СЕРИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК. ВЫП. 14.
ЯВИ-
АЛЕКСАНДР, ФИЛОТА И ПАРМЕНИОН
(ИЗ ИСТОРИИ МАКЕДОНСКОЙ оппозиции
В АРМИИ АЛЕКСАНДРА)
Проф. С. И. Ковалев
Первым по времени и наиболее серьезным столкновением
Александра с теми, кто до сих пор, казалось, являлись его
надежнейшей опорой, была катастрофа, разразившаяся над
Филотой и Парменионом. На первый взгляд она кажется
совершенно неожиданной. Однако это впечатление рассеи-
вается при более внимательном чтении источников. Гибель
сына и отца, вместе с группой их единомышленников
лась неизбежным звеном в цепи событий, подготовлявшиеся
уже давно. Мы имели случай в другом месте касаться вопро-
са об оппозиционном настроении Пармениона, старейшего и
крупнейшего из полководцев Александра.1 Взгляды Парме-
ниона разделял его сын Филота. До известного момента от-
ношения между ним и Александром, по кайней мере внеш-
не, не оставляли желать ничего лучшего. Плутарх (AL, 10)
рассказывает, что Филипп, узнав о сношениях Александра
с карийским сатрапом Пиксодаром, страшно разгневался и
осыпал его упреками в присутствии специально приглашен-
ного для этой цели «одного из друзей и приятелей Алексан-
дра, Филоты, сына Пармениона». Арриан (III, 26, 1) пере-
дает со слов Птолемея и Аристобула, что когда в Египте
Александру сообщили о кознях Филоты, он не поверил этому
«благодаря старой дружбе... и доверию к Филоте». Неодно-
кратно сообщается о близости Филоты к Александру у Кур-
ция (VII, 1, 26 слл.; VI, 8, И; 7, 28, 34; 9, 18; 10, 26; 11,39).
Филота занимал весьма высокие посты в армии. Еще до
азиатского похода, во время балканских войн Александра,.
1
«
1 С. И. Ковалев. Мирные переговоры Дария с Александром и
македонская оппозиция. ВДИ, 1946, № 3, стр. 46—56.
Александр, Филота и Парменион
281
он командовал частью конницы этеров (Агг. I, 2, 5; 5, 9—11).
С началом азиатского похода Филота получает командование
над всей конницей (Diod., .^Vll, 17, 4; Curt.,
остается на этом посту вплоть до своей смерти (Агг., III,
27, 4), принимая ближайшее участие во всех важнейших воен-
ных операциях (Агг., I, 14, 1; 19, 8; III, 11, 8; Diod., XVII,
типичный представитель македонской
	ч
VI 9, 21) и
57, 1, и Др.). Филота
знати, с ее богатством, щедростью, хвастливостью и высоко-
мерием (Plut., Al., 48, 40; Curt., VI, 8, 3). Он с величайшим
презрением относится к побежденным персам (Curt., V, 2
13—15; Diod., XVII, 66, 3—7), но едва ли меньше презирает
и своих македонских крестьян (Curt., VI, 11, 4). Не лучше
отношения аристократа Филоты к солдатам и своим млад-
шим товарищам по службе. Они, впрочем, платят ему тем
же. В речи Болона (Curt., VI, И, 1—7), простого офицера, вы-
служившегося из рядовых, дается яркая и убийственная:
характеристика надменного вельможи.
До вторжения македонской армии в Египет мы не имеем
определенных данных утверждать, что Филота как-нибудь
проявлял свое оппозиционное настроение. Правда, у Курция
(VI, 9, 17) Александр обвиняет Филоту в близких отношениях
к Аминте, сыну Пердикки („socium se et conscium adiunxit*).
Но это обвинение слишком обще и не подкреплено какими-
нибудь определенными фактами, которые можно было бы
инкриминировать Филоте. Сам Филота легко опровергает
обвинение, указывая, что простая дружба с преступником
еще не может служить достаточным основанием для обвине-
ния (Curt., VI,10, 24—25). Но в Египте Филота начинает
явно обнаруживать свое недовольство Александром и его
политикой. Об этом нам юворит ряд источников. Арриан
(III, 26, 1), со ссылкой на Птолемея и Аристобула, пишет,
что уже в Египте Александру стало известно о «злом умысле»
Филоты. 2 Это подтверждает и рассказ Плутарха (А1., 48 —
49). В Дамаске Филоте досталась в качестве пленницы кра-
савица Антигона. Он сделал ее любовницей и, в минуты от-
кровенности хвастался свогми подвигами и подвигами своего
отца. «Александра он называл мальчишкой,
тарх,
стало
О

1
говорит Плу-
носит титул благодаря только им». Этс
известно царю. Он приказал Антигоне продолжать
который
1	С. И. Ковалев. Македонская оппозиция в армии Александра
Изв. ЛГУ, II, 1930, стр. 177, 180.
2	Не думаю, чтобы можно было опорочить это известие, как делаел
Cauer (Philotas, Kleitos, Kallisthenes. Jahrb. f. cl. Phil., XX Supplementband
1894, стр. 30—31), только на том основании, что Птолемей и Аристобул
„были пристрастны по отношению к Александру и его противникам*.
.282
С. И. Ковалев
связь с Филотой и доносить ему. Филота ничего не по-
дозревал и продолжал свои дерзкие речи против Але-
ксандра. 1
Можно объяснить, почему именно в Египте появляется
(вернее, усиливается) оппозиционность некоторых кругов
македонской армии. Это, конечно, стоит в связи с известным
эпизодом о признании Александра сыном бога (Pint., All.,
27—28; Died., XVII, 51; Агг., Ill, 4,5; Smrab., XVII; 1,43; Curt.
IV, 7, 25—32; Just., XI, 7—12). Независимо от достоверности
самого факта оракула, можно считать несомненным, что в
армии ходили на этот счет самые разнообразные слухи, ко-
торые должны были нервировать некоторую часть старого
офицерства греко-македонской ориентации. В обвинительной
речи у Курция (VI, 9, 18—19) Александр говорит, что когда
он сообщил Филоте об оракуле Аммона, тот отвечал ирони-
ческим письмом, 4 в котором поздравлял его с причислением
к лику богов, но сожалел о тех, которым придется жить под
-его властью. Филота подтверждает содержание письма, пы-
таясь оправдаться дружбой с Александром и желанием ему
добра, так как ему казалось неудобным, что Александр
открыто хвастается изречением оракула (VI, 10, 26—27).
Далее Курций расказывает (VI, 11, 22—29), что Филота под
пыткой сознался (причем сам Курций не убежден, что это
признание не было ложным, сделанным с целью избавиться
от мучений), как друг его отца Гегелох, когда Александр
приказал провозгласить себя сыном Зевса („ Cum iprimum Jofviis
filium sesalutari iussitrex*4), негодовал по этому поводу и пред-
ложил Пармениону и Филоте устранить Александра. Но
тогда этот план был признан несвоевременным, так как еще
был Жив Дарий, и все выгоды от смерти царя достались бы
не заговорщикам, а ему. Все эти факты, сообщаемые Кур-
цием, не могут быть проверены, так как не встречаются
в других источниках. Мы знаем только, что Гегелох, сын
Гиппострата, является вполне историческим лицом. Он при-
надлежал к высшему командному составу и пал в битве еще
до процесса Филоты. Но, во всяком случае, данные Курция
в той их части, которая связывает оппозицию Филоты с ора-
кулом Аммона, не противоречат Арриану и Плутарху, но
подтверждают и поясняют их. Удачная попытка Александра
опереться на египетское жречество и использовать оракул
в целях самообожествления была огромным шагом в сторону
ориентализации македонской политики и разрыва с тради-
циями старой македонской монархии. Легко понять, что
это должно было возбудить сильное недовольство тех, кото-
I
I
и
1 Также: de Al. М. fort.» II, 7.
Александр, Филрта и Парменион
283
10, 1
рые незадолго перед этим в лице Пармениона выступили за
принятие мирных предложении Дария.
Перед битвой при Гавгамелах мы, как-будто, можем кон-
статировать новое расхождение между Александром и груп-
пой генералитета, возглавляемой Парменионом. Арриан (III,
2), без ссылки на кавой-нибудь определенный источ-
ник („ле Tooatv“), рассказывает» что Парменион, придя в па-
латку Александра, советовал напасть на персов ночью
что Александр дал свой знаменитый ответ: «Позорно украсть
победу». Плутарх (А1., 31) гередает этот эпизод в несколь-
ко измененной и расширенно? форме. Видя издали персид-
ский лагерь, сверкающий бесчисленными огнями,
неясный шум и гул, доносящийся оттуда, «старшие из этеров
и в особенности Парменион были поражены количеством не-
приятелей и стал говорить друг с другом на ту тему, как
опасно будет открыто напасть на персов. Придя к Александ-
ру, они убеждали его произвести нападение под покровом
ночной темноты. Ответ Александра звучит почти так же, как
у Арриана: «Я не ворую победы». У Курция (IV, 13, 1—10)
мы находим третий вариант, отличный от первых двух. Когда
Александр, смущенный видом персидской армии, созывает
военный совет, Парменион рекомендует ночное 1нападение.
Почти все соглашаются с ним, в том числе и Полиперхон.
Обращаясь к этому последнему, царь, «не желая снова
порицать Пармениона, с которым он недавно обошелся суро-
вее, чем хотел», 1 доказывает необходимость напасть на пер-
сов днем. Мотив кражи частью встречается в речи Алексан-
дра („Latrunculorum et furuni ista sollertia est, quam praeci-
pitis mihi"), частью в словах самого Курция, предваря-
ющих речь Пармениона („Parmenio... furto, non proelio opus
esse censebat").
В дополнение к этим известиям о разногласиях,
ших между царем и Парменионом перед битвой,
замечание Плутарха (А1., 33), относящееся к поведению
полководца во время самой 'битвы. «Вообще,
тарх,
он был вялым и недеятельным, потому ли, что его смелость
некоторым образом уже ослабела от старости, или, как гово
рнт Каллисфен, потому, что он тяготился и завидовал власти
и величию Александра».
Совет Пармениона и других стратегов относительно ноч
кого нападения на персов мне вовсе не кажется таким
удачным, как это думает Caue/r (стр. 34).
1	Намек на отклонение мирны?: предложений Дария, о чем Курци
рассказывал в 11 гл.
2	Также; В е 1 о с h. Griechisch
на
и слыша
о
и
1

