А.В.  ШЕСТОПАЛ
 НУ1
 у  IИ  РАЖИ
Л  ЬДОРАДО
 хх
 ВЕКЕ

А.В.  ШЕСТОПАЛ
 И  РАЖИ
 \  УЛЬДОРАДО
 В'
 ВЕКЕ
 Критические  очерки
буржуазной  социологии
в  Латинской  Америке
 ИЗДАТЕЛЬСТВО  «МЫСЛЬ»
МОСКВА  •  1974

1  ФБ
 Ш  52
 ГЛАВНАЯ  РЕДАКЦИЯ
 СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ  ЛИТЕРАТУРЫ
 Под  редакцией  профессора  Ю.  А.  Замошкина
 10506-170
 ^  004  (01)-74  БЗ-85-10-73 	^ 	Издательство 	«Мысль». 	1974

Предисловие
 Эльдорадо  —  сказочная  страна  золота  и  драго¬
ценных  камней,  которую  разыскивали  в  Южной  Аме¬
рике  первые  испанские  завоеватели.  Миражи  Эльдорадо
манили  рыцарей-конкистадоров,  разжигали  их  алчность,
стоили  жизни  миллионам  индейцев...
 Прошли  века.  Южная  Америка  стала  полем  новой
конкисты  —  экспансии  империалистических  держав.  Миф
об  Эльдорадо  возродился  в  новом  обличье.  Теперь  это
миф  о  «рациональном»,  «интегральном»  неокапиталисти-
ческом  обществе,  которое  старые  владыки  Южной  Аме¬
рики  якобы  могут  построить  с  помощью  заокеанских  бла¬
годетелей  на  основе  современной  техники  и  науки.  Этот
миф  усиленно  разрабатывает  буржуазная  социология
в  странах  Латинской  Америки,  его  рецепты  готовят  искус¬
нейшие  мастера-теоретики  в  «мозговых  трестах»  миро¬
вого  империализма.
 Страны  Латинской  Америки,  которые  сейчас  пережи¬
вают  глубокий  экономический  и  социально-политический
кризис,  стали  ареной  острых  идеологических  столкнове¬
ний,  в  ходе  которых  решается  основной  вопрос  историче¬
ского  развития  континента:  пойдет  ли  развитие  латино¬
американских  государств  далее  по  капиталистическому
пути  с  сохранением  постоянного  вмешательства  междуна¬
родного  империализма,  либо  оно  пойдет  по  пути  подлин¬
но  революционных  преобразований,  осуществляемых  на
базе  научной  революционной  идеологии  и  опирающихся
на  поддержку  международных  сил  демократии  и  социа¬
лизма.  На  борьбу  против  империализма  и  местных  экс¬
плуататоров  поднимаются  миллионы  латиноамериканцев.
«В  жизни  ряда  народов  этого  континента,  —  говорится
в  Резолюции  XXIV  съезда  КПСС  по  Отчетному  докладу
ЦК  КПСС,  —  происходят  важные  революционно-демо¬
кратические  изменения»  ].
 1  «Материалы  XXIV  съезда  КПСС».  М.,  1971,  стр.  194.
 3

Мировой  империализм  не  остается  безучастным  к  ду¬
ховному  развитию  народов  Латинской  Америки.  Он
всячески  активизирует  свою  идеологическую  экспансию
в  этом  районе.  Важной  сферой  идеологической  борьбы
в  этих  странах  стали  за  последние  годы  общественные
науки,  оказывающие  все  большее  влияние  на  формирова¬
ние  общественного  мнения.
 В  60-х  годах  XX  в.  обществоведение  стран  Латинской
Америки  пережило  «социологический  бум»,  характеризо¬
вавшийся  распространением  методов  эмпирических  ис¬
следований  на  область  социальных,  социопсихологиче¬
ских  и  политических  процессов  и  структур,  а  также  пере¬
ходом  к  аналитическим  приемам  в  изучении  обществен¬
ных  явлений.  Социология  утвердилась  на  университет¬
ских  кафедрах,  вошла  в  кабинет  государственного  дея¬
теля,  стала  оказывать  заметное  влияние  на  формирование
общественного  мнения.
 Упоминая  об  этом  процессе,  видный  уругвайский  мар¬
ксист  Р.  Арисменди  писал:  «В  прошлом  драма  Латин¬
ской  Америки  находила  более  постоянное,  преимущест¬
венное  отражение  в  изобразительном  искусстве,  художе¬
ственной  прозе,  даже  в  сложной,  утонченной  ткани  поэ¬
зии  и  гораздо  меньше  —  в  социологии,  в  общественных
науках.
 Ныне  политическая  экономия,  социология,  история,
общественно-политический  очерк  приобретают  новое  ка¬
чество,  они  научно  осваивают  проблемы  нашего  конти¬
нента»  К
 Возросшая  роль  общественных  наук  в  странах  Латин¬
ской  Америки  сделала  их  полем  ожесточенной  борьбы
различных  политических  сил,  в  том  числе  проимпериали-
стических  реформаторов  из  США,  стремящихся  исполь¬
зовать  в  своих  экспансионистских  целях  сам  авторитет
научного  знания  и  человека  науки.
 Как  отмечают  советские  исследователи,  «капитализм,
страшась  перспектив  хода  мировой  истории  и  стремясь
предотвратить  их,  не  жалеет  сил  и  средств  для  изучения
других  стран.  Но  буржуазная  общественная  наука,  бази¬
рующаяся  на  узкоклассовых  интересах  и  «социальных
заказах»  финансовой  олигархии,  не  в  силах  познать  объ¬
 1  Р.  Арисменди.  Проблемы  латиноамериканской  революции.  М  ,
1964,  стр.  166.
 4

ективные  законы  общественного  развития  и  указать  пути
разрешения  обостряющихся  противоречий  капитализма...
В  Латинской  Америке  уже  много  раз  применялась  пред¬
ложенная  учеными  экспертами  «новая  политика»  США,
которая  на  деле  всегда  оборачивалась  старым  империа¬
лизмом,  укрывшимся  под  маской  неслыханного,  действи¬
тельно  нового  лицемерия»  ].
 Марксистско-ленинский  анализ  идеологических  явле¬
ний  требует  комплексного  рассмотрения  латиноамери¬
канской  буржуазной  социологии  как  сложного  обще¬
ственного  института,  детерминированного  социально-эко¬
номическими  и  политическими  условиями.  Ведущей  ни¬
тью  для  понимания  системы  социологического  знания
является  принцип  классового  анализа,  предусматриваю¬
щий  поиск  основного  диалектического  противоречия  в  об¬
щественных  явлениях  и  его  конкретных  форм  выраже¬
ния  —  в  этом  случае  в  сфере  организации  теоретических
исследований  и  практического  использования  данных
обществоведения.
 Особо  важное  значение  имеет  раскрытие  связей  бур¬
жуазной  теоретической  социологии  с  общественной  пси¬
хологией,  ходячими  иллюзиями  и  настроениями  массо¬
вого  сознания.  По  словам  Маркса  (применимым  к  иссле¬
дованию  любого  идеологического  феномена),  «конечно,
много  легче  посредством  анализа  найти  земное  ядро  ту¬
манных  религиозных  представлений,  чем,  наоборот,  из
данных  отношений  реальной  жизни  вывести  соответствую¬
щие  им  религиозные  формы.  Последний  метод  есть  един¬
ственно  материалистический,  а  следовательно,  един¬
ственно  научный  метод»2.
 Основополагающее  значение  для  проведения  настоя¬
щего  исследования  имеют  работы  классиков  марксизма-
ленинизма,  Программа  КПСС,  исторические  решения
XXIII  и  XXIV  съездов  КПСС,  программные  документы,
принятые  па  международных  совещаниях  коммунистиче¬
ских  и  рабочих  партий,  документы  латиноамериканских
коммунистических  партий.
 Автор  опирался  также  на  труды  советских  и  зарубеж¬
ных  философов  и  социологов-марксистов  по  критике  со¬
 1  В.  В.  Вольский.  Советская  латиноамериканистика:  некоторые
итоги  и  задачи.  —  «Латинская  Америка»,  1971,  №  3,  стр.  6—7.
 2  К.  Маркс  и  Ф.  Энгельс.  Соч.,  т.  23,  стр.  383  (примечание).
 5

временной  буржуазной  и  мелкобуржуазной  идеологии,  на
марксистские  исследования  по  истории,  экономике,  поли¬
тике,  общественному  сознанию  стран  Латинской  Аме¬
рики.
 Автор  приносит  глубокую  благодарность  Ю.  А.  За-
мошкину,  Н.  В.  Мостовцу,  Н.  Н.  Разумовичу,  а  также
Д.  В.  Ермоленко,  С.  Л.  Зивсу,  Б.  И.  Ковалю,  И.  К.  Шере¬
метьеву,  А.  Ф.  Шишкину,  А.  Ф.  Шульговскому  за  заме¬
чания  и  советы,  помогавшие  ему  на  различных  этапах
исследования.

Введение
 Процессы,  характеризующие  развитие  современ¬
ной  буржуазной  социологии  стран  Латиноамериканско¬
го  континента,  непосредственно  связаны  с  особенно¬
стями  экономического,  классового,  политического,  соци¬
ально-психологического  и  идеологического  развития
стран  Центральной  и  Южной  Америки  на  третьем  этапе
общего  кризиса  капитализма.  Эти  особенности  в  свою
очередь  обусловлены  тем  специфическим  положением,
которое  страны  Латинской  Америки  занимают  в  миро¬
вой  капиталистической  системе,  па  них  лежит  глубокий
отпечаток  своеобразного  исторического  пути,  пройденно¬
го  народами  Латиноамериканского  континента.
 Различия  между  странами  Латинской  Америки  и  дру¬
гими  слаборазвитыми  районами  мира  во  многом  предоп¬
ределены  тем,  в  какой  период  была  завоевана  политиче¬
ская  независимость  К  Большинство  латиноамериканских
стран  добилось  государственной  самостоятельности  еще
в  начале  XIX  в.  Однако  после  победы  освободительных
революций  латиноамериканские  страны  были  включены
в  систему  мирового  разделения  труда  в  качестве  постав¬
щиков  сырьевых  и  продовольственных  товаров.  Засилье
английских,  а  потом  американских  империалистов,  не¬
гласно  заменивших  испанскую  корону,  привело  к  тому,
что  латиноамериканское  общество  сохранило  нетрону¬
тыми  многие  черты  «колониальной  модели»  с  аграрнб-
сырьевой  экономикой,  работающей  на  метрополию,  фео¬
дально-военной  организацией  общества  и  принудитель¬
ным  трудом  местного  населения.
 Устойчивость  колониальных  традиций  в  современной
жизни  латиноамериканских  стран  связана  также  с  фео¬
дально-переселенческим  характером  испано-португаль¬
ской  колонизации  Латинской  Америки.  Колонизация  осу¬
ществлялась  в  форме  насильственного  насаждения  фео-
 1  См.  А.  Н.  Глинкин.  Латинская  Америка  и  мировой  историче¬
ский  процесс  в  XIX—XX  вв.  —  «Латинская  Америка»,  1971,  №  3.
 7

дальных  институтов  и  сопровождалась  созданием  из
переселенцев  господствующего  класса,  обеспечивающего
установление  и  охрану  феодальных  порядков.
 Завоевание  латиноамериканскими  странами  государ¬
ственной  независимости  в  начале  прошлого  века  дало  им
возможность  опередить  другие  колонии  в  капиталистиче¬
ском  развитии.  Но  развитие  это  в  силу  незавершенности
антиколониальной  и  антифеодальной  революции  оказа¬
лось  уродливым  и  односторонним.  Аграрные  отношения
остались  почти  неизменными,  промышленное  развитие,
которому  способствовали  уничтожение  торговой  монопо¬
лии  метрополий  и  снятие  некоторых  ограничений,  тормо¬
зилось  феодальными  формами  эксплуатации  в  сельском
хозяйстве  и  приобретало  все  более  и  более  противоречи¬
вый  характер.
 Местная  буржуазия  окрепла  экономически,  но  она
стала  сама  крупным  земельным  собственником,  заинте¬
ресованным  в  сохранении  старой  структуры  экономики  и
закреплении  Латинской  Америки  в  качестве  аграрно-сы¬
рьевого  придатка  империалистических  держав.  В  то  вре¬
мя  как  США  и  страны  Западной  Европы  далеко  ушли  по
пути  развития  капиталистического  общества,  Латинская
Америка  как  бы  «завязла»  в  той  фазе  становления  капи¬
тализма,  когда  он  сосуществует  с  пережитками  феода¬
лизма,  деформирующими  его  развитие.
 Латинская  Америка,  представлявшая  собой  ближай¬
ший  объект  колониальной  экспансии  Соединенных  Шта¬
тов,  оказалась  первой  жертвой  политики  неоколониализ¬
ма.  По  мере  роста  общей  мощи  североамериканского
империализма  Соединенные  Штаты  вытеснили  своих  кон¬
курентов  и  добились  монопольного  контроля  над  эконо¬
микой  и  политической  жизнью  стран  Латинской  Америки.
Американский  империализм,  ставший  главным  эксплуа¬
татором  Латинской  Америки,  унаследовал  и  приспособил
к  своим  нуждам  старые  институты  колониального  угне¬
тения  и  добавил  к  ним  новые  методы  и  средства  неоколо-
ниальной  эксплуатации.
 В  этот  период,  как  отмечает  чилийский  ученый-комму¬
нист  Э.  Рамирес  Некочеа,  «наряду  с  экономической  экс¬
пансией  проводится  и  политическая  экспансия,  а  также
экспансия  в  области  культуры.  Все  чаще  и  чаще  созы¬
ваются  панамериканские  конференции  и  различные  меж¬
американские  совещания,  на  которых  принимаются  ловко
 8

подготовленные  госдепартаментом  США  соглашения,
служащие  экономическим  и  политическим  интересам
Соединенных  Штатов»  ].
 Несмотря  на  определенные  разногласия  между  круп¬
ными  латиноамериканскими  аграриями  и  иностранными
монополистами,  касающиеся  преимущественно  вопроса
о  рынках  и  ценах  на  экспортируемое  сырье,  империализм
и  местная  реакция  были  обоюдно  заинтересованы  в  аг¬
рарно-сырьевой  специализации  стран  Латинской  Амери¬
ки,  совместно  эксплуатировали  трудящиеся  массы.  За
долгие  годы  «сотрудничества»  помещики-латифундисты  и
компрадорская  верхушка  местной  буржуазии  стали  ак¬
тивными  участниками  иностранных  компаний  в  сфере
горнодобывающей  промышленности  и  экспорта,  а  ино¬
странные  монополии  завладели  огромными  территориями
на  латиноамериканском  континенте,  превратившись  в
крупнейших  землевладельцев.  Развитая  военно-бюрокра¬
тическая  машина  стояла  на  страже  этого  своеобразного
классового  альянса,  удерживая  в  повиновении  противо¬
стоявшие  ему  народные  массы.
 Не  следует,  однако,  упрощенно  оценивать  последствия
экспансии  развитых  капиталистических  держав  в  Латин¬
ской  Америке.  Как  указывал  В.  И.  Ленин,  «вывоз  капи¬
тала  в  тех  странах,  куда  он  направляется,  оказывает
влияние  на  развитие  капитализма,  чрезвычайно  ускоряя
его»2.  Одним  из  важнейших  факторов,  воздействовавших
на  процесс  развития  капитализма  в  странах  Латинской
Америки,  было  проникновение  в  экономику  этих  стран
иностранного  капитала.
 Полуфеодальная  «экспортная  модель»  латиноамери¬
канской  экономики  и  возвышавшаяся  над  ней  надстройка
полуфеодальных  общественных  институтов  господствова¬
ли  па  континенте  до  20—30-х  годов  XX  в.,  несмотря  на
снижение  спроса  и  цен  па  товары  аграрно-сырьевой  зоны
со  стороны  развитых  капиталистических  держав  и  неспо¬
собность  экспортных  отраслей  экономики  поглотить  избы¬
точную  рабочую  силу  внутри  латиноамериканских  стран.
Потребовались  такие  мощные  потрясения,  как  первая
мировая  война,  экономический  кризис  1929—1932  гг.  и
 1  Э.  Рамирес  Некочеа.  История  империализма  в  Чили.  М.,  1964,
стр.  195.
 2  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  27,  стр.  362.
 9

обострение  социальных  противоречий,  происходившее  под
влиянием  Великой  Октябрьской  социалистической  рево¬
люции  в  России,  чтобы  вековые  устои  латиноамерикан¬
ского  общества  дали  серьезную  трещину.
 С  конца  30-х  годов  в  экономической  структуре  важ¬
нейших  латиноамериканских  стран  наметились  суще¬
ственные  сдвиги.  Соотношение  продукта  сельского  хозяй¬
ства  и  промышленности  непосредственно  после  второй
мировой  войны  еще  свидетельствовало  о  преимуществен¬
но  аграрном  характере  экономики,  но  уже  в  50—60-х  го¬
дах  промышленная  продукция  начинает  занимать  ве¬
дущее  место.  Однако  повышение  удельного  веса  промыш¬
ленности  в  развитии  экономики  стран  Латинской  Америки
не  изменило  ее  зависимого  характера.  Вынужденное  со¬
существование  местной  буржуазии  с  полуфеодальными
элементами  общества,  поддерживаемыми  империализ¬
мом,  и  невыносимая  конкуренция  на  внешнем  и  внутрен¬
нем  рынке  с  иностранными  монополиями  в  исторически
короткий  срок  поставили  национальные  капиталистиче¬
ские  предприятия  на  грань  экономического  и  социального
краха.
 В  начале  60-х  годов  в  индустриализации  стран  Латин¬
ской  Америки  проявляются  черты  проимпериалистиче¬
ского  характера.  К.  этому  же  периоду  относятся  первые
симптомы  научно-технической  революции  в  наиболее  раз¬
витых  странах  этого  региона  К
 Как  и  в  развитых  капиталистических  странах,  научно-
техническая  революция  в  странах  Латинской  Америки,  за
исключением  социалистической  Кубы,  осуществляется
монополистическими  и  бюрократическими  группировка¬
ми  в  ущерб  интересам  трудящихся.  В  то  же  время  здесь
она  характеризуется  двумя  особенностями,  отличающими
ее  от  аналогичных  процессов  в  странах  Западной  Европы
и  США.  Во-первых,  хронологически  научно-техническая
революция  в  ряде  латиноамериканских  стран  совпадает
с  промышленной  революцией  старого  фабричного  типа,
а  в  других  странах  разрыв  между  этими  двумя  ступенями
индустриально-технологического  прогресса  крайне  мал.
В  результате  этого  социально-экономическая  структура
латиноамериканских  обществ  отличается  чрезвычайной
 1  См.  Б.  И.  Коваль.  Научно-техническая  революция  и  Латинская
Америка.  —  «Латинская  Америка»,  1972,  №  5.
 10

многоукладностью.  Во-вторых,  научно-техническая  рево¬
люция  в  странах  Латинской  Америки  развивается  в  рам¬
ках  мировой  капиталистической  системы  и  носит  зависи¬
мый,  особенно  уродливый  характер.
 Остатки  полуфеодальной  социально-экономической
организации  соседствуют  в  Латинской  Америке  с  капи¬
талистическими  структурами  «классического»  частно¬
предпринимательского  образца,  а  также  с  монополисти¬
ческими  и  государственно-капиталистическими  секто¬
рами,  связанными  с  развитием  научно-технической
революции  в  этих  странах.  Подчиненное  положение  ка¬
питалистической  экономики  этих  стран  в  системе  миро¬
вого  империализма,  с  одной  стороны,  ускоряет  кризис
сосуществующих  эксплуататорских  социально-экономи¬
ческих  укладов  в  Латинской  Америке,  но,  с  другой  сторо¬
ны,  затрудняет  революционное  разрешение  этого  кризиса.
 Принципиально  иное  воздействие  оказывает  на  стра¬
ны  Латинской  Америки  мировая  социалистическая  систе¬
ма.  Экономические  и  политические  успехи  мирового
социализма,  во-первых,  облегчают  латиноамериканским
странам  выход  из  подчинения  могущественным  империа¬
листическим  державам  и,  во-вторых,  делают  возможным
ускоренное  разрешение  внутренних  социально-экономиче¬
ских  проблем  на  путях  кооперации  с  мировой  социали¬
стической  системой.  Как  указывал  Л.  И.  Брежнев,  «раз¬
витие  и  укрепление  мировой  системы  социализма  есть
самый  ценный  вклад  народов  социалистических  стран
в  общее  революционное  дело  коммунистов  и  в  антиимпе¬
риалистическую  борьбу  народных  масс  всей  земли»  х.
 Промышленное  и  научно-техническое  развитие  стран
Латинской  Америки  имело  важные  социальные  послед¬
ствия:  увеличение  городского  населения,  рост  числен¬
ности  рабочего  класса  и  научно-технической  интеллиген¬
ции,  расслоение  крестьянства  и  появление  новых  группи¬
ровок  буржуазии.
 Экономический  кризис,  империалистический  грабеж,
антинародный  характер  капиталистической  индустриали¬
зации  и  научно-технической  революции  пагубно  сказыва¬
ются  на  положении  всех  трудящихся  в  этом  районе  мира.
Голод,  эпидемические  заболевания,  высокая  детская
 1  Л.  И.  Брежнев.  Ленинским  курсом.  Речи  и  статьи,  т.  2.  М.,
1970,  стр.  590.
 11

смертность,  неграмотность,  безземелье  крестьян,  безрабо¬
тица  в  городах,  жилищный  кризис  —  постоянные  спутники
латиноамериканского  общества.
 Между  странами  Латинской  Америки  существуют
большие  различия.  Природные  условия,  демографическая
структура,  этнический  состав,  экономическое  развитие,
степень  зависимости  от  империализма,  политические  тра¬
диции,  культурное  наследие  —  все  это  меняется  от  стра¬
ны  к  стране.  Но  есть  общее,  что  характерно  для  всех
латиноамериканских  стран,  —  это  их  общий  угнетатель
в  лице  мирового  империализма,  связанного  с  местными
латифундистами,  крупной  буржуазией  и  бюрократией.
 Латинская  Америка  —  это  бурлящий  континент.  Пе¬
реживая  подъемы  и  спады,  но  неуклонно  продвигаясь
вперед,  революционное  движение  в  Латинской  Америке
крепнет,  ставит  перед  собой  все  новые  и  новые  задачи.
Ядро  революционных  сил  Латинской  Америки  составляет
рабочий  класс,  промышленный  пролетариат,  и  только  он
способен  выполнить  до  конца  задачи  антиимпериалисти¬
ческой  борьбы,  сплотить  все  трудящиеся  массы,  преодо¬
леть  шатания  мелкобуржуазных  союзников.
 Факты  свидетельствуют  о  росте  силы  и  борьбы  рабо¬
чего  класса  в  Латинской  Америке.  С  1960  по  1970  г.  чис¬
ленность  рабочего  класса  увеличилась  с  30—32  млн.  до
40  млн.  человек  (фабрично-заводское  ядро  выросло  более
чем  на  15%).  Число  забастовщиков  в  1970—1971  гг.  пре¬
высило  20  млн.  человек1.  Экономические  требования  за¬
бастовщиков  все  теснее  переплетаются  с  политическими.
Авангард  пролетариата  —  коммунистические  и  рабочие
партии  стран  Латинской  Америки  объединяют  в  своих
рядах  свыше  350  тыс.  человек.
 Латиноамериканские  коммунистические  партии  неиз¬
менно  выступали  организаторами  борьбы  рабочего  клас¬
са.  В  этой  борьбе  они  росли,  крепли,  приобретали  опыт.
«Не  все  коммунистические  партии  Латинской  Америки
численно  велики,  не  все  имеют  одинаковое  влияние  в  мас¬
сах,  различна  степень  их  воздействия  на  политическую
жизнь  страны,  но  все  они  являются  подлинными  вырази¬
телями  интересов  трудящихся»2.
 1  См.  «Латинская  Америка»,  1973,  №  3,  стр.  180.
 2  Н.  Мостовец.  Боевой  фронт  коммунистического  движения.  —
«Правда»,  20  ноября  1968  г.
 12

Исторические  события  подтверждают  «роль  рабочего
класса  как  основы  народного  единства  и  главной  движу¬
щей  силы  революционных  преобразований»  1.  Укрепляют¬
ся  связи  рабочего  класса  стран  Латинской  Америки  с  дру¬
гими  отрядами  трудящихся,  в  первую  очередь  с  крестьян¬
ством.  В  странах  этого  континента  идет  активный  процесс
пролетаризации  беднейших  слоев  крестьянства.  К  нача¬
лу  70-х  годов  в  сельском  хозяйстве  стран  Латинской  Аме¬
рики  работало  15  млн.  лиц  наемного  труда.  Это  сельский
пролетариат,  батраки,  плантационные  рабочие  —  верные
союзники  рабочего  класса.
 Ширится  участие  в  революционной  борьбе  представи¬
телей  так  называемых  средних  слоев  населения  —  ремес¬
ленников,  работников  сферы  обслуживания  и  торговли,
научно-технической  интеллигенции,  студентов,  пролетари¬
зируемой  мелкой  буржуазии.  Нередко  к  антиимпериали¬
стическим  выступлениям  присоединяются  рядовые  свя¬
щенники,  солдаты,  младшие  офицеры.
 Рабочий  класс  не  отвергает  и  тактических  союзов
с  национальной  буржуазией  на  отдельных  этапах  анти¬
империалистического  движения.  «Некоторые  слои  такой
буржуазии,  —  отмечает  Р.  Арисменди,  —  испытывающие
на  себе  жестокие  удары  со  стороны  империализма  янки
и  со  стороны  продающих  национальные  интересы  мест¬
ных  правительств,  слои,  разоряемые  олигархией  —  моно¬
полистами,  крупной  буржуазией  и  помещиками,—дей¬
ствуют  в  некоторых  странах  в  демократическом  духе.
Иногда  они  вносят  свой  вклад  в  националистические  дви¬
жения,  а  их  противоречия  могут  быть  тактически  исполь¬
зованы  в  интересах  революции»2.
 Однако  национальная  буржуазия  уже  не  способна
играть  роль  лидера  в  антиимпериалистическом  движении
в  странах  Латинской  Америки.  Рабочий  класс  во  главе
с  коммунистами  все  чаще  выступает  в  роли  гегемона  ре¬
волюционной,  антиимпериалистической  борьбы  на  конти¬
ненте,  ибо  исторически  побеждает  тот  класс,  который
может  вести  за  собой  массу  населения3.
 Стремление  к  единству  антиимпериалистических  дей¬
ствий  выражается  и  в  совместных  усилиях  стран  Латин¬
 1  Л.  Корвалан.  Путь  победы.  М.,  1971,  стр.  228.
 2  Р.  Арисменди.  Ленин,  революция  и  Латинская  Америка.  М.,
1973,  стр.  288.
 3  См.  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  39,  стр.  351.
 13

ской  Америки  к  обузданию  империализма  на  между¬
народной  арене.  По  существу  расколота  Организация
американских  государств  (ОАГ),  в  течение  долгих  лет
бывшая  послушным  орудием  империализма.  Лагерю  ста¬
вленников  международных  монополий,  стремящихся  пре¬
вратить  ОАГ  в  инструмент  поддержки  ультраправых  ре¬
жимов  и  нанесения  ударов  по  борцам  за  свободу,  проти¬
востоит  лагерь  тех  латиноамериканских  стран,  которые
борются  против  вмешательства  империализма  в  их  вну¬
тренние  дела.  К  группе  стран,  выступающих  против  безо¬
говорочной  поддержки  позиции  США,  можно  отнести
Перу,  Панаму,  Венесуэлу,  Аргентину,  а  также  Мексику,
Колумбию  и  Коста-Рику.  В  проамериканскую  группу  вхо¬
дят  Чили,  Боливия,  Уругвай,  Бразилия.  Активизируется
деятельность  нового  международного  органа  —  Специ¬
альной  латиноамериканской  координационной  комиссии
(СЕКЛА),  в  которую  входят  только  латиноамериканские
страны  и  куда  не  допущены  империалистические  держа¬
вы.  В  деятельности  такой  организации  экономического  и
социального  сотрудничества  стран  этого  региона,  как
Экономическая  комиссия  ООН  для  Латинской  Америки
(ЭКЛА),  в  последние  годы  также  проявляется  тенденция
латиноамериканских  государств  к  единству  и  независи¬
мости.  Антиимпериалистический  характер  носят  многие
черты  деятельности  так  называемого  Андского  блока  —
экономической  группировки,  куда  входят  Перу,  Колум¬
бия,  Эквадор,  Венесуэла  К  С  мерами  по  ограничению
иностранного  бизнеса,  проводимыми  странами  Андского
пакта,  все  более  солидаризируются  Мексика  и  Арген¬
тина.
 Однако  империализм  не  собирается  без  боя  сдавать
свои  позиции  в  Латинской  Америке.  В  арсенале  его  поли¬
тических  средств,  над  обновлением  которых  трудится
многочисленная  группа  буржуазных  теоретиков  и  практи-
ков-латиноамериканистов,  имеется  оружие  двух  основных
видов:  открытое  насилие,  «большая  дубинка»,  насажде¬
ние  и  поддержка  ультраправых  милитаристских  режимов
и  проимпериалистический  реформизм,  союз  с  местной
соглашательской  буржуазией  и  бюрократией,  различными
 1  Чили  и  Боливия,  ранее  солидарные  с  общей  линией  стран  Анд¬
ского  блока,  после  реакционных  переворотов  заняли  проимпериали¬
сгические  позиции.
 14

буржуазными  партиями,  требующими  некоторых  эконо¬
мических  и  социальных  реформ.  Чередуя  угрозы  и  посу¬
лы,  насилие  и  частичные  реформы,  международные  моно¬
полии  и  их  ставленники  пытаются  удержать  власть  над
Латинской  Америкой.
 В  1961  г.  международным  империализмом  был  широ¬
ко  разрекламирован  план  реформ  для  стран  Латинской
Америки  —  «Союз  ради  прогресса».  Декларировался  на
века  отказ  от  применения  империалистического  насилия
по  отношению  к  латиноамериканским  народам,  расписы¬
вались  блага  буржуазной  демократии.  Но  деятельность
«Союза  ради  прогресса»  скоро  заглохла.  Он  не  выполнил
и  сотой  доли  обещаний  своих  организаторов.  Утратили
авторитет  в  массах  такие  сторонники  и  защитники  «Сою¬
за  ради  прогресса»,  как  христианские  демократы  в  Чили,
и  другие  буржуазные  реформисты.  Тогда  империализм
вынужден  был  прибегнуть  к  последнему  аргументу  —
поддержке  ультраправых  сил,  диверсиям,  блокаде,  тер¬
рору.  Политика  империализма  в  Латинской  Америке  все
теснее  смыкается  с  фашизмом.
 Социализм  уже  вступил  на  землю  Латинской  Амери¬
ки.  Героическая  Куба,  где  в  ходе  осуществления  ради¬
кальных  антифеодальных  и  антиимпериалистических  пре¬
образований  национально-демократическая  революция
переросла  в  социалистическую,  решила  многие  из  «веч¬
ных»  латиноамериканских  проблем.  На  Кубе  нет  безра¬
ботицы,  неграмотности.  Развитие  экономики  направлено
на  службу  интересам  трудящихся.  Богатства  культуры
стали  достоянием  простых  людей.  Куба  как  маяк  осве¬
щает  путь  всей  Латинской  Америке.
 Не  изгладятся  ни  из  памяти  чилийцев,  ни  из  памяти
всех  латиноамериканцев  годы  социалистического  прави¬
тельства  в  Чили.  Впервые  за  эти  годы  обрели  человече¬
ское  достоинство  трудящиеся  этой  страны  —  истинные
хозяева  земли,  заводов,  рудников.  Опыт  Народного  един¬
ства  в  Чили  —  драгоценное  достояние  революционного
движения  Латинской  Америки,  которое  будет  помогать
борцам  за  социализм  и  в  Чили,  и  в  других  странах.
 Антиимпериалистическая  борьба  народов  Латинской
Америки  —  составная  часть  мирового  революционного
процесса.  Успехи  мирового  социализма,  политика  мира  и
поддержки  народов,  борющихся  за  свободу,  проводимая
СССР  и  другими  социалистическими  странами,  создают
 15

благоприятные  условия  для  развития  революционного
движения  в  странах  Латинской  Америки.  Расширяются
связи  социалистических  стран  со  многими  государствами
этого  континента  в  сфере  торговли,  культурного  и  науч¬
ного  сотрудничества.  Такие  связи  отвечают  интересам
латиноамериканских  народов,  создают  благоприятные
перспективы  для  их  прогресса.
 Мирное  сосуществование  СССР  и  других  социалисти¬
ческих  стран  с  капиталистическими  государствами,  в  том
числе  и  со  странами  Латинской  Америки,  ни  в  коей  мере
не  означает  какого-либо  признания  незыблемости  капи¬
тализма  в  этом  районе,  как  это  пытаются  утверждать  не¬
которые  буржуазные  и  ультралевые  идеологи.  «С  клас¬
совой,  социально-политической  точки  зрения  осуществле¬
ние  принципов  мирного  сосуществования  означает:  обес¬
печение  условий  мирного  развития  для  стран  социализ¬
ма;  обуздание  империалистической  политики  агрессии,
захватов  и  аннексий  чужих  территорий;  предотвращение
вмешательства  империализма  во  внутренние  дела  других
стран,  в  частности,  для  подавления  освободительной
борьбы  народов,  т.  е.  пресечение  империалистического
«экспорта  контрреволюции»;  недопущение  применения
силы  для  решения  конфликтов  между  государствами»  1.
 Советский  Союз  —  верный  друг  революционеров  Ла¬
тинской  Америки.  Пример  Кубы  показал,  какое  значение
имеет  пролетарская  солидарность  для  победы  социали¬
стической  революции  в  Латинской  Америке.  Хорошо  ска¬
зал  об  этом  Фидель  Кастро:  «Мы  никогда  не  забываем
одного  обстоятельства:  кубинская  революция  стала  воз¬
можной  только,  потому,  что  гораздо  раньше  свершилась
русская  революция  1917  года.  Без  существования  Совет¬
ского  Союза  была  бы  невозможна  социалистическая  ре¬
волюция  па  Кубе..  .  Это  означает,  что  без  существования
Советского  Союза  империалисты  задушили  бы  любую
национально-освободительную  революцию  в  Латинской
Америке»2.  В  отпоре  проискам  империализма,  в  преодо¬
лении  трудностей  перестройки  всей  хозяйственной  систе¬
мы  страны  народ  Кубы  опирается  на  бескорыстную
 1  «Правда»,  22  августа  1973  г.
 2  Цит.  по:  «СССР  и  Латинская  Америка.  1917—1967».  М.,  1967,
стр.  8.
 16

помощь  социалистических  стран.  Вступление  Кубы  в  Со¬
вет  Экономической  Взаимопомощи  открывает  перед  ней
новые  широкие  горизонты.
 *  *  *
 Современное  латиноамериканское  общество  ха¬
рактеризуется  сложной  структурой  общественного  созна¬
ния.  В  колониальной  и  пришедшей  ей  на  смену  полуфео¬
дальной  аграрно-компрадорской  организации  латиноаме¬
риканского  общества  господствующее  положение  занима¬
ло  религиозное  сознание.  В  наиболее  отсталых  районах
Латинской  Америки  сохранились  еще  очаги  доколониаль¬
ной  общинной  и  раннефеодальной  организации  с  панте¬
истическими  традициями  сознания.
 Утверждение  капиталистических  производственных
отношений  в  странах  Латинской  Америки  привело  к  фор¬
мированию  здесь  нового  типа  общественного  сознания,
присущего  социальным  группам  с  буржуазной  и  мелко¬
буржуазной  психологией,  занятым  в  сфере  индустриаль¬
но-фабричного  производства.  Следует  отметить,  что  со¬
знание  латиноамериканского  буржуа  и  связанная  с  ним
идеология  буржуазного  либерализма,  просветительства
были  куда  менее  решительны  в  своих  атеистических  про¬
явлениях,  нежели  их  европейские  предтечи.  Данное  об¬
стоятельство  связано  с  общей  слабостью,  изначальной
кризисностью  капитализма  в  Латинской  Америке,  согла¬
шательством  местной  буржуазии  с  помещичье-компра-
дорской  системой  в  сфере  производственных,  политиче¬
ских  отношений  и  духовной  традиции.  Начало  научно-
технической  революции  в  наиболее  развитых  странах
латиноамериканского  континента  способствовало  распро¬
странению  здесь  научных  и  наукообразных  представле¬
ний  о  ходе  природных  и  социальных  процессов.
 Другой  важнейший  аспект  структуры  общественного
сознания  в  странах  Латинской  Америки  составляют  раз¬
личия  в  психологии  и  идеологии  основных  общественных
классов.  Сознанию  феодально-компрадорских  группиро¬
вок  противостоит  духовный  мир  крестьян  и  батраков-пео-
нов,  живущих  в  условиях  отмирающего  полуфеодального
хозяйствования.  Психологии  и  идеологии  частнопредпри¬
нимательской  промышленной  и  торговой  буржуазии  про¬
тивостоит  сознание  рабочего  класса.  Углубляется  разрыв
между  мировоззрением  новых  буржуазно-бюрократиче¬
 17

ских,  управленческих  группировок  и  сознанием  новых
отрядов  трудящихся  —  рядовых  научных  работников,
техников,  инженеров  и  администраторов.
 Таким  образом,  в  сфере  общественного  сознания  стран
Латинской  Америки  можно  выделить  на  современном
этапе  следующие  основные  виды.  Феодальное  сознание,
доминировавшее  в  колониальный  период  и  сохранившее¬
ся  до  настоящего  времени  в  несколько  модернизирован¬
ном  виде.  Носителями  его  являются  крупные  землевла¬
дельцы  и  представители  старых  —  плантационных,  гор¬
норудных  —  иностранных  монополий.  Крестьянско-об¬
щинное  сознание,  сохранившееся  в  районах  натурального
хозяйства  и  плантационной  барщины  и  питающее  много¬
численные  идеологии  «общинного  социализма».  Буржуаз¬
ное  сознание,  связанное  с  промышленным  предпринима¬
тельством  эпохи  «свободной  конкуренции»,  а  также  с  его
социально-политической  инфраструктурой  (чиновниче¬
ством,  интеллигенцией,  духовенством  и  т.  д.).  Для  проле¬
таризируемого  мелкого  собственника  —  ремесленника,
лавочника,  крестьянина,  попадающего  в  зависимость  от
промышленной  системы  эпохи  «свободного  предпринима¬
тельства»,  характерно  мелкобуржуазное  сознание.  Бур¬
жуазно-технократическое  сознание  присуще  эксплуата¬
торским  группам,  связанным  с  производством,  исполь¬
зующим  научные  методы  организации  и  управления.
Пролетаризируемые  слои  интеллигенции,  студенчества  и
некоторые  группы  рабочего  класса,  занятые  в  отраслях
производства,  связанных  с  научно-технической  револю¬
цией,  являются  носителями  мелкобуржуазно-технократи¬
ческого  сознания.
 Наконец,  следует  выделить  и  научное,  марксистское
сознание  авангарда  латиноамериканских  трудящихся,
представленное  коммунистическими  партиями  континента
и  тяготеющими  к  ним  элементами  из  рядов  общедемокра¬
тического  движения.
 Конкретный  исторический  опыт  капиталистической
индустриализации,  научно-технической  революции  в  усло¬
виях  Латинской  Америки,  социальных  перемен  и  полити¬
ческой  борьбы  последних  десятилетий  по-разному  трак¬
туется  представителями  различных  социально-психологи¬
ческих  групп  в  соответствии  с  их  классовыми  особенно¬
стями.
 Представители  правотрадиционалистских  групп  нега¬
 18

тивно  относятся  к  индустриализации,  научно-технической
революции,  социальным  и  политическим  изменениям  в
любом  варианте.  Помещичья  олигархия,  составляющая
ядро  этих  групп,  идеализирует  историческое  прошлое,
сознательно  затушевывает  различия  между  империали¬
стическим  и  социалистическим  путями  научно-техниче¬
ской  революции,  спекулирует  на  имеющемся  отрицатель¬
ном  опыте  индустриализации  и  научно-технической  рево¬
люции  в  Латинской  Америке,  осуществляемой  эксплуата¬
торскими  группировками.  Они  стремятся  подчинить
своему  влиянию  социальные  слои  с  крестьянско-общин¬
ным  и  мелкобуржуазным  сознанием.  Идеологи  и  теоре¬
тики  этого  направления,  опасаясь  открыто  выступать  под
традиционными  феодальными  знаменами,  используют
патриархальные  лозунги  о  «нерушимости  национальных
устоев»,  о  «наследии  отцов»,  а  также  отдельные  идеи  кре¬
стьянско-общинного  и  цехового,  тред-юнионистского  «со-
циализмов»,  а  подчас  и  ультрареволюционные  призывы.
 Основной  конфликт  современного  латиноамерикан¬
ского  общества  эти  интерпретаторы  усматривают  в  про¬
тиворечии  между  «бескорыстными»  защитниками  «слав¬
ного»  национального  прошлого  и  блоком  чужестранных
реформаторов.  К  этой  социально-психологической  группе
принадлежат  также  некоторые  представители  мелкой  и
средней  местной  промышленной  буржуазии,  ходившие  в
«прогрессистах»  в  50-х  годах  и  вытесняемые  ныне  ино¬
странными  и  местными  монополистическими  конкурента¬
ми,  усвоившими  правила  организации  производства  и
сбыта  в  условиях  научно-технической  революции.
 Правореформистские  группировки,  опираясь  на  бур¬
жуазно-технократическое  сознание,  также  искажают
основной  конфликт  современного  латиноамериканского
общества:  вместо  коренного  противоречия  между  силами
демократии  во  главе  с  пролетариатом,  с  одной  стороны,
и  объединенным  блоком  реакции  —  с  другой,  они  выдви¬
гают  на  первый  план  конфликт  между  сторонниками  кур¬
са  проимпериалистической  индустриализации  и  научно-
технической  революции  и  всеми,  кто  выступает  против
этого  курса.  В  этой  интерпретации  латиноамериканской
действительности  силы  демократического,  антиимпериа¬
листического  движения  оказываются  искусственным  обра¬
зом  соединенными  с  защитниками  полуфеодального  про¬
шлого.
 19

Спекулируя  на  лозунгах  индустриализации  и  научно-
технической  революции,  идеологи  этого  направления  объ¬
являют  путь  бюрократического  капиталистического  раз¬
вития  единственно  возможным  в  современных  условиях
латиноамериканских  стран,  заранее  зачисляя  всех  своих
противников  в  ряды  консерваторов  и  ретроградов,  отри¬
цающих  экономический  и  социальный  прогресс.
 Кризис  проимпериалистических  реформ  повлек  за  со¬
бой  углубление  конфликта  между  иностранными  рефор¬
маторами,  представленными  империалистическими  моно¬
полиями  в  сфере  промышленности  и  науки  и  связанными
с  ними  панамериканскими  организациями,  и  местными
монополистическими,  бюрократическими  кругами.  Каж¬
дая  из  группировок  соответственно  зачисляет  другую
в  пассив  социально-реформистского  движения,  доказы¬
вая,  что  ее  программа  не  соответствует  задачам  нацио¬
нального  развития.
 Представители  леводемократических  кругов  усматри¬
вают  основной  конфликт  социально-экономического  раз¬
вития  стран  Латинской  Америки  между  блоком  эксплуа¬
таторских  группировок  и  демократическим,  антиимпериа¬
листическим  движением,  которое  должно  привести  к  ра¬
дикальным  социальным  и  политическим  преобразованиям
на  базе  индустриализации  и  научно-технической  револю¬
ции,  проводимой  в  интересах  трудящихся  масс.  Среди
представителей  леводемократических  кругов  существуют,
однако,  принципиальные  различия  по  вопросу  о  состав¬
ных  частях,  задачах  и  путях  демократического  движения
между  утопическим  сознанием  мелкобуржуазных  слоев
и  подлинно  революционным,  научным,  марксистским  со¬
знанием  авангарда  латиноамериканского  пролетариата.
Борясь  за  сознание  трудящихся  масс,  латиноамерикан¬
ские  марксисты  выступают  против  мелкобуржуазных
ультрареволюционеров  и  догматиков.
 Таким  образом,  становление  и  влияние  буржуазной
социологии  в  странах  Латинской  Америки  непосредствен¬
но  связано  с  процессом  капиталистической  индустриали¬
зации  и  научно-технической  революции  в  этом  районе,  его
особенностями,  социальными  и  политическими  последст¬
виями  и  тем  специфическим  отражением,  которое  полу¬
чают  эти  явления  в  сознании  масс.
 Рост  кооперированное™  промышленного  капиталисти¬
ческого  производства  и  урбанизация  сельского  населения
 20

в  странах  Латинской  Америки  требовали  более  точных
средств  социальной  информации,  управления  и  контроля,
которые  могла  предоставить  только  социология,  широко
использующая  методы  эмпирических  исследований.
 Рост  образования,  связь  определенных  групп  населе¬
ния  с  материальным  производством  на  научной  основе  и
непосредственным  производством  научного  знания  сде¬
лали  общественное  сознание  данного  региона  в  значи¬
тельной  мере  восприимчивым  к  научной  или  наукообраз¬
ной,  рационализированной  формулировке  целей  и  задач
общественного  развития.  Социологическая  терминология
проникла  па  первые  полосы  крупных  газет,  в  речи  поли¬
тических  лидеров  и  параграфы  партийных  программ.  Се¬
годня  социология  успешно  конкурирует  с  другими  ви¬
дами  идеологии  в  Латинской  Америке.  По  меткому
замечанию  одного  мексиканского  журналиста,  «еще  вчера
правовед  ссылался  на  священника,  сегодня  божий  па¬
стырь  цитирует  политолога».
 Следовательно,  возникновение  и  развитие  современной
буржуазной  социологии  в  Латинской  Америке  определя¬
лось,  во-первых,  капиталистической  индустриализацией,
научно-техническим  прогрессом,  кооперированием  произ¬
водства  и  урбанизацией;  во-вторых,  появлением  новых
социальных  групп  в  сфере  труда  и  управления  с  их  спе¬
цифической  психологией;  в-третьих,  повышением  соци¬
ально-политической  активности  масс  в  обстановке  кри¬
зиса  полуфеодальных,  местных  капиталистических  и  импе¬
риалистических  неоколониальных  порядков;  в-четвертых,
углубляющимся  кризисом  консервативно-либеральной,
национально-буржуазной  и  проимпериалистической  ре¬
формистской  идеологии;  в-пятых,  влиянием  мирового  ре¬
волюционного  процесса,  развитием  общедемократическо¬
го,  коммунистического  движения  в  Латинской  Америке  и
распространением  научной  революционной  идеологии  —
марксизма-ленинизма.

Глава  I
 Критика
 национал-реформистского  направления
в  социологии  стран
Латинской  Америки
 Первый  этап  в  становлении  эмпирической  буржу¬
азной  социологии  в  Латинской  Америке  охватывает  конец
40-х  и  50-е  годы  и  отражает  характерные  для  этого  пе¬
риода  черты  упадка  традиционной  консервативно-либе¬
ральной  идеологии  и  широкого  распространения  идеоло¬
гии  буржуазного  национал-реформизма.
 Идеологические  концепции  консерваторов  и  либера¬
лов,  составлявшие  «теоретические»  основы  «историче¬
ских»  партий  землевладельцев  и  компрадорской  буржуа¬
зии,  в  этот  период  переживали  глубокий  кризис.  Духов¬
ные  защитники  старой  олигархии,  бессильные  предложить
народам  своих  стран  какое-либо  конструктивное  решение
назревших  проблем,  все  чаще  прибегали  к  махровому
антикоммунизму  как  к  своему  последнему  доводу.
 Политические  группировки  старой  латиноамерикан¬
ской  буржуазии  в  не  меньшей  мере,  чем  латифундисты,
содействовали  здесь  утверждению  олигархической  поли¬
тической  системы.  Первоначально  либеральные  буржуаз¬
ные  доктрины  основывались  на  работах  французских  про¬
светителей,  содержали  требования  некоторой  внешней
демократизации  государственного  управления,  предо¬
ставления  буржуазно-демократических  свобод,  отделения
церкви  от  государства,  введения  светского  образования  и
развития  просвещения.
 Однако  основной  особенностью  либеральных  доктрин
в  их  латиноамериканском  варианте  было  то,  что  они  отри¬
цали  даже  саму  возможность  активного  и  самостоятель¬
ного  участия  широких  народных  масс  в  социальной  и
политической  жизни.
 В  середине  XX  в.  в  латиноамериканском  обществе  был
более  или  менее  осознан  разрыв  в  экономике  между  раз¬
витыми  индустриальными  державами  и  районами  к  югу
от  Рио  Браво.  Повсеместное  признание  получили  идеи
 22

необходимости  ускоренной  индустриализации  и  исполь¬
зования  элементов  планирования  в  экономической  дея¬
тельности.  Но  ни  ясного  видения  причин  отставания  ла¬
тиноамериканских  стран,  ни  понимания  принципиальных
различий  между  капиталистическими  и  социалистически¬
ми  развитыми  индустриальными  государствами  и  путями
их  индустриализации,  а  следовательно,  полярно  противо¬
положной  роли  капиталистической  и  социалистической
систем  в  будущем  развитии  угнетенных  народов  в  широ¬
ких  кругах  латиноамериканского  населения  еще  не  было.
Антикоммунистическая  пропаганда,  патриархальные  кау-
дилистские  пережитки,  трудности  общедемократического
и  пролетарского  движения  явились  дополнительными  пре¬
градами  на  пути  реалистической  ориентировки  латино¬
американцев  с  буржуазным  и  мелкобуржуазным  созна¬
нием  в  исторической  ситуации  и  перспективах  развития
своих  стран.  Обильную  жатву  с  этого  противоречивого  и
мятущегося  сознания  снял  буржуазный  и  мелкобуржуаз¬
ный  национал-реформизм  в  его  правосоглашательской  и
леворадикальной  формах.
 Лозунги  реформизма  составляли  платформы  ряда  по¬
литических  партий  латиноамериканской  национальной
буржуазии.  Спекулируя  на  низком  уровне  политического
сознания  крестьянства  и  определенной  части  пролетариа¬
та,  постоянно  разбавляемого  выходцами  из  деревни  и  из
среды  мелкой  буржуазии  города,  представители  этих  пар¬
тий  иногда  получали  поддержку  и  симпатии  широких
слоев  населения.
 В  30-е  и  40-е  годы  буржуазный  национал-реформизм
в  Латинской  Америке  был  представлен  такими  партиями,
как  перуанские  «апристы»,  парагвайские  «фебреристы»,
колумбийские  «гаитанисты»,  сторонники  венесуэльской
партии  «Демократическое  действие»  и  ряда  других.  Как
идеолог  в  этой  группировке  большой  популярностью  поль¬
зовался  лидер  «апристов»  известный  демагог  и  антиком¬
мунист  Айя  де  ля  Торре.  Некоторые  из  этих  партий  побы¬
вали  у  власти  и  за  короткий  срок  растеряли  свой
политический  престиж,  поскольку  проводили  политику
соглашательства  с  империализмом.  В  то  время  как  «апри-
стская»  разновидность  национал-реформизма  в  Латин¬
ской  Америке  переживала  глубокий  кризис,  идеи  христи¬
анской  демократии  завоевывали  все  большее  число  сто¬
ронников.  Их  пропагандистами  выступали  христианско-
 23

демократические  партии,  большинство  которых  возникло
только  в  послевоенные  годы  К  Выдвигая  широковещатель¬
ные  реформистские  лозунги,  эти  партии  старались  создать
себе  опору  среди  национальной  буржуазии  и  мелкобуржу¬
азных  кругов  —  лавочников,  ремесленников,  крестьян,  чи¬
новников,  учителей,  студентов,  а  также  среди  отсталой
части  рабочего  класса  города  и  деревни.
 Пр  имером  предвыборных  демагогических  заявлений
христианско-демократических  лидеров  могут  служить
слова  Эдуардо  Фрея,  возглавлявшего  христианско-демо¬
кратическую  партию  Чили  —  одну  из  наиболее  авторитет¬
ных  на  континенте.  «Я  глубоко  убежден,  —  говорил  он
в  1964  г.,  —  что,  так  же  как  прошла  эпоха  феодализма  и
аристократии,  так  же  изжила  себя  и  буржуазная  эпоха.
Сегодня  мы  присутствуем  при  рождении  цивилизации,
основанной  на  труде,  в  котором  через  различные  обще¬
ства  найдет  свое  полное  проявление  человеческая  лич¬
ность.  Таким  образом,  изжил  себя  капитализм  как  соци¬
альная  философия,  и  вместе  с  ним  коммунизм  как  его
противоядие...  Уже  никто  не  сомневается,  что  в  нашей
Америке  и  в  Чили  происходит  революционный  процесс»2.
Через  три  года  после  этого  заявления  по  приказу  того
же  Фрея,  теперь  уже  президента  Чили,  полиция  расстре¬
ливала  рабочих-чилийцев,  выступавших  против  бесчело¬
вечной  эксплуатации  нагрудниках,  принадлежащих  севе¬
роамериканским  компаниям.
 Национальной  буржуазии  стран  Латинской  Америки
было  не  под  силу  бороться  с  объединенным  блоком  мест¬
ных  крупных  латифундистов  и  иностранных  монополий.
В  то  же  время  ее  пугал  и  единый  антиимпериалистиче¬
ский  фронт  с  трудящимися  массами,  поскольку  среди  этих
масс  пользовались  популярностью  идеи  некапиталистиче¬
ского  развития.  Соглашательство  с  традиционной  оли¬
гархией  и  империализмом  и  как  следствие  этого  бюрокра¬
тическое  перерождение,  утрата  авторитета  в  массах,  кор¬
 1  О.  МШаз.  Ьоз  сотишз{а5,  1оз  са16Псо5  у  1а  ПЬег1ас1.  5ап-
Иа^о,  1964;  5.  Уизкооьс,  О.  Регпапйег.  Теопа  4е  1а  атЫ^иес1ас1.  Ва-
зеь  1<4ео16^1саз  <4е  1а  с1етосгас!а  спзЛапа.  5апИа^о,  1964;  О.  ОагЫа
Ропсе.  Ро1Шса  у  с1азе  тесЛа.  Сагасаз,  1967.  См.  также:  С.  И.  Семенов.
Христианская  демократия  и  революционный  процесс  в  Латинской
Америке.  М.,  1971;  И.  Н.  Зорина.  Революция  или  реформа  в  Латин¬
ской  Америке.  М.,  1971.
 2  Е.  Ргеи  СЫ1е.  1964—1970.  ЗапЛадо,  1964,  р.  16.
 24

рупция,  непотизм1—таков  был  путь  латиноамерикан¬
ских  национал-реформистских  режимов.
 Неудачи  политики  национал-реформизма,  предатель¬
ство  национально-буржуазными  лидерами  интересов  масс
приводили  к  тому,  что  один  течения,  когда-то  пользовав¬
шиеся  духовным  влиянием  в  масштабах  континента,  те¬
ряли  былую  популярность,  сменяясь  другой  разновидно¬
стью  реформизма.  Их  живучесть  объясняется  живучестью
самого  мелкобуржуазного  сознания  и  многочисленностью
его  носителей,  отличительная  и  основная  черта  которых,
по  ленинскому  определению,  состоит  в  том,  что  они  вою¬
ют  «против  буржуазности  средствами  буржуазного  же
общества»2.
 1. 	Теории  «периферийного  развития»
 и  «новых  средних  слоев»
 История  становления  современной  буржуазной
социологии  в  Латинской  Америке  тесно  связана  с  дея¬
тельностью  Экономической  Комиссии  ООН  для  Латин¬
ской  Америки,  вокруг  которой  группировались  буржуаз¬
ные  ученые:  экономисты,  социологи  из  стран  этого  регио¬
на.  Эта  группировка  впоследствии  стала  называться
«школой  ЭКЛА»  (или  «СЕПАЛизм»  —  по  испанскому  со¬
кращению  названия  Экономической  Комиссии  ООН  для
Латинской  Америки).  Изучение  истории  возникновения
основных  теоретических  концепций,  методологических  по¬
сылок,  распространения  и  кризиса  этой  национал-рефор-
мистской  школы  в  обществоведении  стран  Латинской
Америки  представляет  существенный  интерес.
 «Сепалисты»  первыми  из  буржуазных  ученых  развер¬
нули  серьезную  критику  «классического»  либерально-кон¬
сервативного  обществоведения  в  Латинской  Америке.  Они
заложили  здесь  основы  эмпирических  социальных  иссле¬
дований  в  буржуазном  обществоведении.  Значительная
часть  теоретических  концепций,  разработанных  «школой
ЭКЛА»,  была  впоследствии  воспринята  другими  буржу¬
азными  социологическими  школами.  Благодаря  усилиям
«школы  ЭКЛА»  были  подготовлены  многие  специалисты,
 1  Непотизм  —  замещение  по  протекции  доходных  должностей
родственниками,  кумовство.
 2  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  1,  стр.  362.
 25

ставшие  ведущими  теоретиками  других  буржуазных  со¬
циологических  школ  в  Латинской  Америке.
 На  рубеже  50  —  60-х  годов  «сепализм»  превратился
в  самостоятельное  влиятельное  идеологическое  течение,
захватившее  круги  правящей  бюрократии,  предпринима¬
телей,  связанных  с  нациопал-реформнстскпми  правитель¬
ствами,  управляющих  и  служащих  государственных  пред¬
приятий,  интеллигенции,  состоящей  на  службе  у  прави¬
тельства  и  монополий,  правых  профсоюзных  боссов.
Именно  эти  слои  впоследствии  составили  социальную  ба¬
зу  проимпериалистической  реформистской  идеологии.
 «Сепализм»  подготовил  латиноамериканское  буржу¬
азное  общественное  мнение  к  принятию  своеобразной  «де-
идеологизированной»  наукообразной  идеологии.  Он  явил¬
ся  первой  в  истории  латиноамериканской  буржуазной
идеологии  «индустриалистской  доктриной»,  которая  в
континентальном  масштабе  предлагала  определенные
пути  преодоления  разрыва  в  экономическом  развитии  ме¬
жду  странами  Латинской  Америки  и  высокоразвитыми
империалистическими  странами.  В  качестве  таковой  «се¬
пализм»  оказал  большое  влияние  на  другие  национал-
реформистские  течения,  в  том  числе  и  на  такие  массовые,
как  христианская  демократия,  войдя  как  составная  часть
в  некоторые  программные  заявления  национал-реформи-
стских  партий.
 Экономическая  Комиссия  ООН  для  Латинской  Аме¬
рики  была  создана  в  1947—1948  гг.  по  требованию  прави¬
тельств  латиноамериканских  стран.  Большинство  этих
правительств  в  первые  послевоенные  годы  отражали  инте¬
ресы  национальной  буржуазии,  которая  в  обстановке  эко¬
номического  кризиса,  оживления  реакции  и  роста  рево¬
люционной  активности  масс  стремилась  согласовать  свои
усилия  в  масштабе  всего  региона  в  разрешении  важней¬
ших  экономических  трудностей  и  в  поисках  путей  эконо¬
мического  развития.  Комиссия  создавалась  вопреки  про¬
тиводействию  США  и  их  сторонников,  при  поддержке
социалистических  стран  и  ряда  стран  Азии  и  противопо¬
ставлялась  органам  контролируемой  США  панамерикан¬
ской  системы.
 В  деятельности  ЭКЛА  проявляются  разноречивые  тен¬
денции,  обусловленные  составом  ее  участников.  С  одной
стороны,  здесь  выявились  стремления  национальной  бур¬
жуазии  и  бюрократии  к  относительно  самостоятельному
 26

экономическому  развитию  своих  государств.  Члены  этой
группировки  в  комиссии  пытались  выработать  согласо¬
ванную  протекционистскую  политику,  пропагандировали
развитие  торговли  между  странами  Латинской  Америки,
выступали  за  экономическую  интеграцию  без  допущения
в  свой  «общий  рынок»  империалистических  государств  и
улучшение  условий  торговли  с  ведущими  капиталистиче¬
скими  странами,  выход  на  новые  рынки,  индустриализа¬
цию  и  проведение  аграрных  реформ.  Этой  тенденции  про¬
тивостоит  позиция  империалистических  государств,  под¬
держиваемая  представителями  латиноамериканских  про-
империалистических  диктатур,  выступающих  с  лозунгами
неограниченного  допуска  иностранных  капиталов  в  Ла¬
тинскую  Америку,  «свободы  торговли»  и  т.  д.  В  зависи¬
мости  от  политической  и  экономической  конъюнктуры  по¬
зиции  этих  групп  колеблются.  Нередко  они  идут  на  вза¬
имные  компромиссы.
 Масштаб  и  формы  деятельности  ЭКЛА  за  25  лет  ее
существования  менялись.  В  первые  годы  после  организа¬
ции  Комиссии  (1948—1954),  в  период  широкого  наступле¬
ния  США  и  местной  реакции  в  Латинской  Америке,  дея¬
тельность  ЭКЛА  носила  преимущественно  «нейтральный»
характер,  ограничиваясь  сбором  статистических  данных.
Будучи  вынужденными  согласиться  на  организацию  Ко¬
миссии,  США  пытались  превратить  ее  в  орудие  своей  эко¬
номической  экспансии,  организационно  привязать  ее  к  си¬
стеме  ОАГ  (с  помощью  представителей  реакционно¬
олигархических  правительств  в  Комиссии  и  «машины
голосования»  в  главных  органах  ООН).  Затем,  потерпев
неудачу  в  этих  маневрах  (чему  содействовало  сопротив¬
ление  ряда  буржуазно-демократических  латиноамерикан¬
ских  правительств,  позиция  представителей  социалисти¬
ческих  и  ряда  развивающихся  государств  в  Экономиче¬
ском  и  социальном  Совете  ООН,  деятельность  Секрета¬
риата  ЭКЛА,  отражавшая  в  большей  части  интересы
национальной  буржуазии,  и  наличие  отдельных  разногла¬
сий  между  США  и  олигархическими  диктатурами),  импе¬
риалистические  круги  США  стремились  всячески  затруд¬
нить  практическую  деятельность  Комиссии.
 Результаты  работы  Секретариата  ЭКЛА  в  эти  годы
в  основном  сводились  к  организации  исследований  общих
проблем  экономического  развития  Латинской  Америки.
В  ходе  выполнения  отдельных  исследовательских  про¬
 27

грамм  ЭКЛА  вокруг  нее  складывается  группа  ученых  —
экономистов  и  социологов  («группа  ЭКЛА»).  Секрета¬
риат  ЭКЛА  в  изданиях  Комиссии  и  на  курсах  ЭКЛА
по  подготовке  специалистов  начинает  популяризировать
идеи  этой  группы  К
 Главой  этой  теоретической  группы  вскоре  был  признан
аргентинский  ученый  Рауль  Пребиш2,  автор  программ¬
ной  работы  «Основные  проблемы  экономического  разви¬
тия  Латинской  Америки»3  и  создатель  концепции  так
называемого  периферийного  развития.
 Опираясь  на  непреложные  факты,  свидетельствовав¬
шие  об  экономическом  кризисе,  инфляции  и  постоянно
ухудшающихся  условиях  внешнеторгового  обмена  для
стран  Латинской  Америки,  Пребиш  утверждал,  что  «в  Ла¬
тинской  Америке  современность  взрывает  отжившую
схему  международного  разделения  труда,  сыгравшую
роль  в  XIX  в.  и  как  теоретическая  концепция  сохранив¬
шую  свое  влияние  по  сей  день»4.  Это  был  открытый  при¬
зыв  к  пересмотру  взглядов,  господствовавших  в  течение
десятилетий  в  буржуазном  обществоведении  (в  том  чис¬
ле  и  в  обществоведении  латиноамериканских  стран)  и
«доказывавших»  благотворное  влияние  установившегося
разделения  труда  между  развитыми  и  отсталыми  капита¬
листическими  странами,  превратившего  страны  Латин¬
ской  Америки  в  сырьевой  придаток  монополий.
 Трудно  определить  истинное  место  и  значение  теоре¬
тических  положений,  выдвинутых  Р.  Пребишем  и  его  сто¬
ронниками  как  в  системе  буржуазной  политической  эко¬
номии  и  социологии,  так  и  в  системе  латиноамериканской
буржуазно-реформистской  идеологии,  не  рассмотрев  крат¬
ко  позиции  тех,  против  кого  была  направлена  критика
 1  Среди  «сепалистов»  первого  поколения  видную  роль  играли
X.  Эчаваррна,  А.  Перера  Мена,  С.  Фуртадо,  В.  Уркиди,  X.  Нойола,
X.  Майобрс,  X.  Аумада,  А.  Пинто,  О.  Супкель.  Большим  влиянием
пользовался  известный  чилийский  экономист  и  социолог  А.  Бальтра
Кортес  —  первый  исполнительный  секретарь  Комиссии.
 2  Р.  Пребиш  (род.  1901)—аргентинский  экономист  и  государ¬
ственный  деятель;  в  1950—1963  гг.  исполнительный  секретарь  ЭКЛА,
генеральный  директор  Латиноамериканского  института  экономиче¬
ского  и  социального  планирования,  генеральный  секретарь  Конфе¬
ренции  ООН  по  торговле  и  развитию.
 3  /?.  РгеЫзН.  ТНе  Есопогшс  Оеуе1оршеп1  о!  ЬаИп  Атепса  апс!
Цз  Рппара1  РгоЫетз.  Ые\у  Уогк,  1950.
 4  Там  же,  стр.  1.
 28

Пребиша,  а  именно  защитников  концепции  «сравнитель¬
ных  издержек  производства».
 Впервые  эта  теория  была  разработана  классиками
буржуазной  политической  экономии  А.  Смитом  и  Д.  Ри¬
кардо,  и  суть  ее  заключается  в  том,  что  каждая  страна
экспортирует  товары,  в  производстве  которых  она  имеет
наибольшие  относительные  преимущества,  т.  е.  произво¬
дит  их  с  наименьшими  издержками  производства,  что
якобы  ведет  к  специализации  отдельных  стран.  Теория
«сравнительных  издержек  производства»,  представляю¬
щая  внешнюю  торговлю  как  явление,  не  связанное  с  опре¬
деленными  историческими  условиями,  составляла  один  из
тех  ненаучных  элементов  буржуазной  классической  поли¬
тической  экономии,  которые  в  дальнейшем  были  исполь¬
зованы  вульгарной  политической  экономией  в  целях  апо-
логетики'капитализма  и  империализма  К
 В  чем  главный  методологический  порок  этой  теории?
Теория  «сравнительных  издержек  производства»  рассма¬
тривает  лишь  одну  сторону  вопроса  —  производитель¬
ность  труда  и  издержки  производства  и  полностью  игно¬
рирует  социально-экономические  условия  (от  которых
в  конечном  счете  зависит  уровень  производительности
труда  и  издержек  производства),  а  также  историче¬
ские  условия  формирования  международного  разделения
труда2.
 В  странах  Латинской  Америки  представители  теории
«сравнительных  издержек»  объективно  защищали  инте¬
ресы  латифундистско-компрадорской  группировки,  свя¬
занной  с  империализмом.  Они  утверждали  «целесообраз¬
ность»  монокультурного  развития  этих  стран,  однобокой
аграрно-сырьевой  ориентации  их  экономики.  Отсталость,
бедность  стран  Латинской  Америки  объяснялись  неуме¬
нием  самих  латиноамериканцев  воспользоваться  преиму¬
ществами  своего  положения,  плохой  организацией  произ¬
водства  и  сбыта  традиционных  продуктов.
 В  современной  буржуазной  политической  экономии
теория  «сравнительных  издержек  производства»  чаще  вы¬
 1  Образчиком  такой  вульгаризации  классической  буржуазной
теории  может  служить  работа  бразильского  профессора  Э.  Гудина
(Е.  ОисИп.  АпаНзе  бе  РгоЫешаз  ВгазПеЦоз.  ЭДо  бе  Лапецо,  1965).
 2  См.  Е.  Д.  Модржинская.  Распад  колониальной  системы  и  идео¬
логия  империализма.  М.,  1965,  стр.  199,
 29

ступает  в  новых  модификациях,  а  именно  как  теория
«общего  равновесия»  и  концепция  «факторов  производ¬
ства».
 Сущность  теории  «общего  равновесия»  сводится  к  ут¬
верждению  о  наличии  постоянного  равновесия  в  капита¬
листической  экономике  между  объемом  производства  и
платежеспособным  спросом  населения,  между  отдельны¬
ми  отраслями  хозяйства,  между  доходами  и  расходами
государства,  между  активной  и  пассивной  частью  платеж¬
ного  баланса  страны  и  т.  д.  Закон  спроса  и  предложения
якобы  разрешает  все  противоречия  и  выравнивает  все
экономические  диспропорции,  могущие  помешать  дости¬
жению  идеального  состояния  экономики  —  полного
использования  всех  производительных  ресурсов  и  полной
занятости  рабочей  силы.
 Теория  «факторов  производства»  строится  на  сравне¬
нии  «цены»  капитала,  труда  и  земли  в  различных  отрас¬
лях  производства  и  в  разных  странах.  По  мнению  защит¬
ников  этой  теории,  «мобильность»  вышеупомянутых  «фак¬
торов  производства»  является  залогом  экономического
равновесия  и  взаимовыгодное™  кооперации  между  раз¬
витыми  державами  и  слаборазвитыми  странами.  Все
«факторы  производства»,  включая  даже  такие,  как  зем¬
ля,  подпадают  под  действие  «закона  равновесия»,  ибо
перемещение  товаров  из  стран  с  низкими  издержками
производства  в  страны  с  более  высокими  издержками
содействует  тенденции  к  выравниванию  цен  на  конечные
продукты.
 Какие  же  рецепты  предлагают  сторонники  этих  теорий
для  преодоления  отсталости  стран  Латинской  Америки  и
слаборазвитых  стран  вообще?
 Их  основной  рекомендацией  в  отношении  перспектив
социально-экономической  политики  слаборазвитых  стран
может  быть  только  совет  уделять  особое  внимание  экс¬
портным  областям  производства  и  избегать  якобы  «искус¬
ственной»  индустриализации.
 Другим  рецептом,  непосредственно  вытекающим  из
этой  теории,  является  политика  «открытых  дверей»  для
иностранных  капиталов,  ибо  в  таком  случае  естественная
«мобильность»  приведет-де  в  слаборазвитых  странах
к  понижению  «цены»  капитала  и  повышению  «цены»  ра¬
бочей  силы,  а  следовательно,  и  к  росту  доходов  насе¬
ления.
 30

Отвергая  такого  рода  концепции,  «сепалисты»  пыта¬
лись  объяснить  отсталость  экономического  развития  стран
Латинской  Америки  исходя  из  дихотомического  проти¬
вопоставления  стран  «центра»  странам  «периферии».
К  «центру»  они  относили  все  страны,  производящие  про¬
мышленные  изделия,  к  «периферии»  —  те,  которые  спе¬
циализируются  на  производстве  сельскохозяйственных
продуктов  и  сырья.
 «Сепалисты»  утверждали,  что  поскольку  цены  на  про¬
мышленные  товары  более  подвижны,  то  при  каждом
цикле  подъема  и  упадка  конъюнктуры  мирового  рынка
страны  «центра»  получают  все  выгоды  от  колебания  спро¬
са  и  предложения,  перекладывая  тяжесть  кризиса  на  «пе¬
риферию».  Аккумуляция  выгод  с  одной  и  проигрышей
с  другой  стороны  создает  со  временем  заметный  разрыв
между  странами  «центра»  и  «периферии»,  который  не
поддается  автоматическому  урегулированию  механизмом
«Ыззег  Ыге  Ыззег  раззег»  \
 Как  же  предлагали  сторонники  «школы  ЭКЛА»  устра¬
нить  образовавшийся  разрыв  в  экономике  между  «цен¬
тром»  и  «периферией»?  Методологический  принцип,  по¬
ложенный  в  основу  теории  «периферийного  развития»  в  ее
ранних  вариантах,  —  это  «однофакторный  монизм»,  при
котором  из  всей  суммы  многообразных  противоречивых
сторон  общественного  развития  в  расчет  берется  один
показатель  —  в  данном  случае  возрастание  удельного
веса  промышленных  изделий  в  структуре  национального
экспорта2.
 Проблема,  которую  поднимали  «сепалисты»,  —  про¬
блема  индустриализации,  места  стран  Латинской  Амери¬
ки  в  системе  мировых  хозяйственных  связей  —  представ¬
 1  Это  выражение,  ставшее  позже  лозунгом  свободы  торговли,
конкуренции,  невмешательства  государства  в  экономику  и  тем  са¬
мым  принципом  социальной  и  политической  организации  либерализ¬
ма,  в  широком  смысле  слова  может  быть  переведено  как  «предо¬
ставьте  (людям)  делать  свои  дела,  предоставьте  (делам)  идти  сво¬
им  ходом».
 2  Не  следует  смешивать  метафизический  монизм  современных
буржуазных  социологических  теорий  (технологический  монизм,  куль-
турмонизм  и  т.  д.),  абсолютизирующий  одну  из  сторон  обществен¬
ной  жизни,  с  диалектическим  монизмом  исторического  материализ¬
ма  —  утверждением  детерминирующего  значения  материальных  усло¬
вий  в  жизни  общества.
 31

ляет,  по  признанию  латиноамериканских  марксистов,
огромную  важность.  Но  она  ставилась  буржуазными  тео¬
ретиками  узко:  экономика  отрывалась  от  политики,  в  об¬
ласти  самой  экономики  сфера  внешнеторговых  связей
становилась  самодовлеющей.
 В  сфере  политико-экономической  методологии  «сепа-
листы»  проделали  путь,  который  затем  прошли  теоретики
проимпериалистического  реформизма  в  сфере  социологии
общественных  групп  и  институтов  стран  Латинской  Аме¬
рики.  В  качестве  исходной  теории  они  приняли  «идеально
сбалансированную»  модель  капиталистического  производ¬
ства,  созданную  Кейнсом  [.  Эту  модель  «сепалисты»  под¬
вергли  критике,  они  указывали,  что  она  рассчитана
исключительно  на  развитые  индустриальные  государства,
которые  якобы  уже  добились  стадии  «всеобщего  благо¬
денствия».  Кейнсианскую  модель  они  пытались  допол¬
нить,  с  тем  чтобы  она  учитывала  необходимость  соци¬
альных  изменений,  устранения  разрыва  в  экономике
«центра»  и  «периферии».  Позволяя  верно  схватывать  от¬
дельные  внешние  экономические  зависимости,  такая  кон¬
цепция  не  давала  исследователю  верного  компаса  для
познания  глубоких  закономерностей  социально-экономи¬
ческого  развития  стран  латиноамериканского  континента.
 Подход  «сепалистов»  настраивал  исследователя  кри¬
тически  по  отношению  к  застывшей  полуфеодальной  ре¬
альности  Латинской  Америки,  пробуждал  его  интерес
к  жизни,  наблюдению,  к  сбору  фактов  и  в  то  же  время
дезориентировал,  уводя  от  главного  вопроса  —  о  роли
империализма,  иностранных  монополий  в  экономическом
и  социальном  развитии  стран  континента.
 Исходные  посылки  «сепалистов»  предопределили  их
взгляды  на  настоящее  и  будущее  стран  Латинской  Аме¬
рики.  По  мнению  Р.  Пребиша  и  его  последователей,  тех¬
нический  прогресс  стран  латиноамериканского  континента
может  быть  достигнут  либо  на  путях  жесткой  тарифно¬
таможенной  политики,  недопущения  иностранных  това¬
ров  на  внутренний  рынок  и  индустриализации  на  базе
собственных  ресурсов  в  условиях  экономической  изоля¬
ции,  либо  в  сотрудничестве  с  международными  органи¬
зациями  стран  «центра»,  устраняющем  диспропорцию
 1  /?.  РгеЫзН.  1п1го(1исс1бп  а  Кеупез.  Мёхюо  —  Виепоз  Апез,  1965,
р.  8—9.
 32

в  ценах  на  мировом  рынке-и  активно  содействующем  ин¬
дустриализации  «периферии».
 Предложенная  ими  альтернатива,  однако,  лишь  на
первый  взгляд  содержала  элемент  выбора.  В  действи¬
тельности  уже  в  первой  своей  программной  работе  осно¬
ватель  «школы  ЭКЛА»  высказал  мнение,  что  развитие
в  условиях  национальной  обособленности  потребовало  бы
необычайного  напряжения  и,  вероятно,  привело  бы  к  со¬
циальным  решениям,  несовместимым  с  системой  «частной
инициативы».  А  частная  предпринимательская  инициати¬
ва  (даже  при  допущении  государственного  вмешатель¬
ства  и  регулирования)  продолжала  для  «сепалистов»
символизировать  «демократическое  общество»  и  «свобо¬
ду  личности».
 Р.  Пребиш  не  только  отдавал  предпочтение  нацио¬
нальному  капитализму  перед  социализмом  (который
основывается  на  экспроприации  капитала  и  потому  ква¬
лифицировался  в  духе  западной  буржуазной  социологии
как  «тоталитарное  общество»).  Он  пытался  обосновать
бесперспективность  социалистических  преобразований
в  странах  «периферии»  1.
 При  рассмотрении  международных  отношений  «сепа-
листы»  не  видели  эксплуатации  капиталистическими  мо¬
нополиями  стран  Латинской  Америки,  их  экспансионист¬
ской  политики,  на  страже  которой  стоял  могущественный
военно-полицейский  и  финансовый  аппарат.  Они  не  ви¬
дели  различия  в  отношении  к  слаборазвитым  странам  со
стороны  капиталистических  и  социалистических  госу¬
дарств.  В  то  же  время  они  ставили  знак  равенства  между
марксистскими  интернационалистскими  программами  раз¬
вития  угнетенных  стран  и  народов,  предполагающими  со¬
дружество  с  могучей  семьей  социалистических  держав,  и
мелкобуржуазными  утопиями  «национального  социализ¬
ма»  в  духе  перуанских  апристов  и  им  подобных.
 Теория  «периферийного  развития»  у  «сепалистов»,
констатируя  факт  эксплуатации  латиноамериканских  го¬
сударств  промышленно  развитыми  странами,  сводила  ее
причины  к  специфике  латиноамериканского  экспорта.  Из
поля  зрения  как  бы  исчезал  действительный  враг  латино¬
американских  стран  —  государственно-монополистиче-
ский  капитализм  промышленно  развитых  стран  мира.
 1  /?.  РгеЫзН.  ТЬе  Есопоппс  Оеуе1оршеп1  о!  ЬаЦп  Атепса  апс1
Из  Ргтс1ра1  РгоЫетз,  р.  49—59.
 33
 2  А.  В.  Шестопал

