновенной мягкости
Советской власти: если бы Вы были французским гражданином
и совершили все, о чем Вы рассказываете в Ваших показаниях,
по отношению к Франции, Вы были бы теперь на Чертовом
острове. Остается, значит, только вопрос об использовании Вас
как научного работника независимо от Вашего политического
прошлого. Поскольку заключенные в Соловках занимаются на-
учно-исследовательской работой и исследования их печатаются,
я не вижу оснований думать, чтобы это было невозможно для
человека, интернированного в Алма-Ату, но я очень боюсь, что
появление работ с Вашим именем благодаря той печальной
известности, которую это имя получило в СССР, встретит на
своем пути очень большие трудности»66. Письмо Тарле вместе
с другими обращениями к нему репрессированных ученых Пок-
ровский переслал в секретный отдел ОГПУ с запиской: «Так как
эти письма могут представлять интерес для ОГПУ, мне же они
совершенно не нужны, пересылаю их Вам»67.
Однако работу в Алма-Ате Тарле нашел. В недатированном
письме к жене от сентября 1931 г. читаем: «Я приглашен в Ка-
захстанский университет в качестве профессора и утвержден
Цит. по: «Мне же они совершенно не нужны» (Семь писем из личного ар-
хива М. Н. Покровского) / Публ. А. Б. Есиной // Вестник РАН. 1992. № 6.
С. 108-109. Ср. замечательную характеристику, которую дал Покровскому
вскоре после его смерти его бывший ученик и соратник: «Как большевик из
профессорской среды, Покровский привнес в партию две вещи: неуклонное
презрение и ненависть к профессуре, великолепное знание этой научной сре-
ды, отсутствие всякого фетишизма перед ней и прекрасное знание науки...
Это был человек с большими способностями, остроумный и парадоксальный.
В личной жизни, я знал его уже после революции, начиная с 1920 г., это был
самодур и рабовладелец. Он не уважал людей и страшно ценил то политиче-
ское положение, которое имел. За него он держался зубами, в кровь грызся
за увеличение и укрепление своего положения» (Дневник историка С. А. Пи-
онтковского. 1927-1934. Казань, 2009. С. 464. Запись от 4 мая 1932 г.).
«Мне же они совершенно не нужны...» С. 111.

150 Глава 5
вчера крайкомом (краевой комитет) коммунистической] пар-
тии, а следовательно и прочими властями в этом звании. <...>
Оказалось, что здешний генеральный секретарь коммунистич.
партии Голощекин (т. е. главное по политическому значению
лицо в Алма-Ате и во всем Казахстане) меня хорошо знает»68.
Вероятно, Голощекин проконсультировался в Москве, прежде
чем утвердить это назначение, если не получил оттуда прямое
указание. Однако никакими сведениями о преподавании Тарле
в Алма-Ате мы не располагаем, и нет даже уверенности, имело
ли оно место в действительности.
По-видимому, в самом начале октября О. Г. Тарле приехала
к мужу в Алма-Ату, и переписка с ней прекратилась ровно на год,
вплоть до вызова Е. В. Тарле в Москву (как оказалось, он совер-
шенно точно предсказал время своего нахождения в ссылке). Об
алма-атинском быте Тарле кое-что можно узнать из писем его
сестры М. В. Тарновской, которая в январе 1932 г. также была от-
правлена в ссылку в Алма-Ату. 21-22 февраля 1932 г. она писала
своей приятельнице Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Я сегодня почти
не умывалась: воды не достать, а снег только кажется белым...
Это, конечно, не драма, но и не радость. Сегодня выдали на
паек скелет головы верблюда или лошадки, от обедов почему-то
открепили, но мы сыты все. Мы с Женей долго не спим и раз-
говариваем на разные темы. Знакомых нет никаких... Он без
нее (Ольги Григорьевны. — Б. К.) четыре дня, потеряв хлебную
карточку, вообще, кроме арбуза, который догадался купить,
ничего не ел и не пил»69. Вместе с тем, как узнаем из писем,
Тарле регулярно получал из-за границы новинки французской
литературы и философии (роман А. Моруа о Байроне, новеллы
П. Морана и др.).
В Алма-Ате Тарле заключил договор с местным издатель-
ством на книгу о колониальной политике царизма в Средней
Азии, но книгу эту не создал, как видно из его письма к жене от
4 октября 1932 г., писанного в поезде, на котором он возвращал-
ся в Москву: «Читая ночью переписку Боткина с Тургеневым (на-
шлась у одной из моих спутниц), я вычитал следующее (Тургенев
68
69
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 153. Л. 22.
РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1051. Л. 11.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 151
должен был аванс "Русскому Вестнику"): "Я начал было писать:
'В один прекрасный день', потом вымарал 'один', потом вымарал
'прекрасный', потом вымарал все и написал: 'е.... мать'. И на том
покончил. Но боюсь, что 'Русский Вестник' этим не удовлетво-
рится". Боюсь, что и мой Казиздат этим не удовлетворится»70.
Находясь в Алма-Ате, Тарле непрестанно хлопотал о своем
освобождении из ссылки и пересмотре дела, обращаясь с заяв-
лениями во всевозможные инстанции. Московский литератор
П. Н. Зайцев (1889-1970), высланный в 1931 г. в Алма-Ату за
принадлежность к антропософскому кружку и освобожден-
ный из ссылки в марте 1932 г. по ходатайству своего старого
знакомого академика В. П. Волгина, писал в воспоминаниях,
что Тарле, «узнав, что я возвращаюсь в Москву, принес мне на
другой день письмо к Волгину», которое Зайцев затем и передал
адресату71. Можно предполагать, что это письмо содержало
просьбу о помощи.
К сожалению, нам не известна ни точная дата, ни текст
документа, в котором Тарле отказывался от своих показаний
во время на следствия. 10 апреля 1932 г. он писал Л. Г. Дейчу:
«Был тут на днях А. А. Сольц (NB. Пока об этом между нами!)
и пригласил меня к себе. Я ему рассказал о своем деле, о всем
том презренном вранье, бреде сумасшедших, который на меня
был всклепан арестованными, я ему сказал, что узнал о "фак-
те" (!) существования какой-то "организации Платонова" от
следователя, что понятия не имел о дурацкой бессмыслице "мо-
нархического заговора" (которого, конечно, не было никогда на
свете и который всклепали на себя несчастные больные старики)
и т. д. Он выслушал все внимательно, ничего не возразил (он не
верит в реальность этих гнусных выдумок, это вполне ясно для
меня) и на мой вопрос, могу ли я ждать полной реабилитации,
ответил: "да". Но он ведь не один будет решать мое дело — и я
не предаюсь особому оптимизму»72. По-видимому, А. А. Сольц,
70 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 60.
71 Зайцев П. К Воспоминания. М., 2008. С. 132, 168-169.
72 РНБ (Дом Плеханова). Ф. 1097. Оп. 1. Д. 485. Л. 1-2. Впервые приведено
в комментариях А. И. Добкина и А. Б. Рогинского к «Трем главам из воспо-
минаний» Н. П. Анциферова (Память. Вып. 4. С. 134).

152 Глава 5
являвшийся членом Верховного суда СССР и председателем
Комиссии по частным амнистиям, был направлен в Алма-Ату
в связи с рассмотрением заявлений Тарле.
2 августа 1932 г. Я. С. Агранов представил «Справку о деле
б. академика Е. В. Тарле» председателю ОГПУ В. Р. Менжинскому
«в связи с заявлением Е. В. Тарле, в котором он отказывается
от своих показаний, данных им в процессе следствия». В этой
очевидно затребованной от него «справке» Агранов утверждал,
что следствие велось в полном соответствии с нормами зако-
на, арестованные академики содержались в хороших условиях
и что роль Е. В. Тарле в организации была установлена его соб-
ственными признаниями и показаниями других осужденных.
«В процессе следствия никто из лиц, привлеченных к делу, за
исключением Е. В. Тарле, своих показаний не менял», — лжи-
во утверждал Агранов, указывая, что «были моменты, когда
он отказывался частично от своих показаний», а затем вновь
подтверждал их (на самом деле все арестованные меняли свои
показания, никто из них не признался сразу в вымышленных
преступлениях и «признания» добывались постепенно)73. «За-
явление Тарле, в котором он отказывается от своих показаний,
носит ложный характер и является очередным этапом его не-
достойного поведения», — ханжески заключал один из авторов
преступной фабрикации.
Однако судьба Тарле решилась иначе, чем этого хотело ру-
ководство ОГПУ, и это решение очевидно было принято высшей
инстанцией. Для уточнения дат и обстоятельств важно письмо
М. В. Тарновской к Т. Л. Щепкиной-Куперник от 1 сентября
1932 г.: «Вчера, спрашивая письма, случайно наткнулась на
телеграмму Жене от Пешковой от 26 августа: "Получили раз-
решение выезда Ленинград лечиться. Телеграфируйте, когда
выезжаете". Можешь себе представить, как я помчалась к ним
и как мы все рады. Теперь он поедет вместо Лели, как только
73 См.: Академическое дело 1929-1931 гг. Вып. 2. С. 604-608. В своей «справке»
Агранов пытался всячески скомпрометировать Тарле. У нас нет никаких
оснований верить ничем не подтвержденным инсинуациям признанного
мастера провокаций и фальсификаций, устроителя многих сфабрикованных
процессов.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 153
получатся деньги»74. Как известно, Е. П. Пешкова была председа-
телем так называемого «Политического Красного Креста», через
который оказывалась помощь политзаключенным.
В самом начале октября 1932 г. Е. В. Тарле выехал в Моск-
ву75. Ольге Григорьевне он писал каждый день, а иногда по
нескольку раз в день, что позволяет по дням проследить хронику
его возвращения.
Очевидно, в ближайшие дни по приезде в Москву Е. В. Тарле
был принят секретарем ВЦИК А С. Енукидзе и узнал от него
о своем помиловании. В Москве Тарле оставался почти три ме-
сяца. 10 октября 1932 г. он писал жене: «Я не сделаю обычных
своих ошибок и не уеду из Москвы, не доведя всех своих дел
до реальных концов (каждое из них)»76. 13 октября 1932 г.:
«Новое и очень важное в mon affaire77 — S[an]s и тут все сделал
(оказывается, и тот прием у Ен[укидзе] был чрез него!) и теперь
еще важнее»78. В тот же день: «Писал, и машинистка переписала
бумажку, которая привела в восторг Вин.79 своим "достоинством
и умом" (его слова, он ее передаст последовательно). Будет ли
свидание с подлежащим лицом или обойдется без свидания
74 РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1053. Л. 1-2.
75 Обстоятельства поездки довольно колоритно описаны Тарле в письме, по-
сланном жене из поезда 7 октября 1932 г.: «Подъезжаем к Самаре. Съел
десяток раков (1 р. десяток), съел яйцо (50 к.), ем арбуз (роскошнейший),
читаю "Revue d[es] d[eux] Mondes" (ерунда и прилизанная дрянь). В вагоне
чисто, тихо и уютно, очень хорошая публика, полулежа читаю. Очень рад,
что не взял мягкого места. И пахнет чудесно. Соседки пролили "ладиколон"
(sic!) — и запах как на rue de la Paix» (Архив РАН. Ф. 627. On. 4. Д. 154. Л. 54).
Rue de la Paix — улица в Париже, на которой находились самые дорогие
ювелирные и парфюмерные магазины.
76 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 66.
77 Моем деле (франц.).
78 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 13. «Сане», «Сансик» и пр. — см. ниже.
79 «Вин[егрет]>> — установить, кто фигурирует под этим прозвищем, не уда-
лось. Возможно, имеется в виду А. К. Дживелегов (1875-1952). Историк
и искусствовед А. К. Дживелегов, в прошлом кадет и сотрудник «Русских
ведомостей», имел, по-видимому, какие-то связи в руководящих советских
кругах и оказал важные услуги Е. В. Тарле в период его преследований. Еще
до ареста Тарле он пытался хлопотать за арестованного мужа его сестры
А. И. Тарновского.

154 Глава 5
личного, еще неизвестно. Вообще tout est flottant80. Вин. очень
надеется... От Sans что-то нет ничего три дня»81.
В начале ноября О. Г. Тарле через Москву вернулась в Ленин-
град, и последующие письма адресованы ей уже не в Алма-Ату,
а в Ленинград. В Москве между супругами состоялись не лишен-
ные драматизма объяснения.
7 ноября 1932 г. датировано следующее письмо Е. В. Тарле
к жене: «Вот ты уехала, я сижу (уже 21/2 часа ночи) в читальне
Д[ома] Уч[еных] совершенно один и стараюсь собрать мысли
после двух сумбурных дней <...>. "Не теряйте его, не вешайте
к часам, вы свое счастье потеряете, умоляю, не теряйте и не
забывайте ту, которая дала вам его, потеряете жизнь, а ваша
жизнь дороже моей и дороже всего" — это нелепо-суеверное
рыдание 1926 г. не стало нормальнее и согласнее со здравым
смыслом только оттого, что я потерял этот брелок в средине ян-
варя 1930 г. на лестнице издательства "Прибой". <...> Но я и без
того чувствую, что около меня смертью пахнет. И оттого мне все
равно. Я только хочу умереть спокойно, без диких неистовств,
которые вот пришлось пережить. <...> Кто или что меня доко-
нает — это мне тоже почти все равно. Эти дни мне казалось, что
судьба выбрала тебя для этой функции. Раньше казалось, что
других. Завтра, может быть, выдвинется еще что-нибудь третье
<...>. Ведь сотый раз говорю тебе, что эта область (со всеми и в
частности с Сансом) у меня даже на три пушечных выстрела не
соприкасается с моим отношением к тебе. И какой глупый бес
тебя толкает совать одно в другое»82.
14 ноября 1932 г.: «Ты пишешь, нельзя ли "ускорить" мое
дело. Нет, никак нельзя. Раньше 17-18-20 ноября нечего и ду-
мать, да и тогда неизвестно. Ведь это слишком сложное, громад-
ное, жизненно-колоссальное. Сдвиг страшной, тысячепудовой
тяжести, давящей меня сейчас. Если б ты знала, с какими адски-
ми трудностями, равнодушием и косным недоброжелательством
приходится мне бороться. Вся моя надежда на уже достигнутый
(благодаря С[ан]сику) успех — разговор с Е[нукидзе] и его
80 Все неопределенно {франц.).
81 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 47.
82 Там же. Л. 79 об.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 155
последствия (которые еще будут, когда 17-го вернется в Москву
Бубнов). Может быть, будут. Все — "может быть", "наверно"
ничего пока нет. Я знаю, что тебе без денег там ужасно. Но что
же я могу сделать. Я могу продать шубу (реглана и пальто вместе
хватит на зиму безусловно). Но у меня есть еще надежда попра-
вить материальные наши дела сейчас. Нужно только дать мне со-
браться с мыслями, передохнуть. Мне в эти дни иногда казалось,
что какой-то демон губит меня, уничтожает все всходы новой
нашей жизни, что борьба бесполезна. <...> Если бы ты знала,
сколько нервной силы мне теперь нужно ежедневно тратить на
борьбу за будущее, как бороться и с чем бороться, с каким рав-
нодушием. И ждать, ждать, ждать. Я писал тебе выше, что у меня
есть надежда на аванс и литературную работу. Возможность
для меня еще прожить в Москве — это для меня теперь все: тут
и только тут нужно выжидать и бороться за будущее мое.
Я еще не хочу уставать, потому что уставать в моем положе-
нии теперь — это смерть. А я хоть не боюсь смерти нисколько
(для себя лично — для меня это мечта об отдыхе), но ты, тетка
и любящие меня люди; и не победить негодяев в стиле много-
образных Васко-Павлушек83... Только поэтому еще не хочется
умереть»84.
16 ноября 1932 г. Ольге Григорьевне были посланы целых
четыре письма. «Найден "Жерминаль и прериаль" и одновре-
менно пришли от Sans дополнения к нему (на машинке!), без
которых нельзя было печатать — и это ставит круто вопрос о на-
печатании, об авансе и т. д. Есть надежда»85. «Нет, если свол[очь]
Пл[атонов]86 возвращается, то по другой линии, а мое дело
83 Имеются в виду домработница Тарле, захватившая после его ареста часть
квартиры, и П. П. Щеголев.
84 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 98-99.
85 Там же. Л. 74.
86 Очевидно, имеются в виду показания С. Ф. Платонова во время следствия.
Ср. еще одно свидетельство в передаче академика Д. М. Петрушевского.
18 декабря 1932 г. он писал С. В. Бахрушину в Семипалатинск: «Приезжал
в Москву приглашенный на гастроли Ин-том красной профессуры Б. Д. Гре-
ков <...>, был у меня и рассказывал, как он ежедневно утром и вечером пил
чай в доме для приезжающих ученых на берегу Москвы-реки с Е. В. Тарле,
рассказывавшим ему свои еврейские анекдоты и не менее интересные вещи

156 Глава 5
сделал S[an]s и только он, это вполне точно установлено, и еще
в апреле, даже не в мае. И он же круто приблизил вопрос об Ака-
демии (о чем мне и в голову не шло). Это тоже дознано тут. Ибо
дело гораздо лучше повертывается, чем можно было мечтать.
А уже из-за меня и им прочим, свол[очи] Пл[атонову] будет об-
легчение. Это дознано тут. Есть уйма нового и важного»87. В эти
дни режиссер В. Э. Мейерхольд, узнав, что Тарле освобожден из
ссылки и находится в Москве, прислал ему билеты в свой театр88.
17 ноября 1932 г. Е. В. Тарле был принят наркомом просве-
щения А. С. Бубновым. Ночью того же дня он сообщал жене:
«Бубнов был сверхлюбезен и мил. Он и вообще милый человек.
От него зависит решительно все. Он хочет, чтобы я был 1) про-
фессором в Ленинграде; 2) научным консультантом Эрмитажа;
3) чтобы я работал в Гос. Ученом Совете. Вы, осличек, не мо-
жете себе представить, как это важно и интересно (именно
эта последняя работа). Во-1-х, туда зовут людей, пользующихся
полнейшим доверием. Во-2-х, известнейших специалистов (при
этом). В-З-х, власть этого ГУСа очень велика. <...> Конечно, эта
степень высоты и доверия гарантирует решительно все прочее
и les Doundouks etc.89 (казалось бы). Далее 2) Эрмитаж: гаран-
тирует и приятную работу и близкую географически от table
vernie90. <...> И last not least91 деньги некоторые. Наконец,
о себе самом. Оказывается, он уже реабилитирован — возвращение в Ака-
демию лишь вопрос времени — ему вернули его петербургскую квартиру
и — что еще более интересно — сделали членом Гос. Ученого Совета (sic!).
От комментариев воздерживаюсь. Уверял, что потому он так легко отделался,
что не признавал себя виновным в том, в чем его обвиняли, не то, что дру-
гие, которые за то и продолжают оставаться в прежнем положении» (Архив
РАН. Ф. 624. Оп. 4. Д. 167. Л. 22). Разумеется, теперь, зная несколько больше,
как обстояло дело в действительности, мы должны осторожно относиться
к такого рода рассказам.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 75.
Там же. Л. 12 (письмо к жене от 10 ноября 1932 г.).
«Дундуки» (франц.). Тарле имеет в виду свое восстановление в Академии,
намекая на известную эпиграмму Пушкина «В Академии наук заседает князь
Дундук».
Лаковый столик (франц.). Квартира Тарле помещалась на Дворцовой набе-
режной, рядом с Эрмитажем.
Последнее по счету, но не по важности (англ.).

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 157
кафедра в Университете — это милое, старое, привычное, и я
стал читать лучше, чем когда-либо (а читал неплохо и прежде)
<...>. Мало того. Бубнов сказал мне сегодня: "Оторваться не
мог от Вашей 'Европы в эпоху империализма" — и еще есть
впечатления, заставляющие подумать о 3-м издании! Но это все
в будущем»92.
21 ноября 1932 г.: «Я узнал такую мириаду, такую бездну
интереснейших вещей (из тех, которые Вы от меня в Алма-Ате
выслушивали с довольно благожелательным интересом), так
неожиданно, такие детали и о знакомых, и о близких, и о да-
леких etc. etc. — что хватило бы на всю жизнь рассказывать
Вам <...>. Теперь о делах. Вчера у Винегр[ета] был разговор,
решающий основное. Ему было сказано: "Да ведь мы ему ни
в чем не препятствуем. Ленинград так Ленинград, Москва так
Москва. Чего ему еще нужно?" Но В. сказал, что нужно все назад
etc. (т. е. ликвидация формальная и окончательная). Это будет
решаться попозже (и есть и тут все основания к оптимизму) (но
ждать уже не нужно этого, по этой линии). Но уже сейчас после
вчерашнего заявления все фактически кончено. Но теперь каж-
дый день должен принести новое и важное (по линии Бубнова),
и меня из Москвы нельзя теребить: тут все решится»93. В тот же
день, вечером: «Ни Васку я, сидя здесь, не выгоню, ни керосинку
не куплю, не меблирую квартиру — я могу только делать то
исключительно важное, что я делаю. Что за чушь была бы лезть
к второму человеку в государстве94 с бабьей белибердой о Васке
<...>. Сейчас иду в первое заседание ГУСа. Вчера Радек сказал
мне, что без предварительной беседы (с кем надо) никогда бы
Б[убнов] этого не сделал. Значит, была беседа. А если так, то
все тут для меня открыто, все без исключения. Да это и видно по
всему (les Doundouks compris95)»96.
92 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 120-123.
93 Там же. Л. 128-129.
94 Вероятно, имеется в виду А. С. Енукидзе, учитывая его личную близость
к Сталину.
95 включая Дундуков (франц.).
96 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 44.

158 Глава 5
Вечером 22 ноября 1932 г. Тарле писал Ольге Григорьевне:
«Да, Вассо-Павлушки рано хоронили... Они закапывали (или
точнее, плясали сарабанду вокруг) — а их расшвыряла в сторону
рука и стала откапывать. И откопала. К. Радек очень интересно
обо всем этом говорил... Он вообще очень интересен. Когда при-
еду — стану пред одним портретом (уже седой!) и скажу: "Осле-
нок, таинственно спасаемый тобою, ругался над твоей священной
сединою!"»97. В недатированном письме, относящемся к этому
времени, очень важные слова о Sans: «И каждый день приходится
вспоминать (и наблюдать), что хочет и может эта железная воля,
громадный, рассчитывающий ум и — психопатическая бесконеч-
ная преданность мне. У нее именно в этом главная психопатия.
Elle a commence, elle a tout fait et elle continue et rien n'est impos-
sible: elle veut ma reinstallation complete98. Да, Вы, ослик, бываете
пророком: ее портрет смотрел на руины квартиры — и он же ее
вернул, он же возвратит все. Я теперь начинаю в это верить. Le
vestige de ces efforts se fait sentir id tous les jours et en tout. D'ores
est deja les questions sont posees qu'on aurait crues tout a fait fantas-
tiques — sans ces efforts. Elle terrasse et ebranle les montagnes»99.
4-5 декабря 1932 г.: «Дела хороши, часть закончена, часть не
закончена и требует моего присутствия тут. Складывается хоро-
шо, но нужно еще некоторое терпение. Это сложно, деликатно,
московско-занятно, лихорадочно, выжидательно, разговоры (их
сроки) зависят не от меня и должны быть соображены. <...> За-
работки будут, я вижу ясно, и не очень маленькие. Но все это im
Werden100, именно вот в эти дни и шестидневки a venir101, реша-
ется. И я не двинусь отсюда, не решив главных дел. <...> Только
что был разговор коренной, центральный, — с Вячеславом]
97 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 43. Шутливая перифраза строк Пушкина,
обращенных к Барклаю де Толли: «Народ, таинственно спасаемый тобою,
ругался над твоей священной сединою».
98 Она начала, она все сделала и продолжает, и отныне нет ничего невозмож-
ного: она хочет моего полного восстановления (франц.).
99 Следы ее усилий ощущаются здесь постоянно и во всем. Уже поставлены
вопросы, которые без ее усилий показались бы невероятными. Она сдвигает
горы (франц.).
100 делается (нем.).
101 ближайшие (франц.).

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 159
Петровичем]102 <...>. Ну, начинаю верить в vieille arme103.
Невозможное, кажется, станет возможным. Сделано все, горы
двинуты... Не мной. Как? Когда? Каковы звенья посредствую-
щие — от prima movens104 до сегодняшнего разговора — об этом
устно. Я не спешу еще triompher105. Но сделано V10... Qui vivra,
verra106. Я не прихожу в себя от изумления пред титаническою
без преувеличения puissance107. Так купить ей Бродского "Ком-
ментарий к 'Онегину'"?»108. В недатированном письме: «Ласко-
вые слова? Знаешь (говорю серьезно, клянусь!), о чем я буду
горько жалеть, когда узнаю о смерти S.? О том, что так редко
и так мало писал ей ласковых слов! Ведь 999/1ООо содержания
были дела и литературные мои отзывы о книгах, либо ею мне,
либо мною ей посылаемых. Более бескорыстной, чистой, беско-
нечной преданности и любви, чем ее — ничего не получающей,
все дающей — нельзя себе и в фантазии вообразить»109.
Новые разъяснения тема «Санса» получает в письме от
13 декабря 1932 г.: «Ведь я-то знаю, что из всех моих отношений,
когда-либо бывших с женщинами, наиболее архиневинными,
на 10 пушечных выстрелов (не на 1, а на 10) отстоявшими от
102 В. П. Волгин (1879-1962) — непременный секретарь АН СССР в первой
половине 1930-х гг. Специалист по истории французской общественной
мысли XVIII в., Волгин до революции был социал-демократом-меньшевиком
и представлял более умеренный марксизм, чем Покровский; он не принимал
участия в травле Тарле 1930-1931 гг., хотя в качестве непременного секретаря
и огласил на общем собрании предложение об исключении четырех аресто-
ванных академиков. Как видно из переписки, Волгин в 1930-е гг. оказывал по-
мощь Тарле, хотя утверждение П. Н. Зайцева о том, что именно он «выручил»
Тарле, является преувеличением (см.: Зайцев П. Н. Воспоминания. С. 132,
168-169). О многом говорят и слова Тарле в приветствии, посланном Волгину
к его 75-летию: «Я всегда не только глубоко уважал Вас как ученого, но счи-
тал чистейшим, благороднейшим человеком, достойным любви и почтения
от всех порядочных людей». Цит. по: Из истории социально-политических
идей: Сб. статей к 75-летию акад. В. П. Волгина. М., 1955. С. 10).
103 старое оружие {франц.).
104 первого толчка (лат.).
105 ликовать (франц.).
106 Поживем — увидим (франц.).
107 силой (франц.).
108 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 33.
109 Там же. Л. 29-30.

160 Глава 5
мысли о lubrique110, были именно и только отношения с Сансом!
<...> Ей и физически и всячески омерзительна самая мысль
о чем-либо подобном. Далее. Я знаю, в каких душевных тучах
и муках она живет со смерти сына, знаю весь странно-индусский
переплет этого со мной, знаю, что значит мое ласковое слово
и что значит для нее вблизи или в письме выплакать свое горе
мне время от времени. <...> Я все это знаю и знаю, что это
уже тянется восемь лет и что, конечно, позорно давать чужому
носику вторгаться в эти воспоминания о Ганге — и что раз он
вторгся — он должен понять, в чем дело»111. Вероятно, объясне-
ния эти О. Г. Тарле не убедили, потому что 14 декабря 1932 г.
Е. В. писал ей: «А о письмах <...> знай, что он (Sans) их сожжет
не потому, что ты о них чушь выдумала, а потому (он писал на
днях снова об этом), что могут украсть и не положить в гроб. И в
сто сорок первый раз тебе говорю, что если бы все эти письма
напечатать жирным шрифтом — то из этого тени мысли, вроде
твоих, ни у кого не было бы! Тени! Но успокойся. Их не будет на
свете еще до кончины Санса, ибо он уже сжег (я тебе писал) за
несколько лет и едва не сжег в 1930 г. И вообще огонь для писем
его не пугает, ибо огонь сохраняет сущность и "надо делиться
с огнем". Так она поделилась в 1930 г. двумя (из четырех) тет-
радками, оставшимися после ее сына. Sic. Ну, поняла? Поняла,
что вообще у тебя хватило носишки сунуть его в чужой мир
скорби и гашиша морального, но понять это тебе не хватило
ума, а хватило бабьей матрениной ревности <...>. Сфинкс не
мои отношения с Сансом — а душа нервозной, умной, больной,
навеки погубленной и раненой (вспомни Серафиму Васильевну
после смерти дочери112) страшным горем ученой женщины, на
беду (или на счастье?) погруженной в индусизм с факирами
и зловещими старикашками с серебряной ленточкой на башке.
Это и для меня Сфинкс (я знаю — но не понимаю, как этот
комплекс можно держать в голове и верить)»113.
110 похотливом {франц.).
111 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 134-136.
112 С. В. Пантелеева, жена издателя и общественного деятеля Л. Ф. Пантелеева
(1840-1918), старая знакомая Тарле.
113 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 28 об.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 161
В другом письме от того же 14 декабря 1932 г. читаем: «Се-
годня, если Academia не соврет — пошлю тебе денег от 50 до
100 р. <...> Будет великолепный том "Memoires de Talleyrand"
с моей характеристикой этого ракальи и с моим ученым аппа-
ратом (примеч. etc.). <...> Очень рад, что у Вас был файфик.
Почему при мне "не будут" бывать? Именно будут!»114.
В ближайшие три-четыре дня Е. В. Тарле приехал в Ленин-
град. Так началось его «возвращение».
Установить, кто такая «Сане», оказалось возможным из
более ранних писем Е. В. Тарле (где она, впрочем, тоже ни разу
не названа прямо) в сопоставлении с другими материалами115.
18 ноября 1924 г. Е. В. Тарле писал жене из Парижа: «Пере-
дай С. Ф. Ольденбургу, что Сильвен Леви грустит, что он ему не
пишет вовсе. Я с Леви не знаком, но он передал через санск-
ритолога»116. 20 октября 1924 г.: «Санскритолог и ее муж дают
вечер в мою честь. Будут латинист Сорбонны Марузо и еще
сорбоннские лингвистические знаменитости»117. Дополни-
тельные указания содержатся в письме от 2 ноября 1924 г.:
«Пусть говорилочка (т. е. О. Г. Тарле. —Б. К.) спросит Римских-
Корсаковых (профессор, в Лесном живет), у них дочь лечится
от астмы, очень успешно, какими-то голландскими средства-
ми. Пусть обратится туда от имени Надежды Евсеевны. Есть
телефон (в телефонной книге или справочном бюро)»118. 9 но-
ября 1924 г. о том же: «Позвонила ли ты Римскому-Корсакову
о средствах против астмы? (в Лесном живут, он профессор,
звони им от имени Надежды Евсеевны (санскритолога)»119.
Таким образом, мы узнаем, что «Сане» — сокращение от «санск-
ритолога», что зовут ее Надежда Евсеевна и что она связана
с семьей Римских-Корсаковых. Профессор в Лесном — это, по-
видимому, М. Н. Римский-Корсаков (1873-1951), энтомолог,
114 Там же. Л. 28.
115 Впервые часть цитируемых далее материалов приведена в нашей статье: Ка-
ганович Б. С. К биографии Е. В. Тарле (конец 1920-х — начало 1930-х гг.) //
Отечественная история. 1993. № 4. С. 84-99.
116 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 146. Л. 32.
117 Там же. Л. 129.
118 Там же. Л. 140.
119 Там же. Л. 144.

162 Глава 5
профессор Лесного института и Ленинградского университета,
сын композитора.
Помогает выяснить вопрос письмо от 24 августа 1925 г.:
«Вчера был обед у санскритолога с артишоками и братиком. Он
здесь еще три недели пробудет и очень обижен Парижем и вооб-
ще. Рекламисты, вроде Стравинского и Кусевицкого, тут процве-
тают, а люди истинных качеств не оцениваются»120. Очевидно,
брат санскритолога — музыкант. Как известно, зятем Н. А. Рим-
ского-Корсакова был композитор Максимилиан Осеевич Штейн-
берг (1883-1946), профессор Ленинградской консерватории. Он
был консерваторским товарищем И. Стравинского, и одно из
первых сочинений Стравинского «Фейерверк» (1908) посвящено
бракосочетанию Н. Н. Римской-Корсаковой и М. О. Штейнберга.
Позднее, однако, отношения разладились из-за отрицательного
отношения Штейнберга к авангардизму (впоследствии у него
были конфликты на этой почве с его учеником Д. Шостакови-
чем). Стравинский с иронией вспоминал о том, как Штейнберг
в Париже в 1924 г.121 «пожелал прочесть мне лекцию о ложном
развитии моей карьеры. Он вернулся в Россию основательно
раздраженный тем, что я отказался встретиться с ним»122.
Естественно предположить, что санскритолог Надежда Ев-
сеевна — сестра М. О. Штейнберга (вариация в отчестве при
использовании в быту более привычной формы вполне возмож-
на). Фамилия санскритолога по мужу выясняется из следующего.
8 сентября 1926 г. Тарле писал жене: «Очень волнуюсь фран-
цузской книгой. Многое в моей reputation europeenne123 с этим
связано. <...> Часть своей работы я перевожу сам (другую часть
взялся Сане, он же просмотрит мою часть)»124. В предисловии
к французскому изданию книги Тарле «Континентальная бло-
када и королевство Италия»125 читаем: «J'exprime ma sincere
gratitude a Mme Nadine Stchoupak, qui a bien voulu me preter son
120 Архив РАН. Ф. 627. On. 4. Д. 147. Л. 118.
121 Может быть, это ошибка памяти автора, и правильная дата: 1925?
122 Стравинский И. Ф. Диалоги. Л., 1971. С. 39-40.
123 европейской репутации (франц.).
124 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 148. Л. 49-50.
125 Tarle E. Le blocus continental et le Royaume d'ltalie. Paris, 1928. P. XII.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 163
concours devoue pour la redaction definitive du present ouvrage et
se charger en mon absence suivre sa publication»126.
Все эти догадки и умозаключения находят подтвержде-
ние в воспоминаниях послереволюционного эмигранта эсера
В. В. Сухомлина «Гитлеровцы в Париже», который в совершен-
но другой связи писал: «Погиб в лагере смерти и мой старый
товарищ С. Д. Щупак. Я был много лет знаком с ним и с его
женой Надеждой Осеевной, но, к стыду своему, долго не знал,
что эта милая и скромная женщина — выдающийся ученый
санскритолог, что ее труды печатаются во многих француз-
ских научных журналах, что она воспитала целое поколение
молодых исследователей. Н. О. Щупак, ур. Штейнберг, сестра
композитора М. О. Штейнберга, профессора Ленинградской
консерватории, родилась в Вильно, училась на Бестужевских
курсах и в Сорбонне, эмигрировала в 1908 г. Последние годы
своей жизни Н. О. Щупак была ученым секретарем Института
индийской культуры при Сорбонне. Во время оккупации она
вернулась из южной зоны в Париж к началу занятий, но была
изгнана из университета на основании антиеврейских законов
и скончалась 30 ноября 1941 г., к счастью, до того, как начали
работать газовые камеры.
В сборнике, посвященном ее памяти, изданном в Париже
в 1945 г., профессор Андре Мазон пишет, что Надежде Щупак
должно быть отведено видное место в истории франко-русских
культурных взаимоотношений. Кроме своей прямой специаль-
ности — санскрита — она занималась со студентами древнерус-
ской литературой и Пушкиным, работала в Комитете научных
связей с Советским Союзом, в Славянском институте и в Кол-
леж де Франс. Став крупным французским ученым, Н. О. Щу-
пак оставалась глубоко русской по своим взглядам, по своему
образу жизни, по всему своему духовному облику. И, может
быть, именно поэтому ее коллеги французские профессора и ее
ученики французские студенты не только высоко ценили, но
Перевод: «Выражаю искреннюю признательность мадам Надежде Щупак,
оказавшей мне самоотверженную помощь в окончательном редактировании
данной книги и взявшей на себя труд проследить в моем отсутствии за ее
печатанием» {франц.).

164 Глава 5
и любили эту выдающуюся представительницу старой русской
интеллигенции»127.
Н. О. Штейнберг-Щупак (1886-1941) действительно была
замечательным человеком, принадлежащим к лучшей формации
русской и европейской левой гуманистической интеллигенции
XX в.128. Парижский сборник ее памяти — небольшая книжечка
со статьями проф. А. Мазона, Л. Рену, Ж. Блока, Ж. Марузо и др.,
написанная с большой теплотой129. Н. О. Щупак была автором
работ по санскритской филологии и поэтике и переводов с сан-
скрита на французский язык130. Ее муж С. Д. Щупак (псевд.
Владимиров; 1880-1944) был довольно видным меньшевиком
и деятелем Бунда, другом Ю. О. Мартова. Сама Надежда Осеевна
в молодости также входила в Вильно в социал-демократический
кружок, возглавлявшийся известным меньшевиком (впослед-
ствии американским советологом) С. М. Шварцем. Последний
сообщал Б. Сапиру, опубликовавшему письмо Андрея Белого
к Н. О. Щупак, что в этот кружок в 1903 г. «входили также Варя
Крестинская (сестра Н. Н. Крестинского), Этка (Эсфирь) Грод-
зенская (будущая жена Заславского) и другие»131. Н. О. Щупак
Сухомлин В. В. Гитлеровцы в Париже // Новый мир. 1965. № 11. С. 142.
В журнальном тексте искажена фамилия Н. О. Щупак: она всюду передается
как «Шупак».
Подробнее о ней см. наши статьи: Каганович Б. С. Надежда Осеевна Щупак.
Жизнь и судьба // Диаспора: Новые материалы. Т. 7. СПб., 2005. С. 571-593.
На франц. яз.: Kaganovitch В. Nadine Stchoupak (1886-1941) disciple russe
de Sylvain Levi // Sylvain Levi (1863-1935). Etudes indiennes, histoire sociale.
Paris-Turnhout, 2007. P. 237-251.
Nadine Stchoupak. 1886-1941. In memoriam. Paris, 1945. 38 p. Этот сборник,
отсутствующий в библиотеках России и в Парижской Национальной библио-
теке, был разыскан в 1993 г. в Париже при содействии покойного ныне
академика А. А. Фурсенко.
Stchoupak N. Le complement du nom dans le Catapatha Brahmana. Paris, 1918;
Stchoupak N., Nitti L, Renou L Dictionnaire sanscrit-frangaise. Paris, 1932 (nouv.
ed.: 1959, 1972); Bhavabhuti Uttararamcarita (La derniere aventure de Rama).
Drame de Bhavabhuti / Trad, par N. Stchoupak. Paris, 1936; Raja Sekhara. La
Kavyamimamsa / Trad, par N. Stchoupak. Paris, 1946.
Sapir B. An Unknown Correspondent of Andrey Bely // Slavonic and East
European Review. 1971. Vol. 49. № 116. P. 451. He лишено интереса и письмо
А. Белого из Берлина от 17 ноября 1922 г.: «Милая, милая Надежда Осеевна,
или — если позволите, — милая Диноэ. Нет, я не забыл тех хороших минут

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 165
и позднее придерживалась социал-демократических убеждений,
хотя, по-видимому, и не принимала активного участия в поли-
тической деятельности132. В 1920-е гг. она перевела с немецкого
языка на французский полемику К. Каутского против большевиз-
ма и письма Р. Люксембург к К. и Л. Каутским133.
До своего отъезда из России Н. О. Щупак была слушатель-
ницей лекций Е. В. Тарле и, по-видимому, они были знакомы
лично. Вновь с Е. В. Тарле она встретилась после длительного
перерыва в 1924 г. в Париже, встречалась с ним во все его по-
следующие приезды во Францию и оживленно с ним переписы-
валась. По словам А. Мазона, «она часто показывала нам новые
книги и журналы, только что полученные ею из Ленинграда от
ее друга Тарле»134.
Разумеется, автор этих строк не берется судить, насколько
обоснованной была ревность О. Г. Тарле, да и не это являлось
целью его разысканий. В фонде Е. В. Тарле в Архиве Российской
Академии наук нами обнаружены письма к нему Н. О. Щупак
за 1931-1935 гг., фигурирующие в архивной описи как «письма
неустановленного лица из Парижа»135. Все они адресованы на
Главпочтамт (Алма-Аты, Москвы, Ленинграда) и все не под-
писаны. Это письма к любимому человеку, написанные, разу-
меется, с оглядкой на цензуру. Переписка началась в 1924 г.,
и дней, который я провел с Вами. Я даже — удивляюсь: вот встретились,
поплясали; опять встретились: опять поплясали; только немного поговорили
у меня, — а в душе высекся луч от этой встречи; и сейчас в месте памяти
о Вас, — о Диноэ — светлый маленький лучик! В месте сердца! И верю: наша
встреча не случайна; она будет иметь продолжение; да, — мы встретимся;
и дознается то, что стоит для меня загадкой; со столькими встречаешься в су-
толоке берлинской жизни; и ничего не высекается; а ведь вот — встретились:
вспыхнул... "светик"» (Андрей Белый и Иванов-Разумник. Переписка. СПб.,
1998. С. 271). Знакомство это не оставило большого следа в жизни обоих
корреспондентов, единственным свидетельством его является данное письмо.
132 См. некролог: Надежда Щупак // Социалистический вестник (Нью-Йорк).
1942. №1 (488). С. 16.
133 Kautsky К. Terrorisme et communisme / Trad, par N. Stchoupak. Paris, [1921];
Luxembourg R. Lettres a Karl et Louise Kautsky / Trad, par N. Stchoupak et
A. M. Desrousseaux. Paris, 1925. Reed.: Paris, 1933, 1970, 2007.
134 Nadine Stchoupak. 1886-1941. In memoriam. P. 9.
135 Архив РАН. Ф. 627. On. 4. Д. 139, 140.

166 Глава 5
продолжалась ли она после 1935 г. и до какого времени — ска-
зать невозможно136. Письма Н. О. Щупак полны ума, юмора, тон-
ких наблюдений — и горячей, всепоглощающей любви. Из них
мы узнаем, что она отправляла в Алма-Ату продовольственные
посылки и постоянно снабжала Тарле новыми иностранными
книгами, журналами и газетами (в частности, ею были посланы
книги А. Бергсона, П. Валери, Б. Гретхейзена, А. Озе, Ф. Брюно,
А. Моруа, Ж. Дюамеля, Ж. Ромена и др.). Разумеется, прямых
сообщений о шагах, предпринимаемых ею для возвращения
Тарле, в ее письмах не найти невозможно.
Однако внимательное прочтение этих писем в сопоставле-
нии с другими материалами не оставляет сомнений в том, что
ключевую роль в организации протестов на Западе, которые
привели к возвращению Е. В. Тарле из алма-атинской ссылки,
сыграла Н. О. Щупак137.
Какими путями она действовала? В западной литературе
давно уже промелькнуло сообщение о ходатайствах за Тарле
из-за границы. Известный польский литературовед Виктор Вейн-
трауб (1908-1988), являвшийся в 1941-1942 гг. сотрудником
польского посольства в СССР, в упомянутой выше статье «Блеск
и нищета биографии проф. Тарле», писал, что, находясь в России,
он слышал, будто своим освобождением Тарле обязан француз-
скому политическому деятелю Эдуарду Эррио, который во время
своего визита в Москву в 1934 г. просил Молотова устроить ему
встречу с Тарле, тот был доставлен на самолете из Алма-Аты
и обратно в ссылку не вернулся138. В таком виде это, конечно,
В какой-то форме контакты, по-видимому, поддерживались, о чем свиде-
тельствуют слова в письме Тарле к жене от 27 января 1938 г.: «Послан ли
"Пушкинский архив" Сансичку?» (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 156. Л. 1).
Ср.: Каганович Б. С. К истории возвращения Е. И. Тарле из алма-атинской
ссылки (1931-1932 гг.) // Проблемы социально-экономической и политиче-
ской истории России XIX-XX вв.: Сб. статей памяти В. С. Дякина и Ю. Б. Со-
ловьева. СПб., 1999. С. 101-111.
Weintraub W. Op. cit. S. 115. Некоторое представление о возможных источни-
ках информации В. Вейнтрауба дают его позднейшие воспоминания. Описы-
вая свою жизнь и работу в Куйбышеве, куда было эвакуировано посольство,
он рассказывает о встречах с советским литературным критиком Е. Ф. Уси-
евич, дочерью польского революционера Феликса Кона, жившего после

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 167
легенда с хронологическими неувязками (Тарле вернулся в Ле-
нинград в конце 1932 г., Эррио в это время в СССР не приезжал)
и всеми чертами исторического анекдота139. Не обязательно,
1917 г. в Москве и занимавшего довольно видные должности. По словам
Вейнтрауба, «она принадлежала к большевистской аристократии и гордилась
этим», но симпатизировала делу освобождения Польши и рассказывала
много интересного. «Она оставалась верующей коммунисткой, но ее вера
была уже смешана с болью», — замечает мемуарист, сообщая следующую
деталь: «Она взяла с меня слово, что я не буду читать ее статей о литературе,
и я по сей день сдержал это обещание, не столько из лояльности, сколько для
того, чтобы не портить себе воспоминаний» (Weintraub W. О wspolczesnych
i о sobie. Krakow, 1994. S. 63-64).
Отголосок этой легенды находим в опубликованных в Израиле воспоминани-
ях историка Н. П. Полетики (1896-1988). «В конце осеннего или в начале ве-
сеннего семестра 1936 г. ленинградский истфак был взволнован появлением
акад. Е. В. Тарле, арестованного в 1930 г. по делу "Промпартии" и высланного
затем в Алма-Ату, — пишет Н. П. Полетика. — Своим возвращением из
ссылки <...> Е. В. Тарле был обязан знакомству, а возможно и приятель-
ским отношениям с французским политическим деятелем Эд. Эррио... По
образованию Эррио был историком, он выпустил несколько книг по истории
Французской революции XVIII в. и, работая во французских архивах, позна-
комился еще до войны 1914-1918 гг. с Е. В. Тарле. Сам Тарле рассказывал
некоторым работникам кафедры новой истории, что когда Эррио приехал
в СССР, он несколько раз спрашивал принимавшие его власти: "Я хотел
бы видеть г. Тарле. Где мой друг Тарле?" Повторенное несколько раз жела-
ние Эррио, бывшего главой движения за установление дипломатических
отношений с СССР, правящие верхи в СССР не могли игнорировать. Тарле
быстро "разыскали", привезли в Москву, одели в новый костюм со склада
одежды Наркоминдела и поставили лицом к лицу с Эррио. Кроме того, Тарле
был принят Сталиным и вернулся в Ленинградский университет в зените
славы» (Полетика Н. П. Виденное и пережитое (Из воспоминаний). Иеруса-
лим, 1982. С. 392-393). Не говоря уже о полной хронологической путанице
в вышеприведенном тексте, нет данных ни о дружбе Тарле с Эррио (хотя
он действительно выпустил книгу о Лионе в годы Французской революции
(Herriot E. Lyon n'est plus. Paris, 1937-1939. Т. 1-3) и мог знать работы рус-
ского историка), ни о приеме Тарле Сталиным. Крайне сомнительно, чтобы
Тарле, у которого были неприязненные отношения с Полетикой (последний
начал свою карьеру историка в 1928 г. при поддержке Зайделя и Покровского
с развенчания тарлевской трактовки Сараевского убийства), откровенничал
с ним о своей высылке и возвращении. Все рассказанное им о возвращении
Тарле — не более чем отголоски курсировавших тогда слухов, которые,
однако, могли при множестве неточностей и искажений содержать в себе
элемент истины.

168 Глава 5
однако, считать этот рассказ «грубым вымыслом» буржуазной
историографии, как это делал когда-то Е. И. Чапкевич140. В своей
позднейшей работе Е. И. Чапкевич придает большое значение
ходатайствам за Тарле ветеранов русского социал-демократиче-
ского движения Р. М. Плеханова и Л. Г. Дейча141.
Это, однако, не исключает того, что были ходатайства и
из-за границы, и представляется очень вероятным, что они ис-
ходили из французских интеллектуальных и политических кру-
гов, выступавших за дружественные отношения с СССР. Эдуард
Эррио, с июня по декабрь 1932 г. возглавлявший в очередной
раз французское правительство, был виднейшим представи-
телем и символом этого курса (при нем 29 ноября 1932 г. был
подписан пакт о ненападении между Францией и СССР). В пись-
мах к жене 1920-х гг. из Франции Тарле упоминает о встречах
и беседах с военным министром П. Пенлеве, социалистическим
депутатом С. Грюмбахом, знаменитым физиком и левым обще-
ственным деятелем П. Ланжевеном. Почти наверняка он был
знаком и с министром народного просвещения в нескольких
кабинетах 1920-1930-х гг. А. де Монзи, видным сторонником
франко-советского сближения. Думается, что к мнению этих
кругов Сталин (а распоряжение о возвращении Тарле в конеч-
ном счете могло исходить только от него) готов был прислу-
шиваться больше, чем к ходатайствам обломков меньшевизма
(если они вообще в такой форме были — точными данными об
этом мы не располагаем)142.
Чапкевич Е. И. Оценка творчества Е. В. Тарле в современной буржуазной
историографии // Ученые записки МГПИ им. В. И. Ленина. М., 1967. N- 275.
С. 234.
Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С.94.
Ранее мы считали недоказанным факт личного знакомства Тарле с Э. Эррио,
но недавно нам стала известна одна из последних статей историка, опубли-
кованная только на французском языке и неучтенная в его библиографиях.
В ней Тарле писал: «Я помню радостный для меня день, когда Эдуард Эррио,
освобожденный из немецкого плена советскими войсками, сидел у меня
на обеде, устроенном в честь его освобождения. Я по сей день не забыл ни
одного слова из его волнующего рассказа» (Tarle E. Les lecons de l'histoire //
Etudes Sovietiques. 1954. № 81. P. 1). Э. Эррио находился в Москве в апреле
1945 г. перед возвращением на родину.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 169
Эти французские круги и были мобилизованы Н. О. Щупак,
и она действовала при этом умно и энергично. Однако главную
роль в деле освобождения Е. В. Тарле, сыграл, как оказывается,
все же не Э. Эррио.
В письмах к Е. В. Тарле в Алма-Ату Н. О. Щупак системати-
чески сообщала ему о своих встречах и беседах с французскими
учеными А. Сэ, А. Матьезом, С. Леви, К. Блоком, Ж. Бурженом,
П. Ренувеном, о контактах с ректором Сорбонны С. Шарлети и с
президентом Норвежской Академии наук и Международного ко-
митета исторических наук X. Кутом143. Почти все они подписали
в ноябре 1930 г. протест против ареста Тарле (см. выше) и, по
всей вероятности, Надежда Осеевна постоянно напоминала им
о судьбе своего друга144.
Выяснить конкретные действия, которые привели к воз-
вращению Е. В. Тарле из ссылки, помогает опубликованная
в 1990-х гг. во Франции и в России переписка Ромена Роллана
с М. Горьким. Из нее мы узнаем, что в марте 1931 г. к Роллану
обратился профессор Анри Сэ, который просил писателя исполь-
зовать все доступные ему каналы для спасения арестованных
в России историков. 22 апреля 1931 г. Роллан писал Горькому,
что А. Сэ не удовлетворен ответом и что «особенно его возму-
щает, как и всех социалистов и радикалов среди французской
Подробнее см. в наших статьях: Каганович Б. С. К истории возвращения
Е. И. Тарле из алма-атинской ссылки; Он же. Надежда Осеевна Щупак. Жизнь
и судьба.
Так, например, 21 июля 1932 г. Н. О. Щупак следующим образом описыва-
ла Тарле историю своего знакомства с французским историком Анри Сэ:
«Прошлой осенью по моей инициативе (хотя я взяла на себя роль чисто
техническую) группа наших ученых затеяла одно коллективное предприятие
(научного характера), об этом узнал Henri See и обратился за разъяснением
к Sylvain Levi, имя которого стояло первым в списке сотрудников; т. к. я была
техническим секретарем, то ответила ему, у нас завязалась оживленнейшая
переписка <...> и мы так "подружились", что на Пасху я к ним съездила
на 2 дня» (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 140. Л. 38-39). Судя по всему, «кол-
лективное предприятие научного характера» — это петиция французских
ученых в защиту Тарле. Крупнейший специалист по экономической истории
Франции Анри Сэ (1864-1936) был старым дрейфусаром и членом Лиги прав

170 Глава 5
интеллигенции, случай с проф. Тарле»145. Первоначально Горь-
кий просто повторил Роллану официальную версию ОГПУ, и на
некоторое время эта тема исчезает из переписки. Весной 1932 г.
Р. Роллан под давлением французской профессуры, мобилизо-
ванной Н. О. Щупак, вновь обратился к Горькому с просьбой
облегчить положение Тарле, в частности, разрешить ему прие-
хать в Москву для лечения146. 5 августа 1932 г. Горький ответил
наконец Р. Роллану: «По поводу <...> Тарле я говорил с кем
следует, и имел право думать, что эти вопросы разрешены по-
ложительно. Немедля восстановлю хлопоты»147. Сопоставление
дат указывает на несомненную связь между этими письмами
и приездом А. Сольца в Алма-Ату в апреле 1932 г. и вызовом
Тарле в Москву 26 августа 1932 г. телеграммой Е. П. Пешковой.
Сразу же по приезде в Москву Е. В. Тарле уяснил для себя
механику своего возвращения. 10 октября 1932 г. он писал жене:
«Был только что у Пешковой на Кузнецком148. Все объяснилось.
Все сделал Сансичек. Все от А до Z. (via Rom., который в мгнове-
ние ока etc.) И все это было уже 8 месяцев тому назад сде-
лано»149. На следующий день, 11 октября 1932 г. он сообщал ей
по-французски: «Oui, petite, on doit cela uniquement аи Sansique
(le grand meconnu). Uniquement, je tape la dessus. C'est la lettre de
son corresp[ondant] em mains que Amere a fait cette demarche et
reussit. II у a 8 mois!!... Elle dit cela: 8 mois»150. Наконец через два
с половиной месяца, 23 декабря 1932 г., Тарле писал Ольге Гри-
145 Correspondance entre Romain Rolland et Maxime Gorki. 1916-1932. Paris, 1991.
P. 232.
146 Ibid. P. 267.
147 M. Горький и Р. Роллан. Переписка. 1916-1936. M., 1996. С. 230. (Архив
А. М. Горького. Т. 15).
148 Последние три слова густо зачеркнуты автором.
149 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 96. На Кузнецком мосту находился
Политический Красный Крест. Via Rom. — через Ром[ена Роллана] {франц).
150 Там же. Л. 97. Перевод: «Да, деточка, всем этим мы обязаны только Сансику
("великий неизвестный"). Только ей — я это проверил наверху. С письмом
ее корреспондента в руках Амер (прилагательное «amere» по-французски
означает «горький». — Б. К.) предпринял этот демарш и преуспел. 8 месяцев
тому назад!!... Она сказала: 8 месяцев назад» (франц.). «Она» в последнем
случае — по-видимому, Е. П. Пешкова.

Тюрьма, ссылка и возвращение. 1930-1932 171
горьевне: «Tout cela tient du miracle et a chaque pas — oui, c'est
Ch[arle]ty, oui, c'est Roll [and], c'est Norvege, oui, c'est да. Et spiritus
movens?»151.
Говоря о причинах и обстоятельствах возвращения Е. В. Тар-
ле из ссылки, следует также иметь в виду, что Сталин уже в это
время, возможно, подумывал о переориентации советской
исторической науки, сворачивании курса недавно умершего
М. Н. Покровского и использовании наследия и кадров «бур-
жуазной историографии» в новой ситуации152. В 1934-1935 гг.
многие историки, репрессированные по «Академическому делу»,
получили возможность вернуться в Москву и Ленинград.
Там же. Л. 23. Перевод: «Все это похоже на чудо и на каждом шагу; да, это
Ш[арле]ти, да, это Ролл[ан], да, это Норвегия, да, именно так. А движущая
сила?» (франц.).
Ср.: Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С. 96.

Глава 6
ПОД ЗНАКОМ НАПОЛЕОНА
1933-1941
1933-1935 гг. были для Е. В. Тарле периодом своеобразной «полу-
реабилитации». Он вернулся в Ленинград и был восстановлен
в должности профессора Ленинградского историко-лингвистиче-
ского института, в который были выделены тогда гуманитарные
факультеты университета1. С осени 1934 г., после известного
постановления о восстановлении преподавания истории в уни-
верситетах, Тарле стал также профессором исторического фа-
культета Ленинградского университета, читал лекции и в других
учебных заведениях, но положение его оставалось довольно
неустойчивым. Деканом истфака в 1934-1935 гг. был злейший
гонитель Тарле Г. С. Зайдель, вынужденный, однако, зачислить
его на свою кафедру по указанию свыше2. С января 1933 г. в те-
чение года Е. В. Тарле состоял также профессором-консультан-
том Эрмитажа по Отделу западноевропейского искусства3.
Приказ о зачислении был подписан директором института С. С. Горловским
10 января 1933 г. на основании направления Наркомпроса от 26 ноября
1932 г. (ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 234. Л. 6). Вскоре институт был пере-
именован в Ленинградский институт истории, философии и лингвистики
(ЛИФЛИ). Еще 28 ноября 1932 г. Тарле сообщал жене из Москвы: «Приказ
о моем назначении штатным профессором 1) по истории Запада 2) по исто-
рии колониальной политики и 3) колониальных народов уже подписан,
и мне на руки дана "командировка в качестве штатного профессора" в Ле-
нинград» (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 86 об).
См. заявление Тарле: «Желая работать на Истфаке, прошу предоставить мне
это. Е. Тарле. 1 сентября 1934» с резолюцией: «По согласовании с зав. каф.
Зайделем Г. С. зачислить с 1/IX 34» (ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 234. Л. 8).
Архив ГЭ. Ф. 1. Оп. 13. Д. 835. Л. 1, 3. Результатом деятельности Тарле в Эрми-
таже стала его неопубликованная статья «Французская карикатура времени
Великой революции в коллекциях Гос. Эрмитажа (1789-1792 гг.)» (Архив ГЭ.
Ф. 40. Оп. 1. Д. 378. 18 л.) — своего рода комментарий историка к массовой

Под знаком Наполеона. 1933-1941 173
Реабилитирован по «Академическому делу» Тарле не был
и в звании и правах академика его не восстановили. С другой
стороны, ему, вероятно, приходилось нередко сталкиваться с ре-
акцией, выраженной в письме С. А. Жебелева к Д. М. Петрушев-
скому от 18 января 1933 г.: «Метаморфоза с Тарле меня нимало
не удивляет: он хороший жонглер. Но какою ценою метаморфоза
куплена? Вероятно, недешево, и это наводит на размышления»4.
Количество публикаций Е. В. Тарле за эти годы непривычно
мало по сравнению с обычной его продуктивностью: в 1934 г. он
напечатал одну (правда, большую) статью, в 1933 и 1935 гг. —
несколько мелких заметок и рецензий на французском языке.
Все это время Е. В. Тарле настойчиво добивался своего вос-
становления в Академии наук, о чем свидетельствует, в частно-
сти, его письмо к А. К. Дживелегову от 22 сентября 1933 г.:
Дорогой Алексей Карпович,
В. П. Волгин 25-го сентября будет говорить специально
с т. Енукидзе: он мне это сейчас сообщил. A bon entendeur
salut5. Жду от Вашей дружбы, что сделаете все зависящее.
Сердечный привет. Е. Тарле.6
К письму приложена следующая записка рукой Тарле:
К проф. Е. В. Тарле вторично (и с большой настойчивостью)
обратилась Колумбийская Академия политических наук
в Нью-Йорке с просьбою ускорить присылку статей 1) о до-
стижениях СССР в области народного образования и 2) о ру-
ководящих принципах в области внешней политики СССР.
Эта Академия, как известно, наиболее авторитетная из
американских организаций, агитирующих за наше призна-
ние Соединенными Штатами. С другой стороны, о статьях
художественно-политической продукции эпохи. У Тарле были очень хорошие
отношения с И. А. Орбели, который еще раньше, по-видимому, помогал
Ольге Григорьевне, вернувшейся из Алма-Аты, в решении бытовых проблем
(Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 83). 29 ноября 1932 г. Тарле писал жене
из Москвы: «Хочу, чтобы Орбели у нас пил чай. Умный, дельный и хороший
человек, столп Эрмитажа. И ученый очень почтенный» (Там же. Л. 112).
4 Архив РАН. Ф. 493. Оп. 3. Д. 78. Л. 11.
5 Имеющий уши да слышит (франц.).
6 РГАЛИ. Ф. 2032. Оп. 1. Д. 239. Л. 15.