и
о
I
mihi"),
В03НИК-
мы имеем
говорит Плу-
Пармениона обвиняют в том, что в этом сражении
2
I
I
И нельзя толью
Gtschichle. 2 Aufl., IV, 2, стр. 29'
284
С. И. Ковалев
метит на
смешным
СО
на этом основании считать, что «рассказчик явно
то, чтобы военное суждение Пармениона сделать
рядом с юным царем. Эти истории ни в коем случае не явля-
ются истинными» (там же). Несколько иначе обстоит дело
со странным поведением Пармениона во время битвы. Об
этом рассказывает только Плутарх и притом со слов Кал-
лисфена. То, что мы знаем о роли Пармениона в битве при
Гавгамелах из других источников, и прежде всего из Арриана
(Агг., III, 13—15; Diod., XVII, 58—61; Curt., IV, 15—16), не
дает никаких оснований для обвинения его в вялости. Един-
ственное, что могло вызвать недовольство Александра (Plut.,
Al., 33; Curt., IV, 15,6—8) и дать впоследствии некоторую
почву для выпада Каллисфена, было* то, что Парменион
своим левым крылом попал в затруднительное положение
и просил помощи у Александра. Приводимое Плутархом
место из Каллисфена, по всей вероятности, было написано
после гибели Пармениона и поэтому не может служить пря-
мым доказательством особенно натянутых отношений,
существовавших между Александром и Парменионом в 331 г.
В этих выпадах скорее нужно видеть литературную подго-
товку того, что произошло позднее. Но, во всяком случае,
отношения и не были слишком сердечными. И чем дальше,
тем они становились хуже.1 В противном случае едва ли
удалил бы Александр Пармениона из действующей армии,
оставив его в Экбатанах (Diiod., XVII, 80, 3; Агг., III, 26, 3;
VI, 27, 3; Curt., VI, 8, 18; VII, 2; Plut., Al., 46; Just, XII, 1,3;
Strafe, XV, 724). Это было, конечно, важное и ответственное
командование, но, вместе с тем, и прекрасный повод макси-
мально обезвредить лицо, которое легко могло стать цент-
ром оппозиции.
Те случаи проявления оппозиционного настроения или
по меньшей мере, известных несогласии, существовавших
•между Александром и частью его штаба, которые мы могли
спорадически проследить на протяжении первых четырех
лет похода, не шли дальше словесного выражения (по край-
ней мере, о чем-нибудь большем мы не можем говорить,
оставаясь на почве строгих исторических
330 г., когда армия стояла в Дрангиане (Агг., III, 23—25;
о
о
не можем говорить
актов). Но осенью

1 Достоверность предания о разногласиях между* Александром к
Парменионом по поводу сожжения дворцов Дария в Персеполе (Агг., Ill,
18, 11; ср. Plut., Al., 38; Diod.. XVII, 72; Cure., V, 6, 7—8) вынужден
признать даже Beloch (там же). Но и здесь он, верный своей основной
мысли, старается показать, что Александр, приказав потушить пожар
(по Плутарху), в конце юнцов послушглс^ старого полководца. Любопыт-
но, что Парменион аргументирует здесь, становясь на точку зрения
Александра о прочном овладении Азией.
о
становясь
26, 1; 28, 1; Diod., XVII, 75—78; 79 1; 81, 1, 82, 1, Curt., VI, 6
36; 7,1; Strab., XV, 724),
в
CKf
ытая оппозиция превратилась
явную, и разразилась катастрофа.
Сведения об| этом мы находим прежде всего
(III, 26—27). Рассказ его очень краток и не вполне ясен. 1 Он
прямо начинается с фразы: «Здесь Александр узнал о замыс-
лах Филоты, сына Пармениона». Ни о каких обстоятель-
ствах, при которых эти замыслы были открыты, не сообщает-
ся, кроме знакомого уже нам указания, что еще в Египте
царю был сделан донос на Филоту, но тогда он не придал
ему значения. Дальше со слор Птолемея Арриан рассказы-
вает, что Александр обвинял филоту перед собранием маке-
донян, а тот защищался. В собрании выступили и доносчики,
уличившие Филоту и его товарищей. Среди их показаний
были, как говорит Арриан, «и другие немаловажные», но
особенно инкриминировалось Филоте его признание, что он
знал о каком-то заговоре („етчроиЦу Ttvaa), однако не ска-
зал о нем Александру, хотя неоднократно виделся с царем.
После этого Филота вместе со своими соучастниками был
македонянами заколот копьями. А к Пармениону был послан
Полидамант, один из этеров, с письмом от Александра к на-
ходившимся в Мидии под начальством Пармениона страте-
гам: Клеандру, Ситалку иМениде. Они и убили Пармениона,
«потому ли, — говорит Арриан, — что Александру казалось
невероятным, чтобы Пармениот не принимал участия в пла-
нах своего сына, или потому, что, оставшись в 'живых, Пар-
менион (даже если он и не участвовал в заговоре) после
убийства сына был бы ненадежен». А это казалось особенно
опасным, принимая во внимание огромный авторитет Парме-
ниона и уважение, которым он пользовался у всей армии.
В дальнейшем повествовании Арриан,
опирается не на Птолемея (nXe-[ooaitt).
мя, рассказывает он, к суду были привлечены Аминта
Андромена, со своими братьями
Симмией. Их обвиняли в соуч астии с Филотой, так как были
известны их близкие отношения с ним. Казалось особенно
подозрительным, что Полемон, когда Филота был арестован,
бежал к неприятелю. Но братьям на собрании македонян
удалось оправдаться. Еще больше, убедились в их невинности,
когда Аминта привел обратно своего беглого брата. После
всех этих событий Александр произвел реорганизацию кон-
ницы этеров, разделив ее на две части и назначив двух ип-
I
Ttvaa)
говорит Арриан
о
у Арриана

по всей вероятности,
В это же самое вре-
сын
Поле мон ом, Атт а лом и
1 Едва ли можно согласиться с утверждением Керста (Geschichte des
Hellenismus, I, 2 Aufl., стр. 424), что .единственный твердый пункт в пре-
дании дает нам рассказ Птолемея*
286
С. И. Ковалев
Гефестиона, сына Аминтора, и Клита
говорит Арриан
пархов — хефестиона, сына Аминтора, и Клита, сына Дро-
пида, «так как, — говорит Арриан, — даже самому близкому
человеку он не хотел доверить единоличного командования
над таким количеством всадников, принадлежавших к лучшей
части конницы по своему рангу и другим достоинствам».
Через некоторое время царь приказал арестовать Деметрия,
одного из соматофилаков, заподозрив его в причастности к
заговору Филоты. Вместо него соматофилаком был назначен
Птолемей, сын Лага. О дальнейшей судьбе Деметрия мы ни-
чего не знаем.
Более конкретную картину, хотя также далеко не ясную,,
рисует Плутарх (А1., 48—49). Его рассказ начинается с опи-
сания широких замашек Филоты, его храбрости и щедрости
за что он пользовался большим уважением у македонян. Но
своей заносчивостью, высокомерием, раскошным образом
жизни он возбудил против себя недоверие и зависть, так что
даже отец принужден был умерить его аппетиты. Дальше
следует известный нам эпизод с Антигоной. Ее шпионство за
Филотой продолжалось. Александр молчал и не предприни-
мал никаких мер, «то ли полагаясь на расположение к нему
Пармениона, то ли боясь известности и влияния отца и
сына», — говорит Плутарх. В это время македонянин Лимн
(„AQxvoc")1 из Халестры хотел устроить заговор против Але-
ксандра и пытался привлечь к нему своего молодого возлюб-
ленного Никомаха. Тот отказался и рассказал обо всем свое-
му брату Кебалину. Кебалин, придя к Филоте, потребовал, что-
бы он провел его с братом к царю, так как де им необходимо
сообщить ему о чем-то важном. Филота, неизвестно почему
отказался вести их к Александру, говоря, что- у царя
много дел поважнее. Так повторялось два раза. Наконец
братья начали подозревать самого Филогу и обратились со
своей просьбой к кому-то другому. Тот провел их к Алексан-
дру, которому они* сначала рассказали о заговоре* Лимна, а
затем осторожно намекнули и на Филоту, говоря, что они
дважды безуспешно пытались обратиться к его посредниче-
ству. Царь был сильно раздражен. Послали задержать Лим-
на, который пытался оказать сопротивление при аресте и был
убит. Гнев царя на Филоту побудил тех, которые его давно
ненавидели, начать открыто говорить, как легкомысленно
поступает Александр, если думает, что какой-то халестрец
Лимн мог сам рискнуть на такой дерзкий поступок. Он,
конечно, служил только- орудием для более сильной руки.
и
высокомерием
V
и

есть
1
ошибка
форму имени дает Диодор.
У Диодора яД(рл>о<;", у Курция „Dymnos". У Плутарха, несомненно,
легко объясняемая палеографически. Наиболее правильную

