Tags: исторические документы коммунистическое движение
Year: 1923
Similar
Text
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
IV КОНГРЕСС КОМИНТЕРНА
ДОКЛАДЫ
Т. Т. ЛЕНИНА, ТРОЦКОГО,
КЛАРЫ ЦЕТКИН И ДР.
(Стенографический отчет).
19 2 3.
Т ипо-Фото-цинкограФия
Кооперативного Издательства
„ПРОЛЕТАРИЙ"
Р. У. п
Тираж 5000
Пять лет Российской революции
перспективы мировой революции.
Доклад тов. Ленина.
Товарищи, я числюсь в списке ораторов
главным докладчиком, но вы поймете, что после
моей долгой болезни сделать большого доклада
я не могу, и мне придется дать лишь введение
к важнейшим вопросам. Моя тема будет весьма
ограниченной. Тема: „5 лет Российской револю¬
ции и перспективы мировой революции" слишком
обширна, чтобы ее вообще мог исчерпать один
оратор в одной речи. Поэтому я беру себе
только небольшую часть этой темы, именно—
вопрос о „новой экономической политике". Я
умышленно беру только эту малую часть, чтобы
ознакомить вас с этим важнейшим теперь вопро¬
сом,—важнейшим, по крайней мере, для меня, ибо
я над ним сейчас работаю.
Итак, я буду говорить о том, как мы начали
новую экономическую политику и каких резуль¬
татов мы с ее помощью достигли. Если я огра¬
ничусь этим вопросом, то я, вероятно, сумею
сделать общий обзор и дать общее представле¬
ние о данном вопросе.
Если начать с того, как мы пришли к новой
экономической политике, то я должен обратиться
к одной статье, написанной мною в 1918 году.
В начале 1918 года я как раз коснулся вопроса,
какое положение должны мы занять по отноше¬
нию к государственному капитализму. Я писал
тогда:
„Государственный капитализм был бы шагом
вперед против теперешнего (т.-е. против тогдаш¬
4
него) экономического положения дел в нашей
Советской Республике. Если бы, примерно,через
полгода у нас установился государственный ка¬
питализм, это было бы громадным успехом и
вернейшей гарантией того, что через год у нас
окончательно упрочится и непобедимым станет
социализм11.
Это было сказано, конечно, в то время, ког¬
да мы были поглупее, чем сейчас, но не настолько
уж глупы, чтобы не уметь рассматривать такие
вопросы.
Я держался, таким образом, в 1918 г. того
мнения, что по отношению к тогдашнему хозяй¬
ственному состоянию Советской республики го¬
сударственный капитализм представлял собою
шаг вперед. Это звучит очень странно и, быть
может, даже нелепо, ибо уже и тогда наша ре¬
спублика была социалистической Республикой;
тогда как раз мы предпринимали каждый день с
величайшей поспешностью,—вероятно, с излиш¬
ней поспешностью,—различные хозяйственные ме¬
роприятия, которые нельзя назвать иначе, как
социалистическими. И все же я и тогда полагал,
что государственный капитализм по сравнению с
тогдашним хозяйственным положением Советской
республики представляет собой шаг вперед. Что¬
бы раз'яснить эту мысль, я просто перечислил
основные элементы нашего хозяйственного строя.
Эти элементы, по моему, следующие: 1) патри¬
архальная, т.-е. наиболее примитивная форма
сельского хозяйства; 2) мелкое товарное произ¬
водство (сюда относится и большинство крестьян¬
ства, продающее хлеб; 3) частный капитализм; 4)
государственный капитализм, и 5) социализм.
Все эти хозяйственные элементы были пред¬
ставлены в тогдашней России. Я поставил себе
5
тогда задачу раз'яснить, в каком отношении друг
к другу находятся эти элементы, и не следует
ли один из несоциалистических элементов, именно
государственный капитализм, расценивать выше,
чем социализм. Я повторяю: это всем кажется
странным, что несоциалистический элемент оце¬
нивается выше, чем социализм, в республике,
которая назвала себя социалистической. Но это
недоумение раз'яснится, еели вы вспомните, что
мы не рассматривали хозяйственный строй России
как нечто однородное и высокоразвитое, а в пол¬
ной мере сознавали, что имеем в России патри¬
архальное земледелие, т.-е. наиболее примитивную
форму земледелия наряду с формой социалисти¬
ческой. Итак, какую роль может играть государ¬
ственный капитализм в такой обстановке?
Я далее спрашивал себя: какой из этих эле¬
ментов является преобладающим? Ясно, что в
мелкобуржуазной среде господствует мелко-бур¬
жуазный элемент. И я тогда сознавал, что мелко¬
буржуазный элемент преобладает; представить
себе положение иначе было невозможно. Вопрос,
который я тогда поставил себе в связи с поле¬
микой по иному, совершенно частному вопросу,
был: как мы относимся к государственному капи¬
тализму? И я ответил себе: государственный ка¬
питализм, хотя он и не является социалистиче¬
ской формой, был бы для нас и для России фор¬
мой,более благоприятной, чем теперешняя. Что
это означает? Это означает, что мы не переоце¬
нивали ни зародышей, ни основ социалистического
хозяйства, хотя мы уже и совершили социальную
революцию. Мы уже тогда в известной степени
сознавали, что было бы лучше, если бы мы рань¬
ше пришли к государственному капитализму, а
уже затем—к социализму.
б
Я должен особенно подчеркнуть эту часть
потому, что, полагаю, только исходя из этого,
во-первых, можно об'яснить, что представляет
собой теперешняя экономическая политика, и, во-
вторых, из этого можно сделать важные практи¬
ческие выводы для Коммунистического Интерна¬
ционала. Я этим не хочу сказать, что у нас уже
был готовый план отступления. Этого не было. Эти
краткие полемические строки не были в то время
ни в коем случае планом отступления. Об одном
очень важном пункте,—о свободе торговли,—ко¬
торый имеет основное значение для государствен¬
ного капитализма, здесь нет еще ни слова.
И все же общая, неопределенная идея отсту¬
пления этим была уже дана.
Я полагаю, что этот вопрос заслуживает
внимания не только с точки зрения России, ко¬
торая и до сих пор остается отсталой, но и с
точки зрения Коммунистического Интернационала
и западно-европейских передовых стран. Теперь,
например, мы заняты выработкой программы. Я
лично полагаю, что правильнее было бы, если бы
мы обсуждали все программы лишь предвари¬
тельно, так сказать, в первом чтении, и дали бы
их отпечатать, но окончательно решение вынесли
бы не сейчас, не в настоящем году. Почему?
Прежде всего, конечно, потому, что мы едва ли
могли хорошо их продумать. А затем еще и по¬
тому, что мы почти совершенно не продумали во¬
проса о возможном отступлении и об обеспечении
этого отступления. А между тем с этим вопросом
необходимо считаться в деле переустройства
мира, уничтожения капитализма и связанного с
такими трудностями создания социалистического
строя. Рассчитать, как мы будем действовать,
если прямо перейдем в нападение и при этом.
7
одержим победу,—этого мало. В революционное
время это уж не так трудно, но и не так важно,
по крайней мере это не есть самое главное. Во
время революции бывают такие моменты, когда
противник теряется, и если мы на него тогда
обрушимся, то можем его легко побелить. Но
это еще ничего не означает, так как наш против¬
ник, если он имеет достаточную выдержку, мо¬
жет заранее собрать силы и пр. Он легко может
спровоцировать нас на нападение и затем отбро¬
сить на многие годы назад. Вот почему я пола¬
гаю, что мысль о том, что мы должны подгото¬
вить себе возможность отступления, имеет очень
важное значение, и не только с теоретической
точки зрения, но также и практически важно,
чтобы этот вопрос продумали все партии, кото¬
рые в ближайшем будущем готовятся перейти в
прямое наступление против капитализма, чтобы
они предвидели, как обеспечить себе отступле¬
ние. Если мы учтем этот урок наряду со всеми
другими уроками из опыта нашей революции, то
это нам, конечно, не только не принесет ника¬
кого вреда, но, вероятно, принесет нала большую
пользу.
После того как я подчеркнул, что мы уже
в 1918 г. рассматривали государственный капита¬
лизм, как возможную линию отступления, я пере¬
хожу к результатам нашей новой экономической
политики. Я повторяю: тогда это была очень
неопределенная идея, но в 1921 г., после того,
как мы проделали все важнейшие этапы граждан¬
ской войны, и проделали с успехом, мы наткну¬
лись на большой,— я полагаю, на самый боль¬
шой—внутренний политический кризис Советской
России. Этот внутренний кризис обнаружил не¬
довольство не только значительной части кре¬
8
стьянства, но и рабочих. Это было в первый и,
надеюсь, в последний раз в истории Советской
России, когда большие массы крестьянства несо¬
знательно, а инстинктивно, по настроению были
против нас.
Чем было вызвано это своеобразное, и для
нас, разумеется, очень неприятное, положение?
Причина была та, что мыв своем экономическом
наступлении слишком далеко продвинулись впе¬
ред, не обеспечив себе достаточной базы. Массы
почувствовали то, чего мы тогда еще не умели
сознательно формулировать, но что и мы вскоре,
через несколько недель признали, а именно: что
непосредственный переход к чисто социалисти¬
ческим формам, к чисто социалистическому
распределению превышает наши наличные силы,
и что если мы окажемся не в состоянии произ¬
вести отступление и ограничиться более легкими
задачами, то нам угрожает гибель.
Кризис начался, мне кажется, в феврале
1921 года. Уже весной того же года мы едино¬
гласно решили—больших разногласий по этому
поводу я не заметил—перейти к новой экономи¬
ческой политике. Я полагаю, что теперь, по исте¬
чении полутора лет, в конце 1922 г., мы уже в
состоянии сделать некоторые сравнения. Что мы
пережили за этот период более чем в полтора
года? Каков результат? Принесло ли нам пользу
это отступление, и действительно ли спасло оно
нас, или определенный результат еще не наме¬
тился? Это главный вопрос, который я себе ставлю.
Я полагаю, что этот главный вопрос имеет перво¬
степенное значение и для всех коммунистических
партий, ибо, если ответ был бы дан отрицательный,
то все было бы обречено на гибель. Я полагаю,
что мы со спокойной совестью можем утверди¬
9
тельно ответить на этот вопрос, а именно—в том
смысле, что прошедшие полтора года с абсо¬
лютной несомненностью показали, что мы этот
экзамен выдержали.
Перехожу к доказательствам. Я должен для
этого кратко коснуться всех составных частей
нашего хозяйства.
Прежде все остановлюсь на нашей финан¬
совой системе и знаменитом русском рубле. Я
думаю, что можно русский рубль считать знаме¬
нитым, хотя бы уже потому, что количество этих
рублей превышает теперь квадриллион (смех).
Это уже кое что. Это астрономическая цифра
(общий смех), я уверен, что здесь не все знают,
что эта цифра означает. Но мы не считаем, и
при том с точки зрения экономической науки,
эти числа уж черезчур важными. Нули можно
зачеркнуть, и мы уже это искусство, которое е
экономической точки зрения тоже совершенно
не важно, немного постигли. И я уверен, что в
дальнейшем ходе вещей достигнем в этом искус¬
стве еще большего. Что действительно важно,
это вопрос стабилизации рубля. Над этим вопро¬
сом работают лучшие наши силы, и этой задаче мы
приписываем решающее экономическое значение.
Удастся нам на продолжительный срок, а впослед¬
ствии навсегда стабилизировать этот рубль, зна¬
чит мы выиграли. Тогда все эти астрономические
цифры, все эти триллионы и квадриллионы ничто.
Тогда мы сможем наше хозяйство твердо поста¬
вить и твердо вести. Я могу вам привести по
этому вопросу довольно важные и решающие
факты. В 1921 г. период устойчивости курса бу¬
мажного рубля продолжался менее трех месяцев.
В текущем 1922 году, хотя он еще и не закон¬
чился, этот период продолжался свыше пяти ме¬
10
сяцев. Я полагаю, что этого уже достаточно.
Конечно, этого недостаточно, если вы хотите от
нас научного доказательства, что мы в будущем
полностью разрешим эту задачу. Но доказать
это целиком и полностью, по моему мнению,
вообще невозможно. Те цифры, которые я вам
сообщил, показывают, что с прошлого года,
когда мы начали новую экономическую поли¬
тику, до сегодняшнего дня мы уже научились
итти вперед. Если мы этому научились, то я уве¬
рен, что мы научимся и впредь добиваться на
этом пути дальнейших успехов, если только не
сделаем какой-нибудь особой глупости.
Самое важное, однако, это торговля, имен¬
но товарный оборот, который нам необходим.
И если мы справились с ней в течение двух лет,
несмотря на то, что находились в состоянии
войны (ибо, как вам известно, Владивосток занят
всего несколько недель тому назад), несмотря
на то, что мы только теперь можем начать вести
вполне систематически нашу хозяйственную де¬
ятельность—если мы все же добились того, что
период устойчивости поднялся с трех месяцев
до пяти, то, я полагаю, мы имеем основание
сказать, что мы этим можем быть довольны. Ведь,
мы одни, мы не получили и не получаем никаких
займов ни от одного из тех мощных капитали¬
стических государств, которые так „блестяще"
ведут свое капиталистическое хозяйство: ни одно
из них нам не помогло. Версальским миром они
создали такую финансовую систему, в которой
они сами не разбираются. Если эти великие ка¬
питалистические государства так хозяйничают,
то я полагаю, что мы, отсталые и необразован¬
ные, можем все же быть довольны тем, что мы
добились важнейшего: подняли основу стабили¬
11
зации рубля. Это доказывается не каким-нибудь
теоретическим анализом, а практикой, а она, я
считаю, важнее, чем все теоретические дискуссии.
Практика же показывает, что мы здесь добились
решающих результатов, именно, начинаем при¬
способлять хозяйство в направлении стабилиза¬
ции рубля, что имеет решающее значение для
торговли, для свободного товарооборота, для
крестьян и громадной массы мелких производи¬
телей.
Теперь я перехожу к нашим социальным це¬
лям. Самое главное, это, конечно, крестьянство.
В 1921 году мы безусловно имели налицо
недовольство громадной части крестьянства. За¬
тем мы имели голод. И это означало для кре¬
стьянства самое тяжелое испытание. И вполне
естественно, что вся заграница закричала тогда:
вот, смотрите, вот результаты социалистической
экономики. Вполне естественно, конечно, что вся
заграница промолчала о том, что на самом деле
голод является чудовищным результатом граж¬
данской войны. Все помещики и капиталисты, на¬
чавшие наступление на нас в 1918 году, пред¬
ставляли дело так, будто голод является резуль¬
татом социалистической экономики.
Голод был действительно большим и серь¬
езным несчастием, таким несчастием, которое
грозило уничтожить всю нашу организационную
и революционную работу.
Я спрашиваю: после этого небывалого и
неожиданного бедствия, как обстоит дело теперь,
после того, как мы ввели новую экономическую
политику, после того, как мы предоставили кре¬
стьянам свободу торговли? Ответ ясен и у всех
на глазах. Крестьянство за один год не только
справилось с голодом, но и сдало продналог в
12
таком об'еме, что мы уже теперь получили сотни
миллионов пудов, и притом почти без примене¬
ния каких-либо мер принуждения. Крестьянские
восстания, которые раньше, до 1921 г., так ска¬
зать, определяли общую картину России, почти
совершенно исчезли. Мы спокойно можем утвер¬
ждать, что крестьянство довольно своим настоя¬
щим положением. Мы считаем, что эти доказа¬
тельства более важны, чем какие-нибудь ста¬
тистические доказательства. Что крестьянство
является у нас решающим фактором, в этом
никто не сомневается. И это крестьянство нахо¬
дится теперь в таком состоянии, что нам не
приходится опасаться с его стороны какого-ни¬
будь движения против нас. Мы говорим это с
полным сознанием, без преувеличения. Это уже
достигнуто. Крестьянство может быть недоволь¬
но той или другой стороной работы нашей вла¬
сти и оно может жаловаться на это.
Это, конечно, возможно и неизбежно, так
как наш аппарат и наше государственное хозяй¬
ство еще слишком неналажены. Но возможность
какого бы то ни было серьезного недовольства
нами со стороны всего крестьянства, во всяком
случае, совершенно исключена. Это достигнуто
в течение одного года. Я полагаю, что это очень
много.
Перехожу дальше к индустрии. Мы должны
нашу промышленность разделить на 2 части: тя¬
желую и легкую, так как они находятся в разных
положених. Что касается легкой промышленности,
то я могу спокойно сказать: здесь наблюдается
общий под'ем. Я не буду вдаваться в детали. В
мою задачу не входит приводить статистические
данные. Но это общее впечатление основано на
фактах, и я могу заверить, что в нем нет ниче¬
13
го неверного или неточного. Мы имеем общий
под'ем легкой промышленности и в связи с этим
определенное улучшение положения рабочих как
Петрограда, так и Москвы. В. остальных районах
это наблюдается в меньшей степени, потому что
там преобладает тяжелая промышленность—
так что этого не надо обобщать. Во всяком слу¬
чае я повторяю; легкая промышленность нахо¬
дится в безусловном под'еме, и улучшение по¬
ложения рабочих Петрограда и Москвы несо¬
мненно. В обоих этих городах весной 1921 г.
господствовало недовольство .среди рабочих.
Теперь этого нет совершенно. Мы, которые изо
дня в день следим за положением и настроением
рабочих, не можем ошибиться в этом вопросе.
Третий вопрос—это тяжелая промышлен¬
ность. Здесь я должен сказать, что положение
все ещё остается тяжелым. Известный поворот в
этом положении наступил в 1921 г. Мы можем*
таким образом, надеяться, что положение в бли¬
жайшем будущем улучшится. Мы отчасти собрали
для этого необходимые средства.
В капиталистической стране для улучшения
положения тяжелой промышленности потребо¬
вался бы заем в сотни миллионов, без которых
улучшение было бы невозможно. И экономиче¬
ская история капиталистических стран показы¬
вает, что в отсталых странах только долгосроч¬
ные стомиллионные займы в долларах или в
золотых рублях могли бы быть средстом для
поднятия тяжелой промышленности. У нас этих
займов не было, и мы ничего нё получили.
То, что теперь пишут о концессиях и прочем,
ничего почти не составляет, кроме бумаги. Пи¬
сали мы об этом в последнее время много, в
особенности, между прочим, и об уркартовской
14
концессии. Все-гаки наша концессионная полити¬
ка кажется мне очень хорошей. Но, несмотря на
это, концессий мы еще не видели. Этого я про¬
шу не забывать.
Таким образом, тяжелая промышленность
оказалась действительно тяжелым вопросом для
отсталой страны, так как мы не могли рассчиты¬
вать на займы в богатых странах. Несмотря на
это, мы наблюдаем уже заметное улучшение и
мы видим далее, что наша торговая деятельность
принесла нам уже некоторой капитал. Правда,
пока очень скромный, немногим превышающий
двадцать миллионов золотых рублей. Во всяком
случае, начало положено: наша торговая деятель¬
ность дает нам средства, необходимые для улуч¬
шения положения тяжелой промышленности.
Теперь наша тяжелая промышленность на¬
ходится еще в очень трудном положении. Но я
полагаю, что решающим является то обстоятель¬
ство, что мы уже в состоянии кое-что сберечь,
и это мы будем делать и впредь.
Правда, часто это делается за счет населе¬
ния, но мы должны теперь экономить и работать
над тем, чтобы сократить наш государственный
бюджет, сократить наш государственный аппарат.
Я скажу еще в дальнейшем несколько слов о
нашем государственном аппарате.
Мы должны его, во всяком случае, сокра¬
тить, мы должны экономить, сколько только
возможно. Мы экономим на всем, даже на шко¬
лах. Почему? Потому что мы знаем, что без
спасения тяжелой промышленности, без ее восста¬
новления мы не сможем построить никакой про¬
мышленности. Без нее же мы вообще погибнем,
как самостоятельная страна.
Мы знаем, что спасением для России является
15
не только хороший урожай в крестьянском хо¬
зяйстве,—этого еще мало,—не только хорошее
состояние легкой промышленности, поставляю¬
щей крестьянству предметы потребления,—этого
тоже еще мало: нам необходима также тяжелая
индустрия. Потребуется несколько лет работы,
чтобы привести ее в надлежащее состояние.
Тяжелая индустрия нуждается в государ¬
ственных субсидиях. Если у нас не найдется этих
субсидий, то мы, как цивилизованное государ¬
ство,—я уже не говорю, как социалистическое,—
погибли. И в этом отношении мы сделали реши¬
тельный шаг. А именно, мы начали накапливать
средства, необходимые для того, чтобы поставить
тяжелую индустрию на ноги. Для начала, в этом
году мы накопили, как я уже сказал, еще очень
мало, немногим больше двадцати миллионов зо¬
лотых рублей. Но, во всяком случае, эта сумма
имеется, и мы используем ее не иначе, как для
того, чтобы поднять нашу тяжелую индустрию.
Я думаю, что в общем я вкратце, как это
обещал, изложил главные элементы нашего на¬
родного хозяйства. И мне кажется, что из всего
этого можно сделать вывод, что новая экономи¬
ческая политика уже теперь дала плюс. Уже те¬
перь мы имеем доказательство того, что мы,
как государство, в состоянии вести торговлю,
сохранить за собою самую сильную позицию
сельского хозяйства и индустрии и итти вперед.
Практическая деятельность это доказала. Я ду¬
маю, что этого для нас пока достаточно. Нам
придется еще многому учиться, и мы поняли,
что нам еще необходимо учиться. Пять леть мы
держим власть, и притом в течение всех этих
.пяти лет мы находились в состоянии войны. Мы,
стало быть, имели успех.
16
Это понятно, потому что крестьянство было
за нас. Трудно быть более за нас, чем было
крестьянство. Оно понимало, что за белыми стоят
помещики, которых оно ненавидит больше всего
на свете. И поэтому крестьянство со всем
энтузиазмом, со всей преданностью стояло
за нас. Чтобы крестьянство нас защищало
и чтобы оно, ненавидевшее ранее войну, делало
все для войны против белых, для этой граждан¬
ской войны против помещиков,—достигнуть это¬
го было нетрудно. Тем не менее, это было еще
не все, потому что, в сущности, здесь дело шло
только о том, останется ли власть в руках по¬
мещиков или в руках крестьян. Для нас это было
недостаточно. Крестьяне понимают* что мы за¬
хватили власть для рабочих и имеем перед собой
цель—создать социалистический порядок, опи¬
раясь на эту власть. Поэтому важнее всего была
для нас экономическая подготовка социалисти¬
ческого хозяйства. Мы не могли подготовить
социалистического хозяйства прямым путем,
мы принуждены были сделать это окольными
путями. Государственный капитализм, как мы
его установили у нас, является своеобразным
государственным капитализмом; он не соответ¬
ствует обычному понятию государственного
капитализма.
Мы имеем в своих руках все командные вы¬
соты, мы имеем в своих руках землю, она при¬
надлежит государству. Это очень важно, хотя
наши противники и представляют дело так, будто
это ничего на значит.
Это неверно. То обстоятельство, что земля
принадлежит государству, чрезвычайно важно и
имеет также большое практическое значение в
экономическом отношении. Этого мы добились,
17
и я должен сказать, что и вся наша дальнейшая
деятельность должна развиваться только в этих
рамках.
Мы уже достигли того, что наше крестьян¬
ство довольно, что промышленность и торговля
оживают. Я уже сказал, что наш государственный
капитализм отличается от буквально понятого
государственного капитализма тем, что мы имеем
в руках пролетарского государства не только
землю, но и все важнейшие части промышленно¬
сти. Прежде всего мы сдали в аренду лишь из¬
вестную часть мелкой и средней индустрии, все
же остальное остается в наших руках. Что ка¬
сается торговли, я хочу еще подчеркнуть, что
мы стараемся основывать смешанные общества,
что мы уже. основываем их, т.-е. общества, где
часть капитала принадлежит частным капитали¬
стам, притом иностранным, а другая часть нам.
Во-первых, мы таким путем учимся торговать,
а это нам необходимо, и, во-вторых, мы всегда
имеем возможность, в случае, если мы сочтем
это необходимым, ликвидировать такое общество,
так что мы, так сказать, ничем не рискуем. У
частного капиталиста мы учимся и приглядываемся
к тому, как развивать промышленность, и какие
ошибки мы совершаем. Мне кажется, что этим
я могу ограничиться.
Отмечу еще. некоторые небольшие пункты.
Несомненно, что мы сделали и еще сделаем
колоссальное количество глупостей. Никто не
может судить об этом лучше и видеть это нагляд¬
нее, чем я (смех). Почему мы делаем глупости?
Это понятно: во-первых, мы—Отсталая страна,
во-вторых, образование в нашей стране мини¬
мальное, в-третьих, мы не получаем помощи
извне. Ни одно цивилизованное государство
18
нам не помогает. Напротив, они все работают
против нас.
В-четвертых, по вине нашего государствен¬
ного аппарата. Мы переняли старый государствен¬
ный аппарат, и это было нашей бедой.
Государственный аппарат очень часто рабо¬
тает против нас. Дело было так, что в 1917 году,
после того, как мы захватили власть,. государ¬
ственный аппарат нас саботировал, а мы тогда
очень испугались и попросили: „пожалуйста, вер-
нитись к нам назад". И вот они все вернулись,-
и это было нашим несчастьем. У нас имеются
теперь огромные массы служащих, но у нас нет
достаточно образованных сил, чтобы действитель¬
но распоряжаться ими. На деле очень часто слу¬
чается, что здесь, наверху, где мы имеем госу¬
дарственную власть, аппарат кое-как функциони¬
рует, но что там, внизу, где они распоряжаются
сами, они часто работают против наших меро¬
приятий. Наверху мы имеем, я не знаю сколько,
но я думаю, во всякой случае, только несколько
тысяч, максимум несколько десятков тысяч своих.
Но внизу—сотни тысяч старых чиновников, полу¬
ченных от царя и от буржуазного общества, ра¬
ботающих отчасти сознательно, отчасти бессо¬
знательно против нас. Здесь в короткий срок
ничего не поделаешь, это несомненно. Придется
работать в течение нескольких лет, чтобы усо¬
вершенствовать аппарат, изменить его и привлечь
новые силы. Мы это делаем довольно быстрым
темпом, может быть слишком быстрым. Основаны
советские школы, рабочие факультеты, несколько
сотен тысяч молодых людей учатся, - учатся, мо-
жет-быть, слишком быстро, но, во всяком слу¬
чае, работа началась, и я думаю, что эта работа
принесет свои плоды. Если мы будем работать
19
не слишком торопливо, то через несколько лет
у нас будет масса молодых людей, способных в
корне изменить наш аппарат.
Я сказал, что мы совершили неимоверное
количество глупостей, но я должен также сказать
кое-что в этом отношении и о наших противни¬
ках. Если наши противники указывают нам, как
например,на то, что, дескать, Ленин сам призна¬
ет, что большевики совершили неимоверное ко¬
личество глупостей, я хочу ответить на это: да,
знайте, наши глупости все-таки совсем другого
рода, чем ваши.
Мы только начали учиться, но учимся с та¬
кой систематичностью, что мы уверены, что до¬
бьемся хороших результатов. Но если наши про¬
тивники, т.-е. капиталисты и герои Второго Ин¬
тернационала, подчеркивают совершенные нами
глупости, то я позволю себе привести здесь для
сравнения слова одного знаменитого русского
писателя. Этот пример я несколько изменю, тогда
он получится в таком виде: если большевики де¬
лают глупости, то большевик говорит: „дважды
два—пять“. А если его противники, т. е. и капи¬
талисты, и герои Второго Интернационала, делают
глупости, то у них выходит: „дважды два—сте¬
ариновая свечка“. Это нетрудно доказать. Возь¬
мите, например, договор с Колчаком, заключен¬
ный Америкой, Англией, Францией, Японией.
Я спрашиваю вас: имеются ли более про¬
свещенные и могущественные державы в мире?
И что же получилось? Они обещали Колчаку по¬
мощь, не сделав подсчета, не размышляя, не на¬
блюдая. Это было фиаско, которое, по-моему,
трудно даже понять с точки зрения человеческо¬
го рассудка.
Теперь второй пример, еще более близкий
20
и более важный: Версальский мир. Что сделали
здесь „великие", „покрытые славой" державы?
Как могут они теперь найти выход из это¬
го хаоса и бессмыслицы? Я думаю, что это не
будет преувеличением, если я повторю, что наши
глупости еще ничто по сравнению с теми глупо¬
стями, которые совершают вкупе капиталисти¬
ческие государства, капиталистический мир
и П-й Интернационал. Поэтому я полагаю,
что перспективы мировой революции — тема,
которой я должен вкратце коснуться,— бла¬
гоприятны. И при одном определенном условии,
я полагаю, они станут еще лучшими. Об этих
условиях я хотел бы сказать несколько слов.
В 1921 году, на 111 Конгрессе мы приняли
одну резолюцию—об организационном построе¬
нии коммунистических партий и о методах и со¬
держании их работы. Резолюция прекрасна, но
она почти насквозь русская, т. е. все взято из
русских условий. В этом ее положительная сто¬
рона, но также и отрицательная. Отрицательная
потому, что почти ни один иностранец прочесть
ее не может,—я эту резолюцию вновь перечи¬
тал перед тем, как это сказать. Во-первых, она
слишком длинна, в ней 50 или больше парагра¬
фов. Таких вещей, обыкновенно иностранцы не
читают. Во-вторых, если они ее-даже прочтут, то
никто из них ее не поймет,—именно потому, что
она слишком русская. Не потому, что она напи¬
сана по-русски, она прекрасно переведена на все
языки,—но она насквозь проникнута русским ду¬
хом. И, в-третьих, если, в виде исключения, ка¬
кой-нибудь иностранец ее поймет, то он не смо¬
жет ее выполнить. Я беседовал с некоторыми при¬
бывшими сюда делегатами и надеюсь в дальней¬
шем ходе Конгресса подробнее поговорить со
21
многими из них. У меня создалось впечатление,
что мы совершили с этой резолюцией большую
ошибку, что мы сами отрезали себе путь к даль¬
нейшему успеху. Как я уже говорил, резолюция
составлена прекрасно, я подписываюсь под всеми
ее 55 или больше параграфами. Но мы не поня¬
ли, как следует подходить к иностранцам с на¬
шим русским опытом. Все сказанное в резолюции
осталось мертвой буквой. Но если мы этого не
поймем, мы не сможем продвинуться дальше.
Я полагаю, что самое важное для нас всех,
как для русских, так и для иностранных товари¬
щей, то, что Мы после 5 лет Российской револю¬
ции должны учиться. Мы теперь только получили
возможность учиться. Я не знаю, как долго эта
возможность будет продолжаться, и я не знаю,
как долго капиталистические державы предоста¬
вят нам возможность учиться. Но каждый мо¬
мент, свободный от боевой деятельности, от
войны, мы должны использовывать для учебы.
Вся партия и все слои России доказывают
это своим порывом к учению. Этот порыв к уче¬
нию показывает, что важнейшей задачей для нас
является сейчас: учиться и учиться.
Учиться также должны и иностранные това¬
рищи. Правда, не в том смысле, как учимся мы
читать, писать и понимать прочитанное, в чем мы
еще нуждаемся. Спорят о том, относится ли это
к пролетарской или буржуазной культуре? Это¬
го я не знаю, во всяком случае, я скажу: нам не¬
обходимо, прежде всего, учиться читать, писать
и понимать прочитанное. Иностранцам этого не
нужно. Им нужно уже нечто более высокое: сю¬
да относится, прежде всего, и то, чтобы они так¬
же поняли, что мы писали об организационном
построении коммунистических партий,и что ино¬
22
странные товарищи подписали, не читая и не по¬
нимая. Это должно стать их первой задачей. Не¬
обходимо привести эту резолюцию в исполнение.
Этого нельзя сделать за одну ночь, это абсо¬
лютно невозможно. Резолюция слишком русская:
она отражает российский опыт, поэтому она ино¬
странцам совершенно непонятна, и они не могут
удовлетвориться тем, что повесят ее, как икону,
в угол и будут на нее молиться. Этим ничего
достигнуть нельзя. Они должны воспринять часть
русского опыта. Как это произойдет, этого я
не знаю. Может быть, нам окажут большие услу¬
ги, например, фашисты в Италии, тем, что раз'яснят
итальянцам, что они еще недостаточно просве¬
щены, и что их страна еще не гарантирована от
черной сотни. Может быть, это будет очень полез¬
но. Мы, русские, должны тоже немного попытаться
раз'яснить иностранцам основы этой резолюции.
Иначе они не в состояни эту резолюцию вы¬
полнить. Я убежден в том, что мы должны в этом
отношении сказать не только русским, но и ино¬
странным товарищам, что важнейшее в наступа¬
ющий теперь период это учеба. Мы учимся в об¬
щем смысле. Вы же должны учиться в специаль¬
ном смысле, чтобы постигнуть организацию, по¬
строение, метод и содержание революционной
работы. Если это совершится, тогда, я убежден,
перспективы мировой революции будут не только
хорошими, но превосходными.
Доклад т. Клары Цеткин.
Товарищи, русская революция сейчас, как
и пять лет тому назад, представляется нам
величайшим мировым событием. Смелое вы¬
ступление этого гиганта, вступившего в упор¬
ный и ожесточенный бой за свое существова¬
ние, и дальнейшее развитие событий вызвали
небывалые до того времени идейные расхожде¬
ния в рабочем классе всех стран. Да здрав¬
ствует реформа! Да здравствует революция!—Вот
клич, раздавшийся из всех стран в ответ на рус¬
скую революцию. Это придает ей вполне опре¬
деленное и глубокое значение. В рабочем клас¬
се приблизительно с средины 90-х годов вырабо¬
талась определенная внутренняя и политическая
тенденция, свидетельствовавшая об идеологиче¬
ском влиянии империалистического капитализма
на рабочий класс. Теоретическое проявление этой
тенденции мы называли ревизионизмом, практи¬
ческое—оппортунизмом. В чем его сущность? В
мнении,—я бы сказала, в безумном заблуждении,—
что революция стала излишней и ненеобходи¬
мой, что ее можно избежать. Капитализм, по мне¬
нию прежних ревизионистов, а теперешних ре¬
формистов, создает из самого себя организаци¬
онные формы, которые преодолевают его внутрен¬
ние, экономические н социальные противоречия,
или, по крайней мере, настолько смягчают их,
что теория обнищания, теория кризисов, тео¬
рия катастроф теряет свое значение. Со¬
гласно их воззрениям, капитализм не создал
24
об'ективных факторов неизбежной, непред¬
отвратимой революции. Согласно тому же воз¬
зрению, нет более налицо и социального факто¬
ра революции, а именно—воли рабочего класса
к революции. По их мнению, демократия и со¬
циальная реформа постепенно подтачивают ка-
питализм; Капиталистическое общество постепен¬
но вростало в социализм. Правда, это воззре¬
ние было теоретически отвергнуто на с'ездах
германской социал-демократии, руководящей пар¬
тии II-го Интернационала. Оно было отвергнуто в
1903 и 1906 г.г. на международных конгрессах в
Париже и в Амстердаме, но, тем не менее, оно
постепенно стяновилось господствующим в прак¬
тике партий II-го Интернационала. Это становится
ясным уже из позиции,занятой Штуттгардтским,
Копенгагенским и Базельским конгрессами в во¬
просах об империализме, милитаризме и о гро¬
зящей мировой войне.
Вспыхнула мировая война. Буржуазия вою¬
ющих стран аргументировала при помощи пуле¬
метов, танков, подводных лодок и летательных
аппаратов, сеющих смерть и разрушение. Уже в
начале войны было ясно, и чем долее она про¬
должалась, тем это становилось яснее, что она
означала ни что иное, как последний кризис, что
она может окончиться только страшной катастро¬
фой мирового капитализма. Горькая ирония исто¬
рии заключается в том, что в то время, как раз¬
витие событий подтверждало теорию кризисов и
катастроф, большая часть организованного рабо¬
чего класса высоко развитых капиталистических
стран продолжала держаться за теорию отказа
от революци, за реформизм. Это привело к по¬
зорному банкротству II-го Интернационала в на¬
чале войны. Рабочий класс не ответил на уроки
25
мировой войны сплочением своих сил в между-
народном масштабе для мировой революции, для
того, чтобы в последний раз расчитаться с ка¬
питализмом. Наоборот, ои ответил на них путем
сплочения рабочих с буржуазией их так называе¬
мых отечеств. И когда в конце мировой войны
капитализм доказал свою неспособность преодо¬
леть катастрофу, когда буржуазия проявила свою
неспособность и свое нежелание восстановить
мир из созданного ею хаоса, тогда оппортуни¬
стические рабочие вожди еще более уцепились
за свою теорию реформизма. Они изобрели но¬
вые варианты этой теории. Социализм, по их мне¬
нию, возникает не из краха капитализма, а из его
восстановления, из его нового расцвета; вызванные
войной страдания и бедствия могут быть преодоле¬
ны и общество может быть снова восстановлено не
путем революционной классовой борьбы, а лишь
путем взаимной поддержки, премирения интересов
и коалиции буржуазии с пролетариатом. Итак,
отказ от революции во имя создания общества
на коммустической основе, но зато союз с бур¬
жуазией во имя восстановления капитализма!
Товарищи, русская революция явилась очи¬
стительной грозой в этой тяжелой атмосфере.
Русский пролетариат был первым и, к сожалению,
по сей день остается единственным (если отвлечь¬
ся от создания меньших Советских республик,
образовавшихся в прежних владениях России),
который с логической последовательностью сде¬
лал практические выводы из империалистической
войны и из краха капитализма.
Русская революция начала на деле ликвида¬
цию ревизионизма, реформизма; мировая рево¬
люция закончит ее. Русская революция дала не¬
двусмысленное выражение воли пролетарских
26
масс раз навсегда покончить с капитализмом. Она
является первым гигантским актом мировой ре¬
волюции,—этого страшного суда над капита¬
лизмом.
Естественно, товарищи, что находящиеся за
пределами России меньшевики, социал-революцио-
неры и их единомышленники неустанно подчерки¬
вали, что, по их мнению, русская революция не бо¬
лее, как незначительное национальное явление, и
что она должна держаться путей чисто-буржуаз¬
ной революции. Целью является возврат к февраль¬
ской революции. Конечно, совершенно несомнен¬
но, что в русской революции нашла себе выра¬
жение целая совокупность известных исторических
условий, которые заставляли стремиться к свер¬
жению царизма и к установлению новых государ¬
ственных форм. Однако, с первого же дня суще¬
ствования русской революции обнаружилось, что
она не есть незначительное национальное явле¬
ние, но скорее великое дело мирового пролета¬
риата. Обнаружилось, что она не может насиль¬
ственно быть введена в узкое русло буржуазной,
чисто-политической революции, т. к. она является
частью гигантского потока мировой пролетарской
революции. В русской революции живут и дей¬
ствуют не только те революционные обществен¬
ные силы, не только те об'ективные и суб'ектив-
ные тенденции, которые возникли на русской почве.
В русской революции сказывается действие со-
циально-экономиских революционных тенденций
и сил международного капитализма, буржуазного
общества всего мира. Это обнаруживается внешне
хотя бы в том факте, что революция последо¬
вала за той мировой войной, которая не была
случайным событием, а неизбежным следствием
сплетения ряда явлений в области мировой эко¬
27
номики и мировой политики, подвластных финан¬
совому империалистическому капиталу. В русской
революции находят себе выражение все те эко¬
номические, политические и социальные соотноше¬
ния, которые были созданы мировым импералисти-
ческим капитализмом, как в самой Росси, так и вне
ее. Но в русской революции кристаллизуется в
одно целое также историческое сознание и ре¬
волюционная воля пролетариата всех стран к ре¬
волюции. В русской революции ожили и стали
действенны духовные и нравственные силы, про¬
бужденные и воспитанные международным рево¬
люционным социализмом.
Таким образом, русская революция является
огромным всемирным доказательством жизнен¬
ности, силы и непреодолимости социльного факто¬
ра исторического развития, сознательности, ре¬
шительности и активности пролетарских масс,
стремящихся к свержению капитализма и к осу¬
ществлению коммунизма. Указывалось на то, что
возникновение пролетарской революции именно
в России следует об'яснить исключительно сла¬
бостью русской буржуазии. В этой слабости—
исключительная причина того, что нигде, кроме
России, до сегодняшнего дня не слышно шумно¬
го грохота революции. Конечно, это верно, то¬
варищи, но только отчасти. Я утверждаю, что
еще более решающее значение, чем слабость
русской буржуазии, имела сила революционного
мышления и действия русских пролетариев; иде¬
ологически воспитанные большевистской партией,
исполненные революционного духа и организа¬
ционно-сплоченные в огромную силу, они сумели
стать сознательными носителями исторического
развития. В пользу моего понимания говорит сле¬
дующее: когда вспыхнула революция, русский
28
пролетариат имел, правда, возможность напасть
врасплох и сбить с ног относительно слабую
русскую буржуазию. Однако, дальнейший триумф
революции, ее существование в течение 5-ти лет,
каждый день которых был днем борьбы против
сильной мировой буржуазии,—этот триумф по¬
казывает, что имелось еще нечто более важное,
чем слабость русской буржуазии: сила, страст¬
ность, огромная выдержка, коротко говоря, ре¬
шительная революционная воля, одушевлявшая
пролетарские массы, руководимые большеви¬
ками.
Товарищи, с самого начала было очевидно,
что революция в России ни по своему главному
социальному носителю, пролетариату, ни по сво¬
ему содержанию не могла считаться чисто-бур¬
жуазной революцией. Все громче раздавались
требования: мир через революцию; земля кре¬
стьянам; рабочий контроль над производством,
и, в первую голову, лозунг: вся власть Советам.
Эти требования были несовместимым с буржуаз¬
ной революцией. Конечно, онц оставались сначала
на заднем плане, в течение февральского периода
революции они еще не получили достаточного
значения. Однако, они выдвигались со все боль¬
шей силой, все больше расширяли почву под со¬
бой, превращаясь из пропагандистских лозунгов
в об'екты борьбы.
