В.  ФОЙГТ, У.  ЗУККЕР
Й.В.ГЕТЕ  —
естество¬
испытатель


DR. WOLFRAM VOIGT DR. ULRICH SUCKER
JOHANN WOLFGANG VON GOETHE
als Naturwissenschaftler
LEIPZIG
BS13 13. G. TEUBNER VERLAGSGESELLSCHAFT 1979


В.  ФОЙГТ
У.  ЗУККЕР
И.В.  ГЕТЕ  —
естество¬
испытатель


В монографии
с марксистско-ленинских позиций освещаются естественнонаучные взгляды выдающегося немецкого мыслителя и поэта И.-В. Гете.
В частности, показан его вклад в учение о цвете, анатомию, минералогию, метеорологию и др. Естественнонаучные взгляды Гете рассматриваются в широком мировоззренческом контексте как эпохи в целом, так и мировоззрения самого мыслителя.
Для научных работников, преподавателей, студентов.
Рецензент — д-р филос. наук, проф.
М. В. ПОПОВИЧ (Институт философии АН УССР)
Редакция литературы по марксистско-ленинской философии Зав. редакцией О. И. Цыбульская
© BSB В. G. Teubner Verlagsgesellschaft, Leipzig, 1979
© Перевод на русский язык Издательское объединение «Вища школа», 1983
1602000000*148
98а-83
М224(04)-83
Ф


Предисловие
Настоящая книга задумана как определенный вклад в оценку Гете с позиций марксизма. Мировоззрение Гете формировалось в материалистических традициях, а в вопросах диалектики у него много точек соприкосновения с его младшим современником Г.-В.-Ф. Гегелем.
В соответствии с намеченной темой преимущественное внимание мы уделяем естественнонаучным работам Гете, составляющим лишь часть (хотя и весьма важную) его творческого наследия. Здесь выдвигается ряд вопросов мировоззрения, теории познания, методологии, на которые Гете пытался дать свои ответы.
Мы стремимся уточнить и обогатить традиционное представление о Гете как прежде всего о великом поэте сведениями о его естественнонаучных воззрениях и деятельности. Деятельность Гете в других областях мы рассматриваем в тех случаях, когда это необходимо для понимания его естественнонаучных работ.
Описание политической обстановки, а также научного, технического и экономического положения в Германии в 1750—1850 гг. должно составить фон и необходимую основу для оценки творчества Гете как естествоиспытателя.
Широта естественнонаучных интересов Гете не позволяет писать о них в биографически-хронологическом плане. Хронологию мы стремились сохранить внутри разделов, посвященных той или иной области научной деятельности мыслителя. Но даже при таком распределении материала приходилось иногда то забегать вперед, то возвращаться к уже сказанному. Тематика книги и ее объем исключают, разумеется, возможность исчерпывающей подачи материала. Настоящей работой мы продолжаем дискуссию. Из необо¬
5


зримого потока литературы по данной теме, кроме работ самого Гете, мы не могли оставить без внимания несколько основополагающих работ немарксистских (буржуазных) авторов, но главным образом использовались марксистские источники.
Естественнонаучные труды Гете, охватывающие четырнадцать томов его сочинений (Веймарское большое издание), прежде всего посвящены учению о цвете, сравнительной анатомии и морфологии, минералогии, геологии, метеорологии, а также интересным проблемам, связанным с мировоззрением, теорией познания и методологией, историей науки. Кроме того, Гете бегло касается географии, физиологии и химии, математики, электричества, магнетизма, акустики и других отраслей естествознания.
Интерес Гете к естественным наукам был направлен, по его словам, на такие эмпирические естественные науки, понимание и изучение которых не нуждались в сложных инструментальных и математических способах исследования; его занимало прежде всего теоретическое осмысление эмпирико-экспериментальных результатов поиска, влекли вопросы синтеза и обобщения; он стремился нащупать закономерности, чтобы овладеть единичными явлениями. Соотношение названных аспектов привело его к формулировке мыслей о «метаморфозе», о «типе» и «феномене». Связь понятий «эмпирический» и «теоретический» чрезвычайно характерна для деятельности Гете и напоминает столь актуальную для нашего времени проблематику моделей.
Занятия Гете поэзией, его политическая деятельность и естественнонаучные исследования тесно переплетались, воздействуя друг на друга, что нашло свое отражение в нашей книге. Так, в концепции поэмы «Фауст» содержатся мировоззренческие и естественнонаучные мысли, а главный персонаж поэмы предстает как ученый и политик. Здесь говорится о претензии личности фаустовского типа на «идеальное стремление к проникновению в природу и к воздействию на нее».
Мы стремились подойти к пониманию творчества Гете критически, учитывая исторические особенности его эпохи. Нашу точку зрения лучше всего, пожалуй, передают следующие слова Энгельса: «Мы упрекаем Гете не за то, что он не был либерален, как это делают Берне и Менцель, а за то, что временами он мог быть даже филистером; мы упрекаем его и не за то, что он не был способен на энтузиазм во имя немецкой свободы, а за то, что он филистерскому страху перед всяким современным великим истори¬
6


ческим движением приносил в жертву свое, иной раз пробившееся, более правильное эстетическое чутье; не за то, что он был придворным, а за то, что в то время, когда Наполеон чистил огромные авгиевы конюшни Германии, он мог с торжественной серьезностью заниматься ничтожнейшими делами и menus plaisirs * одного из ничтожнейших немецких крохотных дворов. Мы вообще не делаем упреков Гете ни с моральной, ни с партийной точки зрения; а упрекаем его разве лишь с эстетической и исторической точки зрения; мы не измеряем Гете ни моральной, ни политической, ни «человеческой» меркой» [2, с. 233—234].
* Буквально «мелкими удовольствиями»; в переносном смысле добавочными расходами на всякого рода прихоти, — Перев,


1
Формирование основных мировоззренческих позиций молодого Гете и их дальнейшее развитие
Деятельность Иоганна Вольфганга фон Гете была универсальной. Почти всю жизнь он занимался литературой и искусством и около 60 лет посвятил в основном экспериментальной исследовательской работе в области естественных наук и 40 лет отдал политической деятельности.
Гете родился 28 августа 1749 г. во Франкфурте-на-Майне, в семье имперского советника Иоганна Каспара Гете, предки которого были ремесленниками и крестьянами в районе горы Кифхойзер, и дочери бургомистра Катарины Элизабет (в девичестве — Текстор), происходившей из ученых и чиновнических кругов. Детство Гете протекало в «свободном имперском городе», являвшемся центром торговли и путей сообщения, где по традиции венчались на царство императоры Священной Римской империи немецкой нации. Начальное образование поэту обеспечили уроки отца и нескольких преподавателей, готовивших его к жизни в образованном буржуазном обществе. Еще учеником Гете с большим пристрастием ставил маленькие естественнонаучные опыты. В детстве он общался с объявленными вне закона франкфуртскими евреями и с городскими ремесленниками, знакомясь с их трудом, с их образом жизни.
Гете хотел учиться в Геттингене. Тамошний университет стал к тому времени одним из ведущих в Германии. Особое место в нем занимало преподавание естественнонаучных дисциплин и математики, главенство же теологического факультета не чувствовалось, как это было в других учебных заведениях. Естественнонаучное, материалистическое мышление было отличительной чертой многих тамошних профессоров. Но отец Гете не поддерживал устремлений сына.
По требованию отца шестнадцатилетний Гете начал за-
8


ниматься юриспруденцией, с октября 1765 до августа 1768 г. учился в Лейпциге, а с марта 1770 до августа 1771 г. в Страсбурге, с перерывом в занятиях на 2 года по болезни (лечился он в родительском доме). Гете получил юридическое образование, но изучал также медицину и естественнонаучные дисциплины (хирургию, физиологию, химию), кроме того, философию, математику и историю. 6 августа 1771 г. ему была присуждена степень лиценциата права. Однако его диссертация на юридическую тему «De legislatoribus» была отклонена деканом юридического факультета из-за содержащейся в ней критики в адрес религии, а также из-за общего свободолюбивого духа. Публикация в ту эпоху подобного труда подвергала бы риску положение многих профессоров университета. Поэтому Гете ограничился лишь публичным диспутом на тему «Positions juris», не требуя диплома об окончании Страсбургского университета. Поскольку степень лиценциата приравнивалась в те времена к степени доктора наук, то Гете отныне именовал себя doctor juris. Итак, Гете защищал ученую степень только устно, документа же, т. е. диплома, он не получил. С 1771 г. он допускается к исполнению обязанностей адвоката во Франкфурте-на-Майне. В ноябре 1775 г. он переезжает в Веймар, город, тогда являвшийся столицей Саксен-Веймарского герцогства.
Развитие личности Гете происходило особенно интенсивно благодаря его универсальной деятельности; при этом, хотя раз выработанные мировоззренческие принципы в целом сохранялись, однако могли появляться определенные изменения. Например, от круга христианских религиозных представлений отроческой поры Гете отходит между 1765 и 1770 гг. Особенно яркое выражение это получило в его одах, обращенных к другу юности Вольфгангу Беришу, однокашнику по Лейпцигскому университету.
Экономически и политически Германия того времени была отсталой страной, о чем писал Фридрих Энгельс в серии статей «Положение в Германии», публиковавшихся в 1845—1846 гг. в журнале «Northern Star». Но хотя Германия отставала и от Англии, и от Франции, она все же постепенно развивалась по буржуазному пути. Вырисовывались некоторые прогрессивные тенденции в области ремесленничества и организации сельского хозяйства, а с наступлением эпохи немецкого Просвещения — и в области культуры. В курфюршестве Ганновер, принадлежавшем Англии, существовала свобода печати. Английские дворяне посылали своих сыновей обучаться в Геттинген. Город Галле являлся
9


академическим центром венгерского студенчества. Значительный уровень развития металлургии в Германии вызывал интерес во Франции. Но серьезным препятствием для экономического развития страны была ее политическая раздробленность.
В данной ситуации позиция Гете по отношению к немецкому обществу того времени оказалась противоречивой, что подчеркнул Энгельс в полемике с Карлом Грюном: «Так, Гете то колоссально велик, то мелок; то он непокорный, насмешливый, презирающий весь мир гений; то осторожный, всем довольный, узкий филистер. И Гете был не в силах победить немецкое убожество, — напротив, оно победило его; и победа убожества над величайшим немцем — лучшее доказательство того, что «изнутри» его (убожество) вообще «нельзя победить» [2, с. 100].
Сильное влияние оказали на Гете в юности, во время обучения в университете, идеи Спинозы. Учение Спинозы, его пантеизм, который, по меткому замечанию Энгельса, являлся «приукрашенным материализмом», обрело в Германии XVII—XVIII вв. широкое внимание. Оно позволяло ученым развивать материалистические взгляды на природу и человеческую деятельность без обращения к открытым материалистическим, атеистическим формулировкам. Это учение давало возможность при анализе природных и общественных явлений признавать объективные законы и причинные связи в природе, в мышлении и действиях человека. Благодаря тому, что Спиноза понятие природы приравнивал к понятию бога, не видя в боге творца, спинозизм делал возможным во внешне идеалистической форме вскрывать материалистическую сущность явлений. Такие философские взгляды соответствовали противоречивости положения в Германии, поэтому учение Спинозы получило здесь сильный резонанс.
Многие поэты, ученые, большая часть интеллигенции того периода были приверженцами спинозизма. Пантеизм Спинозы сделался мировоззрением таких деятелей, как Мозес Мендельсон (известный берлинский философ-просветитель, дед композитора Феликса Мендельсона-Бартольди), Готхольд Эфраим Лессинг, Иоганн Готфрид Гердер (поэт, автор философских сочинений, учитель и друг Гете; как критик-новатор он наряду с Лессингом сыграл выдающуюся роль в развитии классической немецкой литературы), Георг Форстер и известный геттингенский физик-экспериментатор Георг Лихтенберг. В рамках данного философского учения все они придавали умеренную форму своим материалисти¬
10


ческим воззрениям, форму, которая соответствовала духовной и политической атмосфере в Германии. Одновременно спинозизм открывал простор для динамических представлений о развитии природы и человека в противоположность механистически-метафизическому материализму французских просветителей.
В 1772 г. в Страсбурге Гердер ознакомил Гете со своими мыслями о развитии («О происхождении языка») и тогда же обратил внимание на связь между идеями века и деятельностью производителей из среды ремесленников, крестьян и городского плебса. Эти мысли Гердера обладали большой духовной и культурной взрывной силой.
В своем письме к философу Фридриху Генриху Якоби от 23 ноября 1801 г. Гете недвусмысленно писал о том, какое значение он придает философии: «Ты легко можешь себе представить мое отношение к философии. Если она разделяет (Trennen), то мне с ней не по пути, могу сказать даже больше: она мне нередко вредила, мешала избрать нормальное направление. А вот когда она объединяет, когда она укрепляет нас в сознании, что мы составляем с природой единое целое, что мы неотделимы от нее, когда философия погружает нас в глубокое спокойное созерцание, в вечной смене слияния и разделения которого мы ощущаем божественную жизнь, пусть даже нам и не дозволено ее вести, — вот тогда я приветствую ее, мой друг. Считай эти слова критерием, согласно которому я либо смогу, либо не смогу пригодиться тебе в соавторы!» [WA, IV, 15, с. 280— 281].
Не следует переоценивать тот факт, что Гете отвергал работы некоторых французских материалистов XVIII в., поскольку он был принципиально против «университетской философии», модной в его студенческие годы; он не признавал ее недиалектическую установку, спекулятивный, умозрительный характер ее «системных конструкций», крайне не одобрял авторов, которых называл «популяр-фйлософа- ми». Но это не относилось, как подчеркивал сам Гете, к Канту, Фихте, Шеллингу и Гегелю. Потому было бы неверно «рубить с плеча», оценивая Гете как противника философии вообще.
В какой бы области писатель ни работал, стиль его дея: тельности базировался на многообразии природы в целом, и уже в этом одном заключается философская сущность подхода к явлениям. Лишь с отвлеченной абстрактной и нередко мистифицирующей манерой изложения классической немецкой философии он не мог примириться. Весьма пока¬
11


зателен следующий отрывок из письма Гете к Фихте от 24 июня 1794 г.: «Что касается меня, то был бы вам крайне признателен, если бы вы восстановили согласие между мною и философами: я никогда не могу без них обойтись, а в то же время и дружба с ними у меня что-то никогда не налаживается» [WA, IV, 10, с. 167].
Шиллер так расценивал отношение Гете к философскому мышлению: «В Вашей собственной верной интуиции заключено все то, чего с таким кропотливым трудом ищет анализ; и только потому, что предстает оно перед вами как нечто цельное, законченное и единое, вы не способны разглядеть свое богатство, оно остается скрытым от вас, ибо нам, к сожалению, дано познать лишь то, что нами же предварительно разъединено. Личности вашего масштаба редко знают, как далеко они проникли в сущность вещей, как мало у них оснований брать что-либо взаймы у философии, которой самой не мешало бы у вас поучиться... Но есть такое, что вы едва ли вообще подозреваете (ибо гений всегда сам для себя является величайшей загадкой): вы ничего не знаете о полном совпадении вашего философского инстинкта с результатами умозрительных построений чистого разума» [Schillers Werke, Weimar, 1958, Bd. 27, S. 24—26].
Гете упоминает эту шиллеровскую оценку в сообщении о своей первой встрече с поэтом; он подтверждает, что его (Гете) естественнонаучный метод сводится к картине, описанной Шиллером: «...[я пытаюсь] изучать природу не в единичных ее проявлениях, а во всем охвате ее проявлений и деятельности, стремясь от целого добраться до частей» [WA, II, 11, с. 17].
Гете, как известно, несколько критически относился к философии Гегеля, на взгляды которого также наложила отпечаток концепция Спинозы, хотя Гете был лично знаком с Гегелем и ценил его. Но безотносительно к Гегелю, исходя из изучения природы, он пришел к диалектическим воззрениям и диалектическому стилю работы, по сути, не менее плодотворному, чем гегелевская диалектика. Это признавалось и самим Гегелем. В «Эстетике» он часто ссылается на Гете, а о его занятиях естествознанием пишет: «Индивидуальное своеобразие Гете приводит его к занятиям как природной стороной искусства, так и самой окружающей нас природой, растительными и животными организмами; он присматривается к кристаллам, к образованию облаков и цвету. В научные исследования Гете вкладывает свой великий ум, а в результате часто как бы смешиваются воедино интеллектуальные озарения и заблуждения...
12


Направляемый умом, Гете погружается в наивное рассмотрение отдельных объектов с чувственной стороны, но в то же время у него создается интуитивное представление об их понятийных связях» [Hegel. Sämtliche Werke. Stuttgart, 1953, Bd. 12, S. 97, 183].
Здесь Гегель подчеркивает отсутствие чистой умозрительности в отношении Гете к природе и естествознанию, его эмпирический подход к ним и постоянное стремление познать их закономерности. Спинозизм Гете содержит в себе мысль о всеобщности развития, охватывающего как всю природу, так и природу человеческого индивида. Энгельс, разбирая книгу Т. Карлейля «Прошлое и настоящее», писал: «Человек должен лишь познать себя самого, сделать себя самого мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно своей сущности, устроить мир истинно по-человечески, согласно требованиям своей природы, — и тогда загадка нашего времени будет им разрешена.
Все это имеется и у Гете, «пророка», и у кого глаза открыты, тот может это у него обнаружить. Гете неохотно имел дело с «богом», от этого слова ему становилось не по себе; только человеческое было его стихией, и эта человечность, это освобождение искусства от оков религии как раз и составляет величие Гете. В этом отношении с ним не могут сравниться ни древние, ни Шекспир. Но эту совершенную человечность, это преодоление религиозного дуализма может постигнуть во всем его историческом значении лишь тот, кому не чужда другая сторона немецкого национального развития — философия» [1, с. 593—594].
Ф. Энгельс говорит здесь пока еще об абстрактной природе человека в фейербаховском смысле. Уже несколько лет спустя, после разработки совместно с К. Марксом исторического материализма, Ф. Энгельс вместо абстрактного человека говорит об исторически конкретном человеке и исторической миссии пролетариата. Но у Гете рабочий класс попадает в поле его зрения в последние годы жизни.
Гете не полностью идентифицировал свои философские взгляды со взглядами Спинозы, это явствует из его высказываний во время пребывания в Венеции (от 12 октября 1786 г.): «Гердер издевается надо мной, говоря, что всю свою латынь я почерпнул у Спинозы *, ибо он заметил, что я на латинском языке только его и читаю; но он не знает, что это не что иное, как мое растерянное бегство в эти об- щие путаные фразы» [23, с. 21].
* Непереводимая игра слов: «sine Latein Lernen» — «учить латынь», а также «почерпнуть у кого-то знания». — Перев.
13


Гете не мог примириться с абстрактно-математическим методом Спинозы, применявшимся последним в его «Эти кс».
Для глубокого анализа мировоззрения Гете отдельные цитаты дают относительно немного. Все же хотелось бы привести выдержки из письма Гете руководителю Берлинской певчевской академии Карлу Фридриху Цельтеру от 5 октября 1831 г. (т. е. за несколько месяцев до кончины Гете), в котором он с подчеркнутой иронией называет себя «архиневерующнм» и «самым упрямым ересиархом, в коем сане милостиво прошу господа бога утвердить и сохранить меня». Значение этой выдержки подчеркивается тем, что Мари Сабиа, издатель переписки Гете с Цельтером, (2-е изд., 1924) данное письмо Гете вообще опускает под тем предлогом, что ею приводится лишь самое значительное, «а все случайное и наносное опускается». Между тем марксист Вальтер Виктор, издавший те же письма (1960), полностью приводит текст данного письма. Ту же мировоззренческую позицию и с той же иронией Гете выявил в известных строках, обращенных к берлинскому философу- просветителю, а позже президенту Академии наук Ф. Г. Якоби: «Я все тверже придерживаюсь мнения, что почитать бога следует, оставаясь атеистом... на ваше же усмотрение оставляю все то, что вы называете или обязаны называть религией» [WA, IV, 7, с. 214].
Эту позицию Гете мы наблюдаем десятилетиями, на протяжении всей его жизни; она постоянно наличествует в его произведениях, письмах, заметках. Но полностью он раскрывает ее только немногим близким друзьям, среди которых Якоби занимал особое место.
Известно, что в Веймаре существовал отчасти пантеистический, отчасти материалистически-атеистический кружок, членами которого были, наряду с Гете, Гердер и Август фон Эйнзидель, с которым были связаны также Карл Людвиг Кнебель, Иоганн Кристиан Рейль и Фридрих Генрих Якоби. Гете считал особо близкими людьми в этом плане также Лессинга, Иоганна Георга Гамана и Цельте- ра. В противовес этому кружку на рубеже столетий в Германии возник романтический кружок, в который входили Фридрих Шлегель, Август Вильгельм Шлегель, Новалис, Ваккенродер и Тик и который склонялся к католицизму. Гете, напротив, являлся масоном, подобно Гердеру, Виланду, Моцарту, Николаи, Якоби, фон Книгге, Ребману, Шлоссеру (шурину Гете), Кристиану Готфриду Кернеру (отцу Теодора Кернера и другу Шиллера), Кампе, Песталоцци, Вей¬
14


марскому герцогу Карлу Августу, Г. С. Реймарусу, Бетховену, Цельтеру, Фихте, Гельдерлину, Мендельсону, фон Кнебелю, Окену, Фромману, Форстеру, Котта, Земмерингу, фон Гарденбергу, Шеллингу (временно) и многим другим. Гегель был в близких дружеских отношениях со многими масонами, вероятно, и сам был масоном. Был ли масоном Шиллер, неизвестно, но скорее всего, что был. Серьезное влияние на масонство конца XVIII в. в Германии оказал Лессинг, которым и Гете, и Гердер восхищались. Что касается вопросов мировоззрения, то тайные общества масонов отличались единством. В политическом аспекте они были близки к французским жирондистам, являющимся партией умеренной буржуазии в период французской революции, и отрицали диктатуру якобинцев.
Позиция Гете в отношении сторонников философского учения Спинозы лишний раз подтверждается его отношением к Гердеру. Как известно, Гете был инициатором и посредником приглашения Гердера в Веймар на должность генерального интенданта, к исполнению обязанностей которого Гердер приступил 2 октября 1776 г. А в феврале 1776 г. Гете послал ему приветственное стихотворение, в котором содержался намек на круглое число лиц духовного сана, обитающих в Веймаре (их было 150). Вот строфы из этого стихотворения:
Когда-то Иисус, наш господин На ослике въезжал в Иерусалим.
А в нашем Веймарском оплоте путь готов Для ста пятидесяти ослов.
Заканчивается стихотворение строками:
Но спор-то наш не Лютера касается И не в Христа деянья упирается.
Синклит наш в термины уперся как баран:
Отличие какое лютеран от христиан? [WA, I, 4, с. 206 — 207].
Когда Иоанн Готлиб Фихте, в те времена профессор в Иене, был обвинен в 1799 г. в атеизме, он послал коллеге Гете, члену Тайного консилиума Кристиану Г. Фойгту угрожающее письмо (22 марта 1799 г.), в котором намекал на Гердера: «Вопрос о том, на каком основании меня, профессора философии, весьма далекого от того, чтобы обучать атеизму, привлекают к ответственности, в то время как генерального суперинтенданта герцогства, «философемы» которого о боге похожи на атеизм как две капли воды, не привлекают к ответственности, — этот вопрос, не заданный мною из деликатности, будет в ближайшее время задан
15


другим человеком, если я этого не запрещу. А я наверняка не запрещу, если против меня будет предпринят еще хоть один шаг» [Fichte. Briefe. Leipzig, 1962, S. 171 — 172].
Письмо это лишь ускорило отстранение Фихте от должности в Иенском университете. Гете позже потребовал вернуть из актов Консилиума те его личные бумаги, которые касались отстранения Фихте от должности, так что мы о занятой им в данном деле позиции и о высказываниях можем судить только по личной переписке и записям бесед. Однако следует заметить, что мнимый атеизм Фихте Гете никогда не мешал. В «Венецианских эпиграммах» и в «Дневнике» он выражался гораздо резче. Он охотно признавал большое значение сочинений Фихте. Лишь в 1823 г. Гете филистерски счел выступление и тон Фихте «не совсем приемлемыми». Так называемый спор об атеизме Фихте проливает свет на основные мировоззренческие позиции кружка, сгруппировавшегося вокруг Гете и Гердера. Мировоззренческий и философский анализ деятельности этого кружка в литературе пока отсутствует.
Если исходить из того, что мировоззрение дает ответы на вопросы о происхождении Вселенной и источнике нашего знания, о месте, занимаемом человеком в мироздании, о смысле человеческой жизни, о характере той или иной исторической эпохи и законах общественного развития, — то анализ всего наследия Гете позволяет сделать вывод, что в ответе на первые три вопроса Гете занимал позицию буржуазно-материалистическую (в свете тезисов К. Маркса о Фейербахе). При этом Гете был, несомненно, менее созерцателен, чем Фейербах, а критика христианства у Гете местами затмевает критику Фейербаха. Гете не был, разумеется, диалектическим материалистом. Он неоднократно характеризовал свою историческую эпоху весьма выразительно, особенно после личной конфронтации с французской революцией. С такими яркими оценками мы встречаемся во «Французской кампании», в интересной небольшой статье «Против литературного санкюлоттизма», направленной против Йениша и появившейся в 1795 г. в альманахе «Оры» (статья представляет собою первые зарницы той бури, которая позже разразилась в «Ксениях»), а также в предисловии к «Поэзии о правде». Молодой Новалис осуждал художественный атеизм, который он определял как лейтмотив гетевского «романа воспитания» «Годы учения Вильгельма Мейстера»; Жак д’Онд считает, что наряду с «Волшебной флейтой» Моцарта и «Феноменологией духа» Гегеля это произведение воплотило масонские идеи того времени.
16