174 Глава 6
подобного же рода просит очень влиятельная сейчас во
Франции радикально-социалистическая газета «L'Oeuvre»,
агитирующая за дальнейшее сближение Франции с СССР.
И в том, и в другом обращении к Е. В. Тарле подчеркива-
ется, что его имя пользуется настолько доверием и почетом,
что в данном случае с трудом может быть заменено другим
лицом. Но вполне сознавая (как и все знающие об этих
предложениях органы советской власти), что отозваться
необходимо и полезно, — Е. В. Тарле не может выступить
в иностранной прессе, пока он не восстановлен до сих пор
в своем прежнем ученом звании, которого абсолютно неза-
служенно был в начале 1931 г. лишен.
Ясно, что пока это не случилось, любой враждебный
СССР публицист будет иметь благодарное оружие для под-
рыва всякой авторитетности этих выступлений.
Одновременно следует отметить и другое обстоятельство.
Парижский университет (Сорбонна) в связи с послед-
ними учеными трудами Е. В. Тарле, вышедшими на фран-
цузском и русском языках, собирается в не очень далеком
будущем почтить его званием почетного доктора истории
(до сих пор честь докторского звания Сорбонны из всех
советских ученых имел лишь И. П. Павлов). Ясно, что эта
лестная и для науки советской манифестация получит весь
свой общественный смысл только в том случае, если Ака-
демия Наук СССР возьмет обратно принятую ею в феврале
1931 г. несправедливую и потерявшую теперь окончательно
всякий смысл меру.
В настоящее время Е. В. Тарле состоит профессором
нескольких вузов, ему поручаются ответственные курсы,
он работает в политической советской прессе, принимает
участие в работах Гос. Ученого Совета, — наконец, те самые
органы, которые некогда привлекли его к делу, определен-
но заявляют, что никаких обвинений против него не под-
держивают, — а несправедливость по отношению к нему,
сделанная Академией, продолжает существовать как ни
в чем не бывало!
О решительно вредных (политически и морально) по-
следствиях такого положения вещей сказано выше.7
РГАЛИ. Ф. 2032. Оп. 1. Д. 239. Л. 13-14.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 175
Аналогичного содержания записку Тарле направил в 1934 г.
секретарю Сталина А. Н. Поскребышеву8. Еще раньше он, веро-
ятно, по этому вопросу обращался и к А. В. Луначарскому9.
Однако все старания до поры до времени оставались без-
результатными (кстати, «те самые органы» отнюдь не снимали
обвинений, выдвинутых против Тарле). Летом 1935 г. Тарле
обратился с письмом к председателю Совнаркома В. М. Моло-
тову, в котором просил разрешить ему поездку в Париж для
чтения лекций в Сорбонне10. Получив отрицательное заклю-
чение наркома просвещения Бубнова, которому он направил
письмо историка, Молотов наложил резолюцию: «За отклонение
поездки Тарле»11. Опросом членов Политбюро от 10 сентября
1935 г. было решено: «Отклонить поездку проф. Тарле в Париж
для чтения лекций»12. Ни в одну западную страну Е. В. Тарле не
попал уже до конца жизни.
О том, как воспринимал он эту ситуацию, свидетельствует
следующий эпизод. Отвечая на вопрос о личном знакомстве
с Тарле Франко Вентури, сын последнего профессор Антонелло
Вентури сообщил мне: «Мой отец действительно был знаком
См.: Есаков В. Д. Три письма Е. В. Тарле вождям (1934-1938 гг.) // Отечест-
венная история. 1999. № 6. С. 108.
17 мая 1933 г. Тарле писал бывшему наркому, который в это время являл-
ся председателем Ученого комитета при ВЦИК и действительным членом
АН СССР: «Пользуюсь случаем, чтобы еще раз Вас поблагодарить. И Ромен
Роллан, и ректор Сорбонны С. Шарлети с самого начала этого злополучного
недоразумения утверждали, что именно Вы посодействуете его ликвида-
ции, к полной выгоде для советской науки (слова Шарлети, большого друга
СССР)» (цит. по: Российские ученые — А. В. Луначарскому / Публ. Н. С. Ан-
тоновой и Н. В. Дроздовой // Вестник РАН. 1994. № 3. С. 263). Публикаторы
этого письма считают, что именно Луначарский «вызволил из ссылки акад.
Е. В. Тарле» (с. 253). Как нам кажется, это предположение неосновательно
(в начале 1930-х гг. Луначарский не имел уже почти никакого влияния
в партийно-правительственных кругах), и в письме имеется в виду, скорее
всего, восстановление Тарле в Академии наук.
26 июня 1935 г. Н. О. Щупак писала из Парижа Е. В. Тарле: «Факультетские
дела совсем устроены, комитет историков единогласно постановил прислать
приглашение. Я пока даже боюсь мечтать о таком счастье» (Архив РАН.
Ф. 627. Оп. 4. Д. 140. Л. 60).
Есаков В. Д. Три письма Е. В. Тарле вождям... С. 108-109.
РГАСПИ (б. РЦХИДНИ). Ф. 17. Оп. 3. Д. 971. Л. 27.

176 Глава 6
с Тарле — они познакомились в 1936 г., когда отец впервые при-
езжал в Россию, в поисках книг из библиотеки Дидро... Он рас-
сказывал, что Тарле усадил его перед собой и сказал: "Молодой
человек, говорите на том языке, на каком хотите, но расскажите
мне обо всем, что произошло в мире за последние 10 лет"»13.
В 1935 — начале 1936 гг. Е. В. Тарле был, однако, привлечен
к рецензированию учебника по новой истории для средней
школы, подготовленного авторским коллективом в составе
Н. М. Лукина, Г. С. Фридлянда, В. М. Далина и А. В. Ефимова.
Сохранились три его подробные рецензии на обе части учебни-
ка14. Свои замечания Тарле формулировал довольно остро и не
без иронии. «Главный недостаток — сухость изложения», —
констатировал он, отмечая также в конце: «Бросается в глаза
подавляющее обилие цитат, которые в некоторых уроках тя-
нутся почти непрерывно страницами и страницами. Это очень
вредит живости изложения. <...> Ведь эти цитаты читатель
еще много раз встретит в разных книгах, по разным поводам,
да и прочтет их в связном тексте у основоположников мар-
ксизма-ленинизма»15. Тарле указал также немало фактических
неточностей и ошибок упрощенческого характера: «"С 1714 г.
Англией правили короли-иностранцы, приглашенные вигами
из Ганновера. Они не понимали по-английски и т. д." <...>
Только 1-й Георг не понимал по-английски, а остальные трое —
и все, кто за ними был, — отлично понимали»16. «"Вашингтон
был главою спекулянтов и рабовладельцев". — Неточно, он был
землемером-межовщиком, а помещиком стал, лишь получив
по наследству имение»17. «"Три крупнейших банка, в том числе
"Лионский кредит" опутали Францию и т. д." — Не три, а семь
так наз. "великих банков"»18. «"Сам Гамбетта был одним из круп-
нейших акционеров "Франко-Египетского банка".— Это непра-
вильно: он не имел и не оставил никакого имущества, кроме
13 Письмо А. Вентури автору от 24 февраля 2011 г. (на франц. яз.).
14 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 377. Л. 2-20, 25-54; Архив РАН. Ф. 359. Оп. 2.
Д. 312. Л. 1-15.
15 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 377. Л. 2, 25.
16 Там же. Л. 5.
17 Архив РАН. Ф. 359. Оп. 2. Д. 312. Л. 2.
18 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 120. Д. 377. Л. 31.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 177
загородной дачи в четыре комнаты"»19. «"Весь этот правящий
персонал джентльменов заботливо выращивался в дорогих уни-
верситетах Кембриджа и Оксфорда, где процветала не столько
наука, сколько 'благородные' виды спорта". — Во-первых, это
неверно: Оксфорд и Кембридж дали очень много замечательных
ученых, как естественников, астрономов и математиков, так
и филологов, историков, археологов, ориенталистов. Во-вторых,
сейчас у нас в СССР усиленно насаждаются именно те виды
спорта, которые процветали в Кембридже и Оксфорде: футбол,
верховая езда, гоночные состязания, воздухоплавание, гимна-
стика во всех видах и т. п.»20.
Небезынтересны и ответы авторов учебника на замечания
Тарле. Ответы Далина и Ефимова, да и Лукина, выдержаны в до-
вольно корректном тоне21. Лукин, правда, настаивал, что цитаты
из «классиков» нужны и что Францией управляли именно три
банка, так как об этом пишет Ленин. Очень резкой и агрессив-
ной была реакция Фридлянда. «Категорически протестую против
произвольного утверждения Тарле о Вашингтоне. Вашингтон
был спекулянтом и рабовладельцем, если даже в прошлом он
и был землемером»; «Смелость или, скажем проще, наглость
Тарле очевидна из этого замечания»; «Придется прибегнуть
к помощи милицейского», — такими оборотами пестрит его
ответ22. «А вообще говоря, Тарле остается Тарле. Не пора ли
публично сорвать маски с этих господ, облекающих себя в тогу
специалистов...?», — заключал Фридлянд23.
19 Там же. Л. 32.
20 Там же. Л. 35.
21 Там же. Л. 55-66.
22 Архив РАН. Ф. 359. Оп. 2. Д. 312. Л. 21, 26, 28.
23 Там же. Л. 30. В свете приведенных материалов представляются не очень
надежными воспоминания писательницы Галины Серебряковой о том, что
Тарле и Фридлянд дружески встречались в 1935-1936 гг. в доме ее и ее
мужа Г. Я. Сокольникова (Серебрякова Г. И. Историки // Из литературного
наследия акад. Е. В. Тарле. М., 1981. С. 297). Если какие-то встречи в «салоне
Серебряковой» и имели место, то они носили светский и мало искренний
(с обеих сторон) характер. Думается, что и положительные отзывы Тарле
о работах Фридлянда этого времени были продиктованы отчасти «диплома-
тическими» соображениями. И уж совсем фантастически звучит утверждение
Л. В. Максаковой, называющей Фридлянда «любимым учеником Е. В. Тарле»

178 Глава 6
Учебник, рецензировавшийся Тарле, не увидел света, так как
в 1936-1938 гг. трое из четырех его авторов — Г. С. Фридлянд,
В. М. Далин и Н. М. Лукин — были арестованы.
По-видимому, первым изданием, где начал печататься
Е. В. Тарле после возвращения из ссылки, был французский
журнал «Revue Historique», опубликовавший в 1933-1934 гг.
две его рецензии на новейшие советские публикации — на
«Материалы для биографии М. А. Бакунина», подготовленные
В. П. Полонским, и на сборник документов «Царская дипломатия
и Парижская коммуна 1871 г.»24. Вслед за тем Тарле начал печа-
тать московский еженедельник на французском языке «Journal
de Moscou», выходивший с 1934 по май 1939 г. и являвшийся
фактически органом литвиновского Наркомата иностранных
дел25. Этот журнал представлял курс на сближение СССР с за-
падными демократиями перед лицом угрозы нацистской Герма-
нии и должен был демонстрировать гуманистический характер
советской власти, чем и объяснялся в какой-то степени подбор
сотрудников26. Поскольку протесты против ареста и высылки
(Историк и время: А. М. Панкратова. С. 160). Можно вспомнить, как в начале
1980-х гг. В. М. Далин на одном из юбилейных заседаний в Институте всеоб-
щей истории говорил, что «Г. С. Фридлянд отличался некоторым маратизмом
в отношении старой интеллигенции или, как он выражался, фахманов».
Tarle E. Rev.: Материалы для биографии М. А. Бакунина / Подг. к печ. Вяч. По-
лонский. М.; Л.,1933 // Revue Historique. 1933. Т. 172. № 3. Р. 533-534; Idem.
Царская дипломатия и Парижская коммуна 1871 г. М.; Л., 1934 // Ibid.
1934. Т. 174. № 3. Р. 606-607. В библиографиях печатных работ Тарле эти
публикации не указаны.
См.: Дюллен С. Сталин и его дипломаты: Советский Союз и Европа. 1930-
1939 гг. М., 2009. С. 167-168.
Редактором «Journal de Moscou» был (до своего ареста в августе 1935 г.)
вернувшийся из эмиграции сменовеховец С. С. Лукьянов, в первом номере
были напечатаны приветствия Э. Эррио, посла Франции в Москве Ш. Аль-
фана и художника А. Матисса. В одном из первых номеров (1934. № 4) была
помещена статья «Бюджет СССР на 1934 г.» бывшего члена ЦК кадетской
партии проф. С. А. Котляревского, имя которого давно уже не появлялось
в советской печати. По вопросам искусства и литературы регулярно публи-
ковались статьи А. М. Эфроса и Л. П. Гроссмана, считавшихся «буржуазными
эстетами». Многие статьи печатались под псевдонимами, раскрыть которые
было бы небезынтересно. Вообще, роль этого еженедельника, закрытого
сразу после отставки Литвинова, заслуживала бы специального изучения.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 179
Тарле исходили прежде всего из Франции, то, по-видимому,
решено было показать французской общественности, что с ним
«все в порядке».
В 1934-1935 гг. в «Journal de Moscou» были опубликованы
небольшая статья Тарле «Высшее образование и историческая
наука в СССР» и три его рецензии на советские работы по исто-
рии Франции — на книги «Дени Дидро» И. Луппола, «Жан-Поль
Марат и гражданская война XVIII в.» Г. Фридлянда и «Сен-Си-
мон» С. Вольского27. Все они были подписаны «Eugene Tarle,
professeur a l'Universite de Leningrad» («Евгений Тарле, профессор
Ленинградского университета»). Первая статья, сдержанная по
тону и не называющая никаких имен, была посвящена откры-
тию исторических факультетов в Московском и Ленинградском
университетах, которое автор, разумеется, приветствовал. Не-
безынтересно также, что рецензия на книгу Фридлянда, в целом
очень положительная, не лишена критических ноток, а в отзыве
на книгу о Сен-Симоне Тарле замечал, что ее автор, С. Вольский,
говоря о крестьянстве, «игнорирует два новых классических
труда, которые исключительно важны, а именно книги Лефевра
и Марка Блока». Книга М. Блока «Основные черты французской
аграрной истории» вышла в 1931 г., и можно только поражаться
осведомленности Тарле в новейшей французской литературе,
зная, где он находился в начале 1930-х гг.
В психологическом плане интересна рецензия на «Мате-
риалы для биографии М. А. Бакунина»28. В ней обращают на
себя внимание строки о знаменитой «Исповеди» Бакунина,
написанной в Петропавловской крепости, «униженное содержа-
ние которой породило различные толкования»: «Вся жизнь, вся
деятельность Бакунина доказали, что дело касается лишь минут-
Tarle E. L'enseignement superieur et la science historique en URSS // Journal
de Moscou. 1934. № 10. P. 4; Idem. «Denis Diderot» par I. K. Louppol // Ibid.
1934. № 26. P.4; Idem. «Jean-Paul Marat et la guerre civile au XVIII-e siecle» //
Ibid. 1934. № 29. P. 4; Idem. Un nouveau livre sur Saint-Simon // Ibid. 1935.
№ 15 (50). P. 4. В библиографиях печатных работ Тарле эти публикации не
учтены.
Цит. далее по русскому оригиналу, сохранившемуся в фонде В. П. Полонско-
го: РГАЛИ. Ф. 1328. Оп. 4. Д. 72. Л. 139-141.

180 Глава 6
ной слабости (беря самое худшее). Полонский пытается видеть
в этом плохо рассчитанный тактический маневр», — утверждал
Тарле29. Трудно отрешиться от мысли, что он мог написать эти
слова, не думая о себе и своей собственной судьбе. Что должен
был чувствовать он, читая слова Полонского о Бакунине: «Ав-
тор "Исповеди" и "всеподданнейшего" прошения Александру II
обмолвился неосторожной фразой: "В моей прошлой жизни
нет поступка, за который мне пришлось бы краснеть". Люди
из III Отделения решили показать всему миру, что это не так.
Обстоятельство, нам еще неизвестное, спасло Бакунина от мо-
ральной смерти»30?
На русском языке в 1931-1933 гг. не было опубликовано ни
одной работы Тарле.
Первой и фактически единственной серьезной публикацией
Е. В. Тарле за три года были «Мемуары» Талейрана, вышедшие
в издательстве «Academia» под его редакцией и с обширной
вступительной статьей31. Статья эта32 стала первоначальным
вариантом его известной книги о Талейране, вышедшей через
несколько лет, и будет рассмотрена ниже. В фонде издательства
«Academia» имеются документы, свидетельствующие еще об
одном аналогичном замысле Тарле, который, однако, не был
осуществлен. В 1934 г. Е. В. Тарле заключил с «Academia» дого-
вор об издании под его редакцией и со вступительной статьей
«Памятных записей рассказов Наполеона на острове Св. Еле-
ны» Лас-Каза (знаменитого «Мемориала Св. Елены»)33. Перевод
был поручен переводчицам мемуаров Талейрана сестрам С. А.
и Л. А. Фейгиным и своевременно ими выполнен, но издание так
и не состоялось.
29 РГАЛИ. Ф. 1328. Оп. 4. Д. 72. Л. 139.
30 Материалы для биографии М. А. Бакунина / Подг. к печ. Вяч. Полонский.
М.; Л., 1933. Т. 2. С. 617.
31 Талейран. Мемуары. Старый режим. Великая революция. Империя. Рестав-
рация / Пер. и примеч. С. и Л. Фейгиных; Ред. и статья Е. Тарле. М.; Л., 1934.
750 с.
32 Там же. С. 15-127.
33 См.: РГАЛИ. Ф. 629. Оп. 1. Д. 98. Л. 1-50. Подробнее см.: Каганович Б. С.
Е. В. Тарле: новые разыскания // Русская наука в биографических очерках.
СПб., 2003. С. 295-298.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 181
Подготовленная Е. В. Тарле в 1934 г. для Соцэкгиза книга
«Очерки колониальной политики западноевропейских госу-
дарств (конец XV — начало XIX в.)» увидела свет через 30 лет
благодаря усилиям М. К. Гринвальд, хранившей у себя рукопись
и в 1960-х гг. подготовившей ее к печати34. Книга эта основана
на курсе лекций, которые Тарле читал в Ленинградском уни-
верситете, Педагогическом институте им. Герцена и Восточном
институте35.
В рамки истории колониальной политики автор вместил
Великие географические открытия и завоевания Кортеса и Пи-
сарро, Нидерландскую революцию и борьбу Англии с Испанией
в XVI в., английскую колонизацию Северной Америки и исто-
рию работорговли, закат Голландии и возвышение Англии
с середины XVII в., французские колониальные захваты при
Ришелье и Людовике XIV и Американскую войну за незави-
симость, покорение англичанами Индии в XVIII в. и борьбу
Наполеона с Англией. В значительной мере это история меж-
дународных отношений XVI-XVIII вв., рассмотренная под углом
зрения колониальной политики. Основным достоинством книги
является яркое живое изложение, не отягощенное доктринер-
ской схоластикой.
Тарле Е. В. Очерки колониальной политики западноевропейских государств
(конец XV — начало XIX в.) / Сост. М. К. Гринвальд; Отв. ред. В. И. Рутенбург.
М.; Л., 1965. 428 с. Сообщая жене о своих переговорах с Соцэкгизом, Тарле
писал из Москвы 3 февраля 1938 г.: «Они просят найти 2 экз. первых 4 глав
"Колониальной политики" (ими же, болванами, потерянных несколько лет
тому назад). Они хотят подписывать новый договор на нее (на машинке
переписано, давно уже с глаз долой, еще в 1934-35 гг.)» (Архив РАН. Ф. 627.
Оп. 4. Д. 156. Л. 6).
Одно из немногих свидетельств об этом курсе содержится в записке, пере-
данной Л. Н. Гумилеву на одной из его публичных лекций 1960-х гг. исто-
риком Р. И. Козинцевой (1906-1985): «Л. Н.! Помните лекции Е. В. Тарле по
колониальной политике для аспирантов истфака в 1934/35 г.? Хотя Вы были
студентом, Борис Модестович разрешил Вам посещать эти лекции. Очень
хорошо помню, как Вы скромно садились в уголок, а мы с аспирантского
величия поглядывали на розовощекого студентика. Тому 34 года... Р. Ко-
зинцева». Благодарю М. Г. Козыреву за возможность ознакомиться с этой
запиской. Упомянутый в ней Борис Модестович — Б. М. Боровский, зам.
декана исторического факультета ЛГУ в середине 1930-х гг.

182 Глава 6
В эти же годы «полуреабилитации» была написана статья
Е. В. Тарле «Донесения Якова Толстого из Парижа в III отделе-
ние», опубликованная в 1937 г.36. Героем ее является Я. Н. Тол-
стой (1791-1867), в молодости приятель Пушкина и член «Со-
юза Благоденствия», оставшийся за границей после 14 декабря
и ставший в 1836 г. литературным агентом русского правитель-
ства в Париже и секретным сотрудником русской политической
полиции. Он защищал в западной прессе «Россию», т. е. внутрен-
нюю и внешнюю политику Николая I, а также на протяжении
тридцати лет посылал регулярно донесения шефу жандармов.
В статье Тарле приводятся и комментируются обширные вы-
держки из донесений Толстого 1830-х — начала 1850-х гг., по-
священные французской политической жизни того времени.
При этом автор выражает сожаление, что материалы «не дают
ключа к психологическому пониманию того момента, когда этот
человек превратился в соглядатая III отделения»37.
К середине 1930-х гг. относится окончательное оформление
книги Е. В. Тарле «Жерминаль и прериаль», которая увидела свет
в 1937 г.38. Материалы для этой работы Тарле собирал в Париже
в 1928-1929 гг. 28 июля 1929 г. он писал А. К. Дживелегову:
«Сижу над "Жерминаль и прериалем" для Госиздата»39. Перво-
начальный вариант книги очевидно был написан еще до аре-
ста40, экземпляр текста хранился у Н. О. Щупак, которая в конце
1932 г. переслала его автору.
Работа посвящена «последним массовым выступлениям пле-
бейских предместий Парижа в эпоху Французской революции»
в 1795 г. и содержит детальное описание и анализ этих событий.
Положение голодающих предместий и деятельность военных
судов после подавления прериальского выступления воссозданы
Тарле по архивным документам, хранящимся в Парижской На-
циональной библиотеке и Национальном архиве.
М) Тарле Е. В. Донесения Якова Толстого из Парижа в III отделение. Июльская
монархия. Вторая республика. Начало Второй империи // Литературное
наследство. Т. 31-32. М., 1937. С. 563-662.
37 Там же С. 563.
38 Тарле Е. В. Жерминаль и прериаль. М., 1937. 276 с.
39 РГАЛИ. Ф. 2032. Оп. 1. Д. 239. Л. 2.
40 Ср.: Отчет АН СССР за 1929 г. Л., 1930. С. 59.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 183
Интересны у Тарле и общая характеристика термидори-
анского периода, и психологические портреты термидори-
анцев и «последних якобинцев». Особую остроту ситуации
придавало то, что во главе термидорианского правительства
стояли бывшие террористы, вчерашние соратники Робеспьера,
свергнувшие его 9 термидора, а теперь обличавшие террор
и истреблявшие своих недавних товарищей. «И Карье был
совершенно логичен, когда, уже видя ясно свою гибель, созна-
вая, что находится у подножия гильотины, он бросил в лицо
термидорианскому Конвенту свои знаменитые слова: "Тут все
виновны, все, вплоть до звонка председателя"», — пишет Тар-
ле41. Вот еще одна картина революционных лет, воссозданная
им: «Когда в 11-м часу утра 18 флореаля (7 мая 1795 г.) везли
на казнь Фукье-Тенвиля, государственного обвинителя робес-
пьеровских времен, и бежавшая за телегою толпа осыпала его
неистовыми ругательствами и проклятиями, — он не молчал.
По показанию очевидцев, бледный, с горящими глазами, скру-
ченный веревками и привязанный к телеге человек отвечал
толпе... Он улыбался и кричал народу: "Ступайте за хлебом"
(Allez chercher du pain). Его гильотинировали последним по по-
рядку из шестнадцати человек, казненных в Париже в это утро,
и палач по яростному требованию толпы схватил его отрублен-
ную голову за волосы и показал ее на все четыре стороны. Но
насмешливый окрик Фукье-Тенвиля остался в памяти»42. Все
это блестящие страницы зрелой исторической живописи Тарле.
Можно представить себе, как читались они в год выхода книги
в свет. «В Конвенте, — пишет Тарле, — отлично понимали, что
военная комиссия в том виде, в каком она была организова-
на в прериале, является не судом, а формальным придатком
к гильотине»43.
На «Жерминаль и прериаль» откликнулся серьезной ре-
цензией один из лучших в России знатоков термидорианского
периода К. П. Добролюбский. «Работа Е. Тарле выиграла бы,
41 Тарле Е. В. Жерминаль и прериаль. С. 44.
42 Там же. С. 18.
43 Там же. С. 218.

184 Глава 6
если бы автор более считался с исторической литературой,
имеющейся по его теме, — отмечал он, — и не отдавал бы пред-
почтения неопубликованным материалам только потому, что
они неопубликованы... Книга Тарле много даст читателю, не-
знакомому с литературой по истории термидорианской контр-
революции, но у специалиста-исследователя она оставляет
чувство некоторой неудовлетворенности: в ней нет ответа на
ряд важных вопросов»44. Достоинствами книги он считал ис-
пользование ценных архивных материалов и яркое, интересное
изложение.
В 1951 г. вышло второе издание «Жерминаля и прериаля»,
которое почти ничем не отличается от первого. В предисловии
добавлены две-три «косметических» ссылки на классиков мар-
ксизма. Здесь же, отвечая отчасти на упрек Добролюбского,
Тарле дает не вполне справедливый отзыв о книге Ж. Лефевра
«Термидорианцы» как «сплошь основанной на работах Матьеза»
и замечает: «В советской историографии должно отметить
страницы, посвященные этой теме в книге одесского профес-
сора Добролюбского "Термидор", выгодно отличающейся своей
добросовестностью от других, вышедших еще под извращаю-
щим воздействием "школы" Покровского»45. Очевидно, имелись
в виду книги бывших учеников Тарле Я. М. Захера и П. П. Щего-
лева, отрекшихся от него в 1930 г.46, на которые Тарле не
ссылался ни в первом, ни во втором изданиях своей работы.
«Жерминаль и прериаль» был переведен на немецкий
(1953), французский (1959) и итальянский (1976) языки47. Круп-
ные западные исследователи послевоенного поколения Р. Кобб
и Дж. Рюде считают работу Тарле хорошо документированной,
но не находят в ней анализа «плебейской ментальности», «рево-
люционной толпы» и других проблем, интересующих современ-
44 Добролюбский К. П. К истории прериальского восстания 1795 г. (Е. В. Тарле.
Жерминаль и прериаль) // Историк-марксист. 1938. № 3. С. 87-92.
45 Тарле Е. В. Жерминаль и прериаль. 2-е изд. М., 1951. С. 4.
46 Захер Я. М. Девятое термидора. Л., 1926; Щеголев П. П. После термидора.
Очерки по истории термидорианской реакции. Л., 1930.
47 Tarle Е. Germinal und Prairial. Berlin, 1953. 336 s.; Tarle E. Germinal et Prairial.
Moscou, 1959. 407 p.; Tarle E. Germinal e Pratile. Milano, 1976. 332 p.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 185
ных авторов48. Конечно, с точки зрения историка науки следует
скорее ценить то, что в ней есть. Во всяком случае, «Жерминаль
и прериаль» был последней крупной работой Тарле, посвящен-
ной истории социальной борьбы и массовых движений; после
1936 г. он становится почти исключительно историком войн
и международных отношений, или, как говорит Ф. Вентури,
«подлинной темой Тарле является теперь не революция, а борьба
между государствами»49.
Поворотным пунктом в судьбе Е. В. Тарле стал выход в свет его
знаменитой книги «Наполеон»50. Он начал писать ее в марте
1935 г. по заказу горьковской серии «Жизнь замечательных лю-
дей». 2 августа 1935 г. Тарле сообщал жене из Москвы: «Страшно
важный (может быть) разговор был, а, может быть, и ерунда.
Очень большие bonnets51 заинтересовались <...>. Утром и днем
разговоры, вечером пишу "Наполеона"... В первый раз по такой
линии. Enfin on verra52 <...>. Думаю, что на сей раз еще ничего
не выйдет. Но — занятно»53. Книга писалась, по словам Тарле, «за-
поем». 26 апреля 1936 г. заведующий редакцией «ЖЗЛ» А. Н. Ти-
хонов докладывал Горькому: «На днях посылаю Вам книжку
Тарле "Наполеон" из серии "ЖЗЛ". Очень прошу посмотреть. Ра-
ботали мы над этим автором четыре месяца. Книжка, по-моему,
вышла интересная, но очень опять раскованная. Хозяин сказал,
что он будет ее первым читателем. А вдруг не понравится?!»54.
48 СоЪЪ R., Rude G. Le dernier mouvement populaire de la Revolution a Paris. Les
journees de Germinal et Prairial an III // Revue Historique. 1955. A. 79. T. 214.
№ 2. P. 281.
49 Venturi F. Op. cit. P. 136.
50 Наиболее полным и обстоятельным обзором «наполеонистики» Тарле явля-
ется монография польского автора С. Вишневского, хотя она и не лишена
определенных односторонних тенденций. См.: Wisniewski S. Eugeniusz Tarle
jako historyk epoki napoleoriskiej. Warszawa, 1983. 332 s.
51 шишки (франц.).
52 В конце концов будет видно (франц.).
53 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 157. Л. 1-2.
54 Цит. по: Чапкевич Е. И. Страницы биографии академика Е. В. Тарле. С. 47.

186 Глава 6
Книга вышла в свет в начале лета 1936 г.55 и сразу же имела
огромный успех56. Известно, что это была последняя книга,
которую читал перед смертью М. Горький57. Очевидно, она
понравилась и Сталину. С этого момента Тарле вновь начали
широко печатать, в том числе и издания, в которых он раньше
никогда не сотрудничал. В июне-сентябре 1936 г. «Известия» на-
печатали серию статей Тарле о преимуществах новой советской
конституции, которая тогда принималась58. Согласно данным,
приводимым В. С. Брачевым, постановлением Президиума ВЦИК
от 17 марта 1937 г. с Тарле была снята судимость59. В 1937 г.
он был назначен старшим научным сотрудником Института
истории АН СССР по Ленинградскому отделению.
Но в том же году Е. В. Тарле пережил страшные дни, когда
в самый разгар сталинского террора 10 июня 1937 г. в «Прав-
де» и «Известиях» одновременно появились разгромные статьи
о «Наполеоне», подписанные псевдонимами «А. Константи-
нов» и «Дм. Кутузов». Книга Тарле именовалась «вражеской
55 Тарле Е. В. Наполеон / Под ред. К. Радека. М., 1936. 624 с.
56 Следует, однако, заметить, что первые рецензии на «Наполеона» в советских
исторических журналах были скорее сдержанно-положительные. Книга
признавалась «интересной», хорошо написанной, но указывались и «недо-
статки», в частности, приверженность автора «наполеоновской легенде».
См.: Лукин Н. Рец.: Тарле Е. Наполеон. М., 1936 // Историк-марксист. 1937.
№ 1. С. 153-159; Адамов Е. Ред.: Тарле Е. Наполеон. М., 1936 // Исторический
журнал. 1937. № 3-4. С. 240-246.
г>/ См.: Летопись жизни и творчества А. М. Горького. М., 1960. Вып. 4. С. 595 (со
ссылкой на сообщение Н. А. Пешковой).
™ Тарле Е. Исторические параллели // Известия. 1936. 23 июня, 12 августа,
15 сентября.
S9 Брачев В. С. Дело академика С. Ф. Платонова // Вопросы истории. 1989. № 5.
С. 129. Е. И. Чапкевич оспаривает этот факт, указывая, что реабилитация
Тарле состоялась только в 1967 г. (Чапкевич Е. И. Страницы биографии
академика Е. В. Тарле. С. 46; то же в статье: Дунаевский В. А., Чапкевич Е. И.
Е. В. Тарле и его книга о Наполеоне // Тарле Е. В. Наполеон. М., 1992. С. 579).
Очевидно, здесь спутаны различные вещи — снятые судимости и реаби-
литация. Подтверждает снятие судимости и номенклатурное личное дело
Е. В. Тарле в ЦК ВКП(б), заведенное, по-видимому, в 1939-1940 г., когда он
был приглашен читать лекции в Высшей партийной школе. В нем на вопрос
анкеты: «Привлекался ли к судебной ответственности (кем, когда, за что
и решение суда)» дается ответ: «Не привлекался» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 100.
Д. 259719. Л. 4). Едва ли такой ответ мог быть дан без снятия судимости.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 187
вылазкой», сам он — «фальсификатором истории». «За личиной
объективного историка видны ослиные уши изолгавшегося
контрреволюционного публициста... — писала «Правда». —
Практика у этого господина не отставала от теории: стоит лишь
вспомнить, что в карикатурном "кабинете" "Промпартии" вре-
дителя Рамзина, представшего перед советским судом в 1930 г.,
за ним был закреплен пост министра иностранных дел. Книга
о Наполеоне вышла под редакцией Радека. Враг народа Бухарин
усиленно популяризовал Тарле»60. Совершенно очевидно, что
публикация таких статей одновременно в двух центральных га-
зетах являлась прелюдией к немедленному аресту. Однако Тарле
удалось, по-видимому, в тот же день через кого-то обратиться
к Сталину, и на следующий день, несомненно, по прямому указа-
нию Сталина, в обеих газетах появились редакционные опровер-
жения напечатанных накануне статей. При этом аргументация
опровержений была довольно своеобразной. «Проф. Тарле, как
известно, не марксист, книга его "Наполеон" содержит ряд суще-
ственных ошибок, — говорилось в «Известиях». — Это, однако,
не давало никаких оснований автору статьи называть проф.
Тарле фальсификатором истории и связывать его имя с именем
редактора его книги — врага народа, троцкистского бандита
Радека. Это тем менее допустимо, что книга проф. Тарле о Напо-
леоне по сравнению с работами других буржуазных историков
является безусловно одной из лучших»61.
В архиве Тарле сохранилось письмо к нему Сталина от
30 июня 1937 г., о котором позднее ходило много легенд. Вот
его текст:
Тов. Тарле
Мне казалось, что редакционные замечания «Известий»
и «Правды», дезавуирующие критику тт. Константинова
и Кутузова, уже исчерпали вопрос, затронутый в Вашем
письме, насчет Вашего права ответить в печати на кри-
тику этих товарищей антикритикой. Я узнал, однако,
недавно, что редакционные замечания этих газет Вас не
удовлетворяют. Если это верно, можно было бы безусловно
60 Правда. 1937. 10 июня. С. 4. Ср.: Известия. 1937. 10 июня. С. 3.
61 Известия. 1937. 11 июня. С. 3. Ср.: Правда. 1937. 11 июня. С. 4.

188 Глава 6
удовлетворить Ваше требование насчет антикритики. За
Вами остается право остановиться на форме антикритики,
наиболее Вас удовлетворяющей (выступление в газете или
в виде предисловия к новому изданию «Наполеона»).
И. Сталин62
Этим письмом (как и опровержениями в «Правде» и «Изве-
стиях») был окончательно определен статус Тарле: он призна-
вался не марксистом, но ценным для советской власти «спецом»,
к которому не следует предъявлять особенно строгих требова-
ний в плане ортодоксии.
Тем самым было предопределено решение давно поднимав-
шегося Тарле вопроса о его восстановлении в звании и правах
академика. Среди решений Политбюро ЦК ВКП(б), принятых
25 апреля 1938 г., было следующее: «Считать возможным вклю-
чение проф. Е. В. Тарле в состав членов Академии Наук СССР»63.
В архиве Тарле сохранилась «Выписка из протокола Общего со-
брания АН СССР от 29 сентября 1938 г. о восстановлении в правах
действительного члена АН СССР проф. Е. В. Тарле», которая гла-
сит: «Общее собрание на основании результатов выборов считает
профессора Евгения Викторовича Тарле восстановленным в пра-
вах действительного члена АН СССР»64. При этом обвинения,
выдвинутые против Тарле ОГПУ в 1930-1931 гг., не были сняты.
Книга Е. В. Тарле о Наполеоне в последующие пять лет пере-
издавалась в СССР пять раз: в 1939 (два издания: в Соцэкгизе
и Воениздате), в 1940, 1941 и 1942 гг.65 Она была почти едино-
душно воспринята современниками как шедевр.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 85. Л. 1. Согласно предположению Е. И. Чапкеви-
ча, впервые опубликовавшему это письмо, вся эта история была провокацией
Сталина, стремившегося таким образом окончательно запугать и приручить
знаменитого историка (см.: Чапкевич Е. И. Страницы биографии академика
Е. В. Тарле. С. 48).
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 998. Л. 56.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 2. Д. 8. Л. 1.
Последним прижизненным советским изданием «Наполеона» было вышедшее
в 1946 г. издание для слепых. После смерти автора «Наполеон» переиздавался
в СССР в 1957 г. и дважды в 1959 г. (в «Сочинениях», т. 7 и в сборнике работ
Е. В. Тарле «1812 год»). Не перечисляем здесь многочисленных постсоветских
перепечаток книги, не имеющих научного значения.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 189
Тарле написал действительно классическую биографию
Наполеона. Он не скрывает своего восхищения Наполеоном как
колоссальной исторической фигурой, но не приукрашивает его
в банально-сентиментальном духе. Наполеон у Тарле и деспот,
и тиран, и жестокий угнетатель. Но он же — гениальнейший
полководец всех времен, «первый из первых в этом кровавом
искусстве» и одаренный исключительным умом государствен-
ный деятель, наложивший свою печать на весь государственный
и административный строй Франции вплоть до наших дней.
Наполеон, с точки зрения Тарле, и завершитель революции и ее
ликвидатор. Тарле не раз подчеркивает, что Наполеон — со-
здатель новой буржуазной монархии и что, в конечном счете,
он утверждал интересы французской буржуазии. Но не в этом
основной пафос его книги.
Наполеон для него — герой-творец истории и собственной
судьбы, это, по словам Гегеля, «мировой дух верхом на коне».
С первых слов предисловия: «Человек, биографию и характери-
стику которого я должен дать в предлагаемой книге, представля-
ет собой одно из удивительнейших явлений мировой истории»66
и до последних слов заключения: «А в памяти человечества
навсегда остался образ, который в психологии одних перекли-
кался с образами Аттилы, Тамерлана и Чингис-хана, в душе
других — с тенями Александра Македонского и Юлия Цезаря,
но который по мере роста исторических исследований все более
выявляется в его неповторяемом своеобразии и поразитель-
ной индивидуальной сложности»67, — вся книга выдержана
в этом ключе. «Правильно сказал о Наполеоне поэт Гете: для
него власть была то же самое, что музыкальный инструмент для
великого артиста», — пишет Тарле68. Поражение Наполеона он
объяснял неосуществимостью поставленной им перед собой за-
дачи завоевания всего мира, а не тем, что противники оказались
талантливее его: он и в 1814 г. блестяще выигрывал сражения69.
66 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 7.
67 Там же. С. 599.
68 Там же. С. 121.
69 Любопытную параллель представляет суждение К. Н. Леонтьева. «И Наполе-
он I был выше всех современных ему полководцев, — писал он В. Розанову

190 Глава 6
«Какой роман моя жизнь!» — сказал он Лас-Казу на острове Св.
Елены70. Роман этой жизни воссоздан Тарле с великим мастер-
ством. Один из секретов успеха книги Тарле — в том, что пафос
ее подлинный, а не вымученный и не ходульный. К морализиро-
ванию над историей Тарле относится с нескрываемой иронией
и презрением. «Переходя от моральной (или морализирующей)
стороны к интеллектуальной, можно понять лорда Розбери, ко-
торый сказал, что "Наполеон до бесконечности раздвинул то, что
до его появления считалось крайними пределами человеческого
ума и человеческой энергии"», — писал Тарле71.
Последующие прижизненные издания «Наполеона» в целом
мало отличаются от первого. Отношение Тарле к своему герою
отнюдь не изменилось. Напротив, получив разрешение быть
«немарксистом», Тарле в новых изданиях сократил число ссылок
на «классиков» и позволил себе писать более откровенно. Неко-
торые острые места появились именно в изданиях 1939 и 1941 гг.
Так, в издании 1941 г. впервые фигурирует цитата из Макиа-
велли: «"Я бываю то лисой, то львом. Весь секрет управления
заключается в том, чтобы знать, когда следует быть тем или
другим", — говорил Наполеон»72. В этом же издании читаем: «На-
полеон считал, что революция произошла во Франции не потому,
что Франция жаждала свободы, а потому, что хотела равенства.
Под равенством он понимал одинаковость гражданских прав,
обеспечиваемых законом... "Свобода была только предлогом", —
говорил он о революции. И уничтожив политическую свободу, он
закрепил и кодифицировал "равенство" как он его понимал»73.
Вместе с тем в первом издании «Наполеона» Тарле, как
нам кажется, более откровенно выразил свое подлинное мне-
ние о Кутузове и о «народной войне» 1812 г. в России, которое
24 мая 1891 г., — выше Веллингтона, Кутузова, Блюхера, Шварценберга
и т. д. И они все сознавали его превосходство; но все-таки оружия не слагали
и кончили тем, что низложили его, ибо история была за них, а не за него»
(Из переписки К. Н. Леонтьева / С предисл. и примеч. В. В. Розанова //
Русский вестник. 1903. № 5. С. 161).
70 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 596.
71 Тарле Е. В. Наполеон. М.: Соцэкгиз, 1939. С. 321.
72 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1941. С. 77.
73 Там же. С. 115.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 191
в позднейших изданиях смягчено и корректировано. Так, о по-
ведении Кутузова при Аустерлице в издании 1936 г. читаем: «Но
Кутузов, надевший маску бесконечного добродушия, тонкий
придворный с ног до головы при всех своих мнимо простец-
ких ухватках, хотя был твердо убежден, что русскую армию
ждет катастрофа и что нужно бежать от Наполеона, не теряя
времени, уклоняться от решительной битвы, отсиживаться вда-
ли, — однако не смел противопоставить роковому легкомыслию,
обуявшему царя, категорическую оппозицию, зная, что этим он
ставит на карту свое положение главнокомандующего. Гораздо
легче оказалось для него поставить на карту жизнь нескольких
десятков тысяч солдат. Кутузов был в русско-австрийском ла-
гере единственным настоящим полководцем, единственным
понимавшим дело генералом (из тех, голос которых вообще что-
нибудь значил)»74. В издании 1939 г. и последующих наиболее
острые строки этой характеристики опущены75.
В издании 1936 г. дана следующая общая характеристика Ку-
тузова: «Михаила Илларионовича Кутузова и Александр I, и На-
полеон, и все, близко его знавшие современники, считали хитрой
старой царедворческой лисой. Но у него кроме этих качеств
царедворца была еще и редко встречающаяся способность влиять
на подначальных ему солдат-крепостных. Он перенял в этом от-
ношении кое-что от Суворова, хотя о сравнении их талантов и их
репутации в армии не может быть и речи. Тончайше проведенная
симуляция добродушного старого служивого в генеральском мун-
дире, немудрящего простого русского человека, уповающего на
правоту дела, на Смоленскую чудотворную икону, доставленную
в его лагерь, — все то, что проделал и разыграл талантливейшим
образом Кутузов от Царева Займища до Бородина и во время Бо-
родина и после Бородина, не обмануло его врагов, хотя обмануло
и солдатскую массу и отчасти потомство»76.
Во всех последующих изданиях эта характеристика исклю-
чена, хотя можно думать, что Тарле и позднее придерживался
этого же мнения о Кутузове. Об этом свидетельствует его письмо
74 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 217.
75 См.: Тарле Е. В. Наполеон. М., 1939. С. 121-122; То же. М., 1941. С. 148.
76 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 388.

192 Глава 6
литератору С. Т. Григорьеву от 20 июля 1940 г.: «Кутузов —
замечательный полководец, но он не Суворов и не Бонапарт.
Он умный осторожный генерал, сумевший сыграть громадную
моральную роль народного вождя в труднейший момент русской
истории. И этого более чем достаточно для его славы. Равнять
его с Суворовым или Наполеоном — значит лишь без нужды
унижать его, вызывая на основательные и решительные проти-
воречия всех знающих читателей. И натура не та, и приемы не
те, и психика не та, и физика не та, и обстоятельства не те. Это
важнее всего, важнее даже и того, что по своим стратегическим
и тактическим дарованиям, просто по размерам этих дарований
Кутузов не равен Суворову и подавно не равен Наполеону»77.
Итоги Бородинской битвы в издании 1936 г. представлены
следующим образом: «Когда Кутузову представили ночью пер-
вые подсчеты и когда он увидел, что половина русской армии
истреблена в этот день 7 сентября, то он категорически решил
спасти другую половину и отдать Москву без нового боя. Это
ему не помешало провозгласить, что Бородино было победой,
хотя он был очень удручен, и в эту победу сам явно не верил»78.
В издании 1939 г. последние восемь слов исключены. В издании
1941 г. добавлена фраза: «Победа моральная была бесспорно»79.
О так называемой «народной войне» 1812 г. в России Тарле
в 1936 г. писал: «Партизанских отрядов было несколько: Давыдо-
ва, Фигнера, Дорохова, Сеславина, Вадбольского и еще два-три...
Особенной жестокостью славился Фигнер. Партизанами были
офицеры, солдаты, которых отпустило начальство, доброволь-
цы. О партизанах французы в своих мемуарах почти ничего не
говорят, тогда как о казаках говорят очень много. <...> Война
в России длилась шесть месяцев. Из этих шести месяцев первые
почти три <...> продолжалось победоносное наступление Напо-
леона по прямой линии Ковно — Вильно — Смоленск — Москва,
прерываемое битвами и мелкими стычками. <...> Ни о каких
массовых народных восстаниях против французов ни тогда, ни
во время пребывания Наполеона в Москве слышно не было.
77 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 241.
78 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 387.
79 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1941. С. 263.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 193
<...> После выступления французов из Москвы, после сражения
под Малоярославцем, после наступления морозов и усиления
глубокого расстройства французской армии, за которой следом
шла армия Кутузова, наступило то явление, которое сначала
называлось современниками вполне точно "действиями парти-
занских отрядов", а потом понемногу стало называться "народ-
ной войной". Партизаны Фигнер, Давыдов, Сеславин, Кудашев,
Вадбольский и т. д. были офицерами регулярной русской армии,
получившими разрешение и поручение образовать дружины
охотников (из солдат регулярной армии и из добровольцев)
и тревожить отступающих французов внезапными нападениями.
<...> Никакого массового участия в этих партизанских отрядах
и в их действиях крестьяне не принимали. Все это происходило
в течение примерно пяти недель в октябре и ноябре, до момента,
когда остатки французской армии уже вышли из Смоленской гу-
бернии в Белоруссию. <...> Современникам и в голову даже при-
дти не могло сопоставлять это участие гражданского населения
в войне с беспощадной и неустанной борьбой, которую, начиная
с лета 1808 г. и кончая осенью 1813 г., в течение более чем пяти
лет вели против Наполеона и его маршалов по собственному
почину испанские крестьяне и горожане. <...> Ясно, что если
испанскую гверилью можно назвать действительно народной
войной, то к России 1812 г. применять этот термин нельзя»80.
В издании 1939 г. этот пассаж несколько сокращен, сло-
во «жестокость» в применении к Фигнеру заменено словом
«неумолимость»81. В издании 1941 г. читаем только: «В России
"народная война" выражалась в несколько иных формах, чем
в Испании, хотя по ожесточенности она напомнила Наполеону
испанцев»82. И далее: «В России ожесточение народа против
неприятеля росло с каждым месяцем. Уже в начале войны для
русского народа стало вполне ясно только одно: в Россию при-
шел жестокий и хитрый враг, опустошающий страну и грабящий
жителей... В этих партизанских отрядах были солдаты, были
казаки, были призванные уже во время войны ополченцы, были
80 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 417-420.
81 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1939. С. 228.
82 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1941. С. 281.

194 Глава 6
добровольцы из крестьян»83. Как видим, изменения внесены
довольно существенные.
Отметим еще две характерные коррективы. В издании
1936 г. читаем: «Наполеон ниспроверг то преклонение перед
штыковым боем, которое Суворов сделал таким общеприня-
тым»84. В издании 1941 г. сказано мягче, чтобы не обидеть Суво-
рова: «Наполеон ниспроверг то преклонение перед штыковым
боем, которое после Суворова сделалось таким общепринятым,
хотя сам Суворов вовсе не отрицал значения артиллерии»85.
Обращает на себя внимание также последовательное исключе-
ние Фридриха II из числа великих полководцев, в ряду которых
он неизменно присутствовал в издании 1936 г. Так, в 1936 г.
«крупными мастерами военного дела» названы Ганнибал, Це-
зарь, Фридрих II и, конечно, прежде всего Наполеон86. В издании
1939 г.: Ганнибал, Цезарь, Суворов, Наполеон87. В первом из-
дании читаем: «Из полководцев он (Наполеон. — Б. К.) высоко
ставил Фридриха Великого, Тюренна, Конде»88. В издании 1939 г.
остались Тюренн и Конде89.
Последнее прижизненное издание «Наполеона» на русском
языке вышло в 1942 г., в разгар войны. Оно снабжено новым
предисловием, в котором отвергаются любые аналогии между
Наполеоном и Гитлером90. Нелепо сравнивать «ничтожного пиг-
мея с гигантом», гениального полководца и государственного
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1941. С. 281, 283.
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 572.
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1941. С. 384.
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 9.
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1939. С. 3.
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1936. С. 554.
Тарле Е. В. Наполеон. М., 1939. С. 299. Раньше Тарле высоко ценил военные
таланты Фридриха П. «Пруссией, — писал он о Семилетней войне, — предво-
дительствовал Фридрих Великий, о котором впоследствии всегда с восторгом
отзывался сам Наполеон, а врагами Пруссии командовали либо ничтожества
вроде Апраксина, либо в лучшем случае генералы способные, но годившиеся
в ученики или помощники Фридриха, но не в соперники» (Тарле Е. В. Три
катастрофы // Анналы. 1922. № 2. С. 69).
В основе этого предисловия лежит несколько сокращенная и отредактиро-
ванная статья: Тарле Е. В. Гитлеровщина и наполеоновская эпоха // Вестник
АН СССР. 1942. № 1. С. 35-57. Отд. изд.: М.; Л., 1942.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 195
деятеля с «полуграмотным, тупоумным, немецко-фашистским
мерзавцем», — утверждал Тарле. Наполеон никогда не ставил
себе целью уничтожение русского государства и, тем более,
уничтожение русского и других народов. В Европе ликвида-
ция им остатков крепостничества и провозглашение равенства
всех сословий перед законом сыграли большую прогрессивную
роль91. «Всякий подданный Наполеона независимо от националь-
ности и вероисповедания чувствовал себя под твердой защитой
гражданского закона и был уверен в неприкосновенности своей
жизни, чести и имущества», — не без большого преувеличения
утверждал Тарле92. Напрашивался вывод: если такому гению,
как Наполеон, не удалось победить Россию, то тем более это не
удастся Гитлеру.
Говоря о несопоставимости Гитлера и Наполеона, Тарле
ссылался на Сталина, заметившего в речи 6 ноября 1941 г.,
что «Гитлер походит на Наполеона не больше, чем котенок на
льва»93. Поскольку Сталин был внимательным читателем книги
Тарле о Наполеоне, можно предположить, что его представ-
ления о личности французского императора в значительной
мере были почерпнуты из нее. Любопытно, что Наполеона резко
противопоставлял фашистским диктаторам и главный редактор
французского наполеонистического журнала Э. Дрио, пытав-
шийся совместить культ императора с лояльностью к идеологии
Третьей республики. Наполеон, по его словам, реализовал по-
стулаты «Декларации прав человека и гражданина», обеспечив
одинаковый закон для всех, невиданные возможности социаль-
ного роста личности и экономического прогресса, в то время
как Гитлер и Муссолини олицетворяют реакцию, мракобесие
и расизм. Э. Дрио цитировал У. Черчилля, сказавшего, что нельзя
проводить никаких аналогий между Гитлером и Наполеоном,
ибо это есть оскорбление памяти императора94.
91 Тарле Е. В. Наполеон. М., 1942. С. 3-4.
92 Там же. С. 6-7.
93 См.: Сталин И. В. О Великой Отечественной войне Советского Союза.
5-е изд. М., 1950. С. 57.
94 Driault Е. Napoleon et les dictatures // Revue des etudes napoleonniennes. 1939.
T. 44. № 178. P. 127-144. См. также: ZahorskiA. Spor о Napoleonie we Francji
i w Polsce. Warszawa, 1974. S. 221-225.

196 Глава 6
Выше уже говорилось, что книга Тарле имела огромный
успех как у широкой читательской публики, так и у утонченных
интеллигентов. Любопытны, в частности, отзывы о ней двух
старших современников Тарле — медиевистов И. М. Гревса
и Д. М. Петрушевского. 20 июня 1936 г. Гревс писал Петру-
шевскому: «Видели ли Вы новую книгу Тарле о Наполеоне? Он
презентовал ее мне. Это очень интересная работа и написана
очень колоритно и без выкрутас, обычные современные ссылки
на основоположников марксизма здесь вполне уместны»95. Сам
Д. М. Петрушевский, строгий и скупой на похвалы ученый, писал
Тарле 13 августа 1939 г.: «Вашего "Наполеона" прочел с боль-
шим увлечением. Это настоящий шедевр исторической науки
и искусства, с которым от всей души поздравляю Вас. Это общее
мнение всех, кто читал Вашу книгу»96. Следует иметь в виду, что
ни Гревс, ни Петрушевский не были поклонниками советской
власти и с давних пор недолюбливали Тарле. С другой стороны,
марксисты разных толков (не обязательно приверженцы совет-
ской ортодоксии) могли усматривать в «Наполеоне» образец
применения невульгаризованного марксистского метода97.
Что касается восприятия книги непрофессиональными
читателями, то и здесь можно привести ряд интересных свиде-
тельств. «С огромным увлечением прочел книгу Тарле о Наполе-
оне, которую я ему дал», — писал о Б. Пастернаке его знакомый
литератор98. «Из новых вещей я прочла с огромным интересом
95 Архив РАН. Ф. 493. Оп. 3. Д. 53. Л. 49.
96 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 89. Л. 1.
97 Так, автор рецензии в левом американском журнале «New International»
характеризовал Тарле как «русского марксиста и всемирно известного
специалиста по наполеоновской эпохе» и особо подчеркивал, что он рассма-
тривает Наполеона в свете соотношения сил и борьбы различных классов.
Отойдя от революции, Наполеон сам подорвал социальную базу своего
режима, что и привело, в конечном счете, к его краху. «Эти и подобные им
наблюдения профессора Тарле, mutatis mutandis (с некоторыми модифика-
циями (лат.). — Б. К.), столь очевидно применимы к теперешнему русскому
режиму, что не приходится удивляться тому, что автор сам был узником
сталинских Фуше», — замечал рецензент (Novack G. Plebeian Caesar // New
International. 1938. Vol. 4. № 4. P. 125-126).
98 Тарасенков А. Пастернак. Черновые записи // Вопросы литературы. 1990.
№ 2. С. 95.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 197
книги акад. Тарле "Наполеон" и "Нашествие Наполеона"», —
говорила в интервью великая балерина Галина Уланова".
С. А. Волков, сергиево-посадский интеллигент, близкий к кру-
гам Московской духовной академии, отметил 22 марта 1943 г.:
«Взял книгу <...> акад. Е. Тарле "Наполеон" (ОГИЗ, 1941). Очень
интересно. Мне надо ознакомиться с биографией Наполеона
и постараться вникнуть в его психологию. Раньше я как-то не
интересовался им нисколько. Теперь в связи с современными
событиями его жизнь и дела приобретают особенное значе-
ние и помогут разобраться во многом, что окружает нас в эти
дни»100. Режиссер Ф. С. Берман, вспоминая свои юношеские
годы, сообщает: «Диккенсовские "Записки Пиквикского клуба"
и "Наполеона" Тарле я знал наизусть». Литературовед А. П. Чуда-
ков, рассказывая в автобиографическом романе о провинциаль-
ном юноше, учившемся в 1950-е гг. в МГУ, писал: «С восторгом
узнал Антон, что иногда еще делает доклады академик Тарле,
книга которого "Наполеон" сыздетства была у него настольной.
Его имя окружалось легендами... О "Наполеоне" Сталин сказал:
это, конечно, немарксистская книга, но лучшая книга по исто-
рии, какую я когда-либо читал»101.
Несколько особняком стоит отзыв художника Е. Е. Лансере,
который был сверстником Тарле и полностью сформировался
задолго до революции в кругу «Мира искусства». 14 марта 1939 г.
он записал: «В вагоне и сейчас читаю Тарле "Наполеона". Как не-
убедительны все марксистские объяснения! И как хорошо и муд-
ро написана "История живописи" А. Бенуа (о Людовике XIV)»102.
99 Встреча с Галиной Улановой // Ленинград. 1940. № 9-10. С. 36.
100 Волков С. А. Возле монастырских стен. М., 2000. С. 283. Физик П. Л. Капица,
называвший себя «дилетантом, изучающим историю, чтобы понимать нашу
современность», писал 25 июля 1974 г. М. В. Нечкиной: «Ключевский —
один из немногих историков русского государства, которого я могу читать
с большим интересом. Есть, конечно, и другие, которых я читаю — это
Тарле и даже Валишевский. Но вот Платонова не могу» (Капица П. Л. Письма
о науке. М., 1989. С. 357). Ср. слова П. Л. Капицы в докладе 1940 г.: «Мы
все читаем таких больших историков, как Ключевский, Тарле и других»
(Капица П. Л. Эксперимент. Теория. Практика. Изд. 3-е, доп. М., 1981. С. 23).
101 Чудаков А. Ложится мгла на старые ступени. 5-е изд. М., 2012. С. 392.
102 Лансере Е. Е. Дневники: В 3 кн. М., 2009. Кн. 3. С. 342.

198 Глава 6
Больше понимания Тарле нашел у другого художника того же
поколения, Н. К. Рериха, в письме которого из Индии 1946 г.
к И. Э. Грабарю читаем: «Ты писал, что пишешь портрет Тар-
ле, — мы так любим его книги — достали их сюда. Небось, он
забыл, как я пытался пригласить его лектором в Поощрение103.
Замечательный ученый, справедливый историк, а ведь это
редко»104.
Можно без преувеличения сказать, что «Наполеон» Тарле
стал частью не только образовательного багажа, но и «культур-
ной памяти» нескольких поколений советской интеллигенции.
В 1990-х гг. петербургский историк О. Н. Кен попытался
рассмотреть книгу Тарле о Наполеоне в контексте сталинской
политики середины 1930-х гг.105. По его мнению, Тарле написал
свою книгу по заданию Сталина, стремившегося обосновать
режим личной диктатуры, практически же направлять и конт-
ролировать работу историка было поручено К. Радеку. Аргумен-
тация автора представляется, однако, малоубедительной. Так,
«работа по истории», интересовавшая Сталина, о которой Радек
в 1935 г. говорил А. И. Рыкову, заключалась не в руководстве
литературной деятельностью Тарле, как это виделось О. Кену,
а в организации написания учебников по истории (Радек входил
в состав комиссии). Далее, «выстраивая цепочки», О. Кен пишет:
«В середине 30-х гг. Радек очень часто встречался и с другим
историком Французской революции — автором биографии
Имеется в виду Школа Общества поощрения художеств, директором которой
в 1906-1917 гг. был Н. К. Рерих.
Рерих Н. К. Из литературного наследия. М., 1974. С. 418. Можно добавить,
что сам Тарле не был поклонником Рериха и иронически относился к его
мироустроительной деятельности, о чем свидетельствует фраза в одном из
писем к жене об «острове Цейлоне, в двух шагах от места встречи Рериха
с Сен-Жерменом» (письмо от 9 ноября 1932 г. — Архив РАН. Ф. 627. Он. 4.
Д. 154. Л. 686). Имеется в виду граф Сен-Жермен, знаменитый авантюрист
XVIII в.
См.: Кен О. Н. 1) «Работа по истории» и стратегия авторитаризма 1935-
1937 гг. // Личность и власть в истории России XIX-XX вв. СПб., 1997.
С. 108-117; 2) Между Цезарем и Чингис-ханом: «Наполеон» Е. В. Тарле как
литературный памятник общественно-политической борьбы 1930-х гг. //
Клио. 1999. № 3(6). С. 67-83.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 199
Дантона Г. С. Фридляндом. К Фридлянду благоволил Тарле. Они
нередко общались в доме Г. Я. Сокольникова, партнера Радека
по процессу 1937 г.»106. О том, каковы были в действительности
отношения между Тарле и Фридляндом, мы говорили выше.
О. Н. Кен доходит до фантастического предположения о прямом
участии К. Радека в написании книги Тарле и даже говорит
о «книге Тарле-Радека». Во второй его статье содержатся неко-
торые интересные, хотя и не бесспорные наблюдения над «поэ-
тикой» книги Тарле, однако и в ней имеются многочисленные
натяжки, иногда вопиющие, — чего стоит хотя бы утверждение:
«Обращение к "Наполеону" не вытекало из логики исследова-
тельской работы Тарле»107.
В связи с этим можно вспомнить слова театрального кри-
тика М. Туровской по поводу классических постановок Чехова
во МХАТе и современного к ним отношения: «Канон должен
был быть разрушен, и его разрушили, как некогда Карфаген...
Прибавилась историческая перспектива, исторический опыт,
невольное сравнение нас с ними... Только, дорогие друзья, не
будем утешаться тем, что Гамилькар и Ганнибал были жалкие,
ничтожные личности, чтобы потом опять не пришлось занимать-
ся реабилитациями. Карфаген был»108.
Книга Тарле сразу же была переведена на многие ино-
странные языки. Во Франции она выходила в 1937, 1957, 1959,
1963, 1967 и 1990 гг. (включая советские издания на француз-
ском языке); в Англии и США — в 1937 г.; в Польше — в 1937,
1946, 1950, 1957, 1960, 1967 и 1991 гг.; в Италии — в 1938,
Кен О. Н. «Работа по истории»... С. 113 (даются ссылки на стенограмму
«Процесса по делу антисоветского правотроцкистского блока 23-30 января
1937 г.» и на воспоминания Г. Серебряковой).
Кен О. Н. Между Цезарем и Чингис-ханом. С. 67. Само по себе утверждение,
что книга Тарле представляет собой косвенную апологию Сталина, конечно,
не ново. В печати его, начиная с 1988 г., много раз в немудрящем виде выска-
зывал В. Г. Сироткин. См., например: «Как Николай I заказал однокашнику
А. С. Пушкина [sic!] гр. Сергею Уварову сочинить теорию "самодержавие,
православие, народность" (1832 г.), так и Сталин, вернув историка Тарле
из алма-атинской ссылки сто лет спустя (1932 г.), заказал ему своего "На-
полеона"» (Сироткин В. Наполеон и Россия. М., 2000. С. 5).
Туровская М. Памяти текущего мгновения. М., 1987. С. 48-49.

