АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
А.Н.ЧИСТОЗБОНОВ
ГБНТСКОБ
ВОССТАНИЕ
1539~ 15^огг
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР Москва 1957


ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР: чл.-корр. АН СССР С. Д. СКАЗКИН


ВВЕДЕНИЕ
Гентское восстание представляет собою один из наиболее ярких эпизодов социально-политической, классовой борьбы в Нидерландах кануна буржуазной нидерландской революции XVI в. Его историческое значение тем более велико, что революция и война за независимость во Фландрии в известной степени начались с того, на чем закончилось гентское восстание 1539—1540 гг.,— с отмены в 1578 г. ненавистной для гентского плебса «конституции» Карла V от 30 апреля 1540 г. Поражение же революции и неудача войны за независимость в южных провинциях автоматически повлекли за собою восстановление этой «конституции», просуществовавшей затем вплоть до вступления в Бельгию в конце XVIII в. французских революционных войск. Исключительно сложная и острая классовая борьба, ареной которой сделались Гент и Фландрия^ в 1576—1585 гг., имела ряд общих черт с теми событиями, которые происходили там «в 1539—1540 гг., хотя и в изменившихся исторических условиях.
Решающим моментом, предопределившим размах и характер восстания, был тот путь, по которому шло социально-экономическое развитие Нидерландов в целом и Фландрии в частности. Процесс так называемого первоначального накопления капитала, развитие в недрах феодального общества капиталистического уклада — вот что повседневно и со все нарастающей силой подтачивало устои феодализма, еще господствовавшего в стране экономически и политически.
Обстоятельством, которое ускорило назревавший конфликт, была политика иноземного абсолютизма, олицетворявшегося Карлом V. Восходящий период его 3


царствования в это время уже заканчивался. Покровительство капиталистическим мануфактурам и торговле все заметнее отходило на задний план. Его заслоняла политика династических войн, которая вдохновлялась несбыточной и реакционной идеей создания грандиозной «всемирной империи». Нидерландам в этих планах отводилась роль военного плацдарма и источника денежных средств. Ближайшими, последствиями этого в сфере финансовой был чудовищный рост налогов, грозивший разорить страну, а в сфере политической — непрерывное нарастание волны феодально-католической реакции, которая захлестывала Нидерланды
Взаимодействие этих двух факторов, в совокупности с рядом других обстоятельств, породило в 30-х годах XVI в. острые классовые столкновения в различных провинциях Нидерландов, одним из которых было гентское восстание 1539—1540 гг.
Исследование истории гентского восстания 1539— 1540 гг. облегчается наличием детальных хроникальных его описаний и солидной публикации Л. П. Гашара 1 2, в которой собраны основные документы по этому вопросу. В том, что касается самого хода восстания в Генте и его «квартале» 3, мы опираемся главным образом на материалы этой публикации, которая, несмотря на давность своего выхода в свет, до настоящего времени не была объектом специального исследования ни в русской буржуазной дореволюционной, ни в советской историографии. Эта публикация включает в себя две краткие хроники (одна на старофламандском и одна на французском языке) и свыше 400 отдельных документов самого разнообразного содержания: ордонансы, распоряжения и письма Карла V и наместницы Нидерландов Марии Венгерской, постановления, принимавшиеся магистратами, а также цеховыми и прочими корпорациями городов, участ¬
1 Ниже эти вопросы будут подвергнуты специальному рассмотрению.
2 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles de Gand sous Charles-Quint par un anonyme. Bruxelles, 1846.
3 «Кварталом» Гента именовалась та часть графства Фландрии, на которую распространялась в той или иной степени судебно-административная власть гентского магистрата. В состав гентского «квартала» входили следующие бальяжи: Фибург, Оденарде, Алост, Граммон, Фирамбахт, Ваас, Куртре и Термонд.
4


вовавших в восстании, приговоры и определения различных судебных инстанций и др. Документы эти были собраны после многолетних поисков в архивах Бельгии, Франции и Испании. Не вошли в публикацию лишь те из сохранившихся материалов, которые в конце XVIII в. были вывезены в Австрию. Этот пробел в некоторой степени восполнен в монографии австрийского историка Л. Р. фон Захер-Мазоха 4, который исследовал указанные материалы и ввел их частично в научный оборот.
В качестве дополнительных источников нами использовалась так называемая хроника Жана д’Холландер, которая, как это предполагал Л. П. Гашар5 и подтвердил Л. Р. Захер-Мазох6, в действительности является мему- аром, составленным для Карла V правительственными чиновниками, а также материалы хроник Ж. Лепти7, Ф. Мезерэ 8 и др. Однако содержащиеся в них сведения носят общий характер и по своей значимости не могут идти ни в какое сравнение с вышеуказанными источниками.
По социально-экономической истории исследуемого периода, помимо соответствующей литературы, нами использованы большие публикации касательно фландрского и, в частности, гентского сукноделия в XIV—XVI вв. 9, сборники кутюм Фландрии10  11, а также ордонансы Карла V и.
4 L. R. von Sacher-Masoch. Der Aufstand in Gent unter Kaiser Karl V. Schaffhausen, 1857.
5 L. P. Ga chard. Relation des troubles..., p. XXXI—XXXVII.
6 L. R. Sacher-Masoch. Der Aufstand in Gent..., S. VIII— IX. В. Фриз в своей монографии прямо приписывает авторство этого мемуара государственному советнику Луи ван Схорре, прибывшему в марте 1539 г. в Гент со специальным поручением Карла V. См. V. Fris. Histoire de Gand. Bruxelles. 1913, p. 175.
7 «J. F. L e Petit. La grande chronique ancienne et moderne de Hollande, Zelande, Westfrise, Utrechte, Frise, Overyssel et Groenin- gen, jusque ä la fin de l’an 1600, t. I, Dordrecht, 1601.
8 F. Mezeray. Abrégé chronologique de l’histoire de France, t. 8. Amsterdam, 1755.
9 G. E s p i n a s, H. Pirenne. Recueil de documents relatifs ä l’histoire de l’industrie drapière en Flandre, t. 2, pt. 1. Bruxelles, 1909. H. E. de Sa eher. Recueil de documents relatifs ä l'histoire de l’industrie drapière en Flandre. t. 1, pt. 2. Bruxelles, 1951.
10 Th. de Limburg-Stirum. Coutumes des pays et comté de Flandre, quartier de Gand, t. III. Bruxelles, 1878; A. E. G h e 1 d о 1 f. Coutumes des pays et comté de Flandre, t. I. Coutume de la ville de Gand. Bruxelles, 1868.
11 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances des Pays-Bas. Deuxiè- me série, t. I. Bruxelles, 1893.
5


События, связанные с гентским восстанием 1539— 1540 гг., нашли отражение как в многочисленных общих работах по истории Нидерландов в XVI в., так и в ряде специальных монографий, принадлежащих перу западноевропейских буржуазных ученых. Касаясь этого вопроса в вводной главе нашей работы, мы не преследуем цели дать подробный историографический очерк. Мы остановимся лишь на нескольких наиболее крупных и наиболее интересных (<в той или иной связи) работах западноевропейских историков. При этом те характеристики, которые даются в настоящем очерке, в основном являются не общей оценкой трудов того или иного автора, а лишь оценкой той части работы, которая относится к рассматриваемой нами проблеме.
Одним из первых, кто уделил значительное внимание гентскому восстанию, был голландский историк XVIII в. И. Вагенаар 12. Большой знаток источников, И. Вагенаар, порой дававший верные и не потерявшие до настоящего времени своей научной ценности исторические характеристики и оценки, оперируя © данном случае ограниченным кругом данных неглубоко охарактеризовал гентское восстание 1539—1540 гг. Все его симпатии принадлежат бюргерско-патрицианской верхушке Гента, которую он изображает как истинную защитницу городских вольностей от посягательств правительства. Ее представители — ум: ные, преданные и осторожные люди — были спровоцированы на открытое непослушание нарушением вольностей Гента со стороны наместницы. Народ же, в силу своей темноты и мятежного духа, пошел по пути необузданных насильственных действий и тем заслужил обрушившуюся на него кару 13.
Современник И. Вагенаара, шотландский историк У. Робертсон 14, также проявил значительный интерес к гентскому восстанию. Умеренный тори по своим политическим взглядам и убежденный пресвитерианин, У. Робертсон находился под влиянием идей французской про¬
12 I Wagenaar. Allgemeine Geschichte der Vereinigten Niederlande. T. 1—4, Leipzig, 1756—1765.
13 Ibid., T. II, S. 447 (sich in der That schuldig und strafbar gemacht habek
14 W. Robertson. L’histoire du regne de l’empereur Charles- Quinte, vol. 1—7. Amsterdam, 1771.
6


светительной философии. Поэтому в своих работах он порицает деспотизм и суеверия, господствовавшие в период средневековья, которое У. Робертсон, подобно французским просветителям, склонен рассматривать как эпоху общего регресса. Располагая небольшим кругом источников и ограниченный в своих исследовательских приемах современным ему уровнем развития исторической науки, У. Робертсон дал поверхностный, бледный и часто бездоказательный анализ описываемых событий. Главными причинами восстания, по его мнению, были стремление гентцев отстоять свои вольности и их нежелание ввязываться в войну с Францией, с которой они якобы вели «широкую и выгодную торговлю» 15.
Исследованием социальной стороны восстания У. Робертсон не занимался, а критический анализ текста источников у него почти полностью отсутствует. В настоящее время его работа в той части, в какой она относится к истории гентского восстания, полностью устарела и представляет лишь историографический интерес.
В XIX в. в изучении истории гентского восстания были достигнуты существенные успехи. Это связано в основном с тремя обстоятельствами. Первым из них был прогресс передовой буржуазной историографии первой половины XIX в., высшим достижением которой, в лице таких ее представителей как Ф. Гизо, О. Тьерри, Ф. Ми- нье, являлась разработка буржуазной теории классовой борьбы. Вторым обстоятельством было общее повышение техники научного исследования, появление ценных публикаций источников, что дало возможность монографического исследования этого важного периода в истории Нидерландов. Третьим — события внутриполитической истории Бельгии XIX в.
Борьба бельгийцев за расторжение голландско-бельгийской унии и создание национального суверенного бельгийского государства, политические столкновения между традиционными для Бельгии того времени либеральной и католической партиями, споры о сущности и объеме полномочий конституционной монархии будили чувство национального самосознания. Все это возбужда.- ло интерес к героическим эпизодам отечественной исто¬
15 	W. Robertson. L’histoire..., vol. 4, р. 463—464.
7


рии, к проблеме взаимоотношений между монархией, буржуазией и народом в ее историческом разрезе. Эти злободневные политические интересы в известной мере определили и то направление, в котором шла разработка истории гентского восстания 1539 г. в буржуазной бельгийской историографии первой половины XIX в. Для нее это был по преимуществу «конституционный конфликт», конфликт между монархом, буржуазией и народом, осложненный столкновением политических интересов буржуазии и народа. Проблема социально-экономической обусловленности и социального характера восстания в это время почти не ставится.
Одним из первых, кто положил начало монографической разработке истории гентского восстания, был Ш. Стёр 16. По образованию Ш. Стёр был юристом и занимал должность судьи трибунала первой инстанции в Генте. О политических взглядах Ш. Стёра определенных сведений мы не имеем, но то, что известно, и дух его монографии дают основание видеть в нем либерала правого крыла 17. Наряду с юридической практикой Ш. Стёр занимался историческими исследованиями, лучшим из которых считается его история гентского восстания. Первоначальная редакция этой работы, завершенная в 1829 г., дорабатывалась им впоследствии. Будучи представлена на конкурс, объявленный по этой теме Королевской бельгийской академией наук и изящных искусств, работа была удостоена премии, а автор ее — звания члена Академии.
Оценивая состояние исследования истории гентского восстания в предшествующей литературе, Ш. Стёр избрал в качестве наиболее уязвимой мишени для своей критики У. Робертсона, которого он вполне справедливо
16 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles de Gand de 1540, dans «Mémoires couronnés par l’Académie Royale des sciences et belleslettres de Bruxelles», t. X. Bruxelles, 1835. Мы не располагаем более ранней работой М. Г. Мееса (М. G. Mees. Verhaal van den opstand der Gendtenaren tegen Karel V. Rotterdam, 1832).
17 Биограф Ш. Стёра, Поль Бергмане, указывает, что Ш. Стёр родился в 1794 г. в семье провинциального налогового чиновника, прожил весьма бурную молодость, в революции 1830 г. не участвовал, хотя и добился ряда милостей от бельгийского правительства, но из-за личных ссор и политических конфликтов вынужден был покинуть службу в суде. Однако о характере политических взглядов III. Стёра Бергмане ничего не сообщает. См. Biographie Nationale, t. 23, р. 821—822.
8


упрекал в поверхностности, неумении разобраться в политической ориентации различных партий периода восстания, в примитивизме 18.
Полемические высказывания Ш. Стёра были подкреплены и своего рода программной декларацией. «Самое большое заблуждение наших историков, — писал Ш. Стёр, — заключается в постоянном смешении поведения нескольких буржуа, которые повинны лишь в слишком горячей приверженности к их правам, с поведением толпы пролетариев, которые искали в гражданской войне лишь повода к захвату всей полноты власти» 19.
Это положение, с одной стороны, показывает, что автор уже стоит на позициях признания классовой борьбы в буржуазном ее понимании, с другой стороны, ясно дает понять направленность работы Ш. Стёра — отделить «буржуазию» от «пролетариата» и, всячески обеляя и защищая первую, возложить всю ответственность за «мятеж» на второго. Преувеличивая демократизм политического строя Гента до восстания, идеализируя богатую бюргерскую верхушку, которая им отождествляется с современной буржуазией, Ш. Стёр не жалеет черных красок для изображения городского плебса Гента и его вождей: «Крезеры 20, — пишет он, — не требовали от своих кандидатов иных доказательств их способностей, кроме духа мятежа и аморальности принципов; два условия, которые делают агентов мятежа и приверженцев политических новшеств слепыми инструментами всех революций» 21.
Однако книга Ш. Стёра не лишена положительных качеств: им была проделана большая работа по систематизации материала, привлечению свежих архивных источников (преимущественно следственных и судебных материалов по делам участников восстания), а также их подлинной научной критической обработке. В частности Ш. Стёр поставил под сомнение свидетельства некоторых источников о характере взаимоотношений восставшего Гента с Франциском I, вопрос, оставшийся спорным и по сей день.
18 Ch Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 3. -
19 Ibid., p. 4.
20 Так именовалась плебейская партия во время восстания.
21 Ch- Steur- Mémoire sur les troubles..., p. 7—8.
9


Что касается отношения Ш. Стёра к политическому режиму Габсбургов и лично к Карлу V, то здесь он предстает перед нами как типичный сторонник конституционной монархии. Ш. Стёр считает Гент пионером борьбы против «деспотического, жадного, несправедливого и расточительного правительства», глава которого «нарушил свое королевское слово и недостойно попирал ногами права своих народов, человечность, справедливость и честь»22.
Выход в свет в 1846 г. уже охарактеризованной ранее публикации Л. П. Гашара был в известной степени поворотным моментом в исследовании гентского восстания. Отныне большая масса документов первостепенной важности стала достоянием широкого круга историков. В обстановке той оживленной внутриполитической борьбы, которая шла в Бельгии между католической и либеральной партиями, истолкование событий 1539 г. не могло не вызвать противоречивых характеристик в трудах историков различных партийных направлений. Мы в этой связи остановимся на работах двух историков противоположных направлений, © которых, как нам кажется, наиболее четко сказалось различие концепций.
В числе первых из реакционных бельгийских католических историков, кто использовал публикацию Л. П. Гашара, был Ж. М. Кервейн де Леттенхове23, включивший в свою сводную работу довольно большой раздел по истории гентского восстания. Концепция Кервейна де Леттенхове насквозь пропитана клерикально-католическим духом. Все беды этого периода, в том числе и гентское восстание, изображаются им как следствие роста безбожия, а крезеры — как одна из религиозных сект24. Их программа — это смесь религиозных и поли¬
22 	Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 138.
23J. M. Kervyn de Lettenhove. Histoire de Flandre, t. 6. Bruxelles, 1850.
24 	Ibid., t. 6, p. 97. Cette secte portait ä Gand le nom de creesers. За преувеличение роли религиозного фактора в гентском восстании Кервейн де Леттенхове подвергся критике со стороны А. Пиренна, который упрекал его в некритическом отношении к свидетельствам автора анонимной французской хроники из публикации Л. П. Гашара. См. Н. Pirenn. Histoire de Belgique, t. 3, Bruxelles, 1923, p. 117. Впрочем, А. Пиренн сам здесь допустил крайность, полностью отрицая значение реформациончых течений в описываемых событиях. Такое механическое противопоставление «ереси» социальным момен- 10


тических идей, почерпнутых из библии и используемых для того, чтобы «одновременно ниспровергнуть государство и церковь, государя и священника» 25.
Подобно Ш. Стёру, Кервейн де Летте'нхове тоже стремится отделить «бесчинствующую толпу» от «благонамеренных» буржуа, которые погубили еще способное к существованию древо коммунальной свободы тем, что «не сумели отделиться от мятежной партии крезеров»26.
Изложение Кервейна де Леттенхове не блещет ни глубиной, ни оригинальностью,— оно в основном описательно, без вдумчивого и критического анализа используемого материала источников.
Иную концепцию мы прослеживаем в общей работе прогрессивного либерального бельгийского историка А. Хенне27, весь б-й и часть 7-го тома которой посвящены гентскому восстанию. А. Хенне обстоятельно проштудировал публикацию Л. П. Гашара и, продолжая дело, начатое Стёром, внес поправки в фактические данные, содержащиеся в так называемой хронике Жана д’Холландер, которая дошла до нас лишь в копии и содержит ряд описок и неточностей. Вопрос, который в первую очередь интересует автора,— это «конституционный конфликт» в гент- ском восстании, и данная проблема лучше всего освещена в работе. А. Хенне, критически проанализировав документы, как нам кажется, убедительно доказал, что ряд действий правительства Карла V в Нидерландах являлся произвольным вторжением в зафиксированные государственными актами права и вольности Гента. Однако очень часто изложение А. Хенне сбивается на описание. Автор оказался задавленным обилием документов и не смог их интенсивно разработать. Значительный по объему экономический раздел, основывающийся, впрочем, почти исключительно на материалах Гвиччардини, абсолютно не связан с изложением событий политической и социальной истории.
там показывает, что сам А. Пиренн недостаточно ясно представлял себе органическую связь явлений религиозно-идеологических с явлениями социальными.
25 J. М. Kervyn de Lettenhove. Histoire de Flandre, t. 6, p. 101.
26 Ibid., p. 124—125.
27 A. Henne. Histoire du regne de Charles-Quint en Belgique, vol. 1—10. Bruxelles et Leipzig, 1858—1859.
U


Весьма обстоятельно, но так же фактографично изложен у А. Хенне большой по объему материал источников относительно волнений и вооруженных восстаний в 1539 г. вне Гента — в городах и сельских районах Фландрии.
А. Хенне, судя по идейной направленности работы, был, повидимому, сторонником конституционной монархии, либералом прогрессивного течения. Историк дает саркастическую характеристику Карлу V, клеймит его за свирепую расправу с Гентом и в заключение делает общий вывод, который сохраняет свою политическую остроту и актуальность даже в наши дни. Порицая политическую дряблость и трусливость богатых гентских средневековых буржуа и возлагая на них ответственность за полное поражение восстания, А. Хенне писал: «Они испугались господства масс и подпали под иго самого произвольного деспотизма. Печальный урок, обреченный как и множество других, остаться бесплодным! Когда наконец средние классы придут к сознанию, что они сами вышли из народа? Когда им будет дано понять, что ствол, отделенный от своих корней, должен неизбежно погибнуть? Когда, наконец, учтя печальные опыты, они перестанут позволять запугивать себя фантасмагорией этих красных призраков (ne s’émouvront-elles plus de la fantasmagorie de ces spectres rouges), которые расчищали дорогу всем тираниям?» 28.
Конечно, этот общий вывод не является лишь плодом изучения А. Хенне средневековых документов. Политическая действительность Бельгии середины XIX в., где шла ожесточенная борьба между партиями либералов и католиков, в ходе которой «красный жупел» не раз выручал клерикалов, давала достаточно обильный материал для подобных обобщений.
И все же А. Хенне-либерал брал верх над А. Хенне- революционером, когда дело доходило до оценки самостоятельных действий восставшего плебса, выдвигавшего требование общности имуществ. Заключительный абзац шестого тома не оставляет сомнений на этот счет: «От конституционной оппозиции, пришли к отчаянному сопротивлению,— констатирует А. Хенне,— соприкоснулись с революцией. Повсюду разгорелись страсти: благород-
28 	А. Henne. Histoire du régne..., t 7, p. 116.
12


НЫе у одних, KóTópbie СвйзЫваЛи величие родины с ее свободами; жестокие у других, которые искали мести; низкие у некоторых, мечтавших о грабеже и разбое. К несчастью эти последние, отбросы и грязь' революционного потока, заставили его изменить свое течение...» 29.
В заключение следует подчеркнуть, что работа А. Хенне, несмотря на присущие ей недостатки, по своим конечным выводам может рассматриваться как высшее достижение бельгийской буржуазно-либеральной историографии XIX в. в области изучения истории гентского восстания.
Известный шаг вперед в смысле расширения круга привлеченных источников сделал в своей монографии Л. Р. Захер-Мазох, доцент Карл-Франц университета в Граце (Австрия), получивший, как это отмечалось выше, доступ к материалам по гентскому восстанию, хранившимся в архивах Австро-Венгерской монархии. Наиболее ценными из них являются мемуары главного бальи Гента периода восстания Франсуа ван-дер Грахт, сеньора де Схардо — «Journal des troubles de la ville de Gand 1539», сообщающие некоторые дополнительные факты, и новый список «Discours des troubles advenus en la ville de Gand 1539», позволивший автору подтвердить вывод Л. П. Гашара об ошибочности приписывания авторства этого документа Жану д’Холландер.
Во всем остальном монография Л. Р. Захер-Мазоха значительно уступает монографиям Ш. Стёра и А. Хенне. Перегруженность второстепенными и ненужными фактами, узость общего исторического кругозора автора, слабая техника владения источником делают книгу Л. Р. Захер-Мазоха поверхностной.
Вступление капитализма в империалистическую стадию развития, резкое обострение классового антагонизма между пролетариатом и буржуазией наложили соответствующий отпечаток на позднейшую буржуазную историографию рассматриваемого вопроса. Правда, известное время еще сохранялись традиции, унаследованные от либеральной буржуазной историографии XIX в. Однако,
29 	А. Henne. Histoire du règne..., t 6, 396. Malheureusement ces dernières, écume et fange du torrent révolutionnaire, en firent dé- vier le cours. См. также p. 298: De la ces scènes sanglantes qui faci- litèrent la terrible répression de Charles-Quint et perdirent les libertés de la Flandre.
13


вместе с тем, й чем дальше, тём сильнее, стали сказываться новые, реакционные тенденции. Средневековье изображалось как время «социальной гармонии», затушевывались или изгонялись со страниц исторических исследований события социально-политической и классовой борьбы изучаемого периода, настойчиво пропагандировалась теория «извечности» капитализма. В связи с этим социальные конфликты в средневековом городе представлялись как борьба «пролетариата» против, «капитала», а поскольку буржуазия изображалась в качестве восходящего класса, всякое самостоятельное выступление городского плебса характеризовалось как «несвоевременное», «обреченное на поражение» и даже «реакционное».
Мы не располагаем монографическими исследованиями по истории гентского восстания, написанными в это время. Поэтому мы попытаемся проследить развитие указанных выше тенденций на примерах нескольких общих работ по истории Нидерландов, созданных в первой четверти XX в.
Этот переломный, в сторону ?укрепления империалистической реакции, период отмечен в бельгийской и голландской историографии двумя крупными, хотя и не совсем равной величины фигурами.
Первой из них был бельгийский историк А. Пиренн, создавший свою школу и оказавший заметное влияние на современную бельгийскую буржуазную историографию. Знаток источников, обладающий большой эрудицией и вкусом к исследованию социально-экономических проблем, А. Пиренн в своей общей работе «История Бельгии» с присущим ему стилистическим блеском стремится набросать картину восста-ния, его причин, динамики развития и движущих сил. В суммарном изложении точка зрения А. Пиренна на гентское восстание сводится к следующему: развитие капитализма в экономике и упрочение абсолютизма в политической сфере объединились в стремлении разрушить последнюю цитадель средневекового сепаратизма, оплотом которого был Гент. Этим мощным силам противостоял дух средневековой исключительности, обуревавший, по мнению А. Пиренна, разорившихся подмастерьев и учеников цеховых корпораций, уже опустившихся до положения наемных рабочих, но еще мечтавших о возвращении к «добрым старым временам» и о превращении в мелких цеховых мастеров средневекового типа.
14


Бюргерская и цеховая верхушка, как утверждает Ä. Пиренн, уже к этому времени превратилась «без насильственных переворотов и конфликтов» 30 в класс современной буржуазии.
В этих условиях кучка безоружных, плохо организованных и одержимых реакционными идеями возврата к «средневековой демократии» «пролетариев» оказывается обреченной на поражение. Порицая Карла V за жестокость, проявленную при подавлении восстания, А. Пиренн вместе с тем считает ее неизбежной (inevitable), как неизбежным было в создавшихся условиях превращение Гента из сепаратистской средневековой коммуны в город централизованного «современного» государства 31.
Однако эта прямолинейная и четкая схема во многом искусственна. Не говоря уже о ярком отпечатке модернизации, который ей присущ, в этой схеме даже при поверхностном ее рассмотрении обнаруживается ряд противоречий. Так, например, А. Пиренн констатирует, что основным ядром плебейской партии Гента в период разгара восстания были внегородские элементы 32. Таким образом получается парадоксальное явление: базой городской средневековой исключительности являются иногородние элементы. В схему А. Пиренна не укладывается и мощное крестьянско-плебейское движение, ареной которого стали во время восстания большая часть квартала Гента и некоторые другие районы Фландрии. Видимо поэтому А. Пиренн не уделяет должного внимания этим событиям.
Явно преувеличена А. Пиренном степень зрелости капиталистических отношений во Фландрии первой половины XVI в.33, а вся сложность классовых противоречий этой переходной эпохи сведена к антагонизму между «капиталом» и «пролетариатом». В схеме А. Пиренна не остается в сущности места феодализму и классовой характеристике иноземного абсолютизма, а именно эти силы в рассматриваемый период были господствующими. Впечатление о противоречивости концепции А. Пиренна в оценке характера гентского восстания и той историче¬
30 Н. Р i г е п п. Histoire de Belgique, t. 3. Bruxelles, 1923, p. 118.
31 Ibid., p. 128.
32 Ibid., p. 125 add.
33 Для Гента А. Пиренн склонен смягчить это утверждение.
15


ской обстановки, в которой оно происходило, усиливается еще больше, если мы обратимся к некоторым его более ранним работам.
Так, в весьма обстоятельном и интересном очерке, посвященном кризису цехового сукноделия во Фландрии (очерке, не потерявшем своей научной ценности и в настоящее время, хотя некоторые содержащиеся в нем положения и устарели), А. Пиренн высказал ряд верных и важных мыслей. Он подчеркнул качественное отличие цехового сукноделия как средневековой, феодальной формы производственных отношений от капиталистической шерстоткацкой мануфактуры, сложившейся в сельской округе, и на этой основе проводил четкое разграничение между предпринимателями и непосредственными производителями, занятыми в цеховом сукноделии, и владельцами и рабочими капиталистических мануфактур34; А. Пиренн рассматривал социальные столкновения во фландрских городах не как борьбу «пролетариев»- с «капиталистами», а как прямое следствие кризиса цехового сукноделия 35. Не ограничиваясь этими частными замечаниями, он призывал искать ключ к разгадке явлений политической, идеологической и религиозной жизни в социально-экономической структуре общества 36. Эти же мотивы звучали и в другом его очерке, посвященном исследованию фландрского ковроделия37.
Поэтому создается впечатление, что А. Пиренн «ранний» в научном отношении стоял выше, чем А. Пиренн «поздний», что в области анализа А. Пиренн ориентировался значительно лучше, чем в области синтеза, где в угоду заранее принятой схеме он жертвовал порой им же самим добытой исторической истиной.
Голландский историк П. И. Блок является второй крупной фигурой охарактеризованного выше периода. Он не был ни блестящим стилистом, ни историком такого
34 Н. Pirenne. Une crise industrielle au XVI-e siècle. (La draperie urbaine et la «nouvelle draperie» en Flandre). Académie Royale de Belgique. Bulletin de la classe des lettres et des sciences morales et politiques et de la classe beaux-arts. Bruxelles, 1905, № 5, p. 501, 510—511.
35 Ibid., p. 497.
36 Ibid., p. 491, 521.
37 H. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries en Flandre au XVI-e siècle. Vierteljahrschrift für Social- und Wirtschaftsgeschichte. Bd. IV, Hft. 2, Berlin — Stuttgart — Leipzig, 1905.
16


Широкого Диапазбнй, как Ä. Пиренн, в подражание которому, по его собственному заявлению, он взялся за написание своей сводной работы по истории Нидерландов38, с креном в сторону более широкого изложения истории северных провинций. Тем не менее П. И. Блок, несомненно, серьезный ученый-исследователь, хорошо знающий фактический материал и умело им владеющий.
Продолжая развивать созданную еще либеральной буржуазной историографией версию о «мирном» характере царствования Карла V39, П. И. Блок рассматривает всю деятельность этого исторического персонажа преимущественно как «устроителя» и «централизатора» Нидерландов. За это ему молчаливо отпускаются все грехи, в том числе и жестокость, проявленная при подавлении геьтского восстания. Описанию последнего в этой многотомной работе уделено лишь две-три странички, причем П. И. Блок не скрывает своей враждебности по отношению к гентскому плебсу и «крезерам», период политического преобладания которых он называет царством «анархии» и «демагогии»40. Само восстание рассматривается исключительно как антицентрализаторское, и П. И. Блок не занимается разбором его социального содержания.
Но если в работах А. Пиренна и П. И. Блока отголоски реакционных настроений были своего рода данью времени, то в работах некоторых реакционных буржуазных историков эти настроения привели к сознательной фальсификации исторического процесса. Весьма типичной в этом смысле является монография Е. Армстронга 41, выдержавшая два издания и перепечатку в 1929 г. Исходя, по сути дела, из этих же постулатов, что и П. И. Блок (о «современном» и «централизаторском» характере деятельности Карла V), Е. Армстронг идет в своих выводах гораздо дальше, полностью порывая с научным методом иссле¬
38 Р. I. Blok. Geschichte der Niederlande, Bd. I. 1—5, Gotha, 1902—1919.
39 Этот факт удачно был подмечен еще К. Каутским, который писал, что абсолютистский режим Филиппа II «был впервые введен Карлом V и в случае необходимости уже тогда проводился с полною беспощадностью. И, несмотря на это, традиционная либеральная история изливает все свое моральное негодование на Филиппа II, относясь к Карлу V весьма снисходительно». См. К. Каутский. Предшественники новейшего социализма, т. 2. М., 1920, стр. 216—217.
40 Р. I. В 1 о k. Geschichte der Niederlande, Bd. 2, S. 535—538.
41 E. Armstrong. The emperor Charles V, vol. 2, London, 1910.
17


дования и подменяя его произвольными, субъективистско- волюнтаристскими комбинациями. Изображая свою работу как «биографическую», Е. Армстронг произвольно исключает из рассмотрения в ней те события, в которых Карл V не участвовал лично. Другие события объявляются несущественными, так как они не были якобы результатом деятельности Карла V, а были «навязаны» ему внешними силами. Под последнюю рубрику подпадает, в частности, гентское восстание, о котором лишь в этой связи и упоминает введение42. Цель монографии сводится к одному — представить Карла V «жертвой обстоятельств». В безличной форме Е. Армстронг явно полемизирует с буржуазнолиберальной историографией середины XIX в., клеймившей, в лице ее лучших представителей, Карла V как тирана и фанатика 43. При этом деятельность любимого героя либерально-буржуазных историков — Вильгельма Оранского (неудавшиеся попытки объединить все Нидерланды на основе «веротерпимости», его ненависть к анабаптистам) используется Е. Армстронгом для доказательства необходимости политики религиозных репрессий, проводившейся Карлом V (И) 44.
В этой связи показательна и та интерпретация, которая дается гентскому восстанию в научно-популярной монографии В. Фриза 45, посвященной общему описанию истории Гента.
. Гентскому восстанию в этой книге уделено довольно большое место — описание его занимает около двух печатных листов. Однако автор идет не по пути самостоятельного исследования источников, а по пути компиляции, в ряде случаев пристрастной. Не делается никакой по-
42 Е. А г m s t г о n g. The emperor Charles V, vol. 1, p. X.
43 Реакционная, прокатолическая направленность книги Е. Армстронга была подвергнута критике в работе современного английского протестантского историка и теолога С. Д. Кэду (С. J. Cadoux. Philipp of Spain and the Netherlands. London and Redhill, 1947). Целью этой книги является восстановить принцип «моральной оценки в истории», которым руководствовались буржуазные либеральные протестантские историки середины XIX в., в частности Д. Л. Мотлей. См. в этой связи нашу статью «О некоторых «концепциях» истории нидерландской революции в новейшей английской буржуазной историографии». Сб. «Средние века», М., 1955, вып. VI.
44 Е. Armstrong. The emperor Charles V, vol. 2, p. 344, 347.
45 V. Fris. Histoire de Gand.
18


пыткй научного анализа социального содержания конфликта и разбора оригинальных документов периода восстания. Вместо этого подбираются враждебные высказывания о восставшем городском плебсе и цеховой массе, содержащиеся в хрониках и имевшейся литературе вопроса. В. Фриз всячески третирует «крезеров», а установленный ими режим называет «господством сволочи» (domination de la canaille)46.
Зато в адрес Карла V расточаются комплименты, его экономическая политика безоговорочно прославляется как «мудрая» и «дальновидная», а жестокие репрессии против участников восстания расцениваются как проявление... мягкости47.
Не отличается глубиной и оригинальностью изложение истории гентского восстания в одной из новейших монографий, посвященных Карлу V, которая вышла из-под пера В. Трича.
В. Трич, не подтверждая своих выводов свидетельствами источников, прямо приписывает инициативу восстания «французской агентуре», которая если и не получала оплаты своих услуг непосредственно от Франциска I, то извлекала «барыш» на коммерческой основе48. Второй причиной, по мнению В. Трича, было нежелание гентцев оплачивать расходы по ведению династических войн Габсбургов, особенно с Францией, с которой они были связаны торговыми интересами. Как нетрудно заметить, это почти дословное и ничем не аргументированное повторение тезиса, выдвинутого У. Робертсоном почти двести лет назад и не получившего признания в позднейших работах.
Самому восстанию уделен лишь один небольшой абзац, в котором автор выражает удовлетворение тем, что «к счастью» восстание было кратковременным, так как жители Гента разделились на-взаимно враждующие фракции: городская верхушка желала восстановления всех своих старинных привилегий, одни (автор не уточняет, кто это), стремились превратить Гент в вольный импер-
46 V. Fris. Histoire de Gand, p. 188.
47 Ibid., p. 195. En somme la répression fut beaucoup moins san- glante qu’on aurait pu l’attendre..., пишет В. Фриз в разделе, посвященном описанию подавления восстания. Характерен и заголовок этого раздела: «Относительная мягкость императора».
48 W. Tritsch. Charles Quint. Paris, 1947, p. 304—305; car le commerce lui aussi a maintenant son mot ä dire.
19


Ский город, другие ожидали сами не зная чего от Франции, мелкий городской люд (la populace) думал лишь о грабежах, мести и разрушении. Вот и все, что В. Трич счел нужным написать о гентском восстании.
Те оценки гентского восстания, которые встречаются в общих работах современных бельгийских историков, не идут дальше переписывания концепции А. Пиренна, причем чаще всего в кратком и вульгаризованном ее изложении. Так, например, Е. Вазнэр видит в гентском восстании лишь «антикапиталистическое» выступление, направленное на защиту средневековых коммунальных прав, против свободы торговли и промышленности49. Как «последнее средневековое городское восстание» рассматривается оно в сводной работе Ф. ван Калкена50.
Впрочем, такой односторонний, неисторический подход к изучению рассматриваемых событий присущ в той или иной степени всем охарактеризованным в настоящем очерке работам. Чуждая учению о смене общественноэкономических формаций, буржуазная историография видит в сложной социально-политической борьбе этого времени лишь механическое столкновение разнородных сил. Поэтому социальная подоплека гентского восстания осталась, несмотря на некоторые попытки, не раскрытой в трудах буржуазных историков, а само восстание получает в них либо пристрастную, либо одностороннюю характеристику.
Если буржуазно-либеральной историографии XIX в. можно сделать в этом отношении некоторую скидку, учитывая отсутствие в то время квалифицированных исследований по социальной и экономической истории XVI в. (что, впрочем, являлось также следствием пренебрежения буржуазной историографии к исследованию социально- экономической проблематики), то подобной скидки нельзя делать современным буржуазным историкам. В настоящее время положение уже изменилось. В научный оборот вошел ряд публикаций, исследований и сводных работ по экономической и социальной истории Нидерландов XVI в. в целом, а также отдельных отраслей хозяйства
49 E. W a s n a i г. Histoire ouvriere et paysanne de Belgique. Bruxelles, 1930, p. 93.
50 F. v a n Kalken. Histoire de la Belgique. Bruxelles, 1954. p. 270—271. Une faction démocratique... rend ä Gand son régime autonome, ses privilèges économique et son domaine foraine.
20


и провинций. Это уже позволяет создать общую картину социальной и экономической жизни исследуемого периода, хотя еще явно недостаточно для того, чтобы дать законченную концепцию истории гентского восстания, верную во всех деталях.
Но дело в том, что даже эти накопленные сведения по социально-экономической истории остаются пока еще в значительной мере мертвым капиталом 51. Современные буржуазные историки чаще всего не используют их для анализа социальной сущности событий политической истории и классовой борьбы. В лучшем случае в тех или иных работах имеются экономические очерки, но они органически не увязаны с общим изложением материала и выглядят поэтому инородным телом, иллюстрацией, не больше.
В нашей отечественной как буржуазной, так и советской историографии история гентского восстания не подвергалась специальному исследованию. Имеются лишь отдельные упоминания о нем в общих работах 52. Задача настоящей работы состоит в выяснении, на основе использования доступного автору круга источников и литературы, в свете марксистско-ленинской методологии, социально-экономической подоплеки восстания, в изучении расстановки классовых сил на различных его этапах и установлении объема и характера программных требований, выдвинутых в ходе восстания его участниками.
Сделать это можно лишь при условии самостоятельного исследования социально-экономической структуры Фландрии изучаемого периода. Поэтому нам представлялось необходимым предпослать исследованию истории восстания как такового специальный очерк, характеризующий основные тенденции социально-экономического развития Фландрии, использовав для этой цели новейшие публикации и специальные работы.
Имеющиеся опубликованные источники как по истории социально-экономического развития Фландрии иссле¬
51 Исключение, в сущности говоря, может быть сделано лишь для А. Пиренна, высказавшего на этот счет, как уже указывалось ранее, ряд интересных, хотя и не бесспооных положений.
52 С. Г. Лозинский. История Бельгии и Голландии в новое время. СПб, 1908; П. П. Щеголев. Очерки истории Западной Европы в XVI—XVII вв. Лгр., 1938 и др.
21


дуемого периода, так и по истории самого восстания не могут считаться исчерпывающими. В источниках существуют крупные пробелы относительно состояния и структуры гентского цехового сукноделия в наиболее интересующий нас отрезок времени — конец XV — первая треть XVI в. Мы не располагаем в полном объеме материалами следствия по делам участников восстания. Много вопросов возникает в связи, с оценкой характера крестьянских выступлений и, т. п. Поэтому настоящая работа не претендует на полное и исчерпывающее освещение исследуемой темы и предполагает дальнейшую ее разработку.


Глава I
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ФЛАНДРИИ В КОНЦЕ XV — ПЕРВОЙ ТРЕТИ XVI в.
1
Как уже отмечалось в вводной главе, с конца XV столетия в экономическом развитии Нидерландов, все усиливаясь, стали сказываться новые тенденции. Они выражались в том, что господствовавшие веками в городе и деревне феодальные производственные отношения начали разлагаться, уступая место новым формам производственных‘отношений — капиталистическим. Процесс так называемого первоначального накопления, сопровождавшийся выделением кучки собственников средств производства и денежных богатств на одном полюсе и массы лишенных средств производства и существования обладателей рабочих рук — на другом, неумолимо делал свое дело. В стране возникали организованные на капиталистических началах мануфактуры — шерстоткацкие, льняные, пивоваренные, металлообрабатывающие и др. Под влиянием их конкуренции цеховые корпорации, шедшие по пути упадка уже в начале XV в., теперь гибли и разорялись. В деревне традиционные феодальные отношения уступали постепенно место испольщине, фермажу, краткосрочной аренде. «...Уже были целые округа, — писал Ф. Энгельс,— где, как, например, в Голландии, Бельгии... крестьяне вместо барщины и оброка натурой платили господам деньги, где господа и подданные сделали уже первый решительный шаг к превращению в землевладельцев. и арендаторов, где, следовательно, и в деревне тоже политические учреждения феодализма лишались своей общественной основы» 1.
1 	Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. Госполит- издат, 1952. Приложения, стр. 155.
23


В Нидерландах в первой половине XVI в. шло постепенное зарождение и развитие капиталистического уклада в недрах феодального общества. Это был длительный и мучительный для народных масс процесс, в ходе которого создавались и переходные формы производственных отношений, не бывшие уже феодальными, но и не ставшие еще капиталистическими.
Не все провинции Нидерландов в равной степени были охвачены этим процессом. Фландрия была одной из тех, где он проходил наиболее энергично и сопровождался наиболее острыми потрясениями и конфликтами во всех областях жизни общества — экономической, социальной, политической. При этом Фландрия была провинцией, в которой средневековое цеховое ремесло, муниципальные вольности в городах и ленная система в деревне получили в предшествующие столетия наиболее полное развитие.
В интересующее нас время — конец 30-х годов XVI в.— эти институты уже носили заметные следы разложения и упадка. В первую очередь это относилось к «добрым» старым городам Фландрии — Брюгге, Ипру, Генту.
Брюгге, крупнейший торгово-ремесленный центр средневековья, запустел к середине XVI в. Его некогда процветавшие сукнодельческие цехи в 1511 г. обеднели настолько, что даже «старший» цех ткачей уже не мог покрывать расходов корпорации2. В 1544 г. ткачи, чтобы оплатить издержки по ремонту своей капеллы, вынуждены были продать часть серебряной посуды, принадлежавшей корпорации3. В 1515 г. факторы итальянских фирм4, а за ними ганзейцы покинули Брюгге, и его экспорт к 1-543 г. составлял ничтожную сумму в 30 726 ливров, тогда как экспорт расцветшего в это время Антверпена достиг 4 990 255 ливров5.
В Генте «старший» цех ткачей уже в 1441 г. был настолько беден, что прекратил строительство своей цеховой ратуши, которая так и осталась недостроенной6. В 1483 г. имущество цеховых корпораций Гента оказалось
2 О. Delepierre. Renseignement sur la fabrication des draps ä Bruges. Bruges, 1841, p. 3.
3 H. Pi renne. Une crise industrielle..., p. 500—501.
4 O. Delepierre. Renseignement sur la fabrication..., p. 3.
5 H. P i r e n n e. Histoire de Belgique, t. 3, p. 224.
6 Ibid., p. 121,
24


столь переобремененным рентами и бездоходным, что потребовалось специальное вмешательство в это дело магистрата 7, которое, впрочем, мало что дало. Как видно из материалов описей имуществ корпораций ткачей, сукновалов, мясников и других цехов Куртре и Хюлста, составленных после подавления восстания в 1540 г., эти имущества были столь незначительны, что конфискация их была нецелесообразна и они были возвращены цехам 8. По подсчетам А. Пиренна, в 1543 г. в Генте насчитывалось лишь 25 работающих ткацких станков9. Сукноделы Ипра в 1523 г. добивались субсидий для закупки шерсти, так как сами они уже не в состоянии были ее приобрести10  11. При перераскладке налога в 1545 г. выяснилось, что в Ипре осталось всего 100 работающих ткацких станков, в то время как в 1517 г. их здесь насчитывалось 600 н. В Куртре в 1529 г. магистрат приобретал шерсть за счет города и распределял ее среди ремесленников, не имевших работы 12.
За этими фактами общего характера скрывался глубокий кризис цехового сукноделия, некогда главной и процветавшей отрасли ремесла, создавшей Фландрии в средние века всемирную известность. Мы проследим развитие этого явления на примере Гента, относительно которого мы располагаем довольно обильной документацией (правда, по XIV в.) и рядом отдельных, но весьма важ¬
7 А. E. G h e 1 d о 1 f. Coutume de la ville de Gand. № LXXXII, p. 668. В 1534 г. обнищание гентского населения, в первую очередь ремесленников, достигло такой степени, что цеховые фонды благотворительности были исчерпаны и магистрат вынужден был пойти на создание общегородского официального благотворительного учреждения— «Палаты бедняков» (Chambre des Pauvres). См. V. Fris. Histoire de Gand, p. 171.
8 L. P. Ga chard. Relation des troubles..., p. 520—521.
9 H. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 500 (add.). В своей работе А. Пиренн несколько формально оперирует статистическим материалом. Огромную разницу в количестве ткачей до восстания (д’Холландер дает цифру 800 чел.) он объясняет тем, что хронист имел в виду общее число людей, входивших в «третий член» Гента. Возможно, что он прав, но не следует забывать и того, что на цех ткачей обрушились свирепые репрессии после подавления восстания, многие ткачи были высланы, казнены, разбежались и т. д.
10 Algemene geschiedenis der Nederlanden. Utrecht, 1952. Deel IV, blz. 202.
11 H. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 500.
12 Ibid., p, 501,
25


ных документов по XV—XVI вв.13 Выбор этот тем более оправдан, что в гентском восстании сукнодельческие цехи играли ведущую роль.
В XIII в. фландрское сукноделие оказалось полностью подчиненным мощной «Лондонской ганзе» или «ганзе 17-и городов» (фактически она объединяла большее число городов). Лишь ее члены могли заниматься закупкой шерсти и оптовой, по преимуществу внешней торговлей •сукнами. В руках ее членов постепенно сосредоточился контроль над сукнодельческим производством, ибо оптовый купец совмещал одновременно и функции раздатчика 14. Утверждение А. Пиренна, что производство сукна целиком контролировалось лишь этими купцами-раздатчиками, подвергнуто в последнее время пересмотру, и, как нам кажется, основательному, в работе Г. ван Вер- феке 15, который доказал, что наряду с купцом-предпринимателем уже в XIII в. существовал суконщик-предприниматель, который занял в XIV в. в сукнодельческом производстве место, принадлежавшее ранее купцу-предпринимателю 16.
Во всяком случае, статья 14Ó Большой гентской хартии от 8 апреля 1297 г. не оставляет сомнения в том, что
13 Мы сочли необходимым обратиться к столь далекому прошлому при рассмотрении гентского сукноделия по трем причинам. Во- первых, кризис цехового сукноделия сыграл огромную роль в восстаниях XV и XVI вв. в городах Фландрии. Во-вторых, наиболее полную документацию по гентскому сукноделию мы имеем по XIV в., а тот факт, что даже хартия 1297 г. сохранялась в кутюмах Гента середины XVI в., указывает на ее действенность в гораздо более позднее время. В-третьих, вопрос о социальной структуре фландрского сукноделия до настоящего времени возбуждает споры, и в связи с важностью его для оценки сущности исследуемых событий мы сочли необходимым высказать свою точку зрения, которая, не будучи подкреплена анализом источников, может показаться необоснованной.
К сожалению, для нас осталась недоступной работа Н van Wer- veke «L’Evolution corporative ä Gand du XIV-e au XVIII-e siècle» (Het Ambachtswesen te Gent), о которой мы знаем лишь из обзора в журнале «Revue du Nord», t. XXXVIII за 1953 г., где подчеркивается, что эволюция сукнодельческих цехов Гента, так отчетливо заметная по документам XIV в., продолжалась и в позднейшее время.
14 Н. van-der Linden. Les gildes marchandes dans les Pays- Bas au moyen age. Gand, 1896, p. 28—34.
15 H. v a n Werveke. De koooman-ondernemer en de ondernemer in de Vlaamsche lakennijverheid van de middeleeuwen. Antwerpen— Utrecht, 1946.
16 H. van Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 5—9.
26


уже в конце XIII в. функции купца—торговца шерстью и функции суконщика-предпринимателя, т. е. раздатчика, прочно разделились 17. Последующие статьи этой хартии кроме того указывают на существовавшее уже тогда запрещение суконщику-предпринимателю сосредоточивать в своих руках все стадии производства сукон — ткачество, крашение, апретуру 18, а также производство различных типов сукон 19. Таким образом, предприниматель-суконщик контролировал лишь процессы предварительной обработки шерсти, прядение, ткачество и валяние сукон. Но он являлся собственником шерсти и готового неотделанного сукна. Стрижка ворса и окончательная отделка ткани осуществлялась уже торговцами готовым сукном, дававшими соответствущий заказ ворсовщикам и апретурщикам, объединенным в цехи 20.
За этой системой разделения функций и труда скрывалась сложная социальная иерархия, ступенями сверху вниз которой являлись купец-предприниматель, суконщик-предприниматель, присяжный маклер, мастера соот-
17 «Купец, занимающийся торговлей шерстью, не может лично заниматься ее обработкой или давать ее для обработки или крашения кому-либо, если это не будет необходимо для обеспечения потребностей его семьи; и такой купец в этом должен принести соответствующую клятву, как предписано; за нарушение — штраф 50 ливров и лишение права заниматься своей профессией в течение 1 года». G. E s р i п а s, Н. Р i г e n n e. Recueil de documents..., № 406, р. 391.
18 Ibidem. См. № 406, art. 139, 141, 145; № 451, art. 4, 5.
19 Ibid., № 406, art. 142, 143, 144 и др. док.
20 Ibidem. См. устав цеха ворсовщиков № 532, ст. 14, 15, р. 583. При этом необходимо, однако, учитывать один момент. Согласно существовавшим положениям, каждый купец или суконщик-предприниматель ежегодно, в середине августа обязан был объявить перед эшевенами, какой профессией он будет заниматься в течение предстоящего хозяйственного года: торговлей шерстью, выработкой сукон, крашением их и т. п. и принести присягу в строгом исполнении всех правил, предписанных для данного рода деятельности. Перемена рода занятий допускалась лишь по истечении хозяйственного года. Но из этого логически можно предположить, что купец, накопив в предшествующем году запасы шерсти, на следующий год мог заниматься сукноделием, а на третий год — торговлей сукнами и, таким образом, практически произвести полный производственный цикл, против чего и были направлены все эти запреты. С еще большим успехом этого можно было достигнуть путем кооперирования нескольких компаньонов или родственников, занимающихся разными родами деятельности. Видимо, такие случаи имели место и это была одна из тех лазеек в законодательстве, которой могли пользоваться крупнопредпринимательские элементы.
27


ветствующих цехов, подмастерья, ученики. Вне этой иерархии стояли особенно жестоко эксплуатируемые ремесленники-надомники, в первую очередь прядильщики и чесальщики. Многочисленные запрещения производить эти операции вне города показывают на широкое распространение побочных промыслов такого рода в прилегающей округе.
Купцы-предприниматели составляли верхушку иерархии. Все они являлись членами «Лондонской ганзы». Они узурпировали монопольное право оптовой торговли шерстью и сукнами и подчинили своему контролю производство, хотя лично не занимались ремеслом21. Все они, как правило, были патрициями, и лишь из них избирались эшевены Гента и состоял «совет XXXIX»22. Эта патрицианская олигархия, порой приобщавшаяся в лице отдельных ее членов к раннекапиталистическим формам организации производства, через магистрат (в порядке внеэкономического принуждения) устанавливала размер оплаты труда эксплуатируемых ею на корпоративных началах ремесленников 23, всячески ограничивая или даже запрещая их организацию в корпорации24. К началу XIV в. в Генте насчитывалось 108 таких патрицианских семей25, и эта олигархия держала в своих руках весь город.
Следующую ступень иерархической лестницы составляли предприниматели-суконщики, занимавшие промежуточное положение между цеховыми мастерами и патрициатом 26. В зависимости от удачи своей профессиональной деятельности суконщики могли либо подняться до положения патрициев, либо опуститься в разряд мастера-ткача и даже подмастерья.
21 Н. van-der Linden. Les gildes marchandes..., p. 34.
22 H. v a n Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 11—13; H. van-der Linden. Les guildes marchandes..., p. 28—37; J. L e- s t o q u o y. Les villes de Flandre et d’Italie sous le gouvernement des patriciens. Paris, 1952, p. 106.
23 H. v a n - Werveke. De koooman-ondernemer..., blz. 8.
24 Особенно ярко это сказалось в Брабанте. См. G. Des Marez. L’organisation du travail ä Bruxelles au XV-e siècle. Bruxelles, 1904, P; 5—37, 132—155.
25 J. L é s t o q u o y. Les villes de Flandre..., p. 178.
26 Г. ван Верфеке очень рельефно доказал это на примере Дуэ и Арраса. См. Н. van Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 17—18.
28


Близкое к ним положение занимали присяжные маклеры и содержатели постоялых дворов, также лица, причастные к посредничеству. Но последним было запрещено принимать участие как прямо, так и через третьих лиц в производстве сукон и торговле ими 27Таким образом, предпринимательские функции выполнялись не одним лицом, а были поделены между несколькими группами «частичных предпринимателей», объединенных в самостоятельные корпорации (цех маклеров, «Лондонская ганза»).
Затем следовали цеховые мастера, получавшие заказы от купцов и суконщиков и выполнявшие их за фиксированную оплату28 вместе с подчиненными им подмастерьями и учениками, которые представляли две низшие ступени корпоративной иерархии сукноделов.
Сам процесс изготовления сукон, а также торговля ими и необходимыми для их производства сырьем и вспомогательными материалами были сосредоточены в руках различных корпораций и цехов, мелочно специализированы и регламентированы29. Категорически воспрещалось не только совмещение нескольких разнородных профессий 30, но даже изготовление разных сортов сукон одним и тем же ремесленником вследствие технологической специфики производства. Например, запрещалось красильщикам сукон в голубой цвет заниматься окраской сукон в красный и другие цвета 31, ткачам, производившим гладкие сукна, заниматься изготовлением сукон рубчиковых 32, других сортов и т. п.
Столь же придирчиво контролировалось качество употребляемого сырья, подсобных материалов33 и характер инструмента, применявшегося в процессе производства34. Вся сумма предписаний подобного рода по технологической организации сукнодельческого производства
27 G. E s р i п а s, Н. Pirenne. Recueil de documents..., № 406, art. 147, 148, p. 392; № 432, № 451 (art. 5).
28 Ibid., № 459, 460, art. 9; № 495, 496, 497, 532, art. 13, 14, 15, 19, 23 27 30.
29’ Ibid., № 406, art. 138, 139, 140, 145, 147; № 407, 428, 431, 432, 439 452 etc
’30 Ibid.,*№ 406, art. 134, 135, 136, 140, 141, 145; № 451, art. 4, 5, 6; № 506; № 532, art. 14 etc.
31 Ibid., № 406, art. 142.
32 Ibid., № 406, art. 143 (strijpte lakene).
33 Ibid., № 431, 439, 452, 498.
34 Ibid., № 443, № 532, art. 2, 7, 44 etc.
29


