/
Author: Дегтярев А.Я. Воробьев В.М.
Tags: история феодализм петровская эпоха сметное дело
Year: 1986
Text
В.М. Воробьев, А.Я.Дегтярев
Русское
феодальное
землевладение
ОТ«СМУТНОГО ВРЕМЕНИ»
ДО КАНУНА
ПЕТРОВСКИХ РЕФОРМ
ЛЕНИНГРАДСКИЙ ОРДЕНА ЛЕНИНА
И ОРДЕНА ТРУДОВОГО КРАСНОГО ЗНАМЕНИ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени А. А. ЖДАНОВА
В. М. ВОРОБЬЕВ, А. Я. ДЕГТЯРЕВ
Русское
феодальное
землевладение
ОТ „СМУТНОГО ВРЕМЕН И “
ДО КАНУНА
ПЕТРОВСКИХ РЕФОРМ
Ответственный редактор
профессор А. Л. Шапиро
ЛЕНИНГРАД
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛЕНИНГРАДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
1986
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Ленинградского университета
В монографии, впервые вводящей в научный оборот мате-
риалы переписных книг XVII в. Северо-Запада России, обобще-
ны количественные и качественные показатели феодального зем-
левладения в одном из самых больших регионов Русского госу-
дарства. Прослежены различные структурные линии развития
форм землевладения, выявлены его основные тенденции, имевшие,,
по-видимому, общерусский характер.
Книга рассчитана на историков и всех, интересующихся оте-
чественной историей.
Рецензенты: д-р ист. наук
ун-т), канд. ист. наук В. Ф. Андреев
Р. Г. Скрынников (Ленингр.
(ЛОНИ АН СССР).
0505010000—070
076(02)—86
13—86
© Издательство
Ленинградского
университета,
1986 г.
ВВЕДЕНИЕ
К. Маркс и Ф. Энгельс, характеризуя феодальную форма-
цию, неоднократно отмечали, что в ее природе «главную роль
играет землевладение», а земельная собственность является
«подлинной основой средневекового, феодального общества»)
Именно поэтому исследование проблем землевладения стало
одной из ключевых задач изучения феодализма вообще. В тру-
дах видных советских историков были решены многие карди-
нальные вопросы истории русского феодального землевладения,
в динамике изучена его структура, вскрыты диалектические ме-
ханизмы развития как отдельных форм, так и всего землевладе-
ния в целом.1 2
Крупное вотчинное землевладение Новгородской земли XII—
XV вв. стало предметом обстоятельного исследования В. Л. Яни-
на,3 выполненного на основе сопоставления актов, берестяных
грамот и других источников указанного времени с материалами
писцовых книг, и существенно — на концептуальном уровне —
обогатило представления о землевладении периода раннего
феодализма. Многие моменты, связанные с анализом правовых
отношений по поводу земельной собственности в феодальную
эпоху, освещены в работах А. Л. Шапиро, А. Г. Манькова,
Ю. Г. Алексеева 4 и других авторов.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 412; т. 6, с. 258.
2 Веселовский С. Б. 1) Феодальное землевладение в Северо-Вос-
точной Руси, т. I. М., 1947; 2) Исследования по истории класса служилых
землевладельцев. М., 1969; 3) Сошное письмо, т. I—II. М., 1915—1917;
Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. М., 1954; Черепнин Л. В. 1) Ос-
новные этапы развития феодальной собственности на Руси (до XVII в.).—
Вопросы истории, 1953, № 4; 2) Образование Русского централизованного
государства в XIV—XV вв. М., 1960; 3 и м и н А. А. 1) Из истории помест-
ного землевладения на Руси. — Вопросы истории, 1959, № 1; 2) Земельная
политика в годы опричнины (1565—1572). — Вопросы истории, 1962, № 12;
3) Крупная феодальная вотчина. М., 1977.
3 Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина. М., 1981.
4 Ш а п и р о А. Л. О природе феодальной собственности на землю. —
Вопросы истории, 1969, № 12; Маньков А. Г. Уложение 1649 г. — кодекс
феодального права России. Л., 1980; Алексеев Ю. Г. Псковская Судная
грамота и ее время. Л., 1980.
3
Активно изучаются и проблемы землевладения зрелого фео-
дализма, в том числе в рамках XVII столетия, открывшего, по
определению В. И. Ленина, «новый период» русской истории.3 * 5
Основные черты эволюции феодальной земельной собственности
в России XVII — начала XIX в. рассмотрел А. А. Преображен-
ский.6 Отметив многообразные перемены, количественный рост
и распространение феодальной земельной собственности на но-
вые территории, он подчеркнул, что постепенное слияние по-
местной и вотчинной форм, расширение владельческих прав
феодалов и превращение земельных богатств в наследственное
и отчуждаемое имущество способствовали общей мобилизации
и поляризации в сфере землевладения.
Итоги изучения феодальной собственности на землю в Рус-
ском государстве XV—XVII вв. подвел А. М. Сахаров в обоб-
щающей статье, содержащей наиболее полный анализ иссле-
дования в советской исторической науке вопросов эволюции
феодальной собственности на землю. Касаясь этих проблем,
А. М. Сахаров отметил, что в области светского землевладения
в XVI—XVII вв. «со стороны поместья, и со стороны вотчины
дело шло к слиянию их в централизованную, возглавляемую
государством, упрощенную по сравнению с временами феодаль-
ной раздробленности структуру феодального землевладения».
Главными следствиями развития церковного землевладения это-
го периода явилось сужение его автономии, сокращение его
роста (однако не прекратившегося полностью), вовлечение в
систему обеспечения государственных потребностей.7
Наряду с общими проблемами феодального землевладения
плодотворно исследуются и его отдельные крупные формы. Так,
активно, порой в обстановке острой полемики, протекает изу-
чение черносошного землевладения. Значительным вкладом в
исследование конкретной истории черносошного землевладения
на Русском Севере в XVI—XVII вв. явились работы А. И. Ко-
панева,8 опирающиеся на самые разнообразные источники —
законодательные акты, землевладельческие и хозяйственные до-
кументы, писцовые и переписные книги и др. Автор осветил
многие вопросы землевладения, хозяйства и социальных отно-
шений в северной деревне, показал развитие законодательства
о черных землях, его действие и преломления в реальной жизни,
объем владельческих прав крестьян на землю, процесс захвата
3 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с 153—154.
6 Преображенский А. А. Об эволюции феодальной земельной соб-
ственности в России XVII — начала XIX в. — Вопросы истории, 1977, № 5,
с. 46—62.
7 Сахаров А. М. Феодальная собственность на землю в Российском
государстве XVI—XVII вв. — В кн.: Проблемы развития феодальной соб-
ственности на землю. М., 1979, с. 55—108.
8Копанев А. И. 1) Крестьянство Русского Севера в XVI в. Л.,
1978; 2) Крестьяне Русского Севера в XVII в. Л., 1984.
4
черносошных земель феодалами (главным образом монастыря-
ми) п борьбу крестьянских общин с этой экспансией.
Определенные результаты в изучении дворцового землевла-
дения и хозяйства были достигнуты еще в русской дореволюци-
онной историографии.9 В советский период заметные успехи
в изучении этой значительной категории феодального землевла-
дения были достигнуты уже в 30-х годах. А. И. Заозерский, опи-
раясь на материалы Тайного приказа, основательно изучил ту
часть дворцовых вотчин, которая находилась в ведении указан-
ного учреждения. Большое количество интересных данных о
дворцовом землевладении содержит и работа Ю. В. Готье о
Замосковном крае, не утратившая своего значения по сей день.10 11
Итоги разработки этой проблематики в послевоенный пе-
риод обобщила в своей монографии Е. И. Индова. Осветив
ряд важных моментов истории дворцовых земель в рамках
XVIII в., она сделала важные выводы об увеличении фонда
дворцовых владений на всем протяжении их истории, а также
о том, что первые 40 лет XVIII в. явились временем расцвета
дворцового хозяйства.11 Последний тезис побуждает внима-
тельнее исследовать период, предшествующий этому расцвету,
так как основания для него возникли, видимо, в рамках
XVII в., а роль в этом процессе обширных новгородских двор-
цовых волостей не могла быть незаметной.
Целенаправленно изучается церковное и прежде всего мо-
настырское землевладение. Вслед за исследованием крупней-
ших монастырских вотчин 12 появились монографические обоб-
щения по данной проблеме. А. Н. Сахаровым основательно ис-
следовано патриаршее землевладение и хозяйство в рамках
XVII в. И. А. Булыгиным в монографическом очерке о церков-
ном землевладении выяснен его удельный вес в общей струк-
туре феодальной собственности, распределение по различным
районам Российского государства, а также сделан ряд важных
выводов по общим проблемам экономического и социального
развития России в конце XVII — начале XVIII в. — о церков-
9Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатери-
ны 11, т. I—II. СПб., 1901.
10 Заозерский А. И. Царская вотчина в XVII в. М., 1937; Го-
тье Ю. В. Замосковный край в XVII веке. М., 1937.
11 Индова Е. И. Дворцовое хозяйство России: Первая половина
XVHI века. М., 1964, с. 18—28, 315 и др.
12 См. напр.: Шепетов К. Н. Сельское хозяйство в вотчинах Иоси-
фо-Волоколамского монастыря в конце XVI в. — Исторические записки,
т. 18. М., 1946; Прокофьева Л. С. Вотчинное хозяйство в XVII в. М.;
Л., 1959; Тихомиров М. Н. Монастырь-вотчинник XVI в. — В кн.: Рос-
сийское государство XVI—XVII вв. М., 1983; Ивина Л. И. Крупная вот-
чина Северо-Восточной Руси конца XIV—первой половины XVI в. Л., 1978,
и др.
5
ной реформе Петра I, феодальной ренте, развитии аренды, де-
мографической эволюции России и т. п.13
Монастырское землевладение и хозяйство центра страны
глубоко изучено Н. А. Горской.14 Ею детально проанализиро-
ваны все основные части, элементы инфраструктуры монастыр-
ских хозяйств — уровень земельной обеспеченности крестьян,
надельное и вненадельное землепользование, рента во всех ее
формах, включая государственные платежи. Причем развитие
всех этих элементов не только прослежено в сложной динамике,
но и соотнесено с магистральными линиями социально-эконо-
мического развития государства.
Немаловажное место в советской историографии занимают
исследования (в основном на материалах уникальных вотчин-
ных архивов высших сановников) крупного вотчинного земле-
владения.15 Однако на фоне детальных исследований и выпол-
ненных на их основе широких обобщений развития черносош-
ного, дворцового, церковного (в первую очередь монастырского)
землевладения к концу 60-х годов XX в. обозначилось заметное
отставание в исследовании поместного и мелкого вотчинного
землевладения XVII в. В 70-е годы исследование поместного и
вотчинного землевладения в рамках XVI в. было поднято на
новый уровень.16
Изучение с такой же скрупулезностью поместного и вотчин-
ного землевладения XVII в. остается важной задачей советской
историографии. Одной из целей предлагаемой монографии яв-
ляется попытка помочь ее решению на материалах новгородско-
го региона, а общей задачей — исследование всех категорий
феодального землевладения новгородских земель в XVII сто-
13 Сахаров А. Н. Русская деревня XVII в. М., 1966; Булыгин И. А.
Монастырские крестьяне России в первой четверти XVIII века. М., 1977.
14 Г о р с к а я Н. А. Монастырские крестьяне центральной России в
XVII в.: О сущности и формах феодально-крепостнических отношений. М.,
1977.
15 Новосельский А. А. Вотчинник и его хозяйство в XVII в. М.;
Л., 1929; Гейман В. Г. О хозяйстве боярина Б. И. Морозова. — В кн.:
Хозяйство крупного феодала-крепостника XVII в., ч. 1. Л., 1933; Заозер-
с к а я Е. И. Из истории феодальной вотчины и положения крестьян в пер-
вой половине XVII в. — В кн.: Материалы по истории сельского хозяйства
и крестьянства СССР, т. IV. М., 1960; Петрикеев Д. И. Крупное кре-
стьянское хозяйство XVII в. Л., 1967, и др.
16 Аграрная история Северо-Запада России: Вторая половина XV —
начало XVI в. Л., 1971 (далее — Аграрная история, I); Аграрная исто-
рия Северо-Запада России: Новгородские пятины. Л., 1974 (далее — Аграр-
ная история, II); Аграрная история Северо-Запада России XVI в.: Се-
вер. Псков. Общие итоги развития Северо-Запада. Л., 1978; Абрамо-
вич Г. В. Поместная система и поместное хозяйство в России в последней
четверти XV и в XVI в.: Автореф. докт. дис. Л., 1975; Кобрин В. Б.
Землевладение светских феодалов и социально-политический строй России
XV—XVI вв.: Автореф. докт. дис. Л., 1983; Скрынников Р. Г. 1) На-
чало опричнины. Л., 1966; 2) Опричный террор. Л., 1970; 3) Россия после
опричнины. Л., 1975.
6
летии по материалам кадастровых переписей этого времени.
Мы попытались выявить его порайонную и общую структуру,
степень ее преемственности от XVI в., изучить соотношение
форм феодального землевладения и динамику этих процессов,
проследить эволюцию корпорации новгородских землевладель-
цев,17 особенности ее формирования в различные периоды, а
также на основе полученных данных выявить общие и особен-
ные (в общерусском контексте) черты землевладения новгород-
ского края, определить природу и влияние некоторых общего-
сударственных факторов развития феодального землевладения
в XVII столетии — законодательной практики, податной систе-
мы, взаимодействия церкви и государства и т. п.
Авторы приносят сердечную благодарность за постоянную
помощь, ценные советы и замечания А. Л. Шапиро, выражают
искреннюю признательность товарищам, неоднократно участво-
вавшим в обсуждении отдельных частей этой работы — Г. В. Аб-
рамовичу, А. И. Копаневу, Н. Н. Масленниковой, 3. А. Тимо-
шенковой, благодарят за помощь сотрудников Центрального го-
сударственного архива древних актов, архива Ленинградского
отделения Института истории СССР Академии наук СССР.
17 Новгородская дворянская корпорация принадлежала к числу самых
крупных. В 1631 г., например, она насчитывала около 1600 человек и, на-
много превосходя московскую, уступала только рязанской (Яковлев А,
Приказ сбора ратных людей. М., 1917, с. 79).
7
ГЛАВА I
ОСНОВНЫЕ* источники для ИЗУЧЕНИЯ
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ НОВГОРОДСКОГО РЕГИОНА В XVII в.
Наше исследование базируется в основном на материалах
общерусских переписей и писцовых описаний XVII столетия по
новгородским пятинам и Заонежским погостам, традиционно
тяготевшим к Обонежью. При этом активно использовались воз-
можности их горизонтальной и вертикальной сопоставимости,
если источниковая база разрабатываемой темы, в данном слу-
чае истории русского землевладения в XVII в., обеспечивала
получение сопоставимых показателей анализируемых процес-
сов в географическом и хронологическом разрезах. С этой целью
в качестве опорных источников исследования выбраны пере-
писные книги 40-х и 70-х годов XVII в. К ним примыкают пис-
цовые книги по новгородским дворцовым землям, описание кото-
рых в 1670-х годах производилось отдельно от поместно-вот-
чинных и монастырских земель, фрагментарные писцовые и до-
зорные описания первой трети XVII в., верстальные и разборные
десятый этого времени, материалы дозорных, писцовых книг
60—80-х и документации приказных дел 90-х годов XVII в.
Влияние феодального государства на развитие землевладе-
ния в изучаемый период прослежено по законодательным актам,
а также по различным указам, грамотам и прочим документам
делопроизводства центральных и местных учреждений.
Степень сопоставимости переписных и писцовых книг, а
также их репрезентативности определялась прежде всего тем,
насколько полно охвачена описаниями 1640-х и 1670-х годов
изучаемая территория и, соответственно, существовавшая в гра-
ницах региона структура землевладения, а также насколько
полным был учет дворов и численности зависимого населения,
т. е. основных показателей, необходимых для решения постав-
ленной задачи.
Для выяснения этих вопросов рассмотрим характер и пол-
ноту переписей XVII в. по пятинам и региону в целом.
Перепись Бежецкой пятины проводилась в 1646 и 1647 гг.
Переписчиком этой пятины являлся стольник Н. А. Зузин.
8
Обычно Поместный приказ, направляя переписчика в район пе-
реписи, придавал в помощь ему одного из подьячих местных
приказных учреждений (не считая, естественно, рядовых ис-
полнителей). Стольник Зузин с направленным к нему нов-
городским подьячим общего языка не нашел и на первом же
листе книги поспешил сообщить:
«...я, стольник Микита Зузин, не веря подьячему Ивану Окатову, писал
один для подлинного ведома всю Бежецкую пятину...»1
Книга дошла до нас в подлиннике с полистной (в разбивку)
скрепой: «К сим переписным книгам Никита Алексеевич Зузин
руку приложил». Состояние текста в целом хорошее. Объем
книги 320 листов с оборотами.
Перепись охватила 56 погостов Бежецкой пятины. Терри-
тория остальных десяти погостов в это время еще находилась
в запустении. В книге представлены описания отдельно помест-
ных, вотчинных, дворцовых и монастырских владений в рамках
традиционного разделения пятины на Тверскую и Белозерскую
половины.
Свой подход к учету населения в переписанных владениях
писец кратко сформулировал так:
«...что за кем крестьянских и бобыльских, и задворных людей дворов,
и что в тех дворах людей, крестьян и бобылей, и братьи, и племянников, и
захребетников по имяном, и то писано в сех книгах подлинно».1 2
Но при составлении книги фиксация зависимого населения
производилась даже в более полном объеме. Во-первых, регист-
рировались сыновья, внуки и правнуки всех обозначенных пис-
цом представителей мужского населения дворов. Во-вторых, в
книгах мы находим более широкий круг родственников и свой-
ственников в пределах дворов, чем тот, представления о кото-
ром могут сложиться из знакомства с преамбулой книги.
В-третьих, и это самое важное для понимания степени полноты
учета зависимого населения переписными книгами сороковых
годов XVII в., недоросли (дети до 15 лет) фиксировались с
указанием возраста.
Переписью Водской пятины, проходившей в 1646 г., руково-
дил стольник князь Григорий Данилович Долгорукий. Его по-
мощником был подьячий Иван Раковской. Переписная книга
сохранилась в списке XVII в., на правых полях листов кото-
рого имеется припись: «Диак Иван Владычкин».3 Несколько
начальных листов книги утрачены. Всего в ней 446 листов с
оборотами. Книга включает четыре отдельные переписи: Ла-
доги, дворцовых волостей, монастырских и поместно-вотчинных
владений. Все они, кроме описания Ладоги, имеют помимо ос-
новного текста преамбулы с кратким перечнем переписчиков,
1 Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА),
ф. 1209, кн. 8560, л. 1.
2 Там же, л. 1об.
3 Там же, кн. 984.
9
объекта и задач переписи. Причем каждая книга снабжена об-
щим итогом. В книге представлены 4 дворцовые волости, 4 «го-
сударевых дворцовых» рядка и 22 погоста. Одна дворцовая
волость (Силосарская) и пять погостов-округов ко времени
переписи все еще не вышли из запустения конца XVI — нача-
ла XVII в.
Учет зависимого населения в Водской пятине в 1646 г. велся
примерно на том же уровне, что и в Бежецкой. Вот характер-
ный формуляр переписи отдельной волостки:
«За Федором да за Иваном Дмитриевыми детьми Зеленина в вотчине
село Воронине на реке на Луге, а в нем дв. (двор. — В. В., А. Д.) их
вотчинников. Да людцких дворов: дв. человек Алешка Семенов, у него дети
Михалко, Родка, Васка; дв. человек Дорошка Обрамов, у него дети Пет-
рушка, Сенка. Кабальные. Да крестьян: дв. крестьянин Нефедко Васильев,
у него братья Прошка пяти лет да Мишка четырех лет, у Нефедка ж дети
Наумко трех лет, Гришка году. Дв. бобыль Костка Федоров, у него зять
Ивашко Андреев. Дв. бобыль Потапко Михайлов, у него сын Нефедка.
И всего в селе Воронине: двор их вотчинников; два двора людцких —
детей у них пять человек; двор крестьянской — детей у него два человека,
братьи у него два ж человека; два двора бобыльских, а людей в них два
ж человека. И всего шестнатцать человек».4
Как видим, перепись крестьян, бобылей и задворных хо-
лопов во владениях водских феодалов в середине XVII сто-
летия производилась в полном объеме тех требований, кото-
рые в то время она предполагала, и даже сверх того, писцы
фиксировали зависимое население с регистрацией возраста не-
дорослей.
Переписная книга по Деревской пятине 40-х годов XVII в.
имеется в списке того же столетия. В этой копии не хватает
13 начальных листов, что видно из сохранившейся оригиналь-
ной (буквенной) пагинации — первый лист в современной ну-
мерации соответствует прежнему 14-му. На первых шести лис-
тах размещается фрагмент оглавления книги, а текст самого
описания пятины начинается с седьмого листа, вверху которого
имеется надпись: «Деревския пятины Жихоревы половины
Ряпчикова».5 Обычной преамбулы, раскрывающей исследовате-
лю содержание задач переписи и имена писцов, в данном слу-
чае не было. Но задачи, стоящие перед переписчиками этого
района Новгородчины, в целом оставались теми же, что и у
составителей переписей по другим пятинам. Автор описания
Деревской земли стал известен из текста дозорной книги
1669 г. дозора Семена Гордеевича Маврина.6 Им оказался
Степан Моисеевич Глебов, который переписывал население
Деревской пятины в 1648 г.
В этой переписной книге 456 листов с оборотами. По лис-
там в разбивку идет припись: «Диак Иван Хрипков руку при-
4 Там же, л. 203—204.
5 Там же, кн. 983.
* Там же, кн. 988, л. 2—2а.
10
дожил». В книге представлено описание поместных, вотчинных
и монастырских владений в 53 погостах обеих половин пятины,
а также дворцового с. Валдай с присельем и девяти рядков,
переписанных отдельно и помещенных В конце книги под руб-
рикой:
«В Деревской пятине государевы царевы и великого князя Алексея
Михайловича всеа Русии дворцовые села и деревни, и рядки».7
Фиксация зависимого населения феодалов «розных чинов»
запечатлена в этой книге в отличие от предыдущих, иначе:
она не раскрывает возраст недорослей.
Перепись Обонежской пятины и Заонежских погостов про-
ходила в 1646 и 1647 г. под руководством дьяков Ивана Про-
хоровича Писемского и сменившего его Лариона Григорьевича
Сумина, у которых помощником был подьячий Яков Еуфимьев.
И. П. Писемский, переписав в 1646 г. восточные, северные и
западные Заонежские погосты, а также небольшой куст тяго-
тевших к Волхову и Сяси приладожских погостов Обонежской
пятины, по неизвестным причинам прекратил описание. В сле-
дующем, 1647 г. южные Заонежские погосты и основной
массив земель Обонежской пятины переписывал уже
Л. Г. Сумин.
Использованная нами в работе переписная книга Обонеж-
ской пятины представляет собой подлинник, скрепленный сос-
тавителем: «Ларион Сумин руку приложил». Она снабжена
преамбулой, оглавлением и общим итогом. Объем книги —
511 листов с оборотами. Основное содержание этого источника
составляет текст переписи Л. Г.Сумина, к которому примыкает
перепись И. П. Писемского семи приладожских погостов пя-
тины: Городищского Волховского, Михайловского Волховского,
Воскресенского Сясского, Воскресенского Масельского, Рожде-
ственского Сясского и Богоявленского Сясского, а также пяти
«государевых дворцовых» рядков, расположенных в пределах
территории Богоявленского погоста.8
Переписная книга по Заонежским погостам сохранилась в
списке с приписью дьяка Ивана Хрипкова. В ней не хватает
несколько первых листов. После фрагмента оглавления книги,,
на восьмом листе, имеется преамбула, а с девятого листа на-
чинается собственно текст переписи И. П. Писемского, охватив-
шей 12 погостов от р. Водлы с востока и до р. Свири с запада
от оз. Онежского.9 Далее, после небольшой преамбулы, поме-
щен текст переписи Л. Г. Сумина, содержащий описание пяти
погостов, опоясывающих «Онего озеро» с юга: Никольского
Андомского, Покровского Вытегорского, Рождественского Ме-
горского, Никольского Оштинского и Виницкого на Ояти.