200 Глава 6
1957, 1964 и 1975 гг.; в Швеции и Норвегии — в 1940 г.;
в Бразилии и Уругвае — в 1945 г.; в Финляндии и Болгарии —
в 1946 г., в Венгрии — в 1946 и 1957 гг.; в Румынии — в 1946,
1947 и 1964 гг.; в Чехословакии — в 1948, 1950 и 1959 гг.; в Гре-
ции — в 1955 г.; в ГДР — с 1959 г. 10 изданий; в Албании —
в 1965 г.; в Дании — в 1969 г.; во Вьетнаме — в 1964 и 1981 гг.
Ни одна другая работа советского историка за все время суще-
ствования СССР не имела такого успеха за границей. Это самая
популярная книга из всех, написанных Е. В. Тарле, и, по крайней
мере, до 1980-х гг. она была, по данным польского автора, самой
популярной в мире биографией Наполеона109.
На книгу Тарле о Наполеоне откликнулись в свое время
некоторые крупные историки и мыслители Запада.
Знаменитый итальянский философ и историк Бенедетто
Кроне написал рецензию на итальянское издание «Наполеона»
(1938). Фактическая сторона изложения не вызвала у него су-
щественных возражений, но он выражал сомнения в увязке ее
с декларируемой автором марксистской доктриной. «Он как
будто сам боится и стыдится своего восхищения Наполеоном, но
оно чувствуется у него на каждом шагу», — писал Кроче. Автор,
по его словам, «достаточно понимает, чем в действительности
является история», но, «будучи профессором Ленинградского
университета, Тарле по долгу службы тоталитарному государству
вынужден ежедневно служить марксистскую мессу, не веря при
этом в душе — как это часто бывает у священнослужителей —
в ее формулы». Марксистская интерпретация истории Кроче не
удовлетворяла: «Исторический материализм обнаруживает свою
неспособность объяснить реальность наполеоновской и антина-
полеоновской Франции»110
С другой стороны, английский литератор и публицист Ле-
онард Вульф (1880-1969), один из лидеров леволиберального
кружка Блумсбери и муж известной писательницы Вирджинии
Wisniewski S. Op. cit. S. 105. С. Вишневский, однако, удивительным образом
утверждает, что Тарле неприязненно относился к Наполеону (Ibid. S. 161,
306-307).
Сгосе В. Una storia marxista di Napoleone (E. Tarle. Napoleone) // Croce B.
Conversazioni critiche. Ser. 5. Bari, 1939. P. 201-207.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 201
Вульф, рассчитывал найти в книге Тарле именно марксистскую
интерпретацию Наполеона и не мог скрыть своего разочаро-
вания: «Книга мистера Тарле — хорошая книга <...>. Но это
скорее психологическая биография, чем социальная и экономи-
ческая. <...> Область, в которой г. Тарле действительно является
специалистом — континентальная блокада, и книга сообщает
очень много интересного о ее методах и результатах. <...> Но
в других отношениях она мало говорит о соотношении — в марк-
систском смысле — Наполеона с классовой структурой Франции.
<...> Между тем проблема марксистской интерпретации Напо-
леона очень интересна»111.
Американский искусствовед и рафинированный эстет Б. Бе-
ренсон (1865-1959), читавший книгу уже во время войны, запи-
сал в дневнике 23 января 1942 г.: «Кончил "Наполеона" Тарле.
Это самая интересная и блестящая история жизни Наполеона,
которую я читал в зрелом возрасте». При этом он не соглашался
с марксистским подходом к истории, который, впрочем, пони-
мал довольно элементарно и сумбурно112.
Известный французский историк Ж. Лефевр, автор важной
книги о Наполеоне (1935), отмечая, что «компетентность и эру-
диция г. Тарле общепризнанны и не нуждаются в похвалах», не
вполне соглашался с ним в трактовке отношения Наполеона
к революции и буржуазии. Наполеон, по мнению историка, свел
достижения революции к концепциям, выработанным идеоло-
гами буржуазии в конце Старого режима, и внутренняя его по-
литика в большой степени носила компромиссный характер113.
При этом, согласно воспоминаниям ученика Лефевра Р. Кобба,
Ж. Лефевр «довольно невысоко оценивал советских историков,
за исключением Тарле»114. Официальный глава французской
наполеонистики того времени Э. Дрио отнесся к работе Тарле
111 WoolfL Napoleon (Bonaparte. By E. Tarle) // New Statesman and Nation (Lon-
don). 1937. 15 May. P. 817.
112 Berenson B. One Year's Reading for Fun (1942). New York, 1960. P. 14.
113 Revue Historique. 1939. T. 187. № 3. P. 229.
114 Cobb R. Second Identity. Essays on France and French History. London, 1969.
P. 88. Незадолго до войны в СССР предполагалось издать перевод книги
Ж. Лефевра о Наполеоне с предисловием Е. В. Тарле. См.: Литературная
газета. 1941. № 15, 13 апр. С. 6.

202 Глава 6
довольно сдержанно, хотя и признавал компетентность и заслу-
ги автора. Его возражения относились к трактовке Наполеона
как буржуазного монарха и к некоторым критическим оценкам
деятельности императора115. Ф. Вентури отмечал, что в «Наполе-
оне» Тарле «еще чувствуются когти льва»116.
Через 35 лет после выхода в свет первого издания книги
Тарле в СССР была опубликована новая биография Наполеона —
книга А. 3. Манфреда «Наполеон Бонапарт»117. Автор не мог не
считаться со знаменитой работой своего предшественника, но
он постарался заполнить оставленные ею лакуны и акцентиро-
вал моменты, которые он трактовал иначе, чем Тарле. Прежде
всего Манфред гораздо подробнее рассмотрел первую половину
жизни Наполеона, формирование его личности и убедительно
доказал, что молодой Бонапарт не был с самого начала про-
тивником революции, но искренне увлекался ее идеями, и его
близость с якобинцами в 1793-1794 гг. не была продиктована
чисто карьеристскими соображениями, как утверждал Тарле
(соглашаясь в этом с историком-роялистом Ж. Бенвиллем). На-
против, неубедительным представляется другой центральный
тезис Манфреда о том, что логика истории якобы уже в начале
XIX в. вела к союзу Франции с Россией, к которому Наполеон
одно время стремился, но допустил роковой срыв, напав на
Россию в 1812 г. Такой союз, по мнению Манфреда, наиболее
соответствовал национальным интересам обеих стран и имел
реальные шансы на осуществление в то время. Это дало повод
одному польскому автору язвительно назвать рассуждения Ман-
фреда «мечтами историка о тихом разделе мира между двумя
державами»118. В действительности, поскольку целью Наполеона
было господство над миром, такой союз не мог существовать
сколько-нибудь продолжительное время.
1JS Driault E. Rev.: Tarle E. Napoleon. Paris, 1937 // Revue des etudes napoleo-
niennes. 1939. T. 44. № 178. P. 148-151.
116 Venturi F. Op. cit. P. 134.
117 Манфред А. З. Наполеон Бонапарт. М., 1971. Книга выдержала в СССР пять
изданий.
118 Lojek J. Napoleon a Rosia, czyli marzenia historyka о zgodnym podziale swiata
miedzy dwoch mocarstw // Lojek J. Wokol sporow i polemik. Wyd. 2. Lublin,
1990. S. 230-241.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 203
В целом Манфред не менее горячий поклонник Наполеона,
чем Тарле, но поклонение его выдержано в соответствии со вку-
сами и правилами игры его времени, а также, конечно, и с его
личными вкусами. У Манфреда гораздо больше лирики, ритори-
ки и даже журналистских штампов. Тарле восхищался Наполео-
ном как героем истории, стоящим «по ту сторону зла и добра».
Манфред хочет доказать, что Наполеону были не чужды многие
хорошие человеческие качества119.
Переведенная на многие языки книга мэтра современной
французской наполеонистики Жана Тюлара «Наполеон, или Миф
о спасителе»120 свидетельствует о новом подходе к объекту изуче-
ния. Автор ее (между прочим, многолетний президент Института
Наполеона в Париже) весьма скептически относится к культу
героев и, хорошо зная политическую историю XX в. и технику
власти, дает очень трезвый и реалистический анализ лично-
сти и деятельности императора. Касаясь вопроса о социальной
природе Наполеоновской империи, Тюлар замечает, что она
возникла как авторитарный режим буржуазного типа, но после
установления наследственной монархии и раздачи европейских
корон членам семьи Бонапартов Наполеон занялся созданием
нового дворянства, что противоречило основам созданного
революцией строя и повлекло за собой утрату поддержки бур-
жуазии121. Следует отметить, что работы Тарле (как и вообще
всю безбрежную наполеоновскую литературу) Ж. Тюлар хорошо
знает и умело использует.
Манфред не был учеником Тарле, как иногда пишут, скорее он хотел быть
его продолжателем и в известной степени являлся им. Но, человек другого
времени и другой школы, он во многом отличался от Тарле и его отношения
с коммунистической доктриной были иные. См.: Рубинский Ю. И. А. 3. Ман-
фред и Франция // Французский ежегодник. 2006. М., 2006. С. 37-46 (статья
содержит ряд фактических неточностей); Гордон А. В. А. 3. Манфред — био-
граф Наполеона // Там же. С.46-66.
Tulard J. Napoleon, ou Le mythe du sauveur. Paris, 1977 (многократно переи-
здавалась). Русский перевод, к сожалению, далек от совершенства, и поль-
зоваться им в научных целях рискованно. См.: Тюлар Ж. Наполеон, или Миф
о «спасителе». 3-е изд. М., 2009.
См. также: Tulard J. Napoleon et la noblesse d'Empire. Paris, 1979.

204 Глава 6
Вслед за «Наполеоном» в скором времени вышла новая книга
Е. В. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год», приуро-
ченная к 125-летнему юбилею войны 1812 г.122. Это основанный
на самостоятельных разысканиях123, ярко и живо написанный
общий очерк войны 1812 г., рассчитанный на широкую публику.
Русский поход Наполеона для Тарле — это чисто агрессив-
ная, захватническая война, вызвавшая справедливое сопротив-
ление народа, и она рассматривается им совершенно отдельно
от предшествующих антинаполеоновских войн, в которых при-
нимала участие Россия. Тарле убежден, что в русской армии не
было полководца, равного Наполеону (хотя прямо и не выска-
зывает этого), но он высоко оценивает стратегию и тактику
Барклая де Толли и Кутузова.
Характеристику Барклая в книге Тарле, если ее внима-
тельно прочитать, нельзя не признать весьма положительной.
«Военные критики не склонны считать Барклая очень крупным
полководцем и в уровень с Кутузовым и Багратионом его не ста-
вят», — пишет Тарле, ссылаясь на И. П. Липранди. Но «у Барклая
оказалось достаточно силы воли и твердости духа, чтобы при не-
возможном моральном положении, когда его собственный штаб
во главе с Ермоловым тайком агитировал против него в его же
армии и когда командующий другой армией, авторитетнейший
из всех русских военачальников Багратион обвинял его довольно
открыто в измене, — он все-таки систематически делал то, что
ему повелевала совесть»124. «Барклай нашел в себе гражданское
Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. М., 1938. 284 с.
Тарле не только изучил огромную специальную литературу, но и исполь-
зовал фонды ряда ленинградских архивохранилищ. Особенно полезны для
него были многочисленные копии документов, сохранившиеся в архиве
Н. К. Шильдера. По свидетельству сотрудницы отдела рукописей Публичной
библиотеки Г. В. Никольской, относящемуся к началу 1940-х гг., «над матери-
алами Шильдеровского архива работал в последние годы акад. Тарле, посто-
янный посетитель Рукописного отделения» (Воспоминания Г. В. Никольской
о Рукописном отделении / Публ. Л. Б. Вольфцун // История библиотек.
Вып. 4. СПб., 2002. С. 284).
Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. С. 59-60.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 205
мужество идти против течения и до последней возможности
стоять на своем»125. Стратегический план Барклая — отсту-
пление в глубь России, избегая сражений с Наполеоном, Тарле
признавал единственно правильным в той ситуации.
Назначение Кутузова главнокомандующим Тарле считал
необходимым и спасительным — именно потому, что Кутузов
со своей русской фамилией и огромным авторитетом в армии
и дворянском обществе фактически продолжал стратегическую
и тактическую линию Барклая.
Тарле дает очень яркую и далекую от шаблонной идеализа-
ции характеристику Кутузова: «Михаилу Илларионовичу Голени-
щеву-Кутузову было в тот момент 67 лет и жить ему оставалось
ровно 9 месяцев. В эти-то месяцы ему пришлось навсегда связать
свое имя с одним из величайших событий русской и всемирной
истории. <...> Кутузов был очень умен, очень хитер и тонок
<...>, прекрасно вникал в военные и всякие иные интриги,
очень ценил власть, почести, блеск, успехи <...>. Чувство роди-
ны, безусловно, у него было очень глубоко и особенно оно обо-
стрилось в 1812 г. <...> Суворов ставил его много выше других
своих соратников. "Хитер, хитер! Умен, умен. Никто его не обма-
нет", — говорил о Кутузове Суворов. Громадные стратегические
способности, личная несокрушимая спокойная храбрость, очень
большой военный опыт на командных постах, широчайшая по-
пулярность Кутузова в населении и армии — все это ставило ге-
нерала на совершенно исключительное место в данный момент.
<...> Конечно, в Кутузове было много и лукавства и умения
играть людьми, когда ему это было нужно. <...> Но в том-то
и дело, что в необыкновенных случаях Кутузов бывал всегда на
своем месте. <...> Говоря с солдатами, он делался таким же не-
мудрящим, простым, чисто русским человеком, как сам солдат,
сердечным и благожелательным дедушкой»126. Как видим, акцен-
ты в характеристике Кутузова расставлены несколько иначе, чем
в написанной двумя годами ранее биографии Наполеона, хотя по
существу речь идет об одном и том же.
125 Там же. С. 61.
126 Там же. С. 115-117.

206 Глава 6
«Чем больше мы углубимся в анализ слов и действий Куту-
зова, тем яснее для нас станет, что он еще меньше, чем до него
Барклай, искал генеральной битвы с Наполеоном», — пишет
Тарле127. Но сдать Москву совсем без боя было невозможно. «Ку-
тузов, наверное, не дал бы Бородинского сражения, в котором,
по-видимому, не ожидал одержать победу, если бы голос двора,
армии, всей России его к этому не принудил. Надо полагать,
что он смотрел на сражение, как на неизбежное зло. Он знал
русских и умел с ними обращаться», — сочувственно цитиру-
ет Тарле Клаузевица128. Описание Бородинской битвы Тарле
заключает словами: «Бородино оказалось в конечном счете ве-
ликой моральной победой русского народа над всеевропейским
диктатором»129. Эту формулу Тарле повторил затем в новых
изданиях «Наполеона». Барклай, «уезжая из армии, сказал еще:
"Народ, который бросит теперь, может быть, в меня камень,
позже отдаст мне справедливость". Оба предсказания испол-
нились. В Калуге, куда он отправился из армии, народ собрал-
ся толпами и град камней посыпался в карету... Исполнилось
и другое его предсказание. Величайший поэт русского народа
признал заслугу Барклая и поклонился его тени, но до стихо-
творения Пушкина "Полководец" Барклай уже не дожил»130.
Эти заключительные слова Тарле о Барклае нельзя не признать
исполненными трагического пафоса.
Тарле подчеркивал, что в борьбе против захватчиков объе-
динились все классы и слои русского общества. Пожар Москвы
Тарле трактует, как и все авторитетные русские историки, не
обвиняя Наполеона в сознательном поджоге города (что было
для него невыгодно ни с какой точки зрения). После ухода фран-
цузов из Москвы Кутузов, по мнению Тарле, продолжал начатую
Барклаем стратегическую и тактическую линию: изматывать
неприятеля, выпроваживать его из России, избегая вступать
в крупные сражения. Тарле по-прежнему недвусмысленно вы-
сказывается по поводу так называемой «народной войны», хотя
127 Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. С. 118.
128 Там же. С. 119.
129 Там же. С. 137.
130 Там же. С. 246.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 207
и несколько смягчил свои формулировки 1936 г. «В России на-
родный характер этой войны мог проявиться сразу же в органи-
зованных формах в армии. В Испании народная война приняла
совсем иные формы, потому что там долго не налаживалась
организация армейских единиц», — писал он131. «Нельзя в исто-
рии 1812 г. писать отдельную главу "Народная война". Вся война
против вторгшегося Наполеона была народной войной», — ре-
шительно утверждал историк132. Партизанские отряды возглав-
лялись офицерами регулярной армии, откомандированными
в тыл врага. «Крестьяне ловили отстающих французов и беспо-
щадно их избивали»133. Отсутствие запасов, плохие коммуника-
ции, голод, зачастую доводивший отступающих французов до
людоедства, неожиданно нагрянувшие в ноябре жестокие трид-
цатиградусные морозы окончательно деморализовали и лишили
боеспособности французскую армию. При Березине Наполеон
ускользнул, по убеждению Тарле, не только из-за превосходства
своих военных талантов над скромными дарованиями Чичагова
и Витгенштейна, но и потому что Кутузов не намеревался все-
рьез брать Наполеона в плен, стремясь поскорее вытолкнуть его
из России. Кутузов был противником немедленного перенесения
войны в Европу не только по общеполитическим соображениям,
но и вследствие страшных потерь русской армии, пишет Тарле.
«От Тарутина до Вильно погибло 2/з русской армии, вышедшей
из Тарутина»134. В заключение Тарле считает необходимым, од-
нако, еще раз подчеркнуть: «Не мороз и не пространства России
победили Наполеона, его победило сопротивление русского
народа»135.
«Нашествие Наполеона на Россию» имело большой успех
в СССР и за границей. В Советском Союзе книга переиздавалась
в 1939, 1940, 1941 и 1943 гг. Существенных перемен в новые
издания автор не вносил. В издание 1943 г., обозначенное на ти-
тульном листе как «издание 2-е, исправленное и дополненное»,
131
132
133
134
135
Там же. С.
Там же. С.
Там же. С.
Там же. С.
Там же. С.
182-183.
184.
230.
271.
278.

208 Глава 6
добавлено несколько новых героических эпизодов и повышен
общий патриотический тонус книги. Исключены полторы стра-
ницы, повествовавшие, как при отступлении русские войска,
страдавшие от недостатка провианта и фуража, случалось,
грабили свои же русские деревни136. Напротив, добавлены стро-
ки, долженствующие демонстрировать единство всех народов
России в борьбе против неприятеля: «Донские казаки, башки-
ры, татары, уральские казаки, народы Кавказа сражались, судя
по всем отзывам, замечательно стойко и мужественно. Герой
Багратион достойно представлял Грузию. Калмыки (составив-
шие Ставропольский калмыцкий полк) прославились своей
храбростью в 1812 г. О евреях Денис Давыдов несколько раз
очень настойчиво говорит как об элементе населения западных
губерний, на который вполне можно положиться»137. Следует
признать, что в этом месте вкус изменил Тарле и нарисованная
им картина по своей стилистике напоминает какую-то сцену из
оперно-балетного спектакля или танцевального ансамбля ста-
линских времен. Но во всех существенных вопросах Тарле про-
должает оставаться на позициях 1938 г. «Нашествие Наполеона
на Россию» — патриотическая книга, но она представляет точку
зрения «просвещенного патриотизма», чуждого ксенофобии и не
переходящего в фальсификацию истории.
Как и «Наполеон», «Нашествие Наполеона на Россию» было
переведено на многие иностранные языки: в 1941, 1950 и 1960 г.
книга издавалась во Франции138; в 1942-1943, 1971 и 1984 гг. —
в Англии и США; в 1944 г. — на немецком языке в Швейца-
рии139; далее последовали венгерский (1944), сербский (1945),
136 Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. С. 69-70.
137 Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год. Изд. 2-е, испр. и доп.
М., 1943. С. 234.
138 Имя переводчика, известного эмигрантского литературного критика М. Сло-
нима, в первом издании, вышедшем при немецкой оккупации, обозначено
не было. Ср.: Tarle E. La campagne de Russie, 1812 / Trad, du russe par Marc
Slonim. Paris, 1950.
139 В литературе сообщалось, что в конце 1930-х гг. подготовлялось издание
этой книги в Германии, но она была запрещена гитлеровской цензурой.
См.: Невежин В. А. Советская политика и культурные связи с Германией
(1939-1941 гг.) // Отечественная история. 1993. № 1. С. 30.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 209
голландский (1948), чешский (1948, 1950), румынский (1948),
итальянский (1950) и немецкий (1951, ГДР) переводы.
Наиболее важным и интересным откликом в советской
печати на «Нашествие Наполеона на Россию» была рецензия
А. В. Предтеченского, крупного специалиста по русской истории
первой четверти XIX в.140. Предтеченский очень высоко оценивал
работу Тарле как «важное исследование, выполненное с прису-
щими ему эрудицией и блеском»141, соглашался с оценкой Куту-
зова и большинства других исторических персонажей, даваемой
Тарле, но делал и некоторые довольно существенные замечания.
По его мнению, Тарле недостаточно полно проанализировал
генезис войны 1812 г.: «Следовало бы показать, что Тильзитский
мир закончил лишь один из этапов борьбы двух императоров за
гегемонию в Европе... Тильзитский мир по существу был пере-
мирием, вслед за которым неизбежна была новая война. Оба
"союзника" превосходно об этом знали»142. Партизанская война,
по словам Предтеченского, началась не в период отступления
французов, а гораздо раньше. Он отмечал, что и в 1812 г. «ника-
кого идиллического слияния всех классов в одну братскую семью
не было и быть не могло». Он указывал также на существование
архивных источников, не использованных Тарле. Но все эти
замечания, по убеждению А. В. Предтеченского, «не колеблют
общего представления о книге Е. В. Тарле как о замечательном
произведении советской исторической литературы»143.
Из откликов в широкой печати можно указать на статью
литературного критика Д. Данина, который особо отмечал «боль-
шое искусство», с которым написана книга, благодаря чему она
читается «с неослабевающим интересом от первой до последней
страницы»144. Эмигрантская писательница Н. Н. Берберова за-
писала в октябре 1941 г.: «Взят Киев. Взята Одесса. Взяты Тверь
и Калуга. Таганрог. А я читаю "Нашествие Наполеона на Россию"
140 Предтеченский А. В. Рец. на кн.: Е. В. Тарле. Нашествие Наполеона на Россию.
1812 год. М., 1938 // Историк-марксист. 1938. № 6. С. 178-181.
141 Там же. С. 178.
142 Там же. С. 180.
143 Там же. С. 181.
144 Данин Д. О книге Е. Тарле «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год» //
Знамя. 1939. № 1. С. 296-302.

210 Глава 6
Тарле»145. Композитор С. С. Прокофьев, работая над оперой
«Война и мир», также читал Тарле146.
Нам известны два примечательных отклика на «Нашест-
вие Наполеона» в русской зарубежной печати. Один из них
подписан инициалами «М. В.» и принадлежит, по всей вероят-
ности, видному эмигрантскому публицисту, в прошлом эсеру,
М. В. Вишняку, который имел ближайшее отношение к редакции
журнала, поместившего рецензию147. «Это очень увлекательная
книга, поучительная во многих отношениях. <...> Героическая
эпопея читается с захватывающим интересом, и внимание не
задерживается на неизбежных для всякой работы, выходящей
в СССР, придатках и недостатках: на почтительнейших ссылках
на Маркса-Энгельса-Ленина или тривиальных выпадах против
"так называемой школы Покровского"», — писал рецензент148.
Но, по его мнению, книга пронизана «ультра-патриотическим»
духом и «неудивительно, что "Нашествие Наполеона на Россию"
из номера в номер перепечатывается в парижской легитимно-
младоросской "Бодрости"»149.
Гораздо интереснее была рецензия старого знакомого Тарле
С. П. Мельгунова150. Он отмечал, что автор книги — «один из на-
иболее видных и талантливых наших историков старой школы...
Такого сжатого научного очерка, рассчитанного к тому же по
форме изложения на широкую читательскую массу, в литерату-
ре, посвященной 1812 г., не было». Мельгунов, однако, считал,
что «научное значение работы в значительной степени сведено
на нет посторонними официальными директивами, полученны-
ми автором в духе новейших сталинских директив о возрожде-
нии "патриотизма" в народе»151. «Автор придает наукообразную
форму некоторым видам прародительской историографии, воз-
145 Берберова Н. Н. Курсив мой. М., 1999. С. 442.
146 См.: Нестъев И. В. Жизнь Сергея Прокофьева. М., 1973. С. 463.
147 М. В. Рец.: Тарле Е. Нашествие Наполеона на Россию 1812 год. М., 1938 //
Русские записки (Париж — Шанхай). 1939. № 21. С. 205-207.
148 Там же. С. 205.
149 Там же. С. 206.
150 Мельгунов С. П. Рец. на кн.: Е. Тарле. Нашествие Наполеона на Россию.
1812 год. М., 1938 // Современные записки (Париж). 1939. № 69. С. 411-413.
151 Там же. С. 411.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 211
вращается ко временам Липранди, чтобы доказать, что "не мороз
и не пространство России победили Наполеона, его победило
сопротивление русского народа"», — пишет Мельгунов и добав-
ляет: «Для установления такого тезиса вовсе не надо переходить
на стезю фальшивого патриотизма и отрицать, например, ро-
ковое значение для наполеоновского войска преждевременных
и довольно необычных осенних морозов»152. Как мы видели, ни-
чего подобного Тарле и не утверждал. «Истинный патриотизм не
требует сусальной позолоты, — замечал Мельгунов. — И вовсе
не требуется окутывать флером слащавого сентиментализма то,
что принято называть "народной войной". <...> Это была оже-
сточенная борьба с обессилевшим тылом армии — и только»153.
И в этом Тарле, как нам кажется, не повинен. Вообще многие
замечания Мельгунова, не вполне несправедливые в отношении
Тарле, оказались пророческими по отношению к позднейшей
советской историографии 1812 г.
Известный польский военный историк генерал Мариан
Кукель (1885-1973), одноклассник К. Радека по львовской гим-
назии и будущий военный министр польского эмигрантского
правительства в Лондоне, сам автор капитального труда о кам-
пании 1812 г.154, рецензировал и русское, и английское издания
книги Тарле. Отзыв его очень недоброжелателен и пристрастен,
но отдельные замечания М. Кукеля не лишены интереса155. По
его словам, Тарле преуменьшает роль польского вопроса в вой-
не. Кукель указывал ряд новых западных изданий, не учтенных
Тарле, и перечислял обнаруженные им неточности и ошибки
военно-исторического характера. Он ядовито отмечал, что со-
ветский историк хвалит крестьянина за то, что тот не бунто-
вал156. Ряд замечаний Кукеля явно несправедлив. Так, по его
словам, «Тарле восхваляет бумажную войну, развязанную Баг-
ратионом против Барклая»157, что совершенно не соответствует
152 Там же. С. 411-412.
153 Там же. С. 412.
154 Kukiel M. Wojna 1812 roku. T. 1-2. Krakow, 1937.
155 Kukiel M. Rec: Е. Тарле. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 г. М., 1938 //
Kwartalnik Historyczny. 1938. R. 52. № 4. S. 704-709.
156 Ibid. S. 709.
157 Ibid. S. 707.

212 Глава 6
действительности. «На иностранцев в главной русской квартире
Тарле смотрит глазами Багратиона и Ермолова», — и это заме-
чание Кукеля158, вполне справедливое в отношении позднейшей
советской историографии, нельзя признать обоснованным по
отношению к книге Тарле 1938 г. «В том, что касается Кутузова
и других русских вождей, историография г. Тарле пышет духом
николаевской эпохи. С той только разницей, что даже Михай-
ловский-Данилевский был более объективен, добросовестен
и точен», — заключает Кукель159.
В рецензии на американское издание книги Тарле, напе-
чатанной в польском эмигрантском журнале, Кукель заходит
еще дальше. «Если позиция Тарле, крайне националистическая
и враждебная Западу, некритичная в отношении популярных
традиций и легенд, поразительным образом сближает Тарле
с николаевскими историками этой войны Михайловским-Дани-
левским и особенно Липранди, — то ни один из них не может
сравниться с Тарле в бесцеремонности обращения с фактами
и источниками. Это даже не отход историографии на уровень
столетней давности, это нечто еще более трагическое: это исто-
риография, которая вообще перестала стремиться к истине», —
пишет Кукель160. Очевидно, что он совершенно не понимает
расстановки сил и позиций в советской исторической науке.
Приписывать Тарле «крайний национализм» и «вражду к Западу»
абсурдно; в Советском Союзе в последние годы жизни Сталина
его обвиняли за эти же книги в «космополитизме» и «низкопо-
клонстве перед Западом».
В 1942-1943 гг. книга Тарле о войне 1812 г. вышла в Англии
и США, и, согласно воспоминаниям тогдашнего советского посла
в Лондоне И. М. Майского, этому изданию придавалось опреде-
ленное политическое значение: «Почти одновременно с "Войной
и миром" была опубликована и книга Е. В. Тарле. Конечно, она не
имела такой широкой аудитории, как роман Толстого. Ее читали
158 Kukiel M. Rec: E. Тарле. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 г. S. 707.
159 Ibid. S. 708.
160 Kukiel М. Rev: E. Tarle. Napoleon's Invasion of Russia. N. Y., 1942 // Teki
Historyczne (London). 1947. № 1. S. 57-58. Цит. по изд.: Wisniewski S. Op. cit.
S. 125-126.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 213
главным образом в интеллигентских кругах, особенно политики,
журналисты, историки, военные. Читали внимательно и неволь-
но делали сравнения с днями Второй мировой войны. И так как
этот слой читателей играл большую роль в парламенте, в прессе,
в армии и флоте, в различных государственных учреждениях, то
психологический эффект произведения Тарле был, пожалуй, не
меньше, чем эффект великой эпопеи», — писал Майский161.
Отклики в английской и американской печати, подбор-
ка которых, составленная сотрудниками ВОКС, сохранилась
в архиве Тарле, были выдержаны в основном в духе «военного
сотрудничества»162. Некоторые из них, впрочем, были окрашены
традиционным английским юмором. Так, Э. Вудворд писал:
«Суждения проф. Тарле о монархах, генералах, государственных
деятелях далеко не великодушны, но в книге, предлагаемой анг-
лийскому читателю, он мог бы опустить свое заявление о том,
что правящий класс Англии желал бороться против Наполеона:
1) до последнего русского и 2) для выгоды ливерпульских куп-
цов. Проф. Тарле не любит купцов, однако эта его нелюбовь не
должна была заставлять его вспомнить об английской помощи
только один раз в неоднократных его упоминаниях о борьбе
испанского народа, или вовсе опустить имя Веллингтона»163.
М. Фишер рассматривала «1812 год» Тарле в одном ряду с книгой
английского журналиста А. Верта «Московский военный днев-
ник», причем проявила неплохую осведомленность в сложной
биографии Тарле164. Крупный английский историк Л. Нэмир
(1888-1960, уроженец русской Польши, носивший первоначаль-
но фамилию Немировский), излагая и разбирая книгу Тарле,
заключал, что она «хотя и не вполне удовлетворит исследователя
военной и дипломатической истории, но дает читателю хорошо
написанный и очень информативный очерк войны»165.
161 Майский И. М. Воспоминания советского посла. Война. 1939-1943. М., 1965.
С. 188.
162 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 287.
163 The Spectator. 1943. 8 January.
164 Fisher M. Russia at War // Virginia Quarterly Review. 1942, Summer. P. 465-470.
Автор рецензии, жена известного американского журналиста и советолога
Луиса Фишера, много лет прожила в Москве.
165 Namier L В. Facing East. London, 1947. P. 113-121.

214 Глава 6
М. И. Ростовцев, не питавший никаких симпатий ни к со-
ветской власти, ни к Тарле, писал 3 августа 1942 г. Г. В. Вернад-
скому: «Возвращаю книгу Тарле. Причем не без сомнений в ее
ценности. Его концепция войны 1812 г. чисто марксистская: как
только речь идет об интеллигенции, аристократии, буржуазии,
администрации, он обливает их ушатом помоев. Впрочем, это
не так важно. В общем, книга полезная и во многом дает новые
факты и основание»166. Думается, что насчет «помоев» знамени-
тый антиковед несколько перегнул палку167.
В противоположность Ростовцеву, автор статьи в троц-
кистском журнале «Четвертый Интернационал» утверждал, что
Тарле в своей книге, идя на поводу у сталинской бюрократии,
отказался от классовой точки зрения и полностью перешел на
патриотически-националистические позиции. В этом смысле
рецензент противопоставлял «Нашествию» книгу Тарле о На-
полеоне 1936 г. как работу, выполненную в «классической мар-
ксистской традиции»168.
Отметим еще, что американский автор Л. Яреш, давший
в 1956 г. обзор советской историографии 1812 г. и не сумев-
ший до конца разобраться в сложных и менявшихся позициях
Е. В. Тарле, замечал: «"Настоящий" Тарле более чем вероятно
не был ни марксистом, ни безоговорочным и необузданным
националистом-патриотом (neither a marxist, nor an untrained
and unqualified nationalist patriot). Учитывая условия, в которых
ему приходилось работать, о "настоящем" Тарле можно сказать
только одно: Тарле был либеральным русским ученым»169. В этой
Письма М. И. Ростовцева Г. В. Вернадскому / Публ. Г. М. Бонгард-Левина
и И. В. Тункиной // Скифский роман. М., 1997. С. 527.
Нам осталось недоступной рецензия Г. Вернадского: Vernadsky G. Russia in
1812 (Е. Tarle. Napoleon's Invasion of Russia. 1812) //Yale Review. 1942. Vol. 31.
№4. P. 817-819.
Roland A. Stalin bolsters his «new» tradition // Fourth International. 1942. Vol. 3.
№7. P. 208-211.
Yaresh L The Campaign of 1812 // Rewriting Russian History. Soviet interpreta-
tions of Russian Past. New York, 1956. P. 287. E. И. Чапкевич неправильно
процитировал это место, очевидно, допустив ошибку в переводе: «Настоя-
щий Тарле был более чем вероятно никакой не марксист, а необузданный,
безоговорочный националист-патриот» (Чапкевич Е. И. Оценка творчества
Е. В. Тарле в современной буржуазной историографии. С. 242). По-видимому,

Под знаком Наполеона. 1933-1941 215
оценке, как нам кажется, гораздо больше правды, чем в рассуж-
дениях М. Кукеля и некоторых других авторов.
В своей работе по историографии 1812 г. Н. А. Троицкий
весьма положительно оценивает книгу Тарле 1938 г., справедли-
во ставя ее выше работ П. А. Жилина и Л. Г. Бескровного, зада-
вавших тон в течение многих лет170. Автор одной из последних
серьезных монографий о Барклае де Толли А. Г. Тартаковский
называет эту книгу Тарле «замечательной» и в большинстве слу-
чаев соглашается с ее выводами и оценками171. Можно сказать,
что все серьезные советские историки 1812 г. выросли на ней.
Как нам представляется, «Нашествие Наполеона на Россию»
Е. В. Тарле, несмотря на ряд уточнений и дополнений, сделан-
ных наукой за последние три четверти века, по объективности
и мастерству изложения по сей день остается лучшим общим
очерком войны 1812 г.
Завершила наполеоновскую трилогию Е. В. Тарле книга «Та-
лейран». В отличие от «Наполеона» и «Нашествия Наполеона
на Россию», написанных «на одном дыхании» и позднее почти
не переделывавшихся, «Талейран» обрел окончательную форму
только в последнем прижизненном издании. Блестящая вступи-
тельная статья к переводу «Мемуаров» Талейрана172 явилась ос-
новой книги, вышедшей в 1939 г. в серии «Жизнь замечательных
руководствуясь этим же переводом, Н. А. Троицкий утверждал в 1970-е гг.:
«Реакционный американский историк Лео Яреш, досадуя на величественный
образ русского народа в "Наполеоне" Тарле, заключал, что такую книгу мог
написать только "необузданный националист-патриот"» (Троицкий Н. А.
Евгений Викторович Тарле (1977). С. 48).
Троицкий Н. А. Отечественная война 1812 г. История темы. Саратов, 1991.
С. 41.
Тартаковский А. Г. Неразгаданный Барклай. Легенды и быль 1812 года.
М., 1996. С. 16. Неоднократно ссылается на Тарле как на «независимого
советского историка» и автор английской книги о Барклае де Толли. См.:
Josselson M. The Commander. A life of Barclay de Tolly. Oxford, 1980. P. VIII, 133.
Тарле Е. В. Талейран // Талейран. Мемуары. Старый режим. Великая револю-
ция. Империя. Реставрация / Пер. и примеч. С. и Л. Фейгиных; Ред. и статья
Е. Тарле. М.; Л.: Academia, 1934. С. 15-127. Переизд.: М., 1959.

216 Глава 6
людей»173. Позднее автор получил возможность использовать
материалы русских архивов и существенно дополнил книгу во
втором издании; по сравнению с первоначальным вариантом
1934 г. работа выросла в несколько раз174.
По мастерству «исторической живописи» это одна из луч-
ших книг Тарле. С большим искусством и видимым увлечением
описывает он феерическую карьеру знаменитого дипломата,
служившего многим режимам и предававшего их. Автор явно
любуется умным, циничным и победоносным хищником. Тарле
вообще питал слабость к героям такого типа — не случайно его
привлекали Екатерина II, Наполеон, Талейран, Бисмарк, Витте.
Талейран, выходец из древнейшего французского аристо-
кратического рода, делавший блестящую карьеру при Старом
режиме, рано понял обреченность этого режима и в 1789 г. стал
в ряды умеренных деятелей революции. И в дальнейшем, как
бы ни складывалась политическая конъюнктура, Талейран, по
словам Тарле, был убежден в невозможности восстановления
абсолютизма и феодальных порядков, — этого никогда не допу-
стили бы выигравшие от революции буржуазия и крестьянство.
Оставалось только перейти на сторону победителей. Историк
даже несколько преувеличивает степень проницательности
Талейрана, заставляя его мыслить чуть ли не в марксистских
категориях классового анализа175. Одним из первых Талейран
признал гений молодого Бонапарта, поддержал его 18 брюме-
ра и был его министром иностранных дел до 1807 г. В 1808 г.
в Эрфурте Талейран изменил ему, вступив в тайные сношения
с Александром I, а год спустя и с Меттернихом. В издании 1948 г.
Тарле использовал архивы российского Министерства иностран-
ных дел, проливающие дополнительный свет на связи Талейрана
с русским правительством. Свою измену Наполеону Талейран
объяснял впоследствии тем, что химера мирового господства,
овладевшая императором, несла беспрерывные войны и конеч-
ную катастрофу для Франции. Он дождался своего часа, способ-
ствовал в 1814 г. реставрации Бурбонов, поддержав введение
173 Тарле Е. В. Талейран. М., 1939. 209 с.
174 Тарле Е. В. Талейран. М.; Л., 1948. 304 с.
175
Там же. С. 11,25-26,294.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 217
во Франции конституционной хартии, и противодействовал, —
применяясь, конечно, к обстоятельствам и не в ущерб своей
карьере, — эксцессам ультрароялистов. Все-таки ему пришлось
уйти в отставку в 1815 г. под напором крайних реакционеров. Та-
лейран дожил до Июльской революции 1830 г., был доверенным
советником Луи-Филиппа и умер в 1838 г. 84 лет от роду, при-
мирившись перед смертью с католической церковью. Главную
историческую заслугу Талеирана перед Францией Тарле, вслед за
рядом французских историков, видит в том, что после крушения
наполеоновской империи ему удалось сохранить Францию в гра-
ницах 1792 г., а затем на Венском конгрессе обеспечить ее место
в ряду великих держав. С большим вкусом описывает Тарле
пресловутое взяточничество и полную аморальность Талеирана,
его бесчисленные предательства.
В последующих изданиях книги Талейран усиленно мо-
делируется как дипломат именно буржуазного периода и
буржуазного класса, чем, якобы, объясняются его аморализм,
беспринципность и продажность. Этот тезис является, ко-
нечно, малоубедительным довеском к работе, облегчавшим
издание книги, посвященной столь чуждому и малопривлека-
тельному персонажу176. Кстати, в первоначальном варианте
работы эта тенденция отсутствует. Так, в 1934 г. Тарле писал:
«Мемуары деятелей, игравших очень уж первостепенную
роль, редко бывают сколько-нибудь правдивы»177. В издании
1948 г. читаем: «Мемуары буржуазных политических деятелей,
Некоторые зарубежные критики, как, например, С. Вишневский, считали
разоблачение «буржуазной дипломатии» главной задачей книги о Талейране
и соответственно этому оценивали работу Тарле (см.: Wisniewski S. Op. cit.
S. 131). Такой подход представляется довольно поверхностным. Удивительно,
что такой умный и тонкий писатель, как А. К. Гладков, мог сказать: «Толчком
к написанию биографии бывает прямое чувство — восхищение чьей-то
замечательной жизнью (большей частью, но не всегда; иногда созданием
ее движет другое, но тоже прямое чувство — отвращение, как в биографии
Талеирана, написанной Е. В. Тарле)» (Гладков А. К. Поздние вечера. М., 1986.
С. 234). Абсурдными представляются нам рассуждения «кремлинолога»
А. Авторханова о том, что и в книге о Талейране Тарле имел в виду Стали-
на в апологетическом ключе (Авторханов А. Технология власти. М., 1991.
С. 419-420).
Тарле Е. В. Талейран // Талейран. Мемуары (1934). С. 7.

218 Глава 6
игравших первостепенную роль, редко бывают сколько-нибудь
правдивы»178.
Один из первых отзывов о «Талейране» мы нашли в письме
к Тарле Нины Сергеевны Платоновой, старшей дочери С. Ф. Пла-
тонова. Она писала ему 15 августа 1934 г. из Самары, куда была
выслана вместе с отцом: «Все эти дни находилась под впечатле-
нием от вводной статьи к мемуарам Талейрана. По-моему, она
написана блестяще... Давно я не получала такого наслаждения от
чтения исторической книги и спешу сообщить Вам об этом»179.
Еще один читательский отклик находим в дневнике упоми-
навшегося уже преподавателя из Загорска (Сергиева Посада)
С. А. Волкова, записавшего 9 сентября 1948 г.: «Прочел недавно
"Первые радости" Федина — посредственно и книгу Тарле о Та-
лейране (изд. 1948 г.) — замечательно»180.
И. С. Звавич в рецензии на первое издание книги Тарле
сделал одно меткое наблюдение: «Однажды дав определенное
толкование образа Талейрана, акад. Тарле не отступает от него
ни на шаг и благодаря этому создает цельный образ»181. До-
бавим: может быть, слишком цельный, лишенный эволюции
и внутренних противоречий. Вообще в стилистике «Талейрана»
в последнем издании заметен известный «пережим», придаю-
щий ей, если можно так выразиться, несколько преизбыточный,
«барочный» характер. В этом издании бросается также в глаза
определенное преувеличение «русского фактора» в европейской
политике, который, конечно, был в описываемое время значи-
тельным, но не столь доминирующим, как это представляется
историку.
Польский автор С. Вишневский считает, что Тарле, вслед за
французскими историками XIX в., преувеличил роль Талейрана
на Венском конгрессе. Решающее значение для судеб Франции
178 Тарле Е. В. Талейран. М.; Л., 1948. С. 240.
17<) Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 94. Л. 18-20. Заметим, что характер писем
Н. С. Платоновой из Самары делает крайне сомнительным утверждение
о том, что она «помогала Тарле в работе над книгами о Наполеоне, Талей-
ране и др.» (Память: Исторический сборник. Вып. 4. Париж, 1981. С. 495).
180 Волков С. А. Возле монастырских стен. С. 485.
181 Звавич И. С. Мысли по поводу «Талейрана» // Литературная газета. 1939.
№ 48, 30 авг. С. 3.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 219
имело не столько его дипломатическое искусство, сколько про-
тиворечия в лагере победителей: Австрия и Англия опасались
чрезмерного усиления России и Пруссии. Говорить о том, что
Пруссия потерпела поражение на Венском конгрессе, как это
делает Тарле, можно только очень условно: достаточно сравнить
границы Пруссии 1797 г. с границами после Венского конгресса.
Взамен Саксонии, на которую претендовала Пруссия, она полу-
чила Рейнскую область, что для Франции, вероятно, было еще
опаснее, чем усиление Пруссии за счет Саксонии. С. Вишневский
также критикует Тарле за то, что он нигде не квалифицирует
решения Венского конгресса как очередной раздел Польши и во-
обще рассматривает проблему Польши исключительно с точки
зрения усиления могущества России182. Можно еще добавить,
что в «Талейране» (как и в других работах Тарле по истории
международных отношений) несколько удивляет игнорирование
блестящих работ А. Е. Преснякова, дающих глубокую и ориги-
нальную трактовку внутренней и внешней политики России при
Александре I и Николае I183, которые Тарле, несомненно, были
знакомы.
Известный французский историк Ж. Годшо в рецензии на
французский перевод «Талейрана» замечал, что, «за исключе-
нием первых страниц, <...> биография Талейрана, написанная
Тарле, ничем по существу не отличается от биографии, которую
мог бы написать добросовестный историк из любой другой стра-
ны. Она читается с пользой и даже с удовольствием. Основу
документации составляют, естественно, четыре больших тома
Лакур-Гайе и исследования Э. Дара184, но Тарле работал в рус-
ских архивах и нашел документы, неизвестные его предшествен-
никам, что придает особую ценность его биографии»185.
Наблюдения Ж. Годшо подтверждает последняя большая
французская биография Талейрана, написанная Э. де Варескье-
Wisniewski S. Op. cit. S. 191-192.
Пресняков А. E. Александр I. Пб., 1924; Он же. Апогей самодержавия. Нико-
лай I. Л., 1925.
Имеются в виду работы: Lacour-Gayet G. Talleyrand. Т. 1-4. Paris, 1930-1934;
Dard E. Napoleon et Talleyrand. Paris, 1935.
GodechotJ. Rev.: E. Tarle. Talleyrand. Moscou, 1958 // Annales Historiques de la
Revolution Francaise. 1961. № 163. P. 136.

220 Глава 6
лем186. В ней использован ряд новых источников, и она гораз-
до подробнее книги Тарле (которую автор приводит в списке
литературы, но нигде конкретно на нее не ссылается). Однако
в изложении и освещении важнейших фактов Варескьель не
слишком отходит от той картины, которую более полувека назад
дал его русский предшественник. Приводятся те же изречения
героя, отзывы о нем современников (Шатобриана, Ж. Санд,
Бальзака, Гюго и других), излагаются те же хрестоматийные
эпизоды его карьеры187. Между прочим, говоря о «невероятных»,
«ошеломляющих» письмах Талейрана к Александру I, в которых
тот прямо просит денег за свои услуги, Варескьель, видевший
эти опубликованные еще в начале XX в. письма в московском
Архиве древних актов, отмечает, что оригиналы их до сих пор
никому не показывались188. Это не вполне верно. 11 декабря
1946 г. Тарле писал А. Д. Люблинской: «Сижу с утра до вечера на
Серпуховской, в тесном, ремонтируемом помещении и работаю
над написанными курячьим почерком (и подлейшими по содер-
жанию) письмами Талейрана к Александру I и Румянцеву»189.
Очень интересны также замечания о тарлевском «Талейра-
не» Ф. Вентури, писавшего, что эта книга демонстрирует одно-
временно возможности и слабости позиции Тарле. «Талейран —
это идеальная тема для историка, обладавшего таким вкусом
к технике успеха, что порой его можно было счесть историком,
оправдывающим все интересами государства (raison d'Etat)...
Автор не преуменьшает масштаб Талейрана, но как бы раздевает
его донага. Ясно, что историк занял удобную позицию: он может
186 Waresquiel Е. de. Talleyrand le prince immobile / Ed. rev. et augm. Paris, 2006.
К сожалению, к моменту сдачи в печать настоящей работы нам не уда-
лось ознакомиться с недавно вышедшей книгой о Талейране Жана Тюлара:
Tulard J. Talleyrand, ou La douceur de vivre. Paris, 2011.
187 Небезынтересными для русского читателя в этой книге могут быть неко-
торые детали: так, вопреки утверждениям Тарле, Варескьель считает, что
художник Э. Делакруа не был сыном Талейрана и что Наполеон не при-
нуждал Талейрана жениться на мадам Гран (Waresquiel E. de. Op. cit. P. 209,
246,654).
188 Ibid. P. 414, 697.
189 Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской // Новая и но-
вейшая история. 1999. № 3. С. 156.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 221
рассматривать своих персонажей глазами неумолимого судьи,
выносящего приговоры, и одновременно наблюдать с бесстра-
стием социолога эволюцию буржуазного класса... Осуждение
и бесстрастное наблюдение сосуществуют, не мешая друг другу,
поскольку первое относится к личности, второе — к классу.
Действительно легкая позиция»190.
Книга Тарле была по существу первой биографией Талей-
рана на русском языке. Через несколько десятилетий после нее
в СССР вышла новая книга о знаменитом французском диплома-
те191. В ней имеется некоторая дополнительная информация, по-
черпнутая преимущественно из западных работ, но отсутствуют
сколько-нибудь существенные новые акценты в интерпретации
этой фигуры, не говоря уже о том, что в литературном отноше-
нии эта работа не идет ни в какое сравнение с книгой Тарле.
Наряду с «Наполеоном» и «Нашествием Наполеона на Рос-
сию» «Талейран» принадлежит к числу известнейших произведе-
ний Тарле, переведенных на многие языки: польский (1946, 1953,
1957, 1967 гг.), венгерский (1949, 1950, 1959, 1963, 1972 гг.),
чешский (1950, 1956 гг.), немецкий (ГДР, 1950 и 1972 г.), румын-
ский (1950, 1960, 1962 гг.), французский (московские издания
1958, 1963, 1967 гг.), итальянский (1958 г.) и португальский
(1965 г.). В СССР после смерти автора «Талейран» переиздавался
в 1957, 1961 (в XI томе «Сочинений») и в 1962 гг.
«Наполеоновская трилогия» сделала Е. В. Тарле самым популяр-
ным советским историком, и он был включен в категорию особо
полезных и привилегированных беспартийных деятелей науки
и культуры, украшавших фасад сталинского режима (повторяем:
без официальной реабилитации по «Академическому делу»).
По решению Политбюро ЦК ВКП(б) в 1939 г. Тарле вме-
сте с партийными деятелями и историками В. П. Потемкиным,
Д. 3. Мануильским, Е. Ярославским и А. М. Панкратовой был
включен в состав комиссии по редактированию «Истории
190 Venturi F. Op. cit. P. 135-136.
191 См.: Борисов Ю. В. Шарль-Морис Талейран. М., 1986.

222 Глава 6
дипломатии»192. В первом томе «Истории дипломатии», вышед-
шем в 1941 г., Тарле принадлежало около трети текста, охваты-
вавшего период с начала XIX в. до Франко-прусской войны193.
В 1942 г. он, наряду с другими авторами, получил за эту работу
Сталинскую премию I степени. С подготовкой «Истории дипло-
матии» связана и единственная документально зафиксированная
встреча Тарле со Сталиным. В регистрационном журнале крем-
левской приемной Сталина под 3 июня 1941 г. читаем: «1. Тов.
Потемкин 1800-1930. 2. Тов. Тарле 1800-1930»194.
Тарле было поручено также написать большое введение
к новому изданию «Истории XIX века» под редакцией Э. Ла-
висса и А. Рамбо, предпринятому по решению Политбюро195.
Вышедший на рубеже XIX и XX веков многотомный труд фран-
цузских «буржуазных» историков переводился в России еще
до революции и использовался в преподавании; очевидно,
о нем вспомнили, когда потребовалось заменить литературу,
созданную приверженцами Покровского. Введение Тарле было
опубликовано одновременно в журнале «Большевик»196. В том
же 1939 г., также по решению Политбюро, Тарле был приглашен
читать лекции в только что организованной Высшей партийной
школе при ЦК ВКП(б)197, тогда же по указанию Молотова его
пригласили читать лекции в Высшей дипломатической школе
при Наркомате иностранных дел. В 1940 г. Тарле был введен
в состав новоучрежденного Комитета по Сталинским премиям
в области науки и техники198.
192 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1012. Л. 12 (Решение Политбюро от 14 июля 1939 г.).
193 История дипломатии / Под ред. В. П. Потемкина. Т. 1. М., 1941. С. 360-517.
194 На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записи лиц, принятых И. В. Стали-
ным (1924-1953 гг.). М., 2008. С. 335. Больше имя Е. В. Тарле в этом журнале
не встречается, что заставляет весьма осторожно относиться к появлявшимся
в печати фольклорным сообщениям о встречах и консультациях Тарле со
Сталиным.
195 См.: История XIX века: В 8 тт. / Под ред. Э. Лависса и А. Рамбо; Пер. с франц.
2-е изд., доп. и испр. под ред. Е. В. Тарле. М., 1938-1939.
J96 Тарле Е. В. «История XIX века» // Большевик. 1938. № 14. С. 35-62.
197 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1015. Л. 70 (Решение Политбюро от 26 октября
1939 г.).
198 Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1021. Л. 104 (Постановление Совнаркома СССР,
утвержденное решением Политбюро от 23 марта 1940 г.).

Под знаком Наполеона. 1933-1941 223
В архиве Е. В. Тарле сохранилась стенограмма лекций по
истории европейской дипломатии 1814-1914 гг., читанных
им в 1939-1940 гг. в Высшей дипломатической школе. На них
в значительной мере базируется текст его глав в первом томе
«Истории дипломатии». Обращают на себя внимание некоторые
пассажи, в печатный текст не вошедшие. Так, в лекции, про-
читанной 28 мая 1940 г., Тарле говорил: «У нас относительно
русской дипломатии существуют два суждения. Сопоставлять
их было бы просто смешно уже потому, что одно суждение
принадлежит поверхностному дилетанту, который никогда на
своем веку не написал ни одного исторического исследования,
но с большой развязностью излагал то, что ему казалось непо-
грешимой истиной, а другое — гениальному ученому, одному
из основоположников марксизма. Первое мнение принадлежит
Покровскому, второе мнение принадлежит Энгельсу. Мнение
Покровского — это суждение человека, который перелистал
несколько бумажек, все они показались ему одна глупее другой,
все их он отбросил. Выходило, что в русском дипломатическом
ведомстве были какие-то идиоты. И кроме иронических фель-
етонных выходок и подмигиваний ничего он не дает, когда
говорит о русской дипломатии. Энгельс и Маркс, особенно
Энгельс, часто говорили, что это была умнейшая дипломатия,
которая часто оставляла в очень глупом положении других
дипломатов»199.
Конечно, в таком изложении много софистики. Из него
напрашивается вывод, что Энгельс положительно оценивал
деятельность дореволюционной русской дипломатии. В действи-
тельности же он высоко оценивал только техническую сторону
царской дипломатии, порой явно преувеличивая ее дьявольское
всемогущество200. Что же касается ее целей и методов, то Эн-
гельс, в полном согласии с Марксом, оценивал ее как нельзя
более отрицательно.
199 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 171. Л. 368-369.
200 См., например: «Эта шайка, настолько же бессовестная, насколько талант-
ливая, содействовала больше, чем все русские армии, расширению границ
России» (Энгельс Ф. Внешняя политика русского царизма // Маркс К.,
Энгельс Ф. Сочинения. Т. 22. М., 1962. С. 15).

224 Глава 6
Как уже говорилось, в книге «Европа в эпоху империализ-
ма» Е. В. Тарле употреблял слово «империализм» в традицион-
ном значении — как синоним понятий «экспансионизм», «вели-
кодержавная захватническая политика». Теперь он попытался,
так сказать, теоретически обосновать подобное употребление
термина. В одной из лекций 1940 г. Тарле говорил: «Нельзя
узко относиться к терминам. Вспомним, какую оговорку делал
Ленин, когда он называл империалистическими войны наполео-
новские и дореволюционные. Под империалистическими война-
ми он понимал войны хищнические, захватнические, грабитель-
ские... Понимать империализм надо именно по-ленински»201.
Очевидно, что, воспользовавшись употреблением этого слова
в одном из сочинений Ленина в традиционном смысле, Тарле
по существу отводит всю так называемую «ленинскую теорию
империализма»202.
Начиная с 1936 и особенно с 1937 г., Е. В. Тарле постоянно
выступал как публицист в центральных газетах — в «Извести-
ях» (чаще всего), «Правде», «Труде», «Комсомольской правде»,
«Красной звезде», «Литературной газете». Специальностью его
были прежде всего исторические комментарии и исторические
параллели к текущим международным событиям, трактуемым,
разумеется, в духе тогдашнего внешнеполитического курса
СССР. Припоминались чаще всего 1812 г., Крымская война,
Первая мировая, занятие Берлина русскими войсками в 1760 г.
Поскольку внешнеполитический курс СССР был направлен на
предотвращение гитлеровской агрессии, статьи эти и сегодня
не вызывают особых возражений, но большой интеллектуаль-
ной и тем более научной ценностью они, с нашей сегодняшней
точки зрения, за отдельными исключениями, не обладают.
Мы, однако, располагаем данными о впечатлении, которые
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 173. Л. 97.
Следует, впрочем, заметить, что в то время традиционное употребление тер-
мина еще не совсем вышло из словаря советской дипломатии. Так, в одной
из речей М. М. Литвинова можно прочитать: «Империализм, т. е. жажда рас-
ширения своих границ, захвата чужих земель, колоний, порабощения других
народов, в той или иной мере присущ почти всем буржуазным государствам»
(см.: Литвинов М. М. В борьбе за мир. М., 1938. С. 188).

Под знаком Наполеона. 1933-1941 225
производили некоторые из них на современников. Так, бывший
деятель кадетской партии и член Временного правительства
1917 г. Д. И. Шаховской писал 14 мая 1938 г. (вскоре он был аре-
стован и погиб) своему другу И. М. Гревсу: «Очень интересный
фельетон Тарле был в "Правде", кажется 11-го (а м. б. 10-го)
о фашистской геополитике. Хотелось бы знать суждение о статье
специалиста-историка, как и вообще о научных достоинствах
Тарле. На взгляд нашего брата, не искушенного в науке, его
труды представляют громадный интерес не только как популя-
ризация и практические заметки, но и в научном отношении»203.
Автор исторических и литературоведческих работ С. Я. Штрайх
писал Тарле о сильном впечатлении, которое произвела на него
статья «Франция и Центральная Европа», опубликованная в «Ли-
тературной газете» 31 декабря 1938 г.204.
В конце 1930-х гг. в печати сообщалось о подготовке Тарле
книги «Европа и мировая война», посвященной, в частности,
анализу политики германского империализма205. По всей веро-
ятности, речь шла о переработанном издании «Европы в эпоху
империализма». В архиве Тарле сохранился перепечатанный на
машинке текст этой книги без вступительной и заключительной
глав — под новым названием206. Однако советско-германский
пакт и разразившаяся затем Вторая мировая война сделали это
издание «неактуальным»207. Вообще же сближение Тарле с дип-
203 пФА РАН. Ф. 726. Оп. 2. Д. 335. Л. 339. Речь идет о статье: Тарле Е. Фашист-
ская геополитика и экспансия на Восток // Правда. 1938. 10 мая. Более пол-
ный вариант этой статьи: Тарле Е. В. «Восточное пространство» и фашистская
геополитика // Против фашистской фальсификации истории: Сб. ст. М.; Л.,
1939. С. 259-279.
204 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 129. Л. 2 (письмо от 1 января 1939 г.).
205 См.: Новые работы акад. Е. В. Тарле // Ленинградская правда. 1938. 27 но-
ября; «Европа и мировая война». Новый труд акад. Е. В. Тарле // Вечерняя
Москва. 1939. 27 июля.
206 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 127-132.
207 Вскоре после заключения пакта цензурой из журнала «Литературный совре-
менник» (1939. № 7-8) была снята статья Е. В. Тарле «Фашистская фальсифи-
кация исторической науки в Германии». См. об этом: Блюм А. В. Советская
цензура в эпоху тотального террора. СПб., 2000. С. 274-275. Уже набран-
ный и сверстанный журнальный текст сохранился в материалах бывшего
Ленинградского партархива (ЦГАИПД. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 893). Некоторые

226 Глава 6
ломатическим ведомством, на наш взгляд, не пошло на пользу
ему как историку. Обращение Тарле к русской дипломатической
и военной истории, которая с конца 1930-х гг. становится глав-
ной темой его исследований, отчасти, по крайней мере, было
связано с невозможностью для него работы в западных архивах.
Даже в официальной статье о достижениях исторической науки
за годы советской власти он писал: «Что касается чисто исследо-
вательской работы над западноевропейскими темами по новой
истории, то она была, конечно, затруднена малой доступностью
для наших историков нужных архивохранилищ и библиотек
Западной Европы»208.
По мере укрепления официального положения Тарле из-
менилось и отношение к нему в Ленинградском университе-
те, — первое время по возвращении оно было довольно не-
определенным. После ареста в 1935 г. Г. С. Зайделя заведующим
кафедрой новой истории стал А. И. Молок, который в начале
1930-х гг. выступал с резкими обличениями Тарле209. Молок не
был, однако, инициатором этой кампании и со временем оценки
его стали совсем иными210. Далеко не лишенный честолюбия,
формулировки этой статьи, прочитанной в качестве доклада в АН СССР,
могли, между прочим, вызывать невольные ассоциации с положением исто-
рической науки в Советском Союзе.
Тарле Е. В. Новая история в работах советских историков // Двадцать пять
лет исторической науки в СССР. М.; Л., 1942. С. 236. В 1940-е гг. Е. Л. Ланн
записал свой разговор с Тарле: «Я говорю, что времени у меня не хватило
на изучение русской истории, занимался только историей Англии. Е. В.
говорит: — А для меня русская история интереснее, чем любая другая.
Больше всего я люблю русскую историю» (Ланн Е. Портрет Тарле. Набро-
ски. — РГАЛИ. Ф. 2210. Оп. 1. Д. 137. Л. 18). Возможно, что в какой-то мере
эта ситуация по-немецки описывается выражением: «Aus der Not eine Tugend
machen» («делать из нужды добродетель»).
Еще в 1933 г. он называл Тарле «исследователем» (в кавычках) и «буржуаз-
ным фальсификатором истории пролетариата». См.: Молок А. Рабочее вос-
стание в Лионе в исторической литературе // Фроман П. Рабочее восстание
в Лионе в 1831 г. М.; Л., 1933. С. 12-24.
См., например: «Крупнейшим вкладом в историческую науку являются
многочисленные труды одного из выдающихся русских историков, про-
фессора Ленинградского и Московского университетов акад. Е. Тарле»
(Молок А. История Франции нового времени в трудах русских историков //

Под знаком Наполеона. 1933-1941 227
Тарле никогда не стремился к административным постам и фор-
мально, по линии кафедры, оставался «под началом» А. И. Мо-
лока, но их научный и общественный вес были несопоставимы.
С 1937-1938 гг. Тарле находился в университете на особом по-
ложении и, по-видимому, очень мало зависел от кафедрального
и факультетского начальства. Едва ли он и Молок питали друг
к другу большие симпатии, но внешне отношения оставались
корректными211.
С конца 1930-х гг. Е. В. Тарле довольно часто выступал оп-
понентом на защитах диссертаций на самые разнообразные
темы в Ленинградском университете (реже — в Московском)
и в академическом Институте истории212. Выступления его,
как правило, были очень живыми, остроумными и совершенно
неказенными.
Исторический журнал. 1945. № 1-2. С. 51). Ср. хвалебные рецензии Молока
на «Нашествие Наполеона на Россию» (Исторический журнал. 1938. № 10.
С. 118-123) и «Талейрана» (Вопросы истории. 1948. № 10. С. 157-160).
Сохранилась стенограмма выступления Е. В. Тарле на защите докторской
диссертации А. И. Молока «Июльская революция 1830 г. во Франции»,
состоявшейся 6 февраля 1940 г. Высказываясь за присвоение автору док-
торской степени, Тарле не выражал, однако, особого восторга по поводу
диссертации, а некоторые его замечания выдержаны в весьма ирониче-
ском тоне. См., например, такой пассаж: «Одним из главных недостатков
этой работы являются ее размеры <...>. Не думайте, что я очень горько
нападаю на большие размеры работы, ничего особенно вредного здесь
нет, и автомобиль, который был послан за мной, без особого труда под-
нял и Вашу диссертацию» (ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 1362. Л. 59-60).
Или: «Меня поразило, почему с таким интересом Вы отнеслись к родичам
Полиньяка — Вы говорите о герцогине Полиньяк, уличаете ее в том, что
она имела любовника, — без этих сведений читатель легко обошелся бы.
А с другой стороны, если уж Вы говорите об этом вопросе, то у нее был не
один любовник» (Там же. Л. 65). Несомненно, что Тарле «поразили» не сами
по себе эти сведения (кто, как не он, был мастером острой и колоритной
детали?), а манера, в которой они подавались.
Е. В. Тарле был, по неполным данным, официальным оппонентом на
докторских защитах А. И. Молока, М. А. Гуковского, О. Л. Вайнштейна,
Б. А. Романова, А. В. Предтеченского, Б. Ф. Поршнева, Ф. А. Коган-Берн-
штейн, Г. А. Замятина, А. Д. Люблинской, А. 3. Манфреда, С. А. Фейгиной,
А. Л. Шапиро, Э. А. Желубовской (перечисляем в хронологическом порядке
по времени защиты).