Буржуазный гуманист Альберт Швейцер в докладе, прочитанном в июле 1932 г., дает оценку мировоззрения Гете, в целом сходную с марксистской. У самого Швейцера буржуазный гуманизм и взгляды, выработанные врачебной практикой, перемешались с религиозно окрашенной кантианской этикой. И все же его подход к природе и естествознанию как врача позволяет ему сделать весьма примечательные оценки мировоззрения Гете: «Снова и снова он возвращается к своему природному реализму... Мышление его — обыкновенная натурфилософия. Истина, на его взгляд, достигается лишь в тех случаях, когда в природе ничего не «додумывают», а, подходя к ней без всякого предубеждения, погружаются в нее... Это мыслитель, занимающийся естествознанием» [38, с. 228].
Швейцер приходит к выводу, что Гете сознательно отказался от систематического изложения умозрений философского мышления; его мировоззрение состоит из афоризмов, которые совершенно естественно сочетаются в единое целое. И хотя Швейцер пытается превратить Гете (который нередко выступал весьма воинственно) в «миролюбивого гуманиста» и примирить его с кантианской этикой, мысли Швейцера все же весьма любопытны тем, что они остро противоречат суждениям о Гете всех других идеалистов. Однако Швейцер чересчур подчеркивает приписываемое им Гете «погружение» в природу, в то время как сам Гете занимал чрезвычайно активную позицию по отношению к природе и заявлял, что она открывает себя только настойчивым. Он изучал природу.
Даже в марксистских работах часто недостаточно учитывается замечание Энгельса, сделанное в ходе полемики с Грюном, которое является весьма существенным для марксистско-ленинского анализа мировоззрения Гете: «Гете был слишком разносторонен, он был слишком активной натурой, слишком соткан из плоти и крови, чтобы искать спасения от убожества в шиллеровском бегстве к кантовскому идеалу; он был слишком проницателен, чтобы не видеть, что это бегство в конце концов сводилось к замене плоского убожества высокопарным. Его темперамент, его энергия, все его духовные стремления толкали его к практической жизни...» [2, с. 233].
В. И. Ленин в «Письмах о тактике» и в статье «Как организовать соревнование?» также указывал на непосредственную соотнесенность творчества Гете с действительностью, на его практический характер, и особенно подчеркнул проявление этих особенностей творчества в конкретных
17


исторических ситуациях. В. Холлитчер с полным Основанием замечает, что критерий практики, проверки идеи системой опытов, — все это Гете признавал и этому он учил.
Это подтверждается замечанием Гете, сделанным в труде «Об искусстве и античности»: «Итак, при исследовании художественном, пли естественнонаучном, или математическом,— все сводится к поиску абсолютно истинного; а развитие его значительно легче установить с помощью практики, чем путем умозрительных построений. Ибо практика есть пробный камень того, что мы воспринимали, того, что нами внутренне осмысляется как истинное. Если человек, обращаясь к окружающему миру, требует не только, чтобы этот мир совпадал с его представлениями, но и чтобы он ему подчинялся, чтобы представления его реализовались, то тогда он на опыте убедится, почему представления могут не совпадать с реализацией: потому ли, что им допущена ошибка, или потому, что в эпоху, в которой живет, он еще не созрел для истины» [WA, II, 11, с. 264].
Социальную позицию Гете весьма метко охарактеризовал Томас Манн: «Положительность жизненной позиции Гете заключается в том, что несмотря на отрицание им политического, т. е. охраняющего порядок, начала, в Гете нет ни малейшего следа реакционности... Он любил порядок, но никогда не подчинял ему разума, и презирал глупость, тупость и темноту».
Все эти мировоззренческие позиции, тесно связанные с его естественнонаучной практической деятельностью, Гете активно выработал сам в юные годы и в студенческое время, после того как освободился от детских религиозных представлений. Этих позиций он придерживался с необыкновенной последовательностью до последних дней жизни; в них его постоянно укрепляли многосторонние естественнонаучные интересы. Собственная исследовательская деятельность в этой области, геолого-минералогические работы (1770), затем — учение о свете и цвете (1790—1791), специфический интерес к цвету с 1774 г., его кульминационная точка — появление монографии «Учение о цвете» (1810 г.), биологические работы (начиная с 1784—1785 гг.), метеорологические записи и проекты; наконец, работы в области физики и химии, связанные с ходом университетских научных изысканий, с горными работами и строительством дорог, — все это привело его к выработке особого стиля естествоиспытательских работ, которому была чужда всякая умозрительность, и к трезвому отношению к начавшейся в Германии в 1782 г. промышленной революции.


2
Естественнонаучные интересы и достижения Гете с 1770 по 1810 г.
2.1. 	ГЕОЛОГИЯ И МИНЕРАЛОГИЯ
Толчком к углубленным занятиям геологией и минералогией для Гете послужила его деятельность в качестве тайного советника и министра при Веймарском дворе, начавшаяся в 1776 г. Гете состоял членом ряда организованных здесь комиссий, в частности комиссии по дорожному строительству, военной комиссии, комиссии по горному делу и др. В их ведении находилось руководство и практическое осуществление задач, намечаемых Тайным консилиумом, что, разумеется, требовало от входивших в комиссии лиц соответствующей подготовки. Возглавив с 1777 г. комиссию по горному делу, Гете начал усиленно заниматься вопросами техники горного дела, а также и самой геологией, которой, впрочем, спорадически интересовался с давних пор. Благодаря этой практической деятельности занятия геологией, как никакой другой естественной наукой, получили у Гете прочные основания.
Существенную роль в изучении Гете этого цикла наук сыграла научная деятельность Горной Академии в близлежащем городке Фрейберге; благодаря ее изысканиям Гете открыл для себя новые горизонты в области геологии и минералогии. Дело в том, что во второй половине XVIII в. данные отрасли знания выделились в самостоятельные науки. Именно в стенах фрейбергской Академии знаменитый ученый А. Г. Вернер намечал новые перспективы своей «геогнозии» (термин «геология» он еще не употреблял). Ранний интерес Гете к геологии и минералогии определялся и тем, что начавшееся в XVIII в. эмпирическое изучение истории Земли обнаружило мировоззренческие аспекты, привлекавшие Гете, — ведь полученные данные явились доказательством существования такого исторического прошлого нашей
19


планеты, которое в корне противоречило библейской истории сотворения мира, которая была вопросом веры. Не случайно обширным трудам Гете из области учения о цвете, ботаники, зоологии и морфологии предшествовали его труды по геологии и минералогии.
Комиссия по горному делу, организованная в 1777 г. в Веймаре, должна была оживить работу медносланцевых рудников близ Ильменау. Полагали, что доходы от горнорудных разработок поправят пришедшие в упадок финансовые дела Веймарского двора. Вообще же разработка медных, серебряных и золотых рудников в окрестностях Ильменау началась, согласно архивным документам, еще в 1923 г., когда графский род фон Хеннеберг, а после него герцоги Саксонские (с 1583 г.) стали успешно заниматься горным делом. Затем, во время Тридцатилетней войны, добыча руд прекратилась. Десятилетиями рудники стояли затопленными; для того чтобы их введение в эксплуатацию экономически себя оправдало, комиссии по горному делу предстояло решить два важнейших вопроса: во-первых, срочно осушить шахты и провести дренажные работы. А во- вторых, надо было серьезно заняться техникой разработки выемочных штреков, а она в свою очередь определялась типом рудных залежей: залегает ли руда пластами или в виде рудных жил. Теоретическими вопросами геологии Гете побудила заняться именно последняя проблема, ибо при ее решении необходимы знания о возникновении твердой оболочки Земли.
На данном этапе теоретического освоения геолого-минералогических проблем большую роль сыграли геологические публикации немецкого врача и геолого-минералога Иоганна Г. Лемана («К истории горнорудных пластов», Берлин, 1756), а также иенского минералога Иоганна Э. И. Вальха («Царство камней», Галле, 1762).
Для участия в ильменауских горных разработках Веймарским двором был приглашен также горный инженер (по тогдашней номенклатуре — «горный капитан») фон Требра, который в 1785 г. издал фундаментальное исследование по горному делу в Обергарце; фон Требра оказал немалое влияние на геологические воззрения Гете и его работы. С Гете его связывала многолетняя дружба, начавшаяся еще во время их первой совместной геологоразведочной экспедиции на Гарц (1783 г.). По совету фон Требра Гете направил Иоганна К. В. Фойгта для изучения геологии и минералогии во Фрейбург, в Горную Академию (Иоганн был младшим братом веймарского министра Кристиана Г. Фойгта).
20


В научное наследие Гете входят «Инструкции старателю по горному делу И. К. В. Фойгту», где Гете определяет практические задачи, к решению которых следовало подготовиться молодому геологу [LA, I, 1, с. 13—14].
Кроме того, Гете изучил имевшуюся в его библиотеке книгу Вернера «О внешних признаках фоссилий» (Лейпциг,
1774). Слово фоссилии (Fossilien — окаменелости, ископаемые) имело в то время в немецком языке несколько иное значение, чем теперь: им обозначались вообще любые камни и минералы. Для более глубокого проникновения в сущность предмета и большей наглядности Гете стал собирать свою собственную коллекцию образцов различных горных пород, которую разместил на хранение в своем доме. Это была одна из лучших в Европе коллекций горных пород того времени. Коллекция эта явилась результатом бесчисленных путешествий, совершенных Гете по Тюрингии, на Гарц, в Карлсбад (Карловы Вары), в Италию и в множество других мест, где он пополнял ее тамошними минералами; немало образцов ему были подарены.
В вопросе о методах классификации минералов Гете примкнул к той их систематике, которая была изложена в упомянутой книге Вернера. Здесь они разбиты на следующие классы: «землистые фоссилии» («erdige Fossilien»), «соленые фоссилии» («salzige Fossilien»), «горелые фоссилии» («brenzlige Fossilien») и «металлические фоссилии» («metallische Fossilien»). Классы делились в свою очередь на роды, группы и виды. Каждый минерал причислялся к той или иной группе как по «внешним», так и по «внутренним» признакам. Вернеровская систематика обладала особой ценностью для практики горного дела, она снискала
5 в t b nt I е И г.
von бое t hr
€ r fl < I ф А Л c.
«40 1mm 0*1« M.t JbrfcfttM«.
% н 0 i я §с
'■ »" X *- 9*44 (4,т a*4té*U,: I • I О.
Рис. 1. Титульный лист произведения «К учению о цвете», 1810
21


автору научное признание не только в самой Германии, но и за ее пределами. Классификация, основанная на предметной характеристике пород, на их восприятии органами чувств, соответствовала образу мышления Гете, его стремлению постигать природные явления и связи между ними эмпирически; методологической основой системы Гете послужил его морфологический подход к рассмотрению окружающего мира.
Во время своего пребывания в Карлсбаде (1807) Гете познакомился с местным гранильщиком камней Йозефом Мюллером, который составлял небольшие коллекции из разных имевшихся вокруг Карлсбада горных пород, оформлял и сбывал их посетителям курорта в качестве сувениров. Гете помог гранильщику правильно определять экспонаты с научных позиций и составил даже небольшой каталог, содержавший точные геологические данные о включенных в коллекции породах; каталог этот прилагался в дальнейшем к каждому такому сувениру.
В 1779 г. Гете при содействии И. X. Лодера убеждает герцога Карла Августа в целесообразности приобретения «кабинета естественнонаучных коллекций Вальха», который позднее был объединен с герцогской кунсткамерой в Иене, вместе они составили основу тамошнего минералогического музея. Этим и подобными организационными мероприятиями Гете способствовал развитию минералогии в целом, и в частности в Иене. При поддержке Гете и благодаря знаниям и опыту профессора И. Г. Ленца, заведовавшего впоследствии кафедрой минералогии в Иене, эта дисциплина достигла здесь высокого научного уровня. Всем мероприятиям, прямо или косвенно связанным с работой в комиссии по горному делу, Гете уделял много внимания. Вот что писал он 11 октября 1780 г. своему другу И. Г. Мерку: «Хочу поделиться с тобой своими достижениями в области минералогических исследований. Я отдался этому циклу наук с большим увлечением, тем более что занимаемая мною должность меня к этому прямо обязывает; испытываю в связи с работой (тебе ведь и самому знакомы подобные чувства) большое и радостное удовлетворение».
Благодаря И. К. В. Фойгту Гете познакомился с «не- птуническим учением» Вернера, согласно которому строение твердой оболочки Земли определяется воздействием воды. Иными словами, горные породы и горы возникли путем кристаллизации, из водянистых растворов. Этот взгляд, которого Гете до конца не разделял, но который ему в общем импонировал, был прямой противополож¬
22


ностью учению о «вулканизме» или «плутонизме», наиболее выдающимся представителем которого являлся шотландский геолог Джеймс Хаттон. Согласно учению Хаттона, нынешние контуры твердой оболочки Земли обязаны своим происхождением вулканическим силам. Эта научная дискуссия между сторонниками «нептунизма» и «вулканизма», которая велась па исходе XVIII в., волновала весь научный мир, в ней принимали участие многие естествоиспытатели, которых привлекала возможность не только поспорить о природных явлениях, но и подойти к решению философско- мировоззренческих проблем.
Первым высказался за вулканистическую интерпретацию возникновения горных пород французский ученый Н. Демаре, который изучал базальтовые образования внутри потоков лавы в Оверни в 1765 г. Прерывистость процесса, на которой основывалась вулканическая теория, казалась многим естествоиспытателям XVIII в. чересчур «революционной». По этой причине они главным образом и отвергали вулканическое происхождение горных пород, минералов и т. п., тем более, что всем было ясно, какими мировоззренческими последствиями эта точка зрения чревата. Теория «нептунизма» была старше, она возникла в первой половине XVIII в. и согласовывалась с официальной, освященной религией теорией сотворения мира, господствовавшей в то время. Однако во второй половине XVIII в. соблюдение этой связи с религией в естественнонаучных исследованиях не являлось уже обязательным из- за усилившегося влияния просветительских идей.
Столь важный для истории науки спор между «нептуни- ческими» и «вулканическими» толкованиями истории Земли достиг апогея в момент, когда базальт был окончательно определен как горная порода вулканического происхождения. Базальт оказался существенным «камнем преткновения». Карл Линней в своей классификации (1741) отнес его к осадочным горным породам, а согласно гипотезе Вальха, сформулированной в «Царстве камней» (1762), базальтовые столбы представляли собой кристаллические отложения, возникшие в водянистых растворах. Многие естествоиспытатели и в дальнейшем придерживались теории «нептунизма», ибо они предпочитали исходить из эволюционной деятельности природных сил, «вулканизм» же основывался на присущих этим силам способностях к «революционным» сдвигам. Научный авторитет Вернера также немало способствовал тому, что большинство ученых некоторое время придерживались «нептунических»
23


теорий. Между тем теоретические идеи вернеровского «нептунизма» основывались на тех наблюдениях и эмпирических изысканиях, которые проводились в восточной части средней Германии, но эта географическая область была, однако, чересчур мала для того, чтобы на ее основе возможны были научные обобщения в глобальном масштабе; в конечном итоге картина геологических процессов получилась у Вернера односторонней.
В начале XIX в. ученики Вернера начали считать вулканические силы основой многих геологических процессов, происходящих на Земле; это были Александр фон Гумбольдт, Леопольд фон Бух и И. К. В. Фойгт. Гумбольдт основывал свое вулканическое учение на результатах наблюдений в Южной Америке. Научный спор между Фойгтом и его учителем Вернером о природе происхождения базальта, т. е. следует ли отдать предпочтение нептунической или вулканической трактовке этой породы, явился кульминационной точкой в научной полемике того времени, что нашло отражение и в публицистике.
В последние годы жизни, после многих бесед с Гумбольдтом, а также изучения его книги «О строении вулканов и их воздействии на различные пласты Земли» (1823), Гете пришел к выводу, что настала пора разделить точку зрения ученых, положивших в основу геологических изменений вулканические явления. Следует помнить, что Гете в процессе накопления своего личного научного опыта несколько раз в ходе описываемой полемики изменял мнение, но благодаря большой самокритичности он присоединялся к той точке зрения, которая в данный момент его больше убеждала.
В результате совместной работы с И. К. В. Фойгтом Гете познакомился с проблемами геолого-минералогической систематики того времени и с соответствующей терминологией. Он также пытался и сам внести четкость в некоторые геологические термины, результатом чего явилась статья «О граните» (1784). В ней он сформулировал мысль, что гранит исторически является древнейшей горной породой, «самым старым, самым твердым, самым глубоким и самым непоколебимым сыном природы». Подобно понятию и термину «прафеномен» в учении о цвете и термину «пра- растение» в ботанике Гете именует гранит «прапородой». Такая характеристика гранита перекликается н с разговорной речью горняков, где гранит называют «матерью руды». Поэтому статья о граните может считаться первой обширной теоретической работой Гете по проблемам геологии.
24


Правда, гетевская оценка гранита как наиболее древней горной породы была опровергнута последующими научными геологическими изысканиями и в настоящее время она устарела. Но Гете пытался с помощью морфологического научного подхода определить геологические закономерности образования и структуры данной породы. Не следует, однако, думать, что его подход сродни одному лишь «чистому созерцанию». Напротив, Гете надеялся по общим данным внешнего вида, по соотношению отдельных частей породы установить закономерности ее образования. Но при этом он, к сожалению, оставался в плену синтетически-опи- сательного и классификационного образа мышления, сказавшегося здесь в гораздо большей мере, чем в ботанических, зоологических и оптических (о цвете) научных исследованиях.
Наука преодолела морфологический подход к проблемам геологии, что особенно сказалось в тех областях геологии и минералогии, где применяются физические и химические методы анализа. Уже шведский химик Берцелиус (1779—1848) ввел метод весового анализа вещества, что повлекло за собой новую химическую классификацию минералов и появление в минералогии нового раздела — кристаллографии, а это способствовало общему прогрессу в геологии и минералогии.
В отношении происхождения гранита Гете, однако, не полностью следовал теории «нептунизма». Он писал: «Хотя гранит состоит из известных в науке элементов, но они сочетаются в нем столь таинственным способом, что это, собственно, не позволяет связать его происхождение ни с огнем, ни с водой» [LA, I, 1, с. 58].
Во время изучения гранита в Гарце в 1784 г. его сопровождал художник Георг Мельхиор Краус, который по указаниям Гете делал зарисовки особенно ценных в морфологическом отношении скальных групп, например «Утесов храпунов» или «Кремневых скал» неподалеку от Ширке, гранитной скалы на левом берегу р. Боде и др. Сохранились многочисленные зарисовки гранитных скал, сделанные и самим Гете. Статья о граните представляла собой, вероятно, часть обширного «Романа о Вселенной», который был задуман Гете, скорее всего, иод влиянием знакомства с трудом Г. А. де Бюффоиа «Об эпохах природы». Основная идея начатого в 1780 г. романа заключалась в рассмотрении исторического развития Земли, при этом образование твердой поверхности трактовалось преимущественно в «нептуническом» духе.
25


Наиболее существенной в статье Гете «О граните», как и вообще в его теоретических работах по геологии и минералогии, является мысль о развитии. Именно здесь читатель сталкивается с любопытными в теоретическом отношении постановками вопроса. Особенно сильно ощущается генетический способ мышления Гете в сочинении «К теории залегания горных пород» (1785), в котором подчеркивалось, что «наша Земля превращалась в единое небесное тело постепенно» [LA, I, 1, с. 96]. А в конспекте «Образование Земли» он писал: «Здесь также желателен генетический подход. Все, что мы видим вокруг нас, замечая при этом некую последовательность в становлении видимого, мы должны стремиться познать в этой постепенности возникновения.
Так и истинная история любого явления не исчерпывается голым перечнем, фиксацией происшедшего; напротив, она показывает нам этапы развития происходящего» [LA, I, 1, с. 310].
Гете сам весьма активно собирал фоссилии в окрестностях Веймара, свою коллекцию он определял как некий результат эволюционно-исторического подхода к истории планеты. Интересно замечание Гете об оценке фоссилий, данной Вольтером. Последний, например, не считал отложения ракушек (ракушечник) фоссилиями, ибо подобный взгляд мог бы подтвердить религиозные мифы о всемирном потопе, в то время как Вольтер вел ожесточенную борьбу с церковными учениями. Поэтому отложение ракушек он определял как «игру природы». И вот в заметках о путешествии но Эльзасу в 1810 г. Гете пишет: «Но когда я узнал о том, что он с целью развенчать легенду о всемирном потопе стал отрицать закономерность появления ракушечных окаменелостей, считая их «игрой природы», то я полностью потерял доверие к нему: ибо я видел собственными глазами, взобравшись на Башберг, что нахожусь на древнем высохшем дне морском, среди реликтов его праобита- телей. Да! В свое время эти горы были покрыты волнами; а было ли это до или во время всемирного потопа, — это меня весьма мало трогало» [LA, I, 1, с. 2].
В описании храма Сераписа (около Пудзуоли, близ Неаполя), который Гете посетил во время своего первого путешествия по Италии в мае 1787 г., остатки живых организмов — здесь ими являлись обитающие в воде винтовые ракушки фолады (Pholaden) — занимали существенное место. При обзоре трех сохранившихся доныне колонн храма Гете отметил, что они примерно посередине были под¬


точены винтовыми ракушками, что подтверждалось также находящимися поблизости ракушечными створками. Возник вопрос: как эти существа взобрались на подобную высоту? В своем сочинении «Архитектурно-естественнонаучная проблема», впервые опубликованном в журнале «Вопросы естественных наук» в 1823 г., Гете попытался создать такое описание, в котором подчеркнуто звучало бы опровержение «вулканического» учения. Гипотеза Гете заключалась в том, что вокруг временно и частично засыпанного обломками храма образовался пруд, в котором поселились винтовые ракушки. В 1752 г., когда здесь начались раскопки с целью раздобыть мрамор для строительства города Казер- та («этого Потсдама неаполитанских королей»), на колоннах обнаружились разъеденные места. Гете ошибочно допускал, что ракушки могут существовать и в пресной воде. Гете рассчитывал, применяя актуалистический метод, поддержать идеи «нептунизма». Ныне стало известно, что храм Серапис и вся его территория в силу местного оседания почвы, достигшего самой значительной глубины в XI в. (вслед за этим началось снова постепенное повышение — до начала XIX в.), временно оказался под волнами Средиземного моря, благодаря чему ракушки и смогли обосноваться высоко на колоннах.
В 1790 г. Гете совершил второе путешествие в Италию, а в 1792—1793 гг. он в свите герцога Карла Августа принимал участие в военном походе во Францию. После этого писатель снова с головой ушел в работу по восстановлению горных рудников в Ильменау. К этому времени прошло уже 12 лет, как начались проходческие работы в шахте Иоганнеса (1784). Выступая 24 февраля 1784 г. с речью на открытии новых илименауских горных разработок, Гете не мог предвидеть, что это мероприятие закончится полной неудачей. Между тем, с момента пуска шахты Гете периодически выступал на различных «рабочих совещаниях» (Gewerkentage) с отчетами о состоянии горных работ. В речи на совещании по горному делу в Ильменау 9 декабря 1793 г. Гете отметил все более критическую ситуацию с разработками. В частности он сказал: «...Нам приходится вести борьбу с препятствиями, которые ставятся самой природой; человеческий же дух призван преодолевать их своею активною деятельностью».
Касаясь дальнейшего хода горных разработок, он отметил: «Можно утверждать, что мы и сейчас, как констатировалось уже на предыдущих совещаниях, находимся в положении критическом; но именно осознание безвыходности
27


