Author: Яковенко Б.  

Tags: философия  

Year: 1912

Text
                    

(&<жегаЗк-ш.Жл по ЗУрс-сЛоо иканіе. Выходитъ три раза въ годъ при постоянномъ участіи ессена. Э. Метнера, Ѳ. Степпуна и Б Яковенко и при ближайшемъ участіи ЗЙ&репсЛаго., 3$. ЗЗВ-ермірс&о4.<:^ I/. Е/ре&са. &. Зл-яинс/хма, <3%ЗстяАо^сЛсио, <_У^Г ^^^.аппо-^Зсіппле^с/іа-іа^ сР. ЗУасріо&а., З'Л’- (ЗЗпру.&е.ь О/іріро.&а. ’а^лі изданія 1912—1913 г. - Книга первая и вторая Книгоиздательство «Мусаг етъп. Москва.
Объ иттанентнодоъ трансцендентиздеіь, трансцендентномъ имманентизміь и дуализміь вообще. Второе, боліье спеціальное введеніе въ трансцендентализмъ. Статья Б. Яковенко (Москва). АПеіп йіезез Зувіегп, хѵепп ез ѵгігк- ІісЬ аіз діе ЬеЪге ѵоп зѵгеі аЬзоІиі ѵегзсЫедепеп ипд ^е^епБвШ^ ипаЬкап- Ргіпгіріеп ^едасЬі ѵлгд, ізі пиг еіп Зузѣет де г ЗеІЬзігегзеігип^ ипд ѴеггѵеШип^ дег ѴетипЙ. 5сЬеПІпе. 3. V/. VII1 в. 354. ПРОБЛЕМА. Проблема трансцендентности всегда была въ той или другой формѣ основной, центральной проблемой философскаго мышленія. Философскія ученія всѣхъ временъ и всѣхъ направленій знаменуютъ собою въ сущности стараніе такъ или иначе примирить между собою являющееся, непосредственно-данное, пре- ходящее и измѣнчивое съ подлинно-сущимъ, въ себѣ устойчивымъ, не- измѣннымъ и самодовлѣющимъ. Чтобы убѣдиться въ этомъ, достаточно бросить внимательный взглядъ на тѣ философскія системы, которыя руководили въ свое время философскимъ мышленіемъ и потому по праву обычно считаются классическими. Дѣйствительно, всѣ важнѣйшія системы греческой философіи были попытками сочетать множественность чувственно-даннаго міра съ единствомъ какого-либо простого сверхчув- ственнаго начала и по большой части достигали своей цѣли при посредствѣ особой міровой силы, одинаково причастной обѣимъ Р ^ъ и еще отъ Гераклита получившей имя Логоса. Въ бьшН0И вс^ философскія усилія Патристики и Схоластики направлены на преодолѣніе той бездны, которая со всѣхъ Р ъ разверзается между земнымъ и божественнымъ, человѣкомъ -Огомъ. Спасительнымъ началомъ и здѣсь оказался Логосъ, надѣлен- ЫИ только, при этомъ, особымъ религіознымъ смысломъ, своеобразнымъ 7*
100 Б. ЯКОВЕНКО. религіозными функціями, оспиритуализированный и оморализирован- ный. Возрожденіе, пробудивъ научное мышленіе къ жизни и давъ ему въ руки власть надъ человѣчествомъ, съ виду отказалось и отъ Логоса и отъ соотвѣтствующей постановки вопроса. Но, на дѣлѣ, и монизм' Бруно, и дуализмъ Декарта, и субстанціонализмъ Спинозы, и монадо- логія Лейбница, и агностицизмъ Локка, и скептицизмъ Юма, были попыт- ками такъ или иначе заполнить ту же пустоту между множественный и единымъ, чувственнымъ и сверхчувственнымъ, являющимся и подлин- нымъ, только на этотъ разъ—въ формѣ, болѣе сообразной научному знанію о мірѣ. Наконецъ, нѣмецкій идеализмъ выросъ на почвѣ той же проблемы, фомулированной Кантомъ какъ разъ въ коррелятивныхъ терминахъ дилеммы: трансцендентное-имманентное и рѣшенной имъ и его учениками при посредствѣ понятія «сознанія вообще». Все 19-е столѣтіе было занято въ сущности явнымъ или скрытымъ, одобритель- нымъ или отрицательнымъ, размышленіемъ надъ этой формулировкой и этимъ рѣшеніемъ. Въ особенности же послѣднія десятилѣтія 19-го столѣтія и начало 2С-го вѣка ознаменовались напряженнѣйшимъ стара- ніемъ взвѣсить «переворотъ», произведенный Кантомъ, и такъ или иначе покончить съ мучительной проблемой, тѣмъ создавши для философскаго мышленія разъ и на всегда непоколебимые устои. Никогда еще проблема трансцендентности не была разсматриваема съ такой обстоятельностью, осторожностью и тонкостью, какъ въ послѣднее время. Тому неопро- вержимымъ свидѣтельствомъ служатъ труды такихъ мыслителей, какъ Шуппе, Ренувье, Когенъ, Авенаріусъ, Вундтъ, Гартманъ, Бергсонъ, Ройсъ, Лопатинъ, Бредли, Гуссерль, Риккертъ, и др. Такое преобладаніе проблемы трансцендентности надъ философ- скимъ мышленіемъ вполнѣ естественно. Вѣдь съ самаго момента своего пробужденія къ размышленію человѣческій умъ поставилъ ее предъ собою, произведя инстинктивный учетъ, съ одной стороны, различія между данными въ воспріятіи вещами и міромъ во всей его совокупности, а, съ другой,—различія между самимъ собою—воспринимающимъ и мыслящимъ—и тѣмъ, что составляетъ воспринимаемый и вообще возмож- ный міръ вещей. Проблема трансцендентности представляетъ собою естественное условіе, на почвѣ котораго родилось философское мышле" ніе. Что же мудренаго въ томъ, что на всемъ протяженіи своего существо- ванія оно съ неустанной энергіей и надеждой кладетъ силы свои на пре* одолѣніе этой проблемы, стремится высвободиться изъ тѣснинъ ПрокрУ' стова ложа, предуставленныхъ уже въ естественной ограниченности его собственной природы? *
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 101 Будучи постояннымъ сосредоточіемъ философской мысли, про- блема трансцендентности пережила въ теченіе исторіи философіи Двѣ основныхъ эпохи: натуралистическую и гносеологи- ч е с к у ю. Первая эпоха была основоположена греками и царила такъ или иначе до Канта; вторая—получила свое обоснованіе въ трудахъ этого послѣдняго и продолжаетъ господствовать понынѣ г). Дѣйствительно, для греческихъ мыслителей міръ представлялся въ видѣ нѣкоторой совокупности вещей и силъ, въ видѣ космоса, конкрет- ной природы: при этомъ, одна часть міра разсматривалась, какъ подлин- ное бытіе, другая часть признавалась только за явленіе, а вопросъ о связи этихъ частей и общемъ единствѣ міра обычно рѣшался троякимъ способомъ: либо части сохранились въ своемъ космическомъ противо- стояніи (подобный аспектъ имѣетъ, напр., ученіе Платона; съ особенной же ясностью и послѣдовательностью крайній дуализмъ выявляется только въ новое время, напр., въ системѣ Декарта, въ ученіи Локка нли же въ ученіи о предуставленной гармоніи Лейбница); либо между ними вдвига- лась объединяющая ихъ космически, космическая же (вещная, природ- ная) сила—Логосъ, міровая душа и т. п. (таковъ другой аспектъ Пла- тоновской философіи; таковы ученія Филона, Оригена; такова теодицея Лейбница, ит.д.); либо, наконецъ, части превращались въ отдѣльные моменты развитія единаго космическаго начала, и такимъ образомъ мни- мое и подлинное, чувственное и сверхчувственное, человѣческое и боже- ственное приводились къ одному знаменателю (таковъ одинъ изъ аспек- товъ философіи Аристотеля; таковы ученія стоиковъ, Плотина, Ѳріу- гены, а въ новое время—ученія Бруно, Спинозы, Юма; таковъ, наконецъ. Другой аспектъ системы Лейбница). Правда, и въ размышленіяхъ философовъ-космистовъ не разъ ва исторію философіи преобладающее значеніе получалъ анализъ познанія, Міръ разсматривался съ точки зрѣнія познающаго субъекта, проблема Трансцендентнаго и ставилась и рѣшалась въ познавательныхъ терми- нахъ. Достаточно вспомнить скептическую постановку философскимъ Изслѣдованій и признаніе содііо ег^о зиш за единственную твердую базу Размышленія у Декарта и слѣдующую его формулировку философской 3аДачи,—формулировку, являющуюся, пожалуй, первымъ по времени обнаруженіемъ гносеологической точки зрѣнія: «АіѵегопіЬіІЫсиііІіиз ЯДаегі роіезі, чиат ^иіс1 зіі Ниша па со^піііо еі ^ио иэдие ехѣепдаіиг, ійеодие пип Ьос ірзит ипіса ^ие5ііопе сотріесіітиг, диат отпіит См. объ этомъ статью Б. Яковенко: О Логосѣ въ кн. 1-Й «Логоса» отъ ^11/12 года.
102 Б. ЯКОВЕНКО. ргітат ре г ге§и!аз іат апіе Ігабііаз ехатіпапбат еззе сопзетиз; ібдие аетеі іп ѵііа аЬ иподиодие ех ііз, ^иі іапШІит атапі ѵегііаіет, еззе іасіепбит: диопіат іп іПіиз іпѵезіідаііопе ѵега іпзігитепіа зсіепбі іоіа теіѣобиз сопііпепіиг. ИіЫІ аиіет тіНі ѵідеіиг іперііиз, диат бе паіигае агсапіз, соеіогит іп Наес іпіегіога ѵігіиіе, гегит іиіигагит ргае- дісііопе, еі зітіІіЬиз, иі тиііі іасіипі, ашіасіег бізриіаге, еіпе сдіібет іатеп итдиат, иігит аб іііа іпѵепіепба Нитапа гаііо зиНісіаі, диаезі- ѵіззе»1);—или Локковское изслѣдованіе природы человѣческаго ума, предваряющее и опредѣляющее собою его философскую концепцію су- щаго;—или, наконецъ, стремленіе Лейбница истолковать сущность міра и вещей, отправляясь отъ раціоналистическаго понятія истины и сопряженныхъ съ нимъ ученій о «СЬагасіегізііса §епега!із» и абсолют- номъ божественномъ разсудкѣ. Однако, при ближайшемъ разсмотрѣніи всѣ эти стремленія, на пер- вый взглядъ представляющіяся гносеологическими, оказываются либо чисто-психологическими, либо глубоко-психилогизированными, либо психологически-метафизическими. Такъ спасающее Декарта отъ пол- наго скептицизма со^ііо ег§о зит является по своему смыслу простымъ вы- раженіемъ непосредственнаго самосознанія, т. е. опредѣленнаго вну- треннаго наблюденія, а остаточный скептицизмъ сказывается въ стре- мленіи свести все содержаніе внѣшняго міра къ состояніямъ сознанія. Такъ стараніе Лейбница понять систему міра и вещей изъ раціонали- стическаго представленія объ истинѣ и раціоналистическаго идеала познанія въ концѣ концовъ цѣликомъ опирается, съ одной стороны, на его убѣжденіе въ томъ, что «сеіѣе сопсерііоп бе Геіге еі ѵегііё зеігоиѵе бопс бапз се Моі ои бапз 1е зепз іпіегпе ріиіоі ^ие бапз Іез зепз ехіетез»2). а съ другой стороны на его ученіе о «ѵегііёз би іаіі» и «ѵегііёз бе Іа гаізоп», находящееся въ тѣсной, интимной связи съ чисто-космическомъ разъ- единеніемъ міра чувственнаго (явленій) и міра интеллигибельнаго (ве- щей въ себѣ). Психологически-метафизическую подкладку, тѣсно связую- щую Лейбница съ греками и особенно съ Патристикой, имѣютъ и его ученія о монадахъ, предуставлениой гармоніи и «реііѣез регсерііопз»» въ особенности же его теодицея. Такъ стремленіе Локка уяснить сущность познанія получаетъ характеръ чисто-психологическаго описанія и ана- лиза душевныхъ переживаній, а въ ихъ терминахъ и всего содержанія міра.—Между тѣмъ, психическое есть, вѣдь, не что иное, какъ свое- образная форма бытія или вещности; міръ психическаго слагается изъ См. Сезсагіез: Ке^иіае а<1 сНгесііопепі іп^епіі VIII, 24. 2) ЬеіЬпііг: РЪіІогорІііасИе ЗсЬгіЙеп ѵ. СегИапі) VII р. 489.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 103 йХйческихъ, временно и причинно опредѣленныхъ «вещей» и являетъ собоК> особый «психическій космосъ». Постановка и разрѣшеніе про- блемы трансцендентности въ психологическихъ терминахъ по существу сколько не преодолѣваютъ изначальной греческой натура- лизаціи ея. Вмѣсто того, чтобы при трактованіи ©той проблемы имѣть въ космосъ во всемъ наивномъ разнообразіи его формъ и прояв- леній, какъ то было у большинства греческихъ мыслителей, представи- телей Патристики и Схоластики и философовъ Возрожденія, большин- ство руководителей новой философіи въ большей или меньшей мѣрѣ ограничиваетъ свой кругозоръ одной только сферой міра (психическимъ бытіемъ) и затѣмъ старается все остальное втиснуть въ рамки этой сферы, подвести насильственно подъ ея категоріи и истолковать въ психологи- ческихъ понятіяхъ. Особенно характернымъ, при этомъ, представляется ученіе Юма, который довелъ психологизацію сущаго до самыхъ край- нихъ предѣловъ: все у него сводится къ «ітргеззіопз» и ихъ взаимо- комбинаціямъ, осуществляемымъ слѣпой силой воображенія сообразно привычнымъ ассоціаціямъ: и внѣшній міръ, еще сохранявшійся у Локка въ формѣ недоступныхъ познанію подлинныхъ субстанцій (или субстан- ціи), и божественное существо, еще управлявшее чудеснымъ образомъ извнѣ у Беркли истиннымъ и объективнымъ познаніемъ, и даже соб- ственное я, самосознаніе, выдвинутое на первый планъ Декартомъ и легшее въ основаніи монадологіи Лейбница. Этимъ Юмъ не только ни самомалѣйшимъ образомъ не содѣйствовалъ укрѣпленію новой (гносео- логической) точки зрѣнія на проблему трансцендентности, но, наоборотъ, еЩе разъ постарался утвердить ея натуралистическую интерпретацію, настроивъ своеобразную «психологическую онтологію», по своей натура- листической односторонности совершенно эквивалентную онтологіи са- Наго крайняго матеріализма, и такимъ образомъ давъ систему имманент- Наг° «психологическаго космизма». Будучи по времени н п° внѣшнему облику своихъ изслѣдованій самымъ близкимъ къ Канту Классйчеекимъ мыслителемъ, онъ является по существу и еъ дѣйстви- тельности философомъ, стоящимъ дальше всѣхъ другихъ представителей философіи отъ того переворота въ точкѣ зрѣнія на трансцендент- бы Ь’ а Вмѣстѣ съ тѣмъ и на задачи философіи, который вслѣдъ за нимъ совершенъ Кантомъ. Въ лицѣ Юма старая эпоха греческаго космизма уСуъ бы напрягла въ послѣдній разъ всѣ свои силы и, прежде чѣмъ ііѣщПИТЬ Свое мѣсто побѣдоносному самоутвержденію новой эпохи, Лаеь радИ собственнаго спасенія на формулировку своего сгебо, льно-противоположную той, которою она начала свою дѣятель- Г ь (матеріализмъ гилозоистовъ и Демокрита).
104 Б. ЯКОВЕНКО. Главная причина такой неспособности мыслителей докантовской эпохи (даже Лейбница) возвыситься надъ догмою космизма и встать иа подлинно-гносеологическую точку зрѣнія заключается въ томъ, что всѣ они были лишены основного гносеологическаго понятія объектив- наго познанія и тѣсно связаннаго съ нимъ понятія «сознанія вообще» или «чистаго сознанія», разумѣя подъ познаніемъ лишь совокупность психическихъ явленій репрезентативнаго характера, совершающихся во времени и причинно опредѣленныхъ, а подъ сознаніемъ—только субъективное чувство ячности, личности или индивидуальности. Встать на гносеологическую точку зрѣнія значило въ докантовское время либо заняться изслѣдованіемъ одной изъ сферъ космическаго бытія, именно сферой психическихъ силъ и явленій, либо свести всѣ явленія міра къ психическимъ явленіямъ познанія и тѣмъ сузить содержаніе вселенной до ограниченныхъ предѣловъ психическаго существованія.—Кантъ далъ философскому міру новыя понятія познанія и сознанія и тѣмъ покон- чилъ въ принципѣ всѣ счеты со старой эпохой. Въ этомъ—его «Копер- никовскій подвигъ»; въ этомъ же—и причина его исключительнаго и въ исторіи философіи единственнаго положенія. Новое понятіе познанія имѣетъ въ виду не субъективно-психиче- скія познательныя переживанія въ ихъ временномъ теченіи и причин- номъ, генетическомъ взаимоопредѣленіи, не актъ и не процессъ познава- нія, а объективный составъ знанія, подчиненный логическимъ законамъ, отъ времени независимый и причинностью неопредѣляемый, т.-е. по- знавательныя содержанія, логически объединяющіяся въ системати- ческія связи, именуемыя обоснованіями и доказательствами и въ свою очередь слагающіяся въ объективно-познавательныя системы, назы- ваемыя науками. Сообразно этому и новое понятіе сознанія имѣетъ въ виду не ту черту психическихъ переживаній, которая характеризуетъ ихъ, какъ переживанія нѣкотораго я, т.-е. нѣкотораго индивидуума а сопринадлежность всѣхъ познавательныхъ. положеній и обоснованій одному общему единству познанія, т.-е. общую форму всѣхъ познава- тельныхъ содержаній, общее объективно-логическое начало всякаго познанія. Благодаря такому чисто-объективно-логическому истолкованій своему познаніе съ сознаніемъ совершенно освобождаются отъ своей космической противопоставленности физическому міру и физическимъ вещамъ. Они не являются уже болѣе вещами среди другихъ вещей, си лами среди другихъ силъ, феноменами природы среди другихъ ея фе- номеновъ, ибо, по своему логическому смыслу, они выше всѣхъ вещей и силъ, выше всякихъ феноменовъ и заключаютъ въ себѣ всѣ вещи и Фе номены въ качествѣ «логическихъ содержаній»;—заключаетъ, меЖДУ
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 105 дрочимъ, и познаніе съ сознаніемъ въ ихъ прежнемъ психологическомъ Сцыслѣ. Противопоставленность психическаго и физическаго, акта по- знаванія и познаваемаго, какъ отдѣльныхъ космическихъ моментовъ, безъ ©статка вмѣщается въ содержаніе познанія и потому теряетъ всю свою даивно-космическую остроту, являясь гносеологически простой противопо- ставленностью отдѣльныхъ познавательныхъ моментовъ. Всякая вещь,—• безразлично физическая ли, психическая или соціальная, и т. по- имѣетъ гносеологически смыслъ лишь постолько, посколько она либо дана въ познаніи сама, либо предполагается въ немъ по своимъ связямъ съ другими въ немъ уже данными вещами: вещь, находящаяся внѣ вся- кой познавательной связи и не являющаяся ни въ какомъ отношеніи содержаніемъ «сознанія вообще», есть совершеннѣйшій попзепз.—Вотъ подлинный и единственный смыслъ знаменитыхъ Кантовскихъ формулъ, легшихъ въ основаніе всей его философіи: что не предметъ дѣлаетъ воз- можнымъ представленіе, а представленіе—предметъ, и что познаваемыя вещи суть не веши въ себѣ, а явленія. Въ нихъ предметность отнюдь не сводится къ субъективности психическихъ переживаній, а только истолковывается, какъ объективно-логическое содержаніе познанія. Въ нихъ вещь ие перестаетъ быть вещью, а лишь теряетъ свой наивный догматически-космическій обликъ какой-то независимой и самодовлѣю- щей сущности и освѣщается критически, какъ вещь познанія и вещь въ познаніи, какъ одинъ изъ конститутивныхъ моментовъ объективнаго состава познанія. Этимъ измѣненіемъ въ понятіяхъ познанія и сознанія старая про- блема космической трансцендентности была въ принципѣ разъ и на всегда отметена прочь. Ибо, съ одной стороны, между отдѣльными мо- ментами сущаго не можетъ быть пролагаемо никакой принципіальной бвздны, разъ всѣ вещи, всѣ явленія міра признаются принадлежащими одному общему познавательному комплексу (общей формой котораго является «сознаніе вообще»), благодаря этому связаны между собою °бЩей имманентностью этой формѣ и черезъ то неизбѣжно становятся ^относительными; догматическая обособленность вещей въ такомъ слу- совершенно исчезаетъ, и надъ отдѣльностью вещи получаетъ при- общая познавательная связь (чѣмъ, разумѣется, нисколько не на- Пс йетСя заксінная своеобразность отдѣльныхъ сферъ бытія, напр., гНос ЧеСКаг° И ФИЗКческаг0» сохраняющихъ свои особенности и при И6ВоеоіЮгической соотнесенности). Съ другой же стороны, совершенно ЗМо>кной оказывается и трансцендентность міра вещей познанію (со- такъ К2КЪ это послѣднее либо является обязательнымъ объ- вно-логическнмъ условіемъ всякой вещности, либо представляетъ
106 Б. ЯКОВЕНКО. собою олну изъ сферъ познаваемаго бытія (именно субъективно-психи- ческую его сферу), и стало-быть, связано съ другими познаваемыми его сферами внутренно-познавательной связью.—При этомъ, отсутствіе трансцендентности въ первомъ смыслѣ (объективно-логическомъ) лучше всего было демонстрировано Гегелемъ (хотя уже Маймонъ и Фихте сдѣ- лали въ этомъ отношеніи все необходимое); мнимость же трансцендент- ности во второмъ смыслѣ (субъективно-логическомъ), много разъ от- мѣченная самимъ Кантомъ, свое наиболѣе сильное выраженіе нашла у Соломона Маймона въ слѣдующей формулировкѣ: «Созерцаніе какого- либо объекта не есть созерцаніе его внѣ сознанія. Это не имѣло бы ни- какого смысла. Такъ напр., красный цвѣтъ есть нѣкоторое созерцаніе. Что же въ немъ созерцается? Вѣдь такая вещь внѣ созерцанія, которая въ созерцаніи оказывается красной, есть явная безсмыслица. Склон- ность же представлять себѣ созерцаніе такимъ образомъ основывается на легко объяснимой иллюзіи силы воображенія. Въ красномъ цвѣтѣ созерцается не что иное, какъ красный цвѣтъ»1). Никакихъ вещей въ себѣ въ дѣйствительности нѣтъ и не можетъ быть. «Познаніе вещей въ себѣ есть не что иное, какъ совершенное познаніе явленій»2). * Конечно, преодолѣніе космической постановки проблемы трансцен- дентности и соотвѣтствующаго ея трактованія не уничтожило самой этой проблемы, какъ таковой; ибо и послѣ того, какъ философская мысль взяла своимъ исходнымъ пунктомъ объективную структуру познанія и отказалась отъ космическаго міросозерцанія, вопросы объ отноше- ніи между мнимымъ и подлиннымъ, чувственнымъ и сверхчувствен- нымъ, человѣческимъ и божественнымъ, съ одной стороны, и объ отно- шеніи между познаніемъ и бытіемъ, съ другой,—оставались въ силѣ и требовали своего разрѣшенія.—Проблема трансцендентности не за- медлила снова обнаружиться въ предѣлахъ самой гносеологической точки зрѣнія и сдѣлалась сосредоточіемъ всѣхъ усилій философіи 19-го столѣтія. Уже въ первую четверть этого столѣтія философское мышле- ніе успѣло испробовать въ гносеологическомъ переистолкованіи всѣ три типичныхъ попытки прежняго времени побѣдить проблему: и рѣзкій трансцендентизмъ двухъ сферъ (Гербартъ, Шопенгауеръ), и умѣренный трансцендентизмъ, связующій противостоящія другъ другу сферы черезъ посредство промежуточнаго звена (Кантъ, Маймонъ, Фрисъ), и крайній ]) См. 5- Маітоп: Оіе Каіе^огіеп <3ез Агізіоіеіез (1794), е. 174. я) 5. Маітоп: РЫіозорЬізсЬез Ѵ/ёгІегЬисЬ I (1791), 8. 176.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 107 ^анентизмъ всего существующаго единому началу (Фихте, Шеллингъ, регель). При этомъ, однако, недостаточное развитіе гносеологическаго айализа, только-только еще выявившагося въ умѣ Канта, слишкомъ близкая еще связь съ космическими предразсудками прошлаго и есте- ственное увлеченіе широтой новооткрывшихся горизонтовъ повели къ тому. чт0 гносеологическіе исходы были болѣе или менѣе позабыты и затемнены тѣмъ перевѣсомъ, который снова получилъ догматизмъ чи- сто-онтологическихъ мотивовъ. Только въ послѣднія десятилѣтія 19-го столѣтія философская мысль, мужественно вернувшись еще разъ къ гносеологическому изслѣдованію, смогла, наконецъ, дать проблемѣ трансцендентности чисто-гносеологическое освѣщеніе и рѣшеніе и тѣмъ подготовить почву для болѣе непредвзятыхъ онтологическихъ построе- ній сущаго. Данная статья ставитъ себѣ цѣлью критически изслѣдовать гносе- ологическое разрѣшеніе проблемы трансцендентности въ его основныхъ типахъ и показать ихъ общую принципіальную несостоятельность. Вполнѣ естественно, что она предпочитаетъ демонстрировать свои ана- лизы и выводы не на недостаточно еще гносеологическихъ классикахъ 19-го столѣтія, а на болѣе совершенныхъ въ гносеологическомъ отноше- ніи мыслителяхъ самаго послѣдняго времени. При этомъ, сначала бу- дутъ подвергнуты критическому разбору и признаны несостоятельными современныя попытки сохранить трансцендентность въ имманентной познанію сферѣ (имманентный трансцендентизмъ); затѣмъ будутъ кри- тически разсмотрѣны и признаны недостигающими своей цѣли гносеоло- пическія старанія совершенно уничтожить трансцендентность въ аб- солютномъ монистическомъ имманентизмѣ (трансцендентный имманен- тизмъ); наконецъ, будутъ сдѣланы выводы о природѣ трансцендентности ®°обще (дуализмъ) и объ единственно возможномъ разрѣшеніи ея про- леиы (трансцендентальный плюрализмъ). ИММАНЕНТНЫЙ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. п Стремленіе рѣшить проблему трансцендентности сохраненіемъ этой Го Дней и при гносеологической точкѣ зрѣнія и отклоненіи какихъ бы ^Ь1ЛО <(веЩей въ себѣ» получило въ современной философіи нѣ- ЛРазличныхъ выраженій. При этомъ, главное вниманіе было сосре- ° На ея субъективной сторонѣ, т.-е. на трансцендентности по КЪ п03нанію’ что вполнѣ естественно при наличности гносео- Ло^^ескаго исхода философскаго изслѣдованія и господствѣ гносео- есКихъ интересовъ. Однако, почти во всѣхъ случаяхъ разсмотрѣ-
108 Б. ЯКОВЕНКО. ніе трансцендентности въ субъективномъ разрѣзѣ само собою привело къ ея объективной сторонѣ, т.-е. къ разсмотрѣнію трасцендентност^ отдѣльныхъ сферъ сущаго другъ по отношенію къ другу. А въ самое послѣднее время этотъ объективный, онтологическій, такъ сказать, разрѣзъ проблемы получилъ даже перевѣсъ надъ субъективнымъ и, повидимому, скоро привлечетъ къ себѣ исключительное вниманіе. . Среди различныхъ формъ такого гносеологическаго (имманентнаго) признанія трансцендентности наиболѣе характерными являются ученія Гуссерля, Гиля, Риккерта и Ласка. 1. Интенціональная трансцендентность. Не- посредственный фактъ познанія обнаруживаетъ, по мнѣнію Гуссерля, при феноменологическомъ (описательномъ) его анализѣ три слѣдующихъ принципіально различныхъ момента: познавательное переживаніе или актъ познаванія, его предметъ или то, что познается, и его смыслъ или содержаніе, т.-е. то, какъ познается познаваемый предметъ.—Актъ по- знаванія есть реальное событіе, протекающее во времени, причинно опредѣленное, измѣнчивое и субъективное.—Заключающееся въ немъ со- держаніе по своей природѣ чисто-логично; оно неизмѣнно, внѣвремен- но (вѣчно) и внѣпричинно (абсолютно); въ познавательный актъ оно входитъ только «интенціонально», т.-е. какъ идеальный моментъ, какъ значеніе, и не является ни въ какомъ отношеніи его реальнымъ (т.-е. психическимъ, субъективнымъ) элементомъ; оно не «есть» въ прямомъ смыслѣ этого слова, а «значитъ»; и въ этой своей «значимости» оно со- вершенно независимо отъ реально-сушествующаго акта познаванія, ибо значило бы по прежнему даже и въ томъ случаѣ, если бы актъ по- знанія совершенно исчезъ или вообще несуществовалъ.—Предметъ познавательнаго акта объективенъ и потому не психиченъ и не есть интенціонально содержащееся въ актѣ «мнѣніе»; онъ интенціонально, т.-е. въ «мнѣніи» (идеально, не реально и не пространственно), против0' стоитъ психическому переживанію съ его «интенціональнымъ» содер' жаніемъ, «интендируется» имъ: онъ сохраняетъ свою однозначностя и индентичность при множествѣ различныхъ направленныхъ на иеІ"с познавательныхъ актовъ и множествѣ различныхъ «мнящихъ» его со- держаній или «интенцій».—Всякое познаніе представляетъ собо^ болѣе или менѣе совершенный синтезъ номинальной «интенціи» (голаі"0 «мнѣнія» предмета) съ созерцательной «интенціей» (его наглядной иостью), бблыПую или меньшую идентификацію мышленія и созері^ нія, ббльшее или меньшее заполненіе «только мнимаго» «наглядной личностью» самого предмета. Совершенное познаніе есть полная квація» между этими двумя моментами: предметъ въ немъ оказывает
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 109 сданъ», какъ интенціональное содержаніе. Познаніе тогда истинно, актъ дознаванія очевиденъ1). Противъ такой интерпретаціи трансцендентности прежде всего Приходится выдвинуть одно соображеніе чисто-феноменологическаго характера. А именно: въ дѣйствительности феноменологическому по- знанію можетъ быть данъ только какой-нибудь одинъ изъ трехъ момен- товъ, въ устахъ Гуссерля слагающихъ феноменологически (т.-е. не- посредственно) фактъ познанія: либо само познавательное пережива- ніе (актъ познаванія), либо познавательное содержаніе (смыслъ), либо Предметъ; и никогда они не бываютъ даны разомъ всѣ вмѣстѣ. Объ этомъ свидѣтельствуетъ неопровержимѣйшимъ образомъ самъ Гуссерль: «когда воспринимается какой-либо внѣшній предметъ (домъ),—говорить онъ,— то въ этомъ воспріятіи наличныя ощущенія ие воспринимаются, а пере- живаются... Если же мы обратимся затѣмъ къ этимъ содержаніямъ (ощущеніямъ)..., отвлечемся отъ того, что они для насъ только что (иобычно) обозначали, и возьмемъ ихъ просто такими, каковы они суть, то разумѣется мы ихъ воспримемъ, но уже не воспримемъ черезъ ихъ по- средство внѣшняго предмета»2). Равнымъ образомъ, «когда мы совер- шаемъ актъ и какъ бы живемъ въ немъ, то разумѣется мы мнимъ его предметъ, а не его содержаніе... Это послѣднее становится для насъ предметомъ лишь въ рефлексивномъ актѣ мысли, въ которомъ... мы осуществляемъ необходимое для этого отвлеченіе (или лучше, идеаці ю)» 3). Другими словами, для познавательнаго констатированія каждаго изъ трехъ указанныхъ моментовъ необходимъ особый актъ, исключающій по своему смыслу оба другіе. Но въ такомъ случаѣ, вѣдь, нѣтъ никакой ^вможности установить, что какое-либо данное познавательное пережи- Вакіе имѣетъ своимъ интенціональнымъ содержаніемъ именно такое- То содержаніе, а своимъ интендированнымъ предметомъ непремѣнно ^Кой-то предметъ, а не другіе, и наоборотъ. Ибо для того, чтобы убѣ- ^ться въ этомъ, нужно сопоставить другъ съ другомъ эти моменты ихъ непосредственной познавательной наличности,—другого спо- соба нѣтъ; а для этого, въ свою очередь, необходима ихъ совмѣстная ^°3навательная» данность, возможность которой фактически отвергается вышеприведенныхъ цитатахъ самимъ Гуссерлемъ. Можно, конечно, с Ить себѣ при гносеологическомъ анализѣ такую трихотомическую МУ просто для удобства описанія; но, вѣдь, тогда это будетъ уже не І8с«,См- Низзегі: Ьо^іасЬе ОпІегзисИип^еп 11(1901) з. 37 И., 92 127 Н.. Ч 326 Я., 346 И., 376 И., 495 Й., 560 587—599. (1»>г^ 8- ср. Еоктіпі: ЬІиоѵо За^ро зиіі’огіріпе сіеііе ігіее. Е<3. 6 '6) ѴОІ; ПІ р. 306. । . 8) іьіа., з. юз.