В  действительности  сопоставление  мировых  цен  и  за¬
трат  труда  показывает,  что  происходит  перекачка  бо¬
гатств  из  слаборазвитых  стран  в  развитые.  Этот  механизм
действует  на  основе  цен  производства  и  монопольных  цен.
Поскольку  слаборазвитые  страны  специализируются  на
отраслях  со  сравнительно  низким  органическим  составом
капитала,  значительная  часть  создаваемой  ими  стоимости
перераспределяется  в  пользу  развитых  стран  уже  в  силу
тенденции  к  формированию  средней  нормы  прибыли
Главную  роль  при  этом  играет  механизм  монопольных
цен.  Этот  механизм  опирается,  с  одной  стороны,  на  мощь
международных  монополий  и  государственно-монополи¬
стического  капитализма  империалистических  держав,
с  другой  —  на  отсталость  экономики  слаборазвитых  стран.
Теоретики  «периферийного  развития»  весьма  отчетливо
видели  вторую  сторону  проблемы  и  не  замечали  первой  —
экономического  гнета  монополий2.
 Р.  Пребиш  не  уделял  достаточного  внимания  тому  об¬
стоятельству,  что  именно  иностранный  капитал  в  решаю¬
щей  степени  повинен  в  однобоком  развитии  латиноамери¬
канских  и  других  слаборазвитых  стран  и  в  их  односто¬
роннем  участии  в  международном  разделении  труда.
Было  бы  неправильно  объяснять  отсталость  экономики
 1  См.  Ю.  Ольсевич.  Вступительная  статья  к  кн.:  А.  Бальтра  Кор¬
тес.  Экономическое  развитие  Латинской  Америки.  М.,  1963,  стр.  19—
20.
 2  Как  отмечает  советский  исследователь  Б.  Е.  Ярошевский,  «про¬
возгласив  отход  от  статики,  отказавшись  от  традиционного  мышле¬
ния,  противопоставив  критерию  сравнительных  издержек  критерий
максимизации  душевого  дохода,  теоретики  периферийной  экономи¬
ки  сформулировали  в  общих  чертах  принципы  и  методы  планируе¬
мой  индустриализации,  в  которой  главным  элементом  стало  замеще¬
ние  импорта  потребительских  товаров  и  средств  производства.
Вскоре,  однако,  выяснилось,  что  этот  критерий  на  национальном  и
региональном  уровне  не  обеспечивает  эффективных  решений...  Во¬
обще  анализ  слаборазвитости,  ее  динамики,  а  особенно  состояния
внешней  зависимости,  формирования  характера  спроса  в  мировой
капиталистической  системе,  поставляющей  результаты  научно-техни¬
ческих  исследований  в  страны  периферии,  показал  непригодность  са¬
мого  понятия  «оптимальное  распределение  ресурсов»  по  отношению
к  периферии.  Реальное  распределение  ресурсов  диктуется  агентами,
находящимися  за  пределами  компетенции  национальной  власти,  бо¬
лее  того,  эти  агенты  (в  частности,  монополистические  международ¬
ные  корпорации)  определяют  во  многих  странах  характер  производ¬
ства  и  манипулируют  спросом»  (Б.  Е.  Ярошевский.  Теория  перифе¬
рийной  экономики.  М.,  1973,  стр.  9).
 34

латиноамериканских  стран  только  соотношением  издер¬
жек  производства  и  движением  цен  на  мировом  рынке,
как  это  делал  Пребиш.
 Следовательно,  единственной  реальной  основой  раз¬
вития  латиноамериканского  континента  являлся,  по  мне¬
нию  «сепалистов»,  союз  со  странами  капиталистического
«центра».  В  полном  соответствии  с  логикой  теоретиче¬
ского  поиска,  ограниченного  рамками  капиталистической
практики,  мелкобуржуазным  утопиям  националистиче¬
ской  обособленности  здесь  противопоставлялась  не  менее
ошибочная  утопия  взаимовыгодного  международного  со¬
трудничества  угнетателей  и  угнетенных,  неоколониали¬
стов  и  их  жертв.  Так,  в  самом  начале  50-х  годов  создава¬
лись  идеологические  схемы,  которые  десятилетие  спустя
развернулись  в  программу  деятельности  «Союза  ради
прогресса».
 В  то  же  время  теория  «периферийного  развития»  су¬
щественно  отличалась  от  традиционной  буржуазной  кон¬
цепции  о  якобы  благотворных  последствиях  международ¬
ного  капиталистического  разделения  труда.  Согласно
этой  теории,  разделение  труда  между  развитыми  и  отста¬
лыми  капиталистическими  странами  вовсе  не  «благотвор¬
но»  для  последних.  И  хотя  Пребиш  не  говорил  прямо
о  том,  что  это  разделение  труда  служит  целям  эксплуата¬
ции  слаборазвитых  стран,  в  его  теории  по  существу  речь
шла  именно  об  этом  1.
 Теория  «периферийного  развития»  Пребиша,  включав¬
шая  моменты  антиимпериалистической  направленности,
была  сочувственно  встречена  во  многих  слаборазвитых
странах  и  в  то  же  время  получила  резкий  отпор  со  сто¬
роны  империалистических  идеологов.  Североамериканцы
Вайнер,  Нурксе  и  другие  столпы  ортодоксальной  буржу¬
азной  науки  полностью  отвергали  критические  выступле¬
ния  «сепалистов»  против  «классической»  теории  внеш¬
ней  торговли  и  отстаивали  все  положения  этой  теории,  и
в  частности  вывод  о  свободе  торговли.  Их  позиция  фак¬
тически  сводилась  к  открытой  апологии  империализма  и
откровенной  защите  его  экономических  и  политических
интересов2.
 1  См.  Л.  В.  Фрумкин.  Критика  современных  буржуазных  теорий
международных  экономических  отношений.  М.,  1964,  стр.  72.
 2  В  курсе  лекций,  прочитанных  Вайнером  в  Бразилии  в  1953  г.,
он  издевательски  называл  проекты  индустриализации,  разработан¬
 35

Теории  «сепалистов»  вырастают  как  из  латиноамери¬
канских,  так  и  европейских,  а  отчасти  и  североамерикан¬
ских  традиций  буржуазной  и  мелкобуржуазной  мысли.
Пребиш  начал  свою  деятельность  как  ученик  лидера  ла¬
тиноамериканских  социалистов  Хуана  Б.  Хусто  К  Замет¬
ное  влияние  на  «группу  ЭКЛА»  оказали  работы  Зингера,
Мюрдаля,  Дэлла  и  других  теоретиков  буржуазно-либе¬
рального  направления.  В  своих  прогрессивных  чертах
теории  «сепалистов»  следуют  духу  таких  латиноамери¬
канских  буржуазных  мыслителей  XIX  в.,  как  Эстебан
Эчеверриа,  на  высказывания  которого  нередко  ссыла¬
ются  Р.  Пребиш  и  видный  теоретик  ЭКЛА  X.  Эчаварриа.
 Социологи  из  «группы  ЭКЛА»  имеют  ряд  заслуг
в  организации  статистической  службы  и  широких  кон¬
кретных  исследований  социально-экономических  проблем
континента.  В  одном  из  докладов  Р.  Пребиш  сказал:  «Мы
начинали  почти  на  голом  месте».  Такое  утверждение  в
значительной  степени  верно.
 Однако  достижения  в  «технике»  исследований  еще  не
решают  дела,  ибо  они  нередко  обращают  статистические
выкладки  буржуазных  социологов,  по  ленинскому  выра¬
жению,  в  «игру  в  цифирьки».  Данными,  полученными
«группой  ЭКЛА»,  оперируют  в  своих  целях  самые  раз¬
личные  по  убеждениям  авторы.  «Выводы  школы  ЭКЛА,—
писал  один  из  латиноамериканских  марксистов,  —  стра¬
дают  ограниченностью  ввиду  буржуазного  мировоззрения
работающих  в  ней  ученых...  Они  не  хотят  рассматривать
экономические  законы  и  не  вникают  в  сущность  проис¬
 ные  «сепалистами»,  «романтическими  бреднями»  и  утверждал,  что
«скудные  ресурсы»  латиноамериканских  стран  «должны  быть  рас¬
пределены  и  использованы  наиболее  производительно  в  социальном
отношении,  а  растрата  ресурсов  на  утопии  не  является  таким  ис¬
пользованием»  (У.  Утег.  1п1егпаПопа1  Тгабе  апб  Есопогшс  Оеуе1ор-
теп{.  СЫогб,  1953,  р.  54).  Отвечая  на  эту  критику,  Пребиш  говорил
на  5-й  сессии  ЭКЛА  в  Рио-де-Жанейро:  «Ои  осудил  индустриализа¬
цию  латиноамериканских  стран,  а  заодно  обратил  свое  проклятие
и  против  нас  —  экономистов  из  ЭКЛА,  которые  поддерживают  эту
индустриализацию...  Он  оставил  нам  одну-единственную  позитив¬
ную  формулу  экономического  развития:  посвятить  себя  сельскому
хозяйству  и  осуществлять  контроль  над  деторождением»  («Соппсюп
Есопогшса  рага  Атепса  ЬаИпа»  5а  Зезюп.  Кю  бе  Лапепо,  1953,
р.  47).
 1  «Ро1Шса1  АЛатз»,  Ли1у  1963.  Хусто  придерживался  противо¬
речивых  взглядов,  в  последние  годы  жизни  проводил  правооппорту¬
нистическую  линию  в  рабочем  движении.
 36

ходящих  процессов.  Принципиальное  противоречие  ме¬
жду  общественным  характером  производства  и  частно¬
капиталистической  формой  присвоения  является  для  них
своеобразным  табу,  и  они  избегают  останавливаться  на
этой  теме.  Обычно  они  остерегаются  критиковать  амери¬
канский  империализм»  К
 К  основной  политико-экономической  доктрине  «сепа-
листов»  непосредственно  примыкали  взгляды  национал-
реформистских  социологов  по  социальным  и  политиче¬
ским  проблемам.  В  буржуазной  истории  латиноамери¬
канской  социологии  эти  концепции  получили  впослед¬
ствии  название  «традиционные  гипотезы  средних  слоев»2.
 По  утверждению  национал-реформистских  социоло¬
гов,  в  процессе  промышленного  развития  и  урбанизации
в  странах  Латинской  Америки  должно  было  увеличивать¬
ся  число  новых  городских  групп  —  квалифицированных
рабочих,  научно-технической  интеллигенции,  служащих,
промышленной  буржуазии.  Эти  группы  должны  были
якобы  занимать  промежуточное  положение  «между  полю¬
сами  старой  социальной  системы»  и  быть  открытыми  для
пополнения  выходцами  из  всех  слоев  общества,  пред¬
ставляющими  неограниченные  возможности  для  мобиль¬
ности  (продвижения  по  социальной  лестнице)  и  провоз¬
глашающими  принципом  общественного  статуса  индивида
его  личные  способности  и  знания.
 Поскольку  страны  Латинской  Америки,  считали  они,
смогут  разрешить  насущные  проблемы  только  на  путях
индустриализации  (в  соответствии  с  теорией  «периферий¬
ного  развития»),  постольку  эти  «новые  средние  слои»  —
носители  идеи  индустриализации  должны  приобретать
все  большее  влияние  на  решение  общенациональных  про¬
блем.  Утверждалось,  что  главным  источником  «динамиз¬
ма  новых  средних  слоев»  являются  мелкие  и  средние
независимые  фирмы.  В  то  же  время  национал-реформист-
ские  теоретики  считали,  что  эти  группы  должны  исполь¬
зовать  для  нужд  индустриального  развития  и  социального
благосостояния  возможности  государственно-администра-
тивного  аппарата.
 1  О.  МШаз.  ОезаггоНо  есопогшсо  у  1исЬа  с1е  с1азез  еп  СЫ1е.  —
«Кеу1з1а  ЫегпасюпаЬ,  1968,  N  3,  р.  72.
 2  /.  Магза1.  СатЫо  5ос1а1  еп  Атепса  ЬаИпа.  СгШса  с!е  а!дипаз
1п1егрге1ас10пез  с1оттап1е5  еп  1аз  аеппаз  зос1а1ез.  Виепоз  Атез,
1967,  р.  99—100.
 37

Результаты  деятельности  «средних  слоев»  и  их  лиде¬
ров  национал-реформистские  социологи  представляли  не¬
обычайно  красочно.  Под  их  воздействием  в  Латинской
Америке  якобы  уменьшится  влияние  клерикалов  и  падет
традиционный  престиж  «человека  в  мундире»,  будут  со¬
зданы  разнообразные  ассоциации,  ориентирующиеся  не
на  волю  лидера,  а  на  объективные  цели  национального
развития.  Наука  и  образование  освободятся  от  мистициз¬
ма  и  спекуляций.  Эти  авторы  утверждали,  что  в  процес¬
се  разрешения  общенациональных  проблем  лидеры  «но¬
вых  средних  слоев»  (под  которыми  подразумевались
новые  группы  промышленной  буржуазии)  накопят  опыт
политического  руководства,  что  позволит  им  очиститься
от  остатков  «традиционного  экстремизма»,  присущего
политической  системе  полуфеодального  общества  в  Ла¬
тинской  Америке,  и  стать  гармонизирующей  и  стабилизи¬
рующей  силой  национального  развития.  Компромиссные
соглашения,  заключаемые  национальной  промышленной
буржуазией  с  «рабочей  элитой»,  по  мысли  таких  теорети¬
ков,  все  больше  будут  привлекать  последнюю  к  участию
в  социальных  и  политических  учреждениях  и  организа¬
циях  национал-реформизма  (которые  рекламировались
как  структуры  демократического  открытого  типа  с  верти¬
кальной  и  горизонтальной  мобильностью)  \  что  обеспе¬
чивает  новым  ориентациям  и  взглядам  широкую  и  проч¬
ную  социальную  базу.
 В  связи  с  этим  ведущие  теоретики  латиноамерикан¬
ской  промышленной  буржуазии,  стремившейся  подчинить
своему  контролю  массовые  демократические  движения,
выдвигали  лозунги  «конституционализма»,  защиты  пра¬
вопорядка  как  идеальной  формы  национальной  организа¬
ции  2.  Они  считали  поддержку  «средними  слоями»  буржу¬
азно-демократических  гражданских  правительств  (в  про-
 1  Термин  «социальная  мобильность»  в  буржуазной  социологии
применяется  для  обозначения  перехода  из  одной  социальной  группы
в  другую.  «Горизонтальная  мобильность»  —  в  большинстве  случаев
переход  из  одной  профессиональной  группы  в  другую  без  изменения
должностного  положения  (и  часто  связанного  с  ним  имущественно¬
го  состояния  и  классовой  принадлежности).  «Вертикальная  мобиль¬
ность»  —  подъем  или  спуск  по  служебной  лестнице,  изменение  в  иму¬
щественном  состоянии,  приобретение  нового  классового  статуса.
 2  Р.  Р.  РаШШт.  Ро1Шса  сопзШисюпаК  Мёх1со,  1950;  О.  Р1ага.
РгоЫешз  о!  Оешосгасу  т  ЬаПп  Атепса.  СЬаре!  НШ,  1955;  /.  Ро-
зайа.  Ьа  Кеуо1шм6п  ОетосгаИса.  Во&о1а,  1955.
 38

тйвоположность  «тоталитаризму»  феодально-компрадор¬
ских  олигархий)  неотъемлемой  чертой  этих  слоев,  под¬
нявшихся  к  политической  жизни  на  волне  индустриаль¬
ного  развития.  «Права  личности  и  ответственность  гра¬
жданина,  общество  равных  и  достойных»  —  так,  напри¬
мер,  рекламировал  свое  кредо  Г.  Арсиньегас1.
 Другой  идеологический  стереотип,  усердно  эксплуати¬
ровавшийся  апологетами  латиноамериканской  националь¬
ной  буржуазии,  был  связан  с  созданием  образа  «динамич¬
ного  промышленника»,  якобы  бескорыстно  пекущегося
о  нуждах  экономического  развития  родной  страны  в  ин¬
тересах  всего  общества2.
 Однако  апологеты  «новых  средних  слоев»,  приписы¬
вавшие  им  мессианскую  роль  в  развитии  Латинской  Аме¬
рики,  упустили  из  виду,  что  под  этой  общей  вывеской  они
объединили  силы  с  противоположными  интересами  —
рабочий  класс  (с  пролетаризируемыми  слоями  мелких
служащих)  и  молодую  промышленную  буржуазию.
В  условиях  Латинской  Америки,  где  промышленность
уживалась  с  латифундиями,  ни  о  какой  «широкой  мобиль¬
ности»,  свободе  предпринимательской  конкуренции  не
могло  быть  и  речи.  Латиноамериканская  промышленная
буржуазия  с  самого  начала  проявила  черты  кастовости,
сословности,  замкнутости.  В  силу  уродливого  развития
промышленности,  засилья  иностранных  монополий,  узости
внутреннего  рынка,  технологической  отсталости  пред¬
приятия  часто  лихорадит,  рабочий  класс  живет  плохо,
недовольство  его  быстро  нарастает.  «..  .Положение  Ла¬
тинской  Америки  —  это  положение  континента,  где  насе¬
ление  растет  быстрее,  чем  общественные  богатства,  и  где
вследствие  этого  с  каждым  днем  увеличивается  нищета...
Это  положение  континента,  где  народные  массы  обретают
все  более  высокое  революционное  сознание  и  где  поли¬
тические  кризисы  следуют  один  за  другим  поразительно
часто»3.
 В  этих  условиях  «конституционализм»,  буржуазная
 1  О.  АгсШе&аз.  Еп1ге  1а  ИЪег1ас1  у  е1  т1ес1о  Виепоз  Апез,  1961,
р.  32.
 2  А.  РШо.  Наша  пиез!га  тберепбепаа  есопогшса.  ЗапИа&о,
1953;  Р.  ЬаНегге.  КеПехюпез  ЗоЪге  1а  есопогша  сЬПепа.  ЗапПадо,
1953;  5.  Опа.  Е1  Ез1ас1о  агдепЦпо  у  1а  пиеуа  Есопогша  ро1Шса.  Вие¬
поз  Атез,  1954;  «Рап  Атепсап  Ошоп.  Ма1епа1ез  рага  е1  ез1исНо  с!е
1а  с1азе  тесПа  еп  Атепса  ЬаИпа».  ШазЬтдкт,  1950^-1951.
 3  Ф.  Кастро.  Наше  дело  побеждает.  М.,  1965,  стр.  15.
 39

демократия  как  самодовлеющая  и  абсолютная  ценность,
о  которой  мечтали  «сепалисты»  и  другие  национал-рефор-
мистские  социологи,  были  чистой  утопией.  Крупная  мест¬
ная  буржуазия  боялась  брать  власть  в  свои  руки,  боялась
остаться  лицом  к  лицу  с  миллионами  нищих,  обездолен¬
ных  людей  и  поэтому  предпочитала  мириться  с  милита¬
ристской  феодально-компрадорской  олигархией.  Боль¬
шинство  мелкобуржуазных  демагогов,  рвавшихся  к  вла¬
сти  в  целях  личного  обогащения,  щедро  раздавали  посулы
своим  приверженцам,  но  как  только  они  захватывали  ры¬
чаги  управления,  быстро  сговаривались  со  старыми  вла¬
дыками  в  целях  совместного  подавления  масс.  Отдельные
честные  политики  из  мелкобуржуазных  революционных
демократов,  которые  действительно  хотели  претворить
в  жизнь  антиимпериалистические  и  антифеодальные  про¬
граммы,  также  скоро  убеждались,  что  в  рамках  буржуаз¬
ной  демократии  это  сделать  невозможно,  потому  что
в  условиях  капиталистического  строя  и  господства  меж¬
дународных  монополий  Латинская  Америка  не  может
вырваться  из  тисков  отсталости  и  нищеты.
 Особенность  буржуазных  идеологов  новых  социальных
групп,  возникших  в  процессе  индустриализации  и  научно-
технической  революции,  состоит  в  склонности  к  более
рационализированному  осмыслению  действительности,
что  воплотилось  в  попытках  «деидеологизации»  ряда  на-
ционал-реформистских  концепций  и  особенно  «сепализ-
ма».  Один  из  гондурасских  интеллигентов  так  охаракте¬
ризовал  приверженность  своих  коллег  к  научному  или
наукообразному  вйдению  социальных  проблем:  «В  про¬
шлом  мы,  интеллигенты,  жаждавшие  перемен,  станови¬
лись  поэтами,  позже  мы  занялись  юриспруденцией,  но
сегодня  мы  стали  экономистами  и  социологами  и  смотрим
в  корень  перемен»  1.
 Процессы,  обнаружившиеся  в  латиноамериканской
буржуазной  социологии,  были  своеобразным  проявле¬
нием  той  перестройки  современной  буржуазной  идеоло¬
гии,  которой  потребовали  победа  социалистических  отно¬
шений  в  целом  ряде  государств  и  триумфальное  шествие
идей  социализма.  В  борьбе  с  научной,  марксистской  идео¬
логией  буржуазные  социологи  были  вынуждены  облечь
свои  доктрины  в  псевдонаучные  формы.
 1  «Аз1а  Ма^агте»,  13.1.1963,  р.  7.
 40

Распространению  мифа  о  «деидеологизации»  нацио-
нал-реформистской  идеологии  в  Латинской  Америке  спо¬
собствовало  и  то,  что  на  рубеже  40—50-х  годов  массовые
репрессии,  направленные  против  участников  демократи¬
ческих  движений,  порождали  настроения  политической
апатии  и  индифферентизма  среди  мелкой  и  средней  бур¬
жуазии  и  служащих.  Верхушка  местной  буржуазии  и
бюрократии  активно  сотрудничала  с  феодально-компра¬
дорской  олигархией  в  проведении  антикоммунистической
кампании.  Отказом  от  «идеологии  вообще»  этим  кругам
было  легче  замаскировать  свой  коллаборационизм,  тем
более  что  большинство  олигархических  диктатур,  следуя
латиноамериканской  традиции,  апеллировало  не  к  авто¬
ритету  какой-либо  доктрины,  а  к  авторитету  лидера,  кау-
дильо,  прямо  и  непосредственно  объявлявшегося  «отцом»
и  «верховным  вождем»  нации  *.
 2. 	Национал-реформистские  социологи
 на  распутье
 Начиная  с  середины  50-х  годов  в  обстановке  глу¬
бокого  политического  и  экономического  кризиса,  а  затем
в  годы  подъема  революционно-демократического  движе¬
ния  в  Латинской  Америке  быстрыми  темпами  разверты¬
вается  деятельность  ЭКЛА  в  области  социально-эконо¬
мических  исследований  и  подготовки  планов  развития
отдельных  стран  и  региона  в  целом.  Расширяется  секре¬
тариат  Комиссии,  ее  вспомогательные  органы,  рабочие
и  экспертные  группы,  ведется  широкая  подготовка  эконо¬
мистов  и  социологов  в  области  планирования.
 Экономическая  и  социальная  политика  империалисти¬
ческих  держав  часто  подвергается  в  Комиссии  резкой
критике.  Империалистические  государства  пытаются  тор¬
мозить  работу  Комиссии  (в  эти  годы  им  служит  уже  не
«механическое  большинство»  в  главных  органах  ООН,
контроль  над  которыми  был  утерян  империалистическими
кругами  после  прихода  в  ООН  молодых  государств  Азии
и  Африки,  а  засилье  чиновников  из  развитых  капитали¬
 1  Идеи  «деидеологизации»  снова  получили  распространение  в
конце  50-х  —  начале  60-х  годов,  в  период,  когда  наблюдался  упа¬
док  национал-реформистских  концепций.  Вступая  в  «Союз  ради  про¬
гресса»,  лидеры  соглашательской  буржуазии  и  бюрократии  спеши¬
ли  очиститься  от  идеологических  грехов  молодости.
 41

стических  держав  в  штаб-квартире  Секретариата  ООН).
Практические  начинания  Комиссии  в  этот  период  носят
в  основном  прогрессивный  характер,  отражая  интересы
национальной  буржуазии,  контролирующей  работу  пра¬
вительств  латиноамериканских  стран,  основываются  на
теоретических  выводах  «группы  ЭКЛА».
 Взгляды  «сепалистов»  приобретают  большую  попу¬
лярность  в  кругах  национальной  буржуазии  и  в  средних
слоях  Латинской  Америки.  В  политическом  плане  кон¬
цепции  «группы  ЭКЛА»  в  50-х  годах  составили  теорети¬
ческую  базу  сторонников  «третьей  позиции»,  являвшейся
в  тот  период  отражением  глубоких  тенденций  протеста
против  империализма  янки  *.
 Следует,  однако,  отметить,  что  и  в  этот  период  ряд
практических  рекомендаций,  сделанных  социологами  и
экономистами  из  «группы  ЭКЛА»  (входившими  в  состав
многих  буржуазных  правительств)  и  основывавшихся  на
«теории  периферийного  развития»,  имели,  безусловно,
отрицательное  значение.  Они  противодействовали  созда¬
нию  и  деятельности  широких  демократических  организа¬
ций  трудящихся,  препятствовали  развитию  связей  между
странами  Латинской  Америки  и  социалистическими  госу¬
дарствами,  содействовали  ликвидации  ряда  установлен¬
ных  ранее  мер  по  защите  национальной  промышленности
от  конкуренции  иностранных  монополий  на  внутреннем
рынке,  рекомендовали  латиноамериканским  странам
вступать  в  Международный  банк  реконструкции  и  разви¬
тия  и  Международный  валютный  фонд,  созданный  импе¬
риалистами  с  целью  эксплуатации  слаборазвитых  стран,
оказывали  сопротивление  требованиям  радикальных  мер
по  уничтожению  латифундизма  и  т.  д.2
 1  См.  Р.  Арисменди.  Проблемы  латиноамериканской  революции,
стр.  178.
 2  Прогрессивный  аргентинский  исследователь  X.  Фучс  писал:
«.  .  .Различные  планы  «освободительной  революции»  1955—1957  гг.
(планы  Пребиша,  Барьера  и  другие),  которые  полностью  провали¬
лись  как  программы  улучшения  экономического  положения  в  Арген¬
тине.  Почему  это  произошло?  Да  потому,  что  они  совершенно  не
затрагивали  земельные  латифундии,  интересы  крупных  монополий  и
не  стремились  последовательно  добиваться  освобождения  Аргенти¬
ны  от  зависимости  в  торговом  и  финансовом  отношениях  от  импе¬
риалистических  государств,  возглавляемых  США  и  Англией»
(X.  Фучс.  Проникновение  американских  трестов  в  Аргентину.  М.,
1959,  стр.  37).
 42

Дальнейшее  ухудшение  экономического  положения  и
рост  революционной  активности  масс  толкали  многих
латиноамериканских  ученых  —  сторонников  «сепализма»
в  конце  50-х  годов  к  исследованию  коренных  проблем
социально-экономического  развития  Латинской  Америки.
В  эти  годы  ряд  «сепалистов»  разработали  комплекс
конкретных  мероприятий,  отражавших  требования  быст¬
рого  экономического  развития  и  улучшения  положения
трудящегося  населения
 По  инициативе  Комиссии  проводится  ряд  важных  ме¬
роприятий  в  области  экономической  и  политической  ин¬
теграции,  планирования,  индустриализации,  аграрной  ре¬
формы  и  т.  д.  Однако  эти  начинания,  столкнувшиеся
с  резким  сопротивлением  иностранных  монополий  и  ком-
прадорско-латифундистских  олигархий,  носили  незавер¬
шенный,  половинчатый  характер.  В  результате  эффект  от
этих  мероприятий  и  вклад  в  борьбу  за  социально-эконо¬
мическое  развитие  и  независимость  латиноамериканских
стран  был  небольшим.  Для  последовательного  проведе¬
ния  выработанных  «сепалистами»  мероприятий  было  не¬
обходимо  развертывание  широкой  массовой  антиимпе¬
риалистической  и  антиолигархической  борьбы,  что  не
соответствовало  интересам  крупной  национальной  бур¬
жуазии.
 Особенно  резко  непоследовательность«сепалистских»
концепций  проявилась  в  начале  60-х  годов.  Многие  уче¬
ные  из  «группы  ЭКЛА»  возлагали  свои  надежды  на  осу¬
ществление  программы  «Союза  ради  прогресса».  Эти  на¬
дежды  вытекали  из  ложного  тезиса  о  возможности  «ра¬
зумной»  политики  империалистических  государств.  В  этот
период  многие  латиноамериканские  буржуазные  эконо¬
мисты  находились  под  влиянием  «теории  стадий  роста»
У.  Ростоу.  «Сепалисты»  считали,  что  с  помощью  полу-
реформ,  проводимых  при  поддержке  США,  и  без  суще¬
ственных  изменений  социальной  структуры  можно  до¬
биться  ускоренного  экономического  развития  этих  стран.
В  политическом  плане  такая  линия  объективно  вела  к
тесному  союзу  крупной  соглашательской  буржуазии  с  им¬
периалистами  США  и  антикоммунизмом.
 Подобные  идеи  получили  одобрение  и  развитие  в  ра¬
 1  V.  7,.  11гдш(И.  Лог^е  АЬитаба  (1917—1965).  —  «Е1  Тпшез1ге
Есопопйсо».  Мёх1со,  1967,  N  133,  р._  7,
 43

ботах  многих  буржуазных  идеологов  США  в  период  пере¬
ориентации  североамериканского  империализма  на  союз
с  верхушкой  латиноамериканской  промышленной  бур¬
жуазии.  Имея  в  виду  последнюю,  известный  специалист
США  по  проблемам  социального  развития  стран  Латин¬
ской  Америки  Дж.  Джонсон  писал,  что  «средним  слоям
этих  стран  исконно  присуща  идея  социальной  справедли¬
вости,  основанной  на  материальном  равенстве  индивиду¬
умов.  Экономическое,  политическое  и  духовное  руковод¬
ство  этих  групп  настроено  глубоко  антиолигархично»  1.
Он  превозносит  политическую  хватку  латиноамерикан¬
ских  буржуазных  партийных  бюрократов,  «обладающих
высокой  способностью  интегрировать  политические  дви¬
жения  низов  и,  превращая  их  в  опору  своего  курса,  про¬
водить  политику  разумного  компромисса  с  существую¬
щим  порядком  в  экономической  и  социальной  областях»2.
Другой  североамериканский  социолог,  участвовавший  в
ряде  программ  ЭКЛА,  утверждал,  что  «католические  тра¬
диции  латиноамериканских  индустриальных  средних  сло¬
ев  ставят  общее  благополучие  выше  личных  интересов
либо  интересов  той  или  иной  группировки»3.
 Идеологическое  единение  теоретиков  соглашатель¬
ской  местной  буржуазии  и  североамериканского  бизнеса
нашло  свое  воплощение  в  практической  деятельности.
С  1961  г.  ЭКЛА  тесно'сотрудничает  с  правительствен¬
ными  организациями  США  и  ОАГ,  отражая  соглаша¬
тельский  курс  крупной  национальной  буржуазии,  входив¬
шей  в  правительства  большинства  стран  —  членов  ЭКЛА
и  оказывавшей  определенное  влияние  на  среднюю  и  мел¬
кую  буржуазию.  Издания  Комиссии  и  ее  рекомендации
служат  распространению  соглашательских  взглядов,  про¬
поведуемых  в  эти  годы  большинством  теоретиков  «груп¬
пы  ЭКЛА».
 США  и  ОАГ  под  видом  координации  работ  ЭКЛА
с  другими  организациями  в  проведении  реформ  «Союза
ради  прогресса»  получают  доступ  к  практическим  меро¬
приятиям  Комиссии.  В  начале  60-х  годов  дальнейшее
проведение  ряда  намеченных  мероприятий  (широкие
 1  /.  /.  /о/тяо/г.  РоППса1  СЬапде  т  ЬаПп  Атепса.  ТЬе  Ешег-
(тепсе  о!  1Ье  М1(1(11е  5ес1огз.  51ап1ог(1,  1958,  р.  181
 2  Там  же,  стр.  194.
 3  №.  5.  51оке$.  ЬаЦп  Атепсап  Ро1Шсз.  Ые^  Уогк,  1959,  р.  156—
 157.
 44

аграрные  реформы  и  др.)  приостановилось,  развертыва¬
ние  других  (экономическая  интеграция,  индустриализа¬
ция,  планирование)  в  большинстве  случаев  приспосабли¬
валось  к  интересам  монополий  США.  Последние  стреми¬
лись  подчинить  своим  экономическим  и  политическим
интересам  информационную  службу  ЭКЛА.  Деятельность
Комиссии  на  этом  этапе  оказала  отрицательное  влияние
на  подлинный  социально-экономический  прогресс  стран
Латинской  Америки.
 С  1963—1964  гг.  «сепализм»  переживает  кризис,  ха¬
рактерный  для  национально-буржуазной  идеологии  Ла¬
тинской  Америки  в  целом  и  обусловленный  неудачами
политики  крупной  соглашательской  буржуазии,  наступле¬
нием  сил  местной  реакции,  поддерживаемой  североаме¬
риканским  империализмом,  и  превращением  «Союза  ради
прогресса»  в  орудие  откровенной  экономической  экспан¬
сии  США.
 Отдельные  представители  «группы  ЭКЛА»  искали  вы¬
ход  из  кризиса  на  путях  все  большего  отказа  от  теоре¬
тических  обобщений,  переходя  к  узкому  эмпиризму.  Для
большей  же  части  «группы  ЭКЛА»  была  характерна  дру¬
гая  тенденция:  возрастающий  интерес  к  социальной  и
политической  проблематике,  включение  социологических
элементов  в  экономические  модели,  постановка  самостоя¬
тельных  социологических  исследований  К
 Кризис  национал-реформистской  социологии  назревал
уже  в  течение  ряда  лет.  Первые  упоминания  о  «кризисе
новых  индустриальных  элит»  начали  появляться  в  лати¬
ноамериканской  буржуазной  социологической  литературе
в  конце  50-х  годов.  Факты  неопровержимо  доказывали,
что  дивиденды  с  повысившихся  политических  акций  на¬
циональной  буржуазии  получили  только  их  владельцы  и
что  вопреки  всем  ожиданиям  щедро  раздававшиеся  век-  '
селя  «равенства  и  справедливости»  не  будут  оплачены2.
Однако  поворот  буржуазных  «прогрессистов»  к  откро¬
венному  альянсу  с  империализмом,  реализовавшийся  в
создании  «Союза  ради  прогресса»,  и  сопутствовавшая
 1  В  качестве  примера  такого  рода  исследований  можно  назвать
работу:  О.  8ипке1,  Р.  Раг,  О.  Ройгь^иег.  Е1  Магсо  РПзЬЗпсо  4е1
Ргосезо  4е  БезаггоНо  у  ЗиЬбезаггоИо.  Мёх1со,  1966.
 2  IА.  Со81а  РШо,  №.  ВаггапеИа.  Есопогшс  Беуе1ортеп1,  5о-
с1а1  СЬап&е  апб  Рори1аНоп  РгоЫетз  т  ВгазП.  —  «ТЬе  Аппа1з»,
N  216  (МагсЬ  1958),  р.  121.
 45

ему  пропагандистская  шумиха  временно  задержали  на¬
мечавшуюся  переоценку  ценностей.  В  1960—1961  гг.  на¬
блюдалось  даже  некоторое  оживление  национал-рефор-
мистской  идеологии,  связанное  с  деятельностью  и  пропа¬
гандой  «Союза  ради  прогресса».  Черты  этой  идеологии
носят  на  себе  отдельные  документы  международных
организаций.  Например,  социолог  М.  Вульф  в  докладе,
подготовленном  в  1960  г.  Бюро  Социальных  Проблем
ООН  для  комиссии  по  кооперации  в  области  эко¬
номики  Центральноамериканского  института  ЭКЛА,  в
радужных  тонах  писал  о  латиноамериканской  промыш¬
ленно-предпринимательской  элите,  находящейся  у  рыча¬
гов  национального  управления1.  Годом  позже  в  моно¬
графии,  посвященной  судьбам  «третьего  мира»,  один  из
ведущих  научных  авторитетов  США  в  этой  области,
 Э. 	Стэнли,  писал:  «Развитие,  под  которым  понимается
проводимая  изнутри  демократизация  национальных  ин¬
ститутов,  поддержание  стабильности  и  преемственности
этих  институтов,  последовательная  трансформация  соци¬
альной  структуры,  представляет  неотъемлемый  аспект
единого  явления,  другим  аспектом  которого  является  рост
новых  промышленных  средних  слоев.  Этому  социальному
сектору  принадлежит  истинно  «провиденциальная»  роль
в  жизни  латиноамериканских  стран»2.
 В  рамках  данной  идеологической  концепции  о  роли
«индустриальной  элиты»  трактуются  самые  разнообраз¬
ные  аспекты  конкретных  социальных  процессов,  происхо¬
дящих  в  странах  латиноамериканского  континента.  В  этом
плане  А.  Пицорно,  например,  анализирует  политические
последствия  урбанизации.  «Латиноамериканский  при¬
мер,  —  пишет  он,  —  может  служить  подтверждением  ги¬
потезы,  согласно  которой  между  процессом  политическо¬
го  развития  и  урбанизацией  существует  закономерная
связь.  Быстрый  рост  мегаполисов  при  сохраняющейся
численности  населения  в  небольших  городах  и  сельской
местности,  как  правило,  свидетельствует  о  приобщении
новой  элиты  к  политической  власти.  В  свою  очередь  ре¬
 1  ЕСЬА.  СоттШее  Гог  Есопогшс  СоорегаНоп  о!  1Ье  Сеп1га1  —
Атепсап  1пзШи1е.  Церог!  Ьу  М.  ШоИе.  Е)ос.  Е/СЫ.  12/СС  Е/176/,
Цеу.  2.
 2  Е.  8(ап1еу.  ТЬе  РиШге  оГ  11пс1ег(1еуе1оре(1  СоипШез:  Ро1Шса1
1трИсайопз  оГ  Есопогшс  Оеуе1ортеп1.  №чу  Уогк,  1961,  р.  223—224.
 46

формистское  давление  вынуждает  традиционную  элиту
принимать  участие  в  новых  формах  экономической  и  со¬
циальной  деятельности»  К
 В  то  же  время  в  эти  годы  начинает  складываться
оппозиция  господствующему  национал-реформистскому
идеологическому  направлению.  Она  формируется  преиму¬
щественно  из  социологов,  занятых  эмпирическими  иссле¬
дованиями  в  странах  Латинской  Америки.  Еще  не  проти¬
вопоставляя  своим  предшественникам  никакой  оформив¬
шейся  концепции,  эти  люди  подчеркивали  несоответствие
между  реальными  фактами  и  национально-реформист¬
скими  иллюзиями.  Так,  в  докладе  на  первой  международ¬
ной  конференции  по  экономической  истории  в  августе
1960  г.  в  Стокгольме  Б.  Хозелитц  призывал  «пересмо¬
треть  традиционные  представления  о  латиноамерикан¬
ских  средних  слоях  как  базовом  элементе  процесса  соци¬
ального,  политического  и  экономического  изменения»2.
Опираясь  на  данные  конкретных  исследований,  ряд  лати¬
ноамериканских  участников  этой  конференции  указы¬
вали,  что  решающим  фактором  социального  и  политиче¬
ского  развития  является  не  численность  новых  социаль¬
ных  слоев,  связанных  с  промышленным  развитием,  но
их  внутренняя  структура,  самосознание  и  практическая
роль,  которую  они  играют  в  общей  комбинации  социаль¬
ных  сил,  интересов  и  групп.
 Будущие  сторонники  теории  «интегрально-элитарного
изменения»  латиноамериканских  стран  К.  Сильверт  и
Ф.  Бонилья,  опираясь  на  анализ  социальных  аспектов
латиноамериканских  общеобразовательных  систем,  также
критически  отнеслись  к  надеждам  национал-реформистов
в  отношении  индустриальной  элиты.  Они  пришли  к  вы¬
воду  о  том,  что  «тип  социальной  мобильности,  привнесен¬
ный  в  общественную  жизнь  стран  Латинской  Америки
новыми  группами,  связанными  с  индустриальным  разви¬
тием,  остался  преимущественно  традиционным  и  не  мо¬
жет  не  оказаться  в  противоречии  с  проблемами  мобиль¬
ности  всего  латиноамериканского  общества»3.
 1  А.  Р1ггото.  ЗиПирро  есогкншсо  е  игЪашгагюпез.—  «Сиабегт
(И  5осю1од1а»,  уо1.  XI,  1962,  р.  31.
 2  В.  Р.  НозеШг.  Есопопнс  ОготуШ  т  Ьа1т  Атепса.  —  «1ЖЕ5СО
СопйчЪибопз».  Рапз,  Аи&из{,  1960.
 3  К.  Н.  ЗИьег1,  Р.  ВопШа.  ЕбисаНоп  апб  1Ье  $оаа1  Меаптд
о!  Оеуе1ортеп1.  №чу  Уогк,  1960,  р.  87.
 47

В  этом  же  плане  выступил  в  1962  г.  социолог  А.  Лидс:
«Клановость  и  партикуляристские  связи  между  верхуш¬
кой  политического  государственного  механизма  и  груп¬
пами  латиноамериканского  бизнеса  мешают  действитель¬
ному  развертыванию  экономической  инициативы  и  не
позволяют  говорить  об  улучшении  положения  средних
классов  в  целом»  К  Он  подверг  критике  «сепалистский»
тезис  о  «стремлении  к  социальной  справедливости»,  яко¬
бы  присущем  буржуазным  и  мелкобуржуазным  лидерам
латиноамериканских  стран.  «В  настоящее  время,  —  писал
он,  —  так  называемые  новые  латиноамериканские  элиты
отнюдь  не  заинтересованы  в  более  справедливом  распре¬
делении  власти,  престижа  и  богатства  между  всеми  слоя¬
ми  общества.  Наоборот,  мне  даже  кажется,  что  они  втай¬
не  согласны  с  нищетой  огромного  большинства  населе¬
ния,  ибо  такое  положение  оттеняет  их  материальные
преимущества  и  увеличивает  разрыв  между  «плебсом»  и
«патрициями»,  придавая  новой  элите  столь  желаемые  ею
черты  сходства  со  старой  аристократией»2.
 В  работах  Б.  Хозелитца,  К.  Сильверта,  Ф.  Бонильи,
А.  Лидса  отмечалось,  что  «новые  средние  слои»  в  опреде¬
ленных  обстоятельствах  (типичных  для  латиноамерикан¬
ских  стран)  могут  явиться  силой,  поддерживающей  «тра¬
диционные»  структуры3,  несмотря  на  то,  что  их  числен¬
ный  рост  связан  с  некоторыми  внешними  символами
«индустриального  общества»4  и  «модернизации»5.
 Изучение  политической  и  социальной  обстановки  в
этих  странах  показало,  что  и  «традиционные  структуры»
не  всегда  статичны  и  не  способны  проявлять  необходи¬
мую  гибкость,  они  нередко  приспосабливаются  к  новым
 1  А.  1^еей$.  ВгазШап  Саггеегз  апс1  5ос1а1  51гис1иге:  А  Сазе  Шз-
1огу  апс!  Мос1е1.  —  «Атепсап  Ап1горо1о^1з1»,  уо1.  66,  1964,  р.  22.
 2  Там  же,  стр.  36.
 3  Термин  «традиционное  общество»  в  современной  буржуазной
социологии  употребляется  для  обозначения  общества  с  архаичной
аграрной  системой  производства,  не  знающей  широкого  применения
машин  и  механизмов.
 4  «Индустриальное  общество»  —  термин,  употребляемый  буржу¬
азными  социологами  для  обозначения  общества  с  развитой  промыш¬
ленностью.  Методологический  изъян  терминов  «традиционное  обще¬
ство»  и  «индустриальное  общество»  состоит  в  упущении  из  виду
политического,  классового  содержания  объекта  исследования.
 5  «Модернизация»  —  термин  современной  буржуазной  социоло¬
гии  для  обозначения  перехода  общества  из  «традиционного»  в  «ин¬
дустриальное»  состояние.
 48

условиям.  Быстрый  процесс  бюрократизации  буржуазных
и  мелкобуржуазных  политических  и  социальных  инсти¬
тутов  приводил  к  тому,  что  на  практике  именно  они  про¬
являли  большую  косность  и  ограниченность,  нежели  орга¬
низации  старых  правящих  классов,  имеющие  долголетний
опыт  политического  и  идеологического  манипулирования
сознанием  масс.
 В  этот  период  «школа  ЭКЛА»  и  национал-реформист-
ская  социология  в  целом  претерпела  многочисленные
трансформации.  Ряд  «сепалистов»,  тесно  связанных  с  той
частью  местной  буржуазии  и  ее  агентуры,  которая  ока¬
зывалась  зависимой  от  старой  олигархической  верхушки,
постепенно  становились  на  позиции  антикоммунизма  и
махровой  реакции.  В  плане  теории  это  сопровождалось
возвратом  к  классической  доктрине  политического  и  эко¬
номического  либерализма  либо  солидарностью  с  концеп¬
цией  «сбалансированного  роста»  \  что  позволяло,  сохра¬
няя  в  демагогических  целях  вывеску  сторонников  «груп¬
пы  ЭКЛА»,  фактически  отказываться  от  требований
даже  незначительных  изменений  в  рамках  капиталисти¬
ческого  общества.
 Отдельные  социологи  из  «группы  ЭКЛА»  перешли  на
более  левые  позиции.  Сохраняя  иллюзии  относительно
возможной  эволюции  капиталистического  общества  в  «го¬
сударство  всеобщего  благоденствия»,  они  вместе  с  тем
выступили  за  решительную  борьбу  с  полуфеодальной
структурой  латиноамериканской  экономики,  за  ограниче¬
ние  чрезмерных  доходов  и  потребления  паразитическими
слоями,  обуздание  иностранных  монополий2.  Некоторые
из  них  высказывались  за  дальнейшее  расширение  и  демо¬
 1  Концепция  «сбалансированного  роста»  в  современной  латино¬
американской  буржуазной  социологии  в  значительной  степени  пред¬
ставляет  реконструкцию  кейнсианской  схемы  идеально  регулируе¬
мого  капиталистического  хозяйства  с  включением  в  нее  элементов
формального  социологического  структурно-функционального  анали¬
за.  Такой  она  выглядит  в  работах  аргентинских  социологов  Р.  Фри-
херио,  М.  Мерчинского,  А.  Камара,  бразильца  А.  Диас  Лейти  и  др.
 2  Так,  если  в  50-х  годах  Р.  Пребиш  подчеркивал,  что  иностран¬
ная  помощь  (в  форме  частных  инвестиций)  является  важнейшим  и
непременным  условием  развития  любой  латиноамериканской  стра¬
ны,  то  в  1970  г.  он  пришел  к  выводу,  что  внешняя  помощь  лишь
вспомогательное  средство  к  развитию  внутренних  источников  на¬
копления  (см.  Н.  А.  Аркадьев,  В.  В.  Жарков,  Э.  Е.  Обминский.  Эво¬
люция  концепции  международной  стратегии  развития.  М.,  1973
стр.  13—19).
 49

кратизацию  государственного  сектора  в  национальной
экономике,  усиление  роли  планирования  под  контролем
демократических  организаций.
 Ряд  видных  теоретиков  «группы  ЭКЛА»  пытались  об¬
ратиться  к  опыту  экономических  и  социальных  преобра¬
зований  (аграрные  реформы,  индустриализация,  меро¬
приятия  по  просвещению)  стран  социализма.  В  политиче¬
ском  плане  эти  ученые  выступают  за  широкий  союз
демократических  сил  против  олигархических  диктатур,
политики  милитаризации  и  диктата  США,  за  проведение
политики  позитивного  нейтралитета,  расширение  эконо¬
мических  связей  с  развивающимися  странами  и  странами
социализма  К
 Однако  многие  из  буржуазных  обществоведов,  соста¬
вивших  ядро  молодой  латиноамериканской  эмпирической
социологии  в  начале  60-х  годов,  не  нашли  своего  места
в  рядах  единого  демократического  и  антиимпериалисти¬
ческого  фронта  и,  сохраняя  верность  интересам  крупной
соглашательской  местной  буржуазии,  перешли  вместе  с
ней  на  проимпериалистические  позиции.
 1  Настроения  подобного  рода  особенно  четко  проявились  в  ходе
XV  сессии  ЭКЛА  в  марте  1973  г.,  участники  которой  наряду  с  эко¬
номическими  проблемами  обсуждали  вопросы  народонаселения,
окружающей  среды,  развития  науки,  неграмотности  и  урбанизации
(см.  «Латинская  Америка»,  1973,  №  5,  стр.  219).

Глава  II
 Буржуазная  социология
 на  службе  проимпериалистического
 реформизма
 Кубинская  революция,  провал  попыток  подавить
молодую  республику  силой  оружия  и  задушить  ее  эко¬
номической  блокадой,  мощная  кампания  солидарности
с  островом  свободы  на  Американском  континенте  поста¬
вили  правящие  империалистические  круги  перед  необхо¬
димостью  пересмотра  своего  политического  и  идеологи¬
ческого  курса  в  этом  районе  земного  шара.
 Необходимость  реформ  в  странах  Латинской  Америки
диктовалась  угрозой  всеобщего  революционного  взрыва
в  этом  регионе.  Но  дело  было  не  только  в  этом.  В  годы
кризиса  национального  капитализма  и  политики  стимули¬
рования  национал-реформистскими  правительствами  ино¬
странных  капиталовложений  в  латиноамериканскую  про¬
мышленность  иностранные  монополии  прибрали  к  рукам
большую  часть  латиноамериканской  индустрии,  в  том
числе  ее  наиболее  перспективные  отрасли.
 Индустриализация  стран  этого  района  осуществля¬
лась  во  многом  на  империалистической  основе,  а  интере¬
сы  новых  иностранных  монополий  и  их  местной  агентуры
вступали  в  определенное  противоречие  с  феодально-ком¬
прадорским  блоком  вкупе  со  старыми  «экспортно-сырье¬
выми»  иностранными  монополиями.
 Пересмотр  политики  империалистических  держав  в
Латинской  Америке  выразился  в  создании  «Союза  ради
прогресса»  —  блока  латиноамериканской  соглашатель¬
ской  буржуазии  с  иностранными  государственно-моно¬
полистическими  организациями.  Идеологической  основой
«Союза  ради  прогресса»  были  лозунги  национального
капиталистического  развития,  поддерживаемого  ведущи¬
ми  империалистическими  державами.  Однако  этот  «Со¬
юз»  бесславно  распался,  подточенный  противоречиями
между  местной  промышленной  буржуазией  и  иностран¬
ными  конкурентами,  несообразностью  государственной
политики  США,  пытавшейся  угодить  различным  группи¬
 51

ровкам  своих  монополистов,  интригами  и  заговорами  пра¬
вых  и  нараставшей  волной  народных  выступлений.
 Опасаясь  революционного  взрыва,  империалисты  не
колеблясь  поддержали  реакцию.  Эпоху  либеральной  де¬
магогии  «Союза  ради  прогресса»  сменила  «жесткая  по¬
литика»  Джонсона  и  череда  военных  переворотов  в  стра¬
нах  Латинской  Америки.  Казалось,  что  часы  истории
пошли  в  обратном  направлении.  Однако  возврат  к  преж¬
нему  безраздельному  господству  военных  помещичье-
компрадорских  клик  был  уже  невозможен.
 Крах  национал-реформизма  создал  известный  вакуум
в  системе  политической  и  идеологической  защиты  экс¬
плуататорских  классов.  Влияние  пролетарских  организа¬
ций  и  научной  марксистской  идеологии  крепло.  К  тому  же
среди  защитников  буржуазной  идеологии  разгорались
жестокие  распри  —  косность  и  ограниченность  ряда  реак¬
ционных  правителей  плохо  сообразовывалась  с  расче¬
тами  ультрасовременных  империалистических  концернов,
стремившихся  развернуть  свою  промышленную,  коммер¬
ческую  и  финансовую  деятельность  в  панамериканских
масштабах.  В  1966—1967  гг.  на  горизонте  латиноамери¬
канской  политики  возник  новый  союз  иностранных  про¬
мышленных  монополий  с  модернизаторски  настроенными
слоями  местной  бюрократии.
 Маневры  обеих  сторон  (группировки  реакционно-кон¬
сервативных  сил  и  проимпериалистических  'реформато¬
ров)  привели  к  компромиссному  решению,  одобренному
на  совещании  президентов  американских  государств  в
Пунта-дель-Эсте  в  1967  г.  В  соответствии  с  выработан¬
ным  здесь  планом  предусматривалось  увеличение  госу¬
дарственных  займов  США  странам  Латинской  Америки,
предоставление  определенных  импортных  преференций
латиноамериканским  товарам,  финансовая  поддержка
ряда  проектов  «модернизации»  сельского  хозяйства  и
привлечение  государственного  и  частного  капитала  США
к  проектам  региональной  экономической  интеграции.  На
основе  ассоциации  латиноамериканских  государственных
и  частных  компаний  с  иностранными  монополиями  преду¬
сматривалось  создание  отдельных  отраслей  тяжелой  про¬
мышленности.
 В  области  политики  планировалось  укрепление  меж¬
американских  военных  механизмов  и  полицейского  репрес¬
сивного  аппарата  в  отдельных  странах,  ограничение  гра¬
 52

жданских  прав  и  свобод  для  широких  масс.  Идеологиче¬
ской  основой  политического  сосуществования  буржуазии
с  традиционной  олигархией  под  контролем  империализма
и  в  рамках  режимов,  контролируемых  военщиной,  являл¬
ся  антикоммунизм.  Одновременно  в  странах  Латинской
Америки  развернулась  широкая  пропаганда  новейших
буржуазных  социологических  моделей  развития  этих
стран.  Это  привело  к  оживлению  неолиберальной  идео¬
логии  в  ее  специфическом  приложении  к  латиноамери¬
канским  проблемам.
 В  исторической  обстановке  середины  60-х  годов  поли¬
тический  заказ,  полученный  идеологическими  защитни¬
ками  экономических  и  политических  интересов  империа¬
лизма  в  Латинской  Америке,  сводился  в  основных  чер¬
тах  к  следующему:
 —  замаскировать  истинный  характер  экономической,
идеологической  и  военной  экспансии  империализма  в
странах  Латинской  Америки,  обосновав  «права»  монопо¬
лий  на  дальнейшую  эксплуатацию  латиноамериканских
народов  и  «право»  империалистических  держав  на  вме¬
шательство  во  внутренние  дела  этих  государств;
 —  объяснить  трудности  экономического  и  социально¬
го  развития  латиноамериканских  стран  таким  образом,
чтобы  не  затрагивался  главный  источник  этих  трудно¬
стей—  мировой  империализм;
 —  обосновать  необходимость  изменений  в  различных
социальных,  культурных  и  политических  областях  жизни
латиноамериканских  государств,  важных  для  дальней¬
шего  развертывания  капиталистической  индустриализа¬
ции  и  научно-технической  революции,  поскольку  в  них
заинтересованы  иностранные  монополии  и  местные  про¬
империалисгические  группировки;
 —  дать  отпор  распространяющейся  в  массах  револю¬
ционной  идеологии,  и  в  первую  очередь  марксизму,  пред¬
ложив  свое  объяснение  исторической  реальности  и  схему
социального  развития,  которые  соответствовали  бы  со¬
хранению  стран  Латинской  Америки  в  орбите  влияния
империалистических  держав.
 Иными  словами,  требовались  концепции,  которые,  ка¬
залось  бы,  представляли  альтернативу  существующему
положению  и  скомпрометированной  национал-рефор-
мистской  идеологии,  а  по  сути  дела  не  затрагивали  ни
одного  из  важнейших  элементов  современной  системы,
 53

накрепко  связанной  с  империалистическими  интересами.
Проповедники  неолиберальной  идеологии  стали  вырази¬
телями  интересов  проимпериалистической  индустриали¬
зации  и  научно-технической  революции  при  дворе  латино¬
американских  каудильо  и  одновременно  выразителями
интересов  объединенного  блока  эксплуататорских  груп¬
пировок.
 Классовые  интересы  нового  проимпериалистического
альянса  в  Латинской  Америке  определили  характер  идео¬
логического  наступления  империализма  и  его  союзников
в  Латинской  Америке  на  ряд  последующих  лет.  Его  фор¬
ма  была  обусловлена  специфическими  особенностями
аудитории,  адресата,  к  которому  обращались  защитники
интересов  империализма.
 Единственным  реальным  свершением  «Союза  ради
прогресса»  было  еще  большее  внедрение  иностранных
монополий  в  латиноамериканскую  экономику  и  спекуля¬
тивное,  болезненное,  но  порой  достаточно  быстрое  разви¬
тие  ряда  ее  отраслей.  Социальным  следствием  этого  про¬
цесса  за  последние  годы  было  появление  новых  отрядов
пролетариата,  рост  лиц  наемного  труда  за  счет  научно-
технической  интеллигенции  низших  рангов,  банковских  и
конторских  служащих  К
 Политическое  сознание  этих  слоев  весьма  неоднород¬
но.  С  одной  стороны,  выходцы  преимущественно  из  про¬
летаризируемой  мелкой  и  средней  буржуазии  несут  груз
пережитков  и  предрассудков  покинутой  среды,  в  том  чис¬
ле  и  антикоммунистических  настроений.  Однако  мелко¬
буржуазный  характер  сознания  «новых  профессионалов»
не  тождествен  мелкобуржуазности  «рабочей  аристокра¬
тии»  из  числа  новых  групп  пролетариата  —  высококвали¬
фицированных  рабочих  обрабатывающей  промышленно¬
сти  (преимущественно  выходцев  из  деревень  либо  из  са¬
мого  низшего  слоя  городской  мелкой  буржуазии).  Одни
свои  социальные  перемещения  в  обществе  воспринимали
как  «путь  наверх»,  другим  они  представлялись  «путем
вниз»,  от  самостоятельности,  пусть  призрачной,  «хозяи¬
на»  к  зависимости  «клерка»,  пусть  и  с  дипломом.
 1  Материал  об  этих  новых  социальных  группах  см.:  Р.  ВгИо  П-
&иегоа.  Н1з1опа  Есопогшса  у  5ос1а1  бе  Уепегие1а,  I.  II.  Сагасаз,  1966,
и  в  разделе  «Научно-технический  прогресс  и  изменения  в  составе
городского  пролетариата»  в  кн.:  «Пролетариат  Латинской  Америки».
М.,  1968.
 54

Тесные  связи  крупных  предприятий,  на  которых  за¬
нята  большая  часть  научно-технических  кадров,  с  разви¬
тыми  капиталистическими  странами,  знание  иностранных
языков,  составляющее  неотъемлемый  элемент  профессио¬
нальной  подготовки,  широкое  знакомство  с  положением
в  развитых  капиталистических  странах  заставляют  лати¬
ноамериканского  интеллигента  резче  ощущать  свое  ущем¬
ленное  материальное  и  гражданское  положение  по  срав¬
нению  с  коллегами  из  ведущих  капиталистических  госу¬
дарств.  По  характеру  деятельности  научно-техническая
интеллигенция  связана  с  быстро  концентрирующимися  и
монополизируемыми  секторами  экономики,  что  создает
объективные  предпосылки  для  роста  группового  само¬
сознания,  профессиональной  и  политической  организа¬
ции.
 Указанные  обстоятельства  создают  особую  атмосферу
брожения  и  недовольства  в  рядах  научно-технической  ин¬
теллигенции,  которая  на  первый  взгляд  не  соответствует
ее  материальному  положению  среди  массы  нищего  насе¬
ления  и  формальному  численному  соотношению:  три-
четыре  специалиста  с  дипломом  на  тысячу  человек  насе¬
ления  в  странах  Латинской  Америки.  Представители
«рабочей  аристократии»,  часто  находящиеся  в  сходных
материальных  условиях,  но  постоянно  оглядывающиеся
на  свой  вчерашний  «деревенский»  уровень  потребления,
проявляют  большую  удовлетворенность  и  сдержанность
в  требованиях.
 Недовольство  низших  слоев  молодой  латиноамерикан¬
ской  научно-технической  интеллигенции  и  ее  грядущего
поколения  —  студенчества  принимало  различные  формы.
На  определенном  этапе  часть  интеллигенции  поддержи¬
вала  проимпериалистический  реформизм,  но  большинство
трудовой  интеллигенции  все  глубже  осознавало  свои
истинные  нужды,  свое  единство  с  народными  массами,
поддерживало  требования  глубоких  демократических
изменений  в  области  экономических,  социальных  и  поли¬
тических  структур.
 Таков  был  один  —  наиболее  важный,  по  признанию
самих  проимпериалистических  идеологов,  —  адресат  их
пропаганды.  Другой  представляли  многочисленные  слу¬
жащие  традиционных  социальных  институтов  —  армии,
церкви,  университетов  и  школ,  разнообразных  государ¬
ственных  и  муниципальных  служб.
 55

Таким  образом,  идеология  проимпериалистического
реформизма  связана  с  реакцией  иностранных  монополи¬
стов  и  их  агентуры  в  Латинской  Америке  на  идеи  науч¬
ного  коммунизма  и  практику  организованного  революци¬
онного  пролетарского  движения.  В  то  же  время  она  отра¬
жает  характерную  ориентацию  некоторых  социальных
слоев  Латинской  Америки  в  условиях  кризиса  капитали¬
стического  развития  в  этих  странах,  способ  осознания  и
оценки  этого  кризиса  средним  и  мелким  латиноамерикан¬
ским  служащим,  втянутым  в  водоворот  зависимого  ка¬
питалистического  развития  своей  страны.
 1.  Модель  «средних  слоев»
 Л.  Ратинова
 Первой  получившей  признание  в  континенталь¬
ном  масштабе  попыткой  в  латиноамериканской  буржуаз¬
ной  социологии  обобщить  разноречивые  критические
представления  об  экономической  и  политической  дея¬
тельности  социальных  групп,  непосредственно  связанных
с  национально-капиталистическим  индустриальным  раз¬
витием  латиноамериканских  стран,  можно  считать  «двух¬
стадийную  модель  развития  средних  слоев»  Л.  Рати-
нова  К  В  истории  латиноамериканской  буржуазной  со¬
циологии  последних  лет  «модель  Ратинова»  является  как
бы  промежуточным  звеном  между  национально-рефор¬
мистскими  концепциями  и  схемами  «интегрального  раз¬
вития».
 Эта  социологическая  конструкция  и  в  настоящее  вре¬
мя  продолжает  оказывать  влияние  на  работы  многих  ла¬
тиноамериканских  обществоведов,  и  поэтому  изучение  и
критика  теории  Л.  Ратинова  представляются  целесооб¬
разными  как  в  плане  историко-социологического  иссле¬
дования,  так  и  в  плане  современной  идеологической
борьбы.
 1  Впоследствии  чилийский  социолог  Л.  Ратинов  занял  пост  ди¬
ректора  Института  исследований  проблем  развития  при  Националь¬
ном  университете  в  Боготе  (Колумбия).  Впервые  он  изложил  свою
концепцию  в  кн.:  Ь.  КаИпо^.  Ез{га{Шсас16п  зос1а1  у  е1  сю1о  бе  с1а-
зез  гпеФаз.  ЗапНадо,  1963,  затем  в  кратком  виде  —  в  докладе  на
международном  социологическом  семинаре  по  проблемам  изучения
латиноамериканских  элит  в  июне  1965  г.  в  Монтевидео:  Ь.  КаИпо^.
ТНе  11гЬап  Сгоирз:  ТНе  М1бб1е  С1аззе5.  —  «ЕШез  ш  ЬаПп  Ате¬
пса».  Ьопбоп  —  Ые^  Уогк,  1967.
 56

Ё  политической  деятельности  новых  социальных  сло¬
ев  латиноамериканского  общества,  возникших  в  связи
с  промышленным  развитием,  Л.  Ратинов  выделяет  два
периода:  этап  «демократического  подъема»  и  «компро¬
мисса  со  старой  верхушкой».
 Характеризуя  деятельность  латиноамериканских  мел¬
кобуржуазных  и  буржуазных  политиков  —  выразителей
интересов  этих  слоев  общества,  чилийский  социолог  отме¬
чает,  что,  как  правило,  национал-реформистские  лидеры
на  первом  этапе  каждого  такого  политического  движе¬
ния,  на  руководство  которым  они  претендовали,  защи¬
щали  демократические  лозунги,  но  впоследствии,  по
мере  того  как  некоторые  из  этих  лозунгов  частично  были
реализованы,  они  стремились  «поставить  новые  обще¬
ственные  институции  на  службу  только  своей  экспансии
и  благосостоянию».  На  втором  этапе  буржуазные  нацио¬
нал-реформисты  переходят  от  общенациональных  требо¬
ваний  к  требованиям  узкогрупповым,  что  ведет,  как
правило,  к  компромиссу  с  олигархическими  группиров¬
ками.
 Что  касается  идеологии  этих  групп,  то,  по  его  мнению,
на  первом  этапе  она  характеризовалась  требованиями
активного  государственного  вмешательства  в  преобразо¬
вание  общественных  структур,  которое  якобы  «импони¬
рует  чаяниям  низов»,  чья  поддержка  необходима  буржу¬
азным  и  мелкобуржуазным  лидерам  для  давления  на
традиционную  олигархию.  На  втором  этапе  видимость
преемственности  целей  сохраняется.  Ио-прежнему  лиде¬
ры  и  идеологи  «новых  средних  слоев»  ратуют  за  «право¬
порядок»,  «социальный  прогресс»  и  «индустриализацию».
Но,  как  замечает  Л.  Ратинов,  идея  радикальной  транс¬
формации  общественных  структур  отбрасывается,  и  свои¬
ми  союзниками  «средние  слои»  избирают  уже  не  трудя¬
щиеся  низы,  а  аристократические  верхи  К
 Подытоживая  послевоенный  период  экономической
активности  и  роста  численности  промышленно-предпри¬
нимательских  групп,  Л.  Ратинов  пишет,  что  количествен¬
ные  сдвиги  в  их  составе  «не  нашли  адекватного  отраже¬
ния  в  институционализации  норм  свободной  конкуренции
либо  отбора,  основанного  на  объективной  квалифика¬
 1  Ь.  НаНпо^.  Е51га1Шсас1бп  зоаа1  у  е1  ас1о  с1е  с1азе5  тесНав,
р.  24.
 57

ции»  К  В  целом  система  «партикуляристского  патрона¬
жа»2  окрепла,  расширилась  и  стала  повсеместно  доми¬
нировать  над  личными  заслугами  того  или  иного  чело¬
века.
 Реформы  образования,  широко  разрекламированные
в  период  «демократического  подъема»,  также  не  были
завершены  и  распространены  на  все  слои  общества.  На
втором  этапе,  по  мнению  Л.  Ратинова,  в  «новых  средних
слоях»  пробуждается  тяга  к  получению  образования  в
частных  колледжах,  которые  предоставляли  своим  вос¬
питанникам  безусловные  преимущества  в  ходе  «откры¬
того  соревнования  способностей»  на  жизненном  поприще,
а  также  делали  их  сопричастными  к  корпоративному,  ка¬
стовому  духу  высших  слоев,  что  в  обстановке  «соревно¬
вания  в  способностях  приспособления»  оказывается  очень
важным.
 Л.  Ратинов  указывает,  что  его  двухстадийная  модель
развития  «средних  слоев»  охватывает  как  мелкобуржуаз¬
но-радикальные,  так  и  правые  буржуазно-реформистские
течения  (он  называет  их  соответственно  «корпоративно¬
экстремистскими»  и  «либеральными»  течениями  «новых
средних  слоев»).
 Мелкобуржуазно-радикальные  течения  на  первом
этапе,  характеризовавшемся  политической  активностью
«средних  слоев»,  широко  использовали  лозунги  «вражды
к  капитализму»,  несовместимости  целей  человеческой  со¬
лидарности,  якобы  исконно  присущих  некой  всеобщей
надклассовой  «латинской  культуре»,  с  эгоизмом  и  коры¬
столюбием  капиталистической  системы.  По  мнению  Л.  Ра¬
тинова,  рабочие  низы  в  Латинской  Америке  легко  усваи¬
вали  эти  «экстремистские  формы  католических  доктрин»,
предусматривающие  «народную  экономическую  систему
на  нелиберальной  основе»  (т.  е.  ликвидацию  системы
частной  собственности  и  неограниченной  капиталистиче¬
ской  конкуренции  без  четко  программированной  кон¬
структивной  замены.  —  А.  Ш.).  В  частности,  он  ссылает¬
ся  на  ранние  варианты  радикального  христианского
 1  Ь.  КаИпо^.  ТЬе  №\у  1М>ап  Сгоирз:  ТЬе  ДШсИе  С1аззез.  —
«ЕШез  ш  ЁаЦп  Ашепса»,  р.  73.
 2  «Партикуляристский  патронаж»  —  поддержка,  оказываемая
служащим  вышестоящими  лицами  в  силу  родственных  или  друже¬
ских  отношений.
 58

демократизма  К  Он  считает,  что  заявления  лидеров  «экс¬
тремистских»  национал-реформистских  течений  о  воз¬
можности  использовать  своеобразие  экономического  и
социального  развития  латиноамериканских  стран,  а  имен¬
но  наличие  мощного  влияния  «развитых  индустриальных»
(т.  е.  империалистических)  держав,  для  трансформации
в  некую  некапиталистическую  общественную  систему  яв¬
ляются  утопическими  и  не  имеют  якобы  реального  поли¬
тического  значения2.
 Период  «подъема»  для  более  умеренных  политических
течений,  возникающих  в  связи  с  социальными  послед¬
ствиями  индустриализации,  по  свидетельству  Л.  Рати¬
нова,  характеризуется  их  защитой  лозунга  «либерализм
в  политике,  интервенционизм  (государственное  вмеша¬
тельство.—  А.  Ш.)  и  национализм  в  областях  экономиче¬
ского  и  социального  действия».
 Политическая  борьба  привела  лидеров  как  первого,
так  и  второго  направления  к  ответственным  постам  в  ап¬
парате  государственного  управления.  В  их  руках  в  ряде
случаев  сосредоточилось  руководство  внешней  торговлей,
контроль  над  кредитами,  распределение  государствен¬
ных  капиталовложений  по  различным  проектам  и  т.  д.
Как  отмечает  Л.  Ратинов,  уже  первые  шаги  лидеров  обо¬
их  течений  на  поприще  «экономического  реализма»  сбли¬
зили  их  позиции  в  главной  сфере  —  сфере  практического
действия.  «Между  периодом  подъема  и  периодом  компро¬
мисса  лежал  промежуток  технологического  фанатизма,
когда  фабрики  виделись  как  единственный  реальней  сим¬
вол  прогресса  и  когда  всячески  поддерживалась  наивная
уверенность  в  том,  что  индустриализация  автоматически
породит  более  равномерное  распределение  доходов,  соци¬
альные  усовершенствования  и  т.  д.»  3.
 Как  видно,  Л.  Ратинов  отмечает  скудость  реальных
результатов  национал-реформистских  начинаний  и  повсе¬
местное  принятие  верхами  промышленной  буржуазии
стран  Латинской  Америки  установок  старой  олигархии.
 1  Один  из  таких  вариантов  представлен  в  работе:  А.  81Ьа  Ва-
заппоп.  Ша  Ехрегепаа  зос1а1  спзНапа.  ЗапНадо,  1949.
 2  Л.  Ратинов  предпочитает  не  называть  партий  и  имен,  но  в
этом  случае  легко  проглядывается  намек  на  работы  Айя  де  ля  Торре
и  последующую  оппортунистическую  практику  правого  «апризма».
 3  Ь.  #аИпо}{.  ТЬе  Йе^  1М>ап  Огоирз:  ТЬе  МШШе  С1аззез.  —
«ЕШез  т  ЁаИп  Атепса»,  р.  81.
 59

Но  он  не  вскрывает  подлинных  причин  слабости  нацио-
нал-реформистских  движений.  А  они,  как  известно,  за¬
ключаются  в  засилье  иностранных  монополий  в  эконо¬
мической  и  политической  жизни  латиноамериканских
стран.
 Он  указывает  на  действительную  подоплеку  национал-
реформистской  идеологии  «технологической  модерниза¬
ции»,  широко  распространившейся  в  конце  50-х  —  начале
60-х  годов  и  непосредственно  предшествовавшей  проим¬
периалисгическим  концепциям  «многоаспектного  инте¬
грального  изменения».  Он  пишет,  что  фаза  «технологиче¬
ского  фанатизма»  была  необходима  этим  лйдерам  для
«завоевания  государственной  машины  в  интересах  более
мощных  групп  новых  средних  слоев»  К  Именно  этот  дух
бюрократической  конкисты,  не  имеющей  ничего  общего
с  общенациональным  прогрессом,  лихорадочное  соревно¬
вание  алчных  соперников  породили  то  спорадическое,  не-
скоординированное  вмешательство  буржуазных  рефор¬
маторов  в  различные  сферы  экономики,  которое  быстро
создало  «ощущение  экономического  и  социального  ха¬
оса».
 Л.  Ратинов  отмечает,  что  «разные  группы  новых  сред¬
них  слоев  получили  разные  возможности»,  т.  е.  он  кос¬
венно  признает,  что  пр;  ление  национал-реформистских
режимов  послужило  оснащению  только  партийной  вер¬
хушки  и  связанной  с  ней  клики  государственных  бюро¬
кратов  и  частных  предпринимателей.  Но  итогом  этих  про¬
цессов,  по  мнению  Л.  Ратинова,  может  явиться  лишь
«радикализация  определенных  групп  средних  слоев»—
низов,  разочарованных  в  коррумпированном  национал-
реформистском  руководстве.  Эта  радикализация  может
привести  к  возникновению  новых  течений,  партий  с  но¬
выми  лидерами,  но  их  судьба  якобы  предопределена  —
это  будет  новый  цикл  указанных  ранее  этапов  «подъема»
и  «компромисса»  в  развитии  «средних  слоев»  с  неизбеж¬
ной  политикой  социального  предательства  со  стороны  ру¬
ководящей  верхушки.
 Хотя  некоторые  рациональные  моменты  в  его  взглядах
имеются,  однако  подобные  предположения  подрывают
идею  о  возможности  действенного  единения  пролетаризи¬
 1  А.  КаИпоН.  ТЬе 	Шэап 	Сгоирз:  ТЬе  МШ1е  СЛаззез.  —
 «ЕШез  т  ЬаНп  Атепса»,  р.  79.
 60

руемых  мелкобуржуазных  слоев,  организованных  служа¬
щих  и  интеллигенции  с  массами  трудящихся  на  платфор¬
ме,  принципиально  отличной  от  мелкобуржуазного  ради¬
кализма  и  буржуазного  реформизма.  Л.  Ратинов  как  бы
увековечивает  «права»  промышленной  буржуазии  на  по¬
литическое  руководство  служащими,  инженерами  и  ква¬
лифицированными  рабочими,  которых  он  также  относит
к  «средним  слоям».  Латиноамериканский  пролетариат
в  теоретических  построениях  Л.  Ратинова  выступает  мощ¬
ной,  но  неспособной  к  политической  самостоятельности
силой,  которая  якобы  проявляется  по  отношению  к  эко¬
номическому  и  социальному  развитию  своих  стран  по
преимуществу  деструктивно.
 В  действительности,  как  указывал  Генеральный  секре¬
тарь  Коммунистической  партии  Чили  Л.  Корвалан,  «на¬
ряду  с  рабочим  классом  и  тюммунистами  в  бой  вступают
новые  отряды.  Средние  слои  города  и  деревни,  молодежь
и  интеллигенция  вступают  в  социальную  борьбу  против
несправедливости  и  преступлений,  присущих  капитализ¬
му.  Значительная  часть  этих  классов  и  социальных  слоев
проявляет  подлинно  революционный  дух,  зачастую  ис¬
пользует  в  своих  действиях  методы  рабочего  класса,  вы¬
ступает  совместно  с  коммунистами,  видит  в  социализме
свою  цель»  К
 Концепция  Л.  Ратинова  внешне  кажется  нейтральной
и  стоящей  «над  схваткой»  сил  демократии  и  реакции.  Чи¬
лийскому  социологу  импонировала  роль  хладнокровного
эксперта  —  регистратора  происходящих  событий,  в  чем
чувствуется  тенденция  к  созданию  «деидеологизирован-
ной»  внешне  надклассовой  концепции  новейшего  неока-
питалистического  образца.
 В  работах  Л.  Ратинова  нет  того  развернутого  анализа
внутренних  механизмов  трансформации  латиноамерикан¬
ской  верхушки,  связанной  с  процессами  индустриализа¬
ции  и  научно-технической  революции,  который  имеется
у  сторонников  теории  «интегрального  общества».  Нет,
следовательно,  и  конструктивных  предложений  по  прео¬
долению  современного  кризисного  состояния  латиноаме¬
риканского  общества.  Но  в  них  содержатся  предпосылки
для  создания  «интегрально-элитарной  модели»  развития.
 1  «Международное  Совещание  коммунистических  и  рабочих  пар¬
тий».  Документы  и  материалы.  М.,  1969,  стр.  122.
 61