Александр, Филота и Парменион
287
и
а сам царь
Заговора следует искать среди ^тех, которым больше всего
надо было его скрыть. Царь прислушивался к их словам
подозрениям. Против Филоты теперь посыпалось множество
ложных обвинений. Он был арестован и подвергнут пыткам,
при которых присутствовали друзья Александра
слушал, стоя за занавеской. Признался ли в чем-нибудь Фи-
лота под пыткой, Плутарх не говорит. О смерти Филоты,
а затем Пармениона, сказано очень глухо и неясно: «После
смерти Филоты [Александр] приказал убить и Пармениона,
тотчас послав для этого в Мидию».
Дальше следует восхваление заслуг Пармениона
и гово-
рится о том, какой страх нагнали поступки Александра на
многих из его друзей, а в особенности на Антипатра, кото-
рый из-за этого даже вступил в союз с этолийцами.
Рассказ Диодора (XVII, 79.—80) в некоторых частях
близко напоминает Плутарха, но, по крайней мере, вначале
более точен и подробен. Один из друзей царя
здесь, очевидно, в значении «этеров»), по имени Димн, оби-
женный чем-то царем, в злобе на него- составил заговор.
К участию в нем он привлек своего возлюбленного Нико-
маха. Этот по молодости сообщил о деле своему брату Кеба-
лину. Кебалин, боясь, чтобы кто-нибудь из участников не
сообщил о заговоре царю, решил донести сам. Придя во
дворец, orf встретил Филоту и, рассказав ему о деле, настаи-
вал, чтобы тот как можно скоэее сообщил о нем царю.
«Но Филота или потому, что он Сам принимал участие в заго-
воре, или просто по беспечности очень легко отнесся к
услышанному. Придя к царю, он. хотя долго беседовал с ним
о самых разнообразных вещах, но не сказал ни слова о за-
говоре. Выйдя от Александра,
сегодня не мог выбрать удобною момента, но обещал, что
на следующий день встретится с царем наедине и тогда все
ему расскажет. Однако' та же самая история повторилась
и на другой день. Тогда Кебалин, боясь, что в случае рас-
крытия заговора помимо него он сам подвергнется опасно-
сти, решил действовать помимо Фйлоты. Он рассказал обо
всем кому-то из пажей („тво те paatkxaio Ttvi Kat8(ov“)
и потребовал,‘чтобы тот сообщил Александру. Паж спрятал
Кебалина в оружейной палате, а сам вошел к царю, когда
тот принимал ванну. Рассказав ему о доносе, он прибавил,
что Кебалин находится здесь же. Ясное до> сих пор изложе-
ние Диодора в дальнейшем начинает путаться. «Пораженный
Александр тотчас приказал арестовать Димна и, узнав обо
всем, послал за Кебалином и Филотой». Во время следствия.
Димн покончил с собою, а Филог?а, признавая свое легкомыс-
лие, отрицал участие в заговоре.
и
II
• V

он сообщил Кебалину, что
х) момента
TDD
288
л
С. И. Ковалев

Суд над Филотой был поручен мекедонянам. «После
долгих прений собрание осудило на смерть Филоту и тех,
которые были обвинены вместе с ним».
Среди них главную роль играл Парменион („ev ol; бк^рхе
llap|ievi(uv“). Хотя его в данный момент не было на-
лицо, но думали, что он организовал заговор при помощи
своего сына.
Филота, подвергнутый пытке и признавшись в заговоре,
был казнен по македонскому обычаю вместе с остальными,
осужденными по этому делу. Заодно с ними был казнен
-линкестиец Александр, в течение трех лет содержавшийся
под стражей.1 Вслед4 за Филотой погиб и его отец. «Царь, —
говорит Диодор, — послав людей (,,Ttvd;“) на дромадерах,
и опередив молву о наказании Филоты, коварно умертвил
(„еЗоХосрбутрэ") его отца Пармениона». Затем Александр
/принял меры к ликвидации недовольства, возникшего в армии
в связи с последними событиями. Он отобрал из армии
воинов, «произносивших неподходящие речи» по поводу смер-
ти Пармениона и присоединил к ним тех, которые выра-
жали недовольство в письмах к своим близким. Из них он
приказал составить «отряд нарушающих дисциплину („атахтсоу
xarua"), чтобы их неуместная болтовня не испортила
Хотя
и
1

болтовня
2
V
таура"),
остального войска».
Весьма пространно, с массой драматических деталей и
часто противореча самому себе,* 2 излагает события , Курций
>(IV, 7—VII, 2).3 Димн, пользовавшийся у царя очень незна-
чительным влиянием, под клятвой открывает своему возлюб-
ленному Никомаху, что против царя составлен заговор, в ко-
тором он принимает участие вместе со многими выдающи-
мися людьми. После долгих уговоров и угроз, Димн вырывает
у Никомаха притворное согласие вступить в число заговор-
щиков. На вопросы Никомаха он сообщает ему имена участ-
ников заговора. На первом месте Димн называет телохрани-
теля Деметрия, Певколая и Никанора; затем—Афобета,
Иолая, Диоксена, Археполиса и Аминту. После разговора
с Димном Никомах рассказывает обо всем брату Кебалину.
Решено было донести обо всем царю. Братья сговорились,
что Никомах останется дома, а Кебалин» пойдет во дворец,
так как появление там Никомаха, который редко бывал у
царя, могло бы возбудить подозрение у заговорщиков. Кеба-
лин остановился перед входом во дворец, так как по своему
С. И. Ковалев. Македонская оппозиция... стр. 181—183.
Ср.: Kaerst, I, 424. Вопрос об источниках Курция. Керстом слиш-
ком упрощен.
Курций в основных моментах своего повествования стоит ближе
<всего к Диодору.
Деметрия, Певколая и Никанора; затем
*.
1
2
3
Александр, Филота и Парменион
289
кого-нибудь
близких царю. .Вышедшему из дворца Филоте взвол-
Ксбалин рассказал о заговоре и потребовал, чтобы
немедленно сообщил об этом царю. Филота похвалил его
верность и пошел к царю. Но во время длинного разго-
вора с Александром он ничего не сказал о- том, что услышал
от Кебалина. Под вечер Филота вышел из .дворца. В вести-
бюле его поймал Кебалин и спросил, исполнена ли его
просьба. Филота ответил, что у, него не было времени для
разговора с царем. На следующий день Кебалин снова пой-
мал Филоту, идущего во дворец, и повторил вчерашнюю
просьбу. Филота отвечал, что он и сам помнит об этом, но
и на этот раз ничего не сделал. Тогда в душу Кебалина за-
кралось подозрение, и он сообщил о заговоре знатному юно-
ше Метрону, начальнику арсенала. Тот, спрятав Кебалина
в арсенале, рассказал обо всем царю, который в это время
совершал свой туалет. Александр немедленно послал аресто-
вать Димна, а сам вошел к Кебалину. От него он узнал все
подробности, между прочим и го, что Филоте уже два дня
как известно о заговоре. Александр в первый момент не по-
верил этому и снова начал расспрашивать Кебалина. Когда
тот подтвердил свои показания, у царя не осталось больше
сомнений. «Подняв руки к небу, он со слезами стал жало-
ваться на то, какую благодарность он получил от человека,
некогда бывшего самым близким его другом». Между тем
Димн, тяжело ранивший себя мечом в момент ареста, был
принесен во дворец. Смотря на умирающего, Александр спро-
сил его: «Что вынудило тебя, Димн, на такое преступление,
что тебе Филота показался достойнее македонского трона?»,
отвернувшись от
Александр приказал Филоте явиться во дворец и потребо-
вал объяснения по поводу его странного поведения. Филота
без особого смущения заявил, что он, действительно, слышал
от Кебалина о рассказе блудника (..scorti sermonem"), но не
придал никакого значения столь легковерному показанию,
объясняемому, как он думал, простой ссорой между возлюб-
ленными. Теперь, после того как Димн покончил с собой, он
видит, что о доносе, каким бы незначительным он ни казался
в первый момент, не следовало молчать. Во всяком случае,
говорил Филота, он виновен только в молчании, а не в пре-
ступлении, и умолял Александра скорее принять во внимание
его прошлую жизнь, чем теперешнюю вину. «Трудно ска-
зать — замечает курции, — поверил ли ему царь, или только
глубже затаил гнев». Но на словах он простил' Филоту и про-
тянул ему руку в знак примирения.
19 Ученые записки, вип. 14
рангу не мог туда входить, и ждал появления
из лиц
нованный
тот
за
О
I
о
У Димна не хватило уже сил ответить,
царя, он испустил дух.
и
и
замечает Курций
о
290
С. И. Ковалев
4
Тем не менее, сейчас же Александр созвал совет этеров^
на который Филота не был приглашен. Ввели Никомаха,
который подтвердил все, сказанное его братом царю. Кратер,
бывший личным; врагом Филоты, знал, что этот последний
у*же давно’ возбуждал недовольство Александра своей хваст-
ливостью и казался подозрительным не столько потому, что
были данные о каких-нибудь преступных замыслах, сколько
благодаря его постоянной оппозиционности. Кратер понялг
что ему трудно будет найти лучший повод для уничтожения
противника, и выступил с лицемерной и двусмысленной
речью, смысл которой сводился к тому, что Филоту не сле-
дует прощать. При этом была брошена тень и на Пармени-
она. Остальные участники 'Совещания также находили, что*
дело о заговоре должно быть расследовано. Филоте особенно
ставили в вину тот факт, что он, узнав о заговоре, не принял
немедленно же необходимых мер. Он говорит, что де не по-
верил в серьезность доноса. Но тогда почему же он тянул
два дня, обещав Кебалину рассказать обо всем царю? Але-
ксандр, указав на необходимость соблюдать строжайшую
тайну, распустил совет. Чтобы скрыть свои планы, царь отдал
по армии приказ о выступлении на следующий день. Вечером-
к царскому ужину был приглашен,, между прочим, и Филота
которому Александр выказал знаки дружеского внимания.
А ночью был произведен арест заговорщиков.11 Усилили
дворцовые караулы, и все подступы к лагерному расположе-
нию были заняты всадниками, причем они должны были
особенно следить за дорогами, ведущими в Мидию, чтобы,
никто не мог пробраться незамеченным к Пармениюну. Во-
оруженные отряды одновременно арестовали участников за-
говора. Филоту схватили, когда он спал глубоким сном, «или
благодаря спокойствию души, или, быть может, сломленный,
усталостью». Арестованный Филота сказал: «твою доброту,
царь, победила жестокость моих недругов».
На следующий день Александр созвал сходку солдат,
куда был приведен Филота, окруженный стражей и первое
время незаметный для присутствующих. Туда же был прине-
сен и труп Димна. Судебное разбирательство открыл сам
царь, выступив с прямым обвинением против Пармениона
как главы за говор a (wParmenio... ducem se sceleri tanto prae-
о
V
*
был произведен арест заговорщиков.