Буржуазия вступила в эту революцию орга¬
низованной: в земствах, в думах крупных горо¬
дов, во многих промышленных об'единениях и
т. д., возникших за время войны. Русский проле¬
тариат, напротив, не имел никаких революцион¬
ных боевых организаций. Ой создал их себе лишь
в ходе революции в лице Советов. Характерно,
что Советы не сразу выступили на решительную
29
борьбу за революционные цели. В Советах
первоначально задавали тон меньшевики и
социалисты - революционеры. Они поддержива¬
ли в русском пролетариате все то, что со¬
ставляет сущность реформизма; сущность добро¬
вольного отречения пролетариата от власти
в пользу буржуазии. Именно, нерешительность,
страх перед ответственностью и недоверие к
собственным силам. Характерно, что одна кон¬
ференция 82 делегатов от рабочих и солдатских
Советов, собравшаяся в Петрограде в апреле
1917 г., приняла резолюцию; в которой говорится,
что в борьбе между капиталом и трудом необхо¬
димо считаться с условиями, создавшимися вслед¬
ствие незавершенной еще революции и состояния
войны. Это нужно было принять в соображение
при определении форм борьбы. Малодушие рус¬
ского пролетариата и даже его организованного
в профсоюзах ядра сказалось в постановлении
III Всероссийского С'езда Профсоюзов, состоя¬
вшегося 20 июня того же года в Петрограде.
Принятые на этом С'езде резолюции доказали,
что влияние большевистской партии, как револю¬
ционной классовой партии пролетариата, возра¬
стает. Наряду с другими радикальными требова¬
ниями было выдвинуто требование о рабочем
контроле над производством. Однако, потом
было добавлено, что пролетариат не может взять
на себя всю ответственность за правильное функ¬
ционирование государственных органов и за
упорядочение- хозяйственной жизни. Эта задача,
мол, так трудна, так сложна, что к ней должны
быть привлечены все трудовые элементы, все
слои населения. Такая позиция организованных
рабочих всецело находится в плоскости коали¬
ционной политики, которую мелко-буржуазные,
30
реформистские социалистические и эс-эровские
элементы отстаивали ко времени февральской
революции. Эта политика была в действительно¬
сти политикой буржуазии под демократической
маской и выражением классового господства ка¬
питала. Разительнее всего она сказалась в по¬
пытке предпринять июльское наступление, отка¬
завшись от каких-либо социальных реформ, в
раззорении и саботаже промышленности капита¬
листами взамен рабочего контроля над производ¬
ством для оздоровления промышленности, наконец
в отказе от самых минимальных уступок требо¬
ванию рабочих и крестьян, в предоставлении
всей власти Советам. В борьбе против револю¬
ционного наступления пролетариата демократия
очень скоро отказалась от своих принципов.
Она все более и более обнаруживала себя
тем, что она есть на самом деле, — классовой
властью буржуазии, вылившейся в буржуаз¬
ную диктатуру. Так как входившие в коалицию
мелкобуржуазные и интеллигентские элементы,
считавшиеся, прежде всего, с интересами буржу¬
азии и связанные с нею, не решались выйти из
рамок политической буржуазной революции, то
уже в сентябре было готово место для дикта¬
тора. А за диктатором, будь он царским генера¬
лом или Керенским,—это совершенно безралич-
но—должна была последовать реставрация ца¬
ризма. Но в этот момент пролетариат, руково¬
димый большевистской партией, предпринял ре¬
шительное выступление. Он послал к чорту пра¬
вительство „гармонии классов", правительство
„чистой демократии" и передал всю государ¬
ственную власть Советам рабочих, крестьянских
и солдатских депутатов, от имени которых было
образовано временное правительство. В этот
31
решающий исторический момент пролетариат
доказал, что он уже успел изжить свое недоверие
к собственным силам и, заручившись недостава¬
вшим ему до тех пор мужеством, взял на себя
ответственность за разрушение старого мира и
образование нового. Таким образом, русский
пролетариат был первым и пока единственным,
который из об'екта истории превратился в суб‘-
екта, который творит ее самостоятельно, а не
переживает пассивно историю.
Захват власти пролетариатом под руковод¬
ством большевиков является для нас весьма по¬
учительным уроком: он доказал, что меньшинство
тоже может иметь право на вооруженное рево¬
люционное восстание. Но этот урок русской ре¬
волюции нужно резко ограничить как справа, так
и слева. Он указывает на историческую несосто¬
ятельность мелочных рассчетов, сводящих рево¬
люцию к упражнениям в сложении и вычитании,
и мудрств<звании, признающих „допустимость*
революционной борьбы за захват государствен¬
ной власти пролетариатом только под одним
условием, именно, когда в борьбе участвует боль¬
шинство, способное обеспечить победу при каких
бы то ни было условиях. Такое понимание,
низводящее революцию до уровня стриковой
операции,было опровергнуто русской револю¬
цией.
Но точно так же необходимо отделить ре¬
шительное революционное выступление петро¬
градского и московского пролетариата от всякого
романтического авантюризма. Это не было вы¬
ступление маленькой смелой партии, лишенной
тесной связи с пролетарскими массами и жон¬
глирующей революционными лозунгами и фор¬
мулами. Нет, выступление большевистской партии
32
было геройским подвигом организационного
меньшинства, которое обеспечило себе на широ¬
ком фронте связь с рабочими массами и пустило
среди них глубокие корни.
На первый взгляд руководимый большеви¬
ками захват власти для Советов кажется блестя¬
щим и одиноко стоящим подвигом, который был
совершен одним ударом. Но в действительности
было не так. Мужественному подвигу предше¬
ствовали целые месяцы упорной агитационной,
пропагандистской и организационной работы
большевиков в массах. И благодаря этому им
удалось не только обеспечить участие широких
масс в борьбе, но и внедрить в них боевые ло¬
зунги большевиков, которые были поняты массами
и стали боевыми лозунгами самих масс. Таким
образом, восстание было не революционной гим¬
настикой отважной партии, а революционным
выступлением широких масс. Но решающее зна¬
чение имело, конечно, дерзание. Ведь вопрос о
победе или поражении не был решен Заранее,
несмотря на благоприятные условия. Но необхо¬
димо были итти на риск. Тот, кто откладывает
революцию до того момента, когда победа будет
вполне обеспечена, откладывает самую победу
на неведомый срок. В конечном итоге такая по¬
зиция означает отказ не только от революцион¬
ной борьбы, но и от самой революции. Даже
самая тщательная и продуманная подготовка
среди широких масс не может вполне обеспечить
успех революционного выступления партии. Для
того, чтобы победить,—нужно рисковать. Если
большевики, если революционные русские рабо¬
чие победили при первом же натиске, то только
потому, что у них было достаточно мужества,
чтобы итти на риск. Таков урок русской револю-
33
ции, которым должны дорожить пролетарии всех
стран: конечно, взвесить обстоятельства необхо¬
димо, но нельзя во имя этого отказываться от
дерзания. Учет положения должен лишь подго¬
товить путь для дерзания.
Товарищи, как только русские рабочие, под¬
держиваемые русскими крестьянами, захватили
власть и приступили к установлению своей дик¬
татуры на основе советского строя,--оправдался
также другой исторический прогноз. Этот про¬
гноз был высказан еще нашим старым учителем
Энгельсом в его письме к Бебелю от 11 декабря
1884 года. Он находился в резком противоречии
с болтовней реформистов всех стран, утвер¬
ждающих, что демократия является единственным
путем к освобождению пролетариата. Этот про¬
гноз несовместим с политикой буржуазно-проле¬
тарской гармонии и политикой коалиционного
правительства. Энгельс утверждает, что в момент
кризиса и непосредственно после революции са¬
мым ярым, самым упорным врагом пролетариата
будет „чистая демократия". Я сейчас прочту это
место:
„В момент революции чистая демократия
может снова показаться якорем спасения. Так,
например, в марте—сентябре 1848 г. так называ-
мые феодально-бюрократические массы пришли
на помощь либералам, чтобы удержать в пови¬
новении революционные массы. Во всяком случае,
нашим единственным врагом в день кризиса и на
следующий за ним день является вся группирую¬
щаяся вокруг чистой демократии реакция, и этого,
по моему мнению, нельзя упускать из виду".
Товарищи, достойно внимания, что господа
реформисты всех оттенков, столь старательно
отрицающие, ссылаясь на Маркса и Энгельса,
34
права русской революции, права пролетарской
революции и воспевающие стоустую хвалу де¬
мократии, повидимому, забыли именно это мне¬
ние Энгельса. Впрочем, быть может, это и не
так уж удивительно. Русская революция наглядно
показала, насколько прав был Энгельс. Уже в
первый день революции, в первый день после
установления власти Советов, непримиримейшим
врагом классовой власти пролетариата выступила
„чистая демократия". „Чистая демократия*, ко¬
торая—в этом русский пролетариат убедился в
февральские и мартовские дни—была ни что
иное, как классовая власть капитала, как дикта¬
тура буржуазии. Лозунг, который „чистая демо¬
кратия" выдвинула для борьбы против советской
демократии, против рабочей демократий, гласил:
либо Учредительное Собрание, либо власть Со¬
ветов! „Чистая демократия" противопоставила
Советской власти, созданной и узаконенной ре¬
волюцией, благороднейшему носителю ее требо¬
вание Учредительного Собрания. Это может по¬
казаться странным. У „чистой демократии" было
ведь около восьми месяцев времени, чтобы про¬
извести выборы и созвать Учредительное Соб¬
рание. Она этого не сделала, она отказалась
исполнить то, что сама же выставляла, как наибо¬
лее полное выражение воли народа. Почему созыв
Учредительного .Собрания неминуемо вызвал бы
грозный призрак пролетарской и аграрной рево¬
люции: призрак аграрной революции в лице
крестьян, требовавших земли и мира; приз¬
рак пролетарской революции в лице проле¬
тариев, требовавших мира и контроля рабо¬
чих над производством. Поэтому „чистая де¬
мократия" все снова и снова оттягивала сначала
выборы в Учредительное Собрание, а затем его
35
созыв. И вдруг средством свержения власти Со¬
ветов, конечной целью борьбы, знаменем победы
стало для .чистой демократии- требование
Учредительного Собрания. Учредительное Собра¬
ние было об'явлено неприкосновеннейшим и свя¬
щеннейшим достоянием народа: единственно ему
приписывалась творческая воля, способная уста¬
новить законный государственный строй.
Требование Учредительного Собрания было
выставлено во всех странах не только мелко¬
буржуазными социалистами, не только реформи¬
стами, об'единившимися с буржуазными партиями.
Оно нашло отклик даже в наших революционных
рядах. Достаточно вспомнить, что даже такой
теоретик коммунизма, как Роза Люксембург, за¬
щищала в свое время требование: Учредительное
Собрание и Советы! Учредительное Собрание и
Советы, как фундамент пролетарской государ¬
ственной власти!" Весьма показательно, что это
требование недавно снова вынырнуло. Оно было
выставлено одной частью эс-эров в дни Крон¬
штадтского восстания, но в конце-концов отверг¬
нуто другой. Его двигал даже вождь кадетов
Милюков. Учредительное Собрание и Советы,
но, конечно, Советы „без коммунистов", т. е.
тело без души, форма без содержания, слово
без дела. Но довольно об этом; спросим себя
лучше, каково было положение вещей после за¬
воевания власти пролетариатом? Основателен ли
упрек, который даже и поныне нередко раздает¬
ся в широких кругах рабочего класса, упрек
революционному правительству в том, что оно
разогнало Учредительное Собрание при его от¬
крытии 5-го января? Постараемся трезво разо¬
браться в фактах. Учредительное Собрание сразу
же показало, что оно явилось не для сотрудни¬
36
чества с Советами, а для борьбы с ними, что
оно отрицает право Советской власти на суще¬
ствование и, значит, революцию. Его эс-эровское,
меньшевистское и буржуазное большинство от¬
клонило предложение о признании Советской
власти, равно как и предложение о признании
установленного этим большинством революцион¬
ного правительства. Мало того, оно отказалось
даже обсуждать этот вопрос. Большевики, а с
ними и левые социал-революциоцеры, должным
образом ответили на это дерзкое объявление
войны. Они покинули Учредительное Собрание, и
Советская власть об'явила его распущенным и
разогнала его.
Многие критики русской революции из ла¬
геря европейского и американского пролетариата
также согласны в этом с большевистской поли¬
тикой, являющейся просто политикой русской
революции. По их словам, Советская власть была
вправе разогнать Учредительное Собрание, ибо
после выборов обстановка радикально измени¬
лась и оно перестало отражать мнение и волю
широких трудящихся народных масс. Происхо¬
дившие после этого выборы в Советы неодно¬
кратно ясно и неоспоримо доказывали это. Но,—
добавляли они,—Советская власть должна была
немедленно назначить перевыборы. Однако, на¬
значению перевыборов, созыву нового Учреди¬
тельного Собрания препятствовали не только
причины технического и внешнего характера, за¬
ключавшиеся в том, что при разрухе транспорта,
при слабой связи центральных пунктов полити¬
ческой жизни с периферией страны было бы
трудно провести в короткий срок выборы, кото¬
рые дали бы правильное отражение воли на¬
рода.
37
Нет, этому препятствовали исторические,
политические причины гораздо более глубокого
характера. Созвать Учредительное Собрание, вру¬
чить ему право решать вопросы о государствен¬
ном строе и государственной власти значило бы,
в сущности, отрицать Советскую Власть, совет¬
ский строй, революцию и ее право. А Учреди¬
тельное Собрание при Советах? Какую роль оно
могло бы играть? Должно ли было оно являться
совещательным органом, при чем решающая
власть находилась бы в руках Советов? „Чистая
демократия" имела намерение не давать советы и
высказывать мнения, но властвовать и править.
Советская же власть никоим образом не могла
позволить низвести себя до роли совещательного
органа. Русский пролетариат не мог снова делить
свою власть с буржуазией, а тем более снова
вернуть ей ее после того, как революция вло¬
жила всю власть в его крепкий кулак. Если бы
Советы и Учредительное Собрание существовали
одновременно друг с другом, то возник бы дуа¬
лизм власти, дуализм, который очень скоро повел
бы к борьбе за власть. Дело революции было
бы поставлено под знак вопроса, под угрозу.
Учредительное Собрание при Советах было бы
ничем иным, как легальным центром для легаль¬
ной и нелегальной контр-революционной пропа¬
ганды и подрывной работы. Поэтому, долой
Учредительное Собрание, вся власть Советам!
Таков должен был быть лозунг русской револю¬
ционной политики, если политическая власть
должна была действительно остаться в руках
пролетариата.
В связи с этим возмущение строгих крити¬
ков вызвало также другое мероприятие русской
революционной политики: право выбора в Сове¬
38
ты. Оно представляет собой, как известно, огра¬
ниченное избирательное право, посколько из него
исключаются все эксплоатирующие элементы.
Эксплуататоры не могут ни избирать, ни быть
избранными. Все же трудящиеся, достигшие 18-ти-
летнего возраста, пользуются этим правом. Это
ограничение было необходимым для политической
экспроприации буржуазии. Советский строй вру¬
чает всю политическую власть широким трудя¬
щимся массам. На заводе, на фабрике, в деревне
они выбирают своих представителей в Советы.
Поэтому, советский строй не может путем
предоставления буржуазии права выбирать и быть
выбранной снова передать ей часть политической
власти.
Некоторые думали, что отказ в этом праве
является мелочным мероприятием, благодаря
которому отталкиваются созидательные силы от
активного участия в создании нового строя. Числа
буржуа, которые лишаются избирательного права,
конечно, невелико. Но велика была социальная и
экономическая власть, еще находившаяся в руках
буржуазии к началу революции. Желавший уста¬
новить свою власть пролетариат вовсе не имел
основания возвращать даже одну йоту полити¬
ческой власти и политических прав касте своих
прежних эксплуататоров и господ.
К этому присоединяется еще нечто другое:
лишение избирательного права являлось актом
социальной опалы и осуждения. Кто не работал
умственно или физически, кто был эксплуатато¬
ром и паразитом в обществе, тот не должен
был иметь права на прямое или косвенное уча¬
стие в политическом и социальном строительстве.
Нужно принять во внимание еще один момент,
не позволяющий предоставить эксплуатирующим
39
классам советское избирательное право. Речь
идет о решающем значении, которое имеет изби¬
рательное право в качестве политическо-право-
вого отражения характера данного обществен¬
ного строя. По особенностям избирательного
права можно судить об экономической системе
общества, о силе и правах различных классов.
Созданное революцией буржуазное избиратель¬
ное право первоначально обозначало только
распространение политических прав и политиче¬
ской власти на представителей старой феодаль¬
ной недвижимой собственности, представителей
движимой капиталистической собственности. По¬
этому оно находилось в зависимости от состоя¬
ния, доходов, уплачиваемых налогов и др. Вве¬
дение всеобщего избирательного права означает,
что рядом с классом имущих на арене полити¬
ческой борьбы появляется новый класс—класс
неимущих. При всеобщем избирательном праве,
наряду с имущественным цензом, принимаются
во внимание в качестве основы политической
власти и политических прав также и услуги, ко¬
торые индивидуум оказывает обществу. Но
советский строй основан не на разделении власти
между буржуазией и пролетариатом, между тру¬
дом и капиталом, а исключительно на труде.
Соответственно рабочему характеру советского
государства и природе нового социального строя
избирательное право могло быть избирательным
правом исключительно рабочих, а не эксплуата¬
торов.
Недостаточно было, товарищи, воздвигнуть
Советскую республику как власть, как диктатуру
пролетариата только на бумаге, в ряде парагра¬
фов. Нужно было претворить ее в дело, в жизнь.
Это могло произойти только в результате оже¬
40
сточенной борьбы с буржуазией, с контр-рево-
люцией. Почти с первого же дня своего суще¬
ствования Советская республика вынуждена была
защищаться от буржуазии и не только русской,
но и всемирной, которая сразу солидаризирова¬
лась с ней. Приходилось бороться, с контр-рево-
люцией и внутри страны, и на разных фронтах.
Молодую пролетарскую власть приходилось
охранять и от внутренних, и от внешних врагов.
Первым словом Советской власти было слово
мира. Я употребляю это выражение не в смысле
пацифизма, как ясно из дальнейшего. Советская
Россия вышла из числа участников мировой войны,
об'явив демобилизацию, и вот каков был ответ
на это: войска германского империализма и среди
них социал-демократы с Эрфуртской программой
в ранце продолжали двигаться против Петер¬
бурга, заняли Украину и другие области. Антанта
готовилась напасть на Советскую Россию и ока¬
зывала контр-революции политическую, финан¬
совую и военную поддержку. Для спасения Со¬
ветской власти необходимо было создать Крас¬
ную армию: на насилие пришлось отвечать
насилием. Одной из форм насилия для защиты
рабочего государства была Красная армия, кото¬
рая на поле битвы отстаивала его существование
и независимость. Другой формой насилия была
диктатура пролетариата, усиленная до террора.
И то, и другое было суровой исторической не¬
обходимостью, неизбежным условием жизни и
развития Советской России. Вследствие влияния
реформистских вождей, довольно широким ра¬
бочим слоям все еще непонятна историческая
необходимость и сущность террора. Они поносят
„Красную армию", как продукт мнимого „Совет¬
ского империализма"; особенно возмущает их
41
террористическое „варварство1*. Но посмотрим
на дело, попробуем непредубежденно посмо¬
треть на вещи. Красный террор в Российской
революции был ответом на белый террор бур¬
жуазии, еще располагающей большими силами.
Буржуазия не только старалась свергнуть поли¬
тическую власть пролетариата посредством заго¬
воров, восстаний и т. д.; она употребляла все
свое влияние, чтобы свести на нет работу по
восстановлению разрушенного, по налаживанию
хозяйственной и общественной жизни. Красный
террор Советов был ни чем иным, как необхо¬
димой мерой самозащиты. Российская революция
должна была сделать то, что Маркс в своей
замечательной работе „Классовая борьба во
Франции** называет первым долгом всякой рево¬
люции: „разбить неприятеля**. Приходилось не
только разбивать неприятеля; диктатура проле¬
тариата при известных обстоятельствах обо¬
стряется до террора, задачей которого устра¬
шить контр-революцию, искоренить в ней по¬
следние надежды на возвращение потерянной
власти, возможность дальнейшей эксплуатации.
Революция не может совершать свое освободи¬
тельное шествие по стране в незапятнанном бе¬
лом одеянии, с ветвью мира в руках. Она грядет,
обутая в железные сандалии, с обнаженным
мечом, вынужденная к этому своими противни¬
ками. Суровость пролетарской диктатуры, ее
террористические мероприятия не являются ре¬
зультатом свободного выбора со стороны рево¬
люции. Они навязаны ей контр-революцией. В то
же время они ведут к великой цели: их назна¬
чение—посредством зла устранить еще большее
зло. Необходимость защищаться предполагает—
необходимость принятия оборонительных мер.
42
Часто раздаются сетования о сотнях и тысячах,
павших жертвами террора во время гражданской
войны. Есть люди, которые рвут ва себе волосы
от отчаяния, вызванного мнимым уничтожением
„демократии11 и буржуазных свобод при дикта¬
туре пролетариата. Но при этом забывают о
десятках тысяч павших жертвами контр-револю¬
ции. Никто не вспоминает о других десятках
тысяч, которых несомненно бы постигла такая же
участь, если бы насилие контр-революции не
было сломлено насилием же. Никто в лагере
социал-реформистов не помнит о том, что беэ
жестокостей революции миллионы и десятки
миллионов продолжали бы изнывать в узах вар¬
варско-капиталистической эксплуатации.
Советская власть не могла не прибегнуть
к насилию для защиты и удержания власти. Нет,
однако, ничего более неправильного, чем утвер¬
ждение реформистских и буржуазных противни¬
ков, что Советская власть существует благодаря
насилию. Государственная власть не может долго
опираться на штыки. Это ясно доказало восьми¬
месячное существование коалиционного прави¬
тельства в России и, в особенности, эс-эровское
правительство Керенского. Это особенно пра¬
вильно в применении к революционному времени,
когда дни идут за месяцы, а годы—за десятиле¬
тия и столетия. Советская власть должна была
обеспечить свое право на существование путем
созидательной активной политики. В качестве
характернейшей черты Советской политики вы¬
ступает на' передний план ее интернационализм,
недвусмысленно проявившийся в ее позиции по
вопросу о войне и мире. Первым словом проле¬
тарского государства был призыв о мире. Требо¬
вание мира имело, конечно, прочные корни в
43
вызванных войной бедствиях и страданиях кресть¬
янских и пролетарских масс. Другие и, по мень¬
шей мере, такие же прочные корни оно имело в
сознании международной революционной соли¬
дарности рабочих, трудящихся всего мира. В
„Классовой борьбе во Франции11 Маркс говорил:
„Во Франции провозглашена социалистическая
революция. Однако, она не может быть прове¬
дена в одной лишь Франции; социалистическая
революция вообще не может быть разрешена в
национальных рамках". Это убеждение было с
первого же дня одним из лейт-мотивов русской
революции, большевистской революционной по¬
литики. Одним из первых актов русской рево¬
люции явился призыв к правительствам и наро¬
дам с предложением мира. В этом воззвании
ясно сквозило указание, что оно внушено не
буржуазно-пацифистскими иллюзиями: револю¬
ционному пролетариату мир необходим, как
преддверий, как первый шаг к мировой револю¬
ции. В обращении с особой похвалой упомина¬
лись великие услуги, оказанные человечеству
рабочими, в особенности, рабочими Германии,
Великобритании и Франции. Поэтому, говорилось
дальше, они должны и теперь исполнить свой
долг для освобождения человечества от бедствия
войны.
Призыв Советской республики—мир путем
пролетарской революции—не был услышан, не¬
смотря на то, что мира и революции никогда
нельзя было бы достигнуть такой относительно
дешевой ценой и при таких благоприятных об¬
стоятельствах, как при непосредственном продол¬
жении Российской, пролетарской революции.
Можно было бы избежать годы преступлений,
ужасов, уничтожения человеческих жизней и
44
благ. И что важнее всего: широкие пролетарские
массы обладали тогда вооруженной властью и
могли направить ее со всей силой против класса
эксплуататоров. Но всеобщий мир путем миро¬
вой революции не был достигнут. Советская рес¬
публика была вынуждена заключить сепаратный
мир с двойственным союзом, была вынуждена
заключить Брест-Литовский мир. Этот мир до
крайности обострил внутренние затруднения мо¬
лодого пролетарского государства. Он был ис¬
пользован сильнейшей, энергичнейшей, наиболее
организованной силой русской контр-революции—
эс-эрами для бесстыдной травли против власти
Советов. На последнюю была взвалена ответ¬
ственность за военный разгром. Но каково было
истинное положение вещей? Юное Советское
государство должно было платиться тяжкими
унижениями брестского мира за преступное бе¬
зумие июньского наступления правительства Ке¬
ренского. Оно должно было расплачиваться за
империализм „чистой демократии". Далее социали-
сты-контр-рбволюционеры утверждали, пользуясь
этим, как особым аргументом против Советской
власти, что посредством Брест-Литовского мира
Советское государство укрепило германский, го-
генцоллернский милитаризм за счет столь бле¬
стяще доказанной „демократии" и „культуры"
антантовских империалистов. Германский импе¬
риализм отправился, однако, из Брест-Литовска
прямым путем в Версаль, где и получил знаме¬
нитый „мир". Опьянение победой германского
империализма зажгло и довело до белого кале¬
ния волю к победе на другой стороне. Следы
Брест-Литовского мирного договора пугали, как
призрак. Они заставили мобилизовать для войны
все силы. Германский милитаризм, германский
45
империализм были разгромлены. И в число сил,
обеспечивавших этот разгром, нужно бесспорно
включить пример русской революции, сыгравший
роль одного из сильнейших политических фак¬
торов в разложении немецкой и австрийской ар¬
мий и парализовании ее готовности воевать „до
конца". Когда немецкие пролетарии начали отка¬
зываться проливать свою кровь на полях битвы
для защиты интересов германской буржуазии, то
первым криком взбунтовавшихся солдат было:
„Да здравствуют Советы солдатских депутатов".
А когда военный разгром превратился в полити¬
ческий переворот, когда в Германии возникла
революция, то первым криком восставших масс
было: „Да здравствуют Советы рабочих и кре¬
стьянских депутатов". Откуда взяли трудящиеся
массы Германии эти формулы для выражения
своего возмущения, своего порыва к свободе?
Они научились на опыте русской революции.
К сожалению, дело не пошло дальше чте¬
ния по слогам революционной азбуки. Герман¬
ский пролетариат еще тогда не научился бегло
читать по-революционному. Он не научился тому,
чему „ртсталые" безграмотные русские крестьяне
научились за восемь месяцев буржуазно-капита¬
листической политики коалиционных правительств.
Немецкие рабочие отдали сосредоточенную в
Советах политическую власть обратно буржуазии.
Диктатуру пролетариата они заменили „демокра¬
тией*, т., е. классовым господством буржуазии.
Таким образом, не сбылось ожидание вождей
русской революции, что мировая революция стре¬
мительно покатит дальше русскую революцион¬
ную волну. Противники посмеивались над боль¬
шевиками и даже ругали их за твердое убежде¬
ние, что русская революция есть начало всемир¬
46
ной революции, которая распространяется с бы¬
стротой урагана.
Товарищи, смеяться легко, но для этого
нужно иметь основание. Вожди русской револю¬
ции ясно поняли направление и цель начавшейся
мировой революции, они могли ошибиться отно¬
сительно ее темпа. В самом деле, можно ясно
познать, постигнуть, наметить лишь цель и на¬
правление исторического развития, которые об¬
условливаются действием об'ективных социаль¬
ных сил. Но темп развития в высшей степени за¬
висит от суб'ективных сил исторического, про¬
цесса, т.-е. в данном случае от революционной
сознательности и активности пролетарских масс.
При оценке этого фактора приходится иметь
дело со столькими неподдающимися учету фак¬
торами, что точное предсказание темпа развития
мировой революции есть дело невозможное. Но
то, что умники всемирной истории вменяют боль¬
шевикам в вину, как арифметическую ошибку,
стало для русской революции одним из сильней¬
ших мотивов в стремлении держаться до конца.
Эта арифметическая ошибка благодаря действию,
оказанному ею на другие страны, оказалась в
тысячу раз плодотворнее, чем все умные рецеп¬
ты боле опытных „счетоводов". Именно в этом
непоколебимом убеждении, что всемирная рево¬
люция призвана продолжить и довершить нача¬
тое в России, русский пролетариат и черпает ту
почти религиозную веру в мировую революцию,
в революционную солидарность международного
пролетариата, которая и по сей день, после пяти
лет ожесточеннейшей борьбы, неслыханных стра¬
даний сохраняет народные массы Советской Рос¬
сии бодрыми, воодушевленными в борьбе, радост¬
ными в работе, смелыми и решительными.
47
Перейдем тепер от политики мира к ее эко¬
номической политике. Экономическая политика
должна была создать базис, твердую опору про¬
летарской- революции. Она должна была создать
переворот во всем общественном укладе.
Революция с самого начала подчеркнула
свой пролетарский характер. Ее экбномическая
политика должна была стремиться к достижению
конечной цели коммунизма. Политическая власть
Советов, коль скоро она стремилась к осуществ¬
лению коммунизма, должна была отменить право
частной собственности на средства производства.
Мало того, она должна была заново организо¬
вать все общественное хозяйство, организовать
его планомерно, в коммунистическом духе. Это
была грандиозная задача, ири решении которой
ясно сказалась трагедия русской революции. Тра¬
гедия эта заключается в противоречии между
вполне осознанной и страстной волей к возможно
более быстрому созданию и полному осуществ¬
лению коммунистического строя, с одной сторо¬
ны, и слабостью и отсталостью той экономичес¬
кой и социальной среды, в которой революцион¬
ной воле пришлось действовать,—с другой.
Чтобы понять экономическую политику
русской революции, мы должны составить ясное
представление о тех экономических и социаль¬
ных силах, которыми располагало пролетарское
государство для осуществления коммунистиче¬
ского переворота. Каковы были те силы, на кото¬
рые могла опереться русская революция в мо¬
мент поворота всего хозяйственного и обществен¬
ного уклада в сторону коммунизма. Марксизм
в противоположность утопизму исходит из того,
что предпосылкой и основой социальной рево¬
люции является максимальное развитие народного
— 48
хозяйства и техники, развитие, неимоверно усили¬
вающее производтсвенные силы страны и созда¬
ющее наиболее совершенные методы и орудия
труда. Вторым фактором является наличие проле¬
тариата, составляющего огромное большинство
населения, пролетариата физического и умствен¬
ного труда, пролетариата, способного решить
экономические и социальные задачи, связанные
с коммунистическим переворотом и установле¬
нием коммунистического строя. Что же мы видим
в этом отношении и Советской России? Совет¬
скую Россию—по ее экономической и социальной
структуре—можно уподобить пирамиде, силой
революции перевернутой основанием вверх. В
качестве базиса, на котором покоится вся пира¬
мида, мы видим крупную промышленность, осно¬
ванную на завоеваниях современной техники, но
еше молодую, отсталую и сравнительно мало
развитую. Мы видим молодой и сравнительно
немногочисленный пролетариат. У него еще мало
опыта,, но он должен еще развить в себе спо¬
собность владеть производственным аппаратом,
управлять и руководить им. Он должен научиться
достигать максимальных производственных ре¬
зультатов. Он еще сравнительно мало опытен в
деле управления и руководства общественными
и государственными делами. На этом узком ба¬
зисе громоздится огромная глыба малоземель¬
ного крестьянства с его хозяйством, основанным
отчасти на примитивных трудовых методах, ко¬
торые порою, по словам Розы Люксембург, под¬
ходят еще „к временам фараонов", Ясно, что
умственная физиономия этих слоев соответствует
их экономическому уровню.
Товарищи, установив все это, мы должны
сказать: это—невиданное в истории чудо, что
49
эта перевернутая пирамида стоит до сих пор,
хотя вот уже пять лет все силы и бури контр¬
революции стремятся поколебать ее! Но долго
так продолжаться не может! Даже при самом
искусном балансировании пирамида в конце-кон-
цов рухнет, или же огромные глыбы, покоящиеся
наверху, раздавят слабый базис ее. Это не слу¬
чится только в том случае, если тонкий базис,
состоящий из промышленности и пролетариата,
быстро расширится, вырастет и станет столь
широким и крепким, что сможет выдержать самое
сильное давление. Не случится это также, если
этот узкий базис обретет помощь извне, если
волею революции, помимо России, возникнет
целый ряд Советских республик. Это не случится,
если пролетариат новых Советских республик,
обладающих высоко развитой промышленностью
и стоящих, как принято выражаться в буржуазном
обществе, на высоком культурном уровне, ока¬
жется достаточно сильным, чтобы с братской
солидарностью расширить и укрепить узкий ба¬
зис Советской России и тем самым ускорить
поворот в сторону коммунизма. Советских рес¬
публик такого типа, однако, еще нет. В резуль¬
тате русская революция и ее детище—русское
пролетарское государство, были вынуждены найти
известный образ сосуществования с крестьянством
и с иностранными и русскими капиталистами. Но¬
вая политика есть такой то<1из упгепсП. При
оценке такой политики мы не должны упускать
из виду те специфические особенности, которые
характерны для нынешней России. Мы не имеем
права рассуждать так: соответствуют ли данные
мероприятия некоему, быть может, весьма совер¬
шенному, но чисто кабинетному плану социаль¬
ного переворота или нет? Единственный критерий
50
следующий: являются ли все эти мероприятия—
не в идеале, конечно, а при данных условиях—
приближением к коммунизму, ставят ли они себе
конечной целью достижение коммунизма.
Именно с этой точки зрения и должна рас¬
сматриваться аграрная политика большевиков,
вызвавшая самую резкую критику не только в
рядах реформистов и буржуазии, но и среди
коммунистов. Я должна несколько подробнее
остановиться на этой аграрной политике. Понима¬
ние ее—хотя бы в грубых очертаниях, ибо ка¬
саться деталей мы, естественно, не можем—суще¬
ственно необходимо для понимания русской рево¬
люции. Понимание аграрной политики, кроме того,
весьма важно для разрешения тех задач, кото¬
рыми после завоевания политической власти
придётся заняться, повидимому, пролетариям
всех стран, хотя и при несколько иных условиях,
чем в Советской России. И до известной степени
вполне последовательны те меньшевитские пе¬
данты, которые полностью отрицают русскую
революцию именно из-за ее аграрной политики.
Правы ли они, называя себя марксистами, это,
конечно, другой вопрос.
При оценке аграрной политики большеви¬
ков следует помнить, что капитализм, несмотря
на всю свою силу, в течение долгого времени
был бессилен преодолеть трудовые методы,
свойственные крестьянской бедноте и заменить
их более продуктивными методами.
Правда, капитализму во многих областях и
даже странах удалось пролетаризировать кресть¬
янство. Но трудовые методы мелкого крестьян¬
ства, несмотря на все, сохранились. Говоря это,
нам отнюдь не приходится указывать на Балкан¬
ские страны, в которых до сих пор преобладает
51
мелкое крестьянство. Нам не приходится указывать
на Италию и Францию с их многочисленным мелким
крестьянством. И в Германии с ее высоко разви¬
той промышленностью все еще существует тол¬
стый слой малоземельных крестьян. Даже в Со¬
единенных Штатах имеется много мелких кресть¬
янских хозяйств. Правда, тамошние мелкие
фермы следует мерить не европейским масштабом,
а американским. Разве можно было при таких
условиях ожидать, чтобы русской революции и
аграрной политике большевиков удалось в мгно¬
вение ока совладать с мелким крестьянством?
Многочисленность мелкого крестьянства в Рос¬
сии достаточно убедительно говорит за то, что
революция в России немыслима без аграрной
политики, удовлетворяющей крестьянские массы.
80°/о населения России составляют мелкие кре¬
стьяне; из них %о занимается крестьянским тру¬
дом. Революция и захват политической власти
пролетариатом вопреки воле этих масс немысли¬
мы. Я иду еще дальше, даже без простой под¬
держки их—революция невозможна. Все те, кто
стремился к пролетарской революции в России,
должен был проглотить также горькую пилюлю
аграрной политики большевиков. Среднего пути
быть не могло. С этим ничего не поделаешь.
Аграрная политика большевиков начала с
того, что одним из первых декретов правитель¬
ства частная собственность на землю была отме¬
нена. Право пользования землей было предостав¬
лено без различия пола всем, кто сам обраба¬
тывает землю. Наступило время, когда мужики
стали беспорядочно распылять и делить крупные
земельные участки, инвентарь крупных поместий,
машины, сельско-хозяйственные орудия и т. д.;
скот также был поделен.
52
Затем последовал период, когда предпри¬
нимались попытки распределения земли по опре¬
деленной системе, когда пытались предотвратить
распыление крупного землевладения и органиче¬
ски и планомерно слить крестьянское хозяйство
с хозяйством всего государства. Это происхо¬
дило в период так называемого „военного ком¬
мунизма" с его продовольственными и реквизи¬
ционными отрядами. Земельный голод развил в
крестьянских массах революционное настроение.
И когда этот голод был утолен, крестьяне пре¬
вратились в могучую опору Советской власти.
Этот аграрный переворот не имел тех послед¬
ствий, которых опасалась Роза Люксембург.
Он не стал обрабатывать свой клочок земли,
чтобы затем залечь на печку. Нет, утолив свой
земельный голод, он стал героическим защитни¬
ком Советской Республики.
Защищая Советскую власть, он защищал
свою землю от возврата помещикам. Но не прои¬
зошло также и того, на что надеялись вожди
русской революции. Земельный раздел не обо¬
стрил классовых противоречий в деревне и не
побудил бедные крестьянские массы стать на
сторону промышленного пролетариата, чтобы
вместе с ним уничтожить классовое противоре¬
чие между рабочим и капиталистом. Создался
широкий слой крестьян середняков, интересы ко¬
торых очень скоро столкнулись с военным ком¬
мунизмом. Эти середняки держали в своих руках
питающий хлеб и смертоносное оружие, и таким
образом им удалось добиться установления но¬
вой политики, которая характеризуется введе¬
нием натурального налога вместо принудитель¬
ной сдачи всего сельско-хозяйственого дохода за
вычетом потребительской нормы. Они добились
53
свободной торговли и в связи с этим различ¬
ных других нововведений.
Товарищи, против большевистской аграрной
политики возражали, говоря, что она некомму-
нистична, что она уводит от коммунизма и про¬
тиворечит задаче Советского государства— под¬
готовить и произвести коммунистический пере¬
ворот; более того: говорили даже, что она
воздвигает препятствия на пути к этому перево¬
роту. Как же обстоит здесь дело? Было ли во¬
обще возможно—таков первый вопрос—прове¬
дение аграрной революции при одновременном
сохранении крупных земельных владений, созда¬
нии новых крупных хозяйстр и переходе к самым
современным методам крупного хозяйства. Тот,
кто это утверждает, говорит без всяких осно¬
ваний. Аграрная политика Советской России опре¬
деляется не современным крупным хозяйством,
но хозяйством мелкого крестьянина. Крупное
хозяйство в сколько-нибудь значительных разме¬
рах имелось в начале революции только в Поль¬
ше, в Прибалтийском крае и в некоторых частях
Украины. Какое значение это имеет для разре¬
шения аграрного вопроса в том виде, как оно
предусматривается старыми социалистическими
рецептами? Не было налицо того сельско-хозяй¬
ственного производственного аппарата, который
позволил бы делать дальнейшие шаги в напра¬
влении создания крупных предприятий. Далее,
недоставало также подлинного современного
сельского пролетариата, который смог бы ору¬
довать таким аппаратом, управлять и руководить
им. Характерно, что в России мы постоянно
слышим о „деревенской бедноте", но не о дере¬
венском, сельско-хозяйственном пролетариате.
Такового в собственном смысле слова нет. На
54
существовавших крупных земельных владениях
помещики вели хозяйство еще по старой феодаль¬
ной системе, а не методами и средствами совре¬
менного капитализма, которыми пользовались
лишь отдельные либеральничающие дворяне.
Таким образом, аграрная политика русской
революции никак не могла начать с введения
форм крупного производства в сельском хозяй¬
стве. При существовавшем положении вещей,—
имея в виду к тому же первоначальную слабость
центральной власти,—аграрная реформа должна
была в первое время стать в буквальном смысле
слова делом крестьянских масс и носить хаоти¬
ческий характер, что на деле и произошло.
Верно ли, что большевистская аграрная по¬
литика создала безусловно непреодолимые пре¬
пятствия для развития селького хозяйства в
направлении к коммунизму? Я это отрицаю. Ко¬
нечно, „унаследованная собственническая психо¬
логия*, о которой так много говорят критики
революционных аграрных мероприятий, еще силь¬
на среди мелкого крестьянства Советской России.
На первое время она, несомненно, у многих кре¬
стьян даже усилилась и укрепилась. Но на долго
ли—это другой вопрос. Противодействие и даже
бунт мужиков против мероприятий военного ком¬
мунизма, несомненно, вызвано в большей мере
другим обстоятельством, нежели, якобы врожден¬
ным, с непреодолимой силой прорывающимся
мелко-буржуазным умонастроением крестьянства.
Земельный голод превратил крестьян в сторон¬
ников и защитников Советского государства.