В  концепции  Л.  Ратинова,  претендующей  на  комплекс¬
ный  анализ  развития  этого  континента,  нет  указания  на
то,  какие  же  социальные  силы  олицетворяют  прогресс
латиноамериканского  общества.  Можно  лишь  логически
предположить,  что  такие  силы  следует  искать  вне  самой
Латинской  Америки.  На  эту  мысль  наводит  его  идеали¬
зация  средних  слоев  «в  странах,  говорящих  на  англий¬
ском  языке»,  которые  якобы  показали  способности  к
«защите  модернизирующих  ориентаций»  *.  Это  широко
открывает  двери  для  «конструктивной»  идеологии  «инте¬
грального  изменения»  с  ее  апологией  нового  империа¬
листического  «миссионерства»  в  странах  к  югу  от  Рио
Браво.
 2. 	Общесоциологические  концепции
«интегрального  общества»
и  «интегральной  революции»
 К  середине  60-х  годов  в  процессе  критической
переработки  национал-реформистского  теоретического
наследия  в  латиноамериканской  буржуазной  социологии
оформилась  «интегрально-элитарная»  школа2,  включав¬
шая  бразильских  исследователей  Ф.  Фернандеса,  Ф.  Кар¬
дозо,  Г.  Соареса,  Л.  Коста  Пинто,  М.  Диегеса,  перуанца
 А. 	Обрегона,  чилийцев  Г.  Брионеса,  Л.  Ратинова,  уруг¬
вайца  А.  Солари,  аргентинцев  Дж.Джермани,  Т.  диТелья,
X.  де  Имаса,  мексиканца  В.  Альба,  колумбийца  О.  Фальс-
Борда,  венесуэльца  X.  Котл  ер  а  и  др.3
 1  Ь.  ЯаИпоЦ.  Ез1гаШасас1бп  5оаа1  у  е1  ас1о  с!е  с1азез  ше-
сНаз,  р.  59.
 2  Название  составилось  по  двум  основным  концепциям  этой
школы  —  «интегрального  общества»  и  «функциональных  элит».
 3  Р.  Н.  Сагйозо.  Етргезапо  т<3из{па1  е  ПезепуоМтепЬ  есопо-
пнсо  по  ВгазП.  5ао  Раи1о,  1964;  Р.  Регпапйез.  А  5осю1од1а  пита
ега  Не  геуо1и$ао  зос1а1.  5ао  Раи1о,  1963;  Ь.  А.  Соз1а  РШо.  ТЬе  Рго-
сезз  о!  5ос1а1  СЬапде  т  ЬаНп  Атепса.  51ап1огс1,  1969;  М.  Юье&иез.
1тГдга$ао,  игЪашга^ао,  тНизНдаНга^ао:  ез!ис1оз  зоЬЬга1дипз  азрес-
1оз  На  соп1пЬи$ао  си11ига1  Но  1пп^гап{е  по  ВгазП.  Кю  Не  Иапе1го,
1964;  А.  <2.  ОЬге$оп.  Соп1етрогагу  Реазап!  Моуетеп1з.  —  «Е1Иез  т
ЬаНп  Атепса»;  О.  А.  8оагез.  ТЬе  АсНуе  Реш:  А  51иНу  о!  1Нео1о^у
апН  РагНараНоц.—  «СотрагаНуе  ЕНисаНоп  Неу1е\у»,  уо1.  10,  1966;
О.  Впопез.  Е1  Етргезапо  1пНиз{па1  еп  Атепса  ЬаНпа:  СЬПе.  Маг
с!е1  Р1а1а,  1963;  А.  Е.  8о1аг1.  Ез{иНюз  зоЬге  1а  зоаеНаН  игидиауа.
Моп{еу1Нео,  1964;  О.  Оегтат.  РоННса  у  зос1е(1а(1  еп  ипа  ероса  Не
1гапз1С1бп:  Не  1а  зоаеНаН  1гаН1сюпа1  а  1а  зоаеНаН  Не  тазаз.  Виепоз
 62

Поставив  перед  собой  задачу  исследования  обще-
ственных  структур  в  современной  Латинской  Америке,
они  собрали  большой  фактический  материал,  отражаю¬
щий  реальные  процессы  бюрократизации  экономических
и  общественно-политических  институтов  в  этих  странах.
Такой  материал  предоставлял  богатые  возможности  для
критических  обобщений,  раскрытия  связей  местной  бю¬
рократической  верхушки  с  интересами  североамерикан¬
ского  империализма,  половинчатости  так  называемых
структурных  реформ,  проводимых  с  целью  поддержания
статус-кво,  для  обоснования  гибельности  проимпериали¬
стического  пути  развития  латиноамериканских  государств
и  для  выводов  о  необходимости  глубоких  революционных
изменений  существующего  строя  путем  развертывания
инициативы  всех  демократических  сил  латиноамерикан¬
ского  общества.  Но  обобщающие  интерпретации  инте¬
гральных  элитаристов  были  решены  в  другом  ключе.  Во
многом  на  позицию  ученых  повлияла  зависимость  эмпи¬
рической  социологии  от  крупных  монополий,  государ¬
ственного  и  бюрократического  аппарата.  Другой  причи¬
ной,  которая  обусловила  характер  выводов  латиноамери¬
канских  социологов,  была  безудержная  идеологическая
экспансия  Соединенных  Штатов,  которой  была  отмечена
духовная  атмосфера  прошедшего  десятилетия.  Проим¬
периалисгическая  пропаганда  оказывала  существенное
влияние  на  многих  латиноамериканских  социологов,
и  они  не  смогли  самостоятельно  разобраться  в  проти¬
воречивых  процессах  современного  развития  своих
стран.
 Противопоставление  «традиционного  общества»  «ин¬
тегральному  обществу»  —  такова  теоретическая  основа
рассуждений  интегральных  элитаристов  о  процессах  со¬
циального  развития.  «Интегральное  общество»,  по  их
мнению,  не  знает  деления  на  противостоящие  друг  другу
социальные  классы,  ибо  его  основными  компонентами
являются  различные  функциональные  группы,  дополняю¬
щие  друг  друга  и  взаимно  заинтересованные  в  росте
 Атез,  1963;  О.  Оегтат.  Ьа  зосю1од1а  еп  1а  Атепса  ЬаПпа.  РгоЫе-
таз  у  регзресНуаз.  Виепоз  Атез,  1964;  Т.  8.  Те11а,  О.  Оегтат.  Аг-
депИпа,  зоаесЫ  бе  тазаз.  Виепоз  Апез,  1965;  /.  Ь.  с1е  Шаг.  Ьоз
Чие  тапбап.  Виепоз  Атез,  1964;  V.  Л1Ьа.  Е1  Азсепзо  с!е1  тПНапзто
{еспосгаНсо.  Мех1со,  1963;  Р.  ВопШа,  /.  СоИег.  1.а  туезНдапоп  зо-
сю1бд1са  у  1а  1огти1ас1бп  бе  ро1Шсаз.  Сагасаз,  1970.
 63

общественного  благосостояния  и  стабильности  социаль¬
ной  системы.  Центральной  фигурой  этого  идеализирован¬
ного  варианта  капиталистической  организации  выдви¬
гается  образованный  бюрократ,  менеджер-эксперт,  ши¬
роко  использующий  технику  социального  анализа  и
планирование.
 «Традиционное  общество»,  наоборот,  характеризуется
хаотичностью  экономической,  политической  и  прочих
форм  социальной  активности  составляющих  его  групп,
хищническим,  эгоистическим  характером  их  устремлений.
Критерием  оценки  того  и  другого  общества  является
«психо-экономическая  зависимость»,  характер  господ¬
ствующих  ориентаций  и  уровень  индустриального  разви¬
тия.  «Интегральному  обществу»  с  развитой  промышлен¬
ностью  и  наукой  оказываются  присущими  динамичные
«установки  на  успех»  в  сочетании  с  «рационализмом»  и
«альтруизмом».  В  «традиционном  обществе»  с  архаич¬
ным  производством  царят  «партикуляристские»  ориента¬
ции  приспособленчества,  конформизма,  застоя.  Такие
критерии,  оставляющие  в  стороне  изучение  классового
содержания  социальных  явлений,  по  существу  формаль¬
ны,  внеисторичны  и  в  конечном  счете  ненаучны,  посколь¬
ку  за  внешними  взаимозависимостями  они  не  раскрыва¬
ют  глубоких  закономерностей  социального  развития.
 Теоретические  модели  «традиционного»  и  «интеграль¬
ного  общества»  в  Латинской  Америке  непосредственно
связаны  с  методом  структурно-функционального  анализа
Р.  Мертона  и  Т.  Парсонса,  с  теорией  «социального  дей¬
ствия»  Т.  Парсонса.  Политическое,  идеологическое  на¬
значение  теоретических  конструкций  «интегрально-эли¬
тарной»  школы  особенно  хорошо  видно  при  применении
их  к  конкретному  историческому  материалу.  За  образец
интегрального  развития  эта  школа  принимает  Соединен¬
ные  Штаты  Америки,  которые  якобы  являются  идеалом
для  латиноамериканских  народов.  Такому  представлению
способствовали  и  североамериканские  социологи,  откро¬
венно  рекламировавшие  США  перед  латиноамериканской
публикой  как  «государство  всеобщего  благоденствия».
Многие  из  латиноамериканских  ученых,  завороженные
фасадом  «американского  образа  жизни»,  оказались  не
в  силах  разобраться  в  подлинной  эксплуататорской
сущности  государственно-монополистического  капитализ¬
ма  США.
 64

Когда  же  социологи  «интегрально-элитарной»  школы
переходят  к  анализу  самой  латиноамериканской  действи¬
тельности,  то  здесь  они  рисуют  более  реальную  картину.
Они  показывают  низкий  уровень  экономического  разви¬
тия  стран  континента,  отсталые  формы  производствен¬
ной,  политической,  образовательной,  культурной,  военной
и  прочих  форм  социальной  организации.  Одновременно
ими  делаются  попытки  проанализировать  причины  отста¬
лости  латиноамериканского  общества.  При  этом  указы¬
вают  на  географические,  культурные  и  прочие  факторы,
повлиявшие  на  развитие  стран  Латинской  Америки.  Од¬
ним  из,  факторов  этой  отсталости  они  считают  перенесение
феодальной  «иберийской»  системы  социально-психологи¬
ческих  ориентаций  в  колонии  Испании  и  Португалии  *.
Однако  ими  тщательно  обходится  вопрос  о  роли  ино¬
странного  империализма  и  его  местной  агентуры  в  за¬
креплении  и  поддержании  феодальных  институтов  и
систем  ориентации  в  этих  странах.  Тем  самым  извра¬
щается  действительная  история  латиноамериканского
общества  и  создаются  предпосылки  для  ложного  решения
вопроса  о  путях  его  развития  в  будущем.
 В  работах  «интегральных  элитаристов»  отмечается
скудость  реальных  результатов  национал-реформистских
начинаний  и  повсеместное  принятие  верхами  новой  про¬
мышленной  буржуазии  стран  Латинской  Америки  уста¬
новок  и  методов  старой  олигархии2.  Но  в  них  не  вскры¬
ваются  подлинные  причины  слабости  национал-рефор-
мистских  начинаний,  которые  заключаются  в  засилье
иностранных  монополий  в  экономической  и  политической
жизни  латиноамериканских  стран.  В  них  также  затуше¬
вывается  значение  отдельных  прогрессивных  антиимпе¬
риалистических  мероприятий,  проводимых  местными  бур¬
жуазными  правительствами  под  давлением  демократиче¬
ских  масс,  участвовавших  в  национал-реформистских
движениях.
 Узкая  и  поверхностная  критика  недостатков  совре¬
менного  латиноамериканского  общества  позволяет  реа¬
билитировать  и  даже  возвеличивать  деятельность  импе¬
риалистических  государств  в  Латинской  Америке.  Не
 1  Рг.  В.  Р1ке.  СЫ1е  апс!  1Ье  ЫшЫ  5Ыез,  1880—1962.  1Мо1ге
Оате,  1962,  р.  78.
 2  А.  Е.  8о1аг1.  ЕвЩсПоз  воЬге  1а  Зос1ес1ас1  Ыги^иауа  МогйеуШео,
1964,  р.  113—122,  127—129.
 65
 3  А.  В.  Шестопал

видя  «модернизирующей  активности»  среди  старых  и  но¬
вых  местных  господствующих  группировок,  теоретики
«интегрально-элитарной»  школы  склонны  объяснять  до¬
стигнутый  уровень  экономического  и  социального  разви¬
тия  латиноамериканских  стран  как  результат  деятельно¬
сти  иммигрантов  и  иностранных  предпринимателей.
 Теоретической  основой  этих  выводов  служит  теория
«отклоняющегося  поведения»,  разделяемая  такими  авто¬
ритетами  буржуазной  социологии,  как  Дж.  Шумпетер,
Б.  Хозелитц,  Л.  Крисберг.  Она  объясняет  общественное
развитие  исходя  не  из  диалектики  внутренних  и  внешних
противоречий,  а  исключительно  из  деятельности  религи¬
озных,  этнических  и  прочих  меньшинств,  внешней  по  от¬
ношению  к  рассматриваемой  социальной  системе.  В  соот¬
ветствии  с  этой  крайне  формальной  концепцией,  игнори¬
рующей  конкретные  внутренние  механизмы  развития
общества,  решающую  роль  в  его  развитии  всегда  играют
«аутсайдеры»,  носители  «отклоняющегося  поведения»,
представляющие  какое-нибудь  меньшинство,  менее  свя¬
занное  с  господствующими  в  обществе  ориентациями  К
 По  мнению  теоретиков  «отклоняющегося  поведения»,
существенной  особенностью  предпринимательства  в
отличие  от  менеджеризма  (управления)  является  способ¬
ность  к  нововведениям,  к  разрыву  с  рутиной  и  тради¬
цией2.  Но  в  обществе,  в  котором  господствующая  куль¬
тура  не  поддерживает  предпринимательской  деятельно¬
сти,  только  «аутсайдер»  может  заняться  не  освященной
традициями  деятельностью.  Для  такого  лица  менее  обя¬
зательны  ограничения,  которые  налагаются  на  предпри¬
нимательскую  деятельность  социальными  установками.
Так,  например,  иммигрант  может  быть  свободен  от  мно¬
гих  распространенных  ограничений  в  поведении  и  посвя¬
тить  себя  новому  виду  деятельности3.
 1  В.  НозеШг.  5осю1од1са1  Азрес1з  о!  Есопогшс  Ого\у1Ь.  №\у
Уогк,  1960,  р.  62.  В  более  раннем  «экономическом»  варианте  теория
«отклоняющегося  поведения»  изложена  у  П.  Бауэра  и  Б.  Иемей
(Р.  Т.  Ваиег,  В.  8.  Уатеу.  ТЬе  Есопогшс  о!  Шс1егс1еуе1орес1  Соип-
1пез.  СЫсадо,  1957,  р.  106—112).
 2  /.  8скитре(ег.  ТЬе  ТЬеогу  о!  Есопогшс  Оеуе1ортеп{.  №\у  Уогк,
1961,  р.  74—94.
 3  Р.  КпезЬегд.  Еп1егргепеигз  т  БаИп  Атепса  апб  1Ье  Но1е  о!
Си11ига1  ап<3  5ИиаНопа1  Ргосеззез.  —  «1п1егпаНопа1  5опа1  5с1епсе
Лоигпа!»  N  15,  1963,  р.  591.
 66

Абсолютизируя  и  мистифицируя  роль  «аутсайдера»
в  историческом  развитии,  «интегралисты»  доказывают,
что  Латинская  Америка  всецело  обязана  своим  экономи¬
ческим  и  социальным  развитием  «пришельцам  извне»,
которые  и  в  будущем  будут  единственной  надеждой  для
народов  континента.  В  обоснование  этого  тезиса  социолог
 В. 	Штрассман,  например,  ссылается  на  то,  что  до  первой
мировой  войны  иммигранты  играли  ведущую  роль  в  со¬
здании  мануфактурного  производства  в  Латинской  Аме¬
рике.  Хотя  зачастую  новые  предприниматели  были  вы¬
ходцами  из  инонациональных  групп,  не  проявившими
особой  промышленно-предпринимательской  активности
у  себя  на  родине  (например,  арабы,  итальянцы)  К
 Материалы,  которыми  оперируют  теоретики  «откло¬
няющегося  поведения»,  равно  как  и  исследования,  выпол¬
ненные  латиноамериканскими  социологами  на  базе  их
методологических  установок,  нередко  содержат  ценные
данные,  позволяющие  при  правильном  подходе  сделать
важные  заключения  о  становлении  и  развитии  капитали¬
стических  отношений  в  Латинской  Америке.  Например,
исследование  биографий  109  наиболее  крупных  мекси¬
канских  промышленников  показало,  что  у  26  из  них  деды
по  отцовской  линии  были  иностранцами2.  Из  286  наибо¬
лее  разбогатевших  предпринимателей-аргентинцев  45,5%
составляют  лица  иностранного  происхождения3.  Среди
крупных  аргентинских  промышленников  местного  проис¬
хождения  10%  составляют  выходцы  из  помещичьего  клас¬
са;  они  в  основном  связаны  с  производством  сельско¬
хозяйственных  продуктов,  так  что  их  роль  в  развитии
промышленности  сводится  к  бизнесу  в  традиционно¬
аграрном  секторе.  Основателями  же  новых  отраслей  про¬
мышленности  являются  преимущественно  лица  иностран¬
ного  происхождения4.
 Социологическое  исследование  «средних  слоев»  Чили
показало,  что  подавляющее  большинство  лиц  иностран¬
ного  происхождения  в  1940  г.  было  занято  мелким  и
средним  частным  предпринимательством  в  торговой  и
 1  №.  81газзтапп.  ТНе  1пс1и51паПз(.—  «СопИпиНу  апс!  СЬап^е
\п  ЬаПп  Атепса».  51апГогс1,  1964.
 2  Е.  Уетоп.  ТНе  ОПетта  о!  Мех1Со’з  Оеуе1оргпеп1.  СатЬпс1де,
1965,  р.  156.
 3  /.  йе  Шаг.  Ьоз  чие  тапс1ап.  Виепоз  АЦез,  1964,  р.  136.
 4  См.  там  же,  стр.  138—139.
 67

промышленной  сферах  К  По  более  поздним  данным,  полу¬
ченным  в  конце  50-х  годов  на  основе  изучения  46  про¬
мышленных  предприятий  в  Сантьяго-де-Чили  с  числом
рабочих,  превышающим  100  человек,  76%  из  них  возглав¬
ляются  иммигрантами  или  детьми  иммигрантов2.  В  Бра¬
зилии  большинство  разбогатевших  промышленников  так¬
же  иммигранты  или  потомки  иммигрантов  в  первом
поколении.  Так,  в  Сан-Пауло  521  из  714  крупных  пред¬
приятий  находятся  во  владении  лиц  этих  категорий3.
 Исследование  социальных  аспектов  индустриального
развития  Перу  позволило  сделать  вывод,  что  если  старая
олигархия  прочно  удерживала  позиции  в  аграрном  сек¬
торе  и  в  областях  традиционного  предпринимательства  и
финансовой  системы,  то  новые  отрасли,  освоение  которых
связано  с  определенным  риском,  находились  в  руках
иммигрантов  либо  непосредственно  иностранных  пред¬
принимателей  4.
 Однако  все  эти  и  другие  многочисленные  материалы,
приводимые  сторонниками  «интегрально-элитарной»  со¬
циологии,  не  дают  ответа  на  вопрос,  почему  в  данном
обществе  господствуют,  развиваются  или  сохраняются
те  или  иные  системы  ориентаций,  почему  успешно  разви¬
вается  бизнес  именно  этих  категорий  «средних  слоев».
Тщетно  было  бы  искать  в  работах  теоретиков  «интеграль¬
ной  школы»  объяснения  подлинного  механизма  социаль¬
но-психологических  установок,  равно  как  и  определяю¬
щих  их  развитие  экономических,  производственных  от¬
ношений.  Ввиду  этого  путь  индустриального  капитали¬
стического  развития  стран  Латинской  Америки  приобре¬
тает  в  их  работах  оттенок  национальной  исключительно¬
сти  или  «особого  предопределения».  Это,  как  известно,
свидетельствует  либо  об  отсутствии  понимания  подлин¬
ных  закономерностей,  либо  такое  понимание  противоре¬
чит  интересам  исследователя.
 •
 1  /.  Уе&а.  Ьа  с1азе  тесПа  еп  СЬПе.  —  «Ма1спа1ез  рага  е1  ез1исПо
Не  1а  с1азе  тесПа  еп  1а  Атепса  ЬаНпа».  ^азЫпдкт,  1950,  р.  81—82.
 2  О.  Впопез.  Е1  Етргезапо  т<3из{па1  еп  Атепса  ЬаНпа:  СЬПе.
Маг  <4е1  Р1а1а,  1963,  р.  10.
 3  /?.  Могзе.  5ао  Раи1о  т  1Ье  ТшепНеШ  Сеп1игу:  5ос1а1  апс!  Есо-
попис  Азрес1з.  —  «1п1ег-Атепсап  Есопогшс  АНатз»  N  8,  1954,
р.  21—23,  44.
 4  Р.  Воигг1саш1.  Реги:  Ше  оП^агсЫе  1асе  аих  ргоЫетез  с!е  1а
тоЬШгаПоп.  Рапз,  1965,  р.  29—32.
 68

Вместо  глубокого  анализа  причин  отсталости  стран
Латинской  Америки  эти  социологи  ограничиваются  кон¬
статацией  зависимостей,  лежащих  на  поверхности  явле¬
ний.  Так,  один  из  теоретиков-«интегралистов»,  Дж.  Фрей-
ре,  стремясь  объяснить  исключительную  роль  иммигран¬
тов  в  экономическом  развитии  Бразилии,  пишет,  что
многие  лица  небразильского  происхождения  были  менее
разборчивы  в  средствах  на  стезе  предпринимательства,
чем  отпрыски  старых  бразильских  семейств.  Отсутствие
глубоких  корней  в  местной  почве  в  известной  мере  осво¬
бождало  их  от  морального  контроля  окружающих  за  их
поведением,  но  зато  и  репутация  иммигрантов  в  Брази¬
лии,  как  правило,  невысока
 Превознося  «цивилизаторскую»  роль  иностранных
бизнесменов,  теоретики  «интегрально-элитарной»  школы
апеллируют  к  тем  настроениям  в  латиноамериканском
обществе,  о  которых  чилийский  марксист  Э.  Рамирес
Некочеа  писал:  «...империализм  надломил  в  чилийцах
чувство  национального  достоинства.  Экономическая  от¬
сталость  страны  очень  многим  казалась  явлением  непрео¬
долимым.  Они  считали,  что  единственный  выход  —  это
как  можно  лучше  приспособиться  к  существующей  эко¬
номической  структуре,  подчиненной  интересам  иностран¬
ных  монополий...  Подобные  настроения  обреченности  за¬
владели  многими,  и  они  стали  терять  веру  в  себя  и  в  силу
народа,  начали  проявлять  безразличие  к  судьбам  своей
страны  и  признавать  превосходство  иностранцев;  они  до¬
катились  до  того,  что  как  нищие  стали  просить  помощи
у  иностранцев,  не  понимая,  что  она  еще  сильнее  разоряет
страну,  ставя  ее  в  сильнейшую  зависимость  от  иностран¬
ного  капитала»2.
 Модель  «отклоняющегося  поведения»  в  силу  своей  ис¬
ключительной  «безразмерное™»  и  формализма  откры-  '
вает  широкий  простор  для  конвергенционалистских  кон¬
цепций,  стремящихся  оценить  в  одном  и  том  же  плане  и
деятельность  буржуазного  предпринимателя-реформиста,
и  деятельность  пролетарского  революционера,  стремяще¬
гося  к  уничтожению  капиталистической  эксплуатации
 1  О.  Ргеуге.  ТЬе  Маз1егз  ап<3  1Ье  51ауез.  А  51ис!у  т  1Ье  Оеуе-
1ортеп1  о!  ВгазШап  ОуШгаИоп.  Ые\у  Уогк,  1963,  р.  36.
 2  Э.  Рамирес  Некочеа.  История  империализма  в  Чили,  стр.  235—
 236.
 69

(и  в  том  и  в  другом  случае  поведение  лидеров  якобы  яв¬
ляется  отклонением  от  нормы).  По  мнению  Б.  Хозелигца,
анализ  факторов,  приводящих  к  успеху  предпринимате¬
лей  в  экономическом  развитии  в  условиях  капитализма,
показывает  их  большое  сходство  с  факторами,  порождаю¬
щими  «антикапиталистические  революционные  элиты»  в
различных  странах.  И  таким  общим  условием  являются
«отклоняющееся  поведение»  и  его  носители,  отвергающие
традиционную  рутину  *.
 Как  видно,  в  этих  рассуждениях,  во-первых,  револю¬
ционные  настроения  пролетарских  масс,  покоящиеся  на
принципах  коллективизма  и  классовой  солидарности,  под¬
меняются  мелкобуржуазной  революционностью,  индиви¬
дуалистическим  протестом  разоряющегося  хозяйчика.
И  во-вторых,  извращается  характер  коммунистического
движения  как  якобы  «маргинального»,  привнесенного  из¬
вне,  чуждого  большинству  населения  Латинской  Аме¬
рики.  Да,  идеи  мирового  социализма  родились  далеко  от
латиноамериканских  стран,  и  первая  социалистическая
революция  прогремела  в  другом  полушарии,  но  эти  идеи
выражают  кровные  интересы  рабочих,  крестьян,  рядовых
служащих  и  интеллигентов  «бурлящего»  континента,  суть
их  классовых  интересов.  А  вот  концепции  «интегрального
общества»  действительно  маргинальны,  служат  ничтож¬
ному  эксплуататорскому  меньшинству  и,  если  использо¬
вать  терминологию  их  создателей,  «отклоняют»  ту  линию
исторического  развития,  которая  только  и  может  вывести
народы  Латинской  Америки  из  кризиса.
 Рассуждая  об  источниках  «модернизирующих  ориен¬
таций»  в  латиноамериканском  обществе,  теоретики  «ин¬
тегрального  общества»  приходят  к  выводу  о  том,  что
вклад  иммигрантов  и  иностранных  предпринимателей  в
дело  преобразования  духовного  мира  латиноамериканцев
на  западный  лад  неравноценен.  В  то  время  как  иностран¬
ные  предприниматели,  являясь  агентами  «мировых  цен¬
тров  модернизирующих  ценностей»,  постоянно  вносят
живую  струю  в  экономическое  и  социальное  развитие
Латинской  Америки,  воля  иммигрантов  к  изменению  су¬
ществующих  правил  и  обычаев  латиноамериканского
 1  В.  НозеШг.  Мат  Сопсер1з  т  1Ье  Апа1у513  о!  Ше  5ос1а1  1т-
рИсаНопз  о!  ТесЬтса1  СЬапде.  —  «Тпбиз^паПгаИоп  апс1  5оае1у»-
Рапз,  1963,  р.  22.
 70

общества  слабеет  под  влиянием  господствующей  системы
традиционных  ориентаций.  Многие  разбогатевшие  про¬
мышленники-иммигранты  стремятся  войти  в  среду  старой
элиты.
 Таким  образом,  круг  рассуждений  теоретиков  «инте¬
грального  общества»  замыкается  —  американский  импе¬
риализм  и  его  местная  агентура  провозглашаются  един¬
ственными  двигателями  прогресса  в  Латинской  Америке.
 Разнообразны  антикоммунистические  построения  тео¬
ретиков  «интегрального  общества».  В  определенном  пла¬
не  их  взгляды  означают  отказ  от  политики  оголтелого
антикоммунизма,  полного  отрицания  коммунистической
теории  р  практики.  Они  проводят  мысль  о  тождестве  со¬
циальных  процессов,  развертывающихся  в  капиталисти¬
ческих  и  социалистических  странах.  В  их  трактовке
коммунистическое  строительство  —  это  лишь  один  из  ва¬
риантов  индустриализации,  приводящий  якобы  к  резуль¬
татам,  идентичным  капиталистической  индустриализации,
но  с  издержками,  которых  не  знали  страны  Западной  Ев¬
ропы  и  США.  Научный  социализм  в  таком  случае  пред¬
стает  как  разновидность  теории  модернизации,  сущность
марксистской  идеологии  извращается  в  духе  вульгарного
экономического  детерминизма.
 Проблемы  рабочего  и  крестьянского  движения  зани¬
мают  второстепенное  место  в  работах  представителей
«интегрально-элитарной»  школы.  Однако  и  здесь  приня¬
тие  интегралистской  концепции  приводит  к  результатам,
противоречащим  целям  демократического  развития.  Пра¬
вые,  «желтые»  профсоюзы,  предающие  интересы  проле¬
тариата,  и  их  коррумпированная  верхушка  объявляются
ими  поборниками  общенационального  сотрудничества,
а  следовательно,  «интегрального  общества»,  индустриа¬
лизации  и  прогресса  Теоретики  «интегрального  обще¬
 1  Примерами  таких  работ  могут  служить  программы  «Центра  по
изучению  проблем  развития  при  Центральном  университете  Вене¬
суэлы»,  выполняемые  в  сотрудничестве  с  социологами  США  («Ез1и-
сПо  бе  сопШсЩз  у  сопзепзо,  5епе  с!е  гезиИабоз  рагаа1ез  I:  тиез!га
бе  Пбегез  зтб1са1ез».  Сагасаз,  1965),  или  исследование  о  лидерах
правых  чилийских  профсоюзов,  проведенное  социологами  М.  Бар¬
рера  и  А.  Торо  под  руководством  Г.  Ландсбергера  (США)
(//.  ЬапйвЬегцег,  М.  Ваггега,  А.  Того.  ТНе  СЬПеап  ЬаЬоиг  11пюп
Ьеабег:  А  ргеНтшагу  Керог!  о!  Ыз  Васк^гоипб  апб  АШ(ибез.  —
«1пбиз1па1  апб  БаЬоиг  Кс1а1ктз  Цсу1с\у»,  уо1.  17,  N  3,  АргП  1964,
р.  399-420).
 71

ства»  стремятся  подорвать  союз  рабочих  и  крестьян  в  Ла¬
тинской  Америке,  утверждая,  что  организации  городских
рабочих  якобы  используют  крестьянское  движение  в  сво¬
их  конъюнктурных,  узкокорыстных  целях.
 Проповедники  «интегрального  общества»  всячески
стремятся  опорочить  коммунистическое  движение  в  стра¬
нах  Латинской  Америки.  Спекулируя  на  слабости  отдель¬
ных  пролетарских  организаций,  на  примерах  из  истории
сектантских  и  ревизионистских  группировок,  они  отожде¬
ствляют  деятельность  подлинных  революционеров-мар-
ксистов  с  практикой  мелкобуржуазных  движений  с  их
щегольством  социалистической  фразой,  безудержной  де¬
магогией,  предательством  интересов  рядовых  участников
и  бюрократическим  перерождением  руководства.  В  таких
писаниях  коммунистическая  идеология  предстает  в  виде
своеобразной  «религии  слаборазвитых  народов».  В  рабо¬
тах  проимпериалистических  реформаторов  латиноамери¬
канских  стран  коммунизм  становится  пугалом,  вопло¬
щающим  отрицательные  стороны  и  реальные  недостатки
современного  латиноамериканского  капиталистического
общества,  а  их  собственные  «труды»  являются  теоретиче¬
ским  закреплением  бытующих  антикоммунистических
предрассудков.
 Вопрос  о  путях  перехода  стран  Латинской  Америки  от
«традиционного»  к  «интегральному»  состоянию  рассма¬
тривается  в  теории  «интегральной  революции».  В  бур¬
жуазной  социологической  литературе  встречаются  раз¬
личные  теоретические  модели  «интегральной  революции»
в  этих  странах.  Среди  них  можно  назвать  «трехстаднй-
ную  модель»  И.  Вальера  \  модель  «многоаспектной
окультуризации»  А.  Фельдмана2  и  др.
 Общей  чертой  этих  концепций  является  крайний  фор¬
мализм  в  подходе  к  проблемам  общественного  развития,
допускающий  различные  истолкования  конкретных  явле¬
ний3.  А.  Фельдман  представляет  «интегральную  револю¬
цию»  как  перенос  культурных  ценностей,  форм  социаль¬
 1  I.  УаШег.  Ротап  СаИюНазт  апс!  5оаа1  СЬап^е  т  ЬаНп  Ате¬
пса:  Ргот  СЬигсЬ  1о  5ес1,  Мау  3,  1964.
 2  М.  Титт,  А.  РеШтап.  5ос1а1  С1аз5  апс!  5оаа1  СЬап^е  т  Ри-
ег!о  Щсо.  Рппсе1оп,  1961.
 3  См.  Б.  И.  Коваль.  Новые  веяния  в  буржуазной  социологии.  —
«Латинская  Америка»,  1971,  №  5.
 72

ной  организации  и  экономических  моделей  из  одного  об¬
щества  в  другое  К
 Среди  различных  путей  «окультуризации»  современ¬
ного  латиноамериканского  общества  этот  социолог  назы¬
вает  империализм,  включающий  как  колонизацию,  так  и
скрытое  управление  отсталой  страной;  военные  оккупа¬
ции;  миссионерские  религии  (которые  он  именует  «рели¬
гиозным  империализмом»);  массовые  миграции  населе¬
ния;  торговлю;  туризм;  перемещение  рабочей  силы;  «ми¬
грацию  знания»  (распространение  книг,  образовательных
систем).  Эклектичность  вводимого  буржуазными  социо¬
логами  понятия  «окультуризация»  легко  может  быть  ис¬
пользована,  как  и  происходит  в  действительности,  для
оправдания  внешней  политики  империалистических  госу¬
дарств.
 Теоретики  «интегральной  революции»  критикуют  со¬
циологические  концепции  латиноамериканских  неокейн¬
сианцев  и  в  значительной  мере  последователей  «теории
периферийного  развития»  за  их  абсолютизацию  «техно¬
логической  окультуризации»  —  распространения  техноло¬
гических  новшеств  в  форме  навыков  или  непосредственно
в  виде  новой  техники,  машин  и  инструментов.  В  отличие
от  них  теория  «интегральной  революции»  опирается  на
распространение  форм  социальной  организации,  правовой
идеологии  и  религиозных  верований.  Представление  о  том,
как  сторонники  концепции  «интегральной  революции»
мыслят  развитие  стран  Латинской  Америки,  дает  работа
аргентинского  социолога  Дж.  Джермани2.  В  число  необ¬
ходимых  предпосылок  «интегральной  революции»  он
включает  высокий  уровень  мобильности  в  обществе,  а
также  наличие  системы  замещения  должностей,  базирую¬
щейся  на  «универсалистских»  принципах  отбора  (что
якобы  находится  в  противоречии  с  «традиционалистски¬
ми»  нормами,  рассматривающими  родственные  и  клано¬
вые  связи  как  главные  условия  для  их  замещения).  Дру¬
гой  предпосылкой  развития  стран  Латинской  Америки  он
считает  «преодоление  национализма».  Теоретики  «инте-
 1  №.  Мооге,  А.  РеШтап  (ес!5.).  ЬаЬоиг  СотшИтеп!  апс!  5ос1а1
СЬап^е  т  Оеуе1орт§  Агеаз.  Ые^у  Уогк,  1960;  М.  Титт,  А.  РеШтап.
5ос1а1  С1азз  апс!  5ос1а1  СЬап^е  т  Риег1о  Щсо.
 2  6.  Оегтат.  ОетосгаЦе  Рергезеп1аИуе  е!  С1аззез  РориЫгез
еп  Атепяие  ЬаЦпе.  —  «5осю1о^1е  с!и  ТгауаП»,  ос!оЬге  —  с!есешЬге
1961.
 73

тральной  революции»,  отстаивающие  под  маской  космо¬
политизма  интересы  монополистического  капитала  веду¬
щих  империалистических  держав,  заявляют,  что  «нацио¬
нализм  является  нерациональной  формой  разрыва  с
традиционным  обществом».  Дж.  Джермани  полагает,  что
Латинская  Америка  не  сможет  использовать  свои  бога¬
тые  ресурсы  для  экономического  развития  до  той  поры,
«пока  не  освободится  от  идолов  национализма»  К  Однако,
по  его  мнению,  противоречие  между  космополитизмом  и
национализмом  не  является  непримиримым,  здесь  воз¬
можны  различные  компромиссы.  Что  ж,  здесь  буржуаз¬
ный  социолог  в  определенной  мере  прав.  Проимпериали¬
сгический  реформизм  и  буржуазный  национализм  —  две
разновидности  политики  и  идеологии  одного  класса  —
буржуазии.  Таким  образом,  критика  теоретиков  «инте¬
гральной  революции»  направлена  против  наиболее  после¬
довательных  отрядов  антиимпериалистического  движе¬
ния  латиноамериканских  народов,  против  тех,  кто  видит
осуществление  национальных  идеалов  на  путях  проле¬
тарского  интернационализма.
 Современный  этап  империалистической  экспансии,
связанный  с  подчинением  международным  монополиям
промышленности  стран  Латинской  Америки,  требует  не¬
которых  экономических  и  социальных  реформ.  Эти  тре¬
бования  отражены  в  работах  теоретиков  «интегральной
революции».  К  числу  таких  реформ  они  относят,  во-пер¬
вых,  создание  условий  для  «мобильности  факторов  про¬
изводства»,  т.  е.  для  мобильности  в  использовании  земли,
материалов  и  капитала.  Этот  же  принцип  мобильности
должен  распространяться  на  распределение  администра¬
тивной  ответственности  среди  лиц,  распоряжающихся  ре¬
сурсами  и  материалами.  Во-вторых,  выдвигается  требо¬
вание  допущения  мобильности  рабочей  силы.  В-третьих,
торговля,  обмен,  капиталистическая  собственность  дол¬
жны  быть  избавлены  от  угрозы  национализации.  В-чет¬
вертых,  должна  быть  гарантирована  политическая  ста¬
бильность,  поскольку  «капиталовложения  крайне  чув¬
ствительны  к  социальным  беспорядкам».  Требование
«политической  стабильности  во  времени  и  пространстве»
 1  С.  Оегтат.  ОетосгаНе  РергезегНаНуе  е!  С1аззез  РориЫгез
еп  Атепчие  ЬаНпе.  —  «5осю1о^1е  с!и  ТгауаП»,  ос!оЬге  —  бесетЪге
1961,  р.  94.
 74

в  условиях  современной  Латинской  Америки  означает
консервацию  проимпериалистических  режимов.
 К  организационным  предпосылкам  «интегральной  ре¬
волюции»  в  Латинской  Америке  буржуазные  теоретики
относят  наличие  развернутых  транспортных,  коммуника¬
ционных  и  коммунальных  систем,  а  также  эффективные
механизмы  выработки  и  осуществления  правительствен¬
ной  политики.
 Они  обращают  внимание  также  на  проблему  образо¬
вания  в  развивающихся  странах,  считая,  что  реформы
его  должны  обеспечить  необходимую  для  развивающей¬
ся  промышленности  квалификацию  и  одновременно  «де¬
политизацию»  населения.
 Буржуазные  теоретики  отводят  первостепенную  роль
механизмам  распространения  в  латиноамериканском  об¬
ществе  идеалов  «интегральной  революции»,  добиваясь  не
только  пассивного  согласия,  но  и  активного  участия  лати¬
ноамериканцев  в  планах  проимпериалистической  «модер¬
низации».  В  соответствии  с  современными  условиями,
существующими  в  большинстве  латиноамериканских
стран,  Дж.  Джермани  и  другие  авторитеты  «интеграль¬
ной  революции»  считают,  что  если  в  англосаксонских
странах  распространителем  «модернизирующих»  капита¬
листических  ориентаций  была  религия  протестантизма
(особенность,  отмеченная  в  классических  работах  буржу¬
азных  социологов  —  М.  Вебера  и  др.)»  то  в  странах  лати¬
ноамериканского  континента  распространение  идей  ка¬
питалистических  реформ  должна  взять  на  себя  полити¬
ческая  идеология.
 Теоретики  «интегральной  революции»  считают,  что  в
настоящее  время  развивающиеся  страны  избавлены  от
необходимости  повторять  все  стадии  «модернизации»,
через  которые  прошли  страны  западного  мира.  Здесь
якобы  предоставляется  возможность  «выбора  моделей»
развития.'  Очевидно,  что  эти  рассуждения  проимпериа¬
листических  идеологов  появились  под  влиянием  того  ре¬
зонанса,  который  получил  во  всем  мире  пример  ускорен¬
ного  развития  стран,  избравших  путь  социалистических
преобразований.  Однако  теоретики  «интегральной  рево¬
люции»  не  указывают,  какая  же  «модель»  является  про¬
грессивной  для  стран  Латинской  Америки.
 Модные  социологические  модели  теоретиков  проимпе¬
риалистической  «модернизации»  очень  похожи  на  рас¬
 75

суждения  Прудона  и  Михайловского  в  прошлом  веке.
Михайловский  утверждал:  «...надо  брать  хорошее  ото¬
всюду,  откуда  можно,  а  свое  оно  будет  или  чужое,  это
уже  вопрос  не  принципа,  а  практического  удобства.  По-
видимому,  это  столь  просто,  ясно  и  понятно,  что  и  раз¬
говаривать  не  о  чем»  К  Критикуя  такой  подход  к  явле¬
ниям  общественной  жизни,  В.  И.  Ленин  писал:  «И  в  са¬
мом  деле,  как  это  просто!  Хорошее  «брать»  отовсюду  —  и
дело  в  шляпе!  От  средневековых  форм  «взять»  принад¬
лежность  средств  производства  работнику,  а  от  новых
(т.  е.  капиталистических)  форм  «взять»  свободу,  равен¬
ство,  просвещение,  культуру.  И  разговаривать  не  о  чем!
Субъективный  метод  в  социологии  тут  весь  как  на  ла¬
дони:  социология  начинает  с  утопии  —  принадлежность
земли  работнику  —  и  указывает  условия  осуществления
желательного:  «взять»  хорошее  оттуда-то  да  еще  оттуда.
Философ  этот  чисто  метафизически  смотрит  на  общест¬
венные  отношения,  как  на  простой  механический  агре¬
гат  тех  или  других  институтов,  простое  механическое4
сцепление  тех  или  других  явлений.  Он  вырывает  одно  из
таких  явлений  —  принадлежность  земли  земледельцу  в
средневековых  формах  —  и  думает,  что  его  можно  точно
так  же  пересадить  во  всякие  другие  формы,  как  кирпич
переложить  из  одного  здания  в  другое»2.
 С  точки  зрения  развития  формального  аппарата  со¬
циологических  исследований  теории  «интегральной  рево¬
люции»  и  «многоаспектной  окультуризации»  представля¬
ют  определенный  прогресс  по  сравнению  с  рассмотрен¬
ными  ранее  теориями  «технологической  модернизации»,
поскольку  обращают  внимание  исследователя  на  доволь¬
но  широкий  круг  явлений,  характеризующих  вовлечение
латиноамериканских  стран  в  орбиту  мирового  капитали¬
стического  рынка.  Теория  «интегральной  революции»  по¬
этому  может  с  большей  эффективностью  обслуживать  ин¬
тересы  неоколониалистской  экспансии  в  странах  Латин¬
ской  Америки.  Однако  в  методологическом  отношении
она  весьма  уязвима.  В  ней  нет  места  для  дальнейшего
маневрирования  в  силу  самой  ее  «универсальности».
 С  особой  отчетливостью  методологические  изъяны
теории  «интегральной  революции»  выступают  при  попыт-
 1  Цит.  по:  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  1,  стр.  191.
 2  Там  же.
 76

ках  ее  сторонников  анализировать  подлинные  революци¬
онные  движения,  направленные  не  на  реформирование,
а  на  разрушение  эксплуататорского  общества,  движения,
которые  служат  классовым  интересам  трудящихся.  Мас¬
совые  революционные  выступления,  именуемые  ими  «тра¬
диционной  революцией»,  якобы  направлены  исключи¬
тельно  на  отрицание,  разрушение  любого  социального
порядка  и  структуры  власти1.  Классификация  социаль¬
ных  революций  у  этих  социологов  эклектична  и  формаль-
*  па.  У.  Мур,  например,  выделяет  четыре  «основных  типа
традиционной  революции»:  а)  преступное  поведение
группы  лиц,  вырастающее  до  размеров  восстания  против
всего  государства  (характерно,  что  этот  вариант  рассма¬
тривается  в  первую  очередь.  —  А.  Ш.)  \  б)  восстание,  на¬
правленное  против  отдельного  факта  насилия;  в)  пере¬
ворот  или  узурпация  власти,  сохраняющие  нетронутыми
основные  общественные  структуры;  г)  насильственное
изменение,  проводимое  большинством  населения  и  захва¬
тывающее  систему  правления,  системы  легального  регу¬
лирования  важнейших  социальных  функций,  а  также
«тех  оснований,  на  которых  руководители  строят  свое
право  на  управление»2.
 Теоретики  «интегральной  революции»  дают  весьма
узкую  и  поверхностную  трактовку  причин  массовых  ре¬
волюционных  движений.  Основные  корни  революции  они
усматривают  либо  в  недостаточно  высоком  уровне  жизни,
либо  в  недостаточности  гарантий  личной  безопасности
против  насилия.
 У.  Мур  пишет,  что  революции  преследуют  две  цели:
либо  перераспределение  собственности,  либо  замену  не¬
компетентного  руководства  компетентным.  Первая  цель
характерна  якобы  только  для  «традиционной»  революции
«снизу»,  вторая  —  исключительно  для  «интегральной»
революции  «сверху».  Он  утверждает,  что  источником  лю¬
бого  массового  революционного  недовольства  являются
«не  лица,  занимающие  низшие  позиции,  а  те...  кто  не
смог  удержаться  или  не  добрался  до  высших»3.  Очевид¬
но,  что  в  такой  трактовке  истинные  причины  революци¬
онного  процесса  в  обществе  извращаются.
 1  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬап^е.  Еп^1е\уоос1  С1Шз,  1963,  р.  81.
 2  Там  же,  стр.  82.
 3  №.  Мооге.  Ви1  5оте  Аге  Моге  Е^иа1  ТЬап  СИЬегз.  —  «Атеп¬
сап  5осю1о^1са1  Кеу1еш».  N  28,  1963,  р.  14.
 77

Под  стать  вышеприведенным  высказываниям  и  та
«критика»,  которой  теоретики  «интегральной  революции»
подвергают  марксистское  учение  о  социальной  револю¬
ции  и  ее  роли  в  современном  обществе.
 По  мнению  У.  Мура,  «марксистские  пророчества  в
отношении  поляризации  классовых  интересов  ведущих
социальных  слоев  в  индустриальных  обществах  оказа¬
лись  ложными»1.  Главным  источником  социальных  изме¬
нений  у  Мура  выступает  не  борьба  классов,  а  «борьба
человека  с  природой  и  грехом».  Искажая  марксистское
положение  о  том,  что  главным  двигателем  истории  в  усло¬
виях  антагонистических  обществ  является  классовая
борьба,  У.  Мур  заявляет,  что  марксистам  якобы  свойствен
взгляд  на  классовую  борьбу  как  на  механизм  человече¬
ского  развития  вообще.  Эта  фальсификация  приводит  его
к  выводу,  что,  «критикуя  социалистов-утопистов»,  мар¬
ксизм  сам  «впал  в  утопию,  предрекая  общество  без  дина¬
мических  напряжений,  где  исчезнет  источник  движения»2.
 Но  если  отвергнуть  идею  классовой  борьбы  и  при¬
знать  примирение  «ведущих  социальных  секторов»  в  «ин¬
дустриальном»  капиталистическом  обществе,  кто  же  оста¬
нется  в  лагере  революционеров?  Люмпен?  К  этому  ответу
и  подводит  теория  «интегральной  революции».
 Таким  образом,  рассуждения  теоретиков  «интеграль¬
ной  революции»  сводятся  к  тому,  что  в  любом  современ¬
ном  обществе  попытки  массовых  революций  «снизу»  не¬
искоренимы,  они  имеют  отрицательный  по  отношению
к  интересам  общественного  развития  характер  и  осуще¬
ствляются  деклассированными  элементами  общества.
«Нейтральность»  и  «объективность»  такой  позиции  вряд
ли  нуждается  в  комментариях.
 Свою  подлинную  цель  «интегральные  революционеры»
обнаруживают  тогда,  когда  говорят  о  конечных  итогах
планируемой  «модернизации».  «Модернизация  есть  про¬
цесс  тотальной  трансформации  традиционного  общест¬
ва,—  пишет  У.  Мур,  —  с  целью  достижения  технологиче¬
ской  и  социальной  организации,  характерной  для  эконо¬
мически  преуспевающих  и  политически  стабильных  стран
западного  мира»3.
 1  №.  Мооге.  Ви(  5оте  Аге  Моге  Е^иа1  ТЬап  СИИегз—«Атепсап
5осю1о^1са1  Кеу1еш»,  N  28,  1963,  р.  14.
 2  №.  Мооге.  5оаа1  СЬап^е,  р.  84.
 3  Там  же,  стр.  89.
 78

Повторяя  общие  положения  конвергенционистских
теорий,  североамериканские  советники  буржуазных  ре¬
жимов  в  Латинской  Америке  (типа  У.  Мура)  стремятся
убедить  читателей  в  том,  что  социалистическая  революция
и  коммунистическое  строительство  —  это  лишь  один  из
путей  всеохватывающей  «модернизации»  слаборазвитых
стран,  приводящий  в  конечном  счете  к  тем  же  целям,  что
и  капиталистический  путь,  и  что  он  возможен  только
в  «отдельных»  странах  при  наличии  «особых»  условий.
После  революционного  переворота  и  установления  «пол¬
ного  социалистического  режима  национализированной
промышленности  и  коллективных  аграрных  хозяйств»
(характерно,  что  в  представлении  буржуазного  социо¬
лога  этим  исчерпывается  сущность  нового,  социалистиче¬
ского  общества)  политика  новой  власти  становится  яко¬
бы  сугубо  «прагматической»,  неотличимой  от  политики
империалистических  держав,  и  «миссию  коммунизма
можно  считать  исчерпанной»  К
 Абстрактные,  формальные  модели  «интегральной  ре¬
волюции»  находят  воплощение  в  интерпретациях  исто¬
рического  развития  отдельных  государств  —  «националь¬
ных  моделях».  Проимпериалисгические  реформаторы
различают  несколько  таких  моделей.  Две  из  них  —  «мек¬
сиканская»  и  «японская»—осуществлялись  в  условиях
национальной  независимости,  «пуэрториканская»  модель
развития  —  при  непосредственном  вмешательстве  США.
 Наибольшее  значение  в  современной  латиноамерикан¬
ской  буржуазной  социологии  придается  «мексиканской
модели»2.  Теоретики-интегралисты  в  радужных  тонах
рисуют  деятельность  правящей  мексиканской  верхушки,
затушевывая  антагонистические  противоречия  в  совре¬
менном  мексиканском  обществе.  Подчеркивая  укрепив¬
шиеся  в  послевоенный  период  связи  мексиканской  бюро¬
кратии  с  иностранными  монополиями  и  приписывая  этому
явлению  определяющую  роль  в  достижениях  Мексики  по
сравнению  с  другими  странами  Латинской  Америки,  бур¬
жуазные  социологи  извращают  историческую  действи¬
 1  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬаи&е,  р.  90.
 2  Р.  ТаппепЬаит.  Мех1со:  1Ье  51гид^1е  Гог  Реасе  апс!  Вгеас!.
Ые\у  Уогк,  1964;  /?.  Уегпоп.  ТЬе  ОПегпта  о!  Мехко’з  (1еуе1ортепЬ
ТЬе  Ро1ез  о!  1Ье  Рпуа1е  апс!  РиЬПс  5ес1огз.  СатЪгЫ&е,  1965;
Р.  ВгапйепЬигц.  ТЬе  такт&  о!  тос!егп  Мех1Со.  Ые\у  Уогк,  1967;  «Е1
регШ  с1е  Мёх1со  еп  1980».  Мёх1Со,  1970.
 7?

тельность,  замалчивают  подлинные  источники  достиже¬
ний  мексиканского  народа  в  области  экономического  и
социального  развития.  Таковыми  являются  демократиче¬
ские  преобразования,  достигнутые  упорной  борьбой  масс
в  ходе  мексиканской  революции  и  в  отдельные  периоды
послереволюционной  истории  1.
 Рассматривая  мексиканскую  революцию,  теоретики-
интегралисты  гипертрофируют  сопутствовавшие  ей  из¬
держки—  гражданскую  войну,  голод,  разруху.  Реальный
путь  революции  они  сравнивают  с  некоей  идеальной  мо¬
делью  развития,  проводимого  при  поддержке  США  и
позволяющего  якобы  достичь  тех  же  результатов  без
всяких  потерь  —  гражданской  войны  и  социальной  ме¬
ждоусобицы.  При  оценке  мексиканской  революции  они
игнорируют  переход  национальной  буржуазии  на  путь
соглашательства  с  международным  империализмом,  на¬
ступление  бюрократии  на  права  трудящихся.  В  интегра-
листской  трактовке  контрреволюционные  тенденции  вы¬
даются  за  действительное  содержание  социального  про¬
гресса  в  Мексике,  а  подлинная  революция  объявляется
их  кровавым  и  бесполезным  прологом.  В  действительно¬
сти  же,  как  отмечают  прогрессивные  мексиканские  уче¬
ные,  «основным  условием  достижения  латиноамерикан¬
скими  странами  высоких  темпов  социально-экономиче¬
ского  развития,  коренного  улучшения  условий  жизни
народа  и  укрепления  национального  суверенитета  яв¬
ляется  борьба  против  экономического  господства  моно¬
полистического  капитала  и  его  идеологии,  утверждение
права  латиноамериканских  народов  на  самоопределение,
подлинная  демократизация  общественной  жизни»2.
 Одним  из  важных  моментов  японской  модели  «инте¬
гральной  революции»  является,  по  мнению  этих  социоло¬
гов,  инкорпорация  «традиционной»  (полуфеодальной)
олигархии  в  «интегральную»  структуру  путем  совмеще¬
ния  старой  системы  символов  (самурайского  кодекса
чести)  с  новыми  установками  индустриальной  и  капита¬
листической  деятельности.  На  самом  же  деле  попытки
 1  См.  А.  Ф.  Шульговский.  Мексика  на  крутом  повороте  своей
истории.  М.,  1967;  И.  К  Шереметьев.  Государственный  капитализм
в  Мексике.  М.,  1963;  А.  Гарсиа  Уэрта.  «Мексиканское  чудо»  и  ино¬
странный  капитал.  —  «Латинская  Америка»,  1973,  №  5.
 2  X.  Л.  Сесенья.  Монополистический  капитал  и  экономика  Мек¬
сики.  М.,  1966,  стр.  20.
 80

использования  опыта  японской  бюрократии  в  условиях
Латинской  Америки  не  имеют  ничего  общего  с  интереса¬
ми  народов  этих  стран.
 Конкретизация  общесоциологических  концепций  «ин¬
тегрального  общества»  и  «интегральной  революции»,
предпринятая  латиноамериканскими  буржуазными  со¬
циологами  в  «национальных  моделях»  этих  «революций»
и  в  так  называемых  теориях  среднего  уровня  (см.  гла¬
ву  IV),  показывает,  что  программы  проимпериалистиче-
ского  реформизма  не  могут  устранить  коренных  противо¬
речий  между  усилением  зависимости  этих  стран  от  ме¬
ждународного  империализма  и  требованиями  их  эконо¬
мического,  социального  и  политического  развития  в  ин¬
тересах  народов  Латинской  Америки,  т.  е.  подлинной
демократизацией  всех  сфер  латиноамериканского  обще¬
ства.
 3. 	«Латинская  Америка  2000-го  года»  —
проекты  буржуазной  футурологии
 Доктрина  «интегральной  революции»  в  сочета¬
нии  с  элитаристскими  концепциями  широко  используется
буржуазными  социологами  Латинской  Америки  не  толь¬
ко  при  исследовании  реальной  обстановки  в  этих  странах,
но  и  для  прогнозов  их  развития  на  ближайшие  десятиле¬
тия.
 Эти  вопросы  обсуждались  на  первой  конференции
Гудзоновского  института  в  США  по  проблемам  развития
Латинской  Америки  в  1964  г.  По  инициативе  конферен¬
ции  была  разработана  программа  исследований,  в  осу¬
ществлении  которой  принимали  участие  правительствен¬
ные  и  частные  организации  Колумбии,  Перу,  Бразилии,
Боливии,  Аргентины,  различные  международные  органи¬
зации.
 Главным  координатором  программы  стал  Дж.  Кар¬
лик,  изложивший  в  1967  г.  на  межамериканском  семина¬
ре  Гудзоновского  института  в  Честертауне  основные  по¬
ложения  так  называемой  «латиноамериканской  идеоло¬
гии  2000-го  года».  С  1967  г.  началась  публикация  трудов
Гудзоновского  института  по  проблемам  Латинской  Аме¬
рики  \  которые  привлекли  внимание  латиноамериканских
 1  /.  КагИк.  ТЬе  Ьоп^-гапде  ро1еп6а1  о!  Ьабп  Атепса.  А  Уеаг
2000  1<Зео1оду,  Раг!  I.  Сго1оп-оп-Нис1зоп.  Уогк,  1967.
 81

научных  и  правительственных  кругов.  Задача  этих  пуб¬
ликаций  —  футурологический  анализ  латиноамерикан¬
ских  обществ  в  грядущем  30-летии  на  основе  экстраполя¬
ции  существующих  тенденций,  положительно  и  отрица¬
тельно  влияющих  на  ход  экономического  развития  этих
стран.
 Сама  дата  —  2000  г.  выбрана  не  столько  исходя  из
научной  необходимости  данного  срока  для  оптимизации
планирования,  сколько  продиктована  пропагандистски¬
ми  соображениями.  «2000-й  год  и  тридцатилетняя  пер¬
спектива  выбраны  потому,  что  данный  период  представ¬
ляется  каждому  латиноамериканцу  достаточно  долгим
для  достижения  реального  изменения,  достаточно  корот¬
ким,  чтобы  вызвать  широкий  интерес,  и  по  причине  ма¬
гического  обаяния,  содержащегося  в  цифре  рубежа  тыся¬
челетий.  Сегодняшние  молодые  люди  в  эту  пору  прибли¬
зятся  к  своему  пятидесятилетию,  а  сегодняшние  дети
будут  находиться  в  середине  своей  жизненной  карьеры»
 Эффективность  внедрения  «латиноамериканской
идеологии  2000-го  года»,  отмечается  там  же,  непосред¬
ственно  связана  с  убеждением,  что  лучшее  будущее  ожи¬
дает  Латинскую  Америку  именно  через  30—35  лет,  а  не
через  50  или  70.  При  отсутствии  или  мизерности  шансов
на  улучшение  положения  в  ближайшие  десятилетия  при¬
вилегированные  слои  якобы  склонны  продолжать  тради¬
ционную  политику  непроизводительной  эксплуатации
своих  стран  (с  переводом  прибылей  в  иностранные  бан¬
ки)  и  оказывать  сопротивление  любым  изменениям  в  со¬
циальной  и  политической  организации.  В  то  же  время
перспектива  удвоения  жизненного  уровня  к  концу  нашего
века,  по  мнению  социологов,  приведет  к  заметным  пси¬
хологическим  сдвигам  в  образе  политического  мышления
латиноамериканских  правящих  групп2.
 Социальные  трансформаторы  проимпериалистического
толка  представляют,  что  «неудовлетворенные  латиноаме¬
риканцы,  может  быть,  никогда  не  примирятся  с  мыслью
о  невозможности  осуществить  значительные  перемены
за  период  десятилетия»3.  Поэтому  па  активную  пропа¬
ганду  «длительного  временного  промежутка,  необходи¬
 1  «Нийзоп  1пзШи{е,  В1зсиззюп  Рарег»,  1ЧоуетЪег  1967,  р.  2.
 2  Там  же.
 3  Там  же,  стр.  3.
 82

мого  для  достижения  высокого  уровня  развития»,  они
возлагают  лишь  часть  надежд.  «Широкая  разъясни¬
тельная  кампания  способна  помочь  временно  избежать
политического  давления  снизу,  но  такое  давление  может
эффективно  контролироваться  только  в  случае  осознания
национальными  лидерами  необходимости  постоянной  эко¬
номической  и  социальной  трансформации  и  поддержки
позитивных  тенденций...  Попытки  вообще  блокировать
такие  изменения,  вероятно,  приведут  к  утрате  лидерства
в  национальном  масштабе»  К
 Таким  образом,  бюрократическая  рационализация
экономического  и  социального  развития  должна  быть
дополнена  широкой  идеологической  обработкой  населе¬
ния,  утверждающей  исключительность  и  прогрессивность
пути  проимпериалистического  развития.
 По  предположениям  проимпериалистических  футуро¬
логов,  страны  Латинской  Америки  могут  к  концу  XX  в.
приблизиться  к  идеалу  «интегрального  общества»,  наи¬
более  полным  воплощением  которого  являются  Соеди¬
ненные  Штаты  Америки2.
 В  чем  же,  по  мнению  представителей  «идеологии
2000-го  года»,  состоит  секрет  сегодняшнего  успеха  Север¬
ной  Америки  и  возможный  путь  завтрашнего  успеха  Аме¬
рики  Южной?  «Решение  всех  латиноамериканских  про¬
блем,  —  пишет  один  из  руководителей  гудзоновских  про¬
ектов  Р.  Панеро,  —  заключено  в  перестройке  психологии
управления.  Руководитель  должен  быстро  реагировать
на  различные  изменения,  максимально  использовать
творческие  способности  персонала,  вести  производствен¬
ную  политику  в  наднациональном  масштабе»3.  Иллюзии
о  бюрократах-рационалистах,  действующих  якобы  на
благо  всего  общества,  дополняются  у  Панеро  рассужде¬
нием  о  роли  самого  руководителя-бюрократа,  который
изображается  как  слуга  всего  общества,  бескорыстно  пе¬
кущийся  о  соотечественниках4.
 Там,  где  это  представляется  выгодным,  проимпериа-
листические  реформаторы  спекулируют  на  лозунгах  эко¬
 1  «Нис15оп  1пзШи{е,  015С1155ЮП  Рареп»,  ЫоуешЬег  1967,  р.  3.
 2  /.  КагИк.  ТЬе  Ьопд-гап^е  ро1епИа1  оГ  ЬаВп  Атепса,  раг!  I,  р.  1.
 3  /?.  Рапего.  Вазез  йе  асиегйо  зоЬге  роНбса  зоаа1  еп  Атепса
ЬаНпа.  Мехюо,  1968,  р.  34.
 4  Там  же,  стр.  35—36.
 83

номического  и  социального  прогресса  стран  Латинской
Америки,  роста  материального  благосостояния  масс  и
духовного  развития  личности.  Интересный  пример  с  этой
точки  зрения  представляют  рассуждения  Р.  Панеро  о  не¬
обходимости  реформы  образования  в  этих  странах.  Такая
реформа,  по  его  мнению,  должна  создать  предпосылки
для  ускоренного  общего  экономического  развития  и  пред¬
отвращения  социального  взрыва  и  в  то  же  время  обеспе¬
чить  образованными  техническими  кадрами  иностранные
фирмы,  осуществляющие  индустриальное  развитие  в  наи¬
более  перспективных  областях  экономики  латиноамери¬
канских  стран.
 Панеро  убежден,  что  способности  к  рациональной
организации  производства  встречаются  у  латиноамери¬
канцев  не  реже,  чем  у  жителей  Соединенных  Штатов
Америки.  Беда  лишь  в  том,  что  эти  способности  не  ис¬
пользуются.  Почему  так  происходит?
 Отвечая  на  этот  вопрос,  буржуазный  социолог  и  на
этот  раз  ни  слова  не  говорит  о  том,  что  зависимость
Латинской  Америки  от  империалистических  стран  ста¬
вит  серьезное  препятствие  на  пути  реализации  этих
потенций.
 Ясно,  что  рассуждения  в  духе  абстрактного  прогрес-
сизма,  применяемые  без  учета  социально-политической
специфики  и  конкретных  обстоятельств  их  возможной
реализации,  играют  на  руку  силам  местной  реакции  и
империализма,  в  равной  мере  стремящимся  поставить
себе  на  службу  исследовательские  и  организаторские  та¬
ланты  латиноамериканцев  и  не  допускающим  никаких
глубоких  социально-политических  перемен  в  этих  стра¬
нах.
 Создатели  «идеологии  2000-го  года»  обращаются  к
правящим  классам  латиноамериканских  стран  с  увеще¬
ваниями  о  необходимости  определенных  экономических
и  социальных  изменений,  одновременно  призывая  широ¬
кие  массы  латиноамериканцев  к  «разумному  ожиданию
во  имя  всеобщего  блага».  Доказывая  возможность  удвое¬
ния  жизненного  уровня  в  латиноамериканских  странах
к  концу  века,  буржуазные  футурологи  отвергают  любую
мысль  о  возможности  более  быстрого  развития  стран
континента,  заявляя,  что  «удвоение  доходов  на  душу  на¬
селения  в  течение  5  или  10  лет  абсолютно  невозможно,
и  лидеры,  обещающие  подобные  изменения,  попросту
 84

вводят  население  в  заблуждение  и  в  опасной  степени  спо¬
собствуют  росту  заранее  невыполнимых  ожиданий»1.
 Мероприятия,  направленные  на  смягчение  недоволь¬
ства  со  стороны  угнетенных  масс,  должны  включать
в  себя,  по  мысли  теоретиков  «идеологии  2000-го  года»,
«специфические,  в  национальном  стиле  демонстрации
улучшающегося  положения  непривилегированных  групп
и  серьезной  заботы  национальных  лидеров  об  изменении
существующего  положения».  Цель  этих  мероприятий
формулируется  весьма  определенно:  избежать  постоян¬
ной  активной  оппозиции  со  стороны  неимущих  групп  и
достигнуть  сначала  тактической,  а  затем  всеобщей  вне¬
классовой  «интегральной  кооперации»  общества.
 Какую  же  роль  отводят  странам  Латинской  Америки
проимпериалистические  реформаторы  в  будущем?
 Латиноамериканская  буржуазия  может  продолжать
до  определенного  рубежа  курс  на  конкуренцию  с  северо¬
американскими  фирмами.  Однако  такая  политика,  по
мнению  Карлика,  Панеро  и  им  подобных,  обречена  на
провал.  Другая,  более  гибкая  стратегия  заключается,  по
мнению  гудзоновских  экспертов,  в  том,  чтобы  экономика
латиноамериканских  стран  играла  вспомогательную  роль
по  отношению  к  североамериканской  экономике.  «За
оставшийся  отрезок  столетия,  —  пишет  Дж.  Карлик,—
продукция  Северной  Америки,  Западной  Европы  и  Япо¬
нии  будет  в  возрастающей  степени  усложняться  и  во
многих  аспектах  перестанет  соответствовать  нуждам  аф¬
ро-азиатского  мира.  Срединное  положение,  которое  зай¬
мет  Латинская  Америка  к  концу  столетия  между  высоко¬
развитыми  и  слаборазвитыми  странами,  даст  ей  возмож¬
ность  превратиться  в  активного  поставщика  несложного,
но  необходимого  оборудования  —  машиностроительного,
электрического  и  т.  д.  для  слаборазвитых  стран.  Вопрос
о  выходе  на  рынки  этих  стран  приобретает  для  Латин¬
ской  Америки  в  ближайшие  десятилетия  решающее  зна¬
чение»  2.
 Смысл  футурологических  построений  «идеологов
2000-го  года»  носит  весьма  прозрачный  характер:  за  по¬
 1  Р.  Рапего.  Вазез  с!е  асиегс!о  зоЬге  роПЙса  зоаа1  еп  Атепса
Ьайпа,  р.  36.
 2  /.  КагИк.  ТЬе  Ьоп^-гап^е  ро1епйа1  оГ  Ьайп  Атепса,  раг!  I,
р.  67.
 85

собничество  в  деле  эксплуатации  своих  народов  северо¬
американским  империализмом  латиноамериканской  бур¬
жуазии  предлагается  частичная  свобода  рук  в  эксплуа¬
тации  афро-азиатских  народов.
 Старательно  обходя  истинные  причины  кризиса  на¬
циональной  экономики  и  социальной  структуры  латино¬
американских  стран  и  маскируя  ту  роль,  которую  играет
в  его  углублении  деятельность  иностранных  монополий,
адепты  «идеологии  2000-го  года»  стремятся  убедить  чи¬
тателей  в  том,  что  эти  противоречия  не  могут  быть  реше¬
ны  путем  национализации  североамериканских  монопо¬
лий  в  Латинской  Америке.  При  этом  они  апеллируют
к  «специфичности  современного  этапа  международной
кооперации  в  области  техноструктуры».
 Таким  образом,  эти  прогнозы,  рассчитанные  на  вни¬
мание  руководящей  верхушки  латиноамериканских
стран,  не  выходят  за  пределы  общей  концепции  буржуаз¬
ного  реформизма,  т.  е.  идеи  капиталистического  разви¬
тия  стран  латиноамериканского  континента.  Это  альфа
и  омега  гудзоновских  расчетов.
 Возможно  ли  проведение  планов  проимпериалистиче¬
ских  футурологов  в  жизнь?  Возможен  ли  выход  из  кри¬
зисного  состояния,  переживаемого  латиноамериканскими
странами,  на  базе  капиталистических  отношений  и  в  рам¬
ках  зависимости  от  империализма?  Как  отмечали  участ¬
ники  обмена  мнениями  по  актуальным  проблемам  Латин¬
ской  Америки  (проведенного  журналом  «Проблемы  мира
и  социализма»  в  год,  когда  началась  публикация  трудов
«интегрально-элитарных»  футурологов),  на  подобные  во¬
просы  вряд  ли  стоит  отвечать  одними  лишь  обличениями.
Бесспорна  неизбежность  скорой  гибели  прежних  струк¬
тур.  Вопрос  же  о  том,  что  придет  им  на  смену,  решит
только  борьба  1.  Закономерностй^исторического  развития
и  конкретная  обстановка  свидетельствуют  о  том,  что  ре¬
волюция  в  Латинской  Америке  по-прежнему  стоит  на
повестке  дня.  Однако  вопрос  о  сроках  революционной
борьбы  решается  ими  не  однозначно.  Так,  один  автор,  от¬
мечая,  что  в  кризисных  условиях  «еще  более  возрастает
ответственность  революционеров,  их  долг  действенно
влиять  на  ритм  и  ход  общественного  развития»,  пишет:
 1  «Трибуна  актуальных  проблем.  Латинская  Америка  сегодня».  —
«Проблемы  мира  и  социализма»,  1967,  №  5,  стр.  69.
 86

«Если  бы  антиимпериалистические,  демократические  и
социалистические  силы  континента  оказались  не  в  состоя¬
нии  использовать  объективный  революционный  потенци¬
ал  нынешней,  критической  стадии  развития  латиноамери¬
канских  обществ,  могущественный  блок  реакционных  и
буржуазно-реформистских  сил  обеих  Америк  рано  или
поздно  навязал  бы  нашим  народам  один  из  вариантов
своего  выхода  из  этой  исторической  ситуации.  И  тогда
революция  на  континенте  могла  бы  отодвинуться  надол¬
го  (изменив  при  этом  свой  характер)»  *.
 Другие  авторы  считают,  что  реализация  проимпериа¬
лисгического  варианта  развития  этих  стран  крайне
обострит  все  противоречия  латиноамериканского  обще¬
ства  и  «в  этих  условиях  развитие  национально-освободи¬
тельной  и  классовой  борьбы  будет  снова  и  снова  выдви¬
гать  революционную  альтернативу,  навязывать  антиим¬
периалистический  и  социалистический  путь  выхода  из
кризиса  структур»2.  Нам  представляется,  что  вторая
точка  зрения  в  большей  степени  учитывает  характер  со¬
временного  мирового  развития  в  целом.
 Новая  расстановка  сил  между  социализмом  и  капи¬
тализмом  на  мировой  арене  решающим  образом  измени¬
ла  перспективы  борьбы  народов  латиноамериканских
стран  за  полную  национальную  независимость,  экономи¬
ческий  и  социальный  прогресс.  Антиимпериалистические
революции  в  странах  Латинской  Америки  являются  на¬
циональными  революциями,  развивающимися  в  соответ¬
ствии  с  конкретными  условиями  каждой  страны.  В  них
участвуют  рабочий  класс,  крестьянство,  мелкая  буржуа¬
зия,  определенная  часть  национальной  буржуазии,  сту¬
денчество  и  демократическая  интеллигенция.  В  этом
смысле  они  являются  революциями  не  одного  класса,  а
общенародными.
 Общедемократическое  содержание  антиимпериали¬
стической  революции  не  исключает,  а,  напротив,  предпо¬
лагает  ее  постепенное  перерастание  в  революцию  социа¬
листическую  и  переход  стран,  освободившихся  от  импе¬
риалистической  зависимости,  на  новый,  социалистиче¬
ский  в  конечном  счете  путь  развития.
 Новый  этап  освободительного  движения  в  Латинской
 1  «Проблемы  мира  и  социализма»,  1967,  №  5,  стр.  60.
 2  Там  же,  стр.  69.
 87

Америке,  наступивший  в  конце  60-х  годов,  характери¬
зуется  возрастающей  ролью  рабочего  класса  и  коммуни¬
стических  партий.  Латиноамериканские'  коммунисты  со¬
знают,  что  в  разворачивающейся  антиимпериалистической
борьбе  «могут  и  должны  сотрудничать  все  партии  и  тече¬
ния,  которые  представляют  интересы  народа...»1.  Но
только  рабочий  класс,  преодолевший  раскол  в  своей  сре¬
де  и  разобщенность  различных  профсоюзных  объедине¬
ний,  может  составить  твердое  ядро  антиимпериалистиче¬
ского  демократического  фронта.  Только  коммунистиче¬
ские  партии  —  авангард  пролетариата  —  способны  на
научной,  марксистской  основе  разработать  правильную
стратегию,  четкую  и  принципиальную  политическую  ли¬
нию  и  гибкую  тактику  в  борьбе  с  силами  реакции.  От  ре¬
шения  этих  первоочередных  задач  зависит  эффективность
союза  рабочих  и  крестьян,  единство  действий  трудящих¬
ся  города  и  деревни,  вовлечение  в  активную  политиче¬
скую  борьбу  на  стороне  революционных  сил  всех  их  по¬
тенциальных  союзников.
 Проблемы,  стоящие  перед  экономическим  и  социаль¬
ным  развитием  стран  Латинской  Америки,  могут  быть
решены  только  в  результате  подлинной  антиимпериали¬
стической  и  аграрной  революции,  возглавляемой  рабо¬
чим  классом  в  тесном  союзе  с  крестьянством,  со  средни¬
ми  слоями  и  всеми  патриотическими  силами  революции,
которая  покончит  с  властью  старых  угнетательских  клас¬
сов  и  установит  строй,  облегчающий  движение  к  социа¬
лизму.
 1  Л.  Корвалан.  Пятьдесят  лет  сражений  за  счастье  народа.  —
«Правда»,  2  января  1972  г.