поможет нам найти выход. Если нам в свое время, когда мы считали, что затопление шахт неизбежно, на помощь пришла механика, то на тот раз нас не оставит химия, которая достигла в последнее время выдающихся успехов» [LA, I, 1, с. 227, 229].
Однако избежать окончательного провала пльменауских горных разработок оказалось уже невозможно, тем более, что и финансовые средства были исчерпаны. И 25 октября 1796 г. пришлось отказаться от пуска заложенной шахты, так как ее затопили большие массы воды, и ни о какой дальнейшей добыче руды не могло быть и речи. К тому же сами руды оказались неполноценными; последнее обстоятельство Гете пережил особенно болезненно. Свой последний день рождения (28 августа 1831 г.) Гете по случайности отмечал в Ильменау, откуда несколькими днями позднее (4 сентября 1831 г.) в письме Карлу Фридриху Пельтеру писал, вспоминая провал ильменауских горных предприятий: «В течение шести дней я в Веймаре отсутствовал, так как уезжал в Ильменау, где много проработал в прежние годы... После стольких лет мне как-то особенно заметно было и то, что сохранилось, и то, чего уже не стало. Удачи радовали взор, а срывы в целом уже не трогали. Остались еще люди, как и прежде — и угольщики, — и владельцы фарфоровых фабрик, да и жизнь их текла по-прежнему» [SN, с. 257].
До конца жизни Гете много занимался вопросами геологии. Так, он разработал новую для его времени концепцию о ледниковом периоде в истории Земли, благодаря которой стал предтечей возникшей через 50 лет после его смерти гляциологии.
Сравнительно мало известен нам и вклад Гете в изготовление геологических карт Германии. В его рецензиях на «Геогностико-геологическую карту Германии», изданную в 1821 г. географом X. Кеферштейном в Веймаре, Гете как бы еще раз признался в своей приверженности к геологии. «Как подумаю о том, что я 50 лет трудился в этой области, что ни одна гора не казалась мне слишком высокой, ни одна шахта слишком глубокой, ни одна штольня чересчур низкой, и вообще ни одна пещера достаточно пересеченной лабиринтами, то так и хочется, воскресив отдельные детали, объединить все на одной общей карте; потому предлагаемая работа... мне представляется способной увлечь меня... Как только я познакомился с замыслом г-на Кефер- штейна и увидел некоторые эскизы, я был охвачен
28


волнением п сразу же внес предложения по цветовому решению геогностической карты» [LA, I, 2, с. 190—191].
В предложенном Гете варианте расцветка геологических карт была принята на международном конгрессе в Болонье (1878), ею пользуются и по сей день.
В 1803 г. Гете был избран третьим председателем учрежденного еще в 179(3 г. горным советником Ленцем «Герцогского общества минералогии в Иене», осуществлявшего надзор за собраниями экспонатов Иенского университета. В честь Гете Ленц в 1806 г. предложил название минерала «гетит», введенное в научную номенклатуру (прежде — игольчатая железная руда).
В последние годы жизни Гете ио-прежпему внимательно следил за разработкой геологических проблем. Когда московский анатом Лодер прислал ему коллекцию прекрасных образцов сибирских п уральских минералов, Гете очень обрадовался.
2.2. 	УЧЕНИЕ О ЦВЕТЕ
Среди естественнонаучных работ Гете его «Учение о цвете» занимает, как подчеркивал он сам, центральное место и по объему, и по значению. «Учение о цвете» является его главной работой в области естествознания. Сам же он был более высокого мнения о своей работе в области естествознания, чем о поэтическом творчестве, в чем признался на склоне лет в одном из разговоров с Эккерманом: «То, что мною создано как поэтом, я полагаю довольно посредственным. Немало есть превосходных поэтов — моих ровесников и друзей, много еще более превосходных было до меня, будет их и после меня достаточно. Однако то, что я в XIX столетии являюсь единственным человеком, проникшим в тайны столь сложной науки, как учение о цвете,— этим я, пожалуй, могу гордиться. Во всяком случае это дает мне сознание превосходства над многими людьми» (19.02.1829).
Историческая судьба учения Гете о цвете, надо признаться, не совсем подтвердила его слова.
Интерес Гете к цвету, к его эффектам в природе и в живописи можно проследить с ранней юности писателя. Его занятия цветом отражали его универсальное стремление ко всеохватывающему познанию природы. Сохранились любопытные высказывания десятилетнего Гете о цветовых явлениях. Во время изучения права в Лейпциге (1765—1768)
29


он посещал также лекции и лабораторные работы по физике у Иоганна Генриха Винклера. В 18-м параграфе «Введения» первого его законченного сочинения о цвете под названием «Статьи об оптике» (Веймар, 1791) Гете писал: «Благодаря общению с художниками в совсем юном возрасте, а также и собственной любознательности, я обратил внимание на важную часть искусства живописи -- па подбор цветов и их сочетания» [LA, I, 3, с. 12].
Проблема цвета, включавшая в себя и поиски определенных законов гармонии цветов, оказалась, таким образом, самым важным исходным моментом в интенсивных занятиях Гете проблемой цветовых закономерностей и их сущности. В последующие годы эта проблема была поставлена более широко, в плане естественнонаучном.
О господствовавших в то время научных взглядах на природу света Гете писал в главе «Признание автора»— исторической части своего «Учения о цвете»: «Подобно всем остальным, я исходил из убеждения, что все цвета содержатся в свете; никогда я не слыхал иного объяснения, никогда не было у меня и оснований сомневаться в этом» [LA, 1,6, с. 417]. ,
В девятнадцать лет он писал в письме к Фридерике Эзер (13 февраля 1769 г.) о красоте, связанной с красками окружающего мира: красота эта, полагает он, исходит не от света и не от тьмы, а от сумерек, полутонов (Dämmerung). Здесь уже высказываются мысли, которые позднее Гете разовьет в «Учении о цвете». Спускаясь с Брокена 10 декабря 1777 г., он внимательно наблюдал цветовые тени на снегу, которые произвели на него сильное впечатление; позднее данное явление было подвергнуто специальному анализу в 75-м параграфе главного научного труда Гете.
Самым серьезным толчком к систематическим занятиям теорией цвета для Гете послужили его впечатления во время первого путешествия по Италии (1786—1788), о чем свидетельствуют письма, написанные в 1787 г. Решение предпринять путешествие было вызвано конфликтом Гете со все более отталкивавшей его политической и социальной обстановкой того времени; путешествие явилось фактически бегством от этой обстановки; по этому поводу Ф. Энгельс в 1847 г. делает следующее известное замечание: «Гете в своих произведениях двояко относится к немецкому обществу своего времени. То он враждебен ему, оно противно ему и он пытается бежать от него, как в «Ифигении» и вообще во время путешествия по Италии...» [2, с. 232—233].
Находясь под впечатлением необыкновенных красок
30


^ **-r> '•■y*^'*»-
^T-j .-. '>.---■“ -
;
jX^ ~ ~r * <—
• *— 5Г.
ЛХ*
te» /»е-л .»> *-». »-«.», >
v~» # _+,^Хл^ . /
■**•-■'••J *Г C^j **,е-л/ Ä. rf.^e
, '**'•— ®
✓»г л.^?
'•-'i*/* '. / • Л.
ж—-
Итальянской природы, подталкиваемый интересом к живописи и к античному искусству, Гете жил в плену навязчивого вопроса: в чем же секрет волшебного воздействия этой цветовой гаммы? До какой степени его захватило цветовое обаяние увиденного в Италии, мы узнаем из рукописи того же «Учения о цвете»
1791 г. Здесь Гете поэтическими словами передает чувственно-эстетические переживания, порождаемые соприкосновением с итальянским пейзажем.
«Человек, проживший некоторое время в прекрасной Италии, словно погружается в сказку, когда вспоминает, сколь гармонично небо там сливается с землей, окутывая ее
живым блеском и простирая над нею ровную глубокую синеву. А при восходе и заходе солнца небо окрашивается в багряно-красный цвет, постепенно становящийся ослепительно желтым. Голубые дымчатые дали служат образцом пленительных цветовых переходов небосвода к земле, а над местностью, в наполняющем воздух благоухании, всегда парит тот живой блеск и скользят тысячи подвижных бликов. Куда ни устремишь взор, все утопает в красках столь гармоничных, чистых и ясных, что забываешь об извечном контрасте между светом и тепыо, словно нет ему здесь места» [LA, I, 3, с. 7].
-Г**’™ •/' _
х --с— '»Krf ... ^
Рис. 2. Рукопись стихотворения «Неоптические цвета» (Национальный музей Гете в Веймаре)
31


Гете часто бывал в обществе художников «колонии немецких деятелей искусства» в Риме. Среди них были И. Г. В. Тишбейн, Фр. Бург, Ангелика Кауфман, И. Г. Мейер, К. Ф. Мориц и др. Однако общение с ними и чтение литературы по искусству не принесло ему удовлетворения; вернувшись в Веймар, он решил провести самостоятельное исследование цветовых явлений, основанное на эксперименте. На некоторое время пытливость натуралиста полностью вытеснила его поэтические устремления.
Для проведения физического эксперимента по цвету Гете запасся необходимыми инструментами и оборудовал у себя дома подходящие помещения, солнечные, но могущие быть полностью затемненными. В феврале 1790 г. он, наконец, приступил к эксперименту с призмами, взятыми взаймы у надворного советника Бюттнера из Иены, который, кстати, уже неоднократно, но безуспешно требовал их возвращения. В ходе эксперимента Гете смотрел прямо перед собой, держа перед глазами призму, на ярко освещенную поверхность стены, ожидая с помощью дайной техники увидеть цветовой спектр. Эта роковая ошибка, заключавшаяся в методике эксперимента, в основном и привела его в последующие годы ко все более резким полемическим выпадам в адрес световой теории И. Ньютона. Эксперимент Ньютона заключался в следующем: пропуская луч света через узкую щель, он направлял его на находящуюся в затемненном помещении призму. Световой луч разлагался на цвета спектра и в таком виде появлялся на стене. Гете же, направляя через призму не луч, а свой взгляд, видел лишь разноцветные полосы по краям освещенной стены.
В своей физической интерпретации световых явлений Гете впадал в заблуждение: он ошибочно полагал, что им воспроизводится техника основного эксперимента Ньютона, так как сначала он этой техники просто нс понял. Исходя из расположения появлявшихся на стене разноцветных полос, он, естественно, давал им иную трактовку и тем самым пришел к ложному выводу, что цвета спектра возникают лишь в тех местах, где свет и тени непосредственно граничат друг с другом. На этом основано определение данного явления, т. с. цветов, как единства «света» и «нс света». В таком «полярном единстве» (в двойственности) он и усматривал идентичность, которая является основным принципом цвета. Отсюда — широкое обобщение: «полярное единство» — вот что, по мнению Гете, является основным законом всех «элементарных феноменов» [LA, I, 3, с. 337].
«Свет и тьма постоянно ведут друг с другом борьбу»,—
32


писал Гете в 1791 г. [LA, I, 3, с. 14]. Полярное единство, как основной принцип цвета, обеспечивает с помощью так называемой дымки, сумрачности (das Trübe) возникновение всех цветов. Эту «сумрачность» Гете обозначал как прафе- номен (Urphänomen) физики цвета, подобно тому как в ботанике предложил понятие прарастение (Urpflanze). К понятию «сумрачности» Гете пришел в результате наблюдений над атмосферными цветовыми явлениями (солнечный свет, цвет небосвода), ибо здесь на цвет часто влияют атмосферные изменения, как например: воздушные слои, туман, слой дымки и т. д. Не случайно Гете часто привлекает цвет неба или эффекты солнечного освещения в качестве примеров при изложении своей теории цвета. Что же обозначается у Гете термином «первичный» или «прафено- мен»? Сюда относятся те общие закономерные связи, которые свойственны определенным природным явлениям, «доступны нашим чувственным восприятиям» и улавливаются нами беспрепятственно «в силу своей элементарности».
В отношении света как «первичного феномена» Гете писал: «Таким первичным феноменом, первичным единством можно считать и свет. С одной стороны мы видим свет, т. е. нечто освещенное, с другой — тьму (Finsternis); на границе между обоими залегает сумрачность (Trübe), и вот когда эти крайности в зоне сумрака приходят в соприкосновение, то здесь порождаются различные цвета, которые через разные взаимопереходы вновь сливаются с породившим их единством» [LA, I, 4, с. 71].
Развитие естествознания, происходившее при жизни Гете, особенно открытия в области электричества, магнетизма и химии, представлялись ему подтверждением его взглядов, однако он по-прежнему подчеркивал: «Напрасно мы будем пытаться выразить сущность вещи или явления словами, определениями. Эта сущность существует лишь через свое воздействие на наши чувства, а исчерпывающую историю всех этих воздействий, видимо, и следует считать сущностью вещи». Подытоживая эти мысли, Гете говорит: «Цвет — деяние света, его деяние и страдание. Подходя к цвету с этой точки зрения, мы имеем все основания полагать, что цвет способен объяснить нам многие особенности природы самого света. Но хотя взаимосвязь света и цвета строго, до мелочей определена, мы всегда должны помнить, что оба явления одновременно соотносятся и со всей природой; именно через восприятие света и цвета глазом мы способ- in,i глубже проникнуть в природу в целом, способны приблизиться к истине» [LA, I, 4, с. 3].
2 6S2
33


В последующие годы — особенно во время своего второго путешествия в Италию (1790) — и до самого выхода в свет объемистого естественнонаучного труда «К учению о свете» (он был напечатан в 1810 г. в Тюбингене, в издательстве Cotta — 2 тома текста и том раскрашенных от руки гравюр на меди) Гете интенсивно занимался проблемой цвета. Он экспериментировал, собирал факты и сформулировал свою теорию цвета, резко противопоставляя ее взглядам Ньютона. С научно-исторической точки зрения полемика Гете с Ньютоном интересна тем, что действительно некоторые изученные Гете атмосферные цветовые явления так и остались не объясненными в теории Ньютона.
Большое значение Гете придавал отзывам современников, выдающихся естествоиспытателей о своем труде. Так, он отослал несколько первых своих работ по теории цвета физику Георгу Кристофу Лихтенбергу, суждения которого ценил особенно высоко. В письме от 11 мая 1772 г. он писал Лихтенбергу: «Известно ли Вам, как многим я Вам обязан, какую помощь Вы оказали мне в изучении основных вопросов естествознания. Теперь же, когда я Вам сообщил об этом, Вас не удивит, что я пользуюсь возможностью от всего сердца поблагодарить Вас! Мое глубокое уважение к Вашему мнению позволяет мне надеяться, что Вы найдете небезынтересными мои сочинения по вопросам оптики» [LA, II, 3, с. 53].
Оба мыслителя обменивались письмами, в которых речь шла о «предметах оптических», как писал Гете Шиллеру. Лихтенберг, занимавшийся вопросами цветных теней, отклонил, однако, Гетево учение о цвете и даже не упомянул о нем в новом издании своего учебника физики, на что Гете жаловался Шиллеру в одном из писем.
По вопросу о признании чьей-либо научной теории или даже просто научного мнения Шиллер высказался в письме к Гете от 23 ноября 1775 г., сформулировав некоторые весьма примечательные мысли: «Никогда не было иного положения, да никогда и не будет; могу Вас заверить, что коль Вы уж раз написали роман или комедию, то Вы навеки обречены писать либо романы, либо комедии. А больше люди ничего от Вас не ждут, да и ничего не признают; и если бы знаменитый г-н Ныотои дебютировал комедией, то п ему не сдобровать бы не только с его оптикой, но даже и с астрономией... Филистеры испытывают возмущение не столько из-за появления новой идеи, сколькб из-за лица, которое ее высказало».
По содержанию «Учение о цвете» Гете делится на три
;34


части: «Часть дидактическая», «Часть полемическая» и «Часть историческая» («Материалы к истории учения о свете»).
Во второй, «полемической», части Гете выступил с критикой «физического учения о цвете» Ньютона. Гете читал произведение Ньютона «Оптика, или трактат об отражении, преломлении, отклонении и цветах света» в английском оригинале и в латинском переводе. В этом труде Ньютон изложил свои взгляды на сущность и природу света, сводившиеся к следующему: белый свет состоит из цветного света. Против этого положения Ньютона и против методики проведенного им эксперимента (Ньютон пропускал луч света через узкую щель) Гете выступал с большим пылом. Он озаглавил свой отзыв «Разоблачение теории Ньютона». Критические заявления в отзыве отличаются крайней несдержанностью и резкостью. Так, он говорил о «двусмысленных» экспериментах Ньютона, называя их «трюками фокусника», «софистическим искажением природы» и т. п. Следует подчеркнуть, что Гете глубоко ошибался в своей трактовке труда Ньютона, во всяком случае, в оценке физического аспекта решения проблемы цвета Ньютоном.
Герман фон Гельмгольц, который с особой тщательностью проанализировал заблуждения Гете, помог внести ясность в данный спор. Решающим при этом надо считать тот факт, что физическая проблема составляет лишь одну часть гетевского учения о цвете. Это учение следует рассматривать гораздо шире, и тогда станет ясно, что исходная концепция Гете вполне соответствует принципам научного естествознания.
Учение Гете о цвете в меньшей степени является физической теорией, описанием физической сущности света, чем «теорией восприятия света и цвета человеком» [6, с. 21]. Физика не объясняет, каким образом излучение волн различной длины превращается в глазу человека в красный, синий и желтый цвета. Этот вопрос является предметом психологии чувственных восприятий, на что и было указано Гете-ученым и что остается его непреходящей заслугой. И заслуга эта тем более значительна, что само данное природное явление (физика света) было во время работы Гете над своим учением проблемой, еще полностью нерешенной. Более-менее широкое (хотя также лишь предварительное) решение она получила в трудах Максвелла (1865) и Генриха Герца (1887). Ценность физиологического раздела «Учения о цвете» Гете еще более возрастает, если учесть, что в то время вообще не оформились такие
2*
35


науки, как физиология и психология чувственных восприятий. А между тем последние надо считать обязательными составными частями любой научно обоснованной теории цвета. По нашему мнению, данный аспект учения Гете о цвете следует особо отметить, ибо тем самым была подготовлена база для создания фундаментальной науки о физиологии чувственных (зрительных) восприятий. Гете видел в феномене цвета не одну лишь физическую проблему, но и естественноисторическую, и чувственно-нравственную, и техническую, и, наконец, — что особенно важно, — проблему философско-мировоззренческую. Вот почему мы не должны при оценке гетевого учения о цвете сводить это учение к полемике Гете и Ньютона [20, с. 83].
В «Дидактической части» Гете излагает свои взгляды на происхождение, сущность и значение разных цветов. Он различает цвета «физиологические», «физические», «химические», исследует действие цвета на «чувственно-нравственное начало», а в главе «Смежные науки» рассматривает отношение теории цвета к философии, математике, естественной истории, акустике и т. д. Глава «Итог в плане общих размышлений о предмете» представляет собой попытку теоретически подытожить все полученные эмпирическим путем выводы. Эту главу Гете характеризовал как «набросок будущего учения о цвете».
Многие страницы «Дидактической части» в «Учении о цвете» сохранили лишь узкий, сугубо специальный интерес для истории науки. Однако актуальным и сегодня остается раздел о физиологии восприятия цвета. Гете доказывает здесь, что существуют цвета физиологические, таково, например, последовательное изображение (отрицательный последовательный образ) в сетчатке глаза; существуют и дополнительные цвета (сукцессивные, последовательные и сумультанные, одновременные) ; своими доказательствами Гете расширил те объективные данные, которые являются достоянием современного естествознания в широком смысле. Наблюдения Гете и выводы относительно взаимодействия глаза (как биологического органа) и света являются весьма весомым научным вкладом Гете в мировое естествознание.
Особенно обращают на себя внимание попытки Гете представить и решить цветовую проблематику под углом зрения ее связей с биологией. Он постоянно подчеркивал специфическую функцию, которую глаз как орган выполняет при возникновении, ощущении и восприятии цвета. Во введении к «Дидактической части» Гете подчеркивал:
36


«Глаз обязан своим существованием свету. Среди равнодушных вспомогательных органов животного организма свет создает себе такой орган, который был бы равен ему самому; так образуется глаз, от света и для света, образуется для того, чтобы внутренний свет устремлялся навстречу наружному» [LA, I, 4, с. 18].
Подчеркивая физиологический момент в процессе видения, Гете отделял цвет от его чисто физического начала и подходил к нему на более
широкой основе, что было особенно важно для последовавшего в XIX в.
развития науки О физио- Рпс. 3. Рукопись стихотворения ЛОГИИ восприятия, на- «Метаморфоза растений» (Националь- пример в работах анато- HbIIi мУзей Гете в Веймаре)
ма и физиолога Иоганнеса Мюллера, физиолога Яна Э. Цуркинье и др. Важной в описании Гете физиологических цветов является мысль о том, что восприятие цвета и его нюансов нельзя рассматривать только как физический феномен, ибо оно обусловлено физиологически и обладает индивидуальными отклонениями. Явления дальтонизма, слабого цветоощущения, постепенного исчезновения последующего образа, наконец, тот факт, что многие люди цветовой спектр видят по-разному, — все это свидетельствует в пользу данного утверждения. Впрочем, такую концепцию разделял и сам Ньютон, который как-то заметил, что когда он говорит о «цветных лучах», то трактует их «не в научном смысле (т. е. для него — Ньютона — не в физическом. — Лет.), а в сугубо обиходном» [47, с. 164].
Гете же разработал на научной основе именно эту сторону проблемы цвета, причем с особой тщательностью, вплоть до того, что главу о физиологии цвета он поместил в самом начале своего труда. Он дал такой структуре ра¬
37


боты следующее объяснение: «Об этих цветах мы справедливо пишем в самом начале труда, ибо они относятся к субъекту, относятся в некоторой мере полностью, а в некоторой лишь частично к глазу. Цвета эти составляют фундамент всего учения, п они открывают нам ту самую хроматическую гармонию, о которой столько в последнее время говорят; между тем до сего времени они всеми считались несущественными, случайными, а чаще всего их рассматривали как заблуждение или лукавую иллюзию» [LA, I, 4, с. 25].
Особое значение физиологического аспекта при зрительном восприятии цвета Гете подчеркивал в связи с живописью. Именно здесь существующие в природе цвета нередко оказываются по-разному воспринимаемыми и передаваемыми художником. И вот творению художника в результате ставится в упрек «неестественность»! Гете утверждает: «Эти феномены трудно переоценить, поскольку они указывают на законы зрительного восприятия» [LA, 1,4, с. 42].
Под «физическими цветами» Гете понимал прежде всего те, что попадают в поле специальных физических исследований. Он тщательно и детально описывает свои опыты с призмой, что несомненно положительно характеризует Гете как экспериментатора. Своего отношения к экспериментам он касается и в обнародованном в 1791 г. труде, где сообщает о мотивах, в силу которых решил заняться «физической частью ньютоновского учения о свете». «Повторить его (Ньютона) известные опыты самым тщательным образом, проанализировать их, сравнить и упорядочить было моей прямой обязанностью. В ходе ее выполнения я ввел еще новые опыты, чтобы исчерпать все имеющиеся возможности» [LA, I, 3, с. 10].
Его отношение к эксперименту имеет одну особенность: подчеркнуто чувственно-предметный характер эксперимента как посредника между субъектом и объектом. Эксперименты Ньютона, которые Гете называл «раскалыванием луча», трактуются им неправильно, поэтому Гете не признает эксперименты такого типа и их методики. Но собственные его эксперименты, которые подробно описываются в «Учении о свете», свидетельствуют о его положительном отношении к научному эксперименту. В поэтической форме Гете выразил критику ньютоновских экспериментов в цикле «Zahme Xenien VI»:
Друзья, остерегайтесь черной камеры,
Где свет предстает в искаженном виде,
38


Где человек, скрючившись,
Присматривается к неестественным изображениям...
[SN, с. 299].
Однако распространенный взгляд, будто Гете не признавал эксперимента, не соответствует истине. Напротив, Гете не только не отрицал эксперимента как метода научного исследования, а считал эксперимент вопросом, обращенным человеком к природе; и в ответ природа позволяет глубже познать себя.
Несколько странное, с современной точки зрения, отношение Гете к эксперименту находит объяснение не столько в отрицании или поверхностном восприятии эмпирико-экспериментальных исследований, сколько в его мировоззренческой позиции по отношению к природе, человеку и науке, позиции, которая распространяется и на эмпирические области исследований. Чувственно-предметный подход к явлениям природы должен, согласно Гете, проявляться в первую очередь не в эксперименте, а в самом образе мышления ученого, в его способе наблюдения и познания действительности.
Критикуя отношение Гете к эксперименту, нередко указывают и на то, что он был противником математики; вследствие этого он якобы не мог примириться с абстрактно-математическим стилем мышления, проявившимся в экспериментах Ньютона. Эта критика основывается на такого рода абстрактном мышлении и рассматривает его как единственный метод познания, поэтому она не схватывает сущности стиля мышления Гете. Гете весьма поучительно и не без иронии возразил своим оппонентам по поводу понимания им роли математики. Об этом читаем у Эккермана (запись от 20 декабря 1826 г.): «Я уважаю математику как науку возвышенную и необходимую, но лишь покуда ее применяют там, где она уместна. Если же ею хотят воспользоваться для вещей, не имеющих к ней прямого отношения, то эта благородная наука сразу же предстает как бессмыслица, чего я никак не могу одобрить. Да неужто же все на свете существует лишь там, где мы это математически доказали? Представим себе, что кто-то не верит в любовь девушки, ибо она не в состоянии ее математически доказать, ну не глупость ли! Приданое — его она без труда докажет своему любимому математическим путем, но не свою любовь!»
В соответствии с духом времени Гете стремился воспринять целостную систему связей в природе, увидеть вещи и явления в их чувственно-предметной «естественнос¬
39