7 Там же, л. 416.
8 Там же, кн. 309, л. 1—459 об., 470—507об.
J Там же, кн. 980, л. 1—375.
11
На следующих сорока листах следует перепись «пустых дере-
вень и дворов крестьянских бобыльских, которые запустели в
розных годах и от чего запустели».10 11 Тексты описаний обоих
переписчиков снабжены общими итогами. Всего в книге 577
листов с оборотами.
Переписные книги 40-х годов по Обонежью и Заонежью со-
держат описание соответственно 62 и 17 погостов, в которых
представлены поместно-вотчинные, монастырские, дворцовые и
черносошные земли. Учет зависимого населения производился
в этом районе Новгородчины в полном объеме, но без фиксации
возраста недорослей, как и в Деревской пятине.
Шелонская пятина в середине XVII в. переписывалась в три
этапа: в 1646, 1647 и 1648 гг. Переписчиком шелонских земель
тогда был известный нам по Деревской пятине Степан Моисее-
вич Глебов. Помогал ему подьячий Иван Олухов. Описание
Залесской и Зарусской половин, входивших в Новгородский
уезд, производилось в 1646 г., а в 1647 и 1648 г. переписыва-
лись дворцовая Сомерская волость и Старорусский уезд.
Книга переписи Новгородского уезда Шелонской пятины
дошла до нас в подлиннике с полистными пометами автора:
«К книгам переписным своего письма Степан Глебов руку при-
ложил».11 Первые 50 листов занимает оглавление. Объем книги
составляет 690 листов с оборотами. Переписью 1646 г. в Ше-
лонской пятине, в границах Новгородского уезда, было охвачено
48 «живущих» погостов и 3 рядка. Остальные 5 погостов нахо-
дились «в пусте». Переписная книга содержит описание фео-
дальных владений на поместно-вотчинных, монастырских и двор-
цовых землях пятины.
Переписная книга Старой Русы, одиннадцати погостов ее
уезда (двенадцатый — Лосской погост — был заселен после
переписи С. М. Глебова) и Сомерской волости сохранилась в
списке «за приписью» дьяка Ивана Владычкина.12 Книга снаб-
жена преамбулами, предваряющими описание уезда и волости,
и итогами, всего в ней 314 листов с оборотами. Для этого ис-
точника характерен полный охват всех существовавших в этом
районе категорий землевладения: дворцового, монастырского,
поместного и вотчинного.
Подход переписчиков к регистрации зависимого населения в
волостках шелонских землевладельцев хорошо виден из текста
описания. Приведем пример переписи С. М. Глебова:
«За Богданом Захарьевым сыном Елагиным жеребей селца Нестомицы
на реке на Луге, а в селце двор ево помещиков. Да за двором: дв. ста-
ринной человек Ивашка Обросимов с зятем с Ларкою Карповым; дв. ста-
ринной человек Ларка Сидоров, а в скаске тот Ларка и двор ево прописан;
дв. старинной человек Пахомка Степанов з детьми с Карнушкою да с
10 Там же, л. 375об. — 537, 537—577об.
11 Там же, кн. 310.
12 Там же, кн. 987.
12
Левкою, да с Наумком, да с Павелком, а в скаске тот Пахомка з детьми и
двор ево прописан; дв. старинной человек Ивашко Потапьев, а тот Ивашко
и двор ево в скаске прописан. Дв. крестьянин Петрушка Васильев з деть-
ми с Савкою да с Сидорком. За ним же деревня Романшина, а в ней: дв.
крестьянин Микитка Потапов с шурином с Ивашком Семеновым, в том
же дворе подсоседник Ивашко Филипов. Дв. пуст беглова крестьянина
Андрюшки да Олешки Васильевых детей. Збежали во 152-м году. И всего
за ним: двор люцкой, а в нем два человека, да три двора люцких же про-
писных, а людей в них семь человек, да два двора крестьянских, а людей
в них семь человек, да один двор бобыльской, а в них людей три человека».13
Из приведенного формуляра ясно выступают приемы пере-
писи населения, характерные для ряда переписчиков новгород-
ских пятин в 40-х годах XVII столетия: в книгах регистрирова-
лось все мужское население крестьянских, бобыльских и хо-
лопьих дворов, но возраст недорослей не указывался.
Также проводили перепись писцы Деревской, Обонежской
(с Заонежскими погостами) и Шелонской пятин. Иначе отнес-
лись к составлению текстов книг переписчики Бежецкой и Вод-
ской пятин Н. А. Зузин и Г. Д. Долгорукий, которые, фиксируя
в описаниях каждой волостки мужское население крестьянских,
бобыльских и холопьих дворов, указывали и возраст недорос-
лей— от одной или нескольких недель до 15 лет.
Выявленный на примере новгородского региона неоднознач-
ный подход составителей переписных книг 40-х годов XVII в.
к учету зависимого населения в феодальных владениях (одни
указывали возраст недорослей, другие — нет) характерен и для
переписей других районов России. Это обстоятельство порож-
дает недоверие к данным источникам относительно полноты
отражения ими реальных для того времени состава и числен-
ности учтенных переписью дворов. Возникает сомнение в том,
что в подобных случаях переписывалось только взрослое муж-
ское население дворов, а недоросли в описание не попадали.
Мнения исследователей здесь расходятся.
В пользу вывода о полном учете переписью 40-х годов
XVII в. мужского населения в крестьянских, бобыльских и хо-
лопьих дворах, независимо от того, имеется ли в переписных
книгах фиксация возраста недорослей или таковой нет, гово-
рит сравнение показателей средней населенности крестьянских
дворов по материалам книг новгородских пятин (табл. 1).
Показатели средней населенности крестьянских дворов под-
тверждают независимость полноты учета переписью 1640-х го-
дов от фиксации в книгах возраста крестьянских недорослей.
Более того, населенность крестьянских дворов, например, в
Бежецкой пятине, где писцы переписывали зависимое населе-
ние, указывая возраст детей, не достигших 15 лет, заметно
уступала населенности дворов в Деревской пятине, где населе-
ние крестьянских и прочих дворов учитывалось без какого-либо
внимания к возрасту недорослей.
13 Там же, кн. 310, л. 403 — 404об.
13
Таблица 1. Средняя населенность крестьянских дворов
в новгородских пятинах по переписным книгам 40-х годов XVII в.
Пятины Характеристика книг Крестьянские дворы В среднем на двор людей м. п.
подлинник (список) фиксация возраста недорослей число дво- ров людей м. п.
Бежецкая подлинник есть 1900 5081 2,7
Водская подлинник есть 1119 3528 3,2
Деревская список нет 1784 6210 3,5
Обонежская* подлинник нет 2045 5202 2,5
Шел опекая* подлинник нет 4546 14614 3,2
* По Заонежским погостам и Старорусскому уезду книги представлены
в списках.
Природа существенного расхождения показателей населен-
ности дворов кроется в другом: в неодинаковом уровне проти-
водействия населения разных районов податному гнету фео-
дального государства. В одних районах процесс искусственного
увеличения состава дворов, прежде всего тяглых, через сверты-
вание семейных разделов проявился уже в значительной мере,
а в других — он только начинался.14
Не имеет значения, в данном случае, и другое обстоятель-
ство — с каким экземпляром переписной книги имеет дело
исследователь: с подлинником или копией. На полноте инфор-
мации источника о составе и численности зависимого населе-
ния это не отражается, если, конечно, составители списка не
руководствовались при копировании какими-то узкими зада-
чами.
Сам же факт появления регистрации возраста недорослей,
хотя и не повсеместно, именно в переписи 1646—1648 гг. весьма
примечателен. А порожден он дальнейшим развитием закрепо-
стительных мер конца XVI — начала XVII в. Указ 24 ноября
1597 г. положил начало становления системы сыска беглых.
Новые задачи требовали и нового подхода к учету зависимого
населения. И уже в ходе писцовых описаний 1620-х годов фик-
сировалось все мужское и зависимое население «з братьями,
з детьми и с племянники, и с приимыши, и з захребетники», а
не только главы семей, как это было в XVI в. Об этом свиде-
тельствуют и средние показатели населенности дворов. Так,
в 1626—1628 гг. на один крестьянский двор, например в Бе-
жецкой и Шелонской пятинах, приходилось по 2,1 человека
м. п.,15 что вдвое превышает показатели «людности» дворов
14 Воробьев В. М., Дегтярев А. Я. Основные черты сельского
расселения на Северо-Западе Руси в XVI—XVII веках. — История СССР,
1980, № 5, с. 175—180.
15 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 306, 800.
14
этих районов в XVI в.16 Следующим звеном в организации
сыска беглых должна была стать перепись 1646 г.
Указ от 19 ноября 1646 г. предписывал переписать на по-
садах посадских людей, а в дворцовых, монастырских и поме-
стно-вотчинных землях—крестьян и бобылей, «и их детей, и
братью, и племянников по имяном с отцы и с прозвищи». По-
добная полнота учета обосновывалась предстоящим использо-
ванием переписных книг в качестве бессрочного основания
крепостной зависимости зафиксированного в них населения:
«...а как крестьян и бобылей и дворы их перепишут, и по тем перепи-
сным книгам крестьяне и бобыли, и их дети, и братья, и племянники будут
крепки и без урочных лет...»
Завершается Указ требованием проведения следующей про-
цедуры: перед началом переписных работ «сесь государев
указ вычитать и не по один день дворянам (применительно к
поместно-вотчинным землям. — В. В., А, Д.), и приказщикам,
и старостам, и целовальникам...» и тем самым обеспечить не-
обходимую полноту сказок о зависимом населении владений.17
В указе 1646 г. и составленном на его основе писцовом на-
казе четко проявляется стремление переписать население дво-
ров не только в полном объеме (чего не было в писцовых
описаниях), но и с наиболее широкой и точной регистрацией
крестьян и бобылей мужского пола: «по имяном с отцы и с
прозвищи». Такой подход к учету зависимого населения неиз-
бежно повышал информативную ценность переписных книг по
многим параметрам. Но прежде всего возрастала их значи-
мость в качестве своеобразного общерусского «свода» докумен-
тальных «крепостей» на переписанное население.
Приказной администрации да и самим феодалам были хо-
рошо известны ситуации, когда поимка беглого крестьянина
или холопа еще не означала окончание сыска. Вступала в силу
следующая его фаза — владельцу необходимо было доказать
свои права на пойманного беглеца. Подобные ситуации пред-
ставляли собой довольно сложную процедуру, которая при всей
трудности применительно к холопам проходила все-таки на-
много проще, чем сыск по беглым крестьянам, если, конечно,
холоповладелец мог предьявить какую-либо крепость на своего
человека. Многовековая практика судебных разбирательств
по холопьим делам выработала апробированную шкалу при-
мет (рост, цвет глаз и волос, физические изъяны и, самое
главное, возраст холопа), в обязательном порядке оседавших
в текстах купчих, данных, полоняничных выписей и прочих
крепостей. Обладая таким набором примет, не очень сложно
было разобраться в степени обоснованности претензий истца.
В процедуре сыска беглого крестьянина имелось намного боль-
16 Аграрная история, II, с. 184—187, 111—114.
17 Акты Археографической экспедиции (ААЭ), т. IV, СПб., 1836, № 14.
ше трудностей. Во-первых, крестьянство по численности в не-
сколько раз превосходило холопство, во-вторых, степень за-
висимости крестьян от конкретных землевладельцев в это
время еще весьма заметно отличалась от холопьей. Фиксация
крестьянства и бобыльства до появления переписных книг в
полном объеме не производилась, и лишь с их появлением
начинает возрастать внимание писцов к основным личностным
характеристикам крестьянина (имя, отчество — «с отцы», «проз-
вищи», заменявшее тогда крестьянскую фамилию, и воз-
раст).
В 1646 г. правительство предпринимает ряд решительных
мер по ликвидации основных, как ему казалось, причин острых
разногласий по вопросам душевладения. Указ упразднил «уроч-
ные лета», и сыск беглых стал бессрочным. Одновременно нача-
лась перепись подавляющего большинства категорий зависи-
мого населения, материалы которой (переписные книги) были
объявлены юридическим основанием потомственной крепости
переписанного населения.
Далеко не безучастно относились к составу и качеству инфор-
мации текстов переписных книг и сами феодалы, поставлявшие
переписчикам сказки о населении поместий и вотчин. Из цар-
ского указа о задачах и последствиях предстоящей переписи,
который зачитывался на местах «не по один день», они уяснили,
что наконец добились столь желанной большинству из них от-
мены «урочных лет» и превращения переписных книг в офи-
циальные сборники крепостей на крестьян и бобылей. Со своей
стороны, феодалы устремились сделать эти крепости если не
совсем похожими на холопьи, то уж во всяком случае более
надежными по набору личностных характеристик каждого из
крестьян и бобылей, что помогло бы в дальнейшем доказывать
права на беглых. Значительный опыт холоповладения указы-
вал феодалам на важность регистрации в сказках и переписных
книгах возраста — одной из главных примет человека.
Как видно из развития переписного дела в России в XVII—
XVIII вв., фиксация возраста зависимого населения (вначале
только недорослей, а позже всех без исключения) постепенно
становилась важнейшей операцией переписи. Но инициатива
землевладельцев по включению в описания возраста крестьян,
бобылей и холопов (на последних не всегда имелись специаль-
ные холопьи крепости) в ходе первой русской переписи населе-
ния 1646—1648 гг. еще не стала официальной нормой. Поэтому
одни переписчики, будучи сами землевладельцами, вникали в
суть новаций своих собратьев и вносили в книги возраст на-
селения (пока только недорослей), а другие обходились без
этой операции. Здесь следует также учесть ряд технических
факторов, объективно сдерживавших расширение формуляров
переписных книг: время переписи, затраты труда и материалов.
Однако реалии дальнейшего развития крепостного строя на-
16
стойчиво диктовали необходимость в совершенствовании учета
зависимого населения, что подтверждают книги второй обще-
русской переписи, последовавшей через три десятилетия.
Новая перепись была задумана как весьма динамичное по
тем временам дело. Указ о ней от 26 января 1678 г. предпи-
сывал приступить к работе немедленно и подать готовые —
«в отделке» — книги в Поместный приказ к 1 апреля.18 Тре-
бование произвести перепись в феврале—марте определялось,
видимо, следующими соображениями. Во-первых, в указанные
месяцы имелась реальная возможность добраться на санях по
зимним дорогам до самых труднодоступных мест. Во-вторых,
для зимней поры характерен низкий уровень подвижности
населения, что имело важное значение для проверки на местах
правдивости сказок феодалов о численности и составе населе-
ния владений.
Объектами переписи были посады, монастырские и поме-
стно-вотчинные земли.19 Задачи по учету зависимого населения,
сформулированные январским 1678 г. указом, содержали ряд
новых характерных установок, свидетельствующих о возрос-
шей потребности феодального государства в переписи с более
подробной фиксацией населения. Например, было предписано
регистрировать зависимых людей не только «по имяном с
отцы и с прозвищи», но и с указанием возраста недорослей:
«скольких лет».20 Таким образом, порожденная крепостниче-
скими устремлениями феодалов инициатива — включать в книги
возраст подданных, поддержанная в ходе первой переписи лишь
некоторыми переписчиками, теперь официально стала (правда,
в урезанном виде) нормой переписного дела, любые отклонения
от которой вызывали недовольство возмущенных землевладель-
цев, как это видно из конкретного материала новгородских пере-
писных книг.
Бежецкая пятина в 1678 г. переписывалась двумя перепис-
чиками. Начал перепись Иван Сергеевич Озеров (вместе с
новгородским подьячим Михаилом Фоминым) и в период с
4 февраля по 5 марта успел переписать только 305 (из 791)
поместно-вотчинных и монастырских волосток.21 Затем через
неделю, 13 марта, его сменил Федосий Титович Беклемишев.
С тем же подьячим они «ездили в Новгороцком уезде в Бежец-
кой пятине в обеих половинах... чего недописал прежней пере-
пищик Иван Озеров... досматривали ... и переписали».22 Чер-
новые материалы переписи Озерова, полученные новым пере-
писчиком, после доработки вошли в состав книги. Перепись в
18 «Список с перепищикова наказу 186-го году» см. в кн.: С е д а-
ш о ь В. Н. Очерки и материалы по истории землевладения Московской
Руси XVII века. М., 1912, с. 207—211.
19 Дворцовые земли были охвачены писцовым описанием в 1676 г.
20 С ед а ш ев В. Н. Очерки и материалы... с. 209.
21 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8563, л. 1—66об.
22 Там же, л. 81—81об.
17
готовом виде Ф. Т. Беклемишев представил в Поместный приказ
только 26 ноября. Таким образом, подача материалов переписи
Бежецкой пятины, вопреки требованию писцового наказа, затя-
нулась почти на полгода. Однако следует иметь в виду, что в
данном случае были довольно сложными обстоятельства пе-
реписных работ. Первый писец, не успев отработать и месяца с
начала переписи, либо тяжело заболел, либо скончался. Во вся-
ком случае он не смог не только передать собранный материал
преемнику, но и скрепить его своей подписью — за него это сде-
лал сын.23
На передачу материалов новому переписчику ушло несколь-
ко дней. Процедура проверки их правдивости на местах (пере-
писная документация охватывала примерно одну четверть
пятины) потребовала около месяца работы. Затем последовала
распутица, также задержавшая переписчиков на несколько
недель. И наконец, необходимо учитывать специфику земле-
владения этого района. Бежецкая пятина вместила наибольшее
число феодальных владений, причем мелких и в значительной
степени мозаичных. Только поместно-вотчинных владений на ее
территории в это время было 622 (в Деревской пятине — 304).
Перечисленные факторы и обусловили столь большой интер-
вал— 10 месяцев — между началом работ и предъявлением го-
товой переписной книги в Поместном приказе. Собственно же
переписные работы в этом обширном по территории (свыше
32 тыс. кв. км) и сложном по характеру землевладения районе
продолжались, исключая 2—3 месяца разного рода непредви-
денных потерь времени, а также 3—4 недели, ушедших на «от-
делку» беловой переписной книги и на обратную дорогу в Мо-
скву, всего около шести месяцев.
Материалы переписи сохранились в списке XVII в. с подлин-
ной переписной книги, скрепленном полистным (в разрядку)
«рукоприкладством»: «Диак Андрей Киреев». Объем копии —
324 листа с оборотами. Состояние текста хорошее. Список
снабжен двумя преамбулами, характеризующими работу каж-
дого переписчика, оглавлениями и писцовыми итогами: по во-
лосткам, погостам, по половинам пятин и по пятине в целом.
Последние девять листов книги занимает поправочная тет-
радь, составленная в Поместном приказе в 1680 г., с постатей-
ной росписью исправлений, недочетов и ошибок, обнаруженных
в беловом тексте переписи.
В переписной книге Бежецкой пятины 1678 г. представлено
население светских и монастырских владений во всех 66 погос-
тах: территория десяти погостов-округов, находившихся в за-
пустении в ходе первой переписи, к этому времени уже была в
большей или меньшей степени заселена (табл. 2). В материа-
лах данной переписной книги отчетливо проявились подходы
двух переписчиков к учету зависимого населения. Один отра-
23 Там же, л. 81об.
13
зил установки первой переписи, другой — понимание необходи-
мости в более полной и детальной характеристике переписыва-
емого населения. Причем для последнего характерно расши-
рительное толкование ряда позиций писцового наказа 1678 г.
И. С. Озеров основное внимание уделял переписи крестьян-
ских и бобыльских дворов, обходя стороной господские и хо-
лопьи дворы. Лишь в конце его переписи имеется «роспись
задворным людям, у кого выпущены на пашню, и которого
погосту, и в которой деревне и на пустоше».24 Задачи переписи,
четко очерченные в писцовом наказе, переписчик сформулиро-
вал по-своему, согласно наказу из Поместного приказа он дол-
жен переписать «крестьян и бобылей, и их братью, и'детей, и
племянников, и сосед, и подсоседников, и захребетников по
имяном с отцы и с прозвищи».25 Ограничившись этими рамка-
ми, присущими переписи 1646 г., И. С. Озеров фиксировал на-
селение без указания возраста недорослей, т. е. игнорируя
соответствующее предписание писцового наказа 1678 г.
Ф. Т. Беклемишев, продолжив перепись пятины, учитывал
население в соответствии с новыми требованиями писцового на-
каза. В преамбуле его переписи сообщается, что они с подь-
ячим М. Фоминым «дворы крестьянские, и бобыльские и во
дворех крестьян и бобылей, и их братью, и сосед, и подсосед-
ников, и захребетников, и недорослей досматривали, и имена
их с отцы и с прозвищи и недорослей с леты переписали».26
К тому же переписчик этой пятины уделял довольно большое
внимание досмотру на местах и фиксации в книге зависимого
населения в господских и холопьих дворах.
Население Водской пятины в 1678 г. переписывалось столь-
ником князем Василием Федоровичем Жировым-Засекиным27
(о подьячем в материалах переписи нет ни слова). Время пе-
реписи пришлось на летние месяцы. Приступив к работе на
месте в июне, писец готовую переписную книгу подал в Поме-
стный приказ 24 сентября,28 т. е. период переписных работ в
этом районе, охватывавшем после Столбовского мира около
25 тыс. кв. км, составил не более трех месяцев.
Материалы данной переписи сохранились в составе под-
линной книги объемом в 202 листа с оборотами. Полистно она
скреплена подписью переписчика: «Василей Жировой-Засекин».
Состояние переписной книги хорошее. В ее структуре четко
видна свойственная писцовому и переписному делу преемствен-
ность в локализации и последовательности описаний традици-
24 Там же, л. 64—66об.
25 Там же, л. 8об.
26 Там же,, л. 81—81об.
27 Там же, кн. 8571.
28 Там же, кн. 8572, л. 566—566об. (Поправочная тетрадь к книге
В. Ф. Жирового-Засекина, в которой имеется указание на сроки водской
переписи, переплетена с переписной книгой Обонежской пятины 1678 г.)
19
онно сложившихся в каждом конкретном районе массивов
земельных владений. Переписная книга состоит из трех от-
дельных описаний: Ладоги, бывших дворцовых волостей (Пи-
дебской, Тесовской), перешедших после первой переписи во
владение Софийского дома и других «старых» земель этого и
прочих монастырей, а также поместно-вотчинных владений.
Каждая из трех переписей снабжена частными и общими ито-
гами. А описание поместно-вотчинных земель, производившееся
по погостам в рамках традиционного деления пятины на По-
лужскую и Карельскую половины, имеет к тому же итоги
по погостам и половинам (как отдельные для поместий и вот-
чин, так и общие для двух категорий светского землевладения).
Кроме того, в переписях населения посада Ладоги и монастыр-
ских вотчин имеет место сравнение итогов описаний 1646 и
1678 гг. с определением прироста числа дворов в этом интер-
вале.
Население владений церковных и светских феодалов Вод-
ской пятины в переписи 1678 г. представлено на территории
25 погостов (табл. 2). В этом районе так же, как и в преды-
дущей пятине, переписывалось население не только крестьян-
ских, бобыльских, но также холопьих и господских дворов.
Характер регистрации мужского населения в ходе переписных
работ наглядно виден из следующего формуляра:
«За Васильем Игнатьевым сыном Муравьевым в деревне Теребонях
дв. крестьянин Ивашко Васильев, у него сын Левка девети лет. У него ж
братья Ивашко да Куземка, да Гришка, да Ротка десяти лет Федоровы
дети. У Ивашка Федорова дети Пентюшка осми лет, Ивашко шести лет.
У Куземки сын Анисимко трех лет. У Гришки сын Васка трех лет. Да в
той же деревни за Петром Ивановым сыном Муравьева дв. Поташка
Сергеев, у него сын Сидорко, дв. Савка Аскентиев. Писано но наезду.
Скаски не подали и крепостей не положили. Написаны во крестьяне (по
результатам оценки их хозяйств и опроса мирских людей. — В. В., А. Д.).
Всего в деревне Теребонях за Васильем да за Петром Муравьевыми три
двора крестьянских. Людей в них тринатцать человек».29
Итак, переписчиком этой пятины соблюдались все основные
требования наказа 1678 г., относившиеся как к содержанию
работы писцов на местах, так и к форме подачи материалов
переписи.
