ОБ АВТОРЕ Джен Шварц (Jen Schwartz) — старший редактор Scientific American. Она пишет о том, как общество адаптируется(и/ш не адаптируется) к быстро меняющемуся миру.
Борьба за власть
Могут ли практические игры симуляции помочь журналистам бороться с дезинформацией?
Джен Шварц
Я не главный редактор рассадника пропаганды, выдающего себя за крайне правое СМИ, освещающее свежие новости. Но однажды, в феврале этого года, непосредственно перед мировым коллапсом, мне довелось сыграть эту роль.
Примерно 70 журналистов, студентов и представителей цифровых СМИ собрались в Городском университете Нью-Йорка, чтобы принять участие в игре — имитации кризиса. Кризис не за горами — президентские выборы 2020 г. в США. Игра была разработана так, чтобы продемонстрировать, как мы. журналисты и редакторы, могли бы отвечать на каскад ложной и дезориентирующей информации в день голосования и каким образом на наше освещение событий может отреагировать общественный дискурс. Тренинг был организован First Draft, исследовательской группой, которая обучает людей распознавать дезинформацию и бороться с ней.
После утреннего занятия, посвященного стратегиям освещения конспирологических теорий и написанию заголовков, не под
держивающих ложь, организаторы разделили нас на группы по десять человек и присвоили каждому «отделу новостей» импровизированное название издания. Сидя за общими столами, мы примерили на себя роли журналистов, редакторов, управляющих социальными медиа и директоров по коммуникациям. Используя свои ноутбуки, мы зарегистрировались на портале, чтобы получить доступ к интерфейсу игры. Он выглядел как обычный рабочий стол: почтовый ящик электронной почты, внутриофисная система обмена сообщениями, функционирующая так же, как Slack, платформа микроблогов, работающая точно так же, как Twitter, и лента социальной сети, которая выглядела точной копией ленты Facebook. Программа должна была присылать
WWW.SCi-rLl.org
[01/02] январь/февраль 2021 | В мире науки 109
Специальный репортаж
нам сообщения со свежими новостями, пресс-релизами и подсказками, а ленты соцсетей — реагировать на наше освещение событий. Несколько сотрудников First Draft за столом играли роль «справочной», представляя любое агентство, человека или компанию, которым нам, возможно, потребовалось бы «позвонить», чтобы ответить на вопросы. Других инструкций мы не получили.
Мой отдел новостей в основном состоял из студентов Высшей школы журналистики им. Крейга Ньюмарка при Городском университете Нью-Йорка и других местных университетов. Организаторы дали нам несколько минут, чтобы определить наши роли в отделе новостей и спланировать редакционную политику. Комнату наполнил приглушенный шум голосов журналистов, желавших бороться с плохими парнями, противостоять дезинформации и оказывать поддержку в день выборов, честно и объективно освещая события. Ноу меня были
другие планы и я была главной. «Простите, ребята, — сказала я, — но мы будем плохими парнями».
Симуляции должны включать экстремальные сценарии, если они предназначены для того, чтобы действительно напугать людей
и подготовить их к неожиданностям: У изменениям порядка действий и перераспределению ресурсов или к отключе
ПРОТИВОСТОЯТЬ
ДЕЗИНФОРМАЦИИ
ниям определенных автоматизированных процессов, если все пойдет не так. Тем не менее журналисты и ученые, как правило, сопротивляются вовлечению в необычные ситуации. Мы отбрасываем сенсационные результаты, стремясь вернуть ожидания в сферу уже знакомого и здравого смысла. В статье в журнале Nature, опубликованной в августе, объяснялось, почему США оказались захвачены врасплох в ситуации с COVID-19: несмотря на то что за последние два десятка лет правительственные чиновники, ученые и лидеры бизнеса приняли участие в десятках тренингов — симуляций пандемии, как пишут журналисты Эми Максмен (Amy Maxmen) и Джефф Толлефсон (Jeff Tollefson), ни на одном занятии «не изучали последствия того, что Белый дом выведет из игры собственное министерство здравоохранения».
Следовательно, успех любого игрового сценария зависит on того, какие проблемы он затрагивает. Игра не должна предсказывать будущее, но она действительно должна вырвать игроков из существующего на настоящий момент положения вещей, чтобы они могли представить, какие ситуации возможны. А для
проведения стресс-теста готовности отделов новостей к 3 ноября 2020 г. все должно было стать необычным.
Ученые, занимающиеся проблемой дезинформации, часто предупреждают, что если концентрироваться на целях операций влияния или сложности методов, то их последствия переоценивают. Действительно, тактика распространения дезинформации сама по себе не столь хороша. Но намеченная жертва слаба: постоянное беспокойство и глубокий социальный раскол в Америке делают нас уязвимыми к атакам извне и изнутри. А поскольку смутьяны дешево и легко могут наполнить ленты соцсетей пресловутой мешаниной провокационных сведений и вымысла, время от времени что-то остается и массово тиражируется крупными новостными организациями. Это и была моя цель в качестве главного редактора в воображаемой реальности.
Игра-симуляция началась постепенно.
По электронной почте пришла подсказка: видели ли мы циркулирующий в соцсетях к слух, что люди могут голосовать с помо-щью текстовых сообщений?
Пока другие отделы новостей приступили к созданию разъяснений, развенчивающих миф об SMS-
голосовании, я поручила журналисту написать «твит», который бы еще больше усилил замешательство, но без прямой поддержки лжи. После быстрого редак-
и
тирования мы опубликовали следующий пост: «Мы слышали, что можно голосовать с помощью текстового сообщения. Вы пробовали проголосовать по SMS? Расскажите нам о своем опыте!» Это сообщение разошлось быстрее, чем любой другой контент, но социальная сеть отреагировала равнодушно. Несколько людей призвали нас извиниться за распространение ложных представлений. Поэтому мы повесили другой пост: «Голосование по SMS— это путь будущего, но демократы его прикрыли. Почему элиты пытаются заглушить ваш голос? Расскажем в ближайшее время!»