Глава  III
 «Методологический»  колониализм
 Латиноамериканские  буржуазные  социологи  ши¬
роко  используют  методологию  и  концептуальные  схемы,
заимствованные  у  социологов  США.  Они  составляют
основу  для  изучения  конкретного  материала.  Многочис¬
ленные  частные  и  правительственные  организации  США
содействовали  процессу,  который  мексиканский  эконо¬
мист  и  социолог  В.  Уркиди  назвал  «методологической
экспансией  Соединенных  Штатов  в  сфере  латиноамери¬
канских  общественных  наук»  К
 Этот  процесс  осуществляется  не  только  путем  стихий¬
ного  заимствования  и  копирования  молодой  латиноаме¬
риканской  социологией  «классических»  образцов  своих
северных  соседей.  Североамериканцы  приложили  немало
целенаправленных  усилий  для  обеспечения  своего  влия¬
ния  в  сфере  социологических  исследований  в  Латинской
Америке.  Эксперты  из  Соединенных  Штатов  стояли  у  ко¬
лыбели  таких  крупнейших  социологических  центров,  как
Латиноамериканский  центр  социальных  исследований
в  Рио-де-Жанейро  и  Латиноамериканский  факультет  со¬
циальных  наук  в  Сантьяго.
 Объединенный  Комитет  латиноамериканских  исследо¬
ваний  при  Американском  совете  научных  обществ  и  Со¬
вете  по  исследованию  в  области  социальных  наук  при
поддержке  Фонда  Форда  организовал  серию  межамери¬
канских  конференций  и  семинаров,  на  которых  широко
пропагандировались  концепции  социологов  США.  Эти
мероприятия  способствовали  установлению  многочислен¬
ных  контактов  между  социологическими  центрами  США
и  Латинской  Америки  с  внешне  нейтральной  целью  «по¬
вышения  технического  уровня  социологических  исследо¬
ваний  в  масштабах  полушария»2.
 1  V.  ЦгдиШЬ  Ршапспагшегйо  <3е  1аз  асйуИабез  с1е  туезБдашоп
спеп(Шса  у  1еспо1од1са  бе  Мёх1СО.  Мёх1со,  1968,  р.  12.
 2  «5ос1а1  Заепсе  КезеагсЬ  оп  Байп  Атепса»,  ес1.  Ьу  СЬ.  ^а&-
1еу.  Ые\у  Уогк,  1964,  р.  VI.  Только  в  1962  г.  6  крупнейших  универ¬
ситетов  США—Гарвардский,  Колумбийский,  Калифорнийский  (Бер¬
кли)  и  другие  —  получили  1  млн.  долл.  от  Фонда  Форда  на  изучение
экономики,  социальных  отношений  и  политики  стран  Латинской  Аме-
 89

Разработку  методологических  указаний  для  социоло¬
гических  исследований  в  странах  Латинской  Америки
проводит  созданная  в  США  в  1966  г.  Ассоциация  латино¬
американских  исследований.  Такие  североамериканские
социологи,  как  С.  Липсет,  У.  Мур,  А.  Фельдман,  И.  Горо¬
виц,  Ф.  Бонилья,  Г.  Лапдсбергер,  Р.  Скотт,  приняли  не¬
посредственное  участие  в  разработке  латиноамерикан¬
ской  проблематики  *.
 1. 	Теория  «социального  изменения»
 За  последние  десятилетия  теория  «социального
изменения»  приобрела  широкое  распространение  в  бур¬
жуазной  социологии  стран  Латинской  Америки.  В  1963  г.
она  была  рекомендована  социологами  из  США  У.  Муром
и  А.  Фельдманом  на  социологической  секции  семинара
по  латиноамериканским  исследованиям  в  Стэнфорде  в
качестве  концепции,  которая  якобы  способна  дать  ответ
на  проблемы  развития  стран  Латинской  Америки.  В  по¬
следние  годы  У.  Мур  признан  ведущим  авторитетом
в  теории  «социального  изменения»,  и  его  единомышлен¬
ники  из  Северной  и  Южной  Америки  немало  потруди¬
лись  над  внедрением  стереотипизированных  схем  в  со¬
знание  латиноамериканских  ученых.
 Возникновение  теории  «социального  изменения»  свя¬
зано  с  глубокими  социальными  и  идеологическими  про¬
 рики  (А.  А.  Матлина.  Критика  концепции  «мирной  регулируемой  ре¬
волюции»  для  Латинской  Америки.  М.,  1971,  стр.  9).  По  данным
1966  г.,  проблемами  Латинской  Америки  в  США  занимались
1884  ученых,  имевших  степень  доктора  философии.  В  1969  г.  в  США
действовали  348  научных  институтов  и  центров  по  изучению  стран
Латинской  Америки.
 1  См.,  например,  5.  М.  Ырзе(.  Уа1иез,  ЕбисаНоп  апс!  Еп1егрге-
пеигзЫр.—«ЕШез  т  ЬаНп  Атепса»;  5.  М.  Ыр&е1.  11туегзЦу  51и-
(1еп1з  апб  РоННсз  лп  Упс1егс1еуе1ореб  Соип1пез.—  «Мтегуа»,  N  3,
1964;  5.  М.  Ырве1  апб  ай.  51ис1еп15  апс!  Ро1Шсз.  —  «Сотрагабуе
Ебисабоп  Кеу1е\у»,  N  10,  1966;  М.  Тигпт,  А.  РеШтап.  5ос1а1  С1азз
апб  5ос1а1  СЬапде  т  Риег1о  Щсо.  Рппсе1оп,  1961;  Р.  НеШг.  Цезе-
агсЬ  Мос1е1з.  1ог  ЬаПп  Атепса.  Зесопб  1п1егатепсап  МееЦп^  о!
5ос1о1од1з1з.  Рппзе1оп,  1962;  М.  КИп§.  Атепсап  1п1егез1  Огоир  т
АсИоп.  Еп^1еиюос1  СПЛз,  1961;  /?.  й.  Норрег,  Н.  Норрег.  Ьабп  Ате¬
псап  Мап:  а  СЬап&тд  1таде.—  «Рарег,  Ргезеп1еб  а!  1Ье  Аппиа1
Меебп^  о!  1Ье  Атепсап  5осю1од1са1  Аззоаабоп».  \\^азЫпд1оп,  1962;
/?.  Е.  8соН.  Ьабп  Атепсап  РагНез  апб  Ро1Шса1  Беазюп  Мактд.  —
«Ро1Шса1  РагНез  апс!  Ро1Шса1  Оеуе1ортепЬ.  Рппсе1оп,  1966.
 90

цессами,  происходящими  в  буржуазном  обществе  в  эпоху
империализма.  Рост  реакционных  тенденций  в  буржуаз¬
ной  идеологии  этого  периода  нашел  свое  выражение  в
том,  что  буржуазные  социологи  резко  изменили  отноше¬
ние  к  идее  исторического  прогресса.  Если  в  период  домо¬
нополистического  капитализма  они,  хотя  и  в  ненаучной
форме,  признавали  наличие  прогрессивной  тенденции
в  развитии  общества,  то  в  эпоху  империализма  они  поры¬
вают  с  этой  идеей.
 В  середине  50-х  годов  западногерманский  социолог
Л.  фон  Визе  предложил  заменить  термин  «социальный
прогресс»  более  «нейтральным»,  с  его  точки  зрения,  тер¬
мином  «социальное  изменение».  Американский  социолог
А.  Росс  писал  об  этом:  «Мыслители  последних  поколе¬
ний,  которые  обсуждали  проблему  социальных  измене¬
ний,  часто  рассматривали  ее  в  терминах  «прогресса».
Сегодня...  мы  не  расположены  думать  об  изменениях
как  о  прогрессе.  Прогресс  означает  изменения  с  устанав¬
ливаемой  позитивной  ценностью;  это  «хорошо»,  по  опре¬
делению.  Изменение,  с  другой  стороны,  нейтрально;  оно
может  быть  хорошим  или  плохим  в  зависимости  от  точки
зрения,  с  которой  вы  рассматриваете  его,  в  зависимости
от  ценностей,  которые  вы  признаете»  1.
 В  теоретическом  плане  концепция  «социальных  изме¬
нений»  представляет  собой  попытку  примирить  идею
«стабильности»  общества,  предложенную  функционализ¬
мом,  и  фактическое  существование  реальных  процессов
изменения,  которые  происходят  в  современном  капитали¬
стическом  обществе.
 Сторонники  теории  «социальных  изменений»  различа¬
ют  два  вида  изменений.  Один  вид  —  в  системе,  которая
внешне  выглядит  незыблемой,  и  исследователь  уверен
в  ее  полной  функциональной  способности.  «И  солнечная
система  изменяется»2,  —  патетически  восклицает  по  это¬
му  поводу  У.  Мур.  Другой  его  вид  —  в  системах,  которым
присущи  дисфункциональные  изменения,  наличие  «на¬
пряжений»  и  «стрессов»  как  следствия  недостаточной
синхронизации  различных  и  одновременных  видов  изме¬
нения3.  Теоретики  «социального  изменения»  критикуют
 1  Цит.  по:  Г.  М.  Андреева.  Буржуазная  социология  в  поисках
теории.  М.,  1966,  стр.  26—27.
 12  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬап&е,  р.  5.
 3  №.  Мооге.  Мап,  Игле  апс!  5ос1е1у.  Ые\у  Уог.к,  1963,  5Ь.  II.
 91

предыдущий  этап  функционализма,  связанный  с  моделя¬
ми  Т.  Парсонса,  за  «функциональную  телеологию».
 В  первом  случае  (т.  е.  когда  система  сохраняет  свои
функциональные  способности)  это  будут  «изменения»
«самоуравновешивающейся»  модели.  Здесь  они  выступа¬
ют  как  процесс  отбора  функциональных  субмоделей  и  от¬
рицания  дисфункциональных.  При  признании  самого
факта  такого  отбора  во  времени  теория,  внешне  кажу¬
щаяся  статичной,  в  действительности  приобретает  дина¬
мический  характер.  Идеальная  модель  «равномерного
изменения»  действует  на  основе  «функционального  от¬
бора».
 Однако  буржуазные  истолкователи  современного  «со¬
циального  изменения»  понимают,  что  модель  «равномер¬
ного  изменения»  —  сколок  с  механического  равномер¬
ного  движения  —  отнюдь  не  типична  для  общественных
процессов,  тем  более  бесполезна  для  анализа  социаль¬
ных  систем,  раздираемых  антагонистическими  противо¬
речиями.  Поэтому  У.  Мур  пишет,  что  «взгляд  на  обще¬
ство  как  на  систему,  состоящую  из  функционально  зави¬
симых  друг  от  друга  структур,  может  иногда  составить
базу  для  изучения  последствий  изменения,  но  не  позволяет
предсказать  или  объяснить  это  изменение»  К  Для  иссле¬
дования  систем,  включающих  в  себя  дисфункциональные
структуры,  он  вводит  модель  «управляемого  напряже¬
ния».  В  отличие  от  автоматической  и  стихийной  системы
«функционального  отбора»  «управление  напряжением»
осуществляется  осознанно.  Изменение  в  данном  случае
не  всегда  предусматривает  восстановление  равновесия
или  статус-кво  и  является  в  равной  мере  источником  как
нового  равновесия,  так  и  новых  «напряжений».
 Рассмотрение  общества  как  системы  «управляемого
напряжения»  не  сулит  особых  результатов  в  сфере  управ¬
ления.  Более  того,  «успех»  ставится  теоретиками  «соци¬
ального  изменения»  в  зависимость  от  случайного  совпа¬
дения  счастливых  обстоятельств  и  предпосылок  и  почти
не  может  быть  объективно  предсказан  и  гарантирован,
равно  как  и  вариант  провала,  саморазрушения  социаль¬
 1  №.  Мооге.  А  Кесоп51с1егаНоп  о!  ТЬеопез  о!  5оспа1  СЬап&е.  —
«Атепсап  5осю1о^1са1  НеУ1е^»,  N  25,  1960.  Подобные  методологи¬
ческие  рассуждения  встречаются  в  кн.:  СН.  Оеп1оп,  Р.  Рашгепсе.  Ьа-
1т  Атепса  Ро1Шсз.  А  Рипс1юпа1  АрргоасЬ.  5ап  Ргатмзко,  1972.
 92

ной  системы1.  Несмотря  на  признание  «дисфункции»  и
«напряжений»,  социальная  стабильность  продолжает
оставаться  идеалом  теоретиков  «социального  измене¬
ния».  Приводя  в  пример  смену  циклов  человеческой  жиз¬
ни  (рассматриваемую  как  «смену  ролей»),  У.  Мур  пишет:
«Чем  совершеннее  проходит  процесс  индивидуального
изменения,  индивидуальной  социализации,  регистрируе¬
мой  внешне  в  смене  ролей,  тем  полнее  сохраняется  поря¬
док  во  всей  общественной  системе»2.  В  то  же  время  об¬
щественные  институты  должны  быть,  по  мнению  У.  Мура,
достаточно  гибкими,  чтобы  снимать  отклонения  от  стан¬
дартных  «социальных  ролей»,  появляющиеся  в  зависимо¬
сти  от  индивидуальных  свойств  их  исполнителей.  Именно
в  этой  гибкости  современной  общественной  системы  за¬
ключается,  с  точки  зрения  теоретиков  «социальных  изме¬
нений»,  возможность  позитивных,  функционально  оправ¬
данных  нововведений.
 Несмотря  на  первоначально  постулируемый  отказ  от
оценки  социальных  систем  и  характера  их  «изменения»,
У.  Мур  широко  оперирует  понятием  «идеальной  систе¬
мы»,  нигде,  впрочем,  подробно  не  расшифровывая  его
значения.  При  ближайшем  рассмотрении  эта  «идеальная
система»  оказывается  старой  функциональной  схемой
Т.  Парсонса,  только  вынесенной  за  пределы  современно¬
го  «грешного»  мира,  где  доказательство  ее  существова¬
ния  становилось  все  более  бесперспективным  делом.  Эта
система  объявляется  критерием  и  целью  «социального
изменения».
 В  реальных  социальных  системах,  по  мнению  У.  Мура,
повсеместно  наблюдается  разрыв  между  «идеальным»  и
«существующим»  состоянием.  Он  проявляется  в  двух  ви¬
дах:  в  виде  постоянного  «вызова»  окружающей  обстанов¬
ке  (внешний  разрыв)  и  в  виде  индивидуального  либо
группового  нонконформизма,  часто  определяемого  поня¬
тиями  «криминальности»  или  «греха»  (внутренний  раз¬
рыв).  «Технологическое  изменение»  отвечает  на  вызов
внешней  среды,  изменения  социальной  организации  и  со¬
циального  контроля  стремятся  разрешить  проблему  кри¬
 1  №.  Мооге,  А.  РеШтап.  5ос1е1у  аз  а  Тепзюп—  Мапа^етегП
5уз{ет.  —  «ВеЬауюга1  Зпепсе  апс!  Сш1  ОеГепсе  01заз1ег  ЦезеагсЬ
Огоир».  ШазЫп^оп,  1962,  р.  93—97.
 2  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬапде,  р.  12.
 93

минального  поведения  внутри  общества  К  Возможность
достижения  идеального  внутреннего  состояния  социаль¬
ной  организации  У.  Мур  связывает  с  «тотальным  кон¬
тролем  над  человеческой  биологией»,  который  якобы  сни¬
мет  проблему  внутренних  «напряжений»2.
 Как  видно,  подлинная  диалектика  общественного
развития  чужда  социологам  современной  буржуазии.
Если  они  не  могут  объявить  идеальным  сегодняшнее  со¬
стояние  капиталистического  общества,  то  они  переносят
это  представление  на  капиталистическое  общество  буду¬
щего,  которое  ожидается  ими  как  результат  бюрократи¬
ческих  реформ.  Утопия  идеального,  оптимального  обще¬
ственного  состояния,  где  наконец  можно  будет  «отдохнуть
от  революции»,  преследует  буржуазную  социологию  в  са¬
мых  новейших  ее  модификациях.  Примечательно,  что
«идеальное  общество»  мыслится  апологетами  неокапи¬
тализма  не  как  базирующееся  на  свободном  развитии
человеческих  способностей,  а  как  общество  «тотального
контроля»  над  человеком.
 Современные  «общественные  трансформации»  теоре¬
тики  «социального  изменения»  усматривают  преимуще¬
ственно  в  «кумулятивных  изменениях»,  совмещающих
принципы  естественного  «функционального  отбора»  и
«управляемого  напряжения».  Но  в  форме  «кумулятив¬
ного  изменения»  место  «отбора»  и  «управления»  неоди¬
наково.  По  мнению  У.  Мура,  в  настоящее  время  «стихий¬
ный  отбор  и  адаптация  имеют...  большее  значение,  чем
предвидение  и  управление.  Этим  обстоятельством  во  мно¬
гом  объясняется  тот  факт,  что,  несмотря  на  все  человече¬
ские  безумства  и  все  возрастающую  способность  к  само¬
разрушению,  человечество  живет»3.
 В  действительности  «безумие  современного  человече¬
ства»,  угроза  термоядерной  катастрофы  исходит  от  уми¬
рающего  капитализма.  Сдерживает  это  безумие  агрессо¬
ров  и  реакционеров  отнюдь  не  стихийная  их  адаптация
к  новому,  неугодному  им  миру,  а  сознательная  борьба
коммунистов,  пролетариата,  ведущих  за  собой  много¬
миллионные  массы  трудящихся.  Академический  «нейтра¬
литет»  буржуазных  социологов  ведет  к  сокрытию  истин-
 1  №.  Мооге.  5оаа1  СНапде,  р.  18—20.
 2  Там  же.
 3  Там  же,  стр.  20.
 94

пых  причин  и  виновников  безумной  политики  милитари¬
зации,  гонки  вооружений  и  агрессии,  принижая  решаю¬
щее  значение  борьбы  стран  социалистического  содруже¬
ства,  революционного  пролетариата  и  всех  демократиче¬
ских  сил  за  прогресс  и  светлое  будущее  человечества.
 Отрицание  идеи  общественного  прогресса  красной
нитью  проходит  через  все  рассуждения  теоретиков  «со¬
циального  изменения».  Если  вы  пессимист,  считает
У.  Мур,  то  вам  всегда  будет  казаться,  что  настоящее  от¬
носится  к  славному  прошлому  как  упадок  к  процвета¬
нию;  если  вы  оптимист  —  прогресс  несет  вас  к  идилличе¬
скому  будущему  *.
 Адепты  «социального  изменения»  выступают  против
любых  попыток  обнаружения  объективных  закономер¬
ностей  исторического  процесса.  Как'отмечает  Д.  В.  Ер¬
моленко,  «после...  окончания  второй  мировой  войны  и
отпадения  от  капиталистической  системы  целого  ряда
стран,  буржуазные  философы  и  социологи  организуют
против  категории  прогресса  настоящий  крестовый  по¬
ход»2.  На  XIII  Международном  философском  конгрессе
в  Мексике  в  1963  г.  американский  профессор  Г.  Шнайдер
обрушился  даже  на  такие  термины,  как  развитие  и  эво¬
люция,  которые,  по  его  мнению,  не  так  уж  «нейтральны
и  объективны,  как  казалось  бы»3.
 Буржуазные  социологи  полагают,  что,  поскольку  яко¬
бы  нет  и  быть  не  может  единой  теории  социальной  струк¬
туры,  нет  и  не  может  быть  единой  теории  социального
изменения.  Рассматривая  различные  «монистические  тео¬
рии  социального  изменения»,  бытующие  в  буржуазной
социологии  и  отталкивающиеся  от  биологической  эволю¬
ции,  культурного  либо  технологического  изменения,  тео¬
ретики  типа  У.  Мура  приходят  к  выводу  о  том,  что  все
эти  концепции  не  выдерживают  логического  анализа  и
сопоставления  с  фактами.  С  этой  точки  зрения  они  кри¬
тикуют  за  «чрезмерный  технологизм»  и  теорию  «стадий
роста»  У.  Ростоу.
 Извращая  подлинную  сущность  марксизма,  теоретики
«социального  изменения»  голословно  зачисляют  науч-
 1  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬап&е,  р.  22.
 2  Д.  В.  Ермоленко.  Современная  буржуазная  философия  США
(Критический  очерк).  М.,  1965,  стр.  46.
 3  См.  там  же.
 95

иую  социологию  Маркса  в  разряд  «одномерных  концеп¬
ций»  исторического  процесса.  Эта  фальсификация  исто¬
рического  материализма  необходима  им  для  подтвержде¬
ния  вывода  о  том,  что,  «несмотря  ни  на  какие  типизации
и  генерализации,  трудно  предполагать,  что  будет  открыт
единый  простой  закон,  объясняющий  развитие  всех  со¬
циальных  систем»1.  Вместе  с  отвержением  поисков  «еди¬
ного  простого  закона»,  приписываемых  марксизму,  теоре¬
тики  «социального  изменения»  стремятся  похоронить
идею  объективной  обусловленности  социального  прогрес¬
са  и  ее  научного  истолкования  вообще.
 Если  гибкость  социальной  системы  делает  возмож¬
ным  ее  «изменение»,  то  источником  такого  «изменения»,
его  первопричиной  эти  социологи  склонны  считать  «де¬
мографическое  изменение»,  процесс  воспроизводства  на¬
селения,  избыток  или  недостаток  кандидатов  на  тради¬
ционные  общественные  роли.  Демографический  дебаланс
нарушает  изначальное  равновесие  патриархального  об¬
щества,  где  «родство  является  ведущим  элементом  со¬
циальной  системы»,  и  приводит  тот  или  иной  район  зем¬
ного  шара  к  «гетерогенным  социальным  изменениям»2.
 Таким  образом,  под  маской  «нейтрального  академиз¬
ма»  теоретики  «социального  изменения»  протаскивают
мысль  о  том,  что  единственным  источником  экономиче¬
ского,  социального  и  политического  развития  стран
«третьего  мира»,  равно  как  и  многочисленных  трудно¬
стей,  встречающихся  на  их  пути  и  имеющих  весьма  ре¬
альное  объяснение  в  многовековом  колониальном  наслед¬
стве  и  современной  неоколониальной  политике  империа¬
листических  держав,  являются  особенности  их  демогра¬
фического  развития.  «Житель  э^ого  крестьянского  ми¬
ра,—  пишет  У.  Мур,  —  с  его  интеллектуальной  ограни¬
ченностью  способен  успешно  освоиться  только  с  тради¬
ционной  жизнью  своего  племени...  Он  старательно  ин¬
терпретирует  все  происходящие  изменения  ...  но  не  мо¬
жет  установить  других  их  источников,  кроме  «разлагаю¬
щего»  влияния  от  контактов  с  современным  западным
миром»3.  Говоря  о  сознании  жителей  «третьего  мира»,
 1  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬап^е,  р.  24.
 2  №.  Мооге.  А  Несоп51(1егаЦоп  оГ  ТЬеопез  оГ  5оспа1  СЬапде.  —
«Атепсап  5осю1о^1*са1  Кеу1ечу»,  N  25,  1960.
 3  №.  Мооге.  5ос1а1  СЬап&е,  р.  16.
 96

У.  Мур  уклоняется  от  объективной  оценки  того  противо¬
речивого  влияния,  которое  оказывает  на  эти  страны
включение  их  в  мировую  капиталистическую  систему;
 Изменение  общественной  структуры  следует,  по  мне¬
нию  Мура,  за  изменением  систем  общественных  ориента¬
ций  и  ценностей,  а  также  порядка  их  распространения
(что  в  целом  составляет  так  называемую  сферу  «социа¬
лизации»).  Но  что  приводит  к  изменению  самого  порядка
«социализации»?  По  мнению  теоретиков  «социального
изменения»,  и  здесь  первотолчком  изменения  является
«демографический  дебаланс»,  который  оказывает  опре¬
деляющее  воздействие  в  течение  всего  периода  от  «па¬
триархального»  до  «индустриального»  общества.
 Одномерность  и  узость  такого  представления  о  при¬
чинах  общественного  прогресса,  как  бы  оно  ни  приукра¬
шалось  дальнейшими  рассуждениями  о  плюралистично-
сти  и  гетерогенности  «социального  изменения»,  под  стать
сознанию  земледельцев,  живущих  под  грузом  традиций
своего  племени,  о  котором  с  таким  презрением  отзыва¬
ются  буржуазные  модернизаторы.  В  демографических
изысканиях  теоретиков  «социального  изменения»  нет  от¬
крытых  ссылок  на  неомальтузианские  концепции  и  на
теории  адвокатов  старого  колониализма.  Но  принятие  их
формальных  и  «академических»  доводов  открывает  путь
для  обоснования  более  конкретных  схем  (теории  «инте¬
гральной  революции»  и  др.),  которые  на  практике  слу¬
жат  империалистическим  интересам  в  развивающихся
странах.
 В  работах  ведущих  теоретиков  «социального  измене¬
ния»  подробно  описываются  последствия  индустриально¬
го  развития  в  области  экономической  организации,  де¬
мографических,  экологических  и  политических  структур.
Причем  и  на  этот  раз  специфические  особенности  инду¬
стриального  развития  латиноамериканских  стран  в  усло¬
виях  капиталистического  строя  и  бюрократической  орга¬
низации  выдаются  за  неизбежных  спутников  техническо¬
го  прогресса.
 Ряд  внешних  моментов,  отмечаемых  У.  Муром  и  его
единомышленниками,  действительно  имеют  некоторое
сходство  при  социалистическом  и  капиталистическом  пу¬
тях  индустриализации.  К  таким  моментам  можно  отнести
включение  всего  населения  в  систему  национальной  эко¬
номики;  сокращение  численности  населения,  занятого
 97
 4  Л.  В.  Шсстопал

в  аграрном  секторе;  изменение  в  квалификации  рабочей
силы,  а  также  в  соотношении  среди  высококвалифициро¬
ванных  специалистов  между  традиционными  специально¬
стями  (врачи,  инженеры)  и  новыми  (научно-исследо¬
вательские  работники)  в  пользу  последних;  высокий
уровень  профессиональной  мобильности.  Однако  при
сходстве  этих  моментов  их  классовая  сущность  при  со¬
циалистическом  и  капиталистическом  путях  индустриа¬
лизации  различна.
 Наряду  с  вышеотмеченными  моментами  У.  Мур  стре¬
мится  навязать  в  качестве  обязательного  условия  инду¬
стриализации  и  такие  явления,  которые  возникают
исключительно  в  силу  капиталистической  организации.
Среди  них  «сверхурбанизация»  —  рост  городов,  обгоняю¬
щий  рост  промышленности,  массовая  миграция  из  сель¬
ских  районов  в  силу  экономической  неудовлетворенности
и  нужды,  проблема  «городских  низов»,  а  также  раздува¬
ние  сферы  обслуживания,  в  которой  находят  приют  мно¬
гие  полунищие  городские  иммигранты.
 К  неизбежным  отрицательным  последствиям  инду¬
стриализации  в  странах  Латинской  Америки  буржуазные
социологи  относят  демографический  кризис,  проблему
«лишних  людей».  У.  Мур  считает,  что  предсказания
Мальтуса  не  оправдались  только  в  отношении  стран  За¬
пада,  чему  послужили  эмиграция  в  районы  Нового  Света,
Африки  и  Океании  и  «постепенность  процесса  индустриа¬
лизации».  Что  касается  стран  «третьего  мира»,  в  част¬
ности  Латинской  Америки,  то  теоретиков  «социального
изменения»  не  оставляют  мрачные  предчувствия,  по¬
скольку  при  современных  темпах  экономического  разви¬
тия  и  распространения  новых  медицинских  препаратов
смертность  в  этих  странах  сокращается  быстрее,  чем
развивается  промышленность  и  растет  урожайность  сель¬
скохозяйственных  культур.  Таким  образом,  идеологи  про¬
империалисгического  пути  развития  оказываются  на  по¬
зициях  неомальтузианства.
 Среди  социальных  последствий  индустриализации
теоретики  «социального  изменения»  называют  ослабле¬
ние  семейных  связей;  фактическое  ухудшение  положения
женщины,  лишь  частично  компенсируемое  ее  участием
в  сфере  производства;  распространение  душевных  забо¬
леваний  и  алкоголизма  как  следствие  разрушения  ста¬
рых  форм  социальной  солидарности;  стандартизацию
 98

культуры  и  речи  при  понижении  среднего  уровня  литера¬
туры  и  искусства  и  разрушении  национальных  культур;
обострение  проблемы  свободного  времени.  Индустриали¬
зация  и  развитие  науки,  по  их  мнению,  не  уничтожают
сферу  религиозных  верований  и  «иррационального  на¬
ционализма».  Наоборот,  взрывы  «иррационального  со¬
знания»  сопутствуют  индустриализации.
 Социальная  поляризация  в  «интегральном  обществе»,
по  мнению  У.  Мура,  продолжает  оказывать  свое  дей¬
ствие,  но  проходит  она  якобы  между  «лидирующими  эле¬
ментами  инициативы  и  решения»  1  и  относительно  неква¬
лифицированной  и  пассивной  массой.  Новые  формы  со¬
циальной  поляризации  Мур  связывает  с  тем,  что  доход
перестает  быть  единственным  выражением  статуса,  кото¬
рый  становится  многозначным  в  глазах  различных  групп.
Незадачливый  опровергатель  Маркса,  по-видимому,  не
замечает,  как,  ухватившись  за  форму,  он  опускает  суще¬
ство  дела:  он  сам  подтверждает  марксистское  положение
о  неизбежности  социального  неравенства  и  эксплуатации
при  капиталистической  организации  общества,  какие  бы
внешние  формы  она  ни  принимала.
 В  области  политической  организации  У.  Мур  считает,
что  прямым  следствием  индустриализации  в  странах
«третьего  мира»  (в  особенности  в  Латинской  Америке)
будут  напряженные  ситуации,  которые  «сделают  необхо-  -
димым  поддержку  большинством  населения  режима,
способного  к  жесткому  политическому  контролю»2.  Ка¬
ким  же  образом  мыслится  достижение  такой  поддержки?
«Эта  поддержка,  —  пишет  У.  Мур,  —  может  быть  скорее
высококонтролируемой  и  сманипулированной,  нежели
демократической  и  добровольной...  Военные  режимы
станут,  весьма  вероятно,  ближайшим  будущим  разви¬
вающихся  государств»3.  Смягчения  военных  режимов
можно  ожидать  с  укреплением  «рациональной  бюрокра¬
тии»  в  гражданско-административном  секторе.
 Вопрос  о  динамике  развитых  индустриальных  об¬
ществ  теоретики  «социального  изменения»  объявляют
принципиально  неразрешимым,  поскольку  он  якобы  воз-
 1  Подразумеваются  верхи  государственно-капиталистического
(«интегрального»)  общества.
 2  №.  Мооге.  ШбизЫаПзаНоп  апб  8091а!  СНап^е,  р.  419.
 3  Там  же.
 99

вращает  исследователей  к  спору  о  моделях,  что  противо¬
речит  основным  положениям  всей  доктрины.  Однако,  по¬
скольку  при  рассмотрении  развитых  обществ  основное
внимание  уделяется  внутренней  стабильности  системы,
вышеперечисленные  последствия  государственно-монопо¬
листической  индустриализации  имеют  все  шансы  остать¬
ся  законсервированными.
 Мрачное  будущее  уготовили  народам  развивающихся
стран  ученые  апологеты  империализма:  промышленное
развитие  за  счет  социальной  деградации,  эрзац-культура
и  духовный  распад,  полицейские  режимы  и  бесправие
миллионов.  Да,  в  таком  мире  трудно  говорить  о  прогрес¬
се  общества.  Ему  куда  больше  подходит  безликий  тер¬
мин:  «социальное  изменение».
 2. 	Теории
 «психоэкономической  причинности»
и  «функциональных  элит»  —
методологическая  основа
концепций  «среднего  уровня»
 К  теории  «социального  изменения»,  составляю¬
щей  методологическую  базу  общесоциальных  концепций
идеологов  проимпериалистического  реформизма  в  Ла¬
тинской  Америке,  примыкают  теории  «психоэкономиче¬
ской  причинности»  и  «функциональных  элит».  Эти  теории
являются  методологической  основой  различных  социоло¬
гических  концепций  «среднего  уровня»,  которые  ставят
своей  задачей  истолкование  функционирования  и  разви¬
тия  отдельных  общественных  групп  и  институтов  в  стра¬
нах  Латинской  Америки.
 Концепция  «психоэкономической  причинности»  соци¬
альных  явлений,  завезенная  в  Латинскую  Америку  из
США,  является  в  настоящее  время  одной  из  наиболее
распространенных  среди  буржуазных  социологов  этих
стран.  В  отличие  от  латиноамериканских  социологов-ин-
дустриалистов  «школы  ЭКЛА»,  акцентировавших  в  50-е
годы  внимание  на  проблемах  экономической  отсталости
и  технологической  модернизации,  теоретики  «психоэко¬
номической  причинности»  подчеркивают  роль  ценност¬
ных  ориентаций  в  ускорении  развития.  Они  объявляют
себя  в  этом  плане  продолжателями  веберовской  и  пар-
соновской  традиций.
 100

На  первый  взгляд  может  показаться,  что,  уделяя  осо¬
бое  внимание  соотношению  экономических  условий  и  гос¬
подствующих  социально-психологических  установок,  ве¬
дущие  авторитеты  нового  направления  в  латиноамери¬
канской  буржуазной  социологии  стремятся  достичь
объективности  и  полноты  исследования.  Именно  в  этом
видели  заслуги  авторов  концепции  «психоэкономической
причинности»  организаторы  социологического  семинара
по  проблемам  элит  и  развития  стран  Латинской  Америки
1965  г.
 Многие  латиноамериканские  экономисты  механически
подчиняют  ценностные  ориентации  экономическому  фак¬
тору.  Профессиональные  буржуазные  социологи,  наобо¬
рот,  следуя  традиции  Вебера,  часто  абсолютизируют  роль
системы  ценностей  в  ускорении  экономического  разви¬
тия1.  Группа  же  «психоэкономистов»  склоняется  к  ком¬
промиссному  решению,  якобы  наиболее  учитывающему
значение  как  экономического  фактора,  так  и  социально¬
психологических  установок  и  ориентаций.
 В  действительности  же  методология  «психоэкономиче¬
ской  причинности»  антидиалектична,  поскольку  отрицает
наличие  главных  детерминирующих  противоречий  в  исто¬
рическом  процессе.  Возрождая  эклектическую  «теорию
факторов»,  она  приводит  исследователя  к  замкнутому
кругу,  когда  экономическое  развитие  определяется  как
результат  действия  психологических  факторов:  стереоти¬
пов,  установок  и  ориентаций  в  сфере  производства  и  по¬
требления,  а  последние  обосновываются  действием  эко¬
номических  сил.
 Основными  категориями  исторического  исследования
при  анализе  экономики  и  социальной  организации  теоре¬
тики  «психоэкономической  причинности»  считают  «тра¬
диционное  общество»  и  «индустриальное  общество»,
а  категория  «установки  на  успех»  выступает  у  них  мери¬
лом  изменений  в  сфере  общественного  сознания.
 В  условиях  «традиционного  общества»  «установка  на
успех»  направлена  на  достижение  эгоистических,  узко¬
групповых  интересов  путем  конформистского  приспособ¬
ления  к  существующим  правилам,  нормам  и  мнениям.
«Установка  на  успех»  в  «индустриальном  обществе»
соответствует-де  смелым  и  решительным,  новаторским
 1  «ЕШез  1П  Ьабп  Атепса»,  р.  3.
 101

действиям  1.  В  недифференцированном,  формальном  по¬
нятии  «установки  на  успех»  буржуазный  идеал  личного
успеха  как  наживы  отождествляется  у  этих  социологов
с  коллективистскими  нравственными  принципами  социа¬
лизма.  Энергия,  направленная  на  успех,  характерная  для
эпохи  конкистадоров  и  выражающаяся  в  покорении  за¬
воеванных  земель,  грабеже  чужих  богатств,  захвате  ра¬
бов,  обложении  данью  покоренного  населения  и  т.  п.,  так¬
же  расценивается  ими  в  рамках  категории  «установки
на  успех».
 Таким  образом,  теоретики  «психоэкономической  при¬
чинности»  фактически  размывают  грань  между  «патри¬
архальным»  и  «индустриальным»  обществом  при  описа¬
нии  разных  исторических  эпох.  Методологическая  база
«психоэкономической  причинности»  создает  условия  для
эклектических  идеологических  альянсов,  для  объедине¬
ния  разнообразных  реакционных  течений  в  современном
латиноамериканском  обществоведении.
 Подлинное  научное  истолкование  социальных  психо¬
логических  комплексов  —  систем  ориентации,  массовых
и  индивидуальных  эмоций  и  привычек  —  возможно  толь¬
ко  на  базе  марксистской  методологии.  Впервые  в  исто¬
рии  развития  теории  и  практики  марксизм  поставил  эти
вопросы  на  научную,  конкретную  основу.  «Мы  видим,  —
писал  Маркс,  —  что  история  промышленности  и  возник¬
шее  предметное  бытие  промышленности  являются  рас¬
крытой  книгой  человеческих  сущностных  сил,  чувственно
представшей  перед  нами  человеческой  психологией...»2
 Следует,  однако,  отметить,  что  буржуазные  «психо¬
экономисты»  накопили  интересный  фактический  мате¬
риал  и  наблюдения  в  сфере  социальной  психологии  лати¬
ноамериканских  обществ.  Т.  Парсонс,  например,  в  нача¬
ле  50-х  годов  приводил  латиноамериканские  социальные
системы  как  образец  преобладания  конформистских,  за¬
стойных  и  эгоистических  ориентаций,  тяготеющих  к  опоре
на  родственные  связи  и  традиции  местной  общины,  си¬
стемы,  где  преуменьшается  значение  централизованной
 1  Т.  С.  СосНгап.  Си11ига1  Рас1огз  т  Есопогтс  Ого\у1Ь.—  «Лоиг-
па1  о!  Есопогшс  Н1з1огу»,  N  20,  1960,  р.  515—530;  /.  СИИап.  ЕПюз
СотропегПз  т  ]Мо(1егп  ЬаНп  Атепсап  СиИиге.  —  «Атепсап  АпШго-
ро1од1з1»,  N  57,  1955,  р.  488—500.
 2  К.  Маркс  и  Ф.  Энгельс.  Из  ранних  произведений.  М.,  1956,
стр.  594.
 102

власти,  государства.  При  низком  уровне  «ориентаций  на
успех»  та^ие  социальные  системы,  писал  Т.  Парсонс,  рас¬
сматривают  работу  вообще  как  неизбежное  зло.  Обще¬
ственная  мораль  опирается  на  принятие  унаследованных
стандартов  и  обращает  большее  внимание  на  внешнюю
форму  поведения,  нежели  на  его  содержание.  Кастовая
обособленность,  «элитизм»  подкрепляются  тем,  что  ста¬
тус,  приобретенный  данным  лицом  при  определенных  об¬
стоятельствах,  следует  за  ним  повсюду.  Поскольку  инди¬
видуум  входит  в  одну  из  элит,  он  уважается  повсе¬
местно  К
 Действительно  в  странах  Латинской  Америки  сохра¬
няются  пережитки  феодальных  отношений  и  обычаев,  но
было  бы  неверно  преувеличивать  их  значение,  как  это
делают  некоторые  сторонники  «психоэкономической
школы».  Например,  сравнительные  исследования,  прово¬
дившиеся  Д.  Мак  Клелландом  и  его  коллегами  по  цен¬
ностным  ориентациям  среди  школьников  в  США  и
Бразилии,  обнаружили,  что  бразильские  подростки  в  по¬
давляющем  большинстве  обладают  якобы  иными  «ори¬
ентациями  на  успех»,  чем  их  американские  сверстники.
Бразильские  подростки  уступают-де  в  «конструктивной
активности  и  мотивациях  успеха  североамериканским
подросткам  из  любой  имущественной  прослойки»2.
 Йз  этого  следует  политический  вывод,  что  недоста¬
точная  «ориентация  на  успех»  самих  бразильцев  сдержи¬
вает  экономическое  развитие  Бразилии,  консервирует  ее
социальную  структуру.  На  самом  же  деле  причины  этого
совсем  иные.  Не  слабая  «ориентация  на  успех»,  а  зави¬
симость  от  империализма  —  вот  что  в  первую  очередь
тормозит  социальный  и  экономический  прогресс  Брази¬
лии.  А  этого-то  как  раз  и  не  хотят  признать  теоретики
«психоэкономизма»,  упорно  игнорирующие  факты  реаль¬
ной  жизни.
 Более  того,  буржуазные  социологи  изобретают  все
новые  и  новые  формальные  приемы  для  доказательства
своих  ненаучных  концепций.  Так,  в  одном  исследовании,
поставившем  задачу  эмпирической  проверки  парсонов-
ских  гипотез  относительно  систем  ориентаций,  распро¬
 1  Т.  Рагзопз.  ТЬе  5ос1а1  Зузкт.  СНепсое,  1951,  р.  198—200.
 2  В.  Цо8еп.  ТЬе  АсЫеуешеп!  Зупйготе  агк!  Есопогшс  Ого\у1Ь
т  ВгазП.  —  «5ос1а1  Рогсез»,  N  42,  1964,  р.  345—346.
 103

страненных  в  Латинской  Америке1,  авторы  приходят
к  выводам  о  том,  что  чикагские  группы,  подвергнутые
обследованию,  по  сравнению  с  аргентинскими  показали
«большую  самостоятельность  и  автономность...  мень¬
шую  податливость  к  указаниям  свыше...  более  инстру-
ментальны,  целенаправлены  в  поведении...  тогда  как
буэносайресские  группы  придают  большее  значение
внешней  стороне  поведения  и  событий»2.
 Опираясь  на  результаты  этих  исследований,  сторон¬
ники  «психоэкономической  теории»,  не  вдумываясь  в  глу¬
бинные  причины  особенностей  того  или  иного  типа  мас¬
совой  психологии,  обвиняют  латиноамериканцев  в  неже¬
лании  приложить  усилия  для  внутреннего  самоперевос-
питания  по  образцу  «среднего  американца»,  словно
именно  в  этом  таится  ключ  к  успешному  развитию  стран
континента.
 Один  из  видных  методологов  современной  буржуаз¬
ной  латиноамериканистики  Л.  Хартц  утверждает,  на¬
пример,  что  эти  страны  страдают  не  столько  от  недостат¬
ка  экономических  предпосылок  роста,  сколько  от  того,
что  придерживаются  системы  ценностей,  поощряющей
поведение,  противоположное  тому,  которое  направлено
на  систематическое  накопление  капитала.  Судьба  лати¬
ноамериканских  стран,  отставших  в  темпах  развития  от
Северной  Америки  или  Австралии,  была  якобы  предре¬
шена  различиями  в  системах  ценностей  в  этих  районах.
Заморские  территории,  подвластные  Великобритании,
восприняли-де  системы  ценностей,  вытекающие  из  основ
протестантской  этики  и  образования  «новых  обществ»,
в  которых  отсутствовали  элементы  патриархальных  ори¬
ентаций.  Поскольку  Латинская  Америка,  напротив,  была
католической,  ею  в  течение  веков  управляли  элиты,  со¬
здавшие  социальную  структуру,  согласованную  с  патри¬
архальной  системой  ориентаций3.
 Сосредоточив  внимание  на  изучении  ориентаций  и
настроений  господствующих  группировок  в  Латинской
 1 	/. 	Наь1цкиг&1ш  М.  Е.  ОиЬо18г  М.  СзОгзгеМтМаЬу,  К.  ИоИ
 А  Сгозз-№1юпа1  31ис1у  о!  Виепоз  Айез  апс!  СЫсадо  А(1о1езсеп15.
Вазе1,  1965.
 2  Там  же,  стр.  79.
 3  Е.  НаНг.  ТЬе  РоипсИпд  о! 	ЗоаеЙез.—  «ЗйкИез  т  1Ье
Н1з1огу  о!  1Ье  11пНе(1  ЗШез,  ЬаПп  Атепса,  5ои1Ь  Айгса,  Сапада
апс!  АизйаНа».  №чу  Уогк,  1964,  р.  17.
 104

Америке,  Л.  Хартц  тем  самым  ограничил  круг  поисков
источников  современных  противоречий  в  этих  странах,
равно  как  и  движущих  сил  возможных  изменений  на  кон¬
тиненте.  Он  оставляет  вне  поля  зрения  явления,  имеющие
решающее  значение  для  судеб  латиноамериканских  на¬
родов:  изменения  производительных  сил  и  производ¬
ственных  отношений,  рост  сознания  масс  и  развертыва¬
ние  классовой  борьбы.  Такой  подход,  с  одной  стороны,
лишает  возможности  правильно  оценить  даже  те  факторы
общественной  жизни,  которые  попадают  в  поле  зрения
исследователя,  с  другой  стороны,  предоставляет  свободу
в  манипуляции  конкретным  историческим  материалом
для  защиты  определенных  классовых  интересов.
 Определенный  интерес  в  работах  социологов  пред¬
ставляют  также  результаты  исследований  в  области
исторических  хроник,  литературы  и  фольклора,  прово¬
дившихся  на  базе  теории  «психоэкономической  причин¬
ности».  Например,  анализ  литературных  источников
Англии  между  1400  и  1800  гг.  и  Испании  между  1200  и
1700  гг.  показывает,  что  повышение  и  падение  уровня
«ориентаций  на  успех»  совпадают  во  времени  с  перио¬
дами  подъема  и  упадка  экономического  развития  в  быв¬
ших  метрополиях  и  их  колониях  в  Южной  и  Северной
Америке  К
 Исследования,  проводившиеся  Мак  Клелландом  в  об¬
ласти  латиноамериканской  детской  литературы  и  народ¬
ных  сказок,  позволили  ему  обнаружить  заметную  корре¬
ляцию  между  «ориентациями  на  успех»,  присущими
героям  этих  произведений,  и  темпами  экономического
развития  соответствующих  стран2.
 Само  по  себе  обращение  социолога  к  исследованиям
подобного  плана  обоснованно  и  может  представлять  из¬
вестную  ценность  для  понимания  глубинных  процессов
социально-психологического  развития.  Здесь  уместно
привести  воспоминания  В.  Бонч-Бруевича  о  том,  что  го¬
 1  /.  В.  Сог1ё&.  ТЬе  АсЫеуешеп!  Мойуе  т  1Ье  ЗратзЬ  Есопоту
Ье^уееп  1Ье  131Ь  апс!  181Ь  Сеп1шчез.—  «Есопоппс  Оеуе1ортеп1  апб
Си11ига1  СЬапде»,  N  9,  1961,  р.  144—163;  N.  N.  ВгайЪигп,  й.  Е.  Вег-
1е&.  Ыееб  1ог  АсЫеуетеп!  апб  ЕпдНзЬ  1пбиз1па1  ОгоуЦЬ.  —  «Есо-
погтс  Оеуе1ортеп1  апб  Си11ига1  СЬапде»,  N  10,  1961,  р.  8—20.
 2  И.  Мс.  С1е11апй.  ТЬе  АсЫеутд  5ос1е1у.  Рппсе1оп,  1961,  р.  70—
79;  Мс.  С1еИапй.  ТЬе  АсЫеуетеп!  МоНуе  т  Есопоппс  Ого^Ш.  —
«ЩбизйпаНгаПоп  апб  5оае1у».  Рапз,  1963,  р.  79—81.
 105

ворил  В.  И.  Ленин  после  ознакомления  с  одним  из  сбор¬
ников  русского  фольклора:  «Какой  интересный  матери¬
ал!..  Ведь  на  этом  материале  можно  было  бы  написать
прекрасное  исследование  о  чаяниях  и  ожиданиях  народ¬
ных.  ..  Вот  на  что  нужно  было  бы  обратить  внимание
наших  историков  литературы.  Это  подлинно  народное
творчество,  такое  нужное  и  важное  для  изучения  народ¬
ной  психологии  в  наши  дни»  1.
 Однако  в  работах  теоретиков  «психоэкономической
причинности»  интересный  фактический  материал  полу¬
чает  ложную  интерпретацию,  обусловленную  интересами
господствующих  эксплуататорских  классов.
 В  исторических  исследованиях  буржуазных  социопси¬
хологов  отмечается,  что  источниками  современных  си¬
стем  ценностей  в  странах  Латинской  Америки  являются
общественные  институты  и  нормы  иберийских  наций,
поскольку  элиты  иберийского  происхождения  насаждали
их  в  течение  трех  веков  колониального  управления.  «Вы¬
ходцы  из  Испании  и  Португалии  занимали  ведущие
позиции  в  колониальном  обществе  и  постоянно  заявляли
о  своей  принципиальной  непричастности  к  физическому
производительному  труду  либо  работе  по  найму»2.  В  по¬
пытках  объяснить  происхождение  и  распространение
«системы  иберийских  ценностей»  в  Латинской  Америке
буржуазные  социологи  указывают  на  ряд  важных  об¬
стоятельств.  Так,  социологи  Ч.  Вогли  и  М.  Харрис  под¬
черкивают,  что  Испания  и  Португалия  до  колонизации
Америки  на  протяжении  восьми  веков  находились  в  кон¬
фликте  с  маврами,  что  привело  к  всяческому  возвыше¬
нию  ролей  солдата  и  священника  и  преуменьшению  зна¬
чения  торговой  и  банковской  деятельности,  часто  нахо¬
дившейся  в  руках  иудеев  и  мусульман.
 Система  «иберийских»  ценностей  и  институтов,  как
отмечают  Вогли  и  Харрис,  была  перенесена  на  Амери¬
канский  континент.  Здесь  она  была  упрочена  усилиями
«воинствующей  церкви»,  обращавшей  в  христанство
туземное  население,  необходимостью  морального  оправ¬
дания  испанского  и  португальского  владычества  над
 1  В.  Д.  Бонч-Бруевич.  Воспоминания  о  Ленине.  М., 	1969,
стр.  418.
 2  Р.  В.  РЦге.  СЬПе  апб  Ше  ШИес!  51а1е5,  1880—1962.  1Чо1ге
Оаше,  1962,  р.  78.
 106

«низшими»  народами  —  индейцами  и  завезенными  афри¬
канцами  и  окончательно  закреплена  утверждением  лати¬
фундий  как  одной  из  ведущих  форм  экономической,  со¬
циальной  и  политической  организации.  Повсеместно
в  Латинской  Америке  элита  местного  происхождения
состояла  из  владельцев  латифундий,  и  модель  поведения
этой  элиты  представляла  закон  для  низших  слоев,  к  ко¬
торому  должны  были  приспосабливаться  все,  включая
торговую  городскую  элиту  К
 В  работах  современных  буржуазных  социологов-ла-
тиноамериканистов  содержится  справедливый  вывод
о  том,  что  сохранение  «доиндустриальных»  ориентаций  и
мотиваций  в  Латинской  Америке  тесным  образом  свя¬
зано  с  консервацией  пережитков  патриархальной  аграр¬
ной  структуры2.  Отсюда,  однако,  делается  неправильное
заключение,  что  капитализм  является  в  настоящее  время
прогрессивным  и  перспективным  для  Латинской  Амери¬
ки,  а  посему  борьба  против  буржуазии  и  ее  ориентаций
несвоевременна.  Эти  авторы  в  силу  своей  классовой
ограниченности  ни  словом  не  упоминают  о  той  роли,  ко¬
торую  сыграло  проникновение  иностранного  капитала
в  страны  Латинской  Америки  в  XIX  —  начале  XX  в.
в  консервации  полуфеодальной  структуры  земельной
собственности  и  соответствующей  ей  социальной  психо¬
логии  и  идеологии.
 Ошибочность  методологии,  отрывающей  социальную
психологию  от  экономики,  а  затем  претендующей  на  со¬
единение  разорванных  частей  путем  выведения  формулы
«психоэкономической  причинности»,  очевидна.  Но  одного
признания  этого  факта  недостаточно.  Следует  подчерк¬
нуть,  что  социологи  этого  направления  видят  свою  цель
в  том,  чтобы  доказать  тезис  о  прогрессивности  капитали¬
стической  экономики  и  буржуазной  «ориентации  на
успех»  не  только  по  отношению  к  «традиционным»  дока¬
 1  СН.  УРа^еу,  М.  Наггьз.  А  Туро1оду  оГ  ЬаИп  Атепсап  5иЬси1-
1игез.—  «Атепсап  АпШгоро1од1з1»,  N  57,  1955,  р.  433—437.
 2  СН.  У/ац1еуг  М.  Нагпз.  А  ТуроЬду  о!  ЬаИп  Атепсап  5иЬ-
сиНигез.  —  Там  же,  стр.  439—441;  Р.  ТаппепЬаит.  Точуагс1  ап  Ар-
ргес1аНоп  о!  ЬаЙп  Ашепса.—  «ТНе  11ш1е(1  51а1ез  ап(1  Ьайп  Ашеп-
са».  Епд1еш)0(1  СШ!з,  1963,  р.  32—41;  /.  М.  ЕсНаюагпа.  А  5осю1о-
ёрзГз  У1е>у.  —  «5ос1а1  Азрес1з  о!  Есопогшс  Оеуе1ортеп1  т  ЕаПп
Ашепса»,  уо1.  II.  Рапз,  1963,  р.  33—39;  О.  Оегтат.  ТНе  51га1е^у
о!  Роз1еппд  5ос1а1  МНлШу.  —  «5скла1  Азрес1з  о!  Есопогшс  Оеуе1ор-
теп!  т  ЬаЙп  Атепса»,  уо1.  I.  Рапз,  1963,  р.  222—229.
 107

питалистическим  формам,  но  и  вообще,  т.  е.  по  сравнению
с  социалистической  ориентацией,  за  которую  ведут  борь¬
бу  латиноамериканские  коммунисты.  Вот  почему  мар¬
ксистская  критика  социологии  «психоэкономической  при¬
чинности»  теснейшим  образом  связана  с  борьбой  против
развращающего  влияния  буржуазной  идеологии  за
укрепление  классового  самосознания  трудящихся.
 Наряду  с  теорией  «психоэкономической  причинности»
важную  роль  в  методологическом  аппарате  современной
латиноамериканской  буржуазной  социологии  играют
разнообразные  элитарные  концепции.  Буржуазная  со¬
циология  противопоставляет  анализ  правящей  элиты
классовому  анализу  общества.  Для  нее  правящая  эли¬
та—  социальная  категория,  стоящая  вне  классов  или  над
классами.  «Для  марксистской  социологии  изучение  пра¬
вящей  элиты  —  это  элемент  изучения  классового  состава
общества,  ибо  под  правящей  элитой  она  понимает  верху¬
шечные  группы  различных  слоев,  составляющих  в  своей
совокупности  господствующий  класс,  группы,  отражаю¬
щие  его  интересы  и  осуществляющие  от  его  имени  и  по
его  поручению  управление  экономической,  политической
и  общественной  жизнью»  1.
 Под  предлогом  полноты  исследования  и  включения
в  него  проблем  руководящих  группировок  буржуазные
социологи  подменяют  демократические  решения  острых
вопросов  современного  социального  развития  путем  раз¬
вертывания  инициативы  массовых  организаций  трудя¬
щихся  решениями  элитарными  —  путем  изменения  ори¬
ентаций,  мотиваций  и  других  элементов  сознания  узких
правящих  группировок.  Эти  группировки,  по  их  мнению,
являются  единственными  движущими  силами  социаль¬
ного  развития,  и  вследствие  изменения  их  сознания  мо¬
жет  произойти  коренное  преобразование  существующего
общественного  порядка.
 Весьма  определенный  идеологический  смысл  заложен
в  самом  понятии  «масса»,  которым  пользуются  предста¬
вители  элитарных  социологических  школ.  Массам  в  от¬
личие  от  элит  оказываются  неизменно  присущи  все  низ¬
менные,  корыстные,  «партикуляристские»  инстинкты,
 1  А.  Галкин.  Правящая  элита  современного  капитализма.  —
«Мировая  экономика  и  международные  отношения»,  1969,  №  3,
стр.  74.
 108

свойственные  «традиционному»  обществу.  Абсолютизи¬
руя  наблюдения  над  определенными  социальными  слоями
в  Латинской  Америке,  зараженными  буржуазным  и  мел¬
кобуржуазным  сознанием,  теоретики-элитаристы  утвер¬
ждают,  что  там,  где  действуют  массы,  личность  всегда
осуждена  на  вырождение.  «Диалектика  отношений  ме¬
жду  руководителями  и  руководимыми  —  постоянная  ве¬
личина  истории,  которую  современная  политика  пытается
превратить  в  сознательное  и  потому  динамическое  де¬
ло,—  заменена  здесь  неизменным  порядком,  обрекаю¬
щим  массы  на  пассивность...»  1
 Стремление  революционных  масс  к  коммунистиче¬
ским  идеалам  современные  буржуазные  социологи  Ла¬
тинской  Америки  связывают  с  эгоистическим,  хищниче¬
ским  завоеванием  материальных  богатств  мира.  Считая
себя  критиками  «традиционного»  мировоззрения,  такие
исследователи  на  деле  оказываются  полностью  подчи¬
ненными  ему,  что  проявляется,  в  частности,  в  их  заявле¬
ниях  о  конвергенции  между  Востоком  и  Западом  под
знаком  «всеобщей  бюрократизации».
 В  современных  условиях  буржуазные  интерпретаторы
латиноамериканской  действительности  термин  «элита»
понимают  весьма  широко.  Классические  концепции  об
избранном  меньшинстве  и  пассивной,  неспособной  на
творчество  массе  в  современных  условиях  острой  классо¬
вой  борьбы,  роста  политического  самосознания  трудя¬
щихся  масс  и  крепнущей  тяги  к  идеям  социализма
в  странах  Латинской  Америки  уже  начинают  выглядеть
старомодным  анахронизмом2.
 Наиболее  часто  этот  термин  употребляется  для  обо¬
значения  лиц,  занимающих  ведущие  позиции  в  ключевых
социальных  структурах:  в  экономике,  управлении,  воен¬
ной  организации,  политике,  религии,  массовых  организа¬
циях,  образовании.
 Уругвайский  социолог  А.  Солари  пропагандирует  но¬
вую  для  латиноамериканской  буржуазной  социологии
концепцию  «функциональных  элит».  В  соответствии  с  этой
концепцией  в  состав  латиноамериканских  «функциональ¬
ных  элит»  включаются  представители  предприниматель¬
 1  Э.  Агости.  Возрожденный  Тантал.  М.,  1969,  стр.  85.
 2  См.  А.  Ш  у  льговский.  Вступительная  статья  к  кн.:  Э.  Агости.
Возрожденный  Тантал,  стр.  14.
 109

ских  кругов,  вооруженных  сил,  политических  партий,
церкви,  университетов  и  профсоюзов  К  Теория  «функцио¬
нальных  элит»  опирается  на  структурно-функциональный
анализ,  заимствованный  у  социологов  США,  на  парсо-
новскую  модель  дифференциации  функций  развивающей¬
ся  социальной  системы.  Здесь  элиты  называются  «функ¬
циональными»  потому,  что  они  различаются  по  их  осо¬
бым  функциям  в  обществе:  элиты  с  «адаптирующими»,
«целенаправляющими»,  «солидаризирующими»  и  «инте¬
грирующими»  функциями.  На  низших  уровнях  обще¬
ственного  развития  основные  функции  могут  сосредото¬
чиваться  в  руках  одного  лидера.  С  развитием  системы
возрастает  функциональная  специализация  элит:  рели¬
гиозная  элита  отделяется  от  политико-бюрократической,
менеджеры  реже  исполняют  функции  экспертов.
 В  соответствии  с  теорией  «функциональных  элит»
«адаптирующие»  и  «целенаправляющие»  элиты  контро¬
лируют  внешние  связи  системы,  «солидаризирующие»  и
«интегрирующие»  —  внутренние  связи.  Таким  образом,
надклассовое  «интегральное  общество»  будущего,  рекла¬
мируемое  проимпериалисгическими  реформаторами  в
Латинской  Америке,  якобы  включает  в  число  руководи¬
телей  специалистов  и  экспертов,  контролирующих  науч¬
ное  и  технологическое  развитие  («адаптирующая»  эли¬
та),  политических  лидеров  и  индустриальных  менеджеров
(«целенаправляющая»  элита),  социальных  лидеров  («со-
лидаризирующая»  элита),  а  также  ведущих  философов,
идеологов,  деятелей  искусства  и  религиозных  лидеров,
укрепляющих  единство  системы  социальных  мотиваций
и  ориентаций  и  «институализирующих»  эту  систему  («ин¬
тегрирующая»  элита).
 Указывая  на  недостаточную  «дифференцированностъ»
современных  латиноамериканских  социальных  систем,
некоторые  буржуазные  социологи  допускают  возмож¬
ность  сохранения  в  течение  определенного  времени  эли¬
тарных  групп,  совмещающих  вышеуказанные  функции.
Так,  по  их  мнению,  «индустриальная  элита»  в  Латинской
Америке  может  совмещать  функции  экспертные  и  мене-
джериальные,  «политическая  элита»  —  одновременно  це-
ленаправлять  и  солидаризировать,  сплачивать  общество,
 1  А.  8о1ап.  Ес1исас16п,  осираслоп  у  безагоИо.  Моп1еу1(1ео,  1967,
 р.  9.
 110

деятели  науки  и  культуры  —  нести  обязанности  по  науч¬
ной  экспертизе  и  по  выработке  и  внедрению  социальных
норм  и  ориентаций.
 Теоретики  «функциональных  элит»  ставят  задачу
сплотить  верхи  латиноамериканского  общества,  привить
им  чувство  корпоративной  ответственности,  устранить
внутренние  распри,  подозрения,  предубеждения,  объяс¬
нить  взаимозависимость  различных  элементов  правяще¬
го  класса,  мобилизовать  все  эксплуататорские  группи¬
ровки  на  укрепление  капиталистического  строя  в  союзе
с  международным  империализмом.  А.  Солари  прямо
говорит  о  связи  этой  концепции  с  практическими  зада¬
чами  социального  и  политического  планирования  на  кон¬
тиненте.  «В  настоящее  время  исследование  элит  в  Ла¬
тинской  Америке  не  носит  узконаучного  характера.  Такой
анализ  предпринимается  в  непосредственной  связи  с  дол¬
госрочными  проектами  социального,  экономического  и
политического  развития,  ибо  независимо  от  различий
в  социальной  системе  именно  компетентность  элиты,  об¬
ладающей  комплексом  социальных  модернизирующих
мотиваций,  определяет  решающий  успех  данного  обще¬
ства»  1.
 Нарочитая  деидеологизированность  теории  «функ¬
циональных  элит»  не  означает  ее  разрыва  с  общесоцио¬
логическими  концепциями  развития  латиноамериканско¬
го  общества.  Наоборот,  ее  сторонники  требуют  согласо¬
вания  конкретных  социальных  исследований  с  «генераль¬
ной  гипотезой».  Для  большинства  латиноамериканских
«функциональных  элитаристов»  такой  «универсальной»
социальной  гипотезой  в  60-х  годах  стала  теория  «интег¬
ральной  революции»,  о  которой  говорилось  выше:
 Коренной  порок  анализируемой  теории  состоит  в  том,
что,  подчеркивая  «функциональную»  взаимозависимость
различных  прослоек  господствующего  класса,  она  игно¬
рирует  их  качественную  специфику,  тот  факт,  что  это
группировки  именно  господствующего  класса.  При  этом
причинно-следственная  связь  социальных  явлений  опу¬
скается,  их  истолкование  ставится  в  зависимость  от  точ¬
ки  зрения  познающего  субъекта.  Спекулируя  на  реаль¬
ных  процессах  разрастания  бюрократического  аппарата
в  латиноамериканских  государствах,  сторонники  «интег¬
 1  «Е1йез  1  п  ЬаНп  Атепса»,  р.  VIII,
 111

ральной  революции»  всячески  превозносят  роль  новых,
«аполитичных»,  «интегрально-ориентированных»  бюро¬
кратических  групп  правящих  классов,  маскируя  тща¬
тельным  описанием  их  узкоспециализированных  функций
глубокое  внутреннее  единство,  покоящееся  на  классовых
интересах.  В  свою  очередь  такой  подход  служит  реабили¬
тации  «традиционалистских  политических  элит»,  подме¬
няя  вопрос  о  классовой  сущности  феодалыго-компрадор-
ской  олигархии  проблемой  «организационной  дисфунк¬
ции»  —  несоответствия  старых  методов  социальной  орга¬
низации  возросшей  сложности  социальной  системы.
 Методология  «элитарной  школы»  обнаруживает  тот
общий  для  обществоведения,  связанного  с  интересами
исторически  уходящих  социальных  слоев,  характер  пред¬
ставлений,  который,  по  замечанию  К.  Маркса,  является
всегда  лишь  отражением  непосредственной  формы  про¬
явления  отношений,  а  не  их  внутренней  связи  \  пресмы¬
кательством  перед  видимостью,  которую  ум  мещанина,
склонен  принимать  за  конечное,  «когда  он  вместо  рас¬
крытия  внутренней  связи  вещей  с  важным  видом  утвер¬
ждает,  что  в  явлениях  вещи  выглядят  иначе»2.
 Причина  такой  ограниченности  буржуазных  социоло¬
гов,  нередко  парадоксально  совмещающейся  с  основа¬
тельным  знанием  конкретного  предмета,  кроется  в  не¬
способности  понять,  что  буржуазный  способ  производ¬
ства,  включая  самые  новейшие  его  модификации,  столь
же  историчен  и  преходящ,  сколь  преходяща  критикуе¬
мая  ими  форма  традиционного  полуфеодального  произ¬
водства.  Ложная  интерпретация  экономической,  полити¬
ческой  и  социальной  жизни  общества,  преподносимая
проповедниками  «функциональных  элит»  латиноамери¬
канскому  читателю,  является  не  только  развитием  логи¬
ческих  основ  «функционально-элитарного»  анализа.  Сама
их  историко-философская  концепция  есть  обусловленный
классовой  принадлежностью  результат  непонимания,
плоского  вйдения  современного  общественного  строя
в  его  внутреннем  сцеплении.
 1  См.  К.  Маркс  и  Ф.  Энгельс.  Соч.,  т.  31,  стр.  266.
 2  К.  Маркс  и  Ф.  Энгельс.  Соч.,  т.  32,  стр.  461,

Глава  IV
 Теории  «среднего  уровня»  —
орудие  капиталистической
«модернизации»
в  Латинской  Америке
 Рассмотренные  нами  буржуазные  общесоциоло¬
гические  концепции  в  Латинской  Америке  —  теории  «пе¬
риферийного  развития»,  «интегрального  общества»,  «ин¬
тегральной  революции»  и  ряд  других  —  служат  базой
для  построения  более  конкретных  социологических  тео¬
рий  «среднего  уровня»  К  Эти  теории  являются  орудием
приспособления  традиционно-бюрократических  институ¬
тов  Латинской  Америки  в  экономической,  социальной,
политической  и  культурной  сферах  к  нуждам  капитали¬
стической  индустриализации  и  научно-технической  рево¬
люции.  В  центре  внимания  создателей  буржуазных  со¬
циологических  концепций  «среднего  уровня»  —  вопросы
формирования  новой  эксплуататорской  элиты  в  Латин¬
ской  Америке,  более  гибкой,  образованной,  отвечающей
интересам  североамериканских  монополий.
 Критика  буржуазных  социологических  теорий,  в  ко¬
торых  анализируются  общественные  группы  и  институты,
представляет  насущную  потребность  для  латиноамери¬
канских  прогрессивных  движений,  ведущих  идеологиче¬
скую  и  политическую  борьбу,  поскольку  именно  эти  тео¬
рии  являются  инструментом  идеологической  обработки
трудящихся,  составляют  базис  для  организации  эмпири¬
ческих  исследований  буржуазными  социологическими
центрами.
 Выработка  буржуазными  социологами  теорий  «сред¬
него  уровня»  не  сводится  к  механическому  наложению
общесоциологической  схемы  на  конкретный  материал
того  или  иного  сектора  социальной  действительности.
 1  В  современной  буржуазной  социологии  теории  «среднего  уров¬
ня»  представляют  собой  промежуточное  звено  между  общесоциоло¬
гическими  концепциями  и  конкретными  социальными  исследования¬
ми  и  рассматривают  проблемы  какого-либо  крупного  общественно¬
го  института  или  социальной  группы.
 113

Она  включает  в  себя  как  элементы  прямого  влияния  ис¬
ходных  философских,  методологических  принципов,  так  и
воздействие,  оказываемое  на  исследователя-теоретика
непосредственной  социальной  реальностью.  Поэтому
важно  не  только  вскрыть  теоретические  источники  кон¬
цепций  «среднего  уровня»,  но  и  дать  анализ  социально-
экономических,  политических  и  социально-психологиче¬
ских  условий  формирования  отдельных  буржуазных
социологических  теорий  различных  общественных  групп
и  институтов.  В  этой  главе  мы  сосредоточим  внимание  на
последних  вопросах.
 Объекты  рассмотрения  в  буржуазно-социологических
теориях  «среднего  уровня»  весьма  разнообразны:  это
предпринимательские  группы,  политические  партии,  цер¬
ковь,  армия,  университеты.  Созданы  десятки  теоретиче¬
ских  схем,  объясняющих  кризис  эксплуататорских  груп¬
пировок,  институтов  капиталистического  общества  и
предлагающих  рецепты  для  избавления  от  смертельных
недугов  капитализма;  они  кочуют  по  страницам  книг  и
статей  буржуазных  социологов.  Их  авторы  нередко  поле¬
мизируют  друг  с  другом.  Теоретическая  пестрота  может
создать  видимость  «свободы  мнений»,  «свободы  выбора».
Но  это  ложное  впечатление:  круг  мнений  и  возможность
выбора  ограничены  общей  задачей:  служить  укреплению
капиталистического  строя.
 Духовный  горизонт  буржуазных  социологов  опреде¬
лен  практикой  капиталистического  общества.  Если  писа¬
ния  авторов  теорий  «среднего  уровня»  еще  пользуются
некоторой  популярностью  у  латиноамериканского  чита¬
теля  с  мелкобуржуазным  сознанием,  то  происходит  это
в  основном  ввиду  их  спекуляций  на  внешних  «эффект¬
ных»  сравнениях  латиноамериканских  стран  с  якобы
«процветающими»  капиталистическими  державами  и
обещаний  (подкрепленных  авторитетом  буржуазной  на¬
уки)  преодолеть  разрыв  и  ввести  Латинскую  Америку
в  некий  капиталистический  рай  «всеобщего  благоден¬
ствия».
 Буржуазно-социологические  теории  «среднего  уров¬
ня»,  служащие  классовым  интересам  проимпериалисти-
ческих  реформаторов  в  Латинской  Америке,  несостоя¬
тельны  уже  потому,  что  преодоление  экономического  и
социального  кризиса  стран  Латинской  Америки  невоз¬
можно  в  рамках  мировой  капиталистической  системы,
 114

ибо  сами  развитые  капиталистические  страны,  выдавае¬
мые  авторами  этих  теорий  за  идеал  социальной  гармо¬
нии,  сотрясаются  от  постоянных  экономических  неурядиц,
раздираются  острыми  антагонистическими  социальными
противоречиями.
 Констатация  принципиальной  несостоятельности  бур¬
жуазно-социологических  теорий  «среднего  уровня»  ни
в  коей  мере  не  исключает  их  подробного  изучения  и  кри¬
тики.  Как  отмечают  латиноамериканские  марксисты,  кри¬
тика  буржуазной  социологии  в  Латинской  Америке  на
сегодняшний  день  должна  быть  детализирована.  Необ¬
ходимо  прослеживать  связь  социологических  концепций
с  общими  планами  империалистического  господства  на
континенте,  разоблачать  мифы  об  «автономности»  кон¬
цепций  «среднего  уровня»  и  программ  конкретных  соци¬
альных  исследований,  осуществляемых  буржуазными
центрами  К
 1.  «Комплекс
 латиноамериканского  индустриала»
 Одним  из  первых  объектов  пристального  изуче¬
ния  латиноамериканской  эмпирической  буржуазной  со¬
циологии  в  начале  60-х  годов  стали  промышленно-пред¬
принимательские  группы.  Пионером  исследования  «инду¬
стриальной  элиты»  был  профессор  социологии  универси¬
тета  Сан  Пауло  Ф.  Кардозо,  выполнивший  по  заказу
Центра  социологии  индустрии  и  труда  при  университете
Сан  Пауло  программу  по  социально-психологическому
тестированию  директоров  ведущих  промышленных  пред¬
приятий  штата.  Несколько  позднее  при  поддержке  Лати¬
ноамериканского  центра  социальных  исследований  в
Рио-де-Жанейро  аналогичные  исследования  были  осу¬
ществлены  с  группами  промышленников  в  Буэнос-Айресе,
Сантьяго  и  Мехико.  Затем  исследования  «индустриаль¬
ной  элиты»  сконцентрировались  в  Латиноамериканском
институте  экономического  и  социального  планирования
Экономической  комиссии  ООН  по  Латинской  Америке
в  Сантьяго,  где  под  общим  руководством  Ф.  Кардозо
была  выполнена  серия  работ,  посвященных  промышлен-
 1  «Во1ейп  (1е  ЕзЩйюз  есопогшсоз  у  зос1а1ез»  (Виепоз  Апез),
N  5,  1972.
 115

но-предпринимательским  верхам  в  странах  Латинской
Америки  К
 В  настоящее  время  «индустриально-элитарная»  шко¬
ла  Ф.  Кардозо,  к  которой  примыкают  Г.  Брионес  (Чили),
 А. 	Липман  (Колумбия),  Э.  Зальдуэндо  (Аргентина),
 Э. 	Фалетто  (Парагвай)  и  некоторые  другие  социологи,
занимает  ведущее  место  в  латиноамериканской  буржуаз¬
ной  социологии  предпринимательства.
 Относительную  научную  ценность  в  работах  теорети¬
ков  «индустриально-элитарной»  школы  представляют
собранные  ими  конкретные  материалы  о  сегодняшней
промышленной  верхушке  стран  Латинской  Америки.  Эти
материалы  подчас  критичны  (поскольку  их  авторы  пре¬
следуют  цель  подстегнуть  капиталистическое  развитие
в  странах  региона  и  помочь  латиноамериканской  бур¬
жуазии  избавиться  от  свойственной  ей  рутины)  и  неза¬
висимо  от  реформистских,  верноподданнических  пожела¬
ний  буржуазных  социологов  в  определенной  мере  могут
быть  использованы  марксистами  как  дополнительные
аргументы  для  разоблачения  эксплуататоров  и  обосно¬
вания  необходимости  не  частичных,  а  радикальных  пре¬
образований  в  странах  Латинской  Америки.
 Уже  в  первых  работах  представителей  «индустриаль¬
но-элитарной»  школы  были  развеяны  многие  мифы  об
идеализированном  образе  «нового  промышленника»  —
типичной  фигуры  национально-реформистской  пропаган¬
ды  в  латиноамериканских  странах  50  —  начала  60-х  го¬
дов.  Конкретный  анализ  выявил  несостоятельность  утвер¬
ждений  о  демократическом  происхождении  новой  про¬
мышленной  элиты,  якобы  состоящей  из  людей,  выбив¬
шихся  из  городских  ремесленников  или  промышленных
рабочих.  Об  истинном  социальном  происхождении  круп¬
ных  латиноамериканских  промышленников  говорят  дан¬
ные  таблицы  1,  составленной  нами  на  основании  работ
Г.  Брионеса,  А.  Липмана,  Э.  Зальдуэндо  (в  %).
 Как  видно  из  таблицы,  процент  промышленников  —
выходцев  из  эксплуатируемых  классов  ничтожный.  Ин-
 1  Р.  Н.  Сагйозо.  Е1  Етргезапо  тс1и51па1  еп  Атепса  ЬаИпа:
ВгазН,  Маг  <1е1  Р1а1а,  1963;  6.  Впопез.  Е1  Етргезапо  1пс1и51па1  еп
Атепса  ЬаНпа:  СЬПе,  Маг  <1е1  Р1а1а,  1963;  А.  Ыртап.  Е1  Етргезапо
1п(1из1г1а1  еп  Атепса  ЬаНпа:  Со1отЫа,  Маг  <1е1  Р1а1а,  1963;  Е.  2а1-
йиепйо.  Е1  Етргезапо  1пйиз1г1а1  еп  Атепса  ЬаНпа:  АгдепНпа,  Маг
(1е1  РЫа,  1962.
 116

Таблица  1
 Социальное  происхождение
 Чили
 Колумбия
 Аргентина
 Из  промышленных  пред¬
принимателей  (вклю¬
чая  мелких)
 38
 45
 24
 Из  коммерсантов
 17
 20
 36
 Из  служащих
 12
 7
 20
 Из  профессионалов
 28
 15
 12*
 Из  крупных  фермеров
 5
 0
 4
 Из  крестьян
 0
 0
 0
 Из  рабочих
 0
 10
 4
 Остальные
 —
 3
 —
 Итого  .  .  .
 100
 100
 100
 *  В  данном  случае  имеются  в  виду  выходцы  из  офицерской
среды.
 дустриальная  элита  в  основном  рекрутируется  из  иму¬
щих  слоев  общества.  Оказалось  также,  что  образова¬
тельный  уровень  промышленников  невысок  (см.  табл.  2).
Полученные  данные  ставят  под  сомнение  компетентность
лиц,  держащих  в  руках  судьбы  национального  промыш¬
ленного  развития  в  странах  Латинской  Америки.
 Таблица  2
 Образование
 Страны
 Аргентина
 Чили
 Колумбия
 Высшее
 11
 0
 2
 Среднее
 63
 60
 50
 Начальное
 25
 40
 48
 Нет  данных
 1
 —
 —
 При  этом,  как  отмечает  Э.  Зальдуэндо,  большинство
аргентинских  промышленников  получили  «классическое»
гуманитарное  образование.  Те  же  из  них,  кто  имел  тех¬
ническое  образование,  окончили  факультеты  старого  сти¬
ля,  далекие  от  современных  требований  специализации  и
аналитических  методов  преподавания.  Ф.  Кардозо  отме-
 117

чает,  что  хотя  в  ряде  случаев  и  наблюдается  количествен¬
ное  совпадение  между  группами  с  высшим,  средним  и
начальным  образованием  среди  латиноамериканских
предпринимателей  и  такими  же  группами  в  Соединенных
Штатах  (которые  априори  принимаются  латиноамери¬
канскими  буржуазными  социологами  за  критерий  эконо¬
мической  и  социальной  организации),  но  это  образование
у  них  качественно  иное,  чем  в  США,  «так  же  как  прин¬
ципиально  иной  характер  носит  весь  духовный  склад  но¬
сителей  этого  образования»  К
 Исследования  «путей,  ведущих  наверх»,  способов  до¬
стижения  руководящих  постов  в  крупнейших  латиноаме¬
риканских  фирмах  показали,  что  наследники,  члены  семей
и  доверенные  лица  держателей  акций  повсеместно  пре¬
обладали  над  компетентными  специалистами.
 Так,  по  материалам  тех  же  обследований  первой  поло¬
вины  60-х  годов,  только  15%  от  общего  числа  управляю¬
щих  ведущих  чилийских  фирм  «составляли  лица,  пригла¬
шенные  фирмой  на  пост  директора».  «Лиц,  продвинув¬
шихся  внутри  фирмы»  (а  значит,  в  той  или  иной  степени
обязанных  своим  выдвижением  хозяевам),  было  несколь¬
ко  больше  —  22%.  Остальные  63%  составляли  сами  соб¬
ственники,  члены  их  семей  и  доверенные  лица.  В  Колум¬
бии  те  же  показатели  были  еще  более  выразительными
(соответственно  10,  18  и  72%).
 Уругвайский  социолог  А.  Солари,  рассуждая  о  мето¬
дах  рекрутирования  «индустриальных  элит»  в  государ¬
ственно-капиталистическом  и  частном  секторах,  пишет:
«Традиционные  ориентации  в  уругвайском  обществе  по¬
всеместно  превалируют  над  интегральными.  Это  подтвер¬
ждается  большим  количеством  фактов.  Хорошо  известно,
что  отбор  государственных  служащих  базируется  на  род¬
ственных  связях,  на  членстве  в  определенном  клубе  либо
партийной  организации,  на  дружественных  отношениях
и  т.  д.  Все  это  традиционные,  партикуляристские  крите¬
рии.  С  явлениями  того  же  порядка  мы  встречаемся
в  сфере  частного  предпринимательства,  где  принцип  от¬
бора  персонала  на  основе  частных,  партикуляристских
взаимоотношений  представляет  повсеместное  явление.
Использование  универсалистских  критериев,  таких,  как
 1  Р.  Н.  Сагйозо.  Етргезапо  1п(1и51па1  е  (кзепуоМтегНо  есо-
погшсо  по  ВгазП,  р.  100.
 118