ти». После целого столетия господства механического расчленения, собирания и систематизации явлений Гете, вдохновляемый в известной мере иенской натурфилософией, начал искать всеобъемлющие закономерности, нечто такое, чем все в природе связывается и объединяется. С Фридрихом Вильгельмом Шеллингом — духовным и теоретическим вождем натурфилософской школы в Германии, а временно в Иене — Гете поддерживал личные контакты. Он разделял его идею «принципа полярности» в природе, одобрял старания Шеллинга реформировать и объединить все природные науки в рамках своих «Идей философии природы». Что касается теоретических спекуляций в духе натурфилософии Шеллинга, то Гете никогда вообще не следовал натурфилософии, напротив, он всегда исповедовал живое созерцание. В своем письме Шиллеру от 21 февраля 1798 г. Гете писал: «Я снова перелистывал «Идеи» Шеллинга. Беседовать с ним всегда интересно. Все же я полагаю, он весьма осмотрительно умалчивает о том, что противоречит пропагандируемым им типам представлений. Л какую ценность может иметь идея, угрожающая гибелью собранному мною запасу феноменов?»
Гете пытался увидеть реальные предметы прежде всего в их возникновении и становлении, в их противоречивости а не в готовом виде. Мысль о «полярности», противопоставленности явлений природы в их единстве (т. е. стихийнодиалектическая концепция) подтверждалась его ботаническими исследованиями (эволюционная морфология), а теперь он воспользовался этим принципом и в своих работах по теории цвета. Гете представлял себе, что в предложенном им понятии «сумрачности», которое является результатом полярного противопоставления «света» и «тьмы», заключено исчерпывающее объяснение проблемы цвета. Аналитический же метод'был ему чужд.
Взгляд Гете на эксперимент, кажущийся нам поначалу противоречивым, перестает быть таковым, если учесть его собственные многочисленные экспериментальные работы и его познавательную установку в отношении эксперимента. После того как Гете пришел к представлению о «сумрачности» как первопричине, объясняющей появление всех цветов, он поставил много обширных экспериментов, в которые входило ие только повторение всех ньютоновских экспериментов но цвету, по, помимо них, и физические эксперименты но цвету самого Гете. Свидетельством этого являются сохранившиеся в национальном музее Гете в Веймаре экспонаты.
40


Другой стороной оценки Гете надо считать познавательно-теоретический, мировоззренческий подход к экспериментированию, где он особенно подчеркивал необходимость чувственно-предметного н наглядного характера научного познания.
Об экспериментальной аппаратуре, которая, согласно Гете, не соответствовала чувственно-предметным наблюдениям, он не раз высказывался крайне критически. Так, в «Максимах и рефлексиях» он замечает: «Самый большой и точный физический аппарат из всех существующих есть сам человек, когда он пользуется своими здоровыми органами чувств; именно в том и заключается беда современной физики, что эксперименты словно взяли и наглухо отделили от человека, и лишь по данным этих искусственных инструментов люди пытаются познать природу; в силу этого они познают ее возможности в искаженном и ограниченном виде» [13, с. 38].
Основная концепция Гете и методика его научного познания все более расходились с так называемым точным научным естествознанием по мере того как это последнее проникало в области, которые недоступны нашим органам чувств, а также в связи с возрастающей потребностью нового естествознания в абстрактных аналитических методах. Этим в большой мере объясняется то отрицательное отношение к созданному Гете учению о цвете, с которым часто сталкиваемся у естествоиспытателей конца XIX в. Резко проявилась эта отрицательная оценка в высказываниях Эмиля дю Буа-Реймонда, который в своей ректоратской речи (Берлин, 1882 г.) под названием «Гете и несть ему конца», заявил: «Рядом с Гете-поэтом Гете-естествоиспытатель полностью меркнет; мой совет дать, наконец, этому естествоиспытателю покой», ибо «его учение о цвете — это не что иное, как мертворожденные забавы дилетанта-самоучки».
История развития учения о цвете не оправдала этого жесткого суждения. Следует отметить, что одним из немногих естествоиспытателей того времени, которые дали продуманную и учитывающую замысел Гете оценку его естественнонаучных трудов, был Рудольф Вирхов (1821 — 1902), опубликовавший книгу под названием «Гете — естествоиспытатель».
Весьма любопытно, что несколькими десятилетиями позже из среды физиков, применявших теоретико-математическую методику, раздались голоса, требовавшие критического пересмотра всех трех частей гетевского «Учения о цвете» и его положительной переоценки. Такая реабилитация Гете
41


как ученого предлагалась Максом Планком (1913), Вернером Гейзенбергом (1941), Максом Борном (1962) идр. Спор между Гете и Ньютоном о проблемах физики, который давно был решен в пользу Ньютона, к этому времени уже потерял остроту, хотя тенденция ограничения «Учения о цвете» одним этим частичным аспектом существует до настоящего времени. Именно нею питается ошибочное представление, что Гете так и не понял путей современного ему научного познания, все более удаляющегося от чувственно-предметного созерцания. Но именно те представители физики XX в., которые занимаются проблемами квантовой физики и физики элементарных частиц, усмотрели в основной методологической концепции учения Гете о цвете ценное мировоззрен- чески-познавательное подспорье для собственных исследований. Особенно ясно этот взгляд был выражен в 1941 г. Гейзенбергом в его докладе «Учение о цвете Гете и Ньютона в свете современной физики». Гейзенберг полагал, что речь идет не о том, чье учение о цвете — Гете или Ньютона — является истинным, а о другом: «Обе эти теории занимают различное место в громадном здании науки. Признание принципов новейшей физики не может служить для ученого препятствием к тому, чтобы пойти по гетевскому пути размышления о природе, к тому, чтобы следовать этим путем» [22, с. 69].
Процесс познания у Гете определяется мышлением в качественных категориях и состоит в рассмотрении природы с ее качественной стороны, между тем как процесс познания, использующий абстрактную методику (например математический), на передний план выдвигает момент количественный: разумно объединяясь, они способствуют установлению научной истины.
Исключительность подхода Гете к исследованию природных процессов заключается в едином отображении их как в поэтических, так и в естественнонаучных трудах: одни без других немыслимы и друг от друга неотделимы.
Серьезного внимания заслуживает раздел этого труда, озаглавленный «Чувственно-этическое воздействие». Здесь Гете подробно излагает взаимодействие между созерцающим субъектом и цветовым объектом, а также предлагает некоторые решения еще и поныне спорных проблем, таких как колористическая эстетика и психология цветового восприятия. В этом разделе впервые сформулированы те вопросы, которые заставили его связать художественную и научную сторону явлений цвета. Не случайно именно во вре¬
42


мя путешествия по Италии Гете начинает заниматься цветовыми закономерностями в живописи.
В конце «Учения...» помещена «Историческая часть». По объему этот второй том книги, изданной в 1810 г., наиболее обширен. В нем применяется все тот же метод описания явлений природы не как единичных, изолированных, не зависимых друг от друга, расчлененных экспериментом фактов, а как становящихся, находящихся в процессе возникновения, и тем самым объединения исторического рассмотрения с силой поэтического воображения.
«Чтобы разобраться в учении о цвете, — обращается Гете во «Введении» к читателям, — мне необходимо было просмотреть хотя бы бегло всю историю учений о природе, не упуская из виду и историю философии» ['LA, I, 6, с. VII].
Ни один современный историк учений о цвете не может пройти мимо учения Гете, иначе история будет неполной. Необходимо также, чтобы историк определил свою позицию в отношении концепции Гете по этому вопросу.
Проспект истории учений о цвете Гете отослал 20 января 1798 г. Шиллеру, а через три дня Шиллер в своем ответе писал, что «эта история содержит в себе много исходных положений по истории науки и человеческого мышления вообще»; замечания Шиллера можно считать важными и для нынешней методологии научной историографии [LA, II, 6, IX]. Гетевская история учения о цвете была самым основательным изложением всех предпринятых до него в науке попыток описать и объяснить феномен цвета. В работе Г. Й. Тредера [41] указывается, что, занимаясь в исторической части своего учения оптическими гипотезами Демокрита, Эпикура и Лукреция, Гете лишь следовал традиционным путем, которым от Лукреция до Эйнштейна шли все истинные ученые.
Следует подчеркнуть, что в последние годы жизни Гете пытается занять более мягкую позицию в давнем споре с Ньютоном, о чем свидетельствуют содержащиеся в «Полемической части», в разделе «Личность Ньютона», авторские правки для предполагаемого переиздания: например, ликвидируется эпитет «фальшивомонетчик», которым ранее награждался Ньютон.
В этом главном труде Гете по естествознанию чувствуется его постоянное стремление охватить цветовые явления в их взаимосвязи с другими явлениями природы, как можно меньше расчленяя их. Тем самым Гете хотел противодействовать наметившейся (особенно в XVIII в.) тенденции систематизировать, классифицировать, устанавливать анало¬
43


гии, т. е. тенденции к пренебрежению взаимодействием природных явлений. Учение Гете о цвете можно выдвинуть как альтернативу преобладанию натурфилософии Шеллинга. За все последующие десятилетия это была единственная крупная попытка создать концепцию «здания» науки в его универсальном, мировоззренческом и познавательно-философском единстве. Попыткам этого рода противоречило объективное развитие производительных сил капиталистического строя. Но мы знаем, что подобный подход к науке, понимание природы как целого во всех ее мировоззренчески-фило- софских и научных связях именно в настоящее время актуален как никогда. Да и чувственно-наглядный метод мышления в гетевском смысле обрел сейчас новую жизнь. Для оценки, в частности, учения о цвете мы приводим цитату из выступления Макса Борна, который на XII съезде лауреатов Нобелевской премии в Линдау (июнь 1962 г.) заявил: «Мы, физики, не прочь отказаться от подобного подхода, поскольку он не удовлетворяет нашим требованиям логической строгости и прозрачности... Но не следует заходить слишком далеко в данного рода критике. Да, физическая и физиологическая концепция цвета проще, конечно, а их высказывания в высокой степени объективированы, но все же они одновременно и односторонни, так как показывают лишь небольшой фрагмент необъятного мира живых красок. Чтобы в этом убедиться, достаточно хоть раз поговорить на эти темы с художниками,которые живут и трудятся в мире красок. У них-то и следует нам поучиться. Наша естественнонаучная и техническая цивилизация расщеплена на бесчисленное количество областей, у всех их есть превосходные средства исследования и отличные эксперты, нб едва ли хоть один из последних способен что-то увидеть за границами своей узкой специальности. Подумаем же о Гете, о тех, кто его изучает и старается мыслить в его духе... и о том, чему следовало бы и нам научиться: не забывать, погружаясь в увлекательные подробности, о смысле целого» [7, с. 39].
Учение Гете о цвете оказало влияние на многих современных ему философов и естествоведов, например на Гегеля, Шопенгауэра, Шиллера, И. Мюллера, Пуркинье, с которым Гете поддерживал личные контакты. Безусловно, под его влиянием создавали свои теории цвета такие художники, как Жорж Сера, Поль Синьяк, Филипп О. Рунге, а особенно Адольф Гельцель, Пауль Клее, Иоганнес Иттен и Василий Кандинский.
44


2.3. БИОЛОГИЧЕСКИЕ ТРУДЫ
Биологические труды Гете мы представляем в биографи- чески-хронологическом порядке. Обзор этого аспекта научной деятельности Гете пока фактически отсутствует. Между тем она более разнообразна, чем обычно считают, и касается отнюдь не только морфологии растений и зоологической анатомии. Работы Гете выходят за пределы ботаники и зоологии в узком смысле, затрагивая общебиологические и много теоретических вопросов.
Гете сознавал требования своего времени в этой области и, наряду с другими биологами конца XVIII — начала XIX в., внес личный вклад в создание биологии как самостоятельной научной дисциплины. Споры о приоритете биолого-исторических открытий, которыми увлекались современники Гете, сейчас уже потеряли актуальность, о чем свидетельствует, например, судьба споров между Океном и Гете о происхождении черепа. Но к тому времени созрел ряд новых биологических проблем, над решением которых работало немало биологов одновременно, причем нередко они даже не знали друг друга. Трудно по достоинству оценить с точки зрения тогдашнего уровня научного познания значение всех перечисленных в данной главе биологических исследований, да это и вышло бы за рамки предлагаемого издания. Приводим здесь список лишь важнейших биологических трудов Гете по областям и проблемам.
1. Открытие состоящей из двух костей «os intermaxillare» у человека (1784). Приоритет публикации принадлежит французскому анатому Феликсу Вик д’Азюру (1784), работа же Гете была напечатана лишь в 1820 г.
2. Рукописная тетрадь, на которой рукой Гете написано название «Животные-инфузории» (Infusionstiere). Наблюдения и рисунки в данной рукописи касаются инфузорий (старинное обозначение) в узком смысле; упоминаются коловратки, а также живущие на дне рек и водоемов в Германии небольшие раки, включаемые ныне в отряд веслоногих (copepoda) и к роду canthocamptus.
3. Толкование прарастения (Urflanze) как предка семенных растений (1787); Гете обозначал его позднее (1807) еще и как «вегетативный» тип.
4. Теория метаморфоза растений, опубликованная в 1970 г. Речь идет о доказательстве омономии различных органов семенных растений (омономия —сходство структуры различных органов индивида). Понятие метаморфоза Гете заимствовал у Линнея, однако несколько видоизменил
45


его смысл. Интересны попытки Гете объяснить метаморфоз в плане физиологии развития. Приоритет в вопросе понимания метаморфоза растений принадлежит все же К. Ф. Вольфу. Второе немецко-французское издание «Метаморфоз растений» Гете появилось в 1831 г.
5. Предложение Гете признать остеологический тип строения (позднее названный им также анатомическим или органическим) моделью структуры позвоночных (1790, 1795). Упгерер говорит о том, что понятие «тип.позвоночных» в свое время доказало свою научную ценность, помогая разработать образцовую анатомию височной кости. В работах Гете упоминается также «маммалический тип» и анатомический человеческий тип.
6. Формулировка гипотезы о возникновении черепа позвоночных (позвоночная гипотеза) из преобразованных позвонков (1790, 1806). Эта мысль была опубликована Гете в 1820 г. Первичная публикация на ту же тему появилась совершенно независимо от Гете в 1807 г., автором ее является Лоренц Окен. В истории биологии оба эти автора считаются создателями данной гипотезы, независимо друг от друга. Надо заметить, что в свое время по поводу приоритета самой идеи велась жестокая борьба, зачинщиком которой был Окен; борьба, касавшаяся приоритета данной теории (цефалогенеза), лишь доказала лишний раз всю бессмыслицу споров о приоритете для прогресса истинной науки. Дело в том, что позвоночная гипотеза происхождения черепа была заменена во второй половине XIX в. более современной. Т. Г. Хаксли и К. Гегенбауэр сформулировали (1858—1859) гипотезу о черепе позвоночных как о новообразовании. В наше время принята уже третья теория, представляющая собой комбинацию первой и второй. Согласно господствующему ныне взгляду лишь немногие кости черепа возникли из позвонков, а именно: челюстная дуга (с небной, квадратной, тремя малыми крыловидными костями, зубная кость (dentale), позднее — место образования зубов с артикулярной костью (articulare) и так называемой угловой костью); кроме того, сюда входят hyomandibulare, symplecticum и подъязычная кость. Все остальные черепные кости — новообразования. У высших позвоночных hyomandibulare, квадратная кость и articulare стали тремя малыми слуховыми косточками — стременем, наковальней и молоточком среднего уха, передающими колебания барабанной перепонки внутреннему уху.
7. В 1792' г. Гете предпринял попытку создать общее сравнительное учение, к которому, однако, было написано
46


И сохранилось лишь введение. Центральная проблема этого учения была сформулирована в июне 1798 г. в стихотворной форме в элегии «Метаморфоз растений». Она написана в назидание Кристиане Вульпиус:
Все образы сходны, и все же ни один на другой не похож;
Хоры их на тайный закон указуют,
На святую загадку. О если б мог я, милый мой друг,
Разгадку счастливую знать н раскрыть ее тотчас тебе!
[WA, II, 6, с. 140].
Гете рассматривал искусство, естествознание и промышленность в их взаимодействии, как средства формирования повседневной жизни человека.
Во введении содержатся мысли, указывающие на решающее влияние окружающей среды на населяющие земной шар организмы. Подобные же мысли из другой работы Гете, написанной в 1795 г., дали основание Чарльзу Дарвину поставить в своем «Происхождении видов» имя Гете рядом с Эразмом Дарвином, Ламарком и Этьеном Жоф- фруа де Сент-Илером.
8. 	Своими анатомическими работами Гете внес вклад в обоснование теории гомологизации (гомология—структурное подобие органов различных групп организмов, указывающее на общее происхождение этих групп). Гете сформулировал критерий гомологии местоположения (1795) в следующем виде: «Наиболее постоянным следует считать место, на котором мы всякий раз обнаруживаем (данную) кость» [WA, II, 8, с. 43].
Трудно сказать, открыл ли Гете уже тогда критерий го: мологии переходных и промежуточных форм. Во всяком случае, при обработке «os intermaxillare» он использовал промежуточные формы для гомологизации, но развернутая формулировка такого критерия в его научном наследи i отсутствует. В 1918 г. Любош утверждал в «Biologisches Zentralblatt», что именно Гете является основателем учения о гомологии. Однако в научной литературе принято считать, что первым ученым, определившим основы гомологии, был английский анатом и палеонтолог Ричард Оуэн.
Ссылаясь на труд Жоффруа (1825), Оуэн в 1848 г. ввел понятие гомологии. Еще в 1818 г. Жоффруа сформулировал свою «теорию аналогов», а в 1807 г. — «принципы связей». К методу гомологизирования некоторые ученые прибегали еще до Оуэна, т. е. до формулировки им самого понятия гомологии; в качестве примера приведем хотя бы Райхерта (1838). Бляхер пришел к заключению, что Гете и Жоффруа были близки к правильному определению по¬
47


нятия гомологии и что их обоих следует считать создателями гомологического учения. Таким образом, тезис Любо- ша может считаться вполне приемлемым.
9. В 1795 г. Гете сформулировал так называемый закон компенсации, как «закон органического типа». Мысль эта заимствована им у Добентона, Руссо, Гердера, д’Азюра и И. Г. Мерка (1786). Этим законом Гете обозначает те связи, о которых упоминал еще Аристотель, говоря об экономии природы при создании отдельных частей животного организма. Дарвин считал, что Гете и Жоффруа почти одновременно стали основателями «закона компенсации или равновесия роста». Хотя Дарвин придерживался мнения, что и тот и другой преувеличивали значение закона, однако и сам автор «Происхождения видов» посвятил ему немало страниц в своих трудах. В самом деле, Гете и Жоффруа особо подчеркивали «закон внутреннего равновесия органов». В 1927 г. о компенсаторном законе или принципе писал Геккер, а Пецш использовал этот закон в 1968 г., занимаясь проблемой эволюции кошачьих. Очевидно, компенсация роста связана с закономерностями аллометричес- кого роста, установленными Хаксли и Берталанффи.
10. Летом 1796 г. Гете предпринял серьезное исследование о влиянии цветных лучей на рост растений; именно к этому времени относятся его углубленные занятия учением о цвете. Такие исследования и в настоящее время представляют большой интерес для ботаники, особенно для решения проблемы синтеза органических веществ. Эксперименты в оранжереях с растениями, помещаемыми под разного цвета пленки, показали отрицательное воздействие многих цветов на морфологические особенности не только вида в целом, но и на отдельных его представителей на разных стадиях развития растения. Вопреки ожиданиям, наиболее благоприятное воздействие оказывают диффузные световые волны различной длины. Эксперименты такого рода имеют значение для установления режима освещения в оранжереях. Но проблематика в целом еще недостаточно изучена, сейчас производятся лишь первые практические шаги в данной области.
11. Исследования по индивидуальному развитию (метаморфозам) насекомых. Сохранились две тетради 1796 и 1798 гг.
12. Сравнительная анатомия до Бюффона и Блюменбаха сосредоточивалась в основном на функциях органов; отчасти и Кювье еще уделял этой стороне много внимания. Вик д’Азюр положил начало новой науке об органических
48


формах, интерес к ней разделили Гете и Жоффруа, поддерживаемые Кильмейером. Благодаря Гете, новая наука получила название «морфология» (впервые оно записано ц его дневнике в Иене в 1796 г., так что это было документально зафиксировано). Это же обозначение впервые употребляет медик Карл Фр. Бурдах в публикации 1800 г., независимо от Гете.
Сущность морфологии, по Гете, заключается в рассмотрении отдельных органических форм под углом зрения их взаимосвязи и взаимозависимости. Морфология не должна являться вспомогательной отраслью физиологии. Гете относил к морфологии то, что мы теперь назвали бы «морфологией развития», а под ее формами (Gestalt) понимал внутреннюю структуру. Вот его слова: «Морфология, с нашей точки зрения, должна представлять собой новую науку, хотя и не по содержанию новую, ибо оно было известно и ранее, но по подходу и методу; методу предстоит не только по-новому оформить само учение (о морфологии), но и отграничить его от других наук, предоставив ему самостоятельное и стабильное место. Начнем со второго вопроса, с соотношения морфологии с другими родственными науками, а затем обратимся к содержанию и принципам описания морфологии.
Морфология должна содержать учение о форме, об образовании и преобразовании органических тел; она относится к естественным наукам, с задачами которых мы постараемся ознакомить читателя». В заключение Гете делает вывод: «...Итак, настало время узаконить морфологию как особую отдельную науку».
В другой работе Гете определил морфологию как учение не только о форме, образовании и преобразовании органических тел, но также и об их отличиях друг от друга, тем самым он указал на связь морфологии со сравнительным учением. По мысли Гете, морфология, в отличие от физиологии, стремится «лишь изображать, но не объяснять».
Интересны в этом смысле соображения Гете о понятии формы: «В немецком языке слово «форма» (Gestalt) обозначает весь комплекс бытия реальных существ. Это слово как бы абстрагируется от понятия подвижного (des Beweglichen), оно фиксирует нечто составляющее единое целое, законченное по своему характеру, окончательно завершенное.
Если мы, однако, станем рассматривать все формы, в особенности органические, то обнаружим, что нигде не
49


встречается нечто постоянное, покоящееся, законченное, что, напротив, все находится в постоянном движении. Именно поэтому наш язык часто обращается к другому олову — «образование» (Bildung), применяя его и к уже образованному, готовому, и к тому, что находится лишь в процессе, на одной из стадий окончательного завершения.
Поэтому, вводя понятие «морфология», мы меньше всего имеем основания говорить о «форме». Под этим словом мы фактически должны представлять себе здесь либо идею, общее понятие, либо то, что задержалось в нашем опыте в законченном виде лишь на одно мгновение.
Нечто однажды образовавшееся в природе тотчас же теряет образ, переходя в новый, и если мы в какой-то мере стремимся добиться живых наблюдений над природой, то нам и самим надо быть гибкими, подвижными, пластичными, — по примеру природы.
Когда мы анатомически разлагаем некое тело на отдельные части, а последнее, в свою очередь, на части частей, то мы в конечном итоге получаем мельчайшие частицы, которые называются симилярными (подобными, сходными). Но речь здесь не о них; мы имеем в виду совсем иной высший принцип организма, формулируемый нами следующим образом:
всякое живое существо является не единичным, а представителем некоего множества; даже когда оно предстоит перед нами как индивид, оно все же входит в группу живых самостоятельных существ, которые по идее и по своим свойствам сходны, по виду же могут быть как сходны (или
Рис. 4. Лист из гербария Гете. Тысячелистник (Национальный музей Гете в Веймаре)
50


подобны), так и несходны. Существа эти частично связаны между собой изначально, частично не находят друг друга и соединяются. Разделяясь надвое и вновь находя друг друга, они таким путем обеспечивают бесконечное свое воспроизводство, разнообразное и всестороннее.
Чем несовершеннее существо, тем более одинаковы или сходны отдельные его части, и тем более эти части похожи на целое. Чем совершеннее становится существо по своей структуре, тем более разнятся между собой его части. В первом случае целое и части более или менее сходны, во втором — между ними нет ничего общего. Чем более сходны части друг с другом, тем меньше субординация. Субординация частей указывает на более совершенное существо» [WA, II, 6, с. 9—11].
В этом же труде Гете определил морфологию как «учение о формах и их изменениях или метаморфозах».
13. Труд Гете о «спиральной тенденции» растений (1827—1829) был опубликован как последняя глава немецко-французского издания «Метаморфозы» (1831). Толчком к его написанию послужили соображения К. Ф. Ф. фон Мар- циуса (1827, 1828, 1828—1829), а в его основе и лежит учение о метаморфозе.
14. С большой осторожностью следует подходить к вопросу о Гете как о предшественнике учения о происхождении видов. Ушман допускает такую роль Гете лишь постольку, поскольку результаты сравнительной анатомии служат непременным доказательством справедливости эволюционного учения. В этом смысле как Кювье и Жоффруа, так в немалой мерс и Гете, безусловно, способствовали прогрессу науки. Но вот в марте 1832 г. Гете публикует статью о споре в Парижгкой академии. Здесь он высказывает следующую мысль: «...Генетический образ мышления, к которому не может не присоединиться немец, завоевывает все больше доверия» [WA, II, 7, с. 211], — мысль, которая якобы служит подтверждением его участия в создании эволюционной теории. Между тем нет уверенности, что это высказывание Гете не относится к распространенной со времени появления трудов Канта концепции, изложенной им во «Всеобщей естественной истории и теории неба». Когда же Ф. Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» [5, с. 279] называет Гете и Ламарка гениальными провозвестниками возникшей позже теории происхождения видов, то следует учесть, что наибольшим авторитетом для Ф. Энгельса в этих вопросах был Эрнст Геккель, который еще в 1866 г. причислил Гете, наряду с
51