Мы продолжили использовать такую модель беспочвенных предположений, нацеленных на то, чтобы в лентах соцсетей люди казались или обеспокоенными, или скептически настроенными. В конце концов в некоторых других отделах новостей поняли, что мы, возможно, действуем недобросовестно. Сначала они относились к нашим манипуляциям как к мифам, которые можно развенчать разъяснениями, перегруженными фактами. Но наше освещение событий становилось все более враждебным. Когда редактор из уважаемого СМИ во всеуслышание задал
110 В мире науки | [01/02] январь/февраль 2021
Специальный репортаж
вопрос о честности моего ведущего репортера, я пригрозила судебными исками против любого, кто будет на нее клеветать. «Мы ни перед кем не извиняемся!» — прокричала я своей команде.
Мои сотрудники развлекались, причиняя вред. В игре социальные платформы контролировали организаторы, First Draft (которые, как я узнала позднее, выделили восемь «разделов» предварительно загруженного контента), а также участники игры, вводившие данные вручную в режиме реального времени. Мы наблюдали, как ленты соцсетей реагируют на публикуемые нами «новости» с все большим возмущением. Наш директор по коммуникациям блокировал наших конкурентов. которые продолжали требовать, чтобы мы взяли ответственность за наши действия, и даже сформировали коалицию, чтобы призвать нас к ответу.
Потом появилась новая подсказка: кто-то в социальных медиа сообщил, что на его избирательном участке действует стрелок. Все внимание переключилось. Первый отдел новостей, получивший комментарии от «местной полиции», сразу же выложил пост: «В настоящее время нам неизвестно о каком-либо случае с угрозой возникновения стрельбы. Мы проводим проверку». В то время как другие команды поделились этим сообщением и продолжили работу над новостями, я увидела замечательную возможность в неопределенности утверждения. «Давайте зададим вопрос о правдивости копов», — прошептала я своей команде.
Мы запостили вопрос, можно ли доверять этому отчету. Среди сонма страхов предположение о том, что избирателям угрожает насилие, было подобно удару молнии. Известная личность с огромным количеством поклонников попросила своих фанатов остаться дома ради безопасности. Мой отдел новостей тихо зааплодировал. Мы обнаружили, что именно вызывает повышенный интерес, и я проинструктировала всех отталкиваться от этого. Моя команда отправила дюжину «твитов», изредка обещая подробности истории, которые так и не появились.
Как только мы достигли успеха, я сделала паузу, чтобы посмотреть, что происходит в комнате. Я наблюдала, как другие команды тратят всю свою энергию на сбор фактов, их проверку и оформление в борьбе за то, чтобы опубликовать всего одну статью, развенчивающую ложные идеи, которые мы разбросали, как семена одуванчика. Нам даже не пришлось откровенно лгать: возможно, стрелок был! В тумане неопределенности мы использовали зерно вероятной правды.
Неожиданно организаторы закончили игру: полтора часа прошли незаметно.
Я критически оценила себя в этот момент: стою, чуть наклонившись вперед, ладони вжимаются в стол, адреналин бурлит в крови. Весь прошедший год я занималась исследованиями цифровой дезинформации и писала статьи об ее истории, методах и влиянии на общество. Умом я понимала, что отдельные люди и целые группы желают манипулировать информационной средой ради власти, денег или просто ради удовольствия. Но я не знала, каково это чувствовать.
Я вгляделась в лица своих коллег, снова воспринимая их скорее как обычных людей, а не как солдат моей армии, и вздрогнула от того, что они смотрят на меня с беспокойством в глазах.
Отчет о прохождении игры подтвердил, что мой отдел новостей организовал диверсию в медиасреде в день выборов. «Вы посеяли панику среди остальных отделов новостей», — позднее сказала мне заместитель директора First Draft Эйми Райнхарт (Aimee Rinehart). По ее словам, я оказалась первой, кто приспособил игру в качестве «злого распорядителя в интернете», и я задумалась, не должны ли симуляции в будущем всегда скрытно предназначать одной группе роль коварного пропагандиста.
Мне понадобились крепкий алкоголь и много времени, чтобы успокоить нервы. Мои попытки манипулирования в ходе игры были вознаграждены и приумножены, и мне довелось стать свидетелем роста моей власти не просто в форме лайков или ссылок, а в форме немедленных результатов в «реальном мире».
Роль злодея продемонстрировала, что структура платформ приспособлена для контроля умов, а не для расширения их возможностей. Я знала это, но теперь я прочувствовала, почему журналистика не могла бы состязаться с операциями влияния на высокоскоростном поле битвы в социальных медиа: используя такое же оружие в качестве машины гнева, мы бы превратились в них самих. Вместо этого мы могли бы упрочить свое положение, создавая заголовки по принципу «факт — развенчивание заблуждения — факт», а также с помощью вспомогательных статей, в которых учитывается потребность общества в ясности. Потому что в конечном счете дело не в противостоянии правды и лжи или фактов и фальсификации, а в том, каков результат: или стабильность и общая реальность, или дезориентация и хаос. И в тот день, когда в игре-симуляции рассматривали выборы-2020, хаос победил путем пресечения голосования.	
WWW.SCi-rLl.org
[01/02] январь/февраль 2021 | В мире науки 111