Павел
АНТОКОЛЬСКИЙ
СЫН
БИБЛИОТЕКА
«ОГОНЕК»
No
7
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ПРАВДА»
МОСКВА
—1946

Па вел
АНТОКОЛЬСКИЙ
СЫН
ПОЭ МА
Издательство
«ПРАВДА»
Москва
—
1946

ПАВЕЛ
АНТОКОЛЬСКИЙ
Павел
Григорьевич
Антокольский
родился
в
1896 году
в
Са нкт- Петерб ур ге
(Ленинград) ,
Гимназию
кончил
в
М о скве,
пос тупил
на
юридический
факультет
МГУ,
Стихи
начал
писать
п одр ост ком,
ещё
в
гимназии.
В
г имназ ии
увлекался
та кже
театром,
де кл амиро­
вал
Шексп ир а
и
участвовал
в
любительских
спек­
та клях.
Университет
совмещал
с
пребыванием
в
«Сту­
денческой
драматической
студии»
под
руководством
Е.
Б.
Вахтангова.
Прошёл
все
стадии
театральной
учёбы
и
все
в иды
театральной
дея тел ьн ост и,
т.
е.
был
и
актё­
ром ,
и
рабочим
сцены,
и
режиссёром.
Там
же
пи сал
коро тк ие
стихотворные
пьесы
в
романтическом
ду хе,
не
без
вл иян ия
блоковского
театра.
Первые
сти хи
П.
Г.
Антокольского
бы ли
н апечат ан ы
во
временнике
Ли т ерат урн ого
отдела
Н арко мпр оса
«Художественное слово»
в
1921 году.
Эту
да ту
можно
считать
формально
началом
литературной
деятельно­
сти.
Ч ерез
год
в
Госиздате
вы шла
первая
книжка
его
стихов.
В
1926 году — вторая,
а
ещё
через
год
—
третья.
Го ды
1928 — 1934 — творчески самые напряженные:
за
это
вр емя
бы ли
напи саны
три
п о эмы : «Робеспьер и
Г орг она», «Коммуна 1871 года»
и
«Франсуа Вийон»
—
и
мно жес тво
ст ихо в,
в
том
числе
и
ве сь
париж с кий
цикл.
Примерно
с
середины
тридцатых
го дов
П.
Г.
Анто­
кольский
с тал
переводить
поэтов
з акав казских
р еспу б­
лик,
В
это
же
время
он
снов а
начал
работать
в
т еат ре,
ру­
ководя
сначала
колхозным,
потом
городским
т еат ром
на
автозаводе
имени
В.
М.
Молотова
в
городе
Г орь ком.
По­
ставил
там
ряд
спектаклей.
Годы
вой ны
провёл
в
основном
в
Мо с кве,
рабо тая
на
радио
и
в
центральной
печати,
а
так же
выезжая
на
фронт
со
св оим
театром.
За
эти
годы
написал
три
книг и
стихов
и
поэмы
«Чкалов»
и
«Сын».
За
по эму
«Сын»
П.
Г.
А нток оль ск ому
пр исужден а
Сталинская
пр емия .

сын
Поэ ма
Памяти
мла д шего
л ейт енант а
Владимира
Павло­
ви ча
Антокольского
па вшег о
сме рт ью
храбрых
6 июля 1942 года.
1
Вова!
Я
не
опоздал?
Ты
слышишь?
Мы
сегодня
рядом
встанем
в
строй.
Почему
ты
писем
нам
не
пишешь.
Ни
отц у,
ни
матери
с
сестрой?
Вова!
Ты
рукой
не
в
силах
двинуть,
Слёз
не
в
силах
с
ли чика
смахнуть,
Голову
не
в
сил ах
запрокинуть,
Глубже
всеми
лёгкими
вздохнуть.
Почему
в
глазах
твоих
на веки
Только
синий,
синий,
синий
цвет?
Или
ск возь
обугленные
век и
Не
пробьётся
ника кой
рассвет?
Ви ди шь,
—
вот
сквозь
вьющуюся
зелень
С ве тлый
дом
в
прохладе
и
в
те ни.
Вот
мост ы
над
кру ч ами
расселин.
Ты
мечтал
их
строить.
Вот
о ни.
Чувствуешь
ли
ты,
что
в
это
ут ро
Будешь
рядом
с
ней,
плечо
к
плечу,
С
самой
лу ч шей,
с
самой
златокудрой,
С
той,
кого
назвать
я
не
хоч у?
3

Слышишь,
с лыши шь,
слышишь
канонаду?
Это
наш и
к
западу
пошли.
З нач ит,
наступленье.
Значит,
н адо
Подыматься,
встать
с
сырой
земли.
И
то гда
из
дали
неоглядной,
Из
далёкой
д али
фронтовой
Отвечает
сын
мой
ненаглядный
С
мёртвою
горящей
го ло вой:
—
Не
зови
меня,
отец,
не
трогай.
Не
зови
ме ня,
—
о,
не
зови!
Мы
идём
нехоженой
д орог ой,
Мы
летим
в
пожарах
и
в
крови.
Мы
летим
и
бьём
крылами
в
тучи,
Боевые
павшие
друзья.
Так
сплотился
наш
отряд
л ету чий.
Что
н азад
вернуться
нам
нельзя.
Я
не
знаю,
бу дет
ли
свиданье.
Зна ю
только,
что
не
кончен
бой.
Оба
мы
—
пес чинк и
в
мироз да нь е.
Больше
мы
не
встретимся
с
то бой.

2
Мой
сын
погиб.
Он
был
хоро шим
сыном,
Красивым,
добрым,
умн ым,
смельчаком.
Сейчас
мет ель
гуляет
по
лощинам,
Вдоль
в ыбо ин,
где
он
упал
ничк о м.
Метёт
метель
и
в
рог
охрипший
дует,
И
в
дымоходах
воет ,
и
вопит
В
развалинах.
А
мне
она
диктует
Счета
смертей,
счета
л юд ских
о бид.
Как
дво е
встретились?
Как
захотели
Стать
близкими?
В
какую
из
ночей
За те плился
он
в
материнском
теле,
Тот
синий
огонёк,
ещё
ничей?
По ка
он
спит,
и
тя нется ,
и
тянет
Ручонки
вве рх,
ты
всё
ему
отдашь
Но
погоди,
твой
сын
на
ножки
встанет,
Потребует
свистульку,
карандаш.
Ты
на
плечи
возьмёшь
его.
Тогда-то
Заполыхает
синий
огонёк.
Нач ало
детства,
пр аз днич ная
дата,
Ничем
не
примечательный
денёк.
В
то
утро
или
в
тот
ненастный
вечер
Река
времён
в
спокойствии
текла,
И
крохотное
солнце
чело веч ье
Стучалось
в
мир
для
света
и
тепла.
Но
ра зве
это,
разве
тут
начало?
Начала
не т,
как,
впрочем,
нет
конца.
5

