Author: Бонч-Бруевич В.Д.
Tags: религия общественные науки атеизм научный атеизм издательство мысль сборник произведений
Year: 1973
Text
Научно-атеистическая библиотека
Академия общественных наук при ЦК КПСС
Институт научного атеизма
Издательство «Мысль» • Москва • 1973
В. Д. Бонч-Бруевич
Избранные
атеистические произведения
2
Б 81
Главная редакция
учебной литературы ВПШ и АОН
при ЦК КПСС
Редакционная коллегия:
академик П. Н. ФЕДОСЕЕВ,
доктор философских наук X. Н. МОМДЖЯН,
доктор философских наук А. Ф. ОКУЛОВ,
доктор философских наук А. Д. СУХОВ,
кандидат исторических наук М. М. ПЕРСИЦ
(ученый секретарь)
Общая редакция и предисловие
доктора исторических наук М. М. Шейнмана
Составитель и автор примечаний К. Б. Сурикова
0158-035
Б004 (01)-73 Ъ2'1]
В. Д. Бонч-Бруевич
и его исследование религиозных
проблем
Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, столетие со дня
рождения которого исполнится 10 (28 июня) июля 1973 г.,
принадлежал к той плеяде русской интеллигенции,
которая еще в конце XIX в. связала себя с социалистическим
рабочим движением. Активный участник трех революций,
он в течение многих лет, сначала в эмиграции, а затем
в России, был одним из соратников В. И. Ленина.
В 1953 г. Владимир Дмитриевич писал: «Родившись
в Москве в 1873 г., я отдал всего себя нашей
революционной, сначала с.-д., потом Коммунистической партии и трем
революциям, в которых я принимал живейшее участие.
В борьбе за честь и славу и радость моей великой
родины я готов всегда и сейчас отдать мою седую голову
на восьмидесятом году моей счастливой и радостной
жизни» К
Профессиональный революционер, видный деятель
большевистской партии, историк, публицист В. Д. Бонч-
Бруевич более 60 лет отдал борьбе за торжество
коммунизма. Революционную деятельность Владимир
Дмитриевич начал рано. В 1889 г. он был исключен из
Московского Межевого института за участие в студенческом
движении и выслан в Курск, где учился в землемерном
училище. В 1892 г. вернулся в Москву и включился в
социал-демократическую пропаганду среди рабочих. В
революционной семье Величкиных Владимир Дмитриевич
познакомился со своей будущей женой Верой
Михайловной, активным участником революционного движения,
ставшей видным деятелем большевистской партии, а
после победы Великой Октябрьской социалистической
революции— одним из организаторов советского
здравоохранения.
1 Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина, ф. 369,
130.6.
6
Еще в юношеские годы В. Д. Бонч-Бруевич решил
заняться изданием и распространением книг, нужных для
просвещения, культурного и политического развития
широких слоев населения. В 1891 г., находясь в Курске, он
обратился к некоторым писателям с предложением
основать Всероссийское общество распространения полезных
книг. План этот реализован не был ввиду отсутствия
средств у инициатора. Владимир Дмитриевич добился
осуществления своей идеи в другой форме — издания
«Народной библиотеки». В полицейском документе
о В. Д. Бонч-Бруевиче говорится: «В 1894 г. он поступил
на службу в Москве в книжный магазин известного
богача Прянишникова, собственника издательской фирмы
«Народная библиотека». Успев вскорости же овладеть
доверием Прянишникова, Бруевич стал фактически во
главе фирмы и направил деятельность последней на
издание произведений печати исключительно
тенденциозного характера» 1.
За два года Владимир Дмитриевич издал около
40 книг: повестей, сказок, книг по естествознанию,
сельскому хозяйству, медицине. Он не только издавал книги,
но и заботился об их распространении. Совместная
деятельность с купцом Прянишниковым продолжалась
недолго. В 1895 г. Прянишников, по-видимому
предупрежденный полицией, прекратил издание книг для народа, и
тогда, как пишет в своих воспоминаниях Владимир
Дмитриевич, «я стал издавать книги сам и, помимо других,
издал впервые в России книгу Карла Маркса «К критике
политической экономии» (два издания)—в переводе
П. П. Румянцева»2. На титульном листе книги
напечатано: «Издание Владимира Бонч-Бруевича».
Издательская деятельность Владимира Дмитриевича
была прекращена вмешательством царских властей. Тем
не менее, преодолевая цензурные рогатки, Владимир
Дмитриевич вплоть до революции занимался
публицистической и издательской деятельностью по поручению
большевистской партии3.
В 1894 г. в Москве на квартире сестры Владимира
1 «Красный архив», 1925, № 2(9), стр. 243.
2 В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. II. М., 1961,
стр. 152.
3 Об издательской деятельности В. Д. Бонч-Бруевича см.:
О. Д. Голубева. В. Д. Бонч-Бруевич — издатель. М., 1972.
7
Ильича Ленина Анны Ильиничны Елизаровой Владимир
Дмитриевич впервые встретился с Владимиром Ильичем
Лениным. Пройдет несколько лет, и со времени выхода
«Искры» В. Д. Бонч-Бруевич станет ближайшим
соратником В. И. Ленина.
Революционная деятельность В. Д. Бонч-Бруевича
привлекала внимание полиции, в 1895 г. за ним был
установлен надзор, а через год департамент полиции вынес
решение о заключении Владимира Дмитриевича под
стражу, но он в это время был уже в Швейцарии, куда выехал
для установления связей с Группой «Освобождение
труда». В своих воспоминаниях Владимир Дмитриевич
рассказывает о политической борьбе, жизни и быте русской
революционной эмиграции в Швейцарии в конце XIX —
начале XX в., о встречах с видными ее представителями.
Исключительный интерес представляют его
воспоминания о Ленине1.
После II съезда партии Владимир Дмитриевич стал
большевиком и до конца жизни остался бойцом
большевистской партии. По поручению В. И. Ленина Владимир
Дмитриевич в 1903 г. стал в Женеве заведовать техникой
и экспедицией ЦК партии. В экспедиции, пишет он, «была
сосредоточена экспедиция как таковая, т. е. рассылка
печатных произведений партии по заграничным группам
содействия, членам Лиги русских социал-демократов, а
также по книжным магазинам всего света, библиотекам,
музеям и пр. Помимо этого, здесь же был сосредоточен
транспорт — большой и малый, — при посредстве
которого мы отправляли нашу литературу, а с 1905 г. и оружие
и взрывчатые вещества — в Россию... Тут же в Женеве
у нас была типография, брошюровочная, мастерская
паспортов для нелегальных...»2. В конце 1904 г. для
печатания большевистской литературы в Женеве было создано
издательство «В. Д. Бонч-Бруевич и Н. Ленин». В.
И.Ленин придавал этому издательству большое значение.
В письме А. М. Стопани он писал, что нужно «приложить
все усилия для всесторонней поддержки и расширения
издательства большинства (начатого здесь Бонч-Бруеви-
чем и мной; Бонч-Бруевич только издатель)»3.
1 См. В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине. М, 1969.
2 См. В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. II,
стр. 11.
3 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 46, стр. 400.
8
В 1905 г. Владимир Дмитриевич по поручению партии
поехал в Россию для участия в подготовке III съезда
партии. Он посетил ряд городов, выступал на нелегальных
собраниях, заседаниях. В Женеву он вернулся в апреле
1905 г., но в конце того же года по указанию ЦК партии
поехал в Петербург, где стал заниматься партийной,
публицистической и издательской деятельностью. Сочетая
легальную работу с нелегальной, он издавал
большевистскую литературу, вел партийную работу в Песковском
районе Петербурга, участвовал в организации
большевистских газет, руководил большевистским издательством
«Вперед», при разгроме которого в 1906 г. полицией был
арестован, сотрудничал в большевистских газетах
«Звезда» и «Правда», выступал в качестве эксперта на
судебных процессах, когда судили сектантов. Владимир
Дмитриевич (как и В. М. Величкина) состоял в группе
консультантов при социал-демократической фракции III и
IV Государственных дум.
Много работал Владимир Дмитриевич над
привлечением к большевистской партии передовых
представителей интеллигенции. Он был связан с Алексеем
Максимовичем Горьким, который согласился возглавить отдел
художественной литературы в созданном Владимиром
Дмитриевичем в 1907 г. издательстве «Жизнь и знание»,
объединившем вокруг себя прогрессивных писателей.
«.. .В издательстве «Жизнь и знание», — пишет Владимир
Дмитриевич, — были изданы многие книги именно по
рекомендации или положительной оценке Алексея
Максимовича» К
В. Д. Бонч-Бруевич был активным участником
Февральской и Октябрьской революций. В Февральские дни
1917 г. он с отрядом солдат занял типографию
буржуазной газеты «Копейка» и организовал здесь выпуск газеты
«Известия Петроградского Совета рабочих и солдатских
депутатов». В Октябрьские дни 1917 г. он был членом
Военно-революционного комитета. С первых дней
установления Советской власти до конца 1920 г. Владимир
Дмитриевич работал на посту Управляющего делами
Совета Народных Комиссаров. На многих первых
декретах Советской власти стоит подпись и В. Д. Бонч-Бруе-
вича.
1 В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания. М., 1968, стр. 142.
9
В ноябре 1917 г. Владимир Дмитриевич возглавил
также Петроградский комитет по борьбе с погромами
и контрреволюцией (75-я комната Смольного). Эта
работа требовала и большого личного мужества. Ему было
поручено такое ответственное дело, как организация
переезда правительства из Петрограда в Москву. Владимир
Дмитриевич участвовал в подавлении мятежа левых
эсеров. Он был организатором (1920 г.) и директором
показательного совхоза под Москвой «Лесные поляны» (до
1929 г.) и выполнял многие другие поручения партии и
правительства. «Я был, — пишет Владимир
Дмитриевич,— по его (В. И. Ленина. — М. Ш.) желанию
председателем Комитета по сооружению пропускных пунктов
(Компросооруж) на всех вокзалах, через которые прошла
вся демобилизовавшаяся Красная Армия, а также все
приезжие, а всего более 2,5 млн. людей. Ремонтировал
Москву, будучи председателем Особого Комитета
(Оском), который восстановил весь водопровод в
Москве, всю канализацию и отремонтировал 7348 жилых
домов по всей Москве, я должен был обревизовать
сахарный комитет, откуда удалил более 600 служащих,
решительно ничего там не делавших и лишь получавших
хорошие пайки и жалованье. Должен был пустить в ход
целый ряд типографий, устраивать совхоз «Лесные
поляны», построить возле него несколько домов отдыха,
организовать сбор архивных и библиотечных материалов,
гибнувших в имениях и других местах, устроить и построить
базу Совнаркома, организовать Санитарное управление
Кремля со всеми его разветвлениями, руководить работой
Красного Креста, быть членом коллегии детских
учреждений при Наркомздраве и т. д. Все это отнимало очень
много времени и, хотя я сократил свой сон до четырех
часов в сутки, все-таки времени не хватало, так как в это
же время продолжал заниматься писательской,
агитационной и пропагандистской деятельностью» К
Владимир Дмитриевич в течение многих лет работал
в области литературы, науки и культуры. По его
инициативе в 1933 г. в Москве был организован
Государственный литературный музей, где собраны уникальные
литературные памятники и документы. Музей издавал
сборники литературных документов «Звенья» и «Летопи-
1 В. Д. Бонч-Бруевич., Воспоминания о Ленине, стр. 479—480.
10
си», благодаря которым собранные в музее материалы
становились достоянием широкой читающей публики.
Владимир Дмитриевич являлся членом
Государственной редакционной комиссии и заведующим редакцией
юбилейного Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого,
был также заместителем председателя редакционного
комитета академического издания сочинений А. С.
Пушкина.
С 1946 г. и до конца своей жизни (14 июля 1955 г.)
Владимир Дмитриевич руководил Музеем истории
религии и атеизма АН СССР и сектором истории религии и
атеизма Института истории АН СССР. Он автор
большого числа книг, брошюр и статей К Из его литературного
наследия опубликованы следующие работы: Избранные
сочинения, т. I—III (M., 1959—1963); «Воспоминания
о Ленине» (М., 1969); «Воспоминания» (М., 1968) и др.
Значительное место в трудах В. Д. Бонч-Бруевича
занимают произведения, посвященные проблемам религии,
и особенно религиозного сектантства. В этой области
исторической науки он был оригинальным и крупным
исследователем. Еще в годы эмиграции Владимир
Дмитриевич занялся изучением истории рабочего движения. Его
внимание привлекли общественные движения,
проходившие под религиозными лозунгами, — сектантские
движения. Им написано большое число работ по широкому
кругу вопросов этой тематики, а также опубликованы
сборники документов под названием «Материалы к
истории и изучению русского сектантства».
В 1899 г. Владимир Дмитриевич сопровождал
большую группу духоборов, переселявшихся в Канаду ввиду
жестоких гонений, которые на них обрушило царское
правительство, отстаивавшее монопольное положение
православной церкви. Общаясь повседневно с духоборами,
помогая им устраиваться, Владимир Дмитриевич изучал
их историю, быт, верования и записал их устное
творчество— «Животную книгу», которую впоследствии издал.
Сектантский вопрос рассматривался В. Д. Бонч-Бруе-
вичем прежде всего как вопрос крестьянский. В 1899 г.
В. И. Ленин писал: «Известен факт роста в крестьянской
среде сектантства и рационализма, — а выступление по-
1 Полную библиографию работ В. Д. Бонч-Бруевнча см. в кн.:
«Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич (1873—1955)». М., 1958.
//
литического протеста под религиозной оболочкой есть
явление, свойственное всем народам, на известной стадии
их развития, а не одной России» К Ленин предупреждал,
что не следует преувеличивать силу революционных
элементов в крестьянстве и забывать политическую
незрелость и темноту крестьянства. Но «рабочая партия,—
писал он, — не может, не нарушая основных заветов
марксизма и не совершая громадной политической ошибки,
пройти мимо тех революционных элементов, которые есть
и в крестьянстве, не оказать поддержки этим
элементам»2.
Из этих положений В. И. Ленина и исходил В. Д. Бонч-
Бруевич при изучении сектантского вопроса. В статье
«Мое изучение крестьянского вопроса» (написана в
1953 г.) Владимир Дмитриевич писал: «Так как и
старообрядцы и сектанты по преимуществу на всем пути
истории принадлежали к крестьянским массам, то одно
это обстоятельство заставило меня обратить на эти
народные, в былое время почти всегда тайные, организации
особое внимание»3.
Владимир Дмитриевич пишет в своих воспоминаниях,
что Г. В. Плеханов, к которому он приезжал в 1896 г. в
Женеву, положительно отнесся к его исследованиям
религиозного сектантства, отмечал значение этих
крестьянских движений в политической борьбе против
царизма.
Сектантство до революции 1905 г. было
оппозиционным царизму движением, главным образом крестьянства.
Социал-демократическая партия, не забывая
политической незрелости крестьянства, стремилась привлечь
сектантов к политической борьбе против царского
самодержавия. Владимир Дмитриевич сообщает в своих
воспоминаниях, что В. И. Ленин проявлял большой интерес к его
работам о сектантстве.
В. Д. Бонч-Бруевич подходил к проблеме
религиозного сектантства с позиции классовой борьбы, имея в виду
политическое просвещение сектантов и привлечение их к
общедемократической борьбе против самодержавия. Но
именно этого больше всего не хотели жившие в Швейца-
1 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 4, стр. 228.
2 Там же, стр. 229.
3 Настоящее издание, стр. 269—270.
12
рии и Лондоне представители толстовства В. Г. Чертков,
И. М. Трегубов и другие, с которыми Владимир
Дмитриевич одно время был связан и сотрудничал в их журнале
«Свободная мысль».
Толстовцы претендовали на роль идейных
руководителей различных течений в сектантстве. Они больше всего
опасались политизирования этих движений, отвергали
путь революционной борьбы с царским самодержавием,
проповедовали непротивление злу и классовый мир.
В противовес этому В. Д. Бонч-Бруевич призывал
сектантов участвовать в революционной борьбе, звал к
«черному переделу», пропагандировал переход средств
производства из рук капиталистов в руки производителей.
Против всего этого и выступили идеологи толстовства. «Мне
пришлось, — пишет Владимир Дмитриевич, вспоминая об
этом времени, — дать сокрушающую отповедь
толстовцам и Чертковым с Трегубовым, в частности и в
особенности, напечатав совершенно разоблачающую их статью,
где я должен был рассказать о явно контрреволюционной
их деятельности, как раз совпавшей со временем, когда
революционные волны вздымались в России все выше и
выше» 1.
Владимир Дмитриевич порвал с толстовцами, но
продолжал сохранять связи с духоборами и другими
сектантами и привлек некоторые их организации к
транспортировке в Россию нелегальной большевистской литературы,
печатавшейся за границей.
Для II съезда партии В. Д. Бонч-Бруевич написал
доклад «Раскол и сектантство в России». Доклад читали и
одобрили Г. В. Плеханов и В. И. Ленин. Владимир
Дмитриевич сообщает: «Владимир Ильич сказал, что он
возьмет с собой этот доклад и прочтет в той комиссии
(съезда.— М. Ш.), которая будет заниматься всеми этими
вопросами»2.
В обширном докладе В. Д. Бонч-Бруевич изложил
историю церковного раскола, анализировал социальные
его причины. Обстоятельно прослеживается в докладе
история религиозного сектантства, раскрываются
социально-исторические причины его возникновения, его эво-
1 В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. I. M., 1959,
стр. 310.
2 Там же, стр. 382.
13
люция, характеризуются различные течения в сектантстве
и процесс расслоения, происходивший в сектантских
общинах. «Сектантство же, — говорится в докладе, —
особенно новое, является представителем вновь
народившихся народных деревенских сил. В него входят, с одной
стороны, представители чисто торгового и ремесленного
мелкого деревенского капитала, а с другой — массы
крестьянской бедноты, стоящей на грани полной
пролетаризации. Для нас, социал-демократов, должен быть особенно
ценен именно этот последний контингент сектантов. Среди
них наша пропаганда будет иметь наибольший успех» К
Доклад на съезде партии имел практическое значение:
определить задачи социал-демократической пропаганды
среди сектантов, имея в виду привлечь их к
революционному движению. Этому вопросу и посвящена вторая часть
доклада В. Д. Бонч-Бруевича. В резолюции, принятой
съездом по его докладу, говорилось: «Принимая в
соображение, что сектантское движение в России является во
многих его проявлениях одним из демократических
течений, направленных против существующего порядка
вещей, II съезд обращает внимание всех членов партии на
работу среди сектантов в целях привлечения их к социал-
демократии.
Съезд поручает ЦК заняться вопросом о предложении,
заключающемся в докладе т. Бонч-Бруевича»2.
Во исполнение этого решения в январе 1904 г. в
Женеве под редакцией Владимира Дмитриевича и при
ближайшем участии В. М. Величкиной стал выходить социал-
демократический листок для сектантов «Рассвет».
««Рассвет», — писал Владимир Дмитриевич, — преследовал
одну и ту же цель, что и все издания нашей партии,—
широкую пропаганду демократических идей среди
русского крестьянства в наиболее передовых его частях ...
с призывом всех их к упорной и постоянной борьбе против
царского правительства»3.
Против «Рассвета» с разных позиций ополчились и
меньшевики, и толстовцы, и православные церковники.
«Рассвет» прекратил свое существование в конце 1904 г.,
так как революционные события в России поставили пе-
1 Настоящее издание, стр. 184.
2 «КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и
пленумов ЦК», т. I. M., 1970, стр. 72.
3 В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. I, стр. 383.
14
ред социал-демократией новые задачи, в том числе и в
области пропаганды среди сектантов.
В годы первой русской революции завершился
процесс расслоения в сектантстве. Руководство сектантства
пошло на сотрудничество и примирение с существующим
строем. По мере роста революционного движения процесс
поправения руководящих деятелей сектантства все более
углублялся, и они старались толкать на тот же путь своих
единоверцев. Не удивительно, что в годы гражданской
войны немало руководителей сект оказалось в лагере
белогвардейцев. Об эволюции сектантства и желании его
руководителей противопоставить себя Советской власти
этосле окончания гражданской войны Владимир
Дмитриевич рассказывает в публикуемой в настоящем издании
работе «Кривое зеркало сектантства».
В некоторых своих работах, особенно
дореволюционных, В. Д. Бонч-Бруевич преувеличивал степень
культурности сектантов, грамотности, их стремление к
коллективизму и большей восприимчивости к новому, чем
крестьян несектантов.
Коммунистическая партия в решениях XIII съезда еще
в 1924 г., учитывая исторически сложившиеся особенности
этого движения, указывала на необходимость особо
внимательного отношения к сектантам, подвергавшимся
жесточайшим преследованиям царизма, и рекомендовала
«добиться того, чтобы направить в русло советской
работы имеющиеся среди сектантов значительные
хозяйственно-культурные элементы. Ввиду многочисленности
сектантов работа эта имеет большое значение. Задача
эта должна разрешаться в зависимости от местных
условий» 1.
Но характер религиозного сектантства со временем
менялся. На это указывал в 1932 г. Владимир
Дмитриевич в письме к толстовцу М. В. Дудченко: «.. .в
настоящее время сектантство переходит в слой наименее
культурный, в отсталый, мало к чему стремящийся,
совершенно не понимающий действительности, не
присоединяющийся к общему делу, часто мешающий...»2.
В сохранившейся в архиве В. Д. Бонч-Бруевича
записи, относящейся к маю 1950 г., говорится: «...в 1918 г.
1 «КПСС в резолюциях и решениях...», т. III. M., 1970, стр. 84.
2 См. настоящее издание, стр. 314.
15
Владимир Ильич... вручая мне билет на действительное
членство Социалистической Академии общественных
наук *, при торжественной обстановке в своем кабинете,
сказал: «Вас постановили наградить званием
действительного члена Социалистической Академии
общественных наук за Ваши научные работы по истории русских
революций, а также за Ваши книги по истории русского
сектантства, причем я считаю нужным особо отметить
большое значение для истории широких масс Ваши
издания «Материалов». Это совершенно неожиданное для
меня научное награждение, полученное из рук Владимира
Ильича, сильно подняло мою энергию, и я принялся за
свою любимую работу, отрывая время отдыха, сна,
буквально ловя каждую свободную минуту» 2.
Наряду с проблемами религиозного сектантства
Владимир Дмитриевич часто обращался и к проблеме
общественно-политической роли русской православной церкви,
причем его работы в этой области были непосредственно
связаны с политической пропагандой
социал-демократической партии против существовавшего общественного
строя, одной из опор которого была церковь. Наиболее
интересные статьи по этому вопросу публикуются в
настоящем издании. «.. .Православная церковь, — писал
Владимир Дмитриевич, — является одной из
многоветвистых бюрократических организаций, стоящих на
бдительной страже существующего политического порядка,
т. е. всегда является могучим сеятелем плевел всякой
реакции и мракобесия в глубинах души и ума народной
массы»3.
Большое значение придавал Владимир Дмитриевич
раскрытию политической роли православной церкви как
опоры самодержавия. Пророчески звучат его слова,
написанные в 1903 г., о православном духовенстве: «Оплот
всякой реакции, это хорошо организованное сословие
несомненно выступит особенно сильно и энергично тогда, ко-
1 Социалистическая Академия общественных наук была
учреждена при активном участии В. И. Ленина и открыта 1 октября
1918 г. 17 апреля 1924 г. переименована в Коммунистическую
Академию. В феврале 1936 г. ликвидирована, а ее учреждения
и институты переданы в АН СССР.
2 Государственная библиотека имени В. И. Ленина, ф. 369,
кн. 158, л. 25.
3 Настоящее издание, стр. 82.
16
гда силы российской революции станут по всей линии
лицом к лицу с силами российского самодержавия» Мак
оно и произошло и в 1905 г., и еще больше в 1917 г., когда
православное духовенство рука об руку с духовенством
католическим, иудейским, мусульманским, со многими
руководителями сект выступило против революции и вело
непримиримую борьбу с ней. Владимир Дмитриевич
фиксировал внимание на классовой заинтересованности
господствующих классов в существовании государственной
религии, ибо «они знают, что религия есть средство,
которым еще долгое время можно будет поддерживать устои,
на которых покоится все бытие современного
буржуазного общества»2.
В этом отношении большой интерес представляет
публикуемая в настоящем сборнике статья «Наша
церковная политика». Она была написана как текст
выступления в III Государственной думе социал-демократического
депутата П. И. Суркова в связи с обсуждением бюджета
Синода. Историю этого выступления Владимир
Дмитриевич рассказывает в статье «По поводу моей статьи «Наша
церковная политика»». В своем выступлении П. И.
Сурков выразил точку зрения социал-демократической
партии на вопросы отношения церкви и государства.
Мужественно разоблачив с думской трибуны
контрреволюционную роль православной церкви, он закончил свое
выступление заявлением, что социал-демократическая
фракция высказывается за полное отделение церкви от
государства, а бюджет Синода предлагает отвергнуть.
В. И. Ленин, хотя и указал на недостатки в речи Суркова,
тем не менее назвал ее «превосходной»3.
В. Д. Бонч-Бруевич, будучи руководителем Музея
истории религии и атеизма АН СССР и сектором истории
религии и атеизма Института истории АН СССР,
практически должен был решать многие вопросы научного
исследования в области религии и атеизма.
Известно замечание В. И. Ленина: «Борьбу с
религией поставить научнее»4. В. Д. Бонч-Бруевич много
сделал для организации научного исследования широкого
круга проблем религии и атеизма. Он добивался привле-
1 Настоящее издание, стр. 91.
2 Настоящее издание, стр. 137.
3 См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 425.
4 В. И. Ленин. Поли. собр. соч, т. 54, стр. 440.
17
чения к этому важному участку идеологической работы
научных учреждений и ученых различных специальностей.
По его инициативе Президиум АН СССР в 1954 г. вынес
постановление об участии учреждений Академии в
научно-исследовательской работе в области религии и
атеизма, а для координации этой работы была создана
Координационная комиссия, которую и возглавил В. Д. Бонч-
Бруевич. По инициативе Владимира Дмитриевича
руководимый им сектор истории религии и атеизма Института
истории АН СССР начал выпускать сборники «Вопросы
истории религии и атеизма» и «Научно-атеистическую
библиотеку», куда должно войти все лучшее, что
написано по проблемам религии и ее критики. В настоящее
время это издание, начатое В. Д. Бонч-Бруевичем,
продолжает Институт научного атеизма Академии
общественных наук при ЦК КПСС.
Из большого литературного наследия В. Д. Бонч-
Бруевича в настоящее издание включены наиболее
характерные статьи по основным разделам его
публицистической и исследовательской деятельности в области
проблем религии и атеизма. Все эти работы представляют не
только большой исторический интерес, но и ныне служат
делу коммунистического воспитания трудящихся.
М. М. Шейнман
/. О свободе совести
а научно-атеистической
пропаганде
Ленин о религии
i
Старшее поколение большевиков всегда глубоко
интересовалось вопросами религии, так как нам было ясно, что
это общественное явление имело свои корни в глубинах
народной жизни России. Мы отдавали себе точный отчет
в том, какой огромной реакционной силой была
господствовавшая в России государственная православная
церковь, всегда готовая со всех своих 63 тысяч амвонов
вести самую черносотенную, изуверскую,
контрреволюционную агитацию и пропаганду. И если народники не прочь
даже были иногда в своих нелегальных писаниях для
широких масс делать уступки их вековым религиозным
предрассудкам, то мы, социал-демократы, стоявшие на
позициях целостного материалистического
мировоззрения, совершенно отвергали всякое идеалистическое
миросозерцание, а в том числе, конечно, и религиозное.
В девяностых годах прошлого столетия мы не любили
даже называть себя атеистами — по той простой причине,
что атеист только противоположен теисту, но в то же
время, хотя и отрицая непосредственную веру в бога, он
может быть во всем ином также идеалистом, или
субъективистом, с которым нам все равно было бы не по пути.
Атеистами были и народники, и радикалы, и либералы, и
представители других направлений общественной мысли,
очень часто по своему философскому мировоззрению
примыкавшие к идеализму. Мы же всегда убежденно
говорили, что в нашем мировоззрении нет и не может
быть ни малейшего места ничему идеалистическому, что
мы относимся ко всем проявлениям религиозной мысли
как к чему-то совершенно чуждому. Поэтому мы можем
изучать, исследовать религиозный вопрос, религиозные
сочинения, религиозные движения так же спокойно и
всесторонне, как естествоиспытатель исследует жизнь
природы во всех ее проявлениях, а экономист и социолог —
общество людей на всех ступенях его развития.
Мы и тогда считали совершенно очевидным, что ни
один материалист, а тем более социалист не может быть
религиозным человеком, ибо наше монистическое мате-
21
риалистическое миросозерцание, основанное на
диалектическом методе мышления, не вмещает и не может
вмещать никакого, даже самого незначительного, религиоз^-
ного суеверия. В девяностых годах в рядах русской
социал-демократии стала широко известна «Эрфуртская
программа»1 германской социал-демократической
партии, где религиозный вопрос провозглашался «частным
делом», но не в смысле той трактовки, которую дал
Энгельс после выхода этой программы немецкой партии;
Энгельс прямо заявлял, что «частным делом» религия
может быть только по отношению к государству, а
Эрфуртская программа выдвигала оппортунистический
лозунг, что вообще религиозный вопрос — это частное дело
не только каждого отдельного гражданина, но даже
социал-демократической партии. В противовес этой
оппортунистической позиции у нас, ортодоксальных
социал-демократов, все более ясно стала ощущаться потребность
точно определить наш взгляд на религию и
недвусмысленно заявить, что мы, социал-демократы, приверженцы
старой, ленинской «Искры», большевики, являемся
атеистами.
«Православие, самодержавие, народность»2 — вот три
кита, три устоя государственной жизни, которые
воспевал идеолог и апологет царского самодержавия,
известный реакционный публицист и правительственный
деятель старого режима Катков3, в свою очередь шедший
по проторенным путям известного крепостника, цепного
пса Николая I, министра народного просвещения графа
Уварова.
Господствовавшая православная церковь в этой
триединой формуле объединялась с нашим заклятым
врагом— самодержавием. Угнетение других
национальностей и провозглашение господства одной нации
(«народность») было одной из черт всего ненавистного нам строя
царской России. И конечно, везде и всюду — в
собеседованиях, в кружках, в пропаганде и агитации — мы выступали
против религии вообще, а против православия как
реакционной общественной силы — в частности и в
особенности. Везде, где только могли, мы разоблачали
антинародную деятельность его представителей, обрисовывая ту
черносотенную, контрреволюционную опасность, которую
оно так явно усугубляло везде и всюду. И все это делали
мы в связи со всей нашей борьбой, отнюдь не выпячивая
22
религиозный вопрос на первый план и отчетливо сознавая
его подчиненное значение в классовой борьбе
пролетариата. Сама жизнь показывала нам, что в широких
массах, особенно крестьянских, везде и всюду бурлили,
приходя в столкновение с властью, еще не осознанные
стихийные силы, принимая нередко религиозные формы.
Участники этих движений проявляли в то ужасное
глухое, реакционное, темное время протест, сопротивление,
негодование. Они очень часто приносили в жертву себя
и свои личные интересы, борясь с официальными
представителями православия, которые всегда дружно
поддерживались представителями власти: полицией,
урядниками, шпионами, чиновниками, жандармами. И мы,
относясь совершенно отрицательно к самой религиозной
мысли сектантов, старообрядцев и всяческих других
религиозных общин и групп, так же как и православных, не
могли, конечно, равнодушно относиться к
преследованиям, арестам, ссылкам, каторге, заключению, поркам,
пыткам, высылкам, которые как из рога изобилия
сыпались на самых обыкновенных крестьян-тружеников,
отошедших от православия, организовавших свои тайные
общины, рассеянные по всей обширной нашей стране.
//
Владимир Ильич, конечно, не мог оставаться
безучастным к этим явлениям нашей общественной жизни. Одним
из первых в хронологическом порядке проявлений
интереса В. И. Ленина к этому вопросу необходимо считать
пересылку им сведений о крестьянском духоборческом
движении в Закавказье, когда духоборцы выступили
с антимилитаристскими декларативными заявлениями.
Еще в ноябре 1895 г. Владимир Ильич под заглавием
«Вести из России» пересылает из России нелегальную
корреспонденцию о преследовании царским
правительством духоборцев4. Корреспонденция эта была помещена
в № 1-2 журнала «Работник» за 1896 г., издававшегося
по инициативе Владимира Ильича членами Группы
«Освобождение труда» в Женеве5. В своем письме к П. Б. Ак-
сельроду6 Ленин писал: «Сейчас посылается 1)
сообщение о выселении духоборцев...» * Вот выдержки из этого
* В, И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 46, стр. 9.
23
сообщения, о котором упоминает Ленин: «...здесь, за
Кавказом, теперь всех занимает духоборческая история —
отказ от ношения оружия. После Елизаветпольской
истории (где солдаты-духоборцы отказались от службы)
солдаты из духоборцев сдали свои ружья в Карее...». «28-го
июня общество духоборцев Ахалкалакского уезда в
сопровождении женщин и детей отнесло на поле свое
оружие, обложило его дровами и углем, облило керосином
и сожгло. Костер горел всю ночь, а духоборцы пели
псалмы». Дальше в корреспонденции подробно
рассказывается об экзекуции, организованной тифлисским
губернатором над духоборцами.
В том, что Владимир Ильич обратил внимание на
преследование духоборцев, конечно, ничего удивительного
нет, потому что тогда не было хоть сколько-нибудь
культурной газеты в мире, которая не уделяла бы своих
столбцов описанию тех хуже чем зверских истязаний,
которым подвергли духоборцев агенты царского
правительства за их небывалый в России антимилитаристский
протест, связанный с протестом против царских властей и
самого царя.
Если мы обратимся к газете «Искра», этому детищу
Владимира Ильича, то и здесь с № 1 по № 52, когда ее
редактировал Ленин, мы найдем в корреспонденциях,
статьях и фельетонах постоянные упоминания о борьбе
тех или иных групп населения за свободу совести, за
отделение церкви от государства и школы от церкви, а
также статьи и заметки против православной церкви и
русского клерикализма.
Среди этих статей и заметок — статьи Владимира
Ильича.
///
В то время когда в нашей партии шел горячий спор
о круге вопросов революционной агитации, когда
экономисты и рабочедельцы суживали наши задачи,
ограничивая их агитацией на фабриках и заводах за
экономические требования, которые «сулят осязаемые результаты»,
Владимир Ильич и в «Искре» и в книге «Что делать?»,
вышедшей в 1902 г., значительно расширил базу нашей
агитации:
«Спрашивается, в чем же должно состоять политиче-
24
<жое воспитание? Можно ли ограничиться пропагандой
идеи о враждебности рабочего класса самодержавию?
Конечно, нет. Недостаточно объяснять политическое
угнетение рабочих (как недостаточно было объяснять им
противоположность их интересов интересам хозяев).
Необходимо агитировать по поводу каждого конкретного
проявления этого угнетения (как мы стали агитировать по
поводу конкретных проявлений экономического гнета).
А так как это угнетение падает на самые различные
классы общества, так как оно проявляется в самых
различных областях жизни и деятельности, и
профессиональной, и общегражданской, и личной, и семейной, и
религиозной, и научной, и проч. и проч., то не очевидно ли, что
мы не исполним своей задачи развивать политическое
сознание рабочих, если мы не возьмем на себя
организацию всестороннего политического обличения
самодержавия?» *
Мы видим, что Владимир Ильич нашел необходимым
включить в круг вопросов нашей агитации также
агитацию против религиозного угнетения.
Он считал, что даже «преследование сектантов»
царским правительством является почвой для развития
агитации против самодержавия, за наши общеполитические
требования.
Необходимо помнить о большой разнице между
сектантством дореволюционным и сектантством
современным. Дореволюционное росло на почве протеста против
гнета помещиков и фабрикантов, попов и полиции. По
существу это было оппозиционное течение, которое можно
и должно было при правильном подходе хотя бы частично
использовать в интересах революционного движения
пролетариата; это и произошло в отношении, например,
некоторой части баптистов, духовных христиан, духоборцев,
молокан, сект «Начало века», «Новый Израиль» и других.
Но ряд сектантских организаций, особенно из новых
(например, «Единый храм», иоанниты), представлял собой
контрреволюционные организации, с которыми нам
пришлось бороться.
Останавливаясь особенно внимательно на вопросе о
воспитании революционной активности и посвящая ему
специальную главу в труде «Что делать?», Владимир
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, стр. 56—57.
25
Ильич писал, что надо обличать гнусности
самодержавия, и тогда «и самый серый рабочий поймет или
почувствует, что над студентом и сектантом, мужиком и
писателем ругается и бесчинствует та самая темная сила,
которая так гнетет и давит его на каждом шагу его жизни,
а, почувствовав это, он захочет, неудержимо захочет
отозваться и сам, он сумеет тогда — сегодня устроить
кошачий концерт цензорам, завтра демонстрировать пред
домом усмирившего крестьянский бунт губернатора,
послезавтра проучить тех жандармов в рясе, чтб делают
работу святой инквизиции, и т. д.» *.
Мы видим, таким образом, что вопрос о религиозной
свободе Владимир Ильич не упускал из поля зрения,—
наоборот, считал его весьма важным, касающимся
широких масс. Ленин всегда включал его в круг вопросов
политической агитации нашей нелегальной партии во время
самой ожесточенной ее борьбы со всеми силами
самодержавия.
Наконец, в книге «Что делать?», в главе, которая
называется «Рабочий класс как передовой борец за
демократию», объясняя, решение каких задач мы должны
взять на себя, «если мы хотим быть передовыми
демократами», Владимир Ильич писал: «Но «мы», если мы хотим
быть передовыми демократами, должны позаботиться о
том, чтобы наталкивать людей, недовольных собственно
только университетскими или только земскими и т. п.
порядками, на мысль о негодности всего политического
порядка. Мы должны взять на себя задачу организовать
такую всестороннюю политическую борьбу под
руководством нашей партии, чтобы посильную помощь этой
борьбе и этой партии могли оказывать и действительно стали
оказывать все и всякие оппозиционные слои. Мы
должны вырабатывать из практиков социал-демократов
таких политических вождей, которые бы умели руководить
всеми проявлениями этой всесторонней борьбы, умели в
нужную минуту «продиктовать положительную
программу действий» и волнующимся студентам, и недовольным
земцам, и возмущенным сектантам, и обиженным
народным учителям, и проч., и проч.» **.
И здесь, как мы видим, Владимир Ильич прямо
требовал от партийных работников умения подойти к «воз-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, стр. 71.
** Там же, стр. 86.
2—948
26
мущенным сектантам» и даже «продиктовать» им
«положительную программу действий».
В брошюре, предназначенной для широких
крестьянских масс, — «К деревенской бедноте» Владимир Ильич
также писал о борьбе социал-демократов за
осуществление нашей программы, в том числе за свободу совести,
причем это требование он подробно мотивировал:
«Социал-демократы требуют далее, чтобы каждый имел
полное право исповедовать какую угодно веру совершенно
свободно. Только в России да в Турции из европейских
государств остались еще позорные законы против людей
иной, не православной веры, против раскольников,
сектантов, евреев. Эти законы либо прямо запрещают
известную веру, либо запрещают распространять ее, либо
лишают людей известной веры некоторых прав. Все эти
законы— самые несправедливые, самые насильственные,
самые позорные. Каждый должен иметь полную свободу
не только держаться какой угодно веры, но и
распространять любую веру и менять веру. Ни один чиновник не
должен даже иметь права спрашивать кого ни на есть
о вере: это дело совести, и никто тут не смеет
вмешиваться. Не должно быть никакой «господствующей» веры или
церкви. Все веры, все церкви должны быть равны перед
законом. Священникам разных вер могут давать
содержание те, которые принадлежат к их верам, а
государство из казенных денег не должно поддерживать ни
одной веры, не должно давать содержание никаким
священникам, ни православным, ни раскольничьим, ни
сектантским, никаким другим. Вот за что борются социал-
демократы, и пока эти меры не будут проведены без
всяких отговорок и без всяких лазеек, до тех пор народ не
освободится от позорных полицейских преследований за
веру и от не менее позорных полицейских подачек одной
какой-либо вере» *.
Владимир Ильич пользовался каждым случаем,
чтобы на примере, на практике, получше и поконкретнее
показать, как нужно применять его методы вовлечения
различных слоев населения в политическую борьбу.
В царской России в конце 1901 г. произошел скандал
в земской, дворянской среде. Известный либеральный
общественный деятель, орловский предводитель дворян-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 7, стр. 173.
27
ства М. А. Стахович, находившийся под влиянием сочи*
нений Л. Н. Толстого, выступил на епархиальном
миссионерском съезде, отличавшемся особым изуверством и
мракобесием, с заявлением о том, что надо признать законом
свободу совести. Это произвело огромное впечатление на
съезд — осиное гнездо самой махровой реакции того
времени. Владимир Ильич сейчас же откликнулся на это в
«Искре», написав интереснейшую и практически очень
важную статью «Политическая агитация и «классовая
точка зрения»».
Указав, что «консервативная печать, с «Московскими
Ведомостями» во главе, рвет и мечет против г. Стахо-
вича, не зная, как и обругать его, обвиняя чуть ли не в
государственной измене всех орловских дворян за то, что
они снова выбрали г. Стаховича в предводители», Ленин
продолжает: «А этот выбор — действительно
поучительное явление, приобретающее до известной степени
характер дворянской демонстрации против полицейского
произвола и безобразия... Тем хуже для вас, господа
защитники дубины. Если уже даже весельчаки-помещики
заговорили о свободе совести, значит несть поистине
числа тем гнусностям, которые чинят наши попы с нашей
полицией» *.
Отметив, что реакционная печать нападает на
Стаховича, защитника «святыни православия», Ленин
продолжал: «Святыня православия тем дорога, что учит
«безропотно» переносить горе! Какая же это выгодная, в
самом деле, для господствующих классов святыня! Когда
общество устроено так, что ничтожное меньшинство
пользуется богатством и властью, а масса постоянно терпит
«лишения» и несет «тяжелые обязанности», то вполне
естественно сочувствие эксплуататоров к религии,
учащей «безропотно» переносить земной ад ради небесного,
будто бы, рая. В пылу усердия «Моск. Вед.» начинают
проговариваться. И они проговорились до такой степени,
что нечаянно правду сказали. Слушайте дальше: .. .«Они
и не подозревают, что, благодаря тому же
«заблуждению», они, гг. Стаховичи, едят сытно, спят спокойно и
живут весело».
Святая истина! Именно так, именно благодаря
громадному распространению в народных массах религиоз-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, стр. 264.
28
ных «заблуждений» «спят спокойно» и Стаховичи, и 06-
ломовы, и все наши капиталисты, живущие трудом этих
масс, да и сами «Моск. Вед.». И чем больше будет
распространяться просвещение в народе, чем более
религиозные предрассудки будут вытесняться социалистическим
сознанием, тем ближе будет день победы пролетариата,
избавляющей все угнетенные классы от их порабощения
в современном обществе» *.
Из этой истории Ленин сделал следующий вывод:
«.. .наш прямой долг разъяснять пролетариату,
расширять и, путем активного участия рабочих, поддерживать
всякий либеральный и демократический протест, будет ли
он проистекать из столкновения земцев с министерством
внутренних дел, или дворян с ведомством полицейского
православия, или статистиков с помпадурами, крестьян с
«земскими», сектантов с урядниками и проч. и проч.» **
Почти через год, когда наша революционная борьба
уже сильно расшатала царизм и заставила царя Николая
Ходынского впервые заявить о намечаемых им и его
правительством реформах, Владимир Ильич написал
знаменитую статью «Самодержавие колеблется...».
Разоблачая иезуитизм царя, он писал, что на
обещания Николая II «русская социал-демократия отвечает
тремя требованиями, которые она давно уже выставила,
всегда защищала и всеми силами распространяла и
которые надо особенно внушительно подтвердить теперь в
связи с царским манифестом7 и в ответ на него.
Во-первых, мы требуем немедленного и безусловного
признания законом свободы сходок, свободы печати и
амнистии всех «политиков» и всех сектантов. Пока этого
не сделано, всякие слова о терпимости, о свободе
вероисповедания останутся жалкой игрой и недостойной
ложью. Пока не объявлена свобода сходок, слова и
печати,— до тех пор не исчезнет позорная русская
инквизиция, травящая исповедание неказенной веры,
неказенных мнений, неказенных учений. Долой цензуру!
Долой полицейскую и жандармскую охрану
«господствующей» церкви! За эти требования русский
сознательный пролетариат будет биться до последней капли
крови» ***.
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, стр. 265.
** Там же, стр. 268.
*** В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т, 7, стр. 125.
29
В этой статье Владимир Ильич не только снова
энергично отстаивал веротерпимость, свободу
вероисповедания для приверженцев всех религий,, но от лица партии в
самой категорической форме предъявил царизму
требование всеобщей амнистии для всех пострадавших от
преследований за веру и за политические убеждения.
IV
После революции 1905 г. временно наступила
относительная свобода слова; само собой понятно, что
всевозможные социалистические группы сейчас же принялись
издавать огромное число ранее запретных оригинальных
и переводных книг и брошюр. Среди этих изданий стали
во множестве выходить антирелигиозные брошюры; в то
же время и тоже в демократических изданиях выходили
книги с явным религиозным уклоном, например книжка
известного французского священника Ламенне «Слова
верующего»8; они распространялись среди рабочих. «Эр-
фуртская программа», распространенная у нас в
нескольких изданиях, тоже вызвала много кривотолков.
Меньшевики говорили, что социал-демократы не должны
обращать никакого внимания на религиозный вопрос. Bfce
это порождало споры в кружках и на собраниях.
Владимир Ильич счел нужным выступить в печати по
этому поводу. В газете «Новая жизнь», в № 28 от 3
декабря 1905 г., появилась его статья «Социализм и
религия». «Религия, — писал он там, — должна быть
объявлена частным делом — этими словами принято выражать
обыкновенно отношение социалистов к религии. Но
значение этих слов надо точно определить, чтобы они не
могли вызывать никаких недоразумений. Мы требуем, чтобы
религия была частным делом по отношению к
государству, но мы никак не можем считать религию частным
делом по отношению к нашей собственной партии» *.
«По отношению к партии социалистического
пролетариата,— писал далее Владимир Ильич, — религия не
есть частное дело. Партия наша есть союз сознательных,
передовых борцов за освобождение рабочего класса.
Такой союз не может и не должен безразлично относиться
к бессознательности, темноте или мракобесничеству в
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 12, стр. 143.
30
виде религиозных верований. Мы требуем полного,
отделения церкви от государства, чтобы бороться с
религиозным туманом чисто идейным и только идейным оружием,
нашей прессой, нашим словом. Но мы основали свой
союз, РСДРП, между прочим, именно для такой борьбы
против всякого религиозного одурачения рабочих. Для
нас же идейная борьба не частное, а общепартийное,
общепролетарское дело» *.
Ленин подчеркивал, что пропаганда атеизма есть одна
из задач нашей партийной пропаганды. «Разъяснение
нашей программы, — писал он, — необходимо включает
поэтому и разъяснение истинных исторических и
экономических корней религиозного тумана. Наша пропаганда
необходимо включает и пропаганду атеизма...» **
Владимир Ильич тут же предупреждал, что нельзя
сбиваться на абстрактную, внеклассовую постановку
религиозного вопроса: «Было бы нелепостью думать, что в
обществе, основанном на бесконечном угнетении и
огрубении рабочих масс, можно чисто проповедническим
путем рассеять религиозные предрассудки. Было бы
буржуазной ограниченностью забывать о том, что гнет
религии над человечеством есть лишь продукт и отражение
экономического гнета внутри общества. Никакими
книжками и никакой проповедью нельзя просветить
пролетариат, если его не просветит его собственная борьба
против темных сил капитализма. Единство этой
действительно революционной борьбы угнетенного класса за
создание рая на земле важнее для нас, чем единство
мнений пролетариев о рае на небе.
Вот почему мы не заявляем и не должны заявлять в
нашей программе о нашем атеизме...» ***
Эту революционную установку, ничуть не устаревшую
и для наших дней, мы должны твердо помнить, ведя
пропаганду и агитацию.
С наступлением реакции после революции 1905 г.
Владимиру Ильичу пришлось вторично покинуть Россию9;
за границей он опять столкнулся с религиозным
вопросом. Со всей своей энергией выступил Владимир Ильич
против богоискательства, богостроительства10 и
примиренческого отношения к толстовству. В его статье
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 12, стр. 145.
** Там же.
*** Там же, стр. 146.
31
«О фракции сторонников отзовизма и богостроительства»
говорится: «.. .официальный орган большевизма в
редакционной статье заявил, что большевизму не по дороге
с подобной проповедью...» Ленин отмечал, что это
заявление было сделано «после неудачи бесчисленных
попыток путем писем и личных бесед побудить к прекращению
позорной проповеди» *. Личные обращения не помогли.
«Позорная проповедь» богостроительства продолжалась,
и Владимир Ильич в той же статье пишет: «Есть
литераторская компания, наводняющая нашу легальную
литературу при помощи нескольких буржуазных издательств
систематической проповедью богостроительства. К этой
компании принадлежит и Максимов ** и. Эта проповедь
стала систематической именно за последние полтора
года, когда русской буржуазии в ее контрреволюционных
целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на
религию, сочинить религию, привить народу или
по-новому укрепить в народе религию. Проповедь
богостроительства приобрела поэтому общественный, политический
характер. Как в период революции целовала и
зацеловала буржуазная пресса наиболее ретивых
меньшевиков за их кадетолюбие, так в период контрреволюции
целует и зацеловывает буржуазная пресса
богостроителей из среды — шутка сказать! — из среды марксистов и
даже из среды «тоже большевиков»» ***.
Богостроители-отзовисты упорнейшим образом
продолжали развивать свои идеи, совершенно несовместимые
с марксистским миросозерцанием. Тогда было созвано
совещание расширенной редакции газеты «Пролетарий»;
оно приняло резолюцию «О богостроительских
тенденциях в социал-демократической среде». В резолюции
говорилось: «Принимая во внимание, что в настоящее
время, когда — в атмосфере упадка общественного
движения — рост религиозных настроений в
контрреволюционной буржуазной интеллигенции придал этого рода
вопросам важное общественное значение и что в связи с
этим ростом религиозных настроений делаются ныне и
отдельными социал-демократами попытки связать с
социал-демократией проповедь веры и богостроительства и
даже придать научному социализму характер религиоз-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 19, стр. 91.
** Псевдоним А. А. Богданова (Малиновского). — В. Б.-Б%
*** В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 19, стр. 90—91.
32
ного верования, — расширенная редакция «Пролетария»
заявляет, что она рассматривает это течение, особенно
ярко пропагандируемое в статьях т. Луначарского, как
течение, порывающее с основами марксизма, приносящее
по самому существу своей проповеди, а отнюдь не одной
терминологии, вред революционной
социал-демократической работе по просвещению рабочих масс, и что ничего
общего с подобным извращением научного социализма
большевистская фракция не имеет» *.
В другой резолюции того же совещания, написанной
при участии Владимира Ильича, было ясно указано, что
«борьба со всевозможными формами религиозного
сознания и религиозными настроениями, откуда бы они ни
исходили, является необходимой и одной из очередных
задач руководящего органа фракции, и страницы
«Пролетария» ни под каким видом не могли быть закрыты для
подобной борьбы... подобный протест должен быть
рассматриваем, как попытка прикрыть богостроительскую
пропаганду в с.-д. среде и помешать «Пролетарию»
выполнять одну из его задач» **.
Владимир Ильич, относившийся к А. М. Горькому
особо уважительно, горько переживал увлечение любимого
писателя «богоискательством». В ноябре 1913 г. в легаль*
ной русской печати появилось известное письмо Алексея
Максимовича по поводу намечавшейся постановки
Художественным театром «Бесов» по Ф. М. Достоевскому.
После этого, в связи с возникшей полемикой, А. М.
Горький написал статью, озаглавив ее «Еще о
карамазовщине». Именно здесь был тот абзац о «богоискательстве»
и «богостроительстве», который переполнил чашу
терпения Владимира Ильича и заставил его написать Горькому
известное письмо; в письме этом Ленин беспощадно
разносил эти реакционные идеи, которые увлекли даже
некоторых представителей нашей партии, поддавшихся
влиянию реакции.
«Богоискательство, — писал Ленин Горькому, —
отличается от богостроительства или богосозидательства или
боготворчества и т. п. ничуть не больше, чем желтый черт
отличается от черта синего. Говорить о богоискательстве
не для того, чтобы высказаться против всяких чертей
* «КПСС в резолюциях и решениях...», т. I, стр. 276—277.
** Там же, стр. 277.
33
и богов, против всякого идейного труположства (всякий
боженька есть труположство — будь это самый
чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька,
все равно), — а для предпочтения синего черта желтому,
это во сто раз хуже, чем не говорить совсем» *.
Владимир Ильич самым беспощадным образом
разоблачал желание богоискателей представить публике
старого бога в новом, приукрашенном виде: «Именно
потому, что всякая религиозная идея, всякая идея о всяком
боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой есть
невыразимейшая мерзость, особенно терпимо (а часто
даже доброжелательно) встречаемая демократической
буржуазией, — именно поэтому это — самая опасная
мерзость, самая гнусная «зараза». Миллион грехов, пакостей,
насилий и зараз физических гораздо легче
раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая,
духовная, приодетая в самые нарядные «идейные»
костюмы идея боженьки. Католический поп, растлевающий
девушек (о котором я сейчас случайно читал в одной
немецкой газете), — гораздо менее опасен именно для
«демократии», чем поп без рясы, поп без грубой религии, поп
идейный и демократический, проповедующий созидание
и сотворение боженьки. Ибо первого попа легко
разоблачить, осудить и выгнать, — а второго нельзя выгнать так
просто, разоблачить его в 1000 раз труднее, «осудить» его
ни один «хрупкий и жалостно шаткий» обыватель не
согласится» **.
Все «новые» и «старые» попы в рясах и без ряс так
или иначе проповедуют идею бога. Владимир Ильич дает
классическую характеристику этой идеи. Он говорит:
«Бог есть (исторически и житейски) прежде всего
комплекс идей, порожденных тупой придавленностью
человека и внешней природой и классовым гнетом, — идей,
закрепляющих эту придавленность, усыпляющих
классовую борьбу. Было время в истории, когда, несмотря на
такое происхождение и такое действительное значение
идеи бога, борьба демократии и пролетариата шла в
форме борьбы одной религиозной идеи против другой.
Но и это время давно прошло.
Теперь и в Европе и в России всякая, даже самая
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 48, стр. 226.
** Там же, стр. 226—227.
34
утонченная, самая благонамеренная защита или
оправдание идеи бога есть оправдание реакции» *.
Критикуя Горького за его насквозь реакционное и
буржуазное определение бога как комплекса тех
«выработанных племенем, нацией, человечеством идей,
которые будят и организуют социальные чувства, имея
целью связать личность с обществом, обуздать
зоологический индивидуализм» **, Владимир Ильич писал, что
это — неверное определение, «богдановский идеализм,
затушевывающий материальное происхождение идей».
«Идея бога, — разъяснял он дальше, — всегда усыпляла
и притупляла «социальные чувства», подменяя живое
мертвечиной, будучи всегда идеей рабства (худшего,
безысходного рабства). Никогда идея бога не «связывала
личность с обществом», а всегда связывала угнетенные
классы верой в божественность угнетателей»***.
А так как его оппоненты были готовы ссылаться на
«народное» представление о боге как на что-то истинно
демократическое (очевидно, «демократическое» лишь потому,
что оно столько веков коренится именно среди народа
больше всего), Владимир Ильич разоблачил и эту
уловку. ««Народное» понятие о боженьке и божецком есть
«народная» тупость, забитость, темнота, совершенно
такая же, как «народное представление» о царе, о лешем,
о таскании жен за волосы. Как можете Вы «народное
представление» о боге называть «демократическим», я
абсолютно не понимаю»****, — писал он Горькому.
Так решительно, категорично, твердо, последовательно
была проведена Владимиром Ильичем принципиальная
марксистская точка зрения, дающая прямое указание,
что в вопросах идеологии, теории марксизма нельзя
отступать ни на пядь ни при каких обстоятельствах; это,
конечно, полностью относится и к религиозному вопросу,
V
В феврале 1908 г. Владимир Ильич писал Горькому:
«Уверять читателя, что «вера» в реальность внешнего
мира есть «мистика» (Базаров), спутывать самым безо-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 48, стр. 232.
** Там же, стр. 231.
*** Там же, стр. 231—232.
**** Там же, стр. 232—233.
35
бразным образом материализм и кантианство (Базаров
и Богданов), проповедовать разновидность агностицизма
(эмпириокритицизм) и идеализма (эмпириомонизм),—<
учить рабочих «религиозному атеизму» и «обожанию»
высших человеческих потенций (Луначарский), —
объявлять мистикой эигельсовское учение о диалектике (Бер-
ман), — черпать из вонючего источника каких-то
французских «позитивистев» — агностиков или метафизиковг
черт их поберет, с «символической теорией познания*
(Юшкевич)! Нет, это уж чересчур. Конечно, мы, рядовые
марксисты, люди в философии не начитанные, — но зачем
уже так нас обижать, что подобную вещь нам
преподносить как философию марксизма! Я себя дам скорее чет*
вертовать, чем соглашусь участвовать в органе или в
коллегии, подобные вещи проповедующей» *.
С гранитной твердостью, всегда — в частности и в
этом случае,— Владимир Ильич боролся против попыток
исказить революционную теорию марксизма. Здесь
всякий компромисс он называл «гнилым». Всякая уступка в
области теории, — будь то политическая экономия,
социология или философия, — непременно влечет тяжелые
последствия, учил он. И завету Владимира Ильича о
непримиримой принципиальности в вопросах теории мы
должны следовать свято и нерушимо.
В июне 1909 г. вопрос о философских разногласиях
Владимир Ильич поставил на парижском совещании
расширенной редакции «Пролетария». Оно происходило под
руководством Ленина и объявило решительную борьбу
отзовизму и ультиматизму, а также антимарксистским
«богостроительским» тенденциям **.
В связи со смертью Л. Н. Толстого в России
развернулось движение в массах, которое Владимир Ильич
приветствовал в статье «Не начало ли поворота?» ***,
напечатанной в центральном органе нашей партии «Социал-
демократ», издававшемся за границей (1910 г., 16(29)
ноября, № 18, стр. 12). Об этом же движении он писал
также в статье «Л. Н. Толстой и современное рабочее
движение»: «Русские рабочие почти во всех больших
городах России уже откликнулись по поводу смерти
Л. Н. Толстого и выразили, так или иначе, свое отноше-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 47, стр. 143.
** См. «КПСС в резолюциях и решениях...», т. I, стр. 275—277.
*** См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 1—3.
36
ние к писателю, который дал ряд самых замечательных
художественных произведений, ставящих его в число
великих писателей всего мира,—.к мыслителю, который с
громадной силой, уверенностью, искренностью поставил
целый ряд вопросов, касающихся основных черт
современного политического и общественного устройства»*.
Рабочие требовали от правительства отмены смертной
казни, о чем писал и покойный писатель в- знаменитом
памфлете «Не могу молчать». В то же время некоторая
часть интеллигенции, связанной с нашей партией,
выступила с явно принижающими марксистскую идеологию
призывами к согласованию марксизма с реакционной
философской толстовской идеей, основанной на
религиозном мировоззрении.
Это не могло не возмутить Владимира Ильича, всегда
стоявшего на страже чистоты марксистской мысли, и он
дал замечательную отповедь всем этим «героям огово-
рочки», к которым присоединился и бывший большевик
публицист В. Базаров.
Цитируя ряд мест из высказываний В. Базарова,
Владимир Ильич разоблачил этого свихнувшегося
публициста и опроверг его неправильные утверждения: ««Главная
сила Толстого в том и состоит, что он, пройдя через все
ступени типичного для современных образованных
людей разложения, сумел найти синтез...». Неправда.
Именно синтеза ни в философских основах своего
миросозерцания, ни в своем общественно-политическом учении
Толстой не сумел, вернее: не мог найти. «Толстой впервые (!)
объективировал, т. е. создал не только для себя, но и для
других, ту чисто человеческую (курсив везде самого
Базарова) религию, о которой Конт, Фейербах и другие
представители современной культуры могли только
субъективно (!) мечтать» и т. д., и т. д.
Этакие речи хуже, чем обычная обывательщина.
Это — принаряживание «слякоти» фальшивыми цветами,
способное только ввести в обман людей» **.
В статье «Л. Н. Толстой и его эпоха» Владимир Ильич
проследил, как Л. Н. Толстой, еще в 1857 г.
провозгласивший власть над собой и над всем миром одного
непогрешимого, по его понятию, руководителя — «Всемирного
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 38.
** Там же, стр. 91.
37
Духа, проникающего нас», все более укреплялся в этом
явно реакционном, крайне отсталом
религиозно-идеалистическом взгляде на движущие силы человеческого
общества и природы.
«Вот именно идеологией восточного строя, азиатского
строя и является толстовщина в ее реальном
историческом содержании, — писал Ленин. — Отсюда и аскетизм,
и непротивление злу насилием, и глубокие нотки
пессимизма, и убеждение, что «все — ничто, все —
материальное ничто» («О смысле жизни», стр. 52), и вера в «Дух»,
«начало всего», по отношению к каковому началу
человек есть лишь «работник», «приставленный к делу
спасения своей души», и т. д. Толстой верен этой идеологии и
в «Крейцеровой сонате», когда он говорит: «эмансипация
женщины не на курсах и не в палатах, а в спальне», — и
в статье 1862 года, объявляющей, что университеты
готовят только «раздраженных, больных либералов», которые
«совсем не нужны народу», «бесцельно оторваны от
прежней среды», «не находят себе места в жизни» и т. п. (IV,
136—137)»*.
Рассматривая и другие стороны толстовского учения,
основанного все на той же слепой вере в «волю бога»,
Владимир Ильич пришел к заключению, что это учение
«безусловно утопично и, по своему содержанию,
реакционно в самом точном и в самом глубоком значении этого
слова. Но отсюда вовсе не следует, — добавлял он, — ни
того, чтобы это учение не было социалистическим, ни
того, чтобы в нем не было критических элементов,
способных доставлять ценный материал для просвещения
передовых классов» **.
Обращая особенное внимание на борьбу Л. Н.
Толстого с казенной православной церковью, Владимир
Ильич писал, что у Толстого «борьба с казенной церковью
совмещалась с проповедью новой, очищенной религии, то
есть нового, очищенного, утонченного яда для
угнетенных масс» ***.
Вся многосложная общественно-политическая
обстановка, существовавшая в царской России в 1911 г., когда
Владимир Ильич написал статью «Л. Н. Толстой и его
эпоха», заставляла весьма критически, осторожно отно»
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 102.
** Там же, стр. 103.
*** Там же, стр. 21.
38
ситься даже к обличительной стороне писаний
Л.Н.Толстого и рассматривать их значение исторически, в свете
конкретных задач того периода.
«Четверть века тому назад, — писал Владимир Ильич
в этой статье, — критические элементы учения Толстого
могли на практике приносить иногда пользу некоторым
слоям населения вопреки реакционным и утопическим
чертам толстовства. В течение последнего, скажем,
десятилетия это не могло быть так, потому что историческое
развитие шагнуло не мало вперед с 80-х годов до конца
прошлого века. А в наши дни, после того, как ряд
указанных выше событий положил конец «восточной» .
неподвижности, в наши дни, когда такое громадное
распространение получили сознательно-реакционные, в
узкоклассовом, в корыстно-классовом смысле реакционные
идеи «веховцев» среди либеральной буржуазии, — когда
эти идеи заразили даже часть почитай-что марксистов,
создав «ликвидаторское» течение, — в наши дни всякая
попытка идеализации учения Толстого, оправдания или
смягчения его «непротивленства», его апелляций к
«Духу», его призывов к «нравственному
самоусовершенствованию», его доктрины «совести» и всеобщей «любви»,
его проповеди аскетизма и квиетизма и т. п. приносит
самый непосредственный и самый глубокий вред»*.
Критикуя религиозно-философские взгляды Толстого,
В. И. Ленин в то же время высоко ценил его как великого
художника, создателя гениальных произведений:
«Толстой-художник известен ничтожному меньшинству даже
в России. Чтобы сделать его великие произведения
действительно достоянием всех, нужна борьба и борьба
против такого общественного строя, который осудил
миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость,
каторжный труд и нищету, нужен социалистический переворот.
И Толстой не только дал художественные
произведения, которые всегда будут ценимы и читаемы массами,
когда они создадут себе человеческие условия жизни,
свергнув иго помещиков и капиталистов, — он сумел с
замечательной силой передать настроение широких масс,
угнетенных современным порядком, обрисовать их
положение, выразить их стихийное чувство протеста и
негодования. Принадлежа главным образом к эпохе 1861—•
* В. И, Ленин. Поли. собр. соч., т« 20, стр. 104»
39
1904 годов, Толстой поразительно рельефно воплотил в
своих произведениях — и как художник, и как мыслитель
и проповедник — черты исторического своеобразия всей
первой русской революции, ее силу и ее слабость» *.
Мы имеем счастье жить в эпоху социализма и
постепенного перехода к коммунизму. И уже действительно
наступило время, когда великие произведения Толстого
сделались «достоянием всех».
VI
Владимир Ильич дважды писал статьи по поводу
выступления социал-демократической фракции по
религиозному вопросу с думской трибуны: в связи с
выступлениями обер-прокурора «святейшего» Синода и
рассмотрением сметы по ведомству православного исповедания.
«Речь депутата Суркова ** в Государственной думе, —
писал он, — при обсуждении сметы синода и прения в
нашей думской фракции при обсуждении проекта этой
речи, печатаемые нами ниже, подняли чрезвычайно
важный и злободневный как раз в настоящее время вопрос.
Интерес ко всему, что связано с религией, несомненно,
охватил ныне широкие круги «общества» и проник в ряды
интеллигенции, близкой к рабочему движению, а также
в известные рабочие круги. Социал-демократия
безусловно обязана выступить с изложением своего отношения к
религии» ***.
Злободневность вопроса заключалась прежде всего в
том, что почти впервые за столетия представители
господствовавшей церкви, смотревшие сверху вниз не
только на всю вообще свою паству, но нередко даже на пред-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 20, стр. 19—-20.
** Пора раскрыть псевдонимы. Эта речь по поручению нашей
думской фракции была целиком написана мною. К
величайшему сожалению, при обсуждении ее во фракции пришлось по
настоянию меньшевиков и уже впадавшего в «радикализм»
петербургского представителя ЦК нашей партии Мешковского
(И. Гольденберга) 12 кое-что выпустить из приготовленной
речи. Депутат Сурков 13 старательно заучивал речь наизусть.
Я ему составил конспект, выписки цифр, но все-таки он кое-
что перепутал, не договорил. У меня сохранились и эта речь, и
другая на ту же тему в точном списке, как они были предлот
жены мною думской фракции. — В.Б.-Б. (см. настоящее
издание, стр. 92—113).
*** В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 415.
40
ставителей светской власти, должны были, — хочешь не
хочешь, — несмотря на все оттяжки, отчитываться перед
депутатами думы в своих доходах и расходах, в
предположениях и намерениях. Как только заговорили в
прениях думские представители православной церкви, они
тотчас же обнаружили свое истинное лицо. «Перед
нами — чистый клерикализм»*, — пишет Владимир
Ильич по поводу выступления представителей духовенства
в думе.
Само собой понятно, что перед лицом такого
сплоченного врага наша социал-демократическая фракция
должна была выступать обдуманно и особенно выдержанно.
Злободневность этого выступления была и в том, что
рабочие массы не могли не интересоваться этим вопросом,
так как религия все больше разоблачала себя как
контрреволюционная сила.
Владимир Ильич обратил особое внимание на это
выступление нашей фракции и написал по его поводу две
статьи: «Об отношении рабочей партии к религии» и
«Классы и партии в их отношении к религии и церкви».
Статьи эти насыщены глубочайшим марксистским
содержанием и являются для нас принципиальным
руководством в вопросах религии.
«Социал-демократия строит все свое миросозерцание
на научном социализме, т. е. марксизме. Философской
основой марксизма, как неоднократно заявляли и Маркс
и Энгельс, является диалектический материализм,
вполне воспринявший исторические традиции материализма
XVIII века во Франции и Фейербаха (1-ая половинаXIX
века) в Германии, — материализма безусловно
атеистического, решительно враждебного всякой религии...
Религия есть опиум народа, — это изречение Маркса есть
краеугольный камень всего миросозерцания марксизма
в вопросе о религии. Все современные религии и церкви,
все и всяческие религиозные организации марксизм
рассматривает всегда, как органы буржуазной реакции,
служащие защите эксплуатации и одурманению рабочего
класса» **.
И Ленин тут же предостерегал тех, кто на основании
такой характеристики религии и церкви вздумал бы на-
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 431.
** Там же, стр. 415—416.
41
снльственно искоренять религию. «.. .Энгельс, — писал
он, — неоднократно осуждал попытки людей, желавших
быть «левее» или «революционнее» социал-демократии,
внести в программу рабочей партии прямое признание
атеизма в смысле объявления войны религии... Энгельс
требовал от рабочей партии уменья терпеливо работать
над делом организации и просвещения пролетариата,
делом, ведущим к отмиранию религии, а не бросаться в
авантюры политической войны с религией»*. «...Надо
уметь бороться с религией, а для этого надо материалы,*
стически объяснить источник веры и религии у масс.
Борьбу с религией нельзя ограничивать
абстрактно-идеологической проповедью, нельзя сводить к такой
проповеди; эту борьбу надо поставить в связь с конкретной
практикой классового движения, направленного к
устранению социальных корней религии» **.
О насильственных мерах борьбы Бисмарка против
католицизма в конце XIX в. Ленин писал: «Такой борьбой
Бисмарк только укрепил воинствующий клерикализм
католиков, только повредил делу действительной культуры,
ибо выдвинул на первый план религиозные деления
вместо делений политических, отвлек внимание некоторых
слоев рабочего класса и демократии от насущных
задач классовой и революционной борьбы в сторону
самого поверхностного и буржуазно-лживого
антиклерикализма»***.
Чрезвычайно радикальную, «беспощадную борьбу
религии» объявляли со смехотворно театральными жеста^цс
австрийские анархисты под предводительством
шумливого, экспансивного Моста. Против его выступления
Г. В. Плеханов написал специальную брошюру
(«Анархизм и социализм»****) и, за что и был предан
анархистами всего мира анафеме. Эту плехановскую
брошюру Владимир Ильич настойчиво рекомендовал читать
молодым социал-демократам, чтобы раз и навсегда
предохранить их от анархистских идей — крикливых, легко
усвояемых и не только ничего не дающих для
практической борьбы пролетариата, но даже отвлекающих от
борьбы.
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 416—417.
** Там же, стр. 418.
*** Там же, стр. 416—417.
**** См. Г, Я. Плеханов. Соч., т. IV. М.-~Пг., 1923, стр. 169—248.
42
Хорошо известно, что религия упорно держится не
только среди крестьян, но и в некоторых слоях рабочего
класса, что это «мертвое» цепко «хватает живое». Как
тут разобраться в противоречиях?
На вопрос о корнях религии Владимир Ильич
отвечал: «В современных капиталистических странах это —
корни главным образом социальные» *; и если
материалист не хочет оставаться материалистом
приготовительного класса, то он должен всегда знать и помнить, что
«социальная придавленность трудящихся масс,
кажущаяся полная беспомощность их перед слепыми силами
капитализма, который причиняет ежедневно и ежечасно в
тысячу раз больше самых ужасных страданий, самых
диких мучений рядовым рабочим людям, чем всякие из
ряда вон выходящие события вроде войн, землетрясений
и т. д., — вот в чем самый глубокий современный корень
религии» **.
Стало быть, наша борьба с религией должна быть
подчинена интересам классовой борьбы эксплуатируемых
масс.
Конечно, находились ретивые люди, которые вопили,
что это какая-то «пассивность», «фатализм»,
«миндальничание» и пр. Чтобы наперед отпарировать все эти упреки,
Владимир Ильич спрашивал: «Следует ли из этого, что
просветительская книжка против религии вредна или
излишня? Нет. Из этого следует совсем не это. Из этого
следует, что атеистическая пропаганда
социал-демократии должна быть подчинена ее основной задаче:
развитию классовой борьбы эксплуатируемых масс против
эксплуататоров» ***,
VII
Борьба с религией трудна, корни религии глубоко
засели в эксплуататорском обществе. В этом серьезнейшем
деле решающая роль принадлежит не только
всестороннему просвещению масс, но главным образом тем
значительным социальным сдвигам, которыми так богата наша
современность.
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 419.
** Там же.
*** Там же, стр. 419—420.
43
Я считаю необходимым напомнить здесь пламенные
слова Владимира Ильича, сказанные в его прекрасной
статье «О значении воинствующего материализма».
Большую часть этой статьи — своего рода завещания
новому поколению на фронте борьбы за материализм —
Владимир Ильич счел необходимым посвятить именно
вопросу преодоления всякого рода поповщины: «..
.журнал, который хочет быть органом воинствующего
материализма, должен быть боевым органом, во-первых, в
смысле неуклонного разоблачения и преследования всех
современных «дипломированных лакеев поповщины», все
равно, выступают ли они в качестве представителей
официальной науки или в качестве вольных стрелков,
называющих себя «демократическими левыми или
идейно-социалистическими» публицистами.
Такой журнал должен быть, во-вторых, органом
воинствующего атеизма» *.
И Владимир Ильич советовал редакции, как именно
нужно все это организовать. «Надо внимательно
следить,— писал он, — за всей соответствующей литературой
на всех языках, переводя или, по крайней мере,
реферируя все сколько-нибудь ценное в этой области» **. Далее
он напомнил совет Энгельса — переводить для массового
распространения в народе боевую атеистическую
литературу конца XVIII в. «.. .Массам, — писал Владимир
Ильич,— необходимо дать самый разнообразный материал
по атеистической пропаганде, знакомить их с фактами
из самых различных областей жизни, подойти) к ним и
так и эдак для того, чтобы их заинтересовать, пробудить
их от религиозного сна, встряхнуть их с самых различных
сторон, самыми различными способами и т. п.» ***.
Настойчиво вести идейную борьбу против идеализма
и религии — этого Владимир Ильич требовал от
марксистов постоянно и сам давал блестящие примеры
такой борьбы.
Москва, 1929, 1954 гг.
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 25.
** Там же.
*** Там же, стр. 26,
44
Свобода совести в СССР
1
В своих трудах, написанных еще до Великой
Октябрьской социалистической революции, Ленин всесторонне
разработал вопрос о реакционной роли религии в эпоху
империализма, об отношении социалистической рабочей
партии к религии, о социальных корнях религии, о
непримиримости марксизма с религией, о задачах партии в
борьбе с реакционной религиозной идеологией и о
требованиях партии в вопросе об отношении государства к
религии и церкви. Диалектический материализм —
философская основа материализма — атеистичен и враждебен
всякой религии. «Религия есть опиум народа, — это
изречение Маркса есть краеугольный камень всего
миросозерцания марксизма в вопросе о религии» *.
В. И. Ленин решительно отвергал оппортунистический
тезис о том, что религия — «частное дело» для рабочей
партии, и дал развернутую программу партии в области
идейной борьбы против религии. В то же время он
требовал, чтобы для государства религия была частным делом,
чтобы государство обеспечило для всех свободу совести.
В проекте Программы РСДРП, написанном В. И.
Лениным и опубликованном в № 21 газеты «Искра» (1 июня
1902 г.), выдвигалось требование уничтожения сословий
и полной равноправности всех граждан независимо от
пола, религии и расы, а также отделения церкви от
государства и школы от церкви К
Эти ленинские требования, наряду с требованием
неограниченной свободы совести, вошли в Программу
РСДРП, принятую II съездом партии.
В 1905 г. з статье «Социализм и религия» В.И.Ленин
писал: «Мы требуем, чтобы религия была частным делом
по отношению к государству, но мы никак не можем
считать религию частным делом по отношению к нашей
собственной партии. Государству не должно быть дела до
религии, религиозные общества не должны быть связаны с
государственной властью. Всякий должен быть
совершенно свободен исповедовать какую угодно религию или
* В. //. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 416.
45
не признавать никакой религии, т. е. быть атеистом,
каковым и бывает обыкновенно всякий социалист. Никакие
различия между гражданами в их правах в зависимости
от религиозных верований совершенно не допустимы.
Всякие даже упоминания о том или ином
вероисповедании граждан в официальных документах должны быть
безусловно уничтожены. Не должно быть никакой выдачи
государственной церкви, никакой выдачи
государственных сумм церковным и религиозным обществам,
которые должны стать совершенно свободными,
независимыми от власти союзами граждан-единомышленников»*.
И дальше В. И. Ленин писал: «Полное отделение церкви
от государства — вот то требование, которое предъявляет
социалистический пролетариат к современному
государству и современной церкви» **.
В 1917 г. В. И. Ленин написал к Всероссийской
(Апрельской) конференции РСДРП (б) проект
переработки партийной программы. В этом проекте к
имевшемуся в старой программе требованию отделения церкви
от государства и школы от церкви Ленин прибавил
требование полной светскости школы.
В том же проекте новой программы партии Ленин
записал, что Российская социал-демократическая
рабочая партия:
«1. Борется всеми силами за немедленную и полную
конфискацию всех помещичьих земель в России (а
также удельных, церковных и пр. и пр.)»***. Все эти
требования были осуществлены после победы Великой
Октябрьской социалистической революции.
Важнейшим условием, обеспечивающим
действительную свободу совести, является отделение церкви от
государства. Ни в одной капиталистической стране
фактического отделения церкви от государства не осуществлено
вследствие заинтересованности правящей буржуазии в
использовании религии как орудия порабощения и
духовного одурманивания народа.
В советской стране отделение церкви от государства
проведено последовательно и до конца. Одним из
главных законодательных актов Октябрьской
социалистической революции в вопросе о церкви явился изданный
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 12, стр. 143—144.
** Там же, стр. 144.
*** В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 32, стр. 161.
46
23 января (5 февраля) 1918 г. декрет об отделении
церкви от государства и школы от церкви. Вот его текст:
«1. Церковь отделяется от государства.
2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо
местные законы или постановления, которые бы стесняли или
ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было
преимущества или привилегии на основании вероиспоьедной
принадлежности граждан.
3. Каждый гражданин может исповедовать любую религию или
не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с
исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой
веры, отменяются.
Примечание. Из всех официальных актов всякое указание
на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан
устраняется.
4. Действия государственных и иных публично-правовых
общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными
обрядами или церемониями.
5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается
постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не
сопровождаются посягательствами на права граждан Советской
республики.
Местные власти имеют право принимать все необходимые меры
для обеспечения в этих случаях общественного порядка и
безопасности.
6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения,
уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей.
Изъятия из этого положения, под условием замены одной
гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае
допускаются по решению народного суда.
7. Религиозная клятва или присяга отменяется. В необходимых
случаях дается лишь торжественное обещание.
8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно
гражданской властью: отделами записи браков и рождений.
9. Школа отделяется от церкви.
Преподавание религиозных вероучений во всех государственных
и общественных, а также частных учебных заведениях, где
преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.
Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.
10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим
положениям о частных обществах и союзах и не пользуются
никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его
местных автономных и самоуправляющихся установлений.
11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу
церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или
наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не
допускаются.
12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права
владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.
13. Все имущества существующих в России церковных и
религиозных обществ объявляются народным достоянием.
47
Здания и предметы, предназначенные специально для
богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или
центральной государственной власти, в бесплатное пользование
соответственных религиозных обществ» *.
Этим декретом был положен конец насилию над
совестью людей. Было покончено с тем положением, при
котором православная церковь являлась господствующей,
имевшей огромное влияние на всю государственную,
политическую, общественную и частную жизнь населения
царской России, была орудием и опорой власти
помещиков и капиталистов, власти царского самодержавия и
использовалась ею против народа.
Православная церковь в царской России занимала
монопольное положение и, опираясь на государственный
аппарат, преследовала всех инаковерующих, т. е.
миллионы людей, придерживавшихся других религиозных
взглядов, чем те, какие проповедовала господствовавшая
церковь. Ею преследовались не только свободомыслящие
люди и атеисты, но и миллионы сторонников различных
религиозных сект, согласий и групп. Неправославные
исповедания всячески ограничивались в правах. В то же
время царизм стремился использовать и неправославные
религиозные организации для борьбы с революционным
движением. Это относится к католическим,
мусульманским, иудейским, протестантским и другим
исповеданиям, духовенство которых через свои церкви, костелы,
синагоги, кирки, мечети, через школы, больницы и
благотворительные общества не только имело огромное влияние
на свою паству, но и вело с кафедр и амвонов
неустанную пропаганду самых реакционных учений.
В соответствии с декретом об отделении церкви от
государства перестали существовать господствующие и
гонимые церкви: все церкви и религиозные организации
были полностью уравнены в правах; все религиозные
организации превращены в частные общества верующих
людей, содержащиеся на средства самих верующих, но
не государства.
В 1919 г. В. И. Ленин к VIII съезду партии написал
проект Программы РКП (б). В «Черновом наброске
проекта программы РКП» и в «Проекте программы РКП
* «Газета Рабочего и Крестьянского правительства», 23 января
1918 г. См. также «Собрание узаконений и распоряжений
Рабочего и Крестьянского правительства» № 18, 1918, ст. 263.
48
(большевиков)» Ленин разработал и вопрос об
отношении партии к религии и церкви и о задачах партии в
борьбе с религиозными предрассудками *.
Сформулированные Лениным в этих документах положения легли в
основу § 13 Программы партии, который гласит:
«По отношению к религии РКП не удовлетворяется
декретированным уже отделением церкви от государства
и школы от церкви, т. е. мероприятиями, которые
буржуазная демократия выставляет в своих программах, но
нигде в мире не довела до конца, благодаря многообразным
фактическим связям капитала с религиозной
пропагандой.
РКП руководствуется убеждением, что лишь
осуществление планомерности и сознательности во всей
общественно-хозяйственной деятельности масс повлечет за
собой полное отмирание религиозных предрассудков.
Партия стремится к полному разрушению связи между
эксплуататорскими классами и организацией религиозной
пропаганды, содействуя фактическому освобождению
трудящихся масс от религиозных предрассудков и
организуя самую широкую научно-просветительную и
антирелигиозную пропаганду. При этом необходимо
заботливо избегать всякого оскорбления чувств верующих,
ведущего лишь к закреплению религиозного фанатизма» **.
В принятой на VIII съезде Программе партии
провозглашается безусловная светскость воспитания и
образования подрастающих поколений. В разделе Программы
партии, касающемся народного просвещения, говорится,
что школа должна быть «безусловно светской, т. е.
свободной от какого бы то ни было религиозного
влияния, проводящей тесную связь обучения с общественно-
производительным трудом, подготовляющей всесторонне
развитых членов коммунистического общества»***.
Советские законы, гарантирующие всем гражданам
свободу совести, обеспечивают как полную свободу
верить в каких угодно богов и отправлять культ, так и
полную свободу не верить ни в каких богов и вести
пропаганду против всякой религии. Программа партии требует
развертывания научно-просветительной и антирелигиоз-
* См. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 38, стр. 94—ё5у AS.
** «КПСС в резолюциях и решениях...», т. II. М., 1970, стр. 49.
*** Там же, стр. 48.
49
ной пропаганды, которая должна способствовать
фактическому освобождению трудящихся масс от религиозных
предрассудков, так как никакая религиозная мысль
несовместима по своему существу, как и все
идеалистическое, с диалектическим и историческим материализмом,
с марксистско-ленинским мировоззрением.
//
В соответствии с принципом свободы совести все
религиозные организации в СССР пользуются одинаковой
свободой.
В истории нашей революции не было ни одного
случая, когда кто-либо пострадал бы за свои религиозные
убеждения. В советской стране каждому гражданину
предоставляется самому решить вопрос о его отношении
к религии. Государство в это совершенно не вмешивается.
Никаких привилегий или, наоборот, ущемлений прав в
связи с отношением к религии не существует. Это значит,
что при поступлении на работу в любое учреждение или
предприятие или при зачислении в учебные заведения
вопрос об отношении к религии не играет никакой роли. Ни
в одном из официальных документов, в анкетах и т. п.,
нет графы об отношении к религии. Советское
государство не связывает с исповеданием или неисповеданием
религии никаких преимуществ, что прямо или прикрыто
практикуется во всех буржуазных странах.
Советское законодательство о религиозных культах
рассматривает религиозные объединения как частные
общества, образованные для одной цели — отправления
культа по обряду определенного вероисповедания.