стандартизированные  экзамены,  представляется  исключе¬
нием.  Весьма  часто,  даже  тогда,  когда  внешне  выступает
универсалистский  критерий,  на  поверку  оказывается,  что
конкурс  проводился  среди  кандидатов,  ранее  отобранных
на  основе  личных  симпатий  и  антипатий»  К
 Сходные  выводы  встречаются  и  в  работах  социологов
из  других  стран  Латинской  Америки.  В  начале  50-х  годов
Дж.  Пауэлл  отмечал,  что  во  многих  латиноамериканских
странах  престижные  соображения  заставляют  промыш¬
ленников  вкладывать  прибыли,  полученные  в  промышлен¬
ности,  в  покупку  поместий2.  Десять  лет  спустя  аргентин¬
ский  социолог  X.  Л.  де  Имас  отмечал,  что  в  его  стране
предприниматели-промышленники,  поднимаясь  по  соци¬
альной  лестнице,  абсорбируются  старыми  элитами,  что
они  воспринимают  старую  шкалу  социального  престижа,
ориентаций  и  систему  стратификации  традиционного  аг¬
рарного  общества.  Когда  представляется  возможность,
они  покупают  поместья-эстансии,  но  не  из  экономических
соображений,  а  из  соображений  статусных  и  сами  пре¬
вращаются  в  помещиков-скотоводов3.
 Спустя  еще  десять  лет  положение  мало  изменилось
в  этом  плане  —  латиноамериканской  промышленной  бур¬
жуазии  не  удалось  радикально  изменить  традиции  ста¬
рых  эксплуататорских  группировок  и  перевоспитать  са¬
мое  себя.  Претензии  буржуазных  «индустриалов»  на
духовное  лидерство  в  Латинской  Америке  провалились.
 Факты,  приводимые  А.  Солари,  показывают  процесс
взаимопроникновения  «новой»  промышленной  и  «старой»
помещичье-компрадорской  верхушки,  они  подтверждают,
что  частичная  капиталистическая  индустриализация  и
урбанизация  не  вносят  принципиальных  изменений  в  со¬
циальную  структуру.  В  Уругвае  «социальные  верхи  го¬
рода  формируются  из  потомков  могущественных  старых
помещичьих  семей.  Многие  из  крупнейших  коммерсантов
и  банкиров  состоят  в  родстве  с  крупными  скотоводами
и  помещиками».  Помещичья  верхушка  сохраняет  извест¬
ное  влияние  в  обществе,  контролируя  важнейшие  сель¬
скохозяйственные  организации  и  продолжая  распростра¬
 1  А.  Е.  8о1ап.  ЕзЩбюз  зоЬге  1а  5ос1ес1а(1  11гидиауа.  Моп1еуь
(1ео,  1964,  р.  162.
 2  /.  К.  РохюеИ  Ио1ез  оп  ЬаПп  Атепсап  ЩбизШаНгаНоп.  —
«1п1ег-Атепсап  Есопогшс  АНанз»,  1952,  N  6,  р.  83.
 3  /.  Е.  с1е  1таг.  Ьоз  ^ие  тапбап.  Виепоз  А1гез,  1964,  р.  160.
 119

нять  повсеместно  мнение,  что  богатство  страны  состоит
в  ее  земле  и  в  деятельности  тех,  кто  владеет  этой  зем¬
лей  К
 Исследования  буржуазных  социологов  невольно  при¬
поднимают  завесу  над  многими  фактами  антинациональ¬
ной  деятельности  правящих  буржуазных  группировок.
Т.  Кэрол  пишет,  что,  несмотря  на  многочисленные  требо¬
вания  земельных  реформ,  в  странах  Латинской  Америки
мало  что  было  сделано  для  того,  чтобы  ограничить  эко¬
номические  источники  влияния  помещичьей  элиты2.  Спе¬
циалисты  из  Секретариата  ЭКЛА  также  отмечали,  что  и
«по  прошествии  ряда  лет  пропаганды  реформ  для  боль¬
шинства  латиноамериканских  стран  латифундии  остава¬
лись  доминирующим  фактором  в  аграрном  секторе»3.
 В  Чили  в  начале  60-х  годов  городская  буржуазия  стре¬
милась  подражать  крайне  консервативной  помещичьей
верхушке  и  добивалась  признания  с  ее  стороны.  Менее
10%  землевладельцев  страны  держали  в  руках  90%  при¬
годной  к  обработке  земли;  эта  группа  не  стремилась  к  по¬
вышению  эффективности  своих  хозяйств  и  поддерживала
полуфеодальные  отношения  с  сельскохозяйственными  ра¬
бочими.  Такая  ориентация  городской  буржуазии,  как
отмечает  американский  социолог  Ф.  Пайк,  привела  к  то¬
му,  что  с  «увеличением  ее  влияния  на  ход  чилийской  поли¬
тики  не  произошло  никаких  крутых  переломов.  Полити¬
ческая  стабильность  была  достигнута  ценой  экономиче¬
ской  и  социальной  стагнации»4.
 В  Бразилии,  по  словам  социолога  Б.  Зигеля,  «новым
средним  слоям»  присущ  психологический  «джентльмен¬
ский  комплекс»,  отвергающий  идеологию  «изменения»,
поощрение  технического  образования  и  другие  моменты,
необходимые  для  экономического  роста.  «Бразильское  об¬
щество,  —  подчеркивает  он,  —  сохраняет  во  всей  силе
фамильный  партикуляризм  в  новых  промышленных  секто¬
 1  А.  Е.  8о1ап.  Ез1исНо5  зоЬге  1а  Зсхпейай  1)гидиауа,  р.  113,
127—129.
 2  Т.  Р.  СаггоИ.  Ьапй  РеЬгт  аз  ап  Ехр1оз1уе  Рогсе  т  ЬаНп
Атепса.  —  «Ехр1оз1Уе  Рогсез  т  ЬаНп  Атепса».  Со1итЬиз,  1964,
 р.  81.
 3  «Ргоу1з1опа1  Рерог!  оп  1Ье  Соп!егепсе  оп  ЕйисаНоп  апй  Есо-
потю  апй  5ос1а1  6е\ге1ортеп1  т  ЬаНп  Атепса».  Маг  <1е1  Р1а1а,
1963,  р.  250.
 .4  Р.  Р1ке.  СНПе  апй  1Не  ЬшЫ  5Ыез.  1880—1962,  р.  280.
 120

рах.  Бразилия,  как  наиболее  долго  сохранявшая  рабство,
как  бывшая  империя,  особо  выделявшая  правящую  элиту,
и,  наконец,  как  самая  «аграрная»  из  крупных  латиноаме¬
риканских  стран,  отличается  твердостью  традиционалист¬
ских  устоев  даже  среди  преуспевающих  новых  индустри¬
альных  групп  сравнительно  развитого  Юга  страны.  Эти
новые  преуспевшие  в  экономическом  развитии  группы  не
ощущают  себя  независимым  новым  средним  классом.  Они
стремятся  слиться  со  старой  помещичьей  аристократией,
перенять  ее  идеалы  и  манеру  поведения  —  все  то,  что
осталось  в  наследство  от  дворянства  Бразильской  импе¬
рии.  ..
 Одну  из  отличительных  черт  этого  «джентльменского
комплекса»  составляет  презрение  к  физическому  труду
в  любой  его  форме...  Поскольку  в  прошлом  физический
труд  в  Бразилии  считался  уделом  рабов,  постольку  сего¬
дня  он  ассоциируется  с  принадлежностью  к  низшим  стра¬
там»  !.
 От  сбора  фактов  и  критических  замечаний  в  адрес
недостаточно  инициативных  латиноамериканских  про¬
мышленников  теоретики  «индустриально-элитарной»  шко¬
лы  вскоре  перешли  к  анализу  причин  неудач  буржуазной
политики  в  Латинской  Америке  и  к  разработке  конструк¬
тивных  предложений.  Естественно,  что  подлинно  научные
объяснения  реальной  обстановки  и  революционные  вы¬
воды  были  неприемлемы  для  буржуазных  теоретиков
«интегрально-элитарной»  школы.  Они  по-своему,  со  своих
классовых  позиций  старались  объяснить  особенности
латиноамериканской  промышленно-предпринимательской
элиты  и  прогнозировать  ее  будущее.
 Ф.  Кардозо,  например,  пришел  к  выводам  о  том,  что
в  силу  специфических  условий  формирования  предпри¬
нимательские  группы  в  Латинской  Америке  не  играют
той  динамической  роли,  которая  была  им  присуща  в  стра¬
нах  Западной  Европы  и  Северной  Америки.  Он  говорит
о  различиях  в  «возможностях  действия  и  способах  суще¬
ствования»  промышленной  элиты  в  США  и  Западной
Европе  и  в  странах  латиноамериканского  континента,
отмечая,  что  «в  старых  индустриальных  центрах  промыш¬
ленник  XIX  в.  имел  свободу  рук»,  в  то  время  как  «латино-
 1  В.  /.  31е§е1.  5ос1а1  51гис1иге  апс!  Есопогшс  СЬап^е  т  Вга-
зН.—«Есопогшс  Ого^Ь:  ВгазП,  1псПа,  Ларап»,  р.  406—411.
 121

американский  предприниматель  и  старого  (торгового)
поколения,  и  нового  (промышленного)  априорно  сталки¬
вался  с  существованием  иностранной  конкуренции,  ино¬
странной  развитой  технологии  и  местного  государства
традиционного  типа,  активно  влияющего  на  экономиче¬
скую  политику».
 Латиноамериканский  социолог  более  откровенен,  чем
его  североамериканские  коллеги,  в  определении  роли
«иностранных  интересов»  для  латиноамериканской  инду¬
стриализации,  он  отмечает,  что  «неоднократные  попытки
латиноамериканских  прогрессивных  групп  ограничить  по¬
мещичье  землевладение  и  наладить  международные  кон¬
такты  в  направлении  индустриализации  наталкивались
на  упорное  противодействие  международных  концернов  и
ведущих  индустриальных  государств  мира»  К
 Специфические  условия  социально-экономической
структуры  латиноамериканских  государств  вели  к  суже¬
нию  базы  свободной  промышленно-предпринимательской
деятельности.  Прибыли  предпринимателя,  как  отмечает
Ф.  Кардозо,  зависели  уже  не  столько  от  введения  новой
технологии  или  способности  гибко  маневрировать  в  ком¬
мерческой  области,  сколько  от  умения  вписаться  в  эко¬
номическую  политику  мощных  традиционных  групп2.
 Героя  современной  латиноамериканской  драмы,  соци¬
альную  фигуру,  способную  разрешить  кризисную  ситуа¬
цию,  Ф.  Кардозо  видит  в  лице  «нового,  рационального
предпринимателя»,  многими  чертами  напоминающего
персонажей  из  утопий  «индустриального  общества»  и  про¬
ектов  идеологов  «Латинской  Америки  2000-го  года»,  но
с  большей  примесью  национализма.  Этот  идеальный  «ра¬
циональный  предприниматель»  отвергает  путь  финансо¬
вых  спекуляций,  ориентируется  на  развитие  национально
важных  сфер  экономики,  объективен  в  подборе  и  выдви-
 1  Р.  Н.  Сагйозо.  ТЬе  1пс1и51па1  ЕШе.  —  «ЕН1ез  т  ЬаЕп  Атепса»,
р.  95.
 2  Исследования  социологов  «индустриально-элитарной»  группы,
проводившиеся  в  Колумбии  и  Аргентине,  показали,  что  присутствие
иностранного  капитала  в  той  или  иной  отрасли  торгового  или  про¬
мышленного  предпринимательства  усиливает  спекулятивные  тенден¬
ции  местных  предпринимательских  групп.  Так,  Э.  Зальдуэндо  отме¬
чает,  что  в  конце  50-х  годов  в  обстановке  экономического  кризиса
большинство  аргентинских  промышленников  перешло  в  разряд  «эко¬
номических  спекулянтов  нового  типа»,  тесно  связанных  с  государ¬
ственно-капиталистическими  программами.
 122

жении  своих  служащих,  готов  к  сотрудничеству  с  центра¬
лизованным  правительственным  аппаратом.
 Схема  «рационального  предпринимательства»,  предла¬
гаемая  социологами  «индустриально-элитарного»  направ¬
ления,  не  содержит  готовых  рецептов  дальнейшего  пре¬
образования  производственных  структур  латиноамери¬
канского  общества.  Но  сама  постановка  вопроса,  угол
зрения,  под  которым  предлагается  анализировать  объек¬
тивную  действительность,  предполагает  сохранение  и
упрочение  реформированного  капиталистического  строя
как  оптимального  варианта  развития.
 Принимаемые  исходные  посылки  сказываются  на  вы¬
водах  социологов  «индустриально-элитарного  направле¬
ния».  В  своих  эмпирических  данных  они  констатируют
отрицательную  роль  традиционных  помещичье-компра-
дорских  групп,  но  считают  эти  группы  необходимым  ком¬
понентом  их  схемы  социального  изменения,  который  дол¬
жен  обеспечить  противовес  давлению  снизу,  со  стороны
трудящихся  масс.
 Поскольку  сохраняются  позиции  традиционной  элиты,
тем  самым  снижаются  стимулы  для  деятельности  пред¬
принимательских  групп,  ориентирующихся  на  модерни¬
зацию  промышленности.  Тогда,  несмотря  на  то  что  кон¬
кретные  исследования  свидетельствуют  о  губительном
воздействии  иностранного  капитала  на  жизнеспособность
местной  экономики,  «элитарные  индустриалисты»  говорят
о  необходимости  исследования  «возможного  участия  ино¬
странного  примера  в  границах  положительного  влияния».
Но  каковы  границы  деятельности  иностранного  капитала?
Где  экономические,  политические  гарантии  его  «положи¬
тельного»  влияния?  Концепция  «рационального  предпри¬
нимательства»  не  дает  и  не  может  дать  ответа  на  эти
вопросы.
 Таким  образом,  концепция  «рационального  предпри¬
нимательства»  представляет  одну  из  разновидностей
идеологии  проимпериалистического  реформизма  в  стра¬
нах  латиноамериканского  континента.  Наличие  в  ней
националистических  деклараций  и  внешнего  противопо¬
ставления  якобы  оригинальных  латиноамериканских  кон¬
струкций  индустриального  развития  «теоретическому
гегемонизму  мировых  индустриальных  центров»  делает  ее
еще  более  опасной.  Эта  концепция  вполне  соответствует
намерениям  североамериканских  родоначальников  идео¬
 123

логии  проимпериалистического  реформизма  видеть  свои
теоретические  произведения  в  более  привлекательной
местной  упаковке.
 В  конце  60-х  годов  Ф.  Кардозо  значительно  изменил
свою  точку  зрения,  склоняясь  к  более  националистической
и  радикальной  позиции.  Однако  созданная  им  схема  «ра¬
ционального  предпринимательства»  в  Латинской  Америке
продолжает  разрабатываться  его  бывшими  учениками  и
единомышленниками.
 Особенности  развития  капитализма  в  Латинской  Аме¬
рике,  отмечаемые  теоретиками  «индустриально-элитар¬
ной»  школы,  давно  получили  единственно  верное  истолко¬
вание  в  работах  латиноамериканских  марксистов  и  про¬
граммных  документах  коммунистических  партий  стран
Латинской  Америки.  Они  считают,  что  латиноамерикан¬
ская  буржуазия  не  смогла  сокрушить  блок  иностранных
монополий  с  местной  полуфеодальной  олигархией  и
в  большинстве  случаев  предпочла  сделку  с  империализ¬
мом  последовательной  антиимпериалистической  борьбе.
Во  многих  странах  Латинской  Америки  «преобладающи¬
ми  являются  капиталистические  производственные  отно¬
шения  (производство  на  рынок  на  основе  наемного  тру¬
да).  Но  деформированный  характер  капиталистического
развития  с  сохранением  латифундистской  собственности  и
экономическим  господством  империализма  усиливает  не¬
устойчивость  экономики  этих  стран  и  сплетает  в  единый
узел  не  только  противоречия,  свойственные  капиталисти¬
ческому  способу  производства,  но  также  и  противоречия,
порожденные  иностранным  господством  и  формой  соб¬
ственности  на  землю»  1.
 На  путях  капиталистического  развития,  при  сохране¬
нии  засилья  иностранного  капитала  и  пережитков  дока¬
питалистических  структур  страны  Латинской  Америки  не
могут  нормально  развиваться.  В  историческом  плане  ка¬
питализм  исчерпал  здесь  свои  возможности,  о  чем  свиде¬
тельствует  постоянный  экономический  кризис  и  фашиза¬
ция  ряда  буржуазных  политических  режимов.  Только
последовательная  антиимпериалистическая  революция,
перерастающая  в  социалистическую,  открывает  светлую
перспективу  для  стран  Латинской  Америки.  Революцион¬
 1  «Ашепса  ЬаИпа.  РгоЫетаз  у  регзресНуаз  бе  1а  геуо1ис1оп».
Рга^а,  1966,  р.  13.
 124

ное  движение  масс  «нацелено  именно  на  борьбу  с  этой
деформацией,  с  монополиями,  с  крупной  капиталистиче¬
ской  собственностью  на  землю,  —  заявляют  мексиканские
коммунисты.  —  В  этом  состоит  его  народно-демократиче¬
ский  и  антиолигархический  характер,  так  как  оно  идет
дальше  буржуазных  и  буржуазно-демократических  рево¬
люций  прошлого.  Эти  черты  придают  ему  известный  анти-
капиталистический  характер.  Новая  революция  перешаг¬
нет  по  типу  создаваемого  государства  за  рамки  буржуаз¬
ной  демократии  и  подготовит  переход  к  демократии
социалистической.  Новая  революция  своими  экономиче¬
скими  преобразованиями  ослабит  основы  капитализма  и
создаст  материальные  условия  для  перехода  к  социа¬
лизму»  1.
 Более  откровенную  проимпериалистическую  позицию
среди  теоретиков  «индустриально-элитарной»  группы  за¬
няли  социологи,  непосредственно  связанные  с  исследова¬
тельскими  проектами,  финансируемыми  иностранными
монополиями.  Эти  социологи  всячески  подчеркивают  раз¬
личия  между  местными  предпринимателями  и  хозяевами
иностранных  компаний,  представляя  последних  в  каче¬
стве  миссионеров  «рационализма»  и  «прогресса»  в  Латин¬
ской  Америке.  Подводя  итоги  широких  обследований,
организованных  Пенсильванским  университетом  (США),
и  сравнивая  характерные  черты  латиноамериканского  и
североамериканского  предпринимателя-промышленника,
Т.  Кочран  приходит  к  выводу,  что  латиноамериканский
делец  по  своим  качествам,  существенным  для  успешного
бизнеса,  значительно  уступает  североамериканскому  со¬
брату.  Латиноамериканский  промышленник  предпочитает
выносить  решения  на  основании  «личных  ощущений»,  а  не
опираясь  на  мнение  сотрудников;  не  желая  поступиться
своим  авторитетом  в  пользу  группового  мнения,  он  отдает
предпочтение  неделовым,  особенно  родственным,  связям;
считает  более  существенным  социальный  престиж,  а  не
финансовые  выгоды;  не  заинтересован  в  научных  изобре¬
тениях  и  технологических  нововведениях2.
 Т.  Кочран  считает,  что  «латиноамериканский  инду¬
стриал»  приносит  в  жертву  «фамильным  интересам»  инте¬
 1  «Ьа  Уох  йе  Мёх1С0»,  25  ]ипю,  1967.
 2  Т.  С.  Соскгап.  ТЬе  Риег1о  Шсап  Визтеззтап.  РЫ1айе1рЫа,
1959,  р.  131,  151—154.
 125

ресы  производства.  Он  якобы  отвергает  необходимые
изменения  в  форме  владения  фирмой  (например,  превра¬
щение  семейной  фирмы  в  акционерное  общество),  полез¬
ные  для  повышения  уровня  технологической  эффектив¬
ности  и  расширения  рынка,  не  поощряет  рационализатор¬
скую  и  изобретательскую  деятельность  рабочих  и  служа¬
щих  и  т.  п.1
 Описанные  выше  отличительные  особенности  латино¬
американского  бизнесмена  создают  возможность  для  апо¬
логии  экономической  и  духовной  экспансии  монополий
США  в  работах  буржуазных  социологов.  Действительное
же  положение  вещей  состоит  в  том,  что  если  раньше  раз¬
витие  латиноамериканской  промышленности  связывалось
с  национальной  буржуазией,  то  бурное  вторжение  моно¬
полий  США  в  область  обрабатывающей  промышленности
за  последние  годы  подчинило  им  местного  буржуа,  зача¬
стую  переместило  его  в  сферу  спекуляций  либо  поставило
в  такие  условия,  когда  использование  современной  тех¬
ники  и  широкая  организация  дела,  которые  являются
мерилом  «модернизации»  и  «конструктивного  изменения»,
ему  не  под  силу2.
 Понятно,  что  латиноамериканские  промышленники
уступают  американским  воротилам  бизнеса  в  эффектив¬
ности  и  рациональности  по  части  налаживания  капитали¬
стического  производства  и  сбыта.  Но  никакие  организа¬
ционные  и  психологические  «комплексы»,  подробно  описы¬
ваемые  и  классифицируемые  буржуазными  социологами,
не  в  силах  изменить  судеб  капитализма  в  Латинской
Америке.  Латиноамериканские  промышленники  не  могут
превратиться  в  динамичных,  смелых  руководителей  на¬
ции,  поскольку  пробил  час  мирового  капитализма  вообще,
в  том  числе  и  в  Латинской  Америке.  А  иностранные  моно¬
полисты,  идеализируемые  в  книгах  их  ученых  клевретов,
способны  лишь  до  определенной  степени  рационализиро¬
вать  производство,  поскольку  и  они  не  в  состоянии  пре¬
одолеть  основные,  классовые  конфликты  капиталистиче¬
ской  организации.  Их  «рациональность»  —  злейший  враг
народов  Латинской  Америки.  Экономическая  экспансия
 1  Т.  С.  Соскгап.  СиИига1  Рас1огз  т  Есопогшс  Ого^Ш.  —  «Лоиг-
па1  о!  Есопогшс  ШзЬгу»,  N  20,  1960,  р.  529—530.
 2  См.  об  этом:  «Неоколониализм  США  в  Латинской  Америке»,
М.  1970,  гл.  IV.
 126

монополий  в  Латинской  Америке  приводит  к  деформации
общества,  обескровливает  его  вследствие  вывоза  награб¬
ленных  прибылей,  насаждает  коррупцию,  разъедающую
правящие  круги  большинства  латиноамериканских  рес¬
публик.
 2. 	Концепции  «функционалыного
 политического  руководства»
 В  буржуазной  социологии  стран  Латинской  Аме¬
рики  весьма  авторитетной  за  последние  годы  стала  группа
исследователей,  специализирующихся  на  разработке  про¬
блем  политических  структур  латиноамериканских  стран  К
Эти  социологи  опираются  на  методологию  профессора
политических  наук  Иллинойского  университета  (США)
Р.  Скотта.
 За  образец  политического  развития  для  латиноамери¬
канских  государств  Р.  Скотт  и  его  последователи  берут
развитые  капиталистические  государства.  По  их  мнению,
политическое  руководство  в  западноевропейских  странах
и  особенно  в  Соединенных  Штатах  осуществляют  «наи¬
более  способные  представители  старых  и  новых  социаль¬
ных  страт,  стремящихся  к  широкому  развитию  образова¬
ния,  массовых  коммуникаций  и  социальной  мобильно¬
сти»2,  что  якобы  находит  свое  выражение  в  большем
уравнивании  доходов  населения,  распространении  чувства
гражданской  ответственности  в  национальном  масштабе.
Р.  Скотт  утверждает,  что  в  настоящее  время  осуществле¬
ние  государственной  политики  в  США  находится  в  руках
нейтральных  экспертов,  что  основные  социальные  элиты
«деполитизированы»,  политические  партии  находятся  в
руках  профессиональных  лидеров,  превращающих  их
в  орудие  примирения  конкурирующих  групповых  инте¬
ресов  3.
 Такое  идеальное  состояние  определяется  как  состоя¬
ние  «функционального  политического  руководства».  Как
 1 	Ф.  Джил,  В.  Д’Антонио, 	В.  Форм,  А.  Уайтфорд,  Г.  Хоскин
 (Е. 	О.  ОН.  ТЬе  Ро1Шса1 	5У81ет  о!  СЫ1е.  Воз1оп,  1966;  №.  V.  О'Ап-
 {ото,  №.  Н.  Рогт.  Ро1Шса1  1пНиепис1а1з  т  Т^о  Вогбег  СШез  о!  Ьа-
Нп  Ашепса.  Уогк,  1964;  О.  Нозкт.  СоштипНу  Ро^ег  апб  Ро-
1Шса1 	МобегтгаНоп:  А 	51ис1у 	о!  Уепегие1ап  СЙу.  11гЬапа,  1966).
 2 	К.  ЗсоН.  Рэ1Шса1 	ЕН1ез 	ап<3  Ро1Шса1  МобегшгаНоп.  —  «ЕН-
 1ез  т  ЬаНп  Атепса»,  р.  117.
 3  Там  же.
 127

видно,  здесь  предпочитают  умалчивать  о  том,  кому  слу¬
жит  огромный  аппарат  «функционального  политического
руководства»  в  капиталистических  странах.  Связь  госу¬
дарственной  машины  с  правящим  эксплуататорским
классом,  подчинение  ее  монополиям,  коррупция,  лоб¬
бизм  —  все  это  находится  вне  их  внимания.  Даже  такие
вопиющие  изъяны  политической  жизни  США,  как  поли¬
тическое  насилие,  открытые  убийства,  гангстеризм,  расо¬
вая  дискриминация,  скромно  обозначаются  термином
«аномии»  —  мелкие,  незначительные  анормальности.
 Совсем  иная  картина  представляется  социологам  этой
группы,  когда  они  анализируют  латиноамериканские  по¬
литические  системы.  Они  пишут  о  неэффективности  не
только  отдельных  латиноамериканских  партий,  но  и  на¬
циональных  политических  систем  в  целом.  Конгрессы
в  Латинской  Америке  не  могут  выполнять  свои  функции
из-за  раздирающих  их  противоречий.  Представители  на-
ционал-реформистских  партий,  утверждают  они,  соглаша¬
ются  с  методами  и  приемами  «традиционного»  полуфео¬
дального  политического  руководства.  Низкий  уровень
образования  и  отсутствие  навыков  политической  органи¬
зации  у  большинства  рядовых  членов  буржуазных  и
мелкобуржуазных  партий  препятствуют  их  контролю  над
деятельностью  верхушки  политического  аппарата.  Подав¬
ляющее  большинство  политических  партий  стран  Латин¬
ской  Америки,  по  их  мнению,  вообще  трудно  считать
политическими  партиями.  Одни  из  них  являются  времен¬
ными  группировками,  возникающими  перед  очередной
избирательной  кампанией  и  распадающимися  с  ее  окон¬
чанием,  другие  представляют  собой  псевдопартии,  обра¬
зованные  военными  и  каудилистскими  режимами.
 С  приходом  к  власти  буржуазии  и  развитием  государ¬
ственного  капитализма  политическая  традиция  каудилиз-
ма  старых  помещичьих  групп,  ставившая  партийный  ав¬
торитет  того  или  иного  лица  в  зависимость  от  размеров
его  латифундий,  не  исчезла,  но  сменилась  «бюрократиче¬
ским  каудилизмом»  —  захватом  партийных  постов  в  ко¬
рыстных  целях  лицами,  занимающими  важные  должности
в  буржуазном  государственном  аппарате.
 Конкретные  исследования,  проведенные  сторонниками
концепции  «функционального  политического  руководст¬
ва»,  действительно  показывают,  что  ни  правящие  партии,
ни  выборные  органы  в  рамках  действующих  поли¬
 128

тических  систем  не  обеспечивают  бескризисного  функцио¬
нирования  современного  буржуазного  латиноамерикан¬
ского  общества.  Наряду  с  конституционно  признанными
политическими  механизмами  эти  социологи  выделяют
мощные  неправительственные  системы:  «непризнанные
правительства»,  «группы  насилия»,  «группы  давления».
Неформальные  политические  структуры  выполняют  регу¬
лирующие  функции  по  отношению  к  самим  членам  этих
систем  и  функции  давления  по  отношению  к  внешним
силам.  Так,  характеризуя  период  с  начала  60-х  годов
в  Аргентине,  К.  Сильверт  писал,  что,  хотя  Аргентина
является  одной  из  наиболее  развитых  стран  в  Латинской
Америке  «в  социальном  отношении»,  высокограмотной  и
урбанизированной,  и  в  этой  стране  сильны  пережитки
местнических  взглядов,  типичных  для  «традиционалист¬
ского  общества»  1.
 Эти  социологи  нередко  поносят  местные  политические
органы,  заявляя,  что  правительства  штатов  и  местные
бюрократические  группы  в  подавляющей  степени  отра¬
жают  «партикуляристские»  интересы  кланов,  весьма  от¬
личные  от  курса,  построенного  на  принципах  рациональ¬
ного  управления.  За  их  обвинениями  кроются  реальные
противоречия,  свойственные  политической  структуре  ла¬
тиноамериканских  господствующих  классов,  которые  ча¬
сто  наблюдаются  и  между  центральным  правительством
и  властями  штатов  (или  провинций).  Крупнейшие  корпо¬
рации,  связанные  с  международным  капиталом,  и  мест¬
ные  предприниматели  среднего  калибра,  контролирующие
бюрократический  аппарат  законодательных  собраний
штатов,  муниципий,  по-разному  подходят  к  решению  наи¬
более  острых  проблем  латиноамериканской  действитель¬
ности,  таких,  например,  как  аграрная  реформа  и  связан¬
ный  с  ней  кризис  городов,  выражающийся  во  все  увели¬
чивающемся  потоке  мигрантов  из  сельскохозяйственных
областей,  не  имеющих  работы  или  квалификации  для
работы  в  промышленности  либо  в  сфере  обслужива¬
ния.
 Из  сказанного  выше  следует,  что  базирующийся  на
узкофункционалистской  методологии  анализ  проблем  по¬
 1  К.  Н.  3№ег1.  ТЬе  Соз{з  о!  АпИ-МаЦопаИзт:  Аг^епИпа.  —  «Ех-
 рес!ап1  Реор1ез:  МаНопаИзт  апс1  Эеуе1ортепЬ. 	Уогк, 	1963,
 р.  79.
 129
 5  А.  В.  Шестопял

литической  системы  эксплуататорских  классов  в  Латин¬
ской  Америке  схватывает  лишь  некоторые  закономерности
внешнего  порядка,  но  не  может  дать  их  объективного
научного  истолкования,  ибо  ему  чуждо  видение  противо¬
речивой  природы  политического  развития  империалисти¬
ческого  государства.
 Поскольку  индустриальное  развитие  латиноамерикан¬
ских  стран  все  жестче  увязывается  с  интересами  крупней¬
ших  международных  концернов,  разрабатывающих  стра¬
тегию  «рациональной»  эксплуатации  латиноамерикан¬
ских  народов  действительно  не  на  местном,  а  на  нацио¬
нальном  и  даже  на  континентальном  уровне,  то  связанные
с  новыми  монополиями  буржуазные  социологи  собрали
веские  доказательства  антинациональной  деятельности
политических  лидеров  местной  буржуазии.  Но  в  характе¬
ристике  политических  отношений  в  латиноамериканских
странах,  которую  дают  сторонники  концепций  «функцио¬
нального  политического  руководства»,  не  раскрываются
причины  основных  пороков  буржуазной  представительной
системы  в  этих  странах,  к  числу  которых  в  первую  оче¬
редь  следует  отнести  активное  противодействие  правя¬
щих  классов  и  иностранного  империализма  созданию  мас¬
совой  политической  организации,  и  прежде  всего  созда¬
нию  массовых  политических  партий  трудящихся.
 Традиция  разрешения  каждого  политического  кризиса
с  помощью  военной  силы  —  прямое  следствие  антинацио¬
нального  союза  правящей  верхушки  латиноамериканских
стран  с  империализмом  США.  Длительное  политическое
господство  проимпериалистических  земельно-финансовых
олигархий  предопределило  антидемократическую  сущ¬
ность  политической  системы,  сложившейся  в  странах  Ла¬
тинской  Америки.  Эта  система  характеризуется  крайней
узостью  социальной  базы  власти,  милитаризацией  и  бю¬
рократизацией  государственного  механизма,  ограничени¬
ем  сферы  массовой  политической  деятельности,  богатым
набором  методов  подавления  всякой  оппозиции  К
 Касаясь  вопроса  об  участии  широких  трудящихся
масс  в  политической  жизни  латиноамериканских  стран,
буржуазные  социологи  из  группы  «политических  функцио¬
налистов»  вынуждены  признать,  что  представители  мел¬
 1  См.  Я.  Я.  Разумович.  Кто  и  как  правит  в  Латинской  Америке.
М.,  1967,  стр.  88.
 130

ких  землевладельцев,  ремесленников,  городских  и  сель¬
ских  рабочих,  как  правило,  не  допускаются  к  власти.
Объясняя  причины  этого,  Р.  Скотт  пишет,  что  массы  не
допускаются  к  власти  «не  из-за  страха  верхов,  а  из-за
предрассудков,  подчас  расового  презрения  аристократии
к  индейцам  и  прочим  цветным  как  к  бездушным  живот¬
ным»1.  В  таком  «объяснении»  следствие  выдается  за  при¬
чину,  затушевывается  социальная  обусловленность  ра¬
систской  психологии  и  тем  самым  политика  глубоких
социальных  преобразований  заменяется  тактикой  рефор¬
мистского  просветительства.
 Социологи  Г.  Джил,  В.  Д’Антонио,  В.  Форм  говорят
о  раздробленности  латиноамериканских  трудящихся,
о  конкуренции,  существующей  между  различными  груп¬
пами  рабочих  и  служащих,  о  некомпетентности  и  продаж¬
ности  многих  профсоюзных  и  партийных  мелкобуржуаз¬
ных  лидеров.  Констатация  сложного  положения  на  ряде
участков  политического  движения  латиноамериканских
трудящихся  масс  служит  проимпериалистическим  идеоло¬
гам  «фундаментом»  для  теоретических  заключений  о  по¬
тенциальной  бесперспективности  массовых  движений,
направленных  на  экономический  и  социальный  прогресс
латиноамериканских  стран.  Не  называя  открыто  своих
основных  противников,  авторитеты  «политико-функцио¬
нальной»  школы  пишут  о  том,  что  все  политические  орга¬
низации,  опирающиеся  на  низы,  ориентируются  на  мето¬
ды  «традиционных»  политических  действий,  а  их  лидеры
склонны  предавать  собратьев  по  движению,  переходя  на
сторону  обладающих  властью  группировок.  Тем  самым
преднамеренно  ставятся  на  одну  доску  и  мелкобуржуаз¬
ные  демагоги,  и  истинные  представители  латиноамерикан¬
ских  трудящихся  —  коммунисты,  последовательно  рабо¬
тающие  над  повышением  политического  сознания  масс,
против  которых  и  направлен  основной  удар  проимпериа¬
лисгических  реформаторов2.
 1  Я.  Е.  8соИ.  Ро1Шса1  ЕШез  апс!  Ро1Шса1  МоёегшгаНоп.  —  «ЕН-
1ез  ш  ЬаИп  Атепса»,  р.  125.
 2  В  отрицании  роли  политических  партий  пролетариата  и  его
массовых  организаций  в  лице  профсоюзов,  а  также  в  отрицании
важности  массовой  повседневной  политической  работы  среди  насе¬
ления  с  проимпериалистическими  социологами  перекликаются  уль¬
тралевые  теоретики,  абсолютизирующие  тактику  открытого  насилия
и  партизанской  войны.
 131

«Обосновав»  подобным  образом  заведомо  деструктив¬
ный  характер  всех  возможных  изменений  снизу,  «полити¬
ческие  функционалисты»  возлагают  надежды  на  просве¬
щенных  выходцев  из  старых  правящих  группировок,
продолжающих  удерживать  политическое  руководство
обществом,  на  сотрудничающих  с  ними  буржуазных  про-
фессионалов-экспертов,  предоставляющих  в  распоряже¬
ние  интегральных  реформаторов  свои  знания  и  опыт.
 В  современных  условиях  сторонники  «функционально¬
го  политического  руководства»  полагают,  что  решающее
усилие  по  стимулированию  «многоаспектного  модернизи¬
рующего  изменения»  латиноамериканского  общества  мо¬
жет  совершить  глава  исполнительной  власти,  обладаю¬
щий  «надконституционным  харизматическим  авторите¬
том»  1  (что  роднит  его  с  традиционным  каудильо.  —
 А. 	Ш.),  ориентирующийся  на  индустриализацию  и  опи¬
рающийся  на  иностранные  монополии  и  проимпериали¬
сгические  круги  внутри  страны.
 Однако  никакой  союз  политиков-демагогов,  спекули¬
рующих  на  своей  личной  популярности  и  на  якобы  мисти¬
ческих,  врожденных  иррациональных  способностях  управ¬
лять  людьми,  с  «мозговым  трестом»  монополий,  состоя¬
щим  из  буржуазной  академической  верхушки,  не  может
разрешить  основных  противоречий,  заключающихся  в  ме¬
ханизме  политического  господства  эксплуататорских
классов  в  странах  Латинской  Америки.  Каждое  обостре¬
ние  экономических  противоречий  заставляет  тысячи  лати¬
ноамериканцев  порывать  с  буржуазными  партиями  и  при¬
водит  их  в  ряды  антикапиталистической  оппозиции.  Если
буржуазно-демократические  организации  в  Латинской
Америке  не  становятся  на  антиимпериалистические,  на¬
родно-демократические  позиции  и  не  видят  перспективы
последующих  социалистических  изменений,  то  они  обре¬
чены  на  неминуемое  вырождение  и  сползание  к  фа¬
шизму.
 Немалое  внимание  в  работах  «политических  функцио¬
налистов»  уделено  обоснованию  необходимости  «деидео¬
логизации  политической  жизни»  латиноамериканских
стран,  и  в  том  числе  трансформации  существующих
 1  /?.  Е.  ЗсоП.  ЬаНп  Атепсап  РагНез  апб  Ро1Шса1  Оеазюп  Ма-
ктд.  —  «Ро1Шса1  РагНез  апс!  Ро1Шса1  Оеуе1ортепЬ.  Рппсе1оп,  1966,
р.  303.
 132

политических  партий  в  «нейтрально-интегральные  меха¬
низмы».
 Тенденциозно  истолковывая  исторический  опыт  нацио¬
нально-реформистских  движений  (апризм,  христианско-
демократическое  движение  и  др.),  «политические  функ¬
ционалисты»  защищают  тезис  о  ложности  политической
идеологии  любой  латиноамериканской  партии.  Так  назы¬
ваемые  народные  массовые  партии,  утверждают  они,
используют  идеологию  как  средство  для  манипуляций
в  период  борьбы  за  власть.
 Не  раскрывая  глубинных  причин  слабости  политиче¬
ских  организаций  латиноамериканской  буржуазии  и  абсо¬
лютизируя  идеологические  концепции  местных  буржуаз¬
ных  политиков,  сторонники  концепции  «функционального
политического  руководства»  оценивают  любую  политиче¬
скую,  классовую  идеологию  как  «бесполезную  спекуля¬
цию,  прикрывающую  беспринципность  и  маккиавелизм»  К
Идеология,  по  их  мнению,  есть  «символ  среди  разобщен¬
ного  мира,  к  которому  человек  тянется  в  минуты  кризиса,
но  его  наркотическое  действие  быстро  сменяется  этапом,
на  котором  превалируют  прагматические  ценности»  2.
 «Политические  функционалисты»  пытаются  отожде¬
ствить  в  этом  плане  идеологию  национал-реформистских
и  коммунистических  партий  в  странах  Латинской  Амери¬
ки,  подводя  коммунистическое  движение  под  общую  кате¬
горию  традиционалистских  течений.  «Коммунистическая
символика»  рассматривается  ими  в  одном  ряду  с  «рас¬
плывчатыми  лозунгами  национализма,  индеанизма  (т.  е.
превосходства  индейской  расы.  —  А.  111.)  и  т.  д.,  взываю¬
щими  к  наиболее  примитивным  чувствам  толпы»3.  Осо¬
бую  ненависть  интегралистов  вызывают  антиимпериали¬
стические  лозунги.  «Крики  об  империализме  янки  —  отли¬
чительная  черта  каждого  латиноамериканского  демагога,
втайне  мечтающего  об  узурпации  власти»4,  —  пишет
Р.  Скотт.  Извращая  картину  латиноамериканского  ком¬
мунистического  и  общедемократического  движения,  бур¬
жуазная  социологическая  школа  «функционального  поли¬
 1  К.  Е.  ЗсоИ.  Ро1Шса1  ЕИ1ез  апс1  Ро1Шса1  МодегшгаИоп.—«ЕИ-
1ез  ш  ЬаПп  Атепса»,  р.  129.
 2  О.  АШопй,  8.  УегЬа.  ТЬе  Сшс  Си11иге.  Рппсе1оп,  1963,  р.  47.
 3  /?.  Е.  ЗсоИ.  Ро1Шса1  ЕН1ез  апс!  Ро1Шса1  МобегтгаНоп.  —  «ЕН-
1ез  т  ЬаПп  Атепса»,  р.  129.
 4  Там  же.
 133

тического  руководства»  спекулирует  на  примерах  право¬
оппортунистической  либо  левосектантской,  ультрарево¬
люционной  фразеологии,  выдавая  ее  за  марксистско-ле¬
нинскую  идеологию  коммунистических  партий.
 За  последние  годы  сторонники  проимпериалистической
социологии  все  чаще  вынуждены  признавать,  что  для  их
экспериментов  по  реформированию  строя  в  латиноамери¬
канских  странах  не  хватает  ни  времени,  ни  ресурсов.
Упорное  сопротивление  крайне  правых,  противоречия  вну¬
три  самих  проимпериалистических  реформаторов,  а  глав¬
ное—  рост  сплоченности  и  сознательности  трудящихся
масс,  требующих  радикальных  социальных  преобразова¬
ний,  ставят  их  перед  лицом  революционных  ситуаций.
 Проимпериалисгическими  политологами  создана  за
последние  годы  обширная  литература  о  революциях
в  Латинской  Америке.  Они  пытаются  доказать  бессмыс¬
ленность,  экономическую  и  социальную  нецелесообраз¬
ность  революций  в  современном  мире.  При  рассмотрении,
например,  мексиканской  революции  они  пытаются  дока¬
зать,  что  сама  эта  революция  и  первые  послереволюцион¬
ные  десятилетия  с  их  ярко  выраженной  антиимпериали¬
стической  направленностью  привели  к  трудностям,  эко¬
номическим  и  политическим  неурядицам,  и,  наоборот,  по¬
ложительно  оценивается  экономическая  и  социальная
«стабильность»,  якобы  свойственная  послевоенному  пе¬
риоду  сотрудничества  крупной  местной  буржуазии  с  ино¬
странными  монополиями.  Они  приходят  к  выводу  о  том,
что  иностранный  капитал  является  фактором  «социаль¬
ного  мира»  в  Мексике  и  других  странах  Латинской  Аме¬
рики.
 Такой  вывод  буржуазных  политологов  не  соответ¬
ствует  действительности,  поскольку  базой  политической
стабильности  может  быть  только  нормальное,  здоровое
развитие  национальной  экономики.  Политическая  ста¬
бильность  капиталистического  общества  —  вообще  уто¬
пия,  поскольку  капиталистическое  производство  в  своем
развитии  неминуемо  порождает  противоречия  и  требует
перехода  к  принципиально  новой  экономической  и  поли¬
тической  организации  общества.  Политическая  стабиль¬
ность  зависимого,  подчиненного  иностранным  монополиям
латиноамериканского  общества  —  утопия  вдвойне.  О  при¬
зрачности  широко  разрекламированного  «социального
мира»  в  Мексике  свидетельствует  взрыв  недовольства  и
 134

волнений  1968  г.  Подлинная  политическая  стабильность
в  странах  Латинской  Америки  достижима  только  на  путях
радикальной  перестройки  всех  общественных  отношений,
освобождения  от  гнета  монополий  и  паразитизма  олигар¬
хий,  т.  е.  на  путях  социалистической  революции.
 Со  сходных  позиций,  абстрагируясь  от  реальной  исто¬
рической  действительности,  буржуазные  социологи  рас¬
сматривают  и  революцию  на  Кубе,  причем  они  сознательно
игнорируют  принципиальные  различия  между  буржу¬
азно-национальным  характером  мексиканской  и  социали¬
стическим  содержанием  кубинской  революции.  Опираясь
на  теории  конвергенции,  «политические  функционалисты»
без  всяких  на  то  оснований  предсказывают  кубинской  ре¬
волюции  то  же  внутреннее  перерождение  и  медленное
сползание  к  соглашательству  с  иностранными  монопо¬
лиями,  которое  характерно  для  «мексиканской  модели».
Они  всячески  выпячивают  отдельные  частные  трудности
социалистического  строительства,  умалчивая  о  его  исто¬
рических  достижениях.
 Особые  теоретические  модели  сконструированы  социо¬
логами  проимпериалистической  политической  модерниза¬
ции  в  странах  Латинской  Америки  для  исследования
международных  отношений.  Одна  из  них  —  теория  «меж¬
американского  эпигенезиса»  —  ставит  своей  целью  оправ¬
дание  неравенства  США  и  стран  Латинской  Америки  в
межнациональных  отношениях,  объединениях  и  союзах.
Под  термином  «эпигенезис»  сторонники  этой  теории  пони¬
мают  возникновение  в  настоящее  время  «новых  межна¬
циональных  организаций  со  специализированными
функциями  на  базе  дифференцирующихся  систем  низ¬
шего  (национального)  уровня»1.  Такого  рода  междуна¬
родные  организации  рассматриваются  как  блоки  еще  не
существующей  всеобщей  «интегральной»  системы  за¬
падного  полушария,  которая  якобы  будет  вкладом  в
строительство  «интегральной»  общности  всего  человече¬
ства.
 Анализируя  проблему  «динамических  перспектив
представительства  и  контроля»  в  отношениях  между
США  и  их  южноамериканскими  партнерами  в  межнацио¬
нальных  организациях,  теоретики-интегралисты  высту¬
пают  с  утверждениями  о  ведущей,  «инструктирующей»
 1  «Рапогаша  Ро1Шсо  1п1егатепсапо».  Мёх1Со,  1967,  р.  3.
 135

роли  США  в  новых  организациях  западного  полушария.
Так  же  как  ребенка  сначала  учат  ходить,  а  потом  он  полу¬
чает  право  решения  куда  идти,  так  и  военные  и  эконо¬
мические  союзы  латиноамериканских  государств  сначала
якобы  должны  учиться  действовать  под  внешним  влия¬
нием  империалистических  держав,  а  лишь  потом  получить
право  выбора.  Сторонники  этой  концепции  не  обсуждают
вопрос  о  том,  сколько  времени  должен  продолжаться
этот  открытый  империалистический  «патронаж».  Со  вре¬
менем,  говорят  они,  «уровень  самоуправления  новых  юж¬
ноамериканских  союзов  должен  возрастать  —  путем  вве¬
дения  наднациональных  систем  с  наднациональной  идео¬
логией,  к  которым  впоследствии  перейдет  контроль,
первоначально  выполнявшийся  посторонним  ментором»  *.
 Два  замечания,  дополняющие  вышеприведенный  те¬
зис,  раскрывают  то  конкретное  значение,  которое  сторон¬
ники  этой  теории  стремятся  придать  своим  общим  построе¬
ниям.  Первое:  «способности  лиц,  должных  взять  в  руки
самостоятельное  ведение  дел  нового  союза,  предвари¬
тельно  проверяются  и  укрепляются  внешним  контролем».
Второе:  «в  процессе  развития  новые  союзы  начинают
ориентироваться  преимущественно  на  наднациональные
интересы,  а  не  на  интересы  составных  частей»2.  Следова¬
тельно,  группа  лиц,  специально  подготовленных  Соеди¬
ненными  Штатами  или  при  их  участии,  должна,  отвле¬
каясь  от  национальных  интересов  латиноамериканских
государств,  вести  политику  якобы  в  интересах  «союза»
в  целом,  в  рамках  которого  заранее  оговорена  «элитар¬
ная  роль»  тех  же  Соединенных  Штатов.
 Реакционная  политическая  направленность  концепции
«межамериканского  эпигенезиса»  не  оставляет  сомнений.
Появление  такой  теории  является  определенной  вехой
в  идеологических  построениях  панамериканизма.  От  раз¬
говоров  о  мнимом  «равноправии»,  якобы  царящем  в  орга¬
нах  панамериканской  системы,  и  «невмешательстве»  США
во  внутренние  дела  новых  органов  латиноамериканской
интеграции,  характерных  для  первых  лет  деятельности
«Союза  ради  прогресса»,  теория  «эпигенезиса»  идет  к  пря¬
мому  утверждению  права  США  на  особое  положение
в  ОАГ  и  на  «невидимую  руководящую  роль»  в  тех  орга¬
 1  «Рапогата  Ро1Шсо  1п{егатепсапо»,  р.  24.
 2  Там  же,  стр.  37.
 136

низациях  латиноамериканских  государств,  где  «великий
северный  сосед»  официально  не  представлен.
 И  если  конструкторы  «теории  эпигенезиса»  призывают
обратить  особое  внимание  на  новые  межамериканские
организации  в  отличие  от  аппарата  ОАГ,  то  происходит
это  не  в  силу  их  приверженности  к  принципам  функцио¬
нальности,  которые  якобы  «отличают  новые  межамери¬
канские  организации  от  чрезмерно  связанной  с  традицио¬
налистскими  настроениями  ОАГ»  \  а  потому,  что  аппарат
ОАГ  действительно  уже  давно  находится  под  сильнейшим
влиянием  США,  в  то  время  как  в  новых  международных
организациях  региона  США  зачастую  приходится  вести
ожесточенную  борьбу  с  представителями  местных  нацио¬
налистических  —  буржуазных  и  бюрократических  —
группировок,  отстаивающих  свои  права  и  интересы2.
 3.  «Культурная  элита»
 Кризис  отживших  социальных  структур,  харак¬
терный  для  стран  Латинской  Америки,  распространяется
и  на  область  культуры,  поражая  систему  выработки  и
передачи  духовных  ценностей.  «Устаревшая  социальная
система  неизбежно  должна  дать  о  себе  знать  в  явлениях
культуры  или,  если  угодно,  оказывать  противодействие,
временами  катастрофическое,  всему  новому»3.
 Миллионы  неграмотных  и  полуграмотных  людей,
острая  нехватка  специалистов  и  вместе  с  тем  «бегство
умов»  —  отъезд  тысяч  латиноамериканцев  —  выпускников
высших  учебных  заведений  в  капиталистические  страны
Западной  Европы  и  Северной  Америки;  устаревшие  ме¬
тоды  образования,  засилье  частных  привилегированных
лицеев  и  колледжей,  коррупция  при  замещении  универ¬
ситетских  вакансий  —  таковы  некоторые  черты  кризиса
культуры  в  капиталистических  странах  Латинской  Аме¬
рики.  К  этому  следует  добавить  широкое  распростране¬
ние  бульварной  кино-  и  телепродукции,  комиксов,  пропа¬
гандирующих  секс  и  насилие.
 1  «Рапогаша  Ро1Шсо  1п1егашепсапо»,  р.  24.
 2  См.  Б.  И.  Гвоздарев.  Эволюция  и  кризис  межамериканской  си¬
стемы.  М.,  1966,  гл.  VI;  «Страны  Латинской  Америки  в  современ¬
ных  международных  отношениях».  М.,  1967,  гл.  V,  VII.
 3  Э.  П.  Агости.  Нация  и  культура.  М.,  1963,  стр.  9.
 137

В  послевоенные  годы  сфера  образования  и  культуры
стран  Латинской  Америки  стала  объектом  широкой  экс¬
пансии  мирового  империализма.  В  работах  буржуазных
социологов  появился  даже  специальный  термин  —  «куль¬
турная  дипломатия»,  прикрывающий  вмешательство  им¬
периалистов  в  эти  сферы  *.
 Проблемы  культуры,  как  подчеркивают  коммунисты
стран  Латинской  Америки,  неотделимы  от  общеполитиче¬
ских  проблем,  и  поэтому  только  радикальные  экономиче¬
ские  и  социальные  преобразования  могут  вывести  обще¬
ство  из  духовного  тупика.  Они  призывают  латиноаме¬
риканскую  интеллигенцию  и  студенчество  к  союзу  с
трудящимися  массами,  выступают  против  экспансии  ми¬
рового  империализма  в  сфере  среднего  и  высшего  обра¬
зования,  науки  и  искусства  этих  стран.
 Показывая  связь  кризиса  культуры  с  эксплуататор¬
ским  строем,  латиноамериканские  коммунисты  в  то  же
время  поддерживают  демократические  движения  в  сфере
образования  и  культуры,  прогрессивные  реформы,  пред¬
принимаемые  правящими  кругами  под  давлением  демо¬
кратических  сил.  Как  отмечал  один  из  руководителей
уругвайских  коммунистов,  X.  Л.  Массера,  марксисты
отвергают  ошибочные  суждения  двоякого  рода.  «Первая
(ошибка.  —  А.  Ш.)9  когда  люди  занимают  идеалистиче¬
скую  позицию,  полагая  возможной  глубокую  реформу
университета  в  условиях  данного  строя,  надеясь  даже  вы¬
вести  его  из  застоя  и  кризиса  с  помощью  этой  реформы.
При  этом  реформа  понимается  как  какие-то  изменения
в  плане  педагогическом,  как  чисто  внутриуниверситетское
дело,  почти  не  имеющее  отношения  к  реальным  условиям
социального  строя,  в  которых  находится  университет.
Вторая  ошибка  —  когда  налицо  механистическая  пози¬
ция,  сектантская,  отрицающая  любую  возможность  про¬
движения  вперед,  любую  реформу  до  тех  пор,  пока  не
будет  завершена  социальная  революция...»  2
 С  принципиально  иных  классовых  позиций  истолковы¬
 1  См.  И.  Р.  Григулевич.  Идеологическая  экспансия  США  в  Ла¬
тинской  Америке.  —  «Новая  и  новейшая  история»,  1965,  №  3,  стр.  60;
С.  А.  Гонионский.  Латинская  Америка  и  США.  1939—1959.  М.,  1960,
стр.  44—45;  К.  А.  Хачатуров.  Идеологическая  диверсия  под  видом
информации.  М.,  1970.
 2  Цит.  по:  «Высшая  школа  Латинской  Америки».  М.,  1972,
стр.  11—12.
 138

вают  Проблемы  образования  и  культуры  стран  Латин¬
ской  Америки  представители  буржуазной  социологии.
 Среди  ученых,  закладывавших  основы  латиноамери¬
канской  эмпирической  социологии  культуры  и  образова¬
ния,  были  лица,  придерживавшиеся  различных  идеологи¬
ческих  точек  зрения.  Опорными  пунктами  здесь  стали
Институт  экономического  и  социального  планирования
в  Сантьяго,  Высший  институт  исследований  проблем
Бразилии  в  Рио-де-Жанейро,  Центр  исследований
проблем  развития  при  Центральном  университете  Вене¬
суэлы.
 В  бразильском  пункте  работали  социологи  А.  Пинто,
Н.  В.  Содре,  X.  Хагуарибе,  К.  М.  Алмейда,  М.  Дебрун
и  др.  Среди  них  было  немало  сторонников  национал-ре-
формистских  взглядов,  отражавших  позицию  мелкой  и
средней  национальной  буржуазии  *.  Исследования  в  об¬
ласти  культуры  и  образования,  предпринятые  по  инициа¬
тиве  Секретариата  ЭКЛА,  возглавлялись  сторонниками
теории  «периферийного  развития»  и  «технологической
модернизации»,  отражавшими  преимущественно  интересы
соглашательских  группировок  крупной  промышленной
буржуазии2.
 Среди  буржуазных  социологов  латиноамериканской
культуры  и  образования,  связанных  с  Центром  исследо¬
вания  проблем  развития  при  Центральном  университете
Венесуэлы,  следует  назвать  X.  Котлера  и  О.  Альборноса,
а  также  профессора  политических  и  социальных  наук
Массачузетского  технологического  института  Бонилью3.
Бразильский  социолог  Г.  Соарес  известен  своими  иссле¬
дованиями  научно-технической  интеллигенции  латиноаме¬
риканских  стран4,  а  Д.  Рибейро  —  проблем  университет¬
ского  образования  5.
 1  Н.  1а^иапЬе.  О  ЫасюпаПзто  па  а1иаН(1а(1е  ЬгазПета.  Р1о  <1е
Лапепчз,  1958;  N.  М7.  ЗоАгё.  Ка1гез  Ыя1опсаз  с1о  пасктаНзто  Ьга-
зПепо,.  Кю  с1е  Лапето,  1960.
 2  «Ьа  е(1исас16п  сото  Гиеп(е  (1е1  безаггоИо  есопогтсо».  ЗапИадо,
 1962.
 3  Р.  ВопШа,  I.  СоИег.  Ьа  1п\'ез1лдас10п  зосЫодрса  у  1огти1ас16п
6е  ро1Шсаз.  Сагасаз,  1967;  «51и<1етд  Ше  УепегиеТап  РоНсу».  Сат-
Ьпббе,  1966.
 4  О.  А.  Л.  Зоагез.  ТЬе  АсИуе  Ре\у:  А  5(ш1у  о!  Ыео1оду  ап(1  Раг-
ИараНоп.  —  «СотрагаИуе  ЕбисаНоп  Реу1е\у»,  1966.
 5  Б.  ШЬеко.  А  ишуег51(1а(1е  е  а  па^ао.  Сеага,  1962.
 139

В  Чили  исследованиями  латиноамериканской  литера¬
турной  и  художественной  элиты  с  позиций  концепции
«интегральной  модернизации»  занимается  X.  Стриб  \
а  проблем  высшего  образования  Латинской  Америки  —
Л.  Шерц-Гарсия2.
 Канадский  социолог  К.  Вокер  известен  работами  по
проблемам  студенческого  движения  в  Колумбии  и  Арген¬
тине  3.  Вокруг  уругвайского  социолога-«интегралиста»
 А. 	Солари  собралась  группа  молодых  ученых  —  Г.  Рама,
 Э. 	Туана,  А.  М.  Грампоне,  изучающих  роль  среднего  обра¬
зования  в  формировании  социальной  и  политической
структуры  латиноамериканского  общества4.
 Современные  буржуазные  интерпретаторы  проблем
культурного  развития  латиноамериканских  стран  начи¬
нали  свой  путь  с  критики  национал-реформистской  идео¬
логии.  Они  отвергали  теории,  согласно  которым  выходцы
из  «новых  средних  слоев»,  связанных  с  индустриальным
развитием,  вливаясь  в  ряды  латиноамериканской  «куль¬
турной  элиты»,  якобы  коренным  образом  изменяли  ее
традиционалистский  характер.  Уже  в  работах,  относя¬
щихся  к  раннему  этапу  развития  латиноамериканской  эм¬
пирической  социологии  культуры5,  можно  встретить  за¬
мечания  о  включении  «новых»  интеллектуальных  слоев
в  состав  традиционной  латиноамериканской  «культурной
элиты».
 Но  особенно  наглядно  показано  несовпадение  нацио¬
нально-реформистских  утверждений  о  формировании
культурной  элиты  с  действительностью  в  работах  X.  Эче-
варриа6,  которые  X.  Аумада  назвал  впоследствии  «энци¬
 1  /.  8ЫЬ.  Е1  Аг1е  бе1  Ри1иго:  РегзресИуа  5ос1а1.  ЗапНадо,  1969.
 2  Ь.  8скегг-6агЫа.  Ша  1Миеуа  1Лшуегз1с1ас1  рага  Атепса  ЬаИпа.
МагасаНю,  1964.
 3  К.  УРа1кег.  Ьа  ЗошаНзааоп  Ро1Шса  еп  1аз  1]туег51с1ас1е5  Ьа-
Цпоатепсапаз.  —  «Кеу1з1а  ЬаИпоатепсапа  с!е  5осю1о&1а»,  N  2,
1965.
 4  А.  8о1ап.  ЗесопЛагу  ЕЛисаНоп  апс!  1Ье  ОеуеЬртеп*  о!  ЕН-
1ез.  —  «ЕШез  т  ЬаПп  Атепса»;  О.  Ката.  Огироз  Зос1а1ез  у  Епзе-
папга  ЗесипЛапа.  Моп1еу1Лео,  1964.
 5  А.  РШо.  1Лео1од1а  е  ЛезепуоМтепк»  пасюпа1.  Шо  Ле  Лапето,
1960;  Ь.  М.  А1теШа.  РегзресЦуа  А1иа1  Ле  Атепса  ЬаНпа.  Рю  Ле
Лапе1го,  1959;  5.  Ва§и.  Асизааоп  у  ЛеГепза  Ле1  1п1е11ес1иа1.  Виепоз
А1гез,  1959. 	'
 6  /.  М.  Ескаьаггьа.  Азрес1оз  Зос1а1ез  Ле1  ОезаггоНо  Есопот1со
еп  Атепса  ЬаИпа,  уо1.  I—II.  Рапз,  1963.
 140

клопедией  культурной  слаборазвитости»  стран  Латин¬
ской  Америки»
 Данные  социологических  обследований  и  националь¬
ной  статистики  образования  свидетельствовали  не  только
о  крайней  недемократичности  существующей  системы  об¬
разования,  реакционности  и  узости  политики  правительств
в  области  культуры,  но  и  об  архаичной  структуре  латино¬
американской  интеллигенции.  Латинская  Америка  суще¬
ственно  отставала  от  индустриально  развитых  капитали¬
стических  стран  в  подготовке  специалистов  по  новейшим
областям  науки  и  техники  (см.  табл.  3).  Общее  число
выпускников  из  университетов  в  США  в  1962  г.  превы¬
шало  число  выпускников  из  университетов  в  Латинской
Америке  примерно  в  8  раз.
 Таблица  3
 Соотношение  выпускников  из  университетов
в  Латинской  Америке  и  США  в  1962  г.
 По  специальностям
 %  от  общего  числа  выпускников
 Латинская  Америка
 Соединенные  Штаты
 Медицина,  право,  инженер¬
 42,2
 16,5
 ные  специальности
 Естественные  науки
 1,5
 11,6
 Изящные  искусства  и  архи¬
 2,5
 3,7
 тектура
 Гуманитарные  и  педагоги¬
 53,8
 68,2
 ческие  специальности
 Итого  .  .  .
 100,0
 100,0
 Источник.  «Ашепса  еп  сИгаз»,  уо1,  V.  ОгдашзаПоп  о!  Атепсап  81а{ез,  1964.
 Социологи  показали,  что  несоответствие  структуры
интеллигенции  задачам  индустриализации  и  научно-тех¬
нической  революции  в  этих  странах  усугублялось  тем  об¬
стоятельством,  что  во  многих  случаях  образование  про¬
должало  носить  не  профессиональный,  а  статусный  ха¬
 1  /.  АНитайа.  Нуро1Ьез1з  1ог  01а^поз15  о!  5оаа1  СЬап^е:  Ше
Сазе  1ог  Уепегие1а.  —  «1п1егпаНопа1  5оаа1  Заепсе  ЛоигпаЬ,  N  2,
1964.
 141

рактер,  о  чем  свидетельствовал  высокий  процент  лиц,
работавших  не  по  специальности  (см.  табл.  4).
 Таблица  4
 Соотношение  дипломированных  специалистов  и  лиц,
работающих  по  специальности  в  Бразилии
 а)  Число  дипломиро¬
ванных  специали¬
стов
 б)  Число  лиц,  рабо¬
тающих  по  спе¬
циальности
 Соотношение
б/а  (в  о/о)
 Врачи
 43  ООО
 40  447
 92
 Инженеры
 20  400
 12  785
 52
 Юристы
 31  300
 15556
 48
 Источник.  К.  Н.  8Исег1,  Р.  ВопШа.  ЕбисаНоп  апё  *Ье  5ос1а1  Меатпд  о!
ЭеуеЬртеп*:  А  РгеИттагу  ЗЫетеп!.  Кеду  Уогк,  1960.
 Буржуазные  социологи  латиноамериканских  стран  за¬
били  тревогу  по  поводу  отсталости  системы  просвещения
в  своих  странах,  необеспеченности  капиталистического
индустриального  развития  необходимыми  кадрами.  Истин¬
ные  причины  такой  тревоги  охарактеризовал  еще
 В. 	И.  Ленин,  писавший:  «..  .должна  же  буржуазия  иметь
обученных  рабочих,  способных  применяться  к  высокому
уровню  техники!»!.  Эта  ленинская  мысль  относится  и
к  системе  высшего  образования  сегодняшней  Латинской
Америки,  поскольку  в  условиях  научно-технической  ре¬
волюции  оно  готовит  «обслуживающий  персонал»  на¬
уки—  новых  представителей  наемного  труда  капитали¬
стического  общества2.
 По  словам  бразильского  социолога  Ф.  Фернандеса,
латиноамериканское  образование  невосприимчиво  к  нуж¬
дам  общества.  Школа  остается  институтом,  сосредоточив¬
шимся  на  хранении  и  передаче  новым  поколениям  клас¬
сической  премудрости  и  устаревших  концепций.  Формаль¬
ное  образование  всячески  отстраняется  от  исполнения
конструктивных  социальных  функций,  которое  оно  долж¬
но  играть  в  обществе3.
 1  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  16,  стр.  340.
 2  См.  В.  А.  Кузьмищев.  Введение.  —  «Высшая  школа  Латинской
Америки»,  стр.  9.
 3  Р.  Регпапйев.  А  5осю1о§ра  пита  ега  с!е  геуо1исао  зо^аК  5ао
Раи1о,  1963,  сар.  I.
 142

Архаичные  ориентации  учащихся  —  характерная  чер¬
та  среднего  и  университетского  образования  в  латино¬
американских  странах.  Они  отражают  представления  и
иллюзии  господствующих  элит.  Аристократическое  пре¬
небрежение  к  физическому  труду,  к  работе  в  промыш¬
ленности  и  торговле  среди  аргентинских  школьников,  от¬
мечает,  например,  социолог  Т.  Фильол.  И  это,  говорит
он,  предопределяет  дальнейшие  пути  образования  многих
молодых  людей.  «Если  аргентинец  думает  о  продвиже¬
нии,  то  он,  как  правило,  связывает  это  не  с  повышением
своей  квалификации  как  промышленного  рабочего  или
приобщением  к  миру  бизнеса,  но  исключительно  с  раз¬
витием  своих  способностей  интеллектуала.  Он  предпочи¬
тает  академическую  карьеру  в  области,  не  связанной
непосредственно  с  «экономической  продуктивностью»,  —
медицину,  право,  историю  и  т.  д.»  1
 В  начале  60-х  годов  буржуазные  социологи  уже  не
могли  ссылаться  на  то,  что  все  недостатки  в  развитии
культуры  обусловливались  засильем  выходцев  из  старых
полуфеодальных  кругов  культурной  верхушки  своих
стран.  Конкретные  социальные  исследования  показывали,
что  среди  «культурной  элиты»  преобладают  выходцы  из
семей  буржуазных  специалистов,  предпринимателей  и
коммерсантов.
 Данные  опросов,  проведенных  К.  Сильвертом  и  Ф.  Бо¬
нилья  среди  мексиканских  законодателей  и  научных  ра¬
ботников,  профессоров  чилийских  университетов,  бразиль¬
ских  промышленников,  показали,  что  в  большинстве  сво¬
ем  они  являются'выходцами  из  семей  предпринимателей,
коммерсантов,  правительственных  чиновников,  служа¬
щих,  военных  специалистов.  Процент  же  выходцев  из
землевладельцев  только  среди  мексиканских  законодате¬
лей  составлял  42.  Среди  остальных  категорий  опрошен¬
ных  он  колебался  от  6  до  13%  2.  Однако,  несмотря  на
такие  факты,  социологи,  исследующие  проблемы  «куль¬
турной  элиты»,  не  обнаружили  в  странах  Латинской  Аме¬
рики  радикальных  изменений  в  отжившей  полуфеодаль¬
ной  системе  образования  и  культуры.
 1  Т.  РШо1.  5оаа1  Рас1огз  т  Есопогшс  ОеуеЬртеп!:  1Ье  Агдеп-
Цпе  Сазе,  1961,  р.  17—18.
 2  К.  Я. 	Р. 	ВопШа. 	ЕбисаЦоп 	ап6 	1Ье 	5оаа1 	Меапт^  о!
 Оеуе1ортеп1:  А  РгеПттагу  ЗЫетепк  Ые\у  Уогк,  1960.
 143

Буржуазные  деятели  науки  и  культуры  склонны  при¬
нимать  старые  полуфеодальные  политические  нормы  и
ориентации,  поскольку  «политическая  деятельность,  свя¬
занная  с  модернизацией,  зачастую  сопряжена  с  большим
риском,  а  поддержка  традиционной  олигархии  во  многих
случаях  способствует  академической  карьере»  !.  Буржуаз¬
ная  академическая  верхушка  уклоняется  от  борьбы  за
необходимые  для  развития  всего  общества  и  самой  науки
радикальные  экономические,  социальные  и  политические
преобразования,  предпочитая  использовать  научный  пре¬
стиж  для  достижения  административных,  партийных,  ди¬
пломатических  постов  в  существующей  иерархии.
 В  то  время  как  конкретные  социальные  исследования
зафиксировали  быстрое  сближение  новой,  буржуазной  и
старой,  полуфеодальной  культурной  верхушки  и  блоки¬
рование  необходимых  для  развития  капитализма  реформ
в  сфере  образования  и  культуры,  буржуазные  социологи
не  могли  не  заметить  и  быстрого  роста  оппозиции  правя¬
щим  режимам  со  стороны  рядовой  интеллигенции  и  сту¬
денчества,  их  тягу  к  открытым  антикапиталистическим
выступлениям.
 В  чем  же  буржуазные  социологи  видят  причины  кри¬
зиса  образования  и  культуры  в  Латинской  Америке?  Его
корни,  по  их  мнению,  кроются,  во-первых,  в  антитехни-
цистских  традициях  латиноамериканской  интеллигенции
и,  во-вторых,  в  якобы  присущем  ей  сознании  своего  при¬
вилегированного  «дворянского»  положения  в  обществе.
Пути  к  разрешению  кризиса  буржуазные  социологи  видят
в  политехнизации  латиноамериканской  интеллигенции
(при  резком  сокращении  доли  гуманитарного  образова¬
ния)  и  в  ее  деполитизации.  Такая  программа,  по  их  мыс¬
ли,  должна  обеспечить  «функциональный»  характер  ра¬
ботников  просвещения  и  культуры.  Решающая  роль
в  «функциональной»  перестройке  латиноамериканской
культуры  должна  принадлежать  «культурной  элите»  —
верхам  буржуазного  образования,  науки  и  искусства.
Обязательным  элементом  деятельности  «функциональной
культурной  элиты»  они  считают  тесное  сотрудничество
с  иностранными  частными  и  государственными  организа¬
циями  и  фондами  из  Западной  Европы  и  Северной  Аме¬
 1  /?.  Е.  8соИ.  Ро1Шса1  ЕШез  апс!  Ро1Шса1  Мос1еггша1юп.—«ЕИ-
1ез  т  ЬаНп  Атепса»,  р.  125.
 144

рики,  якобы  «бескорыстно»  содействующими  обновлению
духовного  мира  латиноамериканцев.
 Как  видно,  в  истолковании  кризиса  латиноамерикан¬
ской  культуры  и  рекомендациях  по  его  преодолению  бур¬
жуазные  социологи  не  выходят  за  пределы  собственно
сферы  производства  и  воспроизводства  культуры.  Все  их
рекомендации  сводятся  к  самоперевоспитанию  верхов
латиноамериканской  интеллигенции  (по  образцам  импе¬
риалистических  держав  и  с  помощью  заокеанских  настав¬
ников),  чей  пример  должен  увлечь  остальных  деятелей
школы,  науки,  литературы  и  искусства.
 Аполитичность  ученого,  деятеля  искусства,  педагога
возводится  социологами  из  лагеря  проимпериалисгиче¬
ской  модернизации  в  идеал,  а  принадлежность  или  сим¬
патий  к  какой-либо  партии  квалифицируется  как  «парти¬
куляризм»  и  пережиток  традиционных  взглядов.  «Про¬
цесс  культурной  трансформации  должен  начаться  в  среде
самой  латиноамериканской  интеллигенции,  —  пишет
Ф.  Бонилья.  —  Она  должна  перестать  быть  политически
радикальной  и  социально  консервативной»
 Буржуазные  социологи  заявляют,  что  в  век  научно-
технической  революции  политическое  руководство  обще¬
ством  должно  быть  заменено  властью  «чисто  научных
организаций»,  партийный  контроль  над  государственной
машиной  должен  уступить  место  «информационному»
контролю.  В  их  работах  многократно  повторяется  эта
мысль,  заимствованная  у  Т.  Парсонса2  и  по-своему  отра¬
жающая  объективный  процесс  —  превращение  научного
знания  в  могучую  силу,  способную  оказывать  огромное
влияние  на  социальный  базис  и  надстройку.  Но  сторон¬
ники  концепций  «культурной  элиты»  в  Латинской  Аме¬
рике  игнорируют  тот  факт,  что  с  ростом  могущества  на¬
учного  знания  и  влияния  ученых  возрастает  и  их  зави¬
симость  от  общества,  от  его  социальной,  политической
организации,  глубже  проявляются  в  их  среде  противоре¬
чия  классово  антагонистического  общества.  Только  корен¬
ное  социалистическое  преобразование  общества  позво¬
ляет  воплотить  в  жизнь  принципы  научной  рациональной
 1 	Р. 	ВопШа.  Си11ига1  ЕШез.  —  «ЕШез  т 	ЬаИп 	Атепса»,  р.  251.
 2 	Т. 	Рагзопз.  51гис1иге 	агк!  Ргосезз  т  Мос1егп 	5оае1у.  СИепсое,
 1960; 	Т. 	Рагзопз.  ЗоаеИез: 	ЕуоШИопагу  апс! 	СотрагаЦуе  РегзресЦ-
 уез. 	Уогк,  1966.
 145

организации  материального  и  духовного  мира  людей.
И  на'оборот,  никакое  внешнее  верховенство  буржуазной
науки  не  может  искоренить  иррациональности  буржуаз¬
ных  отношений.
 Объявляя  американизированную  проимпериалистиче-
скую  «культурную  элиту»  в  странах  к  югу  от  Рио-Браво
«элитой  будущего»,  буржуазные  социологи  смещают  ак¬
цент  с  основных  социальных  противоречий  на  второсте¬
пенные,  извращая  картину  общественного  развития.  Глав¬
ным  в  их  концепции  выступает  конфликт  «традиционали¬
стской  культурной  элиты»  (в  том  числе  и  попавших  под
ее  влияние  новых  слоев  научно-технической  интеллиген¬
ции)  с  ориентированной  на  сотрудничество  с  североаме¬
риканскими  монополиями  «функциональной  культурной
элитой».
 В  таком  понимании  в  группе  «традиционалистов»
объединяются  махровые  реакционеры  и  шовинисты  с  ан¬
тиимпериалистами  и  демократами.  Тем  самым  маски¬
руется  основное  антагонистическое  противоречие  в  сфере
латиноамериканской  культуры: 	между 	консолидирую¬
 щимся  фронтом  реакции,  с  одной  стороны,  и  прогрессив¬
ными  деятелями  науки,  литературы,  искусства  и  просве¬
щения,  служащими  делу  демократизации  и  подлинной
национальной  независимости  своих  народов  —  с  другой.
 Приход  к  власти  в  ряде  стран  реакционных  путчи¬
стов,  поддерживаемых  местной  и  внешней  реакцией,  по¬
ставил  латиноамериканскую  интеллигенцию  перед  новы¬
ми  проблемами.  Теоретики  проимпериалистического  кур¬
са  не  могли  обойти  молчанием  многочисленные  факты
преследования  реакционными  военными  режимами  не
только  радикальных,  но  и  умеренных  «интеллектуалов»
за  политическую  деятельность.  К  многочисленным  упре¬
кам  в  схоластичности,  оторванности  от  жизни  и  созерца¬
тельности,  которым  подвергалась  латиноамериканская
«культурная  элита»  в  дни  правления  гражданских  «мо¬
дернизаторов»,  прибавилось  подозрение  новых  властей
в  ее  нелояльности.  Как  отмечал  Ф.  Бонилья,  «рядовой
интеллектуал  стал  рассматриваться  как  потенциальный
террорист»  !.
 Стремясь  затушевать  подлинную  причину  противоре¬
чий  между  проимпериалистическими  тираниями  и  демо-
 1  Р.  ВопШа.  СиКига!  ЕШез.  —  «ЕШез  т  ЬаПп  Атепса»,  р.  233.
 146