228 Глава 6
Из сохранившихся стенограмм видно, в частности, что Тар-
ле очень раздражали шаблонные выпады против «буржуазной
историографии». Так, выступая 4 ноября 1939 г. на защите в ЛГУ
докторской диссертации М. А. Гуковского «Механика Леонардо
да Винчи», Тарле упрекнул диссертанта за некорректное отно-
шение к своим предшественникам, в особенности к французско-
му ученому Пьеру Дюэму, которого автор аттестовал как «като-
лика и мракобеса». «Дюэм — огромный ученый, очень много
давший науке, очень много давший в частности Вам, Вы его
использовали, использовали самостоятельно; Вы в несравненно
большем количестве пунктов с ним сходитесь, чем расходитесь,
в этом нет ни малейшего сомнения. Я ничуть не сомневаюсь
в самостоятельном изучении материала с Вашей стороны,
но так оно вышло. Поэтому с самого начала Вы должны были
бы сказать, что он вовсе не такой ужасный мракобес, каким он
Вам представляется, потому что Вы, Матвей Александрович, во
всяком случае, не мракобес. <...> Неправы Вы в отношении
Ваших предшественников, очень много давших, в их отношении
Вы несправедливы... Когда я начал читать Вашу книгу, я начал
ее читать с громадным интересом, я всю ее прочел с большим
интересом, но я не нашел здесь [ни] одной вещи, которую не
находил у других — у Дюэма, у Шустера и других...»213.
У студентов Тарле всегда имел огромный успех, незави-
симо от своего официального статуса. «Лекции Е. В. Тарле —
одно из самых больших наслаждений, которые дарил своим
благодарным слушателям Петроградский университет».
«Самым любимым лектором разных групп и отделений был
проф. Е. В. Тарле», — писали слушавшие его в 1920-е гг.
А. П. Андреева и Н. Н. Житомирова214. «Вершиной ораторского
искусства были незабываемые и уникальные по содержанию
и форме лекции акад. Е. В. Тарле по истории Европы в эпоху
империализма», — свидетельствует А. М. Черников, окончив-
ший университет в 1930 г.215. «На историческом факультете
213 ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 1489. Л. 49-50.
214 На штурм науки. Воспоминания бывших студентов факультета общественных
наук Ленинградского университета. Л., 1971. С. 99, 169.
215 филфак в воспоминаниях. СПб., 2003. С. 8.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 229
стал читать Е. В. Тарле, на чьи лекции сбегалось пол-универси-
тета», — вспоминал литературовед И. 3. Серман, учившийся на
филологическом факультете во второй половине 1930-х гг.216
«Я в 1934/35 гг. еще ходил на некоторые наиболее интересные
лекции на историческое отделение, в частности слушал по-
разительные лекции Е. В. Тарле по концу XIX — началу XX в.
в Европе. Он говорил так ясно, так интересно и увлекательно,
что невольно все клали карандаши, чтобы не упустить ни еди-
ного слова, и казалось, что эту лекцию нельзя не запомнить
навеки», — читаем в воспоминаниях крупнейшего востоковеда
И. М. Дьяконова217. Список подобных высказываний можно
было бы продолжить218. Несколько диссонирует с ними отзыв об
университетских лекциях Тарле в мемуарных записях К. Н. Сер-
биной: «Слушать было интересно, но я как-то понимала, что
я у него ничему не научусь и что к его лекциям следует отно-
ситься как к публичным лекциям»219. Действительно, для че-
ловека, решившего (как автор этих слов) специализироваться
по Древней Руси, лекции по новой истории Западной Европы
прямого «практического» интереса не представляли; но они
обогащали, расширяли кругозор, позволяли почувствовать «кра-
ски» и «аромат» истории и в этом смысле тоже по-своему учили
профессии историка. В общем же к концу 1930-х гг. Тарле стал
воспринимался как «гордость Ленинградского университета»
и на официальном уровне.
Следует отметить, что свое новое положение Е. В. Тарле
использовал для ходатайств за арестованных и высланных. Од-
ному из первых он попытался помочь вернуться в Ленинград
мужу своей сестры А. И. Тарновскому, который выйдя из лагеря,
работал по вольному найму на Севере (по-видимому, в Архан-
гельске). 5 февраля (до 1938 г., год в письме не проставлен)
216 См.: Ефим Эткинд: Здесь и там. СПб., 2004. С. 284.
217 Дьяконов И. М. Книга воспоминаний. СПб., 1995. С. 294.
218 См., например: Рабинович М. Б. Воспоминания долгой жизни. СПб., 1996.
С. 78; Могилевский С. А. Прожитое и пережитое. Иерусалим, 1997. С. 25;
Дейч Г. М. Воспоминания советского историка. СПб., 2000. С. 52-53; Дер-
бовЛ. А. Страницы воспоминаний. Саратов, 2009. С. 121.
219 Цит. по кн.: Бовина-Лебедева В. Г. Школы исследования русских летописей.
СПб., 2011. С. 763.

230 Глава 6
Тарле писал жене из Москвы: «Ясно, что Лен. гор. милиция не
может идти наперекор общему прекрасному ко мне отношению.
Буду хлопотать в Комиссии по снятию. Николай Павлович тре-
бует, чтобы немедленно было прислано другое заявление Алек-
сандра Игнатьевича, подписанное им самим лично, его рукой.
Без этого он не подаст. Непременно лично. Собственноручно
им... P. S. Только что передал записку о сем случае помощнику
прокурора РСФСР почти лично, т. е. через его (прокурора) мужа,
ибо он, т. е. прокурор, есть она... Муж его очень славный, сам
историк»220. Однако А. И. Тарновский вскоре умер, по-видимому,
так и не вернувшись в Ленинград. М. В. Тарновская поселилась
у брата. Известно, что в конце 1930-х гг. Е. В. Тарле пытался
помочь также историку А. И. Хоментовской221, искусствоведу
Н. Г. Зенгеру (сыну царского министра народного просвеще-
ния), литературоведу Ю. Г. Оксману222 и ряду других лиц.
Так, 8 марта 1939 г. он писал знаменитому математику
и инженеру-кораблестроителю академику А. Н. Крылову:
Глубокоуважаемый Алексей Николаевич,
Хорошо мне известный в качестве лояльного советского
человека инженер Леонид Давидович Френкель привлечен
к делу, по которому в свое время было спрошено Ваше мне-
ние как специалиста. Я принимаю живое участие в судьбе
Френкеля и его семьи и мне очень хотелось бы знать, сло-
жилось ли у Вас мнение в самом деле в пользу Френке-
ля, как о том мне стало известно. Не откажите, дорогой
и глубокоуважаемый Алексей Николаевич, ответить на это
письмо, продиктованное не праздным любопытством.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 157. Л. 18-19. Вероятно, имеется в виду Ф. Е. Ню-
рина-Нюренберг (1885-1938), жена И. И. Нюренберга (1883-1949). В августе
1937 г. она была смещена со своей должности, в следующем году арестована
и расстреляна. Благодарю за это указание Т. Б. Притыкину.
См.: Каганович Б. С. Анна Ильинична Хоментовская // Средние века. Вып. 52.
М., 1989. С. 305; Он же. А. И. Хоментовская в последние годы жизни (по
материалам ее переписки) // Всеобщая история и история культуры. Петер-
бургский историографический сборник. СПб., 2008. С. 131-132.
См.: Фролов М. «Вынужден вновь напомнить о себе и о своем деле». К исто-
рии ареста, заключения и реабилитации Ю. Г. Оксмана (1936-1958) //
Вопросы литературы. 2011. № 2. С. 451-452.

Под знаком Наполеона. 1933-1941 231
Зная Ваше мнение, я с особой энергией буду ходатайст-
вовать пред А. Я. Вышинским о беспристрастном рассмот-
рении дела.
Примите мой сердечный привет. Евг. Тарле.223
Старался он также помогать и своим уцелевшим товарищам
по «Академическому делу». Трудно, конечно, вполне разгадать,
что осталось в душе у людей, прошедших через сталинские
застенки, где они вынуждены были показывать друг против
друга224, но, насколько можно судить по документам, у Тарле по-
сле возвращения были хорошие отношения с А. И. Яковлевым,
С. В. Бахрушиным, Б. А. Романовым, А. И. Андреевым, А. Н. Ше-
буниным, Н. П. Анциферовым и рядом других «подельцев», — он
поддерживал их кандидатуры на академических выборах и в
Комитете по Сталинским премиям, не упускал случая сказать
о них доброе слово в печати225.
Следует при этом иметь в виду, что сам Тарле, как уже указы-
валось, не был формально реабилитирован по «Академическому
СПб. филиал Архива РАН. Ф. 759. Оп. 3. Д. 248. Л. 1-2. В следующем письме
Тарле благодарил Крылова за «участие к несчастной, совсем Вам незнакомой
семье» (Там же. Л. 3). Л. Д. Френкель был зятем Т. А. Богданович. См. об
обстоятельствах его ареста и освобождения в воспоминаниях его дочери:
Позднева О. Л. Повесть о моем детстве // Пащенко Т. А., Позднева О. Л.
В минувшем веке. СПб., 2002. С. 54-57.
Некоторое представление об их душевном самочувствии после выхода из
тюрьмы могут дать строки из письма С. В. Бахрушина А. И. Яковлеву, от-
правленного 30 октября 1932 г. из Семипалатинска в Минусинск: «В общем
же сейчас я чувствую себя хорошо; как-то примирился со всем — и с Семи-
палатинском, и с московской разрухой, и со всем прошлым, о чем сейчас
не хочется даже вспоминать, чтоб не вернулось» (Архив РАН. Ф. 665. Оп. 1.
Д. 295. Л. 23).
Отметим также, что в обзорных статьях об изучении истории Запада
в СССР Тарле весьма положительно оценивал работы Н. С. Платоновой
и В. А. Бутенко. См.: Тарле Е. В. 1) Новая история в работах советских исто-
риков // Двадцать пять лет исторической науки в СССР. М.; Л., 1942. С. 239;
2) К изучению истории Запада в Академии наук // Вестник АН СССР. 1945.
№ 5-6. С. 178. В. А. Бутенко погиб в 1931 г. в лагере, вернувшаяся из ссылки
Н. С. Платонова умерла во время ленинградской блокады, и на протяжении
многих лет это были едва ли не единственные одобрительные упоминания
о них в советской печати.

232 Глава 6
делу». Когда отбывшая заключение по тому же делу востоковед
Л. А. Мерварт в 1940 и 1944 гг. ходатайствовала о снятии суди-
мости, ей было в этом отказано, причем в справке, составленной
НКВД, указывалось, что она «вступила по приглашению члена
контрреволюционной монархической организации "Всенарод-
ный союз борьбы за возрождение свободной России" Тарле Е. В.
в эту организацию», ввиду чего «органы» считают снятие суди-
мости с нее «нецелесообразным». Писалось это в те годы, когда
Тарле находился на вершине официального признания226.
Литератор Р. В. Иванов-Разумник, оказавшийся в годы Второй мировой
войны в Германии, вспоминал, что в 1937-1938 гг. от него на допросах
требовали показаний против Тарле: «Академик Тарле, persona gratissima
у кремлевских заправил, процветающий и благоденствующий, большевикам
"без лести преданный", вошедший в особенный фавор после академического
разгрома, имеющий доступ к самому Сталину, неоднократно приглашаемый
в Кремль, — и вдруг обвинение в контрреволюционном заговоре! <...>
Когда я позднее, в 1940 г. встретился с его бывшей женой, пожилой писатель-
ницей (вероятно, автор имеет в виду Т. А. Богданович. — Б. К.) и рассказал
ей обо всем этом, — изумлению ее не было предела. Вскоре я узнал от нее
же, что гражданин Тарле нимало не подозревал, какие сети плел вокруг
него НКВД» (Иванов-Разумник Р. В. Тюрьмы и ссылки. Нью-Йорк, 1953.
С. 321, 325). Текст этот, как видим, не отличается в отношении Тарле ни
благожелательностью, ни особой точностью, однако сообщаемый автором
факт говорит сам за себя.

Глава 7
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА
1941-1945
Е. В. Тарле был видным публицистом Великой Отечественной
войны с первых ее дней1. Не подлежит сомнению, что его мно-
гочисленные статьи этих лет продиктованы подлинным патри-
отизмом и ненавистью к фашизму. Основной пафос военной
публицистики Тарле — мобилизация русского прошлого на
борьбу с новым агрессором. Естественно, что такая установка
приводила нередко к односторонней стилизации и героизации
этого прошлого. Но упрекать за это публициста, писавшего
в разгар смертельной борьбы с фашизмом, угрожавшим челове-
честву, — невозможно. «Публицистика Е. В. Тарле выражает дух
эпохи Великой Отечественной войны», — справедливо писал
А. С. Ерусалимский2. Серьезным изъяном военных статей Тар-
ле с точки зрения историка является, однако, недостаточное
подчеркивание специфики гитлеризма, которая часто тонула
у него в извечных агрессивных устремлениях Пруссии и Герма-
нии против России.
С лета 1941 г. по 1943 г. Е. В. Тарле с семьей находился
в эвакуации в Казани. Он выступал с многочисленными публич-
ными лекциями в городах Поволжья, Урала и Кавказа. В ноябре
1942 г. он был включен в состав Чрезвычайной государствен-
ной комиссии по установлению и расследованию злодеяний
немецко-фашистских захватчиков и их сообщников. Роль Тарле
в этой комиссии была, однако, судя по тому, что мы знаем о ней,
скорее декоративной: он не курировал какое-то направление
в ее работе и не выезжал на места для раскрытия обстоятельств
преступлений (в отличие от таких ее членов, как академики
1 См.: Тарле Е. Губители общечеловеческой культуры // Правда. 1941. 24 июня.
2 Ерусалимский А. От редактора // Тарле Е. В. Сочинения. Т. 12. М., 1962. С. 7.

234 Глава 7
Н. Н. Бурденко, И. П. Трайнин, Б. Е. Веденеев и даже митрополит
Николай (Ярушевич) и А. Н. Толстой)3. Доклад Тарле в Акаде-
мии наук «О преступлениях гитлеровской Германии и об их
подготовке» касался идеологии гитлеризма и вековых пороков
германского империализма4.
Е. В. Тарле был включен и в созданную 4 сентября 1943 г. по
решению Политбюро ЦК ВКП(б) Комиссию по вопросам мирных
договоров и послевоенного устройства при Наркомате иностран-
ных дел СССР под председательством М. М. Литвинова. В состав
ее входили также С. А. Лозовский, Д. 3. Мануильский, Я. 3. Суриц
и Б. Е. Штейн. Комиссия, действовавшая в течение двух лет,
носила консультативный характер и должна была разрабатывать
варианты решения проблем, ставших на повестку дня ввиду
приближающегося окончания войны. Тарле оказался, таким
образом, единственным беспартийным членом комиссии, со-
стоявшей из крупных советских дипломатов и международников
старшего поколения5.
Одной из главнейших задач комиссии Литвинова (как ее в
обиходе называли) была проблема «обезвреживания» Германии
по окончании войны. Тарле представил в комиссию несколько за-
писок и справок, посвященных этому вопросу, и принимал учас-
тие в его обсуждении6. В записке, составленной в октябре 1943 г.,
См.: Сорокина М. Ю. Где свои, а где чужие? К истории расследования нацист-
ских преступлений в СССР // Природа. 2005. № 11. С. 57-64; Sorokina M.
People and Procedure. Toward a History of the Investigation of Nazi Crimes in
the USSR // Kritika. 2005. Vol. 6. № 4. P. 797-831.
Тарле Е. В. О преступлениях гитлеровской Германии и об их подготовке //
Общее собрание АН СССР 25-30 сентября 1943 г. М.; Л., 1944. С. 183-191.
Подробнее см.: Каганович Б. С. Е. В. Тарле в Комиссии по вопросам мир-
ных переговоров и послевоенного устройства (1943-1945 гг.) // Проблемы
всемирной истории. Сб. статей в честь акад. А. А. Фурсенко. СПб., 2000.
С. 351-361.
См.: СССР и германский вопрос 1941-1949. Документы из Архива внешней
политики Российской Федерации. Т. 1: 1941-1945. М., 1996. С. 236-240,
450-454; Филитов А. М. В комиссиях Наркоминдела // Вторая мировая
война. Актуальные проблемы. М., 1995. С. 54-71; Schulze-Wessel M. Hegemonie
oder europaische Sicherheit. Zwei deutschlandpolitische Denkschriften des sowje-
tischen Historikers E. V. Tarle // Berliner Jahrbuch fur osteuropaische Geschichte.
1995/1. S. 271-288.

Отечественная война. 1941-1945 235
он выдвигал следующие постулаты: «Безопасность России повели-
тельно требует: 1. Обезвреживания Пруссии, без чего немыслимо
прекращение попыток новой агрессии со стороны Германии,
и 2. Решительной борьбы против искусственной насильственной
централизации государственной системы Германии»7. «Пер-
вая цель, — полагал Тарле, — может быть достигнута прежде
всего отделением в том или ином виде: а) Восточной Пруссии
от Пруссии и Германии. Существование ее в виде отдельного
государства или отдача ее полякам (плохое решение задачи), но
так или иначе, Восточная Пруссия не может оставаться боевым
форпостом против России; б) отделением Силезии, что и пред-
усматривается, по-видимому; в) отделением Вестфалии <...>,
Шлезвиг и Голштиния безусловно должны отойти от Германии»8.
Сходного мнения придерживались и остальные члены комиссии,
позиция которой была выражена в итоговой записке М. М. Лит-
винова «Обращение с Германией», направленной 9 марта 1944 г.
Сталину и Молотову9.
Е. В. Тарле также принимал участие в заседаниях комис-
сии, посвященных «обращению» с Францией и Италией, и в
письменном виде изложил свое мнение по вопросам создания
международной организации безопасности (будущей ООН),
а также по проблеме Трансильвании. В частности, он, наряду
с С. А. Лозовским и Д. 3. Мануильским, возражал М. М. Литви-
нову, занявшему на заседании 25 марта 1944 г. очень жесткую
позицию в отношении Франции. Литвинов был убежден, что
роль Франции как великой державы кончена, и не в интере-
сах СССР включать ее в руководящее ядро международной
организации, придавая ей тем самым статус великой державы,
поскольку Франция всегда будет идти в фарватере английской
политики. Оппоненты Литвинова считали, что в определенных
АВПРФ. Ф. 0512. Оп. 4. Пап. 18. Д. 122. Л. 4.
Там же. Л. 4-5.
СССР и германский вопрос. Т. 1. С. 419-449. Следует иметь в виду, что
расчленение Германии на несколько самостоятельных государств в целях ее
«обезвреживания» неизменно фигурировало до весны 1945 г. в планах после-
военного устройства «большой тройки». См.: Кынин Г. П. Антигитлеровская
коалиция и вопрос о послевоенном устройстве Германии // Вторая мировая
война. Актуальные проблемы. М., 1995. С. 166-177.

236 Глава 7
ситуациях Франция может служить противовесом англосаксам,
и задача советской дипломатии — играть на противоречиях
между ними10.
Очень ярко стиль внешнеполитического мышления Е. В. Тар-
ле выразился и в записке по трансильванскому вопросу, пред-
ставленной им в комиссию к заседанию 8 июня 1944 г. В ней
говорится: «Трансильвания в руках Венгрии или Румынии не
может быть ничем иным, как 1) очень большим придатком
могущества одной из этих одинаково прогерманских и одина-
ково злобно-фашистских держав; 2) вечным яблоком раздора
на очень опасном европейском перепутье и вечным поводом
к разжиганию новых войн; 3) конечно, наиболее желательным
выходом было бы превращение Трансильвании в самостоятель-
ное государство под формальной гарантией будущей (проек-
тируемой) организации держав. <...> Всякое другое решение
вопроса для нас невыгодно. Но если уж выбирать из двух зол, то
меньшее зло отдать Трансильванию Румынии, потребовав за это
те или иные серьезные компенсации»11.
Мнения свои Тарле формулировал откровенно и остро, как,
впрочем, и другие члены комиссии, деятельность которой но-
сила, разумеется, закрытый характер12 (материалы ее лишь
10 АВПРФ. Ф. 0512. Оп. 2. Пап. 8. Д. 4. Л. 29-48. Отголоском этого спора явля-
ется сообщение французского журналиста Ж. Жува, приезжавшего в Москву
в конце 1944 г. вместе с Ш. де Голлем. От французского писателя-коммуниста
Жана-Ришара Блока, который провел войну в России, он слышал тогда, что
в Москве существовали две точки зрения по вопросу об отношении к Фран-
ции. «Одни, в частности, академик Тарле, считавшийся скорее франкофилом,
предлагали крайнюю сдержанность в отношении нас. Франция, утверждали
они, выйдет из войны ослабленной и обескровленной, и слабость ее будет
усугублена зависимостью от англосаксов». Сталин сначала якобы склонялся
к этой точке зрения, но затем Морис Торез убедил его, что слабость Франции
не является перманентной и что влияние англосаксов может быть ограниче-
но. См.: KriegelA. Les communistes francais. 1920-1970. Paris, 1985. P. 274-275.
О степени достоверности этой информации можно судить по приводимым
нами материалам.
11 АВПРФ. Ф. 0512. Оп. 2. Пап. 8. Д. 4. Л. 88.
12 На первом заседании комиссии, состоявшемся 8 сентября 1943 г., имел
место следующий не лишенный интереса диалог: «Тов. Тарле задает вопрос
о методе работы: нужно ли будет давать чисто историческую, объективную
справку, скажем, о вопросе выделения Восточной Пруссии, или по всем

Отечественная война. 1941-1945 237
в 1990-е гг. стали доступны историкам). Вообще, при ознакомле-
нии с материалами комиссии Литвинова бросается в глаза чисто
«реально-политическое», великодержавное мышление всех ее
членов. Мы не находим здесь никаких разговоров о «социализ-
ме», «праве народов» и т. п., речь идет всегда только о государст-
венных интересах Советского Союза. В этом отношении Тарле,
своего рода «буржуазный специалист» в составе комиссии, ни-
чем не отличался от других ее членов, старых большевиков или
бывших меньшевиков13. Думается, что П. Н. Милюков, окажись
он в подобной комиссии, вел бы себя не иначе14.
Деятельность в комиссии Литвинова — до сих пор единст-
венный документированный факт участия Е. В. Тарле в реальной
внешнеполитической работе, а не только в ее пропагандистски-
публицистическом обрамлении (не останавливаемся здесь на во-
просе, насколько практически значима была работа комиссии).
Из военной публицистики Тарле обращают на себя вни-
мание две статьи по польскому вопросу. В 1943 г. он выступил
с критикой польского эмигрантского правительства в Лондоне,
с которым Советский Союз незадолго до того порвал дипло-
матические отношения. Тарле возмущался его отношением
к СССР, выразившимся, в частности, в «кампании клеветни-
ческих выдумок, заведомо внушенных польским редакциям
со стороны», — имелся в виду скандал, разразившийся после
вопросам у нас уже есть ответы, т. е. мнение правительства, на основании
которого мы должны разрабатывать материал. Тов. Литвинов поясняет, что
постановка вопроса в списке не значит, что вопрос решается нами положи-
тельно. Например, если мы против выделения Восточной Пруссии, то надо
так и сказать. Это относится ко всем вопросам» (СССР и германский вопрос.
Т. 1. С. 237).
См., например, слова М. М. Литвинова в одной из его записок 1944 г.: «В по-
литике, конечно, приходится руководствоваться исключительно соображе-
ниями целесообразности» (Трансильванский вопрос. Венгерско-румынский
территориальный спор и СССР. 1941-1946. М., 2000. С. 236).
По свидетельству одного из сотрудников Милюкова, во время Советско-
финской войны «Милюков расчленил свою позицию на "сентиментальную"
(сочувствие финнам) и политическую (интересы России). <...> Свое отно-
шение к русско-финской войне он формулировал в том же письме: "Мне жаль
финнов, но я за Выборгскую губернию"». См.: Вакар Н. П. П. Н. Милюков
в изгнании // Новый журнал (Нью-Йорк). 1943. № 6. С. 375.

238 Глава 7
обнаружения расстрелов польских офицеров в Катыни. «Разве
можно, находясь в здравом уме и твердой памяти, даже ставить
самый вопрос: с кем идти Польше — с Гитлером или с Советским
Союзом?», — спрашивал историк и заявлял: «У Польши нет
выбора, а есть единственное возможное решение вопроса. Идти
с Гитлером — значит разделить судьбу гитлеровской Германии.
Оставаться "нейтральным" значило бы тоже идти с Гитлером»15.
Вполне вероятно, что в то время Тарле, как и значительная часть
мировой общественности, действительно считал Катынь делом
рук гитлеровцев. Но, может быть, не случайно и то, что мы не
находим его подписи под заключением так называемой «комис-
сии Бурденко», — в эту комиссию, созданную в начале 1944 г.
для камуфляжа катынского преступления, вошла часть его кол-
лег по Чрезвычайной государственной комиссии, но не Тарле16.
В другой статье Тарле писал о польских эмигрантских
политиках: «Убогость мышления этой группки политических
авантюристов такова, что они не понимают того, до какой сте-
пени Польша при всех обстоятельствах будет нуждаться в по-
мощи Советского Союза против Германии», — имелись в виду
утверждения, что, предлагая расширить территорию Польши на
западе за счет Германии, Сталин хочет вбить клин в отношения
между этими странами в будущем и поставить Польшу в зависи-
мость от СССР17.
Тарле Е. Польша и наступающий этап войны // Война и рабочий класс. 1943.
№ 13. С. 14, 15.
См.: Сообщение Специальной комиссии по установлению и расследованию
обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском
лесу военнопленных польских офицеров // Правда. 1944. № 22, 26 января.
С. 2-4 (позднее неоднократно перепечатывалось).
Тарле Е. К вопросу о будущей западной границе Польши // Война и рабочий
класс. 1944. № 18. С. 27. О том, каковы были тогда в советском обществе пре-
обладающие настроения по отношению к Польше, свидетельствует запись
в дневнике интеллигентной женщины, музейного работника, выпускницы
Бестужевских курсов: «На лекции Тарле о международном положении. Очень
остроумно, умно и, как всегда, прекрасно по форме, но не совсем убеди-
тельно (о Польше — не слишком ли оптимистично его утверждение, что эта
карта бита, что польские интриги провалились?)». См.: Балаева С. Н. Запи-
ски хранителя Гатчинского дворца. 1924-1956. СПб., 2005. С. 172 (запись от
17 декабря 1944 г.).

Отечественная война. 1941-1945 239
Специфическая ситуация первых военных лет, когда идео-
логическая дисциплина в Советском Союзе была значительно
ослаблена и упор делался на общенациональную солидарность,
объясняет то, что Тарле, официально признанный «немарксист»,
выступил в ноябре 1942 г. с докладом «О советской историо-
графии» на сессии Академии Наук СССР, посвященной 25-ле-
тию Октябрьской революции, и стал, наряду с В. П. Волгиным
и А. М. Панкратовой, редактором сборника «Двадцать пять лет
исторической науки в СССР»18. Ни до войны, ни после 1945 г.
«немарксист» Тарле никогда в такой роли не выступал. Особенно
выразительным был его доклад «О советской историографии»19,
выдержанный в очень раскованной манере и содержавший
много патриотизма и крайне мало марксизма. Тарле говорил
об особой актуальности в настоящее время истории войн и дип-
ломатии, осуждая Покровского и его «школу» за то, что они
своими работами «разоружали» народ перед лицом будущих
агрессоров, хотя и оговаривался, что не обвиняет их в созна-
тельно злонамеренной деятельности. Советская историческая
наука в докладе никак не противопоставлялась «буржуазной»,
напротив, утверждалась преемственность задач досоветской
и советской историографии20.
О теоретической «невыдержанности» и «беспечности» Тарле
свидетельствует и история с невышедшей книгой академика
В. Ф. Шишмарева. Выдающийся филолог-романист в 1942-
1943 гг., находясь в эвакуации в Ташкенте, решил сделать вклад
в борьбу с фашизмом и написал довольно объемистое сочинение
Двадцать пять лет исторической науки в СССР / Под ред. В. П. Волгина,
Е. В. Тарле и А. М. Панкратовой. М.; Л., 1942. Здесь же на с. 236-248 опубли-
кована статья Тарле «Новая история в работах советских историков».
Тарле Е. В. О советской историографии // Юбилейная сессия АН СССР,
посвященная 25-летию Великой Октябрьской социалистической революции.
М.; Л., 1943. С. 150-159; То же // Вестник АН СССР. 1943. № 1-2. С. 70-78.
Любопытна реакция на это выступление директора Архива АН СССР
Г. А. Князева, человека очень сложного, который записал в дневнике 20 мая
1943 г.: «Прочел статью Тарле о советской историографии. Бойкая статья!
И почему-то несказанно грустно стало. Хамелеон! А талантлив, черт возь-
ми!». См.: Князев Г. А. Дни великих испытаний. Дневники 1941-1945. СПб.,
2009. С. 937.

240 Глава 7
«Исторические корни немецкой "тотальной" войны»21. Со-
чинение это, при несомненных благих побуждениях автора,
отличалось большой наивностью и сумбурностью, — так, для
доказательства немецкого варварства обильно цитировались
произведения Золя, Мопассана и других художников слова,
а современный материал был почерпнут в основном из текущих
советских газет и порой носил лубочный характер, да и вообще
очевидно было, что почтенный ученый не слишком разбирается
в вопросах истории и политики.
Тарле дал положительный отзыв на работу («общее впечат-
ление от рукописи самое благоприятное», «работа Шишмарева
заполнит очень ощутительный пробел в советских библиотеках»,
«изложение литературное, живое, насыщенное фактическим
материалом» и т. д.). Далее, однако, следовали пожелания такого
рода:
Хотелось бы кое-каких сокращений.
1) Следовало бы абсолютно устранить чисто беллетри-
стический материал (Зола, Маргерит и т. п.), потому что
эти ссылки не так убедительны, как цитаты из реальных
исторических документов и исторических книг и мемуаров.
2) Сократить бы страницы о ницшеанстве, оставив лишь
самое необходимое для понимания того, чем оказалось ниц-
шеанство для немецких Смердяковых. Сократить бы и о
Гобино, и мнения Тэна, Маколея и т. п.
3) Сократить бы вообще первые 100-150 стр. (о Челлене
и т. п.)22.
Поскольку вся рукопись содержала немногим более 200 ма-
шинописных страниц, то общая ее положительная оценка Тарле
приобретала несколько двусмысленный характер23.
ПФА РАН. Ф. 896. Оп. 1. Д. 56, 57.
Там же. Ф. 896. Оп. 1. Д. 132. Л. 2-3.
Работа, несмотря на жалобу автора в ЦК ВКП(б), опубликована не была
вследствие отзывов, принадлежащих перу весьма компетентных партийных
экспертов: А. Гуральского (бывший функционер Коминтерна, проводивший
во время войны работу среди пленных немецких офицеров в связи с создани-
ем комитета «Свободная Германия») и Я. Хавинсона (бывший директор ТАСС
и будущий многолетний главный редактор журнала «Мировая экономика

Отечественная война. 1941-1945 241
Интересное свидетельство о круге общения, настроениях
и надеждах Е. В. Тарле в это время содержит запись в дневнике
художника Е. Е. Лансере от 20 февраля 1943 г.: «Как-то на этой
неделе был с А. И. Яковлевым у Тарле Евгения Викторовича
в роскошном номере гостиницы "Националь". У него все мы
восхищались победами; оба историка говорили, что эти победы
(Сталинград) — поворотный момент в истории, как битва при
Пуатье. Тарле "своими глазами" читал, что целью немцев было
уничтожение частью, а частью вытеснение "русских" за Волгу.
Все признают военный гений Сталина. Внутренний наш строй
пойдет на смягчение»24.
Подлинность патриотических и антифашистских чувств
Тарле не подлежит сомнению, о чем свидетельствуют и многие
его приватные высказывания. «Проклятая немецкая сволочь
вероятно начнет околевать именно в 1943 году. Год начался
прекрасно для нас!», — читаем в письме Тарле к его старому
знакомому, издательскому работнику А. Ф. Перельману от 5 ян-
варя 1943 г. «Как жаль милого Беленкиса и Сморгона. Проклятые
фашистские гады, сколько зла, сколько смертей от них. Я хочу
дожить до того момента, когда их растопчут», — писал он 11 мая
1943 г. одному из своих учеников, узнав о гибели на фронте двух
молодых ленинградских историков25.
и международные отношения»; в копии отзыва, пересланной Шишмареву,
его имя и фамилия искажены машинисткой). И хотя в этих отзывах здравые
аргументы перемежались с доктринерскими и отзыв Хавинсона был выдер-
жан в грубом тоне, трудно оспаривать заключение, что книга Шишмарева не
представляла научной и, вероятно, даже пропагандистской ценности (ПФА
РАН. Ф. 896. Оп. 1. Д. 132. Л. 9-27).
Лансере Е. Е. Дневники. Кн. 3. С. 560. Ученик Ключевского Алексей Иванович
Яковлев (1878-1951), сын чувашского просветителя И. Я. Яковлева и хоро-
ший знакомый по Симбирску семьи Ульяновых, был живым и общительным
человеком. О встречах и разговорах с ним неоднократно упоминает в своих
дневниках В. И. Вернадский. «В мои годы Алексей Иванович был барином,
почивавшим на лаврах в кругу приживалок, родичей и учеников», — вспо-
минал А. А. Зимин, знавший Яковлева после войны и ценивший его как
историка. См.: Из воспоминаний А. А. Зимина // Александр Александрович
Зимин. М., 2005. С. 44.
Проблемы истории международных отношений. Сб. ст. памяти академика
Е. В. Тарле. С. 86.

242 Глава 7
Очень выразительна и запись Е. Л. Ланна: «Прихожу к Тар-
ле... Вдруг лицо расплывается в обычной улыбке, глаза становят-
ся радостными. — "Как вам покажется? Читали сегодняшнюю
сводку? А ведь наши дела хороши! (это было начало нашего
наступления на Орел в июле 1943 г.) Вы подумайте! Этот негодяй
(Гитлер) на этот раз сломает себе шею! Увидите, сломает!"»26.
Последние два-три предвоенных года и первые годы войны Тарле
работал над книгой «Крымская война». Это самое большое по
объему сочинение Тарле изначально было задумано как мону-
ментальный труд в стиле больших классических монографий,
сочетающих научность с нарративностью.
Первый том «Крымской войны» вышел в 1941 г., второй —
в 1943 г.27. Оба тома были переизданы в 1944-1945 гг. Акаде-
мией наук СССР с очень незначительными изменениями28. Рабо-
та дает детальное исследование дипломатической предыстории
Крымской войны, борьбы за гегемонию великих держав, которая
привела к столкновению. Тарле признает, что инициатором
войны был Николай I, но утверждает, что и Англия и Франция
питали агрессивные планы и выступили на стороне Турции от-
нюдь не из благородных побуждений. Разоблачение коварной
политики Пальмерстона, провоцировавшего, по мнению Тарле,
конфликт, — одна из центральных тем первого тома «Крымской
войны»29. Автор вводит в научный оборот большое число архив-
ных документов — в этом основная ценность монографии для
РГАЛИ. Ф. 2210. Оп. 1. Д. 137. Л. 9.
Тарле Е. В. Крымская война: В 2 т. М.; Л., 1941-1943. 727, 648 с. Главы из
книги печатались в 1940-1941 гг. в различных научных и литературных
журналах.
Тарле Е. В. Крымская война: В 2 т. М.; Л., 1944-1945. 567, 506 с.
Ранее Тарле писал иначе: «Борьба против Николая I в 1854-1855 гг. не была
для Англии борьбою против гегемона в таком смысле слова, как борьба
против Людовика XIV и Наполеона I. Николай Павлович был еще только
гегемоном in spe, в будущем, в случае, если бы ему удалось в самом деле раз-
рушить Турцию» (Тарле Е. В. Гегемония Франции на континенте в прошлом
и настоящем // Анналы. 1924. № 4. С. 77).

Отечественная война. 1941-1945 243
специалистов. Она не дает, однако, сколько-нибудь оригиналь-
ной трактовки международных отношений эпохи и не выявляет
глубинных реально-политических интересов держав, вызвавших
конфликт и связанных с природой их режимов, — что, кстати,
с большой остротой и зоркостью подмечал А. Е. Пресняков. Укра-
шением книги, как всегда у Тарле, являются портреты-характе-
ристики Николая I, Нессельроде, Паскевича, Меншикова, даже
таких эпизодических в данном контексте фигур, как московский
митрополит Филарет, и мн. др.30.
Второй том «Крымской войны» писался и печатался в разгар
Великой Отечественной войны. «В центре нашего изложения, —
писал Тарле в предисловии к изданию 1944 г., — стоит оборона
Севастополя — "Русская Троя". В настоящей Великой Отечест-
венной войне русского народа с гитлеровскими насильниками
сталинский Севастополь доказал человечеству, что героизм
нахимовских соратников явился качеством наследственным...
Я кончал свою работу, когда общая победа над врагом стала
совсем близка. Хорошо было работать под гром салютов, напо-
минавший о другой, новой истории, которую золотыми буквами
вписывают в русские скрижали Сталин с нашей героической
армией»31. Второй том «Крымской войны» представляет собой
настоящую героико-патриотическую ораторию во славу русской
армии и русского народа. Отрицательные персонажи николаев-
ского режима постепенно отходят на задний план, уступая место
героям Корнилову, Нахимову, Тотлебену, Истомину, Хрулеву32.
«Нахимов был совсем свой, в одно время начальник и любимый
товарищ, адмирал, герой и вместе с тем — такой человек, что
можно было к нему пойти за советом по своему семейному делу
или рассказать о последней интересной новости из матросской
казармы или с корабельной палубы»,— пишет Тарле33. «Матро-
сы, обожавшие своего адмирала, уже успели переименовать
его и называли за его совсем отчаянную храбрость "Нахименко
30 См.: Тарле Е. В. Крымская война. Т. 1. М.; Л., 1941. С. 46-59, 62-64, 148,
156-158, 259-271, 424-425; Т. 2. М.; Л., 1943. С. 11-12.
31 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 1. М.; Л., 1944. С. 3-5.
32 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л., 1943. С. 37-79, 172-212, 312-
410 и др.
33 Там же. С. 38.

244 Глава 7
бесшабашным", чтобы больше походило на матросскую фами-
лию. Им хотелось, чтобы он был уж совсем их собственный.
"Нахименко бесшабашный" проделывал такие вещи, что просто
заражал своим настроением и офицеров, особенно молодых
прапорщиков, и солдат, и матросов»34. Гибель Нахимова описана
Тарле в тоне Плутарховых биографий35.
Надвигающееся поражение в войне подкосило Николая I,
и Тарле считал вероятным, что перед лицом неминуемой ката-
строфы он покончил самоубийством36. Но это поражение отнюдь
не было поражением России и русского народа.
Очень выразительны заключительные слова второго тома
в издании 1943 г.: «Все изменилось. Крепостная Россия превра-
тилась в социалистическое государство. Прежний неприятель —
Англия — теперь с нами, враг у нас другой. Не изменилось только
одно. Прежним остался и по-прежнему умеет презирать смерть
великий народ-богатырь. <...> Внимательный анализ как воен-
ных, так и дипломатических событий, связанных с Крымской
войной, приводит нас к непоколебимому убеждению, что о "по-
ражении" России в этой войне можно говорить лишь в очень
и очень условном и крайне ограниченном смысле. <...> Бук-
вально на другой день после подписания мира Наполеон III
домогается тесного союза с Россией. Проходит десяток лет,
и Россия окончательно овладевает всем Кавказом и богатыми
колоссальными странами — царствами Средней Азии, утвержда-
ется на Дальнем Востоке и на Амуре, становится несравненно
сильнее и богаче, чем была... Великодержавие России не
Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л., 1943. С. 185.
Там же. С. 398-410. Нахимову Тарле посвятил отдельную небольшую книжку,
выдержавшую с 1940 по 1950 г. семь изданий. Небезынтересно отметить,
что знаток истории русского флота адмирал академик А. Н. Крылов в не
предназначавшихся к печати заметках очень скептически отзывался об этой
книге, утверждая, что «автор не имеет понятия о морском деле и даже не
знает терминологии и элементов морской службы» (ПФА РАН. Ф. 759. Оп. 1.
Д. 324. Л. 2). Здесь можно вспомнить слова критика М. Туровской, назвавшей
фильм С. Эйзенштейна «Александр Невский» «стилизованным героическим
лубком» (не ставя под сомнение искусство режиссера, а только определяя
жанр произведения).
Там же. С. 182-297. Тарле упоминает в этой связи статью: Штакельберг Н. С.
Загадка смерти Николая I // Русское прошлое. 1923. Кн. 1. С. 58-73.

Отечественная война. 1941-1945 245
поколебалось... Великий колосс выдержал страшные удары
в 1854-1855 гг. и не только не пал, но даже и не покачнулся.
Таков один из исторических уроков Крымской войны... От Крым-
ской войны осталась навеки память немеркнущей славы, оста-
лась сияющая легенда о геройских подвигах русского народа»37.
В предисловии к изданию 1944 г. Тарле, кроме того, под-
черкивал отсутствие глубоких антагонизмов между Россией,
Англией и Францией и рыцарский характер, который носила
война с обеих сторон. «И русские и иностранные источники
в один голос свидетельствуют, что среди русских чего-либо даже
отдаленно похожего на ненависть по отношению к англичанам
и французам, к туркам не наблюдалось в те годы... Мало того,
противники спешили тогда при каждом случае по малейшему
поводу засвидетельствовать друг другу свое почтение, взаимное
признание воинских доблестей, прямое сожаление... Француз-
ские и английские солдаты братаются с русскими при каждом
перемирии... Личность пленника была священна», — пишет Тар-
ле и добавляет: «Теперь, в 1941-1943 гг., мы вместе с англичана-
ми и американцами вынуждены вести сообща истребительную
войну против истребителей... Три величайшие державы, владе-
ющие наиболее богатой и культурной половиной земного шара,
связали себя в разгар войны крепкой круговой порукой... В анг-
лийском парламенте, единодушно и горячо приветствовавшем
премьера Черчилля, прозвучали слова об ошибках, сделавших
возможным расцвет деятельности немецко-фашистских него-
дяев. Что же? Это напоминание только лишний раз заставило
присутствующих оценить дальновидность и глубокий ум Уинс-
тона Черчилля... Для нас, для англичан, для несчастной Франции
Крымская война стала великим, очень дорогим уроком»38.
Первый том «Крымской войны» был встречен очень одобри-
тельной рецензией Н. М. Дружинина и А. М. Панкратовой39, ко-
торые, правда, указывали на недостаточное освещение внутри-
политического положения в России после 1849 г. и на игнори-
рование взглядов и оценок Маркса и Энгельса, вследствие чего
37 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л., 1943. С. 571-573.
38 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 1. М.; Л., 1944. С. 3-6.
39 Исторический журнал. 1943. № 7. С. 79-84.

246 Глава 7
«чрезвычайно ценный сам по себе анализ дипломатических манев-
ров деятелей международной политики середины XIX в. порою
заслоняет общеисторическую перспективу описываемого пери-
ода»40. Книга получила Сталинскую премию I степени за 1943 г.
Иной была реакция на второй том «Крымской войны». В сво-
ей рецензии Н. М. Дружинин снова отметил многие достоинства
работы Тарле, но высказал ряд серьезных критических замечаний
и поставил под вопрос выводы, сделанные автором в заключе-
нии41. Процитировав приведенные выше слова о несокрушенном
«колоссе», Дружинин замечал: «Если под "великим колоссом" раз-
уметь николаевскую империю, которая главенствовала в Европе,
то она не выдержала ударов Крымской войны: она не только по-
качнулась, но потерпела крушение, о чем свидетельствуют и офи-
циальные акты и многочисленные мемуары современников»42.
В ответе Дружинину Тарле заявил, что под «великим колос-
сом» он имел в виду не николаевскую империю, а нечто совсем
иное: «В полностью отпечатанном в ноябре, но еще не вышед-
шем в свет П-м томе моей книги (Изд. Акад. Наук) я заменил
слова "великий колосс" словами "великий русский народ"»43. Од-
нако Дружинин (выражавший, как увидим ниже, не только свою
собственную точку зрения, но и позицию А. М. Панкратовой) не
сдался и в том же номере «Исторического журнала», где напеча-
тан ответ Тарле, опубликовал статью «Спорные вопросы истории
Крымской войны»44, в которой, в числе прочего, писал: «Замена
слова "колосс" словом "народ" вызывает новое недоумение.
С термином "колосс" у акад. Тарле ассоциировались подписание
и аннулирование Парижского трактата, победы на Кавказе,
в Средней Азии, на Дальнем Востоке, "великодержавие" России,
прочность ее государственного кредита — словом, явления,
характеризующие не самостоятельную жизнь и борьбу русского
Исторический журнал. 1943. № 7. С. 84. Ср. аналогичные замечания в книге
итальянского историка-коммуниста: Берти Дж. Россия и итальянские госу-
дарства в период Рисорджименто. М., 1959. С. 537.
Исторический журнал. 1944. № 12. С. 64-68.
Там же. С. 68.
Тарле Е. В. О Крымской войне // Исторический журнал. 1945. № 4. С. 113.
Дружинин Н. М. Спорные вопросы истории Крымской войны // Там же.
С.113-120.

Отечественная война. 1941-1945 247
народа, а положение и деятельность государственной власти...
Ошибка акад. Тарле заключается в том, что он отождествляет
русский народ и царскую власть, сливая их в едином, нера-
зделимом понятии российской государственности... Не нужно
преуменьшать размеров и влияния поражения 1856 г. — они
были действительно громадны... Со времени Крымской войны,
несмотря на крупные экономические и культурные достижения
русского народа, международный вес Российского государства
заметно и неуклонно уменьшался... Только окончательная по-
беда, одержанная в февральские и октябрьские дни 1917 г., дала
нашему государству несокрушимую силу»45.
Рецензия на «Крымскую войну» в журнале «Большевик»
будет рассмотрена несколько ниже в связи с совещанием истори-
ков в ЦК ВКП(б) летом 1944 г., с которым было непосредственно
связано ее появление.
В 1950 г. вышло новое издание «Крымской войны», в кото-
ром были учтены многие замечания критиков46. Во введении дан
более подробный обзор внутреннего положения России накануне
войны. Разумеется, сняты все упоминания о русско-английском
союзе в войне против фашизма и о рыцарском характере, в ко-
тором якобы велась Крымская война. Напротив, усиленно под-
черкивается агрессивность противников России: «Царизм начал
и он же проиграл эту войну... Однако война была агрессивной
не только со стороны царской России. Турецкое правительство
охотно пошло на развязывание войны, преследуя определен-
ные реваншистские цели — возвращение северного побережья
Черного моря, Кубани, Крыма»47. Более того: «Общеизвестно,
что английские экспансионистские планы в Турции шли го-
Там же. С. 120. Настаивая на этом, Дружинин мог опереться на слова Сталина:
«Со времени Крымского поражения России (пятидесятые годы прошлого сто-
летия) самостоятельная роль царизма в области внешней политики Европы
стала значительно падать, а к моменту перед мировой империалистической
войной царская Россия играла в сущности роль вспомогательного резерва для
главных держав Европы» (Сталин И. В. О статье Энгельса «Внешняя политика
русского царизма» // Большевик. 1941. № 9. С. 4).
Тарле Е. В. Крымская война: В 2 т. Изд. 2-е испр. и доп. М.; Л., 1950. 568,
656 с.
Там же. Т. 1. С. 3-4.

248 Глава 7
раздо дальше тогдашних политических устремлений царской
России»48. (Как известно, Николай I еще в 1844 г. предложил
английскому правительству раздел Турции, но оно отказалось.)
В тексте появляются отсутствовавшие в предыдущих изданиях
пассажи, вроде следующего: «Английская разведка даже и не
пыталась работать на Кавказе среди грузин, армян, азербай-
джанцев, т. к. преданность этих народов казалась (и была) не-
сокрушимой. Но зато горцев "Черкасии" английские агенты не
оставляли своим вниманием»49.
Любопытны и отдельные изменения в тексте. В издании
1943 г. читаем: «Убийственная техническая отсталость, выра-
жавшаяся в отсутствии винтовых пароходов, все-таки еще не
сводила к нулю балтийскую морскую силу»50. В издании 1950 г.:
«Техническая отсталость, выражавшаяся в отсутствии винтовых
пароходов, не мешала русскому балтийскому флоту быть во
всеоружии»51. В первом издании книги утверждается: «Минная
защита Кронштадта ни в 1854, ни в 1855 г. никакого реального
значения не имела. Более или менее удачные опыты с минами
академика Якоби (о чем, кстати, сохранились интересные мате-
риалы в архиве нашей Академии Наук) могли бы заинтересовать
и несомненно заинтересовали техников минного дела и истори-
ков военно-морской техники в России; но к истории Балтийской
кампании в точном смысле слова мины Якоби прямого отноше-
ния не имеют, потому что в 1855 г. дело с ними ограничилось
опытами»52. В издании 1950 г. читаем: «Мины русского изобре-
тателя Якоби, опередившего минную науку и технику Запада,
делали Кронштадт и Свеаборг недоступными для англичан»53.
Вероятно, здесь Тарле учел замечание Н. М. Дружинина, указав-
шего в рецензии на недооценку им «подземной минной войны,
которую блестяще провели русские военные инженеры»54. Тот-
лебен по-прежнему признается героем и гениальным военным
48 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 1. М.; Л., 1950. С. 107.
49 Там же. Т. 2. С. 539.
50 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 1. М.; Л., 1943. С. 597-598.
51 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л.,1950. С. 48.
52 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л., 1943. С. 411-412.
53 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л., 1950. С. 44.
54 Исторический журнал. 1944. № 12. С. 68.

Отечественная война. 1941-1945 249
инженером, но в издании 1950 г. у него обнаружился предше-
ственник и учитель — «русский инженер А. 3. Теляковский»55.
Прямым срывом в шовинистическую фальсификацию являются
следующие слова Тарле (впрочем, присутствующие уже в первом
издании): «Николай к самому концу жизни часто просто терялся,
не зная, кому же доверять? Из русских выходят декабристы.
Из военных немцев декабристов не бывает, но кто же их зна-
ет — может быть, они по-другому неблагополучны?»56 (подра-
зумевается шпионаж). Спрашивается, как же быть с Пестелем,
Штейнгелем, Розеном, Бриггеном и другими декабристами,
которые были именно «военные немцы»?
В новом издании значительно увеличено количество ссылок
на Маркса и Энгельса, но по существу их высказывания подвер-
гнуты софистическому перетолкованию, поскольку «классики»
вместе со всей либеральной и демократической Европой были
на стороне противников России, чего Тарле не желал акценти-
ровать. Вызвавшие споры слова из заключения формулированы
теперь следующим образом: «Тяжкое поражение потерпел само-
державный строй, но не русский народ... Великий русский народ
выдержал страшные удары в 1854-1855 гг., но морально не пал
духом»57. Все упоминания о «великодержавии» и территориаль-
ных приобретениях на Кавказе, в Средней Азии и на Дальнем
Востоке из заключения убраны.
Пошли ли все эти изменения на пользу книге Тарле, как
принято было считать в советской историографии?58 Позволим
себе в этом усомниться. Общая концепция книги не измени-
лась. Она столь же «патриотична», как и в первых изданиях
(напротив, соответствующие нотки даже усилены). Но теперь
этот «патриотизм» выражен в соответствии с общепринятыми
советскими стандартами, предписывавшими сочетать марксист-
ско-ленинский подход с русским патриотизмом. Разумеется,
второй момент в книге Тарле решительно преобладает. Но в ней
появился, кроме того, неприятный привкус ханжества и казен-
55 Тарле Е. В. Крымская война. Т. 2. М.; Л.,1950. С. 137.
56 Там же. С. 378.
57 Там же. С. 601.
58 См., напр.: Чапкевич Е. И. Евгений Викторович Тарле. С. 105.

250 Глава 7
щины. Впрочем, еще по поводу первого издания «Крымской
войны» В. Вейнтрауб писал, что эта книга показала, «насколько
неискренен и формален был "марксизм" Тарле»59.
Е. И. Чапкевич и Н. А. Троицкий относят «Крымскую войну»
к лучшим произведениям Тарле и всей советской исторической
науки60. Также и автор рецензии в эмигрантском «Новом жур-
нале» Д. Федотов-Уайт оценивал эту книгу как «замечательный
труд», «образец того, как надо писать историю войн», хотя
и находил в работе некоторые недочеты военно-исторического
характера61.
Как нам кажется, лучшую оценку «Крымской войны» дал
Ф. Вентури. «В 1940 г. он (Тарле. — Б. К.) обратился к теме,
в которой русский патриотизм еще более отделен от всякого
идеологического элемента: к "Крымской войне"... Разочарован
будет тот, кто рассчитывает найти здесь исследование социаль-
ного, политического и духовного положения России в последние
годы Николая I... Тщетно искать здесь и исследования глубинных
причин конфликта и ситуации в Европе после потрясений 1848 г.
Это история целиком и сухо дипломатическая и военная. И здесь
налицо увлеченное исследование, которое дает относительно
много нового для понимания игры канцелярий и армий. Кар-
тина написана умелой рукой, знающей, где надлежит сделать
нажим и где — проскользнуть. Но у читателя остается впечатле-
ние сухости, которую Тарле тщетно пытается скрыть фанфарами
воинственного патриотизма... Солдаты — чересчур типичные
герои, чтобы быть подлинными, и все проблемы с самого нача-
ла решены в пользу защитников родины. Это книга полезная,
но холодная, пронизанная академическим и неоклассическим
холодом», — писал Ф. Вентури62.
Weintraub W. Op. cit. S. 133.
Чапкевич Е. И. E. В. Тарле — историк Крымской войны // История и истори-
ки. 1975. М., 1978. С. 153; Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле (1977).
С. 18.
Федотов-Уайт Д. Рец.: Е. В. Тарле. Крымская война. Т. 1-2. М.; Л., 1944-
1945 // Новый журнал (Нью-Йорк). 1947. № 17. С. 326-335. Эта рецензия —
довольно редкий для тех времен случай безусловно положительной оценки
советской книги в эмигрантском издании.
Venturi F. Op. cit. P. 137.

Отечественная война. 1941-1945 251
Попытка Е. И. Чапкевича оспорить эту оценку («"Крымская
война" не является "сухим академическим исследованием", как
это утверждает итальянский историк Ф. Вентури. Написанная
блестящим литературным языком мастера исторических порт-
ретов и сцен батальной и дипломатической борьбы, "Крымская
война" является не только ценным научным, но и высокохудо-
жественным произведением»63) не кажется нам убедительной.
Несмотря на всю свою порой взвинченную патетику, книга Тарле
оставляет впечатление именно сухости и холода. Если восполь-
зоваться сравнением из области живописи, блеск некоторых
академических батальных полотен не мешает им оставаться
холодными.
Возможно, что в какой-то мере это сознавал и сам Тарле.
18 июня 1943 г., сообщая Т. Л. Щепкиной-Куперник о предстоя-
щем выходе второго тома «Крымской войны», он не без юмора
писал: «Книжища будет в 35-38 печатных листов (вроде 1-го
тома). А у Льва Толстого в "Севастопольских рассказах" и 10 печ.
листов не наберется!! И у него нет примечаний, а у меня их
множество!! Вообще за мной масса преимуществ! Боюсь, однако,
что они не будут оценены — и победа останется за этим конку-
рентом!.. Увы!»64.
«Крымская война» не имела такого международного успеха,
как наполеоновская трилогия Тарле. В начале 1950-х гг. она была
переведена на польский, чешский и румынский языки. После
смерти автора она переиздавалась в советское время только
один раз в составе Собрания сочинений Е. В. Тарле. После 2000 г.
в России на волне «ретроспективного патриотизма» вышло не-
сколько переизданий «Крымской войны»65.
63 Чапкевич Е. И. Е. В. Тарле — историк Крымской войны. С. 139. Ср.: Чапке-
вич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С. 144.
64 РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1044. Л. 45.
65 См.: Тарле Е. В. 1) Крымская война: В 2 т. М., 2003 (в серии «Историческое
культурное наследие» с надписью на авантитуле «150-летию Крымской войны
посвящается»); 2) Крымская война: В 2 т. М., 2005 (в серии «Военно-истори-
ческая библиотека»); 3) Крымская война: В 2 т. СПб., 2011 (с предисловием
А. В. Бодрова, в серии «Русская библиотека»). Все эти издания являются
перепечатками издания 1950 г. по тексту, воспроизведенному в Собрании
сочинений Тарле.

252 Глава 7
Возвращаемся к временам Великой Отечественной войны.
В 1943 г. Е. В. Тарле с женой и сестрой переехали из Казани
в Москву, где ему была предоставлена квартира в «Доме пра-
вительства» на ул. Серафимовича (знаменитый «Дом на набе-
режной»), и начал преподавание в Московском университете
и Институте международных отношений. Но он не порвал
с Ленинградом, сохранил за собой ленинградскую квартиру
и после снятия блокады вновь стал профессором ЛГУ (на по-
ловину ставки) и сотрудником ЛОИИ. Последние десять лет
своей жизни Тарле фактически жил на два города, проводя часть
года в Москве, часть — в Ленинграде. Душа Тарле принадлежа-
ла Петербургу. Об этом сохранилось много свидетельств в его
письмах. «О свидании с милой Невой у ее гранитов, где я живу,
мечтаю очень. Она — один из немногих предметов, который
очень мне душевно дорог и нужен», — писал он А. Д. Люблин-
ской 29 февраля 1952 г.66.
Вскоре после переезда в Москву Тарле оказался в центре
важных событий на «историческом фронте», о которых до конца
1980-х гг. почти ничего не было известно.
Зам. директора Института истории АН СССР, старая и убе-
жденная коммунистка А. М. Панкратова, начиная с 1942 г.,
направила несколько писем в ЦК ВКП(б), в которых обращала
внимание руководства на оживление антимарксистских и анти-
ленинских тенденций среди советских историков и просила пар-
тию о помощи67. Последнее такое письмо, от 12 мая 1944 г., было
адресовано секретарям ЦК ВКП(б) И. В. Сталину, А. А. Жданову,
Г. М. Маленкову и А. С. Щербакову68. Панкратова писала о возро-
ждении традиций буржуазной историографии в трудах и высту-
плениях А. И. Яковлева, Б. И. Сыромятникова, П. П. Смирнова,
Е. В. Тарле, Б. Д. Грекова, В. И. Пичеты и других историков
старшего поколения. Ее беспокоила, в частности, реабилитация
66 Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 161.
67 Новые документы о совещании историков в ЦК ВКП(б) (1944 г.) / Публ.
И. В. Ильиной // Вопросы истории. 1991. № 1. С. 188.
68 См.: Архив РАН. Ф. 697. Оп. 1. Д. 20. Л. 1-10.