В постановлении ЦИК и СНК РСФСР о религиозных
объединениях от 8 апреля 1929 г. говорится:
«Религиозное общество есть местное объединение верующих
граждан, достигших 18-летнего возраста, одного и того же
культа, вероисповедания, направления или толка, в
количестве не менее 20 лиц, объединившихся для совместного
удовлетворения своих религиозных потребностей...» *
В соответствии с этим религиозные объединения не
могут заниматься тем, что не относится к отправлению
* «Бюллетень Постоянной Центральной Комиссии при
Президиуме ВЦИК по вопросам культов» № 1, 1931, стр. 1.
50
культа. Религиозные объединения по своему существу, по
своим целям и задачам ничего общего не имеют с
профессиональными объединениями трудящихся, с их
научными, культурно-просветительными, спортивными и
другими обществами, которые объединяют советских людей
без различия национальностей, религиозных убеждений
и пр. Религиозные объединения создаются верующими
людьми только для отправления кульуа.
В советском законодательстве о культах
регламентируется отношение религиозных объединений к
государственному имуществу, переданному им в пользование.
Оно предусматривает передачу этого имущества
религиозным объединениям в бесплатное пользование по
договору с местным Советом.
Советское законодательство требует особенно
серьезного отношения к вопросу о ликвидации того или иного
молитвенного здания.
Чтобы устранить всякие недоразумения и
возможность злоупотребления, окончательное решение вопроса
о закрытии культового учреждения оставляют за собой
органы центральной власти, лишая этого права местные
Советы. За последними остается только право
возбуждения ходатайства перед высшими органами о
расторжении договора с религиозным обществом по тем или
другим причинам.
Строгое регламентирование в вопросах ликвидации
того или иного молитвенного здания, требование в
высшей степени внимательно подходить к нуждам верующих
людей при решении таких вопросов диктуются
стремлением максимально обеспечить свободу совести, в данном
случае — обеспечить верующим возможность отправлять
культ.
Советские законы дают полную возможность
верующим свободно отправлять культ, совершать религиозные
обряды, соблюдать все требования культа, если это не
нарушает общественного порядка, не затрагивает прав
других граждан и не приносит ущерба членам данной
религиозной группы или другим лицам. Законодательство
не требует от зарегистрированных религиозных групп или
обществ особого разрешения или уведомления органов
власти для отправления религиозного культа в
соответствующих зданиях или в специально приспособленных
помещениях. Лишь для совершения религиозных цере-
51
моний и шествий.под открытым небом, т. е. вне зданий
религиозных культов, требуется разрешение горсовета
или райисполкома. Исключением из этого общего
правила является обычный обряд похорон на кладбище и
различные шествия вокруг церкви в пределах церковной
ограды (крестные ходы и пр.)\
Советское законодательство о культах
последовательно обеспечивает всем гражданам свободу совести.
///
В первые годы после Октябрьской революции, в
период гражданской войны и после нее, многие религиозные
организации, общины, группы держали себя нелояльно,
а нередко и явно враждебно по отношению к Советской
власти. Многие религиозные объединения и служители
церкви, особенно высшие, приняли активное участие в
заговорах внутренней контрреволюции и мирового
империализма против молодой Советской республики. Они
широко использовали религиозные организации для
возбуждения отсталых людей против Советской власти,
вызывали антисоветские эксцессы. Многие руководители
религиозных объединений были тогда изобличены в
антисоветских, контрреволюционных действиях. Поэтому
возникали судебные процессы и принимались также
административные меры против таких заговорщиков.
Враги Советской власти в этих случаях поднимали
вопли о «религиозных гонениях». На самом деле никаких
религиозных гонений в советской стране не было и быть
не могло. Привлекались к ответственности те или иные
представители церкви не за религиозную, а за
антинародную политическую деятельность, которая лишь
прикрывалась религией. Духовенство, как таковое, в СССР
никогда не преследовалось. Только те из церковников
привлекались к судебной и административной
ответственности, кто под видом церковной, религиозной деятельности
занимался контрреволюцией, скрывая рясой
белогвардейскую сущность.
Декрет об отделении церкви от государства и школы
от церкви вызвал недовольство всех, еще
существовавших в то время, черносотенных, буржуазных элементов,—•
остатков старого общества, проявивших себя
защитниками свергнутого революцией строя, а также религиозной
52
тьмы и мракобесия, и стремившихся использовать
церковные организации для своей реакционной политической
деятельности. Многие руководители религиозных общин
христианских и иных вероисповеданий повели
антисоветскую пропаганду в отсталых слоях народа, призывая к
выступлению против мероприятий Советской власти и
разным другим эксцессам.
Происходивший в 1917—1918 гг. в Москве собор
православной церкви2 вынес постановление против декрета
об отделении церкви от государства. 28 февраля 1918 г.
было издано особое, исходившее от «святейшего
патриарха и священного Синода» постановление, в силу которого
духовенство православной церкви призывалось
противодействовать введению в жизнь этого декрета Советского
правительства. Священникам и причту предлагалось
избегать каких-либо объяснений с представителями
Советской власти, не отдавать им метрических книг, призывать
паству к активному и пассивному сопротивлению.
Нашлись и такие священники, которые призывали свою
паству к вооруженному восстанию против Советской
власти.
Против декрета об отделении церкви от государства
выступили также и руководители других церквей и
религиозных организаций. Зачастую все они действовали
согласованно и совместно. Так, в Ленинграде
представители православной, католической, иудейской и некоторых
других церквей совместно обсуждали вопрос о
противодействии декрету. Папа римский дал указания
католическому духовенству в России противодействовать
проведению декрета об отделении церкви от государства.
Трудящиеся же повсюду приветствовали декрет об
отделении церкви от государства и школы от
церкви, необходимость которого давно назрела; поэтому
контрреволюционные затеи церковников не могли иметь
успеха.
Декрет об отделении церкви от государства и школы
от церкви обеспечил всем гражданам свободу совести.
Многие сектантские и старообрядческие организации,
жестоко преследовавшиеся при царизме, получили
возможность существовать свободно. Отпало всякое
принуждение в делах веры. Теперь и люди, не верующие в бога,
давно осознавшие ненаучность религии и ее вред, могли
свободно вести научно-просветительную, атеистическую
53
пропаганду, направленную к разъяснению
реакционности и антинаучности всякой религии.
Реакционная политическая деятельность различных
церковных организаций вызвала массовый протест
трудящихся, которые с первых дней Октябрьской революции
глубоко почувствовали, что Советская власть — это
действительно народная власть, плоть от плоти самого
народа, борющаяся за интересы трудящихся против
помещиков, капиталистов, кулаков-мироедов и против всех
прочих представителей и защитников старого режима.
С укреплением Советской власти закон об отделении
церкви от государства все реже и реже нарушался
деятелями различных религиозных организаций и церквей.
IV
Свобода совести означает как право каждого
гражданина верить в каких угодно богов, так и право не верить
ни в каких богов, быть атеистом и вести пропаганду,
разъясняющую вред и антинаучность всякой религии.
В капиталистических странах, где церковная
организация тысячами нитей связана с господствующей
буржуазией, трудящимся навязывается в той или иной форме
религия. В ряде буржуазных стран, в особенности там,
где католическое исповедание является государственным,
преследованиям подвергаются даже верующие, если они
не католики. В капиталистических странах передовая
научная мысль, в особенности атеистическая,
подвергается жестоким преследованиям, и мракобесие насаждается
капиталистами, буржуазным государством и церковью.
В противовес этому в странах демократического
[социалистического] лагеря — в СССР и странах народной
демократии — последовательно осуществляется принцип
свободы совести.
Контрреволюционная деятельность духовенства всех
исповеданий после Октябрьской революции, связь многих
религиозных организаций и их руководителей с
отъявленными врагами Советской власти вызывали протесты в
среде трудящихся. Большие массы людей на опыте
классовой борьбы убедились в антинародной позиции церкви.
Результатом этого был их отход от религиозных
организаций.
Вся система народного просвещения, как и огромная
54
политическая и культурно-просветительная работа,
которую проводили и проводят партийные, советские и
общественные организации, способствовала и способствует
политическому просвещению широких масс. Составной
частью этой политической и просветительной пропаганды
была и является устная и печатная научно-атеистическая
пропаганда.
В прошлые годы в ряде случаев были допущены
ошибки в проведении атеистической пропаганды,
выразившиеся в недопустимой подмене работы, направленной к
убеждению и терпеливому разъяснению массам вреда и
антинаучности всякой религии, администрированием.
В этих случаях люди забывали ясные требования
программы Коммунистической партии, в которой особенно
подчеркивается, что при проведении антирелигиозной
пропаганды необходимо заботливо избегать всякого
оскорбления чувств верующих, ведущего лишь к
закреплению религиозного фанатизма.
Партия всегда предостерегала от неправильных,
вредных методов борьбы с религиозными предрассудками.
Она указывает, что преодоление религиозных
предрассудков требует умелой и длительной работы по
политическому просвещению масс; единственным методом борьбы за
преодоление религиозных предрассудков в сознании
людей должно быть убеждение. В. И. Ленин писал, что
самое важное «.. .это суметь заинтересовать совсем еще
неразвитые массы сознательным отношением к
религиозным вопросам и сознательной критикой религий»*. Он
писал, что борьбу с религией нужно вести идейным, и
только идейным, путем — нашей прессой, нашим словом.
В ноябре 1918 г. на I Всероссийском съезде работниц
В. И. Ленин говорил: «Бороться с религиозными
предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вреда
приносят те, которые вносят в эту борьбу оскорбление
религиозного чувства. Нужно бороться путем пропаганды,
путем просвещения. Внося остроту в борьбу, мы можем
озлобить массу; такая борьба укрепляет деление масс по
принципу религии, наша же сила в единении. Самый
глубокий источник религиозных предрассудков — это нищета
и темнота; с этим злом и должны мы бороться» **...
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 27.
** В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 37, стр. 186.
55
В решениях партийных съездов и конференций были
даны четкие указания, как вести антирелигиозную
пропаганду, и решительно осуждены неправильные методы
этой пропаганды. Так, в резолюции XII съезда партии
«О постановке антирелигиозной агитации и
пропаганды» решительно осуждались нарочито грубые приемы
в атеистической пропаганде, издевательства над
предметами веры и культа взамен серьезного анализа ч
объяснения. Съезд указал, что такие приемы
затрудняют освобождение трудящихся масс от религиозных
предрассудков.
В резолюции, принятой XIII съездом партии,
указывается на недопустимость неправильных методов в
борьбе с религиозными предрассудками: «Необходимо
решительно ликвидировать какие бы то ни было попытки
борьбы с религиозными предрассудками мерами админи-*
стративными, вроде закрытия церквей, мечетей, синагог,
молитвенных домов, костелов и т. п. Антирелигиозная
пропаганда в деревне должна носить характер
исключительно материалистического объяснения явлений
природы и общественной жизни, с которыми сталкивается
крестьянин. Разъяснение происхождения града, дождя,
грозы, засухи, появления вредителей, свойств почвы,
действия удобрения и т. п. является наилучшим видом
антирелигиозной пропаганды. Центром такой
пропаганды нужно сделать школы и избу-читальню под
руководством парторганизаций.
Особо внимательно необходимо следить за тем, чтобы
не оскорблять религиозного чувства верующего, победа
над которым может быть достигнута только очень
длительной, на годы и десятки лет рассчитанной работой
просвещения. Такое осторожное отношение особенно
необходимо в восточных республиках и областях» *.
В постановлении ЦК ВКП(б) «О борьбе с
искривлениями партлинии в колхозном движении» от 14 марта
1930 г. говорится: «Решительно прекратить практику
закрытия церквей в административном порядке,
фиктивно прикрываемую общественно-добровольным желанием
населения. Допускать закрытие церквей лишь в случае
действительного желания подавляющего большинства
крестьян и не иначе, как с утверждения постановлений
* «КПСС в резолюциях и решениях...», т. III, стр. 84—85.
56
сходов областными исполкомами. За издевательские
выходки в отношении религиозных чувств крестьян и
крестьянок привлекать виновных к строжайшей
ответственности» *.
Таким образом, считая, что научно-атеистическая
пропаганда— часть партийной работы по просвещению
трудящихся, партия всегда требовала правильной
постановки такой пропаганды и решительно осудила всякое
администрирование в области борьбы за преодоление
религиозных пережитков. Сказанное показывает, насколько
лживы измышления врагов советской страны за рубежом
о политике Советской власти и отношении
Коммунистической партии к религии и церкви. Коммунистическая
партия принципиально отвергает какие бы то ни было
насилия в этой области, а законы Советской власти стоят на
страже свободы совести.
Советская Конституция, знаменовавшая вступление
Советского Союза в период социализма и
законодательно закрепившая величайшие завоевания, достигнутые
народами СССР в их борьбе за коммунизм, закрепила и
подлинную свободу совести, осуществленную в нашей
стране.
VIII Чрезвычайный съезд Советов СССР (1936 г.),
принявший Конституцию, отверг поправку к ст. 124
проекта Конституции, предлагавшую изменить эту статью в
том направлении, чтобы запретить отправление
религиозных обрядов.
Была отвергнута также и поправка к ст. 135 проекта
Конституции, предлагавшая лишить избирательных прав
или, во всяком случае, ограничить в избирательных
правах служителей культа вместе с прочими лицами, не
занимающимися общеполезным трудом...
Вместе с уравнением в правах всех граждан
Конституцией были уравнены в правах и все служители
культов, которые ранее лишались избирательных прав.
В главе XI Конституции СССР сказано:
«Статья 135. Выборы депутатов являются всеобщими:
все граждане СССР, достигшие 18 лет, независимо от
расовой и национальной принадлежности, пола,
вероисповедания, образовательного ценза, оседлости, социального
происхождения, имущественного положения и прошлой
* «КПСС в резолюциях и решениях...», т. IV. М., 1970, стр. 397.
57
деятельности, имеют право участвовать в выборах
депутатов, за исключением лиц, признанных в установленном
законом порядке умалишенными».
Конституция Советского Союза закрепила
завоеванную народами нашей страны свободу совести. В главе X
Конституции, трактующей об основных правах и
обязанностях граждан, говорится:
«Статья 124. В целях обеспечения за гражданами
свободы совести церковь в СССР отделена от государства и
школа от церкви. Свобода отправления религиозных
культов и свобода антирелигиозной пропаганды
признается за всеми гражданами».
Пользуясь свободой отправления культов, верующие
люди самых различных исповеданий создали свои
религиозные общины и организации и имеют в своем
распоряжении тысячи церквей, молитвенных домов, костелов,
мечетей, синагог и т. д.
Пользуясь свободой антирелигиозной пропаганды,
общественные, культурные и государственные организации
вели и ведут научно-атеистическую пропаганду,
являющуюся частью коммунистического воспитания и
имеющую цель помочь трудящимся освободиться от
реакционных пережитков прошлого, от религиозных пут,
пропагандировать единственно правильное,
материалистическое мировоззрение Маркса — Энгельса — Ленина.
V
Укрепление советского строя, пользующегося
безграничной поддержкой всего народа, и победа социализма в
СССР не могли не изменить отношения представителей
церкви и религиозных организаций к Советской власти.
Враждебная политика в отношении к Советской власти
отталкивала большие круги верующих от самой церкви.
С этим не могли не считаться руководящие деятели
религиозных организаций. В то время как часть
служителей церкви, бежавшая за границу, продолжала вести
борьбу против Советской власти и социалистического
строительства в нашей стране, другая часть церковников
стала менять свои позиции.
В 1927 г. митрополит Сергий, бывший в то время
местоблюстителем патриаршего престола, выпустил в свет
заявление, в котором говорилось, что духовенству нужно
3-948
58
не на словах, а на деле показать, что верными
гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти,
могут быть не только равнодушные к православию люди, но
и ревностные приверженцы его.
Это было, по сути дела, со стороны руководителей
церкви признанием не только советского строя, но и
порочности позиции, которую церковь занимала по
отношению к Советской власти, начиная с 1917 г. Заявление
митрополита Сергия свидетельствовало о повороте в
политике руководителей церкви *.
Нельзя сказать, что все православное духовенство
последовало призыву митрополита Сергия. Нельзя сказать
того же и о церковниках неправославного исповедания и
руководящих деятелях сект. Развернувшаяся под
руководством Коммунистической партии огромная работа по
индустриализации страны и коллективизации сельского
хозяйства и на ее основе ликвидация кулачества как
класса была враждебно встречена значительной частью
церковников всех исповеданий и многими
руководителями религиозных сект. Они повели бешеную агитацию
против колхозов, застращивали верующих людей, особенно
женщин, выдумывали всякие небылицы о коллективных
хозяйствах, которые создавались в деревне. Они нередко
выступали как прямая агентура кулачества, ибо многие
из них и сами были близки к кулачеству, так или иначе
связаны с ним.
Поворот преобладающей части духовенства в сторону
Советской власти произошел в начале Великой
Отечественной войны советского народа против немецкого
фашизма, когда весь народ поднялся на защиту своей со-
* Такое признание Советской власти было еще ранее заявлено
на II Всероссийском поместном соборе православной церкви,
состоявшемся в Москве 29 апреля—9 мая 1923 г. На нем
собрались представители трех обновленческих групп: «Живой
церкви», «Союза общин древлеапостольской церкви» и «Союза
церковного возрождения». Отсутствовали представители
тихоновской церкви. Участвовало 67 митрополитов, архиепископов
и епископов, а также представители мирян и белого
духовенства. На соборе был низложен патриарх Тихон. В ряде
резолюций общего характера, а также специальных постановлений
и обращений к Советскому правительству было резко осуждено
участие духовенства и монашества православной церкви в
контрреволюции и белогвардейщине, а верующие были
призваны к дружной работе на пользу РСФСР и законного
Советского правительства.
59
идеалистической Родины от напавшего на нее коварного,
жестокого врага.
Учитывая огромный патриотический подъем в стране,
руководители православной церкви и других религиозных
организаций выступали с призывами к верующим
защищать Родину от напавших на нее фашистских разбойник
ков, организовывали денежные сборы среди верующих
на нужды фронта и тыла, поддерживали мероприятия
Советской власти, направленные к достижению победы.
После войны представители духовенства разных
исповеданий в СССР, учитывая волю народов Советского
Союза к миру, стали активно выступать за мир между
народами.
VI
До 1943 г. разрешением практических вопросов,
касающихся религиозных организаций, ведала Комиссия по
делам культов при Президиуме Верховного Совета
РСФСР. В конце 1943 г. для этих целей был создан Совет
по делам русской православной церкви, а в 1944 г. —
Совет по делам религиозных культов при Совете Министров
СССР... *
VII
В настоящее время в СССР насчитывается несколько
тысяч действующих православных церквей и
молитвенных домов, а также церквей, молитвенных домов,
молелен, часовен других исповеданий. Уменьшение числа
церквей по сравнению с тем, сколько их было в России до
революции, объясняется главным образом тем, что
большие массы населения, активно участвующие в
строительстве социализма, просвещенные школами, культурными
учреждениями, широкой пропагандой политических и
научных знаний, отошли от религии.
На известное уменьшение количества церквей
несомненное влияние также оказало и то обстоятельство, что
там, где до революции так называемое «иноверческое», а
* В тексте далее говорится о функциях этих советов.
Постановлением Совета Министров СССР от 8 декабря 1965 г.
Совет по делам русской православной церкви при Совете
Министров СССР и Совет по делам религиозных культов при
Совете Министров СССР преобразованы в Совет по делам
религий при Совете Министров СССР. Ред.
*
60
также сектантское и старообрядческое население силком
загонялось в церкви, теперь эти люди отошли от
православия. В таких местностях православные церкви часто
закрывались за полной ненадобностью.
Церковные организации распространяют свое учение
с амвонов, через свои учебные заведения, где совершенно
исключено преподавание естественных наук, а также
через печать периодическую и непериодическую. Через все
эти учреждения и органы пропагандируется антинаучная
идеология, всевозможные суеверия.
Известное оживление религиозных настроений среди
некоторой части населения нашей страны во время войны
не могло, конечно, остановить процесса отхода широких
масс от религии и усвоения ими научного,
материалистического мировоззрения...
Мы никогда не забываем и забыть не можем, что
религия опиум народа, как сказал К. Маркс, «род духовной
сивухи», по выражению В. И. Ленина, что религиозная
мысль отравляет, гипнотизирует, притупляет и принижает
людей.
Трудящиеся советской страны овладевают наукой,
дающей возможность подчинить природу человеческому
обществу. Эта наука вооружает для борьбы со всеми
идеалистическими взглядами, в том числе с мистикой,
которой так тщательно стараются опутать людей
представители различных церквей.
Советские люди, творцы новой жизни, не покладая
рук строят коммунистическое общество. Они творят
новую жизнь в социалистическом государстве,
руководствуясь марксистско-ленинской наукой, несовместимой и
непримиримой ни с какой религиозной идеологией.
Москва, 1954 г.
[В. И. Ленин о массовой
атеистической пропаганде]
В конце июня 1917 г. Владимир Ильич почувствовал себя
крайне утомленным. В политической жизни наступило
некоторое затишье. Товарищи стали настоятельно просить
его отдохнуть.
61
Я тоже отправился отдохнуть к своей семье, которая
в то время проживала близ станции Мустамяки, по
Финляндской железной дороге, в деревне Нейвола, где мы
имели небольшую дачу. Владимир Ильич несколько раз
собирался к нам приехать, что называется, подышать
свежим воздухом, но дела не допускали. Уезжая, я еще
раз сказал ему, Надежде Константиновне и Марии
Ильиничне, что комнаты для них приготовлены и ожидают
своих жильцов.
У меня было мало надежды, что Владимир Ильич
вырвется из петроградского пекла, хотя я и знал, что он уже
опять лишился сна, что у него появились головные боли;
его лицо побледнело, глаза говорили об очень большом
утомлении.
И вдруг неожиданно 27 июня, часов в пять вечера,
смотрю и прямо не верю глазам своим, помню, даже как-
то растерялся: шествует прямо на балкон по лестничке
Демьян Бедный, загораживая своей широкой спиной всех
остальных. За ним Владимир Ильич с маленьким
чемоданчиком в руках и тут же Мария Ильинична. Демьян,
шутя и каламбуря, заразительно смеясь и радуясь,
кричал:
— Вот вам какого гостя веду... Нет, Вера
Михайловна, как" вам угодно, а по этой причине без лекарства я не
уйду... У меня и так живот болит, а теперь нет-с, по
такому счастливому случаю, пожалуйте капелек...
— Это что за капли такие заведены здесь для
умирающего Демьяна Бедного, — весело и приветливо
заговорил Владимир Ильич, здороваясь с бросившейся ему
навстречу Верой Михайловной.
Оказалось, что Владимир Ильич вдруг решил поехать
отдохнуть и с вокзала направился, по конспиративной
привычке, не прямо туда, где предполагал жить, а на
извозчике к Демьяну Бедному, и уже от Демьяна, когда
уехал извозчик, пешком ко мне за полторы версты.
Мы, зная привычку и потребность Владимира Ильича
иногда оставаться в совершенном одиночестве, прежде
всего показали ему небольшие полумансардные
комнатки, рассказали весь порядок дня, время еды, дабы
предоставить Владимиру Ильичу полную свободу действий.
Между собой условились всячески приноравливаться к
его потребностям, но сделать это совершенно незаметным
для него, ибо мы знали величайшую деликатность Влади-
62
мира Ильича, его стеснительность и вечное стремление
всем помочь, забывая о себе.
В первый же вечер, когда наступила изумительная
финляндская предночная тишина, когда чуть шелестящий
ветер еле заметно колыхал нежную дымку тумана, а
яркий закат золотил и разукрасил дали, иссинил поля и
бросил в жар и зарево огромного пожара дальний горизонт
блестящего сталью, переливающегося, казалось,
безбрежного озера; когда вдруг робко, а потом все смелей, все
голосистей стали перекликаться ночные птицы и почти
без звука прошмыгивали где-то близко летучие мыши,
шарахаясь в сторону при резком крике совы; когда все,
утомленное, стало дремать под заливный и утешительно-
спокойный стрекот кузнечиков и всякой иной луговой
братии, бодрствовавшей по ночам, — Владимир Ильич,
опершись о спинку кресла, задумался, ушел в себя при
полном молчании всех, понимавших, что разговоры
излишни. .. И было тихо, тихо...
— Как хорошо, — чуть слышно сказал он и вновь не
то погрузился в глубокую думу, не то слушал тишину...
По мере того как Владимир Ильич отдыхал, к нему
все более и более возвращалась охота побеседовать о
разных злободневных вопросах. Он стал просматривать
газеты. Иногда брал к прочтению вновь вышедшие
книжки, читал романы на английском языке.
Я в то время между прочими делами занимался
редактированием книг издательства «Жизнь и знание» 1,
деятельность которого возглавлялась редакционной
коллегией.
Коллегия поручила мне разработать детально мое же
предложение об издании широкой антирелигиозной
библиотеки— от популярной к научной, в которой читатель
нашел бы уничтожающую и убедительную критику всей
религиозной доктрины вообще и полное разоблачение
православного духовенства в частности и в особенности
как духовенства, до последнего времени занимавшего
роль господствующего и после Февральской революции,
к сожалению, еще мало поколебленного.
Я как-то засел на террасе за обработку черновых
набросков предполагаемой программы издания этого
отдела. Вошедший Владимир Ильич спросил меня, чем я
занимаюсь. Я подробно рассказал ему о задачах издания,
о материале, мною уже намеченном к изданию, показал
63
ему рукописи, в изобилии находившиеся в моем архиве,
долженствовавшие войти в сборник по разоблачению
православного духовенства, показал список намеченных к
изданию работ Бебеля, Лафарга, Каутского, Лютгенау
и др. Владимир Ильич все это очень одобрил, оживился,
стал ходить по террасе, говоря, что ему кажется
необходимым сделать выборки из сочинений атеистов и
материалистов эпохи Великой французской революции, что
насмешки и издевательства Вольтера над католицизмом в
высшей степени полезны для дезинфекции человеческого
ума от миазмов религиозного тумана и представления [о]
недосягаемости и неприкосновенности всей той
божественной чепухи, которую столько сотен лет внедряли в
сознание всех классов населения ловкие пройдохи всех
религий всех народов.
— Здесь необходима выдержанная планомерность на
все степени развития читателя — от самых популярных
листков, разоблачающих религиозный обман,
обнаруживаемый в каком-нибудь неудавшемся чуде, раскрытом
обмане обновленной иконы, широко оповещающих
население о каких-либо проделках, разврате и грабеже
духовенства, монахов, до самого серьезного, научного
исследования о происхождении Библии, истории религий,
истории инквизиции, сборников научных и
научно-популярных статей по религиозному вопросу...
— Наши издательства не должны жалеть ни средств,
ни сил, ни времени, — говорил мне Владимир Ильич,—
на издание листков, брошюр, книг по этому вопросу. Нам
предстоит здесь гигантская борьба, долгая, упорная,
осторожная и неослабная. Не надо забывать, что вопросы
религии пронизывают весь быт не только крестьянских, но
и огромных рабочих масс, и мы должны разрешить все
вопросы быта, которые, конечно, связаны с общими
условиями всей нашей жизни и борьбы. Однако
просветительная работа здесь должна быть особенно упорна и
длительна.
Второй раз он заинтересовался десятками писем,
которые я получил с оказией из Петрограда и которые
внимательно прочитывал. Это были всё письма сектантов из
различных концов России, особенно из Предкавказья и
Северного Кавказа, в которых меня подробно
запрашивали о партиях, о том, за какие партии лучше голосовать
в Учредительное собрание, как надо относиться к газет-
64
ным сообщениям о Ленине, к какой партии я сам
принадлежу и пр. и пр. Эта политическая переписка,
исходившая из самых народных глубин, из сел, деревень,
местечек, станиц, хуторов и уездных городишек, крайне
заинтересовала Владимира Ильича. Он тщательно
рассматривал письма, читал и перечитывал их, обратил внимание
на простонародный слог их, подсчитывал грамматические
ошибки, улавливал особенности языка, — местные
выражения, смесь русского языка с украинским, и засыпал
меня десятками вопросов: Знаю ли я лично этих людей?
Кого знаю? Где и при каких обстоятельствах
познакомился? Кто они такие? Какое у них хозяйство, ремесло?
Какой у них семейный быт, уклад жизни? Сколько их?
К какой секте принадлежат и чем одна секта отличается
от другой? Каковы их социальные корни? Я едва успевал
на это отвечать и, зная, что Владимира Ильича
совершенно не могут удовлетворить поверхностные ответы, тут
же указывал ему главнейшую литературу предмета, как
печатную, так и рукописную, по различным сектам,
экономические и всякие иные обследования, кратко
резюмируя все эти материалы.
Владимир Ильич все это выслушал с величайшим
интересом и обязал меня разослать его брошюру о партиях
сектантам, что я в точности выполнил. В письмах
настойчиво просил сектантов самым внимательным образом
прочесть все посылаемое и мне ответить и со своей
стороны обещался отвечать им на все их письма и ни в коем
случае не терять с ними связи.
На получаемые письма я, конечно, сейчас же отвечал
и два-три ответа показал Владимиру Ильичу. Он их
одобрил и сказал мне:
— Неоднократно говорил уже вам и опять
повторяю: вам нужно писать брошюры для широких масс.
Пишете вы очень популярно и просто, хорошим русским
языком. Это мне про вас еще и Плеханов всегда
говорил, что вы обладаете очень хорошим знанием русского
языка.
Я позволил себе привести здесь эти слова Владимира
Ильича только лишь потому, что товарищи поймут, сколь
дороги они для меня. Но этот завет Владимира Ильича
я выполнил в очень малой степени за постоянной
занятостью и заваленностью практической работой, которую
выполнял в то время.
65
К самому содержанию моих писем к сектантам
Владимир Ильич указал прибавить в какой угодно форме те
лозунги, которые были провозглашены тогда нашей
Петроградской организацией на последней демонстрации,
обязательно подчеркивая ложь и обман Временного
правительства. Я это сделал, прибавив везде краткое
описание последней демонстрации2 петроградских рабочих с
перечислением всех главных ее лозунгов.
Так на редкость чутко прислушивался Владимир
Ильич к биению пульса жизни нашей страны. В то время
особенно интересовался он жизнью крестьянской массы, и
это одна из причин, как я полагаю, почему он так
внимательно отнесся к случайно ему встретившимся
сведениям о сектах, которых он лично, по всей вероятности,
никогда и не видел.
На другой день он сказал мне, как бы продолжая наш
вчерашний совершенно случайный разговор:
— Вам обязательно надо написать агитационный
листок для сектантов по поводу Учредительного собрания,
особенно подчеркнув пункт о войне, земле, о свободе
совести,— это может весьма помочь в нашей агитации
среди них, и они могут голосовать против кадетов и
меньшевиков, а может быть, кое-где и за наши списки.
Я начал было писать такой листок, но события вскоре
так закрутили жизнь, что я не успел выполнить этого
пожелания Владимира Ильича...
Москва, 1925 г.
Отношение Владимира Ильича
к памятникам старины
Как только Владимир Ильич переехал из Петрограда в
Москву и поселился в Кремле, он сейчас же захотел
ознакомиться с историей кремлевских построек и спросил у
меня, что ему по этому поводу прочесть. Я указал на
двухтомное исследование специалиста С. П. Бартенева,
которое называлось «История Кремля»1. Владимир
Ильич тотчас же принялся за чтение этого прекрасного
иллюстрированного издания и был очень удивлен, когда я
66
ему сказал, что автор этой книги, сын знаменитого
издателя «Русского архива», живет в Кремле и вот сейчас
как раз выезжает из Кремля в город на другую квартиру,
— Зачем это? — сказал Владимир Ильич. — Его
нужно было бы оставить здесь, в Кремле.
Я сказал Владимиру Ильичу, что С. П. Бартенев сам
хочет переехать в город, так как ему удобнее жить вне
Кремля, ибо он дает уроки музыки и к нему приходят
ученики.
— Пойдите сейчас же и посмотрите, как он
переезжает,— сказал Владимир Ильич, — есть ли у него
перевозочные средства, и организуйте ему помощь в
переезде, в упаковке вещей.
Я сейчас же отправился на квартиру ныне покойного
С. П. Бартенева, передал ему привет от Владимира
Ильича, сообщил ему, что книга его Владимиру Ильичу очень
понравилась и что он просил меня позаботиться о его
переезде.
С. П. Бартенев был тронут этим буквально до слез, и,
когда из комендатуры пришли красноармейцы и стали
помогать ему упаковывать вещи, причем главная его
поклажа состояла из книг, картин, нот и рояля, к которому
он особенно бережно относился, он просто растерялся от
этого неожиданного внимания. Через некоторое время
ему был подан грузовик, и все его вещи в один день были
перевезены на новую квартиру.
Владимир Ильич был очень удовлетворен, что мы
помогли этому ученому, и, сказав, что даст ему охранную
грамоту, немедленно ее написал, и я вручил ее С. П.
Бартеневу.
Изучив эту книгу Бартенева и сделав свои пометки,
Владимир Ильич совершил продолжительную прогулку
по Кремлю; в течение трех дней он обходил и подробно
осматривал здания, дворцы, Грановитую палату,
боярские терема и, наконец, дважды прошел по стенам
Кремля, подходя к каждой башне и интересуясь их состоянием.
Одна из башен была разбита нашей артиллерией, когда
приходилось выживать из Кремля юнкеров; Владимир
Ильич распорядился ее отремонтировать, а также
осмотреть и другие башни. Это было первое указание
Владимира Ильича по восстановлению кремлевских
памятников старины2. За ним последовало его личное
распоряжение о реставрации храма Василия Блаженного.
67
Владимир Ильич прочитал в книге С. П. Бартенева,
что одно крыло собора3, находящегося близ Ивана
Великого, заложено кирпичом во времена Николая I и
превращено в сарай для фуража. Владимир Ильич с
негодованием сказал:
— Ведь вот была эпоха, — настоящая
аракчеевщина. .. Все обращали в сараи и казармы: им совершенно
была безразлична история нашей страны. Надо сейчас
же, немедленно это крыло открыть. Смотрите, какое оно
интересное, судя по чертежу, который здесь приложен.
Через несколько дней реставрационная комиссия,
которая была образована при Советском правительстве,
стала работать над восстановлением крыла. Владимир
Ильич, гуляя, не раз останавливался около места работ
и смотрел, как постепенно открываются старые
очертания древнего собора.
— Совсем иной вид, — говорил Владимир Ильич,—
тут виден художник-архитектор, а раньше было
удивительно смотреть, — так не гармонировала эта пристройка
со всем собором. Оказывается, тут не в соборе дело и не
в архитекторе, а в Николае I, в аракчеевщине!
Следующей реставрационной работой в Кремле было
восстановление фресок в Успенском соборе. Работа эта
продолжалась долго. Владимир Ильич часто заглядывал
в собор, внимательно рассматривал великолепные фрески
и изображения старой итальянской живописи XV—XVI
веков, которые обнаруживались после смывания мест,
закрашенных различными нашими богомазами.
Единственно, что Владимир Ильич нашел нужным из
Кремля удалить, — это абсолютно не гармонировавший с
кремлевским ансамблем памятник Александру II с
подступами к нему в ложнорусском стиле и мозаичными
портретами царей.
— Вот здесь надо поставить памятник Толстому,—•
сказал как-то Владимир Ильич. — Где отлучали
Толстого от церкви?4 — спросил он меня.
— В Успенском соборе...
— Вот и хорошо, самое подходящее его убрать (он
показал на памятник Александру II) 5, а здесь поставить
хорошую статую Льва Толстого, обращенную к
Успенскому собору. Это будет как раз кстати.
Эта идея Владимира Ильича не осуществилась еще до
сего времени.
65
Несмотря на всю свою занятость, Владимир Ильич
обращал большое внимание на архитектурные древности
Москвы и других городов. Так, когда белогвардейцы
артиллерийским огнем разрушили Ярославль, он принимал
самое горячее участие в восстановлении этого старинного
русского города. Была организована специальная
комиссия, которая приводила Владимира Ильича в отчаяние
своей медлительностью. Он хотел, чтобы во что бы то ни
стало были восстановлены ярославские древние церкви,
которые представляли собой памятники нашего
старинного зодчества. Когда ему приходилось слышать, что в
Галиче, Угличе и других старинных русских городах
пытались разрушить церкви, он немедленно рассылал
телеграммы и строгие приказы этого не делать, вызывал
представителей местных властей, разъясняя им значение
исторических памятников.
Москва, 1939 г.
Предисловие.
[к брошюре А. Бебеля
„Христианство и социализм" */
Тысячелетиями затемнялся народный разум религиозной
мыслью. Порабощенное и эксплуатируемое человечество,
чтобы избавиться от власти имущих и господствующих,
целыми веками, в меру развития своих общественных и
экономических сил, вело неустанную классовую борьбу,
стремясь выпутаться из тех сетей, которыми так ловко и
крепко уловляли простых тружеников князья и господа
мира сего. Господствующие религии неустанно и
неуклонно были на страже властвовавших и через свои
организации наиболее туго захлестывали аркан на шее
трудящегося человечества, таща каждого непокорного
«слову божию» в застенок, на костер, на плаху и
виселицу.
* А. Бебель. Христианство и социализм. Переписка между
священником Гогоффом и социал-демократом Августом Бебелем.
Перевод Л. Мандельштам (Кручининой). М., 1922.
69
Служители алтаря глушили все, что хоть
сколько-нибудь поднималось в своей мысли и чувстве выше
пришибленной и приниженной жизни. Наука преследовалась,
искусство уничтожалось, радость и трепет жизни
затаптывались в грязь монастырского обихода, мещанского
уклада семейного быта, затравливались ханжеством и
издевательством святош и святейших пройдох. Сам
уровень общественной жизни, классовые соотношения,
далеко еще неразвитые, не давали возможности широко и
правильно развернуться всему тому, что сопутствует
высокому, нам современному, уровню промышленной и
торговой жизни. Люди жили весьма замкнутыми интересами.
Точные и естественные науки были в зачатке,
общественная мысль билась в тенетах ограниченности и
приниженности и волей-неволей религиозная мысль и религиозное
творчество господствовали над всем. И если владеющие
классы использовали все хитросплетения Библии,
евангелия и множества других святоотеческих книг,
толкований, преданий и проч. для одной определенной цели —
закрепления в рабстве и покорности себе трудящегося
человечества, обращая священные храмы в биржи,
амвоны и алтари в эшафоты и хранилища награбленных
драгоценностей; если владельцы земли и производства, ища
рынки под знаменем креста, возбуждая массы
евангелием, шли в крестовые походы, влеча за собою сотни тысяч
людей для завоевания турецких земель под видом
освобождения гроба господня, то классы угнетенные,
измученные, обездоленные — из того же евангелия, из той же
Библии, единственно для них доступных, хотя нередко и
запрещенных, но все-таки имевших распространение
книг, — вычитывали и находили источники вдохновения
для поднятия восстаний против мировладык, против
монархов, князей, императоров и самого папы римского,
этого наиболее свирепого деспота, считавшего себя
преемником апостола Петра, человеческим представителем
самого бога на земле и потому творившим безнаказанно
наиболее зверские, наиболее подлые дела.
Крестьянские восстания Чехии, Моравии,
крестьянские войны Германии, левеллеры1 Англии — творцы
английской революции XVII в., республиканцы, некогда
процветавших Лангедока, Прованса и Альбижуа —
прославленные альбигойцы, уничтоженные огнем и мечом
по особому предписанию палы — все они, толкуя по-сво-
70
ему эти основные книги своей мудрости, извлекли из них
то, что властно подсказывали им их классовое
происхождение, классовые интересы угнетенных или борющихся
за свободу и классовое господство порабощенных людей.
Долой властителей земли! Смерть палачам народа!
Проклятие и уничтожение этим «земным дьяволам» — попам
и епископам всех религий! Свобода трудящемуся народу!
Земля — земледельцу, ремесленные предприятия —
ремесленникам! Долой налоги! Да здравствует веселая,
радостная, вольная жизнь! И смерть, смерть и смерть
народным палачам в коронах, порфирах, митрах и с
тонзурами!— вот многовековые лозунги тех, кто до революций
конца XVIII, XIX и XX столетий, в веках, отошедших в
вечность, мужественно и беззаветно боролся под
знаменем своеобразно понимаемых евангелия или Библии,
против сильнейших владык и тиранов нашей земли.
Но все это было и ушло безвозвратно, оставив по себе
благодарную память потомства, удивленно и восхищенно
взирающего на подвиги любви и самоотвержения,
борьбы и геройского мученичества, проносящихся перед нами
в воспоминаниях о сотнях тысяч замученных жертв этой
вековой борьбы за лучшее будущее. Ученые еще долгое
время будут возвращать свой взор и пытливый ум к этим
удивительным и красочным страницам истории
человечества. К двадцатому столетию все эти народные
религиозно-творческие начала в действительности остались в
малых обрывках и обломках, имеющих в общем обороте
всех факторов нам современной жизни небольшое
значение. И, наоборот, еще в большей силе и крепости стоят
ортодоксальные господствующие церкви, всегда имевшие
и имеющие теперь богатые и могущественные
организации и до сего времени всюду сеющие тьму,
одурманивающие сознание миллионов и миллионов людей.
Религиозные предрассудки человечества наиболее живучи из
всех предрассудков, имеющихся в мире. Бороться с ними,
будь это ортодоксальные или сектантские, нужно везде и
всюду, всегда и непрерывно, обращая особое внимание
на то, что исходит из ортодоксальных господствующих
церквей. Именно эти организации, будучи наиболее
сильными, к тому же всегда несут в себе антиобщественную
контрреволюционную идею, желая всегда вернуть
человечество на пройденную уже ступень общественного
развития. Само собой noHHTHot что главным источником
71
борьбы против этих организаций, их учений и их идей
должна быть, — и оно так и есть, — та организационная,
дисциплинированная, классовая общественная борьба
со старым миром, которая, разрушая самые основания
старого общества, могуче колеблет и все его надстройки,
в том числе и религиозные, церковные. Но поскольку
письменная и устная пропаганда приносит общему делу
борьбы пользу, расчищая и подготовляя умы для
восприятия нового сознания; определяемого новым
общественным бытием, постольку, конечно, мы должны,
каждый на своем посту, помочь этому общему делу.
В этих целях кооперативное издательство «Жизнь и
знание», приступая к своему делу, решило немедленно
создать особый отдел по борьбе с религиозными
предрассудками и самой религиозной мыслью, всегда во всех своих
видах, от православия до толстовства, переносящей
человека в потусторонние мечты, ставя человека и
человечество в зависимость от тайных сил, стоящих выше воли
их самих, и тем самым затрудняя и затемняя борьбу
людей за их собственную судьбу. Для осуществления этой
задачи нами будет выпускаться большая серия книг и
картин как в общедоступной библиотеке, подобно пред*
лагаемой вниманию читателя брошюре Авг. Бебеля
«Христианство и социализм», так и в отделе «Библиотека
обществоведения», где будут печататься большие работы и
исследования из области происхождения религий,
критика разбора и происхождения священных книг,
политического значения господствующих церквей, дел их в
прошлом и настоящем, быта и нравов духовенства,
монашества и святых всех церквей, о бюджетах, капиталах и
имуществах церковных организаций и пр. и т. п.
исследования.
Мы глубоко убеждены, что народ, ознакомившийся в
подробностях со всей сложной системой эксплуатации его
лучших чувств, намерений и желаний, со всей той
путаной сетью, куда «для ради господа» желают уловлять
алчные до денег, удовольствий и широкой жизни
духовные особы всех церквей и рангов, — народ сам,
просветлев умом, разобьет свои алтари, которым он некогда
поклонялся, откинет святых, уничтожит или, по крайней
мере, похоронит чучела-мощи, отшатнется от
чудотворных и иных икон, низвергнет деспота бога, предаст за^
бвению все его человеческие церковные установления а
72
водрузит на земле свободную, радостную, творческую,
счастливую жизнь.
Всех желающих принять участие в этой столь нужной
для широких масс работе просим откликнуться.
Москва, 1922 г.
Из „Докладных записок"
в Президиум АН СССР
i
В. И. Ленин в своей замечательной руководящей статье
о пропаганде научного атеизма «О значении
воинствующего материализма» говорит: «Кроме союза с
последовательными материалистами, которые не
принадлежат к партии коммунистов, не менее, если не более
важен для той работы, которую воинствующий материализм
должен проделать, союз с представителями
современного естествознания, которые склоняются к материализму
и не боятся отстаивать и проповедовать его против
господствующих в так называемом «образованном
обществе» модных философских шатаний в сторону
идеализма и скептицизма» *.
Не надо забывать, что Владимир Ильич писал эту
статью еще 12 марта 1922 г., когда
марксистов-естественников даже у нас в СССР было весьма мало. С тех пор
многое изменилось. Выросла громадная новая плеяда
ученых — философов и естественников, построивших свое
миросозерцание на гранитном основании
марксизма-ленинизма и взявших на вооружение все лучшее, что
только было, из мировой и нашей русской науки по этим
основным вопросам научного исследования и предвидения.
И если тогда Владимир Ильич шел на союз в научных
исследованиях в областях материализма и атеизма с
«последовательными материалистами», то столь необходимо
нам крепить самый дружественный, неразрывный союз с
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 29.
73
современным ученым миром в этих же областях,
применяющих всюду и везде диалектический метод
исследований, дающих нашей общественности непревзойденные
глубокие исследования во всесторонней области
естественнонаучного знания, тесно связанной с марксистско-
ленинской философией. И эти богатейшие знания,
глубокие исследования, отображенные во всевозможных
книгах и брошюрах, изложенные в разной степени
популярности, конечно, должны лечь самым крепким основанием
в пропаганде научного атеизма, всецело разоблачающего
и опровергающего всяческие религиозные воззрения. "
Владимир Ильич в этой же статье указывает нам и на
другого весьма надежного для нашего дела союзника.
«Надо внимательно следить за всей соответствующей
литературой на всех языках, переводя или, по крайней
мере, реферируя все сколько-нибудь ценное в этой
области» *. Какая же это область? «Чрезвычайно
существенно... — говорит он несколькими строками выше, — [чтобы
журнал, ставящий себе задачей] стать органом
воинствующего материализма, вел неутомимую атеистическую
пропаганду и борьбу» **.
У нас пока нет специального органа, но есть
«Библиотека научно-атеистических знаний» \ есть
«Координационная комиссия по вопросам научной атеистической
пропаганды АН СССР»2. И эта библиотека, и эта комиссия
должны именно быть такими, каким желал видеть
Владимир Ильич журнал «Под знаменем марксизма», для
которого он и написал эту статью, изложив
всеобъемлющую программу борьбы за научный материализм, за
научный атеизм. Здесь же он указал нам еще на одного
надежного союзника в нашем идейном деле. «Энгельс,—
пишет он, — давно советовал руководителям
современного пролетариата переводить для массового
распространения в народе боевую атеистическую литературу конца
XVIII века. К стыду нашему, — добавляет он, — мы до
сих пор этого не сделали...» ***
«.. .Массам необходимо дать самый разнообразный
материал по атеистической пропаганде, знакомить их с
фактами из самых различных областей жизни, подойти
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 25.
** Там же.
*** Там же.
74
к ним и так и эдак для того, чтобы их
заинтересовать, пробудить их от религиозного сна, встряхнуть
их с самых различных сторон, самыми различными
способами и т. п.
Бойкая, живая, талантливая, остроумно и открыто
нападающая на господствующую поповщину публицистика
старых атеистов XVIII века сплошь и рядом окажется в
тысячу раз более подходящей для того, чтобы пробудить
людей от религиозного сна, чем скучные, сухи£, не
иллюстрированные почти никакими умело подобрй||Йыми
фактами пересказы марксизма, которые преобладают в
нашей литературе и которые (нечего греха таить) часто
марксизм искажают... Самое важное... — заканчивает
он это место статьи, — это суметь заинтересовать
совсем еще неразвитые массы сознательным отношением
к религиозным вопросам и сознательной критикой
религий» *.
Вот это мы и хотим делать и подходить к нашей самой
широкой общественности по этим крайне важным
идеологическим вопросам действительно «и так и эдак».
А чтобы делать это самым лучшим образом, мы никогда
не должны забывать замечательное размышление Ф.
Энгельса, где он говорит: «С такой религией как
христианство нельзя покончить только с помощью насмешек и
нападок, ее нужно также преодолеть научно, т. е. путем
исторического объяснения, а с этой задачей не в
состоянии справиться даже естествознание» **.
Для нашей цели также очень необходимо вспомнить
письмо В. И. Ленина к И. И. Скворцову-Степанову от
19 марта 1922 г., где он писал: «Напишите еще... такой
же томик по истории религии и против всякой
религии (в том числе кантианской и другой
утонченно-идеалистической или утонченно-агностической),с обзором
материалов по истории атеизма и по связи церкви с
буржуазией» ***.
Вот по всем этим столь ясно предначертанным путям
мы и будем в нашей координационной работе строго
следовать, все более вовлекая в нее и наши научные
учреждения, и отдельных авторов разнообразных дисциплин.
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 45, стр. 26, 27,
** «Архив Маркса и Энгельса», т. X, стр. 352.
*** В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 54, стр. 210.
75
В плане № 1 Координационной комиссии имеется
отдел «Издание произведений видных представителей
атеистической мысли, источников и документов по вопросам
истории религии и атеизма», который в свою очередь
распадается на два подотдела:
1) произведения видных представителей
атеистической мысли;
2) источники и документы по вопросам религии и
атеизма.
Первый подотдел вмещает в себя шесть книг,
предложенных к изданию по экстренному заданию Комиссии по
изучению вопросов истории религии и атеизма Института
истории АН СССР, в который вошли следующие
издания: 1) Гольбах, некоторые сочинения, 2) Марешаль,
3) Вольтер, 4) Дидро, 5) Лукиан и 6)' отдельный
сборник «Атеистические древности» (фрагменты из
Демокрита, Гераклита, Ксенофана, Эпикура и других).
Постановлением РИСО от 5 августа 1954 г. все эти издания
включены в план редакционной подготовки 1954 г. по
издательству АН СССР, «возложив на Комиссию по
изучению вопросов истории религии и атеизма Института
истории АН СССР подготовку указанных изданий».
Во втором подотделе будут даны: 1) сборник под
заглавием «Атеистические и антицерковные выступления
периода революции 1905 г.»; 2) «Борьба против религии
и церкви в дореволюционной большевистской печати
(документы и статьи из газет «Искра», «Вперед»,
«Пролетарий», «Новая жизнь» и др.)»; 3) произведения русского
народного творчества на атеистические и антицерковные
темы (сказки, былины, рассказы, пословицы и пр.); 4) из
истории католической реакции (сборник документов по
истории папства); 5) антирелигиозная и атеистическая
борьба Парижской Коммуны (документы); 6) «Очерки
по истории гуманистических и реформационных течений
в русском централизованном государстве XV—XVI вв.».
Помимо вышеперечисленных работ та же Комиссия
представила список внеплановых научных работ по
нашей тематике: 1) работу Лукреция; 2) Ж. Мелье;
3) «Письма темных людей»; 4) «Англичане-вольнодумцы
XVIII в.»; 5) «Критика религии и церкви в произведениях
русских мыслителей, писателей и публицистов XVIII в.»;
6) Л. Фейербах. Избранные сочинения; 7) «Русские
революционные демократы XIX в. в борьбе против
76
религии и церкви (Избранные произведения и отрывки)»;
8) П. Лафарг. Избранные атеистические произведения;
9) Г. В. Плеханов. Избранные работы о религии и церкви;
10) М. Горький. «О религии и церкви» (статьи);
11) Н. К. Крупская. «Об атеистическом воспитании»
(статьи и речи); 12) Ем. Ярославский. «Против религии
и церкви» (статьи и речи); 13) И. И. Скворцов-Степанов.
«О религии»; 14) А. В. Луначарский. «О религии»
(лекции, статьи, выступления).
Только при такой программе деятельности
Координационной комиссии можно быть уверенным, что наши
усилия принесут действительную пользу в деле выработки
научного, материалистического миросозерцания широких
масс трудящегося народа СССР в борьбе с религиозным
мракобесием, еще до сих пор угнетающим сознание
многих и многих тысяч трудящихся.
Все это сделать вполне возможно, для чего нужно
всем «воинствующим материалистам» дружно приняться
за выполнение этой благородной задачи каждому в своей
специальности.
Дело начато — его необходимо энергично продолжать,
сплачивая и организуя все научные силы на этом боевом
идеологическом фронте в борьбе с религиозным
мировоззрением, враждебным идеологии социалистического
общества.
Председатель Координационной
комиссии по вопросам научно-атеистической
пропаганды при Президиуме АН СССР
(Влад. Бонч-Бруевич)
Москва, 15 февраля 1955 г.
//
Предъявлены требования, чтобы была сейчас же
написана и издана специальная книга, разоблачающая
религиозную этику и мораль и в то же время дающая
положительное учение об этике и морали, написанная с
марксистской точки зрения. Это желание очень полезно и
необходимо, но выполнить его не так-то просто, ибо
вопрос крайне сложный и трудный.
Три попытки я знаю, которые делались в этом
направлении: анархист П. А. Кропоткин3, совершенно от*
77
рицавший религиозную мораль, по его словам, которые
я лично от него слышал, более двадцати лет работал над
этим вопросом. При его тяжкой болезни, от которой он
умер, когда я и по своему личному желанию (я с ним был
хорошо знаком), и по специальному заданию Владимира
Ильича вместе с докторами приехал в г. Дмитров, где
жил П. А. Кропоткин в доме своего родственника
Олсуфьева, и разговаривал с ним, он приблизил меня к себе,
так как ему трудно было говорить, и тихонько сказал
мне: «Я умираю, не выживу, чувствую это, воспаление
легких огромное, сердце не выдержит, передайте мой
привет Владимиру Ильичу и мою благодарность за заботу
обо мне...» Помолчав немного, добавил: «Двадцать лет
писал революционную этику и нашу мораль, и вот не
окончил, — есть только главы, наброски, выписки,
фрагменты. ..»4
Так П. А. Кропоткин и не успел закончить свой труд
об этике. Через два дня после этого разговора он умер.
Еще в 1896 г., когда я приехал в Женеву и очень часто
бывал у Г. В. Плеханова, я ему сказал, что при занятиях
в рабочих кружках в Москве постоянно приходится
слышать вопросы о христианской морали, о нашей с.-д. этике
и этике поповской. Георгий Валентинович чрезвычайно
этим заинтересовался и сказал, что это очень
знаменательно и крайне интересно: рабочие ищут выхода из
плена православной церкви. Вопросы этики и морали всегда
интересовали пролетариат. Парижские коммунары
задавались этими вопросами и даже кое-что писали.
Революционеры и мыслители великой Французской революции
еще в XVIII в. бились над этими вопросами; и Гольбах,
и Руссо, и Дидро, и многие другие энциклопедисты
отдавали дань этой чрезвычайно важной проблеме,
разоблачали католицизм, христианство, но настоящего трактата
об этике христианской, католической, церковной и об
этике революционной так и не написали ничего солидного,
специального, хотя отдельных высказываний много.
«Я давно думаю [сказал он] над этими вопросами, кое-что
набросал и очень хочу изложить все это, начиная с
истории вопроса, но до конца еще очень далеко». Г. В.
Плеханов так и не успел написать книгу об этике и морали с
точки зрения марксизма.
И наконец, Владимир Ильич нередко говорил, что
необходимо написать книгу о нашей этике, чтобы пролета-
78
риат твердо знал, какая должна быть наша этика, и
каждому мог вразумительно объяснить, что «можно и что
нельзя» для рабочего класса, его борьбы, его
повседневной жизни. И мы знаем, что Владимир Ильич так и не
мог выполнить этого своего желания, несмотря на то что
еще в 1894 г., как-то рассказывая ему о пропаганде среди
рабочих в Москве, я сообщил, что приходится часто
наталкиваться, особенно среди рабочих текстильщиков, где
преобладают крестьянские элементы, на вопросы о
религии, о церкви, о церковной морали и пр. И эти вопросы
Владимир Ильич считал очень важными и что на них
надо отвечать весьма осторожно, серьезно, не задевая
верований, но объясняя все, что можно, и указывая, что
мораль церковная — это мораль помещика, полицейского,
урядника, кулака, купца, фабриканта, царя и царского
правительства. Но Владимир Ильич в своем богатом
литературном наследстве тоже не оставил нам особого
сочинения по этим вопросам, лишь высказываясь иногда
попутно в статьях5.
В планах Координационной комиссии должны стоять
не только вопросы сегодняшней работы институтов АН
СССР, но и вопросы подготовки кадров специалистов,
особенно в области истории религии и атеизма в
институтах этнографии, истории, философии. У нас не готовят
людей, знающих историю религии, историю атеизма,
историю, политику, вероучение и т. п. отдельных религий.
Это большое упущение. Государству нужны и в этой
области специалисты, знающие православие, ислам,
протестантизм, католицизм, иудаизм, шинтоизм, буддизм,
а также историю ересей, сект и всех тех движений
в народных массах всех веков, которые именуются
религиозно-общественными движениями, и знать все это
надо всесторонне. Поэтому необходимо заняться
подготовкой кадров в этой области через аспирантуру и
докторантуру*.
Необходимо изучить положение и действительную
работу всех музеев АН СССР и нацелить их на
разоблачение всевозможных религиозных предрассудков и суеве-
* В настоящее время подготовка научных кадров по проблемам
религии и атеизма ведется Институтом научного атеизма
Академии общественных наук при ЦК КПСС, кафедрами теории и
истории атеизма при Московском, Киевском, Минском и других
университетах страны. Ред.
79
рий с доказательством полной противоположности науки
и религии и несомненной вздорности всех религиозных
измышлений по происхождению мира, человека,
природы, небесных светил.
Только при такой широкой постановке пропаганды
научного атеизма мы можем добиться положительных,
ощутимых результатов в изменении миросозерцания
в широких массах населения, для чего созданы
социалистической революцией Великого Октября все
экономические и политические предпосылки в нашем государстве
нового типа, победно идущем уже от социализма к
коммунизму.
Влад. Бонч-Бруевич.
Москва, 15 марта 1955 г.
//. О православной
церкви
Силы русского клерикализма
i
Устами одного из своих теоретиков русский царизм давно
уже объявил, что основа его политики определяется
тремя словами: самодержавие, православие, народность.
Подведение всех инородцев и всех иноверцев к
знаменателям «русская народность» и «православие» — вот
задача, осуществить которую неуклонно стремятся хранители
заветов русского самодержавия.
Православная церковь, являясь лишь специфическим
российским государственным учреждением, представляет
из себя такой социальный организм, особенное значение
которого в жизни страны не только необходимо иметь в
виду, но и обязательно внимательно изучить, усчитать и
взвесить. Заботливо культивируемая законодательством,
охраняемая от малейшего посягательства суровыми
уголовными карами, — имея во главе «священную особу
государя императора», — православная церковь является
одной из многоветвистых бюрократических организаций,
стоящих на бдительной страже существующего
политического порядка, т. е. всегда является могучим сеятелем
плевел всякой реакции и мракобесия в глубинах души и
ума народной массы.
У нас почему-то укоренилось мнение,
преуменьшающее силы русского клерикализма, состоящего на службе
у русского самодержавия. Но эти силы, как мы увидим
ниже, очень значительны.
Недавно появившийся «Всеподданнейший отчет обер-
прокурора святейшего Синода Константина
Победоносцева 1 по ведомству православного исповедания за
1899 год» еще раз свидетельствует нам о значительности
организации этого своеобразного «ведомства». Из этого
отчета мы прежде всего видим, что белое и черное
духовенство православной церкви старается проникнуть
всюду и везде, где только возможно, в самые недра народной
жизни, — в качестве учителя, фельдшера, проповедника,
помощника и печальника в горестях и болезнях, — и
везде и всюду несет свою реакционную пропаганду. Обладая
различными специальными органами, православная
церковь имеет возможность легко и настойчиво проводить
83
свою линию в широких слоях городского и сельского
населения. Вот факты и цифры, которые красноречиво
говорят об этом.
По лицу земли русской раскидано повсюду немного-
немало, а ровно 66 780 «храмов», часовен и молитвенных
домов «ведомства православного исповедания». Другими
словами, русское правительство имеет в своем
распоряжении 66 780 мест, освященных небесными авторитетами,
где постоянно собирается народ различных классов
населения и где, превращая амвон в платформу, корыстно
преданные правительству «жандармы православия»
могут по одному мановению «свыше» выступить в качестве
ревностных популяризаторов идей царизма, в качестве
подстрекателей народной толпы против кого угодно:
против революционеров, сектантов, евреев и пр.
История дает нам тому достаточно примеров. Во
время последнего восстания Польши за свою независимость2
с амвонов «православных храмов всея России» раздалось
крылатое слово, направляемое Муравьевым-Вешателем 3,
Катковым и т. п. правительственными столпами,
посеявшее сильную ненависть и вражду против восставшего
народа, разлившее повсюду яд гнусного шовинизма и
создавшее новую преграду для проникновения в народную
среду свободных демократических идей. Во время
последней турецкой войны, когда русское правительство,
испугавшись внутренней смуты, начавшей волновать
различные слои населения, отвлекло народное внимание на
освобождение «братьев славян» от «басурманского ига»,
раздавались страстные завывания с амвонов тысяч
церквей, возбуждая, взвинчивая и натравливая народ русский
на неведомого ему «исконного врага — турка»4.
После убийства Александра II опять-таки прежде
всего через русские церкви пошла клеветническая
пропаганда против революционеров, начавшаяся знаменитым
оповещением «святейшего Синода»5 и продолжавшаяся
в проповедях на ту же тему. И так было всегда до наших
дней, когда попы всех рангов до митрополитов и св.
Синода включительно предают анафеме Льва Толстого и
вообще стараются изо всех сил восстановить в народной
массе «христианское» благочестие, смирение и покорность во
имя борьбы с «внутренним врагом». И несмотря на то
что авторитет церкви уже сильно поколеблен в народе,
все-таки ее тысячеголосая противореволюционная пропа-
84
ганда не может не оказывать значительного влияния на
полуграмотные и часто совершенно политически
неразвитые народные массы, не только деревенские, но и
городские.
Правительство чует, что «храмы божий» —
значительная опора для господствующего порядка вещей, и оно
продолжает усиленную постройку церквей, особенно там,
где начала развиваться промышленность, а с ней
образовалось значительное скопление рабочего люда, например,
по линии Сибирской ж. д. В 1899 г. вновь было построено
в России 833 сооружения этого рода.
Обслуживать все «храмы» православной церкви было
призвано огромное число людей, можно сказать, целая
армия.
В мужских монастырях в 1899 г.
находилось 16158 человек
В женских монастырях в 1899 г.
находилось 36146 „
Итого в монастырях ... 52 304 человека
В церквах протоиереев 2050 человек
» священников 43090
» дьяконов 14413
» причетников 43 743
Итого белого духовенства . 103 296
Итак, на действительной службе по «ведомству
православного вероисповедания», — кроме гг. миссионеров,
число которых в отчете не определено, кроме чиновников
центрального управления «ведомства» и консисторий6,
находится всего 155 600 человек. Мы сказали «на
действительной службе» потому, что за этот же год вышло в
отставку («за штат») по разным причинам всего 5149
человек из белого духовенства. Это значительное число
«служителей алтаря», уйдя с амвона, вероятно, осталось
также настроенным, и в подсчете политического влияния
духовенства на народное сознание мы и его должны
принять во внимание.
Постараемся теперь определить, во что обходится
народу содержание этой огромной армии так называемых
«спасителей душ», развращающих ум и сердца
миллионов людей.
85
В 1899 г. из государственного
казначейства по финансовой смете
святейшего Синода было выдано . . . 21199144 руб.
Кружечного и кошелькового сбора
поступило 5293 781
Свечного сбора поступило 8 342 692
С оброчных статей и процентов с
церковных капиталов 3344 497 ,
От разных других статей
(пожертвования, случайные доходы и прочее) 7 413040
В церковно-приходские попечительства
поступило 3 891 601 ,
Из сумм епархиальных попечительств
о призрении бедных духовного
звания 2954851 ,
Итого 52 439 606 руб.
Вот та огромная сумма денег, которая была взята
различными способами у русского народа «ведомством
православного исповедания». Мы считаем нужным
оговориться, что эти цифры несомненно ниже действительных.
В самом Отчете есть на это указания. На 264 странице
имеется следующее примечание: «сведений о доходах
сборов кружечного, кошелькового и свечного по 9
епархиям не доставлено». Принимая во внимание, что всех
епархий 61, мы можем законно предположить, что более
чем седьмая часть по этим солидным статьям дохода не
числится на приходе. В цитируемом нами Отчете также
нигде не показана ценность движимого и недвижимого
имущества белого и черного духовенства, церквей,
подворий 7 и монастырей. Только при подсчете всего этого
имущества мы могли бы составить себе более или менее
точное представление о финансовом и хозяйственном
значении «православной церкви» в общей экономике страны.
Что имущества эти весьма значительны, видно уже из
того, что только в сберегательных государственных
кассах, т. е. в виде мелких вкладов, у духовенства имеется
46 млн. рублей! Крупные же состояния духовенства,
конечно, хранятся в центральных государственных и
частных банках.
//
Православная церковь, верная своему принципу
борьбы со всякими проявлениями прогресса, в частности с
86
проявлениями революционной пропаганды, стремится
занять первенствующую роль в деле воспитания
подрастающих поколений, прекрасно зная, что, развращая души
молодежи своей рабьей проповедью «терпения, смирения и
подчинения», она идет по верному пути к укреплению
своей силы и силы своего союзника и покровителя —
самодержавного правительства. Для достижения этой цели
она рассылает повсюду кадры миссионеров, заводит свои
школы и проникает во все уже имеющиеся, стараясь там
обеспечить себе наибольшее влияние, добиваясь — и не
без успеха — роли постоянного дозорного по отношению
к учащим и учащимся. Этой миссии духовенства —
влияния на подрастающие поколения — Победоносцев
отводит значительное место. Так, докладывая царю о
расширении детских приютов при монастырях для
православных сирот в тех пунктах Польши, он прибавляет: «дело
призрения православных сирот с расширением
помянутых приютов поставлено на почву твердую и вполне
надежную, и названные выше обители сослужат немалую
службу России воспитанием православных сирот в духе
русских государственных и народных начал» (стр. 29
[Отчета]).
Как и западноевропейский католицизм, русское
православие стремится проникнуть в семью и возможно
крепче захватить в сети своей пропаганды женщин,
прекрасно зная, что хотя «мужчины и правят миром», но
зато мужчинами очень часто «управляют женщины».
«Деятельность духовенства, — пишет
Победоносцев,— по отношению к церковно-школьному делу была
неослабная». Особенного внимания заслуживают в этом
отношении его заботы о развитии церковно-школьного
образования для девочек; число церковных школ
исключительно женских значительно увеличивается. Так, число
девочек, учащихся в церковных школах Подольской
епархии, достигло в 1899 г. свыше 19 тыс. «Нет сомнения, —
заключает Победоносцев, — что женщина-мать,
воспитанная в церковных школах в духе православия и
христианской нравственности, будет в том же духе и направлении
воспитывать и своих детей, а это в будущем состазит
оплот православия, русской народности и преданности
престолу». Это откровенное признание духовного отца и
властителя дум «ведомства православного исповедания»
ясно рисует перед нами политическую цель православной
87
церкви. Подкрепляемые пастырями участка, жандарм-*
ского управления и охранного отделения, пастыри
православного ведомства бодро и твердо несут свое знамя,
распространяя и поддерживая повсюду тьму, насилие и
ложь. Всякому, кому дороги интересы трудящихся масс,
кому дорога свобода и независимость личности,
законодательная гарантия неприкосновенности ее прав, кто
заинтересован вообще в расчистке поля борьбы за полное
уничтожение социального и экономического неравенства
и эксплуатации, не может не подняться на борьбу и с
этим врагом, прикрывающим себя религиозной
мантией,— с врагом, называемым «православной церковью».
Эта церковь является у нас в России органом азиатского
государства с ясной программой активно-реакционной
деятельности и вполне определенной физиономией
союзника позорного правительства.
Ободряемая и поддерживаемая центральной властью,
православная церковь уже забрала в сферу своего
влияния не только взрослых, так называемых «прихожан», но
и подрастающие поколения.
Вот многоговорящие цифры. Мужских духовно-учеб*
ных заведений (кроме низших школ) в России в 1899 i\
было 249. В них числилось «начальников и наставников»
3116 человек. Учащихся в этих школах — 53413 человек.
Женских училищ духовного ведомства (кроме низших
школ) в России—13; учащихся в них — 2337 человек*
Церковно-приходских школ к 1 января 1900 г. всего было
19 502 школы*. В них училось: мальчиков 709177,
девочек—251265, а всего —960442 человека. Школ грамоты
к 1 января 1900 г. всего было 21900**. В них училось
454 847 мальчиков и 138 940 девочек. А всего — 593 787
человек. Воскресно-повторительные занятия духовенством
велись в 783 школах, их посетило 18 779 учащихся.
Воскресных школ духовного ведомства всего было 459, в них
училось 26 тыс. человек. Краткосрочные педагогические
курсы были организованы в 163 пунктах, их посетило
всего 7320 слушателей. Так что всего под непосредственным
* За неимением сведений в числе этих школ не значатся 42
школы разных епархий и, кроме того, все школы Забайкальской
епархии.
** За неимением сведений в числе этих школ не указаны 78 школ
разных епархий и все школы Якутской и Забайкальской
епархий.
88
наблюдением и безраздельным влиянием православного
духовенства в 1899 г. в России находилось 43069 учебных
заведений * Учащих и наставников во всех этих
школах числилось 85 358 человек. Во всех этих школах
училось 1217 437 мальчиков и 392 542 девочки, а всего —
/ 609 979 учеников и учениц.
Итак, более полутора миллиона молодежи из всего
подрастающего поколения России находится под
систематическим влиянием и постоянным дозором
православного духовенства. В это число, конечно, не входят ученики
всех земских и городских училищ и школ, а также
ученики светских мужских и женских средних учебных
заведений, где также все более и более усиливается под
давлением правительства влияние поповской рясы.
///
Чтобы закончить обозрение способов
непосредственного влияния православной церкви на народные мгссы,
мы должны хоть вкратце остановиться на православной
миссии, которая, как известно, более всего действует не
«в дебрях диких стран, населенных язычниками», а по
преимуществу в коренной России, борясь с расколом и
сектантством.
Кроме миссий, пользующихся правительственной
поддержкой, в России существуют частные миссионерские
организации. Одна из самых больших организаций этого
типа находится в Москве. Она учреждена в 1869 г. при
митрополите Иннокентии и называется «Православное
миссионерское общество». В 1899 г. этому обществу
исполнилось 30 лет. За это время «названным обществом,—
сообщает Отчет, — на поддержание и развитие
миссионерского дела в России употреблено 4 094 357 руб.».
В 1899 г. в обществе находилось 15005 членов. Общество
располагало 48 комитетами, разбросанными по всей
России, причем наличные средства общества к концу 1899 г.
исчислялись изрядной суммой в 1260581 руб.
Кроме этой суммы, имевшейся в собственном
распоряжении московского, миссионерского общества, государ-
* Кроме того, в епархиях состояло 225 школ миссионерских и
202 «братские» школы, число учащихся в которых не
определено, так что общее число школ «ведомства православного
исповедания» равняется 43 496.
89
ственным казначейством было употреблено на дело
миссии 272 248 руб. Средства других миссионерских обществ,
различных братств и проч., число которых весьма
значительно, в Отчете Победоносцева не опубликованы. Далее.
Православная церковь также располагает 26 683
библиотеками, находящимися при церквах и благочиннических
округах8, причем в 1899 г. вновь было учреждено 510
библиотек. И из этих-то тысяч библиотек широким потоком
несется вся та смрадная литература «духовного»
происхождения, которая так затемняет всякие проблески
политической народной мысли и направлена все к той же цели
укрепления в народе веры в «царя-батюшку» со всеми его
близкими и присными.
Кроме библиотечного дела «ведомство православного
исповедания» занималось в 1899 г. широкой издательской
и книгопродавческой деятельностью. Издательская
комиссия при синодальном училищном совете выпустила в
свет для обращения в народе различных книг более чем
3 млн. экземпляров. Надо заметить, что в эту цифру
совершенно не входят издания различных частных фирм
поповского происхождения, как многотысячные
«Троицкие листки»9, издания различных братств,
«миссионерская» и «приходская» библиотеки и проч. и проч.
Книжным складом того же училищного совета в 1899 г. было
отпущено различных книг 2 093 831 экземпляр на
сумму 511635 руб. Распространение этих книг у
православной церкви хорошо организовано. Почти в каждой
епархии (в 57 из 61) она имеет свой центральный книжный
склад, который и пускает книжки в дальнейшее
обращение. Некоторые епархии имеют по нескольку
центральных книжных складов. Наконец, православная церковь в
1899 г. издавала 86 газет и журналов.
Духовенство в 1899 г. стремилось оказывать свое
влияние на народ также посредством
«религиозно-нравственных чтений», которые велись при 8 805 церковных
школах. Всего чтений в этот год состоялось 132 563.
В руках православной церкви находится еще одно
могучее реакционное орудие — это цензура книг. В ее
распоряжение попадает все, что хоть сколько-нибудь
касается вопросов религии, обрядов, таинств и проч. В России
имеется два таких комитета: в Петербурге и в Москве.
Всего в оба комитета за этот год поступило 3 112
названий, 2 814 из них дозволены к печати и 298 запрещены,
4—<48
90
т. е. более чем 10% всех поданных на рассмотрение
произведений.
Чтобы еще более проникнуть в народ и приблизиться
к нему, в православной церкви в последние годы заметно
новое явление, отмеченное и в разбираемом нами Отчете,
это — назначение на места псаломщиков, дьячков и даже
дьяконов — лиц, получивших некоторое медицинское
образование (равное фельдшерскому), и т. п. Эта мера очень
хитрая. В настоящее время благодаря все
усиливающейся революционной пропаганде духовное лицо, особенно
в деревне, начинает терять свой престиж даже в глазах
темных масс, как элемент, не только не приносящий
никакой существенной пользы, но, наоборот, исключительно
занимающийся обирательством «живого и мертвого».
Теперь пытаются это «духовное лицо» сделать необходимо
нужным в жизни крестьянского обихода. При той
огромной заболеваемости, которую мы наблюдаем повсеместно
в населении России, дьякон-фельдшер, псаломщик-«брат
милосердия», обладающие некоторыми медицинскими
знаниями, будут в состоянии проникнуть в каждую
крестьянскую семью, где только появится больной. Они
будут желанными гостями в семье, даже явно враждебно
настроенной к православной церкви.
Великий инквизитор Победоносцев начинает брать
пример с своих западных собратьев-иезуитов, которые,
как известно, всегда старались опираться на медицину,
как на одно из наилучших средств для проникновения в
самые замкнутые семейные очаги и для сближения с
народом.
В настоящее время православная церковь также
располагает при монастырях и церквах 231 больницей,
имеющими 2 796 коек. Кроме того, в ее же ведении находятся
997 богаделен, где призревается 14 147 человек.
Необходимо здесь также отметить, что по всей
России раскинута сеть так называемых «церковно-приход-
ских попечительств», общее число которых достигает
почтенной цифры: их 18 232. В 1899 г. они собрали на
разные нужды церковного ведомства 3 891 601 руб.
Для обеспечения бедных лиц исключительно
духовного сословия православная церковь также располагает
солидными средствами. Именно к 1 января 1900 г. на
приходе «попечительства о призрении бедных духовного
звания» значилось всего 9 565428 руб.
91
IV
Вот краткий перечень учреждений, лиц и капиталов,
обрисовывающий более или менее ясно силу,
деятельность и значение в жизни нашей страны полицейского
сообщества, называемого «православной церковью».
«Силы русского клерикализма», даже по этим
официальным данным, как видим, весьма значительны. По всему
своему положению в государстве духовенство
православной церкви совершенно выступает из рамок хранителя
религиозных заветов, блюстителя «культа». Оно
занимает в общественной жизни крупное политическое место,
враждебное всем тем, кто в ниспровержении
современного порядка видит единственный выход из охватившего
страну промышленного и культурного застоя. Оплот
всякой реакции, это хорошо организованное сословие
несомненно выступит особенно сильно и энергично тогда,
когда силы российской революции станут по всей линии
лицом к лицу с силами российского самодержавия.
Располагая множеством разнообразных средств, эти
приверженцы русского царизма поведут тогда отчаянную
контрреволюционную агитацию в стране, натравливая
и возбуждая массы захолустного населения против
революционных сил. Русская «Вандея»10 будет, главным
образом, руководима нашей клерикальной «партией»,
лидером которой является теперь царский докладчик,
«ведомство православного исповедания».
И мы, социал-демократы, предвидя роль этого
реакционного сословия в нашей борьбе за освобождение от
тирании клики, именующейся «Романов и К0»,
опирающейся на косность, невежество и традиции масс, должны
теперь же приложить все усилия, чтобы раскрыть глаза
этим массам насчет того, что представляет из себя эта
многотысячная армия тунеядцев. Мы должны также
обратить строгое внимание на огромную литературу,
которую ревностно распространяют в народе агенты
православной церкви, и постараться парализовать действие ее
собственными соответствующими изданиями.
В недрах русского народа есть уже много
элементов,— мы говорим здесь о миллионах сектантов и
раскольников,— которые с радостью подхватят эту нашу
литературу и разнесут ее по градам и весям земли
русской. Нашей литературой мы должны помочь пролетар-
92
скому и полупролетарскому сектантству отбросить раз
навсегда мистическую оболочку своего бессознательного
недовольства существующим строем и встать на
единственно правильный путь социал-демократической
борьбы. В частности, требуя полного отделения церкви от
государства, свободы собраний, печати и совести, мы
создаем прочное убеждение о необходимости низведения
православной церкви до роли частного общества
приверженцев определенного культа.
Женева, 1903 г.
Наша церковная политика
Господа члены Государственной думы!
Предметом нашего сегодняшнего обсуждения является
сравнительно небольшая по количеству требуемых
рублей, но весьма важная по своим внутренним качествам
смета святейшего Синода. Эта смета определяет бытие
учреждений господствующей церкви в России.
Стоя на совершенно определенной точке зрения в
отношении ко всем проявлениям всякой религии вообще и
религиозного культа, в частности, мы не можем
относиться иначе, как отрицательно к какой бы то ни было
религиозной системе. Мы считаем своей прямой обязанностью
заявить, что наше мировоззрение, в своей совокупности
определяемое общей концепцией научного социализма,
находится в непримиримой враждебности ко всякого
рода религиозному сознанию. Нас, представителей
борющегося рабочего класса в России, нисколько не интересует
ни «богоискательство», ни «богостроительство», — не
интересует потому, что мы по самой природе своего
мировоззрения совершенно сознательные и последовательные
атеисты.
Мы хорошо знаем, — и история всех веков и всех
народов вполне подтверждает это, — что, по удачному
выражению Маркса, всякая религия опиум народа, которым
правящие классы всегда с удовольствием отравляют
народное сознание и парализуют деятельную народную
волю.
93
И вот эти-то соображения и обстоятельства и
вызывают нас на борьбу против правительственной
организации церкви.
Мы предпочли бы за лучшее, вместо того, чтобы
выступать здесь, бороться с религиозным мистическим
туманом,—к сожалению, и до сего времени так густо
заволакивающим сознание многих миллионов из трудящихся
классов, — бороться путем частной пропаганды, если бы
мы жили в той стране, где церковь отделена от
государства и школа от церкви, где религиозные общины
являлись бы частным делом верующих лиц, где нет
господствующей, покровительствуемой государственной церкви,
где, наконец, действительно были осуществлены
неразрывные атрибуты свободы совести — свобода собраний и
организаций, свобода слова и свобода печати. В нашем
отечестве, в России, мы видим как раз все обратное.
У нас нет общеполитической свободы с ее минимальными
требованиями, но зато у нас есть господствующая,
воинствующая государственная церковь, с которой соединена
огромная доля народного образования; у нас другие
вероисповедания, толки и секты находятся, несмотря на
якобы провозглашенную свободу совести, в угнетенном
положении, хотя бы уже по одному тому, что они не могут
вести свою пропаганду там, где хотят и как-хотят. Кроме
того, — и это, пожалуй, для настоящего момента
является самым главным и важным, — ведомство
православного исповедания, со всеми своими разветвлениями и с
святейшим Синодом во главе, обращено в тесно
сплоченную политическую группу, делающую свою политику
не только по указке правительства, но всегда берущую
ноту во всей своей деятельности по камертону Союза
русского народа К Последние годы нашей политической
жизни отчетливо подчеркнули нам, что наше белое и черное
духовенство, миссионеры, проповедники, монахи и пр.,
в подавляющем большинстве своих представителей, так
же как и духовенство Турции, стояло и стоит за самую
жгучую, самую дикую реакцию, которая, в погоне 'за
реваншем, готова затопить страну мученической кровью
ее истинных сынов, кровью крестьян и рабочих. Каждый
день несет нам подтверждение той очевидности, что
именно духовенство, хотящее взять ключи народного
разумения в свои руки, является всюду на всех своих съездах,
во всех своих постановлениях, проповедях, писаниях*
94
яростным врагом социального равенства, свободы,
культуры, просвещения, вообще всего того, что дорого и
нужно народным массам. Даже в таком вопросе, казалось
бы явно противоречащем всей вами исповедываемой
морали христианства, — в вопросе о смертной казни, — мы
много раз имели случай убедиться, что именно
духовенство твердо стоит за смертную казнь. Это они,
смиренные голуби святейшего Синода и им подведомственные
отцы и иереи, монахи и миссионеры, все эти Иллиодоры,
Восторговы, Скворцовы, Айвазовы, Антонии, Гермогены
и Серафимы2, — им же имя легион, — освятили и своим
словом и своим молчанием намыленные веревки,
расстрелы, плахи и виселицы палачей.
Чиновники в рясах сделались такими же врагами
народа, как и чиновники в мундирах. Широкая народная
масса прекрасно это поняла, а если вам нужны
доказательства — обратите ваше пытливое око к отцам
миссионерам и они расскажут вам о настроении и отношении
к духовенству и многих мирян и двадцати с лишним
миллионов раскольников и сектантов, пронизавших своими
тайными и явными организациями всю толщу так
называемого православного населения империи.
Исходя из всех здесь изложенных соображений, я буду
рассматривать именно под этим углом зрения
предложенную нам смету того ведомства, которое заведует
духовным опиумом для народа.
Святейший Синод представляет нам счет на сумму
31681911 руб., т. е. более чем по смете прошлого года
почти на 2 миллиона (1942 759 руб.). Это первое
указание сметы приводит нас в недоумение: мы думаем, что
всякая духовная религиозная организация еще имеет
некоторое основание существовать тогда, когда это самое
существование находится в соответствии с требованиями
тех, кто нуждается в этих организациях. Со всех концов
России, во всех духовных журналах, брошюрах, книгах,
листках, проповедях, произносимых с амвонов, мы
слышим везде и всюду, совершенно согласное, хоровое,
единодушное заверение: индифферентизм к религии, — а в
частности и особенно к православию — распространяется,
сектантство растет не по дням, а по часам, неверие
распространяется, к исповеди не идут; церкви все более и
более пустуют, а молодежь не бывает в них почти
совершенно; гражданские браки, — без попа, — все более и бо-
95
лее становятся обычаем общества и народа и, несмотря
на это, святейший Синод требует увеличения, как будто
бы возросла потребность в этом религиозном сообществе.
На самом же деле потребность во всех учреждениях
ведомства православного исповедания с полной
очевидностью уменьшается. Но именно в этом-то уменьшении
потребности кроется разгадка увеличения бюджета
святейшего Синода. Господствующему теперь правительству
старого порядка, правительству реванша, во что бы то ни
стало нужно укрепить свой расшатавшийся пьедестал.
И так как «успокоение» по способу виселиц всего менее
надежно и прочно, то потребовалось пустить все, что хоть
сколько-нибудь зарекомендовало себя как оплот
самодержавия. Конечно, каста духовенства для такой
благочестивой миссии весьма пригодна. Это одна
причина,— причина, так сказать, государственной политики.
Другая, — общежитейская, — заключается в том, что
население все меньше и меньше платит представителям
господствующего культа. И вот представители этого
культа, прославленные повсюду как испытанные
любители мзды, стремятся заглянуть в народный карман с
другого конца, через святейший Синод, путем увеличения
ставок. Само собой понятно, что наше центральное
правительство, а, вероятно, и вы, господа, депутаты
большинства, услуга за услугу, с удовольствием еще раз
безбоязненно потрясете народной мошной и отдадите
кровные народные деньги тем, кому и без того живется
достаточно сладко и покойно.