Перепись Деревской пятины (площадь около 36 тыс. кв. км),
которой в 1678 г. руководил стряпчий Василий Денисович
Астафьев, завершилась также в довольно сжатые сроки:
«186-го году генваря в 26 день по указу в. г. ц. и в. к. Федора Алек-
сеевича ... ис поместного приказу послан в Новгороцкой уезд в Деревскую
пятину перепищик Василей Остафьев ... и во 186-м году июля в 8 день он
Василей в помесном приказе книги переписи своей подал».30
То есть с учетом затрат времени на подготовку к переписи,
включая дорогу из Москвы и обратно, а также на составление
29 Там же, кн. 8571, л. бОоб.
30 Там же, кн. 8563, л. 429.
20
белового варианта книги, собственно переписные работы в
данном случае длились 3—4 месяца. Переписная книга этого
района сохранилась в списке XVII в., переплетенном вместе с
материалами переписи по Бежецкой пятине. Текст описания
собственно Деревской пятины (занимая в сборнике двух пере-
писей листы 325—641) составляет 317 листов с оборотами.
Каждый лист книги помечен «скрепой» дьяка и подьячего По-
местного приказа: по правым полям (в разрядку)—«Диак
Андреям Ратманов», а по нижним — «Справил Осип Ме-
телин». Состояние источника в целом хорошее. Правда,
несколько нарушена первоначальная последовательность под-
шивки его листов: итог по владениям Иверского монастыря
вместе с итогом по пятине, а также начало поправочной тет-
ради (два листа) оказались примерно в середине книги.31
Кроме того, последние листы этой тетради, завершающие кни-
гу, изрядно потрепаны и практически нечитабельны. Но отме-
ченные недостатки, немного затрудняющие обработку источ-
ника, не снижают полноту и достоверность содержащейся в
книге информации.
В переписной книге 1678 г. по Деревской пятине представ-
лено описание зависимого населения «во владычних и в мана-
стырских вотчинах, и на церковных землях, и стольников, и
стряпчих, и дворян московских, и жильцов, и городовых
дворян, и детей боярских, и вдов, и недорослей, и всяких
чинов людей в поместьях и вотчинах» на территории 53-х
погостов, в девяти рядках (монастырских) иве. Валдай
с присельем (табл. 2). Подданные церковных и светских фео-
далов переписывались не так, как мы наблюдали по материа-
лам переписей предыдущих пятин. Стряпчий Астафьев основ-
ное внимание уделял крестьянским, бобыльским и холопьим
дворам, а господских дворовых холопов он предпочитал не фик-
сировать. В остальном же зависимое население учитывалось
им в соответствии с требованиями писцового наказа 1678 г.:
взрослые мужчины (старше 15-ти лет), регистрировались в
книгах «по имяном с отцы и с прозвищи», а недоросли — по
именам и с указанием «хто скольких лет».32
Стольник, князь Яков Ефимович Мышецкий, и новгород-
ский подьячий Иван Кушников приступили к переписи Обо-
нежской пятины в июле (число неизвестно) 1678 г. Готовая
переписная книга уже 16 ноября была сдана ими в Поме-
стный приказ,33 т. е. на непосредственно переписные работы в
этой самой обширной из новгородских пятин (около 40 тыс.
кв. км) ушло не более четырех месяцев. Материалы переписи
Обонежья дошли до нас в подлинной книге с подписями ее
31 Там же, л. 427—430об.
32 Там же, л. 345.
33 Там же, кн. 8572, л. 43, 574~574об.
21
составителей, скрепившими текст полистно (в разрядку): на
правых полях — «Руку приложил к сим книгам князь Яков
Мышецкой», а на нижних полях — «Руку приложил к сим кни-
гам подьячей Ивашко Кушников». Перепись снабжена всем
необходимым справочным аппаратом (преамбулой, оглавле-
нием, частными и общими итогами) и поправочной тетрадью.
Объем книги составляет 582 листа с оборотами. Сохранность
материалов отличная.
В Нагорной и Заонежской половинах Обонежской пятины
переписчики 1678 г. охватили описанием население монастыр-
ских и поместно-вотчинных владений в 62 погостах и пяти
рядках (табл. 2). Характеристика же учета населения пере-
писью Я- Е. Мышецкого четко сформулирована в преамбуле
книги:
«...и в тех поместьях, и в вотчинах помещиковы, и вотчинниковы дворы,
и задворных, и дворовых людей, и крестьянские, и бобыльские, и вдовьи
дворы, и во дворех людей, и их детей, и братью, и племянников, и сосед,
и нодсоседниксв, и захребетников по имяном с отцы и с прозвищи, и не-
дорослей скольких лет. И сколько в селех и в деревнях за кем крестьянских
и бобыльских, и пустых, и новоприбылых дворов, и сколько на погостех
поповых и дьячковых, и пономарских, и бобыльских дворов, которые жи-
вут на церковных землях, и беглых крестьян, и бобылей, и хто имяны,
и в котором году хто збежал, и то писано в сих книгах подлинно порознь
по статьям».34
Как видим, содержание работ переписчиков данной пятины
полностью соответствует писцовому наказу — главное внима-
ние уделялось переписи крестьян и бобылей, но при этом про-
изводился досмотр и учет («для ведома») населения хо-
лопьих, господских и других дворов.
В перепись Обонежской пятины не вошли описания владе-
ний Александро-Свирского и Хутынского монастырей в Пиркин-
ском погосте. Произошло это вследствие того, что, судя по
смыслу пояснительной записки Я. Е. Мышецкого, первоначаль-
но описание Заонежских погостов предполагалось произвести
силами переписчиков Обонежья. С этой целью в Поместном
приказе вместе с приправочным материалом по Обонежской
пятине им были выданы и перечневые книги с переписи За-
онежья И. Писемского 1646—1647 гг. Но Мышецкому «с то-
варищи» не пришлось работать в этом районе. Из Новгород-
ского приказа примерно в то же время был направлен пере-
писчиком Олонецкого уезда (основу которого составляли
Заонежские погосты) другой писец — И. А. Аничков. Ему в
качестве приправочного материала достались писцовые книги
1ю Заонежью 1628—1629 гг. Поэтому вместе с переписью на-
селения Заонежских погостов И. А. Аничков охватил своим опи-
санием и вотчины вышеуказанных монастырей в Пиркинском
погосте. Я. Е. Мышецкий, поставленный перед свершившимся
фактом, счел необходимым все же взять у монастырских влас-
34 Там же, л. 43—43об.
22
тей сказки о населении этих вотчин и присоединить, подклеив
к ним «отписку» И. А. Аничкова с разъяснением произошедше-
го нарушения границ описаний, к остальным материалам пере-
писи Обонежской пятины.35
Стольник Иван Александрович Аничков переписывал За-
онежские погосты вместе с Иваном Никифоровичем Аничко-
вым и подьячим Иваном Веняковым. (Переписные работы в
этом районе велись примерно в те же сроки, что и в Обонеж-
ской пятине). Учет зависимого населения в Заонежских по-
гостах в 1678 г. велся так же, как и в других районах Новго-
родчины, т. е. все мужчины старше 15 лет («которые в работу
поспели») переписывались без фиксации их конкретного воз-
раста, а недоросли — с указанием «хто скольких лет». Мате-
риалы этой переписи содержатся в двух книгах. В одной из
них представлены описания монастырских и поместно-вотчин-
ных земель.36 Это подлинник с полистными «скрепами» пе-
реписчиков, дошедший до нас в объеме 186 листов с оборо-
тами. По сохранившейся пагинации XVII в. видно, что в кни-
ге не достает 32 начальных листов. А это свидетельствует о
том, что утраченные листы несли в себе текст в основном
справочного характера: преамбулу и оглавление. В тексте же
собственно переписи не хватает около десяти листов. Вторая
книга, содержащая описание «государевых дворцовых и вели-
кого князя черных волостей»,37 также является подлинником.
Однако в нем утрачено большое количество листов. По совре-
менной нумерации в книге значится 427 листов с оборотами.
Оригинальная же пагинация позволяет определить и первона-
чальный объем книги — 656 листов. Таким образом, почти
треть (229 листов) текста переписи утеряна. Но выявленные
дефекты почти не сказались на репрезентативности этих книг.
Во-первых, утрата в тексте переписи монастырских вотчин не-
значительна по объему и легко восполнима по имеющимся в
книге итогам описаний каждой вотчины и переписи в целом.
Таким образом, в данном случае сохраняется возможность опе-
рировать как общими характеристиками монастырского земле-
владения в целом по этому району, так и частными — приме-
нительно к каждому монастырю в отдельности. Во-вторых,
недостающие листы переписи дворцовых и черных земель,
кроме преамбулы, оглавления книги и текста описания Олонца,
содержали материалы по владениям только одного представите-
ля феодалов — государя. Но для характеристики дворцового и
черносошного землевладения в целом по району отсутствие
переписи Олонецкого и Важинского погостов не имеет принци-
пиального значения, так как в книге есть описание остальных
15-ти погостов, а также общий и погостные итоги.
35 Там же, л. 564—565.
36 Там же, кн. 1137.
37 Там же, кн. 1221.
23
Перепись Шелонской пятины осуществлялась под руко-
водством стольника Степана Александровича Аничкова. Помо-
гал ему новгородский подьячий Антип Федоров. 26 января
1678 г. они получили предписание Поместного приказа пере-
писать
«...в Новгородском уезде в Шелонской пятине, в Заруской и в Залеской
половинах Великого Новгорода, в пригороде в Порхове, в городе и на
посаде, и в ряткех, и в погостех, и в селех, и в деревнях посадцких и Ве-
ликого государя колесных мастеров, и за помещики, и за вотчинники, и за
Новгородским митрополитом, а за монастыри крестьянские, и бобыльские,
и задворных людей, и монастырские служни, и служебницкие дворы ... в
Старой Русе в городе и на посаде, и в слободах гостиные и посадские»
и бобыльские, и монастырские, и всяких чинов жилетские на тяглых по-
садцких землях и в Староруском уезде в погостех, и в деревнях Великого
государя, и помещитцких, и монастырских, и церковных крестьян, и бобы-
лей дворы».38
Перепись завершилась в довольно сжатые сроки. Уже
16 мая переписчики сдали беловой экземпляр книги в Поме-
стный приказ, т. е. работы на местах продолжались не более
трех месяцев. Переписная книга С. А. Аничкова содержит в
основном описание поместно-вотчинных и монастырских владе-
ний. Население же дворцовых земель представлено в ней
фрагментарно (колесные мастера в Мусецком погосте Новго-
родского уезда и новопоселенные крестьяне и бобыли в Лос-
ском погосте Старорусского уезда). В Новгородском уезде
переписью 1678 г. было охвачено население на территории
53 погостов (5 из них вышли из запустения после переписи
1646—1647 гг.). К этим материалам примыкает описание на-
селения 12-ти погостов Старорусского уезда. Всего в перепис-
ной книге по Шелонской пятине содержится описание зависи-
мого населения 65 погостов (табл. 2). Книга сохранилась в
подлиннике с полистной (в разрядку) скрепой писца: «Стефан
Оничков». Помимо основного текста в ней имеется справочный
аппарат и поправочная тетрадь. Состояние рукописи хорошее.
Объем книги 871 лист с оборотами.
Население владений шелонских землевладельцев учитыва-
лось примерно так же, как это делалось в Деревской пятине:
внимание писцов было сосредоточено на переписи крестьян»
бобылей и задворных холопов — поименно, с «отцы и про-
извищи» и с указанием возраста недорослей. Дворовые же хо-
лопы оставались за пределами описаний.
Таковы конкретные характеристики переписных книг
1678 г. применительно к каждому крупному району изучаемой
территории. Обобщенно перепись новгородского региона этого
времени характеризуется следующими общими моментами.
Как уже отмечалось, царский указ о переписи от 26 янва-
ря 1678 г. предписывал переписать население посадов, поме-
стно-вотчинных и монастырских земель в течение двух с не-
38 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8570, л. 334, 621.
24
большим месяцев: уже к 1 апреля готовые переписные книги
должны были поступить в Поместный приказ. В Новгородчине
перепись производилась силами шести групп переписчиков, трое
из которых приступили к работе на местах через 7—10 дней.
Так, мы определенно знаем, что уже 4 февраля перепись нача-
лась в Бежецкой пятине. Примерно тогда же появились перепис-
чики в Шелонской и Деревской пятинах. По неизвестным причи-
нам начало переписи в Обонежье, Заонежье и в Водской пятине
передвинулось на июнь—июль. Следует признать, что запла-
нированный динамичный ход переписи уже на первом этапе
скорректировался различными обстоятельствами. Реальность
обусловила не только разновременное, с интервалом в 5—6 ме-
сяцев, начало переписных работ в регионе, но сместились и
предполагаемые сроки подачи материалов готовой переписи.
По разным причинам окончание работ в шести районах нов-
городских земель затянулось на полгода: первой поступила в
Поместный приказ переписная книга Шелонской пятины —
16 мая, последней была представлена книга по Бежецкой
пятине — 26 ноября. Но даже с учетом этих моментов необ-
ходимо констатировать, что вторая перепись зависимого на-
селения прошла более организованно, чем первая, и заверши-
лась в короткие для того времени сроки. Фиксация же зави-
симого населения в отдельно взятом районе, исключая Бе-
жецкую пятину, где сложилась явно нетипичная ситуация
в ходе переписи, обеспечивалась в среднем за 3,5 месяца.
Таким образом, одним из важных признаков репрезентативно-
сти материалов переписи является фактор непродолжитель-
ности переписных работ.
Не менее важный показатель достоверности новгородских
переписных книг 1678 г. состоит в исчерпывающей полноте ох-
вата ими той части изучаемой территории, которая являлась
объектом переписи этого года, в чем мы убедились в процессе
порайонной характеристики материалов книг.
Материалы новгородских переписных книг 1678 г. убеди-
тельно свидетельствуют об укоренившейся практике переписи
зависимого населения с обязательной фиксацией в книгах
возраста недорослей. То, что было исключением для переписи
1646 г., стало нормой переписных работ 1678 г. При изучении
материалов переписных книг 1678 г. выявилась еще одна ис-
ключительно важная особенность данной переписи: впервые в
кадастровых описаниях появилась массовая информация о чис-
ленности и составе холопьего населения господских дворов.
Писцовые книги конца XV — начала XVII в. фиксировали
в основном тех холопов, которые размещались в отдельных от
господ дворах, т. е. задворных людей. Дворовые же люди в
редчайших случаях оказывались в поле зрения писцов. До се-
редины 1580-х годов интересы государственного фиска опреде-
ляли учет писцовыми книгами всей площади барской запашки,
25
Районы переписи Охвачены переписью 1646 г. 1 1678 г.
Таблица 2. Территория изучаемого региона
в переписных книгах XVII в.*
Районы переписи Охвачены переписью
1646 г. | 1678 г.
НОВГОРОДСКИЙ
УЕЗД
Бежецкая пятина
Погосты:
1. Богородицкой Бель- ской пуст
2. Богородицкой Волдо- мицкой + 4-
3. Богородицкой Рыбин- ской + 1
4. Богородицкой Слез- кинской + 4-
5. Богородицкой Смер- домской + 4-
6. Богородицкой Сопин- ской 4* 4-
7. Богородицкой То- па льской + 4-
8. Васильевской Бо до- нецкой 4* 4-
9. Васильевской Кост- рецкой пуст +
10. Васильевской Чер- нянской +
11. Воскресенской Виниц- кой + 4-
12. Воскресенской Избо- ищской 4 4-
13. Воскресенской Осе- ченской 4~ 4-
14. Дмитриевской Ко- божской 4- 4-
15. Дмитриевской Кост- рецкой 4- 4-
16. Дмитриевской Устиж- ской пуст 4-
17. Егорьевской Бродской 4~ 4-
18. Егорьевской Киров- ской 4- 4*
19. Егорьевской Минец- кой 4- 4-
20. Егорьевской Млев- ской 4- +
21. Егорьевской Озерев- ской 4- 4~
22. Егорьевской Телбов- ской 4- +
23. Егорьевской Чудин- ской 4- +
24. Ивановской Вольской 4- 4*
25. Ивановской Троицкой
Охонской 4~ 4'
26. Ильинской Весской 4-
27. Ильинской Любуцкой
28. Ильинской Мегрин- ской 4-
29. Ильинской Слезкин- ской 4' 4-
30. Михайловской Бере- зорадуницкой 4- 4-
31. Михайловской в Ми- хайлове Конце 4- 4~
32. Михайловской Кос- товской 4- 4-
33. Михайловской Ло- шенской + 4-
34. Михайловской Оре- ховской 4- 4*
35. Михайловской Уст- рецкой п уст 4-
36. Никольской Бабской .+
37. Никольской Бельской + +
38. Никольской Ведемир- ской ”Г" 4-
39. Никольской Ворожеб- ской 4“ 4-
40. Никольской Забереж- ской пуст 4-
41. Никольской Климов- ской + 4-
42. Никольской Левоц-
кой 4- +
43. Никольской Липен-
ской Котловань + 4-
44. Никольской Любоц- кой +
45. Никольской Молднн- ской 4- +
46. Никольской на Выш- нем Волочку + 4-
47. Никольской Поддуб- ской пуст 4“
48. Никольской Слезкин- ской пуст 4”
49. Никольской Смер- дынской 4- 4“
50. Никольской Суглец- кой 4- +
51. Никольской Удомель- ской 4~
52. Никольской Шерехов- ской 4- 4-
26
Охвачены
переписью
1646 г. I 1678 г.
Районы переписи
53. Петровской Борисо-
глебской Боровицкой 54. Петровской Козмоде- мьянской Кушевер- ’t- +
ской 55. Петровской Тихвин- пуст “1“
ской 56. Покровской Заозе- пуст +
рицкой 57. Покровской Иван- ской Никольской на + +
Волоке Держкове 58. Покровской Миро- -1- +
гожской Дубравы 59. Покровской Николь- + +
ской Черенской 60. Покровской Поддуб- + +
ской 61. Покровской Слезкин- + +
ской 62. Покровской Сурогож- пуст +
ской 63. Прокофьевской Бель- + +
ской 64. Спасской Молодилен- + +
ской 65. Спасской Никольской + +
Мошенской 66. Спасской Слезкин- + +
ской + +
Водская пятина
Волости:
1. Креченская 4- +
2. Пидебская -Ь +
3. Полянская +
4. Силосарская пуста +
5. Тесовская -j- +
Погосты:
1. Антоньевской + 4-
2. Вдицкой 4-
3. Веденской + +
4'. Григорьевской Богос-
ловской + 4-
5. Грузинской + 4-
6. Грязенской пуст
7. Дмитриевской Горо-
денской + -4-
8. Егорьевской Лужской -f- +
9. Егорьевской Тере-
бужской +
10. Заверяжской пуст +
11. Иванской Переезж-
скои 4- +
Районы переписи Охвачены переписью 1646 г. | 1678 г.
12. Ильинской Волхов
СКОЙ 4- -i-
13. Ильинской Тигоцкой
14. Климентовской Те-
совской 4- +
15. Коломенской + "Г
16. Косицкэй пуст +
17. Михайловской Вол-
ховской 4~ 4-
18. Никольской Бутков-
ской -j-
19. Передольской 4- +
20. Петровской Волхов-
ской + 4-
21. Пречистенской Горо-
денской 4-
22. Сабельской -j— +
23. Солецкой 4- -f-
24. Спасской Оредеж-
ской пуст —
25. Спасской Тесовской 4- 4-
26. Федоровской Песоц-
кой пуст "t*
27. Хрепельской 4-
Рядки:
1. Дубно + т
2. Креницы 4“ 4-
3. Сухие Венцы + +
4. Сумской 4- +
Деревская пятина Погосты: 1. Бельской Богородиц-
кой + +
2. Березовской -J- +
3. Боженской 4- +
4. Бологовской 4- +
5. Борковской 4- +
6. Боровицкой Спасской +
7. Бронницкой + +
8. Буховскэй + +
9. Великопорожской + 4"
10. Вельевской + +
11. Винской +
12. Городенской -f- +
13. Демянской + +
14. Еглинской 4- +
15. Жабинской 4' +
16. Заборовской 4- +
17. Заужинской 4- +
18. Коломенской 4- +
19. Крестецкой 4" +
20. Курской ~t“ +
21. Лажинской Ч-
27
Охвачены
переписью
1646 г. I 1678 г.
Охвачены
переписью
1646 г. | 1678 г.
Районы переписи
Районы переписи
22. Листовской + 4-
23. Лишуновской + 4-
24. Локоцкэй + 4
25. Михайловской 4- 4-
26. Млевской Троицкой 4- 4-
27. Молвятицкой 4- _|_
28. Морозовской -f- 4-
29. Наволоцкой ч- +
30. Налесской 4-
31. Налюцкой ч- 4-
32. Оксоцкой ч- +
33. Островской + -f-
34. Пировской -г 4-
35. Полисской + +
36. Полоновской + Ч~
37. Посонской ч- Ч~
38. Ручьевской ч- 4-
39. Рютинской + 4-
40. Сеглинской + 4~
41. Семеновской 4-
4'2. Сутоцкой + 4-
43. Сытинской + 4-
44. Теребуновской Ч- 4-
45. Тухонской + 4-
46. Устьволомской ч- 4-
47. Устьинской 4-
48. Холовской ч- 4-
49. Холынской (с. Хо- +
лынь) +
50. Черенчевской ч- ч-
51. Шегринской ч- 4-
52. Яжелбицкой Ч- ч-
53. Язвинской + 4-
Рядки:
1. Березовской 4- 4-
2. Боровицкой Спасской 4- Ч-
3. Великопорожской 4- 4-
4’. Потерпилевской 4- +
5. Полоновской 4- 4*
6. Псковец Ч- 4-
7. Селищской 4- 4-
8. Ядровской 4- 4-
9. Яжелбицкой ч- 4-
1. СЕЛО ВАЛДАЙ 4- 4-
С ПРИСЕЛЬЕМ
Обонежская пятина
Погосты:
1. Антоньевской Волхов-
ской ч- 4-
2. Антоньевской Дым-
ской 4-
3. Богоявленской Сяс- 4- Ч~
ской
4. Васильевской Ч~
5. Веденской на Ояти 4- 4-
6. Веденской Хутынской Ч~ 4-
7. Болотовской
8. Воскресенской Ли- пенской 4- 4-
9. Воскресенской Лу- че некой + 4-
10. Воскресенской Ма- сельской + 4-
И. Воскресенской Сяс- ской + 4*
12. Городищской Волхов- ской 4- 4-
13. Грузинской 4- 4-
14. Дмитриевской Капш- ской 4- 4-
15. Дмитриевской Кре- меницкой 4- 4-
16. Дмитриевской Соц- кой 4- 4-
17. Егорьевской Койвуш- ской 4- 4-
18. Егорьевской Неболоц- кой 4- 4-
19. Егорьевской Пашской Коженской 4- 4-
20. Иванской Богослов- ской 4- 4-
21. Иванской Переезской 1- 4-
22. Ильинской Волхов- ской 4- 4-
23. Ильинской Сясской 4- 4-
24. Климентовской Вол- ховской -1- 4-
25. Климентовской Кол- бецкой 4- 4-
26. Коломенской Волхов- ской 4- 4-
27. Михайловской в Чер- ной 4- 4-
28. Михайловской Вол- ховской 4- 4-
29. Михайловской Гедев- ской 4- 4-
30. Михайловской Озер- ской + 4"
31. Михайловской Тер- винской + +
32. Мытенской 4- 4-
33. Никольской Верхо- яцкой 4- 4-
28
Охвачены
переписью
1646 г. | 1678 г.
Охвачены
переписью
1646 г.1 1678 г.