110 Б. ЯКОВЕНКО. феноменологическое описаніе какого-либо даннаго факта познанія, 9 предвзятая теорія, которую нужно будетъ оправдывать сопоставленіе^ съ этимъ фактомъ, и которая будетъ неизбѣжно отвергнута при таком-о сопоставленіи, какъ факту этому не отвѣчающая.—Однако же, ар. гументъ этимъ не исчерпывается: онъ имѣетъ еще болѣе радикальный смыслъ. А именно: разъ актъ познаванія, познавательное содержаніе и предметъ не даны непосредственно познанію вмѣстѣ и утвержденіе такой ихъ совмѣстной данности никакъ не можетъ быть провѣрено, то вообще нѣтъ никакого основанія соединять ихъ въ одинъ феноменологическій фактъ познаванія и говорить, что актъ познаванія интенціонально «со- держитъ» въ себѣ познавательное содержаніе, что это послѣднее «мнитъ» предметъ, что предметъ «интендируется» въ актѣ и т. п. Правда, на это могутъ возразить, что достаточнымъ доказательствомъ для признанія такой интенціоналистической схемы познанія является самъ устано- вленный только-что фактъ совершенно раздѣльнаго опознанія отдѣлъ ныхъ ея моментовъ; ибо, утверждая (какъ то было сдѣлано выше) напр., что познавательное переживаніе познается инымъ познавательнымъ актомъ, чѣмъ познавательное содержаніе, тѣмъ самымъ признаютъ уже фактъ интендированной наличности этого познавательнаго пережива- нія въ опознающемъ его актѣ. Однако, этотъ столь принятый аргументъ а<1 Ьотіпет въ дѣйствительности лишенъ какой бы то ни было силу, такъ какъ, съ принципіальной точки зрѣнія, придется и въ данномъ случаѣ обратиться къ феноменологическому анализу, который въ состояніи повторить лишь свое прежнее сужденіе: познавательное содержаніе и въ этомъ случаѣ не дано вмѣстѣ съ познаннымъ актомъ, и потому нѣть никакихъ достаточныхъ основаній предполагать между ними какую- либо связь. Аргументъ заставляетъ только признать прежнюю форму* лировку нѣсколько неточной и требуетъ измѣненія ея въ смыслѣ ді2' метрально-противоположномъ тому, чего онъ добивается. Равный образомъ, безсильно и другое,тоже очень популярное нынѣ возраженіе- соданность всѣхъ трехъ моментовъ интенціоналистической схемы тверждается непосредственнымъ познавательнымъ переживаніемъ, есть непосредственно-переживаемый фактъ. Но, вѣдь, переживаніе (есл11 только ему придавать какой-либо познавательно-правомѣрный смыслъ) неизбѣжно представляетъ собою познавательный предметъ опредѣдвь наго характера (какъ и все въ сферѣ познанія); и только въ томъ случ2" оно послужило бы опорой для интенціоналистической схемы, если бй» какъ познавательный предметъ, оно сразу было бы и психич*’0 (познавательный актъ), и логично (познавательный смыслъ), и объективѣ0 познавательный предметъ), т.-е. представляло собою то соединел16'
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 111 противъ котораго протестуетъ феноменологическій анализъ. Всякое переживаніе, какъ познавательный предметъ (если только не влагать него догматически какой-либо теоріи, при чемъ безразлично,—бу- детъ ли то сдѣлано въ видѣ разсудочнаго установленія или же въ видѣ мистическаго поклона), есть экземпляръ психическаго бытія и ника- кихъ связей съ логическимъ и предметнымъ непосредственно не обнаружи- ваетъ. Что же касается до переживанія, какъ чего-то допознаватель- наго, то о такомъ въ феноменологическомъ описаніи, какъ и вообще въ познаніи, рѣчи быть не можетъ: оно—объектъ вѣры, а не знанія, и въ познавательную сферу не должно быть вводимо. Кромѣ того, интенціоналистическая трансцендентность Гуссерля вызываетъ два слѣдующихъ возраженія логическаго характера. Во- первыхъ, если актъ познаванія есть реальное, временно и причинно опредѣленное и измѣненію подлежащее явленіе, а познавательное со- держаніе представляетъ собою нѣкоторую внѣвременную, неизмѣнную, идеальную значимость, то между ними невозможно никакое отношеніе. Вѣдь, всякое отношеніе предполагаетъ хотя бы какой-нибудь пунктъ хотя какого-нибудь сродства между соотносящимися терминами; въ противномъ случаѣ оно не могло бы ихъ соединить: отправляясь отъ одного изъ нихъ, оно не достигало бы другого, не имѣя чѣмъ соприкос- нуться съ нимъ. Для того, чтобы актъ познаванія былъ связанъ съ по- знавательнымъ содержаніемъ интенціональностью ему этого послѣдняго, интенціональность должна содержать въ себѣ, какъ таковой, свойства, одинаково присущія и тому и другому и позволяющія относить ее одно- временно къ нимъ обоимъ. Но въ такомъ случаѣ, либо актъ познаванія и познавательное содержаніе не столь приципіально различны и на Познавательное содержаніе можно было бы перенести психическія черты аКта познаванія; либо, при наличности ихъ полной гетерогенности, въ Ннтенціональности объединены въ качествѣ ея моментовъ, сторонъ или в°зможностей два ничѣмъ необъединимыхъ и абсолютно распадающихся влемента. Гуссерль самъ чувствуетъ необходимость признать, что «такое рощеніе имѣетъ для насъ только идеальное и не прямое значеніе» х). принципіальной точки зрѣнія, однако, и непрямое отношеніе есть °*еніе и разрушаетъ недопускающую никакого (даже и косвенна- й соотнесенія природу соотносимыхъ такимъ образомъ началъ.—Во- если познавательное содержаніе есть внѣвременная логическая Кдеа мость, а познавательнымъ предметомъ можетъ быть не только ^^льное образованіе, но и самый обыкновенный реальный, временно- ) Ниезегі: Ео^ізсИе І/пІегзисИип^еп I (1900), з. 183.
112 Б. ЯКОВЕНКО. пространственно и причинно опредѣленный и измѣненіямъ подвергаю- щійся предметъ, то между ними не можетъ быть никакого отношенія,- въ противномъ случаѣ между временно-пространственной эмпирич- ностью одного и абсолютно-внѣвременной логической апріорностью дру- гого должно быть хотя какое-нибудь сродство. Какъ можетъ въ идеальномъ «мниться» (быть «интендированно») нѣчто самому идеальному абсолютно чуждое? Чтобы ©то было возможно, «интендированность» должна обладать способностью ихъ примиренія. А это значило бы либо то, что въ ней разрушается ихъ первоначальная природа, либо то, что сама «интенди- рованность» не есть нѣчто цѣльное и слагается изъ двухъ другъ по отноше- нію къ другу глубоко гетерогенныхъ моментовъ.—Но разсматриваемое отношеніе невозможно и въ томъ случаѣ, если въ познавательномъ содер- жаніи будетъ «мниться» идеальный же предметъ (т.-е. какое-либо другое познавательное содержаніе), ибо для этого должно бы быть хотя-бы какое нибудь внутреннее сродство между содержаніемъ вообще и предмет- ностью вообще. При наличности же хотя бы и нѣкотораго сродства нѣть никакихъ основаній противопоставлять ихъ другъ другу, какъ несводи- мые другъ на друга моменты: тогда функціи ихъ относительны и то, что сейчасъ играетъ роль содержанія, можетъ, существенно не переставая быть содержаніемъ, стать предметомъ (и наоборотъ). Между тѣмъ, содержа- ніе, покуда оно есть содержаніе, никакъ не можетъ быть интендирован- но, а предметность, покуда она есть предметность, никоимъ образомъ не можетъ быть интенціонально налична: значимость и предметность, какъ онѣ опредѣляются Гуссерлемъ, принципіально различны.—Потому же самому познавательное содержаніе вообще не можетъ быть предме- томъ. Чтобы стать этимъ послѣднимъ, оно должно перестать быть содер- жаніемъ и, при этомъ, перестать быть имъ совершенно. Въ такомъ случаѣ, однако, въ немъ нельзя уже будетъ открыть никакихъ основаній къ тому, чтобы думать, что оно было раньше содержаніемъ, такъ какъ оно будетъ всецѣло заполнено предметностью.—Вмѣстѣ съ тѣмъ оказывается невозможнымъ и Гуссерлевское опредѣленіе истины, какъ адэкваідін (совпаденія) между «только мыслимымъ» и «созерцательно-даннымъ»- т. е. содержаніемъ и предметомъ. Ибо, если совпаденіе полно, т° какъ доказать, что въ немъ совпали двѣ принципіально различ ныхъ вещи? Или, вѣрнѣе, какъ установить въ содержаній наличность превратившагося въ него предмета? Вѣдь полнота совпа' денія исключаетъ всякую возможность этого. Съ другой стороны- разсматривать истину, какъ совпаденіе содержанія и предметности возможно было бы лишь въ томъ случаѣ, если бы она имѣла съ ни И1' обоими хотя какое-либо сродство; между тѣмъ, что общаго имѢеГ”
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 113 йс№а съ предметностью вообще, напр., съ конкретнымъ эмпи- рическимъ предметомъ? трансцендентность. Основ- ной и существенной чертой познанія является, по мнѣнію Рнля, постоян- ная И повсемѣстная въ его предѣлахъ коррелятивность между созна- ніемъ и бытіемъ: сознаніе заключается въ отношеніи къ чему-то другому, къ объекту. Оно есть та функція, въ которой объектъ играетъ роль функ- ціонирующаго,—есть функція явленія вещей г). И, какъ являющіяся, вещи всецѣло зависятъ отъ него, предполагаютъ его, какъ свое послѣд- нее единство, объединяясь благодаря ему въ соотвѣтствующее ему единство являющагося бытія. Однако, «ни одно изъ понятій нашего мышленія не препятствуетъ тому, чтобы предположить, что то самое, что становится объектомъ, вступая въ отношеніе, означающее собою сознаніе, существуетъ также и независимо отъ этого отношенія... Что всту- паетъ въ какое-либо отношеніе, то должно существовать также и неза- висимо отъ этого отношенія»2). И тому имѣется, по мнѣнію Риля, самое неопровержимое подтвержденіе въ лицѣ ощущенія. Это послѣднее «не является только сознаніемъ наличности какого-либо содержанія, но заклю- чаетъ въ себѣ всегда еще и сознаніе аффицированности ощущаемымъ, содержаніемъ» 3). Оно содержитъ въ себѣ нѣкоторую «зависимость», нѣкоторую «границу», нѣкоторое «принужденіе», «которое доказываетъ, что ощущеніе сообразуется съ нѣкоторой реальностью, находящейся ®нѣ ихъ»4). Другими словами, ощущеніе имѣетъ двѣ стороны: внутрен- нюю и внѣшнюю, является взаимодѣйствіемъ двухъ факторовъ: объек- тивнаго и субъективнаго5).Объективный факторъ, однако, представленъ Бъ немъ крайне смутно и неопредѣленно: какъ нѣчто внѣ его вообще лежащее. Дѣло мышленія придать ему болѣе объективной опредѣлен- Ности, для каковой цѣли мышленіе отвлекается отъ субъективнаго со- ^Рищнія сознаній и становится на точку зрѣнія «сознанія вообще»6), пнаго опредѣленія объективнаго, дѣйствительности (а вмѣстѣ и уни- енія раздвоенности между субъективнымъ и объективнымъ, пси- Кимъ и физическимъ, благодаря сліянію ихъ воедино или, вѣрнѣе, Щенію субъективнаго объективнымъ) мышленіе, конечно, не дости- ?, См. К. і е Ь I: Юег рЪіІозорЪізсЬе Кгііігізтиз Ва. II. Тіі. 2 (1887). 5. 142 Е, іі-?* ТЬ- 1 8- 9 Е, 67 221, 236, 257, ТЪ. 2 8. 30, 143, 147. ? *Ьа., 8. 142 і. ) іъіа., ІЪіа., 1Е°. .64; з. 40, 64. в) 4°; <?Р- 3-. 42 112, 143, 157, 172 Г., 190, 297, 319: Пі. 1, 8. 72. *) к/ ТЬ‘ ’’ (1879) 8 38’ 104’ 196; 2 Е- ,75’ 177’ . Ь1°-> ТН. 2, 3. 63, 65; ср. также іЫа, з. 41, 143, 147, 163—164, 255, 267, г
114 Б. ЯКОВЕНКО. гаетъ, ибо процессъ познанія безконеченъ. Оно ограничивается, главнымъ образомъ, формальной стороною познанія; и возстановленіе первичной и нераздѣльной природы чистаго ощущенія (изъ котораго изошло познаніе и въ которомъ было тѣсно слито съ внѣшнимъ міромъ) черезъ осуществленіе совершенной аналитической системы объективнаго бытія (къ которой познаніе стремится и въ которой снова всецѣло совпадаетъ съ бытіемъ) является безконечно отдаленной задачей1). Такое истолкованіе трансцендентности вызываетъ неизбѣжнымъ образомъ четыре слѣдующихъ возраженія. Прежде всего, функція и функціонирующее должны принадлежать къ одной и той же области, должны обладать существеннымъ сродствомъ. Невозможно напр., чтобы въ математической функціи, какъ таковой, функціонировалъ (въ точ- номъ смыслѣ этого слова) какой-нибудь конкретный предметъ (напр., чувство любви), ибо въ ней функціонируютъ только «математическіе пред- меты»; и, наоборотъ, невозможно, чтобы въ какой-либо конкретной функ- ціи (напр., въ функціи питанія) въ качествѣ функціонирующаго эле- мента явился «математическій предметъ». Точно такъ же невозможно, чтобы въ функціи сознанія функціонировалъ какой-либо предметъ во- обще, разъ только онъ, какъ таковой, чуждъ сознанію, не имѣетъ съ нимъ ничего общаго по природѣ своей и относится къ совершенно иной сферѣ: къ внѣшней дѣйствительности или міру «вещей въ себѣ» (какъ иногда позволяетъ себѣ выражаться Риль2). Либо функціонирующій предметъ есть экземпляръ той сферы, на которую распространяется сознаніе, и тогда нельзя говорить ни о какомъ принципіальномъ раз- личіи между ними и, значитъ, ни о какомъ самостоятельномъ существо- ваніи этого предмета; либо онъ имѣетъ самостоятельное существованіе за сферой функціи сознанія; но въ такомъ случаѣ онъ никогда не смо- жетъ стать элементомъ этой функціи, такъ какъ его отдѣляетъ отъ нея принципіальнѣйшимъ образомъ гетерогенность его независимаго су- ществованія. Во-вторыхъ, констатированіе простой наличности въ ощущеніе момента нѣкоторой «зависимости», нѣкотораго «ограниченія», или «прИ' нужденія» и т. п., не позволяетъ еще дѣлать никакихъ предположеній относительно того, что не есть ощущеніе, ибо этотъ моментъ, какъ тако- вой, всецѣло психиченъ и объяснимъ изъ чисто-психологическихъ при- чинъ: сколько бы ни анализировать, сколько бы ни изслѣдовать пер6' 9 ІЫсі. ТЬ. I. 8. 7 Н; 16, 22, 24, 26, 70, 78. 215, 219 «.. 227 €., 234 Г., 247. 291; ТЬ. 2. 8. 44, 62—69, 70 Апт., Ю1, 103, НО, 160 і., 248, 299 і., 315. 2) іыа., ТЬ. 2, 8. 28 іі.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 115 рванія ощущаемаго «принужденія», бъ немъ нельзя открыть ничего рромѣ психическаго состава переживанія, если твердо держаться его психической данности и психологической точки зрѣнія. И это стара- тельно подтверждаетъ самъ Риль, неоднократно заявляя, что сфера познающаго сознанія исчерпывается непосредственно явленіями, что веши суть непосредственно устойчивыя группы ощущеній, что сущность веідей непознаваема и т. п. г)—Другое дѣло, когда въ само ощущеніе прелагается два момента, когда объектъ не только указывается въ ощу- щеніи, но и помѣщается частично въ немъ, когда ощущеніе опредѣляется, какъ взаимодѣйствіе между сознаніемъ и внѣшнимъ возбудителемъ. Но въ такомъ случаѣ возникаетъ и совершенно другая трудность: какъ возможно, чтобы въ одномъ и томъ же ощущеніи находили себѣ мѣсто столь глубоко различные моменты: физическое и психическое, объектъ и сознаніе? Для этого необходимо хотя бы какое-либо сродство между ними, что влечетъ за собою съ неизбѣжностью требованіе общности основныхъ законовъ и опредѣленій и недозволительность ихъ принци- піальнаго разъединенія. Или, въ противномъ случаѣ, они должны будутъ распасться, какъ глубоко разнородныя сферы, и единство объединяющаго ихъ ощущенія окажется мнимымъ.—Этой дилеммы не преодолѣваетъ и попытка Риля истолковать объективное и субъективное въ ощущеніи, какъ двѣ феноменальныхъ стороны одного и того же по существу своему бытія2 *); ибо, съ одной стороны, это бытіе для того, чтобы не быть ни тѣмъ, ни другимъ, въ отдѣльности и такимъ образомъ соотвѣтствовать своему обѣ стороны объединяющему назначенію, должно быть чѣмъ-то третьимъ; съ другой же стороны, будучи такимъ «третьимъ», оно явно отлично отъ нихъ обоихъ и потому не можетъ быть ихъ общимъ началомъ: между треть- имъ и первымъ и третьимъ и вторымъ, въ виду ихъ различности, прихо- дится въ свою очередь искать объединительныхъ звеньевъ; и такъ безъ конца. Въ-третьихъ, если точка зрѣнія «сознанія вообще» или мышленія означаетъ собою простую отвлеченность сознанія отъ его субъектив- с°ДеРжаній, то этимъ сфера субъективности еше не преодолѣвается «сознаиіНН°: КЯКЪ Бьісшее отвлеченіе въ сферѣ сознанія, точка зрѣнія порядк',Я Б°°^Ще& есть точка зрѣнія субъективности вообще. Ибо въ придти т °ТБЛеченія отъ субъективнаго содержанія сознанія можно стигн ть^^0 КЪ Высшимъ обобщеніямъ этой сферы: для того, чтобы до- чег°“Лнбо большаго—объективнаго, необходимо, чтобы оно уже 2) ІЬіа ' ’’ 8* 202’ 2051 2751 ТЬ' 2’ 8- 27> 30- 34- 38- 56- 58, 63, 189, 291. ТЬ. 1, 5. 4, І96, 236; ТИ. 2, б. 24, 147, 182, 195, 209. 8*
116 Б. ЯКОВЕНКО. заключалось предварительно въ субъективномъ, а это исключается утвер- жденіемъ субъективности субъективнаго. Въ такомъ случаѣ, однако, мы- шленіе такъ же мало способно гарантировать объективность и реальность познанія, какъ и ощущеніе.—Если же предположить, что точка зрѣнія «сознанія вообще» принципіально отлична отъ субъективнаго сознанія (и Риль это часто пытается утверждать)х) и есть точка зрѣнія подлинной объективности, то нельзя уже будетъ говорить о восхожденіи слубъек- тивнаго сознанія на эту точку зрѣнія и объ объективаціи ощущенія, такъ какъ между нею и этимъ субъективнымъ сознаніемъ нѣтъ ника- кого сродства и не можетъ быть никакого постепеннаго перехода2 3 *). Наконецъ, въ-четвертыхъ, если мышленіе и по своей природѣ и по своимъ идеаламъ аналитично и отвлеченно, ощущеніе же, наоборотъ, синтетично и реально, то совершенно непонятно, съ одной стороны, какимъ образомъ идеаломъ познанія можетъ быть ихъ полное совпаде- ніе (т.-е. приведеніе всего содержанія субъективнаго ощущенія къ ана- литической системѣ мышленія), а съ другой,—какъ могутъ они вообще составлять одно и то же познаніе. Вѣдь для того, чтобы совпасть, анали- тическое и синтетическое должны имѣть внутреннее сродство, т.-е. пере- стать быть: одно—именно аналитическимъ, а другое—именно синтетиче- скимъ. А для того, чтобы составлять одно и то же познаніе, они должны одновременно и быть и не быть различны. Если они могутъ вообще со- впасть, то они одно и то же и не должны быть различаемы; если они раз- личны, то они не могутъ совпасть или составлять вмѣстѣ нѣчто единое. — Кромѣ того, утверждать безконечную отдаленность ихъ совпаденія зна- читъ впасть въ сопігабісііо іп афесіо, ибо для этого необходимо знать внутреннюю сущность такого совпаденія, нужно быть увѣреннымъ въ томъ, что совпадающіе моменты въ немъ дѣйствительно совпадаютъ и что совпадающими въ немъ являются именно данные, а не иные, моменты", но этимъ, вѣдь, такое совпаденіе лишается своей безконечной отдален- ности: его сущность раскрывается уже въ наличномъ познаніи. 3. Телеологическая трансцендентность. Всякій познавательный актъ, по мнѣнію Риккерта, имѣетъ свой пред- метъ: это- -фактъ, лежащій въ основаніи позианія и предпосылка вся- каго изслѣдованія познанія8). Однако, предметомъ познанія является не внѣшняя дѣйствительность, какъ то обычно принято думать; ибо она ч іыа., ТЬ. 2, 3. 41, 67. 3) Ср. статью Б. Яковенко (въ 93-й книжкѣ «Вопросовъ Философіи 11 Психологіи* (1908): «Къ критикѣ теоріи познанія Риккерта», стр. 384 с.с. 3) См. Кіскегѣ: Се^епьЧапс! дег Егкеппіпізз 2 АиІІ. (1904), 5. 1, 163; Ѵ/е^е сіег ЕгкеппіпіБзЙзеогіе (1909), б. 5, 51, 56 і.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 117 оказывается безъ остатка имманентной познающему сознанію, если только заставить его отвлечься отъ субъективныхъ условій сознаванія й встать на точку зрѣнія «сверхъиндивидуальнаго сознанія вообще». Свой предметъ познаніе находитъ въ лицѣ того логическаго должен- ствованія, того логическаго требованія (или истинности), которое при- знается (утверждается или отрицается) въ познавательномъ актѣ су- ященія. Въ сферѣ познавательнаго акта на этотъ предметъ непосредственно указываетъ сопровождающее всякое сужденіе чувство очевидности. Логически же на него указываетъ содержащаяся въ этомъ чувствѣ оче- видности необходимость сужденія. Будучи взято само по себѣ, логическое долженствованіе совершенно траисцендентно и недоступно познанію, такъ какъ не только не зависитъ отъ него, но и повсюду обусловливаетъ его собою. Доступнымъ въ своей трансцендентности познанію оно ста- вится лишь постолько, посколько актъ познанія возвышается до его при- знаніяустами «судящаго сознанія вообще»1). Въ своей трансцендентности оно образуетъ сферу абсолютныхъ цѣнностей (трансцендентныхъ нормъ), дифференцирующихся соотвѣтственно дифференціаціи категоріальныхъ формъ познающаго «сознанія вообще» и подлежащихъ изученію особой науки—трансцендентальной философіи2). «Сверхъиндивидуальное со- знаніе вообще» является идеаломъ познанія, осуществляя собою такую точку зрѣнія, съ которой объективная дѣйствительность открывается, какъ формально имманентная: къ этому идеалу стремятся всѣ науки, болѣе или менѣе приближаясь къ нему. Что же касается до тотальной (т.-е формально-матерьяльной) имманентности объективной дѣйстви- тельности сознанію, то о ней можно говорить лишь, какъ о безконечно отдаленной идеѣ.3) Объективная дѣйствительность съ точки зрѣнія «созна- нія вообще», которому она имманентна, есть лишь система формъ, к^къ бы формалистическій эквивалентъ непосредственной эмпирической исгвительности, и не заключаетъ въ себѣ матерьяльнаго содержанія этой послѣдней «). Такая интерпретація вызываетъ въ противовѣсъ себѣ четыре слѣ- _._д. ХЪ В0зРа>кенія. Во-первыхъ, чувство очевидности ни въ коемъ слу- чаъ не можртх. л г- . < кото ый °ЬІТЬ БЪ какомъ“либ° смыслѣ тѣмъ мостикомъ, черезъ можно добраться до трансцендентнаго предмета. И, прежде ) СелепЕІапгі, Е. 102— !57; Хтеі Ѵе^е, 3. 15 «. !) се6-г5!ап1' * 175 197 226 И'; 2ѵеі 'ѴеР!. 8< 47 я- Ьі1<3цп„ /іопо» аП<^’ 2(->1 Сгепхеп гіег паіигѵіззепвсЬаШісЬеп Ве^гШз- й ЦѴ02) з. 675 я I 8 і88 я
118 Б. ЯКОВЕНКО. всего, чувство очевидности, какъ чувство, есть бытіе, психическое бытіе, одно изъ психическихъ явленій и ничего больше. Оно опредѣляется аттрибутами психическихъ явленій на всемъ своемъ протяженіи и на всѣхъ ступеняхъ своей глубины. Никакой безпредвзятый анализъ не еъ состояніи открыть въ иемъ чего-либо большаго, чѣмъ психическое пе- реживаніе. Въ немъ нѣтъ указанія на что-то внѣшнее, а есть лишь пе- реживаніе такого указанія, въ немъ нѣтъ ручательства за истину, а есть только сознаваніе такого ручательства. Нельзя смѣшивать эти вещи, покрывая ихъ однимъ н тѣмъ же понятіемъ переживанія: въ чувствѣ очевидности переживается только чувство очевидности, только претен- зія на значимость, только само эмоціональное-волевое переживаніе. Очевидность же ни въ немъ, ни въ чемъ другомъ переживаться не можетъ, ибо она есть не переживаніе, не претензія на очевидность, а сама очевид- ность. Говорить: очевидность или истинность переживается и при этомъ видѣть въ очевидности или истинности трансцендентное долженствова- ніе, принципіально отличное отъ всякаго переживанія, это—дурной іасоп бе рагіег, не соотвѣтствующій тому, что имъ хотятъ выразитъ. Лучше было бы сказать: очевидность очевидится, истинность истин- нится.—Далѣе, если бы чувство очевидности дѣйствительно заклю- чало въ себѣ указаніе на трансцендентное долженствованіе, то въ немъ съ неизбѣжностью должно бы было быть открыто нѣкоторое сродство съ этимъ долженствованіемъ, благодаря которому оказалась вообще воз- можной такая связь, нѣкоторая общая точка, ихъ соприкасающая, нѣкоторая сонаправленность другъ на друга, ихъ сталкивающая. Но, въ такомъ случаѣ, пришлось бы отказаться отъ ихъ принципіальной различности, столь отстаиваемой Риккертомъ и по существу дѣла столь очевидной. Чтобы помочь себѣ въ этомъ положеніи, Риккертъ вдвигаетъ между чувствомъ очевидности и трансцендентнымъ долженствованіемъ новый моментъ: «смысла», ябо бы причастный и тому и другому. Съ одной стороны, смыслъ имманентенъ акту признанія, представляетъ собою тоже элементъ психическаго переживанія; съ другой стороны, онъ проД' ставляетъ собою нѣчто большее, чѣмъ просто-психическое явленіе, онъ указываетъ за себя на область того, что признается: т.-е. въ актѣ позна' ванія смыслъ указываетъ на признаваемую логическую цѣнность. О'»ѵь имѣетъ, стало-быть, какъ имманентную, такъ и трансцендентную сторону» можетъ быть разсматриваемъ, какъ мостикъ изъ одной сферы въ другую» какъ звено, единящее собою два гетерогенныхъ царства. И потому о1*1’ получаетъ у Риккерта имя серединнаго царства (МШеІгеісѣ). Черв3* смыслъ актъ познанія достигаетъ своего предмета, логической цѣ#' ности; черезъ смыслъ логическая цѣнность сообщаетъ акту познай»^
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСНЕНДЕНТИЗМЪ. 119 истинность и объективность1).—Самъ Риккертъ, однако, видитъ всю про- извольность и шаткость такой позиціи; ибо самъ онъ утверждаетъ на- стойчиво, что непосредственный переходъ отъ акта признанія черезъ смыслъ къ логической цѣнности есть реііііо ргіпсіріі, такъ какъ пере- ходъ такой возможенъ лишь въ томъ случаѣ, если цѣнность уже пред- положена имѣющейся 2). Чтобы высвободиться изъ такого положенія, риккертъ ищетъ и находитъ, по его мнѣнію, иной путь установленія логи- ческой цѣнности, такъ что реііііо ргіпсіріі, повидимому, отпадаетъ: логическое, вѣдь, утверждается независимо отъ акта познанія и его имма- нентнаго смысла; а такимъ независимымъ установленіемъ логическаго вполнѣ оправдывается вмѣстѣ съ тѣмъ и указаніе, принадлежащее имма- нентному смыслу, указаніе на что-то, ему трансцендентное 3). Но такой вы- ходъ изъ затрудненія на самомъ дѣлѣ мнимъ: Риккертъ нисколько не осво- бождается отъ основного противорѣчія, побуждающаго его все время усло- жнять свою теорію познанія. Пусть актъ признанія съ присущимъ ему смысломъ лежитъ цѣликомъ по сторону психическаго и обладаетъ лишь ничѣмъ не оправдываемымъ и потому только субъективно-психиче- скимъ указаніемъ на «что-то внѣ»; пусть, съ другой стороны, логическая цѣнность находится по сторону логическаго, обладая своими абсолют- ными свойствами. Что позволяетъ въ такомъ случаѣ объединить ихъ черезъ смыслъ? Риккертъ отвѣчаетъ: то, что и логическое находимо въ смыслѣ. Однако, самъ же онъ называетъ тотъ смыслъ, въ которомъ оно находимо, смысломъ трансцендентнымъ въ отличіе отъ имманентнаго смысла, самъ онъ этотъ смыслъ отдѣляетъ отъ акта и сообщаетъ положе- нію (5аіх), слѣдуя въ этомъ Больцано и Гусселю. Значитъ старая разница между логическимъ и психическимъ теперь формулируется только не- много иначе въ видѣ разницы между двумя смыслами, именно; смысломъ Трансцендентнымъ и смысломъ имманентнымъ. И остается только спро- сить, какъ могутъ быть связаны между собою эти два смысла, будучи Найдены н установлены различными путями и имѣя принципіально не- аДэкватное значеніе? Идя отъ акта признанія, можно достичь только имманентнаго смысла съ присущей ему, но иичѣмъ не обоснованной Поачала> претензіей на трансцендентное значеніе (эта претензія сама себѣ столь же психична, какъ все остальное еъ актѣ; претензія на сЦендентность не сообщаетъ еще акту силы достиженія трансцен- * См‘ 2ѵѵеі Ѵ/еее’ 8- 4 Іі ’ 15 й-« 20 {-> 27—42, 47 й.; Ѵот ВеетіЯдег РЫІозорИіе 1, 1), 5. [9 й. 8) Си. 2луеі ХѴе^с, а. 24, 54, 60. I ) ІЪіа., 8. 27 И., 47 іі.