Из самой сметы мы видим, что большая часть
требуемых от народа денег идет на личный состав, на сугубое
кормление тех, кто по своему положению, казалось бы,
должен пещись более о духовном, чем о телесном.
По выражению «всякое даяние благо» мы видим, что
самые богатейшие из монастырей не стыдятся в годину
народной нужды и народного бедствия просить и брать
себе «способие», хотя бы оно было совершенно
несущественно для самого бытия монастырей.
Кому не известно, — не только нам, но особенно тем,
которые причисляют себя к лону православной церкви,
а, как кажется, таковых здесь большинство, — какими
богатствами обладает, например, Николаевский
греческий монастырь в Москве; ему почему-то полагается по
смете 1192 руб. 25 коп. Валаамский монастырь, получаю-
96
щий 220 000 руб. годового дохода, —ему отпускают
1'878 руб. 85 коп. * Явленский монастырь в Москве имеет
60 дес. земли, ежедневные доходы, и все-таки при 28
монахах просит 949 руб. 37 коп. пособия. Высокопетровский
монастырь в Москве имеет 45 дес. земли, владеет
доходными торговыми помещениями и при 17 монахах
получает от казны 1249 руб. 37 коп.
В других местах империи то же самое. Возьмите,
например, Яблочинский Онуфриевский монастырь в Седлец-
кой губернии; имея только 26 монахов, он владеет
1627 дес. земли и ему еще дают 5 585 руб. от казны.
Обрусительная и доносительная политика тех, кто так рьяно
действует в Холмской епархии, как видим, оплачивается
значительно дороже, чем деятельность только внутренней
службы. Херсонский монастырь имеет при 50 монахах
дом в Севастополе, 131 дес. занята монастырем с его
хозяйством, владеет 2338 дес. земли в Мелитопольском и
Бердянском уездах и ему дают еще от казны 4085 руб.
Известнейший Соловецкий монастырь, имеющий 224
монаха, владеет тремя гостиницами, двумя домами для
годовых богомольцев, четырьмя мастерскими, лесопильней,
водяной мельницей, 6 заводами, доками для постройки
наружных судов и винтовых пароходов, своей флотилией,
лесом, рыбными промыслами, — и это все, заметьте,
помимо ежедневного дохода от мирян; и ему все-таки
выдают из казны 1360 руб.
Я не буду перечислять вам дальше богатств всех
прочих монастырей, потому что картина материального
положения получается совершенно такая же, как я только что
нарисовал вам, но не могу не упомянуть о трех
монастырях при Троице-Сергиевской лавре, которая, как
известно каждому, ломится от всяких накопленных богатств,
и монахи которой не знают, куда девать себя от
пресыщения,— и, несмотря на это, этим монастырям тоже
выдают по 1200 руб. Даже женский Страстной монастырь
в Москве, один из богатейших монастырей столицы, и тот
желает получить 338 руб. 11 коп.
Такова всепоглощающая алчность и жадность
духовного сословия, готового всегда и везде брать и брать;
брать до последней рубахи, брать и попрошайничать то-
* Сведения о доходности монастырей взяты из исследований
Мельгунова (см. С. Мельгунов. Церковь и государство в
России. М., 1907).
97
гда, когда всюду нужда, страдания, голод, болезни.
Почти 400 000 руб., собранных с голодающего народа,
поглощают монастыри. Нам скажут: это пустяки, это капля
в море. На самом деле это не так, так как само море
святейшего Синода почти сплошь состоит из таких капель,
как и монастырская капля
Из всей 32-миллионной сметы нынешнего года на
личный состав всего ведомства со всеми разветвлениями
требуется 17 924 866 руб., причем к этой сумме мы должны
еще прибавить почти восемь миллионов, которые целиком
расходуются на персонал начальных церковно-приход-
ских школ и школ грамотности. Эти деньги целиком идут
как подсобные средства действующего духовенства и их
домочадцев. Так что всего на личный состав ведомства
православного исповедания из 32 млн. тратится 25 млн.,
т. е. более 3Д всей сметы.
Нам скажут, что и духовные особы так же хотят есть,
как и миряне, и что и им надо чем-либо кормиться. Не
подымая здесь вторично принципиального вопроса, на
чей счет — государственный или частный — должно
кормиться частное духовенство, мы помимо этого видим, что
духовное сословие православной церкви является одним
из самых богатейших сословий России, получающим
огромные доходы положительно со всех сторон.
Помимо обычных сборов за требы, службы и проч.,
духовное сословие владеет колоссальным имуществом.
Одни монастыри, которых всего 890 по всей России,
имеют почти 900 тыс. десятин земли *. На этой земле
монастырями ведется столь обширное хозяйство, что они
не могут справляться с ним своими рабочими средствами
и нанимают ежегодно не менее 30 тыс. вольнонаемных
рабочих. Но это только монастыри. Церкви всей России,
по данным статистики святейшего Синода еще девяностых
годов, владели 1 575004 дес. земли, которые оценивались,
по данным департамента земледелия тех же годов, в
почтенную сумму 116 195 118 руб., причем это — ценность
только земли, без живого и мертвого инвентаря.
Кроме земельных имуществ духовенство владеет
колоссальным городским имуществом **. Достаточно упомя-
* Таблицы Зака 3 и исследования Мельгунова (см. «Ежегодник
России», 1907 г. (год четвертый). СПб., 1*908).
** Подсчет сделан по сведениям изданий «Весь Петербург» и
«Вся Москва»
98
нуть, что в Петербурге только церквам и монастырям,—
не говоря уже о личной частной собственности духовных
особ, — принадлежит около 300 дворовых мест,
застроенных под жилье и торговые помещения. В Москве
насчитывается 1086 таких владений, в Киеве—114
и т. д.
Различные исследователи установили, причем весьма
приблизительно, несомненно значительно уменьшив
действительные цифры за отсутствием полных сведений, что
монастыри еще в 60-х годах имели вечных банковых
вкладов 7 млн. руб., а церкви 8200 тыс. руб. таких же
вкладов *. Повторяю, что эти цифры, весьма отдаленные от
действительности и не говоря уже о суммах, хранимых
в самих монастырях, эти вечные вклады, по сие время
выросли во многие миллионы.
Доходы монастырей и церквей из общественных
мирских сумм, помимо отдельных пожертвований и взносов
отдельных прихожан, еще в 1894 г. исчислялись в
огромную сумму —61 614 592 руб.**
Местные доходы епархий в 1902 г. достигли
почтенной суммы в 41988 058 руб.*** В 1906 г. было сделано
исчисление, что только в сберегательных кассах, помимо
банков и проч. кредитных и финансовых учреждений,
находилось денег, принадлежавших духовному сословию,
не менее 45 млн. руб.
Всем известно, что очень многие представители
белого духовенства держат массу различных доходных
бумаг и акций и участвуют во многих торговых
предприятиях.
Таким образом, мы видим, что духовное сословие,
пользующееся к тому же привилегией бесплатного
воспитания детей в специальных мужских и женских
правительственных школах, насчитывающее в своих рядах
(вместе с монашествующею братией) со всеми чадами и
домочадцами обоего пола не более 700000 человек,
обладает в общей сложности поистине несметными
богатствами.
* См. Д. И. Ростиславов. Опыт исследования об имуществах и
доходах монастырей. СПб., 1897.
** См. В. Кильчевский. Богатства и доходы духовенства.
[СПб., 1908], стр. 19.
*** См. И. Преображенский. Что говорят цифры о состоянии
церкви. — «Церковные ведомости», 1906, № 9.
99
Казалось бы, этому сословию, получающему свои
доходы с живого и мертвого, давно следовало бы
потесниться и ограничить свои аппетиты, — хотя бы для того, чтобы
не давать такую обильную пищу юмористике, чтобы
оградить самих себя от нелестных характеристик, вошедших
в народные пословицы и поговорки.
Но нет, ему все мало, оно требует народного труда,
народного пота и крови на алтарь своей алчности, оно
требует от казны ежегодно круглую сумму около 30 млн.
рублей.
Государственная дума третьего созыва так много
говорила о своей бережливости и экономии. Вот вам
готовое поле для проявления инициативы, явите вашу
эдипову мудрость4 перед лицом всей России и разрешите
народную тяготу уменьшением государственного
бюджета на круглую цифру в 30 млн. руб., и предоставьте
богатейшее сословие в России своей личной кассе и
помощи тех приверженцев православной церкви, которые
воздыхают о ее величии и красоте.
Я могу вас уверить, что кроме экономии, кроме
существенной пользы государству от этого ничего иного не
произошло бы.
Но нам могут сказать: позвольте, вы забываете, что
духовенство, помимо своих обязанностей, несет своей
деятельностью удовлетворение культурных потребностей
народа, хотя бы своими 41233 церковно-приходскими
школами и школами грамотности. Но на этот счет,
кажется, нет двух различных мнений у лиц хотя бы
различных политических партий. Всякий, кто вдумчиво и честно
отнесется к исследованию вопроса народного
образования в России, обязательно придет к тому же заключению,
к которому пришли все выдающиеся и беспристрастные
писатели-педагоги: церковные школы грамотности
давно уже получили вполне заслуживаемое ими
наименование школ безграмотности. Система преподавания в
церковных школах не имеет ничего общего со сколько-нибудь
осмысленной педагогической системой, а учительский
персонал этих школ, как всем хорошо известно, стоит на
крайне низком уровне своего интеллектуального
развития. Кроме того, ни для кого не тайна, что главный
предмет этих школ, которому так много уделяется
внимания,— предмет, трактующий о том, чего никогда не было,
не будет и не может быть,-—своей противоестественно-
too
стью и схоластичностью, несомненно, отупляет учеников,
принижает их человеческое достоинство, приучает к
рабскому мышлению, подготовляя из молодого, по
преимуществу крестьянского поколения, не свободолюбивых
сынов своей родины, а послушных, загнанных,
униженных и оскорбленных в лучших своих чувствах,
закабаленных подданных, над которыми всякий кому не лень может
тешить свою барскую или губернаторскую руку.
Мы думаем, что было бы гораздо целесообразнее,
было бы гораздо ближе к удовлетворению духовной
народной потребности, если бы государство избавило бы
почтенных батюшек от лишних хлопот и передавало бы
эти 10 млн. руб. ежегодного расхода местным
самоуправлениям на нужды народного образования.
Позвольте сказать еще несколько слов о пресловутом
миссионерстве господствующего вероисповедания, на
которое тратится изрядно денег из общеимперских сумм.
Деятельность наших миссионеров у всех налицо.
Достаточно вспомнить недавно бывший Киевский
миссионерский съезд, где вопросы духовные были отодвинуты
на задний план вопросами практической политики, а эти
последние были, в конце концов, вытеснены
воздыханиями и стремлениями чисто полицейско-доносительского
свойства. Мы вполне понимаем святейший Синод, что он
всегда стремится всеми мерами и особенно денежной
мздой ублажить господ миссионеров. Положение
обязывает.
В большинстве случаев, являясь агентами духовной
полиции, не чуждаясь сыска и доносительства, господа
миссионеры господствующей церкви, на обязанность
которых по странной иронии судьбы возложено сеять «мир
и любовь, водворяя в человецех благоволение»,
несомненно, чувствуют себя теперь главенствующими
первоприсутствующими в государственной церкви, — совершенно так
же, как охранные отделения всея России считают себя
центральным правительством, облеченным полнотою
власти, могущим помимо воли министров, Думы и
Государственного совета делать все, что они хотят делать,
провозглашая ту политическую погоду, которая необходима
тем, в чьих властных руках находится эта сильная
организация.
Господа миссионеры со своими близкими и присными
властно диктуют на своих съездах всему духовенству во-
101
обще и святейшему Синоду в частности именно то, что
они хотят. Высокое учреждение господствующей церкви,
только post factum расписывается в получении,
беспрекословно утверждая то, что решил на собрании этот
черный слет воинствующих, если не сказать больше,
проповедников злобной ненависти, крови и погромов.
Изменить основные законы, отменить конституцию,
уничтожить народное представительство, свести в
ближайшем будущем, как первый шаг, к нулю манифест
о свободе совести 17 апреля и [манифест] 17 октября5,
восстановить рушившееся самодержавие в полном старом
его объеме, как конечная цель, — вот задачи этой
почтенной духовной организации, этого сильного отдела Союза
русского народа.
Человеконенавистническая проповедь против
сектантов, старообрядцев, против великого писателя земли
русской Льва Николаевича Толстого, травля высшей
духовной школы такими неучами, как Айвазов, — мы говорим
об известном диспуте приват-доцента Коновалова, — вся
история буйной ссоры монаха Иллиодора с святейшим
Синодом и правительством и победа этого монаха над
тем и другим6. Протесты Восторгова и полное
подчинение этого деятельного члена монархической организации
и столпа миссионерского съезда, миссионерская
деятельность Почаевской лавры7, проповеднические подвиги
епископа Гермогена, неустанная деятельность Скворцова —
все это и многое множество другого ясно свидетельствуют
нам, что и здесь мы имеем дело с черносотенной
политической организацией, обращающей прерогативы
господствующей церкви на служение совершенно определенной
политической идее. Под видом творения «воли
пославшего нас» здесь творится воля закоренелых
крепостников, лиходеев народа, утеснителей всего, что направлено
ко благу саморазвивающейся жизни масс.
Переживая кровавую контрреволюцию, наблюдая
полную ужаса деятельность ее агентов, ежедневно
подсчитывая итог этой народной кровавой бани, мы слышим
отовсюду, мы видим везде постоянное присутствие
клобука и камилавки рядом с палачами и извергами и,
может быть, более чем когда [либо] мы склонны энергично
протестовать против неотделенной государственной
церкви, против церковной школы, одурманивающей народ,
против всей деятельности белого и черного духовенства.
102
Может ли быть сомнение в том, что наше искреннее
и настоятельное желание, как представителей
пролетариата всей России, чтобы ведомству православного
исповедания, чтобы святейшему Синоду было совершенно
отказано в каких бы то ни было кредитах, чтобы ни одного
гроша народных денег не было передано им, этим
кровавым врагам народа.
Петербург, 1909 г.
Маша церковная политика
(Вторая редакция)
Наше принципиальное отношение к смете святейшего
Синода известно членам Государственной думы. Мы
неоднократно заявляли, — повторяем это и теперь, — что
относимся к ней совершенно отрицательно. Отделение
церкви от государства и школы от церкви — вот наш
постоянный взгляд на систему отношений между
государством и церковью. Исходя из этой точки зрения, мы
признаем, что расходы по смете Синода являются совершенно
непроизводительными. Ни одной копейки из
общенародного кошелька на поддержание культа и его служителей!
Вот единственно допустимая практическая политика в
этом вопросе, политика тех членов нашего парламента,
которые являются действительными представителями
интересов широких народных масс.
При рассмотрении ассигнования на 1910 г. по смете
Синода нам хотелось бы обратить особенное внимание
депутатов на его бюджетную сторону. «Все кредиты
ведомства,— заявляет обер-прокурор в своей
объяснительной записке, — обращаются на содержание личного
состава его служащих». Итак, почти все эти 34 млн.,
которые желают получить чиновники в рясах, идут не на
поддержание какой-либо отрасли хозяйства, а на прокорм
бесчисленной рати и истинных тунеядцев, крепкой сетью
своих рук оплетающих беспомощную, темную народную
массу.
От рождения до смерти каждого по паспорту
числящегося «православным», и даже долго после нее, берут
и берут эти ненасытные разорители народной жизни, за-
103
кутывая свои вожделения в туман религиозного
верования, основывающегося на полном невежестве и
непросвещенности масс. Помимо белого духовенства, мы узнаем
из объяснительной записки обер-прокурора, что на шее
народа сидит 66 240 монахов и монахинь, послушников
и белиц. И эта огромная армия черной саранчи ежегодно
и ежедневно обгладывает и без того совершенно
разоренного русского крестьянина, являющегося главной
жертвой ненасытного, наиболее корыстного и черствого
сословия, именующегося духовенством.
При ближайшем рассмотрении смет всех других
ведомств мы натолкнулись на странный факт: только
духовенство, помимо сметы святейшего Синода, черпает свои
доходы положительно из всех главнейших смет
государственного бюджета. Под тем или другим видом везде и
всюду это цепкое сословие проникло во все ведомства и
собирает отовсюду свою мзду. Для большей
тщательности цифр мы изучили с этой стороны сметы на 1909 г.
Мы полагаем, что эти данные вполне касаются и 1910 г.,—
более того, они ниже действительности, хотя бы по той
причине, что все сметные назначения ежегодно растут.
Они ниже действительности также и потому, что мы
наткнулись при изучении сметы в этом специальном
вопросе на очень многие неточности и недоговоренности.
Так, например, в смете военного министерства по
главному интендантскому управлению (стр. 113)
говорится: «На прибавочное жалование духовенству, а также
некоторым другим лицам, имеющим право на получение
этого жалования, 99 760 руб. 25 коп.». Кто это
«некоторые другие лица», сколько их и сколько им причитается
и сколько духовенству — нигде в смете не указано. Или,
например, в «Смете доходов, расходов и специальных
средств управления отдельного корпуса пограничной
стражи» (стр. 35) говорится: «На выдачу квартирных
денег причтам церквей в Царстве Польском, на
содержание чинов, добавленных к штату управления корпуса для
ведения делопроизводства по конскому составу, более
3000 руб.». Почему, по какой симпатии, церковный причт
и лица, заведующие делопроизводством по конскому
составу, в смете взяты в одни скобки, и сколько приходится
на причт и сколько на «конский состав» — в смете не
указано. Таких и тому подобных неточностей и неясностей
в смете различных министерств имеется достаточно, и
104
надо удивляться, как бюджетная комиссия
Государственной] думы до сего времени не потребовала совершенно
точного и определенного деления всех расходов по
каждому роду расходования государственных денег.
Кроме этих неточностей, нигде, ни в одной смете, не
указано в цифрах, во что обходится казне широко
распространенное «довольствие» духовенства во всех
ведомствах казенными квартирами, отоплением и освещением.
Так как мы не могли эту статью учесть в деньгах, то
поэтому наши окончательные цифры еще более уменьшены.
Мы рассмотрели следующие сметы: 1) военного
министерства, 2) морского, 3) иностранных дел, 4) юстиции,
5) народного просвещения, 6) торговли и
промышленности, 7) путей сообщения (по смете 1910 г.), 8)
землеустройства и земледелия, 9) главного управления почт
и телеграфов, 10) финансов.
Я должен буду сейчас перейти к цифрам и постараюсь
их сделать наименее утомительными, почему и не буду
вдаваться в подробности. Вот данные по смете военного
ведомства, касающиеся духовенства:
По военно-учебным заведениям 62995 руб.
Жалованье полковым священно- и
церковнослужителям, квартирные, командировочные, а
также содержание церквей и пр. расходы .... 817867
Расходы на священно- и церковнослужителей на
казенных военных заводах 10169
Итого 891 031 руб.
По морскому министерству:
судовым священникам 19694 руб.
портовое духовенство и церкви 107 576
выдача прибавочного жалованья 360
Итого 127 630 руб.
Из смет министерства иностранных дел видно,
что на содержание священно- и
церковнослужителей и церковные расходы в дипломатических
и консульских учреждениях за границей
[составляли] 270254 руб.
Наем помещении для церквей 6 347
Содержание помещений для церквей 14050
Итого 290651 руб.
105
По министерству внутренних дел расход на
духовенство исчисляется:
содержание и ремонт церквей 225 276 руб.
» духовно-учебных заведений . . . 135272
» священно-церковных учителей . . . 15090
Итого 375638 руб.
Интересно отметить, что на средства министерства
внутренних дел содержатся богатейшие кафедральные
соборы в Петербурге и Москве, а также православный
собор в Царицыне и Исаакиевский в Петербурге.
В смете министерства юстиции в высшей степени
туманно говорится о расходе на духовенство, так что дать
сколько-нибудь точную цифру этого расхода не
представляется возможным, однако ее минимум равняется
14 300 руб.
По сметам министерства народного просвещения
затрата была следующая:
В высших учебных заведениях 70390 руб.
В средних учебных заведениях 572860 „
В иных и низших учебных заведениях .... 554040 .
По сметам специальных расходов 10825 .
Итого 1208115 руб.
Эта цифра приблизительна — она значительно
уменьшена, так как в смете совершенно не указана доля,
приходящаяся духовенству из 1 141672 руб. 4 коп.,
отпускаемых частным учебным заведениям, субсидируемым
правительством.
По министерству торговли и промышленности на
предмет господствующего культа
затрачивается 10572 руб.
По министерству путей сообщения 20 120
По сметам министерства землеустройства и
земледелия всего расходуется на поддержание
государственной религии 161 313 „
По смете главного управления почт и телеграфов . 500 „
По смете государственного контроля 4500 .
По смете управления отдельного корпуса
пограничной стражи 33 471 .
А всего во всех министерствах, помимо святейшего
Синода, на господствующий культ, на довольствие духо-
106
венства, этого и без того обеспеченного сословия,
тратится 3058994 руб.
Напоминаем еще раз, что эта цифра крайне
уменьшена против настоящей действительности, и мы полагаем,
что не ошибемся, если скажем, что все ведомства
затрачивают на духовенство из средств государственного
казначейства как деньгами, так и натурой не менее, если
не более, как шесть миллионов рублей в год, т. е.
приблизительно 15—20% основной сметы святейшего
Синода. Таким образом, уверения г. Лукьянова, что рост
сметы святейшего Синода вполне умерен, принимает
другой смысл, если мы познакомимся с финансовыми
операциями духовенства в других ведомствах. В нынешнем
1910 г. белое и черное духовенство получит только из
средств государственного казначейства, по нашему
подсчету, не менее 40 млн. руб. Пусть знают это члены
Государственной] думы, пусть знает это население России,
которое все более и более усваивает ту несомненную
истину, что союз церкви и государства весьма выгоден
черносотенному духовенству и объединенному
дворянству, вместе со своими темными и хулиганскими силами
страны, и в высшей степени зловреден для развития и
роста культурных сил и истинно демократических
начинаний, гибелен для просвещения масс и освобождения
их от экономического, политического и социального гнета,
так страшно давящих и разоряющих все слои широкой
народной нашей жизни.
Вот почему социал-демократическая фракция
совершенно отвергает бюджет святейшего Синода и вместе
с тем призывает всех к борьбе с черной силой русского
клерикализма, надвинувшейся на Россию в эпоху
кровавой реакции в союзе с объединенным дворянством и
бюрократией.
Церковь как организация, безусловно враждебная
интересам народа, должна быть отделена от государства,
и ее политическое значение должно быть сведено к нулю.
Для закрепления нашего взгляда мы предлагаем на
уважение Государственной] думы следующую
резолюцию:
Принимая во внимание крайне реакционную
деятельность представителей господствующей православной
церкви, повсеместно явно направленную против кровных
интересов народа, — деятельность, ложащуюся крайне
107
тяжелым бременем на доходы населения страны, —
социал-демократическая фракция Государственной думы,
сознавая, что это бедствие от работы духовного сословия
в России может быть окончательно устранено только при
полном отделении церкви от государства и школы от
церкви, в настоящее время предлагает Государственной
думе отвергнуть весь бюджет по смете святейшего
Синода.
Петербург, 1909 г.
По поводу моей статьи
„Наша церковная политика"
В Государственной думе третьего созыва х мне пришлось
много работать в качестве «сведущего лица» в нашей
социал-демократической фракции. Так как многие вопросы,
поднимавшиеся в Думе, требовали специальных знаний,
а далеко не все депутаты нашей фракции могли
самостоятельно разбираться в этих многосложных вопросах,
то при с.-д. фракции был создан институт «сведущих
лиц». Коллегия «сведущих лиц» была обширна. В нее
входили все большевики-литераторы, проживавшие в то
время в Петербурге, а также меньшевики. И те и другие
внутри фракции льнули к соответствующим частям
фракции, стараясь каждый помочь своим во всей
многосложной думской работе.
Надо отметить, что помимо общих собраний фракции
со всеми «сведущими людьми» у нас бывали отдельные
предварительные заседания части большевиков (как и
меньшевиков), где прорабатывались тактические
вопросы, выяснялась линия поведения как внутри фракции, так
и в Думе. Собрания эти были крайне интересны и
поучительны.
К сожалению, о них сохранились лишь отрывочные
воспоминания и мне совершенно неизвестно целы ли
какие-либо записи, протоколы и пр.
Мне хочется рассказать здесь о дебатах по поводу
написанной мной по поручению фракции речи для
депутата Суркова о правительственной церковной политике
108
и о нашем отношении к ней. Мне совершенно была ясна
необходимость заявления общепринципиального
характера не только по церковному вопросу, но и по
религиозному вопросу вообще. Я думал, что именно здесь мы
твердо должны высказать наше отрицательное
отношение ко всякого рода религиозной мысли, в чем бы и где
бы она ни проявлялась, всецело выдерживая нашу
глубоко атеистическую, твердо марксистскую точку зрения,
точку зрения монистического материализма.
Все это мне казалось само собой разумеющимся, и
мне в голову не могло прийти, что эта, казалось бы, наша
азбучная точка зрения может встретить в
социал-демократических рядах фракции Государственной думы
какие бы то ни было возражения. Это особенно важно,
казалось мне, подчеркнуть тогда, когда все захлестывавшая
реакция проникла и в наши ряды под видом всяких «бо-
гоискательств» и «богостроительств».
Я и написал так свою речь, начав ее с
принципиальных заявлений.
Заседание фракции открыто. Мне предоставлено
слово. Я заявил, что проект речи у меня готов, написан, что
я его прочту целиком и полностью, а для большей
легкости обсуждения я предложил многим получить по
экземпляру моего проекта, размноженного на пишущей
машинке.
После прочтения первым заговорил Чхеидзе2:
— Все это хорошо, очень хорошо, но как же,
батенька, с религией, ведь религия есть частный вопрос. Как
же мы заявим, что мы атеисты. А что скажут нам
крестьяне, на которых мы кое-где опираемся. Что скажут
нам наиболее отсталые слои рабочих, которыми,
смотрите, полным-полно набиты по праздникам церкви на
окраинах... Нет, батенька, это нам может помешать.
Нам просто об этом надо умолчать, как это делают
немцы. По возможности будем издавать брошюрки,
говорить, просвещать, так к этому вопросу и
подойдем— потихоньку и помаленьку. А так, батенька, прямо
в лоб нельзя...
После застрельщика, председателя фракции, пошли
целые шеренги меньшевиков нападать на меня за мою
резкость, нетактичность, неполитичность и в таком
вопросе, который может поднять против «нас» решительно
все народные массы... Так нельзя... Такими речами мо*
109
жно погубить фракцию... Только большевики этого не
понимают... Ах, уж эти большевики...
Рабочие большевистской фракции пробовали
отстаивать мою точку зрения, и, кажется, Сурков наиболее резко
подчеркнул, что соц[иал]-дем[ократы] не должны плестись
в хвосте старух, толпящихся в церквах, а показывать
настоящий путь молодежи, развитому рабочему, умному
крестьянину, для чего надо говорить всю правду, ничего
не скрывая, выявляя полностью всю нашу точку зрения.
Но и этот глас был гласом вопиющего в пустыне.
Меньшевики набросились и на рабочих.
Взяв слово, я резко ответил всем моим оппонентам,
заявив, что более лицемерной, приниженной,
неправильной, ненаучной, оппортунистической точки зрения, чем их,
я не могу себе представить, найти где бы то ни было среди
марксистов всего света, и категорически заявил, что,
солидаризируясь с рабочими, я предлагаю полное
утверждение текста моей речи в ее принципиальной части,
прося в фактическую вносить какие угодно поправки.
После меня взял слово И. П. Гольденберг (Мешков-
ский), в то время представлявший большевистский ЦК
партии в Петербурге. Я, конечно, ожидал полной
поддержки. Но этот весьма дипломатический человек,
начинавший в то время уже понемножку сдавать свои ранее,
казалось, вполне им принятые большевистские позиции3,
произнес крайне характерную речь. Он заявил, что,
перерывая в памяти все политические прецеденты по этому
поводу из парламентской жизни западноевропейских
стран, он не может припомнить ни одного случая, чтобы
социал-демократы делали бы в каком-либо парламенте
подобное декларативное заявление о религии. Только
однажды Бебель в одной своей речи сказал фигурально:
«Предоставим небо воробьям», и ничего другого никогда
не сказал, хотя и написал брошюру «Христианство и
социализм», где жестоко спорил с священником Гогоффом.
А поэтому он и думает, что в общем и целом вполне
приемлемая речь, написанная известным знатоком
религиозных вопросов в России товарищем Владимиром
Дмитриевичем, должна быть сокращена в начале, в
своей принципиальной части, чтобы зря нам не
дразнить гусей.
Я с ужасом и изумлением смотрел на этого
начинающего изменять принципиальности большевиков предста-
110
вителя ЦК нашей партии и подумал — «быть беде, уйдет
он совсем от нас», что вскоре и случилось, а потом, через
семь лет, проявилось в прямом выступлении против
Владимира Ильича.
— Да, да...
— Вот, вот...
— Зря не дразнить гусей...
Закудахтали со всех сторон меньшевики,
сочувственно кивая головами ему, официальному представителю
твердокаменных большевиков. Они, конечно, совершенно
не ожидали такой неожиданной поддержки и
победоносно смотрели на меня:
— Что, мол, влетело?! От тебя, твоих завиральных
идей, даже центровики большевики отказываются...
Я взял слово и заявил, что я все-таки не снимаю свой
проект речи и настаиваю на принципиальном
антирелигиозном заявлении с трибуны Думы, так как это очень
важно, и легальная пресса повсюду разнесет нашу точку
зрения.
— Вот это-то и не нужно...
— Вы всегда настаиваете на своем... — упрекнули
меня меньшевики.
Примиренец тов. Чернышев заявил, что он в
сущности не видит ничего плохого в том, чтобы хорошенько
и всенародно пугнуть попов... Но на него замахали
руками, а Чхеидзе поспешил заявить, что прения
прекращены.
— Я прошу принципиальную часть голосовать
отдельно,— воспользовался я установившимся правом
«сведущих лиц» ставить на голосование фракции
принципиальные вопросы.
— Ну зачем это вам, батенька, — возопил Чхеидзе...
Вы, пожалуй, скоро будете требовать поименного
голосования. .. Для чего все эти затяжки?!
Я настаивал.
Проголосовали. Рабочие, кроме Кузнецова, все
голосовали за мое предложение. Вся остальная фракция
против.
Я просил результаты голосования занести в
протокол.
— Занесем, занесем... — раздражаясь, кричал
Чхеидзе.
Мне было предложено написать речь «скромней», по-
///
больше цифр, поменьше принципов и заявлений. Я
обязан был это сделать по нашему регламенту и выработал
вторую редакцию этой моей речи, которая прошла, по
постановлению фракции, через маленькую комиссию и
была целиком и полностью ею утверждена.
Тов. Суркову я передал оба текста, и так как он со
мной был вполне солидарен, то мы условились, что он
протащит через трибуну Думы, хотя бы контрабандой,
от фракции все, что только будет возможно. Он так и
сделал. Если мы сравним текст произнесенной им речи
и написанной мною, то увидим, что он все-таки вопреки
постановлению с.-д. фракции, к счастью, взял некоторые
отрывки из принципиальной части моей работы, что и
дало возможность Владимиру Ильичу с удовлетворением
писать: «Представитель рабочей партии и рабочего
класса, с.-д. Сурков, один из всей Думы поднял прения на
действительно принципиальную высоту и сказал без
обиняков, как относится к церкви и религии пролетариат,
как должна относиться к ней вся последовательная и
жизнеспособная демократия» *.
Эта речь была напечатана в стенограммах
Государственной думы. Как только текст ее был получен
Владимиром Ильичем, он сигнализировал свое сочувствие к ней,
высказанное в маленьком письме, полученном, кажется,
товарищем Полетаевым4 или кем-то другим. В скором
времени мы получили номер нашей заграничной газеты
«Пролетарий», где Владимир Ильич высказывал прямое
сочувствие этой речи тов. Суркова, говоря о ней, что
«.. .речь его была превосходна, и распространение ее
всеми партийными организациями есть прямая обязанность
нашей партии» **.
Когда превосходная статья Владимира Ильича «Об
отношении рабочей партии к религии», дошедшая до нас
в Петербурге более чем через месяц*** после
выступления тов. Суркова в Думе 11 апреля 1909 г., стала известна
фракции, то и отношение к моим выступлениям по
религиозному вопросу сразу изменилось. Тов. Полетаев
первый получил на Думу этот номер «Пролетария», и от него
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 438.
** Там же, стр. 425—426.
*** Номер 45 газеты «Пролетарий», где помещена эта статья
Владимира Ильича, как известно, вышел за границей в
середине мая старого стиля. Он датирован 13 (26) мая 1909 г.
112
первого я услышал отзыв Владимира Ильича о речи
тов. Суркова.
— Ильич Вас здорово хвалит за Вашу речь о смете
Синода, — приветствовал он меня во фракции. Как раз
многое приводит то, что вы нам говорили, да вот этот
Гольденберг нам все сбил. Мы примолкли, меньшевики и
взяли верх, — горевал он.
— Маху мы дали, — сказал мне Мешковский
(Гольденберг), прочтя статью Владимира Ильича. — «Старик»
прав, и вы правы. Другой раз поправимся... — старался
дипломатически выпутаться этот представитель нашего
ЦК, занявший в этих прениях явно неправильную
позицию.
Меньшевики отмалчивались, злились, шипели и, как
всегда, беспредметно негодовали...
Но «другого раза», к сожалению, так и не
представилось. Так наша фракция и не высказала в думе по
религиозному вопросу все то, что, как мне казалось, она
обязана была сказать при первом же случае.
Считаю необходимым остановиться еще на одном
вопросе, так серьезно затронутом Владимиром Ильичем.
«...Следовало, — пишет Владимир Ильич в своей
статье,— со всей обстоятельностью разъяснить правильный
смысл столь часто искажаемого немецкими
оппортунистами положения: «объявление религии частным делом».
Этого, к сожалению, тов. Сурков не сделал... Прения во
фракции показывают, что спор об атеизме заслонил от
нее вопрос о правильном изложении пресловутого
требования объявления религии частным делом. Мы не будем
винить за эту ошибку всей фракции одного тов. Суркова.
Мало того. Признаем прямо, что тут есть вина всей
партии. ..» *
Я должен здесь отметить, что в с.-д. фракции третьей
Думы вопрос этот стоял значительно хуже, чем
предполагал Владимир Ильич. Почему возобладал во фракции
спор об «атеизме»? Потому что во время крайней
общественно-политической реакции того времени очень
многие из с.-д. колебались в этом вопросе и считали, что
«навязывать», как нечто обязательное для члена партии,
«атеизм» совершенно не нужно, ибо, говорили они, «рели-
гия есть частное дело». Что мы, большевики, допускали
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17, стр. 426.
113
как исключение для отдельных членов нашей партии,
смотря на ыо как на чудачество, недоразвитость,
недомыслие, некультурность, то меньшевики просто считали
почти не стоющим внимания, обсуждения, излишним
философствованием и пр. и пр. Так как эта последняя
точка зрения была высказана во фракции, то и
пришлось со всей решимостью отстаивать прежде
принципиальные позиции, откуда волей-неволей и получилось
выпячивание вопроса об атеизме. Вопросы
практической политики в силу этого на этом заседании отошли
на второй план, почему весьма нужному и важному
вопросу «религия — частное дело» было посвящено мало
времени.
Во всем этом споре характерно одно и то же:
большевики старались заострить и теоретически и
практически этот вопрос, отлично сознавая, что от этого
произойдет только одна польза. Меньшевики, как всегда и во
всем, так и здесь, старались все смазать, затушевать,
боясь четких линий, ясных контуров.
Вот почему нередко и выступления наших депутатов
занимали серединную линию, так как дисциплина
фракции, покуда не произошло в ней формального раскола,
заставляла наших депутатов подчиняться равно
обязательному для всех членов фракции большинству голосов.
А ведь мы, большевики, там были в меньшинстве.
На этом основании и текст речи тов. Суркова был
скомкан, обрезан, ибо за его спиной стояло
постановление фракции, выкинувшее почти все начало речи, но он
все-таки значительно нарушил его, высказав то принту
пиальное, что он считал нужным.
Фракция требовала от него только «фактического».
После его речи его долго упрекали, что он послушался
большевиков, произнес то, что было запрещено фракцией,
и тем нарушил дисциплину и пр.
Сурков отмалчивался.
Я торжествовал, ибо, каюсь, был единственным
виновником в этом его «грехопадении».
Он поддался моей агитации и «согрешил», за что
после был всенародно почтен Владимиром Ильичем.
Москва, 1939 г.
114
Стоимость культа
(По сметам государственного бюджета
и отчетам обер-прокурора святейшего Синода)
1
В заседании Государственной думы 14 апреля 1909 г.
обер-прокурор святейшего Синода нашел нужным еще
раз всенародно подтвердить неразрывную связь между
господствующей православной церковью и Российским
государством как таковым. «...Церковь наша, — сказал
он, — никогда не становилась в сознательную оппозицию
к русскому государству... Церковь и государство
должны у нас и впредь пребывать в союзе, как установления,
не подлежащие слиянию и смешению, но не подлежащие
также и разделению...» *
«Долг службы» заставил г. обер-прокурора, с одной
стороны, пренебречь многими фактами русской истории,
с другой — взять на себя роль оракула, столь
неблагодарную в наш век, полный неожиданностей.
После 1905 г. гг. правителям нужно было бы
поостеречься в уверениях и предсказаниях о «незыблемости
основ» вообще, тем более о вечности союза церкви с
государством. Религиозная и политическая сфера жизни
русского народа в настоящее время особенно
возбуждена, и что казалось немыслимым еще вчера, даже в третьей
Думе, то становится действительностью сегодня... Со всех
концов народной жизни не только идет, но прямо прет
неотступное желание высвободиться от государственных
церковных пут. На разные лады, по разным причинам,—
значительным, малозначительным и как бы вовсе без
причин, — постоянно откладываются сотни и тысячи
людей от православной веры, образуют новые группы,
общества, кружки. От церкви уходят в секты; из одной секты
переходят в другую, более удовлетворяющую душевным
запросам и исканиям; отстают от сектантства и переходят
в «политические» организации.
* См. приложение к газете «Россия» № 1045, 21 апреля 1909 г.
[«Стенографический отчет. Государственная дума, третий
созыв. Сессия И. Заседание 94, 14 апреля 1909 г.», стр. 2048—
2049].
115
В народе появляются новые сектантские учения,
новые толкования, в которых везде пробивается новая
общественная струя; все обеспокоены, чего-то ищут, чего-то
ждут, не удовлетворяются, спорят, разочаровываются,
снова и снова ломают жизнь, прислушиваются к каждому
новому слову, и всегда, везде, во всякое время, идет
постоянное, неуклонное брожение на почве того или иного
отношения к религии, к мировым вопросам и учениям
о «правильном устройстве жизни».
Не только среди крестьян, рабочих и других
горожан, но и среди самого православного духовенства,—
особенно сельского, задавленного нуждой, — идет
значительное, скрытое, тайное, постепенно разгорающееся
движение против высшей иерархии. Движение это,
захватывая нередко и мирян, создает неопределенное
существование «недовольных православных».
В народной же массе сектантское и вообще
антиправославное, антицерковное движение очень широко; оно
назревает с каждым месяцем и только ждет своих
вождей, крепких и сильных, могущих ясно сформулировать
требования большинства. Недалеко то время, когда это
движение из пассивного, пропагандистского, примет иные
формы, активно заявит о себе. Борьба за религиозную
реформацию у нас, в России, очень близка, — ближе чем
могут думать вожди Синода.
Провозвещенные, но не проведенные в жизнь в
полном объеме, основы религиозной свободы, — свободы
совести,— еще более подлили масла в огонь. Возвещенным
обещаниям 1 никто, кроме самых умеренных элементов
в сектантстве (баптисты, пашковцы), не верит и не
придает большого значения. Многие самые передовые
общины считают, что теперь миссионеры еще ловчей
расставляют свои сети, и «на эту свободу — без свободы»,
как на приманку, вылавливают наиболее передовых
членов общин.
Неудовлетворенное чувство, окрыленное
воспоминаниями о близкой возможности осуществления свобод
1905 г., с еще большей силой обуревает души,
воскресшие от векового сна. И, кажется, никогда еще не было
слышно более сильной сектантской пропаганды, чем это
слышно теперь во многих, самых захолустных местах
России. Интересно отметить, что эта своеобразная
пропаганда в широкой народной массе возникла совершенно
116
самостоятельно, без малейшего влияния извне. Это
первые побеги мысли крестьянской массы, проснувшейся к
общественно-политической жизни.
Кое-кто из деятелей Синода, еще не забывших выучки
Победоносцева, знает о своем шатком положении и
громкими выкликаниями хочет скрыть свое смущение, свой
страх за будущее. В политике это свое чувство они
реализуют оттяжкой поместного собора духовенства, зная,
что даже эта среда, среда приходских сельских
священников, ненадежна, что на нее нельзя положиться, что дух
протеста против монашествующей, консисторской и
синодальной братии слишком велик и опасен... Раскол
самого православия на первом же соборе грозит больший,
чем раскол XVII века.
Что же касается сектантов, то святейший Синод
политически борется с ними в Государственной думе,
направляя свои удары против законов о свободе совести.
Помимо этого он всеми мерами старается ввести в
практику текущего момента старые преследования сектантов
при посредстве своих чиновников, называемых
миссионерами, и при помощи судов.
Чтобы удержать в лоне церкви сомневающихся и
индифферентных («по паспорту» православных), Синод
желает отлучить от церкви всех, кто не будет на
очередной исповеди и у причастия. Почему же не
начинаете? — хочется спросить у синодальных ревнителей
православия.
Наряду с широким антицерковным движением на ре-
лмгиозяо-общественной основе, движением,
направленным к выходу из господствующей православной церкви,
у нас в России, во всех слоях народа и общества, растет
антирелигиозное движение, вообще движение явно
атеистическое, с неменьшей силой подтачивающее корни
господствующей церкви. Участники его желают стать вне
всяких религиозных обществ, желают перейти во вневеро-
исповедное состояние. Первая ласточка уже взлетела:
еще в третьей Думе, к глубокому огорчению
политиканствующих кадетов, социал-демократическая фракция
уже твердо заявила об этом, внеся соответствующую
поправку к закону о переходе из исповедания в
исповедание. В этой поправке совершенно определенно было
выражено желание значительных масс населения раз и
навсегда, по закону, иметь возможность порвать все
in
отношения со всеми церковными и вообще религиозными
сообществами и приобрести отсюда вытекающие права
гражданского брака, гражданской семьи, гражданских
похорон, и вообще избавиться от всего того, что
сковывает личность церковной зависимостью.
Мы предвидим, что вся эта думская борьба за свободу
совести, которая, очевидно, будет продолжаться и в
четвертой Думе,2 является только первыми стычками,
первыми отзвуками широкого народного движения,
совершающегося повсюду, в самом сердце, в самой глубине
народной жизни. Мы предвидим, что недалеко то время,
когда вопросы свободы совести, тесно и нераздельно
связанные со всеми остальными свободами, вновь и с еще
большей силой прикуют все взоры народа, общества,
политических деятелей легальных и нелегальных партий,
местных организаций и парламентских фракций.
Случится это помимо и вопреки воле профессиональных
«успокоителей» страны, ибо это сама жизнь идет по градам и
весям и нет тех средств и сил, которые могли бы
остановить ее.
//
Мы стоим на совершенно определенной точке зрения,
которая ясно указывает нам, что одной из насущнейших
реформ нашего времени является полное отделение
церкви от государства и школы от церкви.
Всякое вероисповедание, всякая вера, и всякое
неверие должны быть свободны. Религия должна быть
частным делом людей. В эту область человеческой жизни
закон не должен вторгаться ни при каких обстоятельствах.
Никакая церковь, никакое вероисповедание, никакой
культ не должны быть соединены с государством, с
властью, не должны быть ею поддерживаемы или порицаемы.
Свободное проявление убеждений своей совести должно
влечь за собой столь же свободное объединение людей
одинаково верующих (или неверующих) в группы,
общества, церкви, общины. Никакая церковь не должна иметь
права преподавать в школах свое учение. Ни одна
общедоступная школа не должна находиться в ведении какого
бы то ни было духовенства. Образование подрастающих
поколений всецело должно принадлежать гражданской
инициативе.
118
В словах обер-прокурора, приведенных нами в начале
статьи, наверное нечаянно для него самого, довольно
ясно определена роль господствующей церкви в нашей
государственной жизни. Это организация не
самостоятельная, не духовная, не частная. Она на службе у
государства; она — организация политическая, подчиненная
правительству и главенствующему классу. Выборы в
четвертую Государственную думу подтвердили эту нашу
точку зрения; трудно придумать более послушное орудие
центральной власти, чем организованная сверху
православная церковь.
«Православие», насчитывавшее когда-то большинство
в стране, теперь, — если отказаться от паспортной
номенклатуры, а дать возможность каждому записать себя
в вопросе религии совершенно свободно, — вряд ли
соберет это большинство, ибо число противников его растет
не по дням, а^о часам.
Однако в силу закона православная религия пока
пользуется всеми привилегиями господствующего
государственного культа. Она охраняется множеством
специальных законов, а ее представители в лице
обер-прокурора святейшего Синода доходят до такой смелости, что
перед Государственной думой, перед всей Россией
заявляют, что православная церковь, являющаяся в общей
цепи государственных учреждений как «ведомство
православного исповедания», пользующаяся огромной
поддержкой из государственной казны, живущая под сферой
действия исключительных, для нее благоприятных,
законов, поддерживаемая, покровительствуемая
государственной властью и привилегированная среди всех иных
вероисповеданий — не подлежит ведению государственного
контроля в делах расходования своих средств.
Обер-прокурор заявил, что «церковные средства, по самой
природе своей и в каком бы моменте «движения» мы их ни
брали, не составляют собственности государственной и
но отношению к государственному контролю должны
разделять судьбу других негосударственных средств».
///
Бюджет этой «государственной церкви», однако,
основывающей свое хозяйство на принципах «частной
собственности» и в то же время получающей деньги из ка?-
119
ны, весьма значителен. На 1909 г. «правительствующий
Синод» потребовал от государя сумму в 31681911 руб.
Является ли эта значительная цифра исчерпывающей
все траты из государственного казначейства на
духовенство господствующей церкви, на содержание храмов,
миссий, духовных и церковных школ, на преподавание
«закона божьего» и всего прочего, что так или иначе связано
с поддержанием государственного культа?
Нет, это далеко не так. На самом деле помимо
суммы, выдаваемой «ведомству православного исповедания»
по смете доходов и расходов святейшего
правительствующего Синода из средств государственного казначейства,
почти нет ведомства, по смете которого не отчислялись
бы те или иные суммы на тот же предмет поддержания
православной церкви. Господствующая церковь
обходится государству гораздо дороже, чем это показано в смете
святейшего Синода. Мы постараемся дать более или
менее точную картину расходных сумм на православную
церковь, беря за основание данные сметы всех
министерств на 1909 г. *
Изучая эти сметы, мы попытались выделить из них
все суммы, касающиеся господствующего культа.
Отдельные статьи расходов мы сведем в таблице по
ведомствам; сумма общих итогов по ведомствам даст нам
приблизительно верную общую сумму затрачиваемых денег
на культ, признанный господствующим, из
общеимперских средств.
Мы сказали «приблизительно верную сумму», потому
что в некоторых статьях по сметам не отделен расход
на священнослужителей от общей табели. Встречаются,
например, такие указания: в смете военного
министерства на 1909 г. по главному интендантскому управлению
на стр. 113 говорится: «На прибавочное жалование
духовенству, а также некоторым другим лицам, имеющим
право на получение этого жалования, 99 760 руб. 25 коп.», —
кто это «некоторые другие лица», сколько их и сколько
им причитается, — нигде в сметах не указано.
* Этот год нами взят потому, что последний отчет
обер-прокурора Синода вышел только за 1909 г. Чтобы дополнить картину
стоимости культа православной церкви русскому народу, нам
необходимо будет подвергнуть подробному анализу как этот,
так и иные отчеты обер-прокурора по ведомству православного
исповедания.
120
Или, например, в «смете доходов, расходов и
специальных средств управления отдельного корпуса
пограничной стражи» (на 1909 г.) на стр. 35 говорится: «На
выдачу квартирных денег причтам церквей в Царстве
Польском; на содержание чинов, добавленных к штату
управления корпуса для ведения делопроизводства по
конскому составу более 3000 руб.». Почему церковный
причт и лица, заведующие делопроизводством по
конскому составу, в смете взяты в одни скобки, сколько
приходится на причт и сколько на «конский состав», — в
смете не указано; как отделить одно от другого и как
понимать это слово «более» 3000 руб. — насколько более и
почему в смете не определена совершенно точно и не
расчислена цифра предполагаемой затраты по этим
статьям, — нам неизвестно и в смете никаких объяснений
не имеется.
Таких неясностей в сметах различных министерств
имеется достаточно; и надо удивляться, как бюджетная
комиссия Государственной думы до сего времени не
потребовала совершенно точного и определенного деления
всех расходов по каждому роду расходования
государственных денег.
Конечно, это смешение официально-служебных
должностей и расходов по ведомствам как таковым с
должностями духовенства и расходами на его потребности
только затемняет картину расходов по различным
отраслям управления, а в нашей специальной работе помешало
нам дать безусловно точные цифры расходов на
господствующий культ.
Кроме того, в большом числе случаев в сметах нигде
не указано относительно пользования со стороны
духовенства казенными квартирами; а там, где указано, нет
никаких сведений, которые дали бы возможность эту
плату «натурой» учесть в деньгах.
Попутно мы делали все выписки, касающиеся
казенных расходов на инославное и иноверное духовенство.
Эти цифры интересны прежде всего для сравнения
затрат из народных денег на культ господствующий и
на культы иные, не привилегированные; а во-вторых,
нам хотелось узнать общую сумму затрат из сумм
государственного казначейства на все существующие
у нас культы. Эти суммы мы свели в отдельные
таблицы.
121
о j ox и
Haexdan
эииижЗэгоэ
BlhHdU ЭИН
-ВЖ(1Э1Г0Э ЭОН
-qirdiHHL'ouoir
эоннэкэ(1а
ехьиди эин
-э^жт^лвнеов
№ИГЭХИЖА*Э
-OHQOMdan и
-ОННЭТП158Э
ИЛЧНЭХГ
sniidnxdeaM
ИВЯИПШ01ГВЭЦ
эчнвшжвж
кенохвялг
эчнеаоь-вж
исннннотпквэ
эчнеаогеж
а» со
а**
^&
S ©
t>» ScOCO (N <Nt*« О CM
О ЮС^сО СО ^<N t^ О
(N СО СО »-•«--• СЧ СЧ —•
8
СО
со
о
сч
I I
<м
о
00
о
СЧ
I I I I I
I I I I I
СО
ю
COQ
t--C4
CM
IIIS
о
о
о
СО
ю
СЧ
8 со
т^ I СО
1 ю
I III
о о
СО СЧ
оо t^
оо
СО
оо
со
аз
о *
о
оЭС
о з- >
w -I О.
>»я о •
с ч *
О. Я Ч
| о
I ^
- >* * 3
•я з а
Я 2 н ^
:*: я со *
о Я е( л
со со со я
* S *
1—4 00
ЕЮСЧ
г-нСЧСО
о к
CQ S „
К й в
sg CO «^
о,саШ
о
Н « СО
со со и:
о,* s
«Ноя
5 я
Я ч
S *
»я
. ч . я
о о,
—*« Si
sg '5
3.8
« * m 3
t=( я s *
я
_ я я си
>S Я 3* О
«f is-
я о о н
Зя g 8
S со * со
со 2 я
* ч
со со W
со
' Я
Q.
' Si
со~
ig
Я 2S
з* со
со
is
я
12 •
<и со 5
о со S
ЙЦ t- СО
и:
я
X
CJ
»я о;
я со
а.*
со о
Ч «
с; со
я 2
а. о
со «
3-е-
я со
а.
° я
и О
о я
я о
-я н
« 2 2*
иЭЗ
счХ CQ
о
н
Ю COt^ 00 О О—"
5—948
122
IV
Начнем с рассмотрения сметы военного министерства.
Прежде всего мы выделим в отдельную таблицу все
расходы на церковь в военно-учебных заведениях.
Результаты этой выборки сведены нами в следующую таблицу
[см. табл. на стр. 121].
В этой таблице некоторые цифры выведены нами
приблизительно, так как в сметах нет соответствующих
точных указаний. Так, на содержание церквей пяти военных
училищ деньги тратятся из общей расходной
ассигновки в 66 595 руб. Мы взяли расход на церкви только
в 1 % этой суммы, что и дало нам 665 руб. 95 коп., а для
округления 666 руб. Содержание церквей при кадетских
корпусах тоже переведено в общую рубрику расхода в
293 396 руб. 58 коп. — 1 % от этой суммы, равный 2 933 руб.
96 коп., а для округления 2934 руб. мы приняли за
сумму, отпускаемую на содержание церквей при кадетских
корпусах. Жалованье шести законоучителям при военно-
фельдшерских школах введено в общий расход. Мы
отчисляем по 300 руб. в год на законоучителя и, таким
образом, у нас получилась сумма в 1800 руб. Мы полагаем,
что взятая нами мерка скорее мала, чем велика, и цифры
наши скорее уменьшены против действительности, чем
увеличены.
Эти же военные школы и училища приглашают
священнослужителей иных исповеданий. На них несется
следующий расход.
В кадетских корпусах на лютеранского священника
расходуется 420 руб., на римско-католического —
1200 руб., а всего в военно-учебных заведениях тратится
на этот предмет 1620 руб.
Церковные расходы и вознаграждение псаломщика
при церкви Императорской военно-медицинской
академии, а также и при церкви клиники Виллие мы
расчислили, чтобы более точно распределить расход по статьям.
По военному министерству еще тратятся на предмет
господствующего культа следующие суммы [см. табл. на
стр. 123].
В этой таблице есть цифры, выведенные по
приблизительному подсчету, так как сметы военного
министерства составлены по весьма плохому плану и в детализации
расходов уступают всем другим министерским сметам.
123
Жалованье полковым священникам с причтом . . .
Прибавочное жалованье священно- и
церковнослужителям
Квартирные для священно- и церковнослужителей . .
На наем прислуги вместо денщиков . .
Содержание церковных причтов в различных 'местах
империи
На постройки и содержание церквей
13 законоучителям (в 13 командах)
Чинам духовного правления при протопресвитере
военного и морского духовенства
Вознаграждение духовным лицам по Военно-судному
управлению
На печатание молитвенников для нижних чинов . . .
Командировочные деньги священникам Виленского
округа
Церковно- и священнослужителям фельдъегерского
корпуса
450 000 руб.
78 280
3177
38 440
37 797
182622
1170
5 430
5880
8950
2 703
3418
Итого 817 867 руб.
Нет даже такой необходимой цифры, как жалованье
полковым священникам и причту, и эта цифра нами взята
на основании побочных соображений. Потом, в одном
месте сметы почему-то выделены 13 законоучителей в 13
командах. Спрашивается теперь, преподается ли закон
божий во всех полках всего российского войска, в
войсковых школах или нет? Несомненно преподается, и если
в 13 командах священники получают жалованье за свой
1
2
3
4
5
6
7
Название заводов
Императорский Тульский.
Сестрорецкий
Ижевский
Охтенский пороховой
(2 штата)
Михайловский - Шостен-
ский
Казанский
Варшавский арсенал . .
Итого
Жалованье
священнику
Жалованье
дьяко iy
Жалованье
псаломщику
Итого
(в рублях)
750
36
36
2 421
1 161
1 161
900
6465
550
1320
945
689
3 504
200
200
1500
36
36
3 741
2106
1850
900
, 10 169
124
труд, то, вероятно, они получают и повсюду. В сметах
эти цифры не выделены, а поставлены в общем
расходе.
То же самое мы должны сказать и относительно цифр
прибавочного жалованья духовенству, относительно сумм,
выдаваемых взамен денщиков, — все эти суммы мы
определяли путем вычисления, сопоставлений и догадок;
общий наш итог по этим статьям, мы полагаем, все-таки
ниже действительной суммы затрат по ним.
На казенных военных заводах также имеется свой
штат священно-церковных служителей, и сумма затрат
на этот штат определяется из следующей таблицы [см.
табл. на стр. 123].
Итого на православную церковь военное ведомство
расходует:
По военно-учебным заведениям .... 62995 руб.
Жалованье полковым священно- и
церковнослужителям, квартирные,
командировочные, а также содержание
церквей и пр. расходы 817 867 ,
Расход на священно-церковных
служителей на казенных военных заводах . 10169 „
Итого 891 031 руб.
Расход на инославное и иноверное
духовенство в войсках, исчисляется
следующими цифрами:
магометанскому духовенству .... 5520 руб.
духовным лицам инославных и
иноверческих исповеданий 7 036 ,
Итого 12556 ру(
Расход по учебным заведениям на тот же
предмет равняется 1 620 руб.
Итого 14176 руб.
Расход же на все культы по военному
ведомству исчисляется:
православный культ 891031 руб.
иные культы 14176 ,
Итого
905207 руб.
125
V
Морское министерство несет следующий
расход на тот же предмет:
жалованье судовым священникам . 19 694 руб.
портовое духовенство и церкви . . . 107 576 .
выдача прибавочного жалованья . . 360 „
Итого 127 630 руб.
VI
Из смет министерства иностранных дел мы извлекли
следующие цифры, характеризующие расход на
православную церковь:
Содержание священно- и церковнослужи^
телей и церковные расходы в
дипломатических и консульских
учреждениях за границей 270254 руб.
Наем помещений для церквей 6 347 .
Содержание помещений для церквей . . 14050 „
Итого 290651 руб.
VII
Расход на господствующий культ по сметам
министерства внутренних дел исчисляется в следующих цифрах:
Содержание и ремонт церквей 225 276 руб.
Содержание духовно-учебных заведений . 135272 „
Содержание священно- и
церковнослужителей 15090 .
Итого 375638 руб.
На средства министерства внутренних дел
содержатся кафедральные соборы в Петербурге и в Москве, а
также православный собор в Царицыне и Исаакиевский
в Петербурге; на эти-то храмы и идет содержание в
225 276 руб.
Также на средства министерства внутренних дел
содержатся священно- и церковнослужители казанской,
винницкой, виленской, московской и томской окружных
лечебниц (всего 5520 руб.).
126
Из средств министерства внутренних дел
расходуются значительные суммы на культы иных вер.
Содержание центральных учреждении:
департамент духовных дел иностранных
исповеданий 69 925 руб.
канцелярия армяно-грегорианского
Синода 11680 ,
римско-католической духовной коллегии . 22 718 .
евангелически-лютеранская генеральная
консистория 17 940 ,
Итого 122 263 руб.
Содержание местных учреждений:
армяно-грегорианские консистории . 42 345 руб.
евангелические консистории . . . 39222 ,
магометанские духовные
управления 56 447 „
Итого 138014 руб.
Содержание духовенства:
римско-католического . , ♦ . . 1354146 руб.
евангелического 60 079 „
магометанского 1350 „
Итого 1415575 руб.
Всего 1675852 руб.
Рассматривая детально эту таблицу, мы видим, что
более всего затрачивается средств из государственного
казначейства на римско-католическое исповедание,
именно 1376 864 руб. Потом на евангелическо-лютеранское—
117 241 руб. Потом на магометанское — 57 797 руб., на
армяно-грегорианское — 54 025 руб.
Весьма характерно для всей «внутренней» политики
министерства внутренних дел, что многочисленное
еврейство России не имеет ни центрального государственного
управления, ни местного, и на содержание еврейского
духовенства не идет ни копейки из государственных
средств. Сведения о делах иудейского исповедания также
сосредоточиваются в министерстве внутренних дел, где-
то в одном из столов соответствующего департамента, и
в сметах нигде не выделен расход на этот предмет.
127
Также отсутствует и так называемое «язычество»,
столь еще распространенное в России, а также буддизм,
ламаизм и проч.
Общая сумма расходов на все культы по
министерству внутренних дел выражается цифрами:
На православную церковь 375 638 руб.
На иные культы 1 675 852 „
Итого 2 051 490 руб.
VIII
В сметах министерства юстиции, составленных очень
общо, почти совершенно не выделены расходы на свя-
щенно-церковнослужителей. Единственный
детализированный расход это содержание духовенства в училище
правоведения и в Константиновском межевом институте,
который [расход] равняется по обоим учебным
заведениям 4300 руб.
В смете есть указание такого рода: «Вознаграждение
свидетелям, экспертам и духовенству—1706 290 руб.»
Сколько же приходится на духовенство? А между тем мы
знаем, что ни одно заседание суда не обходится без уча*
стия священника при приводе к присяге, а так как судов
окружных, судебных палат и проч. в России достаточно
много, то и расход этот должен быть значителен. Мы
думаем, что мы не преувеличим, если для всей России
отчислим цифру на этот предмет в 10000 руб.
Кроме того, в судах постоянно приходится приводить
к присяге лиц иных вер. Этот расход отдельно также не
выведен в смете. Определим его в 1000 руб.
Так что по министерству юстиции расходы на
православный культ примерно будут слагаться из двух цифр*
Вознаграждение духовенства в
учебных заведениях 4 300 руб.
Вознаграждение священникам за
приведение к присяге в судах .... 10000 „
Итого 14 300 руб.
Вознаграждение священнослужителям
иных вер за привод к присяге в
судах 1 000 руб.
Итого по всем культам 15 300 руб.
128
о j o i и
эинижбэяоэ
кыэхижХи-э кип
-аояйэп-ониэиншэ
ЭЧНБ801ЛЗЖ
KCMHttlWOIfBDU
очнеиоитж
ИВНОХВЧ1Г
эчнсео!геж
КВМИ1ШЭТПВ8Э
эчнеаодож
олочжоо. снонве
>4birdiB8Brouddii
ЭЯИВ801ГВЖ
ииао1гэоло9
ивйоэээфоёи
ЭЧНВ801ГВЖ
010
СО
940
Tf
402
СО
000
(N
600
^
400
8
т"н
038
~
о
г—
00
8
8
О
8
I I I
S
О
(V
X
2 fe
>> ш
к «=:
н
* &
о
I §
и
н о
S X
и и
си со
а о
со с*
я к
оо *5
о
о
К
о.
о
S S
к
К
х
8
2
а
X
К
3
и
а».
ш
о
та а
Н го
о
*
о <и
« 6t
о о
я н
s s
£ о.
§.«
s £
w
*?
2 *
о со
0,0
а о
о <
2
о
ас
s .
§з
X
А
О
>»Ч
о «
3^
°1
й1
о ^
о
СО
'О
О
СО
О
8
8
О
ю
129
IX
Переходим теперь к выяснению расходов на все
вероисповедания по ведомству министерства народного
просвещения.
В высших учебных заведениях затраты на
господствующий культ распределяются следующим образом [см.
табл. на стр. 128]:
Стоимость преподавания предметов культа в средних
учебных заведениях, а также сумма содержания
духовенства в них определяется следующей таблицей:
Православным преподавателям закона божьего
Название округов
Варшавский . .
Виленский . . .
Западно -
Сибирский ....
Восточно -
Сибирский ....
Приамурский
[край]. . . .
Кавказский . . .
Туркестанский
[край]....
Казанский . . .
Московский . . .
Киевский ....
Одесский ....
Оренбургский .
Рижский ....
Петербургский . .
Харьковский. . .
Итого
мужские
гимназии
и
прогимназии
13 000
11865
3 660
2760
1650
11760
5760
9 720
29 385
18 465
21465
4 500
8 520
19 380
1 2)640
182530
женские
гимназии
и
прогимназии
2 900
150
—
—
—
—
4 430
—
—
150
—
—
—
—
—
7 630
реальные
училнта
(в рублях)
3000
7 200
3150
2 250
—
8 310
1575
9300
1 14550
! 8400
| 9450
4200
2100
10 350
15 550
99 385
городские |
училища
1770
28 260
10390
10305
2025
22710
6 660
23280
57 690
18180
22 320
16 560
10 840
30315
26010
287 315
Итого
20670
47 475
17 200
15315
3675
42780
18 425
42 300
101 625
45195
53235
25 260
21460
60045
62 200
576 860
В иных учебных заведениях расход на
преподавателей закона божьего выражается в следующих цифрах:
130
В средних и низших технических училищах с низшими
ремесленными школами 4 480 руб.
В средних и низших учебных технических училищах
без низших ремесленных школ 9 195 ,
В учительских институтах 10 880 .
В учительских семинариях 66 195 п
В учительских школах 2 800 „
В Варшавском институте глухонемых 1400 ,
В двухклассных городских училищах в губерниях
Киевской, Волынской и Подольской 16 420 п .
В окружной городской школе в Нальчике 150 .
В Мариинских женских училищах 4 550 »
В низших промышленных училищах и школах .... 1 270 »
В ремесленных училищах 2900 ,
В школах ремесленных учеников 2 400 ,
В низших ремесленных школах 13 050 ,
В начальных народных училищах 418 350 ,
Итого 554 040 руб.
Сумма, затрачиваемая на преподавание закона
божьего в начальных народных училищах, точно не
определена в смете. Всего начальных министерских
училищ числится 16 734. Мы положили по 25 руб. на
школу на вознаграждение законоучителю, что и
составило 418350 руб.
Общая сумма кредита на начальные народные
училища в 1909 г. достигла 15862 957 руб. Мы полагаем, что
исчисленная нами сумма скорее преуменьшена, чем
преувеличена.
По смете специальных средств на законоучителей по
различным губерниям исчисляется всего 10 825 руб.
Таким образом, по смете министерства народного
просвещения на предмет господствующего культа
расходуется всего:
В высших учебных заведениях , * 70 390 руб.
В средних учебных заведениях . . , 576 860 .
В иных и низших учебных заведениях 554 040 .
По смете специальных средств . . 10 825 .
Итого , , . , . . 1212115 руб.
131
Название округов
Варшавский. . .
Виленский . . .
Западно -
Сибирский ....
Восточно -
Сибирский ....
Кавказский. . .
Туркестанский . .
[край] . .
Казанский....
Московский . . .
Киевский....
Одесский ....
Оренбургский . .
Рижский ....
Петербургский . .
Харьковский . .
Итого. . . .
1 Инославным преподавателям закона божьего
1 мужские
гимназии
и
прогимназии
женские
гимназии
и
прогимназии
реальные
училища
тельские
семинарии
городские
училища
о
о
3
| (в рублях)
16 800
5 805
100
400
2650
120
5520
400
260
8540
4015
290
44 900
1000
1000
2 800
1640
505
180
1080
750
2300
1030
240
10525
2 340
4060
6400
1770
2 700
<
390
390
1360
6 610
19 570
13 645
100
400
8 740
1015
180
6 600
1150
260
12200
5045
530
69 435
Еще отпускается на преподавание инославного и
иноверного закона божьего в следующих учреждениях:
В Мариинских женских училищах 720 руб.
В окружной горской школе г. Нальчика 100 .
По смете специальных средств в разных губерниях . 3 230 „
Итого 4050 руб.
А всего на иносравное и иноверное преподавание
закона божьего из средств министерства народного
просвещения отпускается 69 435 руб. + 4050 руб. = 73 485 руб.
Общая сумма расхода на предмет культа по ведомству
народного просвещения равна:
на православный культ 1212115 руб.
на иные культы 73 485 ,
Итого
1 285 600 руб
132
Надо еще заметить, что из средств министерства
народного просвещения отпускается значительная сумма
в помощь учебным заведениям, содержимым за счет
посторонних источников, именно высшим народным
училищам,— 94 305 руб. 71 коп. и средним учебным
заведениям, содержимым на частные средства,— 1047 366 руб.
33 коп. Сколько из этих значительных сумм должно
быть отчислено для священно-церковнослужителей, пока
определить не представилось никакой возможности, так
что по министерству народного просвещения, очевидно,
представленные нами цифры надо считать за
минимальные.
X
По министерству торговли и промышленности на
предмет господствующего культа затрачивается следующее
количество денег:
В 8 училищах дальнего плавания законоучителям . . 2280 руб.
В 4 школах судовых механиков 640 .
В 12 трехклассных мореходных школах 2 100 „
В 22 двухклассных мореходных школах 2 500 „
В 9 приготовительных мореходных школах 1 350 .
Итого 8 870 руб.
На преподавание инославных исповеданий в тех же
школах 1 702 руб.
Всего на предмет культа 10572 руб.
Этой цифрой—10 572 руб. — исчисляется весь расход
на предмет культа по сметам министерства торговли и
промышленности.
А7
По сметам министерства землеустройства и
земледелия расходы на предмет культа исчисляются так:
133
о j о х и
уэанйэп
BHHOdlDOU И
amiBaorXdooo
•оинвжйэгоэ
ошнэи
Лионеолбэп
эинэьХ90
ИБЯИЙШ01ГеЭ11
ЭЧНВ001ГВЖ
ИВНОНВЧй
зчнвао1гвж
иеяиннэйншэ
ЗЧНВЯ01ГВЖ
иыгэхиьХ
-ононве
ЭЧНВв01ГВЖ
О Ю 00 О СЧ
00 (N С» гн О)
Г- (Л
см
о о о
ОО О СО
о ^ »-•
8 о о со
О Ю ГО
00 ОО СМ Г^
CM IM (О
о
см
I СО
' со
СМ
8
I 2 §
о о
о о
СС СМ
о
о
ОО
о
о
о
8
8
СО
8
8
ОО
I I I I I I
I *•
о
ю
(N
I I I
о
о
ю
*-« I ст со
8 8 | g
СО
со
о
СМ
2
S
X
•X
X
«=1 о
О Л
К *;
К *
о
о>
9 S.
s о.
§ g
со
о
ее
в
X
S
5 ° ч
S О
»т" г* СО
СО
о >>
су О
о со S
s 5 ч
си J-! 2 ш
» ё 5 °
ю Ю со со
•ж ш
ЁВ
о «
Си О
О CQ
н 9,
СО »=(
Си со
о
ш
с s
о |
S §
со си
S
2
о
а
в X
X <и
5 &
S к
<и со
си о
X
о
и:
к
X
си
ю
ь
•X
о
к
о
о
5 Р
S
С PQ
о
X
CU
а.
о
и
о
н
S
ч 8
134
Кроме того, из средств этого же министерства на
нужды православной церкви отпускается:
На содержание храма и причта Гагринской
климатической станции 1 740 руб.
На церковные нужды районов: Тобольского, Томского,
Енисейского, Иркутского, Амурского,
Приморского, Акмолинского, Семипалатинского, Тургайско-
Уральского, Семиреченского, всего 105000 „
Итого 106740 руб.
По таблице расходов на учебные заведения .... 54173 руб.
Итого 160913 руб.
XII
В смете главного управления почт и телеграфов мы
нашли только одну ассигновку: на жалованье
преподавателю богословия в Электротехническом институте —
500 руб.
XIII
По смете министерства путей сообщения расходуются
следующие суммы, сведенные нами в одну таблицу:
Кому выдается
Настоятелю церкви и
законоучителю.
Причетнику....
На содержание
Итого. . . . .
01
*
я*
t- с <и
Инсти
неров
сообщ
1000
300
500
1800
а» а»
о о
* §«£
•ю а» 3
Москс
инжеи
учили
900
—
500
1400
а»
м
еволоц
ще
кторов
3 S Ж
400
— •
—
400
ные
й
ческие
нодоро
ща
Техни
желез
учили
16 000*
—
—
16000
о
о
н
18300
300
1000
19 600
* Всего в 1909 г. было 40 технических училищ, в каждом был
законоучитель, получавший по 400 руб. жалованья в год.
135
Семи законоучителям инославных вероисповеданий —
920 руб., а всего на предмет культа по ведомству
министерства путей сообщения расходовалось:
На православный культ 19600 руб.
На инославные культы 920 „
Итого 20 520 руб.
XIV
В смете государственного контроля имеются
следующие ассигновки на предмет культа:
На содержание церкви « 3000 руб.
Священнику содержание 1500 „
Итого 4 500 руб.
XV
По управлению отдельного корпуса пограничной стра«
жи, находящегося в ведении министерства финансов,
имеются следующие ассигновки на предмет содержания
господствующего государственного культа:
На вызов в СПб. сводной роты по случаю
храмового праздника 21 ноября . . 4 000 руб.
Священникам и причетникам (содержание,
суточные, квартирные) 29471 ,
Итого 33471 руб.
XVI
Рассмотрев все сметы государственного бюджета и
выбрав из них все данные, которые только могли
относиться к предмету нашего исследования, мы должны были
прийти к заключению, что установление совершенно
точной цифры расхода из государственных средств на
предмет господствующего и иных культов пока еще
невозможно. В настоящее время возможно только дать
приблизительные цифры. Общий итог этих затрат [на пра-
136
вославный культ], по нашему исследованию, выражается
в следующих цифрах:
По военному министерству 891031 руб.
у> морскому министерству 127 630
» министерству путей сообщения . . . 19600
» министерству иностранных дел . 290651
» министерству внутренних дел . . . 375638
> министерству юстиции 14 300 .
» министерству народного образования 1212115
» министерству торговли и
промышленности 8 870
» министерству землеустройства и
земледелия 160913
> смете главного управления почт и
телеграфов 500
» смете государственного контроля . . 4500
» смете корпуса пограничной стражи 33471
Итого 3139 219 руб.
Таким образом, общая сумма затрат на
поддержание православного господствующего культа из средств
государственного казначейства в 1909 г. должна быть по
меньшей мере определена в следующих размерах:
По смете святейшего Синода .... 31681911 руб.
» сметам различных ведомств ... 3139 219
Итого 34 821 130 руб.
Отсюда видно, что несмотря на то, что мы не имели
возможности учесть целый ряд значительных расходов
на поддержание господствующего культа, несмотря на
то, что многие расходы мы ставили приблизительно,
заведомо уменьшая их, все-таки смета по ведомству
православного исповедания должна быть увеличена не менее
как на 10% против суммы сметы «святейшего Синода»,
чтобы хотя приблизительно соответствовать
действительной затрате денег из средств государственного бюджета.
Точное же вычисление, которое мы надеемся произвести
в недалеком будущем *, по всей вероятности, еще
увеличит этот основной расход не менее как на 10%.
Нам остается теперь определить общий расход из
государственных средств на все культы.
* В дальнейшем В. Д. Бонч-Бруевич статей на эту тему не
публиковал — Ред.
137
На икославные и иноверные исповедания по
различным министерствам расходуются следующие суммы:
По военному министерству 14176 руб.
» министерству внутренних дел . . 1675 852
» министерству путей сообщения . . 920
» министерству юстиции 1000
» министерству народного
просвещения 73 485
> министерству торговли и
промышленности 1702
Итого 1 767 135 руб.
Общий же расход на культы таков:
На культ православного исповедания 34 821 130 руб.
На иные культы 1 767 135
Итого 36588 265 руб.
Таким образом» союз между церковью и государством
России стоит народу не менее, чем 367г млн. руб.
денежной затраты.
Отделение церкви от государства, помимо очень
многих прочих благ, дало бы возможность перебросить эту
значительную сумму денег на предмет расходования на
ту или иную общенародную нужду.
Конечно, мы прекрасно понимаем, что
господствующие классы будут из всех сил цепко держаться за
государственную религию, потому что они знают, что религия
есть средство, которым еще долгое время можно будет
поддерживать устои, на которых покоится все бытие
современного буржуазного общества. Само собой понятно
и то, что демократия России будет везде и всюду, наряду
с прочими насущными задачами, вести упорную борьбу
за свободу совести, как за одну из составных частей
общих органических свобод, без которых сколько-нибудь
развитому человеку, союзу, обществу или народу дышать
нельзя. Многомиллионные народные массы, совершенно
еще не задетые социал-демократическим учением, в этом
вопросе не только инстинктивно, но и сознательно будут
заодно с нами, ибо вопрос свободы совести — коренной
и насущный вопрос их жизни.
Петербург, 1913 г.
138
Роль духовенства
в первые дни Октября
Духовенство господствующей православной церкви
совершенно приспособилось к Февральской революции,
которая освободила его от зависимости от царедворской
клики государственных чиновников, дала
самостоятельность и совершенно не обрезала никаких его прав и,
главное, доходов. Именно после Февральской революции
духовенство особенно сильно стало настаивать на созыве
своего Всероссийского съезда для избрания патриарха,
на изменении Синода и всевозможных других
установлений ведомства православного исповедания. Никто в то
время, кроме крайней левой печати, еще не говорил о
необходимости отделения церкви от государства и школы
от церкви.
Вот почему совершенно понятен тот гнев возмущения
и ненависти, с которым духовенство господствующей
православной церкви обрушилось на Октябрьскую
большевистскую революцию, которая с первых же дней своего
существования сейчас же заявила о необходимости
немедленного практического осуществления декрета об
отделении церкви от государства и школы от церкви.
Решительно всюду и везде представители православной церкви,
все эти многочисленные священники, благочинные,
митрополиты, архиереи, иеромонахи и просто монахи
почувствовали сразу жгучее дыхание истинной пролетарской
революции. Им не только никто не оказывал никакого
почтения, но их прямо и определенно называли врагами
народа, которые столетиями боролись и восставали
против малейшего проявления культуры, особенно среди
народных масс. Об этом писали во всех социалистических
газетах, журналах, об этом говорили на всех собраниях
и митингах, это проводили в жизнь везде и всюду,
выгоняя этих жадных «мирских захребетников» не только из
общественных учреждений, но и из самых дальних нор и
щелей, куда везде и всюду проникло православное
духовенство своей пропагандой, своим тлетворным влиянием.
Правительство диктатуры пролетариата определенно
заявило, что православная церковь свободна, как и всякое
другое вероисповедание, но что оно лишается всех прав
139
государственного установления *, является частным
учреждением, которое ни в какой степени не поддерживается
правительством. Пропаганда церковная допускалась, но
допускались также, согласно закону, и полное неверие,
и антирелигиозная пропаганда для борьбы с тем
дурманом, который ранее везде и всюду распространяли
представители этой сильной духовной организации, плотно
связанной с главенствовавшими эксплуататорскими
классами. Лишь только прошло несколько дней после
низложения Временного правительства, как всюду стало
слышаться, что священники выступают в проповедях и
другими способами против советского режима.
В ноябре была организована специально в Смольном
так называемая «семьдесят пятая комната» \ т. е. такое
учреждение, которое возникло по воле
Революционного комитета, было утверждено Петроградским
исполкомом и должно было заняться борьбой с пьяными
погромами, контрреволюцией, саботажем, бандитизмом и
другими многочисленными контрреволюционными
проявлениями, которыми старый мир хотел пошатнуть новую
молодую пролетарскую власть. Исполком, с согласия
Владимира Ильича, назначил меня председателем этого
комитета, вручив ему дискреционную власть2 для борьбы
со всеми контрреволюционными элементами и
выступлениями как в столице, так и в ее окрестностях. Не успели
мы организовать наш новый комитет из самых отборных
рабочих Петроградских заводов, как рабочие комиссары
его, рассыпанные решительно везде по Петрограду,
сообщили мне, что повсюду, в самых глухих закоулках,
появились чьи-то печатные прокламации, в которых
проклинается Советская власть и призывается на голову
этих «безбожников и насильников гнев божий», и
[которые] обращаются ко всем верующим в «господа
нашего Иисуса Христа» всеми мерами противиться этой
новоявленной «дьявольской власти», ни в коем случае
ей не подчиняться, беречь «мать-церковь, ее
служителей» и оставаться «верными чадами православной
церкви».
Когда мне рассказали это приблизительное
содержание расклеенных по заборам прокламаций, я сразу дога-
* Имеется в виду, что православная церковь перестала быть
государственной, какой была при царизме. Ред.
140
дался по тому лампадному маслу, которое было разлито
в этих прокламациях, что это, несомненно, произведение
поповских рук православной церкви, что это они
выступили против нас с нелегальным печатным словом. Мне не
хотелось гоняться по городу за каждой прокламацией, так
как я прекрасно сознавал всю нелепость подобной
работы; но я чувствовал себя обязанным во что бы то ни стало
как можно скорей открыть первоисточник, откуда идут
эти произведения поповской печати, и арестовать тех, кто
написал эти воззвания и кто распространяет их. Нам
посчастливилось. Недалеко от Смольного, в переулках,
также появились эти расклеенные на домах и заборах
прокламации. Возмущенные рабочие и просто
обыватели, сорвавши их или найдя некоторое количество
экземпляров, подброшенных на крыльцо домов, собрали все
это и принесли мне в Смольный. Я тотчас же направил
в эти районы с десяток рабочих комиссаров, которые
быстро рассыпались по всем переулкам и закоулкам и в
одном из них арестовали двух благочестивых старушек,
которые, ковыляя по тротуару, одетые в полумонашеские
«черничные» платья, тихонько расклеивали эти листки.
Одна мазала забор клейстером, а другая прихлопывала
бумажку, тщательно разглаживая ее. Застигнутые
врасплох на месте преступления, они заахали, заохали и были
крайне изумлены, когда рабочие комиссары, бережно
взяв их под крылышки, не спеша повели в Смольный. Они
были приведены ко мне в 75 комнату. Эти сморщенные
божьи старушки были ужасно перепуганы и почти не
могли отвечать. Видя, что разговаривать с ними не
представляется возможным, я сказал, чтобы у них отобрали
прокламации и дали мне на просмотр. Видя, что
старушки очень замерзли, я велел их напоить чаем с булками
и дать погреться у печки. Старушки расположились,
сначала робко поглядывая на нашу боевую обстановку:
постоянно являлись матросы и солдаты, приводили
арестованных, вносили конфискованное оружие, бомбы и т. п.,
с чем шли на нас тогда контрреволюционеры. Видя, что
на них никто не обращает внимания, старушки вплотную
засели за чаек. Один из комиссаров угостил их яблоком,
и они, почувствовав любимый запах антоновки, с
аппетитом выпивали стакан за стаканом, изрядно закусывая
ситным, который был им предложен. Когда я увидел, что
старушки обогрелись, распотели, и бледные их щеки по-
HI
крылись играющим румянцем, я предложил им подойти
и сесть около моего стола и повел с ними беседу: кто
они такие, кто их послал делать то дело, которое они
делали, и просил рассказать мне все подробно. Старушки
встрепенулись и, видимо, не знали, как им быть. Я в это
время прочел воззвание, которое оказалось подписанным
патриархом Тихоном 3.
Это открытое выступление «святого отца» мне даже
понравилось. По крайней мере я видел, что этот человек
не из трусливых и не рассылает подметных писем, как это
делали многие другие организации, а то, что думает, то
и говорит, не только ставя свою подпись, но и указывая
свой адрес.
Мне важно было знать, кто вокруг этих старушек
действует. Старушки очень скоро раздобрились и подробно
рассказали, что им дал по целковому их знакомый, у кого
этих воззваний целые горы и который собирает вот
таких лиц, как они, и рассылает их по всему городу и
уезду. В это время ко мне в комнату вошел, как всегда
энергичной походкой, тов. Благонравов4, комендант
Петропавловской крепости, в полном боевом вооружении, а
с ним два его сотоварища, также в боевой походной
форме. Они приехали по моему вызову, чтобы немедленно
отправиться и прекратить погром на одном из водочных
заводов, который пьяная толпа громила на Мойке. Так
как уничтожить погром было дело более важное и
спешное, чем уничтожить штаб-квартиру патриарха Тихона, то
я сказал Благонравову, чтобы он ехал на [место]
погроме], а потом вернулся бы ко мне для отыскания
конспиративной штаб-квартиры патриарха Тихона и для ареста
всех тех лиц, которые там находятся, — и я показал ему
прокламации Тихона. Когда он узнал, кто их
распространяет, то пристально посмотрел своим упорным, долгим
взглядом на одну из старушек, которая перепугалась
этого взгляда и вдруг стала садиться, как бы защищаясь
от него руками. Это было так смешно, а для нее,
очевидно, так трагично, что все в комнате расхохотались, а она
почти заплакала. Благонравов круто повернулся и
вышел. Старушек мы больше не беспокоили, и они в
томлении дожидались своей участи. Я им сказал, что они будут
дожидаться вон того, который смотрел на них, и его они
должны будут повести на ту квартиру, из которой они
получили листки. Старушки присмирели. Благонравов
142
вернулся часа через полтора и сказал, обращаясь к
старушкам:
— Пойдемте, да смотрите не путать и не врать. Нам
с вами возиться долго нечего.
— Что ты, батюшка, — заголосили старушки, — где
нам врать, мы все тебе расскажем... — и исчезли,
торопливо семеня за быстро удалявшимся тов. Благонраво-
вым.