Создает картину детального разделения труда, внёшне напоминающую капиталистическую мануфактуру. При этом во всех звеньях производства и торговли сукнами господствовала самая непримиримая средневековая цеховая исключительность35. Корпоративная монополия, характерная для XIV в., с не меньшим ожесточением отстаивалась и в XVI в.36
Размеры производства и предпринимательской деятельности строго ограничивались. Что касается Брюгге, этот факт не оставляет сомнений. После некоторых колебаний с 1294 г. здесь прочно установился для суконщика лимит производства на 4 ткацких станках37. В Генте положение было более сложным. Распоряжение эшевенов от 10 ноября 1235 г. устанавливало лимит в 6 ткацких станков 38. В 1359 г. это ограничение было отменено. Члены цеха ткачей получили право работать на любом количестве станков 39. Г. ван Верфеке связывает этот факт с победой ткачей 40. Но, учитывая фрагментарность наших сведений, ожесточенное соперничество между сукновалами и ткачами в Генте, попеременно добивавшимися пре-
35 G. E s р i п а s, Н. Р i г е n n е. Recueil de documents.., № 406, art. 134, 138, 149, 150; № 433, 446, 451.
36 Утверждая в 1515 г. привилегии гентских суконщиков, Карл V распространил их и на другие цехи, запретив ввоз в Гент всех товаров, нарушающих цеховую монополию: behouden ende ghereserviert dat ooc alsdan gheen andre vreymd goed binnen der selver stede com- men en zal moghen ter venten, bejeghende den vryheden van den ne- eringhen derzelver stede. Cm. Ch. Laurent. Recueil des ordonnan- ces..., t. 1, p. 373.
37 H. van Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 19.
38 G. Espinas, H. Pirenne. Recueil de documents..., № 451, art. 2.
39 Ibid., № 460, art. 9.
40 H. v a n Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 20. При этом было запрещено собирать указанных ткачей в одной мастерской. Во всех цеховых уставах на сей счет имелись категорические указания. Сукноделы Гента в жалобе на конкуренцию капиталистически организованных сельских шерстоткацких промыслов в Nieuw- kerke и в других деревнях в 1485 г. писали: que ausdis villages Гоп у fist quatre au cinq mestiers en une maison, au prouffyt de ung meis- nage seullement, dont en bonne ville il convient que s’en vivent et ent- retiengent par bon ordre et pollice cincq ou six meisnages distinctz l’un de l’autre. См. H. de S a g h e r. Recueil de documents..., № 23, p. 72.
Из этого следует, что в цеховом сукноделии даже относительно крупный предприниматель не мог беспрепятственно обеспечить самой простой формы капиталистической кооперации подчиненных ему мелких самостоятельных производителей.
30


восходства, пример других фландрских городов и общую подвижность законодательства по этому вопросу, вряд ли можно утверждать, что установленное в 1359 г. положение осталось неизменным.
В целом перед нами цеховое производство, с тем отличием от его классического образца, что здесь был налицо предпринимательский элемент в лице суконщика, а позднее — мастера-ткача, присяжного маклера или розничного торговца (lakensnijder’a). Это создает известное внешнее сходство между цеховым фландрским сукноделием и шерстоткацкой мануфактурой41 раннекапиталистического типа, особенно ее рассеянной формой, несмотря на их качественное внутреннее различие.
В сукнодельческом цеховом производстве «добрых» старых городов Фландрии и предприниматели-сукноделы и зависевшие от них цеховые ремесленники выступают перед нами как члены соответствующих корпораций, и лишь в качестве таковых могут участвовать в процессе производства. Потеря связи с корпорацией была равносильна для них потере связи с городским сукноделием, и эта норма является законом как в эпоху расцвета цеховой системы, так и в период ее упадка и разложения.
Несомненно, что именно такой характер отношений имел в виду Маркс, когда он писал: «Например, в условиях цехового устройства, просто за деньги, если сами они не являются цеховыми, не являются деньгами цехового мастера, нельзя купить ткацких станков, чтобы посадить за них рабочих; предписано, какое количество станков отдельный мастер имеет право применять для работы и т.' д. Короче говоря, само орудие еще настолько сращено с самим живым трудом, настолько еще представляется областью его господства, что по-настоящему оно еще не втянуто в обращение»42.
Что гентские сукноделы именно так понимали свои со-
41 От такого заблуждения предупреждали еще Г. Демарэ и А. Пиренн, отмечавшие, что структура цехового сукноделия во Фландрии и Брабанте создавала иерархию производителей, лишь внешне похожую на капиталистическую мануфактуру. См. Н. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 501; G. Des Marez. L’organisation du travail..., p. 183—184, 469, 482—483.
42 К. Марк с. Формы, предшествующие капиталистическому производству. Политиздат, 1940, стр. 41.
31


СЛОвнО-собствённическйё Права, показывают их разбойничьи вылазки в деревенскую округу для уничтожения ткацких станков, валяльных чанов, рам для растяжки сукон и другого оборудования деревенских сукноделов. Их право на это не подвергалось сомнению, и власти лишь принимали меры к тому, чтобы придать этим актам организованный и целеустремленный характер 43. А властями Гента были те же самые суконщики и купцы-предприниматели, которые уже наверняка пресекли бы подобные действия, если бы они шли вразрез с их собственными интересами.
Поведение цеховых корпораций и магистратов «добрых» городов не изменилось и в XV и XVI вв., когда они уничтожали сельское сукноделие в Ньиувкерке и других деревнях Фландрии, о чем мы еще будем говорить ниже.
Нигде, по исследованным нами источникам и изученной литературе, не представляется возможным установить, чтобы купец или суконщик-предприниматель (drapier) в Генте снабжали орудиями производства зависимых от них цеховых ремесленников. Более того, такие дорогостоящие сооружения, как рамы по растягиванию сукон, находились в совместном владении и лишь сдавались в аренду44. Жесткая система ограничений существовала в деле приобретения сырья, вспомогательных материалов и торговле готовой продукцией, что отмечалось ранее.
Само собою разумеется, что в таких условиях не могло быть и речи о свободной покупке на рынке средств производства и наемного труда капиталом. А это было главным условием превращения денежного богатства в капитал.
«Денежному богатству, — писал Маркс, — способствует стать капиталом, во-первых, то обстоятельство, что оно находит свободных рабочих, и, во-вторых, средства к жизни и материалы и т. д., которые тоже стали свободными, которые продаются и которые в той или иной форме прежде обычно были собственностью масс...» 45. ,
Суконщик-предприниматель, как правило, не вел непрерывного процесса производства по всему его циклу,
43 G. E s р i п а s, Н. Pirenne. Recueil de documents..., № 417 и 433 за 1314 и 1313 гг.
44 L. A. W а г n k ö n i g. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte, Bd. 2, T. I, Tübingen, 1836, S. 79.
45 К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 41.
32


ä занимался обработкой отдельных партий шерсти. В процессе производства он имел дело не с определенным кругом лиц, а с различными ремесленниками и обычно в течение более или менее кратковременного периода; В соответствии с этим и работавший на суконщика-предпринимателя цеховый ремесленник (исключая ткачей, у которых связь с предпринимателями была более прочной и длительной, порой постоянной) имел, как правило, дело не с одним, а с рядом предпринимателей, объединенных, в свою очередь, на корпоративных началах. Таким образом, ремесленник эксплуатировался не отдельным предпринимателем, а корпорацией, а наемный труд отдельных ремесленников использовался предпринимателем (за исключением ткачей) эпизодически, а не систематически.
Правда, ремесленники получали за свой труд фиксированную оплату, однако уровень ее определялся не свободным колебанием цен на товарном рынке и рынке рабочей силы, а средствами внеэкономического принуждения. До конца XIII в. эти средства находились в руках патрициата, целиком державшего в своих руках управление всеми сторонами жизни Гента, а после свержения «XXXIX» в 1302 г. — в руках городского магистрата, в котором господствовала коалиция из представителей патрициата и тесно с ним связанной цеховой верхушки 46.
Тем не менее производство на широкий внешний ры-\ нок порождало во фландрском сукноделии уже в XIV в. предпринимательство, чуждое цеху в его классическом виде, и даже спорадически и местами вызвало к жизни примитивные формы раннекапиталистической мануфактуры. Вся система ограничений и запретов указывает на то, что через сеть подставных лиц, путем привлечения (в обход статутов и ордонансов) сельских ремесленников, опутывания городских ремесленников натуральной оплатой за их труд и т. п. 47 отдельные лица распространяли свой контроль в сферах производства и торговли сукнами в гораздо большем объеме, чем это дозволялось действующими нормами. Но существование таких крупных предпринимателей раннекапиталистического типа было исключением, и не они определяли общий характер и социаль-
46 L. A W а г n k ö n i g. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte, Bd. 1, S. 351—353.
47 G. E s p i n a s, H. Pirenne. Recueil de documents..., № 406, art. 138—150; № 407, 431, 432, 446, 451, etc.
3 A. H. Чистозвонов 33


ную структуру фландрского сукноделия. В массе своей суконщики (drapier) являлись мелкими и средними предпринимателями, объединенными в привилегированные корпорации и придирчиво ими контролируемыми. В этом отношении они, с нашей точки зрения, продолжали оставаться в известной мере носителями тех отношений, к которым Маркс прилагал термин «сословный капитал»48; это и привело суконщиков, в конечном счете, к гибели.
Четырнадцатый век был переломным в истории
фландрского сукноделия, а вместе с тем и во всей жизни фландрских городов. Расцвет сукноделия во Фландрии в XIII в. объясняется, так же как и в Италии, выгодно сложившейся внешнеторговой конъюнктурой48  49. Но это была непрочная основа, что и не замедлило сказаться. Зависимость фландрского сукноделия от внешнего рынка и ввоза английской шерсти порождала трудности эпизодического порядка еще в XIII в. Г. ван Верфеке, несомненно несколько преувеличивая, даже связывает с одним из таких моментов, перерывом отношений с Англией в 1270 г., те глубокие сдвиги, которые произошли в сукнодельческом производстве Фландрии в XIV в.50
Действительное изменение внешнеторговой конъюнктуры, однако, произошло позже. Обычно это объясняется изменением политики Англии. Но это не так. Общий эко¬
номический прогресс, рост производства во всех странах и образование крупных национальных государств в XIV— XV вв. резко изменили всю обстановку в Европе. Политика Англии являлась лишь частичным отражением этих общеевропейских явлений. Поскольку же Фландрия была связана с Англией наиболее тесными экономическими узами, она и ощутила происшедшие перемены с наибольшей остротой.
Развитие собственного английского сукноделия и его конкуренция с фландрским стали сказываться уже в первой половине XV в., что видно из индекса ввоза англий¬
48 К-Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 55—56; См. К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 4J—43.
49 См. К- Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 55; К. М а р к с. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 48—49.
50 Н. van Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 11—12.
34


ской шерсти: до середины XIV в. ввозилось ежегодно 33—35 тыс. мешков, в середине XV в.—7500, а в 1532 г.— всего 116851. Одновременно возрастал ввоз английских сукон, и Брюгге уже в 1346 г. запретил у себя их продажу. В 1434 г. Филипп Добрый наложил запрет на ввоз английских сукон во все свои владения, после чего последовал еще ряд подобных запрещений. Но уже в 1451 г. в ряде документов констатировалось, что запреты бессильны остановить наводнение страны английскими сукнами 52.
Заинтересованность герцогов Бургундских в сохранении хороших отношений с Англией, все возрастающая дороговизна английской шерсти, приводившая к тому, что фландрские сукна стоили на 14—16 флоринов за кусок дороже английских, противодействие Антверпена, расцветавшего в ущерб Брюгге на этой торговле, обрекали на неудачу все защитительные меры. В 1446 г. тот же Филипп Добрый ограничил запрет торговли английскими сукнами пределами одной лишь Фландрии53. Международный рынок для фландрских сукон был потерян еще раньше. Теперь в их распоряжении оставались в основном лишь покупательные возможности населения самой Фландрии. Это было началом конца для фландрского цехового сукноделия.
В XIV—XV вв. под влиянием всех этих событий, в обстановке острых социальных столкновений, ареной которых стала вся Фландрия и особенно ее крупнейшие города, шла постепенная эволюция структуры фландрского сукноделия.
Прежде всего стал быстро отмирать слой купцов-предпринимателей, круг деятельности которых, как это видно было уже из хартии 1297 г., ограничился во второй половине XIII в. в основном сферой торговли. Были даже попытки запретить торговлю шерстью тем, кто торговал сукном, и наоборот. Наметилась также тенденция к выделению специального типа суконщика-предпринимателя, занимавшегося только окраской и апретурой сукон, чем у купца отнималась всякая возможность предпринимательской деятельности. И происходило это еще до цехо-
51 Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 204—205.
52 H. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 494—495.
63 	Ibid., p. 496—497; O. Delepierre. Renseignement sur la fabrication..., p. 4.
3»
35


вого переворота 1302 г.54 Деградация, вследствие английской конкуренции, торговли сукном и шерстью приводила к вытеснению купца-предпринимателя и из сферы, торговли. Судьба «Лондонской ганзы» показывает это сог вершенно отчетливо: если в 1349 г. она еще активно функционировала, то с первой четверти XV в. упоминания о ганзе исчезают из документов55.
В этот период заметно деградировал и слой суконщиков-предпринимателей. Цех ткачей, воспользовавшись своей победой, добился в 1359 г. права для мастеров-ткачей работать на неограниченном количестве станков56. Разумеется, это не значило, особенно в условиях начавшегося упадка сукноделия, что все мастера-ткачи стали сразу крупными предпринимателями, тем более, что есть все основания сомневаться в сохранении на долгое время этой привилегии. Однако остается несомненным факт усиленного наступления мастеров-ткачей на позиции суконщика-предпринимателя. На ряде примеров Г. ван Верфеке показывает, что постепенно суконщик-предприниматель эволюционировал в сторону превращения в мастера-ткача, а последний расширил свои предпринимательские функции за счет суконщика. С 1362 г. суконщики и мастера- ткачи выступают уже как идентичная категория. Постепенно исчезает в документах и их терминологическое разграничение 57.
Зато чем дальше, тем все более рельефно по документам выступает новая фигура во фландрском сукноделии, ранее игравшая третьестепенную роль — розничный торговец — lakensnijder58.
В хартии 1297 г. имеется лишь одна коротенькая статья, содержащая запрет розничному торговцу сукнами
54 Н. V а n Werveke. De koopman-ondernemer..., blz. 13—14, 21—22.
55 L. A. W а r n k ö n i g. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte, Bd. I, S. 331.
56 G. E s p i n a s, H. Pirenne. Recueil de documents..., № 460, art 9.
87 H. van Werveke. De koopman-ondernemer..ъ blz. 20—21, 23.
58 	Ван Верфеке почему-то не уделяет ему никакого внимания в' своей работе. Быть может потому, что роль lakensnijder’a уже достаточно четко показал А. Пиренн, видевший в нем, впрочем, прямого преемника купца-предпринимателя.
36


заниматься предпринимательской деятельностью и покупать шерсть59.
За первую половину XIV в. имеется уже несколько распоряжений эшевенов Гента, регулирующих розничную торговлю. Из этих документов видно, что розничные торговцы приобретали все большее значение: помимо торговли на еженедельных рынках, им была предоставлена специальная улица с крытыми прилавками. На ярмарках в других фландрских городах они также имели особые, (отведенные для них места.
В то же время их деятельность сдерживалась рядом ограничений. Помимо предпринимательства, розничным торговцам запрещалось заниматься оптовой торговлей, торговать в Генте иногородними сукнами, а вне Гента — гентскими и т. д.60 Как видно, уже в это время lakensnijder вступал в ожесточенную, конкуренцию с купцами- оптовиками и суконщиками. Будущее было за розничным торговцем, ибо с середины XV в. фландрское сукноделие почти полностью переключилось на обслуживание внутреннего рынка, где купцу-оптовику по существу уже нечего. было делать.
Вместе с розничным торговцем все большее значение приобретали присяжные маклеры. Уже хартия 1297 г. запрещала маклерам и содержателям постоялых дворов заниматься выделкой сукон или торговлей ими 61. На протяжении всего XIV в. эти запреты неоднократно подтверждались 62, что указывает на их постоянное нарушение и стремление маклеров-посредников овладеть сферой производства и торговли.
Таким образом, в XIV—XV вв. розничные торговцы, маклеры и мастера цеха ткачей, каждый в отдельности, стремились обеспечить себе положение предпринимателя в сукноделии, ускользавшее от купцов-оптовиков и суконщиков. Как конкретно протекала эта борьба и чем она кончилась во Фландрии, проследить по документам, имеющимся в нашем распоряжении, не представляется возможности. Однако вряд ли можно сомневаться, учитывая об¬
59 G. E s р i п а s, Н. Р i г e n п e. Recueil de documents,.., № 406, art. 146.
60 G. E s p i n a s, H. P1 г e n n e. Recueil de documents..., № 428, 475, 498, art. 7 etc.
« Ibid., № 406, art. 147, 148.
62 Ibid., № 432, 462,art. 5—6; № 498, art. 11; N9 506, art 1, 2, 6 etc.
37


щее разорение цехов ткачей к середине XVI в., что руководящая роль в сукноделии перешла к маклерам и розничным торговцам. Во всяком случае для Брабанта именно такой исход показан в монографии Г. Демарэ.
С конца XV в. затяжной кризис цехового сукноделия приобрел особенно острый характер и качественное своеобразие в связи с процессом первоначального накопления и зарождением капиталистического уклада в недрах феодального способа производства.
Фландрские сукнодельческие города и социальные группы, связанные с цеховым сукноделием, тем не менее ожесточенно боролись за свое существование63. Борьба шла по двум направлениям. Прежде всего цеховые сукноделы попытались, не меняя коренным образом структуры производства, приспособиться к новым условиям. Сократившийся импорт английской шерсти был компенсирован ввозом шерсти из Испании, складочное право на которую с 1494 г. было закреплено за Брюгге. В 1535 г. в Брюгге было ввезено из Испании 30 тыс. кип шерсти 64. В связи с этим сукноделы Брюгге и Куртре с 1533 г., а сукноделы Ипра с 1545 г. перешли к широкому применению испанской шерсти. В Брюгге и Ипре была сделана попытка наладить производство вошедшей в это время в моду саржи, для чего были приглашены иногородние мастера 65. Создавались и новые отрасли ремесла. В 1496 г. в Брюгге было организовано производство атласа; развилось полотняное производство во Фландрии, которое в 1530 г. выбросило лишь на один английский рынок продукции на 100 тыс. марок; в Ипре с 1513 г. производилась выработка бумазеи 66. В 1544 г. в Брюгге был издан ордонанс, разрешавший полную свободу занятия ремеслами, но вскоре он был отменен67. Гент стремился компенсировать потери на сукноделии доходами от средневекового складочного
63 А. Пиренн. Средневековые города Бельгии, стр. 441.
64 Н. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 515—516.
65 Ibid., p. 520; О. Delepierre. Renseignement sur la fabrication..., p. 4; Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 206.
66 Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 208—209; H. Pirenne. Histoire de Belgique, t. 3, p. 247; L. Dechesn. Histoire économique et sociale de la Belgique. Paris — Liège, 1932, p. 161; Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 81—83.
67 A. Beaucourt de Noortvelde. Tableau fidele des troubles et revolutions arrivées en Flandre et dans ses environs depuis 1500 jusqu’ä' 1585. Mons, 1845, p. 11,
38


права на хлеб68 и развитием льноткацкого производства.
Цех льноткачей был одним из крупнейших в городе и давал заработок большому количеству бедняков (daer- mede groote quantiteyt ende nombre van aerme miserable persoonen onderhaeden worden). Характерно, что и он терпел жестокую конкуренцию со стороны деревенских льноткачей, работавших на скупщиков 69.
Вследствие этого упадок экономики фландрских городов был не абсолютным, а относительным. Тем не менее, проводимые мероприятия являлись лишь паллиативами, неспособными излечить главный недуг — кризис изживающей себя цеховой системы в целом и цехового сукноделия в частности. Обманутые в своих надеждах, в слепом ожесточении, фландрские корпоративные города обращались тогда к традиционному, «о в новых условиях ставшему для них гибельным средству — цеховой исключительности и ограничительным мерам.
Один за другим издавались ордонансы, подтверждавшие исключительное право тех или иных цеховых корпораций. В 1515 г. Карл V, как уже отмечалось выше, не только подтвердил древние привилегии сукноделов Гента, но и запретил ввоз в город всех товаров, нарушающих привилегии прочих цехов города на их производство70. Но самые жестокие репрессии старые «добрые» города Фландрии обрушили на конкурировавшее с ними деревенское сункоделие.
Наиболее ярко это можно проследить на примере Ипра, пользовавшегося в этом активной поддержкой Гента. В 1428 г. Ипр добился от Филиппа Доброго ордонанса, согласно которому деревням было разрешено иметь от одного до шести станков по изготовлению грубых сукон
68 Ch. Laurent Recueil des ordonnances..., t. I, p. 351—352; H. Pirenne. Histoire de Belgique, t. 3, p. 121. Подробное описание структуры и деятельности гентской хлебной монополии см. в работе G. Bigwood. Gand et la circulation des Grains en Flandre du XIV-e au XVIII-e siècle. «Vierteljahrschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte», 1906, Bd. IV.
69 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., t. I, p. 81—83. В ордонансе приводится жалоба льйоткачей на то, что они встречают постоянную и сильную конкуренцию со стороны купцов, торгующих по пониженным ценам на вольных ярмарках Фландрии (dat die andere cooplieden machtich zijn omme minderen prys te vercoopene als min inghecocht hebbende huerlieder Stoffe dan de supplianten).
70 Ibid., p. 372—373,
39


для местных нужд. Остальным деревенским сукноделам было предложено переселиться в Ипр и вступить там в соответствующие цехи71. Ответом, естественно, была буря возмущения и отчаянное сопротивление со стороны сельских сукноделов. За это эшевены Ипра лишь с 1428 по 1431 г. вынесли свыше 140 приговоров сельским сукноделам 72.
Однако феодальный сеньер Ньиувкерке и предприниматели-сукноделы из деревень подали апелляцию в парижский парламент, и Ипру лишь в 1483 г. удалось добиться у Людовика XI благоприятного для себя решения вопроса. Проведение в жизнь этого решения вызвало в деревнях подлинное восстание. По решению трех членов Фландрии (Гента, Ипра и Брюгге) туда были введены войска этих городов, а свыше 100 сельских ткачей подверглись изгнаниям, штрафам и насильственному переселению. Станки и прочий инструмент и оборудование сельских мастерских были уничтожены. Жители деревень исчисляли свои убытки лишь по содержанию войск городов в 20 тыс. парижских ливров 73. Конфликт этот затянулся до 1544 г. и закончился торжеством Ипра и разгромом деревенского сукноделия в его ближайшей округе 74.
Такие свирепые меры тем не менее лишь оттягивали окончательную гибель цехового сукноделия, не спасая его от все углублявшегося кризиса. Уже в 1362 г. эшевены Гента вынесли постановление, закрывавшее допуск в цех ворсовщиков даже детям мастеров, родившимся до того, как их родители были приняты в члены цеха 75. В дальнейшем такого рода ограничения, отражавшие процесс «закрытия» цехов, издавались во все возраставшем количестве. Цех ткачей Гента подчинил себе ряд менее крупных сукнодельческих ремесел. Весь XIV в. проходил в Генте под знаком кровавых столкновений между сукновалами и ткачами76. Эшевены Куртре запретили в 1496 г. ткачам работать больше, чем на одном станке77, а Гент не разре¬
71 Н. de Sagher. Recueil de documents..., № 1.
72 Ibid., № 2.
73 Ibid., № 8, 9, 10, 26 etc.
74 Ibid., № 32 et 34.
75 G. E s p i n a s, H. Pirenne. Recueil de documents..., № 467.
7ß F. van Kalken. Histoire de la Belgique, p. 137—143.
77 	H. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 502.
40


шал сукновалам применять сукновальную мельницу78, чтобы снизить число людей, не имеющих работы.
Применяя эти меры, сукнодельческие цехи только лишний раз показывали свою обреченность как отжившей экономической формы организации производства, которая в создавшихся условиях тормозила рост производительных сил.
Подводя итоги рассмотрению данного вопроса, можно констатировать, что «добрые» старые города Фландрии не остались незатронутыми теми экономическими изменениями, которые происходили в стране. Своеобразие, однако, заключалось в том, что процесс первоначального накопления, экспроприация мелких самостоятельных производителей проходили в них весьма бурно, а возможности развития капиталистического производства были очень ограничены вследствие тех преград, которые ставились господствующим еще корпоративным строем. Поэтому накопленные нарождающейся буржуазией денежные богатства прежде всего устремлялись в непроизводительные сферы-— перекупку и спекуляцию такими товарами, как хлеб, продовольствие, топливо, в откупа налогов и т. п.
Несомненно, и в корпоративных городах появлялись отдельные предприниматели и купцы нового типа, причастные z к развивавшемуся капитализму, особенно во вновь возникавших отраслях производства. Но все же не они являлись типичной и определяющей фигурой в экономической жизни старых центров цехового ремесла. На данной стадии размежевание между старым и новым сплошь и рядом проходило еще по «географическому принципу», по принципу сосуществования отдельных центров корпоративного ремесла и капиталистического мануфактурного производства.
Подобное положение не могло существовать бесконечно, и объективные законы экономического развития ставили этот вопрос в повестку дня, независимо от воли и сознания людей.
2
Промышленное развитие, дальнейший рост производительных сил происходили вне рамок разлагавшегося це¬
78 	Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 204.
41


хового строя, преимущественно в деревенских побочных промыслах, становившихся постепенно широкой базой нарождавшейся капиталистической мануфактуры.
В капиталистической мануфактуре предприниматель выступает как индивидуальный хозяин, который предоставляет непосредственным производителям сначала сырье, а затем подсобные материалы и оборудование. Работающий у него наемный рабочий или попавший в зависимость мелкий ремесленник выступают как индивидуальные продавцы рабочих рук, зависимые от него лишь экономически и продающие свой труд, как товар. Отклонения от этих норм, встречающиеся -в XVI—XVII вв., временны и являются лишь следствием переходного характера развивающихся новых производственных отношений.
Мы ограничимся рассмотрением генезиса этого явления в основном на примере шерстоткацкого и ковродель- ческого мануфактурного производства во Фландрии.
Уже с начала XIV в. сукноделие устремилось из города в деревню. Этому способствовали как экономические условия, так и причины политического порядка. Дешевизна рабочих рук, относительная по сравнению с цеховыми порядками свобода промыслов, отсутствие тяжелых налогов и акцизов создавали возможность деревенской промышленности производить более дешевые ткани и лучше применяться к условиям рынка. Благоприятной для деревенской промышленности оказалась и политическая конъюнктура XIV в. Граф Фландрский — Людовик Злой в своей борьбе с непокорными фландрскими городами дал ряду поселков грамоты на право заниматься сукноделием79, а местные сеньеры, заинтересованные в дополнительных доходах, покровительствовали сельским промыслам в своих сеньериях и защищали их от притеснений городов 80. Правда, последние не раз прибегали к прямым насилиям, но с XV в. конфликты уже, как правило, решались в судебном порядке. Результаты не замедлили сказаться. В XIV в. в ряде бальяжей Фландрии развилось деревенское сукноделие, успешно конкурировавшее с городским, причем в кастелянствах Варнетон, Кассель и Баллёль уже
79 	Н. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 505; L. Dechesn e. Histoire économique..., p. 151.
89 Ц, de Sagher. Recueil de documents..., № 3, p, l;5-^-20.
42


в 1428 г. не хватало рабочих рук для земледелия, так как крестьяне занимались сукноделием и бросали свои запашки 81.
Судьбы вновь возникших центров сельской промышленности были различны. Варнетон, Вервик, Коммин и другие города склонились перед диктатом Ипра, ввели у себя цеховый строй и постепенно заглохли в XVI в.82
Иначе сложилась обстановка в ряде других центров, которые в ожесточенной борьбе с корпоративными городами отстаивали свое право на существование и стали прибежищем прогрессивной для того времени ранней капиталистической мануфактуры. К их числу принадлежали Хондсхот, Ньиувкерке, Ньепкерке, Стеенверк, Метерне, Нортберкин, Зютберкин, Каастр, Экке, Ходефартсфелде, Вастинбрук, Флетерне, Бошеп и др.83.
Ордонанс Филиппа Доброго от 10 марта 1428 г. запретил почти всем этим местечкам заниматься производством сукон на продажу, а Ипр обрушил на них жестокие экономические и политические репрессии, но сельские сукноделы не сдались. Лишь в 1483 г., как уже говорилось ранее, Людовик XI решил дело в пользу Ипра, запретив деревенское сукноделие в его окрестностях. До тех пор оно там существовало, развивалось и даже после разгрома 1483 г. возродилось вновь в период борьбы Максимилиана с городами84.
Имеющиеся -в нашем распоряжении источники не содержат точных сведений ни об объеме продукции, ни об организационных формах, ни о наличии регламентаций в деревенском сукноделии окрестностей Ипра 85. Но ряд ценных косвенных данных в них все же имеется. Число деревень, жители которых занимались сукноделием, достигало 15, а количество их жителей, занятых в шерстоткацкой промышленности, исчислялось сотнями человек. Лишь с ноября 1428 г. по август 1431 г. эшевены Ипра
81 Н. de Sa eher. Recueil de documents..., № 1, p. 4.
82 Ibid., p. XVIII—XIX.
83 Ibid., p. XX et № 1.
84 Ibid., № 3, 4, 6, 7, 8, 24, 26, 32, 34.
85 Обычная формула ордонанса от 10 марта 1428 г., что сельские сукноделы работают без контроля, регламентов и печатей, не является авторитетным свидётельством, ибо так же говорилось в правительственных ордонансах о всех сельских промыслах, а ряд из них имел свои хартии и регламентации.
43


вынесли 140 86 приговоров об изгнании и штрафах сельских сукноделов, а в 1483 г. число карательных приговоров составило 110, из них по Ньиувкерке — 55, по Ходе- фартсфелде — 23, по Экке—15 и т. д.87 Разумеется, далеко не все лица, занимавшиеся сукноделием в деревнях, были репрессированы. В ряде деревень под репрессии попало лишь по одному человеку, из чего, конечно, нельзя заключить, что в них только один человек занимался сукноделием, так как -в тех же деревнях насчитывалось по нескольку буржуа-форен88 Ипра, которым было разрешено эшевенами завершить начатое производство. Таких лиц в 10 деревнях насчитывалось 54, из них в Ньиувкерке— 22 и в Кеммеле— 1889. Королевский сержант Бодуен дю Пре, посланный в 1483 г. проводить в жизнь ордонанс Людовика XI о запрещении сукноделия в Ньиувкерке, писал в своем донесении о нескольких сотнях вооруженных ткачей, оказавших ему сопротивление90.
В Ньиувкерке, где находился центр сельского сукноделия, оно было организовано на капиталистическо-предпринимательской основе. «Добрые» города в своей жалобе Максимилиану в 1485 г. писали, что «в нарушение всех правил» в Ньиувкерке работают по четыре-пять мастеров в одном доме на одного хозяина 91. В Ньиувкерке имелся ряд крупных предпринимателей, без особого труда по¬
86 Следует отметить, что в отношении некоторых лиц выносилось по нескольку приговоров, так что абсолютное число репрессированных менее 140 чел. Объясняется это, повидимому, тем, что жители деревень, перенеся дело в парижский парламент, саботировали приговоры эшевенов Ипра.
87 Н. de S а gh er. Recueil de documents..., № 9.
88 Буржуа-форен (во фламандской транскрипций haaghepoor- ters)—полноправные горожане, проживавшие за пределами городской черты. Они пользовались такими же или почти такими же правами и несли те же обязанности, что и горожане: судились не по месту жительства, а в городском суде, платили налоги по городской раскладке, были освобождены от уплаты поголовного, налога или meilleur catel в том случае, если они являлись лично несвободными людьми и т. д. Социальный состав буржуа-форен был неоднородным. Большинство их принадлежало к малоимущим мелким цеховым или самостоятельным ремесленникам. Но среди буржуа-форен встречались и весьма зажиточные люди, владевшие значительными земельными имуществами, капиталами, городскими рентами и т. д.
89 Н. de Sagher. Recueil de documents..., № 7. По спискам репрессированных в Кеммеле значится всего 4 человека.
Ibid., № 8.
91 	Ibid., № 23, р. 72.
44


несших очень внушительные расходы, связанные с ведением процесса в парижском парламенте. Из них пять человек были присуждены к уплате 50 ливров штрафа каждый и в 1485 г. насильственно переселены в Ипр, где они продолжали заниматься активной торгово-предпринимательской деятельностью 92. Все это говорит о том, что под стенами Ипра к началу XVI в. развилось капиталистически организованное мануфактурное шерстоткацкое производство.
Несмотря на разгром деревенского сукноделия, учиненный в 1483—1485 гг., на протяжении всей первой половины XVI в. продолжали издаваться ордонансы, направленные против сукноделия в Ньиувкерке и соседних деревнях, но они, видимо, не достигали своей цели, так как по свидетельству А. Пиренна богатые предприниматели- сукноделы; продолжали там свою деятельность, и в 1532 г. даже добивались разрешения объединить в своих руках по несколько профессий 93.
Если Ипр вплоть до 1544 г. был бессилен полностью истребить сельское сукноделие в своей заповедной трехмильной зоне, в которую входила Ньиувкерке94, то уже ни он, ни все «три члена Фландрии» не смогли задушить шерстоткацкое производство Хондсхота, который в XVI в. из захолустного, местечка превратился в крупнейший текстильный центр Нидерландов.
Производя в конце XV в. ежегодно 15—20 тыс. кусков легких шерстяных тканей типа «саржа», Хондсхот увеличил их выработку в 1538 г. до 47 тыс. кусков 95. Продажа и покупка шерсти, готовой продукции, станков и прочего оборудования, наем и оплата рабочей силы здесь были свободны от всяких ограничений 953. Слабо лимитировались размеры производства 96. Все это резко отличало Хондсхот от корпоративных городов. Фландрии с их ярко выраженным Zunftzwang’ ом. Поэтому свободное обращение средств производства, действие закона стоимости, про¬
92 Н. d e S а g h e г. Recueil de documents..., № 9, p. 39—40; 52—53.
93 H. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 513.
94 H. de S a g h e r. Recueil de documents..., № 32.
95 E. С о о r n a e r t. Un centre industriel d’autrefois. La draperie sayetterie d’Hondschoote. Paris, 1930, p. 336, 493.
933 Ibid., p. 189—194, 270, 153, 404—405.
93 Ibid., p. 270, 272, 275, 282.
45


изводство прибавочной стоимости имели здесь благоприятную почву для развития.
Обрисованной выше экономической базе соответствовала и сложившаяся в Хондсхоте структура сукнодельческого производства. Право заниматься сукноделием являлось не корпоративной, а общегородской привилегией и его получал каждый, кто прожил в Хондсхоте один год, имел соответствующую специальность и платил городские налоги 96а. Цехов не существовало, а выработка и проведение в жизнь технологического законодательства и регламентов являлись прерогативой магистрата.
Предпринимательские функции были сосредоточены в руках суконщиков и мастеров-апретурщиков, которые содержали мастерские большего или меньшего размера. На одного суконщика работало до 9 ткачей, а по всему производственному циклу, совершавшемуся непрерывно, от нескольких десятков до ста наемных рабочих96  97.
Технология производства была упрощена по сравнению с цехами, но разделение труда стало более детальным. Процесс изготовления ткани был регламентирован — явление, с которым мы будем сталкиваться и в других капиталистически организованных отраслях производства. Но эти регламентации и ассортимент т-каней были весьма подвижными, и в целом производство весьма -гибко приспосабливалось к потребностям рынка 97 .
Суконщики имели как собственные мастерские, порою довольно крупные, так и зависимых рабочих-надомников, получавших заработную плату. Комбинируя обе эти формы, они осуществляли весь цикл производства, от мойки шерсти до тканья, что вызывало к жизни различные формы смешанной мануфактуры. Но совмещение производства сукна и его отделки было воспрещено во избежание «монополии». Отделочные операции — валяние, крашение, ворсование и другие также производились в крупных централизованных мастерских.
Помимо предпринимателей-мануфактуристов разных степеней состоятельности, сохранились и мелкие независимые ремесленники. Но эта категория быстро размывалась и в XVI в. по подсчетам Е. Коорнэра свыше трех
96 а Е. Coornaert. Un centre industries, p. 113.
97 Ibid., p. 270—275.
97 a Ibid., p. 199—213, 269, 153, 216—219.
46


четвертей хондсхотских сукноделов приходилось на долю наемных рабочих — huerwerkers 98  99.
Хондсхотское шерстоткачество не свободно было от ряда ограничений, стеснительных обычаев- и уравнительных тенденций, свойственных цеховому ремеслу, а магистрат города охранял эти «устои».
Несмотря на связанность подобными средневековыми ограничениями, хондсхотская мануфактура была передовой для того времени формой организации производства. Она не только сумела противостоять попыткам цеховых городов подорвать основы ее существования, но сама повела решительное наступление на экономические позиции близлежащих цеховых городов, в частности Берг-Сент- Винокса. Стремясь подавить конкуренцию этого города в производстве саржи, Хондсхот включил в конце XV в. в свою «keur» статьи, воспрещающие жителям Хондсхота торговлю саржей, изготовленной в Берг-Сент-Виноксе, а также ввел ряд других дискриминационных мер по отношению к шерстоткачам этого городка. В итоге в течение XVI в. шерстоткацкое производство Берг-Сент-Винокса влачило жалкое существование, а затем и вовсе погибло ".
Другой отраслью фландрской промышленности, в которую в начале XVI в. проникло капиталистическое предпринимательство, было ковроделие.
Ковроделие получило довольно широкое развитие во Фландрии еще в XV в. Оно укоренилось как один из подсобных видов промыслов в Лилле, Граммоне, Куртре, Генте, Алосте, Ипре и Брюгге, получило цеховые статуты, но не вышло в этих городах за рамки промыслов местного значения. Иначе дело обстояло в Оденарде. В XVI в. ковроделие стало основным промыслом жителей города и его окрестностей, и бальи Оденарде считал, что доходами от него кормятся 12—14 тыс. человек100.
Социальная структура организации ковродельческого производства в Оденарде и его окрестностях была весьма сложной. В самом Оденарде контроль над ковроделием
98 E. С о о г n а е г t Un centre industriel..., p. 397—399.
99 H. de Sagher. Recueil de documents..., № 173—175 et p. 513—516. См. подробное описание истории шерстоткацкого производства Берг-Сент-Винокса в работе E. Coornaert. L’industrie de la laine ä Bergues-Saint-Winoc, Paris, 1930.
100 В 1539 г. магистрат Оденарде подчеркивал, что: la negotiation et marchandise de ladite tappisserye est le principal membre et
47


находился в руках небольшой группы богатых скупщиков- предпринимателей — marchands et entremetteurs ,01. Среднее звено составляли цеховые мастера-ковроделы, которые, как считает А. Пиренн, превратились по существу в посредников. Они принимали заказы от купцов и распределяли затем эти заказы среди подмастерьев, низведенных на положение надомников, получающих фиксированную плату. Из общей их массы выделялись лишь высококвалифицированные мастера — художники. Цеховые мастера давали им повышенную оплату и привязывали их к себе системой высоких авансов, на что жаловались гентские цеховые ковроделы, напрасно, видимо, старавшиеся привлечь к себе таких виртуозов из Оденарде 101 102.
Продукция ковроделов Оденарде и его окрестностей представляла собою изделия, рассчитанные на массового покупателя, и сбывалась купцами через Антверпен, где в 1551 г. была выстроена специальная ковровая палата (tapesierspand). Рядовые ковроделы настолько зависели от скупщиков, что временная приостановка заказов с их стороны в 1539 г. (в связи с наложением наместницей секвестра на готовую продукцию «мятежного» Оденарде на складах в Антверпене) поставила ковроделов и их семьи перед лицом голодной смерти 103.
В деревнях соседних с Оденарде приходов—Эделар, Этихове, Фолкегхем, Керкхем и др. система организации ковроделия отличалась от городской. Если в первой, повидимому, господствовал купеческий капитал, присосавшийся к цеховой системе, то вторая, судя по имеющимся данным, представляла собою типичную домашнюю промышленность с изнурительным трудом всей семьи, включая детей семилетнего возраста. Центральной фигурой
soustenement de vostredite ville. См. L. P. G a c h a r d. Relation des troubles..., № LIII. Последнюю цифру А. Пиренн считает сильно преувеличенной, но если в этой цифре видеть ковроделов и членов их семей, что, по всей вероятности, и имел в виду бальи, приводя эти данные, то особого преувеличения здесь нет. См. Н. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries en Flandre au XVI e sièc’e. «Vierteljahrschrift für Sozial- und Wirtschaftsgeschichte», Bd. IV, Hft. 2, Berlin — Stuttgart — Leipzig, 1905, S. 330.
101 L. P. Gachard. Relation des troubles..., № LIII, p. 231.
102 H. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries..., p. 333.
103 L. P. Ga chard. Relation des troubles..., № LIII—LIV,
48


сельского ковроделия был скупщик-раздатчик, целиком закабаливший сельских ковроделов 104.
До 1544 г. сельское ковроделие, видимо, оставалось не -сильно связанным технологическими .регламентациями. В 1544 г. ордонансом Карла V для сельского ковроделия была введена тщательно разработанная регламентация технологии изготовления и окраски ковров, ученичества, изготовления шедевра и т. п. 105 Контроль за исполнением этого ордонанса возлагался на специальных квартальных надзирателей — winkelmeesters. Мотивировалось это тем, что сельские сукноделы допускают подделки, фальсификации, чем не только подрывают городское цеховое ковроделие, но и «компрометируют» нидерландские ковры на иноземных рынках. Но, что весьма примечательно, в ордонансе не содержалось никаких ограничений объема производства и цены готовых изделий. Таким образом, это было не введение цеховых порядков, а мероприятие протекционистского характера, и действие ордонанса распространялось на все Нидерланды. Как правильно подметил А. Пиренн, капиталисты-предприниматели полностью сумели оградить свои интересы в этом ордонансе, возложив все тяготы и издержки по нему на непосредственных производителей.
Практическое осуществление ордонанса, как и многих других ему подобных, натолкнулось на большие трудности. Об этом свидетельствовал новый ордонанс против сельского ковроделия, изданный в 1560 г. по просьбе городов Гента, Ипра, Брюгге, Лилля, Куртре, Ал оста, Грам- мона, Оденарде и др. 106 Наличие Оденарде в числе городов — противников сельского ковроделия, с нашей точки зрения, указывает на то, что ковроделы-предприниматели города Оденарде и его окрестностей, видимо, не являлись одними и теми же лицами, а их экономические интересы были противоречивы. Иначе зачем же было городу Оденарде, в магистрате которого первую скрипку играли, конечно, богатые купцы-ковроделы, подрубать сук, на котором они сами сидели?
104 Н. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries..., p. 335; H. Pirenne. Histoire de Belgique, t. Ill, p. 249—250.
105 J. L a m e e r e et H. S i m о n t. Recueil des ordonnances des Pays-Bas, t. V. Deuxième série. Bruxelles 1910, p. 40—50; H. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries..., p. 337—338.
106 H. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries..., p. 337.
4 A. H. Чиетоавонов 49


В данном случае перед нами, видимо, один из примеров прямого овладения цеховым ковродельческим производством Оденарде со стороны купеческого капитала, который, высасывая из ковроделов прибыль, оставил в неприкосновенности цеховую структуру. Это одна из разновидностей тех отношений, характеризуя которые Маркс писал, что они сами по себе не ведут «...к перевороту ,в старом способе производства, который скорее консервируется и удерживается при этом как необходимое для него самого предварительное условие». Подобные отношения, приводившие к обнищанию непосредственных производителей, «повсюду стоят на пути действительного капиталистического способа производства и гибнут по мере его развития» 107.
Очень характерным примером этого может служить судьба цехового сукноделия в Берг-Сент-Виноксе. Почти вся его продукция в течение длительного времени реализовалась на рынке через руки антверпенского купца, некоего Якоба Коларт 108. Однако это нисколько не изменило корпоративного характера местного сукноделия и не спасло его от гибели в конкурентной борьбе с капиталистически организованным шерстоткацким производством Хондсхота.
Положение, сложившееся в это время в ювелирном производстве Фландрии, было аналогичным. Как видно из ордонанса от 8 мая 1515 г.109, во Фландрии, в окрестностях городов Брюгге, Ипра, Гента и других широко развилось изготовление дешевых ювелирных украшений из посеребренной и позолоченной меди и латуни, которые часто продавались как изделия из натуральных драгоценных металлов.
Это — типичная домашняя промышленность, работавшая на массового потребителя. Ордонанс предписывал впредь изготовлять из такого рода сырья только церковную утварь и фурнитуру. Вводились единая проба для драгоценных металлов, именные печати для сельских ювелиров, а исполнение ордонанса и само производство ставились-под контроль эшевенов и присяжных надсмотрщиков цехов ювелиров соответствующих городов.
107 К. Маркс. Капитал, т. III. Госполитиздат, 1955, стр. 346.
108 Н. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 512.
109 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 395.
50


Анализ приведенного материала с несомненностью свидетельствует о зарождении капиталистического уклада в различных отраслях производства во Фландрии в первой половине XVI в. Капиталистическая мануфактура в различных ее формах и сочетаниях этих форм была конкретным проявлением данного процесса. Новейшие исследования и публикации отвергают представление о том, что ранняя капиталистическая мануфактура была полностью свободна от технологических регламентаций и известных ограничений объема продукции. Период свободы сельской промышленности от ограничений, как правило, был временным явлением110  111, на смену которому приходило подчинение ее регламентациям в той или иной форме. Из этого не следует делать вывод, что развитие шло по замкнутому кругу, а разложившийся цех адэкватен складывающейся мануфактуре. Ввиду такого их внешнего сходства, необходимо в каждом конкретном случае тщательно анализировать имеющиеся факты и уметь отличать новое и прогрессивное от старого и разлагающегося. Главным критерием в данном случае служит показатель, насколько та или иная форма производства способствовала дальнейшему развитию производительных сил, каково отношение участников производственного процесса к средствам производства и каков объем производства.
Что касается привилегий и технологических регламентаций как таковых, то неизбежность их существования на ранней стадии развития мануфактуры была констатирована еще Марксом и Энгельсом, которые подчеркивали, что ранняя мануфактура «...не могла обойтись без привилегий, которые, конечно, могли быть предоставлены в целях борьбы не только против внутренней, но главным образом против ©нешней конкуренции. Посредством этих первоначальных запрещений местные цеховые привилегии были распространены на всю нацию» 1И.
Находившаяся в феодальном окружении молодая капиталистическая мануфактура в борьбе за существование пользовалась унаследованными от средневековья традиционными методами. Это отражало лишь тот факт, что буржуазная собственность времен средневековья «...была
110 Н. de Sagher. Recueil de documents..., p. XXIV.
111 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 3, стр. 57.
4«
51


еще сильно связана феодальными ограничениями, состояла, например, главным образом из привилегий» ,12.
Обращение к привилегии, в свою очередь, диктовало введение регламентаций в той или иной форме, ибо привилегия была своего рода патентом на производство определенного вида продукции. А если так, то должны были быть установлены и соответствующие технологические нормы производства того или иного вида изделий, номенклатура сырья и вспомогательных материалов и т. п. Это и означало введение регламентации.
Подобные регламентации не были адэкватны регламентациям цеховым. Они отражали уже не устарелые и изжившие себя традиционные приемы цеховой технологии, а новейшие достижения техники и технологии производства и были весьма подвижны. Само их возникновение порой, как, например, в ковроделии, было следствием политики протекционизма, причем не средневекового муниципального, а общенационального протекционизма, отражавшего новые тенденции экономического развития.
Таким образом, и в данном случае, несмотря на сильное внешнее сходство, регламентации в капиталистической мануфактуре отличались от традиционных цеховых регламентаций.
Поэтому не может быть и речи о том, будто бы все развитие промышленного производства шло единым потоком, в едином направлении — к капитализму. Напротив, рождение и развитие нового происходило в ожесточенной борьбе со старым, мертвое на каждом шагу хватало живое, движение вперед шло скачками и зигзагами, с остановками и отступлениями.
3
Та же картина исключительно сложного переплетения противоположных категорий и многообразия форм встает перед нами при анализе экономики фландрской деревни рассматриваемого периода.
Несмотря на широкое развитие промыслов и торговли, сельское хозяйство во Фландрии играло очень крупную роль в общем экономическом балансе провинции. В XVI в. оно успешно развивалось и в известной степени служило  *112 	Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. Приложения, стр. 159.
52


образцом для других стран Европы. Засев паров кормовыми травами здесь начал практиковаться еще в XIV в., превратившись в XVI в. в широко распространенную плодосменную систему севооборота, с занятием паровых земель под клевер, репу и другие культуры113. Производилось осушение заболоченных земель. Вновь созданные польдеры использовали для посевов пшеницы, но преимущественно — под луга, на которых выращивались молочно-мясной скот и лошади, сбывавшиеся не только на местном рынке, но даже в Италию 114. Житницей Фландрии была плодородная область Ваас, расположенная в северо-западной части провинции между Гентом и Антверпеном и составлявшая часть «квартала» Гента. Здесь сеяли лен, пшеницу, а луговые массивы использовались для организации на них высокопродуктивного стойлового животноводства. Область Ваас была густо населена, и ее огромные деревни насчитывали сотни и тысячи жителей 115.
Крупным сельскохозяйственным районом являлась также округа Франка, где было развито хлебопашество и раз- ведение мясного скота. Продукция этого района скупалась на месте перекупщиками, торговые связи которых распространялись за границы Фландрии вплоть до Турне и Арраса 116. Все большие площади земли отводились под посевы различных технических культур, с чем было связано применение концентрированных видов удобрений, например, компоста 117.
Все это говорит об интенсификации земледелия и появлении в нем районов, специализирующихся на производстве определенных продуктов, т. е. районов торгового земледелия.
Тем не менее Фландрия в XVI в. уже покрывала часть своих потребностей в хлебе за счет ввоза его из соседних
113 V. Brants. Essai historique sur la condition des classes rurales en Belgique jusqu’ä la fin du XVIII e siècle. Louvain, 1880, p. 210; Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 222.
114 Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 220—221.
1,5 L. A. W a r n k ö n i g. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte, Bd. 2, T. 2, S. 123. Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 222.
116 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 444—445.
117 B. H. SI ich er van Bath. Agriculture in the Low Countries. «X. Congresso Internazionale di Scienze Storiche. Relazioni». Roma, 4—11 Settembre 1955, vol. IV. Storia Moderna, p. 176—177.
5-3


провинций и из Прибалтики. Вывоз хлеба из самой Фландрии был категорически запрещен, а складочное право на хлеб принадлежало Генту118. В неурожайные годы и во время войн в Прибалтике, сопровождавшихся прекращением подвоза хлеба, в городах возникали дороговизна, голод и хлебные бунты119. Объяснялось это не только трудностями подобного рода, но и тем вредоносным влиянием, которое оказывали на земледелие господствовавшие еще во фландрской деревне феодальные порядки.
Несмотря на изменения и новые тенденции, которые все сильнее сказывались в системе поземельных отношений и экономике фландрской деревни в XVI в., ее аграрный строй в основе своей оставался феодальным. Подавляющая часть земли являлась собственностью светских и церковных феодалов, эксплуатировавших сидевших на ней крестьянских держателей. Однако отношения, свойственные развитому феодализму, уже заметно разложились. Неделимость фьефа, его неотчуждаемость, право майората отходили в область предания. Часть фьефов была скуплена разбогатевшим городским бюргерством и превратилась в цензивы, владельцы которых не пользовались титулами и привилегиями, связанными с держанием фьефа, и лишены были права передачи ее в арьер-ценз. Само понятие лена отделилось от его реальной основы, и в качестве фьефов выступали не только земельные пожалования, но и должностные посты, ренты, права на получение поступлений с определенных доходных статей и т. п. Тем не менее пожалование лена попрежнему создавало известную связь политического и юридического характера между владельцем лена и его держателями, предусматривало участие последних в суде феодальной курии (leenhof) и суде по чиншам (cijnshof), которому подсудны были все крестьяне-чиншевики. Феодальная курия принимала участие в раскладке налогов в пределах своей округи, а сами сеньеры и их вассалы владели правом юрисдикции различных ступеней по отношению к лицам, проживавшим на территории их сеньерий. Расщепление фьефа при этих условиях не устраняло зависимости крестьянина от сень- ера, но ставило его в зависимость от совокупности тех
1.8 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 31, 351—352.
1.9 C. Verlinden, J. Craeybeckx, E. Scholliers. Movements des prix et des salaires en Belgique au XVI-e siècle. «An- nales économies-sociétés-civilisation», 1955, № 2, p. 178, 192.
54


лиц дворянского происхождения, которые владели той или иной частью ранее неделимого фьефа. Сами повинности крестьян в этих условиях давно уже потеряли личный характер и выражались преимущественно в форме различных платежей и взносов натурой, составлявших обычно часть чинша 12°.
Далеко еще не полностью исчезли следы серважа и менмортабилитета. На жителей ряда деревень, входивших в состав домениальных владений Габсбургов во Фландрии (так называемые собственные деревни, s’graven propre), распространялись в XVI в. тяжелые формы droit de meilleur catel.
В близком к ним положении находились и крестьяне деревень, управлявшихся фохтами суверена (wooghtlie- den), а также менмортабли, уроженцы так называемых «servitie plaetsen», крепостных деревень120  121. Лично зависимое или крепостное состояние обусловливалось местом рождения. Перемена местожительства и даже поселение в таком городе, как Гент, не освобождало урожденного лично зависимого человека от несения им соответствующих повинностей в пользу сеньера. Местами сохранялись, хотя и небольшие, барщинные отработки как в пользу сеньеров, так и в пользу бургграфа Гента 122.
Значительная часть земли принадлежала монастырям и различным церковным организациям. На их землях также селились не только свободные, но и лично зависимые крестьяне, обязанные уплачивать подушную подать и иные повинности, связанные с их несвободным состоянием. То были трибутарии, сервы (famuli, domestici), saintaires и другие. В некоторых деревнях, особенно расположенных по соседству с -монастырями, например, в Ваастмюнстере, церковь владела сотнями бюндеров земли 123, не считая крупных доходных статей по большой и малой десятине, которые здесь шли в пользу епископа Турне 124. Чтобы по¬
120 Н. А. Е n п о van Gelder. Nederlandse dorpen in de 16-е eeuw. Amsterdam, 1953, blz. 40—41.
121 Th. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, p. XL—XLII, 7.
122 H. А. E n n o van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz; 52—53.
123 1 бюндер равен 1 гектару
124 H. А. E n n o van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 47, 50—51.
55