Жизнь
о
далеком
будущем
м ол чала,
Не
ог орч ала
попусту
отца.
Она
б ыла
прекрасна
и
огромна
Все
те
года,
по ка
мой
мальчик
рос,
—
Жизнь
облаков,
аэродромов,
комнат,
Оркестров,
зи мних
в ьюг
и
летних
гроз.
И
мальчик
ро с.
Ему
ерошил
кудри
Весен ни й
ветер,
зимний
—
щёки
жёг,
И
он
летел
на
лыжах
в
снежной
пудре,
И
плавал
в
море
—
бедный
мой
дружок.
Он
музыку
любил,
её
широкий
Скрипичный
ви хор ь,
боевую
мед ь.
Бывало,
он
са дится
за
у роки,
А
радио
над
ним
д олжно
греметь,
Чт об
в
комнату
набились
доотказа
Лита вры
и
фа готы
вперебой,
Баян
из
Тулы,
и
зур на
с
Кавказа,
И
позывные
ста нции
любой.
Он
ждал
труда,
как
во зд уха
и
корма:
Чертить,
мят ь
в
пальцах,
красить
что-нибудь,
Колонки
логарифмов,
буквы
ф ормул
Пошли
за
ним
из
шк олы
в
да льний
путь.
Макеты
сце н,
не
игранных
в
т еатре,
Модели
шхун,
не
плы вш их
никуда...
Его
ме чты
хв ати ло
б
ж изни
на
три
И
на
три
века,
—
так
он
жда л
тр уда.
И
он
любил
следить,
как
вырастали
Дом а
на
мирных
улицах
Москвы,
Как
великаны
из
стекла
и
ст али
Купались
в
мирных
бликах
синевы.
Он
ст ол ько
шин
сто пт ал
велосипедом
По
в сем
Садовым,
за
Москва-рекой,
И
столько
пл ёнки
перепортил
«Фэдом»,
Снимая
все х
и
вс ё,
что
под
рукой.
И
столько
раз,
ло жась
и
встав
с
постели,
Уверен
б ыл:
нет,
я
не
одинок...
Что
он
любил
ещё?
Бродить
без
ц ели
С
товарищами
в
выходной
денёк,
В плоть
до
зимы
без
шапки.
Неприлично?
Зато
удобно,
да же
горячо.
Он
в
сутолоке
праздничной,
столичной
Как
дома
был.
Что
он
любил
ещё?
6

Он
жил
в
Крыму
в
то
л ето.
В
жарком
полдне
Сверкал
морской
прилив
во
в есь
раскат.
Сверкал
песок.
Свер кал а
степь,
наполнив
Весь
мир
звонками
крох отн ых
цика д.
Он
видел
всё
до
точки,
не
обидел
Мельчайших
брызг
морского
серебра,
И
в
первый
раз
он
девочку
увидел
Совсем
другой
и
луч шей ,
чем
вчера.
И
девочка
внезапно
убежала.
И
звонкий
смех
ещё
звучал
в
уш ах,
К огда
в
крови
почувствовал
он
жало
Внезапной
грусти,
чаще
задышав.
Но
отчего
грустить?
Что
за
п рич ина
Ему
бродить
меж ду
приморских
скал?
Ведь
он
не
мальчик,
но
и
не
мужчина,
Грубил
девчонкам,
за
косы
таскал.
Так
что
же
это,
что
же
это ,
что
же
Такое,
что
щемит
в
его
груди?
И,
сразу
ок р ылён
и
уничтожен,
Он
знал,
что
жиз нь
огромна
впереди.
Он
в
первый
раз
тогда
мечтал
о
жизни.
Всё
кончено.
То
был
последний
р аз.
Ты,
мо ре,
всей
гремящей
солью
брызни,
Что б
подтвердить
печальный
мой
рассказ.
Ты,
высо хш ий
степной
ковыль ,
наполни
Весь
мир
звонками
крохотных
цикад.
Се го дня
нет
ни
девочки,
ни
полдня...
М етёт
метель,
метёт
во
весь
раскат.
Сег одня
нот
ни
мальчика,
ни
Крыма...
Метёт
метель,
трубит
в
охрипший
рог,
И
толь ко
гроз н ым
заревом
багрима
Святая
даль
прифронтовых
дорог.
И
тол ько
по
щек е
в
ды му
м ахор ки
Ползёт
скупая,
трудная
слеза,
Да
карточка
в
защитной
гимнастёрке
Глядит
на
мир,
глядит
во
все
глаза.
И
тол ько
еженощно
в
разбомблённом,
Ограбленном
старинном
городке
Поёт
метель
о
юно ше
влюблённом,
О
погребённом
—
ту т,
невдалеке.
7

Гос тин ица .
Здесь,
каж ется ,
он
прож ил
Н очь
или
сутки.
Кажется,
что
спа л
На
эт ой
жёсткой
коечке,
похож ей
На
связку
железнодорожных
шпал.
В
нес к лад ных
сапогах
по
коридору
Протопал
утром.
Жадно
мыл
лицо
Под
этим
краном.
Посмеялся
вздору
Какому-нибудь.
Вышел
на
к рыл ьцо.
И
перед
ним
открылся
разор ённ ый
Старинный
эт от
русский
городок
В
развалинах,
так
ясно
озарён н ый
Июньским
солнцем.
И
уже
гудок
Вдали
заплакал
же ле зн одорож ны й.
И
м лад ший
л ейтен ант
вздо хн ул
с ле гка.
Москва
в
тумане,
в
прелести
тревожной
Была
так
невозможно
дал ека.
Опять
зап ел
гудок,
совсем
оси пш ий
В
неравной
схватке
с
п есней
ветровой.
А
поезд
шёл
всё
шибче,
шибче,
шибче
С
его
открыткой
первой
фронтовой.
Все
кончено.
С
тех
пор
прошло
полгода.
За
окнами
—
безлюдье,
стужа,
мгла.
Я
до
за ри
не
сплю.
Меня
невзгода
В
гостиницу
вот
эту
заг н ала.
В
гостинице
живут
недолго,
сут ки,
—
Встают
ч уть
свет ,
спешат
на
фронт,
в
М ос кву.
М етёт
метель,
меш ает ся
в
рассудке,
А
всё
метёт...
И
где -ниб у дь
во
рву
Вдруг
выбьется
из
сил
мет ель -ста рух а,
Прильнёт
к
зе мле
и
сл уш ает
дрожа,
Т ам,
может
быть ,
сё
детёныш
рухнул
Под
ёл кой
молодой
у
блиндажа.