9*
1 Мало вероятен слишком большой промежуток времени, протекший
между арестом Димна и арестом его соучастников. Димн был схвачен?
еще утром или, самое позднее, днем (VL 7, 23—24). Его самоубийство,
конечно, должно было мгновенно стать известным всему лагерю. Почему
же с арестом других медлят до ночи (VI, 8, 17—22)? Ведь из доноса
Александр уже знал их имена. Здесь у Курция одно из обычных для не-
го противоречий.
Александр, Филота и Парме нион
291
*

buit»). Филоту он назвал «его помощников» („minister
eius“), вовлекшим в преступный заговор Певколая, Демет-
рия, Димна и других. Были приведены Никомах, Метрон и
Кебалин, рассказавшие все, что они знали о деле. Когда воз-
мущенное собрание несколько! успокоилось, царь продолжал
свою речь. Главная улика, которую он выдвигал против Фи-
лоты
перехваченное письмо Пармениона
сыновьям Никанору и Филоте: «Заботьтесь сначала о себе,
а потом о своих; таким образом мы выполним то, что реши-
ли». Туманный смысл письма царь объяснял соображениями
конспирации. Тот факт, что Филота не был назван Димном,
когда он перечислял Никомаху заговорщиков, по мнению
царя, служил доказательством не его невиновности, но,
наоборот, важной роли В' заговоре и влияния, так как имя
Филоты боялись назвать даже те, кто выдавал сам себя.
Затем Александр указал собранию на известные нам факты
из ’жизни Филоты, которые, по его мнению, могли служить
признаком враждебности по очношению к царю, начавшейся
уже давно. Таковы — дружба с Аминтой, сыном Пердикки,
родство с Атталом и насмешливое письмо по поводу оракула
Аммона. Но все это Александр сносил. Теперь же дело
дошло до мечей. «Эти мечи, — сказал царь, — он точил про-
тив меня, — если верите мне; если же верите ему, — допу-
стил, чтобы точили другие». Свою речь Александр закончил
демагогическим обращением к солдатам, под защиту кото-
рых он отдавал свою жизнь. И в довершение драматического
эффекта, приказал вывести перед собранием Филоту, покры-
того старым плащем, со связанными за спиной руками. Но
инсценировка произвела на собрание обратное действие. Оно
было пора’жено видом недавно столь гордого и могуществен-
ного вельможи. Невольно' всем на ум приходила несчастная
судьба Пармениона, который, потеряв недавно двух детей,
Гектора и Никанора, теперь должен был разделить участь
последнего сына. Тогда с резкой речью против Филоты вы-
ступил Аминта, «regius praetor», которому удалось изменить
настроение сходки. Еще более резко напал на Филоту Кен,
хотя он и был женат на его сестре. Схватив камень, он на-
меревался швырнуть его в преступника, но был удержан
царем.
Большинство присутствующих подумало, что- Кен таким
путем хотел избавить Филоту от лишних страданий. Наконец,
обвиняемому было приказано говорить. «Но он
Курций,
страхом перед грозной опасностью
и вымолвить хотя бы слово». На вопрос царя, желает ли он
19*
«его
и
это молчание о заговоре. Затем Александр прочел
адресованное к его
^сказал царь,
если верите мне; если же верите ему,
замечает
или сознавая собственную вину, или пораженный
не смел поднять глаз
292
С. И. Ковалев
г
защищаться перед македонянами на родном наречии, Филота
ответил, что он предпочитает пользоваться тем же языком,
на котором говорит и сам Александр, так как на собранйи
присутствуют не только македоняне. Александр немедленно
подчеркнул это нежелание говорить по-македонски, как
доказательство измены Филоты родным нравам и обычаям.
После этого царь удалился с собрания.
Длинная, искусно построенная Курцием по всем прави-
лам реторики защитительная речь Филоты хорошо использует
все слабые пункты обвинения. Прежде всего—тот факт,
что имя Филоты не было названо среди заговорщиков: «Нй-
комах обо мне ничего не сказал, а Кебалин не мог знать
больше того, что он слышал. А ведь царь думает, что я был
главою заговора! Мог ли в этом случае Димн обойти молча-
нием того, за кем шел, в особенности тогда, когда ему нуж-
но было назвать как можно больше соучастников, чтобы тем
легче вовлечь в заговор Никомаха? Во что- бы то ни стало
он должен был назвать меня, хотя бы ценою лжи. Если он
этого не сделал, то, конечно, не потому, чтобы, как может
показаться, пощадить соучастника. Ведь Никомаху, в молча-
нии которого он был уверен настолько, что рассказал ему
о самом себе, он перечислил всех заговорщиков, за исключе-
нием одного меня! Но допустим, что Димн хотел меня поща-
дить. Что же другие? Почему они, сознавшись, идя на стра-
дания и смерть, не выдали меня?». Дальше Филота указы-
вает, что если он, действительно, принадлежал к числу
заговорщиков, то почему же, узнав, что заговор раскрыт, он
в течение двух дней не принял никаких мер? Ведь устранить
Кебалина не стоило никакого труда. Почему, войдя к царю
и находясь с ним с глазу на «плаз, он не убил его? Легко
опровергает Филота смехотворное обвинение
пользоваться македонским языком а также упрек в дружбе
с Аминтой, сыном Пердикки (см. выше); Инкриминируемое
ему ироническое письмо по поводу оракула Аммона Филота,
как мы видели, пытается объяснить благородными побужде-
ниями. Что же касается центрального пункта обвинения,—
почему Филота, узнав от Кебалина о заговоре, в течение
двух дней молчал о нем, — то здесь аргументация защиты
слабеет. Филота пытается опорочить донос Кебалина, ссы-
лаясь на то, что тот не представил никаких доказательств.
Филота якобы «не желал дать ход делу, чтобы не запутать
множество невинных людей. Ведь в момент доноса он не мог
знать, что Димн покончит с собой. Разве до сих пор верили
Филоте? Разве Александр поверил Пармениону, когда тот
сообщил о преступных намерениям врача Филиппа? «Если
нас ненавидят, когда мы доносим, и подозревают, когда мы
слабые пункты обвинения. Прежде всего
V
в
нежелании
о
Александр, Филота и Парменион
293
Г
молчим, что же нам делать?.
патетически спросил Филота.
. — ответил голос из толпы.
дила солдат
«Не строить козней достойным»
После этого стража увела Филоту.
На сходке продолжалось обсуждение дела. Резкая, про-
никнутая яркой ненавистью речь Болона (см. выше), возбу-
которые хотели немедленно же расправиться
с Филотой. Но Александр, вернувшись на собрание, распу-
стил его до следующего дня, и «хотя дело было уже к вечеру,
приказал собраться совету эсеров (amicorum)». На нем было
решено подвергнуть Филоту пытке, причем сторонниками
этой меры особенно выступали Гефестион, Кратер и Кен. Им
же было поручено привести в исполнение постановление со-
вета. Сначала Филота мужественно переносил пытку,
затем нервы не выдержали. «Неизвестно,
ций,
рот, ложью избавить себя от мучений», но только он расска-
зал палачам известную уже нам историю о Гегелохе. Свое
участие в заговоре Димна Филота и на этот раз категори-
чески отверг. Но пытка продолжалась, и Филота признался,
наконец, в том, что от него требовали. Он сказал, что,
боясь как бы не умер его старик отец, на свой собственный
риск собирался привести в исполнение их прежний замысел,
причем Парменион об этом ничего не знал. О результатах
пытки немедленно сообщили царю.
На следующий день показания Филоты были прочтены
собранию, и он сам, принесенный туда на руках (так как не
мог ходить), подтвердил их. Привели Деметрия. Он энергич-
но отрицал предъявленное ему обвинение. Тогда Филота,
подняв глаза, посмотрел на некоего Калиса, стоявшего не-
вдалеке, и приказал ему подойти ближе. Тот в смущении
отказался. Тогда Филота спросил его: «Что'же, ты допустишь,
чтобы; Деметрий лгал, а меня снова1 пытали?». Калис остолбе-
нел. Македоняне подумали, что Филота оговаривает невин-
ных, так как ни Никомах, ни сам Филота, когда его пытали,
не называли юношу в числе заговорщиков. Но когда Калис
увидал себя окруженным стражей, он сознался, что и Демет-
рий, и он сам принимали участие в преступном замысле.
«Тогда все, названные Никомахом, — говорит Курций, — со-
гласно отеческому обычаю, по данному знаку были побиты
камнями».
После казни заговорщикез в настроении солдат наступила
некоторая перемена. Начали жалеть Филоту и в особенности
его славного отца. Чтобы занять войско и отвлечь его вни-
мание, Александр созвал новую сходку. На ней, по предвари-
тельному уговору с царем, /ктаррий потребовал, чтобы был
представлен на суд линкестиец Александр. Его привели, и
решено подвергнуть Филоту
пытке
причем сторонниками
но
говорит Кур-
хотел ли Филота откровенным признанием или, наобо-
V
говорит Курций

294
С, И. Ковалев
так как в смущении он не мог ничего сказать в свое оправ
дание, то его закололи копьями.
Аминтой, Симмией и Полемоном и их оправдание.2
ние этого
иногда очень характерных
для дела Филоты.
Затем следует драматический рассказ о гибели Парменио-
на. Этот эпизод по своей сжатости и выразительности, по
реализму деталей и психологической правдоподобности, при-
надлежит к одной из лучших страниц у Курция
истории заговора он также не дает ничего нового. Следует
обратить внимание только на одну деталь. Когда солдаты
армии, стоявшей под начальством Пармениона, узнали об его
коварном убийстве, они взбунтовались и несколько успокои-
лись только тогда, когда их представителям показали письмо
Александра. В нем царь писал солдатам
ниона („insidiae Parmenionis in regem“) и пррсил
мстить за него. «Когда стала известна воля царя, -
Курций. — было
1
Затем происходит суд над
Изложе-
эпизода Курцием, несмотря на ряд подробностей,
не дает ничего существенного
з