120 Б. ЯКОВЕНКО. дентнаго). Идя отъ логической цѣнности, можно достичь, по Риккерту, только трансцендентнаго смысла положенія съ присущей ему, но совер. піенно необъясненной, данностью бъ актѣ познанія, т.-е. данностью мнимой. Что же позволяетъ въ такомъ случаѣ сказать, что имманентный смыслъ въ своемъ указаніи на «что-то внѣ» дѣйствительно выходитъ за свои предѣлы и дѣйствительно постигаетъ смыслъ трансцендент- ный? Не повторяется ли этимъ старый вопросъ, который предлагался Канту его ближайшими учениками по поводу вещи въ себѣ? Не остается ли реііііо ргіпсіріі совершенно неразрѣшеннымъ и не распространяетъ ли свою власть теперь и на область логическаго, такъ какъ необоснованно и произвольно не только предположеніе перехода изъ психическаго еъ логическое, изъ одного смысла въ другой, но и предположеніе обрат- ное, т.-е. перехода изъ логическаго въ психическое, изъ трансцендентнаго смысла въ имманентный?—Наконецъ, откуда извѣстно, что чувство очевид- ности соотвѣтствуетъ самой очевидности, трансцендентному должен- ствованію, а это послѣднее—чувству очевидности? Или откуда извѣстно, что имманентный смыслъ соотвѣтствуетъ трансцендентному, и наоборотъ? Познанію, строго говоря, дано либо только чувство очевидности, либо, самое большее, еше имманентный смыслъ: трансцендентнаго въ немъ нѣтъ ничего, трансцендентное въ немъ только эмоціонально указы- вается. Но въ такомъ случаѣ ни о какомъ сравненіи между соотвѣтствую- щими другъ другу моментами не можетъ быть и рѣчи, и дѣло должно ограничиться простымъ постулатомъ, т.-е. догматизмомъ наивной вѣры. Теорія трансцендентности Риккерта ничѣмъ не лучше справедливо отвергнутой имъ теоріи отображенія дѣйствительности въ представле- ніяхъ, ибо онъ просто замѣняетъ ее столь же и по тѣмъ же самымъ при* чинамъ несостоятельной теоріей эмоціональнаго отображенія: интел- лектуалистическій реализмъ замѣщается у него эмоціоналистическимъ. Во-вторыхъ, нѣтъ никакихъ основаній къ тому, чтобы логическую теорію сужденія строить по психологической схемѣ и истолковывать логически трансцендентность истины живому акту сужденія, сопряжен- ному съ чувствомъ очевидности, какъ трансцендентность категоріаль- ному акту «судящаго сознанія вообще» или «сужденія вообще», въ кот0' ромъ роль чувства очевидности играетъ необходимость сужденія. оборотъ, при наличности принципіальнаго различія между психиче- ской стороною дѣла (реальнымъ бытіемъ) и трансцендентной истин<^ (логическимъ), никакія психологическія схемы по отношенію къ этС послѣдней и вообще въ сферѣ логическаго недопустимы: онѣ могу1'1’ только исказить его подлинныя черты, ибо принадлежатъ иной обла сти, созданы инымъ образованіемъ понятій. Риккертъ и самъ чувству
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕЧДЕНТИЗМЪ. 121 еть эт° и ПОТОМУ стремится выдвинуть чисто-логическіе аргументы. Но они либо несостоятельны, какъ, напримѣръ, его доказательство транс- цендентности предмета познанія, либо по прежнему психологистичны, какъ его логическое истолкованіе акта сужденія въ понятіяхъ вопроса- о^вѣта. Въ первомъ случаѣ Риккертъ видитъ сущность своего доказа- тельства въ установленіи того, что истина сама за себя ручается; на со - мнѣніе въ ея сущности истина всегда отвѣчаетъ самоутвержденіемъ: она обнаруживается, какъ непремѣнное условіе самого сомнѣнія; ибо исомнѣніе есть утвержденіе и претендуетъ на истину1). Однако, вѣдь, и со- мнѣніе, какъ особый познавательный актъ, есть только претензія на истину; оно тоже только предполагаетъ трансцендентное долженство- ваніе, не даетъ его самого непосредственно. Быть доказательной ин- станціей оно могло бы лишь въ томъ случаѣ, если бы уже было доказано, что трансцендентное долженствованіе трансцендентно. Въ противномъ случаѣ его саморучательство столь же субъективно, какъ и ручатель- ство, присущее любому другому сужденію. Кромѣ того, даже если пред- положить, что этимъ саморучательствомъ трансцендентная истина об- основывается объективно, то отсюда еще никакъ нельзя будетъ заклю- чить, что это та же самая трансцендентная истина, которая раньше была обоснована субъективно. Тому воспрепятствуетъ и методологическая разница точекъ зрѣнія, руководящихъ этими доказательствами, и отсут- ствіе іегшіпит тебіит для сравненія. Что же касается до теоріи сужде- нія, какъ отвѣта на вопросъ, то она по существу своему необъективна потому, что понятія вопроса и отвѣта суть понятія психологическія. Если не считать ихъ при этомъ понятіями индивидуальной психологіи, т° придется удѣлить имъ мѣсто въ психологіи ученаго или научнаго мышленія вообще. Ставить вопросъ и давать отвѣтъ можетъ только человѣкъ или человѣческое мышленіе; это—особенность его познаватель- ной Дѣятельности. Съ сущностью же познаваемаго,—у Риккерта значитъ умысла» познанія,—схема вопроса-отвѣта не имѣетъ ничего общаго. ическое не ставитъ себѣ и не заключаетъ въ себѣ ни вопросовъ, ни Ніи Т°ВЪ' ^сли эта схема и употребляется при объективномъ изложе- Со Научныхъ теорій, то лишь какъ внѣшняя форма изложенія, дѣлающая 8ЗДеЗКаНІе теоРій легче для усвоенія. Вообще, всякое параллелизиро- ъ.ПСихологическаго и логическаго, всякое возстановленіе пробѣловъ нія ПИ ЛОгичесКихъ образованій помощью психологическаго разсмотрѣ- и наоборотъ, столь часто практикуемое Риккертомъ 2), должно быть ) См. Се&епзіапа, б. 132 Н. а) Ср. СееепБіапд, з. 86 И.
22 Б. ЯКОВЕНКО. признано совершенно недопустимымъ, разъ психологическое и логи- ческое изначально и принципіально различны. Ибо для параллелизиро- ванія необходимо хоть какое нибудь сродство, котораго въ данномъ слу- чаѣ нѣтъ и быть не можетъ. Въ этомъ отношеніи и само «сверхъиндивк- дуальное сознаніе вообще» Риккерта представляется логически совер- шенно неправомѣрнымъ образованіемъ, такъ какъ получается путемъ особаго рола «отмышленія» отъ сознанія индивидуальнаго и является какъ бы обобщеніемъ, обезцвѣченной и обездушенной схемой этого по- слѣдняго1). Въ-третьихъ, нѣтъ никакой возможности оправдать вводимый Рин- кертомъ параллелизмъ между категоріальными формами познанія, т.-е. разновидностями «судящаго сознанія вообще», и трансцендентными нормами (цѣнностями), т.-е. разновидностями трансцендентнаго должен- ствованія. Нормы эти либо дѣйствительно трансценденты, т.-е. мыслятся всегда чрезъ посредство категорій и сами по себѣ недоступны; тогда утверждать ихъ соотвѣтствіе категоріямъ совершенно произвольно. Либо онѣ, все же, доступны отдѣльному (философскому, телеологиче- скому) разсмотрѣнію; ео въ такомъ случаѣ онѣ не будутъ уже, съ одной стороны, трансцендентными въ полномъ смыслѣ этого слова, а съ другой— перестанутъ быть чистыми формами, какъ того хочетъ Риккертъ; ибо, дѣлая что-либо предметомъ разсмотрѣнія, тѣмъ самымъ придаютъ, по мнѣнію Риккерта же, ему нѣкоторую содержательность: всякій смыслъ сужденія состоитъ, вѣдь, изъ формы и содержанія, стало быть, и смыслъ того сужденія, въ которомъ высказывается норма. Но въ такомъ слу- чаѣ норма будетъ уже продуктомъ формы и содержанія; и изъ этого нельзя выйти утвержденіемъ того, что высказывается не норма, а ея понятіе. Ибо, во-первыхъ, не о понятіи нормы идетъ рѣчь въ ученіи о нормахъ, а о нормахъ «въ» понятіи, т.-е. о самихъ нормахъ; во-вторыхъ же, и въ томъ случаѣ, если бы понятіе нормы могло логически репрезентировать саму норму, оно не висѣло бы въ воздухѣ и предполагало бы то, отвлеченіемъ отъ чего оно получено или направленностью га что оно создается, т.-е. нормы. Далѣе, если нормы суть предметы телеологическаго разсмотрѣнія, онѣ принци- піально отграничены отъ сферы категорій самимъ способомъ ихъ позна- нія: параллелизированіе ихъ будетъ догматическимъ утвержденіемъ *) Си. вышеупомянутую статью Б. Яковенко въ «Вопросахъ Философѣ и Психологіи», кн. 93-я Разъясненія, данныя 3. Незвеп’омъ въ его работ»- ѴеЪзг іпдіѵісіигііе Кгизаіііаі (1909) з. 147 Апга. по этому поводу, отвѣчаютъ на изложгнные сдѣсь аргументы своеобразной формулировкой Риккертовскаго взгляда’1 потому ихъ нисколько не обезсиливаютъ.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 123 предуставленной гармоніи, ибо изъ одной сферы нѣтъ перехода въ Дру- гую, который бы показалъ ихъ аналогичность: мѣсто перехода зани- жаетъ перемѣна точки зрѣнія н предмета, т.-е. полнѣйшая разорван- ность и гетерогенность. Наконецъ, въ такомъ случаѣ можно спросить и о категоріяхъ, а соотвѣтственно и нормахъ тѣхъ высказываній, кото- рыя своимъ смысломъ имѣютъ какъ разъ нормы. Не есть ли, слѣдуя теоріи сужденія Риккерта, норма продуктъ акта признанія какихъ-либо нормъ, и не должно ли различать въ такомъ случаѣ трансцендентальную или эмпирическую форму «на» нормѣ отъ категоріи нормы и отъ нормы нормы? И не будетъ ли такой шагъ началомъ безконечнаго введенія все новыхъ и новыхъ категорій и нормъ? Для нормы нормы, вѣдь, нужна въ свою очередь норма, и т. д. іп іпйпйст. Въ-четвертыхъ, совершенно непріемлемо и ученіе объ объективной дѣйствительности, какъ формальномъ эквивалентѣ непосредственной эмпирической реальности; ибо для того, чтобы логически построенная система формъ дѣйствительности была эквивалентомъ эмпирическаго міра-содержанія, необходимо предположить, во-первыхъ, что такому міру-содержанію могутъ соотвѣтствовать формы вообще, т.-е. что возможно поставить содержаніе съ формою въ отношеніе хотя бы параллелизма; для этого же, естественно, необходимо разсматривать содержаніе одновременно и съ эмпирической точки зрѣнія и съ точки зрѣнія гносеологической, что противорѣчивъ и желанію Риккерта и его ученію о научномъ образованіи понятій; ео-вто- рыхъ, необходимо предположить возможность сравненія между мі- ₽°мъ-содержаніемъ и гносеологическимъ образованіемъ; но для этого Въ свою очередь, само собою, нужно предположить возможность раз- сматривать міръ-содержаніе съ формальной точки зрѣнія, а гносеоло- гическій эквивалентъ—съ эмпирической, что очевиднѣйшимъ образомъ п₽отиворѣчитъ условію. Далѣе, всякая наука, по мнѣнію Риккерта, есть образованіе понятій, всякая наука, стало быть, самоопредѣляется; самоопредѣляется она и относительно своего матеріала, ибо она не мо- Жетъ. имѣть дѣла съ тѣмъ, что не подчинено уже ея принципамъ. Гно- сеологія есть тоже наука; гносеологія есть тоже методъ; она тоже пред- быт ”^ЛЯеТЪ СЕ°Й матеѢіалъ- и ла>ке’ если бы Риккерту захотѣлось етъ паРэдоксальньімъ и сказать, что гносеологія такъ предопредѣля- вой матеріалъ, чтобы онъ не былъ предопредѣленъ, т.-е. требуетъ з СЕ°его матеріала полной слободы отъ предвзятости, то и тогда бы баг Треб0Б2НІе ПРИШЛОСЬ признать проложеніемъ въ матеріалъ осо- метода: матеріалъ разсматривался бы, какъ свободный отъ пред- Дѣленій. Потому вполнѣ позволительно утверждать, что гносесло-
124 Б. ЯКОВЕНКО. гическая точка зрѣнія есть либо точка зрѣнія наукъ генерализирую- тихъ, либо точка зрѣнія наукъ индивидуализирующихъ, либо есть новая точка зрѣнія. Оба первыхъ случая исключаются, ибо гносеоло- гія не есть «отдѣльная» наука, а наука «философская». Но это ее не спа. саетъ отъ предвзятости: она разсматриваетъ свой матеріалъ съ формаль- ной точки зрѣнія, т.-е. она беретъ свой матеріалъ такъ, что онъ есть формальное образованіе. Если гносеологія занята анализомъ объек- тивной дѣйствительности, то эта послѣдняя неизбѣжно должна заклю- чать въ себѣ моменты формы, болѣе того: представлять какъ разъ фор- мальное образованіе. Если объективная дѣйствительность есть мате- ріалъ отдѣльныхъ наукъ, есть, стало-быть, матеріалъ—«содержаніе» («генерализированый» или «индивидуализированный»), то отсюда ясно, что она не можетъ быть матеріаломъ-формой, т.-е. матеріаломъ гно- сеологіи. Столь же ясно и то, что нѣтъ къ ней никакого подхода для гно- сеологіи: ни въ формѣ эквивалента, ни въ какой другой; ибо во всѣхъ подобныхъ случаяхъ въ нее былъ бы внесенъ моментъ, присущій гно- сеологическому методу и чуждый ей. Въ этомъ смыслѣ ни къ чему не ведетъ и противопоставленіе объективной дѣйствительности, какъ со- держанія, «понятію» объективной дѣйствительности. Ибо каждая наука занята образованіемъ понятій путемъ обработки матеріала. Если объ- ективная дѣйствительность фигурируетъ въ гносеологіи, какъ понятіе, то отсюда ясно, что гносеологія своимъ матеріаломъ имѣетъ понятія и составляетъ о нихъ свои гносеологическія понятія; а еще яснѣе, что гносеологія занята совсѣмъ не объективной дѣйствительностью. Но, даже предположивъ, что гносеологія занята объективной дѣйствитель- ностью «въ» понятіи (для чего Риккертъ долженъ бы былъ нѣсколько иначе формулировать все это), нельзя было бы примирить ее съ точкой зрѣнія отдѣльныхъ наукъ; ибо, имѣя своимъ предметомъ объективную дѣйствительность «въ» понятіи, гносеологія тѣмъ самымъ методически предопредѣляла бы ея характеръ, какъ своего матеріала, и отрѣзывали всякую возможность перехода къ другимъ точкамъ зрѣнія.—Итакъ, почемъ знаетъ Риккертъ, что мыслимая въ категоріяхъ и повинующаяся нормамъ объективная дѣйствительность есть то же самое (или хотя бы формальная сторона того же), что и объективная дѣйствительность мыслимая не въ категоріяхъ, а, скажемъ, въ понятіяхъ физики? ПочеМ1’ знаетъ Риккертъ, что дѣйствительность, какъ задача познанія, есТІ3 дѣйствительность, какъ матеріалъ познанія? Вѣдь, въ этихъ случая** разсмотрѣнія дѣйствительности въ основаніе положены слишкомъ Ра3 ные углы зрѣнія! Или же такъ называемое гносеологическое «суждея*6 о дѣйствительности» вполнѣ адэкватно своему предмету? Но откуР*
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 125 таі<ая привиллегироваиность гносеологическаго мышленія? Развѣ оно отличается принципіально ото всѣхъ другихъ родовъ послѣдняго?— риккертъ не даетъ отвѣта на эти вопросы: онъ вообще игнорируетъ почти совершенно вопросъ гнсесеслогической методологіи, вопросъ логики логики- Квази-отвѣтъ же на эти вопросы можно найти у него. «Задачи по- знанія» потому совпадаютъ съ «дайной дѣйствительностью», что познающій субъектъ только постепенно овладѣваетъ этой послѣдней въ своемъ позна- ніи и только постепенно приближается къ идеалу «сознанія вообще». Но та- кой взглядъ опирается всецѣло на упомянутую выше параллелизацію и аиалогизацію психическаго и логическаго и также неправомѣренъ, какъ и она.—Равнымъ образомъ, совершенно невозможно согласиться на опредѣленіе объективной дѣйствительности во всемъ ея цѣломъ, какъ безконечно-отдаленнаго идеала или «абсолютнаго идеала.» и «иде- ала идеаловъ», употребляя выраженіе Кона х). Вѣдь этимъ познаніе снова принуждается къ тому, чтобы руководствоваться тѣмъ, что ле- житъ за его предѣлами; этимъ сызнова выводится на сцену проблема вещи въ себѣ; такъ что вещь еъ себѣ обнаруживается уже не только, какъ трансцендентное долженствованіе, но и какъ имманентное бытіе. Для научнаго познанія это послѣднее является трансцендентнымъ, ибо для него недостижима никогда тотальность матеріальнаго бытія. То, что предполагается познаніемъ наивно, какъ матеріалъ, и разсматри- вается имъ, какъ трансцендентность, стало быть, то, что философія Должна, по Риккерту, развѣнчать въ имманентное, оставляется ею, однако, трансцендентнымъ, но уже не какъ матеріалъ, а какъ недости- жимая цѣль познанія. Философія Риккерта, такимъ образомъ, пока- зываетъ, что матеріалъ наивнаго познанія напрасно считаютъ чѣмъ-то необработаннымъ, ибо, на дѣлѣ, онъ не только обработанъ, а есть иде- алъ’ совершенство всякой обработки.—Далѣе, вѣдь, только сдѣлавшись имманентнымъ познанію, можетъ идеалъ вообще стать критеріемъ и руко- водителемъ познанія. Но для этого ему необходимо перестать быть такой активной дѣйствительностью созерцанія и такой идеальной дѣйстви- местью переживанія. Для этого ему необходимо получить права гра- ’ензі^^ ВНУТРИ Самого познанія, самого научнаго мышленія; стать пре- зйак. и его самого. Иначе будетъ совершенно непонятно, какъ могутъ по- Какъ1е И наУчное мышленіе стремиться къ нему;—столь же непонятно, Непонятно стремленіе познать вешь въ себѣ; ибо, будучи недости- ЛЯ МЬІШпеиія’онъ недостижимъ во всѣхъ отношеніяхъ, онъ недости- По отношенію къ своей недостижимости: познаніе не въ состояніи Ср. СоЪп: ѴогаиБзеігип^еп ипё 2іеЪ1е дез Егкеппепз (1908), 5. 474, 482,
126 Б. ЯКОВЕНКО. постигнуть его и какъ нѣчто непостижимое; иначе онъ былъ бы хоть сь одной стороны достигнутъ. Считать же идеаломъ познанія нѣчто недо- стижимое во всѣхъ отношеніяхъ, кромѣ этой постигаемости его недо- стижимости, значитъ, просто переводить на языкъ философской термино- логіи наивную точку зрѣнія непосредственнаго созерцанія. Недостижи- мый идеалъ не можетъ служить критеріемъ; средство не можетъ опираться въ своей значимости на то, что съ нимъ абсолютно неоднородно; цѣль должна быть гомогенна со средствомъ, должна быть достижима для него, чтобы обусловливать его, какъ цѣль. Будучи недостижима, она пе- рестаетъ быть достигаемой, т.-е. перестаетъ быть цѣлью, какъ перестаетъ быть постигаемо то, что непостижимо или лежитъ безусловно внѣ сферы постиженія. Познаніе можетъ имѣть цѣль только въ своей собственной сферѣ; идеаломъ ему можетъ служить только что-либо познавательно опредѣлимое, что-либо познавательное. 4. Онтологическая трансцендентность. Все познаваемое (всякое нѣчто) опредѣляется, по мнѣнію Ласка, первично- основнымъ различіемъ и взаимоотношеніемъ между формой и матеріей ’) (установленіемъ которыхъ Кантъ покончилъ съ трансцендентностью предмета познанія, превративъ предметность въ форму бытія вообще, а разнообразное содержаніе предметности—въ окрашивающій ее такъ или иначе матеріалъ) 2). При этомъ форма характеризуется имъ, какъ моментъ познавательной значимости, безвременный, обязательный, абсо- лютный, логическій, матерія же противопоставляется ей, какъ моментъ алогическій, значимости чуждый и враждебный, въ зависимости отъ об- стоятельствъ могущій быть временно или пространственно (вообще кон- кретно, вещно) опредѣленнымъ. Въ своей совокупности, когда форма «покрываетъ» матеріалъ, сообщаетъ ему свой «отпечатокъ», свою «эти- кетку», осѣняетъ его своей значимостью,—они образуютъ нѣчто третье и среднее: значимый смыслъ, который и осуществляетъ въ своемъ лиіі^ полный, живой предметъ. Этимъ соединеніемъ, однако, алогичность матеріала нисколько не преодолѣвается: онъ только «вмѣшивается» логическую оформленность, становится «уясненнымъ», «означеннымъ*» «обмысленнымъ», «оформленнымъ», но не превращается самъ въ форму- Равнымъ образомъ, и форма не теряется при этомъ въ матеріалѣ, а лиі^ находитъ въ его лицѣ начало, дифференцирующее ее изъ теоретически^ формы вообще сначала въ общую форму предметности, а затѣмъ въ цѣль1*1 рядъ все болѣе и болѣе спеціальныхъ предметныхъ формъ: она только х) См. Ь а 5 к: Віе Во^ік йег РИіІозорЬіе ипй гііе Каіе^огіепіекге (1911) 5. 2 3) іыа., 8. 26 й., 39 й., 113 Н.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 127 болѣе и болѣе «матеріализируется», все болѣе и болѣе связываетъ свою значимость опредѣленными алогическими требованіями, все болѣе и ^ѣе служитъ чуждымъ ей требованіямъ х). На почвѣ такой первичной дуалистической схемы обнаруживается другое не менѣе фундаментальное различіе: матеріаломъ познаваемаго можетъ быть либо нѣчто такое, чтоне есть форма ни въ какомъ отношеніи, т.-е. алогическое (ирраціональ- ное) въ самомъ прямомъ смыслѣ слова (при чемъ такой матеріалъ въ свою очередь дѣлится на чувственный матеріалъ эмпирическаго и сВерхчувственный матеріалъ метафизическаго характера), либо сама форма, сама значимость, являясь алогическимъ въ болѣе широкомъ смыслѣ слова (сюда относятся всѣ формальныя разновидности значимости: этическія, эстетическія, а равнымъ образомъ и логическія) 2). Соотвѣт- ственно этому, сфера познаваемаго нѣчто распадается на міръ бытія (сверхбытія), который представляетъ собою результатъ формы и чувствен- наго (сверхчувственнаго) матеріала и опредѣляется областной катего- ріей бытія (сверхбытія), и міръ значимости, который слагается изъ формы формы, какъ формы, и «только—формы», какъ матеріала, и знаменуется областной категоріей значимости3). Эти сферы находятся въ тѣсной связи другъ съ другомъ, ибо, съ одной стороны, форма-матеріалъ при- надлежитъ, какъ таковая, къ міру значимостей несмотря на свою ма- теріальность, а съ другой—и форма формы дифференцируется въ косвен- ной зависимоти (чрезъ дифференціацію ея прямого матеріала—формы) °тъ первичнаго чувственнаго (сверхчувственнаго) «только—-матеріала»4). Соотвѣтственно этому, актъ познанія является либо познавательнымъ Усвоеніемъ (а не переживаніемъ) чувственно (сверхчувственно) дан- наго предмета и одновременнымъ переживаніемъ (а не опознаніемъ) оформленія чувственнаго (сверхчувственнаго) матеріала бытійной (мета- физической) формой—научное (метафизическое) познаніе, либо по- знавательнымъ усвоеніемъ формальнаго предмета (формы) и одновре- менно переживаніемъ (а не опознаніемъ) оформленія формы формой ^ормы—всякое значимостное познаніе (логика, этика, эстетика и пр.), наконецъ, познавательнымъ усвоеніемъ самой формы формы, какъ н Дмета, при одновременномъ переживаніи ея же—логика значимост- яхъ наукъ (логика философіи)5). ^^Подобная интерпретація трансцендентности разбивается о четыре Х) ІЬіа., 8. 30 44 «., 57 72 й. ’) ІЬіа., 8. 76 {., 101 112, 212 й. > іыа., 70 97 й., V ІЬіа., 8. 93 я., 116 И., 170 й. ІЬіа., 8. 80 190 я.
128 Б. Я КО Б ЕН К О. слѣдующихъ аргумента. Во-первыхъ, форма и матеріалъ, разъ только они изначально взяты, какъ принципіально различные моменты, не могутъ вступить другъ съ другомъ ни бъ какую сколько нибудь понят- ную и позволительную связь. Форма есть нѣчто логическое и безвремен- ное; матеріалъ есть нѣчто алогическое и (какъ бытіе) временное; вся- кая связь между ними должна быть въ одно и то же время и логична и алогична, и безвременна и временна, что аналогично требованію быть одновременно и краснымъ и некраснымъ. Чтобы замаскировать эту основную невозможность, Ласкъ характеризуетъ сущность формы тер- минами, обозначающими ея устремленность къ чему-то ей постороннему («§е11еп ЬеігеНз», «Ып^еііеп», «ит&еііеп», «ит^геііеп», «Ье^Штігип^, «Везіе^еіип^», «5іегпре1ипё», «ЕріЙіеІоп», «Іо^ізсЪе Ѵ7еіЪе», «Нйііе», «Кги- зіе», и т. п.)1); болѣе того, онъ утверждаетъ, что само отношеніе между формой и матеріей есть первичная конститутивная категорія (форма) 2) и что форма и матеріалъ совсѣмъ непонятны внѣ ихъ первичнаго взаимо- отношенія3). Однако, и въ такомъ случаѣ невозможное не становится возможнымъ, И изъ того,что форма всегда сопряжена съ устремленностью, отнюдь еще не слѣдуетъ, что вообще есть нѣчто, на что она устремлена, что устремленность ея не ограничивается самой ея формалистической же устремленностью, и что то, на что оиа устремлена (если допустить его наличность), имѣетъ въ дѣйствительности чуждую ей природу; ибо отъ устремленности—къ предмету ея точно такъ же нѣтъ никакого пере- хода (разъ только они изначально различны), какъ отъ самой устремлен- ной формы. Въ равной мѣрѣ и признаніе отношенія между формой и матеріаломъ за конститутивную категорію нисколько не уясняетъ положенія дѣла, ибо въ такомъ случаѣ само отношеніе принадлежитъ цѣликомъ къ сферѣ значимости, и остается совершенно неизвѣстно и непонятно, какъ можетъ оно заключать въ себѣ абсолютно отличный и гетерогенный элементъ, по своей сущности не только не могущій войти въ это отношеніе однимъ изъ членовъ, но прямо таки отрицающій всяко6 такое (значимое, формальное) отношеніе. Если же матеріалъ дѣйстви- тельно будетъ членомъ такого отношенія, то и онъ неизбѣжно попадетъ въ сферу значимаго, опредѣляясь въ своемъ положеніи чисто-значимымъ отношеніемъ, и перестанетъ быть тѣмъ алогическимъ и всякой формѣ противостоящимъ, о соединеніи котораго съ формой только и печете# Ласкъ. Другими словами, въ обоихъ случаяхъ проблема только пер6' 1) іыа., 8. 31, 38, 69, 74 П, 102 Г. 2) ІЬіФ, 166 й.» 174 {. 3) іыа., 31 И., 57 «., 74 і., 96 і., 121 «., 173 И.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 129 двНГаеТСЯ Ласкомъ и не получаетъ никакого разрѣшенія. Связная двой- сТвенн°сть формы и матеріи просто постулируется имъ и его ученіе въ самом,ь основномъ пунктѣ представляетъ собою какой-то догматизмъ преДУставлепной дисгармоніо-гармоніи1).—Далѣе, если предположить, чт0 форма и матеріалъ возсоединяются въ видѣ значимаго смысла, тОкуДа же тогла отнести этотъ смыслъ? Вѣдь въ немъ матеріалъ оказы- вается оформленнымъ, осѣненнымъ значимостью, ею санкціонирован- нымъ: не значитъ ли это, что онъ принадлежитъ къ сферѣ значимости? Но въ такомъ случаѣ матеріалъ въ немъ оформленный долженъ пере- стать совершенно быть матеріаломъ, долженъ стать значимостью; ме- нщу тѣмъ, Ласкъ утверждаетъ, что матеріалъ остается матеріаломъ и никогда не теряетъ алогичности, «непроницаемости», допуская только оформленіе 2). Значитъ помѣстить смыслъ въ сферу значимости нельзя, такъ какъ этимъ въ нее былъ бы введенъ также и сохраняющій свою само- стоятельность матеріальный моментъ; что невозможно. Остается отвести смыслу свою собственную «третью» сферу 8); но такой шагъ, съ одной стороны, спряженъ съ повтореніемъ общаго вопроса о возможности связи между формой и матеріаломъ внутри самого смысла, а съ дру- гой—при дальнѣйшемъ развитіи уже изложенныхъ аргументовъ—ведетъ за собою неизбѣжно необходимость четвертой и пятой сферъ, соеди- няющихъ между собою первую и третью и вторую и третью, и такъ іп іпйейпііит. Сверхъ того, какъ получить увѣренность въ томъ, что форма и матеріалъ въ смыслѣ, т.-е. въ состояніи осѣненія и осѣненности, суть именно та форма и тотъ матеріалъ, которые были въ наличности (логиче- ски. конечно) до того? Ибо, съ одной стороны, форма въ «смыслѣ» есть Ф°рма оматеріа лизированная и, потому, матеріалу чѣмъ-то родственная (а Матеріалъ есть матеріалъ формали зированный и потому формѣ чѣмъ-то Родственный), тогда какъ чистая «до-смысловая» форма (чистый «до-смы- Словый» матеріалъ) абсолютно противоположна матеріалу (формѣ) и °тРицаетъ собою его (ее)4); такъ что между ними исключается возможность т Го бы то ни было сравненія. Съ другой же стороны, форма и ма- Но Ъ’ КаКъ то утверждаетъ самъ Ласкъ, наличны только въ смыслѣ. особые*31*01*"0 случа“ чистая форма и чистый матеріалъ либо сами суть Маходя С?ЫСЛЬІ’ Либ° ие имѣются вовсе. Такъ что либо форма и матеріалъ, собою 1416055 Бъ СМЬ1СЛ^> должны сами уже быть смыслами, чтобы являть -—^____®ь_смыслѣ чистую форму и чистый матеріалъ, что—явная без- [Ьіа., 8. 2 и., 74 і„ 173 Н. 5- 74 Н., 212 И. 8- 59 I. 8- 69 і., 74 Н. г) (Ьи, 8) Иэісі., ІЪИ., 9
130 Б. ЯКОВЕНКО. смыслица; либо никакихъ чистыхъ формы и матеріала вообще нѣтъ, и нельзя говорить, что они проявляются, взаимодѣйствуя, въ смыслѣ.—. Наконецъ, внутренно взаимопротиворѣчиво слѣдующее утвержденіе Ласка: «излишекъ отдѣльнаго смысла налъ голой значимостью хотя и обнаруживается въ сферѣ значенія и присоединяется къ значимому, какъ симптомъ отнесенности, но именно поэтому растетъ не изъ сферы значенія, а вступаетъ въ нее извнѣ. Такимъ образомъ, моментъ отдѣль- наго смысла представляетъ собою какъ бы нечистый элементъ въ сферѣ значенія,—элементъ хоть и значущаго характера, но все же уже содержа- щій въ себѣ отблескъ того, къ чему въ отношеніе вступаетъ значущее» *). Какъ можетъ одинъ и тотъ же моментъ быть чѣмъ-то значущимъ и за- ключать въ себѣ слѣды незначущаго? Вѣдь для того, чтобы матеріалъ имѣлъ въ немъ отблескъ, необходима предрасположенность его къ этому, соотвѣтственность его—функціи вмѣщенія въ себя такого отблеска, т.-е. нѣкоторое (хотя какое-нибудь) сродство съ отражающимся матеріаломъ. Между тѣмъ, такое сродство уничтожаетъ его значимую природу, истор- гаетъ его изъ сферы значимаго, а вмѣстѣ съ тѣмъ лишаетъ значимость уста- навлимаего для нея Ласкомъ ргіпсіріит йіѵізіопіз. И въ этомъ случаѣ Ласкъ пускаетъ въ дѣло цѣлый арсеналъ образныхъ выраженій и слож- ныхъ понятій, но всѣ они, къ сожалѣнію, либо маскируютъ, либо пере- двигаютъ проблему, оставляя въ неприкосновенности наличный догмати- ческій постулатъ 2 3). Во-вторыхъ, форма никакъ и ни въ какомъ смыслѣ не можетъ быть матеріаломъ. Какъ форма, такъ и матеріалъ получаютъ у Ласка опре- дѣленную принципіальную характеристику, при чемъ природа формы фундаментально противополагается природѣ матеріала, и наоборотъ8)- Стать матеріаломъ для формы въ такомъ случаѣ значитъ во всѣхъ отно- шеніяхъ перестать быть формой, т.-е. не быть:—совершенно такъ же, какъ для красноты стать не-краснотою значитъ не быть. Такъ что, строго говоря, при этомъ, нельзя даже употреблять слово: стать, ибо никакого перехода между наличностью и отсутствіемъ въ абсолютномъ смыслѣ слова быть не можетъ. Для того, чтобы форма могла дѣйствіи тельно стать матеріаломъ, ей необходимо въ своемъ новомъ состояній быть хотя бы немного прежней (или вообще) формой. Но тогда, съ одноі* стороны, это—не настоящій матеріалъ, а смыслъ; съ другой же стороньь въ формѣ, какъ матеріалѣ, окажутся соединенными чистая форма 11 і) іыа., 5. 59. -') іыа., б. 60 н., 170 я. 3) іыа., 5. 30 Й., 74 Й.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 131 чистый матеріалъ и придется снова указывать всѣ признаки невозмож- нОсти такого ихъ соединенія. Если даже и предположить возможность абсолютнаго перехода формы въ матеріалъ, то и тогда останется непонят- йЬдоъ, какимъ образомъ увѣрить себя въ томъ, что форма, какъ форма, и форма, какъ матеріалъ, суть одно и то же. Вѣдь къ тому будетъ уничто- жена всякая возможность, такъ какъ, ставши абсолютно матеріаломъ, форма настолько теряетъ свою формальность, что не можетъ уже быть сравниваема въ своемъ новомъ состояніи съ самой собою, какъ формой: для этого не будетъ никакого принципіальнаго повода, никакой общей базы сравненія.—Далѣе, рядомъ съ простымъ переведеніемъ формы на мѣсто матеріала у Ласка встрѣчается нѣсколько иная и болѣе запу- танная формулировка; голая, пустая, изолированная форма (а въ рав- ной мѣрѣ и форма наполненная и конкретная) можетъ быть, по его мнѣ- нію, разложена въ свою очередь на форму и матеріалъ, на форму формы (категорія значимости) и формальный матеріалъ х). Этимъ форма пре- вращается уже не въ матеріалъ, а въ смыслъ, т.-е. нѣкоторое сочетаніе формы съ матеріаломъ. Самъ Ласкъ не различаетъ отчетливо этихъ двухъ формулировокъ и пользуется ими сообразно собственному удобству, что вноситъ большую двусмысленность въ его построенія. Что же ка- сается самой этой второй формулировки, то она такъ же мало допустима, какъ и первая. Ибо для того, чтобы быть превращенной въ нѣкоторую совокупность формы формы и формальнаго матеріала, форма должна Уже, какъ форма, содержать въ себѣ признаки своихъ элементовъ. А это совершенно невозможно по отношенію ко второму элементу, такъ какъ онъ, какъ таковой, матеріаленъ, форма же принципіально амате- раільна. Да и помимо этого, какъ доказать, что форма, какъ форма, и комплексъ изъ форма формы и формальнаго матеріала суть одно и тоже? Вѣдь либо форма сама есть уже такой комплексъ и не есть, стало быть, Ф°Рма; либо она не есть, какъ таковая, такой комплексъ; но въ такомъ случаѣ въ ней нельзя найти никакого повода для сравненія или уравненія нимъ. Сверхъ того, форма, какъ таковая, по самому своему смыслу есть и^что цѣльное, неразложимое, неизмѣняемое, безотносительное. Доста- т°чно только формѣ значимости приписать хотя бы одинъ изъ противопо- ложныхъ признаковъ, и все своеобразіе сферы значимостей пойдетъ пра- д еЪ' релятивизація истины заключается не только въ грубомъ ращеніи ея въ преходящее явленіе, но и въ соотнесеніи ея съ этимъ Ст Днимъ, въ признаніи за возможное хотя бы въ какомъ-нибудь шеніи сблизить или связать ее съ такимъ явленіемъ.—Далѣе, форма 1) іъіа., в. юі. 9*
132 Б. ЯКОВЕНКО. формы (значимости) дифференцируется, какъ и всякая форма, по сло- вамъ Ласка, ея матеріаломъ, т.-е. «только—формой». Но эта послѣдняя, въ свою очередь, дифференцируется въ зависимости отъ своего матеріала, т.-е. «только—матеріаломъ»; и такимъ образомъ и форма формы оказы- вается косвенно зависящей въ своей дифференціаціи отъ голаго «только— матеріала». Словомъ, міръ значимости оказывается зависящимъ отъ міра незначимости и имъ опредѣляемымъг). И Ласкъ идетъ въ этомъ направленіи вплоть до утвержденія, будто въ сущности настоящимъ первичнымъ матеріаломъ для всей сферы познанія является чувствен- ный матеріалъ, и будто, собственно говоря, имѣется только одна по- знавательная сфера, а въ ней своеобразное повтореніе оформленія формой матеріала еще разъ 2). Однако, для того, чтобы значимое опре- дѣлялось незначимымъ хотя бы даже косвеннымъ образомъ, оно должно имѣть съ нимъ что-нибудь общее, должно быть съ нимъ хоть въ чемъ- либо гомогенно; въ противномъ случаѣ оно не могло бы ни зависѣть отъ незначимаго въ своей дифференціаціи, ни опредѣляться имъ; вѣдь ихъ зависимость и опредѣленіе суть связи и требуютъ для своего осуществле- нія не только наличности связуемыхъ сторонъ, но и возможности ихъ связыванія, т.-е. сродства ихъ или соотносимости (т.-е. наличности нѣкотораго единящаго ихъ пункта, нѣкотораго пункта или принципа, имъ обѣимъ бъ равной мѣрѣ присущаго). Между тѣмъ, такого пункта нѣтъ и быть не можетъ по условію, т.-е. въ силу ихъ первоначальнаго опредѣленія, какъ абсолютно различныхъ началъ.—Наконецъ, если можно вмѣстѣ съ Ласкомъ допустить форму формы, то можно допустить и форму формы формы, и такъ іп іпйпііит. Ласкъ встрѣчаетъ это возра- женіе слѣдующими аргументомъ: форма формы, т.-е. форма значимости, конечно, тоже можетъ быть сдѣлана матеріаломъ формы, т.-е. формы формы формы; но это послѣдняя не будетъ представлять собою чего-либо новаго по сравненію съ формой формы, такъ какъ будетъ тоже формой значимости 3). Прежде всего, на это приходится отвѣтить, что либо форма формы формы есть форма значимости, форма же значимости есть форма формы и, стало быть, форма формы формы есть форма формы;—въ такомъ случаѣ она не только не есть что-либо новое по сравненію съ формой формы, но вообще не существуетъ, и не зачѣмъ вводить понятія формы формы формы, какъ понятія двусмысленнаго; это же значитъ, что форма формы не бываетъ сама матеріаломъ формы, т.-е., сообразно взгляду Ла' *) іыа., е. по д. 3) ІЪісі., 8. 94, 116 Д., 123 173 И. а) ІЬід., з. 90, 112 {., 211.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРДНСЦЕНДЕНТИЗМѢ. 133 ска на природу познанія, не познается 1), и Ласкъ не знаетъ ее; либо форма формы формы не есть форма значимости, а есть форма формы значимости;—* тогда ге^геззиз іп іпйпііит неизбѣженъ. Но, кромѣ того, допУщен^емъ того» что форма формы формы есть форма значимости, уни- чтожается всякое различіе между формой и маіеріаломъ, логическимъ и ^логическимъ вообще. Что-нибудь одно: либо форма формы формы есть дѣйствительно форма, и тогда она отличается отъ своего матеріала, т.-е. формы формы или формы значимости, именно тѣмъ, что она не есть онъ и потому нова по сравненію съ формой формы или формой значимости; либо форма формы формы есть, какъ говоритъ Ласкъ, то же самое, что и форма значимости, т.-е. форма формы, и тогда форма должна быть отоже- ствляема со своимъ матеріаломъ и наоборотъ. Въ этомъ послѣднемъ слу- чаѣ выхолитъ такъ, какъ будто понятіе матеріала формы значимости, какъ матеріала формы формальнаго матеріала, уже заключаетъ въ своемъ объемѣ ту форму, которая превращаетъ его изъ матеріала въ смыслъ (или же,—имѣя въ виду вышеуказанную двусмысленность въ полученіи Ласкомъ формы формы,—будто понятіе соотвѣтствующаго смысла за- ключаетъ уже въ своемъ объемѣ ту форму, которая вмѣстѣ съ тѣмъ является лишь однимъ изъ его моментовъ). Наконецъ, вѣдь, если форма формы формы не есть новая форма по сравненію съ формой значимости потому, что она тоже есть форма значимости (что, разумѣется, нисколько не мѣшаетъ ей быть въ иномъ смыслѣ формой значимости, чѣмъ формѣ формы, т.-е. первичной формѣ значимости), то на такомъ же основаніи Форма формы не есть новая форма по сравненію съ «просто формой» потому, Она тоже есть форма (что, разумѣется, нисколько не мѣшаетъ ей Ть въ иномъ смыслѣ формой, чѣмъ «просто формѣ»), Въ-третьихъ, если матеріалъ, какъ таковой, есть по Ласку алогиче- е и формѣ,какъ логическому,абсолютно противоположное2), то нѣтъ недЬдСІІ возможности что-либо высказать по поводу этого матеріала; по Да>ке утверждать, что онъ алогиченъ. Ибо всякое высказываніе Ласкь^ °бъективно-познавательному содержанію есть, какъ полагаетъ ЧТо формальная санкція какого-нибудь матеріала 8), и утверждать, ріальный алОгиченъ’ значитъ придавать ему опредѣленный катего- Въ эт0Мъ Эпитетъ’ его логизирующій и разрушающій его алогичность, ніе Мате .Полом<еніи нисколько не помогаетъ и отрицательное опредѣле- ----^^Р’ала иди косвенное указаніе 4)его чрезъ посредство его отно- 1) ’Ьіа., 2> іьи., а) 4> іьіа.; в. 80 192 И. 8- 48 й., 73 192 Й. 8- 80 й.» 182—212. 8- 48, 123.