ложить предел безграничным аппетитам церкви, Гент включил специальную статью в кутюму города, на основании которой запрещалось владельцам наследственной земельной собственности (erfve) в пределах эшевинажа Гента отчуждать ее в пользу лиц духовного звания 125.
В XVI в. наследственная земельная собственность и наследственно арендуемые участки (на условии уплаты чинша) у крестьян Фландрии, за исключением области Ваас, составляли уже сравнительно незначительную часть обрабатываемой ими земли. Дворянство Фландрии, как. правило, не жило в деревне, не имело собственных запашек сколько-нибудь значительных размеров, а сдавало) свои пахотные и луговые земли крестьянам на различных: условиях в феодальную аренду. Преобладающими формами аренды были чинш, различные виды издольщины (helft- winning) и фермаж, причем последний имел ярко выраженную тенденцию к превращению в краткосрочную' аренду 126.
Сроки аренды варьировались на протяжении XVI в. преимущественно в пределах 3—12 лет, а арендная плата вносилась деньгами. Поставки натурой имели второстепенное значение. Чаще включались условия о проведении арендатором различных усовершенствований: посадки деревьев, постройки риг, амбаров и т. п. По окончании срока аренды арендатор, в зависимости от условий договора, мог свезти возведенные постройки или по оценке сведущих людей (gensасе cognoissans) получить возмещение от владельца земли. Такие условия встречаются как при сдаче земли в чинш, так и при фермаже. Обычно в договорах делалась оговорка, что все сеньериальные повинности также ложатся на арендатора. Очень часто арендатор брал в аренду не только землю, но также дом и хозяйственные постройки, целиком или частично. В ряде случаев землевладелец сдавал в аренду рабочий скот, авансировал зерно как для посева, так и для личных потребностей арендатора и даже давал ему на прокат мебель. Авансирование семян и аренда скота, повидимому, чаще всего обусловливались в тех случаях, когда предусматривались издольные- формы аренды.. Большое внимание в договорах уделялось обеспечению правильной обработки земли, сохранности
125 А. E. Ghel dol f. Coutume-de la ville de Gand, p. 63—65.
126 V. Brants. Essai historique..., p. 149; H. A. Enno van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 41, 46, 54.
56


деревьев и построек, находящихся на арендованном участке, и т. д. Нарушение контракта в этой части каралось штрафом в размере двойной арендной платы 127. При сдаче земли под раскорчевку на условиях фермажа срок договора обычно устанавливался более 9 лет, но без какого- либо ущерба для владельческих прав собственника земли 128.
Насколько глубоко в экономику фландрской деревнг1 проникли арендные отношения, сверхценз и ипотека, красноречиво свидетельствует тот факт, что 23 статьи кутюмы Гента, занимающие десятки страниц текста, посвящены регулированию этих вопросов 129  130 131.
Как видно из кутюм Алоста, землевладельцы и лица, дававшие арендаторам ссуды, часто допускали злоупотребления, требуя вторичной уплаты уже внесенных платежей. Поэтому еще в середине XV в. был установлен порядок, согласно которому уплата по аренде и ипотекам должна была либо оформляться документами, либо совершаться в присутствии свидетелей. Допускались отсрочки уплаты аренды, ио не более, чем на 20 лет 13°.
В случае бегства арендатора владелец земли мог требовать покрытия своих убытков за счет всего движимого имущества беглеца, независимо от того, находится ли оно на данной ферме или в других его владениях ,31. Как видно, арендатор нередко арендовал землю у нескольких землевладельцев, а фактическая продолжительность контракта измерялась десятилетиями и «съезды» арендаторов были не так уж часты.
Поземельная зависимость крестьян от феодальных землевладельцев дополнялась зависимостью судебной и административной. Фландрская деревня, как- единое целое, выступала лишь в качестве территориальной поземельной общины и церковного прихода. Фактически же она являлась совокупностью ряда мелких сеньерий и отдельных хуторов. Общинные земли во Фландрии-в XVI в. представляли собой незначительную величину.
127 Н. А. Е п п о van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 54— 55.
128 A. E. G h e 1 d o 1 f. Coutume de la ville de Gand, p. 62.
. *29 Ibid., p. 1—23, 27—33.
130 TH. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, № XXV.
131 Ibid., № XXIV.
57


Это были в основном неудобные земли и пустоши, а также участки луга, арендованные у сеньеров коллективно на условиях уплаты чинша. Пользоваться этими землями могли не все жители деревни, а преимущественно ее зажиточная верхушка, состоявшая из наследственных собственников земли (geerfde) и их наследников. Порой обладание такими лугами обусловливалось распространением на деревню юрисдикции сеньериального бальи. Помимо этого общины располагали иногда общими мельницами, пришкольными участками и т. п. С системой «открытых полей» давно было покончено, а участки пахотной земли и крупные хуторские хозяйства были окружены заборами или живой оградой из кустарника.
Управление деревней осуществлялось эшевенами сеньерий и бальи, каковым обычно являлся наиболее крупный и родовитый из местных дворян. Раскладка налогов производилась бальи кастелянства совместно с представителями всех ленных держателей графа Фландрии, амманов (сельских старост) и эшевенов церковных приходов 132.
Наиболее рельефно экономическая и социальная структура фландрского села вырисовывается при статистическом анализе состояния отдельных деревень. Мы возьмем в выборочном порядке четыре деревни: одну из главной земледельческой области квартала Гента — Ваас, а три — типичные для прочих районов Фландрии.
1. 	Деревня Ваастмюнстер — типичная для области Ваас крупная деревня — 327 дворов. Из них 228 дворов имели участки земли до 4 бюндеров 133 и не могли прокормить с них свои семьи. 93 хозяйства либо не имели совсем земли, либо владели огородными участками до 0,5 бюн- дера. Следовательно, значительная часть 134 населения деревни представляла собой пауперов, вынужденных батрачить или заниматься побочными промыслами.
Хозяйств с участками от 7 до 31 и свыше бюндеров было 80. Из них 63 с участками от 7 до 25 бюндеров — хозяйства среднего достатка и 11, владевших 26—30 и свы¬
132 Н. А. E n n о van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 3$, 41, 55, 56.
133 Гентский бюндер = 3 геметам = 900 рудам = ок. 0,6 гектара.
134 Все хозяйства менее 4 бюндеров не могут быть отнесены к этой категории, ибо сюда входят и небольшие участки, принадлежащие богатым лицам, владения которых разбросаны по разным деревням. К их числу можно отнести и ряд участков лиц, не проживающих в деревне (всего их 32).
58


ше бюндерами земли, — богатые. Основная масса хозяйств этих двух категорий — смешанные, т. е. владеющие- как собственной, так и арендованной землей.
Всего жители деревни — крестьяне — владели .744 бюндерами 530 рудами земли, крестьяне из других деревень— 188 бюндерами 32 рудами (всего 932 б. 562 р.). Жители деревни не земледельцы — 316 бюндерами 700 рудами. Лица, живущие вне деревни и сдающие свою землю в аренду, — 276 бюндерами 350 рудами (из них дворяне— 126 б. 150 р. и горожане— 150 6. 200 р.). Церковные учреждения имели свыше 212 бюндер01В земли 135.
135 	Н. А. Enno van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 43, 44, 47. Данные на 1569 г.
Таблица 1
Размер и структура хозяйств в деревне Ваастмюнстер А. Хозяйства с участками менее 4 бюндеров
Типы хозяйств
Дома и хутора без земли или с участком 0,5 бюндера
Хутора 0.5—
1 бюндер
Хутора 1,5—
2 бюндера
Хутора 2,5—
-3,5 бюндера
Лица, не живущие в деревне
Общее
число
хо¬
зяйств
с участком 0—1,5 бюндера
с участком 2-3 бюндера
Только с собственной землей. , . Смешанные хозяйства
71
16
12
8
7
3 .
117
4
17
16
21
1
59
Только с арендованной землей . .
18
7
4
2
14
7
52
Всего .... I 93 I 40 I 32 I 31 I 22 I 10 I 228
Б. Хозяйства с участками свыше 4 бюндеров*
Размеры хозяйств (в бюндерах)
.Хозяйства только с собственной землей
Смешанные
хозяйства
Хозяйства только с арендованной зем¬
лей
Общее
число
хозяйств
4-6
1
16
2
19
7-15
2
44
5
51
16-25
Т
9
о
12
26-30 •
—
4
4
свыше 31
4
3
7
Общее число . . . j 4 | 77 | 12 | 93
* Собственники хозяйств с участками свыше 4 бюндеров, как правило, имели свои хуторские постройки с небольшими erf, но арендованная земля в них превалирует над собственной. См. Н. А. E п n о van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 43—44. Данные 1569 г.
59


2. Крестьянские хозяйства деревни Хоф ван Рюддер- форде обрабатывали 276 гемет 14 лайнов собственной земли 136 и 444 гемет 60 лайнов арендованной. Из последней 100 гемет сдавал в аренду (и 5 в чинш) владелец замка Рюддерфорде Питер Барс, 6 гемет 6 лайнов — два иногородних бюргера, 212 гемет 12 лайнов, 7 хуторов, 1 дом и лес—лица из соседних деревень, 1,5 хутора, 1 дом и 25 гемет 26 лайнов — крестьяне деревни и члены их семей. Преобладали малоземельные хозяйства, а почти вся арендованная земля приходилась на долю трех богатых хозяйств деревни. Церковные организации здесь владели 102 геметами 11 лайнами земли и 20 геметами леса137.
3. Деревня Ватерфлит 138, близ Ипра, имела 32 хозяйства (хутора). Из них лишь 11 были собственностью вла-
136 Одна гемета — 3 лайнам = 300 рудам = 0,2 гектара.
137 Н. А. E n п о van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 42, 46. Данные 1572 г.
Таблица 2
Размер и структура хозяйств деревни Хоф ван Рюддерфорде
Размер хозяйств (в геметах)
Хозяйства только с собственной землей
Смешанные
хозяйства
Хозяйства только с арен- дованнбй зем¬
лей
Общее число хозяйств
0-4
6
6
3
15
5-15
8
9
2
19
16-30
—
1
1
2
31-50
1
2
2
5
51-.100
1
—
—
1
более 100
—
—
з -
3
Всего I 16 I 18 I 11 I 45
138 	Н. А. E n n о van G e 1 d e г._ Nederlandse dorperu., b.lz.v_42.. Данные 1557 г.
Таблица 3
Размер и структура хозяйств деревни Ватерфлит • —
Размер хозяйств (в геметах)
Хозяйства только с собственной землей
Смешанные
хозяйства
Хозяйства только с арендованной зем¬
лей
Общее число хозяйств
1—6....... . ... ... .
7-20
3
3
4
10
3
1
"10
' 14
21-30
—
1
*2
1
2
3
31-40
более 40 . . . .2- •
—
1
1
_ .. 2 . . 3
Всего J 6 J 7 I 19 J 32
60


дельцев. Остальные 21 дом арендовались крестьянами. Пр и-. 7 домах земли не имелось. В собственности крестьян находилось 113 гемет 23 лайна и арендованных 389 гемет 54 лайна 138а.
4. 	В деревне Велден, близ Оденарде, существовало аналогичное положение. Крестьяне ее имели лишь 118 бюндеров 289 рудов собственной земли * 139, а арендовали 308 бюндеров 195 рудов. 13 дворян этого прихода владели 130 бюндерами 216 рудами земли, 12 домами и одной ветряной мельницей. Владения церкви составляли 14 бюндеров 309 рудов земли, 8 бюндеров 170 рудов польдера и 1 бюндер леса 14°.
• Приведенные выше данные рисуют картину серьезных изменений в экономике фландрской деревни. Расслоение крестьянства на массу бедноты и кучку богатеев, из которых начинала складываться прослойка капиталистических фермеров, выражено с полной отчетливостью. Столь же несомненны сильные позиции дворянства и церкви в землевладении, что не противоречит тому факту, что вся система феодальных отношений во фландрской деревне в это время носила следы глубокого разложения. Ярким свидетельством этого было широкое развитие таких форм аренды, как испольщина и фермаж, которые в создавшихся условиях представляли собою переходные к капиталистическим формы хозяйства141. И ни феодальные сеньеры, ни деревенская община не могли поставить непреодолимой преграды этим новым экономическим явлениям.
«...Никакие особенности землевладения, — писал В; И. Ленин,— не могут, по самой сущности дела, составить непреодолимого препятствия для капитализма, кото¬
138аН. А. Enno van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 42. Данные 1557 г.
139 Под «собственной землей», видимо, чаще всего следует понимать наследственные держания с фиксированным чиншем, сильно обесценившимся в XVI в.
140 Ibid., blz. 44, 49.
141 Следует отметить, что Энно ван Хелдер заметно преувеличивает в своей работе «современный» и «чисто деловой характер» арендных отношений во Фландрии XVI в., о чем нам уже приходилось говорить в другой связи. См. нашу рецензию на его работу в журнале «Вопросы истории» (1955, № 8).
61


рый принимает различные формы, смотря по различным сельскохозяйственным, юридическим и бытовым условиям» 142.
Крупную роль в процессе экономической эволюции фландрской деревни при этом играло почти повсеместное проникновение в сельскую экономику домашней промышленности и подсобных промыслов, проникновение, которое быстро изменяло экономический облик и структуру целых районов.'
Успехи нового не приходили сами собой. Во фландрской деревне, как и во фландрском городе, шла ожесточенная борьба новых экономических сил с отживавшим, но еще сильным феодальным строем. В ходе этой борьбы ростки нового переплетались со старыми отношениями, порождая исключительную пестроту и многообразие форм поземельных отношений. Старое не сдавалось без боя. Оно довлело над фландрской деревней, высасывая из нее все соки и выбрасывая в ряды пауперов многотысячные массы крестьянства, а вопрос кто кого далеко еще не был решен в это время.
В целом все изменения, происходившие в экономической жизни фландрской деревни, отражали процесс так называемого первоначального накопления и складывания капиталистического фермерства. Специфической чертой этого процесса, по сравнению, например, с Англией было то обстоятельство, что дворяне во Фландрии хотя и принимали деятельное участие в экспроприации крестьянства, не обзаводились в своей основной массе собственным хозяйством, довольствуясь получением доходов от феодальной ренты и аренды. Новые же тенденции капиталистического развития олицетворялись преимущественно нарождающейся фермерской верхушкой, рекрутировавшейся из деревенских богачей, сельских старост (фохтов), управителей дворянских усадеб и т. п.
Значительно реже в качестве фермеров во Фландрии выступали горожане, которые предпочитали лучше сдавать свои земли в аренду, чем заниматься предпринимательской деятельностью в сфере земледелия. Что же касается представителей патрицианско-бюргерской верхуш-
142 	В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 279.
2


ки, то они прямо эксплуатировали фландрских крестьян феодальными и полуфеодальными методами в принадлежавших им фьефах и цензивах.
4
Глубокие сдвиги, происходившие в экономической жизни Нидерландов в целом и Фландрии, в частности, сопровождались крупными изменениями и в социальной структуре общества.
Почти полностью из экономической жизни «добрых» старых городов Фландрии был вытеснен патрициат, превратившийся в основной своей части в рантье и муниципальных заправил. Но в массе своей он не разорился, а потомки купцов-суконщиков XIII—XIV вв. устремились в ряды лиц интеллигентных профессий 143 и быстро возраставшей численно и по своему значению бюрократии. Ощущалось это настолько остро, что в целях воспрепятствовать ускользанию от обложения городскими налогами больших состояний (государственные чиновники пользовались такой льготой), а также утечке людей, необходимых для муниципальных органов власти, магистрат Гента еще в 1417 г. издал специальное постановление, по которому на лиц, поступающих на государственную службу, распространялось положение об уплате «выхода», составлявшего 15% с движимого и 10% с недвижимого имущества 144 В то же время часть патрициата не останавливалась перед тем, чтобы ради сохранения своего политического веса вступать в члены сукнодельческих цехов 145, где она сливалась с цеховой верхушкой; некоторые патрицианские роды разорялись и теряли свое значение. Наконец, вполне допустимо, что отдельные представители патрициата приобщались к капиталистическому предпринимательству в той или иной его форме, но последние не могли быть сколько-нибудь многочисленны в Генте, этой цитадели средневековых порядков 146.
143 Н. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 511.
144 A. E. Gheldolf. Coutume de la ville de Gand, № LXIII ef
XVI.
145 L. A. Warnkönig. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte, Bd. I, S. 351—353.
146 По отзыву анонимного хрониста, Гент замкнулся в своей средневековой исключительности и упорно закрывал двери, чтобы
63


Таким образом, патрициат XVI в. уже потерял ту социальную однородность, которая была присуща ему в XIII— XIV вв. Каждая из его групп, охарактеризованных выше, отличалась и по своей политической ориентации. Чиновная бюрократия уже целиком связывала свои интересы с политикой правившей в Нидерландах иноземной династии. Представителей обедневших патрицианских родов мы встречаем в числе руководителей городских демократических движений XVI в. и т. д.
Бюргерство, столь типичное для фландрского города периода развитого феодализма, в XVI в. потеряло присущую ему относительную монолитность и быстро разлагалось. Старое купечество, цеплявшееся за средневековые монополии и складочное право, замкнутая каста цеховых мастеров, вместе с теми слоями патрициата, которые стали держателями городских рент, окопались в магистрате, просочились в состав цеховой верхушки, олицетворяли обреченные на гибель средневековые формы торговли, ремесла и кредита. В силу этого они как в городе, так и в деревне отстаивали реакционные порядки и институты, являлись в большинстве своем приверженцами узкой средневековой исключительности, носителями социальной и политической реакции.
В описываемый период времени лишь небольшая часть гентского бюргерства порвала уже со своим средневековым прошлым, встала на путь капиталистического предпринимательства, превратилась в мануфактуристов или купцов нового типа, носителей нарождающегося капитализма.
В то же время значительная его часть — мелкие цеховые мастера, второразрядные маклеры и посредники всякого рода, мелочные торговцы и т. п. — выбилась из колеи и стала резервом для пополнения рядов городского плебса. Это — общеизвестная истина, не требующая специального рассмотрения и ссылок на источники и литературу.
Городской плебс был той социальной прослойкой нидерландского города, которая испытывала на себе наиболее жестокие последствия процесса разложения системы
предохранить себя от новых экономических веяний (n’estoit ville que pour des bourgeois, lesquels ne desirent marchands). L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 155.
64


средневекового цехового ремесла и первоначального накопления.
Цеховые подмастерья и ученики в XVI в. уже жили в своей основной массе в пролетарских условиях (но это далеко еще не означает, что они были пролетариатом), получали нищенскую оплату и потеряли реальную возможность добиться когда-либо независимого и относительно обеспеченного положения средневекового цехового мастера. Однако они не перестали мечтать об этом, что вопреки собственным интересам привязывало их к отживающей и разлагающейся цеховой системе с такими ее атрибутами, как муниципальный протекционизм и сепаратизм, подавление промыслов в сельской округе и т. п. Но это не могло уже заглушить все обострявшийся антагонизм между эксплуатируемой и политически бесправной массой подмастерьев и учеников, с одной стороны, и замкнутой кастовой цеховой верхушкой — с другой. В таком порочном кругу замыкалась острая и внешне бесперспективная социальная борьба, которая неоднократно прорывалась в бурных вспышках городских восстаний во Фландрии в XVI в.
Плебс фландрских городов, однако, в описываемое время уже не состоял лишь из подмастерьев, учеников и наемных работников, эксплуатируемых цехами, но стоящих вне цеховой организации. Процесс первоначального накопления оторвал от домов, от земли, от нехитрых средств производства десятки тысяч экспроприированных и деклассированных мелких производителей и выбросил их на дороги и в города Фландрии. В Нидерландах с 1501 г. начали издаваться свирепые ордонансы против «бродяг»..147, возникло «кровавое рабочее законодательство», являвшееся непременным спутником процесса первоначального накопления.
Все большую роль в социальной жизни фландрских городов, особенно развившихся в XV—XVI вв., таких, как Хондсхот и др., начинал играть мануфактурный предпро- летариат148. Материальные условия жизни трудящегося и
147 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., t I, p. 1—3.
148 Показательным является тот факт, что не эти вновь развившиеся экономические центры оказались ареной наиболее острых социально-политических столкновений, а старые центры средневекового цехового ремесла. Главной причиной этого, видимо, был экономиче- 5 А. Н. Чистозвонов
65


экспроприируемого плебса фландрских городов XVI в. были исключительно тяжелыми, так как в первой половине XVI в., в дополнение к массовой экспроприации мелких производителей, начала сказываться революция цен.
Материалы, имеющиеся в существующей литературе по этому вопросу, очень скудны и противоречивы. Согласно подсчетам А. ван Хутте, цены на пшеницу во Фландрии за период с 1515 по 1529 г. возросли на 50%, а к 1569 г. уже на 280%. Заработная плата каменщика в Брюгге за период с 1500 по 1580 г. возросла на 84,6%, при общем росте цен на 324,8% 149  150.
Иная картина дается в последней, весьма интересной по содержанию статье, написанной на материалах Антверпена тремя современными бельгийскими историками-экономистами. Согласно их выводам, Нидерланды на 86— 87% покрывали потребности в хлебе за счет собственных ресурсов, и лишь 13—14% за счет импорта из Прибалтики 15°. Однако даже при этих условиях совпадение неурожая в Нидерландах и войны в Прибалтике, вследствие которой временно прекратился подвоз хлеба, вызвало страшную дороговизну 1532 г., обрекшую на голод и страдания огромную массу городского люда.
В противоположность точке зрения о значительном отставании уровня номинальной заработной платы от уровня цен, господствовавшей до настоящего времени, авторы на большом, хотя и локального значения материале показывают, что за исключением нескольких кризисных лет, связанных с неурожаями и бедствиями войны, уровень цен и заработной платы в целом поднимался равномерно. Тем не менее, как отмечают авторы, материальное положение наемных работников в лучшем случае заморозилось на прежнем уровне. Они оставались жертвой внезапных взлетов цен, не компенсированных соответствующим повышением заработной платы, влачили в сущности
ский прогресс мануфактурных городов и то обстоятельство, что основным классовым антагонизмом в описываемый отрезок времени был не антагонизм между лишь нарождавшимися буржуазией и пролетариатом, а та сумма противоречий, которая возникала из разложения отношений феодальных и развития отношений, капиталистических. Наиболее же сложнымй узлами переплетения этих противоречий'являлись именно старые «добрые» города Фландрии.
* 149 Algemene geschiedenis der Nederlanden, d. IV, blz. 242 en 244.
150 	С. V e r 1 i n d e n, J. С г а e у b e c k x, E. S c h o 11 i e r s. Mouvements des prix..., p. 179. ::
66'


жалкоё существование и без помощи благотворительных учреждений оказались бы обреченными на вымирание. Что же касается лиц, занятых в текстильном производстве (а для задач нашего исследования это особенно важно), то их заработная плата оставалась без изменения вплоть до 1574 г.,, когда индекс цен составлял уже 290% от уровня 1490 г.151
Все эти обстоятельства делали городской плебс и особенно сукноделов инициатором и главной движущей силой в социальных конфликтах, имевших место во фландрских городах в рассматриваемый исторический отрезок времени.
Подобно социальной структуре фландрского города, социальная структура фландрской деревни претерпела также значительные изменения. Церковные и светские феодалы сохранили в неприкосновенности феодальное право собственности на землю, но в своем подавляющем большинстве они уже давно не жили в деревне. Поэтому не только владельческие права на землю, но и свои сеньериальные прерогативы — должности сельских фохтов, регалии, вытекающие из их прав членов или глав плотинных сеньерий (ambachts heerlijkheid) 152, личные повинности зависимых крестьян и т. п. — феодалы почти полностью реализовали в форме различных денежных поступлений. Феодал-сеньер все больше превращался в феодала- рантье, фигуру, чуждую деревне и абсолютно паразитическую.
151 С. V е г 1 i n d e n, J. Craeybeckx, E. S с h о 11 i е г s. Mouvements des prix..., p. 192, 194, 195, 197, 198.
152 Плотинные сеньерии — явление специфически нидерландское. Возникновение и развитие их связано с тем огромным значением, которое имела для всей хозяйственной жизни этой низменной и заболоченной страны плотинно-шлюзовая система. Ее поддержание требовало неусыпных забот и больших расходов, и все работы такого характера проводились под руководством плотинных сеньерий. Каждая из них охватывала определенную территорию и возглавлялась особой коллегией дворян, владевших наследственной «долей» в плотинной сеньерии <— ambachtsportie. Бывали и такие случаи, когда плотинными сеньериями владели крупные города, выкупавшие их у дворян.
Крестьяне, селившиеся на территории такой плотинной сеньерии, обязаны были участвовать в работах по ремонту плотин и шлюзов, насыпке дамб, очистке каналов и т. п. Местами это дополнялось или заменялось уплатой специальных «десятин» в пользу господ плотинной сеньерии. Кроме того, плотинные сеньерии располагали рядом других доходных статей: рыбными ловлями, лугами и древона¬
5*
67


Тем не менее, феодалы вовсе не считали себя обреченными. Неся потери на обесценении фиксированной ренты и чинша, они переходили к системе краткосрочной феодальной аренды. Убытки от революции цен и падения стоимости денег они стремились компенсировать за счет введения испольщины и частичного возвращения к натуральным поборам 153, а порой обращались и к своим давно уже вышедшим из употребления сеньериальным прерогативам 154. К такого же рода действиям следует отнести и требование уплаты meilleur catel с лиц, уже давно освобожденных от этой повинности 155. Некоторые дворяне содержали сельские таверны 156 и рынки 157. Используя эти привилегии, а также свое право юрисдикции, феодальную курию, суды по чиншам и право участия в комиссиях по раскладке налогов, дворяне, в порядке внеэкономического принуждения, извлекали ренту даже из таких сфер производства и обмена, которые по своей экономической структуре не подлежали феодальной эксплуатации. На этой почве между городами, дворянством и различными социальными прослойками деревенских землевладельцев происходили повседневные конфликты и столкновения, причем в этих конфликтах дворяне и церковные организации выступали в качестве знаменосцев феодальной реакции.
саждениями на дамбах, в зонах отчуждения каналов и шлюзов и т. п. В большинстве случаев все эти угодья сдавались в аренду. Господа плотинной сеньерии извлекали немалые доходы из своих «долей», не говоря уже о том политическом влиянии, которое им давало положение члена коллегии.
153 В ряде случаев феодальные сеньеры получали по некоторым крестьянским повинностям оплату натурой: каплунами, рожью, сеном, дровами. В арендные договоры также включались обязательства о натуральных поставках. См. Н. А. Enno van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 52, 53, 54.
154 Очень характерным примером проявления феодальной реакции является деятельность сеньера Филиппа де Монморанси из замка Хоойдонк, который произвольно установил таксы на продукты, покупаемые им у своих крестьян, и объявил о том, что оставляет за собой право перевода чиншей и других крестьянских повинностей из денежной формы в натуральную. См. Н. А. Enno van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 40.
155 Th. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, № LXX; A. E. Gheldolf. Coutume de la ville de Gand, Nb LXXXVII—LXXXVIII.
156 H. A. E n no van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 50.
157 L. P. G а c h a r d. Relation des troubles..., Nb CCLVII, CCLXIV.
68


Иного порядка изменения происходили в социальной структуре крестьянского населения фландрской деревни. Из приведенного выше материала уже было видно, что процесс первоначального накопления капитала, основу которого составляла «экспроприация сельскохозяйственного производителя, обезземеление крестьянина» 158, энергично развивался во Фландрии. Фландрская деревня являла зрелище глубокого имущественного и начавшегося социального расслоения.
На одном ее полюсе концентрировалась кучка сельских богатеев, стоявших на пути превращения в капиталистических фермеров, торговцев и предпринимателей мелкой и средней руки. В этом отношении весьма показательна уже рассматривавшаяся нами в другой связи деревня Ваастмюнстер. Здесь насчитывалось 13 маслобоен, 5 мельниц и несколько таверн, принадлежавших частным владельцам. Один из сельских богачей помимо занятия торговлей имел маслобойню и обрабатывал 12 гемет земли.
В деревне имелись специальный постоялый двор для приезжих купцов и набережная для причала речных судов. Торговали, повидимому, преимущественно льном (которым покрывалась в деревне обычно в натуре и часть арендной платы), холстом и, учитывая обилие маслобоен, маслом.
Что собою представляло хозяйство богатого фландрского крестьянина, можно видеть на примере жителя этой деревни Яна ван Хекке. Он имел 29 бюндеров собственной земли, арендовал еще 10 бюндеров земли и маслобойню, имел 7 коров, 5 быков, 2 телят, 2 свиньи и 75 овец 159.
Эта прослойка богачей умножалась за счет зажиточных крестьян и различных должностных лиц феодальных сеньеров — фохтов, управителей и т. п. Богачи занимали должности сельских эшевенов, брали на откуп исполнение обязанностей фохтов и, пользуясь властью и своим экономическим могуществом, фактически постепенно превращались в новых господ деревни.
Совершенно иным было положение основной массы фландрского крестьянства. По подсчетам Энно ван Хел- дера, треть крестьянства Фландрии уже не могла прокор¬
158 К. Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, 1955, стр. 721.
159 Н. А. E n n о van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 59,64.
69


миться со своей земли 16°. Эти люди либо батрачили и сочетали земледелие с подсобными домашними промыслами, либо бродили по дорогам и городам в поисках пропитания или милостыни. Деревенская голытьба селилась в маленьких домишках (huisken), без земли, либо с карликовыми приусадебными участками. В деревне Ваастмюнстер они работали носильщиками, рабочими на маслобойнях и мельницах, пряли лен. В деревне Килдрехт они батрачили в семьях 25 богатых крестьян, в деревне Хертэн занимались прядением и ткачеством 160 161. Относительно деревенской промышленности в округе таких городов, как Оденарде, Гент, Ипр и другие, мы уже говорили ранее.
Эти бедняки, как мухи, запутывались в сетях сенье- риальных повинностей, государственных налогов, ростовщических займов, в безысходной кабале у сельских богатеев. Это их жалкие домишки и клочки земли были переобременены сверхцензами, ипотеками и рентами. Это они в отчаянных попытках свести концы с концами продавали скупщикам за бесценок молодняк 162, хлеб на корню 163 и все же, запутавшись в долгах, бросали свои клочки земли и бежали куда только могли 164, а их жалкий скарб шел за бесценок с молотка.
Чтобы закончить обзор социальной структуры фландрской деревни, следует выяснить место, которое в ней занимали социальные прослойки, связанные с городом, и города в целом. Такой экскурс тем более необходим, что характер этих взаимоотношений отразился на всех перипетиях гентского восстания.
Как уже отмечалось ранее, фландрский и, в частности, гентский патрициат и бюргеры владели земельными участками и домами не только в пределах самих городов и их ближайшей округи (banlieue), но и в других деревнях и местечках Фландрии. Например, в деревне Хоф ван
160 Н. А. E n n о van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 59.
161 Ibid., blz. 65, 62, 59.
162 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., t. I, p. 396— 397.
163 Ibid., p. 397—398; C. Verlinden, J. Craeybeckx, E. S c h o 11 i e г s. Mouvements des prix..., p. 184.
164 V. Brants. Essai historique..., p. 144—145; Th. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, Ns XXIV,
70


Рюддерфорде бюргеры имели 6 гемет б лайнов земли, в деревне Килдрехт— 95 моргенов 20 рудов, в деревне Ватерфлит из 247 гемет земли, арендованной местными крестьянами, значительная часть принадлежала лицам не дворянского происхождения, не занимающимся хлебопашеством 165, и т. д. Патрициат и бюргерская верхушка Гента, по словам анонимного хрониста, как правило, проводили лето в своих загородных резиденциях, расположенных в различных деревнях «квартала» Гента. В этих же резиденциях многие из них укрылись во время восстания, сбежав из Гента 166. Все эти лица выступают как землевладельцы, эксплуатировавшие крестьян феодальными и полуфеодальными способами, сдавая им свои земли в чинш или в аренду.
Помимо этого города владели в сельской округе муниципальными землями. Порой такие муниципальные земли сдавались в пользование крестьянам, по отношению к которым город, в подобном случае, выступал в качестве коллективного сеньера, со всеми вытекающими из этого последствиями.
Города располагали также правом вотирования налогов (Гент, Ипр, Брюгге, Франк) и участия в их раскладке, что они бесцеремонно использовали для переобременения деревни, а также юрисдикцией не только над своей ближайшей округой, но и над определенной социальной прослойкой фландрской деревни — buitenpoorters — лицами, имеющими права горожан, но проживающими вне черты города и его округи 167. Эта категория населения — бур- жуа-форен — не была социально однородна. К ней порой принадлежали зажиточные люди, скупавшие городские ренты 168, но большинство ее составлял бедный люд, ремес¬
165 Н. А. Enno van Gelder. Nederlandse dorpen..., blz. 46— 49.
166 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 17: estoient allé jouer et eu’x tenir quelque espace de temps sur leurs maison de plaisan- ces qu’ilz avoient au villaige. См. также Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 83: oui pour aucune fois se retirent en leurs recréa- tions sur leurs maisons, censes, seigneuries et biens, qu’ilz ont hors ladite ville.
167 Th. de Limburg- Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, № Lil, p. 526—527; № LXII, p. 589—5P0; № LXX; A. E. G h e 1 d o 1 f. Coub’me de la vi le de Gand № LXXXVII. I XXXVIII.
168 A. E. Gheldolf. Coutume de la ville de Gand, № LXXXIX.
71


ленники, лица, работающие по найму, и т. п. В их числе, особенно в округе Гента, было немало членов сукнодельческих цехов.
Как это видно из ордонансов и кутюм Гента, такие ремесленники, как ткачи, сукновалы, красильщики, мельники, как правило, работали вне стен города, в прилегающих к нему деревнях 169. Поскольку буржуа-форен включались в городскую раскладку налогообложения, они пользовались привилегиями не платить местные налоги, в качестве горожан освобождались от meilleur catel и подлежали городской юрисдикции. Проживая вне стен города, они, тем не менее, очень часто становились жертвой сеньериальной реакции, выражавшейся в том, что вопреки их вольностям и привилегиям сеньериальные чиновники принуждали их платить meilleur catel 17°, привлекали их к своему суду 171 и т. д. Это обстоятельство делало буржуа-форен очень чувствительными ко всяким попыткам нарушения городских привилегий и вольностей и одновременно создавало множество локальных трений, конфликтов и противоречий как с местным дворянством, так и с крестьянским населением деревень. Наконец, в окрестных деревнях крупных городов всегда находили пристанище большие массы нищего и голодного люда, ищущего пропитания и работы, и в дни волнений они наполняли городские улицы бушующими толпами «мятежной черни». Эти люди стояли вне корпораций, вольностей и привилегий. Им нечего было терять, и они в своих требованиях готовы были идти гораздо дальше пусть и обнищавших, но еще питавших надежды на возврат «доброго старого времени» мелких цеховых мастеров и подмастерьев 172.
169 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 83; А. E. Gheldolf. Coutumes de la ville de Gand, p. 690: qui de toute anchienneté ont usé de faire leur négociacion hors de la dicte ville, comme tis- serans, mounieurs et foullons.
170 А. E. Gheldolf. Coutume de la ville de Gand, № LXXXVII, LXXXVIII etc.
171 Th. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, № LXVIII, p. 589.
172 Конечно, все, что нами здесь говорится об экономическом положении и политической ориентации различных социальных слоев и классов населения Нидерландов исследуемого периода, верно лишь частично. Историческая действительность была еще более разнообразна, противоречива, и сплошь и рядом даже деятельность одних и тех
72


Представители всех охарактеризованных выше социальных групп населения городов и деревень Фландрии приняли в той или иной форме участие в гентском восстании, и в их стихийных, противоречивых, часто бессознательных действиях, как в зеркале, отразилась вся сложность и запутанность социально-экономических отношений этого переходного периода, периода разложения феодальных отношений, первоначального накопления и зарождения капитализма.
5
Далеко не безучастным свидетелем. в гентских событиях, как это пытается утверждать Е. Армстронг, было правительство Нидерландов и его глава — Карл V. Политическая надстройка вовсе не безразлична к судьбе своего базиса и характеру строя общества. Вся деятельность правительства Карла V в Нидерландах в описываемый период является прекрасной иллюстрацией данного общетеоретического положения. Она целиком и полностью была направлена на обеспечение политического господства класса феодалов, на сохранение феодального строя в Нидерландах, на изыскание финансовых средств для осуществления политики феодальной агрессии, ареной которой была не только Европа, но и широкие просторы «Нового света».
Из этого не следует делать вывод, что все мероприятия Карла V и его правительства имели реакционный характер, особенно в первую половину его царствования. Государственная централизация страны, покровительство торговле и промышленности, в частности капиталистической мануфактуре, упорядочение монетного дела давали из вестный простор развитию капитализма и должны быть оценены как мероприятия прогрессивные.
В нашу задачу, однако, не входит подробное рассмотрение данной проблемы во всем ее объеме. Это увело бы нас слишком далеко от главной цели настоящего исследования. Поэтому мы лишь в самых общих чертах коснемся тех вопросов, которые имели непосредственное отношение
же индивидуумов связывалась одновременно и с отживающими и с нарождающимися новыми формами экономической и социальной жизни общества..
73


к событиям гентского восстания и являлись поводом к нему, — политики Габсбургов по отношению к средневековым привилегиям фландрских городов и налоговой политики Карла V.
Линия поведения Габсбургов по отношению к фландрским городам достаточно ясно определилась еще в царствование Максимилиана, который вел самую непримиримую борьбу с их попытками отстоять свое существование в качестве автономных средневековых коммун. Максимилиан стремился сокрушить не только «гордыню» мятежных городов, но и уничтожить следы средневековой демократии, сохранившиеся в городских хартиях и в структуре муниципальных властей. Таким образом, та политика государственной централизации, которая в существующей буржуазной историографии изображается как «абсолютное благо» и за которую как Максимилиану, так и Карлу V дается отпущение всех прочих грехов, имела совершенно определенную тенденцию.
Конкретный ход борьбы Максимилиана с фландрскими городами достаточно хорошо освещен в имеющейся литературе, и мы не будем на нем останавливаться. Но мы рассмотрим один из документов этого периода, вокруг которого разгорелись острые конфликты во время гентского восстания 1539 г., — так называемого Paix de Casant.
Согласно условиям этого договора от 29 июля 1492 г. вольности и самостоятельность Гента, а также демократические права его граждан были сильно ограничены. Впредь деканы выбирались магистратом из числа трех кандидатов, представляемых гентскими цехами. Власть магистрата Гента ограничивалась пределами его эшеви- нажа, за исключением судебных исков по вопросам уплаты чиншей и другой задолженности, возбуждаемых буржуа-форен, и по делам о конфискации их имуществ. По всем прочим вопросам жители Гента подлежали юрисдикции территориальных -судов, по месту фактического жительства. В вопросах чеканки монеты Гент подчинялся общим положениям. Военные формирования «белошапоч- ников» (Wittecapprons) подлежали роспуску и замене 10—12 ротами милиции для помощи бальи и магистрату173.
173 	Ch. Steur. Mémoire*sur les troubles..., pièces justificatives, p. 140—143.
74


Установленный Paix de Casant режим практически применялся, однако, недолго. Уже в царствование Филиппа Красивого, при молчаливом его согласии, Гент восстановил большинство своих привилегии: разделение ассамблеи на три «члена» (об этом см. стр. 79—80), участие выборщиков от города в избрании магистрата, юрисдикцию над своим «кварталом» и т. п.174 Тем не менее, поскольку официального оформления эти действия Гента не получили, последовавший позже возврат к точному соблюдению норм, предусмотренных Paix de Casant, вызвал в Генте значительное сопротивление. Обнаружилось это весьма определенно в 1515 г., когда Карл V вступал на престол Нидерландов. Как видно из ордонанса от 11 апреля 1515 г., прозванного 'гентцами calfvel (телячья кожа) и стяжавшего их непримиримую ненависть, после принесения Карлом V присяги в соблюдении вольностей и привилегий Фландрии, в Генте произошли волнения. «Некоторое количество мятежных лиц» распространяло утверждения, что этим актом Карл V якобы отметил Paix de Casant и восстановил все те вольности, которыми гентцы пользовались до издания этого документа. Власти города отнеслись весьма снисходительно к «смутьянам» и ограничились легким наказанием всего трех человек.
Карл V же приказал впредь жестоко наказывать лиц, распространяющих подобные слухи, вплоть до смертной казни, в назидание прочим «смутьянам». Кроме того, предписывалось провести оглашение Paix de Casant, а в текст присяги всех должностных лиц ввести обязательство соблюдать положения этого договора 175.
Волнения, однако, не прекратились. В ноябре 1516 г. другой ордонанс предписывал разыскать и наказать авторов анонимных памфлетов, расклеенных в Генте, которые преследовали цель «troubler, esmouvoir et eslever le peuple et les inhorter a mutacions et divisions» 176.
Не ограничиваясь прямыми отменами или ограничениями древних городских вольностей и привилегий, правительство Карла V при сохранении формы лишало те или
*74 V. Fris. Histoire de Gand, p. 165—166.
,7S Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., t. I, p. 371—
>76 Ibid., p. 524. -
75


иные привилегии или муниципальные институты их былого содержания и значения. Городские общие собрания (collace, vroedschappen) переставали собирать или выносили на их рассмотрение единичные вопросы. Городское устройство под постоянным контролем и нажимом властей приобретало все более ярко выраженный олигархический характер. Правительство вело линию на сближение с патрициатом и слившейся с ним бюргерской верхушкой, используя антидемократическую систему избирательной процедуры для выборов на муниципальные должности представителей замкнутой касты богатых и знатных горожан. В самих магистратах все более возрастало значение постоянных чиновников (секретари, пенсионарии), в ущерб выборным должностным лицам 177.
Осуществление этой тактики правительства облегчалось тем, что, потеряв свои былые позиции в экономической жизни, патрициат фландрских городов, вовсе не сошел с политической арены. Свое политическое влияние он обеспечивал не только за счет проникновения в ряды государственной бюрократии, о чем уже говорилось ранее, но и путем сохранения за собой прочных позиций в городских магистратах, особенно в Генте.
На всем протяжении бурных XIV и XV вв. именно патриции занимали основные руководящие посты в коллегиях эшевенов, в составе которых весьма часто упоминались лишь родовитые лица, владевшие наследственной земельной собственностью (ervagtighen) 178. Вождь гентской цеховой демократии Яков Артевельде принадлежал к одному из знатнейших патрицианских родов Гента, как и руководитель гентских ткачей в битве при Вест-Розбеке в 1382 г. Филипп Артевельде 179.
Наши собственные наблюдения, правда, проведенные над весьма ограниченными материалами источников, не расходятся с выводами, сделанными Л. А. Варнкёнигом. В компилятивной хронике А. Сандеруса имеется список
177 Р. I. Blok. Geschichte der Niederlande..., Bd. 2, S. 531—532.
178 L. A. Warnkönig. Flandrische Staats-und Rechtsgeschichte, Bd. I, S. 353.
179 F. van Kalken. Histoire de Belgique..., p. 134. 143. Традиции руководящей роли патриниата в политической жизни Гента были так сильны, что и в 1539 г., и даже во время нидерландской революции XVI в. в числе руководителей демократического движения фигурировали представители патрициата,
76


первых эшевенов обеих скамей Гейта с 1301 по 1626 г., а также список патрицианских родов Гента, насчитывающий 201 фамилию. Сопоставление этих данных за период 1301—1602 гг. показывает, что первые эшевены обеих скамей рекрутировались исключительно из членов патрицианских родов на протяжении всех трех веков. Несколько исключений из этого правила имеет место лишь в первой половине XIV в. Но это объясняется, видимо, не нарушением традиции, а просто тем, что некоторые патрицианские роды вымерли или порвали связь с Гентом за истекшее время и потому не вошли в список А. Сандеруса. В первую очередь это относится к родам Парайс и Ванден Пут- те 18°, представители которых очень часто занимали место первых эшевенов обеих скамей, но затем совершенно перестают упоминаться в списках (первые с 1346 г., вторые с 1404 г.).
Зато сЛ442 г. большого влияния добивается род Три- стов (Triest), члены которого вплоть до 1626 г. регулярно занимали место первых эшевенов обеих скамей, и сама хроника, на которую мы ссылаемся, посвящена автором Николаю Тристу, перешедшему в ряды высшей бюрократии и занимавшему в то время уже пост главного бальи Гента.
Были периоды, когда в течение ряда лет должности первых эшевенов «keure» поочередно занимались членами двух-трех патрицианских родов. Например, в 1402— 1411 гг. эту должность четыре раза занимали члены рода Дамман, три раза — Петр Серсимунс и два раза — Стефан Лидекерке. На протяжении 1386—1401 гг. Якоб Ванден Путте пять раз занимал пост первого эшевена «keure».
Восьмидесятые годы XVI в., характеризующиеся разгулом реакции после подавления революции и войны за независимость в южных провинциях, сопровождались не только усилением олигархических порядков, но и нарушением правила обязательной сменяемости лиц, занимающих должности первых эшевенов. С 1586 по 1593 г. (за исключением 1589 г.) первым эшевеном «keure» неизменно был Герард Блазере (не проходящий по спискам патри-  *180 	В отношении Ванден Путте, возможно, весь вопрос связан с опечаткой. В списке патрицианских семей А. Сандеруса есть фамилия- Ванден Питте, которая не попадалась ранее ни в одном документе.
77


цианских родов), а пост эшевена «parchon» занимал неизменно (за исключением 1589 г.) Филипп Трист. В 1593 г. обе эти должности занимали члены рода Тристов 181.
Из 25 эшевенов обеих скамей, избранных 11 мая 1540 г., 18 принадлежали к патрицианским родам 182, перечисленным у Сандеруса. Среди деканов 52 цехов Гента, избранных 17 октября 1539 г., 9 носили патрицианские фамилии, указанные в списке А. Сандеруса 183.
А. Пиренн заблуждался, -когда он утверждал, что в XVI в. в городах Фландрии у власти якобы уже стояла «буржуазия» в современном смысле этого слова. Власть там попрежнему принадлежала патрициату и реакционной цеховой верхушке 184. Даже в Антверпене, этом центре, где в XVI в. капиталистические отношения были наиболее развиты, городской магистрат находился не в руках буржуазии новой формации, а в руках средневековой городской аристократии 185.
В Брюсселе лишь в 1532 г. было принято решение, что впредь должности членов магистрата могут занимать не только представители патрицианских родов, но и прочие благородные лица (personnes nobles). Показательна и причина, побудившая к принятию такого решения, — к этому времени здесь имелся лишь 21 патриций, из числа которых можно было формировать магистрат 186.
Такой факт не представляет собою чего-то неожиданного. Его констатировал Ф. Энгельс применительно к Германии первой четверти XVI в., подчеркивая, что пораже-
181 См. Antonii Sanderi presbyteri Gandavum sive ganda- vensium rerum libri sex. Bruxeilis, 1627, II. VI. «Enumeratio quarun- dam nobilium Familiarum Gandensium», II, III. «Fasti Consulares».
182 См. I. F. Willems. Belgisch museum voor de nederduitsche tael-en letterkunde en de geschiedenis des vaderlands. Te Gent, 1844, d. VIII, blz. 410.
183 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. L. Деканы цехов ткачей, рыбников, лодочников, скупщиков старого платья, фруктов- щиков, маляров, мельников, пивоваров, кожевников.
184 В нашей дискуссионной статье «Исследовать явления в их исторической самобытности и связях» (сб. «Средние века», вып. VI, стр. 334—83-5) этот вопрос дан в самой общей, упрощенной, а потому и неточной формулировке, которая дает основание считать фландрский патрициат не играющим с XIV в. активной политической роли? Здесь мы исправляем этот недочет.
185 E. Coornaert. L’État et les villes a la fin de Moyen Age, la politique d’Anvers. Paris, 1952, № 1, p. 185—210.
186 A. H e n n e. Histoire du regne de Charles-Quint..., t. 6, p. 24.
78


нйе патрициата в борьбе с цехами в период развитого феодализма не было окончательным. «... При наличии вечных раздоров между цехами,— писал Ф. Энгельс, — при том упорстве, которым обладали патриции, и покровительстве, которое они находили у империи и правительств союзных с ними городов, патрицианские члены советов очень скоро то хитростью, то силой восстановили фактически свое прежнее безраздельное господство. В начале XVI столетия во всех городах община опять находилась в оппозиции» 187.
И это было не ‘ просто следствием местных особенностей. Здесь сказался, с одной стороны, тот факт, что силы феодализма вовсе еще не были сломлены. С другой стороны, здесь находила отражение одна из общих закономерностей развития общества, выражающаяся в том, что изменения в экономической и социальной структуре вовсе не сказываются немедленно и автоматически на структуре политической надстройки, которая даже в условиях разложения базиса долгое время еще охраняет интересы отживающих сил старого общества.
Примером может служить политический строй Гента первой половины XVI в. Все политически правоспособное население города распределялось между его тремя «членами». «Первый член» — poorterije — «буржуазия», в состав которого входили патрициат и прочие самые знатные и богатые люди, не принадлежащие к цехам. В их числе могли оказываться и отдельные представители купцов и предпринимателей нового типа. Депутаты избирались от соответствующих приходов Гента.
- .Собирался «первый член», в случае созыва ассамблеи, сначала на секционные совещания по приходам Гента (всего было семь приходов). Созыв и руководство этими секционными заседаниями возлагались на капитанов (hoofdmanen). После этого делегаты от приходов собирались на пленарное заседание, где председательствовал главный декан «первого члена», занимавший одновременно пост первого эшевена первой скамьи (keure). Заседания происходили в помещении коллегии монахов-доминиканцев (Prechers). «Второй член» — neeringen— ремесленники, 52 цеха, заседавшие посекционно, в составе де¬
187 	Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии, стр. 27.
79


канов цехов и присяжных в ратушах соответствующих цехов. Окончательное решение принималось на пленарном заседании. «Третий член» — ткачи и подчиненные им младшие цехи. Заседания его проводились в палате суконщиков, на площади Bogaert.
Когда какой-либо вопрос выносился магистратом на решение ассамблеи, то в зал заседаний в ратуше (am solre), где уже находились эшевены обеих скамей и бальи города, приглашались деканы, присяжные цехов и прочие депутаты ассамблеи. Им сообщалось содержание вопросов, подлежащих решению, ■ и указанные лица расходились по цехам и секциям. После обсуждения вопроса по секциям проводилось голосование, результаты которого подсчитывали пенсионарии. Затем члены ассамблеи собирались вновь на пленарное заседание, где сообщались результаты голосования по секциям и «членам» и подводился общий итог. Решение принималось простым большинством 188. До восстания ассамблея собиралась весьма редко, но очень активно работала в период восстания.
Городской магистрат состоял из 26 эшевенов и делился на две курии или «скамьи», по 13 человек в каждой. Эшевены первой скамьи (keure) ведали вопросами городской администрации, финансами, имуществами города. Они же в городском суде (vierschaar) разбирали дела по уголовным преступлениям всякого рода.
Эшевены второй скамьи (parchons, gedeele), помимо участия в решении общегородских вопросов, в области судопроизводства ведали разбором гражданских дел 189.
При выборах эшевенов обеих скамей соблюдался принцип пропорционального представительства от каждого «члена» Гента: по 3 человека от первого и по 5 от «второго» и «третьего членов». Фактически же патриции занимали часто большее число мест в магистрате, так как часть их была приписана к цехам и проходила в число эшевенов под видом цеховых представителей.
188 L. R. Sacher-Masoch. Der Aufstand in Gent..., S. 77; A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 231.
189 А. H e n n e. Histoire du regne de Charles-Quint..., vol. 6, p. 232. А. E. Gheldolf. Coutume de la ville de Gand, p. 8—9, 14—19, 56— 57. .
80


Перевыборы магистрата проводились ежегодно 15 августа по следующей процедуре. Четыре выборщика от лица правительства и четыре от города избирали эшевенов обеих скамей, которые затем утверждались в своих должностях специальными правительственными комиссарами 19°. И без того весьма антидемократическая процедура выборов магистрата извращалась на практике закулисными сделками правящей олигархии 190 191.
Выборы цеховых деканов, игравших столь большую роль во всей общественно-политической жизни города, проводились вслед за выборами магистрата, начиная с 17 августа. Цехи выбирали по три кандидата на этот пост, и один из этих трех человек утверждался магистратом в должности декана 192, после чего приносилась соответствующая присяга. Три казначея, ведавшие финансами города, отчитывались перед магистратом в своей деятельности 193.
Помимо этих органов самоуправления в Генте имелся ряд государственных чиновников. Главным из них был бальи города Франсуа ©ан-дер Грахт, сеньер де Схардо, имевший заместителя и сержантов. Бальи ведал полицией, административными вопросами, приводил в исполнение приговоры суда и решения магистрата, присутствовал на заседаниях магистрата с правом голоса, принимал присягу и т. д. Это был полномочный и ответственный представитель правительства в городе. Имелся еще бург- граф, ведавший местным гарнизоном и вопросами охраны города.
Должность аммана, в компетенцию которого входили управление городской тюрьмой, исполнение приговоров судов и т. д.194, до восстания принадлежала городу, но
190 Les mémoires de Jean d’Hollander. С. P. Hoynck van Pa- pendrecht. Analecta Belgica, t. VI. Hagae Comitum, 1743, p. 354— 355 (addition).
191 Cm. L. R. S a eher - M asoch. Der Aufstand in Gent, S. 138^ 139. Опираясь на мемуары бальи Гента периода восстания Франсуа ван-дер Грахта, автор подчеркивает, что в течение последних 20—24 лет перед восстанием главные деканы цехов Гента фактически сами назначали выборщиков магистрата от города.
192 Ibid., S. 77; J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 355.
193 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 434 (additions). Во время восстания казначеи были заменены «коллегией 9».
194 А. Е. Gheldolf. Coutume de la ville de Gand, p. 482—483.
6 A. H. Чиетоавонов 81