4
НО ДЛЯ
V
кознях Парме-
их ото-
— говорит
Курций, — было подавлено если не недовольство, то, по
крайней мере, открытое возмущение». Заканчивает Курций
похвалой Пармениону и добавляет: «Является сомнительным,
какую роль сыграла в этом. деле популярность Пармениона:
породила ли она в нем стремление к царской власти, или
только возбудила против него подозрения. Ибо предста-
вляется спорной истинность признания Филоты, сделанного
под пыткой. Возможно, что он путем лжи искал избавления
от мучений. Проверить этого, во всяком случае, было нельзя,
и факт казался сомнительным даже в то время, когда он мог
быть более ясным».
В заключение
0-
о
V
Курций рассказывает об организации
Александром отдельного отряда недовольных, примыкая здесь
достаточно близко к Диодору, с тем только дополнением,
что он указывает и начальника этой «штрафной роты»
коего Леонида, который когда-то был связан с Парменионом
тесной дружбой. Следует еще обратить внимание на одно
замечание Курция, которое, как кажется, может служить не-
которым указанием на состав этого специального отряда:
не-
1	Сходно с Диодором (XVII, 80, 2).
2	О фигурирующем у Арриана четвертом брате, Аттаде, Курций не
упоминает. Кроме этого, у него есть и другие расхождения с Аррианом.
Так, по Курцию, Полемона приводит посланная в догонку за ним стра-
жа, а у Арриана его возвращает обратно сам Аминта.
3	Такова, например, сочная деталь, как Аминта вылавливал «окопав-
шуюся» при дворе Олимпиады знатную македонскую молодежь (VII, 1,
37—40).
Рассказ Курция сходен здесь с Арриановским изложением (III, 26,
3—4), несмотря на краткость последнего.
4
Александр, Филота и Парменион
295
«Конечно, — говорит он, — храбрейшие юноши были
.раздражены бесчестием, которому их подвергли».
Краткое сообщение Юстина (XII, 5, 1—8) не дает ничего
существенного длг понимания дела. Ярче,
где-нибудь, выступает у него враждебная Александру тен-
денция: «Между тем Александр начал свирепствовать против
своих не по-царски, а скорее по-вражески. Больше всего он
был недоволен тем, что в разговорах его порицали за уничто-
жение обычаев родины и порядков Филиппа. Из-за этого
были убиты так’же старик Парменион, ближе всех стоявший
к царю, и его сын Филота, п<})сле того как о них было про-
изведено расследование. Всюду* в армии начался ропот: опла-
кивали гибель невинного старца и его сына, говоря иногда,
что и они сами не должны рассчитывать на лучшее». Дальше
Юстин рассказывает о перлюстрации писем 1 и об организа-
ции особой роты из недовольных. «Александр собирался пу-
стить их в расход или разместить по отдаленным колониям»
(,.aut consumpturus eos aut in ultimis terrls in colonias distri-
buturus") л
Таковы свидетельства о деле Филоты и Пармениона пяти
наших основных источников. Из отрывочных замечаний дру-
гих писателей заслуживает внимания только Страбон
(XV, 724), главным образом благодаря точной локализации
разыгравшихся событий. «Александр прибыл в Арию,
ворит он, — а затем в Дрангиану». Там он приказал убить
(„avetXe") Филоту, сына Пармениона, уличив его в заго-
воре. А в Экбатану царь послал людей, которые убили
отца Филоты как соучастника в заговоре („ох; xotvwvov
sKtpooXifc"). Говорят, что они в
совершили путь, на который обычно нужно потратить 30 или
40 дней, и выполнили порученное им делю».
Хотя все наши источники и содержат несколько общих мо-
ментов, однако в целом ряде существенных деталей настоль-
ко расходятся друг с другом, что восстановить ясную кар-
тину того, что произошло осенью 330 г. в Дрангиане, не
представляется никакой возмсжности. 2 Однако, это не значит,
что мы не можем ответить Ь'акже и на некоторые основные
говорит он
х- [ а

нового
и
и
ъ
чем
го-
и
11 дней на дромадерах
2
При этом, в согласии с враждебной Александру общей тенденцией
Юстина, дело изображается так, что царь распустил слух о посылке на
родину нескольких лиц из своей гвиты, и сам убеждал македонян вос-
пользоваться этим благоприятным случаем для отправки писем своим
близким.
I
2 Задача восстановления факте в в данном случае затрудняется еще
тем, что относительная достоверность каждого из основных источников
'является весьма проблематичной. Далеко не всегда можно сказать с
уверенностью, каким материалом пользовался тот или другой из наших
авто dob.
ft
I
296
С. И. Ковалев
вопросы, нас интересующие. Так, например, вне всякого сом-
нения стоит самый факт заговор а на жизнь Александра.
О заговоре не упоминает только- Юстин. Hoi чрезвычайная
краткость его рассказа и, в особенности, ярко выраженная
враждебность к Александру легко объясняют это молчание.
Юстину, при его общей тенденции, важно показать, что же*
стокости царя не были ничем мотивированы. Отсюда тщатель-
ное стремление скрыть все факты, которые могли бы показать,
что террористические меры Александра могли быть, прежде
всего, самообороной. Говоря, например, о гибели Каллисфена
и других знатных македонян в связи с прюскинесисом (XII,
1—3), он ни словом не обмолвливается о заговоре Гермолая,
о котором единогласно говорят все остальные источники.
Поэтому умолчание Юстина в этом пункте не может считать-
ся сколько-нибудь серьезным аргументом. 2 О заговоре 330 г.
упоминает даже Арриан, несмотря на явное стремление зама-
зать весь эпизод. Он, например, совершенно не называет имен
Димна и других заговорщиков (упоминая позднее одного
лишь Деметрия, да и то в достаточно неопределенной форме)
и переносит центр тяжести на личный конфликт между Алек-
сандром, с одной стороны, и Филотой и Парменионом — с
другой. Тем не1 менее и он вынужден указать, что у Филоты
были соучастники, которых казнили вместе с ним. Необычай-
ная для Арриана краткость и неясность в описании этого
чрезвычайно важного эпизода может быть объяснена моти-
вами, диаметрально противоположными мотивам Юстина.
Арриану, точнее — его главным источникам, при их положи-
тельной оценке Александра, необходимо доказать, что сколь-
ко-нибудь широкого выражения недовольства в македонской
армии не было и что все дело сводилось к личным столкно-
вениям. Отсюда умолчание о таком, например, ярком факте,,
засвидетельствованном Диодором, Курцием и Юстином, как
организация «штрафной роты». Характерно, что там, где
столкновение легче могло быть объяснено чисто личным кон-
фликтом, Арриан далеко не так краток. Например, убийство
Клита (IV, 8—9) описано очень подробно, с массой деталей
и даже указанием различных вариантов источников.3 Точно
так же весьма многословен Арриан в описании инцидента
с Каллисфеном и заговора па’жей, который он объясняет лич-
м
1	С. И. Ковалев. Заговор пажей. В ДИ, 1948; № 1, стр. 34—42.
2	Впрочем, и у Юстина есть некоторый намек на заговор, когда он
говорит о расследовании, произведенном по поводу Филоты и Пармениона.
3	У Птолемея и Аристобула эпизод с Клитом, по всей вероятности,
также был изложен весьма крапко, но, надо думать, по соображениям
несколько иного порядка, чем в деле Филоты и Пармениона: убийство*
Клита было слишком трудно оправдать с моральной, точки зрения..
Александр, Филрта и Парменион
297
*
i
h
I
I
I
A
I
j
V
I
I
T
I
ным мотивом: обидой, нанесенной Гермолаю царем (IV,
10—14). Подозрительная и н!а первый взгляд как-будто не-
объяснимая краткость Арриана в описании дела Филоты слу-
жит как-раз доказательствор|1 в пользу того, что здесь мы
характер
МОТИВОМ:
первый взгляд как-будто не-
О 
в
1
имеем дело с широким и серьезным заговором
которого Арриан старался по возможности скрыть.
Кто же были заговорщики? Постараемся их
оставляя пока в стороне ФиЛоту и Пармениона. В наших
источниках упоминаются следующие имена:1 2
выяснить

. 2
у Арриана:
ъ
ъ
у П л у т а р х а!
у Диодора:
у Курция:
Соматофилак
Деметрий.
и
Лимн из Хале-
стры.
Этер Димн,
Никомах.
Димн,
соматофилак
Деметрий,
Певколай,
Никанор,
Афобет,
Иолай,
Диоксен,
Археполис,
Аминта,
Калис.
i