134 Б. ЯКОВЕНКО. теній къ формѣ или сферѣ значимости: вѣдь и отрицательное опредѣле- ніе есть опредѣленіе, а косвенное указаніе есть указаніе; вѣдь и въ томъ и въ другомъ случаѣ алогическому придается нѣкоторый логическій смыслъ, т.-е. оно берется уже не какъ алогическое, а какъ хотя бы минимально логизированное алогическое; такое же алогическое уже не есть алогическое. Еще болѣе бъ этомъ убѣждаетъ то опредѣленіе, которымъ Ласкъ надѣляетъ алогическое (умалчивая ужъ о самомъ фактѣ надѣленія его опредѣленіемъ), опредѣленіе его, какъ непроницаемаго1). Если алогическое непроницаемо, то какъ можетъ оно быть хотя бы ка- кимъ либо образомъ опознано: вѣдь всякое, отдаленнѣйшее и косвен- нѣйшее опознаніе его было бы уже нарушеніемъ его непроницаемости (даже само опознаніе его, какъ непроницаемаго). Разсужденія Ласка объ алогическомъ чрезвычайно напоминаютъ собою разсужденія древнихъ и христіанскихъ философовъ о матеріи или философскія выкладки новѣй- шаго времени о вещи въ себѣ: онъ тоже старается со всевозможными ухищреніями познавательно утвердить то, что непознаваемо, какъ таковое, и открыть въ познаніи слѣды того, что не есть познаніе и бѣ- житъ всяческаго познанія. И матерія древнихъ и вещь въ себѣ новѣй- шихъ философовъ и алогическое Ласка суть одинаково внутренно-контра- дикторныя понятія.—Далѣе, если матеріалъ есть алогическое хат то какъ можетъ онъ дифференцировать форму? 2). Вѣдь дифференціація имъ формы предполагаетъ потенціальную наличность въ немъ тѣхъ различій, которыя онъ долженъ внести въ форму. Между тѣмъ, всѣ разли- чія, какъ таковыя (а равнымъ образомъ и сама категорія различія), принадлежатъ къ сферѣ логическаго, къ сферѣ «обмысливанія», «озна- чиванія», «опознанія», суть логическія «санкціи», «осѣненія» и т. п. Матеріалъ не знаетъ ихъ, ибо онъ алогиченъ; болѣе того, въ сущности нельзя ничего сказать о томъ, знаетъ ли онъ ихъ или нѣтъ, ибо о немъ вообще нельзя знать: его нѣтъ въ познаніи и для познанія. Равнымъ образомъ, нельзя и утверждать, что познаваемое нѣчто состоитъ изъ формы и матеріала, представляющаго собою въ познавательномъ «смыс- слѣ» отзвукъ чистаго алогическаго матеріала. Ибо нѣтъ того посредствуй' щаго члена, который, будучи одинаково родствененъ и матеріалу въ «смЫ' слѣ» и матеріалу въ его полной алогичности, позволилъ бы сравни** ихъ между собою и установить внутреннее (или хотя бы внѣшнее) сроД' ство ихъ; вѣдь никто не достигаетъ алогическаго, такъ какъ оно нег.р0' ницаемо для достиженія.—Наконецъ, если матеріалъ, какъ таковой, ал°' *) ІЪіс!., 74 И. 2) іыа., Б. 59 й.» 170 Н.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 135 річенъ и непроницаемъ, а матеріаломъ можетъ быть всеі форма и форма формы и форма форма формы, то тѣмъ самымъ вся сфера значимости ста- вится подъ знакъ алогичности и непроницаемости, т.-е. подъ знакъ полной ^Ыражаемости и непознаваемости 1). Отсюда слѣдуетъ, что логическая сущность познанія непознаваема, т.-е. не логична;—выводъ совершенно абсурдный и недопустимый. И только ухищреніемъ оказывается въ дан- номъ случаѣ производимое Ласкомъ разграниченіе между чистой фор- мой вообще и ея матеріально опредѣленными дифференціаціями й); ибо, съ одной стороны, и чистая форма и ея дифференціаціи могутъ быть иатеріалсмъ и должны потому стать алогичны; съ другой же стороны, сюда присоединяется невозможность имѣть хотя бы какое-либо пред- ставленіе о чистой формѣ вообще на почвѣ Ласковской гносеологіи: все познаваемое неизбѣжно распадается на форму и содержаніе, и чи- стая форма должна подвергнуться той же участи, тѣмъ нарушая свою чи- стоту. Если же ее исключить изъ правила и противопоставить сферѣ по- знаваемаго, какъ сферѣ въ широкомъ и конечномъ смыслѣ алогическаго (что Ласкъ иногда и дѣлаетъ)3), то она, во-первыхъ, не будучи матеріаломъ познанія, не можетъ вообще фигурировать въ сферѣ познанія; а во- вторыхъ, будучи запознавательна, она тѣмъ самымъ присоединяется къ сферѣ алогическаго, и такимъ образомъ получается невозможнѣйшій результатъ: логическое есть алогическое,—результатъ понятный и живительный съ точки зрѣнія панлогизма Гегеля, но смертоносный для ^анархизма Ласка 4). Въ-четвертыхъ, совершенно недопустимъ взглядъ Ласка на по- знаніе, какъ на своеобразное теоретическое «мнѣніе» нѣкотораго смысла, на своеобразную теоретическую «интенціональность», направлен- ность на оформленное категоріальной формой нѣчто 5). Вѣдь познаніе принадлежитъ къ сферѣ бытія, и направленность его на логическій сиьіслъ была бы бытійнообразной направленностью нѣкотораго спе- ціальнаго бытія. Это же явственнымъ образомъ невозможно, такъ какъ ^Цифическій характеръ психичности вообще и познавательной интен- нальности въ частности либо представляетъ собою матеріальный ентъ логическаго смысла, значитъ входитъ въ содержаніе смысла и ЛОе на него извнѣ не направляется; либо онъ означаетъ собою дѣ- ____явленіе психическаго бытія, есть въ такомъ случаѣ специфически *) ІЬісІ., б. 76. 2) ІЪіс!., 60 й. ІЬісі., 8. 78. ' ІЪіс!., 8. 134. ІЬід., 5. 80 й.
]36 Б- ЯКОВЕНКО. окрашенный логическій смыслъ н не можетъ направляться психически на другіе смыслы потому уже, что связанъ съ ними логическими, не психическими связями, а на смыслъ вообще—потому уже, что логически предпологаетъ его, какъ свое начало. Другими словами, психическое, какъ и всякое бытіе, познавательно опредѣлено логическимъ: какъ же можетъ оно направляться на это послѣднее или быть ему субъективнымъ коррелятомъ? Еще болѣе абсурдны частныя слѣдствія этого общаго взгляда Ласка на познаніе. Матеріалъ, какъ таковой, по его мнѣнію, непосредственно переживается; смыслъ опознается, т.-е. опосредствуется и выдѣляется изъ переживанія въ качествѣ предмета; форма, конструирую- щая этотъ смыслъ, тоже переживается, но .только уже не въ переживаній даннаго матеріала, а въ переживаніи познанія его, какъ предмета (т.-е. въ переживаніи оформленія такого матеріала въ смыслъ); и, наконецъ, эта же самая форма опознается, ставши сама моментомъ новаго смысла, форма котораго (т.-е. форма формы) только переживается *). Но, вѣдь, если голый матеріалъ и оформляющая форма только переживаются, а переживаніе при этомъ представляетъ собою состояніе, принципіально отличное отъ познанія, то о нихъ совсѣмъ нельзя говорить въ познава- тельныхъ терминахъ; нельзя говорить того, что они суть, нельзя даже говорить, что они переживаются.—Далѣе, въ такомъ случаѣ нѣтъ никакой возможности и никакихъ основаній утверждать, что тотъ матеріалъ, который переживается въ ощущеніи, и та форма, которая переживается въ познаніи ощущаемаго предмета, суть тотъ же самый матеріалъ, кото- рый опознается въ познаніи предмета (т.-е. является матеріальнымъ моментомъ матеріальнаго смысла), и та же самая форма, которая опо- знается прн опознаніи формы предмета (т.-е. является матеріальнымъ мо- ментомъ формальнаго смысла); ибо переживаніе со всѣмъ своимъ содер- жаніемъ внѣпознавательно и, стало быть, не можетъ быть ни сравниваемо, нн отожествляемо съ познаніемъ и его содержаніемъ. Въ непосредственно переживаемый познающій актъ нельзя вкладывать никакой формы именно потому, что онъ непосредственно переживается; о наличности формы въ немъ можно только знать (при чемъ принципіально не представляетъ никакой важности, будетъ ли то познаніе донаучное или научное, тем- ное или ясное, и т. п.).—Наконецъ, совершенно неправомѣрно создавать для рефлексивныхъ категорій, какъ то дѣлаетъ Ласкъ, какое-то проме- жуточное положеніе между субъективностью познавательнаго акта объективнымъ смысломъ познаваемаго 2). И тутъ главнымъ аргументомъ х) ІЪій.. 8. 80 Й., 192 й. ’) ІЬід., 3. 139 й., 162 й.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 137 является невозможность соединенія этихъ принципіально-различныхъ сферъ, а затѣмъ логическая подчиненность субъективности позна- ванія, какъ своеобразнаго психическаго бытія, смыслу познаваемаго, ЕЪ видѣ какового логически выявляется всякое, значитъ н пси- хическое бытіе, — подчиненность, исключающая всякую мысли- мостъ ихъ коррелятивности или взаимосоединенія. Благодаря такой Едчиненности отпадаетъ возможность, съ одной стороны, вмѣстѣ съ Ласкомъ видѣть въ рефлексивной категоріальной сферѣ третье основное развѣтвленіе теоретической формы вообще, равноправное со сферами бытійной формы и формы значимости *), а, съ другой стороны, говорить вмѣстѣ съ нимъ о соотвѣтствіи такимъ его рефлексивнымъ формамъ конститутивныхъ формъ 2). Одно нзъ двухъ: либо рефлексивныя катего- ріи принадлежатъ къ сферѣ субъективности, т.-е. къ сферѣ психическаго бытія, и должны быть истолкованы психологически: тогда имъ не мѣсто въ логикѣ; либо онѣ принадлежатъ къ сферѣ объективно-логическаго состава познанія, и тогда непозволительно связывать ихъ спеціальною связью съ субъективностью познавательнаго акта. ТРАНСЦЕНДЕНТНЫЙ ИММАНЕНТИЗМЪ. Стремленіе покончить съ проблемой трансцендентности полнымъ исключеніемъ всѣхъ формъ трансцендентнаго изъ сферы сущаго и приве- деніемъ всего содержанія этой сферы къ одному общему началу полу- чило въ современной философіи нѣсколько различныхъ выраженій. При этомъ, соотвѣтственно основному настроенію эпохи, главное вниманіе До сихъ поръ было сосредоточено на субъективномъ аспектѣ, проблемы, т-*е. на устраненіи трансцендентности бытія—познанію, на установленіи Монизма знанія. Однако, несмотря на это, каждая попытка осуществить Так°й монизмъ съ неизбѣжностью приводила къ опредѣленному онтоло- чческому ученію, а въ самое послѣднее время этотъ объективно-онто- ^ческій аспектъ сталъ даже выдвигаться все больше и больше на перед- Н1И Планъ.—Среди различныхъ формъ такого гносеологическаго монизма Наиболѣе типичными являются ученія Шуппе, Авенаріуса, Ройса и Ко- ГеИа> при чемъ въ объективно-онтологическомъ стношеніи изъ нихъ Го характернѣе ученіе послѣдняго. 1 • Имманентизмъ чистаго сознанія. Противопо- ^Вленіе бытія и сознанія, предмета и познанія, содержанія и формы, іыа., і4і г. 2 ) ІЪісІ., 5. 174 ѣ
138 Б. ЯКОВЕНКО. какъ какихъ-то отдѣльныхъ сущностей или даже какъ самостоятель- ныхъ принциповъ и началъ, находящихся во взаимодѣйствіи или взаимо- отношеніи, совершенно недопустимо, по мнѣнію Шуппе. Это—хотя и легко объяснимая, но глубоко извращающая природу сущаго ошибк?.. Нѣтъ бытія внѣ его отношенія къ сознанію, ибо даже бытіе внѣсозна- тельное получаетъ свой смыслъ лишь при его сознаваніи, какъ внѣсо- знательнаго бытія; нѣтъ предмета внѣ познанія, ибо само установленіе внѣпознавательной природы предмета есть актъ познанія; нѣтъ содер- жанія внѣ формы, ибо всякое содержаніе, какъ содержаніе, предполагаетъ уже содержащее, т.-е. форму. Бытіе и сознаніе, предметъ и познаніе, содержаніе и форма, объектъ и субъектъ, и т. п.,суть отвлеченные мо- менты одного и того же изначальнаго единства, одного и того же пер- вичнаго или чистаго переживанія-факта: сознанія или, что то же, бы- тія. Всѣ различія сущаго суть различія внутреннія этому перво-факту. И самъ этотъ перво-фактъ есть не что иное, какъ фактъ совокупной данности всѣхъ этихъ различій въ ихъ общей присушности единому сознанію-бытію. Другими словами, все содержаніе сущаго имманентно сознанію и само это сознаніе въ свою очередь всецѣло имманентно содержанію сущаго. Содержаніе сознанія и содержаніе сущаго—одно и то же: сознаніе есть сущее, а сущее есть сознаніе. Такова наиболѣе общая и вмѣстѣ наиболѣе адэкватная формулировка Шуппова антитрансцендентизма *). И, тѣмъ не менѣе, уже въ ней содержатся явно трансцендентные мотивы, начинающіе сказываться со все большей и большей силой по мѣрѣ того, какъ Шуппе отъ общихъ началъ своего консціентическаго имманентизма переходитъ къ ’его детальной разработкѣ.—И, прежде всего, трансцендентный моментъ заключается уже въ признаніи факта сознанія - бытія за нѣчто изначальное, необъяснимое, все остальное собою обусловливающее и объясняющее, за первичную мѣру вещей, за первичное переживаніе, и въ обозначеніи его, какъ перво-чуда, какъ перво- начальной и непреоборимой загадки бытія-сознанія 2). Если все содер- х) См. 5 с Ь и р р е. ЕгкеппЩІБзіИеогеНЕсИе Ьо^ік (1878) б. 15—88, 235—245. 518—535: Сгипсігізз 4ег ЕгкеппіпІБзіІіеогіе ип4 Ьо§ік (1894) з. 1—34, 144 Н.; Ве&гШ ипй Сгепхеп 4ег Рзускоіо^іе въ 2еіізсЬгіГі ійг іттапепіе РкіІозорЫе I (1895) з. 37-" 76; Вэб Зузіет 4ег Ѵ/ІБзепзсЬаГіеп ип4 4аз 4ез 8еіеп4еп, 1Ъі4. III (1898) з. 71 Н- а) См. 8 с к и р р е: Егкеппіпіззік. Ео^ік з. 60, 63 69, 74, 75, 81. 87, 143> 145, 147, 155, 168, 174І., 196, 223, 233, 243, 251, 360, 366. 389, 397, 413, 432, 513, 522, 524. 527, 590, 669, 670. 671, 696; Сгип4гІ53 4. ЕгкеппіпізБЙі. б. 19, 21; 7і'5аттеп1іап2 ѵоп ЕеіЪ ип4 8ее1е (1902) б. 28, 61; Ве^гіН ип4 Сгепгеп 4. РзусЪо1о?’е въ Хеіізскг. і. іт. РРііІозорЫе 1 б. 62; Ваз 8уз1ет 4ег Ѵ/іззепзскаЙеп іЫ4. з. 70, 75- 109; Вег Зоіірзізтиз іЬі4. III з. 328; 2ит РзускоІо^ізтиБ ип4 ЫогтсЪагакіег 4е> Ес^ік въ Агскіѵ йіг БузІетаіІБске РЫІозоркіе VII (1901) 1, 17.
ОБЪ ИММАНЕН1 НОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМ'Ь. 139 іканіе сущаго есть содержаніе сознанія, а фактъ бытія или сознанія есть чудо» загадка или нѣчто необъяснимо-послѣднее, то, вѣдь, это дибо значитъ, что сознаніе, однимъ изъ своихъ содержаній имѣя себя самого, наталкивается въ своей сферѣ на нѣчто, для себя непроницаемое (на самого себя) и въ извѣстномъ смыслѣ потустороннее; либо это зна- чить, что сознаніе, какъ изначальный фактъ, есть вообще нѣчто созна- нію (самому себѣ) недоступное и за предѣлами его сознаванія лежащее. <раз Ѵ/ипйег ізЬ дез СІаиЬепз ІіеЪьіез Кіпд» х), цитирутъ Шуппе и тѣмъ себѣ подписываетъ приговоръ; ибо «тамъ, гдѣ въ сферѣ нашего мышленія постоянно обнаруживается нерѣшенная еше загадка, нами допускается ошибка»2). Такой ошибкой въ данномъ случаѣ является допушеніе трансцендентной сознанію загадки или чудесности сознанія.— Во-вторыхъ, хотя Шуппе и уничтожаетъ утвержденіемъ изначальной неразрывности (и даже тожественности) сознанія и бытія грубый транс- цендентизмъ «вхожденія» вещей въ сознаніе, какъ въ какую-то «форму» («сосудъ», «рамки» и т. п.)3), онъ не убиваетъ этимъ болѣе тонкаго транс- цендентизма «содержимости», «наличности» вещей (бытія) въ сознаніи. Другими словами, содержаніе сознанія не есть само сознаніе; бытіе въ конечномъ счетѣ отлично отъ сознанія. Въ противномъ случаѣ, зачѣмъ такая двойственность обозначенія при помощи двухъ по смыслу своему обычно совершенно различныхъ названій? Шуппе отвѣчаетъ на это: для выявленія двухъ различныхъ отвлеченныхъ моментовъ общаго созна- тельнаго единства4). Но, вѣдь, возможность различія въ отвлеченіи имѣетъ подъ собою какую-нибудь вещественную базу (не есть фантазія); т.-е. сознаніе и бытіе, будучи различаемы іп аЬзігасіо, дѣйствительно раз- личны въ чемъ-то. А въ такомъ случаѣ эта различность знаменуетъ со- ^°ю трансцендентный сознанію (какъ цѣлому единству) моментъ. Одно Изъ Двухъ; либо сознаніе и его содержаніе-бытіе тожественны во всемъ, 60 всѣхъ смыслахъ и отношеніяхъ, и тогда ихъ нельзя различать ни «ИИнадьнс, ни по существу; либо они хоть въ чемъ-нибудь да различны, Но въ такомъ случаѣ это различіе будетъ границей сознанія,и трансцен- Дснтность не будетъ превзойдена. Шуппе пытается защититься отъ 0 аргумента ссылкой на то, что различіе сознанія и бытія въ сущ- ) 5 с Ь и р р е: ЕгкеппЩіззІИ. Ео^ік. з. 660. ) 2 с Ь и р р е: іЪіс! 5. 670. ІЬод . ІЪід. 8. 19 72; Вег ИизаттепЬап^ ѵ. ЕеіЬ и. 5ее1е 5. 9; Ве^гіЙ и. Сгепгеп 8. ^еЬег°\^’Іе ВЪ ^е’*-зс^г- Іт.РЬіІозорЫе I б. 68; Вег Зоіірзібтиз, іЬід. III б. 345.; 'ѴаЪгпеЬтипЕ ипд Етртдипе 2еі1зскгіЙ і. РЫІоБорЫе БД, 98 з. 35. Йед. I Зеки рре: ЕгкеппіпіББЙі. Ео^ік б. 60—88; Віе ВеБіаѣі^ип^ дез паіѵеп к ПШ8 въ ѴіегСеІіакгБскгіИ ійг ѵЛвзепвскаЙІіске РЪіІо&орЬіе XVII (1893) 5 389 И.
140 Б. ЯКОВЕНКО. ности относится не къ сознанію, какъ перво-факту, а къ сознанію, как-. одному изъ моментовъ бытія, т.-е. содержанія сознанія-первофакта Но, вѣдь, вмѣстѣ съ тѣмъ онъ настаиваетъ на томъ, что сознаніе (как. перво-фактъ) одно и то же съ бытіемъ и своимъ содержаніемъ8): въ та. комъ случаѣ различіе сознанія и бытія, какъ моментовъ въ содержз.ні? перво-сознанія, относится къ самому перво-сознанію. А отсюда слѣ дуетъ, что либо перво-сознаніе не знаетъ само различія между созна, ніемъ и бытіемъ, предоставляетъ это различіе бытію или своему содер. жанію и, потому самому, отличается отъ него, т.-е. имѣетъ въ его лиій нѣкоторую трансцендентность себѣ; либо, будучи тожественно съ бы- тіемъ и своимъ содержаніемъ, оно и въ себѣ самомъ осуществляетъ этс различіе, тѣмъ противорѣча своей сознаніе и бытіе уравнивающей природѣ и вводя чуждый (трансцендентный) себѣ, необъяснимый изі себя самого моментъ.—Въ-третьихъ, если оставить въ сторонѣ сознаніе какъ перво-фактъ и перво-чудо, и обратиться къ его содержанію и бы- тію, то и здѣсь имманентизмъ окажется неполнымъ (трансцендентизи- рованнымъ) въ виду открытаго признанія со стороны Шуппе различ- ности между сознающимъ я (субъектомъ) и бытіемъ (объектомъ). Утвер- жденіе Шуппе, что эта различность не принципіальная, такъ какь-дек сознающее я и сознаваемое имъ бытіе—суть моменты одного и того содержанія перво-сознанія, надлежащей силы при этомъ не имѣетъЧ Ибо, вѣдь, что-нибудь одно: или различность эта имѣетъ какой-нибуй дѣйствительный смыслъ,—и тогда она остается различностью и въ сфері единаго содержанія перво-сознанія (если же не остается, то куда вается? И, вообще, какъ можетъ она не остаться, разъ все исчерпывается содержаніемъ перво-сознанія); или въ сферѣ содержанія перво-сознані* нѣтъ никакой различности; но тогда ея не должно быть и между еГ® моментами, такъ какъ, вѣдь, этн моменты суть его (а не чьи дрУг’е‘ моменты. Равнымъ образомъ, противъ внутренняго трансцендентиз^' этихъ моментовъ безсиленъ и другой аргументъ Шуппе: будто субъ^' тивное и объективное суть лишь различныя стороны одного и того перво-со держанія4). Ибо именно фактъ ихъ различія, какъ стор01^ одного и того же, и свидѣтельствуетъ объ остаткѣ трансцендентной *) Зсііирре: ЕгкеппІпіззіЬ. Ьо^ік, 8. 74 і., 81 і. $ 2) ЗсЬирре: ЕгкеппіпІБзЙі. Ьо^ік 5. 69, 75, 143 Й. 175, 241 Й.; ^гиП<^ <1. ЕгкеппіпіБзіЬ. з. 35 іі.; Ьег ХизаттепЬап^ ѵ. ЬеіЬ и- 8ее!е в. 21 і., 27 Й- Бузіет а. ѴЛззепзсЪаЙеп въ ХеіізсЬг. Г, іт. РЫ1. III з. 71 й. 3) ЕгкеппіпіззіЬ. Ьо^ік. з. 65, 69, 79, 195; Хизаттепкап^ ѵ ЬеіЬ. и. Бееіез.2' 4) Ее§гіЙ и. Сгепгеп а. РзусЬоІо^іе въ 2еіізсЬг. і. іт. РЫ1. 1 я. 61—76; Зузіет аег Ѵ/іззепзсІіаЙеп іЫа. III. з. 70—95.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 141 Различное не есть одно и то же, находится за предѣлами одного и того же, добавка къ одному и тому же,—добавка, ему чуждая и не въ немъ Щенящаяся. Чго-нибудь одно: либо двѣ различныя стороны дѣйствц- ^ьно различны, и тогда ихъ присущность одному и тому же не уни- ^Джаетъ ихъ различности (скорѣе сама является совершенно непонят- Йбй и недопустимой); либо онѣ, дѣйствительно, суть стороны одного и т0уо же и потому, какъ и все это «одно и то же» есть одно и то же, со своей стороны суть одно и то же; но тогда онѣ—не различныя стороны одного и того же.—Наконецъ, лишенъ всякой цѣнности и третій вы- ходъ изъ трудности, демонстрируемый Шуппе на болѣе спеціальной проблемѣ отношенія между психическимъ и физическимъ: сознаніе и егйфизіологическій эквивалентъ суть одно и то же. Ибо въ такомъ слу- чаѣ нечего и различать, напр., между мною, смотрящимъ, и моимъ гла- зойь: я есмь мой глазъ, а мой глазъ—есмь я самъ х). Въ виду того, однако, что съ такимъ же успѣхомъ я есмь мое ухо, а мое ухо—есмь я самъ, мой глазъ долженъ оказаться моимъ ухомъ и наоборотъ, такъ какъ я въ обоихъ случаяхъ будетъ тожественно. Если же не согласиться на этотъ абсурдъ, то. либо придется ограничить тожество между я и его физіологическимъ эквивалентомъ сферою лишь какого-либо одного изъ органовъ, что еще абсурднѣе во всѣхъ отношеніяхъ; либо нужно будетъ признать полную атожественность я въ его различныхъ моментахъ.—Въ-четвертыхъ, «вхожденіе» бытія въ форму, будучи изгнано Шуппе изъ его гносеологіи сь объективной стороны, вламывается въ нее съ субъективной: бытіе, «акъ оказывается, «входитъ» въ индивидуальныя сознанія, посколько послѣднія поднимаются до точки зрѣнія «сознанія вообще»2), и осйется за ихъ сферой, посколько они ведутъ свою индивидуальную «®ЗНЬ. Этимъ кромѣ трансцендентизма бытія индивидуальному созна- Н1І° устанавливается еще двоякій трансцендентизмъ: «сознанія вообще»— 8НДивидуапьноМу сознанію и объективнаго содержанія индивидуаль- сознанія—его субъективному содержанію.—Въ-пятыхъ, гносеоло- имманентное отношеніе между бытіемъ и сознаніемъ рисуется 'ппе, какъ отношеніе между первичнымъ, хаотическимъ, грубымъ 0 Млѣніемъ (голой данностью) и оформляющимъ, просвѣтляющимъ, ^^ющимъ (или уразумѣвающимъ) его мышленіемъ3). Разумѣется, 5 о Ъ и р р е: гизаштепкап^ ѵ. ЬеіЪ и. 8ее1е 5. 57 (ср. 49—58). &1е}) напр., ѴТаз ізі Віісіип^ осіег ѵ/аз зоіі іп ипзегеп ЗсЬиЫеп ^еіегпі: ипй . Ѵег<1еп? въ ЗеіізсЪг. і. іт. РЪіІон. IV (1899) а. 286, 292; ор. также ѵ. Ьес- ' * Е'ег Кеаіійгпив сіег тоДетеп ЫаіигѵгізвепзскаЙ (1879) в. 42, 64, 194, 259. р ^сЬирре: ЕгкеппіпіззЙЬ. Ьо^ік. б. 64 89 Й., 102, 143 Й., 555 Й.; і ‘ гипйгі5з д. Егкеппгпіззйі. в. 3, 74, 78.