Ламарком и Дарвином, к основоположникам эволюционной теории. Между тем помещение в одной плоскости данного перечня имен, бесспорно, односторонне и исторически себя не оправдывает.
В тех немногих трудах, где у Гете встречается понятие «эволюция», он употребляет его в исходном историческом значении (соотносящемся с преформационной теорией), т. е. противопоставляет «эпигенезису». Он занимается проблемами конфронтации эволюционистов и эпигенезистов и пытается воздать должное и тем, и другим. Наряду с этим в биологических работах Гете нередко упоминаются понятия «развитие», «развивается», «образование», «преобразование», «генетический подход», «родство» и т. д. Конрад Лоренц [29, с. 319] принимает следующее определение эволюции: «Эволюция есть дифференциация частей и их подчинение целому»; это определение он безоговорочно приписывает Гете. Но при этом возникает вопрос, не приписывает ли он биологическим работам Гете смысл, которого в них вовсе не содержится.
Мнения о том, охватывают ли биологические работы Гете реальные исторические процессы развития, кардинально расходятся. К этим мнениям принадлежит и полное восторга признание Геккелем научного гения Гете и мнение группы авторов, утверждающих, что его «идеалистическая морфология» находится «вне времени».
В настоящее время можно считать бесспорным, что Гете принадлежит к тем многочисленным ученым, которые подготовили появление эволюционной теории [42, с. 46]. Их гораздо больше, чем обычно полагают. Эта проблема вообще мало исследована. К ним относятся Мопертюи, Линней, Кларк и Дидро.
В последние десятилетия жизни (примерно, начиная с 1804 г.) Гете занимался разработкой проблем палеоботаники. Находя окаменелости растений в каменоломнях, Гете всегда умел правильно определять их (см. письмо Цель- теру от 4 сентября 1831 г.).
2.4. О МЕТЕОРОЛОГИИ
Уже в период работы над учением о цвете Гете занимался также метеорологическими исследованиями, которые нашли отражение преимущественно в его дневниках и переписке. Надо заметить, что интерес к проблемам изменения погоды был тогда настоящим знамением времени, и Гете, конечно, не остался к нему равнодушным. Во время путеше¬
52


ствий в горы он, созерцая природное богатство небесных красок, погружался в размышления о сущности атмосферных явлений, таких как возникновение облаков, погода, образование тумана. Этому содействовал и его личный опыт, говоривший, что состояние погоды по-разному влияет на психику человека.
Феномены образования облаков и тумана особенно интересовали его в плане учения о цвете, — мы помним, что Гете считал фактором, порождающим цвет, «сумрачность», «дымку», а последние как раз сродни туманному, затянутому мглой воздуху.
После окончания своего «Учения о цвете» (1810) Гете целиком посвящает себя метеорологии. В вопросах метеорологии на него оказало большое влияние знакомство с вышедшим в Лондоне в 1803 г. произведением «Очерки об изменении облаков» Л. Говарда; последний, кстати, был в этой области самоучкой. К «Очеркам...» внимание Гете привлек в 1815 г. герцог Карл-Август; этот правитель читал в «Анналах физики и химии» работы физика Л. В. Гильберта, где тот ссылался на теорию возникновения облаков, предложенную Говардом.
Говард и ввел терминологию для обозначения форм облаков, которая сохранилась по сей день, а именно: cirrus (перистые облака); cumulus (кучевые облака); stratus (слоистые облака) и nimbus (дождевые облака). Такое деление полностью соответствовало методике подхода Гете к природным явлениям. И здесь мы вновь сталкиваемся с его стараниями проникнуть в закономерности формообразования облаков с помощью своей морфологической теории. Явственно проступает значение, приписываемое Гете терминологии Говарда, в его опубликованной в 1820 г. статье «Форма облаков по Говарду»; здесь он доказал научную ценность этой классификации. Гете писал: «Я с радостью принял терминологию Говарда, так как она дала мне в руки нить, которую я долгое время не мог нащупать. Охватить весь комплекс атмосферных явлений, как он дается в таблицах, с помощью цифр и знаков, участвовать в составлении самих таблиц не представлялось возможным для таких натур, как я. Поэтому я был рад найти некую завершенную часть этого комплекса, которая соответствует моим склонностям и образу мышления» [LA, I, 8, с. 74].
В стихотворении «В честь Говарда» (1821) Гете излагает свои мысли о форме облаков в поэтической форме — яркий пример единства науки и поэзии у Гете:
53


...Но Говард с простотой и искренностью Предлагает нам великолепное новое учение.
То, чего нельзя ни постичь, ни удержать,
Он впервые цепко схватывает и держит.
Он определяет неопределенное,
Ограничивает расплывчатое,
Л многообразию его видов дает меткие названия.
Честь ему и хвала!
Когда люди видят поднимающиеся густые туманы,
Или смотрят, как они, опускаясь, разлетаются по воздуху, Пусть они вспомнят о тебе,
Вспомнят и мысленно воздадут благодарность [WA, И, 9, с. 214].
Гете вел переписку с Говардом, опубликовал его биографию в немецком переводе. В пограничных случаях, когда облака одного типа переходят в другой, как например облака перисто-кучевые, слоисто-кучевые или слоисто-перистые, Гете усматривал доказательство превращения (метаморфозы) форм облаков. Гете создал и сам термин для обозначения одной из форм облаков — paries (стена), однако этот термин в науку не вошел, т. е. объективно ему не соответствовала какая-либо новая форма облака. В многочисленных записях и заметках последующих лет Гете всегда пользуется терминологией Говарда.
С 1815 г. Гете начал систематический сбор данных о погодных явлениях, которые он записывал ежедневно; и во время частых путешествий после 1815 г. (например в 1820 г. в Карлсбад) Гете не прекращал делать заметки о состоянии погоды. В эти годы при содействии герцога Карла-Августа была организована метеорологическая наблюдательная станция на возвышенности Эттерсберг вблизи Веймара; она снабжала Гете важными эмпирическими данными. Позже, начиная приблизительно с 1821 г., в герцогстве Саксен- Веймар по предложению Гете было построено несколько таких станций, благодаря чему герцогство стало первой германской территорией, располагавшей целой сетью станций.
В качестве руководства для работы на станциях Гете сам составил «Инструкцию по систематическому наблюдению за погодой» (1817). Однако вскоре после кончины Гете все эти станции пришлось закрыть по финансовым соображениям, — обстоятельства весьма показательные для Веймарского герцогства и его широко рекламировавшегося «поощрения наук». Дело в том, что из работы станций герцогство не извлекало непосредственной материальной выго¬
54


ды. Сама же идея организации станций и ее реализация, были детищем Гете и остаются его заслугой.
Между тем собранный за это время эмпирический материал все настойчивее требовал теоретических обобщении. Попытка последовательного теоретического рассмотрения атмосферных явлений и погоды была предпринята Гете в обширной теоретической статье «Опыт учения о погоде» (1825). При жизни он не решался ее опубликовать, так что о труде этом стало известно лишь после его смерти, когда начали издавать все литературное наследие писателя. Гете полагал, что лучше вовсе воздержаться от публикации, чем обнародовать взгляды, в истинности которых он был не совсем уверен. В этом духе он высказался и в одном из разговоров с Эккерманом (13 февраля 1820 г.), пытаясь объяснить трудности, с которыми для него было связано теоретическое освоение метеорологических вопросов: «Хотя явления метеорологии вполне жизненны, хотя мы ежедневно испытываем на себе их непосредственное воздействие, и все это следовало бы обобщить, — тем не менее разных побочных сопровождающих явлений столь великое множество и они столь разнообразны, что человек не созрел еще для синтеза. Пока, во всяком случае, его попытки в этом направлении обречены на неудачу». Такая резиньяция Гете отражала тот факт, что изучение погоды и атмосферных явлений в ту пору находилось лишь в стадии собирания тех самых эмпирических данных, из которых выросла нынешняя метеорология [25, с. 488].
Основная мысль предлагаемой Гете концепции погоды сводится к попыткам обосновать изменения погоды с помощью силы притяжения Земли. Он полагал, что различия в силе притяжения Земли отражаются в показаниях барометра, подобно тому как биение пульса отражает сердечный ритм. Кроме того, Гете считал ответственными за состояние погоды колебания температуры воздуха, которые якобы влекут за собою расширение и сжатие атмосферы. Приводим его описание: «Итак, мы различаем два основных движения земного шара, а все барометрические показания есть лишь их символическое проявление. Прежде всего, так называемая осцилляция связана с закономерным
55


движением вокруг оси, благодаря чему Земля вращается вокруг себя и возникает смена дня и ночи... Второе — общеизвестное движение, которое мы также приписываем увеличенному или ослабленному земному тяттению; симптомом сто можно считать смену подъемов и падении барометра».
В другом месте читаем: «Точно так же мы противопоставили друг другу силу притяжения с ее проявлением — тяготением, с одной стороны, а с другой — силу нагревания с ее проявлением — расширением; между этими двумя противопоставленными друг другу силами находится атмосфера... и по мере влияния обеих сил на тонкую материальность воздуха (auf feine Luft-Materialität) возникает то, что мы называем погодой... тем самым возникновение погоды определяется весьма разнообразными причинами и в то же время оно абсолютно закономерно» [LA, I, И, с. 262— 263, 265].
Итак, проблему смены погоды Гете и здесь пытался определить в плане полярных, сталкивающихся друг с другом сторон единого связного целого.
На дальнейшее развитие метеорологии гипотеза Гете о «пульсации» земного тяготения не оказала влияния; да и «другие работы Гете по вопросам метеорологии, опубликованные еще при жизни автора, оказали лишь весьма незначительное влияние на эту науку» [26, с. 379].
С другой стороны, надо учесть, что Гет никогда не претендовал на особую компетентность в области метеорологии, как это имело место, скажем, в учении о цвете. Ценными остаются, конечно, сделанные еще в то время практические наблюдения за погодой. Но наряду с ними мы ценим его труды по метеорологии и за то, что они основаны на естественнонаучном материализме, благодаря чему Гете и здесь занимал четкую позицию и выступал, подобно многим ученым своего времени, против распространенных в то время суеверных взглядов на перемену погоды как на результат воздействия сверхъестественных сил.
В 1825 г. он писал: «Но если люди и оставили уже свои астралогические чудачества и перестали верить в то, что звездное небо правит судьбами людей, то все же они по- прежнему убеждены, что если не созвездия, то планеты, а если не планеты, то уж Луна точно определяет погоду, от нее-то погода и зависит. Все перечисленные виды воздействий на погоду мы отрицаем; перемены погоды на земном шаре мы не считаем ни космическими, ни планетарными явлениями. Согласно нашим представлениям они связаны
56


только с теллурическими, т. е. сугубо земными причинами» [LA, I, И, с. 245-246].
2.5. ОРГАНИЗАТОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГЕТЕ ПО РАЗВИТИЮ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ И ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ
Интерес Гете к естественным наукам всегда был тесно связан с практическим применением достигнутых результатов. В небольшом герцогстве Саксен-Веймар возможности писателя были, конечно, ограничены, да и сама многосторонность поиска постоянно требовала новых стимулов, идущих извне. Гете находил их за пределами Тюрингии: его замыслы часто устремлялись за те рамки, которыми Саксен-Веймар сковывал его практическую деятельность.
Окружение Гете в общем было типично феодальным, характеризовалось узостью и отсталостью взглядов. Однако владетельные князья в Тюрингии, в том числе герцог Карл Август, не протестовали против внедрения некоторых идей эпохи Просвещения. В их интересах было поддерживать развитие производительных сил своей небольшой страны, а отсюда, по мере возможностей, и естественных наук. В Саксен-Веймаре оживились буржуазно-антифеодальные элементы, выступавшие за развитие наук, за открытие связи с другими странами, стремясь ускорить эмансипацию немецкой буржуазии. К ним примкнули многие иенские профессора и часть студенчества. Их деятельность не могла не придти в столкновение с политическими интересами герцога. Как феодал-правитель небольшого государства, он был вынужден учитывать феодальную политику в целом, консолидацию сил в Германии (и за ее границами) и свои взаимоотношения с другими феодальными государствами (например с Пруссией). Тем самым развитие естествознания оказывалось прямо и косвенно связанным с общественно-политической ситуацией того времени и в известной мере зависимым от нее.
Занимаясь естествознанием, контактируя с коллегами из Иенского университета, Гете нередко был вынужден сталкиваться с острыми конфликтами, которые всегда разрешал в духе справедливости и гуманности. Он высказал эту позицию в известном четверостишии:
Много прекрасного в мире Погибло от войн и распрей.
Кто сохраняет красоту,
Тому выпал чудеснейший удел.
57


Интерес Гете к естествознанию постоянно питала и поддерживала его деятельность в Тайном консилиуме, существовавшем при герцоге совещательном органе, в котором обсуждались и решались вопросы, подлежавшие только герцогской компетенции. 11 июня 1776 г. Гете был назначен тайным советником (легационстрат), а 25 июня того же года приступил к исполнению обязанностей и принял присягу. Тем самым он получил кресло и голос в высшем органе страны, 5 сентября 1779 г. его перевели на должность тайного советника. Номинально Гете числился членом Тайного консилиума и по возвращении из Италии (1778), вплоть до роспуска консилиума в 1815 г. Но в последние годы его привлекали к участию в заседаниях лишь в случаях экстраординарных. В 1815 г. было организовано Министерство (оно выполняло функции феодального правительства) и, собственно, лишь с этого времени Гете можно считать занимающим пост министра. Перед первым путешествием в Италию Гете, наряду с участием в работе Тайного консилиума, приходилось выполнять много поручений в постоянных комиссиях.
В только что организованную Комиссию по горному делу он был назначен 18 февраля 1777 г. Позже Гете постепенно передал все дела по Комиссии К. Г. Фойгту. Но именно эти «дела» научили его разбираться в финансировании хозяйственных предприятий и управлении ими, а кроме того, послужили стимулом к изучению геологии и минералогии (см. раздел о достижениях Гете в области геологии и минералогии).
С 5 января 1779 г. Гете возглавил руководство Военной комиссией, которая занималась прежде всего экономическими вопросами военного ведомства. На этом посту Гете сумел добиться сокращения военных расходов в Саксен- Веймаре за счет увеличения финансирования других статей бюджета. Отправляясь путешествовать по Италии, он отказался от этого поста.
С 19 января 1779 г. поручено было руководить дирекцией дорожного строительства, где ему надлежало ведать расширением сети шоссе. От этого поста он отказался после первой поездки в Италию, но затем стал работать в созданной 21 октября 1790 г. Комиссии по гидротехническим сооружениям (дела ее, впрочем, с 1803 г. снова вошли в компетенцию дирекции дорожного строительства).
Начиная с 11 июня 1782 г. Гете фактически руководил Саксен-Веймарской палатой, однако никогда не был ни ее директором, ни президентом. Вообще деятельность его не
58


касалась непосредственно бюджета герцогства, в его ведении были лишь финансовые операции особого значения, не входившие в рамки бюджета. Вследствие этого Гете и не подписывал распоряжений палаты, а функции его сводились к согласованию здесь финансовых вопросов, проходивших по каналам Тайного консилиума.
Перед первым путешествием в Италию Гете работал еще и в Ильменауской налоговой комиссии, организованной 6 июля 1784 г., из нее он ушел в 1805 г. После роспуска (2 июля 1818 г.) этой комиссии его имя все еще упоминается с уважением и благодарностью, наряду с именем К. Г. Фой- гта.
К началу первого итальянского путешествия (1786— 1788) Гете окончательно оставил работу и в Военной комиссии, и в Палате. По окончании путешествия он занимался только делами Горнорудной комиссии и налоговой комиссии. Он оставил себе также часть работы в Комиссии по гидротехническим сооружениям и изредка принимал участие в заседаниях Тайного консилиума. Основной же ареной административно-организационной деятельности Гете по возвращении из Италии стали наука и искусство. Изменение поля деятельности вполне соответствовало складу натуры Гете и его склонностям.
Неустаннная работа писателя в области науки и искусства продолжалась фактически до последних дней жизни, Началась же она до первого путешествия по Италии в связи с тем, что некоторые особые вопросы науки, культуры, эстетического воспитания попадали на его рассмотрение как члена Тайного консилиума.
С 1779 г. Гете занимался организацией биологического кабинета в Иене, работа и дальнейшее расширение которого находились под его контролем. В 1780 г. Гете много времени уделил приобретению знаменитой Бюттнерской (Геттинген) библиотеки для Иены. Кроме того, ему был поручен надзор над так называемой Свободной школой рисования в Веймаре (1786). Уже с 1788 г. подобные поручения стали носить довольно систематический характер. С этого года Гете вместе с К. Ф. Шнаусом (умер в 1797 г.) официально поручается руководство Институтом рисования. После смерти Шнауса он продолжал осуществлять руководство один. С 1794 г. Гете вместе с К. Г. Фойгтом возглавляет комиссию по Ботаническому институту в Иене. С 9 декабря 1797 г. Гете и Фойгт берутся за руководство Библиотечной комиссией и Нумизматическим кабинетом (до кончины своей ими руководил Шнаус); в дальнейшем
59


к этому присоединяется и заведование герцогской библиотекой в Иене. 11 ноября 1803 г. Гете и Фойгту был поручен главный контроль за деятельностью Естественнонаучного (биологического) музея в Иене, и благодаря постоянному расширению и пополнению новыми коллекциями бывший кабинет стал уже музеем. Кроме того, обоим был поручен контроль над организованной 21 апреля 1812 г. астрономической обсерваторией, а в 1816 г. к этому присоединилась и только что созданная Ветеринарная школа. Уже в 1809 г. эти разрозненные учреждения были организационно объединены.
В 1815 г., когда был распущен Тайный консилиум и учреждено Министерство (что знаменовало собой в некоторой мере приспособление феодальной структуры управления к буржуазно-капиталистическим условиям), Гете назначили государственным министром. В указе говорилось: «Назна^ чить (Гете) министром ввиду исключительных заслуг в деле развития искусств и наук, а также тех учреждений, которые содействуют их росту» [AS, I, с. 19].
Гете получил назначение на этот пост при дворе не просто герцогства, а Великого герцогства Саксен-Веймарско- го. В официальном документе значилось, что новоназначен- ному министру поручается «главный контроль над всеми учреждениями, непосредственно связанными с наукой и искусством в Веймаре и Иене». Тем самым Гете поручалось единое широкое поле административной деятельности, которую с ним делил К. Г. Фойгт до самой своей смерти, последовавшей 22 марта 1819 г. Для помощи им обоим был назначен в декабре 1815 г. сын Гете Август. Ассистентом при министерстве в последние годы жизни Гете состоял также лейб-медик Карл Фогель.
Главному контролю подлежали: библиотеки в Веймаре и Иене, минералогические, зоологические, анатомические и физико-химические кабинеты, Ботанический сад, астрономическая обсерватория и Ветеринарная школа в Иене. Ботанический сад был заложен Гете в 1794 г. совместно с ботаником А. И. Бачем, который и стал его первым директором. Позднее директором сада был Ф. И. Шелвер (1803— 1806), а с 1807 г. — Ф. С. Фойгт. Гете всегда относился к этому саду с особым вниманием, а в 1817—1822 г. временно даже жил на его территории. С 1817 г. главному контролю стало подлежать конструирование нового совершенного оборудования для университетской библиотеки.
Заботу о процветании Иенского университета Гете всегда считал одной из основных своих задач. Он оказал боль-
60


шое влияние на развитие здесь естественнонаучных дисциплин и специализацию на отдельных факультетах. Заручившись поддержкой профессора физики Л. И. Д. Суккова,
Гете предпринял новую научную систематизацию на факультетах; она больше соответствовала тогдашнему уровню развития науки и резко меняла несколько консервативный университетский распорядок.
Так, минералогия не причислялась более к циклу физических дисциплин. В начале 80-х годов XVIII в.
И. Г. Ленцу предложили читать отдельный самостоятельный курс минералогии, а в 1789 г. выделилась как «независимая» дисциплина также и химия (ее читал И. Ф. А. Геттлинг). В 1792 г. в Иене была учреждена должность профессора ботаники вне медицинского факультета.
Первым лицом, читавшим самостоятельный курс лекций по ботанике в Иене, был А. И. К. Батч-
Однако физика и математика по-прежнему оставались «спаренными» науками. Гете, хотя и считал это совмещение неправильным, все же не смог его преодолеть и отвоевать самостоятельность каждой из научных дисциплин.
В 1783 г. значительно возросли книжные фонды Иены, это произошло благодаря покупке библиотеки профессором геттингенского университета X. В. Бюттнером, который переехал в Иену. Он занимался естествознанием и химией, привез сюда целую коллекцию физических и химических аппаратов. Многие его идеи импонировали Гете.
Рис. 6. Титульный лист сборников «Общие вопросы естествознания...»
61


Среди других естественнонаучных дисциплин для Гете особую роль играла химия; ею он увлекался еще будучи студентом в Страсбурге. Занятия алхимией, с которых все началось, перешли в постоянный интерес к развитию химии как науки и к ее практическому применению. Эти интересы нашли отражение и в ряде стихов, таких как «Великий Кофта», «Родословная Калиостро» и, конечно, в «Фаусте». В Веймаре увлечение химией получило новую пищу, благодаря научным «поручениям» Гете по Консилиуму и требованиям, связанным с учебными планами университета. Еще в 80-х годах Гете распорядился оборудовать помещение под химическую лабораторию в иенском замке. Для оборудования были использованы приборы и аппараты, оставшиеся в лабораториях Видебурга и Бюттнера. Кроме того, герцог приобрел за 100 талеров оборудование лаборатории горного советника А. фон Эйнзиделя. По совету Гете И. Ф. А. Геттлингу, который учился в Геттингене, была выделена стипендия для прохождения курса усовершенствования по химии, и в 1789 г. он был назначен профессором химии Иенского университета. Он проводил много химических исследований для Гете, часто они совместно предпринимали экскурсии.
Занятия Гете химией в Иене особенно активизировались, благодаря тесному дружескому сотрудничеству с Иоганном Вольфгангом Деберайнером, который с 1810 г., после смерти Геттлинга, преподавал в университете химию и технологию, а в 1819 г. был назначен ординарным профессором. Он принадлежал к ведущим химикам своего времени. Деберайнер консультировал Гете, оказывал помощь в его занятиях химией, а также по вопросам теории и практики других естественных наук [16, I, с. 414—417].
В свою очередь Гете поддерживал Деберайнера и в преподавательской деятельности, и в быту — в основном материально; в то же время он не забывал поощрять научный поиск талантливого химика. В течение зимнего семестра 1820/1821 гг. Деберайнер проводил в Иене «коллоквиум по практической химии»; это было задолго до того, как Либиг открыл свою лабораторию в Гиссене. Благодаря всему этому Иена опередила другие университеты Германии по уровню развития химической пауки.
Деберайнер занимался в этой лаборатории исследованиями кремнистых и марганцевых сталей, интересовался также персидской сталью, с высоким качеством которой Гете столкнулся, собирая источники для своего «Западно- Восточного дивана». Оптические инструменты, пзготовлеи-
62