Отечественная война. 1941-1945 253
внешней и колониальной политики царизма. «Между царской
многонациональной империей и Советским Союзом проводит-
ся прямая линия преемственности. В этом смысле толкуются
первые строки государственного гимна: "Союз нерушимый ре-
спублик свободных сплотила навеки Великая Русь"»69. В ранг на-
циональных героев возводятся не только Иван Грозный и Петр I,
но и царские генералы Скобелев, Черняев, Кауфман, Брусилов.
Повинны в этом и авторы младшего поколения С. К. Бушуев
и X. Г. Аджемян.
Значительное место в письме Панкратовой уделялось
Е. В. Тарле, который в начале 1944 г. на Ученом совете Ленин-
градского университета, находившегося тогда в эвакуации в Са-
ратове, сделал доклад «О роли территориального расширения
России в XIX-XX вв.»70. Тарле заявлял о необходимости пере-
смотра ряда шаблонов, утвердившихся в советской историо-
графии. «Если сейчас мы начинаем побеждать этого мерзкого
врага, который на нас напал, то один из факторов этой победы
заключается в этой громадной территории..., — утверждал
Тарле. — Говорить об этом факторе, о тех, кто создал этот фак-
тор, как о каком-то недоразумении совершенно не приходится.
Хорошо, Шамиль и его приверженцы геройски сражались за
то дело, которое они считали правым, все это так, но умест-
но ли в 1943-1944 гг. или в 1935-1939 гг. или когда хотите,
оплакивать результаты этой войны?.. Как с точки зрения сов-
ременности смотреть, что это — хорошо или плохо, что здесь —
прогресс или регресс — заключается в том, что кавказские
племена живут теперь под Сталинской конституцией, а не под
теократией Шамиля?.. Я думаю, что здесь двух ответов быть не
может. Снова скажу, что нелепо было бы повторять старые па-
триотические сказочки, которые во времена империи выстав-
лялись, но диалектика требует, чтобы мы смотрели на историю
с точки зрения 1944 г. <...> Плюс или минус, что Хива, Бухара
69 Там же. Л. 8.
70 Доклад Е. В. Тарле цитируется по стенограмме, хранящейся в Архиве РАН
(Ф. 574 Оп. 5. Д. 18. Л. 1-5). Опубликован Ю. Н. Амиантовым по другому
экземпляру, хранящемуся в РГАСПИ: Е. В. Тарле. 1944 год: Не перегибать
палку патриотизма // Вопросы истории. 2002. № 6. С. 5-10.

254 Глава 7
со Средней Азией с нами, а не находятся в прежнем дорусском
положении? Двух ответов быть не может... Разумеется, у нас
как всегда перегибают палку... Если мы по этому поводу будем
изображать Скобелева каким-то филантропом типа доктора
Гааза, то это было бы неправильно»71.
На вопрос О. Л. Вайнштейна: «Почему Е. В. коснулся рас-
ширения границ на востоке и не коснулся расширения границ
на западе?», Тарле ответил: «Видите ли, я не коснулся этого
вопроса без какого бы то ни было умысла... Можно сказать
многое и о западе... Здесь первый вопрос о разделе Польши»72.
Тарле утверждал, что если бы Екатерина II не присоединила
Белоруссии и Литвы, то их непременно захватила бы Прус-
сия, и что поляки во время восстаний 1830 и 1863 гг. всегда
претендовали на эти территории. «Нужно было писать и о
Финляндии... Финляндия получила конституцию, и эту кон-
ституцию дал им Александр I, — продолжал он. — Государство
создал Александр... И он совершил преступление, за которое
заплатили наши красноармейцы. Александр пожертвовал им
Выборгскую область»73. Эти же положения Тарле отстаивал
и во второй своей саратовской лекции «Основные моменты
новейшей истории русской дипломатии»74. В научной среде
эти лекции, хотя они и не были опубликованы, не могли не
обратить на себя внимания75.
71 Архив РАН. Ф. 574 Оп. 5. Д. 18. Л. 2-3.
72 Там же. Л. 4.
тл Там же. Л. 5.
74 Стенограмму см.: Архив РАН. Ф. 574. Оп. 5. Д. 17. Л. 1-10.
75 Небезынтересные свидетельства об этом содержатся в переписке эвакуиро-
ванной в Саратов ленинградской профессуры. Так, литературовед Г. А. Бялый
писал 5 марта 1944 г. А. С. Долинину: «На юбилей приезжали московские
гости: Тарле, Греков и С. Н. Валк, который и сейчас еще здесь. Москвичи
привезли сногсшибательные исторические установки, о которых интересно
будет поговорить при встрече» (ОР РНБ. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 42. Л. За). Еще
более выразительны слова в письме филолога-германиста М. Л. Тройской
к Л. В. Азадовской от 3 марта 1944 г.: «Были крайне любопытные лекции
Тарле и Грекова, из которых узнали массу нового и любопытного. Особенно
интересна новая теория о том, что Россия не была "жандармом Европы"
и т. д. Конъюнктурные лекции всегда необычайно новы, полезны» (ОР РГБ.
Ф. 542. Карт. 71. Д. 40. Л. 23).

Отечественная война. 1941-1945 255
Письма А. М. Панкратовой привели к созыву совещания
историков в ЦК ВКП(б) в июне — начале июля 1944 г.76. На
совещании председательствовал секретарь ЦК А. С. Щербаков,
присутствовали на открытии и части заседаний секретари
ЦК Г. М. Маленков и А. А. Андреев. Были собраны ведущие
советские историки и работники идеологического аппарата.
Выступили представители различных направлений и группи-
ровок: глашатаи нового «патриотического» курса С. К. Бушуев
и X. Г. Аджемян, заявлявшие о недооценке великого прошлого
русского народа и о необходимости борьбы с «национальным
нигилизмом» и призывавшие к почти полной реабилитации по-
литики царизма; старые историки А. И. Яковлев и В. И. Пичета,
и не пытавшиеся изображать из себя марксистов; «ортодоксы»
А. М. Панкратова, М. В. Нечкина, А. Л. Сидоров, Э. Б. Генкина,
Б. М. Волин, стремившиеся (с разными оттенками) сочетать
«советский патриотизм» с «марксистско-ленинским подходом
к истории»; ученые, принявшие марксизм, но старавшиеся со-
хранить относительную объективность в освещении русской
истории С. В. Бахрушин, К. В. Базилевич, Н. Л. Рубинштейн,
Б. Д. Греков; наконец «диалектики» И. И. Минц, А. В. Ефимов
и другие, желавшие отсечь все крайности и предугадать офици-
альную точку зрения (хотя они и руководствовались, возможно,
разными мотивами)77.
Были очень острые моменты. Так, Нечкина рассказала, что
обвинявший ее в «очернении истории нашей родины» Бушуев
См.: Стенограмма совещания по вопросам истории СССР в ЦК ВКП(б)
в 1944 г. / Публ. Ю. Н. Амиантова и 3. Н. Тихоновой // Вопросы истории.
1996. № 2-9; Письма А. М. Панкратовой / Публ. Ю. Ф. Иванова // Вопросы
истории. 1988. № 11. С. 54-79. Собственно говоря, это не письма, а записка
о совещании, которую Панкратова давала читать своим друзьям. В фонде
А. М. Панкратовой сохранился несколько иной вариант записки, который
мы цитируем в тех случаях, когда соответствующие места отсутствуют
в публикации Ю. Ф. Иванова.
Такой же была, по-видимому, — на более высоком уровне — и тактика на-
чальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП (б) Г. Ф. Александрова,
в целом считавшегося одним из представителей националистического курса.
Ср.: Бранденбергер Д. Национал-большевизм. Сталинская массовая культура
и формирование русского национального самосознания (1931-1956). СПб.,
2009. С. 153-154.

256 Глава 7
на обсуждении вузовского учебника заявил: «Недооценен
Катков, точки зрения которого иногда и правильны. Я бы на
Польшу сейчас десять Катковых выпустил»78. Было процити-
ровано выступление А. И. Яковлева на совещании в Нарком-
просе о новых учебниках: «Мне представляется необходимым
выдвинуть на первый план мотив русского национализма. Мы
очень уважаем народности, вошедшие в наш Союз, относимся
к ним любовно. Но русскую историю делал русский народ»79.
Редактор «Исторического журнала» Б. М. Волин (в прошлом на-
чальник Главлита и зам. наркома просвещения, известный сво-
ей жесткостью) рассказал, что, когда он отказался поместить
в журнале статью Аджемяна о Шамиле, тот заявил ему: «— Вас
ничему, т. Волин, война не научила. (Аджемян: Да, да — вас
ничему война не научила.) Вот об этом я и хочу сказать — кого
чему война научила. Очевидно, по Аджемяну, выходит так,
что война неким особым мыслям "научила" его и возможно
тех, чьим отголоском и подголоском он является. Возможно,
что он не один является автором этой своей концепции <...>.
(Аджемян (кричит): Невежда!)... Ваши высказывания явно
политически враждебны (и это необходимо без всяких реве-
рансов вам и другим, подобным вам, сказать здесь)... Здесь
упоминалось уже известное положение и указание В. И. Ленина
относительно двух культур. Владимир Ильич говорил о культуре
Струве и Пуришкевича, говорил и о культуре Чернышевского
и Плеханова. (Аджемян: Я и отношусь к культуре Плеханова.)
Нет, вы относитесь к культуре Пуришкевича. Именно Пуриш-
кевич так говорил и писал, как вы. Теперь о т. Бушуеве. Как
может поворачиваться, товарищи, язык у партийного совет-
ского человека, у большевистского пропагандиста-историка,
говорить о Каткове, Победоносцеве или об Аракчееве что-ни-
будь доброе! Ведь это же смердящие трупы!»80. По словам Пан-
кратовой, в конце совещания «тов. Щербаков резко говорит,
78 Стенограмма совещания... // Вопросы истории. 1996. № 2. С. 78.
79 Стенограмма совещания...// Там же. 1996. № 4. С. 83 (выступление Е. Н. Го-
родецкого).
80 Там же. 1996. № 7. С. 82-83.

Отечественная война. 1941-1945 257
обращаясь к Аджемяну: "Как же вы приходите в ЦК воспевать
оды самодержавию?"»81.
Принципиальным было выступление А. М. Панкратовой.
Она сообщила, в частности, что свою точку зрения по поводу
неправильного истолкования начальных строк нового гимна
изложила в статье «Великая Русь», написанной ею для «Прав-
ды», но не напечатанной газетой. «Отмечая прогрессивность
на определенном этапе борьбы за укрепление своих границ, я,
во-первых, нисколько не реабилитировала политики царизма,
а, во-вторых, решительно отказывалась трактовать Советское
государство как продолжение дооктябрьского, — говорила
она. — "Союз нерушимый республик свободных" явился не про-
должением, а отрицанием "единой, неделимой России", — вер-
нее, прочное единство СССР выросло в результате разрушения
царской России как тюрьмы народов»82. «— Я считаю, например,
не только теоретически ошибочной, но и политически вредной
лекцию академика Тарле "О роли территориального расшире-
ния России в XIX в."... — говорила Панкратова. — В своей, как
и всегда, очень простой, но очень глубокой и содержательной
статье "О могуществе Советского государства" М. И. Калинин
также отмечал фактор пространства. Но как он этот вопрос
поставил?.. — Щербаков: Он прежде всего берет советскую
власть. — Панкратова: Совершенно верно. Вот с этого и начина-
ет М. И. Калинин... А что делает академик Тарле? Разве есть хоть
один намек во всей его стенограмме на роль советской власти,
рабочего класса или партии как организатора наших побед?
Этого ничего нет... Вот почему мне кажутся не только спорными,
но и вредными установки лекции акад. Тарле, особенно в части,
касающейся Польши и Финляндии. Я думаю, что такие уста-
новки не помогают, а затрудняют нашу внешнеполитическую
Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 146. Л. 46. В 1990-е гг. в печати было приведено
свидетельство Б. М. Кедрова о том, что Аджемян участвовал и в «философской
дискуссии» 1947 г., где «предлагал взять в союзники диалектического матери-
ализма православие в целях борьбы с Ватиканом». Кедров, главный редактор
журнала «Вопросы философии», добился у Жданова и Сталина разрешения не
печатать речь Аджемяна как «враждебную марксизму-ленинизму галиматью»
{Батыгин Г. С, Девятко И. Ф. Эпизоды 40-х гг. // Человек. 1993. № 1. С. 146).
Вопросы истории. 1996. № 2. С. 72.

258 Глава 7
борьбу»83. Панкратову поддержал в критике Тарле А. Л. Сидоров
(почти все выступление которого было посвящено именно этой
теме) и некоторые другие историки.
Тарле появился только на четвертом заседании совещания
22 июня 1944 г., вернувшись с Кавказа, откуда его вызвали
телеграммой. В своем выступлении он вспомнил 1934 год, по-
ложивший конец господству «школы Покровского»: «Это был
год в полном смысле слова раскрепощения исследовательской
работы. Нужно продолжать в этом же духе»84. «Мне кажется,
человек, который берется за монографическое исследование,
обязан толкнуть, хотя бы немножко, науку вперед и выявлять
новые факты без оглядки на то, что было сказано 95 лет тому
назад, то есть без предвзятого стремления подогнать фактиче-
ское содержание к тому фактическому изложению, которое было
уместно и понятно 100 лет назад. Будем следовать теории, будем
следовать методам, но будем стараться обогащать науку новым
фактическим содержанием, добываемым упорной нашей собст-
венной исследовательской работой», — говорил он85. Панкратова
прокомментировала эти слова следующим образом: «Очевидно
[имеются в виду] Маркс и Энгельс, некоторые историки немед-
ленно подсчитали, что 95 лет тому назад, т. е. в 1849 г. царская
Россия выступила против революционной Венгрии, за что Маркс
и Энгельс, а затем Ленин и Сталин называли русский царизм
жандармом Европы»86. Тарле отвергал обвинение в апологии по-
литики царизма, ссылаясь, в частности, на то, что стенограмма,
на которой основывались его критики, дефектна, и повторил,
что не изучена еще «история территорий Советского Союза». По
словам Панкратовой, выступивший в последний день совещания
академик В. П. Волгин «критику Тарле... сопровождает такими
большими оговорками и извинениями, что тов. Щербаков пре-
рывает его словами: "Нельзя ли поменьше реверансов"»87.
Вопросы истории. 1996. № 2. С. 70-72.
Там же. 1996. № 5-6. С. 81.
Там же.
Письма А. М. Панкратовой. С. 73.
Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 146. Л. 43. Ср.: Вопросы истории. 1996. № 7.
С. 79-80.

Отечественная война. 1941-1945 259
Секретари ЦК на совещании не выступали. В конце Щер-
баков пообещал, что ЦК обсудит итоги дискуссии и примет
решение. «Историки окружают тов. Щербакова. Акад. Тарле
оправдывается и говорит, что он постарается исправить свои
выступления. Тов. Щербаков ему замечает: "Вы не должны за-
бывать, что если вас слушает только 120 человек, то через два
дня все, что вы говорили, становится достоянием аудитории во
много десятков раз больше"», — так в описании А. М. Панкра-
товой выглядел конец совещания88. Однако никакого решения
ЦК принято не было. «Сохранились проекты постановления
ЦК ВКП (б) по итогам совещания, которое, однако, не было при-
нято. В центре внимания этих проектов — критика тех, кто
оправдывал колониальную политику царизма и солидаризовался
с представителями "школы Милюкова". Вместе с тем критику-
ется "школа Покровского". В числе критикуемых X. Г. Аджемян,
Б. Д. Греков, А. В. Ефимов, Е. В. Тарле, А. М. Панкратова. Вероят-
но, одной из причин непринятия постановления было нежелание
даже частично признать правоту Панкратовой. Секретари ЦК на
совещании не выступили в поддержку Панкратовой, как она того
ожидала. Не выступили и с ее критикой, считая нежелательным
такое усиление позиции ее оппонентов», — сообщает И. В. Иль-
ина, автор одной из публикаций по этому вопросу89.
10 июля 1944 г., через два дня после окончания совещания,
Тарле писал Щербакову: «Я 1) всегда считал царизм жандармом
Европы и 2) всегда считал, что Октябрьская революция поло-
жила рубеж в истории России и всего мира». Далее он заявлял:
«Я сказал, и никто с этим не может спорить, что среди условий,
которыми одарена Россия <...> есть и пространство. Этим усло-
вием, как и всеми другими, более важными: русским героизмом
на войне, богатыми и разносторонними талантами русского
народа (и других народов России), его энергией, его выносли-
востью, — не сумело воспользоваться царское правительство,
Письма А. М. Панкратовой. С. 78.
Новые документы о совещании историков в ЦК ВКП(б). С. 188-189. Ср.:
Бранденбергер Д., Дубровский А. М. Итоговый партийный документ совеща-
ния историков в ЦК ВКП (б) в 1944 г. (История создания текста) // Архео-
графический ежегодник за 1998 г. М., 1999. С.148-163.

260 Глава 7
хотя эти условия были налицо, а сумели воспользоваться Сталин
и сталинская правительственная организация»90. В этом пас-
саже обращает на себя внимание подчеркнуто «беспартийная»
лексика (не «социализм» или «советская власть», а «сталинская
правительственная организация»!).
Вероятно, в высшем руководстве еще не была выработана
окончательная точка зрения, борьба продолжалась, свидетель-
ством чего является письмо Е. В. Тарле к наркому просвеще-
ния В. П. Потемкину от 22 августа 1944 г.: «Буду откровенен:
ведь положение катастрофическое на нашем фронте! — писал
Тарле. — Ведь все эти птенцы гнезда Покровского опять взяли
засилие, опять ведут кипучую пропаганду (имеющую в своих
выводах решительно антипатриотический характер), опять
терроризируют ученую молодежь, и увы! отпора им не дается...
Вот скоро мир. Ведь нам, историкам, имеющим ученое имя
на Западе и голос в мировой науке, нужно выступать, нужно
повести обширную идейную борьбу против воцарившейся в та-
мошней науке гитлеровщины и квислинговщины, нам нужно
авторитетно бороться за настоящую марксистскую мысль в исто-
риографии, а с чем и где мы появимся? С тов. Сидоровым? С тов.
Волиным? Этого маловато, на Европу и Америку не хватит! И где
появимся? В "Историческом журнале", где историей почти и не
пахнет? Без вмешательства Вашего, тов. Молотова, — Иосифа
Виссарионовича со временем — дело никак не обойдется, по-
тому что о выступлении 1934 г. все эти эпигоны и последыши
Покровского постарались уже забыть»91.
Решение высшей инстанции, очевидно, было принято через
год. В июле 1945 г. в журнале «Большевик» была опубликована
статья сотрудника ЦК ВКП(б) Н. Н. Яковлева «О книге Е. В. Тарле
"Крымская война"». В ней работа Тарле признавалась ценной, но
имеющей крупные недостатки. «Е. В. Тарле не дает правильной
оценки характера Крымской войны. В его изложении имеется из-
вестная идеализация этой войны со стороны России... Более того:
он дает неправильную оценку исхода войны, считая, что царская
90 Е. В. Тарле. 1944 год: Не перегибать палку патриотизма. С. 10.
91 Архив РАН. Ф. 574. Оп. 4. Д. 58. Л. 2-3. Ср.: Историк и время. А. М. Панкра-
това. М., 2000. С. 301-302.

Отечественная война. 1941-1945 261
Россия в Крымской войне по существу не понесла поражения...
Академик Тарле обходит молчанием позицию Маркса и Энгельса
по вопросу о Крымской войне..., — писал «Большевик». — Неко-
торые историки склонны замалчивать коренное различие между
народом и царским правительством... В оценке Отечественной
войны против немецкого фашизма эти историки доходили даже
до того, что главным фактором в победе над Германией счита-
ли огромные пространства нашей родины, намекая при этом,
что пространства завоеваны прежними властями... Игнориру-
ется решающий фактор нашей победы — наличие Советской
власти»92. Все это, конечно, подразумевало Тарле. Еще раньше,
осенью 1944 г. Панкратова была обвинена главой Агитпропа
Г. Ф. Александровым в «антипартийном поведении» за то, что
давала читать материалы совещания друзьям; она признала свои
ошибки и была смещена с должности зам. директора Института
истории АН СССР.
Публикаторы материалов совещания 1944 г. трактуют вы-
ступление А. М. Панкратовой как протест честного марксиста-
ленинца против идеализации самодержавия и великодержавных
тенденций сталинского времени93. Вероятно, с субъективной
точки зрения, так оно и было. Но можно взглянуть на дело и с не-
сколько иной точки зрения. По существу речь шла о разных спо-
собах апологетики и легитимации. Ведь и Тарле, и Панкратова
фактически обосновывали Советский Союз в его существующих
границах, но только Тарле делал это с чисто «реально-поли-
тических» и «империалистических» позиций, а Панкратова —
с позиций, которые она считала марксистскими. Тарле открыто
признавал преемственность в ряде отношений СССР и царской
России, Панкратова эту преемственность отрицала, утверждая,
что новое объединение народов (в старых границах) было сво-
бодным и добровольным. Следует отметить, что Панкратова
представляла не «чистый» марксизм, а советский марксизм-лени-
низм сталинского времени, в который она, по-видимому, искрен-
не верила. Ведь чтобы сокрушить Аджемяна, она обвиняла его
92 Яковлев Н. Н. О книге Е. В. Тарле «Крымская война» // Большевик. 1945.
№ 13. С. 67-72.
93 См. указанные выше публикации Ю. Ф. Иванова и И. В. Ильиной.

262 Глава 7
в «гегелевском понимании связи государства и народа» и ссы-
лалась на «последнее решение ЦК партии по III тому "Истории
философии"»94, клеймящее Гегеля95, — в то время как, с точки
зрения Маркса, Гегель в любом случае был более почтенной
фигурой, чем, например, Суворов.
Среди противников А. М. Панкратовой были представители
разных сил, в том числе молодые «патриоты», развернувшие
в недалеком будущем кампанию против «космополитизма»,
которая задела и Тарле. Сам он, разумеется, к этой группе не
принадлежал, хотя с некоторыми консервативными историками
старшего поколения у него были хорошие отношения96. Тарле
предлагал частично реабилитировать внешнюю политику им-
перии с точки зрения национальных интересов России, но не
царизм как таковой. В принципе он предлагал называть вещи
своими именами и не заниматься слащавой фальсификацией.
Если бы Тарле последовательно придерживался этой линии,
его можно было бы назвать «умным либеральным империа-
листом», как назвал Георг Лукач Макса Вебера97. В вопросе
Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 146. Л. 46.
См.: О недостатках и ошибках в освещении истории немецкой философии
конца XVIII и начала XIX в. // Большевик. 1944. № 7-8. С. 14-19.
Нам представляется сомнительным утверждение А. В. Гордона: «Призывая
историков встать на точку зрения "решительно патриотическую", академик
подразумевал под ней этногосударственный патриотизм» (Гордон А. В. Вели-
кая Французская революция в советской историографии. М., 2009. С. 133).
В другом месте этот же автор, говоря о «государственно-патриотической
фразеологии Аджемяна, Бушуева, Тарле» (С. 153), вслед за А. М. Панкра-
товой, приравнивает позицию Тарле к установкам самых крайних и мало-
квалифицированных представителей «нового курса», что, на наш взгляд, не
соответствует действительности.
Lukdcs G. Von Nietzsche zu Hitler, oder der Irrationalismus und die deutsche
Politik. Frankfurt am Main, 1966. S. 17. По словам Лукача, Вебер «ясно видел
превосходство французской и английской дипломатии над немецкой. Он
также видел, что немецкое развитие неизбежно вело к "личному режиму"
Вильгельма II и вследствие бессилия парламента делало невозможным вы-
движение способных политических лидеров, ставя у власти политически бес-
помощную, хотя технически исправно функционировавшую бюрократию».
«В интимном кругу Макс Вебер часто говорил: "Национальное несчастье
Германии заключается в том, что в ней никогда не отрубили голову ни
одному Гогенцоллерну"», — вспоминал Лукач, близко знавший Вебера в годы
Первой мировой войны (Ibid. S. 16).

Отечественная война. 1941-1945 263
о преемственности царской и советской внешней политики
Тарле по существу был прав. Но с точки зрения интересов ста-
линской политики такая откровенность не всегда была уместна.
В одних случаях надлежало подчеркивать преемственность,
в других — разрыв. Во время войны приветствовалось любое
прославление русского военно-державного прошлого. Но со-
здание «социалистического лагеря» в Восточной Европе после
1945 г. нельзя было обосновать идеями русского великодержа-
вия. Коммунисты, поставленные там у власти, нуждались в иной
легитимации — в марксизме-ленинизме98. Разумеется, марксизм
требовался послушный и управляемый. Все это, как нам кажет-
ся, и определило отношение Сталина к спору историков. Что
касается Тарле, то не следует забывать, что для него «птенцы
гнезда Покровского» — Панкратова, Сидоров, Минц и другие
были политическими комиссарами, приставленными к науке,
деятельность которых была ему памятна с давних времен".
С этими колебаниями курса связана судьба работы Е. В. Тарле
«Внешняя политика России при Екатерине II», к которой он
приступил в 1943 г., сразу после окончания «Крымской войны».
Вскоре после войны один умный современник записал: «Вызов духов прошло-
го оказался опасной процедурой. Оказалось, что у Суворова есть оборотная
сторона, и эта сторона называется Костюшко. Странно электризовать Татар-
скую республику воспоминаниями о Донском и Мамае» (Слуцкий Б. О других
и о себе. М., 2005. С. 118).
В 1934 г., уже после возвращения Тарле из ссылки, А. М. Панкратова писала:
«В 1928 и 1930 гг. были разоблачены враждебные выступления Петрушев-
ского, Тарле и других буржуазных историков». В книге Тарле «Европа в эпоху
империализма», по ее словам, проявились «буржуазно-реставраторские
политические тенденции автора и его ученое лакейство перед антантовским
империализмом» (Панкратова А. Борьба за победу социализма и истори-
ческая наука в СССР // Борьба классов. 1934. № 2. С. 18). Через восемь лет
она называла Тарле «крупнейшим историком», автором «блестящих иссле-
дований, основанных на большом количестве новых материалов и источ-
ников» (Панкратова А. М. Советская историческая наука за 25 лет и задачи
историков в условиях Великой Отечественной войны // Двадцать пять лет
исторической науки в СССР. М.; Л., 1942. С. 8, 26). С конца 1940-х гг., когда
в среде историков наметились новые водоразделы, отношения Тарле и Панк-
ратовой, кажется, несколько улучшились.

264 Глава 7
Это единственная большая работа Тарле, которая осталась неза-
вершенной и по большей части неопубликованной. В архиве со-
хранилось несколько законченных глав (общим объемом свыше
500 машинописных страниц) и разной степени оформленности
и завершенности фрагменты, наброски и материалы100.
Первая глава монографии, которая в рукописи именуется
«К характеристике Екатерины II и ее дипломатической деятель-
ности», была прочитана автором в виде двух публичных лекций
под названием «Екатерина II и ее дипломатия» 7 и 12 мая 1945 г.
и напечатана на правах рукописи в 500 экземплярах101.
Оговорив в начале, что после Октябрьской революции
«у нас окончательно выработались и окрепли повышенные
морально-политические требования и понятия»102, неведомые
в XVIII в., Тарле заявлял: «Русская дипломатия времен Екате-
рины лучше всего может быть нами понята, если мы будем
ее рассматривать прежде всего с точки зрения целесообраз-
ности или нецелесообразности ее действий, успешности или
неуспешности их в деле осуществления тех политических задач,
которые она себе ставила»103. О том же еще более выразительно
он говорил во второй лекции: «В 1-й половине XIX ст., когда
историография, подобно поэзии, переживала свой "романти-
ческий" период, некоторые авторы противопоставляли "поли-
тику принципов" "политике результатов". Противопоставление
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 22-58, 180. Ср. сообщения о работе Тарле
над этой книгой в изд.: АН СССР. Рефераты научно-исследовательских работ
за 1945 г. Отделение истории и философии. М.; Л. 1947. С. 39-40; Тарле Е. В.
Об изучении внешнеполитических отношений России и деятельности рус-
ской дипломатии в XVIII-XIX вв. // Юбилейный сборник, посвященный
30-летию Великой Октябрьской социалистической революции. М.; Л., 1947.
Ч. 2. С. 673.
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия: В 2 ч. М., 1945. 43, 55 с. Имеются
сведения, что в конце 1944 г. автор пытался напечатать эту работу в «Истори-
ческом журнале», но публикация не состоялась. См.: Чапкевич Е. И. Советская
историография 20-50-х гг. внешней политики России // Россия в XX веке.
Судьбы исторической науки. М., 1996. С. 131; Письма В. И. Шункова А. Л. Си-
дорову (1943-1945 гг.) // Отечественные архивы. 2012. № 1. С. 108.
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 1: Стенограмма лекции, читан-
ной 7 мая 1945 г. М., 1945. С. 3.
Там же. С. 5.

Отечественная война. 1941-1945 265
несколько наивное: "принципы" в дипломатии всегда почти
являлись прикрытием и маскировкой для действий, направ-
ляемых именно к достижению максимальных политических
"результатов"»104. Обосновав таким образом чисто «реально-
политический», «макьявеллический» подход, Тарле необычайно
высоко оценивал достигнутые Екатериной результаты: «Внеш-
няя политика России в 1762-1796 гг. привела к включению
в состав русского государства Белоруссии, Украины, Литвы,
Курляндии (нынешней Латвии), Крыма, Таманского полуостро-
ва, земель между Днестром и Бугом, Нижнего Приднестровья,
к основанию портов Севастополя, Одессы Херсона, Николаева,
к завоеванию Очакова, к присоединению и освоению бес-
предельных, плодороднейших степей Новороссии вплоть до
Черноморья, к занятию Кубани, Большой и Малой Кабарды,
к созданию Маздокской линии, к установлению протектората
над Имеретией, а также Кахетией и Карталинией (т. е. Грузией)
по желанию правителей и народов этих стран, искавших защи-
ты от турок и персов»105. «При ней в скрижали русской славы
были вписаны имена Суворова, Румянцева, Ушакова... — пишет
он о Екатерине. — В области внешней политики она создала для
русского народа такие возможности, так необъятно раздвинула
пределы русского государства, с таким упорством, энергией,
талантом, несгибаемой волей домогалась и добилась, чтобы
русский народ на вечные времена стал державным хозяином
огромных территорий и материальных богатств, что ни одна
страна в XVIII в. не становилась предметом такой зависти, как
Россия»106.
По мнению Тарле, ни Соловьев, ни Ключевский и вообще
никто из русских историков не оценил в должной мере диплома-
тические таланты и успехи императрицы. Он дает нескрываемо
восторженный портрет Екатерины как человека и государст-
венного деятеля. «К своей личной славе при всем своем че-
столюбии она все же была менее ревнива, чем к славе России
104 Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 2: Стенограмма лекции, читан-
ной 12 мая 1945 г. М., 1945. С. 14.
105 Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 1. С. 9.
106 Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 2. С. 15.

266 Глава 7
и всему, что с Россией связано, — узнаем мы, например. — Она
гордилась шапкой Мономаха, гордилась русской историей, гор-
дилась Россией... Долго, прилежно и вплоть до конца жизни
Екатерина жадно интересовалась русской историей и изучала
русские летописи. И всегда она стремилась оправдать истори-
ческими ссылками законность территориальных приобретений
России»107. Современный польский историк русской мысли А. Ва-
лицкий описывает эту благородную страсть в несколько иных
выражениях: «От галломании и поверхностного вольтерьянства
аристократических салонов она перешла к примитивному наци-
онализму провинциального дворянства. Раздел Польши и свою
балканскую политику она оправдывала теориями, предваряв-
шими панславизм... Одним из ее намерений было доказать, что
названия городов и рек во Франции и Шотландии славянского
происхождения и что династия Меровингов была славянского
происхождения»108.
Екатерина, по словам Тарле, сама руководила русской внеш-
ней политикой. Панин, Безбородко, Воронцовы, Репнин и дру-
гие были только исполнителями. Вообще она умела подбирать
себе сотрудников и не боялась выдвигать талантливых людей.
«Полны необычайного политического и психологического ин-
тереса отношения между Екатериной и Суворовым, — пишет
Тарле. — Это были очень разные индивидуальности. Личных
симпатий между ними не было и быть не могло. Но оба они
крепко нуждались друг в друге по их общей службе тому делу,
в котором оба видели и свое личное дело: в служении интересам
и славе России... Простор для гения, ценить гения не только тог-
да, когда он царедворчески льстит, вроде Вольтера, но и тогда,
когда неудобен и невозможен при личном общении, — таков
был лозунг императрицы»109.
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 1. С. 18-19.
Walicki A. A History of Russian Thought from the Enlightenment to Marxism.
Oxford, 1980. P. 7. Ср.: Милюков П. И. Очерки по истории русской культуры.
Париж, 1931. Т. 3. С. 489.
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 2. С. 8-11. Еще раз имя Вольтера
встречается в неожиданном сочетании: «Два человека <...>, которых больше
всего на свете уважала (а одного из них и любила) Екатерина в своей жиз-
ни, — Вольтер и князь Потемкин» (Там же. С. 37).

Отечественная война. 1941-1945 267
Характерен еще один момент. «Екатерина, заметим к слову,
вполне сознательно избегала подпускать лиц нерусского проис-
хождения к действительному влиянию в Коллегии иностранных
дел, — пишет Тарле. — В ряде талантливых чисто русских людей
она нашла верных и очень оперативных помощников... Иван
Остерман, числившийся главой Коллегии, никакой роли не
играл»110. Любопытен в этом плане список русских посланников
в Варшаве при Екатерине: Кейзерлинг, Репнин, Волконский,
Сальдерн, Штакельберг, Булгаков, Сивере, Игельстром.
Центральными вопросами внешней политики России того
времени были польский и турецкий, и в соответствии с этим Тар-
ле намечает три периода в екатерининской внешней политике:
«Сначала расширение русских пределов за счет Речи Посполитой
(1762-1774), потом овладение частью Черноморского побережья
за счет Турции (1774-1791) и, наконец, обеспечение России при
окончательной гибели польского государства (1791-1795)»111.
Все эти цели, по словам историка, были блестяще достигнуты,
и в последний год своей жизни Екатерина наметила новую цель:
утверждение русского владычества в Закавказье. «И Екатери-
на не теряет времени: Валериан Зубов победоносно движется
к Тегерану, Дербент взят, Шемаха занята, Баку в русских руках,
русская флотилия хозяин Каспийского моря, Ага-Магомет-Хан,
жестокий и трусливый тиран, трепещет в своем тегеранском
дворце, готовясь к бегству, грузины и армяне ликуют, избав-
ленные от угроз страшного персидского изверга. Но тут неожи-
данно пришла всепобеждающая смерть. 6 ноября 1796 г. голос
из Петербурга, к которому столько лет и с такими разнохарак-
терными, но всегда волнующими чувствами прислушивались
державы, народы и столицы всего мира, от Вены до Тегерана, от
Там же. С. 7. В подготовительных набросках сказано «приличнее»:
«И. А. Остерман, бездарный сын умного петровского немца» (Архив РАН.
Ф. 627. Оп. 1. Д. 57. Л. 25). «Конечно, вовсе не в происхождении и не в наци-
ональности этих "беглецов" было по существу дело. Сама Екатерина является
вполне убедительным доказательством, что можно не иметь в себе ни одной
капли русской крови и все-таки основой, смыслом всей своей деятельности
признавать искреннюю службу русским национальным интересам» (Там же.
Л. 27-28).
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 2. С. 49.

268 Глава 7
Берлина до Алжира, от Стокгольма до Константинополя, умолк
навсегда», — этими патетическими словами кончается лекция
и первая глава монографии112.
Единственными достойными соперниками Екатерины сре-
ди тогдашних государственных деятелей Европы Тарле считал
Фридриха II Прусского и Вильяма Питта и с гордостью отмечал,
что обоих она перехитрила. Пруссия вообще признается из-
вечным и опаснейшим врагом России, что, во всяком случае,
для XVIII в. едва ли верно. Существует, как известно, довольно
прочная историографическая традиция, полагающая, что своим
возвышением в Германии Пруссия во многом обязана союзом
с Россией и что она часто играла роль русского агента в Гер-
мании (этой точки зрения придерживался и Маркс)113. Тарле
иногда невольно восхищается блестящим циничным умом Фрид-
риха, хотя и называет его «старым хищником»114. Не совсем
понятно, чем отличалась от него в этом отношении Екатерина.
«В июне 1762 г. с низвержением Петра III с престола сразу же
окончились безумные фантазии этого хронически полупьяного
немца, бывшего в течение Семилетней войны агентом и факти-
чески военным шпионом Фридриха II при петербургском дворе,
и началась новая полоса, ровно ничего общего не имеющая
с непосредственно предшествовавшей», — утверждал Тарле115.
Все это очень «стилизовано»: как известно, мир, заключенный
Петром III с Пруссией, остался в силе, а в 1764 г. был подписан
договор о союзе России с Пруссией. Кроме того, Тарле как будто
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 2. С. 52.
См.: Архив Маркса и Энгельса. Т. 14. М., 1973. С. 15-17, 27, 29, 113 и др. Ср.:
«Успехи Пруссии в Германии осуществились, как известно, не без помощи
России» (Сказкин С. Д. Конец австро-русско-германского союза. М., 1928.
С. 27).
Ср.: «Фридрих II со своим быстрым и тонким умом никогда не заблуждался ка-
сательно православной ревности, обуявшей внезапно Екатерину Алексеевну
после того, как она посадила на польский престол Станислава Понятовского...
"Лучше всего быть патриархом православных, как моя сестра русская им-
ператрица, — с юмором сказал как-то Фридрих II князю де Линю. — Это ей
приносит такую выгоду и принесет еще больше. Вот религия так религия —
она охватывает столько различных земель и народов. А что касается наших
бедных лютеран, то их так мало"» (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 28. Л. 81).
Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 1. С. 10.

Отечественная война. 1941-1945 269
забыл свою собственную старую статью «Английский посол
и Екатерина в 1756-1757 гг.», в которой писал, что в свете но-
вых документов «вырисовывается, что душою пруссофильского
течения при петербургском дворе в эту памятную эпоху начала
Семилетней войны была едва ли не Екатерина»116.
Тарле, конечно, не одобряет дворянских и крепостнических
тенденций во внутренней политике Екатерины и считает позор-
ным пятном на ее исторической репутации преследования Нови-
кова и Радищева, но в целом его отношение к Екатерине нельзя
назвать иначе как апологетическим. Достаточно сравнить его
лекции со знаменитой статьей В. О. Ключевского «Императрица
Екатерина II (1729-1796)»117, который гораздо более отчетливо
видел «изнанку» блестящего царствования, чтобы убедиться
в этом. Безудержные гимны Тарле русским победам, русскому
могуществу и великодержавию, территориальным приобретени-
ям России утомляют своим однообразием и отсутствием крити-
ческой мысли. Автор как будто возвращается к языку и концеп-
циям историографии XVIII в. Ср., например: «Екатерине нужен
Крым, нужна Кубань, нужен Северный Кавказ, нужны берега
Северного Причерноморья и пустынные роскошные поля, кото-
рые, начинаясь к югу от Херсона, тянутся до Крыма и, начинаясь
не очень далеко от Саратова, бескрайней равниной тянутся до
северных отрогов Кавказа»118. При этом вся эта безудержная
апологетика оставляет впечатление внутреннего холода.
Вторую главу своей монографии Тарле намеревался посвя-
тить дипломатическим сотрудникам Екатерины: Н. И. Панину,
А. А. Безбородко, А. Р. и С. Р. Воронцовым и др., но завершена
она не была и сохранилась лишь в виде отдельных фрагментов
и набросков119. То же следует сказать и о важных главах, посвя-
щенных отношениям России с Англией, Францией, Австрией,
Пруссией, Швецией, Турцией и Крымом120. Полностью завер-
116 Тарле Е. В. Запад и Россия. Статьи и документы по истории XVIII-XX вв. Пг.,
1918. С. 151.
117 См.: Ключевский В. О. Сочинения. Т. 5. М., 1958. С. 309-371.
118 Тарле Е. В. Екатерина II и ее дипломатия. Ч. 2. М., 1945. С. 46.
119 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 53, 58.
120 Там же. Д. 27-39, 47.

270 Глава 7
шены и подготовлены к печати были две главы, посвященные
польской политике Екатерины, — «Русская дипломатия и первый
раздел Речи Посполитой (1772)»121 и «Русская дипломатия и по-
следние два раздела Польши»122.
Причиной упадка и гибели Польского государства в XVIII в.
Тарле считает пороки его социально-политического строя: «В по-
литическом отношении в самом деле Польша до самого конца
XVIII в. еще не превзошла того архаического фазиса феодального
строя и быта, который у России был уже позади»123. Имелись
в виду прежде всего, конечно, слабость центральной власти
и шляхетская вольница. «Слабость польской экономики вполне
соответствовала политическому маразму Речи Посполитой», —
утверждал Тарле124, убежденный в том, что в экономическом
отношении Польша отставала не только от Западной Европы, но
и от России. Последнее утверждение кажется очень сомнитель-
ным. Кроме того, Польшу ослабляла национальная и религиоз-
ная пестрота ее населения. «Остаться вполне самостоятельным,
фактически абсолютно суверенным государством <...> Польша
во 2-й половине XVIII в. уже не могла», — заключал Тарле125.
Заметим, что некоторые из этих положений спорны, а дру-
гие представлены в преувеличенном и утрированном виде.
Большинство современных польских историков считает, что
по уровню экономического развития Польша мало отличалась
от соседних государств Восточной Европы и, кроме того, имен-
но вторая половина XVIII в. была временем экономического
и культурного подъема. Они принципиально отделяют проблему
политического кризиса Речи Посполитой от проблемы разделов,
считая, что сам по себе кризис не вел автоматически к разделам,
121 Архин РАН. Ф. 627. On. 1. Д. 180. Это верстка лекции, «читанной 16 июня
1945 г.», которая должна была быть издана вслед за двумя рассмотренны-
ми выше лекциями, но не увидела света. Сохранилась также машинопись
этого текста под измененным названием «Екатерина II и польский вопрос
накануне Барской конфедерации и Русско-турецкой войны 1768-1774 гг.»
(Там же. Д. 586).
122 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 58а.
123 Там же. Ф. 627. Оп. 1. Д. 180. Л. 4.
124 Там же. Л. 8.
125 Там же. Л. 12.

Отечественная война. 1941-1945 271
вызванным политикой соседних держав126. Бросается также
в глаза, что Тарле опирается в основном на научную литературу
прошлого века. Для него «История падения Польши» С. М. Со-
ловьева (1863) и «Последние годы Речи Посполитой» Н. И. Кос-
томарова (1870), равно как и сочинения польских историков
XIX в. Т. Корзона и В. Калинки, являются почти современными
работами. Богатая польская историография 1918-1939 гг. Тарле
почти не использована, что делает его работу своего рода исто-
риографическим анахронизмом127.
Польша во второй половине XVIII в. стояла, по мнению
Тарле, перед альтернативой. «Руководящим слоям приходилось
выбирать между двумя решениями: 1) уступив Белоруссию и За-
падную Украину Российской империи или, по крайней мере,
уравняв все православное население Польши в правах с католи-
ками, заключить тесный союз затем с той же Россией и при этом
фактически отказаться от самостоятельной внешней политики,
но зато сохранить оставшуюся территорию в виде польского
государства <...>, или 2) вступить в вооруженную борьбу с Рос-
сией, причем представлялся неминуемый риск вызвать к жизни
соглашение трех дворов о разделе уже всех территорий Речи
Посполитой между Россией, Пруссией и Австрией»128. Первое
решение, которое он называет также «протекторатом», по мне-
нию Тарле, было предпочтительным для России, и Екатерина
стремилась к нему, посадив на польский престол в 1764 г. своего
ставленника Станислава Понятовского. Новый король, человек
умный и просвещенный, стремился к укреплению центральной
власти и ограничению дворянской вольницы, но он был пешкой
в руках России, а Екатерине нужна была именно слабая, а не
сильная Польша, и это парализовало все его реформаторские
устремления. Екатерина, по словам Тарле, «превращала Речь По-
сполитую в вассальное государство и сделала очень значитель-
См., в частности, обзор: Носов Б. В. Разделы Речи Посполитой и русско-поль-
ские отношения второй половины XVIII в. в зарубежной историографии //
Славяноведение. 1993. № 5. С. 86-100.
Ср. подробный обзор литературы вопроса в книге: Serejski M.-H. Europa
a rozbiory Polski. Studium historiograficzne. Warszawa, 1970.
Архив РАН. Ф. 627. On. 1. Д. 180. Л. 12.

272 Глава 7
ный шаг к тому, чтобы воссоединить белорусское и украинское
население Польши с русским народом»129. Полякам, по мнению
историка, следовало бы примириться с этим, «стать на почву
совершившегося факта».
Однако не все поляки думали так, и в 1768 г. возникла
Барская конфедерация, выступившая против «совершившего-
ся факта», в Польшу были введены русские войска, началась
война, продлившаяся четыре года. Большую роль в разгроме
конфедератов сыграл молодой Суворов. Соглашение о первом
разделе Польши было подписано Россией, Австрией и Пруссией
в 1772 г. в Петербурге. Инициатором раздела Тарле называет
Фридриха II, хотя очевидно, что оба монарха действовали со-
лидарно. «Если кто "подтолкнул" Екатерину к тому, чтобы дать
согласие на раздел польской территории, то это были сложив-
шиеся обстоятельства130. Барская конфедерация не приняла
повелительно навязываемого Польше вассалитета, а предпочла
попробовать в открытом бою отстоять самостоятельность своей
отчизны и этот бой проиграла. «Обвинять Барскую конфедера-
цию за этот вполне естественный порыв патриотического гнева
и отчаяния было бы нелепо. Весьма понятно, что в Польше люди
искренние и самоотверженные, желавшие спасения родины,
пошли в конфедерацию... "Виновны" были инициаторы Барской
конфедерации не в "преступлении", а в "ошибке", которая, одна-
ко, по известному утверждению Талейрана, в политике бывает
часто хуже преступления131. Они начали вооруженную борьбу,
совсем для них непосильную, но психологически неизбежную,
которая привела вследствие военного поражения не к меньшему
из двух зол, т. е. не к вассалитету <...> целостного государства,
а к самому большому из всех зол — к полному исчезновению
Польши с политической карты земли. Третьего выбора история
уже не предоставила в тот момент Речи Посполитой», — заявляет
Тарле132. Одним словом, все были со своей точки зрения правы,
но горе побежденным...
129 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 586. Л. 102.
130 Последние два слова вставлены автором вместо зачеркнутых: «сами поляки».
131 Последняя фраза в машинописи зачеркнута.
132 Там же. Л. 110-111.

Отечественная война. 1941-1945 273
Последующие девятнадцать лет Россия была занята войнами
с Турцией и Швецией. «История дала Польше как бы последнюю
передышку. Патриотически настроенные поляки пытались спа-
сти родину, но, увы, не успели, — меланхолически резюмирует
Тарле. — На Речи Посполитой вполне оправдалось наблюдение
Токвиля: самый опасный момент для плохого политического ре-
жима это именно тот, когда делаются попытки его исправить»133.
Тарле не придает большого значения культурным достижениям
Польши этого периода, указывая, что ничего практически не
было сделано для укрепления центральной власти, чему препят-
ствовало русское правительство. Он всячески подчеркивает про-
дажность и сервильность польской знати, ее пресмыкательство
перед Екатериной. «Если бы сами магнаты и шляхтичи с такой
неслыханной готовностью не распродавали свое отечество бук-
вально всякому, кто больше даст, то никакие москали не могли
бы так полно достигнуть своих целей», — повторяет он134. При
всем том Тарле утверждал, что Екатерина была заинтересована
в сохранении остатка польского государства. Толкнули ее на но-
вый раздел, по мнению историка, сами взбунтовавшиеся поляки.
Воспользовавшись русско-турецкой войной, поляки собра-
ли в 1788 г. сейм, получивший название Четырехлетнего, или
Великого. На нем патриотическая партия, которую поддержал
король, провела ряд давно назревших реформ, увенчавших-
ся конституцией 3 мая 1791 г. Польша провозглашалась на-
следственной монархией, высшим законодательным органом
становился сейм, принимавший решения простым большинст-
вом голосов, принцип единогласия (liberum veto) отменялся,
горожане получили личную неприкосновенность и право за-
нятия всех государственных должностей. Тарле довольно пре-
небрежительно оценивает деятельность сейма и конституцию,
подчеркивая, что реформы носили половинчатый характер, не
были проведены в жизнь и не идут ни в какое сравнение с за-
конодательством Великой Французской революции. Прекрасно
зная позицию русской императрицы, польские патриоты в тот
момент сделали ставку на союз с Пруссией, и в 1790 г. был
133 Там же. Л. 202-203.
134 Там же. Д. 58а. Л. 20.

274 Глава 7
подписан прусско-польский договор. Тарле считает этот шаг
роковой ошибкой поляков, окончательно склонившей Екатерину
к идее нового раздела Польши. «Императрица все более и более
убеждалась, что опасность захвата всей еще оставшейся Польши
пруссаками очень велика и очень близка», — утверждал Тарле,
безмерно преувеличивая возможности Пруссии и ее готовность
воевать с Россией135.
Успешное завершение войн с Швецией и Турцией развязало
руки Екатерине. Весной 1792 г. русские войска вошли в Польшу,
инспирированная из Петербурга Тарговицкая конфедерация
объявила об отмене конституции и всех решений сейма, король
переметнулся на ее сторону. «Наступило уже это сумрачное утро
последнего исторического дня Речи Посполитой, утро тяжкого
пробуждения после радостного опьянения надеждами и мечта-
ниями», — замечает историк136. В начале 1793 г. Россия и Прус-
сия подписали соглашение о втором разделе Польши.
Последней отчаянной попыткой спасти Польшу было вос-
стание Т. Костюшко 1794 г. Тарле дает преувеличенно востор-
женную, почти агиографическую характеристику Костюшко137,
но само восстание описывает совсем в иных тонах, живописуя
жестокую расправу поляков с русским гарнизоном в Варшаве
и отмечая, что хотя Костюшко был талантливым полководцем,
но крестьянская масса его не поддержала и «восстание Костюш-
ко не вылилось во всенародный порыв, во всесокрушающий
патриотический подъем, который именно в эти годы (1792-
1794) спас Францию от интервентов»138. Таким образом, Тарле
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 58а. Л. 108.
Там же. Л. 75.
Такая характеристика не расходилась с официальной оценкой Костюшко
в Советском Союзе. 24 марта 1944 г. в Москве, в Колонном зале, состоя-
лось организованное Союзом польских патриотов в СССР и Всеславянским
комитетом торжественное заседание, посвященное 150-летию восстания
Костюшко, о чем было сообщено в печати (см.: Правда. 1944. № 73, 25 марта.
С. 4). Из недавно опубликованных документов известно, что заседание это
состоялось по предложению Союза польских патриотов в СССР, указавшего
в письме в ЦК ВКП(б) на необходимость противодействовать «реакционной
пропаганде», изображавшей советскую политику по отношению к Польше
как продолжение царской.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 58а. Л. 194.

Отечественная война. 1941-1945 275
одновременно положительно оценивает и Французскую рево-
люцию и — с некоторыми оговорками — подавление польского
восстания екатерининской Россией. Действительно удобная
позиция, как заметил по другому поводу Ф. Вентури.
После первых неудач русских войск в Польшу был послан
Суворов. В начале ноября 1794 г. его войска взяли штурмом
предместье Варшавы Прагу. «Началось ужасающее, беспощадное
побоище». «Суворов не виноват был в том, что творилось в Пра-
ге, когда солдаты ворвались в это предместье... — подчеркивает
Тарле. — Не совладали, к сожалению, солдаты с яростью, наки-
певшей в их душе под влиянием рассказов очевидцев, спасшихся
от апрельской беспощадной резни»139. Варшавский магистрат
решил капитулировать. «Милосердие Суворова» живописуется
Тарле в стиле псевдопатриотических лубочных картинок. Дежур-
ный генерал Исленьев заверил делегатов, что бояться им нечего,
Суворов милостиво примет их. «Депутаты плакали и красноречи-
вым молчанием проявляли свою радость, благодарность и удив-
ление. Граф говорил с ними свободно и шутливо», — всерьез
цитирует историк брошюру 1809 г.140. Тарле и сам пишет теперь
в подобном стиле: «Утром 28 октября 1794 г. русская армия
вступила в Варшаву. Гремела военная музыка, полки за полками
шли, как на смотру, развевались знамена, генералы и офицеры
были в парадной форме... Почтительно приветствуя победителя,
члены магистрата поднесли ему на бархатной подушке ключи
от города. Суворов поцеловал ключи, соскочил с лошади и стал
обнимать и целовать не только членов магистрата, но и некото-
рых поближе стоявших людей из толпы»141. Суворов и далее, по
139 Там же. Л. 210.
140 Там же. Л. 214. Современный польский историк несколько иначе трактует эту
сцену: «Дежурный генерал Исленьев заявил полякам, что они будут приняты
на следующий день, и добавил от себя, что Суворов известен как очень
гуманный военачальник и, несомненно, милостиво примет их. Учитывая,
как он обошелся с Прагой, это походило на игру с побежденными, а, может
быть, было проявлением грубоватого юмора генерала» (Zahorski A. Warszawa
w powstaniu Kosciuszkowskim. Warszawa, 1985. S. 333). Об «игровом начале»
в поведении Суворова см.: Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре. СПб.,
1994. С. 269-286.
141 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 58а. Л. 216.

276 Глава 7
словам Тарле, «просто поражал поляков своим либерализмом
и великодушием»142.
25 октября 1795 г. в Петербурге было подписано соглашение
о третьем разделе Польши. Речь Посполитая прекратила свое
существование. Тарле усиленно подчеркивал, что, в отличие от
германских государств, Россия брала не чисто польские земли,
а некогда захваченные поляками Украину, Белоруссию и Литву.
Заключительные выводы Тарле по поводу разделов Поль-
ши носили сугубо политический характер и были приурочены
к текущему моменту: «Прежняя Речь Посполитая исчезла с по-
литической карты Европы, и исчезла навсегда <...>. Роковое
заблуждение господствующих классов Польши 1919-1939 гг.
заключалось в том, что они по мере сил <...> пытались воскре-
сить многие элементы этого старого <...>. Результат всех этих
гибельных ошибок сказался в 1939 г.: государство Пилсудского
исчезло в несколько дней. <...> Историческая судьба, однако,
оказалась на этот раз милостивее к многострадальному польско-
му народу. Польша воскресла вновь и еще при таких предпосыл-
ках, которые дают ей при поддержке и полном сочувствии Со-
ветского Союза полнейшую возможность стать первостепенной
державой Средней Европы и в экономическом и в политическом
отношении. На востоке у нового польского государства могу-
щественный друг и союзник, на западе ему теперь не страшны
немецкие хищники. <...> Русско-польская вражда всегда без
исключения вредила и России и Польше и приносила огромную
пользу германским державам, а из них больше всего Пруссии.
Эта вражда, как напомнил Сталин, привела немцев в Варшаву
и к московским подступам. А русско-польская дружба привела
русских в Кенигсберг, поляков же в Данциг и Штеттин, к берегам
Одера и Ниссы и дала им границы, о которых не мечтали самые
пылкие польские патриоты»143.
Работы Е. В. Тарле о русской дипломатии и разделах
Польши поражают не только полным переходом на цинично-
великодержавные позиции, но и крайней необъективностью
и недостойной софистикой. Одни и те же сомнительные, а то
142 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 58а. Л. 219.
143 Там же. Л. 238-239.

Отечественная война. 1941-1945 277
и явно фальшивые тезисы повторяются до бесконечности. Так,
постоянно нагнетается и преувеличивается прусская угроза
Польше, — очевидно, что без союза с Россией и тем более при ее
противодействии одна Пруссия не могла бы захватить Польшу.
Назойливо повторяются также грубые аналогии с современно-
стью. Неудобные для автора моменты игнорируются и замалчи-
ваются. Так, по мнению многих авторов (в том числе Ключев-
ского), полная ликвидация Польши была не в интересах России,
т. к. теперь на ее западных границах вместо неопасной Польши
оказывалась сильно укрепившаяся Пруссия. «Речь Посполитая
была поделена не из-за своей внутренней анархии, а из-за попы-
ток преодолеть ее», — пишет современный западный историк144.
Все эти соображения, высказывавшиеся и ранее, Тарле оставляет
без внимания. Бросается также в глаза тенденция Тарле скомпро-
метировать, по крайней мере, психологически, всех польских
деятелей, боровшихся против разделов, кроме Т. Костюшко.
Таковы его характеристики лидера патриотической партии в Че-
тырехлетнем сейме И. Потоцкого, философа и крупного деятеля
польского Просвещения Г. Коллонтая, одного из организаторов
Варшавского восстания 1794 г. Я. Килинского145. Это же можно
сказать и о его оценке деятельности Четырехлетнего сейма в це-
лом и конституции 1791 г. В итоге многие части этой работы
Тарле как бы сошли со страниц катковской прессы, травившей
и высмеивавшей поляков после подавления восстания 1863 г.
Тарле, по существу, пишет старомодную великодержавную
историографию, гораздо более умеренные формы которой он
когда-то осуждал.
В западногерманской печати 1950-х гг. Тарле называли
«Трейчке сталинизма»146. В качестве общей оценки эта форму-
ла, по нашему убеждению, неверна, но приходится признать,
144 Davies N. God's Playground. A History of Poland. Vol. 1. Oxford, 1981. P. 527.
145 Архив РАН. Ф. 627. On. 1. Д. 58а. Л. 58-59, 61, 161 и др.
146 См.: Hosch E. Op. cit. S. 9. Э. Хеш ссылается на статьи: Der Treitschke des
Stalinismus // Ost-Probleme. 1950. Jg. 2. H. 4. S. 1350-1351; Hopker W. Der
Treitschke des Stalinismus. Gliick und Ungliick des Eugen Tarle // Christ und
Welt. 1955. 20 Jan. Генрих Трейчке (1834-1896) — немецкий историк и пуб-
лицист, апологет прусской монархии и милитаризма, работы которого отли-
чались литературной яркостью.

278 Глава 7
что автор работы «Внешняя политика России при Екатерине II»
(и некоторых других, рассматриваемых ниже) заслужил это злое
наименование. Очевидно, Тарле стремился приноровиться к те-
кущему внешнеполитическому курсу Советского Союза, но он не
учел того обстоятельства, что именно применительно к Польше
не в интересах Сталина после 1945 г. была такая откровенная
апология разделов и подчеркивание преемственности царской
и советской политики147. Этим и объясняется судьба книги Тарле,
не законченной и не увидевшей света.
При жизни Е. В. Тарле его работы о внешней политике Ека-
терины II в печати почти не упоминались. В «Истории русской
журналистики XVIII века» П. Н. Беркова нам встретилось, одна-
ко, замечание о «не во всем правильной, по нашему мнению,
реабилитации Екатерины II как внешнего политика, которая
проводится в лекциях и печатных работах акад. Е. В. Тарле»148.
В архиве историка Н. Л. Рубинштейна сохранился машинопи-
сный отзыв на публичные лекции Тарле 1945 г. «Екатерина II
и ее дипломатия». Он указывал, что «автор пишет не столько
историю, сколько панегирик»149 и полностью находится во влас-
ти «имиджа», который сама императрица стремилась создать
себе. Изложив ряд более или менее оправданных претензий
к автору, Рубинштейн заключал: «Ярко написанная характери-
стика Екатерины II сугубо тенденциозна, чужда научной крити-
ки и классового анализа. Она стирает историческую перспек-
тиву и представляет в этом отношении вредную идеализацию
Когда в 1952 г. принималась новая конституция Польши, в ее преамбулу но
указанию Сталина были введено упоминание о том, что в свое время царская
Россия, вместе с Пруссией и Австрией, уничтожила польское государство.
См. рассказ члена тогдашнего польского руководства Я. Бермана журналист-
ке Т. Торанской в начале 1980-х гг.: Toranska T. Oni. Warszawa, 1990. S. 124.
Берков П. Н. История русской журналистики XVIII в. М.; Л., 1952. С. 549.
Упомянутый выше директор Архива Академии наук Г. А. Князев записал
в дневнике 25 декабря 1945 г.: «Слушал утром доклад Е. В. Тарле о внешней
политике Екатерины II. Делал он доклад на очередном заседании в Институте
истории. Собрались сотрудники гуманитарных академических учреждений.
Председательствовал С. Н. Валк. Доклад не произвел на меня большого
впечатления» {Князев Г. А. Дни великих испытаний. С. 1096).
ОР РГБ. Ф. 521. К. 23. Д. 56. Л. 2.

Отечественная война. 1941-1945 279
царской политики»150. Такая реакция была, конечно, естественна
для человека, сохранившего приверженность к марксистской
традиции.
Франко Вентури, являвшийся в 1947-1950 гг. атташе по
культуре итальянского посольства в Москве, сообщал 26 августа
1947 г. издателю Дж. Эйнауди: «Тарле после "Крымской войны"
не написал ничего особенно интересного; он готовит большую
работу о дипломатии в эпоху Екатерины II — тема, которая чрез-
вычайно интересна для меня, но, боюсь, увлечет очень немного
других итальянских читателей»151. В докладной записке, дати-
рованной 26 мая 1950 г. и посвященной празднованию в СССР
150-летия со дня рождения Суворова, Вентури, указывая, что
культ Суворова трудно совместим с марксистской идеологией,
замечал: «Эпоха Екатерины именно по этой причине остается
одним из периодов, о которых советские историки говорят менее
охотно. Например, уже несколько лет назад историк Тарле со-
общал о подготовляемом им исследовании о внешней политике
этой императрицы. Но книга не была опубликована, и даже
входящие в нее статьи не были помещены в журналах или пред-
ставлены на конференциях»152.
Довольно странное впечатление производят слова А. И. Мо-
лока из предисловия к посмертному изданию «военно-морских»
работ Тарле, которые в немалой части были посвящены эпохе
Екатерины II: «Если в чем и можно упрекнуть автора исследо-
вания, так это в том, что он несколько преувеличивает личную
роль Екатерины II в политике России <...>. Заметим, кстати, что
еще в большей мере преувеличение личной роли Екатерины II
в событиях ее времени и в действиях русской дипломатии сказа-
лось в двух лекциях, прочитанных на эту тему Евгением Викто-
ровичем в мае 1945 г.»153. Как можно положительно оценивать
150 Там же. Л. 5.
151 Franco Venturi e la Russia / A cura di A. Venturi. Milano, 2006. P. 64. По приезде
в Москву Вентури обратился в соответствующие инстанции за разрешением
встретиться с Тарле, но ответа не получил. Итальянские исследователи пола-
гают, однако, что они могли встречаться на приемах в посольстве (Ibid. P. 13).
152 Ibid. P. 250.
153 Молок А. И. Е. В. Тарле: Очерк жизни и деятельности // Тарле Е. В. Три
экспедиции русского флота. М., 1956. С. 12.