критической  частью  латиноамериканской  интеллигенций,
теоретики  «функциональных  элит»  выдвигают  на  перед¬
ний  план  внешние  черты  противостояния  «военных  и  ин¬
теллектуалов».  В  качестве  гипотезы,  объясняющей  создав¬
шееся  положение,  они  выдвинули  идею  о  том,  что  с
момента  получения  Латинской  Америкой  независимости
акции  ее  интеллектуалов  повышались  и  понижались  в  за¬
висимости  от  того,  кто  стоял  у  власти:  военные  или  гра¬
жданские  лица  !.
 Буржуазные  социологи  в  общем  верно  отражают  тот
факт,  что  между  политически  пассивным,  конформист¬
ским  по  отношению  к  правящей  олигархии  интеллектуа¬
лом  и  ее  руководителями  из  военно-бюрократической  сре¬
ды  непроходимой  пропасти  нет.  Кастовые  предрассудки
могут  быть  устранены  в  результате  разъяснительной  дея¬
тельности  в  том  случае,  если  интеллектуальные  и  военные
элиты  примут  программу  проимпериалистической  модер¬
низации.
 Но  большие  трудности  для  теоретиков  «функциональ¬
ной  культурной  элиты»  возникают  при  объяснении  при¬
чин  радикальных  взглядов  политически  активных  против¬
ников  проимпериалистических  реформаторов  из  числа
латиноамериканской  интеллигенции.  Проимпериалисти-
ческие  культуртрегеры  усматривают  причину  радикализа¬
ции  этой  части  интеллигенции  исключительно  в  несовме¬
стимости  ее  «традиционалистского»  характера  с  требова¬
ниями  индустриального  прогресса,  боязнью  старых
университетских  «кафедральных  латифундистов»  потерять
свои  позиции,  перепроизводством  молодых  «голодных  гу¬
манитариев»  с  неумеренными  претензиями.  Все  это  весь¬
ма  поверхностное  объяснение,  не  вскрывающее  глубоких
социальных  причин  радикальных  выступлений  интелли¬
генции.
 Выделяя  только  эти  черты,  гипертрофируя  их,  сторон¬
ники  «функциональной  культурной  элиты»  пытаются  пре¬
дать  анафеме  всех  интеллектуальных  протестантов  —
 1  В  подтверждение  своих  предположений  Ф.  Бонилья  приводит
следующее  высказывание  С.  Родригеса:  «Редко  можно  встретить
среди  военных  человека,  который  был  бы  склонен  проводить  раз¬
личия  между  людьми  учеными,  да  и  среди  ученых  мало  таких,  кто
будет  справедлив  к  солдату.  Для  среднего  военного  все  ученые  —
философы,  а  от  философии  попахивает  трусостью.  Для  бездарного
бакалавра  все  военные  —  неучи  и  кровожадны  как  на  подбор»  («Ез-
сгйоз  бе  51Шоп  Цобп&иег».  Сагасаз,  1954,  р.  IV).
 147

правых  и  левых,  подводя  их  под  общий  разряд  против¬
ников  экономического  и  социального  прогресса.  Немалую
услугу  в  этом  огульном  очернении,  которое  своим  острием
направлено  против  подлинных  демократов  и  антиимпе¬
риалистов,  оказывают  те  мелкобуржуазные  «герои  уль¬
трареволюционной  фразы»,  которые  за  последние  годы  в
Латинской  Америке  нередко  отличались  сектантством  и
откровенным  вандализмом.
 Призывая  латиноамериканские  правящие  круги  к  ре¬
форме  системы  образования,  буржуазные  социологи  ви¬
дят  в  нем  мощное  орудие  «преодоления  барьеров  на  пути
социальной  мобильности».  Оно  якобы  взламывает  соци¬
альные  перегородки  и  делает  подвижными  границы  меж¬
ду  группами.  «Образование  и  возможность  приложения
своих  профессиональных  навыков  и  способностей  в  сфере
экономического  развития  открывают  перед  выходцами  из
низов  новые  перспективы»  !.  В  данном  случае  апологетика
государственно-монополистического  капитализма,  предо¬
ставляющего  якобы  беспредельные  возможности  для  со¬
циального  продвижения,  тонко  связана  с  действитель¬
ными  требованиями  более  умелого  подбора  кадров,
которые  предъявляет  усложнившаяся  экономическая  и
социальная  организация  капиталистического  общества.
 Буржуазные  социологи  полемизируют  с  латиноамери¬
канскими  деятелями  демократического  студенческого  дви¬
жения.  При  этом  они  выдают  протест  студентов  против
проимпериалистических  реформ  образования  за  протест
против  модернизации  образования  вообще,  диктуемый
якобы  страхом  потерять  свое  положение  «интеллектуала-
джентльмена»  в  полуфеодальном  обществе.  Отдельные
настроения  подобного  рода,  действительно  встречающие¬
ся  среди  латиноамериканского  студенчества,  абсолютизи¬
руются  этими  социологами  и  затем  приписываются  дви¬
жению  в  целом2.
 В  изображении  проимпериалистических  модернизато¬
ров  латиноамериканский  студент  с  «правыми»  или  «ле¬
выми»  взглядами  ощущает  себя  автоматически  причис¬
ленным  к  элите.  «Сын  министра  или  сын  рабочего,  —
 1  М.  Титт,  8.  РеМтап.  5оаа1  С1азз  апс!  5ос1а1  СЬап^е  т  Ри-
ег!о  Щсо.  Рппсе1оп,  1961,  р.  7.
 2  См.  Б.  М.  Мерин.  Студенчество:  структура,  социальный  облик,
участие  в  политической  жизни.  —  «Средние  городские  слои  Латин¬
ской  Америки».  М.,  1974.
 148

пишет  Р.  Аткон,  —  студент  —  один  из  двух  избранных  на
тысячу  своих  сограждан,  и  это  определяет  его  настрое¬
ние  и  будущие  ожидания»  \
 Из  этого  делается  вывод,  что  традиционные  ожидания
латиноамериканского  студента  должны  быть  изменены,
поскольку  планируемое  теоретиками  «функциональной
культурной  элиты»  общество  видит  в  интеллигенте  чаще
исполнителя,  чем  руководителя,  чаще  «белого  ворот¬
ничка»,  чем  «джентльмена».  Образование  перестает  иметь
ценность  само  по  себе  как  определитель  статуса  чело¬
века.
 Другие  буржуазные  социологи  отмечают,  что  избыток
лиц  с  завышенными  ожиданиями  по  отношению  к  своему
будущему  занятию,  жалованью  и  статусу  тяготит  многие
латиноамериканские  страны.  «Образованные»  молодые
люди  считают  ниже  своего  достоинства  браться  за  «чер¬
ную  работу»  либо  ехать  работать  в  сельские  районы.
Быстрое  развитие  образовательной  системы  без  измене¬
ния  ориентаций  учащихся  может  превратить  их  в  разоча¬
рованную,  а  следовательно,  политически  опасную  группу,
чьи  действия  будут  расшатывать  политическую  стабиль¬
ность  страны2.
 Критика  отсталости  системы  образования  в  странах
Латинской  Америки,  содержащаяся  в  работах  теоретиков
«функциональной  культурной  элиты»,  продиктована  во¬
все  не  заботами  о  судьбах  латиноамериканской  моло¬
дежи  и  обеспокоенностью  за  будущее  латиноамерикан¬
ских  народов.  Ее  истоки  —  потребность  в  способных,  ква¬
лифицированных  специалистах  со  стороны  американских
предприятий  в  Латинской  Америке  и  стремление  к  поли¬
тической  стабильности  в  рамках  капиталистической  орга¬
низации.
 С. 	Липсет  пишет,  что  он  понимает  опасения  «традици¬
онной  политической  элиты»  в  Латинской  Америке  в  отно¬
шении  революционизирующего  воздействия  расширения
образования.  «Так  же  как  перенесение  современной  меди¬
цинской  техники  из  развитых  стран  в  слаборазвитые  поро¬
дило  демографический  взрыв  и  проблему  населения,—
пишет  он,  —  так  и  заимствование  поточных  методов  обра¬
 1  «01е  Оеи1зсЬе  ишуегзЦа^еПип^»,  РеЪгиаг  1,7,  1962.
 2  «5ос1а1  апс!  Есопогшс  51исНез»,  1966,  N  14,  р.  9.
 149

зования  без  изменения  ориентаций  учащихся  грозит  этиМ
странам  огромными  социальными  перенапряжениями.
Расширение  образования  должно  сочетаться  с  интегри¬
рующими  изменениями  в  ориентациях  учащихся,  и  тогда
в  случае  недозанятости  специалистов  они  будут  искать
выхода  не  на  путях  традиционно-политической,  заговор¬
щической  деятельности,  а  на  путях  поисков  приложения
своих  талантов  и  энергии  в  конструктивном  направле¬
нии»  !.
 Таким  образом,  с  одной  стороны,  буржуазные  социо¬
логи  добиваются  реформы  образования,  понимая,  что  это
необходимо  для  развития  капиталистического  общества
в  Латинской  Америке,  и  надеясь,  что  интерес  к  профессио¬
нальной  карьере  сможет  отвлечь  часть  молодежи  от  уча¬
стия  в  политической  борьбе.  С  другой  стороны,  идеологи
латиноамериканской  буржуазии  и  их  советники  из  импе¬
риалистических  центров  опасаются  быстрого  роста  обра¬
зовательной  системы,  поскольку  экономика  латиноамери¬
канского  капиталистического  общества  покоится  на  шат¬
ком  фундаменте  и  узкий  внутренний  рынок  не  способен
поглотить  массу  молодых  специалистов2.  Ясно,  что  кри¬
терием  буржуазных  теорий  по  вопросу  об  образовании  и
культуре  в  Латинской  Америке  выступают  не  интересы
учащейся  молодежи,  не  интересы  общества  в  целом,  а
прибыли  и  спокойствие  правящей  эксплуататорской  вер¬
хушки.
 Некоторые  из  теоретиков  «функциональной  культур¬
ной  элиты»  для  разрешения  проблем  студенческой  моло¬
дежи  в  латиноамериканских  странах  рекомендуют  исполь¬
зовать  мексиканский  путь  социальных  преобразований.
 1  5.  М.  Ырзе(.  Ш^егзНу  51ис1еп1з  апс!  Ро1Шсз  т  Шс1егс1еуе-
1орес1  СоипЫез.—  «Мтегуа»,  N  3,  1964,  р.  16.
 2  Что  касается  «взрыва  образования»  в  Латинской  Америке
(о  котором  толкуют  некоторые  буржуазные  футурологи),  то,  как
отмечают  советские  латиноамериканисты,  «опережение  темпов  раз¬
вития  школы  даже  в  отдельных  звеньях,  хотя  оно  и  приводит  в
определенной  мере  к  «холостому  ходу»  (отсев,  эмиграция  специа¬
листов),  оправдано  тем,  что  является  фактором  ускорения  всего
общественного  развития...  Отставание  же  школы  не  компенсирует¬
ся  ничем.  Для  Латинской  Америки  оно  имеет  чрезвычайно  отрица¬
тельное  значение,  поскольку  затрагивает  один  из  существенных  ас¬
пектов  развития  —  подготовку  кадров  специалистов»  (В.  П.  Беляев.
Латинская  Америка:  народное  просвещение  и  проблемы  социально-
экономического  развития.  М.,  1971,  стр.  8).
 150

«Проблема  разочарованных  образованных  молодых  лю¬
дей  остро  стояла  в  дореволюционной  Мексике,  —  писал
 В. 	Глэйд,  —  но  широкая  экспансия  частнопредпринима¬
тельского  сектора  после  середины  20-х  годов  в  сочетании
с  повысившимся  статусом  предпринимательской  деятель¬
ности  содействовали  разрешению  этой  проблемы»  1.  Одна¬
ко  широкие  выступления  мексиканской  молодежи  в  1968  г.
за  свои  права  развеяли  миф  буржуазной  социологии
о  «включенности»  мексиканских  студентов  в  порядок,
установленный  правящей  буржуазией  и  бюрократией.
 Большинство  современного  мексиканского  студенче¬
ства  являются  выходцами  из  семей  мелкой  буржуазии  —
служащих,  учителей,  небогатых  торговцев  (студентов  из
рабочих  и  крестьян  очень  мало).  Экономическое  положе¬
ние  их  родителей  немногим  отличается  от  положения  ра¬
бочих:  такая  же  конкуренция,  та  же  зависимость  от
власть  имущих,  плата  за  труд  порой  даже  хуже.  Студен¬
ты,  особенно  приехавшие  из  провинции,  получают  от  ро¬
дителей  очень  ограниченную  помощь.  Стипендий  практи¬
чески  нет.  Временную  работу  найти  трудно.  Жилье,  оде¬
жда,  учебники  —  все  быстро  поднимается  в  цене.  Не
удивительно,  что  отсев  на  различных  факультетах  Нацио¬
нального  университета  составляет  от  20  до  80%.
 В  Мексике  с  ее  быстрым  индустриальным  развитием
и  растущим  спросом  на  работников  квалифицированного
умственного  труда  вопрос  о  положении  студенчества  все
больше  и  больше  становится  вопросом  о  положении  про¬
летаризируемых  «средних  слоев».  В  этом  разгадка  тех
широких  симпатий,  которыми  пользовалось  студенческое
движение  среди  населения.  Практика  политической  борь¬
бы  оказала  огромное  влияние  на  идеологическое  мужание
мексиканского  студенчества,  всей  молодежи  страны.
Окончательно  упал  авторитет  правооппортунистических,
соглашательских  теорий,  а  лидеры,  проповедовавшие  их,
были  с  позором  изгнаны  из  руководства  студенческих
организаций.
 Мексиканские  коммунисты  всецело  поддержали  борь¬
бу  прогрессивного  студенчества  за  демократические  пре¬
образования  в  стране.  По  инициативе  коммунистов  в  под¬
держку  студентов  выступили  передовые  отряды  мекси¬
 1  №.  (Майе,  СН.  Апйегзоп.  ТНе  Ро1Шса1  Есопогпу  о!  Мех1со.  Ме-
сПзоп,  1963,  р.  44.
 151

канского  рабочего  класса1.  Так  сама  жизнь  опрокинула
надежды  и  рекомендации  теоретиков  концепции  «функ¬
циональной  культурной  элиты»  об  использовании  опыта
Мексики  в  решении  проблем  молодежи  и  студенчества.
 Ряд  защитников  этой  концепции  считают,  что  такая
интеллигенция,  которая  требуется  индустриальным  раз¬
витием  латиноамериканских'  стран,  может  быть  создана
путем  пропаганды  политехнизации  латиноамериканской
высшей  школы  и  свертывания  гуманитарного  образова¬
ния.  «Политехникумы  вместо  университетов»  —  таков  ло¬
зунг  проимпериалистических  реформаторов,  надеющихся
с  помощью  перераспределения  фондов  монополий  свер¬
нуть  систему  университетского  образования  в  странах
Латинской  Америки  и  насадить  систему  политехникумов,
штампующих  узких  специалистов  —  технически  квалифи¬
цированных,  но  политически  пассивных,  с  искусственно
ограниченным  горизонтом  мышления.  Бывший  ректор
университета  в  Буэнос-Айресе  —  ярый  поклонник  идеи
проимпериалистической  модернизации  культуры  в  Арген¬
тине  —  Р.  Фрондиси  делится  таким  опытом:  введение  сти¬
пендий  на  факультетах  точных  наук  и  современной  тех¬
нологии  в  этом  университете  сократило  в  течение  трех  лет
число  слушателей  юридического  факультета  вдвое,  в  то
время  как  приток  студентов  в  области  «модернизирую¬
щих»  дисциплин  необычайно  возрос2.
 План  Р.  Фрондиси  превращения  аргентинских  универ¬
ситетов  в  подобие  североамериканских  политехникумов
был  разоблачен  прогрессивной  общественностью  страны  и
провалился.  Латинской  Америке  в  настоящее  время  нуж¬
ны  тысячи  технически  образованных  специалистов,  но  это
должны  быть  люди,  совмещающие  профессиональную
квалификацию  с  высоким  чувством  гражданского  долга,
с  широкой  политической  ориентацией,  с  преданностью
интересам  своего  народа.
 В  кампанию  по  идеологической  обработке  латиноаме¬
риканского  студенчества  и  интеллигенции  в  духе  теории
«функциональной  культурной  элиты»  включились  разно¬
образные  империалистические  организации  и  институты.
Так,  Национальная  студенческая  ассоциация  США,  изве¬
 1  См.  X.  Энкарнасьон  Перес.  Мексика:  студенческое  движение  и
защита  демократии.  —  «Проблемы  мира  и  социализма»,  1969,  №  6.
 2  РгопсИг1.  ЫаНопа1  Оеуе1ортеп1  апб  Ше  ПшуегзЦу.  Ые\у
Уогк,  1965,  р.  30,.
 152

стная  своими  связями  с  монополиями  этой  страны,  финан¬
сировала  исследования  о  студенческих  движениях  в  лати¬
ноамериканских  странах.  В  них  проводится  мысль  о  не¬
обходимости  деполитизации  латиноамериканского  сту¬
денчества  как  об  условии  модернизации  образования  К
 Социологи  из  Института  международных  исследова¬
ний  Калифорнийского  университета  (Беркли),  манипули¬
руя  данными  об  обследовании  университетов  Пуэрто-
Рико  и  Колумбии  в  1964  г.,  доказывают,  что  США  благо¬
творно  влияют  на  систему  высшего  образования  этих
стран.
 По  мнению  Г.  Соареса,  опирающегося  на  эти  исследо¬
вания,  такое  влияние  сказывается  на  большей  «функцио-
нализации»  грядущего  поколения  пуэрто-риканской
«культурной  элиты».  В  университетах  Пуэрто-Рико  57%
опрошенных  студентов  считают,  что  они  будут  «профес¬
сионалами»,  и  только  27%  называют  себя  «интеллектуа¬
лами».  В  колумбийских  университетах  процент  студентов,
считающих  себя  «профессионалами»,  колеблется  от  27
до  50%,  а  «интеллектуалами»  —  от  35  до  52%.  Кроме
того,  и  это  составляет  главный  объект  внимания  Г.  Соа¬
реса,  «функционализация»  в  американизированных  уни¬
верситетах  Пуэрто-Рико  идет  рука  об  руку  с  деполитиза¬
цией  части  студенчества,  в  то  время  как  в  Колумбии
«профессионалы»  сохраняют  верность  радикальным  убе¬
ждениям  2.
 Буржуазные  социологи  этого  направления  всячески
пропагандируют  проект  университетской  реформы,  пред¬
ложенный  Высшим  университетским  советом  центрально-
американских  стран,  который  был  создан  при  непосред¬
ственном  участии  североамериканских  советников3.  О  по¬
длинном  значении  этого  проекта  лучше  всего  сказал
директор  Фонда  Форда  Дж.  Морриль,  который  прирав¬
нял  его  к  созданию  «общего  рынка  в  сфере  высшего  обра¬
зования  стран  Центральной  Америки»4.  От  такой  рефор¬
 1  «ТНе  ЬаНп  Атепсап  ЗйпЗеп!  МоуетепЬ.  ТНе  ЫаИопа1  51и-
<3еп1  АззоааНоп,  1965.
 2  О.  А.  /).  Зоагез.  ТНе  АсНуе  Ре\у:  А  51ис1у  о!  1<Зео1о^у  апс!
РагНараНоп.  —  «СошрагаИуе  ЕсЗисаНоп  Неу1е>у»,  1966,  N  X.
 3  Ь.  ЗсНегг-Оаша.  11па  Ыиеуа  ОтуегзМас!  рага  Атепса  ЬаИпа.
МагасаНэо,  1964.
 4  «Метопа  <1е  1аз  АсИуМайез  (ЗезаггоНасЗаз  рог  1а  5есге1апа
регтапеп!е  с!е  1а  5С11СА».  Соз1а  Н1са,  1963,  р.  153.
 153

мы  прямую  выгоду  получают  империалистические  моно-
полии  США.
 Таким  образом,  показная  нейтральность,  призыв  ори¬
ентироваться  при  подготовке  интеллигенции  на  требова¬
ния  «современной  науки»,  под  чем  социологи-элитаристы
понимают  укрепление  связей  с  империалистическими  ор¬
ганизациями  и  фондами,  орудующими  в  сфере  латино¬
американского  образования,  не  могут  заслонить  их  истин¬
ного  содержания.  Действительные  цели  теоретиков  «функ¬
циональной  культурной  элиты»  состоят  в  стремлении
к  деполитизации  латиноамериканских  ученых,  препода¬
вателей  и  студентов,  их  дезориентации  в  борьбе  за  про¬
грессивную  реформу  образования.  Подлинное  решение
проблем  образования  невозможно  без  коренной  ломки
современной  структуры  латиноамериканского  общества
в  целом.
 4. 	Буржуазная  социология
 и  проблемы  церкви
 Сложные  времена  переживает  сегодня  церковь
в  Латинской  Америке.  Веками  связанная  с  интересами
полуфеодальной  олигархии,  сама  являвшаяся  крупней¬
шим  феодалом-землевладельцем,  католическая  верхушка
болезненно  реагирует  на  кризис  основ  старого  порядка
в  Латинской  Америке.  Церковь,  особенно  официальная
религия,  теряет  авторитет  у  миллионов  обездоленных
людей.  В  массах  ширятся  атеистические  настроения,  в  са¬
мой  церкви  возникают  «мятежные»  группы,  заявляющие,
что  мораль  толстосумов  и  эксплуататоров  не  согласуется
с  проповедью  Христа,  симпатизирующие  революционным
движениям
 В  этой  ситуации  наиболее  гибкие  церковные  деятели
стремятся  переориентировать  свою  политику,  ранее  на¬
правленную  на  поддержку  помещичье-компрадорской
олигархии,  на  защиту  тех  идей,  которые  пропагандируют
буржуазные  реформисты.  Лидеры  латиноамериканской
буржуазии  в  свою  очередь  пересмотрели  отношение  к  цер¬
кви  и,  отбросив  антиклерикализм,  свойственный  многим
ранним  буржуазно-демократическим  движениям  в  Латин¬
 1  См.  И.  Р.  Григулевич.  «Мятежная»  церковь  в  Латинской  Аме¬
рике.  М.,  1972,  стр.  4.
 154

ской  Америке,  признали  в  ней  мощного  союзника  в  от¬
стаивании  своих  интересов.  В  борьбу  за  контроль  над
церковными  организациями  Латинской  Америки  активно
включился  международный  империализм.
 Как  отцы  католической  церкви,  стремящиеся  ныне
лучше  знать  свою  массовую  аудиторию,  эффективнее
использовать  новейшие  средства  пропаганды,  так  и  бур¬
жуазные  политики,  интересующиеся  реальными  возмож¬
ностями  церковного  влияния  на  народ,  используют  услуги
буржуазных  социологов.
 В  области  исследований  религиозной  жизни  латино¬
американских  стран  современная  буржуазно-реформист¬
ская  социология  представлена  двумя  крупными  школами.
Первая,  включающая  немало  североамериканских  социо¬
логов  (О’Шогнесси,  Дж.  Кеннеди,  Л.  Дюарт),  особое  вни¬
мание  уделяет  выяснению  роли  религии  и  церкви  в  про¬
ведении  общесоциальных  преобразований  в  странах  кон¬
тинента.  Наиболее  видным  авторитетом  этой  «светской»
школы  является  бывший  профессор  социологии  Колум¬
бийского  университета  И.  Вальер,  ныне  занимающий  пост
вице-директора  Института  международных  исследований
Калифорнийского  университета  К
 Вторая  школа,  складывающаяся  под  влиянием  первой,
группируется  вокруг  католической  Международной  орга¬
низации  институтов  социально-религиозных  и  социальных
исследований,  имеющей  свои  центры  в  Буэнос-Айресе,
Рио-де-Жанейро,  Сантьяго,  Мехико  и  Боготе.  Наиболее
известными  представителями  этого  направления  являются;
И.  Алонсо,  Р.  Рамос,  Г.  Перес,  И.  Вуст,  Э.  Пин2.
 В  начале  60-х  годов  католическая  церковь  создала  ряд.
новых  исследовательских  центров  в  Латинской  Америке,
среди  них  Центр  экономического  и  социального  развития
 1  С  1962  по  1965  г.  И.  Вальер  руководил  социологическими
группами  по  изучению  современных  религиозных  течений  в  Арген¬
тине,  Уругвае,  Чили,  Перу,  Боливии  и  Мексике  (/.  Уа11ег.  Когпап  Са-
1НоНс15ш  ш  ТгапзШоп.  —  «Ап&Нсап  ОррогНтШез  т  5ои1Ь  Атепса».
Ые^  Уогк,  1963;  I.  Уа11ег.  КеН&юп,  Ог&ашгаНоп,  1пс1и${па1  5ос1е1у:
Сазе  Н151опез  апс!  ТЬеопез.  Моп1геа1,  1964;  /.  УаИег.  КеН§юиз  5ре-
с1аПз1з:  Мобегп.  —  «1п1егпаНопа1  Епсус1оресПа  о!  Ше  5оаа1  5с1епсез».
Ые^  Уогк,  1968).
 2  О.  Регег,  /.  ^и$1.  Ьа  1д1ез1а  еп  СоклпЫа.  Мас1пс1,  1961;
/.  А1опго  а1.  Ьа  1^1ез1а  еп  СЬПе.  Мас1пс1,  1962;  Р.  Ратоз  .е1  л1.
Ьа  1д1ез1а  еп  Мёх1со.  МайгЙ,  1963;  Е.  Рт.  8осю1од!а  <3е1  Са1оНс15-
то  еп  Атепса  ЬаНпа.  Ма<3пс1,  1962.
 155

в  Сантьяго  и  Колумбийский  институт  развития  в  Боготе.
Сначала  эти  организации  финансировались  преимуще¬
ственно  католическими  фондами  из  ФРГ,  затем  финан¬
совый  контроль  над  их  деятельностью  взяли  в  свои  руки
такие  организации  международного  империализма,  как
Международный  банк  реконструкции  и  развития,  Меж¬
американский  банк  развития  и  ряд  специальных  фондов,
связанных  с  ЦРУ  К
 Существует  тесная  связь  между  «светской»  и  «като¬
лической»  школами.  За  последнее  время  она  выражается
как  в  подготовке  ряда  совместных  работ2,  так  и  в  широ¬
ком  участии  североамериканских  «научных  консультан¬
тов»  в  составлении  исследовательских  программ  и  в  вы¬
ступлениях  влиятельных  представителей  латиноамери¬
канского  клира  с  поддержкой  идеи  «интегральной  рево¬
люции».
 «Светская»  школа  выдвигает  на  передний  план  не
столько  внутреннюю  и  якобы  рационально  непостижимую
ценность  католической  культуры,  о  которой  склонны  рас¬
пространяться  присяжные  апологеты  церкви,  сколько
мощь  католических  организаций  в  Латинской  Америке.
И.  Вальер  отмечает,  что  католическая  церковь  является
единственным  на  континенте  социальным  институтом
с  450-летним  опытом,  «наиболее  международной  из  лати¬
ноамериканских  организаций,  универсальной  в  смысле
контактов»3.  Под  контролем  католической  церкви  нахо¬
дится  в  Латинской  Америке  значительная  часть  образо¬
вательной  системы.  Численность  духовенства  и  членов
монашеских  орденов  превышает  150  тыс.  человек;  это  пре¬
имущественно  высокообразованная  часть  населения.  Ка¬
толическая  церковь  располагает  связями  среди  город¬
ских  рабочих  и  крестьянства,  инженерно-технической  ин¬
теллигенции,  университетской  молодежи,  под  ее  контро¬
лем  находятся  программы  радио-  и  телепередач,  она
руководит  сетью  католических  школ,  клиник  и  коопера¬
тивов.
 1  Э.  Лабарка  Годдард.  Вторжение  в  Чили.  М.,  1972,  стр.  82,  96.
 2  «ТЬе  СопШс!  Ъе1\уееп  СЬигсЬ  апс!  5Ые  т  ЬаНп  Атепса».
№\у  Уогк,  1964;  «ЦеНдюп,  Цеуо1и1юп  апс!  Це!огт».  Меду  Уогк,  1964;
Р.  Нои(аг(,  Е.  Риг.  ТЬе  СЬигсЬ  апЬ  1Ье  ЬаНп  Атепсап  РеуоЫюп.
Ыеду  Уогк,  1965;  /.  М.  Вотпо.  ЬаНп  Атепса.  —  «ТЬе  Ргозрес{з  о!
СЬпзИапЦу  ТЬгои^Ьои!  1Ье  Шог1с1».  Ыеду  Уогк,  1964.
 3  I.  УаШег.  РеНдюиз  ЕЫез.  —  «ЕЫез  т  ЬаИп  Атепса»,
р.  222—223.
 156

Буржуазные  социологи  призывают  политиков  по  до¬
стоинству  оценить  мощь  церкви,  помочь  ей  преодолеть
кризис,  заставить  ее  служить  курсу  проимпериалисгиче¬
ского  реформизма  в  странах  Латинской  Америки.
 И  «светская»,  и  католическая  школы  согласны  в  том,
что  «католические  элиты  занимают  стратегическое  место
в  развитии  Латинской  Америки»  \  что  «религиозная  эли¬
та  и  священнослужители  играли  в  истории  континента  бо¬
лее  выдающуюся  роль,  нежели  воины  и  короли»2.  Но
в  работах  «светской»  школы  наряду  с  многочисленными
реверансами  в  адрес  католической  верхушки,  представ¬
ляемой  в  роли  «хранителей  моральных  ценностей  в  тяже¬
лый  период  кризисов  и  социальных  трансформаций»3,
можно  встретить  и  более  откровенные  замечания  на  тот
счет,  что  «современные  проблемы  католической  элиты
в  Латинской  Америке  неотделимы  от  общих  попыток  ка¬
толической  церкви  выйти  из  кризисной  ситуации»4.
 В  работах  представителей  как  «светской»,  так  и  като¬
лической  школ  немалое  внимание  уделено  историческому
прошлому  католицизма  в  Латинской  Америке5.  Анализ
этих  работ  весьма  важен,  потому  что  в  них  истолковыва¬
ются  корни  кризиса  церкви  в  современную  эпоху.  Как
замечает  Л.  Тормо,  «сегодняшний  день  церкви  неотде¬
лим  от  ее  прошлого»6.  В  отличие  от  прежней  католиче¬
ской  историографии  современные  буржуазные  социологи
не  пытаются  открыто  фальсифицировать  и  лакировать
историю  церкви,  они  акцентируют  внимание  на  трактовке
реальных  фактов.
 Буржуазно-реформистская  трактовка  истории  католи¬
цизма  в  общих  чертах  сводится  к  следующему.  Начиная
 1  Я.  Катоз  а1.  Ьа  1^1ез1а  еп  Мёх1со,  р.  3.
 2  /.  I.  КеппеЛу.  01сНо1огшез  т  Ше  СНигсЬ.  —  «АппаЬ»,  уо1.  334,
МагсЬ  1961.
 3  /.  УаШег.  КеП^юп,  Ог^атгаИоп,  1п<!и51па1  5оае1у,  р.  7.
 4  Там  же.
 5  Ь.  Тогто.  Н1з1опа  с!е  1а  1^1ез1а  еп  Атепса  ЬаИпа,  уо1.  I—II.
РгеПэиг^,  1962;  К.  Е.  Огееп1еа}.  2итагге^а  ап<3  1Не  Мех1сап  1гщш51-
Ноп,  1536—1543.  ШазЫп^оп,  1961;  Ь.  N.  Мс  АИз1ег.  5ос1а1  51гис-
1иге  апс!  5ос1а1  СЬап&е  т  Ые\у  5рат;  С.  аЬзоп.  Со1оша1  1пзШи-
Нопз  апс!  Согйетргагу  ЬаНп  Атепса.  —  «Шзратс  Атепсап  Н1з1о-
пса1  КеУ1е\у»,  ХЫП,  N  3,  1963;  /.  УаШег.  Котап  СаШоНазт  апс!
5ос1а1  СЬап^е  т  ЬаИп  Атепса:  Ргот  СЬигсЬ  1о  5ес1.  —  «С1Р  ре¬
рейз»,  N  III,  1964.
 6  Ь.  Тогто.  РПз1опа  (!е  1а  1^1ез1а  еп  Атёпса  ЬаИпа,  уо1.  I,  р.  17.
 157

с  XIII  в.  в  Испании  и  Португалии,  а  затем  в  колониях
в  Новом  Свете  между  церковью  и  религией  якобы  воз¬
никает  разрыв.  Несмотря  на  отправление  религиозных
служб,  религия  становится  все  в  большей  и  большей  сте¬
пени  частным  делом.  Одновременно  в  плане  внутрицер-
ковной  организации  начинает  проявляться  разрушающее
воздействие  децентрализации  и  некоординированное™.
Церковные  деятели  руководствуются  преимущественно
местными  интересами,  диктуемыми  локальными  полити¬
ческими  целями.  У  церкви  нет  долгосрочной  политики.
«Вот  уже  400  лет,  —  пишет  И.  Вальер,  —  церковь  подчи¬
нена  секуляризационному  контролю,  то  есть  связана
с  политикой,  было  ли  это  выражено  в  форме  королевских
привилегий  патроната,  внешне  покровительствующих  цер¬
кви,  либо  в  форме  ограничительно-политических  движе¬
ний,  характерных  для  либерального  секуляризаторства
нового  периода»  К
 Таким  образом,  термин  «секуляризаторство»  эти  со¬
циологи  толкуют  как  всякую  связь  церкви  с  политикой,
как  смешение  функций  духовного  и  политического  руко¬
водства  и  все  большее  отдаление  церковной  организации
от  своих  прямых  «духовных»  задач.  По  их  мнению,  като¬
лическая  церковь  была  вынуждена  вступать  в  коалиции
с  правящими  политическими  группами  исключительно
в  целях  «выживания».  Стремление  выжить  якобы  делало
церковные  элиты  склонными  к  занятиям  политикой2.
 Не  расшифровывая  того,  с  какой  именно  политикой
была  связана  католическая  церковь  в  Латинской  Аме¬
рике,  Л.  Тормо  характеризует  всех  «политических  власти¬
телей  и  политических  претендентов»  как  «склонных  к  ори¬
ентациям  на  краткосрочные,  прагматические  цели».
Л.  Тормо  говорит  о  якобы  «бедственном  положении»
католической  церкви  в  колониальный  период,  о  том,  что
люди,  имеющие  политическую  власть,  осуществляли  пол¬
ный  контроль  над  католической  организацией  в  пределах
своих  владений,  что  этот  контроль  затрагивал  не  только
вопросы  выбора  лиц  и  назначения  на  посты,  но  и  касался
непосредственно  духовной  сферы3.
 1  I.  УаШег.  Цошап  СаШоИазт  апс!  5ос1а1  СЬапде  т  ЬаИп
Атепса:  Ргот  СЬигсЬ  1о  5ес1,  р.  2—3.
 2  Там  же.
 3  Е  Тогто.  Н1з1опа  с!е  1а  1^1ез1а  еп  Атепса  ЬаНпа,  уо1.  I,  р.  22.
 158

О  якобы  «вынужденном»  соучастии  церкви  в  мирских
интересах,  ее  «стесненном»  положении  говорят  и  другие
буржуазные  социологи.  И.  Вальер,  ссылаясь  на  Дж.  Фре-
ре,  пишет  о  том,  что  «колониальный  священник  или  ка¬
пеллан  был  фактически  членом  большой  патриархальной
семьи  землевладельца  на  положении  дядьки-холостяка
или  старого  овдовевшего  деда.  Этим  положением  его  дея¬
тельность  определялась  много  больше,  нежели  статусом
священника,  находящегося  под  контролем  своего  епи¬
скопа»
 Рисуя  идиллическую  картину  священника-деда  в  семье
помещика  и  сожалея  о  его  подчиненном  положении,  бур¬
жуазные  социологи  умалчивают  о  том,  что  «в  Латинской
Америке  церкви,  находившиеся  в  поместьях  крупных  зем¬
левладельцев,  были  такой  же  частью  аппарата  эксплуа¬
тации,  как  дворец  землевладельца  или  лачуга  его  ра¬
бов»  2.
 И.  Вальер  подчеркивает,  что  социальное  влияние  ка¬
толической  церкви  в  колониальный  период  не  покоилось
на  способностях  ее  как  «христианской  религиозной  систе¬
мы»3  и  на  непосредственной  религиозной  активности
священнослужителей.  X.  Бонино  пишет,  что  в  XIX  в.
католическая  церковь  была  якобы  «вовлечена»  в  борьбу
либеральных  и  консервативных  группировок  на  стороне
консерваторов,  следствием  чего  и  явилось  «медленное
сползание  к  банкротству,  которое  стало  все  более  четко
вырисовываться  за  последние  50  лет»4.
 Таким  образом,  первая  причина  нынешнего  кризиса
церкви,  по  мнению  буржуазных  социологов,  состоит  в
союзе  церкви  с  правящими  политическими  олигархиями
колониального  и  послеколониального  полуфеодального
общества  в  Латинской  Америке.  Буржуазные  интерпре¬
таторы  церковной  истории  стремятся  представить  этот
союз  церкви  с  феодализмом  как  случайную  ошибку  либо
вынужденный  шаг.  Церковь  в  их  работах  предстает  в  ка¬
 1  I.  УаШег.  РеН^юиз  ЕНГез:  ОШегепНаНопз  апс!  Оеуе1ортеп{8
т  Котап  СаИюНспзт.  —  «ЕН1ез  т  ЬаНп  Атепса»,  р.  193.
 2  У.  3.  Фостер.  Очерк  политической  истории  Америки.  М.,  1953,
стр.  132.
 3  /.  УаШег.  Ротап  СаШоНазт  агк!  5оаа1  СНап^е  т  Ьа1т  Ате¬
пса,  р.  2.
 4  /.  М.  Вогипо.  ЬаНп  Атепса.—«ТЬе  Рго$рес{$  о!  СЬпзйапНу
ТЬгои^Ьои!  1Ье  \Уог1с1».  Ыечу  Уогк,  1964,  р.  167.
 159

честве  общественного  института,  который  якобы  может
не  участвовать  в  политике,  классовой  борьбе,  быть  су¬
губо  нейтральным.  Особо  оговаривается  миссия  религии,
которая  в  отличие  от  церкви  вообще  представляется  вне-
историчной,  вневременной.
 В  действительности  католическая  церковь  была  не
вынужденным,  а  добровольным  участником  феодальной
системы.  Беспощадный  конкистадор  с  крестом  на  доспе¬
хах,  феодал,  превративший  монастырь  в  крепость,  судья-
инквизитор,  карающий  именем  бога  любое  возмущение
против  власти,  —  такой  вошла  католическая  перковь  в
историю  латиноамериканских  народов  К  Церковь,  рели¬
гия  в  классовом  обществе  не  может  быть  нейтральной  по
отношению  к  классовой  борьбе.  Самая  абстрактная
религиозная  идея  в  данной  исторической  ситуации  напол¬
няется  конкретным  содержанием,  объективно  служит  ин¬
тересам  той  или  иной  общественной  группировки.  В  исто¬
рии  латиноамериканских  стран  были  восстания  угнетен¬
ных  под  религиозными  знаменами,  часть  трудящихся  и
сейчас  еще  выражает  свой  антикапиталистический  про¬
тест  в  религиозной  форме.  Но  в  целом  религия  как  тип
общественного  сознания  исторически  изжила  себя,  она
препятствует  правильной  ориентации  народов  в  стоящих
перед  ними  задачах,  легко  может  быть  использована  и
используется  эксплуататорскими  группами  для  упроче¬
ния  своей  власти.
 Другую  причину  ослабления  влияния  католицизма
в  Латинской  Америке  буржуазные  социологи  усматри¬
вают  в  широком  распространении  революционной  идеоло¬
гии,  которую  они  называют  «новыми  ценностными  дви¬
жениями».  Чили,  Мексика,  Бразилия,  а  за  ними  и  другие
латиноамериканские  страны,  констатируют  буржуазные
исследователи,  поддались  «ереси»  новых  взглядов  и  убе¬
ждений.  «Опасность»,  по  их  мнению,  заключалась  в  том,
что  если  прежние  антиклерикальные  движения  потрясли
официальные  позиции  католицизма,  а  участники  движе¬
ний  оставались  католиками  (причем  интересы  церкви  не¬
редко  даже  выигрывали  с  удалением  из  ее  лона  предста¬
вителей  скомпрометированной  политики),  то  распростра¬
нение  социалистических  и  коммунистических  движений
 1  См.  М.  С.  Альперович,  Л.  Ю.  Слезкин.  Новая  история  стран
Латинской  Америки.  М.,  1970,  стр.  15.
 160

навязывает  католицизму  борьбу  в  сфере  духовной,  мо¬
ральной,  в  сфере  ценностей1.  «Католицизм,  —  пишет
И.  Вальер,  —  падает  до  уровня  политической  идеологии
и,  что  хуже  всего,  до  идеологии  того  сектора  общества,
который  не  имеет  перспективы»2.  В  этом  признании
скрыта  квинтэссенция  истинных  тревог  буржуазных  со¬
циологов:  не  участие  церкви  в  политике,  а  неверная  став¬
ка  в  современной  политической  игре  —  вот  в  чем  смысл
счета,  предъявленного  ими  верховным  отцам  церкви  в  Ла¬
тинской  Америке.
 Даже  католическая  школа  буржуазно-реформистской
социологии  признает  за  «новыми  ценностными  движения¬
ми»  то  преимущество,  что  взамен  «спасения»  на  небе  они
дают  конкретную  программу  действий  на  земле,  что  «ле¬
вые»  создали  сеть  своих  организаций,  «поставляющих  но¬
вых  членов  и  заражающих  участников  энтузиазмом  груп¬
повой  ответственности»3.
 В  то  же  время  католическая  церковь  в  Латинской  Аме¬
рике  уже  давно  утратила  опыт  общения  с  рядовым  верую¬
щим.  Католицизм  не  нуждался  в  «рядовых»,  поскольку
его  поддерживало  все  официальное  общество,  вся  поли¬
тическая  машина.  Не  было  заботы  и  об  «обращении  сосе¬
да»,  поскольку  с  рождения  все  соседи  —  и  господа,  и
слуги  —  были  католиками.  Кроме  этого,  как  пишут
 В. 	Д’Антонио  и  Ф.  Пайк,  «у  новых  течений  было  еще
одно  важное  преимущество:  чувство  горизонтальной  со¬
лидарности,  выраженное  в  энергичном  призыве  левых  «от
каждого  по  способностям,  каждому  по  потребностям».
Левые  подчеркивали  свою  верность  провозглашаемым
принципам  идеологически  и  структурно-организацион¬
но»  4.  Католическая  же  организация  превыше  всего  ста¬
вила  статус:  священник  —  над  паствой,  епископ  —  над
 1  Действительно,  идеологическая  монополия  католицизма  не
была  подорвана  буржуазным  и  мелкобуржуазным  атеизмом  и  анти¬
клерикализмом,  поскольку  они  не  предлагали  конструктивной  аль¬
тернативы  религиозному  вйдению  мира.  Даже  такие  ожесточенные
столкновения  церкви  с  буржуазными  режимами,  каким  было  вос¬
стание  «кристерос»  в  Мексике  в  1926—1929  гг.,  не  помешали  като¬
лицизму  за  короткий  срок  восстановить  свое  влияние  в  капитали¬
стическом  обществе  (см.  Я.  С.  Ларин.  Борьба  церкви  с  государ¬
ством  в  Мексике.  М.,  1965,  стр.  302).
 2  I.  УаШег.  КеН&юив  ЕШез.  —  «ЕШез  т  ЬаИп  Атепса»,  р.  195.
 3  Там  же.
 4  «КеН&юп,  Кеуо1ийоп  апб  КеГогт»,  р.  39.
 161
 */А.  В.  Шестопал

священником,  папа  —  над  всеми.  И  миряне  даже  во  время
мессы  сохраняли  это  подавляющее  и  разделяющее  чув¬
ство  социального,  семейного,  этнического  статуса,  что,  ко¬
нечно,  не  могло  не  способствовать  углублению  кризиса
католической  церкви  в  Латинской  Америке.
 Буржуазные  социологи  внимательно  изучают  рево¬
люционные  организации  трудящихся,  лозунги  и  про¬
граммные  заявления  коммунистов,  и  все  это  для  того,
чтобы  помочь  церкви  найти  выход  из  создавшегося  кри¬
зиса,  чтобы  вырвать  рабочих  и  крестьян  из-под  влияния
подлинных  революционеров.  И  хотя  такая  деятельность
церковных  демагогов  и  действующих  с  ними  совместно
буржуазных  реформаторов  способна  на  какое-то  время
ввести  в  заблуждение  прихожан,  она  не  может  устранить
пропасть  между  правящими  кругами  католической  церк¬
ви,  связанными  с  эксплуататорскими  группировками,  и
чаяниями  трудящихся  низов,  жаждущих  социальной  спра¬
ведливости.
 Третьей  причиной,  которой  обусловлен  кризис  католи¬
цизма  в  Латинской  Америке,  буржуазно-реформистские
социологи  называют  индустриализацию  и  ее  социальные
последствия,  к  которым  церковь  якобы  была  не  подготов¬
лена.  Буржуазные  исследователи  отмечают,  что  в  инду¬
стриально  развитых  странах  общественный  характер  про¬
изводства  («кооперирующий  уровень»)  проявляется  в  на¬
циональном,  а  не  в  локальном  (община,  семья)  масштабе.
Динамика  этого  общества  многообразна,  она  включает
в  себя  географическую  и  социальную  мобильность,  игру
организованных  групповых  интересов,  сложные  взаимо¬
отношения  между  представителями  разных  поколений.
Текучесть  и  изменчивость  определяют  состояние  обще¬
ства,  испытывающего  закономерные  социальные  послед¬
ствия  быстрого  экономического  развития.
 В  этом  состоянии,  типичном  для  все  большего  и  боль¬
шего  числа  латиноамериканских  государств,  по  мнению
буржуазных  социологов,  и  заключается  угроза  для  «тра¬
диционной»  церковной  организации.  В  условиях  все  уве¬
личивающейся  конкуренции  со  стороны  светских  учреж¬
дений,  в  обстановке  потери  церковью  нитей  прямого  со¬
циального  контроля  лидирующая  роль  католицизма,  по
их  словам,  не  представляется  уж  столь  бесспорной  К
 1  «ЦеП&юп,  Цеуо1и1юп  апс!  ЦеГоггп»,  СЬ.  I.
 162

Как  очевидно,  в  буржуазно-реформистской  социологии
католицизма  анализ  качественного  содержания  общест¬
венного  процесса  заменен  узкофункциональными  пробле¬
мами  адаптации  к  данному  процессу.  Такой  подход  эти
социологи  заимствуют  у  создателей  методологии  фор¬
мального  структурного  функционализма.  И  используется
эта  методология  не  случайно:  она  отвечает  более  широ¬
ким  задачам  проимпериалистических  модернизаторов,  ко¬
торым  не  нужны  широкие  самостоятельные  политические
поиски  массовых  католических  организаций.  Внутренне
чужда  им  и  нравственная,  этическая,  ценностная  пробле¬
матика  христианства.  Она  фигурирует  как  дань  обстоя¬
тельствам  и  массам,  якобы  не  созревшим  для  «рациональ¬
ного  мышления»,  как  компонент  обработки  общественно¬
го  сознания.
 Указав  на  причины  кризиса  католицизма  в  Латинской
Америке,  буржуазные  социологи  намечают  пути  его  пре¬
одоления,  обосновывают  тактику  будущей  деятельности
католической  церкви  в  этом  регионе.  Теоретик  «светской»
школы  И.  Вальер  считает,  что  латиноамериканский  ка¬
толицизм  возродит  утраченные  в  прошлом  влияние  и
силу  в  том  случае,  если  будет  действовать  в  соответствии
с  задачами  проимпериалистического  реформизма.  Он  на¬
мечает  программу  этих  действий,  опираясь  на  концепции
«интегральной  революции»  и  «функциональных  элит».  По
его  мнению,  в  построении  будущего  латиноамериканского
общества  примут  активное  участие  «модернизированные»
католические  элиты,  но  в  нем  не  будет  места  для  «тра¬
диционных»  католических  руководителей.  Отличительной
чертой  «традиционной»  католической  элиты  признается
«политичность».  То,  что  буржуазные  социологи  якобы
негативно  относятся  к  связям  церкви  с  любой  политикой,
дает  им  удобный  повод  для  критики  всех,  кто  в  современ¬
ных  условиях  требует  поддержки  церковью  политической
борьбы  с  империализмом  США  и  его  местной  агентурой.
Буржуазно-реформистские  социологи  смешивают  при
этом  ультраправых  реакционеров-клерикалов  и  муже¬
ственных  борцов  с  реакцией,  таких,  как  погибший  колум¬
бийский  священник-революционер  Камило  Торрес1.
 1  Священник  и  профессор  социологии  Национального  универси¬
тета  К-  Торрес  выступал  за  создание  Единого  фронта  всех  левых
сил  Колумбии,  включая  коммунистов,  и  был  убит  в  1966  г.,  участвуя
 163

Среди  «модернизированных»  католических  элит  бур¬
жуазно-реформистские  теоретики  различают  «папистов»,
«пасторов»  и  «плюралистов»  *.
 В  середине  30-х  годов  в  Латинской  Америке  разверну¬
ли  широкую  деятельность  паписты.  Они  ратовали  за
«активную  рехристианизацию»  латинского  мира.  Отвер¬
гая  традиционные  связи  латиноамериканской  церкви
с  политическими  партиями,  они  призывали  к  возрожде¬
нию  церкви,  опирающейся  на  свой  авторитет  и  на  свои
массовые  организации.
 Многочисленные  молодежные  кружки,  «апостоличе¬
ские  союзы»  и  прочие  организации  «папистов»  действова¬
ли  исходя  из  полного  подчинения  властям  церкви.  Объ¬
ясняя  недолговременность  успехов  «папистов»,  современ¬
ные  буржуазные  социологи  указывают  на  то,  что  «им  не
хватало  ответственности  для  нового  миссионерского  ста¬
туса,  и  воинствующая  церковь...  породила  такие  скрытые
формы  клерикализма,  которые  вошли  в  противоречие
с  социальными  и  политическими  идеями  своего  вре¬
мени»  2.
 За  этим  «нейтральным»  объяснением  скрываются  свя¬
зи  «папистов»  с  профашистскими  группировками  в  Ла¬
тинской  Америке  30—40-х  годов,  чем  и  объясняется  в  дей¬
ствительности  последующее  падение  их  престижа  в  мас¬
сах.  Впрочем,  этот  «политический  момент»,  по-видимому,
мало  волнует  проповедников  функционалистской  деполи¬
тизации  церкви,  поскольку  в  их  планы  входит  использо¬
вание  «папистских»  групп,  сохранивших  частично  свое
влияние  в  Колумбии,  Аргентине  и  Мексике.
 «Пасторское»  движение,  возникшее  в  ряде  латиноаме¬
риканских  стран  в  конце  40-х  —  начале  50-х  годов,  объ¬
единяет  деятелей  католической  церкви,  видящих  главную
задачу  в  создании  крепких  конгрегаций,  сплачивающихся
вокруг  приходов.  Они  считают,  что  священник  должен
быть  не  столько  человеком,  который  соблюдает  религиоз¬
ный  ритуал,  сколько  проповедником  и  советником.  Сто¬
 на  стороне  партизан  в  одном  из  столкновений  с  карателями  (см.
В.  П.  Андронова.  Колумбия:  церковь  и  общество.  М.,  1970,  стр.  132—
138;  С.  А.  Гонионский.  Колумбия.  М.,  1973,  стр.  358—359).
 1  Р.  НоШаН,  Е.  Рт.  ТЬе  СЬигсЬ  апб  1Ье  ЬаИп  Атепсап  Кеуо-
1и1юп,  р.  227—244.
 2  Там  же,  стр.  232.
 164

ронники  «пасторского»  движения  требуют  обновления
литургии  с  целью  более  активного  участия  в  ней  мирян,
до  сих  пор  ограничивавшихся  слушанием  проповедей  и
пением  псалмов.  Они  выступают  даже  за  пересмотр  цер¬
ковной  архитектуры,  с  тем  чтобы  сократить  пространство,
отделяющее  священников  от  прихожан.
 «Пасторское»  движение,  концентрирующее  внимание
на  укреплении  внутренней  духовной  жизни  религиозной
общины  по  планам  буржуазно-реформистских  теоретп
ков,  особенно  необходимо  в  период  завершения  модерни¬
зации  латиноамериканского  общества  и  его  стабилизации
в  новом  —  «индустриальном»  и  «деполитизированном»  —
состоянии.
 В  условиях  господства  частной  собственности  (вклю¬
чая  и  ее  псевдоколлективистские,  государственно-капита¬
листические  формы)  внедрение  индустриальной  техноло¬
гии  оказывается  фактором  социальной  дезинтеграции,  де¬
градации  личности,  оно  ведет  к  разрушению  связей  между
индивидами.  Распад  коллективной  жизни,  выдаваемый
буржуазными  социологами  за  особенность  индустриаль¬
ного  общества,  связан  с  серьезными  отрицательными  по¬
следствиями:  углублением  процесса  социальной  атоми-
зации  личности,  кризисом  духовных  принципов  общества.
 По  мысли  модернизаторов  католицизма,  в  Латинской
Америке  в  условиях  крушения  полуфеодальных,  патриар¬
хальных  структур,  в  условиях  массовой  миграции,  ослаб¬
ления  кровных,  родственных  связей  и  других  последствий
урбанизации  католический  приход  должен  взять  на  себя
миссию  духовного  наставника  и  опекуна  «одиноких  в  тол¬
пе».  Для  этого  ему  необходимо  перейти  от  уже  установив¬
шихся  традиций  деятельности  к  тщательному  изучению
духовных  проблем  каждого  члена  общины.  В  пример  ла¬
тиноамериканскому  духовенству  ставятся  местные  рели¬
гиозные  общины  Соединенных  Штатов,  якобы  «совмеща¬
ющие  различные  роли  и  значения  с  целью  поддержания
социального  и  культурного  единения  и  религиозной
веры»  1.
 Следовательно,  буржуазно-реформистские  социологи
не  предусматривают  осуществления  в  будущем  латино¬
 1  Р.  НоШаг1,  Е.  Рт.  ТЬе  СЬигсЬ  апЬ  1Ье  ЬаЦп  Атепсап  Цеуо1и-
Поп,  р.  242.
 165
 6  А.  В.  Шестопал

американском  обществе  христианских  Идеалов  гуманизма
и  братства.  Более  того,  они  заранее  ориентируют  церковь
на  такое  общество,  где  нормой  будет  отчужденное,  одино¬
кое  существование  людей,  где  люди  будут  тянуться  к  ре¬
лигии  как  убежищу  от  окружающего  их  враждебного
мира.
 «Плюралисты»,  по  мнению  Э.  Пина,  наименее  оформле¬
ны  среди  названных  группировок  католической  элиты,  но
он  признает  за  ними  большое  будущее.  Отправной  пункт
их  воззрений  —  признание  католицизма  в  Латинской
Америке  в  качестве  одной  из  систем  ценностей  наряду
с  другими.  Поэтому  они  призывают  деятелей  церковной
иерархии  развернуть  активную  работу  среди  широких
слоев  населения.  «Плюралисты»  декламируют  «союз  с
добром  всюду  и  всегда,  когда  возможно».  Они  содей¬
ствуют  политике  и  программам,  которые  «включают  цер¬
ковь  в  институционализацию  социальной  справедливости
на  всех  фронтах».  И  что  более  всего  импонирует  теорети¬
кам  проимпериалистической  модернизации  в  этой  группи¬
ровке—  это  их  стремление  представить  дальнейшее  раз¬
витие  капиталистической  экономики  и  социальную  ста¬
бильность  в  качестве  цели,  которую  ставит  перед  собой
религия.
 Социологи,  отстаивающие  задачу  «функционализации
церкви»,  выступают  за  объединение  всех  модернизаторов
католицизма  на  платформе  проимпериалистического  ре¬
формизма.
 Каждая  из  выделенных  буржуазными  социологами
внутрицерковных  «функциональных»  элит  получает  опре¬
деленное  назначение  в  общем  процессе  «функционализа¬
ции»,  приспосабливания  католицизма  к  нуждам  расши¬
ряющейся  империалистической  экспансии  в  странах
Латинской  Америки.  Перед  «папистами»  поставлена  за¬
дача  малой  «интегральной  революции»  в  рамках  самой
церкви  с  целью  переориентации  церковного  руководства
от  традиционной  олигархии  на  союз  с  мощными  между¬
народными  государственно-монополистическими  объеди¬
нениями  и  их  местной  бюрократической  и  технократиче¬
ской  агентурой.  «Плюралисты»  должны  распространить
опыт  проимпериалистических  реформ  на  католические
организации,  превратив  их  в  мощные  каналы  идеологиче¬
ской  экспансии  империализма.  И  наконец  «пасторскому»
движению  доверяется  обработка  эксплуатируемых  масс
 166

с  целью  идеологической  профилактики  возможных  очагов
возмущения  (по  завершению  «интегральной  револю¬
ции»).
 5. 	Концепция
 «военного  стабилизатора»
 Роль  вооруженных  сил  в  жизни  общества  —  один
из  основных  вопросов  социологических  исследований  и
идеологических  дискуссий  в  Латинской  Америке  послед¬
них  лет.  Милитаризм  —  традиционное  явление  в  полити¬
ческой  истории  латиноамериканских  государств.  Фео¬
дальные  клики,  боровшиеся  за  власть  до  последних  деся¬
тилетий  XIX  в.,  признавали  последнее  слово  в  междоусоб¬
ных  спорах  только  за  силой  оружия.  Союз  помещиков  с
первым  поколением  латиноамериканской  буржуазии  —
компрадорами  до  определенной  степени  способствовал
упрочению  гражданских  правлений.  Между  1890  и  1930  гг.
из  110  президентов  и  глав  правительств  в  Латинской  Аме¬
рике  только  26  (23%)  были  военными.  Но  с  этого  времени
процент  военных,  стоящих  во  главе  правительств,  не¬
уклонно  возрастал  и  за  последние  10  лет  (с  1964  г.)  до¬
стиг  примерно  451.  Основой  милитаризации  политиче¬
ских  систем  латиноамериканских  стран  служит  экономи¬
ческий  кризис  как  старых  полуфеодальных  олигархий,
стремящихся  удержать  власть  силой  оружия2,  так  и  но¬
вых  капиталистических  группировок,  опирающихся  на
буржуазные  элементы  в  армии  с  целью  противостоять  ре¬
волюционным  движениям  масс.
 Процесс  капиталистической  индустриализации  и  науч¬
но-технической  революции  вкупе  с  монополизацией  и  ин¬
тернационализацией  капитала  привел  за  последние  годы
к  зарождению  в  военных  кругах  своеобразной  «военной
технократии»,  связанной  с  крупным  международным  биз¬
 1  См.  П.  //.  Бойко.  Вступительная  статья.  —  Э.  Куэнка.  Военные
в  Аргентине.  М.,  1973,  стр.  7.
 2  Как  отмечают  советские  исследователи,  если  в  прошлом  ар¬
мия  была  опорой  земельной  аристократии,  то  из  всех  случаев  вме¬
шательства  армии  в  политику  за  последние  десятилетия  лишь  в  двух
или  трех  случаях  целью  было  восстановление  господства  традици¬
онной  олигархии  (см.  X.  Кобо,  Г.  И  Мирский.  О  некоторых  особен¬
ностях  эволюции  армий  латиноамериканского  континента.  —  «Латин¬
ская  Америка»,  1971,  №  4,  стр.  47).
 167

несом  К  В  то  же  время  для  рядовых  офицеров  и  сержан¬
тов  типичны  тревоги  и  заботы  мелкой  буржуазии  и  слу¬
жащих.  Повышение  технической  оснащенности  латино¬
американских  армий  привело  к  росту  образовательного
уровня  рядового  и  младшего  командного  состава  армии,
что  создавало  в  свою  очередь  предпосылки  для  развития
политической  сознательности  и  активности  среди  самых
широких  кругов  военнослужащих.  Революционные  на¬
строения  приносят  в  армию  солдаты,  набранные  из  рабо¬
чих  и  крестьян.  В  военной  среде  идет  быстрое  размеже¬
вание  между  сторонниками  проимпериалистического  пути
развития,  неизбежно  связанного  с  приданием  армии  по¬
лицейских  функций,  и  приверженцами  антиимпериалисти¬
ческого  курса  радикальных  экономических  и  социальных
преобразований.
 От  «правого  полюса»  фашистствующей  военной  хунты
в  Чили  до  «левого  полюса»  антиимпериалистического
военного  режима  в  Перу  пролег  фронт  размежевания
буржуазных  и  мелкобуржуазных  группировок  в  воору¬
женных  силах  латиноамериканских  государств.  Армии
стран  Латинской  Америки  включены  в  систему  социаль¬
но-экономических  отношений  своих  обществ,  они  несут
на  себе  печать  острой  классовой  борьбы,  развернувшейся
на  континенте.
 Поэтому  понятен  тот  интерес,  который  проявляют
буржуазные  социологи  к  выяснению  роли  и  значения  воо¬
руженных  сил  в  этих  странах.  Уже  первые  эмпирические
исследования  составили  базу  для  ожесточенных  дискус¬
сий,  различных  интерпретаций  роли  армии,  вооруженных
сил.  Примером  исследований  такого  рода  в  латиноамери¬
канской  буржуазной  социологии  можно  назвать  работы
X.  Л.  де  Имаса,  посвященные  офицерскому  корпусу  Ар¬
гентины.
 X.  Л.  де  Имас  исследовал  состав  высших  чинов  арген¬
тинской  армии,  флота  и  военно-воздушных  сил.  Он  пока¬
 1  Многие  латиноамериканские  офицеры  одновременно  занимают
и  гражданские  посты  в  различных  министерствах  и  управлениях.
В  Аргентине,  например,  таким  «совместительством»  занимаются
30  тыс.  офицеров  и  генералов.  Значительное  число  последних  яв¬
ляются  одновременно  пайщиками  и  акционерами  различных  ино¬
странных  компаний:  (см.  К.  С.  Тарасов.  США  и  Латинская  Амери¬
ка.  Военно-политические  и  военно-экономические  отношения.  М.,
1972,  стр.  147—148;  см.  также:  «Латинская  Америка»,  1971,  №  4,
стр.  51).
 168

зал,  что  среди  аргентинского  генералитета  резко  возрос
процент  выходцев  из  промышленно  развитых  районов  и
сократилась  доля  представителей  традиционных  аграр¬
ных  районов,  некогда  служивших  опорой  могуществен¬
ным  латифундистским  кланам,  державшим  в  руках
вооруженные  силы  страны.  Эта  тенденция  оказывается
особенно  ярко  выраженной,  когда  речь  идет  о  высшем
командовании  флота  и  воздушных  сил.
 Таким  образом,  результаты  эмпирических  исследова¬
ний  наглядно  свидетельствуют  об  изменении  социального
состава  военной  верхушки,  куда  наряду  с  выходцами  из
помещичьего  класса  были  допущены  лица,  кровно  связан¬
ные  с  группировками  крупной  промышленной,  финансо¬
вой,  торговой  буржуазии  и  высшей  бюрократией  (см.
табл.  5).
 Таблица  5
 Группы  аргентинского  генералитета
 по  социальной  (профессиональной)  принадлежности
 родителей
 Профессия  родителей
 Армейские
 Бригадиры
 или  источник  дохода
 генералы
 воздушных
 сил
 Землевладельцы
 5
 5
 Крупные  коммерсанты
 18
 10
 и  промышленники
 Университетские  профес¬
 12
 сора
 2
 Офицеры
 16
 4
 Высшие  административ¬
 1
 ные  служащие
 2
 Лица  свободных  профессий
 4
 —
 Архитекторы
 —
 1
 Рантье
 2
 2
 Журналисты
 1
 17
 —
 Служащие
 4
 Кустари
 1
 1
 Крестьяне
 —
 Пенсионеры
 1
 —
 Квалифицированные  ра¬
 1
 бочие
 1
 Итого  .  .  .
 82
 32
 Источник.  /.  Ь.  Шаг.  Ьоз  чие  шапс1ап,  Виепоз  А1гез,  1901,
р.  55-65.
 169

Среди  командного  состава  повысился  также  процент
лиц  с  высшим  военно-техническим  образованием,  что  свя¬
зано  не  только  с  моторизацией  и  техническим  оснащением
аргентинской  пехоты,  но  главным  образом  с  развитием
военно-морского  флота  и  военно-воздушных  сил.  По  мне¬
нию  буржуазных  социологов,  техническое  образование
военных  руководителей  должно  было  способствовать  бо¬
лее  рациональному  подходу  к  внутриполитическим  про¬
блемам  их  стран.
 Приход  представителей  буржуазно-промышленных
группировок  на  ответственные  посты  в  армии  расцени¬
вался  в  работах  буржуазных  социологов  50-х  годов  в  ка¬
честве  гарантии  «конституционных  принципов»  *,  «нового
духа  латиноамериканских  армий»2.  Поэтому  в  этот  пе¬
риод  упоминания  об  угрозе  правого  милитаризма  появ¬
лялись  в  буржуазной  латиноамериканистике  сравнитель¬
но  редко  и  связывались  исключительно  с  ультраправыми
группировками,  которые  квалифицировались  как  «выми¬
рающие  динозавры  в  эпоху  индустриализма»3.
 Основную  опасность  буржуазные  социологи  усматри¬
вали  в  демократических  традициях  армии,  которые  якобы
подрывали  «трудную  работу  позитивных  сил  в  нацио¬
нальном  и  военном  руководстве  по  воспитанию  лояльных
традиций  в  латиноамериканских  армиях»4.  Буржуазные
социологи  с  опасением  относятся  к  демократическим  тра¬
дициям  в  латиноамериканских  армиях,  которые  восходят
к  таким  историческим  событиям,  как  «колонна  Престеса»
и  движение  «тенентистов»  в  30-х  годах  в  Бразилии,  вос¬
стание  флота  в  Чили  в  1931  г.,  приход  к  власти  полков¬
ника  Франко  в  Парагвае  в  1937  г.,  победа  революционной
военной  хунты  в  Гватемале  в  1944  г.  И  это  не  случайно,
ибо  только  армия,  объединившаяся  с  массами  трудящих¬
ся  для  решения  коренных  национальных  проблем,  армия,
 1  /.  /.  1окп80п.  ТЬе  ЬаЦп  Ашепсап  пи  Шагу  аз  а  Ро1Шса11у
сошреПп^  &гоир  т  1гапзШопа1  5ос1е1у.  —  «ТЬе  Цо1е  о!  1Ье  гшШагу
т  1)пс1егйеуе1оре4  Соип1пез».  Рппсе1оп,  1962,  р.  93.
 2  М.  КИпд.  То\уагс15  а  ТЬеогу  о!  Ро\уег  апс!  Ро1Шса1  1пз1аЫЬЧу
111  ЬаПп  Атепса.—  «ТЬе  Шез1егп  Ро1Шса1  (Эиаг1ег1у»,  уо1.  IX*  N  1,
1956,  р.  12.
 3  О.  Оегтши,  К.  Н.  81Ьег1.  РоПИсз,  5оаа1  51гис1иге  апН  МПЬ
1агу  1п1егуепЬ’оп  т  ТаЬ'п  Атепса.—«АгсЫуез  Еигорёепез  с1е  5о-
сю1о&1е»,  N  1,  1961.
 4  /?.  А1ехапс1ег.  ВгазШап  ТепепИзто.—«ТПзратс  Атепсап  ТПз-
1опса1  РеУ1е\у»,  36,  N  1,  1956,  р.  19.
 170

отвергающая  соглашательскую  проимпериалистическую
политику  буржуазных  правительств,  может  внести  вклад
в  построение  общества,  где  навсегда  будет  покончено
с  угрозой  антинародного  милитаризма.  Буржуазная  же
армия,  «лояльная»  по  отношению  к  политике  своих  моно¬
полистических  хозяев,  неминуемо  самим  ходом  кризисно¬
го  развития  капитализма  будет  вынуждена  выполнять
классовые  функции  подавления  трудящихся.  Такова  диа¬
лектика  исторического  развития.  «Армия  не  может  и  не
должна  быть  нейтральной,  —  писал  В.  И.  Ленин.  —  Не
втягивать  армию  в  политику  —  это  лозунг  лицемерных
слуг  буржуазии...  которые  на  деле  всегда  втягивали  ар¬
мию  в  реакционную  политику,  превращали...  солдат
в  прислужников  черной  сотни,  в  пособников  полиции»  Ч
 В  60-х  годах  (с  1962  по  1966  г.)  военные  перевороты
смели  восемь  конституционных  режимов  в  Латинской
Америке.  «Пятьдесят  черных  месяцев  выбили  фундамент
из-под  здания  пышной  риторики  о  конституционализме
новых  военных  элит»2.  То,  что  эти  перевороты  были  де¬
лом  новой  армейской  верхушки  и  совершались  в  интере¬
сах  новых  буржуазно-промышленных  кругов,  не  прошло
незамеченным  буржуазными  социологами.  Однако  для
многих  из  них  защита  классовых  интересов  своих  хозяев
оказалась  важнее  конституционалистских  деклараций.
 Результаты  этих  переворотов  сказались  на  концеп¬
циях  буржуазной  социологии.  На  месте  «гражданского»
национал-реформизма  вскоре  возник  «милитаризован¬
ный»  национал-реформизм.  Миф  о  спасательной  миссии
«нового  предпринимателя»  в  социологии  сменился  мифом
о  «военном  спасении».  Открытое  вмешательство  армии
в  политическую  жизнь  латиноамериканских  стран  многие
буржуазные  социологи  пытались  оправдать  пресловутой
«красной  угрозой»  и  деятельностью  «подрывных  элемен¬
тов»3.  Другие  писали  о  «психологической  специфике
латиноамериканских  стран»,  подводя  читателя  к  выводу,
что  «в  условиях,  когда  население  апатично  к  политике
или  цинично  по  отношению  к  будущему,  военное  вмеша¬
 1  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  12,  стр.  113.
 2  /.  Ног  от'(г.  ТЬе  МПЙагу  ЕШез.—  «ЕШез  ш  Ьабп  Атепса»,
р.  148.
 3  М.  ЗскпШ,  С.  Вигкз.  Еуо1и1юп  ог  СНаоз;  Оуиагтсз  о!  ЬаПп
Атепсап  ОоуегптеШ  апс!  Ро1Шсз.  Ые\у  Уогк,  1963.
 171

тельство  не  может  подвергаться  столь  бесспорному  осуж¬
дению»  К
 Военные  перевороты,  совершенные  верхушкой  мест¬
ной  буржуазии  при  поддержке  империалистических  моно¬
полий,  могли  на  какое-то  время  осложнить  рост  револю¬
ционного  движения  в  латиноамериканских  странах,  со¬
здать  иллюзию  стабильности  и  порядка.  Но  разрешить
основные  проблемы  латиноамериканской  промышленно¬
сти,  сельского  хозяйства,  образования,  здравоохранения,
городов,  осуществить  заветные  цели  местной  буржуа¬
зии  —  построить  устойчивое  капиталистическое  общество,
базирующееся  на  принципах  свободного  рынка  и  относи¬
тельно  независимое  от  мирового  империализма  —  сделать
это  военные  режимы,  конечно,  не  могли.  Милитаристские
политики,  пытавшиеся  какое-то  время  проводить  преж¬
нюю  линию  национал-реформизма,  вскоре  попали  под
огонь  критики,  которая  показала,  что  ими  недовольны
самые  различные  общественные  силы.
 Милитаризм  затруднил  мирное  решение  аграрного  во¬
проса  и  укрепил  позиции  кругов,  «ориентированных  на
экономику  ушедших  веков  и  политику  пулеметов»2,  отме¬
чал  И.  Горовиц  в  1963—1964  гг.  «Военные  перевороты
60-х  годов  вызваны  опасениями  милитаристской  касты
потерять  свои  особые  привилегии  в  послефеодальном  об¬
ществе»  3,  —  писал  К.  Сильверт.
 Дифирамбы  во  славу  «общенациональных  героев»  сме¬
нились  констатацией  «всеобщей  подозрительности,  рас¬
пространяющейся  по  отношению  к  военным»4.  «Город¬
ской  пролетариат  сталкивается  с  неспособностью  военной
организации  добиться  обещанной  социальной  справедли¬
вости  и  по-прежнему  испытывает  все  тяготы  ухудшаю¬
щегося  экономического  положения,  буржуазия  недоволь¬
на  бременем  военных  расходов  и  даже  землевладельцы
 1  К.  ВгапсИ.  Оеуе1орес1  апс1  11пс1егс1еуе1оре(1  Ыеаз.—  «№Нопа1
ЗесигНу:  Ро1Шса1,  МПНагу  апс1  Есопогшс  31га1е&1ез  т  1Не  ОссаНе
аНеасЬ.  №\у  Уогк,  1963,  р.  712.
 2  I.  НогогюИг.  МПНапзт  т  Аг&епИпа.  —  «Ые\у  Зоае1у»,  N  39,
1963,  р.  3;  I.  МогогюНг.  Реуо1иНоп  \п  ВгазП:  ТНе  СоигНег  —  Реуо1иНо-
пагу  РНазе.—  «Ые\у  РоПНсз»,  N  2,  1964,  р.  288.
 3  К.  5И'оег(.  №Нопа1  Уа1иез,  Оеуе1ортеп1  апс!  ЬеаЛегз  апс1
Ро11о\ут&.  —  «1п1егпаНопа1  Зос1а1  Зспепсе  ЛоигпаЬ,  уо1.  XV,  N  4,
 1963.
 4  /.  НогоуоИг.  Ра1асе  Реуо1иНопз:  ТНе  ЬаНп  Атепсап  МПНа-
гу.  —  «Тгапз  —  АсНоп»,  N  3,  1964,  р.  7.
 172

начинают  опасаться  безграничной  автономии  военной  бю¬
рократии»  \  —  писал  после  военных  переворотов  60-х  го¬
дов  мексиканский  буржуазный  социолог  В.  Альба.
 Размежевание  в  рядах  критиков  милитаризма  возник¬
ло  уже  при  первых  попытках  объяснения  происшедших
переворотов.  Прогрессивные  исследователи,  ориентиро¬
вавшиеся  на  широкое  общедемократическое  и  антиимпе¬
риалистическое  движение,  пришли  к  выводу,  что  «только
реальное  участие  масс  в  политике  сведет  до  минимума
возможность  реакционных  военных  дворцовых  переворо¬
тов»2.  Они  вскрывали  связи  между  милитаризмом  и  со¬
циально-экономическим  кризисом  латиноамериканского
общества,  новейшими  формами  империалистической  экс¬
пансии  и  бюрократической  организации,  прикрывающей
коррупцию.
 На  другой  путь  истолкования  латиноамериканского
реакционного  милитаризма  встали  те,  кто  принял  проим-
периалистическую  схему  социального  и  политического
развития  стран  континента.  Проимпериалистические  ре¬
форматоры  в  области  социологии  латиноамериканских
армий  видели  свои  задачи  в  том,  чтобы  снять  ответствен¬
ность  монополий  США  за  содействие  правым  путчистам
и  направить  активность  латиноамериканских  «военных
элит»  на  поддержку  буржуазно-бюрократической  модер¬
низации.
 К.  Сильверт,  X.  Нун,  Г.  Экштейн,  В.  Альба,  М.  Орсо-
лини,  Р.  Александер,  Д.  Козио  составили  ядро  проимпе¬
риалисгического  направления  в  социологии  латиноамери¬
канских  армий.  Империалистические  политики  и  буржу¬
азные  социологи  делают  ставку  на  военный  аппарат  как
наиболее  дисциплинированный  и  эффективный.  Они  гово¬
рят,  что  нужно-де  не  игнорировать,  а  учесть  и  использо¬
вать  тот  специфический  для  Латинской  Америки  факт,  что
в  большинстве  стран  континента  ключевые  позиции  в  по¬
литике  находятся  у  армии3.
 По  мнению  социологов  этой  группы,  двумя  основными
 1  V.  Л1Ьа.  Е1  Азсепзо  с1е1  тПйапзто  {еспосгай’со.  Мёх1СО,  1970,
р.  42.
 2  Р.  О.  Сазапсаа.  5оаес1ас1  Р1ига1,  Со1отаПзто  1п1егпо  у  Ое-
заггоПо.  —  «Атепса  Ьабпа»,  N  5,  1963,  р.  6.
 3  См.  И.  Зорина.  Парадоксы  латиноамериканского  реформиз¬
ма.—  «Мировая  экономика  и  международные  отношения»,  1970,  №  1,
стр.  46.
 173

тип,ами  военных  элит  на  континенте  являются  «профес¬
сиональная»  и  «политическая»  военные  элиты.  «Профес¬
сиональная»  элита  склонна  якобы  действовать  под  кон¬
тролем  гражданских  властей,  «политическая»  считает
себя  непосредственно  ответственной  за  направление  об¬
щего  социального  развития  и  стремится  установить  свое
открытое  господство  в  стране.  В  вооруженных  силах  Ла¬
тинской  Америки  преобладает  «политическая»  элита,  ко¬
торая  и  сейчас  удерживает  ведущие-позиции  во  всех  рес¬
публиках  континента,  кроме  Уругвая,  Мексики  и  Коста-
Рпки  К
 Что  же,  по  их  мнению,  привело  к  формированию  в  ла¬
тиноамериканских  странах  «политической  военной  эли¬
ты»?  Такими  причинами  они  считают  отсутствие  серьез¬
ных  внешних  конфликтов,  что  якобы  повлекло  за  собой
стремление  военных  поддержать  свою  социальную  значи¬
мость  вмешательством  в  гражданскую  жизнь  «независимо
от  ориентации  гражданской  власти»2;  распространение
«иберийской  системы  ценностей»,  возвеличивающей  роль
военных;  географические  особенности  развития  латино¬
американских  стран,  приводившие  к  «суперконцентра¬
ции»  населения  и  вооруженных  сил  в  столицах  госу¬
дарств,  что  оказывало  «наркотическое  действие  на  моло¬
дых  офицеров,  разжигая  их  стремления  к  власти»3.  Со
временем  действие  перечисленных  факторов  якобы  пере¬
шло  в  традицию,  крайне  отрицательно  воздействующую
на  политическую  стабильность  латиноамериканских  ре¬
жимов.  Как  видно,  и  при  исследовании  роли  военных
в  латиноамериканских  странах  буржуазные  социологи
опираются  на  принципы  узкофункционального  и  элитар¬
ного  анализа.  Принятая  ими  методология  наряду  с  общи¬
ми  политическими,  идеологическими  установками  не  дает
возможности  вскрыть  подлинные  корни  засилья  реакци¬
онной  военщины  в  политической  жизни  латиноамерикан¬
ских  стран.  Не  субъективные  факторы  —  воля,  «желание»
или  «нежелание»  военных  руководителей,  а  острый  со¬
циально-экономический  кризис  латиноамериканского  ка¬
питализма,  деформированного  иностранными  монополия¬
 1  М.  ОгзоИт.  Ьа  СП515  с!е1  Е]егсЦо,  р.  23.
 2  I.  Ногош1г.  ТНгее  ХУогНз  оГ  6еуе1ортеп1.  Ыечу  Уогк,  1970,
 р.  12.
 3  /.  НогошИг.  Неуо1ийоп  т  ВгазП,  р.  279—304.
 174

ми,  диктует  буржуазной  армии  открытое  вмешательство
в  политику
 Буржуазия  стран  Латинской  Америки  делает  все  воз*
можное  для  того,  чтобы  развратить  массы  латиноамери¬
канских  военных,  привязать  их  к  своим  антинародным
режимам.  В  этих  странах  военнослужащим  —  в  основном
армейской  верхушке  —  предоставляются  всяческие  льго¬
ты: 	помимо  высоких  должностных  окладов  многие
 латиноамериканские  военные  имеют  право  беспошлинно¬
го  ввоза  автомобилей,  запчастей  к  ним,  пользуются
льготным  курсом  для  получения  иностранной  валю¬
ты,  бесплатным  медицинским  обслуживанием  и  квар¬
тирами,  получают  низкопроцентные  займы  и  кредиты
и  т.  п.  В  странах,  где  имеется  партизанское  движение,
военщина  наживается  и  на  «охране»  жителей,  хотя  жиз¬
ни  и  имуществу  последних  если  кто  и  угрожает,  так  это
сами  каратели2.  Буржуазные  социологи  затушевывают
классовую  сущность  военных  режимов,  их  связь  с  защи¬
той  интересов  господствующих  олигархий.
 Важной  составной  частью  буржуазной  социологии
стран  Латинской  Америки  является  концепция  «воен¬
ного  стабилизатора».  В  соответствии  с  этой  теорией
в  условиях  разобщенности,  якобы  поразившей  все  соци¬
альные  группы  латиноамериканского  общества,  только
у  армии  имеются  идеология  национального  спасения  и
мощь,  достаточные  для  того,  чтобы  «стабилизировать»
общество,  т.  е.  сохранить  в  неприкосновенности  суще¬
ствующий  капиталистический  строй.  «Так  или  иначе,—
пишет  один  из  этих  социологов,  И.  Горовиц,  —  но  при
всех  расчетах  на  изменение  латиноамериканского  обще¬
ства  должно  учитываться,  что  в  этих  странах  армия  —
последняя  инстанция,  страж  национальной  морали  и  на¬
циональных  богатств,  сама  себя  облекающая  полномо¬
чиями,  сама  устанавливающая  международные  кон¬
такты»  3.
 Но,  желая  заполучить  в  лице  латиноамериканских
армий  инструмент  для  проведения  в  жизнь  своей  полити¬
ки,  проимпериалистические  реформаторы  в  то  же  время
 1  См.  А.  Ф.  Шульговский.  Латинская  Америка:  армия  и  поли¬
тика.—  «Латинская  Америка»,  1971,  №  4,  стр.  10—И.
 2  См.  К.  С.  Тарасов.  США  и  Латинская  Америка.  Военно-поли¬
тические  и  военно-экономические  отношения,  стр.  147.
 3  I.  НоготИг.  ТЬгее  ШогИз  о!  Оеуе1ортеп1,  р.  179.
 175

отчетливо  представляют  опасность,  которую  таит  дли
империалистических  интересов  рост  политической  созна¬
тельности  и  политического  опыта  в  широких  армейских
кругах,  осознающих  свою  подлинную  национальную  от¬
ветственность.  У  идеологов  империалистической  экспан¬
сии  и  их  ученых  клевретов  вызывают  ненависть  антиим¬
периалистический  курс  военных  руководителей  прави¬
тельства  Перу,  их  связь  с  широкими  трудящимися  мас¬
сами  страны.
 Надежды  буржуазных  социологов  снова  возлагаются
на  «функционализацию»  латиноамериканских  армий,
проводящуюся  при  активной  «помощи»  военных  инструк¬
торов  и  военных  миссий  Соединенных  Штатов.  «Функ¬
циональная»  военная  элита,  по  мысли  К.  Сильверта,  не
должна  брать  власть  на  длительный  период.  Для  этого
«она  должна  быть  недостаточно  сильна,  чтобы  править
долго,  но  достаточно  сильна,  чтобы  предотвратить  враж¬
дебное  к  себе  отношение  ..  .Внешне  это  подчас  будет
производить  эффект  нестабильности  правительств,  но  с
неформальной  точки  зрения  поможет  подлинной  демокра¬
тизации  этих  правительств,  предотвращая  усиление  како¬
го-либо  из  традиционных  (правых  или  левых)  политиче¬
ских  комплексов»  К
 Один  из  создателей  концепции  «военного  стабилиза¬
тора»,  К.  Сильверт,  признает,  что  «латиноамериканское
военное  балансирование  —  трудная  форма  коалиции  ме¬
жду  интересами  олигархии  и  мощных  групп  новых  сред¬
них  слоев,  выдвинувшихся  с  индустриализацией  этих
стран»2  Об  общенациональном  представительстве  воен¬
ной  элиты  здесь  уже  речь  не  идет.  Проблема  решается
в  плоскости  того,  будет  эта  «трудная  форма  коалиции»
служить  сохранению  статус-кво  или  курсу  проимпериали¬
сгических  реформ,  т.  е.  какие  группировки  внутри  коа¬
лиции  господствующих  классов  возьмут  верх.
 Об  истинном  значении  «демократизирующего  эффек¬
та»  военного  вмешательства  для  развития  латиноамери¬
канских  стран  можно  судить  на  основании  откровений
И.  Горовица.  Так,  он  считает,  что  военное  вмешательство
 1  К.  31^ег(.  ЫаНопа1  Уа1иез,  Оеуе1ортеп1  апс1  Ьеас1ег5  апс1  Ро1-
1о\ут&.—  «1п{егпаНопа1  5оспа1  Заепсс  Лоигпа1»,  уо1.  XV,  N  4,  1963,
р.  4.
 2  К.  31Ьег(.  Ро1Шса1  СНап^е  т  ЬаНп  Атепса.  —  «ТНе  ШЙес1
51а1ез  апс!  ЬаНп  Атепса».  Еп&1е\уоос1  СШГз,  1963,  р.  217.
 176

и  отстранение  гватемальского  президента  X.  Арбенса
в  1954  г.  «предотвратили  политический  дебаланс  в  сто¬
рону  коммунистического  партикуляризма»  1.
 Национальные  армии,  по  мнению  теоретиков  «воен¬
ного  стабилизатора»,  хотя  и  представляют  по  сей  день
«бастион  против  коммунизма»,  без  которого  «все  без  ис¬
ключения  латиноамериканские  страны  встали  бы  на  путь
революционной  экстремы»,  но  и  в  их  среде  пробивают
себе  дорогу  радикальные  настроения.  М.  Орсолини  при¬
знает,  что  в  60-х  годах  левые  группировки  усилились  во
многих  армиях  к  югу  от  Рио-Браво2.  «Социализм  свер¬
ху»  —  этот  лозунг  в  латиноамериканских  военных  кругах
все  чаще  заменяет  привычный  «антикоммунизм»3,  —  от¬
мечает  И.  Горовиц.  В  таких  условиях  использование  на¬
циональных  соединений  в  империалистических  интересах
наталкивается  на  растущие  трудности.  Зато  парамилита-
ристские  силы4  как  нельзя  лучше  подходят  для  этих  це¬
лей.  Они,  по  словам  X.  Нуна,  и  более  современны,  и  более
отвечают  действительным  задачам  латиноамериканских
вооруженных  сил,  у  них  отсутствуют  гегемонизм  и  неуме¬
ренные  притязания,  свойственные  офицерскому  корпусу
национальных  армий5.  Буржуазные  социологи  превозно¬
сят  межамериканское  сотрудничество  органов  разведки  и
политической  полиции.  Так  все  более  четко  вырисовы¬
вается  тенденция  парамилитаристской  трактовки  идеи
«военного  стабилизатора»:  даже  не  казарма,  а  охранное
отделение  —  вот  последняя  ставка  проимпериалистиче-
ских  трансформаторов  в  латиноамериканских  странах  и
их  защитников  из  среды  буржуазных  социологов.
 Однако,  несмотря  на  все  старания  буржуазии  огра¬
дить  армию  от  влияния  прогрессивных  идей  века,  рево¬
люционные  настроения  в  Латинской  Америке  проникли
и  в  офицерский  корпус.  Латиноамериканские  армии,  сто¬
летиями  служившие  опорой  диктатур  и  олигархий,  рас¬
 1  I.  НогоуоИг.  ТЬе  МППагу  ЕЫез,  р.  167.
 2  М.  ОгзоИт.  \^а  Спз1з  с1е1  Е1егсйо,  р.  139.
 3  /.  Ногот(г.  ТЬе  МППагу  ЕШез.  —  «ЕШез  т  ЬаНп  Атепса»,
р.  148.
 4  Имеются  в  виду  «силы  безопасности»,  жандармерия,  военная
полиция,  противопартизанские  соединения  и  другие  подразделения
специального  назначения.
 5  /.  N1111.  А  ЬаНп  Атепсап  РЬепотепоп.  ТЬе  МШсИе  С1азз  пп-
Шагу  соир.  —  «Тгепбз  т  5ос1а1  ьаепсе  РезеагсЬ  т  ЬаНп  Атегсап
51асЬез».  Вегке1еу,  1965.
 177

калываются  на  массу  недовольных  рядовых  офицеров  и
замкнутую  касту  генералитета,  сохраняющую  верность
силам  реакции.  Причины  этого  процесса  коренятся  в  об¬
острении  противоречий  между  мелкой  и  средней  буржуа¬
зией,  выходцами  из  среды  которой  является  большинство
офицеров,  и  правящими  латифундистско-компрадорскими
кругами  вкупе  с  проимпериалистической  верхушкой  мест¬
ной  монополистической  буржуазии  и  их  агентурой.
 Жестокая  конкуренция  со  стороны  иностранных  и
местных  монополий,  инфляция  и  узость  внутреннего  рынка
ущемляют  экономические  интересы  мелкого  и  сред¬
него  буржуа.  Попрание  демократических  свобод  милита¬
ристскими  кликами,  фиаско  реформ  «Союза  ради  про¬
гресса»  и  тесная  связь  правой  латиноамериканской  воен¬
щины  с  Пентагоном  усиливают  недовольство  мелкого
буржуа  внутренней  и  внешней  политикой  олигархий.
 Латиноамериканские  офицеры,  которым  грозит  гибель
в  одной  из  бесчисленных  карательных  экспедиций  про¬
тив  партизан  либо  при  усмирении  демонстраций  рабочих
и  студентов,  знают  об  этом  лучше  других.  В  такой  обста¬
новке  правящим  кругам  становится  все  труднее  удержи¬
вать  офицерство,  особенно  молодое,  вне  политики.  В  ряды
борцов  против  империализма  встают  иногда  и  выходцы
из  военной  элиты  —  мужественные  деятели,  гуманисты,
патриоты,  не  желающие  обрекать  свой  народ  на  муки  и
унижения  чужеземного  господства.