Промышленный товарный голод оттолкнул их от
коммунизма, заставил их в области хозяйства
занять капиталистически - контр-революционную
позицию. Действительно, в каком облике пред¬
55
стал перед ними коммунизм? Не в виде уравни¬
вающей солидарности между городом и дерев¬
ней, между промышленным пролетариатом и
мелким крестьянством, но в виде „военного ком-
мунизма“, который отнимал у крестьян все, не
давая взамен даже самых необходимых продук¬
тов промышленности для ведения хозяйства и
удовлетворения насущных жизненных потребно¬
стей. Поэтому, мы вправе ожидать, что в буду¬
щем, когда промышленность расцветет, то Совет¬
ской хозяйственной политике не придется стал¬
киваться с непреодолимым антикоммунистическим
настроением мужика. При оценке мелко-буржуаз¬
ной психологии не следует забывать о некото¬
рых привходящих обстоятельствах. В русском
мелком крестьянстве старые традиции первобыт¬
ного сельского коммунизма не совсем еще умерли,
они поддерживаются и укрепляются примитивным
религиозным взглядом, считающим всякую соб¬
ственность в конечном итоге божией собствен¬
ностью. Они питались также пропагандой тол¬
стовцев, социалистов-революционеров, народни¬
ков, некоторых религиозных сект и т. д. И эти
зачатки коммунистического устройства планомер¬
но культивируются и поощряются мероприятиями
пролетарского государства. И, прежде всего, не¬
смотря ни на какую новую политику, земля не
стала частной собственностью крестьян, но оста¬
лась собственностью пролетарского государства.
Мужик располагает лишь правом пользования,
но не может ни продавать землю, ни передавать
ее по наследству. Эксплуатация наемного труда
запрещена. Кроме того, мелкое крестьянское хо¬
зяйство включено в народно-хозяйственное це¬
лое, что достигнуто не только посредством
натурального налога, но еще в большей мере
посредством целого ряда декретов, постановле¬
ний и предписаний касательно ведения хозяйства
и использования земли. Наконец, Советская власть
вполне сознательно и планомерно стремится на¬
править сельско-хозяйственное развитие на путь
общественного ведения хозяйства. Происходит
это отчасти по инициативе самих крестьян под
давлением нужды. Недород и голод последних
лет усилили склонность мужика основывать арте¬
ли, союзы, целевые товарищества. Союзы сосе¬
дей, родственников и т. д. возникли в целях
совместного приобретения и использования ма¬
шин, лошадей и т. д. К этому надо прибавить
стремление Советской власти создать как можно
больше советских хозяйств, содействовать воз¬
никновению и развитию коллективных хозяйств.
Кон;ечно, советские и коллективные хозяйства,
принимающие формы современных крупных сель¬
ско-хозяйственных предприятий, походят еще
на островки в огромном океане мелких крестьян¬
ских хозяйств, число которых достигает 12 мил¬
лионов. Но они могут сыграть значительную
роль в качестве технических и социальных образ¬
цовых учреждений и доказано, что в значитель¬
ной мере они эту роль уже выполняют.
Кроме того, мы должны принять во внима¬
ние еще одно обстоятельство. Мы не должны
увлекаться рассмотрением русского аграрного
переворота в свете французской крестьянской
эмансипации, несмотря на всю внешнюю анало¬
гию между обоими грандиозными событиями.
Мы не должны забывать, что французская
крестьянская эмансипация была связана с буржу¬
азной революцией, сущность которой характери¬
зуется словами: .собственность и индивидуализм".
Русский аграрный переворот, напротив, является
57
частью пролетарской революции, лейт-мотив ко¬
торой: труд и солидарность. Тем самым для даль¬
нейшего развития мелкого крестьянства создается
совсем иная социальная атмосфера, чем во время
французской революции.
Прежде всего мелкий русский крестьянин на
опыте убедится в том, что его благополучие,
равно как и гибель связаны с развитием про¬
мышленности и с под‘емом пролетариата на
более высокие ступени хозяйственной и об¬
щественной жизни. Он не сможет улучшить
ведения своего хозяйства, если его не под¬
держат при этом расцветающая современная
промышленность и успехи пролетариев в ее строи¬
тельстве. В этой связи, я сказала бы, наилучшей
и наиболее плодотворной аграрной программой,
которую Советское правительство уже Наметило
и старается провести в жизнь, является электро¬
фикация русского хозяйства. Она создаст соли¬
дарность между городом и деревней, такое об‘-
единение хозяйственных и культурных интересов
промышленных пролетариев и мелких крестьян,
сильнее и крепчекоторого нельзя себе представить.
Итак, я прихожу к следующему выводу: если
большевистская аграрная реформа и не смогла
немедленно разрешить аграрного вопроса путем
полного осуществления коммунизма, то она все
же ни в коем случае не отклонила хода развития
в сторону, не отдалила его от осуществления
коммунистической цели. Напротив, она ввела
ряд новшеств, которые в экономическом, социаль¬
ном и культурном отношениях толкают мелкое
крестьянство на путь коммунизма и удержат его
на этом пути, ибо психология мелких собствен¬
ников изменится вместе с изменением условий
труда и производства.
58
Мелко-буржуазные социал-реформисты рас¬
сматривают аграрную политику Российской Ком¬
мунистической партии, как некое грехопадение в
революционном раю. С этой политикой, по их
мнению, в большевистском мире появился перво¬
родный грех, который неизбежно должен был
обнаружиться в форме возрождения капитализма.
По моему мнению, эта позиция в корне непра¬
вильна. Советская Россия, если она хотела по¬
следовательно итти к коммунизму, должна
была даже помимо большевистской аграрной
политики неизбежно притти к известному
шо(1из тгуепсИ с капитализмом. Руководящая пар¬
тия русской революции, стремясь к коммунизму,
как к конечной цели, с самого начала своей хо¬
зяйственной политики не забывала справляться о
пути, который к нему ведет. Она исследовала и
взвешивала с точки зрения реальной политики
конкретные условия, при которых коммунизм
сможет осуществиться в России. Поэтому боль¬
шевики ставили своей хозяйственной политике
временные цели, цели, обусловленные особен¬
ностями настоящего момента, но неизменно на¬
правленные к осуществлению коммунизма. Ленин
впервые сформулировал их в апреле 1917 года.
Каковы, по его мнению, были ближайшие эконо¬
мические задачи после завоевания власти? Соци¬
ализация крупной промышленности, транспорта,
банков, государственная монополия внешней тор¬
говли и контроль рабочих над производством.
Первые декреты революционного правительства
тоже почти не выходили из рамок этих требо¬
ваний. Лишь постепенно раздвинулись эти рамки,
лишь постепенно стали предприниматься даль¬
нейшие шаги к уничтожению частной собствен¬
ности на средства производства, на товары и т.д.
59
Пролетарская революция вынуждала к даль¬
нейшему движению в этом направлении. Она вы¬
нуждала к дальнейшим шагам, выходящим за
пределы апрельского лозунга: „Рабочий контроль
над производством". Почему? Большая часть
предпринимателей ответила на мероприятия Со¬
ветской власти саботажем или закрытием пред¬
приятий и бегством из России. Рабочим не
оставалось ничего другого, как взять в свои руки
управление этими предприятиями, как захватить
их, иначе грозила приостановка предприятий и
полная хозяйственная разруха.
К этому присоединилась еще одна причина:
Советская Россия должна была вооружить и снаб¬
жать Красную армию для борьбы с войсками,
которые снабжались самой развитой военной
промышленностью мира. Это было бы невоз¬
можно, если бы правительство ограничилось
первоначальными, сравнительно скромными, хо¬
зяйственными мероприятиями. Такая задача тре¬
бовала захвата всех имеющихся ценностей и
средств производства и использования всех про¬
изводительных сил страны. У буржуазии, правда,
была отнята политическая власть, но она все еще
владела богатыми вспомогательными средствам»
социального характера, которые она беспощадно
бросила в бой против рабочего государства.
Нужно было в корне подорвать буржуазные силы,
а эти корни заключались в собственности. Таким
образом, были национализированы все имеющиеся
средства производства и хозяйственные блага. И,
наконец, было принято во внимание еще одно
соображение. Оборона Советской России от на¬
тиска контр-революции возложила на широкие
массы невероятные, небывалые жертвы и лишения.
Массы переносили их с радостью, потому что
60
был создан, если можно так выразиться, топорный,
примитивный коммунизм потребления. Поэтому
русская революция вынуждена была выйти далеко
за пределы первоначально намеченных целей.
И теперь совершенно напрасно сокрушаются,
что революция разбита, что она отступает. Рус¬
ская революция отступила в полном порядке на
заранее приготовленные позиции и даже удержала
за собой много таких твердынь и крепостей, ко¬
торых она первоначально не собиралась занимать.
Правда, капитализм возвращается; тот капита¬
лизм, власть которого была сломлена, который,
казалось, был навеки изгнан из священных пре¬
делов Советской России. Он возвращается не
только в образе мелкого крестьянина, но и в
образе арендатора и концессионера. Совершенно
ясно, что эти господа участвуют в деле восста¬
новления русского холяйства не во имя гордого
сознания, что они воссоздают, поднимают это
хозяйство и тем самым служат культуре. Они
преследуют гораздо более „реальную*4 цель:
извлекать прибыль, возможно большую прибыль.
Но, товарищи, капиталист возвращается в Совет¬
скую Россию уже не в качестве самодержавного
хозяина собственного предприятия. Почему? По¬
тому, что он больше не является господином в
государстве. Жадность концессионеров и аренда¬
торов умеряется законами рабочего государства
и осуществлением этих законов средствами Со¬
ветской власти. Конечно, на почве новой эконо¬
мической политики противоречия между капита¬
лом и трудом проявятся во всей своей жестокости
и резкости. Но Советское государство смотрит
на себя, как на управляющего, поставленного
волей пролетариата распоряжаться всеми произ¬
водительными силами, всеми естественными бо¬
61
гатствами, всей рабочей силой страны. Интересы
пролетариата для него высший закон. Законода¬
тельным и договорным путем оно препятствует
внутренним и внешним капиталистам хищнически
эксплуатировать естественные богатства страны.
Тем более оно препятствует капиталистам—как
бы ни была сильна их жадность—увеличивать
свои прибыли путем разбойничьей эксплуатации
человеческого труда. Пролетарское государство
сознает, что творец всех ценностей—трудящееся
население—составляет величайшее богатство Со¬
ветской России. Поэтому оно сознает, что не¬
достаточно удержать русский пролетариат на его
нынешнем уровне. Нет: необходимо поднять его
значительно выше, как в физическом и духовном,
так и в профессиональном отношении, дабы он
стал творцом и носителем наиболее совершенной
формы коммунизма.
Поэтому при неизбежных конфликтах между
трудом и капиталом в арендованных и отданных
в концессию предприятиях профсоюзы и коопе¬
ративы снова будут играть значительную роль,
как органы пролетарской классовой борьбы, и
разовьют чрезвычайно плодотворную деятель¬
ность. Какие особенности мы видим при этом
по сравнению с тем, что наблюдается в не Со¬
ветских государствах, где капиталистам принад¬
лежит и политическая власть? Там государствен¬
ная власть является ни чем иным, как тормазом
для деятельности профсоюзов и кооперативов.
Она вмешивается в конфликты между буржуазией
и.пролетариатом, постоянно защищая интересы
капитала, если только рабочие массы не настолько
сильны, чтобы этому воспрепятствовать. Наобо¬
рот, в Советской России при всяком конфликте
рабочих с промышленным, торговым или денеж¬
62
ным капиталом государственная власть будет
поддерживать профсоюзы и кооперативы.
Необходимо, однако, принять во внимание
еще одну сторону „государственного капита¬
лизма". Советская республика является „госу-
дарством-капиталистом", не только сдавая пред¬
приятия в аренду и заключая концессии: она
должна быть „государством-капиталистом“ и в
собственных своих предприятиях. Только часть
русской промышленности и хозяйства,—и до сих
пор только небольшая часть,—так сказать, „за¬
имообразно" предоставлена капиталистической
эксплуатации. Другая часть, и притом весьма не¬
маловажная — крупная промышленность, тран¬
спорт и т. д.,—остается в руках Советской вла¬
сти. Советская власть, само рабочее государство,
является наиболее крупным предпринимателем в
Советской России. Но что это значит в данный
период, когда русское хозяйство окружено не
близкими к коммунизму государствами, а вкли¬
нивается в систему мирового капиталистического
хозяйства, так что писанные и неписанные законы
этого хозяйства могут оказывать известное влия¬
ние на форму хозяйственных отношений в пер¬
вом рабочем государстве? Само Советское госу¬
дарство, как предприниматель, должно в интере¬
сах представляемого им класса заботиться о
„доходности" предприятий. Более того, даже
когда минует переходный период, когда мы при¬
дем к чистому коммунизму, общество не обой¬
дется без прибавочной стоимости и должно бу¬
дет накоплять ценности в интересах своего хо¬
зяйственного и культурного развития. Что отсюда
следует? Что у рабочего государства, как пред¬
принимателя, могут возникать преходящие кон¬
фликты с требованиями и интересами отдельных
63
рабочих групп, которым оно должно противо¬
поставлять интересы всего пролетариата, как
класса. Понятно, что при решении этих конфлик¬
тов нужно будет руководствоваться не преходя¬
щими интересами отдельных групп пролетариата,
отдельных отраслей хозяйства. Нет. они должны
решаться и теперь, и всегда в интересах проле¬
тариата, как класса, как Целого.
Само собой понятно, что в Советской Рос¬
сии нельзя будет избежать подобных конфликтов.
Они должны будут возникать уже в силу того
обстоятельства, что русский пролетариат пока
еще не может выдвинуть из своих собственных
рядов достаточно сил, чтобы занять все руково¬
дящие посты: они должны поручаться людям с
большими хозяйственными, техническими и про¬
фессиональными знаниями, но без необходимого
коммунистического мировоззрения. В этом отно¬
шении, товарищи, на долю профсоюзов опять
выпадает весьма важная задача. Они должны
участвовать не только в хозяйственном стро¬
ительстве, но и в воспитании,—воспитании сверху
и снизу, если можно так выразиться. Снизу, чтобы
как можно развить способности пролетарских
масс, как производящего класса. Это, быть может,
во многих случаях будет ощущаться пролетариа¬
том, как тягостное насилие. Но при оценке ка¬
жущегося насилия и той отсталости, о которой
говорил наш тов. Ленин, мы не должны забывать
одного: в высоко развитых капиталистических госу¬
дарствах Запада пролетариат столетиями проходил
суровую школу капитализма, пока не достиг, нако¬
нец, нынешнего высокого уровня производитель¬
ности труда. В начале пройденного им пути стоит
обагренное кровью законодательство Англии, где
еще и поныне пролетариату приходится перено¬
64
сить бичи и скорпионы голода, эксплуатации и
господства буржуазии. Рабочая государственная
власть Советской России с помощью профсоюзов
и кооперативов будет применять при коммуни¬
стическом воспитании своих рабочих масс другие,
более мягкие и гуманные методы. Но все же
она должна их воспитывать, приучая к трудовой
дисциплине, повышая их квалификацию и т. д., а
при этом всегда возможны столкновения.
В то же время рабочее государство с по¬
мощью профсоюзов и кооперативов создаст
кадр служащих, руководителей и администрато¬
ров, которые, будучи воспитаны в духе комму¬
низма, соответственным образом перестроят
хозяйство с той быстротой и в той мере, как
это окажется возможным. Служащие должны
проникнуться сознанием того, к чему обязывает
роль представителей, доверенных лиц рабочего
государства.
Не менее важно и то обстоятельство, что
Советская Россия уже теперь,—я это смело
утверждаю,—несмотря на свою бедность, не¬
смотря на потрясения, испытанные ее хозяйством,
является государством с наиболее совершенным
законодательством по охране труда и социаль¬
ному обеспечению. И это не только на бумаге.
Профсоюзы и кооперативы обязаны совместно с
Советскими органами следить за проведением
законов по охране труда и социальному обеспе¬
чению и способствовать их дальнейшему разви¬
тию и совершенствованию. На профсоюзах и
кооперативах лежит проведение социальных ре¬
форм в жизнь. Деятельность профсоюзов и
кооперативов по проведению социальных реформ
прежде превозносилась господами реформи¬
стами—об этом я уже говорила,—как средство
65
изжить капитализм, не прибегая к революции.
Теперь видно, как правы были мы—„Радикалин-
ские“ 1), возражая им, что проведение действи¬
тельно коренной социальной реформы с помощью
профсоюзов и кооперативов до завоевания про¬
летариатом политической власти невозможно.
На нее можно рассчитывать, как на средство пре¬
образовать хозяйство в коммунистическом на¬
правлении только после завоевания политиче¬
ской власти. После завоевания политической
власти социальная реформа приобретает другой
характер, другое значение. Она превращается из
оборонительной меры пролетариата против капи¬
тализма в метод коммунистического строитель¬
ства. Завоевание политической власти пролета¬
риатом, установление его диктатуры в виде со¬
ветского строя, является этапом, по миновании
которого все перечисленные социальные факторы
приобретают новое значение и делаются способ¬
ными к выполнению новых задач.
Мне не приходится остановиться на других
последствиях новой экономической политики; они
были уже блестяще освещены товарищем Ле¬
ниным. Я считала необходимым резко подчеркнуть
лишь эту сторону новой политики, потому что
тут мы можем сделать два вывода. Во-первых,
что, завоевав политическую власть и прочно ов¬
ладев ею, пролетариат еще не преодолел всех
препятствий, а только подошел к ним вплотную.
Вся политика пролетарской государственной вла¬
сти, в частности—его хозяйственная политика,
должна привести пролетариат, несмотря на эти
препятствия, в обетованную страну коммунизма.
При этом возникает ряд проблем: проблема вза-
*) Шуточное название левого крыла Германской пар¬
тии, в котором было много поляков.
66
имоотношений между городом и деревней, про¬
блема взаимоотношений между политической
рабочей властью, носителем которой являет¬
ся советское государство, и хозяйственными
организациями пролетариата, каковыми явля¬
ются профсоюзы и кооперативы; проблема вза¬
имоотношений между классом производителей,
рабочими, с одной стороны, и администрацией
предприятий, бюрократией центральных и местных
советских учреждений—с другой. С этими труд¬
ными проблемами должен будет считаться про¬
летариат каждой страны после завоевания поли¬
тической власти. Поэтому мы можем многому на¬
учиться, изучая соответственные стороны хода раз¬
вития русской революции. При этом мы можем
воспользоваться не только тем, что кажется нам
правильным, но и тем, что кажется или действи¬
тельно является ошибочным. Мы, однако, должны
не упускать из виду центральной проблемы.
Центральная проблема,—это завоевание и удер¬
жание политической власти, переход управления
государством в руки пролетариата. От нее все¬
цело зависит возможность преобразовать обще¬
ство в коммунистическом направлении, а это пре¬
образование должно быть делом самого проле¬
тариата. Государственная власть, осуществляемая
пролетариатом и для пролетариата, обусловли¬
вает все остальные достижения его в Советской
России. Если бы нужно было доказывать, какую
решающую роль на пути к коммунизму играет
овладение государственной властью, то мы могли
бы найти эти доказательства в двух классических
примерах. Первый—это Советская Россия, вто¬
рой—Германия при коалиционном правительстве.
В Советской России: укрепление власти пролета¬
риата; социализация крупной промышленности;
67
создание законодательства по охране труда; уста¬
новление 8-мичасового рабочего дня и последо¬
вательная борьба со сверхурочной работой—
сверхурочная работа допускается только там,
где она явно необходима с точки зрения высших
интересов самого рабочего государства; социаль¬
ное обеспечение; при всей бедности—поднятие
народного просвещения на такой уровень, кото¬
рого оно не достигает ни в одном государстве;
постепенный прогресс в области народного хо¬
зяйства, начало хозяйственного восстановления;
наконец, самое главное, неособенно значитель¬
ное, но все же вполне заметное улучшение по¬
ложения пролетариата.
В Германии—напротив: пролетариат, необла¬
дающий государственной властью, правительствен¬
ная коалиция от Стиннеса до Шейдемана и даже
до Гельфердинга с Криспином, вместо социали¬
зации—правительство Стиннеса; отмена 8-мича-
сового рабочего дня, осуществляемая при под¬
держке буржуазной государственной власти; от¬
мена всех мероприятий по социальному обеспе¬
чению; школа, отданная в руки клерикалов; про¬
летаризация средних классов, терпящих страш¬
ную нужду; со дня надень растущая хозяйствен¬
ная разруха; постепенное обнищание широких
пролетарских масс, обнищание, равносильное вы¬
миранию чуть ли не целых миллионов людей. Я
думаю, что это сопоставление лучше, чем что
либо другое, может показать, какое решающее
значение имеет удержание государственной вла¬
сти в руках пролетариата.
Но не только эта цель привела Советскую
Россию к „новой политике", как к „неизбежному
злу", обусловленному специфическими особенно¬
стями русской жизни. Я вижу в „новой полити¬
68
ке“ единственный путь, который в данных усло¬
виях способен привести от капитализма к ком¬
мунизму. Но предпосылкой движения России к
коммунизму является не только сохранение этой
„новой политики". Ее дополнением должно быть
углубление коммунистического сознания, отчет¬
ливая кристаллизация идеалистических мотивов
коммунизма, кристаллизация тех огромных куль¬
турных ценностей, которые содержит коммунизм
и которым он даст полное развитие. Поэтому
для поднятия хозяйства на более высокую сту¬
пень, рука об руку с новой политикой должна
итти энергичная и планомерная работа в области
народного просвещения, особенно просвещения
и воспитания молодежи. Это должно быть про¬
свещение и воспитание для коммунизма.
Товарищи, я вышла бы за пределы задачи,
которую я себе поставила, если бы захотела да¬
же в самых общих чертах выяснить здесь, что
сделала русская революция именно в области куль¬
турной работы. Русская революция является но¬
сительницей культуры, культурной силой, не имею¬
щей себе равных в настоящее время. Вспомните
о том, что сделано в области народного просве¬
щения, воспитания, искусства. В этой связи я хо¬
чу только подчеркнуть, каким крупным культур¬
ным фактом стала Красная армия. Красноармей¬
цы, которых „революционный милитаризм" за¬
ставил пройти по Советской России, возвращают¬
ся в свои отдаленные деревни в подлинном смы¬
сле слова „культуртрегерами". Товарищи, в куль¬
турном отношении русская революция за пять
лет совершила гигантскую работу. Если оцени¬
вать ее хотя бы только с этой точки зрения, то
она уже теперь завоевала права на бессмертие.
Но разве она могла бы достигнуть всего этого
69
без пролетарской государственной власти? Что
составляет предпосылку дальнейшего существо¬
вания мощной Советской власти, ведущей хо¬
зяйственную и культурную работу по созданию
коммунистического общества? Необходимой пред¬
посылкой для этого я считаю тесную органиче¬
скую связь между Коммунистической партией,
партией, руководящей революционной классовой
борьбой, и широкими пролетарскими массами,
стоящими вне ее. Из этого тесного единения
родилась русская революция. Благодаря ему, она
уцелела до сих пор. И именно оно должно обес¬
печить и будущность коммунизма. Органическое
единство партии и масс, единство, несводящееся
к педантичному проведению внешней механиче¬
ской схемы, ненавязанное пролетариату, как что-
то внешнее, а черпающее свою жизненную силу
в самих массах. Организация и деятельность Ком¬
мунистической партии Советской России—наибо¬
лее совершенное и наиболее яркое выражение рево¬
люционного сознания революционной воли, рево¬
люционной самодеятельности пролетарских масс.
Живым потоком вливается воля масс в партию и по
тысячам видимых и невидимых каналов возвращает¬
ся обратно к массам. Нам приходится слышать исте¬
рические вопли о существовании в Советской Рос¬
сии пагубной диктатуры партийной клики, партий¬
ных заправил. Эти вопли ни что иное, как отголо¬
сок антибольшевистских измышлений, это—кле¬
вета на то государство, в котором пролетариат не
только Завоевал, но и удержал за собой власть и
не томится более под господством буржуазии. Ес¬
ли мы в ответ на эти крики захотим дать должную
оценку высокому творческому значению Комму¬
нистической партии, то нам достаточно только
взглянуть на жизнь, кипящую в пролетарских и
70
крестьянских массах. Какое горячее стремление к
свету! Какая неутолимая жажда знания, какое
воодушевление, какое возбуждение, какое движе¬
ние ранее дремавших бесчисленных масс!
Благодаря Советской власти, под влиянием
Коммунистической партии, из недр трудящихся
масс выходят блестящие таланты, из мрака из¬
влекаются на свет прекраснейшие духовные и
нравственные творения. Взгляните на Советские
органы; взгляните на различные социальные учре¬
ждения. Повсюду пробуждение, повсюду живая
деятельность, какой в настоящее время не найти
ни в одной другой стране мира. Многие мил¬
лионы стремятся вперед и ввысь. А в их среде
напряженно работает мозг, бьется сердце Ком¬
мунистической партии. Конечно, мы, приехавшие
из заграницы, видим много суровых невзгод,,
много тяжелых недостатков. Но, тем не менее»
нас всех невольно покоряет эта нова» могучая
жизнь, это всеобщее пробуждение умов. Счастье
жить здесь, счастье работать, счастье умереть,
если не остается ничего иного.
Я резюмирую, товарищи. Оглядываясь на
достижение русской революции, многие так на¬
зываемые „любящие порядок" элементы, а имен¬
но те, кто желает избежать революции, все, кто
ее ненавидит, кто ее боится или, по крайней ме¬
ре, хотел бы купить ее дешевой ценой, быть
может, спросят: была ли для этих достижений
необходима гроза революции, нельзя ли было
притти к ним путем демократии, путем реформ?
Я утверждаю: нет, ибо без революции Совет¬
ская Россия не имела бы своей созидательной,
политической силы, не имела бы Советского
строя, рабочего государства, не имела бы дикта¬
туры пролетариата. Без этого решительного пе¬
71
релома не может быть никакой новой, высшей,
свободной исторической жизни.
Русская революция отнюдь не должна
стыдиться якобы незначительности своих до¬
стижений. Наоборот, эти достижения пора¬
зительно велики. Пролетарская революция
должна совершить гораздо более крупное, бо¬
лее широкое, более глубокое преобразование,
чем какая бы то ни было буржуазная револю¬
ция. Последняя лишь пересоздает государствен¬
ный аппарат, перестраивает политическое соот¬
ношение сил и все, что с ним связано. Она не
вмешивается творчески в экономические отно¬
шения общества. И все же, например, потребо¬
валось 100 лет, чтобы величайшее достижение
великой Французской революции—республика—
было обеспечено восстанием коммуны. Проле¬
тарская революция не может удовлетворяться
„омоложением11 одряхлевшего капиталистиче¬
ского государства; превращая его в государство
Советское, она должна также произвести пере¬
ворот в социальном хозяйстве и с ним—перево¬
рот во всей социальной надстройке. Это—колос¬
сальная задача, которая не может быть разре¬
шена в один день и не может также быть делом
отдельной великой личности, а должна быть
плодом усилий всего пролетариата и делом
десятилетий. В свой полемике против Макса
Штирнера Маркс писал, что нельзя падать духом,
если пролетарская революция будет продол¬
жаться многие десятилетия. Ибо она имеет
своей задачей не только создание новых социаль¬
ных условий, но также и создание новых людей,
воспитание людей, которые должны создать но¬
вые социальные условия.
Это мы должны учитывать, говоря о первом
в мире пролетарском государстве. Русская рево¬
люция достигла большего, чем все революции,
ей предшествовавшие; она не была отброшена
к своей исходной точке, а, наоборот, пошла
далеко вперед. Она железной метлой смела с
русской земли все феодальные учреждения и пе¬
режитки. Она сделала это так основательно, как
еше ни одна буржуазная революция в каком
либо из государств Европы. Взгляните на Англию!
Несмотря на буржуазную революцию и много¬
летнее классовое господство буржуазии, там еще
и поныне существуют сильные пережитки фео¬
дального строя. Взгляните на Германию, страну
недавней буржуазной революции. Там завоевание
революции — республиканский государственный
строй еще так не прочен, что „столпы респуб-
лики“ вынуждены дрожать перед Капповским пут¬
чем, перед путчем Оргеша. В Советской же
России совершенно немыслимо возвращение
старого царизма. Но также немыслимо здесь и
возникновение государства того модернизован¬
ного капитализма, о котором мечтают рефор¬
мисты в союзе с мелкой буржуазной демокра¬
тией. Пролетарская революция заложила и раз¬
вила в учреждениях и в сознании многих мил¬
лионов так много зародышей новой, плодотвор¬
ной жизни, что эта жизнь не может быть снова
потушена или уничтожена.
Советская Россия твердо стоит, как проле¬
тарское государство. Она является первым при¬
мером пролетарского государства в период пре¬
вращения капитализма в полный коммунизм.
Поэтому все ее дела, все ее достижения, равно
как и ее ошибки и слабости, плодотворны и
важны для мирового пролетариата, для всемир¬
ной революции. Русские пролетарии и русская
73
Коммунистическая партия дорогой ценой купили
уменье завоевать и удержать политическую
власть. Теперь они должны самой дорогой, самой
горькой ценой купить уменье постепенно пре¬
вращать покинутое мировым пролетариатом про¬
летарское государство в коммунистическое обще¬
ство. В связи с этим большевистская политика
приобретает решающее и поучительное значение.
При упоминании о ней многие морщат нос, счи¬
тая ее зигзагом, цепью ошибок и заблуждений.
Но правильно как раз обратное. Политика боль¬
шевиков, русских коммунистов обнаруживает, в
целом, великолепное единство законченности и
последовательность. Эта политика является во
всемирной истории первой попыткой перевести
марксизм из области теории в область прак¬
тики, первой попыткой превратить пролетариат
из об'екта в суб'ект, первой попыткой свободно
„делать11 всемирную историю. „Делать11 ее, ко¬
нечно, в соответствии с существующими усло¬
виями, но, что самое важное,—сознательно де¬
лать историю, а не пассивно терпеть анархиче¬
скую игру слепых об'ективных сил буржуазного
общества.
Товарищ Ленин вчера заявил, что нам всем
нужно еще многому учиться. И русским здесь в
Советской России, и нам заграницей. Он сказал,
что мы заграницей еще недостаточно понимаем
по-русски задуманную и по-русски воспринимае¬
мую резолюцию нашего III Всемирного Кон¬
гресса.
В известном смысле он совершенно прав.
Иностранный пролетариат еще недостаточно на¬
учился по-русски читать, т.-е. по-русски действо¬
вать. В той же мере, в какой Коммунистический
Интернационал должен быть центром, из кото-
74
рого расходятся по миру волны революционной
борьбы, в такой же мере должен он одновре¬
менно быть высшей школой для нашего взаим¬
ного обучения и обмена опытом. „Учитесь, не
теряйте времени!"—говорит нам Ленин.—„Выиг¬
рать время, значит выиграть все!” Это его тол¬
кование совершенно совпадает с глубокой
мыслью Гете о развитии человечества:
„Как великолепно мое наследство, куда ни
кинешь взгляд.
Время—мое поле, время—мое владение".
Да, товарищи, время, но понято не как
праздное, бездеятельное выжидание. Нет, время,
каждая минута которого должна быть использо¬
вана в страстной активности. Должна быть ис¬
пользована вами здесь, в Советской России,
чтобы научиться мирному строительству госу¬
дарства, а нами заграницей, чтобы с мечом в
руках завоевать в революционной борьбе поли¬
тическую власть,
Так замыкается кольцо всемирной револю¬
ции, которая освободит человечество. Так рас¬
цветет новая жизнь на развалинах всемирной
войны, ибо в наше время наивысшей, наиболее
могущественной, наиболее плодотворной, наи¬
более творческой формой всего исторического
бытия является революция, революция, как акт
свободной воли пролетарских масс.
Доклад т. Бела-Кун.
Товарищи, еще не пришло время для составления
пятилетней истории русской революции. И если бы оно
даже уже наступило, то это все же не входило бы в за¬
дачи участников IV-го Конгресса, которым надлежит
творить историю, а не писать ее. Но, с другой стороны,
мы должны собрать все данные русского революцион¬
ного опыта, чтобы иметь возможность использовать их
после тщательного критического анализа для нашей
революционной борьбы. Мы все, боровшиеся за русскую
революцию и руководившие революционной борьбой на
Западе, мы все, исходя из опыта русской революции,
построили целый ряд более или менее незрелых, не¬
верно обобщенных теорий. Почти никому из нас не
удалось избежать этой ошибки. Но мне кажется, что
значение русского опыта заключается именно в том, что
мы, руководствуясь им, должны избегать дальнейших
ошибок. Мы должны избегать всякого утопического
увлечения и с критическим разбором применять данные
русского опыта к западно-европейским условиям. Мы
должны стараться, опираясь иа опыт русской революции,
стать в Западной Европе на путь той-же реальной револю¬
ционной политики, которой всегда придерживалась и
теперь еще придерживается Российская Коммунистиче¬
ская партия.
После доклада тов. Ленина и тов. Клары Цеткин
мне остается только подчеркнуть субъективный фактор
пролетарской революции и обрисовать, хотя бы в общих
чертах, роль, которую в ней сыграла Российская Комму¬
нистическая партия. Товарищи, вы мне разрешите в
76
связи с этим вопросом провести параллель между вели¬
кой русской революцией и революцией в Венгрии—
этим рано увядшим ростком международной революции.
Бросив ретроспективный взгляд на историю пережитых
нами пяти лет, мы видим перед собой чудо.—Советская
власть существует. Она существует, несмотря на насту¬
пление блаженной памяти германского империализма,
несмотря на об‘единенное наступление капитала всех
стран, несмотря на интриги русского и международного
меньшевизма. Она продолжает освещать путь междуна¬
родного пролетариата. Победа русской революции, победа
Советской власти в России обусловливается причинами,,
отсутствие которих в Венгрии привело к крушению
венгерской пролетарской диктатуры. Я не буду распро¬
страняться о внутренних и внешних политических фак¬
торах, благоприятствовавших Советской власти в России
и погубивших ее в Венгрии. Но я считаю нужным
указать, что у венгерской пролетарской революции не
только не было плана отступления, о котором вчера
говорил тов. Ленин, но даже пути к отступлению. Однако,
прежде всего я хочу отметить одно обстоятельство, кото¬
рое зараннее исключало всякую возможность русского
термидора: существование централизованной, дисципли¬
нированной, бесконечно самоотверженной рабочей партии
в лице Российской Коммунистической партии. Отсутствие
такой партии в Венгрии, при крайне неблагоприятной
внутренней и внешней политической ситуации, привело
к крушению венгерской пролетарской революции, не¬
смотря на многочисленные самоотверженные подвиги*
несмотря на порыв венгерского пролетариата и бедней¬
шего крестьянства. К этому крушению привело, помимо
военных поражений на фронте, вызванное социал-демо¬
кратией минутное колебание венгерского рабочего класса.
II русский пролетариат, и его великая Красная армия
в свое время тоже потерпели от контр-революции целый
ряд поражений на фронте. Были моменты, когда при
77
крайне опасной общей ситуации значительные части
русского рабочего класса начали колебаться, когда они
поддавались даже контр-революционному настроению,
хотя оно и не выливалось в определенные формы. Были
времена, когда вид колеблющегося голодающего и изму¬
ченного пролетариата давал поверхностному наблюдателю
основание говорить о грядущем Советском термидоре.
Напомню хотя бы о Кронштадтском восстании. Но все
эти колебания части рабочего класса удалось парализо¬
вать. У нас же в Венгрии не было зрелой Коммунисти¬
ческой партии, и я считаю возможным утверждать, что
в те времена у нас даже не могло быть таковой. У нас
не было Коммунистической партии, которая в критиче¬
ские моменты колебания рабочего класса могла бы твер¬
дой рукою держать кормило государственного корабля,
не взирая на пассивность, а подчас и на минутную
враждебность рабочего класса. После слияния с социал-
демократией у нас уже больше не оказалось активного
меньшинства с твердой верой и ясным классовым
сознанием.
В России же, товарищи, существовала и до сих
пор существует искушенная в многолетней борьбе Ком¬
мунистическая партия, роль которой в критические
моменты русской революции была столь велика, как ее
общее влияние на широкие слои пролетариата. И эта
партия, товарищи, всегда носившая резко выраженный
классовый характер, за пять лет революции стала истин¬
ной рабочей партией в России. Германская социал-де¬
мократия окончательно сбросила свою классовую маску
на Герлицком конгрессе, об‘явив себя уже не классовой,
а „народной" партией. Под названием германской
социал-демократии она стала одной из крупнейших мас¬
совых партий в мире, партией мелкой буржуазии, и сле¬
довательно, приспешницей германской крупной бур¬
жуазии. Российская же Коммунистическая партия, кото¬
рая во время диктатуры прилагала все усилия, чтобы
78
сохранить свой классовый характер, превратилась, захватив
государственную власть, в партию всех трудовых слоев
русского народа. В рядах социал-демократии этому не
верят; имеются даже коммунисты, которые склонны в
этом сомневаться, но я приведу пример, доказывающий,
что Российская Коммунистическая партия действительно
представляет собою партию всего русского народа и что
каждый коммунист является, гак сказать, уполномочен¬
ным русских трудовых слоев. В прошлом году мы пред¬
приняли чистку Российской Коммунистической партии
для удаления из нее нежелательных элементов. Эта
чистка производилась на публичных собраниях комму¬
нистических ячеек в присутствии всей беспартийной
массы каждого предприятия. Любой беспартийный рабо¬
чий, любой беспартийный крестьянин имел возможность
заявить протест против пребывания в партии любого
коммуниста, и беспартийные рабочие и крестьяне не
приминули использовать это право. Повторяю, в России
быть коммунистом, это значит быть уполномоченным
народа. Благодаря этому Российская Коммунистическая
партия фактически стала партией трудового народа и в
тоже время ее классовый характер не только сохранился,
но еще более определился за эти 5 лет революции,
Чему можно приписать такую поразительную эво¬
люцию? Она, конечно, объясняется революционной поли¬
тикой и эластичностью тактики Российской Коммунисти¬
ческой партии. Теперь спрашивается, каким образом
партия оказалась способной вести такую политику, ока¬
зывать столь сильное влияние на рабочий класс? Чем
обгоняется, что Российская Коммунистическая партия
сумела увлечь за собою большинство рабочего класса не
только непосредственно перед Октябрьской революцией,
но и неоднократно после нее.
Но секрет заключается, прежде всего, в самом со¬
ставе партии: ни в одной партии, буржуазной или про¬
летарской, не было столь тщательно подобранного и
79
идеологически спаянного ядра, или, по излюбленному
военному выражению тов. Бухарина, — генерального
штаба, как в Российской Коммунистической партии. Эта
партия, этот генеральный штаб, это ядро, это основная
группа была искушена во многих боях. Во время этих
боев все элементы, вызывавшие подозрение хотя бы в
слабом опортуническом налете, исключались из партии,
подвергались не только механическому, но организацион¬
ному исключению из партии. Все элементы, которые не
соответствовали требованиям этого тесного круга, должны
были выйти из боевых рядов. В то же время Российской
Коммунистической партии во время этих боев удалось
сформировать не только свое основное ядро, но и рядо¬
вые кадры, и в эти кадры вошли все элементы, при¬
годные к руководству массами, не попутчики, не
интеллигенты, неприемлющие партийную дисциплину, а
настоящие рабочие вожди, способные действительно вести
за собой рабочие массы. Весьма характерно для русской
революции то обстоятельство, что за истекшие пять лет
почти все меньшевистские и эс-эровские элементы,
имевшие точку соприкосновения с рабочим движением и
с рабочими массами, растворились в Российской Комму¬
нистической партии. От меньшевистской и эс-эровской
партии не осталось ничего, кроме нескольких литера¬
торов не имеющих ничего общего с рабочим движением,
которых скорее можно назвать доброжелателями рабо¬
чего класса, чем его борцами и вождями.
Эти кадры, к сожалению, теперь сильно поредели.
Но они являются отправным пунктом для образования
новых кадров, в которых отразится влияние партии на
рабочие массы. Теперь когда, Коммунистическая партия
стоит у кормила власти, это влияие осуществляется уже
не только путем агитации и пропаганды, но и через
посредство государственных и административных учреж¬
дений. Подобно тому, как раньше большевиков можно
было найти повсюду, где только представлялась возмож¬
80
ность агитационного воздействия на рабочих, так и
теперь, товарищи, вы найдете большевиков во всех госу¬
дарственных учреждениях, обслуживающих рабочих.
Товарищи, теперь можно встретить большевиков
повсюду, где только есть рабочие. Советские учреждения,
Советская администрация, при всех их недостатках, о
которых говорил вчера тов. Ленин, все-таки вылились,
благодаря Коммунистической партии, в форму пролетар¬
ской демократии. Мы могли бы сказать, что, благодаря
Коммунистической партии, Советские органы превратились
в органы пролетарской демократии, а не наоборот. В этом
убеждает нас сравнение с историей Советов в Венгрии. На¬
ши Венгерские Советы были Советами в том разве смысле,
какой вкладывает в это слово Гортер, или, с другой
стороны, германская нез. соц. пар., но им не хватало
коммунистического руководства. Выборы в них произво¬
дились на основе самой широкой пролетарской демокра¬
тии, но они не стали настоящими органами рабочих
масс. Они не отражали истинных настроений пролета¬
риата; здесь же, в России, товарищи, где меньшевики
единым фронтом—от Мартова до Милюкова—требовали
свободных выборов в Советы, выступая против „дикта¬
туры ^ большевиков, эти советские органы оказались в
гораздо большей мере органами пролетарской демократии,
чем свободно избранные, но лишенные твердого комму¬
нистического руководства Венгерские Советы.
В Венгрии, товарищи, партии не играли руководя¬
щей роли в Советах и профсоюзах. Профсоюзы сами
претендовали на такую роль, будучи по своему составу
гораздо более пролетарскими организациями, чем Советы,
в которые входили и не пролетарские элементы. Между
Советами и профсоюзами возникла борьба, при чем
последние с полным правом указывали на то, что они
в гораздо большей мере, чем Советы, являлись выра¬
зителями классовых стремлений пролетариата. Эта борьба
дала начало реформистско-синдикалистскому походу
81
социал-демократических профсоюзных вождей против
Советских органов. Рабочие охотнее шли в профсоюзы, все
же руководимые реформистскими лидерами, чем в Советы,
лишенные всякого, в том числе и коммунистического,
руководства. В России Советы, с помощью Коммунисти¬
ческой партии, сумели превратиться в пролетарские
учреждения, в настоящие учреждения пролетарской де¬
мократии. В Венгрии это нам не удалось, именно из-за
отсутствия коммунистического руководства. Но каким
образом возможно, товарищи, в такой большой стране
объединить под своим руководством столь многочисленные
государственные органы и рабочие организации? Как
достижимо для партии детальнейшее руководство страной,
отдельные части которой больше Англии, Франции и
Германии, вместе взятых?