3
Я
слышал
взр ывы
тыщетонной
мощи
Распад
живого,
смерти
торжество.
Вот
где
ра сск аз
нач нётся .
Скажем
проще,
—
Вот
за падн я
для
сына
моего.
Её
н ашел
в
пироксилине
химик,
А
металлург
в
обойму
загвоздил,
Её
хранили
пачками
сухими,
Но
злость
не
знала
никаки х
удил.
Она
зв енел а
в
сейфах
у
банкиров,
Ползла
хитро
и
скалилась
мертво,
Змеилась,
под
землёй
тра нш еи
вырыв.
Вот
за па дня
для
сына
моего.
И
в
том
году,
спокойном,
двадцать
третьем,
Ко гда
мой
мальчик
только
родился,
Уже
при смат рив алас ь
к
нашим
детя м
Германия,
ощеренная
в ся.
Я
видел
г ород
тот
аляповатый
В
зелёных
вспышках
мертвенных
реклам.
Он
был
набит
тщеславием,
как
ватой,
И
смешан
с
маргарином
пополам.
В
том
городе
дра л ись
и
ц ело вались,
Рожали
или
гибли
ни
за
что
И
п ели
«ОеиізсЫапд,
Оеи ІзсЫ апб
йЬе г
аііез».
Всё
б ыло
э тим
ла ком
залито.
9

Как
жизнь
черна,
обуглена.
Как
гус то
За ляп аны
раз гу лом
облака.
Как
вздоро ж а ли
пив о
и
капуста,
Табак
и
соль.
Не
хватит
и
мелка,
Что б
над писать
растущих
цен
колонки.
Меж
тем
убийцы
наших
сыновей
Спят
сладко,
за пелё нуты
в
пелёнки.
Спят
и
не
знают
участи
своей.
И
ты,
наш
давний
не друг ,
кем
бы
ни
бы л,
Берлинец
с
н аглым
каменным
лицом,
На
женщин
жаден,
падок
на
сверхприбыль,
Ты
в
том
го ду
ста л,
как
и
я,
отцом.
Да.
Т вой
наследник
будет
чистой
крови,
Румян,
г олу богл аз
и
белобрыс.
Вотан
по
силе,
Зигфрид
по
здоровью,
—
Отд ай
пр иказ
—
он
рельсу
бы
разгрыз.
Он
юность
проведёт
в
домах
п убл ичн ых,
Пройдёт
насквозь
Европу,
как
чума.
Но
перечень
его
дея ний
личных
Не
нужен.
Он
—
Германия
сама.
Она
с ама
о ткр ыто
и
то лко во
Его
с
рожденья
ввергнула
во
тьму.
Такого
сын а
ждёш ь
ты?
—
Да,
такого.
Ему
ты
отдал
сердце?
—
Да,
ему.
Вот
он
в
снегу,
твой
Фрицхен,
отра б отан ,
Как
рваный
танк.
Попробуй,
оторви
Его
от
снега.
За кри чи
«Ферботен!»
И
впейся
в
рот,
з апе кш ийся
в
кро ви.
Хотел
ли
ты
для
сына
ранней
смерти?
Хотел
иль
не т,
отв ето м
не
помочь.
Не
я
принёс
плохую
весть
в
конверте,
Но
я
виной,
что
ты
не
спишь
всю
ночь.
Что
там
стучит
в
висках
твоих
склерозных?
Чья
тень
в
окон ны й
ломится
квадрат?
Она
пришла
из
м глы
ночей
морозных.
Тень
эта
—
я.
Ну,
как,
берлинец,
рад ?
Твой
час
п ришё л.
Вставай,
старик.
Пор а
нам.
10

Пройдём
по
странам,
где
гул ял
твой
сын.
Нам
будет
жизнь
его
—
киноэкраном,
А
смерть
—
лучом
прожектора
косым.
Над
нами
небо,
как
ра зд ран ный
свиток,
Всё
в
пись менах
мильонолетних
звёзд.
Под
нами
вспышки
лающих
зениток,
Дым
разорённых
человечьих
гнёзд.
Снега,
снега.
Завалы
снега.
Взгорья.
Чащобы
в
снежн ых
ша пках
до
бровей.
Холодный
дым
кочевья.
Запах
горя.
Всё
неоглядней
г оре,
всё
мертвей.
По
деревням,
на
пустошах
горючих
Творятся
ночью
ст рашн ые
дела.
Раскачиваются,
скрипя
на
крючьях,
По вешенн ы х
иссохшие
тола.
Рас стр ел яны
и
догола
раздеты,
В
о бнимку
с
жизнью
брошены
во
рвы,
Глядят
ребята,
женщины
и
деды
Стеклянным
отраженьем
синевы.
Кто
их
убил?
Кто
вы клев ал
гла за
им?
Кто,
ошалев
от
страшной
наготы,
В
крестьянском
скарбе
шарил,
как
хозяин?
К то?
Т вой
наследник.
Стало
бы ть,
и
ты...
Ты,
воспитатель,
сделал
эту
сволочь,
И,
пращуру
пещерному
подстать,
Ты
из
ребёнка
вытравил,
как
щё лочь ,
Всё,
чем
хот ел
и
чем
он
мог
бы
стать,
Ты
вы звал
в
нём
до
возмужанья
похоть,
Ты
до
рожденья
злобу
в
нём
разжёг.
Видать,
такая
выдалась
эпоха,
—
И
вот
трубил
каза р менны й
рожок,
И
вот
печатал
шагом
он
гусиным
По
вырубленным
рощам
и
садам.
А
ты
хва лилс я
безголовым
сыном,
Ты
восхищался
Каин о м,
Адам.
Ты
отнял
у
не го
миры
Эйнштейна
И
песни
Гейне
выр вал
в
д ень
весны,
Арестовал
его
ноч ные
тайны
И
обы с кал
мальчишеские
сны.
Ещё
мой
сын
не
мог
проче с ть,
не
з нал
их,
Руссо
и
Маркса,
еле
к
ним
приник,
—
11