г 142 Б. ЯКОВЕНКО.I В ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗмѢ. 143 такая имманентная данность неизбѣжно оказывается трансцендент^Л ратномъх). Точка зрѣнія сознанія вообще или точка зрѣнія мышленія, мышленію, такъ какъ обладаетъ свойствами, ему абсолютно протдЕ. ^слитаго само бытіе и потому истиннаго, характеризуется полнымъ положными, и самимъ Шуппе противопоставляется мышленію, каД родствомъ подлинно-родового понятія: бытіе есть система такихъ что-то ему «чуждое» и въ конечномъ счетѣ абсолютно непостижимоеі| пОнятій, а истина—мышленіе такого бытія2). Въ моментъ выявленія Эта трансцендентная данность находитъ свое болѣе спеціальное дЬтвенно-роводого понятія, т.-е. въ моментъ просвѣтленія «данности» явленіе, затѣмъ, въ такъ-называемой «первичной необходимости», ко>свѣтомъ «сознанія вообще», личное сознаніе теряетъ свой субъективный сторонъ ставитъ мышленію границы, со всѣхъ сторо^Г ^актеръ и становится абсолютнымъ познаніемъ или самимъ бытіемъ, йчі осуществленіе всей системы такихъ понятій, т.-е. всего бытія, является 1 йіЯ него абсолютнымъ идеаломъ, идеей, конечнымъ, хотя и недости- ^мымъ, предѣломъ стремленія, вѣчной проблемой 3). Соотвѣтственно втому, мышленіе согласно подлинно-родовымъ понятіямъ или стано- торая со всѣхъ окружаетъ его чудесной загадочностью изначально и догматически д= наго: такова, напр., данность конкретно-индивидуальнаго; таковый первоначальная группировка, величина и движеніе элементарна^! частицъ матеріи; и т. п. Мышленіе въ состояніи осуществляті свои п&| знавательныя дѣйствія, только опираясь на такія «первичности», рукоі влЛгіе бытія является совокупностью нормъ для индивидуальнаго со- водясь ими, постулируя ихъ. Сами же онѣ непроницаемы для него, ср послѣдніе, чистые факты-загадки2). — Наконецъ, въ-шестыхъ, сине шеніе трансцендентности устанавливается въ имманентной сферѣ кі знанія также между индивидуальнымъ сознаніемъ и истиной, являві щейся прямой цѣлью его стараній3). Индивидуальное сознаніе достн всякое принципіальное противопоставленіе сознанія и бытія, познанія гаетъ истины, т.-е. становится мышленіемъ, только тогда, когда емі| и предмета, субъекта и объекта, души и тѣла, какъ отдѣльныхъ транс- удается взойти на грань «сознанія вообще»4). Для этого оно фиксируя» цендэнтныхъ другъ другу сущностей или сферъ, является, по мнѣнію общее и необходимое, т.-е. подлинно-родовыя понятія (отличныя олі Авенаріуса, простыхъ абстракцій или аббревіацій) знанія, а ошибка сводится къ незнанію, т.-е. къ неспособности освобо- диться отъ субъективной индивидуальности и воплотиться въ само бытіе 4). 2. Имманентизмъ чистаго опыта. Всякій дуализмъ, простыхъ абстракцій или аббревіацій) или категоріи, въ «данною» I во впечатлѣніяхъ, подчеркиваетъ общее въ индивидуальномъ и ко»! извращеніемъ подлинной сущности дѣйствительнаго и создается совершенно неправомѣрнымъ и произвольнымъ, хотя и при- ®ычно-безсознательнымъ, актомъ интроэкціи. Познающій вкладываетъ непосредственно преднаходимое имъ въ опытѣ психическое, съ одной бороны, въ другихъ индивидуумовъ, а, съ другой, и въ самого себя, какъ нѣчто внутреннее и особенное; чѣмъ тотчасъ же вызывается обо- собленіе непосредственно преднаходимаго въ опытѣ физическаго и по срощенію къ другимъ индивидуумамъ и по отношенію къ самому себѣ, чего-то имъ и ему внѣшняго и чуждаго5). Между тѣмъ, вниматель- у. *) ЕгкеппіпіззІЬ Ео^ік б. 111 й., 555 Й. 669 й.; Сіе Когтей без Сепкепв въ ѵ^/ОЦагзсЬг. Е ѵ/. РЬііоб. VII б. 387—410; Вэ§гіЙи. Сгеп^еп б. РзусЬоІо^іе въ «оЬг. {. іт. рыі. I. 5. 45 Й., 59 й., 63—76. Эту мысль заимствуетъ у Шуппе и Л(/четъ въ основаніе езоей гносеологіи Лапшинъ ср. Законы мышленія и формы (1906) стр. 18, 23, 60, 261 и др. 1 су- ЕгкеппІпіззіЬ. Еорк б. 96 й., 576 й; 644—673; Сгипбгізз б. ЕгкеппіпіззІЬ. ‘ 150 й. ЕгкеппІпІБзіЬ. Ьо^ік. з. 111 й., 669 й.; Ѵ/аз зіпб Ібееп въ ИейзсЬгіЙ Е РЬі- Ва. 82 б. 23 Е 1- ) ЕгкеплІпіззіЬ. Ео^ік. 113 Е, 644 Й.; Сіе Коггпеп без Сепкепз въ ѴіегіеііаИгзсЬг. ѵѵйэ а»— ^сі-Г '^‘іІОБорЬіе VII б. 389. - 2; ^итѵ1ІУ(1?'1 'Че* См' А ѵе ПаГ ‘ и5: т8п5сЫісЬе Ѵ/еІіЬеЕГІИ3. (1912) §§ 38 Ветег- .' V . ЦТ. о гит Вер4Я йез СергаСапаез 4ег РзусЬоІойе въ ѴіегІеІіаЬгЕоЬііЛ I. ѵ. РЫ- XIX (1895) й 35 И. С о Ь п: Ѵогаизвеінип&еп ипсі 2’^'. Ріе Ео^ік дег РЬіІОБорЬіе (1910*1 5» ъ 1/171.x 1 I Ѵ/ігкІісЬкей (19і2)5| ігляпъ твепдо уст^51 х) Егкеппиііззіѣ. Ео^ік 5. 9! 144 і. ср. дез Егкеппепз (1908) 8. 106, 170 , 446 Е; Ь а з к:__ь______ -______г___, 52 й.; Е.іскегі: Ваз Еіпе, діе ЕіпЬеіІ ипд діе Еіпз въ «Ео^об^’Ѣ (1911/1912 1 б. 35 й., 41 Я. ЕгізсЬеізеп-КоЫег: Ѵ/ІБзепзсЬай ипд Ѵ/ігкІісЬкеіі (1912)4 42 Й., 72 Й., 90 й. Вэ всѣхъ этихъ случаяхъ повторяется взглядъ твердо ус^І вленный Шуппе, а имъ самимъ взятый у Аристотеля (см. МеЕ XIII; 7—-8)- I ») Егкеппіпіззйі. Ьорк. 5. 221 245, 459, 54, 530, 580 , 590, 593. 601. е' | 650, 659, 670; Сшпдгізз б. ЕгкеппіпІБЗіЬ. в. 66 іі. 8) ЕгкеппІпіззіЬ. Ео^ік. б. 94 й., 111 й., 644 й., 669 й. И 4) Егкеппіпіззік. Ьо^ік. 8. 634; Сгипбгізз б. ЕгкеппіпІБЗіЬ. 31 Е; Иизаггтіег^І ѵ. ЕеіЬ и. 8ее1е б. 25 і., 32, 46; Ве^гіЙ и. Сгепхеп б. Рзус’поіо^іе въ геіѣзсЬг- \' РЬііоз. I. б. 40; Оаз Зузіет <1. Ѵ/іззепзсЬаЙеп іЬіб. III б. 80; Оег ЗоІірзівтиБ 1 III б. 356; Ѵ/аз ібі бег Ѵегзгапб ипд ѵѵіе капп ег ^еЫМеі обег ^езсЬагЙ 'ѵе1 , 1| іЬіб. IV б. 63; \Ѵаз ібі Віібип^ іЬіб. IV б. 326; Ваз теІарЬузізсЬе Моііѵ иП<у,еЛ СезсЫсЫе бег РЬіІозорЬіе іт ІІтгІБзе (1882) б. 25; Сіе Когтеп дез Сепкепз в* 1 іе1]аЬгзсЬгіЙ ійг ѵ/іззепБсЬаЙІісЬе РЬіІозорЬіе VII (1883) з. 394: Ѵ/аз БІпд 1 , въ 2еіізсЬгіЙ йіг РЬіІозорЬіе и. рЬПоз. Кгіѣік Ед. 82 (1883) б. 2; 2’.”" РчѴ -1® ^ізтив ипб хит ЫогтсЬагакііег б. Ьо^ік въ АгсЬіѵ Е зузіет. РЬіІозорЬіе . — Б. 6.
144 Б. Я К О Б Е Н К О. ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗ МЪ. 145 ный анализъ непосредственно въ опытѣ преднаходимаго нигдѣ не | талкивается на серьезную надобность въ такомъ рѣзкомъ расщеплещр различныхъ частей одного и того же сущаго. Сущее есть единый и се^і ный въ себѣ опытъ, распадающійся на рядъ функціональныхъ зависЛ мостей или координацій, начиная отъ наиболѣе простыхъ и кончай наиболѣе сложными случаями 1). Сообразно этому, познаніе міра доли^І стремиться усвоить его во всѣхъ его частяхъ именно, какъ нѣчто Ке,' піальнои посредственно преднаходимое, и быть свободно по возможности от-1 составныя гипотетическихъ і___ , --- — находимаго, т.-е. должно стремиться наиболѣе экономическимъ гутеу.-. совпасть съ опытомъ, стать самимъ чистымъ опытомъ 2). Однако, удаленіемъ интроэкціи и построеніемъ философіи, адэква:[ ной непосредственно преднаходимому, Авенаріусъ еще не достигая- полнаго освобожденія системы міра отъ трансцендентныхъ моментовъ,-1 -длиннаго такимъ образомъ отмѣчалось бы одно и то же. Смыслъ ука- заЯН°й исходной формулировки Авенаріусомъ гносеологической проблемы что въ непосредственно-преднаходимомъ, въ непосредственномъ оПьітѢ, наличны два изначально различныхъ момента. А это и есть транс- й^ен’гизмъ въ имманентизмѣ.—Во-вторыхъ, это первичное различіе цѣпляется у Авенаріуса ученіемъ объ эмпиріокритической принци- піальной координаціи: я онъ беретъ, какъ центральный ея членъ, а в т части среды, какъ противочлены х). Разумѣется, такая коорди- ------------ ,„™ѴГ)Сій въ сферу опытно-непрф „плавность нисколько не исключаетъ принципіальной различности: надстроекъ или экскур ~ _ онане позволяетъ поставить на мѣсто одного момента другой моментъ, на мѣсто я—части среды (при сохраненіи за я и средою ихъ изначаль- наго, значенія). Попытки смягчить такую различность утвержденіемъ, что моменты координаціи отдѣлимы другъ отъ друга только іп аЬзігасІо2), малсгчему помогаетъ; ибо для различенія (или противоположенія) въ отвлеченіи должно существовать основаніе въ самомъ непосредственно- И, прежде всего, трансцендентизмъ сказывается въ сакомъ непосре- ( . _ ---,— -------------— ственно-предааходимомъ, какъ его полагаетъ Авенаріусъ въ основа»! првяахокимсмъ: не будь моменты координаціи различны непосред- всѣхъ своихъ разсужденій: «нѣкоторый словомъ «я» обозначаемый кь4 ственно, ихъ нельзя бы было и въ отвлеченіи разсматривать, какъ от- дивидуумъ, какъ (относительно) постоянное нѣчто внутри иѣкотораЛ ильные. Равнымъ образомъ, не уничтожаетъ принципіальной различ- (относительно) измѣнчиваго множества (относительныхъ) единствъ, с&Лі®*™ этихъ моментовъ и утвержденіе: «отличіе та къ-называемаго «я» значаемыхъ словами: «сочеловѣки», «деревья» и т. п.»3); «любая часлі огьсоставныхъ частей его «среды» состоитъ въ томъ, что въ опытѣ «я» нашей среды находится въ такомъ отношеніи къ человѣческимъ ^10чается гораздо больше опытовъ., видуумамъ, что, когда оиа полагается, то эти послѣдніе высказываю^ нѣкоторый опытъ: «что-то испытывается», «что-то есть ........ никло изъ опыта», «зависитъ отъ опыта...»»4). Совершенно ясно, что^ первой формулировки или человѣческіе индивидуумы второй, вляютъ собою нѣчто отъ среды и ея частей отличное, что опытъ я или этихъ индивидуумахъ высказывается непосредственно, чемъ-то совершенно иномъ по сравненію со средою и ея частями. I что эти оба момента одинаково принадлежатъ одному и тому же нсі^~^ нисколько не уничтпжяртъ ИХЪ совершенной личности, такъ какъ въ противномъ случаѣ незачѣмъ (и нельзя) 1 въ непосредственно-преднаходимомъ отмѣчать ихъ, какъ два Ра' ныхъ момента: они были бы принципіально однородны, и въ к-- «и. ** [ям--— иуинцшішльнаго различія.—Ьъ-третьихъ, непосі* Воз^ЕЯ иэъ ученія о познаніи (и сознаніи) противиположность бытія— ственному опыту, нисколько не уничтожаетъ ихъ совершенной ................................................... > >, что въ опытѣ «я» ьдп —«гюмѵи іѵраздо оольше опытовъ... чѣмъ въ опытѣ «дерево», «ка- ы/.ыы?' мень»и т. п.»3); ибо одно изъ двухъ: или такое «гораздо больше опытовъ» опытъ» или йи^еіъ чисто-квантитативный смыслъ, и тогда незачѣмъ (нельзя) про- бно 1 ^поставлять я и не-я, такъ какъ такое противопоставленіе (различіе , преи018 Ученія) только вводитъ въ заблужденіе и еще страдаетъ поэтому объ этИ СЦЩбкой интроэкціи; или такое «гораздо больше опытовъ» имѣетъ чисто- 1| 1®и|чтатапный смыслъ; но въ такомъ случаѣ это—только болѣе зату- И *| ^нкое описаніе стараго принципіальнаго различія.—Въ-третьихъ, --------------~ \гі Іірсггиииііѵлолиіость ОЫПМ--- ^нію, Авенаріусъ взамѣнъ этого устанавливаетъ не менѣе глубокую ^логическую противоположность элемента и характера4), съ одной и не менѣе глубокую гносеологическую противоположность іаго и неопытнаго въ сферѣ познанія міра5), съ другой. Особенно —-— •« ж п« « 133 й‘ Вегоегкипеел 2- Рі .гтесК1сЬо ^еИЬерій 143—150; ВететкипЕеп г. Верій а. Се^еп- ) Оег тепБСЬІісЬе ѴМІЬертй. « 118 й., 133 II., Ьет-гки.® а. рзу(-І1с|оЕ,е §§ 20—24. СекиівіапсІеЕ 3. РвусЬоІокіе §§ 65 й.. 117 И.. 151 й. ,пепг.е1-,:' > Ёегаегкш^еп § 78 I. .) Кгііік Зег геіпеп ЕйаЪгип^ II (1909) й 1СО2 й. 1022 Ц* Ъ ІЬц. § 8,В тепзсЫіске Ѵ/еЦЪерій 8 18, 140; ВегаегкипЕеп § 85 1; Кгііік 3. г. Ег- ? 1 § 30. | Кгііік II §§ 1002—1038. “I ГЧ.ГІИК. аег геіпеп спішіш% и р?ѵ7/» *Ь> 1022 Й; Юег теП5 ХѴеІѣЪе^ІгіЙ §§ 167 Й.; РЪіІозорІ'ііе акЮепкеп сіег Ѵ/еИ ретазз йетРгіпсір I віеп КгаЙтааззез (1876) з. 29 і. 3) Оег тепзсЪІіске Ѵ/ѳІіЬе^гіЙ § 139- 4) Кгііік Й. геіпеп ЕгГаЬгип^ I (1907) § 1. I іо
146 Б. ЯКОВЕНКО. при этомъ характерна эта послѣдняя противоположность: въ процессѣ постепеннаго опознанія міра и выявленія чистаго опыта, какъ такового, все неопытное должно быть отброшено прочь, вѣрнѣе, приведено къ опытному: «воспринятому» и «воспринимаемому». Но такая элиминація, къ которой стремится и близится, по мнѣнію Авенаріуса, познаніе міра, и которую, какъ онъ думаетъ, наиболѣе осуществляетъ его собственная системаг), не уничтожаетъ, разумѣется, принципіальной различности между остающимся и элиминированнымъ: полженствуемое быть уда- леннымъ и дѣйствительно преодолѣваемое неопытное, все же, не пере- стаетъ отъ того быть «не опытнымъ» и потому противоположнымъ опыт- ному. Что же касается до первой противоположности, то она является лишь своеобразной и болѣе распространенной формулировкой столь обычнаго у позитивистовъ противопоставленія другъ другу ощущенія и мышленія, при чемъ мышленію въ качествѣ задачи вмѣняется адэкват- ное отображеніе ощущенія. Именно этотъ смыслъ имѣетъ вводимый Авенаріусомъ въ сферу познанія принципъ экономіи мышленія2).— Въ-четвертыхъ, выражая различіе (противоположность) предметности и ея сознанія (воспріятія, либо мышленія) на языкѣ элементовъ и ха- рактеровъ, Авенаріусъ нисколько не отмѣняетъ тѣмъ ихъ принципіаль- ной гетерогенности. Отъ того, напр., что воспріятіе и воспринимаемое различаются имъ, какъ «разрѣшеніе .воспринятаго1, какъ состава, въ «текучія значенія акта'» и «затвердѣніе,текучихъ значеній акта6» 3), между ними не устанавливается отношенія гомогенности, не образуется ни- какого перехода. Принципіальное ихъ различіе просто выражается теперь въ иныхъ понятіяхъ, а именно въ равнымъ образомъ принци- піально разнородныхъ понятіяхъ текучести и затвердѣнія. То же самое слѣдуетъ сказать и о сведеніи Авенаріусомъ къ элементамъ и характе- рамъ и ихъ взаимоотношеніямъ всей сферы значимаго, т.-е. логическаго, нравственнаго, прекраснаго, святого4). И они противостоятъ у него прин- ципіально, какъ нѣчто затвердѣлое и постоянное, текучести и измѣнчи- вости соотвѣтствующихъ переживаній. — Далѣе, въ - пятыхъ, отка- зываясь отъ противоположенія души и тѣла и приводя ихъ къ знаме- нателю одного и того же опыта, Авенаріусъ удерживаетъ, все же, прин- ципіальное различіе между психическимъ и физическимъ: онъ только ’) Юег гпепзсЫісІіе Ѵ/еІ1Ье§тіН §§ 167—200, Кгііік сі. г. ЕгГакгип^ §§ 1002—1С38. 2) РЫІозорЬіе аіз Оепкепа з. 11, 17, 24, 291. ») Кгііік а. г. ЕгіаЬпіпЕ II § 535. «) Кгііік II §§ 486 П., 512 И., 635 762 867 «., 919 И., 936 €., 955 Й-
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМ'Ь. 147 замѣняетъ его субстанціальный смыслъ фу кці опальнымъ1). Дѣйстви- тельно, если психическое характеризуется отнесенностью къ позна- ющему индивидууму, какъ одному изъ моментовъ непосредственно- лреднаходимаго, а физическое запечатлѣно отнесенностью къ средѣ, какъ другому моменту непосредственно-преднаходимаго, то, вѣдь, прин- .ципіальная различность психическаго и физическаго просто пере- лагается на характеризующія ихъ отнесенности. Развѣ отнесенность къ индивидууму становится менѣе принципіально отлична отъ отне- сенности къ средѣ потому, что, она отнесенность, т.-е. отношеніе, а не субстанція? И развѣ опытъ, составляемый изъ столь различныхъ отне- сенностей, болѣе имманентенъ и правомѣренъ въ себѣ, чѣмъ опытъ, составляемый изъ двухъ принципіально различныхъ субстанцій? Или,— если свести вмѣстѣ же съ Авенаріусомъ психическое и физическое на различныя точки зрѣнія 2),—развѣ одинъ и тотъ же опытъ, будучи раз- сматриваемъ съ двухъ принципіально различныхъ точекъ зрѣнія, не перестаетъ быть однимъ и тѣмъ же, или по меньшей мѣрѣ, не оказы- вается объединяющимъ въ себѣ (непонятнымъ образомъ) различное? Одно изъ двухъ: либо опытъ дѣйствительно единъ, и тогда въ его пре- дѣлахъ нѣтъ ни принципіально различныхъ субстанцій, ни принци- піально различныхъ точекъ зрѣнія; либо принципіальная различность въ какой нибудь формѣ да прелагается въ него; но въ такомъ случаѣ, трансцендентность имъ не преодолѣна.—Наконецъ, въ шестыхъ, трансцен- дентизмъ обнаруживается у Авенаріуса чисто-онтологически въ различіи между С-значеніями и Е-значеніями. Ни введеніе новой, нивеллиру- ющей ихъ своеобразность терминологіи, ни утвержденіе функціональ- ной зависимости вторыхъ отъ первыхъ, не сглаживаетъ ихъ перво- начальной гетерогенности: они образуютъ собою въ «Критикѣ чистаго опыта» какъ бы двѣ сферы, другъ къ другу съ наивнореалистическимъ Догматизмомъ припостулированныя, но одна иа другую реально не- опирающіяся и одна изъ другой фактически невытекающія. 3. Имманентизмъ чистой жизни. Противоположность ме>кду познаніемъ и бытіемъ, мышленіемъ и предметомъ, субъектомъ и объектомъ или же «внутреннимъ» и «внѣшнимъ» «смысломъ идеи» снимается, по мнѣнію Ройса, признаніемъ ихъ за проявленія одного н того же начала, волн. Всякое познаніе, всякое мышленіе, всякая НДея есть прежде всего и главнымъ образомъ актъ, направляющійся нѣкоторой цѣли. Посколько зта цѣль входитъ въ актъ, она соста- а) Ветегкип^еп г. Ве^гіЙ а. Се^епзипаез а. РзусЬоІоеіе §§ 153 И. 8) іЬі4. § 151. 10*
248 Б. ЯКОВЕНКО.___________________ вляетъ его внутренній смыслъ, его познавательную сущность, дѣлаетъ психическій актъ актомъ познанія или мышленія; посколько же она остается неосуществленной (т.-е. посколько цѣль берется во всемъ своемъ телеологическомъ цѣломъ), она играетъ роль внѣшняго смысла или объекта, т.-е. является предметомъ этого акта х). Другими словами, «то, что идея стремится всегда иайти въ своемъ объектѣ, есть не что иное, какъ ея собственная сознательная цѣль или желаиіе, ио только въ нѣ- сколько болѣе опредѣленной формѣ»* 2 3). «Такое конечное выявленіе и есть тотъ предѣльный объектъ и, при томъ единственный подлинный объектъ, котораго ищетъ каждая данная идея, какъ чего-то отъ себя отличнаго»8) «Отношенія соотвѣтствія между идеей и объектомъ под- чинено, такимъ образомъ, иному и болѣе глубокому отношенію... Бы- тіе, къ которому относится каждая идея, есть просто воля самой идеи, только выраженная болѣе опредѣленнымъ и, стало быть, болѣе полнымъ образомъ» 4 5). «То, что существуетъ или является реальнымъ, есть, какъ таковое, полное выявленіе внутренняго смысла конечныхъ идей въ индивидуальной формѣ и совершенной законченности»с). «Наши идеи выявляютъ нашу волю несовершенно. Реальный міръ и есть какъ разъ выявленіе нашей воли во всемъ ея цѣломъ»6). И потому—,въ проти- воположность нашимъ идеямъ, онъ есть то, что недопускаетъ уже ни- чего отъ себя отличнаго, что не знаетъ никакого «внѣ себя». «Сущность реальнаго заключается въ томъ, чтобы быть индивидуальнымъ»7). «Въ своемъ цѣломъ бытіе есть міръ индивидуально выраженныхъ смысловъ, индивидуальная жизнь, состоящая изъ индивидуальныхъ выявленій воли, содержащихся во всѣхъ конечныхъ идеяхъ»8). Разумѣется, міръ іоіит зітиі, какъ высшая индивидуальность, не можетъ быть данъ въ конечномъ человѣческомъ сознаніи (актѣ), способномъ лишь на опо- знаніе отдѣльныхъ конечныхъ (индивидуальныхъ) фактовъ. Въ своей цѣ- лостности и единичности, онъ является подлиннымъ объектомъ—цѣлью абсолютнаго божественнаго познанія и, значитъ,абсолютнымъ осуществле- ніемъ божественной воли, Съ этой точки зрѣнія, онъ представляетъ собою абсолютный опытъ или выявленіе абсолютной божественной жизни !>)« *) к о у с е: ТИе \ѴогМ апб Ніе Іпсііѵіаиаі I (1908) р. 16—36, 306—342, 353 « I II (1908) р. 24 Н.. 2) іыа. I р. 327. 3) іыа. р. 339. 4) іыа. р. 353. 5) іыа. р. 339. 6) ІЬІЙ. р. 37. 7) іЬіб. р. 348. 8) іыа. р. 341. 8) іыа. р. 37 341 Г., 400, 425 і., 433 459 462 И.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 149 Таковъ общій смыслъ того гносеологическаго имманентизма, опи- раясь на который, Ройсъ старается, затѣмъ, осуществить монистиче- скую точку зрѣнія также и въ онтологіи, космологіи, этикѣ и теодицеѣ. Однако же, и его волюнтаристической интерпретаціи имманентизма не удается освободиться отъ трансцендентныхъ мотивовъ. И, прежде всего, онъ отнюдь не преодолѣваетъ ихъ гносеологически, ибо опре- дѣленіе объекта, какъ полнаго и Совершеннаго выявленія той же самой воли, которая сказывается въ направленной на него и овладѣвающей имъ лишь частично идеѣ, только затушевываетъ принципіальное различіе между идеей и объектомъ, но нисколько не уничтожаетъ его. Вѣдь и будучи разсматриваемъ, какъ совершенное выявленіе воли, объектъ остается объектомъ, т.-е. «внѣшнимъ смысломъ», для нея недостижи- мымъ и потустороннимъ 1), ибо воля идеи во всемъ ея цѣломъ, во всей ея опредѣленности, не есть то, что составляетъ непосредственный смыслъ, данной конечной идеи. Вѣдь и при такой формулировкѣ Ройсъ выну- жденъ говорить о соотвѣтствіи между идеей и объектомъ 2), тѣмъ только подчеркивая ихъ различіе. И то, обстоятельство, что теперь въ отно- шеніи соотвѣтствія оказываются воля, какъ ограниченный актъ, и воля, какъ нѣчто законченно-цѣлое, нисколько не уясняетъ существа такого соотвѣтствія, нисколько не сближаетъ его членовъ, такъ какъ законченно- цѣлое запредѣльно для ограниченно-частичнаго;—другими словами, такъ какъ цѣль, какъ таковая, есть нѣчто непосредственно внѣ дости- гающаго ее акта лежащее (въ противномъ случаѣ она не была бы Цѣлью). Ничему ровно не помогаетъ и формулировка объекта, какъ ®°ли болѣе опредѣленной, въ противоположность идеѣ, какъ воли менѣе опредѣленной 3); ибо что нибудь одно изъ двухъ: или такая ббльшая опредѣленность дѣйствительно отмѣчаетъ что-нибудь существенное и потому имѣетъ качественный смыслъ, и тогда подъ этимъ скрывается Принципіальное различіе; или ббльшая опредѣленность имѣетъ только Попичественный смыслъ и означаетъ относительное различіе; но въ ^комъ случаѣ ббльшая опредѣленность не будетъ той полной опредѣ- ленностью воли, которая характеризуетъ собою объектъ; ибо между Относительной и абсолютной опредѣленностью предмета прелагается Че Конечный, а безконечный рядъ промежуточныхъ звеньевъ: абсолютная Опредѣленность абсолютно удалена ото всякой относительной (даже и ^большей) опредѣленности. Равнымъ образомъ, различности идеи ^объекта нисколько не измѣняетъ и утвержденіе, что объектомъ идеи х) Коу се.: іЪісі. II р. 23. г) іЬігі. I р. 337. 339, 340, 341, 353, 360 437 8) іЬіа. р. 329, 337.
150 Б. ЯКОВЕНКО. является только то, чего хочетъ эта идея, какъ своего объекта х). Ибо хочетъ-то, вѣдь, она въ лицѣ своего объекта, по словамъ самого Рейса, чего-то «другого», отъ нея независимаго: полнаго выявленія своей цѣли; откуда ясно, что она не только не является законодательницей своего объекта, а, наоборотъ, предполагаетъ его, какъ свою цѣль, поставляемую ей не ея частичной волей, а волей цѣлокупной, принадлежащей самому объекту, по отношенію къ которой она вторична и несамостоятельно- подражательна. Въ равной мѣрѣ не преодолѣваетъ разграниченія идеи и объекта и формулировка объекта, какъ предѣла для стремленій заклю- чающейся въ идеѣ воли * 2); ибо всякій предѣлъ, какъ таковой, есть нѣчто внѣшнее тому, что имъ ограничивается, нѣчто его превосходящее и отъ него независимое; достиженіе предѣла означаетъ его уничтоженіе: въ этомъ смыслѣ предѣлъ абсолютно недостижимъ, посколько онъ дѣй- ствительно предѣлъ; и въ этомъ же смыслѣ недостижима для конечной воли идеи совершенная осуществленность такой воли, ибо совершенное осуществленіе ея знаменуетъ собою уничтоженіе ея, какъ конечной, а, стало быть, и уничтоженіе противостоящей ей, недостигнутой ею и вообще только достигаемой совершенности. Однимъ словомъ, если идея и объектъ ея суть проявленія одной и той же воли, то эта послѣдняя содержитъ въ себѣ два несводимыхъ другъ на друга и непреодолимыхъ въ своей противоположности волевыхъ момента. Вотъ все, чего въ состояніи достичь Ройсъ своею новой формулировкой.—Далѣе, эта проти- воположность, только еще рѣзче подчеркивается тѣмъ, что онъ прини- маетъ за сущность объекта или цѣлокупной воли индивидуальность3) Ибо, съ одной стороны, уже непосредственно ясно, что индивидуальность во всемъ ея цѣломъ недостижима для конечной идеи, будучи вѣчнымъ идеаломъ и познавательныхъ и волевыхъ стараній; съ другой же сто- роны, совершенно непонятно, во-первыхъ, какъ то, что не есть инди- видуальное—идея, можетъ быть обнаруженіемъ того, что есть индиви- дуальное—воля во всей ея опредѣленности (объектъ); а во-вторыхъ, какимъ образомъ индивидуальное, т.-е. законченное и совершенно бпре" дѣленное, значитъ, нетерпяшее ничего «другого» внѣ себя, можетъ про- тивопоставляться въ качествѣ границы—идеала конечному и частич- ному опредѣленію своей собственной воли (идеѣ), тѣмъ какъ бы сам° полагая его внѣ себя и разрушая свою собственную природу.—Далѣе- приводя идею и объектъ къ одному и тому же принципу воли, Ройо въ то же время пролагаетъ явственное различіе между идеей, какъ та- х) іыа. р. 325 н. 2) іыа. р. 37 і, 297 И. 3) іЫа. р. 347 «.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ- 151 новою, т.-е. какъ репрезентативнымъ, познавательнымъ состояніемъ сознанія, и волею, какъ активнымъ, интенціоналистическимъ и осу- ществляющимъ опредѣленный выборъ процессомъ1). Мало того, онъ распространяетъ затѣмъ это различіе на всю сферу познаваемаго, раз- граничивая міръ описанія (міръ науки) и міръ оцѣнки (міръ пережи- ванія и философіи)2), а въ концѣ концовъ переноситъ его въ сферу боже- ственной жизни, признавая абсолютное знаніе и абсолютную волю двумя ея различными обнаруженіями 8).—Наконецъ, нельзя не отмѣтить и того, что волюнтаристическій имманентизмъ Ройса излагается имъ въ терминахъ самой настоящей интенціоналистической теоріи позна- нія*): отъ интенціоналистическаго трансцендентизма Гуссерля онъ отличается только стараніемъ затушевать рѣзкія различія, неизбѣж- ныя внутри интенціоналистической схемы, при помощи волюнтаристи- ческой интерпретаціи познавательнаго процесса; что, разумѣется, ли- шено какого-либо принципіальнаго значенія. Во-вторыхъ, не удается Ройсу преодолѣть трансцендентизмъ и онтологически. По его мнѣнію, единство и множественность міра вполнѣ согпасуемы другъ съ другомъ, разъ только бытіе есть, во всѣхъ отно- шеніяхъ, не что иное, какъ само осуществленіе воли: въ своей множе- ственности—самоосуществленіе воли конечныхъ идей, а въ своемъ цѣ- лятъ—самоосуществленіе абсолютной воли божественнаго принципа б). Ибо «если цѣлый міръ, какъ нѣчто цѣлое, есть единое выраженіе бо- жественной цѣли, то отсюда слѣдуетъ, что всякая конечная цѣль, именно посколько она существуетъ, является частнымъ выраженіемъ и дости- женіемъ божественной воли, и что, стало быть, всякое конечное осуще- ствленіе цѣли, именно посколько мы, конечныя существа, находимъ €г°, есть частичное осуществленіе божественнаго смысла» 6). Мы, стало быть,—въ Богѣ, а Богъ—въ насъ; единство міра, такимъ образомъ, черезъ волевую сущность внутренно объединяется съ его множествен- ностью 7).—Однако, въ дѣйствительности, и волюнтаристическое истол- х°ваніе связи между единымъ и множественнымъ не разрѣшаетъ этой проблемы. Прежде всего, конечная воля или конечное осуществленіе не можетъ быть частичнымъ моментомъ абсолютной воли или со- *) іыа. 22 д. •) ІЬій. II р. 21—42, 102 II., 155—242. 3) I р. 462. 4) іЫа. р. 353. 5) іыа р. 459 П. 6) іыа. Р. 464. 7) іыа. р. 465 й.