Как, вообще, возможна централизация в такой
стране как Россия? Ответ на этот вопрос, товарищи, дает
следующее сопоставление. В Германии социал-демократия,
став у власти, почти совершенно разложилась, как
партия. Правительственные органы гораздо сильнее
влияли на социал-демократическую партию, чем социал-
демократическая партия на Правительственные органы.
РешающихМ фактором в ставшей у власти социал-демо¬
кратической партии сделалась возникшая из партийной
бюрократии социал - демократическая государственная
бюрократия. В России мы видим обратное. Здесь партия
постоянно стремилась к тому, чтобы через свои руково¬
дящие элементы оказывать влияние на Советские органы,
органы государственной власти, а не наоборот. Для
этого требовалось то, о чем я слышал позавчера в одной
речи и что непонятно тем, кто не знает Российской
Коммунистической партии. Позавчера один товарищ
сказал: „Москва не прусский унтер-офицер, а мы не
рекруты44. На это я скажу, что Москва, действительно,
не прусский унтер-офицер, а хороший вождь мировой
революции. Те, которые не понимают значения центра-
82
лизацип и дисциплины, несмотря на опыт Российской
революции, должны быть признаны плохими рекрутами
Коммунистической партии. Руководство и управление
всем государственным аппаратом в такой большой стране,
как Россия, представляет для Коммунистической партии
почти бесконечные трудности. История последних пяти
лет показывает, что для того, чтобы партия могла вы¬
полнить поставленные перед ней революцией задачи,
приходилось десятки раз перестраивать партийные ряды.
Пользование таким оружием, как новая экономическая
политика, было бы совершенно невозможно без наличия
железной дисциплины внутри Коммунистической партии.
Только создав совершенно новую группировку партийных
сил, оказалось возможным проводить эту новую эконо¬
мическую политику, не подвергая партию тяжелому
потрясению.
Но как следует понимать эту дисциплину? Много
говорят о том, что прежние большевики под предводи¬
тельством тов. Ленина были организацией заговорщиков.
Я, к сожалению, не был в их числе и не знаю, что это
были за заговорщики. Одно только я знаю на основании
личного опыта, именно, что эти заговорщики сделались
лучшими вождями масс. Почему? Потому что именно в
гу эпоху, когда Российская революции находилась в
стадии заговора и была создана дисциплина, на которой
воспитались члены партии. Фактором дисциплины
являются не только массы, но и вожди, которые должны
внушать доверие к себе со стороны всех членов партии.
И эти вожди, это ядро Российской Коммунистической
партии действительно пользуются авторитетом среди
всех членов Коммунистической партии. В отдельных
случаях возможно, конечно, непонимание даваемых ими
директив; например, многие члены Российской Ком¬
мунистической партии вначале не могли понять
значения Нэпа. И теперь кое-где массам еще не ясно,
что собственно означает Нэп и каким образом мы
83
через него перейдем к социализму. Но массы питают
такое доверие к своим вождям, что даже тогда
когда они не сразу понимают их политические мероприя¬
тия, они все же следуют им в уверенности, что
впоследствии вожди растолкуют им в чем дело. Я позволю
себе процитировать австрийского поэта Анценгрубера:
„Чти отца и мать, если, однако, они достойны того*4
Вожди Российской революции оказались достойными,
и этим объясняется доверие к ним со стороны Комму¬
нистической партии и масс. С другой стороны, железная
дисциплина Российской Коммунистической партии боль¬
ше, чем что-либо другое, способствовала пр ведению ее
в высшей степени гибкой тактики. Я не стану говорить
о том, почему эта тактика гибка. Всем известны при¬
чины, обусловившие эту гибкость. Нет в мире страны,
где марксизм был бы так претворен в плоть и кровь,
как среди Российской Коммунистической партии, но и
лучший марксистский анализ превращается всего лишь
в исторический документ, если нет организаций и органов,
которые с достаточной подвижностью умели бы следовать
этой гибкой маркистсш й тактике. Без крепкой дисци¬
плины, без наличности обученных кадров и обусловлен¬
ной этими факторами организационной подвижности
проведение этой гибкой тактики было бы невозможно.
Теперь на шестом году революции Российской Комму¬
нистической партии предстоит решение величайшей
проблемы из всех, с которыми ей приходилось иметь
дело за все время революции. Задача такова: провести
новую экономическую политику таким образом, чтобы
не дать восторжествовать при этом мелко-буржуазной
стихии и уберечь самую партию от тлетворного влияния
последней. Коммунистическая партия выдержала это
испытание, благодаря своей дисциплинированности и
гибкости. Централизация и дисциплина — наиболее
важное из того, чему научила нас Российская Комму¬
нистическая партия за пять лет революции. Одним из
84
наиболее ценных принципов Коминтерна являются, по
моему, тезисы И Конгресса о роли Коммунистической
партии в революции. Впрочем эти, хотя и в высшей
степени удачные, тезисы лишь в слабой степени отря¬
жают ту роль, которую сыграла РКП в Российской
революции. Эту роль, как и всю деятельность РКП,
должен был бы самым основательным и тщательным
образом изучить каждый вождь и организатор западных
партий, чтобы, критически применяя достигнутый опыт
в существующей на Западе обстановке, подготовить
западные партии к завоеванию и удержанию власти.
Использование этого опыта имеет далеко не второсте¬
пенное значение с точки зрения перспектив междуна¬
родной революции.
Товарищи, я конечно, далек от всякой волюнта¬
ристической философии, но все же я думаю, что, загля¬
дывая в будущее и оценивая перспективы пролетарской
революции, мы должны признать одним из наиболее
важных ее факторов субъективную роль Коммунистиче¬
ской партии. К сожалению, мы не можем определять
об‘ективные факторы; самое большее,—мы можем влиять
на них через посредство коммунистических партий. Все
же я считаю возможным утверждать, что если бы в
1919- году, во время кризиса, вызванного демобилиза¬
цией, у нас существовали Коммунистические партии,
хотя бы несколько приближающиеся к типу Российской
Коммунистической партии, мы сумели бы не только по¬
бедить но и завоевать власть.
Даже теперь, в период некоторого затишья в
развитии мировой революции, значение такого суб‘ек-
тивного фактора, как Коммунистическая партия, не сде¬
лалось меньше. При исследовании перспектив мировой
революции перед нами возникает вопрос, как нам создать
такие коммунистические партии, которые при существую¬
щих на Западе условиях, может быть, при помощи
других средств и методов, могли бы все далее и далее,
85
завоевывать большинство пролетариата как до революции
так и после нее.
Возможно ли образование таких Коммунистических
партий? Я думаю, товарищи, что возможно. Я работал
в последнее время в глубинах Российской Коммунисти¬
ческой партии и могу утверждать, что массы рядовых
членов Российской партии стоят не на более высоком
уровне развития, чем германский пролетариат. Я мог
бы даже сказать: германские пролетарские массы в
культурном отношении стоят гораздо выше, чем массы
Российской Коммунистической партии. Конечно, у рус¬
ского пролетариата остался позади пятилетний опыт, с
помощью которого ему легче усвоить себе гибкую так¬
тику партии.
Но этого можно достигнуть и в других партиях.
По моему, центральная проблема создания субъективного
фактора мировой революции есть образование того ядра,
того основного кадра революции, о котором я говорил.
Я считаю возможным утверждать, товарищи, что если
нам удастся образовать это ядро, эти кадры, эти пере¬
довые отряды, то мы сумеем смело повести пролетарские
массы Запада на борьбу за власть. Таким образом эта
задача оказывается одной из наиболе важных с точки
зрения перспектив мировой революции, а пример, ко¬
торый дала нам Российская Коммунистическая партия—
одним из важнейших результатов пятилетнего опыта
революции.
Русская революция.
Доклад т. Троцкого.
Товарищи, великая центральная политическая
цель всякой революционной партии состоит в завоева¬
нии политической власти. Во 2-м Интернационале эта
цель, говоря философским языком, являлась регулятив¬
ной идеей, т. е. чем-то довольно тощим, имевшим ма¬
ло общего с практикой. Прошло немного лет с тех пор,
как мы в международном масштабе превратили завоева¬
ние власти в практическую цель, и тот факт, что мы
в России имеем вполне определенное число, 7-е но¬
ября 1917 года, когда Коммунистическая партия, став
во главе рабочего класса, завоевала политическую власть
в государстве, показывает, насколько указанная цель
является для нас не философской идеей, а практическим
делом. Можно рассказать было бы в несколько часов
и историю того, как власть была завоевана нами, чего
я впрочем, делать не собираюсь. Но эта история до¬
казывает, что дело шло не об автоматически „объективно"
возникающих событиях, но о вполне практических по¬
литических стремлениях и мероприятиях. В момент
завоевания политической власти наша политическая
тактика возвысилась до революционной стратегии в
самом конкретном смысле этого слова. 7-го ноября на¬
ша партия завоевала государственную власть, благодаря
этой революционной стратегии, в которой как бы скон¬
центрировались все скрытые возможности нашей пред¬
шествующей политики. Это не означало, что граждан¬
ская война была окончена,—вполне ясно мы поняли
87
это лишь впоследствии. Наоборот. Лишь после завоева¬
ния власти у нас началась гражданская война в ши¬
роких размерах. Этот факт представляет не только исте¬
рический интерес, из него можно извлечь поучитель¬
ные выводы для западно-европейских, вообще для между¬
народных партий. Отчего это так произошло? Отчего
гражданская война с полной силой разыгралась у нас
лишь после 7-го ноября, и впоследствии нам пришлось
воевать почти пять лет без перерыва на севере, юге,
западе и востоке. Это—последствие того факта, что мы
так легко завоевали власть. Часто говорилось о том,
что мы захватили врасплох наши имущие классы. В
известном смысле это верно. Страна политически толь¬
ко что вышла из состояния царистского варварства.
Крестьянство не имело почти никакого политического
опыта, мелкая буржуазия—лишь ничтожный, средняя
буржуазия, благодаря Госуд. Думе и т. п., несколько
больший, и лишь дворянство имело известную органи¬
зацию в земствах и т. д. Итак, крупные резервы контр¬
революции: богатое крестьянство, в известные моменты
также и среднее крестьянство, средняя буржуазия, ин¬
теллигенция, затем вся мелкая буржуазия, эти резервы
были почти еще нетронутыми. Лишь после того, как
буржуазия начала понимать, что она теряет, лишаясь
власти, она всеми средствами пытается привести в дви¬
жение потенциальные контр-революционные резервы,
при чем первое место Она, разумеется, уступила дво¬
рянскому офицерству и т. д. Отсюда—продолжительная
гражданская война, исторический реванш за ту легкость,
с какою власть свалилась нам в руки. Но конец вен¬
чает дело! Мы все же утвердили свою власть в тече¬
ние этих пяти лет. Однако, уже теперь можно с неко¬
торой определенностью утверждать, что в рабочем, дви¬
жении Западной Европы и всего мира Коммунистиче¬
ским партиям придется гораздо труднее до завоевания
власти и гораздо легче после него. В Германии против
88
пролетариата мобилизуется все, что можно моби*
лизовать, не говоря уже об Италии, где мы сейчас
наблюдаем победу контр-революции, еще до того, как
там совершилась хотя бы мимолетная победоносная ре¬
волюция. Благодаря фиаско революции 1920 г., кото¬
рой не хватало подлинной революционной партии, Мус¬
солини и его фашисты распространили свое влияние
на всю Италию. Таким образом был подготовлен захват
ими власти. И буржуазия передала эту власть. Однако,
Муссолини представляет организацию и сб‘единение
всех контр-революционных сил, плюс некоторые-силы,
которые могут еще быть завоеваны для революции. Но
я не хочу углубляться в этот вопрос, так как он являет¬
ся темой другого доклада. Мы видим, что во Франции,
в Англии, повсюду буржуазия, наученная русским при¬
мером и вооруженная всем историческим опытом де¬
мократических капиталистических стран, организует и
мобилизует все, что только можно привести в движе¬
ние. Это доказывает, что все эти силы уже сейчас
преграждают путь Пролетариату, что последний для
захвата власти должен будет своими революционными
средствами нейтрализовать, парализовать, преодолеть
и победить эти силы. Но когда пролетариат овладеет
властью, у контр*революции уже не будет почти ника¬
ких новых резервов, и рабочий класс в Западной Европе
и во всем мире будет располагать гораздо большей
свободой для созидательной работы, чем мы в
России.
Гражданская война у нас в России была не только
военным событием—конечно, она была, да простят мне
уважаемые пацифисты, и военным событием, но не
только таковым; по существу она была событием по¬
литическим. Это была борьба за политические резервы,
в первую очередь за крестьянство. И благодаря тому,
что у него имеется выбор только между дворянством и
пролетариатом, благодаря этой последовательной и
89
беспощадной революционной стратегии пролетариат
выиграл игру.
Постоянно колеблющееся между буржуазией, де¬
мократией и пролетариатом крестьянство в последнюю
минуту, когда действительно не оставалось третьего
выхода, высказалось за пролетариат и стало поддер¬
живать его не демократической подачей голосов, а ору¬
жием.
Демократические, а в том числе и социалистиче¬
ские партии в нашей революции (я думаю, что то же
явление повторится и на Западе) постоянно выступали
в роли толкачей феодальной контр-революции. Вы знае-
те, товарищи, что наша Красная армия несколько
дней тому назад* заняла Владивосток. Этим замыкается
длинная цепь всех фронтов гражданской войны. По
этому поводу всем известный вождь либеральной пар¬
тии Милюков написал в своей парижской газете не¬
сколько строк, которые я назвал бы классическими.
Он обрисовывает роль демократической партии. Эта
печальная история — она всегда была печальной—
начинается с заявления о полном единодушии в анти¬
большевистском лагере. (Статья написана 7-го сентября).
Меркулов, вождь контр-революции на Востоке, признал*
что несоциалистические, т.-е. правые элементы своей
победой в значительной степени были обязаны демокра¬
там. „Но Меркулов—продолжает Милюков—использо*
вал поддержку демократии лишь в целях свержения
власти большевиков. Затем власть перешла в руки тех
элементов, которые, собственно говоря, смотрели на
демократов, как на замаскированных большевиков44.
Эти строки могут показаться нам банальны¬
ми, потому что мы к подобным вещам привыкли.
Но нужно вспомнить, что эта история постоянно
повторяется. Так было сперва с Колчаком, затем с
Деникиным, затем с Юденичем, вовремя английской и
французской оккупации, ранее также у Петлюры на
90
Украине, словом, во всех концах нашей республики с
утомительным однообразием повторялись одни и те же
события: социал-демократы увлекают крестьянство на
путь реакции, обманывают и эксплоатируют его, но
затем наступает раскаяние и, наконец, победа боль¬
шевиков. Потом та же история начинается в другом
конце арены гражданской войны. Несмотря на то, что
эта механика так проста и всем известна, уже теперь
можно сказать, что она тем не менее будет вновь про¬
делана социалистическими элементами во время наи¬
большего обострения гражданской войны во всех
странах.
Мы делали много ошибок, на что вчера уже ука¬
зывал товарищ Ленин, но во время гражданской
войны, по моему мнению, мы действовали довольно
хорошо, т. е. последовательно и беспощадно. И я ду¬
маю, что книга о нашей революционной политике
в течение этих лет гражданской войны будет довольно
поучительной с точки зрения гражданской войны, пред¬
стоящей международному пролетариату.
После завоевания политической власти начинается
не только оборона средствами гражданской войны, но
и строительство государства и, что особенно трудно,
нового хозяйства. Я могу отказаться от многих сооб¬
ражений, которые я хотел высказать, ввиду того, что
мы уже выслушали поистине пракрасный доклад тов.
Цеткин. Я ограничусь, поэтому лишь самыми 'необхо¬
димыми дополнениями. Создание социалистического
хозяйства после утверждения политической власти,
являющейся его необходимой предпосылкой, зависит
от различных факторов: от развития производитель¬
ных сил, от общего культурного уровня пролетариата
и от политической обстановки как в национальном,
так и в международном масштабе. Я перечислил эти
три фактора в порядке их значения. Но Советское
правительство, как субъективный исторический фактор,
91
столкнулось с ними в противоположном порядке:'сна¬
чала политическая обстановка, затем культурный уро¬
вень пролетариата и, в последнюю очередь, развитие
производительных сил. Это совершенно ясно,—мы
должны были проводить нашу хозяйственную деятель¬
ность в таких рамках и таким темпом, как это допу¬
скала гражданская война, а экономическая целесообраз¬
ность и политическая необходимость не всегда идут
параллельно. Если вообще хотят что-нибудь понять в
истории нашего так называемого зигзагообразного
курса, то длй этого важнее всего помнить, что поли¬
тически необходимое и неизбежное не всегда идет па¬
раллельно с экономически целесообразным. Мы усвои¬
ли в элементарной школе марксизма ту истину, что
нельзя перескочить из капиталистического общества
в социалистическое, и никто из нас не давал такого
механическего истолкования знаменитому Энгельсов-
скому прыжку из царства необходимости в царство
свободы; никто не думал, что можно в один день пе¬
ределать общество.
Говоря о „прыжке", Энгельс подразумевал целую
эпоху, которая с его точки зрения действительно пред¬
ставлялась прыжком. Надо все же сказать, что наша
деятельность по проведению национализации и наши
попытки социализации носили в значительной степени
характер скачков (в более узком смысле слова). Здесь
уже упоминалось о том, что мы вынуждены были де¬
лать под давлением гражданской войны, потому что,
как я уже говорил, дворянство, мелкая и крупная
буржуазия до захвата нами власти еще не имели воз¬
можности убедиться, что мы, рабочий класс, предста¬
вляем собой непреодолимую историческую силу, перед
которой они должны склониться. До 7-го ноября бур¬
жуазия не имела возможности убедиться в этом. Мы
должны были научить ее этому уже после завоевания
власти. В чем это выразилось? В том, что каждая
92
фабрика, каждое отделение банка, приемная каждого
адвоката, врача, разумеется, адвоката и врача, имею¬
щего практику, т.-е. богатого, немедленно после за¬
воевания нами власти превратились в опорные пункты
контр- революции.
Для того, чтобы после захвата политической
власти можно было оставить мелкие и средние пред¬
приятия на некоторое время в руках их владельцев,
необходимо было притти к соглашению с ними, необ¬
ходима былв уверенность, что они подчинятся зако¬
нам новой власти. Но эта возможность была совер¬
шенно исключена. Никто из этих людей не хотел при¬
нимать нас всерьез. Да, в этом и заключалось все
несчастье: никто не хотел нас принимать всерьез. И
вот перед нами встала довольно трудная задача: на¬
учить их, что к нам следует относиться серьезно, и
добиться это мы могли лишь путем конфискации того
на чем основывалась их сила. Разве мы могли посту¬
пить иначе? Некоторые из них прогоняли рабочих с
фабрике, закрывали предприятия и превращали свои
квартиры в убежища для контр-революционеров и т. д.
Вполне естественно, что при таких условиях требо¬
вания гражданской войны получали перевес над сооб¬
ражениями экономической целесообразности. Итак, бур¬
жуазия экспроприировалась не систематично и посте¬
пенно, не в той мере, в какой мы могли организовать
и использовать ее собственность, но в той мере, в ка¬
кой мы должны были разбить врага, непосредственно
угражавшего нашей жизни. Это весьма важное сооб¬
ражение. Разумеется, западно-европейские партии,
посколько они после захвата власти окажутся в более
благоприятных условиях, смогут в области экспроприа¬
ции действовать значительно систематичнее и значи¬
тельно осторожнее. Экспроприации будут производиться
лишь в той мере, в какой экспроприированное можно
будет действительно использовать, как в экономиче¬
93 —
ском, так и в организационном отношении. Пусть даже
ценою того, что враг будет ослаблен лишь временно. Ра¬
зумеется, политические и военные соображения всегда
будут иметь перевес над экономической систематикой.
Вернемся, однако, к нашей теме. После того,
как было экспроприировано значительно больше, чем
мы могли использовать, после того, как все учрежде¬
ния капиталистического общества были уничтожены,
как враждебные нам цитадели, мы стали лицом к ли¬
цу с необходимостью как-нибудь организовать это
огромное и довольно дезорганизованное наследство.
Гражданская война продолжалась, и организовывать
хозяйство приходилось под давлением военно-хозяй¬
ственных нужд, обусловленных гражданской войной.
Таким образом возник наш военный коммунизм. Он
означал прежде всего необходимость доставить госу¬
дарству й армии хлеб, притом какими угодно сред-
ствамии, прежде всего, посредством вооруженной силы.
Во-вторых, он означал необходимость выжать из дезор¬
ганизованной промышленности, саботируемой буржуа¬
зией и прислуживавшими ей спецами, все то, что тре¬
бовалось для армии и гражданской войны. И вот,
ввиду того, что весь аппарат, который прежде руко¬
водил этим, был разбит вдребезги, у нас не было дру¬
гого выхода, как попытаться заменить этот аппарат
централизованным государственным аппаратом. Но,
конечно, это был только суррогат, годный лишь для
военных целей.
Вы спросите, не надеялись ли мы тогда, что нам
удастся, не делая значительных отступлений, и стало
быть более или менее прямым путем перейти к ком¬
мунизму. Мы должны признаться, что в то время мы
действительно надеялись на быстрый темп развития
революции в Западной Европе. Это верно, и даже сей¬
час мы можем с полной определенностью сказать, что
•если бы пролетариат в Германии, во Франции и во¬
94
обще Европе захватил власть в 1919 году, то все
развитие пошло бы совершенно иными путями. В 1883
году Маркс писал одному из теоретиков русского на-
родничества, что если в Европе пролетариат захватит
власть раньше, чем русская сельская община будет
совершенно уничтожена историческим развитием, то
община эта сможет стать в России исходной точкой
коммунистического развития. И он был вполне прав.
С тем большим правом могли мы рассчитывать, что
если пролетариат захватил бы власть в Европе в 1919
году, то он взял бы на буксир нашу отсталую страну
с ее суррогатной хозяйственной организацией и ока¬
зал бы нам техническую и организационную помощь;
таким образом мы могли бы, в конце концов, хоты бы
и и с множеством поправок в нашем примитивном
военном коммунизме постепенно, и не делая больших
отступлений, завершить наш коммунистический путь.
Такова была наша надежда, но, разумеется, никто не
в состоянии предсказать, насколько быстро или мед¬
ленно будет развиваться революция. Ведь и 21/2
Интернационал в 1919 году признавал диктатуру, что
вовсе не было тогда утопией и диктовалось моментом,
а не политическими симпатиями. Если мы забудем на
минуту, что мы делали скачки сперва вперед, а за¬
тем назад, и попробуем нарисовать перед Междуна¬
родным Конгрессом общий ход событий, ло нам при¬
дется сказать: в марте 1917 г. был свергнут царизм,
в октябре 1917 года пролетариат захватил власть,
затем он начал защищать свою власть и вместе с тем
принялся за организацию своего государства и хозяй¬
ства и в течение этих 5 лет он превратил землю,
важнейшие промышленные предприятия, все железные
дороги и иные наиболее важные средства транспорта
в собственность государства, оставив в руках буржуаз¬
ных арендаторов лишь совершенно незначительные
предприятия, о которых я еще скажу подробнее.
95
Государство контролирует торговлю и ему при¬
надлежит в этой области решающее слово. Государ¬
ство получает от крестьянина, обрабатывающего при¬
надлежащую государству землю, натуральный налог,
которым оно пользуется для развития промышленности
государственными средствами и для государственных
целей. Всякий скажет: да, для отсталой страны это
весьма значительный с социалистической точки зрения
успех. Но несчастье в том, что этот успех был до¬
стигнут не путем прямолинейного развития, но скач¬
ками и зигзагами И вот наши враги говорят нам, что
это начало капитуляции. Так ли это? Вот в чем вопрос.
— Что принудило нас к отступлению? Это вопрос
заслуживает обстоятельного ответа. Наиболее важная
задача по организации хозяйства заключается в рас¬
пределении производительных и рабочих сил между
различными отраслями народного хозяйства, в пер¬
вую голову между сельским хозяйством и промышлен¬
ностью. Для социалистического распределения и орга¬
низации этих сил нужны такие методы, которыми
победоносный пролетариат даже в наиболее передовых
странах овладеет только через целый ряд лет, а может
быть и десятилетий. Наши суррогаты были достаточны
лишь для целей военной промышленности. Почему?
Совершенно ясно. Представьте себе положение: при
капитализме распределение производительных сил
происходит согласно законам вольного рынка, конкур-
ренции, спроса и предложения. Периодическая смена
кризисов и под'емов то устанавливает известное рав¬
новесие, то вновь нарушает его. Так дело шло до
1914 года, когда разразилась война. В экономическом
отношений война означала резкую деформацию и силь¬
нейшую дезорганизацию хозяйства. Далее, произошли
обе революции, которые также нанесли громадный
ущерб производственному аппарату. Мы стояли перед
хаосом, перед отзвуками капиталистической гармонии,
96
которую мы всегда называли анархией, но которая
все же была гармонией в том смысле, что она уста¬
навливала известное социально-необходимое отношение
между различными отраслями производства. Итак, мы
имели перед собою эти отзвуки, искаженные внешней
разрухой и осложненные саботажем технического персо^
нала, и в такой момент перед нами встала задача
прокормить армию и дать кусок хлеба рабочим.
Для достижения этих целей наш примитивный
централистический метод оказался достаточным. Но
нужно признать абсолютно невозможным установление
априорной статистики для социалистического хозяйства.
Нельзя уничтожить одним росчерком пера капитали¬
стические методы организации и затем произвести на
свет социализм на основе учета потребностей и мате¬
риальных рессурсов. Это невозможно. Приходится стало
быть совладеть капиталистическими методами и мате¬
риальным производственным аппаратом, организацией
хозяйства, распределением производства и рабочей силы.
Все это возможно, разумеется, лишь после захвата
власти. На основании данных опыта вносятся поправки,
которые зависят от двух моментов: от наличных ма¬
териальных возможностей, с одной стороны, и от из¬
менившихся, благодаря революции, потребностей—с
другой. Благодаря таким поправкам, мы все больше
приближаемся к тому состоянию, когда действительно
можно руководить хозяйством при помощи централи¬
стического плана, когда этот план опирается на пред¬
шествовавший опыт и на накопленное богатство, и
вместе с тем достаточно эластичен, чтобы в должной
мере приспособиться к местным и даже индивидуальным
потребностям. Итак, между капиталистической анархией
и таким состоянием лежит пдриод развития зарождаю¬
щегося социалистического хозяйства, действующего
капиталистическими средствами. Таково наше положе¬
ние. Я не хотел бы пользоваться термином „государ-
97
ственный капитализм-. Тов. Ленин уже указал на то,
что этот термин можно употреблять лишь с извест¬
ными ограничениями, так как, несомненно, существует
большая разница между тем, что у нас теперь нередко
называется государственным капитализмом, и государ¬
ственным капитализмом в научном значении этого
термина. Реформисты постоянно утверждали, что социа¬
лизм осуществится путем прогрессивной национали¬
зации.
Во франции программа Жореса выражает это
следующим образом: „Прогрессивная социализация
демократической республики44. Мы, напротив, всегда
подчеркивали, что таким путем в лучшем случае можно
притти к государственному капитализму, так как, пока
у власти стоит буржуазия, государственный капитализм
будет служить лишь коллективным орудием буржуазии
для подавления и эксплуатации рабочего класса. Но у
нас, в России, совсем иное положение. У нас рабочее
государство овладело промышленностью и руководит
ею, пользуясь методами капиталистического рынка,
капиталистической калькуляции. Русская история знает
эпоху,—я думаю, что в истории других стран и наро¬
дов может быть найдено много параллелей к ней,—
когда русская буржуазия при крепостном праве вла¬
дела так называемыми посессионными фабриками,
пользовавшимися трудом крепостных крестьян. Это было
не что иное, как развитие нового способа производ¬
ства под флагом старых правовых отношений. Но это
происходило в эпоху, когда власть находилась в руках
царя и дворянства. Сейчас перед нами грандиозный
^исторический эксперимент, диктуемый исторической
необходимостью и заключающийся в том, что новый
класс строит новое хозяйство и при этом пользуется
старыми методами, которые не могут быть заменены,
так как нет новых, и новые в свою очередь развива¬
ются лишь из старых. Этот поворот к новой политике
98
мы начали с крестьянства. Политические причины этого
явления ясны, они уже были указаны и об'яснены
т. Лениным. Однако, это лишь часть общей задачи
распределения производительных и рабочих сил в на¬
родном хозяйстве. Вследствие того, что положение
крестьянства из-за его хозяйственной распыленности
и культурной отсталости было наиболее тяжелым, нам
пришлось начать проводить новую экономическую по¬
литику именно среди крестьянских масс.
Я сейчас приведу пример, который покажет вам,
что новая экономическая политика есть не только
уступка крестьянству, но и необходимый этап на пути
социалистического развития пролетариата. Пример
этот относится к железным дорогам. Как раз железно¬
дорожный транспорт, железнодорожная сеть являются
тем предприятием, которое еще при капитализме было
в значительной части национализировано и, благодаря
самой технике, до известной степени нормализовано и
централизовано. Итак, мы приняли одну часть от го¬
сударства, другую—меньшую—от частных обществ.
Сейчас мы владеем всей железнодорожной сетью.
Подлинно социалистическое управление должно,
конечно, рассматривать ее, как единое целое, не с
точки зрения собственности той или другой железно¬
дорожной линии, а с точки зрения интересов транс¬
порта всей страны. Оно должно распределять паро¬
возы и вагоны между железнодорожными линиями так,
как этого требуют интересы хозяйственной жизни
страны. Если имеются налицо паровозы различных
типов, построенные в разное время, разными обще¬
ствами, на разных фабриках, то отдельные мастерские
вынуждены ремонтировать одновременно паровозы
различных типов. Поэтому приходится делить паровозы
по типам и распределять паровозы одной и той же
дороги по разным мастерским. В противовес этому,
надо требовать и неуклонно проводить типизацию,
99
т.-е. техническое единообразие паровозов и их частей.
Ведь, капиталистическое общество тратит огромное
количество рабочей силы из-за разнообразия, из-за
пестроты составных частей производственного аппарата.
Необходимо начать типизацию с железнодорожного
транспорта, так как здесь ее проводить легче, чем
где бы то ни было. Типизация справедливо была на¬
звана у нас социализмом в технике. Типизиция хозяй¬
ства столь же важна, как и электрификация его. Без
типизации техника не сможет достигнуть своих высших
успехов. И вот мы попытались проводить ее, но тотчас
же натолкнулись на ряд крупных затруднений. Вслед¬
ствие того, что железные дороги принадлежали отдель¬
ным обществам, каждая железнодорожная линия про¬
изводила свои расчеты с© всем хозяйством страны
через рынск и всегда имела свой баланс перед собою.
Экономически это было необходимо, цо в техническом
отношении очень вредно. Экономически при данных
условиях это было неизбежно, так как удержание или
упразднение той или иной линии зависит от того,
насколько это вызывается экономической необходимо¬
стью. Приносит ли данная линия какую-либо пользу
или нет, это может быть установлено либо при помощи
законов рынка, либо общим социалистическим учетом
хозяйства. Но таких методов у нас еще нет. Эти тон¬
чайшие методы социалистического учета еще ждут
своей разработки. Итак, вследствие войны и революции
мы утратили старые методы. Они были отброшены, а
новые методы еще не появились.
Конечно, можно было сколько угодно проводить
указанную типизацию, это техническое преобразование
железнодорожной сети в духе социализации, но при
этом утрачивался контакт как с отдельной железнодо¬
рожной линией, так и с хозяйством в целом. Как
следует распределять вагоны и рабочую силу, это пока
что можно установить лишь при помощи капиталиста-
100
ческой калькуляции. Заставляя оплачивать каждую
поездку, каждую перевозку товара и вычисляя баланс,
мы получим возможность оценить каждую железнодо¬
рожную линию и весь транспорт в целом, чтобы
впоследствии руководить ими из одного центра. Та¬
ким образом, и в этом отношении мы были
вынуждены совершить как бы известный отход,
и до поры—до времени оставить отдельные железно¬
дорожные линии или даже целые группы их на поло¬
жении более или менее самостоятельных единиц. Это
доказывает, что никакие абстрактные технические цели
и потребности,—как бы они сами по себе ни были
справедливы,—не избавят нас от необходимости пройти
известные хозяйственные этапы по пути от капитализма
к социализму. То же самое относится, конечно, в зна¬
чительно большей мере ко многим промышленным
предприятиям. Уголь, сырье и прочие материалы, по¬
требные машиностроительным предприятиям, находя¬
щимся, скажем, на Урале, на юге, в Брянской губ. и
т. д., приходилось распределять в Москве—по. актам и
записям центральных учреждений. Благодаря этому со¬
вершенно терялась связь с действительностью, т.-е.
порою оставалось неизвестным, работает ли фабрика
хорошо или плохо, использует ли она уголь правильно
или нет, так как имелась лишь довольно подозритель¬
ная статистика в центре и отсутствовала хозяйственная,
коммерческая калькуляция для каждого предприятия,
как такового. А ведь всякое предприятие должно функ¬
ционировать в известном смысле, как клетка соци¬
алистического организма и доказывать свою полезность
для рабочего государства, а не хозяйничать за свой
риск и страх. Такую возможность дает новая эконо¬
мическая политика, которая есть ни что иное, как
постепенное создание социалистического хозяйства ра¬
бочим государством при помощи тех методов кальку¬
ляции, того учета целесообразности предприятия, ко-
101
-торые были выработаны капиталистическим развитием:
Таким образом мы пришли к восстановлению рынка,
рынок же нуждается в общем эквиваленте. Правда,
эквивалент этот имеет у нас довольно жалкий вид.
Тов. Ленин уже говорил более подробно о том, что
должна быть достигнута стабилизация рубля, и что
наши усилия в этом направлении остались не совсем
^бесплодными. Наша промышленность за последнее время
все жалуется на недостаток оборотного капитала. И в
этик жалобах слышатся отзвуки капиталистического
<фетишизма, хотя капитализма у нас нет, так как, если
мы и называем наше состояние государственным капи¬
тализмом, то пользуемся этим термином в условном
смысле, и я неохотно пользуюсь им. Этот фетишизм уна¬
следован из прошлого, и в устах некоторых товарищей
сохранил, пожалуй, свое прежнее значение. Итак, дьявол
капиталистического фетишизма вновь стал на ноги.
Часто говорят, что наш комиссариат финансов
не выпускает достаточного количества денег. Если бы,
мол, наше предприятие имело некоторое количество
этих злосчастных рублей, то мы могли бы продолжать
производство. Взамен этих жалких рублей мы тотчас
оке имели бы полотно, сапоги и другие нужные нам
вещи. Итак, мы страдаем от кризиса оборотного ка¬
питала. Что это означает? В виду того, что мы про¬
водим сейчас распределение производительных сил ка¬
питалистическими методами, все наши затруднения
естественно принимают ту форму, к которой мы при¬
выкли в капиталистическом обществе. Металлургические
предприятия, например, не располагают достаточным
оборотным капиталом. Что это значит? Это означает,
прежде всего, что мы очень бедны и для оживления
промышленности должны приложить наши технические
силы там, где это всего более необходимо. Необхо¬
димее всего это там, где начинается потребление, т.-е.
у рабочих, крестьян и красноармейцев. Ясно поэтому,
102
что материальные средства направляются прежде всего
туда. Только по мере развития производства готовых
фабрикатов у нас создается почва для здорового раз¬
вития тяжелой индустрии. Только тогда, когда разо¬
вьется производство готовых фабрикатов и когда оно
начнет конкуррировать с различными государственными
предприятиями, только тогда у нас научатся хорошо
работать. Этого нельзя достигнуть ни моральным вос¬
питанием и проповедью, ни путем единого централизую¬
щего плана, а только тем, что всякий управляющий фабри¬
кой будет контролироваться относительно сбыта и каче¬
ства выпускаемых им изделий нетолько государством, не
только сверху, но также снизу—потребителем. Это
самый лучший контроль над предприятием и его упра¬
влением. Поскольку производство готовых фабрикатов
дает нам возможность получать от страны реальные
богатства и поскольку оно оказывается прибыльным,—
оно готовит базио для тяжелой индустрии.
Итак, финансовый кризис промышленности об‘-
ясняется всем развитием экономических отношений.
Само собой разумеется, Наркомфин не может путем
новых эмиссий поддерживать любое предприятие, за¬
являющее, что оно не может работать своим оборот¬
ным капиталом. Какое значение это имело бы? Во-
первых, естественно, рынок реагировал бы на эти пе¬
реходящие всякую границу эмиссии катастрофическим
падением рубля, так что в конечном результате суммарная
покупательная сила всех эмиссий оказалась бы, по¬
жалуй, меньше покупательной силы ныне находящихся
в обращении бумажных рублей. Во вторых, это озна¬
чало бы, что мы превращаем эмиссию в фактор, де¬
зорганизующий хозяйство, ибо, если мы и прибегаем
к капиталистическим методам, то мы должны во всяком
случае их тщательно корректировать и контролировать,
а не итти варварским путем новых эмиссий, приводя
хозяйство в хаотическое состояние.
юз —
Конечно, можно с полным правом сказать, что
НЭП угрожает нам крупной опасностью, потому что
стоит протянуть чорту один палец, какой постарается
захватить кисть руки и, наконец, все тело. Рынок,
койкурренция, свободная торговля хлебом, к чему это
все ведет? В первую очередь, к росту значения тор¬
гового капитала, ко все более растущему накоплению.
Раз торговый капитал налицо, он проникает и в про¬
изводство. Государство сдает в аренду промышленные
предприятия. Далее происходит накопление капиталов
не только в торговле, но и в промышленности. Мы
видим, как настоящий капитализм, ибо спекулянты,
посредники, арендаторы—это настоящие капиталисты,
возникающие в пролетарском государстве,—постепенно
усиливается, завладевает все большей и большей
частью национального хозяйства и этим самым, разу¬
меется, сводит на нет находящийся в зародышевой
стадии социализм, в конечном счете завладевая и го¬
сударственной властью. Ведь нам, как и Отто Бауэру,
прекрасно известно, что экономика является базисом,
а политика лишь надстройкой. Новая экономическая
политика открывает арену для свободной игры эконо¬
мических сил, имеющих проклятую тенденцию расти в
процессе накопления капиталов, и мы подвергаемся
серьезной опасности восстановления капитализма, что
Бауэр считает единственным средством избежать окон¬
чательной гибели. С абстрактной—теоретической точки
зрения не была исключена возможность взятия Москвы
Колчаком и Деникиным. Происходила борьба. То была
военная схватка; когда нас спрашивали, не грозит ли
действительно опасность захвата Москвы Колчаком
или еще до него полками Гогенцоллернов, мы отвечали:
само собой разумеется, это одна из возможностей, ко¬
торая в процессе борьбы, в случае поражения наших
войск, может стать и действительностью. Но мы стре¬
мимся к победе, а не к поражению.
104 —
Как же обстоит дело сейчас? Теперь также про¬
исходит борьба. Основу нашей экономической жизни
образует крестьянское сельское хозяйство. Если в граж¬
данской войне борьба велась, собственно говоря, из-за
души крестьянина, причем Красная армия, с одно»
стороны, дворянство и буржуазия, с другой, стреми¬
лись привлечь крестьянство каждый на свою сторону,,
то ныне борьба между пролетарским государством и
капитализмом идет в первую очередь не из-за души,
но из-за крестьянского рынка. В борьбе необходимо*
всегда правильно оценивать средства, которыми распо¬
лагает враг и которыми располагаешь сам. Каковы же
наши средства? Наше главное орудие—государственна»
власть, первоклассное орудие в экономической борьбе..
Подтверждением этого служит вся история буржуазии
и наша краткая история. Другими орудиями является
обладание важнейшими производительными силами, в
том числе транспортом и земельной собственностью,
что дает возможность взимать натуральный налог с
крестьянства. Прибавьте к этому армию и все прочее.
Таков наш актив.
Если ныне развивающийся капитализм, так назы¬
ваемый государственный капитализм, будет развиваться
и дальше, то он приведет нас не к подлинному капи¬
тализму, а к истинному социализму. Чем совершеннее
становится так называемый государственный капита¬
лизм, тем больше он приближается к социализму^
Опасность не в этом, а в развитии настоящего част¬
ного капитализма, получающего свободное поле для
своего развития. Этот подлинный капитализм конкур-
рирует с государственным хозяйством и государствен¬
ной промышленностью. И вот я спрашиваю: какими
средствами он располагает? Он не обладает государ
ственной силой и не пользуется большим сочувствием
со стороны последней. Наоборот, государственная
власть старается наложить на него узду, чтобьж
105
детина не слишком вырос и не пустил свои ростки
в самое небо. Ножницы для отсекания ненужных
побегов находятся в руках у пролетарского госу¬
дарства. Сюда относятся в первую очередь налоги,
а затем ведь хозяином сданных предприятий все же
является государство. Для иллюстрации приведу здесь
пару цифр, так как именно в этой области усматри¬
вают нашу капитуляцию. Оставим в стороне транспорт
{общее число рабочих, занятых в транспорте, достигает
^956.952 чел.), так как он целиком остается в руках
государства, и обратимся к трестированной промыш¬
ленности. В настоящее время, несмотря на несовершен¬
ное положение нашего хозяйства, в нем занят миллион
рабочих рук; на сданных же в аренду фабриках—80.000.