А
твой
на
площадях,
в
спортивных
залах
Костры
сложил
из
тех
бессмертных
книг .
Тот
день,
ко гда
мой
мальчик
кончил
школу,
Был
светел
и
по -юно ше ски
свеж.
Тогда
твой
сын,
охрипший,
полуголый,
Шёл
с
автоматом
через
наш
рубеж.
Ту,
пр ед
которой
сын
мой
с
обожаньем
Не
см ел
дышать,
так
он
берёг
её,
Твой
отп ры ск
с
гиком,
с
жеребячьим
ржан ье м
Вз ял
и
швырнул
на
зем лю,
как
тряпьё.
...Снега.
Снега.
Завалы
снега.
Взгорья.
Чащобы
в
снежных
ша пках
до
бр овей .
Холодн ый
дым
ко чевь я.
Запах
горя.
Всё
неоглядней
горе,
всё
мертвей.
Всё
путанней
нехоженые
тропы,
Всё
сумрачней
снега,
всё
лиловой.
Передний
край.
Восточный
фронт
Е вр опы.
Вот
м есто
встречи
наш их
сыновей.
Мы
на
пол е
с
т обой
остались
чистом,
—
Как
ни
вы вё ртыв айс я,
как
ни
плачь,
Мой
сын
был
комсомольцем.
Т вой
—
фашистом.
Мой
ма л ьчик
—
человек.
А
тв ой
—
палач.
Во
всех
боях,
в
сто лб ах
огня
спло шно го ,
В
рыданьях
человечества
всего,
Сто
раз
погибнув
и
родившись
снова,
Мой
сын
зовёт
к
ответу
твоего.

4
Иду т
год а
—
т ри дцать
восьмой,
девятый.
Зарублен
ро ст
на
притолке
дверной.
Во сп омин анья
в
к лочьях
дымной
ва ты
Бегут,
не
слившись,
где-то
стороной.
Не
точные.
Так
как
же
мне
в гля дет ься
В
было е
сквозь
туманное
стекло,
Что бы
его
неконченное
детс тв о
В
неначатую
юность
перешло...
Стамеска.
Клещ и.
Смятая
коробка
С
гвозд я ми
всех
калибров.
Молот ок .
Насос
для
шин
велосипедных.
Пробка
С
перегоревшим
прово дом.
Моток
Латунной
проволоки.
Альбом
для
марок.
Сухой
разбитый
краб.
К ара нда ши.
Вот
он,
назад
вернувшийся
подарок,
Кусок
его
мальчишеской
души,
Хотевшей
жить.
Ни
много
и
ни
мало,
—
Жи ть.
Только
жить.
Уч ить ся
и
расти.
И
де тс тво
уходящее
сжимало
Обломки
рая
в
маленькой
горсти.
Вот
вс ё,
что
д етс тво
на
земле
д об ыло,
А
юно сть
ничего
не
отняла
И,
уходя
на
смертный
бой,
заб ыла
Обломки
рая
в
ящиках
стола.
Рисунки.
Готовальня.
Плоский
ящ ик
С
палитрой.
Два
нетронутых
холста.
И
тюб ики
вп ервые
настоящих,
В пе рвые
взро слых
красок.
Пестрота
Беспечности.
Всё
—
начерно.
Всё
—
наспех.
13

Всё
с
ощу щен ь ем,
что
нас ту пит
д ень
—
В
и юле,
в
январе
или
на
пасхе,
—
И
сам
осуд и шь
эту
дребедень.
И
он
растёт,
за стен чив ый
и
милый,
Нескладный,
большерукий
наш
чудак.
Вчера
его
бездействие
том и ло,
Сего д ня
он
тоскует
просто
так.
Холст
грунтовать?
Писать
с иено й,
охрой
И
с урико м,
чт обы
в
мазне
лучей
Возник
рассвет,
младенческий
и
мок ры й,
Тот
пе рвый
на
земле,
ещё
ничей...
Или
рвануть
по
клавишам,
не
зная
В
глаз а
всех
этих
до-ре-ми-фа-соль,
Что б
в
терциях
запрыгала
сквозная
Смеющаяся
штормовая
соль...
Опять
рисунки.
В
пробах
и
пробелах
Сквозит
игра,
ребячливость
и
лень.
Так,
мож ет
быть,
в
п орыва х
оробелых
О
ствол
рогами
ч ешет ся
олень
И,
напрягая
струны
сухожилий,
Готов
сломать
ветвистую
красу.
Но
ведь
оле ню
ревностно
служили
Все
мхи
и
травы
в
сказочном
лесу.
И,
невидимка
в
лунном
одеянье,
Пригубил
он
такой
живой
воды,
Что
разве
лишь
охот нице
Диане
У дас тся
отыскать
его
следы.
А
за
моим
мужающим
оленем
Уже
неслись,
тру бя
во
все
рога,
Уже
гнал ись,
на
горе
поколеньям,
Жел ез ные
в ыж лятн ики
врага.
Идут
года
—
тридцать
восьмой,
девятый,
И
пограничный
год ,
сорок о вой .
Идё т
зима,
вся
в
хлопьях
снежной
ваты,
И
вот
он,
сор ок
пе рвый ,
роковой.
В
июн е
кончил
он
дес ятил етку .
Три
дня
шатались
об
руку
мы
с
ним .
Мой
сын
дышал
во
всю
грудную
клетку.
Но
был
какой-то
робостью
томим.
14