Глава  V
 Миражи  рассеиваются
 1. 	Идеологический
и  методологический  кризис
буржуазной  социологии
в  Латинской  Америке
 Общий  кризис  политики  проимпериалистического
реформизма  и  рост  революционного  движения  в  странах
Латинской  Америки  нашли  свое  отражение  в  социологии
этого  региона.  С  середины  60-х  годов  буржуазно-рефор¬
мистская  социология  все  больше  становится  орудием
идеологической  экспансии  империализма,  труды  ее  пред¬
ставителей  широко  используются  для  разработки  психо¬
техники,  применяемой  империалистической  пропагандой
для  массовой  обработки  сознания  латиноамериканцев.
Буржуазные  социологи  выполняют  заказы  экономиче¬
ских,  военных,  разведывательных  организаций  империа¬
листических  держав.
 Социологические  концепции  и  программы  были  взяты
на  вооружение  правыми  организациями  в  США  в  каче¬
стве  одного  из  основных  методов  их  подрывной  работы
в  Латинской  Америке
 В  конце  1964  г.  сотрудниками  «Америкэн  юниверсити
оф  Вашингтон»  по  заданию  империалистических  органи¬
заций  был  выработан  план  «Камелот».  Цель  его  состояла
в  том,  чтобы  изучить  процессы  политического,  социально¬
го  и  военного  характера,  происходящие  в  развивающихся
странах,  и  информировать  об  этом  международные  моно¬
полии  с  тем,  чтобы  дать  им  возможность  предпринять
«необходимые  шаги»  для  укрепления  своего  положения.
 План  «Камелот»  предназначался  в  первую  очередь
для  Чили.  В  политике  этой  страны  тогда  наметился  ряд
неугодных  международным  монополиям  направлений.
Составители  «плана»  ставили  целью  сбор  информации
о  политических  настроениях  различных  групп  населения,
особенно  выделяя  военнослужащих,  работников  государ-
 1  А.  Е.  ВепИег.  «Маг&та1МасЬ:  ип  сазо  с!е  езрюг^’е  5осю1о-
^1со.  —  «Сгапта»,  19  с1е  ГеЬгего  1973.
 179

етвеиной  безопасности  и  полиции.  Авторы  плана  собира¬
лись  оценивать  возможность  возникновения  в  Чили  «вну¬
тренней  войны»,  намечать  пути  подавления  левых  сил  К
В  Сантьяго  был  направлен  профессор  Питтсбургского
университета  Паредес,  который  вел  переговоры  со  сво¬
ими  коллегами  из  чилийских  университетов  с  целью  при¬
влечь  их  к  работе  по  плану  «Камелот».  Чилийская  про¬
грессивная  общественность  разоблачила  шпионский  план
и  справедливо  расценила  его  как  прямое  вмешательство
имериализма  в  дела  этой  страны.
 Наряду  с  этим  планом  секретные  службы  империа¬
лизма  разрабатывали  и  другие  шпионские  проекты,  полу¬
чившие,  в  частности,  названия:  план  «Симпатико»  —  для
Колумбии,  план  «Колония»  —  для  Перу,  «Джоб  430»  —
для  Аргентины.  Наименования  разные,  но  суть  одна.  Она
достаточно  ясно  выражена  в  документе  института  «Ней-
шинэл  рисерч  оф  Коломбия»,  в  котором:  говорилось,  что
собранные  по  проекту  «Симпатико»  данные  будут  ис¬
пользованы  в  военно-политических  целях.
 Идеологическая  экспансия  империалистических  стран
в  Латинской  Америке  вызывает  тревогу  и  у  некоторых
буржуазных  социологов.  Так,  бразильский  социолог
Ф.  Фернандес,  полемизируя  с  североамериканскими  «кол¬
легами»,  обвиняет  их  в  извращении  реальных  историче¬
ских  процессов  в  странах  этого  континента,  в  том,  что
они  ориентируются  на  узкий  круг  руководителей  универ¬
ситетов  США,  непосредственно  связанных  с  политикой
«научного  колониализма»  в  Латинской  Америке.  «Север¬
ные  соседи,  —  пишет  Ф.  Фернандес,  —  часто  говорят  о  на¬
шей  работе  или  о  том,  что  должно  быть  сделано,  так,
словно  научное  исследование  ведется  в  вакууме,  забывая
и  об  историческом  опыте  своих  стран  и  о  своеобразной
социальной  атмосфере  и  узких  ресурсах  слаборазвитого
мира»2.  По  его  мнению,  сотрудничество  с  научными  цен¬
трами  США  зачастую  вносит  коррупцию  в  латиноамери¬
канские  исследовательские  коллективы.  С  мнением  лати¬
ноамериканцев  не  считаются,  их  работы  не  привлекают
внимания.
 1  О.  Заепг.  19  апоз  с!е  а&гезюпез  с1е  1а  С1А  согйга  Атепса  Ьа-
й'па.  Мёх1со,  1967,  р.  83—84.
 2  Р.  Регпапйег.  ТНе  5ос1а1  5с1епсез  т  ЬаНп  Атепса.—«5ос1а1
5с1спсе  т  ЬаНп  Атепса».  Ыеш  Уогк  —  Ьопс1оп,  1967,  р.  19—20.
 180

В  то  же  время  Ф.  Фернандес  считает,  что  за  послед¬
нее  время  в  духовной  жизни  латиноамериканского  обще¬
ства  повысилось  значение  научных  исследований  и  соци¬
альные  науки  становятся  необходимым  компонентом
современной  цивилизации.  За  последние  годы  ряд  бур¬
жуазных  представителей  социальных  наук  был  допущен
в  высшую  административную  и  политическую  сферу.  Но
те  из  них,  кто  остался  верным  интересам  буржуазно¬
демократического  развития,  столкнулись  с  приверженца¬
ми  экономической,  социальной  и  политической  стабиль¬
ности  проимпериалистических  режимов.  На  демократиче¬
ски  настроенных  социологов  оказывалось  давление  со
стороны  консервативных  политиков,  ограничивались  воз¬
можности  критики  существующего  строя  и  самого  прило¬
жения  социальных  знаний  на  практике.  Эти  латиноамери¬
канские  социологи  убеждались,  что  невозможно  достиг¬
нуть  расположения  влиятельных  лиц,  «если  не  сделать
ряд  реверансов  в  сторону  господствующей  идеологии»1.
 Старая  «культурная  элита»,  связанная  с  феодально¬
компрадорской  олигархией,  по-прежнему  претендует  на
монополию  в  области  знания.  Одновременно  она  поль¬
зуется  всеми  плодами  реформ  и  экономического  прогрес¬
са.  Недавние  сторонники  «интегральной  революции»  с  их
верой  в  «свободный  выбор  как  неотъемлемую  ценность
западной  цивилизации»  убеждаются  в  том,  что  не  только
старая  «духовная  элита»,  заклейменная  ими  как  «реак¬
ционная  и  обскурантистская»,  но  и  новая,  отражающая
интересы  бюрократической  буржуазии  и  присвоившая
себе  звание  «просвещенной  и  прогрессивной»,  на  деле
препятствует  подлинным  социальным  преобразованиям.
 Даже  буржуазные  исследователи  политических  струк¬
тур  Латинской  Америки  видят,  что  современное  капита¬
листическое  общество  в  странах  этого  континента  глушит
те  политические  процессы,  которые,  по  их  мысли,  должны
были  бы  привести  к  изменению  системы  власти.  В  начале
60-х  годов  переход  от  «традиционного»  общества  к  «ин¬
дустриальному»  воспринимался  многими  из  латиноаме¬
риканских  социологов  как  переход  от  авторитаризма  к
демократическим  структурам.  Теперь  они  убеждаются  в
том,  что  элиты,  связанные  с  капиталистической  индустриа¬
лизацией  этих  стран,  склоняются  к  отождествлению  своих
 1  Р.  Репгапйег.  ТЬе  5оаа1  Заепсез  т  ЬаЦп  Атепса,  р.  27.
 181

моральных  ценностей  со  старыми,  «традиционными»  цен¬
ностями.
 Убогость  реальных  результатов  реформ  порождает
безудержную  волну  демагогии,  которая  все  чаще  захле¬
стывает  буржуазных  социологов.  Даже  самые  аполитич¬
ные  из  них  не  могут  не  видеть,  что  политические  деятели,
еще  вчера  клявшиеся  в  верности  идеалам  христианства,
человеколюбия  и  демократии,  теперь  проявляют  себя  как
ярые  сторонники  социальной  и  расовой  дискриминации,
шовинизма  и  насилия.  Поэтому  из  среды  буржуазных  со¬
циологов  раздаются  голоса  о  том,  что  следует  отказаться
от  «импорта  североамериканских  теорий  и  рецептов».
Они  говорят  о  «великом  разочаровании  в  великом  об¬
ществе»  (подразумеваются  скудость  результатов  «инте¬
гральной  революции»  в  Латинской  Америке).
 Латиноамериканские  социологи  убеждаются  в  том,
что  в  процессе  поисков  самостоятельных  решений  насущ¬
ных  проблем  их  ожидают  многочисленные  трудности:  не¬
хватка  квалифицированных  сотрудников  и  ресурсов,  ко¬
рыстные  устремления  многих  руководителей  научных  ор¬
ганизаций,  недружелюбное  отношение  правящих  кругов
и  их  лидеров.  Тем  не  менее  в  среде  ученых  пробивает  до¬
рогу  точка  зрения,  согласно  которой  конкретные  и  теоре¬
тические  социологические  исследования  являются  не  ин¬
струментом  достижения  академического  престижа,  а  од¬
ной  из  предпосылок  правильной  ориентации  общества,
идущего  по  пути  коренного  социального  преобразования.
 Неудачи  большинства  реформистских  экспериментов
США  в  Латинской  Америке,  ухудшение  жизни  большин¬
ства  трудящихся,  попрание  демократических  свобод,
дискредитация  бюрократизированной  науки  в  глазах  ши¬
рокой  общественности  обусловили  кризис  идеологии  «ин¬
тегрального  общества»  в  Латинской  Америке1.  Тенден¬
ция  к  критическому  пересмотру  интегралистскнх  схем
раньше  других  начала  пробивать  себе  дорогу  среди  со¬
циологов  тех  латиноамериканских  стран,  которые  первыми
 1  С  открытым  протестом  против  засилья  проимпериалисгиче¬
ской  идеологии  в  сфере  общественных  наук  в  Латинской  Америке
выступили  участники  IX  Латиноамериканского  социологического
конгресса  в  Мехико  в  ноябре  1969  г.  (О.  Р.  Вогс1а.  Слепаа  Ргор1'а
у  со1огпаНзто  т1е1ес1иа1.  Мёх1со,  1970,  р.  30).  См.  также  й.  Сата-
сНо.  Ьа  Оопнпаабп  СиНцга1  еп  е1  ЗиЬбезаггоИо.  5ап  ,1озё,  1972,
 р.  166—168.
 182

испытали  на  себе  «обновляющее  воздействие»  тоталитар¬
ных  методов  «интегральных  революционеров».
 Д.  Рибейро  (в  прошлом  один  из  авторитетов  инте¬
грально-элитарной  школы  в  Бразилии)  назвал  современ¬
ное  латиноамериканское  общество  «обществом  отвержен¬
ных»,  характерную  черту  которого  составляет  наличие
все  увеличивающегося  числа  социальных  изгоев,  что  де¬
лает  недостижимыми  все  мечты  об  экономической  и  со¬
циальной  стабильности  без  быстрого  слома  существующих
структур  К  Он  назвал  и  истинного  виновника  совре¬
менного  латиноамериканского  кризиса  —  союз  иностран¬
ных  монополий  с  местной  реакцией.  Говоря  о  латиноаме¬
риканской  промышленной  буржуазии,  Д.  Рибейро  отме¬
тил,  что  на  ранних  этапах  индустриализации  местные
предприниматели  боролись  с  иностранными  монополия¬
ми,  так  что  их  интересы  совпадали  с  интересами  боль¬
шинства  парода.  Однако  впоследствии  «многие  местные
промышленники  пришли  к  согласию  с  иностранными
фирмами  или  были  поглощены  ими»2.  В  результате  ка¬
питалистическая  индустриализация  принесла  Латинской
Америке  новые  формы  зависимости:  засилье  промышлен¬
ности,  руководимой  извне,  технологическую  зависимость,
отрицательно  влияющую  на  национальное  техническое  и
научное  развитие.
 В  противоположность  интегралистским  концепциям
Д.  Рибейро  заявил,  что  «вмешательство  иностранных  сил
препятствует  тому,  чтобы  индустриализация  принесла
новый  порядок  в  социальную  действительность  латино¬
американских  стран.  Все  возрастает  опасность,  что  союз
иностранных  групп  с  местными  промышленными  интере¬
сами  не  только  не  ослабит,  а  укрепит  отжившие  структу¬
ры»3.  Он  привел  многочисленные  примеры  репрессий,
к  которым  прибегает  латиноамериканская  олигархия  в
союзе  с  иностранными  монополиями,  стремясь  сохранить
свое  политическое  господство.
 Рассматривая  результаты  университетской  реформы
в  Латинской  Америке,  Д.  Рибейро  отметил,  что  реформи¬
рованные  по  «интегралистским»  североамериканским  об-
 1  Б.  К1Ье1го.  ЫгпуегзШез  апс!  5ос1а1  Оеуе1оршеп1.  —  «ЕШез  т
ЬаПп  Атепса»,  р.  344.
 2  Там  же,  стр.  347.
 3  Там  же.
 183

раздам  учебные  заведения  не  выполняют  истинного  пред¬
назначения—  служить  интересам  большинства  населе¬
ния,  народу.  Так  же  как  и  их  «традиционалистские»
предшественники,  «интеграл  изованные»  университеты
служат  интересам  правящей  верхушки  соответственно
с  учетом  требований  времени  К
 Кризис  идеологии  проимпериалистического  реформиз¬
ма  затронул  не  только  ее  латиноамериканских  привер¬
женцев.  Сомнение  в  правильности  избранного  пути  начи¬
нают  высказывать  и  ряд  прогрессивно  настроенных
социологов-латиноамериканистов  в  США.  Это  видно  из
очень  противоречивой  коллективной  работы  Ф.  Бонильи
и  его  венесуэльских  соавторов.  Характеризуя  реформист¬
ские  эксперименты  латиноамериканских  военных  режи¬
мов,  авторы  пишут:  «Новый  авторитаризм  еще  хуже
прежнего...  Союз  солдата  с  технократом,  куда  лишь
отчасти  допущен  ученый,  согласившийся  на  роль  соци¬
ального  инженера,  —  вот  что  мы  имеем  на  сегодняшний
день»2.
 Сходство  процессов,  развертывающихся  в  среде  ла¬
тиноамериканских  деятелей  культуры,  с  североамерикан¬
скими  образцами  также  перестает  приниматься  за  безус¬
ловное  мерило  социального  прогресса.  «Не  может  не
тревожить  тот  факт,  что  латиноамериканские  университе¬
ты,  вслед  за  университетами  США,  превращаются  в  ги¬
гантские  корпорации,  где  функционер-чиновник  вытес¬
няет  мыслителя  и  где  каждый  сосредоточивается  на  своей
узкой  цели,  не  задумываясь  об  ее  общественных  резуль¬
татах»  3. 	^
 Мрачные  перспективы  «интегрализованной»  Латин¬
ской  Америки  открываются  перед  теми  социологами,  у  ко¬
торых  хватает  мужества  взглянуть  в  лицо  фактам.  Гос¬
подствующая  верхушка  Латинской  Америки,  как  отмеча¬
лось  в  материалах  одного  из  социологических  семинаров,
будет  готовиться  в  Гарварде,  Стэнфорде,  Беркли.  Это
будет  своего  рода  панамериканская  олигархия.  Но  в  та¬
ком  случае  возникает  дополнительный  барьер  между  пра¬
вителями  и  управляемыми:  американская  сноровка  и
 1  А  ШЪе'ио.  Ьтп1Уег5Шез  апс!  5ос1а1  Оеуе1оршеп1,  р.  375.
 2  Р.  ВопШа,  I.  СоИег.  Ьа  туезН^ааоп  50сю1бд1са  у  1а  ГоггтнДа-
абп  бе  Ро1Шсаз.  Сагасаз,  1967,  р.  18.
 3  Там  же,  стр.  20.
 184

знание  дела  дадут  первым  больше  привилегий,  чем  да¬
вало  знание  бывшего  студента  Политехнического  инсти¬
тута  в  Мехико  или  Национального  университета  в  Санть¬
яго  К
 Несколько  господствующих  фирм  —  филиалы  круп¬
нейших  американских  предприятий  —  будут  определять
характер  социальных  взаимоотношений  и  условия  труда
наемных  рабочих,  порядок  продвижения  по  службе.
Предприниматели,  латиноамериканцы  или  американцы,
будут  сами  в  роли  надзирателей,  пользующихся  опреде¬
ленной  инициативой  в  рамках  стратегии,  определяемой
господствующими  фирмами  США,  которые  будут  навя¬
зывать  волю  своим  филиалам  во  всем  мире2.
 Подточенная  изнутри  сомнениями  своих  сторонников  и
снаружи  —  критикой  со  стороны  прогрессивно  настроен¬
ных  ученых,  социология  проимпериалистического  рефор¬
мизма  оказалась  перед  идеологическим  кризисом.  Однако
этот  кризис  не  был,  да  и  не  мог  быть  преодолен  на  почве
латиноамериканской  буржуазной  идеологии.  Этот  кризис
привел  к  некоторому  оживлению  традиционного  идеоло¬
гического  блока  консерваторов  и  либералов,  который
в  Латинской  Америке  представляет  аналог  неоконсерва¬
тизму  в  США  и  Западной  Европе.  Однако  латиноамери¬
канский  неоконсерватизм,  выступающий  против  всех  ре¬
форм,  отличается  некоторым  своеобразием  по  сравнению
с  неоконсерватизмом  развитых  капиталистических  стран.
Причина  этого  в  том,  что  у  латиноамериканского  либера¬
лизма  старого  образца  нет  даже  воспоминаний  о  поре
расцвета  «свободной  конкуренции»  и  буржуазной  демо¬
кратии—  вся  его  история  была  историей  сделки  с  вну¬
тренней  олигархией  и  иностранными  монополиями.  В  ак¬
тиве  у  латиноамериканских  консерваторов  старой  закалки
выхолощенные  образы  «добрых  старых  времен»  и  кау-
дилистские  легенды.
 Нет  конструктивного  решения  латиноамериканских
проблем  и  у  проповедников  буржуазного  национал-ре¬
формизма.  Обостряющиеся  противоречия  между  крупной
латиноамериканской  буржуазией  и  ее  североамерикан¬
скими  партнерами  нашли  выражение  в  заявлении  Спе¬
циальной  комиссии  латиноамериканской  координации,
 1  «Рого  ЫегпасюпаЬ,  Мёх1со,  епего  —  тагго  1968.
 2  Там  же.
 185

проходившей  в  1969  г.  в  Винья-дель-Мар.  В  документе
выражается  озабоченность  буржуазных  правительств  Ла¬
тинской  Америки  их  взаимоотношениями  с  Соединенны¬
ми  Штатами.  Известный  ныне  как  «перечень  требований
латиноамериканской  буржуазии»,  этот  документ  выра¬
жает,  однако,  надежду  на  возможность  нового  периода
в  капиталистическом  развитии  Латинской  Америки  на
основе  «выполнения  прошлых  соглашений»,  надежду  на
возобновление  «межамериканского  и  международного  со¬
трудничества»  после  проведения  переговоров  с  Соединен¬
ными  Штатами.
 Было  бы  неправильным  считать,  что  воздействие  идео¬
логии  проимпериалистического  реформизма  прекращает¬
ся  с  экономическим  или  политическим  кризисом  ее  инди¬
видуального  носителя  либо  социальной  группы,  воспри¬
нявшей  «интегральный  тип  представлений».  Терминоло¬
гия,  подход,  стереотипы,  пропагандируемые  социологами
проимпериалистического  реформизма,  накрепко  вживаясь
в  мелкобуржуазное  сознание,  продолжают  и  далее  питать
ложное  трактование  экономических,  социальных  и  поли¬
тических  явлений  и  процессов.
 Интегрально-элитарная  идеология  правореформист¬
ского  толка  постоянно  соседствует  с  различными  элитар¬
ными  концепциями  мелкобуржуазно-радикального  на¬
правления.  Это  преимущественно  разновидности  «одно¬
мерных»  социализмов  —  «университетского»,  «военного»,
«аграрного»  и  т.  д.,  отражающих  чаяния  и  иллюзии  от¬
дельных  мелкобуржуазных  группировок.  В  зависимости
от  складывающейся  экономической  и  политической  конъ¬
юнктуры  либеральные  и  радикальные  тенденции  пере¬
ходят  друг  в  друга
 В  том  случае,  когда  левый  мелкобуржуазный  радика¬
лизм  не  проявляет  тенденции  к  союзу  с  организованным
пролетарским  движением  и  идеологией  научного  социа¬
лизма,  он  подвергается  опасности  правого  перерождения.
Правый,  шовинистский  радикализм  в  Латинской  Америке
представляет  собой  находку  для  проимпериалистических
идеологов,  лихорадочно  ищущих  новые  приемы  для  за¬
щиты  от  «коммунистической  опасности»  в  западном  полу¬
шарии.
 1  См.  А.  Ф.  Шульговский.  Леворадикальные  концепции  револю¬
ционного,  антиимпериалистического  и  демократического  процес¬
сов.  —  «Латинская  Америка»,  1972,  №  4.
 186

В  работах  североамериканских  наставников  латино¬
американской  социологии  часто  встречаются  попытки
истолкования  современной  действительности  этих  стран
в  духе  праворадикальных,  ультранационалистических
концепций.  Так,  в  одной  из  статей  С.  Липсет  указывает,
что  «мнение  о  неэффективности  политики  властей  связано
с  отождествлением  ее  в  глазах  общественного  мнения
с  интересами  одной  из  подгрупп  общества»,  и  советует
латиноамериканским  буржуазным  реформаторам  больше
внимания  обращать  на  идеологическое  оформление  своих
действий  и  представлять  их  порожденными  «общенацио¬
нальными»  интересами.  По  его  мнению,  такой  национа¬
лизм—  вполне  приемлемая  «традиционная  упаковка  для
новых  идей»1.  С.  Липсет  откровенно  признает,  что
«деидеологизированная»  по  форме  неолиберальная  идео¬
логия  без  использования  старых  националистических  сим¬
волов  не  может  удерживать  позиций  в  кризисной  ситуа¬
ции  большинства  латиноамериканских  стран.  Как  отме¬
чал  ранее  другой  авторитет  «интегральной  школы»,
Р.  Лэмб,  в  формулировании  националистической  идеоло¬
гии  развития  та  часть  латиноамериканских  элит,  которая
отстаивает  идеи  модернизации,  находится  в  более  затруд¬
нительном  положении,  нежели  верхи  новых  националь¬
ных  государств  Азии  и  Африки.  «В  молодых  государствах
Азии  и  Африки  идеология  национальной  революции  со¬
держит  универсалистские2,  динамические  ориентации,
полные  признания  идеи  равенства  и  т.  д.,  т.  е.  традицио¬
нализм  признан  антинациональным.  В  Латинской  Амери¬
ке  борьба  за  независимость  не  сочеталась  с  социальными
и  экономическими  изменениями  и  образ  креола-помещи-
ка  накрепко  связался  с  национально-независимой  рес¬
публикой.  Поэтому  та  часть  правящих  групп,  которая
за  последние  годы  пришла  к  сознанию  необходимости  пе¬
ремен,  встречается  с  большими  трудностями  в  создании
политических  институций  и  национальных  символов,  не¬
обходимых  для  укрепления  новых  ценностей»  3.
 1  5.  Ыр$е1.  Уа1иез,  Ес1исаиоп  апс!  Еп1гергепеигзЫр,  р.  35.
 2  Понятие  «универсализм»  в  современной  буржуазной  социоло¬
гии  во  многом  тождественно  «интегрализму»  н  служит  для  обозна¬
чения  объектов  и  структур,  носящих  якобы  надклассовый  характер
и  служащих  в  одинаковой  мере  всем  слоям  общества.
 3  Я.  ЬатЬ.  Ро1Шса1  ЕШез  апб  1Не  Ргосезз  оГ  Есопопнс  Оеуе-
1ортегЦ.  —  «ТЬе  Ргоецезз  о!  ШбегбеуеЬреб  Агеаз»,  СЫсаео,  1952,
р.  30.
 187

Другой  идеолог  праворадикальной  модернизации  ла¬
тиноамериканских  стран,  Г.  Лагос,  считает,  что  если  «на¬
ционализм»  как  более  приемлемый  символ,  нежели  эгои¬
стические  цели  отдельных  социальных  групп,  и  может
быть  использован  для  пропаганды  социальных  измене¬
ний  в  интересах  господствующих  слоев,  то  в  латиноаме¬
риканских  странах  он  должен  носить  более  политическую,
нежели  экономическую,  окраску.  Раскрывая  этот  тезис,
Г.  Лагос  указывает,  что,  поскольку  речь  идет  о  пропаган¬
де  курса,  «гарантированного  в  глазах  общественного  мне¬
ния  от  отождествления  с  любым  возможным  иностранным
контролем,  следует  помнить,  что  в  Латинской  Америке
поддержка  социализма  в  противовес  капитализму  мо¬
жет  оказаться  той  формой,  в  которой  интеллектуал  смо¬
жет  защищать  ценности  индустриализации,  не  опасаясь
обвинений  в  связи  с  иностранными  партикуляристскими
интересами,  разрушающими  духовные  ценности  обще¬
ства»1.  Об  использовании  «социалистической  символики»
для  пропаганды  буржуазных  концепций  интегрального
развития  в  Латинской  Америке  пишет  и  С.  Липсет.  По¬
скольку  капитализм  идентифицируется  с  иностранным
влиянием,  традиционализмом  и  с  медленным  развитием,
а  социализм  и  коммунизм  являются  символами  незави¬
симости  и  быстрого  развития,  то  заимствование  их  сим¬
волики  якобы  вполне  допустимо.  «Революционная  нацио¬
налистическая  идеология  и  социалистическая  символика
активной  капиталистической  индустриализации  могут
анализироваться  как  феномен,  не  столь  ошеломляющий,
как  это  представляется  с  первого  взгляда»2.
 Такая  всеприемлемость  выдает  иезуитизм  пропаган¬
дистов  проимпериалистического  реформизма,  допускаю¬
щих  «капиталистическую  индустриализацию  под  видом
социалистической  и  националистической  модели  модер¬
низации»  и  даже  настаивающих  на  «привлечении  на  свою
сторону  лозунгов  национальной  гордости  экономиче¬
ским  статусом  и  социальной  исключительностью  своей
страны»3.
 1  О.  Ьа§08.  1п1егпайопа1  51гаНПсаЦоп  апс!  11пс1егс1еуе1орес1  Со-
игйпез.  СЬаре1  НП1,  1963,  р.  138—139.
 2  5.  Ыр8е(.  РоНИса!  С1еауа^ез  т  «Оеуе1орес1»  апс1  «Етегдрп^»
Ро1Шез.—  «С1еауа^ез,  1с1ео1одрез  апс!  Раг1у  5уз1етз».  Не1зтк1,
1964,  р.  44.
 3  «Есопогшс  Васк\уагс1пезз  т  Н1з{опса1  РегзресВуе».  СатЪгМде,
1962,  р.  25.
 188

Представители  проимпериалисгической  социологии  го¬
товы  пойти  на  любой  союз,  поступиться  любыми  ранее
провозглашенными  принципами,  если  это  дает  возмож¬
ность  сократить  сферу  распространения  подлинно  науч¬
ной,  марксистской  идеологии,  составляющей  единствен¬
ную  теоретическую  базу  действенных  экономических  и
социальных  преобразований  в  Латинской  Америке.  Ало¬
гичность  праворадикальных  программ,  совмещающих  на¬
ционалистические  девизы  с  ультрареволюционной  фра¬
зой,  мало  беспокоит  американских  покровителей  латино¬
американских  буржуазных  социологов,  отлично  сознаю¬
щих  объективную  политическую  логику  своих  мелкобур¬
жуазных  союзников.
 Несмотря  на  усиливающийся  кризис  «интегрально¬
элитарного»  направления  в  буржуазной  идеологии  стран
Латинской  Америки,  было  бы  неправильным  считать,  что
эта  концепция  уже  полностью  преодолена.  Умело  и  тонко
спекулируя  на  сложности  и  противоречивости  процессов
современного  развития  на  континенте,  «интегрально-эли¬
тарная»  школа  представляет  собой  разновидность  тех
общих  идеологических  схем,  которые  «рассчитаны  на  со¬
знание,  не  умеющее  разобраться  в  диалектике  современ¬
ного  социального  развития,  в  сложной  сети  разнообраз¬
ных  явлений,  процессов  и  тенденций,  характерных  для
этого  развития,  не  умеющее  найти  действительные  причи¬
ны,  правильный  удельный  вес  и  точное  соотношение  и
перспективы  этих  явлений,  процессов  и  тенденций»  К
 Окончательное  преодоление  интегрально-элитарной
идеологии,  рассчитанной  в  первую  очередь  на  широкие
круги  латиноамериканской  интеллигенции,  связанные  с
процессом  капиталистического  индустриального  развития
латиноамериканского  общества,  будет  происходить  по
мере  расслоения,  пролетаризации,  организации  и  все  бо¬
лее  активного  втягивания  большинства  латиноамерикан¬
ской  интеллигенции  в  общий  поток  антимонополистиче¬
ской  и  антиимпериалистической  борьбы  под  руководством
рабочего  класса  и  коммунистических  партий  Латинской
Америки.  Необходимость  раскрытия  классовой  сущности,
истинного  предназначения  этих  социологических  концеп¬
 1  Ю.  А.  Замошкин.  Теория  «единого  индустриального  общества»
па  службе  антикоммунизма.  —  «Марксистская  и  буржуазная  социо¬
логия  сегодня».  М.,  1964,  стр.  113.
 189

ций  делает  актуальной  йх  углубленную  марксистскую
критику,  опирающуюся  на  конкретный  анализ  сложного
и  противоречивого  хода  современного  развития  латино¬
американского  континента  и  отражения  этого  развития
в  идеологии  и  социальной  психологии  различных  классов
и  групп  латиноамериканского  общества.
 В  условиях  общего  кризиса  всей  латиноамериканской
буржуазной  идеологии  все  более  значимой  становится
тенденция  к  консолидации  здоровых  сил  общества  под
лозунгами  антиимпериалистической  борьбы  и  глубоких
демократических  реформ  во  всех  областях  экономиче¬
ской,  социальной  и  политической  структуры.  Основу  это¬
го  движения  составляет  латиноамериканский  пролета¬
риат,  во  главе  его  идут  латиноамериканские  коммунисты,
его  идеология  —  постоянно  обогащающаяся  научная,  мар¬
ксистская  теория.  Сбываются  предсказания  одного  из
выдающихся  марксистов  Латинской  Америки  —  X.  К.  Ма-
риатеги:  «Социализм,  хотя  он  и  родился  в  Европе,  так
же  как  и  капитализм,  не  является  специфическим  и
исключительно  европейским  продуктом.  Он  представляет
собой  всемирное  движение,  которого  не  избежать  ни  од¬
ной  из  стран...»  1
 *  *  *
 Критическое  отношение  к  методологическим  осно¬
вам  буржуазно-реформистской  социологии  в  настоящее
время  характерно  для  многих  ученых  Латинской  Амери¬
ки.  Очень  рельефно  оно  выступает  в  последних  работах
бразильского  социолога  Ф.  Кардозо.  Подытоживая  опре¬
деленный  период  в  развитии  латиноамериканской  буржу¬
азной  социологии,  он  пишет,  что  «попытки  представить
процесс  общественного  развития  без  использования  исто¬
рико-структурного  метода  при  одновременной  деполити¬
зации  аналцза  общественного  развития  глобальных  си¬
стем  привели  к  весьма  жалким  результатам»2.  По  его
мнению,  узкофункционалистские  модели  общественного
развития  способны  дать  лишь  внешнее  описание  некото¬
рых  существующих  структур  и  исключают  переход  к  но¬
вым,  качественно  иным  общественным  формациям.  Для
 1  «Ат  а  и!  а»,  1928,  N  17,  р.  2.
 2  Р.  Н.  Сагйо&о.  Ьа  согйпЪиНоп  с!е  Магх  а  1а  1Ьёопе  с1и  СЬап-
детеп!  5ос1а1.  Рапз,  1968,  р.  3.
 190

этих  моделей  характерен  внеисторический  подход  к  сдви¬
гам  и  переменам,  происходящим  в  современном  обще¬
стве.
 В  современных  условиях  особое  значение  приобретает
обращение  латиноамериканских  социологов  к  традициям
марксистской  мысли.  Так,  Ф.  Кардозо  считает,  что  даже
для  наиболее  критически  настроенных  по  отношению
к  марксизму  ученых  марксистский  метод  объяснения  про¬
цесса  общественного  развития  и  истории  может  быть
весьма  ценным.  Более  того,  по  мнению  Ф.  Кардозо,  тео¬
рия  Маркса  является  «условием  возможности  существо¬
вания  самой  общественной  науки».  И  это  потому,  что
марксистская  теория  «дает  такое  объяснение,  в  котором
связаны  два  кажущиеся  радикально  чуждыми  друг  другу
и  непримиримыми  между  собой  процесса:  с  одной  сторо¬
ны,  осмысление  структурных  связей  существования  и
продолжения  существования,  с  другой  —  наличие  соци¬
альных  сил  отрицания,  которые  действуют  в  недрах  са¬
мих  этих  структур.  Короче  говоря,  решается  старая  про¬
блема  связи  между  всеобщей  структурой  и  конкретной
историей»  1.
 Ссылаясь  на  логику  «Капитала»  К.  Маркса,  Ф.  Кар¬
дозо  пишет,  что  научный  анализ  невозможен  без  соот¬
несения  всеобщих  процессов  с  исторически  определенны¬
ми,  специфическими  социальными  процессами.  В  своем
анализе  экономических  кризисов  Маркс  показал,  что  эти
кризисы  не  внешние  по  отношению  к  функционированию
капиталистической  системы  беспорядки,  а,  напротив,  они
отражают  внутренние  процессы  капиталистического  на¬
копления.
 Как  видно,  Кардозо  теперь  отдает  предпочтение  мар¬
ксистскому  методу  анализа  исторических  явлений  перед
абстрактно-функциональным.  Он  признает,  что  при  ана¬
лизе  структурных  закономерностей  Марксова  диалектика
допускает  «подвижные  структуры»,  предлагает  такие  мо¬
дели,  которые  выгодно  отличаются  от  функционалистских
и  кибернетических  моделей.  Но  это  отличие,  по  мнению
Ф.  Кардозо,  состоит  совсем  не  в  том,  что  Марксова  диа¬
лектика  допускает  возможность  изменения  структуры:  все
современные  социологические  модели  в  конечном  счете
 1  Р.  Н.  Сагйо$о.  Ьа  согЦпЬиНоп  с!е  Магх  а  1а  Шёопе  с!и  СЬап-
дешеп!  5ос1а1,  р.  7.
 191

допускают  возможность  общественного  развития.  «Отли¬
чие  состоит  в  своеобразии  теоретического  представления
процесса  общественного  развития,  где,  по  Марксу,  разви¬
тие  внутренне  входит  в  актуализацию  самой  структуры»  *.
Вероятно,  Кардозо  начинает  подходить  к  пониманию
объективных  внутренних  противоречий  как  источника  со¬
циального  развития.
 Подводя  итог  своим  рассуждениям  о  современном  зна¬
чении  марксистской  теории  как  формы  научного  знания,
Кардозо  подчеркивает,  что  она  способна  объединить
структуру  и  историю,  объективный  детерминизм  и  поли¬
тику.  «Когда  подводишь  итог  последним  достижениям
общественной  науки  в  объяснении  процессов  обществен¬
но-экономического  развития,  то  видишь,  что  предложен¬
ная  Марксом  модель  еще  в  силе,  и  именно  сегодня  диа¬
лектика  Маркса  приобретает  для  общественных  наук  всю
свою  значительность»2.
 Однако  следует  сказать,  что  осознание  необходимости
изучения  научных  подходов  и  методологических  принци¬
пов  марксистской  социологии  происходит  у  латиноамери¬
канских  социологов  в  трудных  условиях  острой  идеологи¬
ческой  борьбы,  преодоления  иллюзий,  привычек  и  стан¬
дартов  мышления.  Ф.  Кардозо  порой  отдает  предпочтение
вульгаризаторским  интерпретациям  марксизма,  связы¬
вая,  например,  марксистское  положение  об  обострении
противоречий  между  пролетариатом  и  буржуазией  с
идеей  обязательного  абсолютного  обнищания  рабочего
класса.  Приписывая  марксизму  подобные  утверждения  и
весьма  некритически  воспринимая  распространенный  те¬
зис  буржуазной  идеологии  о  якобы  стирании  различий
в  уровне  материального  благосостояния  между  рабочим
классом  и  буржуазией  в  развитых  капиталистических
странах,  Ф.  Кардозо  пишет  о  том,  что  перспективы  рево¬
люционного  преобразования  капиталистического  общест¬
ва  сегодня  связаны  главным  образом  с  противоречиями
между  развитыми  и  слаборазвитыми  странами.
 В  то  же  время  Ф.  Кардозо  полагает,  что  марксизм-де
не  учитывает  связей  между  экономически  господствую¬
щими  и  экономически  зависимыми  странами  и,  «следова¬
 1  Р.  Н.  Сагйово.  Ьа  согйпЬиНоп  с!е  Магх  а  1а  Шёопе  с!и  СНац-
^етеп!  5ос1а1,  р.  9.
 2  Там  же,  стр.  11.
 192

тельно,  социальная  динамика  рассматривалась  внутри
однородной  и  замкнутой  системы,  в  которой  классовая
борьба,  а  точнее,  только  борьба  пролетариата  с  буржуа¬
зией  указывала  на  возможность  общественных  преобра¬
зований»  *.  Все  это  не  соответствует  действительности.
Марксизм-ленинизм  всегда  придавал  важнейшее  значе¬
ние  борьбе  народов  колоний,  зависимых  стран  в  общей
борьбе  трудящихся  против  эксплуатации,  за  социальный
прогресс.
 Отмечая  эволюцию  взглядов  латиноамериканских  со¬
циологов  вроде  Ф.  Кардозо,  нужно  отметить,  что  в  по¬
следних  работах,  анализируя  взаимоотношения  развитых
капиталистических  стран  и  стран  социализма  со  странами
«третьего  мира»,  он  видит  различие  в  политике  социали¬
стических  и  капиталистических  стран.  Однако  понимание
социалистической  революции  у  него  остается  узким,  оно
связано  с  конкретными  формами  уже  прошедших  рево¬
люций.  При  этом  он  концентрирует  внимание  не  на  об¬
щих,  а  на  специфических  условиях  их  развития,  что  иска¬
жает  социальную  перспективу  революционных  движений
в  странах,  которые  уже  вступили  в  эпоху  интенсивной  ка¬
питалистической  индустриализации  и  научно-технической
революции2.
 В  процессе  овладения  марксистской  теорией  и  осмыс¬
ления  в  ее  свете  противоречий  современного  латиноаме¬
риканского  общества  возможны  трудности  и  издержки.
Что  же  касается  ревизионистских  концепций,  спекули¬
рующих  на  встречающихся  в  научном  поиске  трудностях,
то  они  не  могут  быть  оправданы  ссылками  на  объектив¬
ные  трудности  познания.  Ибо  ревизионисты  сознательно
подменяют  марксистский  подход  к  исследованиям  эклек¬
тической  путаницей  из  неогегельянства  и  все  тех  же  умо¬
зрительных  схем  абстрактно-функционального  и  фор¬
мально-структурного  образца.  Не  случайно,  что  с  уси¬
лением  влияния  марксистской  теории  в  латиноамерикан¬
ском  обществоведении  эти  псевдотеоретические  попытки
учащаются.  Критика  их  становится  все  более  необхо¬
димой.
 1  Р.  Н.  СагАово.  Ьа  согНпЬиНоп  <1е  Магх  а  1а  Шёопе  <3и  СНап-
&етеп(  5ос1а1,  р.  4.
 2  Р.  Сагйово,  Е.  РаХеИо.  Оерепс1ёпс1а  е  с1е5епуо1у1шеп1о  па  Атё-
пса  ЬаЦпа.  Епзаю  с1е  1п(егрге1адао  5осю16дюа.  Що  <3е  Ллпейо,  1970.
 193

Типичным  примером  таких  попыток  могут  служить  по¬
следние  работы  X.  Нуна  *.  По  признанию  этого  социолога,
у  него  нет  сомнения  в  том,  что  среди  конкурирующих
направлений  в  латиноамериканском  обществоведении  бу¬
дущее  принадлежит  марксизму.  Вопрос  только  в  том,  что
это  будет  за  марксизм2.
 В  наши  дни  многие  представители  латиноамерикан¬
ской  научно-технической  интеллигенции,  чья  деятель¬
ность  лимитирована  рамками  бюрократической  организа¬
ции,  все  более  тяготятся  легальным  формализмом  и  ду¬
хом  «социальной  инженерии»,  господствующими  в  мире
официальной  науки.  Нередко  альтернативой  для  такого
интеллигента  становится  идеология,  предлагаемая  левы¬
ми  политическими  движениями.  Но  эта  идеология,  по
мнению  X.  Нуна,  заражена  «догматическим  марксизмом»
и  поэтому  она  малопригодна  как  методологическая  осно¬
ва  для  социологии.
 Отвергая  ее,  Нун  ратует  за  «критический»  марксизм.
На  первый  взгляд  может  показаться,  что  он  действитель¬
но  обеспокоен  судьбами  научного  знания  и  справедливо
обличает  «догматический  марксизм»,  который  вместо
изучения  реальной  ситуации  предлагает  абстрактную
схему,  практически  препятствуя  конкретному  анализу  и
подменяя  исследование  готовыми  сентенциями  и  телео¬
логическими  концепциями.
 Критика  догматических  извращений  марксизма  не¬
вольно  может  вызвать  у  неискушенного  леворадикально
настроенного  читателя  уважение  и  доверие  к  намерениям
автора.  Но  истинные  намерения  автора  становятся  оче¬
видными,  когда  он  истолковывает  причины  такой  догма-
тизации.  Оказывается,  по  мнению  Нуна,  первопричина
 1  X.  Нун  —  аргентинец  по  рождению,  профессор  политических
наук  Института  международных  исследований  Калифорнийского
университета  (г.  Беркли).  С  1966  г.  руководит  объединенной  иссле¬
довательской  программой  по  политическим  проблемам  Латинской
Америки  Латиноамериканского  института  экономического  и  социаль¬
ного  планирования  и  Центра  по  изучению  экономического  и  соци¬
ального  развития  Латинской  Америки.  Его  работы  в  основном  по-
СЕЯщены  вопросам  политической  нестабильности  и  военным  перево¬
ротам  в  Латинской  Америке  (/.  Ыип.  А  ЕаИп  Атепсап  РНепотепот.
ТЬе  М1с1с11е  С1азз  МПКагу  Соир.  —  «Тгепбз  т  5оаа1  Зсетсе  Цесе-
агсЬ  т  Ьа1т  Атепсап  ЗЩсПез».  Вегке1еу,  1965).
 2  /.  Ыип.  N0165  оп  Ро1Шса1  Заепсе  апб  БаИп  Атепса.  —  «5о-
с!а1  5с1епсе  т  ЬаИп  Атепса».  Ые^  Уогк  —  Бопс1оп,  1967.  „
 194

догматизацйи—  это  партийная  ориентация  исследовате¬
ля.  Под  рубрику  «догматического  марксизма»  автор  под¬
водит  все  работы,  непосредственно  связанные  с  практи¬
кой  современного  коммунистического  движения.  Для  со¬
здания  видимости  объективности  X.  Нун  выделяет  из
общей  массы  латиноамериканских  теоретиков-марксистов
«перуанца  Мариатеги,  чей  талант  позволил  ему  поднять¬
ся  над  схематизмом  и  представить  в  своих  исследованиях
людей  в  плоти  и  крови»  К  Любопытно,  что  X.  Нун  ни  сло¬
вом  не  упоминает  о  том,  что  Мариатеги  —  основатель  Пе¬
руанской  коммунистической  партии  —  представитель  как
раз  партийной  коммунистической  социологии.
 X.  Нун  считает,  что  если  вопрос  о  социалистическом
обществе  свести  исключительно  к  вопросу  об  установле¬
нии  диктатуры  пролетариата  (под  которой  он  понимает
только  захват  пролетариатом  политической  власти),  то
тогда  социалистическая  революция  якобы  сведется  к  про¬
блеме  контроля  над  государственной  машиной  и  для  осу¬
ществления  этой  функции  наиболее  эффективным  инстру¬
ментом  послужит  партия,  но  «не  как  авангард  масс,  а
как  генеральный  штаб».  Здесь  Нун  извращает  основные
положения  марксистско-ленинского  учения  о  социалисти¬
ческой  революции.  Именно  потому,  что  задачи  этой  рево¬
люции  и  диктатуры  пролетариата  не  сводятся  только
к  захвату  политической  власти,  что  их  цели  —  построе¬
ние  нового  общества,  необходимым  элементом  ее  являет¬
ся  марксистско-ленинская  партия  как  руководящая  орга¬
низация  рабочего  класса.  X.  Нун  же  в  противоречии
с  фактами  утверждает,  что  всякая  партия,  проводящая
политику  диктатуры  пролетариата,  увеличивает  разрыв
между  центральной  властью  и  гражданами.
 Полагая,  что  он  уже  завершил  «разгром»  идеи  дикта¬
туры  пролетариата,  X.  Нун  предпринимает  атаку  на  прин¬
цип  исторического  детерминизма  в  марксистской  теории.
Следует  отметить  последовательность  критики  X.  Нуна:
от  нападок  на  принцип  партийности  общественных  наук
он  переходит  к  отрицанию  идеи  диктатуры  пролетариата
и  далее  к  критике  наиболее  общих  положений  марксист¬
ской  социологической  теории.
 «Ниспровергая»  принцип  исторического  детерминиз¬
 1  /.  N1111.  Ысйез  оп  Ро1Шса1  Зс1епсе  апс!  ЬаПп  Атепса.  —  «5о-
с1а1  5с1епсе  т  ЬаНп  Атепса»,  р.  97.
 195

ма,  X.  Нуп  спекулирует  на  работах  оригинального  мыс-
лителя,  основателя  Итальянской  коммунистической  пар¬
тии  А.  Грамши.  Этот  выбор  не  случаен.  В  последние  годы
имя  Грамши  наряду  с  именами  других  видных  европей¬
ских  теоретиков-марксистов  приобрело  большую  попу¬
лярность  в  среде  латиноамериканской  интеллигенции.
Однако  зачастую  латиноамериканскому  читателю  пред¬
лагают  не  сами  работы,  а  их  тенденциозное  переложение
или  отдельные  фрагменты,  вырванные  из  контекста  и  ис¬
пользуемые  «левыми»  ревизионистами  по  своему  усмо¬
трению.  Этим  обстоятельством  пользуются  фальсифика¬
торы  марксизма  типа  Нуна.
 Отметив,  что  А.  Грамши  «главным  в  социологии
делает  вопросы  политики»,  X.  Нун  цитирует  отрывок,  в
котором  итальянский  марксист  пишет,  что  современное
гражданское  (капиталистическое)  общество  обладает
очень  сложной  структурой,  препятствующей  непосред¬
ственному  воздействию  экономических  катаклизмов  (кри¬
зисов,  депрессий  и  т.  д.)  на  сферу  политики.  Поэтому
 А. 	Грамши  настаивает  на  необходимости  точного  изуче*
ния  единой  системы  власти,  слагающейся  из  буржуазных
политических  партий,  разнообразных  бюрократических
иерархий,  религиозных  групп,  руководства  правых  про¬
фессиональных  союзов  и  т.  д.  Из  этого  X.  Нун  делает
ложный  вывод  о  том,  что  А.  Грамши  отрицает  в  совре¬
менном  обществе  конечную  обусловленность  надстройки
состоянием  производительных  сил  и  динамикой  произ¬
водственных  отношений.
 Что  же  получается  в  результате  применения  «крити¬
ческого  марксизма»  X.  Нуна  к  латиноамериканской  дей¬
ствительности?  Из  его  рассуждений  следует,  что  с  всту¬
плением  Латинской  Америки  на  путь  индустриального
развития  и  проведения  бюрократических  верхушечных
преобразований  вопрос  о  диктатуре  пролетариата  в  боль¬
шинстве  стран  этой  части  света  исторически  изжил  себя.
Главная  задача,  которая  в  настоящее  время  стоит  перед
странами  Латинской  Америки,  сводится,  по  словам  Нуна,
к  осуществлению  программы  коллективной  реконструк¬
ции,  реинтеграции,  преодоления  той  изоляции  и  фрагмен¬
тарности,  которую  система  классического  капиталисти¬
ческого  производства  навязала  гражданскому  обществу.
Эта  «коллективная»  реинтеграция  (за  расплывчатостью
термина  угадывается  его  внеклассовая  сущность)  якобы
 196

сама  по  себе  может  составить  основу  социалистической
демократии  в  странах  Латинской  Америки.
 «Одна  социализация  средств  производства  еще  не
создает  необходимых  условий  для  преодоления  разоб¬
щенности  в  обществе»  *,  —  пишет  X.  Нун.  После  такого
«открытия»  можно  было  бы  ожидать,  что  Нун  выступит
за  коренные  изменения  в  политической  структуре  лати¬
ноамериканского  общества.  Но  ничего  подобного  в  его
работе  нет.  X.  Нун  связывает  все  беды  современного  бур¬
жуазного  политического  устройства  с  системой  выборов,
с  «мистификацией  голосования».  «Личное  голосование
повсеместно  есть  пародия  на  универсализм,  есть  риту-
ализм,  лишенный  какого  бы  то  ни  было  значения»2,  —
заключает  X.  Нун.  Распространяя  свои  умозаключения
как  на  капиталистические,  так  и  на  социалистические
государства,  он  тем  самым  пытается  извратить  сущность
социалистической  демократии.  Он  призывает  к  поискам
новых  методов  формирования  элит,  принимающих  реше¬
ния,  как  к  последнему  средству  изменения  латиноаме¬
риканской  действительности.  Таким  образом,  «внеклассо¬
вый  критический  марксизм»  X.  Нуна  оборачивается  для
латиноамериканцев  старой  программой  проимпериали¬
сгической  модернизации,  изложенной  с  помощью  маркси¬
стской  терминологии  и  подкрепленной  «ссылками»  на
марксистские  авторитеты.
 2. 	Идейно-теоретические  дискуссии
 вокруг  проблемы  правого  радикализма
 Обострение  социально-экономического  кризиса
латиноамериканского  общества  в  конце  60-х  годов  вы¬
звало  к  жизни  мощное  революционное  движение,  при¬
вело  к  образованию  антиимпериалистических  народных
фронтов  во  многих  странах  Латинской  Америки.  Однако
глубокий  толчок  экономического  и  социального  «земле¬
трясения»  в  Латинской  Америке  поднял  не  только  гроз¬
ный  вал  революции.  В  движение  пришли  все  мутные  воды
реакции.  Перед  лицом  смертельной  опасности  местные
эксплуататорские  классы  и  их  заокеанские  покровители
 1  /.  Ыип.  N0(05  оп  Ро1Шса1  Зспепсе  апс!  ЬаПп  Атепса.  —  «5о-
<па1  Заепсе  т  ЬаЦп  Атепса»,  р.  108.
 2  Там  же.
 197

готовы  использовать  крайние  способы  борьбы  с  нараста¬
ющей  революцией.  Латиноамериканские  правые  движе¬
ния  и  организации  все  явственнее  приобретают  профа¬
шистские  черты.
 Первый  период  повсеместного  оживления  правого  ра¬
дикализма  в  странах  Латинской  Америки  был  отмечен
в  30-е  годы,  когда  под  влиянием  мирового  экономического
кризиса  начали  разрушаться  традиционные  устои  поме-
щичье-компрадорской  экономики  этих  стран.  Это  привело
к  установлению  во  многих  из  них  военно-политических
диктатур,  превзошедших  самые  мрачные  периоды  лати¬
ноамериканской  истории  прошлых  веков.  Диктаторам
старого  покроя  в  те  годы  импонировали  новые  доводы
в  пользу  единовластия,  ярого  национализма,  антидемо¬
кратизма,  религиозного  мистицизма  и  расизма,  которые
в  избытке  поставляли  им  европейские  фюреры.
 В  некоторых  странах  Латинской  Америки  кризисом
традиционных  партий  пытались  воспользоваться  дикта¬
торские  режимы,  которые  под  флагом  борьбы  со  старой
аристократией  и  олигархией  стремились  создать  массо¬
вую  опору  своей  политики.  Афишируя  свое  «плебейское»
происхождение,  такие  диктаторы,  как  бывший  правитель
Доминиканской  республики  Трухильо,  выступали  в  роли
основателей  новых  партий,  которые  на  деле  были  про¬
стым  придатком  террористического  аппарата  1.
 Высокая  экономическая  конъюнктура  в  годы  второй
мировой  войны  несколько  ослабила  аграрный  кризис  в
странах  Латинской  Америки  и  привела  к  росту  сил  нацио¬
нальной  промышленной  буржуазии  и  рабочего  класса.
Эти  новые  силы  возглавили  общедемократические  дви¬
жения  в  середине  40-х  годов,  вдохновляясь  победой  СССР
и  его  союзников  в  войне  с  фашизмом.
 Следующий  приступ  правого  радикализма  потряс  ла¬
тиноамериканские  страны  в  конце  40-х  —  начале  50-х
годов,  в  период  нового  обострения  кризиса  старой
полуфеодальной  социально-экономической  структуры  и
международной  антикоммунистической  кампании,  раз¬
вязанной  мировым  империализмом.  Некоторые  из  уста¬
новившихся  в  эти  годы  реакционных  диктатур,  такие,  как
 1  См.  А.  Ф.  Шульговский.  Политические  партии  стран  Латинской
Америки:  идеология  и  политика.  —  «Политические  партии  стран  Ла¬
тинской  Америки».  М.,  1965,  стр.  12.
 198

режим  Армаса  в  Гватемале  или  Батисты  на  Кубе,  опи¬
рались  на  прямую  поддержку  империалистических  дер¬
жав  и  на  находившуюся  под  их  контролем  систему  сыск¬
ных  и  карательных  органов.
 Но  такие  режимы,  как  П.  Хименеса  в  Венесуэле  и
Р.  Пинильи  в  Колумбии,  пытались  утвердить  свою  власть
и  с  помощью  социальной  демагогии.  «Государство  нового
национального  идеала»,  провозглашенное  в  Венесуэле
П.  Хименесом,  должно  было  управляться  высшим  вождем
нации—«демократическим  цезарем».  Термин  «демокра¬
тический  цезарь»  был  изобретен  Л.  В.  Лансом.  Он  ут¬
верждал,  что  латиноамериканские  народы  не  способны
к  самоуправлению  и  появление  сильного  правителя  (це¬
заря)  является  необходимым  для  возбуждения  у  них
чувства  уважения  к  власти,  преодоления  анархии,  уста¬
новления  мира  и  порядка,  необходимого  для  обществен¬
ного  прогресса.  По  мысли  Ланса,  в  латиноамериканском
каудильо  —  «цезаре»  гармонически  сочетаются  демокра¬
тия  и  автократия  К  Сам  Хименес  под  предлогом  того,
будто  «политика  истощает  энергию  нации»,  все  полити¬
ческие  партии  объявил  вредными,  ибо  «они  вносят  анар¬
хию  в  политическую  жизнь  страны».  Диктатор  не  считал
необходимым  даже  существование  правительственной
партии  и  подчеркивал  свою  решимость  полностью  «де-
политизировать»  нацию2.
 Широкие  народно-демократические  движения  второй
половины  50-х  годов  покончили  с  контрреволюционными
диктатурами  в  большинстве  стран  Латинской  Америки.
Однако  правительства  национальной  буржуазии,  при¬
шедшие  к  власти  в  результате  народных  выступлений,
не  устранили  коренные  причины  социально-экономиче¬
ских  кризисов  и  фашизации  политической  системы  своих
стран.  «Союз  ради  прогресса»  на  короткий  срок  поддер¬
жал  функционирование  буржуазно-демократических  ин¬
ститутов  в  странах  Латинской  Америки.  Но  бурное  про¬
никновение  в  эти  годы  иностранных  капиталов  в  лати¬
ноамериканскую  промышленность,  составившее  суть
экономической  деятельности  «Союза  ради  прогресса»,
 1  Ь.  V.  Ьапг.  Сезапзто  бетосгаНсо,  ЕзЩсНоз  зоЬге  1аз  уазез
зос1о16^1саз  с1е  1а  СопзШшпоп  еГесНуа  бе  Уепегие1а.  Сагасаз,  1952.
 2  См.  Е.  В.  Демушкина.  Венесуэла  после  второй  мировой  войны.
1945—1958.  М.,  1969,  стр.  150.
 199

оказалось  роковым  для  буржуазных  свобод  на  этом
континенте.
 Реакционные  перевороты  1963—1964  гг.,  несмотря  на
свое  внешнее  сходство  с  множеством  предыдущих  лати¬
ноамериканских  «пронунсиамиенто»,  вдохновлялись  и
осуществлялись  не  традиционной  феодально-компрадор¬
ской  олигархией,  а  новыми  буржуазно-монополистиче¬
скими  и  бюрократическими  группировками  и  связанной
с  ними  военщиной  при  непосредственной  поддержке  про¬
мышленных  монополий  США.  Таким  образом,  созданные
в  результате  этих  переворотов  режимы  по  своей  социаль¬
ной  структуре  были  более  сходны  с  европейскими  фа¬
шистскими  диктатурами  первой  половины  века,  нежели
все  предыдущие  латиноамериканские  военно-полицейские
диктатуры.
 Реакционные  перевороты  середины  60-х  годов  в  стра¬
нах  Латинской  Америки  носили  верхушечный  характер
при  плохо  скрытой  иностранной  поддержке.  Отсутствие
массовой  базы  сделало  их  неустойчивыми  перед  новой
волной  революционных  движений  в  конце  десятилетия.
Поэтому  последние  годы  в  Латинской  Америке  отмечены
лихорадочными  попытками  политиков  и  идеологов  реак¬
ционных  олигархий  сколотить  себе  опору  из  мелкобур¬
жуазных  правоэкстремистских,  националистических  те¬
чений.  Особенностью  правого  радикализма  в  странах
Латинской  Америки  конца  60-х  —  начала  70-х  годов  яв¬
ляются  также  активные  попытки  его  вдохновителей  най¬
ти  поддержку  среди  новых  социальных  слоев,  связанных
с  начавшимся  процессом  научно-технической  революции,
т.  е.  среди  научной  элиты  и  рядовой  научно-технической
интеллигенции.
 В  Латинской  Америке  знак  свастики  сегодня  встре¬
чается  редко,  и  ни  один  из  серьезных  политических  дея¬
телей  или  политических  союзов,  рассчитывающих  на  мас¬
совую  поддержку,  не  рискнет  появиться  на  сцене  с  этим
одиозным  символом.  В  этой  связи  можно  привести  слова
персонажа  одного  из  романов  В.  Тейтельбойма,  началь¬
ника  чилийского  концентрационного  лагеря  40-х  годов
в  Писагуа:  «Сказанное  не  означает,  что  речь  идет  о  кон¬
центрационном  лагере,  как  начали  называть  Писагуа
некоторые  любители  преувеличений,  копируя  европей¬
скую  терминологию.  Запомните  хорошенько  —  это  лагерь
надзора,  нечто  особое,  существующее  только  в  наших
 200

американских  странах»!.  Подобные  заявления  можно
найти  в  речах  сегодняшних  руководителей  чилийской  фа¬
шистской  хунты.
 Трудности,  стоящие  перед  исследователем  латиноаме¬
риканского  правого  радикализма,  заключаются  не  только
в  субъективном  желании  его  современных  поборников
откреститься  от  скомпрометированного  европейского  на¬
следства.  Сложность  такого  исследования  определяется
также  изменениями  форм  проявления  неофашизма.  Как
отмечалось  на  международном  симпозиуме  марксистов
в  1973  г.,  в  настоящее  время  «далеко  не  такими  же,  как
40—50  лет  назад,  являются  конкретные  проявления  фа¬
шизма.  В  чем-то  изменились  и  «традиционный  фашизм»,
и  пережившие  бури  второй  мировой  войны  фашистские
режимы...  Возникли  имеющие  новые  черты  тиранические
и  военно-фашизоидные  режимы,  в  том  числе  в  странах
«третьего  мира».  Поэтому  нужны  учет,  обобщение  новых
фактов,  знание  особенностей,  национальной  специфики
развития  неофашизма  в  отдельных  странах  и  регионах»2.
Латиноамериканский  правый  радикализм  действительно
имеет  ряд  существенных  отличий  от  «классических»  и
современных  европейских  образцов,  будучи  порождением
общества,  структурно  отличного  от  европейского.
 Таким  образом,  изучение  новейших  модификаций  пра¬
вого  радикализма  в  странах  Латинской  Америки  требует
от  исследователя  в  первую  очередь  особого  внимания  к
методологии,  критериям  отбора  и  интерпретации  кон¬
кретного  исторического  материала.
 Волна  профашистских  политических  выступлений  по¬
ставила  буржуазных  социологов  в  странах  Латинской
Америки  перед  сложными  проблемами,  ускорила  разме¬
жевание  в  среде  буржуазных  ученых.  Большинство  из
них  отвергает  сотрудничество  с  фашистскими  террори¬
стами,  но  в  среде  буржуазных  социологов  появились  и
приверженцы  «новых  порядков».  Так,  в  Бразилии,  чтобы
оправдать  насилие  и  полицейский  террор  как  повседнев¬
ные  методы  правления,  реакционные  социологи  выдви¬
нули  «теорию  национальной  безопасности».  Суть  ее,  как
отмечал  член  ЦК  Бразильской  коммунистической  партии
Ж.  Родригес,  заключается  в  обосновании  «необходимости
 1  В.  Тейтельбойм.  Семя  на  песке.  М.,  1959,  стр.  19.
 2  «Проблемы  мира  и  социализма»,  1973,  №  4,  стр.  30.
 201
 7  А.  В.  Шестопал

превращения  армии  .в  полицейскую  силу  для  «сдержива¬
ния  внутренней  подрывной  деятельности»  и  подавления
освободительной  борьбы  в  других  странах  латиноамери¬
канского  континента»  1.
 Высказывания  теоретиков  неофашизма  в  Бразилии  и
близких  к  ним  реакционных  социологов  пропитаны  ан¬
тикоммунизмом.  Наиболее  четко  их  идеологический  курс
был  представлен  в  интервью,  появившемся  в  газете
«Жорнал  до  Бразил»  после  военного  переворота.  В  этом
интервью  руководители  профашистского  режима  объяв¬
лялись  единственными  «подлинными  демократами»  в
Бразилии  и  утверждалось,  что  «борьба  за  демократию
неотъемлема  от  борьбы  с  внешним  и  внутренним  комму¬
низмом»2.  Дипломированные  защитники  реакции  счита¬
ли,  что  в  Бразилии  «в  борьбе  против  коммунизма  был
выигран  лишь  первый  бой»,  что  «в  стране  все  еще  суще¬
ствует  слишком  большая  свобода»  и  что  «сейчас  нужно
выиграть  всю  войну,  поскольку  коммунистическая  опас¬
ность  все  еще  угрожает  Бразилии».
 С  подобного  рода  заявлениями  выступили  и  теорети¬
ческие  защитники  ультраправого  режима  в  Боливии.  Они
утверждали,  что  одной  из  главных  целей  организатора
переворота  в  этой  стране  Бансера  является  якобы  замена
старых  «политизированных»  профсоюзных  лидеров  «но¬
выми  достойными  руководителями,  которые  способны
покончить  с  политическим  подчинением  рабочих  органи¬
заций»3.  За  этим  демагогическим  тезисом  «свободы  проф¬
союзов»  и  якобы  их  защиты  от  «политического  руковод¬
ства»  со  стороны  левых  партий  скрывается  желание  рас¬
колоть  левые  силы,  лишить  профсоюзы  политически
зрелых  вожаков  и  поставить  под  контроль  реакционного
правительства.
 Правые  буржуазные  социологи  преднамеренно  истол¬
ковывают  августовский  переворот  1971  г.  в  Боливии  как
внутреннюю  проблему  только  «образованного  меньшин¬
ства  населения»,  как  «следствие  острого  столкновения
интересов  и  идеологического  конфликта  между  различ¬
ными  кругами  образованных  и  говорящих  на  испанском
языке  боливийцев,  выходцев  из  средних  слоев»4.  При
 1  «Проблемы  мира  и  социализма»,  1973,  №  5,  стр.  30.
 2  «,1оигпа1  бо  ВгазП»,  21  ]иш,  1965.
 3  «№^  Уогк  Т1тез»,  28  Аи&из!,  1971.
 4  «Е1  П1апо»,  7  бе  зерПешЬге,  1971,
 202

этом  из  их  поля  зрения  выпадают  центральные  участники
политического  конфликта,  гегемоны  правого  и  левого
блоков  —  объединенная  реакция,  возглавляемая  между¬
народным  империализмом,  с  одной  стороны,  и  народные
массы  во  главе  с  рабочим  классом  —  с  другой.
 Действительно,  трудящимся  Боливии  не  хватило  спло¬
ченности  и  организованности  в  эти  решающие  августов¬
ские  дни  1971  г.  Но  они  не  были  «молчаливыми  наблюда¬
телями»  схватки,  как  это  стремятся  доказать  буржуаз¬
ные  социологи.  Антифашистские  выступления  трудящихся
в  год,  предшествовавший  этому  перевороту,  сотни  защит¬
ников  революции,  павших  на  улицах  и  площадях  Ла-
Паса,  Оруро  и  Санта-Круса  в  августе  1971  г.,  создание
антифашистского  подполья,  крестьянские  восстания,  под¬
держанные  рабочими  и  студентами,  в  феврале  1974  г.
свидетельствуют  о  народном  характере  революционного
движения  в  Боливии1.
 Буржуазно-реформистские  социологи  в  странах  Ла¬
тинской  Америки,  напуганные  обострением  классовой
борьбы  и  фашизацией  консерваторов,  в  целом  оказались
беспомощными  в  объяснении  природы  фашизма,  вызре¬
вавшего  в  недрах  эксплуататорского  строя.  Они  видят
две  основные  модели  социальных  явлений  праворади¬
кального  типа  в  Латинской  Америке.  Одну,  где  фашизм
предстает  как  сугубо  случайное  историческое  явление,
обусловленное  главным  образом  массовым  психическим
стрессом  (в  зависимости  от  политических  симпатий  того
или  иного  социолога  эта  модель  может  получить  оттенок
губительного  массового  психоза  либо,  наоборот,  «божест¬
венного»  национального  озарения).  И  другую  модель,  где
фашизм  предстает  как  непреложная  историческая  зако¬
номерность,  обязательный  этап  на  пути  латиноамерикан¬
ских  обществ.
 Элементы  милитаризации  и  каудилизма,  делающие
политическую  обстановку  в  латиноамериканских  странах
податливой  к  профашистским  движениям,  буржуазные
авторы  объясняют  либо  некими  «врожденными»  особен¬
ностями  латиноамериканских  наций,  географической  и
даже  климатической  спецификой  региона,  либо  ссылка¬
ми  на  «иберийское  наследие»  и  исторический  путь  скла¬
 1  С.  /?.  Т.  СаХами  Во1ша:  ипс!  1есс16п  рага  1а  1гяшегс1а.  —  «Рип-
1о  Рта1»,  14  де  зерЦетЬге  1971.
 203