Но не это играет решающую роль, а технический уро¬
вень предприятий. Представление о нем дают следующие
цифры: на каждом арендуемом предприятии работает
в. среднем 18, а на государственном в среднем—250
рабочих. Итак, наилучше оборудованные в техническом
отношении предприятия находятся целиком в руках го¬
сударства. Как я сказал, миллион рабочих занят на
государственных предприятиях и только 80.000 на арен¬
дуемых и концессионных. Однако, и из этого числа не
все 80.000 рабочих работали на частных капиталисти¬
ческих предприятиях, так как половина этих предприятий
взята в аренду не капиталистами, а кооперативами, кото¬
рые собственными средствами ведут там хозяйство; на чи¬
сто капиталистические предприятия в конечном счете
приходится не свыше 40—45.000 рабочих, против мил¬
лиона рабочих, занятых на государственных предприя¬
тиях. Вся эта история недавнего происхождения, и
пока частный капитал окажется действительно в со¬
стоянии одолеть государственный, у нас с избытком
хватит времени, чтобы это учесть и в случае надобно¬
сти изменить. Однако, даже, если в ближайшие один—
два года и не произойдет революции на Западе, все
106 —
же частному капиталу, по моему мнению, долго не
удастся достичь в процессе своего развития той сту¬
пени, на которой находится государственный капитал.
В области торговли частный капитал и теперь
уже играет более крупную роль. Определить это в
цифрах довольно трудно. Наши спецы, правда, не всегда
оказывающиеся на высоте положения,—не только бла¬
годаря недостатку доброй воли, но и в силу об‘ектив-
ных причин,—полагают, что частный торговый капи¬
тал составляет в настоящее время около 30°/о всего
находящегося в обращений торгового капитала; осталь¬
ные 70°/о принадлежат государственным учреждениям и
потребительской кооперации, субсидируемой и в сущ¬
ности руководимой государством.
Итак, оба процесса параллельны и в то же вре¬
мя противоположны. Несмотря на это, они помогают
друг другу. Частный капитал группируется вокруг го¬
сударственных трестов, конкуррирует с ними и ими пи¬
тается. Государственные предприятия, в свою очередь,
были бы не в состоянии вести хозяйство, не будь за¬
казов со стороны более мелких частных предприятий.
Наши государственные предприятия переживают период
первоначального социалистического накопления. Если
нам не удастся сделать займов, то мы, как изолиро¬
ванное национальное государство, хотя и не совсем в
том смысле, как понимал его Лист, будем развивать
и дальше свое хозяйство путем не капиталистического,
а социалистического накопления. На другом полюсе
вновь происходит процесс первоначального капита¬
листического накопления: какой из этих двух процес¬
сов пойдет более быстрым темпом, покажет жизнь.
Крупнейшие преимущества—главные козыри в руках
пролетарского государства. Но мы можем и проиграть.
Анализируя современное положение, мы констатируем,
что все преимущества на нашей стороне. За исключе¬
нием, впрочем, одного: за спиной частного капитала*
107 —
уже второй раз переживающего эпоху первоначального
накопления, стоит мировой капитал. Мы живем в ка¬
питалистическом окружении. Поэтому можно и должно
ставить вопрос: не будет ли наш зарождающийся со¬
циалистический социализм, ведущий свое хозяйство
еще при помощи капиталистических методов, погло¬
щен настоящим капиталом.
Но ведь в каждой торговой сделке имеются две
стороны. В нашей стране государственная власть на¬
ходится в руках пролетариата. Главнейшие- отрасли
промышленности и внешняя торговля монополизиро¬
ваны. Монополия имеет для нас принципиальное зна¬
чение. Она —оплот против капитализма, пытающегося
задавить зачаточный социализм. Как обстоит дело с
концессиями, сказал вам уже тов. Ленин: „большие
дискуссии и маленькие концессии*4. Уже неодно¬
кратно указывалось, что мировой капитализм пережи¬
вает страшный кризис и нуждается в Советской Рос¬
сии: Германия нуждается в хлебе и т. д С абстракт¬
ной точки зрения все это представляется совершенно
правильным, если смотреть на мир глазами пацифистов,
а ведь здравый человеческий смысл всегда является
пацифистским. Может показаться поэтому, что англий¬
ский капитал готовится напрячь все силы, чтобы
завоевать Россию в экономическом отношении, и что
вслед за ним заковыляет и Германия. В действитель¬
ности дело обстоит не так. Почему? Потому что мы
живем в эпоху нарушенного экономического равнове¬
сия, и капитал не имеет возможности наметить и осу¬
ществить широкие экономические планы. Конечно, Рос¬
сия является для Англии крупным резервуаром. Но не
для завтрашнего дня. Российский рынок не сможет в
един день устранить миллион английских безработных.
Быть может, это удастся через три, пять или десять
лет. Но в таком случае и расчеты нужно построить
на 10 лет вперед. Однако, в нашем потрясенном до
108 —
основания мире все до такой степени неустойчиво, что*
такие расчеты немыслимы.
Вся экономическая политика капиталистических:
правительств строится с учетом лишь сегодняшнего и
завтрашнего дня. Этим обгоняется современная миро¬
вая ситуация. А так как все сознают, что завтра Рос¬
сия еще не может быть спасительным выходом, то обе¬
щанные концессии, кредиты и т. д. отсрочиваются вновь и
вновь. Нет никаких оснований бояться, что нас засы-
пят и задавят концессиями. Центральный орган нашей
партии, как нам известно, посвятил целый ряд длин¬
ных статей одной весьма крупной (концессии, концессии
Уркварта, при чем хладнокровно подсчитывалось, быть
может не без некоторых ошибок,—я вполне это до¬
пускаю,—принесет ли эта концессия нам пользу или
вред. Что это значит? Эго значит, что решение во¬
проса находится в руках пролетарского государства.-
Это последнее, а не кто-либо иной, решает, допустима
или недопустима та или иная концессия.
Коротко говоря: опасность того, что настоящий
капитализм, развитие которого неизбежно, если только
дать ему свободный рынок, перерастет через голову
пролетарского государства, значительно меньше, чем
возможность завоевания государственной власти рабо¬
чим классом Европы.
Для нас это значит: мы должны продержаться
до тех пор, пока европейский пролетариат всего мира,
не овладеет государственной властью.
Такой именно ответ, по моему мнению, можно
было бы дать представителям покойного или, по край¬
ней мере, находящегося на смертном одре 2г/2 Интер¬
национала. К 4 му нашему юбилею Отто Бауэр посвя¬
тил нашему хозяйству брошюру, где он, подвергнув
анализу нашу новую экономическую политику, обле¬
кает в форму логических построений все то, что вечно
повторялось нашими противниками из социал-демокра¬
109 —
тического лагеря. Во-первых, наша экономическая по¬
литика, в его глазах—капитуляция, но капитуляция
правильная, так как еще в эпоху 1917 года, когда у
нас существовала буржуазно-демократическая республи¬
ка, он уже предсказал, что иным и не может быть ко¬
нечный результат Российской революции. Однако, по¬
мнится мне, в 1919 году пророчества господ Отто
Бауэра и 21/2 Интернационала звучали несколько ина¬
че. В ту пору они признавали, что мы вступили в эпо¬
ху социальной революции. Никто не поверит, чтобы в
Эпоху, когда капитализм во всем мире стремится к гибе¬
ли, в революционной России, где власть находится в
руках пролетариата, мог начинаться его расцвет. Итак,
в 1917 гопу, когда в нем жила еще девственная вера
в непоколебимость капитализма, Отто Бауэр писал, что
Российская революция приведет лишь к буржуазному
государству. Оппортунисты из социалистического ла¬
геря всегда оказываются импрессионистами в полити¬
ке. Захваченный врасплох революцией, он тотчас же
признал: „да, это начало эпохи социальной револю¬
ции". Теперь, слава богу, волны революции вздымаются
уже не так высоко, и он поспешно возвращается к
своему пророчеству 1917 года. У него в запасе всегда
два пророчества* одно из которых он пускает в ход,
смотря по обстоятельствам. Далее он продолжает:
„На наших глазах в России воскресает капиталистиче¬
ское хозяйство с новой буржуазией во главе; оно опирает¬
ся на миллионы крестьянских хозяйств, и в силу необходи¬
мости должно приспособлять законодательство и упра¬
вление к требованиям буржуазии". Итак, еще год тому
назад он заявлял, что хозяйство и государство ока¬
жутся в руках новой буржуазии. Само собой разумеет¬
ся, что и сдача в аренду предприятий (я вам уже рас¬
сказывал, что в этих плохо поставленных мелких пред¬
приятиях имеется 40.000 рабочих, против миллиона рабо¬
чих, занятых в государственных предприятиях) тоже озна¬
110
чает капитуляцию Советской власти перед индустриаль¬
ным капиталом. Чтобы придать всему этому благовидную
форму, он заявил: „После долгого колебания Советская
власть решила, наконец, признать царские долги*.
Так как некоторые из товарищей естественно не
слишком хорошо помнят нашу историю, я напомню,
что 4 февраля 1919 года мы по радио предложили
всем капиталистическим правительствам следующее:
а) признание долговых обязательств прежних
Российских правительств;
б) гарантией правильного погашения займов и
процентов будет служить залог нашего сырья;
в) сдача концессий—по их выбору;
г) территориальные уступки в виде военной оккупа¬
ции некоторых районов вооруженными силами Антанты..
Все это мы предлагали 4 февраля 1919 года по
радио капиталистическому миру, а в апреле того же
года мы в еще более подробной и определенной форме
повторили это предложение неоффициальному уполно¬
моченному Америки. Сравните, товарищи, эти предло¬
жения с теми, которые были сделаны нашими пред¬
ставителями в Генуе и Гааге, и вы поймете, что мы
идем не путем расширения уступок, а, наоборот, путем
укрепления нашей позиции и наших притязаний по
отношению к другим странам.
Разумеется, подобное развитие естественно при¬
водит к „демократии*4. Это совершенно ясно и давно
уже решено Отто Бауэром и Мартовым. Здесь, как
нас поучает Бауэр, вновь подтверждается учение Карла
Маркса, говорящее, что за преобразованиями эконо¬
мического базиса непременно следуют преобразования
политической надстройки. Совершенно верно: в резуль¬
тате изменения экономического базиса меняется и
политическая надстройка. Но, во-первых, экономи¬
ческий базис меняется не совсем так, как угодно
Отто Бауэру, и не совсем так, а как этого хочет госпо¬
111
дин Уркварт, которому надлежит сказать более веское
слово. С другой стороны, поскольку экономический
базис действительно меняется, это происходит в таком
темпе и об‘еме, что мы весьма далеки от того, чтобы
потерять политический контроль над этим процессом.
Ведь и буржуазия провела кой-какие формы для ра¬
бочих, сделала пролетариату кое-какие уступки. Этого
не следует забывать. А некоторые эксперименты, как,
напр., всеобщее избирательное право, были даже
весьма рискованы. Маркс назвал законодательное
сокращение рабочего дня победой нового принципа.
Какого принципа? Принципа рабочего класса. Но от
частичной победы этого принципа до завоевания поли¬
тической власти английским пролетариатом дистанция
огромного размера. Мы не нуждаемся в столь продол¬
жительном мораториуме. Мы можем и должны спокойно
сказать, что, конечно, если мы и дальше будем итти
путем уступок капиталистическим методам, с одной
стороны, и капиталистическому миру, с другой, если
эти уступки будут нагромождаться, углубляться, мно¬
житься и усиливаться, то базис, в конце-концов, пре¬
терпит столь сильные изменения, что надстройка
бывшего государства неизбежно рухнет. Таково именно
диалектическое развитие: надстройка, будучи создана,
сама становится фактором, влияющим на базис, и
последний находит в свою очередь прочнейшую опору
в новой надстройке; во-вторых, с точки зрения диа¬
лектического развития, мы имеем дело не с вечностью,
а с известным историческим периодом, который будет
длиться до тех пор, пока на сцену не выступят огром¬
ные резервы Запада, которые должны будут играть
роль авангарда.
Если применять к историческим событиям не
количественный, но только качественный критерий,—
а количество, как известно вам, диалектикам, перехо¬
дит в качество,—если, далее, освободить историческое
112
развитие от временного фактора, хотя бы и истолко¬
вываемого с точки зрения теории относительности
Эйнштейна, если, таким образом, представить себе
историю вне времени, рассматривая ее в аспекте веч¬
ности, то, разумеется, окажется, что новая экономи¬
ческая политика ведет нас к гибели.
Ибо, если она будет продолжаться вечно, то
социализм никогда не победит. К этому приблизитель¬
но сводится вся премудрость г-на Отто Бауэра. В
конце он еще добавляет, что нам следует ускорить
изменение' надстройки. Он заявляет: „восстановление
капиталистического хозяйства несовместимо с вашей
диктатурой. Новый экономический курс требует так
же изменения политического курса4*.
Йтак, сей муж, который в Австрии уже добился
этого, заявляет нам: „поймите же, что при диктатуре
вашей партии невозможно возрождение капитализма".
Но, ведь, именно потому-то, товарищи, мы и настаи¬
ваем на диктатуре нашей партии. Однако, товарищи,
имеется еще один важный вопрос, на который я еще
не ответил: вопрос о производительности труда.
Социализм представляет собой хозяйственную
систему, отличную от капитализма. Преимущества со¬
циализма перед капитализмом нужно доказать не в
лекциях, а путем повышения производительности труда.
Ибо преимущество социалистического хозяйства над
капиталистическим, равно как и этого последнего над
феодальным, заключается именно в том, что оно
повышает производительность человеческого труда. Вся
беда лишь в том, что мы очень бедны, и если рас¬
сматривать вопрос именно с этой точки зрения, то наши
враги могли бы привести гораздо более веские аргументы.
В самом деле, представьте себе следующую картину:
сельское, как и промышленное производство, значи¬
тельно сократилось по сравнению с довоенным вре¬
менем. Урожай текущего года составляет приблизи¬
113
тельно 3Д среднего урожая довоенного времени, точно
так же, как и производительность промышленности
упала с тех пор приблизительно до 1/* При поверх¬
ностном взгляде можно было бы усмотреть в этом
большую опасность. В самом деле, ведь мы опираемся
на промышленность, в то время, как сельское про¬
изводство создает основу для накопления частных
капиталов. Но не следует забывать, что большая
часть сельских продуктов производится крестьянином
для его собственного потреблен 1я. Если он в текущем
году добился урожая в размерах довоенного, то это
дает ему возможность после уплаты государственного
продналога выбросить на рынок, в лучшем случае,
100 миллионов пудов. Но для торгового капитала, как
частного, так и государственного, значение имеет
только та часть сельско-хозяйственной продукции,
которая поступает на рынок. А эта часть весьма
скромна и не может опередить роста городской про¬
мышленности. Как бы то ни было, мы пока еще не
доказали преимущества социалистического хозяйства
перед капиталистическим, так как Россия в настоя¬
щий момент беднее, чем она была до войны или
даже до революции. Но это объясняется только тем,
что революция является очень дорогим методом
хозяйственного переворота. Это явствует из примера
всех революций мира. Возьмем, например, Великую
Французскую Революцию и сравним положение Рос¬
сии с положением капиталистических цивилизованных
стран. Не то в Гааге, не то в Генуе французский
эксперт, ныне министр юстиции, Кольра заявил
тов. Литвинову или Чичерину: „Вы вообще не вправе
вмешиваться в экономические вопросы, ибо сравните
ваше положение с нашим". Однако, современное со¬
стояние капиталистической Франции является лишь
результатом Великой Французской Революции, и зна¬
комая нам Франция с ее богатствами, ее цивилиза¬
114
цией и развратом, была бы немыслима без Великой
Французской Революции. Да и тот же Кольра гово¬
рит о Великой Французской Революции, как о матери
современной демократии. Я просмотрел по этому
поводу несколько исторических трудов, в том числе
книгу французского историка Тэна и историю социа¬
лизма Жореса, и пришел к следующим выводам: во-
первых, обеднение Франции началось именно после
9-го термидора, т.-е. после начала контр-революцион-
ной эры, и наибольшую нужду Париж пережил именно
после 9-го термидор?, так на десятом году револю¬
ции, т.-е. при первом консуле Бонапарте Париж по¬
лучал только 300—500 мешков муки, при минималь¬
ной потребности в 1500 мешков. Следовательно, на
10 г. буржуазной революции Париж, насчитывавший
тогда 500 тыс. населения, получал всего лишь 11з—1/г>
потребного ему продовольствия.
Другой пример. В то же самое время, на 9-м и
Ю-м году Французской революции, в связи с голодом,
эпидемиями и т. д., численность населения понизилась
в 37 департаментах из общего количества 58. Прошу
заметить, на 10-м году! А у нас только начинается
6-й год. Конечно, мы сейчас представляем далеко
незавидное зрелище, но все же более благоприятное,
чем то, которое, согласно статистическим данным,
представляла Франция на 10-м году своей буржуазно¬
демократической революции.
Это только доказывает, что история, как я уже
сказал, стремясь к повышению производительности
тРУДа> неуклонно идет к своей цели, не взирая ни на
какие разрушения. Такова уже дисгармония истории,
и мы здесь не при чем. На-днях мне как раз при¬
шлось ознакомится с одной речью, которую я особен¬
но рекомендую французским товарищам. Это речь
французского химика Вертело, сына знаменитого
Вертело, который в качестве представителя Академии
115 —
Наук сказал (перевожу по „Тан“): „Во все времена
истории вооруженным конфликтам принадлежала ог¬
ромная и страшная привилегия помогать кровью и
железом рождению новых эпох, как в области науки,
так и в области социально-политической жизни44.
Конечно, он имеет в виду в первую очередь войны,
и он совершенно прав, что войны, особенно те из
них, котерые выдвигали новый исторический принцип,
имели великое прогрессивное значение. Но он говорит
чисто научно о вооруженных конфликтах вообще.
Вооруженные конфликты, вызывающие разрушения,
означают в то же время нарождение новых эпох. По¬
этому можно утверждать, что расходы на революцию
отнюдь не являются напрасными, и мы просим наших
друзей, — полагаем, отказа не будет, — дать нам
еще пять лет сроку. Надеюсь что на 10-м году
революции мы сумеем доказать хозяйственное пре¬
имущество социализма перед капитализмом уже не
путем теоретических настроений, но на основании
положительных данных. Для меня и сейчас ясно, что
если капиталистический мир просуществует еще не¬
сколько десятилетий, то этим будет подписан смертный
приговор социалистической России. Однако, у нас
нет никаких оснований усумниться или изменить взгляды
и тезисы, формулированные нами на III Конгрессе.
Девятого ноября, в день годовщины германской рево¬
люции, английский министр иностранных дел, лорд
Керзон, произнес речь, в которой он великолепно оха-
ректиризовал мировое положение. Я не знаю, известна
ли товарищам эта речь. Во всяком случае приведу из
нее несколько отрывков. Итак, 9 ноября лорд Керзон
сказал следующее:
„Все державы обессилены и разбиты войной.
Мы обременены тяжелой налоговой системой, от которой
страдает наша промышленность. Во всех отраслях по¬
следней имеется бесчисленное множество безработных.
116 —
Что касается Франции, то эта страна впала в неслы¬
ханную задолженность, не будучи в то же время в
состоянии добиться уплаты репарационных платежей.
Германия находится в состоянии политической неустой¬
чивости а ее хозяйственная жизнь парализована ужас-
ны.м валютным ьризисом. Россия все еще находится
вне семьи европейских народов. Она все еще стоит
под знаменем коммунизма—(повидимому, лорд Керзон
не совсем согласен с Отто Бауэров)—и продолжает
вести свою коммунистическую пропаганду во всех ча¬
стях света—ничуть не бывало!—Италия пережила це¬
лый ряд рнутренных потрясений и правительственных
кризисов—(далеко еще не пережила, а только начина¬
ет переживать) .—На Бпижнем Востоке царствует пол¬
ный хаос. Положение ужасное".
Право даже русские коммунисты не сумели бы
вести лучший прапоганды, и притом в мировом мас¬
штабе. „Положение ужасное", это заявляет на 5-м
юбилее Советской Республики наиболее признанный
представитель величайшей европейской державы, и он
совершенно прав.
Однажды, на вопрос одного итальянского корре-
сподента, как мы оцениваем мировое положение, я от¬
ветил довольно банально: Капитал уже неспособен
управлять миром,—что, впрочем, подтвердил и лорд
Керзон,—рабочий же класс еще неспособен. Это яв¬
ляется характерной чертой нашей эпохи. А 4 дня тому
назад я получил от одного берлинского друга вырезку
из одного из последних номеров „Фрейхейт", озаглав¬
ленную: „Победа Каутского над Троцким".
В этой вырезке указывается, что у „Роте Фане“
„не хватает мужества ополчиться на меня за мою ка¬
питуляцию перед Каутским", хотя, замечу, у нее всегда
хватало мужества выступать против меня даже в тех
редких случаях, когда я бьгёт прав. .Впрочем, это уже
относится к III Конгрессу, а не к IV.
117
Итак, я сказал, что капитализм уже неспособен,
а рабочий класс еще неспособен к управлению миром,
и что в этом заключается отличительный признак
нашей эпохи. 11о этому поводу блаженная „Фр.ейхейт44
заявляет: „То, что Троцкий выдает за сбою собствен¬
ную мысль, уже давно было высказано Каутским44.
Итак дело пахнет плагиатом. Да, товарищи, давать
интервью—это очень неприятная обязанность. И это
всегда делается не по собственной воле, а по приказу
нашего друга Чичерина. У нас ведь, кое в чем уста¬
новлена централизация, причем раздачей интервью
ведает Наркоминдел. И если уже приходится давать
интервью, то стараешься высказать самые что ни на
есть банальные вещи, которые ни к чему не обязывают.
Я вовсе не хотел сказать, что я сам открыл эту исти¬
ну. Теперь „Фрейхейт44 указывает, что ее духовным
отцом является Каутский, уличая меня в плагиате и в
капитуляции перед ним. Я вполне добросовестно ста¬
рался донять в чем именно заключается моя капиту¬
ляция. И я пришел к заключению, что указанная не¬
подготовленность пролетариата об’ясняется именно
чрезмерным влиянием каутскианства в его среде. Бот
где коренится неподготовленность рабочего класса к
захвату власти, и эту-то мысль я и высказал итальян¬
скому корреспонденту, не называя Каутского, ибо это
само собой подразумевалось.
Капитализм переживает свой исторический кри¬
зис. Рабочий класс в настоящее время еще неспособен
ликвидировать этот кризис путем захвата политиче¬
ской власти.
Напомню, что на III Всемирном Конгрессе мы
старались в своих речах, равно как и тезисах, точно
выяснить различие между историческим кризисом ка¬
питализма и сбычной депрессией. Вы вероятно, по¬
мните прения, возникшие в связи с этим вопросом,
частью в комиссии, частью на пленуме. Теперь нам
118
придется из чисто практических соображений подчер¬
кнуть именно эту часть тезисов, ибо некоторые това¬
рищи, исходя из предпосылки, что мы имеем дело
именно с историческим кризисом, пришли к выводу,
что этот кризис, автоматически обостряясь, влечет за
собой революционизирование пролетариата, углубляя
его методы наступления вплоть до восстания. Но мы
подчеркнули, что в рамках исторического кризиса ка¬
питализма неизбежно чередование кон‘юнктур, и что
за острой депрессией, начавшейся в 1920 г., во всем
капиталистическом мире неизбежно последует извест¬
ное улучшение, т.-е. сперва приостановится дальнейшее
ухудшение, а затем наступит большее или меньшее
улучшение. Некоторые товарищи думали тогда, что
такая постановка вопроса означает уклон в сторону
оппортунизма с целью найти предлог вообще для от¬
срочки революции.
Но каково было бы наше положение, если бы
мы, приняв эту чисто механическую теорию непрерыв¬
но обостряющегося кризиса, очутились бы теперь перед
лицом несомненной остановки кризиса (что уже само
по себе означает улучшение) или даже прямого улуч¬
шения в важнейших капиталистических странах. Дей¬
ствительно, в Соединенных Штатах, самой могуще
ственной из этих стран, мы видим полный расцвет.
Долго ли продолжится этот расцвет и способен ли он
развиться вширь и вглубь, это другой вопрос. Факт
разложения Европы, как и всего остального мира, не
подлежит сомнению, с этим спорить нельзя. Следова¬
тельно, мы должны теоретически пересмотреть и изме¬
нить наше понимание революционного характера пе¬
реживаемой нами эпохи. Мы допустили бы большую
ошибку, если бы мы последовали советам товарищей,
требовавших от нас признания, что кризйс является
более революционным фактором, чем расцвет, и не¬
желавших, чтобы в наших тезисах была предусмотрена
119
возможность общего экономического улучшения. Нет^
мы были совершенно правы, и теперь мы стоим во
всеоружии перед нашими противниками—2 и 2у12 Ин¬
тернационалами. Мы признали революционный харак¬
тер нашей эпохи не потому, что в 1920 году острая
депрессия сменила расцвет 1919 года: нет, мы руко¬
водствовались исключительно нашей общей оценкой
мирового положения и взаимоотношения слагающих
его факторов. Мне кажется, что многим товарищам
этот урок был бы весьма полезен, и поэтому мы имеем
полное основание еще раз подвердить тезисы нашего
III Конгресса.
С другой стороны, когда мы в наших тезисах и
речах провозгласили начало новой эпохи/ нового
этапа, то некоторые товарищи ставили нам в упрек,
что мы придаем ему слишком большое значение. Мне
кажется, что и в этом отношении мы были правы. Я
припоминаю, как товарищ Ленин в одной из своих речей
на Конгрессе или в одной из комиссий сказал: „Това¬
рищи, мы, конечно, высоко заинтересованы в ускоре¬
нии темпа революции, но если революция не наступит
через год или даже через два, то в России мы все же
продержимся и будем ждать. Мы вовсе не настаиваем
на несвоевременной поспешности11. Некоторые това¬
рищи оглянулись и повторили: два года! Некоторым
молодым товарищам такой срок казался ужасным. И
вот уже прошел год с четвертью. Революция уже зна¬
чительно приблизилась. Мне кажется, что Россия
могла бы теперь с еще большим основанием и без
всяких колебаний сказать, что если для мировой ре¬
волюции потребуется еще год или два, то она найдет
Советскую Россию еще более окрепшей, чем сейчас.
Такая перспектива объясняется тем, что мы в
1919 году не добились свержения мировой буржуазии.
Это положение вынудило нас к борьбе за завоевание
широких масс пролетариата, оно повлияло на эволю¬
120
цию нашей организации и наших методов. Мы выну¬
ждены были начертать на нашем знамени частичные
требования рабочего класса и взять на себя руковод¬
ство также и экономической борьбой. В чем же заклю¬
чается разница между нами и старой социал демокра¬
тией, если мы тоже отстаиваем частичные требования?
Она заключается прежде всего в нашей общей оценке
переживаемой нами эпохи. Это самое главное. До вой¬
ны буржуазия, как господствующий класс, имела воз¬
можность делать уступки. XIX век в целом может рас¬
сматриваться, как эпоха, в которую буржуазия шпа на
уступки рабочему классу и отдельным ее слоям. Но
эти уступки никогда не выходили из рамок буржуазно¬
го расчета и не м^гли поколебать положения господ¬
ствующих классов. Новая эпоха—теперь это можно уже
указать вполне определенно—началась не после вой¬
ны, а еще в 1913—14 году. КризиР 1913 г. не был
простой депрессией, сменившей период расцвета, а на¬
чалом новой эпохи в истории капиталистичэского строя,
ибо производительные силы уже больше не могли уме¬
щаться в его рамки.
Поэтому буржуазия уже не могла итти на новые
уступки. Положение еще больше обострилось бла¬
годаря войне. Но это отнюдь не дает нам права
на автоматическое или фаталистическое понимание
нашей задачи, ибо даже в новую революционную
эпоху, та или иная партия может попасть в со¬
стояние застоя и оказаться вынужденной на борьбу за
частичные требования. На III Конгрессе большинство
должно было призвать к порядку некоторые элементы,
со стороны которых грозила опасность, как бы аван¬
гард, забежав слишком далеко вперед, не разбился о
пассивность или незрелость широких маос рабочего
класса и о все еще несокрушенную крепость капита¬
листического государства. В этом заключалась большая
опасность, на которую III Конгресс предлагал нам об¬
121
ратить внимание. Поскольку здесь можно говорить об
отступлении, это отступление шло параллельно эконо¬
мическому отступлению России. Отдельные товарищи
могли бы истолковать это в том смысле, что вся по¬
литика Интернационала направлена к отражению опас¬
ности слева. Конечно,' было бы неправильно именовать
опасностью слева то, что тогда условно называлось
левым. Ибо такие ошибки были возможны и с нашей
стороны. Иное дело опасность справа, существующая
и поныне. Опасность справа заключается в разложе
нии Коммунистических партий, путем включения бур¬
жуазных элементов, что вытекает из характеристики,
данной нами подготовительной эпохе. Ибо в 1919 году,
когда мощные волны недовольства залили весь мир, и
вся политическая жизнь была лишь отражением рево¬
люционного движения, буржуазия была выбита из своих
политических позиций. В настоящий же момент, когда,
с наступлением сравнительно спокойных времен, при¬
ходится бороться также и за частичные требования ра¬
бочих, капиталистическому миру снова представляется
возможность ввести своих агентов в нашу мировую ре¬
волюционную партию. Поэтому мы не только имеем
полное право ссылаться на революционный характер
нашей эпохи, но обязаны всеми силами ускорять ее
завершение. Этого можно достигнуть только путем тща¬
тельной чистки Интернационала, дабы в решающие мо¬
менты Интернационал оказался в полной боевой го¬
товности, тем более, что западно-европейским партиям
приходится преодолевать значительно более серьезные
затруднения, чем те, с которыми имеем дело мы; так,
например, там еще далеко не изжиты пацифистские и
реформистские заблуждения. Во Франции неизбежно
предстоит пышный расцвет пацифизма и реформизма,
если только его не предотвратит непредвиденный взрыв
революции. После увлечения войной и опьянения по¬
бедой, во Франции получают перевес мелко-буржуаз¬
122
ные иллюзии пацифизма и реформизма в лице левого
блока. Сильная волна этих заблуждений перекинется
также и на рабочий класс. Поэтому нашей Француз¬
ской партии безуслоано необходимо своевременно очи¬
стить свои ряды от элементов, которые могут культи¬
вировать в нашей среде пацифистские и реформистские
иллюзии.
То же самое можно сказать и об Англии. Неиз¬
вестно, каков будет исход выборов. Если у кормила
власти снова станут консерваторы и национал-либера¬
лы, то такая идиллия долго продолжаться не будет, В
Англии неизбежна смена консервативной ориентации
пацифистско-демократической. Попробуйте представить
себе такую картину: во Франции левый блок, т.-е. па¬
цифистско-демократическое правительство, а в Англии
правительство Рабочей Партии в союзе с независимы¬
ми либералами. Ну, а в Германии? В Германии для
социал демократов очищается широкое поле деятельно¬
сти. Получится новое издание вильсонизма, пересмотрен¬
ное и дополненное. Мы отнюдь не застрахованы от но¬
вого периода одурачения рабочего класса со стороны
пацифистско-реформистских течений. Но так как мы
несомненно переживаем революционную эпоху, полную
неразрешимых противоречий даже в самой капитали¬
стической среде, то этот период можно уподобить лишь
последней вспышке догорающей свечи. Правда, если до
того не разразится революция, а это далеко не обеспе¬
чено, если во время прилива этой пицифистской волны
и затем во время ее отлива французский и английский
рабочий класс не поймет необходимости обратиться к
той партии, которая до сих пор еще не обманывала
его, то несомненно может возникнуть величайший пси¬
хологический кризис. Необходимо, чтобы в этот период
возможных и даже неизбежных пацифистских обманов
существовала партия, которая не обманывает рабочий
класс, партия грубой и суровой правды. Эту роль должна
123 —
взять на себя коммунистическая партия. Поэтому мы
обязаны теперь более, чем когда-либо, тщательно обсле¬
довать наши ряды и подвергнуть их длительному кон¬
тролю. Один из французских товарищей, т. Фросар как
то сказал, что „партия основана на великой дружбе".
Это очень красивая формула, под которой я с извест¬
ными оговорками готов подписаться. Но нельзя упу¬
скать из виду, что партия только путем тщательного
отбора может вылиться в великое товарищеское об4-
единение, в дружбу. Этот отбор должен быть весьма
основательным и, если нужно, беспощадным. Другими
словами, партия прежде всего должна произвести этот
отбор, и только после этого она сумеет зиждиться на
истинной дружбе.
Наступление капитала.
Доклад т. Радека.
Товарищи, в основе всех наших прошлых
и отчасти будущих тактических дебатов лежит
в сущности один вопрос: вопрос о наступлении
мирового капитала против пролетариата и о про¬
летарских методах самообороны. Говорим ли мы
о боеспособности Французской Коммунистиче¬
ской партии, или о едином фронте, или о ра¬
бочем правительстве, в основе всех этих такти¬
ческих вопросов неизменно лежит один и тот же
об'ективный вопрос о наступлении капитала.
Вопрос о наступлении капитала многими
товарищами трактуется слишком узко. Слишком
узко, во-первых, потому, что под наступлением
капитала обычно в первую очередь понимают
вопрос о понижении заработной платы и удли¬
нении рабочего дня. Во-вторых, потому, что всю
историю мировой революции пытаются втиснуть
в два механически друг от друга отделенных
фазиса: в фазис наступления пролетариата и в
фазис контр-наступления капитала. Поэтому я по¬
лагаю, что мы лучше всего поймем позицию,
которую надлежит занять Коммунистическому
Интернационалу, если в кратких чертах вспомним
ход развития мировой революции в ее конкрет¬
ных проявлениях. Рискуя даже, быть может, по¬
казаться несколько поверхностным, я все же хочу
попытаться это сделать.
Русская революция, вопрос о которой был
нами подробно обсужден при рассмотрении пре¬
дыдущего пункта порядка дня, была воспринята
125
пролетариатом, как событие международного
масштаба. Мировая буржуазия, однако, несо¬
мненно в большей степени, чем мировой проле¬
тариат, поняла, что русская революция обозна¬
чает начало международного наступления проле¬
тариата. Достаточно прочесть секретные доклад¬
ные записки, представленные в 1917 году и в
начале 1918 года руководителями централь¬
ных держав своим правительствам, чтобы убе¬
диться в этом. Вспомните хотя бы докладную
записку графа Чернина. Она вам покажет, на¬
сколько хорошо руководители центральных дер¬
жав тотчас после мартовской революции, т.-е.
еще до октябрьской победы поняли, что русская
Мартовская революция пробила брешь в капита¬
листическом фронте, пробила его после того
периода войны, в продолжение которого, благо¬
даря банкротству социал-демократии, различные
буржуазные клики отплясывали свою военную
свистопляску на спине пассивно-настроенных на¬
родных масс. Записка Чернина покажет вам,
насколько хорошо руководители центральных
держав понимали; что на мировой арене появ¬
ляется новый исторический фактор. В своих
воспоминаниях Людендорф повествует о том,
как военное положение Германии заставило его
пропустить большевиков в Россию, хотя он
отлично понимал угрожающую опасность, и как
он впоследствии считал себя вдвойне обязанным
подавить русскую революцию. Роковым для все¬
мирного капитала было то обстоятельство, что
его внутренние раздоры дали русской револю¬
ции передышку, позволившую ей организовать
свои силы.
Товарищи, после поражения Германии нача¬
лась вторая волна пролетарской революции. Ка¬
126 —
тастрофа, разразившаяся над Германией и Ав¬
стрией и сбросившая короны Габсбургов и Гоген-
цоллернов в уличную грязь, породила такое
положение, когда внутренне опустошенный и
ослабленный войною и социал-демократической
политикой пролетариат был вынужден взять
власть в свои руки, так как не было никого дру¬
гого, кто мог бы попытаться взять эту власть.
Часто слышатся иронические замечания относи¬
тельно тех иллюзий, которые Коммунистический
Интернационал питал при своем возникновении
относительно мирового положения. Бывшие цен¬
тристы, ныне входящие в 2 Интернационал, лю¬
бят повествовать о том, сколь оптимистически
настроены и близоруки мы были, когда, осно¬
вывая Коммунистический Интернационал, „ мы
дали ему курс на близкую победу мировой ре¬
волюции. Я позволю себя прочесть вам доку¬
мент, написанный почти в то же самое время,
когда собирался I Конгресс Коммунистического
Интернационала. Документ этот принадлежит
перу Ллойд-Джорджа. Ллойд-Джордж со своей
свитой держали этот документ втайне, лишь в
этом году он был опубликован бывшим итальян¬
ским премьером Нитти в его книге „Незамирен-
ная Европа". В этой тайной докладной записке,
предназначенной для руководителей Версаль¬
ской Конференции, Ллойд-Джордж говорит сле¬
дующее:
„Ныне положение совершенно изменилось. Рево-
люция находится еще в зачаточном состоянии: в России
все еще господствует страшный террор. Европа охва¬
чена революционным настроением. В груди рабочих
живет глубокое чувство, но не чувство недовольства,
а чувство злобы и возмущения против довоенных усло¬
вий жизни. Население всей Европы с недоверием
смотрит на все начинания в политической, социальной
и экономической области. В некоторых странах, как,
127
например, в Германии, России, это беспокойное на¬
строение приводит к открытому возмущению; в дру¬
гих странах, например, во Франции, Англии и Италии,
оно сказывается в целом ряде забастовок, в известном
нежелании работать. Все это признак того, что насе¬
ление столь же сильно жаждет социальных и полити¬
ческих перемен, как и повышения заработной платы.
Под давлением пролетарского наступления
Ллойд-Джордж считает довоенные условия суще¬
ствования недостойными человека. Мы увидим,
как он впоследствии изменил свое мнение.
„Это беспокойство следует в значительной мере
приветствовать; мы никогда не добьемся длительного
успокоения, если мы поставим себе целью создать
те же условия существования, какие были в 1914 го¬
ду. Этим мы только подвергли бы себя опасности
толкнуть широкие массы европейского населения в
об‘ятия крайних левых, основной мыслью которых
является возродить человечество путем полного раз¬
рушения существующего социального уклада. В Рос¬
сии эти элементы победили. Но победа их была ку¬
плена страшной ценой. Сотни тысяч людей погибли.
Железные дороги, города, все здания русской госу¬
дарственности почти целиком разрушены. В известной
степени, однако, им удалось удержать широкие массы
русского народа в повиновении и, что еще характернее,
им удалось создать крупную армию, которая, повиди-
мому, находится под умелым руководство и и в которой
царит суровая дисциплина. Эта армия в большей своей
части готова пожертвовать жизнью ради своих идеалов.
Если мы пропустим еще год, то Россия, охва¬
ченная новым воодушевлением, забудет свое миролюбие,
ибо в ее распоряжении находится единственная в мире
армия, верящая в те идеалы, за которые ей суждено
сражаться".
После этой характеристики, достойной того,
чтобы познакомить с ней самые широкие массы,
Ллойд-Джордж рисует ту опасность, в которой
тогда находился капитализм. Слова Ллойд-
Джорджа могут послужить хорошим обвинитель¬
ным актом против социал-демократических пар¬
тий и, в первую очередь, против германской.
128
Вот они:
„Величайшая, опасность, которую я усматриваю
в нынешнем положении вещей, заключается в том, что
Германия может решиться доверить свою судьбу боль¬
шевикам, предоставить свои богатства, свои знания,
свой блеет,ягций организационный талант в распоряже¬
ние этих фанатиков-революционеров, мечтающих о воору¬
женном завоевании всего мира. Эта опасность—не пустые
бредни. Нынешнее германское правительство слабо; оно
не пользуется уважением; авторитет его незначителен,
несмотря на это, оно держится у власти. Уход этого
правительства был бы равносилен приходу спартакизма,
для которого Германия еще не созрела. У спартаковг^ев
есть, однако, аргумент, которым: они постоянно поль¬
зуются и который неизменно производит должное впеча¬
тление. Этот аргумент заключается в том-, что только
они одни в состоянии освободить Германию от того не¬
стерпимого положения, в котором она оказалась благо¬
даря войне
Далее Ллойд-Джордж говорит:
„Если Германия отдаст себя в руки спартаков¬
цев, то она неизбежно тесно свяжет свою судьбу с
русскими большевиками. Если это случится, то вся
Восточная, Европа будет втянута, в водоворот больше¬
вистской революции и через год мы столкнемся лицом
к лицу почти с 300 миллионами людей, превращенных
при содействии германских генералов и инструкторов в
гигантскую Красную армию, вооруженных германскими
пушками и германскими пулеметами и ежеминутно
готовых возобновить свое нападение на Западную
Европу*4.
Товарищи, эта картина, нарисованная тогда
наиболее умным вождем европейской буржуазии,
отнюдь не имела целью напугать Клемансо и
других государственных деятелей. Это скорее
фотография того положения, в котором нахо¬
дился мир во время этого второго фазиса про¬
летарской революции, в момент начала герман¬
ской революции. Мировой капитал предотвратил
эти события, заняв оборонительную позицию на За¬
паде и начав свое первое наступление на Востоке.
129 —
Если вы теперь обратитесь к статистике за¬
бастовок в 1919 г.,—я не хочу вас утомлять при¬
ведением всех соответствующих цифр,—то вы
заметите усиление пролетарского наступления не
только в Германии, но и в Англии, и Америке.
Английские рабочие в 1919 году добились повы¬
шения заработной платы, которое было значи¬
тельнее, чем то повышение платы, которого они
добились в течение всей войны, когда их труд
был столь необходим для спасения Антантовского
капитализма. Тогда как они в течение всей войны
добились повышения еженедельной заработной
платы всего лишь на 7 шиллингов, им в одном
только 1919 году удалось добиться повышения
платы на один фунт стерлингов. Для приблизи¬
тельно 7 миллионов рабочих они сократили ра¬
бочий день на 3—4 часа. В 1919 г. 60—80°/о ан¬
глийских рабочих стали пользоваться 8-мичасо-
вым рабочим днем, а порою еще более коротким.