Районы переписи
Районы переписи
34. Никольской Волок
Хотславль + 4-
35. Никольской Дреголь- ской 4- +
36. Никольской Морки- ничской 4- +
37. Никольской Морозов- ской на Мете 4- 4-
38. Никольской Пашозер- ской + +
39. Никольской Пелуж- ской + +
40. Никольской Полис- ской 4-
41. Никольской Пшаж- ской +
42. Никольской Сясской + +
43. Никольской Явосем- ской 4- +
44. Никольской Яросла- винской 4- +
45. Петровской Кунин- ской 4-
46. Петровской Мелегиж- ской + +
47. Петровской Пшев- ской + +
48. Петровской Холын- ской 4- +
49. Петровской Хубецкой + 4-
50. Пиркинской 4- +
51. Пречистенской Бо- женской 4- +
52. Пречистенской Дере- веницкой 4- +
53. Пречистенской Имо- ченской 4-
54. Рождественской Во- роновской + +
55. Рождественской Пашской 4- +
56. Рождественской Сяс- ской 4- +
57. Солецкой 4-
58. Спасской Шижнев- ской 4- 4-
59. Спасской Шугозер- ской 4- 4-
60. Тихвинской
61. Троицкой Волховской 4* 4~
62. Устьволомской 4* 4-
Рядки: 1. Березской 4- 4-
2. Глядково "Т" 4-
3. Иссадской 4- 4-
4. Немятово 5. Устьсясской 4- 4- 4- 4-
Заонежские по-
госты*
1. Виницкой в Виницах
на Ояги _1_
2. Воскресенской Ва-
женской -j- ф
3. Выгозерской 4- 4-
4. Егорьевской Толкуй-
ской -4— 4-
5. Никольской Андом-
ской 4“
6. Никольской Оштин-
ской 4~ -I-
7. Никольской Пудож-
ской 4~ 4-
8. Никольской Шуйской 4- 4-
9. Никольской Шунской +
10. Петровской Челмож-
ской 4-
11. Покровской Вытегор-
ской 4- 4-
12. Рождественской Вод-
лозерской 4- 4-
13. Рождественской Me-
горской 4- -J-
14. Рождественской Оло-
нецкой 4- 4~
15. Рождественской Ос-
тречинской 4- 4-
16. Спасской Кижской 4- 4-
17. Спасской Шальской 4- ф*
Шелонская пятина
Погосты:
1. Бельской на Белке 2. Бельской на оз. Ся- 4- 4-
димир 4- +
3. Березской 4- 4~
4. Болчинской + 4-
5. Боротенской пуст 4-
6. Бурежской -f- Г”
7. Быстреевской 4- 4-
8. Васильевской -|- 4-
9. Вшельской пуст 4-
10. Высоцкой 4- 4-
11. Вышегородской 4- 4-
12. Дегожской пуст 4-
13. Доворецкой -f- 4-
14. Дремяцкой 4- +
15. Дубровенской -f- 4-
16. Жедрицкой 4- 4-
29
Районы переписи Охвачены переписью Районы переписи Схвачены переписью
1646 г. | 1678 г. 1646 г. 1 1678 г.
17. Илеменской 4- -|- 18. Карачуницкой 4- 4- 19. Коростынской 4- 4- 20. Косицкой 4- 4- 21. Которской 4- 4- 22. Логовежской 4- 4. 23. Лосицкой 4- 24. Лубинской пуст 4- 25. Любыньской 4- 4. 96. Лятпкой 4- 4- 27. Медведцкой 4- 4' 28. Михайловской на По- лпной пуст 4- 29. Михайловской на Узе 4- 4- 30. MvceiiKon 4- 4. 31. Облуцкой 4- 4- 32. Опопкой 4- 4- 33. Павской 4- 4- 34. Пажеревицкой 4- 4~ 35. Паозерской 4- 4- 36. Передольской 4- 4- 37. Петровской 4- 4- 38. Порховское околого- 4- 4- родье 4- 4. 39. Прибужской 4- 4- 40. Ретенской 4- 4. 41. Ручьевской 4- 4- 42. Сабельской 4- 4- 43. Свинорецкой 4- 4- 44. Смолинской 4- 4- 45. Струпинской 4- 4- 46. Сутоцкой 4- 4- 47. Турской 4~ 4- 48. Фроловской -t- 4- 49. Хмерской 4- 4- 50. Шкнятинской 4- 4- 51. Щепецкой 4- 4- 52. Щирской 4- + 53. Ясенской 4- + Рядки: 1. Взвад 4- 4* 2. Пшага (Новая Руса) 4- + 3. Ужин 4- -г СОМЕРСКАЯ ВОЛОСТЬ Сотни: 1. Долосская 4- 4- 2. Ложголовская 4~ + 3. Никольская 4- 4~ 4. Осминская 4- + 5. Старопольская 4- + СТАРОРУССКИЙ УЕЗД Погосты: 1. Воскресенской 4 т 2. Должинской 4- 4" 3. Дретенской 4- 4- 4. Коломенской 4. 4- 5. Лосской пуст 4- 6. Офремовской 4- 4~ 7. Петровской 4- 4- 8. Славитинской 4- 4~ 9. Снежской 4- + 10. Рамышевской 4- 4" 11. Черенчицкой + 4~ 12. Чертицкой + 4- Итого: 318 318 В том числе пустых .16 —
* Заонежские погосты до 1649 г. входили в состав Новгородского уез-
да, затем они составили основу Олонецкого уезда.
а также и тех полосок земли, которыми иногда наделялись
задворные холопы вместо натурального жалования — «месячи-
ны». Тогда господская и холопья пашня наряду с крестьян-
ской и бобыльской подлежали обложению государственным
тяглом. Последовавшее в 1585 г. обеление помещичьей за-
пашки было ограниченной податной льготой и не затраги-
вало собственно холопью пашню, что обусловило сохранение
учета холопьих дворов писцовыми описаниями.39
39 Подробнее об этом см. главу V.
30
Перепись 1646 г. готовилась уже в условиях раскладки
юсударственных податей по нормам «живущей чети». Указы
1620—1632 гг., оформившие и регламентировавшие действие
этой новой окладной единицы, признавали тяглыми только
крестьянские и бобыльские дворы. Теперь обеление господ-
ской запашки, возделываемой холопами, стало полным и об-
щепринятым. Вместе с ней вне государева тягла оказалась и
холопья пашня, предоставляемая землевладельцами задворным
людям «на прокорм». С этого времени феодалы получили воз-
можность осваивать под собственную запашку запустевшие
деревни, ставя в них холопьи дворы, не опасаясь роста суммы
государственных платежей с владений. От дворян же и мо-
настырей правительство требовало не переводить крестьян и
бобылей — государевых тяглецов — в господские и холопьи
дворы и не наносить тем самым ущерб государственной казне.
Поэтому в писцовом наказе 1646 г. Поместный приказ стро-
жайшим образом указывал переписчикам
«...смотреть и беречь накрепко, чтоб у той переписки никто не воровали,
крестьян и бобылей не таили, изо многих дворов в один не переводили, и
чужих бы крестьян бобылей ничьих заочно за собою не писали, и крестьян
своих людьми не называли, а кто учнет дворы крестьянские называть люд-
скими, и про тех людей распрашивать: какие у кого люди, старинные ль
или крепостные; и будет скажут крепостные и на тех людей крепостей
досматривать, а которых назовут старинными, и тех людей ставить перед
собою, и про старину роспрашивать, и писать их себе статьею».40
Таким образом, полное исключение пашни задворных хо-
лопов из государственного тягла не только не ослабило вни-
мание переписчиков к регистрации холопьих дворов, а наобо-
рот, объективно усложнило процедуру переписи, значительно
обогатив информацию переписных книг о составе зависимого
населения по сравнению с той, что имелась в писцовых кни-
гах. Формуляры описаний владений в переписных книгах
1646 г. в тех случаях, когда землевладельцы предъявляли пис-
цам «крепости» на задворных холопов, имели следующий вид:
«За Патракеем Мясоедовым сыном Кулебакиным деревня Пигарево, а
Лисицыне тож, а в ней двор помещиков. Двор задворной человек Осташко
Васильев, прозвище Тренка, а у него сын Левка. Сказал старинной, кре-
пость положил. Двор задворной человек Орефейко Офонасьев, а у него
де-1ей: Митрошка да Петрушка, да Микитка. Крепость положил. И всего
за Патракеем Мясоедовым деревня, а в ней: двор помещиков, да два дво-
ра задворных людей, а людей в них шесть человек. Крепости положил
на всех людей».41
Но не каждый феодал мог представить документальное под-
тверждение «крепости» своих холопов. В таких случаях пис-
цами производилась процедура подтверждения «старины» хо-
лопа путем его допроса и фиксации свидетельств «лутчих
40 ААЭ, т. IV, № 14'.
41 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8560, л. 109об.
31
людей» волости. Если «старинность» холопов подтверждалась,
то формуляр переписных книг отражал следующее:
«За Иваном Томиловым сыном Обольняниновым усадище Гавриловское,
а Кушигино тож, а в нем двор помещиков. Да во дворе задворной человек
Овдейко Романов. Сказал старинной, крепости не положил. Да крестьян.
Двор Деомитко Якимов, а у него брат Ивашко, да детей у него: Оска да
Сенка. И всего за Иваном Обольняновым деревня, а в ней двор помещиков,
да двор задворного человека. Крепости не положил. Один двор крестьян-
ской, а людей в нем четыре человека».42
Писцовый наказ 1678 г. вновь предупреждал переписчиков
о необходимости проверять сказки землевладельцев на мес-
тах и решительно пресекать попытки утаивания тяглого на-
селения. В этом наказе отражена и серьезная озабоченность
фискальных органов новым способом сокращения реального
числа тяглых дворов, видимо, ставшим распространенным уже
в ходе дозорного описания 1669 г. Завершая перечень изве-
стных видов утайки крестьян и бобылей, составители наказа
заостряют внимание переписчиков на такой ситуации:
«...а которые помещики и вотчинники, и их приказчики, и старосты ста-
нут у переписки сказывать, что в поместьях и в вотчинах, во дворех жи-
вут дворовые люди, а не вотчинные и не поместные крестьяне, и их писать
против сказок. А в сказках помещикам и вотчинникам, и их приказщикам
писать про тех людей имянно, какие у них крепости: кабальныя ль, или
купленный, или полонныя, или старинныя. И буде полонныя и где они
записаны, а буде старинныя — какие у них на старину крепости».43
Так, в обстановке борьбы фискальных органов с разнооб-
разными ухищрениями населения, направленными на облегче-
ние податного бремени, переписные книги с каждым разом
охватывали все больший контингент зависимого населения.
Перепись 1678 г. фиксировала, как правило, уже всех холопов:
и задворных, и дворовых. Это неизбежно привело к услож-
нению формуляров, которые в ряде книг имели следующий вид:
«За Мироном Григорьевым сыном Баищева деревня Ямно, а в ней
крестьян (5 дворов и 23 человека м. п. — В. В., А. Д.) ... Да в той же
деревни в трех дворах у наезду сказалися Мирона Баищева кабальные
люди, а выпущены-де они из двора у него Мирона для ево помещиковой
пашни. Дв. Павлушка Микифоров, у него дети: Аввакумко да Ивашко.
Дв. Емелька Иванов, у него пасынок Сенька Дементьев, у Сеньки сын
Гришка недоросль. Дв. Михалко Юрьев, у него зять Митка Васильев. И на
тех людей Мирон Баищев подал крепости, и те крепости досматриваны, и
списки взяты. За ним же Мироном Баищевым усадище Городно, а в нем
дв. ево помещиков. У него во дворе люди, в сказке писаны старинные:
Ивашко Дементьев, у него дети Яшка да Терешка; Сидорко Фомин, у него
сын Левка; Демка Сергеев, у него дети: два Ивашка; Филка Якимов, у него
сын Аристко; Ефимко Григорьев, у него сын Илюшка; Якимко Васильев,
у него дети: Прохорко да Пимишко; да Ортюшка Емельянов, у него дети:
Данилка да Мартишко, Вавилка да Мартишко. И на тех людей, которые
писаны в усадище Городне, Мирон Баищев крепостей не подал. И у на-
езду сказал: те-де люди деда и отца ево и крепки ему по старине».44
42 Там же, л. 31об.
43 С е д а ш е в В. Н. Очерки и материалы... с. 209.
44 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8571, л. 126—126об.
32
Однако не все новгородские переписные книги 1678 г., как
показал порайонный анализ их материалов, несут в себе ин-
формацию о дворовых холопах. Следует учитывать воздей-
ствие ряда сдерживающих факторов. Во-первых, полнота реа-
лизации правительственного наказа зависела от конкретных
исполнителей, их квалифицированности и дисциплины. Во-вто-
рых, на состав информации переписных книг большое воздей-
ствие оказывала полуторавековая традиция «обходить сторо-
ной» население дворов феодалов. Так, переписчики Деревской
и Шелонской пятин, проверяя в 1678 г. зависимое население
господских дворов и не находя в них крестьян, бобылей и их
детей, посчитали, вероятно, излишней фиксацию дворовых
людей в текстах переписных книг. Поэтому в книге переписи
Деревской пятины описание господских дворов, как правило,
сводилось к предельно лаконичной записи:
«За Степаном Семеновым сыном Офросимовым селцо Кликуново, а в
ней двор ево помещиков. А крестьян и бобылей за ним нет».45
Наиболее рельефно подмеченные особенности подхода от-
дельных писцов к отражению реального состава населения
помещичьих дворов предстают из анализа переписи Шелонской
пятины 1678 г. В основном тексте книги, скрепленном личной
подписью («скрепой») ее составителя — стольника С. А. Анич-
кова, перепись населения господских дворов, вопреки требо-
ванию писцового наказа, заменяла краткая формула «сам он
(помещик. — В. В., А. Д.) с людьми своими». Приведем начало
одного из характерных описаний помещичьего владения:
«За Марком Перфильевым сыном Лодыженским усадище Сварышь,
а в нем двор ево помещиков. А живет в нем сам он, Марко, с людьми
своими».46
Далее следует подробная перепись населения крестьянских
дворов й итог описания волостки. В тексте же поправочной
«тетради», переплетенной вместе с оригиналом книги, подь-
ячие Поместного приказа через год поместили следующую
корректирующую запись:
«Во 141 главе за Марком Лодыженским в усадище Сварышь в скаске
написано: двор помещиков, а в нем Сидорко Васильев да литовского полону
Микулка Сабелов, да Петрушка, у Микулки сын Мишка да Левка; да
Ивашка Матвеев з детьми: с Мишкою да с Авдейком; да приданой дво-
ровой человек Ивко Данилов з детьми: с Ивашком да с Тимошкою; Осташко
Михайлов з детьми: с Офонкою да с Лешкою; да Еремка Иванов. И те
люди в книгах прописаны».47
Таким образом, за формулой «сам он с людьми своими»
в переписной книге Шелонской пятины 1678 г. скрывалось
определенное число дворовых людей. В данном случае писец
опустил фиксацию 15 человек м. п.
45 Там же, кн. 8563, л. 503.
46 Там же, кн. 8570, л. 459об.
47 Там же, л. 857.
2—7471
33
Итак, полнота учета зависимого населения переписными
книгами XVII в. в целом возрастала от одной переписи к
другой. Вместе с тем она во многом еще зависела от инди-
видуального подхода переписчиков к переписи. Важное зна-
чение приобретает вопрос о сопоставимости переписных книг
в плане полноты учета дворового холопства, решение которого
мы видим в определении численности неучтенного дворового
холопства на основе выявленного соответствия процентных
выражений численности дворов и населения в них.48 Наиболее
четко эта закономерность проявляется при сопоставлении ука-
занных показателей структуры зависимого населения на ма-
териалах книг 70-х годов XVII столетия тех пятин, где учет
населения производился с максимальной по тому времени
полнотой (табл. 3).
Таблица 3. Структурные характеристики зависимого населения
на поместных и вотчинных землях по материалам переписи 1678 г. (в %)
Пятины Дворов крестьян и бобылей Крестьян и бобылей Дворов фе- одалов и аадвориых холопов Холопов
Бежецкая 80,0 77,8 20,0 22,2
Водская 74,2 76,0 25,8 24,0
Обонежская » t , * • 77,8 76,7 22,2 23,3
Как видно из таблицы, процентные выражения численно-
сти дворов и проживавшего в них зависимого населения сход-
ны,49 что дает возможность довольно точно определить общее
число дворовых людей, не попавших в переписные книги
1646 г. по каждой пятине, а также в книги 1678 г. по Де-
ревской и Шелонской пятинам.
Так, зная абсолютные и относительные показатели числен-
ности населения крестьянских и бобыльских дворов, опреде-
ляем, сколько крестьян вместе с бобылями по данным пере-
писной книги той или другой пятины приходится на 1% ОТ
общего числа крестьянских и бобыльских дворов. Полученный
таким образом результат умножаем на удельный вес общей
численности господских и холопьих дворов и, определив об-
щее число холопов в господских и холопьих дворах в целом,
вычитаем из него уже известное по материалам переписи
число задворных людей и получаем искомую численность дво-
ровых людей.
Данная методика использовалась нами только примени-
48 Об этом см. также: Воробьев В. М. Изживалось ли холопство
в поместьях Северо-Запада России середины XVII — начала XVIII века? —
История СССР, 1983, № 4, с. 120.
Это является убедительным свидетельством надежности методики
определения структуры населения по численности дворов. См., наир.:
Аграрная история I, II, III.
34
тельно к выявлению доли поместно-вотчинного и монастыр-
ского землевладения (душевладения) в общей структуре фео-
дального землевладения: для 1646 г. — по всему региону, а для
1678 г. — по двум пятинам — Шелонской и Деревской, где не
велся учет дворовых людей. Остальные расчеты производились
под таким углом зрения, при котором в качестве основных по-
казателей тех или иных процессов выступали дворы, а не
зависимое население, как это делалось, например, при харак-
теристике размеров феодальных владений.
Таковы основные наблюдения и выводы, характеризующие
достоверность новгородских переписных книг XVII в. В про-
цессе их анализа попутно раскрывались и применявшиеся в
нашем исследовании методические приемы. В основе же под-
хода к источникам в данной работе лежат сплошной подсчет
информации переписей и создание на этой основе посюжетных
картотек как по отдельным районам, так и по региону в целом.
При таком методе использования материалов переписей иссле-
дование уже не зависит от достоверности итоговых данных
переписных книг, как это бывает в работах, построенных на
привлечении только общих писцовых итогов переписей и дру-
гих смежных с ними источников.
Вместе с тем сплошной подсчет информации переписей по-
зволяет непосредственно оценивать репрезентативность и этого
рода данных переписных книг. Как бы следуя за писцами от
одной деревни к другой, от владельца к владельцу, от пого-
ста к погосту и т. д., исследователь вникает в суть, механику
и мотивацию писцовых операций, а также в природу тех или
иных ситуаций переписи, зафиксированных в стереотипных и на
первый взгляд мало выразительных формулярах. Но именно
этот путь и раскрывает зачастую неуловимые нюансы писцового
дела. А когда таким образом проанализирована не одна, а ряд
переписных книг — разных составителей и нескольких времен-
ных слоев, — тогда представляется возможность для сравни-
тельных оценок различных аспектов достоверности источников.
Например, вывод о том, что наиболее достоверными являются
итоги писцов по волосткам и погостам, а укрупнение объек-
тов описания и соответственно увеличение размеров учтенного
населения не обязательно приводит к надежности итогов
переписных книг, так как возможны проявления корысти пис-
цов и местной администрации, влекущие преднамеренное иска-
жение общих итогов, сделанный на основе анализа материалов
переписи Шелонской пятины 1678 г.,50 нашел свое подтверж-
дение при исследовании переписных книг других районов
Новгородчины.
50 Воробьев В. М. О степени достоверности итогов переписных книг
XVII в. — В кн.: Советская историография аграрной истории СССР (до
1917 г.). Кишинев, 1978, с. 259.
2* 35
Такая шкала наблюдений позволяет найти наиболее на-
дежные решения нередко встающих перед исследователями
проблем реконструкции итоговой информации источника на
основе его сохранившихся фрагментов и, наоборот, вычлене-
ния утраченной информации либо из общих итогов этого до-
кумента, либо из материалов других, обобщающих источников,
содержащих интересующие нас сведения, как это было в слу-
чае с переписными книгами по Олонецкому уезду 1678 г.
При этом следует подчеркнуть, что использование сводных
источников рассматривается нами отнюдь не как средство дости-
жения цели кратчайшим путем. Такого типа источники ис-
пользовались в качестве контрольного и вспомогательного ма-
териала. Привлечение же сводных источников, а также об-
щих итогов переписных книг в качестве опорных материалов
неизбежно приводит к довольно значительным просчетам.
Так, Я. Е. Водарский, определяя численность различных слоев
населения России конца XVII—начала XVIII в., опирался в
расчетах на данные общих итогов переписных книг, а также
на «Перечни», «Ведомости» и «Табели», составленные в на-
чале XVIII в. и содержащие «кальки» с общих поуездных и
прочих итогов переписей 1678 г. и первой четверти XVIII сто-
летия. Исследователь исходил прежде всего из того, что
«ошибки писцов действительно достигают нескольких десятков
процентов от правильного итога, но только в частных итогах,
небольших по своей абсолютной величине. В крупных же ито-
гах удельный вес ошибок значительно снижается».51 По его
мнению, большей достоверностью обладают как раз итоги по
крупным районам описаний, так что добротная «калька» с них
обеспечивает необходимую достоверность расчетов.
Однако известно, что приказные подьячие, составлявшие
«Ведомости» и прочие сводные документы, копировали толь-
ко те сведения, которые содержались в общих итогах пере-
писных книг. А в них-то зачастую оседала далеко не вся
информация о составе и численности зависимого населения.
Мы уже видели, что переписчики во многих случаях руковод-
ствовались своим пониманием задач переписи как в плане пол-
ноты учета населения, так и в плане подачи материалов. По-
этому в общих итогах переписных книг, а следовательно и в
сводных документах, вообще отсутствуют сведения по неко-
торым категориям населения. Более того, переписчики не все-
гда считали обязательным фиксировать дворовых и задворных
холопов даже в волостковых и погостных итогах, ограничиваясь
их регистрацией в текстах описаний владений. На это обстоя-
тельство накладывалось другое — вплоть до перехода к по-
душной подати, т. е. до 1720-х годов, дворовые холопы вообще
51 Водарский я. Е. Население России в конце XVII — начале
XVIII века. М., 1977, с. 26.
36
редко оказывались в поле зрения приказных деятелей. Сов-
местное воздействие перечисленных и подобных им факторов,
неучтенных Я. Е. Водарским, обусловило появление ошибок в
его расчетах. Например, в 1719 г. во владениях светских фео-
далов северо-западного региона (в границах Белозерской,
Великолукской, Новгородской и Псковской провинций) общая
численность дворовых холопов, по его данным, составляла
всего лишь 0,6 тыс. человек м. п.52 Однако только в новгород-
ских пятинах, судя по материалам переписей 1706—1719 гг.,
дворовых людей было свыше 12 тыс. человек м. п.53 Таким
образом, сводные источники предопределили крупную погреш-
ность в расчетах исследователя: полученная им численность
дворовых людей в 20 раз уступает той, которая предстала бы
перед ним при обращении непосредственно к материалам нов-
городских переписей.
Все вышеизложенное подтверждает, что только сплошное по-
районное исследование переписных книг вместе с оправданным
применением других методик, в каждом конкретном случае
соотнесенных с эволюцией системы учета зависимого населе-
ния в изучаемый период, позволяет получать наиболее надеж-
ные и сопоставимые показатели процессов, происходивших в
сфере русского феодального землевладения.
52 Там же, с. 94, табл. 15.
53 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8577, 8604—8607, 17156, 17157; ф. 350, кн. 11,
15, 27, 284, 292.
ГЛАВА II
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ НОВГОРОДСКИХ ПЯТИН В XVII в.
(территориальный разрез)
Землевладение и хозяйство обширного новгородского ре-
гиона XV—XVII вв. в географическом плане исследуются тра-
диционно в рамках исторически сложившегося администра-
тивно-территориального деления новгородской земли — по пя-
тинам. Две из пяти новгородских пятин в XVII в. изменили
свои границы в связи с захватом части исконно русских земель
шведами в начале XVII (см. карту 1). От Водской пятины
были отторгнуты ее Корельская половина и земли, прилегав-
шие к Неве и побережью Финского залива. По этой же причине
часть своих земель утратила и Обонежская пятина. Но несмот-
ря на потери, территория изучаемого региона оставалась огром-
ной. Площадь Шелонской пятины составляла около 32 тыс.