р
немедленно рассказывает о заговоре Кебалину,
соглашается притворно. Все остальные
это: Певколай, Никанор, Афобет,
на-
Из всех этих имен только Димн и Деметрий упоминаются
более чем в одном источнике (к тому же у Арриана участие
Деметрия в заговоре является не безусловным). О Никомахе,
как прямом участнике заговора, говорит один Диодор, тогда
как у Плутарха он отказывается от сделанного ему предло-
жения и
а у Курция
званы только Курцием,
Иолай, Диоксен, Археполис, Аминта и Килис. О них мы ни-
чего не знаем помимо Курция. Они совершенно не упомина-
ются в других источниках, да и сам Курций говорит о них
только* в связи с делом Филоты. Возможно,’ что эти имена
были выдуманы для придания большей 'живости и большего
правдоподобия рассказу; но с таким же правом можно
предполагать, что они попали к Курцию из какого-нибудь
1 Санег (стр. 37) считает заговор „самим по себе незначительным*.
Beloch (IV, 1, 19) называет его „совершенным пустяком (.eine ganz un-
bedeutende Sache-). Правильнее смотрел на дело Droysen (Geschlchte des
Hellenismus, II Aufl., 1877,21). Но вообще и у современных буржуазных,
историков выступает тенденция перенести центр тяжести всего эпизода
на личный конфликт, см., напр., Tarn в The Cambridge Ancient History,.
VI, стр. 389.
2 Само собой разумеется, исключаются Аминта, сын Андромена
с братьями, как оправданные, лпнкестнец Александр, обвиненный по»
другому делу, и Гегелох, к этому времени уже умерший.
298
С. И. Ковалев
хорошего источника. Из-за отсутствия параллельных
свидетельств, оба допущения одинаково вероятны, и строить
на этом основании какие-нибудь выводы невозможно. Гораз-
до более реальна личность Димна. Правда, о !нем| нам тоже
ничего не известно, помимо дела Филоты, но зато он упоми-
нается в трех источниках, причем в обстановке более или
менее сходной. Что же касается Деметрия, то упоминание
о нем у Арриана было бы очень важным, принимая во вни-
мание крайнюю сдер'жанность и осторожность этого автора
в описании всего инцидента. Но форма
говорит об аресте Деметрия, не дает возможности утверж-
дать, что этот последний действительно принимал участие
в заговоре, а не был только заподозрен.
Таким образом, кроме Димна имена всех остальных заго-
ворщиков не являются бесспорными. Можно только утверж-
дать категорически, что их была целая группа (это признает
и Арриан, дважды упоминая о «соучастниках» . Филоты).
Каков социальный состав этой группы? Димн, по словам
Диодора, был одним- из этеров, т. е. принадлежал к числу
придворных. Но едва ли он мог похвастаться особой родови-
тостью. У Плутарха его называют «каким-то халестрийцем».
Курций говорит, что он не пользовался у царя большим
влиянием. Скорее всего Димн принадлежал к новому неро-
довитому служилому сословию филипповской формации. Де-
метрий, по Арриану, — соматофилак, т. е. один из «генерал-
адъютантов» царя, лиц его ближайшей свиты. Но и относи-
тельно Деметрия нельзя доказать как его принадлежности
к родовитой знати, так и вообще сколько-нибудь заметного
положения при дворе Александра. Он нигде не упоминается
помимо дела Филоты. Нам неизвестны ни его военные, ни
административные дела и заслуги. Он, очевидно, был самым
рядовым соматофилаком. Точно так же и остальные участники
заговора, названные у Курция Димном (если только они явля-
ются историческими лицами), не оставили по себе никаких
следов в нашей традиции, и вряд ли, следовательно, играли
большую роль в армии и при дворе. Характерно, что и Ни-
комах, вращавшийся в кругах заговорщиков, не был слиш-
ком важной персоной, так как, по Курцию, когда Кебалин
пошел с доносом, Никомах был оставлен дома, чтобы его
появление во дворце, где он бывал редко, не возбудило
подозрения заговорщиков. Кебалин, брат Никомаха, не поль-
зуется свободным доступом к царю и должен обращаться
для этого к посредничеству третьих лиц. Правда, у Курция
Димн, уговаривая Никомаха примкнуть к заговору, указы-
вает ему, что в нем принимают участие „fortes viri et illu-
источника.
отсутствия



О
в
которой Арриан
Александр, Филоте и Парменион
299
(VI, 7, 6.).
1
stres“ (VI, 7, 6.). 1 Но, даже допуская, что Курций пра-
вильно передает содержание разговора двух возлюбленных,
мы не можем опираться на слова Димна, так как он, есте-
ственно, не мог не преувеличить удельного веса своих соучаст-
ников.
Таким образом, хотя заговор созрел в придворной среде,
но у нас нет оснований считать, что в «ем принимала сколь-
ко-нибудь заметное участие старая македонская знать. Ско-
рее — наоборот: заговорщики принадлежали к новой, неродо-
витой знати и, кроме того, вообще не пользовались -большим
влиянием в придворных кругах. Но здесь сейчас же встает
вопрос о роли Филоты и Пармениона. Каково было их отно-
шение к заговору? Интересно, как смотрят на это сами наши
источники. Арриан,) как-будто, не сомневается в том, что
Филота был причастен к заговору. Главным ’аргументом! для
него является, очевидно, тот факт, что /Филота не сообщил
царю о готовящемся заговоре. Относительно других улик
Арриан говорит чрезвычайно глухо. Участие Пармениона ему
представляется спорным. По- общему смыслу его изложения
можно скорее думать, что он отрицает это участие. Точка зре-
ния Плутарха не вполне ясна. В начале своего рассказа он
•склоняется больше на сторону Александра; в конце — явно
сочувствует Филоте. 2 Но если Плутарх и признает вину Фи-
лоты, то считает его виновным, в сущности, только в дерзких
словах против Александра, а не
Пармениона, то выра'жения, в которых Плутарх говорит об
его убийстве, ясно обнаруживают, что он отрицает его уча-
стие. Рассказ Диодора в главной части весьма путан и про-
тиворечив и не дает возможности установить его личное
отношение к событиям. С одной стороны, он, как-будто, воз-
держивается от категорического суждения о причастности
Филоты («либо- потому, — говорит он, — что Филота сам
принимал участие в заговоре, либо просто по безпечности»,
и т. д.); с другой стороны, по Диодору, суд македонян уста-
новил виновность Филоты и его отца, причем Парменион
•оказывается даже главой заговора. Вдобавок Филота под
пыткой сознается в своей вине. И, тем не менее, Диодор го-
ворит, что Александр «коварно умертвил» Пармениона. Кур-
ций неоднократно- и совершенно открыто подчеркивает, что
он не знает, принимал ли Филота участие в заговоре или
нет. Признание под пыткой, как вынужденное, ни в коем
случае, по мнению Курция, не м-о’жет служить доказатель-
в
*
о
заговоре. Что касается
и
а
VI, 7, 15.
1	„Fortisslmi iuvenum
2	Так, в начале 49-гл. Плутар.с говорит, что «улики против Фи-
лоты были сильны», а в начале 50-н гл. считает поступок с Филотой
бесчеловечным.
300
С. И. Ковалев
ством виновности. При этом Курций странным образом не
замечает, что эпизод с выдачей Калпса и Деметрия резко
противоречит допущению невиновности Филоты. Очень ценно
замечание Курция1 (VIII, 2, 34), что дело о заговоре было не-
ясно уже для современников и писателей, близких к той
эпохе. Само собой разумеется, что для Юстина нет никаких
сомнений в невинности отца и сына. Страбон же как-будто
признает их участие в заговоре.
Итак, мы находим у наших авторов три точки зрения на
роль Филоты: две крайние, представленные Аррианом
и Юстином, и одну среднюю (Плутарх, Диодор, Курций).
Что же касается Пармениона, то, за исключением весьма
неопределенной позиции Диодора и положительного свиде-
тельства Страбона (который едва ли может считаться здесь
основным источником), все остальные относятся к его уча-
стию в заговоре скорее отрицательно. Исходя из вышепри-
веденных соображений о субъективности Арриана и Юстина,
мы уже заранее должны отнестись с некоторым сомнением
к обеим крайним точкам зрения. Арриану, конечно, необхо-
димо доказать, что Филота виновен и что его казнь не
является простым политическим убийством (относительно
Пармениона доказать это, очевидно, было труднее). Для
Юстина, наоборот, было важно показать, что отец и сын пали
невинной жертвой «тирана».1 Поэтому средняя точка зрения,
априори внушает к себе большее доверие. Но, конечно,
исходить здесь только из соображений объективности или
субъективности того или иного источника нельзя. Необходи-
мо исследовать дело по существу.
Начнем с вопроса о виновности Филоты. Какие ф|акты,
доказывающие его причастность к заговору, можно найти
в наших источниках?
У Арриана таким уличающим обстоятельством является;
только одно: Филота сознался, что ему было известно
о каком-то заговоре, и, тем не менее, не сообщил об этом:
царю... Что же касается других улик, то* хотя Арриан и на-
зывает их «немаловажными», но не сообщает, в чем они
состояли. Надо думать, что в действительности улики эти
были несерьезны, ибо в противном случае, Арриан (или
1 Сказанное здесь нисколько не противоречит нашему утверждению
(см. выше), что- Арриан всячески старался замазать широкое обществен-
ное значение заговора. Но защитники Александра «во что бы то ни ста-
ло» действительно попали здесь в противоречивое положение: с одной:
стороны, нужно убедить читателей, что широкого недовольства не было
и что, следовательно, заговор Димна не имел серьезного значения; с
другой стороны, необходимо показать, что смерть Филоты и Пармениона!
была законным актом и что поэтому оба они (или, по крайней мере,
Филота) были -виновны в каких-то замыслах против царя.