йотом в наказание была отобрана в разряд государственных.
В свете всех этих данных политическое устройство Гента представляется как олигархическое, находившееся под жестким и неусыпным контролем правительства. Совершенно неправ был Ш. Стёр, изображавший политический строй Гента кануна восстания каким-то оплотом свободы 195. Не прав был и А. Пиренн, давая следующую характеристику взглядов мелкого ремесленного люда: «Он остался верным прошлому, и, вместо того, чтобы понять, что все его беды происходят от застарелого консерватизма, в котором он погряз, он их приписывал правительству и магистратам» 196.
Верно, что обездоленный и эксплуатируемый мелкий ремесленный люд городов Фландрии не разбирался в политической экономии, но он отлично понимал, кто является его самым непосредственным и жестоким эксплуататором и угнетателем.
Ущемление демократии не было единственным аспектом городской политики правительства. Если здесь его цели не противоречили в сколько-нибудь серьезной степени корыстным интересам патрицианско-бюргерской верхушки (за исключением вопроса о господстве города над «своим кварталом»), то в ряде других случаев подобной гармонии уже не наблюдалось.
Одним из таких вопросов были монополистские претензии цехов и других корпораций. Хотя множество ордонансов Карла V шло навстречу цеховой исключительности, но были и такие, которые ее нарушали. Ограничение запретной зоны Ипра 3 милями 197 сделало Хондсхот недосягаемым для ударов корпоративных городов Фландрии, а его конкуренция больно ударила по их сукноделию. Ордонансы Карла V подорвали монопольное право рыбников, мясников и торговцев другими продовольственными товарами 198. В ущерб городским интересам Карл V поддерживал дворян, стремившихся сохранить привилегии на содержание местных рынков и ярмарок 199. В этих дейст-
195 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles de Gand, p. 42.
196 H. Pirenne. Une crise industrielle..., p. 501—502.
197 H. de S a g h e r. Recueil de documents..., № 32.
198 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 326, 378, 397— 398.
199 L. P. G а c h a r d. Relation des troubles..., № CCLVII, CCLXIV.
82


виях видно было не только вторжение в права отдельных корпораций или городов, но и стремление лишить их самостоятельности, подчинить все возрастающей силе центрального правительства.
Наиболее острые конфликты, однако, разгорались вокруг вопросов налогообложения. Причину этого легко показать, приведя несколько красноречивых цифр. В одном лишь 1542 г. со всех Нидерландов Карл V собрал 2 482 868 ливров налогов 200. За период с 1515 по 1539 г. по подсчетам магистрата один только Гент уплатил в качестве государственных налогов 6 млн. флоринов 201.
Даже при всех тех махинациях с переобременением налогами городского плебса и окрестного крестьянства, которые производила городская верхушка Гента и других городов Фландрии, ей приходилось и самой нести огромные расходы, непомерно возраставшие с каждым годом. И в этом пункте ее оппозиция правительству Карла V смыкалась с антиналоговыми выступлениями городского плебса и крестьянства. Городская беднота тем более остро реагировала на налоговые вымогательства, что помимо основной суммы налога на нее ложились дополнительные издержки, связанные с злоупотреблениями властей и сборщиков, а также главная тяжесть внутригородских налогов. Бюджет Гента — наглядный тому пример. Из 11 292 ливров (de gros) его расходных статей в 1539 г. 629 ливров (de gros) покрывалось за счет поступлений по сбору косвенных и других внутригородских налогов 202. Значительная доля средств шла на уплату процентов по рентам, держателями которых являлась городская верхушка,— обстоятельство, которое с необходимостью предопределяло столкновения между городским плебсом и городской верхушкой, независимо, от общей их оппозиции по отношению к налоговому грабежу правительства. При этом и та и другая сторона искали защиты от правитель¬
200 Н. Pirenne. Histoire de Belgique, t. 3, p. 214.
201 L. P. Gachard. Relation des troubles...,, p. 354: Item, extraict auctenticque des consentz et subventions accordez depuis Van XVCXV jusques en fan XXXVI, montans ensemble ä la somme de VI millions carolus d’or et plus... — фрагмент из описи документов, сданных магистратом Гента правительству в соответствии с приговором от 30 апреля 1540 г.
202 L. Р. G а б h а г d. Relation des troubles.., № CCCLXIX.
6*
83


ственного налогового грабежа в обращении к старым муниципальным вольностям и привилегиям.
Идеологическим отражением этих сложных социальных и политических конфликтов было распространение во Фландрии, как и во всех Нидерландах того времени, реформационных и еретических вероучений, в частности лютеранства и анабаптизма. Кервейн де Леттенхове допускал явную тенденциозность, когда причиной гентского восстания он объявлял отступничество народа от истинной католической веры, и в этой части критика его А. Пиренном справедлива. Но сам А. Пиренн впадал в другую крайность, исключая всякую связь между рефор- мационным движением и восстаниями этого времени. Современники описываемых событий придерживались иной точки зрения. Автор анонимной хроники специально подчеркивал тот факт, что Фландрия в целом и Гент в частности были рассадником «проклятой лютеровской секты и прочих ересей» 203. Что эти высказывания анонимного хрониста не были плодом его выдумки, показывает ряд документов, свидетельства которых не могут быть подвергнуты сомнению. К числу их принадлежат прежде всего материалы инквизиции, согласно которым за период с 1522 по 1528 г. во Фландрии к разного рода наказаниям было приговорено 28 еретиков, преимущественно ремесленников. При этом ровно половина из них — 14 человек— приходилась на долю Гента 204. Одним из первых сакраментистов, попавших в руки инквизиции, был житель Оденарде Торрекен ван-дер Перре, осужденный в 1517 г. на бичевание и принесение покаяния 205. Несмотря на энергичную деятельность инквизитора Франциска ван-дер Хюлста, в четвертом плакате против еретиков, изданном в 1526 г., Карл V констатировал, что ересь попрежнему распространяется среди простого народа Фландрии 206.
По свидетельству Хофстет де Гроота, в годы, предшествовавшие восстанию, в Генте дюжинами казнили ана-
203 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 5.
204 См. Corpus documentorum inquisitionis haereticae pravitatis Neerlandicae, uitg door P. Fredericq. Gent-’s Gravenhage, 1889—1903, vol. 4—5.
205 Ibid., vol. 1, № 432.
206 Ibid., vol. 5, № 529.
4


баптистов-мельхиоритов 207. Разгром Мюнстерской коммуны и анабаптистских выступлений 1534—1535 гг. в северных провинциях Нидерландов имел следствием резкий спад анабаптистского движения и его разложение. Тем не менее анабаптистские и лютеранские общины продолжали существовать -в значительном количестве во Фландрии и в Генте.
Председатель Совета Фландрии Пьер Тайспил писал наместнице в своем письме от 14 июня 1538 г., что в пределах одной-двух миль от стен Гента проживают анабаптисты и лютеране. Поскольку они ведут себя спокойно и сборищ не собирают, власти ограничиваются пока надзором и собиранием более подробной информации о них 208.
Другие документы свидетельствуют, однако, о том, что приверженцы реформационных вероучений вовсе не были бездеятельны. Они настойчиво вели пропаганду своих убеждений, используя для этого, в частности, деятельность «риторических обществ», игравших видную роль в идеологической жизни широких слоев населения Нидерландов. В мае 1539 г. в Генте состоялся праздник «риторических обществ» Фландрии и Брабанта. В ходе этих празднеств произносились речи, ставились пьесы и публично распространялись брошюры, содержавшие, по словам канцлера Брабанта, «дурные и зловредные учения и соблазны, полностью проникнутые лютеранством» 209. Согласно утверждению прокурора финансов, ведшего следствие по делу о гентском восстании в 1540 г;, на организацию этих празднеств гентцы истратили большую сумму денег, «а сами празднества были началом указанного мятежа и в этих целях некоторые скверные мятежники приложили руку к их организации»210. От таких фактов нельзя просто отмахнуться, как это делает А. Пиренн. Но, к сожалению, имеющиеся источники не дают возможности установить прямые связи отдельных участни¬
207 С. Р. Hofstede de Groot. Hundert Jahre aus der Geschichte der Revormation in den Niederlanden (1518—1619). Gütersloh, 1893 S. 123.
208 L. ?: Gachard. Relation des troubles..., № XXXIX.
209 Ibid., № XCI: de malvaises et abusives doctrines et séductions, de tout tendant ä l’opinion lutheriäine.
210 Ibid., p. 81: et fut icelle feste le commenchement de ladicte commotion, et ä ces fins l’avoient aucuns mouvais meuttiens esté cause et tenue la main de le mectre sus.
85


ков и руководителей восстания с лютеранами и анабаптистами, за исключением одного Лоренса Клааса, который разделял лютеранские убеждения.
Однако нельзя сомневаться в том, что широкое распространение реформационных идей наложило свой отпечаток на характер и программные требования восстания и способствовало подрыву авторитета властей и престижа католической церкви и духовенства.
Были и другие моменты, делавшие католическую церковь и особенно монастыри ненавистными в глазах городской ремесленной бедноты. Монахини, особенно бегинки, упорно конкурировали в Генте с бедняками, занимавшимися прядением шерсти и льна 21Ч Другие монастыри торговали беспошлинно вином и пивом211  212. В то же время монахини, по признанию самих епископов, вели развратный образ жизни и превратили монастыри в дома свиданий 213, что вызывало в народе всеобщее возмущение.
Совокупность всех изложенных выше обстоятельств социально-экономического, политического и религиозноидеологического характера аккумулировала в городах Нидерландов огромную силу социального протеста и создала сложнейшее переплетение социальных противоречий, всегда готовых вылиться в открытое возмущение. Восстания деревенских сукноделов в округе Ипра, голодные и антиправительственные бунты 1532 г. в Генте и Брюсселе214, анабаптистские восстания 1534—1535 гг. в северных провинциях Нидерландов и другие социальные столкновения первой половины XVI в. — неоспоримое тому доказательство. Одним из крупнейших в ряду этих восстаний было и восстание 1539—1540 гг. в Генте и его квартале.
211 	Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 82.
2,2 J. d’Hol lander. Les mémoires..., p. 351.
213 H. F or n его n. Histoire de Philippe II, t. II. Paris, 1881, p. 10.
214 А. H e n n e. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 22—23.


' V Г лав а II
ОТ ЛЕГАЛЬНОЙ ОППОЗИЦИИ К ВОССТАНИЮ V 1
Прологом к восстанию послужили события, произошедшие с января 1537 по август 1539 г. За это время выявились следующие основные направления развивающегося конфликта: непопулярность династической внешней политики Карла V, нарастающий протест широких слоев городского и сельского населения Фландрии против безграничного налогового грабежа правительства и его абсолютистских притязаний, возмущение городских низов вопиющими злоупотреблениями олигархических магистратов городов как в области замещения городских должностей, так и в области внутригородского налогообложения.
Длительное соперничество Карла V и Франциска I на международной арене, то обострявшееся, то затухавшее, вошло в новую фазу своего развития в начале 1537 г. В январе этого года парижский парламент вынес определение, что Карл V повинен в нарушении договоров и верности Франциску I, «своему суверену» по держанию Артуа, Фландрии и Шароле. На этом основании парламент освобождал вассалов Карла V, проживавших в этих провинциях, от присяги и вменял им в обязанность отныне «служить королю [Франции.— А. V.] под угрозой потери фьефов и объявления их мятежниками». Вслед за этим французские войска вторглись на территорию Нидерландов и взяли весной 1537 г. города Гезден и Сен-Поль. Производя эту военную демонстрацию, Франциск I по ряду причин не стал развивать достигнутого успеха и, приказав укреплять занятые города, возвратился в Париж 1.
1 F. М e z е г а у. Abrégé chronologique de l’histoire de France,
8. Amsterdam, 1755, p. 142—144. .
87


Казна правительства Нидерландов, как всегда, была пуста, и в конце марта 1537 г. Генеральным штатам, собравшимся в Брюсселе, было предложено в спешном порядке вотировать новую субсидию, истребованную Карлом V в размере 1 млн. 200 тыс. ливров. Из них 400 тыс. ливров падало на Фландрию. В том числе 56 400 ливров приходилось на долю Гента«2.
Депутаты Генеральных штатов, привыкшие уже подчиняться таким требованиям, хотя и не без ропота, вотировали новый налог, за исключением депутатов Гента, которые, опираясь на полученные инструкции, отказались дать согласие на уплату налога3. Колебались и депутаты других фландрских городов.
Почему отказ платить налог последовал именно со сто-, роны Гента, а не какого-либо другого города или провинции, объяснить не так просто. С некоторым основанием можно ' предположить, что решающими моментами явились: крайняя напряженность социально-политической обстановки во Фландрии в целом и в Генте в частности, связанная с кризисом цехового сукноделия; особенно проч-. ные в Генте исторические традиции антицентрализатор-, ской борьбы, главными носителями которых являлась господствующая бюргерско-патрицианская олигархия;, положение Ген-та как столицы Фландрии, дававшее ему некоторое моральное право выступать от лица всей Фландрии и обеспечивать себе поддержку периферии, опираясь На остатки прерогатив по отношению к своему кварталу и.другим городам Фландрии.
Было бы ошибочным, однако, предполагать, что все другие города и провинции Нидерландов безоговорочно и с полной готовностью шли на любые материальные жертвы по первому требованию правительства. Письма Марии Венгерской дают в этом отношении небезынтересный материал. Еще до начала военных действий, 29 января 1537 г., наместница писала Карлу V, что если вспыхнет война с Францией, он должен дать денег,—-в противном случае возможно восстание. (En cas de guerre, -quibse* vuelle. trpeuër pardecha furny dargent; aïïtremënt craindb lä mutinerie, et que le pays vouldra faire la-paix). 9 июня•
2 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 280—281; ch-axdf Rélat-ioh des troubles...,, p. XL.
8 	J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 281—282.
88'


1537 г. наместница снова писала, что нужны деньги, или страна будет потеряна (quil fault ayde dargent, ou aultre- ment le pays perdu). 29 апреля 1538 г. наместница опять жаловалась на то, что в стране царит всеобщее недовольство (chacum est enclin a murmurer)4.
Как видно из этих документов, во всех провинциях Нидерландов усиливалось недовольство династической политикой правительства, и поведение Гента и его квартала явилось в значительной мере лишь локальным отражением общей политической ситуации в стране.
Весьма характерным штрихом является и то обстоятельство, что Карл V прислал Марии Венгерской довольно значительную субсидию, но категорически запретил тратить эти деньги до возникновения критического положения 5. Следовательно, деньги у правительства были, но оно предпочитало вновь и вновь грабить Нидерланды для финансирования экспансионистской династической политики Габсбургов на международной арене.
Показателен тот факт, что именно городская верхушка Гента (по свидетельству источников) заняла непримиримую позицию. Тогда как цехи согласились дать «воинские контингенты из числа жителей провинции согласно правам и древним обычаям», с оплатой их за счет города, «...буржуа Гента, которые являлись первым членом магистрата города, наиболее богатые и знатные, и потому долженствовавшие показывать пример другим, дали абсолютно отрицательный ответ»6. Ту же оценку дает анонимный, хронист, который пишет, что «волнения были начаты плебсом (commun peuple) по подстрекательству этих буржуа» 7.
Правительство не оставляло надежды добиться согласия Гента на уплату налога, применяя для этого все средства давления, маневрируя и используя свою агентуру в городе. Гент упорно стоял на своем, и конфликт постепенно принимал форму столкновения абсолютистских притязаний правительства с принципами традиционного средневекового муниципального режима. Конкретный ход конф¬
4 К.. L a n z. Correspondenz des Kaisers Karl V, Bd. 2. Leipzig, 1845, № 660, 677, 702.
. ? Ibid., № 665, 666, 691.
6 J. d’H ó 11 a h d e r. Les mémoires..., p. 282.
7 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 36—37.
89


ликта на этом этапе достаточно подробно освещен в имеющейся литературе, и мы остановимся лишь-на тех явлениях, которые имели существенное значение для последующего развития событий и для выяснения позиций правительства и различных социальных групп в процессе перерастания этого легального конфликта в открытое восстание.
Программа, которую выдвинули и отстаивали гентцы в течение первого периода конфликта, состояла в следующем. Опираясь на положения, содержавшиеся в привилегиях Гюи де Дампьера (1297 г.), Людовика Неверского (1324 г.) и Марии Бургундской (1477 г.), Гент отрицал право правительства собирать налог с города без его согласия, ибо формально ни Paix de Casant, ни ордонанс 1515 г. (calfvel) не отменяли этой привилегии гентцев. Кроме того, в их распоряжении имелось письмо Карла V от 7 апреля 1535 г., в котором он давал обещание не взимать с гентцев никаких новых налогов в течение шести последующих лет, т. е. до 1541 г. 8 Ссылаясь «а переобре- менение предыдущими налогами, которые еще не были выплачены, и на упадок городских промыслов9, в соответствии с решением «второго» и «третьего членов» (ремесел и цеха ткачей), город соглашался выставить ополчение из жителей квартала Гента в количестве 8000 человек пехоты и 1200 кавалеристов, оплачивая их за свой счет 10. Этим обеспечивались как оборона страны от врага, так и предоставление пропитания бродячему люду, лишенному заработка. В этом требовании, хотя оно и аргументировалось ссылками на старинные вольности и привилегии, нашло отражение новое явление в экономической жизни Фландрии — процесс первоначального накопления и его главный результат — массовая экспроприация мелких самостоятельных производителей, в первую очередь крестьян¬
8 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., pieces justificatives, p. 141—143; Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 371—372; A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 235—236; H. Pirenne. Histoire de Belgique, t. 3, p. 122.
9 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 283: considerê le mau- vais temps, petitte negociation et gaignage et les precedentes aydes en- coires courrant.
10 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 282; L. P. Gachard. Relation des troubles..., № CCCXXXIX, p. 558; № CCCXLII, § 8.
90


ства. Поэтому предложение Гента о выставлении людских контингентов вместо уплаты налога нашло энергичную поддержку не только в городах гентского квартала — Оденарде, Куртре, Граммоне, Термонде и Нинове, но и в таких аграрных по своему профилю кастелянствах, как Алост и область Ваас11.
Одновременно цехи настойчиво требовали от магистрата защищать крестьян квартала Гента от попыток со стороны правительственных чиновников насильственно собирать с них не вотированный гентцами налог 12. Вместе с тем Гент угрожал крестьянам санкциями со своей стороны, если они подчинятся требованиям сборщиков налога 13. Здесь уже гентцы нарушали статью Paix de Casant, лишавшую Гент прав управления своим «кварталом» 14.
Притязания правительства опирались на совершенно иную базу. Формально наместница основывала свои требования об уплате налога гентцами на том, что решение трех «членов» Фландрии (Ипра, Брюгге и Франка) обязательно и для четвертого «члена» — Гента. Эта аргументация, как мы показали выше, была с формальной стороны несостоятельна. Сознавая это, правительство выдвинуло другой тезис, гласивший, что в чрезвычайных обстоятельствах, когда враг вторгся в пределы страны, любые дарованные ранее вольности и привилегии, если они вступают в противоречие с задачами обороны государства, не должны приниматься во внимание. Первой и самой священной обязанностью всех подданных является защита отечества15.
11-L. Р. Gachard. Relation des troubles..., № CCCXXXVII, CCCXXXVIII, CCCXLIV. Пенсионарий Гента Жан Бар прямо мотивировал это решение Гента тем, что многие жители города занимаются бродяжничеством: dat vele van die van Ghendt vagabonde liepen, dat zy wilden kiesen van huerlieden volcke omme die ter oorloghe te zendene onde die voor vremde zelve betalen, p. 585.
12 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. XLI, № CCCXLII, § 4; J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 288—289.
13 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 286: ...soubz umbre du- quel bruit plusieurs du quartier de Gand, qui aultrement estoient prestz et vouluntaires pour payer, ont differé de le faire.
14 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., pièces justificatives, p. 142.
15 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 286, 290—291, 305, 319; особенно четко этот тезис был сформулирован в приговоре Карла V от 30 апреля 1640 г.
91


Предложение гентцев о снаряжении ополчения за счет города после некоторых колебаний было отвергнуто. Формально Карл V отклонял это предложение потому, что набор ополчения по обычаю производился лишь в случае возникновения внутреннего мятежа 16, а также по причине слабой военной подготовки ополченцев 17. Фактически правительство не желало иметь дело с гентским ополчением главным образом из опасений, что, собравшись в большую массу, гентские ополченцы объединятся с «прочими подонками» других городов и провинций «для грабежа и опустошения страны», которая являлась в это время «рассадником проклятой лютеровской секты и прочих ересей», чьи последователи намеревались ввергнуть Нидерланды в мятеж, «чтобы ввести общность имуществ» 18.
Не располагая в действующем законодательстве достаточно солидным подтверждением своих притязаний, правительство опиралось не столько на традиции и законоположения, сколько на свой авторитет центральной власти и на практику таких бюрократических учреждений правительственного аппарата, как Главный совет (верховный суд) в Мехельне и финансовый и тайный советы в Брюсселе. Здесь королевские легисты путем сложнейших казуистических ухищрений узаконивали любые требования монарха и его наместницы.
Нидерланды, однако, не были Испанией и в.них не так просто было осуществлять абсолютистские притязания, а правительство Карла V имело достаточное количество трудноразрешимых осложнений внутреннего и международного характера. Поэтому оно вынуждено было проводить гибкую и осторожную тактику, выжидая момент, когда можно будет нанести непослушной коммуне решительный удар. Эта тактика, с чередованием наступательных и отходных маневров, а также с периодической потерей инициативы, применялась в рассматриваемый период следующим образом.
После того как ассамблея трех «членов» Гента вынесла определенное решение о предоставлении оплачиваемого за
16 J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 316: ...lequel esperons. ne vöuldrez ènsuivre, ne alleguer.
17 L. P. G а c h а r d. Relation dés troubles..., Ns CCCXXXIX, p. 557.
Ibid., p. 4—5, 81—82.
92


счет города ополчения вместо налога, в Брюсселе в течение 17—22 апреля 1537 г. происходили переговоры между делегатами Гента и городов его квартала о линии поведения, которую им надлежит занять перед лицом наместницы. Ряд городов и кастеля'нств «квартала» — Куртре, Ни- нов, Алост, область Ваас, Оденарде, Термонд, Граммон, Геерсберге — присоединился к предложению Гента на условиях, что ополчение будет функционировать лишь до прекращения настоящих военных действий, а средства на оплату ополченцев будут приобретены путем продажи рент, выкупить которые магистраты смогут по окончании войны таким способом, каким найдут удобным для себя 19. ! I > I х*.-;
Разочарованное подобным оборотом дела правительство сначала попыталось через сеньера Вейнгене отговорить депутатов гентского квартала от такого решения, как способного принести бедствия многим семьям и нерационального с военной и финансовой точек зрения20. Потерпев неудачу, правительство сумело добиться того, что его платный агент пенсионарий Гента Жан Бар, как это правильно подметил А. Хенне, изложил решение Гента о предоставлении ополчения в такой форме, которая при желании могла быть истолкована правительством как принципиальное согласие Гента на уплату налога 21.
После этого наместница могла с известным основанием утверждать в письме от 24 апреля 1537 г., что все депутаты дали свое согласие на уплату налога (heeft geac- cepteert ’t voerscreven accord voer general). В то же время наместница соглашалась в принципе на предложение гентцев о наборе ополчения и давала обещание, что на-
* 19 L. Р. Ga-chard. Relation des troubles..., N° CCCXXXVII— CCCXXXIX, в частности, p. 552, 556.
so Ibid., № CCCXXXIX, p. 557.
21 	A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 243. L. P. Gachard. Relation des troubles..., № CCCXLIV, p. 585; ...dat ghemerckt den grooten noot van den frontieren ende dat Hesdyn ghe- wonnen was van den Franchoysen, dat die van Ghendt consenteerden te deser werf, in de 400 000 Carolus güldenen al iiaer den vutwysen van haerlier transport. Если показания Жана ван Квикелберге, откуда заимствован этот текст, точны, то подобное поведение Жана Бара вполне опра©ды1вает слухи, ходившие в Генте во время восстания, что гентские депутаты в Брюсселе в 1537 г. нарушили мандат и фактически дали согласие на уплату налога. См. также № CCCLXV, р. 620.
93


лог будет собираться лишь в случае продолжения военных действий22. Однако это был лишь дипломатический маневр. Спустя некоторое время правительство объявило решение, принятое тремя «членами» Фландрии, обязательным для Гента, потребовало от него уплаты первого взноса и приступило к насильственному взиманию налога в «квартале» Гента. Одновременно жители Гента, находившиеся в других городах Нидерландов, были арестованы как заложники, в целях обеспечения уплаты гентцами причитающейся с них налоговой квоты 23. Конфликт вступил в новую стадию развития, и инициатива в этом принадлежала правительству.
Сложные внешнеполитические переговоры, в частности с Францией, которые в это время вел КарлУ24, вынуждали правительство по отношению к самому Генту придерживаться тактики выжидания 25, переговоров и временных компромиссов. Одновременно правительство забивало клин между Гентом и его «кварталом», ставя их в неравноправное положение. Однако и в этом вопросе Мария Венгерская вынуждена была сделать временную уступку— после совместного демарша Гента и трех «членов» Фландрии она согласилась приостановить на 3—4 месяца насильственное взимание налога в «квартале» Гента, в ожидании ответа Карла V на поданную гентцами на его имя апелляцию и выбора гентцами. одного из вариантов примирительной процедуры, которые были предложены властями26.
После этого развернулась борьба вокруг поданной гентцами 7 января 1538 г. апелляции. Приняв ее сначала,
22 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., № CCCXL: ...op conditie dat indien d’oerloghe cesseerde oft dat de vyanden eer vertrocken, sy souden quyte wesen te betaelne... См. также J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 284.
23 A. Henne. Histoire du rägne de Charles-Quint..., t. 6, p. 247— 249.
24 L. P. Gachard. Relation des troubles..., № XIV. В своем письме от 10 сентября 1537 г. Карл V писал наместнице: ...au regard de ceulx de Gand, je loue vostre avis de temporiser avec eulx jusques ä meilleur conjuncture s’adonne pour réduyre et chastier ceulx qui sont cause...
25 Ibid., № VI—XIII. Одной из таких мер была, в частности, посылка з Гент де Хербэ и Корнелия Схепперуса (de Herbais et Cornil- le Scepperus) с заданием склонить город к уплате налога.
26 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 290—296.
94


Мария Венгерская затем передала апелляцию вместе со' всеми прочими документами, относящимися - к вопросу О' налоге, на заключение Большого совета в Мехельне. Он вынес следующее определение: апелляция неприемлема по существу, ибо направлена против интересов защиты страны от внешнего врага, и незаконна по форме, поскольку в отсутствие суверена вся полнота власти в стране принадлежит наместнице, которая сама сносится с сувереном по вопросам, нуждающимся в его личном вмешательстве. • '
На этом основании Большой совет рекомендовал продолжать взимание налога, а гентцам не отвечать по существу поданной ими апелляции, сообщив лишь, что дело будет доведено до сведения императора 27.
Верноподданные императорские легисты, таким образом, не только целиком и полностью оправдали притязания правительства, но по сути дела осудили даже компромиссные меры наместницы, приостановившей временно взимание налога в «квартале» Гента и позволившей гентцам подать апелляцию на «имя Карла V28. Одновременно они уклонились от того, чтобы затрагивать щекотливый и сложный вопрос о действенности тех привилегий, на которые ссылались гентцы, молчаливо подменяя его абсолютистским тезисом приоритета общегосударственных интересов над локальными и воли государя над дарованными им самим привилегиями.
31 января 1538 г. Карл V, опираясь на решение Большого совета в Мехельне, в своем личном письме гентцам категорически потребовал уплаты ими налога, отклонил предложение о наборе ополчения и заявил, что если они будут упорствовать в своих заблуждениях и, противопоставляя себя всей стране и правительству, мешать делу обороны от внешнего врага, налог будет собран насильственно, а жители города навлекут на себя его гнев и кару. Единственная уступка, которую он делал, было указание освободить гентцев, арестованных властями в качест¬
27 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 304—307.
28 «Большой совет выполнил это поручение так, как делают суды, не обладающие смелостью, чтобы освободиться из-под влияния правительства», — писал по этому поводу А. Хенне (А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 270).
95


ве заложников в различных городах Нидерландов29. В дополнение к этому в Гент с аналогичными инструкциями был отправлен специальный посол Карла V Луи ван Схорре30. Ни то ни другое не возымело среди гентцев ожидавшегося правительством эффекта. Более того, арестованные гентские заложники, которых правительство в мае 1538 г. согласилось отпустить лишь с обязательством вновь возвратиться в тюрьму по первому требованию, отказывались покидать места заключения31.
Тем временем военные действия с Францией прекратились и взаимоотношения государств улучшились настолько, что в октябре 1538 г. наместница выехала во Францию на свидание со своей сестрой Леонорой, женой Франциска I. Всякая практическая необходимость сбора налога уже миновала, особенно учитывая данные ранее правительством заверения, что сбор налога будет отменен, как только прекратятся военные действия 32. Правительство собиралось даже испрашивать уже новый налог. Тем не менее, оно не только не шло ни на какие дальнейшие уступки, но осенью 1538 г. приступило вновь к насильственному взысканию налога в кастелянствах гент- ского «квартала»33, дав всем властям категорическое указание оказывать всемерное содействие его сборщикам. Все протесты оставались безрезультатными, а 10 ноября 1538 г. был издан ордонанс, запрещавший под страхом жестокого наказания всякое противодействие сбору налога, вотированного провинцией Фландрией (accordée par le pays de Flandre) 34.
Из этого совершенно ясно, что правительство рассматривало данный вопрос уже не как финансовый, а как политический, как вопрос собственного престижа35.
29 J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 315—320.
30 Ibid., р. 321—329; J. F. Willems. Belgisch Museum..., blz. 380—381.
31 J. d’H о 11 a n d e г. Les mémoires..., 16, p. 330—331.
32 Ibid., p. 284, 339—340. Перемирие в Ницце было заключено уже в июне 1638 г.
33 Ibid., р. 331—338.
34 А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 288.
35 Это отчетливо видно хотя бы из письма наместницы, направленного в марте 1538 г. герцогу Арсхоту, где она указывает, что необходимо принять срочные меры против гентцев, иначе они поставят себя выше правительства и суверена: ' si lesdits de Gand demeu-
96


Какую Же тактику противопоставил правительственному нажиму оппозиционный Гент и как развивались события © самом городе? По этому вопросу имеющиеся источники содержат достаточно подробные сведения.
Понимая ограниченность своих возможностей сопротивления правительству, правящая верхушка Гента, которая на этом этапе конфликта полностью сохраняла руководство в своих руках, стремилась обеспечить себе максимальное количество союзников. В этих условиях она оказывала известную поддержку населению «квартала» в саботаже сбора налога и всячески добивалась поддержки остальных трех «членов» Фландрии. Весной 1537 г. Гент приложил немало усилий к тому, чтобы склонить депутатов трех «членов» Фландрии и своего «квартала» совместно отклонить требование правительства об уплате нового налога, но добился лишь частичного успеха — в «квартале». Осенью 1537 г. магистрат Гента, послал в Ипр, Брюгге и Франк своих специальных представителей, которые настойчиво доказывали магистратам этих городов, сколь опасно для них самих в будущем признание права правительства взимать налог со всей провинции независимо от возражений того или иного города — «члена» Фландрии. Эти увещевания возымели известный успех, и несмотря на все контрмеры наместницы, четыре «члена» Фландрии выступили с совместным протестом против насильственного сбора налога в «квартале» Гента36. 2 декабря 1537 г. четыре «члена» Фландрии вновь выступили с совместным протестом против отказа правительства освободить арестованных гентских заложников, храня одновременно упорное молчание по поводу принятия одного из вариантов полюбовного соглашения об уплате налога, предложенных наместницей еще в сентябре этого года37. Большего, однако, Генту добиться не удалось. Причину следует, видимо, искать в том, что между «доб¬
rent et emportent leur prétendu, se peult bien penser qu’ilz seront plus seigneurs que ne sera leur propre conté, et qu’il demeurera frustré de jamais avoir plus ayde et subvention sans le vouloir et consentement desdits de Gand, qui seroit de préjudiciable conséquence. Cm. L. P. G a- chard. Relation des troubles..., № XXXII.
36 	J. d’H o 11 a n d er. Les mémoires..., p. 290—293.
.37 Ibid., p. 295.
7 Л. H. Чисто1вонов
97


рыми» старыми городами Фландрии существовали весьма недобрососедские отношения, имелось множество острых противоречий. Далеко не последнее место среди них за- нимал, в частности, вопрос о хлебной монополии Гента, бывший яблоком раздора между фландрскими городскими коммунами на протяжении веков и особенно остро стоявший в XVI в.38  39 Сыграли, видимо, свою роль и притязания Гента на первенствующее положение во Фландрии. В тактику Гента входило также всемерное затягивание окончательного решения вопроса, ибо уже с лета 1537 г. стало ясно, что Франциск I не имеет намерения предпринимать сколько-нибудь серьезные наступательные действия во Фландрии, рассматривая свою военную демонстрацию как способ оказать давление на положительное решение Ка.рлом V вопроса о его притязаниях на Милан и Савойюзэ. Поскольку уже с конца 1537 г. начались поиски путей примирения с Францией, а правительство дало обещание отменить сбор налога по прекращении военных действий, гентцы рассчитывали путем таких затяжек избежать ненавистного налога.
Ту же цель преследовали и неоднократные посылки гентским магистратом депутаций и апелляций в различные инстанции, включая и самого Карла V, на личные симпатии которого, как уроженца их города, они возлагали немалые надежды 40. Таким образом, в основном тактика гентского магистрата на этом этапе может характеризоваться как оборонительная, сохранявшая форму легальной оппозиции.
Составной частью тактики правящих слоев Гента в это время было также обращение к низам. Ассамблея, собиравшаяся до этого весьма редко и не игравшая серьезной роли в политической жизни города, теперь стала регулярно действующим органом. В частности, в 1537 г. ассамблея собиралась 13, 20 и 30 апреля, 17 июня, 7 и 16 июля и т. д. Это заметно активизировало политическую
38 G. В i g w о о d. Gand et la circulation des Grains..., p. 405—410, 455—456. Оценивая значение для города хлебной монополии, магистрат Гента еще в 1456 г. писал, что estaple является le principal membre de bien publique et gouvernement du commun peuple de nostre dicte ville de Gand..., Ibid., p. 427.
39 L. P. Gachard. Relation des troubles.., № XXXII.
40 Ibid., p. 75.
98


жизнь Гента и способствовало вовлечению в нее городских низов. Открытое, хотя и в рамках легальности, неповиновение центральным властям неизбежно должно было развязать политическую самодеятельность и инициативу масс и вызвать не только критику действий правительства, но и деятельности городских властей, тем более что поводов к этому было вполне достаточно. Так и случилось в действительности, и в этом была ахиллесова пята всей тактической программы правящей гентской олигархии. Фронт общей оппозиции Гента по отношению к правительству начал чем дальше, тем все очевиднее раскалываться на две фракции, вступившие в ожесточенную борьбу друг с другом. Одновременно с этим легальная оппозиция постепенно перерастала в открытое восстание.
Внутренний конфликт развивался вокруг главных вопросов, на которых мы сосредоточили внимание в первой главе, касаясь политического положения в городах Фландрии накануне восстания, — внутригородского налогообложения и политического устройства. Последний вопрос имел три аспекта: техника выборов магистрата, его деятельность и городские привилегии.
Как видно было из линии поведения гентского магистрата по вопросу о налогообложении, он стремился, во- первых, сохранить за городом право соглашаться или не соглашаться на уплату налогов и определять форму, в какой они будут вноситься; во-вторых, путем набора ополчения вывести за свои стены и с территории своего «квартала» беспокойные социальные элементы и оплачивать их, -ввиду отсутствия -в тот момент наличных денег, за счет сумм, полученных от продажи новых рент, покрытие которых4 предоставлялось его -собственному усмотрению 41. Если по первому вопросу правительство не шло на уступки, то по второму оно без особых колебаний выдало carte blanche магистратам фландрских городов42.
Полностью оградив свои собственные интересы, правящая верхушка Гента не только сохранила для себя воз¬
41 	L. Р. Gachard. Relation des troubles..., N° СССХХХУИ, CCCXXVIII.
. 42 Ibid., p. XLI; J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 285. При этом снова была нарушена обычная законная процедура, согласно которой разрешение на продажу рент являлось не прерогативой правительства, а входило в компетенцию совета Фландрии. См. J. d’H о- llander. Les mémoires..., р. 351.
7*
99


можносТь нажиться на новой распродаже городских рент, но даже оказывалась не связанной и формой их последующего выкупа. Это было известно и не могло не вызвать серьезного брожения в городских низах. В то же время такие яркие представители правящей олигархии, как Ренье ван Уффлегем — главный декан цеха ткачей, пенсионарий Жан Бар, эшевен Лиевин Пин и другие, входившие в состав комиссии, посланной к правительству для переговоров о налоге весной 1537 г., подозревались в нарушении мандата города и предательстве. Слухи о новой продаже рент, предательском поведении членов комиссии и хищении некоторых городских привилегий из сейфа магистрата распространились в народе уже летом 1537 г. Из страха перед народным негодованием ассамблея от 14 июля 1537 г. постановила отклонить предложение магистрата о назначении откупов на городские налоги, привлечь к ответственности лиц, давших правительству от лица города согласие на уплату налога, и людей, ответственных за хищение грамот с привилегиями из сейфа гентской ратуши43. Возбуждение народа было столь сильно, что во время пребывания в Генте послов наместницы Хер- бэ и Схепперуса, ведших в июле 1537 г. переговоры об уплате Гентом налога, магистрат опасался «беспорядков»44. Во избежание их 14 и 28 июля 1537 г. публично зачитывались городские привилегии45. Но дальше этого магистрат идти не желал, и постановления ассамблеи от 14 июля остались невыполненными вплоть до начала восстания.
Насильственный сбор налога в квартале Гента, жалобы на это массовых депутаций от крестьян и городов гентского «квартала» еще больше подогревали возбуждение цеховой массы и городского плебса, тем более что правящая верхушка Гента не склонна была особенно энергично поддерживать крестьян и предлагала им «потер¬
43 J. d’Hollander. Les mémoires..., р. XLI—XLII:. ...dat men correctie doen saude over de gone die seyden dat s'ty landt belast hadden, binnen den slote van collatie, ende oock van den gönnen die men ten laste leyde van eenighe previlegien, die verloren sauden syn uuyt- ten beelfroote...
44 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. XLI: ...vrecsende dat niet opereren en saude.
45 Ibid., p. XLI—XLII.
100


петь»46. Атмосфера накалялась. В начале июля 1538 г. в Генте начали распространяться «злонамеренные слухи» о смерти Карла V, об отстранении Марии Венгерской от регентства и взятии Гентом дела управления Фландрией в свои руки 47.
Последующие месяцы, вплоть до лета 1539 г., прошли относительно спокойно в поисках легального решения налогового конфликта с правительством. Правящая олигархия все еще продолжала сохранять за собой руководство событиями и сдерживала напор масс, подогревая надежды на уступку со стороны наместницы.
Подобная линия поведения не могла, однако, ни принести успеха, ни продолжаться до бесконечности, тем более, что правительство упорно взыскивало налог с «квартала» насильственным путем48. Летом 1539 г. наступил кризис. Все полагали, что приходит очередь самого Гента подвергнуться репрессиям. Финансы города находились в полном расстройстве. Предыдущие решения ассамблеи о защите крестьян от сбора налога, привлечении к ответственности лиц, повинных в нарушении мандата города относительно налога 1537 г. и хищении городских привилегий, не были выполнены магистратом. Правящая олигархия находилась в замешательстве. Магистрат Гента, знавший о нежелании цехов дать согласие на откуп налогов, попытался добиться разрешения на это от наместницы, в обход обычной процедуры, рассчитывая укрепить таким образом свой авторитет. Однако наместница не пожелала выручать фрондировавших гентских заправил. В своем письме от 8 июля она предложила им сдать городские налоги в откуп на обычных условиях49. Подобная тактика сразу же лишила правящую олигархию и магистрат Гента возможности руководить дальнейшим развитием событий. Инициатива и руководящая роль с этого момента перешли к цехам, причем цеховая верхушка, в большинстве своем поддерживавшая магистрат и тесно связанная с «первым членом», вынуждена была маневрировать, чтобы не разделить участь своих союзников. ,
46 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. XLI: ...dat sy de patiëntie nemen wilden...
47 M. Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 41 (additions).
48 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 343.
49 Ibid., p. 344—347,
101


В столь невыгодной для себя обстановке магистрат вынужден был 8 июля 1539 г. обратиться к цехам с предложением назначить торги по откупу городских налогов. Представленный казначеями бюджет города был очень показателен. Из 7967 ливров (de gros) его расходной части 2272 ливра, т. е. одна треть, шли на погашение городских рент. 4396 ливров шли на уплату пенсий, задолженности города по другим обязательствам и на благотворительность, причем, как будет видно из дальнейшего, в этих делах допускались излишества и злоупотребления. Лишь 1300 ливров шло на непосредственные нужды города — его благоустройство и т. п. Магистрат предлагал также послать депутацию к Карлу V в Испанию50. Реакция цехов была немедленной и отрицательной. В тот же день, 8 июля, цех ткачей постановил: торги на городские акцизы не проводить, депутации к Карлу V не посылать, ожидая его прибытия в страну, магистрат обязать оказывать защиту крестьянам от вымогательств налоговых чиновников51. Аналогичное решение было принято и деканами остальных 52 цехов Гента, потребовавших, кроме того, от магистрата исполнения прежних решений ассамблеи 52.
Магистрат попытался еще раз достигнуть соглашения с правительством, в надежде затем сманеврировать и спасти свое положение, но эти надежды оказались иллюзорными. Мария Венгерская во время переговоров с депутатами Гента, происходивших в середине июля 1539 г. в Болдуке, отвергла просьбу о кассации налога под тем формальным предлогом, что собираемые деньги идут на покрытие уже произведенных якобы ранее военных издержек. В отношении крестьян наместница рекомендовала магистрату использовать «законные пути решения вопроса», а откупа на городские акцизы осуществлять обычным порядком53, побудив к этому ассамблею.
23 июля «первый член» Гента принял решение сдать на откуп городские акцизы54, продолжать препятствовать
50 	J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 344—346, 349.
61 Ibid., р. 350.
62 Ibid., р. 349.
53 Ibid., р. 352.
54 С некоторыми отклонениями от тарифов, установленных правительством,


легальными средствами сбору налога и принять меры к урегулированию продовольственных трудностей, возникших к этому времени в городе 55. Таким образом, городская верхушка перед лицом нараставшего народного возмущения фактически капитулировала перед правительством, так как шансы на успех легального сопротивления были равны нулю.
Позиция цехов была совершенно иной. Они снова подтвердили свои прежние постановления, гласившие: 1. Торги не должны проводиться до тех пор, пока не будут выполнены предыдущие решения ассамблей. 2. Каждому цеху должны быть публично прочтены и выданы в копиях все привилегии города, в том числе так называемая l’achat de Flandre 56. 3. Всякие перепродажи продовольствия должны быть запрещены. 4. Пенсионарий Лие- вин Бломме и муниципальный чиновник Себастьян де Хане должны быть смещены с занимаемых ими должностей. Крестьян надлежит защищать от сбора налога 57.
В итоге конфликт между цехами и стоявшими за их спиной мелкособственническими и плебейскими элементами города, с одной стороны, и правящей верхушкой Гента, с другой стороны, еще более обострился и обрел уже четко зафиксированную документами форму. Последним толчком, вызвавшим открытое восстание городских масс Гента, поддержанных крестьянством и плебсом
55 J. d’H о 11 а n d e г. Les mémoires..., р. 353. Продовольственные затруднения, особенно в отношении хлеба, создались, видимо, потому, что хлеботорговцы Фландрии, ведшие все время настойчивую борьбу против хлебной монополии Гента, воспользовались его конфликтом с правительством и стали нарушать монополию. Только этим можно объяснить последующие меры гентцев по установке заградительных постов в важнейших транзитных пунктах в целях обеспечения прав Гента и недопущения вывоза хлеба из Фландрии, с чем мы еще встретимся ниже. По причине «смутных времен», естественно, сократился и подвоз продовольствия из деревень гентского квартала.
56 По распространившимся в Генте слухам, один из графов Фландрии якобы проиграл в кости свое графство графу Голландии. Гент дал денег на выкуп Фландрии, за что граф пожаловал ему привилегию, согласно которой впредь налоги во Фландрии могли собираться лишь с согласия Гента. Все это было вымыслом, показывавшим лишь, насколько обострено было в народе недоверие к властям и магистрату, систематически попиравшим действительные привилегии города и угнетавшим мелкий городской люд.
57 J, d’H о 11 а п d e г. Les mémoires..., р. 353—354.
ЮЗ


городов и деревень гентского «квартала» послужили перевыборы магистрата, имевшие место, как обычно, 15 августа.
По этому вопросу ценнейшие сведения содержатся в мемуарах главного бальи Гента Франсуа ван-дер Грахта. Согласно его утверждениям, переговоры о кандидатурах на посты членов магистрата между королевскими комиссарами и лидерами правящей гентской олигархии начались 13 августа 1539 г. По предложению королевских комиссаров, после фальшивых отказов и отговорок советник Карл Клаас назвал трех или четырех кандидатов 58. Во второй половине дня на заседание комиссаров были приглашены главный декан цехов Жан де Блок, главный декан цеха ткачей Иосс ван-дер Хаген, а также второй и третий эшевены (keure) Лиевин Пин и Иоганн Бруккарт. Такова была по своему составу та узкая камарилья, которая фактически от лица города определяла состав магистрата. Иосс ван-дер Хаген предложил избрать вторым эшевеном (keure) Ренье ван Уффлегема, мотивируя это сложившейся в Генте традицией, согласно которой лицо, занимавшее два года пост главного декана цеха ткачей, после этого избиралось вторым эшевеном. Главный бальи воспротивился этому предложению, указав, что народ ненавидит Ренье ван Уффлегема и подозревает его в причастности к хищению документов, содержащих привилегии города, из сейфа ратуши. Избрание его в магистрат, по мнению бальи, могло повлечь за собой волнения. Однако его доводы не были приняты городскими комиссарами. Опасения бальи оправдались. Во время выборов в городе царило сильное возбуждение. Когда читали текст Paix de Casant, что предусматривалось правилами избирательной процедуры, раздались крики, что неприкосновенность хартий нарушена, они фальсифицированы и виновники этого должны быть наказаны 59.
Тем не менее, правящей олигархии удалось протащить в магистрат наряду с такими ее лидерами, как Адриен Бетте, Ренье ван Уффлегем, Иосс Сейс и другие,
58 В составе их были еще первый эшевен Гилберт ван Грюйтере (keure) и городской писец Стефан Скотте.
59 L. R. Sacher-Masoch. Der Aufstand in Gent..., S. 138^


группу бездарных, трусливых и послушных своих приспешников, причем выборщиками, за исключением одного человека, были лишь представители патрицианских родов. В составе вновь избранных 26 членов магистрата 12 человек также являлись, по всей видимости, выходцами из патрицианских родов Гента60.
Не удовольствовавшись достигнутым «успехом», Ренье ван Уффлегем попытался также протащить на должность главного декана ткачей своего свояка Иоганна ван Ваас- берге, что явилось последней каплей, переполнившей чашу терпения цеховых масс61.
17 августа цехи собрались в своих ратушах для выборов деканов, но отказались их проводить. Инициаторами этой акции выступили цехи мельников и корабельных плотников (canpentiers des navires) 62. Они, а вслед за ними и другие цехи Гента, отказались переизбирать деканов до тех пор, пока не будут выполнены предыдущие решения ассамблеи, и потребовали ареста Лиовина Пина и других лиц, членов магистрата 1536/37 гг., «давших согласие правительству от лица города на уплату налога».
19 августа магистрат собрался на заседание и поручил первому эшевену (keure) Адриену ван Бетте и пяти другим эшевенам, вместе с бальи, уговорить цехи прекратить мятежные действия и приступить к выборам деканов. Час спустя, по свидетельству источника, они возвратились «очень бледные и расстроенные» и сообщили, что цехи встали на путь мятежа, отказались проводить перевыборы деканов до исполнения предыдущих решений ассамблеи и требуют наказания членов магистрата прежних созывов, повинных в согласии на уплату налога и хищении городских привилегий 63.
Бальи был бессилен что-либо оредпринять, и городским властям не оставалось ничего иного, как согласиться на
60 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 354—355 (additions), 420, 424. См. также Antonii Sanderi Gandavum sive gandavensuim rerum... Enumeratio quarundam nobilium Familiarum Gandensium, p. 119—120.
61 A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 300,
62 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 356. Источник на этой странице ошибочно датирует данные события 29 августа. См. для сравнения стр. 358.
63 Ibid., р. 357.
105


аресты обвиняемых лиц64. При этом поведение собравшихся 65 было вызывающим и депутация выполнила свою миссию с опасностью для жизни своих членов. В Генте началось открытое восстание.
2
Если говорить о программе восстания в современном понимании этого слова, то такой программы гентское восстание не имело: Преобладние стихийного начала, отсутствие политических партий как постоянно действующих организаций и другие обстоятельства конкретно исторического характера исключали возможность выработки тщательно продуманных и сформулированных программ. Однако имеющиеся в нашем распоряжении документы позволяют составить представление о тех требованиях, которые были выдвинуты восставшей цеховой массой, городским плебсом и пришлым внегородским элементом. Первостепенными источниками по этому вопросу являются в первую очередь постановления ассамблеи. Ценные материалы имеются в декларациях «членов» Гента, в отдельных программных выступлениях вожаков восстания, материалах следствия и других документах. Кое-какие сведения на этот счет можно встретить и в хрониках. Однако это уже источники второстепенного порядка, за исключением, пожалуй, «Краткого повествования...», включенного в публикацию Л. П. Гашара, которое составлено в основном на документальном материале. Но оно дает лишь краткий и фрагментарный очерк событий. Что же касается «Анонимного мемуара», помещенного в той же публикации, то, хотя он и содержит ряд интересных выводов и обобщений, написан он явным апологетом правительства и пользоваться им надо вдумчиво и осторожно.
В целях удобства рассмотрения мы условно делим программные требования участников восстания на общие и тактические. Первые отражали основные программ-
64 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. XLIV.
65 Судя по источникам, речь идет в данном случае о собрании цеха мельников, на котором присутствовало 400 членов этой корпорации и 200 человек от других цехов. Собрание происходило в одной из городских церквей. См. J. d H о 11 а n d e г. Les mémoires..., р. 356— 357; L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. XLIV; L. R. S a- cher-Masoch. Der Aufstand in Gent.., S. 144—146.
106
* 4


ные установки различных социальных групп и являются предметом анализа в настоящем разделе. Вторые, хотя и смыкались тесно с первыми, отражали преимущественно потребности момента и ход развития самого восстания на различных его этапах, в каковой связи они и будут рассматриваться в последующем изложении. Поскольку программные требования правящей верхушки Гента уже рассмотрены в предыдущей главе и не претерпели каких- либо существенных изменений в ходе восстания, мы их больше касаться не будем и сосредоточим все внимание на программах цехов и «крезеров».
Основные направления развития конфликта определились уже в период так называемой легальной оппозиции 1537—1539 гг. Это были вопросы внутригородского и государственного налогообложения, городских финансов и политического устройства города, причем ключ к решению всех этих проблем участники оппозиции стремились найти не в ломке существующих порядков, а преимущественно в обращении к исконным вольностям и привилегиям, порой не существовавшим в действительности. Сами требования претерпевали известные изменения и отражали динамику развития восстания.
Одним из основных программных документов восстания было решение ассамблеи от 21 августа 1539 г.60 Главное место в нем занимали вопросы, связанные с политическим устройством Гента и его правами в различных областях, вытекающими из городских вольностей и привилегий.
Ассамблея постановила: размножить тексты привилегий, включая так называемую l’achat de Flandre, которую магистрату вменялось в обязанность разыскать (преамбула и ст. 23); арестовать, подвергнуть пытке и судить эшевенов 1536—1537 гг., повинных в нарушении неприкосновенности хартий (ст. 1 и 2); принять меры для улучшения охраны сейфа с городскими хартиями, раздав ключи от него деканам трех цехов, меняя их ежегодно (ст. 14)66  67, эшевенов, нарушающих дух и букву городских
66 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., № CCCXLVI.
67 Первые, кому вручили ключи, были деканы цехов мясников, рыбников и маклеров. См. L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 592. Мясники и рыбники характеризуются в источниках как «лучшие», т. е, наиболее «благонамеренные» и наименее склонные к «мя-
107


привилегий, смещать и заменять другими (ст. 7); установить материальную ответственность эшевенов за выносимые ими приговоры (ст. 33). Важнейшее принципиальное значение имела ст. 24, устанавливавшая, что отныне жители, не допускавшиеся до сих пор к решению городских дел и не принадлежащие к цехам, получали право посещать секционные ассамблеи «первого члена» * 68. Ассамблея постановила также кассировать ненавистный для гентцев calfvel (ст. 30) и восстановить присягу всех
тежам». См. J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 481. Маклеры тоже, конечно, не могли быть близки к плебсу и «крезерам». Данные факты подтверждают, что на ассамблее от 21 августа 1539 г. преобладающим влиянием пользовались еще не «крезеры», а цехи, причем умеренные по своим требованиям.
68 	Толкование данной статьи представляет известные трудности, так как неясен смысл того термина, который прилагался к горожанам, получившим доступ в «первый член» Гента (de inwonende eer- fachteghe poorters, а во французской транскрипции adheritez en ville). Л. А. Варнкениг применительно к XIV в. идентифицирует термин erfagtighen с термином «патрициат» (см. L. А. Wa г n k ö n i g. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte... Bd. I, S. 353). E. Verwijs и J. Verdam подразумевают под термином erfagtighen владельцев наследственной земельной собственности — aan het erfgoed deel hebbende (см. Middelned woordenboek, d. II, blz. 692), т. e. по существу опять- таки патрициат. Толковать таким же образом термин erfagtigh применительно к данному случаю не представляется возможным. Ни характер происходивших событий, менее всего направленных к укреплению политического положения патрициата, ни тот факт, что до тех пор именно патрициат составлял преобладающее большинство «первого члена», не допускают этого. Нам представляется, что в XVI в. этот термин получил уже более широкое значение и прилагался к лицам, владевшим в городе собственным домом и хозяйством. С таким толкованием термина erfachteghe вполне согласуется постановление ассамблеи от 4 ноября 1539 г., согласно которому впредь к участию в заседаниях «первого члена» допускались только лица, состоявшие в законном браке, имевшие собственный дом и хозяйство и достигшие 20-летнего возраста, — de gone eerlyck met heurlieden ghetrauwt, gheselschap huys ghehouden hebbende, twintich jaeren oudt synde ende daer over. (Cm. L. P. Gachard. Relations de troubles..., p. LV). Точно так же это требование было сформулировано в решении «второго члена» от 11 октября 1539 г.: adheritez, tenans maison en la ville. mariés excedans 20 ans. J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 446.
В таком случае ст. 24 следует понимать так, что она расширяла представительство в «первом члене» лишь за счет средней и мелкособственнической внепеховой прослойки горожан, включая сюда и нарождающийся капиталистический элемент, но лишала городской плебс и внегородской пришлый люд права участвовать в работе городских органов власти,
108