кв. км, Бежецкой — 38,2, Деревской — 35,7 тыс. кв. км. Терри-
тория Водской пятины составляла в начале XVII в. около
25 тыс. кв. км. Самой обширной продолжала оставаться Обо-
нежская пятина, южная часть которой охватывала около
40 тыс. кв. км, а площадь Заонежских погостов, к середине
века окончательно выделившихся в обособленный район —
62,6 тыс. кв. км. Таким образом, общая площадь изучаемого
нами района превышает 230 тыс. кв. км.
На этой обширной территории в XVII в. располагалась
масса черных, дворцовых, поместных, светских вотчинных,
церковных, своеземческих волостей и водосток, общее число
которых исчислялось тысячами и непрерывно изменялось
вследствие раздач, наследований, мен, продаж и т. п. Нарас-
тавшая в XVII в. степень «мозаичности» феодальных владений
отдельных собственников позволяет на небольших районах
изучать землевладение только в территориальном разрезе,
анализируя размеры и структуру форм феодального землевла-
дения данного района. Общие же размеры владений того или
иного помещика, вотчинника, равно как и монастыря, можно
получить, суммировав данные по более обширным территориям.
38
Карта 1. Примерные границы изучаемого региона
граница региона ”---границах пятин
1 — Шелонская пятина, 2— Водская пятина, 3 — Обонежская пятина (с
Заонежскими погостами), 4—Бежецкая пятина, 5 — Деревская пятина.
Такая методика была разработана и в целом успешно
опробована Я. Е. Водарским при изучении численности дво-
рянства России и его группировки по размерам владений.1
Применительно к Новгороду ее использование имеет свои
особенности (Новгород, например, был в значительно мень-
шей степени, чем центр, затронут процессом распада «служи-
лого города»* 2), но следует подчеркнуть, что именно эта мето-
дика может быть применена при изучении землевладения
XVII в., так как данные по небольшим районам дадут только
территориальные срезы структуры землевладения, не отразив
«персональной» грани землевладения — представления о разме-
рах поместных и вотчинных владений отдельных феодалов и
их групп.
'Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале
XVIII века. М„ 1977, с. 63—64.
2 Об этом см. с. 138—142 настоящей работы.
39
Поэтому в данной главе, анализируя землевладение по пя-
тинам, мы будем вести речь о территориальных срезах земле-
владения, его порайонных структурах, группировках владений
по размерам, а затем на основе обобщения получим средние
характеристики и группировки светских землевладельцев и
монастырей по общим размерам их владений, разбросанных по
пятинам.
Шелонская пятина
Землевладению Шелонской пятины в XV—XVI вв. неодно-
кратно посвящались специальные исследования.3 Однако при-
менительно к XVII в. его эволюция изучена недостаточно:
архивные источники, относящиеся к этому крупному району
площадью более 31 тыс. кв. км, стали вводиться в научный
оборот лишь в 70-е годы XX в.4
Последняя треть XVI—начало XVII в. были для земле-
владения Шелонской пятины периодом сильнейших потрясе-
ний. Его структура, складывавшаяся в течение трех четвер-
тей века, со времени присоединения Новгорода к Москве ис-
пытала первые серьезные и резкие воздействия в связи с Ли-
вонской войной, когда часть новгородских помещиков была
выведена на вновь присоединенные земли (через десять лет,
после утраты завоеваний они вновь оказались в новгородских
пятинах).
Значительно повлияло на шелонское землевладение и вве-
дение опричнины. Старорусский уезд, один из центров соляного
промысла, попал в состав опричных земель,5 куда был
осуществлен массовый вывод помещиков. Часть шелонских
владельцев была казнена во время опричных правежей,6
некоторые погибли или попали в плен в ходе продолжав-
шейся Ливонской войны. Многочисленные выморочные поместья,
еще населенные крестьянами, составили значительный земель-
ный фонд, ставший предметом «охоты» со стороны опричных
3 Загорский В. Ф. Землевладение Шелонской пятины в XVI веке. —
Журнал Министерства юстиции, 1910, №8, 9, 10; Яницкий Н. Ф. Эко-
номический кризис в Новгородской области XVI века. Киев, 1915; Аграр-
ная история, I, гл. 3,4’; Аграрная история, II, гл. 2, 3, и др.
4 Масленникова Н. Н. Изучение писцовых книг 20-х годов
XVII в. в их соотношении с другими документами писцового дела.— В кн.:
Советская историография аграрной истории СССР (до 1917 г.). Кишинев,
1978, с. 246—250; Тимошенкова 3. А. Деревня Северо-Запада России
XVI — начала XVII в.: Автореф. канд. дис. Л., 1976; Воробьев В. М.,
Дегтярев А. Я. Основные черты развития сельского расселения на Се-
веро-Западе Руси в XVI—XVII веках. — История СССР, 1980, № 5,
с. 169 — 180.
5 3 и м и н А. А .Земельная политика в годы опричнины. — Вопросы
истории, 1962, № 12, с. 61; Скрынников Р. Г. Начало опричнины. Л.,
1966, с. 254—255.
6 Аграрная история, II, с. 121.
40
деятелей, в том числе и виднейших фигур опричного времени —
В. Грязного, П. Григорьева, В. Умного, Б. Бельского и др.7
Еще недавно благополучный в хозяйственном отношении район
был пущен ими на разграбление, поместья иногда по несколь-
ко раз в год переходили из рук в руки, запустевали и по-
полняли фонд «порозжих» земель, который ко времени опи-
сания 1582 г. охватил почти 57% угодий. Около 40% земель
(из них лишь восьмая часть «живущих») числилась за поме-
щиками, и лишь 2% за монастырями.
Реальные размеры поместных владений («живущая паш-
ня») в сравнении с серединой XVI в. к 80-м годахм многократно
сократились. Средний размер пашни, приходившейся на владе-
ние, составлял всего около 20 четвертей,8 тогда как в 30—
50-е годы подобные хозяйства относились к разряду мель-
чайших. С середины 80-х годов и до начала XVII в. состав
шелонских владельцев несколько стабилизировался. Однако
степень устойчивости корпуса феодалов в этом районе была
еще далека от нормальной, характерной, например, для
первой половины XVI в. Хозяйственная разруха не позволяла
даже этой слабой стабилизации позитивно влиять на экономи-
ческое развитие, хотя в начале XVII в. в пятине и произошел
некоторый прирост населения по сравнению с тяжелейшими
80-ми годами XVI в.
Наметившаяся линия на стабилизацию состава землевла-
дельцев в целом сохранилась и в сложной политической обста-
новке первых двух десятилетий XVII столетия. Составленная в
1602 г. книга сбора денег «ямским охотникам на прогоны» с
поместий Залесской половины 9 обнаруживает достаточно боль-
шую степень устойчивости состава владельцев в сравнении с
описаниями середины 80-х годов. Так, 56 (77,7%) из 72 по-
мещиков наиболее насыщенного служилыми людьми При-
бужского погоста (всего в платежной книге 1602 г. отмечено
134 владельца) фигурировали и в платежнице 1588 г.
В последующий период отмеченная тенденция сохранилась.
Сравнение данных той же платежницы 1602 г. с материалами
писцовой книги 1627 г.10 обнаруживает высокую степень на-
следования поместий даже на сравнительно протяженном — в
четверть века — отрезке. В том же Прибужском погосте за этот
период 23 поместья (32%) перешли по прямой нисходящей
линии, а еще несколько владений оказались у боковых род-
ственников.
Возросшую степень устойчивости корпуса землевладельцев
подтверждает сравнение свидетельств переписи 1627 г. и сос-
тавленной в 1612 г. «по наказу боярина и большого ратного
7 Там же, с. 121—122.
8 Там же, с. 124.
9 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 16964.
10 Там же, кн. 307.
41
воеводы Якова Пунктосовича Делегарди да боярина и воеводы
князя Ивана Никитича Большого Одоевского» дозорной книги
сбора денег «на корм немецким людям». Владельцы двух
погостов (Косицкого и Сабельского), попавших в это описание,
в полном составе представлены и в переписи 1627 г. Видимо,
почти до начала 20-х годов XVII в. в Шелбнской пятине но-
вых заметных испомещений не было, а самым активным мо-
ментом изменений в структуре землевладения был в этот пе-
риод скромный по масштабам процесс превращения части
поместного фонда в вотчинные владения, пожалованные фео-
далам за различные военные отличия.
Применительно к началу 20-х годов XVII в. наиболее пол-
ное представление о количественном и качественном составе
шелонских владельцев дает десятня 1622 г.11 В нее внесены
все группы шелонских помещиков: включенные в последний к
тому времени «московский список» (за приписью дьяка М. Да-
нилова), вернувшиеся из плена после 1617 г., новики, повер-
станные в службу в 1620—1622 гг.
Всего в десятню внесены 147 владельцев. Это, по-видимо-
му, полный состав шелонских владельцев в данное время.
25 человек служили по дворовому списку, остальные по го-
родовым. Самый крупный земельный оклад имел Г. М. Мило-
славский— 900 четвертей.’11 2 Однако в его шелонской волостке
по данным переписи 1627 г. не числилось ни одного крестья-
нина или холопа — «все лежало впусте». На 850 четвертей
был верстан дворовый А. И. Нащокин.13 В его владениях дело
обстояло несколько лучше — в 1627 г. в них было 22 чело-
века. 5 владельцев имели оклады по 800 четвертей. Среди них
С. А. Пустошкин, имевший 30 крестьян; князь И. Г. Белосель-
ский, не сумевший в 20-е годы «оживить» свои пустые во-
лостки, и А. Г. Головачев, у которого к 1627 г. было 23
крестьянина и холопа. 6 владельцев имели оклады по 700
четвертей, 33 — от 500 до 650, еще 78 — от 250 до 450, а 13
новиков были верстаны в 100—200 четвертей. Средний оклад
шелонских помещиков составлял 452 четверти — показатель
достаточно высокий, лишь немного уступающий среднему раз-
меру владений московского дворянства, который, по Е. Д. Ста-
шевскому, составлял в начале 1630-х годов 494 четверти.14
Для того чтобы обеспечить шелонских владельцев землей
в соответствии с окладами потребовалось бы 66,5 тыс. четвер-
тей «доброй и угожей» земли, которой у правительства, ко-
нечно, не было. Земельный оклад уже и в XVI в. почти ни-
когда не соответствовал реальной земельной «даче». Но те-
11 Там же, ф. 210, кн. 134.
12 Там же, л. 7.
13 Там же, л. 7 об.
14 Ст а ш ев ский Е. Д. Землевладение московского дворянства в пер-
вой половине XVII века. М., 1911, с. 20.
42
перь и сами отведенные угодья мало что значили — в большей
своей части они лежали пустыми. Поэтому величина оклада и
даже размер отведенной земли в XVII в. перестают быть
реальным определяющим показателем владельческого благо-
состояния. Его действительное выражение — это численность
дворов, а еще точнее — зависимого люда в поместье или вотчине.
Именно количество рабочих рук уже с начала XVII в. является
определяющим показателем состояния хозяйства. А оно дале-
ко не всегда находилось в выраженной зависимости от раз-
меров оклада и надела. Так, около 60 помещиков, представлен-
ных в разбираемой десятне, фигурируют затем в переписной
книге 1626—1628 гг. 14 из них имели оклады, не превышавшие
300 четвертей, а на каждое поместье в этой группе приходи-
лось в среднем по 7 крестьян, холопов и бобылей. 22 владель-
ца имели оклады от 350 до 600 четвертей, но в среднем на одно
владение в этой группе приходилось лишь по 5 человек за-
висимого люда. В группе крупных владельцев, имевших ок-
лады от 650 до 900 четвертей, на каждое поместье приходи-
лось по 9 человек, однако за средним показателем скрывается
большой разброс индивидуальных значений: 5 помещиков
вообще не имели зависимого населения в своих волостках, еще
у 11 было не более чем по 7 человек, и лишь 4 помещика име-
ли больше, чем по 20 крестьян и холопов.
Нехватка земли для обеспечения окладов уже в XVI в.
привела к тому, что рядом с земельным окладом появляется и
начинает активно развиваться система денежного жалованья.
Каждый из помещиков шелонской десятни имел наряду с зе-
мельным и денежный оклад, размеры которого обнаруживают
известное соответствие с земельным окладом (табл. 4).
Таблица 4. Соотношение земельного и денежного окладов
поместных владельцев Шелонской пятины в 1622 г.
Денежный оклад, руб. Земельный оклад, четверти
0-200 1 201—400 | 401—600 I 601—800 | свыле 800
ДО 10 13 39 17 4
11 — 15 — 26 14 6 —
16—20 — —- 3 11 —
свыше 20 — — 1 И 2
Всего: 13 65 35 32 2
Земельные придачи за различные военные отличия в пер-
вые десятилетия XVII в., как правило, сопровождались прида-
чами и к денежному жалованью. Правда, ни то ни другое
реально не обеспечивалось. Практика повсеместного несоответ-
ствия земельных окладов действительным наделам была сразу
перенесена и на денежный оклад — денег у правительства
так же, как и населенной земли, решительно не хватало.
43
Создать действительную, основанную на реальных экономи-
ческих показателях, картину феодального землевладения пер-
вой четверти XVII в. позволяет переписная книга, относящая-
ся в 1626—1627 гг.15 Она содержит описание 21 погоста За-
лесской половины. Согласно ее данным значительный массив
земли все еще числится в «порозжих» (не заселенных и не
розданных).
Но поместное землевладение быстро начинает пускать но-
вые многочисленные корни — объявляются с челобитьями на-
следники некогда имевших здесь владения помещиков, наде-
ляются землей представители фамилий, впервые появляющих-
ся в северо-западных краях. Данные переписи земель, в ходе
которой проверялись документы на право владения,16 позво-
ляют наглядно выявить динамику возрождения поместного
землевладения (табл. 5).
Таблица 5. Динамика поместных пожалований
в первой четверти XVII в. (по материалам писцовой книги
Залесской половины Шелонской пятины 1627 г.)
Год получения волостки (под- тверждения права на владение) Число случаев Год получения волостки (под- тверждения права на владение) 1 Число случаев
поместные волостки вотчин- ные во- лостки во- лостки земцев поместные волостки вотчин- ные во- лостки во- лостки земцев
чис- ло 1 * число число ЧИС- I ЛО 1 1 % число число
1586 1 0,4 1620 11 4,2
1594 1 0,4 — — 1621 8 3,0 — —
1596 1 0,4 — — 1622 1 0,4 — —
1597 — — — 2 1623 5 1,9 — —
1598 1 0,4 — — 1624 7 2,7 — —
1601 1 0,4 — — 1625 62 23,3 — 5
1602 2 0,7 — — 1626 51 19,1 1 1
1613 3 1,1 — 1627 25 9,4 — —
1616 2 0,7 1 — не указан 79 29,7 4 5
1617 1618 3 2 1,1 0,7 3 — Итого: 266 100,0 10 13
5 помещиков (из 196) представили документы, восходив-
шие ко временам Феодора Иоановича, еще 3 положили грамо-
ты, относящиеся к первому десятилетию XVII в., 10 человек —
ко второму.
Первый заметный всплеск поместных раздач фиксируется в
1620—1621 гг. — в эти годы испомещены 19 владельцев (7,2%).
За 1622—1624 гг. владения получили 13 человек. Основная же
15 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 307, л. 1—800.
18 Эта проверка явилась частью общегосударственного пересмотра вла-
дельческих документов и подтверждения их при новой династии. См.: В е-
се л овский С. Б. К вопросу о пересмотре и подтверждении жалованных
грамот в 1620—1630 гг. в Сыскных приказах. _М., 1907.
44
масса раздач приходится на 1625—1627 гг., к которым относит-
ся 51,4% документов, удостоверяющих владение, предъявлен-
ных писцам. Наиболее частыми при этом являлись ссылки на
выписи отдельных книг П. Кружева, Е. Дворецкого и других,
а также на ввозные грамоты, выданные в 1626—1627 гг. дья-
ком Федором Апраксиным.
Кто же наделялся поместьями в период активных помест-
ных раздач 1620-х годов? Около половины всех волосток, для
которых есть сведения о предыдущих владельцах, получили
родственники прежних владельцев, сумевшие непосредственно
после них или спустя какое-то (подчас длительное) время до-
биться наследования (табл. 6). 38,7% поместных и земецких
волосток перешли либо от отца к сыну, либо как прожиточные
унаследованы вдовами. Еще 7,0% перешли к новым владель-
цам от боковых родственников. Около трети шелонских волос-
ток были розданы лицам, не состоявшим в родстве с прежни-
ми хозяевами, но пребывавшим долгое время в «порозжих»
землях поместий.
Таблица 6. Мобилизация поместного землевладения
Шелонской пятины (Залесская половина) в 20-х годах XVII в.
Волост- ки Переход волосток к владельцам в 1626—1627 гг.
по пря- мой ли- нии от боковых родствен- ников в результа- те обмена ОТ С ТВ' нерод- енников не ука- зано всего
Число . . . 105 19 5 80 62 271
% 38,7 7,0 1.8 29,6 22,9 100,0
К 1627 г. в Залесской половине находились поместья и вот-
чины 196 владельцев, принадлежавших к 103 феодальным фа-
милиям. Ряд фамильных кланов успел здесь основательно ук-
репиться. Поместья в изученном районе имели 10 Скобельцы-
ных, 8 Назимовых, 7 Пановых. Четырем фамилиям (Косицкие,
Обуховы, Парские, Харламовы) принадлежало по 6 поместий,
одной (Муравьевы)—5 и еще одной (Нееловы)—4. И фами-
лий были представлены тремя владельцами каждая (Бутурли-
ны, Мяхкие, Пустошкины, Пушкины, Пущины и др.). Предста-
вители 22 фамилий имели по 2 поместья и 61 фамилия (67%) —
по одному. В среднем на одну поместную фамилию приходилось
в этот период 1,88 владения.
80 фамилий (77% от общего числа) в 1626—1627 гг. пред-
ставлены и в новгородских писцовых книгах с конца XV до
начала 70-х годов XVI в. В конце первой четверти XVII в. вла-
дения в пятине имели 152 представителя этих фамилий (77,5%
всех владельцев). Таким образом, подавляющее число вотчин-
ников и помещиков этого времени* были прямыми потомками
или боковыми родственниками новгородских феодалов XVI
45
столетия. Сложившиеся в феодальном землевладении традиции
преодолели и такие мощные разрушающие воздействия, каки-
ми были для Новгорода опричнина, хозяйственная разруха и
война.
Своеземцы сидели в пятине несколькими компактными се-
мействами. Дворецкие имели 5 владений, Кружевы и Пажен-
ские по 4 и еще две семьи по 2 владения.
Приведенные данные говорят о том, что поместная система,
ее порядки и традиции, несмотря на опричные перетряски и раз-
руху конца XVI — начала XVII в., прочно вошли в жизнь се-
веро-западных районов и стали активно возрождаться. Именно
поэтому стремление заявить свои права и заполучить землю
опережало заселение земель, выведение их из состояния раз-
рухи и запустения. Об этом красноречиво говорит наличие жи-
вущих дворов в поместных, земецких и вотчинных владениях
(см. табл. 9, 10).
Характеризуя в целом структуру землевладения в 1620-х
годах, следует отметить, что большая часть основательно по-
росших лесом за десятилетия разрухи земель еще числилась в
«порозжих», остальные земли распределялись по категориям
следующим образом (табл. 7).
Таблица 7. Структура феодального землевладения
(без дворцовых земель) Шелонской пятины
в первой четверти XVII в. (Залесская половина)
Категории владений Кол-во волосток %
Поместные 181 85,4
Вотчинные 10 4,7
Земецкие 15 7,1
Монастырские . . . . 6 2,8
Итого: 212 100,0
Проанализируем число владений того или иного вида.
К 1626 г. в Залесской половине было 181 поместье (85,4% от
общего числа владений всех видов), 10 вотчинных волосток
(4,7%), 15 земецких владений (7,1%) и 6 монастырских
(2,8%). Уже из этих данных видно, что поместье было ведущим
видом землевладения в пятине. Правда, более трети поместий
еще стояли незаселенными (см. табл. 8), в 11. были только гос-
подские дворы. Таким образом, лишь чуть больше половины
поместных владений имели в своем составе дворы зависимого
населения.
В среднем на поместье приходилось в это время по 2,5 кре-
стьянских, 0,15 холопьих и 1,8 бобыльских двора, т. е. в сумме
по 4,5 двора на владение. Размер поместья, выраженный в ду-
шах м. п., составлял около 5,6 человека на одно владение.
46
В вотчинных волостках положение
было немногим лучше. В Залесской
половине в 1626 г. зарегистрировано
10 вотчинных волосток, входивших в
состав поместно-вотчинных владений,
4 из них стояли пустыми, а в осталь-
ных насчитывалось 52 двора, 102 че-
ловека м. п. Средний размер вотчин-
ной волостки составлял около 17 че-
ловек, т. е. существенно превышал
аналогичные показатели для помес-
тий.
Из 15 земецких владений 7 еще
стояли пустыми (табл. 8), а в осталь-
ных было всего 15 господских, кре-
стьянских и бобыльских дворов. В сре-
днем на каждое земецкое владение
приходилось менее чем по 1 челове-
ку м. п. Большинство из 6 монастыр-
ских волосток также не имели насе-
ления, лишь в одной стояли 2 двора—
крестьянский и бобыльский.
Подавляющая доля зависимого на-
селения сосредоточилась в поместьях.
В них находилось свыше 91% кре-
стьян, еще 6,9% населяли вотчины,
1,2% жили в земецких волостках и
лишь 0,5% в монастырских владени-
ях. Сходным образом были рассредо-
точены и бобыли: 88,4% — в поме-
стьях, 10 — в вотчинах, 0,8%—у зем-
цев.
Рассмотрим подробнее положение
в поместно-вотчинном землевладении
(табл. 9). Распределение владений
этого вида по размерам показывает,
что преобладающий вес имели мель-
чайшие имения в 1—5 Дворов, кото-
рые вместе с незаселенными охваты-
вали около трех четвертей от общего
числа владений. Помещикам, входив-
шим в эту группу, принадлежало око-
ло 36,9% всех "дворов, а из общего
числа крестьянских дворов они вла-
дели более чем двумя третями. Око-
ло 16% владений имело в своем сос-
таве от 6 до 20 дворов и только
2,1 % — более 20. Можно с уверенно-
47
стью говорить, что лицо поместно-вотчинного землевладения в
этот период определяла группа мельчайших собственников,
владевших либо еще совсем незаселенными поместьями, либо
хозяйствами, только-только начавшими восстанавливаться.
Таблица 9. Распределение поместий и вотчин
Шелонской пятины (Залесская половина) в первой четверти XVII в.
по числу дворов
Дворов во владении Владе- ний % В них дворов % Крестьян- ских дворов %
0 56 29,5 0 0,0 0 0,0
1—5 100* 52,6 274 36,9 187 66,3
6—10 18 9,5 142 19,1 43 15,3
11—15 7. 3,7 85 11,4 12 4,2
16—20 5 2,6 91 12,2 18 6,4
21—25 1 0,5 22 3,0 22 7,8
свыше 25 3 1,6 129 17,4 — —
Итого: 190 100,0 743 100,0 282 100,0
* В том числе 11 имели только господские дворы.
Наши представления о положении поместного и вотчинного
землевладения дополняет анализ распределения владельцев по
числу имевшихся у них крестьян, холопов и бобылей. Около
трети шелонских помещиков (табл. 10) не имели в поместьях
зависимого населения, а владельцев, не имевших крестьян, бы-
ло 42,7%. Большая группа помещиков имела от 1 до 5 чело-
век (в среднем по 3 человека на поместье). Вместе с предыду-
щей группой такие владельцы (не имевшие людей или имевшие
от 1 до 5 человек) составляли подавляющее большинство —
70,2%.
Группа крупных владельцев была невелика. Свыше 20 душ
имели 15 феодалов, а имевших в хозяйствах свыше 20 крестьян
Таблица 10. Распределение поместий и вотчин
Шелонской пятины (Залесская половина) в первой четверти XVII в.