две крайние

l
и
и
V
1
Александр, Филота и Парменион
301


"к
В
его источники), стремясь доказать виновность Филоты, не
преминули бы их использовать^ У Плутарха мы встречаем
тот же мотив: Филоте донесли о заговоре, а он в течение
двух дней молчал о нем.
*
двух дней молчал о нем. Но здесь этот мотив выступает
в иной форме, значительно смягчающей вину Филоты: Кеба-
лин не рассказывает ему о заговоре, а лишь требует прове-
сти его с братом к царю: им де необходимо сообщить ему
«о чем-то важном». И Филота, конечно, имел все основания
отказать в этой настойчивой, но не мотивированной прось-
бе. Тот же мотив молчания цно не в смягченной форме)
мы на ходим у Диодора и Курцияг? Оба они вводят еще
момент признания Филоты, сделанного под пыткой (пытка
есть и у Плутарха, но без признания обвиняемого). Помимо
того, что подобное вынужденное признание не имеет ника-
кого значения с точки зрения установления виновности (что
уже хорошо знал Курций), самый факт признания внушает
большие сомнения. Если бы Филота сознался (хотя бы и под
пыткой), то это обстоятельство, вероятно, отразилось бы
в источниках Арриана. Слишком важен был бы самый факт
признания, чтобы его не использовала дружественная Але-
ксандру традиция. У Курция, кроме этого, есть еще один
факт, который он сам не дооценивает. Это
той Калиса
имел место, то им
виновность
здесь мы имеем дело с историческим фактом. Не столько
потому, что он не отразился за других источниках, сколько
благодаря его малой внутренней достоверности. Что, действи-
тельно, побудило бы Филоту выдать своих соучастников? Бо-
язнь новых пыток? Но ведь его пока еще не собирались
пытать. Трудно допустить у Филоты такое малодушие, чтобы
он заранее стал выдавать своих товарищей. И, конечно, прав
Курций, когда он игнорирует им же самим рассказанный
факт. А он его, несомненно, игнорирует, продолжая сомне-
ваться в виновности Филоты. Очевидно, эпизод с Калисом,
если он только не был выдуман самим же Курцием в целях
максимальной драматизации рассказа, попал к нему из ка-
кого-нибудь второстепенного источника и был механически
приложен к основной канве. Но в том и другом случае он
одинаково резко расходится с общей тенденцией рассказа,
чего Курций совершенно не заметил.
В изложении Курция есть одна важная сторона, чрезвы-
чайно благоприятная для Филоты: никто из заговорщиков
его не назвал. Мы видели, как широко использовала защита
это обстоятельство, и, конечно, не наивной аргументацией
Александра (заговорщики не боялись выдать своего главу)
ь
выдача Фило-
Деметрия. Если этот факт действительно
'несомненностью устанавливалась бы
'главного подсудимого. Но мало вероятно, что
И
о
302
С. И. Ковалев
J
можно было вырвать этот важный козырь из рук Филоты.
И в других источниках мы не находим никаких указаний на
то, что Филота кем-нибудь из заговорщиков был выдан.
Затем, конечно, немаловажное значение имеет у Курция то
обстоятельство, что Филота, узнав о доносе, не предпринял
никаких шагов с целью устранить доносчиков или ускорить
приведение в исполнение самого плана. Если бы он действи-
тельно принимал активное участие в заговоре, его бездея-
тельность в течение двух дней была бы совершенно непо-
нятна. Таким образом, единственный бесспорный факт, уста-
источниками (Юстин, конечно,
это подозрительное молчание Филоты.
что можно инкриминировать
новленный всеми основными
в счет не идет)
Но даже и то немногое
Филоте, отсутствует в деле Пармениона. Единственная пря-
мая улика против него — это письмо к сыновьям, оглашенное
Александром. Но, во-первых, письмо мы встречаем только
у Курция; во-вторых, даже допуская его историчность, мы
должны признать, что смысл письма чрезвычайно' темен
и строить на нем одном все обвинение (что, в сущности
делает Александр, так .как никаких других фактов он не при-
водит) совершенно невозможно. Если бы можно было верить
признанию Филоты, то инцидент с Гегелохом мог бы бро-
сить сильную^ тень на Пармениона. Но истинность признания
весьма сомнительна, а если бы даже беседа с Гегелохом
и была, то все-таки прямого отношения к заговору Димна
она не имела. Существенным обстоятельством для суждения
о виновности Пармениона является то, что источники Арри-
ана, очевидно, о ней умалчивали. Это заставило и Арриана
изобразить убийство Пармениона совершенно немотивирован-
ным юридически, а от себя высказать сильное сомнение в
его виновности. Если бы в официальном деле была малейшая
прямая улика против Пармениона, то она, конечно, была бы
использована Птолемеем и Аристобулом, а за ними и Арриа-
ном. Но этого нет, а следовательно, мы имеем все основания
думать, что Пармениону, в сущности
явить никакого серьезного обвинения.
Тем не менее, сходка солдат вынесла обвинительный при-
говор. Но против кого? Сомнительно, чтобы в числе осужден-
ных был и Парменион. По крайней мере, прямо об этом
говорит только один Диодор. Ни( в одном из других источни-
ков нет ни малейшего указания на то, что постановление вой-
скового суда касалось и Пармениона. И здесь опять-таки осо-
бенно важно молчание Арриана. Официальная версия, конеч-
но, постаралась бы использовать обвинительный вердикт,
если бы он имел место. Что касается Филоты, то об его офи-
циальном осуждении совершенно недвусмысленно говорят
это письмо к сыновьям
У
нельзя было предъ-
V
<*
Александр, Филота и Парменион
303

Арриан, Диодор и Курций, и у нас нет оснований сомне-
ваться в истинности их показаний. Но что же могло быть
всерьез инкриминировано Филоне? Мы видели—только одно:
молчание о ставшем ему известном заговоре. Было ли это
достаточным поводом для осуждения на смерть крупного
полководца и блестящего придворного, члена государствен-
ного совета, личного друга ;царя? Строго говоря — нет.
Источник доноса был, действительно, сомнительной чистоты
и Филота отчасти был прав, отнесясь ко всей этой истории
с сомнением. Юридически обвинение против Филоты
было мотивировано слабо. Если, тем не менее, собрание
армии осудило его на смерть, го дело заключалось не в юри-
дических тонкостях. Осуждения Филоты
Александр, вместе с некоторой группой
его штаба
ниже.
О том
о
i


I
о

о

хотел
с в о-
по причинам, о которых мы будем говорить
и
и
что смерть Филоты была, прежде всего, делом
известной партии среди македонской знати, можно ясно уви-
деть из слов Плутарха и Курция. Плутарх ‘говорит об обви-
нениях, которые, после раскрытия заговора Димна, градом
посыпались на Филоту со стороны лиц, уже давно его нена-
видевших. И Плутарх и Курций даже называют поименно
некоторых из врагов Филоты: это Гефестион, Кратер, Кен,
Аминта — из рядов высшего офицерства,, и Болон — из
ла низшего командного состава. Этой группе удалось на сход-
ке воспользоваться непопулярностью Филоты среди широких
армейских кругов (см. выше) и провести решение, которое
при других обстоятельствах, ио'жет быть, и не прошло бы.
Что же касается Пармениона, то его просто убили' без вся-
кой юридической санкции. Он пользовался слишком большим
уважением в армии, чтобы но отношению к нему можно
было разыграть даже ту видимость суда, которая была про-
делана с Филотой.
Таким образом, мы не располагаем никакими данными,
которые могли бы доказать непосредственную причастность
Филоты и Пармениона к заговору Димна. И тем не менее,
косвенное отношение к нему они, несомненно’, имели. Хотя
в наших источниках нет никаких указаний на планы заго-
ворщиков, но какой-то конкретный план у них, конечно, был,,
и его нетрудно себе представить. Дело шло об устранении
Александра, — это ясно. Ну, а дальше? Кто же должен был
занять его место? Иной кандидатуры, кроме Пармениона
или Филоты, едва ли могло быть. Ведь йменно они являлись i
наиболее видными фигурами среди оппозиции. И по своему' '
положению
традиций, и по своей македонской точке зрения отец и сын? ,
i
a
и
из рядов высшего офицерства,, и Болон
чис-
- I
/