ные Фрауепхофером, помогли Деберайнеру создать стекла с добавками бария и стронция. В лаборатории проводились анализы искусственных и природных минеральных вод, проверялась возможность выработки сахара из местного сырья (свеклы и крахмала), а также выработки азотных удобрений. Лейтмотивом всякого исследования для Гете служил тезис: «Пробным камнем любой теории является практика». Сам Гете ставил тщательные детальные опыты, чтобы подвергнуть основательному исследованию как серьезный вывод, так и какое-либо случайное открытие. А сколько кропотливой работы заключено в его химических изысканиях! Наряду с опытами по различной окраске металлов, по растительным красителям, по фосфоресценции и кристаллизации, Гете, например, сделал наблюдение, что металлические соли, пришедшие в соприкосновение с воспламеняющимися газами, сообщают характерную окраску пламени. Гете обладал особой прозорливостью: ничто в научных областях, интересовавших его, не ускользало от его взгляда, будь то в Германии или за ее пределами; он подмечал все мало-мальски значимое для научного прогресса своего времени. Где бы и что бы ни открывалось, он немедленно пытался проверить и применить «pro domo» *. Вследствие этого наука в Иене постоянно и активно продвигалась вперед.
Многосторонняя деятельность Гете в Иенском университете в основном относилась к естественным наукам. Гете играл роль как бы посредника между герцогом и университетом, благодаря чему ему удалось добиться для университета многих полезных новшеств. При этом он всегда опирался на поддержку передовых ученых. Благодаря организаторской деятельности Гете, был создан ряд учреждений при университете. К ним следует отнести основание и дальнейшее расширение Ботанического сада, создание специального общества по минералогии с помещениями для многочисленных коллекций, переоборудование анатомического театра, устройство акушерской клиники и школы акушерок, проект создания медицинской клиники, учреждение философского семинара, упорядочение коллекций по естествознанию и, наконец, открытие первой химической лаборатории [16, I, с. 317]. Когда же университет в 1803 г. в связи с уходом ряда выдающихся профессоров переживал кризис, то планы его восстановления, «спасения» и возвра¬
* У себя (лат.). — Перев.
63


щения ему былого блеска принадлежали прежде всего Гете.
Однако Гете не был всесилен. Он не мог предотвратить отрицательного воздействия карлсбадских решений 1819 года, согласно которым обучение в Иенском университете было запрещено русским, австрийским и прусским подданным. Когда была введена должность попечителя, который должен был надзирать за работой университета, герцог сначала предложил эту должность Гете. Большое количество студентов университет потерял из-за ликвидации студенческих корпораций. В дальнейшем перед университетом встали большие финансовые затруднения, которые не позволяли предпринимать строительство новых корпусов, а также приглашать для чтения лекций выдающихся ученых из зарубежных стран.
Гете оказал влияние на три поколения иенских профессоров химии — Геттлинга, Деберайнера и Г. В. Ф. Ваккен- родера, который был приглашен в Иену в 1828 г. Гете поддерживал связи и с другими учеными-химиками: Леопольдом Гмелином, Берцелиусом, Эйльгардом Митчерлихом и Фердинандом Фридлибом Рунге. Последний по инициативе Гете осуществил выделение кофеина в лабораторных условиях. Подобно этому Гете в 1816 г. письменно поручил Де- берайнеру получить из ильменауского каменного угля смолу и газ; в процессе выполнения этого распоряжения Де- берайнеру удалось обнаружить водяной газ.
Гете интересовался практическим применением естествознания во всех областях. Он, например, с большим вниманием и не без симпатии следил за деятельностью известного специалиста по агрономии Альбрехта Тера. Был он знаком и с физиками — Георгом Кристофом Лихтснбергом и Иоганном Вильгельмом Риттером. В химии и физике Гете всегда в первую очередь интересовало применение результатов исследований в технике. Он едет в Силезию посмотреть паровую машину. В 1784 г. участвует в испытаниях воздушного шара, предпринятых веймарским аптекарем В. Г. С. Бухгольцем, а в 1785 г. проводит собственные такие испытания. Наряду с паровой машиной, его внимание привлекают пароход, а под конец и железная дорога. Зимой 1805—1806 гг. он выступил с рядом докладов о достижениях современной физики, уделив основное внимание магнетизму, электричеству и гальванизму. Вместе с Дебе- райнером Гете работал над эксплуатацией серных источников в Берка, где он заложил основы нынешнего курорта.
64


Он принимал участие в опытах по газовому освещению Иены.
Сохранившийся собственноручный обзор Гете «Ход развития естествознания» за 1821 г. свидетельствует о многосторонности его исследований и интересов в области не только физики, но и химии. В обзоре речь идет об электричестве и громоотводе, о теории цвета и радуге; об исследованиях воздуха и о химии во Франции, о гальванизме и магнетизме, а также о достижениях Геттлинга, о Бухголь- це и опытах с воздушным шаром. Чтобы быть постоянно в курсе интересовавших его проблем естествознания, Гете изучал литературу, сам ставил эксперименты, беседовал с учеными разных специальностей и совершал многодневные экскурсии. Об экскурсиях он шутливо говорил, касаясь своих знаний в области минералогии: «То, что я не выучил, я выбегал и выходил». Он составил себе путем непосредственного ознакомления с объектами представление обо всех отраслях промышленности своего времени. Посещал угольные шахты, горные разработки, стекольные заводы, прииски железа, олова, свинца, алунита, соляные копи, ртутные рудники, минеральные источники, химические фабрики, прядильни, фарфоровую мануфактуру в Берлине, оптическую мастерскую в Штуттгарте, дубильни и другие производства. О впечатлении, произведенном на него паровой машиной, он писал: «Один эльзасец показал мне модель паровой машины, очень сложный механизм, весьма трудный для понимания».
Одно из лучших стихотворений Гете «Горные вершины спят во тьме ночной» было написано во время поездки с целью ревизии горных разработок на горе Кикельган. О своей встрече с Берцелиусом в Эгере Гете писал в 1822 г. сыну: «Беседа была оживленной и поучительной. Берцелиус показывал замечательные опыты с паяльником. Жаль, что всего не запомнишь».
Новая система минералогии Берцелиуса была тем произведением литературы, которое Гете читал в рождественский вечер 1822 г. Любознательность и увлеченность не покидали Гете до последних дней жизни. За месяц до смерти он читал отчеты о строительстве первой железнодорожной линии, соединившей Ливерпуль с Манчестером.
3 682
65


2.G. ОТ ОТДЕЛЬНЫХ МЫСЛЕЙ ПО ТЕОРИИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ - К ЕСТЕСТВОЗНАНИЮ В ЦЕЛОМ
С ранними суждениями Гете по вопросам естествознания мы встречаемся в его сочинении «Природа», написанном около 1783 г. В нем изложены мировоззренческие, теоретико-познавательные и методологические взгляды Гете на природу, характерные для начала 80-х годов XVIII в. Позже, в мае 1828 г., Гете, оглядываясь на прошлое, отметил, что в этой статье ощущается «склонность к своеобразному пантеизму». Исходной точкой для Гете служит мысль о единстве человека и природы. Человек возвышается над природой, являясь в то же время ее частью. Природа пребывает в бесконечной смене становления и угасания. «Для нее характерны вечная жизнь, становление и движение, а все же она не двигается вперед. Она вечно находится в процессе преобразования, и нет в ней ни минуты покоя. Она не понимает, что означает застыть в неподвижности, она предала проклятию все, что останавливается. Шаг ее спокоен, ее исключения редки, ее законы неизменны...
Самая прекрасная ее выдумка — жизнь, а смерть — это ее искусная уловка, помогающая обеспечить как можно больше жизни. Законам ее мы послушны, даже когда им противимся; и мы действуем с нею заодно, даже когда хотим идти ей наперекор...
Все и всегда содержится в ней. Она не знает ни прошлого, ни будущего. Настоящее — вот что для нее есть вечность...
Она обладает цельностью и все же всегда остается незавершенной...»
В этом отрывке высказаны пантеистические идеи в духе Спинозы, но форма выражения полна жизни и поэзии. Это принятие пантеизма, а не тот человеконенавистнический, абстрактный, бесплотный материализм Гоббса, который характеризуют К. Маркс и Ф. Энгельс в «Святом семействе», и в котором чувственность превращается в абстрактную чувственность геометра. Отголоски такого положения заметны и в методе изложения «Этики» Спинозы. Отсюда ясно, почему Гете никогда не мог полностью идентифицировать себя со Спинозой.
Мировоззрение Гете, вся его деятельность немыслимы вне отношения к природе и к науке о природе. Но его материализм выражается в поэтической форме, он не абстрактен. Поэт и естествоиспытатель слились в Гете воедино,
66


они дополняют друг друга. Это проявляется во многих (хотя и не во всех) сочинениях Гете, относящихся к естественным наукам. Математически ориентированные представители данных наук по сей день ставят такую установку ему в упрек и считают всю его естественнонаучную деятельность стараниями поэтически настроенного естествоиспыта- теля-любителя. Но подобная оценка является односторонней, ибо «ограниченность» Гете-естествоиспытателя есть одновременно и большое его преимущество. Живой материализм Гете, обусловленный близостью его к природе и к естественным наукам, относится к тому самому материализму, в котором, по словам Маркса и Энгельса, «материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском всему человеку» [5а, с. 143].
Для Гете мировоззрение одновременно есть и метод. В связи с этим возникает расхождение во мнениях между Гете и Шиллером (во время их первой же встречи) по поводу понятия «тип»; позже (1794) эти разногласия были описаны Гете в произведении «Счастливое событие»: «Мы дошли до его дома, начатый разговор хотелось продолжить, мы зашли к нему; я стал с увлечением говорить о метаморфозе растений и в нескольких штрихах набросал перед ним изображение символического растения. Он слушал и присматривался с превеликим вниманием, стараясь вникнуть и понять; но когда я закончил, он покачал головой и произнес: «То, что вы показали, отнюдь не опыт, это идея».
Я остановился озадаченный и несколько раздосадованный, ибо момент, разделявший нас, был четко очерчен его словами. Вновь я вспомнил ту строчку из «Прелести и достоинства», вновь во мне зашевелилась прежняя злость, но я сдержался и ответил: «Как это мило, что у меня возникают идеи, а я о них и не подозреваю, и даже могу их увидеть собственными глазами».
Под типами понимают такие схематические представления о внутренней структуре растений и животных, которые биологами-материалистами определяются как отображения или модели реальных объектов, а мыслителями-идеа- листами — как некие идеальные прообразы, существовавшие еще до появления животных и растений.
Напрашивается вывод, что Шиллер как мыслитель кантианского склада не мог вникнуть в характер модели, присущей тому пониманию типа, который Гете желал особенно подчеркнуть. Об этом говорит как их дальнейший разговор, так и оценка Гете шиллеровской точки зрения. При столкновении столь несходных мнений о «концепции типа»
3*
67


оказалось весьма четко очерченным мировоззренческое противоречие, всегда разделявшее Гете и Шиллера. В особенности оно касалось мнений об источнике нашего знания. Это расхождение как своего рода силовое поле присутствует во всей их совместной работе как в области искусства, так и в области политики.
Возможно, Шиллер в ходе приведенной беседы мог и сам употребить понятие «идея» в пантеистическом смысле,— трактовка, не привлекавшая пока еще внимания ученых. Против нее, правда, свидетельствует озадаченность Гете, а также его оценка Шиллера как «кантианца». Тем не менее полностью исключить такое толкование нельзя; ведь Гете впоследствии и сам о своей первой встрече с Шиллером говорил, что она произошла в тот момент, когда Шиллер уже «пресытился» спекуляциями в духе Канта и его мышление стало более объективным. Шиллер в 1782 г. также посвящал восторженные стихотворения Спинозе. В юности этот поэт увлекался и естествознанием, и философией, о чем свидетельствуют его ранние медицинские и философские сочинения.
Особое значение имеет написанное Гете в 1792 г. сочинение «Опыт как посредник между объектом и субъектом». Здесь Гете определяет опыт или эксперимент как масштаб познания, творческая сила которого им постоянно подчеркивается. Его собственный опыт, в особенности в учении о свете и о цвете, привел к выводу, что открытия делаются в результате совместной работы нескольких исследователей, но прежде всего связаны с определенной эпохой, с условиями данного времени, ибо «именно очень важные явления в области науки открываются двумя или даже несколькими учеными одновременно».
Общение, взаимопомощь и дискуссия необходимы и неизбежны в деле научного прогресса. И в этом всякий ученый отличается от художника. В то время как художнику следует рекомендовать представить свое произведение на суд критики лишь после его завершения, чтобы критика послужила стимулом для создания новых творений, ученый должен каждый новый опыт, каждую гипотезу сделать достоянием общественности. «Следует всячески рекомендовать воздержаться от построения научного здания до тех пор, пока план и материалы к нему не станут предметом широкого общественного ознакомления, обсуждения и отбора».
Нам известно, что сам Гете в отношении своих художественных и научных произведений соблюдал такую дифференциацию. Изложенные выше мысли показывают, что
68


iû Æ
/г ~
хотя искусство и естествознание воспринимались им как единство, тем не менее это единство было хорошо взвешено и строго дифференцировано в плане опыта.
Ценность экспериментов Гете видел в том, что их можно неоднократно повторять при сходных условиях. Однако он предостерегал от увлечения изолированными экспериментами и от чересчур поспешно создаваемых на их материале обобщений и систем. Гете рекомендует опосредованное применение эксперимента для построения гипотезы и предостерегает от его непроверенного непосредственного использования.
Необходимо проводить группы опытов, отдельные эксперименты которых соприкасаются друг с другом; у математиков следует поучиться умению постепенно делать выводы, соблюдая последовательно переход от ближайшего к непосредственно следующему. В таком разрезе он считал математическое доказательство образцовым. Доказанные положения следует выстраивать в ряд, так, чтобы они, подобно положениям математическим, могли применяться и каждое в отдельности, и в совокупности. Другие ученые смогут затем проверить отдельные эксперименты и положения и составить суждение, правомерна ли выдвинутая теория: «Таким путем легко различить те моменты, которые требуют различения, а количество опытов удается увеличить быстрее и аккуратнее, чем если проделывать их дополнительно с запозданием, подобно неумелым строителям, таскающим каменные плиты уже по возведении здания».
Итак, Гете отвергал слишком поспешные синтез и истолкование, но и назвать его плоским эмпириком мы не имеем права. Он объединяет эксперимент, которому приписывает решающее значение, с дедуктивным мышлением,
У-—[Y >' ук «/ ^
у—'V— '/*** у у- А'.. . ум
У
у.*—-л\
У ' у-
1 —1 •* *'—*—*— у*-* у .*.✓/.✓ .... ...
Sy* • **<•’ -* .У.
V, ~ - S-s r?—, - ‘J, •</.-•>-
,*K.f/*.*4* —».A4. ^
Г ^
т-**- "-v-yr* • * -
л
t r '
Рис. 7. Письмо Пуркинье Гете из Праги, 1823, стр. 1 (Национальный музей Гете в Веймаре)
69


Которое становится острее благодаря опыту, а также изучению истории науки.
Его дискуссии с философами-современниками отражены в статье «Влияние новейшей философии» (1817). Гете делал попытки самостоятельно выработать философскую базу для своего поиска в области естественных наук. Его теория познания позволяет обнаружить некоторые точки соприкосновения с «Критикой чистого разума» Канта. Но для научного объяснения живого организма Гете вынужден был пойти дальше самого Канта. Дело в том, что Кант расценивал учение о целесообразности как ненаучное (под учением о целесообразности здесь понимается телеология, т. е. учение о том, что в основе существования живых организмов лежат сугубо духовные причины и цели, указывающие на наличие творца, который находится вне мироздания). Но все же Кант частично придерживался этого учения, и вот в каком смысле: он говорил, что хотя учение о целесообразности не может ничего объяснить, однако, применяя его, можно весьма плодотворно анализировать явления органического мира. Гете же выступал против этой оговорки Канта, считая, что даже при полном отрицании высшей целесообразности вполне возможно научное рассмотрение организмов. К этому выводу он приходит в небольшом сочинении, которое носит весьма характерное название «Созерцающий чистый разум».
В заметках «Раздумья и смирение» он рассматривает взаимосвязь между идеей и опытом человека, которая при исследовании природы возникает вновь и вновь как противоречивое соотношение. Внешняя связь между размышлением и наблюдением у Канта оказалась препятствием для восприятия природы как единого целого. Гете же стремился установить более тесную взаимосвязь между мышлением и созерцанием. Когда другой автор предложил для данного соотношения название «предметное мышление», то Гете радостно приветствовал этот термин в статье «Значительный сдвиг, благодаря одному меткому слову». Он признает, что данное выражение помогло ему осмыслить собственный творческий метод при создании и научных, и поэтических произведений.
В сочинении «Анализ и синтез» Гете на примере естественнонаучных дисциплин показывает, насколько взаимообусловлены оба эти понятия. Всякий анализ исходит из уже имеющегося синтеза и должен снова привести к синтезу, который, однако, невозможен, если в основе предмета не лежит синтез. В интересном труде «О злоупотреблении
70


математикой, а также о периодическом преобладании отдельных отраслей науки» (1826) Гете пытается наметить возможности и границы применения математики, как они сложились в его личном опыте; тут же он дает ответ на упреки, которые часто ему адресовались: «Неприятно мне было узнать, как неверно толкуются иногда мои намерения. До меня дошли слухи, будто я ярый противник и даже враг математики, а между тем вряд ли кто-либо ценит эту науку выше, чем я, ибо она может добиться многого, чего мне добиться не дано».
В статье «Еще о математике и математиках» Гете восстает против претензий своих современников-математиков, которые, учитывая высокий уровень развития, достигнутого их дисциплиной, возомнили, что математика стала наукой универсальной, и пытаются «абсолютно все свести к исчислению». Гете приводит следующую шутку, в которой остроумно высмеиваются трудности, возникающие в дискуссии между математиком и нематематиком, а иногда и между двумя математиками разных школ: «Математики — это своего рода французы: только начнешь с ними беседу — они тут же переводят все на свой язык, а получается нечто такое, чего вы и не думали говорить».
Весьма существенно мнение Гете, что «количество и качество следует рассматривать как два полюса нашей реальной жизни». Говоря об этом, Гете сам впадает в довольно распространенное заблуждение, что математика имеет дело с одними лишь количествами; кстати, Гете разделяет его с Гегелем. То, что Гете оспаривал толкование открытия линий Фрауенхофера, свидетельствует, что и он во многих научных вопросах мыслил предвзято. Мы уже знаем, что он был несправедлив по отношению к Ньютону, зато идеи Лихтенберга ценил весьма высоко.
О взаимопроникновении общего и особенного в природе Гете говорил так: «Что такое всеобщее? Единичный случай. Что такое частное? Миллионы случаев... Общее и частное совпадают; частное — это общее, являющееся в различных условиях».
Свои известные «прафеиомены» Гете не рассматривал как некий абсолют, а лишь, строго говоря, как обусловленную временем границу познания. Об этом говорит следующий фрагмент: «Если под конец я успокоился на «прафе- номене», то это не более, чем резиньяция; однако большая разница заключается в следующем: признаю ли я свое бессилие, держась в границах общечеловеческого, или же вну¬
71


три гипотетической ограниченности моего собственного узколобого индивида?»
В статье «Опыты и наука» (1798) Гете дал следующее толкование понятия «феномен»: «Феномены, которые иногда называют и фактами...» Он различал эмпирические, научные и чистые феномены.
Большое значение Гете придавал истории науки, как это показано в статье «Влияние происхождения научных открытий». Однако он предостерегает от абсолютизации истории. «Все науки и все виды искусств состоят из традиционной, реальной половины, которая поддается изучению, и из идеальной половины, которая не связана с традиционной и изучению не поддается. Трафаретный ученый считает, что всем в науке можно овладеть, он не чувствует упрощенности таких взглядов, не дающих ему глубоко понять даже те данные науки, которые передаются по традиции и поддаются изучению... Уж если стараться быть точным в этих вопросах, то можно бы датировать новую научную эпоху каждым новым днем».
Взаимообусловленными тенденциями в истории науки Гете считает догматизм и скептицизм. Весьма характерными являются для него мысли, собранные под названием «Индукция»: «Я никогда не позволял себе пользоваться только этим методом. Наблюдать одни изолированные факты не представляло для меня ни ценности, ни интереса».
Невозможно в небольшой главе исчерпать все мысли и взгляды Гете в области теории естествознания, поэтому здесь отобрано лишь то, что представлялось наиболее существенным и типичным для Геге-естествоиспытателя. Много высказываний на эти темы разбросано в самых различных местах его богатого литературного наследия.


3
Последние годы жизни. Значение естественнонаучного наследия Гете
Знаменитый спор в Парижской академии наук между Кювье и Жоффруа де Сент-Илером интересовал Гете, как известно, даже больше, чем июльская революция 1830 г. В ходе этого спора дискутировались различные взгляды на понятие типа. Поскольку Гете при выработке данного понятия сыграл весьма видную роль, то неудивительно, что он активно следил за спором, тем более, что Жоффруа постарался привлечь Гете к косвенному участию в дебатах.
Толкование типа в биологии уже при появлении этого понятия оказалось вопросом спорным. Гете обосновал свою концепцию типа в 1790 г., затем продолжал развивать в работах 1795, 1796 и 1830—1831 гг. В 1812 г. Кювье создал учение о плане строения (Bauplan), учение это Бленвиль предложил кратко обозначить как теорию типов. Впоследствии Карл Эрнст фон Бэр ее углубил. В своей статье о споре в Парижской академии Гете с теплотой и симпатией высказался о взглядах Жоффруа. Жоффруа отстаивал единство плана строения (unité du plan) «по всему фронту» животного мира и пытался наметить его варианты; в основу своей концепции он положил прямое воздействие окружающей среды (жоффруизм в отличие от ламаркизма). Его принцип аналогий гласил, что не одни лишь органы, но также их элементы можно интерпретировать с помощью идентичности. Что касается преобразований, то они, по мнению Жоффруа, происходят скачкообразно («Первая птица выползла из яйца рептилии»).
Гете считал термин «Unité du plan» (единство плана) слишком телеологическим (он слишком напоминал ему о духовной первопричине зарождения жизни). Гете хотел на его место предложить термин «Unité du type» (единство
73


типа). О теории преобразования Жоффруа он предпочел, давая оценку парижского спора, не говорить совсем. Главное в том, что он, подобно Жоффруа, считал возможным подвести всех животных под единую модель «праживотно- го» (Urtier). Bor как он сам выражает эту мысль в том единственном месте его биологических трудов, где об этом идет речь: «Вскоре я ощутил необходимость разработать тип, по которому можно было бы проверять всех млекопитающих на предмет их соответствий и отличии; и подобно тому, как я прежде обнаружил прарастение, так я теперь надеюсь найти праживотное, что в конечном итоге снова- таки означает понятие, идею животного» [WA, II, 6, с. 20]. Гете писал эти строки в 1817 г. Жоффруа перечислил в 1830 г. тех немецких биологов, которые разделяли его взгляды: Кильмейер, Меккель, Окен, Спике, Тидеман и Гете (последний — с 1800 г., т. е. 30 лет).
В противовес Жоффруа Кювье считал необходимым наметить четыре установочных (kontingent) типа, чтобы их считать масштабом для всех животных: периферический, или веерный тип (strahlig), расчлененный, или продолговатый (Längentypus), массивный, или тип моллюсков (massig), и тип позвоночных. В настоящее время сравнительная анатомия животных насчитывает гораздо большее количество морфологических структурных типов.
Взгляды Жоффруа не без оснований сопоставляли с пантеистической натурфилософией. Гете сам цитирует в первом разделе своего очерка о споре в Парижской академии строки Кювье из письма этого ученого, обращенного к академии: «Мне хорошо известно, что за этой теорией аналогий для некоторых биологов скрывается другая, очень старая теория, давно уже опровергнутая, но снова извлеченная из архивов группкой немецкий ученых, с целью поддержать ту систему, которая именуется ими натурфилософией» [WA, II, 7, с. 180].
Возможно, что в связи с этим Геккель в 1868 г. охарактеризовал Жоффруа в своей «Естественной истории мироздания» как главу французских натурфилософов. Некоторые немецкие естествоиспытатели того периода (Иоганнес Мюллер в 1834 г., Карл Эрнст фон Бэр) объявили Кювье победителем в академическом споре. Бэр в 1897 г. расценивал суждения Гете в его очерке об этом споре как ошибочные.
Все же надо признать, что большинство естествоиспытателей относились к естественнонаучным трудам Гете и к его выступлениям по поводу трудов других авторов в це¬
74


лом положительно. Для многих знакомство с Гете и его трудами оказалось толчком к изучению естествознания и технических дисциплин в указанном им направлении.
Самыми известными друзьями и учениками Гете, на которых он оказал влияние в области естествознания, были Александр фон Гумбольдт и Иоганн Вольфганг Деберай- нер. А. Гумбольдт, переписывавшийся с Бэром, посвятил немецкое издание своего труда «Идеи по поводу географии растений» (Тюбинген — Париж, 1807) «своему почитаемому другу и учителю Гете». «Первый очерк общего введения в сравнительную анатомию» (1795) Гете написал по настоянию братьев Гумбольдт. Земмеринг был высокого мнения о труде Гете, посвященном «os intermaxillare». Гете вел оживленную переписку с Ваккенродером. Современник Гете Карл Густав Карус, который с 1862 г. стал 13-м председателем «Леопольдины» *, 28 августа 1849 г. в Дрездене выступил с торжественной речью на праздновании столетнего юбилея Гете [8], где высоко оценил заслуги великого современника; в своем «Атласе краниоскопии» (1-е изд. — Лейпциг, 1843—1845 гг.; 2-е изд. — Лейпциг, 1864) он с признательностью и восхищением отметил вклад Гете в разработку теории цефалогенеза.
По предложению А. фон Гумбольдта 5 августа 1806 г. Гете был избран членом тогдашней Прусской академии наук в Берлине, а в 1818 г. (одновременно с Океном и Берцелиусом) стал членом Немецкой (в те времена Леополь- динско-Каролинской) императорской академии естествоиспытателей «Леопольдина», расположенной в то время в Эрлангене. Он преподнес «Леопольдине» свой труд об «os intermaxillare», наряду с другими работами меньшего объема. Академия обеспечила этому труду серьезный интерес со стороны различных кругов специалистов. Гете с благодарностью принял новую публикацию работы (с включением не публиковавшихся прежде таблиц) в 15-ом томе издания «Nova acta physico-medica Academiae»; это был 2-й раздел его публикации о споре в Парижской академии. «Леопольдина» и в настоящее время в перечнях лиц, удостоенных диплома действительного члена академии, наряду с многочисленными другими учеными, упоминает и Гете. Шмидт приводит более 30 научных обществ, членом которых состоял Гете [36].
* «Леопольдина» — название Немецкой академии естественных наук в Веймаре. — Персе.
75