по числу зависимого населения
Зависимого населения м. п. во владении Владе- ний % В них людей м. п. % В том числе владений, населенных крестьянами
владе- I I кре- 1 стьян 1 % _
ний 1 %
0 68 35,1 0 0,0 83 42,7 0 0,0
1—5 68 35,1 218 18,6 81 41,8 217 38,3
6—10 29 14,9 215 18,3 17 8,8 95 16,8
11—15 10 5,2 130 И,1 7 3,6 90 15,9
16—20 4 2,0 66 5,6 3 1,6 55 9,7
21—25 6 3,1 140 11,9 1 0,5 22 3,9
свыше 25 9 4’,6 405 34,5 2 1,0 87 15,4
Итого: 194 100,0 1174 100,0 194 100,0 566 100,0
48
было лишь трое. Эта группа была весьма неоднородна по сос-
таву: новокрещен Г. Кобяков, в 1626 г. получивший поместье
в Бельском погосте и за полтора года переселивший сюда 42
крестьянина и 30 бобылей; вдова князя И. Ф. Хованского Ма-
рья Хованская, у которой была большая (свыше 80 человек)
волостка в том же Бельском погосте; Л. И. Милославский, вла-
девший и вотчинной волосткой и поместьем, но подавляющее
число крестьян и бобылей (38 из 43) содержавший в вотчине.
В целом анализ душевладения подтверждает наш вывод о
крайней слабости поместно-вотчинного землевладения в пяти-
не к исходу первой четверти XVII столетия, о начальном эта-
пе его восстановления.
Землевладение своеземцев в начале второй четверти
XVII в. находилось в состоянии глубокого упадка (табл. 11).
Таблица ill. Волостки своеземцев в 1626 г.
Число дворов Своеземцев У них цворов
число % всего крестьянских
число 1 % число | %
0 7 46,7 0 0,0 0 0,0
1—5 8 53,3 15 100,0 2 100,0
Итого: 15 100,0 15 100,0 2 100,0
7 из 15 своеземческих волосток были пусты, а в 8-ми едва
теплилась хозяйственная жизнь. На каждое из них приходилось
по 2 двора. Обычная структура волостки своеземца в это вре-
мя— двор хозяина и двор бобыля, так как крестьянских хо-
зяйств в них было всего 2. Шелонокие своеземцы в этот пери-
од по своему хозяйственному и социальному положению весь-
ма напоминают однодворцев юга России.
Восстановить структуру феодального землевладения Шелон-
ской пятины в середине XVII в. позволяют материалы обще-
русской переписи, осуществленной в конце 40-х годов, накану-
не издания Соборного уложения. Сохранились две переписные
книги, относящиеся к изучаемому району. Первая из них, вклю-
чающая описания Новгородского и Порховского уездов, была
составлена писцом С. М. Глебовым в 1646 г.17 Вторая, содер-
жащая описание города Старая Русса, Старорусского уезда и
дворцовой Сомерской (Сумерской) волости, была прямым про-
должением первого описания и составлялась тем же писцом в
1647—1648 гг.18 Из них первая книга — подлинник. По охвату
17 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 310, л. 1—690.
18 Там же, кн. 987, л. 1—314. — Кроме этой, еще одна копия данной
книги (описание И погостов, перешедших в 50-х годах XVII в. во владение
Иверского монастыря) хранится в архиве Ленинградского отделения Инсти-
тута истории СССР АН СССР (ф. 181, оп. 2, № 5).
49
территории это наиболее полные описания пятины в XVII в.,
в них не вошли, что вполне естественно, лишь материалы по
погостам, которые в период описания еще стояли пустыми и
были заселены позднее.
К концу первой половины XVII столетия почти 42% зави-
симого населения, в том числе 46,6% крестьян (табл. 12), раз-
мещались на дворцовых землях, что напоминало ситуацию, су-
ществовавшую на рубеже XV—XVI вв., когда в пятине распола-
гался большой массив великокняжеских и дворцовых земель,
розданных к середине XVI в. в поместья.19
Самые значительные дворцовые владения располагались к
югу от Новгорода — вокруг оз. Ильмень (Поозерье, Медведь,
Коростыня, Буреги) и дальше — в междуречье Шелони и По-
листи. Они захватывали территорию как Новгородского, так и
Старорусского уездов. Большие по размерам волостки находи-
лись в Славетинском (18 поселений, .80 дворов, 246 человек),
Должинском (9 поселений, 28 дворов, 100 человек), Дретен-
ском (18 поселений, 74 двора, 216 человек), Онежском (5 по-
селений, 35 дворов, 82 человека), Воскресенском (5 поселений,
29 дворов, 70 человек), Коломенском (14 поселений, 100 дво-
ров, 382 человека), Черенчицком (6 поселений, 71 двор, 234
человека) и Рамышевском (14 поселений, 103 двора, 329 чело-
Таблица 12. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах Холопы в
дво- ров % людей м. п. % дво- ров % людей м. п. % дво- ров %
Дворцовые . . 2119 46,6 6776 46,4 — — — — — — Монастырские . 416 9,2 1176 8,0 17 5,5 14 1,4 51 45,1 Поместные . . 1781 39,2 5839 40,0 271 88,3 915 92,2 58 51,3 Вотчинные . . 210 4,6 755 5,2 8 2,6 27 2,7 4 3,6 Церковные . . 1 0,02 3 0,02 — — — —. — — Земецкие . . . 19 0,4 65 0,4 11 3,6 37 3,7 — — Итого: 4546 100,0 14 614 100,0 307 100,0 993 100,0 113 100,0
век) погостах. В целом же в этой лежавшей сплошным масси-
вом волости было более 1,5 тыс. дворов и почти 5 тыс. чело-
век м. п.
Второй крупный куст дворцовых земель располагался на
северо-восточной окраине пятины — в Сомерской волости. Здесь
находилось пять дворцовых «сотен» — Никольская, Долосская,
Старопольская, Ложголовская и Осминская. Эта дворцовая во?
лость включала 141 поселение, в которых размещалось 656 дво-
ров и около 2 тыс. человек м. п.
|,J Аграрная история, II, с. 119, табл. 83.
50
Дворцовая деревня была в это время самой крупной: сред-
ний размер поселений в дворцовых волостях приближался к
6 дворам (в среднем по пятине он составлял только 5,3 двора).
Людность этих деревень также была наивысшей в пятине, в
среднем в каждом дворцовом поселении проживало около 40
человек обоего пола.
Однако на первом по населенности месте стояли поместные
земли, где размещалось чуть меньше 2 тыс. дворов и около
43% зависимого населения . (табл. 12). Далее следовали зна-
чительно укрепившие свое положение по сравнению с концом
XVI в. монастыри — им принадлежало 11,3% всех дворов и
около 10% зависимого населения.
Раздача вотчин за всевозможные «осадные сидения» и дру-
гие отличия хотя и практиковалась в первые десятилетия XVII в.
довольно широко, тем не менее не привела к их увеличению в
изучаемом районе: на вотчинных землях размещалось лишь
около 5% зависимого населения. Владения земцев к середине
XVII в. еще больше уменьшились, доля принадлежавших им
дворов составляла лишь 0,6%.
Структура светского землевладения (за исключением двор-
цовых земель) Шелонской пятины представлена в табл. 13.
Шелонской пятины в середине XVII в.
отдельных дворах Бобыли Всего
лю- дей м. л. % дво- ров % лю- дей м. н. % дво- ров % людей м. п. %
— — 121 28,1 239 26,6 2240 41,5 7015 41,8 87 33,7 127 29,5 300 33,4 611 11,3 1577 9,4 148 57,4 152 35,4 286 31,9 2262 41,9 7188 42,9 23 8,9 6 1,4 13 1,5 228 4,2 818 4,9 — 24 5,6 59 6,6 25 0,5 62 0,4 — — — — — — 30 0,6 102 0,6 258 100,0 430 100,0 897 100,0 5396 100,0 16 762 100,0
Таблица 13. Структура вотчинного,
поместного и своеземческого землевладения
Шелонской пятины в середине XVII в.
Категории владений Владений Владельцев
числа 1 % числа 1 %
Вотчинные . . 9 2,4 9 2,2
Поместные . . 341 92,2 373 92,1
Поместно-вот- 12 3,2 13 3,2
чинные . t . Земецкие . , . 8 2,2 10 2,5
Итого: 370 100,0 405 100,0
51
Чисто вотчинная форма землевладения в пятине (табл. 13)
широкого развития не получила. Две из девяти вотчин принад-
лежали вдовам и представляли собой небольшие прожиточные
наделы. Сравнительно крупных вотчин было 4. А. В. Бутурлин
владел 38 дворами (148 человек), князь Б. И. Путятин 21 дво-
ром (53 человека). Крупнейшей была вотчина И. М. Аничко-
ва—76 дворов (253 человека).
12 шелонских владельцев имели смешанные поместно-вот-
чинные наделы. Вотчинные придачи составляли, как правило,
меньшую часть владения и были получены за разные военные
отличия. Из 144 дворов, которыми владела эта категория, лишь
40 дворов (28%) принадлежало ей на вотчинном праве. Толь-
ко у трех владельцев — Я. М. Муравьева в Пажеревитском по-
госте, И. М. Зеновьева в Порховском окологородье и Я. А. Во-
ронова в Ручьевском погосте — вотчинная часть владения бы-
ла больше поместной.
Самой многочисленной группой владельцев были помещики.
В пятине в это время было 341 поместье, а владели ими 373
владельца. К началу XVII в. состав поместных землевладель-
цев Шелонской пятины после потрясений 70—80-х годов XVI в.
стабилизировался. Последовавшие затем события первого деся-
тилетия XVII в., и прежде всего иностранная военная интер-
венция, нарушили процесс восстановления структуры помест-
ного землевладения, и вновь он стал активно протекать толь-
ко с 20-х годов XVII в.
К 1646—1647 гг. в трех уездах пятины находились вотчины
и поместья представителей 165 феодальных фамилий. Некото-
рые поместно-вотчинные кланы пустили здесь глубокие корни.
Так, были испомещены 13 Скобельцыных, 12 помещиков Лав-
ровых, по 9 представителей Назимовых и Хорламовых, по 8 —
Деденевых и Лодыженских, 6 Парских.
9 фамилий (Татищевы, Пущины и др.) были представлены
пятью владельцами каждая, 11—четырьмя, 135 поместных фа-
милий насчитывали в пятине по 1—3 представителя. Характер-
но появление среди помещиков отпрысков многих семей, ко-
торые сидели в пятине в середине XVI в., затем исчезли в бур-
ной обстановке опричного времени и вновь появились спустя
50--70 лет. Таких фамилий, известных по новгородским писцо-
вым книгам середины XVI в., можно насчитать более 20 —
Свербеевы, Квашнины, Кортмазовы, Пустошкины, Шаблыки-
ны, Косицкие, Бутурлины, Мяхкие и др.
Из 375 поместно-вотчинных имений 301 (80,3%) имело в
своем составе не более 10 дворов (табл. 14). В этих мелких
волостках располагалось 42,5% дворов зависимого населения.
В группу средних владельцев (11—25 дворов) попали 17% вла-
дений. Крупных поместий было только 14, но в нйх сосредото-
чивалось более четверти зависимого населения.
52
Таблица 14. Распределение поместий и вотчин Шелонской пятины
в середине XVII в. по числу дворов
Ю ''t O l'W СО
. ci —" о" о" "
; сп о сп ел сп 'Ъ ел
I 00 СО ~ СО —< 90 Г-
I тф —• —< о тр СП
СЧ to СО CD ’’Ф 00 СЧ
90 °0’”1 °о
I ci —со" со" ел ri сп"
I СО 00 00 00 00 00 1>-
СО, СО 00 LO о.
о СЧ^СО СЧ Ф О,
। со" ci со" со" со" со" о
I _< сч — 0x1 о
СП О'СП о
о" оо" о" ел" ю" со" о"
to сч о
° Следует отметить одну
s характерную особенность
| этого времени. Средняя на-
8 селенность двора в группе
°, g мелких хозяйств составляла
о'й 2,6 человека, в средней
g группе — 2,9, а в крупней-
g g ших владениях — 3,4 чело-
>< § века. Эти выразительные
« & различия свидетельствуют о
§- = том, что крупные владель-
gg? цы уже к 30-м годам XVII в.
J хорошо уловили особеннос-
ти складывавшейся системы
о ° государственного обложения
§ S и активно противодейство-
« з вали росту податей со сво-
£х их хозяйств через увеличе-
с s ние населенности двора.
ф о Показательны и группо-
к g вые различия доли кресть-
янских дворов в хозяйствах
* = разного размера. Она обна-
к § руживает четкую тенденцию
g к повышению — от 62,9% в
s | группе мельчайших до 87,1 %
§ § в самых крупных (табл. 14).
£ 3 В количественной и каче-
ственной структуре душевла-
дения происходят весьма ха-
н’ рактерные сдвиги (табл. 15).
5 Я Если в конце 20-х годов пре-
оо S обладали группы владель-
цев, имевших до 5 душ и
о g вообще не имевших в шелон-
со и ских поместьях зависимого
2 населения, то теперь мо-
2 | дальными стали группы вла-
to дельцев, имевших 6—15 душ
й (32% от общего числа по-
мещиков и вотчинников).
ь g Средние показатели ду-
“ § шевладения за два десяти-
л s летия выросли более чем в
g g 3 раза — в 20-е годы на од-
00 g ного владельца приходилось
* § по 6 душ м. п. (в том числе
g по 3 крестьянских), а в
53
1646 г. — почти по 20. Сильно выросла и группа крупных вла-
дельцев, имевших свыше 25 душ, — с 4,6 до 21,0%.
Таблица 15. Распределение поместий и вотчин Шелонской пятины
в середине XVII в. по числу зависимого населения
Зависимого населения м. п, во владении Вла- дений % В них людей м. п. % В том числе владений, населенных крестьянами
владений % крестьян %
0 51 14,1 0 0,0 57 15,8 0 0,0
1—5 51 14,1 163 2,3 53 14,6 174 2,6
6—10 62 17,1 498 6,8 66 18,2 530 8,0
11—15 54 14,9 706 9,7 53 14,6 680 10,2
16—20 34 9,4 630 8,6 32 8,8 580 8,7
21—25 34 9,4 790 10,8 26 7,2 585 8,8
свыше 25 76 21,0 4510 61,8 75 20,8 4110 61,7
Итого* 362 100,0 7297 100,0 362 100,0 6659 100,0
Среди шелонских владельцев, пожалуй, впервые после при-
соединения Новгорода к Москве появились феодалы, владев-
шие сотнями душ, 7 из них имели более чем по 100 душ каж-
дый. В вотчине А. В. Бутурлина в Которском погосте в 38 кре-
стьянских дворах размещалось 148 душ м. п., в поместье бра-
тьев Дубровских в Лядском погосте отмечено 177 душ, в вот-
чине И. М. Аничкова в Струпинском погосте в 77 дворах было
254 души, а в поместье И. А. Татищева в Лядском погосте в
94 дворах насчитывалось 323 души м. п.
За двадцать лет произошли качественные изменения, сви-
детельствующие о быстром и значительном укреплении помест-
но-вотчинного землевладения. Если в 1626—1627 гг. крестьяне
составляли менее половины зависимого населения поместий и
вотчин (их доля была почти равна доле бобылей), то ко вре-
мени переписи 1646 г. крестьяне в поместьях и вотчинах сос-
тавляли более 93% всего населения.
Произошли существенные изменения во внутренней струк-
туре фонда поместных земель. Об этом свидетельствует более
чем четырехкратный рост удельного веса холопьего населения—
с 3% в 1626 г. до 14% в 1646 г. Он вызван быстрым расши-
рением клина господской пашни в связи с ее обелением, т. е.
освобождением от государственных платежей. Таким образом,
если к концу первой четверти века барская запашка вряд ли
превышала, судя по структуре зависимого населения, 3—5%, то
к середине века она достигала — с учетом крестьянской и бо-
быльской барщины — уже 15%. Вотчины по этому показателю
несколько отставали. Здесь холопов было лишь 6%, существен-
но меньшей была и господская запашка.
Земецкая или своеземческая форма феодального землевла-
дения доживала в середине XVII в. последние годы. Земцы,
бывшие довольно многочисленной прослойкой мелких шелон-
54
ских землевладельцев,20 теперь составляли микроскопическую
группу— 10 владельцев и имели 8 волосток.
К середине XVII в. оправилась от разорения и стала наби-
рать силу монастырская деревня. В Старорусском уезде имели
земли несколько монастырей — Спасский («что на Русе»), Спас-
ский на Взваде, Успенский девичий, Сиверский, Козьмодемьян-
ский. Самыми крупными были владения Спасского в Русе мо-
настыря — более 100 дворов и более 350 человек. А всего мо-
настырям в Старорусском уезде принадлежало 168 дворов и
более 500 крестьян, слуг, бобылей, разбросанных по всему
уезду.
В Новгородском уезде монастырских земель было намного
больше. Здесь среди землевладельцев числилось 22 монастыря
и новгородский митрополит. Кроме этого, около 60 бобылей
жило за церквями. Самыми крупными церковными землевла-
дельцами были митрополит, имевший в Поозерье 160 крестьян
и 20 бобылей, и Юрьев монастырь, владевший в Щепецком по-
госте сотней без малого дворов и почти двумястами крестьяна-
ми, слугами и бобылями. Этому монастырю принадлежала
большая собственная пашня, которую обрабатывали 44 слуги,
жившие в отдельных дворах. Значительную запашку имел в
Поозерье Аркажский монастырь — на него трудились 26 слуг.
У остальных монастырей пашня была, судя по числу служних
дворов, невелика.
В целом в пятине числилось за монастырями более 1,5 тыс.
человек (10% зависимого населения). Во второй половине
XVII в. эта доля заметно выросла.
Оценивая в целом ситуацию в феодальном землевладении
пятины, отметим, что после потрясений последней трети XVI
и начала XVH в. она восстановилась в значительно измененном
виде по сравнению с серединой XVI столетия. Главные моменты
этих изменений — окончательное исчезновение черного кресть-
янства, возобновление массива дворцовых земель, увеличение
удельного веса монастырских владений, появление небольшого
слоя вотчин, восстановление поместной системы, измельчание
поместных владений и практическое исчезновение своеземцев.
В третьей четверти XVII в. структура феодального земле-
владения шелонских земель претерпевает дальнейшие сущест-
венные изменения (табл. 16). Во-первых, значительно (в 1,5 раза)
уменьшается доля дворцовых земель — с 41,5 до 27,7% от об-
щего числа дворов. Розданными оказываются многие дворцо-
вые волости, а оставшиеся приобретало население не так ак-
тивно, как поместья и монастыри. Но согласно переписи двор-
цовых земель 1676 г. многие крупные села в пятине остава-
20 Только в Новгородском уезде Шелонской пятины в 1552 г. свыше
80 земцев имели владения (Дегтярев А. Я. Своеземцы Новгородского
>езда в XVI веке. — В кн.: Проблемы комплексного изучения Северо-За-
пада РСФСР. Л., 1972, с. 30).
55
Таблица 16. Структура феодального землевладения Шелонской пятины
Категория владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дворов % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
Дворцовые . . . 2157 33,4 7881 29,6
Монастырские . . 1982 30,8 8004 30,1 22 6,1 68 2,8
Поместные . . . 1843 28,6 8376 31,5 318 87,8 2248 90,9
Вотчинные . . , 461 7,2 2337 8,8 22 6,1 156 6,3
Церковные* . . . 1 0,01 3 0,01 — — — —
Итого: 6444 100,0 26 601 100,0 362 100,0 2472 100,0
* В 1678 г. в пятине зарегистрировано 381 двор церковного причта,
где отмечено 280 человек м. п.
лись за дворцом, в их числе были Поозерье, Ракома, Голино
(все с прилегающими деревнями), а также рядки — Пшага,
Ужин и Взвад. Дворцовыми вновь стали (как и в первой поло-
вине XVI в.) целые погосты Новгородского уезда — Медвец-
кий, Дремяцкий, Свинорецкий, Коростынский, Бурежский, а в
Порховском уезде — Карачуницкий, Болчинской, Ясенский, Вы-
шегородский, Бельский, Михайловский на Полоной. Кроме то-
го, ряд мелких дворцовых волосток располагался в Пажеревиц-
ком, Жедрицком, Смолинском, Лядском, Быстреевском и дру-
гих погостах.
Новая дворцовая волость формируется в этот период в Лос-
ском погосте. К моменту переписи она включала 106 деревень,
где в 212 крестьянских и 17 бобыльских дворах числилось бо-
лее 800 человек м. п., из них 430 — взрослые. В этих деревнях
властями размещались «выходцы из-за немецкого и из-за ли-
товского рубежа после переписных книг Степана Глебова»21
(т. е. после 1646 г.).
Поместное землевладение в пятине в целом сохранило свои
позиции, хотя доля душ м. п. на этих землях несколько снизи-
лась. Но оно оставалось доминирующим видом землевладения.
В два раза выросла доля населения вотчинных волосток —
с 4,9 до 9,4%'. А в целом на поместных и вотчинных землях
проживало более 48% зависимого населения пятины.
Землевладение приходских церквей осталось столь же не-
значительным, как и прежде. При шелонских церквях числи-
лось около 400 дворов церковного причта (попов, дьячков, по-
номарей, просвирниц) и 13'дворов зависимого населения, в ос-
новном бобыльских, с населением в 34 человека.
Земецких владений книга 1678 г. не знает. К этому време-
ни долгий процесс слияния этой, ставшей реликтовой, новгород-
2! ЦГАДА, ф. 1209, кн. 800, л. 681.
56
в последней четверти XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
SQ О Q. О ш «5( % людей м. п. % дворов % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
_ _ _ — 162 18,0 552 20,3 2319 27,7 8433 25,1 116 17,3 293 16,0 250 27,8 615 22,6 2370 28,3 8980 26,7 473 70,5 1275 69,4 343 38,2 1118 41,1 2977 35,5 13 017 38,7 82 12,2 269 14,6 132 14,7 402 14,8 697 8,3 3164 9,4 — — — — 12 1,3 31 1,2 13 0,2 34 0,1 671 100,0 1837 100,0 899 100,0 2718 100,0 8376 100,0 33 628 100,0
ской формы землевладения с поместной завершился. Фактиче-
ски он произошел гораздо раньше: уже в книгах 1626—1627 гг.
попадаются характерные оговорки писцов о «земецких поме-
стьях»,22 и в соответствии с уложением 1556 г. встречаются
случаи наделения своеземцев волостками, которые ранее не
принадлежали их фамилиям. В 1678 г. категория земцев исче-
зает и формально, хотя представители старых земецких фами-
лий продолжают владеть землями в пятине.
На фоне сокращения фонда дворцовых земель особенно
внушительно выглядят укрепившиеся позиции монастырского
землевладения. В 1646 г. монастыри владели в пятине 10% душ
м. п., а к 1678 г. их доля выросла до 26,7%, в основном за
счет гигантских владений Иверского монастыря, захватившего
здесь земли в середине века. Общее число дворов зависимого
населения на монастырских землях со времени переписи 1646—
1647 гг. увеличилось почти в 4 раза, а их население составило,
видимо, около 18 тыс. человек, в том числе более 5 тыс. —
взрослые мужчины. Владения в пятине имели 29 монастырей и
митрополит (табл. 17).
Резко выделялся из них Иверский монастырь, за которым
числилось 6,5 тыс. душ м. п., в том числе 3,5 тыс. взрослых
мужчин. Обосновавшийся в 1653 г. в Старорусском уезде мо-
настырь развернул бурную деятельность по захвату едва ото-
шедших от экономических потрясений старорусских земель.
Центры многих погостов — Чертицкого, Славитинского, Дол-
жинского, Коломенского, Онежского, Черенчицкого — были
превращены в опорные пункты освоения, их население вырос-
ло в ряде случаев в десятки раз. Так, Черенчицкий погост-се-
ление насчитывал 152 души м. п., т. е. в целом его население
достигало, видимо, 300 человек — цифра невиданная для здеш-
22 Там же, кн. 307, л. 65.
57
них селений. К 1678 г. население Чертицкого погоста-селения
составило около 200 человек, Славитинского— 120—130. Круп-
ными стали и иверские деревни. Так, население д. Рахлицы в
Коломенском погосте насчитывало около 150 человек.23
Монастырь активно привлекал крестьян на свои земли, ис-
пользуя большой набор законных и незаконных приемов. Сре-
ди его крестьян, слуг и бобылей значатся «пришлые боярские
люди», «пришлый человек важенин», «пришлые польские люди»,
просто «пришлые люди», беглые крестьяне и бобыли соседних
вотчин, безродные приемыши и даже «пришлые из Лутцкого
уезда государевы вольные люди».24
Рядом с огромными владениями Иверского монастыря, ох-
Таблица 17. Монастырское землевладение Шелонской пятины
в последней четверти XVII в.