Через полчаса Благонравов звонил мне по телефону,
что он открыл квартиру, сплошь заваленную
прокламациями, всевозможными свеженапечатанными книгами и
брошюрами, направленными своим содержанием против
Советской власти, и что главное действующее лицо,
хозяин этой квартиры, арестован, а также и все те, кто был
там; что он здесь оставил засаду, а сам ведет
расследование и, несомненно, в самое ближайшее время выяснит,
в какой типографии печатались эти воззвания, для того,
чтобы немедленно арестовать всю типографию. Всю эту
публику он посадил в автомобиль и отправил в
Петропавловскую крепость. Мы быстро нашли типографию,
которую немедленно закрыли, а потом конфисковали,
арестовали ее владельца и всех тех, кто принимал участие
в печатании этих прокламаций.
Так началось наше первое знакомство с противосовет-
ской пропагандой представителей православной церкви.
На утро я сообщил об этом инциденте Владимиру
Ильичу, показал ему прокламацию Тихона и спросил его,
что он велит делать нам с автором этих прокламаций.
— Ничего, — ответил Владимир Ильич, — сообщите
ему, что Советская власть не намеревается надеть на его
голову венец мученичества, но все те, кто будет
распространять его произведения, будут немедленно
арестовываться и предаваться суровому суду. Напечатайте обо
всем этом в газетах и предупредите рабочие кварталы,
чтобы строго следили за появлением прокламаций.
Я сказал ему, что предполагаю немедленно сообщить
петроградскому митрополиту и поставить его в
известность, что он, как глава петроградского духовенства,
будет ответствен перед Советской властью, в частности,
перед нашим комитетом, за антиправительственную
пропаганду в церквах и что он должен предупредить всех
своих благочинных и священников, что такая пропаганда
в открытом общественном месте, с кафедры и церкви,
143
будет нами преследоваться, как контрреволюционная,
согласно объявленному осадному положению в
Петрограде5, по всей строгости и суровости законов диктатуры
пролетариата. Владимир Ильич одобрил эту меру и
прибавил:
— Надо всегда ставить в ответственность самых
высоких лиц православной церкви, хорошо помня, что
низшее духовенство и особенно паства являются орудием
в их руках и часто совершенно не ответственны за то, что
делает высшее церковное управление и главари его.
Старушек мы на другой день призвали из
Петропавловской крепости в 75 комнату Смольного, подробно им
объяснили всю гнусность пропаганды патриарха Тихона,
причем я показал им, что собираю все то оружие,
которым контрреволюционеры желают повредить народной
власти, и что вот одни идут с бомбами, другие с
маузерами, третьи с ядом, а вот они сами с прокламациями,
которые разливают такой же яд среди народа. На
старушек это произвело ужасное впечатление, когда они
увидели у меня в шкафу за стеклом их прокламации рядом
с бомбами. Этот наглядный урок им, очевидно, бросился
в глаза, и они сначала уверяли меня, что они никого
убивать не хотят, но я им объяснил, что в силу этих
прокламаций множество невежественного народа может выйти
из послушания законной правительственной
революционной власти, и что правительственная власть на это должна
будет ответить самыми суровыми карами, и что от этого
может произойти убийство, и что тогда именно они будут
прямыми убийцами как распространители этих
прокламаций, а также и патриарх Тихон как написавший эти
воззвания. Со старушками долго говорили рабочие и,
в конце концов, мы их отпустили на все четыре стороны.
Они клялись, что более никогда не будут этим делом
заниматься и другим закажут, поблагодарили нас за
хлеб-соль и ушли.
За несколько дней и ночей мы арестовали около
сорока человек, которые расклеивали и разбрасывали в
различных местах Петрограда, все более по окраинам, эти
прокламации патриарха Тихона.
Я не дозвонился митрополиту, а соединился с каким-
то архиереем, который как раз позвонил мне по поводу
того, что они хотят устроить крестный ход6 по Невскому
от Исаакиевского собора до Невской лавры и что он тре-
144
бует разрешения. Я ответил его преосвященству, что
требовать он может у себя в приходе от своих дьячков и
попов, а в Смольный ему надо обращаться с просьбой,
так как здесь заседает законное рабоче-крестьянское
правительство; что на первый раз я не ставлю ему в вину его
некорректность, отнеся ее к его плохому семинарскому
воспитанию; сказал, что крестный ход правительство
разрешает совершенно свободный, и если в нем будет не
200 тысяч, как он говорит, а даже миллион людей, то для
нас это совершенно безразлично, и что я ему гарантирую
полную безопасность крестного хода по всем улицам
Петрограда, но, со своей стороны, его официально обязываю
как главного командира этой процессии взять на себя
ответственность за полный порядок внутри самой
процессии, внутри тех многотысячных масс, — как говорит
он, — которые будут следовать за иконами и хоругвями
под его командой.
— Как! — возопил он по телефону мне в ответ.—
Я должен взять на себя обязательство за порядок в
крестном ходе, — да как же я могу это сделать? ..
— Это меня не касается, — ответил я ему, —
правительство разрешило свободу религиозных процессий под
строгой ответственностью их организаторов. То время,
когда урядники, полицейские и жандармы охраняли
порядок в крестных ходах, минуло безвозвратно, и вам
остается только одно: заменить этих представителей
полиции вашими многочисленными монахами, дьячками,
дьяконами, священниками, расставить их по всему
крестному ходу для наблюдения за порядком внутри
процессии.— И предупреждаю вас,— сказал ему на
прощание,— что если внутри процессии случатся какие-либо
недоразумения или столкновения, то вы вместе с
вашими благочинными и другими вашими
начальствующими лицами ответите перед законной властью по всей
строгости суровых и крайне скорых революционных
законов.
Я слышал по голосу архиерея, что он был
чрезвычайно недоволен этим моим разговором с ним, перепуган и
почти готов отказаться от крестного хода. Я тут же
сообщил ему официально, для передачи митрополиту, по
поводу воззваний патриарха Тихона и сказал ему, что если
в крестном ходе будут раздаваться подобные листки, то
арестовывать будут не тех, кто их берет, а тех, кто их раз-
145
дает и близ идущее, наблюдающее за порядком
духовенство, в каком бы чине оно ни было и в какой бы мундир
ни было одето.
Крестный ход состоялся, но в нем участвовало,
конечно, не 200 тыс., а не более 50 тыс. человек. На всем
пространстве его шествия, особенно на перекрестках улиц,
были поставлены вооруженные отряды Красной гвардии,
которые должны были наблюдать, чтобы никто из толпы,
не находившейся в крестном ходе, не помешал бы его
шествию, чтобы никто не произносил каких-либо
оскорбительных речей, насмешек над священными предметами
православных. На всем пространстве шествия крестного
хода было арестовано восемь человек, которые пытались
своими провокаторскими выступлениями нарушить
порядок и вызвать столкновение групп населения, и эти восемь
человек были доставлены к нам в Смольный, в 75
комнату, для следствия и суда.
В свою очередь, чтобы воспользоваться этим
крестным ходом для агитационных целей, мы отпечатали
воззвание к гражданам, в котором подробно разъяснили им
о Советском правительстве и о тех законах, которые оно
издавало и будет издавать по поводу господствующей
православной церкви и всех других видов культов. Мне
хотелось, чтобы эта, самая некультурная, самая серая,
фанатичная толпа, которая шла за духовенством в
крестном ходе, познакомилась бы с сущностью декрета об
отделении церкви от государства. Эти прокламации мы
широко раздавали в крестном ходе, и я сам наблюдал,
с какой жадностью их читали вслух тут же на улице и
не бросали, а брали с собой. Так что все слухи, которые
распустило духовенство перед этим крестным ходом, что
правительство готовит избиение верующих и
последователей православной церкви, что будут у них отняты
иконы, хоругви и другие принадлежности их культа,
оказались, конечно, совершенно ложными, ни на чем не
основанными. Смешно было смотреть, как все эти дьяконы,
иподьяконы, священники, благочинные шли, подбирая
рясы, внутри крестного хода, стараясь всюду, свыше
всякой меры, поддержать порядок, вмешиваясь в разговор
отдельных групп, довольно удачно выполняя роль
бывшей полиции. Крестный ход благополучно дошел до Але-
ксандро-Невской лавры. Там участвующие в нем
разбрелись по кладбищу и через некоторое время группами
146
стали расходиться по городу. Так защитникам
контрреволюции демонстрация на религиозной почве совершенно
не удалась, и, можно сказать, даже провалилась.
«Правящему» и «господствующему» духовенству было
показано его собственное место и его собственное бессилие.
Народ понял, что его обманывали. И в крестных
ходах, которые совершались после, народу было
значительно меньше. Обыкновенно в них принимали участие
старики, старухи и жители окраин города Петрограда, по
преимуществу ремесленники, лавочники, домашняя
прислуга и т. п. элементы, оторванные или отчужденные от
пролетарской среды.
С течением времени, когда контрреволюция все более
и более наседала на новое правительство со всех сторон,
контрреволюционная роль духовенства православной
церкви выявилась еще более во всей своей
неприглядности. Почти не было белогвардейского заговора, в
котором не принимали бы, так или иначе, участия те или иные
элементы православной церкви, а провокационная
деятельность патриарха Тихона простерлась до такой
степени, что подвела огромное количество людей под очень
жестокие неприятности. Он и его сподвижники были
прямыми виновниками смерти огромного количества людей.
Чтобы не быть голословным, я приведу нашим
читателям только несколько примеров: каждое белогвардейское
восстание на всех границах и рубежах России всегда
начиналось и сопутствовалось благословением
духовенства, которое умело перековывать кресты на мечи,
перевязывать кропила на нагайки и принимало самое
деятельное участие в истреблении представителей рабоче-
крестьянской власти. Бывали случаи — и они нередки,—
когда духовенство шло с оружием в руках против
рабоче-крестьянской армии, и в Ярославле оно бешено
расстреливало из пулеметов рабочие батальоны,
атаковавшие белогвардейские банды7, наймитов французских
капиталистов.
В организации армии Колчака духовенство
православной церкви принимало особо деятельное участие.
Полки «Иисуса Христа», «пресвятой богородицы» и
прочие тому подобные, по названию подражавшие полкам
средневековых крестоносцев, должны были возбуждать
религиозный фанатизм в борьбе колчаковцев против
Советской власти.
147
Эти полки были организованы непосредственно белым
и черным духовенством; они с крестом и оружием в руках
выполняли боевые задания стремившегося к водворению
в России старого порядка белогвардейского адмирала.
Когда завравшийся патриарх Тихон принужден был
«самоустраниться» под давлением некоторой части более
догадливых лиц из духовенства, то они вычитали ему
список некоторых из его общественно-политических
грехов. Заявив патриарху, что его известное
послание-прокламация от 28 февраля 1922 г. по поводу церковных
ценностей «на местах явилось сигналом для новой вспышки,
руководимой церковной иерархией, гражданской войны
против Советской власти», они также напомнили ему, что
«с именем Тихона вообще связано вовлечение церкви
в контрреволюционную политику, конкретно
выразившуюся, между прочим: а) в демонстративном анафематство-
вании патриархом большевиков 19 января 1918 г.; б) в
выпуске патриархом послания от 15(28) февраля 1918 г.,
призывавшего к сокрытию в потайных местах церковного
имущества, к набатным звонам и к организации мирян
в целях сопротивления Советской власти (это послание,
по словам священника] Красницкого, на местах вызвало
1414 кровавых эксцессов); в) в посылке патриархом
Николаю Романову в Екатеринбург, через епископа Гермо-
гена, благословения и просфоры; г) в рукоположении в
священный сан и в приближении к высшим
иерархическим должностям целого ряда лиц, определенно
выявивших себя в качестве приверженцев старого
монархического строя *; д) в превращении церкви вообще в
политическую организацию, прикрывшую своей ризой и
впитавшую в свои приходские советы те безответственные
элементы, кои хотят именем церкви и под знаменем
церкви свергнуть Советскую власть» **.
Конечно, это хорошо, что приходо-расходная книга
политических бесчинств и черносотенных выступлений
патриарха Тихона велась более или менее в порядке
священником Красницким, который и предъявил этот счет
самому святейшему, очевидно, думая, что этот счет бьет
только по коню. Нет, он очень сильно бьет и по оглоблям!
* В том числе высшие чины военных из белогвардейцев.
** Цит. по кн.: А. Введенский. Церковь и государство. Очерк
взаимоотношений церкви и государства в России. 1918— 1922 гг.
М., 1923, стр. 248—249.
148
Патриарх Тихон, несомненно, являлся главным
действующим лицом во всех этих контрреволюционных затеях, но
его никак нельзя причислить к «полководцам без армии».
У него армия была и, вероятно, есть и до сих пор8.
И армия значительная, добровольная,
дисциплинированная. В самом деле, как это можно произвести по всей
России почти одновременно 1414 кровавых эксцессов,
подстрекателями которых были приходские батюшки, если
бы само духовенство не сочувствовало
контрреволюционной работе? Этого, конечно, никак сделать было нельзя.
Церковь не игрушка, которую хочу — разберу, хочу —
спрячу, хочу — сломаю; это одна из самых стариннейших,
древнейших организаций России, и если «под флагом
церкви» пытались свергнуть Советскую власть, то значит
не только патриарх, но и сама «церковь» в лице ее
руководителей, духовенства вместе с приходскими
советами,— а туда набилась всякая человеческая нечисть,—
желали этого и во исполнение своей мечты творили
контрреволюцию.
Москва, 1930 г.
///. Религиозное
сектантство
Среда сектантов
i
Волны русского революционного движения, вздымаясь в
последние годы все выше и выше, с каждым месяцем
захватывают новые области России и могуче разливаются
в ранее совершенно нетронутых слоях населения.
Проникая в отдаленнейшие уголки нашей родины, они
будоражат, колышат умы и общественную совесть, заставляя
представителей различных классов населения так или
иначе отнестись, так или иначе разрешить нахлынувшие
на них общественные вопросы, властно требующие
непременного ответа.
С уверенностью можно сказать, что длинный ряд
разнообразных событий, происшедших за последние три
года, событий, связанных с напряженной деятельностью
русских революционеров всех оттенков, произвели одним
фактом своего появления огромную агитацию в стране,
агитацию антиправительственную, подрывающую основы
самодержавно-бюрократического порядка русского
государства. И если мы видим, как со всех сторон — и в
промышленных районах, и в городе, и в деревне — быстро
вырастают и расцветают новые силы под сенью красного
знамени социализма; если мы видим, что земельная и
городская буржуазия, опираясь на своих ученых вождей, не
только поднимает свою конституционную голову, но и
начинает говорить довольно определенные речи о
необходимости элементарных прав свободной гражданственности,
в то же самое время мы наблюдаем теперь довольно
значительный расцвет сил контрреволюционных, не только
правительственных, но и общественных.
В то время, когда конституционалисты начинают пе-
чатно торговаться с самодержавием о различных
уступках, приглашая министра Витте { делить шкуру, правда,
еще не совсем добитого медведя; когда рабочее
движение, все более и более организующееся, озаренное
светом социалистического сознания, начинает и у нас в
России играть роль главнейшей гири на весах исторического
правосудия, когда его начинают не только
приветствовать, но и бояться; когда, наконец, в крестьянстве поне-
151
многу пробуждаются массы и начинают осмысливать свои
политические требования и когда сектантство некоторой
своей частью становится в прямую оппозицию русскому
правительству, — из вихря всего этого общего настроения
страны все ярче и ярче начинает выдвигаться фигура
«доброго старого барина», любящего народ особенной,
крепостнической любовью, проникнутой
сентиментальным, слезливым покаянием за грехи своих предков, но не
могущего себе представить этого «ягненка-народа»,
«живущего по заповедям бога», в виде грозного ратоборца за
всеобщее освобождение от рабства бюрократического
самодержавия, от господской ласки, «любви» и опеки *.
Ужасом полны души этих добрых, честных по-своему,
бывших старосветских помещиков, владетелей состояний,
отпрысков вымирающей «благородной» русской
аристократии и всех прочих «смиренных» агнцев земли русской,
живущих на проценты с пота и крови «своих», увы,
бывших поместий и крестьян. Ужасом полны их души, ибо
слышат они чутким, изнеженным ухом своим рокот
приближающейся и неизбежной бури, которая, — почем
знать, — может быть и разразится в ту великую грозу, от
которой остается множество разрушений, покрытых
гордым сиянием нового дня', когда все живое, молодое и
сильное дышит полной, широкой грудью, славит
животрепещущую жизнь, мощно созидая новое великолепие
свободной, счастливой народной доли.
Признаки приближающейся бури заставили
встрепенуться также почти уже погрузившихся было в
беспрерывный сон некоторых смиренномудрых деятелей земли
русской, не нашедших себе удовлетворения ни в мире
русской действительной жизни, ни в лоне борющихся с
самодержавием и капитализмом политических партий и
фракций и ушедших по преимуществу в сторону
пассивной борьбы с «соблазнами» жизни.
Эти люди, в сущности всегда стоявшие в оппозиции
русскому революционному движению, давно уже
пытались пустить корни в народ через сектантов и в
некоторых случаях имели несомненный успех.
Занимаясь более всего разработкой принципов
древнего христианства, истолковывая его с своей определен-
* Готовя статью к переизданию в 1950 г., В. Д. Бонч-Бруевнч
закончил эту фразу так: «.. .во Христе юродствующих дворян
и помещиков». — Ред.
152
ной точки зрения, толстовцы усиленно старались
распространить свои взгляды на жизнь среди народа, особенно
среди русских сектантов. К сожалению, они в это же
время очень мало занимались изучением
социально-политического положения сектантов и не постарались заглянуть
и точно узнать, какое сознание, какие требования
имеются у сектантов за видимой занавесью «новой» сектантской
жизни, за их этическими и философскими воззрениями и
что именно составляет основу их движения.
Отмежевав себе сектантов, толстовцы быстро
почувствовали себя властителями и законодателями в
обретенном ими царстве видимого «смирения и покорности» и
стали немедленно изливать великое негодование, лишь
только русская революционная печать попробовала
освещать сектантский вопрос именно с тех сторон, которые ей
были более других интересны и важны.
Между тем в сектантскую среду хотя понемногу, но
все более и более начинает проникать революционная
литература, вызывающая сочувственные ответы из этой
среды, сочувственное отношение к русскому
революционному движению вообще и даже некоторую практическую
помощь в многотрудных и многообразных предприятиях
русских революционных партий и организаций.
И чем больше стремились революционеры затронуть
и обсудить сектантский вопрос в России, чем ближе они
подходили к самим сектантам, тем суровее*
становились некоторые из толстовцев.
И вот, наконец, наступает грозное время открытого
судилища дерзновенных русских
«насильников-революционеров» и, конечно, излюбленным путем всех
народолюбцев, путем суда народа, в данном случае суда
народа во всей сектантской совокупности...
Грозные обличители «неправды и зла» И. Трегубов2
и А. и В. Чертковы3 производят теперь гласный
письменный опрос сектантов России насчет их мнения о
«насильниках-революционерах», которые возведены ими —
слава тебе, господи! — в чин «образованных людей», и,
видите ли, даже «желающих добра народу»! Спасибо
и на этом!
* При пересмотре статьи в 1950 г. слова: «.. .тем суровее»
В. Д. Бонч-Бруевич заменил словами: «.. .тем более
взволнованными и тенденциозными». — Ред.
153
II
Дело заключается в том, читатель, что известное
лондонское толстовское издательство «Свободное слово»
конспиративно * опубликовало и разослало в Россию и за
границей сектантским общинам и отдельным лицам из
сектантской среды нижеследующее письмо:
ОТ РЕДАКЦИИ «СВОБОДНОГО СЛОВА»**
К русским сектантам
Дорогие братья во Христе!
В последнее время многие образованные люди, несомненно
желающие блага русскому народу, но советующие употреблять для
достижения этого блага нехристианские средства — насилие и
убийство, — стали говорить и писать, что будто бы и наши русские
сектанты готовы вступить в насильственно-революционную борьбу
против русского правительства и православной церкви — бунтовать,
грабить помещиков, разорять церкви и, если нужно, даже убивать
правителей и других народных притеснителей. То же самое говорят
и представители господствующей православной церкви, желая таким
путем усилить гонение на сектантов.
Мы думаем, что это неправда и, с одной стороны непонимание,
а с другой — страшная клевета на наших братьев сектантов,
исповедующих хотя и различно, каждый по-своему, но все-таки одно и то
же учение Христа, который заповедал любить и прощать, а не
мстить и убивать людей, кто бы они ни были — друзья или враги
наши.
Но для того, чтобы еще более убедиться нам в этом и узнать
правду во всей полноте, мы решили спросить самих сектантов,
правда ли то, что говорят и пишут о них эти образованные люди.
* Не мы, конечно, будем отрицать конспирацию. Но нас
искренне удивляет «конспирация» «Свободного слова» именно с этим
письмом. Все революционные заграничные организации всегда
получали печатавшееся в издательстве «Свободное слово»
весьма аккуратно. Это же письмо ко всем русским сектантам не
было доставлено в организации. Несомненно, «Свободное
слово» на это имело и полное право, и, вероятно, достаточные
основания, главным из которых, как нам кажется, являлось
желание выиграть время в этой агитации, чтобы
революционные организации, узнав о ней, не поспешили бы выяснить
сектантам ее истинный смысл и цель.
** Просим не смешивать наших изданий: книжек, газеты и
листков «Свободного слова», печатающихся в Англии, с газетой и
листками «Свободного слова», которые в последнее время
начали издаваться революционерами в России и с которыми мы
не имеем ничего общего. Для отличия наших изданий просим
обращать внимание на помещаемый на них и указанный здесь
адрес. (Это примечание было сделано редакцией «Свободного
слова». —В Б.-Б.)
6-948
154
Имея это в виду, мы и обращаемся к Вам с просьбой ответить
нам на следующие вопросы:
1. Хорошо или дурно бунтовать против притеснителей, грабить и
убивать правителей? И почему?
2. Хорошо или дурно разбивать православные церкви и иконы?
И почему?
3. Хорошо или дурно поступили павловские сектанты, разбив
православную церковь?
4. Что должен и чего не должен делать христианин в наше время
для улучшения своей и общей жизни?
5. Какая теперь Ваша вера и какая была раньше?
6. Какое Ваше занятие?
7. Какие книжки Вы любите читать и какие считаете полезными
для распространения в народе?
И. Трегубое, А и В. Чертковы
Сентября 1902 г.
Наш а д р е с: A. Tchertkoff, Christchurch, Hants England.
Ill
Рассмотрим это письмо редакции «Свободного слова»
к русским сектантам.
Нас поражает в нем прежде всего та хитро
задуманная и, надо сказать, удачно выполненная
дипломатическая структура письма, где все можно судить надвое.
С одной стороны, «образованные люди, несомненно
желающие блага русскому народу», с другой — именно
эти-то люди, видите ли, «страшно клевещут» на
сектантов в том, что они готовы вступить в
«насильственно-революционную борьбу», причем эта борьба, присущая
революционерам, по мнению «Свободного слова»,
определяется следующими словами: в одном месте — «насилие
и убийство», в другом — словами: «бунтовать, грабить
помещиков, разорять церкви и, если нужно, даже убивать
правителей и других народных притеснителей».
Что и последнее определение относится именно к
революционерам и их борьбе, — это само собой очевидно, так
как это пояснение редакцией «Свободного слова»
сделано к словам: «будто бы и наши русские сектанты готовы
вступить в насильственно-революционную борьбу против
русского правительства и православной церкви» *.
Именно так, как утверждаем мы здесь, это хитро сплетенное
вопросное письмо поняла, например, одна сектантская об-
* Курс. наш. — В. Б.-Б.
155
щина, ответ которой мы печатаем ниже. Мы думаем, что
именно так будет понято это письмо многими «чистыми
сердцем», «не мудрствующими лукаво» русскими
крестьянами-сектантами.
С этих, почти первых строк, по нашему мнению, и
начинается та первая и, может быть, главная
неправильность этого письма редакции «Свободного слова» к
русским сектантам.
Хотя мы и знаем, что среди огромных масс русского,
истомившегося в голоде и холоде крестьянского
населения если не господствует, то в большой мере присутствует
настроение отнюдь не благоприятное для процветания
дворянских гнезд, поповских нор и прочих убежищ
вопиющей неправды, тьмы и насилия, но все-таки мы
должны констатировать факт, что редакция «Свободного
слова», выступившая в данном случае в лице гг. И. Трегубо-
ва и А. и В. Чертковых, сознательно или бессознательно,
по знанию или по неведению, или просто по
беспросветному невежеству в вопросах социально-политических, пе-
чатно искажает истину, характеризуя революционную
борьбу теми словами, которые мы привели выше.
Мы не будем здесь знакомить читателей со всеми
программами деятельности русских революционеров, — они
многим хорошо известны; о них много писалось в
нелегальной литературе, а специально сектантам мы
постараемся в недалеком будущем подробно разъяснить наши
стремления, нашу социал-демократическую программу
борьбы, наши ближайшие и наши конечные цели, — мы
скажем здесь только, что писать так, как написала
редакция «Свободного слова» пером И. Трегубова и А. и
В. Чертковых, это значит распространять именно ту
неправду про революционеров, на которую так тароваты,
так щедры все наиболее деятельные, наиболее рьяные
представители русского правительства.
Возьмите любую речь из «стаи славных» русских
современных опричников; возьмите речь харьковского
губернатора князя Оболенского по поводу последних
крестьянских волнений, или «приказ» вице-адмирала Гиль-
дебрандта, или «приказ» херсонского губернатора по
поводу пропаганды «злонамеренных лиц» в крестьянстве,
возьмите вообще всю эту многочисленную официальную
литературу последнего времени, трактующую о
революционной агитации и пропаганде в народе, и вы найдете
156
там много общего с проповедью и утверждениями о
революционерах сектантами редакции «Свободного слова».
Сделав этот первый ложный шаг, редакция
«Свободного слова» через И. Трегубова и А. и В. Чертковых
волей-неволей должна была пойти далее по тому же
скользкому пути, который привел ее, по нашему мнению, к не
менее худым поступкам.
Редакция «Свободного слова», рассылая по почте из
заграницы в Россию эти опросные листы, несомненно не
приняла во внимание то обстоятельство, что в России есть
полицейский надзор, в деревнях особенно усиленный, за
сектантами. Редакция несомненно не приняла во
внимание и то, что известная часть писем, посланных с
печатными произведениями из заграницы в Россию,
обязательно попадает в руки полиции, а по своему давнишнему
опыту в этой сфере деятельности редакция «Свободного
слова» не могла этого не знать.
А что тщательность надзора за заграничными
письмами в настоящее время не только не ослабла, а, наоборот,
усилилась, мы видим хоть бы из № 28 «Искры» (15
ноября 1902 г.), где опубликован следующий весьма
интересный тайный правительственный документ:
«Черный Кабинет»4 М. Ф.
Нач. Отд. почт.-телегр. окр. Секретно
июля 1902 г. № 75
ГГ. НАЧАЛЬНИКАМ ПОЧТОВО-ТЕЛЕГРАФНЫХ
И ПОЧТОВЫХ УЧРЕЖДЕНИЯ ОДЕССКОГО ОКРУГА
И. д. директора департамента полиции уведомил меня, что за
последнее время усилилась пересылка по почте из-за границы
революционных изданий на имя разных лиц. Вследствие этого и на
основании предписания г. начальника главного управления почт и
телеграфов от 19 июня сего года за № 197 подтверждаю Вам о
неуклонном исполнении данных по сему предмету правил (циркуляр 6 нюня
1895 г. за №-аа), причем следует обращать особое внимание на
международную корреспонденцию, адресуемую в сельские местности на
имя крестьян *.
Начальник округа Маевский
Делопроизводитель Петухов
Мы можем предположить, что местные деятели по
части вырывания корней «крамолы», открыв подобные
опросные листы, обращенные к сектантам, не только
передадут их адресатам, но и постараются дождаться на них
ответа от сектантов. Это доставит удобный случай для
* Курс. наш. — В. Б.-В.
157
охранных и жандармских отделений выследить наиболее
опасные, наиболее сознательные сектантские элементы
деревни.'Это обычный прием слежки охранителей
русского самодержавия и «тишины и порядка» на нашей родине.
И нам кажется, что редакция «Свободного слова»
может поставить, — если уже не поставила, — многих и
многих сектантов, ответы которых, может быть, были бы
наиболее ценны, в почти безвыходное положениех они
должны будут или открыто свидетельствовать, за
собственноручной подписью, о своей политической
неблагонадежности, об их отрицательном отношении к
существующему образу правления и о сочувствии
революционерам, стало быть, рискуя попасть в тюрьму, так как,
повторяем, этими ответами, вероятно, сильно
заинтересуются местные власти, и они легко могут быть
препровождены не в редакцию «Свободного слова», а в
жандармские управления; или же сектантам, имеющим такой
антиправительственный образ мыслей, придется писать
неискренне, говорить неправду, в лучшем случае
воздержаться от ответа. Но мы нисколько не удивимся, если в
сообщении ответов редакции «Свободного слова» помогут
миссионеры, попы и урядники, ибо собрать так или иначе
мнения «народа» о революционерах и революционной
борьбе и, конечно, отрицательное — первое удовольствие
всех наших отечественных.охранителей и мракобесов;
недаром министр-палач фон Плеве5 почел своим первым
долгом судить революционеров-демонстрантов судом,
если не присяжных, то сословных представителей: все-
таки, мол, «глас народа — глас божий», хотя бы этот
«глас» и был бы вырван из народной груди путем
подтасовки фактов или грубым издевательством над свободой
и самостоятельностью человеческой личности.
Мы знаем, — знает это, или лучше сказать, обязана
это знать и редакция «Свободного слова», раз она
претендует на основательное знакомство с историей русского
сектантства, — что уже не раз православные попы и
миссионеры вроде известных Скворцова и Сопоцко
приставали к сектантам, прямо к отдельным личностям (а это
именно и делают теперь И. Трегубов и А. и В. Чертковы,
рассылая свое открытое письмо по адресам отдельных
сектантов), с вопросами об отношении их к властям, к
церкви, к государству, к приемам сектантской борьбы 0
православием и путям пропаганды учения тех или иных
158
сект и пр. Мы также знаем, — не могут этого не знать и
И. Трегубов и А. и В. Чертковы, — что все прямые,
чистосердечные ответы сектантов в таких случаях всегда
обязательно вели к ухудшению положения этих сектантов, к
преследованию этих отдельных лиц, к различного рода
наказанию и иногда даже к ссылке их в места «столь» и
«не столь» отдаленные.
Отдавая отчет в своих поступках или не отдавая, —
мы этого не знаем, — редакция «Свободного слова»,
рассылая свои вопросы, делает именно совершенно то, что
делают в другой форме православные попы, миссионеры,
полиция и прокуроры. И. Трегубов и А. и В. Чертковы,
пароком или ненароком, действительно подводят (дай бог,
чтобы этого не случилось!) сектантов под жестокие
испытания; конечно, тех сектантов, которые совершенно не
согласны с мнением И. Трегубова и А. и В. Чертковых о
революционерах и их деятельности и которые решатся
мужественно и открыто откликнуться на вопросы редакции
«Свободного слова».
И. Трегубов и А. и В. Чертковы пустили в ход еще
одно негодное средство, агитируя наперед в своем посла-
нии против революционеров. Они не задумались в
«опросе», претендующем на объективность, напечатать, что
«образованные люди» * «стали говорить и писать» про
сектантов именно «то же самое», что говорят
«представители господствующей православной церкви, желая
таким путем усилить гонение на сектантов».
В этой цитате сочетались воистину святая наивность
вместе с весьма некрасивым приемом
контрреволюционной агитации.
«Святую наивность» мы видим в том, что неужели
редакция «Свободного слова» серьезно думает, что
опубликованное в этих статьях и сведениях революционной
печати являлось новостью для «русского правительства и
господствующей православной церкви». Неужели им не
приходилось слышать, что во всевозможных архивах в
России хранятся тысячи дел и документов, ярко свиде-
* Здесь, несомненно, подразумеваются редакцией «Свободного
слова» авторы статей, заметок и замечаний в статьях,
помещенных в различных изданиях «Жизни», изданиях «Рабочего дела»,
в «Искре», «Вестнике русской революции», «Революционной
России» и некоторых прокламациях и листках, тайно изданных
в России.
159
тельствующих об антиправительственной деятельности
русских сектантов и раскольников всевозможных толков
и сект.
Нет, мы не побоимся никогда сказать ту правду,
которая есть в жизни на самом деле, что бы там ни
толковали и ни писали все противники революционного
движения, и мы опять повторим здесь во всеуслышание: да, во
многих областях русского сектантства и раскола не
только тлеет искра, но уже и возгорелось пламя
протестующего сознания против беспросветной тьмы, беспрерывного
«насилия со стороны русского правительства, что эти
раскольники—старообрядцы, особенно сектанты, уже кое-
как, на ощупь, не только осознали, но и формулировали
свои политические требования. Они жаждут света
социалистической истины, и эта истина, раз только она
проникает в эту достаточно подготовленную среду, поставит
под наше светлое, радостно красное знамя социализма
новые тысячи и тысячи русских людей.
Что же касается осведомленности правительства в
делах и настроениях сектантов, для этого не надо даже
залезать в пыльные архивы академий, министерств, музеев
и библиотек; для этого достаточно более или менее
пристально следить за журналами и газетами, выходящими
из поповского и правительственного лагеря, за
всевозможными официальными изданиями, книгами,
брошюрами и даже научными легальными исследованиями
русского сектантства. Когда читаешь всю эту литературу, часто
удивляешься тому обилию весьма ценного материала,
который там печатается. Стенографические отчеты
собеседований миссионеров с сектантами, речи сектантов на
судебных процессах, письма сектантов, очевидно,
отобранные при обысках, писанная сектантами литература, пере-
печатывающаяся в этих изданиях, и пр. и пр., — все это,
вместе взятое, дает весьма солидный материал. При
отсутствии свободы печати, во все века, всегда приходилось
пользоваться при изучении сектантства по преимуществу
именно литературой противосектантской; то же самое
приходится до большой степени делать теперь и в
России.
Если же в последнее время сектантским вопросом
стали заниматься и писатели из революционной среды, если
они начали осмысливать это народное движение и делать
из всего им известного материала некоторые практиче-
160
ские выводы, то редакции «Свободного слова» надо было
бы просто постыдиться делать те заключения, которые
она сделала из их попыток осветить этот вопрос с
общественной точки зрения. Именно эти-то «заключения» мы
назвали выше «некрасивыми приемами
контрреволюционной агитации»: другого имени не подыщем.
Если русское правительство из тех сведений,
которыми оно обладает о сектантском движении, делает
единственный вывод — дави и души, — так же, как оно, имея
точные сведения о том, что революционеры и социалисты
всех направлений всегда боролись и будут бороться
против правительства и господствующих классов, старается*
давить и душить их везде и всюду, то, мы, социалисты,
обладая сведениями о делах в мире сектантов, идем к
ним, зовем их на борьбу с угнетающим и нас и их
правительством и с православной государственной церковью;
зовем товарищей, не щадя живота, доставлять и
сектантам свободную революционную литературу и всякого
рода помощь пропагандой и агитацией, лишь бы и этот слой
населения зажил вполне сознательной, политически
развитой исторической жизнью.
Все этс редакция «Свободного слова» должна была
знать, когда писала свой листок, и если она могла
поставить на одну доску стремления правительства и
православной церкви с стремлениями революционеров, она
сделала не только сознательный некрасивый поступок, но,
больше того, она провоцирует, подстрекает народные
массы, все-таки мало еще знакомые с революционерами,
их деятельностью и с их взглядами, на всевозможные
нехорошие поступки по адресу революционеров, т. е. делает
в этом случае среди сектантов совершенно то же, что
делают и агенты русского правительства по отношению к
революционерам среди православных крестьян, среди
городских жителей, среди солдат, вообще везде, где только
могут.
Можно сделать предположение, что именно с этой
целью редакция «Свободного слова» хитро вплела в свое
открытое письмо это совершенно неправильное
сопоставление между писаниями революционных писателей о
сектантстве с утверждениями «представителей
господствующей православной церкви».
Конечно, не нам, социал-демократам, бояться всех
этих ничтожных попыток контрреволюционных деятелей
161
задержать богатырский поток русского революционного
движения, так могуче разливающегося на Руси. Но
чтобы быть вполне искренними, мы должны сказать, что все-
таки были глубоко удивлены этими поступками редакции
«Свободного слова», высказавшейся в данном случае
через И. Трегубова и А. и В. Чертковых.
Мы также уверены, —отметим и это, —что их
прокламация к сектантам все-таки возымеет свое действие и,
как всякое семя плевела, может дать густой сорный букет
всяких писем, показаний и проч. с бичеваниями
«грабителей» революционеров, которые, вероятно, будут
присланы редакции «Свободного слова» из России некоторыми
сектантами, по чистой совести отрекающимися от
грабежей, насилий и убийств, ибо русские сектанты, конечно,
не считают себя деятелями большой дороги.
Редакция «Свободного слова», имея эти документы
против «деятелей» большой дороги, конечно, радостно
будет торжествовать и трубить победу и одоление над
врагами и супостатами —
«насильниками-революционерами». ..
Но такое торжество, по нашему мнению, может
удовлетворить только таких слепней, как толстовские
начетчики.
Но мы также убеждены и в том, что среди робости,
страха и неуверенности в ответах найдутся-таки
отдельные лица из сектантской среды, отдельные сектантские
общины, которые, не считаясь с своими личными
интересами, искренне, мужественно и открыто ответят редакции
«Свободного слова» прямым и резким словом, лежащим
у них на душе, и которое — оно одно, это малое, —
заставит встрепенуться тысячи душ оробевших или не
решавшихся высказаться вовсю.
И мы в настоящее время имеем счастье опубликовать
пока два таких ответа: один — от общины южно-русских
сектантов *, другой — от одной сектантской штундистской
семьи, написанный отцом семейства **.
* Этот ответ нам доставлен редакцией «Народных листков».
** Мы не знаем точно, было ли это второе письмо прислано нам
как ответ на печатный опросный листок «Свободного слова»,
но мы доподлинно знаем, что автор его видал это
«произведение» редакции «Свободного слова» и писал нам свое письмо
как по поводу этого «обращения» И. Трегубова и А. и В.
Чертковых к сектантам, так и по поводу «увещания», сделанного
ему лично одним из толстовцев.
162
IV
Вот ответ сектантской общины:
с БРАТЬЯ ВО ХРИСТЕ ТРЕГУБО В И ЧЕРТКОВЫ!
Отвечая на вопросы, поставленные Вами в Вашем обращении
к русским сектантам, мы предлагаем и Вам ответить на
нижеследующие наши вопросы:
I. Какие имеете Вы доказательства того, что люди, ведущие
«насильственно-революционную борьбу против русского правительства и
православной церкви» и желающие, по вашим же словам, «блага
русскому народу», — что эти люди учиняют бунты, грабежи и раззор;
ведь это злодейства, всегда учиняемые только злодеями для своих
лютых, корыстных целен; если же люди совершают дела насилия не
для таких целей, а «для блага русского народа», по вашему же
свидетельству, то как можете Вы называть их дела бунтами, грабежом
и раззором?
II. Какие данные имеете Вы, чтобы обвинять тех же людей з
мстительности и склонности к убийству, между тем как сами же
свидетельствуете, что они несомненно желают блага русскому народу?
III. Что сделали Вы сами такого, что дает Вам нравственное
право ставить другим такие вопросы и, главное, в такой гласной
форме, на которые, как нам кажется, тем менее может человек решиться,
чем более он скромен?
А теперь выслушайте наши ответы на Ваши вопросы.
1. В первом вопросе Вы, очевидно, ошибочно поставили слово
«бунтовать» (против притеснителей) вместо слова «возмущаться», а
потому мы принуждены ответить на Ваш первый вопрос так:
бунтовать всегда дурно, но возмущаться против притеснителей всегда
хорошо, и тем более хорошо, чем самоотверженнее и любовнее к
притесненным будет способ возмущения.
2. Ваш второй вопрос о том, хорошо или дурно разбивать
православные церкви и иконы, кажется нам или слишком простым или
предумышленным. И если только он прост, то и ответ наш прост:
нехорошо разорять то, до чего нам нет никакого дела; а если Ваш
вопрос предумышлен, то и ответ наш не будет прямым и мы скажем:
это зависит от обстоятельств.
3. А по поводу третьего Вашего вопроса мы были бы неискренни,
если бы не сказали, что почли его за необдуманный и нехороший.
Необдуманным кажется нам этот вопрос потому, что всякий, кто
знает (а Вы знаете), при каких условиях произошли деяния
павловских сектантов, должен знать и то, что нельзя спрашивать об этих
деяниях, хороши они или дурны, как нельзя спрашивать, хорошо или
дурно землетрясение, от которого падает башня Снлоамская 6 на
головы тех, кто под нею находится. Нехорош же этот Ваш вопрос
потому, что им Вы налагаете осуждение на людей, исстрадавшихся и
обреченных на еще большие страдания.
4. Ваш четвертый вопрос слишком общий, и потому наш ответ
на него будет краток: для улучшения- своей и общей жизни в наше
время Христиании должен делать то же, что делал Иисус в свое
время, ибо истины христианского учения — смысл, цель и путь жизни —
остаются одни и те же для всех времен.
163
5. На пятый Ваш вопрос мы находим возможным дать только
такой ответ, который бы выяснил Вам то, что Вы желаете от нас
прежде всего. Вера наша состоит в том, что любовь измеряется
самоотвержением, ибо нет больше той любви, как если кто положит
душу свою за друзей своих, а потому мы думаем, что и насильник-
революционер, полагающий жизнь свою за других, близок ко Христу
и даже несравненно ближе, чем болтающий только языком о
христианстве непротивник.
6. На шестой Ваш вопрос у нас нет охоты отвечать.
7. А на последний Ваш вопрос отвечаем, что самым любимым
и полезным чтением для нас служат письма наших страдающих
братьев».
(Следует 10 подписей)
Так просто и ясно написали свой мужественный ответ
эти искренние, убежденные добрые люди, так чутко
понявшие биение сердца русских революционеров.
Мы не можем не отметить здесь, по нашему мнению,
самого главного пункта, — это стремление авторов этого
ответа подчеркнуть, что революционеры борются,
согласно своему пониманию жизни, не только за народное
благо, но и с искренней любовью к угнетенным. Здесь нет
этой фальшиво звучащей любви толстовцев к министрам
и губернаторам, которых они «с смирением и любовью»
просят не делать того, что они делают.
Сектанты же, эти веками угнетенные крестьяне,
познавшие всеми помыслами души и сердца своего
страдания родного народа, подавленные и истязуемые
господствующими классами, вполне естественно стремятся
отметить везде, где только возможно, любовь к угнетенным.
В другом, полученном нами письме, написанном как
по поводу этих опросов редакции «Свободного слова», так
и по поводу особого увещания, сделанного ему лично,
сектант пишет следующее:
«.. .Мне писали увещание, почему я сочувствую революционерам
и прочее.
.. .Все-таки они (толстовцы) довольно странные люди. Кто же
хочет убийства? Если бы можно было «мирным путем делать
реформы», никому бы не пришло в голову прибегать к насилию, и если бы
можно было свободно говорить свои идеи... Но когда правительство
и знать ничего не хочет — никакой жалобы, никакого протеста и
даже прошения о притеснениях и слышать не хочет, тогда что остается
делать? .. Умирать всем голодной смертью? Или прибегать к крайним
мерам — отвечать насилию насилием...
Вот что случилось в селе Троицком Елисаветпольского уезда и
губернии. Это — духоборческое село, но туда поселили нескольких
164
ссыльных сектантов. Последние прожили там несколько лет,
обзавелись хозяйством. Когда духоборы выехали в Канаду, правительство
поселило в Троицком православных, а сектантам приказало
переселиться в Славянку, тоже духоборческое селение. Тогда сектанты
просили оставить их на месте, не разорять, но на их просьбы никто не
обращал внимания. Один из них — П., более сильный, сказал
чиновнику, что вы не имеете права нас без суда разорять!.. Чиновник
сказал ему: «Вы мертвые псы! Ваша жизнь в руках губернатора!..
Если не хочешь идти в Славянку, тогда пойдешь в татарский аул
(деревню)...»
А ведь там, если знаете, кончается всякая цивилизация.
Ну что остается делать? .. Ответ ясный: если сотни и тысячи
людских жизней находятся в руках одного человека (губернатора),
тогда и его жизнь должна находиться в руках сотни и тысячи людей,
тогда эти господа заговорят другим языком... Конечно, волк
поодиночке может истреблять псов, а когда дружные псы вместе, тогда
несдобровать и волку, или нужно ему уходить подальше.
.. .Был у N и NN, — продолжает сектант. — Одному из них тоже
писали. Спрашивают, хорошо ли поступили павловские сектанты (что
разрушили церковь) или нет? И еще пишут, что в России
совершаются страшные дела! Революционеры убивают начальников! Где же
христиане, что они не становятся посередине дерущихся и не
подставляют свои спины в защиту начальников...
Комедия с этими людьми, — добавляет сектант. — Сколько же
убили начальников революционеры, а сколько их убили и в тюрьмы
посажали!.. Об этом Т[регубов] молчит...» *
Так пишет сектант, много перестрадавший от русского
правительства за свои убеждения и открытую
проповедь их.
V
Нам хотелось бы также обратить внимание читателей
еще на то обстоятельство, что редакция «Свободного
слова» стремится убедить всех и вся, что, мол, мы,
толстовцы, вместе со всеми сектантами, исповедуем «хотя и
различно, каждые по-своему, но все-таки одно и то же учение
Христа, который заповедовал любить и прощать... кто
бы они ни были — друзья или враги наши». Из этих слов
должно бы, казалось, выходить, что если в чем другом, —
в этом пункте «любви и прощения» должны бы
сходиться, по мнению редакции «Свободного слова», все
сектанты, «исповедующие одно и то же учение Христа».
Нам кажется, что всем, кто занимается изучением
сектантских движений, следовало бы, руководясь историче-
* Из письма В. Д. Бонч-Бруевичу. осень 1902 г.
165
сними данными и современным положением вещей,
перестать писать то, чего на самом деле нет, никогда не было
и, вероятно, никогда не будет.
Никогда еще евангелие не «исповедовалось»
различными сектантами, даже в самых коренных пунктах,
одинаково. Именно в различии понимания самых главных
основ евангельского учения, в том числе и в понимании
пункта «о любви и прощении» врагов, лежало и лежит,
коренится и коренилась та глубокая рознь, которая
имелась и имеется теперь между различными фракциями сект
даже одного и того же цикла. Скопцы, хлысты, малеван-
цы, духоборцы, молокане, принадлежащие несомненно к
одной и той же ветви средневекового сектантства,
понимают евангелие даже в вопросе «любви и прощения»
весьма различно. Более того, внутри хлыстовщины, внутри
духоборчества, внутри скопчества, внутри молоканства
есть целый ряд отдельных течений, основанных на разном
понимании того же евангелия, — таких течений,
представителям которых, вероятно, не суждено когда-либо
столковаться между собой в понимании главнейших,
основных тезисов евангелия. То же самое мы видим даже
внутри толстовщины, хотя бы в понимании вопросов
евангельской этики, хотя бы в понимании такого вопроса, кто
и что такое Иисус Христос.
То же самое явление происходит между баптистами и
штундистами, которые, очевидно, имеют одно и то же
историческое происхождение, но, как мы уже имели
случай показать *, совершенно разногласящих в самом корне
понимания евангелия.
Для наглядности приведу здесь характерное письмо
штундиста — автора вышеприведенного письма,—в
котором он полемизирует, если не ошибаюсь, с
толстовцами.
«...Никакой гениальный человек, — пишет сектант,—
не в состоянии остановить восстание народа, потому что
бедствия народа не прекращаются от того, что ему
проповедуют терпение, а сами роскошничают.
В последнем письме я написал Т(регубову), что
Христос проповедовал революцию, по крайней мере
предсказал ее (24 и 25 гл., от Матфея): „Восстанет народ на на-
* См. нашу статью «Значение сектантства для современной
России» («Жизнь» № 1, апрель 1902 г.).
166
род и царство на царство4' и придет сын человеческий и
осудит всех угнетателей народа за то, что они отняли хлеб
у народа („ибо алкал я и вы не дали мне есть"), „и бросят
их в огонь вечный". Только тогда настанет царство
Христа, „жизнь вечная". Прежде чем придет царство божие,
придет всеобщая революция. Поэтому все верующие во
Христа радуются приближению дня сего, — это их
избавление» *.
Мы позволим себе спросить у почтенной редакции
«Свободного слова» — солидарна ли она со взглядом
этого сектанта-штундиста хотя бы по вопросу о «любви и
всепрощении»? Видит или не видит она большую,
огромную разницу между своим пониманием коренных
евангельских тезисов и пониманием хотя бы этого штундиста,
и если видит, то может ли она после этого уверять
читателей, «что одно и то же учение Христа» будто бы
заповедует для всех «любить и прощать» не только друзей,
но и врагов наших.
АДы лично не только думаем, но с уверенностью можем
сказать: нет! Евангельское учение толкуется различными
слоями народа различно, соответственно их социальному
положению, соответственно тому классовому сознанию,
которое с неумолимостью органического общественного
закона господствует над всей структурой мыслей и
взглядов отдельных членов тех или иных слоев одного и того
же класса населения. Именно она-то, эта различная
психика, покоящаяся на экономических основах жизни
класса, властно заставляет, между прочим и сектантов, делать
выводы из одного и того же евангелия, не только друг от
друга разнящиеся, но прямо-таки друг другу
противоречащие. ..
И мы скажем здесь, как говорили и раньше, —
больше света в эту уже мыслящую крестьянскую среду!
Больше социалистической литературы, больше
социалистической пропаганды, ибо там, в этой среде, лед уже подтаял,
еще напор хорошего, весеннего ветра, с ярким, майским
солнцем социалистического сознания, — и эта народная
среда тронется, широко и глубоко, и мы убеждены, что
тогда под красным знаменем социализма будут стоять
новые, организованные, сплоченные ряды смелых, испы-
* Из письма штундиста В. Д. Бонч-Бруевичу от 4 сентября
1902 г.
167
тайных и убежденных борцов за новый мир, за счастье и
долю «труждаюшихся и обремененных».
Женева, 1902 г«
По поводу
письма нижепу б линуемого
Я жил тогда (1900—1901 гг.) в Швейцарии и вел
большую социал-демократическую работу, находясь все время
в связи с Группой «Освобождение труда» и с «Искрой»,
когда она возникла. Работу мою над материалами по
сектантским движениям я делал в часы досуга, урывая
на всестороннее изучение этого вопроса каждую
свободную минуту. Как раз в это время я обрабатывал
записанную мною в Канаде от духоборцев их «Животную
книгу» 1, приводя в порядок все мои записи, которые я своей
рукой сделал, обходя из дома в дом весь северный
участок духоборческих поселений, где жило 1300 человек
духоборцев. Моим постоянным спутником был
занимательный духоборец, прекрасный рассказчик и юморист
Мелеша Каныгин из поселения Троицкое,
расположенного на самом севере участка, за Громовой горой, где было
теплей, чем в других местах, так как эта гора Tonder
hill закрыла селение духоборцев от северных ветров.
«Вот мы и нашли на севере юг», — шутил Мелеша
Каныгин, в былое время страстный охотник и замечательный
следопыт за всяким зверем.
Опросив и все записав более чем от пятисот мужчин
и женщин, я исчерпал все, что знали и помнили
духоборцы, так что в последней деревне, опросив 86 человек, я
не нашел ни одного нового, у меня не записанного
стишка, псалма, молитвы и пр. произведений устной
литературы, бытовавшей среди духоборцев. Вот этот-то
богатейший материал я и обрабатывал в Женеве, желая
предоставить его в рукописное отделение библиотеки Академии
наук, которая потом и приобрела этот мой рукописный
труд. Вернувшись в Россию, я издал в 1909 г. его как
второй выпуск «Материалов к истории и изучению русского
сектантства и раскола» под названием «Животная книга
168
духоборцев». Здесь же, в Женеве, мною в это же время
было написано исследование «Обряды и обычаи
духоборцев», напечатанное академиком Ламанским в его
журнале «Живая старина» (статья была изъята цензурой, а
мне были высланы 50 экземпляров отдельных оттисков).
В это же время я занимался обработкой материалов для
исследования «Экономическое положение духоборцев в
Канаде», которое отчасти было мною напечатано в
журнале «Свободное слово», Англия, № 1 (декабрь, 1901,
стр. 29—32) и в № 3 (март, 1902, стр. 24—25), а также в
моих статьях, помещенных в других органах печати.
В феврале 1902 г. за границей возникла
социал-демократическая организация «Жизнь», которая начала
издавать журнал «Жизнь», только что закрытый в
Петербурге специальным постановлением совета министров.
К этому времени мои изучения сектантских
материалов привели меня к заключению, что сектантская среда
неоднородна, что есть сектанты и сектанты, что деление
среди них идет, так же как и везде, по классовой линии,
что многие из них, являясь представителями
маломощного крестьянства, охотно прислушиваются к
революционной социал-демократической пропаганде, собираются в
кружки, читают нашу нелегальную литературу, просят
высылать им «Искру», сами участвуют в организации
транспорта нелегальной литературы и, рискуя собой,
ловко перевозят ее через границу, устраивают склады ее в
России и всеми мерами помогают нашей организации в
дальнейшей перетранспортировке
социал-демократической и всякой другой революционной свободной
литературы.
Конечно, все эти сведения, имевшиеся у меня
благодаря прекрасному устройству транспорта в
социал-демократической организации «Жизнь», я не мог публиковать.
Но совершенно уверенный в справедливости сведений о
революционном настроении некоторой лучшей части
сектантства из маломощных крестьян, счел себя обязанным,
в пределах возможности, ознакомить широкую русскую
общественность с действительным значением этого вида
крестьянского движения для нашей общей
революционной борьбы. Для этого я написал статью «Значение
сектантства для современной России», которая и была
помещена в № 1 (стр. 293—334) журнала «Жизнь»,
вышедшем в Англии в 1902 г.2
169
Эта моя статья вызвала, с одной стороны, много
сочувственных отзывов среди революционеров и широких
слоев демократических читателей как за границей, так и
в России и бурю негодования со стороны толстовцев
умеренного толка с Чертковыми и Трегубовым во главе.
Надо отметить, что П. И. Бирюков3, Бодянский и некоторые
другие, зная сектантов не на бумаге, а в жизни, открыто
заявили, что то, о чем рассказывается в моей статье,—
все это есть на самом деле. И тот и другой, живя в
Женеве, наотрез отказались подписать гнусное обращение
к сектантам, написанное И. М. Трегубовым и
подписанное им и А. и В. Чертковыми. А. М. Бодянский выступил
с печатной отповедью этим толстовцам и обличил их в
неправде.
Мне пришлось дать сокрушающую отповедь
толстовцам и Чертковым с Трегубовым, в частности и в
особенности, напечатав совершенно разоблачающую их статью,
где я должен был рассказать о явно контрреволюционной
их деятельности, как раз совпавшей со временем, когда
революционные волны вздымались в России все выше и
выше.
Моя статья, разоблачавшая толстовцев, явно
поддерживавших в своих писаниях правительственные взгляды,
желавших мешать революционной борьбе в угнетенной
России, была напечатана в журнале «Жизнь» № 6
(Женева, 1902 г., стр. 250—270*) под общим заглавием «Среди
сектантов» — под тем заглавием, под которым я делал
обозрения этого крестьянского движения почти в каждом
номере этого журнала.
Эта моя статья имела большой резонанс. Я получил
много весьма сочувственного материала, заметок, статей,
писем, в которых целый ряд представителей различных
сект обрушивался на толстовцев, и особенно на
Чертковых, которые, «как баре» — по выражению одного из
корреспондентов,— не понимают и никогда не поймут, что
желают и о чем думают, отходя от церкви и
правительства, русские крестьяне.
Чертковы вместе с Трегубовым напрягали все силы,
чтобы удержать сектантство на «христианской»,
«религиозной» точке зрения, думая превратить их в
толстовцев, в «непротивленцев», но революция все разгоралась,
* [См. настоящее издание, стр. 150—167].
170
вовлекая все большие и большие массы рабочего и
крестьянского населения. Стали приходить резолюции с
требованиями отобрания земель у царя и помещиков,
монастырей и церквей; неповиновение и противление
проявлялось всюду; даже Трегубов, сбежавший из чертковского
уединения в кипевшую тогда революционными страстями
Женеву, стал проповедовать в своих выступлениях
«всеобщую мирную стачку».
Революция шла, сметая на своем пути все
препятствия, и толстовщина, и ее адепты в первую голову были
сброшены в мусорный ящик, и их отвратительная, явно
контрреволюционная пропаганда утихла, а сам Л.
Н.Толстой написал-памфлет «Царю и его помощникам»4, где
обнаружил все убогое содержание своих положительных
требований, не уходивших далее обыкновенного
либерализма, причем даже конституционно-демократическая
партия того времени, возглавляемая П. Б. Струве5 и
П. Н. Милюковым6, нередко высказывалась гораздо
более радикально, чем гениальный художник в роли
«отчаянного мирного анархиста-христианина».
В публикованном здесь «задержанном» цензурой
письме неизвестного автора из Христчерча * (Не Трегубов ли
это?), из дома Чертковых в Тифлис, мы видим, что тогда,
в апреле 1902 г., Чертковы вели гнусную пропаганду
против меня и революционеров вообще. Этот неизвестный нам
X., выполняя задания Чертковых, хотел сбить с толку
известных ему сектантов, но не вышло. Как раз тифлисские
сектанты, особенно молокане, устроили прекрасные
склады литературы, которая получалась туда через Турцию и
Персию, где хорошо работала часть нашей транспортной
группы. Дело у нас было поставлено так, что мы многим
журнал «Жизнь» доставляли на дом, в том числе
Л. Н. Толстому, который в то время как раз жил в
Крыму, в Гаспре, и был очень изумлен, когда в его дом —
дом графини Паниной, где он в то время жил, —
позвонили и просили передать ленточкой перевязанную посыл:
ку — коробку конфет, — в которой вместо конфет лежал
№ 1 социал-демократического журнала «Жизнь»,
вышедший в Лондоне. Транспортер-революционер, доставший
лично Л. Н. Толстому эту изящную посылку, был социал-
демократ латыш, товарищ Весман, главный организатор
* [Англия].
171
нашего транспортного фронта, проходящего тогда через
Румынию по Дунаю, где великолепно работали в
качестве транспортеров и держателей складов литературы
по обе стороны границы новоштундисты, а перевозчиками
через Дунай были старообрядцы-некрасовцы, по
преимуществу рыбаки, изумительно хорошо наладившие
транспорт возле г. Тульчи и в других местах по Дунаю *.
А Чертков с компанией в это время разорялся и
распинался за баптистских начетчиков, проповедников и
прочей контрреволюционной сектантской дряни, из всех сил
желавших опутать массы будто бы послушных их
«братии». Так далеки были эти смиренные травоядные
толстовцы от действительной жизни, принимая всяческое
кулачье, лавочников, торгашей, мелких хозяйчиков, уютно
устроившихся у кормила правления организации
баптистов, пашковцев, евангельских и иных «во Христе
юродствовавших братьев». Все это делалось для того, чтобы
эксплуатировать простых людей, крестьянские массы,
ремесленников и других угнетенных нуждой тружеников,
держать их в религиозном рабстве, в смирении и
покорности им и всяким другим «властям предержащим»,
которые «не напрасно носят меч», как это говорится в
«Исповедании веры» баптистов.
Весьма характерно для этого толстовца Х„ что он,
ведя контрреволюционную агитацию, не стесняясь
называть меня по фамилии, тут же прячется в кусты и просит
уничтожить его письмо и передавать все устно, «как
верный слух», боясь, что «как бы не вышла сплетня», т. е.
боясь, что его разоблачат. К сожалению, это письмо не
дошло до адресата, а было задержано жандармами для
следствия и накопления обвинительных материалов
против меня, которого они так тщательно, но тщетно искали
в те времена, когда мне приходилось нелегальным
разъезжать по России. В этом следственном жандармском
материале занимают свое определенное место невольные
доносы и разоблачения моей революционной подпольной
деятельности толстовцами чертковско-трегубовского
толка, что они вполне осознали только после Октябрьской
революции, когда они пришли ко мне и я рассказал им
* Об этом я подробно рассказал в своей книге «Как печатались
и тайно доставлялись в Россию запрещенные издания нашей
партии». М., 1924.
172
о плодах их деятельности, отнюдь не помешавших
революции, но набросивших тень на их доброе имя.
Оглашая здесь это письмо, мы тем самым
пригвождаем этого ретивого толстовца и его присных к
позорному столбу истории. Пусть знают потомки, как творилась
контрреволюция в те давнишние времена даже теми, кто
создавал типографии для свободной русской печати,
ограничивая эту свободу тем мелкобуржуазным
мировоззрением, которое за всеотрицающими фразами ковало и
надевало цепи рабской христианской морали на рвавшийся
к действительной свободе народ, желавший освободиться
от всяческого угнетения, в том числе и от толстовской
поповщины, распространяемой так называемыми
«толстовцами».
Вот это письмо:
Копия задержанного письма из Христчерча за подписью «твой X»
от 11 (24) апреля 1902 г. в Тифлис, Елизаветинская, № 71, на имя
землевладельца князя Константина Соломоновича Оникова, для
Вити.
ДОРОГОЙ ВИКТОР!
Только что получил твою открытку от 30 марта. Пиши мне на
своих письмах (на адресе) так: «Англия (через Одессу), а то письма
твои идут через Петербург, это очень большой крюк.
Ч. * получили несколько писем от Л. Н. **, им самим писанные.
Короткие, но очень хорошие, полные любви. Может, бог даст, увижу
еще его.
Вероятно, вам там хорошо живется и работается. Пожалуйста,
пиши мне обо всем. От М. А. давно не имел письма, она, бедная, все
хворала.
Мы живем тоже хорошо, очень заняты, только мне совсем не
приходится работать в саду и огороде, я весь ушел в книжный хлам
(но хороший хлам, вот бы его побольше в Россию).
Прошу тебя, когда будешь в Тифлисе, зайди к Павлу *** и
расскажи ему следующее (только расскажи ему, как слух, не называя
меня): В. Д. Бонч-Бруевич (Павел знает его) предложил Ч.
участвовать в издательстве «Свободное слово», именно в сектантском
отделе, редактируя «Материалы к истории русских сектантов», пользуясь
их архивом ****. Ч. согласился, и под его редакцией уже вышло три
выпуска. Бонч-Бруевич вошел также в сношения со многими
сектантами. Теперь же он написал статью в социал-демократическом
революционном журнале «Жизнь», первый номер которого только что
появился в Лондоне. Статья эта была озаглавлена «Значение сск-
* Чертковы.
** Л. Н. Толстого.
*** Личность Павла не установлена.
**** Это неверно (см. мое предисловие к письму).
173
тантства для России». Все значение он видит в том, что среди
сектантства есть настроение недовольства к существующему
правительству и что это совсем не религиозное движение. Бонч-Бруевнч
надеется на почве этого недовольства возбудить революционный дух в
народе. Он хочет пользоваться, таким образом, сектантами, как
орудием для революционных целей. И призывает революционеров идти
пропагандировать сектантов в этом духе.
Эта статья и все, что пишет в подобном духе Бонч-Бруевич,
может принести много вреда сектантам, вЛбудив еще сильнейшие
преследования со стороны правительства. Бонч-Бруевич в своей статье
приводит выдержки из писем сектантов, как доказательство их
революционности. Но выдержки эти большей частью только из писем
одного сектанта, и то живущего за границей, и очень подтасованы.
Чертковы если и печатают о сектантах, то с целью опубликовать
жестокости преследования, которые тщательно скрываются, или же
с целью выказать то хорошее, что у сектантов есть. Но своего они
ничего не навязывают, а только желают самостоятельного развития
сектантов.
Желательно, чтобы ГЦагвел] это все знал бы и передал бы другим
своим братьям, с которыми он в сношении, а также сообщил бы в
Харьков. Письма и сектантские материалы лучше если бы Павел и др.
направляли прямо бы по адресу Ч-ых, на их имя, потому .что,
вероятно, Ч[ертковы] разойдутся с Бонч-Бруевичем.
Повторяю, сообщи это Павлу, как верный слух, не называя меня,
и разорви это письмо после надобности в нем. Я боюсь, чтобы не
вышло чего-нибудь вроде сплетен.
Пожалуйста, извести меня о получении этого письма и о
разговорах с Павлом.
Передай мой дружеский привет всем вашим.
Твои X.
Москва, 1951 г.
Раскол и сектантство в России
Доклад В. Д. Бонч-Бруевича второму
очередному съезду Российской
социал-демократической рабочей партии
Товарищи! Предметом моего сегодняшнего доклада
является рассмотрение состояния русского раскола и
сектантства.
Вам, вероятно, всем хорошо известно, что
сектантство— явление далеко не новое в русской жизни; оно в
своей истории насчитывает уже более девяти веков. Но
несмотря на это столь долгое свое существование,
несмотря на то, что внутренняя жизнь различных сект, их
взгляды и общественные стремления много раз привле-
114
кали к себе внимание исследователей сокровенной жизни
русского народа, мне приходится здесь прежде всего
констатировать тот печальный факт, что даже в специальной
литературе по этому вопросу продолжает царствовать
огромное смешение терминов, отличительных признаков
сект, их учений и даже самих их наименований.
Вот почему, товарищи, я считаю нужным прежде
всего установить здесь точную терминологию и необходимые
определения, в которых нам встретится надобность при
дальнейшем рассмотрении нашего вопроса.
/
Одним из главнейших и постоянных смешений,
ведущих к большим заблуждениям и неправильным
толкованиям, является нередко отождествление раскола,
особенно «воинствующего», с сектантством, в то время как и
происхождение и значение того и другого явления в
нашей исторической жизни существенно различны.
Под расколом мы должны подразумевать распадение
православной греко-российской церкви на два течения,
исходящие из одного русла: на так называемое
«никонианское», господствующее в России, и старообрядческое.
С точки зрения чисто религиозной и то и другое течение
совершенно согласны между собой во всех основах своего
вероучения. И те и другие причисляют себя к одной и той
же церкви. Они — полные единомышленники в вопросах
догмы, учения, во взглядах на предание и писание и
расходятся только в некоторых подробностях и тонкостях
обрядовой стороны религии. Общественные же причины
этого распадения, конечно, коренятся гораздо глубже, и
их мы должны искать в протесте низшего духовенства,—
как представителя формировавшейся городской и
сельской мелкой буржуазии того времени, — против власти и
гнета высшего духовенства, всецело примыкавшего в
своих интересах как в XVII столетии, так и теперь к русской
знати, боярам, вельможам, воеводам и крупным
земельным собственникам, — вообще к классу, стоявшему укор-
мила правления и вершившему судьбу всего остального
русского народа.
Этот протест низшего духовенства был настолько
вполне созревшим плодом той эпохи, что быстро увлек
за собой целые массы недовольных элементов как среди
175
духовенства, так и среди городского и сельского
населения вообще. Все, что ранее роптало тихо и незаметно у
себя дома, вылилось открыто наружу и, поднимая два
перста к небу, — это своеобразное знамя протестантов,—
высказывало все свои сетования и недовольства, давно
накопившиеся и ждавшие выхода. Сначала мы видим,
что к «расколу», якобы за «старую веру»,
присоединяется и крестьянин, и служивый человек, и представитель
купечества, и духовное лицо, даже некоторые сановники
и бояре с боярынями, находившиеся или «вне милости»
«державного государя» или принадлежавшие к
придворной оппозиции, направленной против вельмож,
захвативших власть в палатах «тишайшего» царя.
Как всегда бывает в политической жизни страны,
подобные смешанные протесты представителей различных
классов населения против общего, опостылевшего всем
гнета и несправедливости продолжаются недолго.
Классовые интересы и противоречия с неумолимостью
законов природы довольно быстро приводят в порядок эти
хаотические толпы протестантов, страстно охваченных,
на первый взгляд, одной и той же идеей, одним и тем же
стремлением. С успокоением первого взрыва энтузиазма,
с возвращением к обыденной жизни, в свои права
вступают, на время как будто бы открыто не проявлявшиеся,
силы экономической необходимости и указывают
каждому из протестантов свое место, беспощадно разрушая
якобы однообразную форму протеста и превращая
вчерашних союзников в сегодняшних врагов.
Именно такое разделение мы наблюдаем и в этом
одном из больших движений русского народа.
Уже в 1685 г. в самом расколе не только произошло,
а совершенно ясно оформилось, закончилось в своем
процессе новое разделение: мы говорим про распадение
старообрядчества на поповщину и беспоповщину.
Не вдаваясь в рассмотрение
религиозно-догматических оснований этого нового, богатого событиями
разрыва, мы только отметим здесь, что он возник, несомненно,
на почве уже и тогда смутно и глухо сознаваемого
антагонизма между увлеченной в раскол угнетенной
крестьянской и городской беднотой и мелкой буржуазией, с
одной стороны, и представителями более крупного,
торгового, купеческого капитала — с другой, которые в
протесте «старообрядцев» видели для себя выгодную демон-
176
страцию против вполне господствовавших тогда в стране
высшего духовенства, служивого сословия и боярства.
Именно поэтому-то они более или менее открыто и
поддерживали сначала своих беднейших, часто от них
вполне зависимых, единоверцев «старого обряда».
Между пролетариатом и мелкой городской и сельской
буржуазией в то время еще не было вполне яркого
разделения. Именно этим-то отсутствием вполне
определившейся классовой дифференциации можно объяснить,
почему нередко представители мелкой буржуазии
становились под одну сень с народной массой: угнетение высших
владеющих классов было для этих слоев населения часто
более чувствительно, чем взаимное их отчуждение.
История дает нам много данных, на основании
которых мы можем утверждать, что в поповщину по
преимуществу отделилась именно та часть
раскольников-старообрядцев, которая по существу своих экономических
интересов все-таки была неразрывно связана с
господствующими, владеющими исторической ареной классами,
против которых можно было устроить ту или иную
демонстрацию, чтобы показать и свои силы, но
окончательно ссориться с которыми было в то время для
неокрепшей еще буржуазии равносильно самоубийству. И мы
видим, что это природное сродство и эксплуататорское
классовое тяготение довольно скоро заставляют
приверженцев «старообрядцев, приемлющих христопреданное
епископство», идти быстрым шагом на дальнейшие
компромиссы, сделки с господствующей церковью, за что
взамен они получают льготы, гражданские права и
милости от «законного» правительства и, наконец, в 1800 г.
почти совершенно сливаются с «никонианцами»
посредством так называемого «единоверия».
Совершенно другое мы видим у беспоповщицкой
ветви раскола. Стянув к себе многие недовольные народно-
демократические элементы, беспоповцы явились
выразителями назревшего протеста самых темных,
некультурных масс населения, — протеста, если хотите, более
стихийного, чем сознательного, но неуклонного и
неудержимого.
Народные умы того времени были сильно
возбуждены рассказами и «слухами» о казацкой понизовой
вольнице, о бунте Стеньки Разина, о храбрых его атаманах и
лютой, гордой смерти Стеньки от руки царского палача
177
на площади Москвы. Легендарность личности Разина,
этого ясного сокола понизовой вольницы, решившего
«думать думу с голытьбой», его смелый поход, самочинно
вспыхнувшие бунты в Пскове, Новгороде й в самой
Москве, вместе с страшными преследованиями,
обрушившимися на «раскольников» со стороны русского
правительства, внесли в темную, загнанную жизнь русской
народной массы столько нового и необычайного, что, можно
сказать, вся Русь, от края и до края, стала колыхаться
неясно, неопределенно, но с напряженным ожиданием
о наступлении «новых времен» или даже «кончины мира».
Это колебательное настроение, подхваченное
беспоповцами, было превращено ими в самое резкое,
отрицательное отношение к господствующей церкви, к
правительству, к боярам, к помещикам, к чиновникам, к
самому царю и даже к своим недавним единомышленникам,
к раскольникам-«поповцам».
Раз попав на этот путь беспощадного отрицания,
прямолинейная народная мысль, хотя и исходившая не из
критики существующего порядка, а из мистического
созерцания «пришествия антихриста» в мир, спешила
довести свои крайние выводы до их логического конца.
И эта прямолинейность сделалась характерной чертой
левой части беспоповщины.
Считая, что законная церковная иерархия,
«завещанная Христом и апостолами», прекратилась вместе с
Никоном, а существующие «попы» — не попы, «служители
алтаря», а «долгогривая братия», которая есть не что
иное, как «сатанинское исчадие ада», «ставленники
дьявола», «антихристовы слуги».
Отрицая, таким образом, самую возможность
существования православного духовенства, беспоповцы тем
самым уничтожили совершенно все церковные обряды и
таинства, и в этом пункте они очень сблизились с
существовавшими тогда на Руси приверженцами старого
восточного сектантства.
Разорвав окончательно с церковью, беспоповцы
вскоре пришли, прежде всего с религиозной точки зрения, к
такому же категорическому отрицанию царя, всех
властей вообще и связанных с ними учреждений. Это мнение
утвердилось на том простом основании, что духовенство
продолжало служить царю, мазало его и его слуг миррой
и маслом, возносило за них ектеньи и молитвы, а так как
178
само это духовенство — «слуги дьявола», то кем же
может быть и сам царь, сидящий на престоле, как не
антихристом, ибо кому же служат слуги, как не своему
господину? Начиная отрицать светскую власть из
принципов догматических, беспоповцы быстро убедились на
многочисленных примерах жизни в правильности своих
взглядов, так как светская власть, почуя назревшую для
себя в народных недрах опасность, с неимоверной
жестокостью, благословляемая и воодушевляемая всем
никонианским духовенством, преследовала и гнала тысячи
раскольников, особенно беспоповцев. Полное
экономическое разорение, неуверенность в своем существовании,
вообще вся совокупность положения гонимых
выработала в характере этих «раскольников» непреклонный
стоицизм, смелость и жажду пропаганды — черты, и до сих
пор сохранившиеся, особенно среди так называемых
«бегунов».
Увлеченные в беспоповщину мелкобуржуазные
элементы не могли и здесь поспевать в ногу со своими более
рьяными собратьями — представителями закабаленного
трудящегося крестьянства. Багаж экономического
положения тормозил их ход. Помыслы о мирских благах
брали верх над исканиями лучшего будущего там, в
«загробной жизни», «в пресветлых раях самого господа бога».
И требования настоящего торжествовали победу над
будущим в разделении беспоповщины на большое
количество ветвей, из которых так называемое «Спасово
согласие» представляет в этой части раскола типичное явление
компромисса между идеалистическими стремлениями и
железной логикой экономической необходимости.
(«Спасово согласие», являясь правым крылом беспоповщины,
соприкасается с левым поповщины и таким образом
является связующим между обеими ветвями
«старообрядцев») .
Роль поповцев и беспоповцев и в последующей нашей
истории далеко не одинакова.
Поповцы, стараясь жить в ладу с правительственной
властью, до наших дней, как мы уже говорили выше,
проявили весьма слабую оппозицию. Только в самое
последнее время, именно в 1900 и 1901 гг., мы наблюдаем и в
этой не только консервативной, но прямо-таки косной
среде, довольно значительное оживление и
оппозиционное настроение, несомненно связанное с общим недоволь-
179
ством нашим русским самодержавным политическим
режимом *.
Беспоповцы, гонимые правительством, не видя
успехов в своей борьбе, впадают прежде всего в глубокое
отчаяние, вызывая к жизни потрясающее явление нашей
истории: массовое самосжигание, самоутопление и
уничтожение себя голодной и холодной смертью.
Разоренные и изможденные, не знающие никаких
средств, как улучшить свое положение, мятущиеся
народные массы, потеряв всякую надежду на изменение
своей скорбной доли в жизни, взывая к небу и принося
в жертву человеческие гекатомбы, надеются хоть этим
самопожертвованием умилостивить своего жестокого
бога и хоть там, в загробной жизни, снискать себе то
душевное и телесное отдохновение, которых они так долго
и тщетно искали здесь, на залитой кровью и
порабощенной царской и боярской властью земле.
Как известно, одним только самосжиганием
покончило собой более 20000 человек.
Наряду с этим жестоким явлением прошлого нашего
народа в беспоповщине развивается другое, более
осмысленное и более политически ценное, — это так
называемое «бегунство» или «странничество». Убегание от мира
совершалось не в смысле монашеском, не для «подвигов»
поста и молитвы во имя спасения души, а потому, что
наиболее возбужденные и непреклонные элементы
неудовлетворенных народных масс скрывались в глухие
дремучие леса, спасая себя и ища мщения за поруганную
долю и попранную свободу.
Памятуя слова, что «когда настанет мерзость
запустения— бегите в горы»1, целые толпы русского
крестьянства, спасаясь от помещичьего бича и «царской ласки»,
бегут в низовья Волги и Дона, в широкие и вольные
казацкие степи, в Уральские горы, на Яик, в Костромские
и Новгородские леса, за Урал и в Сибирь, бегут и
разносят грозную весть о пришествии в мир антихриста,
который воссел уже на престол «в древлей столице» и
царствует над людьми «последнее время». Эти озлобленные,
страстные пропагандисты, относясь с глубокой
ненавистью к «антихристовым слугам», т. е. ко всяким большим
* См. мою статью «Старообрядчество и самодержавие». —<
«Жизнь» № 3, июнь 1902. Лондон, стр. 294—307.
180
и малым предержащим властям, подготовляли то
настроение юго-восточного населения Европейской России,
которое вскоре нашло себе выход в Пугачевском бунте.
Всеми, даже официальными историками государства
Российского, признано, что раскольники, несомненно
беспоповцы, принимали горячее участие в самом
Пугачевском бунте, дав Емельяну готовые кадры для его
вольного воинства, страстно направлявшегося к берегам Невы,
в это «логовище никониан», «жилище антихриста,
воссевшего на престоле и поправшего святыню».
Известно также, несомненно, деятельное участие
раскольников-беспоповцев в бунтах: Булавинском,
Астраханском, Стрелецком, Некрасовском2, в нападениях на
монастыри «никониан» и в тому подобных проявлениях
протеста.
Эти все отрицающие протестанты, таким образом, в
своем отношении к существующему порядку вещей
приближаются к наиболее передовым старым и новым
сектам. Они соединяют по своему политическому настрое-
ншо крайние звенья воинствующего раскола с
передовыми ветвями старого восточного сектантства.
На практике, особенно в XIX столетии, когда в народ-
нон памяти значительно изгладились первоначальные
мотивы раскола, исследователю иногда бывает
затруднительно с точностью отграничить некоторые ветви
беспоповщины от некоторых разветвлений сектантства,
особенно выходящих из так называемой «хлыстовщины».
Мы вообще думаем, что воздействие на «воинствующий»
раскол старого русского сектантства было довольно
значительное. Ко времени возникновения раскола в
православной церкви восточно-христианские, манихейские и
библейские («жидовствуюйхие») секты с
коммунистическими преданиями имели в России значительное тайное
распространение. Начавшиеся жестокие
правительственные преследования раскольников создали
представителям старого, коммунистического сектантства очень
удобную почву для пропаганды. Подходя к крайнему
расколу с определенными воззрениями, с отрицательным
отношением к существующим порядкам и с целой системой
взглядов на будущее, сектант находил в душе
раскольника те струны, которые, раз зазвенев, не давали ему уже
покоя до момента полного, принципиального отпадения
от церкви. Именно этим обстоятельством, как одной ti3
181
причин, следует объяснить то, как бы неожиданное, а в
сущности вполне понятное и нормальное, чрезвычайное
усиление рядов сектантов в XVIII столетии.
Изучая народно-сектантскую литературу, дошедшую
до нас, мне лично приходилось не раз убеждаться, что в
этой литературе есть ясно обозначенное наслоение,
несомненно внесенное в нее элементами раскола, как мы
думаем, массами, перешедшими в сектантство не только в
XVIII, но даже и в первой половине XIX столетия.
Особенно мне это бросилось в глаза при внимательном
изучении так называемой «Животной книги» духоборцев,—
этого устного кладезя мудрости оригинальной секты,—
которую мне удалось довольно полно записать в 1899—
1900 гг. во время путешествия с духоборцами в
Канаду.
Если мы и наблюдаем некоторое сродство и даже
переход крайнего левого раскола в крайние левые ветви
остатков восточного сектантства, то в то же время мы не
должны также забывать и отличительный, весьма
характерный признак, резко отграничивающий сектантов от
«воинствующего» раскола.
В то время, как представители этого последнего
вместе со своим отрицанием всех политических и социальных *
форм современной жизни не дают своим приверженцам
решительно никакой положительной, творящей жизнь,
программы будущего; в то время, как они ни одним
намеком не говорят о том, что должно стать здесь, на
нашей «греховной» земле, взамен существующей
«кромешной тьмы», — представители всех существующих и
существовавших в России сект, имея свою определенную
программу действия и подчас строгую организацию, всегда
вместе с той или другой критикой существующего
порядка вещей дают своим последователям определенные
указания на то, какое устройство должно водвориться здесь,
на земле, если проповедуемые ими взгляды наконец
восторжествуют. Сектанты являются в лоне народной
жизни провозвестниками новой формы общежития, отличной
от существующей. Худо или хорошо, но они стремятся
творить по-своему, в зависимости от их социального
положения, новую жизнь, они уже живут политической
жизнью.
Эта существенная разница, конечно, кладет большой
отпечаток на всю психологию сектантов и раскольников
182
и заставляет нас различно относиться к той или другой
форме народного протеста.
Русское сектантство возникло у нас веков на семь
ранее раскола.
Первое значительное оказательство его проявилось в
XIV в. в Новгородской и Псковской республиках. Мы
говорим здесь про секту «стригольников». Как эта секта,
так и другие, в то время и позднее распространенные у
нас на Руси, возникали в крупных городских центрах.
Деятели Ганзейского торгового союза, втянувшего в себя
и наши города Новгород и Псков, вместе с «заморскими»
товарами привозили к нам и «заморские» идеи. Секты
восточного цикла, широко развившиеся в это время в
Западной Европе и Болгарии3, распространяя свое
учение, достигли и до России через посредство «заезжих»
торговых людей и сопровождавших их. Идеи
древне-христианского коммунизма упали в наших вольных городах
на удобную почву. Настойчивые посягательства Москвы
на свободу северных республик, безмерные поборы
распутного духовенства, грабеж воевод, постоянные кляузы
и лихвы торгового сословия создали недовольное
настроение в народных массах, чутко прислушивавшихся к
каждому слову критики, направленной в сторону
господствующих. Все эти обстоятельства, которые здесь
изложены весьма кратко, дали городской бедноте
возможность воспринять новое, коммунистическое учение,
отрицавшее и духовенство, и власть и указывавшее путь
новой жизни. Стригольники жестоко поплатились за свою
попытку протеста; они, казалось, были совершенно
раздавлены, но семена их учения уже разнеслись в широких
массах народа, которые через сто лет вновь проявили
себя сильнейшим образом под видом так называемой
«новой ереси новгородской или жидовствующих». Это
постоянное оппозиционное движение не утихало на всем
пространстве истории нашего народа, проявляясь то
опять в Новгороде, то в Киеве, то в Москве, то в
Петербурге— в самых крупных центрах нашей политической и
торговой жизни, и лишь в XVII в. оно особенно заметно
благодаря появлению раскола начинает широко
разливаться по селам и деревням, все более и более вовлекая
в свое русло крестьянскую Русь.
Как в этот «дораскольничий» период, так и позднее,
до наших дней, сектантство сплачивало в себе те наибо-
183
лее подвижные народные элементы, которые уже искали
света просвещения и обладали большой пытливостью.
Сектантство всегда, или, точнее сказать, по большей на-
ста, в корне боролось с господствующей церковью как
выразительницей и покровительницей взглядов
господствующих классов. В прошлые века в рядах сектантов мы
все время находим, с одной стороны, несомненно
наиболее интеллигентных представителей своего времени,
ведущих пропаганду древнего коммунизма, с другой —
последователями и приверженцами этих пропагандистов
всегда являлся наиболее передовой слой
нарождавшейся народной, сознающей себя демократии.
Чем ближе к нашему времени, тем дифференциация
сектантства становится определенней, взгляды сект
закругляются, и, разбираясь в них, мы наблюдаем то общее
явление, что если в политическом протесте все секты
имеют общие точки соприкосновения, то в социальных
взглядах и требованиях они расходятся постольку,
поскольку разнятся между собой в своем социальном поло-
о/сении в современном им обществе.