С рядом современников-естествоиспытателей Гете поддерживал дружеские отношения, как например: с президентом Леопольдины, известным ботаником того времени Кристианом Г. Неес фон Эзенбеком, а позднее со сменившим его на этом посту Дитрихом Г. Кизером. Кроме вышеназванных, членами академии состояли тогда: Гуфеланд, И. К. Рейль, А. фон Гумбольдт, Гершель, К. Г. Карус, А. фон Шамиссо, Баэр, Кювье и Фрауенхофер. В 1826 г. Гете стал членом Петербургской академии наук, а в 1830 г.— Польской академии наук. «Историю птиц Германии» кетен- ского орнитолога Иоганна Ф. Наумана, пять томов которой вышли еще при жизни Гете, он приветствовал с энтузиазмом. За несколько дней до смерти (15 марта 1832 г.) Гете отправил письмо Бернгарду фон Котта, с книгой которого «Дендролиты и их строение» только что ознакомился. Гете сразу же отметил этот труд как серьезный вклад в литературу об остатках ископаемой растительности. Унгерер, характеризовавший то время как «эпоху идеалистической морфологии и романтической биологии» [42, с. 42], перечисляет следующих ее представителей: Бюффон, Вик
д’Азюр, Жоффруа, Гете, Кильмейер, Меккель, Бэр, Неес фон Эзенбек, Окен, К. Г. Карус, Бурдах, Тревиранус, Ламарк, Кювье и Иоганнес Мюллер. Унгерер не мог, конечно, не отметить, что представители «романтического мышления» принадлежали к лучшим научным силам своего времени, по крайней мере в биологии [42, с. 43].
При резко отрицательном отношении Гете к романтизму мы считаем его отнесение к «романтическим мыслителям» более чем сомнительным. Впрочем, Унгерер исходит из своей объективно-идеалистической концепции истории.
В «Приложения к учению о цвете» Гете включает адресованное ему письмо Гегеля от 24 февраля 1821 г. в сокращенном и слегка переработанном виде. Вот что говорит Гегель о методе Гете: «Вы ставите во главу угла простое и абстрактное, что у вас метко называется «прафеноменом», затем приводите конкретные явления, возникающие через присоединение к прафеномену дальнейших воздействий и обстоятельств, и направляете весь процесс таким образом, чтобы ваш опытный ряд следовал от простых условий ко все более сложным; и вот благодаря такой аранжировке, такой декомпозиции сложное и запутанное... приобретает ясность. Найти прафеномен, освободить его постепенно от иных случайных оболочек, воспринять его отвлеченно, как мы бы назвали такой путь, — это я считаю делом великого духовного познания природы, описанный же путь расцени¬
76


ваю как истинно научный путь обретения познания» [WA, 11,5, с. 373].
Под заголовком «Естествознание вообще, отдельные наблюдения и афоризмы» Гете отмечал в своих записях: «Прафеномен: идеальное — реальное — символичное —
идентичное. Идеал как предельное познаваемое; реальное, как познанное; символичное, ибо охватываются все случаи; идентичное — со всеми случаями.
Включая неограниченное возрастание количества случаев. Отчаяние в результате достижения совершенства» [WA, II, 11, с. 161].
Гете всегда стремился к предельной ясности понятий и терминов; в этом смысле, в конкретном, трезвом представлении результатов (см., например, работу о межчелюстной кости) он очень близок Кювье. Вот его слова о Кювье, которого Гете высоко ценил: «У Кювье я восхищаюсь его стилем— и историей природы; никто не умеет с такой ясностью изложить факты как он; но в философии он разбирается мало; он даже все еще придерживается некоторых школьных предрассудков или, во всяком случае, делает вид, что это так. С ним можно стать всезнайкой, но... не очень глубоким» [43, с. 191].
В противовес этому Иоганнес Мюллер, с «физиологическим идеализмом» которого спорил Людвиг Фейербах (1866), заявлял, что только метод Кювье приносит естествознанию длительные и реальные плоды. В сущности на форуме Парижской академии обсуждалось все то, что полстолетия занимало самого Гете. Первоначально победил метод Кювье. Но и тот односторонний эмпиризм, который стал овладевать умами после академического спора, мог удовлетворить биологию лишь временно. Так, учение Дарвина и Уоллеса о происхождении видов нашло после 1859 г. восторженных приверженцев среди прогрессивных естествоиспытателей.
Многие естествоиспытатели — современники Гете, с которыми он обменивался мнениями, совместно экспериментировал и на которых оказывал влияние, были моложе его, например Берцелиус, А. фон Гумбольдт, Деберайнер, Ва- ккенродер, Карус, Пуркинье и др. Влияние его было прочным, оно ощущалось еще и после революции 1848 г. При этом факторами, обеспечившими длительность воздействия Гете на развитие науки, были не столько сами его естественнонаучные труды (как например: открытие os intermaxillare, теория черепа и др), сколько метод, подход к естественнонаучным дисциплинам; особенно это сказалось в
77


трех отношениях: 1) в том, что позже обозначалось Universitas litterarum; 2) в постоянном содействии развитию естественнонаучных идей; 3) в практической ориентации развитие шло под знаком пользы для экономики, промышленности, облегчения жизни трудящимся людям.
В год революции (1848) Л. Фейербах читал свои знаменитые гейдельбергские лекции о сущности религии, где ссылался на Гете: «У кого есть паука», как сказал еще Гете, «тому нс нужна религия». Я хочу вставить здесь вместо слова «наука» образование» [12, с. 241].
Р. Вирхов в 1861 г. справедливо отметил заслуги Гете- натуралиста.
Однако во второй половине XIX в. начинается период резко критических, отрицательных высказываний в адрес Гете как ученого; они связаны с такими именами, как Иоганнес Мюллер, Эмиль Буа Реймонд и Карл Эрнст фон Бэр.
А затем, в самом начале XX в., — вновь резкий поворот, новая волна повышенного интереса к деятельности Гете в области естествознания: это отразилось в публикациях Магнуса, Линка и Ганзена, в 1906—1907 гг., позже мир научных мыслей Гете привлекает внимание Планка, Борна, Гейзенберга и Эйнштейна. Из биологов самых последних лет, признающих научные заслуги Гете, упомянем имена Конрада Лоренца и Людвига фон Берталанффи.
Современные теоретики-марксисты интересуются как естественнонаучной, так и мировоззренческо-философской сторонами наследия Гете. Да это и не может быть иначе: мы не имеем права отдать естественнонаучные сочинения Гете на огкуп буржуазной натурфилософии, которая интересуется ими с давних пор. Мы считаем долгом марксистско-ленинской философии дать глубокую оценку мировоззренческим, теоретико-познавательным и методологическим принципам, на которых основаны естественнонаучные работы Гете. Само собой разумеется, что марксистский анализ не должен при этом скатываться в болото филистерского возвеличения Гете, над которым так едко иронизировал в свое время Ф. Меринг. И. Р. Бехер в своей речи, посвященной 200-летию со дня рождения Гете, говорил 28 августа 1949 г. в Веймаре: «Мы должны ставить вопрос так: не назад к Гете, а вперед к Гете, и вместе с Гете — вперед».
Гете во многом был полиисториком и энциклопедистом, в этом он напоминал своих знаменитых современников Ломоносова, Александра фон Гумбольдта и Гегеля. Роль ис¬
78


CAESAKFAE LEOPOLDINO. CAROUNAE ACADLMIAE NATVRAE CVRIOSORVM
M « [Hi l
10 HAN NI VILHELMO A CUE IHK
Л
торических источников в творчестве Гете обычно недооценивается. Он впитывал в себя все, но освоение проходило чрезвычайно активно и самобытно. Он был спинозистом, не идентифицируя себя с методом Спинозы, он испытывал влияние натурфилософии, не будучи натурфилософом; некоторое время Гете склонялся даже к мистике (Якоб Беме) и к пиетизму в его прогрессивных аспектах. Весьма характерным, определяющим для деятельности Гете как естествоиспытателя, для en мировоззрения является известное письмо к Ф. Г. Якоби от 9 июня 1785 г. Здесь Гете выдвигает «высшую реальность» как «основу всего спинозизма», о себе же сообщает, что божественное он способен обнаружить и вывести только из rebus singularibus (из едп ничных предметов. — Пер\ев.), и ищет его «на горах и под ними», in herbis et 1 apidibiis (среди трав и камней. — ITepee.) [WA, IV, 7, с. 62—64].
Влияние концепций спинозизма в Германии даже в XIX в. было еще очень велико. Такие известные естество испытатели, как Иоганнес Мюллер, Генрих Герц, Негели, Альберт Эйнштейн и Герман Мииковски, являлись спинозистами.
У Гете изречение «Deus sive natura» (Бог есть природа.— Перев.) превратилось в «Deus sive homo» (Бог есть человек. — Перев.) ; при этом Гете постоянно подчеркивал единство человека и природы, в противовес Лессингу и Гер- деру, которые выделяли человека из природы, отделяли его от нее.
Здесь обнаруживаются связи с пониманием природы у К. Маркса, который считал историю человечества рсаль-
Рис. 8. Диплом о присвоении Гете звания почетного члена Леопольдины (Академии естествоиспытателей Германии) от 26 августа 1818 г., скрепленный подписью президента Академии того времени Нейса фон Эзенбека (архив Гете—Шиллера, Веймар)
79


ной частью истории природы, превращения природы в человека, а труд рассматривал как реальный процесс конкретного единения человека с природой.
Чрезвычайно интересно сравнение о тем, что говорит по этому вопросу Ф. Энгельс в работе «Роль труда в превращении обезьяны в человека»: «И так на каждом шагу факты напоминают нам о том, что мы отнюдь не властвуем над природой так, как завоеватель властвует над чужим народом, не властвуем над ней так, как кто-либо находящийся вне природы, — что мы, наоборот, нашей плотью, кровью и мозгом принадлежим ей и находимся внутри ее, что все наше господство над ней состоит в том, что мы, в отличие от всех других существ, умеем познавать ее законы и правильно их применять. И мы, в самом деле, с каждым днем научаемся все более правильно понимать ее законы и познавать как более близкие, так и более отдаленные последствия нашего активного вмешательства в ее естественный ход. Особенно со времени огромных успехов естествознания в нашем столетии мы становимся все более и более способными к тому, чтобы уметь учитывать также и более отдаленные естественные последствия, по крайней мере, наиболее обычных из наших действий в области производства и тем самым господствовать над ними. А чем в большей мере это станет фактом, тем в большей мере люди снова будут не только чувствовать, но и сознавать свое единство с природой и тем невозможней станет то бессмысленное и противоестественное представление о какой-то противоположности между духом и материей, человеком и природой, душой и телом, которое распространилось в Европе со времени упадка классической древности и получило наивысшее развитие в христианстве» [4, с. 496].
Энгельс писал это в 1876 г. Исторические источники марксизма весьма широки. Наряду с классической немецкой философией к ним относится и классическая немецкая литература, в особенности мышление Гете, испытавшее на себе столь большое влияние его естественнонаучных интересов. Влияние это было неизбежно; ведь в сочинениях Гете, включая и сочинения на естественнонаучные темы, отражается его мировоззрение, которое в конечном итоге можно определить как материалистический пантеизм с элементами диалектики.


Хронологические таблицы
1749 28.08 1759
1765—1768 1770—1771 1771 06.08
1775
1775 07.11
1776 11.06
1776 25.06
1777 18.02
1777
1778
1779, январь
1779 05.09 1779, сентябрь—декабрь
1780 23.06 1782 10.04
1782 11.06
1783
1784
1784 06.07
1786-1788
1788
1788, июнь
1789 25.12
1790
ГЕТЕ. БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ
Гете родился во Франкфурте-на-Майне Оккупация Франкфурта французскими войсками Годы учения в Лейпциге Годы учения в Страсбурге
Гете получает в Страсбурге ученую степень лиценциата права
Первое путешествие в Швейцарию Гете переезжает в Веймар
Гете назначается тайным (легационстрат) советником
Начало службы Гете при Веймарском дворе Гете поручается руководство всей горнорудной промышленностью Веймарского герцогства Первое путешествие на Гарц
Визит ко двору Фридриха И в Потсдаме и Берлине Гете поручается руководство военной комиссией ч строительством дорог Гете назначается тайным советником Второе путешествие в Швейцарию
Прием Гете в масонскую ложу «Амалия»
Император Иосиф II жалует Гете дворянский титул Гете поручается руководство делами Палаты герцогства Веймарского Второе путешествие на Гарц
Третье путешествие на Гарц. Занятия минералогией, зарисовки
Гете поручается главный контроль над взиманием налогов в Ильменау
Первое путешествие в Италию. Дневник ботанических наблюдений
Гете освобождается от всех правительственных поручений (кроме руководства комиссиями в Ильме- нау)
Знакомство с Кристианой Вульпнус Рождение сына Гете и Кристианы Августа Второе путешествие в Италию
81


1792
1792 30.09 1793, июнь — Июль 1797
1804 13.09 1806
1808 02.10, 06.10, 10.10 1808 12.10
1813, апрель
1815 12.12
1816 06.06 1825 07.11
1832 22.03
Участие в прусской интервенции во Франции; занятия учением о цвете Участие в бомбардировке Вальми Участие в осаде республиканского города Майнца
Третье путешествие в Швейцарию Гете назначается действительным тайным советником
Вступление в брак с Кристианой Вульпнус
I
Беседы с Наполеоном Бонапартом Гете удостаивается звания кавалера Почетного Легиона
Вступление русских и прусских войск в Веймар Гете назначается государственным министром Кончина Кристианы фон Гете
Гете получает степень почетного доктора филологических наук и почетного доктора медицинских наук при Иенском университете Кончина Гете
ГЕТЕ. ПОЛИТИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ ЕГО ВРЕМЕНИ
1756—1763
1764
1772
1776
1789
1792 30.09
1793
1793—1797
1793 21.01 1793
1793
1794
1795
1797—1799
1799—1802
1799
1803
1804
1805—1815 1806 06.08
1806 14.10 1806
Семилетняя война
Коронация императора Иосифа II во Франкфурте- на-Майне
Первый раздел Польши Провозглашение независимости США Штурм Бастилии
Бомбардировка Вальми, первая победа войск французских добровольцев над немецкими интервентами Первая демократическая республика в Германии (в г. Майнце)
Первая коалиционная война феодальной Европы против Французской республики Казнь Людовика XVI Второй раздел Польши
Свержение правительства жирондистов якобинцами Свержение якобинцев Директорией Особый Базельский мир Третий раздел Польши
Раштатский конгресс, созванный по вопросу возмещения убытков изгнанным французами князьям Рейнского левобережья
Вторая коалиционная война против Франции Государственный переворот Наполеона (18-е брюмера)
Решение государственных депутатов о новом территориальном делении Германии Провозглашение Наполеона императором Наполеоновские войны
Конец Священной Римской империи германской нации
Битва иод Иеной и Ауерштедтом Рейнский союз
82


1808
Городское законодательство в Пруссии
1812, сентябрь
Пожар Москвы
1812—1813
Освободительные войны против Наполеона
1812
Конвенция в Тауроггене
1813 18.10
Битва народов у стен Лейпцига
1814—1815
Венский конгресс
1815
Учреждены Германский Союз и Священный союз
1815 18.06
Битва при Ватерлоо
1817 18.10
Состоялась памятная встреча немецких студентов в Вартбурге
1818
Родился К- Маркс
1819 23.03
Реакционный немецкий писатель А. Ф. Коцебу убит студентом К. Л. Зандом
1819, август
Карлсбадские решения о подавлении демократического движения
1820
Родился Ф. Энгельс
1821 05.05
Кончина Наполеона
1830
Июльская революция в Париже
1831
Первое восстание ткачей в Лионе
1832 27.05
Гамбахскнй праздник, на котором демократы выступают за создание Единой германской республики
1834
Учреждение общегерманского таможенного союза
ГЕТЕ. ОТНОШЕНИЯ С ЕСТЕСТВОИСПЫТАТЕЛЯМИ ЕГО ВРЕМЕНИ
1769—1770 1779, осень 1780 23.06
1781, 28—29.10 1781-1782
1783, апрель
1783 27.09
1783, октябрь
1784, апрель
1784 26.05
1784 17.11
1784 19.12
1785 10.03
1785 12—13.09
1785, ноябрь
TtTe проявляет интерес к естественным наукам Гете знакомится с Георгом Форстером в Касселе Гете обсуждает с И. К. В. Фойгтом проблемы ми- нералогии!
Гете слушает лекции IO. К. Лодера по анатомии Гете читает доклады по анатомии в Свободном институте рисунка
Гете посещает геттингенского профессора медицины м естествоиспытателя И. Ф. Блюменбаха Гете присутствует на коллегиуме по физике у Лпх- тенберга в Геттингене и наносит визиты всем профессорам университета
Первая встреча с естествоиспытателем С. Т. Земмс- рпнгом, с которым Гете затем длительное время поддерживает научные контакты. Гете вновь встречается с Георгом Форстером в Касселе Первое письмо Гете к минералогу И. Г. Ленцу (Иена); с этих пор Гете постоянно поддерживает с ним связь и состоит в переписке
Гете посещает «Музей наблюдений за погодой» д-ра Зиверса в Обервеймаре Письмо Гете Кнебелю
Гете посылает свой научный трактат на латинском языке (os intermaxillare) о межчелюстной кости И. Мерку, а тот, в свою очередь, Зсммерингу Мерк пересылает «Specimen osteologicum» Гете голландскому анатому Питеру Камперу Георг Форстер посещает Гете в Веймаре Гете изучает в Ильменау труд Линнея «Philosophia botanica»
83


1787, авг./сент.
1790 04.09 1871, апрель
1791, начало мая
1790, сентябрь — 1797
1791, сентябрь 1792 02.03
1792, конец июня
1792 21.08 1794
1794, июль 1794, конец
1795, январь
1795, март — май
1795 18.06
1797 17.02
1797, февраль—март
1797, август 1788, март- апрель
1798 05.07
1798 19.11
1799 18.12
1800 27.09
1801 19.01
1801 07.03 1802, июнь
Гете в Риме излагает И. Г. Мейеру и Морицу свою концепцию метаморфозы растений Гете осматривает в Силезии паровую машину Начало дружбы с иенским профессором математики и физики И. Г. Фойгтом
Гете отправляет Фойгту старейшую из сохранившихся статей по проблемам учения о цвете «О синеве» По инициативе Гете организуется так называемый «Клуб по пятницам». Здесь Гете выступает с докладами по «Учению о цвете»
И. К- Штарк объявляет в Иене, что состоится публичная лекция о «Метаморфозе растений» Гете К. В. Гуфеланд читает лекции в «Клубе по пятницам»; после этого его приглашают для замещения должности в Иенском университете Первое письмо Гете Лнхтенбергу в Гсттинген
Встреча в Майнце с Г. Форстером и Земмерингом Под общим руководством Гете основан герцогский Ботанический сад в Иене. Директор К- Батч Беседа с Шиллером о прарастении Изучение естественных наук в Иене. Общение с Ло- дером, Батчем, Гуфеландом н химиком И. Ф. А. Гег- тлингом
Гете в Иене слушает курс синдесмологии (учение о связках) у Лодера и диктует Максу Якоби свой план учения о костях
В Иене происходит знакомство Гете с А. фон Гумбольдтом
Первое письмо Гумбольдту о химической физиологии растений (разработанной этим ученым)
Гете посылает первый набросок своего проспекта
«Учения о цвете» Шиллеру
Работа над «Учением о цвете» в Иене
Общение с Шиллером, братьями Гумбольдт, Шлеге-
лем и Лодером
Встречи с Земмерингом во Франкфурте-на-Майне Посещение Лодера в Иене
Гете сообщает Шеллингу о его назначении экстраординарным профессором
Эксперименты с цветом — совместно с Гнльдемейс- тером
Гете рекомендует тему диссертационной работы бременскому студенту-медику Николаусу Мейеру, поддерживает с ним дружеские отношения и далее Гете беседует в Иене с физиком И. В. Риттером о гальванизме
Гете начинает перевод Теофраста «Книжечка о цвете»
Первое письмо Риттеру по вопросам оптики Гете посещает в Галле профессоров Л. В. Гильберта (физик), И. К. Рейля (медик) и К. П. И. Шпрен- геля (ботаник). Гальванические опыты совместно с Г пльбертом
84


1803, январь 1805, август
1805, октябрь-
1806, май 1806, декабрь
1807, март 1807, июль
1807, сентябрь
1807, ноябрь— декабрь 1810
1812, апрель
1813, апрель
1813, ноябрь 1813 12.12
1814, июль — август
1815 13.10
1816 27.01 1816 18.06
1816 20.07 1816 05.12
1818, февраль
1818 28.03 1818 26.08
1819 18-19.03 1819 10.05
Посещение Гете в Веймаре физиком и теоретиком музыки Э. Ф. Ф. Хладни
Знакомство с биологами из Галле. Гете слушает цикл докладов Ф. И. Галля — «Учение о черепе» Гете по средам читает лекции по общему естествознанию
И. Г. Ленц впервые употребляет обозначение «ге- тит» для минерала рубиновая слюда. Различаются два вида гетита: у —■ гетит-у — FeOOH-рубиновая
слюда; а—гетит-а—FeOOH-игольчатая железная ру- да-цинковая обманка
Гете получает в дар посвященную ему книгу А. фон Гумбольдта «Идеи по поводу географии растений» Гете оказывает помощь резчику по камню И. Мюллеру: составляет пояснения к «сувенирному» набору горных пород, встречающихся вблизи Карлсбада (ныне Карловы Вары)
Гете изучает «Spécula mathematica» Бэкона Верулам- ского и «Естественную историю животных» Альбер- туса Магнуса
Встреча в Иене с Лоренцом Океном
Деберайнер, друг Гете и его консультант по химии, назначается, по настоянию герцога Карла Августа, штатным сотрудником Иенского университета Беседы Гете с Деберайнером в Иене о химии растений
Гете гостит у лесовода Г. Котта в Тарандте
Гете читает «Путешествие на Кавказ» И. Г. Клапрота
Беседа Гете с медиком Г. Кизером
Геге посещает минералога К. Ц. фон Леонгарда в
Ганау
Встреча Гете с врачем п естествоиспытателем К. К- Гмелином
Гете отклоняет просьбу Шеллинга быть вторично избранным экстраординарным профессором в Иене Первое письмо Гете ботанику К. Г. Нейсу ф. Эзен- беку; Гете и позднее поддерживает с ним научные контакты
В Веймаре Гете беседует с Хладни о каменных метеоритах и о звуковых фигурах
Гете обращается к Деберайнеру с предложением (в письменной форме) добыть из ильменауского каменного угля смолу и газ. В процессе поисков Деберайнеру удается открыть водяной газ Гете знакомится с «Руководством по зоотомии» (Лейпциг, 1818) Каруса; автор сам направил книгу Гете
Первое письмо К. Г. Карусу
Гете избирается членом Императорской Леопольдпп- ско-Каролннской Германской Академии естественных наук
Нейс фон Эзенбек посещает Гете
Американский естествоиспытатель Дж. Г, Когсуэлл посещает Гете
85