Наименование Людей В гом
монастыря Дворов м. п. числе
взрослых
1. Аркажский . .... 10 32 16
2. Благовещенский . . . 4 10 5
3. Воскресенский с Поля . 4 23 18
4. Городенский . . . . v 7 19 14
5. Демянский 30 116 79
6. Иверский 1694 6557 3511
7. Ильинский Опоцкий . . 7 17 9
8. Молочковский .... 117 425 314’
9. Никандрова пустынь . . 1 Г 1
10. Никольский Косин . . 9 26 24
11. Никольский Перекопский 27 113 65
12. Никольский Сутоцкий . 0 0 0
13. Опоцкий 1 10 10
14. Посолотчинский . . .♦ . 14 72 40
15. Рождественский девичий 4 10 10
16. Росткин девичий . . . 1 5 5
17. Сиверский 2 11 7
18. Скнетинский 2 2 2
19. Софийский дом . . . . 7 34 23
20. Спасский на Русе . . . 112 398 270
21. Спасский Левохнов . . 5 17 17
22. Спасский на Взваде . . 15 51 24
23. Спасский Сяберский . . . 6 44 17
24. Спасский у Порхова 5 17 И
25. Тихвинский 3 6 4
26. Троицкий Клопский . . 127 443 285
27. Троицкий Черноозерский 10 27 17
28. Успенский девичий . . 8 23 11
29. Хутынский 1 3 3
30. Юрьев 137 468 327
Итого: 2370 8980 51-39
23 Там же, кн. 800, 714—715, 727, 804, 812—814.
24 Там же, л. 716—717, 815, 686об.
58
вагившими более 350 поселений, шелонские волости других
крупных монастырей — Юрьева, Троицкого Клопского, Спасско-
го в Русе, владения митрополита — выглядели скромно — по
100—130 дворов, 270—330 взрослых мужчин-работников. По-
давляющее же большинство монастырей (18 из 29) владело не-
большими волостками от 1 до 15 дворов. Правда, если для од-
них эти маломощные хозяйства были началом закрепления на
шелонских землях, то для других — угасающими остатками не-
когда крупных владений. Видимо, как раз хозяйственная не-
состоятельность некоторых монастырей побудила церковные
власти начать практику «приписывания» разорившихся монас-
тырских вотчин к сильным монастырям, известную и в других
районах страны.25
Так, владения Троицкого Видогощского монастыря были
приписаны к волостям митрополита, в Софийский же дом бы-
ли приписаны бобыльские дворы Спасского Верендовского мо-
настыря в Васильевском погосте. Тихвинский монастырь сумел
впервые проникнуть на шелонские земли, поскольку в 1678 г.
за ним числился «приписной Никольский Мостишский монас-
тырь», имевший волостку в Поозерье. К Юрьеву монастырю
были приписаны земли Козьмодемьянского, Пантелеймонова и
Перожского монастырей.26 Стремясь не упустить лежавшие
«в пусте» угодья, юрьевские власти временно переводили туда
своих людей: «а живут в тех монастырях Юрьева ж монастыря
старцы и служебники, переменяясь». В целом по сравнению
с серединой XVII в. монастырское землевладение в пятине су-
мело заметно укрепиться.
Структура зависимого населения на землях разных катего-
рий претерпела в третьей четверти XVII в. ряд существенных
изменений (табл. 18). Для поместий и вотчин прежде всего ха-
рактерно уменьшение удельного веса крестьян при возрастании
доли холопов, которая к 1678 г. в поместьях достигла 27%.
С учетом этого обстоятельства можно говорить и о дальней-
Т а блица 18. Изменение структуры зависимого населения
Шелонской пятины в 1646—1678 гг. (в %)
Годы пере- писи Дворцовые Поместные Вотчинные Монастырские
кре- । сгьяне бобыли кре- стьяне холопы бобыли кре- стьяне холопы бобыли кре- стьяне холопы* 1 бобыли
1646 96,6 3,4 80,9 15,2 3,9 92,3 6,1 1,6 74,6 6,4 19,0
1678 93,5 6,5 64,3 27,1 8,6 73,9 13,4 12,7 89,1 4,0 6,9
* Имеются в виду монастырские служки, служебники, детеныши.
25 Готье Ю. В. Замосковный край в XVII в. М., 1937, с. 249.
26 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 800, л. 342 об., 364, 707, 355, 366.
59
ших сдвигах во внутренней структуре шелонского поместья.
Барский клин вырос здесь (с учетом того, что на барщине ра-
ботали не только холопы, но и крестьяне и бобыли), видимо,
до трети общей площади угодий.
Обращает на себя внимание разница в удельном весе холо-
пов на поместных и вотчинных землях, последние отставали по
этому показателю в 2 раза. Думается, такое положение объяс-
нялось неизжитыми еще различиями между этими формами
землевладения. В случае лишения поместья опальный владе-
лец, естественно, терял права на населявших его крестьян, но
своих холопов уводил с собой, т. е. чем большую долю они сос-
тавляли в поместной волостке, тем менее чувствительной могла
оказаться потеря поместья. Поэтому феодалы, владевшие и по-
местьем и вотчиной, стремились осуществить вышеочерченные
структурные перераспределения в своих владениях — размес-
тить на поместных частях своих владений возможно больше
холопов, их силами расширяя хозяйство. В свою очередь это
вело к меньшему весу барских угодий в вотчинах, которые сос-
тавляли здесь около 15%.
Следует выделить еще одно заметное явление этого перио-
да— возрастание доли бобылей (в поместьях — в 2 раза, а в
вотчинах — в 8 раз!). На этих изменениях сказались, видимо,
два фактора. Во-первых, усиление степени эксплуатации не-
посредственных производителей приводило к расширению прос-
лойки обедневшего трудового люда. Не случайно удваивалась
прослойка бобылей и на дворцовых землях, а ее уменьшение
на монастырских владениях имело особые причины, о которых
скажем ниже. Во-вторых, разница в темпах роста прослойки бо-
былей в поместьях и вотчинах связана, видимо, с различиями в
их природе, обусловившими устойчивое стремление владельцев
размещать бобылей в вотчинных частях своих владений. Посе-
лить бобыля было одинаково просто и на поместной и на вот-
чинной земле — угодья и условия требовались минимальные. Но
на вотчинной земле селить было выгодней, так как в случае
лишения поместья бобыль оставался за владельцем и в пер-
спективе, окрестьянившись, мог приносить немалый доход.
Этими причинами и объясняется повышенная концентрация бо-
былей на вотчинных землях.
Наконец, к середине XVII столетия на соотношении кате-
горий зависимого населения, в частности, на росте бобыльства
стали серьезно сказываться обстоятельства, связанные с фор-
мированием системы государственного обложения. Существен-
но меньшие по размерам подати с бобыльских дворов приводи-
ли к тому, что записанными в бобыльские часто оказывались
полнокровные крестьянские хозяйства. В структуре зависимого
населения возникает заметная прослойка «ложного» бобыльст-
ва, существование которой нужно учитывать при анализе со-
циальных процессов в русском обществе XVII в.
60
Изменения в структуре зависи-
мого населения на монастырских
землях носили иной характер и
обусловливались особыми тенден-
циями. В третьей четверти XVII в.
несколько уменьшилась доля мо-
настырских детенышей и служек
(с 6,4 до 4,0%). И почти в 3 раза
сократилась доля бобылей—с 19,0%
в середине века до 6,9% в 1678 г.,
став наименьшей среди всех катего-
рий землевладения. Такйе измене-
ния, противоположные наблюдав-
шимся на дворцовых, вотчинных и
поместных землях, явились следст-
вием активного «окрестьянивания»
бобылей в монастырских хозяйст-
вах, заинтересованных в полноцен-
ных тяглецах. Возможностей для
этого у монастырей было, конечно,
больше, чем у разношерстной поме-
стной мелкоты.
В 1678 г. окончательно исчеза-
ют помещики, имевшие в пятине
землю, без зависимого населения
(в 1626—1627 гг. таких было почти
30%). По сравнению с 1646—
1647 гг. произошло дальнейшее ук-
репление и некоторое увеличение
средних размеров поместно-вотчин-
ных владений. Их средний размер,
выраженный в числе дворов, сос-
тавлял в 1626 г. 3,8 двора, в
1646 г. — 6,8, а в 1678 г. увеличил-
ся до 7,5 двора.
Модальные группировки в рас-
пределении владений по размерам
по сравнению с серединой века из-
менились мало (табл. 19). Немно-
го (на 3,0%) уменьшился удельный
вес малодворных владений (в 1—5
дворов), примерно также выросла
группа владений, где было от 6 до
10 дворов зависимого населения.
Выросла и доля крупных владений,
превышавших 25 дворов — с 3,2%
до 4,5%.
61
Практика совладения на шелонских поместных землях за-
метного развития не получила, даже несколько сократилась в
отличие от других пятин. Если в середине века двум и более
владельцам принадлежало 17 поместий (4,7%), то в 1678 г.—
20 (4,0%).
Вышеочерченные сдвиги и тенденции в целом маловырази-
тельны и могли бы показаться несущественными, если бы не
два обстоятельства. Первое связано с изменением внутренней
структуры двора. Заметный рост его населенности на протяже-
нии изучаемого периода привел к разрыву в темпах роста раз-
ных показателей размеров владений (дворов и душ м. п.).
В то время когда среднее число дворов, приходившихся на од-
но владение в 1646—1678 гг., выросло только, на 10%, количе-
ство душ м. п. увеличилось почти в 2 раза. Второе обстоятель-
ство, не позволяющее говорить о малой изменчивости структу-
ры феодального землевладения в пятине, связано с анализом
распределения крестьянского населения по владениям разных
размеров. В конце первой четверти XVII в. подавляющее число
шелонских крестьян (82,6%) принадлежали мелким помещи-
кам, владевшим не более 10 крестьянских дворов, а помещиков,
имевших больше 25 крестьянских дворов, не было вообще.
К середине века мелким владельцам принадлежало уже только
52,3% крестьян, в то время как 13,5% было сосредоточено в
крупных вотчинах и поместьях. К 1678 г. произошло дальней-
шее уменьшение удельного веса крестьян, принадлежавших мел-
ким владельцам, до 40,8%, а доля крестьян крупных владель-
цев за 1626—1678 гг. увеличилась в 2 раза и достигла 28,6%.
Таким образом, в пятине последовательно развивался про-
цесс перераспределения крестьян между мелкими и крупными
владельцами. На фоне систематического уменьшения доли кре-
стьян, принадлежавших поместной мелкоте, произошло много-
кратное увеличение удельного веса крестьян, принадлежавших
крупным владельцам. Эта поляризация была одной из главных
черт эволюции поместного землевладения пятины в изучаемый
период.
К 1678 г. умножила свои владения в Шелонской пятине и
группа наиболее крупных помещиков и вотчинников. В вотчи-
не Бутурлиных, которую в эти годы унаследовал от отца столь-
ник И. А. Бутурлин, было уже 218 душ м. п., у П. И. Дубров-
ского — 274, в вотчине И. А. Аничкова — 282, у Н. А. Лихорева
в семи вотчинных и поместных волостках — 394, у П. В. Ско-
бельцына также в семи волостках — 246 душ м. п. Самым боль-
шим светским владением в пятине была в это время вотчина
боярина И. Б. Милославского — 428 душ м. п. Представители
перечисленных фамилий прочно закрепились на землях пятины
уже в первой половине XVII в. Милославским, например, в
1626 г. принадлежали 43, а в 1646 г. — 202 души м. п.
К 1678 г. произошло дальнейшее разрастание и укрепление
62
многих поместных кланов. Мы отмечали, что в 1627—1628 гг.
10 феодальных фамилий были представлены пятью и более
владельцами каждая, а в 1646 г. таких стало уже 16. Ко вре-
мени описания 1678 г. их насчитывалось 26. Важно отметить,
что в течение более чем полувека речь идет о стабильном, по-
степенно расширяющемся круге дворянских семейств (табл. 20).
Самыми большими кланами в 1678 г. были представлены фа-
милии Лавровых (16 владений, 20 владельцев), Лодыженских
(14 владений, 16 владельцев). Две фамилии (Харламовы, Свер-
беевы) представлены 9 владельцами каждая, 3 (Пушкины, Ско-
бельцыны, Мяхкие) — 8, еще 3 (Глотовы, Деденев ы, Назимо-
вы) имели по 7 представителей, 5 (Парскиё, Нееловы, Мартья-
новы, Косицкие, Аничковы)—по 6, 11 фамилий (Вельяшевы,
Елагины, Змеевы, Зиновьевы, Култашевы, Колокольцевы, Мя-
кинины, Мышецкие, Неплюевы, Нелединские, Языковы) — по
5 представителей.
Таблица 20. Разрастание феодальных семейств
Шелонской пятины в XVII в.
Фамилии Представителей фами- лии, имевших владения в пятине Фамилии Представителей фами- лии, имевших владения 'в пятине
1627/28 гг. 1646/47 гг. 1678 г. 1627/28 гг. 1646/47 гг. 1678 г.
1. Аничковы . 1 3 6 20. Мякинины . 3 5
2. Бутурлины . 3 2 4 21. Мяхкие . . 3 7 8
3. Вельяшевы 3 3 5 22. Назимовы . 8 9 7
4. Вороновы . 2 4 4 23. Нееловы . » 4 1 6
5. Глотовы . , 5 7 24. Неледин-
6. Деденевы . — 8 7 ские . . . 3 3 5
7. Елагины . . 1 2 5 25. Неплюевы 1 2 5
8. Елецкие . . — 1 4 26. Обуховы . . 6 2 4
9. Зиновьевы . 1 5 5 27. Парские . . 6 6 6
10. Змеевы . . 1 2 5 28. Пустошки-
И. Колоколь- ны . ... 3 3 2
цевы . . . — 2 5 29. Пушкины . 3 4 8
12. Корсаковы — — 4 30. Пущины . . 3 5 3
13. Косицкие 5 7 6 31. Свербеевы . — 5 9
14. Култашевы 1 4 5 32. Скобельцы-
15. Лавровы . . — 12 20 ны . . . . 10 13 8
16. Лодыжен- 33. Татищевы . 5 3
ские . . . 1 8 16 34. Харламовы 6 9 9
17. Мартьяно- 35. Языковы . . 3 3 5
вы ... . 3 6 Итого: 83 157 216
18. Муравьевы 5 4 4 В среднем на
19. Мышецкие . — 2 5 одну фамилию 2,4 4,5 6,2
На протяжении XVII в. в пятине шло постепенное разраста-
ние и укрепление поместных кланов, сходное с тем, что наблю-
далось в XVI в., только, может быть, еще более ярко выражен-
63
вое. В появлении и укреплении этих феодальных образований
большую роль сыграла в начале XVII в. поместная «старина»,
поскольку возрождение, испомещение некоторых представителей
из перечисленных выше фамилий в XVII в. (особенно в 20—
30-е годы) происходило, как видно из анализа переписных книг,
с учетом этой «старины».
Водская пятина
В конце XVI в. Водская пятина стала одним из основных
районов шведской интервенции. По свидетельству одного из
описаний 80-х годов этого столетия в 38 из 60 погостов пятины
стояли «немецкие люди».27 Оккупация, а затем отторжение зна-
чительной части территории пятины фактически привели к пол-
ному изменению существовавшей в ней структуры землевладе-
ния. К середине 80-х годов на неоккупированных землях лишь
около половины помещиков относились к так называемым «ста-
рым», имевшим здесь владения более или менее длительный
срок, остальные были или «помещиками с немецких городов»,
испомещенными здесь после потери Ливонии, или новокреще-
нами.28
Средние размеры поместий в пятине еще сохранялись на
уровне середины XVI в. (18—20 обеж), но в «живущем» нахо-
дилось в целом лишь по 5% каждого надела.
По данным платежницы 1607 г.29 размер сохранявшихся
угодий в поместных владениях Дягилинского погоста (13 по-
местий) не превышал 1—2 обеж, но служилые люди держались
за эти мельчайшие клочки «живущего»: спустя 40 лет мы на-
ходим в этих же местах потомков большей, части водских по-
мещиков «смутного времени» — Муравьевых, Пущиных, Неело-
вых, Ододуровых и др.
По верстаниям 1598—1600 гг. только три помещика Водской
пятины (В. Ростовский, Д. Лугвенев и Б. Кобылин) имели ок-
лады свыше 500 четвертей.30 Но уже в первые десятилетия
XVII в. оклады в 500, 600, 800 и даже более четвертей стано-
вятся нередкими для водских помещиков. По десятне 1619 г.
33 из 61 представленного в ней владельца имели оклады свы-
ше 400 четвертей.
Как и владельцы других пятин, водские помещики в 10—
20-х годах XVII в. быстро наращивали свои земельные и де-
нежные оклады. Так, Д. И. Зеленин, верстанный в 1606 г. на
550 четвертей и 10 р. денежного оклада, уже в следующем году
получил 50 четвертей и 4 р. прибавки за «тульскую службу»,
25 Там же, кн. 958, л. 496.
28 Аграрная история, II, с. 176.
29Самоквасов Д. Я. Архивный материал, т. II, отд. II. М., 1908,
с. 525—526.
30 Акты исторические, т. II. СПб., 1841, с. 176.
64
а еще через год сразу 100 четвертей и 5 р. В 1609 г., отличив-
шись при взятии Переяславля, он вновь получил большую при-
дачу— 100 четвертей и 20 р. Наконец, в 1616 г. за «смоленскую
службу» он был награжден очередным пожалованием — 50 чет-
вертей и 2 р. «из чети».31 Солидную одномоментную прибавку
к окладу получил помещик М. Ш. Муравьев. В 1618 г. ему
были добавлены к старому окладу сразу 150 четвертей и сум-
ма, еще не встречавшаяся в новгородских десятнях, — 45 р.32
Вообще в канун 20-х годов трудно было найти помещика,
который не имел хотя бы одной-двух придач за многоразличные
«службы» — Тульскую, Каширскую, Сибирскую,. Елецкую, Де-
менскую, Серпуховскую, Кропивенскую, Волховскую, Ходын-
скую, Олексинскую, Смоленскую, или за осадные «сидения» —
Московское, Новгородское, Псковское, Новгород-Северское
(еще при Борисе Годунове), Тихвинское, или за отдельные
бои — Осмойский, Домашевский и т. п., за «проезжие станицы»,
а также по другим случайным героическим поводам («как по-
били литовских людей на Олонце» и проч.).
Денежный оклад в Водской пятине, как и в других местах,
обнаруживает общую зависимость от размеров земельного по-
жалования, что хорошо видно из табл. 21, в которой обобщены
данные десятни 1619 г.
Таблица 21. Соотношение земельного и денежного окладов
поместных владельцев Водской пятины в 1619 г.
Денежный оклад, руб. Земельный оклад, четверти 1111 свыше 0—200 1 201—400 | 401—600 | 601—800 I 800
до 10 11—15 16—20 свыше 20 III- | см со м* ’’’S’* 1 ’*111
Как видим, подавляющее большинство помещиков имело зе-
мельные оклады от 200 до 600 четвертей, а денежные — в пре-
делах 10—15 р. В целом же эту группу можно определить по.
своему положению как среднюю. Однако судить о реальной
наделенности той или иной группы, помещиков в пределах
XVII в. следует, конечно, не столько по размерам оклада,
сколько по реальной земельной «даче», а еще точнее по числу
и характеристикам дворов зависимого населения.
Рассмотрим с этих позиций положение в землевладении'
Водской пятины по материалам переписи 1646—1647 гг. Нужно
Отметить, что в этот период Водская пятина существенно отли-'
чалась от соседней Шелонской. Прежде всего, здесь была за-
метно меньше (более чем в 2 раза) доля дворцовых земель —
лишь около 18% дворов входили в'эту категорию (табл. 22).
31 ЦГАДА, ф. 210, кн. 126, л. 3—4.
32 Там же, л. 4—4 об.
3-7471
65
Таблица 22. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дгпрах
дво- ров % людей м. п. % дво- ров % лю- дей М. fl. %
Дворцовые . . 351 31,4 1032 29,2 — — — —
ЛТонастырские 245 21,9 621 17,6 6 3,1 12 2,0
Поместные . 401 35,8 1417 40,2 162 83,5 496 84,4
Вотчинные . 122 10,9 458 13,0 24 12,4 74 12,6
Земецкие . . . — — — — — — — —
Церковные** « . — — — •— 2 1,0 6 1,0
Итого: 1119 100,0 3528 100,0 194’ 100,0 588 100,0
* В том числе 4 двора казаков (18 человек м. п.) на «бобыльских зем
лях».
** В 1646 г в пятине зарегистрировано 107 дворов церковного причта,
В которых отмечено 227 человек м. п.
Самой значительной прослойкой были представлены помест-
ные земли — 44,7% всех дворов и около половины населения.
За ними следовала монастырская деревня, сосредоточившая
четверть всех дворов и около 19% населения. Значительной
была на Водских землях и вотчинная прослойка—12% всех
дворов (в 3 раза больше, чем на шелонских землях). Видимо,
правительство с большей охотой раздавало вотчины именно в
приграничном районе, видя в этом естественный залог стаби-
лизации положения на новой границе.
Своеземческое землевладение было крайне незначитель-
ным— его доля занимала не более 0,1% от общей массы дво-
ров и населения.
Обращает на себя внимание существенное структурное от-
личие в составе населения на землях разных категорий. Так,
дворцовая деревня, не достигая 18% от общей массы дворов,
концентрировала на своих землях около трети крестьянских
дворов при сравнительно незначительной прослойке бобылей.
Населенность крестьянского двора в дворцовых волостях сос-
тавляла при этом всего 3 человека, заметно уступая дворам
крестьян на вотчинных и поместных землях. Бобыли составля-
ли лишь 15% населения (что, правда, само по себе довольно
много) на дворцовых землях, в то время как на поместных —
почти 39%, на вотчинных — 36, монастырских — 35%. Такое
положение отчасти связано с несколько лучшим экономическим
положением в дворцовых волостях, а кроме того, может быть
объяснено следствиями податной политики. На водских землях
также, как в Шелонской пятине, видимо, имел место эффект
«ложного бобыльства», т. е. перевод (из фискальных соображе-
ний) части крестьянских дворов в бобыльские. А на дворцовых
землях росту такой прослойки препятствовала община, объек-
66
Водской пятины в середине XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров % людей м. п. % дво- ров % лю- дей м. п. % дво- ров % лю- дей м. п. %
— 97* 9,5 184 8,3 448 17,9 1216 18,4
105 67,3 170 57,8 272 26,5 436 19,7 628 252 1239 18,7
33 21,2 83 28,2 520 50,7 1264 57,2 1116 44,7 3260 49,2
18 11,5 41 14,0 136 13,2 326 14,7 300 12,0 899 13,6
— — —. — 1 0,1 1 0,1 1 0,1 1 0,0
2 0,1 6 0,1
156 100,0 294 100,0 1026 100,0 2211 100,0 2495 100,0 6621 100,0
тивно заинтересованная в равномерной раскладке податей. Ве-
роятно, доля бобылей на дворцовых землях в каждой данной
местности наиболее точно указывает (для середины XVII в.)
реальный удельный вес бобыльства в общей структуре зависи-
мого населения.
К концу 40-х годов существенно (в сравнении с предыду-
щим временем) возросла населенность дворов зависимого на-
селения. При этом обнаруживаются ее серьезные различия на
землях разных категорий. Самой высокой оказалась населен-
ность крестьянских дворов в вотчинах (3,8 человека м. п.) и
поместьях (3,5 человека м. п ), дворцовые земли занимали про-
межуточное положение (3 человека м. п.). Самой низкой была
населенность крестьянского двора в монастырской деревне
(2,5 человека м. п.), где сказывалась, очевидно, заинтересо-
ванность монастырей в скорейшем захвате и освоении еще остав-
шихся пустыми угодий. Этот дальний стратегический интерес
перекрывал издержки, которые монастыри, активно разделяя
дворы, несли от больших государственных податей.