В ответ на требование национализации копей
английское правительство учредило комиссию
Санки, в принципе признавшую требования гор¬
норабочих. По всей Америке не только прохо¬
дила одна волна забастовок за другой, но весьма
характерно для понимания создавшегося поло¬
жения, что в этой стране, с ее столь сильно раз¬
витым индивидуализмом, железнодорожники серь¬
езно обсуждали план национализации железных
дорог.
В Германии буржуазия тратила миллиарды,
чтобы понизить цены на предметы питания и та¬
ким образом уменьшить недовольство рабочих
-масс. „Социализм приближается**,—кричали соци¬
ал-демократы и правительство в течение всего
времени, пока работала „комиссия по социализа¬
ции". Они кричали об этом, чтобы вызвать впе¬
130
чатление, будто рабочий класс может мирным
путем добиться осуществления своих целей.
Всюду на Западе, в странах промышленного
капитала, буржуазия заняла по отношению к ра¬
бочему классу чисто оборонительную позицию,
дабы путем сильного сопротивления требованиям
западно-европейских и американских рабочих не
толкнуть их в об'ятия коммунизма.
Вместе с тем буржуазия перешла к своему
первому наступлению,—к наступлению против
Советской России. Наступление известно у нас.
под именем интервенции союзных держав в Со¬
ветской России. Товарищи, таким образом это
первое крупное столкновение мирового проле¬
тариата с мировым капитализмом не ограничи¬
лось только тем, что русский пролетариат пробил
первую брешь в системе мирового капитализма.
Больше того, русский пролетариат один борол¬
ся за удержание в своих руках этой бреши, тогда
как западно-европейский пролетариат удоволь¬
ствовался некоторым улучшением своего поло-,
жения. Из всех пролетариев Западной Европы
только венгерские рабочие перешли в ответное
наступление, имевшее целью облегчить положе¬
ние Советской России и вместе с тем освободить
венгерский пролетариат. Эта вылазка венгерских
рабочих закончилась полн м их поражением: Вен¬
герская Советская Республика была уничтожена.
Товарищи, Советская Россия не только от¬
разила наступление мирового капитала, но в 1920
году, на перевале 2-х главнейших эпох в разви¬
тии всемирной революции, на перевале, приведт
шем к резкому изменению экономической кон‘-
юнктуры, Советская Россия перешла от защиты к
нападению. Борьба с . Польшей была ни что иное,
как попытка начать этот переход. Мне не прихо¬
131
дится витать в области фантазии, чтобы показать
вам, какое значение для политического положе¬
ния всего мира имела бы победа русского про¬
летариата под Варшавой, если бы эта победа
была окончательной. Мне приходится только
напомнить вам тот факт, что одновременно с
вооруженном наступлением русского пролета¬
риата началось первое наступление сравнительно
крупной части западно-европейского рабочего
класса. Я говорю о движении итальянских рабо¬
чих, приведшему к захвату ими фабрик и заводов.
Достаточно, хотя бы на одно мгновение, напо¬
мнить вам, какие последствия имело бы продви¬
жение границ первого пролетарского государства
за Вислу и захват власти в Италии. Это привело
бы к тому, что земледельческие страны Восточ¬
ной и Западной Европы оказались бы захвачен¬
ными в клещи двух пролетарских государств;
более того, они оказались бы в распоряжении
промышленного пролетариата Европы. И если
мы сегодня желаем составить себе представление о
значении поражения, понесенного Советской
Россией и итальянскими рабочими в 1920 году,
то нам стоит только конкретно представить себе
все возможности, вытекавшие из такого положе¬
ния вещей.
Неудачный исход военного наступления Со¬
ветской России на Варшаву и пролетарского
наступления в Италии имел разные причины. Со¬
ветская Россия оказалась слишком слабой в во¬
енном отношении, итальянский рабочий класс—в
политическом. Не подлежит, однако, никакому
сомнению, что это поражение было поворотным
пунктом в истории первого фазиса пролетарской
революции. Рудольф Гильфердинг впоследствии
как-то заявил, что Марнская победа над боль¬
132
шевиками есть дело независимых. Ученый пред¬
ставитель австро-марксизма, ныне выклянчи¬
вающий себе пост представителя капиталистиче¬
ской Германии заграницей, право, не имеет ника¬
ких оснований приписывать себе победу над Со¬
ветской Россией: Красная армия была отброшена
не силою необычайного красноречия вождя гер¬
манского центра, а штыками польской шляхетской
армии и пушками французского империализма,
неуспевшего еще присоединиться ко 2 и 21/., Ин¬
тернационалам. Неудачный исход наступления
Красной армии на Варшаву, равно как и неудача
итальянских рабочих, знаменуют собою начало
второго фазиса мировой революции. Неудачи
эти совпали с окончанием той мнимо-благопри¬
ятной конъюнктуры, которая обусловила уступки,
сделанные мировым капиталом западно-европей¬
ским рабочим в 1919 и 1920 годах. Неудача эУа
совпадает с началом мирового экономического
кризиса.
Я перехожу теперь к рассмотрению этого
фазиса. Причиной этого изменения послужило
то обстоятельство, которое в конце концов при¬
ведет к поражению капитализма. Временно, одна¬
ко, это обстоятельство необычайно усилило по¬
зицию мирового капитала. Я говорю о пресло¬
вутом изменении кон'юнктуры, о том обстоятель¬
стве, что мировой капитал, с одной стороны,
вследствие лишь теперь ясно сказывающихся ре¬
зультатов войны, с другой—вследствие результа¬
тов Версальского мира, достиг предела своего
расширения. Во всех странах начинается эконо¬
мический кризис, и значение этого экономиче¬
ского кризиса для политики мирового капитала
по отношению к пролетариату лучше всего ха¬
рактеризуется простыми словами, напечатанными
133
в одном из руководящих органов английского
капитализма—в „Вестминстер Газет", которая,
как известно, ныне является органом Асквита.
Вот эти слова:
„Рабочий класс может быть уверен в том, что
нет на земле такой силы, которая могла бы предо¬
хранить рабочих от ухудшения их жизненных условий,
пока существуют голодные люди, борющиеся друг с
другом за право существования. Наличие такого ро¬
да голодных людей создает условия, при которых
установление какого-либо прожиточного минимума
является делом невозможным".
Эти слова были напечатаны в „Вестминстер
Газет" в самом начале мирового экономического
кризиса, и они совершенно верно отмечают основ¬
ную причину усиления капитала во всем мире.
Боеспособность рабочих сломлена, именно по¬
тому, что в промышленных странах Запада—о
Германии я скажу потом—миллионы рабочих ока¬
зались без работы. Простая возможность привле¬
чения безработных рабочих, в случае столкно¬
вения с рабочими, занятыми в производстве, под¬
тачивает наступательную силу профсоюзов и
ослабляет боевую готовность рабочих.
Я не хочу заполнять мой доклад утоми¬
тельными статистическими выкладками. Исполком
поручил высоко-квалифицированному в этой об¬
ласти товарищу 3. Ледеру составление подроб¬
ного отчета о том, в каком положении нахо¬
дится ныне наступление капитала во всех странах.
Но, к сожалению, еще не удалось опубликовать
этот отчет, так как он прибыл с большим опозт
данием. Мы напечатаем его на всех языках. А пока
я хочу позаимствовать только несколько основ¬
ных данных, чтобы показать вам важнейшие изме¬
нения, происшедшие в этой области.
Если мы возьмем цифры, относящиеся к
134
Англии, то мы увидим, что в 1918 г. произошло
1.250 забастовок, в которых участвовал 1.100.000
рабочих. Общая продолжительность этих заба¬
стовок равнялась 6.730.000 дней. В 1919 году чис¬
ло это повышается до 1.411 забастовок. 2.500.000
рабочих бастовало в течение 34.000.000 дней.
В 1920 году произошло 1.715 забастовок. Число
бастовавших уменьшилось, но все же насчиты¬
валось около 2.000.000 бастующих. Они басто¬
вали в течение 27.000.000 дней. Результатом этих
забастовок для 6-7 миллионов рабочих явилось
повышение недельной заработной платы на 7 мил¬
лионов фунтов. Что касается сокращения рабо¬
чего дня, то в 1919 году оно выражается для
6.600.000 рабочих в 6-ти недельных часах, а в 1920
году для 1/2 миллиона рабочих—в Зх/2 часах. В
результате 60—80 процентов рабочих работают
ежедневно 8 часов или менее того.
В 1921 году бастовало всего лишь 118.000
рабочих. Экономическое положение 8 миллионов
рабочих ухудшилось на 11 миллионов фунтов
стерлингов в неделю. В 1922 году заработная
плата уменьшилась до августа месяца, для 7х/2
миллионов рабочих недельная заработная плата
была снова понижена на Зх/2 миллиона. В то же
время только 18.000 рабочих добились повыше¬
ния заработной платы, и то в незначительной
степени—немного больше 3.000 фунтов в неделю.
Английский капитал не довольствуется этим.
Не какой-нибудь отдельный писатель, но ответ¬
ственный орган английских капиталистов—Англий¬
ский Промышленный Союз опубликовал мемо¬
рандум, из которого лондонский „Экономист"
приводит следующую цитату:
„Возможно, что придется пойти еще дальше.
Рабочие должны быть готовы к тому, что заработная
135 —
плата сведется к таким размерам, которые обусловят
■понижение их жизненного уровня по сравнению с пе¬
риодом, предшествовавшим промышленной депрессии. и
даже по сравнению с довоенным периодом, и это пони¬
жение будет длиться до тех пор, пока не наступит
новый расцвет промышленности. Далее, для того, чтобы
это понижение заработной платы могло пройти без
излишних обострений, желательно, чтобы оно было
проведено как только возможно широко и едино-
образно“. (И февраля и 11 марта 1922 г.).
Тот же процесс наблюдается повсеместно и
в Америке. Предприниматели не довольствуются
понижением заработной платы и сокращением
рабочего времени. Повсюду на Западе разго¬
рается борьба против прав, завоеванных профес¬
сиональными союзами. В Америке развивается
движение за „открытые мастерския". Профсоюзы
должны отказаться от права требовать приема
на работу исключительно своих членов—от пра¬
ва, которое они завоевали после десятков лет
борьбы.
Во время происходившей в этом году за¬
бастовки рабочих железнодорожных мастерских
высшие судебные органы в Америке усвоили ту
же тактику, какая была применена в Англии во
время конфликта в Тафвэл, по поводу которого
было вынесено судебное решение, вызвавшее в
свое время возбуждение среди всего рабочего
класса Англии. Профсоюзы об'являются ответ¬
ственными за тот ущерб, который приносит ка¬
питалистам борьба рабочих за их экономические
интересы.
В Англии ведется борьба за полное истре¬
бление фабрично-заводских комитетов. Один из
руководящих представителей английского капи¬
тала ставит этот вопрос следующим образом:
нужно раз навсегда решить, кто является хозя¬
ином на фабриках: предприниматели или советы?
136 —
В то же время английская консервативная партия
собирается нанести удар рабочей партии, высту¬
пая в парламенте с предложением запретить проф¬
союзам употребление находящихся в их распо¬
ряжении средств на цели политической борьбы.
Я не стану более приводить примеров, ка¬
сающихся целого ряда стран, как, например*
Швеция, Голландия, Норвегия и Швейцария, так
как здесь мы не находим ничего принципиально
нового; относительно Германии я намерен еще
поговорить в другой связи. Ясно, что здесь мы
имеем дело с проведением в мировом масштабе
широко задуманного экономически-политическо-
го плана, исходящего из результатов мировой
войны. Во время войны мировой капитал выра¬
ботал план борьбы с ее последствиями в хозяй¬
ственной области, заключавшийся в интеграции*
в об‘единении промышленных областей. Проект
создания „Центральной Европы*1, столпа герман¬
ского империализма, с одной стороны, и^ самый
вильсонизм, с другой стороны, представляли со¬
бой ни что иное, как план образования крупных
империалистических областей, в которых послед¬
ствия войны ложились бы в равной мере на всех
ее участников и, таким образом, легче были бы
преодолены. „Центрально-европейский план** гер¬
манского империализма рухнул вместе с послед¬
ним. Вильсоновский план создания великого англо-
американского государства лег в основу проекта
создания Лиги Наций. Но и этот план оказался
невыполнимым, вследствие противоречий между
национальными группами капитализма.
Версаль знаменовал собою созданце нового
плана. Его экономическое значение заключается
в возложении на побежденные страны расходов
по восстановлению капитализма. Но этот план
137
оказался несостоятельным, вследствие сопроти¬
вления Советской России и финансового бессилия
Германии. Таким образом, мировой буржуазии
не остается никакого другого выхода для вос¬
становления капитализма, кроме возложения всех
тягостей этого восстановления на широкие слои
пролетариата отдельных стран. Если во время
войны мы говорили, что единственным побеж¬
денным в мировой войне будет рабочий класс,
то теперь мировой капитал говорит: „само собою,
только на средства рабочего класса возможно
восстановление капитализма". Этому плану сле¬
дуют капиталисты всего мира. Чем более ухуд¬
шается общее экономическое положение, тем
яснее становится, что мировой капитал, в проти¬
воположность положению в период посленапо-
леоновских войн, не в состоянии преодолеть ми¬
ровой кризис.
Перечитайте меморандум, с которым Оуэн
обратился к Меттерниху. Он задает там вопрос,
что дало Англии возможность справиться с испы¬
танным ею великим экономическим потрясением,
и отвечает, что Англия достигла этого, благо¬
даря введению машинного производства. Введе¬
ние машин увеличило ее производительные силы,
так что Англия оказалась в состоянии, преодолев
кризис, стать одной из первых стран в эконо¬
мическом отношении. В настоящее время миро¬
вой капитал находится в таком положе¬
нии, что для своего восстановления ему нужны
исключительные средства. Если бы Италия упо¬
требила на электрофикацию одну десятую часть
того, что она затратила на войну, она теперь была
бы избавлена от зависимости от английского и
американского угля. Но и этой десятой части у
нее нет.
138
Другой путь для преодоления кризиса за¬
ключался бы в расширении области сбыта, но по
этому пути итти нельзя. Таким образом, насту¬
пление капитала оказывается не временным исполь¬
зованием слабости рабочего класса, но широко
задуманным планом, проведение которого рас¬
считано не менее, чем на десятилетний период.
Если атака окажется неудачной, то это будет
означать победу рабочего класса над мировым
капиталом, по крайней мере, в главных странах
Европы. В виду решающего значения этой борь¬
бы на жизнь и смерть, ясно, что она не может
быть закончена исключительно путем забастовок,
с одной стороны, и локаутов, понижения зара¬
ботной платы и удлинения рабочего дня, с друт
гой стороны. Это приводит нас к рассмотрению
политических форм капиталистического насту¬
пления.
Товарищи, многим казалось, что мы непра¬
вильно толкуем события, когда на Берлинской.
Конференции 3-х Интернационалов и во всей
нашей агитации мы указавали на то, что борьба
мирового капитала за отмену национализации
промышленности в России и т. д. составляет
часть этого наступления капитала. Большинство
очень плохо понимало также связь между борь¬
бой Стиннеса за власть и наступлением мирово¬
го капитала против пролетариата. Позвольте мне
в нескольких словах остановиться на этой сто¬
роне вопроса, которая у нас была очень, мало
освещена, но которая имеет первостепенное зна¬
чение для уяснения характера борьбы за необ¬
ходимые предпосылки экономической победы
капитализма. Отбросить рабочий класс назад, к
довоенному положению, и поставить рабочий
класс на колени,—этой цели вожди мирового ка¬
139 -
питала могут достигнуть только, комбинируя
внутреннюю борьбу с рабочим классом с борь¬
бой в масштабе мировой политики. Первая по¬
пытка проведения плана, лежащего в основе на¬
ступления капитала, выяснилась в Генуе и в Гааге.
В Англии удалось воспрепятствовать стремлению
рабочих добиться национализации главных отра¬
слей промышленности. В прошлом году англий¬
ские рабочие отказались от борьбы за национа¬
лизацию угольных копей, вынуждены были огра¬
ничиться борьбой за повышение заработной
платы. И даже здесь они потерпели поражение.
В Америке исчезли последние следы движения
в пользу национализации. В Германии социали¬
сты воевали на словах в 1919 году, когда нужно
было удержать рабочих от их порыва вперед;
теперь мы стоим перед продажей железных до¬
рог частным предпринимателям. Единственное
государство, в котором промышленность нахо¬
дится в руках рабочего класса— это Россия.
Поэтому борьба против Советской России,
имеющая целью посредстом финансового бойко¬
та заставить нас отдать обратно фабрики, об‘-
ясняется не только желаниями капиталистов из¬
влечь как можно большие доходы из России;
она имеет принципиальное значение, являясь со¬
ставною частью всего мирового наступления ка¬
питала. Далее, мировое наступление капитала
требует разрешения германского вопроса в таком
виде, чтобы, во-первых, спасти германский капи¬
тализм и, во-вторых, заставить его дать средства
на восстановление антантовского капитализма.
Политика германского капитала, наиболее ярким
выразителем которой является Стиннес, ищет
выхода, и в теории она его нашла. Этот выход
заключается в продаже всего, что принадлежит
140
государству—угольных копей и железных дорог
для финансирования которых затем делается
большой заем в Америке и в Англии; для выпла¬
ты процентов по этим займам служит финансо¬
вый план Стиннеса, который заключается в сле¬
дующем: уменьшение бремени, лежащего на
промышленности, путем перенесения его на ши¬
рокие рабочие массы, что должно дать средства
для нового накопления германского капитала.
Может показаться, что это исключительно вопрос
внутренней германской политики, стоящей вне
связи со всей борьбой мирового капитала. Но
достаточно только установить связь этой поли¬
тики с французской политикой, чтобы понять,
что мы имеем дело с чем-то более значительным.
Если милитаристская часть французской буржуа¬
зии и часть промышленников мыслят дальнейшее
наступление против революции в таком виде:
занятие Рурской области, создание Прирейнского
буферного государства, использование рурского
угля и кокса для французской промышленности,
отделение Южной Германии от Северной, созда¬
ние поставленного в вассальную зависимость от
Франции государства, которое через Рейнское
буферное государство связало бы с Францией
Австрию и Баварию, то другая часть француз¬
ских промышленных кругов исходит из совер¬
шенно другой мысли. Ее план заключается в
создании германско-французского стального и
угольного синдиката, который, с одной стороны,
дал бы Франции необходимые средства для вос¬
становления, с другой стороны, дал бы Стиннесу
возможность проводить свою политику, не обра¬
щая внимания на нынешнее соотношение сил в
Германии, и таким образом оградил бы Францию
от опасности военных авантюр. Французская
141
пресса и сателлиты французской мировой поли¬
тики уже много раз давали понять, к чему это
клонится: без осуществления плана Стиннеса, т.-е.
без сокращения административного аппарата,
увольнения лишних рабочих, повышения интен¬
сивности труда Германии, увеличения рабочего
времени—безо всего этого капитализм не может
быть спасен ни в Германии, ни во Франции. Но
Стиннес один собственными силами не может
провести этого плана. Когда он выдвинул проект
передачи железных дорог в частную собствен¬
ность, он столкнулся с сильным сопротивлением.
Поэтому проведение плана Стиннеса должно
быть поддержано ультиматумом Франции, пред‘-
явлением со стороны Франции соответствующего
требования к германскому правительству; с чем
никогда не могли бы примириться германские
социал-демократы, если бы это исходило только
от Стиннеса, с тем германские социал-демократы
и германский рабочий класс примирятся, если
это будет составлять условие мира, пред'явлен-
ное Францией. Если этому плану, товарищи, не
суждено будет осуществиться, то причиной бу¬
дет, конечно, не сопротивление германских со¬
циал-демократов. Такой причиной может быть
при нынешних условиях только сопротивление
со стороны английского капитала, находящегося
под угрозой создания центрально-европейского
железного и угольного синдиката, с которым
ему придется соперничать так же, как и с аме¬
риканским капиталом. Таким образом, если план
рухнет, то это произойдет в силу внутренних
противоречий, существующих в среде контр-ре¬
волюции, а не в силу сопротивления германского
рабочего класса, которое в настоящее время
ничтожно. Этот план Стиннеса, как и весь связан¬
142
ный с ним комплекс национально-экономических
тенденций, присущ не только Германии.
Ознакомьтесь с речами и с программой
Муссолини до победы фашизма. Я здесь приве¬
ду только несколько выдержек, которые ясно
освещают эту социально-политическую сторону
вопроса. Если вы ознакомитесь с налоговой про¬
граммой Муссолини и с его хозяйственно-поли¬
тическим планом, то вы увидите, что в Италии
работают те же силы, которые в Германии дей¬
ствуют в лице представителей крупной, тяжелой
индустрии. Итак, привожу цитату из программы
фашистов:
„Пересмотр социальных законов, тормозящих про¬
мышленность. Реорганизация налоговой системы на
более простой, рациональной и успешной основе".
В чем эта основа заключается, вы узнаете
тут же из следующих слов Муссолини:
„Нужно, наконец, иметь мужество открыто вы¬
сказать также и следующую анти-демагогическую
истину: в настоящее время рабочий класс менее других
обременен налогами, хотя его заработки превыгиают
заработки переобремененных налогами средних классов.
Кроме того, не следует упускать из виду, что обло¬
жение промышленности колоссальными прямыми на¬
логами на капитал, в свою очередь, приводит к кос¬
венному обложению низших классов,* и при том в
гораздо более тяжелой форме, ибо стеснение капита¬
листического хозяйства влечет за собой безработицу
и сокращение заработной нлаты. Нет ничего более
ложного, чем стремление обременять налогами „бога-
тых“ с целью погцадить бедных".
Если мы перейдем теперь к Франции, то
достаточно будет взять книгу Кайо „Куда идет
Франция?" или статьи того же Кайо и других
компетентных французов в специальном номере
„Манчестер Гардиан", посвященном „восстано¬
влению", чтобы убедиться, насколько вся фран¬
цузская политика направлена к максимальному
143 —
обременению трудовых масс и к елико воз¬
можному облегчению состоятельных классов,
при чем эта политика достигла размеров, далеко
превышающих традиционную налоговую боязнь
французской буржуазии.
Товарищи, для осуществления этих планов
буржуазии необходимо было принять соответ¬
ствующие политические мероприятия, и мы ви¬
дим, что вся Европа стремится вправо. История
с Брианом после Каннской конференции и за¬
хват власти Пуанкаре представляет собою пере¬
мену в рамках прежних внешних соотношений
сил, в рамках прежней палаты национального
блока, и тем не менее, не подлежит сомнению, что
эта "перемена вызвана желанием путем энергичной
контр-революционной политики удержать в ру¬
ках наиболее активной части капитала инициати¬
ву, готовую выскользнуть из его рук.
Если вы вдумчиво отнесетесь к политиче¬
скому значению нынешних выборов Ан/лии, если
вы ознакомитесь с речами консерваторов во
время предвыборной кампании и с ответами на
них Ллойд-Джорджа, то на первый взгляд вам
покажется, что перед вами сумасшедший дом.
В самом деле, Ллойд-Джордж ведет консерва¬
тивную политику. Но ведь и консерваторы вы¬
двигают ту же самую программу! Формально
ничего нб изменилось, но основной смысл всего
происшедшего выясняется из следующих двух
фактов: 1) из лозунга Бонар-Лоу об „успокоении
страны" и 2) из того, что консервативная партия
освободилась от либеральных влияний и всецело
находится в руках непримиримых консерваторов.
Хотя бы <Ле Ъаг<Гы“ (непримиримые консерва¬
торы) и составляли лишь незначительную часть
правительства, все-таки не подлежит сомнению,
144
что при обострении положения у кормила ста¬
нет именно эта реакционнейшая часть консерва¬
торов. Речь идет об об'единении буржуазных
сил, дабы при общем развале, в котором нахо¬
дится буржуазия, спасти все, что можно. Пер¬
вым дебютом Бонар-Лоу была попытка упразд¬
нения министерства труда, заявление, что госу¬
дарство должно, по возможности, не вмешиваться
в хозяйственную жизнь (в репйап); к заявлению
Муссолини, что он в экономических вопросах
является традиционным либералом в истинном
смысле этого слова). Итак, никакого вмешательства
в хозяйственную жизнь! Это означает предоставле¬
ние капиталу возможности беспощадно исполь¬
зовать свое всемогущество против рабочего
класса.
Товарищи, контр-революционные, конспира¬
тивные организации облекают эту политику в
гораздо более сознательные формы. Мы должны
с прискорбием согласиться, что при чтении под¬
польной литературы контрреволюционных кру¬
гов, их циркуляров, брошюр и т. д. выясняется,
что эти круги в тысячу раз лучше нас осведо¬
млены обо всем, что мы делаем—о последних
планах революционной стратегии, даже о ее
мелких шахматных ходах, чем мы сами.
В Европе, несмотря на легальное господство
контр-революции, существуют также нелегальные
контр-революционные организации, охватываю¬
щие наиболее сознательные контр-революцион¬
ные силы. Но план, преследуемый этой созна¬
тельной частью контр-революции, мы узнаем
только по ее поступкам. Не подлежит сомнению,
что германские контр-революционные круги, с
Бауером во главе, находятся в теснейшей связи
с русскими монархистами, с венгерским прави¬
145
тельством и с Муссолини несомненно, что они
состоят в контакте с французской военной пар¬
тией и что когда-нибудь этот контакт обнару¬
жится'в политической жизни с полной ясностью.
Наблюдая за шахматными ходами этого пра¬
вого крыла контр-революции, мы приходим к
следующим выводам: оно великолепно понимает,
что в средней Европе имеются три возможных
очага пролетарской революции: промышленная
Германия, Чехо-Словакия и Италия. В виду этого
их план построен на образовании барьера между
Германией, Чехо-Словакией и Италией. Попытки
создать сильную контр-революционную крепость
в Баварии идут рука об руку с попытками отдать
Австрию во власть контр-революции. Началось
это с Женевского соглашения, с упразднения
австрийского парламента, с упразднения той
ничтожной военной силы, которая еще оставалась
в Вене в лице пролетарской обороны. В тот
момент, когда контр-революции удастся посадить
Виттельсбахов на трон, связь с Австрией через
Тироль будет восстановлена. Венгрия Хорти бу¬
дет тогда перенесена в среднюю Европу.
Победа фашистов в Италии является лишь
одной из ступеней этой политики, которая
отчасти ведется сознательно, а отчасти непо¬
средственно вытекает из существующего поло¬
жения. Оттого-то я и считаю, что для Комму¬
нистического Интернационала очень важно пра¬
вильное понимание победы фашистов и самого
их существа. Поэтому вы мне разрешите оста¬
новиться на этом вопросе дольше, чем это до¬
пускает политический удельный вес Италии. Я
надеюсь, что тов. Бордига, более меня знакомый
с этими событиями, поможет выяснению вопроса,
внеся в мое толкование необходимые поправки;
146
В победе фашизма я усматриваю не только
механическую победу фашистского оружия, но
величайшее поражение, которое социализм и
коммунизм потерпели с самого возникновения
мирового революционного движения.
Я придаю этому поражению гораздо боль¬
шее значение, чем поражению Советской Венгрии,
так как победа фашизма является результатом
временного духовного и политического банкрот¬
ства итальянского социализма и всего италь¬
янского рабочего движения. Фашисты предста¬
вляют собою буржуазную контр-революцию—
эта истина не нуждается в дальнейших до¬
казательствах: те, кто разрушают рабочие орга¬
низации и укрепляют власть буржуазии, являются
контр-революционерами.
Если мы пожелаем отделаться констати¬
рованием банальной истины о победе итальян¬
ской буржуазии, то мы тем самым откажемся от
возможности понять то, что, может быть, уже
в ближайшие месяцы будет иметь величайшее
значение для германского и чехо-словацкого ра¬
бочего движения.
Вопрос заключается в следующем: чем об‘-
ясняется победа фашизма, в чем он находит
точку опоры и, главное, в чем заключается его роль
в европейской контр-революции? Может быть,
достаточно было бы поставить вопрос следую¬
щим образом: должны ли мы приравнивать соци¬
альное и политическое значение Муссолини зна¬
чению Стиннеса и Бонар-Лоу или же нет? Я ду¬
маю, что нет, хотя программа Муссолини ничем
не отличается от программы Бонар-Лоу и Стин¬
неса. Между ними существует разница, огромная
на мой взгляд. Вспомним только, кем были фа¬
шисты и как они появились. После войны с фрон¬
147
та вернулись низшие слои: интеллигенты, фарма¬
цевты, школьные учителя, добровольцы и т. д.,
—все они во время войны играли известную роль.
(В Италии интеллигенция всегда играла гораздо
большую роль, чем в других странах. Напомню, что
до войны наша братская итальянская партиянасчи-
тывала около семидесяти приват-доцентов. Из
этого одного уже явствует многочисленность
итальянской интеллигенции). Итак, они вернулись
с фронта, обманутые в своих националистических
упованиях, ибо, несмотря на победу, Италия все
же не получила того, что предусматривалось в
националистической программе: Адриатическое
море не стало „нашим морем“.
Они вернулись в экономически совершенно
разрушенную страну, и государство не в состо¬
янии было их обеспечить. Они видят рост ре¬
волюционного рабочего движения.
К этому движению они относятся враждебно
не только потому, что это Движение рабочих,
но также потому, что они, как интервенционисты,
как сторонники войны, в свое время вели борьбу
против социалистической партии. А социалисти¬
ческая партия делает все от нее зависящее,
чтобы оттолкнуть от себя не только эти слои,
но и военных инвалидов. Вспомните, что в 1919
г. многие социалистические муниципалитеты от¬
вернулись от военных инвалидов только потому,
что эти последние участвовали в войне,—вспо¬
мните неспособность социалистической партии
превратить в дело столь распространенное в
массах сознание, что подготовляется нечто но¬
вое, что уже невозможно оставаться в прежней
колее, тогда вы поймете происхождение фашиз¬
ма. Вспомните, что во время выборов в декабре
1919 г. Муссолини получил в Милане только
148
4.000 голосов, несмотря на то, что он высказался
за контроль рабочих советов над парламентом,
за отчуждение земли в пользу крестьян и за
постепенную национализацию промышленности.
В то время вы нашли бы фашистов отчасти в
Фиуме на стороне д'Аннунцио, отчасти же они
были рассеяны маленькими группами по всей
Италии.
Между тем, по всей стране поднимается
революционная волна. Дело идет уже не о заба¬
стовках, а о полнейшем разложении буржуазной
Италии. Подготовляясь к докладу, я наткнулся,
между прочим, на статью польского контр-рево-
люционного литератора Новашинского, в которой
можно найти интересный материал для картины
этого разложения. Эта статья, посвященная раз¬
витию итальянской литературы в 1918—22 г. г.,
дает весьма интересные иллюстрации, и я ста
рался проверить их путем бесед с итальянскими
товарищами, частью путем просмотра литератур¬
ных журналов. Оказывается, что с 1918 г. италь¬
янская изящная литература приняла пацифист¬
ский, социал-реформистский и порнографический
характер—лучшее доказательство разложения
буржуазии. После же победы над рабочим клас¬
сом литература становится националистической.
Один из наших дипломатических представителей
заграницей рассказывал мне, как в начале 1920 г.
итальянские дипломаты произнесли в разговоре с
ним следующую фразу: .Ладно, мы признаем,
что революция побеждает, но пусть она, по
крайней мере, дает нам возможность продолжать
работать". Таково было положение буржуазной
Италии. Сила социализма возрастает, но он разме¬
нивает ее на мелочи. В одной корреспонденции не¬
коей германской буржуазной газеты о решении
149
Муссолини захватить власть говорится следующее:
Корреспондент спросил Муссолини: „Рискнете ли
вы захватить власть нелегальным путем?" И Мус¬
солини ответил: „Легальным путем или нелегаль¬
ным, но я ее захвачу". Социалисты потерпели по¬
ражение, потому что они не ответили действиями
на эти слова. Муссолини почувствовал, что его
военная организация и широкие массы, которые
он привлек на свою сторону, обратятся против
него, если он не захватит власть. Социалистиче¬
ская партия была не в состоянии вовлечь массы
в борьбу, и это-то и дало фашизму возможность
усилиться. Итальянская буржуазия, бывшая в на¬
чале захвата фабрик рабочими до того бессиль¬
ной, что Джиолитти, эта лисица из Кунео, заявил,
что он не может послать на заводы войска, так
как боится, что его побьют на улице, совсем
расхрабрился, когда увидел, что рабочие позво¬
лили итальянским реформистам убедить себя по¬
кинуть заводы.
Итальянская буржуазия переходит тогда в
наступление. Возникает вопрос, почему итальян¬
ская буржуазия не воспользовалась для этой це¬
ли государственным аппаратом, карабиньерами,
буржуазными судами и буржуазными партиями,
которые всецело находились в ее распоряжении?
Но буржуазные партии находились в состоянии
разложения, на них лежала ответственность за
войну, разорившую государство и народное хо¬
зяйство, они утратили доверие солдат, служащих
и мелкой буржуазии. А Муссолини и национали¬
стические, мелкобуржуазные элементы выказали
молодую волю к власти. Фашисты принесли но¬
вую веру, они заявили: „социализм не в состоя¬
нии был создать что-либо новое, мы же станем
между рабочими и капиталистами, мы вынудим
— 150 —
капиталистов удовлетворить потребности рабо¬
чих; но вы, рабочие, должны работать, вы должны
помочь возрождению нации". Еще Роза Люксем¬
бург некогда сказала, что наилучшими защитни¬
ками буржуазии являются носители иллюзий. Но
иллюзии способна питать только мелкая буржу¬
азиям так как итальянский социализм оказался
иллюзией, то фашисты имели полную возмож¬
ность противопоставить ему мелкобуржуазную
иллюзию. Они обрушились на рабочие организа¬
ции, которые не умели защищаться. В городах
и в крупных промышленных центрах массы еще
держались друг за друга, но в маленьких горо¬
дах и деревнях, где рабочие были рассеяны, они
стали жертвой фашизма. Фашизм прежде всего
сокрушил их силою оружия, потом он начал ими
руководить. Не подлежит сомнению, что если в
промышленных центрах рабочие массы в душе
не примыкали к нему, то в деревнях и в малень¬
ких городах ему удалось захватить рабочих не
только оружием, но отчасти также своей дема¬
гогической политикой. Вначале его деятельность
привела к усилению реформизма.
Реформисты, бывшие в Ливорно в ничтожном
меньшинстве, получили на последнем с'езде Ге¬
неральной Конфедерации Труда 500.000 голосов.
Этот рост реформизма можно об'яснить таким
образом: указывая на неспособность социали¬
стической партии революционным путем победить
фашистов, реформисты увлекли за собою часть
пролетариата обещанием осилить фашизм путем
коалиции с буржуазией и участия в буржуазном
правительстве. Но рассчеты были произведены
без хозяина. Переговоры реформистов с теми
частями буржуазии, которые боялись победы
фашизма (они не верили, что фашисты в состо¬
151
янии будут управлять государством), послужили
одной из причин, по которым фашисты поспе¬
шили свергнуть правительство Факта.
Товарищи, если фашизм одержал победу,
не встретив ни малейшего сопротивления со сто¬
роны рабочего класса, то можно сказать, что
дела в Италии из рук вон плохи.
Я избегал нападать за это на отдельных
товарищей. Но не можем же мы уподобиться
римскому сенату, устраивавшему торжественную
встречу разбитому полководцу; мы обязаны ска¬
зать, что если наши итальянские товарищи, если
социалистическая партия Италии не уяснят себе
причин фашистской победы и нашего поражения,
фашизм будет господствовать долго: борьба с
фашизмом требует не только создания подполь¬
ной организации, но и нанесения фашистам по¬
литических ударов. Коммунисты будут в состо¬
янии вести борьбу с фашистами лишь в том
случае, если им, вопреки всему, что пережито
рабочими массами, удастся воскресить в проле¬
тариате веру в победоносную силу социализма.
Фашисты—это мелкое мещанство, которое
захватывает власть, опираясь на буржуазию; оно
будет вынуждено проводить не свою программу,
но программу капитализма. Вот почему эта, но¬
сящая столь дикие формы, контр-революция на
самом деле—слабейшая из контр-революционных
сил Европы. Вслед за Муссолини идет громадная
свита мелкобуржуазной интеллигенции, и первое,
на что он наталкивается, это государственный
дефицит в 7 миллиардов. В его программе фи¬
гурирует экономия средств, сокращение бюро¬
кратического аппарата, а за его спиной стоят
уже сотни тысяч людей, домогающихся прави¬
тельственных должностей. Муссолини орудует
— 152
черносотенными отрядами, и в момент, когда
король утверждает его в качестве министра пре¬
зидента, Муссолини говорит: „демобилизуйтесь,
теперь у нас остается только одно войско". Но
люди эти колесят по всей Италии не из-за пре¬
красных глаз Муссолини. Это белые кондотьеры
по профессии. Они пред'явят свой счет, когда
Муссолини захочет упереться на регулярное
войско, послав домой эти сотни тысяч наемни¬
ков. Помогая буржуазии подавить рабочее дви¬
жение, Муссолини и фашисты впитали в себя все
контр-революционные и буржуазные элементы.
Внутри фашизма имеется аграрный и промыш¬
ленный фланги; в процессе борьбы северо-итальян¬
ской индустриальной буржуазии с южно-итальян¬
скими аграриями дело дойдет до конфликтов,
которые поведут к распаду фашизма. Муссолини
представляет собой военного диктатора, он—
прямая противоположность демократии. Но во¬
влекая в свою политику широкие демократиче¬
ские массы, он этим самым способствовал соз¬
данию демократического крыла. И как раз то,
что составляет силу фашистов, есть и залог их
гибели: своим широким наступательным фронтом,
сво.им энтузиазмом в борьбе они обязаны тому,
что сумели стать мелко-буржуазной партией. Но
именно в силу этого фашизм окажется не в со¬
стоянии проводить политику итальянского капи¬
тала, не вызвав возмущения в собственном
лагере. Если несколько лет тому назад тов. Сер-
рати протестовал против нашей аграрной про¬
граммы, то теперь уже несомненно, что восста¬
новление Итальянской партии зависит от того,
сумеем ли мы Сорганизовать крестьянство для
борьбы с фашизмом. Если наши итальянские
друзья коммунисты хотят оставаться непогреши¬
153 —
мой партией, то я им напомню, что такая пар¬
тия легко найдет себе место в тюрьме. Но если
Итальянская Коммунистическая партия хочет
стать мошной силой, она должна мибилизовать
для борьбы с фашизмом широкие массы проле¬
тариата и мелкой буржуазии. Мало теоретиче¬
ских резолюций по вопросу о едином фронте;
мало теоретических анализов фашизма; мало
даже героизма маленькой коммунистической
горстки,—мы должны быть вождем стремящейся
к освобождению массы.
Товарищи! Наступление капитала, развора¬
чивающееся с растущей силой, как в экономиче¬
ской, так и в политической области, еще не до¬
стигло своего кульминационного пункта. Первый
вопрос, который оно ставит перед нами, это—
каковы перспективы его дальнейшего развития?
Имеем ли мы дело с волной контр-революции, при¬
шедшей на смену революционному валу, как это
было в 1849 году? Завершается ли здесь цикл
революции и контр-революции—вот основной
вопрос. Для ответа на него—а ответ этот яв¬
ляется предпосылкой нашей дальнейшей тактики—
достаточно установить следующее: в основе
победы контр-революции в 1849 году лежал эко¬
номический под‘ем, наступивший с открытием
золотых россыпей в Калифорнии. Я не буду об
этом подробно распространяться, это можно
найти в 3-м томе Маркса. Европейская контр-ре-
волюция тогда победила потому, что расцвет
капитализма сулил прибыль буржуазии, толкал
ее на компромисс с аграриями и давал хлеб еще
юному рабочему классу, отвлекая таким образом
пролетариев от идеи социального переворота.
Волна контр-революции, которая катится по всему
миру сейчас, характеризуется главным образом
тем, что эта контр-революция не опирается на
период общего экономического под'ема, но пред¬
ставляет из себя попытку насильственным путем
остановить экономический распад. Достаточно
продумать севременное положение английского
правительства, чтобы понять, что контр-револю¬
ция не только не разрешает, но лишь обостряет
проблему. Иллюстрирую это простейшими фак¬
тами: английский капитализм должен найти
выход из безработицы при наличии восточного
кризиса, который он может затянуть, но не раз¬
решить, при наличии все растущей американской
конкуренции, сокращении внутреннего рынка, ка¬
тастрофического падения марки, обострения по¬
ложения в Индии. Консерваторы попытаются
насильственными путями задержать развитие кри¬
зиса, но они его лишь ускорят. Они только уси¬
лят хаос; в этом отношении прав Ллойд-Джордж,
говоря: „вы разобьете все вдребезги11, и радуясь
с своей буржуазной точки зрения победе рабо¬
чей партии, как и победе консерваторов.
Если мы обратимся теперь к политике фран¬
цузской реакции, то окажется, что она, несо¬
мненно, временно укрепила положение Франции,
но это было куплено ценой нового конфликта меж¬
ду Францией и Англией на Востоке. Антанта и мир
Европы были спасены лишь благодаря тому, что
на самом краю пропасти, противники опомнились
и отступили. Но компромисс между французским
и английским империализмом стал еще более
невероятен с тех пор, как в Англии победило
радикальное империалистическое крыло, как бы
франкофильски оно ни было настроено. Что ка¬
сается Германии, то не подлежит сомнению, что
отставка кабинета Вирта и появление на сцене
правительства Стиннеса лишь колоссально обо¬
155
стрит противоречия. Контр-революция не может
дать народу ни мира, ни хлеба; вот почему эта
контр-революционная волна, это наступление
капитала, несмотря на его стремительность, не
имеет никаких шансов на победу. Продолжи¬
тельность его будет зависеть от того,насколько
мы окажемся в состоянии перейти в контр-на-
ступление. Во всяком случае, социальный базис
его весьма незначителен. У него нет ни' живой
силы, ни связей, ни баз, делающих возможной
длительную победоносную войну.