должностных лиц города и цеховых деканов в той ее фор' ме, в какой она приносилась «при герцоге Карле Смелом» (ст. 29). Под предлогом восстановления привилегий Гента магистрату было предписано .запретить монастырям и сельским жителям (closters of andere landslieden) в пределах трехмильной зоны от города заниматься какими бы то ни было ремеслами (ст. 28), добиться освобождения жителей Гента от пошлин, собираемых в Акселе и Хюлсте (ст. 32), и под страхом смертной казни прекратить перекупку и спекуляцию хлебом, что воспрещалось и ордонансами Карла V (ст. 35).
Ряд решений был принят по вопросам городских финансов и имуществ. В преамбуле устанавливалось, что торги по откупам городских налогов могут быть проведены лишь после выполнения всех решений ассамблеи; обладатели городских рент обязаны были представить доказательства законного владения этими рентами (ст. 12); «коллегии 9», заменившей прежних городских казначеев, было вменено в обязанность представлять магистрату ежеквартальные отчеты (ст. 25) и надзирать за всеми городскими имуществами и материалами (ст. 26), причем лица, ранее ведавшие этими делами, были смещены со своих постов, и сами должности ликвидированы (ст. 27). Магистрату предписывалось составить поименные списки лиц, пользовавшихся вспомоществованиями за счет города, и прекратить их выплату (ст. 20), так как городские власти допускали в этом деле, как и в продаже городских рент, большие злоупотребления69. В отношении налога 1537 г. в преамбуле решения подтверждалась прежняя позиция Гента по этому вопросу. Магистрату предписывалось исполнять предыдущие решения ассамблеи относительно защиты жителей гентского квартала от принудительного сбора налога и привлечь к допросу с пытками и суду тех членов магистрата, которые в нарушение постановления ассамблеи дали правительству фактическое согласие на уплату невотированного налога (ст. 2).
А. Хенне, по нашему мнению, ошибался, утверждая, что решения ассамблеи от 21 августа отражали программу самого радикального крыла восстания — «крезе-
69 	А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 310—311.
109


ров» 7°. Уже содержание одной ст. 24, лишавшей политических прав городской плебс и его иногородних союзников, говорит о многом. Не вошли в постановления ассамблеи от 21 августа и такие животрепещущие для городской бедноты вопросы, как перераспределение и снижение внутригородских налогов и другие. Подавляющее большинство выдвинутых требований отражало интересы в первую очередь цеховой массы, возмущенной произволом и злоупотреблениями городских властей, а также налоговыми вымогательствами и абсолютистскими притязаниями правительства. Такие требования, как запрет ремесла в пределах трехмильной зоны, отмена пошлин в Акселе и Хюлсте, передача ключей от хранилища городских хартий цеховым деканам и др. менее всего могли быть выдвинуты внецеховыми элементами, и тем более пришлым людом, составлявшим значительную часть партии «крезеров».
Совершенно очевиден факт открытого столкновения цеховой массы и всего городского плебса с правящей верхушкой Гента, столкновения, которое расширило первоначальные границы конфликта как только антиправительственного. В этом столкновении у цехов и городского плебса было много общих интересов, побуждавших их действовать сообща и искать себе союзника в лице крестьянства и плебса деревень и городов гентского «квартала». Поэтому такие программные требования, как демократизация городских органов власти, соблюдение городских привилегий, ликвидация злоупотреблений в деле управления городскими финансами и имуществами и т. п., составляли ту базу, на которой возможны были блокирование цехов и «крезеров» и политический компромисс между ними.
Решения ассамблеи от 21 августа закладывали основу такого союза. Однако между «крезерами» и цехами было немало и противоречий. Укажем хотя бы на стремление цехов улучшить свое положение не за счет проведения прогрессивных реформ, а путем возврата к «добрым старым временам», реставрации худших сторон цеховой исключительности, что являлось следствием исто-  *70 	А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., p. 3Ö9: ... lä collace s’assembla, et les propositions les plus incendiaires se produi- sirent.
110


рической обреченности цехового строя?1. В этом Bónpöcê цеховая масса в лице подмастерьев и учеников, являвшаяся составной частью городского плебса, сплошь и рядом шла на поводу у реакционной цеховой метризы, и здесь была заложена возможность будущей измены цехов своим союзникам — «крезерам».
Подобное явление в известной мере согласуется с теми выводами, которые были сделаны Ф. Энгельсом на материалах немецкого города кануна и периода Великой крестьянской войны 1525 г. Характеризуя поведение «плебейской оппозиции», включавшей в себя и цеховых подмастерьев, Ф. Энгельс писал, что «в партию превращают ее лишь крестьянские восстания», а самостоятельно она выступает «...лишь постольку, поскольку требует восстановления монополии городского ремесла в деревне, поскольку возражает против сокращения городских доходов за счет отмены феодальных повинностей в городской округе и т. д.; словом, в той мере, в какой она самостоятельна, она реакционна...» 71 72.
В порочном кругу этих взаимно перекрещивающихся и сталкивающихся противоречий развивались все последующие события, а с ними и программные требования. Не примирившиеся со ст. 24 решения ассамблеи от 21 августа, устранявшей их от участия в решении городских дел, «крезеры» осуществили это свое программное требование явочным порядком, наводнив 2 сентября секционное заседание «первого члена» своими представителями 73  74.
Реформированный таким образом «первый член» 2 сентября подтвердил ранее принятые решения и постановил кассировать calfvel, petit calfvel и Paix de Casant, арестовать членов магистрата 1515 г., согласившихся исполнить calfvel, а для покрытия городских нужд кон¬
71 При этом характерно, что некоторых привилегий, к которым апеллировали цехи, в частности привилегия о трехмильной запретной зоне, вообще не существовало, как это видно из пометок магистрата на полях постановления ассамблеи от 21 августа. В сейфе была найдена лишь привилегия, устанавливавшая запретную зону в пределах одной мили. Эта Привилегия имеется и в Recueil des ordonnances, t. I, p. 349—35Ö. Вымышленными были также так называемая «aChat de Flandre» и привилегия об освобождении гентцев от уплаты пот* лйн в Акселе и Хюлсте.
72 Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии, стр. 29, 3Ó.
73 J. d’H о 11 а n d е г. Lès mémoirès..., р. 381.
74 Ibid., р. 382.
I
111


фисковать и продать имущество богачей, бежавших из города 74.
Решения «второго члена» (52 цеха) в основном были аналогичны. В них содержалось лишь дополнительное требование — поручить «коллегии 9» в дальнейшем сбор всех налогов и проведение полной ревизии финансовой отчетности за период с 1526 по 1539 г.75 Решение «третьего члена» (цеха ткачей) было гораздо более кратким и ограничивалось лишь требованием уничтожения указанных выше документов и наказания арестованных лиц76.
Именно с этого времени, а не с 21 августа, преобладание партии «крезеров» (длившееся вплоть до 4 ноября 1539 г.), становится неоспоримым фактом, что нашло соответствующее отражение в программных требованиях.
Цехи добились при поддержке «крезеров» ликвидации вмешательства магистрата в выборы деканов, которые теперь приносили присягу подобно эшевенам по новой форме77.
Ассамблея 20 октября приняла решение повысить курс денег. Данное мероприятие имело большое социальное значение и отражало одно из основных требований беднейшего городского люда — повышение покупательной способности денег, увеличение реальной заработной платы, улучшение материального положения, вопрос, который приобретал особую остроту в условиях «революции цен». Было также постановлено запретить дальнейшую продажу рент за счет города 78. Для покрытия текущих издержек «крезеры» практиковали контрибуции с городских богачей79.
Анонимный хронист писал по этому поводу, что простой народ упразднил все налоги (tous asis et maltot- tes), .не желая ничего платить и намереваясь осущест-. вить раздел имуществ. В дни восстания не стеснялись кричать богачам: «Скоро придет такое время, что мы бу¬
75 J. d’H о 11 а n d e г. Les mémoires..., р. 382—383.
76 Ibid., р. 383; L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles.... № CCCXLVIII.
77 J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 445—44G, 448; L. P. G a- chard. Relation des troubles..., № CCCLIX et p. L.
78 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 461.
79 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 86, addition.
112


дем владеть вашими богатствами, так как вы уже достаточно ими попользовались, а вы в свою очередь познаете нашу бедность; мы будем носить ваши роскошные одежды, а вы наденете наши жалкие лохмотья». И оставшиеся в городе богачи вынуждены были поить и кормить «мятежный» мелкий городской люд и вносить требуемые с них деньги, чтобы откупиться этой ценой и спасти свою жизнь и остатки достояния 80.
О намерениях городского плебса осуществить раздел имуществ свидетельствуют и показания отдельных предводителей «крезеров», впрочем, несомненно, сформулированные судейскими чиновниками в соответствии с их собственными понятиями о такого рода действиях. Так, ответ Гильома де Мей на этот вопрос изложен следующим образом: «крезеры имели намерение грабить богатых и воровать [их добро]»81. Иоганн ван Куртре заявил следователю, что целью «крезеров» было «поднять войну против богатых: если бы мы смогли эту войну осуществить, мы стали бы господами» 82. В этих заявлениях, со всеми поправками на редакцию судейских писцов, с нашей точки зрения звучали отголоски доктрины революционного анабаптизма, главной составной частью которой являлось требование насильственного свержения всех властей и установления на земле царства социальной справедливости и уравнительности 83.
В самом конце восстания, когда политическая борьба в Генте достигла предельной остроты, а союз «крезеров»
80 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., p. 3, 37—39.
81 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles... Notice et pièces justifi- catives, p. 163: Dat hem gezeyt was dat de creesers intencie was de lieden van heeren te pilgierene ende rovene...
82 Ibid.: Dat zyne intentie was crygh te hebbene jegens de gegoede; kent voort dat hy zeyde: mogten wy crygh hebben zoo waeren wy heeren.
83 Этот момент, а также установление «крезерами» явочным порядком своего политического преобладания, путем овладения «первым членом» Гента, представляли собою те подводные камни, о которые впоследствии разбился их союз с цехами. Предвестником было решение 52 цехов от 11 октября 1539 г., уже упоминавшееся нами в другой связи, требовавшее удалить из зала заседаний «первого члена» всех тех, кто не являлся полноправным гражданином Гента, достигшим 20-летнего возраста, женатым и владеющим собственным домом. См. J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires... р. 446. Заостренность этого решения против «крезеров» несомненна.
8 А. Н. Чистбзвонов
113


С цехами находился в стадии распада, Гильом де Мей выдвинул смелое, ломавшее исконную структуру гентской коммуны требование о создании «четвертого члена» для городского плебса и пришлого элемента. По характеристике Ш. Стёра, это было бы прибежище «всех буржуа- форен и всяческой сволочи» (de tous les bourgeois forains et de la canaille) 84.
Значительное место во многих решениях ассамблеи занимали мероприятия по борьбе с дороговизной, обеспечению города продовольствием и, в первую очередь, хлебом. В частности, была создана специальная комиссия, ведавшая этими вопросами, расставлены заградительные посты в транзитных пунктах хлебной торговли — Термонде, Ало- сте, Нинове и др.85
Интересным дополнением к официальным программным документам являются положения, развернутые в речи главного трибуна «крезеров» Гильома де Мей, произнесенной им в начале октября 1539 г. в Оденарде, где в это время также началось восстание.
«Долгое время, — заявил Г. де Мей, — мы питали надежду на то, что государь, рожденный в нашей среде, будет управлять страной согласно существующим правам и законам. Но наши надежды были тщетны. Власть в стране принадлежит бесчестным придворным иноземного происхождения. Они побудили государя покинуть Нидерланды, а сами, незнающие законов страны и презирающие их, воспользовались его отсутствием для ограбления Фландрии, с которой за шесть лет собрано свыше 3 миллионов флоринов (?) налогов. Хотя это делается под предлогом обороны страны, наши границы беззащитны, а солдатам не выплачивается жалования, ибо толпа жадных и беззастенчивых придворных безнаказанно расхищает казну. Когда мы жили под бургундским деспотизмом и нас пытались угнетать так, как делают сейчас, мы встретили эти попытки остриями наших мечей. Почему же мы теперь терпим надругательство? Хлеб, пиво, сидр и все другое обложено чудовищными налогами, а о нашей «свободе» придворные вспоминают лишь тогда, когда у нас хотят отнять последние крохи нашего достояния» 86.
84 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 87.
85 L. P. G а c h a r d. Relation des troubles..., № CCCL, CCCXLVI (art. 3 et 36). J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 397, 446 etc.
83 Намек на сохранение права Генеральных штатов вотировать налоги.
114


«Все это не имело бы места, если бы император располагал полной информацией. Это без его ведома двор и министры разоряют нашу страну. Какая нам нужда быть управляемыми женщиной? (Марией Венгерской.—А.Ч.). Давайте заключим ее в монастырь и наши бедствия закончатся! Возьмем в руки оружие для защиты своего достояния и своей свободы, ибо нам больше не на что полагаться. Агенты придворных, находящиеся и в Оденар- де, ждут лишь сигнала, чтобы наброситься на нас и задушить. Поэтому верная императору гентская коммуна облекла главного бальи суверенной властью и полна решимости защищать свои права. Вспомните о клятве ваших отцов: к оружию! Лучше тысячу раз смерть, чем мгновение рабства, где жизнь куплена ценою постыдной продажи свободы!»87
Совокупность изложенных выше требований позволяет критически оценить те характеристики, которые давались действиям восставших гентцев как в источниках, так и в литературе, и подвести некоторые предварительные итоги.
Отпадает версия, сочиненная анонимным хронистом, об отсутствии всякой целенаправленности и осмысленности действий восставших народных «масс и их руководителей 88, хотя было бы неверным отрицать преобладание стихийного момента в их деятельности и поступках.
Полностью несостоятельной, в свете тех данных, которые сообщаются в первой главе настоящей работы, и приведенных основных программных требований восставших, представляется характеристика гентского восстания как борьбы «пролетариев» против капиталистов. Единственно, что в какой-то мере умещается в рамках данного представления, это неоднократные решения ассамблеи о борь¬
87 Ch. S t е u г. Mémoire sur les troubles..., p. 93—96.
88 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 26. «Сказать по правде, — писал хронист, — они сами не знали, чего хотели и требовали, а то, что они требовали, они не могли точно выразить, за исключением разве требования общности имуществ, чтобы каждый по своему желанию мог их расхищать, и так они бунтовали, не зная ни конца, ни начала, ни причины, почему и из-за чего, просто потому, что видели, как поступает их сосед, и желали ему подражать».
8*
115


бе с перекупщиками хлеба и спекуляцией им. Однако одного этого момента явно недостаточно для столь далеко идущего и ответственного заключения.
Большая доля истины заключается в характеристике гентского восстания как средневеково-сепаратистского, направленного против централизаторской политики «современного абсолютизма». Но это определение односторонне и неполно охватывает сущность описываемых событий. Их можно правильно оценить лишь в том случае, если учесть, что органическими их элементами являлись: вопрос о расчистке дороги для развития капитализма (а не о борьбе с ним «пролетариев»!), независимо от субъективных замыслов участников восстания, и вопрос об иноземном происхождении абсолютизма Габсбургов и антинациональных тенденциях их династической политики в Нидерландах.
Одним из наиболее сильных аргументов тех исследователей, которые приписывают гентскому восстанию исключительно средневеково-сепаратистский характер, является прямое или косвенное свидетельство ряда источников о предложении восставшим Гентом французскому королю Франциску I суверенитета над Фландрией, а по некоторым данным — и над Артуа. Вопрос этот имеет свою давность, но тем не менее нуждается в дальнейшем специальном рассмотрении. Еще до Ш. Стёра эти свидетельства источ' ников, по преимуществу нарративных, ставились под сомнение И. Вагенааром 89. Ш. Стёр подверг их тщательному анализу и весьма убедительно, с нашей точки зрения, опроверг. Сличив тексты хроник М. дю Белле 90, Ф. Мезерэ 91 и П. Хейтеруса 92, Стёр пришел к выводу, что все они пересказывают в самой общей форме один и тот же непроверенный слух. Отсутствие сведений о предложении гентца- ми суверенитета над Фландрией Франциску I в материалах следствия, обвинения и приговоре Карла V от 30 апреля
83 J. Wagenaar. Allgemeine Geschichte..., Т. II, S. 440.
90 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles... pieces justificatives, p. 156.
91 F. M e z e r a y. Abrégé chronologique de l’histoire de France, t. 8. Amsterdam, 1755, p. 156.
92Ponti Heuteri Delfii, praepositi Arnhemensis, opera Historica omnia. Lovanii, 1643, XI.XI, p. 263.
116


1540 г. Ш. Стёр считает лучшим доказательством справедливости своих выводов 93.
Тем .не менее_Л. П. Татар, признавая убедительность аргументации Ш. Стёра, поставил под сомнение его выводы, апеллируя к некоторым из помещенных в изданной им публикации новым документам. А. Хенне и другие исследователи, не затрудняя себя детальным анализом источников, считают их свидетельства достоверными, и категорическое утверждение о том, что гентцы предложили суверенитет над Фландрией Франциску I по сей день бытует в исторической литературе.
Рассмотрим, что же это за документы, к которым апеллировал Л. П. Гашар. Главным из них является письмо Карла V к Марии Венгерской от 30 сентября 1539 г., в котором (также в общей форме) высказывается возмущение по поводу того, что гентцы, потеряв всякий стыд и честь, прибегли к помощи Франции и следует опасаться, чтобы они не наделали самых худших вещей по причине своего крайнего отчаяния. Хотя испанский посол и получил заверения от короля Франции и коннетабля, что гентцы не встретят поддержки своим планам в Париже, Карл V высказывает опасения о возможных в связи с этим опасностях и нежелательных последствиях94. Само это письмо является ответом на письмо наместницы от 10 сентября того же года. Форма, в которой изложены сообщаемые Карлом V сведения, создает впечатление о том, что сам факт обращения гентцев к Франции стал ему известен именно из этого письма наместницы. Очень важно подчеркнуть и формулировку ответа, полученного испанским послом в Париже: гентцы «не найдут содействия и поддержки со стороны Франции» (qu’ilz ne trouveront faveur ny assistance du couste dudit France). Следовательно, в момент переговоров гентские послы, видимо, еще не
93 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 155—157.
94 L. P. Gachard. Relation des troubles..., № LXXXVII: ...puis- que lesdits de Gand ont passé si avant et tant se deshontez et perdu le vergoigne, que de recourir ä France, il fait grandement ä craindre qu’ilz ne facent tout le pys qu’ilz pourront, par extréme désespération; et, oires que je tiens qu’ilz ne trouveront faveur ny assistance du cousté dudit France, comme ledit seigneur roy et le connestable l’ont asseuré ä mon ambassadeur, fait ä doubter qu’ilz ne se vuellent ayder des desvoyez de la foi, dont, comme j’entens, il у en a grand nombre en mes pays, et aussi des voysins et estrangiers.
117


появились в Париже, не встречались с Франциском I. Парижский двор был предупрежден испанским послом о возможности подобной акции со стороны Гента, а не Карл V был информирован Франциском I, как об этом повествуют дю Белле и Мезерэ, хроники которых по своему духу являются панегириками этому французкому королю.
Наши предположения подтверждаются и другими документами, находящимися в публикации Л. П. Гашара — письмами наместницы Марии Венгерской к герцогу Арсхо- ту от 6, 16, 24 сентября и 7 октября95. В первом письме наместница предлагает Арсхоту принять меры к поимке некоего Люпара Греню, якобы посланного гентцами к Франциску I, во втором — к поимке уже aucuns deputez de la ville de Gand allez en France devers le roy; в двух последних письмах речь идет о задержании и доставке в Ме- хельн двух монахов-кордельеров, подозреваемых в том, что они являются переодетыми послами гентцев. Все это говорит о том, что наместница не имела никаких достоверных сведений и пользовалась непроверенными слухами, которые, видимо, и послужили основой ее сообщения Карлу V.
Такие подозрения были закономерны, если мы вспомним, что Франциск I считал Карла V своим вассалом «по держанию» Артуа и Фландрии и, начав военные действия, «освободил» от присяги вассалов императора в этих провинциях; что вплоть до 20-х годов XVI в. парижский парламент и Франциск I кассировали решения Большого совета в Мехельне, регистрировали и утверждали привилегии отдельных нидерландских городов и корпораций и т. п.96 Кошмар возможного союза мятежного Гента с Францией неотступно преследовал Марию Венгерскую. Подтверждением этого является хотя бы тот факт, что когда в конце октября 1538 г. гентское посольство направилось к наместнице во Францию, куда она выехала для свидания со своей сестрой, то Мария Венгерская спешно выехала ему навстречу в пограничный городок Бомон на территории Нидерландов из опасения, что гентцы используют свою поездку в целях установления контакта с фран¬
95 L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., № CCCXLIX, CCCLIII, CCCLV, CCCLVIII.
96 Ch. Laurent. Recueil des ordonnances..., p. 39, 672, 679, 695.
118


цузским двором 97. И представляется удивительным, что А. Хенне, квалифицировавший эти ее опасения как совершенно безосновательные98, отбросил свой вполне оправданный скептицизм в отношении союза .гентцев с Франциском I в 1539 г.99  100Не более убедительной представляется апелляция Гашара и к свидетельствам хроник Г. Парадена и Сандовала. Выдержки, приводимые им из указанных хроник, по своему содержанию очень близки к соответствующим текстам М. дю Белле и П. Хейтеруса 10°. Имеющиеся же в них отдельные уточнения порождают лишь новые вопросы и сомнения. Так, например, согласно утверждению Г. Парадена, гентцы предлагали Франциску I не только Фландрию, но и Артуа. Каково же могло быть реальное обеспечение подобного предложения? Никаких законных прав распоряжаться судьбами Артуа у гентцев не было. С равным успехом они могли предлагать Франциску I, допустим, архиепископство Кельнское или любую другую область в Европе. Силой для осуществления подобного мероприятия они тоже не располагали. Зато такая версия очень соответствовала официальным французским притязаниям, которые послужили поводом к началу военных действий в 1537 г. и потому легко принимались на веру испуганными представителями правительства Карла V.
Большего внимания, может быть, заслуживает свидетельство испанского хрониста Сандовала, который, кстати, говорит лишь о предложении гентцами Франциску I одной Фландрии, без упоминания об Артуа. Сандовал утверждает также, что якобы гентцы вручили Франциску I официальные документы по этому поводу, которые им были пересланы Карлу V. Однако писем этих нет, и в имеющихся в нашем распоряжении многочисленных источниках не содержится о них никаких упоминаний. Анализированное же выше письмо Карла V от 30 сентября 1539 г., по край¬
97 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 340.
98 А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 285.
99 Предположение А. Хенне о том, что предполагаемый союз был делом рук какой-то видимо тщательно законспирированной «группы агитаторов», имена и деятельность которых не отразились в материалах следствия и прочих документах, не представляется мотивированным. См. А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 331.
100 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. XXIV—XXV.
119


ней мере, свидетельствует о том, что эти документы могли попасть Франциску I в руки только после представления, сделанного испанским послом. А если это так, то «факт» посылки в Париж Люпара Греню в конце августа или начале сентября 1539 г., как это вытекает из письма наместницы к герцогу Арсхоту от 6 сентября, теряет и без того весьма шаткую свою достоверность.
Поэтому Л. П. Гашар был прав, когда, несмотря на приведение всех изложенных выше фактов, признавал невозможность, при настоящем состоянии источников, с полной категоричностью решать вопрос о том, имело ли место обращение гентцев к Франциску I с предложением ему суверенитета над Фландрией или нет. Но нам представляется, что последнее вероятнее, чем первое, и весь вопрос этот возник из-за распространения всякого рода непроверенных слухов, сообщавшихся наместнице и проникших на страницы хроник.
Поводом к распространению подобных сообщений вполне могла послужить поездка в Париж Лиевина де Толленаар, посланного туда гентцами в декабре 1539 г. для проверки, действительно ли Карл V едет в Нидерланды через территорию Франции. Слухи о готовящемся путешествии Карла V достигли Гента, разумеется, гораздо раньше, ибо вопрос в принципе был решен уже в сентябре 1539 г., а переговоры велись, несомненно, еще до этого. В Генте могли возникнуть разные толки и предположения, которые в искаженном виде дошли до наместницы и послужили, видимо, основой для всей той переписки, которая рассматривалась выше.
Возможность ведения переговоров Л. де Толленаара с Франциском I о предоставлении ему суверенитета над Фландрией совершенно исключена, ибо когда Л. де Толленаар прибыл в Париж, то Карл V уже находился во Франции и только безумец мог решиться на такое нелепое предприятие в подобной обстановке. Против этого говорит и тот факт, что сам де Толленаар после допроса в 1540 г. был отпущен на свободу. Полное отсутствие данных о переговорах с Францией в материалах ассамблеи, магистрата и следственных делах, на что обратил внимание еще Ш. Стёр, также весьма симптоматично.
Сомнительным подобный союз представляется и в социальном разрезе. Как бы ни были «крезеры» не искушены
120


в политике, они менее всего могли ожидать, что Фраи циск I пожелает вести переговоры с восставшим плебсом как с равной договаривающейся стороной или будет заботиться об ограждении их политических прав (не существовавших даже по гентской конституции!) и улучшении условий их существования.
Кроме того, если бы такие предложения исходили из среды цехов или «крезеров», то они неминуемо должны были стать предметом самого подробного обсуждения на ассамблее, протоколы заседаний которой находятся в нашем распоряжении. Но они не содержат ни малейшего намека на сей счет.
Остается предположить, что депутацию к Франциску I послали определенные круги городской верхушки Гента. Но и это мало вероятно и не решает вопроса, так как городская верхушка уже накануне восстания, как мы видели, фактически пошла на капитуляцию перед правительством, а последующие события менее всего могли ее расположить к продолжению антиправительственной деятельности. Если же и допустить такую возможность,. то возникают два новых вопроса. Во-первых, городская верхушка осенью 1539 г. не располагала никакой реальной властью в Генте, и ее предложения были бы лишены всякой формальной и реальной основы. Во-вторых, в таком случае участников восстания — цеховую массу и «крезеров» — меньше всего можно обвинять в сепаратизме, антипатриотизме и государственной измене, ибо они не имели никакого отношения к интригам с Франциском I.
Однако если версия о предложении Гентом Франциску I суверенитета над Фландрией в свете всех изложенных соображений представляется сомнительной, то нельзя целиком и полностью отрицать наличия феодально-сепаратистских тенденций в требованиях восстания. Апелляция к изжившим уже себя обычаям и привилегиям, претензии на исключительное положение во Фландрии и на управление «своим кварталом» говорят об этом достаточно ясно. Даже «крезеры» настойчиво требовали неукоснительного исполнения прерогатив «хлебной монополии» ,01.
101 	J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 445—446.
121


Главными поборниками средневекового сепаратизма были, однако, не «крезеры», а реакционная правящая олигархия в той ее части, которая не стала еще послушной агентурой правительства. В этом отношении очень ценны свидетельства анонимного хрониста, с едким сарказмом иронизировавшего над межеумочной позицией этих элементов, колебавшихся между оппозицией к правительству и страхом перед социальным протестом угнетенных масс. Обуреваемые корыстными мотивами, раздираемые групповщиной, ссорившиеся с наместницей и правительственными чиновниками богачи, заседавшие в «первом члене» Гента, по утверждению хрониста, «первыми подали сигнал к «беспорядкам», они натравили народ, внушили ему представление о несуществующих привилегиях и прочих вещах, о которых бедный люд не имел ни малейшего представления и не дошел бы своим умом до их понимания» 102.
При рассмотрении этого вопроса, однако, мы уже подходим к характеристике разных социальных и политических течений в среде участников гентского восстания, т. е. к вопросу, который можно осветить обстоятельно лишь после рассмотрения всех основных фактов, связанных с этим событием.
102 	L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., p. 36—37: Ladicte commotion commencha par ledit commun peuple, ä l’instigation assez desdis bourgois, et par ce qu’ilz leur donnoient ä entendre plusieurs choses contre vérité, lesquelz les avoient ainsy de longtemps enflambez de diverses choses que ledit commun peuple n’eust jamais sceu penser d’eulx meismes, ne dire ne faire les choses qu’ilz feirent, sans adérenche de gens saischans.


Глава III
XQJk ВОССТАНИЯ В ГЕНТЕ И НА ПЕРИФЕРИИ 1
Период открытого восстания начинается событиями 19 августа 1539 г. и заканчивается 30 января 1540 г., когда магистрат Гента распустил цеховую стражу. Эти пять с половиною месяцев были наполнены исключительно сложными и противоречивыми по своему содержанию драматическими событиями, развивавшимися в головокружительном темпе. В своем развитии восстание прошло несколько этапов, каждый из которых отличался своеобразием.
Первый этап восстания, с середины августа до 2 сентября 1539 г., был самым кратковременным, что нисколько не уменьшает его значения в общей цепи событий. Этот период знаменовался переходом политической инициативы из рук обанкротившейся городской верхушки в руки цехов, опиравшихся на активную поддержку городского плебса и крестьянства гентского «квартала».
19 августа цехи перешли к открытым насильственным действиям. Вооруженная цеховая стража собралась в, полном составе, разместилась по цеховым ратушам и отказывалась разойтись до тех пор, пока не будут выполнены все предыдущие решения ассамблеи. Стражники арестовали Лиевина Пина, бывшего главного декана цехов в 1536—1537 гг., Иоганна ван Ваасберге, приспешника Ренье ван Уффлегема, намеревались арестовать самого Ренье ван Уффлегема 1 и требовали от магистрата ареста других наиболее ненавистных народу представителей правящей верхушки. Однако эти лица успели скрыться из Гента, будучи своевременно предупреждены о готовящемся аресте сочувствовавшими им членами магистрата 2.
1 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 358—359.
2 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 46 (addition). Этими лицами, помимо указанных в тексте, ярлялись Лиевин Ламменс, Лие-
123


Ренье ван Уффлегема гентские уполномоченные преследовали по пятам до самого Брюсселя, захватили там и потребовали от властей города разрешения отправить его в Гент, но проиграли возникший в связи с этим процесс 3.
Магистрат попытался противопоставить восставшим цехам силу оружия и подавить начинавшееся восстание в зародыше. С этой целью 20 августа на заседание магистрата было приглашено около 25 дворян и прочих знатных лиц (les gentilhommes et notables personnages), проживавших в Генте. Был составлен список из 80 «благонамеренных добрых граждан» (gens de bien), на помощь которых магистрат мог положиться в деле «поддержания общественного порядка» 4.
Сведения об этом быстро распространились по городу, и до того уже наэлектризованному слухами об измене эшевенов 1537 г. и хищении городских хартий из сейфа магистрата. Цеховая стража овладела городскими воротами, тюрьмой, расставила посты на всех главных перекрестках улиц5. Ведущую роль в этих событиях среди цехов занимали корпорации мельников, ковроделов, судовщиков, сапожников, кузнецов, корабельных плотников 6. 21 августа городские казначеи были отстранены от исполнения своих обязанностей, а на их место избрана «коллегия 9», по три человека от каждого «члена» Г ента 7.
В тот же день собралась ассамблея, принявшая развернутое решение (сформулированное в 35 статьях), программная часть которого нами уже была рассмотрена выше. Помимо статей программного характера, в этом решении имелось немало требований, отражавших непосредственные нужды момента.
Ряд статей был направлен против представителей правящей верхушки, бежавших из города: их имущество
вин Донаас, Корнелий ван дер Звалмен, Симон де Бюк и Вильгельм ван Ваддере.
3 J. d’H о 11 а п d e г. Les mémoires..., р. 359, 380; L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., p. 21.
4 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 359—360.
s Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 47.
6 A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 304.
7 J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 365—366.
124


было секвестровано и поставлено под охрану стражников, содержавшихся за счет собственников указанных имуществ (ст. 9). Магистрату было предложено ускорить разбор дел арестованных лиц и наказать их по заслугам (ст. 8 и 10), а также принять меры к укреплению обороноспособности города путем проведения соответствующих фортификационных работ и стягивания артиллерии из других городов и местечек Фландрии в Гент (ст. 13, 15— 19).'Большое принципиальное значение для выяснения того, какие социальные слои удерживали в этот момент политическое руководство в своих руках, имели ст. 4—6. В них бальи и магистрату предписывалось неусыпно следить за соблюдением «порядка» в городе, наказывать его нарушителей и смотреть за тем, чтобы городской люд не вел себя «неподобающим» образом на заседаниях ассамблеи и цехов 8  9. Городскую вахту «три члена» города обязались нести на паритетных началах. От имени цехов, по делам корпораций разрешалось выступать только деканам у. В сочетании с уже охарактеризованной ранее ст. 24, исключавшей городской плебс и пришлый элемент из участия в решении, городских дел, эти положения не оставляют сомнения в том, что позиции «первого члена» и цеховой верхушки еще не были окончательно подорваны, а цехи в целом не покинули полностью почвы «правопорядка» и не поддержали требований плебса о допуске его к решению городских дел.
23 августа в городе начались волнения в связи с тем, что магистрат медлил с разбором дела Лиевина Пина. Дом бальи осадила вооруженная толпа, потребовавшая «права, закона и суда». Бальи, не располагавший достаточными полицейскими силами, обратился к цехам с просьбой выделить в его распоряжение цеховых стражников, что и было немедленно исполнено 10. В этот же день Лиевин Пин был подвергнут публичному допросу в присутствии властей и представителей от всех трех «членов» города.
25 августа ассамблея, обсудив вопрос о процессе Лиевина Пина, предложила магистрату выполнить предыду-
8 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., p. 590: noch bet te vo- orsiene, ghemeerct datter menich meensche ombehoorlic sprekende es in de vergaderinghe ten zoldere, in huusen van neeringhen ende elders
9 Ibid., en biz. XLIV.
19 	Ibid., p. XLV.
125


1цие решения ассамблеи — преследовать спекуляцию хлебом, повсюду публично объявить об установлении награды за поимку беглецов, заменить всех привратников и паромщиков (poortiers, veerlieden) и про-вести повторные допросы и пытки Лиевина Пина, программа и формы которого были также разработаны ассамблеей н.
Лиевину Пину были предъявлены первоначально два основных обвинения: соучастие в хищении некоторых городских привилегий и изъявление правительству согласия на уплату налога вопреки решению ассамблеи 1537 г. Первое обвинение было совершенно необоснованным. Второе имело некоторые основания, как показал разбор этого вопроса, произведенный нами ранее. Лиевин Пин категорически отверг оба обвинения, но признался в том, что, занимая пост -в магистрате, использовал некоторое количество строительных материалов, принадлежавших городу, и труд оплачиваемых магистратом строительных рабочих для личных нужд, не возместив убытка, понесенного городской кассой. Тем не менее, суд, после крайне жестоких пыток, признал Лиевина Пина виновным во всех предъявленных ему обвинениях и 28 августа он был казнен 11 12.
Атмосфера в городе во время процесса Лиевина Пина была накалена до предела. Народ был возбужден слухами о злоупотреблениях членов магистрата, похищении хартий с вольностями, о l’achat de Flandre, которую повсюду разыскивали, о кознях перебежчиков при дворе в Брюсселе. Необычайная сила воли, проявленная Лиеви- ном Пином во время жестоких пыток, длившихся часами, была приписана колдовским чарам, за «наведение» которых подверглись преследованиям некий Хейнрик Палинк и одна женщина, считавшаяся колдуньей 13.
27 августа цехи избрали нового пенсионария города, Филиппа ван Диерикс, отпрыска патрицианского рода, адвоката совета Фландрии. Расположение цеховой массы он снискал тем, что оказывал содействие крестьянам гентского «квартала», протестовавшим против сбора налога. В тот же день цехи принудили магистрат опубликовать ордонанс о вознаграждении в размере 100 флоринов каж-
11 М. Ga chard. Relation des troubles..., p. 597—599.
12 J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 366—372; L. P. G a- chard. Relation des troubles..., p. XLVI.
13 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 372.
126


дому, кто доставит властям хоть одного из разыскиваемых беглецов.
Магистрат рассчитывал, принеся в жертву Лиевина Пина, успокоить возбуждение в народе и вернуть себе руководство городом. Поэтому после его казни бальи и главные деканы цехов (Жан де Блок) и ткачей (Иосс ван-дер Хаген) обошли цеховые ратуши, в которых обосновалась цеховая стража, уговаривая народ сложить оружие, разойтись по домам и приступить к работе, поскольку их требование выполнено и Лиевин Пин казнен. Но этот маневр правящей верхушки и цеховых заправил сорвался. Цеховая стража отказалась разойтись до тех пор, пока не будут выполнены все предыдущие решения ассамблеи. Ткачи, собравшиеся в количестве 800 человек, потребовали кассации calfvel, а Иосс ван-дер Хаген подвергся оскорблениям14. Стало очевидным, что цеховые деканы из-за своих связей с магистратом и -правящей верхушкой потеряли престиж в массах, к которым переходила инициатива.
29 и 30 августа напряжение в городе не спадало. Улицы были наводнены вооруженными цеховыми стражниками. Цехи потребовали ареста эшевенов 1515 г., согласившихся принять к исполнению calfvel, а общее собрание второго и третьего «членов» постановило кассировать этот ордонанс 15.
Правительство было захвачено врасплох всеми этими событиями и не смогло противопоставить силу силе. Наместница поэтому ограничилась мероприятиями, имевшими целью локализовать восстание и не дать ему распространиться за пределы Гента. Она отдала распоряжение бальи Гента оставаться в городе до тех пор, пока жизни его не будет угрожать реальная опасность, и использовать все возможности для сдерживания восстания и наказания лиц, повинных в насильственных действиях. Всем бальи, кастелянам и владельцам замков были даны указания всемерно повысить бдительность, усилить караулы и не допустить захвата цитаделей и городов гент- скими «мятежниками». Карлу V наместница написала о необходимости его срочного личного приезда в Нидерланды.  * 1614 	J. d’H о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 373.
16 Ibid, р. 378—381.
127


Тем временем в Генте нарастала волна плебейского движения, которая подталкивала цеховые массы к более решительным действиям и уже перехлестывала за рамки, поставленные ему решениями ассамблеи от 21 августа. Гент был наводнен пришлым людом из окрестностей города. 2 сентября 400 или 500 человек из числа плебса вторглись на заседание «первого члена» и подчинили его себе, осуществив насильственным путем право на участие в решении городских дел. Восстание вошло в свою вторую, кульминационную фазу, характеризовавшуюся политическим преобладанием партии городского плебса и окрестного пришлого бедного люда—«крезеров», которая вела за собою и большую часть цеховой массы, значительно активизировав ее.
Реформированный «первый член» принял в этот день ряд смелых и энергичных решений: помимо уничтожения calfvel и. так называемой petit calfvel отменить Paix de Casant; лиц, согласившихся принять calfvel, — арестовать, а судьбу их самих и их имуществ решить на основании городского права; арестовать главных деканов цехов и ткачей; передать имущество беглецов в пользу города, а откупа налогов не производить до исполнения всех прежних решений ассамблеи. Постановление «второго члена» было более умеренным. В нем отсутствовало требование ареста главных деканов и не ставилось вопроса о судьбе имущества эшевенов 15Г5 г., хотя и выдвигалось требование их ареста; не поддерживалось и требование «первого члена» о кассации Paix de Casant16. Еще более коротким по своему содержанию было решение'цеха ткачей, о чем уже говорилось ранее, при рассмотрении программы восстания.
Однако инициатива «крезеров» возымела свое действие. 2 сентября главный декан цехов Ж. де Блок бежал из города, а на место его был избран Лиевин Хебсхаап 16 17.
В тот же день, под давлением вооруженного народа, бальи и власти Гента (отказывавшиеся ранее выдать народу calfvel под предлогом, что документ подписан Карлом V) вынуждены были согласиться на его уничтожение.
16 J. d’H о 11 а п d е г. Les mémoires..., р. 382—383.
17 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. XLVI, 22. Л. Хебсхаап по собственной инициативе доставил сделанную им пыточную скамью в замок Схрафенштейн, в зале которого производилась публичная пытка Л. Пина.
128


Акт был разорван толпой на множество мельчайших кусочков 18, которые многие «крезеры» носили на своих шляпах в ознаменование этого события.
Собравшийся народ, не удовлетворившись уничтожением calfvel, потребовал немедленно сделать то же самое с Paix de Casant и petit calfvel, и лишь с большим трудом, ссылаясь на то, что на этот счет нет постановления ассамблеи, властям удалось уклониться от исполнения требования масс. Но бальи не смог противостоять требованиям об аресте оставшихся в живых членов магистрата 1515 г.19
Несмотря на все сопротивление властей, восстание продолжало развиваться вглубь и вширь. 12 сентября магистрат постановил направить к наместнице депутацию, которая должна была получить у нее разрешение на замену неугодных народу и бежавших из города эшевенов20. Этот акт, помимо нового удара по оставшимся приверженцам городской правящей олигархии, практически ставил вопрос о досрочных перевыборах магистрата, что и нашло свое отражение в решениях ассамблеи от 17 сентября.
Ассамблея постановила, не принимая в расчет существующий порядок, произвести досрочные перевыборы ма-. гистрата. У эшевенов первой скамьи была изъята прерогатива закрытия городских счетов и передана «коллегии 9». Членам магистрата воспрещалось покидать пределы города иначе, как в сопровождении шести специальных уполномоченных, по два от каждого «члена». Ряд мер был принят к расширению репрессий против лиц,-связанных с политическими противниками «крезеров». Было постановлено подвергнуть пытке Иоганна ван Ваасберге и Лиевина Донааса, попытавшихся бежать тайно -из города после того, как они были выпущены- из тюрьмы под честное слово, а также двух других арестованных и ускорить ведение их процесса; составить . специальный проскрипционный список беглецов из города, повысив вознаграждение за поимку их до 600 флоринов2i; снять
18 L. Р. Ga chard. Relation des troubles’.., 'p‘.‘ XLVI, 17—Г8.
19 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 384—385. Грамоты c
текстами Paix de Casant, petit calfvel и некоторые другие документы были изъяты из городского хранилища, что означало фактическую отмену их действия. . , ’
20 J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 390—394. '
21 Во исполнение этого требования был составлен проскрипцион¬
ный список в составе 23 человек, преимущественно эшевенов 9 а. Н. Чнстозвонов Д29


С'Должностей ряд лиц, связанных с Ренье ван Уффлеге- мом и другими беглецами; сместить всех прежних городских сержантов и поставить на их место достойных доверия лиц. «Коллегии 9» вменялось в обязанность еженедельно покупать по два корабля хлеба для продажи его по себестоимости жителям города. Предусматривалось также проведение ряда фортификационных работ, приведение в боевую готовность артиллерии, сбор боеприпасов и- подготовка плотин и шлюзов на тот случай, если в целях обороны города потребуется затопить его окрестности*  22.
В осуществление указанного решения 19 сентября гентцы послали к наместнице депутацию в составе шести человек со следующими требованиями: установить новый текст присяги для эшевенов и должностных лиц, с исключением из него упоминания о Paix de Casant; разрешить досрочно переизбрать эшевенов первой скамьи, а также первого эшевена второй скамьи Ренье ван-дер Велде, как не соответствующих занимаемым постам, с отнесением расхода по проведению выборов за счет выборщиков 1539 г. Депутация должна была, кроме того, информировать наместницу о некоторых решениях ассамблеи и прочих делах23.
Положение наместницы было весьма затруднительным- Она все больше склонялас^ к мысли о неизбежности применения силы, но не располагала ею в достаточном количестве. Поэтому Мария Венгерская продолжала маневрировать. Ее обращение за помощью к Ипру, Брюгге и Франку не встретило поддержки последних. Они хотя и заявили о своем осуждении действий Гента, но соглашались лишь на лойяльное посредничество24. Чтобы не обострять положения и отколоть умеренное крыло восставших от «крезеров», наместница 14 сентября 1539 г. предложила своим доверенным советникам такой план: согласиться на изменение текста присяги, удалив из него упоминание о Paix de Casant, но сделать.оговорку, что это не нанесет ущерба прерогативам императора и не будет означать отмены ч&Мого акта по существу. Однако совет-
•:*'
1636—1537 гг. и 1539 г., а также двух гентских пенсиояарйев — Жана Бара к Себастьяна де Хане.
22 	J. d’H о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 396—-400.
» Ibid., р. 406—408.
. ** Ibid-, р. 386—389.
гзо


ники сочли такое действие рискованным и рекомендовали наместнице оттягивать ответ до прибытия Карла V, а если уступка станет абсолютно необходимой, согласиться на нее в качестве временной меры, оговорив, что окончательное решение вопроса остается за императором 25.
Эта тактика маневрирования и легла в основу всего последующего поведения наместницы в вопросе о перевыборах магистрата и изменении формы присяги. Был приостановлен сбор налога 26, но отдан приказ об аресте гент- ских эмиссаров, посланных по городам Фландрии и Брабанта для поимки занесенных в проскрипции беглецов 27, а также велись панические поиски послов Гента, направленных якобы в Париж для переговоров о предложении суверенитета над Фландрией Франциску I, о чем уже говорилось ранее. Бальи было предписано до последнего момента охранять интересы правительства в городе, что он и делал, требуя одновременно присылки в Гент авторитетных вельмож, умеющих себя держать с народом28.
Гентской депутации был дан уклончивый ответ — наместница посылает в Гент своих специальных доверенных лиц для ведения переговоров. При этом члены депутации гентцев в качестве заложников, задерживались в Мехельне до возвращения туда послов наместницы из Гента29.
Инструкции, данные наместницей 23 сентября 1539 г. своим послам, по существу отвергали под теми или иными предлогами все основные требования гентцев. Наместница соглашалась лишь на изменение текста присяги и то с оговоркой, что сделано это исключительно в целях умиротворения «нынешних волнений». Смещать эшевенов и сержантов наместница соглашалась лишь в индивидуальном порядке, после рассмотрения мотивированных дово.-. дов о необходимости этого по отношению к каждому такому лицу в отдельности. Главной целью, которая ставилась перед послами, было добиться умиротворения
25 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 393—396. Нетрудно заметить, что подобное решение дезавуировало постановление Большого совета в Мехельне в январе 1537 г., согласно которому в отсутствие императора вся полнота власти принадлежала наместнице.
26 Ibid., р. 385.
27 Ibid., р. 404—405.
28 Ibid., р. 403, 405—406.
29 Ibid., р. 408—409.
9*
131


в Генте без ущерба для его «действительных привилегий» и прерогатив Карла , V30.
24 сентября послы наместницы де Бевре и де Бриар прибыли в Гент, но по совету бальи воздержались от исполнения полученных инструкций, ибо обстановка в городе ни в коей мере не соответствовала им. Бальи настаивал на необходимости перевыборов магистрата. В этом его поддерживал и председатель Совета Фландрии, так как оба они сходились во мнении, что остатки магистрата, сформированного Ренье ван Уффлегемом, представляли собою кучку бездарных, трусливых и ничтожных интриганов, неспособных на инициативу и действие31. Подкуп деканов (gagne les doyens), который рекомендовала наместница, послы и бальи считали бесполезным, ибо переговоры с ними в существующей обстановке нельзя было вести втайне, а сами они не пользовались достаточным авторитетом у народа, чтобы на их содействие можно было положиться 32.
В создавшейся ситуации тактика выжидания и маневрирования, проводившаяся наместницей, обрекалась на неудачу. Требовались уже ясные и твердые решения. Поэтому после обмена многочисленными письмами со своими послами и бальи Гента наместница вынуждена была в спешном порядке в ночь на 27 сентября принять на свой страх и риск решение об изменении текста присяги и проведении перевыборов магистрата, на условиях, что это не наносит ущерба суверенным правам и прерогативам императора.
Сама Мария рассматривала эту уступку лишь в качестве вынужденного маневра и, чтобы оградить себя впоследствии от возможных обвинений, сделала надпись, закрытую затем воском печати, гласившую: «Согласилась на это под давлением силы и чтобы избежать еще большего несчастия» 33.
28 сентября произошли перевыборы эшевенов первой скамьи и первого эшевена второй скамьи. Выборщиками
30 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 409—415.
31 Ibid., р. 420, 424—425.
32 Ibid., р. 420—421. Как видно, подобные меры широко и систематически практиковались правительством. Это известно было народу, чем и объясняется как исключительная подозрительность восставших к магистрату и деканам цехов, так и жестокость, проявленная по отношению к Лиевину Пину.
33 Ibid., р. 429—432.
132


от лица императора, как и всегда, были знатные лица, зато от лица города из четырех выборщиков два — Лоренс Клаас и Лиевии д’Херди — являлись приверженцами «крезеров». В числе эшевенов четыре человека проходили по спискам патрицианских родов, имеющимся у Санде- руса. Лоренс Клаас был избран также в «коллегию 9». Эшевены второй скамьи (за исключением первого) не переизбирались. Таков был этот магистрат, прозванный «магистратом крезеров»34.
Все вновь избранные члены магистрата, а также и не переизбиравшиеся эшевены второй скамьи приняли присягу по новому образцу, без упоминания о Paix de Casant.
Подобно тому, как прежний состав гентского магистрата рассчитывал откупиться от «мятежа» головой Лиевина Пина, правительство в данном случае рассматривало проведение перевыборов магистрата в качестве уступки, ценою которой можно купить «умиротворение» Гента.
Поэтому по окончании церемонии выборов и принесения присяги правительственные комиссары, проводившие выборы, заявили народу, что, поскольку его требования удовлетворены, все должны сложить оружие, разойтись по домам и приступить к своим делам. Что же касается лиц, повинных, в злоупотреблениях и нарушении вольностей города, то наместница готова .разобрать их дела в законном порядке и наказать виновных по заслугам 35.
Аналогичное представление сделал по настоянию наместницы 4 октября вновь избранный магистрат. В своем обращении он констатировал, что, поскольку требование народа осуществлено и создан магистрат, пользующийся доверием населения Гента, следует предоставить ведение всех дел и осуществление судопроизводства законным властям, чтобы император мог считать гентцев за «добрых и верных своих подданных»36.
34 J. d’H о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 432—434, additions. Характерно, что лишь Лоренс Клаас и Лиевин д’Херде были казнены после подавления восстания.
Из членов магистрата был репрессирован Гиллис ван Вилде за помощь, оказанную И. Баувенс в составлении «контракта ткачей». Как видно, в магистрат все же прошли умеренные элементы, и «магистратом крезеров» его можно назвать скорее по процедуре избрания, чем по составу.
35 Ibid., р. 435.
36 Ibid., р. 438.
133


Этим актом, как нам представляется, магистрат, хотя его и прозвали «магистратом крезеров», показал, что он стоит на позициях умеренного крыла восставших и поддерживает фактически правительство в его намерении расколоть движение, изолировав «крезеров» от цехов.
Однако действия правительства были плохо рассчитаны, ибо оставался еще нерешенным очень острый и важный для цехов вопрос о том, как должны были быть проведены перевыборы деканов. Поэтому напряжение в городе не ослабевало. Гентцы снова разослали по городам Фландрии своих уполномоченных для поимки беглецов. Продолжались аресты подозреваемых лиц и следствие по их делам 37. Цехи, начиная с 30 сентября и вплоть до 11 октября, почти ежедневно заседали в своих домах, обсуждая вопрос о процедуре выборов деканов. Это обсуждение переросло в заседание ассамблеи 11 октября, принявшей новые решения.
«Первый член» потребовал: выполнить все прежние решения ассамблеи38; приостановить выплату наместнице доходов («с ее домениальных владений, расположенных в районе, контролируемом Гентом?), до тех пор,тюка она не выдаст укрывшихся у нее перебежчиков из города; предоставить цехам право избирать своих деканов в цеховых домах (без утверждения их магистратом.—А. Ч.) и с правом принесения ими присяги по новому образцу; строго соблюдать складочное право и правила торговли хлебом.
«Третий член» выдвинул в основном аналогичные требования 39 и, кроме того, постановил запретить продажу новых выкупаемых рент, несколько (graciesement) поднять курс денег и восстановить в правах граждан лиц, безосновательно изгнанных ранее из города властями.
«Второй член» помимо этого потребовал ввести гент- ские гарнизоны в цитадели Одонк, Гавре, Рюпелмонд
37 J. d’Hollander. Les mémoires..., р. 436—439.
38 Этот вопрос не сходил с повестки дня заседаний ассамблеи до самого конца восстания, что является несомненным свидетельством нежелания магистрата и бальи проводить полностью в жизнь решения ассамблеи, особенно в части, относившейся к разбору дел и осуждению арестованных в ходе восстания представителей правящей верхушки.
39 За исключением приостановки выплаты доходов наместнице,
134


и др., для охраны их и Фландрии «в интересах императора» (но воспрепятствовать вводу в них правительственных гарнизонов!); предложить городам Брюгге, Йпру, Оденарде, Куртре и Алосту объединиться с Гентом, который «желает лишь мира и согласия» 40.
Наряду с этими требованиями, направленными на раздувание пламени восстания по всей Фландрии, в решении «второго члена» имелся один пункт, свидетельствовавший, повидимому, о том, что старания правительства отколоть умеренные элементы от «крезеров» опирались на известные реальные возможности. Пункт этот гласил: предложить магистрату допускать на заседания «первого члена» только лиц, владеющих в городе собственным домом, женатых и не моложе 20 лет.
Практически это означало, что 52 цеха требовали возврата, в политическом отношении, к условиям, выдвинутым ассамблеей 21 августа 1539 г., ст. 24 решения которой закрывала «крезерам» доступ к участию в решении городских дел в составе «первого члена». К сожалению, состояние имеющихся источников позволяет лишь констатировать данный факт, но не объяснить его41. Требование это, однако, не нашло поддержки цеха ткачей, и «крезеры» по-прежнему участвовали в работе «первого члена».
Восстание все разрасталось. Вооруженные выступления распространились на ряд деревень и городов Фландрии, создавая реальную возможность перерастания «гент- ского мятежа» в общефландрское восстание42. 17 октября 52 цеха закончили выборы своих деканов, а 18 октября бальи Гента, опасаясь, что он станет пленником гентцев и принужден будет ради спасения жизни совершать поступ¬
40 J. d’H о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 445—447; L. Р. G а- chard. Relation des troubles..., № CCCLIX.
41 Точка зрения А. Хенне, сводящаяся к тому, что цехи якобы
совершили «ловкий ход, имевший целью успокоить щепетильность городских богачей, недовольных наводнением своей секции пролетариями», по нашему мнению, освещает лишь одну из сторон, вопроса, ибо остается неясным, почему цехи пошли на такой шаг в данный момент, почему они не посчитались с мнением «крезеров», которые не могли принять подобного предложения, а также и с мнением ткачей и т. д. См. А. Henne. Histoire du règne cfe Charles-Quipt..,, t. 6, p. 376. .
42 Этот вопрос будет специально рассматриваться ниже, в специальных разделах.
135