280 Глава 7
результаты внешней политики екатерининского царствования
и в то же время не признавать императрицу выдающимся по-
литическим и государственным деятелем? Ведь не подлежит
сомнению, что она сама руководила этой политикой154.
Нам известны две попытки издать завершенные разде-
лы «Внешней политики России при Екатерине II» — в нача-
ле 1960-х гг. в составе Собрания сочинений Тарле и в начале
1980-х гг. Обе попытки не увенчались успехом, вероятно, из-за
нежелания властей раздражать общественность в социалисти-
ческой Польше155.
Сходные суждения уже в наши дни высказывал Н. А. Троицкий, полагавший,
что Тарле «сверх меры возвеличивал» Екатерину II и что он «слабо разграни-
чивал планы царского правительства и результаты побед русского оружия»
(Троицкий Н. А. Евгений Викторович Тарле (1998). С. 102).
Знаменательным сдвигом в нашей историографии можно считать сбор-
ник статей российских, польских и немецких историков: Польша и Европа
в XVIII в. Международные и внутренние факторы разделов Речи Посполитой.
М., 1999 (особо отметим статьи отечественных специалистов Б. В. Носова,
Т. М. Исламова и С. М. Фалькович). Автор специальной монографии «Разделы
Польши и дипломатия Екатерины II» П. В. Стегний уточняет некоторые де-
тали дипломатической игры и вводит в научный оборот ряд новых архивных
документов. При этом, ссылаясь на «геополитические императивы», «реа-
листическую теорию международных отношений» и «логику многомерного
поливалентного исторического процесса», он, по существу, повторяет почти
все тезисы старой российской великодержавной историографии. См.: Стег-
ний П. В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II. М., 2002. Любопытна
и его оценка работ Тарле, из которых он знает только две лекции 1945 г.:
«Е. В. Тарле, один из самых ярких и добросовестных историков советского
периода, отмечал, затрагивая вопрос о мере ответственности Екатерины II за
разделы Польши, что не следует "чернить сверх меры тогдашнюю русскую ди-
пломатию за ее якобы исключительное коварство". Думается, что, утверждая
это, Тарле понимал не только противоречивость исторического процесса, но
и неприменимость к нему бытового морализирования» (Там же. С. 7). Ср.
критические замечания о книге П. В. Стегния: Аржакова Л. М. Российская
историческая полонистика и польский вопрос в XIX в. СПб., 2010. С. 161-168.

Глава 8
ПОСЛЕДНЕЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ
1945-1955
Между семидесятым и семьдесят пятым годами жизни Е. В. Тар-
ле получил максимальное число наград и отличий. Он был удо-
стоен почетных докторских степеней Алжирского университета
(1944), Сорбонны (1945), университетов Осло (1946), Праги
(1948) и Брно (1948), избран членом-корреспондентом Бри-
танской Академии (1944) и членом Норвежской Академии наук
(1946). «На торжественном заседании Сорбоннского универси-
тета в присутствии генерала де Голля, Бидо и Жакоби 17 дека-
бря 1945 г. присвоены степени доктора honoris causa академи-
кам Капице П. Л., Тарле Е. В., Иоффе А. Ф., Бернштейну С. Н.,
Парнасу Я. О. за выдающиеся научные заслуги», — сообщал
«Вестник Академии Наук СССР»1. В 1946 г. Тарле получил тре-
тью Сталинскую премию за участие во втором и третьем томах
«Истории дипломатии» (в третьем томе ему принадлежала глава
«О приемах буржуазной дипломатии»)2. В 1944 г. Тарле был на-
гражден орденом Ленина в связи со 125-летием Ленинградского
университета; в 1945 г. получил два ордена Трудового Красного
Знамени, один — по случаю своего 70-летия, второй — в связи
с 220-летием АН СССР. В 1950 г. он был награжден еще одним
орденом Ленина «в связи с 75-летием со дня рождения и 50-ле-
тием научной, педагогической и общественной деятельности».
Позднее он получил третий орден Ленина. В 1949 г. Тарле был
включен в состав Советского комитета защиты мира. Характер-
но, однако, что и в это время Тарле выпускали только в «страны
1 Вестник АН СССР. 1946. № 1. С. 82.
2 История дипломатии / Под ред. В. П. Потемкина. Т. 3. М., 1945. С. 701-764.

282 Глава 8
народной демократии» — он побывал после 1945 г. в Поль-
ше3, Чехословакии4 и Венгрии, — но не на «дальний Запад»,
куда его, вероятно, влекло гораздо больше.
Ранний послевоенный период был еще относительно ли-
беральным. Определенные контакты с внешним миром сохра-
нялись, хотя и в ограниченной степени. Так, на празднование
220-летия Академии наук СССР летом 1945 г. прибыли многочи-
сленные иностранные делегации. В составе их были крупнейший
английский историк Роберт Тоуни и французские профессора —
историк Камиль Блок и филолог-славист Андре Мазон5, старые
знакомые Е. В. Тарле, с которыми он теперь вновь встретился.
Тогда же Тарле узнал о смерти Н. О. Щупак. Ее брат М. О. Штейн-
берг, получив незадолго до окончания войны телеграмму из
Парижа о смерти сестры6, оказавшись в командировке в Москве,
решил сообщить об этом человеку, который был ей так дорог.
22 июня 1945 г. он записал в дневнике: «После завтрака отпра-
вился к Тарле. <... > Он уже знает о смерти Нади от приехавшего
Camille Bloch. Просидел у него около часу»7.
Следует отметить, что у Е. В. Тарле были очень хорошие
отношения с физиком С. И. Вавиловым, ставшим в 1945 г. пре-
зидентом АН СССР. Вавилов, который разбирался в гуманитар-
ных науках не хуже, чем в естественных (он сам был автором
Тарле был делегирован на Конгресс деятелей культуры в защиту мира, состо-
явшийся в августе 1948 г. во Вроцлаве. Существует фотография, изобража-
ющая его рядом с А. Фадеевым на приеме у тогдашнего премьер-министра
Польши Ю. Циранкевича.
Известный чешский историк Й. Полишенский упоминает о встрече с Тарле
в Праге в 1948 г. (см.: Polisensky J. Historik v menicim se svete. Praha, 2001.
S. 129).
См.: Вестник АН СССР. 1945. № 7-8. С. 124.
Ср. запись в его дневнике от 7 апреля 1945 г.: «Утром получил телеграмму из
Парижа от некоего Leon Herzenstein; из нее узнал, что уже три с половиной
года, как нет моей дорогой любимой сестрички. Надя умерла 30 ноября
1941 г. после операции фибромы. <...> Все еще теплилась надежда, что
Надя жива, перенесла ужасы войны и оккупации. Теперь все рухнуло, оста-
ется лишь думать, что смерть, может быть, избавила ее от худших страда-
ний» (цит. по: Каганович Б. С. Надежда Осеевна Щупак. Жизнь и судьба.
С. 592).
Там же.

Последнее десятилетие. 1945-1955 283
замечательных исследований о Ньютоне и Галилее), знал и це-
нил работы Тарле и не раз приходил ему на помощь.
В эти первые послевоенные годы Тарле еще мог позво-
лить себе публично сказать то, что через два-три года сочли
бы проявлением «космополитизма». Так, выступая 9 апреля
1946 г. в присутствии французского посла на заседании в ВОКС,
посвященном юбилею Декарта, Тарле закончил свою речь сло-
вами: «Мы, русские интеллигенты, любим всю эту Францию,
желаем оставаться ее друзьями, знаем, что никому не удастся
отделить французский народ от русского. Мы чествуем память
великого мыслителя, которым по праву гордится его страна,
и в памяти невольно возникают столь дорогие нам слова: "Да
здравствует вечная Франция!"»8. Бывал он и на приемах в за-
падных посольствах.
С конца 1930-х гг. Е. В. Тарле часто приглашали быть кон-
сультантом различных фильмов и спектаклей на исторические
темы. Некоторую пикантность ситуации придавало обстоятель-
ство, о котором сообщает кинокритик и сценарист М. Ю. Блей-
ман: «В начале 30-х гг. (описка или опечатка — речь идет о на-
чале 1940-х гг. — Б. К.) я по просьбе "Ленфильма" обратился
к акад. Е. В. Тарле с просьбой консультировать исторический
фильм. Возникло неожиданное препятствие — Евгений Викто-
рович, как оказалось, в первый и последний раз видел кинокар-
тины в 1913 г., и они ему не понравились»9. Слишком серьезно
к этим фильмам и к своей роли рецензента-консультанта Тарле,
очевидно, не относился10.
Тарле Е. В. Речь на торжественном собрании, посвященном 350-летию со дня
рождения Декарта // Французский ежегодник. 1973. М., 1975. С. 227.
Блейман М. Ю. О кино — свидетельские показания. М., 1973. С. 465. Ср.:
«Перед войной, в 1941 г. Е. В. Тарле признался мне, что не был в кино с 13-го
года и что это зрелище ему не понравилось» (Там же. С. 18).
См., например, его оценку фильма «Адмирал Нахимов» в письме к Е. Ланну
от 20 августа 1946 г.: «Фильм — советско-патриотический, возбуждающий
любовь к родине, к флоту, к славе советского народа, к нашим победам». Ср.
отзыв Тарле о романе «России верные сыны» Л. Никулина в письме к тому
же адресату от 2 января 1949 г.: «Не хуже, не лучше ordinaire'a этого жанра
текущей литературы в журналах и пр.».

284 Глава 8
Все знаки отличия, оказываемые Тарле, не означали, од-
нако, реального увеличения его научного или общественного
веса и влияния11. Напротив, в послевоенные годы постепенно
становится заметной противоположная тенденция. Но Тарле
по-прежнему рассматривался как полезная декоративная фигура
на фасаде сталинского режима, которую можно использовать
в пропагандистских целях. Все послевоенные годы он почти
непрерывно выступал как публицист со статьями на внешнепо-
литические темы. По мере нарастания «холодной войны» тон их
становился все более жестким. Вот названия некоторых статей
Тарле этого периода: «По поводу речи Черчилля» (1946), «Об
английских радиопередачах на русском языке» (1947), «СССР —
мировая держава» (1947), «Летописи русской славы» (1948),
«Поджигателям войны не удастся запугать свободолюбивые
народы» (1949), «Против американской кровавой авантюры
в Корее» (1950), «Заокеанские гитлеровцы» (1950), «Советский
Союз во главе прогрессивного человечества» (1951), «Фальси-
фикаторы истории — пособники поджигателей войны» (1954),
«Наша дипломатия» (1955) и т. д. и т. д.12. Нет смысла подробно
останавливаться на этих текстах. Они написаны в полном смы-
сле слова на потребу дня, и значительная их часть не вошла даже
в Собрание сочинений Тарле. Доставалось в них и Черчиллю,
и Трумэну, и Аденауэру, и Леону Блюму, и американскому жур-
налисту Уолтеру Липпману, и, при случае, даже Андре Моруа.
По своему уровню статьи эти гораздо ниже довоенной публи-
цистики Тарле и почти ничем не отличаются от шаблонной
советской пропагандистской продукции тех лет13. За границей
Тарле воспринимали как рупор советского руководства по внеш-
неполитическим вопросам, причем иногда эта его роль даже
Можно отметить и то, что главы в «Истории дипломатии», за которые он
получил две Сталинские премии, не принадлежат к числу лучших работ
Тарле.
Точные библиографические данные см.: Библиография печатных трудов
акад. Е. В. Тарле // Тарле Е. В. Сочинения. Т. 12. М., 1962. С. 507-521.
Следует иметь в виду, что вошедшие в 12-й том Сочинений Тарле публици-
стические статьи в ряде случаев подверглись сокращениям и пользоваться
ими в качестве первоисточника было бы опрометчиво.

Последнее десятилетие. 1945-1955 285
несколько преувеличивалась14. Внутриполитических вопросов
в своих статьях он почти не касался.
Следует вообще сказать, что при всей своей «лояльности»
Тарле никогда не принимал участия в борьбе с «внутренними
врагами» и в кампаниях против своих коллег15. В этой связи
можно, вероятно, вспомнить его слова о Пушкине после 1825 г.,
«который никогда не переходил известных границ в своем
поправении»16.
К 75-летию Е. В. Тарле, отмечавшемуся в 1950 г., С. Я. Мар-
шак написал стихотворение:
Не только тем прославлен Тарле,
Что о Людовике и Карле
Нам рассказать умеет он.
Нет, объяснил его анализ,
Как от Фуше родился Даллес,
Как Талейраны вырождались
И получился Ачесон.
Так, изучая время оно,
Бурбона и Наполеона,
Он показал и доказал,
Что всех бурбонов Вашингтона
Ждет неминуемый провал.17
Ср., например, высказывания таких разных авторов, как В. Вейнтрауб, аме-
риканский социолог русского происхождения Н. С. Тимашев и левый критик
советской системы Виктор Серж: Weintraub W. Op. cit. S. 80; Timasheff N. S.
The Soviet Union and World Politics // Review of Politics. 1946. Vol. 4. № 4.
P. 456; Serge V. Memoires d'un revolutionnaire. 1901-1941. Paris, 1951. P. 269.
Единственным исключением мог бы быть сочтен М. Н. Покровский, о вред-
ной роли которого Тарле не раз упоминал в печати, — но это был особый
случай: именно Покровского он не без оснований считал одним из главных
виновников своего ареста.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 173. Л. 83 (Лекции по истории европейской
дипломатии 1940 г.).
Там же. Оп. 2. Д. 69. Л. 1. Ср.: Маршак С. Я. Стихотворения и поэмы / Под
ред. М. Л. Гаспарова. Л., 1973. С. 624. А. 3. Манфред приводит несколько
иной вариант этого стихотворения: «Не только тем нам дорог Тарле, /
Что знает он о каждом Карле, / Что понят им Наполеон, / Нам показал
его анализ, / Как из Фуше родился Даллес, / Из Талейрана Ачесон» (Манф-
ред А. 3. Евгений Викторович Тарле // Из истории общественных движений

286 Глава 8
Действительно, его «анализ» тех лет мог «доказать» и «пока-
зать» все, что угодно...
Гораздо охотнее, чем эти инвективы, Тарле, вероятно, писал
бы в иной тональности, — едва ли можно сомневаться в том,
что он был сторонником хороших отношений СССР с Западом.
Об этом свидетельствует хотя бы его статья «О прошлом и насто-
ящем», написанная летом 1951 г. для первого номера московско-
го англоязычного журнала «News» и тогда же опубликованная
в «Известиях»18. «Мысль моя не может примириться с теми в выс-
шей степени напряженными отношениями, которые создались
между двумя великими англосаксонскими державами, с одной
стороны, и Советским Союзом, с другой. Ни в прошлом, ни в на-
стоящем нельзя найти решительно никаких оправданий для той,
в сущности, весьма искусственно раздуваемой враждебности,
которая отравляет сейчас международную атмосферу», — писал
историк, призывая к налаживанию англо-советских отношений19.
К 70-летию Сталина Е. В. Тарле опубликовал две статьи,
посвященные его внешней политике, разумеется, совершенно
апологетические 20. Кроме того, 24 и 26 декабря 1949 г. Тарле
выступил с докладом «Сталин и борьба за мир» на специальной
и международных отношений: Сб. статей в память акад. Е. В. Тарле. М., 1957.
С. 16). В Собрание сочинений С. Я. Маршака (Т. 5. М., 1970. С. 579) включен
совершенно «деидеологизированный» вариант: «В один присест историк
Тарле / Мог написать (как я в альбом) / Огромный том о каждом Карле /
И о Людовике любом».
В этом же номере «News», который, очевидно, должен был демонстриро-
вать добрые намерения советского руководства, были помещены статьи
Д. Д. Шостаковича «Голоса Америки», посла СССР в США в 1930-е гг.
А. А. Трояновского «Почему я сторонник советско-американской дружбы»,
физика академика Г. С. Ландсберга «Содружество ученых» и т. д.
Тарле Е. О прошлом и настоящем // Известия. 1951. № 166, 18 июля. С. 3. См.
также: Tarle E. Two Invasions // Foreign Affairs. 1946. Vol. 24. № 4. P. 711-714.
В этой статье, написанной вскоре после войны, упоминались «наши доблест-
ные союзники, американцы и англичане» и заветы «великого американского
президента Франклина Д. Рузвельта, внезапная смерть которого стала не-
счастьем для всего свободолюбивого человечества» (Ibid. P. 714).
Тарле Е. 1) Победоносная сталинская внешняя политика // Труд. 1949. № 300,
21 декабря. С. 4; 2) Некоторые черты сталинской внешней политики Совет-
ского Союза // Новое время. 1949. № 51. С. 9-15. Обе статьи не включены
в библиографию печатных работ Е. В. Тарле 1962 г.

Последнее десятилетие. 1945-1955 287
юбилейной сессии АН СССР. Доклад этот небезынтересен с точки
зрения того, за что и как автор восхваляет Сталина. Ленин,
революция и социализм в этой речи вообще почти не упоми-
наются, если не считать несколько странно звучащей формулы
«он, еще живущий сейчас, четвертый основоположник марксист-
ско-ленинской философии истории» и ритуальных слов о том,
что советская внешняя политика базируется на «марксистской
теории развития общества»21. Тарле прославлял Сталина как
спасителя России, «вдохновителя побед, о которых прошлые
поколения, даже наиболее жаждавшие русской славы и русских
успехов, не могли даже и мечтать»22. «Мы видим его в момент
величайшего торжества и полного, грандиозного успеха всей
его работы», — утверждал академик23, оперируя чисто «реально-
политическими» аргументами и особенно выделяя в этом плане
«23 сентября 1949 г.» (в этот день было объявлено о наличии
у СССР атомного оружия. — Б. К.), и появление великой дру-
жественной державы в Азии вследствие победы китайских
коммунистов.
Любопытно, однако, что этот доклад не вошел в громадный
сборник, выпущенный к юбилею Академией наук СССР24. Может
быть, адресату не понравились какие-то нотки? Или «приговор
истории» из уст Тарле оказался почему-то Сталину неугоден?
А может быть, он не очень верил в искренность автора?25
21 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 1. Д. 184. Л. 26 (стенограмма).
22 Там же. Л. 25.
23 Там же. Л. 11.
24 Ср.: Иосифу Виссарионовичу Сталину — Академия наук СССР. М., 1949.
В печати появилось лишь краткое резюме в отчете: Сессия Общего собрания
АН СССР, посвященная 70-летию со дня рождения И. В. Сталина 22-24 де-
кабря 1949 г. // Вестник АН СССР. 1950. № 1. С. 66-68.
25 Думается, что, несмотря на все льстивые слова, Тарле Сталина не любил,
хотя и воздавал ему должное как очень крупному в своем роде государствен-
ному деятелю. Ленинградский историк М. Б. Рабинович, вспоминая о том,
что в 1949 г., когда он был арестован, Тарле дал ему самую положительную
характеристику для суда, замечал: «Правда, в этой характеристике Е. В. Тар-
ле чрезвычайно преувеличил мою якобы пылкую любовь к Сталину, считая,
по-видимому, что маслом каши не испортишь. Однако эта дипломатия не
увенчалась успехом» (Рабинович М. Б. Воспоминания долгой жизни. С. 317).

288 Глава 8
Послевоенные исторические работы Е. В. Тарле посвящены,
главным образом, дипломатической и военно-морской истории
России XVIII-XIX вв. Первая из них «Чесменский бой и первая
русская экспедиция в Архипелаг. 1769-1774»26 была написана
как часть монографии о внешней политике Екатерины II, но
после неудачи, постигшей эту работу, оказалась частью цикла,
который составили небольшие книги «Адмирал Ушаков на Сре-
диземном море. 1798-1800», «Экспедиция адмирала Д. Н. Сеня-
вина в Средиземное море. 1805-1807» и отчасти «Русский флот
и внешняя политика Петра I»27.
Работы эти вводят в научный оборот (хотя и в разной
степени) определенное число новых фактов, но выдержаны
они в духе специфического «патриотизма» последних сталин-
ских лет. Когда-то Андрей Платонов назвал один из рассказов
К. Паустовского «оргией гуманизма»28. По аналогии с этим
поздние работы Тарле можно назвать «оргией патриотизма».
Тарле сделал выводы из критики его работ партией в 1945 г.,
и в новых его сочинениях тщательно вытравлены и устранены
любые намеки на экспансионизм и имперские устремления
царской внешней политики. Остаются искусство полководцев
и героизм солдат и матросов. При этом всячески раздувается
тема русского приоритета в разных областях и затирания ино-
странцами русских достижений. Мы узнаем, например, что
«с легкой руки иностранцев, писавших о Петровском времени
Тарле Е. В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг.
1769-1774. М.; Л., 1945. 110 с.
См.: Тарле Е. В. Адмирал Ушаков на Средиземном море. 1798-1800. М.,
1948. 238 с; Он же. Экспедиция адмирала Д. Н. Сенявина в Средиземное
море. 1805-1807. М., 1954. 169 с; Он же. Русский флот и внешняя политика
Петра I. M., 1949. 129 с. Книга об экспедиции Сенявина также была написана
в конце 1940-х гг. и тогда же частично опубликована в «Морском сборни-
ке» (1948. № 5-6), но отдельное издание ее задержалось из-за ухудшение
отношений СССР с Югославией, на территории которой развертывалась
значительная часть рассматриваемых в работе событий (Архив РАН. Ф. 627.
Оп. З.Д. 27. Л. 23, 36-37, 45).
Платонов А. Размышления читателя. М., 1970. С. 119.

Последнее десятилетие. 1945-1955 289
(немцев, французов шведов, англичан), часто преувеличива-
лась безмерно роль иностранной науки и техники в создании
русского флота... Уже в первые годы войны Петр сознательно
(и вполне успешно) стремился к возможно скорейшей замене
иностранцев, служивших во флоте и на верфях, русскими мо-
ряками. А главные командные должности он с самого начала
своего правления старался отдавать только русским людям»29.
П. Н. Милюков писал несколько иначе: «Ни на один сколько-
нибудь ответственный пост он не мог посадить лицо, дейст-
вительно подходящее, а назначал фигурантов, ничтожества,
не имевшие никакого понятия о деле, которое должны были
делать, — только бы можно было положиться на их предан-
ность. Таким образом Шереметев и Меншиков оказались фельд-
маршалами, Головин и Апраксин — адмиралами, Головкин —
министром иностранных дел и т. д. Правда, он не упускал случая
приставить к ним опытных иностранцев-специалистов, которые
собственно и делали дело. Так был приставлен к Шереметеву
Огильви для армии, к Апраксину — Крюйс для флота, к Голов-
кину — Шафиров, а потом Остерман для дипломатии»30. Даже
если в этих словах содержится преувеличение, они являются
полезным коррективом к утверждениям Тарле, повторявшего
официальные установки 1940-х гг.
Книга Тарле об Ушакове начинается патетически: «Давно
отмеченный Грибоедовым недуг части русской общественности
XVIII-XIX вв. — доходившее до подобострастия преклонение
перед Западом, перед иностранцами, главным образом пото-
му, что они иностранцы, — сказался и на посмертной участи
Ушакова. Только в наши дни его имя получило достойное все-
народное признание. Также как, например, в истории паровых
двигателей забыли имя Ивана Ползунова, опередившего почти
на два десятилетия англичанина Уатта, а в лучах славы Лаву-
азье потонуло и забылось все, что успел наметить и сделать
Ломоносов за много лет до французского химика, также как
29 Тарле Е. В. Русский флот и внешняя политика Петра I // Тарле Е. В. Сочине-
ния. Т. 12. М., 1962. С. 200.
30 Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры. Париж, 1931. Т. 3.
С. 176.

290 Глава 8
при жизни Яблочкова даже не было сделано серьезной попытки
отстоять первенство России перед Америкой в истории элек-
трического освещения, также как и в истории радиовещания
Маркони получил сполна все то, что по праву принадлежа-
ло имени Александра Степановича Попова, — также точно
ближайшие к Ушакову поколения беспрекословно признали
в искусстве ведения морских операций первенство и превос-
ходство Нельсона над Ушаковым»31.
Значительная часть книги Тарле посвящена доказательству
превосходства Ушакова над Нельсоном. Последний, правда,
признается «храбрым военачальником, преданным родине пат-
риотом»32, но он, по словам Тарле, запятнал себя поддержкой
контрреволюции и белого террора в Неаполе, отчасти под влия-
нием своей любовницы, «жестокой садистки Эммы Гамильтон»33.
«В моральном отношении Ушаков бесконечно выше Нельсо-
на», — заявлял Тарле. Как известно, по просьбе неаполитанских
Бурбонов Ушаков также выделил русский отряд, принимавший
участие во взятии Неаполя. Но, по словам Тарле, «честь и репу-
тация русских моряков остались совершенно незапятнанными.
По единодушным показаниям современников, русские спасали
несчастных республиканцев, за которыми охотилась, как за
дикими зверями, роялистская чернь»34. Это утверждение под-
вергла справедливой критике Г. А. Сибирева, показавшая, что
задачей русских войск была вовсе не гуманитарная деятельность,
а очень активная поддержка реставрации Бурбонов и отрядов
санфедистов35.
Тарле всячески подчеркивал, что греческое население
Ионических островов восторженно встречало эскадры Ушакова
и Сенявина, которые «освобождали» их от французов. На Иони-
ческих островах Ушаков, по словам Тарле, «даровал населению
своего рода "хартию самоуправления", очень либеральную
31 Тарле Е. В. Адмирал Ушаков на Средиземном море. С. 3-4.
32 Там же. С. 138.
33 Там же. С. 139.
34 Там же. С. 175.
35 Сибирева Г. А. Неаполитанская революция 1799 г. и Россия // Проблемы
итальянской истории. М., 1972. С. 56-86.

Последнее десятилетие. 1945-1955 291
для того времени. На островах при русских обеспечивались
благосостояние населения и права личности больше, чем при
турках или французских оккупантах»36. Очень солидная моно-
графия А. М. Станиславской вносит целый ряд коррективов
в эту трактовку. Тарле, по ее словам, преувеличивал демократи-
ческие тенденции в политике Ушакова, которая «определялась
военными и политическими интересами царской России на
Средиземном море и на Балканах»37. «В его действиях очевид-
на охранительно-реставраторская сторона — сословный строй
и привилегии ионического дворянства были явочным порядком
восстановлены»38. Тарле также необоснованно отрицал сим-
патии значительной части населения островов к французам39.
Вообще, в оценке ситуации на островах, по словам А. М. Ста-
ниславской, «дальше беглых и отрывочных замечаний Тарле не
пошел»40. В характерном для того времени духе Тарле утверждал,
что «гуманные, благородные поступки Ушакова и его офицеров
на Ионических островах и в Италии обуславливались тем, что
Ушаков действовал диаметрально противоположно тому, что ему
рекомендовалось Павлом I. Ушаков своим стойким неповинове-
нием спасал честь России, которую царь без колебаний своими
преступными и гнусными предначертаниями пытался втоптать
в грязь»41. Тарле всячески подчеркивал неприязнь Александра I
к Ушакову и Сенявину42, но не упоминал, например, о том, что
Николай I сразу же после того, как стал императором, вернул
Сенявина во флот и присвоил ему чины генерал-адъютанта
и полного адмирала43. «С декабристами у Сенявина прямой
связи не было. По крайней мере, ни в документах, ни в научной
литературе, в том числе новейшей советской, о декабристах
36 Тарле Е. В. Адмирал Ушаков на Средиземном море. С. 131.
37 Станиславская А. М. Политика Ф. Ф. Ушакова в Греции. 1798-1800. М., 1983.
С. 175.
38 Там же. С. 176.
39 Там же. С. 16.
40 Там же. С. 93.
41 Тарле Е. В. Адмирал Ушаков на Средиземном море. С. 45.
42 Тарле Е. В. Экспедиция адмирала Д. Н. Сенявина в Средиземное море.
С.152-154.
43 См.: Шапиро А. Л. Адмирал Д. Н. Сенявин. М., 1958. С. 317.

292 Глава 8
таких фактов не приведено. Но что некоторые декабристы счи-
тали Сенявина оппозиционно настроенным человеком — это
может считаться более чем вероятным», — заявлял Тарле44.
Оценивая эти работы, следует, конечно, помнить, что лежа-
щая в их основе идеология не принадлежала Тарле. Он следовал
«патриотическим» установкам послевоенного сталинизма и при
этом являлся не самым крайним представителем данной тен-
денции.
Механизмы апологетики и софистической фальсификации
в историографии сталинского времени точно и остроумно опи-
сал в конце 1950-х гг. известный польский историк В. Кула: «По-
иск того, что у нас называли почвой идеологического сближения
с союзниками (имелись в виду националистически и традицио-
налистски настроенные слои польского общества.— Б. К.), про-
исходил при помощи двух методов: 1) путем принятия старых
традиционных объектов культа с одновременным наделением
их несколько иными чертами, односторонним подчеркиванием
отдельных моментов и т. д. и 2) при помощи введения новых,
далеких от прежней традиции объектов поклонения, которым
одновременно приписывались традиционные ценности»45. То
же происходило и в Советском Союзе. Таким образом, Суворов,
Кутузов, Пушкин и др. оказывались демократами-народолюб-
цами и едва ли не врагами царизма, а Чернышевский и Салты-
ков-Щедрин объявлялись горячими патриотами Российского
государства.
Дополняют эти замечания В. Кулы наблюдения другого
польского автора, писавшего в те же годы46. Я. Лютынский отме-
чал, что в историографии «минувшего периода» положительные
явления и герои должны были быть положительными во всем,
отрицательные — отрицательными целиком и полностью. Когда
нельзя было совсем обойти отрицательные черты в положитель-
но оцениваемом явлении или персонаже, их представляли как
Тарле Е. В. Экспедиция адмирала Д. Н. Сенявина в Средиземное море. С. 154.
Kula W. Rozwazania о historii. Warszawa, 1958. S. 156.
Lutynski J. О wartosciowaniu i manichejskiej postawie w naukach spolecznych
(1958) // Lutynski J. Nauka i polskie problemy. Komentarz socjologa. Warszawa,
1990. S. 11-46.

Последнее десятилетие. 1945-1955 293
малозначительные, случайные, противоречащие сути явления.
«Избегали упоминать об отношениях, которые положительные
герои поддерживали с отрицательными, особенно если это были
хорошие, дружеские или уважительные отношения... Напро-
тив, желательна была информация о дружеских контактах лиц,
оцениваемых положительно... Преуменьшалось значение кон-
фликтов между ними, если они имели место... Эта тенденция
приводила к сближению явлений, оцениваемых одинаково»47.
Я. Лютынский указывал, что черно-белая, или, как он выра-
жался, манихейская картина мира имеет определенные корни
в самой человеческой психике, но главным образом она была
обусловлена подчинением науки пропагандистским целям.
Поздние работы Тарле по русской военной и военно-мор-
ской истории (как и множество работ других советских истори-
ков) могут служить иллюстрацией этих положений48. Гораздо
более интересной и научно продуктивной (хотя, вероятно,
и дискуссионной) была более ранняя позиция Тарле. Возражая
в 1939 г. историку И. С. Звавичу, усомнившемуся в тезисе, что
Талеиран при всех своих пороках сыграл прогрессивную исто-
рическую роль, Тарле замечал: «Френсис Бэкон был вором, взя-
точником, предателем друзей — но отрицать на этом основании,
что он в истории мировой культуры сыграл прогрессивную роль,
было бы нелепо. Что честные люди лучше злых, хищных и под-
лых, в этом нет никакого сомнения, хоть нет в этом и открытия
Америки. Но что в былой истории феодализма и буржуазии
сплошь и рядом руководящие роли (и прогрессивные и реакци-
онные) доставались акулам и щукам, лишенным каких бы то ни
было идеалов, а не карасям-идеалистам, которых обессмертил
Салтыков-Щедрин, — это, к сожалению, факт, который с исто-
рических скрижалей не удалишь никак... Исторических деяте-
лей нужно не защищать, не обвинять с высоты собственного
Ibid. S. 25-30.
Когда в середине 1950-х гг. были «реабилитированы» Тютчев и Достоевский,
большинство советских авторов старались не упоминать о связях первого
с М. Н. Муравьевым-Виленским, а второго с Победоносцевым. В 1962 г.
журнал «Исторический архив» был закрыт за публикацию документов, свиде-
тельствующих о далеко не простых отношениях между К. С. Станиславским
и В. И. Немировичем-Данченко.

294 Глава 8
морального совершенства, а понимать и оценивать их объектив-
ную историческую роль»49.
Думается, впрочем, что Тарле и сам в глубине души отдавал
себе отчет в характере своих поздних работ. Так, 18 декабря
1948 г. он писал Е. Л. Ланну: «Посылаю Вам "Ушакова" и повто-
ряю при этом полные достоинства слова бездарного (к сожале-
нию) поэта Случевского о самом себе: "Читателей у меня много,
но все они люди уважаемые"».
В советской историографии принято было очень высоко
оценивать «военно-морские» работы Тарле, хотя с середины
1950-х гг. иногда и делались оговорки, что в них недостаточно
учитывается классовый характер царской внешней политики
и содержатся элементы ее идеализации50. В западной литера-
туре эти работы оценивались гораздо менее энтузиастически.
Так, Ф. Вентури характеризовал книгу о Чесменском бое как
«исследование, богатое военной информацией и национали-
стическим воодушевлением, но совершенно не учитывающее
идеологическое и политическое значение событий»51. Чрез-
вычайно резко (и, может быть, с некоторым преувеличением)
писал об этой книге В. Вейнтрауб, назвавший ее «печальным
свидетельством полной деградации некогда замечательного
историка» (с указанием, что «примитивное националистиче-
ское самовосхваление доведено здесь до каких-то совершенно
неприличных размеров»)52. Э. Хеш, признавая полезность не-
которых разысканий автора, также замечал, что «Тарле отчасти
включился здесь в хор шовинистов, доказывавших русский при-
оритет и превосходство и приписывавших отдельным событиям
значение, которого они в общеисторическом плане не имели»53.
В 1948 г. Тарле было передано поручение Сталина напи-
сать трилогию «Русский народ в борьбе против агрессоров
А'} Тарле Е. Еще о Талейране // Литературная газета. 1939. № 54, 30 сент. С. 5.
50 Ср.: Молок А. И. Е. В. Тарле. С. 12-13; Михайлов М. И. От редактора //
Тарле Е. В. Сочинения. Т. 10. М., 1959. С. 5-6; Чапкевич Е. И. Пока из рук не
выпало перо... С. 155-156 (автор называет эту трилогию «великолепной»).
51 Venturi F. The End of the Old Regime in Europe, 1768-1776. The First Crisis.
Princeton, 1989. P. 4.
52 Weintraub W. Op. cit. S. 137.
53 Hosch E. Op. cit. S. 141-142.

Последнее десятилетие. 1945-1955 295
в XVIII-XX вв.». Первая книга должна была быть посвящена Се-
верной войне, вторая — 1812 г., третья — Отечественной войне
1941-1945 гг. В связи с чересчур подробной, по мнению рецен-
зентов, характеристикой Карла XII Тарле писал 27 марта 1949 г.
вице-президенту АН СССР В. П. Волгину: «Подробности о Кар-
ле XII обусловлены всем тем, что мне было в ЦК передано при
начале работы о трех нашествиях (специально мне порученной).
Говорилось, что руководство именно пожелало, чтобы "Тарле
рассказал об участи трех агрессоров — Карла XII, Наполеона
и Гитлера". И даже настояли, чтобы я подписал одновременно
договор на все три книги»54.
Историку А. С. Ерусалимскому Тарле сообщал 8 сентября
1951 г.: «Иосиф Виссарионович хорошо знал мою книгу («На-
шествие Наполеона на Россию». — Б. К.), когда решил в 1948 г.,
что именно Тарле должен написать об "агрессорах и их участи
в России". Полагаю, что моя новая книга, которая так широко
использует новые материалы и даст установки, полнее, ярче
выясняя личность народного героя (и до, и во время, и после
1812 г.), не заставит того, кто нашел меня достойным такого
поручения, особенно в своем выборе раскаиваться»55.
Тарле оперативно приступил к работе. 5 августа 1948 г. им
был заключен с Госполитиздатом договор на книгу «Северная
война и шведское нашествие на Россию». К середине 1950 г.
рукопись объемом 40 печатных листов была готова56. С издани-
ем книги, однако, у автора возникли неожиданные трудности.
12 июня 1950 г. он послал рукопись Сталину, указав в сопро-
водительном письме, что ему хотелось бы, чтобы работа была
в личной библиотеке адресата, «даже если Госполитиздат будет
продолжать делать попытки портить мой текст своими при-
дирками и поправками и мешать появлению в свет этой книги
в неискаженном виде»57. Однако желанного распоряжения об
54 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 259.
55 Архив РАН. Ф. 1539. Оп. 1. Д. 460. Л. 3.
56 См.: Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 10.
57 Академик Е. В. Тарле и власть: Письма историка И. В. Сталину и Г. М. Мален-
кову (1937-1950 гг.) / Публ. И. А. Шеина // Исторический архив. 2001. № 3.
С. 106.

296 Глава 8
издании книги не последовало, и она была опубликована только
посмертно, в 1958 г.58.
Книга эта, последняя завершенная большая работа Тарле,
построена по всем канонам начала 1950-х гг. Описав довольно
лаконично предысторию и первый период Северной войны,
Тарле начинает подробное изложение с похода Карла XII на
Украину в 1708 г. «Поход на Россию <...> должен был одним
мощным и быстрым ударом смести Русское государство с лица
земли», — утверждал автор59. Петр I, по мнению Тарле, был
не только «генерал-провиантмейстер и генерал-фельдцехмей-
стер», как назвал его Ключевский, но прежде всего великий
стратег и полководец. С самого начала похода Карла на Ук-
раине и в Белоруссии разгорелась «народная война против
шведских оккупантов». «В архиве секции археологии Академии
наук Белорусской ССР имеются записи ряда легенд о зверст-
вах шведов и о партизанах-героях», — сообщает историк60.
Переход гетмана Мазепы на сторону Карла XII Тарле оценивал
следующим образом: «Шляхтич Мазепа продал польской шлях-
те украинский народ»61. Он хотел создать «феодальный лен
шляхетской Польши, зависимой в свою очередь от шведского
короля»62. Однако украинский народ «был предан делу рус-
ской национальной обороны». «Украина ответила изменникам
и агрессорам не междоусобицей, которую они ждали и жела-
ли, а народной войной, направленной прямо против шведов
и против мазепинцев»63. Полтава была «торжеством русской
доблести» и русского военного искусства. «Первоклассная евро-
пейская армия и этот первый по своей репутации из тогдашних
западноевропейских полководцев (Карл XII. — Б. К.) были
совсем неслыханно разгромлены, были отчасти физически,
отчасти морально уничтожены, стерты с лица земли вместе
с исчезнувшим в этот день навеки после векового могущества
58 Тарле Е. В. Северная война и шведское нашествие на Россию. М., 1958. 480 с.
59 Там же. С. 144.
60 Там же. С. 231.
61 Там же. С. 264.
62 Там же. С. 245.
63 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 10. Л. 468.

Последнее десятилетие. 1945-1955 297
и славы шведским великодержавием»64. Русский комендант
Полтавы «Алексей Степанович Келин был представителем типа,
очень часто встречающегося в русской военной истории: ге-
ройски мужественный, стойкий, простой терпеливый человек,
заслуживший полное доверие солдат и населения, готовый
без громких фраз, но и без малейших колебаний положить за
родину свою голову в любой момент, когда это потребуется»65.
В таком тоне написана вся книга. Завершается она торжест-
венным въездом Петра в Москву с трофеями и пленниками.
«Тяжкое историческое возмездие постигло Швецию за попытку
поработить русский народ», — заключает автор66.
Тарле, таким образом, выполнил все возможные «установ-
ки»: агрессор посрамлен и уничтожен, дружба народов Совет-
ского Союза нерушима и имеет глубокие исторические корни,
главным носителем патриотизма являются народные массы,
русское военное искусство поднято на недосягаемый пьеде-
стал. Дело, однако, в том, что в научном плане работа Тарле
не добавляет почти ничего нового к давно известным фактам
и не ставит никаких серьезных проблем. Северная война взята
здесь в самом, пожалуй, неинтересном аспекте: как героиче-
ский апофеоз. Тезис о «народной войне» не становится более
доказанным от многократного повторения, и, кроме того, все
агрессоры и все русские герои в разные времена оказываются
несколько на одно лицо. При этом автор постоянно обличает
западных историков, принижающих величие русского оружия.
Все получается очень просто и очень «правильно», — но очень
малоинтересно. Может быть, лучшие страницы «Северной вой-
ны» — это яркая, хотя и очень «стилизованная» характеристика
Карла XII67, но еще более яркий его портрет Тарле дал в частном
64 Тарле Е. В. Северная война и шведское нашествие на Россию. С. 401.
65 Там же. С. 352.
66 Там же. С. 468. Следует заметить, что при посмертной публикации книги
редакцией, как сообщалось в предисловии, были сделаны, «небольшие сокра-
щения явных повторений» (Там же. С. 4). В число этих сокращений попала,
однако, и содержащаяся в рукописи осторожная полемика автора с «Тайной
дипломатией XVIII века» Маркса.
67 Там же. С. 34-39. Несколько иной вариант этого раздела см.: Тарле Е. В.
Карл XII в 1708-1709 гг. // Вопросы истории. 1950. № 6. С. 22-56.

298 Глава 8
письме к Е. Л. Ланну от 9 января 1949 г.68. На всей книге лежит
густая тень позднего сталинизма69.
В научной литературе эта работа Е. В. Тарле встретила весьма
сдержанный прием. Так, немецкий историк Р. Виттрам замечал
в своей монографии о Петре I: «Данные о шведских потерях под
Полтавой, которые приводит Тарле, вообще писавший с большим
талантом, но с переизбытком фантазии и эмоций, некритичны»70.
Его австрийский коллега В. Лейч в обзоре научной литературы
по русской истории XVII—XVIII вв. высказывался гораздо более
резко: «Книга местами хорошо написана, но заметно, что это
старческое произведение (Alterswerk). С другой стороны, порой
складывается впечатление, что ты читаешь памфлет или патрио-
тический призыв к русским защищать свою родину. <...> Работа
не отражает современного состояния науки. <...> Может быть,
было бы лучше, если бы эта не слишком радующая работа оста-
лась неопубликованной, вместо того, чтобы издавать ее тира-
жом 30 тыс. экземпляров: она не соответствует репутации Тарле
как выдающегося историка»71. Украинский историк-эмигрант
О. Оглоблин в книге о Мазепе несколько раз ссылается на «Север-
ную войну» Тарле, но воздерживается от ее общей оценки, сделав
пометку на полях: «Не пользовался ли Тарле моими работами,
напечатанными в 1939-1941 гг.?»72. В 1966 г. в Москве вышел
<)Н Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 256-257.
w Вероятно, именно к таким поздним работам Тарле относятся слона писа-
теля Юрия Олеши, записавшего в 1955 г.: «Более всего увлекательное для
меня чтение — о Французской революции. Что-то есть близкое моей душе
в этих событиях... На днях как раз умер большой знаток всего этого — Тар-
ле. Кстати говоря, от его писаний, хоть в некрологе он и назван большим
художником слова, не остается именно художественного, поэтического впе-
чатления. Скорее ощущение компиляции» (Слеша Ю. Ни дня без строчки. М.,
1965. С. 177-178). Думается, что точнее было бы говорить не о компиляции
в прямом смысле, а о какой-то элементарности, шаблонности и заданности
характеристик и красок.
70 Wittram R. Peter I. Zar und Kaiser. Gottingen, 1964. Bd. I. S. 468.
71 Leitsch W. Russische Geschichte von der Wahl Michail Romanovs bis zur Ermor-
dung Pauls (1613-1801) // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1962. N. F.
Bd. 10. H. 2. S. 241-242.
72 Оглоблин О. Гетьман 1ван Мазепа та його доба. Нью-Йорк; Киев, 2001. С. 324.
Первое издание этой книги вышло в 1960 г. за границей. Автор ее до войны

Последнее десятилетие. 1945-1955 299
французский перевод «Северной войны», но и он, как кажется,
не способствовал популяризации этого сочинения на Западе73.
Автор сравнительно недавней работы о Северной войне
В. Е. Возгрин оспаривает многие положения Тарле, — например,
о том, что действия Карла XII почти всегда были иррациональ-
ны, что целью шведского короля являлся захват Москвы и что
чуть ли не все западноевропейские государства были явными
или тайными противниками России74. Общая его оценка книги
Тарле звучит несколько иронически: «Убедительность тезисов
этого крупного историка снижается отсутствием материала, их
подтверждающего»75.
Последующие части трилогии Тарле написаны не были.
Сохранилась довольно устойчивая версия о том, что Тарле и не
хотел писать эти книги. Так, профессор А. С. Кан передавал
нам со слов хорошо знавшей Тарле историка С. А. Фейгиной
(1897-1983), будто он говорил: «Сталин хочет, чтобы я о нем
написал, а я раньше умру». И хотя Тарле, как мы видели, в своих
статьях много раз восхвалял Сталина и особенно его внешнюю
политику — правда, не в форме больших монографий, — версия
эта представляется достаточно правдоподобной.
Во всяком случае, с конца 1940-х гг. становится заметной
относительная «опала» Тарле у Сталина. Самые известные его
был профессором в Киеве, при немцах осенью 1941 г. — киевским городской
головой и членом Украинского национального совета, позднее жил в Гер-
мании и США. Среди его довоенных публикаций, написанных, разумеется,
в совершенно ином духе, чем позднейшие, находим статьи: «Борьба русско-
го и украинского народов против шведского вторжения в 1708-1709 гг.»
и «К вопросу об измене Мазепы».
TarleE. La guerre du Nord et l'invasion suedoise en Russie. T. 1-2. Moscou, 1966.
Еще ранее на шведский язык была переведена статья Е. В. Тарле из «Вопросов
истории»: Tarle E. Karl XII och Poltava. Stockholm, 1953. 75 p.
Возгрин В. Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. Л., 1986.
С. 121, 149-150, 169, 185, 252.
Возгрин В. Е. Россия и европейские страны в годы Северной войны. Ав-
тореферат докт. дисс. Л., 1988. С. 8. В советское время «Северная война»
переиздавалась только в Собрании сочинений Тарле (М., 1959. Т. 10). В но-
вейший период она была перепечатана, по меньшей мере, трижды: в 2002,
2009 и 2010 гг. (в сериях «Историческая библиотека», «Военно-историческая
библиотека» и «Неизвестные войны»).

300 Глава 8
книги о наполеоновской эпохе никак не соответствовали «патри-
отизму» образца 1949-1952 гг. При всей своей «гибкости» Тарле,
европеец и либерал, к тому же сомнительного (в разных смыслах)
происхождения, оказался неудобной фигурой для этой эпохи от-
кровенного национализма и ксенофобии. Кампания против кос-
мополитизма 1949 г. первоначально непосредственно не косну-
лась Тарле, но затронула многих близких ему людей (см. ниже).
Ослабление позиций Е. В. Тарле проявилось в истории с дис-
сертацией М. К. Гринвальд. Вернувшаяся в 1945 г. после десяти-
летней ссылки в Ленинград, где она с трудом прописалась и при
поддержке Тарле устроилась в университет преподавательницей
английского языка, М. К. Гринвальд 16 июня 1947 г. защитила
кандидатскую диссертацию «Борьба либеральной партии про-
тив правительства Биконсфильда и внешняя политика Англии
накануне и во время Русско-турецкой войны 1877-1878 гг.»76.
Оппонентами были Е. В. Тарле и А. И. Молок, на историческом
факультете ЛГУ работа прошла единогласно77. Затем, однако, по
распоряжению ректора А. А. Вознесенского она была передана
на заключение Н. П. Полетике, который в своем весьма придир-
чивом отзыве, составленном осенью 1947 г., счел нужным отме-
тить: «Тов. Гринвальд выступает в своей работе не как советский
историк-марксист, применяющий в своем исследовании метод
Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина относительно исследуемых
им фактов и событий, а как историк-эклектик, с одной стороны
цитирующий Маркса и Ленина, с другой стороны, повторяющий
оценки русской буржуазной и, в частности, кадетской истори-
ографии начала нынешнего столетия, воспевавшей "великого
старца английского либерализма" Уильяма Гладстона». «Тов.
Гринвальд в огромном большинстве случаев просто находится
в плену концепций и оценок тех английских буржуазных истори-
ков, на чьих работах основана ее собственная работа», — писал
рецензент, указавший, что он читал диссертацию до защиты
и отказался быть официальным оппонентом, поскольку его
76 См.: Каганович Б. С. М. К. Гринвальд. Контуры биографии // Отечественная
история и историческая мысль в России XIX-XX вв.: Сб. статей к 75-летию
А. Н. Цамутали. СПб., 2006. С. 62-63.
77 ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 2358а. Л. 5, 13-21, 31-39.

Последнее десятилетие. 1945-1955 301
замечания не были в должной мере учтены автором78. На ос-
новании этого отзыва ректор отменил утверждение диссерта-
ции советом университета и вернул дело на факультет. 9 марта
1948 г. (к этому времени Вознесенский, назначенный министром
просвещения, уже не был ректором) оно рассматривалось на
Ученом совете исторического факультета.
Тарле энергично поддержал работу М. К. Гринвальд, заявив,
что он «не усматривает в диссертации крупных погрешностей».
По поводу оценки Гладстона он заметил: «Вполне понятно,
что в диссертации его деятельность расценена положительно,
кадетство тут совершенно не причем. Было бы совершенно
антимарксистски и антидиалектически расценивать деятель-
ность Гладстона так, как мы сегодня расцениваем деятельность
Черчилля <...>. О Гладстоне в данном случае и надо было гово-
рить положительно, как о человеке, который выступал против
войны Англии на стороне Турции против России»79. В целом
же, утверждал он, в диссертации Гладстон не идеализируется.
Тарле подчеркивал также, что работа «проникнута сочувствием
к делу освобождения славян», указав, что Сталин придает этому
вопросу большое значение80. Обсуждение приняло неприятный
для Н. П. Полетики оборот, его спрашивали (особенно настой-
чиво О. Л. Вайнштейн), почему он, зная до защиты о серьезных
недостатках диссертации, не поставил в известность Ученый
совет и подвел своих товарищей. В ответ на разъяснение По-
летики, что он выступил не по собственной инициативе, а по
предложению ректора Вознесенского, декан В. В. Мавродин
заметил, что инициатива ректора «объясняется дошедшими до
него сведениями»81. После заявления Н. П. Полетики, о том, что
он не возражал против присвоения Гринвальд степени, а только
указывал на необходимость исправить имеющиеся в диссерта-
ции недостатки (на защите он отсутствовал «по болезни»), Уче-
ный совет по предложению Тарле оставил в силе свое решение
о присуждении кандидатской степени М. К. Гринвальд.
78 Там же. Л. 22-24.
79 Там же. Л. 88.
80 Там же. Л. 89-90.
81 Там же. Л. 92.

302 Глава 8
Нам неизвестно, что произошло позже «за кулисами», но
1 июня 1948 г. состоялось новое заседание Ученого совета ист-
фака ЛГУ, на котором Мавродин сообщил, что «им получены
дополнительные материалы, свидетельствующие о недоброкаче-
ственности диссертации М. К. Гринвальд»82. Был заслушан отзыв
доцента В. Г. Брюнина, заявившего, что работа Гринвальд не
является марксистско-ленинской, идеализирует «грабительскую,
захватническую политику британского капитализма» и особенно
деятельность Гладстона, а кроме того, ставит своей задачей «реа-
билитацию политики русского царизма на Балканах»83. Такой же
характер носил второй, анонимный отзыв. По предложению де-
кана Ученый совет отменил решение о присуждении М. К. Грин-
вальд ученой степени и указал академику Тарле и профессору
Молоку на ошибку, допущенную ими в оценке диссертации84.
Тарле на этом заседании не присутствовал85.
Через несколько месяцев в передовой статье журнала
«Вопросы истории» были помянуты «ошибочные положения»
академика Тарле в работах о Крымской войне и внешней по-
литике Екатерины II86. Начавшаяся вскоре кампания «борьбы
82 ЦГА СПб. Ф. 7240. Оп. 12. Д. 2358а. Л. 93.
83 Там же. Л. 41-42.
84 Там же. Л. 93. В указанной выше статье автора этих строк о М. К. Гринвальд
неточно указывалось, что ее диссертация не была утверждена ВАКом. Ис-
правляем эту неточность после ознакомления с диссертационным делом.
85 Через несколько лет Е. В. Тарле удалось провести диссертацию М. К. Грин-
вальд: под названием «Отношение либеральной партии к агрессивной
и реакционной политике кабинета Дизраэли (Биконсфильда) на Ближнем
Востоке в 1875-1878 гг.» она была защищена 28 января 1952 г. в Московском
городском педагогическом институте им. В. П. Потемкина. Заметим, что
М. К. Гринвальд, переводившая когда-то А. Бергсона и Б. Кроче и поддержи-
вавшая знакомство с Ахматовой, Гумилевым, Волошиным и другими поэтами
Серебряного века, действительно не была сильна в марксистской доктрине,
но ее добросовестное исследование отнюдь не уступало большинству тогдаш-
них диссертаций по новой истории.
86 Против объективизма в исторической науке // Вопросы истории. 1948.
№ 12. С. 11. Характерна реакция на эту статью Б. А. Романова, писавшего
11 января 1949 г. Е. Н. Кушевой: «Удар по С. Н. (Валку. — Б. К.) неожидан
(как и упоминание о Тарле)» (см.: Кушева Е. Н., Романов Б. А. Переписка.
1940-1957 / Сост. В. М. Панеях. СПб., 2010. С. 74-75). Современный историк
сообщает, что имя Тарле «склонялось» в неопубликованном постановлении

Последнее десятилетие. 1945-1955 303
с космополитизмом» привела на истфаке ЛГУ к изгнанию ряда
профессоров и сотрудников и падению декана В. В. Мавродина,
место которого занял заведующий кафедрой основ марксизма-
ленинизма и один из организаторов разгрома Н. А. Корнатов-
ский. Е. В. Тарле решил тогда уйти из Ленинградского универси-
тета. 26 марта 1949 г. он с сарказмом писал А. Д. Люблинской:
«Теперь, когда я вижу преподавание в Ленинградском истфаке
вполне благополучно обеспеченным и с радужными перспекти-
вами, я решил возобновить свои прошлогодние старания пре-
доставить место в осеннем семестре, когда я читаю в Питере,
молодым свежим силам»87. Одновременно такие шаги были
предприняты и с противоположной стороны. В архиве сохра-
нился поданный в ректорат проект приказа по историческому
факультету, датированный 31 мая 1949 г.:
Тарле Евгения Викторовича, академика, профессора кафе-
дры истории нового времени, освободить от обязанностей
профессора кафедры с 1 июня 1949 г. Основание: невыпол-
нение учебного поручения за 1948-1949 учебный год (из
162 час. выполнено 62 часа).
Декан Исторического факультета Н. Корнатовский88
Судя по пометкам на этом документе, руководство универ-
ситета понимало, что уволить Тарле за невыполнение учебной
нагрузки невозможно, и, может быть, хотело как-то протянуть
время, чтобы затем «спустить на тормозах» все дело. Однако
Тарле 1 июня 1949 г. сам подал заявление на имя ректора ЛГУ
Н. А. Домнина:
Глубокоуважаемый Никита Андреевич,
Так как из-за болезни я сильно запоздал с крайне важной
порученной мне работой (об агрессорах, нападавших на
секретариата ЦК ВКП(б) от 19 ноября 1949 г. (скорее подходит 1948. — Б. К.)
«О недостатках в работе Института истории АН СССР». См.: Костырчен-
ко Г. В. Тайная политика Сталина. М., 2001. С. 587. Работы этого автора
содержат обширные материалы из малодоступных архивов, но приводимые
им данные, когда это возможно, следовало бы подвергать проверке.
Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 158.
Архив СПбГУ. Ф. 1. Личное дело 1004. Л. 8.

304 Глава 8
Россию в XVIII-XX вв.), то я вынужден вторично просить
Вас об освобождении меня от работы в вверенном Вам
университете.
Примите привет и уверение в глубоком уважении.
Акад. Евг. Тарле. 1 июня 1949 г.89
Просьба была удовлетворена, и таким образом Ленинград-
ский университет расстался с одним из самых прославленных
своих профессоров90.
В Московском университете и Институте международ-
ных отношений Тарле продолжал оставаться профессором, но
его роль становилась, по-видимому, все более декоративной.
Л. Г. Истягин, слушавший в начале 1950-х гг. курс лекций Тарле
по истории международных отношений в ИМО, следующим
образом описывал тамошнюю атмосферу: «Тарле читал в самом
большом зале, который всегда был битком набит. Он был уже
очень немолодой человек, и ему трудно было подниматься на
второй этаж. Но когда он начинал говорить, то усталости не
чувствовалось. Читал он очень живо и непринужденно. Сталину
воздавал дань вначале, а потом гнул свое. Нам говорили: "Да,
конечно, он большой знаток всего этого, но имейте в виду, что
он кадет, а не марксист". Параллельно мы должны были слу-
шать другой курс приблизительно на туже тему, который читал
А. Д. Никонов (зять Молотова)»91.
Архив СПбГУ. Ф. 1. Личное дело 1004. Л. 9.
См. подробнее: Каганович Б. С. Е. В. Тарле: Новые разыскания // Русская
наука в биографических очерках. СПб., 2003. С. 302-303. В ноябре 1952 г.
назначенный незадолго до того ректором ЛГУ математик А. Д. Александров
пригласил Е. В. Тарле возобновить работу в университете, и он был зачислен
профессором по кафедре истории СССР на полставки. Однако группа, за-
правлявшая тогда на историческом факультете, решительно не хотела Тарле
и очень скоро избавилась от него при помощи все тех же бюрократически-
канцелярских приемов, ссылаясь на невыполнение им учебной нагрузки.
По окончании семестра «совместитель акад. Е. В. Тарле» в июне 1953 г. был
отчислен из университета (Там же. С. 303-305).
Устное сообщение проф. Л. Г. Истягина автору (Москва, 1999). Следует за-
метить, что не все слушатели послевоенных лекций Тарле отзываются о них
энтузиастически, нам встречались и довольно критические их оценки. Так,

Последнее десятилетие. 1945-1955 305
Решающий удар по Тарле был нанесен через некоторое
время. В августе 1951 г. в журнале «Большевик» появилась
статья директора музея «Бородинская панорама» С. Кожухова
«К вопросу об оценке роли М. И. Кутузова в Отечественной
войне 1812 г.». Кожухов заявлял, что книга Тарле «Нашествие
Наполеона на Россию» «проникнута духом преклонения перед
иностранными историками», «опирается главным образом на
иностранные, зачастую сомнительные источники и игнорирует
достоверные русские», что Тарле усматривает причины пора-
жения Наполеона «не в героической борьбе великого русского
народа и полководческом искусстве Кутузова, а в обширном
пространстве России», «превозносит Наполеона». «Е. Тарле по-
вторяет дворянско-буржуазную легенду о Барклае де Толли как
о "спасителе"», — утверждал Кожухов. «В изложении автора
получается, что Бородино это не победа русского оружия, а тя-
желое поражение русской армии». «Академик Е. Тарле пытается
снять с Наполеона ответственность за разорение и сожжение
Москвы». «Все это является искажением исторических фак-
тов», — заключал С. Кожухов92.
Разумеется, публикация в центральном органе партии
статьи с такими обвинениями безвестного автора против
покойный И. А. Энгельгардт, учившийся в конце 1940-х гг. в МГУ, вспоминал
в разговоре с автором этой книги: «Нам объявили, что историю Французской
революции в рамках общего курса новой истории будет читать академик
Е. В. Тарле. В одной из больших аудиторий старого здания университета
собралось огромное количество народа, не только студенты-историки, но
и люди с других факультетов, машинистки, преподавательницы французско-
го языка и т. д. Я читал книги Тарле, знал, что он большой знаток этой эпохи,
и многого ждал от его лекций; я ожидал найти в них глубокий марксистский
анализ Французской революции. И что же я услышал? Как только доходило
до какого-нибудь важного события или проблемы, Тарле говорил: "Об этом
я вам говорить не буду, все это вы можете узнать из книг. А я расскажу вам
то, что вы нигде не прочтете". И рассказывал какой-нибудь анекдот о том,
что Талейран сказал по какому-то поводу герцогу Ларошфуко и т. п. И вся
лекция состояла из таких анекдотов. Таковы же были и последующие лек-
ции. Я был глубоко разочарован» (Из беседы автора с И. А. Энгельгардтом.
Москва, декабрь 1998 г.).
Кожухов С. К вопросу об оценке роли М. И. Кутузова в Отечественной войне
1812 г. // Большевик. 1951. № 15. С. 21-35.