1819 31.05
1820, апрель
1821, май
1821 21.07 1822, апрель
1822, июнь
1822, сентябрь
1822 10-12.12
1824 14.05 1824 19.09
1826 28.08
1826 19.11
1826, декабрь
1827, август
1828 20.08 1828 04.10 1829
1830, июль 1831 08.01
1832 21.01 1832 25.02 1832 15.03
Вновь Нейс фон Эзенбек посетил Гете Знакомство Гете с минералогом И. С. Грюнером, с которым он обменивается письмами Нейс фон Эзенбек и фон Марциус присваивают открытому исследователем Бразилии Максимилианом фон Вид-Нейвндом в 1817 г. редкому виду бразильской мальвазии название гетеа (Goethea) каулиф- лора
Посещение К. Г. Карусом Гете в Веймаре Леопольд Д. фон Геннинг ежегодно читает — до 1835 г.— в Берлинском университете лекции об учении о цвете Гете, а помещение для них предоставляет Академия наук в Берлине
Гете встречается в Маринбаде (Марьянске Лазне) с Берцелиусом, вместе с которым предпринимает геологическую экскурсию на Каммербюль у Эгера (Хеб) Начало дружбы Гете с естествоиспытателем Ф. Ж. Соре из Женевы
И. Э. Пуркинье из Праги, преподающий там учение о цвете (по Гете), посещает Гете в Веймаре.
В 1823 г. Пуркинье, по рекомендации Гете и А. фон Гумбольдта, приглашается на работу в Бреслау (Вроцлав)
В своей оде по поводу 72-летпя А. Д. Тера, основателя комплекса сельскохозяйственных наук, Гете восхваляет его заслуги; Цельтер вручает Теру эту оду в Меглиие
Ботаник К. Ф. Ф. фон Марциус посещает Гете, знакомя его с отчетом о своем путешествии но Бразилии 1817—1820 гг. (совместное зоологом И. Б. Спик- сом)
Нейс фон Эзенбек принимает участие в праздновании дня рождения Гете Письмо Гете Жоржу Кювье А. фон Гумбольдт посещает Гете Густав Парти делится с Гете впечатлениями о своих поездках по Востоку
Химики И. И. фон Берцелиус и Э. Мнтчерлих посещают Гете
К. фон Марциус, возвращаясь с конференции естествоиспытателей в Берлине, заезжает навестить Гете Ф. Ф. Рунге посещает Гете
Гете внимательно следит за спором между Кювье и Жоффруа в Парижской академии наук Гете посылает свой комментарий к диспуту в Парижской академии наук Римеру; этим сочинением он предполагает закончить свою ботаническую биографию. Последнее дополнение к комментарию отсылается в марте 1832 г.
Письмо Гете Ваккенродеру о химии растений и метаморфозе
Письмо Гете Буассере, с детальным анализом радуги
Гете направляет письмо молодому Котта по поводу его книги «Дендролиты в плане их внутренней структуры»


Список литературы
СОЧИНЕНИЯ ГЕТЕ
[LA] Goethe: Die Schriften zur Naturwissenschaft. Vollständige mit Erläuterungen versehene Ausgabe. Herausgegeben im Aufträge der Deutschen Akademie der Naturforscher (Leopoldina) von Günther Schmid, Wilhelm Troll und К.—L. Wolf, Weimar.
1. Abteilung, Bd. 1 —11. II. Abteilung, Bd. 3, 4, 6, 9.
[WA] Goethes Werke. Herausgegeben im Aufträge der Großherzogin Sephie von Sachsen (Weimarer Ausgabe) II. Abteilung. Coethes naturwissenschaftliche Schriften. Weimar. Bd. 1 —13.
[SW] Goethes Sämtliche Werke. Jubiläumsausgabe in 40 Bänden. Stuttgart und Berlin. Bd. 39 und 40.
[SN] Goethe: Ausgew'ählte Schriften über die Natur. Ergänzungsband zu Goethes Werken in 10 Bänden. Ausgewählt und mit einem Nachwort verseher von Eberhard Buchwald. Weimar 1961.
[AS] Goethes Amtliche Schriften. Weimar. Bd. 1, Bd. II/l.
[CZ] Corpus der Goethe—Zeichnungen. Leipzig. Bd. I—VII.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Энгельс Ф. Положение Англии. Томас Карлейль, «Прошлое и настоящее».— Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 1, с. 20>1—240.
2. Энгельс Ф. Немецкий социализм в стихах и прозе.— Маркс К, Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 4, с. 208—248.
3. Энгельс Ф. Анти-Дюринг.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 20,
с. 5—338.
4. Энгельс Ф. Диалектика природы.— Маркс К., Энгельс Ф. Соч.,
т. 20, с. 339—626.
5. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии.— Маркс КЭнгельс Ф. Соч., т. 21, с. 269—317.
5а. Маркс К., Энгельс Ф. Святое семейство.— Соч., т. 2, с. 3—230.
6. Bassermann, D.: Goethe als Naturforscher. Berlin 1947.
7. Bljacher, L. Analogie und Homologie. In: Der Entwicklungsgedanke in der Biologie, Moskau 1965, S. 123—203.
8. Born, M.: Betrachtungen zur Farbenlehre. Die Naturwissenschaften 50 (1963) H. 2, S. 37—39.
9. Carus, C. G.: Coethe und seine Bedeutung für diese und die künftige Zeit. In: Den Manen Goethes, W'eimar 1957, S. 61—93.
10. Das Jahrhundert Goethes. Kunst, Wissenschaft, Technik und Geschichte zwischen 1750 und 1850. Weimar 1967.
11. Du Bois—Reymond, E.: Goethe und kein Ende. Berlin 1882.
87


12. Feuerbach, L.: Vorlesungen über das Wesen der Religion. In: L. Feuerbach: Gesammelte Werke, Bd. 6, Berlin 1967.
13. Gebhardt, M.: Goethe als Physiker. Berlin 1932.
14. Geerdts, H.—/.: Johann Wolfgang Goethe. Biografie. Leipzig
15. Gericke, L.; Schöne, K.: Das Phänomen Farbe. Berlin 1973.
16. Geschichte der Universität Jena. Bd. 1, Jena 1958. Bd. II, Jena 1962.
17. Girnus, W.: Goethes Weltbild. In: Schriftenreihe Philosophisches Erde. Bd. 2. Johann Wolfgang Goethe: Ausgewählte philosophische Texte. Berlin 1962.
18. Gulyga, A. V.: Der deutsche Materialismus am Ausgang des 18. Jahrhunderts. Berlin 1966.
19. Haecker, V.: Goethes morphologische Arbeiten und die neure Forschung. Jena 1927.
20. Hamm, H.: Der Theoretiker Goethe. Berlin 1975.
21. Hansen A.: Goethes Metamorphose der Pflanzen. Gießen 1907.
22. Heisenberg, W.: Die Goethesche und die Newtonsche Farbenlehre im Lichte der modernen Physik. In: Wandlungen in den Grundlagen der Naturwissenschaft, 7. Aufl. Stuttgart 1947.
23. Heisenberg, W.: Das Naturbild Goethes und die technisch-wissenschaftliche Welt. In: Goethe. Neue Folge des Jahrbuches der Goethe— Gesellschaft. Bd. 29. Weimar 1967, S. 27—42.
24. Heynacher, M. (Hrsg.): Goethes Philosophie aus seinen Werken. Leipzig 1905.
25. Holtzhauer, FI.: Goethe—Museum. Berlin und Weimar 1969.
26. Kanaev, /. /.: Goethe als Naturforscher. Leningrad 1970.
27. Lindner, H.: Das Problem des Spinozismus im Schaffen Goethes und Herders. Weimar 1960.
28. Link, G.: Goethes Verhältnis zur Mineralogie und Goegnosie. Jena 1906.
29. Lorenz, /(.: Über die Entstehung von Mannigfaltigkeit. Die Naturwissenschaften 52 (1965) H. 12, S. 319—322.
30. Lubosch, W.\ Der Akademiestreit zwischen Geoffroy — St.-Hilaire und Cuvier im Jahre 1830 und seine leitenden Gedanken. Biol. Zentralbl. 38 (1918) S. 9—101.
31. Magnus, R.: Goethe als Naturforscher. Leipzig 1906.
32. Matthaei, R.: Cang durch die Farbenlehre im Goethe-National- museum. Weimar 1955.
33. Pjannenstiel, M.: Die Entdeckung des menschlichen Zwischenkiefers durch Goethe und Oken. Die Naturwissenschaften 36 (1949) S. 193—198.
34. Planck, M.: Vorträge und Erinnerungen Stuttgart 1949.
35. Schmid, G.: Über die Herkunft der Ausdrücke Morphologie und Biologie. Nova Acta Leopoldina. N. F. Bd. 2'. Nr. 8, S. 597—620. Halle 1935.
36. Schmid, G.: Goethe und die Naturwissenschaften. Eine Bibliographie. Halle 1940.
37. Schneider—Carius, 7\.: Wetterkunde, Wetterforschung, Geschichte ihrer Probleme und Erkenntnisse in Dokumenten aus drei Jahrtausenden. Freiburg—München 1955.
38. Schweitzer, A.: Goethe als Denker und Mensch. In: Den Manen Goethes, Weimar 1957.
39. Semper, M.: Die geologischen Studien Goethes. Leipzig 1914.
40. Stephan, H. (Hrsg.): Herders Philosophie. Leipzig o. J.
88


41. Trader, H —J.: Die Trägheit und Schwere des Lichtes von Lukrez bis Einstein. Spektrum 5 (1974) II. 7, S. 19—21.
42. Urigerer, E.: Die Eikenntnisgrundlage der Biologie — ihre Geschichte und ihr gegenwärtiger Stand. In: Handbuch der Biologie, Bd. 1/1 Erster Teil. Konstanz 1965, S. 1—94.
43. Uschmann, G.: Goethe und der Pariser Akademiestreil. In:
Beiheft zur Schriftenreihe für Geschichte der Naturwissenschaft, Technik und Medizin, Leipzig 1964, S. 180—193.
44. Virchow, R.: Goethe als Naturforscher. Berlin 1861.
45. Wachsmuth, A. B.: Geeinte Zwdenatur. Berlin und Weimar 1966.
46. Walther, /. (Hrsrg.): Goethe als Seher und Erforscher der Natur. Halle 1930.
47. Wessely, K: Welche Wege führen noch heute zu Goethes Farbenlehre. In (45).
48. Wollgast, S. (Hrsg.): Einleitung des Herausgebers zu: Emil du
Bois—Reymond: Vonvtäge über Philosophie und Gesellschaft, Ber¬
lin 1974.


Указатель имен
Азюр, Феликс Вик де (1748—1794) 45, 48, 49, 76 Аристотель (384—322 до н. э.) 48
Батч, Аугуст Иоганн Карл Георг (1761 — 1802) 55, 60, 84
Беме, Якоб (1575—1624) 79
Бериш, Эрнст Вольфганг (1738—1809) 9
Берне, Людвиг (1786—1837) 6
Берталанффи, Людвиг фон (1901—1973) 48, 78
Берцелиус, Енс Якоб фон (1779—1848) 25, 64, 65, 75, 77, 86
Бетховен, Людвиг Ван (1770—1827) 14, 15
Бехер, Иоганнес Р. (1891 —1958) 78
Бленвиль, Генри Мари Дюкроте (1778—1850) 77
Блюменбах, Иоганн Фридрих (1752—1840) 48, 83
Бонапарт, Наполеон (1769—1821) 82, 83
Борн, Макс (1882—1970) 42, 44, 78
Буассере, ^Мельхиор (1766—1851) 87
Бурдах, Карл Фридрих (1776—1847) 49, 76
Бух, Леопольд фон (1774—1853) 84
Бухгольц, Вильгельм, Генрих Себастиан (1734—1798) 64, 65 Бэкон, Фрэнсис ( 1561 —'1626) 85 Бэр, Карл Эрнст фон (1792—1876) 73, 74, 75, 76, 78 Бюттнер, Христиан Вильгельм (1716—1801) 32, 61, 62
Ваккенродер, Генрих Вильгельм Фердинанд (1798—1854) 14, 64, 75, 77, 86
Вальх, Иоганн Эрнст Иммануэль (1725—1778) 20, 22, 23 Вернер, Абрахам Готлоб (1749—1817) 19, 21, 22, 23, 24 Вид-Нейвид, Максимилиан фон (1782—1867) 86 Видебург, Иоганн Эрнст Базилиус (1733—1789) 62 Виктор, Вальтер (1895—1971) 14 Виланд, Крисгоф Мартин (1733—1813) 14 Винклер, Иоганн Генрих (1703—1770) 30 Вирхов, Рудольф (1821 —1902) 41, 78 Вольтер, Франсуа Мари Аруэ де (1751 —1823) 26 Вольф, Каспар Фридрих (1733—1794) 46
Вульпиус, Кристиана (Гете Кристиана фон) (1765 — 1816) 47, 81, 82
Галль, Франц Иосиф (1758—1828) 85 Гаман, Иоганн Георг (1730—1788) 14
90


Ганзен, Адольф (1851—1920) 78 Гарденберг, Карл Август фон (1750--1822) 15
Гегель, Георг Вильгельм Фридрих (1770—1831) 3, 5, 11, 12, 13, 15, 16, 44, 7(1, 76, 78
Гегенбауэр, Карл (1826—1903) 46 Гейзенберг, Вернер Карл (1901 — 1976) 42, 78 Геккель, Эрнст (1834 —1903) 51, 52, 74 Гельдерлин, Фридрих (1770—1843) 15 Гельмгольц, Герман фон (1824 —1894) 35 Гельцель, Адольф (1853—1934) 44 Геннинг, Леопольд Доротеус фон (1791—1866) 86
Гердер, Иоганн Готфрид фон (1744—1803) 10, И, 13, 14, 15, 16, 48, 79
Герц, Генрих (1857—1894) 35, 79
Гершель, Фредерик Уильям (1738—1822) 76
Гете, Август фон (1789—1830) 60, 81
Гете, Иоганн Каспар (1710—1782) 8
Гете, Катарина Элизабет, урожд. Гекстор (1731 —1808) 8
Геттлинг, Иоганн Фридрих Август (1753—1809) 61, 62, 64, 65, 84
Гильберт, Людвиг Вильгельм (1769—1824) 53, 84
Гильдемейстер, Иоганн Карл Фридрих (1779—1849) 84
Гм.елин, Карл Кристиан (1762—1837) 85
Гмелин, Леопольд (1788—1853) 64
Гоббс, Томас (1588—1679) 66
Говард, Люк (1772—1864) 53, 54
Грюн, Карл (1817—1887) 10, 17
Грюнер, Йозеф Себастиан (1780—1864) 86
Гумбольдт, Александр фон (1764—1859) 24, 75, 76, 77, 78, 84, 85, 86 Гумбольдт, Вильгельм фон (1767 — 1835) 75
Дарвин Чарльз (1809—1882) 47, 48, 5)1, 52, 77 Дарвин, Эразм (1731—1802) 47
Деберайнер, Иоганн Вольфганг (1780—1849) 62, 63, 64, 75, 77, 85
Демаре Никола (1725—1815) 22, 23
Демокрит (приблиз. 460—370 до н. э.) 43
Дидро, Дени (1713—1784) 52
Добентон, Луи Ж. М. (1716—1799) 48
дю Буа-Реймонд, Эмиль (1818—»1896) 41
Жоффруа, Этьэн де Сент-Илер (1772-1844) 47, 48, 49, 51, 73, 74, 76, 86
Занд, Карл Людвиг (1795—1820) 83 Земмеринг, Самуэль Томас (1755—1830) 15, 75, 83
Иосиф II Габсбургский (1741—4790) 81, 82 Иттен, Иоганнес (1888—1967) 44
Кампе, Иоахим Генрих (1746—1818) 14 Кампер, Питер (1722—4789) 83 Кандинский, Василий (1866—1944) 44 Кант, Иммануил (1724—1804) Ш, 51, 68, 70
Карл Август Саксонско-Веймарский (1757—1828) 15, 22, 27, 53, 54, 57
Карлейль, Томас (1795—1881) 13
Карус, Карл Густав (1789—1869) 75, 76, 77, 85, 86
Кауфман, Ангелика (1741—il807) 32
Кернер, Кристиан Готфрид (1756—4831) 14
91


Кернер, Теодор (1791—1813) 14
Кеферштейн, Христиан (1782—1866) 28
Кизер, Дитрих Георг (1779—1862) 76, 85
Кильмейер, Карл Фридрих фон (1765—1844) 49, 74, 76
Клапрот, Илиус Генрих (1783—1835) 85
Кларк, Сзмюоль (1676—1729) 52
Клее, Пауль (1879—1940) 44
Кнебель, Карл Людвиг фон (1744—/1834) 14, 15, 83
Книггс, Адольф фон (1752—1796) 14
Когсуэлл, Джозеф Грин (1786—1871), 86
Котта, Бернгард фон (1808—1879) 76, 86
Котта, Генрих (1763—il844) 15, 85
Котта, Иоганн Фридрих (1764—1832) 14, 34
Коцебу, Август фон (1761 —1819) 83
Краус, Георг Мельхиор (4733—1806) 25
Кювье, Жорж дс (1769 -1832) 48, 51, 73, 74, 76, 77, 86
Лам,арк, Жан-Батист де (1744—1829) 47, 51, 52, 76 Леман, Иоганн Готлиб (1719—1767) 20 Ленин, Владимир Ильич (1870—1924) 17 Ленц, Иоганн Георг (1748—1832) 22, 29, 6.1, 83, 85 Леонгард, Карл Цезарь фон (1779—1862) 85 Лессинг, Готхольд Эфраим (1729—1781) 10, 14, 15, 79 Линней, Карл фон (1707—1778) 23, 45, 52, 84 Лихтенберг, Георг Кристоф (1742—1799) 10, 34, 64, 71, 84 Л одер, Юстус Кристиан (1711—1765) 22, 29, 83, 84 Ломоносов, Михаил Васильевич (171)1—1765) 78 Лоренц, Конрад (род. 1903) 52, 78 Лукреций (приблиз. 99—55 до н. э.) 43 Людовик XVI (1754—1793) 82
Магнус, Рудольф (1873—1927) 78, 85
Максвелл, Джеймс Клерк (18311—1879) 35
Манн, Томас (4875—1955) 18
Маркс, Карл (1818—4883) 13, 16, 66, 67, 79, 83
Марциус, Карл Фридрих Филипп (1794—1868) 51, 86
Мейер, Иоганн Генрих (1759—4832) 32, 84
Меккель, Иоганн Фридрих (4781^-1833) 74, 76
Мендельсон-Бартольди, Феликс (1809—1847) 10
Мендельсон, Мозес (4729—1786) 10, 15
Меринг, Франц (4 846—.1919) 78
Мерк, Иоганн Генрих (1741 — 1832) 22, 48, 83
Минковски, Герм,ан (1864—1909) 79
Митчерлих, Эйльгард (1794—1863) 64, 86
Мопертюи, Пьер Луи Маро (4698—1759) 52
Мориц, Карл Филипп (Ь757—1793) 32
Моцарт, Вольфганг Амадей (1756—1791) 14, 16
Мюллер, Иоганнес (1801 —1858) 37, 77, 78, 79, 85
Мюллер, Йозеф (1727—1817) 22, 44, 74
Науман, Иоганн Фридрих (1780—1857) 76
Негели, Карл Вильгельм фон (1817—1891) 79
Неес фон Эзенбек, Кристиан Готфрид (1776—1858) 76, 85, 86
Николаи, Фридрих (1783—1811) 14
Новалис (Гарденберг, Фридрих фон) (1772—1804) 14, 16
Ньютон, Исаак (1642-1727) 32, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 42, 43, 71
92


Окен, Лоренц (1779—1851) 15, 45, 46, 74, 75, 76, 85 Оуэн, Ричард (1804 — 1892) 47
Парти, Густав (1798—1872) 86 Песталоцци, Иоганн Генрих (1746—1827) 14 Планк, Макс (1858—1947) 4:1, 78
Пуркинье, Иоганнес Эвангелнста (1787 -4869) 44, 77, 86
Райхерт, Карл Богаслаус (1811—il883) 47 Ребман, Георг Фридрих (1768—1824) 14 Рейль, Иоганн Кристиан (1768—4813) 14, 76 Реймарус, Герман Самуэль (1694—1768) 15 Рпмер, Фридрих Вильгельм (1774—1845) 86 Риттер, Иоганн Вильгельм (1776—-18(10) 64, 84 Рунге, Фердинанд Фридлиб (1795—1867) 64, 86 Рунге, Филипп Отто (1777—1810) 44 Руссо, Жан-Жак (1712—1778) 48
Сера, Жорж (1859—1891) 44
Синьяк, Поль (4863—1935) 44
Соре, Фредерик Жан (1795—1865) 86
Спике, Иоганн Батист (1781 —1826) 74, 86
Спиноза, Барух де (1632—1677) 10, 12, 13, 14, 15, 66, 68, 79
Сукков, Лоренц Иоганн Данпель (1723—1801) 61
Теофраст (Тиртамос) из Эоесос (372—287 до н. э.) 84 Тер, Альбрехт Даниэль (1762—4828) 64, 86 Тидеман, Фридрих (1781 —1861) 74 Тик, Людвиг (1773—1853) 14
Тишбейн, Иоганн Генрих Вильгельм (1751,—1829) 32 Требра, Фридрих Вильгельм Генрих фон (1740—1819) 20 Тревиранус, Готфрид Рейнгольд (1776—il 837) 76
Унгерер, Эгиль (род. 1888) 46, 76 Уоллес, Альфред Рассел (1823—1943) 77 Ушман, Георг (род. 1913) 51
Фейербах, Людвиг (1804—1872) 16, 51, 77, 78 Фихте, Иоганн Готлиб (1762—1814) 11, 12, 15, 16 Фогель, Карл (1798—4864) 60 Фойгт, Иоганн Генрих (1754 —1823 ) 84
Фойгт, Иоганн Карл Вильгельм (1752—1821) 20, 21, 22, 24, 53
Фойгт, Кристиан Готлиб фон (1743—1819) 15, 58, 59, 60
Фойгт, Фридрих Сигизмунд (1781 —1850) 60
Форстер, Иоганн Георг Адам (1754—1794) 15, 83, 84
Фрауеннхофер, Йозеф (1787—1826) 63, 71, 76
Фридрих II Прусский (1712—11786) 81
Фром.ман, Карл Фридрих Эрнст (1765—1837) 15
Хаксли, Томас Генри (1825—1895) 46, 48 Хаттон, Джеймс (1727—1797) 23 Хладни, Эрнст Флоренс Фридрих (1756—1827) 85 Холлитгер, Вальтер (род. 1911) 18
Цельтер, Карл Фридрих (1758—1832) 14, 15, 52
93


Шамиссо, Луи Шарль Адальберт (1781 -1838) 76 Швейцер, Альберт (1875—1965) 17 Шекспир, Уильям (1564—1616) 13 Шелвер, Франц Йозеф (1778—1834) 60
Шеллинг, Фридрих Вильгельм Йозеф ( 1775—-1854) 11, 15, 40, 44, 85
Шиллер, Фридрих фон (1759—>1805) 14, 14, 15, 34, 40, 43, 44, 67, 68, 84
Шлсгель, Август Вильгельм фон (1767 -1845) 14, 84
Шлегель, Фридрих фон (1772—1829) 14
Шлоссер, Иоганн Георг (4739—4799) 14
Шмид, Гюнтер (1888—1949) 75
Шнаус, Кристиан Фридрих (1722—1797) 59
Шопенгауэр, Артур (1788—1860) 44
Шпренгель, Курт Поликарп Иоахим (1766—1833) 85
Штарк, Иоганн Кристиан (1753—1811) 84
Эзер, Фридернка (1748—1829) 30 Эйнзидель, Август фон (1754—1837) 14, 62 Эйнштейн, Альберт (4879—1955) 43, 78, 79
Энгельс, Фридрих (1820—1895) 6, 10, 13, 17, 30, 51, 66, 67, 80, 83 Эпикур (342—271 до н. э.) 43
Якоби, Макс (1775—1858) 84
Якоби, Фридрих Генрих (1743—18Î9) И, 14, 79


Содержание
ПРЕДИСЛОВИЕ 5
1. 	Формирование основных мировоззренческих позиций молодого Гете и их дальнейшее развитие 8
2. 	Естественнонаучные интересы и достижения Гете с 1770 по 1810 г. 19
2.1. Геология и минералогия 19
2.2. 	Учение о цвете 29
2.3. 	Биологические труды 45
2.4. 	О метеорологии 52
2.5. 	Организаторская деятельность Гете по развитию научных исследований и производительных сил 57
2.6. 	От отдельных мыслей по теории естествознания к естествознанию в целом 66
3. 	Последние годы жизни.
Значение естественнонаучного наследия Гете 73.
Хронологические таблицы 81 Список литературы 87 Указатель имен 90


ВОЛЬФРАМ ФОИГТ, УЛЬРИХ ЗУККЕР
Й.-В. Гете— естествоиспытатель
Редакторы С. //. Логвинов, А. Г. Баканов Обложка художника Ю. Г. Черепанова Художественный редактор 3. Т. Манойло Технический редактор Е. Г. Рублев Корректор Т. А. Л у кашина
Ипформ. бланк № 77G4
Сдано в набор 04.05.83. Подп. в печать 14.07.83. Формат 84X108/'j2.
Бумага типогр. № 1. Лит. гзрн. Выс. печать. Уел. печ. л. 5,04. Уел. кр.-отт. 5,25. Уч -изд. л. 5,54. Тираж 2000 экз. Изд. № 1887-к. Зак. № 682. Цена 90 к.
Издательство при Киевском государственном университете, 252001, Киев-1,
Крешатнк, 4.
Белоцерковская книжная фабрика, 256400, Г, Белая Церковь, ул. Карла Маркса, 4.