ки, которые поставят его в глазах правительства в один ряд с «бунтовщиками», тайно бежал из Гента 43.
Бегство бальи вызвало большое смятение, особенно у умеренного крыла, ибо создавшееся положение уничтожало иллюзии о «легальном» характере действий гентцев. Зато еще больше активизировались цеховые массы. В тот же день цех ткачей сменил своего прежнего декана Иосса ван-дер Хагена, выходца из патрицианского рода и реакционера, избрав на его место Филиппа ван Босхе, по характеристике хрониста,— «старого человека, не умевшего ни читать ни писать» 44, по всей видимости мелкого мастера-ткача. С этого момента и до конца восстания ткачи энергично поддерживали «крезеров». 19 октября была спешно созвана ассамблея, которая подтвердила постановления от 11 октября и приняла ряд решений, направленных к укреплению оборонительных сооружений Гента. Было также решено усилить борьбу с лицами, занимающимися подстрекательством против членов магистрата 45. Таким образом, Гент продолжал начатое дело и готовился к вооруженной защите города, но инициатива уже начинала переходить в руки правительства.
Наместница еще 7 октября отдала распоряжение ряду своих чиновных вельмож срочно приступить к набору войск и утвердила план их передвижения и дислокации 46. Одновременно Карл V, готовившийся в это время к личному выезду* в Нидерланды через территорию Франции [что ему любезно было предложено Франциском I, рассматривавшим подавление гентского восстания как «собственное дело» , (propres affaires) 47], направил в Гент своего чрезвычайного посла Адриена де Круа, графа де Рё, поручив ему фактически предъявить мятежному городу ультиматум, категоричность которого была еще усилена по прибытии графа де Рё в Нидерланды 48.
43 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. L—LI.
44 Ibid., p, LI.
45 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 460—461; A. Hennè. Histoire (du rêgne de Charles-Quint..., t. 6, p. 383—384.
46 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 441—442.
47 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., pieces justificative?, p. 146, L. ,P. Gachard. Relation des troubles..., № XCIII.
48 J. d’jHо 11 a n d er. Les mémoires..., p. 470—477. Наместница нашла инструкции Карла V графу Рё недостаточно жесткими и не подходящими к моменту. Поэтому она тайно заменила их другими, которые были выданы за собственноручные указания императора.
136


«Крезеры» продолжали удерживать руководство в своих руках, и фактическая власть попрежнему принадлежала не магистрату, а ассамблее, цехам и цеховой страже. Гент ожидал прямого вооруженного нападения и стремился всеми силами сохранить союз с крестьянством квартала, издав 27 октября специальные прокламации, в которых местным властям предписывалось создать из крестьян отряды самообороны, перекрыть завалами пути, могущие быть использованными для продвижения правительственных войск, и хватать всех лиц, которые осмелятся собирать налог49.
31 октября прибывший в Гент граф де Рё официально предъявил следующий ультиматум: 1) гентцы должны передать всю полноту власти магистрату и прекратить вмешательство народа (sans que la Commune s’en mesla) в дела управления городом; 2) сложить оружие и вернуться к своим профессиональным занятиям; 3) провести немедленно торги по откупам городских налогов. Для ответа граф Рё согласился дать лишь четыре дня вместо испрошенных гнетцами восьми 50.
Главной целью этого демарша было добиться раскола в лагере восставших, изолировать политически «крезеров», а затем покончить с ними рукой палача. Этот расчет правительства на сей раз частично удался.
В городе царило смятение. Секции ассамблеи беспрерывно заседали, и на них происходили бурные дебаты, отражавшие раскол, произошедший среди участников восстания.
«Крезеры» продолжали держать курс на открытую и, в случае надобности, вооруженную борьбу с правительством. Они вели враждебную Карлу V, наместнице и графу Рё агитацию, и из их среды вышло предложение захватить графа Рё и держать его в качестве заложника. Проект этот был сорван приверженцами правительства, организовавшими охрану графа Рё.
Вместо этого сторонники правительства выдвигали предложение просить графа Рё принять на себя функции правителя Гента и поддерживать в нем «порядок» -до прибытия императора.
49 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 477—-478. Имеется в виду налог 1537 г
50 Ibid., р. 478—479.
137


Сам граф Рё не оставался безучастным свидетелем происходящих событий. Он вел оживленные переговоры со своими приверженцами, городской верхушкой и деканами цехов, собирая силы для нанесения решительного удара по «крезерам», и лишь неверие в смелость и решительность «партии порядка» удерживали его от того, чтобы открыто встать на путь переворота и возглавить его51.
В процессе этой борьбы мнений шло размежевание сил. «Крезеры» укрепили свой союз с цеховой массой ткачей и зависимых от них пяти младших цехов, отказавшись, возможно именно ради сохранения этого союза, от выдвинутого Гильомом де Мей предложения, не нашедшего поддержки всех трех «членов», — создать «четвертый член» Гента для городского плебса и пришлого внегородского элемента52. Совместно с ткачами вооруженные «крезеры» заполнили улицы Гента, блокировали дом, в котором расположился граф Рё, и заявили (с полным к тому основанием) , что инструкции, изложенные им на ассамблее, подменены наместницей, вручившей графу Рё собственные предписания, изложенные под диктовку бежавших ко двору гентских патрициев и прочих богачей53. Втайне «крезеры» готовили новое восстание, направленное против всех богачей и правительства, причем сборным пунктом был назначен дом ткачей. Целью этого нового восстания, по словам анонимного хрониста, было истребить всех богатых людей, духовенство и осуществить общность иму- ществ — главную мечту «сектантов»54. В городе проводилась лихорадочная подготовка к его обороне.
3 ноября цехом ткачец на утверждение ассамблеи был предложен акт, составленный шерстоткачом Иоган¬
51 J. d’H о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 479.
52 А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 7, p. 13.
53 Ibid., p. 14; J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 479.
54 L. P. G а c h а r d. Relation des troubles..., p. 34—35: de tout tuer et entièrement pillier 1er riches relligions et autres, de faire les riches devenir povres, et les povres devenir riches, et en effect tous biens communs, qui estoit l’oppinion de pluiseurs lutteriens et érétiques de nostre saincte foy et religion crestienne. Как видно, хронист здесь явно приписывает лютеранам анабаптистское требование общности имуществ. Трудно сказать, в какой мере в действительности анабаптисты оказали влияние на описываемые события, но вряд ли можно полностью отвергать такое предположение.
138


ном Баувенсом, получивший наименование «контракта ткачей». Целью его было определить ту программу, на основе которой возможно было соглашение с Карлом V. «Контракт» содержал следующие статьи: 1. Ни бальи, ни эшевены Гента, ни настоящие, ни последующие не будут руководствоваться положениями, содержащимися в Paix de Casant и calfvel. 2. Ежегодно все три «члена» Гента 15 августа в своих помещениях будут выдвигать выборщиков для проведения перевыборов магистрата. 3. Цехи впредь будут назначать своих деканов сами и в собственных помещениях. 4. Спустя три дня после этого цех ткачей и подчиненные ему 5 цехов в традиционном помещении производят выборы своих деканов и прочих должностных лиц. 5. Лица, высказывающие в любом тоне, выражениях и в любом месте свое недовольство по поводу нарушения городских вольностей, несоблюдения законов и порицающие неправильные действия властей, совершают дело, идущее на благо Генту и его жителям и не подлежат за это каким-либо репрессиям. Если же они будут таковым подвергнуты, то коммуна Гента, в лице ее, трех «членов», деканов и других органов, будет добивать-' ся их освобождения и оказывать им и членам их семей всемерную Помощь и содействие. 6. Настоящий контракт подлежит подписанию и приложению печатей эшевенами, бальи и всеми другими должностными лицами, утверждению на вечные времена тремя «членами» города и приложению большой городской печати 55.
Формально этот документ в ультимативной форме требовал от правительства восстановления «конституции» Гента в том виде, в каком она существовала до 1492 г., и узаконивал право сопротивления властям. Практическое же его значение, учитывая обстановку, сложившуюся в этот момент в городе, выходило за эти рамки, и означало призыв к продолжению восстания. «Контракт ткачей» не получил одобрения ассамблеи, и вместо него была составлена новая редакция, так называемый контракт маклеров, в котором в самой общей форме содержалось обязательство поддерживать новую форму присяги и выборов и защищать интересы города 56.
55 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 634—637.
56 Ibid., p. LVI.
139


В этой обстановке магистрат вынес на утверждение ассамблеи городской бюджет 1539 г. и резолюцию о разрешении немедленного проведения торгов на откуп городских налогов. Здесь-то и проявилась со всей очевидностью новая расстановка сил, сложившаяся в Генте.
Подкрепленные резервами за счет некоторых цехов и цеховой верхушки, осмелевшие из-за активизации действий правительства и подстрекаемые графом Рё, «силы порядка» активизировались и решили вырвать политическую инициативу у «крезеров» посредством насильственного переворота. Оплотом «партии порядка» являлась городская верхушка—чиновничество, духовенство, патрициат, богатое бюргерство. О причинах, побудивших две последние социальные группы покончить со своим фрондированием против правительства и встать на путь его поддержки, с исчерпывающей ясностью говорит автор анонимной хроники. «Хотя теперь,—саркастически замечает он, — многие знатные горожане и богатые люди города Гента и другие держали сторону императора и его приверженцев, это происходило больше всего из-за их боязни потерять жизнь, имущество, жен и детей, чем вследствие каких-либо иных причин, ибо среди них было много тех самых людей, которые являлись зачинщиками и подстрекателями -в начале этого восстания...»57
В ночь с 3 на 4 ноября «партия порядка» вместе с членами цехов мелочных торговцев-галантерейщиков, мясников, судовщиков и ткачей вооружились и заняли рыночную площадь Гента58. Богатые горожане выставили не только членов своих семей, но также зависимых от них крестьян-чиншевиков и прочих «друзей и благожелателей, как из самого города, так и из его окрестностей» 59. Под их защитой собрались эшевены обеих скамей, весь состав Совета Фландрии, чиновники, должностные лица и духовенство. Участники переворота издали распоряже¬
57 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 36.
58 J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 480. Свидетельства различных источников относительно событий 4 ноября неточны, отрывисты и порой противоречивы. Поэтому восстановить общую картину можно лишь путем сличения и критического использования всех текстов.
59 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 34—35: ...censiers et autres leurs amis et biensveullans, tant de dehors la ville que de dedens...
140


ние всем членам цехов разойтись по домам, очистив помещения ратуш, а на ассамблею собраться только тем лицам,- которые на то имеют право в соответствии с привилегиями города, т. е. нотаблям от-патрициата и богатого бюргерства в «первом члене», цеховым деканам и присяжным — в двух остальных60.
Собравшаяся цеховая верхушка обоих членов без особых промедлений проголосовала за назначение торгов по откупу налогов и начала расходиться по домам, но здесь сказалось во всей остроте противоречие между цеховой верхушкой и цеховой массой ткачей. «Крезеры» не дремали. Вооружившись, они двинулись к залу заседаний «первого члена», протестуя против лишения их права участия в решении городских дел и пытаясь силой прорваться в помещение, охранявшееся вооруженными отрядами участников переворота. Магистрат вызвал на подмогу городских алебардщиков и наряды цеховой стражи. Но еще до их прибытия было заключено компромиссное соглашение о том, чтобы впредь на заседания «первого члена» допускались лишь лица, владеющие своим домом, женатые и достигшие 20-летнего возраста61. Этот компромисс не был поддержан крайними элементами «крезеров» и цеха ткачей, и события продолжали развиваться в бурном темпе.
Большая часть цеховой массы ткачей, давшая себя увлечь (в ночь с 3 на 4 ноября) на сторону «партии порядка», затем откололась от нее и вновь перешла к «крезерам». Вооруженные «крезеры» и ткачи собрались около цеховой ратуши ткачей на площади Bogaert62. С их
60 J. d’Hollander. Les mémoires... р. 480: ...les Bourgeois et les Doyens des Mestiers...
61 L. P. G а c h a r d. Relation des troubles..., p. LV: ...gheconsen- teert was te comene, soo voorseit is, emmers de gone eerlyck met heur- lieden ghetrauwt gheselschap huys ghehouden hebbende, twintich jae- ren oudt synde ende daer over.
62 Ibid., p. 35: tous rassamblés a la maison appertenent au cors du mestier de tisserans de drap et aussy ä l’entour d’icelle, et estoient lesdis tisserans, qui est ung tiers membre de la ville, des plus mouvais.
По материалам обвинительных заключений видно, что ряду лиц впоследствии инкриминировался сбор ткачей на площади Bogaert в день 4 ноября 1539 г. См., например, приговор ворсовщику Якову ван Хекке: «поддержал предложение о сборе на площади Bogaert и бегал по различным секциям, чтобы оповестить их об этом решении» (gedragen heeft consent dat men vergaderen soude in de Bogaert,
141


помощью «крезеры», нарушив только что заключенное с патрициями соглашение, силой прорвались в зал заседания «первого члена», где произошло его бурное и решительное по своим итогам заседание.
Тем временем в городе противостояли друг другу два вооруженных лагеря: «партии порядка» на рыночной площади и «крезеров», которые объединились с цеховой массой ткачей, ушедших с рыночной площади и собравшихся перед ратушей цеха ткачей. Дело едва не дошло до жестокого сражения, которое не разразилось лишь из-за превосходства сил «партии порядка»63.
Ассамблея была собрана на новое заседание, и принятые ею решения резко отличались от тех, которые были вынесены или готовились к принятию (в «первом члене») в ночь переворота.
«Второй член» принял решение: согласиться на сбор городских акцизов под контролем «коллегии 9» в ранее существовавших размерах с некоторыми небольшими изменениями; снять стражу с домов богачей, бежавших из Гента, передав их имущество на сохранение родственникам; принять «контракт маклеров» и скрепить его большой городской печатью; впредь не устанавливать никому постоянных пенсий, а для нуждающегося бедного люда ввести раздачу похлебки за счет города; разобрать в судебном порядке дела различных лиц.
«Третий член» принял иное постановление, которое гласило: торги по откупам налогов не производить, пока не будут выполнены все прежние решения ассамблеи, чем пренебрегают эшевены64; прекратить работу до выполнения этого требования; «контракт ткачей», прочитанный 3 ноября, должен быть скреплен большой городской печатью и служить пояснением к контракту, зачитан-
ende geloopen te hebben in sommige wycken, om te weten huerluyder advys). Аналогичное обвинение инкриминировалось Лиевину де Хазе: «обвиняется в том, что созывал народ своей секции на площадь Во- gaert, а также сказал приходскому служке (спаре) собора св. Вавона, чтобы он также послал туда членов его секции» (belast dat hy ghedachvaert heeft die van synen wyck te compareren te Bogaerden, ende insgelycx gheseyt aen den cnape van Sinte Baefs, dat hy oic soude dachvaerden zynen wyck aldair). Ibid., № CCXXX en CCXXIL
63 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 39.
64 Ibid., p. 634: .'metgaders dat scepenen in ghebreke zyn tslot van, collatien te vulcommene.
142


кому после него («контракту маклеров») 65 66; поскольку это дозволяется привилегиями, продать имущество беглецов в пользу города66; повысить курс денег в соответствии с ранее вынесенным решением .ассамблеи; так как городские алебардщики ведут себя нелойяльно, следует прекратить выплачивать им жалование из городской кассы, а десятников их наказать; восстановить в правах лиц, ранее подвергавшихся преследованиям со стороны властей.
Решение «первого члена» было очень кратким и состояло всего из двух статей: торги по откупам налогов не производить, пока не будут выполнены все прежние решения ассамблеи, а дела арестованных не будут разобраны и решены в ту или другую сторону; контракт, зачитанный 3 ноября («контракт ткачей»), должен быть принят с приложением к нему большой городской печати 67.
Решения ассамблеи от 4 ноября и особенно предшествовавшие их принятию события неоспоримо свидетельствовали о коренном повороте в развитии восстания. Кульминационный пункт восстания оставался позади. Хотя формально «партии порядка» не удалось одержать победу, инициатива уже переходила от «крезеров» к «партии порядка», опиравшейся на всю мощь правительства, решившегося наступать на восставших. «Крезеры» потеряли многочисленных союзников.
Все это дает нам основание считать, что с этого дня начинается третий и последний период восстания — период его постепенного спада, заканчивающийся капитуляцией перед правительством и жестокой расправой над активными участниками «мятежа».
Правда, это не сказалось немедленно, на следующий же день. Внешне даже могло казаться, что «крезеры» достигли наибольшего могущества. Власти были полностью парализованы. Вся хозяйственная жизнь в городе замер-
65 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles...,р. 634: willent contract gisteren ten zoldere ghelesen in de presentie van de drie leden ghe- seghelt hebben met sent Jans seghele, naer tvérclaers van den zelven contracte dwelcke was het laetste ghelesen.
66 Ibid., p. 634: Dat men tgoet van de fugitiven vercoope omme de weddeboden te lichtene, in alzo verre wy by previlegie tzelve vermog- hen ten prouffyte van der stede.
67 Ibid., p. 632.
143


ла И, по свидетельству хрониста, толпы «крезеров» й их последователей, врываясь в дома городских богачей, требовали кормить их, заявляя: «Давайте нам пить и есть; мы не можем работать, однако, мы хотим жить!»68.
Но перелом в настроении масс и поведении руководителей «крезеров» уже наступил, что было обусловлено не только событиями 4 ноября, но и компрометацией некоторых агитационных лозунгов «крезеров», в частности усиленно распространявшегося слуха о смерти Карла V. В связи с этим усилились надежды на то, что по приезде в страну император сменит гнев на милость, благосклонно рассмотрит обращенные к нему просьбы и простит своих «заблудших земляков» 69.
«С того самого дня, — пишет анонимный хронист, — указанные мятежники не были уже больше столь дерзкими и начали понемногу утихомириваться и становиться более умеренными, чем они были прежде», и, наоборот, «знатные и богатые буржуа стали забирать власть в свои руки...»70.
Подтверждением этих слов может служить решение ассамблеи от 6(8?) ноября 1539 г., соответствовавшее в значительной мере программе «партии порядка». Было постановлено установить акцизы на вино и крепкие напитки; отвергнуть «контракт маклеров», предусматривавший совместные действия, а совместно вести лишь переговоры с императором; снять охрану с домов лиц, бежавших из Гента во время «беспорядков»; приступить К работе; цеховой страже постепенно покинуть ратуши корпораций и разойтись по домам, сложив оружие.
Лоренс .Клаас и Лиевин д’Херде вели себя на этой ' ассамблее очень скромно и подделывались под общий тон. Первый даже прикрикнул на представителей ткачей, начавших снова выдвигать «дерзкие требования», что, видимо, они «хотят быть против императора»71.
- Однако, если некоторые вожаки «крезеров» уже считали песню восстания спетой, шедшая за ними масса, в частности ткачи, не мирилась с этой мыслью и их не так
68 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. LVI: Geeft ons t’etene ende te drinckene; wy en moeghen niet wercken, ende moeten nochtans leven!
69 Ch. Steur. Mémoires sur les troubles..., p. 106—107.
70 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 39.
71 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 481.
144


Легко было повернуть вспять. В тот же день вечером, возбужденные незначительным инцидентом, «крезеры» и ткачи добились созыва новой ассамблеи, на которой было постановлено утвердить «контракт маклеров» 72.
Магистрат ответил на это арестом и допросом пятого эшевена первой скамьи-Гиллиса ван Вилде, оказавшего помощь в составлении «контракта ткачей». Под давлением ткачей он был отпущен на свободу с запрещениехМ тем не менее впредь появляться в коллегии эшевенов 73.
Из-за такой сложной обстановки согласованного ответа на ультиматум графа Рё выработано не было, и 9 ноября он покинул город, совершив, несомненно, ошибочный шаг с точки зрения интересов правительства, ибо его отъезд замедлил развитие процесса полного подчинения Гента магистрату и ослабил позиции «партии порядка». Поэтому вплоть до начала февраля 1540 г. мы встречаемся, несмотря на явное уже преобладание «партии порядка», с рецидивами таких явлений, которые были свойственны периоду восстания, со своеобразной ситуацией двоевластия. 11 ноября по городу были проведены процессии и молебствия о даровании благополучного пути Карлу V, выехавшему 10 ноября74  75 из Мадрида в Нидерланды через Францию. 20 ноября, по постановлению магистрата, были выпущены из тюрьмы лица, арестованные по обвинению в извращении постановления ассамблеи относительно налога 1537 г.73, требование которого правительством послужило толчком, развязавшим конфликт.
Успокоения в городе тем не менее не наступало. В магистрате и ассамблее шло обсуждение вопроса о содержании инструкций, которые надлежит дать посольству от города к Карлу V по прибытии его в Нидерланды. «Крезеры» предлагали продолжать вооруженное сопротивле-
72 J. d’H о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 482. Автор Cort verhael в своем рассказе объединяет, видимо, два разных заседания ассамблеи и утверждает, что ткачи сначала хотели провести утверждение контракта в его первой редакции («контракт ткачей»), но не получили в этом поддержки и смогли провести лишь утверждение «контракта маклеров». Ассамблею он датирует, в отличие от первого источника, 8 ноября, почему мы и даем двойную ее датировку. L. Р. G а- chard. Relation des troubles..., p. LVI.
73 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. LVII.
74 Ibidem.
75 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 482—483.
Ю A. H. Чистозвонов
145


ние. Они считали, что необходимо держать народ под оружием, чтобы по прибытии Карла V можно было ставить ему условия и добиваться их принятия.
Наиболее смелый проект был выдвинут Гильомом де Мей. Он рассчитывал на абсолютную преданность себе 4 тыс. своих вооруженных приверженцев и предлагал защищать Гент, в случае военного столкновения с Карлом V, до последней капли крови, а если дело кончится поражением, отступить в сельские местности, объединиться с крестьянами, которым уже дан был приказ вооружаться, и обороняться до последней возможности, опираясь на захваченные замки и цитадели. Но эти (проекты не подкреплялись соответствующими организационными мероприятиями и оставались поэтому бурей в стакане воды 76. Кроме того, при всей своей внешней решительности «крезеры» исходили из стратегии обороны, а оборона, как известно, есть смерть вооруженного восстания.
Цехи занимали колеблющуюся позицию. 29 ноября собрание деканов цехов после жарких дебатов приняло следующее постановление: размножить типографским способом грамоты о привилегиях города; потребовать от наместницы прекращения арестов гентцев, проводимых властями повсюду вне стен города; относительно сержантов городской. стражи выполнить прежнее решение ассамблеи (т. е. сместить прежних и назначить новых, пользующихся доверием «коммуны»?); «коллегии 9» представить отчет о результатах произведенной ею проверки городской финансовой отчетности 77.
Решение было принято лишь «вторым» и «третьим членами». «Первый член» в полном составе не явился на заседание ассамблеи78. Городская верхушка этой демонстрацией хотела показать, что она не желает компрометировать себя участием в принятии новых «мятежных» решений.
В городе попрежнему упорно сомневались в достоверности слухов о том, что Карл V действительно дви¬
76 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 111.
77 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 484.
78 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 112.
146


жется через территорию Франции в Нидерланды. 7 дех кабря цёхи на специальном совещании постановили направить во Францию Лиевина де Толленаара, поручив ему лично удостовериться в том, находится ли Карл V уже во Франции; посланцу разрешалось возвратиться в Гент с отчетом лишь после выполнения этого задания и сбора всей доступной информации по данному вопросу79.
В тот же день цехи потребовали от главного декана отчета о выполнении решений ассамблеи от 29 ноября, а 20 декабря вели переговоры с магистратом относительно напечатания в типографии копий грамот о городских привилегиях и раздачи их корпорациям. Некоторые лица, арестованные во время восстания, продолжали пребывать в тюрьме и даже подвергались пыткам 80. Стража ряда цехов находилась под оружием, занимала ратуши корпораций и выставляла караулы. Но фактическая власть в городе все больше сосредоточивалась в руках магистрата и «партии порядка», а готовность продолжать борьбу сменилась в городе настроениями уныния и безнадежности.
11 января 1540 г. был избран состав делегации для посылки ее навстречу императору, который 19 января ожидался в Камбре. Панические настроения полностью овладели Гентом. Потребовалось специальное постановление ассамблеи о запрете на шесть лет выезда из города и высоком штрафе в отношении тех лиц, которые откажутся от участия в этом посольстве, чтобы оказалось возможным его сформирование81. 30 января была распущена стража ткачей, кузнецов, мельников и некоторых других цехов, державших непрерывную вахту с 19 августа 1539 г. 4 февраля в Гент возвратились граф Рё и главный бальи (бежавший из города 18 октября 1539 г.) Франсуа ван-дер Грахт82. С восстанием было покончено. Город притих, терзаемый противоречивыми чувствами — надеждой на монаршую милость и ужасом перед неотвратимой и жестокой карой.
79 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 109, add.; L. P. Gachard. Relation des troubles..., № CCCLXXV.
80 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. LVIII.
81 Ibid., № CCCLXXXII.
82 Ibid., p. LX.
10*
147


2
Восстание 1539 г. в Генте не являлось необычным, совершенно изолированным событием. 30-е годы XVI в. были отмечены в Нидерландах рядом городских восстаний. Они отличались друг от друга своей продолжительностью, оттенками программы, обусловленными местными особенностями, но причины, порождавшие их, были в основном одинаковы: гнет налогов, злоупотребления магистратов, грубое нарушение городских вольностей правительственными чиновниками, обнищание широких народных масс под влиянием «революции цен» и процесса первоначального накопления.
Нет ничего удивительного поэтому, что гентское восстание 1539 г. прозвучало как набатный колокол и при- привело в движение огромную потенциальную силу социального протеста, накопившуюся в Нидерландах и, в первую очередь, во фландрских городах. Одним из откликов на него можно считать восстание 25 сентября 1539 г. в Маастрихте (провинция Лимбург), поводом к которому послужило нарушение местным фохтом городских вольностей в области судопроизводства. Жертвами этого восстания пали, помимо фохта, бургомистр и городской секретарь, и лишь регулярные войска помогли правительству восстановить «порядок» 83.
Еще более грозными были те волнения, которые начались осенью 1539 г. в городах Фландрии. В них давно уже накопилось много горючего материала. По свидетельству анонимного хрониста, Фландрия в то время была наводнена мятежным людом и сектантами всякого рода, которые только «и думали о том, как бы поднять восстание, осуществить общность имуществ и грабить как во Фландрии, так и повсюду, где они смогут...»84, а гентцы «твердо решили втянуть Фландрию и другие провинции в опасную игру...» 85.
83 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., № CCCLVI; J. E. Le Petit. La grande chronique ancienne et moderne de Hollande..., t. I, VII, p. 121; A. Henne. Histoire du regne de Charles-Quint..., t. 6, p. 225—226.
84 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 5.
85 Ibid., p. 6: ...bien délibérez de mectre tout le pays de Flandres et autres en grant dangier...
148


Поэтому одной из главных забот правительства с самого начала гентского конфликта было локализовать его и не дать распространиться за пределы городских стен, на Фландрию и даже Брабант86.- Опасения эти, особенно относительно городов гентского «квартала», были вполне обоснованны, так как уже летом 1537 г. в касте- лянствах Куртре, Оденарде и Термонд наблюдались частые случаи отказа уплачивать налог, за что много их жителей было арестовано властями 87. В дальнейшем, как мы уже знаем из предыдущего изложения, Гент принял решение защищать жителей своего квартала от сбора налога, восстановил фактически отнятое у него по Paix de Casant право управления «кварталом» и приложил немало усилий, чтобы повести за собою и остальные три «члена» Фландрии. Все меры, принятые правительством, не смогли предотвратить волнений в городах Фландрии, которые начиная с осени 1539 г. пошли вслед за Гентом и «встали на путь мятежа». Первыми из них были Куртре и Оденарде.
В Куртре, под несомненным воздействием гентских событий, открытые волнения начались в сентябре 1539 г. Были арестованы помощник бальи и несколько знатных лиц города (gens de bien et d’apparence) 88. Вслед за этим вооруженный народ начал организовывать по кварталам и секциям собрания, на обсуждение которых были поставлены следующие требования: поскольку Куртре город по преимуществу не промышленный, а торговый и ему очень вредят мелкие периферийные рынки, находящиеся в руках отдельных вассалов Карла V, закрыть эти рынки и лишь рынок самого Куртре сделать привилегированным во всем' бальяже, взимая с посетителей фиксированный налог (le mitte ghelt); отменить акцизы на пряжу, полотно и изделия из него; отменить акцизы на слабое пиво (petite cervoise); установить строгий регламент на торговлю хлебом; организовать публичную читку городских привилегий, а подлинники их сдать на хранение людям, пользующимся доверием коммуны.
Эти требования были предъявлены 5 сентября 1539 г.
86 L. R. Sacher-Masoch. Der Aufstand in Gent.., S. 213.
87 L. P. Gachard. Relation des troubles..., X® XIII, XVIII.
88 Ibid., № CCCLVI.
149


магистрату от лица «коммуны» и «хоофтманов»89. Магистрат попытался затянуть ответ и тем временем провести торги по откупу городских налогов, но ему этого не позволили сделать «хоофтманы», которых восставший народ наделил новыми функциями, ограничив таким путем власть магистрата. Количество «хоофтманов» было увеличено. Они собирали подписи под официальными обращениями, созывали собрания по кварталам и секциям и руководили их работой. Была создана специальная комиссия из четырех «хоофтманов», которая сменялась лишь «коммуной». Эти четыре утверждали решения магистрата, ведали городскими общественными работами, являлись хранителями городских хартий.
Было составлено специальное письмо к наместнице с просьбой санкционировать решение города об упразднении конкурировавших с ним сельских рынков. В качестве основания для этого ссылались на ордонанс Карла V от 24 октября 1527 г., которым упразднялись непривилегированные рынки в деревнях (des marchiez non francs qui se tiennent au plat pays).
Как видно, это была программа умеренных элементов из числа ремесленников и бюргерства, стремившихся установить свой контроль над деятельностью магистрата, ограничить прерогативы правительственных чиновников 90 и укрепить свое положение. В то же время источник содержит данные, свидетельствующие о борьбе в Куртре между умеренными и крайними элементами, по всей видимости плебсом.
Умеренные прекратили «мятежи» и подчинились магистрату после исполнения их требований, зато для борьбы с «крайними»91 магистрату приходилось обра¬
89 Hoofdmann — квартальный, обычной функцией которого было организовывать различного рода празднества, процессии, соревнования риторических обществ и т. п.
90 В своем обвинительном заключении прокурор квалифицировал эти действия жителей Куртре как ... tout sêditieulx et ennarratifs de noz auctoritez et prééminences, et pour nous priver de nos droictz et haulteurs. L. P. Gachard. Relation des tropbles..., p. 417.
91 Aucuns malveillans ayent usé dudit billet, et aultrement practi- qué l’affaire qu’ilz ne debvoient, in ne fait ä imputer ausdits de la loy, combien que ä présent its en sont chargez et accusez. Под bilet здесь имеется в виду обращение к наместнице относительно рынков. L. Р. Gachard. Relation des troubles, p. 413—414.
150


щаться за помощью к бальи и капитану города 92. Несмотря на внешнее успокоение, брожение в городе не прекращалось. Был установлен прочный контакт с Гентом. В октябре в Куртре приезжал оттуда Гильом де Мей, по инициативе которого были арестованы и отправлены в гентскую тюрьму два местных сборщика налогов (hooghpointers), насильственно взимавшие налог 1537 г. в бальяже93. Это дало повод к новым волнениям. Наместница прислала для разбора дела на месте специальных комиссаров. Гентцы поспешили сделать то же самое, чтобы сохранить свое влияние в Куртре и отстоять тезис о праве Гента управлять «своим» кварталом 94.
Положение вновь обострилось, когда наместница высказала намерение лично прибыть в Куртре. Магистрат упросил ее отложить поездку «до лучших времен» из опасения, что это может послужить сигналом к новым волнениям и «беспорядкам» 95.
Напряженное положение в Куртре продолжалось до конца 1539 г. В своем письме от 19 января 1540 г. к коменданту цитадели в Куртре наместница рекомендовала ему переслать во дворец копию прошения «хоофтманов» на имя Карла V и не вмешиваться во внутренние дела города до прибытия императора, в ожидании его приказа • ний 96.
Наиболее сильные волнения, принявшие форму опасного для правительства восстания, произошли в Оде- нарде — крупном центре ремесленного цехового производства. Как мы уже отмечали ранее, Оденарде был одним из тех городов гентского квартала, которые с радостью ухватились за предложение Гента заменить денежный налог ополчением, оплачиваемым за счет города. Насильственный сбор налога правительством уже в 1537 г. породил здесь острые конфликты. Были посажены в тюрьму некоторые неплательщики, а население
92 См. подробное описание всех этих событий в Куртре в публ. L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., № CCLVII.
93 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 464—466; A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 387.
94 L. P. Gach ard. Relation des troubles..., № CCCLXVI — CCCLXVII.
95 Ibid., p. 416, 417.
99 Ibid., № CLXXV.
151


кастелянства Оденарде посылало многочисленные делегации в Гент, добиваясь ответа, следует ли платить требуемый правительством налог97Положение в городе особенно ухудшилось после того, как правительство, в порядке репрессий за неуплату налога, наложило арест на готовую продукцию купцов-ковроделов из Оденарде в Антверпене. Мастера-ковроделы прекратили производство. Голодный и лишенный работы мелкий цеховый люд и поденщики находились, по свидетельству самого бальи города Филиппа де Лалена, сеньера д’Эскорнэ, на грани отчаяния и способны были встать на путь «мятежа»98  99 100. Опасаясь этого, наместница от имени Карла V обратилась 25 сентября к магистрату и населению города с призывом воздержаться от мятежных действий и не идти по стопам гентцев ". Восстание в Оденарде тем не менее началось.
4 октября, повествуется в источнике, какой-то «пьянчужка-подмастерье» заявил бургомистру, что народ (menu peuple) его уполномочил уничтожить помещение налоговой камеры и даже на большие дела. Он был арестован, но отпущен после того, как на одной из окраин города бедный люд стал готовиться к насильственному освобождению своего «делегата». Тем не менее обстановка оставалась тревожной, и бальи, сообщавший эти сведения наместнице, опасался «самого худшего» 10°.
Так и получилось. 6 октября на окраине города под названием Бевер произошло мятежное собрание цеховой массы (ongheregelde persoenen). Распространился слух, что в город собираются ввести правительственный гарнизон. В 6 часов вечера «несколько пьяниц» стали бегать по улицам города с мятежными криками и собирать народ. Зажиточные горожане (bourgeos) направились на рыночную площадь, «чтобы поставить преграду этому беспорядку». Но вооруженные толпы народа уже двинулись
97 L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., p. XLII: binnen
Audenarde ghevanghen laeghen sommighe pachters uuytte casselrye van Audenarde, ende dat omme den heesch in questien.
99 Ibid., № LUI—LIV; A. Henne. Histoire du rêgne de Charles- Quint..., t. 6, p. 365.
99 L. P. G а c h a r d. Relation des troubles..., p. 699—700; A. Henne. Histoire du regne de Charles-Quint..., t. 6, p. 365.
100 L. P. Ga chard. Relation des troubles,.., № XCII.
152


на осаду городской цитадели, в которой заперлись бальи и другие высшие должностные и знатные лица 101.
Наместница приняла срочные меры по набору войск и послала в Оденарде секретаря Государственного совета, поручив ему «с помощью добрых людей найти средства, чтобы как-то утихомирить коммуну» 102.
Меры эти оказались, однако, излишними. Граф Филипп де Лален сумел весьма дипломатично повести переговоры с восставшими цехами и предложил им изложить в письменной форме свои требования.
7 октября цехи выработали следующий документ, посланный магистрату и бальи: выдать в распоряжение цехов всю артиллерию, Бургундский замок и впустить в городскую цитадель столько горожан, сколько необходимо для ее защиты; разрушить здание налоговой камеры, а налоги сдавать на откупа так, как это делалось в старину; отменить выдачу вина за счет города; снизить до прежнего уровня оклады городских должностных лиц, а должности давать лишь пожизненно, а не наследственно; быстро разбирать в суде дела арестованных; провести публичное чтение всех городских вольностей и привилегий и раздать их копии и копии вольностей Гента, могущих быть полезными для Оденарде, цеховым корпорациям; разрешить возвратиться в город всем тем, кто был изгнан из него за антиправительственные действия; впредь в цитадель и город не должны вводиться гарнизоны извне; новый состав магистрата в количестве 13 человек впредь будет избираться правительственными комиссарами из числа 24 кандидатов, представляемых совместно цехами и магистратом, срок полномочий которого истекает 103.
Впоследствии были предъявлены дополнительно следующие требования: ввести единый официальный тариф на исполнение церковных треб; монастырям запретить заниматься торговлей и ремеслом; официально утвердить привилегии и хартии цехов; по требованию цехов магистрат должен представлять им отчеты о состоянии городских финансов 104.
101 L. Р. G а с h а г d. ‘02 J. d’Hollander, юз L. Р. G а с h а г d. 104 Ibid., р. 704, 705.
Relation des troubles..., p. 709. Les mémoires..., p. 441^-443. Relation des troubles..., p. 700.
153


Такова была программа, выдвинутая восставшими цехами, пользовавшимися поддержкой городского плебса, и эта программа в период восстания была полностью или в большей своей части осуществлена. Так обвинительный акт прокурора вменял в вину жителям Оденарде захват замка и фактическое отстранение бальи и его помощника от исполнения ими своих служебных обязанностей, а из письма Карла V от 15 марта 1540 г. видно, что налоговая камера была действительно упразднена и разрушена 105, как того требовали цехи. Отсюда следует, что и инцидент, который послужил прологом к восстанию, вовсе не был просто глупой выходкой «пьяного подмастерья», как его изображал бальи в своем письме наместнице.
Анализ содержания программы восстания позволяет сделать ряд выводов относительно его причин и характера. Как видно, незадолго до описываемых событий были внесены, к невыгоде города, серьезные изменения в систему налогообложения, выразившиеся, в частности, в создании специальной налоговой камеры, деятельность которой не была подконтрольна коммуне. Повышен был налог на пиво, вследствие чего, как об этом сообщал в одном из своих писем бальи, народ почти перестал посещать городские пивные, отправляясь в предместья, на которые этот налог не распространялся, к явной невыгоде для городских финансов 106. Большой ущерб городским ремесленникам и торговцам доставляло беспошлинное занятие торговлей и ремеслом монастырями и зависимыми от них лицами.
Только этими причинами можно объяснить такие экономические требования цехов, как уничтожение налоговой камеры, восстановление откупов налогов в их прежней форме, представление финансовой отчетности цехам и др.
Вторая группа требований, затрагивавшая в основном политические вопросы, указывает на то, что магистрат и правительство осуществляли ряд антидемократических мероприятий, превратив коллегию эшевенов в послушное орудие правящей олигархий и правительства, причем если и сохранялась порой буква старых, вольностей и привилегий, то извращался их дух. Об этом свидетельствуют
105 L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., p. 707.
106 Ibid., № CXLVIII: Гоп пе re^oit point tant, en tout la sepmaine comme auparavant en ung jour...
154


требования ликвидации сложившейся, видимо, наследственности городских должностей, системы завышенных окладов их обладателям, чтения и раздачи по цехам привилегий Оденарде и Гента, изменения порядка выборов магистрата, производства розысков грамоты Максимилиана относительно юрисдикции и пошлин города и т. п.107
Общее содержание программных требований не оставляет сомнений в том, что главную роль в восстании играли цехи, причем, как это будет' видно из дальнейшего изложения, руководство действиями цеховой массы довольно прочно удерживалось в руках цеховой верхушки, хотя не раз происходили и кризисы, нарушавшие ту форму, в которую деканы хотели облечь выступления цеховых корпораций. В целом же программа восстания в Оденарде была гораздо более умеренной, чем в Генте, рассчитана преимущественно на возврат к прежним временам, к увеличению роли цехов в политической и экономической жизни города, и прогрессивными в ней были, главным образом, те требования, которые предусматривали сохранение или расширение демократических прав общины. Чаяния городского плебса не нашли отражения в программе, и, как мы увидим, магистрат и цеховая верхушка приложили немало усилий к тому, чтобы не допустить союза цеховой массы с городским плебсом, нейтрализовать или подавить самостоятельные выступления последнего.
Одним из первых доказательств этого было принятие цехами новых правил внутреннего распорядка в городе, предложенных бальи и магистратом в качестве своеобразного демарша (в ответ на требования цехов) 8 октября 1539 г. Они содержали следующие положения: все жители города должны дать сведения коменданту о посторонних лицах, проживающих в их домах; все жители, обязанные участвовать в несении караулов, должны являться лично, за исключением вдов, стариков, больных и священников, которым разрешается выставлять за себя замену, предварительно уведомив об этом коменданта; не ходить без нужды по улицам города после ночного отбоя, а в случае выхода иметь в руках зажженный фонарь; каждый обязан беспрекословно слушаться своего десятского, а послед¬
107 	L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., p. 702—703.
155


ний, в случае неявки на место сбора в надлежащее время, подлежит штрафу в 3 парижских ливра 108.
Дополнением к указанным правилам было распоряжение бальи от 18 октября о создании городской гвардии 109. Цель этого мероприятия была совершенно определенной — создать противовес вооружившемуся городскому плебсу (включая сюда и пролетаризованных цеховых подмастерьев, бывших инициаторами восстания) и инструмент для подавления возможных его самостоятельных выступлений 110  111.
Цеховая верхушка также не желала допускать дальнейшего развития восстания. Поэтому она не только быстро договорилась с бальи о немедленном введении предложенных им «правил распорядка», но, как сообщал в своем письме от 10 октября 1539 г. брат бальи Шарль де Лален, находившийся в это время также в Оденарде, предложила выделить за свой счет для охраны бальи 24 алебардщика и вручила ему ключи от города.
Одновременно Шарль де Лален писал, что затишье, наступившее в городе, непрочно и наместнице не только не следует набирать войска, но во избежание нового обострения конфликтов лучше всего распустить и те, которые она уже набрала 1И.
Опасения эти не замедлили подтвердиться. В целях «успокоения» Оденарде наместница приняла решение лично приехать в город в сопровождении соответствующей свиты 112. Эффект был совершенно противоположен ее ожиданиям. Магистрат вежливо отклонил ее предложение, а в народе снова поднялось сильное брожение, тем более, что прибытий в это время в Оденарде Гильом де Мей приложил максимум усилий, чтобы снова разжечь в городе пламя восстания. С большим трудом бальи удалось восстановить относительное спокойствие, и то лишь
108 L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., p. 701.
109 Ibid., p. 703.
110 Ibid., p. 709. В своих возражениях на обвинение прокурора магистрат Оденарде писал, что городская гвардия была создана по приказу бальи города графа Филиппа де Лалена, с целью ...s’oppo- ser ä des ecxès éventuels..., surtout afin d'imposcr aux esprits mal- veillants qui cherchaient ä fomenter un soulèvement... pendant que ceux de Gand pérsévéraient dans leur révolte.
111 Ibid., № XCVII.
112 Ibid., № XCVIII, CVII.
156


ценою ареста эшевенов 1537 г., обвиненных в извращений и хищении городских привилегии. Как сообщал в своем письме наместнице от 16 октября 1539 г. Филипп де Лален, народ несколько успокоился, но. в городе ежедневно с утра до 11 часов и в послеобеденное время до 4 часов дня проводилась публичная читка городских хартий, а арестованный городской пенсионарий Аннэн допрашивался по поводу одного «пожалования» наместницы (octroye), нанесшего ущерб интересам города 113, о якобы пропавшей привилегии Максимилиана и о всех прочих хартиях Оденарде 114.
Наместница вынуждена была в этих условиях отказаться от мысли о поездке в Оденарде115  *, а бальи именно в это время издал распоряжение об организации городской гвардии, стремясь укрепить свои вооруженные резервы на случай новой вспышки восстания.
Полного успокоения в городе не наступило до самого момента прибытия Карла V. 31 октября цехи выдвинули те дополнительные требования, о которых говорилось ранее, и добились затем от наместницы согласия, чтобы магистрат отчитался перед ними в состоянии городских финансов И6. Требование это было выполнено 117, но одновременно уже начались подготовительные меры властей к расправе над участниками восстания, а 12 декабря
1539 г. были произведены первые аресты активных его участников118. Несмотря на это, наместница 11 января
1540 г. запретила бальи Оденарде покинуть город для участия в торжественной встрече Карла V, опасаясь возможных рецидивов волнений 119.
Гентские «крезеры» не упустили случая, чтобы энергично вмешаться в дела Оденарде и придать происходившим там событиям нужное им направление. Уже 11 октября магистрату Оденарде было направлено письмо, содержавшее следующие предложения: привлечь к суду гентских беглецов, укрывшихся в Оденарде, и тех, кто по-
1,3 L. Р. G ach a rcl. Relation des troubles..., № CXI.
114 Ibid., p. 702—703.
ns Ibid., p. 703.
"6 Ibid., p. 705.
i'7 Ibid., № CXLII.
i>8 Ibid., № CL.
im Ibid., № CLXXIII.
157


нинен в совершении преступлений в его окрестностях (имелся в виду насильственный сбор налога 1537 г.); помочь Оденарде в том случае, если наместница пожелает ввести в него свой гарнизон 12°.
Эти предложения встретили весьма холодный прием со стороны магистрата Оденарде. В своем письме от 12 октября он выражал формальную благодарность Генту за его предложения, но полагал, что помощь его не потребуется в-виду успокоения в городе, которое произошло благодаря благотворному вмешательству некоторых 'высоких лиц (de certains nobles seigneurs et hauls personnages) 120 121.
Возобновление волнений в Оденарде в связи с намерением наместницы посетить город побудило «крезеров» к более энергичному и прямому вмешательству. В середине октября в город прибыл Гильом де Мей. Он завязал связи с плебейскими слоями Оденарде и при огромном стечении народа произнес зажигательную речь 122, в которой призвал народ к оружию и расправе с посланцами наместницы, находившимися в городе 123. Однако и эта попытка «крезеров» полностью привлечь на свою сторону горожан Оденарде разбилась о согласованные и весьма энергичные контрмеры, осуществленные графом Филиппом де Лаленом, магистратом и городскими богачами совместно с цеховой верхушкой. Выступления городского плебса были изолированы и подавлены.
Такой исход был следствием сложившейся в Оденарде расстановки классовых сил. Свидетельства источников не оставляют сомнения в том, что в Оденарде на протяжении всех описываемых событий городской. плебс и цеховая масса были главными движущими силами, но руководство прочно удерживала цеховая верхушка, терявшая контроль над событиями лишь в периоды максимального подъема движения, как, например, 6 и 16 октября 1539 г.
В намерения городского плебса входило не простое восстановление старых вольностей и привилегий, а сведе-
120 L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., p. 701—702.
121 Ibid., p. 702.
122 Краткое содержание ее нами излагалось при рассмотрении программы гентского восстания. См. стр. 114—115.
123 А. Н е n n е. Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 395.
158


ние счетов со всеми угнетатёЛями и богатеями. Уже в первом своем отчете о волнениях в Оденарде Филипп де Лален писал, что городской плебс ненавидит магистрат и богатых горожан и в случае восстания не преминет поживиться имуществом последних,24. Дальнейшие события показали справедливость этой оценки. Но восставшие плебейские массы Оденарде оказались слабее гентских «крезеров», не смогли обеспечить себе руководящую роль и повседневно сталкивались с объединенными контрдействиями со стороны магистрата, бальи, городской и цеховой верхушки, выступавших сомкнутым фронтом против «мятежной и злоумышленной толпы» (de la communaulté mal advisez et par séditieux esprits а ce séduits) 124 125. В этом причина неудачи их самих и их союзников — гентских «крезеров» в овладении положением в Оденарде. По этой же причине городской плебс Оденарде не смог воздействовать в желательном для себя духе на программу восстания.
В целом же все это приводит к убеждению, что наш вывод о преобладании цехов в Оденарде вообще, и в главной его отрасли — ковроделии (организованном по цеховому принципу в отличие от деревенской ковро- дельческой промышленности в окрестностях Оденарде)1 в частности, в основном правилен. В противном случае и содержание программы восстания, и ход его и результаты были бы иными.
Характеризуя обстановку, сложившуюся в это время- во Фландрии, анонимный хронист писал, что Куртре и Оденарде соблазнились примером Гента и последовали: ему, «а многие другие города выжидали в то самое время,, не совершая подобных мятежей, к чему придут дела, в Генте, чтобы вести себя и действовать в соответствии: с этим, объединиться с гентцами, если дело обернется в их: пользу, или не шелохнуться, если произойдет иначе. Подобным же образом вели себя и многие местечки (bonnes bourgades); и действительно вся Фландрия в то время!
124 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., № XCII: Ilya grancf peupte, et beaucolp de mauvais, comme entendons, s’ils estfont une fois esmeus davantaige. Entre les aultres у a beaucolp di rices (riches): par quoy les povres, s’iI venoit jusques lä, у trouveriont bien a pêchier.
125 Ibid, p. 707.
159


была склонна ко всякого рода внутренним столкновениям и мятежам...» 126.
Выводы хрониста подтверждаются неоспоримыми фактами. Кроме Куртре и Оденарде, где волнения приняли особенно широкий размер и относительно которых мы располагаем наиболее подробной и достоверной документацией, многие другие крупные и мелкие города и местечки стали ареной социально-политических конфликтов различного рода и оттенков. Произошло это в октябре
1539 г., когда восстание в самом Генте достигло наибольшего размаха и гентцы вынудили правительство пойти на значительные уступки (досрочные перевыборы магистрата, изменение текста присяги и т. п.). К сожалению, сведения, которыми мы располагаем на сей счет, очень неполны, отрывочны, случайны и по ним трудно составить ясное представление о подлинном характере этих народных волнений. Тем не менее и то немногое, что нам известно, дополняет общую картину восстания 1539—
1540 гг. различными деталями и штрихами, порою весьма существенными.
Одним из городов, который за «мятежное поведение» был лишен всех вольностей и поплатился значительным штрафом, являлся Граммон, небольшой ремесленный городок в графстве Алост. Согласно сведениям, содержащимся в кутюмах Граммона, он не был процветающим городом. Для укрепления его экономики еще граф Болдуин IX Фландрский в 1190 г. передал городу от соседней с ним сеньерии Булер участок земли, по поводу которого с тех пор между городом и указанной сеньерией веками тянулись споры и тяжбы, связанные с вопросами юрисдикции, потрав и т. п.127 В XVI в. в Граммоне существовало довольно развитое цеховое сукнодельческое производство, обслуживавшее, видимо, местные потребности, и сукно- дельческие цехи стремились играть ведущую роль в политической- жизни города. Волнения в городе начались в конце сентября 1539 г., и поводом к ним послужил арест некоего Пиетта Ангина, которого источник характеризует как бродягу (vacabond), совершавшего «большие жестокости, за что он был приговорен к высылке из города
126 L. Р. Gach ard. Relation des troubles..., p. 10—11.
127 Th. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, p. 511, 512, 515—517.