В
музее,
жадно
глядя
на
Гогена,
Он
словно
сжался,
сл овно
не
хотел
Ожогов
солнца
в
сварке
автогенной
Все х
эти х
сму гл ых
обнажённых
тел .
Но
всё
свет л ей
навстречу
нам
вставала
Разубранная,
как
для
торжества,
Вс я,
от
Кремля
до
Земляного
вала,
О пра вленная
в
золото
Мос ква.
Так
призрачно
задымлены
бульвары,
Так
бойко
льётся
ра збитна я
ре чь,
Так
скромно
за
листвой
прох одя т
пары,
—
О,
тол ько
б
ранний
пр аз дник
св ой
сберечь
От
гл аз
чужих.
В сё,
что
добыто
в
школе,
Что
юношеской
сдел ало сь
душой,
Всё
на
виду.
Не
пра зд ник
это,
что
ли?
Так
чокнемся,
сынок.
Расти
большой.
На
скатерти
в
грузинском
ресторане
Пят но
вина
так
ярко
ра с плылос ь.
Зачёсанный
наз ад
с
таким
стараньем,
Уп ал
на
брови
зави т ок
волос.
Так
хохоча
бесхитростно,
так
важно
И
всё
же
снисходительно
ворча,
Он
наконец
пригубил
пл амень
влажный,
Впервой
не
захлебнувшись
сгоряча.
Пей .
В
молодости
человек
не
жаден.
Пот ом,
над
перевальной
крутизной,
Пой мё шь
ты,
что
в
любой
из
виноградин
Нацежен
тыщ еле тний
пьян ый
зной.
И
где-нибудь,
в
тени
чинар,
в
д ухан е,
В
шмелином
звоне
старческой
зурны
Почувствуешь
священное
дыханье
Тыс я че летий.
Как
озарены
И
камни,
и
фонтан
у
Мо ссо вет а,
И
девочка,
что
на
н его
глядит
Из-под
ладони.
Слишком
много
света
В
глазах
людей.
Он
окна
золотит,
И
зайчиками
пр ыг ает
по
стенам,
И
пур пуро м
ошпарил
облака,
15

И,
если
верить
стонущим
антеннам,
Работа
света
очень
вел ик а.
И
запылали
щёки.
И
глубоко
Мерцали
пониманием
г лаза.
Не
мал ьч ика
я
вё л,
а
полубога
В
открытый
нас теж ь
ми р.
И
вот
гроза.
Слегка
цыганским
встряхивая
бубн ом,
С
охапкой
мол ни й,
свившихся
в
кл у бок,
Шла
в
облаках
над
г ородо м
сто тр у бным
Навстречу
на м.
И
это
видел
бог.
Он
радовался
ей.
Ве дь
пеньем
грома
Не
пре рв ан
пи р,
а
только
нач ался .
О,
только
не
спешить.
Пешком
до
до ма
Дойдём
мы
ровным
ход ом
в
полчаса.
Москва,
Москва.
Как
много
гр оз
шумело
Над
с лавн ой
головой
твоей,
Москва!
Что
ж
ты
притихла?
Что
ж,
белее
мела,
Не
разделяешь
с
нами
торжества?
Любимая.
Дай
руку
нам
обоим.
Отец
и
сы н,
мы
—
граждане
твои.
Благослови,
М оск ва,
нас
перед
б оем.
Что
там
ни
суждено,
—
благослови.
Сп аси бо
эти м
памятникам
мощным,
Огням
театров,
пур пу ру
знамён.
И
сборищам
спасибо
п олунощ ны м,
Где
каждый
зв ан
и
каждый
зам ен ён
Могучим
г р ебнем
нового
пр ибо я,
—
Волна
волну
смывает,
и
опять
Сверкает
жизнью
лоно
голубое.
Отбоя
нет.
Никто
не
смеет
спать.
За
на ше
счаст ье
—
са ми
мы
в
отв ете .
А
н аше
горе
—
не
твоя
вина.
Так
проходил
наш
праздник.
На
рассвете,
В
четыре
тр идца ть
началась
война.

5
Мы
не
всегда
от
памяти
зависим.
Случайный,
беглый
след
ка ран д аша,
Случайная
открытка
в
связке
писем,
—
И
возникает
ю ная
душа.
Вот,
вот
она
мелькнула,
недотрога,
И
усмехнулась,
и
ушла
во
тьму,
—
Единственная,
безр аздел ьно
строго,
Сполна
принадлежащая
ему.
Здесь
почерк
выр аба ты вался :
точный,
Косой,
нем но го
женский,
без
прикрас.
Тогда
он
жил
в
республике
во сто чно й,
Без
близки х
и
вне
до ма
в
первый
раз,
—
В
тылу,
в
военной
школе.
И
вн ач але
Был
сдержан
в
письмах: «Я здоров.
Учусь.
Доволен
жизнью».
Письма
ум ол чали
О
трудностях,
не
выражали
чувс т в.
Гораздо
позже
начал
он
делиться
Тоской
и
беспокойством:
мать,
се стр а.
Но
ск оро
в
пи сь мах
появились
лица
Товарищей.
И
грусть
не
так
ост ра.
И
вот
он
подавал,
как
бы
на
блюде,
Как
с
пылу-жару,
вывод
многих
д ней:
«Здесь,
папа,
замеч ат ел ьны е
л юди ...»
И
снова
дружба.
И
опять
о
н ей.
Навстречу
людям.
Всюду
с
ними
в
ногу.
Навстречу
людям
—
цель
и
торжество.
17

Так
вырабатывался
понемногу
Мужской
х ар актер
сына
мое го.
Ещё
од на
тетрадка.
Очень
чисто,
Опрятность
школьной
выучки
хра ня,
Здесь
вп исан
был
закон
артиллериста,
Святая
математика
о гня.
Святая
т очнос ть
логики
прицельной.
Вот
чем
дышал
и
жил
он
это т
год,
Что
выросло
в
нём
искренно
и
цельно.
В
созн ань е
долга,
в
нежеланье
льго т.
Ни
р азу
не
отвлёкся.
Что
он
видел?
Предвидел
ли
погибельный
багрец,
Сво ей
ду ши
последнюю
обитель?
И
вдр уг
рисунок
на
полях:
дворец
В
вене циа нс ких
арках.
Тут
же
рядом
Под
кипарисом
пушка.
Но,
постой!
В
какой
задумчивости,
смутным
в з глядом
Смотрел
он
на
рисунок
свой
про стой?
Какой
ито г,
какой
ду шевн ый
опы т
Здесь
выражен,
какой
мечты
гло ток ?
Итог
не
подведён,
глоток
не
допит.
Оборвалась
и
подпись:
В.
Анток...