152 Б. ЯКОВЕНКО. вершеннаго осуществленія абсолютной цѣли, ибо конечная воля есть конечная воля и должна оставаться конечной волей даже и тогда, когда она разсматривается, какъ частичный моментъ абсолютной вели или есть такой моментъ въ дѣйствительности, а конечное осуществленіе цѣли есть конечное осуществленіе цѣли и должно оставаться конечнымъ ед осуществленіемъ даже и тогда, когда оно разсматривается, какъ ча- стичный моментъ совершеннаго осуществленія абсолютной цѣли или есть такой моментъ въ дѣйствительности;—въ противномъ случаѣ она (оно) перестанетъ быть тѣмъ, что она (оно) есть, перестанетъ быть ко- нечнымъ моментомъ вообще. Частичный моментъ абсолютной воли (со- вершеннаго осуществленія абсолютной цѣли) такъ же абсолютенъ, какъ и сама воля: никакой частичности въ смыслѣ конечныхъ моментовъ абсолютная воля не допускаетъ именно потому, что она абсолютна. Ройсъ обманываетъ себя двусмысленностью термина; частичный моментъ; этотъ терминъ означаетъ совершенно разное въ томъ случаѣ, когда го- ворится о частичномъ моментѣ абсолютнаго, и въ томъ случаѣ, когда дѣло идетъ о частичномъ моментѣ конечнаго характера. Равнымъ об- разомъ, и обратно, проявляясь въ конечномъ частичномъ моментѣ, абсолютная воля (совершенное осуществленіе абсолютной цѣли) должна (о) потерять всю свою абсолютность и совершенность; она (оно) будетъ въ такомъ случаѣ уже не моментомъ себя самой (самого), не абсолютнымъ же моментомъ абсолютности, а моментомъ, отрицающимъ въ себѣ аб- солютность вообще, являющимся имеино неабсолютностью, а чѣмъ-то другимъ, новымъ и независимымъ по отношенію къ ией. Или же нѣть никакого внутренняго различія между отдѣльной конечной волей (от- дѣльнымъ конечнымъ осуществленіемъ цѣли) и всецѣлой божествен- ной волей (совершеннымъ осуществленіемъ абсолютной цѣли), и все конечное—не конечно, а абсолютно по своей природѣ, т.-е. не является хотя бы минимально другимъ по сравненію съ абсолютнымъ; но въ та- комъ случаѣ все сущее есть единое единство, есть одно и тоже абсо- лютное, и ни о какой подлинной множественности конечныхъ воль го- ворить не приходится. Нельзя тогда сказать и того, что мы—въ Богѣ, а Богъ—въ насъ, ибо этимъ указуется на какую-то важную. разнипУ между нами и Богомъ, дѣлающую Бога только пріемникомъ насъ. а насъ—только пріемниками Бога; нужно будетъ говорить: мы—Богъ, Богъ—мы; или даже, чтобы избѣжать всякой двусмысленности, при' дется говорить, либо только Богъ, либо только Мы; чѣмъ всякая мНО' жественность будетъ, разумѣется, уничтожена въ корнѣ. Въ томъ самомъ убѣждаетъ и слѣдующее соображеніе: вѣдь всякая конечная воля (всякое конечное осуществленіе цѣли) предполагаетъ внѣ себя
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 153 другое», т.-е. иную конечную же волю (конечное же осуществленіе цѣли): въ этомъ—непосредственный смыслъ ея (его) конечности. Ко- дечныхъ воль (конечныхъ осуществленій цѣлей) много, и всѣ онѣ (они) -называютъ другъ на друга своею конечностью. Но бъ такомъ случаѣ признаніе абсолютной воли (совершеннаго осуществленія абсолютной цѣди) за принципъ, обнаруживающійся непосредственно въ конечныхъ в0Ле-(или цѣле-) поставленіяхъ, нарушаетъ самый существенный н важный признакъ этой воли (этого осуществленія); ея (его) едино- едонственность, ея (его) исключительность, ея (его) преодолѣніе всего и всякаго «другого»; въ такомъ случаѣ абсолютная воля (совершенное осуществленіе абсолютной цѣли) просто-напросто перестаетъ быть аб- солчТй°й волей (совершеннымъ осуществленіемъ абсолютной цѣли), и никакого примиренія между единымъ и множественнымъ не происхо- дитъ.—Далѣе, на точно такія же трудности наталкивается и форму- лировка Рейсомъ отношенія между множественнымъ и единымъ, какъ отношенія между конечнымъ индивидуальнымъ и абсолютно-индиви- дуальнымъ или индивидуальнымъ индивидуальнаго ’). На первый взглядъ, дѣйствительно, индивидуальное индивидуальнаго (міръ или воля, какъ цѣлое) должно непосредственно содержать въ себѣ просто- индивидуальное (каждую конечную волю, каждый конечный элементъ міра). Однако, если присмотрѣться ближе, то окажется съ несомнѣн- ностью, что, вѣдь, индивидуальное индивидуальнаго, обнаруживаясь въ просто-индивидуальномъ, должно потерять свое свойство индиви- дуальности индивидуальнаго индивидуальнаго, а просто-индивидуаль- ное. превращаясь въ моментъ индивидуальнаго индивидуальнаго, должно ПОтерять свое свойство просто-индивидуальности просто-индивидуаль- ибо въ просто-индивидуальномъ, какъ таковомъ, нѣтъ индивиду- альнаго индивидуальнаго (иначе они были бы совершенно неразличимы, Ии въ какомъ отношеніи и ни съ какой точки зрѣнія), а въ индивидуаль- и°мъ индивидуальнаго нѣтъ просто-индивидуальнаго, нѣть конечной чности. Это станетъ яснѣе, если принять во вниманіе, что индиви- дуальное „ д индивидуальнаго есть только одно и единственное индиви- гого» °е’ Ничего за св°ими предѣлами не имѣющее, никакого «дру- Всегда Незнаюшее> тогда какъ просто-индивидуальное предполагаетъ ^Кл РЯдомъ съ собою «другое» просто-индивидуальное, въ чемъ и КцМъЮЧается СУЩН°СТЬ МНОжественности 2)-—Наконецъ, ровно ни къ ка- Результатамъ не приводитъ и попытка Рейса истолковать отношеніе 2 жЛУСе: іЬід- 1 40> 469 « II Р- 269 Д., 330 446 Д. ' I р. 459 Д., II р. 431., Д. 446 Д.
154 Б. ЯКОВЕНКО. между единствомъ и множественностью въ терминахъ математическаго ученія о «вполнѣ опредѣленномъ множествѣ» (комплексѣ) или о «закон- ченной безконечности» х). Въ сферѣ такого множества или такой без- конечности каждый частичный моментъ является представителемъ всей системы, всей серіи, такъ какъ, съ одной стороны, осуществляетъ въ своемъ лицѣ общій законъ, связующій всѣ частичные моменты въ единую систему, а, съ другой, благодаря этому указуетъ на другіе ча- стичные моменты внѣ себя и тѣмъ полагаетъ начало (продолжаетъ те- ченіе) серіи составляющихъ вполнѣ опредѣленное множество или за- конченную безконечность моментовъ й). Типичнымъ примѣромъ такой самопредставительствующей себѣ самой своими собственными момен- тами системы является рядъ цѣлыхъ чиселъ. Сюда же, какъ полагаетъ Ройсъ, принадлежитъ и «міръ мыслей» или сознанія, такъ какъ всякая мысль ведетъ за собою мысль о себѣ, какъ мысли, и т. д., устанавливая тѣмъ основной принципъ (законъ) порожденія и становленія всей ум- ственной или сознательной сферы. 3). Къ этому же типу принадлежитъ, по мнѣнію Ройса, и міръ-вселенная, такъ какъ по существу своему онъ есть нѣкоторая самость, нѣкоторая сознательная воле-система 4). «Ре- альность есть, какъ таковая, самопредставительствующая себѣ и безко- нечная система. Въ этомъ и заключается база для дѣйствительнаго объеди- ненія въ ея сферѣ единаго съ множественнымъ. Ибо единая цѣль само- представительства требуетъ для своего выраженія безконечной мно- жественности; при чемъ множественность сводима къ единству только черезъ посредство процесса, содержащаго въ себѣ самопредставитель- ство» 5). «Абсолютное является не поглотителемъ или преобразителемъ, а явнымъ обладателемъ и дознавателемъ безконечнаго міра организо- ванныхъ индивидуальныхъ фактовъ,—именно фактовъ Абсолютной Жизни... Этотъ безконечный міръ деталей не противостоитъ внутрен- нему смыслу цѣли—быть самостью и содержать ее, а является подлин- нымъ выраженіемъ этого смысла. Безконечный міръ опредѣленъ по той причинѣ, что онъ осуществляетъ собою опредѣлимую въ точности цѢ-яь тѣмъ единственнымъ способомъ, который не можетъ быть замѣщеннымъ инымъ способомъ выявленія Абсолютной Воли. И единство при этомъ примиряется со множественнымъ въ томъ смыслѣ, что Абсолютная Самость даже и въ томъ случаѣ, если она будетъ взята, какъ самость г) іЬій. I р. 489—588. 2) іЫД. р. 501—538. 3) іЬіД. р. 497 й., 526 й., 578 Г. 4) іЬід. р. 538 й., 563 й„ 581 й; II р. 446 й. 5) іЫ<1. I р. 569.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТНОМЪ. 155 ^обше» должна выражаться въ безконечныхъ серіяхъ индивидуальныхъ фактовъ*, такъ что она являетъ собою Индивидуальное Цѣлое Индиви- дуальныхъ Элементовъ х).—Однако же, мнѣніе Ройса о томъ, будто и сознанія, а вмѣстѣ съ нимъ и міръ—вселенная, какъ царство абсо- лютной воли, представляютъ собою примѣры самопредставительству- рШей себѣ системы, не выдерживаетъ критики. Прежде всего утвер- жденіе, что мысль о чемъ-нибудь неизбѣжно ведетъ за собою мысль о себѣ,какъ мысли, есть открытое признаніе интенціоналистической теоріи познанія и сознанія, вскрытой въ ея транспендент-ности и критически отвергнутой выше: мысль о чемъ-нибудь совсѣмъ не ведетъ за собою мысли о себѣ, какъ мысли; это совершенно диспаратныя познанія, не- связанныя нитью перехода отъ одного къ другому. Мысль, какъ мысль, не есть предметъ мысли; когда она становится предметомъ мысли, она не есть уже мысль, какъ мысль, ибо она стала мыслью, какъ предметомъ. Но даже и въ томъ случаѣ, если бы отъ мысли о предметѣ былъ непо- средственный переходъ къ мысли о мысли о предметѣ, такой переходъ означалъ бы собою не выявленіе «законченной безконечности» «міра мыслей» въ лицѣ одного изъ своихъ звеньевъ, не самопредставительство этого міра чрезъ одно изъ собственныхъ обнаруженій, а простой ге^гез- зизіп іпдейпійіт, своего рода регреШит тоЬПе мысли; ибо въ его лицѣ сказалась бы безсмысленная возможность повторять одну и ту же равно безсмысленную и безсодержательную операцію сколько угодно разъ, какъ то и было много разъ показано многими же мыслителями2). Ос- мысленной, внутренней связью въ «мірѣ мыслей» (или закономъ) является либо психологическая связь мыслей, какъ психическихъ переживаній, либо объективно-логическая связь ихъ, какъ содержаній предметнаго ^Рактера: ѣегііит поп сіаіиг! То же самое нужно сказать и о мірѣ-все- ленной, какъ абсолютномъ сознаніи, я, самости, волѣ: и здѣсь «само- тавительство» сводится къ голой, формалистической возможности св^Оналистическаго перехода ко все новымъ и новымъ содержаніямъ, конца ^?ЧеРедь влекущимъ за собою другія содержанія, и такъ безъ конечное ИІ<Ъ’ самое большее, объясняется, какимъ образомъ данное «°отсюдаСОЗНаіІІе СВЯЗЬІВаетъ себя съ другими конечными же сознаніями, ныя соз !Іеч^,мъ почерпнутся для уясненія того, какъ всѣ эти отдѣль- Лредмет (В0ли) составляютъ въ своей совокупности и по самой своей и сущности одно и то же и при томъ единично-цѣлое сущее ’) см^ Р’ 587~588- нагзР-, Низзегі: 1_о₽. МпіегаисЬ. II з. 334.
]56 Б. ЯКОВЕНКО. (абсолютное сознаніе или абсолютную волю). Можно, правда, утвер. ждать (и это повидимому хочетъ сказать иногда Ройсъ), что така^ «переходимость» къ другому, «указуемость» на другое, «направленъ ность» во внѣ, во всей своей безконечной повторимости и составляетъ именно сущность абсолютнаго сознанія (или воли) и что въ ней-то именно и заключается полное внутреннее (закономѣрное) соглашеніе единаго и множественнаго; другими словами, что подлинной сущностью единаго является функція «перехожденія» отъ «даннаго» къ «другому». Но, вѣдь, во-первыхъ, утверждать, что сущность единаго и цѣлостнаго заключается въ постоянномъ поставленіи «другогозначитъ либо утверждать сопіга- ёісііо іп афесѣо, либо указывать въ качествѣ его сущности абсолютно внѣшній и несущественный его признакъ; во-вторыхъ же, вопросъ о связи между единымъ и множественнымъ этимъ, вѣдь, только передвигается; ибо, даже допустивъ, что переходъ къ «другому» есть, самъ по себѣ, нѣкоторая единая функція положенія множественнаго («другого»), этимъ нисколько нельзя объяснить множественности положеній множествен- наго. Вопросъ о томъ, какъ одна и та же функція положенія мно- жественнаго сама можетъ множественно полагаться, не рѣшается при- знаніемъ единства этой функціи по отношенію къ полагаемому ею множеству «другого». Но въ такомъ случаѣ сущность проблемы остается незатронутой рѣшеніемъ.—Кромѣ того, совершенно ясно слѣдующее: если едино-единственное (весь міръ, абсолютное сознаніе, абсолютная воля) должно самопредставительствовать себѣ, то, какъ себѣ самопред- с'гавительствующее, оно неизбѣжно должно быть хотя бы минимально «другимъ» по сравненію съ самимъ собою, какъ представительствуемымъ; иначе, это будетъ уже не самопредставительство, а самоповтореніе, т.е. отсутствіе дѣйствительнаго самообнаруженія. Равнымъ образомъ, если каждый изъ моментовъ множественнаго долженъ быть представителемъ самопредставительствующаго себѣ едино-единственнаго, то, какъ такой представитель, онъ неизбѣжно долженъ быть отличенъ хоть въ чемъ- нибудь отъ представительствуемаго имъ чрезъ посредство его (предста- вляемаго) собственнаго въ его (представительствующаго) лицѣ самопр6#' ставительствованія; иначе онъ будетъ не представителемъ, а самимъ пре^', ставляемымъ. Но, вѣдь, въ такомъ случаѣ связь единаго и множественнаго чрезъ самопредставительство перваго во второмъ будетъ простымъ сопоЛ0' женіемъ его, какъ такового, съ нимъ же, какъ не таковымъ, т.-е., строг° говоря, отсутствіемъ какой-либо дѣйствительной связи, отсутствіемъ какого бы то ни было примиренія. Если безконечный міръ осуществлю' етъ собою абсолютную цѣль или абсолютную вопю, онъ не можетъ быг» множествененъ, ибо онъ осуществляетъ собою абсолютную цѣль
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМ’Ь. 157 вол^> а не сеРію индивидуальныхъ цѣлей или воль. Абсолютная са- цость не можетъ выражаться въ безконечныхъ серіяхъ индивидуальныхъ Лактовъ, такъ какъ она есть она, т.-е. абсолютная самость, и не можетъ быть одновременно не собою. Самъ Ройсъ не въ состояніи избѣжать формулировокъ, прямо утверждающихъ это. Такъ индивидуальная воля (этическая индивидуальность), по его мнѣнію, «будучи полнымъ сраженіемъ самопредставительствующей себѣ системы цѣли и осуще- ствленія, обнаруживается тамъ, т.-е. въ мірѣ вѣчности, уже не какъ нѣчто конечное, а какъ нѣчто безконечное. Однако, она отличается отъ абсо- лютной самости своей частичностью, требуя для себя въ качествѣ дополке- ніядругихъ индивидуальностей и въ отличіе себя отъ нихъ дѣлая ихъ цѣли не всецѣло и не во всѣхъ отношеніяхъ своими» х). «Въ противоположность абсолютной индивидуальности, которая представляетъ собою единствен- ную всецѣло интегральную самость, отдѣльная этическая индивидуаль- ность остается конечной, такъ какъ она даже и въ мірѣ вѣчности остается по существу своему зависимой... отъ другихъ индивидуальностей, лежа- щихъ за ея предѣлами, по противоположности съ которыми она опредѣ- ляетьсаму себя» 2). «Эти двѣ сферы бытія представляютъ собою одну и ту же сферу, которая въ одномъ случаѣ разсматривается, какъ нѣкоторый временный рядъ..., въ то время какъ въ другомъ случаѣ та же самая сфвра'разсматривается во всей своей цѣлости, какъ единый жизненный процессъ, полностью данный абсолютному сознанію» 8). Вполнѣ понятно, что вторая точка зрѣнія недостижима для индивидуальнаго познающаго сознанія, и что «индивидуальность всѣхъ вещей остается постулатомъ, составляя для насъ центральную тайну бытія» 4). А это значитъ, что пропасть, раздѣляющая единое и множественное, остается незаполнен- ной и въ ученіи Ройса. Наконецъ, въ-третьихъ, непреодолѣніе Рейсомъ трансцендентизма гносеологіи и онтологіи обнаруживается непосредственно и въ дру- частяхъ его философіи. Такъ въ космологіи трансцендентный мо- сказывается въ противопоставленности человѣческому сознанію Нагего дескриптивно-формалистическимъ взглядомъ на міръ—подлин- существа природы, какъ отличнаго и по діапазону и по качеству фц НІЯ> съ точки зрѣнія котораго міръ-Еселенная представляется ме- ^^®О<имъ сообществомъ индивидуальныхъ воль 5); такъ въ морали іЬіа. II р. 446. 8) ІЬіа. р. 447. ІЬіа. р. 387. ) ІЬіа. р. 433; ср. р. 8, 435, 452. 1 *Ьіа. р. 224 96 И.
158 Б. ЯКОВЕНКО. онъ обнаруживается въ противопоставленности временной или частично, вѣчной нравственной личности — личности божественной, абсолютно, вѣчной и всеобъемлющей г); такъ въ теодицеѣ онъ выявляется, какъ фактъ зла и несчастья, оставляемый Рейсомъ въ системѣ самой абсолют. ной ^кизни.2)—Особенно характерно, при этомъ, то рѣшеніе, которое даетъ Ройсъ проблемѣ зла: «моральный порядокъ нашего идеалистическаго міра,—говоритъ онъ,—не есть по своему смыслу утвержденіе того, что мо- ральнаго зла не можетъ быть, а лишь утвержденіе того, что во временномъ порядкѣ каждое зло должно быть какимъ-нибудь образомъ и въ какой-либо моментъ искуплено, если и не самимъ его содѣявшимъ дѣятелемъ, то хоть какимъ-либо другимъ изъ дѣятелей, и что такое искупленіе, такое преодо- лѣніе содѣяннаго зла должно въ конечномъ счетѣ сдѣлать возможнымъ то, что непосредственно напично въ вѣчномъ порядкѣ, а именно совер- шенство цѣлаго» 3). Однако же совершенно ясно, что само зло, какъ зло, т.-е. фактъ зла, не можетъ принадлежать къ вѣчному и совершенному по- рядку божественной воли, сколько бы ни относить къ этому порядку факта искупленія зла; въ противномъ случаѣ божественная воля несо- вершенна и небожественна, какъ творящая зло. Если же зло внѣ- божественно (хотя бы въ самомъ утонченномъ и замаскированномъ смыслѣ), то проблема возсоединенія единаго и'множественнаго остается неразрѣшенной, а единое съ множественнымъ—обоюдно трансцендент- ными 4). 4. Имманентизмъ чистаго познанія. И принци- піальная противоположность сознанія и бытія, я и не-я, субъекта и объекта, мышленія и созерцанія, познанія и предмета, и принципіаль- ная противопоставленность формы и содержанія, одинаково преодолѣ' Баются, по мнѣнію Когена, уразумѣніемъ того, что всѣ они суть не что иное, какъ различные объективно-логическіе моменты одной и той *е функціи познанія, одного и того же познавательнаго единства познаній, одного и того же принципа сохраненія и непрерывности самопорожд^10' щаго себя чистаго, т.-е. объективно-логическаго, познанія и мышленій* «Всякое чистое сознаніе есть сознаніе предмета. Проблема сознанія есть, ’) іЪіа. р. 280 й„ 366 418 й. 3) іыа. 398 ѣ, 408 I. іЪісі Все, въ томъ р. 368. что здѣсь сказано по поводу или другомъ отношеніи Уардъ, Ледъ, Лопатинъ, кн. Ройся, въ большей или меныдей примѣнимо и къ такимъ мыслителя^’ С. Трубецкой- пени и какъ Бергсонъ, Мюнстербергъ, Вундтъ, /арда, .-.одо, мѵішлно, ѵ,. — На примѣрѣ Ройса подвергнуты критикѣ общія имъ всѣмъ черты, выведена К Ройсомъ съ особенной ясностью и систематичностью.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМ-Ь. 159 оэтому, проблема предмета» 1). Предметъ же или «объектъ есть пред— летъ (ѴогѵигГ). Этотъ пред—метъ, эту проблему вещи нужно обработать и разрѣшить. И путемъ такого разрѣшенія, пре посылкой та - 0Й обработки является сужденіе. Единство су- жденія осуществляетъ и сохраняетъ единство предмета. Ибо единство сужденія порождаетъ единство познанія... Единство сужде- нія есть порожденіе единства предмета въ единствѣ познані я»2). Пресловутая «вещь въ себѣ» или «дан- ность созерцанія» (представляющая болѣе умѣренную и современную формулировку «вещи въ себѣ») означаетъ собою первый шагъ чистаго мышленія въ дѣлѣ осуществленія бытія предметности, первый камень воздвигаемаго чистымъ мышленіемъ зданія чистаго познанія или чи- стаго бытія, другими словами, зачинаніе предмета. «Только само мышле- ніе можетъ породить то, что должно имѣть бытійную значимость»3). «Имѣть значеніе даннаго для мышленія можетъ только то, что оно само въ силахъ найти» 4). Въ этомъ смыслѣ чистое мышленіе порождаетъ, а чистое познаніе содержитъ не что иное, какъ себя самого, само себя дѣлая своимъ содержаніемъ и тѣмъ превращая въ предметъ. «Въ этомъ смыслѣ разумѣемъ мы утвержденіе, что дѣятельность поро- ждаетъ содержаніе. Все недѣлимое содержаніе мышленія должно быть порожденіемъ мышленія. И сама цѣликомъ взятая недѣли- мая дѣятельность мышленія есть то, что составляетъ содержаніе» 5). «По- рожденіе само есть порождаемое... Мышленіе само является цѣлью и пред- метомъ своей дѣятельности» 6). «Дѣятельность сама есть содержаніе, которое дблжно породить»7). Другими словами, форма есть законъ, принципъ, внутренняя сущность содержанія, или, что тоже, принципъ становленія содержаній8), а содержанія суть самовыявленія или Соположенія формы: составляя въ своей совокупности цѣлый пред- *етъ> они тѣмъ самымъ знаменуютъ выявленную и осуществленную Форму. Однако же, и такое обоснованіе имманентизма не въ состояніи —--------- ® 368^ С ° е П: йег геіпеп Егкеппіпізз (Зузіет дег РЬіІозоркіе I. 1902.) } іЬіа. 8. 56. іЬіа. з 67. 2 іыа. 8. 68. ) іЬід. 8. 49. іыа. 8. 26. 2 іЬіа. в. 48. 15 ? Ь е П: Кап15 тЬеогіе сіег ЕгЫіпіпр2 (1885) 5. 211, 588; 8 йег АезІИеіІк (1889) з. 376 Капіз Ееегип-
160 Б. ЯКОВЕНКО. искоренить моментовъ трансцендентности. И, прежде всего, эта послѣдняя сказывается въ различіи, прелагаемомъ между формой и содержаніемъ. Хотя Когенъ и увѣряетъ, что «порожденіе само есть порождаемое» и что «дѣятельность сама есть содержаніе, которое дблжно породить», тѣмъ не менѣе и въ такой формулировкѣ различіе двухъ моментовъ не исчезаетъ: вѣдь порожденіе есть порожденіе, а порождаемое есть по- рождаемое; вѣдь дѣятельность, которая направляется на содержаніе, есть нѣчто другое по сравненію съ самимъ содержаніемъ; она есть нѣчто отъ содержанія отличное даже въ томъ случаѣ, если содержаніемъ являет- ся она же сама, такъ какъ, ставъ содержаніемъ, она есть уже не та- кая «сама», какою была раньше, когда была не содержаніемъ, а оформля- ющей дѣятельностью. Что-нибудь одно изъ двухъ: или въ этихъ двухъ ситуаціяхъ форма—чистая дѣятельность остается по существу одной и той же, и различіе имѣетъ чисто-внѣшнее и второстепенное значеніе; и тогда вся конструкція Когена, все построеніе предметности актами чистой мысли, вся его система чистаго познанія есть простое повто- реніе въ различныхъ терминахъ одного и того же мыслительнаго акта, повтореніе съ принципіально-логической точки зрѣнія совершенно излиш- нее и непріемлимое; или же въ этихъ двухъ своихъ ситуаціяхъ форма- чистая дѣятельность является по существу различной, внутренно не одной и той же; но въ такомъ случаѣ въ глазахъ принципіальной логи- ческой точки зрѣнія чистая дѣятельность, какъ таковая, и она же, какъ свое собственное содержаніе, будутъ принципіально различны, и самое отнесеніе ихъ къ одному и тому же общему началу—чистой дѣя- тельности—вообще будетъ незаконно. Въ этомъ случаѣ,—и только этотъ случай можетъ быть принятъ во вниманіе, такъ какъ Когенъ не мистикъ- идентистъ и предлагаетъ цѣлую дифференцированнѣйшую систему бытія,—утвержденіе, что чистое мышленіе оформляетъ содержаніе въ предметъ, осуществляя тѣмъ чистое познаніе, можетъ значить един- ственно и только слѣдующее: чистое мышленіе оформляетъ въ предметъ при каждомъ—даже наипростѣйшемъ, наиэлементарнѣйшемъ—актѣ своемъ нѣчто такое, что не есть мышленіе въ томъ смыслѣ, въ какоь’-ъ это мышленіе есть мышленіе въ моментъ оформленія, значитъ нѣчто чуждое мышленію, какъ мышленію. И смягчить этого, принципіально, нельзя никакой формулировкой. Ибо ровно ничему не помогаетъ утвер' жденіе, что чистое мышленіе оформляетъ при этомъ «свое» содержаніе- вѣдь единственный смыслъ этого «свое» заключается въ томъ, что «свое» содержаніе есть именно нмъ въ данномъ случаѣ оформляемое содержаніе» или, самое большее, ему соотвѣтствующее, коррелятивное и т. п. с°' держаніе. Отъ такого «присвоенія», однако, содержаніе не становится»
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 161 принципіально, менѣе чуждо, менѣе «другимъ»; и это потому именно, чТо оно есть содержаніе. Въ равной мѣрѣ безрезультатно и утвержденіе, что чистая дѣятельность-форма является закономъ или принципомъ содержанія, такъ какъ этимъ говорится опять-таки лишь то, что она формально опредѣляетъ собою уклонъ, направленіе или смыслъ содер- жанія, не уничтожая тѣмъ нисколько самой «чуждости» или гетерогенно- сти его; въ противномъ случаѣ все содержаніе цѣликомъ должно бы было превратиться въ законъ, такъ что ни о какомъ содержаніи, какъ таковомъ (а вмѣстѣ и ни о какомъ формальномъ опредѣленіи закономъ содержанія), не могло бы быть и рѣчи 2). Наконецъ, никакой пользы не приноситъ въ данномъ случаѣ и трактованіе чистаго мышленія, какъ «чистаго движенія» или «абсолютнаго метода» или «діалектической души» и т. п. Ибо и движеніе это, и этотъ методъ, и эта душа, являются одинаково рычагами и управителями чего-то, что ихъ заставляетъ дви- гаться и дифференцироваться, т.-е. самоосуществляться, не будучи въ *го же время ими самими. Можно, конечно, проложить это «что-то» въ самый принципъ, въ само «чистое движеніе», въ «самъ абсолютный ме- тодъ», въ саму «діалектическую душу», какъ то и дѣлаетъ Гегель, отвер- гая принципъ противорѣчія и замѣщая его принципомъ діалектиче- скаго развитія2). Но въ такомъ случаѣ трансцендентный моментъ сохра- няется внутри принципа и получаетъ даже при этомъ двоякое значеніе, такъ какъ и для Гегеля отрицаніе закона противорѣчія имѣетъ смыслъ не установленія абсолютнаго тожества, а лишь смыслъ признанія за возможное непосредственнаго перехода (развитія) отъ А къ не-А; чѣмъ различность, съ одной стороны, между А и не-А, а, съ другой, между иямн, какъ другъ по отношенію къ другу различными, и осущест- вляющимся въ нихъ въ качествѣ ихъ формальнаго начала абсолютнымъ методомъ (абсолютной идеей), не только не уничтожается, но опредѣленно Фиксируется. Другими словами, для того, чтобы «чистое движеніе» или ) Это касается и другихъ мыслителей, одинаково съ Когеномъ считающихъ ^°Рму закономъ. Ср, иапр., 8 с Ь и р р е: ЕгкеппіпіБЗѣИ. Ьо^ік 5, 182. 256, 577 й.; Вве П И Н Ъ: ®аК0ны мышленія и нормы познанія стр. 36; Челпановъ: п въ философію 3 (1907) стр. 51; см. также его трудъ: Проблема вос- ₽1Яг\Я "Р^транства П (1904) стр. 419—429. Н е е 1: 8. Ѵ/егке III (Ѵ/іБзепБсЬаіг вег Ьо^ік) 5. 71., 40 іі, 65; IV з. РЬу 'ѵз 6 *, 328—352; ср. К и по РІБсЬег: Зузіет бег Ьо^ік ипд Меіа- (1909) б. 170 Й.7 182 Й.7 302 Й.; ТтепбеІепЬигр Ео^ізсЪе 339уисЬипЕеп3 0870) I б. 130 Й_; 141 Іі.у 218 Й., 271 Й., 310 Й., 317 Й., 4@ Г ЧА 1 8 й" С ° Ъ е л : Ьо^ік <1ег геіпеп ЕгкёппіпІБЗ (1902) 5. 25 Г., 46, Ьіѳ і’ . 342 Я ’ 368 ’ Е1Ьік де8 геіпеп Ѵ/іІІепБ2 (1907) 5. 105 Й., 124 Й.; Ыаіог р: °^13сЬеп СгипсЦа^еп (Зег ехакіеп Ѵ/іБзепБсЬаЙеп (1910) б. 11—51, 92 іі. Логосъ, л