Таким образом, воинствующий раскол всегда
являлся и является теперь глухим, малосознательным
народным ропотом и протестом, не обладающим почти
никакими перспективами на будущее, — сектантство же
является не чем иным, как довольно сформировавшейся, до
большой степени сознательной, народной протестующей
силой, протестующей против современного порядка
вещей, во имя лучшего будущего, причем это «будущее»,
повторяю, представляется различным сектам различно, в
зависимости от занимаемого той или иной группой
сектантов социального положения в круговороте жизни. От
этого же главным образом зависит и разница в самом
учении сектантов различных сект.
Необходимо здесь также заметить, что современные
раскольники, особенно поповцы, являются
представителями старого режима, старой России, со всей ее
допетровской патриархальностью и «древлем благочестием».
Являясь носителями этих традиций, старообрядцы, кроме
того, выражают в себе, в своем более состоятельном
слое*, косную деревенскую земледельческую мелкопо-
О «поповцах», владеющих крупными, миллионными капитала*
ми, мы здесь не говорим, ибо эти фабриканты, заводчики и куп-
184
местную буржуазию, которая, держась за современные
формы крестьянского хозяйства, до сих пор все-таки еще
сильно чурается всяких новшеств, чувствуя в них своего
заклятого врага, неуклонно влекущего к погибели все
старые устои разрушающегося натурального хозяйства.
В этом процессе разложения и дифференциации деревни
были сильно затронуты и старообрядческие, менее
обеспеченные чисто крестьянские массы, которые в последнее
время начинают стараться приспособиться к новым
условиям жизни. Это стремление к «приспособлению»
немедленно привело даже старообрядцев-поповцев к
столкновению с самодержавием и всеми тормозами
бюрократической машины. Столкновение вызвало протест,
ожививший и эту темную среду русского народа.
Сектантство же, особенно новое, является
представителем вновь народившихся народных деревенских сил.
В него входят, с одной стороны, представители чисто
торгового и ремесленного мелкого деревенского капитала, а
с другой — массы крестьянской бедноты, стоящей на
грани полной пролетаризации. Для нас, социал-демократов,
должен быть особенно ценен именно этот последний
контингент сектантов. Среди них наша пропаганда будет
иметь наибольший успех.
//
В нашей исторической науке установилось
подразделение сектантов на мистиков и рационалистов. Деление
это всецело заимствовано из полемической,
апологетической и обличительной литературы церковных писателей.
С нашей точки зрения, это деление не выдерживает ни
малейшей критики.
Рассматривая религиозные учения существующих
сект, мы прежде всего должны отметить одну
свойственную им всем черту: в каждом Зтом учении обязательно
присутствует, под разными видами, мистическое начало
божества.
Сектанты смотрят на бога не одинаково. Одни
признают личного бога, наивно низводя его сущность на
цы только по традиции присоединяют себя к «старообрядцам»,
хранителям старины, а на самом деле они уже давно впитали
в себя все то новое, что необходимо теперь у нас в России для
процветания крупной буржуазии.
185
роль всемирного владыки, занимающегося неусыпным
дозором мирового хозяйства.
Наиболее передовые сектанты понимают бога
пантеистически. Они не приписывают ему определенных,
прирожденных качеств, а уравнивают понятие о боге с
туманными представлениями о всеобъемлющей «мировой
любви», которая, «где хочет, там и дышит». Они также
отождествляют бога с еще менее ясным «вечным
добром», «мировой радостью», с «совестью всего света»
и пр. пр.
Но несмотря на все эти различия, очень важные для
проявления общежитейской работы, у всех сектантов, за
самыми малыми исключениями, как и у всех людей,
имеющих в своем миросозерцании элементы религии, все-
таки еще остается непорванная связь между реальным
миром вещей и таинственным, «небесным», «вездесущим»,
«в самом себе и повсюду находящимся» началом, от
которого, по их понятиям, зависит все, которое управляет
миром, — началом неизъяснимым, непонятным и
недостижимым человеческому познанию. Это «начало» русские
религиозные люди всех вер, сект и исповеданий называют
совершенно ничего не'определяющим словом «бог».
По нашему мнению, повторяем, это вне нас стоящее,
недоступное людям мистическое начало, воплощающееся
в слове «бог», существует и должно существовать везде,
где только хоть одним намеком говорится о религии. Вот
почему все религиозные системы без исключения, от
язычества до толстовства, объективной критикой должны
быть отнесены к разряду мистических явлений
исторической жизни народов.
Так что говорить по существу, — судя по глубинам
философии учений, — о рационалистических и
мистических сектах не приходится. Но ввиду того что
мистический элемент в философии учений присущ всем сектам,
как и всем религиям, то для упрощения нашей задачи
исследования социально-политических воззрений сектантов
мы можем, так сказать, выставить этот общий признак
за скобки. В «скобках» у нас останется отношение сект
к повседневным делам и событиям окружающей их
общественной и политической жизни: к государству, к властям,
к господствующей церкви с ее таинствами, обрядами и
священными книгами, к семье, к институту брака, к
отдельному человеку и пр.
7-948
186
Рассматривая эти отношения, нам сразу бросаются в
глаза два ясно очерченных направления сектантской
мысли: одни сектанты все дела житейские стремятся
разрешить по собственному рассуждению, логикой
собственного разума, установившегося обычного права и
общественного мнения; другие, наоборот, стараются поставить
все свои житейские поступки в гармонию с
«предопределением», с «искуплением кровью Христа всего грядущего
рода» или с указаниями «боговдохновенных» записей в
священных книгах Ветхого и Нового завета.
Первые, ссылаясь на Библию, не придают ей
священного значения, а просто цитируют ее так, как
цитируются все прочие книги. Они берут из Библии только то,
с чем они согласны, и «отметают» все то, как говорят
духоборцы, что им кажется ненужным, сверхъестественным и
чудесным.
Вторые же, наоборот, совершенно не справляются, что
говорит им древний искуситель рода человеческого — их
собственный разум — при чтении священных книг
Ветхого и Нового завета. Они твердо и слепо верят, что все
то, что написано в этих книгах, — «сама истина», «камень
веры», «божественная правда», «закон и непреложное
желание самого господа бога». Критиковать или что-либо
«отметать» из этих книг отнюдь нельзя; можно только, в
отличие от православия, рассуждать о прочитанном,
доискиваясь понятного и ясного смысла в непонятных и
темных местах писания. Если что-либо из писания ум
человеческий совершенно отказывается понять и
вместить в себя, то это вовсе не означает у этих сектантов,
что в Библии написана та или иная несуразица, нет, это
означает обратное: сам чтец еще недостаточно
«просветлен высшим светом», почему то, что прекрасно понятно
«блаженным в духе», совершенно недоступно ему,
«мертвому в жизни», еще «не испившему воды живой».
Итак, мы видим, что первые сектанты допускают и
рекомендуют свободную критику всего, ничего не ставя
из окружающего их мира вне контроля собственного
разума. Вторые, наоборот, вносят во все свои
представления и понятия строгую зависимость от буквы
священного писания, являющейся для них «законом и
пророками».
В этом пункте, — и только в этом, — эти последние
сектанты близко соприкасаются с учением православной
187
церкви и играют в сектантстве роль, очень похожую на
роль «поповцев» в расколе.
Принимая эти столь различные начала за основание
деления сект, мы для удобства изучения их
социально-политического миросозерцания разделим все сектантство
на два вполне противоположных лагеря. Первую группу
сектантов, допускающую в своих социально-политических
воззрениях свободную критику, мы назовем
«свободомыслящей»*. Вторую, опирающуюся на непогрешимый,
боговдохновенный авторитет священных книг Ветхого и
Нового завета, мы будем именовать «евангеликами», но,
повторяем, то и другое наименование мы употребляем
условно, на основании тех соображений, о которых мы
говорили выше.
К группе «свободомыслящих» сектантов из теперь
существующих мы должны будем отнести: хлыстов,
духоборцев, молокан, малеванцев, новоштундистов,
иеговистов, толстовцев и многочисленные ответвления этих
оформившихся сект.
К «евангеликам» отойдут баптисты (староштунди-
сты), пашковцы в народе, редстокисты в «обществе»,
евангелические христиане и их разветвления.
Первую, т. е. «свободомыслящую», группу сектантов,
при детальном изучении, мы имеем полное основание
подразделить, в свою очередь, на две части; на секты старого
происхождения, принадлежащие по принципам своего
учения к сектам восточного цикла. Сюда относятся:
хлысты, духоборцы, молокане, скопцы, малеванцы **,
которые, между прочим, несомненно, происходят от одного
общего корня.
Другая часть первой группы состоит из сект
новейшего происхождения, и они принадлежат по принципам
своего учения к сектам западного цикла. Сюда относятся но-
воштундисты, иеговисты, а также и все «евангелики» ***.
* Надо заметить, что именно этим названием в последнее время
начинают себя именовать многие наиболее передовые
южнорусские сектанты. Называя себя «свободомыслящими», они
совершенно отказываются от названия «сектанты». Этот
интересный поворот замечен нами в последнее трехлетие.
** Всех этих сектантов наши попы, а вслед за ними в
университетские историки причисляют к «мистикам».
*** По существующей в нашей легальной литературе
классификации, все эти секты отнесены к «рационалистам».
188
Все это деление, выходящее из самой сущности учений
сект, диаметрально противоположно тому, которое
усвоено в настоящее время в нашей литературе, принимающей
за критериум «мистицизма» сектантов «озарение»,
«внутренний свет» или «дар святого духа». Этими названиями
некоторые из сект обозначают то повышенное, нервно-
возбужденное состояние, в которое они иногда впадают
на своих общественных собраниях. Что это состояние
никоим образом не может быть научным критериумом при
изучении сект, мне кажется, это само собою очевидно, ибо
современная наука, во-первых, всякое душевное
состояние человека или группы людей может и должна
объяснить теми или иными общественно-психологическими
причинами, а отнюдь не следовать за самими сектантами
в их апелляции к «святому духу». Во-вторых, такое
частное явление в жизни той или иной секты может быть
рассматриваемо только как один из характерных признаков
общины, но не как базис ее существования. Нельзя также
не прибавить и того, что в подобном повышенном нервном
состоянии, в которое иногда приходят как ораторы той
или иной секты, так и их слушатели, мы лично не видим
ничего из ряда вон выходящего. Если мы примем во
внимание, что все эти собрания должны происходить у нас
на родине втайне, конспиративно, — большею частью по
ночам, — находясь под вечной угрозой правительственных
преследований, издевательств односельчан и пр., то мы,
прекрасно знающие тяжелые условия всякой
конспиративной работы, меньше, чем кто-либо, будем удивляться,
что температура некоторых сектантских собраний бывает
значительно повышена. Всем хорошо известно, что такая
повышенная нервность и возбудимость очень часто
наблюдается не только в собраниях тайных обществ, но
даже и в открытых, и не только у нас в России, но и за
границей. И, однако, до сих пор еще никому не приходило
в голову на этом основании делить эти собрания на ранги,
соответственно состоянию нервной возбудимости членов
[общин], их составляющих.
Мы думаем, кроме того, что исследователь
сектантства так же, как и вообще всех других явлений народной
жизни, никогда не должен слепо следовать за народной
молвой, а, наоборот, все встречающееся ему на пути
обязан подвергать научно-объективному анализу и свои
утверждения основывать только на результатах этого
189
всестороннего анализа, что, к сожалению, мы так редко
встречаем в русских исторических сочинениях, раз они
касаются сектантства.
Чтобы покончить с вопросом разделения сект, мы
должны еще отметить здесь и то обстоятельство, что внутри
почти всех сект всегда наблюдается борьба различных
мнений и взглядов. Раз только учение оформится, раз
оно отольется в известные рамки, закостенеет, — внутри
секты всегда найдутся назревшие новые элементы,
несогласно мыслящие с массой, более живые и развитые
собратья, которые под давлением различных социальных
причин начинают критиковать ортодоксию своих
единоверцев. Это явление особенно хорошо может быть
наблюдаемо в организациях старых сект восточного цикла.
У нас, в России, молокане и духоборцы отлили свое
учение в целом ряде псалмов, «вопросов и ответов» и пр. Они
установили точно определенный обряд, одежду, обычаи.
Здесь внутри сект принятое большинством религиозное
учение занимает место учения господствующей церкви в
государстве. И в них, на наших глазах, совершается
раскол, создается враждебное отношение между ччетями
секты, происходит борьба, сопровождаемая «гонениями»
и «сопротивлениями» с той и другой стороны, и так
продолжается до тех пор, пока протестующие элементы не
сорганизуются и не отколятся совершенно, образовав
новую ветвь от старого корня. На наших глазах, например,
закавказские духоборцы разделились на две резко
враждебные партии, между которыми стояла третья —
примирительная. Одна из партий, в количестве более 7 000
человек, уехала в Канаду, но и там, на почве полной
буржуазно-демократической свободы, внутри духоборческой
общины возникли разные течения, не перестававшие
волновать канадских духоборцев во все эти четыре года их
жизни в привольных северо-американских прериях.
Коренную причину всех этих расколов внутри сект мы
должны искать в совершающейся дифференциации
крестьянского хозяйства вообще, а, следовательно, также и
хозяйств сектантов. Потребности отдельных групп
сектантов приходят в противоречие с дедовскими
традициями, экономическая необходимость тоже заявляет свои
права, и на этой основе вырастают новые общественные
понятия и стремления, которые, продолжая развиваться,
оказывают свое сильное влияние, свое давление на весь
190
уклад жизни рбщины и тем самым еще более
способствуют ее делению и дальнейшему разложению.
Несмотря, однако, на все различия между
существующими сектами и даже «расколом», в их мировоззрении
есть элемент, по своей внешней форме общий всем сектам,
но в сущности резко разделяющий одну группу сектантов
от другой.
Этот элемент всеми сектантами выражается в двух
словах: «закон бога».
Рассмотрим теперь здесь, что же такое означают эти
два слова? Какой общественный смысл, — сознательно
или бессознательно, — вкладывается в них сектантами
различных толков?
///
Если вам приходится беседовать с сектантами, читать
их письма, жизнеописания и пр., то вам нередко
придется услышать или прочесть, что вся их деятельность
сводится к одному: к исполнению «закона бога», «воли бога».
Так как всякое «исполнение» человека всегда
реализуется в тех или иных речах, делах или поступках, то,
исследуя дальше этот таинственный «закон», мы прежде всего
сейчас же заметим, что у различных сект «закон бога»
различен, т. е. что под этими одинаково всеми
произнесенными словами баптист понимает одно, толстовец —
другое, духоборец — третье, иеговист — четвертое и т. д.
Отсюда само собою понятно, что как предписания, так и
сама реализация в жизни этого «божественного закона»
должны быть различны.
Сопоставляя определения «закона бога» баптистов,
толстовцев и духоборцев *, мы видим прежде всего, что
самый «закон бога» ни у баптистов, ни у толстовцев, ни
у духоборцев не формулирован хоть сколько-нибудь
точно, но безусловно различно. Во всех этих случаях, он, в
конце концов, сводится на выполнение тех или иных
обязательных предписаний.
Только по жизни людей и по жизни своей каждый член
общины может знать, исполняет он или нет «закон бога».
* Мы берем учения этих сект потому, что они наиболее полно и
точно формулировали свои взгляды в различных памятниках
их литературы.
191
По нашему исследованию оказалось, что у различных
сект для выполнения «закона бога» даются
определенные указания и предписания, что нужно делать или не
делать человеку, если он хочет быть «в воле бога».
Рассматривая только эти предписания, мы видим уже
в них значительные, коренные различия.
В то время, как баптистский «закон бога»
предписывает, что «власти от бога установлены» и что баптисты
обязаны «безусловно» повиноваться законам этой власти,
не касающимся вопросов совести и религии, что баптисты
должны и могут присягать, поступать на военную службу,
на государственные должности; в то время, как
баптистский «закон бога» утверждает, что правительство «не
напрасно носит меч» и может по своему усмотрению казнить
и миловать врагов «отечества и страны», — в это же
время толстовский «закон бога» предписывает людям
совершенно все как раз наоборот: в солдаты поступать нельзя,
нельзя присягать, нельзя не только поступать на
государственные должности, но и платить подати, властей
признавать никаких не надо, судов — тоже; самих «царей и
царства» считать ни во что; но все это делать «не
противясь злу насилием».
Если мы здесь также вспомним секту иеговистов,
сильно распространенную на Урале, то припомним и то,
что, отрицая во имя того же «закона бога» все
религиозные культы без исключения, как ненужные «перегородки
среди людей», отрицая все власти, гражданские и
духовные, они рекомендуют устроить «всемирную брань с
сатаной» и не только при помощи «словопрений» или
«примером личной жизни», а употребляя более реальное
воздействие.
Духоборческий «закон бога» даже в своих
руководящих предписаниях отделывается общими фразами, но,
как увидим ниже, реализуется в жизни очень
определенно.
Сопоставляя все эти «предписания» «закона бога»
различных групп людей, облекающих свои воззрения в
религиозную форму, мы видим, что туманные и
неопределенные очертания «закона бога», — а они по своей
метафизичности только такими и могут быть, — принимают
более резкие формы в «предписаниях» этого «закона».
Отсюда мы должны сделать обратный вывод: «закона
бога», как чего-то такого, что всеми сектантами одина*
192
ново понимается, нет и не может быть, так как под этими
ничего по себе не означающими словами всегда кроется
вполне определенный реальный смысл:
общественно-политические интересы или желания той или другой
группы сектантского населения. А эти интересы и желания
повседневной жизни, — принимая их в самом широком
объеме, — в последнем счете всегда зависят от того
классового, социально-экономического положения, в котором
находились и находятся исследуемые нами секты.
Это наше положение вполне подтвердится, если мы
рассмотрим сейчас же реализацию в самой жизни
последователями различных сект «предписаний закона бога».
Баптисты, вербуя своих последователей по большей
части из рядов мелкой буржуазии городов, пригородов,
местечек, посадов, сел и деревень, из всей этой
мещанской и более или менее обеспеченной крестьянской среды,
являются «верноподданными» своего государя: они
отдают своих детей в солдаты, платят исправно подати,
возносят молитвы за царя, ставят на своих посланиях «ко
всем братьям» особые штемпеля о величии властей
земных, но... — и в этом «но» все дело — вместе с тем
определенно говорят: «Мы считаем себя обязанными
оказывать безусловное повиновение законам... если эти
законы не ограничивают свободного исполнения обязанностей
нашей христианской веры» *. Вот это-то «если»,
ограничивающее компетенцию самодержавного закона, и
влечет за собой требование баптистами свободы совести,
собраний, слова и печати. Наиболее же развитые из них так
и пишут. «Если мы хотим свободы в России, — писал
одному из наших друзей баптистский руководитель, — то
политическим деятелям, хотя бы и студентам, следовало
бы начать с того, чтобы добиваться введения
конституции, чтобы народ имел своих представителей, которые
могли бы заявлять о его нуждах и принимать или
отвергать законопроекты» **.
Требование «конституции» — вот тот maximum, до
которого поднялось сознание наиболее передовых
баптистов. В конституционной стране они были бы, и
разумеется будут, самыми верноподданными из верноподданных,
* См. «Исповедание веры и устройство общин крещеных
христиан, называемых обыкновенно баптистами...» (Румыния),
стр. 14.
** Из письма Д. А. Х[илкову] от 22 августа 1901 г.
193
так как и при такой относительной свободе они могут
вполне удовлетворить все свои мелкобуржуазные
общественные потребности.
Но до тех пор, пока в России не будет конституции,
или до тех пор, пока баптистам не будут даны
правительством реальные, существенные уступки, льготы и
привилегии,— на что наши гг. министры вряд ли решатся, ибо
для остальной части населения это соблазн, и соблазн
большой, — баптисты будут, несмотря на все их уверения
в верноподданничестве, оппозиционным элементом в
стране, совершающим работу в направлении ограничения
произвола существующего у нас царского самодержавия.
Толстовцы, отрицающие в теории, подобно
западноевропейским анархистам, весь общественный порядок,
существующий на земле, на практике все эти свои
отрицания весьма и весьма умеривают, пополняя свою
программу действия компромиссом, который они формулируют
так: «исполняй по возможности». И этим самым они
сводят свой анархизм в теории на крайне умеренные, почти
мещанские требования в политике, чему наилучшим
доказательством может служить известное произведение
Л. Н. Толстого «Царю и его помощникам». В эту
политическую программу гг. толстовцев не вошли даже такие
общедемократические требования, уже осуществленные
в той или иной мере во всей Западной Европе, как
свобода слова, печати и всяких, а не только религиозных
собраний. Таким образом, и здесь высокие, недосягаемые
предписания «закона бога», которые «обязан» исполнять
всякий «христианин» толстовского толка, низведены
самой жизнью на требования того класса, идейным
представителем которого — вольно или невольно — является
в России Л. Н. Толстой.
Л. Н. Толстой на практике стал на сторону
«хорошего», «хозяйственного» мелкого крестьянина и
выдвинул в жизнь те требования, которые нужны тепедь у нас,
в России, для преуспеяния мелкого крестьянского
хозяйства.
Духоборцы, не имея никаких сформулированных,
реальных предписаний своего «закона бога», в последнее
время в России раскололись на две партии. Одна
удовольствовалась господствующими у нас порядками,
которые нисколько не мешают ей вести свое широкое
эксплуататорское сельское хозяйство. Держа на откупе все мест-
194
ные власти, духоборцы этой группы отвоевали себе,
таким образом, некоторые вольности, в которых они
нуждались для своей замкнутой жизни. Другая часть, по
различным причинам, рассказывать которые здесь не для
чего, отделилась от общей организации и, во исполнение
того же «закона бога», который предписывает иметь
«чистую, непорочную совесть», энергично стала протестовать
против властей русского царского правительства. В
процессе этого протеста духоборцы сильно развили свою
политическую мысль и во имя исполнения того же «закона
бога» преподнесли русскому правительству
небезынтересные ответы.
О властях: царь один, небесный, а на земле царя не
должно быть; есть «державец», «император». Как
человек осмелился снять с царя небесного титул и присвоить
его себе?
«О царях, как помазанниках божиих, — говорит
миссионер г. Скворцов, — духоборцы выражались столь
грубо и кощунственно, что мы опускаем эту фразу...»
Мы очень сожалеем, — скажем от себя, — что у
г. Скворцова не хватило храбрости «дерзнуть»
напечатать то, что говорили ему духоборцы о «царях, как
помазанниках божиих». Мы убеждены, что их
размышления и на этот счет были столь же разумны, как и
рассуждения о совершенной ненужности царей и
императоров.
— Что старшина, что император, — продолжали
отвечать далее духоборцы, — для нас одно и то же, и можем
одинаково обойтись и без того и без другого... Слышно,
что в России есть император, а как его зовут (имя) не
знаем, да и мало интересуемся, — об этом мы не
заботимся.
— Во Франции, говорят, сын сапожника управитель;
кого народ избрал, тот и должен править страной.
— Б.елый царь — Иисус Назарянин.
— Кто хотел убить Христа: не Ирод ли? Не царский
ли правитель, Пилат, распял спасителя? Вот так и
правду, и истину, и нас распинают.
— Чиновники и мужики — все братья, равны
должны быть; пусть берутся все за плуги.
— Начальства не признаем, ибо начальник один тот,
кто всему миру начало.
— Начальство возвысилось чрез насилие народа. Ни-
195
какой земной власти не признаем. Один бог имеет
власть, а начальство — силу.
— Начальство и разбой все равно одинаковое
«рукомесло».
— Спаситель сказал людям: вы искуплены дорогою
ценою, не делайтесь рабами человеков.
— Земное начальство и власть мы различаем, т. е.
мы его признаем (по знакам отличия), зная, кто
старшина, кто губернатор; но никого не почитаем. Слышали, что
есть в России и император. Но для нас все братья, — и
русский император, и шах персидский, и султан
турецкий, и король немецкий, — все для нас одинаково дороги,
как братья, как создание божие, не более.
— Никакой «корпорации» государственной не
признаем, она для нас бесполезна (буквально).
— Всякую организацию, установленную насилием,
почитаем незаконною; такова власть земная и
человеческие установления, законы; повиноваться им не желаем,
они учат людей убийству (буквально).
— Закон существует только один — божий, а
государственные законы — человеческие установления; они нам
без пользы. Мы решили служить одному господу.
— О земле. Земля — божия; она создана для всех
равно. Владение— грабеж. Князья и помещики ограбили
народ, завладев столько земли... Дележа земли не должно
быть: каждый пусть владеет столько землей, сколько ему
необходимо.
— Неужели император сотворил землю, что называет
ее царской?
— Правительство разоряет народ податями: землю
дадут, а потом подати берут.
—' У христиан все должно быть общее, ни у кого
своего ничего нет. Господь создал все равно, как для
правительства, так и для меня одинаково. Подати, пожалуй,
можем признать законными только одни земельные, так
как с земли получаем плоды и их продаем, приобретаем
деньги, а деньги кесаревы: имеют на себе его портрет;
вот мы и должны их дать кесарю.
— Об отечестве. Отечества на земле не знаем,
соотечественники наши — все люди. Мы «члены христианской
общины всемирного братства».
— Мы, странники, стремимся к отечеству небесному, а
зем>ным не дорожим и охранять его не хотим.
196
— Воинскую повинность решительно отрицаем, как
и ранее ее не признавали все наши духоборцы, по
заповеди «не убий».
— Господь сотворил человека в образ свой и избрал
его в жилище себе, а потому мы не можем разорять
(чрез войну и убийство) жилище господне. Если мы
убьем человека, то все равно, что убиваем бога самого.
— Суд признаем только господень: человеческий суд
не признаем, и сами судьями быть не можем, по
заповеди: «не судите, да «не суди ми будете». Не можем быть мы
и начальниками, ибо никому не дано «насильствовать»
над созданием бога.
— Преступников и разбойников пусть судит сам
господь, а не люди — такие же грешные. Тюрьмы не
должны быть. Мы радуемся за тех, кто сидит в тюрьмах, и
скорбим о тех, кто садит туда людей *.
«Закон бога» духоборцев «большой партии», как мы
видим, «предписал» им совсем другое, что предписывает
он, например, баптистам. Из этих ответов мы видим, что
духоборцы значительно выросли в своем политическом
развитии и высказали совершенно откровенно и
мужественно все то, что было необходимо нужно их группе
для свободного хода развития их социальных интересов.
Высказанные ими взгляды они пытались осуществить
в жизни на Кавказе. Но необходимо здесь заметить, что,
отрицая «закон», «власти», самого «русского
императора», о котором они «слышали», что он есть в России,
духоборцы в то же время по полной воле и охоте
добровольно подчинялись велениям и советам своего
руководителя, Петра Васильевича Веригина, в то время
томившегося в далекой Обдорской ссылке. Так что за этим
отрицанием стояла целая система самобытных
взаимоотношений, освященных прадедовским обычным правом,
которое и заменяло в духоборческой общине писаный
закон.
Теократическое устройство этой общины пришло в
конфликт с самодержавным царизмом и его законами.
Народ восстал, народ поднялся, решая лучше умереть,
чем подчиниться своему сильному абсолютическому
соседу. Демократические требования массы, развивавшей
* См. «Миссионерское обозрение», март 1899, стр. 320. Мы имели
случай убедиться, что все цитированные выше ответы
духоборцев записаны совершенно верно.
197
свою жизнь обособленно и самостоятельно,
сформировались окончательно в наиболее острый момент жизни
этой общины, во время страшных преследований со
стороны русского правительства, и политическая
программа духоборцев «большой» партии далеко оставила за
собой как требования Л. Н. Толстого, выставленные им
в памфлете «Царю и его помощникам», так и требования
крайне умеренных баптистов.
Политические требования этих духоборцев подошли
вплотную к требованиям новоштундистов, о которых мы
имели уже случай говорить в наших статьях,
помещенных в журнале «Жизнь» заграничного издания *.
Итак, из всего вышесказанного мы считаем
возможным заключить, что: 1) «закон бога» у различных
сектантов определяется различно; 2) предписания этого
«закола бога» у различных сектантов тоже различны и
3) реализации выполнения этих «предписаний», само
собою очевидно, также различны.
Все эти различия находятся в прямой зависимости от
того социального положения, которое занимает та или
иная группа сектантов в общей классовой группировке
населения России.
Сектантский «закон бога», его предписания и
реализация есть не что иное, как социально-политические
требования сектантов, еще не осознанные ими, как таковые,
и облеченные народной мыслью в религиозные формы.
И эти требования, проникающие в плоть и кровь групп
населения, захваченного сектантской пропагандой,
высказываются ими как нечто такое, чего непременно хочет
и обязательно требует не кто иной, как «сам господь
бог».
Несмотря на всю разницу в «законах бога», т. е.
в степени политического сознания различных групп сек-
тантов, между всеми ними есть тот minimum, который общ
всем сектантам. Мы думаем, что его можно формулировать
так: ограничение самодержавной власти в России.
Провозглашение политической свободы, которая
гарантировала бы всем неприкосновенность домашнего очага,
полную свободу совести, слова и собраний и которая дала
бы всем классам населения широкое самоуправление.
* См. «Жизнь» № 1, 1902 г., статья «Значение сектантства в
современной России»; «Жизнь» № 2, 5, 6, 1902 г., статья «Среди
сектантов».
198
Повторяем, мы считаем это тем минимумом, с которым
согласится каждый сектант, если ему понятно и толково
изложить эти требования. Maximum'a требований мы,
конечно, определить не можем, но скажем здесь, что
знаем достаточно примеров, когда сектантская мысль
залетала в поля коммунизма и утопического социализма,
требуя полного уничтожения частной собственности,
современной формы семьи и государства.
IV
Прежде чем перейти к дальнейшему рассмотрению
современного состояния сектантства в России, мы
должны остановиться на весьма спорном вопросе, именно на
вопросе о числе сектантов. До сих пор мы не имеем таких
фактических данных, которые могли бы нам с
достоверностью сказать, сколько же, маконец, имеется в России
сектантов.
Данные первой всероссийской однодневной переписи
1897 г., опубликованные центральным статистическим
комитетом в 1902 г. в выпуске, озаглавленном
«Распределение старообрядце© и сектантов по толкам и сектам»,
не выдерживают ни малейшей критики. Не говоря уже
о том, что в перечислении зарегистрированных сект были
совершенно пропущены названия некоторых из них,—
lie говоря уже об этом, — мы утверждаем, что как общие
цифры, так и цифры детального распределения
совершенно не соответствуют действительности.
Общее число сектантов и раскольников переписью
определено в 2 137 738 человек.
Сведения эти вызвали большую литературу в нашей
легальной печати, которая единогласно, — кроме
органов православия и правительства, — высказалась с
полным недоверием к этой цифре.
Между прочим, в «С.-Петербургских ведомостях»
появилась статья г. Л. Борецкого* под заглавием: «Два
миллиона или же двадцать миллионов»**. В этой статье
с цифрами в руках доказывается, что раскольников и
* Л. Борецкий — псевдоним А. С. Пругавина, известного иссле-
вателя старообрядчества и сектантства.
** См. «С.-Петербургские ведомости» № 24, 25, январь 1902 г»
199
сектантов в России в настоящее время не два с лишком
миллиона, а не менее двадцати миллионов. Мы думаем,
что и эта цифра преуменьшена.
На основании некоторых соображений и вычислений
мы предполагаем, что сектантов всех толков и
разветвлений в России не менее шести миллионов. Число их
колеблется между шестью и семью миллионами *.
Старообрядцев же всех толков в России, по нашему
исчислению, не менее двадцати миллионов **.
Но как бы там ни было, можно с уверенностью
сказать одно: по численности русские сектанты являются
весьма заметным элементом в населении Европейской
России и по одному уже этому подробное обследование
их очень желательно, нужно и необходимо.
По географическому распределению сектанты
сосредоточиваются по преимуществу на юге России, в то
время как на севере господствует раскол.
V
Сектантство уже несколько раз привлекало к себе
внимание русских революционеров. Еще в семидесятых
годах многие из народников вели значительную
пропаганду среди приверженцев различных сект.
Память об этой пропаганде сохранилась среди
сектантов и до сих пор. Нам лично приходилось слышать
воспоминания закавказских духоборцев о двух
пропагандистах-народниках, поселившихся среди них и
устраивавших кооперативные лавки, общественные мастерские
и занимавшихся устной пропагандой. Один из них был,
кажется, Данилов, находящийся и теперь в ссылке в
Средне-Колымске ***.
* Автор статьи «Ограничение самодержавной власти» (см,
«Искра» № 37, 1 апреля 1903 г.) пишет: «В России около
20 миллионов раскольников, а сектантов около семи
миллионов». Это совпадение в показаниях лишний раз
свидетельствует о правильности нашего вычисления.
** Позднее и эти цифры были подвергнуты критике, и в
литературе появились указания на исчисление старообрядцев и
сектантов в 35 млн., причем 25 млн. относят обыкновенно к
старообрядцам, а 10 млн. — к сектантам.
*** В. А. Данилов был освобожден из Якутской ссылки по
амнистии 1905 г., долгое время жил среди сектантских общин в
Закавказье, умер в Петрограде в 1916 г. [Примеч. 1924 г.].
200
Наибольшее влияние пропаганда народников
оказала, несомненно, на так называемых «новоштундистов»,
в то время по преимуществу находившихся в Херсонской
и Малороссийских губерниях. Еще до сих пор среди этих
сектантов жива память о Ковальском, Дейче, Брешков-
ской, Стефановиче и других. Пропаганда этих
народников-революционеров легла неизгладимым следом на
политическое сознание масс крестьянского населения и
сильно отразилась на развитии коммунистических
учений в новейших сектах.
И когда в период затишья революционной
пропаганды 80-х годов раздалась проповедь Л. Н. Толстого, то
она в этих сектантских районах, затронутых
предшествующей социалистической пропагандой народников,
нередко была понимаема здесь совершенно иначе, чем
среди интеллигенции.
Практическая сторона учения Л. Н. Толстого
(«опрощение», вегетарианство и пр.), которой в свое время
интеллигенция придавала так много значения, была или
не нужна, или неприменима для широких крестьянских
масс, или она известной своей частью уже искони
исполнялась ими. Очевидно, оставалась только
политико-социальная сторона учения, которая с жадностью и
усваивалась теми сектантами, кто имел случай с ней
познакомиться. Протест против духовенства и господствующей
церкви, военщины, налогов, властей, судов, тюрем,
земельного крупного владения и пр., — вся эта критика и
отрицание современного строя нашли здесь уже
подготовленную почву и отвечали назревшей, хотя и смутно
сознаваемой потребности сектантской массы.
Впечатление от прочтения произведений Л. Н.
Толстого часто получалось совершенно обратное тому,
которое он сам хотел внушить читателям. Основной
заповеди толстовского учения «не противься злу -насилием»
или не придавалось такого первенствующего значения,
или она окончательно забывалась за самим содержанием
рассказа.
Вспоминаю, как однажды в Москве, после прочтения
в одном из кружков последней главы «Царства божия»4,
где рассказывается о потрясающих сценах порки крестьян
орловским губернатором, один из слушателей,
крестьянин лет двадцати, впервые слушавший нелегальное
свободное слово, твердо решил — и чуть было не привел в
201
исполнение — убить этого губернатора как ярого врага
русского народа. Когда ему говорили: «как же так, да
ведь Толстой учит поступать как раз обратно», — он
совершенно серьезно отвечал, что это он (Толстой) пишет
«только так», «для отвода глаз», а «на самом деле надо
действовать и только».
Мы отнюдь не хотим делать из этого единичного
факта множественные выводы, но приводим его здесь только
в качестве иллюстрации того, что основная идея
Толстого нередко проходит, —по свидетельству многих, —
совершенно не замеченной читателем, и вывод,
делаемый человеком толпы из произведений Льва
Николаевича, бывает совершенно обратным тому, какой он делает
сам для себя. Нам неоднократно приходилось слышать
о случаях с читателями Толстого, до большой степени
аналогичных с вышеописанным.
Во второй половине девяностых годов поднимается
широкою волной рабочее социал-демократическое
движение. За стачками следуют массовые высылки «на
родину», и вместе с рабочими в деревни проникает
революционная литература, которая, между прочим, попадает
и в руки сектантов. Сектанты в некоторых местах
читают ее на своих собраниях. Потребность в свободном
слове, не опекаемом цензурой, назрела к тому времени
в этой среде настолько, что даже наиболее
консервативная секта, именно баптисты, создают в девяностых годах,
сначала тайно в России, а потом переносят за границу,
собственный свободный орган «Беседа», а раскольники
в это же время начинают издавать в Румынии журнал
«Слово правды».
Вслед за этим оживлением поднимаются со стороны
духовенства и правительства жестокие преследования на
более передовые, особенно коммунистические секты. Так
называемые «новоштундисты» пострадали в это время,
наряду с духоборцами, чрезвычайно сильно. Эти
преследования еще более укрепляют протестующее настроение
среди сектантов, заставляют их видеть в правительстве
и в духовенстве своих непримиримых врагов и еще
крепче сорганизовывают их в общей борьбе.
В эти же годы среди революционеров снова
проявляется некоторый интерес к сектантам, с которыми им
теперь впервые пришлось столкнуться на фабриках и
заводах южных городов и отчасти даже познакомиться с
202
их организацией. В некоторых отчетах и прокламациях
социал-демократических комитетов появляются сведения
о местных сектантских группах.
События последних лет в мире сектантов, связанные
с преследованием и выселением духоборцев из России,
с движением павловских сектантов и др., вызывают
значительную легальную литературу по сектантскому
вопросу. Все более и более развивающиеся связи
революционеров с сектантами и сведения о них, проникшие в
нелегальную печать, дали возможность некоторым
писателям социал-демократической прессы высказать
более или менее определенно свои взгляды на этот
вопрос.
Так, товарищ Ленин в своей книге «Что делать?» в
нескольких местах обращает внимание на то, что и
сектантами не надо не только пренебрегать, а при
широкой постановке дела нашей социал-демократической
пропаганды нам необходимо будет воспользоваться и их
настроениями и фактами их преследования *.
«Искра» также несколько раз в своих статьях
обращала внимание читателей на сектантский вопрос**.
Кроме того, кое-кто из товарищей делает попытки
войти в непосредственное сношение с сектантами, и мы
можем здесь засвидетельствовать, что эти первые попытки
имели успех. Сектанты охотно брали и читали
революционную и социалистическую литературу и
распространяли ее. Отзывы о литературе были в общем весьма
благоприятны; литература не только нравилась, но, как
писали сами сектанты, «открывала глаза на все сущее».
* В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 6, стр. 1—192. Ленин также
вкратце говорит [об этом] в своей работе «К деревенской
бедноте» (см. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 7, стр. 129—203).
** См. 1) «Искра» № 7 (август 1901 г.), статья «Слезы старого
крокодила»; 2) «Искра» № 16 (1 февраля 1902 г.), статья
«Политическая агитация и „классовая точка зрения4'»; 3) в том же
номере заметка «О чем тужит духовенство»; 4) «Искра» № 17
(18 февраля 1902 г.), «Сообщение из Нижнего Новгорода»;
5) «Искра» № 19 (1 апреля 1902 г.), статья «Новый каторжный
приговор»; 6) «Искра» № 21 (1 июня 1902 г.), статья «Проект
программы Российской социал-демократической рабочей
партии»; 7) «Искра» № 22 (июль 1902 г.), статья «Социализм и
церковь»; 8) «Искра» №31 (1 января 1903 г.), статья «Из
жизни сектантов на Северном Кавказе»; 9) «Искра» № 35 (1
марта 1903 г.), статья «Самодержавие колеблется...»; 10) «Искра»
№ 37 (1 апреля 1903 г.), статья «Ограничение царской власти».
203
Необходимо здесь отметить, что литература с
террористической тенденцией в большинстве тех случаев,
которые мы имели возможность наблюдать, наоборот, не
только не нравилась сектантам, но совершенно
отрицалась ими...
Особенное внимание нашей партии необходимо
обратить на три группы сектантов: новоштундистов,
иеговистов и хлыстов.
Новоштундисты — это наиболее благоприятная среда
для социалистической пропаганды. Об этой секте, об ее
роли и значении в русском крестьянстве я уже довольно
подробно писал в моей статье «Значение сектантства
для современной России *. Здесь я вкратце изложу
только то, что говорено было мною об этой секте раньше.
Новоштундисты вышли из рядов баптистов («старо-
штундистов»), отколовшись от них и слившись в
собственную организацию.
Посмотрим, как произошло это интересное
разделение в русском новейшем сектантстве.
Пропагандисты баптизма направлялись в
крестьянскую среду, твердо убедив себя, что «все люди — братья»,
почему и не обращали внимания ни на состояния, ни на
сословия, ни на экономическое положение
пропагандируемых. Они привлекали в свою среду положительно
всех, кого только могли привлечь. Тут были и батраки,
и их хозяева, и мелкие лавочники, и ремесленники, и
хуторяне, и мелкие помещики, и богатые крестьяне, и
крестьяне маломочные. Присоединялись иногда более или
менее крупные купцы, люди свободных профессий и пр.
Вся эта мешанина повлекла за собой невообразимую
путаницу в отношениях, а богатые новообращенные хотя
и стали заниматься филантропией в большей мере, чем
прежде, «но все-таки не переставали богатеть, а подчас
и эксплуатировать своих же «братьев» по вере и общине.
Неравенство богатства и общественного положения
давало о себе знать и здесь. Все эти обстоятельства
неминуемо должны были повлечь за собой, — когда прошло
первое увлечение, — сначала глухое недовольство
внутри общин, потом более или менее открытый ропот,
постепенно перешедший в прямое возмущение заведенными
порядками.
* См. «Жизнь» № 1, апрель 1902. Лондон.
204
Так зародился среди баптистов раскол, и
совершилось разъединение богатых и вообще обеспеченных
«братьев» от бедных, батраков, рабочих и крестьян,
работающих только своими семейными силами и кое-как
прокармливающих себя. .
В то время как более состоятельные баптисты или
совершенно не затрагивали имущественного вопроса, или
своими беседами подтверждали святыню собственности
частного предприятия, бедные члены общины,
перебивавшиеся изо дня в день, мечтали, под впечатлением
евангелия, об общинной жизни, на манер
древнехристианской общины. Правоверные состоятельные
баптисты или совершенно не обращали внимания на те места
евангелия, где призывалось к вполне «братскому»
единению, или объясняли их как простую
благотворительность. Бедная же часть баптистских общин, наоборот,
всецело сосредоточивала свое внимание на общественно-
коммунистической стороне евангельского учения и
начинала открыто говорить о том блаженном времени,
«когда не будет твоего и моего, а все будет общее — имения
всякие, и земля, и постройки, и даже все то, что бог
возрастит из посеянного плода».
Это разделение, происшедшее, как мы видим,
прежде всего на почве общественных отношений, не
замедлило отразиться и на религиозных основах
расколовшихся и особенно на тех практических выводах, которые
каждая из сторон делала из христианской морали,
приспособляя ее к своему социальному положению.
Те, кто остались верны евангелическому баптизму,
еще более сорганизовались, еще более правильно
отлили формы своих обрядов, таинств, иерархии,
взаимоотношений, прочно установляя все это в своем особом
«Исповедании веры», которое, в конце концов, и было
издано ими за границей на русском языке. В это время
главное свое внимание баптисты сосредоточивают на
борьбе с православием и на пропаганде своего учения
среди широких слоев населения.
Те же, кто отделился от баптизма, подвергли
беспощадной критике все «староштундистское» установление,
расширили русло общественного течения внутри своей
организации и, оторвав свои взоры от царства небесного,
перенесли свои мечты и планы о лучшей жизни на эту
землю и стали стремиться помочь понять всем и каж-
205
дому, что так жить, как живет наш русский народ,
более жить нельзя.
В то время, когда баптистские проповедники ломали
голову над выработкой устава о преломлении хлеба, о
крещении и проч., «новоштундисты» (так стали
называть отколовшихся) устами своего вдохновителя и
смелого пропагандиста крестьянина Балабана открыто
заявили, что «обряды — это театры», и перенесли центр
тяжести своего внимания из области
догматически-религиозной в область общественных и политических
отношений.
Горечь отцов, оставшаяся после освобождения
крестьян в их душах, всплыла в новом поколении с еще
большей силой, и среди новоштундистов толки о
«перенаделении» землей и пр. все увеличивались и
увеличивались.
В хранящейся у нас рукописи одного из официальных
исследователей новоштундизма о развитии социальной
мысли в этой секте приводятся следующие интересные
данные. «Сектанты, — пишет исследователь про
новоштундистов,— отрицательно относятся к властям.
Власти православные, носящие на себе награды и в виде
крестов, прокляты; они когтятые, куцехвостые ангелы
(намек на вицмундиры, — прибавляет от себя
исследователь). Они — живые идолы, а почитающие их —
идолопоклонники. Власть их — насилие, ибо власть имеют
те, которые побогаче и сильнее других. Никакого
начальства, никаких наказаний, никаких острогов не нужно; на
земле не должно быть никакой власти, кроме божьей.
Один штундист, — продолжает исследователь, —
совращая православных, говорил им: „Царя этого не будет,
а будут цари по выбору; на кого падет жребий, тот и
будет царем. Все золото, которое идет теперь на
царский дом, будет у нас в руках44. Толкуя гл. XIII, ст. 18—
21 книги пророка Иеремии, они говорят: „Здесь ясно
сказано богом, что наступит то время, когда с этих
православных царей упадет, с головы, венец; они
смирятся, сядут пониже, т. е. уничтожится и звание их".
.. .С наступлением ожидаемого сектантами нового
государственного и общественного строя, — пишет далее
официальный исследователь, — их (сектантское)
начальство „все земли от православных помещиков поотбирает
и нас всех понаделит землею; будет все общее, все мага-
206
зины с шелками и другими товарами будут открыты для
всех — бери бесплатно. Иисус Христос пострадал за
весь род человеческий, следовательно, любовь его ко всем
одинакова, поэтому и блага мира сего должны быть
равны. Люди должны жить отдельными братствами;
труд должен быть общий, обмен продуктов
производиться натурой; деньги существовать не должны, конторы и
торговцы — тоже. Все должно производиться посредством
обоюдного согласия и по-братски. Попы проповедуют
веру языческую; мы ее отвергаем, а наша вера будет
вот какова: свобода, равенство и братство". Вообще
следует сказать утвердительно, — прибавляет
исследователь,— что в штундизме замечается сильное стремление
к усвоению западных, европейских социальных идеи и
порядков: „За границей, — говорят штундисты, — люди
умнее нас, поэтому мы должны их слушаться более,
нежели нашего Синода"».
Из евангелия новоштундисты начинают брать только
то, что объясняет им их желания, а многие начинают
совершенно игнорировать евангелие и переходят на
светскую литературу. В собраниях читаются газеты,
журналы, книжки российской и заграничной нелегальной
печати.
Необходимо отметить также тот чрезвычайно важный
факт, что, как передовые коммунистические секты
средних веков находили своих последователей среди бедного
класса народа, более всего подавленного и
порабощенного, так новоштундизм прививается более всего среди
того сельского и городского населения, которое по
своему экономическому положению является или чисто
пролетарским, или стоящим почти что на этой грани
экономического благосостояния.
Если мы и наблюдаем факты обратные, т. е.
развитие баптизма среди крестьянской и городской бедноты,
то это явление по большей части бывает временным,
переходным, расчищающим прежде всего поле действия
для новоштундизма, с которым в деревню приходят
более политически ценные взгляды на современный
порядок вещей в России.
Для иллюстрации приведем еще здесь отрывок из
весьма характерного письма, написанного одним из
представителей новоштундизма и отосланного им А. и
В. Чертковым в ответ на их известные казуистические
207
вопросы*, предложенные русским сектантам. Копию
письма этот сектант прислал мне. Вот что он пишет в
этом письме:
М. Г.
г. Трегубое и А. и Владимир Чертковы!
Не получив от Вас письма, а только одни черствые книжки, из
коих нельзя ничего путного понять, что через них нашептывается
глухонемым языком, подозрение мое тем более увеличивается, что
Вы под прикрытием бараньей шкуры сектантских друзей играете
иезуитско-волчью роль.
.. .На первое Ваше письмо я считал не стоющим отвечать и
думаю, что все здравомысленные мои братья поступили так же, как и
я, а со вторым, и до того получив несколько писем из России **, я в
свою очередь написал Вам вопросительное письмо, на которое хотя
Вы и не предвидели опасности от канадских властей, но все-таки
сочли за лучшее не отвечать на вопросы, а послали лишь только
немые черствые книжки, большей частью писанные... стариком Львом
Толстым, из которого Вы усиливаетесь создать нового божка.
.. .В Вашем письме протест против грабителей и воров,
притеснителей народа, называется бунтом и разбоем, а о грабежах
правительства Вы умышленно молчите. Я ни в одном из Ваших
номеров *** не читал, чтобы Вы обращались с подобным письмом к
правителям и помещикам, обворовавшим и ограбившим народ ****. Или
Вы думаете, что только их нельзя «грабить», а им можно...
.. .Спрашивали ли Вы русское правительство: хорошо или худо
поступил Оболенский, повесивший ***** вожаков, засекши и ограбив
полтавско-харьковских крестьян? Хорошо или худо поступили
русские помещики-дворяне, обокрав и захватив всю землю в свою
собственность? Хорошо ли или худо поступают, что заставляют насильно
крестьян охранять украденную и присвоенную ими (помещиками)
землю? У Вас на это язык потянуло... (не туда).
Без сомнения, что в теперешнем Вашем издательском журнале
клеветы и лжи не может ни что подобное появиться, и все-таки
притом Вы смеете называть себя друзьями сектантов. Вы знаете
хорошо, что как весь народ, и притом сектанты, никогда никого не гра-
* См. настоящее издание, стр. 153—154.
** Автор этого письма живет в настоящее время за границей,
будучи после долгих скитаний по тюрьмам выслан
правительством из России за его непримиримое настроение и
горячую безустанную антиправительственную и
антицерковную пропаганду.
*** Вероятно, автор подразумевает журнал «Свободное слово».
**** Здесь автор напоминает о вопросах редакции «Свободного
слова», предложенных ею сектантам насчет их отношения
к революционерам.
***** Нам известны случаи расстрела солдатами вожаков, а не
повешения, но во всяком случае способ казни сути дела не
меняет.
208
били, а если народ восстал и восстает, то всегда против грабителей,
доведших их до того состояния своим хищничеством.
Итак, письмо Ваше есть одно из самых оскорбительных писем,
которые когда-либо появлялись в истории мира.
.. .Знайте, что сектанты всегда готовы страдать за истину... и не
боялись и не боятся преследования, зная наперед, что их ожидают
преследования и гонения, как и их начальника и совершителя сект
Иисуса Христа.
Настроение «новоштундистов» в этом письме
изложено правильно, и мы должны сделать усилие, чтобы
превратить его в политическое сознание.
Упомянем здесь также и то, что в настоящее время
мы имеем данные, на основании которых можем
утверждать, что новоштундисты ведут довольно успешную
пропаганду в войсках — не только устную, но даже
распространяя нелегальную социалистическую литературу.
Об иеговистах мы кое-что уже сообщили выше.
Скажем здесь 'несколько слов о хлыстах.
Секта хлыстов очень многочисленна. Эта секта
тайная, а потому об ее учении очень мало было напечатано
в легальной прессе сколько-нибудь правдоподобных
сведений. Благодаря тому, что эта секта наиболее
организована, конспиративна и сильна, русские попы и
администрация всеми мерами старались и стараются оклеветать
так называемых «хлыстов», или, как они сами называют
себя, «людей божиих».
По сущности своего учения «хлысты» принадлежат к
очень старым восточным сектам, до сих пор в своих
воззрениях сохранившим следы принципов древнего
гностицизма. Их учение впитало в себя многое из
«христианского коммунизма», и оно требует, между прочим,
уничтожения частной собственности на землю, выражая это
требование словами, что только «труждающий достоин
пропитания» и что, «кто не работает, тот пусть и не ест».
У «людей божиих» также в настоящее время
совершенно не существует современной буржуазной формы
института брака и семьи, что особенно и вызывает на
них такие несправедливые и злобные нападки со
стороны попов и миссионеров.
X политической точки зрения «хлысты» потому
заслуживают полного нашего внимания, что являются
страстными ненавистниками всего, что только исходит от
«начальства», т. е. правительства. В настоящее время
«хлысты» занимаются по преимуществу пропагандой,
209
изредка выступая вполне открыто, как это было в
известном деле павловских сектантов, ранее в так
называемом «малеванском походе» и, как нам сообщили, в
восстании харьковских и полтавских крестьян.
Я убежден, что при тактичном сближении
революционеров с хлыстами мы можем приобрести там очень
много друзей, которые будут служить передаточными
пунктами распространения нашей литературы, нашей
пропаганды в широких слоях крестьянского населения.
VI
При сближении с сектантами предвидятся также и
значительные трудности. Прежде всего эти трудности
происходят от того, что у большинства сектантов
благодаря постоянным преследованиям правительства
выработался свой особенный, аллегорический язык, который
часто бывает совершенно непонятен русскому
интеллигенту. Второе — это то, что сектанты вследствие тяжелого
положения их в жизни сделались очень подозрительными
и довольно туго сближаются с посторонними
элементами, но, сблизясь и убедившись в искренности нового
знакомца, они становятся истинными друзьями, готовыми
на большие жертвы.
Преданность делу, если хотите даже некоторый
фанатизм,— это отличительная черта сектанта, особенно ио-
воштувдиста и так называемого «хлыста».
Нам также придется считаться и с тем, что противо-
революционные элементы, не только правительственные,
но и общественные, хотя бы в лице толстовцев, и г. Тре-
губова и А. и В. Чертковых, почуя «опасность»
революционной пропаганды среди сектантов, спешат всячески
дискредитировать звание революционера в глазах
широких масс крестьянского населения вообще и сектантства
в частности. Они сравнивают революционеров с
«грабителями», «убийцами», с «представителями православной
церкви», приравнивая их деятельность к деятельности
Победоносцева, распространяя мнение, что будто бы
революционеры подделывают «христианское учение» так
же, как его «подделала» «православная церковь» и пр.
и пр. Вся эта возмутительная, клеветническая, протизо-
революционная пропаганда, конечно, может упасть кое-
где на почву той ненависти к революционерам, которую
210
столько уж лет так старательно пытаются
культивировать в русском народе попы, миссионеры, земские
начальники, министры, полиция, царь и помещики —
вообще все исконные враги русского народа. И с этой
противореволюционной пропагандой, выходящей в
настоящее время из лагеря толстовцев, вероятно, не
ведающих, что они творят и в чью руку играют, нам
несомненно придется считаться так же, как мы уже считаемся с
реакционной проповедью генерала Богдановича,
Мещерского с его «Гражданином» и новой газетой для народа,
и Крушевана с его «Бессарабцем».
VII
Что же нам нужно делать, чтобы приобщить эту
сектантскую среду к нашему революционному движению?
Прежде всего нам необходимо создать популярную
литературу для сектантов, которая, несомненно, будет
полезна и для других слоев населения. Эта литература
(брошюры) должна ясно и определенно выяснить наше
отношение к таким коренным вопросам, как свобода
совести, и к вопросу отделения церкви от государства.
Мы должны обратить большое внимание на борьбу
сектантов с русским клерикализмом, мы должны
рассмотреть русские законы, касающиеся вопроса религиозной
свободы, и поставить отсутствие этого элементарного
права человека в прямую зависимость от
общеполитического гнета, господствующего в России, указать
сектантам прямой путь, каким они могут достигнуть того, чего
добиваются. А этот путь один: всестороннее участие
сектантов как более или менее сознающей себя демократии
в общей революционной борьбе страны, начертавшей на
своем знамени «политическая свобода» как ближайшее
требование, равно необходимое для всех граждан
России.
Некоторые из товарищей -нашей партии всегда
насмешливо пожимают плечами, когда они читают на
страницах наших изданий о «русской демократии»,
которую должна увлечь Российская
социал-демократическая рабочая партия в общую борьбу за политическое
освобождение страны.
Эти товарищи всегда недоуменно вопрошают: да где
же таится эта самая демократия? И перед их взволно-
211
ванным взором сейчас же проносятся образы
либеральных помещиков, земских деятелей, предводителей
дворянства и прочих персонажей владеющей земельной
буржуазии, отягченной не только сотнями, но даже
тысячами десятин земли. Речь немедленно сводится на
классовые интересы буржуазной, овладевающей исторической
ареной демократии. Но никто из этих исследователей
классового расслоения стомиллионного населения России
не остановил своего внимания на росте политического
сознания миллионов слагающейся народной демократии,
политические интересы которой в настоящее время
тяготеют, несомненно, к партиям крайним, а не к
пресмыкающимся перед властью самодержавного правительства.
К числу этих народно-демократических элементов плотно
примыкают миллионы русских сектантов и даже
некоторая часть раскольников-старообрядцев.
Кого они поддержат, чью политическую программу
одобрят — в настоящее время зависит всецело от
энергии и деятельности уже существующих в России партий
с демократической основой действия.
Демократическая часть нашей программы,
вмещающая в себе все те насущные требования, при
осуществлении которых обеспечивались бы этим массам свободное
развитие, более или менее сносное существование, а
главное, возможность борьбы за свои интересы, —
вполне будет понятна и доступна этим уже пробудившимся
к политической жизни миллионам людей нашей родины.
Если мы сумеем широко популяризировать все
требования этой части нашей программы и вместе с тем
постоянно и неуклонно будем указывать на прямую выгоду
соединиться в этих требованиях
народно-демократическим элементам страны с организованным
пролетариатом городов и деревень, ибо такой союз в политической
деятельности представит несокрушимый оплот против
реакционных и буржуазно-демократических партий, то
мы, несомненно, более чем какая-либо другая партия,
можем рассчитывать на успех среди обширных слоев
крестьянской Руси.
Не забывая ни на минуту наших требований как
социал-демократов, наших конечных целей как
социалистов и, не только не скрывая ни того ни другого, а,
наоборот, везде и всюду пропагандируя начала классовой
борьбы и пролетарское отношение к господствующему
212
порядку вещей, — мы, тем не менее, как партия,
выражающая интересы самой чистой, самой истинной
демократии, привлечем к себе все лучшие силы страны, все те
самые элементы народа, политическое сознание которых
уже стало в прямое противоречие с интересами
владеющих классов.
Исходя из всех этих соображений, я думаю,
товарищи, что в настоящее время мы должны употребить все
силы, имеющиеся в нашем распоряжении на этот
предмет, дабы расшевелить широкой
социал-демократической пропагандой крестьянские массы.
Один из удобных путей к этой массе представляют
из себя сектанты, организованные уже в свои общины,
вследствие чего и воздействие на них гораздо легче, чем
на другие части крестьянского населения, в политической
жизни еще идущего вразброд.
Наши южные комитеты должны бы время от
времени выпускать прокламации к сектантам, так же как
они иногда выпускают их и к другим слоям населения:
«К обществу», «К солдатам», «К офицерам», «К войску»,
«К народу».
Необходимо также нашим комитетам завязать с
сектантами самые тесные сношения, знакомства и прежде
всего распространить в их среде возможно больше
нашей литературы.
Через сектантов она, как и прокламации, проникнет
туда, куда мы теперь не имеем почти никакого доступа.
Самые глухие углы нашей родины, казаки и войско
получат нашу литературу через сектантов, раз они
возьмутся за ее распространение.
Но мы должны также позаботиться о сплочении, о
взаимном ознакомлении самих сектантов между собой
и о вовлечении их в круговорот широкой политической
деятельности... Для этого нашей партии, по моему
мнению, необходимо создать специальный, по крайней мере
ежемесячный, «Листок», в котором ясно отражались бы
как интересы и нужды самих сектантов, их положение,
преследования, так и, в особенности, велась бы
пропаганда социал-демократических идей вообще и
популяризация программы нашей партии в частности.
О программе такого «Листка» мы подробно говорим
в особом приложении к этому нашему докладу; здесь
же упомянем, что он необходим еще и потому, что мы
213
должны что-либо предпринять в противовес противоре-
волюционной пропаганде толстовцев, которые, издавая
ежемесячный журнал «Свободное слово», в настоящее
время, как мне хорошо известно, напрягают все свои
силы, чтобы укрепиться в сектантстве. Они уже имеют
там некоторые позиции по той простой причине, что, как
голодный человек рад не только чистому, но и
мякинному хлебу, так кое-кто из сектантов, стремящихся «узнать
всю правду», рады читать хоть эту, во Христе
юродствующую, дворянскую газету, чем ничего не читать.
И мы должны выбить толстовцев из их позиций, а
для этого есть единственный способ: дать сектантам
такую небольшую газетку, которая лучше и всесторонней
отвечала бы их назревшим потребностям политического
саморазвития.
Мы убеждены, что такая газета («Листок») притянет
к себе многих передовых сектантов и при их помощи
быстро проникнет в широкие массы сектантского
населения.
Заканчивая свой краткий доклад, в рамках которого,
к сожалению, я не мог вместить все данные, по моему
мнению, необходимые для полного и всестороннего
освещения сектантского вопроса в России, я обращаюсь,
товарищи, к Вашей компетенции и прошу второй съезд
Российской социал-демократической рабочей партии
разрешить мне начать с января 1904 г. издавать
небольшой листок для сектантов под заглавием «Среди
сектантов» *, который должен выходить под общим контролем
нашей редакции заграничных изданий.
Я твердо убежден, что такое издание, влив
животворящую социал-демократическую идею в уже
пробудившиеся крестьянские массы, привлечет к нашей партии
еще новые группы населения России и тем самым
принесет свою посильную помощь нашей общей работе,
нашей кровной борьбе с императорским деспотизмом и
всем политическим и социальным строем современной
порабощенной и угнетенной России.
Женева, 1903 г.
* После мы изменили название, и с согласия ЦО и ЦК наш
«Листок» стал называться «Рассветом».
214
Сектантство
и старообрядчество
в первой половине XIX века
Под расколом мы должны подразумевать распадение
православной греко-российской церкви на два течения,
исходящие из одного русла: на так называемое
«никонианское», господствовавшее в России, и
«старообрядческое». С точки зрения чисто религиозной, и то и другое
течение совершенно согласны между собой во всех
основах своего вероучения. И те и другие причисляют себя
к одной и той же церкви. Они — полные
единомышленники в вопросах догмы, учения, во взглядах на предание
и писание и расходятся только в некоторых
подробностях и тонкостях обрядовой стороны религии.
Однако эти, казалось бы, малые, более всего
обрядовые разногласия повлекли за собой все углублявшееся
разномыслие, в конце концов, сильно отразившееся на
всем мировоззрении больших народных групп
старообрядцев, на политических и общественных их взглядах.
Уже в 1685 г. в самом расколе не только произошло,
а совершенно ясно оформилось, закончилось в своем
процессе, новое разделение: мы говорим про распадение
старообрядчества на поповщину и беспоповщину.
Являясь первичной формой протеста против
существовавшего социально-политического строя, старообрядческие
организации объединяли самые различные элементы
из тех, кто имел основания быть недовольным
установленными порядками. Однако социальная
неоднородность таких организаций с течением времени все
более давала себя чувствовать. Это обусловило
дальнейшую дифференциацию течений внутри
старообрядчества.
В первой половине XIX в. раскол продолжал
оставаться средоточием самых разнообразных
оппозиционных элементов. Это его общественное значение стало
особенно явственным, когда внутри крепостнического
общества сложились и окрепли новые экономические
силы.
Большие торговые обороты, значительные
промышленные предприятия, растущие города и села, прйобре-
215
тающие значение крупных торгово-промышленных
пунктов, хозяйственная дифференциация областей страны —
все это чрезвычайно усиливало и поднимало значение
буржуазии в общем складе социального строя страны.
Ход экономического развития подготовлял объединение
купечества и промышленников в самостоятельные
классовые организации, заставлял их определить свое
отношение к дворянскому государству, его
административному и церковному аппарату. Вслед за крупной
городской буржуазией вырастали новые ее кадры из деревни.
Среди них находились и крепостные крестьяне,
оппозиция которых к социально-политическому устройству была
еще более остра.
Другой самой широкой основой старообрядческого
движения были массы рядового крепостного
крестьянства, борьба которых с крепостным строем была самой
большой угрозой для крепостников и помещичьего
государства.
Сложная разнородная основа движения
старообрядчества приводила к тому, что в рамках одних и тех же
толков выделялись организации, глубоко различные по
своему общественному значению и настроенности.
В обоих главных разветвлениях старообрядчества, в
особенности в поповщине, самые крупные объединения,
под влиянием которых находилось большинство других
мелких объединений старообрядцев, руководились
представителями крупного торгового и промышленного
капитала. Богатейшие купцы управляли важнейшими
старообрядческими общинами.
Главные очаги старообрядчества этого времени были
сосредоточены в развивающихся промышленных центрах.
Из них самым крупным был Московский промышленный
центр, экономически связанный с далекими окраинами
страны. Поэтому Москва и была важнейшим пунктом
старообрядчества. Поповские толки имели главное свое
управление в Московском Рогожском кладбище, в то
время как беспоповцы организовали Преображенское
кладбище, откуда и руководили большинством
единоверцев.
Вторым крупным центром раскола, преимущественно
беспоповщинского, был Петербург. Его деятельность
направлялась богатыми оптовыми торговцами, которые на-
216
холились в этом столичном и портовом городе в большом
числе.
Промысловое население черниговских слобод,
глазным образом Стародубского уезда, было
благоприятной средой для образования здесь особого крупного
центра старообрядчества (с. Ветка). В промышленных
селах Владимирской, Костромской и других смежных
губерний жило много старообрядцев. Крупным
старинным старообрядческим центром был также Урал с его
заводами и промышленным населением.
Таким образом, уже само размещение основных
пунктов старообрядческого движения в начале XIX в.
указывает на тесную связь его с промышленным развитием
страны. Взаимоотношения и соподчинения различных
торгово-промышленных пунктов находят свое точное
отражение «во взаимоотношениях старообрядческих
общин. Так, например, торговцы и промышленники Старо-
дубья, преимущественно хозяева пенько-трепальных
заведений, во многом зависели от петербургских оптовых
торговцев, и в соответствии с этим старообрядческие
организации Стародубского уезда не только были
непосредственно связаны с такими же организациями
столицы, -но им подчинялись.
Социальное лицо руководства старообрядчества
лучше всего выясняется при знакомстве с его персональным
составом.
Историк Рогожского кладбища в Москве, В. Е.
Макаров, пишет: «Московское старообрядчество издавна
отличалось и своим богатством, вследствие принадлежности
к нему большого количества купцов и фабрикантов. Из
именного списка главнейших прихожан Рогожского
кладбища, относящегося к 1838 г., видно, что из них
купеческих семейств было 138, не считая потомственных
граждан коммерции и мануфактур-советников и т. п. В среде
московских торговцев и промышленников мы до сих пор
видим много старообрядцев, владеющих огромными
капиталами: известные на всю Россию первоклассные
фабрики, заводы и т. п. московского промышленного
района созданы старообрядцами» *.
Среди старообрядцев, приемлющих священство (т. е.
* В. Е. Макаров. Очерк истории Рогожского кладбища в Москве.
М., 1911, стр. 5.
217
поповцев), находились такие крупные капиталисты, как
С. И. Морозов, К. Т. Солдатенков, Н. А. Бугров,
О. А. Овсянников, А. К. и Э. К. Рахмановы, Я. И. Белов,
Гуськовы, Гучков и многие другие. Вся многолюдная
община московских старообрядцев была в руках крупных
капиталистов.
То же было и на Урале. В Пермской губернии
главным покровителем всех старообрядцев был некто
Расторгуев, владелец заводов; Каслинского, Кыштымского,
Нязе-Петровского. Сам Расторгуев был старообрядцем.
Кроме него на Урале были и другие весьма богатые
заводчики или управляющие заводами, также
принадлежавшие к старообрядчеству.
Вся верхушка старообрядчества была пропитана
духом капиталистического предпринимательства,
стремлением к обогащению, наживе. Один из проповедников
старообрядцев в обращении к руководителям
старообрядчества в Москве писал в 1820 г.: «О, новый Израилю: уты,
утелете, у шире, и забыл еси бога, создавшего тя: уты
богатствами и мирскими почестями, ушире фабриками,
капиталами и иными делами торговыми, утелете в
пространном житии, сластолюбием, чревоугодием же и
пьянством. Забыл еси бога и послужил проклятой
мамоне и златому тельцу прилепися всей душою твоей и всем
промышлением твоим».
Старообрядцы-поповцы 'в XIX в. мало чем проявляли
себя в общественной жизни. Значительная часть их,
особенно из зажиточной верхушки, все более и более
примирялась с существующей властью. Правительство, с
целью подорвать изнутри неугодное ему оппозиционное
течение, шло навстречу тенденции старообрядчества
сдать свои особые позиции и войти в контакт с
господствующей церковью. Одной из форм такого объединения
было единоверие. Усердный и умный слуга
правительства и видный представитель господствующей церкви
Московский митрополит Платон разработал условия, по
которым старообрядцы оказывались в фактическом
подчинении официальной церкви. Первоначальный
правительственный указ о единоверии был издан еще в 1784 г.
Они сохранили, правда, свою обрядность, но при этих
условиях значение раскола как особого общественного
течения почти совсем терялось. В октябре 1800 г. были
утверждены сочиненные Платоном «пункты о едннове-
5-948
218
рии». Единоверческие приходы, обслуживаемые
поставленными от правящей церкви священниками,
подчинялись местным епархиальным архиереям. Служба'в таких
церквах должна была вестись по старообрядческим
правилам.
При Александре I в единоверие переходило
совершенно ничтожное число старообрядцев. При Николае I,
в силу особенно усилившегося политического и
экономического давления, новые «истинные чада церкви» или
приближенные к ней через единоверие, стали
вербоваться тысячами. Если в 1823—1824 гг. были отмечены лишь
единичные случаи перехода старообрядцев в единоверие,
то уже с 1828—1835 гг. эта цифра сразу приобретает
большие размеры, а именно: в православие из
старообрядцев обращено 56 тыс. человек, и в единоверие за это
же время — 9183 человека; за 1836—1845 гг. в
православие обращено 74 924 человека, а в единоверие —
112197 человек; за 1846—1853 гг. в православие —
38 814 человек, в единоверие — 27 557 человек; в 1854—
1855 гг. в православие — 7313 человек, в единоверие —
15 667 человек. А всего с 1828 по 1855 г. к православию
из старообрядцев было присоединено 177 051 человек и
к единоверию— 164 604 человека.
Таковы результаты усиленной «работы» деятелей
ведомства православного исповедания во исполнение
настойчивых приказов Николая I.
Для перехода в единоверие светские и духовные власти
старались подкупить нескольких купцов, стоявших во
главе той или другой старообрядческой общины,
соблазняя их деньгами, поставками, подрядами, льготами,
наградами, орденами. Они объявляли в общине о своем
желании перейти или в православие, или в единоверие,
о чем и подавали всеподданнейшее прошение на
высочайшее имя. Разрешение приходило быстро; они святили
через православных священников свои молельни,
агитировали за массовый переход, преследовали и
расправлялись с непокорными членами общины, прибегая к
помощи полиции, задабривали колеблющихся. Все должны
были идти на миропомазание к православным попам.
Иногда поднимались в обманутых общинах бунты,
сопротивление, ропот. Тогда вступала светская власть,
которая с помощью батальона солдат наводила «тишину и
порядок». Нередко здесь случались «убеги», т. е. вновь
219
насильственно обращенные уходили и убегали кто куда
из прежней своей общины. Эти убегающие обыкновенно
были из малоимущей среды, а богатые оставались
замиренными и вполне довольными своим новым
положением: экономические и правовые выгоды пересиливали
традиционную приверженность к «старой вере».
Из среды самих старообрядцев время от времени
возникали новые проекты легализации их церкви. Крупные
капиталисты Москвы, Екатеринбурга, Петербурга
готовы были полностью пойти на примирение с
правительством, они тяготились «незаконным» положением
организации, во главе которой стояли. Но правительство
требовало признания старообрядцами официальной
церкви, подчинения их Синоду и местным архиереям, на
что руководители старообрядчестша в массе своей не
шли.
Одним из стимулов, заставлявших старообрядцев
идти на соглашение с правительственной церковью, было
так называемое оскудение священства, т. е. все более
ощущающийся недостаток в попах, которые могли
обслуживать молельни. Если одна часть старообрядцев
видела выход из этого в примирении с официальной
церковью, то в другой части это стремление находило
решительное сопротивление, и старообрядцы продолжали
напряженно искать способы утвердить свою иерархию
другими путями. По инициативе отдельных, наиболее
предприимчивых деятелей старообрядчества,
поддержанной Московским Рогожским кладбищем, решили
обратиться к зарубежным организациям, которые должны
были возглавить и объединить русские старообрядческие
общины. Большая часть руководителей старообрядчества
в 40-х годах XIX в. признала своей главой Боснийского
архиепископа Амвросия, который центром
старообрядческой организации сделал Белую Криницу в Буковине,
находившуюся в пределах Австрии. Отсюда и возникло
«белокриницкое согласие», сторонники которого
противопоставляли себя единоверцам. Принятие большинством
старообрядцев, приемлющих священство, австрийской
белокриницкой иерархии, естественно, встревожило
правительство Николая I. Этому делу было придано
политическое значение. Главным средоточием старообрядцев,
приемлющих священство и принявших белокриницкую
иерархию, была Москва. Здесь этих старообрядцев на*
220
считывалось с лишним 120 тыс. человек, из которых
большая половина приходилась на Москву, а
остальные— на Московскую губернию. Управление всеми
этими старообрядцами сосредоточивалось в поповщинской
общине Рогожского кладбища.
Отмеченные течения и поиски затрагивали почти
исключительно руководящую крупнобуржуазную
верхушку старообрядчества. В этой среде все больше замирал
дух общественного протеста. В первой половине XIX в.
старообрядцы-капиталисты свои оппозиционные чувства
выражали лишь в том, что писали при всех возможных
случаях прошения на имя царя, наследника, великих
князей об открытии запечатанных храмов, и никакого
участия в общественной и политической жизни страны они
не принимали.
Приобретя так называемую австрийскую белокриниц-
кую иерархию, которая стала ставить им епископов и
священников, эти старообрядцы, приемлющие
священство, совсем было успокоились. Правительство вновь
сколыхнуло их, арестовав тех из главных их деятелей,
которые непосредственно занимались устройством дел
с белокриницкой иерархией. Арестованные были
заключены на долгое время в одиночное заключение в
казематах суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря.
Главнейшими из пострадавших были уставщик Федор
Васильевич Жигарев, который был пожизненно заточен в
этот монастырь, а также Авфоний Кочуев, инициатор
принятия австрийской иерархии старообрядцами рогож-
ского толка. Он, после длительного одиночного
заключения, умер в мрачном каземате этой монастырской
тюрьмы.
Все перечисленные здесь течения протекали в среде
поповцев из крупных капиталистов-предпринимателей,
для которых старообрядчество служило средством
закрепления дешевой рабочей силы. Иное дело было в
основной массе поповщины, состоящей
преимущественно из крестьянства. Здесь стремление к сговору с
правительством, а также попытки установления собственной
«узаконенной» иерархии не пользовались популярностью.
Крестьяне-старообрядцы обычно удовлетворялись
беглыми попами, а иногда, за отсутствием последних, сами
справляли религиозные обряды. «Беглопоповщина» проч:
но держалась в крестьянской среде, порождая новые
221
толки в старообрядчестве, последователи которых
недружелюбно относились к своим богатым
единоверцам-горожанам.
На деле беглопоповщинские организации в деревнях,
основателями которых зачастую были укрывающиеся от
властей лица, а членами рядовое крепостное
крестьянство, близко подходили к беспоповщине. Данные
официального обследования середины XIX в. говорят о том,
что в деревенских поповщинских общинах в качестве
«попов» выступали часто беглые рекруты или
разоренные крепостные крестьяне.
В целом беспоповщина была гораздо более
демократична, чем поповщина, однако и она была
неоднородна.
Во главе крупнейшего беспоповщинского толка
стояло Московское Преображенское кладбище, руководители
которого были такими же богатыми купцами, как и
хозяева Рогожского кладбища, но действовали они более
смело и далеко не всегда подчинялись распоряжениям
правительства, а их знаменитый руководитель И. А. Ко-
вылин умел держать в руках полицию; он же нашел
через взятки высоких покровителей в высшей
администрации, почему и борьба с Преображенским кладбищем для
правительства была весьма затруднительна. Само
Преображенское кладбище принадлежало к федосеевскому
толку. Этот толк широко развился в России, имея почти
в каждой губернии свои общины, во главе которых
стояли всегда богатые купцы, фабриканты и заводчики.
Вокруг этих местных руководителей всегда создавались
советы также из богатых лиц, которые правили каждой
отдельной общиной, нередко охватывающей только
фабрику или завод. Все общины имели тяготение к Москве,
к Преображенскому кладбищу, которое считалось
центром правления всех беспоповцев. «Главные поселения
чисто феодосиевского толка, — говорит его
исследователь,— находятся в губерниях: Ярославской,
Костромской, Вологодской, Олонецкой, Архангельской,
С.-Петербургской, Новгородской, Псковской, Ливонской,
Витебской, Тверской, Московской (в одной Москве более
12 тыс.), Калужской, Черниговской, Рязанской,
Симбирской, Саратовской, Астраханской, Казанской,
Нижегородской, Оренбургской, Вятской. В прочих губерниях
количество феодосийцев незначительно, а равно и в Сибири;
222
но зато в этой последней множество других беспопов-
щинских толков, отпавших от феодосийцев и возникших
от других» *.
Религиозно-догматические взгляды толка
беспоповцев основаны на том простом соображении, что
священство старой, дониконианской церкви иссякло, что
законной иерархии не существует, а потому и все таинства
православной церкви, которые могут выполнять только
правильно посвященные священники, не могут быть
осуществляемы, а втом числе и законного брака, по мнению
беспоповцев, также быть не может. На этих основаниях
беспоповщинский толк старообрядчества, «прервав
всякую связь с церковью русскою, называет ее прямо
церковью антихристовою, утверждая, что она с 1666 г.,
отладит от Христа — спасителя мира, начала веровать в
антихриста, поклоняться антихристу, служить ему, что
все таинства ее суть скверны, чада ее — чада диавола,
самая глава ее есть антихрист, царствующий на земле с
1666 г., мысленно, духовно, который, как дух
богомерзкого отступления, дух вечной погибели, живет и
действует преимущественно в лицах правительственных
(властодержащих), — вследствие чего секта эта
перекрещивает переходящих к ней от православия, и долго
не молилась, а в некоторых ее толках и доселе не
молятся за православных государей» **.
Утвердившись в этих мнениях, эти старообрядцы до^
шли до полного отрицания властей, признавая, что
русские цари есть антихристы, а их правительство,
чиновники,— суть дьяволы, которым не надо оказывать
никакого почтения и не нужно повиноваться.
Федосеевцы сами по себе разделились на целый ряд
толков, из которых два были самыми значительными —
это старожены и новожены. Староженами назывались те,
которые вступили в брак до вступления в федосеевский
толк, при этом вступлении они должны были
перекрещиваться. Так как православную церковь они считали
за ересь, то, чтобы избавиться от ее влияния, требовалось
от вновь поступавших исполнение определенной епи-
* И. П. Липранди. Краткое обозрение русских расколов, ересей и
сект. М., 1870, стр. 11.
- ** С. В. Булгаков. Настольная книга для священно-церковнослу-
жителей. Изд. 3-е. Киев, 1913, стр. 1648.
223
темьи, после которой вновь вступающие
перекрещивались. Новоженами назывались те, которые женились
после перекрещивания в федосеевский толк. Вот этих
последних старожены сильно преследовали, не
принимали на общую молитву, а за «чадородие» подвергали
отлучению. На этой почве произошел большой конфликт
между той и другой стороной. Во главе новоженов
стояло богатое купечество, которое потребовало на соборе
федосеевцев внимательного к себе отношения и сильных
послаблений относительно брачных федосеевцев. На
результатах этого конфликта сказалось все
могущественное влияние богатых московских купцов, которые все
почти были новоженами и от которых зависело
материальное обеспечение федосеевцев. Эти богатые купцы
и фабриканты служили также прикрытием и защитой
всех остальных федосеевцев перед правительством и
духовной властью, которых они умели держать на откупе.
Таким образом, мы видим, что здесь все принципы
федосеевского толка, за которые так долго боролись
наиболее фанатично из них настроенные, пошли на
убыль под непосредственным влиянием и требованиями
тех, кто владел большими капиталами.
Преображенское кладбище после того, как оно было
подвергнуто самым тягчайшим преследованиям со
стороны митрополита Филарета * и особых комитетов,
утвержденных Николаем I, приняло в 1854 г. единоверие
и, таким образом, в этом компромиссе подошло
совершенно близко к православной церкви и поладило с
правительством.
Руководящие слои федосеевщины были всецело
удовлетворены и зажили спокойной жизнью, а в народной
массе, особенно среди крестьян, все эти уступки и,
наконец, переход в единоверие вызвали огромный протест
против действия богатой части общины, и они во
многих местах кинулись в самое крайнее ответвление бес-
поповщинского толка, а именно, в так называемое «бе-
гунство» *, которое возникло еще в конце XVIII в. и
которое в царствование Николая I особенно сильно
расширилось.
* «Бегуны», они же «странники», «неплательщики», «не наши»,
«немоляки», «нетовцы», «глухая иетовщина» — так называли в
народе этих старообрядцев, не приемлющих священства
федосеевского толка, как сами они себя называли.
224
Развивши до крайних отрицательных выводов
учение беспоповцев, «бегуны» заявили в своих письменных
и устных показаниях, а также в различных сочинениях,
что «царь есть антихрист, что властей, законов, уплаты
податей, военной службы должно убегать, как
принадлежностей антихриста» *.
«Бегунство» особенно сильно стало развиваться,
начиная с 12-го года прошлого столетия, и беспрерывно
увеличивалось в своем числе. К 50-м гг., когда
самодержавное правительство вплотную принялось за его
искоренение, оно уже распространилось в губерниях:
Ярославской, Костромской, Вологодской, Владимирской,
Тобольской, на Урале, в Сибири. Кроме того, «бегуны»
образовали большие своеобразные поселения около
Каспийского моря, расселившись там в камышах. Местные
владельцы рыбных промыслов охотно укрывали их там
и давали работу на своих рыбалках.
Также весьма охотно «бегунов» принимали
старообрядцы— хозяева различных заводов, особенно на Урале.
Так, например, Златоустовские Топлинские заводы, а
также завод в Кунгуре, заводы в городе Тюмени
Тобольской губернии были все переполнены «бегунами». В этих
Местах были особенно известны два богатых
пристанодержателя, А. С. Решетников и Я. М. Опрокидников,
которые были своего рода вербовщиками и поставщиками
этих беглых людей на фабрики и заводы и которые
сильно обогатились за счет тех, кому они у себя давали
временный приют.
Все «бегуны» делились на несколько разрядов.
Самым высшим слоем «бегунов» считались «наставники».
Они были прежде всего властью духовной, представляя
из себя своего рода иерархию, а также в их руках была
сосредоточена власть административная. Эти
наставники совершали в общинах требы, таинства крещения и
покаяния, а также богослужение и вообще все обряды.
Объединенные в «верховный совет», они представляли
из себя большую силу и являлись непререкаемыми
судьями при разбирательстве возникавших дел между
«странниками», как часто называли «бегунов». «Главный
верховный совет» всего согласия, а значит и всех «бегу-
* А.. Розов. Странники или бегуны в русском расколе. —
«Вестник Европы», ноябрь 1872, стр. 264.
225
нов»,, находился в деревне Сопелки, расположенной в
15 верстах от г. Ярославля, — в этом центре всего «бе-
гунства», этой сильной отрасли
старообрядцев-федосеевцев. Никакого неповиновения решениям совета не могло
быть, так как всякий не подчинившийся повелению
«Главного верховного совета» всего согласия подвергался
самым жестоким преследованиям, до убийства
включительно. Такую же твердость в управлении проявляли и
местные «верховные советы». В «наставники»
обыкновенно избирались самими «странниками» те члены
общины, которые были наиболее начитаны и энергичны в
деле проповеди и которые проявляли особенную
способность в слове, в ораторском искусстве. «Наставники» не
могли жить на одном месте, а должны были постоянно
передвигаться из общины в общину. За все требы,
которые они исполняли для своих единомышленников, они
получали вознаграждение по своему собственному
назначению.
Таким образом, они наживали значительные
средства, богатели и, несмотря на все запрещения, нередко
обзаводились имуществом и капиталами.
Среди «бегунов» был еще разряд так называемых
«христолюбцев». Это те, которые принимали к себе
«странников» по своим убеждениям, бесплатно, но
таких было меньшинство.
Так как «бегуны» не могли иметь своих домов, они
нуждались в постоянных конспиративных пристанищах.