Этим самым, товарищи, мы подошли к
третьей части вопроса. Мы стоим вплотную пе¬
ред вопросом об ооороие рабочего класса. Това¬
рищи, мы, коммунисты, тоже не можем сказать,
что сразу уловили знамения времени. В прош¬
лом году мы все еще спорили по поводу на¬
ступления пролетариата. Во всяком случае, не
подлежит сомнению, что мы первое поняли зна¬
мение времени и первые появились на арене,
чтобы руководить обороной пролетариата и там,
где это возможно, переходить в контрнасту¬
пление. Первым опытом этой тактики было от¬
крытое письмо германской партии в 1921 году.
Эмпирический характер этого шага явствует из
мартовских событий, которые не имели бы
места, если бы до конца было продумано фактиче¬
ское положение, приведшее нас к этому шагу. Со
времени III конгресса мы все более систематично
анализировали фактическое положение вещей;
выдвинув тактику единого фронта, Коминтерн
доказал, что он в состоянии руководить не только
наступлением, но и обороной пролетариата.
Товарищи, в чем же состоит наш план обо¬
роны? Выяснение его основ служит одновременно
ответом на наши тактические вопросы. Период
156
бурного наступления пролетариата характеризо¬
вался тем, что в атаку переходили все более и
более широкие массы. Если вы припомните на¬
строения германского пролетариата в 1919 году,
когда не только коммунисты и независимцы, но
и широкие круги фабричных рабочих, примыкав¬
ших к шейдемановской партии, были убеждены в
том, что мы идем к социализму, полагая, что отли¬
чие их от коммунистов заключается только в мето¬
дах; если вы припомните тот факт, что в Англии
в 1919 году социализм впервые сталоб'ектом об¬
суждения в широких массах, что из-за такого
вопроса внешней политики, как поддержка Со¬
ветской России, в Англии летом 1920 года могла
разыграться массовая стачка, то вы, несомненно,
признаете самой характерной чертой эпохи на¬
ступления пролетариата борьбу его за власть.
Наоборот, для ныне переживаемого периода,
несмотря на то, что кризис мирового капитала
продолжается, характерна потеря массами про¬
летариата веры в возможность завоевания в бли¬
жайшее время власти. Они перешли к обороне.
Товарищи. Мы боремся с идеей буржуазной
коалиции и это, конечно, вполне правильно. Но
мы не замечаем, что на очереди стоит уже не
коалиция социал-демократов и рабочей партии с
буржуазией, но выбрасывание рабочих, а местами
и либеральных партий изо всех буржуазных пра¬
вительств. И вот даже перед лицом такого факта
рабочая масса в большинстве остается пассивной.
Чем об'яснить иначе то обстоятельство, что
после Герлицкого с'езда, на котором они из‘-
явили готовность вступить в связь со Стиннесом,
что в глазах любого рабочего было равносильно
ее капитуляции, лишь в некоторых уголках за¬
шевелились отдельные рабочие группы, но не
157
было бурного протеста со стороны германских
рабочих. Смутное сознание, что силы пролета¬
риата слабеют, вот, быть может, истинная при¬
чина той легкости, с которой произошло об‘-
единение независимых с социал-демократами. Вот
почему бывшие против коалиции с буржуазией
даже „независимые*1 рабочие согласились об‘еди-
ниться с социал-демократами, лишь бы удержать
в своих руках последний атом силы.
Если положение таково, если в широких рабо¬
чих массах идея борьбы за захват власти не только
не жива, но отодвинута на задний план создав¬
шимся положением, если огромное большинство
рабочего класса сознает свое бессилие,то завое¬
вание власти не стоит в порядке дня в качестве
ближайшей актуальной задачи.—Таков историче¬
ский факт. И если коммунисты при каком угодно
вопросе, даже при вопросе о государственной ре¬
гулировке ухода за зубами, говорят: лишь при
диктатуре пролетариата зубы будут безболезнен¬
но выдергиваться, то, быть может, такие повто¬
рения не лишены пропагандистского значения.
Однако, ими не упраздняется факт, что наши же
товарищи рабочие-коммунисты убеждены в не¬
возможности в настоящий момент борьбы за
власть, сколько бы ни было несомненно насту¬
пление—быть может, даже ранее, чем многие
думают—непосредственной борьбы за пролетар¬
скую диктатуру, которая охватит ряд государств.
Из этого следует: даже если мы и не думаем о
тактике единого фронта, если мы даже не будем
ставить себе политически цель установления связи
с широчайшими рабочими массами, нам все же
придется вести борьбу прежде всего в тех обла¬
стях, которые для самых широких масс являются
наиболее актуальными: за заработную плату, за
158 —
рабочее время, в области жилищного вопроса и
за прочие требования, выдвигаемые повседнев¬
ными нуждами рабочего класса. Коммунизм за¬
ключается не в том, чтобы прятать голову в
песок, говоря: такому хорошему коммунисту,
как я, не подобает возиться с такими вещами.
Если мы хотим удержать под знаменем комму¬
низма тех рабочих, которые уже стали на нашу
сторону, мы должны сосредоточить нашу борьбу
на этих вопросах. Только расширение, углубле¬
ние и усиление такой борьбы приведет к борьбе
за диктатуру. На фабрике при каждой забастовке
рабочий видит, что бороться за насущные жиз¬
ненные интересы он может только совместно с
другими рабочими.
Более того, он видит, что рабочие, незави¬
симо от партийных взглядов, в этих вопросах
оказываются единодушными. А раз рабочие чув¬
ствуют это, то политика коммунистической пар¬
тии должна ответить им на вопрос, каков смысл
факта общих требований рабочих наряду с по¬
литическим их разделением. И если бы, това¬
рищи, мы не сумели говорить с массами, как но¬
сители идеи единого фронта пролетариата, мы
превратились бы в маленькую кучку. Что в на¬
стоящее время дает нашим рабочим силу оста¬
ваться в рядах Коммунистической партии? Что
привлекает к ней даже новые группы? Конечно,
не только наша цель, не только растущее у
авангарда понимание необходимости пролетар¬
ской диктатуры, но также сознание, что мы яв¬
ляемся элементом, об'единяющим рабочий класс.
Я никогда не чувствовал это с такой силой, как
в конце 1920 года после обвинительного
с'езда, когда я был в Берлине и имел беседу с
товарищами. Лозунгом диктатуры пролетариата
159
мы откололи от социал-демократии всех тех,
кто на основании прошлого опыта революции
склонен был принять идею диктатуры пролета¬
риата. Не принимавшие этой идеи рабочие ви¬
дели один лишь раскол, и товарищи наши чув¬
ствовали, что путем пропаганды конечных целей,
которые всем создавшимся положением на неко¬
рое время оказались в сознании масс оттеснен¬
ными на задний план, путем пропаганды раскола
они не смогут привлечь к себе новые сколько-
нибудь значительные массы рабочих, как бы ни
была необходима и важна эта пропаганда.
Они сознавали необходимость говорить с
рабочими о том, что эти рабочие думают и
чувствуют, о том, что их угнетает, когда они
оказываются без работы и когда им нечего есть.
Идея единого фронта представляется рабочей
массе, как идея собирания сил рабочего класса
для борьбы с теми страданиями, которые причи¬
няются ему распадающимся капитализмом.
Второй вопрос ставился так: если единый
фронт нужен, то каким образом надлежит его
проводить? Должны ли мы обратиться к самым
широким массам пролетариата и предложить им
бороться вместе с нами под знаменем комму¬
низма? Должны ли мы сказать рабочим: мы от¬
вергаем какие бы то ни было переговоры с проф¬
союзами и центральными организациями? Самое
простое размышление обнаруживает всю неле¬
пость мысли, будто таким способом может быть
проведен едуный фронт. Социал-демократические
рабочие, правда, знают, что их партия против
диктатуры, но они все же верят, что партия, тем
не менее, защищает их интересы, и поэтому то
они к ней принадлежат. Если эти рабочие массы
убеждены в том, что Шейдеман, Грассман, Рено-
160 —
дель, Жуо хотят бороться за 8-мичасовой рабо¬
чий день, то они скажут нам: да, совершенно
верно, нужно совместно бороться, но погово¬
рили ли вы об этом с Шейдеманом, Риноделем,
Гендерсоном?
Неужели мы должны на это ответить: Шей-
деман—предатель. Но если бы они были согласны
с такой оценкой Шейдемана, то не было ведь
надобности вести среди них пропаганду; они и
без того пошли бы за нами. Итак, эта оценка
как раз и разделяет нас, а потому необходимо,
если мы хотим единого фронта, несмотря на эту
оценку вести переговоры с вождями 2-го Интер¬
национала. Различие между 2-м и 3-м Интерна¬
ционалами состоит не в том, что мы за дикта¬
туру пролетариата, а они нет, но в том, что они
не хотят бороться даже за кусок хлеба. Если
мы их скомпрометируем, если мы с фактами в
руках покажем массам, что они не хотят бо¬
роться и почему они не хотят, то путь к еди¬
ному фронту снизу будет открыт.
Но многие товарищи скажут: если мы знаем,
это, то нам не следует усиливать иллюзии про¬
летариата, чтобы потом разрушать их. Но речь
идет как раз не об усилении, но, напротив, о
разрушении иллюзий. Мы должны их разрушить
не словами, но делами. В нашей партии есть чу¬
даки, которые очень боятся, что социал-демокра¬
ты не дадут разоблачить себя, что они, пожалуй
станут бороться. Я думаю, что ни один человек
в здравом уме не отказался бы приветствовать
желание социал-демократов бороться. И если со¬
циал-демократы упрекают нас, говоря, что мы
приходим с кинжалом под плащом, что мы хотим
заключить их в об'ятия для того, чтобы задушить
их, то мы отвечаем: это зависит от вас. Дока-
161
жите, что вы хотите бороться, и тогда мы смо¬
жем пройти вместе по крайней мере часть пути.
Мы этого не боимся.
Поэтому мы явились на конференцию 3-х
Исполкомов вовсе не с намерением представить
маневры и танцы, имеющие целью показать, что
мы танцуем хорошо, а другие плохо. Мы пришли
для того, чтобы сделать попытку организовать
единый фронт пролетариата сверху, чтобы дать
возможность рабочему классу если не сразу же
перейти в наступление, то, по крайней мере, за¬
щищать свои позиции. План этот потерпел кру¬
шение. И притом не только из-за вопроса о
всемирном рабочем конгрессе. Если вы иссле¬
дуете, в чем была сущность создавшегося поло¬
жения, то вы увидите, что план потерпел круше¬
ние в виду того, что 2-й и 211о Интернационалы
противопоставили нашему плану обороны свой
план капитуляции.
Товарищи, русский вопрос сыграл при этом
значительную роль. Поэтому я должен и остано¬
виться на нем. Многим товарищам казалось, что
мы имеем здесь дело с маневром социал-демо¬
кратов, которые желали посредством использо¬
вания нашей борьбы с меньшевиками, членами
21/а Интернационала, оторвать этот последний от
3-го Интернационала. Товарищи, я не переоце¬
ниваю умственных способностей социал-демокра¬
тических вождей. Возможно, что для них здесь
речь шла лишь о тактическом маневре. Но эти
вещи продолжают существовать и тогда, когда
они не существуют в голове Вельса.
Социал-демократы, т. е. 2 и 21,/.2 Интернаци¬
онал, пред'явили к нам в русском вопросе сле¬
дующие требования: легализуйте (я говорю не о
том, как они представляли себе свое требование,
162 —
но о действительном содержании его)—легали¬
зуйте меньшевиков и эс-эров, и тогда мы согла¬
симся поддерживать Советскую Россию. Что это
означает? За что борется Советская Россия? Со¬
ветская Россия борется за оставление фабрик и
земли в руках рабочего государства. А в чем
заключается программа меньшевиков и эс-эров?
В настоящее время программа меньшевиков с
полной ясностью формулирована в статьях Мар¬
това и Дана. Она состоит в возврате к капита¬
лизму, в отказе от национализации производства.
Мартов формулирует эту точку зрения буквально
следующим образом: „долой препятствия к разви¬
тию капитализма в России!" Итак, 2 и 21'п Интер¬
националы соглашались поддерживать Советскую
Россию в том случае, если она легализует те пар¬
тии, которые хотят принудить Советскую Россию
к капитуляции и добиваются этого отчасти в союзе
с капиталистами Антанты. Во время Генуэзской
конференции у нас было чувство, что эти люди,
вследствие полного отупения и ослепления, не
видят, что Советская Россия борется, дабы ме¬
ждународный рабочий класс не был отброшен к
исходной точке революции, к 1914 году, когда
по всему миру фабрики были в руках капитали¬
стов, когда еще не было нигде пролетарского
государства; однако, теперешняя позиция мень¬
шевиков, этой партии 211о Интернационала, пока¬
зала нам, что дело не только в глупости и сле¬
поте, но что это их программа: возрождение
борьбы за социализм в России, так как, по сло¬
вам Мартова, мировая революция вынуждена бы¬
ла отступить по всей линии.
А какова была позиция 2 и 21.., Интернаци¬
оналов в вопросах защиты самых обыденных жиз¬
ненных интересов западно-европейского проле¬
163
тариата? Когда мы говорили: борьба за 8-мича-
совой рабочий день, когда мы говорили: борьба
против понижения заработка, то они не отвечали
нам—нет. Они говорили: мы не пойдем вместе с
вами до тех пор, пока вы не распустите Проф-
интерн. Что это означает? Это значит: до тех
пор, пока коммунисты не откажутся от борьбы
против бюрократии профсоюзов, которые во
всех странах приносят в жертву 8-мичасовой ра¬
бочий день той бюрократии, которая в Германии
провела удлинение рабочего дня, которая в Ан¬
глии в черную пятницу предала борьбу горнора¬
бочих, против той профсоюзной бюрократии,
которая не только отступает по всей линии, но
уже капитулировала. Социальный и политический
смысл срыва берлинских переговоров состоит в
следующем: Мы пришли с планом оборонитель¬
ной кампании, противники же наши потребовали,
чтобы Коммунистический Интернационал и стоя¬
щая за ним часть рабочего класса отказались от
борьбы. Таков был социальный смысл, резко вы¬
разившийся в вопросе о всемирном рабочем
конгрессе: вожди 2 и 21!о Интернационалов не хо¬
тели бороться,—вот из-за чего установление
единого фронта сверху потерпело крушение.
Товарищи, перед нами стоит теперь вопрос:
должны ли мы отказаться от борьбы, должны ли
мы отказаться от попыток построить единый
фронт не только снизу, но и сверху? Мы отве¬
чаем на это: мы не только не отказываемся от
этого плана, но мы должны как раз теперь взять¬
ся за его осуществление. Социал-демократические
вожди отлично знают, что начало этой борьбы
повлечет за собою прежде всего разрыв коали¬
ции с буржуазией, необходимость для них уйти
из коалиции прежде, чем их из нее выбросят;
164
они знают также, что когда Стиннес, Бонар-Лоу,
Пуанкаре окажутся одни у власти, то самим этим
вождям придется, в виду ясности положения, на¬
чать под давлением масс борьбу. И мы должны
знать, что они будут защищаться от этого рука¬
ми и ногами, но мы должны добиваться насту¬
пления такого момента, когда они вынуждены
будут сойти с этой позиции. Если в мае им уда¬
лось саботировать первую попытку установления
всеобщего единого фронта, то лишь потому, что
мы не смогли провести в массах усиленную кам¬
панию за эту идею. Когда наша берлинская ор¬
ганизация не смогла организовать депутацию в
рейхстаг, то было ясно, что сколько бы ни шу¬
мела „Роте Фане“, Вельс останется холоден.
Лучше было положение на Рейне, в Эльберфель-
де, но провинция реагирует всегда медленнее,
чем центр. Во Франции наши товарищи саботи¬
руют эту политику, между тем как без нее они
превратятся не только в политическую секту,
но—в секту политиканов. В Италии наш друг
Бордига изобрел дьявольски умную идею, идею
единого фронта в профсоюзах, но не в политике.
Итак, когда мы говорим о борьбе за единый
фронт, то мы должны прежде всего сказать, что
мы сами еще не ведем эту борьбу единым ком¬
мунистическим фронтом. Мы сделали лишь пер¬
вые шаги к этому.
Далее, если наше давление было недоста¬
точно, то мы должны усилить его. Возможно,
конечно, что нам не удастся сразу заставить 2 и
2% Интернационалы идти с нами вместе в между¬
народном масштабе, но это не значит, что мы
должны отказаться от переговоров с верхушками.
Мы должны равняться по тем странам, в которых
давление масс сильнее. Здесь мы имеем перед
165
собою фронт противника. Мы прорвем его фрон¬
тальной атакой, и прорвем его там, где давление
рабочих масс сильнее. Конечно, мы не знаем,
удастся ли это в международном масштабе. Ес¬
ли это не удастся, то тем хуже для 2 Интерна¬
ционала, так как это показало бы, что он обре¬
чен на смерть, что он не может спрыгнуть с ко¬
лесницы буржуазии и вместе с нею скатится в
пропасть.
Работа эта потребует не мало труда и вре¬
мени. Но это единственное средство двинуть
массы на борьбу и собрать их под знаменем ком¬
мунизма.
В заключительной части моей речи, това¬
рищи, я позволю себе вкратце сказать о лозун-
тах этой борьбы.
Если требование повышения заработной
платы или сохранения 8-мичасового рабочего
дня, требование развития организации фабзав-
комов являются исходным пунктом нашей дея¬
тельности, то в настоящем положении все же мы
не можем ограничиться одними этими требова¬
ниями. Не только коммунистические, но и совер¬
шенно беспартийные рабочие понимают необхо¬
димость требования, чтобы им платили 1000
марок в день, раз они не могут прожить на 500.
Но они видят, что повышение бумажной зара¬
ботной платы не является выходом, и если мы
можем ограничиться этими лозунгами в первой
стадии борьбы, то по мере ее развития является им
необходимость выставлять политические, соци-
ально-организующие лозунги. В тот момент, когда
мы выставим такие лозунги, мы перейдем от
обороны к наступлению.
Эти лозунги мы установили уже на П-ом
Всемирном Конгрессе, исходя из нашего общего
166
анализа разложения капитализма и задач проле¬
тариата. Затем я осветил их в моем докладе о
тактике на II 1-м Конгрессе. В первую очередь мы
выставили лозунг контроля над производством. Ло¬
зунг контроля над производством необходим по
следующим причинам: он дает рабочему перспек¬
тиву, он показывает ему, что пролетариат может
приостановить экономический развал. Он пока¬
зывает ему перспективы хозяйственного восста¬
новления, указывает выход из хаоса. Борьба за
этот лозунг приведет к борьбе за государствен¬
ную власть, так как буржуазия будет всеми
средствами препятствовать всякому строитель¬
ству за ее счет.
Коммунистические партии должны, поэтому
выставлять лозунг контроля над производством
не только время от времени, в какой-нибудь
статье или на каком-нибудь конгрессе. Они должны
превратить его в центр своего движения. Они
должны суметь об'яснить рабочим, что если по¬
следние не захватят подлинной власти на фаб¬
риках и в мастерских путем контроля над про¬
изводством, хозяйственный хаос будет возра¬
стать с каждым днем, Лозунг контроля над про¬
изводством показывает массам выход, дает руко¬
водящую идею их борьбе в ближайший период.
Если мы по вопросу о налогах выставляем ло¬
зунг: обложение буржуазии путем захвата реаль¬
ных ценностей, то этот лозунг будет висеть &
воздухе при отсутствии контрольных органов
пролетариата, которые могли бы создать для
него почву.
Товарищи, эти вопросы должны будут об¬
суждаться в Коммунистических партиях самым
подробным образом при выработке программы.
Хотя многие товарищи в Иртернационале и ду¬
167
мают, что, напр., вопрос о захвате реальных
ценностей является чисто немецкой специально¬
стью, не подлежит никакому сомнению, что при
растущем обесценении денег во Франции, Ита¬
лии и ряде других стран, этот вопрос является
одним из исходных пунктов пролетарской борьбы.
В этой борьбе, в которой мы сталкиваемся с
буржуазной властью, мы не можем обойтись без
лозунгов о нашем отношении к вооруженной
силе. Требование передачи вооруженной силы в
руки профессионально-организованных рабочих
стоит в теснейшей связи с оборонительной борь¬
бой пролетариата и оно повсюду возникнет
стихийно.
Теперь я перехожу к вопросу, который
играет большую роль в нашей борьбе против
наступления капитала и которому много внима¬
ния уделил тов. Зиновьев,—к вопросу о рабочем
правительстве. Его нельзя обойти, говоря о
борьбе против наступления капитала. Тов. Зи¬
новьев дал абстрактную классификацию возмож¬
ных видов рабочего правительства. Я согласен с
этой попыткой классификации. Я дополню ее
только указанием на тип рабочего и крестьян¬
ского правительства в странах, вроде Польши,
Юго-Славии, Болгарии, Румынии и т. д. Однако,
для нас сейчас важно, вместо абстрактной клас¬
сификации поставить вопрос: о чем думают рабо¬
чие массы, и притом не только одни коммунисты,
когда они говорят о рабочих правительствах? Я огра¬
ничусь странами, в которых эта идея уже нашла
отклик: Англией, Германией и Чехо-Словакией.
В Англии они думают о Рабочей Партии. Ком¬
мунизм там не является еще массовой силой.
В странах разложения капитала эта идея тесно
связана с единым фронтом, и подобно тому, как
168
единый фронт означает для рабочих, что в слу¬
чае забастовок, коммунисты не будут бороться
с социал-демократами, а пойдут с ними вместе,
так и идея рабочего правительства имеет для
рабочих масс аналогичное значение: они думают
о правительстве всех рабочих партий. Каков»
практическое и политическое значение этого ло¬
зунга для рабочих масс? И какова наша позиция
в этом вопросе? Исследуя вопрос, поскольку
практически правдоподобно возникновение по-
подобных коалиционных рабочих правительств,
можно найти на него тысячу остроумных отве¬
тов. Можно сказать, что рабочее правительство
является, правда, не необходимым, но возмож¬
ным путем. Можно парадоксально сказать вместе
с тов. Зиновьевым, что оно является, правда, не
необходимым, но по всей вероятности наименее
вероятным путем. Вопрос политически разре¬
шится в зависимости от того факта, будет ли
социал-демократия до самой своей смерти итти
вместе с буржуазией. Если это будет так, то ра¬
бочее правительство становится возможным лишь
в форме диктатуры коммунистического пролета¬
риата. Мы не можем определять политику со¬
циал-демократов. Нам предстоит решить, вступая
во главе масс в борьбу против наступления ка¬
питала, можем ли мы сказать этим массам»
что мы готовы бороться за такое коали¬
ционное рабочее правительство, хотим ли мы
создавать для него предпосылки или нет? Вот
в чем вопрос, который можно только запутать
в глазах масс мнимо-теоретическими рассужде¬
ниями. По моему мнению, мы должны во время
борьбы за единый фронт ясно и определенно
заявить, что, если социал-демократические рабо¬
чие массы заставят своих вождей порвать с бур¬
169
жуазией, мы готовы принять участие в рабочем
правительстве при условии, что оно явится ор¬
ганом классовой борьбы. Но, повторяю, лишь в
том случае, если социал-демократы готовы бо¬
роться заодно с нами. Конечно, если бы поло¬
жение было таково, что жареные рябчики летели
бы нам в рот, то разговор был бы иной. Предста¬
вим себе, например, что все в государстве остается
по-старому. Стиннес распоряжается углем, Фон-
Зект распоряжается военной силой и только
Шейдеман получает в свое распоряжение дворец
рейхсканцлера на Вильгельмштрассе, и вот нас
приглашают на эту Вильгельмштрассе. Наш тов.
Мейер надевает фрак, берет под руку протестую¬
щую Рут Фишер и ведет ее к рейхсканцлеру. Если
бы существовали подобные исторические пер¬
спективы, то против идеи рабочего правитель¬
ства можно было бы привести следующее воз¬
ражение: прежде всего, генерал Зект выставил бы
тов. Мейера, Шейдемана и Рут Фишер, после
чего рабочему правительству был бы конец. Но
в борьбе против наступления капитала дело идет
не о парламентской комбинации, а о платформе
для мобилизации масс, о боевой платформе.
Сейчас вопрос стоит так: либо буржуазия вы¬
ставит социал-демократов из коалиции, либо они
сгниют в этой коалиции, либо мы поможем мас¬
сам заставить их начать борьбу.
Нам могут сказать: с какой стати мы будем
ломать себе голову над вопросом о том, что
они будут делать? И, если-бы дело шло только
о вождях социал-демократии, то мы, конечно,
предпочли бы, чтобы они сгнили. Но когда дело
идет о мобилизации социал-демократических ра¬
бочих масс, то мы должны выставить положи¬
тельную программу.
170
В какой мере эта программа противоречит
диктатуре пролетариата и гражданской войне?
В той же, мере, в какой передняя, ведущая в за¬
лу, противоречит этой последней. Конечно, когда
дверь закрыта, можно войти в комнату и через
стену, даже через каменную трубу (Урбане с
места: .Через камин пролилась кровь“).
Товарищ говорит, что через камин проли¬
лась кровь. Я первый раз слышу, что пролета¬
риат начинает строить баррикады на крышах.
Даже, когда буржуазия где-либо добровольно
передает власть соц.-демократии и коммунистам,
что, как показывает венгерский пример, истори¬
чески не исключено, то за этим следует период
ожесточеннейших боев. Может также возникнуть
положение, подобное тому, в котором находи¬
лась буржуазия в Германии 9-го ноября, когда
она просто-на-просто исчезла. Она может ока¬
заться, в таком положении, что она передаст
власть, в надежде на нашу неспособность удер¬
жать ее. Войдем ли мы в правительство через
гражданскую войну или через отречений бур¬
жуазии, все равно,—гражданская война является
неизбежным результатом рабочего правитель¬
ства. Рабочий класс окажется не в состоянии
удержать власть без гражданской войны. Дело
стоит не так, чтобы мы, коммунисты, заявили,
что без гражданской войны мы жить не можем, по¬
добно тому, как Том Сойер считал необходимым
освободить негра через подземный ход, хотя
двери были открыты. Мы не заявляем, что без
гражданской войны мы не получим власти, что
без гражданской войны мы несчастны. Нет, граж¬
данская война неизбежна по той простой при¬
чине, о которой говорил тов. Зиновьев. Буржуа¬
зия может отречься в том или ином случае, но
171
она не отдаст власти окончательно без ожесто¬
ченной борьбы. Если социал-демократы окажутся
неспособными бороться, мы перешагнем через
них. Где бы рабочее правительство ни возникло,
оно явится лишь исходной точкой для дикта¬
туры пролетариата, так как буржуазия не потер¬
пит чистого рабочего правительства, даже осно¬
ванного на демократической почве. И тогда окаг
жется, что социал-демократический рабочий дол¬
жен будет стать коммунистом, должен будет
вести гражданскую войну для защиты своей
власти. По этой причине, я думаю, что на прак¬
тике, в процессе развития событий, нам не гро¬
зят опасности увязнуть в болоте, поскольку дело
идет о подлинных классовых боях, а не о пар-
ламетнских правительственных комбинациях в ма¬
леньких провинциальных гнездах, как Брауншвейг
или Тюрингия, где можно сидеть в правительстве
без всякой гражданской войны. Разумеется, я не
хочу этим сказать, что даже эти вопросы не
имеют значения. Итак, поскольку дело идет о
широком фронте пролетарской освободительной
борьбы, лозунг рабочего правительства является
необходимым направляющим лозунгом, который
политически заостряет нашу борьбу. Тот момент,
когда рабочие об'единятся для борьбы за рабо¬
чее правительство и за контроль над производ¬
ством, явится началом нашего контрнаступления.
Когда мы не только защищаем то, что есть, или то,
что грозит исчезнуть, а боремся за новые по¬
зиции, тогда начинается наступление. Оно нач¬
нется тогда, когда рабочие начнут бороться за
эти лозунги.
Коммунисты не могут искусственно создать
такое наступление. Главная ошибка мартовских
боев состояла именно в том, что мы пытались
172
заменить борьбу широких масс волей к борьбе
нашей партии. Воля нашей партии к борьбе долж¬
на проявляться в методах нашей агитации и ор¬
ганизации масс. И чрезвычайно показательно для
положения рабочего движения, что наша комму¬
нистическая агитация, даже в тех странах, где
мы имеем лучшие партии, носит еще отвлечен¬
ный характер, что она не проникнута страстно¬
стью людей, убежденных в том, что они действи¬
тельно борются за цели, могущие быть дости¬
гнутыми в недалеком будущем. Наша борьба все
еще производит впечатление чистой агитации, и
если мы хотим, чтобы наши прения не скончались
от малокровия, чтобы наши Конгрессы не полу¬
чили значения партийного клуба, в котором тео¬
ретически обсуждаются тенденции развития, то-
наши партии должны на деле практически по¬
вести совершенно иную политику, чем до сих
пор, другую не в отношении политической линии,,
а в смысле боевой энергии. И, товарищи, пр»
обсуждении вопроса о наступлении капитала мы
должны твердо установить одно: мы должны
прежде всего в своих собственных рядах осу¬
ществить то, чего мы добиваемся в коммунисти¬
ческих массах. Многие товарищи представляют
себе дело так, будто Коммунистический Интер¬
национал может процветать и чувствовать себя
здоровым лишь в те моменты, когда волны ре¬
волюции вздымаются высоко, когда пролетар¬
ские массы идут в атаку.
Коммунистический Интернационал является
не только партией завоевания власти, но и пар¬
тией борьбы за власть, и поэтому нелепо гово¬
рить о том, будто сейчас мы переживаем по¬
хмелье—и поэтому партия не может бороться.
Таким образом, Коммунистический Интер¬
173
национал превращают из борца за пролетарскую
мировую революцию в паразита этой револю¬
ции. Не настроение разочарования и ожидание
революции, а борьба за каждую пядь земли—
вот наш пароль. Наши споры достигнут своей
цели только в том случае, если мы поймем, что
коммунистические партии могут быть созданы
не путем составления и изучения кабинетных
резолюций, а путем выполнения наших задач в
практической борьбе, в едином фронте пролета¬
риата, в борьбе за разрешение тех вопросов,
которые сейчас ставятся историей. И тот, кто
усматривает противоречие между тактикой еди¬
ного фронта и процессом об'единения и укре¬
пления Коммунистических партий, ничего не по¬
нимает в задачах Коммунистического Интерна¬
ционала. Он не понимает того, что мы должны
иметь сильные партии, если мы хотим быть но¬
сителями идеи единого фронта, точно так же,
как мы должны бороться за единый фронт про¬
летариата, если мы хотим иметь сильные партии.
Фашизм
Доклад тов. Бордига.
Дорогие товарищи, я сожалею, что вследствие
особых условий, в которые недавно были поставлены
сношения между нашей делегацией и партией, я лишен
всех необходимых документов по этому вопросу.
Существует письменный доклад, составленный тов.
Тольятти. Однако, этого доклада не только нет со мной,
но я даже не имел возможности ознакомиться с ним.
Что касается точных статистических данных, то я
должен отослать товарищей, ближе интересующихся во¬
просом, к этому докладу, который все-таки будет достав¬
лен сюда, переведен и роздан.
Впрочем, вчера я имел возможность несколько по-
нолнить свои сведения со слов специального делегата,
посланного в Москву Центральным Комитетом нашей
партии, котороый смог нам дать сведения об отношении
итальянских товарищей к последним событиям фашист¬
ского движения, которыми я займусь в последней части
своего доклада.
Мне придется также остановиться и на другой сто¬
роне вопроса,—после того, что сказал тов. Радек в
своей вчерашней речи о позиции коммунистической пар¬
тии по отношению к Фашизму.
Наш товарищ критиковал позицию партии в фа¬
шистском вопросе, являющемся господствующим вопросом
итальянской политической жизни. Он критиковал наше
мнимое стремление к сужению партийных рамок и к
ограничению себя организационными и текущими вопро¬
сами, при неумении учитывать политическую ситуацию
в целом.
175 —
Я постараюсь быть сейчас кратким, но при обсуж¬
дении итальянского вопроса и взаимоотношений с социа¬
листической партией я снова коснусь вопроса о тактике,
диктуемой нам новым положением, создавшимся благодаря
фашизму.
После этого вступления я непосредственно приступаю
к теме своего доклада. Рассмотрим историю возникно¬
вения фашистского движения.
С точки зрения, так сказать, более непосредствен¬
ной и внешней, возникновение фашистского движения
можно отнести еще к 1914—1915 гг., периоду, пред¬
шествовавшему вступлению Италии во всемирную войну.
Первоисточником фашистского движения были те груп¬
пировки, которые стояли за такое вмешательство в
войну. С политической точки зрения эти группировки
представляли различные направления. Здесь была, во-
первых, праная группировка во главе с Саландрой, со¬
стоявшая из крупных промышленников, заинтересован¬
ных в войне и поддерживавших даже войну против
Антанты, прежде чем стать на сторону войны совместно
с Антантой.
С другой стороны, сюда входили также лево-бур¬
жуазные течения: итальянские радикалы, т.-е. левые
демократы, республиканцы, по традиции стоявшие за
освобождение Триеста и Триента. Кроме того, это дви¬
жение охватывало также некоторые элементы пролетар¬
ского движения: революционных синдикалистов, анархи¬
стов; был здесь—теперь это особенно интересно отме¬
тить-и вождь левого фланга социалистической партии
Муссолини, редактор „Аванти“.
Можно сказать, что центр почти не принимал
участия в создании фашизма, став на путь традицион¬
ной буржуазной политики.
Группировки, вошедшие в фашизм, принадлежали
к крайнему правому и крайнему левому флангу: бывшие
анархистские, синдикалистские и революционно-синдика¬
176
листские элементы. Эти политические группировки, одер¬
жавшие в мае 1915 года большую победу, втянув страну
в войну, против воли большинства народа и даже про¬
тив воли парламента, не сумевшего противостоять на¬
тиску,—эти группировки по окончании войны начали
терять свое влияние, что, впрочем, заметно было еще
во время войны.
Они изображали войну, как пустячное предприятие;
когда же война затянулась, эти группировки потеряли
свою популярность, поскольку о такой вообще могла
быть речь.
Непосредственно после войны влияние этих груп¬
пировок упало до минимума.
В период демобилизации и после него, начиная с
конца 1918 и вплоть до половины 1920 г., это полити¬
ческое направление было совершенно разбито, благодаря
недовольству, вызванному последствиями войны.
Так или иначе, с политической и организационной
точки зрения мы можем поставить это казавшееся окон¬
чательно приостановленным движение в непосредствен¬
ную связь с тем движением, которое мы наблюдаем сейчас.
„Fasci di cmbattimentо“ (союзы борьбы) никогда
ве прекрещали своего существования, а главой фашист¬
ского движения всегда был Муссолини, его органом
является4 „ll popola p’Italia
На политических выборах в Милане в октябре
1919 г., когда у французов была своя ежедневная га¬
зета и свой политический вождь, они были разбиты на
голову. Им удалось собрать лишь весьма незначитель¬
ное число голосов, но, не взирая на это, они продолжали
свою деятельность.
Революционно-социалистические течения, усилив¬
шиеся после войны, благодаря охватившему итальянские
массы революционному энтузиазму, на причинах кото¬
рого мне здесь нет надобности подробно останавливаться4
не сумели использовать благоприятную ситуацию.
177 —
Это направление в конце-концов совершенно сошло
на нет по той причине, что при всех этих объективных,
а также психологических условиях, благоприятствовав-
щих созданию сильной революционной организации, не
нашлось партии, которая взяла бы на себя инициативу
в этом отношении. Я не хочу этим сказать,—по при¬
меру тов. Зиновьева,—что социалистическая партия су¬
мела бы произвести революцию в Италии, но, во вся¬
ком случае, она была в состоянии создать солидную
организацию революционных рабочих масс. Эта задача
оказалась ей не по силам.
Итак, нам пришлось быть свидетелями падения
той популярности, которой пользовалось в Италии со¬
циалистическое движение, выступавшее против войны.
Ошибки социалистического движения во время
социального кризиса в, Италии сильно содействовали
росту враждебного направления фашизма.
Фашизм извлек особенные выгоды из экономиче¬
ского кризиса, который стал уже сказываться на про¬
фессиональных организациях пролетариата.
Фашистское движение нашло таким образом в самый
трудный момент поддержку в предпринятой д'Аннунцио
фиумской экспедиции. Эта экспедиция явилась для фа¬
шизма не только моральной, но также и организацион¬
ной и вооруженной поддержкой, хотя движение д'Ан¬
нунцио не может быть отожествлено с фашизмом.
Вернемся к пролетарскому социалистическому дви¬
жению. Интернационал неоднократно критиковал его
ошибки. Последствием этих ошибок явилась полная пе¬
ремена в настроении буржуазии и других классов. Про¬
летариат был распылен, деморализован. По мере того,
как рабочий класс убеждался, что победа ускользает от
него, настроение его значительно менялось. Можно ска¬
зать, что в 1919 и в первой половине 1920 г. итальян¬
ская буржуазия была в значительной степени вынуждена
покорно присутствовать при триумфе революции. Мелко-
178 —
и средне-буржуазные слои были склонны играть свою
пассивную роль не на стороне крупной буржуазии, а на
стороне пролетариата, постепенно приближавшегося к
победе. Но затем настроение глубоко изменилось. Вместо
того, что оставаться зрителем победы пролетариата,
буржуазия начала организоваться в целях самозащиты.
Средний класс начал обнаруживать недовольство
социалистической партией, оказавшейся неспособной соз¬
дать достаточно сильную, победоносную организацию: он
начал терять доверие к делу пролетариата и переходить
на сторону его противника.
В этот момент началось объединенное наступление
капитала и мещанства, для проведения какового трудна
было найти более подходящую организацию, нежели фа¬
шизм с его крайне разнородным составом.
В Италии мы видим классический пример насту¬
пления капитала. Это последнее является, как указал с
этой трибуны тов. Радек, сложным феноменом, который
следует рассматривать не только с точки зрения пони¬
жения заработной платы или увеличения числа рабочих
часов, но также и с более широкой точки зрения поли¬
тических и военных выступлений буржуазии против
рабочего класса. В период развития фашизма, мы яви¬
лись в Италии свидетелями всех проявлений капитали¬
стического наступления.
С самого момента своего основания наша Комму¬
нистическая партия составила себе критический взгляд
на положение и указала итальянскому пролетариату на
необходимость единым фронтом обороняться от насту¬
пающей буржуазии; партия настаивала на выработке
единого плана подготовки пролетариата к такой обороне.
Чтобы понять в целом наступление капитала, нам
необходимо в общих чертах рассмотреть положение, с
одной стороны, в области промышленности, с другой—в
аграрной.
В промышленности наступающий капитал в первую
179 —
очередь использует экономическую ситуацию. Начинается
кризис, а вместе с ним застой. Необходимо уволить часть
рабочих, и предпринимателям представляется удобный
случай изгнать из фабрик рабочих-экстремистов, явля¬
ющихся руководителями профессионального движения.
Промышленный кризис является для предпринимателей
исходной точкой к тому, чтобы потребовать понижения
заработной платы и пересмотра материальных и мораль¬
ных уступок, которые они были вынуждены сделать своим
рабочим.
В начале этого кризиса в Италии сорганизовалась
Генеральная Конфедерация Промышленности,—союз пред¬
принимателей, руководящий их совместной борьбой про¬
тив рабочих и контролирующий действия каждого про¬
мышленника в отдельности.
В больших городах борьбу против рабочего класса
нельзя начать прямо с насилия. Городские рабочие обычно
организованы; они могут сплотиться и оказать серьезное
сопротивление. Поэтому начали с навязывания пролета¬
риату профессиональной борьбы, которая кончалась не¬
удачами, в виду полного экономического кризиса. Без¬
работица росла с каждым днем. Единственный способ
победить в экономической борьбе, разгоревшейся в про¬
мышленности, состоял в том, чтобы толкнуть професси¬
ональное движение на путь революционной борьбы под
руководством истинно-коммунистической политической
партии, каковой отнюдь не являлась Итальянская Соци¬
алистическая партия.
Последняя не сумела в решительный момент пере¬
нести на революционную почву деятельность итальянского
пролетариата. Период крупных успехов итальянских про¬
фессиональных организаций в борьбе за улучшение
условий жизни трудящихся уступил место новому пе¬
риоду, во время которого забастовки приобрели оборо¬
нительный характер и профессиональное движение стало
терпеть одно поражение за другим.
180 —
В то же время, зная, что в Италии громадное
значение для революционного движения имеют земледель¬
ческие слои населения, в особенности сельские рабочие
и полупролетаризированные крестьяне, господствующие
классы признали необходимым создать в деревне проти¬
вовес влиянию красных организаций.
В значительной части Италии, наиболее важной е
аграрной точки зрения,—долине По,—положение напо¬
минает в местном масштабе диктатуру пролетариата или
земледельческих слоев его. В конце 1920 г. некоторые
коммуны были завоеваны социалистической партией и
проводили политику местных налогов на земельную и
среднюю буржуазию. У нас были тогда сильные профсо¬
юзы, внушительные кооперативы, многочисленные секции
социалистической партии. Даже там, где движение оста¬
валось в руках реформистов, сельский пролетариат ин¬
стинктивно прибегал к революционным методам. Хозяев
облагали сбором в пользу организаций в качестве гаран¬
тии того, что они будут подчиняться договору, навязан¬
ному им профсоюзами.
Дело дошло до того, что земельная буржуазия не
могла больше оставаться в своих поместьях и была вы¬
нуждена перебраться в города.
Итальянскими социалистами были допущены ошибки,
особенно в вопросе о захвате земель и стремлении мел¬
ких фермеров к закупке после войны земельных участ¬
ков, которые дали бы им возможность стать мелкими
собственниками.