дывания  латиноамериканских  наций.  Замечания  такого  и
подобного  плана  подчас  интересны  для  понимания  неко¬
торых  второстепенных  деталей  праворадикального  ме¬
ханизма,  однако  они  не  отвечают  на  главные  вопросы
относительно  природы  правого  радикализма  в  латино¬
американских  странах.
 Оказались  несостоятельными  и  недавние  попытки
теоретического  объяснения  проблемы  латиноамерикан¬
ского  правого  радикализма  на  базе  формального  струк¬
турно-функционального  анализа.  Либеральные  критики
правого  радикализма  из  числа  функционалистов  не  в
состоянии  правильно  подойти  к  этим  вопросам  в  силу
принципиального  отказа  от  классового  подхода  при  рас¬
смотрении  социальных  явлений.  Сторонники  концепций
«социального  изменения»  и  их  латиноамериканские  по¬
следователи  рассматривают  правый  радикализм  как  ис¬
торическую  аномалию  того  или  иного  национального  об¬
щества  !.  Но  и  в  этом  случае  вопрос  о  классовых  причи¬
нах  правого  радикализма,  а  следовательно,  и  ответствен¬
ности  за  периоды  историческбй  патологии  преднамеренно
смазан.
 В  настоящее  время  буржуазные  социологи  в  странах
Латинской  Америки  пытаются  осмыслить  праворади¬
кальные  явления,  предложить  новые  их  интерпретации.
Проблемы  фашизма  становятся  одной  из  главных  тем
идейно-теоретической  борьбы  в  обществоведении  региона.
Успех  борьбы  с  буржуазной  социологией  в  ближайшие
годы  во  многом  будет  здесь  зависеть  от  творческого  ре¬
шения  марксистами  стран  Латинской  Америки  и  всеми
латиноамериканистами-марксистами  вопросов,  связан¬
ных  с  комплексным  изучением  ультраправых  движений
и  режимов.
 Проблемы,  связанные  с  праворадикальными  движе¬
ниями  и  режимами  в  странах  Латинской  Америки,  могут
получить  подлинно  научное  решение  только  на  базе  мар¬
ксистско-ленинской,  диалектико-материалистической  ме¬
тодологии  социального  анализа2.  Исторический  матери¬
 1  Н.  1а§иапЬе.  ВгазП:  ез^аЬШсЫ  зоаа1  рог  е1  со1оша1  —  1аз15-
то?—«ВгазП:  Ноу».  Мёхкю,  1972.
 2  См.  А.  А.  Галкин.  Социология  неофашизма.  М.,  1971;  его  же.
Социально-политическая  структура  капиталистического  общества  и
фашизм.  —  «Вопросы  философии»,  1970,  №  2.
 204

ализм  позволяет  глубоко  исследовать  проблему  о  законо¬
мерном  и  случайном  в  правОхМ  радикализме,  рассматривая
праворадикальные  явления  как  особую  фазу  социального
распада,  контрреформы  и  контрреволюции  в  их  внутрен¬
ней  взаимозависимости  и  в  связи  с  общей  логикой  про¬
грессивного  исторического  процесса.  Правый  радикализм
(фашизм  в  том  числе)  представляет  собой  синтез,  выс¬
шее  проявление  всех  контрреволюционных  и  антиобще¬
ственных  тенденций,  их  идеологическое  утверждение  и
практическое  воплощение.
 Диалектико-материалистический  подход  к  правому
радикализму  позволяет  раздвинуть  границы  историче¬
ского  поиска  в  исследовании  его  социально-экономиче¬
ских  предпосылок  и  классового  содержания,  проследить
преемственность  современного  фашизма  от  аналогичных
праворадикальных  явлений  в  предшествующих  общест¬
венных  формациях,  а  также  проанализировать  их  сосу¬
ществование  и  взаимопроникновение  в  многоукладных
обществах.
 В  Латинской  Америке  питательной  средой  правого
радикализма  служит  кризис  всей  социально-экономиче¬
ской  системы.  Период  окончательного  распада  «тради¬
ционного»,  аграрного,  полуфеодального  общества  непо¬
средственно  смыкается  здесь,  а  зачастую  и  хронологиче¬
ски  совпадает  с  кризисом  капиталистического  общества  на
наиболее  развитой  государственно-монополистической
ступени.  Кризис  охватил  все  хозяйственные  уклады  экс¬
плуататорского  общества  в  странах  Латинской  Амери¬
ки—  от  мелкотоварного  сельскохозяйственного  и  ремес¬
ленного  производства  до  фабричного,  захватил  предста¬
вителей  среднего  и  крупного  капитала.  Вступление  стран
Латинской  Америки  в  полосу  государственно-капитали¬
стического  развития  и  проимпериалистической  индустри¬
ализации  и  научно-технической  революции  с  ее  противо¬
речивыми  социальными  последствиями  способствует  даль¬
нейшему  обострению  кризиса  латиноамериканского
общества.  Теперь  уже  не  «либерализм  (пусть  в  его
новейшем  толковании)  или  социализм»,  а  «социалистиче¬
ская  ориентация  или  фашизм»  —  так  все  чаще  ставится
вопрос  о  перспективах  развития  Латинской  Америки.
 Активизация  праворадикальных  неофашистских  эле¬
ментов  латиноамериканского  общества  во  многом  опре¬
деляется  подчиненным  положением  стран  региона  в  меж¬
 205

дународной  капиталистической  системе.  Вторжение  им¬
периалистических  монополий,  с  одной  стороны,  ускоряет
кризис  общественной  структуры  этих  стран,  приводит  к
диспропорциям  в  развитии  эколомики,  делает  ее  безза¬
щитной  перед  напором  циклических  колебаний  мировой
экономической  конъюнктуры,  лишает  возможности  про¬
изводительно  использовать  внешние  связи  для  сбалан¬
сированного  внутреннего  развития,  а  с  другой  —  вся¬
чески  препятствует  конструктивному  экономическому
и  политическому  преодолению  кризисной  ситуа¬
ции,  активно  противодействуя  революционной  тенден¬
ции.
 В  силу  такого  влияния  мирового  капитализма  правый
радикализм,  фашистские  тенденции  в  странах  латино¬
американской  «периферии»  капиталистического  мира  ока¬
зываются  подчас  сильнее,  чем  в  развитых  империалисти¬
ческих  державах,  что  в  свою  очередь  способствует
распространению  мифа  о  «демократических  усилиях»
империалистических  держав  в  странах  Латинской  Аме¬
рики.
 Правый  радикализм,  как  и  любое  иное  общесоциаль¬
ное  явление,  имеет  своим  истоком  процессы,  коренящие¬
ся  в  сфере  общественного  производства.  В  странах  Латин¬
ской  Америки  экономической  предпосылкой  фашизации
оказывается  разрыв  между  требованиями  несбалансиро¬
ванного  монокультурного  хозяйства  (где  в  современную
эпоху  к  монокультурности  «классического»  аграрного  и
горнорудного  типа  присоединяется  технологическая  мо¬
нокультурность  производств,  выполняющих  подсобные
функции  в  промышленной  кооперации  мирового  капи¬
тализма)  и  недостатком  ресурсов  национальной  эконо¬
мики,  обескровленной  выкачиванием  монопольных  при¬
былей  странами  империализма.
 Тяжелым  социальным  последствием  этого  кризиса  яв¬
ляется  люмпенпролетаризация  огромной  массы  населе¬
ния,  утрата  им  прежнего  социального  положения  без
реальной  возможности  как-либо  включиться  в  новые
общественные  структуры.  Постоянная  угроза  люмпенпро-
летаризации  является  катализатором  перехода  в  экстре¬
мистские  формы  консервативных  настроений,  сопутству¬
ющих  обычному  процессу  пролетаризации.  Начинаясь
в  сфере  базиса  латиноамериканского  общества,  кризис
распространяется  на  социальную  надстройку,  захватывая
 206

в  свою  орбиту  образовательные,  культурные,  правовые,
административные  организации  и  институты.
 Кризисное,  деформированное  развитие  латиноамери¬
канского  общества  находит  свое  постоянное  отражение
в  традициях  каудилизма  и  милитаризма,  свойственных
политической  жизни  этих  стран.  В  свою  очередь  кауди-
лизм  и  милитаризация  политической  жизни  проклады¬
вают  дорогу  фашизму,  обезоруживают  общество  перед
атаками  правых  экстремистов  А.
 В  условиях  социально-экономического  кризиса  поли¬
тические  праворадикальные  организации,  зарождающие¬
ся  среди  различных  слоев  —  от  люмпен-пролетариата  до
группировок  господствующего  класса,  проявляют  тенден¬
цию  к  организационному  и  идеологическому  сближению.
В  конкретной  исторической  ситуации  все  элементы  об¬
щественной  реакции  оказываются  взаимосвязанными.
В  то  же  время  между  праворадикальными  группировка¬
ми  в  латиноамериканских  странах  не  прекращается  ост¬
рое  соперничество,  а  то  и  прямая  вражда.  В  среде  право¬
радикальных  правящих  режимов,  опирающихся  на  альянс
всех  реакционных  групп  на  националистической  и  анти¬
коммунистической  основе,  также  происходит  внутренняя
фракционная  борьба.
 Ультраправое  перерождение  правящих  эксплуататор¬
ских  режимов  в  Латинской  Америке  связано  с  экономи¬
ческой  экспансией  империализма.  Но  связь  империализ¬
ма  .с  латиноамериканским  фашизмом  проявляется  не
только  в  экономической  области.  Организации  американ¬
ских  ультра,  играющие  заметную  роль  во  внутриполити¬
ческой  жизни  самих  США,  а  также  такие  органы  госу¬
дарственного  аппарата,  как  ФБР,  ЦРУ,  Пентагон,  посто¬
янно  оказывают  поддержку  своим  единомышленникам
к  югу  от  Рио  Браво.
 Обстановка  в  странах  Латинской  Америки  подтверж¬
дает  вывод  марксистских  исследователей  о  том,  что,  «раз¬
громленный  в  годы  войны  в  цитаделях  империализма,
он  (фашизм.—А.  Ш.)  в  послевоенные  годы  все
шире  расползается  по  бывшей  колониальной  и  полуко¬
лониальной  периферии.  Причем  здесь  он  выступает  в  но¬
вой  роли  зависимого  пособника,  сателлита  империалисти¬
ческих  держав,  использующих  его  как  одно  из  основных
 1  /?.  1апег.  Е1  !а5С15гпо  у  е1  риеЫо.  Моп'еуИео,  1972,  33—49,
 207

ударных  орудий  в  борьбе  против  сил  национального  ос¬
вобождения  и  социального  прогресса»  1.
 Официальные  представители  империалистических
держав  предпочитают  иметь  дело  с  буржуазно-демокра¬
тическими  режимами  в  Латинской  Америке  либо  с  воен¬
ными  диктатурами  менее  воинственными  и  национали¬
стическими,  чем  праворадикальные.  Но  в  крайних  ситу¬
ациях  принцип  классовой  солидарности  ставится  выше
соображений  внешнего  престижа,  и  империалистические
державы  не  колеблясь  поддерживают  латиноамерикан¬
ские  профашистские  диктатуры,  несмотря  на  их  подчас
вызывающую  националистическую  риторику  и  отдельные
антисевероамериканские  демонстрации.
 Роль  империалистических  держав  в  фашизации  лати¬
ноамериканских  стран  отнюдь  не  сводится  к  пассивной
регистрации  проявлений  фашистских  тенденций  и  вы¬
нужденной  их  поддержке,  как  это  утверждают  некоторые
буржуазно-либеральные  социологи2.  В  условиях  глубо-.
кого  кризиса  межамериканской  системы,  связывающей
американский  империализм  и  его  латиноамериканских
партнеров,  где  монополиям  США  принадлежит  роль  меж¬
дународного  эксплуататора,  они  выступают  инициато¬
рами  разнообразных  форм  международного  фашизма.
 Фашизация  панамериканской  системы  выражается
в  настойчивом  стремлении  представителей  империали¬
стических  кругов  поставить  интересы  «взаимной  безо¬
пасности»  выше  традиционных  интересов  «взаимной  вы¬
годы»,  в  многочисленных  проектах  создания  межамери¬
канской  полиции,  в  актах  межамериканских  карательных
операций,  как  это  было,  например,  при  подавлении  рево¬
люции  в  Доминиканской  республике  и  бойкоте  Кубы.
Выражается  это  и  в  доктрине  создания  «идеологических
границ»,  в  придании  концепции  панамериканизма  агрес¬
сивного  антикоммунистического  характера.  Именно  им¬
периалистические  державы  финансируют,  организацион¬
но  и  идеологически  объединяют  ультраправые  группи¬
ровки  в  Латинской  Америке.
 1  «Современный  фашизм  и  реальность  его  угрозы».  Междуна¬
родная  дискуссия  марксистов.  —  «Проблемы  мира  и  социализма»,
1973,  №  4,  стр.  31.
 2  Т.  8ги1с.  ТЬе  ПшЫогз.  —  «ЬаПп  Ашепсап  РоННсз».  Уогк,
1966.
 208

В  то  же  время  разногласия  с  США,  попытки  расши¬
рить  поле  для  экономического  и  социального  маневра  и
увеличить  свой  политический  капитал  в  глазах  общест¬
венного  мнения  заставляют  латиноамериканские  ультра¬
правые  группировки  искать  покровителей  в  других  импе¬
риалистических  странах  —  ФРГ,  Японии,  оживлять  му¬
мии  паниспанизма  либо  создавать  новые  мифы  наподобие
«великой  тихоокеанской  цивилизации».
 Ультраправые  организации  в  Латинской  Америке
связаны  помимо  названных  выше  с  самыми  различными
антикоммунистическими  организациями,  в  том  числе
европейскими  неофашистами,  сионистской  реакцией,
троцкистскими  и  пропекинскими  группировками.
 В  настоящее  время  в  Латинской  Америке  праворади¬
калистские  тенденции  в  различной  степени  наблюдаются
в  каждом  из  существующих  эксплуататорских  социаль¬
но-экономических  укладов  этих  стран.  Ими  в  значитель¬
ной  степени  заражены  традиционные  феодально-компра¬
дорские  верхи.  Олигархические  кланы  и  их  военная,
церковная,  университетская  и  прочая  свита  все  чаще
отвергают  легальные  методы  политической  борьбы  и  оп¬
позиции.  Неудержимый  распад  полуфеодальной  эконо¬
мической  и  политической  структуры,  ее  явная  архаич¬
ность  и  отсутствие  внутренних  ресурсов  в  сочетании  с
узостью  нового  национального  промышленно-капитали¬
стического  уклада  делают  старые  верхи  особенно  агрес¬
сивными.  Единственная  социальная  роль,  на  которую  они
могут  претендовать  в  капиталистическом  обществе,  это
охранительные  функции,  миссия  антиреволюционного
бастиона1.  Однако  представители  старой  олигархии  в
 1  Эти  особенности  социальной  базы  ультраправых  профашист¬
ских  организаций  следует  иметь  в  виду  и  при  оценке-  опирающихся
на  них  диктаторских  режимов.  Как  отмечает  В.  А.  Харитонов,
«было  бы  не  совсем  правильно  отождествлять  диктатуру  Стресснера
с  режимами  Гитлера,  Муссолини  или  Франко,  ибо  в  Парагвае  у
диктатуры  иная  социально-политическая  опора;  здесь  отсутствует
национальный  монополистический  или  крупный  финансовый  капи¬
тал,  страна  имеет  несравнимо  более  низкий  уровень  экономическо¬
го  и  культурного  развития,  и,  наконец,  Стресснер  преследует  иные
политические  цели.  С  европейским  фашизмом  Стресснера  роднят
ярый  антикоммунизм,  ненависть  к  странам  социализма,  формы  и
методы  подавления  любых  проявлений  инакомыслия»  (В.  А.  Хари¬
тонов.  Парагвай:  военно-полицейская  диктатура  и  политическая
борьба.  М.,  1970,  стр.  18).
 209

редких  случаях  добровольно  удерживаются  в  рамках
буржуазной  законности  и,  поощряемые  развалом  и  фа¬
шизацией  самих  буржуазно-демократических  институтов,
стремятся  к  максимальному  расширению  сферы  своего
контроля.
 Открытое  насилие  и  демагогия,  определяющие  внеш¬
нюю  активность  современных  помещичье-олигархических
организаций,  сказываются  и  на  их  внутренней  структуре,
размывая  веками  складывавшиеся  иерархические,  мест¬
нические  отношения  и  заменяя  их  профашистскими  орга¬
низациями.
 Полуфеодальной  верхушке  удается  иногда  удержи¬
вать  и  даже  в  определенной  мере  расширять  свое  влия¬
ние  среди  крестьянских  течений,  поскольку  опыт  антина¬
родных  бюрократических  аграрных  реформ,  капитали¬
стической  индустриализации,  и  урбанизации  внушает
крестьянским  низам  крайнее  недоверие  к  каким-либо
реформам  и  изменениям  вообще.  Разочарование  мелкого
хозяйчика  в  десятилетиями  вынашиваемых  мечтах  о  «сво¬
ей  земле»,  «свободе»  оборачивается  вспышкой  общинных
уравнительских  идеалов,  исторической  ностальгией  по
якобы  утраченному  «золотому  веку»,  которые  использу¬
ются  фашистскими  демагогами.
 Как  отмечает  видный  американский  публицист  У.  Бен¬
тон,  «пеоны,  прикованные  к  земле,  в  большинстве  своем
неграмотные  и  безнадежно  увязшие  в  долгах,  представ¬
ляют  собой  потенциальный  источник  волнений.
 Более  взрывчатую  в  потенциальном  отношении  силу
представляют  собой,  однако,  их  собратья  —  молчаливые
потерянные  люди  городов.  Живущие  в  отвратительных
трущобах,  неграмотные,  выполняющие  самую  грубую
работу,  они  испытывают  первые  приступы  желания  до¬
биться  лучшей  жизни  для  себя  и  своих  детей.  А  пока  они
остаются  инертными.  Несмотря  на  то,  что  они  время  от
времени  участвуют  в  стихийных  уличных  беспорядках,
они  продолжают  представлять  собой  неопределенный
сырой  материал  для  демагогов»  1.
 Кризис  национально-капиталистического  развития  ох¬
ватил  и  значительную  часть  буржуазии  стран  Латинской
Америки,  неспособной  включиться  в  новые,  более  раци¬
 1  №.  Веп(оп.  ТНе  У01*се  о!  ЦаКп  Атепса. 	Уогк, 	1962,
 р.  14—15.
 210

онализированные  монополистические  и  государственно¬
капиталистические  объединения,  возникшие  в  латиноаме¬
риканских  странах.  Крах  мелкого  и  среднего  националь¬
ного  капитала,  повсеместная  инкорпорация  и  подчинение
крупного  международным  монополиям  наряду  с  быст¬
рым  ростом  организованного  и  сознательного  пролетар¬
ского  движения  приводят  к  взрыву  реакционных  настрое¬
ний  в  рядах  местных  буржуа  —  вчерашних  поборников
индустриального  и  социального  прогресса.  Каратель¬
ные  органы  вместе  с  пропагандистским  аппаратом  об¬
щественной  дезинформации  начинают  играть  главен¬
ствующую  роль  в  государствах,  управляемых  местной
промышленно-предпринимательской  элитой  и  ее  полити¬
ческими  ставленниками.  Милитаристские  навыки,  приоб¬
ретенные  в  ходе  подавления  массовых  выступлений  тру¬
дящихся,  способствуют  перерождению  отношений  внутри
самих  национально-буржуазных  партий,  административ¬
ных,  культурных  и  иных  организаций  на  антидемокра¬
тической,  профашистской  основе.
 Фашизация  мелкобуржуазных  течений  также  связана
с  утратой  исторической  перспективы,  хозяйственно-поли¬
тическими  неудачами  мелкобуржуазных  группировок,
пришедших  к  руководству,  авантюризмом  мелкобуржуаз¬
ных  лидеров,  стремящихся  к  личной  власти  и  удержива¬
ющих  ее  любой  ценой  1.  Проимпериалистические  рефор¬
 1  Например,  созданная  в  1924  г.  группой  перуанских  мелкобур¬
жуазных  политических  деятелей  во  главе  с  Айя  де  ля  Торре  «На¬
родная  партия  АПРА»  сначала  выступала  с  антиимпериалистиче¬
скими  и  антифеодальными  лозунгами,  чем  завоевала  популярность
в  Перу  и  в  некоторых  других  странах  Латинской  Америки.  Однако
вскоре  лидеры  АПРА  пошли  на  союз  с  правящей  олигархией,  взяв
на  себя  роль  раскольников  в  антиимпериалистическом  революцион¬
ном  движении.
 В  настоящее  время  «апристы»  твердят  о  прогрессивной  роли
империализма  в  Латинской  Америке  в  борьбе  с  феодализмом  и  о
том,  что  империализм  якобы  создает  предпосылки  для  социализма
на  континенте;  они  отрицают  ведущую  роль  пролетариата  в  совре¬
менном  революционном  движении.  Лидеры  АПРА  превратились  в
заядлых  антикоммунистов,  врагов  СССР  и  кубинской  революции.
 «Апристское»  контрреволюционное  подполье,  тесно  связанное
с  агентурой  ЦРУ,  является  ударной  силой  перуанской  реакции,  со¬
здает  специальные  диверсионные  группы  из  провокаторов  и  поли¬
тически  незрелой  молодежи,  которую  привлекают  романтикой  неле¬
гальщины  и  демагогией  «борьбы  против  военной  диктатуры»,  на¬
травливая  на  антиимпериалистическое  военное  правительство
страны.
 211

мы  60-х  годов,  губительно  отразившиеся  на  судьбах
национального  капитала  в  странах  Латинской  Америки,
не  только  грозят  разорением  вчерашним  хозяевам,  но  и
усиливают  безработицу  и  люмпен-пролетаризацию  зна¬
чительных  слоев  вчерашних  рабочих  и  служащих.  В  об¬
становке  разгула  антикоммунизма  и  националистической
демагогии  мелкобуржуазные  группировки,  воспитанные
в  духе  вождизма,  презрения  к  научной  революционной
теории,  царящими  в  анархистских,  троцкистских  и  им
подобных  объединениях,  могут  легко  стать  добычей  фа¬
шистских  вербовщиков.
 Потенциальная  угроза  перерождения  мелкобуржуаз¬
ных  движений  в  ультраправые  профашистские  группи¬
ровки  усиливается  вследствие  крайне  низкого  политиче¬
ского  сознания  масс,  отлученных  предшествующими  дик¬
татурами  от  каких-либо  демократических  традиций  и
организаций.
 Судьба  научно-технической  революции  в  наиболее
развитых  странах  континента  и  тех  слоев  общества,  ко¬
торые  непосредственно  связаны  с  ней,  сложилась  не  бо¬
лее  успешно,  нежели  судьба  ее  предшественницы  —  ка¬
питалистической  индустриализации.  Массовое  производ¬
ство  научного  знания  в  Латинской  Америке  столкнулось
не  только  с  общими  болезнями  современной  науки
капиталистического  мира,  но  и  с  подавляющей  его  фи¬
нансовой  зависимостью  от  иностранных  монополий  и  про¬
империалисгических  бюрократических  учреждений,  тео¬
ретической  и  методологической  зависимостью  от  импе¬
риалистических  научных  центров,  оторванностью  от
основных  секторов  национальной  экономики.  Сфера  при¬
ложения  научных  знаний  узка  и  жестко  контролируется
работодателем.  К  тому  же  в  повседневной  жизни  ученые
сталкиваются  с  назойливым  обскурантизмом  ура-патрио¬
тов  из  лагеря  консервативных  политических  обывателей,
идентифицирующих  научное  развитие  с  иностранным
вмешательством.
 В  этих  условиях  буржуазная  «академическая  элита»,
так  называемые  технократы  нередко  разделяют  поли¬
тическую  платформу  своих  монополистических  и  бур¬
жуазно-бюрократических  хозяев,  которые  стремятся  к
военно-полицейскому,  фашистскому  решению  латиноаме¬
риканских  проблем,  щедро  компенсируя  националистиче¬
 212

скими  и  надклассовыми  девизами  свою  классовую  про¬
империалисгическую  деятельность  1.
 Ультраправые  группировки  активно  вербуют  своих
сторонников  и  среди  рядовых  представителей  латиноаме¬
риканской  научной  интеллигенции.  В  круг  их  влияния
попадают  ревностные  карьеристы,  прожженные  циники,
готовые  любой  ценой  завоевать  положение  в  обществе,
и  отчаявшиеся  деквалифицированные  специалисты,  вы¬
брошенные  за  борт  очередным  поворотом  экономической
конъюнктуры.  Люди,  искренне  разочаровавшиеся  в  воз¬
можностях  науки  и  потянувшиеся  к  патриархальным  иде¬
алам  прошлого,  и,  наоборот,  фанатичные  сторонники
идеи  всевластия  науки,  готовые  на  любой  альянс  для  до¬
стижения  власти,  представляют  собой  объект  для  лести,
обещаний  и  угроз  правых  экстремистов.
 Установление  ультраправых  режимов  в  странах  Ла¬
тинской  Америки  не  сглаживает,  а,  наоборот,  обостряет
экономические  и  социальные  противоречия  в  обществе,
ибо  эти  режимы  не  способны  решить  те  проблемы,  ко¬
торые  давно  стоят  перед  этими  странами.  Они  зависимы
от  империалистических  держав  и  располагают  слишком
узким  полем  для  социального  маневра.  Однако  в  соче¬
тании  с  международной  реакцией  они  способны  на  ряд
лет  отсрочить  необходимые  экономические,  социальные
и  политические  преобразования,  принести  неисчислимые
бедствия  своим  народам  и  существенно  затруднить  их
послереволюционное  развитие.
 Фашизму  в  Латинской  Америке  противостоят  мощные
демократические  движения  во  главе  с  авангардом  проле¬
тариата  —  коммунистическими  партиями.  Латиноамери¬
канские  коммунисты  имеют  большой  опыт  антифашист¬
ской  борьбы,  восходящий  своими  традициями  к  народ¬
ным  фронтам  30—40-х  годов.  В  последние  годы  эти  тра¬
диции  были  возрождены  в  практике  единых  демократи¬
ческих  фронтов  в  Чили,  Уругвае  и  других  странах.  «Толь¬
ко  общими  усилиями  всех  демократических  сил  страны
могут  быть  отбиты  атаки  реакции,  в  авангарде  которой
идут  такие  террористические  антикоммунистические  бан¬
 1  Пример  такого  «технократа»  на  службе  у  фашистов  представ¬
ляет  министр  экономики  в  чилийской  хунте  Ф.  Ленис  —  доверенное
лицо  американских  монополий  и  крупнейших  чилийских  промыш¬
ленников  (см.  X.  М.  Варас.  Кому  они  служат.  Экономическая  поли¬
тика  фашистской  хунты  в  Чили.  —  «Правда»,  13  февраля  1974  г.).
 213

ды,  как  «Уругвай  на  страже»,  «Молодежь  на  страже»,
а  сердцевину  составляют  наиболее  мощные  монополисти¬
ческие  и  империалистические  организации»  \  —  говорил
на  XX  съезде  Коммунистической  партии  Уругвая  Р.  Ари-
сменди.
 Характеризуя  задачи  борьбы  демократических  сил
в  условиях  правящего  праворадикального  режима  в  Бра¬
зилии,  Л.  К.  Престес  указывает,  что  «разгромить  дикта¬
туру  нельзя  отчаянными  и  авантюристическими  действия¬
ми  разрозненных  групп,  оторванных  от  масс.  Поэтому
первоочередная  задача  сил  сопротивления  диктатуре  со¬
стоит  в  том,  чтобы  объединиться  и  организоваться,  что¬
бы  расширять  решительную  борьбу  народных  масс  для
свержения  диктатуры  и  установления  власти  демократи¬
ческого  правительства,  представляющего  эти  массы»2.
Этот  политический  курс  завоевывает  поддержку  в  Бра¬
зилии  в  ходе  идеологической  борьбы,  которую  комму¬
нисты  ведут  против  правого  оппортунизма  и  авантюри¬
стического  левачества.  По  признанию  бразильских  мар¬
ксистов,  эта  борьба  в  значительной  степени  осложнена
ввиду  позиции,  занятой  руководством  Коммунистической
партии  Китая,  которое  стремится  внести  раскол  в  среду
бразильских  революционеров  и  навязать  им  курс,  чуж¬
дый  интересам  бразильского  народа3.
 Важной  вехой  в  развитии  антифашистских  движений
в  Латинской  Америке  является  восстановление  буржу¬
азно-демократических  свобод  в  тех  странах,  где  они
были  попраны  диктаторскими  режимами.  Однако  право¬
радикальная  опасность  в  этом  районе  мира  не  может
быть  окончательно  устранена  без  коренной  перестройки
всей  внутренней  и  внешней  экономической  и  политической
структуры  общества.  Ни  буржуазно-либеральные  альян¬
сы  с  международным  империализмом,  ни  мелкобуржу¬
азные  национал-социалистические  эксперименты  не  при¬
несут  избавления  народам  Латинской  Америки.
 Кризис  проимпериалистического  реформизма  в  конти¬
нентальных  масштабах  доказывает,  что  невозможно  ос¬
таваться  даже  на  позициях  буржуазного  демократизма,
 1  «Е1  Рори1аг»,  16.ХП.1970.
 2  «Правда»,  9  апреля  1971  г.
 3  См.  А.  Таварес.  Болезнь  «левизны»  в  Бразилии.  —  «Проблемы
мира  и  социализма»,  1971,  №  4.
 214

не  выходя  за  рамки  либеральных  реформ.  Капиталисти¬
ческая  организация  в  наиболее  совершенном  своем  ва¬
рианте  не  обеспечивает  интересов  общества.
 Опыт  политической  борьбы  в  странах  Латинской  Аме¬
рики  подтверждает  вывод  о  том,  что  «пролетариат  в  це¬
лях  обеспечения  победы  социалистической  революции
в  определенных  условиях  и  в  известных  пределах  исполь¬
зует  буржуазную  законность».  Но  это  не  означает,  что  он
«может  быть  связан  законностью,  созданной  буржуази¬
ей,  за  уничтожение  власти  которой  он  борется»  *.  Борьба
за  пролетарскую  демократию  знаменует  будущее  латино¬
американских  народов.
 Первостепенное  значение  для  борьбы  латиноамери¬
канских  патриотов  против  реакции  и  фашизма  имеет  со¬
лидарность  с  ними  стран  социализма,  а  также  курс  КПСС
и  Советского  правительства  на  расширение  связей  со
странами  латиноамериканского  континента.  Латиноаме¬
риканские  коммунисты  всегда  придавали  огромное  зна¬
чение  поддержке  внешнеполитической  линии  стран  со¬
циализма,  установлению  и  развитию  с  ними  дипло¬
матических,  торговых  и  культурных  отношений.  Они
организовывали  массовые  движения  в  поддержку  уста¬
новления  этих  отношений  и  при  реакционных  или  про¬
фашистских  правительствах.  Как  отмечает  кандидат  в
члены  ЦК  Коммунистической  партии  Аргентины  X.  Фучс,
для  латиноамериканских  стран  укрепление  связи  с  ми¬
ровой  социалистической  системой  является  формой
«борьбы  за  прогрессивный  курс  в  жизни  страны,  за  ук¬
репление  мира  во  всем  мире.
 Империализм...  старался  всеми  средствами  держать
латиноамериканские  страны  в  изоляции  от  социалисти¬
ческого  содружества,  особенно  от  СССР.  Финансовая  и
помещичья  олигархия...  опасалась,  что  отношения  с  ми¬
ром  социализма  пробудят  у...  народа  интерес  к  жизни
социалистических  стран  и  окажут  влияние  на  его  поли¬
тическое  пробуждение  и  борьбу  за  социальный  прогресс.
К  тому  же  связи  с  социалистическими  странами...  позво¬
ляют  пробить  брешь  в  экономической  зависимости  от
империалистических  держав  и  способствуют  независимо¬
му  экономическому  развитию.  Эти  отношения  ослабляют
 1  С.  Л.  Зивс.  Кризис  буржуазной  законности  в  современных  им¬
периалистических  государствах.  М.,  1958,  стр.  285.
 215

позиции  империалистических  монополий  —  опоры  реак¬
ционных  и  профашистских  сил»  1.
 Фашистский  переворот  в  Чили  в  1973  г.  не  дискреди¬
тировал  идею  сплочения  всех  прогрессивных  сил  в  на¬
родный  фронт,  который  ставит  перед  собой  задачу  ради¬
кальных  преобразований  в  стране  в  интересах  трудящих¬
ся.  Как  заявила  Коммунистическая  партия  Чили,  в  новых
трудных  условиях  она  остается  верной  принципам  На¬
родного  Единства.  «В  этом  единстве,  —  говорится  в  доку¬
менте  ЦК  Коммунистической  партии  Чили,  —  есть  место
для  каждого  чилийца  —  мужчины,  женщины,  юноши  и
девушки,  хотя  бы  в  прошлом  они  и  находились  в  оппози¬
ции  к  Народному  Единству,  обманутые  пропагандой  ре¬
акционеров.  ..  Теперь  миллионы  чилийцев  узнали  фашизм
лицом  к  лицу  и  готовы  бороться  против  него»2.
 После  военного  переворота  чилийской  хунты  в  кругах
буржуазных  социологов  стран  Латинской  Америки  на¬
шлось  немало  таких,  кто,  выстраивая  в  цепочку  события
последних  лет  в  Боливии,  Уругвае,  Чили,  заговорил  об
«эрозии  народных  фронтов»,  «бесперспективности»  со¬
циалистической  ориентации  стран  Латинской  Америки,
«возврате  континента  в  сферу  элитарных  решений»  и  т.д.
 Подобные  социологические  прогнозы,  отвечающие
интересам  господствующих  классов  латиноамериканских
стран  и  их  империалистических  патронов,  не  соответ¬
ствуют  действительности.  Латиноамериканская  реакция
после  поражений  1968—1972  гг.  перешла  в  контрнасту¬
пление,  ей  кое-где  удалось  затормозить  развитие  револю¬
ционного  движения3.  В  Латинской  Америке,  как  и  по¬
 1  «Проблемы  мира  и  социализма»,  1973,  №  5,  стр.  42.
 2  «А1  РиеЫо  СЬПепо».  ЗапИа&о  бе  СЬПе,  II  <1е  Ос1иЪге  бе  1973,
р.  14.
 3  В  обзоре,  подготовленном  видными  буржуазными  латиноаме-
риканистами  и  опубликованном  сразу  после  боливийского  переворо¬
та  1971  г.,  признавалась  преемственность  ультраправых  движений  в
Латинской  Америке,  их  связь  с  мировым  империализмом:  «Военный
переворот  в  Боливии,  который  привел  к  власти  антикоммунистиче¬
ское  правительство,  по  своему  происхождению  и  духу  напоминает
военный  переворот  в  Бразилии,  совершенный  в  1964  г.  Военный  пе¬
реворот  в  Боливии  тщательно  готовился  на  протяжении  шести  ме¬
сяцев,  и  его  лидеры  добивались  поддержки  со  стороны  правительств
Бразилии  и  Аргентины,  а  также  искали  тайной  поддержки  Цен¬
трального  разведывательного  управления  США...  Хотя  в  Чили
сильны  традиции  устойчивой  демократии,  —  намекали  тогда  авторы
 216

всюду,  развитие  классовой  борьбы  подчинено  законам
диалектики.  Этапы  демократических  подъемов  и  рево¬
люционных  атак  сменяются  периодами  перегруппировки
революционных  отрядов,  критического  переосмысления
революционного  опыта.  Так  было  и  в  годы  демократи¬
ческих  подъемов  1944—1948,  1956—1959.  Но  реакции  ни¬
когда  не  удавалось  перечеркнуть  все  достижения  того
или  иного  революционного  периода.
 Демократический  подъем  1956—1959  гг.  дал  Латин¬
ской  Америке  не  только  социалистическую  Кубу,  высто¬
явшую  наперекор  всем  бурям,  но  и  укрепил  позиции
трудящихся  и  их  организаций  во  многих  странах  конти¬
нента.  Революционный  подъем  конца  60-х  —  начала
70-х  годов  был  неизмеримо  сильнее  предыдущих.  Про¬
мышленное  развитие  стран  Латинской  Америки  60-х  го¬
дов  выдвинуло  на  политическую  авансцену  индустриаль¬
ный  пролетариат.  Противоречивость,  зависимость,  кри¬
зисный  характер  латиноамериканской  капиталистической
экономики  революционизировали  отряды  рабочего  класса.
Народные  фронты,  где  рабочие  и  их  политический  аван¬
гард—  коммунисты  играют  одну  из  главных  ролей,  ка¬
чественно  превосходят  во  всех  отношениях  левые  мелко¬
буржуазные  политические  организации  в  Латинской  Аме¬
рике  50-х  годов.
 В  революционных  битвах  народные  фронты  мужают
и  крепнут.  Народные  массы  на  опыте  осознают  опасность
иллюзий  классового  мира  и  левацкой  демагогии.  Веду¬
щие  деятели  латиноамериканской  революции  все  более
умело  решают  задачи  творческого  применения  марксист¬
ской  теории  в  условиях  Латинской  Америки.  Противни¬
ки  же  революции  и  их  прислужники  из  числа  буржуазных
социологов  не  в  силах  предложить  конструктивный  выход
из  социально-экономического  кризиса.  Эксплуататорские
режимы  в  Латинской  Америке  все  чаще  приобретают
черты  фашистской  диктатуры.  Но  на  борьбу  с  фашизмом
и  реакцией,  за  социалистическое  будущее  поднимают¬
ся  миллионы  латиноамериканцев  во  главе  с  рабочим
классом.
 обзора,  —  пример  боливийских  военных,  выдворивших  военные  от¬
ряды  левых  из  столицы,  не  пропадает  даром  и  для  чилийских  оппо¬
зиционных  кругов»  («№^  Уогк  Игпез»,  29.УШ.1971).

Заключение
 Творческое  развитие  марксизма
в  странах  Латинской  Америки  —
залог  успеха  в  борьбе
с  буржуазной  социологией
 В  обстановке  сложной  и  острой  идеологической
борьбы  в  странах  Латинской  Америки  особое  значение
приобретает  исследовательская  работа  латиноамерикан¬
ских  ученых-марксистов.  В  рядах  коммунистического
движения  этих  стран  выросла  плеяда  крупных  теорети¬
ков,  таких,  как  Хосе  Карлос  Мариатеги  (Перу),  Родней
Арисменди  (Уругвай),  Луис  Карлос  Престес  (Бразилия),
Викториа  Кодовилья  (Аргентина),  Луис  Эмилио  Река-
баррен,  Луис  Корвалан  (Чили),  Хулио  Антонио  Мелья
(Куба).  На  базе  марксистской  теории  творчески  иссле¬
дует  вопросы  строительства  социализма  вождь  кубинской
революции  Фидель  Кастро.  Интересные  работы  принад¬
лежат  перу  Г.  Альберди,  Р.  Гиольди,  М.  Лебедински,
 Э. 	Рамирес  Некочеа,  В.  Тейтельбойма,  О.  Мильяса,
Р.  Фако,  М.  Виньяса,  Б.  Рока,  X.  Ле  Риверенда,  Т.  Варе¬
ла,  Ф.  Брито  Фигероа,  Р.  Д.  Соуса  и  других  авторов-мар-
ксистов  К
 В  их  исследованиях  содержится  развернутый  анализ
кризиса  экономических,  социальных  и  политических  струк¬
тур  латиноамериканских  стран,  а  также  конструктивная
программа  демократических  преобразований  в  интересах
подавляющего  большинства  населения,  противостоящая
курсу  проимпериалистического  реформизма.  В  докладах
и  выступлениях  деятелей  коммунистических  партий,  в  до¬
кументах  пленумов  и  съездов  компартий  в  последнее
 1  Большой  вклад  в  дело  борьбы  с  буржуазной  идеологией  вно¬
сят^  теоретические  журналы  Коммунистической  партии  Аргентины
(«Нуэва  эра»),  Венесуэлы  («Принсипиос»),  Колумбии  («Документос
политикос»),  Мартиники  («Аксьон»),  Мексики  («Нуэва  эпока»),
Уругвая  («Эстудиос»)  и  др.
 218

время  большое  внимание  уделяется  вопросам  о  путях  и
формах  развития  революционного  движения  как  в  от¬
дельных  странах  региона,  так  и  на  континенте  в  целом.
В  этих  документах  и  заявлениях  подчеркивается  необхо¬
димость  определения  путей  развития  революции,  форм
и  методов  борьбы  в  зависимости  от  конкретной  обста¬
новки,  с  учетом  субъективных  и  объективных  условий,
умения  использовать  все  формы,  а  не  абсолютизировать
какую-либо  одну  из  них  1.
 Видные  теоретики  коммунистического  движения  отда¬
ют  немало  сил  борьбе  с  идеологической  и  методологи¬
ческой  экспансией  Соединенных  Штатов.  Характеризуя
особенности  современного  этапа  идеологической  борьбы,
уругвайские  марксисты  отмечают,  что  «в  настоящее  вре¬
мя,  хотя  борьба  с  марксизмом  не  стала  менее  интенсив¬
ной  (вряд  ли  такое  могло  бы  иметь  место  в  пору  возрос¬
шей  активности  капитализма),  она  приобрела  в  идеоло¬
гической  сфере  намного  более  «элегантные»  манеры...
Теперь  уже  не  принято  игнорировать  марксизм,  атаковать
его  в  лоб,  наоборот,  противники  стараются  усвоить  его,
интегрировать  по  частям,  предварительно  расчленив  и
выхолостив.  Так  как  нельзя  более  не  замечать  наличия
бомбы,  они  стараются  вытащить  запал  и  приспособить
ее  для  роли  декоративной  скульптуры»2.
 Латиноамериканские  ученые-марксисты  подчеркива¬
ют  настоятельную  необходимость  притока  свежих  идей
в  область  марксистской  теории.  Эта  потребность  обуслов¬
ливается  быстро  меняющейся  социальной  и  политиче¬
ской  действительностью  на  континенте,  обострением
классовой  борьбы,  революционной  активностью  трудя¬
щихся.  В  настоящее  время,  подчеркивается  в  теорети-*
ческом  журнале  Коммунистической  партии  Уругвая,
«нельзя  довольствоваться  одними  декларациями  о  том,
что  исторический  материализм  является  путеводной  зве¬
здой  и  синтезом  социальных  наук,  необходимо  перейти
к  творческому  применению  принципов  исторического  ма¬
териализма  к  злободневным  вопросам,  что  является
единственно  достойным  ответом  современным  проимпе¬
риалисгическим  теоретикам»3. 	х
 1  См.  М.  Ф.  Кудачкин.  Революционные  преобразования  и  бур¬
жуазный  реформизм.  —  «Латинская  Америка»,  1971,  №  6,  стр.  14.
 2  «Ргах15».  Моп1еУ1(1ео,  1967,  N  1,  р.  4.
 3  «ЕзЩсПоз»,  1967,  N  45.
 219

Настойчивая  работа  латиноамериканских  коммуни¬
стов  по  привлечению  интеллигенции,  в  том  числе  и  гума¬
нитарной,  в  ряды  антиимпериалистических  организаций
также  имеет  первостепенное  значение  в  плане  идеологи¬
ческой,  теоретической  борьбы,  ибо  оценка  определенных
исторических  событий  —  это  не  только  результат  теоре¬
тического  анализа  данной  обстановки.  В  самой  практи¬
ческой  деятельности,  как  указывал  В.  И.  Ленин,  выра¬
батывается  способность  верно  оценивать  общее  полити¬
ческое  положение,  а  значит,  и  способность  принимать
правильные  решения  (что,  конечно,  облегчается  револю¬
ционной  теорией).
 В  соответствии  с  указаниями  В.  И.  Ленина  латино¬
американские  марксисты  также  отмечают,  что  «выработ¬
ка  научной  истины...  является  актом  борьбы,  актом,  свя¬
занным  с  жизнью,  актом  политическим».  Отвергая  «об¬
манчивые  аберрации  ума  и  фальсификации,  стоящие  на
страже  политического  статус-кво»,  они  подчеркивают  от¬
ветственность  тех,  «кто  борется  за  выработку  мышления,
которое  было  бы  свободно  от  проявления  случайностей,
господствующих  над  мнением  латиноамериканского  об¬
щества,  и  стояло  бы  на  мировом  уровне  социологических
исследований,  отражая  подлинные  интересы  наших  наро¬
дов»  К
 Изучение  внутренних  процессов  и  тенденций,  харак¬
терных  для  латиноамериканской  социологии,  показывает,
что  лучшие  интеллектуальные  силы  «бурлящего  конти¬
нента»,  подлинно  честные  ученые-патриоты  порывают  с
буржуазной  политикой  и  идеологией,  склоняются  к  уча¬
стию  в  антиимпериалистическом  движении  и  марксист¬
ским  позициям  в  анализе  насущных  проблем  латиноаме¬
риканского  общества.  В  то  время  как  печать  тления
ложится  на  самые  «незыблемые»  основы  буржуазной
идеологии,  каждый  год  борьбы  латиноамериканских  на¬
родов  подтверждает  непреходящее  значение  марксист¬
ских  идей  для  формирования  подлинно  научного  демо¬
кратического  сознания,  гибкой  и  глубокой  оценки  обще¬
ственных  процессов  с  точки  зрения  интересов  огромного
трудящегося  большинства.
 О  широком  распространении  марксистской  идеологии
в  странах  Латинской  Америки  в  настоящее  время  сви¬
 1  «Ргах15».  Моп{еу1с1ео,  1967,  N  1,  р.  5.
 220

детельствуют  многочисленные  материалы:  это  и  про¬
граммные  документы  политических,  профессиональных,
молодежных  и  других  организаций,  и  теоретические  и
пропагандистские  работы  марксистов,  и  ряд  социологи¬
ческих  исследований  (проводившихся  не  только  латино¬
американскими  социологами-марксистами,  но  и  буржу¬
азными  социологами),  в  которых  документально  под¬
тверждено  распространение  марксизма  в  общественном
сознании  латиноамериканских  стран.
 В  буржуазной,  особенно  североамериканской,  литера¬
туре,  посвященной  Латинской  Америке,  появилось  немало
книг  и  статей,  в  которых  исследуются  особенности  «ла¬
тиноамериканского  марксизма».  Большинство  из  этих
публикаций  носит  тенденциозный,  антикоммунистический
характер.  В  то  же  время  в  самой  марксистской  литера¬
туре  ощущается  недостаток  в  комплексном  изучении  за¬
кономерностей  и  особенностей  становления  марксизма
в  латиноамериканских  странах.
 Важное  значение  в  этом  плане  имеют  опубликован¬
ные  за  последние  годы  исследования  советских  ученых
по  истории  марксистской  мысли  в  Латинской  Америке,
систематизирующие  теоретический  материал,  показыва¬
ющие  преемственность  различных  поколений  марксист¬
ских  мыслителей.  В  них  представлены  биографические
портреты  выдающихся  марксистов,  освещена  борьба  с
буржуазной  и  мелкобуржуазной  идеологией1.  Однако  ряд
фундаментальных,  в  том  числе  методологических,  про¬
 1  «К.  Маркс  и  Латинская  Америка».  М.,  1970;  А.  Р.  Бургете.
Философия  обновления.  Вступительная  статья  к  кн.:  «Прогрессив¬
ные  мыслители  Латинской  Америки  (XIX  —  начало  XX  в.)».  М.,  1965;
«Проблемы  идеологии  и  национальной  культуры  стран  Латинской
Америки».  М.,  1967;  «Ленинизм  и  Латинская  Америка».  Всесоюзная
научная  конференция.  Москва,  8—10  апреля  1971  г.  М., 	1972;
 В.  И.  Ермолаев,  А.  Ф.  Шульговский.  Рабочее  и  коммунистическое
движение  в  Латинской  Америке.  М.,  1970;  «Пролетариат  Латинской
Америки».  М.,  1968;  А.  Р.  Бургете,  Ж.  Базарян.  Страны  Латинской
Америки.  Марксистская  философия.  —  «Современная  философия  и
социология  в  странах  Западной  Европы  и  Америки».  М.,  1964;
В.  И.  Ермолаев,  Ю.  Н.  Королев.  Рекабаррен  —  великий  гражданин
Чили.  М.,  1970;  Ю.  Логосов.  Мелья.  М.,  1968;  «Хосе  Карлос  Мариа-
теги  —  пламенный  борец  за  торжество  идей  марксизма-ленинизма
в  Латинской  Америке».  М.,  1966;  Н.  Мостовец,  В.  Гончаров.  Рево*
люционер,  интернационалист.  Послесловие  в  кн.  В.  Кодовилья.  Из¬
бранные  статьи  и  речи.  М.,  1970.
 221

блем  марксизма  в  Латинской  Америке  требуют  дополни¬
тельной  разработки.
 Необходим  анализ  развития  марксистской  идеологии
в  странах  Латинской  Америки,  охватывающий  ее  много¬
сторонние  связи  с  массовой  психологией  и  культурными
традициями  народов  этих  стран.  Важнейшей  составной
частью  такого  анализа  является  проблема  влияния  идео¬
логии  и  практики  мирового  социализма  на  социально-
экономическую  организацию,  политику  и  общественное
сознание  стран  Латинской  Америки.
 Становление  и  распространение  марксизма-лениниз¬
ма  неразрывно  связано  с  индустриальным  развитием
общества  и  формированием  промышленного  пролетари¬
ата.  Марксизм  возникает  на  пересечении  исторического
пути  становления  научного  сознания  и  социально-поли¬
тических  интересов  рабочего  класса.
 Условия  для  его  широкого  распространения  в  странах
Латинской  Америки  возникли  сравнительно  недавно  в
связи  с  возрастанием  промышленного  рабочего  класса
в  этом  регионе.  Однако  история  марксизма  в  Латинской
Америке  насчитывает  более  столетия  К  Значительный  пе¬
риод  марксизм  в  Латинской  Америке  развивался  в  об¬
ществе,  не  обладавшем  крупной  индустрией,  часто  про¬
никал  в  среду  трудящихся,  боровшихся  не  столько  против
капиталистической,  сколько  против  феодальной  эксплу¬
атации,  выражал  их  интересы  и  чаяния.
 Латиноамериканские  революционеры-марксисты  не
замыкались  в  рамках  «чисто  научного»  сознания,  не  иг¬
 1  Такие  буржуазные  социологи-латиноамериканисты,  как  Галь¬
перин,  Шапиро,  Александер,  Дрейпер,  утверждают,  что  нет-де  ника¬
кой  закономерности  в  проникновении  марксизма  в  Латинскую  Аме¬
рику.  Он  якобы  привнесен  туда  болыневиками-агитаторами  в  период
создания  и  деятельности  Коминтерна.  В  действительности  марксист¬
ская  идеология  с  первых  лет  распространения  в  странах  Латинской
Америки  (еще  при  жизни  основоположников  марксизма  в  70—80-х
годах  XIX  в.)  была  связана  с  боевыми  организациями  рабочих-эми-
грантов  и  кружками  передовой  революционно-демократической  ин¬
теллигенции.  «..  .Факт  распространения  марксизма  преимущественно
социалистами,  эмигрировавшими  из  Европы,  бесспорен.  И  он  не  яв¬
ляется  чем-то  обидным  для  латиноамериканских  народов,  тем  более
что  марксизм  носит  прежде  всего  мировой,  интернациональный  ха¬
рактер»  (В.  И.  Ермолаев.  Распространение  марксистского  учения  в
Латинской  Америке  при  жизни  основателей  научного  социализма».  —
«К-  Маркс  и  Латинская  Америка»,  стр.  39).
 222

норировали  отсталое  сознание  масс.  Они  вскрывали  ма¬
териальную  обусловленность  того  или  иного  типа  массо¬
вой  психологии  и  идеологии,  рассматривали  его  в  свете
задач  революционного  преобразования  общества  в  ин¬
тересах  трудящихся  масс,  формулировали  стратегические
и  тактические  лозунги  в  доступной  для  масс  форме.
 Идеологическое  влияние  мировой  системы  социализма
на  общественное  сознание  стран  Латинской  Америки  в
значительной  мере  ускорило  становление  наиболее  зре¬
лых  форм  революционного  сознания  пролетариата,  поз¬
волило  еще  на  ранних  стадиях  пролетарского  движения
в  этих  странах  выдвинуть  программу  консолидации  ьсех
демократических  сил  на  единой  платформе  антиимпери¬
алистических  действий.
 В  то  же  время  распространение  марксизма  в  странах
Латинской  Америки  сталкивалось  на  этом  континенте  с
проблемами,  которые  были  объективно  обусловлены  со¬
хранением  докапиталистических  форм  в  производстве  и
социальной  структуре.  В  течение  длительного  времени
марксизм  в  Латинской  Америке  воспринимался  не  толь¬
ко  массами,  но  и  многими  деятелями  теоретического  пла¬
на  не  как  мировоззренческая  система,  а  как  социально-
политическая  программа,  характеризующаяся  в  любой
ситуации  неизменным  набором  методов.  Как  отмечают
латиноамериканские  марксисты,  «не  было  проведено  глу¬
бокого  анализа  конкретной  ситуации  в  каждой  стране,
а  кое-где  —  никакого  анализа  вообще.  В  конечном  счете
подобное  положение  вело  к  псевдотеоретическому  схема¬
тизму,  который  неизбежно  выливался  в  механицизм  и
сектантство»  1.
 С  начала  60-х  годов  в  большинстве  стран  Латинской
Америки  бурно  идет  процесс  творческого  усвоения  и  раз¬
вития  марксистской  теории.  Важное  значение  в  этом
процессе  помимо  глубоких  причин  внутреннего  характе¬
ра  имеет,  как  об  этом  говорят  коммунисты  этих  стран,
интенсивная  теоретическая  работа  КПСС,  коммунисти¬
ческих  партий  других  социалистических  стран,  всего  ми¬
рового  коммунистического  движения.
 Огромное  значение  для  развития  всей  духовной  жизни
стран  Латинской  Америки  имеет  теоретическое  наследие
В.  И.  Ленина.  Как  образно  сказал  прогрессивный  колум¬
 1  «Проблемы  мира  и  социализма»,  1967,  №  6,  стр.  25.
 223

бийский  социолог  X.  Консуэгра,  «есть  люди,  чье  значение
в  мире  определяется  тем,  что  история  может  изучаться
вместе  с  ними  или  против  них,  но  не  без  них.  Это  можно
сказать  о  Ленине...»  1.
 Творческое  развитие  марксизма  в  странах  Латинской
Америки  неразрывно  связано  с  идеями  Ленина.  Ленин¬
ское  учение  об  империализме  как  высшем  этапе  капи¬
тализма,  развитое  в  программных  документах  и  работах
ведущих  теоретиков  международного  коммунистического
движения,  составляет  единственно  научную  методологи¬
ческую  основу  для  конкретной  оценки  экономического,
социально-политического  и  идеологического  развития
стран  Латинской  Америки2.
 Для  определения  того  места,  которое  занимают  стра¬
ны  Латинской  Америки  в  системе  мирового  капитализма,
ведущее  методологическое  значение  имеют  выводы,  к  ко¬
торым  пришел  В.  И.  Ленин,  исследуя  положение  в  Ла¬
тинской  Америке  в  начале  XX  в.  Актуальность  и  важность
ленинских  замечаний  для  объективного  анализа  совре¬
менной  действительности  все  шире  признается  латино¬
американскими  учеными-марксистами3.
 В  «Тетрадях  по  империализму»,  в  плане  работы  «Ста¬
тистика  и  социология»,  в  книге  «Империализм,  как  выс¬
шая  стадия  капитализма»  В.  И.  Ленин  подходит  к  рас¬
смотрению  латиноамериканских  стран  в  многонациональ¬
 1  /.  Сопзие&га.  Ьешп  у  1а  Атепса  ЬаНпа.  ВаггагциШа,  1971,
 р.  11—12.
 2  См.  И.  К.  Шереметьев.  Ленинское  учение  об  империализме  и
Латинская  Америка.  —  «Латинская  Америка»,  1970,  №  1;  А.  Ф.  Ш  у  ль¬
говский.  Ленинская  теория  перерастания  демократической  револю¬
ции  в  социалистическую  и  Латинская  Америка.  —  «Латинская  Аме¬
рика»,  1970,  №  2.
 3  Т.  Уаге1а.  Ьешп  у  е1  1трепаИзто  еп  СоЬтЫа.  Во&о*а,  1970;
/?.  АпзтепсИ.  Ьепт,  1а  Кеуо1иаоп  у  Атепса  ЬаПпа.  МогПеуМео,
1970;  /.  Окктап.  Ьа  ауиба  бе  Ьешп  а  1а  с1азе  оЬгега  у  а1  риеЫо
бе  СЬПё;  О.  Со1тап.  Ьаз  Меаз  ттогЫез  бе  Ьепт  зоп  з1етрге
тиез1га  &ша;  IВесегга.  Е1  Ьетшзто  у  1оз  ргоЫетаз  ас1иа1ез  бе
1а  1исЬа  геуо1исюпапа  еп  Атепса  ЬаПпа;  М.  Вогдиег.  А1&ипаз  ге1-
1ехюпез  зоЬге  1аз  1еопаз  бе  Ьетп  асегса.  бе  1а  геуо1ис1оп;  М.  Л}оп.
Ьа  босШпа  1еттз1а  с!е1  1трепаНзто  у  1а  ас1иаПс1ас1.—  «Кеу1з1а
т{егпасюпа1»,  1970,  N  3;  Ск.  1а§ап.  Ьетп  у  пиез!га  ёроса.  —  «Ке-
У1з1а  т1егпасюпа1»,  1970,  N  4;  6.  Уьека.  Ьетп:  е1  таз  ^гапбе  ез-
1га1е§;а  геуо1исюпапо  бе  1а  Ыз1опа.—«Кеу1з1а  т1егпасюпа1»,  1970,
N  5;  /?.  СкШсИ.  Ьепт  у  е1  репзагшепЬ  соп1етргапео.  Виепоз  АПез,
1972.
 224

ном,  региональном  и  континентальном  масштабах1.
Ленин  не  включает  Латинскую  Америку  в  колониальный
мир  империализма  и  проводит  границу  между  латино¬
американскими  странами  и  полуколониями.  По  замеча¬
нию  В.  И.  Ленина,  для  капиталистического  мира  эпохи
империализма  типичны  «не  только  две  основные  группы
стран:  владеющие  колониями  и  колонии,  но  и  разнооб¬
разные  формы  зависимых  стран,  политически,  формально
самостоятельных,  на  деле  же  опутанных  сетями  финан¬
совой  и  дипломатической  зависимости.  Одну  из  форм  —
полуколонии  —  мы  уже  указали  раньше.  Образцом  дру¬
гой  является,  например,  Аргентина»2.  В.  И.  Ленин  пока¬
зал,  как  иностранные  капиталовложения  в  странах
Латинской  Америки  вели  к  укреплению  связей  финансо¬
вого  капитала  и  его  верного  «друга»—дипломатии  им¬
периалистических  держав  с  местной  буржуазией,  с  руко¬
водящими  кругами  всей  экономической  и  политической
жизни  этих  стран.
 Со  времени  написания  ленинских  работ  латиноамери¬
канский  мир  заметно  изменился.  Эти  изменения  в  значи¬
тельной  мере  обусловлены  влиянием  на  латиноамерикан¬
ские  страны  важнейших  событий  современн0й  эпохи:
победы  Великой  Октябрьской  социалистической  револю¬
ции,  общего  кризиса  капитализма,  роста  мирового  ком¬
мунистического  и  рабочего  движения,  бурного  подъема
национально-освободительного  движения  и  крушения
колониальной  системы  империализма.  Как  отмечают  ла¬
тиноамериканские  марксисты,  подлинное  понимание  про¬
исходящих  в  мире  перемен  и  проблем  сегодняшней  Ла¬
тинской  Америки  возможно  только  на  пути,  намеченном
 В. 	И.  Лениным.  Ленинское  теоретическое  наследие  имеет
первостепенное  значение  и  для  критики  наиболее  общих
методологических  построений  буржуазной  латиноамери-
канистики.  Марксово  учение  об  общественно-экономиче¬
ских  формациях,  творчески  развитое  В.  И.  Лениным  при¬
менительно  к  последнему  этапу  капиталистического
общества,  опровергает  буржуазные  модели  социального
прогресса,  группирующие  признаки  «традиционного»  и
«интегрального»  этапов  в  развитии  народов  мира  по  фор¬
 1  См.  С.  И.  Семенов.  В.  И.  Ленин  и  Латинская  Америка.  —  «Ла¬
тинская  Америка»,  1969,  №  2.
 2  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  27,  стр.  383.
 225

мальным  моментам.  Диалектический  анализ  этих  моде¬
лей  показывает  узость  структурного  функционализма.
Латиноамериканские  марксисты  критикуют  социально¬
философскую  основу  концепций  «социального  измене¬
ния»—  исторический  индетерминизм.  Разоблачая  консер¬
вативную  сущность  историко-философских  построений
А.  Тойнби,  служащих  опорой  для  многочисленных  спеку¬
ляций  его  латиноамериканских  последователей,  Р.  Арис-
менди  пишет:  «То,  чего  не  понимает  Тойнби...  все  это
уже  предвидел  Ленин,  который,  конечно,  не  считал  себя
«мыслящим  объектом,  плывущим  по_течению  времени».
Двойная  неудача  Тойнби  не  только  доказывает  его  огра¬
ниченность  как  историка.  Она  свидетельствует  о  крахе
его  концепции  истории  и  неспособности  отживших  клас¬
сов  правильно  оценивать  общественное  развитие.
 Вождь  пролетарской  революции  (Ленин.—А.  Д/.),
так  же  как  и  Маркс,  знал,  что  он  мог  быть  (и  он  дей¬
ствительно  был)  сознательным  участником  событий,  спо¬
собным  предвидеть  их  дальнейший  ход  и  намечать  в  сво¬
ей  деятельности  цели,  отвечающие  исторической  необхо¬
димости.  Сознание  необходимости  является  в  конечном
счете  философской  и  социологической  основой  пролетар¬
ской  революции»
 Принцип  классового  подхода  к  изучению  современной
общественной  структуры  в  ее  статике  и  движении  ока¬
зывается  шире  и  плодотворнее  элитарных  методик.  Опи¬
раясь  на  марксистско-ленинское  учение  о  роли  народных
масс  в  истории,  прогрессивные  латиноамериканские  ис¬
следователи  критикуют  «элитаристскую  методологию».
«Можно  было  бы  сказать,  —  пишет  видный  аргентинский
теоретик-марксист  Э.  Агости,  имея  в  виду  буржуазных
социологов,  —  что  они  характеризуют  границы  между  ру¬
ководителями  и  руководимыми  как  раз  и  навсегда  дан¬
ные  границы,  благодаря  которым  человек-масса  как  та¬
ковой—  или,  как  мы  уже  видели,  «человек  второго
сорта»  —  так  был  он  определен  —  якобы  никогда  Не  в  со¬
стоянии  подняться  до  высокого  положения  личности»2.
 Верные  ленинским  традициям,  латиноамериканские
марксисты  не  идеализируют  массы,  а  ищут  реальные  пу¬
 1  Р.  Арисменди.  Проблемы  латиноамериканской  революции,
.стр.  102.
 2  Э.  Агости.  Возрожденный  Тантал,  стр.  86.
 226

ти  строительства  нового  общества  «из  массового  чело¬
веческого  материала,  испорченного  веками  и  тысячеле¬
тиями  рабства,  крепостничества,  капитализма,  мелкого
раздробленного  хозяйничанья,  войной  всех  против  всех
из-за  местечка  на  рынке,  из-за  более  высокой  цены  за
продукт  или  за  труд»  К
 Первостепенное  значение  в  решении  этой  трудной  за¬
дачи  имеет  правильное  понимание  роли  пролетарской
партии  и  ее  вождей  в  социалистической  революции,
И  снова  путеводной  звездой  для  латиноамериканских
революционеров  служат  ленинские  идеи  и  сам  бессмерт¬
ный  образ  Владимира  Ильича  Ленина  —  теоретика  и
вождя  величайшей  из  революций  нашего  века.  «Ленин¬
ское  учение  о  партии,  —  пишет  Р.  Арисменди,  —  является
естественным  результатом  использования  марксистской
теории,  в  частности  исторического  материализма,  проти¬
вопоставленного  позитивизму,  спонтанности  и  вульгар¬
ной  эволюции  —  теоретическим  субстанциям  оппортуниз¬
ма»2.  Пример  Коммунистической  партии  Советского  Со¬
юза,  созданной  Лениным,  служит  лучшим  ответом  всем
реакционным  критикам  массовых  революционных  орга¬
низаций  трудящихся.  Изучение  жизни  и  деятельности
Ленина  разрушает  различные  элитаристские  концепции,
мистифицирующие  роль  вождя  в  истории.  «О  культе  лич¬
ности  Ленина  не  может  быть  и  речи  —  он  был  подлинно
народным  вождем...  Он  был  вождем,  которого  партия  и
народ  любили  и  уважали;  он  никогда  не  платил  дани
недостойной  демагогии,  решительно  критиковал  за  ошиб¬
ки,  но  эта  критика  была  свободна  от  сухой,  бюрократи¬
ческой  педантичности.  В  совершенстве  владея  марксист¬
ской  методологией,  он  обладал  богатейшими  теоретиче¬
скими  знаниями»3.  Ленинские  черты  мы  узнаем  у  лучших
представителей  коммунистического  движения  в  странах
Латинской  Америки.
 Отмечая  ценность  ленинского  наследия  для  развития
теоретических  основ  марксистского  обществоведения  и
критики  методологии  современной  буржуазной  социоло¬
гии,  латиноамериканские  марксисты  указывают  не  только
 1  В.  И.  Ленин.  Поли.  собр.  соч.,  т.  37,  стр.  409.
 2  Р.  Арисменди.  Ленин,  революция  и  Латинская  Америка,
стр.  45.
 3  Там  же,  стр.  11.
 227

на  огромное  значение  ленинской  критики  буржуазной  фи¬
лософии  и  творческого  развития  философии  марксизма.
Они  акцентируют  внимание  на  значении  ленинского  ана¬
лиза  современных  общественных  отношений  для  понима¬
ния  социальных  истоков  буржуазной  и  мелкобуржуазной
философии,  для  ее  развернутой  критики  как  определен¬
ной  культурно-психологической  традиции,  связанной  с
антидемократическими  структурами  в  современном  об¬
ществе.
 Учение  В.  И.  Ленина  о  партийности  общественных
наук  позволяет  прийти  к  выводам  об  ограниченности  бур¬
жуазной  социологии  в  странах  Латинской  Америки,  а
также  о  тех  возможностях,  которые  имеются  для  крити¬
ческого  использования  накопленного  ею  материала  со-
циологами-марксистами.  Критическое  изучение  буржуаз¬
ной  социологии  подчас  обогащает  наше  представление
о  реальном  положении  в  странах  этого  региона,  подска¬
зывает  некоторые  новые  сферы  исследования,  помогает
выявить  ряд  противоречий  существующих  социальных
структур,  знакомит  с  методами,  которые  эксплуататор¬
ские  классы  используют  для  выхода  из  создавшегося
кризиса.  Изучение  работ  буржуазных  авторов  помогает
иногда  четче  разглядеть  промахи  и  неудачи  пролетарско¬
го  движения  и  его  мелкобуржуазных  союзников,  посколь¬
ку  именно  эти  трудности  в  первую  очередь  описываются
и  всячески  раздуваются  идейными  защитниками  буржуа¬
зии.  Однако  оно  не  может  заменить  конкретного  иссле¬
дования  и  теоретического  обобщения  самого  важного  —
опыта  демократического  решения  назревших  обществен¬
ных  проблем,  революционного  творчества  масс  и  их  бое¬
вого  авангарда  —  коммунистов,  той  великой  созидатель¬
ной  силы,  учиться  у  которой  призывал  В.  И.  Ленин.
 Ленинская  теория  социалистической  революции  и
план  построения  нового  общества,  доказанные  полувеко¬
вым  победоносным  развитием  СССР,  служат  основой  для
разработки  программы  демократических  преобразований
в  странах  Латинской  Америки.  По  словам  Генерального
секретаря  Коммунистической  партии  Венесуэлы  X.  Фа¬
риа,  «прогрессивные  силы  Латинской  Америки,  разраба¬
тывая  задачи  политических  и  экономических  преобразо¬
ваний,  используют  богатейший  исторический  опыт  совет¬
ских  народов,  которые,  руководствуясь  гениальным  ле¬
нинским  учением,  покончили  с  ушедшими  в  прошлое  бес¬
 228

конечными  распрями,  угнетением  и  хищничеством  и  ра¬
ботают  над  достижением  целей,  приближающих  пре¬
красное  будущее  для  всех»  1.
 О  значении  опыта  Великой  Октябрьской  социалисти¬
ческой  революции  для  стран  Латинской  Америки  очень
ярко  сказал  Ф.  Кастро:  «Эхо  Октябрьской  революции
донеслось  и  до  нашей  родины  и  стало  лучом  надежды  для
униженных  и  угнетенных...  Советский  народ  только  на¬
чинал  творить  свою  славную  историю;  ему  еще  предстоя¬
ло  пролить  много  крови  и  пота,  чтобы  противостоять
иностранной  интервенции  и  жесточайшей  экономической
блокаде  империализма,  создать  в  труднейших  условиях
нищеты  и  изоляции  материальную  и  техническую  базу
социализма  и,  наконец,  сокрушить  преступную  фашист¬
скую  агрессию,  прежде  чем,  благодаря  его  героической
борьбе  и  ценой  жизни  20  миллионов  лучших  его  сыновей,
стало  возможно  возникновение  социалистического  лагеря
и  создались  благоприятные  условия,  которые  позволили
ликвидировать  колониальную  систему  и  освободить  де¬
сятки  народов  мира...  В  народе,  в  массах,  в  делах  вопло¬
щаются  справедливые  идеи,  становится  ощутимой  прав¬
да,  и  когда  благородная  идея,  законное  стремление  ста¬
новятся  кровным  делом  народа,  то  никакая  подлая  кле¬
вета,  никакая  кровавая  тирания,  никакая  реакционная
философия  не  смогут  остановить  их  победное  шествие.
Этому  нас  учит  богатая  история  советского  народа...»2
 Ленинские  идеи,  развитые  в  современных  историче¬
ских  условиях  в  документах  и  материалах  съездов  КПСС,
международных  совещаний  коммунистических  и  рабочих
партий,  подтверждаются  на  опыте  антиимпериалистиче¬
ских  и  классовых  схваток  в  Латинской  Америке.  Ход
истории  опровергает  ученую  ложь  буржуазных  социоло¬
гов,  защитников  интересов  эксплуататорских  классов  и
империализма.
 Сбывается  предвидение  В.  И.  Ленина  о  том,  что  на¬
роды  колоний  и  зависимых  стран,  начав  с  борьбы  за  на¬
циональную  свободу,  придут  к  борьбе  против  самих  основ
эксплуататорского  строя.
 1  «Юбилейные  анкеты  к  50-летию  образования  СССР».  —  «Ла¬
тинская  Америка»,  1972,  №  6,  стр.  58.
 2  «Правда»,  31  января  1974  г.

СОДЕРЖАНИЕ
 Предисловие 	3
 Введение   	7
 Глава  I.  Критика  национал-реформистского  на¬
правления  в  социологии  стран  Латинской
Америки 	22
 1.  Теории  «периферийного  развития»  и  «новых  средних
слоев» 	25
 2.  Национал-реформистские  социологи  на  распутье 	... 	41
 Глава  II.  Буржуазная  социология  на  службе
 проимпериалисгического  реформизма 	. 	.51
 1.  Модель  «средних  слоев»  Л.  Ратинова 	56
 2.  Общесоциологические  концепции  «интегрального  обще¬
ства»  и  «интегральной  революции» 	62
 3.  «Латинская  Америка  2000-го  года»  —  проекты  буржуаз¬
ной  футурологии 	81
 Глава  III.  «Методологический»  колониализм 	. 	. 	89
 1.  Теория  «социального  изменения» 	90
 2.  Теории  «психоэкономической  причинности»  и  «функцио¬
нальных  элит»  —  методологическая  основа  концепций
«среднего  уровня» 	100
 Глава  IV.  Теории  «среднего  уровня»  —  орудие
капиталистической  «модернизации»  в  Ла¬
тинской  Америке 	113
 1.  «Комплекс  латиноамериканского  индустриала» 	. 	. 	.115
 2.  Концепции  «функционального  политического  руковод¬
ства»  	127
 3.  «Культурная  элита» 	137
 4.  Буржуазная  социология  и  проблемы  церкви  . 	... 	154
 5.  Концепция  «военного  стабилизатора»  	 167
 Глава  V.  Миражи  рассеиваются 	179
 1.  Идеологический  и  методологический  кризис  буржуазной
социологии  в  Латинской  Америке 	—
 2.  Идейно-теоретические  дискуссии  вокруг  проблемы  пра¬
вого  радикализма  .  .   	197
 Заключение.  Творческое  развитие  марксизма  в
странах  Латинской  Америки  —  залог  успе¬
ха  в  борьбе  с  буржуазной  социологией  .  .218

Шестопал  А.  В.
 Ш52  Миражи  Эльдорадо  в  XX  веке.  Критические
очерки  буржуазной  социологии  в  Латинской  Аме¬
рике.  М.,  «Мысль»,  1974.
 230  с.
 В  книге  содержится  критический  анализ  буржуазной  социологии
в  Латинской  Америке.  В  ней  рассматриваются  проблемы  становления
буржуазной  социологии  в  этом  регионе,  ее  связь  с  социально-экономи¬
ческим,  политическим  и  идейным  развитием  стран  Латинской  Америки,
а  также  с  идеологической  экспансией  империализма.  В  работе  анали¬
зируются  национал-реформистские  концепции  «периферийного  развития»
и  «новых  средних  слоев»  и  социологические  построения  проимпериа¬
листического  реформизма  —  теории  «интегральной  революции»,  «функ¬
циональных  элит»  и  др.  Большое  внимание  уделяется  идейно-теорети¬
ческому  и  методологическому  кризису  буржуазной  социологии,  борьбе
коммунистических  партий  этого  континента  с  буржуазными  и  мелко¬
буржуазными  социальными  утопиями.
 10506-170 	1ФБ
 Ш  004  (01)-74  БЗ-85-10-73
 Е1  ПЬго  сопИепе  е1  апёПз1з  сгШсо  <1е  1а  5осю1о&1а  Ьиг&иеза  еп
Атепса  ЬаНпа.  5е  ехатта  е1  ргоЫета  <1е1  беуетг  бе  1а  зосю1о&Га
Ьиг^иеза  еп  ез!а  ге&16п,  зи  пехо  соп  е1  безаггоИо  зос1о-есопогтсо,  ро-
1Шсо  е  1<1ео1б&1СО  йе  1оз  ра!зез  Ытоатепсапоз,  аз1  сото  соп  1а
ехрапз1оп  !с1ео16^!са  <1е1  ^трейаПзто.  Еп  1а  оЬга  зе  апаНга  1аз  соп-
серсюпез  пасюпа1-геГогт151аз  зоЬге  «е1  безаггоНо  реп!ёг1со»  у  «1аз
пиеуаз  Сараз  те<Иаз»,  аз1  сото  1оз  езциетаз  зос1о1б&1соз  <1е1  геГог-
пнзто  рго-1трепаНз1а  —  1еогГаз  бе  1а  «геуо1ис1бп  т!е&га1»,  «ёШез  1ип-
сюпа1ез»,  е!с.  5е  ргез!а  &гап  а!епс!оп  а  1а  сПз1з  1еог1со-1(1ео1оя1са
у  те!о(1о1бб1са  сЗе  1а  зосю1о&1а  Ьиг&иеза,  а  1а  1исЬа  бе  1оз  рагНбоз
сотитз1аз  еп  е1  соп!теп1е  соп!га’1аз  и!ор1аз  зос1а1ез  Ьигдиезаз  у  ре-
ЯиеЙо-Ьигеиезаз.

Шестопал,  Алексей  Викторович
МИРАЖИ  ЭЛЬДОРАДО
В  XX  ВЕКЕ
 КРИТИЧЕСКИЕ  ОЧЕРКИ  БУРЖУАЗНОЙ
СОЦИОЛОГИИ  В  ЛАТИНСКОЙ  АМЕРИКЕ
 Редактор  И.  Л.  Щербина
Младший  редактор  Т.  А.  Поспелова
Оформление  художника  А.  Б.  Боброва
Художественный  редактор  А.  А.  Брантман
Технический  редактор  М.  Н.  Мартынова
Корректор  Л.  Ф.  Кирилина
 Сдано  в  набор  1  апреля  1974  г.  Подписано  в  печать  15  августа
1974  г.  Формат  84ХЮ87з2.  Бумага  типогр.  №  2.  Уел.  печатных
листов  12,18.  Учетно-издательских  листов  12,69.  Тираж  9000  экз.
А  01881.  Заказ  №  327.  Цена  96  коп.
 Издательство  «Мысль».  117071.  Москва,  В-71,  Ленинский  про¬
спект,  15.
 Ордена  Трудового  Красного  Знамени  Ленинградская  типогра¬
фия  №  5  Союзполиграфпрома  при  Государственном  комитете
Совета  Министров  СССР  по  делам  издательств,  полиграфии  и
книжной  торговли.  Ленинград,  Центр,  Красная  ул.,  1/3.

А.В.  ШЕСТОПАЛ  МИРАЖИ  ЭЛЬДОРАДО  В  XX  ВЕКЕ