162 Б. ЯКОВЕНКО. «абсолютный методъ-идея» могли развиваться и выявляться въ систему различныхъ и своеобразныхъ моментовъ, въ нихъ самихъ долженъ быть заложенъ элементъ «чуждости» себѣ самимъ: они сами должны быть какимъ-то образомъ внутренно - себѣ - трансцендентны (гетерогенны). Этимъ, конечно, трансцендентизмъ загоняется въ самый дальній уголъ философской системы бытія; но о полномъ преодолѣніи его и здѣсь, очевидно, не можетъ быть рѣчи. Во-вторыхъ, остаточный моментъ трансцендентизма проявляется явственнымъ образомъ у Когена въ томъ принципіальномъ различіи, которое существуетъ въ его системѣ между первымъ шагомъ чистаго мышленія, фигурирующимъ подъ именемъ сужденія возникновенія (происхожденія, порожденія или перво-начала), съ одной стороны, и всѣми послѣдующими его логическими актами, построяющими предмет- ность бытія. Сужденіемъ возникновенія полагается общая база для всей дальнѣйшей дѣятельности чистаго мышленія: имъ «за-дается» этому послѣднему задача опознать и опредѣлить полагаемое, какъ неизвѣ- стное, но въ то же время опредѣленію доступное, нѣчто, нѣкоторое первичное, допознавательное содержаніе; другими словами, имъ въ формѣ вопроса: ті ёоті познавательной дѣятельности чистаго мышленія противопоставляется идеалъ предметности, въ своей идеальной задан- ности неопредѣленный и вмѣстѣ съ тѣмъ требующій именно потому, что онъ—идеалъ, опредѣленія, т.-е. раскрытія н осуществленія,—идеалъ предметности, который есть «не-что» именно и только для того (и по- тому), чтобы чрезъ чистое мышленіе, т.-е. черезъ отвѣтъ на вопросъ, черезъ разрѣшеніе задачи и достиженіе идеала, стать въ чистомъ познанія подлиннымъ «нѣчто»1). Въ этомъ не трудно узнать дуализмъ мышле- нія и его объекта, у докантовскихъ философовъ противопоставляющій ихъ другъ другу, какъ двѣ разныхъ сущности или силы, а у сохраняющихъ принципіальный трансцендентизмъ кантіанцевъ выражающійся въ про- тивопоставленіи ихъ другъ другу, какъ различныхъ моментовъ одного и того же феноменологическаго единства. Только теперь противопо- ставленность поднята еше выше, введена еще глубже и проложена въ сферу самого чистаго мышленія. Оно само двойственно, само себѣ' трансцендентно, такъ какъ должно быть въ одно и то же время и собствеН' ной проблемой и ея рѣшеніемъ, и своимъ идеаломъ и его осуществле- ніемъ, и неопредѣленнымъ «не-что» и опредѣленнымъ «нѣчто». Можно - конечно, попытаться преодолѣть эту двойственность утвержденіемъ» что она является прямымъ выраженіемъ того принципа проблематизМ?» !) іЬісі. 5. 69 Й., 326 {.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 163 црторый есть единственный и подлинный принципъ «движенія» чистой Иусли: эта послѣдняя-де по самому существу своего единства и своей еДйНости есть отвѣтъ на вопросъ, оформленіе неоформленнаго, раціона- лизація ирраціональнаго; при чемъ, отвѣтъ съ вопросомъ, оформленіе неоформленнымъ и раціонализація съ ирраціональнымъ суть корреля- тивные-термины, различныя стороны, пожалуй даже, различныя форму- лировки одного и того же проблематическаго круга-единства, по кото- рому движется чистая мысль, и во время движенія ея по которому осу- ществляется чистое познаніе г). Но, вѣдь, и въ этомъ случаѣ различ- ность, двойственность моментовъ или сторонъ не уничтожается, а только ПОДВОДИТСЯ подъ общій принципъ (илн вмѣняется ему) съ тѣмъ, чтобы и въ своей подведенности подъ него оставаться двойственность ю и тѣмъ вдобавокъ еще непроизвольно отщеплять себя, какъ двойственность, отъ единства самого принципа, создавая такимъ образомъ рядомъ съ двойственностью моментовъ ^ще другую двойственность: двойствен- ности моментовъ и ихъ присущности единому принципу, т.-е. двой- ственность двойственности. йъ-третьихъ, тотъ же самый трансцендентный мотивъ при даль- нѣйшемъ развитіи системы предметности повторяется у Когена, съ одной стороны, въ расщепленіи предметности на предметность методическую (или конститутивную) и предметность проблематическую (или регу- лятивную) 2), а съ другой,—въ противоположеніи категорій наивныхъ, осуществляющихъ чистую предметность, какъ таковую, во всемъ ея Цѣломъ, категоріямъ критическимъ, опредѣляющимъ сферу научнаго изслѣдованія или опознанія (осознанія) этой чистой предметности 3).— первомъ случаѣ бъ объективно-логической сферѣ самой предметности формальному фундаменту или совокупности отвлеченно-логическихъ Условій всяческой предметности (категоріямъ математики и математи- ческаго естествознанія, группирующимся въ конечномъ счетѣ около категорій функціи) противопоставляется ея конкретная незакончен- ность или проблематичность (категоріи описательно-біологическихъ каУкъ, группирующіяся около категоріи системы) 4). Это значитъ, что чяпьный вопросъ чистаго мышленія разрѣшается имъ лишь отвле- Редь "методически- отвлеченно-методическая предметность, въ свою оче- ^^есть знакъ вопроса, есть нѣкоторое «не-что», требующее своей ФилОг статью Сеземана: Раціональное и ирраціональное въ системѣ офіи (Логосъ 1911/12 кн. 1), стр. 95 с. с., 105 с. с. 1 С о Ь е п: Ео^ік а. геіпеп Егкеппіпйк з. 267—342. / іЬіа. з. 344 й., 370 Й. ) іЬіа. 3. 284. 11*
164 Б. ЯКОВЕНКО. конкретизаціи въ «нѣчто». При этомъ, вполнѣ понятно, что, какъ всѣ чистыя познанія или опредѣленія предметности вообще суть моменты (выявленія или раскрытія) одного и того же принципа возникновенія или порожденія, такъ и всѣ чистыя познанія или опредѣленія пробле- матичной или конкретной (подлинно-предметной) предметности суть моменты или выявленія одной и той же отвлеченно-методической предмет- ности. Категоріи проблематической или конкретной предметности не суть новыя методическія категоріи, ибо методическая база предметности дана разъ и навсегда въ лицѣ отвлеченно-методическихъ категорій; онѣ суть лишь категоріи проблематическія, т.-е. категоріи развитія проблематичности отвлеченно-методической базы предметности х). Дру- гими словами, онѣ суть категоріи, управляющія постояннымъ^бъективно- логическимъ сведеніемъ предметныхъ проблемъ къ обще-предметной базѣ метода, т.-е. категоріи конкретнаго осуществленія (черезъ пробле- матичность и ея разрѣшеніе въ нихъ) этой базы: такъ напр., «цѣль дѣ- лаетъ самостоятельной проблему организмовъ, а никоимъ образомъ не методъ ея изслѣдованія» 2); при этомъ «методъ долженъ вывести за свои предѣлы и привести къ подлинному методу, который заложенъ въ при- чинности» 3). Ну, а такое противопоставленіе общей базы и дѣятель- ности сведенія или выявленія есть очевиднѣйшее повтореніе стараго противопоставленія чувственной данности и мышленія: не даромъ же отвлеченно-предметная база, по мнѣнію Когена, только пролептична4) (какъ и всякая данность), а проблематическая предметность цѣликомъ поставлена подъ знакъ понятія (являющагося наиболѣе интимнымъ выразителемъ всякаго мышленія); не даромъ же стремленіе чистаго мышленія осушествить законченную и замкнутую въ себѣ предметность руководится категоріей цѣли и ведетъ въ силу самой познавательной природы проблематичности къ выявленію все новыхъ и новыхъ проблемъ, все новыхъ и новыхъ категорій, т.-е. къ «прогрессу чистыхъ познаній»5).-^ Во второмъ случаѣ это остаточное вліяніе трансцендентнаго мотива сказывается еще яснѣе, ибо относительно сферы «изслѣдованія» самъ Когенъ,съ одной стороны, утверждаетъ, что въ ея лицѣ «чистое мышле«іе приходитъ къ новымъ инстанціямъ и такому контролю, который & можетъ уже быть развернутъ полностью въ его собственныхъ преД^' лахъ» 6), а, съ другой, объявляетъ, что «при этомъ снова обнару^и' х) іыа. 8. 310, 312, 313, 317, 323. іыа. з. 317. з) іыа. 8. зю. 4) іЫй. з. 392. б) іЬій. а. 342. в) іыа. 8. 347.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 165 дается старая противоположность между мышленіемъ и ощущеніемъ» *). Пустая предметность во всемъ ея цѣломъ (значитъ одновременно отвлечен- но-методическая и конкретно-проблематическая) является идеальной дан- ностью или «за-данностью» для научнаго изслѣдованія, стремящагося проложить ее во всѣхъ направленіяхъ и все свое содержаніе привести къ ней, но достигающаго этого только отчасти и постепенно, такъ какъ всякій отвѣтъ «долженъ быть новымъ вопросомъ, долженъ возбудить новый вопросъ» *). Наконецъ, въ-четвертыхъ, трансцендентный мотивъ звучитъ и въ различіи, проводимомъ Когеномъ между сознаніемъ (Веѵшззізеіп) и сознательностью (Веѵ/иззіѣеіі:). Если даже предположить, что сфера чистаго познанія всецѣло опредѣляется единымъ принципомъ и въ со- вершенствѣ имманентно-монистична, то трансцендентнымъ этой сферѣ останется, все же, моментъ сознательности, какъ моментъ принципіально чуждый всему тому, что заключается въ сферѣ чистаго сознанія, что составляетъ предметность чистаго мышленія. «Сознательность есть миѳъ; сознаніе же—наука»3), говоритъ Когенъ; «если бы мы имѣли только инстинктъ, мы имѣли бы только сознательность. Духъ же порождаетъ науку, и потому онъ есть сознаніе» 4). Это противопоставленіе нисколько не преодолѣвается тѣмъ, что сознательность (субъективность, психич- иость) поелику возможно объективируется въ сознаніе,—напр. созна- тельность ощущенія—въ сознаніе ощущенія, т.-е. въ мышленіе воспри- нимаемаго согласно категоріи отдѣльности Б); ибо, съ одной стороны, та- кое преодолѣніе осуществляется Когеномъ только благодаря сосредо- точію на содержаніи сознательности (ощущенія) и элиминаціи субъектив- наго и въ терминахъ объективнаго сознанія невыразимаго момента са- *°й сознательности (самого ощущенія), а, съ другой, оно является именно потому неполнымъ и, значитъ, неподлиннымъ преодолѣніемъ, а лишь пРеодолѢніемъ «поелику возможно», предполагающимъ постоянную и неисчерпаемую въ извѣстномъ смыслѣ наличность (и, стало быть, проти- вопоставленность) преодолѣваемаго. Никакой помощи въ этомъ напра- 1И не приноситъ съ собою и взглядъ, между прочимъ высказы- и самимъ Когеномъ, но особенное развитіе нашедшій въ тру- тивло^0 посл^дователей’ будто сознательность, т.-е. сфера субъек- ^_^психическаго знаменуетъ собою несамостоятельную (одинаково іьіа. 8. 346. р ’Ьіа. з. 326. * «Ыа. з. 366. 2 ’Ьіа. 3 з65 Ч іЬіа. 5. 375 387, 392 399, 404 И., 420 И.
166 Б. ЯКОВЕНКО. и въ гноселогическомъ и въ онтологическомъ смыслѣ) сторону объек- тивно-логическаго, чистаго мышленія (познанія) *); ибо даже и въ томъ случаѣ, если она трижды несамостоятельна, она остается «другою» сфе- рой, чѣмъ объективно-логическая, самостоятельная сторона чистаго мышленія. Что-нибудь одно изъ двухъ: или она всецѣло исчерпывается объективно-логической стороною, и сознательность уничтожается въ сознаніи безъ остатка; и тогда ни о какой субъективности и психичности (а равно и ни о какой психологіи, какъ особой, хотя и не научной или научно несамостоятельной, точкѣ зрѣнія) не можетъ быть и рѣчи; или она есть, все же, «другая» сторона, и въ такомъ случаѣ сознательность хотя бы минимально сохраняется, какъ сознательность, и сфера чистаго мышленія не исчерпываетъ собою всего содержанія суШаго, допуская за своими предѣлами хоть и несамостоятельное, но все же иначе, чѣмъ чистая предметность, существующее и нѣчто иное, чѣмъ она, собою означающее субъективное. ВЫВОДЫ. Итакъ, имманентизмъ или стремленіе свести всѣ разнородные эле- менты сущаго къ одному ихъ общему началу, при каждой попыткѣ вгля- дѣться въ его сущность, оказывается съ неизбѣжностью содержащимъ моменты неимманентическіе, трансцендентные и потому по праву можетъ быть обозначаемъ, какъ имманентизмъ неподлинный, трансцендентный. Этотъ трансцендентическій оттѣнокъ дѣлаетъ его чрезвычайно близкимъ и даже родственнымъ умѣренному трансцендентизму, возникшему на общемъ гносеологически-имманентическомъ фундаментѣ критицизма и съ полнымъ правомъ обозначенному выше, какъ трансцендентизмъ не- подлинный или имманентный. Дѣйствительно, различіе между ними— не принципіальное, а относительное, сводящееся къ силѣ аккцентуаціи ’) См. СоЬеп: Капіз ТЬеогіе йег ЕгіаЬгип^ ?(1885) з. 66 й., 71 й., 130, 198 Й., 250 й., 295 300, 315 й., 328, 345, 583; Капіз Ве^гіігкіип^ <1ег Аезйіеіік (1889) з. 103 Й-, 147 й., 154 1., 162 Г, 182, 219, 233, 342 й.; Раз Ргіпсір сіег ІпІіпііезітаІшеіЪссІе (1883) б. 5, 149, 159; Ьо^ік а. геіпеп Егкеппіпіз (1902) з. 15 к, 20 к, 369, 403 к, 509 к 519 к; ЕіЬік без геіпеп Ѵ/іІІепз* 2 * * (1907) з. 10 к, 28 к, 99 к, 103, ПО, 156, 327, 340, 637; Еіпіейип^ тіі кгіІіБСІімп ЫасЪіга^ въ Ьап^е’з СезсЫсЪіе аез Маіегіаіізтиз’ (1902) 5. 455 — 473- П а і о г р: Еіпіеііип^ іп йіе РзусЬоІо^іе (1888) 5- 88—- 129; ЦеЪег оЪ]есііѵе ипсі зиЬ]есііѵе Ве^гйпсіип^ ёег Егкеппіпізз въ РЫІозорЫзсЪе МопаізИеЙе (1887) XXIII з. 257 Й.;2и деп Ѵогйа^еп дег Рзускоіоре іЬій. XXIX (1893) 5. 581 611; АП^етеіпе Рзусдсіс^іе (1904) 8. 3 й. Ср. также: ЗсИирре: Егкеппі- піззйі. Ьо^ік з. 241 Й.; Ве^гіЙ ипсі Сгепхеп сіег РзусЬоІо^іе въ ХеЙзсЬгіЙ к і. РЬіІо5- I 8. 37—-76; МйпзіегЬег^: СгипЙги^е <1. РзусЪоІойіе I (1900) б. 44—-103.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 167 и подчеркиванія одного изъ основныхъ ихъ аспектовъ: трансцендентнаго яли имманентнаго. Въ то время, какъ одинъ изъ нихъ (имманентизмъ) имманентичнѣе другого, т.-е. сильнѣе подчеркиваетъ имманентическую сторону представленія о сущемъ, другой (трансцендентизмъ) трансценден- тИЧНѣе перваго, т.-е. сильнѣе выдвигаетъ сторону трансцендетнческую. 14 въ томъ, что различіе между ними именно таково и не больше этого, очень легко убѣдиться, если сравнить между собою изложенныя выше болѣе имманентныя ученія съ соотвѣтствующими имъ болѣе трансцен- дентными.—Такъ Гуссерль, полагая въ основаніе своей гносеологіи ннтенціоналистическую схему, т.-е. схему направленности, и этимъ безусловно противопоставляя другъ другу моментъ субъективнаго и моментъ объективнаго въ познаніи, тѣмъ не менѣе настойчиво заявляетъ, что при этомъ «въ психической наличности нѣтъ двухъ вещей; дѣло не обстоитъ такъ, что переживается предметъ, а рядомъ съ нимъ еще интен- піональный актъ, а налична лишь одна вещь, интенціональное пере- живаніе, основнымъ дескриптивнымъ характеромъ котораго является какъ разъ соотвѣтствующая интенція» ’), по каковой причинѣ «мысль о дѣйствіи должна быть совершенно оставлена». й) Но, вѣдь, этимъ онъ только повторяетъ въ нѣсколько своеобразныхъ терминахъ (интенціо- налистическихъ—подчеркивающихъ трансцендентизмъ внутри пережи- ванія) ту рѣзкую и безпощадную критику, съ которой обрушивается Шуппе на ошибочное представленіе, «будто мышленіе тоже есть суще- ствующая до своего объекта и независимо отъ него дѣятельность, на- стигающая его подобно тому, какъ то бываетъ съ пространственнымъ Движеніемъ по отношенію къ его объекту, равнымъ образомъ существую- щему независимо и до него».3) Да и самая интенціоналистическая противо- поставленность у Гуссерля субъективнаго и объективнаго въ сферѣ Феноменологически единаго переживанія мало чѣмъ по существу (а не Формѣ выраженія) отличается отъ имманентной противопоставлен- ности у Шуппе частичныхъ моментовъ я и объекта въ общемъ единствѣ рво-факта цѣльнаго сознанія 4).—Такъ Авенаріусъ, безповоротно от- Хр ая ВСякій вещный дуализмъ (субстанцій, силъ и т. п.), все же со- ность ТЪ ВЪ своей системѣ познанія и бытія двойственность или дуаль- °пыта Э^ементовъ (субъективнаго и объективнаго) при общемъ единствѣ не эту ли имманентную познанію двойственность элемен- Ц ипіегБисЬип^еп II 8. 352. ' ІЬ1<3- 8. 358, 424. «» 5 и Р Р е: ЕгкеппІпіззіЪ. Еорік 8. 27. * 74; ср. 8. 60-88. ѵ е п а г щ 8 : Пег тепсЫісИе Ѵ/еПЪе^гіЯ н. 13, 53, 66.
68 Б. ЯКОВЕНКО. товъ при общемъ единствѣ чувственнаго опыта выдвигаетъ и Риль, какъ разъ въ такой двойственности находя санкцію своему реализму и указа- ніе на «нѣчто», за сферою непосредственной данности лежащее? Вѣдь, подобно тому, какъ и у Риля, дуальность элементовъ или сторонъ у Авенаріуса наталкивается на вопросъ: чьн же это элементы и стороны, т.-е. сторонами и элементами чего они являются? И въ обоихъ случаяхъ на зто возможенъ, въ конечномъ счетѣ, только одинъ и тотъ же отвѣтъ: единаго чистаго опыта, котОрый именно потому, что онъ единъ и одинъ и тотъ же, не есть и не можетъ быть ни элементомъ субъективнаго, ни элементомъ объективнаго, и долженъ быть чѣмъ-то либо до-дуальнымъ либо послѣ-дуальнымъ, т.-е. чѣмъ-то «третьимъ», какъ бы этого ни нехотѣ- лось Авенаріусу1).—Такъ Ройсъ, несмотря на всѣ свои старанія при- вести абсолютное и относительное, познаніе и познаваемое, къ одному знаменателю божественной воли, все же противопоставляетъ волю индивидуальную—волѣ абсолютной, какъ часть—-цѣлому, или какъ то, что имѣетъ внѣ себя «другое» и указываетъ самимъ собою и изъ самого себя на это «другое» и ему «чуждое»,—тому, что исчерпываетъ собою все сущее и не знаетъ за своими предѣлами «иного», будучи индивидуальнымъ индивидуальнаго. А это и есть Риккертово ученіе о предметѣ познанія, какъ трансцендентномъ долженствованіи; ибо, съ одной стороны, аб- солютно-индивидуальное и потому всеохватывающее абсолютное есть нѣчто абсолютно «другое» по сравненію съ частично-индивидуальнымъ и потому всего сущаго собою неисчерпываюшимъ относительнымъ; съ другой же стороны, абсолютная воля, именно въ силу своей абсолют- ности, есть нѣчто абсолютно цѣнное, для конечныхъ воль значимое и обязательное 2) и противопоставляется благодаря этому человѣческому сознанію съ его идеально-достижимой точкой зрѣнія: «сознаніемъ во- обще» такъ же, какъ трансцендентное долженствованіе противостоитъ у Риккерта имманентно-познавательному признанію его человѣческимъ духомъ.—Такъ, наконецъ, и Когенъ, превращая трансцендентну10 вещь въ себѣ или чуждую мышленію данность созерцанія въ моментъ или актъ самого мышленія, тѣмъ не уничтожаетъ ихъ специфическаго характера: непреоборимой чуждости стремящемуся преодолѣть ихъ мышленію. «Сужденіе возникновенія» повторяетъ у Когена Ласковскі*4 принципъ алогическаго въ нѣсколько имманентизированной форм^' нисколько не уничтоживъ его трансцендентной природы; ибо и у него *) А ѵепаг і ик іЬіб. 8. 129 ср. Ре ио 1 гі: ЕіпШЬгип^ іп йіе РИіІозор*іе сіег геіпеп Еіййігип^ II (1904) к. 328. «) Ср. М й пзіегЬег & РЫІозорЬіе <1ег Ѵ/егЙіе (1908) 8. 60 И., 437 Й.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРдНСцЕНДЕНТИЗМЪ. 169 оНо является моментомъ безконечно (т.-е. безъ всякой надежды достиг- нуть конца и добиться цѣли) дифференцирующимъ дѣятельность мыш- ленія» моментомъ неисчерпаемаго проблематизма и въ принципіальномъ смыслѣ непроницаемой «чуждости». То, что оно есть дѣяніе самого мыш- ленія, въ сущности, ничего не измѣняетъ: не все ли равно, существуетъ лй (вЪ объективно-логическомъ смыслѣ) трансцендентно-чуждое для мышленія помимо его дѣятельности или полагается первымъ обнару- женіемъ самой этой дѣятельности? Для проблемы трансцендентности важно лишь то, что въ обоихъ случаяхъ система сущаго опирается на ало- гическій и для познанія непроницаемый въ его сущ ности моментъ; будетъ то экстра-познавательное алогическое или само мышленіе, противо- стоящее себѣ въ неопредѣленности своей предстоящей дѣятельности н безконечной проблематичности своей предлежащей задачи, какъ нѣчто интра-алогическое,—это имѣетъ второстепенное значеніе. Такимъ образомъ, трансцендентный имманентизмъ безъ труда под- дается приведенію къ знаменателю имманентнаго трансцендентизма: въ нихъ обоихъ одному и тому же принципіально моменту трансцендент- ности принадлежитъ фундаментальная и опредѣляющая роль. Этимъ, однако, трансцендентный имманентизмъ обрекается и на всѣ тѣ само- противорѣчивости, неясности и догматичности, которыя были выше вскрыты въ имманентномъ трансцендентизмѣ: ибо родственность этихъ Двухъ теченій мысли сказывается, главнымъ образомъ, именно въ томъ, что оба они въ болѣе или менѣе явственной формѣ сохраняютъ потусто- ронность одного изъ основныхъ моментовъ сущаго другому, съ большей ИЛи Меньшей прямотой и прямолинейностью проповѣдуютъ дуалистиче- (н въ субъективномъ и въ объективномъ смыслѣ) ученіе о сущемъ. едва ли не лучшее подтвержденіе этого даетъ система Когена, будучи еамой утонченной и дифференцированной попыткой побороть трансцен- ность°СТЬ: °На возводитъ’ какъ это было показано выше, проблематич- щее ’ т,'е- «чуждость», предстоящую мышленію, какъ нѣчто, требую- тѢМъСВ°его преодолѣнія, въ абсолютный принципъ и начало мышленія и ДѣйствСУЩеСТВяетъ абсолютный проблематизмъ. Но не является ли, въ агн Ительности, такой абсолютный проблематизмъ абсолютн ымъ ничѣмъСТицизмомъ’ означая собою вѣчность, т.-е. постоянную и въ Поз НеуничТ0>кимУю наличность, неопредѣленности (неопознанности) никогда !И" Вѣдь вѣчно и безъ конца умножающая себя неопознанность 46113 со Не Можетъ быть всецѣло превращена въ познаніе, навсегда обре- 3і1аваемо“аНЯТЬ ВЪ гРаниЧУ его и постольку быть абсолютно непо- ° • Вѣдь мышленіе, представляющее собою для себя самого источ-
170 Б. ЯКОВЕНКО. никъ абсолютной (т.-е. неуничтожимой) неопознанности, таитъ въ своемъ существѣ отрицаніе себя самого (либо какъ познанія, либо какъ непозна. ваемости) и страдаетъ принципіальнымъ, внутреннимъ самопротиворѣ. чіемъ. Вѣдь совершенно непонятно, какъ можетъ одно и то же мышленіе однимъ актомъ познанія полагать себя, какъ абсолютно неопознанное, а другимъ актомъ осуществлять себя, какъ познающее себя въ своей ранѣе (въ объективно-логическомъ смыслѣ) положенной абсолютной неопознан. ности, оставаясь на всемъ протяженіи однимъ и тѣмъ же по существу своему мышленіемъ. Вѣдь простое утвержденіе наличности (объективно- логической) въ одномъ и томъ же мышленіи изначальнаго акта само- положенія, какъ абсолютной неопознанности, и дальнѣйшихъ актовъ самоположенія, какъ постепеннаго и непрерывнаго самоопознанія, а въ равной мѣрѣ и общее трактованіе мышленія, какъ процесса абсолют- наго саморазвитія проблемы и проблемъ, есть очевиднѣйшее выраже- ніе дуалистическаго догматизма, отличнаго отъ стараго агностическаго дуалистическаго догматизма только по внѣшней формулировкѣ, а не по принципіальной сущности дѣла. Дѣйствительно, трансцендентный имманентизмъ такъ же, какъ имманентный трансцендентизмъ и всякій трансцендентизмъ вообще, неправомѣренъ и непріемлемъ именно благодаря своей дуалистической основѣ. Дуализмъ, основополагающій всѣ возможныя формы трансцен- дентизма, есть синонимъ догматически утверждаемой самопротнворѣчи- | вости, есть олицетвореніе самаго очевиднѣйшаго сопгасіісііо іп афесіо. Это такъ, прежде всего, потому, что всякій трансцендентизмъ, полагая двойственность началъ (открытую или скрытую), въ то же время хочетъ видѣть въ сущемъ нѣкоторое единство. Другими словами, онъ хочетъ одновременно и быть и не быть дуализмомъ, и быть и не быть монизмомъ; ибо всякое единство, если только оно не внѣше и потому несущественно, есть подлинное единство и, субсумируя подъ себя два различныхъ мо* мента, должно съ неизбѣжностью лишить ихъ раздвояющей ихъ различ* ности; ибо всякая дуальность, если только она не внѣшня и потому ие* существенна, есть подлинная дуальность и , субсумируя подъ себя един- ство сущаго, должна обязательно положить ему конецъ безповор01' нымъ его расщепленіемъ. Этого не избѣгаетъ и діалектическій методѣ какъ бы продвигая дуальность въ самую сущность единства; ибо и вЪ томъ случаѣ, если сдѣлать дуальность существомъ единства, она оста ется дуальностью и означаетъ собою простое противорѣчіе или яви06 отсутствіе единства въ существѣ единства: можно сколько угодно отр* цать главенство и абсолютную значимость закона противорѣчія,—оТЪ этого А поскольку оно есть А, не перестанетъ не быть не-А, поскольку
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНЛЕНТИЗМЪ. 171 это послѣднее есть не-А, а оба они вмѣстѣ не перестанутъ въ ихъ взаимо- дротивопоставленности, какъ А и не-А, не быть тѣмъ, что является ихъ общимъ началомъ и потому, какъ таковое, не есть ни А, ни не-А, ни такой синтезъ ихъ, въ которомъ А остается А, а не-А остается не-А.— Іф, этому объективному смыслу дуалистической контрадикторное™ ^рансцендентизма присоединяется не менѣе безысходная дуалистиче- ская контрадикторность его въ субъективномъ отношеніи. А именно: трансцендентизмъ либо прямо утверждаетъ предметъ (бытіе), какъ нѣ- что за предѣлами познанія, какъ такового, лежащее и еъ немъ лишь отзвукомъ сказывающееся, либо маскируетъ его потусторонность поня- тіемъ безконечнаго идеала или безконечной проблематичности. Другими словами, онъ говоритъ о томъ, о чемъ говорить ему запрещено самой сущностью утверждаемаго: то, что подлинно запредѣльно (въ какомъ бы то ни было смыслѣ) познанію, не можетъ быть въ его сферѣ полагаемо даже, какъ запредѣльное, ибо уже такое «запредѣльное» его положеніе познаніемъ есть лишеніе его подлинной его запредѣльности. Для позна- нія вообще не можетъ и не должно быть ничего запредѣльнаго именно потому, что быть «для» познанія значитъ быть познаннымъ или опозна- ваемымъ, т.-е. не быть познанію запредѣльнымъ. Полагая за своими предѣлами нѣчто внѣ ихъ лежащее, познаніе идетъ противъ себя самого, разрушаетъ свой собственный смыслъ, свою подлинную природу. Форму- лировка запредѣльнаго въ терминахъ познавательнаго идеала нли позна- вательнаго проблематнзма принципіально ничуть не преодолѣваетъ такого самопротиворѣчія; она просто возводитъ его въ принципъ, заста- вляя познаніе стремиться къ такому самоосуществленію, которое без- конечно выше его силъ и возможностей и потому не есть и не можетъ ь его самоосуществленіемъ. «Безконечный идеалъ», «безконечная ^Р^блема», «безконечное движеніе», «безконечное развитіе»,—все это то Такія же вещи въ себѣ, какъ и традиціонная «вещь въ себѣ» докан- тала аГ° В₽емени’ и^° они тоже вызываютъ познавательныя муки Тан- тоже* Т0>Ке пРевРащаютъ познаніе въ безконечное регреіииш тоЫІе, инмыЯП?)Лагають междУ познаніемъ и познаваемымъ ничѣмъ незапол- Пительн* котому «для» познанія и «въ» познаніи нестерпимый и недозво- дУализмаЙ ^іа^и8 дУализма.—8той внутренней самопротиворѣчивости ПодчерКи иисколько не преодолѣваютъ (а скорѣе только еще рѣзче ее Что едН1^аВаЮТЪ) ИЗЛК|бленныя въ своевременной философіи утвержденія, сУбьекта Я ВС С6бѣ дУальность моментовъ (сознанія и бытія, я и не-я, і^Качальн1 „°^ъекта’ мышленія и предмета, формы и содержанія) есть ВВеДстчг,л^1И И объяснимый (неразложимый) далѣе фактъ, что она етъ собою перво-загацку всякаго познанія и всякаго бытія,
172 Б. ЯКОВЕНКО. о которой спрашивать не приходится и нельзя, такъ какъ-де она является основной ихъ предпосылкой; что она есть нѣчто самое непосредственное и знакомое познанію, такъ какъ именно въ ея формѣ дано каждому до- знавателю его собственное сознаніе и бытіе; что дуальность эта озна- чаетъ собою внутренній смыслъ самого переживанія, самой сознатель- ной жизни, т.-е. основаніе основаній1). Всѣ эти утвержденія, съ одной стороны, просто напросто формулируютъ проблему единаго въ себѣ дуализма, какъ нѣкоторое рѣшеніе, и тѣмъ постулируютъ грубый дог- матъ, а съ другой,—надѣляя зтотъ постулатъ загадочностью, непосред- ственностью, необъяснимостью, ит. п., и его самого дѣлаютъ для познанія запредѣльнымъ моментомъ, т.-е. на постулированномъ дуализмѣ строятъ второй, неизбѣжно изъ него вытекающій дуализмъ. Такой результатъ вполнѣ естествененъ, такъ какъ нельзя въ глазахъ философскаго по- знанія побѣдить самопротиворѣчивость дуализма простымъ призна- ніемъ: такъ есть. Для философскаго познанія, только и жаждующаго что полнаго преодолѣнія дуалистической бездны, такая побѣда бу- детъ Пирровой побѣдой. Дуализмъ либо долженъ быть превзойденъ дѣйствительно и совсѣмъ; либо надо сложить оружіе и прекратить без- плодное шатаніе философской мысли. Всѣ же ссылки на первофактич- ность, перевозагадочность, непосредственность, необъяснимость и пр., суть лишь уклончивыя отговорки, означающія собою либо нежеланіе сознаться въ собственномъ неумѣніи преодолѣть проблему всѣхъ про- блемъ, либо боязнь оставить накатанныя колеи привычнаго квази- разрѣшенія. * Умѣренный, неподлинный, т.-е. допускающій единство своихъ раз- дѣльныхъ моментовъ, дуализмъ долженъ быть, такимъ образомъ, оста- вленъ, и для рѣшенія проблемы трансцендентности и отвѣта на вопросъ о природѣ сущаго долженъ быть избранъ иной путь,—свободный отъ внутренней самопротиворѣчивости, отъ стремленія соединить несоеди- нимое. Такой путь не отличается, однако, непосредственной однознач- ностью; ибо съ перваго же момента своего вступленія на него философ- ское мышленіе наталкивается на три глубоко различныхъ возможности: абсолютный идентизмъ, крайній (подлинный) дуализмъ и плюрализмъ. Всѣ эти три возможности (и только онѣ) отвергаютъ въ принципѣ ВСЯКІЙ 1) ср. напр. 5 с И и р р е: Егк Ьорк. з. 697 Ве^гій ипсі Сгепхеп 4. РзусЬоІо^іе въ 2еі(зсЬг. і. іт. рЫІоз. I. з. 43; Оаз Зузіет 4. Ѵ/іБЗепзсЬаГіеп іЫ4. III з. 70 Г; КіеЪІ: Вег рЬіІоз. Кгііігізтиз II ТЬ. 1. з. 10 , 221,234,291; ТЬ. 2.3.41, 147. 153, 172 і., 175 і., 195; К.іскег$: 2лѵеі 4. ЕгкеппІпіззіЬеогі з. 56 Я. Ырр5: Веѵгиззізеіп ипсі Ѵ/ігкІісЬкеіі: (1908).