Эта потребность выработала особый вид людей, которые
так и назывались «пристанодержателями». Они
выстраивали большие дома со всевозможными тайными
помещениями, подпольями, подземельями, где жили
«бегуны». Эти пристанодержатели среди «бегунов»
назывались «жиловыми». Они по большей части были весьма
корыстные люди, устроившие из главной потребности
этого толка старообрядчества очень доходный постоянный
промысел. Надо иметь в виду, что тот старообрядец,
который присоединялся к «бегунству», должен был, уходя
из своего дома, захватить с собой как можно больше
имущества, как денежного, так и всякого другого. Все это
имущество они обыкновенно сдавали своим «братьям»,
«жиловым», как бы внося им вклад за возможность
кочевать из дома к дому. Само собой понятно, что эти «жи-
ловые» приобретали, таким образом, большие матери-
226
альные средства. Кроме того, конечно, все
«действительные странники», которые жили у такого «жилового»,
представляли из себя рабочую силу в его хозяйстве. За
то, что они пользовались харчами и приютом, они
выполняли бесплатно ему всевозможные работы. А
приезжавшие к ним жить «наставники» щедро одаривали их
деньгами. Они обыкновенно жили по лесам, в кельях,
где-нибудь около озер, за болотами и в других
сокровенных местах. А когда те или другие обстоятельства им не
позволяли вести такую отшельническую жизнь, они
уходили в деревни к своим «пристанодержателям» и там
жили столько времени, сколько это для них было
необходимо. В большинстве вышедшие из крестьян эти
«странники», благодаря условиям своей новой жизни,
приобретали другие навыки. Чтобы кормиться, они обучались
различным ремеслам. Среди них многие сделались
лудильщиками, переплетчиками, огородниками,
пчеловодами. Приобретая эти новые знания, они бродили по
стране и ремеслом своим прокармливались в городах и в
деревнях.
Поступившие в согласие «странников» должны были
дать обещание своим наставникам или перед
«верховным советом» свято исполнять целый ряд обязательных
для них правил, принять своеобразную присягу. Прежде
всего они должны были не повиноваться никакой — ни
духовной, ни светской — власти; должны были принять
все меры, чтобы избегать сношений с властями, не
принимать паспортов, податей не платить, никаких
повинностей общественных не исполнять и не просить никого
другого выполнять их за себя. Многие из «странников»
даже отказывались от своего имени, отчества и фамилии.
И когда у них спрашивали, кто они такие, то они
отвечали: «Не ваши». Этой, самой последовательной, части
«бегунов» в народе дали название «не наши». Под этой
кличкой они значатся и в специальной литературе.
О численности этого «бегунского» толка
старообрядцев сказать что-либо положительное очень трудно. По
многим данным следует считать их десятками тысяч.
«Бегуны» обратили на себя особое внимание
правительства Николая I. Специальному изучению
«бегунского» направления старообрядцев посвятил себя
московский митрополит Филарет, который быстро пришел к
заключению, что не в «небесном» тут дело, а, наоборот,
227
больше всего тут дело в «мирских», политических и.
общественных отношениях.
Старообрядцы этого толка прежде всего
рассматривали православную церковь как неотъемлемую часть
самодержавного правительства, считали ее рьяной
помощницей и нередко даже его руководительницей, почему,
помимо религиозных оснований, совершенно
отрицательно относились к ней, как к таковой. По своим
политическим воззрениям приверженцы этого левого
ответвления старообрядчества не только «не имеют к
правительству доброго расположения и сердечной верности, —
пишет В. Беликов, приводя слова митрополита
Филарета,— но являются такими же непримиримыми
противниками его, как и православной церкви» *.
Отсюда, конечно, понятно самое бешеное стремление
представителей самодержавного правительства и
православной церкви к уничтожению и разорению всех тех
мест, где эти старообрядцы, в просторечии называемые
«бегунами», «странниками», могли скопляться.
В конце царствования Николая I «бегунство» было
несколько поколеблено благодаря самым сильным
репрессивным мерам, предпринятым против них. Но мы
должны отметить здесь, что эти меры, а также
многочисленные аресты среди их наставников и разорение
пристанодержательских домов ни к чему не привели,
так как не прошло и двух-трех лет, как это движение
вспыхнуло вновь с огромной силой. Особенно на это
повлиял переход Преображенского кладбища в
единоверие. Верные последователи «бегунского» первоучителя
Евфимия не могли примириться с такой изменнической
политикой московской центральной беспоповческой
организации, В провинциях среди федосеевцев поднялся
большой ропот против московского центра. Это новое
волнение дало огромное число приверженцев «бегунам»,
которых наиболее фанатично настроенные беспоповцы
стали считать правильными истолкователями и
последователями их первоучителя Аввакума2 и «Соловецких
братьев»3, в XVII в. оказавших такое огромное
сопротивление царскому правительству, за что и были почти
что все истреблены.
* Цит. по: В. Беликов. Деятельность московского митрополита
Филарета по отношению к расколу. Казань, 1895, стр. 15,
228
В первой половине XIX в. старообрядчество, помимо
главнейших толков, стало раскалываться на многие
ответвления по самым разнообразным, часто очень
мелким и ничтожным, догматическим и обрядовым
причинам. Все эти ответвления не дали ничего нового во
взглядах старообрядчества, почему мы рассматривать
их здесь не будем.
«Бегуны» и подобные им старообрядческие толки,
как, например, «Спасово согласие», очень близко
подходят к другой крупной ветви оппозиционных религиозных
течений — к сектантству. Обе эти ветви совершенно
различны по своему происхождению. Сектанты были
чужды государственному церковному аппарату и уже
поэтому были более решительными протестантами, чем
старообрядцы. Однако «бегуны», «Спасово согласие» и
другие аналогичные им толки, вплоть до беспоповщины,
фактически порвали связь с церковной иерархией и в
этом отношении приблизились к сектантам.
В большинстве сект крестьянский элемент был
значительнее, чем в старообрядческих организациях.
Сектанты были очень разнообразны и многочисленны.
Идеология их, философское учение, религиозные обоснования
их учений, понимание Библии и евангелия были весьма
различны, нередко совершенно противоположны так же,
как и отношение к догматам, обрядам, таинствам. Но,
несмотря на это, в некоторых пунктах у них было нечто
внешне общее. Большинство сектантов строго
критически относилось к государственному аппарату, к церкви.
В их толкованиях, в разъяснении «второго смысла»
библейских и евангельских писаний, в псалмах, вопросах и
ответах, аллегорических сказаниях, а также в духовных
стихах, в сионских песнях и страдах нередко скрывалась
надежда на обновление общественного строя, ожидание
лучших времен, когда все люди будут равноправны и не
будут угнетать друг друга. Именно эти мысли находили
сочувственный отклик в крестьянской массе и
обусловливали большой успех сектантской пропаганды в
народе.
Рассматривая социальный состав сект, можно
обнаружить в них, так же как и в старообрядческих
организациях, представителей разных слоев, разных классов.
Расширение сектантского движения в крестьянской
среде в XIX в. было связано и с разложением крепостниче-
229
ства; таким образом, развитие сект отмечает важнейшие
процессы в социальной жизни страны. Наибольшее
распространение разнообразного сектантства, однако,
происходило как среди государственных крестьян, не
знавших крепостничества и помещиков, по преимуществу на
юге России, а также в донской, терской, кубанской и
уральской областях среди казаков, где крепостничества
вообще не было. Новороссия, Кавказ, Крым, южные
степи— вот главные географические области, где жило и
распространялось русское сектантство.
Самой старинной из сект направления «духовных
христиан» необходимо считать тех, которых чиновники,
миссионеры, попы, полиция и обыватели ругали
«хлыстами» и которые сами,себя всегда называли
«духовными христианами» или «людьми божьими», или
«Израилем», а в XVII и в XVIII вв. их звали «христомужами»,
«христовщиной».
«Люди божий» отрицают поклонение иконам,
совершенно не признают церкви, как таковой, ее священства,
ее таинства, обрядов и, вместе с тем, чтобы
законспирировать свою собственную общину, ходят в церковь,
исполняют обряды, принимают таинства, но все это
считают для себя одной только внешностью, одним из
способов укрытия от глаз духовенства и полиции. В беседах
своих они резко отзываются и даже нередко глумятся и
издеваются над всеми этими постановлениями и
требованиями православной церкви.
Распространение этой секты в начале XIX столетия,
как -и в предыдущий век, было по всей России. Они
имели своих последователей в разных сословиях, особенно
среди крестьян, городских ремесленников и другого
мелкого городского люда. Вместе с тем, это учение
проникало и в монастыри.
«Люди божий» — единственная секта, которая,
помимо своего Христа — вождя в каждой общине или
богородицы— женщины, стоящей во главе общины, «корабля»,
имела еще своего общего, главнейшего управителя,
живого «бога-саваофа»4, который еще в XVIII в. был властен
как в духовном, так и в светском смысле решительно
над всеми общинами «людей божиих», раскинутыми по
всей России. С его смертью на земле остались только
христы в общинах, в которых, как говорят эти
сектанты, вошел «дух» «бога-саваофа», этого своеобразного
230
самодержца теократической общины. В первой половине
XIX в. секта распространялась не только по
Европейской России, в Предкавказье и в Закавказье, но имела
свои «корабли» в Финляндии, в Царстве Польском, во
всех прибалтийских губерниях, на Урале, в Сибири.
Надо заметить, что «богородица» бывала самостоятельной
руководительницей «корабля», но также она могла быть
и «при христе». Тогда она называлась «ближней» христа
и пользовалась особым уважением в «корабле», заменяя
христа при его отсутствии.
Самой основной массой этих сектантов были
крестьяне, занимавшиеся хлебопашеством. Среди руководящих
слоев секты были торговые люди, которые благодаря
своей профессии свободно разъезжали по стране и вели
неустанную пропаганду своего мировоззрения. Надо
отметить, что прозелитизм секте «людей божиих» — одно
из самых главных, практических действий этих
сектантских общин. Они считали, что каждый член общины
обязан как можно больше «привести» новых адептов в свою
секту, в свой «корабль».
Секта «людей божиих» к 60-м гг. прошлого столетия
распалась на множество отдельных общин со своими
христами во главе, между которыми нередко возникала
вражда. Христы низвергали друг друга, старались
привлечь на свою сторону те массы, которые ранее
управлялись другими руководителями. Каждый новый
Христос должен был явиться «миру», т. е. к последователям,
с чем-то новым, привлекательным для масс, и только
тогда он побеждал других в этой «духовной брани»,
которая обыкновенно вела и к материальному благополучию
нового христа. Никакого значения Библии или
евангелию, как таковым священным книгам, «люди божий» не
придают. Все эти священные писания православной
церкви они понимают в духовном смысле, приводят
множество аллегорических истолкований различных мест и
собирают свои собственные предания в одно целое,
которое как у духоборцев, так и у хлыстов называется
«животной книгой», т. е. книгой, живущей в их памяти,
в их сердцах, книгой жизни, про которую у
духоборцев так и сказано: «Напишите во сердцах, возвестите
во устах». Этим самым здесь подчеркивается особое
значение живой словесной пропаганды, так как, говорят они,
«дух животворит, буква же не пользует ни мало», В этих
231
утверждениях слышится отголосок древних учений,
пропагандировавшихся в России новгородскими еретиками,
а также Башкиным и Феодосием Косым5.
Обряды «людей божиих» заключаются прежде всего,
при самом строжайшем подборе членов [общины], в
посвящении из степени в степень, отчасти напоминающем
такие же посвящения в масонстве, только производимые
в народной среде иначе, чем в этих интеллигентских
общинах (вложах) конца XVIII и начала XIX вв. Неофит,
поступавший в секту, сначала значительное время
пребывал «оглашенным», т. е. еще не допускавшимся даже
до обыкновенных собраний. После всевозможных
житейских испытаний в его верности, конспиративности,
умении молчать, умении скрывать свои мысли и в то же
время распространять свое учение там, где это
возможно, такой «оглашенный» приближался к общине,
вводился в собрание, где и совершался обряд посвящения
его в эту, так сказать, первую степень членов общины
«людей божиих». Здесь он, при всем собрании, которое
его уже прекрасно знало, давал торжественную клятву,
читая ее наизусть по пунктам. Самым основным
обещанием было то, что он должен был «отойти от мира», даже
от своих родственников, от своей жены, от своих детей
и от всей своей семьи, признавать только силу и
значение своей собственной общины, хотя и продолжая жить
среди своих. Он давал торжественное обещание в
полной конспиративности, а также торжественный обет в
том, что если он будет арестован и если он будет
подвергнут самым жесточайшим пыткам, издевательствам
и различным преследованиям, то никогда не скажет
ничего и никому, ни одного слова, про самую суть своего
учения, про свою общину, ее членов, ее вождей. После
посвящения он продолжал заниматься тем же самым
своим трудом, которым занимался и раньше.
Секту в основном составляло трудящееся сельское и
городское население, которое жило своими тайными
общинами.
В эти общины иногда также входили купцы,
фабриканты, ремесленники, разъездные торговцы и прочие
представители мелкой и крупной буржуазии и даже
дворянства. Эти элементы, как наиболее развитые, иногда
занимали командующие посты и нередко подвергали
эксплуатации тех бедняков, которые служили у них
232
же на фабриках и заводах, в магазинах и лавках.
Однако имеется много примеров того, что самыми
ревностными руководителями, апостолами и
пропагандистами являлись в этих сектах выходцы из самой гущи
народных масс, и они-то и были главными идейными
творцами учения этих общин.
В политическом смысле в те времена, о которых мы
сейчас говорим, «люди божий» были очень
индифферентными. Они жили своими собственными теократическими
общинами, старались избегать столкновения с властями,
выполняя все их предписания, обычаи, обряды, исправно
платя налоги, подати и пр. Везде, где можно было, они
откупались от них взятками, даяниями, подарками. С
течением времени политическое направление мысли среди
и этой общины также стало сильно заостряться, но это
совершилось значительно позднее. В первой половине
XIX в, среди представителей всех общин «людей божиих»
главным проявлением оппозиционных настроений было
отрицательное отношение к представителям
господствующей церкви, к которым «люди божий» относились с
величайшей ненавистью и называли их «косматыми
дьяволами». Также отрицательно относились они к царям, к
властям, к представителям правительства, к полиции,
к судьям и всем правительственным чиновникам,
которых они именовали «вражьими детьми». Такие именно
наименования, а также отдельные намеки и указания
встречаются в стишках этой секты, в пророчествах, в
толкованиях и иносказаниях, которые распространены
были в то время среди этих сектантов. Они нигде не
проявляли себя активными политическими деятелями,
никогда не организовывали каких-либо общественных
протестов, жили своей собственной замкнутой жизнью.
Вместе с тем, эти сектанты под оболочкой мистики несли в
своем учении много политических и социальных
разномыслии, совершенно не укладывавшихся в законом
признанную господствующую идеологию правительства и
духовенства того времени. Это чувствовали власти и
потому всюду жестоко преследовали «людей божиих»
(хлыстов), относя эту секту к разряду «вреднейших сект».
, Численность «людей божиих» за этот период также
не может быть точно обоснована, потому что секта эта
была тайная и, конечно, статистические обследования ее
были в высшей степени затруднительными. Но, во вся-
233
ком случае, мы можем сказать, что эта секта была одной
из самых распространенных, которую духовенство
православной церкви исчисляло миллионами.
К «вреднейшим сектам» в первой половине XIX в.
также была отнесена секта скопцов, которая сама по
себе, несомненно, также принадлежит к «христовщине».
Начало этой секты в России неизвестно. Мы лишь знаем,
что в конце XVIII в. в Орловской губернии был
задержан некто Кондратий Селиванов, он же Андрей Иванов,
несомненный скопец, имевший огромное влияние среди
своих однообщинников. Кроме того, он назывался
императором Петром III, бежавшим из ссылки из Иркутска
и явившимся народу для царствования и уничтожения
тех, кто захватил его «прародительский престол». Он
говорил, что на «все великие должности» должны быть им
назначены люди простого звания, дабы сам «народушко»
управлял своей собственной жизнью. Богатые и знатные
должны быть ниспровергнуты. Кондратий Селиванов
пользовался огромной популярностью среди народа,
тайно к нему приходившего. Таинственная популярность эта
была подхвачена горожанами, ремесленниками,
мещанами и купцами. В Петербурге был устроен особый дом,
«Горный сион», где жил этот новый самозванец и где он
совершал свои пышные выходы на торжественных
скопческих собраниях^ где особенно сильно были развиты
священные пляски и «хождение в духе» с постоянным
«согласным» пением вместо аккомпанемента. Мистически
настроенная аристократия посещала эти собрания.
Популярность скопческого вождя достигла своего апогея
в дни отъезда Александра I под Аустерлиц, когда он
посетил Кондратия Селиванова, который отсоветовал ему
«давать битву» французу, так как еще рано. «Готовься
лучше, — сказал он, — время еще твое не пришло». Это
предсказание, так совпавшее с поражением под
Аустерлицем, подняло вес и значение вождя скопцов* Старшины
общины скопцов, пользуясь этим, повели сильнейшую
пропаганду своего учения и имели большой успех не
только «среди черни», но и в обществе. К ним
присоединился камергер Еленский *, сделавшийся одним из
главных оскопителей и теоретиков секты. Известный мисти-
* Фамилия камергера в некоторых источниках пишется
«Еленский», в других — «Елянский».
234
чески настроенный художник Боровиковский тайно
присоединился к ним. Резиденцию скопческого вождя
постоянно посещали члены кружка Татариновой;
некоторые из масонов с известным мистиком Лабзиным,
издателем «Сионского вестника», тянулись к скопцам и
всячески покровительствовали им. Эта секта имела очень
твердую конспиративную, широко разветвленную
организацию. По всей стране у скопцов были свои убежища,
квартиры, места для собраний их «кораблей». У них
прекрасно была устроена своя почта и широко развита
доставка литературы; были тайно заарендованные
легальные типографии, где печатались произведения, им
нужные; устроены тайные склады книг, организованы
пристанища для производства оскопления и приюты для
выздоравливающих после этой ужасной операции,
производимой как над мужчинами, так и над женщинами и
даже над детьми. Во время разгара самой широкой
популярности этой секты вожди ее, укрепленные
огромными богатствами жертвенных капиталов, а также
присоединением к секте купцов-миллионеров, стали мечтать
о захвате политической власти. Камергер Еленский,
приняв скопчество, несомненно исполняя поручение вождей
секты, пользуясь своими знаниями, выработал «Проект
о переустройстве России» и «О божественной
канцелярии». В этом проекте камергер Еленский предложил
императору Александру I полное политическое
переустройство России, желая сосредоточить всю государственную
власть в руках скопцов. Это новое «теократическо-скоп-
ческое» государство должно было иметь в качестве
руководителей особых агентов-скопцов, как в гражданских
учреждениях, так и в войсках, и во флоте*. Проект
этот был, через Новосильцева, передан царю. Еленского,
находившегося в то время под особым надзором в Але-
ксандро-Невской лавре, за эту «дерзость» сослали в
Спасо-Евфимьевский суздальский монастырь, где он и
умер в 1813 г. Эта попытка скопцов проникнуть к власти
является единственным известным случаем, когда, имея
у себя вождем нового самозванца Петра III (Кондратия
* См. И. П. Липранди. Дело о скопце камергере Елянском. М.,
1868, стр. 5—7. Напечатано также в «Чтениях общества
истории и древностей российских при Московском университете»,
1867, кн. 4.
235
Селиванова), эти сектанты стремились к политической
власти, желая возвести его на «прародительский
престол».
С наступлением реакции при Александре I к скопцам
прошло все благоволение, а митрополит Филарет нанес
им жестокие удары через постановления-тайных
комитетов6. Постановлениями его, утвержденными царем, и
Селиванов, и все его приближенные, а также и сами члены
скопческих общин были подвергнуты преследованиям,
которые при Николае I все более и более усиливались.
Нельзя не отметить наивысшего издевательства самого
Николая I над скопцами, утвердившего следующую
«нравственную» меру «исправления заблудших», причем
эта мера была предложена «смиренным святителем»
Филаретом, митрополитом московским. В постановлении
от 2 ноября 1849 г. «Об отдаче всех вновь оскопившихся
в арестантскую, роту и о принятии для предупреждения
скопчества нравственной меры» мы читаем: «..
.Высочайше повелено: написать от министра внутренних дел
Орловскому губернатору, что лучшим средством отвратить
навсегда от поступления в сказанную секту состоит в том,
чтобы представить скопцов в смешном виде. Для сего
следует оскопившихся ныне водить по селению, к
которому они принадлежат, в женской одежде и в дурацкой
шапке» *.
В конце этого постановления император требует,
чтобы «исполнение сего возложить на благоразумного
чиновника и донести министру о последующем, для доклада
его величеству»**. Постановление это приведено было
в исполнение в нескольких местах и, по описанию
(П. И.] Мельникова-Печерского («Исторический вестник»,
т. XVIII, 1884 г., ст. 48)7, произвело самое
ошеломляющее и негодующее впечатление на крестьян
Нижегородской губернии, причем переусердствовавший
полицмейстер «пригласил народ плевать скопцу в глаза» ***,
наряженному в сарафан и во всю остальную женскую
одежду с дурацким колпаком на -голове. «Но на
многолюдном базаре не было смеха: смущенная толпа, вслед-
* «Собрание постановлений по части раскола». СПб., 1875,
стр. 405.
** Там же.
*** А. М. Бобрищев-Пушкин. Суд и раскольники-сектанты/СПб.,
1902, стр. 76.
236
ствие распространившейся молвы о казни, ожидала
появления палача и виселицы. Кончилось дело тем, что все,
и раскольники, и нераскольники, смотрели на скопца
как на мученика, старухи плакали, а когда скопца
повезли обратно в уездный город, то народное к нему
участие выразилось в необыкновенно щедром подаянии ему
калачами и деньгами» *.
Императору Николаю I понравились эти вновь
придуманные мучения сектантов, и он, заслушав доклад ми^
нистра, «повелеть соизволил» распространить это
постановление на всех вновь открытых скопцов, что и было
закреплено в «постановлении» от 14 января 1850 г.**
Скопцы, кроме того, были отправлены в каторжные
работы, в солдаты, в крепости и в ссылку в Якутскую
область. Здесь на далекой сибирской окраине также
нужны были колонизаторы. Скопцы поселились там
огромными селами и стали заниматься хозяйством,
хлебопашеством, многими ремеслами, научив местных
жителей строить водяные мельницы, избы с отоплением «по
белому», т. е. с печной трубой, складывать русские печи
и т. п.-В это же время они занялись торговлей, скупкой
пушнины, золота и пр.
Литература скопцов гораздо более обширна, чем
литература всех других сект этого типа «духовных
христиан». Мы здесь встречаем не только очень большое
число духовных стишков, но и творчество скопческого
учителя Кондратия Селиванова и других писателей этой
секты. Они сочинили очень много так называемых
«страд». В них изложены, нередко в иносказательном
смысле, биографии как самого их учителя, так и его
приближенных, наконец, тут же мы находим подробное
изложение учения этой секты.
Помимо этих произведений у скопцов мы находим
большую литературу по описанию отдельных случаев
жизни их общины, обрядов, обычаев, биографии
умерших их наиболее выдающихся членов, различных
путешествий, философских и религиозно-нравственных
рассуждений и пр., и т. п. рукописную литературу, которая,
к сожалению, до сих пор мало критически исследована.
* А. М. Бобрищев-Пушкин. Суд и раскольники-сектанты, стр. 76.
** См. «Собрание постановлений по части раскола», стр. 410—412,
237
Сами эти сектанты стремились к напечатанию своих
произведений.
Во главе секты скопцов нередко бывали, в качестве
заправил ее, весьма богатые люди. Богатство очень
чтилось среди скопцов, Буквально все члены их общин
стремились к обогащению, признавая огромное значение
власти денег, капиталов и всякого имущества. Среди
скопцов встречались банкиры, собственники меняльных
контор, скупщики золота на приисках, скупщики хлеба
на пристанях и пр., и т. п. элементы крупной торговой и
финансовой буржуазии. Этой своей страстью к наживе
скопцы были проникнуты до такой степени, что даже в
самых отдаленных местах Якутской губернии, находясь
в ссылке, стремились развивать промыслы, торговлю и
эксплуатировать всех, кто только подпадал под их
влияние.
Богатые члены скопческой общины никогда сами не
оскоплялись, придумывая для себя иные способы своего
«совершенства», которые не требовали физического
уродства.
Ввиду того, что скопцы почти никогда не имели
потомства, капиталы от умерших скопцов переходили из рук
в руки или по завещанию от одного к другому, что
способствовало концентрации капиталов. Среди этой
общины были крупные миллионеры, как, например,
московский купец Солодовников, который держал в своих
крепких руках очень многих высокопоставленных
чиновников и членов самодержавного правительства. Он не
жалел никаких денег на подкуп властей, следователей,
судей, жандармов, полиции, духовенства и всех кого
угодно.
Необходимо отметить, что руководители секты
скопцов рекрутировали своих сочленов по преимуществу из
самых бедных классов населения, соблазняя их
деньгами, обещая им и их семьям прямую выгоду и хорошую
сытую жизнь. Многие маломочные крестьяне,
обремененные огромными семьями, охотно шли на эти
уговаривания и подвергали себя, своих семейных и даже своих
детей процедуре оскопления. В эту секту также
вступали те люди, которые нередко были физически и
умственно ненормальными. Ловкие и фанатизированные
представители секты скопцов, учитывая все эти
обстоятельства, множили свои ряды. В конце первой половины
238
XIX столетия их насчитывали в России около шести
тысяч человек.
Постоянные обещания агитаторов скопчества
бедным крестьянам самой «спокойной», «богатой», «сытой»
жизни, прямой подкуп, устройство хозяйства, денежные
поддержки, взятие детей и взрослых в услужение в дома,
магазины и лавки, в приказчики по разъездам, покупка
живого инвентаря, передача и завещание наследства от
старых, ожидавших смерти скопцов, — все это, на почве
религиозного фанатизма и своеобразного толкования
евангелия, привлекало к себе неразвитые, задавленные
нуждой крестьянские массы.
Причины успеха этой жестокой секты надо также
искать в невероятной бедности крестьян. Так как
скопческое уродство одно время избавляло крестьян от
солдатчины, то и этот мотив имел значение в пропаганде
скопческого учения до тех пор, пока не было издано
правительственное постановление об отдаче скопцов в
солдаты. Перспектива избавиться от нищеты и вечной
нужды заставляла многих крестьян становиться членами
этой сектантской общины и принимать на себя
«огненное крещение» «большой» или «малой» печатью, делаться
скопцами, лишаться семьи и влачить жалкую жизнь
одиноких «кастратов». Правительство всех царствований в
первой половине XIX в. жестоко преследовало
скопцов и, в сущности, поставило их вне закона, исключив
из общества, ссылая их в самые отдаленные места
наших юго-восточных, восточных и северных окраин.
Под давлением правительственных преследований
скопцы перенесли центр своего управления в Румынию,
в г. Тульчу, куда многие эмигрировали и откуда
долгое время велась ожесточенная пропаганда скопчества
в России.
В первой половине XIX в. усилилась деятельность
наиболее радикальных разновидностей сектантства —
духоборчества, молоканства и других приближающихся к
ним сект «духовного христианства». В конце XVIII и в
начале XIX в. окончательно оформляется их
мировоззрение, разрастается количество приверженцев. Эти секты
по своему составу были наиболее крестьянскими.
Буржуазный элемент, так же как и в других разновидностях
религиозно-оппозиционного движения, в них
присутствовал, но это была уже не крупная городская буржуазия,
239
а почти исключительно предприниматели из среды
крестьянства; огромное большинство секты составляли
исконные хлебопашцы. Так было у духоборцев.
Молокане разных толков по преимуществу также были
крестьяне, но среди них встречались торговцы-скупщики,
организаторы промысловых заведений в городах (в Тифлисе,
Баку, Владикавказе), а также в крупных селах и
деревнях. Молокане и отчасти духоборцы занимались также
отхожими промыслами (небольшие шорные мастерские,
мелкие заводы, обрабатывавшие местное сырье). Среди
них были также крупные землевладельцы, скотоводы,
птицеводы и пчеловоды. Процесс капиталистического
расслоения деревни в то время только еще начинался,
а потому сектантские общины были в значительной мере
изолированными организациями в деревнях, и к ним
православное крестьянство нередко относилось
недружелюбно. Однако в это же время, несмотря на постоянные
преследования полиции и духовенства, на юге и юго-
востоке России, в Самарской губернии, в Заволжье и
в Восточной и Западной Сибири выросли огромные села,
сплошь населенные по преимуществу молоканами
разных толков, а отчасти и духоборцами, которых по
численности было гораздо меньше, чем молокан.
В самом начале XIX в. духоборческая тайная
организация больше всего проявлялась на
колонизирующихся окраинах страны, куда они были сосланы царским
правительством, — в Крыму, Закавказье и Восточной
Сибири. Прозелитизм среди духоборцев был очень
незначительный. Молокане присоединяли к себе многих
старообрядцев, позднее баптистов, а также и
православных крестьян. Духоборцы сосредоточились сначала
в Крыму, на Молочных водах, куда они были переселены
со всей России по указу Александра 18.
Отростки этой секты мы находим в то же время в
Финляндии; очень большие ответвления духоборческой
организации также встречались в Сибири, 'которая в
XVIII и в самом начале XIX в. постоянно пополнялась
ссыльными духоборцами из Европейской России. В
Закавказье до 1843 г. духоборцев было очень мало, по
преимуществу только те, которые отправлялись туда в
качестве солдат и ссыльных.
Исчисление духоборцев, как и всех других сектантов,
весьма сомнительно для того времени. Во всяком слу-
240
чае их насчитывали несколько тысяч человек.
Организация духоборцев была всецело тайная, конспиративная.
Когда приходилось им выделять из своей среды
представителей для поездки на собеседование с иерархами
православной церкви или с чиновниками правительства,
то эти люди шли, как они говорили, «на стражду», «на
смерть», желая засвидетельствовать перед всеми свое
учение.
Во главе духоборческой общины стоял ими
избранный руководитель, который управлял всей общиной. Он
был одновременно как духовным главой, так и светским
правителем. Власть его была совершенно не ограничена:
никто из его последователей не мог ослушаться данного
им распоряжения.
Духоборцы говорили, что они являются «избранным
родом», тем Израилем, в котором должен родиться и
рождается христос, что они «истинные люди», и что их
руководитель является «истинным во истинных», а
потому его власть непререкаема, его заветы божественны,
он «христос во плоти», живущий среди нас, «среди че-
ловеков».
Таким образом, в Российском государстве
образовалась самостоятельная община «народной теократии», во
главе со своим духовным и светским правителем,
который окружил себя советом «избранных людей» из
различных частей его общины и через них правил всей
общиной. Сначала эта власть была избираема, но потом
появилось толкование учения, которое говорило, что
руководитель сам по себе является «божественным сосуг
дом», что он сам знает, кого поставить себе в наследники.
И мы действительно видим, что у духоборцев в XVIII в.
был их известный руководитель Силуян Колесников, все
время скрывавшийся в народе. Умирая, он передал всю
свою неограниченную духовную и светскую власть в
общине тамбовскому духоборцу, однодворцу Иллариону
Побирохину. Он был человеком богатым. Оптовый
торговец шерстью, он делал большие торговые обороты в
уездах соседних губерний, много разъезжал, что давало
ему возможность бывать часто среди своих, всюду
рассеянных единоверцев. После его смерти в Сибири, куда
он был сослан с семьей на поселение, в сан
духоборческих руководителей вступил сын Побирохина, Савелий
Капустин, носивший фамилию матери. Это был органи-
241
затор всего духоборчества и его законодатель, по
прозванию его последователей «кормилец» духоборцев,
напитавший их духовной пищей. Его также звали
духоборческим Моисеем, так как он был их законодателем
и он же вывел их из «страны утеснения», из «Египта»,
т. е. из царской России в «землю обетованную», т. е. на
Молочные воды.
Капустин ранее служил в войсках, из которых
вышел Унтер-офицером. Он был, несомненно, хороший
организатор, умевший конспиративно вести свою
деятельность и поразивший духоборцев пропагандистской силой
своего слова, своеобразной образованностью и
начитанностью. Он был тот, который окончательно утвердил
иерархию вождей духоборцев.
Капустин не однажды обращался с прошениями
К Александру I, прося дать возможность устроить
общину духоборцев самостоятельно, в одном месте.
Александр I в 1801 г. издал особый манифест, который
духоборцы называют манифестом «широких ворот», в силу
чего все духоборцы, где бы они ни жили в России, а
также те, которые были в солдатах, на каторге и ссылках,
могли открыться, объявив себя, чтобы присоединиться к
общине духоборцев и отправиться на жительство в
Таврическую губернию, в Мелитопольский уезд, на так
называемые Молочные воды, по реке Молочной.
Отдавая дань либеральному отношению к вопросу
веротерпимости в первые годы своего царствования,
Александр I преследовал здесь также очень важную
политическую цель. С одной стороны, была полная
необходимость изолировать в одном месте эту беспокойную,
непокорную секту духоборцев, где было бы легко за ними
наблюдать более тщательно, чем по всей России и,
таким образом, лишить их возможности вести пропаганду
среди православного населения. С другой стороны,
правительство Александра I было чрезвычайно озабочено
заселением далеких окраин Российского государства, видя
в этом заселении сравнительно недавно завоеванных мест
одну из самых главных необходимостей того времени.
Крым, несомненно, принадлежал к этим местам. Вот
почему русское правительство так охотно предложило
эти отдаленные земли духоборцам, потребовав от них
за земли, за налоговые льготы, которые они получили,
заняться земледелием и скотоводством, проложить до-
242
роги, вырубить леса и сделать другие т. п.
сельскохозяйственные работы, необходимые и для военных
надобностей.
На Молочные воды, как назвали новые места своего
жительства духоборцы, быстро съехалось несколько
тысяч духоборцев, еще живших втайне на свободе, а также
возвращенных из ссылок и даже с каторжных работ и
из солдат. Как оказалось после, многие облыжно
объявляли себя духоборцами, лишь бы получить свободу, не
принадлежа к ним, и в будущем они наделали много
хлопот духоборческой общине. Место для поселения было
очень удачным. Духоборцы зажили общиной, имея общие
большие запашки и разводя огромные стада домашнего
рогатого скота и лошадей, а также вплотную занялись
овцеводством. Все управление общины было
сосредоточено в «Сиротском доме» — резиденции духоборческих
вождей.
К этому времени духоборческое учение совершенно
оформилось. Капустин, который очень много занимался
изложением этого учения в так называемых «Вопросах
и ответах», собрал все предания своей общины,
заимствуя некоторые положения из учения квакеров, а также
из сочинения анабаптиста Джона Буньяна
«Путешествие пилигрима в небесную страну». Оно было издано
в 1786 г. масоном Н. И. Новиковым, вскоре изъято из
продажи, но имело большое распространение среди
русских сектантов и особенно среди «духовных христиан»,
в частности среди духоборцев.
Духоборцы говорили, что «истинная жизнь
затоптана», «свет связан неправедными судами». И чтобы
«развязать свет», нужно самим устроить жизнь по-новому,
проявить это новое, «оставить» все старое; мир давно
раскололся, он всегда делился на бедных и богатых; так
всегда было, что люди пошли друг против друга,
разбившись на два стана. Даже «когда шел Иисус Христос
в Ерусалим на осле, было два Ерусалима. Богатые
встречали — стлали сукна и прочее, а бедные — бросали
под его ноги вербу и пальму».
В обличении чиновников и властей в крепостническом
государстве, а также официально господствовавшей
церкви, всякого рода административного насилия
проповедь духоборцев достигала большой резкости и
непримиримости. «Судьям, властям немилостивым — ады,
243
места глубокие, пропасти», — говорится в одной из
духоборческих духовных песен. В то же время сектанты
своим последователям сулили на земле «райские»
времена, когда народ будет утешен, все будут равны и друг
другу будут помогать в жизни. Последовательное
применение учения духоборцев вело к систематическому
неподчинению всем установлениям самодержавного
государства; они отказывались от военной службы,
отказывались от подчинения властям, отказывались
платить подати и исполнять всякие повинности, за что их
власти самодержавного правительства жестоко
преследовали.
Обряды у духоборцев почти отсутствуют. Никакого
внешнего богопочитания нет, иконы [они] совершенно
отрицают, а также и церковь, которую называют
«соймой суетной», отрицают постоянные храмы, говоря, что
«человек есть храм бога живого», почему у них и нет
никаких молитвенных домов; отрицают всякую духовную
иерархию, почему у них нет представителей культа,
кроме их вождя, который также не совершает никаких
культовых действий. Признавая духовную и светскую власть
своего руководителя, которого величают человеком
«свыше разумом», человеком, особо одаренным, они
совершенно отрицательно относились к властям
самодержавного правительства, говоря, что «слышали, что есть
император», которому они «платят дани» за землю, на
которой они живут и которую цари «навоевали».
Отрицая центральную и местную правительственную
власть русского государства, духоборцы в то же время
выработали основы своей собственной власти, — власть
своей теократической общины, ее руководителя и его
помощников. Главным носителем и законоположником
власти среди духоборческой общины был вождь их
Савелий Капустин, который, между прочим, много
поработал над укоренением в сознании духоборцев понятия
об единоначалии и создания династии вождей
духоборцев. После предварительной пропаганды этих идей
среди сектантов на одном из всеобщих съездов духоборцев
был утвержден самим им написанный текст псалма, где
вождь духоборцев вводится в священный сан
руководителей. При Капустине этот текст обрывался на нем
самом. В дальнейшем, при появлении нового
руководителя, после смерти предыдущего, он соответственно по-
244
полнялся именем нового — сына умершего и его жены —
«ближней», как говорят духоборцы *.
После утверждения наследственной власти
духоборческих руководителей вся община духоборцев особенно!;
сильно почувствовала влияние не только самого руко-
водителя, но и его «совета старшин», [члены] которого
в то же время были так называемыми «израильскими
судьями» и, в сущности, вершили все дела общины.
В [руках] этой головки сосредоточилась вся полнота вла1
сти, противоречить которой всему остальному народу
было крайне затруднительно.
Крепкая община духоборцев, управлявшаяся своей
собственной властью и платившая «дани» русскому
императору, — как говорили духоборцы про все налоги
и государственные повинности, — называла себя «Духо-
борией», как бы этим самым отделяясь от остальной
России, как таковой. В «Духобории» власть была
крепкая: за неподчинение ей нарушивший «закон предков»
исключался из общины и подвергался выселению. Все
обыкновенные житейские дела решали «съездки»
жителей деревень или округа или всех духоборцев, смотря
по важности дела, причем женщина всегда на «съезд-
ках», как и во всех других делах, была вполне
равноправна с мужчиной. Голосование было обязательно, но
решение вступало в силу только при единогласии.
Вершили судьбу общины члены совета, но распоряжение
руководителя было равно обязательно для всех, в том
числе и для членов совета.
На Молочных водах духоборцы быстро стали
богатеть. Общинный уклад жизни постепенно нарушался и
частная собственность, — и на средства производства и
на живой и мертвый инвентарь, — проникала всюду.
Вслед за этим усилилось деление на богатых и бедных,
и среди духоборцев появились совершенно обедневшие
«братья», находившиеся в полной зависимости от
богатых, подвергавшиеся эксплуатации. Расслоение общины
было налицо. Управление общины, общественные
капиталы и вся власть, имевшая множество способов и
средств побуждения, сосредоточились в руках богатых,
в руках «совета старшин», у руководителя, его семьи и
* См. «Животная книга духоборцев» (Записал и собрал В. Бонч-
Бруевич). СПб., 1909, стр. 234, псалом 310.
245
его родственников. Среди духоборцев появилась своя
собственная аристократия, которая стала гнушаться
представителями духоборческого народа. Назревал
кризис; Расслоение должно было дойти до конца и твердо
дать о себе знать. Но новой вспышке объединения
духоборцев помогло само царское правительство. Уже в
конце жизни Александра I, когда он стал впадать в самый
мрачный мистицизм, когда он то увлекался
предсказаниями взбалмошной госпожи Крюденер, то подпадал
под влияние полковницы Татариновой, являвшейся
«богородицей» великосветской организации «людей божи-
их», то особо чтил полусумасшедшего садиста
архимандрита Фотия, — уже тогда ему стали ненавистны все
народные религиозные общественные течения, и он, ссылая
тех, кому раньше покровительствовал, все более и более
увлекался самым тупым и грубым православием.
Московский архиерей Филарет имел в это время на
императора огромное влияние. С 1817 г., когда он был
введен в первый тайный Государственный комитет по делам
сектантства и раскола, вся религиозно-церковная
политика перешла к нему в руки, и он стал хитро повелевать
в этих вопросах, все более и более развивая
преследование русских диссидентов. Над духоборцами пошли
следствия, дознания, суды, и их «золотой век» закончился.
Николай I, хотя и видел от них большую
экономическую выгоду, совершенно не мог терпеть их отказы от
воинской повинности и пренебрежительное отношение
к власти и духовенству. Когда духоборческая молодежь
пробовала бросать оружие в полках, их в мирное время
запарывали шпицрутенами, гоняя нещадно сквозь строй.
В военное время, как это было в турецкую войну 1828 г.,
Николай I приказал отказавшихся [от оружия]
расстрелять, поставив между сражавшимися турками и
русскими, где они, безоружные, все были убиты. Наконец,
в 1841 г. Николай I решил выслать духоборцев из
Крыма [Таврической губ.] в Закавказье под строгий надзор,
в самые отдаленные места Ахалкалакского уезда,
недавно тогда завоеванного от турок, в полной надежде, что
эти сильные русские люди там все умрут или
колонизуют этот новый край. Сослали их в весьма тяжкие
условия. Природа здесь была суровая, где не
произрастали ни хлеб, ни кусты, ни деревья, где зимы были очень
лютые, долгие, снежные, что при полном бездорожье об-
246
рекало высланных на тяжкий труд или верную смерть.
Эта неожиданная царская кара встряхнула духоборцев.
Большинство духоборцев опять объединилось в одну
общину и двинулось на своих лошадях в далекий путь,
предводительствуемое их вождем Ларионом
Калмыковым. Расслоение общины и при этих новых
обстоятельствах очень сказалось: многие из богатых приняли
православие, стали захватывать или скупать за бесценок
оставшееся имущество других духоборцев, и, пользуясь
ведой своих «братьев», еще более богатели и умножали
капиталы, стада, земли. Многие из оставшихся в Крыму
духоборцев превратились в торговых людей, прасолов,
гуртовщиков, землевладельцев из крестьян и повели
хозяйство на широкую ногу. Характерно отметить, что все
наиболее бедное население поехало в ссылку вместе со
всей общиной на далекие закавказские земли, которые
были названы духоборцами «Мокрые горы», земля «Хо-
лодненская».
Колониальная политика самодержавного
правительства развивалась, и Николай I издал тайные
постановления, в силу которых те сектанты и старообрядцы,
которые подлежали высылке, должны были быть
ссылаемы в Закавказье или «на линию», в местности кровавых
боев царских завоевателей с нежелавшими подчиниться
горцами. Гребенские казаки, терцы, кубанцы, а также
знаменитые «пластуны» имели в себе много элементов
сектантского происхождения.
Духоборцы обжились и в Закавказье, устроили там
много деревень, построили в селе Горелом «Сиротский
дом», где завели общественный капитал, стада и
запашки. Духоборцы обзавелись огромными стадами скота и
табунами лошадей, занялись извозом, а потом
мало-помалу, распахивали землю, стали засевать овес и ячмень,
а также садить картофель, капусту, морковь, свеклу,
репу, лук и другие овощи. Кроме того, они успешно
занимались птицеводством и овцеводством. Пшеница у них
вызревала на южных склонах гор один раз в три года.
Разбогатев и прекрасно овладев местными языками, они
стали эксплуатировать местное население, вступая с ним
в торговлю, нанимая в пастухи — чабаны и на другие
черные работы. Неравенство богатства и здесь
проявилось с большой силой. Духоборческая беднота опять
пошла в работники к богатым. Наиболее богатые семьи
247
опять захватили власть в свои руки. Так шло дело до
новой общественной вспышки, когда духоборческая
масса решила вновь вернуться «к сознанию своих предков»,
бросила оружие, уничтожила совершенно частную
собственность и стала жить единой общиной, за что и была
сослана царским правительством. Молодежь, бросившая
ружья и воинские ополченческие билеты, после
страшных истязаний была засажена в дисциплинарные
батальоны и, наконец, сослана на 18 лет в Якутскую
область на Амгу. Духоборческие массы, участвовавшие в
этом широком движении, были изгнаны из своих домов
и сосланы в лихорадочные долины Кахетии и Картоли-
нии, где 50% сосланных в два года умерли от
дизентерии, злокачественных лихорадок и тифов. В 1898—
1900 гг. все оставшиеся в живых из ссыльных и живших
на воле духоборцев выселились на пяти океанских
пароходах в Канаду.
Молокане — христианская секта, ведущая свое
начало от кальвиниста Тверитинова, жившего в Москве
около 1713 г. Название молокан произошло от того, что они
не соблюдали постов, не постились в среду и пятницу, а
в эти дни употребляли молоко и иную молочную пищу и
тем нарушали пост, обязательный для православных
того времени. В донесениях Синоду Тамбовской
консистории в 1765 г. в первый раз встречается слово «молока-
ния», употребленное в отношении инакомыслящих,
бывших православных, изобличаемых в принадлежности
к этой ереси.
Сами себя молокане издавна называли «духовными
христианами». Когда же наименование присвоили себе
и другие секты, они стали называть себя «во истину
духовными христианами», этими прибавочными словами
как бы подчеркивая свой приоритет на название
«духовные христиане».
Молокане, которых царское правительство того
времени, ввиду их крайне широкого прозелитизма, ставило
во главу угла «вреднейших сект», в скором времени
-заселили громадные пространства Крымских и
Ставропольских степей, также и Закавказье, где они в
нескольких уездах были расселены в самые отдаленные долины
и ущелья, быстро акклиматизировались там, а многие
свободные земли ими были скуплены и разработаны.
Молокане были поселены в Закавказье не так высоко,
248
как духоборцы, почему, помимо хлебопашества,,
коневодства, овцеводства и скотоводства, они успешно
занимались там садоводством, огородничеством и
пчеловодством.
Разделившись на несколько толков, они, однако, не
теряли общения между собой и во всех «мирских»
делах стойко поддерживали друг друга. Иногда они
устраивали общие съезды. У молокан никогда не было, хотя
бы и. формально, общинного строя; жили они частными
хозяйствами, управлялись выбранными старшинами, и
сельскими сходами. Взаимопомощь у них была
значительно развита, а более богатые считали себя
обязанными в некоторой степени помогать в несчастных
случаях бедным. Все это, конечно, очень мало смягчало
разницу между богатыми и бедными; и здесь
социальный конфликт назревал довольно быстро. Это
отразилось и на учении молокан, которое являлось их
своеобразной идеологией. Наиболее богатые объединились в
сильную группу «постоянных молокан», все время
искавших компромисса с правительством и церковью. Это
стремление впоследствии выразилось в образовании так
называемого «донского толка» молокан, который
совершенно близко подошел к православию. Приверженцы
этого толка нашли общий язык с господствующей
церковью, и их вождям не запрещалось помимо своих
молений посещать церковное богослужение. Этот толк, объ-.
единивший самые ретроградные и богатые элементы, по
преимуществу из донского казачества и так называемых
«иногородних», живших среди станичников, сыграл
среди молокан роль единоверия для старообрядцев, или
униатов для православных и католиков, живших когда-
то в Польше.
Учение молокан заключается в том, что они, в
отличие от духоборцев, признают Библию за священную
книгу, но большую часть текстов ее толкуют в «духовном»
смысле, т. е. считают эти тексты иносказательными, в
которых надо понимать их внутренний «другой смысл»,
У молокан нет своих отдельных псалмов, или вопросов
и ответов, или других каких-либо своих собственных
писаний, в которых они выражали бы свою точку зрения.
Они имеют лишь только исповедание веры, которое
устно или письменно сообщают тем, кто вопрошает их
о религиозных убеждениях. Появившееся краткое излб'-
249
жение учения молокан *, а также «Изложение догматов
и молитв истинных духовных христиан» ** и другие тому
подобные произведения самих молокан не представляют
из себя ничего [более] нового, [чем] вопросы на
библейские и евангельские темы и ответы на них цитатами из
Библии и евангелия или толкования текстов по всем
вопросам их веры. Понимая и толкуя в иносказательном
смысле Библию и евангелие, они находили в них
основания для полного отрицания догматов православной
церкви, ее таинств, обрядов и обычаев, отрицали всякие
храмы, собирались сами на свои богомоления в
обыкновенных домах, но большей частью в домах своих
наставников, где читали Библию или евангелие, и всякий из
присутствующих мог толковать прочитанный текст.
Такое чтение перемежалось пением опять-таки библейских
или евангельских текстов или псалмов Давида.
Благодаря этому упрощенному учению, которое не требовало
никаких расходов, уход к молоканам из православного
населения был всегда заметен. Присоединяясь к
молоканам, православные освобождались от гнета церкви, не
платили церковных повинностей, от них отходили
различные сборы и поборы за исполнение обрядов и треб.
Они не должны были ходить к попу для исповеди,
крещения младенцев, свадеб или похорон. Все это
молоканами отрицалось совершенно или делалось упрощенным
способом самими молоканскими наставниками, которые
в течение почти двух столетий выработали некоторый
ритуал при совершении тех или других молитвенных
собраний. Плату за исполнение обрядов наставники брать
не имели права. Особенно четко выявились молоканские
обычаи при похоронах, свадьбах и рождении младенцев.
При этих случаях читались определенные псалмы, а
также отдельные страницы из Библии, евангелия. Пение
при этих обрядах совершалось также обыкновенно по
Библии и евангелию ***.
* См. «Краткое изложение догматическо-религиозного учения
духовных'христиан (секты, именуемой постоянными молокана'
ми)». Тифлис. 1909. Изд. кружка любителей духовного слова.
** Книга составлена молоканином Н. М. Анфимовым, издана
молоканами Я. П. Бурцевым и И. Я. Томилиным. Тифлис,
1912. См. также: М. Т. Левин. Молитвенник духовных
христиан-молокан. Тифлис, 1910.
*** См. Т. М. Подковыров (молоканин). Молитвенник и обряды
духовных христиан. Омск, 1912.
9-948
250
Распространение молокан в первой половине XIX в.
было огромно. Они не только заселили Ставропольскую
губернию, не только жили в Крыму, но также жили
целыми поселениями в Тамбовской, Воронежской, Самарской,
Саратовской и Астраханской губерниях; переселялись
в большом количестве в Сибирь, Закавказье, Среднюю
Азию, на самые отдаленные восточные окраины
государства Российского и везде и всюду страстно
проповедовали свое учение.
Статистики молокан, как и всех остальных сектантов
того времени, не имеется, но, во всяком случае, их
насчитывалось к концу царствования Николая I не менее
миллиона человек.
Молокане всегда жили обособленной от остального
населения жизнью. Отдельные организации, общины
управлялись своими выборными старшинами и
руководителями— наставниками, старцами, причем эти
начальствующие лица всей организации, составлявшие из себя
совет, по большей части выходили из наиболее грамотной,
бывалой, развитой, а потому и богатой среды.
Бесконечными способами воздействуя на широкую, менее имущую
массу, держа ее в зависимости, они имели всегда
огромное влияние в своей среде, а также на управление общин
этих сектантов. Всякие ослушники постановлений совета
общины немедленно удалялись из организации и
подвергались самому строжайшему отчуждению. Прямой
пропаганды идей «богочеловечества» у молокан никогда не
наблюдалось, но их вожди всегда заявляли, что они
являются особенными людьми, на которых «опочиет
благодать» «людей посвященных», т. е. их старинных
руководителей, которых они величали «старцами». Таким образом
они себя причисляли к людям особо избранным. Все
молокане считали себя, конечно, «избранным народом»,
Израилем, «просветившимся в духе и истине», почему они
и назывались «духовными христианами».
Несмотря на суровую, замкнутую организацию
молоканских общин, где запрещались обсуждения
вопросов веры иначе, чем это было установлено исстари, все-
таки в конце царствования Николая I в Закавказье от
всей общины молокан отделилась большая группа,
которая стала не только толковать в духовном смысле
Библию и евангелие, но также и учить, «что дух дышит там,
где хочет», что «они есть истинные христиане», в кото*
251
рых «как в избранном роде должен явиться Христос».
Таким образом, здесь проявилось то же самое начало,
которое было характерно и для духоборчества и других
общин «христовщины».
В Закавказье зародилась новая молоканская
теократическая община со строгим началом абсолютного
подчинения вождю. Таким вождем явился молоканский
«пророк» Максим Рудометкин. Несколько раньше
появления секты «сионских братьев», «сионцев», «духовных»,
«общины духов», — как сами называли себя эти бывшие
молокане, — также в Закавказье среди молокан
появилась секта «общих», которую организовал молоканин
М. А. Попов. «Начало общей собственности проводилось
довольно последовательно, — пишет исследователь этой
общины, — сектанты жили домами в 30—40—50 душ;
хозяйством заведывали выбранные старшины, в руках
которых находились общие суммы»*. Через несколько
лет пошли недоразумения. Вождя и старшин арестовала
полиция. Многие оставались недовольными и община
распалась. Часть вернулась к своим хозяйствам.
Другие, увлеченные пропагандой нового учения Максима
Рудометкина, присоединились к обществу «сионцев».
. В отличие как от духоборцев, так и от молокан дру»
гих толков Максим Рудометкин ввел в своей общине
«хождение в духе», сопровождавшееся священными
плясками па богомолениях, которые заключались в том,
что молящиеся, приходя в экстаз, начинали
подпрыгивать то в одиночку, то обнимая друг друга, то целыми
группами. В силу этой особенности народная молва их
стала называть «прыгунами». Это название после было
усвоено и самими сектантами. Они стали официально
называть себя «духовные молокане-прыгуны».
Молоканская община «сионцев» стала быстро
распространяться и захватила не только многих
«постоянных молокан», но и окружавших православных и армян.
Главное толкование этих сектантов заключается в
том, что вскоре наступит тысячелетнее царство, что
к нему надо готовиться, оставляя все мирские дела; что
вскоре грядет «царь славы», «царь солнца», который и
устроит всю их жизнь. Они стали совершенно отрицать
* Н. Дингельштедт. Закавказские сектанты в их семейном и
религиозном быту. СПб., 1885, стр. 46.
252
власть правительства. Вождь их Рудометкин,
короновавшийся в селе Никитино по особому на этот случай
установленному ритуалу, стал называться «царем
славы», «царем солнца». Это он-то и должен был
«объявиться» всему народу. Управление всей общиной стало
вестись под эгидой единовластного руководителя, через
совет старшин. Его приверженцы стали устраивать
«царство божье здесь на земле, среди человеков».
В эту общину «духовных молокан-прыгунов» вошли
наиболее богатые потомки первых ссыльных в
Закавказье молокан. Свое начало они берут с 1833 г. из
г. Аккермана, но наибольшее развитие получили в
Закавказье, в с. Никитино Александропольского уезда Эри-
ванской губернии. Этот известный в молоканстве «царь
солнца», «царь славы», «царь духов» и «вождь
сионского народа» — Максим Рудометкин, арестованный в
1857 г., был отправлен в 1858 г. в заточение в
Соловецкий монастырь. Отсюда, после девятилетнего самого
строгого одиночного заключения, он был переведен в
такие же ужасные условия <в Суздальский монастырь.
Несмотря на совершенно нечеловеческие условия
заключения, этот мужественный человек сумел там написать
для своих единоверцев, тайно от зорко наблюдавших за
ним монахов, целый ряд рукописей, которые составили
вместе с другими избранными им писаниями деятелей
секты молокан-духовных одну общую книгу под
названием «Книга солнца» *. В этой книге помещен трактат
Максима Рудометкина «Утренняя заря», который, по
словам его истолкователей, «в пророческом смысле
опрокинул монархические, самодержавные царские престолы,
поразив русского царя, свергнул поповское и
монашеское духовенство с ложных устоев их»**.
Помимо этих главнейших сект в первое
пятидесятилетие XIX в. по России распространились многие другие
сектантские вероучения, имевшие различное
происхождение. Так, в немецких колониях процветали
вывезенные из Европы при Екатерине II гернгутерьки :меннони-
ты. Та и другая секта являлись отпрыском анабаптистов,
* «Дух и жизнь. Книга солнца. Божественные изречения
наставников и страдальцев за слово божие, веру Иисусову и дух
святой религии духовных христиан молокан-прыгунов». Лос-Ан-
желос, 1928.
** «Дух и жизнь», стр. 5.
253
ведущих свое начало с XVI в., которые потерпели
огромное крушение и разгром в длительной гражданской
крестьянской войне в Германии. Остатки этих сект, в
большинстве беспощадно вырезанных войсками
господствовавших классов Германии, смирились. От их
прежнего революционного духа осталось только лишь
иносказательное толкование Библии и евангелия. А в
гражданском отношении они, «перековав мечи на орала»,
сделались земледельцами, скотоводами, огородниками,
садоводами и виноделами.
Меннониты в первой половине XIX в. совершенно
спокойно жили в Предкавказье, в Крыму, в Таврической,
Самарской, Саратовской, Ставропольской губерниях и
в Новороссии, а также в некоторых других местах наших
дальних окраин. Павел I и Александр I сильно
покровительствовали меннонитам и оказали им большую
денежную поддержку. Правительство Николая I также их
не тревожило. Они сильно за это время разбогатели. На
юге России, помимо земледельческого занятия, они
также стали заниматься виноделием, скупали земли у
различных хуторян, захватывали все новые и новые
свободные пастбища и степи. Они постепенно превращались
в абсолютно обособленные и богатые общины, где,
конечно, были совершенно забыты все заветы старых
анабаптистов и даже собственные (принципы Гуттерского
братства). Частная собственность процветала самым
пышным образом среди них со всеми своими обычными
последствиями. Среди меннонитов появились бедные слои
населения, которые широко эксплуатировались богатыми
землевладельцами. Богатые меннониты, впрочем, не
удовлетворялись только эксплуатацией своих так
называемых «братьев», но очень охотно и в большом числе
принимали к себе в работники как бедняков местного
населения, так и из пришлого люда, которые стремились со
всех концов России на юг, где жизнь была сытней,
свободней и лучше.
В Финляндии и Карелии в первой половине XIX в.
была очень популярна секта «скакунов», которая очень
похожа по своему религиозному пониманию на секту
молокан-прыгунов; в общественном же отношении они
сильно отличались от них, не имея у себя никаких
общинных стремлений.
На юге России, особенно в Предкавказье и приволж-
254
ских южных губерниях довольно сильно развились в то
время так называемые «жидовствующие», признававшие
только моисеев закон, Библию и отчасти Талмуд и
совершенно отвергавшие евангелие, — довольно
распространенная секта, не имевшая ничего общего с
древнерусской новгородской ересью, которую так всегда охуляли
попы и представители светской власти, обзывая тем
же наименованием. Они отличались сильным
стремлением к прозелитизму. Правительство Николая I
признавало их наивреднейшей из всех сект и преследовало
всеми способами, проявляя здесь не только
пресловутую борьбу «за чистоту веры», но и самый
отвратительный антисемитизм. Такому же преследованию
подвергалось ответвление молокан, которые назывались «иудей-
ствующими» потому, что они не признавали праздников
воскресенья, а признавали за праздник субботу, причем
все свои обряды они брали из Библии, установленные
там для израильского народа, и считали себя
ответвлением старого библейского израиля. Евангелие они
также признавали, толкуя его в духовном смысле.
Постепенно это учение, развиваясь, привело их к сознанию,
что они должны подчиняться еврейским раввинам,
ходить на службу в синагогу и исполнять все обряды и
обычаи евреев, до обрезания включительно. Они были
приравнены правительством к «жидовствующим» и
также очень сильно преследовались. При обнаружении этих
сектантов их арестовывали и, по общеустановленному
правилу, сейчас же ссылали в дальние места Восточной
Сибири, где они принудительно селились в одиночку,
а потом, при увеличении количества ссыльных,
образовывали целые селения.
С «иудействующими» не надо смешивать молокан-
субботников, которые принимали все установления
молоканской веры, но отрицали праздник воскресенье, а
признавали только субботу, по слову заповеди Моисея:
«Помни день субботний».
Нельзя не отметить появление в 40-х гг. XIX в. секты
«иеговистов», основателем которой был артиллерийский
капитан Н. С. Ильин. Он написал множество трактатов
в защиту своих убеждений, главное основание которых
заключалось в том, что он отрицал решительно все веры
как ортодоксальные, так и сектантские и
старообрядческие. Ол говорил, что все те религиозные установления,
255
которые всегда защищает правительственная власть,
а также и те, которые создаются самим «темным»
народом, являются зловредной мишурой человечества. Он
признавал только главенство над всем миром «высшего
божества», которое называлось в Библии Иеговой, и
разъяснял, что он тем удобен человеку, что человек
к нему не имеет никакого касательства, и что даже это
слово по древнему закону не должно быть произносимо
вслух. Далее он разъяснял, что человек сам должен
строить свою собственную жизнь, удаляясь от
всевозможных пороков и, самое главное, абсолютно должен
оборвать всякие отношения с духовным сословием, так
как он считал, что принадлежащие к духовенству всех вер,
всех времен и народов являются самыми вредными
людьми для всего человечества, которое должно, по старому
завету, в поте лица добывать себе хлеб. Все же сословия,
связанные с духовенством, — дворяне, аристократы, а
также правительство, которые украшают себя, по
выражению Ильина, всевозможными «прелестями сатаны», --
являются дармоедами, бременем человечества, которое
должно быть низвергнуто и отправлено к «сатане в ад».
Он утверждал, что «брань» с сатаной и с «сатанаилами»,
т. е. с царями, сидящими на престолах, и со всеми
духовными и светскими властями, совсем близка, что против
них поднимется весь трудящийся род людской, который
обязательно победит всех этих своих врагов, и что эти
враги будут скованы тяжелыми цепями на тысячелетие.
Трудящиеся же люди должны будут устроить повсюду
«богочеловеческое братство».
Весь мир, все на свете, по учению Ильина, существует
для человека. В будущие времена все будут равны и
равно будут наслаждаться радостями жизни, а теперь всюду
и везде должна быть борьба «света с тьмой» во имя
лучшего будущего, во имя мира, братства и любви,
провозглашенных им как нечто совершенно необходимое для
блага человечества. Вот почему в современной ему
действительности, по Ильину, необходимо:
Православье без любви
Считать созданьем сатаны;
Попов, пасторов и муллов —
За торгашей, вралей, плутов;
Ханжей, монахов и кликуш —
За сонм безумных, мертвых душ;
256
Судей, владык, Синод, сенат —
За сонм губителей, за ад;
Чины и красные штаны —
За дурь, за прелесть сатаны;
Защиту вер войной, гоньбой —
За гордость, зверство, за разбой,
Зане захват людей в рабы
Проклят от бога еговы *.
Своеобразное учение Ильина имело в себе все
элементы средневекового хилиазма. Все его последователи
твердо верили, что совсем скоро должно прийти тысячелетнее
царство добра и славы, когда все будут освобождены от
тех обременении, которые теперь лежат на человечестве
благодаря эксплуатации сильными и богатыми бедных и
неимущих.
За все свои письменные и устные выступления против
царя, властей и духовенства капитан Ильин был
арестован, судим духовной и светской властью и сослан на
вечное заточение в Соловецкий монастырь, где он и
пребывал в самых тяжелых условиях, в одиночном заключении,
в каменном мешке, в котором нельзя ему было стать во
весь рост и лечь вытянувшись. Он там, в этом ужасном
заточении, написал множество посланий к своим
последователям, причем некоторые из этих посланий вместо
чернил были написаны его собственной кровью.
Заканчивая обзор главнейших сект, проявившихся в
России в первой половине XIX в., мы должны отметить,
что кроме здесь перечисленных сект были
зарегистрированы многие другие под разными наименованиями. Но,
при ближайшем анализе этих отдельных сект, многие из
них обыкновенно относятся к тем группам сектантов,
которые мы перечислили выше. Все эти разные названия
отдельных сектантских групп обыкновенно давались
местными священниками или другими представителями
православной церкви, полицией, миссионерами,
следственными властями или местными обывателями. Само
собой понятно, что в большинстве случаев эти названия
не имели никакого отношения к сущности учения тех или
других групп, а по большей части их называли по
фамилии того или другого руководителя или по тем
легендам, слухам и сплетням, которые распространялись среди
* Е. М. Молоствова. Иеговисты. Жизнь и сочинения капитана
Н. С. Ильина. Возникновение секты и ее развитие. СПб., 1914.
257
народа. Так, например, на юге России одно время
появилась секта «кадушников», которой, конечно, никогда не
было. Это одно из ответвлений так называемого старого
Израиля или «людей божиих», которых в просторечии
ругали словом «хлысты». В Кубанской области один из
местных священников сочинил клеветническую легенду,
что во время своих радений, т. е. торжественных богомо-
лений со священными плясками и пением духовных
стихов, эти сектанты пляшут вокруг кадки, наполненной
водой. И это название «кадушников» объявил он в церкви
с амвона в проповеди против этих сектантов». С тех пор
это название укрепилось в этой местности и стало
бытовать, из губернии в губернию. На самом деле, конечно,
этого ничего никогда не было. Сектанты эти
принадлежали к общинам «новый Израиль».
В Сибири за этот период времени каких-либо новых
сектантских образований не появлялось, но вместе с тем
там образовалось множество групп и общин тех сект,
о которых мы уже сообщили, так же как и новых
согласий среди старообрядцев. Больше всего это были
ссыльные, которых отправляли в Восточную Сибирь после
арестов, судов и следствий, а также сюда, начиная с первого
пятилетия царствования Александра I, стали
переселяться большими группами различные сектанты. Так, мы
знаем, что в Сибири поселились духоборцы, которые потом
сорганизовались в большое число общин и деревень в
Приамурском крае. Также и в других местах, например,
в Забайкальском округе, поселились молокане
постоянные и поздней — молокане духовные-прыгуны. В Сибирь
были высланы в большом количестве скопцы, в Якутскую
область, а около Минусинска были поселены так
называемые субботники, среди которых жил знаменитый
Тимофей Бондарев, написавший замечательный трактат
«Трудолюбие или торжество земледельца», на который
обратил особое внимание Л. Н. Толстой9.
Государственная власть в полном союзе с
господствующей православной церковью обрушилась в XIX в. на
всех этих «еретиков», «сектантов», «старообрядцев» всей
огромной тяжестью уголовной репрессии, которая
преследовала всякое «повреждение веры», всякое «нарушение
ограждающих веру постановлений».
В ст. 73 царского «Уголовного уложения», где
говорится: «Виновный в возложении хулы на славимого в
258
единосущной троице бога, на пречистую владычицу нашу
богородицу и присно-деву Марию, на бесплотные силы
небесные или на святых угодников божьих; в поругании
действием и в поношении святых таинств, святого креста,
святых мощей, святых икон или других предметов,
почитаемых православною или иною христианскою церковью
священными; в поношении священного писания, или
церкви православной и ее догматов, или вообще веры
христианской» *, за все эти «преступления» следует как
наказание каторга и каторга, редко ссылка на поселение,
еще реже тюрьма, аресты. Как мы видим, здесь
действительно, по выражению Ф. Энгельса, «догматы церкви
стали одновременно и политическими аксиомами»**,
отлившимися в форме совершенно обязательного
уголовного закона, подтвержденными жестокими наказаниями.
Это вторжение интересов господствующей церкви в
уголовное законодательство дорого стоило русскому народу.
Положение «инакомыслящих» было поистине ужасно. Все
их учения, мысли, высказывания были под строжайшим
запретом уголовных законов и уголовной наказуемости.
Но это была только одна сторона дела. Помимо
церковных здесь нередко выдвигались и политические
соображения: большинство из приверженцев этих религиозных
учений считали царя за антихриста, его чиновников за
слуг антихриста; многие сектанты, как мы видим, не
признавали ни царя, ни властей, ни податей, ни
государственных законов вообще, что, конечно, не могло
оставаться без преследования и репрессий. Все это и было
главнейшей причиной того, что приверженцы ересей, сект
и старообрядческих согласий уходили в подполье, тайно
ведя свою пропаганду и агитацию, тайно соединяясь в
общины, тайно творя жизнь по-своему..
Казалось, что было более чем достаточно всех этих
жестоких законов* против носителей недозволенных
убеждений, против этих народных движений, чтобы
поддержать так называемый престиж самодержавной,
дворянской, крепостнической власти. Но царское правительство
этим не удовлетворилось. Самодержавное правительство
в первой половине XIX в., при трех императорах,
приписывало такое огромное значение этим народным движе-
* «Уголовное уложение». СПб., 1903, стр. 14.
** /С. Маркс н Ф. Энгельс. Соч., т. 7, стр, 360.
259
ниям широких масс крепостных и податных трудящихся,
что можно сказать изо дня в день следило за
проявлением и оказательством еретичества, сектантства и
старообрядчества, реагируя решительно на все
происходившее в этом мире, даже до самых незначительных мелочей.
Для всей этой административно-судебной деятельности
оказалось мало действующих законов, и на арену борьбы
выступает административное усмотрение,
формулированное в особые тайные постановления, всегда скрепленные
подписью царя.
Подпись царя делала эти постановления совершенно
обязательными для всех; с ней они приемлют силу
закона. Таким образом, создается новое «тайное»
законодательство; эти обязательные постановления официально
рассылались циркулярно всем главенствующим тогда
светским и духовным администраторам, которые обязаны
были под страхом взысканий немедленно применять их
к жизни, вместе с тем сохраняя их в глубокой
«строжайшей» тайне. Все эти постановления центральными
правительственными учреждениями содержались в
совершенном секрете. Только в 1875 г. они опубликовываются
министерством внутренних дел в огромном томе в 694
страницы текста под общим названием «Собрание
постановлений по части раскола». «Большая часть собранных
здесь постановлений, — говорится в предисловии, — не
вошла ни в полное «Собрание», ни в «Свод законов».
Таким образом, это издание министерства внутренних дел
являлось своеобразным дополнением «Свода законов»».
В этом томе опубликовано всего 755 тайных
постановлений. По царствованиям этот любопытный свод тайных
законов Российской империи распределяется следующим
образом [см. табл. на стр. 260].
Обращаем внимание, что Николай I за свое
тридцатилетнее царствование издал 495 тайных постановлений.
В постановлениях все народно-общественные движения,
совершавшиеся в религиозных формах, были
подразделены на: 1) секты вреднейшие; 2) секты вредные и 3)
секты менее вредные10. К первым были отнесены: 1) иудей-
ствующие; 2) молокане; 3) духоборцы; 4) скопцы; 5) те
беспоповщинские секты, которые отвергают брак и мо*
литву за царя.
Ко второму разделу причислили тех «из поповщины,
которые принимают брак (новожёны) и не отрекаются
260
1
2
3
4
5
6
Кто именно
Анна Иоаннсвна
Екатерина II
Павел I
Александр I
Николай I
Александр II
Годы правления
с 3 февраля 1730 по конец
1740 г.
с 28 июня 1762 по 6 ноября
1796 г.
с 7 ноября 1796 по 11 марта
1801 г.
с 12 марта 1801 по 19 ноября
1825 г.
с 14 декабря 1825 г. по
18 февраля 1855 г.
с 19 февраля 1855 по
1 марта 1881 г.
Число тайных
постановлений
1
8
3
59
495
189
(по 27 окт.
1873 г.)
молиться за царя... Отвергают священство и таинство
евхаристии и кроме того заимствуют... дух
демократический».
Для того, чтобы по всей стране особо тщательно
следить за проявлением жизни многомиллионных масс,
старообрядцев и сектантов, правительство, по
предложению Московского митрополита Филарета, начинает всюду
устраивать сеть тайных комитетов. Прежде всего почти
в каждом губернском городе разновременно открывается
«секретный совещательный комитет». Первый такой
комитет был утвержден в Петербурге еще Александром I
в 1817 г., в который вошел митрополит Филарет;
следующий комитет был утвержден уже Николаем I 25 июня
1831 г., что отмечено в особом постановлении «Об
учреждении в Москве секретного совещательного комитета».
Из этого постановления мы узнаем, что московский
военный генерал-губернатор по совещании с митрополитом
московским Филаретом еще 4 июня 1831 г. подал царю
докладную записку, рассмотрев которую «государь
император. .. признает полезным дать более единообразный
Ход делам о раскольниках в Москве и ее губернии, дабы,
ни мало не отступая от правил, принятых
правительством, можно было соединить дух терпимости с
необходимыми мерами строгости, высочайше повелеть
изволил: 1) учредить в Москве секретный совещательный
комитет по делам раскольническим и сектантским; 2) в
комитете сем быть членами: московскому военному гене-
261
рал-губернатору, преосвященному московскому
митрополиту, а в случае отсутствия его —викарию московской
митрополии, действительному тайному советнику князю
Голицыну, генералу от инфантерии Обольянинову,
генерал-лейтенанту Волкову, а на время его отсутствия —
корпуса жандармов генерал-майору графу Апраксину, и
московскому гражданскому губернатору» *.
Из одного состава комитета видно, в какие ежовые
рукавицы попали сектанты и старообрядцы и какой «дух
терпимости» здесь должен проявиться, а если еще учесть,
что было постановление — все «дела в сей комитет
вносить московскому генерал-губернатору и митрополиту
московскому», — то совершенно будет ясна роль высшего
предстайителя православной церкви и духовенства во
всем этом планомерном и организованном преследовании
этих широких масс населения.
По примеру московского комитета были устроены
такие же комитеты с той же юрисдикцией и в других 25
губернских городах. Над этими двадцатью шестью
секретными комитетами стояло несколько других учреждений,
а именно: Особое секретное временное управление при
министерстве внутренних дел**, возникшее 21 июня
1853 г. и упраздненное 11 ноября 1855 г.*** В 1853 г.
был учрежден постановлением 18 февраля Особый
комитет для пересмотра постановления о раскольниках****
и закрытый таким же постановлением 17 апреля
1855 г. ***** И несмотря на все тайные комитеты, которые
должны были следить за этими слоями населения, 10 июня
1853 г. состоялось особое постановление «О
представлении министру внутренних дел права разрешать частные
вопросы, до раскола относящиеся» ******. Само собой
, понятно, какой произвол должен был царить везде и
всюду в самодержавной России по отношению к сектантам и
старообрядцам при наличии всех этих тайных комитетов
и дискреционной власти министерства внутренних дел и
третьего отделения11, которое вплоть до своего уничто-
* «Собрание постановлений по части раскола», стр. 108—109.
** См. там же, стр. 475—476.
*** См. там же, стр. 504—505.
**** См. там же, стр. 465.
***** См. там же, стр. 499—501..
****** См. там же, стр. 474—475,
262
жения, т. е. до 1 января 1854 г., было полновластным
хозяином в России и в этих вопросах, круто расправляясь
со всеми, кто только имел несчастье быть на его учете. Но и
этой огромной сети наблюдателей и расследователей мало:
в экстренных случаях правительство Николая I прибегало
к назначению особых комиссаров. Так, когда стал сильно
распространяться старообрядческий толк «бегунства»,
«странничества», резко отрицательно относившийся к
правительству, по просьбе министра внутренних дел
было составлено 29 мая 1855 г. высочайшее постановление
«относительно назначения особых комиссаров1 в местах,
где наиболее распространено странническое учение»*;
они, будучи подчинены прямо губернаторам, должны
были собирать сведения и разыскивать этих
«странников» и производить у них внезапные обыски.
Нельзя здесь не отметить, что даже у этих творцов
тайных законов мелькнула мысль обнародовать эти
постановления, чтобы их все знали и чтобы они не падали
на членов старообрядческих и сектантских общин как
снег на голову. В 1854 г. «главноуправляющий II
отделением собственной его императорского величества
канцелярии вносил в особый секретный комитет записку,
с изложением соображений...» о внесении этих тайных
постановлений в свод законов, ввиду предстоящего
дополнительного его издания. Это предложение было
отвергнуто 1 апреля 1854 г. императором, так как «вся
принятая система действования в отношении к раскольникам
должна до времени оставаться государственною
тайною» **. Своим постановлением самодержец утверждал
в этом вопросе воистину двурушническую политику: одни
законы для всеобщего сведения, другие — самые
жестокие— должны представлять из себя государственную
тайну.
В силу всех этих многочисленных тайных
постановлений и опубликованных законов, в первой половине XIX в.
сектантов и старообрядцев нещадно преследовали. Их
сажали в тюрьмы, арестантские роты, гоняли сквозь
строй, сдавали в солдаты и отправляли на каторжные
работы, ссылали на каторгу, отнимали у них детей и
сдавали в кантонисты; взрослых заточали в монастыри,
* «Собрание постановлений по части раскола», стр. 502—503.
** Там же, стр. 487—488.
263
подвергали публичным издевательствам (скопцы),
разоряли их дворы, дома и хозяйства, конфисковывали
имущество, закрывали и запечатывали молельни и церкви
старообрядцев, закрывали их кладбища и центральные
управления, разоряли их скиты, общежительства и пр.
и пр., и наконец, для старообрядцев была придумана
особая мера наказания, которая называлась «выгонкой»,
[выселение] многих тысяч старообрядцев из мест, где они
сосредоточивались на жительство.
Царское правительство не могло терпеть никаких
народных самостоятельных групп, прекрасно сознавая, что
всякая организация народных масс, на какой бы она
почве ни была, крайне опасна для существования
русского самодержавного строя. Охраняя его и свой
господствовавший класс, правительство душило народ, уничтожая
в нем всякую попытку к самостоятельному проявлению
мысли, к самостоятельному творчеству, к
самостоятельной организации своей собственной жизни.
Москва, 1947 г<
Мое изучение
крестьянского вопроса
Приехав за границу в 1896 г., я помимо нашей
революционной социал-демократической работы стал пристально
изучать русскую историю, историю фабрик и заводов и
все, что только мог достать по изучению рабочего класса
в России, тем самым продолжая мою работу последних
двух-трех лет.
Непрестанно изучая работы Маркса и Энгельса, я
страстно хотел как можно глубже заглянуть в историю
моей родины, чтобы найти те движущие ее силы, которые
давали возможность надеяться, что и в нашей аграрной
•стране уже накопились развертывающиеся в своем
действии силы пролетариата и крестьянства, которые, — в
наше время, в конце XIX в., — дадут прочную опору для
организации революционной борьбы на основании сил
того класса, которому уже нечего, терять, кроме своии;
собственных цепей.
264
Работы Флеровского, земских статистиков,
Дементьева и других фабричных инспекторов, большой сырой
материал по развитию фабрик, заводов, шахт, железных
дорог, статьи, разбросанные в сборниках и журналах о
положении рабочего класса, как такового, наконец,
статьи о положении ремесленников и кустарей я читал и
изучал неустанно.
Работы В. И. Ленина, которого мы тогда знали как
«Петербуржца», — его знаменитые «Синие тетради»1,—
только что вышедшие книжки Г. В. Плеханова, одна под
фамилией Бельтова «О монистическом взгляде на
историю»2, другая под фамилией Волгина «Обоснование на*
родничества в трудах г. Воронцова» 3, наконец, все
сочинения Плеханова, вышедшие за границей, которые я
с жадностью читал отчасти уже в России («Наши
разногласия»4) вместе с другими изданиями Группы
«Освобождение труда», ее журнал «Социал-демократ» и
многое другое, изданное за границей различными
революционными организациями, — все это давало и
статистические, и фактические, и теоретические обоснования
нашей марксистской социал-демократической точке
зрения. Все это было существенно важно в нашей
повседневной революционной, теоретической и практической
работе и борьбе.
Меня и некоторых моих товарищей помимо этого
также крайне интересовал крестьянский вопрос.
Совершенно отрицая народнические обоснования и их
практический подход к этому огромному явлению в русской
жизни, мы отовсюду набирали сведения и знания, чтобы
разрешить его, применяя нашу марксистскую точку
зрения. Перед нами постоянно вставал вопрос, как быть и
что делать нам, социал-демократам, в деревне; как
подойти к крестьянской среде, которую мы, конечно, уже
строго дифференцировали. Все наши устремления и цо-
мыслы были направлены к беднейшему, как говорили- в
то время, маломочному крестьянству. Его судьбы нам
были близки и дороги. Голодные 1891—1892 гг.,
выпятившие крестьянский вопрос на первый план нашей
общественной жизни^ ужасные сведения, доносившиеся до нас
со всех сторон из голодающих деревень, подлили масла
в огонь. Судьбы деревенской бедноты нас до крайности
волновали. Обширная, вновь появившаяся литература
давала большой фактический материал.о пауперизме, раз-
265
ложении, нищете и безысходном горе деревень, но отнюдь
не освещала теоретически, не решала этого наболевшего
и волновавшего всех вопроса.
Работая в Москве и ее окрестностях, мы прежде всего
очень часто сталкивались на фабриках с рабочими, не
только не порвавшими связей, но, наоборот, крепко
соединенными всей экономикой своей жизни, своим бытом;
нравами, обычаями и родством с самой доподлинной
деревней. Огромные массы текстильщиков были в
большинстве крестьяне Московской и Владимирской губерний,
такие крестьяне, которые уходили в деревню и на
рождество, и на пасху, и на сенокос, имевшие всю. свою базу
именно в деревнях и смотревшие на работу на
фабриках, в сущности, как на отхожий промысел, помогавший
им выбиваться, там в деревне, из бедноты в
«достаточных» крестьян и даже в кулаков. Массы этих рабочих
были нередко ужасно консервативны, богомольны,
законопослушны, боялись начальства, почитали царя и его
семью и принимали деятельное участие в различных
патриотических торжествах. Квартиры, комнаты, каморки,
казармы, бараки этих рабочих были пропитаны всеми
отрицательными качествами, столь свойственными широкой
деревне того времени. Лишь только некоторая, очень
небольшая часть этих рабочих ©пролетаризировалась в
достаточной степени, и среди них мы могли ожидать найти
сочувствие и успех нашей пропаганде. Особенно косны
были старообрядцы, связанные со своими хозяевами
принадлежностью к одному и тому же согласию; среди них
даже только экономические требования не имели успеха.
Они всецело были порабощены властью капитала своих
хозяев-единоверцев. Иногда казалось, что эта стена
деревенщины в рабочей среде непреодолима: просто отчаяние
брало, когда приходилось наблюдать все эти молебны в
царские дни, все эти соблюдения постов, праздников и
говения, постоянное посещение церковных всенощных и
обеден, это раскупание нарасхват портретов царя и его
семьи, изображений святых, различных чудес и иных
картин на религиозные темы, лубочных картин
патриотического содержания, а также портретов генералов и тому
подобных произведений московского Никольского рынка.
Книжки на те же темы распространялись всюду в
огромном числе.
Такая же по своему составу была масса строительных
266
рабочих, приходившая на летний сезон из деревень,
литографов, железнодорожников, обслуживающих пути, и
других, имевших крепкую связь с деревней. Нам было
ясно, что к этой массе должен быть иной подход, чем
к заводскому рабочему или к рабочим механических
заводов, чугунолитейных заводов, которые были
совершенно иной квалификации, чем эти выходцы из деревни, эти
полукрестьяне-полурабочие. В условиях нелегальной,
подпольной работы это было крайне трудно. Мы твердо были
убеждены, — и это спасало и окрыляло нас, — что сами
фабрики объединяют рабочих и сплотят их на почве их
общих интересов, что обязательно наступит конфликт,
которым мы должны будем пользоваться, чтобы разжечь
загоревшуюся классовую ненависть, дабы объяснить
истинное положение вещей и призвать к неустанной
борьбе за улучшение положения рабочего класса. Стачка на
почве реального конфликта, разъяснявшая и
защищавшая требования рабочих масс, была одним из основных
массовых орудий борьбы того времени. Наша
нелегальная подпольная печать, разъяснявшая положение
рабочих, выяснявшая наиболее острые моменты борьбы,
наконец, формулировавшая требования забастовщиков,
была мощным рычагом в этой борьбе. И как ни трудно было,
мы делали это дело, шли и проникали и в эту косную
массу тогдашних полукрестьянских рабочих. Практика
жизни нередко убеждала нас, что работа наша не
пропадает даром, ибо вспыхивавшие стачки на текстильных
фабриках,— то во Владимире, то в Иванове-Вознесенске, то
в Москве у текстильщиков, — говорили нам, что
самосознание и в этих отсталых рабочих массах крепнет и растет,
что революционное проникает и сюда и что ведущие за
собой, проникшие сюда пролетарские элементы все более
и более сплачиваются, приобретая все большее значение
и влияние на отсталые и политически неразвитые массы.