306 Глава 8
знаменитого академика могла произойти только с санкции выс-
шего руководства. Как теперь установлено, решение о публика-
ции статьи Кожухова было принято Секретариатом ЦК ВКП(б)
по предложению зав. отделом науки ЦК Ю. А. Жданова и подпи-
сано Г. М. Маленковым93. Едва ли можно сомневаться в том, что
оно было одобрено Сталиным.
Появление статьи С. Кожухова было воспринято как дирек-
тива и дало сигнал к развязыванию кампании против Тарле.
В октябре 1951 г. состоялись посвященные обсуждению этой
статьи заседания на историческом факультете ЛГУ и в Институте
истории АН СССР. Все выступавшие признали в большей или
меньшей степени правоту критики Кожухова, причем некото-
рые (С. Б. Окунь, А. В. Предтеченский, М. В. Нечкина) сделали
самокритические заявления94. Тарле на обоих заседаниях не
присутствовал. По свидетельству современника, «развернувша-
яся в 1951-1952 гг. полемика по вопросам Отечественной войны
1812 г., в которой именно его труды стали главным объектом
критики, и критики далеко не объективной, очень сильно ска-
залась на его научном тонусе»95.
Следует напомнить, что незадолго до выступления С. Ко-
жухова в военных журналах появились одна за другой две ста-
тьи майора В. Поликарпова, направленные против «Крымской
войны» и книги Тарле о Нахимове, переизданных в 1950 г.90.
93 См.: Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С. 164.
94 См.: Бурцев Г. В. Заседание Ученого совета исторического факультета //
Вестник ЛГУ. 1951. № 12. С. 147-151; Шеин И. А. Сталин и Отечественная
война 1812 г.: опыт изучения советской историографии 1930-1950-х гг. //
Отечественная история. 2001. № 6. С. 102-103.
95 Носов Н. Е. Из воспоминаний об акад. Е. В. Тарле // Проблемы истории меж-
дународных отношений: Сб. статей памяти акад. Е. В. Тарле. Л., 1972. С. 51.
О тогдашнем «тонусе» Тарле см. также в воспоминаниях встречавшегося
с ним в это время литератора: Борщаговский А. М. Записки баловня судьбы.
М., 1991. С. 327.
96 См.: Поликарпов В. (майор): 1) Против буржуазного влияния в освещении
Севастопольской обороны 1854-1855 гг. // Военная мысль. 1950. № 11а.
С. 83-95; 2) Вопреки исторической правде // Пропагандист и агитатор: Жур-
нал Главного политуправления ВМФ СССР. 1951. № 16. С. 59-64. В отличие
от выступления С. Кожухова, эти статьи до сих пор не привлекали внимания
исследователей Тарле.

Последнее десятилетие. 1945-1955 307
Поскольку в этих книгах (в отличие от довоенных работ Тарле
о войне 1812 г.) не содержалось ничего, что противоречило
бы установкам 1950 г., критику пришлось проявить известную
изобретательность в приискании «криминала», прибегая к яв-
ным натяжкам и подтасовкам. Тарле ставилось в вину то, что
он «не смог полностью преодолеть влияние реакционной досо-
ветской историографии» и освободиться «от вредного влияния
иностранной литературы», недостаточно показал «достижения
прогрессивного русского военного искусства в этой войне»
и «преувеличивает роль Тотлебена в Севастопольской обороне,
принижая действительно великое значение Корнилова, Нахи-
мова, Истомина». Все эти обвинения ни на чем не основаны
(особенно шокирующее впечатление производит последнее,
поскольку главным недостатком Тотлебена, очевидно, была не-
мецкая фамилия). Статьи эти лишний раз подтверждают, что
кампания против Тарле была организована свыше97.
Заметим, что после этой «критики» в СССР до 1954 г. книги
Тарле — в отличие от его статей на темы актуальной междуна-
родной политики — не выходили (единственное исключение —
переиздание «Жерминаля и прериаля», осуществленное в 1951 г.
при поддержке С. И. Вавилова)98.
15 сентября 1951 г. Тарле обратился со следующим письмом
к Сталину:
Дорогой и глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович!
Несколько лет назад Вы дали мне возможность ответить
на несправедливое по сути дела нападение в печати на
мою книгу «Наполеон». Я до сих пор не могу без волнения
Появлению первой статьи В. Поликарпова предшествовала аналогичная,
хотя и выдержанная в более спокойном тоне, рецензия капитана 3 ранга
А. Цецорина на книгу Тарле «Русский флот и внешняя политика Петра I»,
опубликованная в том же журнале (Военная мысль. 1950. № 10. С. 88-95).
См. письмо С. И. Вавилова к Е. В. Тарле от 16 сентября 1950 г.: «Глубокоува-
жаемый Евгений Викторович, Ваше письмо относительно переиздания книги
"Жерминаль и прериаль" я получил и направил его в РИСО с предложением
включить эту книгу в план наших изданий. Прошу Вас приступить к подго-
товке книги к переизданию. Книгу возвращаю Вам, я ее знаю, читал вскоре
после выхода. С искренним приветом С. Вавилов» (Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4.
Д. 19. Л. 1).

308 Глава 8
и чувства глубокой благодарности вспоминать о получен-
ном мною в тот момент Вашем письме.
В № 15 журнала «Большевик», в котором я и сам со-
трудничаю, появилась статья т. Кожухова, резко полеми-
зирующая против моей книги «Нашествие Наполеона на
Россию», написанной еще в 1939 г. (ошибка памяти: книга
вышла в 1938 г. —Б. К.) и без изменений перепечатанной
по просьбе Госполитиздата в 1943 г. Я написал ответ на
эту статью, копию которого прилагаю. В настоящее время
я пишу книгу именно на тему «Нашествие 1812 г. и разгром
Наполеона в России». Эта книга — 2-я часть моего труда
«Разгром русским народом агрессоров в XVIII-XX вв.», тру-
да, возникшего по Вашей инициативе, которому я решил
посвятить оставшиеся мне годы. В своем ответе я говорю
о принципиально важных изменениях, внесенных в мою
нынешнюю работу сравнительно с той, которая была напи-
сана в 1939 г., а также указываю и на фактические ошибки
и неправильности, которые имеются в статье т. Кожухова.
Но для меня ясно, что без Вашего содействия это очень
короткое, чисто деловое мое письмо в редакцию журнала
«Большевик» напечатано там не будет. Во всяком случае,
я счел своим долгом довести мой ответ до Вашего сведения
уже потому, что в нем упоминается Ваше имя (по поводу
глубоких Ваших замечаний, высказанных в 1947 г.).
Сердечно Вас любящий и почитающий
Евг. Тарле"
Сталин, очевидно, дал указание напечатать ответ Тарле, и в
октябре 1951 г. в «Большевике» появилось его «Письмо в редак-
цию», в котором Тарле, отвергая обвинения в антипатриотизме
и фальсификаторстве, указывал, что сейчас он работает над
новой книгой о войне 1812 г. В ней он обещал учесть новые,
неизвестные ранее материалы и пересмотреть ряд своих точек
зрения100. Письмо Тарле было снабжено редакционным после-
словием, выражавшим удовлетворение что «акад. Е. В. Тарле
99 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 145. Л. 1.
100 Тарле Е. Письмо в редакцию журнала «Большевик» // Большевик. 1951. № 19.
С. 71-77.

Последнее десятилетие. 1945-1955 309
прямо и косвенно признает правильной ту критику, которой
были подвергнуты его взгляды». Редакция считала самокритику
недостаточной, поскольку Тарле и теперь «стремится снять от-
ветственность с Наполеона за пожар Москвы», но высказывала
надежду, что «акад. Тарле выполнит свое обещание и даст совет-
скому читателю новое исследование, написанное с учетом тех
справедливых критических замечаний, которые были сделаны
в нашей печати»101.
Обещанная книга полностью написана не была, но в сле-
дующем 1952 г. в «Вопросах истории» появилась большая
статья Тарле «Михаил Илларионович Кутузов — полководец
и дипломат»102, в которой он учел почти все «справедливые
замечания». В отличие от книги 1938 г., Тарле рассматривал
теперь всю войну 1812 г. как осуществление гениального стра-
тегического плана Кутузова, сражения под Малоярославцем,
Вязьмой, Красным, Березиной как русские победы, Бородино как
величайшую победу русского оружия. Он подчеркивал, что «вся
историческая, моральная и политическая ответственность за по-
жар и конечный варварский разгром Москвы лежит полностью
на Наполеоне»103. «Кутузов — патриот, Кутузов — гениальный
слуга [sic!] России стал любимцем народа задолго до 1812 г.», —
утверждал Тарле104. «Все лучшие, бесценные черты русского на-
ционального характера отличают натуру этой необыкновенной
личности», — с пафосом заявлял он105. «Подобно трем другим
замечательным русским полководцам 18 столетия — Петру I,
Ю1 от редакции журнала «Большевик» // Там же. С. 77-80.
102 Тарле Е. В. Михаил Илларионович Кутузов — полководец и дипломат //
Вопросы истории. 1952. № 3. С. 34-82. Далее цит. по изд.: Тарле Е. В. Сочи-
нения. Т. 7. М., 1959. С. 763-831.
103 Тарле Е. В. Сочинения. Т. 7. С. 793.
104 Там же. С. 830.
105 Там же. С. 831. Тарле, разумеется, не приводит здесь хорошо известный ему
факт из более ранней биографии Кутузова: «Генерал-лейтенант Кутузов, бу-
дущий герой Отечественной войны, приходил к Зубову до его пробуждения,
чтобы особенным образом варить для него кофе, который потом и относил
фавориту на виду у множества посетителей». См.: Кудряшов К. В. Последний
фаворит Екатерины II Платон Зубов. Л., 1925. С. 33. Источником этих све-
дений является письмо Ф. В. Растопчина к С. Р. Воронцову от 14 сентября
1795 г. (Архив князя Воронцова. М., 1876. Кн. 8. С. 111).

310 Глава 8
Румянцеву и Суворову, — Кутузов обнаружил свои богатые при-
родные дарования решительно вне какой-либо зависимости от
влияния военных теорий и образцов полководческого искусства
Запада»106, — доказывал Тарле вопреки историческим фактам
и своим прежним утверждениям. Статья эта107, зачеркиваю-
щая блестящие характеристики Кутузова в «Наполеоне» и «На-
шествии Наполеона на Россию», должна была удовлетворить
критиков Тарле, но она носила столь вымученный характер
и настолько не шла в сравнение с прежними его работами, что
не могла, к счастью, вытеснить их из сознания историков и чи-
тателей108. Следует отметить, что именно с 1951-1952 гг. место
главных официальных историков войны 1812 г. заняли П. А. Жи-
лин и Л. Г. Бескровный, безупречные «патриоты» и апологеты,
и они удерживали это место в течение тридцати пяти лет109.
Тарле Е. В. Сочинения. Т. 7. С. 822.
Публикации ее предшествовало обращение автора на имя секретаря ЦК
ВКП(б) М. А. Суслова и переписка партийных чиновников, считавших,
что и в ней «акад. Тарле не пересмотрел еще до конца своих ошибочных
взглядов». См.: Чапкевич Е. И. Пока из рук не выпало перо... С. 166-167;
Шеин И. А. Сталин и Отечественная война 1812 г. С. 104.
в том же духе, что статья о Кутузове, была выдержана и написанная в 1952 г.
и опубликованная через десять лет статья Тарле «Бородино». См.: Тарле Е. В.
Сочинения. Т. 12. М., 1962. С. 406-475; отд. изд.: М., 1962. Показателен
и следующий эпизод: в том же 1962 г. А. Г. Чернов опубликовал в качестве
текста Тарле сохранившееся в фонде историка неподписанное выступле-
ние 1952 г. генерала И. И. Масленникова о Бородинском сражении. См.:
Шеин И. А. Научное наследие Е. В. Тарле: История одной публикации //
Отечественные архивы. 2000. № 5. С. 40-42. Конечно, эта история говорит
о квалификации публикатора, но также и о том, что в последних работах
Тарле почти утрачено «лица не общее выраженье». Небезынтересен отклик
на эти работы из среды русской эмиграции. Теолог и историк религиозно-
философской мысли Г. В. Флоровский писал 25 февраля 1964 г. литературове-
ду и историку русской философии и культуры Д. И. Чижевскому: «Теперь же
в советской науке принято возвеличивать "Войну и мир" по соображениям
патриотическим, как принято там прославлять и Двенадцатый год, и ругать
Наполеона. Характерен в этом отношении Тарле, ставший под старость
военно-патриотическим историком» (Янцен В. Другая философия: Переписка
Д. И. Чижевского и Г. В. Флоровского (1926-1973) как источник по истории
русской мысли // Исследования по истории русской мысли. Ежегодник
2008-2009. [Вып. 9]. М., 2012. С. 699-700).
См.: Троицкий Н. А. Отечественная война 1812 г. История темы. С. 49-96.

Последнее десятилетие. 1945-1955 311
Последние 10-15 лет творчества Е. В. Тарле трудно опреде-
лить иначе как период упадка большого таланта в удушающей
атмосфере сталинского режима110. И если в 1930-е гг. Тарле еще
мог сохранить свою творческую индивидуальность и дать ряд
блестящих работ, то послевоенные годы при Сталине, с их жест-
ким и тупым подавлением и нивелировкой всего, не оставляли
для этого никакой возможности111.
Первые, еще довольно робкие проблески послесталинской
«оттепели» почти не отразились в последних сочинениях тяжело
больного Тарле.
Предельной точкой печальной эволюции Тарле-историка можно считать
его последнюю прижизненную книгу «Город русской славы. Севастополь
в 1854-1855 гг.» (М., 1954), представляющую собой сокращенную и очень
вульгаризованную обработку соответствующих глав «Крымской войны».
Впрочем, в момент издания этой книги Тарле был уже тяжело болен, и труд-
но определить, в какой мере она вышла из-под его пера и в какой являлась
изделием редакторов Воениздата, как это нередко практиковалось в те годы.
Странное впечатление производят слова Н. А. Троицкого по поводу этой кон-
статации, содержавшейся и в более ранней нашей работе: «Умозаключение
Б. С. Кагановича о том, что "Северная война", вся "морская" трилогия и даже
"Крымская война" Тарле говорят об "упадке" его таланта, несерьезно. В "Се-
верной войне", как и в "Нашествии Наполеона", Тарле изобразил главными
творцами истории народные массы» (Троицкий Н. А. Евгений Викторович
Тарле (1998). С. 100). Предоставляем читателю самому делать выводы на
основании приведенных материалов.

Глава 9
В ДВУХ ПЛАНАХ.
ОПЫТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ
ХАРАКТЕРИСТИКИ
До конца своих дней Е. В. Тарле оставался человеком блестя-
щего, острого и иронического ума, но теперь он раскрывался
полностью только в письмах и разговорах с близкими людьми.
Сохранилось несколько свидетельств о бытовом укладе
и окружении Е. В. Тарле в последний период его жизни. Они
рисуют очень высокий по советским меркам жизненный уро-
вень и стиль (хорошие квартиры в Москве и Ленинграде, дача
в академическом поселке под Звенигородом, машина с шофером,
секретарь, обслуживающий персонал и т. д.) — более или менее
соответствующий образу жизни крупного профессора в буржу-
азном обществе1.
Очень выразительна, хотя, по-видимому, и не лишена неко-
торых гипербол в описании быта2 зарисовка в дневнике старого
знакомого Тарле К. И. Чуковского, относящаяся к лету 1951 г.:
«У Евг. Викт. Тарле в его огромной ленинградской квартире.
Лабиринты. Много прислуги. Вид на Петропавловскую крепость,
много книг. Три рабочих кабинета. Пишет историю нашест-
вий. Пригласил меня обедать, прислал за мной машину, был
обворожителен, вспоминал мои bon mots столетней давности,
См.: Белозерская Л. Е. Так было (Воспоминания об академике Е. В. Тарле) //
Вестник АН СССР- 1989. № 9. С. 85-94 (вошло в кн.: Белозерская-Булгако-
ва Л. Е. Воспоминания. М., 1989. С. 192-207); Кранцфелъд Я. Л. Рабочий
день Евгения Викторовича Тарле // Из литературного наследия академика
Е. В. Тарле. М., 1981. С. 316-328; Яковлев Лео. Зима патриарха (Штрихи
к портрету Е. В. Тарле на фоне различных эпох и режимов) // Штрихи
к портретам и немного личных воспоминаний. Харьков, 2005. С. 65-88.
Ср.: Фурсенко А. А. Встречи с Е. В. Тарле // Всеобщая история и исто-
рия культуры. Петербургский историографический сборник. СПб., 2008.
С. 214-216.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 313
цитировал мои забытые статьи и т. д. В одном кабинете портре-
ты Достоевского, Пушкина, Льва Толстого, Лермонтова, Чехова,
Щедрина, Некрасова. Ольга Григорьевна совсем старенькая,
без попыток красить волосы, радушная — великолепный обед,
с закусками, с пятью или шестью сладкими — и великолепная,
не смолкающая беседа Евгения Викторовича: о Маколее — и о
Погодине (и его скупости), о Щеголеве, о Кони, о Льве Толстом
и Тургеневе, о Белинском, о Шевченко, о Филарете <...> — все
это без перерыва, по любым ассоциациям, почти ничего не по-
лучая (и не желая получить) от собеседника»3.
Представляют интерес и воспоминания известного пере-
водчика Н. М. Любимова (1912-1992), встречавшегося с Тарле
в доме Т. Л. Щепкиной-Куперник и ее подруги М. Н. Зелениной.
Автор, придерживавшийся (по крайней мере, во время написа-
ния мемуаров) более или менее «солженицынских» взглядов,
не питает особых симпатий к Тарле. «В конце 1930-х гг., когда
Татьяна Львовна окончательно поселилась в Москве в квартире
Маргариты Николаевны, у них можно было встретить <...>
Е. В. Тарле, лицом и посадкой головы напоминавшего хищную
птицу с бусинкой настороженных глаз, одного из самых остроум-
ных собеседников, каких мне довелось слышать на своем веку,
знавшего за собой это качество и даже подобравшего для него
шутливое название — maniere de tarler; обнаруживавшего свои
познания так, что они никого не подавляли, а лишь радостно
изумляли», — пишет он4. Можно, однако, усомниться, что Тарле
был так беспомощен, как это изображает Любимов, в споре
с интимным другом знаменитого актера Ю. М. Юрьева, бывшим
царским офицером В. Я. Армфельтом, обвинявшим в гибели
России не монархию, а либеральную интеллигенцию5.
В строго иерархическом, жестко регламентированном позд-
несталинском обществе Тарле занимал высокое положение. На
людей, встречавшихся с ним в официальной обстановке, он про-
изводил впечатление человека очень импозантного и холодного.
3 Чуковский К. К Дневник 1930-1969. М., 1994. С. 194-195.
4 Любимов Н. М. Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Т. 1. М., 2000.
С. 332.
5 Там же. С. 319-321.

314 Глава 9
Драматург Е. Л. Шварц вспоминал: «Тарле Евгения Викторовича
я видел раза три в моей жизни. Он успел уже замкнуться в услов-
ные формы: академик, большой ученый. Так, вероятно, прини-
мали при дворе. От всего, что он говорил, веяло холодом чистой
формы. Впрочем, исходило это не от сознания своего величия,
а от смертельного страха. Он был в свое время арестован и при-
говорен к смерти, а потом освобожден и жил в поле зрения того,
от кого зависели и честь, и позор, и жизнь, и казнь... Я узнал
его благодаря знакомству своему с Богдановичами. Тарле с не-
запамятных времен, еще до революции, был влюблен в Татьяну
Александровну»6. «И дружба эта продолжалась до самой смерти
ее, он все заботился о ней во время войны. А на вечере в ее
память столько говорил о ее патриотизме, словно речь шла о ее
однофамильце генерале Богдановиче»7.
Встречавшийся с Тарле перед войной в литературном об-
ществе писатель К. Г. Паустовский сохранил воспоминание об
«академике французского типа, как бы увенчанном лаврами,
(историке Тарле)»8. Н. Е. Носов писал о послевоенных лекциях
Тарле: «Они были как бы насыщены только ему свойственной
внутренней артистичностью, несколько холодной, расчетливой
(артистичностью разума, а не чувства), но поразительно отрабо-
танной и целеустремленной»9.
Совсем иным был Тарле в общении с близкими ему людьми.
Для понимания личности Тарле очень важны его письма, а также
некоторые мемуарные свидетельства о нем. Среди последних
особенно значительны воспоминания Е. Л. Ланна. Переводчик
и автор романов из английской истории10 Евгений Львович Ланн
Шварц Е. Л. Живу беспокойно... Из дневников. Л., 1990. С. 587-588.
Там же. С. 437. Имеется в виду староста Исаакиевского собора и автор
казенно-патриотических брошюр генерал Е. В. Богданович (1839-1914).
Паустовский К. Повесть о жизни // Паустовский К. Собр. соч. Т. 5. М., 1982.
С. 494.
Носов Н. Е. Из воспоминаний об акад. Е. В. Тарле. С. 51.
Тарле способствовал изданию исторических романов Е. Ланна, снабдив по-
слесловием «Гвардию Мак-Кумгала» (изд. 1938 и 1951 гг.) и опубликовав две
рецензии на «Старую Англию» (1943), хотя в целом он довольно скептически
относился к этому жанру и иронически отзывался (приватным образом)
даже о «Петре Первом» А. Толстого.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 315
(1896-1958) в течение многих лет записывал свои разговоры
с Тарле и разные его высказывания и в 1956 г. на основании этих
записей и более ста писем к нему историка написал мемуарный
очерк «Евгений Викторович Тарле»11.
«Е. В. прожил большую жизнь и всегда привлекал к себе
интерес повсюду, в какой бы среде ни появлялся. Но за всю свою
долгую жизнь он не сохранил ни одного человека, которого мог
бы назвать другом, — писал Е. Ланн. — Помнится, я спросил его
как-то, есть ли у него друзья юности, на что получил категориче-
ски отрицательный ответ. Насколько я могу заключить, не прио-
брел он друзей и в зрелые годы, если не считать многочисленных
поклонниц женского пола, которых привлекала его блестящая
манера рассказывать. Е. В. был caseur экстра-класса»12. «Он не
был профессором-педагогом, — замечал Е. Ланн. — Он не лю-
бил педагогики. Он был ученый и изумительный лектор, но не
воспитатель. Как ученый, он больше интересовался очередной
своей работой, а он работал почти без интервалов, чем воспи-
танием своих учеников»13. Об отсутствии «школы Тарле» писали
и другие авторы14.
Вместе с тем Тарле очень благожелательно относился
к талантливым молодым ученым и готов был всячески им
содействовать. Так, в 1920-е гг. он проницательно выделил
из молодых петербургских историков как самых талантливых
Б. А. Романова, А. Н. Шебунина и С. И. Тхоржевского; из них, во
всяком случае, двое первых действительно принадлежат к числу
лучших (хотя все еще не вполне оцененных) русских историков
XX в. Позднее он высоко оценил работы по истории Франции
11 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 53. Л. 35-105. Опубл. с очень большими со-
кращениями: Ланн Е. Л. Евгений Викторович Тарле // Проблемы истории
международных отношений: Сб. статей памяти акад. Е. В. Тарле. Л., 1972.
С.56-78.
12 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 53. Л. 54. Caseur — собеседник (франц.).
13 Ланн Е. Портрет Тарле. Наброски. — РГАЛИ. Ф. 2210. Оп. 1. Д. 137. Л. 4.
14 Может быть, в этой связи уместно вспомнить слова физика А. И. Шальникова
о том, что ученики А. Ф. Иоффе — «это все и никто». См.: Френкель В. Я.
Пятьдесят лет Физико-техническому институту им. А. Ф. Иоффе АН СССР //
Успехи физических наук. 1968. Т. 96. Вып. 3. С. 535.

316 Глава 9
А. Д. Люблинской и очень помогал их признанию15. В конце
1940-х — начале 1950-х гг. Тарле поддержал начинавшего тогда
свою деятельность П. А. Зайончковского, поместив в «Вопросах
истории» рецензии на все четыре тома изданного им «Дневни-
ка» Д. А. Милютина16.
Е. Л. Ланн отмечал также жизнерадостность и остроумие
Тарле, его исключительное чувство юмора. «Редко можно было
видеть человека, который бы шел так навстречу смеху», — писал
он17. Свидетельства этого во множестве разбросаны в письмах
Тарле.
О своем пребывании в тюрьме и следствии Е. В. Тарле,
по-видимому, не рассказывал никому, кроме жены и сестры.
Л. Е. Белозерская, выполнявшая с середины 1930-х гг. некоторые
литературные поручения Тарле, писала в своих воспоминаниях
о нем: «Никогда не рассказывал и никогда не упоминал о годах
ссылки. Также никогда не упоминал о сыне, умершем в самом
раннем детстве»18. Характерен, однако, следующий эпизод. Ког-
да филолог и философ М. М. Бахтин, осужденный в 1929 г. по
делу религиозно-философского кружка «Воскресение», в 1946 г.
защищал в Москве диссертацию о Рабле, Тарле, по просьбе их
общей знакомой пианистки М. В. Юдиной, написал краткий от-
зыв о работе, который зачитывался на защите19. В связи с этим
15 Тарле был, в частности, официальным оппонентом на защитах докторских
диссертаций Б. А. Романова «Дипломатическая история Русско-японской вой-
ны 1904-1905 гг.» (1941) и А. В. Предтеченского «Политические настроения
в России в начале XIX в. и их отражение в правительственной деятельности»
(1941) и на защите обеих диссертаций А. Д. Люблинской — «Гражданская
война во Франции после смерти Генриха IV» (1940) и «Социально-эконо-
мические отношения и политическая борьба во Франции в 1610-1620 гг.»
(1951), которые легли в основу классических монографий этих авторов.
|(> См.: Вопросы истории. 1949. № 10. С. 107-110; 1951. № 2. С. 119-123; № 8.
С. 126-129.
17 РГАЛИ. Ф. 2210. Оп. 1. Д. 137. Л. 5.
18 Белозерская-Булгакова Л. Е. Воспоминания. С. 194.
19 См.: Стенограмма заседания Ученого совета ИМЛИ 15 ноября 1946 г. Защита
диссертации М. М. Бахтина «Рабле в истории реализма» / Публ. Н. А. Пань-
кова // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1993. № 2-3. С. 71-72; Из переписки
М. В. Юдиной и М. М. Бахтина (1941-1966 гг.) / Публ. А. М. Кузнецова //
Там же. 1993. № 4. С. 47.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 317
Бахтин и Тарле обменялись несколькими письмами. Спустя
много лет, 22 ноября 1974 г. литературовед С. Г. Бочаров запи-
сал слова Бахтина: «Помню, Тарле мне написал с торжеством:
"А знаете, наших-то ликвидировали". Но я не мог разделить
это торжество»20. Имелись в виду, конечно, работники ОГПУ,
которые сфабриковали и дело «Воскресения», и «Академическое
дело».
Ближайшее личное окружение Тарле в большой степени со-
стояло из людей, пострадавших в то или иное время от советско-
го режима. Так, беззаветно преданная Тарле и любившая его уче-
ница Маргарита Константиновна Гринвальд (1891-1968) была
арестована в 1928 г. по делу кружка «Воскресение», несколько
лет провела на Соловках, а затем многие годы находилась в ссыл-
ке21 и с большим трудом при поддержке Тарле смогла защитить
кандидатскую диссертацию (см. выше). Ее брат К. К. Гринвальд
(1881-1970), эмигрировавший в Париж, выпустил под именем
Constantin de Grunwald по-французски много биографий и эссе
на темы русской и европейской истории22.
«Частым гостем у Е. В. Тарле была известная переводчица
А. С. Кулишер, с которой он любил беседовать», — вспомина-
ла И. Г. Гуткина23. По словам писателя Л. Пантелеева, «Анна
Семеновна славилась в литературных кругах не только как
первоклассный переводчик, но и как человек с очень слож-
ным характером — язвительность ее шуток, острот, эпиграмм
была убийственной»24. Она была вдовой известного «буржу-
20 Бочаров С. Г. Об одном разговоре и вокруг него // Новое литературное
обозрение. 1993. № 2. С. 84.
21 См. о ней: Каганович Б. С. М. К. Гринвальд. Контуры биографии // Отечест-
венная история и историческая мысль в России XIX-XX вв.: Сб. ст. к 75-летию
А. Н. Цамутали. СПб., 2006. С. 59-69.
22 Тарле был знаком с К. К. Гринвальдом. 3 сентября 1924 г. он писал жене из
Парижа: «Сегодня виделся с братом Марг[ариты]. Он похож на нее, но не
так отчетлив, вообще без ее маленьких недостатков и больших достоинств»
(Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 146. Л. 8). Возможно, что это знакомство было
более ранним, т. к. в 1918 г. оба они печатались в петроградском журнале
«Международная политика и мировое хозяйство».
23 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 312.
24 Пантелеев Л. Приоткрытая дверь... Л., 1980. С. 118.

318 Глава 9
азного» экономиста, представителя «исторической школы»
в политэкономии И. М. Кулишера (1878-1933), братья ее мужа
Е. М. и А. М. Кулишеры, также видные экономисты и юристы,
были эмигрантами, один из них — ближайшим сотрудником
П. Н. Милюкова и постоянным автором парижских «Послед-
них новостей»25. Секретарем Тарле в Ленинграде некоторое
время была ставшая безработной во время антикосмополити-
ческой кампании иранистка К. В. Кауфман, внучка известного
в свое время либерального профессора политической эконо-
мии И. И. Кауфмана26. Перед войной эти функции выполняла
Л. В. Шеншина, биография которой была еще более трудной. Мо-
жет быть, не случайно и то, что одним из составителей библио-
графии Тарле был неоднократно подвергавшийся репрессиям
социал-демократ-меньшевик В. К. Иков.
Регулярными гостями дома Тарле в Ленинграде после
войны были один из крупнейших историков русской литера-
туры Б. М. Эйхенбаум, ошельмованный и уволенный отовсю-
ду в 1949 г.27; блестящий историк Б. А. Романов, осужденный
25 А. С. Кулишер принадлежит перевод «Жизни Наполеона» и «Воспоминаний
о Наполеоне» Стендаля, отзыв о котором написал Тарле (см.: Тарле Е. В.
Сочинения. Т. 12. М., 1962. С. 403-405). Она выполняла и некоторые лите-
ратурные поручения Тарле, как явствует из письма к нему дирекции ГИБ
от 17 марта 1945 г. с выражением согласия «на работу его представителя
А. С. Кулишер в фондах по выявлению материалов эпохи Екатерины II»
(цит. по изд.: Российская Национальная библиотека. В память ушедших
и во славу живущих. Хроника событий: 22 июня 1941 — 9 мая 1945 / Сост.
С. А. Крючковский. СПб., 1995. С. 469).
26 Сообщено проф. А. А. Долининой.
27 29 октября 1946 г., через несколько дней после появления разгромной статьи
против него, Б. М. Эйхенбаум записал в дневнике: «Вчера на ученом совете
Университета (без Вознесенского, который улетел к славянам) ко мне подо-
шел Е. В. Тарле и громко сказал, что он с огромным интересом читает мою
книгу о Толстом. "Благодарю Вас за то, что Вы ее написали", — прибавил
он и пожал мне руку» (Эйхенбаум Б. М. Дневник 1946 г. // Петербургский
журнал. 1993. № 1-2. С. 199). Об их давнем знакомстве свидетельствует
благодарность Тарле в кн.: Эйхенбаум Б. М. Лев Толстой. Кн. 1. Л., 1928. С. 8.
В 1951 г. Тарле пытался содействовать изданию «Записок» С. П. Жихарева,
подготовленному Эйхенбаумом для «Литературных памятников» (РГАЛИ.
Ф. 1527. Оп. 1. Д. 597. Л. 4-8). В эти же годы дочь Б. М. Эйхенбаума Ольга
Борисовна, подрабатывавшая машинописью, перепечатывала работы Тарле

В двух планах. Опыт психологической характеристики 319
в 1931 г. по «Академическому делу» и переживавший тяжелые
дни в начале 1950-х гг.; ориенталист и византинист Н. В. Пигу-
левская, репрессированная в конце 1920-х гг. по делу религи-
озно-философского кружка «Воскресение»; историк Франции
A. Д. Люблинская, вынужденная (как и ее муж В. С. Люблинский)
в разгар антикосмополитической кампании 1949 г. уйти из Пуб-
личной библиотеки и с трудом удержавшаяся в университете.
«По Вашему (лично Вашему) делу я надеюсь говорить с мини-
стром Кафтановым. А когда приеду — с ректором Артамоно-
вым», — писал ей Тарле 13 июня 1950 г.28 Нередко бывала в доме
Тарле и жившая неподалеку Л. Ф. Бенешевич, вдова осужденного
по «Академическому делу» и расстрелянного в 1938 г. круп-
нейшего византиниста и специалиста по каноническому праву
B. Н. Бенешевича29.
Тарле пытался так или иначе помочь потерявшим рабо-
ту в разгар кампании против космополитизма историкам
(РГАЛИ. Ф. 1527. Оп. 1. Д. 951). См. также: О стихотворении М. Ю. Лермон-
това «Великий муж» (Из переписки Е. В. Тарле и Б. М. Эйхенбаума) // Русская
литература. 1965.№ 1. С. 187-189.
Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 159. См.
также: Волъфцун Л. Б. От Корбийского скриптория до Века Просвещения.
СПб., 2008. С. 161-162, 197-198.
В письме Е. В. Тарле к М. В. Тарновской от 9 января 1950 г. содержится
следующая шутливая зарисовка: «Вчера Людмила Фаддеевна влетает к нам
и говорит с волнением: "Ольга Григорьевна, я Вас не понимаю. Вы оставили
у меня Вашу карточку, где сказано: "Chere Madame, так я жду Вас в IVi.
Наши места II ряд 20 и 21. Привет Федору". В ответ раздается растерянное:
"Мяяяу! Это я по ошибке завезла из Москвы карточку для Потемкиной...
Но, боже, что же я ей послала? Перемяу!" — "А кто такой Федор?" — "Ах,
это ее муж, но я забыла написать отчество: Владимирович". — Тут вставляю
и я: "Но он вовсе не Владимирович, а Васильевич!"» (Архив РАН. Ф. 627.
Оп. 6. Д. 79. Л. 30). Л. Ф. Бенешевич, дочь известного филолога-классика
Ф. Ф. Зелинского, была женщиной поистине трагической судьбы: арестованы
и расстреляны были не только ее муж, но и два сына, и она осталась совер-
шенно одна. В 1951 г., когда руководство Ленинградского педиатрического
института, где Л. Ф. Бенешевич преподавала иностранные языки, собиралось
уволить ее из-за отсутствия формального диплома о высшем образовании,
Тарле обратился с письмом к ректору, и она смогла доработать до пенсии
в должности старшего лаборанта. См.: Волъфцун Л. Б. Amata mea // Звезда.
1997. №4. С. 178-184.

320 Глава 9
В. С. Люблинскому30, С. Б. Кану31, С. А. Фейгиной и аресто-
ванному преподавателю ЛГУ М. Б. Рабиновичу32. Так, 5 августа
1952 г. Тарле писал члену-корреспонденту АН СССР С. И. Архан-
гельскому:
Глубокоуважаемый Сергей Иванович,
у Вас находится на рецензии диссертация С. А. Фейгиной
о внешней политике России и Аландском конгрессе. Эту
работу я хорошо знаю, я был официальным оппонентом,
работа прошла единогласно, с овациями. А теперь в экс-
пертной комиссии ВАКа ее подвергли, по-моему, такой
легкомысленной критике, что просто диву даешься, хоть
и признают солидность работы. Я очень обрадовался, когда
узнал, что работа на рецензию послана Вам, человеку, во-
первых, добросовестному, во-вторых, знающему, в-третьих,
не запуганному, как заяц. Работа Фейгиной — марксист-
ская работа, и ученая работа. И патриотическая работа.
И эксперты, конечно, это признают, но все-таки во имя
перестраховки придумывают какие-то довольно курьез-
ные придирки, прицепки и пр. Конечно, им самим в конце
концов будет стыдно о некоторых своих [sic!] вспоминать.
Считал своим долгом высказать Вам свое суждение.33
Согласно рассказу В. В. Мавродина, переданному В. В. Пуга-
чевым, «13 января 1953 г., в день объявления об аресте "извергов
в белых халатах" академик Е. В. Тарле, встретив Мавродина
на лестнице Библиотеки Академии Наук, сказал: "Зачем ему
30 См.: Каганович Б. С, Бахтина П. Л. К истории увольнения В. С. Люблинского
из Публичной библиотеки // Одиссей. 1998. М., 1999. С. 246-250.
31 Из письма С. Б. Кана к Е. В. Тарле от 23 августа 1954 г. видно, что Тарле
вместе с А. М. Панкратовой, В. П. Волгиным и Н. М. Дружининым добивался
восстановления Кана в Институте истории АН СССР (Архив РАН. Ф. 627.
Оп. 4. Д. 46. Л. 2-3). Ср. письмо Тарле Кану от 4 февраля 1954 г. (Из литера-
турного наследия акад. Е. В. Тарле. С. 269).
32 См.: Рабинович М. Б. Воспоминания долгой жизни. С. 253-254, 293, 317.
33 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 267. Книга была издана
через семь лет. См.: Фейгина С. А. Аландский конгресс. Внешняя политика
России в конце Северной войны. М., 1959.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 321
(т. е. Сталину) это понадобилось? Достигнуть такой славы и так
испортить ее"»34.
Вообще, очень многое из того, что Тарле говорил и писал
в эти годы близким людям, столь разительно отличается от того,
что он говорил и писал публично, что создается впечатление
«как бы двойного бытия» (пользуясь выражением Тютчева),
«жизни в двух планах»35.
Апологет российского великодержавия, поздний Тарле од-
новременно оставался русским интеллигентом, выросшим на
Герцене и Салтыкове-Щедрине, которых он постоянно перечи-
тывал и цитировал. Свое восхищение этими авторами Тарле не
раз выражал в печати, но, пожалуй, наиболее интересные оценки
их мы находим опять-таки в его письмах. «Упиваюсь Герценом
(письмами), — писал он 5 августа 1953 г. М. В. Тарновской. —
Не было никого талантливее его на всем земном шаре за всю
его историю (как натура, как ослепительный блеск, глубина
и пр.) — и никто не молол столько вздора об общине, о мужичке,
о первозданном социализме, как именно он! Просто уши вянут!..
И эта возня с тягучими, долгими, истеричными бабами. И пер-
вая Натали, и вторая Натали, и Мейзенбуг... И этот ум, и этот
Пугачев В. В., Динес В. А. Историки, избравшие путь Галилея. Саратов, 1995.
С. 174. Имеются и другие свидетельства о том, что Тарле болезненно вос-
принимал антисемитские акции последних сталинских лет. См., например:
Яковлев Л. (Кранцфельд Я. Л.) Штрихи к портретам и немного личных воспо-
минаний. С. 80-83. Но, по нашему мнению, было бы ошибочно приписывать
Тарле какие-либо еврейские национальные чувства. Даже в статьях военных
лет, обличавших нацизм, он почти не касался еврейской темы. Сообщение
о том, что в 1945 г. Тарле якобы присутствовал на поминальной службе
в московской синагоге по жертвам фашизма, — оно содержится в показаниях
поэта Д. Гофштейна, расстрелянного по делу Еврейского антифашистско-
го комитета (см.: Неправедный суд. М., 1994. С. 116: «Там мне показали
и академика Тарле»), и цитируется рядом авторов, — представляется нам
апокрифическим.
Малодоброжелательная оценка А. В. Гордона: «перековавшийся (после "Ака-
демического дела") академик пополнил ряды конформистов, взращенных
культурой партийности» (Гордон А. В. Великая Французская революция в со-
ветской историографии. С. 293) представляется нам и неверной по существу.
Какая там «партийность»! В случае Тарле можно говорить о раздвоенности
и даже приспособленчестве, но никак не о «партийности».

322 Глава 9
блеск, и эта путаница четырех языков в одной фразе»36. «Сижу
в глубоком кресле и перечитываю Герцена. Его гениальность
по своим размерам равна бездарности Огарева», — сообщал он
15 июля 1946 г. Е. Л. Ланну37.
О Щедрине, по словам Е. Ланна, Тарле «не раз говорил мне,
что, "конечно, это самый сильный сатирический писатель миро-
вой литературы"»38. На рубеже 1940-х и 1950-х гг. Тарле особенно
часто вспоминал Щедрина. Так, 6 марта 1949 г., в разгар антикос-
мополитической кампании, он писал А. Д. Люблинской: «Требую,
головка, чтобы Вы, не увиливая, прочли: 1) грубую и гениаль-
ную "Историю одного города" Щедрина и 2) тончайше-ехидную
и беспредметно-злобную, но тоже дивно гениальную штучку по
отделке и деталям, "Скверный анекдот" Достоевского»39. «Вообще
старик назойливо лезет в голову ни с того, ни с сего», — замечал
он 4 августа 1950 г. в письме к Е. Л. Ланну, процитировав «Совре-
менную идиллию» Салтыкова-Щедрина.
В духовной жизни Тарле литература — и прежде всего рус-
ская литература XIX века — занимала исключительное место. Об
этом свидетельствует множество его писем. Порой складывается
впечатление, что в последние годы Тарле уходил от окружающей
действительности и своего места в ней в мир русской литера-
туры. И это был, может быть, уход не столько в мир прошлого,
сколько в мир настоящих людей и ценностей. 3 июня 1943 г.
он написал из больницы Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Как все-
таки мне повезло, что я гостил на земле после, а не до Пушкина
и могу теперь о нем и Достоевском по ночам думать»40.
Из переписки Е. В. Тарле мы узнаем, что в течение всей
жизни он был жадным читателем Паскаля, Шопенгауэра и До-
стоевского, а в начале 1950-х гг. читал В. Розанова и Вл. Соло-
36 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 79. Л. 9.
37 Тарле, как видно из его писем к Е. Ланну и записей последнего, возмущало, что
в качестве специалистов но Герцену и Щедрину в советской печати выступали
критики В. Кирпотин и Я. Эльсберг, которых он, мягко говоря, не уважал.
38 Лани Е. Л. Евгений Викторович Тарле. С. 68. Ср.: «О Щедрине говорил, что
это подлинный гений, самый сильный сатирический писатель мира» (Ланн Е.
Портрет Тарле. Наброски. — РГАЛИ. Ф. 2210. Оп. 1. Д. 137. Л. 5).
39 Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 158.
40 РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1044. Л. 44.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 323
вьева и много думал над ними. В печатных трудах Тарле эти
его интересы — в отличие от постоянного интереса к Пушкину,
Лермонтову, Л. Толстому, Герцену, Салтыкову-Щедрину41 — не
нашли никакого отражения. Эпистолярные его суждения об этих
«трагических мыслителях» глубоки и интересны.
12 апреля 1934 г. Тарле писал своей московской приятельни-
це М. Н. Зелениной: «Весь вечер буду с Вами говорить о Шопен-
гауэре (я наизусть знаю "Parerga и Paralipomena")... Но Вы зна-
ете, в чем Ваш грех? Что Вы не любите Паскаля! Паскаль — это
Шопенгауэр, спасшийся от ужаса своих конечных выводов sous
la calotte и, видя, что там задохнешься, а не спасешься, поскорее
убравшийся (в 42 года) на тот свет. А потенции в нем были
шопенгауэровские. Требую, чтобы Вы прочли его "Pensees"... Это
Вам не фартук Франсуазы на 8 печатных листах»42. Шопенгауэра
Тарле цитировал в письмах к жене из тюрьмы. О Паскале он
писал 6 июня 1947 г. А. Д. Люблинской: «Вы не думали никогда,
что Паскаль и Гоголь свихнулись и погибли на одном и том же?
Испугались собственного гения, метались и хотели себя уверить,
что нашли, и знали, что ничего не нашли... И оба к 40-42 годам
себя уходили»43.
К В. Розанову и Вл. Соловьеву Тарле относился далеко не
с таким безоговорочным признанием. 26 июня 1950 г. он писал
Е. Л. Ланну «Читаю В. Розанова, который есть (когда еще не
околел) арифметическое среднее из 1) юродивого настоящего,
2) юродивого прикидывающегося, 3) платного мерзавца, 4) эро-
томана-ханжи, 5) лжеца, клеветника и труса и 6) sui generis
мыслителя. И все это с какими-то нарочитыми смягчениями»44.
41 См. об этом: Ланн Е. Евгений Викторович Тарле. С. 66-70. Укажем также
посмертно опубликованную статью: Тарле Е. В. Пушкин как историк //
Новый мир. 1963. № 9. С. 211-220.
42 Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 230-231. Sous la
calotte — «под скуфью», здесь: «в попы, в религию» (франц.). «Фартук Фран-
суазы» — имеется в виду роман М. Пруста «В поисках утраченного времени»,
в первых томах которого значительную роль играет старая служанка Франсуа-
за. Адресат этого письма М. Н. Зеленина была большой поклонницей Пруста.
43 Каганович Б. С Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 156.
44 Проблемы истории международных отношений: Сб. статей памяти акад.
Е. В. Тарле. С. 70. Sui generis — в своем роде (лат.).

324 Глава 9
Характеристике этой нельзя отказать в большой яркости и мет-
кости. Это не мешало Тарле иногда цитировать Розанова в своих
письмах. Так, 19 января 1949 г. он писал Е. Ланну «Может быть
и очень плох Катилина, но о нем Иловайский обязан упоми-
нать, — так сказал какой-то забытый мыслитель, не веривший
в историю и не уважавший историков»45. Это довольно точная ци-
тата по памяти из «Уединенного» Розанова46.17 июня 1949 г. тому
же Ланну Тарле писал: «Ведь это все равно (по словам Розанова
по другому случаю), как если бы Вас принудили читать "Евгения
Онегина" непременно в кратком пересказе Скабичевского»47.
Вл. Соловьева Тарле считал «умным, ученейшим, талантли-
вым, благородным»48, но 3 февраля 1950 г. писал сестре: «Со
стыдом признаюсь, что я прочел статьи Вл. Соловьева о Достоев-
ском. И чего можно было ожидать от этой великопостной старой
бабы в брюках? У него (Соловьева) удочка для ловли карасей
для постной вечери, а он опускает ее в Атлантический океан
и самодовольно хочет выловить со дна неведомых, таинственных
чудищ, которые там обитают. Ни уха, ни рыла в Достоевском он
не смыслит. Достоевский — Мефистофель, показывающий язык
всякой колокольной дребедени»49.
Поразительна в Тарле его глубокая на протяжении всей
жизни любовь к Достоевскому, хотя ему были чужды и рели-
гиозная исступленность Достоевского, и его политическая фи-
лософия, да и к «надрывам» как таковым Тарле в жизни, как
кажется, не питал особой склонности. «Гармонические финалы»
Достоевского его не убеждали, и он склонен был считать, что
и сам Достоевский не очень-то в них верил. Но темные и мрач-
ные «бездны человеческой души», раскрытые Достоевским,
Проблемы истории международных отношений. С. 83.
Ср.: Розанов В В. Уединенное. М., 1990. С. 28.
Из литературного наследия академика Е. В. Тарле. С. 261.
Там же. С. 265 (письмо К. И. Чуковскому от 9 августа 1951 г.). Гораздо менее
уважительно оценивал Тарле Д. Мережковского, о котором он однажды
вспомнил в письме к Ланну: «"Нет, Будда, ты не прав!", — говорил, читая
вслух поэму о Будде один учитель десятилетки (скороговоркой и поправляя
пенснэ на носу поминутно)» (письмо от 28 января 1951 г.). Имеется в виду
стихотворение Мережковского «Сакья-Муни».
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 79. Л. 5.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 325
ее бесконечные противоречия и «кукиши в кармане» глубоко
интересовали и волновали Тарле. Рискнем предположить, что
события 1930-1931 гг. — тюрьма, допросы, безвыходность, са-
мооговоры, предательства, страстная жажда вырваться из этого
кошмара любой ценой — обнажили перед ним «тайны челове-
ческой природы» и заставили по-новому оценить Достоевского.
11 декабря 1946 г. Тарле писал А. Д. Люблинской: «Вы знаете, что
присланная Вами вырезка совсем не так глупа? Конечно, ответы
Достоевский давал слабые, ибо сильные все в боковом кармане
пиджака у автора, все без исключений»50.
Чаще всего Тарле обращался к позднему фантастическому
рассказу Достоевского «Бобок», в котором изображены разговоры
на кладбище мертвецов, «обнажающихся и оголяющихся» друг
перед другом «в самой бесстыдной правде». «Бобок» можно пони-
мать как крайне циничный гротеск или как сатиру, облеченную
в очень циничную форму. Е. Л. Ланн воспроизводит следующий
свой диалог с Тарле: «— А я, когда буду околевать, то с "Бобком".
Ведь сколько я не думаю, я не могу объяснить, как мог Досто-
евский написать "Бобка". Ну, скажите — как он мог? Как могло
ему придти в голову написать эти строки, если он верил в Бога?
Подумайте и скажите! — Я видел, что общими формулами не от-
делаться и сказал примерно так: — В "Бобке" Достоевский отпля-
сывал на собственной могиле и показал самому себе язык. Это
изощреннейшее кощунство, и Достоевский в "Бобке" перверси-
рован больше, чем где бы то ни было. В этом смысле я и полагаю,
что "Бобок" — самая "достоевская" из всех его вещей. — Но он-то
верил в Бога? — спросил Е. В. настойчиво. — Мне кажется, что
"Бобок" доказывает обратное. — Е. В. долго молчал, затем сказал:
— "Пожалуй, это так. Разве тот, кто написал "Бобка", мог верить
в Бога? Ах, какая это вещь! Чем больше я думаю, тем больше не
могу от нее оторваться. — И он долго смотрел вдаль, не мигая»51.
19 августа 1946 г. Тарле писал М. М. Бахтину: «Очень рад
был узнать из Вашего письма, что Вы собираетесь со временем
снова приняться за Федора Михайловича. Если будете рабо-
тать не в хронологическом порядке — разберите "Бобок". Это
50 Каганович Б. С. Письма академика Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 155-156.
51 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 53. Л. 86-87.

326 Глава 9
замечательнейшая мефистофельская вещь — и никто реши-
тельно ее не касался, — и поскорее напечатайте, чтобы я успел
еще прочитать раньше, чем сам стану материалом для подобных
беллетристических произведений»52.
Вероятно, в восприятии Достоевского у Тарле можно уло-
вить экзистенциалистские мотивы. Любопытен в этой связи его
отзыв в письме к жене из Парижа от 1 сентября 1924 г.: «Читал
Andre Gide о Достоевском. Интересная и глубокая книжечка»53.
Впрочем, отношение к Достоевскому у Тарле было глубоко
личным («экзистенциальным») и мало зависело от чьих-либо
мнений54. 11 декабря 1946 г. он писал А. Д. Люблинской: «Когда
я окончательно выживу из ума, я напишу 379 писчих страниц
о Достоевском и завещаю издать после моей смерти, да ведают
потомки православных, что они ни уха, ни рыла не смыслили
в Достоевском, ни тогда, когда его ругали, ни (особенно) тогда,
когда его хвалили. И Б. Томашевский, прочтя эти 379 страниц,
скажет: "М-да... Он был импрессионист... Э-э... Недоработано...".
Это суждение и восторжествует»55.
Ясно, что мироощущение Тарле было пронизано глубоким
пессимизмом и скептицизмом, сочетавшимися у него с неодо-
лимым чувством юмора и интересом к жизни. Сам он однажды
Бочаров С. Г. Об одном разговоре и вокруг него. С. 84. С. Г. Бочаров, опу-
бликовавший это письмо, добавляет: «Во 2-м издании книги о Достоевском,
вышедшем в 1963 г., Бахтин выполнил пожелание Тарле и разобрал "Бобок"»
(Там же). Бахтина интересовала прежде всего жанровая природа «Бобка»,
и он определил его как «мениппею» в духе своей теории карнавала. См.:
Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М., 1979. С. 159-171.
Архив РАН. Ф. 627. Оп. 4. Д. 146. Л. 9.
Характерна в этом смысле ремарка из письма к жене от 29 ноября 1932 г.:
«Опять о нем французы пишут (о Дост[оевском]), и опять биографию пере-
тряхивают, и опять ни-че-го не выжмешь оттуда для его понимания. Теперь
мода связывать его с древним Плотином и с иезидами (дьяволопоклонника-
ми). Все это умствования, ничуть не ведущие к его разгадке» (Архив РАН.
Ф. 627. Оп. 4. Д. 154. Л. 115).
Каганович Б. С. Письма акад. Е. В. Тарле к А. Д. Люблинской. С. 156. С вы-
дающимся литературоведом Б. В. Томашевским Тарле полемизировал по
вопросам издания Пушкина. См.: Тарле Е. Заметки читателя //Литературный
критик. 1937. № 1. С. 207-216; Томашевский Б. За подлинного Пушкина (От-
вет Е. Тарле) // Там же. 1937. № 4. С. 145-156; Тарле Е. Неловкие увертки //
Там же. 1937. № 5. С. 44-49.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 327
написал Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Да, у нас с Вами могли бы
быть очень дружеские отношения. Правда я — тайно грустен,
явно — нагл и ко всему оравнодушнел, так что верно скоро
надоел бы Вам. Но у меня бесспорно большая эрудиция, а Вы это
любите»56. Думается, что в этой шутливой и несколько игривой
автохарактеристике содержится немало истины.
Сохранилось несколько замечательных писем Тарле к Е. Лан-
ну, в которых он, пользуясь его выражением о Достоевском,
«сам себе показывает язык». Предыстория этих писем такова.
Во время Второй мировой войны Ланн начал писать историче-
ский роман «Америка покидает Британию» об Американской
войне за независимость. Вскоре после 1945 г. стало ясно, что
опубликовать такой роман будет невозможно, и, очевидно, Ланн
пожаловался на это своему знаменитому другу.
Ответом было письмо Тарле от 4 апреля 1948 г.: «Что же
делать — если Франклин не ко двору, то и к шутам его. Возьмите
Линкольна, дайте его, сравнив en regard57 с нынешними Бут-
сами. Введите какого-нибудь русского великодушного юношу
добровольца в армии северян, в него влюбляется и перебегает
от южан черноокая донна Чепухита (genre58 Андрия в юбке см.
"Тараса Бульбу"). Словом: "Дядя Сам [sic!], скажи-ка мне, отчего
бьют негров больно в просвещеннейшей стране Вашингтона
и Линкольна?" etc. etc. Тут же благодарственная экспедиция Фок-
са, муж Чепухиты и она едут при Фоксе в Россию, сближаются
с революционерами ("Заатлантический брат! Бог его тоже ведь
доллар?" — "Бог его доллар, добытый трудом, но не украденный
доллар" etc.)59. А потом Герцен — или же еще раньше Герцен
56 РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1044. Л. 8 (письмо от 27 ноября 1932 г.).
57 рядом, параллельно (франц.).
58 вроде (франц.).
59 Реминисценция из некрасовских «Современников»:
Наш идеал, — говорят, —
Заатлантический брат:
Бог его тоже ведь доллар!..
Правда, но разница в том:
Бог его доллар — добытый трудом,
А не украденный доллар!
(Некрасов Н. А. Полное собрание стихотворений. Л., 1967. Т. 3. С. 299).

328 Глава 9
у Бьюкенена в Лондоне — в "Былом и думах". Книга Малки-
на — его диссертация — о русско-американских отношениях
в 1860-1866 гг. — газеты — материала уйма. И побольше о под-
лостях Джефферсона Дэвиса, генерала Ли, Бутса, сукинсынстве
шерстяных саквояжников при Джонсоне и Гранте etc. etc. Из
Чепухиты можно сделать compote macedoine60 из Ибаррури и Кар-
мен и Виардо-Гарсиа (встреча у Тургенева, поездка в Буживаль
etc.). Согласитесь, mon cher, что "судьба меня вела иным путем,"
но при благоприятных обстоятельствах я мог бы возвыситься до
Пьера Бобо!61 Минимум! Чепухиту в конце концов подстрелива-
ет из-за угла рабовладелец, и она умирает, шепча пророчества
о светлом будущем обоих полушарий etc.»62.
В следующем письме, от 15 апреля 1948 г. Тарле предлагает
другой сюжет: «Я согласен <...>, чтобы Вы не брались за Лин-
кольна и Чепухиту (a nice child, is it n't?63). He моргнув глазом,
sans sourciller je vous en offre un autre sujet64. 1811-1814 годы.
Байрон, речь в защиту рабочих в палате лордов. Слава — опа-
ла — ракалья-жена и нежная сестра и опять жена ("Страдала ты,
а я не был с тобою! Болела ты, а я бродил вдали!") — Италия,
Греция, бестии инглишмены, отказ в Вестминстерской могиле
etc. Семен Воронцов sur le retour d'age65, Николай I (наслед-
ником) и его известный разговор с Робертом Оуэном — вос-
кресшая (после гибели на 1-й стр. настоящего письма моего
к Вам) signora Чепухита — на сей раз в образе русской девушки
в Миссолунги (приехала от Ипсиланти помогать греческим
повстанцам — и, кстати, была при кончине Байрона) зовут
Валя Дубинина etc. etc. Прорицание о будущем etc... (P. S. Валя
Дубинина — уроженка Ижоры близ Петербурга: "Твоя чухоночка
ей-ей, гречанок Байрона милей")»66.
60 компот ассорти (франц.).
61 Прозвище П. Д. Боборыкина.
62 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 53. Л. 62-63. Бутс — убийца президента А. Лин-
кольна.
63 очаровательное дитя, не правда ли? (англ.).
64 я предлагаю Вам взамен другой сюжет (франц.).
65 в старости (франц.).
66 Архив РАН. Ф. 627. Оп. 6. Д. 53. Л. 63-64.

В двух планах. Опыт психологической характеристики 329
Тема находит завершение в письме от 22 апреля 1948 г.:
«Мое творческое воображение уже иссякло, и нового сюжета
уже не могу выдумать для Вашего романа. Разве Ченслер путе-
шественник у Ивана Грозного? (и Чепухита есть — боярышня
Забава Путятишна: "Нет, не замай! Не покину Русь! Еще вам
400 лет аглицким собакам куражиться! А потом как дадим вам
под микитки!" etc.). Вообще эпоха интересная»67.
Что это, как не издевательская пародия не только на технику
шаблонного исторического романа, но и на ту историю, которой
сам Тарле последние 10-15 лет своей жизни занимался вполне
серьезно и часто с натужным пафосом?
Евгений Викторович Тарле умер в Москве 6 января 1955 г.
К. Чуковский записал в своем дневнике 10 января 1955 г.: «Умер
Тарле — в больнице — от кровоизлияния в мозг <...>. Я посетил
его вдову Ольгу Григорьевну. Она вся в слезах, но говорит очень
четко, с обычной своей светской манерой: "...Я была при нем
в больнице до последней минуты. Лечили его лучшие врачи —
отравители. Я настояла на том, чтобы были отравители. Это ведь
лучшие медицинские светила: Вовси, Коган... Мы прожили с ним
душа в душу 63 года. Он без меня дня не мог прожить. Я пока-
жу вам письма, которые он писал мне, когда я была невестой.
"Без вас я размозжу себе голову!", — писал он, когда мне было
17 лет"»68. Ольга Григорьевна Тарле умерла через полтора меся-
ца после смерти мужа — 27 февраля 1955 г., Мария Викторовна
Тарновская — 10 декабря 1957 г. Дом Тарле исчез с лица земли:
ни прямых потомков, ни близких родственников Е. В. Тарле не
оставил.
Сообщения о смерти Тарле и некрологи появились в круп-
нейших западных газетах69. И если в Западной Германии его
называли «Трейчке сталинизма»70, то совершенно иными были
отклики во французской печати.
67 Там же. Л. 64.
68 Чуковский К. И. Дневник. 1930-1969. С. 219-220.
69 См., например: Dr. Eugene Tarle, historian, is dead // New York Times. 1955,
7 Jan. P. 22; Mort de l'historien Eugene Tarle // Le Monde. 1955. 8 Janv. P. 2.
70 Hopker W. Der Treitschke des Stalinismus: Gliick und Ungliick des Eugen Tarle //
Christ und Welt. 1955. 20 Jan.

330 Глава 9
Признанный глава французской славистики академик Андре
Мазон писал в некрологе: «Умер великий историк... Французские
историки нашли в Тарле не столько ученика, сколько коллегу,
и прием, оказанный ему в 1929 г. в Сорбонне по инициативе
ректора Шарлети, достаточно свидетельствует о том почетном
месте, которое он занял в их рядах. Они понимали его, они
чувствовали, что он очень близок им своим интересом к истории
нашей страны, складом своего ума, своим методом, — строгим
и одновременно живым, — своим восприятием событий и лю-
дей... Ему было присуще глобальное видение истории, в котором
играют свою роль идеи, политика, дипломатия, жажда заво-
еваний, национальные страсти, темперамент вождей и наро-
дов, — наряду с материальными потребностями производства,
товарообмена и уровня жизни... И этот южанин — он родился
и вырос в Херсоне, — ставший петербуржцем, а после войны
и наполовину москвичом, вносил в это видение теплоту и дух че-
ловека Средиземноморья, который служит своей родине. Фран-
цузы, знавшие его — как я — в Ленинграде в 1927 г. и в Париже
в 1929 г., вновь встретившись с ним в Москве 1945 г., нашли его
верным своей миссии историка нашей Революции и Империи,
патриота, глубоко потрясенного нашествием, которому подверг-
лась его страна и которое она отразила столь же победоносно,
как в 1812 г., — но патриота без высокомерия и национализма,
всегда гуманного, великодушного — и остроумного»71.
MazonA. E. V. Tarle. Necrologie // Revue des etudes slaves. 1955. T. 32. Fasc. 1-4.
P. 341-342.

Вместо заключения
Нелегко дать общую заключительную оценку творчества и фе-
номена Е. В. Тарле в истории русской науки и культуры. Он
прожил долгую жизнь, охватившую разные исторические пери-
оды, и оставил огромное количество (свыше тысячи) очень не-
равноценных трудов. Сколько противоречий! Какие за и против!
Тарле — это целый пласт, точнее даже несколько пластов русской
и европейской культуры, которой он весь был пронизан.
Как историк Тарле сложился еще в XIX в., в котором прош-
ла первая треть его жизни, и в какой-то степени он до конца
оставался историком XIX в., ориентировавшимся на великих
классиков историографии той эпохи. Тарле всегда больше инте-
ресовали не структуры и модели, а люди и события. С известной
точки зрения, ближе интересам науки XX в. были скорее ранние
работы Тарле, посвященные экономической и социальной исто-
рии1. Позднее он писал главным образом историю политическую
и дипломатическую, историю нарративную, или, выражаясь язы-
ком школы «Анналов», «событийную» и «персоналистическую»2.
Но едва ли мы обязаны придерживаться во всем установлений
этой знаменитой школы, которые к тому же не оставались неиз-
менными.
С известной долей допущения можно выделить три типа
историков: историки-исследователи, историки-мыслители
и историки-художники (разумеется, это деление очень услов-
но, поскольку все эти элементы присутствуют в той или иной
степени в работе всякого настоящего историка, речь здесь идет
лишь о преобладающей тенденции). Из этих трех моментов в на-
именьшей степени Тарле был историком-мыслителем или, точнее
1 Ср.: Kula W. Problemy i metody historii gospodarczej. Warszawa, 1983. S. 40.
2 См., в частности: Burke P. The French Historical Revolution: The Annales School
1929-1989. Stanford, 1990. P. 112-116.