Реформистские организации ставили этих мелких
фермеров в несколько рабское подчинение движению
сельского пролетариата, что создало благоприятную почву
для фашистского движения.
В сельском хозяйстве не было безработицы, кото¬
рая позволяла бы собственникам повести победоносное
контр-наступление на почве повседневной экономической
борьбы.
181 —
Здесь-то и стал развиваться фашизм с его методами
физического насилия; он повел вооруженную борьбу,
опираясь на класс сельских собственников и используя
недовольство среднего земледельческого населения, вы¬
званное ошибками социалистических организаций и ре¬
формистских вождей. Фашизм нашел себе опору также в
усиливавшемся изо дня в день недовольстве всех мелко¬
буржуазных слоев—мелких лавочников, мелких собствен¬
ников, бывших участников войны, бывших офицеров и
унтер-офицеров, разочаровавшихся и попавших в худшее
положение, чем во время войны.
Все эти элементы были использованы; сорганизо¬
вав их, фашизм повел опустошительное наступление на
красные организации в итальянской деревне.
Характерны методы, которыми оперировал фашизм.
Сгрупипровав вокруг себя демобилизованные элементы,
не находившие себе после войны определенного места в
обществе, он сумел использовать их военный опыт.
Он начинает создавать военные организации не
только в крупных промышленных центрах, но и в таких
земледельческих центрах Италии, как Болонья и Фло¬
ренция; государственные власти оказывают ему полную
поддержку, к чему мы еще вернемся. В руках фашистов
оказывается оружие, транспорт, гарантированная безна¬
казанность со стороны закона. Эти благоприятные усло¬
вия он использовывает еще в ту пору, когда его коли¬
чественный вес ниже веса революционного противника.
Организуются первые карательные экспедиции: „Спеди-
циони пунитиве". Происходит это так:
Фашисты производят нашествие на небольшой рай¬
он, уничтожают оплоты пролетарских организаций, путем
насилий вынуждают к отставке мунииипиальные советы,
ранят или убивают неприятельских вождей или, в луч¬
шем случае, заставляют их покинуть страну. Местные
рабочие не могут противостоять стянутым с целой зоны
силам, пользующимся оружием и поддержкой со стороны
182
полиции. Местные фашистские группы, вначате бессиль¬
ные перед лицом пролетариата, стали брать верх, тер¬
роризуя крестьян и рабочих, не решавшихся на враждеб¬
ные этой группе действия из страха перед повторной
еще более крупной фашистской экспедицией, отразить
которую будет невозможно.
Таким образом, фашизм мало-по-малу завоевывал в
Италии господствующее политическое положение, можно
сказать, территориальным путем, который прекрасно мож¬
но проследить на географической карте.
Его исходным пунктом была Болонья, где в сен¬
тябре—октябре 1920 года обосновалась социалистическая
администрация, произведшая по этому поводу крупную
демобилизацию красных сил. Начались инциденты; путем
внешней провокации вносили смятение в заседания,
стреляли в скамьи буржуазного меньшинства.
Это послужило сигналом к первому крупному на¬
ступлению фашистов.
Реакция срывается с узды, начинает бить, поджи¬
гать, нападать на пролетарских вождей. При помоши го¬
сударственной силы фашисты овладевают городом.
Начало террора относится к исторической дате 21
ноября 1920 года; после имевших тогда место событий
муниципальный совет Болоньи не смог уже вступить в
исполненяе своих обязанностей.
Начиная с Болоньи, фашизм идет путем, который
мы не можем обрисовать во всех его подробностях; мож¬
но, однако, наметить два основных географических на¬
правления, с одной стороны к северо-восточному инду¬
стриальному треугольнику: Милан-Турин-Генуя, с другой
стороны к Тоскане и центру Италии, дабы окружить и
поставить под угрозу столицу. Заранее уже было ясно,
что юг Италии не мог стать колыбелью фашистского
движения по тем же основаниям, по которым он не был
колыбелью социалистического движения.
Фашизм не является движением отсталой части
183
буржуазии: его появление на свет произошло не на юге
Италии, но как раз там, где было наиболее развито
пролетарское движение и наиболее выкристаллизована
борьба классов.
Что же представляло собой это фашистское движе¬
ние? Было ли это движение чисто аграрного характера?
Мн вовсе не хотели этого сказать, утверждая, что дви¬
жение зародилось преимущественно в деревне; нельзя
определять фашизм, как незавизимое движение одной ча¬
сти буржуазии, как организацию, преследующую интере¬
сы аграриев в противоположность интересам промышлен¬
ной буржурзии. Фащизм обладает политическими и в то
же время военными организациями в крупных городах,
даже в тех районах, где активное выступление его огра¬
ничивается деревней.
Мы видели, как в палате депутатов в 1921 году, в
эпоху, когда фашизм принимал участие в выбо¬
рах и имел свою парламентскую фракцию, наряду с по¬
следней, независимо от фашизма, возникла партия агра¬
риев.
В последующих событиях мы были свидетелями
того, как промышленная буржуазия оказывала поддержку
фашизму.
Решающую роль при определении нового положе¬
ния педавно сыграла декларация Всеобщей Конфедера¬
ции Промышленности, высказавшейся за то, чтобы Мус¬
солини было поручено сформировать новый кабинет.
Еще более любопытное с этой точки зрения явле¬
ние—фашистский синдикализм.
Фашисты сумели воспользоваться, как мы это уже
сказали раньше, тем обстоятельством, что социалисты
никогда не имели своей аграрной политики и что неко¬
торые не чисто пролетарские элементы деревни имели
интересы, противоположные социализму.
Фашизм был движением, которое при помощи ору¬
жия прибегало к средствам самого яростного и свирепого
184
насилия. К этому присоединялась циническая демагогия.
Фашизм пытался создавать классовые организации кре¬
стьянства и даже сельского пролетариата. В ряде случаев
он занимал позицию, противоположную позиции круп¬
ных земельных собственников. У нас имеются примеры
руководимой фашистами профсоюзной борьбы, во мно¬
гом напоминавшей старые методы красной организации.
Мы не можем рассматривать это, как выкристалли¬
зованную борьбу с предпринимателями, преследующую
насилием и террором определенно не профессиональные
цели, но, с другой стороны, нет оснований и считать в
данный момент фашизм движением аграриев. Одно не¬
сомненно—фашизм это крупное единое движение господ¬
ствующего класса, умеющее подчинить общей, небрез¬
гающей средствами, цели частные, местные, груп¬
повые интересы тех или иных слоев земельной
или промышленной буржуазии.
Пролетариат не сумел сплотиться в единую орга¬
низацию для общей борьбы в целях завоевания власти
с принесением в жертву ближайших интересов мелких
интересов мелких групп. Он упустил благоприятный мо¬
мент для решения этой проблемы. Этим воспользовалась
итальянская буржуазия, решившая эту важную для
себя задачу. Господствующий класс создал организацию
для обороны находившейся в его руках власти и стал
проводить в жизнь единый план наступления на про¬
летариат.
Фашизм надел личину синдикализма. Значит ли
это, что он стал на точку зрения классовой борьбы?—
Отнюдь нет. В основе фашистского синдикализма лежит
следующий тезис: всякая общность экономических инте¬
ресов дает право на образование профсоюзов; могут
учреждаться корпорации рабочих, крестьян, коммерсантов,
капиталистов, земельных собственников и т. д. Все они
могут организовываться на основе одного и того же
принципа. Деятельность всех профессиональных органи-
185 —
запий должна подчиняться интересам нации ее промыш¬
ленности. ее репутации и т. д.
Это классовое сотрудничество, а не классовая борьба.
Во главе всех интересов ставится мнимое националь¬
ное единство. Мы знаем, что такое это национальное
единство: это охрана буржуазного государства и его
учреждений от революционных потрясений. Среди факто¬
ров, способствовавших возникновению фашизма, следует,
на наш взгляд, выдвинуть на первый план следующие
три фактора: государство, крупная буржуазия, средние
классы. Первым из них является государство. Государ¬
ственный аппарат сыграл в Италии важную роль в раз¬
витии фашизма.
Ряд недавних правительственных кризисов в Ита¬
лии способствовал распространению мнения, будто госу¬
дарственный аппарат итальянской буржуазии так неустй-
чив, что может быть опрокинут одним ударом.
Такой взгляд совершенно неправилен. Именно ук¬
репление государственного аппарата буржуазии дало ей
возможность породить фашистскую организацию.
В период, непосредственно следовавший за войной,
государственный аппарат испытывает кризис. Явцой при¬
чиной этого кризиса послужила демобилизация; на ры¬
нок труда выбрасываются все элементы, участвовавшие
в войне, и в этот критический момент государственная
машина, вся работа которой была направлена против
внешнего врага, должна преобразоваться в аппарат за¬
щиты власти против натиска враждебных ей внутрен¬
них сил. Эта задача представляла для буржуазии колос¬
сальные трудности. Ни технические, ни военные ресурсы
буржуазии не позволяли ей разрешить эту задачу путем
открытой войны против пролетариата: приходилось ре¬
шать ее средствами политического порядка.
В этот период мы видим образование первых по¬
слевоенных левых кабинетов, проводящих политику Нитти
л Джиолитти.
186 —
Именно эта политика обеспечила в далынейшем
победу фашизма. Пришлось начать с уступок пролета¬
риату: в этот момент главной задачей было укрепление
государственного аппарата. Фашизм явился позднее. Об¬
виняя названные министерства в том, что они трусят пе¬
ред революционерами, фашизм преследовал чисто» дема-
гоческие цели. В действительности, своей тепереш¬
ней победой он обязан именно этой уступчивой
демократической политике первых послевоеннных ми¬
нистерств.
Нитти и Джиолити делали уступки рабочему классу.
Они удовлетворяли некоторые требования социалистиче¬
ской партии. Сюда относятся демобилизация, либерализм
во внутренней политике, амнистия дезертирам. Все уступ¬
ки делались в расчете выиграть время для упрочения
государственного аппарата. Нитти учредил „Гуардиа
Реджа"—„Королевскую гвардию44, организацию чисто по¬
литического характера, но нового типа,—типа воен¬
ных организаций.
Одной из величайыих ошибок социалистов и ре¬
формистов было то, что они не разглядели кардинально¬
го значения, которое имел бы их протест против образо¬
вания в государстве второй армии, что они могли сде¬
лать, даже оставаясь на почве конституции. Социалисты
не поняли этого и считали возможным сотрудничать в
левом правительстве с таким человеком, как Нитти—лиш¬
нее доказательство полной неспособности этой партии по¬
нять ход развития итальянской политики.
Джиолитти довершил дело, начатое Нитти. Фашизм
при своем возникновении был поедержан Бономи, воен¬
ным министром в кабинете Джиолитти, который предо¬
ставил в распоряжение зарождающейся организации де¬
мобилизованных офицеров, продолжавших и после выхо¬
да в отставку получать почти полностью свое содержание.
Он предоставил в распоряжение фашизма весь го¬
сударственный аппарат, поскольку это только было воз¬
187 -
можно; фашистам были даны все необходимые средства
для создания армии.
Во время захвата фабрик правительство отлично
поняло, что в тот момент, когда вооруженный пролета¬
риат занимает фабрики, а сельский пролетариат вооду¬
шевленный революционным порывом, стремится к овла¬
дению землей, было бы колоссальной ошибкой принять
сражение, не дав завершиться контр-революционной ор¬
ганизации.
Правительство, подготовившее реакцию, призван¬
ную погубить впоследствии пролетарское движение, на¬
шло поддержку в проделках предательских вождей Гене¬
ральной Конфедерации Труда, входивших тогда в со¬
циалистическую партию. Посредством закона о рабочем
контроле, который никогда не был проведен в жизнь и
даже не был подвергнут голосованию, буржуазное пра¬
вительство оказалось в состоянии выйти из своего кри¬
тического положения.
Пролетариат захватывал фабрики и земли, а Со¬
циалистическая Партия еще раз проявила неспособность
разрешить проблему объединения борьбы промышленного
и сельского пролетариата. Вот где ошибка, которая вско¬
ре позволила буржуазии добиться объединения контр-ре-
волюционных сил победить как индустриальных рабочих,
так и сельско-хозяйственных рабочих.
Как видно из сказанного, государство сыграло ре¬
шающую роль в развитии фашистского движения.
На смену правительствам Нитти, Джиолити и Бо-
номи приходит правительство Факта. Это—показное
правительство, роль которого сводится к обеспе¬
чению полной свободы действия для победоносно
шествующего по стране фашизма. Во время забастовки
в августе 1922 года возникли острые столкновения ме¬
жду рабочими и фашистами, при чем правительство ока¬
зывало последним открытую поддержку. В качестве при¬
мера достаточно привести события в Бари. В течение
188
целой недели борьбы фашисты, несмотря на то, что обладали
значительными силами, не смогли достигнуть перевеса
над рабочими Бари, которые, укрепившись в кварталах
старого города, защищались с оружием в руках. Фаши¬
сты должны были отступить, оставив значительную часть
своих сил на поле сражения. Что же сделало правитель¬
ство Факта? Ночью старый город окружают тысячные
отряды солдат, сотни карабинеров и королевской гвар¬
дии. Ведутся приготовления к атаке; стоящий в порту
миноносец наводит свои орудия на город. Пускаются в ход
пулеметы, блиндированные автомобили, пушки. Рабочие за¬
хвачены врасплох ночью, их вожди перебиты; войска
занимают Палату Труда. То же самое происходило и по
всей стране. Повсюду, где фашисты отступали перед
рабочими, вмешивалась государственная власть. Рабо¬
чих, которые оказывали сопротивление, расстреливали;
рабочих, единственным преступлением которых была по¬
пытка к самозащите, арестовывали и судили, между тем, как
фашистов, совершавших уголовные преступления, судеб¬
ные власти систематически оставляли безнаказанными,
Итак, первый фактор—это государство.
Второй фактор, породивший фашизм,—это, как я
уже сказал, крупная буржуазия. Представители крупного
промышленного, банкового и торгового капитала, как и
крупные землевладельцы, явным образом заинтересованы
в создании боевой организации, которая поддерживала
бы их наступление против рабочих.
Но и третий фактор сыграл чрезвычайно важную
роль в организации фашистских сил.
Чтобы создать рядом с государством нелегальную
реакционную организацию, надо пополнить ее и другими
социальными элементами помимо тех, какие поставляются
верхушками рабочего класса. Для этого надо было обра¬
титься к тем слоям средних классов, о которых мы гово¬
рили выше, с своей стороны приноровившись к их
интересам.
189
Фашизм попытался это сделать и, надо признать,
удачно. Он черпал подкрепления в слоях, стоящих в
непосредственной близости к пролетариату, среди всех
элементов, испытывавших тягостные последствия войны.
К нему примкнула вся мелкая буржуазия, полубуржуа-
зия, торговцы и, в первую очередь, прежде всего интел¬
лигентная буржуазная молодежь, которая поддерживала
фашизм, подняв знамя борьбы против пролетарского
движения во имя патриотизма и итальянского импе¬
риализма.
Эти элементу внесли значительную долю в органи¬
зацию фашизма и поставили ему человеческий материал
для создания военной силы.
Вот три фактора, позволившие нашим противникам
организовать то движение, против которого мы боремся,
которое мы можем обвинять в жестокости и кровожад¬
ности, но за которым мы должны тем не менее признать
крепкую организованность, а за его вождями—политиче¬
скую ловкость. Социалистическая партия никогда не
понимала значения враждебного ей движения, возникшего
в лице фашизма. „Аванти" не поняла того, что гото¬
вила буржуазия, пользуясь преступными ошибками ра¬
бочих вождей. Газета не хотела писать о Муссолини,
опасаясь создать ему рекламу, в виду своего большего
тиража.
Итак, мы находим, что фашизм не представляет
собой нового политического учения. Фашизм обладает
сильной политической и военной организацией, большой
прессой, обнаруживающей много газетной ловкости и
эклектизма. Но у него нет идейного содержания, нет
программы; между тем теперь, когда он стал во главе
государства, перед ним возникла конкретная проблема
организации итальянской социальной экономии. Когда
он перейдет от разрушительной деятельности к деятель¬
ности созидательной, должны будут обнаружиться его
слабости, несмотря на силу его организации.
190
Мы исследовали реальные исторические и соци¬
альные факторы, породившие фашистское движение.
Теперь надо ознакомиться с усвоенной фашизмом идео¬
логией и с программой, посредством которой он привлек
к себе идущие за ним элементы.
Критическое рассмотрение приводит нас к выводу,
что фашизм в сущности не внес ничего нового в тра¬
диционную идиологию и программу буржуазной поли¬
тики. Его превосходство и оригинальность заключаются
всецело в его организованности, дисциплинированности
и централизованности. Этот грозный политический и во¬
енный аппарат находится в обстановке, с трудностями
которой он неспособен справиться: экономический кри¬
зис будет давать постоянную пищу революционному
движению, так как фащизм не сумеет найти средств
перестроить механизм буржуазного общества. Фашизм,
не будучи в состоянии справиться с экономической
анархией капиталистического строя, стоит и перед дру¬
гой исторической задачей, которую мы можем определить,
как борьбу с политической анархией, с хаосом буржуаз¬
ных политических группировок. Политические и парла¬
ментские группы выдвигались в Италии обыкновенно
лишь тонкими прослойками господствующего класса; они
отнюдь не опирались на настоящие политические партии
и вели между собой борьбу, в основе которой лежало
преимущественно соперничество частных и местных ин¬
тересов, соперничество профессиональных политиканов в
парламентских кулуарах. Предпринятое буржуазией
контр-революционное наступлениа делает необходимым
объединение сил господствующего класса во внутренней
социальной борьбе и во внешней политике. Средством
для этого является фашизм. Становясь над всеми суще¬
ствующими буржуазными партиями, он постепенно ли¬
шает их содержания, захватывает их функции и, поль¬
зуясь ощибками пролетариата, увлекает за собой поли¬
тические элементы средних классов. Но ему не удается
191
создать цельную идеологию и конкретную программу со¬
циальных и административных реформ, которая вышла
бы за пределы традиционной буржуазной политики, ты¬
сячу раз терпевшей банкротство.
Критическая часть так называемой фашистской
программы не имеет большой пены. По своему характеру
она представляется антисоциалистической и антидемокра-
ческой. Что касается ее антисоциализма, то ясно, что
фашизм, представляя собой движение антипролетарских
сил, должен высказаться против всех социалистических
с полусоциалпстических хозяйственных форм, не будучи,
однако, в состоянии дать ничего нового в защиту систе¬
мы капиталистического хозяйства, помимо общего места
о крахе коммунизма в России. Попытка отрицания де¬
мократии, на место которой должен стать фашистский
государственный аппарат, ибо демократия не сумела бо¬
роться с революционными и „антинациональными" тен¬
денциями, представляет собой фразу, лишенную смысла.
Не следует думать, что фашизм выражает стремле¬
ния правой части буржуазии, которая хочет, опираясь
на аристократию, на духовенство и на высшее чиновни¬
чество: заменить демократический режим конституцион¬
ной монархии деспотической монархией. Фашизм ведет
контр-революционную борьбу в союзе со всеми биржуаз-
ными элементами, и поэтому для него нет необходимо¬
сти уничтожать демократические учреждения. С нашей
марсистской точки зрения в этом нельзи видеть ничего
парадоксального, так как мы знаем, что демократическая
система представляет собой всего-на всего набор фаль¬
шивых и бессодержательных законодательных норм, цель
которых замаскировать борьбу господствующего класса
против пролетариата.
Фашизм одновременно применяет, как реакционное
насилие, так и демагогические приемы, с помощью ко¬
торых буржуазная левая обманывала пролетариат и обе¬
спечивала влияние крупного капитала на политическую
192
и социальную позицию средних классов. Когда хе фа¬
шисты пытаются от критики либеральной демократии
перейти в положительным идеологическим построениям,
превозносящим патриотизм и историческую миссию на¬
ции, то они создают лишь исторический миф, лишенный
всякой почвы, если принять во внимание тяжелый соци¬
альный кризис, переживаемый этой мнимой страной-по-
бедительницей. Методы воздействия фашизма на толпу
представляют собой точную копию с классических при¬
емов буржуазной демократии, ибо заявлять, что интере¬
сы всех должны быть подчинены высшему национально¬
му интересу—это то же самое, что отстаивать в прин¬
ципе классовое сотрудничество, а на практике охранять
буржуазный строй от освободительных попыток револю¬
ционного пролетариата; это-то всегда делала либераль¬
ная буржуазия.
Действительно новым в фашизме является, таким
образом, лишь создание буржуазной правительственной
партии. Разыгравшиеся в итальянском парламенте собы¬
тия создали впечатление, что кризис буржуазной госу¬
дарственной машины достиг наивысшего напряжения и
что всякое дальнейшее потрясение окончательно ее сокру¬
шит. Действительно, мы имели дело с кризисом буржу¬
азных правительственных методов, вызванным бесси¬
лием традиционных итальянских политических групп и
деятелей вести контр-революционную борьбу прй столь
серьезной ситуации.
Фашизм создал орган, способный выполнять эту роль
как внутри страны, так и во главе государственной машины.
Но потуги фашистов создать наряду со своей борь¬
бой против пролетариата положительную конкретную
программу социальных и административных реформ при¬
водят их лишь к повторению банальных демократиче¬
ских и социал-демократических формул. Им решительно
не удалось создать в этой области самобытную и гармо¬
ническую систему предложений и проектов.
193
Например, они всегда утверждали, что в фашист¬
скую программу входит сокращение государственного бю¬
рократического аппарата, начиная сверху—с мини¬
стерств—и продолжая всеми отраслями администрации.
И что же? Муссолини, в качестве председателя Совета
министров, согласился, правда, сократить свой личный
штат, но, с другой стороны, он увеличил число мини¬
стров и государственных подсекретарей, желая устроить
своих преторианцев. Подобно тому, как фашизм, после
некоторых республиканских или безразличных жестов в
вопросе—монархия или республика—перешел на оконча¬
тельную почву чистейшей монархической лойяльности,
точно так же, он, в свое время столько кричавший о
парламентском разврате, ныне полностью усвоил парла¬
ментские приемы.
Фашизм отнюдь не был склонен придерживаться
чисто реакционной ориентации и в широкой мере пы¬
тался играть в синдикализм. На Римском конгрессе 1921
года, в числе прочих смехотворных попыток зафикси¬
ровать фашистскую доктрину, было предложено опреде¬
лить фашистский синдикализм, как приоритет более
интеллигентных отраслей труда в профессиональном
движении. Но эта теория потерпела полное фиаско при
столкновении с жизнью. Фашизм, создавший свои про¬
фессиональные организации с помощью грубого насилия
монополии на труд, признанной за ним предпринимате¬
лями с целью сокрушить красные организации,—фашизм
не сумел утвердиться в тех отраслях труда, в которых,
в виду более слабой технической специализации, при¬
менение монополии связано с затруднениями. Фашизм
имел известные успехи среди сельского и менее квали¬
фицированного городского пролетариата, как, например,
портовых рабочих, но ему не удалось овладеть более
передовой и сознательной частью рабочего класса. Он
даже не сумел дать нового толчка профессиональному
движению служащих. Фашистский синдикализм лишен
194 —
всякой серьезной основы; фашистская идеология, фа¬
шистская программа представляют собою сумбурную смесь
буржуазных и мелко-буржуазных идей и требований, а
тактика его по отношению к пролетариату есть комби¬
нация систематического насилия с социал-демократическим
оппортунизмом.
Это явствует из позиции итальянских реформи¬
стов, одно время придерживавшихся антифашисткой
политики в обманчивой надежде образовать правитель¬
ство буржуазно-пролетарской коалиции против фаши¬
стов, и в настоящий момент примкнувших к торжествую¬
щему фашизму. В этом сближении нет ничего парадок¬
сального; оно было подготовлено целым рядом событий,
давно уже позволявших предвидеть такой исход. Сошлемся
на течение, возглавляемое Д‘Аннуяцио, которое, с одной
стороны, было с фашизмом, а с другой—пыталось уста¬
новить контакт с пролетарскими организипиями на осно¬
ве преславутой фиумской конституции, якобы проникну¬
той рабочими и даже коллективисткими тенденциями.
Можно было бы привести еще целый ряд весьма
существенных соображений о фашизме; у меня на это
нет времени, но другие итальянские товарищи смогут до¬
полнить мой доклад во время прений. Я умышленно оставил
в стороне сантиментальную сторону пережитых итальян¬
скими рабочими и итальянскими коммунистами страданий,
так как считаю, что не в этом заключается суть вопроса.
Теперь мне остается изложить ход последних ра¬
зыгравшихся в Италии событий, о которых Конгресс
желает получить достоверные сведения.
Наша делегация выехала из Италии еще до на¬
ступления этих событий и до сих пор была довольно
слабо осведомлена о них.
Но вчера приехал один товарищ, делегированный
нашим ЦК и давший нам обстаятельные сведения. Я
отвечаю за достоверность этих сведений о последних
итальянских событиях и приступаю к их обзору.
195 —
Как я вам уже сообщал, правительство Факта пре¬
доставляло фашистам полную свободу действий. Приведу
лишь один пример: Несмотря на то, что в бесчислен¬
ных, сменявших друг друга, кабинетах имелось сильное
представительство Итальянской Народной партии (кре¬
стьянско-католической), фашисты все же продолжали
вести борьбу против организаций и деятелей этой пар¬
тии. Существовавшее правительство носило чисто-бута¬
форский характер, и вся его роль сводилась лишь к
прикрытию фашистского продвижения к власти, продви¬
жения, которое, как мы уже указывали, носило чисто
территориальный и географической характер.
Действительно, правительство только подготовляло
почву. Но события пошли ускоренным темпом. Возник
новый министерский кризис. Было выставлено требова¬
ние об отставке правительства Факта.
В результате последних выборов состав парламента
изменился и при новом соотношении сил между отдель¬
ными партиями уже невозможно было обеспечить устой¬
чивое большинство посредством старых методов тради¬
ционных буржуазных партий. Обычно говорили, что в
Италии у власти стоит „гигантская либеральная пар¬
тия". В сущности это даже не была партия, ибо, как
таковая, она никогда не существовала, она никогда не
имела своей организации, она представляла собой лишь
личную клику того или иного политического деятеля, с
с юга или с севера, клику пособников промышленной
или сельской буржуазии, руководимую профессиональны¬
ми политиканами. Совокупность всех этих парламента¬
риев и стояла фактически в центре всех парламентских
комбинаций.
Но наступил момент, когда фашизму под угрозой
серьезного внутреннего кризиса пришлось положить ко¬
нец такому положению. На очереди стоял также и ор¬
ганизационный вопрос. Необходимо было найти финан¬
совые средства для покрытия расходов фашистской ор¬
196 —
ганизации. Правда, материальные средства в значи¬
тельном количестве поставлялись буржуазией и, пови-
димому, также иностранными правительствами: Франция
отпустила организации Муссолини большие суммы. На
тайном заседании французского парламента обсуждался
бюджет, предусматривавший выдачу значительных сумм
Муссолини в 1915 г. В руки социалистической партии
попали разоблачающие документы, но она в то время
не обратила на них внимания, считая, что Муссолини—
погибший человек.
С другой стороны, итальянское правительство всегда
облегчало задачу фашистов, предоставляя им, например,
право бесплатного проезда по железным дорогам. Но
при всем том огромные расходы поставили фашистскую
организацию в затруднительное положение, из которого
она могла выйти только путем прямого захвата власти.
Дожидаться новых выборов было невозможно, хотя успех
фашистов был обеспечен.
Фашисты располагают сильной политической орга¬
низацией, насчитывающей уже 300.000 членов. Сами
они называют еще более высокие цифры. Они мог¬
ли бы победить даже „демократическим11 путем, но им
необходимо было ускорить развязку.
24 го октября в Неаполе состоялся общеитальянский
с‘езд фашистов. Теперь уже известно, что этот с‘езд, о ко¬
тором столько трубила буржуазная печать, представлял
собою лишь маневр для отвлечения общественного вни¬
мания от подготовлявшегося государственного переворота.
Наступил момент, когда участникам с‘езда было заяв¬
лено: „прекратите прения, ибо предстоит более важная
задача—пусть каждый займет свой пост“. Это было на¬
чалом фашистской мобилизации. Это было 26-го ок¬
тября. В столице царило еще полное спокойствие.
Факт заявил, что он не подаст в отставку, пока
не соберется парламент, хотя бы лишь один раз, ибо
он считал необходимым соблюсти традиционную проце¬
197
дуру. Но, несмотря на это заявление, он все же подал
королю прошение об отставке.
Были начаты переговоры относительно образова¬
ния нового министерства. Фашисты двигались к
Риму, центру своей деятельности. Активность их наи¬
большая в центре, в Тоскане,—им предоставлена полная
свобода действий.
Чтобы составить новое министерство, призывают
Саландру, который, однако, ввиду настроения фашистов,
вынужден отказаться от правительственной власти.
В этот момент имеется вероятность, что если бы
фашисты не были ублажены путем призыва к власти
Муссолини, они стали бы, даже против воли своих вож¬
дей вести себя на подобие разбойников, предаваясь гра¬
бежу в городах и селах.
В это время всюду господствовало приподнятое
настроение. Еще правительство Факта обещалось об‘я-
вить осадное положение. Осадное положение объявлено.
Ожидается столкновение государственных сил с силами
фашистов. Общественное мнение ждало этого столкнове¬
ния в продолжение целого дня: наши товарищи отно¬
сились к этой возможности весьма скептически.
Нигде на своем пути фашисты не встречали серьез¬
ного сопротивления. Между тем в армии было течение,
настроенное против фашистов; солдаты были готовы
стрелять в фашистов, тогда как большая часть офице¬
ров была на стороне фашистов.
Король отказывается подписать указ, об‘являющий
осадное положение. Это значило подписаться иод усло¬
виями фашистов, которые писали в „Пополо д‘Италиа“;
достаточно предложить Муссолини сформировать новое
министерство, и легальный выход опять будет на-лицо;
если это не будет сделано, то фашисты пойдут на Рим
и овладеют им.
Несколько часов спустя, после отмены осадного
положения стало известно, что Муссолини направился в
198 —
Рим. Заранее были приняты меры для военной обо¬
роны, был сосредоточен довольно большой отряд, и весь
город был окружен конницей. Но было, однако, заклю¬
чено соглашение, и 31 октября фашисты вступили в
Рим с триумфом, но мирно.
Муссолини образовал новое министерство, состав
которого известен.
Партия фашистов, имевшая всего 35 мест в пар¬
ламенте, в правительстве получила абсолютное боль¬
шинство.
Муссолини оставляет за собой пост председателя
Совета и портфели министров внутренних и иностран¬
ных дел.
Остальные важные портфели были распределены
между членами фашистской партии.
Между тем, в виду того, что не было окончатель¬
но порвано с традиционными партиями, в правительстве
оказались также два представителя демократии, т.-е. ле¬
вых буржуазных элементов, правых либералов, а также
один сторонник Джиолити.
В военном министерстве мы имеем генерала Диаза,
в морском—адмирала Таон-де-Ревель—оба представите¬
ли ройялизма.
Народная партия, играющая весьма важную роль
в палате, оказалась очень предусмотрительной в перего¬
ворах с Муссолини. Под предлогом, что официальные
органы партии не могут собраться в Риме, ответствен¬
ность за принятие требований Муссолини была возло¬
жена на официозное собрание нескольких парламента¬
риев. Тем не менее от Муссолини были выговорены не¬
которые уступки, и пресса Народной партии смогла за¬
явить, что новое правительство не внесло больших из¬
менений в систему парламентских выборов.
Компромисс распространялся вплоть до социал-де¬
мократов. В известный момент все были уверены в том,
что социал-реформист Бальдези войдет в правительство.
199 —
Муссолини был настолько хитер, что запросил Бальдези
через посредство одного из своих лейтенантов, и после
того, как Бальдези ответил, что он будет счастлив за¬
нять это место, Муссолини заявил, что это был личный
шаг одного из его друзей и что он не берет на себя
ответственности за него. Вот что помешало Бальдези
принять участие в министерской комбинации. Если Мус¬
солини не ввел в министерство представителя Генераль¬
ной Конфедерации Труда, то главным образом потому,
что против этого были правые элементы кабинета. Сам
же Муссолини полагает, что необходимо иметь предста¬
вителя этой организации в его „великой национальной
коалиции44, так как в настоящее время организация эта
стала независимой от какой-либо революционной поли¬
тической партии.
В этих событиях мы видим компромисс между ста¬
рыми политическими кликами и различными группами
господствующего класса:—земельными собственниками,
банкирами и промышленниками; все они стремятся к но¬
вому государственному строю, осуществляемому движе¬
нием, которое, подобно фашизму, обеспечило себе под¬
держку со стороны мелкой буржуазии.
На наш взгляд фашизм является средством удер¬
жать власть всеми имеющимися в распоряжении господ¬
ствующего класса силами, используя даже уроки первой
пролетарской революции, уроки русской революции. Когда
на-лицо имеется кризис экономической структуры, то для
удержания власти одного только государства уже недоста¬
точно. Необходима объединенная партия, организационное
единство контр-революции. Партия фашистов является по
отношению к буржуазии в целом приблизительно тем же,
чем является в России коммунистическая партия по отноше¬
нию к пролетариату, а именно, крепко организованным
и дисциплинированным органом, направляющим и контро¬
лирующим всю государственную машину. Фашисты по¬
ставили почти на всех важных пунктах государственно¬
— 200 —
го аппарата своих политических комиссаров. Фашисткая
партия является буржуазным органом управления госу¬
дарством в период упадка капитализма. Вот достаточное
на мой взгляд историческое об‘яснение фашизма и по¬
следних событий в Италии.
Первые шаги нового правительства доказывают,
что оно не намерено изменять основы традиционных
итальянских учреждений.
Конечно, я не хочу этим сказать, что создается
положение, благоприятное для пролетарского и социали¬
стического движения, когда я предвижу, что фашизм
будет либерален и демократичен. Демократические пра¬
вительства никогда не давали пролетариату ничего, кроме
деклараций и обещаний. Например, правительзтво Мус¬
солини обещалось уважать свободу печати. Однако, оно
не забыло прибавить, что печать должна быть достойна
свободы. Это значит, что, несмотря на обещанное ува¬
жение к свободе печати, правительство предоставит своим
фашистским военным организациям полную свободу дей¬
ствия против коммунистических газет, лишь только ему
понадобится уничтожить их, как это уже и случилось.
Впрочем, следует отметить, что фашистское правитель¬
ство делает известные уступки буржуазным либералам,
и что если и нельзя особенно доверять обещанию
правительства Муссолини преобразовать свою воен¬
ную организацию в спортивное общество или не¬
что в этом роде, то мы все же знаем, что десятки
фашистов были арестованы полицией за отказ под¬
чиниться изданному Муссолини приказу о демобилизации.
Как отразились эти события на пролетариате? Про¬
летариат оказался не в состоянии, играть какую бы то
ни было видную роль в борьбе и вынужден был оста¬
ваться почти пассивным.
Что касается Коммунистической партии, то она
всегда хорошо понимала, что победа фашизма будет по¬
ражением революционного движения. Вопрос заключался
— 201
в том, чтобы добиться мирным путем максимальных ре¬
зультатов в деле защиты пролетариата, поставленного в
необходимость обороняться. Ибо мы ни на минуту не
скрывали от себя бессилие партии предпринять в на¬
стоящее время наступление против фашистской реакции.
Возможно, что если бы вместо компромисса между бур¬
жуазией и фашизмом возникло военное столкновение—
гражданская война, то пролетариат смог бы сыграть из¬
вестную роль; восстановить единый фронт для всеобщей
забастовки и добиться, таким образом,успеха. Но при факти¬
чески создавшемся положении пролетариат не принят ника¬
кого участия в действиях. При всей важности происшедших
событий следует все же иметь в виду, что перемена полити¬
ческой обстановки была менее резкой, чем ее предста¬
вляют себе, так как условия переворота накоплялись по¬
степенно изо дня в день еще до окончательного удара
со стороны фашистов.
Единственным случаем борьбы против государствен¬
ных сил и фашистов является стычка в Кремоне с 6-ю
убитыми. Пролетариат боролся только в Риме. Произош¬
ло столкновение революционных рабочих с фашистами.
Оказались раненые. На следующий день королевская
гвардия совершила набег на рабочие кварталы, лишила
их все средств защиты, и прибывшие фашисты хладно¬
кровно расстреливали рабочих. Это наиболее выдающийся
эпизод происходившей в Италии борьбы.
Генеральная Конфедерация Труда обезоружила Ком¬
мунистическую партию, предлагавшую всеобщую заба¬
стовку, и советовала пролетариату не следовать опасным
советам революционных групп. Было даже пущено сооб¬
щение, что Коммунистическая партия распалась, и сде¬
лано это было в тот момент, когдр наша пресса не
могла выходить.
В Риме наиболее заметным инцидентом для нашей пар¬
тии явился захват фашистами редакции „Коммуниста". 31
октября, когда 100.000 фашистов занимали город, помеще¬
— 202 —
ние типографии было захвачено отрядом в самый момент
выхода газеты. Все редактора успели скрыться от фа¬
шистов через боковые выходы, за исключением тов.
Толиатти, нашего главного редактора. Он сидел в своем
кабинете, фашисты вошли и схватили его. Наш товарищ
держался поистине геройски. Он смело заявил, что он
главный редактор „Коммуниста41. Его поставили к стенке
и хотели расстрелять. Фашисты уже распорядились,
чтобы удалить толпу, которая мешала расстрелу. Наше¬
му товарищу удалось спастись, благодаря тому, что фа¬
шисты, узнав о том, что другие редактора убежали по
крыше, погнались за ними. Эта история не помешала
нашему товарищу через несколько дней выступить на
митинге в Турине в день годовщины русской революции.
Но этот факт, о котором я счел необходимым упо¬
мянуть, остается единичным. Наша партийная органи¬
зация находится в довольно хорошом состоянии. Прекра¬
щение выхода „Коммуниста" обгоняется не правитель¬
ственным запретом, а отказом типографии печатать
его. Мы выпустили его нелегально в другой типографии.
Главные препятствия к выходу его были не технического, а
экономического характера.
Было также занято здание „Ордине Нуово" в Ту¬
рине, при чем захвачено оружие, приготовленное для его
защиты. Но мы продолжаем печатать газету в другом
месте.
В Триесте полиция также захватила типографию
нашей газеты, но мы выпускаем ее нелегально. Для на¬
шей партци еще существует возможность легальной ра¬
боты, и наше положение не слишком трагично. Но нельзя
знать, как разовьются события в дальнейшем, и поэтому
я буду осторожен относительно прогноза будущего поло¬
жения нашей партии и нашей работы.
Товарищ, который только что приехал,—рабочий,
руководящий видной местной организацией нашей пар¬
тии. Он высказывает интересное мнение, которое разде-
— 203 —
дается многими активными работниками, что впредь усло¬
вия для работы будут лучше прежних. Я не выдаю это¬
го мнения за бесспорную истину, но товарищ, который
высказывает его, активный работник, фактически рабо¬
тающий среди масс, и его заявлеоние имеет большее
значение.
Я уже говорил, что печать наших противников распро¬
странила ложный слух о роспуске нашей партии. Мы напеча¬
тали опровержение и восстановили истину. Наши политиче¬
ские центральные органы, наш военный нелегальный центр,
наш профсоюзный центр работают полным ходом и связи
с провинцией почти всюду восстановлены. Нам, может
быть, предстоит организационный кризис. Но товарищи,
оставшиеся в Италии, ли на минуту не растерялись и
продолжают работать. Помещение „Аванти“ было раз¬
рушено фашистами и газета сможет быть возобновлена
не раньше, чем через несколько дней. Помещение Цен¬
трального Комитета Итальянской Социалистической пар¬
тии в Риме было разрушено и все документы вплоть до
последнего клочка бумаги из архива сожжены.
Мы не имеем ни одного манифеста, ни одной де¬
кларации о позиции максималистской партии ни по от¬
ношению к Коммунистической партии, ни по отношению
к Всеобщей Конфедерации Труда.
Что касается реформистов, то, судя по языку их
газет, продолжающих выходить до сих пор, они, очевидно,
примирятся с новым правительством.
Что касается профессионального движения, то тов.
Репосси, член нашей профсоюзной Комиссии, думает, что
работа сможет продолжаться.
Таковы полученные нами сведения, доходящие
вплоть до 6-го ноября.
Речь моя затянулась и я не буду касаться вопроса
оппозиции нашей партии во время всего периода раз¬
вития фашизма, оставляя за собой право сделать это во
время всего обсуждения других вопросов порядка дня
204 —
Конгресса. Спросим себя лишь, каковы перспективы на
будущее. Мы говорили, что фашизму придется считаться
с недовольством, вызванным его правтельственной поли¬
тикой, но тем не менее мы хорошо знаем, что когда на¬
ряду с государственной властью имеешь в своем распо¬
ряжении военную организацию, гораздо легче совладать
с недовольством и с неблагоприятным экономическим
положением.
Ведь то же самое мы видели и по отношению к
диктатуре пролетариата. Фашисты очень хорошо орга¬
низованы и могут довольно уверенно смотреть на буду¬
щее. При таких условиях мы можем превидеть, что по¬
ложение фашистского правительства окажется доста¬
точно прочным.
Вы могли убедиться, что я не преувеличивал, го¬
воря об условиях, в которых приходилось бороться на¬
шей партии. Мы не желаем удариться в сантиментализм.
Возможно, что Итальянская Коммунистическая партия
совершала ошибки, которые можно критиковать, но я
думаю, что позиция наших товарищей в настоящий мо¬
мент доказывает, что проделали большую работу по соз¬
данию революционной пролетарской партии, которая
явится ядром рабочей революции в Италии. Итальян¬
ские коммунисты в праве гордиться. Несмотря на то,
что их позиция в некоторых вопросах считается не¬
вполне правильной, они чувствуют, что им не в чем
упрекнуть себя перед делом революции и перед Комму¬
нистическим Интернационалом.
Тираж 5000
Р. У. п.