Помимо этих масс перед нами, конечно, вставал
вопрос деревни, как таковой, где беднейшей ее части
жилось поистине ужасно, но подступ к которой с
пропагандой и агитацией был еще более затруднителен. Кое-кто
из нас знавал деревню, бывал там; мы имели большие
связи с учителями земских школ, с медицинским
персоналом больниц, амбулаторий, переселенческих пунктов и
все сведения, поступавшие оттуда, были не радостны.
Разрозненность деревни была ужасающая; доноситель-
267
ство попов и всего духовенства, вместе с полицией,
земскими начальниками, помещиками, кулачьем и иными
тому подобными элементами, было столь огромно, так
плотно опутывало сетью доносов и шпионства все хоть
сколько-нибудь живое и волнующееся в деревне, что
трудно было подумать, на чем и как остановиться, как
быть и с чего начать, чтобы вести там хоть какую бы то
ни было самую первоначальную работу. До нас доходили
сведения о многих предательствах на селе, когда сами
крестьяне доносили начальству о каждом новом
человеке, делали по своей инициативе негласные обыски в
вещах фельдшериц, учителей и учительниц, следили за
приезжими и проч., и проч. Все эти обстоятельства
приводили к тому, что многие товарищи у нас в Москве
решали так называемый крестьянский вопрос крайне
упрощенно, отрицательно и глубоко ошибочно. Многие,
по преимуществу будущие «экономисты» и «рабочедель-
цы», откровенно заявляли, что сил «у нас еще мало»,
«распылять их не надо», а потому... «о деревне думать
не будем», «будем работать в городе, на фабриках и
заводах, и сосредотачивать свои силы по преимуществу
там, где рабочие наиболее сознательны». Но и тогда, на
заре нашей революционной социал-демократической
работы, было уже значительное число товарищей, которые
резко возражали против такого разделения работы в
городе и предлагали уделять значительные силы и на менее
политически развитые слои рабочих масс, чтобы поднять
их и возможно скорей приобщить к общепролетарской
классовой борьбе.
Еще менее было тех, которые полагали, что с
деревней надо налаживать связи хотя бы через рабочих,
уходивших домой в деревню несколько раз в году на
побывку и на сельские работы во время летней страды. Мы,
ортодоксы того времени, предлагали через учителей,
через медицинский персонал и пр. налаживать связи, вести
в деревне хотя бы культурно-просветительную работу и
получать оттуда сведения для освещения их в подпольной
и нелегальной печати.
Некоторые из нас считали для себя обязательным
посвящать часть своего времени делу теоретического и
практического изучения деревни для определения
скрытых ее сил, чтобы увидеть воочию, что там делается, как
там живут, что думают об общественной жизни и собы-
268
тиях, как реагируют там на всю политическую ,и
общественную жизнь нашей страны. Я принадлежал именно
к тем, кто стоял за налаживание всех и всяческих
связей с деревней, кто считал необходимым и теоретически
и практически изучать и крестьянский вопрос, и
доподлинную крестьянскую жизнь, кто считал для себя
обязательным, как для последовательного марксиста, вложить
персты в язвы крестьянской жизни и познать ее
всесторонне.
Читая очень много исторических работ, я стал
обращать внимание и отмечать у себя в тетрадках все
проявления революционного, общественного и всякого
другого протеста среди крестьян. Сведения быстро
накапливались— и о движении Степана Разина, и о Пугачеве, и
о бунте Булавина и Игнатия Некрасова, о бунтах и
восстаниях в смутное время, о многочисленных бунтах
крепостных крестьян, о бунтах в военных поселениях5,
наконец, о бунтах солевыхб и питейных, о несомненно
организованных пожарах в городах и посадах, охвативших всю
нашу страну, о множестве других проявлений ропота,
негодования, протеста, бунта и прямых восстаний среди
крестьянских масс, мало организованных, редко
доводимых до конца. Помимо этого я впервые стал обращать
внимание на совершенно своеобразное явление нашей
массовой жизни, проникающее в глубь веков, на,
протесты, организованные и сильные, и даже восстания
ремесленных масс городов (Новгород и Псков), и
крестьянских во всевозможных местах нашей страны, связанных
между собой помимо односословности еще и другим
началом, которое объединяло их в самостоятельные группы,
общины и организации, нередко тайные, но
действовавшие всегда солидарно и очень часто примыкавшие к
каждому широкому крестьянскому или городскому волнению
и протесту. Причем в некоторых случаях инициатива.этих
общественных протестов исходила именно из их
собственной среды. Когда я подметил это для меня совершенно
новое обстоятельство и стал прослеживать его по всей
толще истории России, то я очень быстро, по летописям,
добрался до 1004 г., когда монах Адриан7 обличал дела
высшего духовенства тогдашнего православия и разносил
его догматы, за что и был замурован в стену.
Новгородское возмущение стригольников, которых истребляли
огнем, мечом и топили в р. Волхов, настолько захватило
269
меня, что я стал писать работу «Классовые
противоречия в Новгородской и Псковской республиках», которая,
к моему горю, вся погибла вместе с многими моими
рукописями, черновыми материалами, выписками и
письмами, когда я однажды, проезжая из Лондона в Женеву,
обнаружил в г. Кельне, что мой чемодан, сданный в
багаж, был или куда-то заслан, или скорей всего выкраден
сильно следившими за мной царскими заграничными
шпионами, приставшими за мной в Лондоне и
исчезнувшими в г. Кельне: именно это обстоятельство и наводит
меня на мысль, что это их рук дело. Так погибла моя
первая работа по сектантскому вопросу, связанная с
интереснейшей сектой стригольников, имевших очевидную
связь с древними восточными сектами, особенно
отчетливо и красочно проявивших себя в движении
альбигойцев, на истребление которого папа поднял крестовый
поход.
В это же время я серьезно изучал так называемую
«ересь новгородскую» или «ересь жидовствующих», как
ругали ее попы, стремясь всеми мерами охулить, очернить
ее в глазах народа. Ересь эта охватила и широкие
народные массы и почти всю тогдашнюю интеллигенцию.
Огромное большинство рукописей, творений
идеологов этой ереси, где изучению философии уделялось очень
много места и времени, было уничтожено изуверами
православной церкви. Обличительная, полемическая
литература давала мне некоторые сведения об этом весьма
интересном и глубоком движении. Кое-что из литературы
этой ереси было опубликовано, но и это малое давало
уже некоторое представление о приверженцах этой ереси,
рукописные работы которых в те отдаленные средние
века могуче расшатывали устои православия и
самодержавия. Результаты всего этого пристального изучения
погибли все в том же большом кожаном чемодане, который
пропал у меня в Кельне. Мне трудно было примириться
с этой огромной потерей, когда погибли результаты
пятилетней работы и изысканий в области русской истории,
истории крестьянства, в области
религиозно-общественных движений в России.
Так как и старообрядцы и сектанты по преимуществу
на всем пути истории принадлежали к крестьянским
массам, то одно это обстоятельство заставило меня
обратить на эти народные, в былое время почти всегда тайные,
270
организации особое внимание. И я стал пристально
изучать литературу по этому вопросу. Так как практика
жизни меня влекла к себе не менее, чем теория того или
иного вопроса, то мне очень захотелось помимо
исторического изучения роли сектантства и раскола в нашей
общественной жизни прежних веков посмотреть своими
глазами, в каком виде остатки этих громадных
старинных организаций дошли до нашего времени, что они из
себя представляют, как живут, какие имеют взгляды и
стремления. На первых же шагах в этом сделанном
мною направлении меня постигло разочарование, которое
заставило призадуматься: я быстро нашел связи с
старообрядцами-рабочими и мещанами. На первый взгляд они
ничем не отличались от серой православной массы, лишь
были значительно начитанней в своих писаниях, были
гораздо более фанатичны, упорны в своих взглядах и
далеко не откровенны. Я понял, несмотря на то, что эти
люди принадлежали к наиболее умеренной части
старообрядцев,— они принадлежали к «приемлющим
священство»,— но, что и с ними дальше самых примитивных
буквоедческих рассуждений о «писании», обрядах и
обычаях православной церкви никуда не уйдешь. Для меня
было ясно, что и эти смиренные и весьма мало развитые
люди, ни в коем случае не «своему», из своего
сокровенного, даже касающегося давней истории их движения,
ничего не скажут: дух тайны и конспирации веял над ними.
Так жестока была русская жизнь того времени, что и
их, — этих, казалось, совершенно лояльных людей, —
загоняла в своеобразное, очень странное подполье, где
нелегальными были старообрядческие попы, священные
сосуды, старопечатные книги, лестовки, поминания, четки
и прочие тому подобные обрядовые принадлежности.
Значит, подумал я, им будет доступно и понятно наше
требование свободы собраний, свободы печати, свободы слова,
свободы совести. В каких пределах, добавлял я сам себе,
это другой вопрос, но сама постановка этих вопросов
должна быть им близка, так как они сильно
нуждаются по своему собственному положению в этих
элементарных гражданских правах, которыми к тому времени уже
овладели сотни миллионов людей обоих полушарий. Но.
я также сразу почувствовал и понял, что эта среда —
крайне замкнутая, тяжелая, своеобразная, чуждая- и
даже нередко враждебная всей новой психологии пробуж-
271
дающихся рабочих и смотрящая на революционную
интеллигенцию крайне подозрительно.
Мне стало вполне ясно, что с ними надо быть крайне
осторожными и в разговорах ни в коем случае не
переходить самых узких пределов. Но я также не мог не
учитывать, что это были представители самого правого
крыла огромных старообрядческих масс, что среди них
должны быть и другие, левые, значительно более
интересные элементы. Но добраться до них было, очевидно,
крайне трудно. Следя за газетными известиями, а также ища
сведений о действовавших тогда сектантах, я вскоре
наткнулся на рассказы и обширные сообщения о «новых
штундистах», или как их еще тогда называли «младо-
щтундисты». Все это были настоящие крестьяне.
Свирепые преследования их царским правительством, издание
особых тайных циркуляров о них, вся изощренная
инквизиторская церковная политика самого К. П.
Победоносцева, массовые административные высылки, избиения и
разорения множества крестьянских семей, — все это
вместе взятое не помогало полиции и духовенству в
борьбе с пропагандой и агитацией этих весьма энергичных
людей из крестьянской среды. Движение это все
ширилось и распространялось, по преимуществу на юге
России, и оно не могло не привлечь к себе самого серьезного
внимания. В нелегальной, заграничной печати того
времени появились корреспонденции и статьи, освещающие
эти события, а в легальной печати, особенно поповской и
миссионерской, сообщалось множество фактов из жизни
примечательной крестьянской секты, которая из Библии
и евангелия делала весьма крайние общественные и
политические выводы. Толки и сведения о новоштундистах
были первыми откликами живой жизни по
интересовавшему меня вопросу. И эти первые отклики были
красочны, интересны и социально ценны для той эпохи реакции
и полного безвременья Александра III, когда все живое
было придушено и когда почти совершенно отсутствовал
какой бы то ни было протест против «царящего зла» того
времени. Это было в конце 1893 и в начале 1894 г., когда
только начало расшевеливаться «общество», в связи с
минувшими голодными годами, работой Л. Н. Толстого и
В. Г.Короленко на голоде, с протестом писателя Н.М. Ас-
тырева в его известных «Крестьянских письмах»8,в связи
с появлением нелегальных книг Г. В. Плеханова «Всерос-
272
сийское разорение» и «Задачи социалистов в борьбе с
голодом» 9.
События и сведения, связанные с преследованием но-
воштундистов, еще более приковали в это время мое
внимание к сектантскому движению, познать которое мне
очень хотелось.
В 1894 г. стали также распространяться сведения о
жестоких делах, творимых воинским начальством в
дисциплинарных батальонах, где до смерти засекали и
замучивали лиц, отказывавшихся от воинской повинности.
Первые сведения об этом я прочел в нелегальной газете
«Летучие листки» фонда вольной русской прессы,
выходившей в Лондоне в издании группы политических
эмигрантов, старых народовольцев. Там было помещено
обстоятельное сообщение об упорном отказе от воинской
повинности учителя народной школы И. С. Дрожжина,
которого буквально замучили в дисциплинарном
батальоне; там же сообщались первые сведения о неподчинении
гражданскому и военному начальству закавказских
духоборцев. Сведения эти дали новый толчок к изучению
фактов и всего этого движения среди крестьян, которые
были и свежи и новы для тусклой русской жизни того
времени и опять-таки совершались в деревне среди
крестьян, и не триста, и не двести лет тому назад, а вот
теперь, в наше время, при нашем современном
соотношении общественных сил, когда пробуждались города и
когда в деревне начинало твориться нечто новое. И эти
явления крестьянской жизни не могли вновь не приковать
мое внимание.
И я еще больше стал углубляться в литературу
вопроса, ища объяснения всем этим новым и
примечательным явлениям нашей общественной жизни крестьянских
масс. Надо было во что бы то ни стало накопить факты,
узнать действительную жизнь этих масс, почувствовать
силу движения, его целеустремленность и, главное,
подробно ознакомиться с социальным составом всех этих
групп новых протестантов против самодержавия, да еще
выходящих из крестьянской среды, ранее никому не
известной и никем не обследованной.
Вскоре случай помог мне в этом. Я был приглашен &;
один кружок прослушать чтение документов и
различных сведений, собранных частными лицами, о страшных
издевательствах правительственных властей и их агентов
273
над крестьянами в Закавказье и называвшихся
духоборцами. С величайшим интересом я пошел туда. Чтение это
совершалось на квартире неизвестного мне доктора, куда
я был приглашен нашим общим знакомым. Сведения эти
касались давнишних сектантов закавказских духоборцев,
сосланных туда еще Николаем I. Они не подчинялись
правительству Александра III, выставляли свои
требования, жили самостоятельной жизнью, смело
разговаривали с начальством, за что их избили, отправили в ссылку
целыми деревнями, некоторых сослали в Сибирь.
Молодые ребята отказались идти на военную службу. За этот
коллективный отказ их ужасно пороли и всех заключили
в дисциплинарные батальоны. До тех пор я очень мало
знал об этих сектантах и их движении. Протест крестьян
в 1894 г. был настолько ярок, красочен, последователен
и оригинален, что не мог не обратить на себя внимание.
Я очень сильно заинтересовался духоборцами, как
таковыми, и стал искать о них литературу.
Во время чтения у этого доктора были оглашены
многие письма духоборцев, которые дышали
непринужденностью, твердостью, решимостью, убежденностью и в
которых под внешним христианским смирением
чувствовалась суровая, непреклонная воля и сила общественного
протеста. От всех этих простых и безыскусственных
сообщений веяло своеобразной жизнью, известной смелостью,
продуманностью и оригинальностью аргументации и
самостоятельностью мысли. Ясно было, что учение их
давно сложилось, выработалось и было всем им свойственно.
За всем этим чувствовалась массовость движения,
противопоставлявшего себя распоряжениям и действиям
самодержавного правительства, которому подчиняться
духоборцы отнюдь не желали.
Все это было и ново, и оригинально, и интересно. Ясно
определялась и сознавалась политическая значимость и
ценность этого неожиданно стойкого протеста
крестьянских масс, объединенных в сектантские общины. Хотелось
знать, что это за общины, какова их история, современное
положение, каковы их стремления и чаяния, что так
твердо цементирует их, что заставляет их так дружно
протестовать и оставаться непоколебимыми в своем протесте,
несмотря на все преследования и репрессии,
обрушившиеся на них с такой ужасной, звериной свирепостью
и непомерной тяжестью? И я с еще большей страст-
274
ностью и усердием принялся изучать сектантский
вопрос в России, сообщая все новые сведения о нем моим
ближайшим товарищам по социал-демократической
работе нашей подпольной организации, где мы вели
неослабно обширную работу среди пролетариата Москвы.
Я в это время, кроме того, принимал близкое участие
в организации нашей подпольной тайной типографии.
Немного позже мне пришлось участвовать в устройстве
первой в России тайной мастерской и лаборатории по
изготовлению мимеографов, которые вслед за Эдисоном
были изобретены нашим партийным товарищем Л. П. Ра-
диным 10; под его руководством мы справились с этим
делом. В скором времени мы распространили устроенные
нами новые печатные станки по многим нашим социал-
демократическим подпольным организациям по всей
России. Этим делам мы отдали много времени в 1895 и в
первой трети 1896 гг. У нас в Москве первые
прокламации и описания московских стачек мы отпечатали на
нашей конспиративной квартире летом 1895 г. Наши
издания на самодельном мимеографе произвели
огромную сенсацию во всех нелегальных революционных
организациях, а в департаменте полиции и в охранных
отделениях произошел целый переполох. Охранники и
шпионы изо всех сил искали новые печатные станки, но
долгое время безуспешно: так хорошо они были нами
законспирированы.
В апреле 1896 г. многие из членов московской социал-
демократической организации должны были покинуть
Москву, так как мы получили точные сведения, что все
сколько-нибудь заподозренные будут высланы перед
коронацией. Столковавшись с моей организацией, я, взяв
на себя ряд поручений к Группе «Освобождение труда» и
представительство от нашей с.-д. организации за
границей, решил поехать в Швейцарию. Обосновавшись в
Цюрихе, я тотчас принялся за работу.
В первые же свидания с Г. В. Плехановым и
П. Б. Аксельродом я рассказал им о моих занятиях по
истории крестьянских движений в России и по истории
сектантства как одной из разновидностей этого движения.
— Да этот вопрос не может не интересовать нас,—
сказал мне Аксельрод и прибавил, — вот я на старости
лет впервые изучаю евангелие, а почему? Да вот
Степняк11, недавно здесь бывший, привез множество интерес-
275
ных документов, как раз касающихся штундистов. Я сам
читал эти примитивные, полуграмотные письма, рассказы
из их жизни и своеобразные сочинения и рассуждения
о добре и зле, о социальной справедливости, об
отношении к властям, к военной службе и о многом другом.
И все это крестьянские писания. Все свои выводы они
делают из евангелия, и у них так выходит, что помещики
не должны владеть землей, что властей не надо, что
народ должен сам управляться, что налоги платить тоже не
надо, в солдаты идти не нужно, что войны только
выгодны богатым, которых надо уничтожать, а богатство все
разделить и всем приняться за работу. Это так
неожиданно и так интересно и ново, что я заинтересовался
вплотную и вот, видите, пошел к первоисточнику — изучаю
евангелие. — И он показал мне небольшого формата
евангелие синодального издания, где им сделано было
множество пометок синим и красным карандашом.
— Я вспомнил свою молодость, — продолжал он,—
мои товарищи еще тогда в России, в семидесятых годах,
очень пристально изучали сектантские общины: им
казалось, что через них ближе дорога к социализму, но это,
конечно, вздор, а вот изучить это движение, как хотите
вы, как разновидность массового крестьянского
движения, конечно, необходимо, более всего устремляясь в
изучение его социальных корней, и попутно надо вникнуть и
в их учения, напоминающие народные движения XVII и
XVIII вв. в Европе и в Англии. А вот Степняк, — он у нас
художник, — так тот роман пишет, так и назвал его
«Штундист Павел Руденко». Интересно будет прочесть,
как это он все изобразит...
И с этих пор всегда, когда я встречался с П. Б. Аксель-
родом в 1896—1898 гг., после обсуждения различных дел
нашей с.-д. организации он интересовался, как идет моя
работало изучению крестьянских движений,и с
величайшим интересом слушал мои сообщения по новым
материалам, которые я всюду отыскивал.
В мае 1896 г. я специально ездил в Женеву к Г. В.
Плеханову с множеством различных поручений от нашей
с.-д. организации и для налаживания крепких связей
с- практическим центром Группы «Освобождение труда»,
для организации транспорта с.-д. изданий и реализации
других конспиративных дел.
Г. В. Плеханов очень обрадовался нашему прибьь
276
тию — мы приехали к нему вдвоем: я и В. М. Велички-
на 12. Он интересовался решительно всем, вплоть до
разговоров и споров на наших собраниях, описаниями
жилищ рабочих, их бытовых условий, времяпрепровождения
в свободные часы, студенческими сходками и пр. и пр.
В один из вечеров он стал расспрашивать меня о моих
личных занятиях и учинил мне настоящий экзамен.
Сейчас же указал мне целый ряд книг, которые советовал
немедленно прочесть, осведомился о способе моей работы
и, узнав, что я много занимаюсь русской историей, сейчас
же спросил, почему я занимаюсь именно историей и что
меня больше всего в ней интересует. Я подробно рассказал
ему о моих спорах по крестьянскому вопросу, от которого
многие из молодых товарищей, просто отмахиваются, и
что я хочу уяснить себе историю крестьянских движений,
восстаний и протестов и, в частности, роль сектантских
общин в этом движении как одной из разновидностей
общекрестьянских протестов и борьбы.
— Этот вопрос давно стоит в нашем поле зрения,—
ответил мне Георгий Валентинович. — Читали ли Вы
замечательную работу Энгельса «Крестьянская война в
Германии»? — спросил он у меня. Там как раз Энгельс на
прекрасных работах Циммермана 13 делает изумительный
марксистский анализ всех потрясающих событий
средневековых крестьянских войн в Германии, где такую
огромную, можно сказать, первенствующую роль играли
всевозможные сектанты того времени и анабаптисты, в
частности и в особенности; сейчас же прочтите, нет не
прочтите, а изучите эту книгу, образец приложения
марксистского метода к историческим явлениям. Изучение
этого вида крестьянских движений совершенно
необходимо и исторически и практически: ведь у нас этот вопрос
становится ребром. Вы, вероятно, знаете и о движении
штундистов и духоборов. Пока мы не сломим самодержа-
бия, пока не завоюем первые политические свободы, эти
современные крестьянские протестанты, несомненно,
будут иметь известное значение в общей нашей борьбе.
Крестьянский вопрос — один из самых сложных и
важных вопросов, и его нужно изучать со всех сторон. Он уже
практически стал в порядок дня нашей борьбы. А чт^о
касается истории, то нам давно пора сделать то, что
делает сейчас Каутский. Знаете ли Вы о его коллективной
работе «Geschichte des socialismus»? Это будет четырех-
277
томное коллективное произведение о «Предшественниках
социализма» м, где подробно предполагается осветить
сектантское движение в Европе и в Англии. А вот Лафарг
пишет оригинальную работу о деятельности иезуитов в
Парагвае, где они устраивали своеобразные
коллективные общежития 15. Меня тоже просят писать для этого
издания, да вот все некогда, захвачен другими работами,
не знаю, соберусь ли, хотя меня опубликовали в числе
сотрудников этого издания.
Я был очень удивлен, когда тут же убедился в хорошей
осведомленности Плеханова в этом вопросе, и он тотчас
же снял с полки своей библиотеки издания В. И. Кель-
сиева 16 и советовал прочесть «Общее вече», которое
выходило при «Колоколе» А. И. Герцена; указал мне ряд
других изданий и предложил пользоваться его личной
библиотекой, где было собрано много исторических работ.
Одобрение Аксельрода и особенно Плеханова в то
время, когда мы относились к ним буквально с
благоговением, как к первым основоположникам марксизма и
социал-демократизма в России, крайне ободрило меня, и
я с новыми силами и энергией принялся за излюбленную
работу. Мне часто приходилось видеться и в Женеве и
в Цюрихе с Георгием Валентиновичем по
революционным делам нашей организации, и он всегда очень
подробно расспрашивал у меня о моих работах, читал
собранные мною материалы, выдержки из книг, мои статьи,
которые я писал для себя, и все время говорил мне, что
я должен написать историю сектантских движений в
России.
В 1899 г. мне неожиданно удалось принять близкое
участие в судьбе духоборцев, высылаемых из России
правительством Николая II. Я решил сопровождать одну из
их партий в Канаду и помочь им там устроиться на новых
местах. Это личное длительное общение с семитысячной
массой сектантов-духоборцев дало мне огромное число
наблюдений, записей и рукописей. Я впервые жил в
самой гуще сектантской массы, где ознакомился и с их
обрядами и обычаями, и с их вероучением, впервые
записав за ними их «Животную книгу», изучил
экономическую природу их общин, их.организацию и пр. и пр. *
* Результаты этой поездки изложены мною главным образом
помимо многих статей и корреспонденции в следующих работах:
278
Вернувшись из Канады, я хотел вплотную засесть за
написание давно задуманных работ, но несчастье,
постигшее меня в Кельне в 1900 г., сильно подсекло эту мою
возможность; накопленные за пять лет усиленной работы
материалы исчезли, вероятно были выкрадены вместе с
чемоданом. Мне пришлось вновь браться за то же дело.
К счастью, материалы, собранные и записанные мною в
Канаде среди духоборцев, уцелели в другом чемодане и
я, скрепя сердце, принялся за их обработку, в результате
чего мною была передана в рукописное отделение
Академии наук моя огромная фольклорно-этнографическая
работа, рукопись «Животная книга духоборцев» *,
которую я сам издал через семь лет в Петербурге.
За границей благодаря содействию издательства
«Свободное слово» я начал издавать «Материалы к
истории и изучению сектантства», где у меня и вышло четыре
книги. На шестой выпуск «Духоборцы в тюрьмах»,
совершенно приготовленный к печати, не хватило средств.
Кроме того, мне удалось издать в Женеве
библиографический сборник под названием «Список псалмов, писем,
рассказов и других рукописей по исследованию учения
жизни и переселения в Канаду закавказских духоборцев»
(изд. «Свободного слова». Женева, 1900 г.).
Этот список был мне очень нужен, помимо
библиографических целей, для продолжения собирания новых
материалов по духоборческому движению и их истории.
Я широко рассылал его духоборцам и они присылали мне
все то, что находилось у них новое, не перечисленное в
этом списке.
Издание «Материалов» за границей я также должен
был прекратить ввиду полного принципиального
разногласия с А. и В. Чертковыми во взглядах на
сектантское движение, роль и значение его для современной
(1900—1902 гг.) России **, что и отразилось в предисло-
«Животная книга духоборцев». Материалы к истории и
изучению русского сектантства и раскола, вып. 2. СПб., 1909;
«Духоборцы в канадских прериях», ч. 1. Пг., 1918.
* Рукопись должна и по сие время сохраняться в рукописном
отделении Академии. [Рукописное отделение библиотеки АН
СССР, шифр 16.14.19]
** Взгляд по этому вопросу был изложен мною в статье
«Значение сектантства для современной России», напечатанной в
журнале «Жизнь» № 1. Лондон, 1902.
279
вии Чертковых к IV выпуску. Чертковы были хозяева
издательства, им единолично принадлежала и их
типография. Они были вольны издавать или не издавать мои
работы. К моему счастью в это время возникла новая
социал-демократическая организация «Жизнь», главной
задачей которой было издавать за границей закрытый в
Петербурге правительством журнал того же
наименования. В этом журнале я напечатал пять статей по
сектантскому вопросу.
Конечно, для меня, как и для некоторых других
товарищей, входивших в с.-д. организацию «Жизнь»,
главным идейным органом, за которым я всецело следовал,
была «Искра». Я чувствовал, что журнал «Жизнь»
недолговечен, что внутренние разногласия несомненно
приведут его к расколу и, что тогда, конечно, я тотчас же
примкну к организации «Искра», куда и решил, в случае
конфликта, передать все материалы, которые в то время
у меня будут на руках.
Летом 1902 г. в Лондоне к нам на квартиру приехал
Г. В. Плеханов и пробыл у нас целый день. И я, и моя
жена, В. М. Величкина, откровенно и подробно
рассказали ему о всех наших обстоятельствах и просили
передать Владимиру Ильичу, что мы все время считаем себя
искристами, что, чем только можем, помогаем «Искре», и
я передал для Владимира Ильича отчет о
транспортировке «Искры» в Россию через нашу очень сильную
транспортную группу, которая, среди других мест, весьма
успешно работала в Румынии, переправляя через Дунай.
Штаб был в Констанце, где изумительными
транспортировщиками были рыбаки-старообрядцы-некрасовцы, а
главные организаторы транспорта, получатели и
хранители литературы — новоштундисты, поселившиеся здесь
после побегов из ссылки из России. Деятельность эта
была в то время весьма опасна, ибо в Румынии порядки
близко подходили к российским *. Распространением,
помимо вышеуказанной работы, революционной и в том
числе социал-демократической литературы успешно тогда
* Об этой помощи сектантов в нашей революционной работе я
подробно рассказал в моих книгах: «Как печатались и тайно
доставлялись в Россию запрещенные издания нашей партии».
М., 1927; изд. 2:е: «На заре революционной пролетарской
борьбы». М., 1932.
280
занимались высланные и бежавшие из России хектанты-
баптисты (Румыния и Болгария), новоштундисты
(Румыния, Германия, Англия, Швеция, Финляндия), скопцы
(Румыния), старообрядцы-некрасовцы (Румыния),
молокане, жившие в Турции близ Карской области и в
Персии, в частях, граничащих с Закавказьем. Через все эти
ячейки успешно шли небольшие посылки нашей
литературы.
В 1902 г. с.-д. организация «Жизнь»
самоликвидировалась. Все материалы, прибывавшие из России,
я пересылал Владимиру Ильичу в Лондон.
Материалы эти были напечатаны в нескольких номерах
«Искры».
Приближалось время второго съезда. Я решил на
съезд партии представить доклад «Раскол и сектантство
в России»; посоветовавшись об этом с Владимиром
Ильичем, я принялся за его писание. Мне хотелось
показать в нем социальные корни сектантского и
старообрядческого движения, указать на их подразделение и
взаимную связь, проследить движущие силы этих движений,
определить их стремления, которые они сами называют
исполнением «закона бога», раскрыть
социально-политическое содержание этого «таинственного» закона и
сделать фактические выводы, как и чем мы можем
воспользоваться этой крестьянской средой в целях нашей
пропаганды, агитации и непосредственной борьбы. Владимир
Ильич очень внимательно прочел мой доклад,
приготовленный для второго съезда нашей партии, задал мне ряд
вопросов, предложил уточнить и уяснить некоторые части,
что я, конечно, сейчас же охотно сделал. Признав его
удовлетворительным, [Владимир Ильич] сказал, что он
сам доложит его съезду и предложит соответствующую
резолюцию. Он совершенно уверенно сказал мне, что
этот вопрос, — стоящий внимания, и что он будет
голосовать за разрешение мне издавать
социал-демократический популярный журнал для сектантов. Он взял мой
доклад к себе, присоединил его к материалам для съезда
и повез его в Брюссель17.
Москва, 1953 г,
Кривое зеркало сектантства
(По поводу 1-го Всероссийского съезда
сектантских сельскохозяйственных и производительных
объединений)
Предисловие ко 2-му изданию
Если мы, хотя бы и бегло, всмотримся в сектантский мир,
то нам сразу бросится в глаза, что повсюду пишут,
говорят и обсуждают дела и делишки по преимуществу одной
секты, именно баптистов. Баптисты, действительно, одна
из самых шумливых сект в нашем Союзе. Она всегда бьет
на внешний эффект: и молится, и кается, и вздымает руки
кверху, и прекрасно поет, и играет на фисгармонии, и,
извините меня, без стыда стадами гоняет своих вновь
обращенных в одних подштанниках на проточную воду,
на речку креститься, где новые «Иоанны-крестители»
крестят оглупевший народ троекратным погружением вводу.
Вся эта внешность, театральность, несомненно,
действует на малоразвитых, нередко чем-либо угнетенных,
по преимуществу женщин и девушек. За ними тянутся
и мужчины. Во всех религиозных движениях всех веков и
всех народов женщины играют огромную роль, и
баптистские проповедники это прекрасно знают и всеми мерами
улещают «сестриц». Сестрицы часто очень искренне и от
всего сердца принимают это новое учение, которое
научает их и чистоте «телом и делом», и дает им некоторый
кодекс для домашней нравственности, хотя и
переполненный мещанскими добродетелями, но все-таки дающий что-
то новое против тупого, глупого, приниженного
существования женщины в православии. Хотя в баптизме, в этом
крайне ограниченном и скудоумном мещанском
миросозерцании, женщина как будто бы и остается той же
рабой, ибо варварские, черносотенные заветы апостола
Павла о том, что «жена да убоится своего мужа», все также
являются законом среди этих христолюбивых братьев, но
все-таки здесь ограничивается и деспотизм мужчин,
самодурство мужа, домовладыки и угнетателя миллионов
православных женщин. У баптистов нельзя бить своих
жен, «учить» их за косы и вожжами, нельзя
сквернословить, нельзя, курить, напиваться пьяным и беспощадно
10—948
282
пропивать все нажитое, нельзя издеваться в пьяном виде
над домашними и детьми. И вот эти-то малые, самые
первые культурные навыки, которых еще нет среди огромной
толпы православного крестьянства, влекут к себе многих
и многих женщин, которые переходят в баптизм.
Баптисты всегдашние пропагандисты. Подражать евангелию,
делать то, что там писано про Иисуса и его учеников,
подражать апостолам в их путешествиях, вся эта христо-
логия, эта страсть баптистов — это способ выдвинуться,
занять хорошее место в иерархии вождей.
Претерпеть преследования это также они считают для
себя полезным, почему терпеливо относятся к ним. Все это
засчитывается единоверцами, все это возвеличивает их, и
они приобретают за эти заслуги наименование того или
иного апостола, а такое повышение по службе очень для
них важно и выгодно. По своей шумливости секта
баптистов может быть сравниваема с близкой им по духу
Армией спасения, организованной в 80-х годах прошлого
столетия в Англии «генералом» от евангелия Бутсом и теперь
распространившейся по всему свету1. Те не только
театрально молятся, кривляются, бьют себя в грудь, говорят
дрожащим, терзающим сердце голосом, но и бьют в
барабаны, возбуждают присутствующих игрой оркестров и
вообще всяческим действием на чувство религиозно-фана-
тизированной толпы, которую нередко охватывают
припадки слез, нервных потрясений, рыданий, смеха,
покаяний и прочих тому подобных явлений. Все эти внешние
явления, приманивающие, завлекающие слушателей и
зрителей, свойственные большинству религиозных
организаций, конечно, являются отображением той внутренней
сущности, которую та или иная организация всегда
имеет. И эта внутренняя сущность, само учение секты,
всегда соответствует тому классовому или
междуклассовому положению, которое занимают ее отдельные сочлены
в обыденной жизни. Из приводимых нами сведений в этой
краткой брошюре читатель сразу поймет, к какому
классу, к каким группам населения принадлежат сочлены
этой шумливой секты баптистов. По их настроению, по
их тяготению видно, кто они. Все это по преимуществу
мещанство городов, ремесленники, кустари, лавочники,
мелкая буржуазия, домашние работницы, отчасти
крестьянство, по преимуществу середняцкое, которое не прочь
бы получше разбогатеть и при случае пролезть в кулаки.
283
Конечно, среди них имеются элементы бывших богачей
(а при царе эти «бывшие богачи» были действительно
богатыми, насчитывавшими огромные стада, имения,
громадное количество рабочих). Нередко к ним
присоединялись, особенно во время Октябрьской революции,
всевозможные люди и людишки из дворян, офицеров, купцов
и помещиков. И вот эти-то «образованные»,
«привилегированные» всегда стремились захватить власть в
общинах, в советах, в управлении всей сектой. И многие из
них, конечно, стригли смиренных овечек, своих же
братьев и сестер на пользу собственного кармана, ибо на них
они оказывали не только духовное, но и материальное
давление. Секта эта — баптисты — никогда нигде не
выставляла хоть сколько-нибудь значительных требований
старому царскому правительству. Самое большое — они
были чуть-чуть оппозиционны и всегда плелись в самом
последнем хвосте либералов, примыкая к кадетам и
голосуя за них на всех выборах в государственные думы.
Изучить социальную природу этих групп населения, их
политическое мировоззрение, их быт и нравы, — все это
крайне необходимо для того, чтобы знать, что они собой
представляют. Надо все это знать, чтобы уметь подойти
к массам, втянутым в это религиозное движение, с
разъяснением их явного заблуждения, ненужности,
никчемности и несомненной зловредности как этой, так и всякой
религиозной мысли и религиозного дурмана, которым
религиозные проповедники ловко затемняют сознание
некультурных, необразованных, нередко страдающих
людей. Религиозный дурман — это один из самых сильно
действующих, опасных и зловредных дурманов, с
которым надо везде и всюду бороться средствами
пропаганды и разъяснения прежде всего самой правды жизни —
этого лучшего и верного сотрудника нашего
коммунистического строительства.
Из предисловия к 1-му изданию
Современные заграничные баптисты, несмотря на все
заслуги предшествующих поколений, когда и они, века 2—
3 тому назад2, принимали деятельное участие в борьбе за
гражданскую свободу, являются в настоящее время
плотью от плоти и костью от кости властвующих и гос-
284
подствущих классов, кроме тех случайных элементов из
народной среды, которые, в силу различных причин,
запутались в этих религиозных организациях.
Некоторые русские баптисты хотят сказать нам, что
они не такие, что они не от буржуазии, а от народа, что они
истинные демократы и пр., и пр. Тем лучше для них. За чем
же дело стало? Переходите скорее от слов к делу,
отделяйтесь от тех ваших «братьев», которые заскорузли в
старых повадках, симпатиях и вожделениях, и идите творить
новую жизнь. Не на словах, а на деле покажите себя,
присоединяясь к общему могучему потоку нового
социалистического строительства, и явите всем пример вашей
общественной деятельности не как баптистов, а как
граждан Советского государства. Некоторые из вас говорят
теперь мне, что вся ваша общественная деятельность
должна вполне совпадать с решением и направлением работы
рабоче-крестьянской власти. И верьте мне, что
пролетариат и крестьянство и воплощенная ими власть очень
мало будут интересоваться вашей историей и будут «по
делам вашим судить вас». Но пока и дел ваших нет, а
если они и есть, то невольно вызывают всяческие
сомнения и недоумения, — то хвост ближайшей истории вашей
невольно тянется за вами и мешает вам в вашей
общественной жизни и деятельности.
Некоторые из вас говорят, что всюду вам мешают и
всюду на вас лгут примазавшиеся и протиснувшиеся в
советские ряды бывшие служители алтаря православной
церкви, миссионеры, деятели святейшего Синода и
прочая крайне подозрительная тому подобная черносотенная
братия. О, если это так, как действительно было,
кажется, в Самаре или в Казани и, наверно, в Твери,
немедленно разоблачайте этих волков в овечьей шкуре и
наперед знайте: пощады им от Советской власти не будет.
Айвазовым, Скворцовым, Кальниным, Буткевичам и
другим поповским жандармам охранки ведомства
православного исповедования, как и самим попам, нет места
в рядах советских учреждений, и к этой породе людей мы
должны еще долго, долго относиться с особой
подозрительностью и осторожностью.
Но умерьте пыл и своих собственных попов и
начетчиков, ваших пресвитеров, наставников, благовестников
и пр., которые все время отвлекают ваши массы от
сосредоточенности на серьезном деле строительства России в
285
сторону бесконечных воздыханий, славословий и молитв,
под которыми кроется тоска о старом буржуазном,
мещанском мире, ныне совершенно у нас разрушенном,
возврата к которому нет и не может быть.
Пора понять, что в наш век, в наши страдные дни
«делу время, потехе час». И лишь делом и в деле вы
можете доказать ваши пока что голословные утверждения,
что вы-де все, как один, стремитесь помочь рабочим и
крестьянам и всей их совокупной рабоче-крестьянской
власти в важном и нужном деле социалистического
строительства России, или откровенно сознайтесь, что вы
находитесь по ту сторону баррикад, и тогда, конечно, наши
с вами дороги разные. Со всеми теми, кто не с нами, мы
боремся твердо и неуклонно и действительно до
победного конца!.. —
Я с особой охотой и удовольствием делаю здесь одну
поправку, касающуюся так называемых «толстовцев»*
Мне говорят, и совершенно правильно говорят, что и
среди толстовцев не все обстоит благополучно, что и там
острый и беспощадный меч революции произвел
разделение. И там уже нет единения; и там уже есть толстовцы и
толстовцы.
Правда, если бы был опубликован весь текст моей
статьи3, то читатели совершенно ясно увидели бы, что все,
что я говорю, относится исключительно к той группе
толстовцев, которые находятся возле так называемого
«Объединенного совета»4.
Но все-таки я не только считаю возможным, но прямо-
таки необходимым как в этом предисловии, так и в самом
тексте статьи еще раз подчеркнуть, что есть и другая
группа толстовцев, которых коснулось дыхание
современной жизни, которым не только не чужды
коммунистические настроения, но сознание которых вполне приемлет
коммунистические начала, которые болеют муками
рождения нового строя обновленной жизни и которые по силе
и возможности помогают всем, чем только могут,
осуществлению и закреплению новых начал нашей новой
русской жизни и радостно следят за ростом коммунизма в
Западной Европе.
Кстати сказать, это деление среди толстовцев на две
группы не ново. Оно ведет свое начало еще с 90-х
голодных годов прошлого столетия, когда толстовцы впервые
значительно выступили активно на общественную арену,
286
проявив себя в деле помощи голодающим. И именно эта
работа разделила толстовцев. Одни в
благотворительности нашли утеху, другие, именно благодаря этой
деятельности подойдя близко к крестьянским обездоленным
массам, ясно поняли, что вся эта полублаготворительная
работа на почве помощи голодающим крестьянам не может
удовлетворить пытливого человека, что надо идти другой
дорогой, надо работать непосредственно в массах и с
массами, перестраивая самые основы жизни. Среди
толстовцев образовалось большое течение, и эту группу стали
называть «темными» — их так прозвала покойная София
Андреевна Толстая, жена Льва Николаевича,
относившаяся к ним с полным презрением и даже ненавистью.
И, правда, было за что: совершенно опростившиеся,
переменившие городские костюмы на деревенские,
изменившие образ жизни, занятия и труд, так что их едва можно
было отличить от крестьян, они, эти новые «народники»,
не могли не вызывать негодования у кичливой, властной,
гордящейся своими прерогативами женщины.
Многие из них были с большим образованием, а
некоторые по рождению принадлежали к высшему обществу.
Это особенно шокировало и возмущало Софию
Андреевну и других антитолстовцев, живших вокруг Л. Н.
Толстого. Эти «темные» настойчиво предъявляли
требования к Льву Николаевичу, желая, чтобы он изменил
образ своей жизни, и прямо говорили ему, что надо
действовать, идти в народ, жить среди него и именно там
работать.
Во главе «темных» стояли три брата Алехиных; к ним
примыкали Новоселов, Гастев, братья Дудченко, Хил-
ков, Дадьяни, Сухачев, Скороходов, Леонтьев и многие
другие *.
В близком общении с ними были Трегубое и Бирюков.
Алехины и их друзья, не дождавшись от своего вождя
прямых действий, решили сами действовать и двинулись
в народ.
Одни пошли по России в качестве простых сельскохо-
Было бы желательно, чтобы нашлись деятели из этой среды,
которые бы или в виде воспоминаний, или в виде очерков дали
историю этого своеобразного хождения в народ в самые
сумерки нашей общественной мысли, в эпоху Александра III, в
темные 80-е годы.
287
зяйственных рабочих или работниц. Идя по селам, они
работали на косовице, жнивье и на других работах у
крестьян и вели свою откровенную пропаганду против
правительства Александра III, против православной церкви,
против военщины и имели значительный успех среди
народа, особенно среди сектантов.
Некоторые из них успели пройти целые губернии в
течение многих месяцев. Так, например, Митрофан Алехин,
художник с академическим образованием, простым кос*
цом прошел Россию из Рязанской губернии до Полтав-
ской, где и был арестован.
Правительство обратило сугубое внимание на это
новое, после народнического, хождение в народ
интеллигенции и всюду при помощи полиции и попов арестовывало
толстовцев и административно ссылало их. Таким
ссылкам из этой группы были подвергнуты братья Алехины,
Скороходов, Дудченко, Гастев, Хилков, Дадьяни и мно*
гие другие. Другая группа «темных», близкая и
совершенно родственная по духу с ушедшими поодиночке в
народ толстовскими пропагандистами, решила осесть в
деревне коммунами, — тогда их называли колониями, ибо
слово коммуна, конечно, и не могло быть по его
нелегальности,— и принялась за коллективный
сельскохозяйственный труд с полным отрицанием частной
собственности, поставив себе целью сближение с крестьянским
населением, желая вести пропаганду не только словом, но и
действием, самой жизнью. Некоторые колонии
просуществовали довольно долго и оставили несомненный след в
народной жизни, отнюдь не меньший, чем сельские
поселения народников, а там, где было сектантское население,
несомненно больший, несмотря на то, что на это движение
с разных сторон: и со стороны выдохнувшихся
народовольцев, и со стороны правительства и попов — сыпался
град насмешек и издевательств и всяких препятствий.
Интересно отметить, что покойный Г. В. Плеханов,
относившийся ко многим идеям Л. Н. Толстого совершенно
отрицательно, не раз говорил мне, что, по его мнению,
именно эта группа толстовцев заслуживает
наибольшего внимания и что она ушла значительно вперед, чем
Толстой и стоит на более правильном и жизненном
пути, чем сам Толстой и его ближайшие друзья. Г. В.
Плеханов тщательно расспрашивал каждого, кто был знаком
с этим движением, и, например, В. М. Величкину, близко
288
знавшую всю эту группу «темных», настойчиво
рекомендовал записать подробные воспоминания, что она
впоследствии и сделала отчасти под прямым впечатлением
желаний Георгия Валентиновича *.
Большинство колоний этих рассыпалось; многие из
их деятелей вернулись в свое первобытное состояние,
совершенно разочаровавшись в толстовстве, как в таковом,
некоторые покончили самоубийством, как Гастев, Суха-
чев, другие прочно сели на землю отдельными семьями.
Многие были подвергнуты жандармскому разгрому,
обыскам, арестам и новым высылкам и ссылкам (Хилков,
Дадьяни, Дудченко, Бодянский и др.).
Другая группа последователей Л. Н. Толстого,
принявшая учение Толстого и немного опростившаяся и
также отчасти пострадавшая от преследований
правительства Александра III и Николая II, хотя и в более
мягких формах, была, несмотря на один источник
вдохновения, очень далека от группы «темных», далека и по
своему настроению, и по образу жизни, работы и
действия.
И это разделение так и осталось до сего времени. Эта
вторая группа, особенно в связи с духоборческим
движением в Закавказье**, тоже пострадала от преследований
правительства, в том числе и В. Г. Чертков, а также Тре-
губов, Бирюков и Буланже. Трое последних в то время
занимали промежуточную позицию между группой
«темных» и второй, приближенной к Толстому, и менее
радикально настроенной, и поддерживали деятельное
сношение как с теми, так и с другими.
Это разделение толстовцев того времени имело свои
основания. Оно существовало около тридцати лет ранее
и существует и теперь в другом виде, в другой форме.
Одна часть, замкнутая в самой себе, проникнутая чисто
сектантским духом, тяготеющая к отсталым формам
жизни, не желает продвигаться вперед; другая, более живая,
имеющая непосредственные связи с массой, живущая
жизнью живых, реалистичная, стремится найти пути
единения с рабочими и крестьянами. В движении этих народ-
* См. В. Величкина. В голодный год с Львом Толстым.
Воспоминания. Вступительная статья и примечания Влад. Бонч-
Бруевича. М.—Л., 1928.
** В связи с этим движением опять сильно пострадали Хилков,
Бодянский, Дудченко, Дадьяни и др.
289
ных масс видят эти толстовцы много светлого и хорошего
и стремятся внести и свою лепту в общие усилия
переустройства народной жизни на новых началах.
Кривое зеркало сектантства
В 1921 г. состоялся в Москве I Всероссийский съезд
сектантских сельскохозяйственных и производительных
объединений (коллективов). Этот съезд, по замыслу лиц,
его собиравших, очевидно, должен был отобразить кол-
лективную мысль и волю многомиллионного так
называемого сектантского, по преимуществу крестьянского,
населения России. И несмотря на всю категоричность
резолюций этого съезда, я утверждаю, что этот съезд не
только не отображает мысли и воли сектантов России, но
что даже самая деятельная и самая передовая часть
сектантства не только не была на этом съезде, но даже
не была приглашена. Достаточно сказать, что
закавказские духоборцы, не раз приезжавшие в Москву, о чем
хорошо известно организаторам съезда, не
присутствовали и не были даже приглашены на этот съезд, хотя они
живут коммунами. Точно так же не присутствовала левая
часть молоканства, так называемые «духовные» и
«общие», несмотря на то что эти последние провозгласили
коммуну еще в 1856 г. От ново-израильтян
присутствовали четыре случайных гостя, не имевших полномочий от
общин. Они были у меня и заявили, что с этими
«мертвецами», т. е. членами съезда, «нам делать нечего»... Не
были и представители многообразных общин «Старого
Израиля» — тех, кого ранее обыкновенно ругали
«хлыстами». Коммуны «Начало века», которые еще с 1905 г.
отказались совершенно от частной собственности и долгое
время жили действительной коммуной, состоявшей
преимущественно из рабочих, отказались прислать делегата,
считая съезд в таком виде излишним, а их письмо,
присланное на съезд, ставившее вопросы совершенно в
другую плоскость, несмотря на обещания, даже не было
оглашено. Если бы я стал перечислять и дальше, кто не
был из тех сектантов, которые на этом съезде должны
были быть по существу дела, то этот список оказался бы
слишком длинен.
290
И уже по одному этому съезд и образовавшийся на
нем «Совет съезда» ни в коем случае не может
претендовать и не может считаться полномочным представителем
русского сектантства, как такового.
Но помимо этого и самые решения этого съезда, имея
в себе внутренние противоречия, отнюдь не являются
типичными для русского сектантства.
Невольно хочется спросить: когда, с каких пор, на
какой платформе могут объединиться совершенно разные,
друг другу противоречащие, друг друга отрицающие
секты?
Если мы заглянем в историю сектантства, то мы сразу
обнаружим деление всех сект, согласно их принципам, на
две совершенно друг другу противоречащие группы: на
новейшие секты (западного происхождения) и на старые
секты (восточного происхождения). В первую группу
должно отнести баптистов, пашковцев, меннонитов, штунди-
стов, адвентистов, евангеликов и пр. и т. п. Ко второй —
духоборцев, молокан, новый и старый Израиль, «Начало
века», скопцов, чемреков и проч.
Эти две группы настолько друг другу противоречат
в самых коренных понятиях, в самых основах своего
учения и всего миросозерцания, что можно, наверное,
сказать: никакого серьезного общения между ними не было
и быть не может. Но помимо этого и внутри самих этих
сект — особенно среди первой группы (западного
происхождения)— постоянно происходит внутреннее
разделение. И если к этим явлениям жизни этих общин подойти
с общественно-классовым анализом, то тотчас же станет
ясным, что иначе и быть не может, и это деление
придется признать очень здоровым и жизненным явлением.
Возьмем несколько примеров: еще в 1874 г. на «братском
совещании» штундистов голоса резко разделились на две
равные части: одни пошли за известным сектантским
пропагандистом Ратушным, другие — за Балабаном.
Ратушный, состоятельный крестьянин-хуторянин,
являлся ярым представителем сельской мелкой буржуазии,
сильного, отчасти даже кулаческого крестьянства. Все
свои требования э^га группа сводила к весьма малому:
они хотели быть благотворительными для души спасения;
они крайне осторожно критиковали православие и свою
умеренную оппозицию властям сводили на нуль,
превращая ее в просьбы и ходатайства.
291
Пламенный и бурный Балабан, представитель не
только маломощного, но беднейшего крестьянства, вычитал
из евангелия, что земля должна принадлежать всем, что
помещиков не нужно, что богатые должны отдать свои
богатства бедным, что обряды как православной церкви,
так и сектантские — «это театры», что надо идти на
борьбу до самой смерти, и, конечно, на «братском совещании»
произошел раскол, и вчерашние «братья» ушли с него
врагами, друг друга проклинающими. Одни —
последователи Ратушного и Рябошапки, другого крупнейшего
пропагандиста староштундизма, тоже богатого крестьянина-
хуторянина, постепенно превратились в баптистов, другие
стали называться новоштундистами, и ими
правительство Александра III, по инициативе Победоносцева,
населило тюрьмы, Сибирь, Закавказье, куда сотнями ссылало
этих смелых народных пропагандистов. Попытка
объединения сектантов различных оттенков одного и того же
евангелического направления была произведена также
известными пропагандистами евангелизма среди
высшего общества Пашковым и Корфом, которые в 1883 г.
собрали съезд этих сектантов в Петербурге. Несмотря
на то, что здесь собрались, казалось, более
единомыслящие, они, однако, не могли даже договориться до общей
программы съезда, и хотя «все собрание усиленно
молилось», в то время как Пашков и другие главари съезда
ушли в «совещательную комнату», договориться ни до
чего не могли, и... «доктор (богословия) Бэдкер объявил
от имени братьев, составлявших программу, что они
берут ее назад, и этим удовлетворили всех*, потому что
опасались, что дальнейшее обсуждение этих вопросов может
вызвать взаимное неудовольствие», — так рассказывает
об этом съезде известный баптистский вождь и
пропагандист, ныне умерший, Павлов.
Такие же явления — раскол, отпадения, деления сект
по классовому признаку внутри себя — замечались и у
адвентистов, и у духоборцев, где богатая партия (горе-
ловцы), не желая ничего общего иметь ни с канадскими
духоборцами, ни с теми закавказскими, которые живут
коммунами, совершенно отошла от своих «братьев» и
предала их в руки правительства, воспользовавшись
общественным имуществом. То же мы наблюдали и
у молокан, и у ново-израильтян, и у скопцов, и многих
других.
292
При образовании новой секты, когда сердца пылают
озарением нового учения, где все с величайшей охотой
идут на страдания, на жертвы, здесь в эту пору нередко
объединяются классово противоположные элементы и как
будто бы достигают «примирения классов» на основах
христианской морали, на основах евангелия, «всеобщей
любви», когда наивным людям кажется, что и в наш век
всесокрушающей борьбы, все люди могут быть
«братьями».
Но жизнь берет свое. Дни увлечения быстро
протекают, весна человеческих чувств и воздыханий быстро
тускнеет, интересы дня, среды, класса побеждают все,
и... слюнявое братство распадается.
Проявляется в жизни то, что должно быть и что везде
есть в этом старом мире, под этим старым небосводом.
Люди группируются согласно своему бытию, которое и
определяет их сознание. Противоположности жизненных
интересов дают себя знать: вот почему нет на свете ни
одной книги, так разно понимаемой, так разно толкуемой,
как евангелие. Мы уже видели, как маломощное и
беднейшее крестьянство на основании евангелия добралось
до помещичьей «землицы», — заметьте, это 50 лет тому
назад, — а элементы богатые, кулацкие, купецкие ловким
образом оправдывали даже самую бедность, ибо,
говорили они, если не будет бедных, то и богатым будет
трудно проявить свою доброту... Грошовая
благотворительность, мещанская добродетель, покорность,
низкопоклонство перед властью, ибо, говорили они, «начальство не
напрасно носит меч», вот все, на что способны были эти
буржуазные элементы деревни и мещане городов типа
лавочников и иногда присоединявшиеся к ним, забитые
беспросветной нуждой мелкие ремесленники. Все эти
подразделения надо хорошо знать, прежде чем судить о
сектантских группировках, ибо здесь мы действительно
можем сказать, что как есть крестьянин и крестьянин,
точно так же есть сектант и сектант, ибо сектанты по
преимуществу из крестьян и им свойственны все те
крестьянские свойства, которые мы знаем.
Если мы посмотрим на резолюции разбираемого нами
съезда сектантов, то мы увидим, что главнейшее
объединение, судя по голосованию, вышло по вопросу об отказе
от воинской повинности по религиозно-этическим
мотивам. Очень жаль, что до сего времени совет этого съезда
293
не удосужился прислать, — а я лично об этом
неоднократно просил, — список всех тех сектантских организаций,
которые выслали своих представителей на съезд, а
также до сих пор нет обещанных протоколов съезда. Но,
несмотря на это, по имеющимся сведениям, даже по этому
вопросу приходится удивляться такому неожиданному
единодушию. В самом деле, ведь всем хорошо известно,
что, например, баптисты, молокане, адвентисты в своей
истории, за редкими исключениями*, не имеют случаев
отказов от воинской повинности в предыдущие эпохи.
Они усердно и даже с известным воодушевлением
воевали всю империалистическую войну, точно так же как
их, баптистов, «братья» за границей напрягали все
усилия для побед и одолений каждый в своей стране. Ллойд
Джордж5, этот вождь и вдохновитель
империалистической войны, — тоже баптист, и именно он был одним из
популярнейших ораторов Всемирного конгресса
баптистов в Лондоне, состоявшегося еще в 1905 г. Он на этом
конгрессе был особо горячо приветствуем этим
многолюдным действительно всемирным собранием баптистов. «Все
собрание вскочило, чтобы приветствовать его», — так
повествует отчет конгресса... На этом конгрессе были и
русские баптисты-депутаты. Я не думаю, что от меня кто-
либо потребует доказательств того, что баптист Ллойд
Джордж является самым отчаянным милитаристом и что
как к нему, так и ко всем баптистам всего мира, в том
числе и к русским, говорившим в своем «Исповедании
веры», напечатанном еще за границей известным русским
вождем баптистов, их пресвитером Павловым, что они
«веруют, что правительство (Александра III и
Николая II), которое и при новом завете не напрасно носит
меч, имеет право и обязанность по божию закону
наказывать смертью и употреблять меч против врагов страны
* Представители баптистов утверждают, что баптистов и
близких к ним по духу «евангельских христиан», отказавшихся от
военной службы в царствование Николая II, во время
империалистической войны, было пятьсот с лишком человек. Само собой
понятно, что если даже взять всю эту цифру, то она составит
весьма малый процент от всей массы призывного возраста
баптистов-мужчин и ни в коем случае не превысит - более 3%
этих возрастов. Ясно, что существенного значения эти
цифры не имеют, и всем остальным баптистам прятаться за эти
антимилитаристские ширмы решительно нет никакого осио«»
вания.
294
в защиту вверенных ему подданных, а посему * мы
считаем себя обязанными нести военную службу, когда
потребует от нас этого правительство» — к Ллойд Джорджу
и к русским баптистам, говорим мы, не идет кличка
антимилитаристов, непротивленцев, как к корове не идет
седло. Относительно тех, кто насчет военной службы имеет
иные взгляды, про них в этом «Исповедании» сказано,
что они, баптисты, могут «сердечно соединиться и с теми,
которые не разделяют нашего (их) убеждения
относительно присяги (которую баптисты также признают) и
военной службы». Значит, с антимилитаристами можно
лишь «сердечно соединиться». Не правда ли, что после
всего этого совершенно ясно, что и к Ллойд Джорджу, и
к русским баптистам, повторяем мы,
антимилитаристические, непротивленческие одеяния совершенно не
относятся по самой сущности их вероисповедания. Интересно
отметить, что это «Исповедание веры и устройство общин
крещеных по вере христиан, обыкновенно называемых
баптистами, с доказательствами из священного писания»
вновь перепечатано баптистами в 1918 г. в г. Москве
издательством «Слово Истины» и куплено одним моим
знакомым, интересующимся сектантством, 20 апреля 1921 г.**
в Москве, на Рождественке, в книжном магазине «Слово
Истины», принадлежащем баптистам. Из этого мы
можем заключить, что мы здесь цитируем не какой-то
устарелый материал, как некоторые пытаются это сказать, а
материал современный, неоднократно переиздаваемый
самими баптистами и распространяемый ими до самых
последних дней. Да иначе и быть не может, ибо кто знает
баптистов, тот знает, что это одно из основных изданий
этой секты, без которого нельзя обойтись при изучении их
веры, их миросозерцания. Никаких иных постановлений
ни один баптистский съезд на этот счет нигде не делал,
* В издании 1918 г. это место от слов «наказывать» и т. д.
редактировано так: «наказывать делающих злое (Матф., 26:52;
Быт., 91Ш и употреблять меч в защиту граждан...» Ясно, что
это смягчение отдельных слов и выражений совершенно не
меняет сути дела.
** Стало быть, и современное правительство рабоче-крестьянской
власти, по учению самих же баптистов, «не напрасно носит
меч». Благодарим хотя бы и за это! И по этому же тексту
отбывание воинской повинности баптистами должно выполняться
и в настоящее время, ибо если это не так, то для чего же
печатать и распространять в наши дни это исповедание веры?
295
да и делать не может, так как мелкособственнические
интересы этих групп населения, конечно, всегда мирились и
будут мириться с военными формами самозащиты.
Спрашивается, отчего же теперь вдруг, здесь, на съезде, такой,
с божией помощью, поворот? Не являет ли нам все это
простое махание рук, без внутреннего обоснованного
протеста, наглядный пример, как обрабатываются
малосознательные выборные на съезд группой интеллигенции
анархо-толстовского толка, совершенно не отражающей
настроений народно-сектантских масс? Или, может, и
здесь, как и во многом другом, проявился
мелкомещанский расчетец, что, может быть, удастся под общим
флагом прошмыгнуть и как-либо добиться новых льгот, на
этот раз прикинувшись смиренномудрыми,
христианнейшими из христиан, забыв о том, что только что они сами
браво носили николаевские солдатские мундиры, по
службе всегда были исправны, великолепно делали
«честь», «ели» глазами отцов-командиров, состояли на
хорошем счету у начальства, за что и переводились, для
поощрения, в фельдфебеля, писаря и каптенармусы.
Друзья, чем же Красная армия хуже николаевской
солдатчины и почему именно в ней вы не хотите поработать
и послужить, отвоевывая родину от Колчаков,
Деникиных, Врангелей, белых поляков, латышской буржуазии,
Юденичей и прочих истинных врагов нашего
социалистического отечества, столько времени терзавших его со всех
сторон? Почему вы не хотите вместе со всем народом
подготовиться на тот несчастный случай, когда Советское
правительство вынудят вынуть меч из ножен, чтобы дать
стойкий отпор всем тем буржуазным милитаристическим
правительствам, которые посмеют посягнуть на жизнь и
свободу нашего социалистического отечества?
Вот почему участие в антимилитаристском
голосовании этого съезда баптистов, молокан, добивавшихся
офицерских чинов в николаевской армии, — их никогда не
хотели производить, и они этим были недовольны,—
адвентистов, ново-израильтян, всегда увешивавших себя
оружием (многие из них терские и кубанские казаки, и
эти ново-израильтяне-казаки стали еще в феврале 1917 г.
активно на сторону революции), а также и некоторых
других представителей сект, совершенно непонятно и
решительно не обоснованно и сплошь лицемерно. Точно так
же еще более ничем не обосновано голосование § 4, где
296
предъявляется требование «о возвращении членов
сектантских объединений, мобилизованных... по трудовой
повинности». Здесь совершенно явное желание
выклянчить у современного правительства лишнюю льготу, мысль
о которой, конечно, никому, кроме некоторых совершенно
зарапортовавшихся толстовцев, и прийти в голову не
могла. Столетиями известно, что огромное большинство
сект везде и всегда все подати, кроме специально
церковных и иногда военных, платило в высшей степени
аккуратно. Точно так же хорошо и точно выполняли они
все трудовые повинности, и именно сектантов на этот
счет всегда и везде ставили в пример другому населению.
В самом деле, ведь надо дойти до отрицаний некоторой
незначительной части старообрядцев спасова согласия,
так называемых нетовцев, отрицающих решительно все и
видящих идеал будущего в том, что «земля должна упасть
на солнце и сгореть», чтобы отпихивать такие
общественно-трудовые повинности, как починка дорог, тушение
лесных пожаров, расчистка снега в заносах на железных
дорогах, подвозка дров к замерзающим городам, рубка
леса и пр. и пр. Толстовцы, на словах отрицающие
государство и пользующиеся всегда и везде всеми его
благами, до государственных пайков включительно, давно
хотят сказать, как пытаются то же сделать и анархисты
всяких иных толков, что государство — само по себе, а
они — сами по себе. На практике этот боевой свой клич
сводят они на водевиль непринятия денег в собственные
руки (за них это делают другие, еще не столь
совершенные «в духе истины»), на ворчание, недовольство и
иногда лягание власти, будучи вполне импотентными во всем
сколько-нибудь более решительном. Они пытаются свои
идеи «противления» государственному злу заронить в
массы, и, само собой разумеется, из числа 150 млн.
людей, населяющих наш Союз, всегда найдется не только
несколько десятков, но и несколько сотен, допустим —
несколько тысяч, которые также начнут бурлить и
вариться в собственном соку «протеста», «оказательства»
и пр. Но имеет ли это какое-либо отношение к массам,
как к таковым? Решительно никакого. Некоторые
внешние признаки, словеса из учений, разговоров, проповедей
заставляют мало знающих сектантский вопрос иногда
как будто бы сближать тех и других, но это несомненная
ошибка, и этот параллелизм лишь кажущееся явление.
297
Возьмите, например, потомственного меннонита и
толстовца: тот и другой будут говорить о невозможности
военной службы, оба предстанут перед вами как отчаянные
антимилитаристы. Но могут ли ужиться они вместе?
Отнюдь нет. Через пять минут теоретического разговора они
разойдутся непримиримыми идейными врагами, ибо все
основы их учения совершенно разные. Парадная
внешность иногда настолько затуманивает действительность,
что необходимо беспощадно снять этот флер, в который
ловкие сектантские политиканы закутывают не особо
мудрых и мало искушенных в съездовских махинациях
простосердечных представителей различных общин и
групп, чтобы добраться до истины. Лишь через несколько
дней очухиваются и начинают понимать эти простые
люди, что голосовали они зря, наивно обнаружив свои
совершенно неидейные стремления, что они сбиты с толку,
что попали они если не в беду, то в крайне неловкое
положение. Разбираемые нами резолюции дают нам явный на
то пример.
Под § 11 имеется следующее заявление к съезду: «Мы,
группа членов Всероссийского съезда сектантских
земледельческих общин, коммун и артелей, вегетарианцы по
убеждению, считаем убийство не только человека, но и
животных недопустимым грехом перед богом и не
употребляем мясной убойной пищи, а потому от лица всех
сектантов-вегетарианцев просим Наркомзем не
требовать от сектантов-вегетарианцев выполнения мясной
повинности, как противной их совести и религиозным
убеждениям». Подписали 26 человек. Рассматривая эти
подписи, прежде всего бросаются в глаза фамилии
интеллигентов Загорского, Дашкевич, Шохор-Троцкого, Апосто-
лова, Родионова, Вл. Черткова, которым решительно не
о чем просить Наркомзем, ибо они никогда не
производили и не производят никаких материальных благ, а лишь
потребляли и потребляют их. Конечно, предписание Нар-
комзема о мясной повинности их не касается ни в какой
мере, а стало быть, и выступать им ходатаями по делам
сектантов-вегетарианцев в вопросе такой повинности,
которой они сами не несут и нести не могут, по меньшей
мере странно. Я полагаю, эта группа интеллигентов не
считает же самих сектантов за безголосое и безмозглое
стадо, не могущее решительно ничего самим заявить о
себе, без посторонней помощи.
298
Но еще более странно читать «резолюцию о
ходатайстве группы вегетарианцев», которая гласит: «Съезд,
заслушав заявление членов съезда вегетарианцев,
выступающих перед Наркомземом с ходатайством об отмене
мясной повинности с сектантов-вегетарианцев,
постановил: присоединиться к названному ходатайству
единогласно». Вот это великолепно! И здесь достигнуто полное
«единогласие», в то время как на съезде присутствовали,
например, молокане, всегда употребляющие мясо в
пищу. На Всероссийском съезде в Дилижане духовных
молокан за несколько дней всей общей братией было
съедено 57 прекрасных, жирных быков, которые пошли на
варево традиционной, очень вкусной молоканской лапши и
кислых щей. И решительно никто на этом многотысячном
съезде молокан со всей России никто не отказывался от
этой великолепной мясной пищи. Отчего же теперь, когда
нужно платить повинность, и молокане вдруг сделались
здесь, на съезде, вегетарианцами? Зачем нужно было
руководителям съезда так подводить сектантов и ставить
их в столь глупое и смешное положение? Баптисты, ново-
израильтяне, адвентисты, меннониты, евангелики, все —
всеядные и мясо едят великолепно. Даже трезвенники, не
употребляющие мясо в пищу, разрешали своим
общинникам продавать мясо, торговать им. Да ведь и
толстовцы не разрешают быкам, петухам, баранам умирать у
себя своей естественной смертью, а просто, когда сия
тварь нарождается в большем, чем нужно, количестве,
продают их на сторону и, конечно, умильно закрывают
глаза, утешая себя тем, что всех этих милых животных у
них покупают не на жаркое, а, конечно, на племя или,
может быть, для коллекции что ли? Какая изумительная
наивность. Почему же вдруг здесь, на съезде, охватило
всех такое любвелюбие к тварям земным? Да просто
потому, что русский мужичок весьма смекалист. Что же,
мол, из того, что я сам ем мясо, думал какой-либо
молоканин, голоснем за резолюцию, может быть, и пройдет, и
лишнюю тяготу, в виде мясной повинности, на основании
слова божия — «как мы есть истинные христиане» — с нас
и снимут. Избавиться от государственной повинности в
пользу собственного кармана, собственного интереса —
вот откуда это единогласие в этой резолюции, как и во
многих других. А глупенькие или наивные интеллигенты
из «во Христе юродствующих» думают, что они делают
299
замечательное, «глубоко идейное» дело, которое должно
перевернуть весь мир, когда из-за своих собственных
куцых идеек подводят невысокомудрствующих
представителей сектантской массы под явные и справедливые
удары. Лицемерное единогласие здесь так у всех на виду,
что, право, большей медвежьей услуги гг. толстовцы не
могли оказать сектантам, выставив их на явное
посмешище и вселив еще больше недоверия к их организациям и
их искренности.
После этого пресловутого съезда как будто сектанты
начинают прозревать, в какую трясину попали они,
поддавшись ухищрениям «Объединенного совета» и его
руководителей интеллигентов-толстовцев. Нам известны
факты полной неудовлетворенности присутствовавших
там сектантов, например, ново-израильтян, некоторых
молокан и др.
Кроме того, как только эти решения начинают
доходить до народных сектантских масс, так тотчас же
их коллективный разум начинает решительно
протестовать против всего того, что сделано на этом съезде. Так,
после съезда состоялся в станице Белореченской
Кубанской области многолюдный съезд ново-израильских
общин, на котором присутствовало более 300 депутатов.
Пятым вопросом на повестке стояло: «Отделение
новоизраильской общины от объединенного Всероссийского
Совета». Председатель съезда Поярков, открывая прения
по этому вопросу, заметил, что, «сколько ему, как
председателю ново-израильской общины, приходилось иметь
дело с этими объединенными советами сектантов на
местах и сколько пришлось сделать правильные выводы из
доклада наших представителей, участвующих на
Всероссийском съезде сектантов, я подчеркну: нам необходимо
выделиться из этого союза сектантов, ибо нам не по пути
с ними, так как получается из союза этого: «лебедь, рак
да щука»»..,
Таким образом, мы видим, что как только народно-
сектантская масса узнала суть дела Всероссийского
московского съезда, так тотчас же стала от него
отходить, откалываться, ибо решения московского съезда
оказались неприемлемыми для сектантских масс. Новый
Израиль — эта большая, мощная сектантская
организация уже ушла. Многие другие или отколются, или
будут столь пассивны, бездеятельны, что никакого значе-
300
ния иметь не будут и никакой поддержки объединенному
совету оказывать не станут...
Мы убеждены, что эта широко народная сектантская
крестьянская масса выдвинет из своей среды много
активных деятелей и внесет свою крупную долю в общее
строительство нашей страны, которое, борясь с разрухой,
совершает Советская власть по всей земле необъятного
нашего Союза, столь много исстрадавшегося от
империалистической и гражданской войн.
Крестьянские сектантские организации должны
откликнуться на общенародный клич к новому
строительству новой жизни на новой земле и показать всем, как
умеют они работать, организовывать, строить, не обращая
никакого внимания на хныканье всех размагниченных
интеллигентов и иже с ними.
Мертвые в мире почили,
Дело настало живым!
Москва, 1921 г.
IV. Письма
Л. Н. Толстому
Мой адрес: Maldon, Purleigh, Essex, England.
18-го октября 1898 г.
Дорогой Лев Николаевич, я сейчас, как видите, нахожусь
в Англии; живу у Чертковых. Они пригласили меня
помогать им в их делах, и я приехал (полтора месяца тому
назад) из Швейцарии. Я пользуюсь настоящим удобным
случаем личной передачи письма и хочу написать Вам
более или менее подробно все то, что я считаю
необходимым для правильной и серьезной постановки дела Черт-
ковского заграничного издательства.
В настоящее время кроме отдельных брошюр и книг
у нас будет издаваться «Свободное слово» (первый номер
Вы, наверное, уже имеете), а также и вновь предпринятое
издание «Листок свободного слова», первый номер
которого выйдет через неделю, полторы. В журнале будут, как
и прежде, помещаться более обширные статьи и
обозрения русской и иностранной жизни, и также, так сказать,
архивные документы, в «Листке» — текущие
корреспонденции, статьи на вопрос дня, библиография, критические
заметки, статьи теоретического характера (но не
большие), сообщения (текущие) из различных стран и пр.
Мое желание, и я сильно на этом настаиваю, чтобы
«Листок» и журнал не носили бы сектантский характер, а
отвечали бы всем запросам жизни, чтобы страницы того
и другого были бы доступны всем честно мыслящим
людям и чтобы у нас помещались бы статьи, даже разногла-
сящиеся с мнением редакции, но ценные по своему
содержанию (факты и пр.); конечно, редакция может сделать
от себя примечание, с чем они не согласны. Вл. Гр. *,
кажется, согласен смотреть именно так на все это, как и я
смотрю, но думаю, что Ваше мнение по этому поводу
имело бы решающее значение К Я предложил Вл. Гр. печатать
в журнале и «Листке», между прочим, обзор рабочего
движения в России и за границей, краткие статьи по истории
революционного движения в России и пр. Есть очень
много полезных книг (например, Кропоткина и пр.), которые
* Владимир Григорьевич Чертков. Ред.
303
необходимо было бы переиздать, если бы было желание
и, конечно,средства.
Я разобрал уцелевший материал (после обыска) у
Вл. Гр. Оказывается, у него он весь уцелел вплоть до
1896 г.; материала много (по гонениям на сектантов), и
его необходимо возможно скорей опубликовать. Я думаю
теперь же начать собирать сведения о гонениях на
сектантов, и для этого есть полная возможность. У меня уже
собралось достаточное количество адресов людей,
живущих в России, готовых помочь этому делу (корреспондеи-
циями и пр.), но для этого необходимо еще одно условие,
без которого нельзя приниматься за дело.
Необходим человек, живущий, положим, в Москве,
который бы был 1) вполне легален, 2) предан делу, а стало
быть, и не трус, 3) и располагал бы хоть немного
свободным временем. Я пересылал бы этому человеку
письма (как — я изыскал бы способы) к различным
российским людям, он должен был бы их пересылать по почте
адресатам, а иногда, может быть, пришлось бы и самому
съездить туда или сюда и вообще помогать в том, что
будет надо. Необходимо еще одно условие: он не должен
быть болтлив, а то сейчас же пронюхает полиция.
Если среди Ваших друзей найдется такой человек,
пожалуйста, сообщите адрес, если два, то это еще лучше.
Очень было бы желательно заинтересовать нашим
издательством возможно больше людей. Каждый помещик,
каждый человек, вращающийся среди народа, всегда
поневоле знает массу фактов всякого бесчинства агентов
нашего правительства, и вот корреспонденции прямо с
места действия были бы чрезвычайно полезны в
разоблачении истинной деятельности русского правительства.
Писатели, причастные к журналам и газетам, могли бы
доставлять нам статьи по разным вопросам, запрещенные
цензурой и пр. Вообще дело свободной, заграничной
печати необходимо ставить возможно шире, только тогда
оно имеет смысл и значение; иначе же это простая игра.
Мне бы казалось, что живущие в России и
сочувствующие этому делу Ваши друзья могли бы принести этому
делу чрезвычайно много пользы, если только они
пожелали бы с искренней любовью отнестись к нему.
Должен сказать Вам, что вижу, что здесь имеются
весьма ограниченные средства на издательство, и если не
придут пожертвования, то дальше 1-го февраля 1899 г.
304
типография существовать не может и дело станет. Пусть
все сочувствующие этому делу люди примут это к
ближайшему сведению.
Не имеете ли кого из друзей в русской Польше, в
остзейских губ. и вообще на окраинах, кто бы мог
корреспондировать нам о местных событиях?
Всякие сообщения можно посылать на наш адрес, а
также и по следующему адресу: miss Vigard, 14, Wallace
St. New-Wortley Leeds.
Вот еще что: у Вас должно быть письмо
политического ссыльного из Сибири о духоборах; будьте добры
прислать его, наш переписчик сделал очень важный пропуск;
необходимо было бы его восстановить.
Сегодня вышло на русском языке «Христианское
учение». Экземпляр Вам передадут.
Всего Вам хорошего.
Любящий Вас В. Бонч-Бруевич.
P. S. Пишу все это Вам потому, что думаю, что Вы
сочувственно отнесетесь ко всему этому, и я уверен, что если
Вы только захотите, то можете очень много сделать для
этого дела.
Да, еще вот что — имеется возможность доставлять
книги в Россию большими партиями, но необходимо одно:
иметь несколько лиц в Москве и в Петербурге, которые
взялись бы принимать у себя эти книги и
транспортировать в разные места; но эти люди должны быть
безусловно серьезными и не болтливыми, так как они должны
знать, чему будут подвергаться сами и подвергать тех
лиц, которые будут с ними в сношениях. Вообще об этом
деле, если оно устроится, необходимо абсолютно молчать,
иначе быстро провалится. Адреса тех лиц, которые
пожелали бы заняться этим делом, прошу сообщить мне, самое
лучшее с кем-нибудь, кто едет за границу (из-за границы
их можно переслать почтой), или же в крайнем случае по
данному мною английскому адресу.
Всего лучшего
В. Бонч
Если пожелаете ответить на это письмо, пишите по
вышеуказанному адресу англичанки, на мое имя легко
письмо может быть прочитано.
305
Н. К. Крупской
31 марта 1909 г.
Дорогая Надежда Константиновна, давно собирался Вам
написать, но этот год был полон неожиданностей для
меня. Прежде всего, весь год я побаливал. Весной
вероисповедный вопрос не давал ни отдыха, ни срока, —
пришлось сделать ряд исследований, которые еще не
использованы в прошлом году и пригодятся для нынешнего года.
В мае (в конце) поехал я по поручению Академии наук
на исследование сектантских общин Северного Кавказа.
Исколесил Терскую и Кубанскую области и вывез оттуда
очень много ценных рукописей и другого
этнографического материала, а также много интересных и значительных
личных наблюдений. Летом (в июле) я заболел — был
первый приступ аппендицита, потом поправился, потом
еле добрался до Питера, попал в руки докторов и, по
исследованию хирургов, был немедленно уложен в Евге-
ниевскую общину, а 12 сентября, утром, вашему
покорному слуге вырезали значительное количество всяких
сращений кишок и пр. Три недели заставили меня лежать
неподвижно на спине, когда я вволю мог обсудить
центральную работу, которой занимаюсь, — это эволюция
законодательства в России по русским вопросам свободы
совести; работу эту думаю закончить подробно
разработанным законопроектом об отделении церкви от
государства и школы от церкви. Кстати, если Вам или Владимиру
Ильичу будет попадаться литература (как критическая,
так и периодическая) по этому вопросу на всех языках,
не откажите хотя бы уведомлять о названиях книг, а если
не затруднит, то прошу купить и выслать; деньги
немедленно буду пересылать. Я хочу дать подробный очерк
положения этого вопроса как и на Западе. Нужны и самые
тексты законов. Получили ли Вы три сборника, которые
я Вам послал на Париж (Материалы по сектантству в
выпусках I и II и «Избранные произведения русской
поэзии»1). Сейчас печатаю третий сборник, как выйдет —
пришлю. Ваша статья о школе была принята в «Новом
журнале для всех», потом неожиданно произошел
конфликт между редакцией и издателем. Масса сотрудников
ушла, и теперь никак не можем получить оттуда
рукописи обратно. Однако я надеюсь, что удастся выцарапать.
S06
Я только несколько дней как двигаюсь и потому не мог
еще пойти туда.
Как Вы поживаете. Все мечтаю хоть этим летом
проехаться по Европе и повидаться с друзьями, но меня все
продолжают закабалять подпиской о невыезде. Живем
мы здесь ни шатко, ни валко. Настроение теряет
подавленность и идет по рельсам серьезной критики,
переоценки некоторых ценностей и все прямо страстно хотят
знания, знания и знания. «Не желаем ходить в потемках»,
«Желаем дать себе отчет», «Желаем относиться
сознательно к общественной жизни» — вот везде и всюду что
приходится слышать.
Приветствую Владимира Ильича, Льва Борисовича,
его супругу и всех, кого знаю. Адрес наш все тот же:
Пески, Херсонская ул., д. 5/7, кв. 27, СПБ. Найдете
свободную минутку — пишите.
Вашу статью о школе, как только выручу ее,
постараюсь поместить где-либо в другом месте, хотя с
журналами у нас очень плохо. Сообщите Ваш личный адрес, а то
у меня есть Ваш старый, а я слышал, что Вы переехали
на новую квартиру. Всего Вам наилучшего.
Ваш Владимир Бонч-Бруевич
А. А. Шахматову
Владимир, 1 марта 1913 г.
Глубокоуважаемый Алексей Александрович!
Я сейчас нахожусь во Владимире, в суде, в качестве
эксперта по делу московских трезвенников К Дело еще
продолжится не менее двух недель. Отсюда поеду в Суздаль
в Спасо-Евфимиевский монастырь, а также и в другие
монастыри Суздаля. Поеду вот зачем: на юге России
(Харьковская, Курская, Полтавская губернии) и 06-
л[асть] Войск[а] Донск[ого] сильно распространено
религиозно-общественное движение, связанное с именем
крестьянина Подгорного, ныне мантийного монаха Спасо-
Евфимиевского монастыря, о. Стефана. Ему 82 года. Он
еще светским человеком был заключен в эту крепость-
монастырь, где и просидел 10 лет в одиночном
заключении за свою проповедь в народе. Он простой крестьянин.
Его последователей насчитывается более 60 тыс. Учение
его интересно, а биография поистине удивительна, «Под-
307
горновцев» или «стефановцев»,— а народ их зовет
«благодетелями» за их всегдашнюю помощь всем, —
преследуют, а теперь особенно сильно хотят преследовать и
готовят акт отлучения их от церкви. Я занимался их
исследованием в Харьковской губернии. Теперь поеду в
Суздаль, чтобы записать биографию Подгорного и описать
его заключение. Пробуду в Суздале сколько потребуется.
Хотел бы использовать эту поездку для ознакомления с
рукописями, хранящимися в монастыре, некогда
страшной тюрьме, куда сажали за религиозное разномыслие.
У меня есть там знакомства, но на всякий случай очень
прошу Вас, пришлите мне от Академии бумагу, в которой
укажите, что мне нужно ознакомиться с рукописями,
книгами, делами и др. документами, хранящимися как в Спа-
со-Евфимиевском монастыре, так и в других монастырях
Суздаля. Надеюсь хорошо здесь поработать, и если не
удастся вывезти подлинники, то сниму копии — монахов
там много, и у меня там есть друзья, и они помогут мне
все переписать, лишь бы получить подлинники.
Упомяните, пожалуйста, в бумаге, чтобы меня допустили не
только до современных, но и до старых книгохранилищ —
дела вождя скопчества Селиванова, там находящиеся, и
другие, а также упомяните, что мне поручается снять
фотографии с могил похороненных там лиц — Селиванова
и др. У меня хорошие отношения в Суздале, но все это
нужно на всякий случай.
Процесс трезвенников крайне интересен, и я все
тщательно записываю. Бумагу пришлите по адресу; на мое
имя г. Владимир (губернский), Окружной суд.
Я совершенно не бываю эту зиму в Петербурге, а так
много раз хотелось видеть Вас и побеседовать с Вами.
Искренне преданный Вам
Влад. Бонч-Бруевин
Из письма священнику
(г-ну Леониду Федорову) 1
31 марта 1919 г.
Я давно получил Ваше письмо по поводу отношения
Петроградских властей. О всех Ваших соображениях по
поводу декрета об отделении церкви от государства, не вхо«
308
дя в подробное рассмотрение, могу сказать следующее:
подход к этому вопросу у нас и у Вас совершенно
различный. Вы, как верующий человек и стоящий во главе своей
паствы, конечно, не можете иначе рассуждать, как Вы
рассуждаете в Вашем письме. Мы же, представители
рабоче-крестьянского правительства нашей Российской
Социалистической Федеративной Республики, люди
совершенно неверующие, атеисты, не можем подходить к
церковным вопросам с той стороны, с которой подходите Вы.