332 Вместо заключения
сказать, историком-теоретиком. Теории исторического процесса
и исторического знания, по существу, не слишком интересовали
зрелого Тарле, хотя он высоко ценил Токвиля и в свое время
читал Макса Вебера и Бенедетто Кроче. Такие теории он исполь-
зовал скорее инструментально, как схемы, необходимые для из-
вестного упорядочения и осмысления исторического материала.
В сущности, Тарле не очень интересовали и марксистские теории
истории, хотя определенные элементы марксизма присутствова-
ли уже в его дореволюционных работах (признание классовых
интересов и классовых конфликтов важной частью историческо-
го процесса, оперирование такими понятиями, как «капитализм»,
интерес к истории масс и массовых движений и т. д.). Впрочем,
эти элементы марксизма в той или иной степени были усвоены
всей историографией и социологией XX века. Никаких сколько-
нибудь интересных и оригинальных интерпретаций марксизма
в сочинениях Тарле мы не найдем. По большей части он скло-
нялся к «ревизионистским» версиям марксизма начала века и не
принимал марксизм как программу построения нового общества.
Ссылки на «классиков» в позднейших трудах Тарле носят по боль-
шей части декоративный и вынужденный характер. До войны он
еще пытался делать это с известной разборчивостью и элегантно-
стью, но потом и это стало невозможным, и он «махнул рукой».
Следует поэтому скептически относиться к стандартным фор-
мулировкам советского времени, вроде, например, следующих:
«Переход Тарле на позиции марксистской исторической науки
был отнюдь не случаен... Процесс идейной перестройки ученого
носил длительный и вполне сознательный характер... Под влия-
нием торжества марксизма-ленинизма и успехов строительства
социализма в нашей стране длительный процесс усвоения Тарле
марксистской идеологии завершился окончательным переходом
ученого на позиции советской исторической науки»3. Писали
даже, что, утвердившись к середине 1930-х гг. на позициях
марксизма-ленинизма, Тарле «авторитетно боролся за марксизм
в мировой историографии»4. Гораздо больше истины содержится
3 Чапкевич Е. И. Евгений Викторович Тарле. С. 92-93.
4 Троицкий И. А. Евгений Викторович Тарле (1977). С. 40, 51. По мнению этого
автора, «период высочайшего расцвета в творчестве Тарле наступает с 1936 г.
и продолжается до конца дней ученого» (Там же. С. 14).

Вместо заключения 333
в словах немецкого автора: «"Классовый враг" и "псевдомарк-
сист" Тарле умер в 1955 г., восхваляемый в печати как марксист,
хотя в это время он стоял гораздо дальше от марксистского исто-
рического учения, чем в пору своего рокового столкновения
с Покровским»5.
Представляется, что по своему внутреннему, «органическо-
му» восприятию истории Тарле во второй половине жизни, а по
существу, может быть, и гораздо раньше, был скептиком, убеж-
денным в огромной роли сильной, выдающейся личности и не
слишком верящим в существование так называемых «законов
истории». Но при этом он не отказывался и от социально-эко-
номических детерминант, определяющих рамки и возможности
исторического развития и творчества героев истории. В этом
смысле мы бы не считали чистой мимикрией «марксизм» Тарле.
Больше всего Тарле любил «живую историю»: он был жаден
до новых фактов, до конкретных деталей, упивался яркостью
и многообразием человеческих типов и ситуаций. Его интересо-
вал прежде всего «человеческий план» истории. Воскрешать исто-
рическое прошлое Тарле умел как никто другой. Огромную роль
играл здесь, разумеется, его несравненный литературный талант.
Тарле был историком-исследователем и историком-художником,
одним из самых блестящих в русской науке. С этим, конечно,
была связана его громадная популярность. При этом, благодаря
своему исключительному уму и природному таланту, Тарле часто
мог интуитивно улавливать многие важные моменты и помимо
всяких теорий. Именно в этом, по нашему мнению, коренит-
ся одна из причин отсутствия «школы Тарле»: научить можно
методу, уму и таланту научить нельзя. Историком-мыслителем
большого формата среди современников Тарле был А. Е. Пресня-
ков, который дал глубокую и оригинальную трактовку русского
исторического процесса. Метод Преснякова, основанный на кон-
кретном историзме и ориентации на факт и источник, присущим
всей классической петербургской исторической школе, включал
в себя и элементы марксизма как исторического реализма, истол-
кованные очень интересно и нетривиально6.
5 HoschE. Op. cit. S. 145.
6 См.: Каганович Б. С. А. Е. Пресняков, петербургская школа и марксизм //
Cahiers du monde russe. 2001. Т. 42. № 1. P. 31-48.

334 Вместо заключения
Но и Тарле, с его нелюбовью к отвлеченным спекуляциям
и размашистым концепциям и стремлением восстановить живое
прошлое «как оно в действительности было», стал в какой-то
мере частью петербургской исторической школы, хотя он и не
всегда пользовался филигранными методами источниковедче-
ского исследования, выработанными в ней.
Конечно, «ранний Тарле» во многом отличался от «позднего
Тарле», и в нашем изложении эти различия отмечены. Но мы не
стали бы и чрезмерно преувеличивать пропасть между «молодым
радикалом» и «Трейчке сталинизма», как это делают некоторые
западные авторы. На самом деле все обстояло несколько сложнее.
Можно обнаружить черты сходства между публицистикой Тарле
времен Первой мировой войны и революции 1917 г. и некоторы-
ми его позднейшими выступлениями в советской печати. На это
в свое время обратил внимание известный историк меньшевик
Б. И. Николаевский, писавший: «Тарле мог с большим основа-
нием считать, что после своего возвращения из Алма-Аты он
развивал в печати те же самые взгляды, которые он развивал
до 1930 г. и за которые он и был отправлен вглубь Тянь-Шаня»7.
Николаевский Б. И. Об общественном и личном. (Вынужденный ответ
Н. И. Ульянову) // Социалистический вестник (Нью-Йорк). 1960. №11.
С. 224. Не лишены интереса и обстоятельства появления этой статьи. В по-
лемике с эмигрантом «второй волны» Н. Ульяновым, обвинявшим русскую
либеральную и радикальную интеллигенцию в нелюбви к России, Б. Нико-
лаевский вспомнил советские работы этого автора начала 1930-х гг., в ко-
торых содержались пассажи о «глубочайшем цинизме старой исторической
науки», «великодержавном яде, отравляющем дело социалистического пре-
образования», «букете кулацко-националистических тенденций», о «воплях
потрепанных кулаков» и т. п. В оправдание Ульянов сослался на то, что
все, жившие и работавшие при советской власти, вынуждены были идти
на компромиссы, помянув в этой связи Ахматову, Пастернака, Прокофьева
и Шостаковича, а также историков Тарле, Грекова и Бахрушина. Отвечая ему,
Николаевский заметил, что степень «приспособления» его оппонента была
гораздо выше, чем названных им историков: «Они, правда, были возвращены
из ссылки (Николаевский ошибочно полагал, что и Б. Д. Греков был осужден
по "Академическому делу". — Б. К.) и сделали большую карьеру, выступая
защитниками политики Сталина, но они не только никогда не выступали
защитниками таких сторон этой политики, как "трепанье кулака", но их
реабилитация вообще стояла в связи с переменой диктатурой курса поли-
тики на историческом фронте» (Там же. С. 224). После этой фразы следуют
приведенные в тексте слова о Тарле.

Вместо заключения 335
Здесь можно еще раз вспомнить термин «либеральный империа-
лизм», который, как нам кажется, в немалой степени применим
для характеристики политического мировоззрения Тарле.
Недочеты технического характера, порой бросающиеся
в глаза в работах позднего Тарле, присутствовали и в некоторых
его ранних трудах. С другой стороны, лучшие шедевры «исто-
рической живописи» Тарле, принесшие ему мировую извест-
ность, созданы в 1920-е и особенно 1930-е гг. Конечно, события
1930-1932 гг. были для Тарле страшным потрясением. Но они не
убили в нем историка. Вторая половина 1930-х гг., несмотря ни
на что, была для него временем творческого подъема, давшим
«Наполеона», «1812 год», «Талейрана». Напротив, послевоенные
годы Тарле при Сталине, когда он написал много не достойного
своего ума и таланта, — как мы уже говорили, — трудно опреде-
лить иначе как период упадка.
Конечно, слабости, противоречия и проблематичные момен-
ты в деятельности Е. В. Тарле не могли остаться незамеченными
современниками. «Крупнейший историк, представитель свобо-
домыслящей русской либеральной интеллигенции, Тарле всегда
занимал в международных вопросах антигерманскую линию,
и поэтому его приближенность к нашему правительственному
руководству во время Отечественной войны была органична
и естественна. <...> Обидно другое: за его подписью появлялись
статьи с оттенком дурного вкуса, сниженного стиля в угоду ука-
зующему персту», — писала спустя много лет А. Л. Войтоловская,
близкая к коммунистической «левой оппозиции» сталинизму8.
Человек совершенно другого типа, замечательный историк
итальянского Возрождения А. И. Хоментовская, сообщая своей
приятельнице Е. Ч. Скржинской о том, что она установила кон-
такт с Тарле и просила его помочь с публикацией работы о Ло-
ренцо Балле, писала 22 января 1941 г. из Вышнего Волочка, где
она оказалась после лагеря: «Боюсь надеяться и все-таки надеюсь
здесь на успех. Е. В. вернулся по отношению ко мне на старую
зарубку — когда-то он охотно говорил со мной на научные темы.
<...> Балла его задел по существу, он чувствует "родную душу"!
Обещает сделать все возможное, чтобы он увидел свет, обронил
Войтоловская А. Л. По следам судьбы моего поколения. Сыктывкар, 1991.
С. 25-26.

336 Вместо заключения
по поводу темы несколько интересных замечаний»9. Присмотрев-
шись к характеристике Баллы у Хоментовской, мы обнаруживаем
в ней такие слова: «Противоречия в облике Лоренцо Баллы —
противоречия между творчеством и послужным списком, между
беспощадной смелостью мысли и уклончивостью тактики — не
могут исказить внутреннего его единства»10. Не следует ли, одна-
ко, здесь перед словом «исказить» поставить частицу «не»?
Думается, что Тарле в глубине души сам понимал многие
свои недостатки и знал настоящую цену ряду своих работ. Но...
«Opfer fallen hier, Weder Lamm noch Stier, aber Menschenopfer
unerhort11... В другой раз выбирайте, поэтесса, более осмо-
трительно время и место, когда пожелаете вновь родиться на
свет», — писал он 5 марта 1942 г. Т. Л. Щепкиной-Куперник12.
Вероятно, в нем было несколько больше цинизма и житей-
ского оппортунизма, чем их хотелось бы видеть в таком человеке.
Фольклорист и литературовед М. К. Азадовский писал 22 октября
1954 г. И. С. Зильберштейну: «Приезжала одна знакомая из Мо-
сквы и рассказывала со слов врача, лечащего Тарле, что у него
осталось на три копейки сердца, а мозгу на тысячу рублей»13.
Есть соблазн сказать, что эта формула была справедлива не толь-
ко в буквальном смысле. Но мы не должны забывать и о том,
что этот блестящий человек жил в страшное время, с которым
он никогда все-таки полностью не сливался, и он сумел многое
сделать в науке. И хотя мир с тех пор стал другим, и люди стали
иными, и наука во многом стала другой, — как поразительно
яркое и талантливое явление русской культуры Евгений Викто-
рович Тарле останется в ней навсегда.
9 Цит. по: Каганович Б. С. Анна Ильинична Хоментовская. С. 305.
10 Хоментовская А. И. Лоренцо Балла — великий итальянский гуманист. М.; Л.,
1964. С. 142.
11 Цитата из «Коринфской невесты» Гете. Перевод: «Жертвы падают здесь, / Но
не агнец и не бык, / А неслыханные человеческие жертвы» {нем.).
12 РГАЛИ. Ф. 571. Оп. 1. Д. 1044. Л. 36.
13 Из истории русской советской фольклористики. Л., 1981. С. 264.

Список сокращений
АВПРФ — Архив внешней политики Российской Федерации
АН СССР — Академия наук СССР
Архив РАН — Архив Российской Академии наук
БСЭ — Большая советская энциклопедия
ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации
ГЭ — Государственный Эрмитаж
ИМО — Институт международных отношений
ИРЛИ — Институт русской литературы (Пушкинский Дом)
Российской Академии наук
ЛГУ — Ленинградский государственный университет
ЛОИИ — Ленинградское отделение Института истории
АН СССР
МГПИ — Московский государственный педагогический
институт
МГУ — Московский государственный университет
ОР — Отдел рукописей
ПФА РАН — С.-Петербургский филиал Российской Академии наук
РАН — Российская Академия наук
РАНИОН — Российская ассоциация научно-исследовательских
институтов по общественным наукам
РГАЛИ — Российский государственный архив литературы
и искусства
РГАСПИ — Российский государственный архив социально-
политической истории (б. Центральный партийный
архив ЦК КПСС)

338
Список сокращений
РГБ — Российская государственная библиотека (б. Госу-
дарственная Библиотека СССР им. В. И. Ленина)
РГИА — Российский государственный исторический
архив
РИИИ — Российский Институт истории искусств
РНБ — Российская Национальная библиотека
(б. Государственная Публичная библиотека
им. М. Е. Салтыкова-Щедрина)
РО — Рукописный отдел
СИЭ — Советская историческая энциклопедия
СПбИИ РАН — С.-Петербургский Институт истории Российской
Академии наук
ЦГА СПб. — Центральный государственный архив
С.-Петербурга
ЦГАИПД СПб. — Центральный государственный архив историко-
политических документов С.-Петербурга
ЦГИА СПб. — Центральный государственный исторический
архив С.-Петербурга

Указатель имен1
Аввакум 93
Августин Аврелий 31, 143
Аврех А. Я. 74
Авторханов А. Г. 217
Ага-Магомет-Хан 267
Агранов Я. С. 132, 140, 152
Адамов Е. А. 186
Аденауэр К. 284
Аджемян X. Г. 253, 255-257,
259,261-262
Адмони В. Г. 91
Адмони-Красный Г. Я. 91
Азадовская Л. В. 254
Азадовский М. К. 336
Акименко М. А. 58
Алаторцева А. И. 129
Александр Македонский 189
Александр Невский 244
Александр I 145, 191, 216,
219-220, 254, 291
Александр II180
Александр III 99
Александров А. Д. 304
Александров Г. Ф. 255, 261
Алексеев В. М. 115
Алексеев М. П. 34
Алексей Михайлович 87
АльфанШ. 178
Амиантов Ю. Н. 13, 253, 255
Амфитеатров А. В. 55
Ананьич Б. В. 67, 115, 119-120,
129, 131, 141
Андреев А. А. 255
Андреев А. И. 129, 133-134,
137-138, 231
Андреева А. П. 228
Андрей Владимирович, вел. кн.
132, 134
Анненские, семья 59
Анненский И. Ф. 44
Анненский Н. Ф. 44
Антоний Волынский (Храповиц-
кий А. П.), епископ 51
Антонова Н. С. 175
Антонович В. Б. 27
Антюхина-Московченко В. И. 10
Анциферов Н. П. 129-130, 151,
231
Апраксин П. М. 289
Апраксин С. Ф. 194
Аракчеев А. А. 256
Ардашев Н. П. 77
Аржакова Л. М. 280
АрмфельтВ. Я. 313
Аркрайт Р. 66
Артамонов М. И. 319
Архангельский С. И. 111, 320
Асафова Н. М. 8,16
1 Сост. Л. Б. Вольфцун.

340
Указатель имен
Асафьев Б. В. 46
Аттила 189
Ахматова А. А. 302, 334
Ачесон Д. 285
Ашукина М. Г. 38
Бабеф Г. 39, 101
Бабина Б. А. (ур. Змойро) 148
Багратион П. И. 204, 208, 211-
212
Базилевич К. В. 255
Байрон Дж. 150, 328
Бакунин М. А.42, 178-180
Балаева С. Н. 238
Бальзак О. 220
Бараб-Тарле Г. И. 20
Бараб-Тарле Р. Я. 20
Барант П. 23
Барклай де Толли М. Б. 158,
204-206, 211, 215, 305
Бартольд В. В. 99, 110, 115
Батыгин Г. С. 257
Бахрушин С. В. 130, 137-138,
155,231,255,334
Бахтин М. М. 316-317, 325-326
Безбородко А. А. 266, 269
Безобразов П. В. 76
Белгородский А. В. 81
Беленкис А. М. 241
Беленькая Б. Я. 46
Белинский В. Г. 313
Белозерская-Булгакова Л. Е. 13,
25,312,316
Белый А. 164, 165
Беляев М. Д. 130, 137
Бенвилль Ж. 202
Бенда Ж. 147
Бенешевич В. Н. 100, 115, 130,
136-137, 139, 319
Бенешевич Л. Ф. 319
Бентам Дж. 145
Бенуа А. Н. 197
Берберова Н. Н. 209-210
Бергсон А. 166, 302
Бердяев Н. А. 28-29, 44, 126
Беренсон Б. 201
Берков П. Н. 278
Берман Ф. С. 197, 278
Берман Я. 278
Вернадская Е. В. 24
Бернштейн С. Н. 281
Бернштейн Э. 41
Берти Дж. 246
Бертольди Р. К. 75
Бескровный Л. Г. 215, 310
Бетман-Гольвег Т. 87
Бехтерев В. М. 25, 58
Бидо Ж. 281
Биконсфильд см. Дизраэли Б.
300
Бирюкович В. В. 115
Бисмарк О. 95, 99, 105, 118,
121,216
Блейман М. Ю. 283
Блок А. А. 85
Блок Ж. 164
Блок Ж. Р. 236
Блок К. 59, 105, 111, 147, 169,
282
БлокМ. 179
Блюм А. В. 225
Блюм Л. 284
Блюхер Г. Л. 190
Боборыкин П. Д. 328
Богданович А. В. 47
Богданович А. И. 44
Богданович Е. В. 314
Богданович Т. А. 44-46, 49-50,
85, 115, 142,231-232,313
Богдановичи, семья 313

Указатель имен
341
Боголепов Н. П. 29, 36
Богословский М. М. 75, 80, 110,
115, 134
Богоявленский С. К. 130, 137
Богучарский В. Я. 54
Бодров А. В. 251
Болховитинов Н. Н. 71
Бонгард-Левин Г. М. 214
Боргман И. И. 55
Борисов Ю. В. 221
Боровский Б. М. 181
Борщаговский А. М. 306
Боткин В. П. 150
Бочаров С. Г. 317, 326
Бранденбергер Д. 255, 259
Брантинг Я. 85
Брачев В. С. 16, 51, 129, 132,
140, 186
Бречкевич М. В.76
Бриан А. 135, 146
Бригген А. Ф. 249
Бродель Ф. 68-69
Бродский Н. Л. 159
Бройтман Л. И. 116
Брусилов А. А. 253
Бруцкус Б. Д. 126
Брюнин В. Г. 302
Брюно Ф. 166
Буайе П. 106
Буассонад П. Б. 60
Бубнов А. С. 155-157, 175
Бубнов Н. М. 31
Бузескул В. П. 99,103, 109-110
Булгаков С. Н. 28-29, 44, 126
Булгаков Я. И. 267
Бурбоны, династия 290
Бурденко Н. Н. 234, 238
Буржен Ж. 147, 169
Буркхардт Я. 42
Бурцев В. Л. 54
Бурцев Г. В. 306
Бутенко В. А. 137, 231
Бутс Дж. 327-328
Бухарин Н. И. 187
Бушуев С. К. 253, 255-256, 262
Бьюкенен Дж. 328
Бэкон Ф. 100, 293
Бялый Г. А. 254
Вавилов Н. И. 120
Вавилов С. И. 7, 26, 282, 307
Вадбольский И. М. 192-193
Вайнштейн О. Л. 23, 227, 254,
301
Вакар Н. П. 237
Валери П. 166
Валицкий, А.266
Валишевский К. Ф. 197
Валк С. Н. 10, 94, 254, 278, 302
Балла Л. 335-336
Ванини Дж. 33
Варескьель Э.де 219-220
Васенко П. Г. 134, 137
Васильев А. А. 76-77, 108-109
Бахтина П. Л. 320
Вашингтон Дж. 176-177, 327
Введенский А. А. 115
Вебер М. 104, 262, 332
Веденеев Б. Е. 234
Веймар О. Э. 82
Вейнтрауб В. 10-11, 166-167,
250, 285, 294
Веллингтон А. 190, 213
ВентуриА. 175-176
Вентури Ф. 10-11, 38, 41, 73,
84, 127-128, 175, 185, 202,
220, 250-251, 275, 279, 294
Вергилий Марон 45
Вернадский В. И. 107-108, 241
Вернадский Г. В. 108, 214

342
Указатель имен
ВертА. 213
Виардо-Гарсиа П. 328
Вико Дж. 58
Вильгельм II Гогенцоллерн
83-85, 92, 99, 103, 106, 121,
262
Вильсон В. 121
Вин., Винегр. см. Дживелегов
А. К. 153, 157
Виноградов П. Г. 30
Виппер Р. Ю. 80
Витгенштейн П. X. 207
Витте С. Ю. 51-52, 55, 116, 118,
120,216
Виттрам Р. 77, 298
Вишневский С. 10-11, 185, 200,
217-219
Вишняк М. В. 210
Вовина-Лебедева В. Г. 229
Вовси М. С. 329
Водовозов В. В. 26, 28-29, 31-
34, 126-127
Водовозов В. И. 28
Военский К. А. 73
Возгрин В. Е. 299
Вознесенский А. А. 300-301, 318
Войтоловская А. Л. 335
Волгин В. П. 151, 159, 173, 239,
258, 295, 320
Волин Б. М.255-256, 260
Волков С. А. 197, 218
Волконский М. Н. 267
Волошин М. А. 302
Вольский Ст. 179
Вольтер Ф. М. А. 58, 101, 266
Вольфцун Л. Б. 18, 204, 319
Вонлярлярскии В. М. 120
Воронов Е. П. 124-125
Воронцов А. Р. 266, 269
Воронцов В. В. 93
Воронцов С. Р. 266, 269, 309,
328
Вудворд, Э. 213
Вульф В. 201
ВульфЛ. 200
Вышинский А. Я. 231
Гааз Ф. П. 82, 254
Галилей Г. 7, 283, 321
ГамбеттаЛ. 38-39, 176
Гамилькар Барка 199
Гамильтон Э. 290
Ганелин Р. Ш. 48, 120, 139-140
Ганнибал 194, 199
Гаспаров М. Л. 285
Гвиччардини, Ф. 101
Гегель Г. В. Ф. 58-59, 262
Ген В. 81-82
Генкина Э. Б. 255
Генрих IV 316
Георг I 176
Гердер И. Г. 58
Герцен А. И. 43, 56, 83-84,
321-323, 327
Герцен Н. А. 321
Гершенкрон А. 68-69
Гессен В. М. 97
Гете И. В. 189, 336
Гизо Ф. 23, 57
Гиль П. 20
Гильфердинг Р. 120
Гиляров А. Н. 27
ГинцбургИ. Я. 116
ГирсМ. М. 137
Гитлер А. 194-195, 238, 242, 295
Гладков А. К. 217
Гладстон У. 118, 300-302
Глазов В. Г. 48
Гобино Ж. А. де 240
ГоббсТ. 58

Указатель имен
343
Гоголь Н. В. 323
Годшо Ж. 219
Головин Ф. А. 289
Головкин Г. И. 289
Голощекин Ф. И. 150
Голль Ш. де 236, 281
Гончаров И. А. 115
Гордон А. В. 203, 262, 321
Горин П. О. 124
Горловский С. С. 172
Городецкий Е. Н. 256
Горький А. М. 42, 44, 169-170,
185-186
Готье Ю. В. 130, 137-138
Гофштейн Д. Н. 321
Гошиллер М. 84
Грабарь В. Э. 13,17, 78, 92-94, 97
Грабарь И. Э.78,198
Гран К. 220
Грановский Т. Н. 108
Грант У. 328
Гревс И. М. 58, 60, 74, 92, 99,
105, 108, 196, 226
Греков Б. Д. 155, 252, 254-255,
259, 334
Гретхейзен Б. 166
Грибоедов А. С. 289
Григорьев С. Т. 192
Гримм Э. Д. 60, 65, 80
Гринвальд К. К. 317
Гринвальд М. К. 15, 113, 115,
130, 181, 300-302, 317
Гродзенская Э. Л. 164
Громан В. Г. 136
Гроссман Л. П. 178
Гротов С. В. см. Сигрист С. В.
139
Грюмбах С. 168
Гуковский М. А. 227-228
Гумбольдт В. 82
Гумилев Л. Н. 181
Гумилев Н. С. 302
Гуральский А. Я. 240
Гуревич Л. Я. 85
ГуткинаИ. Г. 317
Гюго В. 220
Д. (Дьяконов А.) 48
Давыдов Д. В. 192-193, 208
Далин В. М. 61-62, 68, 103,
145-146, 176-178
Даллес А. 285
Данин Д. С. 209
ДаниниС. М. 115, 137
Дантон Ж.100, 199
Дар Э. 219
Дашкевич Н. П. 27, 31
Девятко И. Ф. 257
Дейч Г. М. 229
Дейч Л. Г. 147, 151, 168
Декарт Р. 283
Делакруа А. 106
Делакруа Э. 220
Дербов Л. А. 229
Джефферсон Д. 328
Дживелегов А. К. 17, 50, 153,
173, 182
Джонсон Э. 328
Дидро Д. 176, 179
Дизраэли Б. 302
Диль Ш. 106
Динес В. А. 321
Дмитриев А. Н. 80
Дмитрий Донской 263
Добиаш-Рождественская О. А.
99, 108, 115
ДобкинА. И. 129, 151
Добролюбский К. П. 64,183-184
Довгалевский В. С. 106
Долинин А. С. 254

344
Указатель имен
Долинина А. А. 318
Домбровский В. Р. 132, 140
Домнин Н. А. 303
Дорохов И. С. 192
Достоевская А. Г. 35-36
Достоевский Ф. М. 35, 148, 293,
313,322, 324-327
Драгомиров М. И. 29
Драницын С. Н. 56
Дрио Э. 73, 105, 195, 201
Дроздова Н. В. 175
Дружинин Н. М. 245-248, 320
Дубровский A.M. 259
Дубьева Л. В. 77-78
Дунаевский В. А. 10, 12-13, 147,
186
Дурман Г. Г. 42
Дурново П. Н. 95
Дурновцев В. И. 9-10, 55
Дьяконов И. М. 229
Дьяконов М. А. 93
Дюамель Ж. 166
Дюллен С. 178
Дюэм П. 228
Дякин В. С. 14, 166
Егоров Д. Н. 99, 115, 130, 137-
138,147
Егоров И. В. 55
Екатерина II 216, 254, 263-271,
273-274, 278-280, 288, 302,
309, 318
Елисеев С. Г. 106
Енукидзе А. С. 153-154, 157, 173
Ермолов А. П. 204, 212
Ерусалимский А. С. 8, 19, 233,
295
ЕсаковВ.Д. 13, 146, 175
Есина А. Б. 149
Ефимов А. В. 176-177, 255, 259
Жакоби П. 281
Жданов А. А. 252, 257
Жданов А. М. 37, 47
Жданов Ю. А. 306
Жебелев С. А. 80, 100, 103, 110,
173
Желубовская Э. А. 227
Жиганов В. 22
Жилин П. А. 215, 310
Житомирова Н. Н. 45, 228
Жихарев С. П. 318
Жорес Ж. 106
Жув Ж. 236
Жувенель Б. де 73
Жупахин С. Г. 132
Завитневич И. 117
Зайдель Г. С. 64, 114, 143-145,
167, 172, 226
Зайончковский П. А. 316
Зайцев П. Н. 151, 159
Замятин, студент 49
Замятин Г. А. 227
Заозерский А. И. 115, 130, 137
Заславский Д. И. 28, 86, 164
Захаров В. 148
ЗахерЯ. М. 114, 144-145, 184
Звавич И. С. 218, 293
Зволянский С. Э. 35-36
Зеленина М. Н. 17, 313, 323
Зелинский Ф. Ф. 76, 80, 99,
319
Зенгер Г. Э. 37, 48
Зенгер Н. Г. 230
Зенгер-Цявловская Т. Г. 38
Зильберштейн И. С. 336
Зимин А. А. 241
Зиновьев Г.Е. 96
Злотников М. Ф. 71
Золотарев В. П. 145

Указатель имен
345
Золя Э. 240
Зубов В. А. 267
Зубов П. А. 309
Ибарурри Д. 328
Ибсен Г. 28, 33
Иван Грозный 253, 329
Иванов А. Е. 80
Иванов Вяч. Вс. 127
Иванов Ю. Ф. 255, 261
Иванов-Разумник Р. В. 165, 232
Игельстром О. А. 267
Изгоев А. С. 126
Измайлов Н. В. 129, 133, 137,
139
Иков В. К. 8, 16, 318
Иконников В. С. 26
Иловайский Д. И. 324
Ильина И. В. 252, 259, 261
Инама-Штернегг К. Т. 40
Иоффе А. Ф. 281, 315
Ипсиланти А. 328
Исламов Т. М. 280
Исленьев П. А. 275
Истомин В. И. 243, 307
ИстягинЛ. Г. 304
Каганович Б. С. 13-14, 24, 42,
59, 78, 105, 108, 111, 125,
128, 141, 161,164, 166,169,
180, 220, 230, 234, 252,
282, 300, 303-304, 311, 317,
319-320, 323, 325-326, 333,
336
Калинин М. И. 257
Калинка В. 271
Кан А. С. 299
Кан С. Б. 320
Каннинг Дж. 39
Кант И. 58, 97
Капица П. Л. 197, 281
Кареев Н. И. 30, 52, 60-62,
64-65, 73, 75, 92, 99, 110
Карл1 97
Карл XII 295-297, 299
Карлейль Т. 23, 42
Карпинский А. П. 146
Карсавин Л. П. 80, 92
Карье Ж. Б.183
Кассо Л. А. 74-76, 78
Катерли Е. И. 145
Катилина Луций Сергий 324
Катков М. Н. 256
Каутская Л. 165
Каутский К. 40, 165
Кауфман И. И. 318
Кауфман К. В. 318
Кауфман К. П. 253
Кафенгауз Б. Б. 67-68
Кафтанов С. В. 319
Кедров Б. М. 257
Кейзерлинг Г. К. 267
Келин А. С. 297
Кемаль Ататюрк М. 102
Кен О. Н. 14, 198-199
Керенский А. Ф. 85, 90
Кивлицкий Е. А. 36
Килинский Я. 277
Кине Э. 108
Киров С. М. 147
Кирпотин В. Я. 322
Кистяковский Б. А. 28
Кишера Ж. 27
Кларендон Э. 101
Клаузевиц К. 206
Клемансо Ж. 105, 121
Клук (Клюк) А. фон (Kluck A.)
86
Ключевский В. О. 23, 197, 241,
265, 269, 277, 296

346
Указатель имен
Князев Г. А. 239, 278
Кобб Р. 184, 201
Ковалевский В. И. 119-120
Коган Б. Б. 329
Коган-Бернштейн Ф. А. 227
Кожокин Е. М. 62
Кожухов С. И. 305-306, 308
Козинцева Р. И. 181
Козырева М. Г. 181
Коковцов В. Н. 135-136
Коковцов П. К. 110, 115, 133
Кокошкин Ф. Ф. 90, 145
Коллонтай Г. 277
Колоницкий Б. И. 100
Колчак А. В. 98
Кольбер Ж. Б. 70
Комарова В. Д. (псевд. Каре-
нин Вл.) 82
Кон Ф. Я. 166
Кондаков Н. П. 80
Конде Л. де 194
Кондорсе М. Ж. А. 58
Кондратьев Н. Д. 136
Кони А. Ф. 115, 120,313
Константин Константинович,
вел. кн. 133
Константинов А. 186-187
Конт О. 58-59
Корзон Т. 271
Корнатовский Н. А. 303
Корнилов А. А. 81
Корнилов В. А. 243, 307
Короленко В. Г. 44
Кортес Э. 181
Костомаров Н. И. 23, 271
Костырченко Г. В. 303
Костюшко Т. 263, 274, 277
Котляревский С. А. 178
КоцЕ. С. 116
Кравец Т. П. 26
Краевич Н. С. 108-109
Кранцфельд (ур.Тарле) Е. В. 21
Кранцфельд Я. Л. 15-16, 21, 312,
321
Крачковский И. Ю. 110, 133,
136
Крашенинников М. Н. 76, 79
Крестинская В. Н. 164
Крестинский Н. Н. 164
Крисп О. 69
Критский Ю. М. 10
Кропоткин П. А. 60
Кроче Б. 200, 302, 332
Круус X. 78
Крыленко Н. В. 113
Крылов А. Н. 230-231, 244
Крюйс К. 289
Крючковский С. А. 318
Кудашев Н. Д. 193
Кудрявский Д. Н. 78
Кудряшов К. В. 309
Кузнецов А. М. 316
КукельМ. 211-212, 215
Кула В. 292
Кулаковский Ю. А. 27
КулишерА. М. 318
КулишерА. С. 317-318
Кулишер Е. М. 318
Кулишер И. М. 68, 318
Кусевицкий С. А. 162
Кускова Е. Д. 42, 55, 135
Кут X. 169
Кутузов Д. 186-187
Кутузов М. И. 190-193, 204-
207, 209, 212, 292, 305,
309-310
Кучеренко Г. С. 34
Кушева Е. Н. 302
Кынин Г. П. 235
Кюхельбекер В. К. 82

Указатель имен
347
Лависс Э. 222
Лавуазье А. 289
Лакур-Гайе Г. 219
Ландсберг Г. С. 286
Ланжевен П. 105-106, 168
Ланн Е. Л. 10, 17, 226, 242, 283,
294, 298, 313-316, 322-325,
327
Лансере Е. Е. 197, 241
Лаппо-Данилевский А. С. 71, 93
Ларошфуко Л. А. де 305
Лас Каз Э. О. де 180, 190
Лебедев С. К. 67
Лебединцев П. 20
Леви С. 105-106, 109, 147, 161,
169
Левин Ш. М. 51
Лейкина-Свирская В. Р. 42
Лейч В. 298
Лемке М. К. 94
Ленин В. И. 120-121, 177, 210,
224, 256, 258, 287, 300
Леонардо да Винчи 228
Леонов В. П. 13, 22, 129
Леонтьев К. Н. 189-190
Лермонтов М. Ю. 313, 319, 323
Лесгафт П.Ф. 58
ЛефеврЖ. 72, 179, 184,201
Ли Р. Э. 328
Либкнехт В. 83
Линкольн А. 327-328
Линь Ш. Ж. де 268
Липпман У. 284
Липранди И. П.204, 211-212
Литвинов М. М. 178, 224, 234-
235,237
Лихачев Н. П. 109, 115, 130,
134, 137-138, 146
Ллойд-Джордж Д. 126
Лозовский С. А. 234-235
Локк Дж. 58
Ломоносов М. В. 289
Лопатин Г. А. 93
Лопухин А. А. 48
Лосиевский И. Я. 13-14, 78, 89
Лосский Б. Н. 85
Лотман Ю. М. 275
Луи-Филипп 217
Лукач Г. 262
Лукин Н. М. 61, 145, 176-178,
186
Лукьянов С. С. 178
Луначарский А. В. 28-29, 46,175
Лунин Е. 140
ЛупполИ. К. 179
Лурье Ф. М. 96
Лурье X. Г. 144
Лучицкая М. В. 27
Лучицкая (Чолганская) О. И. 27
Лучицкий И. В. 26-28, 30-32,
36-37, 60-62, 65, 73, 75
Львов Г. Е. 90
Любавский М. К. 75, 130, 134,
137-138, 146
Любименко И. И. 111
Любимов Н. М. 313
Люблинская А. Д. 13-14, 17, 24,
128, 220, 252, 303, 316, 319,
322-323, 325-326
Люблинский В. С. 319-320
Любомиров П. Г. 68
Людендорф Э. Ф. В. 95
Людовик XIV 70, 181, 242
Людовик XV 70, 197
Людовик XVI 66
Люксембург Р. 165
Лютынский Я. 292-293
Мавродин В. В. 10, 301-303, 320
Мазепа И. С. 296, 298-299

348
Указатель имен
Мазон А. 105-106, 163-165, 282,
330
Майский И. М. 212-213
Макиавелли Н. 58, 101, 190
Маклаков В. А. 135-136
Маколей Т. 23, 240, 313
Максакова Л. В. 177
Маленков Г. М. 13, 252, 255,
295, 306
Малкин М. М. 328
Мамай 263
Манн Т. 8
Мануильский Д. 3. 221, 234-
235
Манфред А. 3. 8, 10, 19, 127,
202-203, 227, 285
Марат Ж. П. 63, 179
Маргерит В. 240
Маркони Г. 290
Маркс К. 23, 39-42, 55, 58-59,
62, 83, 113, 117, 125, 210,
223, 245, 249, 258, 261-262,
268, 297, 300
МаррН.Я. 80, 110
Мартов Ю. О. 164
Марузо Ж. 161, 164
Маршак С. Я. 44, 285-286
Масленников И. И. 310
Матисс А. 178
Матьез А. 59, 72, 100, 105-106,
111, 147, 169, 184
Мейерхольд В. Э. 156
Мейзенбуг М. фон 321
Мельгунов С. П. 56, 81, 210
Менжинский В. Р. 152
Меншиков (Меньшиков) А. Д.
289
Меншиков А. С. 243
Мерварт А. М. 115,130, 137,139
Мерварт Л. А. 115, 138, 232
Мережковский Д. С. 44, 324
Меровинги, династия 266
Меттерних К. 216
Милюков П. Н. 21, 34, 44, 49,
55, 83, 85, 91, 98-99, 135,
237, 259, 266, 289, 318
Милютин Д. А. 316
Минорский В. Ф. 106
Минц И. И. 255, 263
Мирабо О. Г. 101
Михайлов М. И. 294
Михайловский Н. К. 39, 44
Михайловский-Данилев-
ский А. И. 212
Мишле Ж. 108
Могилевский С. А. 229
Молас Б. Н. 130, 137
Молок А. И. 8, 19, 144, 146,
226-227, 279, 294, 300,
302
Молок Ф. А. 146
Молотов В. М. 166, 175, 222,
235, 260, 304
Монзи А. де 168
Монтескье Ш. Л. Де 58
Мопассан Г. Де 240
Мор Т. 30, 31-32, 34-35, 143
Моран П. 150
Мордовцев Д. Л. 23
МоруаА. 150, 166,284
Муравьев Н. В. 35
Муравьев-Виленский М. Н. 293
Муссолини Б. 195
Мюллер Р. 112
Мякотин В. А. 56
Наполеон I Бонапарт 12-14, 16,
57, 69-70, 72, 79-80, 95-97,
105, 107, 121, 144-145,
147, 172, 180-181,185-191,

Указатель имен
349
193-211, 213-216, 218,
220-221, 227, 242, 295, 305,
307-311, 318, 335
Наполеон III 244
Насонов А. Н. 115
Нахимов П. С. 243-244, 283,
306-307
Невежин В. А. 208
Некрасов Н. А. 313, 327
Некрасов Н. В. 90
Нельсон Г. 290
Немирович-Данченко В. И. 293
Нессельроде К. В. 243
Нестьев И. В. 210
Нечкина М. В. 197, 255, 306
Никитин Е. Н. 13
Николаевский Б. И. 334
Николай I 54, 68, 182, 199,
219, 242-244, 248-250,
291, 328
Николай II 48, 85,103, 121, 133
Николай (Ярушевич), митр. 234
Николай Михайлович, вел. кн.
73,133
Николай Николаевич, вел. кн.
81
Никольская Г. В. 204
Никольский Б. В. 50, 79, 94
Никонов А. Д. 304
Никулин Л. В. 283
Ницше Ф. 33, 42
Новиков Н. И. 269
Новицкий В. Д. 29, 33-34, 36
Нольде Б. Э. 135
Носов Б. В. 280
Носов Н. Е. 10, 271, 306, 314
Ньютон И. 26, 283
НэмирЛ. 213
Нюренберг И. И. 230
Нюрина-Нюренберг Ф. Е. 230
Огарев Н. П. 322
Огильви Г. Б. 289
Оглоблин О. П. 298
Озе А. 59, 105-106, 147,166
ОксманЮ. Г. 111-112, 230
Окунь С. Б. 10, 306
Олар А. 59-60, 72, 100, 105, 111
Олеша Ю. К. 298
Ольденбург Е. Г. 125
Ольденбург С. Ф. 106, 109-111,
124-125, 132, 161
ОнуА. М. 60
ОрбелиИ. А. 173
Осиновский И. И. 34
Остерман А. И. 289
Остерман И. А. 267
Острогорский В. П. 44
Острогорский М. Я. 97
Оуэн Р. 328
Павел I 291
Павлов И. П. 174
Паевская А. В. 17
Пальмерстон Г. Дж. 242
Пальчинский П. А. 126, 136
Панеях В. М. 99, 119, 129, 131,
141, 302
Панин Н. И. 266, 269
Панкратова А. М. 114, 178, 221,
239, 245-246, 252-253,
255-263, 320
Пантелеев Л. Ф. 160, 317
Пантелеева С. В. 160
Паньков Н. А. 316
Парнас Я. О. 281
Парнелл Ч. 38-39
Паскаль Б. 322-323
Паскевич И. Ф. 243
Пастернак Б. Л. 196, 334
Паустовский К. Г. 288, 314

350
Указатель имен
Пащенко Т. А. 46, 231
Пеллио П. 106
Пенго А. 72
Пенлеве П. 105, 168
Пергамент М. Я. 115
Перельман А. Ф. 241
Перченок Ф. Ф. 115, 129, 131,
141, 146
Пескер Д. И. 25-26
Пестель П. И. 249
Петр I 67, 253, 288-289, 296-
298, 307, 309, 313
Петр III 268
Петров Е. Н. 115
Петрушевскии Д. М. 27, 30, 112,
155, 173, 196, 263
Петухов Е. В. 79
Пешехонов А. В. 126
Пешкова Е. П. 152-153, 170,
186
Пигулевская Н. В. 319
Пилсудский Ю. 276
Пименова Э. К. 44
Пионтковский С. А. 149
Пирумова Н. М. 148
Писаренко Э. Е. 22
Писарро Э. 181
Пискорский В. К. 27
Питт В. 268
Пичета В. И. 137-138, 252, 255
Платон 31, 143
Платонов А. П. 288
Платонов С. Ф. 16, 46, 75, 80,
94, 98-99, 108-112, 114-
115, 124, 129, 130, 133-138,
140, 143, 146-147, 151,
155-156, 186, 197, 218
Платонова Н. Н. 75, 98-99
Платонова (Измайлова) Ната-
лья С. 98, 115-116
Платонова Нина С. 98, 115-116,
218,231
Плеханов Г. В. 67-68, 86, 116,
256
Плеханова Р. М. 116, 168
Победоносцев К. П. 35-36, 256,
293
Плотин 326
Погодин М. П. 313
Позднева О. Л. 46, 231
Покровский М. Н. 61, 71, 100,
112-114, 122-124, 127,
148-149, 159, 167, 171, 184,
210,222-223, 239, 258-260,
263, 285, 333
Полетика Н. П. 167, 300-301
Ползунов И. И. 289
Поликарпов В. Д. 306-307
Полиньяк Ж. О. А. М. де 227
Полишенский Й. 282
Полонский В. П. 115, 178-180
Помпонацци П. 28
Пономарева Е. В. 115
Попов А. С. 290
Поппер К. 41
ПортноваЛ. Ю. 30
Поршнев Б. Ф. 227
Поскребышев А. Н. 175
Потемкин В. П. 221-222, 260,
281
Потемкин Г. А. 266
Потемкин Ф. В. 117, 145-146,
319
Потоцкий И. 277
Предтеченскии А. В. 71, 209,
227, 306, 316
Пресняков А. Е. 35, 92, 94, 99,
113-115, 219, 243,333
Приселков М. Д. 115, 137
Притыкина Т. Б. 230

Указатель имен
351
Прокофьев С. С. 210, 334
Пруст М. 323
Пуанкаре А. 122
Пуанкаре Р. 103,121-122, 135
Пугачев В. В. 320-321
Пуришкевич В. М. 256
Пушкин А. С. 156, 158, 163, 182,
199, 206, 285, 292, 313,
322-323, 326
Пыпин А. Н. 145
Рабинович М. Б. 229, 287, 320
Рабле Ф. 316
Радек К. Б. 157-158, 187, 198-
199, 211
Радищев А. Н. 269
Райков Б. Е. 58
Райский Л. Г. 144
Раковский X. Г. 106
Рамбо А. 222
Рамзин Л. К. 136,187
Ранке Л. 42, 101
Растопчин Ф. В. 309
Ревуненков В. Г. 10, 138
Регель В. Э. 76, 79
Рейсер С. А. 46
РенуЛ. 164
Ренувен П. 147,169
Репнин Н. В. 266-267
Рерих Н. К. 198
Римская-Корсакова Н. Н. 162
Римский-Корсаков М. Н. 161
Римский-Корсаков Н. А. 162
Ришелье дю Плесси А. 128, 181
Робеспьер М. Ф. 63, 100, 183
Рогинский А. Б. 129, 151
Роджерс Т. 40
Рождественский С. В. 129,
133-134,137-138
Розанов В. В. 189-190, 322-324
Розбери А. 190
Розен А. Е. 249
Розенберг Ф. А. 106
Ройе-Коллар П. 39
Рокитянский Я. Г. 112
РолланР. 169-171, 175
Романов Б. А. 67, 100, 114-115,
119, 130, 137-138, 227, 231,
302, 315-316, 318
Ромен Ж. 166
Ростов А. см. Сигрист С. В. 129,
139-140
Ростовцев Е. А. 99
Ростовцев М. И. 80, 124, 135,
214
Рубинский Ю. И. 203
Рубинштейн Н. Л. 255, 278
Рузвельт Ф. Д. 286
Румянцев Н. П. 220
Румянцев П. А. 265, 310
Руссо Ж. Ж. 58
Рутенбург В. И. 10, 37, 181
Рыков А. И. 198
Рюде Дж. 65, 184
Рязанов Д. Б. 94, 106, 112-113,
117
Савин А. Н. 30, 61, 64-65, 75,
80,99
Садиков А. А. 115
Садовскй Ю. В. 136
Саллюстий 128
Салтыков-Щедрин М. Е. 292-
293, 313, 321-323
Сальдерн К. 267
Самба М. 106
Санд Ж. 220
Сане см. Щупак Н. О. 154, 159-
162, 166, 170
Саньяк Ф. 105, 147

352
Указатель имен
Сапир Б. 164
Святополк-Мирский П. Д. 36
Семевский В. И. 28, 52, 56
Семенов Тян-Шанский А. П.
115
Сен-Жермен граф 198
Сент-Илер К. К. 78
Сен-Симон Л. де Рувруа 57
Сен-Симон А. 58, 179
Сеньобос Ш. 105, 147
Сенявин Д. Н.288, 290-292
Сербина К. Н. 229
Серебрякова Г. И. 177, 199
Серж В. 285
Серман И. 3. 229
Сеславин А. Н. 192-193
Сибирева Г. А. 290
Сибом Ф. 40
Сивере Я. Е. 267
Сигрист С. В. 115, 139-140
Сидоров А. Л. 255, 258, 260,
263-264
Сильман Т. И. 91
Сироткин В. Г. 15-16, 71, 199
Скабичевский А. М. 324
Сказкин С. Д. 268
Скворцова Л. А. 44
Скобелев М. Д. 253-254
Скржинская Е. Ч. 335
Слепков А. Н. 125-126
Слоним М. 208
Слуцкий Б. А. 263
Случевский К. К. 294
Смирнов П. П. 252
Смирнова И. В. 116
Сморгон И. 3. 241
Собуль А. 65
Соколовский Г. Н. 130
Сокольников Г. Я. 177, 199
Соловьев Вл. С. 44, 323-324
Соловьев С. М. 23, 265, 271
Соловьев Ю. Б. 14, 56, 166
Сологуб Ф. 89
Солоневич И. Л. 140
СольцА. А. 151, 170
СонниА. И. 27, 31-32
Сорокин П. А. 126
Сорокина М. Ю. 234
Спенсер Г. 39
Сперанский В. Н. 43
Сталин И. В. 13-15, 132, 139,
157, 167-168, 171, 175, 178,
186-188, 195, 197-199, 212,
217, 222, 232, 235-236,
238, 241, 243, 247, 252,
257-258, 260, 263, 276,
278, 286, 294-295, 299-
301, 304, 306-308, 310-311,
321, 334-335
Станислав Август (Понятов-
ский)268, 271
Станиславская А. М. 71, 291
Станиславский К. С. 293
Стасов В. В. 82
Стегний П. В. 280
Стендаль 318
Стефанович Е. Д. 24
Стравинский И. Ф. 162
Стромин А. Р. 132, 135
Струве В. В. 100, 115
Струве П. Б. 42-44, 82-83, 135,
256
Суворов А. В. 67, 191-192, 194,
205, 262-263, 265-266,
272, 275, 279, 292, 310
Суриц Я. 3. 234
Суслов М. А. 310
Сухомлин В. В. 163, 164
Сыромятников Б. И. 252
Сэ А. 59, 72, 169

Указатель имен
353
Талейран-Перигор Ш. М. 14,
180, 215-221, 227, 293-294,
305, 335
Тамерлан 189
Тарановский Ф. В. 78
Тарасенко В. Е. 78
Тарасенков А. К. 196
Тарле А. В. 21
ТарлёА. де21
Тарле В. Г. 20-22
Тарле В. Е. 26
Тарле Г. В. 20, 24
Тарле Д.-Г. Г. 22
Тарле М. В. 21-22
Тарле О. Г. (ур. Михайлова)
24-25, 108-109, 113, 115,
141-142,150,153-155,158,
160-161, 165,171,173, 329
Тарле Р. А. 20-21
Тарновская М. В. (ур. Тарле)
21-22, 26, 49-50, 95, 116,
130, 142, 150,152, 230, 319,
321, 329
Тарновский А. И. 130, 153, 229,
230
Тартаковский А. Г. 215
Тацит Корнелий 57, 128
Теляковский А. 3. 249
Терещенко М. И. 90
Тимашев Н. С. 285
Тирпиц А. фон 95
Тихонов А. Н. 185
Тихонова 3. Н. 13, 255
Токвиль А. де 332
Толстой А. Н. 115, 234, 313
Толстой Л. Н. 34, 44, 212, 251,
313, 318, 323
Толстой Я. Н. 182
Томашевский Б. В. 326
Томпсон Э. П. 65
Торанская Т. 278
Торез М. 236
Тотлебен Э. И. 243, 307
Тоуни Р. 282
Трайнин И. П. 234
Трейчке Г. 277
ТреповД. Ф. 51
Троицкий Н. А. 9, 14, 16, 25,
138, 215, 250, 280, 310-311,
332
Тройская М. Л. 254
Троцкий Л. Д. 51, 90
Трояновский А. А. 286
Трубецкой Е. Н. 28, 31
Трумэн Г. 284
Туган-Барановский М. И. 44,
71
Тункина И. В. 214
Тураев Б. А. 80, 93
Тургенев И. С. 150, 313, 328
Туровская М. И. 199, 244
Тхоржевский С. И. 115,130, 137,
315
Тьерри О. 57
Тынянов Ю. Н. 114
Тэн И. 60, 240
Тюлар Ж. 203
Тюренн А. де 194
Тютчев Ф. И. 293
Уатт Дж. 66, 289
Уваров С. С. 199
Уланова Г. С. 197
Ульянов Н. И. 334
Ульяновы, семья 241
Уорд Л. 39
Усиевич Е. Ф. 166
Успенский Ф. И. 26, 99, 103,
109-111, 115
Ушаков Ф. Ф. 265, 288-291, 294

354
Указатель имен
Фадеев А. А. 282
Фалькович С. М. 280
Федин К. А. 218
Федотов Г. П. 100
Федотов-Уайт Д. Н. 250
ФейгинаЛ. А. 180,215
Фейгина С. А. 180, 215, 227, 299,
320
Ферреро Г. 84
Ферсман А. Е. 132
Фигнер А. С. 192-193
Филарет (Дроздов) митроп. 243,
313
Филитов А. М. 234
Фишер Л. 213
Фишер М. 213
Флак Ж. 40
Флоринский Т. Д. 27, 32
Флоровский Г. В. 310
Фокс Дж. 327
Фортинский Ф. Я. 26
Франк С. Л. 44
Франклин Б. 327
Френкель В. Я. 315
Френкель Л. Д. 230-231
Фридлянд Г. С. 176-179, 199
Фридрих II 194,268,272
Фролов, корнет 49, 51
Фролов М. А. 230
Фроман П. 226
Фукье-Тенвиль А. К. 183
Фурсенко А. А. 14, 18, 119, 164,
234, 312
Фуше Ж. 196
Фюстель де Куланж Н. Д. 40
Хавинсон Я. С. 240-241
Халтурин Д. Н. 130
Харитон Б. О. 95
Харитон Ю. Б. 95
Хекшер Э. 73
ХёшЭ. 10-11, 20, 277, 294
Хобсбаум Э. 65
Хоментовская А. И. 100, 230,
335-336
Хрулев С. А. 243
Цамутали А. Н. 15, 129, 141,
300, 317
Цвибак М. М. 64, 143-145
Цеге фон Мантейфель В. Г. 79
Цезарь Гай Юлий 14, 189, 194,
198-199
Церетели И. Г. 90
Цецорин А. А. 307
Циранкевич, Ю. 282
Цицерон Марк Туллий 100
Цуккерман Е. 20
Чапкевич Е. И. 9-10, 12-13,
19, 25-26, 55, 86, 103, 168,
171, 185-186, 188, 214,
249-251, 264, 294, 306,
310, 332
Чеботаревская А. Н. 89-90
Челлен Ю. Р. 240
Челлини Б. 142
Челпанов Г. И. 31-32
Ченслер Р. 329
Чернавин В. В. 139
Черников А. М. 228
Чернов А. Г. 90,310
Чернов В. М. 90
Чернышевский Н. Г. 256, 292
Черняев М. Г. 253
Черчилль У. 195, 245, 284, 301
Чехов А. П. 44, 199,313
Чижевский Д. И. 310
Чингис-хан 14, 189, 198-199
Чичагов П. В. 207

Указатель имен
355
Чудаков А. П. 18,197
Чуковский К. И. 13, 59, 312-313,
324, 329
Шабельская-Борк Е. А. 51
Шальников А. И. 315
Шамиль 253, 256
Шапиро А. Л. 227, 291
Шарлети С. 169,171, 175, 330
Шатобриан, Ф. Р. 220
Шафиров П. П. 289
Шахматов А. А. 93
Шаховской Д. И. 225
Шацилло К. Ф. 43
Шварц Е. Л. 45, 314
Шварц С. М. 164
Шварценберг К. Ф. 190
Шебунин А. Н. 100, 115, 137,
231, 315
Шевченко Т. Г. 313
Шеин И. А. 13-14, 295, 306, 310
Шекспир В. 35, 142
Шеншина Л. В. 318
Шереметев Б. П. 289
Шерешевский А. М. 58
Шерэ Э. 26
Шеффле А. 39
Шильдер Н. К. 204
Шингарев А. И. 90, 145
Ширяева Н. В. 16
Шишмарев В. Ф. 239-241
Шмидт Ш. 59, 105, 147
Шопенгауэер А. 42, 101, 143,
322-323
Шостакович Д. Д. 162, 286, 334
Штакельберг Н. С. 115, 129, 244
Штакельберг О. М. 267
Штейн Б. Е. 234
Штейнберг М. О. 116, 162-163,
282
Штейнберг (ур. Римская-Корса-
кова) Н. Н. 162
Штейнгель В. И. 249
Штрайх С. Я. 225
Шульгин А. Я. 62
Шунков В. И. 264
Шустер Ф. 228
Щеголев П. Е. 54, 85, 114-115,
145, 313
Щеголев П. П. 64, 72, 114-115,
145, 155, 184
Щедрин М. Е. см. Салтыков-Щед-
рин М. Е. 322
Щепкина-Куперник Т. Л. 17, 45,
115-116,142, 150, 152, 251,
313, 322, 327, 336
Щербаков А. С. 252, 255-259
Щербатской Ф. И. 80, 109-110
Щупак Н. О. 14, 162-166, 169-
170, 175, 182, 282
Щупак С. Д. 163-164
Эберман В. А. 137
Эдуард VII 121
Эзенман Л. 105-106, 109, 147
Эйзенштейн С. М. 244
Эйнауди Дж. 279
Эйхенбаум Б. М. 318-319
Эйхенбаум О. Б. 318
Эльсберг Я. Е. 322
Энгельгардт Б. М. 137
Энгельгардт И. А. 305
Энгельс Ф. 40, 83, 113,117,125,
210, 223, 245, 247, 249, 258,
261, 268, 300
Эррио Эд. 166-169, 178
Эткинд Е. Г. 229
Эфрос А. М. 178

356
Указатель имен
Юдина М. В. 116,316
Юрьев Ю. М. 313
Юсипенко И. 24
Яблочков П. Н. 289
Якоб Лео см. Кранцфельд Я. Л.
15
Якоби Б. С. 248
Яковенко П. А. 78
Яковлев А. И. 112, 119, 130,
137-138, 231, 241, 252,
255-256
Яковлев И. Я. 241
Яковлев Лео см. Кранцфельд
Я. Я. 15,20-21,312,321
Яковлев Н. Н. 260-261
Янцен В. 310
Яреш Л. 214-215
Ярославский Е. 221
Ясинский А. Н. 76
Яцунский В. К. 71
Aulard A. 72
Barclay de Tolly M. 215
Bely Andrey 164
Benda J. 147
Berenson B. 201
Bloch С 282
Burke P. 331
Chernavin V. 139
Cobb R. 201
Croce B. 200
Dard E. 219
Davies N. 277
Desrousseaux A. M. 165
Diderot D. 179
Driault E. 195, 202
Dukes P. 100
Engels F. 83
Fisher M. 213
Gerschenkron A. 68
Gide A. 326
Gobb R. 185
Godechot J. 219
Gorki M. 170
Grunwald C. de см. Грин-
вальд К. К. 317
Hauser H. 106
Heckscher E. 73
Herriot E. 167
Herzenstein L. 282
Hobsbawn E. 63, 65
Hopker W. 277, 329
Hosch E. 11, 85, 277, 294, 333
Josselson M. 215
Jouvenel B. de 73
Kaganovitch B. 164
Karl XII 299
Kareev N. 64
Kautsky K. 165
Kautsky L. 165
Kriegel A. 236
Krisp O. 69
KukielM. 211-212
KulaW. 292, 331
Lacour-Gayet G. 219
Lefevre G. 72
Leitsch W. 298
Levi S. 164, 169

Указатель имен
357
Lojek J. 202
Louppoll. К. 179
Lukacs G. 262
Lutyiiski J. 292
Luxembourg R. 165
Mathiez A. 72, 105
Marat J. P. 179
Maurer T. 49
Mazon A. 330
Michail Romanov 298
Namier L. B. 213
Napoleon I 69, 72-73, 107, 195,
201-203, 212, 214, 219
Nitti L. 164
Novack G. 196
Paul I 298
Peter I 298
Pingaud A. 72
Polisensky J. 282
Popper K. 41
Quicherat J. 27
Renou L. 164
Roland A. 214
Rolland R. 170
Romanov B. A. 115
Rosdolsky R. 83
Rude G. 65,185
Saint-Simon Cl. H. de Rouvroy 179
Sans см. Щупак H. O. 153-156,
158-160
Sapir B. 164
Schulze-Wessel M. 12, 234
See H. 72, 169
Serejski M.-H. 271
Serge V. 285
Slonim M. 208
Sorokina M. 234
Stalin J. V. 214
Stchoupak N. см. Щупак Н. О.
162, 164-165
Tarle, франц. род 21
Tarle A. de 21
Tarle M. 22
Talleyrand Ch.- M. 219-220
Thompson E. P. 65
TimasheffN. S. 285
Toranska T. 278
Treitschke H. G. von 277
Tulard J. 203, 220
Venturi A. 279
Venturi F. 11, 38, 41, 73, 84, 128,
185, 202, 221, 250, 279, 294
VernadskyG. 214
Villani P. 73
Walicki A. 62, 83, 266
Waresquiel E. de 220
Weintraub W. 10, 166-167, 250,
285, 294
Wisniewski S. 11, 185, 200, 212,
217, 219
Wittram R. 78, 298
Woolf L. 201
Yaresh L. 214
Zahorski A. 195, 275

Научное издание
Борис Соломонович Каганович
ЕВГЕНИЙ ВИКТОРОВИЧ ТАРЛЕ.
ИСТОРИК И ВРЕМЯ
Редактор, корректор — Г. Б. Притыкина
Дизайн —А. Ю. Ходот
Оригинал-макет —А. Б. Левкина
Подписано в печать 26.11.13. Формат 60x88 Vie-
Усл. печ. л. 22. Тираж 600 экз.
Издательство Европейского университета
в Санкт-Петербурге
191187, Санкт-Петербург, ул. Гагаринская, ЗА
e-mail: books@eu.spb.ru
тел.:+ 7 812 386 7627
факс:+7 812 386 7639
Сайт и интернет-магазин издательства
www.eupress.ru
Отпечатано в типографии
издательско-полиграфической фирмы «Реноме»,
192007 Санкт-Петербург, наб. Обводного канала, д. 40
тел./факс (812) 766-05-66
e-mail: renome@comlink.spb.ru
www.renomespb.ru