6
Ты,
может
быть,
встречался
с
этим
рослым,
Весёлым,
смуглым
школьником
Москвы,
Когда,
райкомом
комсомола
послан
Копать
противотанковые
рв ы,
Он
у езжа л.
Шли
мно гие
ребята
Из
Пресни,
от
Кропоткинских
ворот,
Из
ц ен тра,
из
Сокольников,
с
Арбата,
—
Горластый,
бо йкий,
боевой
народ.
В
теплушках
пели,
что
спо ко йно
может
Любимый
город
спать,
что
хорош а
Страна
родная,
что
главы
не
сложит
Ермак
на
диком
бреге
Ирт ыша .
А
может
быть,
встречался
ты
и
раньше
С
каким-нибудь
из
наших
сыновей,
—
На
Чёрном
море
или
на
Лам ан ше,
На
всей
пл анете
с олнеч ной
твоей.
В
какой
стране,
под
гул
ка ких
прелюдий
На
фабрике,
на
рынке
иль
в
порту
Тот
сму г лый
школьник
пр об ив ался
в
л юди,
Рассчитывающий
на
доброту
Случайности...
И
если,
набл юда я,
Узнать
его
ты
бл иже
захотел,
Ответила
ли
гордость
молодая?
Иль
в
суете
твои х
вседн евн ых
дел
Ты
позабыл,
что
этот
см углый ,
стройный,
19

Одним
из
нас
рождённый
че лове к
Рос
на
п лан ете,
где
бушуют
войны,
И
грудью
вст рет ит
св ой
жел ез ный
в ек?
Уже
он
был
жандармом
схвач ен
в
Праге,
Допрошен
в
Брю гге ,
в
Бе рг ене
из бит.
Уже
три
дня
он
прятался
в
овраге
От
чёрной
своры
завтрашних
обид.
Уже
в
предгрозье
мощных
забастовок
Взрослели
эти
кро тк ие
глаза.
Уже
свинцовым
шри фто м
для
листовок
Ему
казалась
каждая
гроза.
Пойдём
за
ним
—
за
юношей,
ведомым
По
чё рному
асфальту
на
расстрел.
Останови
его
за
крайним
домом,
По ка
он
пустыря
не
рассмотрел.
А
если
и
не
сын
родной,
а
ближний
В
глазах
шпи ков
гестаповских
воз ни к,
Запутай
сл ед
его
на
свежей
лыжне
И
сам
пройди
невидимо
сквозь
них.
В
их
чёрном
списке
все
подростки
мира,
Вся
п орос ль
человеческой
весны:
От
Пиреней
до
д ревн его
Памира
Они
в
зловещих
поисках
точны.
Почувствуй
же,
каким
преданьем
дре вн им
Повеяло
от
смуглого
чела.
Ведь
молодость,
так
быст ро
догорев
в
нём,
Сам а
клубиться
дымом
н ач ала,
—
Горя чим
пеплом
всех
сожжённых
библий,
Все х
польских
ге тто
и
концлагерей,
За
всех,
за
всех,
которые
по гибли ,
Он,
полурусский
и
п олуе вре й,
Проснулся
для
войны
от
летаргии
Младенческой
и
ощутил
одно:
Всё
делать
так,
как
делают
другие,
Всё
остальное
здесь
предрешено.
Не
опоздай.
С ядь
рядом
с
ним
на
парте,
По ка
погоня
дверь
не
сорвала,
По
кр ай ней
мере,
зат емн и
на
карте
В
районе
Жиздры,
западней
Орла,
20

Ту
крохотную
т очку,
на
которой
Ему
навеки
постлана
постель,
Завесь
окно
своею
снежной
шторой,
Летящая
над
г оро дом
метель.
Опять,
опять
к
тебе
я
обращаюсь,
Безумная,
бесшумная,
пойми,
—
Я
с
сыном
ни ко гда
не
отпрощаюсь,
Так
пов ело сь
от
век а
меж
людьми.
И
вот
опять
он
рядом,
мой
ре бён ок.
Так
пове лос ь
от
века,
что
ещё
Ты
не
н айдё шь
его
меж
погребённых,
Он
только
с пит
и
дышит
горячо.
Не
ра зб уди
до
ср ока.
Ты
—
старуха,
А
он
—
дит я.
Ты
—
м узык а,
а
он,
—
К
несчастью,
с
детства
не
лишённый
слуха,
Он
бу дущ ее
чувствует
сквозь
сон.

7
Весь
де нь
он
спал ,
не
сняв
сапог,
в
ши н ели,
С
открытым
рт ом,
—
усталый
человек.
Виски
немного
впали,
посинели
Таинс т венны е
вып ук лост и
век .
Я
подходил
на
цыпочках,
бояся
Дохнуть
на
сына.
Вот
он
наконец
Из
дальних
стран
вернулся
восвояси,
Так
рано
оперившийся
пте не ц.
Он
встал,
надел
ремень
и
портупею,
Слегка
ме ня
ударил
по
плечу.
Наверно,
думал:
«Нет.
Ещё
успею,
Зачем
тревожить?
Лу чше
помолчу».
Последний
ужин.
За сиде лис ь
поз дн о.
Весь
вып ит
чай
и
вы сме ян
весь
смех ,
И
сын
молчит,
не уз нан,
неопознан
И
так
безумно
бл изо к,
ближе
всех.
Какая
мысль
гнетёт
его?
Как
ску дно
Освещена
под
лампой
част ь
лица.
Меняется
лицо
ежесекундно.
Он
смотрит
и
не
смотрит
на
от ца.
И
всё
в
нём
недолюбленное,
недо л юбив ше е.
В
мозгу,
как
зв он
косы,
Как
взмах
косы: «Я еду,
еду,
еду».
Он
смотрит
и
не
смотрит
на
часы.
Се го дня
в
ночь
я
сына
провожаю.
Не
зна ет
сын ,
не
разобрал
отец,
22

Чья
кровь
стучит,
своя
или
чужая,
Всё
потерялось
в
стуке
д вух
сердец.
Всё
д ело
в
том,
что...
Сто й.
Но
в
чём
же
де ло?
Всю
жизнь
я
восхищался
им
и
жда л,
Чтоб
в
сторону
мою
хоть
поглядел
он.
Жда л.
Восх и щался .
Вот
и
опоздал.
И
он
пр ерв ал
неконченную
фразу:
—
Не
провожай.
Так
лучше.
Я
по йду
С
товарищами.
Я
у мею
сра зу
Переключаться
в
новую
среду.
Так
проще
для
меня.
Да
и
тебе
ведь
Не
сто ит
волноваться.
Но,
без
с ил,
Отец
взм оли лся .
Било
восемь,
девять.
Я
ровно
в
десять
сын а
упросил.
Пошли
мы
на
вокзал
—
таким
беспечным
И
лёгким
шагом,
как
всегда
вд воём .
Ле жал
табак
в
мешке
его
за п ле чном,
Хлеб,
концентраты,
узелок
с
бел ьём.
Ни
дать,
ни
взять,
—
шёл
ученик
из
класса
В
экскурсию
под
выходной
денё к.
Мой
лейтенант
и
вп рав ду
мог
поклясться,
Что
в
поезде
не
будет
одинок:
Уже
в
метро
по пут чи ков
он
встретил.
И
л ейте нанты
вы шли
впятером.
Я
был
шестым.
Крепчал
нена стный
вете р.
Зенитки
бил и.
Где-то
грянул
гром.
Как
будто
дождь
накрапывал.
А
может,
Дож дь
начался
сов сем
в
другую
ночь .. .
Да
что
ту т:
был
ли,
нет
ли,
—
не
поможет,
Тут
и
гораздо
большим
не
помочь.
Мы
были
близко.
Ря дом.
Сжали
руки ,
Сильней.
Больней.
На
столько
долгих
дней.
На
столько
д олгих
м еся цев
разлуки.
Но
разве
знали
правду
мы
о
не й?
23