Мы все твердо стоим на самом решительном проведении
принципа отделения церкви от государства и школы от
церкви, здесь среди нас нет ни малейших колебаний и нет
никаких надежд на изменение в политике этого вопроса,
так как этот принцип мы считаем самым здоровым и
самым необходимым как для русского, так и вообще для
каждого народа. Помимо этого теоретического принципа,
осуществляемого теперь на практике, при свете которого
мы допускаем свободу совести, т. е. свободу веры и
неверия, каждый из нас в отдельности, а правительство в
целом, конечно, признает, что тот религиозный туман,
которым опутывают умы представители всех религий и всех
вер, в высшей степени плохо влияет на массы и на их
культурное развитие. Как теперь, так и всегда ранее я
лично писал и говорил и не устану до конца своих дней
говорить против этого тумана, который, как мне известно
из изучения всевозможных систем религиозной мысли, до
такой степени плотно облегает человеческую душу и
совесть, что пробиться сквозь эту толщу, совершенно
ненужную человеческому обществу и сознанию, бывает
крайне трудно и, конечно, теперь, когда есть полная
возможность твердой рукой разрушать все религиозные
суеверия и предрассудки, оставляя независимым принцип
свободы совести, каждый из нас обязан вывести народ на
новый путь критического сознания и полной свободы
мысли, особенно в тех вопросах, которые так долго составляли
монополию касты господствующего духовенства, всегда
покровительствуемого светской властью.
Исходя из этой точки зрения, Вам уже будет
совершенно ясно мое личное отношение, например, к
устройству тех домов для духовных упражнений или, как Вы
их называете «реколлекционных домов». Я понимаю, что,
с Вашей точки зрения, Вы считаете эти дома духовных
упражнений чем-то особенно высоким и привлекательным.
309
С нашей, социалистической, точки зрения, кроме вреда,
мыЪт них ничего не видим, но мы наверно знаем, что все
эти духовные упражнения, по большей части
развивающиеся на нервно-экстатической почве, под руководством
весьма опытных, расчетливых, прекрасно знающих, к
какой цели они ведут свою паству, пастырей, гасят
свободный дух человека, соподчиняют его воле
главенствующего духовенства, обращают свободного гражданина в раба
церкви, из которого вылепливается обыкновенный
консервативно-монархический материал, который так нужен
старому миру для буржуазного господства и который
столь ненавистен нам, представителям свободного
коммунистического строя. В этих домах, как во всевозможных
обителях и монастырях даже православной церкви, —я
говорю о тех обителях, где задачи православной церкви
стояли наиболее высоко, под видом нравственных
усовершенствований совершенно незаметно для посещающих
их, в конечном счете ведется та или иная политическая
пропаганда, которая выражается в направлении воли
паствы по тому желаемому пути, который всегда уводит
сознание этих несчастных людей не в сторону их
собственных желаний, а в сторону того главенствующего
коллектива, которому они соподчинены. Дома для духовных
упражнений, — очень умно и хитро придуманная штука
еще давнишними иезуитами, — будут рассадниками
папизма в России, что, конечно, столь же нежелательно, как
и насаждение подчинения «свободного духа» церкви,
иерархии. Я знаю, что дома эти при той свободе, к
которой мы все идем, могут возникать; я знаю, что если они
будут держаться хотя бы в рамках кажущейся
аполитичности, их не будут преследовать, потому что мы твердо
убеждены, что наше слово, наша пропаганда слова и дела
разобьет все цепи и оковы мысли и разума, которые вот
уже почти более \xk [тысячи] лет духовенство
господствующей церкви всемерно и всецело накладывает на
народные массы. Я не могу не радоваться тому
просветлению русского народа, который сам своими собственными
руками разрушает тот вековой обман, на котором
коренилась православная вера, эта нелепая вера в мощи,
чудеса и тому подобные совершенно не соответствующие
человеческому разуму представления. Мы видим, как этот
вековой обман, как мираж, рассеивается от реального
соприкосновения с этой святостью, которая так тщательно
310
скрывалась господствующими представителями
православной церкви. Когда народ пожелал познать свои
собственные святыни, когда он своими дерзкими руками
прикоснулся к тому, что каста жрецов для обмана темных
людей запрещала касаться, освящая эти никому не
нужные предметы какой-то святостью, неприкосновенностью,
тогда народ увидал сам, что его обманывают и
обманывали нагло, издеваясь над ним, подделывая мощи самым
грубым, я бы сказал, кощунственным образом2; и те, кто
подделывали, знали прекрасно, что они обманывают
народ, но они продолжали стоять у этих святынь, кадить,
читать молебны и акафисты, и обманывали, обманывали
на каждом шагу. Теперь, когда это раскрылось, народ в
громадных массах отхлынул от этих святынь и от тех
обманщиков, которые стояли на страже этих святынь.
Смотрите, как они присмирели — их голоса не слышно; да и
понятно! Что им сказать, как посмотреть в глаза и лицо
народа, когда кругом и всюду раздается гул
возмущенных голосов обманутых, увлеченных людей. Я полагаю,
что недалеко то время, когда раскрытие векового обмана
народных масс коснется не только России, но и Западной
Европы, когда и католическая церковь переживет
страшное потрясение от сильных духом народов Западной
Европы, где свет и счастье свободы все больше и больше
заливает туманный горизонт. Я думаю, что тот во сто раз
более искусный обман искушенных жизненным опытом
представителей духовенства будет раскрыт сразу с
невероятной силой, от края до края всей вселенной
католической церкви, и все чудеса чудотворных икон, мощей и
прочих нелепостей Лурда, Варшавы, Неаполя и Рима
будут сразу опрокинуты мощным взмахом всемирной
революции. Вот, что я решил ответить Вам на Ваше
обращение ко мне, ответить для того, чтобы Вы знали раз навсегда
твердое и неуклонное отношение представителей
Советской власти ко всем религиям вообще, и
ортодоксальным в частности и особенности, потому что, с нашей
точки зрения, нет большего вреда для человека, чем тот вред,
который принесла народу именно эта ортодоксальная
религия Запада и Востока. Я написал Вам с полной
откровенностью, чтобы Вы знали, с кем Вы имеете дело, и
знали бы раз и навсегда, что, несмотря на все отрицательное
отношение к самой сущности религии, религиозной мыс-
ли4 мы, представители Советской власти, найдем всегда
311
в себе силу твердости наших убеждений стоять на страже
свободы совести, как бы нелепы ни были проявления этой
совести, потому что знаем и твердо убеждены, что
бороться с убеждениями надо опытом жизни, анализом ее
проявлений, широчайшей пропагандой, требованием новых
форм общественной жизни, которые сами по себе носили
бы залог отрицания старого мира. И до тех пор, пока
духовенство различных религий не будет вступать в
политическую борьбу, как не однажды пытались сделать
представители православной религии за последние годы,
деятельность этого духовенства, находящаяся в пределах
закона, не будет подвергаться и не подвергается
преследованию со стороны Советской власти, и, наоборот,
всякие попрания ее прав будут восстановлены. Но, с другой
стороны, не надо надеяться на какие-либо малейшие
изменения в политике Советской власти в деле отделения
церкви от государства и школы от церкви. Чем дальше,
тем глубже и отчетливее мы этот принцип проводим в
жизнь твердо и неуклонно. Мы убеждены, что громадные
массы рабочих и крестьян не только пойдут к нам
навстречу, но и сами своими собственными руками, как это
сделали они с раскрытием векового обмана в вопросе
мощей, помогут нам все более и более и с каждым месяцем
все шире и шире развить нашу антирелигиозную,
атеистическую пропаганду для отрыва народных масс от старых
источников затемнения народного разума. Само собой
Вам должно быть понятно наше отйошение к вопросам
крещения, брака и т. п. церковным вопросам. Вы
говорите, что без крещения невозможно вступить в царство
небесное. И прекрасно, ибо мы хотим, чтобы никто и не
думал ни о каком царстве небесном, а если уже думать, —
надо думать о царстве людей, свободе «среди человеков»,
свободных и равных, без всяких притеснений. И,
конечно, мы ни в каком случае в творчестве наших
гражданских законов не можем считаться с тем, удобно или
неудобно тому или иному гражданину Российской
Социалистической Федеративной Советской Республики войти
или не войти в то воображаемое царство, которое Вы
называете небесным, или в ту воображаемую тьму, которую
Вы называете адом. Нас это нисколько не интересует н
нимало не касается.
312
Из письма М. В. Дудченко
Москва, 3 февраля 1932 г.
Что касается маленького, узенького вопроса о
сектантстве, которое меня интересует как таковое лишь потому,
что сектантское движение более 1000 лет было массовым
движением, — при разных обстоятельствах, при разных
условиях, в различных государствах, при различных
соотношениях сил, — а всякое массовое движение меня
интересует вообще, и в данном случае крестьянское движение
в особенности, так как мне всегда хотелось нащупать и
знать действующие силы крестьян, этих мелких буржуа;
такие, как мы, твердо знаем и твердо нащупали
движущие силы пролетариата, городской, фабричной и
заводской бедноты. Вот именно эта точка зрения мною и
проводилась в моих писаниях, вот именно это и заставило меня
изучать сектантство и заставляет продолжать это делать.
Сектантство, как таковое, конечно, не существует как
нечто однообразное, потому что есть сектанты и сектанты,
как есть крестьяне и крестьяне. Одни сектанты вышли из
крупной буржуазии, аристократии и дворянства, как
Пашков, Редсток, мать Черткова, Корф, как весьма
многие толстовцы и др., и как старообрядцы Солдатенков,
Терещенко, или как сектанты-скопцы Солодовниковы
и др., или из мелкой буржуазии, как все баптисты,
большинство пашковцев, трезвенников и т. д.; как из бедного
крестьянства, — новоштундисты, помните, последователи
Балабана, который в 1872 г. на своем съезде поссорился
с Рябошапкой, тянувшим лишь за благотворительность,
за моление и обряды, а 38 человек этого съезда, стоявшие
за Балабаном, заявили: «Обряды — это театры,
благотворительность— для господ, земля не твоя, Рябошапки, а
земля должна быть общая, а потому надо отнять землю
у панов и богатеев и разделить ее на всех, кто берется
за плуг». Вы видите, что и здесь, в этой мелкомещанской,
мелкобуржуазной среде, классовый принцип еще и тогда,
60 лет тому назад, вполне торжествовал; и если Вы этого
не видите, то не видите лишь потому, что Вы безусловно
слепы, проникнуты лишь дрянненькими, близорукими
идеями самобичевания и самоусовершенствования,
которые когда-то с таким малым успехом проповедовал
Толстой и которые так плохо применяли в жизни его адепты
313
и эпигоны — толстовцы, которые, как Вы сами знаете,
совершенно рассыпались, причем многие из них покончили
самоубийством, изменением собственным взглядам или
превратились в самых обыкновенных мелких буржуа.
Уже из этой точки зрения, которую я проводил еще
в моих статьях в журнале «Жизнь» (Лондон, Париж) в
1902 г. и позднее высказывался устно и печатно сотни раз,
Вы можете усмотреть мое совершенно определенное
отношение к сектантству. Если сектант — кулак, а таковые,
конечно, есть и были, если сектант — богатей, он меня так
же мало интересует, особенно в настоящее время, как и
всякие другие богатеи. Скажу прямо, что до революции,
при самодержавии, всякий сектант, даже и богатей, даже
и кулак, даже мелкий или крупный буржуа, даже и
аристократ, меня интересовал больше потому, что каждый
из них своим сектантством, как таковым, отколом от
православия, тем или другим протестом становился уже в
оппозицию к ортодоксальной религии, которая всегда
была в союзе с самодержавием; а мы, старые, опытные
политики, прекрасно понимали и знали, что при царизме,
когда еще самодержавие не было низвергнуто, надо было
«вместе бить и врозь идти». Вот, поскольку сектантство
помогало нам бить царизм, расшатывая представления о
церкви, о государстве, о самодержавии, о палачах, о
полиции, о царском войске, о помещиках и эксплуатации
и пр., и т. п., поскольку своим отрицанием одного больше,
другого меньше, они внедряли в народ отрицательное
отношение к самодержавному строю, постольку мы готовы
были их поддерживать и в нашей программе, и в наших
резолюциях и на деле, даже в Государственной думе; а
в наших нелегальных комитетах мы заводили с ними
знакомство и тратили время, чтобы найти с ними связь, дабы
приобщить их, насколько возможно, к общественному
движению, всегда стараясь расколоть их внутри себя по
классовому признаку. И когда сектанты, живя в
Румынии, под нашей агитацией самым великолепным и
преданным образом перевозили нам за дешевую плату
нелегальную литературу, мастерски пряча ее от пограничных
властей,— мы только приветствовали это их дело, посадили
среди них наших людей, которые вместе с ними
великолепно все выполняли и перевозили в 1902—1903 гг. по
крайней мере 250 пудов нелегальных книг, что, конечно,
мы не могли не приветствовать и не благодарить этих лю-
11-948
314
дей. Но никогда, нигде, ни в одном случае ни я, ни мои
товарищи никогда не высказывали ни устно, ни
письменно ни одного слова, что мы солидаризируемся со всей
философией, со всей идеологией, со всеми общественными
и бытовыми взглядами сектантов, так как огромное
большинство из них совершенно не совпадало и даже было
и есть противоположно нашей коммунистической этике.
А наоборот, мы изучали их, мы писали о них с
этнографической точки зрения, но очень многое из их
мировоззрения мы осуждали самым суровым образом, как,
например, совершенно никому не нужный, зловредный
принцип непротивления злу насилием и всякое другое
слюнтяйство; против самоунижения, смирения и покорности
и пр. и пр. дребедени.
Сектантство, как таковое, в настоящее время все
более и более переходит в свою собственную
противоположность, из слоя наиболее культурного при царизме, из слоя
наиболее грамотного и развитого, из слоя, к чему-то
стремящегося,— так по крайней мере можно говорить о
многих из них, — в настоящее время сектантство переходит в
слой наименее культурный, в отсталый, мало к чему
стремящийся, совершенно не понимающий действительности,
не присоединяющийся к общему делу, часто мешающий...
И Вам и Вашим друзьям сектантам предоставляется
выбор: или с нами, или против нас; другого выбора нет.
Всякий, сидящий между двух стульев или, как Пилат,
умывающий руки, всякий, создающий себе келью под
елью и желающий спасать в ней свою личную душу,
будет презрен в жизни и будет отброшен от нее, а может
быть, и раздавлен, как последний червяк, никому не
нужный, без пользы долбящий кору сухого, старого дерева и
представляющий из себя труху жизни.
Вот Вам мое отношение к сектантскому вопросу,
которое вытекает из более глубоких исторических анализов
современной действительности; таково было мое
отношение и 30 с лишком лет тому назад, когда я стал изучать
этот вопрос; таково оно осталось и теперь, когда я его
в достаточной мере изучил и когда я думаю, что знаю его
вдоль и поперек.
Вот Вам мой совершенно ясный и точный ответ на те
вопросы, которые Вы подняли и которые, конечно, стоят
на совершенно диаметрально противоположной точке
зрения, чем все Ваше мировоззрение, мировоззрение субъ*
315
ективное, мелкое, мещанское, не дающее и не могущее
дать счастья ни Вам и никому другому, ибо оно
бесплодно, бессильно и безжизненно.
Всего Вам наилучшего
Владимир Бонч-Бруевич
Председателю правительственного юбилейного
комитета по увековечению 150-летия со дня смерти
Г. С. Сковороды
Академику П. Тычине
Москва. 16 января 1945. г.
Глубокоуважаемый товарищ,
Приглашение прибыть на чествование имени Г. С.
Сковороды 1 я получил 16 декабря 1944 г., когда, конечно,
уже было поздно собираться ехать в Киев. Но я всем
моим сердцем был вместе со всеми Вами в эти
торжественные дни, когда все мыслящие на Украине воздавали
заслуженную честь и хвалу вечному старцу, мыслителю
и литератору Г. С. Сковороде. Мне очень захотелось
написать и прислать Вам мои маленькие воспоминания о
том, как Владимир Ильич, желая украсить нашу столицу
памятниками тех, кто двигал культуру нашего отечества,
распорядился поставить памятник Григорию Саввичу у
нас в Москве.
Памятник этот делала скульптор Крандиевская. Я был
назначен Владимиром Ильичем открывать памятник,
причем при открытии я должен был произнести речь,
посвященную философу Г. С. Сковороде. Памятник в гипсе
был сделан, и я его ездил осматривать 29-го сентября
1918 г. Памятники эти2 не были водружены на места по
двум причинам: в гипсе ставить их было нельзя, так как
они при наступивших очень рано суровых морозах стали
от холода лопаться и рассыпаться (так случилось с
памятником Робеспьеру в Александровском саду около
Троицких ворот), а бронзы, из которой ранее хотели
отлить эти памятники, в запасе в государственных складах
не оказалось. Другая причина еще более серьезная: как
раз осенью 1918 г., как Вы знаете, разгорелась
сильнейшим образом гражданская война, интервенция, бело-
316
гвардейцы наступали, и все внимание было устремлено
на это дело. Так застопорилась эта инициатива
Владимира Ильича, а наркомпрос Луначарский не был
достаточно энергичен, хотя ему Владимир Ильич неоднократно
напоминал о постановке памятников.
Обо всем этом подробно я и хотел написать и что
думаю сделать в ближайшее время. Не знаю, можно ли это
будет напечатать в Ваших журналах и к кому я, написав,
должен буду с этим обратиться. Буду благодарен за
сообщение. Еще раз благодарю Вас за память.
С коммунистическим] приветом
Влад. БонЧ'Бруевич
Из письма А. И. Клибанову
9 апреля 1945 г.
Владимир Ильич очень интересовался рукописями
сектантов, которые я собирал, особенно старыми рукописями.
Он тщательно просматривал их, когда приходил, — а это
бывало нередко, — ко мне в Кремле на квартиру. Он
изучал их полуславянский язык, начертания букв и пр.
Особенно заинтересовали его философские сочинения. И как-
то раз, когда он особо углубился в их чтение,
заинтересовавшись содержанием рукописей духовных молокан,—
эти рукописи были XVIII и XIX вв., —сказал мне: «Как
это интересно! Ведь это создал простой народ... целые
трактаты... Ведь это семнадцатый век Европы и Англии
в девятнадцатом столетии России... Неужели все это до
сих пор не изучено? Ведь вот наши приват-доценты
написали пропасть бездарных статей о всякой философской
дребедени, вон Колубовский издал целый том
библиографии этих статеек по истории русской философии, а вот
из них никому и в голову небось не приходит, что вот эти
рукописи, созданные самим народом, имеют во сто раз
большее значение, чем все их писания, по большей части
переливающие из пустого в порожнее. Вы очень хорошо
сделали, — сказал он мне, — что все это собираете и
издаете: это очень полезное и нужное дело».
Вот Вам одно из заявлений Владимира Ильича по
этому вопросу. Он своим гениальным прозорливым умом,
основываясь на малом, случайном знакомстве с рукопи-
377
сями старого сектантства, — его, между прочим, очень
заинтересовала «Животная книга духоборцев», мною
записанная и мною изданная, — несомненно, провидел
значение этих философских и иных народных писаний и
ощущал и самих творцов, — этих нелегальных писателей из
народной среды, — и те массы, которые шли за ними,
несмотря на все зверские преследования, с которыми
обрушивались на них и полиция, и попы, и администрация, и
сами цари и их правительства.
...Я продолжаю работать над библиографией.Затеял
новую работу: рецензирую книги по моему вопросу,
извлекая сведения часто из таких книг, где и подозревать
нельзя, что там они имеются. За этот год написал уже
триста научных рецензий, отмечая достоинства и
недостатки книг и извлекая из них интересные . материалы.
Также привожу в полный порядок мою эпистолярию за
пятьдесят лет. Хочу все это оставить в полном порядке,
снабженное примечаниями, справками и пр. Все по
сектантству (письма, рукописи, документы)—все ввожу в
библиографию. Хотелось бы и из других архивов ввести.
Лишь бы добиться теперь возможности все это печатать.
Полагаю, что для будущих исследователей все это будет
весьма полезно и необходимо. Хотелось бы составить
отдел при Институте истории Академии наук, где бы
серьезно заняться всеми этими вопросами, они достойны
этого. И надо будет глубоко копнуть нашу историю.
Надеюсь, что вскоре мы с Вами увидимся. Вы собирались
побывать в Москве этой весной. Пожалуйста, пишите мне и
простите мою неаккуратность в ответе: уж очень тяжела
была для меня истекшая зима.
Крепко жму Вашу руку.
Всего самого наилучшего
Ваш Влад. Бонч-Бруевич
Д. А. Казачковой
3 октября 1953 Ъ.
Многоуважаемая Дора Аркадьевна!
Мне очень захотелось Вам написать письмо в ответ
на Ваше, на которое я отчасти Вам ответил, но далеко не
все, что я хотел бы Вам сказать.
318
Прежде всего сообщаю Вам о той статье
Никольского, на которую обращал Ваше внимание. Она
называется: Н. К. Никольский. «О древнерусском христианстве»,
напечатана в журнале «Русская мысль» в июньской
книжке за 1913 г., страницы 1—23. В ней как раз Никольский
указывает о том, что в Киевскую Русь проникли
богомилы в своих крайних аскетических проявлениях, их
учение проникло в Киево-Печерскую лавру и сами монахи
таким образом впали в ересь, против которой боролись
русские соборы, не высказываясь категорически, не
называя ее прямо ересью, а как бы осуждая этот крайний
аскетизм. Но это не помогло, и аскетическое
сумасшествие все более охватывало монахов Киево-Печерской
лавры. Здесь было положено начало русского скопчества.
Так что известный руководитель русского скопчества
XVIII в. был прав, говоря, что «и допреж меня святые
люди принимали на себя лик ангельский», т. е. скопились,
так как Вы знаете, что ангелы в православной церкви
изображаются бесполыми...
Что касается крещения Руси, то в моих руках
находится очень большая и обстоятельная работа одного из
сотрудников Сектора истории религии и атеизма
Н. Н. Ильина *, которая, к сожалению, не совсем
закончена. Я как раз думаю заняться этим нынешней зимой, и,
может быть, нам удастся с Н. Н. Ильиным совершенно
оформить эту его работу, как нужно, чтобы сдать ее в
печать.
Возникает очень интересный вопрос, что нужно
называть христианством. Обычно христианской принято
называть ту церковь, которая организовалась после того,
когда в тайные христианские общины проникли более
богатые, состоятельные и образованные элементы,
захватившие власть в свои руки и старавшиеся организовать
по всем правилам жречества новую церковь с новыми
пророками, новыми тайнами, новым образом действий,
обрядами, обычаями, праздниками и пр. и т. п. Это,
конечно, интересно все изучить и знать. Этот вопрос
нужно поднять с первых веков, так называемой христианской
эры, с самых древнейших книг этих общин. Откровения
Иоанна, где, как Вам известно, пишется об организации
семи церквей, куда и посылаются «семь ангелов».
Христианские попы, конечно, утверждают, что под ангелами
здесь разумеются именно священники, что является су-
319
щим вздором, так как ни о каких священниках тогда никто
и не думал, а под ангелами просто разумелись посланцы,
которые обрекли себя на проповедь новой религии и
которые были наиболее уважаемы общинами простых
людей. Причем самое слово «ангелы» пришло, конечно, из
старой Библии, где постоянно, как Вы знаете, действуют
ангелы. Если хотите, это было своего рода
конспиративное название тех проповедников первых общин
христианства, под которым скрывались те или другие
действующие лица. В настоящее время это название ангелов
приписывают себе епископы православной церкви, что хотя
бы видно из самого заявления патриарха Алексия,
который в своей речи при посвящении епископа
Астраханского Леонида сказал: «Помни, что епископ есть, по
выражению церковному, ангел церкви» («Журнал
Московской патриархии» № 6, 1953, стр. 4).
.. .Богомильство, как и многие другие тому подобные
учения, имели десницу и шуйцу, т. е. были среди них
прогрессивные движения, стремившиеся к культуре, к
знаниям, к опыту. И были другие, перешедшие в самый
крайний аскетизм, в отрицание жизни, как таковой, в
утверждение того, что жизнь — это зло, это ад, это все самое
плохое, ибо вся жизнь людей уклоняется в материализм.
Нужно, конечно, изучать и то и другое, чтобы иметь
полное представление об этом движении. Но то и другое ни
в коем случае нельзя смешивать. Хорошо бы
опубликовать подлинные документы этого движения, так же как
павликиан, иконоборцев и пр.
.. .Вы спрашиваете меня в письме Вашем, на верном
ли Вы пути в Вашей исследовательской работе? Я
считаю, что абсолютно на верном. Так и надо делать.
Только одно: не увлекайтесь спорами между Византией и
православной церковью. Это вопрос чрезвычайно нужный и
важный, но не в этой Вашей работе. Если вы начнете об
этом писать, то этим вопросом заслонится самое главное.
А наша цель — достать как можно больше документов,
их интерпретировать и установить все народные
движения, которые шли против ортодоксии православной
церкви за большую свободу, за стремление освободиться от
тех или других навязываемых народу религиозных пут.
Что касается такого вопроса, как борьба церкви с
пережитками язычества, двоеверием и т. п., то, конечно,
здесь нам нужно не удаляться от самого главного наше-
320
го предмета, так как борьба церкви против язычества
была в сущности борьбой за такое же язычество, только
в другой, обновленной форме.
Очень будет важно найти корни почти совершенно
неисследованного вопроса, так называемого духовного
христианства, которые появляются в России
приблизительно в XVII в. В моих глазах духовное христианство
является продолжением стригольников, московской и
новгородской ереси, Башкина, Косого и им подобных
деятелей. Но это только моя точка зрения. В дальнейшем
они связаны с заволжскими старцами, а также с черным
духовенством в монастырях, тайно уклонившимся от
т[ак] называемого] православия, и затем дальше и
дальше это приводит к «Старому» и «Новому Израилю», т. е.
к тем, кого попы ругали хлыстами, скопцами,
шалопутами, кадушниками и пр. и пр. охульными названиями.
Движение это в царской России охватывало огромные
миллионы. К ним же относятся, как ответвления,
молокане, духоборцы, трезвенники, малеванцы и еще некоторые
тому подобные религиозно-общественные движения. Но
вот до сих пор начало «духовных христиан» еще не
изучено и идеология этого движения тоже очень не ясна,
хотя многие из них очень часто стремились к общности
имущества.
Всего Вам наилучшего
Влад. Бонч-Брусвич
Примечания
/. О свободе совести и научно-атеистической
пропаганде
Ленин о религии
Статья в первой редакции опубликована в журнале
«Антирелигиозник» № 1, 3, 7, 1929 г., с пометкой «продолжение следует». Тогда
продолжения не последовало, по в 1954 г. статья была автором
переработана. Печатается по сборнику «Вопросы истории религии и
атеизма», IV. М., 1956.
1 «Эрфуртская программа» германской социал-демократии,
принята на партейтаге в октябре 1891 г. В программе отсутствует пункт
о завоевании власти пролетариатом и об установлении пролетарской
диктатуры после свержения власти буржуазии. Развернутая, критика
Эрфуртской программы дана Ф. Энгельсом в его замечаниях на
проект программы (см. /С. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 22, стр. 229—
243), а также В. И. Лениным в работе «Государство и революция»
(Полн. собр. соч., т. 33).
2 «Православие, самодержавие, народность* — формула
принадлежит министру народного просвещения при Николае I С. С. Уварову.
3 М. Н. Катков (1818—1887)—реакционный публицист.
Редактировал газету «Московские Ведомости», с 1856 г. издавал журнал
«Русский вестник»; вел ожесточенную борьбу с передовыми
течениями в русской литературе и общественных движениях. В 60—80-х
годах прошлого столетия имя Каткова было символом монархической
реакции.
4 Особенно сильные гонения на духоборцев имели место в 90-х
годах XIX в., когда значительная часть последователей этой секты
отказывалась от воинской повинности.
6 «Работник» — непериодический сборник. Издавался «Союзом
русских социал-демократов за границей» в Женеве в 1896—1899 гг.
•б П. Б. Аксельрод (1850—1928)—в 70-х годах народник.
В 1883 г. участвовал в организации Группы «Освобождение труда»,
после II съезда РСДРП один из лидеров меньшевизма. После
Октябрьской революции эмигрант.
7 Речь идет о манифесте «Об усовершенствовании
государственного порядка» 17 октября 1905 г., в котором царь обещал даровать
народу гражданские права, в том числе и свободу совести.
8 Книга французского священника и политического деятеля
Ф. Р. Ламеине «Слова верующего» вышла в 1833 г. в Париже и
представляет собой документ христианского социализма первой
половины XIX в.
9 Вторая эмиграция В. И. Ленина началась с декабря 1907 по
апрель 1917 г.
10 «Богоискательство» и «богостроительство» — враждебные
марксизму литературные и философские течения среди части русской
интеллигенции в период реакции, наступившей после поражения
первой русской революции 1905—1907 гг.
11 А. А. Богданов (Малиновский, Рядовой, Максимов) (1873—
1928) —социал-демократ, философ, врач по образованию. После
II съезда РСДРП—большевик. В годы реакции и нового революцн-
323
онного подъема примыкал к отзовистам. После Великой
Октябрьской социалистической революции А. А. Богданов — один из
организаторов и руководителей «Пролеткульта», с 1926 г. — директор
основанного им Института переливания крови.
12 Я. П. Гольоенберг (Мешковский)
(1873—-1922)—социал-демократ; во время первой мировой войны был оборонцем, сторонником
Г. В. Плеханова. В 1917—1919 гг. примыкал к группе «Новая жизнь»,
в 1920 г. был вновь принят в партию большевиков.
13 П. И. Сурков (1876—1946)—социал-демократ, большевик,
рабочий-ткач, депутат III Государственной думы.
14 Брошюра Г. В. Плеханова «Анархизм и социализм» была
опубликована в 1894 г. в Берлине на немецком языке и получила
широкое распространение в ряде стран. В России вышла в 1906 г.
Свобода совести в СССР
Статья впервые напечатана в «Вопросах истории религии и
атеизма», II. М., 1954. Печатается с сокращениями.
1 Указанные требования были выдвинуты В. И. Лениным в его
проекте программы РСДРП. Опубликованный в № 21 «Искры» проект
программы был выработан редакциями «Искры» и «Зари» по
инициативе и при активном участии В. И. Ленина (см. В. И. Ленин.
Поли. собр. соч., т. 6, стр. 609).
2 Поместный собор русской православной церкви проходил в
Москве с августа 1917 по осень 1918 г. Преобладающее влияние на нем
имели монархисты-черносотенцы. Собор принял ряд постановлений,
направленных против нарастающей пролетарской революции. В дни
Октября собор восстановил патриаршество в православной церкви.
Избранный собором патриарх Московский митрополит Тихон ана-
фематствовал Советскую власть и призывал к борьбе с ней.
[В. И. Ленин о массовой атеистической
пропаганде]
Отрывок из работы В. Д. Бонч-Бруевкча «В. И. Ленин в России»
(М., 1925). Печатается по книге: В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания
о Ленине. М., 1969.
1 «Жизнь и знание» — легальное большевистское издательство,
организованное В. Д. Бонч-Бруевичем в 1907 г. в Петербурге.
Существовало до 1918 г. Издавало труды Маркса, Энгельса, Лафарга,
Бебеля, отдельные работы В. И. Ленина (1917 г.), сочинения М.
Горького, Д. Бедного, а также литературу для детей и юношества.
2 Имеется в виду демонстрация, которую I Всероссийский съезд
Советов рабочих и солдатских депутатов, открывшийся 3 (16) июня
1917 г., вынужден был под давлением рабочих масс назначить.
Демонстрация (участвовало более 400 тыс. рабочих и солдат),
проходившая под большевистскими лозунгами: «Вся власть Советам!»,
«Долой войну!», «Долой десять министров-капиталистов!» —
показала огромный рост влияния большевиков.
324
Отношение Владимира Ильича к памятникам старины
В первой редакции было опубликовано в «Архитектурной газете>
С21 января 1939 г.) под назваиием «Забота Ленина о памятниках
старины». Печатается с сокращениями по книге: В. Д. Бонч-Бруевич.
Воспоминания о Ленине. М, 1969.
1 См. С. П. Бартенев. Московский Кремль в старину и теперь,
кн. 1, 2. М., 1912—1916.
2 В «Предписании коменданту Кремля» от 17 мая 1918 г.
В. И. Ленин предлагал «в срочном порядке произвести реставрацию
Владимирских ворот (кремлевская башня, выходящая к
Историческому музею)». —Ленинский сборник XXXV, 1945, стр. 21.
3 Имеется в виду проездная арка собора «Двенадцати
апостолов».
4 Л. Н. Толстой был отлучен от церкви решением Синода от
22 февраля 1901 г.
5 12 апреля 1918 г. СНК был утвержден «Декрет о памятниках
Республики», первый пункт которого гласил: «Памятники,
воздвигнутые в честь царей и их слуг и не представляющие интереса ни с
исторической, ни с художественной стороны, подлежат снятию с площадей
и улиц...» («Декреты Советской власти», т. II. М., 1959, стр. 95).
Предисловие [к брошюре А. Бебеля
«Христианство и социализм»]
Печатается по книге: В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения,
т. I. M., 1959.
Работа Августа Бебеля, одного из видных деятелей германского
рабочего движения конца XIX — начала XX в., явилась ответом на
письмо католического священника Гогоффа, опубликованное 22 ноября
1873 г. в социал-демократической газете «Volksstaat». Гогофф
утверждал, что христианская церковь преследует те же цели, что и
социал-демократы. Возражая ему, А. Бебель доказывал
несостоятельность попыток отождествлять цели христианства с целями
социализма. «Христианство, — писал Бебель, — держало человечество в
рабстве и угнетении, оно и в настоящее время служит лучшим
орудием политического и социального гнета» (А. Бебель. Христианство
и социализм. М., 1959, стр. 24).
1 Левеллеры — радикальная мелкобуржуазная демократическая
группировка в период английской революции XVII в.
Из «Докладных записок» в Президиум АН СССР
Отрывки из «Докладных записок» В. Д. Бонч-Бруевича в
Президиум АН СССР, как председателя Координационной комиссии по
вопросам организации научно-атеистической пропаганды при
Президиуме АН СССР, публикуются впервые по авторизованным копиям
(Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина, ф. 369,
120.7).
1 «Научно-атеистическая библиотека», основанная по инициативе
В. Д. Боич-Бруевича в 1954 г., издавалась Институтом истории
325
АН СССР. С 1969 г. ее издание продолжает Институт научного
атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС.
2 Координационная комиссия по вопросам научно-атеистической
пропаганды при Президиуме АН СССР создана в конце 1954 г. Ее
первым председателем был В. Д. Бонч-Бруевич.
3 /7. А. Кропоткин (1842—1921)—революционер, один из
теоретиков анархизма, ученый-географ, путешественник. К Советской
власти отнесся сначала отрицательно, однако в 1920 г. признал
историческое значение Октябрьской революции и обратился с письмом
к европейским рабочим, призвал их воспрепятствовать военной
интервенции против Советской России.
4 «Этика», т. I. Исторический обзор различных учений о
нравственности, вышел в 1922 г. (см. В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания
о Ленине. М., 1969, стр. 448—453).
6 О коммунистической морали В. И. Ленин обстоятельно
говорил в речи на III съезде комсомола (см. В. И. Ленин. Поли. собр.
соч., т. 41, стр. 298—318).
//. О православной церкви
Силы русского клерикализма
Статья впервые напечатана в газете «Искра» № 47, 1. IX,
1903 г. Корректуру статьи читал и правил В. И. Ленин (см.
Ленинский сборник XIII, 1930, стр. 153, а также В. И. Ленин. Поли. собр.
соч., т. 7, стр. 611; т. 46, стр. 296). Печатается по книге: В. Д. Бонч-
Бруевич. Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
1 К. П. Победоносцев (1827—1907)—государственный деятель
царской России, крайний реакционер, с 1880 по 1905 г. —
обер-прокурор Синода, имел огромное влияние на правительство Александра III.
2 Речь идет о восстании в Царстве Польском в 1863 г.
8 М. Н. Муравьев (1796—1866)—государственный деятель
царской России, ярый крепостник, жестоко расправился с польским
национально-освободительным восстанием (1863 г.). Вошел в историю
под кличкой «Муравьев-вешатель».
4 Война 1912—1913 гг. балканских народов против Турции была
войной справедливой, национально-освободительной, а поэтому
сочувствие широких слоев русского народа было на их стороне.
Господствующие же классы царской России имели в виду использовать
эту войну в своих захватнических, реакционных целях.
5 Имеется в виду обращение Синода, опубликованное в
«Прибавлении» к «Московским церковным ведомостям» № 16, 1881 г.
В этом обращении Синод предавал анафеме народовольцев,
организовавших покушение на Александра II.
6 Консистория — управление, ведавшее церковными делами в
пределах епархии, церковной административной единицы,
территориально совпадавшей с губернией.
7 Подворье — в данном случае монастырское владение
(гостиница, постоялый двор), находящееся вне монастыря, обычно в городе,
8 Благочиннические округа — церковный округ, часть территории
епархии — возглавлялись одним из помощников епископа —
благочинным.
326
9 «Троицкие листки» — систематически издававшиеся Троице-Сер-
гиевой лаврой листки по текущим общественно-политическим
событиям, которые освещались с позиций православной церкви и
самодержавия.
10 Вандея — департамент в западной части Франции, во время
революции конца XVIII в. была одним из центров контрреволюции.
«Вандея» стала нарицательным наименованием областей, где во время
гражданских войн контрреволюция получала сравнительно большую
поддержку.
Наша церковная политика (первая
и вторая редакции)
По поручению социал-демократической фракции III
Государственной думы В. Д. Бонч-Бруевич подготовил материалы для
выступления депутата социал-демократа рабочего П. И. Суркова в
прениях по смете Синода 14 апреля 1909 г. Речь П. И. Суркова,
разоблачавшего с думской трибуны антинародную деятельность
православной церкви, была одобрена В. И. Лениным в статьях «Об отношении
рабочей партии к религии» и «Классы и партии в их отношении
к религии и церкви» (см. В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 17,
стр. 415—426, 429—438). Первую и вторую редакции подготовленного
им текста выступления для П. И. Суркова В. Д. Бонч-Бруевкч
назвал «Наша церковная политика». В статье «По поводу моей статьи
«Наша церковная политика»», написанной в 1939 г., В. Д. Бонч-
Бруевич сообщает, как в борьбе с меньшевиками проходила
подготовка выступления П. И. Суркова. Статьи публикуются по книге:
В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
1 «Союз русского народа» — черносотенная организация в 1905—
1917 гг., фактически объединившая все монархические организации.
«Союз» был создан и финансировался царским правительством для
борьбы с революцией, вместе с жандармерией и полицией
организовывал погромы, избиения и убийства революционных рабочих и
студентов.
2 Здесь перечислены имена ярых реакционных черносотенных
представителей православной церкви, которые были связаны с
«Союзом русского народа» и активно проводили в 1905 г. и в последующие
годы погромную политику царизма: иеромонах Иллиодор (С. М. Тру-
Фанов), протоиерей И. И. Восторгов, чиновник при обер-прокуроре
Синода В. М. Скворцов, миссионер И. Г. Айвазов, архиепископ во-
лынский Антоний, епископ изувер-фанатик Гермоген (Г. Е. Долга-
нов) и епископ орловский Серафим.
3 Имеются в виду следующие справочники, составленные
экономистом В. Заком: «Социально-политические таблицы всех стран
мира», год первый, 1907—1908, и «Статистический ежегодник социально-
политических таблиц всех стран мира», год второй, 1908—1909.
Одесса, 1908.
4 Эдипова мудрость — в греческой мифологии царь Эдип мудро
царствовал в Фивах (см. Н. А. Кун. Легенды и мифы древней
Греции. М., 1957, стр. 421).
6 Имеется в виду закон о свободе совести от 17 апреля 1905 г.,
обещавший обеспечить каждому из подданных империи свободу
верований, и манифест от 17 октября 1905 г.
327
6 Речь идет о возникшей в 1908 г. ссоре между царскими
властями и иеромонахом Иллиодором, одним из главарей
черносотенцев.
7 Почаевская лавра — мужской монастырь близ селения Новый
Почаев Волынской губернии (ныне Тернопольская область). С 1887 г.
ею издавался черносотенный журнал «Почаевский листок». В период
революции 1905 г. и позже лавра была одним из центров погромной
контрреволюционной пропаганды.
По поводу моей статьи «Наша церковная
политика»
1 III Государственная дума существовала с ноября 1907 г. по
июнь 1912 г.
2 Н. С. Чхеидзе (1864—1926)—один из лидеров меньшевизма.
Во время Февральской революции 1917 г. — председатель
Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и председатель ЦИК
первого созыва. Поддерживал Временное правительство. После
Октябрьской революции — председатель Учредительного собрания в
Грузии. В 1921 г. после установления Советской власти в Грузин
эмигрировал во Францию.
* По-видимому, В. Д. Бонч-Бруевич имеет в виду то
обстоятельство, что И. П. Гольденберг (Мешковский) в 1914 г. занял
оборонческую позицию, а в 1917 г. выступал против В. И. Ленина.
4 И. Г. Полетаев (1872—1930) — рабочий-металлист, большевик,
депутат III Государственной думы, один из руководителей газет
«Звезда» (1910—1912) и «Правда» (1912—1914). После Октября
работал в кооперации.
Стоимость культа
Статья впервые напечатана в журнале «Просвещение» № 2, 3,
1913 г. за подписью «Влад. Оль-ский». Печатается по книге:
В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
1 Речь идет о так называемых демократических свободах,
обещанных царским правительством в манифесте 17 октября 1905 г.
2 IV Государственная дума существовала с ноября 1912 по
февраль 1917 г.
Роль духовенства в первые дни Октября
В первой редакции опубликована в газете «Гудок» от 15 и 16
ноября 1927 г. под названием «Православное духовенство в первые
дни Октября». Печатается по книге: В. Д. Бонч-Бруевич.
Воспоминания о Ленине. М., 1969.
1 2 декабря 1917 г. Петроградским Советом был образован
Комитет по борьбе с погромами, наделенный чрезвычайными
полномочиями. Председателем Комитета был назначен В. Д. Бонч-Бруевич.
Комитет обосновался в 75-й комнате иа третьем этаже Смольного.
В письме от 8 декабря 1917 г. в Петроградский Комитет РСДРП (б)
328
В. И. Ленин писал: «Прошу доставить не менее 100 человек
абсолютно надежных членов партии в комнату № 75, III этаж, —
комитет по борьбе с погромами. (Для несения службы
комиссаров.)» (В, И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 50, стр. 17).
2 Дискреционная власть — право того или иного органа власти
принимать решения по своему усмотрению без предварительного
согласования с вышестоящими инстанциями.
3 Первое послание патриарха Тихона, в котором он предал
анафеме Советскую власть и призывал верующих сопротивляться ей,
было издано 19 января 1918 г. и оглашено на поместном Соборе
православной церкви 20 января 1918 г.
4 Г. И. Благонравов (1896—1938) —активный участник
Октябрьской революции, член КПСС с 1917 г. По решению
Военно-революционного комитета с 23 октября 1917 г. был комиссаром
Петропавловской крепости. После победы Октябрьской революции — член РВС
Восточного фронта, работник органов ВЧК — ГПУ —-ОГПУ; в 1931—
1934 гг. — заместитель наркома путей сообщения.
5 Комитет по борьбе с погромами при Исполкоме Петроградского
Совета объявил город на осадном положении, запретил всякие
уличные собрания и митинги и предупредил, что попытки разгромов
винных погребов, складов, заводов, лавок, магазинов, частных квартир
будут караться по всей строгости революционного закона (см.
«Известия ЦИК и Петроградского Совета» № 244 от 6 (19) декабря
1917 г.).
6 На заседании церковного Собора 20 января 1918 г. было
внесено предложение об устройстве повсеместно крестных ходов,
рассчитанных на разжигание религиозного фанатизма и восстановление
верующих против Советской власти. В Петрограде крестный ход по
распоряжению митрополита Вениамина состоялся 21 января, в
Москве по распоряжению патриарха Тихона — 28 января 1918 г. В те
дни крестные ходы проходили во многих городах страны.
7 Имеется в виду белогвардейско-эсеровский мятеж в Ярославле
в июле 1918 г. Реакционное духовенство активно помогало
белогвардейцам как в подготовке, так и во время мятежа.
8 Подразумевается «армия» верующих, приверженцев церкви.
///. Религиозное сектантство
Среди сектантов
Статья впервые напечатана в журнале «Жизнь» № б, 1902 г.
(Женева). Печатается с сокращениями по книге: В. Д. Бонч-Бруевич.
Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
* С. /О. Витте (1849—1915)—государственный деятель царской
России, председатель совета министров в 1905—1906 гг. Проводил
политику поощрения развития капитализма. Организовал силы
реакции для укрепления монархии и борьбы с революцией, после 1906 г.
не играл крупной политической роли.
2 Я. М. Трегубое (1858—1932)—толстовец, автор ряда статей
по сектантству.
3 В. /\ Чертков (1854—1936) —близкий друг и единомышленник
Л. Н. Толстого, издатель его сочинений.
329
4 «Черный кабинет» — созданное во второй половине XVIII в.
особое учреждение для перлюстрации писем в целях выявления
опасных для царизма людей; существовало до Февральской революции
1917 г.
6 В. /С. Плеве (1846—1904)—шеф жандармов в 1881—1884 гг.,
а с 1902 г.— министр внутренних дел царской России. Жестоко
расправлялся с участниками революционного движения.
6 «Упала башня Силоамская...» (Лук., 13:4).
По поводу письма нижепубликуемого
Написано предположительно в 1951 г. Печатается по книге:
В. Д. Бонч-Бруевич. Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
1 *Животная книга» — устное предание, излагающее учение
духоборцев, а также их религиозные песнопения и обряды (см.
«Животная книга духоборцев». Записал и собрал В. Бонч-Бруевич. СПб.,
1909.— «Материалы к истории и изучению русского сектантства и
раскола», вып. 2).
2 Основные положения и отрывки статьи «Значение сектантства
для современной России» вошли в работу В. Д. Бонч-Бруевича
«Раскол и сектантство в России».
3 П. И. Бирюков (1860—1931) —исследователь и пропагандист
толстовства, автор 4-томной биографии Л. Н. Толстого, один из
основателей издательства «Посредник».
4 Памфлет Л. Н. Толстого, написанный в 1901 г., впервые был
опубликован в Берлине.
6 П. Б. Струве (1870—1944)—буржуазный политик, экономист,
литератор, представитель так называемого легального марксизма. Во
время гражданской войны был в правительстве Врангеля, затем —
белоэмигрант.
6 П. Н. Милюков (1859—1943) —лидер партии кадетов, историк.
В первом составе Временного правительства 1917 г. — министр
иностранных дел. После Октябрьской революции — белоэмигрант,
вдохновитель контрреволюции и сторонник иностранной интервенции
против Советской России.
Раскол и сектантство в России
(Доклад В. Д. Бонч-Бруевича II очередному съезду РСДРП)
Напечатано в издании «Рассвет», 1904, № -6—7. Печатается с
сокращениями. Работа В. Д. Бонч-Бруевича «Раскол и сектантство в
России» написана в 1903 г. как доклад II съезду РСДРП. В порядке
дня съезда (пункт 15, § ж) стоял вопрос «Постановка работы среди
сектантов». В. Д. Бонч-Бруевич, сам на съезде не присутствовавший,
переслал свой доклад В. И. Ленину для представления съезду.
Вопросы, поднятые в докладе В. Д. Бонч-Бруевича, обсуждались
на 37-м заседании съезда (см. «Протоколы II съезда РСДРП». М.,
i932, стр. 401).
1 Матф., 24: 15—16.
2 Имеются в виду восстание К. Булавина 1707—1708 гг.,
Астраханское восстание 1705—1706 гг., восстание стрельцов в Москве в
1682 г.
330
Игнатий Некрасов — участник булавинского восстания, атаман
одного из его отрядов; после поражения восстания бежал с казаками
на Кубань, а затем в Турцию.
3 Имеются в виду еретические движения в средние века:
богомилы в Болгарин, катары и вальденсы в Южной Франции и Северной
Италии.
4 Полное название этого произведения Л. Н. Толстого «Царство
божне внутри вас, или христианство не как мистическое учение, а
как новое жизнепонимание». Первое издание вышло в Берлине в
1894 г. (см. Л. Н. Толстой. Поли. собр. соч.. т. 28. М., 1957, стр. 367).
Сектантство и старообрядчество в первой
половине XIX века
Статья написана в 1947 г. Печатается по книге: Б. Д. Бонч-Бруе-
вин. Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
1 Филарет (В. М. Дроздов) (1782—1867)—церковный деятель,
с 1826 г. митрополит Московский, богослов, защитник самодержавия,
крепостничества, душитель свободы и просвещения.
2 Аввакум (ок. 1621—1682)—протопоп, поборник
старообрядчества. Выступая против церковных нововведений Никона, приобрел
множество сторонников. В 1682 г. по царскому указу был сожжен.
Написанное им «Житие» — исторический документ и литературный
памятник XVII в.
3 «Соловецкие братья» — рядовые монахи, мастеровые, работные
люди Соловецкого монастыря, участники восстания в Соловецком
монастыре в 1667—1676 гг.
4 Живым «богом-саваофом» в секте «люди божий» в XVIII в.
почитался Данила Филиппов.
5 Матвей Башкин — представитель русской реформационной
гуманистической мысли XVI в.
Феодосии Косой — идеолог социальных низов середины XVI в.
6 Имеются в виду указы, изданные при Александре I об отдаче
сектантов-скопцов в солдаты для службы в Сибири и Грузии и о
поселении неспособных к военной службе в Иркутской губернии (см.
«Собрание постановлений по части раскола». СПб., 1875, стр. 36, 37,
44, 57).
7 Речь идет об опубликованном П. С. Усовым отрывке из
записок П. И. Мельникова-Печерского в журнале «Исторический вестник»,
1884, т. XVIII.
Мельников П. И, (псевдоним Андрей Печерский) (1819—1883) —
писатель. Его романы и повести посвящены жизни и быту
поволжских старообрядцев, купечества и деревенского кулачества.
8 25 января 1802 г. был издан указ о поселении духоборцев на
реке Молочной. По существующему в настоящее время
административному делению Молочные Воды находятся в районе Мелитополя
Запорожской области УССР. Поселяя духоборцев «сколько можно
отдаленно от прочих», царское правительство стремилось, как сказано
в указе, найти «надежнейшее средство к погашению их ереси и к
пресечению влияния ее на других» («Собрание постановлений по части
раскола». СПб., 1875, стр. 18—19).
9 Речь идет о брошюре крестьянина Т. Бондарева «Торжество
331
земледельца или трудолюбие и тунеядство», изданной в 1906 г.
Л. Н. Толстой в связи с этим написал статью «Трудолюбие...» (см.
Л. И. Толстой. Соч., т. XII. М., 1893).
10 Имеется в виду постановление «О порядке распределения
раскольнических сект по степени их вреда» от 9 декабря 1842 г. (см.
«Собрание постановлений по части раскола». СПб., 1875, стр. 318—
319).
11 «Третье отделение собственной его императорского величества
канцелярии» — орган политического сыска и следствия в царской
России, образован в 1826 г. для борьбы с революционными
выступлениями, осуществлял также надзор за сектантами. В статье допущена
неточность: в действительности «Третье отделение» было упразднено
в 1880 г. в связи с образованием департамента полиции в
министерстве внутренних дел.
Мое изучение крестьянского вопроса
Статья написана в 1953 г. Печатается по книге: В. Д. Бонч-Брус-
вич. Избранные сочинения, т. I. M., 1959.
1 Имеется в виду гектографированный первый выпуск работы
В. И. Ленина «Что такое «друзья народа» и как они воюют против
социал-демократов?».
2 Работа Г. В. Плеханова «К вопросу о развитии монистического
взгляда на историю» опубликована в России в 1895 г. в
подцензурной печати под псевдонимом Н. Бельтов. Из цензурных соображений
в заголовке вместо «материалистического» напечатано
«монистического».
3 «Обоснование народничества в трудах г. Воронцова» —
впервые вышла в России в подцензурном издании под псевдонимом
Л. Волгин.
4 «Наши разногласия» — впервые вышла в 1884 г. в Женеве.
6 Имеются в виду восстания в военных поселениях в Чугуеве
(1819 г.) и в Старой Руссе (1831 г.).
8 «Солевой» или «соляной бунт» — восстание в Москве в 1648 г.,
направленное против царской администрации и верхов Московского
Посада. Поводом к восстанию послужило недовольство широких масс
соляным налогом.
7 Об Адриане говорится в Никоновской летописи 1004 г.: «Того
же лета митрополит Леонт посади в темницу инока Андреяна,
скопца. Укаряше бо сей церковныа законы, и епископы, и презвитеры,
и иноки; и помале исправися, и прииде в покояние и в познание
истины, якоже и многим дивитися кротости его, и смирению и умилению»
(«Полное собрание русских летописей», т. IX. СПб., 1862, стр. 68).
8 «Протест писателя Астырева в его известных «крестьянских
письмах»» — речь идет о прокламации «Письмо к крестьянам»,
составленной писателем-народником, статистиком Николаем
Михайловичем Астыревым (1857—1894), автором книг из крестьянской жизни,
оказавших влияние на революционно настроенную молодежь (см.
«На заре рабочего движения в Москве». М., 1932, стр. 52—53).
9 «Всероссийское разорение» — работа Г. В. Плеханова,
опубликованная в 1892 г. в Женеве в журнале «Социал-демократ» № 4.
Его же работа «Задачи социалистов в борьбе с голодом в России»
опубликована в 1892 г. там же.
332
10 Л /7. Радин (ок. 1860—1901) —революционер, поэт,
изобретатель. Автор знаменитого рабочего гимна «Смело, товарищи, в ногу!».
Подвергался репрессиям царских властей.
11 С. М. Кравчинский (псевд. Степняк) (1851—1895)—народник,
публицист, писатель. Вел пропаганду среди крестьян, активно
участвовал в деятельности народнической организации «Земля и воля»,
редактировал первый номер журнала «Земля и воля». В августе
1878 г. убил шефа жандармов Мезенцова, после чего скрылся за
границей. Автор ряда повестей, романа «Андрей Кожухов» и книги
очерков «Подпольная Россия», идеализировал
террористов-народников.
12 В. М. Величкина (Бонч-Бруевич) (1868—1918)—большевик,
сотрудничала в большевистских газетах «Вперед» и «Пролетарий»,
врач по профессии. После Октябрьской революции возглавляла в Нар-
компросе школьно-санитарный совет, с 1918 г. — член коллегии Нар-
комздрава.
13 Имеется в виду вышедшая в 1840—1844 гг. работа немецкого
историка В. Циммермана «История Крестьянской войны в Германии»,
последнее русское издание вышло в 1937 г.
14 Вышел лишь один том работы К. Каутского «Предшественники
новейшего социализма», часть первая — «От Платона до
анабаптистов» (М., 1919) и часть вторая — «Коммунизм в германской
реформации» (М., 1919).
15 Речь идет о поселениях (резервациях) индейцев в Парагвае,
подпавших под господство иезуитов, установивших там жестокий
режим колониального рабства. «Государство» иезуитов
существовало с 1609 по 1768 г.
16 Имеются в виду изданные В. И. Кельсиевым при содействии
А. И. Герцена «Сборник правительственных сведений о
раскольниках», вып. 1—4. Лондон, 1860—1862, и «Собрание постановлений по
части раскола», вып. 2. Лондон, 1863.
*|7 Судя по письму В. И. Ленина к В. Д. Бонч-Бруевичу от 16
июля 1903 г.— «Сейчас получил Ваш доклад. Спасибо!»,— текст
доклада был переслан В. И. Ленину в Брюссель (В. Я. Ленин. Поли,
собр. соч., т. 46, стр. 291).
Кривое зеркало сектантства
Печатается с сокращениями по брошюре того же названия,
вышедшей в 1922 г.
Предисловие ко 2-му изданию
1 Армия спасения — реакционная международная религиозно-
благотворительная организация военного образца, основанная в
1865 г. в Англии. Ее главная задача — религиозная проповедь среди
самых отсталых слоев городского населения.
Предисловие к 1-му изданию
2 Имеется в виду участие английских баптистов в период
английской революции XVII в. на стороне парламента, против королевской
власти.
33с?
3 Имеются в виду напечатанные в газете «Известия ВЦИК» от
30 июля 1921 г. извлечения из работы В. Д. Бонч-Бруевича «Кривое
зеркало сектантства».
4 «Объединенный совет религиозных общин и групп»
сформировался во второй половине 1918 г. Председателем его был толстовец
В. Г. Чертков. Совет претендовал на роль представителя интересов
и руководящего центра всех течений религиозного сектантства.
Кривое зеркало сектантства
5 Ллойд Джордж (Дэвид) (1863—1945)—английский
политический деятель, лидер либеральной партии. В годы первой мировой
войны — министр финансов, а с конца 1916 г. — премьер-министр.
Письма
Впервые публикуются письма: Л. Н. Толстому (Государственный
музей Л. Н. Толстого, отдел рукописей, архив Л. Н. Толстого),
П. Тычине и Д. А. Казачковой по авторизованным машинописным
копиям (Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, ф. 369.
214.42, кн. 209).
Л. Я. Толстому
Письмо было отправлено из Англии с оказией. Отрывок из этого
письма впервые опубликован Н. Г. Ивановой в статье «Из архива
В. Д. Бонч-Бруевича». — «Яснополянский сборник. Статьи,
материалы, публикации». Тула, 1970, стр. 140—144.
1 «Имело бы решающее значение...» Н. Г. Иванова в своей
статье пишет: «Судя по записи в дневнике, Толстой согласился с
мнением В. Д. Бонч-Бруевича. По прочтении № 1 «Листка свободного
слова» (ноябрь 1898) он писал В. Г. Черткову: «...весь тон — все
прекрасно. Немножко бы только поменьше Толстого и хоть какое-
нибудь сведение о правительственных грехах общих, а не
исключительно религиозного гонения»» («Яснополянский сборник. Статьи,
материалы, публикации», стр. 143).
Н, /С. Крупской
Письмо было отправлено В. Д. Бонч-Бруевичсм из Петербурга
в Париж, где в 1909—1910 гг. проживали В. И. Ленин, Н. К. Круп*
екая и ее мать. Подлинник письма хранится в Центральном архиве
Института марксизма-ленинизма, ф. 377, оп. 13, д. 29138.
1 «Избранные произведения русской поэзии» — сборник,
составленный В. Д. Бонч-Бруевичем и впервые изданный в 1894 г. в Москве.
Второе издание (СПб., 1899) вызвало цензурное преследование.
А. А. Шахматову
Подлинник письма хранится в архиве АН СССР, ф. 134, оп. 3,
No 162.
334
1 Имеется в виду судебное преследование в 1907 г.
руководителей московских трезвенников И. Колоскова и Д. Григорьева по
обвинению их в «хлыстовстве», «кощунстве» и «совращении из
православия». По этому делу они более года находились в одиночном
заключении.
Из письма священнику
(г-ну Леониду Федорову)
Ответ священнику Леониду Федорову в Петроград. В архиве
В. Д. Бонч-Бруевича письмо Л. Федорова не сохранилось. Факт
отправки письма В. Д. Бонч-Бруевича Федорову не установлен.
Печатается по книге: В. Д. Бонч-Бруевин. Избранные сочинения, т. I. M.,
1959.
1 Леонид Федоров — униатский (греко-католический) священник,
ставленник Львовского митрополита Шептицкого и Ватикана. По
поручению последних занимался созданием католических
организации и насаждением унии, имея в виду распространение папской
власти в России. Был связан и с австро-венгерской разведкой, после
Февральской революции был назначен Шептицким экзархом — главой
греко-католической церкви в России. Занимал крайне враждебную
позицию к Советской России, был связан с иностранными
разведками и, находясь в Ленинграде, использовал католические церковные
организации для борьбы с Советской властью.
2 Массовое вскрытие «мощей» происходило в 1918—1919 гг. в
присутствии представителей духовенства, медицинской экспертизы,
общественных организаций и органов Советской власти. В результате
было наглядно показано, что культ мощей поддерживался в народе
обманом. Материалы вскрытия мощей публиковались в журнале
«Революция и церковь» (1919, № 2, стр. 9—23; № 3—5, стр. 28—32;
№ 6—8, стр. 50—60).
Академику П. Тычине
1 Г. С. Сковорода (1722—1794)—украинский философ и поэт-
демократ. В своих философских трактатах подверг резкой критике
средневековую схоластику, церковников и монахов. Церковной
ортодоксии противопоставлял идеи гуманизма и свободы личности. В
литературных произведениях критиковал общественный строй Украины
и выражал свою неприязнь господствующим классам и сочувствие
угнетенным массам.
2 Речь идет о памятниках великим людям, которые должны быть
сооружены по постановлению СНК от 12 апреля 1918 г. (см.
В. Д. Бонч-Бруевич. Воспоминания о Ленине. М., 1969, стр. 407—411),
Д. А. Казачковой
Адресовано в Ленинград. Печатается с сокращениями.
1 Книга Н. Н. Ильина «Летописная статья 6523 года и ее
источник (опыт анализа)» вышла в 1957 г.
Аннотированный указатель религиозных
течений и групп, упоминаемых в тексте
Австрийское (Белокриницкое) согласие — течение в
старообрядчестве, возникшее в первой половине XIX в. и создавшее свою
собственную иерархию в Белой Кринице (Буковина, тогда входившая
в состав Австрии). В настоящее время имеет свою церковь с центром
в Москве.
Адвентисты — христианская секта, исповедующая учение о
скором конце мира и втором пришествии Христа. Адвентизм возник
в 20-х годах XIX в. в США. Основателем адвентизма был Вильям
Миллер (1782—1849) — фермер из штата Нью-Йорк. В дальнейшем
адвентизм получил распространение в странах Западной Европы и
в России. Его пропаганда «кончины мира» широко используется
против социалистического рабочего движения. Общины адвентистов
различных направлений существуют и в настоящее время.
Альбигойцы (от Альбижуа— названия исторической области в
Южной Франции с главным городом Альби)*—религиозное
общественное движение, получившее значительное распространение в
Южной Франции, а затем в Германии и Северной Италии в XII—XIII вв.;
выступало против католической церкви, ее учения, обрядов,
духовенства. Движение выражало оппозицию феодализму со стороны
городов. Католическая церковь объявила его «еретическим», папство
организовало крестовые походы против альбигойцев и потопило движение
в крови.
Анабаптисты (перекрещенцы) — сторонники движения,
возникшего в Германии накануне Крестьянской войны 1525 г. Анабаптисты
отвергали церковную иерархию, требовали упрощения и удешевления
культа, крещения в сознательном возрасте (отсюда их название),
проповедовали близость мирового переворота, представлявшегося им
в мистической форме «страшного суда». Учение анабаптистов под
религиозной оболочкой выражало требования плебеев и крестьян,
активно боровшихся со светскими и духовными феодалами.
Баптисты — секта, возникшая в Англии в XVII в.; получила
распространение на юге России (староштундиеты) после реформы 1861 г.
В основе учения баптистов лежит Библия, особенно книги Нового
завета. Баптисты признают протестантское учение о
предопределении и крещение в зрелом возрасте. В баптизме нашли свое
выражение интересы буржуазных элементов города и деревни; он освятил
принцип частной собственности. Со времени революции 1905 г.
баптизм в России занял откровенно враждебную революционному
движению позицию. В 1944 г. баптисты объединились с евангельскими
христианами-баптистами и образовали союз евангельских христиан-
баптистов.
Беглопоповский толк («беглопоповцы») — возникшее во второй
половине XVII в. течение в старообрядчестве, принимавшее
священников, ушедших («перебежавших») из господствующей православной
церкви. Общины беглопоповцев существуют и в настоящее время.
Бегуны — секта, выделившаяся во второй половине XVIII в. из
беспоповщины. Основатель секты — беглый солдат Евфимий —
проповедовал аскетические взгляды, призывал к бегству от мира, к раз-
336
рыву всех связей с крепостническим обществом. Бегуны, выражая
протест крестьянства против усиления крепостничества, отрицали
государственную власть и частную собственность.
Беспоповцы (см. Поповщина и беспоповщина).
Богомилы — последователи широкого антифеодального
еретического движения, возникшего в Болгарии и Сербии и некоторых
других странах Балканского полуострова в X в. Подвергались
жестоким гонениям официальной церкви и властей. Богомилы отвергали
церковь, духовенство и культ, выступали за социальное и
имущественное равенство, которые, по их представлениям, осуществлялись
в раннем христианстве.
Гернгутеры — продолжатели традиций «Общины чешских
братьев», бежавшие из Богемии от преследований католической церкви
и обосновавшиеся в XVIII в. в саксонском городе Гернгуте.
Гернгутеры отвергали присягу, военную и государственную службу. Однако
ничего общего с заветами революционного таборитства они не
имели. Создали собственное церковное устройство с иерархией епископов
и пресвитеров. В России колонии гернгутеров имелись в Саратовской
губернии.
Гностицизм — ряд религиозно-философских учений,
распространявшихся в I—III вв. в странах Ближнего Востока и
представлявших смесь древневосточных религиозных воззрений с воззрениями
древнегреческих идеалистов (Пифагор, Платон и др.) и
христианством. Гностицизм оказал влияние на формирование как
ортодоксальной христианской идеологии, так и на еретические учения.
Диссиденты (от английского dissident —
инакомыслящий)—лица, отступающие от учения господствующей церкви.
Духоборцы (духоборы) — христианская секта, возникшая в
России во второй половине XVIII в. в крестьянской среде. Считая веру
делом внутреннего убеждения, они отрицают церковные обряды,
догматы и церковную иерархию. Для духоборцев раннего периода
было характерно стремление к общности имущества путем
организации религиозных общин, ведущих совместное хозяйство. Однако
все попытки этого рода терпели крах. В 1898 г. свыше 7 тыс.
духоборцев, спасаясь от преследований царского правительства,
переселились в Канаду. В настоящее время существуют малочисленные
группы.
Евангельские христиане (евангелисты) — секта, по своему
учению и социальному составу мало ч^ем отличавшаяся от баптистов.
В России появилась в 70-х годах XIX в. (см. Пашковцы). В 1944 г.
объединились с баптистами.
Еноховцы — секта, называвшаяся по имени одного из
библейских персонажей — Еноха, возникла в 1885 г., по вероучению и
обрядам мало чем отличалась от православия. По мере отхода еноховиев
от официальной церкви усиливались гонения на них со стороны
правительства. Еноховцы объявили Николая II лжецарем и антихристом,
а священников — его слугами.
Иеговисты (или «Десное братство», т. е. «правое» братство) —
секта, возникшая на Урале в середине XIX в. среди мелкой
буржуазии. Основателем был капитан артиллерии Н. С. Ильин. Признавали
существование одного только бога — Иегову (отсюда утвердившееся
за сектой наименование). Секта никогда не была многочисленной.
Отдельные группы этого течения иеговистов существуют и в.
настоящее время.
337
Под тем же названием в некоторых районах СССР известна
нелегальная секта «Свидетели Иеговы», имеющая свой центр в США.
Квакеры («Общество друзей») — религиозная организация,
основанная в Англии в XVII в., разновидность протестантизма, отвергает
церковные институты и таинства, антимилитаристы.
Люди божий — см. Хлысты.
Меннониты — секта, возникшая в Нидерландах в первой
половине XVI в., название получила по имени руководителя Менно Си-
монса (1492—1559), является буржуазной разновидностью
христианства. В России меннониты появились в 1789 г. Общины меннони-
тов существуют и в настоящее время.
Молокане — секта, близкая к духоборцам, возникла во второй
половине XVIII в. Молоканство включало наряду с крестьянами и
мелкобуржуазные элементы города. В качестве единственного
источника истины молокане признают Библию. Общины молокан
различных толков существуют и в настоящее время.
Новгородская (или «жидовствующих») ересь — антифеодальное
реформациониое движение, возникшее в 70-х годах XV в. в
Новгороде в среде посадского населения и низшего духовенства. Ее
последователи отвергали обряды, церковную иерархию и монашество;
некоторые из них отвергали основные христианские догматы:
божественность Христа, троицу и т. п. Новгородская ересь находила
поддержку в Москве. Исторически новгородско-московская ересь конца
XV — начала XVI в. связана с движением стригольников.
Новоштундисты — секта, возникшая в России среди
крестьянской бедноты после реформы 1861 г. Последователи этой секты
называли себя «духовными христианами».
Новый Израиль — секта, возникшая в конце XIX в:
Первоначально связана была со средой «хлыстов». Руководитель секты
считается «Христом». Молитвенные собрания новоизраильтян долгое
время совершались в форме радений. Секта отвергает иконопочита-
ние, православную обрядность и буквальное понимание Библии. В
настоящее время существуют малочисленные группы.
Павликиане — участники народного религиозно-общественного
движения, впервые возникшего в Армении в VI в. и получившего
широкое распространение в Византии в период становления там
феодальных отношений (VII—IX вв.). Наименование, согласно
византийской традиции, павликиане получили от «еретика» Павла Са-
мосатского. Они выступали против социального неравенства,
роскоши, требовали отмены церковной иерархии, иконопочитания.
Павликиане были сторонниками активной борьбы с угнетателями.
Пашковцы — секта, близкая к баптизму, возникла в 1874 г. в
великосветских салонах Петербурга, где ее проповедником был лорд
Редсток, затем получила распространение в более широких слоях
населения; названа по фамилии отставного гвардейского полковника
В. А. Пашкова, тратившего большие средства на религиозную
пропаганду. В 1874 г. руководители секты начали издавать журнал
«Русский рабочий», который «предвосхитил» зубатовскую и гапонов-
скую деятельность среди рабочих в начале XX в. Секта больше
известна под названием «евангельские христиане».
Поповщина и беспоповщина — два основных течения в
старообрядчестве, определившиеся в связи с вопросом о священстве.
Представители поповщины выработали в середине XIX в. собственную
церковную организацию во главе с епископом, поставлявшим старо-
338
обрядческих священников. У беспоповцев богослужения совершаются
начетчиками из собственной среды. Беспоповцы вербовали своих
сторонников главным образом в демократических кругах города и
деревни. Оба течения имеют свои общины и в настоящее время.
Раскол — имел место в русской православной церкви в середине
XVII в.; его внешним поводом были проведенные в 1653—1656 гг.
патриархом Никоном реформы (исправление богослужебных книг,
унификация обрядов и т. п.), направленные на укрепление
крепостнической церковной организации. По существу в расколе отразился
протест народных масс против усиления феодального гнета.
Сторонники Никона образовали так называемое никонианское течение,
представлявшее официальную церковь, которая пользовалась
поддержкой государственной власти. Противники нововведений, отстаивавшие
«старую веру», получили наименование раскольников, или
старообрядцев.
Рационалистические секты — термин, не имеющий научного
значения, введенный миссионерской литературой, противопоставлявшей
баптистам, евангелистам и другим сектам западного происхождения
так называемые мистические секты. Такое противопоставление не
дает правильного представления по вопросу, так как всякое
религиозное движение не может не быть мистическим — проникнутым
верой в существование сверхъестественных сил и возможность
«таинственного общения» между верующими и этими силами.
Скопцы — фанатическая секта, возникшая в первой половине
XVIII в. преимущественно среди оброчных крестьян. Доведенное до
отчаяния крепостнической эксплуатацией крестьянство, в той его
части, которая составила первоначальные кадры скопчества, избрало
форму изуверского аскетизма для демонстрации своего
безоговорочного разрыва с окружающим миром. В дальнейшем скопчество
превратилось в организацию «буржуазной бережливости» и накопления,
где рядовые скопцы беспощадно эксплуатировались своими же
руководителями, нередко — миллионерами.
Спасово согласие — течение в беспоповщине, приближающееся
к поповщине; в 40-х годах XIX в. имело институт настоятелей,
совершавших религиозные обряды и таинства.
Старообрядчество — общее наименование всей совокупности
течений, толков и согласий, не принявших церковную реформу
патриарха Никона и позднейших церковных преобразований (см.
Раскол) .
Стригольники — сторонники антицерковного, антифеодального
движения, возникшего в 50—70-х годах XV в. в среде городского
ремесленного населения, а также низшего духовенства Новгорода и
Пскова. Стригольники отрицали церковную иерархию, монашество,
некоторые христианские догматы, протестовали против церковных
поборов.
Субботники — секта, возникшая во второй половине XVIII в.,
отрицали божественность Христа, не признавали таинств, храмов,
икон, мощей, не соблюдали постов, праздновали вместо воскресенья
субботу. В секте существовали разветвления, из которых одни более
тяготели к христианству, а другие — к иудейству.
Толстовство — религиозно-этическое учение Л. Н. Толстого,
включающее воздаяние добром за зло, непротивление злу насилием,
«опрощение», «внутреннее самосовершенствование», превращенное в догму
так называемыми толстовцами из числа либеральной интеллигенции:
339
В. Г. Чертковым, Д. А. Хилковым, П. И. Бирюковым и другими. Как
секта «толстовство» существовало в конце XIX — начале XX в. в
Харьковской, Воронежской, Полтавской, Киевской губерниях, а
также на Кавказе и в Сибири. Толстовство играло реакционную роль,
так как стремилось удержать народные массы от революционной
борьбы.
Трезвенники — религиозные группы, получившие в конце XIX в.
распространение среди ремесленников, мелких торговцев и
деклассированных элементов городского населения Петербурга и Москвы.
В Петербурге основателем трезвенничества был Иван Чуриков, в
Москве— Иван Колосков, «братцы», как их называли трезвенники.
Руководители трезвенничества обращали внимание своих
последователен лишь на моральное осуждение таких зол капиталистического
общества, как алкоголизм, проституция, нищенство, подменяя этим
критику основ капиталистического строя.
Федоровцы — кулацко-монархическая религиозная секта,
возникшая в 1924 г. на территории Воронежской области; выступали
против социалистического переустройства сельского хозяйства и
социалистической культуры.
Федосеевцы — течение в беспоповщине (по имени ее
руководителя Феодосия Васильева), возникшее в XVIII в. и выступавшее
против политики компромисса с самодержавием, на путь которой
в начале XVIII в. вступили купеческие верхи беспоповщины.
«Преображенская община» в Москве («Преображенское кладбище»),
возникшая в последней трети XVIII в., стала всероссийским центром
федосеевцев.
Хилиазм — религиозное учение о «царстве божием» на земле.
Хилиастическими ожиданиями было проникнуто, в частности, раннее
христианство. С превращением христианства в господствующую
религию осуществление хилиастических чаяний было перенесено в
фантастический потусторонний мир. Господствующая христианская
церковь жестоко преследовала секты, распространявшие хилиаистиче-
ские идеи.
Хлысты — так называли церковники представителей секты,
зародившейся в начале XVIII в. в России в крестьянской среде и
занесенной оброчными крестьянами в города. По учению последователей
этой секты, именующих себя «людьми божьими», «откровение» дается
«духом», который будто бы сходит на верующих во время общих
молений. В настоящее время существуют малочисленные группы.
Штундизм — официальное наименование, применявшееся царской
администрацией и миссионерами православной церкви к различным
сектантским течениям, появившимся в России после реформы 1861 г.
См. новоштундисты и баптисты (староштундисты).
Указатель периодических изданий
«Безбожник» — газета, издававшаяся в Москве Центральным
советом союза воинствующих безбожников с декабря 1922 г. до конца
июля 1941 г. (с перерывом в 1935—1937 гг.).
«Беседа» — журнал баптистов, издававшийся с 1890 г.
нелегально в России и с 1894 по 1896 г. за границей.
«Бессарабец» — газета реакционного направления, выходила в
Кишиневе в 1897—1906 гг.
«Вестник Европы» — журнал либерально-буржуазного
направления, издавался в Петербурге в 1866—1918 гг.
«Вестник русской революции» — политический журнал,
издавался в Париже в 1901 г. как орган «Группы старых народовольцев»,
в 1902—1905 гг. — официальный орган партии эсеров.
«Вперед» — большевистская нелегальная газета, выходившая в
Женеве с декабря 1904 по май 1905 г.
«Газета Временного Рабочего и Крестьянского Правительства» —
официальный ежедневный орган Советского правительства. Выходила
с октября (ноябрь) 1917 по март 1918 г.
«Гражданин» — журнал крайне реакционного монархического
направления, издавался в Петербурге с 1872 по 1914 г., существовал
главным образом за счет субсидий царского правительства.
«Живая старина» — журнал, издававшийся отделением
этнографии географического общества в Петербурге с 1890 по 1916 г.
«Жизнь» — ежемесячный литературный, научный и политический
журнал, выходил с 1897 по 1902 г., с 1899 г. — орган «легальных
марксистов», в 1902 г. издавался за границей (Лондон)
социал-демократической организацией «Жизнь», вышло 6 номеров. При журнале
издавались «Листки Жизни» и «Библиотека Жизни».
«Заря» — марксистский научно-политический журнал, издавался
в Штутгарте в 1901 — 1902 гг.
«Звезда» — большевистская легальная газета, издавалась в
Петербурге с 1910 по 1912 г.
«Искра» — первая общерусская газета революционных
марксистов, основана В. И. Лениным в 1900 г., выходила за границей в
Лейпциге, Мюнхене, Лондоне, Женеве. II съезд РСДРП объявил «Искру»
центральным органом РСДРП и утвердил ее редакцию в составе
Ленина, Плеханова и Мартова. В дальнейшем, после перехода
Плеханова на позиции меньшевиков и выхода из редакции Ленина
(октябрь 1903 г.), «Искра» (с № 52) вплоть до прекращения
издания (октябрь 1905 г.) была органом меньшевиков.
«Исторический вестник» — ежемесячный историко-литературный
журнал консервативно-монархического направления, выходил в
Петербурге с 1880 по 1907 г.
«Колокол» — газета,.издававшаяся А. И. Герценом и Н. П.
Огаревым в 1857—1867 г., выходила в Лондоне, с 1865 г.— в Женеве.
«Миссионерское обозрение» — ежемесячный миссионерский
журнал, вел борьбу с сектантами, издавался в Киеве с 1896 по 1916 г.
«Московские ведомости» — газета, выходила с 1756 по 1917 г.,
со второй половины XIX в. была органом реакции.
«Мысль» — большевистский легальный философский и
общественно-экономический журнал, издавался в Москве с 1910 по 1911 г.
341
«Новая жизнь» — первая легальная большевистская газета,
редактировавшаяся В. PL Лениным, издавалась в Петербурге с октября
по декабрь 1905 г. и была запрещена царским правительством.
«Общее вече» — журнал, прибавление к газете «Колокол»,
выходил в Лондоне в 1862—1864 гг.
«Под знаменем марксизма» — философский и
общественно-экономический журнал, выходил в Москве с 1922 по 1944 г.
«Пролетарий» — большевистская газета, центральный орган
РСДРП, издавалась в ноябре 1905 г., Выборг — Женева — Париж.
«Рабочая газета» — нелегальный большевистский популярный
орган, издавалась в Париже с 1910 по 1912 г.
«Рассвет» — социал-демократический листок для сектантов,
издавался на основе решения II съезда РСДРП в 1904 г.
«Революционная Россия» — эсеровская газета, с января 1902 г.
центральный орган партии эсеров, выходила в 1901—1905 гг.
«Революция и церковь» — журнал, издавался в Москве с 1919
по 1924 г. Народным комиссариатом юстиции, освещал вопросы,
связанные с проведением в жизнь декрета об отделении церкви от
государства. Редактором журнала был П. А. Красиков.
«Россия»—полицейская черносотенная газета, с 1906 г. стала
официальным органом министерства внутренних дел, издавалась в
Петербурге с 1905 по 1914 г.
«Русская мысль» — ежемесячный журнал либеральной
буржуазии, издавался в Москве с 1880 по 1918 г.; после революции 1905 г.—
орган правого крыла кадетской партии.
«Русские ведомости» — газета, выходившая в Москве с 1863 по
1918 г., выражала взгляды либеральных помещиков и буржуазии,
с 1905 г. была органом правых кадетов.
«Русский архив»—ежемесячный исторический журнал,
издавался в Москве с 1863 по 1917 г., основателем, редактором и издателем
журнала был П. И. Бартенев.
«С.-Петербургские ведомости» — газета, выходившая в
Петербурге с 1728 по 1917 г.
«Свободная мысль» — журнал, выходивший в Швейцарии с
августа 1899 по сентябрь 1901 г. под редакцией П. И. Бирюкова.
«Свободное слово» — под этим названием выходили журнал и
периодические сборники издательства «Свободное слово», основанного
в 1898 г. в Лондоне толстовцем В. Г. Чертковым.
«Сионский вестник» — ежемесячный масонский журнал,
издавался в 1806 и 1817—1818 гг. в Петербурге.
«Слово правды» — газета старообрядцев, выходила в 1896 г.
в Румынии.
«Социал-демократ» —нелегальная большевистская газета, цеп-
тральный орган РСДРП, издававшаяся в Вильно, Париже, Женеве
в 1908—1917 гг. в период второй эмиграции В. И. Ленина.
«Социал-демократ» — под таким названием Группа
«Освобождение труда» издавала:. 1) литературно-политический сборник (Женева,
1888), дышла одна книга; 2) литературно-политические обозрения
(Лондон — Женева, 1890—1892)-, вышли четыре книги.
«Церковные ведомости» — официальная газета Синода русской
православной церкви, издавалась с 1888 по 1917 г.
«Die Neue Zeit» («Новое время») — журнал германской социал-
демократии, издавался в Штутгарте с 1883 по 1923 г.
Содержание
В. Д. Бонч-Бруевич и его исследование религиозных
проблем. — М. М. Шейнман 5
/. О свободе совести
и научно-атеистической пропаганде
Ленин о религии , . . 20
Свобода совести в СССР 44
[В. И. Ленин о массовой атеистической пропаганде] . 60
Отношение Владимира Ильича к памятникам
старины 65
Предисловие [к брошюре А. Бебеля «Христианство и
социализм»] ,68
Из «Докладных записок» в Президиум АН СССР . . 72
//. О православной церкви
Силы русского клерикализма . , , • . , , . . 82
Наша церковная политика , . 92
Наша церковная политика (Вторая редакция) . . • 102
По поводу моей статьи «Наша церковная политика» . 107
Стоимость культа (По сметам государственного
бюджета и отчетам обер-прокурора святейшего
Синода) 114
Роль духовенства в первые дни Октября . , , . .138
///. Религиозное сектантство
Среди сектантов . . 150
По. поводу письма нижепубликуемого 167
Раскол и сектантство в России. Доклад В. Д. Бонч-
Бруевича второму очередному съезду Российской
социал-демократической партии 173
Сектантство и старообрядчество в первой половине
XIX века 214
Мое изучение крестьянского вопроса 263
Кривое зеркало сектантства (По поводу 1-го
Всероссийского съезда сектантских
сельскохозяйственных и производительных объединений) . . , . 281
343
IV. Письма
Л. Н. Толстому 302
Н. К. Крупской 305
А. А. Шахматову 306
Из письма священнику (г-ну Л. Федорову) .... 307
Из письма М. В. Дудченко (^okc^U^) 31.2
Академику П. Тычине 315
Из письма А. И. Клибанову 316
Д. А. Казачковой . 317
Примечания . , 321
Аннотированный указатель религиозных течений и
групп, упоминаемых в тексте 335
Указатель периодических изданий 340
Бонч-Бруевич В. Д.
Б 81 Избранные атеистические произведения. M.f
«Мысль», 1973.
343 с. (Акад. обществ, наук при ЦК КПСС. Ин-т науч.
атеизма. Науч.-атеистич. б-ка).
Настоящее издание включает работы В. Д. Бонч-Бруевича,
видного деятеля Коммунистической партии и Советского государства,
известного исследователя проблем религии, вопросов научного атеизма,
общественно-политической роли православной церкви, истории и
эволюции религиозного сектантства.
„ 0158-035 2
Бонч-Бруевич,
Владимир Дмитриевич
Избранные атеистические
произведения
Редактор
Л. Н. Колтырева
Младший редактор
JI М. Кавер
Оформление художника
Д. А. Аникеева
Художественный редактор
Е. М. Омельяновская
Технический редактор
Г, И. Смирнее
Корректор
Т. С. Пастухова
Сдано в набор 6 июля 1972 г.
Подписано в печать 28 декабря 1972 г.
Формат бумаги 84Х1081/з2. Кя 2. Усл.
печатных листов 18,06. Учетно-издатель-
скнх листов 18,36. Тираж 29 000 экз.
А 08667. Цена 88 коп. Заказ № 948.
Издательство «Мысль». 117071. Москва,
В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Трудового Красного Знамени
Ленинградская типография № 5 «Со-
юзполиграфпрома» при
Государственном Комитете Совета Министров
СССР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли. Ленинград,
Центр. Красная ул., 1/3.