в
несомненно-
армии, и по преемственности филипповских i
V

304
С. И. Ковалев
(особенно отец) в глазах всех, недовольных политикой Алек-
сандра, были самыми подходящими его преемниками. Но
это вовсе не значит, что в тот момент, когда
заговор был открыт, Филота и Парменион со-
знательно и открыто стояли во главе.его. За-
говор мог сложиться помимо их непосредственного участия.
Заговор, когда о нем стало известно царю, мог быть только
в периоде организации и не успел еще окончательно офор-
миться. Быть может, несколько дней спустя Филоте и Парме-
ниону было бы официально предложено заговорщиками
вступить в их ряды или, В' крайнем случае, не противодей-
ствовать их планам и быть готовыми к
перевороту. Быть может,
велись только предварительные и самые общие переговоры,
которые не шли дальше туманных намеков. При таком допу-
щении вполне понятными становятся и молчание источников
об их непосредственном участии, и поведение Филоты, когда
ему донесли о заговоре. Не будучи о нем; точно осведомлен,
он не мог принять каких-нибудь решительных шагов
занял выжидательное положение. Даже при условии,
Филота ничего не знал о заговоре, его отношение
к Александру не могло продиктовать ему никакого другого
поведения. Филота предоставил ход событий их собствен-
ному течению, рассуждая, что какой бы ни был результат
заговора, они с отцом ничего не потеряют, а выиграть могут
очень многое.
Одним словом, Филота
но или невольно, оказались в центре загоно-
р а. Отсюда вполне понятна та решимость, с которой партия
Александра его подавила. Не важно, были ли отец с сыном
формально виновны. 1 Существенным являлось то, что
они оказались центром оппозиции и в качестве таковых пред-
ставляли огромную опасность для Александра. Их нужно
было устранить во что бы то ни стало, не считаясь ни с ка-
кими формальными соображениями.2 С Филотой дело
обстояло с этой точки зрения лучше, так как ему можно
было инкриминировать определенный факт: недоносительство.
Предъявить же какое-нибудь формальное обвинение Парме-
ниону было трудно, почти невозможно. Поэтому для его
виновны.
4
V
государственному
ними (или с одним Филотой)
и
что
и
П а р IMI е н и о н, в о л ь-
2
1	Возможно, что Парменион, при его лойяльности, и не принял бы
участия в заговоре.
2	Объяснение Саиег’а (34 , 37—38)
гибели Пармениона была «зависть» к нему со стороны Александра,
звучит в достаточной степени наивно.
согласно которому причиной
305
Александр, Филс та и Парменион
_______ - _ _ -----
о
о
и
устранения избрали
путь. 1
Нетрудно понять, почему и-менно к осени 330 г. скрытая
оппозиция македонской знати|получила свое первое ясное
выражение. По мере того как армия Александра проникала
все дальше на восток и все с 1льн*ее захлестывалась чуждой
социальной стихией, все яснее выра’жался тот процесс ориен-
тализации внутренней политики Александра, который
самый простои
и
самый надежный
I
о
наме
тился впервые еще в Египте.
Летом 330 г. он назначает знатного перса Оксидата
сатрапом МидииДАгг., Ш, 20, 3; Curt., VI, 2, 11). Брат только
что
(Plut., Al., 43; Curt., VI
ь
погибшего Дария, Оксиатр, принимается в число этеров
, 2, И; Diod.,XVII, 77, 4; Агг., VII, 4,
.5; Epitome, 2), наряду с другими знатными персами (Diod.,
XVII, 77, 4). Одновременно с этим происходит постепенное
введение персидского придворного церемониала (Diod., XVII,
77, 5—6; Plut., 45; Агг., IV, 7, 4; Curt.,VI, 21, 6, 1—8; Just., XII,
3, 8—9; Itiner., 89; Epitome, 2) и даже, как кажется, под-
готовка «смены» из числа персидской молодежи,
точная датировка всех этих мдр невозможна
что часть их падает на, время: предшествовавшее заговору. '
Несомненно, что более крутой поворот Александра в сторону
ориентализац1ии’ был тесно св$[!зан со смертью Дария, про-
исшедшей в середине лета 330 г. (Arr., III, 21; Plut.
Diod., XVII, 73; Curt., V, 13; Just., XI, 15). С этого момента
Александр становился официальным преемником Ахеменидов,
и естественно, что процесс перерождения социально-этниче-
ской базы его монархии должен был пойти более быстрым
темпом (ср. Epitome, 1). Слабо связанные со своей маке-
донско-греческой базой, завоеватели, если они не хотели
оставаться только завоевателями, а намеревались создать
нечто прочное, неизбежно должны были опереться на тузем-
ные элементы.3 Это понимали (смутно или отчетливо — дру-
гой вопрос) Александр и известная группа его приближен-
ных. Но этого, конечно, не понимала и не желала понимать
македонски настроенная часть знати; и чем сильнее проявля-
лись восточные элементы при дворе и в армии, тем больше
О
2
Конечно
но бесспорно,
А1„ 43;
Слабо связанные со своей
завоеватели
Это понимали (смутно или отчетливо
1	Niese (Geschlchte der griech. und maked. Staaten, I, 110 и ел.)
судит слишком поспешно, заявляя категорически, что Филота был гла-
вою заговора; но, во всяком случае, он правильно подчеркивает важ-
ность, которую все дело приобрело в глазах Александра. Казнь линке-
стийца служит одним из доказательств этого.
2	Сообщение Плутарха, (AL, 47) о том, как Александр приказал
набрать 30000 персидских мальчиков и обучать их греческому языку и
военному делу македонян. Ср. Arr. , VII, 6,1, 8,2.
3	Замечательное по ясности выражение этой мысли Курций вклады-
вает в уста Александра (VII, 8, 10—' 2).
20 Ученые записки, выгт. 14
Зоб
С. И. Ковалев
й
и
1
росло недовольство этой части. 1 Но ориентализация Але-
ксандра означала собой и нечто большее, чем только измене-
ние придворного церемониала или племенного состава маке-
донской армии. Это был переход к восточному абсолютизму,
прекращение македонской «патриархальной» монархии
хранившей много родовых черт, в восточную монархию деспо-
тического типа. И недовольство известных македонских кру-
гов новой политикой Александра было не только «националь-
ной», но и чисто политической оппозицией.
О недовольстве в македонской армии новой политикой
Александра мы узнаем из ряда источников. Так, Плутарх
А1., 45), рассказывая о том, как Александр стал надевать
персидское платье, говорит: «Македоняне смотрели на это
с неудовольствием. Но так как они уважали его за другие
достоинства, то полагали, что нужно иногда уступать в том,
что могло1 доставить ему удовольствие или служить к его
славе». Диодор говорит, что Александр, боясь оскорбить
македонян, вводил персидские обычаи постепенно. «Тем не
менее, — замечает он, — многие упрекали его, и этих он
старался расположить к себе подарками» (XVII, 77, 7; 78, 1).
О недовольстве войска, рассказывает также Курций (VI, 2, 4;
6, 9—12) и, конечно, Юстин (XII, 4, 1; 5, 2), а также Itiner.
(XXXIX). Но ни у одного из этих авторов нельзя найти точ-
ного ответа на вопрос, кто. же, собственно, был недоволен
новшествами: знать, командный состав или рядовая масса?
Источники, как будто, склонны рассматривать это недоволь-
ство всеобщим: говорится о «македонянах» вообще, о том, что
«во всех лагерях, у каждого на языке и на уме было одно и то
же». Только Курций в одном месте указывает, что недовольно
было как ближайшее окружение царя, так и войско: ,,et prin-
cipes amicorum et exercitum graviter offendi
Во всяком случае, неопределенность всех этих выражений
не дает возможности ответить на интересующий нас вопрос.
Посмотрим, не станет ли картина яснее, если мы устано-
вим, как реагировала армия на смерть Филоты и Пармени-
она. Казалось бы естественным, что гибель этих защитников
«национально»-македонской идеи вызовет резкое проявление
массового недовольства, если таковое вообще существовало.
Однако в источниках мы не находим ничего, что могло бы
подтвердить этот массовый характер оппозиции. У Курция во
вр/емя суда над Филотой собрание в своем большинстве на-
I
I
и
о
со-
о
V

и
многие упрекали его
7

а

(VI, 6, 11).
1 Тот факт, что Филота не говорил или не желал говорить по-макё-1
донски, отнюдь, конечно, не служит аргументом против македонского
характера оппозиции (в противоположность Cauer’y, 35).
Александр, Филота и Парменион
307
ъ
и
I
I

строено к нему неблагоприятно. Правда, смерть Пармениона
вызвала в Экбатане возмущение солдат, но ohoi было направ-
лено лишь против непосредственных
* •	М	V   ----* —   ——	।
прекратился. Что же
виновников убийства;
когда стало известно содержание письма Александра, мятеж
в которой Курций
касается 'формы,
говорит об этом („cognita regis : voluntate non quidem indi-
gnation sed tamen sedltio conpi[essa
ком обща, чтобы из нее можно Сыло сделать сколько-нибудь
Точно так же не дает конкретного
указание Курция на перемену настроения
кото-
est“), то фраза слиш
о
определенный вывод,
материала и
в армии после смерти отца и сына: «мятежные голоса»
рые «доносились до царя», могли ведь и не быть выражением
м а с сового недовольства. Во тсяком случае, все это- слиш-
ком неопределенно. Единственный конкретный и, надо ду-
мать, достоверный факт — это организация «дисциплинарной
роты», о чем нам сообщают Диодор, Курций и Юстин. Это
обстоятельство, конечно, лучше, чем что-нибудь другое, гово-
рит о том, что известное недовольство внутренней политикой
Александра в армии не только существовало, но и проявля-
лось в более или менее открытой, хотя, надо думать, почти
исключительно словесной форме. Однако сама возможность
создания такого отряда, возможность таким путем локализо-
вать недовольство, говорит протг в того, что оппозиционное
настроение было сколько-нибудь широким. А затем Курций,
мне кажется, дает возможность определить социальный состав
«штрафной роты». Он говорит, как мы указывали выше, что
«храбрейшие юноши были раздражены бесчестием, которому
их подвергали» (VII, 2, 37). Если мы посмотрим, как Курций
употребляет выражения
,,jnvenes“, то- оказывается
исключительно для обозначения знати. Таково, например, место,
где Димн называет Никомаху участником заговора:
fnrtissiinis juvenum’ non dubitasse> se adjungere“ et caet. (VI,
'7, 15). В другом месте Александр упрекает Фи лоту: „Equi-
titui, optimae exercitus parti, principibus nobilissimae juventu-
tis, unum praefeci“ (VI, 9, 21). Точно так же в X кн.:
..Equitatus, qui ex nobilissimis juvenum constabat“ (7> 20).
Отсюда можно сделать вывод, что и дисциплинарный отряд
был составлен не из простых coj дат-пехотинцев, а из числа
молодежи привилегированной конницы. Конечно, этот вывод
не претендует на категоричность, ибо он покоится на пока-
заниях историка, отнюдь не отличающегося точностью и ясно-
стью выражений. Но он, во всяком случае, подтверждает
высказанное нами положение о том, что нет достаточных
оснований говорить о выражениях массового недовольства по
акт
о

и
и
juvenes"
„fortissimi juvenes" или просто
что- э'?и термины прилагаются им
другом месте Александр упрекает Фи логу:
„quod
1). Точно так же в X
V
308
. И. Ковалев
ф
I
А если
V
под влиянием враждебной Александру традиции
охватившем
и
поводу расправы с оппозиционной знатью. • если так, то
мы не можем верить и некоторым из наших источников, когда
они, под влиянием враждебной Александру традиции гово-
рят о якобы широком недовольстве, охватившем армию
в связи с ориентализацией македонской политики. Будирова-
ла (вплоть до организации заговоров) только известная часть
знати. Что же касается рядовой крестьянской массы, то она,
по всей вероятности, довольно равнодушно смотрела на. про-
исходящее, так как перемены при дворе и в армии ее пока не
затрагивали.
V
2
Ф
Преувеличивают
вызванное
смертью Пармениона,
1	Преувеличивают недовольство
С ег (30, 38) и Kaerst (I, 428).
2	Неясные намеки на какой-то мятеж в македонской армии, имевший
место в это же приблизительно время, встречаются у Плутарха, А1.,
47; Курция, VI, 2, 15—3; Диодора, XVII, 74, 3; Юстина, XII, 3, 2—3.
Если мы действительно имеем здесь делю с нежеланием солдат продол-
жать поход, то подобное настроение было вызвано причинами, не свя-
занными непосредственно с ориентализацией.
и

О
не
и
i
I
i
।
j
к
1
I
I

I
I
к
Р
I
р
h
Г
I
I
I
1
Стр.
»
СС
кольскии. Предание о
и его достоверность.......................
О
Доц. А. А. Павловская. Петербургская организация боль-
шевиков в борьбе за укрепление подпольной партии в годы
столыпинской реакции.....................................
Асп. А. С. Т р а й и и н. Из истории борьбы петроградских
большевиков за организацию рабочей молодежи в период под-
готовки Великой Октябрьской социалистической революции . .
Доц. А. И. Попо в. Кыпчаки и Русь.....................
Канд, истории, наук И. П. Ш а
Сигтунских вратах
Канд, истории, наук И. В. Степанов. Отход населения
на заработки в Поволжье в XVII в.....................  .
Канд, истории, наук М. И. Б е лов. К истории диплома-
тических отношений России во время крымских походов
(1686-1689 гг)...........................................
Доц. В. Г. Брюнин. Вторая нота Германии Вильсону (Из
предыстории перемирия 11 ноября 1918 г.) ................
Проф. М. В. Левченко. Византиноведение bVCCP . . .
Доц. К. М. Колобова. Греки в Египте (Дафны и Навкра-
тис).....................................*...........  .
Проф. С. И. Ковалев. Александр, Филота и Парменион.
(Из истории македонской оппозиции в армии Александра) . . .
отношении
крымских
. Левченко. Византиноведение в
61
154
189
216
237
280