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 173 синтезъ принципіально различныхъ моментовъ, всякое возсоединеніе единаго и множественнаго, какъ противостоящихъ другъ другу началъ, всякій ѣгапзсепзиз за предѣлы познанія. Всѣ онѣ одинаково, стало быть, разрѣшаютъ проблему трансцендентности уничтоженіемъ ея монодуали- стической предпосылки. Но это не мѣшаетъ имъ глубоко разниться въ отвѣтѣ на вопросъ о природѣ и существѣ сущаго, а соотвѣтственно и въ правомѣрности и значимости этого отвѣта.—Дѣйствительно, абсолют- ный индентизмъ утверждаетъ, что сущее подобно единой точкѣ, въ кото- рой нѣтъ различій, въ которой все—одно и то же. Этимъ онъ отнимаетъ у сущаго характернѣйшій его признакъ: множественную различность. Сущее совсѣмъ не одно и то же; наоборотъ, оно—различное. Для того, чтобы убѣдиться въ этомъ, достаточно сравнить хотя бы математиче- скую двойку въ чувствомъ восторга, категорію тожества съ живымъ (организмомъ, любой неодушевленный предметъ съ композиціею Венеры Милосской, и т. п. Приводя всѣ эти н подобныя имъ фундаментальныя различія къ одному знаменателю, идентизмъ тѣмъ самымъ суживаетъ содержаніе до предѣльно-минимальной величины, до безсодержатель- наго утверженія, что сушее есть сущее, какъ то подробно показалъ 'Рейсъ 2), т.-е. уничтожаетъ сущее. Вполнѣ естественно, что ни одинъ мыслитель не въ состояніи былъ выдержать такого принципа безсодер- жательной содержательности: н Парменидъ съ его шаромъ, и Спиноза съ его субстанціей, и Бредли съ его абсолютнымъ, одинаково соскальзываютъ |На плоскость умѣреннаго дуализма, вводя въ свои идентическія системы моменты множественнаго и благодаря этому попадая въ кругъ старой проблемы трансцендентности, уже преодолѣнной было изначальнымъ смы- сломъ ихъ философствованія.—Равнымъ образомъ, и крайній принципі- альный дуализмъ, разлагая сущее на двѣ абсолютно различныя сферы и отрицая какую бы то ни было ихъ соединимость, произвольно сплющи- ваетъ и обѣдняетъ его многообразное содержаніе, никоимъ образомъ не исчерпывающееся, какъ то можно вообразить себѣ, пожалуй, при взглядѣ на систему Декарта, однѣми только сферами души и тѣла. Сферы значимаго (логическаго, нравственнаго, прекраснаго и святого) и математическаго съ одной стороны, ограническаго—съ другой, экономи- ческаго—съ третьей, лежатъ безусловно за предѣлами души и тѣла и обла- даютъ безусловной отъ нихъ независимостью. Разумѣется, и крайній Дуализмъ, за исключеніемъ, быть можетъ, ученія Декарта и картезіан- ства вообще, (да и то только въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ) не выдержи- ваетъ даже и приблизительно своего принципа и въ лицѣ Лейбница съ Ъ ср. К. о у се: ТЬе Ѵ/огШ апд ІЬе ІпйіѵіаиаІ I р. 143—182.
174 Б. ЯКОВЕНКО. его ученіемъ о предуставленной гармоніи, Гербарта съ его противо- поставленіемъ реальнаго и мнимаго, представителей панпсихизма съ ихъ параллелизаціей психическаго и физическаго, Гартманна съ его противоположеніемъ вещи въ себѣ и явленія, воли и интеллекта, незамѣтно переходитъ въ дуализмъ моно-дуалистической формаціи, доходя въ лицѣ Гартманна, напр.,даже до чрезвычайнаго обостренія про- блемы трансцендентности.—Остается, стало быть, плюрализмъ, какъ единственное направленіе философской мысли, которое, давая, съ одной стороны, полное развитіе мотиву множественности и тѣмъ ненарушая наличной многообразности сущаго, съ другой стороны, по самому своему плюралистическому существу означаетъ прямое отрица- ніе всякаго моно дуализма, всякаго стремленія соединить несоединимое при помощи единой связи, единаго принципа. Исторически плюрализмъ такъ же старъ, какъ и другія типическія попытки преодолѣть проблему трансцендентности. Внутренняя невозможность при помощи иныхъ рѣшеній либо вообще осуществить такое преодолѣиіе, либо осуще- ствить его такъ, чтобы природа сущаго была вмѣстѣ съ тѣмъ выявлена во всемъ своемъ разнообразіи, всегда толкала (сознательно нли безсозна- тельно) философское мышленіе по направленію къ плюралистическому міро-исто лкованію; и въ моменты наибольшаго напряженія философ- ской мыслн всегда слышался голосъ, заявлявшій въ той или иной формѣ, съ большей или меньшей требовательностью, о правахъ, существен- номъ значеніи или даже приматѣ множественности сущаго. Но и плюра- лизмъ не былъ въ силахъ избѣжать общей участи и повсюду, во всѣхъ своихъ историческихъ обнаруженіяхъ, принужденъ былъ склониться пе- редъ болѣе могущественнымъ,—ибо непреодопѣннымъ нигдѣ до конца и въ самой его предразсудочной сущности,—дуалистическимъ предразсуд- комъ трансцендентизма. Всѣ исторически наличныя системы плюрали- стическаго характера запечатлѣны и искажены наложеніемъ на нихъ моно-дуалистической (то болѣе имманентической, то болѣе трансценден- тической) схемы; каковое искаженіе обнаруживается, въ общемъ, въ въ четырехъ слѣдующихъ основныхъ и типическихъ формахъ: мета- физической, феноменалистической. телеологической и діалектической, которыя и должны быть продемонстрированы для того, чтобы вы- явилась сущность подлиннаго, неискаженнаго плюрализма. Метафизическое искаженіе плюрализма монодуалисти- ческимъ рѣшеніемъ проблемы трансцендентности осуществляется во всякомъ монадологическомъ ученіи о природѣ сущаго; нбо всѣ системы монадологіи рядомъ съ множествомъ монадологическихъ отдѣльностей полагаютъ топаз иіопайит, ихъ всѣхъ въ себѣ объединяющую, а иногда
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 175 й заключающую перво сущность. Такъ обстоитъ дѣло у Аристотеля, который, разсматривая міръ, какъ разнообразіе самостныхъ формъ, рятслехій, приводитъ, тѣмъ не менѣе, множественность этихъ отдѣльныхъ й въ своей индивидуальности отъ матеріи зависящихъ сущно- стей -формъ къ единству первоначала, божественнаго принципа, божественной и разумной энтелехіи. г) Такое же направленіе Принимаетъ система Лейбница, съ одной стороны признавая мо- нады за совершенно независимыя и самодовлѣющія «роіпЬ тега- рЬузідиез» 2), лишенныя «оконъ» и въ своей сущности абсолютно свое- образныя, а, съ другой стороны, провозглашая между ними престаби- лированную гармонію, надѣляя каждую изъ нихъ способностью от- ражать въ себѣ весь міръ и объявляя ихъ «іиі^игаііопз сопѣіпиеііез» боже- ственной первомонады, имн управляющей, ихъ порождающей и объеди- няющей, въ нихъ обнаруживающейся и благодаря всему этому распо- лагающей ихъ въ извѣстной іерархіи другъ по отношенію къ другу3). И въ томъ же самомъ направленіи двигается монадологія Ренувье, въ одно н то же время устанавливая и замкнутую въ себѣ самость монадо- логическихъ сущностей и связность ихъ другъ съ другомъ въ единомъ мірѣ единой божественной личности4). Если ученіе Гербарта и лишено теистической окраски и тѣмъ какъ бы снимаетъ съ себя обвиненіе въ склонности къ монодуализму, то оно вознаграждаетъ себя за такое воздержаніе неутомимымъ стараніемъ при помощи особой теоріи само- сохраненія монадологнческихъ сущностей (представленій или ихъ ана- логоновъ) примирить первоначально расщепленныя и другъ другу про- тивопоставленныя сферы реальнаго и мнимаго и въ терминахъ отношенія Рядоположности представить мнимое, какъ деривативъ реальности5).— Фен°меналистическое искаженіе плюрализма монодуалистической тенденціей обнаруживается въ стремленіи представить сущее, какъ мно- жественность какого-либо одного частнаго порядка. Сюда относится, де Всего, матеріализмъ (какъ атомистическій, такъ и гилозоистиче- жнзиенСВ°ДЯ1ЦІЙ разнообразіе сущаго къ системѣ механическихъ илн Щій во °СТЬЮ одаРенныхъ атомовъ и тѣмъ, съ одной стороны, вводя- Мн°Жественное въ лицѣ атома единство и законъ, а, съ другой, *) См. А „ • 2) *г»8і°іе1е8: Меі. XII 6—10. Ср. IV 8, V 1—5. 8, VIII 3. а) С е • Ь П 2 рЬі1оз. БсЬгИіеп (Игз». ѵ. СегЬагй) IV з. 398. «) См. ’ рП ‘ 12: Мопаёо1с&іе §§ 1—6, 9, 51. *Ре^аоппяі^ епоиѵіег: І_а поиѵеііе топайоіоеіе (1899) р. 1—29, 498 з.з.: 6) См- Н ™®*1903) р- ѴП 8 • 15 88-. 24 Бз., 54 з. 5. 211 б. з. 492 зз.. 531 з. 52». гЬагі: 5. Ѵ/егке (КеЪгЪасЪ) Ва. ІѴв-148К., 178 «, 215 VIII
176 Б. ЯКОВЕНКО. совершенно произвольно уничтожающій цѣлый рядъ иныхъ атомисти- чески невыразимыхъ моментовъ множественности сущаго. Сюда же от- носится и психологизмъ, сплющивающій сущее какъ разъ въ обратномъ направленіи и выдвигающій въ качествѣ момента, объединяющаго «психическую» множественность сущаго, либо ощущеніе (сенсуализмъ всѣхъ оттѣнковъ), либо переживаніе, (прагматизмъ)1). Телеологи- ческое искаженіе плюрализма монодуалистическимъ способомъ міро- представленія сказывается, во всѣхъ относящихся сюда системахъ не- премѣннымъ расщепленіемъ множественнаго міра на двѣ глубоко раз- личныхъ сферы: міръ бытія и міръ цѣнности (какъ выражается вслѣдъ за Лотце и Виндельбандомъ Риккертъ и его школа) или міръ дескрипціи и міръ оцѣнки (какъ выражается Ройсъ и слѣдующій за ннмъ Мюн- стербергъ, и какъ можно вполнѣ адэкватно выразить монодуализмъ, нахо- дящій свое осуществленіе въ концепціяхъ Бергсона н Вундта). Къ этому въ системѣ трансцендентальнаго нормативизма или философіи цѣнностей Риккерта-Ласка происоединяется, во-первыхъ, построеніе бытія (а у Ласка и цѣнности), какъ іерархической множественности спеціальныхъ формъ, получаемыхъ постепенно растущей матеріализаціей чистой и единственной первоформы(теоретической формы вообще)2),а, во-вторыхъ, установленіе въ сферѣ цѣнности примата за логикой н логической цѣн- ностью по сравненію съ другими цѣнностными областями и цѣнностями. Этотъ приматъ сказывается, съ одной стороны, въ томъ, что предметъ эстетическаго наслажденія, нравственнаго переживанія, и т. и., при- знается уже теоретически оформленнымъ, т.-е. въ своемъ осущест- вленіи предполагающимъ хотя и неопознаваемую непосредственно, но все же переживаемую и значитъ наличную, логическую цѣнность 3 4)і съ другой же стороны, его несомнѣннымъ отзвукомъ является утвер- жденіе, что «логика философской категоріальной формы уже заклю- чаетъ въ себѣ «высшее знаніе»» и означаетъ собою «самосознаніе» самой философіи;2); нбо этимъ отмѣчается, что только логика вѣдаетъ тѣ формЬІ формы (и въ томъ числѣ формы формы себя самоё), которыя оформляютъ алогически-данный (нечувственный) матеріалъ эстетическаго, этнче- 1) Это касается одинаково какъ эмпирическаго (Джемсъ, Дьюи, Шиллер* и др-). такъ и абсолютнаго (Ройсъ, Мюнстербергъ, Бергсонъ, Вундтъ и т. п.) праГІ,'а тиама. Кромѣ того, прагматизмъ склоненъ къ открытому (то болѣе гилотетичеС кому, то болѣе абсолготическому) монодуализму теизма. -) Идея, развитая съ поразительной систематичностью уже у Росм^Н14- Миоѵо 8а^§іо зиі огі^іпе Де1Іе ідее Есі. 6 (1876) ѵ. II р. 18 зз., 79 83., 147 55’ 512 85., Ш р- И6 83., 219 аз., 356 83. 3) См. I- азк: Віе Ео^ік йег РЫІозорЪіе з. 208; ср. 105 і., 205—212, 4) іыа. э. 2іі.
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 177 скаго и т. п., переживанія въ подлинный эстетическій, этическій и т. п., предметъ; другими словами, логика можетъ быть логикой эстетики, этики и пр., эстетика же н этика не могутъ быть эстетикой и этикой догики.*)—Наконецъ, діалектическое искаженіе плюрализма моно- дуалистическимъ мотивомъ сказывается во всѣхъ случаяхъ того или ино - го осуществленія діалектическаго метода, главнымъ образомъ, въ стремле- ніи умѣрить различность множественныхъ моментовъ множественнаго надѣленіемъ ихъ способностью перехода другъ въ друга, не уничтожая эъ то же время ихъ разности и разнообразности. Но, кромѣ того, плюра- листнчность искажается въ діалектическомъ методѣ еще и противопо- ставленіемъ формы и матеріи (содержанія) другъ другу, а также боль- шимъ илн меньшимъ поглощеніемъ различныхъ сферъ значимости само- державн-'Ю сферою логическаго. Въ этихъ трехъ пунктахъ между со- бою совершенно согласны три наиболѣе характерныхъ системы діалек- тики; система космической эманаціи Плотина, система чисто-діалектиче- скаго развитія идеи Гегеля и система чистаго познавательнаго движенія Когена. Всѣ онѣ проводятъ, въ концѣ концовъ, одинъ и тотъ же прин- ципъ относительности отдѣльныхъ моментовъ множественнаго, гипоста- зируютъ этотъ принципъ въ абсолютное начало сущаго и благодаря зтому даютъ (какъ бы то ни казалось на первый взглядъ парадоксально) абсолютно-релятивистическую трансскрипцію сущаго.—Обрѣтая въ ихъ лицѣ свое наидифференцированнѣйшее выраженіе, плюралистическій моно-дуализмъ выдаетъ себя головою: его наиболѣе абсолютичный, наиболѣе подлинный смыслъ оказывается и наиболѣе абсолютно- ₽ е л я т и в и с т и ч н ы м ъ3). *) Такому примату логическаго (логической цѣнности) въ формальномъ от- ношеніи въ телеологизмѣ соотвѣтствуетъ приматъ религіознаго (религіозной цѣн- ности) въ матеріальномъ отношеніи см. К і с к е г і: ЕеЬепзѵ/егіе ип<1 Киііигѵ/егіе ъ І-о&оз ѣ П) з. 163, См. выше стр. 33. томъ же приходится упрекнуть и гносеологію Ренувье, сводящаго Ученіе°Татка Поэнаніе къ отношенію (см. ѣа поиѵеііе топадоіо^іе р. 98 8.8.) н препсгд0 Су1цемъ Р°йса, высказываемое имъ въ терминахъ математическаго «само- В) ВЕтельства» (см. ТИе Ѵ/огІд апд іЬе Іпдіѵідиаі I р. 490—588). сконъ^бсопютко“ релятивистичнымъ, разумѣется, въ раціонапнстиче- (см, его’ а не ЭМПиРистическОмъ смыслѣ. Если В. Сеземанъ легко справляется 11/12 гСтатьіо: «Раціональное и ирраціональное въ системѣ философіи» въ Логосѣ ^лятивизмѣ*1 *'аЯ СТР' С'С‘^ СЪ °®винеЕ^емъ пробпематизма въ абсолютномъ иеніе его въ Эипирическаго характера, ему врядъ ли удастся преодолѣти обви- °ебя отъ пе* а®Солютн°мъ релятивизмѣ раціональнаго характера; ибс онъ спасаетъ ^яуская Нзъ аГ° Нб ч^Мъ инымъ, какъ простымъ установленіемъ второго, совсѣмъ чР°бпегвдИД^ релятивис'гинескую природу всякаго, въ томъ числѣ и раціональ-
178 Б. ЯКОВЕНКО. Для того, чтобы проблема трансцендентности была окончательно н безповоротно рѣшена, плюрализмъ долженъ быть освобожденъ ото всѣхъ этихъ искаженій, долженъ быть поставленъ въ полной отъеди- ненности отъ какихъ бы то ни было вліяній со стороны моно дуалистичес- каго предразсудка. Множественное должно быть взято, какъ множе- ственное и какъ ничто больше, чѣмъ множественное: только тогда оно не будетъ нести на себѣ печати дуалистическаго трансцендентизма. Разумѣется, схемы чистаго сознанія, чистаго опыта, чистаго пережи- ванія, чистой воли, чистаго движенія, чистаго мышленія, чистаго по- знанія, въ равной мѣрѣ неподходящи для этого: въ своей то болѣе эм- пирической, то болѣе отвлеченной, то болѣе сенсуалистической, то болѣе волюнтаристической, то болѣе импрессіонистической, то болѣе интеллектуалистической односторонности, всѣ онѣ отражаютъ въ боль- шей или меньшей степени роковой ігапзсепзив и тѣмъ непроизвольно полагаютъ не менѣе роковой Иіаіиз. Высказать подлинно-множествен- ное во всемъ внутренне-присущемъ ему н свободномъ ото всякаго иска- женія смыслѣ чистое понятіе въ состояніи такъ же мало, какъ н чистое ощущеніе, чистое переживаніе или чистая воля. И, обратно, чистый конкретизмъ такъ же неправомѣренъ,—ибо сызначала предвзятъ и догматиченъ,—въ своей передачѣ множественнаго, какъ и чистый кон- цептуализмъ или чистый волюнтаризмъ. Для вполнѣ и единственно правомѣрнаго выявленія множественности множественнаго существуетъ только одна адекватная схема: схема самой множественности самого множественнаго,—абсолютно-множественная схема абсолютной мно- жественности,—само абсолютно-множественное мно- жественно е.—Къ этой схемѣ приближался Лейбницъ, когда ут- верждалъ, что въ мірѣ нѣтъ ничего вполнѣ тожественнаго, н что всѣ монады совершенно отличны другъ отъ друга. Ему слѣдовало только пойти еще дальше и заявить, что въ мірѣ нѣтъ ничего хоть сколько- нибудь тожественнаго, что монады настолько отличны другъ отъ друга, что о ннхъ нельзя утверждать ни престабилированной гармоніи» между ними прелагающейся, ни отображаемости въ нихъ вселенной, ни управленія ими высшей божественной монадой. Ибо прямой и глу- бочайшій смыслъ абсолютной множественности—именно въ томъ, что всякое множественное (всякій моментъ множественности) есть оно само, есть только оно, и ничто другое, какъ оно само. Всякая же тожествен- ность моментовъ множественности другъ съ другомъ, всякое ихъ сход- ство или различіе между собою (неизбѣжно предполагающее сходство, какъ свою базу), есть нѣкоторое «привнесеніе» въ подлинную сущность множественности, совершаемое хоть и инстинктивно, но тѣмъ не менѣе
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДеНТИЗМЪ. 179 безъ всякихъ на то основаній, познающимъ,—есть антропоморфистиче- ская «припостулировка», изъ которой затѣмъ родятся всевозможныя фор- монодуалистическаго предразсудка.—Это не значитъ, конечно, того, что ДЛЯ единства, тожественности и различности нѣтъ вообще мѣста сферѣ множественнаго: нужно только взять ихъ не какъ привнесе- нія со стороны познающаго, не какъ внѣшнія, налагаемыя на множе- ственное извнѣ и благодаря этому искажающія его внутреннюю при- роду формы, а какъ его собственныя природныя, сущностныя опредѣ- ленія. Само множественное тожественно, ибо оно есть оно, есть множественное множественности, а не что-либо другое, и не знаетъ нн- чего-либо другого, не-множественнаго, за своими предѣлами, ни этихъ предѣловъ, полагающихъ ему, какъ все-множественному, нѣкій не множественный уже предѣлъ. Само множественное различно, ибо оно есть оно, есть множественное множественности, а не что либо дру- гое, н не знаетъ ничего другого внѣ себя, такъ какъ всякое «внѣ», зна- чить и всякое неразличіе, всякое абсолютно <пунктуально) идентич- ное, иемножественное есть уже оно, какъ осуществленіе нѣкотораго множества. Само множественное едино, ибо оно есть оно, именно мно- жественное множественности: едино, какъ множественность,—не зако- номъ или принципомъ или внутренно-субстанціальной силой, на него ниспадающей или въ немъ выявляющейся, а самою своею множествен- ностью множественности множественнаго; едино, какъ множествен- ность, не «въ» множественномъ, а множественнымъ множе- ственности множественнаго.—Такимъ именно множе- ственнымъ и является СуЩее по самому непосредственно-наивному, а вмѣ- стѣ съ тѣмъ н глубочайшему своему смыслу. Сущее абсолютно божественно, ибо оно—повсюду, и повсюду оно—Сущее; нбо ®се сущее есть Сущее, а Все Сущее есть сущее; нбо нѣтъ и не можетъ Ыть Ничего такого, что не было бы Сущимъ, какъ нѣтъ такого Сущаго, с^рое не было бы сущимъ, которое было бы внѣ существенности и ствуем0Сти или независимо отъ нихъ. Сущее абсолютно именно Н и°0’ какъ сущее, оно всякій разъ самостно, всякій разъ сУШее и°Н° И Не ЧТ° иное’ какъ оно» иб°* какъ сущее, оно всякій разъ Суще ВСякій разъ—именно,какъ такое всякій разъ сущее, Сущее, ибо, какъ абсолютно едино, ибо, какъ сущее, оно есть СамоСущее; есть сущее аМ° СуЩее' оно есть Самосущее; ибо, какъ Самосущее, оно въ немъ ег Че^езъ Сущее и Сущее черезъ сущее. Другими словами, РДзличност^ единоСть означаетъ его тожественность и различность, его н°стъ ВьіЯвлЗНаМеНуеТЪ его едкность и тожественность, его тожествен- — яетъ его единость и различность. И именно поэтому-то 12*
1180 Б. ЯКОВЕНКО. оно есть множественное, Сущее сущаго есть ^Множественное множественнаго, а сущее Су- іщаго есть множественое Множественнаго. Подлинный плюрализмъ есть плюрализмъ именно такого множе- Іственнаго Сущаго илн сущаго Множественнаго. Въ немъ для моноду- I алистическаго предразсудка трансцендентизма во всѣхъ его формахъ. । во всѣхъ его отзвукахъ и отголоскахъ, приходитъ безповоротный ко- нецъ, неизбѣжная естественная смерть. И трансцендентизмъ и имма- 1 нентизмъ, лишь поверхностно и потому взаимно-противорѣчиво спле- тенные въ монодуалистическомъ предразсудкѣ, въ плюрализмѣ обрѣ- таютъ свой подлинный, абсолютный смыслъ и достигаютъ не только взаимнаго примиренія, но и полнаго совпаденія, т.-е. полнаго прео&о- лѣнія своей (хотя бы и чрезвычайно утонченной) взаимно-противопс- ставленности. Изъ трансцендентизма другъ другу двухъ гетерогенныхъ сферъ трансцендентизмъ становится въ плюрахизмѣ трансцендентиз- момъ множественнаго множественному, трансцендентизмомъ повсемѣст- нымъ, плюральнымъ, раскрѣпощеннымъ отъ схемы двойственной про- тивопоставленности и тѣмъ снимающимъ ее и съ самого повсемѣстно- плюральнаго, множественнаго Сущаго: всякое сущее трансцендентно, ибо всякое сущее есть оно, только оно и не что другое, какъ оно, и бла- годаря этому потусторонне всякому иному сущему, которое тоже есть оно, только оно и не что другое, какъ оно, и потому тоже трансцендентно каждому иному, значитъ, и только что упомянутому сущему. Изъ имма- нентизма другъ другу двухъ (хотя бы въ какомъ-нибудь отношеніи) гетерогенныхъ сферъ имманентизмъ становится въ плюрализмѣ имма- нентизмомъ сущаго сущему, имманентизмомъ повсемѣстнымъ н множе- ственнымъ, освобожденнымъ отъ необходимости примиренія догмати- чески противопоставленныхъ антагонистовъ: всякое множественное имма- нентно, ибо всякое множественное есть оно, только оно и не что иное, какъ оно, ибо всякое множественное самодовлѣетъ, самопредѣляется, въ себѣ самомъ самопроявляется, или что то же, вообще, Есть; ибо всякое множественное есть для себя самого все такое Есть, стало-быть, реализуетъ собою нѣкоторое наличное Все. Сущее (всякое сущее) по- тому трансцендентно, что оно абсолютно имманентно, и потому иммЗ' нентно, что оно абсолютно трансцендентно. Болѣе того, Сущее (всякое сущее, трансцендентно именно постолько и въ томъ смыслѣ, посколько и въ какомъ оно имманентно, имманентно постолько и въ томъ смыслѣ, посколько и въ какомъ оно трансцендентно. Подлинны** множественный трансцендентизмъ есть в сег установленіе абсолютнаго нмманентизма, п о
ОБЪ ИММАНЕНТНОМЪ ТРАНСЦЕНДЕНТИЗМЪ. 181 'линый множественный имманетизмъ естьвсегда установленіе абсолютнаго трансцендентизма. Гаковъ самый интимный, самый непосредственный и самый неотвра- І'йимый смыслъ абсолютной множественности Сущаго. — И именно гаковъ же изначальный и основной глубочайшій смыслъ транс- цендентализма. Преодолѣть противопоставленность вещей въ себѣ, невѣдомыхъ и невѣдомо какъ извнѣ воздѣйствующихъ на человѣче- скій умъ, доставляя тѣмъ ему матеріалы и, самого этого ума, изъ ма- теріаловъ построяющаго по прирожденнымъ ему образцамъ вѣдомую му Картину міра и жизни,—вотъ та задача, которую поставилъ себѣ <антъ и на которую онъ отвѣтилъ установленіемъ трансцендентальнаго, Жакъ такой среіны, въ которой и «вещи въ себѣ» и человѣческій умъ суть Равноправные граждане. Всѣ примиренческія попытки, которыми было Заполнено докантовское время, всѣ этн старанія возсоединить косми- мескіе полюсы, уже самой своей космической (вещной, натуральной) противоположностью предопредѣленные къ несоедимости, были сразу Кее сдѣланы лишними и ненужными; ибо былъ найденъ путь не при- миренія, а преодолѣнія, путь уничтоженія «вещей въ себѣ» и «человѣ- бскаго ума въ себѣ», какъ гетерогенныхъ сферъ или сущностей, и вы- явленія ихъ, какъ различныхъ моментовъ одного и того же трансценден- Кльнаго. Если при этомъ принципъ трансцендентализма былъ примѣненъ рантомъ къ проблемѣ трансцендентности только въ ея субъективномъ •вспектѣ, то уже ближайшіе его послѣдователи постарались проложить Ьго и въ сторону другого, объективнаго аспекта и возвести посте- пенными усиліями всеобъемлющую трансцендентальную систему ЖУЩаго, заключающую въ себѣ все Сущее во всѣхъ его много- различныхъ формахъ, частяхъ и моментахъ.—Однако, во всѣхъ свонхъ 'личныхъ выступленіяхъ трансцендентализмъ подобно плюрализму ^-геко не свободенъ отъ искаженій, причиняемыхъ моно дуалистиче- скимъ предразсудкомъ. И Кантъ и всѣ его разнообразные послѣдова- тели одинаково старались и стараются сдѣлать само трансцендентальное '.'Какъ бы тѣмъ единымъ прародительскимъ началомъ, въ которомъ стати- чески полагается нли изъ котораго динамически вытекаетъ все множествен- ное содержаніе сущаго. Этимъ проблема стараго трансцендентизма, просто Непросто, обновляется, а значеніе Кантовскаго ея рѣшенія черезъ транс- цендентальное значительно уменьшается, ибо монадуалистическое транс- ендентальное столь же внутренно самопротиворѣчиво, какъ и моно- Уалистическое плюральное, илн даже, какъ монодуалистическое кос- йческое; чему непосредственнымъ доказательствомъ служитъ при- Ж еДенный выше критическій разборъ характернѣйшихъ нзъ современ-
182 Б, ЯКОВЕНКО. ныхъ ученій трансцендентализма. Чтобы побѣдить проблему трансцен- дентности до конца, а не только въ ея космической или натуралистиче- ской формулировкѣ, трансцендентальное должно до конца проложить свое торжество надъ монодуалистическимъ предразсудкомъ, выявиться во всемъ интимномъ сверхмонодуалистнческомъ значеніи своемъ и тѣмъ осуществить первоначально принятую на себя миссію дѣйствительно- безповоротнаго преодолѣнія противопоставленности трансцендентнаго и имманентнаго. Другими словами, оно должно выявиться, какъ абсо- лютно трансцендентное имманентное и какъ абсолютно имманентное траисцендентое, т.-е. какъ такое имманентное, для котораго имманент- ное не траисцендентно, а есть оно само—само трансцендентное, и какъ такое трансцендентное, дПя котораго трансцендентное траисцендентно именно потому, что оно имманентно себѣ и есть только и только оно. Трансцендентализмъ долженъ перестать быть имманентнымъ трансцен- дентизмомъ и трансцендентнымъ имманентизмомъ. Единственный выходъ для него—стать трансцендентнымъ трансцендеитизмомъ и имманентнымъ имманентизмомъ заразъ, или, что то же, трансцендентнымъ трансцен-ден- тизмомъ имманентизма и имманентнымъ имманентизмомъ трансценлен- тизма. И единственный путь къ этому, согласно всему вышеизложенному,-— плюрализмъ.—Дѣйствительно, трансцендентальное по существу своему (уже у Канта) множественно, болѣе того, есть само торжествующее надъ монодуалистическимъ противопоставленіемъ трансцендентнаго и имма- нентнаго Множественное; ибо, какъ трансцендентальное, оно есть ве- всякій разъ, повсемѣстно и въ каждомъ трансцендентальномъ Тран- сцендентальное и, при томъ, всякій разъ—всей само Трансцендентальное. И, наоборотъ, множественное по существу своему трансцендентально, болѣе того, есть само заразъ имманентно-имманентное и трансцендентно- трансцендентное Трансцендентальное; ибо, какъ множественное, оно есть всякій разъ, повсемѣстно и въ каж'домъ множественномъ Само Множественное, сосредоточивающее въ каждомъ и одномъ и томъ же изъ множественныхъ миговъ своего множественнаго множества и под- линный имманентизмъ самаго мига множественности и подлинный траи* цендентизмъ множественности множественныхъ само-миговъ. Адэкват- ное выраженіе Сущаго во всей сущей его сущности и во всемъ су- щностномъ его существованіи можно дать, стало быть, лишь въ терминахъ трансценентально Множественнаго или множественно Трансцендентальнаго. А подлинной системой Сущаго можетъ быть, потому, только плюралисти- ческій трансцендентализмъ и л и трансценден- тальный плюрализмъ.