А
тут
же
с
матерями
и
без
близких,
С
букетиками
ма л еньких
гвоздик,
Выпускники
из
школ
ар тил лер ийски х
С
М оск вой
прощались.
Мрак
уже
воздвиг
Железный
грубы й
з ан авес
у
входа
В
ночной
вокзал.
Кри ча ли
рупора.
Пошла
посадка.
Сколько
до
отхода?
Час?
Полчаса?
Ну,
а
теперь
пора,
Гражданских
на
вокзал
не
пустят.
Ну,
так
Обнимемся
под
неб ом,
под
дождём.
Постой.
Прощай.
Постой
хоть
пять
ми нуток .
Пока
пройд ё т
ко ма нда,
переждем.
Отец
нс
знает,
сына
пров ожа я,
Чья
кровь,
как
моло т,
ухает
в
виски,
Чья
к ровь
стучит,
своя
или
чужая.
—
Ну,
а
теп ерь
—
ещё
раз,
по-мужски.
И
робко,
виновато
улыбаясь,
Он
очень
долго
руку
жмет
мою.
И
оче нь
нежно,
ниже
нагибаясь,
Пр осто е
что-то
шепчет
про
семью:
М ать
и
сестру.
А
рядом
за
порогом,
Ночной
вокзал
в
си янье
синих
ламп.
А
где-то
т ам,
по
фронтовым
дорогам,
Вдоль
речек,
по
искошенным
полям,
По
взо рван н ым
голодным
пепелищам,
От
пу нкта
Эн
на
запад
напрямик
Нес ёт ся
время.
Мы
его
не
ищем.
Оно
само
найдёт
нас
в
ну жный
ми г.
Нес ёт ся
время,
синее,
скв оз ное,
Несёт
в
охапках
солнце
и
грозу,
Вверху
синеет
тучами
от
зно я
И
голубе е т
реками
внизу.
24

И
в
свете
синих
ла мп
он
тоже
си ним
Становится,
и
лёгким
и
сквозным,
—
Тот,
кто
недавно
мне
казался
сы ном.
А
там
тес нятся
сверст н ик и
за
ним.
На
загоревших
юношеских
л ицах
Играет
в
беглых
бликах
синева,
И
кубари
пришиты
на
петлицах.
И
между
ними
ви ди мый
едв а,
Единственный
мой
сын,
Во ло дя,
Вов а,
Пришедший
восемнадцать
лет
наз ад
На
пра здн ик
мироздания
живого,
Спеш ит
на
фронт,
спешит
в
железный
ад.
Он
хоч ет
что-то
досказать
и
машет
Фуражк ой .
Но
теснит
его
толпа.
А
н очь
летит
и
синей
лампой
пляшет
В
глазах
отца.
Но
и
она
сл епа.

8
Что
слёзы?
Дождь
над
выжженной
пустыней.
Был
дождь.
Благодеянье
пронеслось.
Сын
зав ещ ал
мне
не
жалеть
о
сы не.
Он
был
со лд ат.
Ему
не
надо
слёз.
Солдат?
Неправда.
Так
мы
не
поможем
Понять
страницу,
стёршуюся
спло шь .
Кем
был
мой
сын?
Он
был
созданьем
божьим.
Созданьем
бож ьим?
Нет.
И
это
ло жь.
Дал ёк
мой
п уть
сквозь
стены
и
по
тучам,
Единственный
мой
достоверный
путь.
Стал
мой
ребёнок
обликом
летучим.
В
нём
каждый
миг
стирает
что-нибудь,
Он
может
и
расплыться
в
горько й
влаге,
В
солёной
ср азу
брызнувшей
росе.
А
он
в
бою
и
не
хл ебн ул
из
фляги,
Шёл
к
смерти,
не
сгибаясь,
по
шо ссе.
П ыль
скрежетала
на
зубах.
Комарик
Прильнул
к
сухому
жаркому
виску.
Был
ярк ий
де нь,
как
в
раннем
детстве,
ярок,
Кук уш ка
пела
мирное
«ку-ку».
Что
вспомнил
он?
Мелодию
какую?
Ли цо
какое?
В
чьё м
письме
строку?
—
Пока,
о
дол голе т ии
кукуя,
Твердила
пт ица
мирное
«ку- к у»?
...Н о
как
он
уди вил ся
этой
л ипко й,
Хлестнувшей
горлом,
жгуче
молодой.
26

С
какой
навек
растерянной
у лыбк ой
В друг
о чу тился
где-то
под
водой .
По том,
когда
он,
выгнувшись
в сем
телом,
Спокойно
спал,
как
д ома,
на
боку,
Ещё
в
лесном
раю
осиротелом
З венел о
запоздалое
«ку- ку».
Жизнь
ухо д ила.
У-хо-ди-ла.
Будто
Она
в
гостях
не
на дол го
бы ла
И
спохватилась,
что
свеча
задута,
Что
в
до ме
пусто,
в
окнах
нет
стекла,
Что
ночью
добираться
далеко
ей
Одной
вдоль
изб
обугленных
и
труб.
И
тихо
жизнь
ост ави ла
в
покое
В
траве
на
скате
расп ро стё рт ый
труп.
Не
лги,
воображенье.
Что
ты
тянешь
И
путаешься?
Ты-то
не
ме ртв о.
Смо три
во
все
гл аза,
п ока
не
станешь
Предсмертной
му кой
сына
моего.
У с лышь,
в
ка ком
отчаянье,
как
хрипло
Он
закричал,
цепляясь
за
траву,
Как
в
меркнущем
мозгу
вн езапн о
выплыл
О бломок
мысли:
«Всё-таки
живу».
Как
медленно,
как
тяжело,
как
нагло
В
траве
пополз
тот
самый
яркий
след ,
Как
с
гибнущим
ост ал ась
с
глазу
на
глаз
Вся
жи знь
его,
все
восемнадцать
лет.
Рви
ворот
сво й,
воображенье.
Помни,
Что
для
те бя
иной
дороги
нет.
Чем
ты
упрямей,
тем
они
огромней,
—
Оборванные
восемнадцать
лет .
Ну,
так
дойди
до
белого
каленья,
И спепе лись
и
пе пел
св ой
р азве й,
Стань
кровью
мол одог о
поколенья,
Любо вью
вс ех
отцов
и
сыновей.
27