на 50 лет» 128. «Жестокости» эти, видимо, были не уголовного, а политического порядка, ибо восставший цеховой люд потребовал освобождения Пиетта Ангина, что властями и было выполнено из опасения восстания. Поведение народа было настолько угрожающим,' что наместница предложила магистрату воздержаться от наказания виновников «беспорядков» до получения от нее новых указаний 129. Возмутившиеся цехи затем составили петицию на имя наместницы; петиция эта была снабжена пометками магистрата. Содержание петиции, к 'сожалению, не известно 13°. В октябре волнения в Граммоне усилились, и, по сообщению источника, ремесленники «устраивали недозволенные сборища, требовали новшеств и плохо отзывались о магистрате» 131.
В 1545 г. конфискованные на основании приговора Карла V от 30 апреля 1540 г. городские хартии были возвращены городу, но одновременно ему была дана специальная грамота (concession Caroline), ограничивавшая действие этих хартий. Сличение ее с последними приводит к выводу о значительном ограничении прав магистрата и коммуны в пользу правительства. Из ведения магистрата были изъяты дела, связанные с поддержанием дорог и водных путей, с поземельными и сеньериальными прерогативами феодальных владельцев ленов, с потравами. Из последнего можно заключить, что волнения 1539 г. были связаны с вторжениями в эти права феодальных землевладельцев, в частности сеньера Булер, с которым город постоянно находился в конфликтах такого рода. Ограничены были и права магистрата относительно бур- жуа-форен города, что, возможно, было связано с участием последних в волнениях 1539 г.132
Значительные волнения имели место и в двух других небольших городках графства Алост — Нинове и Ренэ. В Нинове народ, воспользовавшись временной отлучкой из города коменданта (lieutenant) и других представите-
128 А. Henne. Histoire du rêgne de Charles-Quint..., t. 6, p. 361, add.: pour certaines grandes rudesses, dont on lui eult bannir pour L ans sur la teste.
129 L. P. Ga chard. Relation des troubles.., № LXXXVIII.
Ibid., № C.
131 A. Henne. Histoire du rêgne de Charles-Quint..., t. 6, p. 391.
132 Cm. Th. de Limburg-Stirum. Coutumes..., quartier de Gand, № XLIX, LXVIII, art. 3, 8—11, 13.
H A. H. Чистазвонов
161


лей власти, выполнил трёбование гентцев и не впустил в Нинов отряд правительственных войск, получивший от наместницы приказ провести 19 октября 1539 г. фуражировку осажденного восставшими крестьянами гарнизона замка Гавре133, чем поставили эти войска в опасное положение. О характере волнений в Ренэ мы никакими сведениями не располагаем. Известно лишь, что за участие в «мятежах» он подвергся в 1540 г. обложению контрибуцией 134.
Серьезные волнения, главными участниками которых были некие Жан Верребрук, судебный пристав (huisier), Гиллис Вандерстратен, местный пивовар и откупщик налогов на пиво, Питер Верранеман и Иосс Верребрук, собиравшие народ и побуждавшие его к введению «новшеств», произошли в конце октября в городке Рулер 135. Большим штрафам за «мятежное поведение» подверглись также городки гентского «квартала» Хюлст, где главную роль в волнениях сыграли цеховые корпорации и Де- йнзе 136. В Ме-нене народ самовольно низложил магистрат и других должностных лиц 137.
Дело не ограничилось пределами гентского квартала. Отдельные выступления городского плебса и цеховой массы происходили >в таких крупных городах, как Ипр, Брюгге, Лилль и Армантьер. В Ипре главными участниками волнений были ткачи, а городской плебс, подстрекаемый гентцами, волновался, и бальи Ипра в своем письме от 22 октября умолял наместницу не посылать войска транзитом через город и не опубликовал ее приказ по этому поводу, опасаясь восстания (seroyt рог mettre la totale commune en armes) 138. В Брюгге отдельные «агитаторы» пытались возмущать народ, и магистрат просил наместницу срочно приехать лично в город, чтобы поддержать авторитет властей139. Повидимому, рассмотренные факты находились в прямой связи с той поездкой Гильома де Мея по городам и деревням Фландрии
133 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., № CCLVI.
134 Ibid., № CCLXXXI.
133 Ibid., № CXXVI.
136 Ibid., p. 521. ".
137 A. Henne. Histoire du regne de Charles-Quint..., t. 6, p. 391.
138 L. P. Gach ard. Relation des troubles.'., N° CXXII.
139 A. Henne Histoire du règne de Charles-Quint..., t. 6, p. 370.
Г62


в октябре 1539 г., во время которой он посетил также Ипр и Брюгге 14°.
В Лилле аналогичную мятежную агитацию вели хорошо законспирированные «смутьяны», которых власти так и не смогли обнаружить, ограничившись арестом лишь одного старого кордельера по имени Жан Вилиси 140 141 * В Армантьере в числе значительного количества лиц, арестованных за подстрекательство и организацию «недозволенных сборищ» в октябре 1539 г., также находились два монаха (clercqz tonsurez) 142. В Капрейке и Эклоо в 1540 г. был оштрафован ряд лиц за антиправительствен^ ную деятельность, из чего видно, что и эти города были охвачены волнениями 143.
Все эти факты в их совокупности неоспоримо свидетельствуют о сильном отклике по всей Фландрии на гент- ское восстание, а программные требования и действия принявших в этих движениях народных масс и цехов (с теми или иными отклонениями и нюансами, определявшимися местными условиями и особенностями) во многом были аналогичны тому, что мы наблюдали при исследовании событий, происходивших в самом Генте. Подобное явление могло иметь место лишь при условии, что одинаковыми в своей основе являлись и социально-экономические и политические причины, породившие эти конфликты.
3
Антиналоговые выступления и волнения охватили в 1539 г. не только города и местечки Фландрии. Активное участие в них приняло и фландрское крестьянство.
При рассмотрении социально-экономической структуры и аграрного строя Фландрии первой половины XVI в. мы видели, как тяжело давили на крестьян продолжавшие еще господствовать феодальные отношения, а также насколько глубоко зашел уже во фландрской деревне процесс первоначального накопления и связанное с ним обнищание широких крестьянских масс. Мы видели, сколь тесно соприкасалась экономика фландрской деревни
140 	L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., p. 89.
Ibid., № CXII.
™ Ibid., № CCLXXXV.
143 	Ibid., p. 524.
11*
163


с экономикой фландрских городов как благодаря развитию побочных промыслов и проникновению в деревню городского капитала, так и вследствие того, что бюргеры, патрициат и города в качестве коллективных сеньеров владели в деревне значительными (в общей сложности) массивами земли и распространяли на них свою юрисдикцию. Немаловажную роль в связях между городом и деревней играли и буржуа-форен — прослойка населения, занимавшая промежуточное положение между горожанами и крестьянами и очень чувствительная к нарушениям ее привилегий (нарушения эти, как мы уже отмечали в свое время, в рассматриваемый период получили широкое распространение).
Не удивительно поэтому вмешательство сельского населения и буржуа-форен в разгоревшиеся социальные и политические конфликты с самого момента их возникновения. Понятно также и то обстоятельство, что огромный рост налогов в этих условиях создавал особенно много поводов к такого рода конфликтам. Загадочным представляется лишь факт полного отсутствия каких-либо сведений о требованиях, выдвигавшихся крестьянами. В источниках в качестве причины крестьянских выступлений фигурирует лишь вопрос о налогах. В то же время размах и форма крестьянского движения, выливавшегося порою в открытые вооруженные действия крестьян против правительственных гарнизонов, плохо согласуется с такой односторонней их оценкой. Причину подобного положения, повидимому, следует искать не только в состоянии источников, но в слабой еще изученности истории нидерландского крестьянства вообще и фландрского — в частности.
Первые сведения о начале крестьянских выступлений относятся к концу февраля 1537 г., т. е. предшествуют открытому налоговому конфликту между Гентом и правительством. В это время крестьяне Аспре, Зингхем и других деревень, расположенных в Нижнем кастелянстве бальяжа Оденарде, под звуки флейт и барабанов, с распущенными знаменами и вооруженные собрались в одном населенном пункте 144, где заседали нотабли и депутаты указанного кастелянства, обсуждавшие вопрос о предстоящем сборе нового налога. Крестьяне заявили, что если
144 	Названия его источник не указывает
164


нотабли постановят, без согласия на то деканов Гента, обложить население кастелянства налогом, то они их истребят. Крестьяне допустили и ряд других высказываний и поступков, направленных «против власти и прерогатив императора». Бальи Фландрии предписывалось по этому случаю предпринять самые энергичные и срочные меры к поимке главарей, проведению дознания и искоренению «мятежа» 145.
После того как Гент и ряд городов его «квартала» отказались уплачивать налог, а правительство встало на путь его насильственного взыскания, антиналоговые крестьянские выступления приобрели массовый характер. Крестьяне гентского «квартала» не только отказывались платить налог правительственным сборщикам, но посылали своих ходоков в Гент справляться, следует ли платить налог, и просили о помощи. Эти крестьянские депутации, прибывавшие преимущественно из бальяжей Куртре и Оденарде, насчитывали в своем составе по 300—400 человек 146.
Обращение крестьян к гентцам было вполне естественно, ибо Гент не только отказался от своего собственного имени и от имени своего «квартала» платить налог, но и оказывал давление на жителей «квартала», угрожая репрессиями тем из них, кто подчинится требованиям правительственных налоговых сборщиков147. При этом, как видно из приговора Карла V, угрозы были подкреплены реальными действиями — арестами в кастелянстве Куртре и Оденарде лиц, уплативших налог 148.
В Генте, однако, не было единодушия в вопросе о тактической линии поведения по отношению к крестьянству. Правящая городская верхушка и магистрат, хотя и подстрекали крестьян к неуплате налога, стремились неукоснительно придерживаться почвы «законного сопротивления» и не расположены были побуждать крестьян к насильственным действиям. Подобная тактика правящей верхушки исходила как из ее нежелания пробуждать стихию народного возмущения, так и из вполне понятных опасений, что в случае возникновения волнения в деревне бла¬
145 	L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., № 1.
>46 Ibid., № XIII, XVIII.
147 J. d’H o 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 286.
148 L, P. Gachard. Relation des troubles..., p. 124,
165


городные фьефы, цензивы и ренты, которыми располагали в сельских местностях городской патрициат и бюргерство, будут находиться под угрозой. Более того, в лице своих чиншевиков и прочего зависимого сельского люда городская верхушка хотела видеть резерв, который можно будет бросить в надлежащий момент против городского плебса, если он перешагнет в антиправительственной оппозиции границы, намеченные для него правящей олигархией. И, как видно из событий 4 ноября 1539 г. в Генте, она практически реализовала тогда это свое намерение.
Исходя из намеченной тактики, магистрат пытался отделаться уговорами крестьянских ходоков, советовал им «обождать» и «потерпеть» 149  150, рассчитывая при помощи остальных трех «членов» Фландрии добиться приостановления сбора налога, что на время и было достигнуто.
Еще более прямолинейно по отношению к крестьянам действовал бальи Гента. 21 августа в город прибыла группа крестьян из кастелянства Куртре, с жалобой на насилия налоговых чиновников. Гентский плебс волновался и требовал от магистрата оказать действенную помощь крестьянам. Бальи приказал делегатам письменно изложить претензии, а затем, вызвав крестьян на следующий день, обрушился на них с упреками, называя их смутьянами, и пригрозил, что если они немедленно не удалятся восвояси, то он посадит их всех в тюрьму. 27 августа в Гент снова прибыли 150 крестьян из деревень Мёллебеке и Ас- сенаде с аналогичными жалобами на действия сборщиков налогов. В городе в это время царило большое возбуждение в связи с процессом Л. Пина. Бальи и магистрат поспешили освободиться от крестьян, предложили им немедленно покинуть Гент и либо уплатить налог, либо вести свое дело законным судебным порядком 15°.
Диаметрально противоположную позицию в этом вопросе занимали цеховая масса Гента, плебс и вожаки «кре- зеров». Для них крестьяне и пришлый люд, в основном, видимо, состоявший из буржуа-форен, являлись главным
149 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. XLII. Waerome schepenen ghehoort hebbende heurliede versouck, gaven in andwoorde, dat sy de patiëntie nemen wilden, men saude senden by Mevrauwe.
150 Ibid., № LI; L. R. S a c h e r - M a s о c h. Der Aufstand in Gent..., S. 161, 166. Достоверность этих эпизодов тем более несомненна, что они почерпнуты автором указанной монографии из собственноручного мемуара бальи Гента.
166


и наиболее надежным союзником в борьбе с налоговым грабежом правительства, произволом властей, магистрата и правящей верхушки, одним словом,— со всей феодальной системой господства и угнетения. Поэтому мелкий городской люд Гента в период восстания требовал от магистрата полной и безоговорочной поддержки крестьян и эффективной защиты их от сборщиков налогов. Нет почти ни одного решения ассамблеи, в котором не выставлялось бы это требование, что, впрочем, свидетельствует также и об упорном нежелании магистрата его выполнять.
Правительство очень боялось возникновения крестьянской войны во Фландрии. Возобновляя в январе 1538 г. насильственный обор налога в «квартале» Гента, оно разработало детальную инструкцию сборщикам налога. Им предписывалось давать отсрочку неплательщикам до 2—3 недель, если они мотивировали свой отказ отсутствием денег, а в специально оговоренных случаях и на больший срок; после уплаты налога предоставлялось право налогоплательщику в индивидуальном порядке обжаловать законность взимания налога в Большом совете в Мехельне; сборщики должны были разъяснять населению «правильность» действий правительства и «ущерб», который они сами себе приносят, оказывая неповиновение, и т. п. Правильно учитывая присущие крестьянству местнические настроения, налог взимали не сразу во всем «квартале», а постепенно, по отдельным кастелянствам 151.
Такие частичные меры не могли, разумеется, решить вопроса по существу. Крестьянское движение разрасталось. Одним из центров его в это время являлась область Ваас, что вполне закономерно в свете тех данных, которые сообщались нами в главе первой относительно ее социально- экономического Строя. В декабре 1538 г. здесь дело дошло до серьезных выступлений. Как видно из инструкций наместницы прево Арну де Сомберге, посланному в Вааст- мюнстер для ведения следствия по этому делу, некий Жан Элейнк из Фразене убил старосту этой деревни Мартина Кунса за исполнение им своих служебных обязанностей и за то, что староста арестовал некоторых деревенских эше- венов, протестовавших против сбора налога. Прево предписывалось также арестовать и допросить Крестиена Ван
151 	J. <ГН о 11 a n d е г. Les mémoires..., р. 331—338.
167


Ларе из деревни Белзеле и другого крестьянина, из дерев- ни Мурбеке, по поводу их действий против эшевенов этих деревень, составивших и опубликовавших списки налогообложения. Кроме того, прево должен был установить лиц, виновных в том, что младшие эшевены (области Ваас?) направились в Гент без ведома и согласия старших эшевенов. Прево должен был собирать и прочую информацию о волнениях, а также производить аресты, подчиняясь указаниям бальи области Ваас 152.
Как видно из других источников, властям не удалось подавить крестьянские волнения в области Ваас. Бальи, опасаясь за свою жизнь, бежал в Антверпен, а гентцы установили контакт с крестьянами. В августе 1539 г. они послали в область Ваас своих представителей для организации заградительных постов, с целью препятствовать вывозу хлеба отсюда за пределы Фландрии, и обеспечить снабжение Гента хлебом. Было' также приказано конфисковать груз продовольствия, который отправлялся по Шельде в Антверпен для личных потребностей бежавшего туда бальи области Ваас 153.
Особенно усилили свою деятельность среди крестьян гентского «квартала» «крезеры» в кульминационный период восстания в Генте. Примером этого может служить арест двух сборщиков налога из Куртре, занимавшихся насильственным взиманием налога в деревнях кастеля-н- ства, о чем упоминалось ранее, турне, предпринятое уполномоченными от Куртре и Гента по деревням того же ка- стелянства в октябре 1539 г.154, поездка Гильома де Мей -в Куртре и Оденарде и др.
Одним из наиболее ярких эпизодов в истории крестьянских выступлений этого периода является длительная блокада вооруженными крестьянами совместно и под прямым руководством гентцев замка Гавре, расположенного в нескольких милях от Гента. Эти события, очень подробно документированные в источниках, переплелись самым тесным образом с общим ходом гентского восстания, сильно обострили взаимоотношения Гента с правительством.
152 L. Р. Ga chard. Relation des troubles..., № L.
153 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 365; L. Gachard. Relation des troubles..., p. XLIV.
154 A. H e n n e. Histoire du règne de Charles-Quint..., t..6, p. 362— 363, add.
168


Поводом к конфликту послужили военные мероприятия наместницы, проведенные после начала восстания в Оде- нарде. Составной частью их являлось укрепление гарнизонов, расположенных в стратегически важных периферийных цитаделях и замках. Небольшой дополнительный гарнизон в количестве шестнадцати аркебузьеров был введен, в частности, в замок Гавре 155.
В накаленной обстановке этого было достаточно, чтобы здесь образовался новый очаг восстания. Крестьяне из соседних с замком деревень Аспре, Зингхем 156 и других вооружились, собрались в большой отряд, численностью до 2 тыс. человек. Командиром крестьянского отряда был дворянин Иван ван Варневейк (Ivan van Vaernewyck), связанный с Гентом 157. Крестьяне разрушили замковые мосты и блокировали замок. Заверения гарнизона, что его целью является лишь охрана замка, а не какие-либо иные действия, разумеется, не возымели эффекта. В Генте этот инцидент вызвал большое волнение; мероприятия правительства рассматривали как подготовку к открытию военных действий против Оденарде и самого Гента, а введение чужого гарнизона — как нарушение вольностей страны. Возбуждение возросло еще больше, когда в Гент начали стекаться толпы крестьян со своими семьями, пожитками и скотом, опасаясь начала военных действий и грабежей правительственных войск 158. В связи с этими событиями находилось несомненно и решение ассамблеи от 11 октября 1539 г., потребовавшей удалить из сельских местностей «всех бродяг и солдат», крестьянам в случае их появления разрешать бить в набат, а в цитадели Одонк, Гавре, Рюпелмонд и другие ввести гарнизоны из жителей провинции 159.
11 октября наместница послала в замок Гавре дворянина Жана де Вадрипонт, поручив ему добиться путем
155 J. d’H о 11 а п d e г. Les mémoires..., р. 441—443.
156 Это были те самые деревни, в которых крестьянское движение началось еще в феврале 1537 г. См. стр. 164.
157 J. d’H о 11 а n d e г. Les mémoires..., р. 444. По словам А. Хен- не, это был gentilhcmme des environs. См. А. Henne. Histoire du régne de Charles-Quint..., t. 6, p. 361. Возможно, что это один из отпрысков знатного и древнего патрицианского рода Варневейков из Гента.
158 J. d’H о 11 а n d е г. Les mémoires..., р. 444.
159 Ibid., р. 445, 446.
169


переговоров или угроз снятия блокады с замка. Жан де Вадрипонт был задержан Иваном ван Варневейком, который затем прибыл в Гент для получения указаний. Завязалась длинная переписка между магистратом и бальи Гента, с одной стороны, и наместницей — с другой, относительно путей разрешения конфликта. Гентцы требовали впустить в замок Гавре столько же вооруженных крестьян, сколько там находилось солдат. Крестьяне, впущенные в замок, принесли бы клятву верности императору и находились бы в подчинении коменданта замка. Наместница соглашалась лишь на впуск в цитадель одного-двух представителей крестьян и на принесение комендантом замка клятвы, что он не будет чинить обид окрестным жителям (de point fouler, ou endommager le pays)160. Переписка и переговоры оказались бесплодными, так как ни одна из сторон не желала уступить. Более того, выполняя решение ассамблеи от 11 октября, гентцы предприняли ряд попыток овладеть цитаделями, расположенными в сельской местности «квартала». В Рюпелмонде эта попытка не удалась, зато замок Одонк был занят 13 октября гентским гарнизоном под командой цирюльника Гриффона 1б1.
Вторичная посылка Жана де Вадрипонта в район замка Гавре для организации фуражировки его гарнизона также не принесла успеха, и солдаты, находившиеся в замке, оказались перед лицом голода, так как крестьяне отказывались доставлять им продовольствие. С целью не допустить капитуляции гарнизона замка, наместница послала туда 18 октября 162 фуражировочный обоз, под прикрытием 200 кавалеристов, 30—40 пехотинцев-кулевринщиков и соответствующего авангарда. Этот отряд, который по плану операции должен был провести ночь под защитой стен города Нинов, а на рассвете произвести фуражировку гарнизона замка, не был впущен жителями города и вынужден был совершить переправу через реку близ Гента, подвергаясь опасности нападения.
Крестьяне, блокировавшие замок, оказались захваченными врасплох. Часть их разбежалась, другие не оказали сопротивления. Фуражировочный отряд, выполнив возло¬
160 J. d’H о 11 а п d е г. Les mémoires..., р. 448—449.
161 Ibid., р. 452—454.
162 В мемуарах Ж. д’Холландер этот эпизод ошибочно датируется 30 октября.
170


женную на него задачу, возвратился в полном срставе в Брюссель. Крестьяне, обескураженные таким исходом дела, сняли осаду с замка и разошлись по домам, «проклиная гентцев и других, кто подстрекал .их обложить цитадель». Обстановка разрядилась, и крестьяне стали затем беспрепятственно продавать продовольствие гарнизону замка 163.
Было бы ошибочно считать, что этим эпизодом закончилось крестьянское движение во Фландрии. Оно продолжалось, и распоряжение гентцев от 27 октября 1539 г. об организации повсеместно крестьянских отрядов самообороны — несомненное тому подтверждение, так же как и план Гильома де Мей, рассчитанный на продолжение борьбы с правительством, опираясь на крестьянство и захваченные цитадели на периферии Фландрии. План этот не был простой авантюрой, а опирался на реальные возможности. Об этом свидетельствует хотя бы такой факт, что в самый разгар репрессий казнь одного из главарей восстания в Куртре была проведена только после ввода в город большого отряда правительственных войск, ибо окрестности кишели «мятежниками» 164.
163 J. d’H о 11 а n d e г. Les mémoires..., р. 459—460; L. Р. G а- chard. Relation des troub’es..., p. LII, № CCLVI.
164 A. Henne. Histoire du régne de Charles-Quint..., t. 7, p. 71; «...pour ce qu’il у avoit aux environs beaucoup de mutins...». Кзстелян- CTBO Куртре являлось центром крестьянского движения и во время восстания. За это все его приходы (29) были в 1540 г. подвергнуты контрибуции в сумме 24 тыс. ливров. См. L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 522.


Глава IV
ПОДАВЛЕНИЕ ВОССТАНИЯ.
СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ ЕГО УЧАСТНИКОВ
1
К январю 1540 г. восстание фактически было подавлено. Оставались лишь отдельные очаги, в которых еще тлел «дух возмущения и непокорности». Ио это была запоздавшая агония. С момента же приезда Карла V в Нидерланды начинается период репрессий и расправы над участниками восстания.
20 января 1540 г. Карл V пересек франко-нидерландскую границу близ Камбре. Отсюда на следующий день он прибыл в Валансьен, где ему была устроена торжественная встреча. Сюда же направились и гентские послы, но они не были даже подпущены к городским воротам. В пути они получили предписание Карла V отправиться в соседний городок Сент-Аманд и там ожидать его распоряжений. Причиной тому послужило пребывание в Валансьене наследных принцев и других важных французских сановников, сопровождавших императора из Парижа в Нидерланды, и «не следовало, чтобы иноземцы знали истину о гент- ских делах» !.
Время до 14 февраля прошло в празднествах и официальных приемах в честь различных титулованных особ, сопровождавших императора. 14 февраля Карл V, эскортируемый пышной свитой, под охраной 3—4 тыс. кавалерии, такого же количества пехотинцев и отряда аркебузье- ров, вступил в Гент. Церемония вступления в город длилась свыше шести часов. Продвижение же обоза продолжалось в течение нескольких дней1  2.
1 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 59,
2 Ibid., p. 63.
172


Первые дни Карл V не подавал вида, что он намерен приступить к репрессиям, собирая в то же время секретным порядком необходимые сведения. Был лишь сменен магистрат3, и он сразу же вынес решение об освобождении лиц, арестованных в период восстания.
Гентцы уже начинали надеяться, что исход дела окажется благополучным4, из-за расположения Карла V к городу, в котором он родился, когда грянули первые аресты. 17 февраля были схвачены многие главари восстания. В тот же день был издан приказ властям Фландрии и Брабанта вылавливать всех беглецов из Гента5. Затем начались массовые аресты, жертвами которых стали десятки и сотни людей.
24 февраля эшевенам был зачитан во дворце обвинительный акт главного прокурора. В нем, после перечисления «преступлений и правонарушений», совершенных гентцами во время восстания, делался следующий вывод: жители Гента повинны перед императором жизнью и всем своим имуществом, а город — всеми привилегиями 6  7.
Представленные гентцами объяснения не удовлетворили императора, и им было отвечено, что предъявленное им ранее обвинение остается полностью в силе и, кроме того, император на будущее установит такой порядок городской администрации, «что впредь и навеки они не будут иметь возможности и силы учинить что-либо подобное, а вместе с тем будет дан хороший пример и другим городам и провинциям» ^Одновременно было приказано собирать со всей строгостью налог 1537 г., восстановить взимание акцизов и прекратить впредь справлять старинные местные праздники св. Лиевина и так называемый Tauwe wet8. 17 марта 1540 г. были вынесены первые девять смертных пригово¬
3 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., № CLXXXIII.
4 Ibid., p. 66.
5 Ibid., № CLXXXV.
6 Ibid., p. 74: d’avoir fourfait, vers l’Empereur, comme leur conté, prince et seigneur souverain, cors et biens, ensamble tous leurs préviléges.
7 Ibid., p. 82.
8 A. Henne. Histoire du régne de Charles-Quint..., t. 7, p. 48. Tauwe wet, испорченная форма от «het oude wet», дословно «старый закон», «старый обычай» — древний праздник (гражданского происхождения), во время которого организовывались карнавальные вооруженные процессии и игрища, сопровождавшиеся массовыми попойками, драками и т. п.
173


ров активным участникам и руководителям восстания9. Карл V принял решение построить мощную цитадель на месте монастыря св. Бавона, й 24 апреля, после сноса зданий монастыря, несколько тысяч рабочих приступили к ее возведению. Карл V собственноручно заложил первый камень в фундамент будущей крепости 10  11.
29 апреля п, как сообщает анонимный хронист, КарлУ вызвал во дворец гентских уполномоченных, которым в торжественной обстановке был зачитан текст приговора, подписанный императором. Длинная его преамбула и констатирующая часть были посвящены изложению основных событий с момента вотирования налога 1537 г. до конца восстания и контрвозражениям правительства на выдвинутые гентцами оправдания. Одним из центральных вопросов вступительной части приговора было обоснование права правительства в случае войны не считаться ни с какими привилегиями и даже не запрашивать мнения Генеральных штатов для установления чрезвычайного налога 12.
На основании разбора фактической стороны событий 1537—1539 гг. гентцам вменялись в вину следующие «основные преступления» и проступки: неплатеж налога, воти- ’ рованного страной; самочинные насильственные действия против собиравших налог правительственных и муниципальных должностных лиц и жителей гентского квартала, соглашавшихся его платить; нарушение таких актов, определяющих правовой статут Гента и его магистрата, как Paix de Casant и Paix de Gavre, что выражалось в самовольном издании законов и постановлений, стремлении распространить юрисдикцию и прочие права гентского ма¬
9 	L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 359—364.
19 Ibid., p. 110.
11 Здесь встречается противоречие в источниках. В то время, как сам приговор датируется 30 апреля (le dernier jour d’avril), зачтение его датируется 29 апреля.
12 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 123. L’accord en question (налог 1537 г. — A. 4.) avoit esté faict en temps d’extrême nécessité, selon que diet est, le’s ennemis ay ant ä grande puissance envahy nosdis pays, auquel cas nul previlége, quelque ample ou clau- sulé qu’il soit, ne peult eximer le subject de contribution, mesmes eussions peult par tous droits, au cas de telle nécessité, imposer telle ayde qu’il eust esté requis^ sans évocquier les membres et estatz de nosdis pays.
.174


гистрата на «квартал» и т. ш.; организация «неразрешенных сборищ»; уничтожение акта 1515 г. (calfvel); составление мятежного «контракта»; захват некоторых цитаделей и осада замка Гавре; несение караульной службы цеховой стражей и ее самовольные насильственные действия; разрешение бить в набат в сельских местностях; самовольное повышение курса денег и пр. 13
Заключение мотивировочной части приговора гласило, что на основании всего изложенного жители Гента виновны в «нарушении верности и существующих законов, неподчинении властям, мятеже, восстании и государственной измене» 14.
В наказание за это по отношению к «мятежной коммуне» применялись следующие репрессии: Гент и все его корпорации лишались всех прежних вольностей и привилегий, выданных им когда-либо графами Фландрии и последующими государями. Все оригинальные тексты этих документов и их регистры (красная и черная книги) подлежали сдаче Карлу V на его усмотрение. Предписывалось снести укрепления, «не необходимые для защиты города», засыпать рвы и канал, шедший от Антверпенских ворот до Шельды. Все коммунальное имущество и имущество цеховых и прочих корпораций конфисковалось в пользу государства. Гент обязан был в установленный срок внести квоту, причитавшуюся с него по налогу .1537 г., и сверх того выплатить 150 тыс. флоринов штрафа единовременно и по б тыс. флоринов — ежегодно; императорская рента в пользу города в размере 550 ливров отменялась. За счет города возмещались убытки лиц, пострадавших во время восстания и потерпевших ущерб вследствие проведения работ, связанных со строительством цитадели и засыпкой городских рвов 15.
Правовой статус города и всех его учреждений, корпораций и жителей впредь регулировался особым регламентом, так называемой Concession Caroline, от 30 апреля 1540 г. Это—документ большой исторической важности, и на разборе его следует остановиться более подробно.
13 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 113—132.
14 Ibid., p. 131: ès crismes de desléaulté, désobeyssance, infraction traictiez, sédition, rébellion et de lèze-maigesté.
'5 Ibid,, p. 132-133.
175


Прежде всего коренным образом была перестроена вся административно-политическая система гентского городского устройства. Уничтожалось «навсегда» деление ассамблеи на три самостоятельные «члена». Вместо этого вводилось единое собрание нотаблей, в состав которого входили два предыдущих состава магистрата и по шесть знатных горожан (notables bourgeois) от каждого из семи городских приходов. Созывалось это собрание по приказу бальи и действующего магистрата. После доклада вопроса происходило его обсуждение, и решение принималось простым большинством голосов. Неявка на собрание без уважительных причин каралась штрафом в 30 флоринов и изгнанием из пределов Фландрии (ст. 66—67). Таким образом, практически отныне существовал лишь некий остаток прежнего «первого члена», да еще с весьма урезанной компетенцией и ярко выраженным элементом принудительности.
Магистрат отныне обновлялся ежегодно 10 мая правительственными комиссарами путем простого назначения 13 эшевенов верхней скамьи (keure) и такого же количества эшевенов нижней скамьи (parchons) из числа знатных горожан (notables bourgeois) хорошей славы и репутации (de bonne fame et reputation) (ст. 1 и 2). Составленный таким образом магистрат приносил присягу, согласно которой он обещал свято соблюдать указанный регламент от 30 апреля 1540 г., суверенные права и прерогативы государя и т. д. (ст. 6—7). Эшевены верхней скамьи лишались права издавать или отменять какие-либо статуты без санкции на это бальи Гента и обязаны были неукоснительно публиковать, исполнять и соблюдать все правительственные плакаты, ордонансы и прочие законы и распоряжения в строгом соответствии с их буквой и духом (ст. 17 и 23). Для ведения делопроизводства и связи с правительственными учреждениями обе коллегии эшевенов могли избирать одного пенсионария и пятерых клерков. Должности последних продавались на определенный срок (se baille- ront а ferme). Лица, занимавшие эти должности, хотя и не сменялись ежегодно, но ежегодно при смене магистрата приносили установленную присягу правительственным комиссарам (ст. 4—6, 9). Магистрат мог вынести постановление об изгнании из города какого-либо лица только с санкции на то бальи (ст. 37). Переизбрание эшевена
176


Верхней скамьи на ту Же должность разрешалось лишь через два года, но на другие должности он мог быть выбран и сразу же по истечении срока его полномочий (ст. 11). Заседания магистрата происходили в ратуше, которая возвращалась городу «из милости» (ст. 13).
Была реорганизована и система управления городскими финансами. Эшевены лишались всякой самостоятельности в деле акцизного обложения, будучи полностью связаны в этом вопросе правительственными распоряжениями (ст. 19). Во главе казначейства ставилась коллегия сборщиков (recepveurs) из трех человек, подотчетная магистрату. Финансовая отчетность подлежала ведению в трех экземплярах, из коих один должен был посылаться в государственное казначейство (ст. 3). Указанные сборщики должны были приносить присягу представителю правительства в том, что они честно и по всем правилам будут управлять городскими финансами (ст. 8).
Ряд существенных изменений вносился в права и объем лолномочий правительственных чиновников. По всем делам они отныне были подсудны лишь правительственному суду (ст. 52) 16. Назначение и смещение сержантов городской стражи объявлялись исключительной прерогативой правительства (ст. 53). Власть и прерогативы бальи во всех сферах были значительно расширены. Он мог назначаться по воле суверена даже из числа граждан города (что запрещалось прежними кутюмами) и приносить присягу отныне должен был только государю (ст. 24).
Люди, изгнанные из города по постановлению магистрата (видимо в период восстания. — А. Ч.) и получившие отмену «бана» от лица правительства, восстанавливались безвозмездно во всех своих правах помимо согласия магистрата (ст. 26), зато была значительно повышена ответственность за укрытие лиц, которые впредь будут осуждены на изгнание из города (ст. 35).
Граждане Гента, которые осуждались за преступления, связанные с ересью, государственной изменой, бунтов- щичеством и оскорблением правительственных чиновни¬
16 	Прежде и впоследствии они были подсудны правительственным судам лишь по должностным преступлениям. По гражданским же и уголовным делам судились у эшевенов Гента. См. А. E. С hel- dolf. Coutume des pays et comté de Flandre, Coutume homologuée de la ville de Gand..., p. 4—6.
12 A. H. Чистозвонов
177


ков, подлежали смертной казни с конфискацией всего имущества (ст. 61) 17.
Изменялось положение о гражданстве Гента. Институт буржуа-форен ликвидировался со всеми вытекающими отсюда последствиями для правового положения этих лиц. Вступление в гражданство города разрешалось всем лицам, прожившим в Генте один год и подавшим соответствующее ходатайство в магистрат (ст. 56 и 58). Граждане Гента, выехавшие на жительство в другое место, теряли права своего гражданства на это время, но вновь в них восстанавливались по возвращении в город (ст. 59) 18.
Сильному ограничению подверглись объем юрисдикции магистрата и юридические права граждан Гента. Гент был лишен всех прав, связанных с осуществлением судопроизводства, власти и приоритета над всей территорией гентского «квартала», даже включая ближайшую округу Гента, так называемый Viesbourg. Границы его юрисдикции отныне распространялись лишь на город и его касте- лянство (ст. 65).
Граждане Гента, совершившие преступление за пределами своего кастелянства, подлежали суду на месте (а не вызывались в Гент, как прежде). Кроме того, они лишались впредь права вызывать на суд в Гент своих чинше- виков и должников (leurs censiers et debteurs), проживающих на территории квартала (ст. 60 и bó;.
Удар сокрушительной силы был нанесен по цеховым корпорациям, которые фактически перестали существовать как политические организации. Ликвидировались должности деканов и главных деканов, а также секции (wycke) цеха ткачей (ст. 68). Вместо деканов во главе цехов отныне должны были стоять ежегодно сменяемые бальи и магистратом overste—«буржуа», не занимающиеся сами ремеслом. Эти люди, вместе с двумя присяжными, разбирали все внутренние цеховые дела, а если не могли их решить, то обращались к компетенции магистрата
17 Этим отменялась привилегия Гента, согласно которой его горожане могли быть приговорены лишь к казни и штрафу в 60 ливров, без конфискации всего имущества. См. Ch. Laurent Re- cueil des ordonnances..., p. 176.
18 Этим изменялся в худшую сторону для гентцев порядок, существовавший согласно привилегии 1431 г. См. А. E. Gheldolf. Coutumes des pays et comté de Flandre..., № LXVIII, art. I.
178


(ст. 71). Присяжные избирались overste и присяжными двух последних сроков и утверждались магистратом и бальи (ст. 72). Присяжные и вардейны сукнодельческих цехов -впредь должны были ежегодно назначаться магисТ- ратом. Они могли разрабатывать положения относительно постановки данного ремесла, каковые подлежали утверждению правительством (ст. 25). Взамен прежних 52 цехов создавался всего 21 цех. Цех ткачей, подчинявший себе ранее 5 других младших смежных цехов, был разделен между несколькими новыми цехами. Прекратили самостоятельное существование цехи мельников и кузнецов, принявших наиболее деятельное участие в восстании. Лишались права корпоративной организации цехи маклеров, канатчиков, мерильщиков хлеба, горшечников, фрук- товщиков и носильщиков (ст. 69—70). В заключение отменялось ученичество и прокламировался принцип свободы доступа каждому жителю Гента к исполнению любой профессии, но при условии изготовления шедевра (!) и по внесении вступительного взноса в сумме 6 флоринов (ст. 73) ,9. Помимо всего этого гентцы подвергались унизительной церемонии испрашивания прощения у императора. Эшевены обеих скамей с пенсионариями и клерками, 30 нотаблей от «члена» буржуазии, деканы цехов, по 50 человек от «крезеров» и цеха ткачей и по 6 от ©сех прочих цехов, в черных платьях, с непокрытыми головами, а «крезеры» и ткачи в одном нижнем белье и с веревками на шее, должны были в назначенный день и час на коленях вымаливать перед императором прощение за совершенные ими преступления 19 20.
Содержание Concession Caroline является своего рода программой максимум абсолютистских притязаний Карла V и его правительства. В ней предельно четко выражено стремление лишить магистрат всякой самостоятельности и инициативы, полностью подчинить городское самоуправление центральному правительству. Решительный конец был положен претензиям Гента играть руководящую роль не только в пределах всей Фландрии, но и в границах его «квартала» и даже пригорода.
19 См. текст Concession Caroline. L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 135—152
20 Ibid., p. 132. Церемония эта имела место 3 мая 1540 г.
12*
179


Полностью были ликвидированы остатки средневекового демократизма в политическом устройстве Гента. Все должностные лица органов местного самоуправления назначались отныне правительственными комиссарами, и сами эти органы превратились в простые филиалы бюрократического правительственного аппарата. При этом вряд ли можно сомневаться, что в новых условиях руководящее положение в городском самоуправлении твердо обеспечивалось за патрициатом21.
Больше всего пострадали цеховые корпорации. С первого взгляда может показаться, что они подверглись полной ликвидации, поскольку у них были отобраны все их прежние привилегии и статуты, ликвидированы традиционная структура и институт ученичества.
Тем не менее, хотя мы и не располагаем материалами, позволяющими создать стройную и завершенную систему аргументации, мы позволим себе высказать иную точку зрения. Нам представляется, что главной целью, которой руководствовалось правительство, принимая такие решения относительно гентских цехов, было стремление ликвидировать политическое могущество цеховых корпораций и полностью лишить их возможности оказывать какое-либо влияние на политическую жизнь города. И этот принцип был проведен со всей беспощадностью.
Сложнее обстояло дело с экономической стороной данной проблемы. Те отрывочные сведения общего характера, которыми мы располагаем относительно последующего периода, говорят о сохранении гентскими цехами своего экономического значения, технических регламентаций и пр. Для ткачей это подтверждается и самим текстом Concession Caroline, ст. 25 которой разрешала вновь назначенным вардейнам и присяжным цеха ткачей выраба¬
21 	Небезынтересно в связи с этим отметить, что многие положения Concession Caroline 1540 г. лишь повторяли и суммировали те меры, которые применялись против непокорного Гента предыдущими суверенами Нидерландов. Сюда относятся: запрет управления Гентом своим «кварталом», принцип пропорционального представительства в магистрате, ликвидация трехчленного построения ассамблеи, упразднение старинных праздников Tauwet и св. Лиевина и т. п. Даже проект постройки цитадели на месте монастыря св. Бавона был разработан впервые еще в 90-х годах XV в. Максимилианом. См. V. Fris. Histoire de Gand. p. 137, 141—142, 160.
180


тывать технологические и прочие статуты, необходимые для организации и ведения производства, с последующим их утверждением правительством.
Ликвидация ученичества, несомненно,- являлась серьезным изменением ранее существовавшего положения, но сохранение шедевра ставит очень важный практический вопрос: как мог овладеть ремесленник сложной технологией регламентированного производственного процесса, не проходя длительного периода обучения под руководством опытного мастера? Без этого не могло быть и речи об изготовлении шедевра! Следовательно, и в данном случае политическая сторона, стремление максимально ослабить политическое значение цеховых корпораций, возобладала над стороной экономической. Ученичество как форма обучения ремеслу, несомненно, сохранялось, ио как институт, связывающий учеников узами корпоративных отношений, — ликвидировалось.
Косвенное подтверждение нашей точки зрения мы находим и в работе Г. Бигвоода. Он также констатирует, что хотя привилегии, относившиеся к складочному праву Гента на хлеб были вместе со всеми прочими привилегиями сданы правительству, а цехи мерильщиков хлеба и грузчиков, как это нам уже известно, согласно ст. 70 Concession Caroline, подлежали ликвидации, практически хлебная монополия продолжала функционировать, хотя и с известными ограничениями. После прорытия канала Sas de Gand в 1547 г. гентцы даже добились новых привилегий для своих судовщиков. В 1573 г. Антверпен, Дуэ, Бетюн и другие города попрежнему вели безуспешную борьбу с гентской хлебной монополией, которая была сильно ограничена лишь в 1587 г.22
Несомненно, однако, что в сумме все антицеховые мероприятия не могли не подорвать в какой-то мере экономического значения цехов и уж тем более их замкнутости, что открывало более широкие возможности для деятельности предпринимательских элементов.
Град репрессий обрушился не только на Гент, но и на другие города Фландрии, принявшие участие в восстании. Оденарде был приговорен выплатить квоту по налогу
22 	G. Bigwood. Gand et la circulation des Grains..., p. 414— 415, 455—457. Разумеется, все это самая общая постановка вопроса, не претендующая на полную доказательность и безошибочность
181


1537 г., терял ренту в размере 360 ливров, ранее установленную Карлом V в пользу города, и выплачивал контрибуцию в размере 16 тыс. ливров. Кроме того, совершалась церемония испрашивания прощения, подобная той, которая была проведена в Генте. За «чистосердечное раскаяние» городу были возвращены его привилегии и прекращено дальнейшее преследование лиц, участвовавших в восстании23. Больше пострадал город Куртре. У него были отобраны все вольности и привилегии, коммунальные и корпоративные имущества конфискованы в пользу казны, а на население возложена контрибуция в 24 тыс. ливров24. На город Нинов была наложена контрибуция в 4 тыс. ливров, на Дейнзе — 4 тыс. ливров, на Хюлст — 2400 ливров и на Граммон — 1200 ливров 25. Кроме того, должны были платить большие штрафы различные корпорации и частные лица.
Крупные суммы были выручены от продажи имуществ, принадлежавших различным корпорациям Гента26.
Одновременно происходила физическая расправа над участниками восстания. 17 марта и 4 мая в Генте были казнены 14 главных зачинщиков восстания 27. После этого были казнены еще несколько человек28. Число изгнанных или высланных на поселение достигло, по подсчетам А. Хенне, свыше 40 человек 29. Из 202 человек, репрессированных по различным населенным пунктам, подверглись казни — 6, изгнанию — 25, штрафам и конфискациям — 140, неустановленным наказаниям—18, бежали — 3. Из числа осужденных в городе и кастелянстве Куртре жили 8 человек, Оденарде — 7, Ипре — 8, Эклоо — 8, Граммо- не— 11, Ренэ — 2, Гавре— 11, Рулере—34, Капрейке—8, Хюлсте— 1. Местожительство остальных 104 человек по документам точно установить затруднительно 30.
23 L. Р. G а с h а г d. Relation des troubles..., p. 401—402, 521.
24 Ibid., p. 417—418, 520.
25 Ibid., p. 521—523.
26 Ibid., n. 5if)—“ 14
27 Ibid, № CXCVIII—CCVII; CCXVII—CCXXI.
28 Ibid, p. 502—509.
29 Ibid, p. 514—515; A. Henne. Histoire du règne de Charles- Quints.., t. 7, p. 89.
30 L. P. Gachard. Relation des troubles.., p. 516—525. Некоторые лица подвергались одновременно штрафу или конфискации имущества и изгнанию или казни. Поэтому простое сложение перечисленных цифр дает итог больший, чем 202 чел.
182


Эти сведения не являются исчерпывающими. Фактически жертв репрессий было, несомненно, значительно больше. Но и приведенные факты и цифры красноречиво свидетельствовали о решимости правительства с корнем вырвать «дух крамолы и мятежа», а путем ликвидации остатков средневековой демократии и полного подчинения городских магистратов центральной власти предупредить возможность оппозиционных выступлений и восстаний в будущем.
2
Для полноты картины необходимо очертить хотя быв общих контурах социальный состав участников оппозиционного движения и восстания 1539—1540 гг. Сделать это не так просто. Сложное переплетение и взаимопроникновение экономических, социальных и политических противоречий, типичное для фландрского города и фландрской теревни первой половины XVI в., предопределило и исключительную социальную пестроту участников рассматриваемых событий.
Участие городской правящей верхушки Гента, включавшей в себя часть патрициата, богатое бюргерство, цеховых деканов и богатых мастеров, в легальном оппозиционном* антиналоговом и антиправительственном движении 1537—1539 гг. показано нами в первом разделе второй главы. На долю этой прослойки, видимо, приходятся наиболее высокие из тех штрафов, которым подверглись участники антиправительственных выступлений. Среди этой же категории лиц, по мнению Ш. Стёра, правительство производило аресты неплательщиков налога, рассматривая их в качестве своеобразных заложников или гарантов его последующей уплаты 31.
В предыдущих разделах была освещена деятельность гентских цехов на всем протяжении событий 1537— 1-540 гг. «Второй» и «третий члены» Гента, как известно, целиком состояли из членов цехов. Цеховая стража являлась костяком вооруженных сил восстания. Цехи мельников, ковроделов, судовщиков, корабельных плотников,
- Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 34.
183


сапожников, кузнецов и другие сыграли решающую роль в августе 1539 г., когда началось восстание32. Входе развития событий на первое место стал выдвигаться цех ткачей, оставшийся в лице большей части своей массы верным союзу с «крезерами» даже в момент критических событий 4 ноября 1539 г. Роспуск правительством цехов маклеров, канатчиков, мерильщиков хлеба, горшечников, фруктовщиков и носильщиков неоспоримо свидетельствует об активном участии этих корпораций в описываемых событиях. Ликвидация «второго» и «третьего членов» Гента, ломка всей традиционной цеховой системы, слияние цехов и уменьшение их количества до 21 также говорят о том, что правительство «по достоинству» оценило роль, сыгранную цехами в восстании.
В то же время несомненно, что цехи не выступали и не могли выступать как социально однородные организации, члены которых имели только общие интересы. С этим фактом мы не раз сталкивались в предшествующих разделах. Верхушка цехов тянулась к союзу с правящей олигархией, патрициатом, «знатными горожанами», цеховая масса — к городскому плебсу, окрестному крестьянству, беднейшим прослойкам буржуа-форен.
Здесь мы подходим к рассмотрению одного из весьма сложных вопросов — социальной характеристике партии «крезеров». Самостоятельность ее существования и ее значение для всего хода восстания несомненны. Даже Карл V при разработке церемониала испрашивания прощения гентцами выделил «крезеров» наряду с ткачами в особые группы по 50 человек, которые должны были в отличие от других участников церемонии идти с веревочными петлями на шеях в-знак того, что фактически все они заслуживают виселицы. Ясно прослеживается роль «крезеров» и их вожаков в восстании и по всем другим источникам. К сожалению, этого нельзя сказать о социальном лице партии «крезеров».
Само название «крезеры», как это доказал еще Ш. Стёр, означает «крикуны». Все источники единодушно утверждают, что основная масса «крезеров» состояла из самого бедного люда, «голодранцев», «бродяг», т. е. тех
32 	А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quints.., t. 7, p. 304.
184


слоев, которые обычно именуются плебсом. Сам плебс, однако, также не был полностью социально однороден и в рассматриваемый исторический период, в условиях интенсивного хода процесса первоначального' накопления, непрерывно пополнялся новыми элементами, выходцами из различных слоев общества. Крупной, если не крупнейшей составной частью гентского плебса являлись ремесленные подмастерья и ученики, лишенные практической возможности принимать участие в политической жизни города. На место деканов и присяжных цехов, которые представляли цех во «втором» и «третьем членах» Гента, могли быть избраны лишь полноправные мастера, а подавляющее большинство подмастерьев и учеников уже лишилось даже перспективы достигнуть такого положения. И этот момент имел серьезное значение для перехода значительной части цеховой массы на сторону «крезеров».
Для подтверждения данного тезиса, помимо тех фактов, которые нами сообщались ранее, мы располагаем и другими неопровержимыми свидетельствами источников. Так, например, приговоры по делам ряда цеховых ремесленников вменяли им в вину участие (без права на это) в заседаниях «первого члена» Гента во время восстания. Такое обвинение было, например, предъявлено сукновалу Иоганну ван-ден Муртере33, галантерейщику и мелочному торговцу Ламберту ван-ден Велде34, и другим. В источниках имеется прямое указание на то, что кузнецы, льнотка- чи, мельники, сукноделы и некоторые другие цехи выделили .из своей среды костяк партии «крезеров»35. Один из вожаков «крезеров»—кузнец-оружейник Жан де Мунк на допросе также заявил, что главную массу городских «крезеров» составляли бедные ремесленники-подм астерьяЗб.
Одновременно источники свидетельствуют о большой политической активности женщин и юношей от 15- до 20-летнего возраста, энергично действовавших во время восстания в «первом члене»37. Косвенно о том же говорят
33 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., № CCXXVI.
34 Ibid., № CCXXXIII.
35 J. d’H о 11 a n d e r. Les mémoires..., p. 481.
36 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 162—163.
37 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 26: pluiseurs femmes et josnes garchons de quinze, seize et vingt ans.
185


и постановления ассамблеи, исключавшие лиц до 20 лет от участия в заседаниях «первого члена». Если сопоставить эти данные с фактом запрета ученичества после восстания, то вряд ли можно сомневаться в том, что значительная, если не большая часть этих юношей являлась цеховыми учениками.
Из источников видно также, что большое место среди «крезеров» занимали внегородские, пришлые элементы. Косвенно об этом говорят, в частности, решения ассамблеи, касающиеся определения того круга лиц, которым разрешалось посещать заседания «первого члена». И ассамблея от 21 августа 38 и постановление «второго члена» от 11 октября 1539 г. 39 в числе главного условия выдвигали проживание в городе и наличие недвижимой собственности (дома) у лиц, имеющих право участвовать в работе «первого члена». Следовательно, действительность была не такова, и в заседаниях «первого члена» явочным порядком принимали участие внегородские и неимущие элементы 40.
Они же составляли значительную часть и в той вооруженной милиции, которая была создана в Генте в период восстания. В этой связи характерен следующий эпизод. Бальи, по согласованию с деканами цехов, в сентябре 1539 г., при большом стечении народа, громогласно отдал приказ, чтобы люди, не имеющие пристанища и имущества (heritage) в городе, покинули немедленно его пределы. Один из присутствующих тогда крикнул, что дело касается его и других, которые принимают участие в несении стражи. Бальи лично хотел отвести в тюрьму «смутьяна», но члены магистрата упросили его освободить задержанного, так как действия бальи могли вызвать новые волнения и сама жизнь эшевенов оказалась бы в опасности41.
Гораздо труднее ответить на вопросы о том, кем являлись эти пришлые люди и почему они приняли столь энергичное участие в восстании. Ясных ответов в источниках
38 Ibid., р. 594: de inwonende eerfachteghe poorters.
39 J. d’Hollander. Les mémoires..., p. 446; tenans rnaison en la vil’e.
40 Толпа, овладевшая 2 сентября 1539 г. местом заседания «первого члена», состояла из «4[001 ou 500 pauvres comna^nons de tonte sorte non estant irancs en aucun des mestiers de la ville». Ibid., p. 381— 382.
41 Ibid., p. 420—421.
186


на эти вопросы мы не нашли. Что же касается литературы, то в ней господствует та точка зрения, что подавляющее большинство пришлого люда состояло из буржуа-форен. Такого мнения, в частности, придерживался III. Стёр42. С ним согласен и А. Пиренн, утверждающий, что «крезеры» в своем большинстве состояли из буржуа-форен. Ио в подтверждение своего вывода А. Пиренн смог привести Лишь одну ссылку на источник, отождествляющий термин «крезеры» с термином haghepoorters, т. е. буржуа-форен43. Обстоятельством, подкрепляющим такое мнение, является, видимо, и ликвидация самого института буржуа-форен в Генте по Concession Caroline 1540 г.
Еще меньше сведений в источниках и литературе мы найдем относительно причин, побудивших буржуа-форен принять столь деятельное участие в восстании, и не на местах, а именно в самом Генте, хотя логически и можно объяснить такой феномен. В первой главе мы уже отмечали, что часть гентских ремесленников: сукновалы, ткачи, мельники, проживала вне пределов города. На них, по- видимому, распространялся в связи с этим статус буржуа- форен. К числу буржуа-форен, очевидно', принадлежали и ремесленники других специальностей, селившиеся в ближайших окрестностях Гента. В подавляющем большинстве это, несомненно, была беднота. Положение буржуа- форен давало им некоторые льготы — налогообложение по несколько пониженной городской раскладке, доступ к корпоративному ремеслу, освобождение от уплаты остатков серважа (meilleur catel). Но эти их привилегии, особенно последняя, как мы уже видели ранее, часто нарушались, а сами буржуа-форен были политически бесправны и полностью отстранены от участия в решении городских дел. Все вышеуказанные причины могут объяснить, почему буржуа-форен во время восстания устремились в Гент и с такой настойчивостью добивались права влиять на его внутриполитическую жизнь.
В то же время анализ постановлений «первого члена» периода восстания не создает впечатления, что в них содержатся требования, отражающие какие-либо специфические интересы буржуа-форен. Они лишь более радикальны, последовательны и решительны, чем постанов¬
42 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 87.
43 H. P i r e n n e. Histoire de Belgique, t. 3, p, 125.
187


ления двух других «членов». Исходя из данных соображений, вопрос о роли буржуа-форен в гентском восстании далеко еще не может считаться решенным и здесь остается широкое поле деятельности для дальнейшего исследования. Заметим только, что вряд ли пришлый элемент состоял из одних буржуа-форен. По всей видимости, немалая его доля состояла из тех пауперов, которых выбросил в крупные города и на большие дороги процесс первоначального накопления.
Еще труднее определить место и размеры участия в восстании нарождавшихся буржуазных элементов; Размеры состояний здесь объяснить ничего не могут, а других данных, позволивших бы выявить представителей буржуазии, участвовавших в восстании, в источниках нет. Но нет и никаких оснований утверждать, что буржуазия полностью осталась чуждой восстанию. Таким образом, и данная проблема еще не решена. Мы еще вернемся к этому вопросу, когда будем характеризовать руководителей восстания. Здесь же нам придется ограничиться лишь замечанием, что рассматривать данную проблему следует, видимо, с обязательным учетом качественной специфики гентской буржуазии, о чем говорилось в первой главе.
Социальный состав рядовых участников восстаний и волнений в других городах Фландрии, с теми или иными вариациями, представляет картину, знакомую уже нам по Генту. В Куртре, Оденарде и Граммоне главной движущей силой были также городской плебс и цеховые ремесленники. При этом кастелянство Куртре являлось, по всей видимости, главным центром крестьянского движения в гентском квартале.
В Ипре ведущую роль в волнениях сыграли цеховые сукноделы, за что цех ткачей был присужден к принесению публичного покаяния и уплате штрафа в размере 600 ливров. Семь человек, подвергшихся в Ипре личным штрафам за участие в волнениях, уплатили небольшие суммы, от 24 до 60 ливров 44. Весьма пестрым был социальный состав участников антиналогового восстания в городе Рулер — от весьма зажиточных людей до пауперов 45.
44 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 523.
45 Ibid., p. 524—525.
188


Ё целом те 202 человека, которые подверглись репрессиям за участие в восстании в городах и местечках гентского квартала и попавшие в списки, имеющиеся в публикации Л. П. Гашара, делились на группы следующим образом по размерам наложенных на них штрафов или выручки от продажи принадлежавшего им имущества46.
Размер штрафа или выручки от продажи имущества
(в ливрах)
Число жителей гентского «квартала»
0 (по причине бедности)
35
До 100
91
100—300
50
300—500
9
500—1000
И
Свыше 1000
4
Разумеется, считать размеры штрафов за бесспорное мерило социальной принадлежности или имущественного благосостояния того или иного человека было бы ошибочным. Размер штрафа прежде всего зависел от характера проступков оштрафованного. Поэтому весьма богатый человек мог отделаться сравнительно небольшим штрафом, а на малосостоятельного могли наложить такую контрибуцию, которая целиком поглощала не только его личное имущество, но и полностью или частично ресурсы ближайших родственников осужденного, желавших избавить своего сородича от более тяжкой участи. Примером может служить некий Роберт Вейнссхаарт, не сумевший уплатить штраф в сумме 200 флоринов. Он три года отсидел за это в тюрьме, а будучи выпущен из нее по ходатайству своих друзей, поплатился еще изгнанием из пределов города и кастелянства Куртре 47.
Конфискации служат более точным критерием имущественного положения осужденных. Но и при них нередки были случаи укрывательства, возбуждения фиктивных встречных исков и т. п. Например, вызывает сомнение, что все имущество декана цеха мясников в Куртре ограничи-
46 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 516—525.
47 Ibid., p. 518.
189


Ьалось одним серебряным кубком, как это значится б описи 48.
Наконец следует коротко остановиться на определении социального лица руководителей восстания в целом и вожаков «крезеров» в частности. Что касается периода легальной оппозиции 1537—1539 гг., то здесь все ясно. Руководство ею осуществлялось магистратом, деканами цехов и «первым членом», или, короче говоря, самой правящей олигархией Гента.
Значительно сложнее была обстановка в период восстания. Городская верхушка оказалась изолированной и сама подверглась нападкам и репрессиям со стороны цеховой массы и «крезеров». Соответствующие изменения произошли и в составе цеховых деканов. Эти изменения знаменовали собою отход пролетаризованной цеховой массы от прежнего руководства цехов, выражавшего интересы кастово замкнутой, закосневшей в своей средневеково-корпоративной исключительности цеховой верхушки, состоявшей из богатых и зажиточных мастеров, блокировавшихся с правящей олигархией. Прежнего главного декана цехов Ж. де Блок со 2 сентября 1539 г. временно заменил Л. Хебсхаап, а затем Л. д’Херде, бывший ранее деканом цеха столяров, а Л. Хебсхаапа избрали деканом цеха плотников. Во время перевыборов деканов цехов в середине октября 1539 г. состав их несомненно обновился не только персонально, но и по существу. В частности, главным деканом цеха ткачей на место реакционера И. ван дер Хагена был избран более соответствовавший обстановке Филипп ван Босхе. Активные участники восстания Иоганн Баувенс и Герарт де Веттере были избраны на посты деканов соответственно цеха женских головных уборов (huvetters) и цеха ковроделов. Все это были в основном неимущие или разорившиеся люди, пришедшие к руководству цехами лишь на гребне восстания.
Источники дают очень скупые сведения относительно социального лица перечисленных выше людей. Л. Хебсхаап — мастер цеха плотников, лесоторговец и императорский подрядчик по 'плотницким работам -в Генте н его «квартале». Несмотря на внешне широкий размах деловой активности Л. Хебсхаапа, при проведении конфискации
48 	L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 520.
190


было установлено, что долги превышают стоимость érö имущества на сумму в 119 ливров49. По отзыву анонимного хрониста, это был «скверный бунтовщик» (ung mau- vais meuttient).
Л. д’Херде, декан столяров, а с октября 1539 г. главный декан 52 цехов, также оказался разорившимся человеком, долги которого значительно превосходили стоимость его наличного имущества 50.
Ф. ван Босхе, по словам составителя, Cort verhael, старый человек, не умевший ни читать, ни писать. Точных сведений о его состоянии мы не нашли, но вряд ли оно могло быть значительным.
И. Баувенс, декан цеха женских головных уборов, главный составитель «контракта ткачей» по-разному характеризуется в источниках и литературе. Ш. Стёр изображал его как «крезера» и «пролетария», тогда как анонимный хронист называет его «бедным, но почтенным человеком» (povre honneste homme). Относительно его состояния в описи судебных конфискаций содержится лаконичная запись, гласящая, что император оставил имущество И. Баувенса, если таковое имеется (s’il у en a aucuns) его малолетним детям 51.
Л. д’Херде, И. Баувенс и Л. Хебсхаап представляли наиболее радикальное направление в руководстве цехами периода восстания, поддерживали тесный контакт с «кре- зерами» и все трое сложили свои головы на плахе. Ф. ван Босхе и Г. ван Веттере занимали умеренные позиции и отделались более легкими наказаниями.
Социальный состав вожаков «крезеров» более пестрый, труднее поддается классификации и оценке.
Гильом деМей, бесспорно, наиболее колоритная фигура среди них. Ювелир по профессии, он любил, согласно свидетельству источников, хорошо жить и растратил свое состояние. Запись в регистре конфискаций гласит, что долги на 234 ливра превосходили стоимость оставленного им имущества 52.
49 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 22, 514.
50 Ibid., p. XLIX, 514. Анонимный хронист ошибочно характеризует Л. д Херде как богатого человека — homme ayant assez de quoy. (Ibid., p. 8Э).
51 Ibid., p. 90, 514; Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 121, add.
52 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 89, 514.
191


Л. Клаас, видимо бюргер, ранее занимал должность городского секретаря, изгонялся из Гента до восстания за причастность к лютеранству. Довольно состоятельный человек. В регистре конфискаций его имущество было оценено в сумме 1800 ливров53.
Ж. де Мунк, кузнец-оружейник, малосостоятельный человек. Судебные исполнители обнаружили у него лишь значительное количество оружия, которое и было конфисковано 54.
И. ван Куртре — один из наиболее радикальных вожаков «крезеров», призывавший к ведению беспощадной войны против всех богачей. Сам он был настолько беден, что оставил свою беременную жену в полной нищете. Она даже не имела кровати55. Луис Йорис, ковродел, также бедный человек56.
Таков, в основном, круг лиц, которые возглавляли партию «крезеров». Как видно, это были люди разного достатка и положения в обществе, и каждый по особым побудительным причинам встал на стезю восстания, приведшую впоследствии всех их на эшафот. Путь таких бедняков, как И. -ван Куртре, Ж. де Мунк, Л. Йо-рис и другие, ясен и прост. На него их толкали все условия их безрадостного существования — безысходная нищета, гнет и бесправие.
Значительно более извилиста дорога, по которой пришли к руководству «крезерами» Л. Клаас и Г. де Мей. Первого, видимо, следует причислить к той категории людей, о которых анонимный хронист говорил, что они вложили бедному люду такие мысли и требования, до которых он сам никогда бы не дошел. Побуждали же их идеалы восстановления средневековой автономии и честолюбивые стремления к личному возвеличению57.
Крайне затруднительно дать правильную и ясную характеристику такой внутренне противоречивой личности,
53 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 514; A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quints..., t. 6, p. 305.
54 L. P. Gachard. Relation des troubles..., № CCIV, p. 514. Здесь он именуется как Jean de Nuenick; J. d’H eilander. Les mémoires..., p. 481.
55 L. P. Gachard. Relation des troubles..., № CCIII, p. 515.
66 Ibid., p. 515; J. d’Hollander. Les Mémoires..., p. 481.
57 L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 25—26.
192


как Г. де Мей. Человек огромной энергии и настойчивости, обладавший незаурядными организаторскими спо* собностями и прирожденным даром красноречия, он был кумиром разбушевавшейся народной стихии. Г. де Мей выдвигал самые решительные требования, такие, как создание специального «четвертого члена» Гента для «крезеров», продолжение восстания в союзе с крестьянством после прибытия Карла V и т. п. В то же время у него было немало черт, присущих демагогам, и он не чужд был сепаратистским стремлениям превратить Гент в некое подобие немецкого имперского вольного города.
Не менее трудно определить социальное лицо таких руководителей восстания, как Л. Хебсхаап и адвокаты Совета Фландрии, выходцы из древних патрицианских родов Гента — Симон Бурлют и Филипп Диерикс. Два первых погибли на эшафоте, причем характер участия С. Бурлю- та в восстании совершенно неясен. Последний подвергся менее тяжелым репрессиям. С некоторой долей вероятности Л. Хебсхаапа можно рассматривать, учитывая его торгово-предпринимательскую деятельность, как потерпевшего неудачу дельца буржуазного типа, а Ф. Диерикса и С. Бурлюта как тех деклассирующихся представителей патрициата, перед которыми стояла перспектива перехода в ряды нарождавшейся буржуазной интеллигенции. Все это, однако, лишь предположения, которые могут быть подтверждены или опровергнуты в процессе дальнейшего исследования.
Аналогичный гентскому социальный состав руководителей восстания мы наблюдаем и в городах гентского квартала. В Куртре это деканы цехов мясников, сукновалов и ткачей и бедный крестьянин (censier) из прихода Питтхем 58; в Оденарде — богач Жаспер де Мсюр, уплативший ради спасения жизни колоссальную контрибуцию в 1600 ливров59, бедняк Иоганн ван-ден Брукке и малосостоятельный горожанин Яков Роббинс, не смогшие откупиться и попавшие © руки палача60; в Рулере — судебный пристав Жан Верребрук, погибший на эшафо¬
58 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 520, 525.
68 Ibid., p. 519.
60 Ibid., p. 525.
13 А Н. ЧИСТ»38»НОВ
193


те, и богатый местный пивовар Гиллис ван-дер Страте возможно капиталист, поплатившийся изгнанием и кон фискацией имущества, оцененного весьма солидной сум мой в 1275 ливров 61.
61 L. Р. Gachard. Relation des troubles..., p. 525.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Перед нашими глазами прошла длинная вереница лиц и событий, связанных с гентским восстанием 1539— 1540 гг. Действия и стремления первых, содержание и сочетание вторых были столь же противоречивы и запутаны, как противоречива и запутана была та социально-экономическая и политическая действительность, которая их обусловила. Разложение феодальных отношений, процесс первоначального накопления, зарождение отношений капиталистических создали причудливый лабиринт социальных и политических противоречий. Из него ощупью и пока еще тщетно искали выхода различные группы традиционных, но уже распадавшихся сословий феодального общества, отдельные представители которых приобщались к складывавшимся капиталистическим формам производства и обмена. Только учитывая эти моменты, можно увидеть логику и закономерность в хаотическом по внешности столкновении отдельных личностей, социальных групп и политических партий, каковым в противном случае представляется восстание в Генте и его квартале.
Все сильнее дававшие себя чувствовать результаты новых тенденций экономического развития задевали самые насущные интересы всех классов и сословий фландрского города и деревни, принуждали их применяться к новым условиям, судорожно искать спасения от надвигавшегося кризиса, сплошь и рядом выбрасывали их из привычной колеи жизни и деятельности. Ускользала экономическая и политическая почва из-под ног городского патрициата, теряли клиентуру и разорялись закосневшие в средневековых приемах торговли и ремесла купцы и цеховые мастера, пролетаризировались и теряли перспективу относительно обеспеченного положения в будущем подмастерья и ученики. Вместе с ними экспроприировались И обрекались на положение бездомных бродяг широкие 13* 195


слои фландрского крестьянства, лишь частично поглощавшиеся возникающими фермерскими хозяйствами и капиталистическими мануфактурами.
Эту нищавшую массу все сильнее обвивал своими щупальцами гигантский спрут «всемирной державы» Габсбургов. Он настойчиво душил остатки средневековых демократических свобод и жадно высасывал все соки из народа непомерными налогами. Финансовые вымогательства, систематическое^ грубое попирание старинных вольностей и привилегий, абсолютистские притязания иноземной царствующей династии, все более суровые религиозные преследования в той или иной мере затрагивали почти все слои городского и сельского населения. Отсюда то нарастание общественно-политической оппозиции к режиму Габсбургов, которое заметно начало сказываться в 30-х годах XVI столетия в Нидерландах вообще и во Фландрии в частности.
Патрицианско-бюргерская правящая олигархия Гента и других фламандских городов возмущалась бесцеремонными вторжениями правительственных чиновников в управление городскими делами и ограничением ее прерогатив в прилегающей сельской округе. Цеховые мастера этому же приписывали причины своего экономического захирения и политического бессилия. Зарождающаяся буржуазия встречала многочисленные препоны на пути своего развития. Подмастерья и прочий мелкий городской люд и крестьянство стонали под гнетом все усиливавшегося бесправия и нищеты.
Как мы уже отмечали ранее, взаимоотношения городских низов с правящей городской верхушкой являлись чем угодно, только не идиллией. Но ненависть к налоговым вымогательствам и чиновничьему произволу была до известной степени общей, хотя и исходила из весьма противоположных побуждений. Здесь-то и заложена была причина их совместного выступления против правительства весной 1537 г. Но это кажущееся единство являлось лишь миражем, и оно быстро распалось, а из-за него, со всей непреклонностью, выступил факт непримиримого социального антагонизма. В силу этого городская верхушка, выступавшая сначала в роли инициатора и руководителя антиправительственного оппозиционного движения, не только утратила ведущее положение, но сама на собствец- 196


ной спине испытала всю силу народной ненависти. Началом поворота были августовские события 1539 г., когда цехи захватили политическую инициативу.
Период их гегемонии не был долгим. Противоречия между цеховой верхушкой и цеховой массой в свою очередь не замедлили выступить наружу и расчистить путь политическому преобладанию «крезеров», которое длилось с начала сентября по 4 ноября 1539 г. Подобное направление развития событий было вполне закономерным и естественным, ибо в период позднего средневековья в тех странах, где уже дело шло к развитию капитализма, при каждом крупном городском восстании «...вспыхивали самостоятельные движения того класса, который был более или менее развитым предшественником современного пролетариата» ’.
В рассматриваемый период «предшественник современного пролетариата» — городской плебс находился еще в самом начале своего формирования, был далек от правильного понимания собственных интересов, обременен грузом средневековых пережитков, склонен к реакционным колебаниям. Сплошь и рядом политическая неискушенность делала его орудием в руках ловких демагогов, умевших пользоваться этим в своих интересах.
Поэтому переплетение нового со старым, прогрессивного с реакционным, отмирающего с нарождающимся проявлялось не только во внешнем соприкосновении людей и событий, а было и внутренне присуще им, и всякая попытка дать однозначную характеристику описываемым явлениям неизбежно приводит к односторонним заключениям, схематизму, извращению исторической действительности.
Даже положение нарождавшейся буржуазии в Генте и других городах Фландрии, где господствовало корпоративное ремесло, было весьма двусмысленным. Не имея возможности беспрепятственно овладевать сферой производства, буржуазия проникала туда обходными путями или вкладывала свои капиталы в откупа и спекуляции по перекупке и перепродаже товаров. Но этим самым она себя либо связывала с отживавшими и разлагавшимися
1 	К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, Т, И, М., 1955, стр, 108.
197


формами производства, либо выступала перед мелким городским людом в образе наиболее ненавистных для него откупщиков налогов, акцизных, перекупщиков продовольствия и других предметов первой необходимости. Вряд ли поэтому может возникнуть сомнение, что в разгар восстания представители нарождавшегося класса капиталистов столь же легко могли становиться жертвами народного возмущения, как и представители правящей олигархии. Постановления ассамблеи на сей счет были категоричны — они требовали смертной казни для перекупщиков, спекулировавших хлебом 2. Политические последствия такого положения вещей не нуждаются в комментариях.
Подобная сложность обстановки диктует необходимость быть весьма осторожным при оценке тех или иных действий или программных требований восставших. Взять хотя бы факт отказа Гента от уплаты налога в момент вражеского вторжения. Рассматриваемый абстрактно, он, несомненно, должен оцениваться как акт средневекового сепаратизма, несовместимый с общегосударственными и национальными интересами, противоречащий прогрессивной централизаторской политике правительства. Так он и расценивается очень часто в существующей литературе. Рассматриваемый же в своей конкретно-исторической сущности, этот вопрос выглядит гораздо сложнее.
С нашей точки зрения не безразлично, кем осуществлялась эта политическая централизация и в чьих интересах. А осуществлялась она, как это хорошо известно, не национальным, а иноземным династом и преследовала в основном не столько цели национального и государственного развития Нидерландов, сколько обеспечение династических интересов дома Габсбургов, интересов, во многом чуждых Нидерландам и непопулярных в глазах населения страны.
Все содержание военного конфликта 1537 г. — красноречивое тому доказательство. Осью его являлись вопросы, связанные со стремлением Франции обеспечить себе выход в Италию через Савойю и Милан, а вовсе не претензии ее
2 	См., например, статью Зб постановления ассамблеи от 21 августа 1538 г.: Item begheeren voorts dat men gheenen voorcoop van graene ende coorne en doe binnen den lande van Vlaenderen volghen- de den mandemente van der К. M., up livelic ghecorrigiert te zyne. L. P. Gachard. Relation des troubles..., p. 596.
198


на собственно нидерландские территории, «сюзеренным правам» Франции на которые в это время не придавал серьезного значения сам Франциск I3. Что же касается Карла V, то его в данный момент вполне устраивало вступление Франциска I в войну в Нидерландах, ибо это освобождало ему руки для осуществления главных военнодипломатических комбинаций, ареной которых в описываемый момент являлись Италия и бассейн Средиземного моря4. Само заключение мира впоследствии целиком и полностью упиралось в трудности, связанные с итальянской проблемой, а не с нидерландскими делами 5. И вот за осуществление этих-то политических авантюр дома Габсбургов и ради поддержания его внутриполитического престижа в Нидерландах разоряли фландрского крестьянина и гентского плебея!
В связи с этим не лишне вспомнить, что, тем не менее, именно цехи и стоявшие за ними массы мелкого городского люда в момент вражеского вторжения изъявили готовность организовать ополчение и оплачивать его до окончания военных действий, а крестьяне условием своего согласия на уплату налога поставили вотирование его гентскими цехами. Таким образом, народ ясно этим показывал, что он готов на новые жертвы ради защиты своей земли, но не желает отдавать свои добытые потом и кровью гроши на чуждые ему цели завоевательной династической политики Габсбургов. Зато полное отсутствие патриотизма проявили патрициат и правящая городская верхушка в лице «первого члена», категорически отказавшись в обстановке вражеского нашествия оказать правительству помощь в любой форме.
И тем не менее многие буржуазные историки, вопреки совершенно ясным свидетельствам источников, обвиняют именно народные массы Фландрии в сепаратизме, «поли¬
3 Он сам и последующие короли Франции искусственно гальванизировали этот вопрос лишь в кризисные периоды взаимоотношений между обоими государствами, вне зависимости от подлинных интересов населения «спорных территорий» Нидерландов и без учета их.
4 А. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint..., t 6, p. 175. ß L. P. Gachard. Relation des troubles..., № XXXII. Наместница
писала по этому поводу герцогу Арсхоту в марте 1538 г.: depuis qu’ilz sont entrez en communication pour la paix avec ceulx de France, qu’il у ait de grosses difficultez sur le fait de la reddition de Milan et de Savoye.
199


тической невежественности», «реакционности» и т. п., а городскую верхушку Гента изображают как «мудрых и умеренных поборников свободы», «истинных патриотов» и «благородных борцов за честь и независимость бельгийской нации».
В действительности же, хотя реакционные средневеко- во-партикуляристские тенденции, несомненно, имели место в политике Гента в данном вопросе, изложенные выше соображения не могут игнорироваться, если мы не хотим дать одностороннюю и схематическую оценку рассматриваемым событиям. В них составной частью в зачаточном виде входил уже в данный период тот элемент, который двадцатью шестью годами позже явился одной из главных причин войны за независимость и нидерландской революции. Мы подразумеваем под этим конфликт между национальными интересами становящихся капиталистическими Нидерландов и экспансионистско-грабительскими целями династической политики Габсбургов. Разумеется, в рассматриваемый период степень зрелости этого конфликта не следует преувеличивать и раздувать, но нельзя также и совершенно отрицать его зарождение6.
Столь же сложно обстояло дело и с проблемой наступления правительства на старинные вольности и привилегии городов, а также остатки средневекового демократизма, теплившиеся в их политическом устройстве. Подходя к решению этого вопроса с абстрактно-социологических позиций, можно заключить, что правительство Карла V выполняло прогрессивную роль, сокрушая средневековый партикуляризм фландрских городов, а если при рубке этого подгнившего ствола летели такие щепки, как следы демократического устройства городских коммун, то на то-де и абсолютизм, чтобы не считаться с подобными «мелочами», и наивно было бы предъявлять ему такие претензии.
Если же вникнуть в существо этого вопроса глубже, то здесь можно найти серьезные основания для размышления.
0 В этой связи не лишне припомнить тот факт, что после подавления гентского восстания Карл V вел с Франциском I переговоры об уступке ему Нидерландов в обмен на Милан, Пьемонт и Савойю! Переговоры эти закончились неудачей главным образом из-за нежелания Франциска I отказаться от своих планов в Италии. См. J. М. Kervyn de Lettenhove. Histoire de Flandre, t. 6, p. 126—127. v
200


Несомненно, многое из средневекового хлама, содержавшегося в городских привилегиях, следовало выбросить за борт, чтобы ускорить процесс капиталистического развития, экономической и политической централизации страны и т. п. Но сокрушало ли правительство Карла V в первую очередь и главным образом эти отжившие и вредные городские привилегии? Нисколько! Если в вопросах ограничения политической самостоятельности городов оно действовало более или менее энергично и настойчиво, то корпоративный строй со всеми его, особенно в XVI в., обнажившимися пороками оно заботливо охраняло, позволяя себе в этом направлении лишь отдельные и весьма осторожные акты вмешательства, при известном покровительстве развивающейся мануфактуре и торговле. По этому вопросу в настоящей работе имеется достаточно обильный материал, освобождающий от необходимости специально аргументировать выдвинутое здесь положение.
Зато как до восстания, так и особенно после него Карл V и его правительство самым беспощадным и решительным образом, прямо и косвенно, искореняли следы демократизма и свободы в местных городских самоуправлениях. А это не были «щепки», которые неизбежно должны лететь из-под топора абсолютизма и о которых якобы не следует сожалеть. И особенно важно это иметь в виду тогда, когда речь идет о периоде, непосредственно предшествующем буржуазной революции и войне за независимость.
Последующее историческое развитие страны, прошедшей стадию политического господства абсолютизма, также в известной степени и при определенных условиях зависит от того, в какой мере народу удалось отстоять от притязаний абсолютной монархии и развить в новом направлении те традиционные институты в области местного самоуправления, права, системы организации вооруженных сил и т. п., которым были присущи черты определенного демократизма.
Известно, например, что специфика исторического развития Англии состояла в том, что там, несмотря на установление абсолютизма, не сложилось большой постоянной армии, сохранились известные гарантии личной свободы и довольно автономное местное самоуправление. В процессе последующего исторического развития эти эле- 14 А. Н. Чистозвонов 201


менты развились в Англии в систему буржуазных демократических свобод, облегчавших английскому рабочему классу его политическую борьбу7.
Значение указанной особенности исторического развития Англии было столь велико, что классики марксизма в течение определенного отрезка времени исключали Англию из числа стран, в которых совершение «народной революции» требовало в качестве предварительного условия слома существующей государственной машины. Касаясь этого вопроса, В. И. Ленин подчеркивал, что даже в 1871 г. Англия хотя и была чисто капиталистическим государством, но без военщины и в значительной степени без бюрократии. Поэтому она была такой страной, «...где революция, и даже народная революция, представлялась и была тогда возможной без предварительного условия разрушения «готовой государственной машины»» 8.
Исходя из этих обстоятельств при оценке борьбы восставших гентцев за вольности и привилегии, надо учитывать все стороны вопроса, отделять то, что в них было реакционного, от того, что в них было положительного и исторически прогрессивного. Только идя по этой линии исследования, возможно правильно определить те программные противоречия, которые разделяли борющиеся социальные группы и партии. Самый общий анализ покажет, что все наиболее реакционное из этих вольностей и привилегий отстаивали правящая олигархия и цеховая верхушка 9. И, наоборот, именно городской плебс боролся за сохранение остатков демократических свобод и их расширение.
Верно, что линия поведения городского плебса в этих вопросах не была последовательна, что наряду с прогрессивными требованиями плебс выставлял и требования реакционные, такие, как запрет ремесла в городской округе, сохранение хлебной монополии и т. п. Верно, что «крезеры» и их союзники в других городах Фландрии не свободны были от настроений узкого местнического сепаратизма и
7 Разумеется, не следует вульгаризировать эти выводы и представлять дело так, будто «средневековые свободы» механически и в неизменном виде, как эстафета, передаются сквозь века и эпохи.
8 В. И. Ленин. Соч., т. 25, стр. 387.
9 Правительство же охотнее всего шло на компромисс именно с этими социальными слоями, а следовательно, и на сохранение наиболее вредных из городских вольностей и привилегий.
202


порою давали себя увлечь чуждыми для них лозунгами и призывами. Но не менее справедливо и то обстоятельство, что они не только защищали остатки средневековой демократии от притязаний иноземного абсолютизма, но и, проявляя творческую инициативу, наносили удары по всей отживающей феодальной системе в целом, расшатывали ее. Захват ими в свои руки «первого члена» Гента, их требование о создании «четвертого члена» специально для городского плебса, сформирование народных вооруженных сил, настойчивое стремление поддерживать тесный боевой союз с фландрским крестьянством не оставляют в том никакого сомнения. Что же касается непоследовательности, противоречивости и политической несостоятельности отдельных их поступков и действий, то это должно служить не поводом для злорадства и заявлений об «отсутствии здравого политического смысла» у народа, а стимулом к подлинно научному исследованию исторических причин подобного явления. С развитием буржуазии и пролетариата, являвшихся тогда восходящими, прогрессивными классами, призванными вместе с крестьянством сыграть решающую роль в грядущей буржуазной революции, указанные колебания и отступления отходили на задний план.
Без осмысления этого нельзя понять и самой нидерландской революции, которая формально целиком шла под лозунгом возврата к исконным вольностям и привилегиям. И многие буржуазные историки, точно так же как и в данном случае, будут грабительскую и человеконенавистническую политику правительства Филиппа II реабилитировать в качестве «современной политики государственной централизации», а революционный гентский плебс называть «средневековыми сепаратистами», зовущими к простому возврату к старым временам. Но в этом помимо классовой сущности буржуазной историографии, сказывается неумение отличить элементы нового от старого. «Обычной судьбой нового исторического творчества является то, — писал К. Маркс, — что его ошибочно принимают за подобие старых и даже отживших форм общественной жизни, на которые новые учреждения сколько-нибудь похожи» 10.
10 	К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. I, стр. 479.
14*
203


Подобное представление являлось закономерным еще и потому, что сами участники событий искренне полагали, что они борются лишь за «восстановление справедливости», действовали стихийно и не отдавали себе отчета, насколько реальные последствия реализации их идеалов, конечные итоги их поступков и действий будут отличны от первоначальных замыслов.
Выдвигая требования общности имуществ, ниспровержения существующих властей, установления свободы для бедного и обездоленного городского плебса, гентские «крезеры», подобно последователям Мюнцера, не понимали, что «нападки на частную собственность, требование общности имущества неизбежно должны были выродиться в примитивную организацию благотворительности11; неопределенное христианское равенство могло, самое большее, вылиться в буржуазное «равенство перед законом»; упразднение всяких властей превращалось, в конце концов, в учреждение республиканских правительств, избираемых народом» 12.
Цехи, борясь против проникновения в свою среду предпринимательского духа, против работы одного мастера больше чем на одном станке и т. д., в создавшихся условиях повышали издержки производства, а, следовательно, обрекали этим на более быстрое разорение своих членов. Конечные же результаты участия цехов в восстании, как мы это видели из содержания Concession Caroline 1540 г., выразились в грубой деформации всей традиционной корпоративной структуры, что не могло не ускорить процесса ее разложения и гибели.
Правящая олигархия Гента, встав на путь антиправительственной оппозиции, менее всего учитывала, как это обернется для нее самой.
При подобной ситуации восстание не могло победить, Ибо его участники сами становились непрестанно друг другу поперек дороги и наносили удары своему противнику не сжатым бронированным кулаком, а растопыренными пальцами.
11 Стоит в этой связи вспомнить о постановлении «второго члена» отменить выдачу денежных вспомоществований нуждающимся, заменив их раздачей похлебки за счет города!
12 Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии, стр..38.
204


Жестоко обманулось в своих расчетах и правительство, думая кровавыми репрессиями, полным уничтожением средневековой демократии и подавлением политической активности цехов «навсегда» исключить возможность какого-либо подобия событий 1539 г.
Даже во время разгула кровавого террора после подавления восстаниям Генте не прекращалось сопротивление. Именно в это время из Гента за «мятежные действия» была изгнана Кателина Хафербеке, жена ранее отправленного в изгнание за участие в восстании сапожника Виллема ван-дер Нампт. В обвинительном заключении магистрата значилось, что Кателина Хафербеке собирала у себя на дому запрещенные сходки из молодых подмастерьев цеха сапожников по ремонту обуви и держала на этих сходках «мятежные» речи, приходя в цеховую ратушу сапожников, занималась подстрекательством, призывала к расправе с властями и императором, намекая на то, что «воробушек в клетке» и этим надо воспользоваться для его захвата. Магистрат считал преступления, совершенные этой женщиной, достойными смертной казни, замененной, однако, в последний момент изгнанием сроком на 50 лет13.
Весной 1541 г. в самом Генте и его окрестностях было неспокойно. Граф Рё с тревогой писал наместнице, что в городе и округе слоняется «множество негодяев» 14. Большое число лиц, замешанных в восстании 1539 г., бежало во враждебный Карлу V и союзный Франции Хелдер (Гель- дерн), где в 1542 г. был составлен хорошо законспирированный и разветвленный заговор, преследовавший цель отторжения от Нидерландов с помощью Франции ряда городов и территорий, включая Гент, которому обещалось восстановление всех его прежних вольностей и привилегий 15.
Но не это было главной линией медленно, но верно нараставшего нового, еще более опасного для правительства конфликта. Объективный ход исторического развития Нидерландов неизменно подводил их к тем событиям, которые начиная с 1566 г. превратились в войну за независимость и буржуазную революцию. Подорвав позиции
13 Ch. Steur. Mémoire sur les troubles..., p. 148; L. R. S a- cher-Masoch. Der Aufstand in Gent..., S. 176.
14 L. P. Gachard. Re’ation des troubles..., № CCXCII.
13 Ibid., № CCCIX—CCCXXXI.
205


цехов и безжалостно задушив остатки средневековой демократии и свободы в Генте, Карл V, вопреки своему желанию, расчистил в известной мере дорогу для дальнейшего развития еще более для него опасного капитализма 16 и создал из Гента не образец повиновения и покорности правительству, а опаснейший центр грядущих восстаний, с чем пришлось столкнуться, правда, уже не ему самому, а его преемнику — Филиппу II.
Принимая во внимание все вышеизложенное, не представляется возможным характеризовать гентское восстание 1539—1540 гг. просто как последнее средневеково-сепаратистское городское восстание против «современного абсолютизма» и еще менее как «восстание пролетариев против капиталистов». Хотя оно и включало в себя и элементы первого, и зачаточные моменты второго, в той форме, в какой это изложено в приводившейся ранее формулировке Ф. Энгельса, гентское восстание было гораздо шире по своему размаху, противоречивее и многообразнее по своей сущности. Географически оно захватило помимо Гента весь его квартал и другие части и города Фландрии, а по содержанию уже предвосхищало в известной мере ту социально-политическую борьбу, ареной которой стал Гент в бурные 1576—1584 гг., годы революции и войны за независимость в южных провинциях Нидерландов. При этом факторы, обусловившие поражение гент- ского восстания, вошли впоследствии составной частью в комплекс причин, который повлек за собой во Фландрии поражение революции и войны за независимость.
16 Весьма любопытна в этой связи оценка последствий Concession Caroline для последующего экономического развития Гента, которую дает анонимный хронист. Для него несомненно,, что сокрушение ряда вредных средневековых привилегий Гента в 1540 г. подорвало корпоративную исключительность и дало простор торговле. Вот оригинальный текст источника: Iadicte ville de Gand petit ä petit en vouldra beaucoup de mieulx, et en deviendra plus marchande qu’elle n’a jamais esté, en tant que pluiseurs des leursdicts mouvaises coustu- mes, usaiges, franchises, auctoritez et previléges qu’ilz avoient contre tout bein publicque sont abolyes, au moyen desquelles et pluiseurs subgections qui у etsoient, les march ans, qui tousjours désirent libertez pour faire leurs marchandises n’y voulloient hanter, fréquenter, ne habiter. L. P. G a c h a r d. Relations des troubles..., p. 155.


список
ИСПОЛЬЗОВАННЫХ И ЦИТИРУЕМЫХ источников И ЛИТЕРАТУРЫ
ТРУДЫ КЛАССИКОВ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА
К. Маркс. Гражданская война во Франции. К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. I. М., 1955.
К- Маркс. Капитал, тт. I и III. М., 1955, 1950.
К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству. М., 1940.
К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. Соч., изд. 2, т. 3.
Ф. Энгельс. Крестьянская война в Германии. М., 1952.
Ф. Энгельс. Развитие социализма от утопии к науке. К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. II. М., 1955.
В. И. Ленин. Государство и революция. Соч., т. 25.
В. И. Ленин. Развитие капитализма в России. Соч., т. 3.
источники
Belgisch museum voor de nederduitsche tael — en letterkunde en de geschiedenis des vaderlands, uitg. door J. F. Willems, Te Gent,
1844, Deel VIII.
Corpus documentorum inquisitionis haereticae pravitatis Neerlandicae, uitg. door P. Fredericq. Bd. 1, 4, 5. Gent—’s Gravenhage, 1889— 1903.
Corresnondenz des Kaisers Karl V, mitg. von К. Lanz, Bd. 2. Leipzig,
1845.
Coutumes des pays et comté de Flandre. Coutume de la ville de Gand, éd. par A. E. Gheldolf, t. I. Bruxelles, 1868.
Coutumes des pays et comté de Flandre, quartier de Gand, éd. par Th. de Limburg-Stirum, t. III. Bruxelles, 1878.
M. Du Bel lay. Mémoires, dans: Collection compléte des mémoires relatits ä I’histoire de France, par Petito, t. 19. Paris, 1821.
Ponti Heuteri Dèlfii praepositi Arnhemensis, opera Historica omnia, Burgundica, Austriacia, Belgica... Lovanii, 1643.
207


Les mémoires de Jean d’HolIander, chanoine de Sainte Waudru, sur la Revolte des Gantois en I’an 1539 contre Charle V, Empereur des Romains et Monarche des Espanges, leur legitime Seigneurs écrit l’an 1547, dans «Analecta» Belgica, éd. par Cornelii Pauli Hoynck van Papendrecht, vol. 6, Hagae Comitum MDCCXLIII.
J. F. L e Petit. La grande chronique ancienne et moderne de Hol¬
lande, Zelande, Westfrise, Utrecht, Frise, Overyssel et Groeningen, jusques ä la fin de l’An 1600, vol. I. Dordrecht, 1601.
F. de M e z e r a y. Abregé chronologique de l’histoire de France, t. 8.
Amsterdam, 1755.
Recueil de documents relatifs ä l’histoire de l’industrie drapière en Flandre, éd. par G. Espinas et H. Pirenne, t. 2, p. I. Bruxelles, 1909.
Recueil de documents relatifs ä l’histoire de l’industrie drapière en Flandre, t. I, p. 2. Bruxelles, 1951, éd. par H. E. de Sagher.
Recueil des ordonnances des Pays-Bas, Deuxième série, t. 1, éd. par
Ch. Laurent. Bruxelles, 1893; t. V, éd. par J. Lameere et H. Si- mont. Bruxelles, 1910.
Relation des troubles de Gand sous Charles-Quint par un anonyme, éd. par L. P. Gachard. Bruxelles, 1946.
Relations des ambassadeurs venitiens sur Charles-Quint et Philippe II, éd. par L. P. Gachard. Bruxelles—Gand—Leipzig, 1856.
Antonii San'deri presbyteri Gandavum sive gandavensium re- rum libri sex. Bruxellis, 1627.
РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА (оригинальная)
С. Г. Лозинский. История Бельгии и Голландии в новое время. СПб., 1908.
С. В. Пантелеева. Нидерланды и Бельгия. СПб., 1905.
П. П. Щеголев. Очерки истории Западной Европы в XVI— XVII вв. Л., 1938.
ПЕРЕВОДНАЯ ЛИТЕРАТУРА
K. Каутский. Предшественники новейшего социализма. М., 1919.
А. 	Конради. История революций, т. I. М.— Пгр., 1924.
A. П и р е н н. Средневековые города Бельгии. М., 1937.
ИНОСТРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
Algemene geschiedenis der Nederlanden, Deel IV. Utrecht, 1952.
E. Armstrong. The emperor Charles V, vol. 1—2. London, 1910.
B. H. S 1 i c h e r van Bath. Agriculture in the Low-Countries, in: «Relazioni X Congresso internazionale di Scienze Storiche». Roma, 1955.
G. В i g w о о d. Gand et la circulation des Grains en Flandre dtr XVI-e au XVIII-e siècle, in: «Vierteljahrschrift für Social- und Wirtschaftsgeschichte». Bd. IV- Berlin — Stuttgart — Leipzig, 1906.
P. J. Blok. Geschichte der Niederlande, Bd. 2. Gotna, 1905.
208


G. Brandt. Histoire abregée de Ia reformation des Pais-Bas, t. Г,. La Haye, 1726.
V. Brants. Essai historique sur la condition des classes rurales en Belgique jusqu’ä la fin du XVIII-e siècle. Louvain, 1880.
E. С о о г n a e r t. Un centre industriel d’autrefois. La draperie sayeter- rie d’Hondschoote. Paris, 1930.
E. Coornaert. Une industrie urbaine du XIV-e au XVII-e siècle. L’industrie de la laine ä Bergue-Saint-Winoc. Paris, 1930.
L. Dechesne. Histoire économique et sociale de la Belgique. Paris — Liège, 1932.
О. Delepierre. Renseignements sur la fabrication des draps ä Bruges. Bruges, 1841.
G. Des Marez. L’organisation du travail ä Bruxelles au XV-e siecle. Bruxelles, 1904.
H. Forneron. Histoire de Philippe II, t. II. Paris, 1881.
V. Fris. Histoire de Gand. Bruxelles, 1913.
W. Fritsch. Charles Quint. Paris, 1947.
H. A. E n n о van Gelder. Nederlandse dorpen in de 16-e eeuw. Amsterdam, 1953.
Geschiedenis van Nederland, H. Brugmans, Deel II. Amsterdam, 1935.
A. Henne. Histoire du règne de Charles-Quint en Belgique, Vol. 6— 7. Bruxelles et Leipzig, 1858—1859.
С. 	P. Hofstede de Groot. Hundert Jahre aus der Geschichte der Revormation in den Niederlanden (1518—1619). Gütersloh, 1893..
F. van Kalken. Histoire de la Belgique et de son expansion coloniale..
Bruxelles, 1954.
J. Lestocoquoy. Les villes de Flandre et d’Jtalie sous le gouvernement des patriciens (Xl-e—XV-e). Paris, 1952.
J. M. Kervyn de Lettenhove. Histoire de Flandre, t. 6, Bruxelles, 1850.
H. L a u r e n t. Un grand commerce d’exportation au moyen age. La: draperie des Pay-Bas en France et dans les pays mediteranneens. (XII-e—XV-e siècle). Paris, 1935.
H. van-der Linden. Les gildes marchandes dansles Pays-Bas au moyen äge. Gand, 1896.
A. Beaucourt de Noortvelde. Tableau fidéle des troubles et revolutions arrivées en Flandre et dans ses environs depuis 1500' jusqu’ä 1585. Mons, 1845.
H. P i r e n n e. Une crise industrielle au XVI-e siècle. (La draperie urbaine et la «nouvelle draperie» en Flandre), dans: «Bulletins de la classe des lettres et des sciences morales et politiques et de la clas- se des beaux-arts». Académie Royale de Belgique. Bruxelles, 1905,. № 5.
H. Pirenne. Note sur la fabrication des tapisseries en Flandre au XVI e siecle, in «Vierteljahrschrift für Social- und Wirtschaftsgeschichte». Bd. IV, Hft 2. Berlin — Stuttgart — Leipzig, 1905.
H. Pirenne. Histoire de Belgique, t. 3. Bruxelles, 1923.
209-


W. Robertson. L’histoire du règne de l’empereur Charles-Quint, vol. 4. Amsterdam, 1771.
L. R. von Sacher-Masoch. Der Aufstand in Gent unter Kaiser Karl V. Schaffhausen, 1857.
Ch. Steur. Mémoire sur les troubles de Gand de 1540, dans: «Mémoires couronnés par l’Acadêmie Royale des sciences et belles-lettres de Bruxelles» t. X, Bruxelles, 1835.
C. Verlinden, J. Graeybeckx, E. Schollier s. Mouvements des prix et des salaires en Belgique au XVI-e siècle, dans: «Annales économies-sociétés-civilisations», avril — juin 1955, № 2.
J. Wagenaar. Allgemeine Geschichte der Vereinigten Niederlande, T. II. Leipzig, 1756—1765.
L. A. W а r n к ö n i g. Flandrische Staats- und Rechtsgeschichte bis zum Jahr 1305. Bd. 1—2. Tübingen, 1835—1837.
H. van W e r v e к e. De koopman-ondernemer en de ondernemer in de Vlaamsche lakennijverheid van de middeleeuwen. Antwerpen — Utrecht, 1946.


ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ
Ангин, Пиетт — 160, 161 Аннэн — 157
Армстронг, Е.— 17, 18, 73 Арсхот, герцог — 96, 118, 120, 199 Артевельде, Филипп — 76 Артевельде, Яков — 76
Бар, Жан —91, 93, 100, 130
Барс, Питер — 60
Баувенс, Иоганн — 133, 138—139,
190, 191
Бевре, де— 132
Белле, Мартин, дю—116, 118, 119
Бергмане, Поль — 8
Бетте, Адриен, ван — 105 Бигвоод, Г.— 181 Блазере. Герард — 77 Блок, Жан, де —104, 127, 128,
190
Блок, Питер Иоганн — 16, 17 Бломме, Лиевин — 103 Болдуин IX Фландрский, граф —
160
Босхе, Филипп, ван — 136, 191
Бриар, де— 132
Бруккарт, Иоганн — 104
Брукке, Иоганн, ван-ден — 193
Булер — 161
Бур лют, Симон — 193
Бюк, Симон, де— 124
Ваасберге, Иоганн, ван — 105, 123, 129
Вагенаар, Иоганн — 6, 116 Ваддере, Вильгельм, ван — 124 Вадрипонт, Жан, де — 169, 170
Вазнэр, Е.— 20
Вандеи Путте, Якоб — 77 Вандерстратен, Гиллис— 162 Ван Ларе, Крестиен — 167—168 Варневейк, Ива«, ван —169,
170
Варикёниг, Леопольд Август —
76, 108
Вейнгене — 93
Вейнссхаар, Роберт — 189 Велде, Ламберт, ван-ден — 185 Велде Ренье, ван-дер — 130 Верранеман, Питер — 162 Верребрук, Жан — 162, 193 Верребрук, Иосс—162 Верфеке, Ганс, ван — 26, 30, 34,
36
Веттере, Герарт, ван — 190, 191 Вилде, Гиллис, де— 133, 145 Вилиси, Жан — 163
Гашар, Луи Проспер — 4, 10, 11,
13, 106, 117—120 Гвиччардини, Франческо — 11 Гизо, Франсуа — 7 Грахт, Франсуа, ван-дер, сеньер
де Схардо— 13, 81, 104, 147 Греню, Люпар — 118, 120 Гриффон — 170 Гроот, Хофстет, де — 84 Грюйтере, Гилберт, ван— 104
Дампьер, Гюи, де — 90 Демарэ, Г.— 31, 38 Диерикс, Филипп, ван— 126, 193 Донаас, Лиевин — 123—124, 129
211


Захер-Мазох, Леопольд, фон — 5, 13
Звалмен, Корнелий, ван-дер — 124
Йорис, Луи — 192
Калкен, Франф, ван — 20 Карл V —3—5, 10—12, 15,
17—19, 30, 39, 49, 73—75, 83, 84, 88, 89, 91, 92, 94—96, 98, 101, 102, 109, 116—120, 127, 128, 131, 132, 136, 137, 139, 144—147, 149—152, 154, 157, 161, 165, 172—175, 179, 182, 184, 193, 199, 200, 201, 205, 206
Карл Смелый — 109
Каутский, Карл — 17
Квикелберге, Жан, ван — 93 Кервейн де Леттенхове, Жан
Мари — 10, 11, 84
Клаас, Карл 104
Клаас, Лоренс — 86, 133, 144, 192 Коларт, Ялоб — 50 Кооряэр, Е. — 46 Круа, Адриен, де, граф де Рё —
см. Рё, де, граф
Кунс, Мартин—167
Куртре, Иоганн, ван — 113, 192 Кэду, Сесиль Джон — 18
Лален, Филипп, де, граф д’ Эс- корнэ — 152, 153, 156—159
Лален, Шарль, де — 156 Ламменс, Лиевин— 123 Ленин, В. И.— 61, 202 Леонора, жена Франциска I—96 Лепти, Жан — 5 Лидекерке, Стефан — 77 Людовик Злой, граф Фландр¬
ский — 42
Людовик Неверский — 90 Людовик XI — 40, 43, 44
Максимилиан, император — 43, 44, 74, 155, 157, 180
Мария Бургундская —'90 Мария Венгерская — 4, 89, 94,
95, 101, 102, 115, 117, 118, 130, 132
Маркс, Карл—31, 32, 34, 49, 51, 203
Мезерэ, Франсуа — 5, 116, 118 Мей, Гильом, де—113, 114, 138,
146, 151, 156, 158, 162, 168, 171,
191, 192, 193
Минье, Франсуа — 7 Монморанси, Филипп, де, владе¬
лец замка Хоойдонк — 68 Моор, Жаспер, де— 193 Мотлей, Джон Лотрон — 18 Мунк, Жан, де — 185, 192 Муртере, Иоганн, ван-ден — 185 Мюнцер, Томас — 204
Нампт, Виллем, ван-дер — 205 Nuenich, Jean, de — см. Мунк,
Жан. де
Палинк, Хейнрик —126 Параден, Г.— 119 Перре, Торрекен, ван-дер — 84 Пин, Лиевин — 100, 104, 105, 123,
125, 126—128, 132, 133, 166 Пиренн, Анри—10, 14—17, 20,
21, 25, 26, 31, 36, 45, 48, 49, 78.
82, 84, 85, 187 Пре, Бодуен, дю — 44
Рё, де, граф — 136—138, 140, 145,
147, 205
Роббинс, Яков — 193
Робертсон, Уильям — 6—8, 19
Сандеру с, Антоний — 77, 78, 133 Сандовал — 119 Сейс, Иосс— 104 Серсимунс, Питер — 77 Скотте, Стефан — 104 Сомберге, Арну, де— 167 Стёр, Шарль — 8, 9—11, 13, 82,
114, 116, 117, 120, 183, 184,
187, 191
Страте, Гиллис, ван-дер — 194 Схепперус, Корнелий — 94, 100 Схорре, Луи, ван — 5, 96
Тайспил, Пьер — 85
Толленаар, Лиевин, де — 120, 147 Трист, Николай — 77
Трист, Филипп — 78
Трич, В.— 19, 20
Тьерри, Огюстен — 7
Уффлегем, Ренье, ван — 100, 104,
105, 123, 124, 130, 132 Филипп II — 17, 203, 206
212


Филипп Добрый — 35, 39, 43 Филипп Красивый — 75 Франциск I — 9, 19, 88, 96, 98,
116—121, 131, 136, 199, 200 Фриз, В.— 5, 18, 19
Хаген, Иосс, ван-дер —
- 104,
127,
136, 190
Хазе, Лиевин, де — 142
Хане, Себастиан, де —
103,
130
Хафербеке, Кателина-
-205
Хебсхаап, Лиевин —
128,
190
191, 193
Хейтерус, Понтус — 116, 119 Хекке, Яков, ван — 141
Хекке, Ян, ван — 69 Хелдер, Энно, ван — 61, 69 Хенне, Александр — 11—13, 93,
95, 109, 117, 119, 135, 182 Хербэ, .де — 94, 100 Херде, Лиевин, де— 133, 144,
190, 191
Холландер, Жан, де—11, 13,
25, 170
Хутте, А., ван — 66
Хюлст, Франциск, ван-дер — 84
Элейнк, Жан — 167
Энгельс, Фридрих — 23, 51, 79,
111, 206


УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Австрия — 5
Аксель— 109—111
Алост, графство, бальяж гент- ского «квартала» — 4, 47, 49, 57, 91, 93, 114, 135, 161
Англия — 34, 35, 62, 202 Антверпен — 24, 35, 45, 48, 53,
66, 78, 152, 168, 181
Армантьер — 162, 163 Аррас — 28, 53 Артуа —88, 116, 118, 119 Аспре — 164, 169 Ассенаде— 166
Баллёль, кастелянство Фландрии — 42
Бевер, окраина Оденарде — 152 Белзеле — 1о8 Бельгия —3, 5, 7, 10, 12
Берг-Сент-Винокс — 47, 50 Бетюн — 181
Bogaert, площадь в Генте — 80, 141, 142
Болдук— 102
Бомон — 118
Бошеп — 43
Брабант — 28, 31, 38, 85, 131, 149, 173
Брюгге — 24, 30, 35, 38, 40, 47, 49, 50, 66, 71, 91, 97, 130, 135, 162, 163
Брюссель — 78, 86, 89, 92, 93, 124, 172
Булер, сеньерия— 160
Ваас, бальяж гентского «квартала»— 4, 53, 56, 58, 91, 93, 167, 168
Ваастмюнстер — 55, 58, 59, 69, 70, 167
Валансьен — 172
Варнетон, кастелянство Фландрии — 42, 43
Вастинбрук — 43
Ватерфлит, деревня близ Ипра—
60, 71
Велден, деревня близ Оденарде— 61
Вервик — 43
Вест-Розбек — 76
Viesbourd (в округе Гента) — см_ Фибург
Гавре, замок— 134, 162, 168, 169, 170, 175, 182
Геерсберге— 93
Гезен — 88
Гельдерн — см, Хелдер Гент — passim Германия —. 78 Голландия — 103
Граммон, город и бальяж гентского «квартала» — 4, 47, 49„ 91, 93, 160, 161, 182, 188
Дейнзе—162, 182
Дуэ-28, 181
Зингхем — 164, 169
Зютберкин — 43
Ипр —24, 25, 38—40, 43—45,, 47, 49, 50, 60, 70, 71, 82, 86,
214


91, 97, 98, 130, 135, 162, 163, 182, 188
Испания — 5, 38, 92, 102 Италия — 34, 53, 199, 200
Каастр — 43
Камбре —147, 172
Канал Sas de Gand — 181
Капрейк — 163, 182
Кассель, город и кастеляиство
Фландрии — 42
Кеммеле — 44
Керкхем — 48
Килдрехт — 70, 71
Коммин — 43
Куртре, город и бальяж гент- ского «квартала» — 4, 25, 38, 40, 47, 49, 91, 93, 135, 149, 150, 151, 159, 160, 165, 166, 168, 171, 182, 188, 189, 190, 193
Лилль — 47, 49, 162, 163
Маастрихт (провинция Лимбург) — 148
Мадрид — 145
Мёллебеке — 166
Менен — 162
Метерне — 43
Мехельн — 92, 95, 118, 131, 167 Милан — 98, 99, 198, 200 Мур беке — 168
Нидерланды — passim Нижнее кастеляиство (бальяж
Оденарде) — 164
Нинов — 91, 93, 114, 161, 162,
170, 182
Нортберкин — 43
Ньепкерке — 43
Ньиувкерке — 32, 40, 43—45
Оденарде, город и бальяж гент- .ского «квартала» — 4, 47—49, 70. 84, 91, 93, 114, 115, 135, 149,
151—160, 164, 165, 168, 169, 182, 188, 193
Одонк, замок — 134, 169, 170
Париж —88, 117, 118, 120, 131, 172
Питтхем, приход Куртре — 193 Прибалтика — 54, 66 Пьемонт — 200
Ренэ — 16L. 162, 182 Рул ер — 162, 182, 188, 193 Рюпелмонд, замок— 134, 169г
170
Савойя — 98, 198, 200 Сен-Поль — 88 Сент-Аманд — 172 Стеенверк — 43
Термонд, город и бальяж гент- ского «квартала»—4, 91, 93,. 114, 149
Турне — 53, 55
Фибург, бальяж гентского «квар- тала», см. Viesbourg — 4, 178
Фирамбахт, бальяж гентского «квартала» — 4
Фландрия — passim
Флетерне — 43
Фолкегхем — 48
Фразене — 167
Франк —53. 71, 91, 97, 130 Франция — 5, 7, 19, 88, 89, 94, 96,
98, 117, 120, 136, 145, 147, 199^ 205
Хелдер, см. Гельдерн — 205 Хертэн — 70
Ходефартсфелде — 43, 44
Хондсхот — 43, 45—47, 50, 65, 82
Хоф ван Рюддерфорде — 60, 70, 71
Хюлст — 25, 109—111, 162,.
182
Шароле — 88
Эделар, приход бальяжа Оденарде — 48
Экке — 43, 44
Эклоо—163, 182
Эихаове — 48


ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение . 3
Глава I. Основные тенденции социально-экономического и политического, развития Фландрии в конце XV— первой трети XVI в 23
Глава II. От легальной оппозиции к восстанию ... 87
Глава III. Ход восстания в Генте и на периферии . . . 123
Глава IV. Подавление восстания. Социальный состав ег-о
участников ,. . . 172
.Заключение . _ 195
Список использованных и цитируемых источников и литературы
Именной указатель . 211
Указатель географических названий . 214
Александр Николаевич. Чистозвонов
Гентское восстание 1439—1540 гг.
* •
Утверждено к печати Институтом истории Академии наук СССР *
Редактор издательства Г. И. Трайнина. Технический редактор Е. В. .Макуни и В. В. Ванюшенкова
Обложка художника М. Л. Компанееца .
РИСО АН СССР №04-5 Р Сдано в набор 11/VIII-1956 г. Т-12129
Подп. в печать 25/ХП-1956 г. Формат бум. 84Х1081/»/ Печ. л. 6,75—11,07-усл. печ. л» Уч.-изд. лист. 11,7. Тираж 2200. Изд. № 1811. Тип. зак. 3169 Цена 7 руб.
Издательство Академии наук СССР. Москва, Подсосенский пер., д. 21 2-я типография Издательства АН СССР. Москва, Ш^^Ьский пер. д. 10


ИСПРАВЛЕНИЯ И ОПЕЧАТКИ
Стр.
Строка
Напечатано
Должно быть
17
И сн.
I.I—5,
1—5
48
1 сн.
№ LUI — LIV,
№ LIII—LIV, р. 231—233
50
3 сн.
346
346, 347
56
17 сн.
gensäce cognoissans
gens а се cognoissans
78
7 сн.
835
385
89
5 св.
chacum
chacun
100
7 сн.
s'yt
sy't
103
И св.
ассамблей
ассамблеи
133
3 св.
д’Херди
д’Херде
150
6 сн.
tropbles
troubles
150
3 сн.
its
ils
208
4 св.
„Analecta“ Belgica
„Analecta Belgica*
208
1 сн.
Gotna
Gotha
212
6 св. лев. кол.
Франф
Франц
212
7 св. прав. кол.
Лотрон
Лотроп
212
22 св. лев. кол.
Ялоб
Якоб
215
1 сн. прав. кол.
Эихаове
Этихове
216
12 сн.
1439
• 1539
А. Н. Чистозвонов