Так
не
стихай
и
вы р вись
вся
наружу,
С
ободранною
кожей,
вся
как
есть,
Вся
жизнь
моя,
вся
боль
моя
—
к
оруж ью !
Всё
видеть.
Всё
сказать.
Всё
перенесть.
Он
выше л
из
окопа.
Запах
поля
Дохнул
в
лицо
предвестьем
доб рот ы.
В
то
же
мгновенье
разрывная
пуля,
Пробив
губу,
разорвалась
во
рту.
Он
видел
всё
до
точки,
не
обидел
Сухи х
травинок,
согнутых
огнём.
И
солнышко
в
последний
раз
уви де л.
И
пожалел,
и
позабыл
о
нём.
И
вспомнил
он,
и
вспомнил
он,
и
вспомнил
Всё,
что
забыл
с
начала
до
конца.
И
понял
он,
как
бу дет
не
легко
мн е.
И
пожалел,
и
позабыл
отца.
Он
жил
ещ ё.
Минуту.
Полм ину ты,
О
мил ос ти
несбыточной
моля.
И
рухнул,
в
три
погибели
согнутый
И
расступилась
ма ть
сы ра
земля.
И
он
прильнул
к
земле
у ст алым
телом
И
жадно,
разучаясь
понимать,
Шепнул
земле,
—
но
не
гу ба ми,
—
целым
Существованьем
кончившимся:
Ма ть.
28

9
Ты
будешь
долго
рыться
в
чёрном
пепле.
Не
день,
не
го д,
не
годы,
а
века,
Пока
гла за
сухие
не
ослепли,
Пока
окостеневшая
р ука
Не
вывел а
строки
своей
последней,
—
Смотри
в
его
любимые
черты.
Не
сын
тебе,
а
ты
ему
наследник.
Вы
поменя лис ь
мес то м,
он
и
ты.
Со
все й
Москвой
ты
делишь
траур.
В
окнах
Ни
лампы,
ни
коптилки.
Но
и
мгл а,
От
стольких
слёз
и
стольких
сту ж
продрогнув,
Теб е
своим
вниманием
помогла.
Что
помнится
ей?
—
Рельсы,
рельсы,
рельсы.
Ст олбы ,
опять
л етящ ие
столбы.
Дрожащие
под
ветром
погорельцы.
Шрапнельный
визг.
Железный
гул
судьбы.
Так,
значит,
мщенье?
—
Мщенье.
Так
и
на до.
Чтоб
сердце
сына
смерть
переросло.
Пускай
оно
в орвёт ся
в
канонаду.
Есть
у
сердец
такое
ремесло.
И
если
в
тучах
небо
фронтовое,
И
если
над
земл ёй
летит
весна,
То
на
земле
вас
вечно
будет
дво е,
—
Сын
и
отец,
не
знающие
сна.
Нет
права
у
те бя
ни
на
каку ю
Особую,
отдельную
тоску.
Пускай,
последним
козырем
рискуя,
Она
в
упор
приставлена
к
виску.
Не
обольщайся.
Разве
это
выход?
Вс ей
юностью
оборванной
св оей
Не
и щет
сын
поблажек
или
в ыгод
И
в
бой
зовёт
мильоны
сыно ве й.
И
в
том
бою,
в
строю
неистребимом
Любимые
чужие
сыновья
Иду т
на
смену
сын ов ьям
любимым
Во
имя
п ра вды,
большей,
чем
твоя.

ДВА
ПОСЛ Е СЛОВИ Я
I
Ответьте,
суша
и
моря,
Века,
и
вы
ответьте,
Что
правды,
большей,
чем
моя,
Не
может
бы ть
на
св ете.
Я
не
оди н.
Все
старики,
Все
Иовы
вселенной,
Мы
и
в
отч а янье
крепки.
Нам
го ре
по
ко лен о.
И
после
всех
ночных
пог онь
Команда
раздаётся.
—
Огонь!
—
Огонь!
—
Огонь!
—
Огонь!
И
сердце
с ына
бьётс я.
Сын
человеческий
встаёт.
Каким
он
был
когда-то.
Кровь
человеческая
бьё т
Из
чёрных
ран
солдата.
Пускай
сводящая
с
ума
Не
сти х нет
канонада.
Ведь
я
не
врач.
Я
боль
сама,
А
ей
конца
не
надо.
30

п
Прощай,
моё
солнце.
Прощай,
моя
совесть,
П роща й,
моя
молодость,
милый
сыночек.
Пусть
этим
прощаньем
окончится
повесть
О
самой
глухой
из
глухи х
одиночек.
Ты
в
ней
ост аёшь ся.
О дин.
Отрешённый.
От
света
и
воз дух а.
В
муке
последней.
Ни как
не
р ас ска занны й.
Не
воскрешённый.
Навеки
веков
восемнадцатилетний.
О,
как
далеки
между
нами
дороги,
Идущие
чер ез
столетья
и
через
Пр ибре ж ные
те
травяные
отроги,
Где
сломанный
череп
пы лится,
ощерясь.
Прощай.
Поезда
не
приходят
оттуда.
Прощай.
Самолёты
туда
не
л етают.
Прощай.
Никакого
не
сбудется
чуда.
А
сны
только
сн ятся
нам.
Снятся
и
тают.
Мне
снится,
что
ты
ещё
малый
ре бён ок
И
счаст ли в,
и
ножками
то пч ешь
б осыми
Ту
зе млю,
где
столько
леж ит
погребённых.
На
этом
кончается
повесть
о
сыне.
31

Отв.
редактор
А.
А.
СУ РКОВ.
А
04433.
Заказ
No
455
Тир аж
100.000
экз .
Печ.
л.
1
Подписано
к
печати
20/ІѴ 1946 г .
Т ип.
газеты
«Правда»
имени
Сталина.
Москва,
ул.
«Правды», 24.

Ц ена
40 коп.