Структура поместного и вотчинного землевладения Водской
пягины в середине XVII в. в целом схожа с аналогичной струк-
турой Шелонской пятины (табл. 23). Здесь также велика доля
мельчайших имений. Более 41% зависимого населения относи-
лось к имениям, не превышавшим 10 дворов. А с другой сторо-
ны, почти треть зависимого населения размещалась в 9 круп-
ных имениях, на каждое из которых приходилось в среднем по
120 крестьян, бобылей и холопов. Таким образом, выраженная
поляризация в сфере поместно-вотчинного землевладения (в тер-
риториальном аспекте) уже в середине XVII в. была для Вод-
ской пятины характерной чертой.
3*
67
Внутренняя структура фонда
поместных земель претерпела в
этом районе существенные изме-
нения в связи с обелением гос-
подской пашни. Численность хо-
лопов в поместьях поднялась до
17%, а в вотчинах — до 13%,
что свидетельствов-ало об актив-
ном расширении клина господ-
ской пашни.
Обширным по масштабам
было в пятине землевладение
монастырей. Вотчины здесь име-
ли 19 церковных организаций
(табл. 24), но выделялись раз-
Таблица 24. Монастырское
землевладение в Водской пятине
в середине XVII в.
1 Численность зависимо-
го населения м. п.
в их владениях
Александро-Свир-
ский 3
Антоньев . . . 34
Аркажский . . . 29
Верхутин . . . 4
Вяжицкий . . . 151
Духов 197
Зверинекий . . . 62
Иоанновский Ла-
дожский . . ’ . . 41
Кириллов .... 19
Клопский .... 30
Колмов .... 23
Ладожский . 24
Медвецкий . . . 93
Никольский Белый 3
Полисской . . . 29
Ситецкий. .... 13
Софийский дом 295
Сыркова пустынь . 6
Хутынский . . . 134
Всего: 1190
мерами 4. Во владениях Софий-
ского дома было около 300 че-
ловек м. п., у Духова и Хутын-
ского монастырей по 200, у. Вя->
жицкого—150 человек. 15 ос-,
тальных имели в общей слож-
68
ности около 400 человек, в среднем по 26 на каждый, причем
в волостках четырех монастырей было лишь по 4—6 крестьян.
Как видим, монастырское землевладение в пятине было весь-
ма неоднородно.
Общее направление эволюции землевладения в третьей чет-
верти XVII в. совпало в Водской пятине с той линией, которую
мы выявили на материалах Шелонской пятины. Но имелся
здесь и ряд существенных особенностей. Так, дворцовое земле-
владение заметно сократилось (табл. 25), поскольку значитель-
ные массивы земель этой категории (практически все сущест-
вовавшие к середине века) были поглощены Софийским домом,
монастырями, а частично пошли в поместные раздачи, факти-
чески большинство существовавших в 1678 г. дворцовых волос-
тей было вновь сформировано в третьей четверти XVII в. из
зарубежных выходцев. Например, в Силосарской волости из
91 двора лишь два принадлежало старожильцам, а в 89 отме-
чены «новопорядные крестьяне — зарубежские выходцы». Во-
лость же, формировавшаяся в это время в Спасском, Климан-
товском, Грязенском и Никольском Бутковском погостах, была
на 100% заселена крестьянами, пришедшими из-за рубежа. Пи-
сец отметил, что 370 крестьян и бобылей здесь «поселены
вновь на пустых поместных и монастырских землях», и все они
«вышли великого государя в сторону из-за свейского рубежа
во 167 году».33 В целом в дворцовых волостях Водской пяти-
ны в 1678 г. из 347 крестьянских дворов 232 (66,8%) были
дворами выходцев из-за рубежа.
На поместных землях к 1678 г. размещалось около 47% за-
висимого населения, что несколько меньше, чем в середине ве-
ка. Самым большим среди новгородских пятин оставался клин
светских вотчин, доля их была в 1,5 раза выше, чем в соседней
Шелонской пятине и других районах Новгородчины.
Но наиболёе существенные изменения на изучаемом отрез-
ке претерпело монастырское землевладение. Число принадле-
жавших монастырям дворов составило на водских землях
(в районе будущей российской столицы) около трети их об-
щего количества. Это произошло, как отмечено выше, за счет
поглощения дворцовых земель Софийским домом и монастыря-
ми. Особенно обогатился Софийский дом. Приращение его бо-
гатств, произошедшее в период между 1646 и 1678 гг., — пря-
мое следствие политики и действий Никона, не забывавшего
свою прежнюю митрополию. Его настойчивыми стараниями Со-
фийскому дому были переданы две обширные дворцовые во-
лости— Тесовская и Пидебская, которые к 1678 г. составляли
70,5% владений дома в Водской пятине — здесь размещалось
около 400 дворов и более 1200 человек м. п.34 До этого Со-
33 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 763, л. 43 об. — 44.
31 Там же, кн. 8571, л. 32.
69
Таблица 25. Структура феодального землевладения
Виды владений* Крестьяне Холопы в господских дворах,
дво- ров % лю- дей % дво- ров % людей %
Дворцовые . . 347 • 14,8 1355 13,5 — — — —
Монастырские 723 30,8 2739 27,3 6 2,6 9 0,8
Поместные , . . 955 40,8 4248 42,4 200 85,5 946 86,7
Вотчинные . . . 319 13,6 1678 16,8 28 11,9 136 12,5
Итого: 2344 100,0 10020 100,0 234 100,0 1091 100,0
* Книги Водской пятины 1676— 1678 гг. не содержат сведений о дер*
ковных землях и дворах церковного причта.
фийский дом уже владел в пятине Креченской и Полянской
волостями. С приобретением еще двух он образовал здесь мощ-
ный массив земель, общая численность населения в котором
приближалась к 3,5 тыс. человек.
Активные действия Никона, отхватывавшего в пользу церк-
ви большие части дворцовых владений то в одном, то в другом
месте, приводили к заметным, а подчас и весьма существенным
изменениям структуры землевладения, что хорошо видно не
юлько на примере Водской, но и Шелонской, Обонежской пя-
тин.
В 1678 г. владения в Водской пятине имели 12 монастырей,
их общее количество уменьшилось по сравнению с серединой
века на треть (табл. 26). Самыми крупными собственниками,
кроме Софийского дома, были Духов монастырь — 725 чело-
веком. п., Хутынский — 483, Вяжицкий — 257, Медвецкий мо-
настырь — 284 человека. Как и в других районах, встречаем
здесь практику «приписки» запустевших монастырей к более
могущественным. К Софийскому дому был, например, приписан
стоявший на Ивангородской дороге Троице-Зверин монастырь.
Отмеченная нами для середины века поляризация в монастыр-
ском землевладении здесь также сохранилась — 3 монастыря
имели в пятине волости, в которых проживало по 5—10 кре-
стьян и бобылей.
Примечательный процесс зарождения нового монастырька-
землевладельца рисует ремарка писца о владениях пустыни
Макария Римлянина:
«В Ильинском Тигоцком погосте пустыня чудотворца Макария Римля-
нина на поместной земле Микпты Рахманова. А в той пустыни живут
пономарь да работники ... (11 человек. — В. В., А. Д.). А на монастырь
пашут землю по даче помещиков того погоста и имая из оброку, а монас-
тырской земли и крестьян нет...»35
Поместье М. Рахманова не было населенным, поэтому он -и
-сдал, землю в аренду — обычная практика XVII в. Необычность
35 Там же, л. 52 об.
70
Водской пятины в последней четверти XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров % лю- дей % • дворов % лю- дей % 1 дворов j % людей !1
8 1,1 13 0,8 355 9,6 1368 9,8
70 17,7 126 10,7 397 55,1 888 52,0 1196 32,4 3762 26,9
255 64,4 802 68,2 225 31,2 565 33,1 1635 44,2 6561 46,9
71 17,9 248 21,1 91 12,6 241 14,1 509 13,8 2303 16,4
396 100,0 1176 100,0 721 100,0 1707 100,0 3695 100,0 13 994 100,0
же положения состояла в том, что арендатором выступил мо-
настырей в целом, а не отдельные крестьянские хозяйства, и< в
том, что арендатор, не имея своей земли, полностью испомес-
тился на арендуемой. Зная повадки монастырей, нетрудно пре-
дугадать их последующие шаги — таковыми станут попытки
отторжения самыми разными путями «освоенной» земли, как
только представится малейшая возможность для этого — после
смерти владельца, в случае его опалы и наказания, а то и путем
откровенного навета или насильного захвата угодий. Примером
подобного рода служит история с захватом владения помещи-
ков Мышецких в соседней Обонежской пятине.36
Таблица 26. Монастырское землевладение Водской пятины
в последней четверти XVII в.
Монастыри Численность зависи- мого населения м. п. в их владениях
Александро-Свир- ский 5
Верхутынский . . 8
Вяжицкий . . . 257
Духов 725
Иоанновский Ла- дожский . . . . 103
Клопский . . . . 58
Численность зависи-
Монастыри мого населения м. п. в их владениях
Макария Римляни
на пустынь . . . Медведцкий . . . Никольский Ла- 11 284
дожский .... 40
Полисской . . . 69
Софийский дом . 1719
Хуты некий . . . 483
Итого: 3762
К 1678 г. сохранились и особенности внутренней структуры
различных категорий земель. При общем росте населенности
двора самыми большими оставались крестьянские дворы в
светских вотчинах — 5 человек м. п. на 1 двор, что было на
20% больше средних показателей по пятине. Следом за вотчин-
ной тянулась поместная деревня — 4,3 человека. Населенность
36 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8572, л. 383.
71
двора в дворцовой деревне составляла 3,9 человека. В монас-
тырских волостях на каждый крестьянский двор приходилось
по 3,8 человека. Таким образом, населенность существенно
приблизилась к показателям на землях светских владельцев,
так как отмеченное нами для середины века стремление мо-
настырских властей к выделению новых крестьянских хозяйств
с целью скорейшего освоения еще находившихся «в пусте» уго-
дий заметно убавилось. Во-первых, сеть расселения в значи-
тельной мере восстановилась, и прежнего простора для хозяй-
ственной экспансии уже не было. А, во-вторых, смещение при-
оритетов в экономической политике монастырей произошло
благодаря росту податей, которые монастырям стало выгоднее
сдерживать (не разделяя дворы), чем осваивать новую рос-
пашь.
Интересные изменения претерпела на землях пятины струк-
тура бобыльства. Прежде всего доля бобылей в общей массе
населения упала по сравнению с серединой века с 1/3 пример-
но до 12%. Хотя это и было почти в 1,5 раза выше, чем в со-
седних районах, тем не менее свидетельствовало об успешном
изживании тяжелых последствий в экономике. На более высо-
ком удельном весе бобылей в Водской пятине продолжало ска-
зываться ее приграничное положение: из-за шведского рубежа
приходили и оседали обездоленные и неимущие беглецы. Наи-
более активно сажали их на свои земли монастыри, что обус-
ловило произошедшее с середины века перераспределение этой
части зависимого люда между различными категориями хо-
зяйств. Если в середине века на монастырских землях разме-
щалось менее 20% общего числа бобылей, то в 1678 г. уже
55,1%. Монастыри не без оснований видели в бобыле возмож-
ного крестьянина. Их экономические расчеты, как правило, про-
стирались на более продолжительный, нежели у помещиков,
период, а возможности способствовать скорейшему превраще-
нию бобыля в крестьянина были несравненно шире.
Структура поместно-вотчинного землевладения Водской пя-
тины к началу последней четверти XVII в. не претерпела в
сравнении с серединой века существенных изменений. Несколь-
ко выросло число мельчайших владений — имения от 1 до 10
дворов составляли почти 85%, а доля наиболее крупных сокра-
тилась до 3,9% (табл. 27). Такая структура светского земле-
владения явилась следствием его нараставшей (в территориаль-
ном аспекте) поляризации. С одной стороны, две трети водских
волосток являлись мельчайшими, в которых в среднем было по
8 человек м. п., в том числе всего по 4 крестьянина. А с дру-
гой— на каждое из 13 крупнейший владений приходилось в
среднем по 215 крестьян, холопов и бобылей.
Крупнейшим помещиком Водской пятины в этот период был
В. И. Муравьев, во владениях которого размещалось около
1200 человек обоего пола. Около тысячи человек проживало в
72
вотчине И. Ф. Бутурлина. Сплош-
ным клином, занимая большую
часть Ильинского Тигоцкого по-
госта, лежало поместье Л. Б. Се-
кирина, в котором было около
700 человек обоего пола. Круп-
ными имениями владели
К. И. Ушаков, князь В. Д. Елец-
кий, стольник С. А. Аничков и
др.
Во внутренней же структуре
фонда поместных угодий про-
должался прогрессирующий рост
барской запашки. Доля холопов,
основной категории зависимых
людей, работавших на барской
пашне, на поместных землйх пре-
высила 30%, а это позволяет
утверждать, что — с учетом крес-
тьянской и бобыльской барщи-
ны — барская запашка охваты-
вала более трети всех угодий.
В вотчинах положение было не-
сколько иным. Доля холопьего
населения в них составляла, как
и 30 лет назад, 12%, соответст-
венно и барский клин остался
примерно тем же. Здесь, как и в
других районах, прослеживается
одна важная особенность —
стремление владельцев в вотчи-
нах сосредоточивать по возмож-
ности больше крестьян, а по-
местные угодья возделывать ру-
ками холопов.
Интересно меняется в тре-
тьей четверти века динамика по-
казателей удельного веса крес-
тьян в поместьях разного разме-
ра. Если в середине века каких-
либо выраженных особенностей
в этом не наблюдалось (табл. 23),
то к 1678 г. прослеживается весь-
ма четкая тенденция повышения
доли крестьян в поместьях по ме-
ре роста их размеров (табл. 27).
Это говорит о том, что крупные
феодалы находили пути и спосо-
бы для систематической «перекачки» крестьян из мелких вла-
дений в крупные. Вследствие этого поместная мелкота была
вынуждена в заметно большей степени, чем крупные владель-
цы, использовать в поместьях труд холопов, доля которых в
мельчайших владениях была много выше, чем в крупных.
В 1646 г. поместьями и вотчинами в Водской пятине37 вла-
дели 213 феодалов, относившихся к 101 феодальной фамилии.
Крупных поместных кланов тогда было немного: по 8 предста-
вителей имели фамилии Муравьевых и Нееловых, по 7 — Куше-
левых и Мышецких. Средний размер водского поместного кла-
на составлял около 2 человек. К 1678 г. список фамилий не-
сколько расширился: их стало 121, а общая численность вла-
дельцев составила 370 человек, т. е. выросла почти вдвое, что
было важной особенностью развития землевладения в этой при-
граничной области. В пятине теперь насчитывалось 10 феодаль-
ных фамилий, в состав которых входили по 7 и более человек,
а средний размер феодального семейства вырос в 1,5 раза и
составил 3 человека.
Следует отметить, что в сравнении с соседней Шелонской
пятиной здесь большее распространение получила практика со-
владений. В 1646 г. в совместном владении двух и более лиц на-
ходилось только 12 из 195 поместий (6,1%), а к 1678 г. их
было уже 33 из 332 (10%). Развитие совладения, как известно,
выступало одной из граней измельчания поместных владений.
Что же касается своеземцев, то, как и в других пятинах,
книги 1678 г. не знают этой категории, она исчезла оконча-
тельно.
Бежецкая пятина
Наиболее развитая из йсех новгородских пятин система зем-
левладения Бежецкой пятины, включавшая в середине XVI в.,
т. е. в период наивысшего хозяйственного подъема, около 23 тыс.
обеж, эволюционировала в изучаемый период под воздействием
тех же факторов, что и землевладение других районов. В се-
редине 80-х годов XVI в., т. е. в апогее первой фазы социаль-
но-экономического кризиса конца XVI — начала XVII в., в пя-
тине оставалось, как установил Г. В. Абрамович, лишь 3,8%
(около 8,5 тыс. четвертей) «живущих» земель, в основном по-
местных.38 Правда, помещиков, кормившихся с этих скромных
угодий, было с учетом новых испомещений немало — 624 чело-
века. Поэтому средний размер «живущего» надела в расчете
на одного владельца составлял 1,25 обжи (по 12,5 четвертей
пашни), немногим отличаясь от «живущих» наделов в Водской,
Шелонской и других пятинах.
37 Подробнее см. гл. III.
38 Аграрная история, II, с. 202, табл. 165.
74
к этому времени значительно изменилась общая структура
землевладения. Основной момент произошедших перемен — по-
явление и быстрый рост в условиях запустения фонда отпи-
санных на государя «порозжих» земель, которые впоследствии,
уже в рамках XVII в. составили основу для новых раздач и
пожалований. По данным 1582—1584 гг. в «порозжих» числи-
лось около 13 тыс. обеж, т. е. 55% земельного фонда пяти-
ны. Еще 37% земель (на девять десятых запустевших) зна-
чилось за помещиками, причем эта доля непрерывно убывала.
Около 4% земель занимали великокняжеские владения, когда-
то обширные, но сократившиеся в течение XVI в. до символи-
ческих размеров. Монастырское землевладение в Бежецкой
пятине никогда не имело большого веса — к 80-м годам
XVI в. за монастырями было записано около 3% земель.
В 90-е годы XVI в. обозначился небольшой сдвиг в сто-
рону восстановления хозяйства пятины,39 но в начале XVII в.
в результате новых хозяйственных и военных потрясений (Бе-
жецкая пятина была основательно «воевана» в 1612 г. «литов-
скими людьми») наблюдалось еще более глубокое угнетение хо-
зяйственной жизни и разрушение структуры феодального земле-
владения. Вводя «живущую четверть», правительство вынуж-
дено было зачислить Бежецкую пятину в разряд наиболее
пострадавших земель.
Ко времени описания 1626—1627 гг. в Бежецкой пятине
уже были произведены, как и в других районах новгородчины,
поместные и вотчинные раздачи. О состоянии Бежецкого земле-
владения в этот период дает представление писцовая книга ее
Белозерской половины,40 с которой была составлена краткая
перечневая роспись, опубликованная С. Б. Веселовским.41 Твер-
ская половина пятины в это время была еще полностью пуста.
По данным 1580-х годов в Белозерской половине насчитыва-
лось 11053 обжи.42 Книга 1626—1627 гг. охватила чуть меньше
11 тыс. (табл. 28), т. е. Белозерская половина представлена
почти полностью, исключением были, видимо, небольшие двор-
цовые волости, по которым составлялась отдельная перепись.
Фонд «порозжих» земель (44 погоста, более 3700 пустошей)
точно соответствовал тем размерам, что были в последней
четверти XVI в. Теперь их доля составляла 57,8%, а в 1582 г.
в Белозерской половине эта категория охватывала также
57,8%. Видимо, рост его продолжался и после описания
1582—1584 гг., а последующее возвращение к прежним раз-
мерам связано е поместными раздачами 20-х годов XVII в.
39 Там же, с. 218—219.
40 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 306. (Сохранились описания 23 поместий, об-
ширного фонда «порозжих» земель и общие итоги.)
41 Веселовский С. Б. Акты писцового дела, т. 2, вып. 1. М., 1917,
с. 20—22.
*2 Аграрная история, II, с. 202, табл. 166.
75
Ко времени описания земли в
Белозерской половине имели
264 владельца («244 помещи-
ка, да 19 вдов с четырьмя до-
чери, да девка помещица»).
Состав бежецких помещиков
кратко характеризуют итоги
описания: «...за дворяны и за
детьми боярскими и за вдовы
и за недорослями и за одно-
дворцы и за новокрещены»,43
Поместная форма земле-
владения охватывала 4278
обеж (табл. 28) в среднем по
16,2 обжи на поместье, что су-
щественно меньше средних
размеров поместья в середи-
не XVI в. Степень запустения
поместного массива достигала
99,5%—в раздачу в 20-е го-
ды шли «порозжие» земли,
куда зависимое население при-
водил получивший пожалова-
ние владелец. Такой высокий
показатель пустоты не отра-
жает действительной степени
запустения, поскольку значи-
тельные роспаши с целью ук-
лонения от государственных
платежей либо скрывались,
либо принимали форму аренд-
ной пашни «из оброка». Из
зафиксированных на помест-
ных землях 229 четвертей
пашни 201 четверть была обе-
ленной барской запашкой, а
28 четвертей приходилось на
500 (!) крестьянских и бо-
быльских пашенных дворов,
т. е. почти на 1 тыс., душ м. п.
Конечно, реальной хозяйствен-
ной ситуации эта писцовая
статистика не фиксировала, в
ней отражались явления, раз-
вивавшиеся в сфере податной
*3 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 306;
л. 1677, 878, 938.
76
политики государства. Действительным показателем размеров
и удельного веса различных категорий феодального землевла-
дения и размеров отдельных владений в этот период, как мы
уже говорили, становится число записанных в составе по-
местья или вотчины мужских душ, а не число дворов. Послед-
ний показатель к этому времени стал уже менее достоверным
из-за вызванных податным гнетом деформаций состава ц чис-
ленности двора.
Средний размер поместья в Белозерской половине составлял
в конце 20-х годов 2,9 двора (с учетом владельческих), а
крестьянских дворов в среднем на поместье приходилось
меньше чем по одному. Положение здесь было еще более
тяжелым, чем в Шелонской пятине, где на поместье прихо-
дилось в среднем около четырех дНоров.
Данные о зависимом населении в книге, к сожалению, не
полны, поскольку, как и в Других описаниях этого времени,
в ней отсутствуют сведения о Ниеле холопов. В поместьях
размещалось 537 крестьян, 460 бобылей, причем из послед-
них только 24 записаны как непашенные.44
Исходя из известных нам позднейших данных, можно вполне
обоснованно полагать, что в 220 владельческих и 44 холопьих
дворах размещалось как минимум 250—300 холопов. С учетом
этого на каждое поместье в среднем приходилось примерно по
5 душ м. п., что также меньше известных нам шелонских и
водских показателей.
Судя по количеству вотчинниковых дворов, зафиксированных
в итогах (8 живущих, 2 пустых), около десятка бежецких вла-
дельцев имели вотчинные волостки, полученные за различные
отличия. В общих итогах светские вотчины суммированы с
монастырскими владениями, поэтому в даннбм 4 случае нам
приходится говорить о вотчинах в целом, не подразделяя их
на светские и церковные. Эта форма землевладения охваты-
вала небольшие земельные пространства —344,5 обжи (3,1%).
Но ее удельный вес в реальной структуре феодального хозяй-
ства был существенно выше, так. как на землях этой категории
размещалось 14,3% всех дворов, в том числе 18% дворов за-
висимого населения. Сравнение приведенных показателей об-
наруживает более- высокую степень обеспеченности вотчин, в
основном, конечно; монастырских, рабочими руками'.
К середине XVII. столетия Бежецкая пятина, продолжала
сохранять вышеуказанные особенности в структуре землевла-
дения (табл. 29). За 20 лет, прошедших между описаниями
1627 и 1647 гг., число поместий в Бежецкой пятине выросло
более чем в 2 раза. Служилое землевладение в этом самом
близком к Москве районе сохраняло доминирующий харак-
тер— на землях поместий и светских вотчин размещалось
44 Там же, л. 878.
77
Таблица 29. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дзо- роз % людей м. п. % Дво- ров % людей м. п. %
Дворцовые . . . 6 0,3 16 0,3
Монастырские . . . 149 7,9 360 7,1 4 0,8 9 0,7
Поместные . . . . 1615 85,0 4342 85,4 486 97,2 1352 97,3
Вотчинные . . ' . . 126 6,6 354 7,0 10 2,0 28 2,0
Церковные . . . . 4 0,2 9 0,2 — — — —
Итого: 1900 100,0 5081 100,0 500 100,0 1389 100,0
почти 93% дворов зависимого населения, в то время как в
рассмотренных выше Шелонской и Водской пятинах — лишь
около половины.
Дворцовое землевладение, практически исчезнувшее уже в
XVI в., сохраняло здесь символический характер, а монастыр-
ское даже оказалось несколько потесненным (редкий случай
для XVII столетия, особенно его первой половины). На долю
монастырей и церковных приходов приходилось в 1647 г.
лишь 7,1% дворов и менее 7% зависимого населения. Владе-
ния в пятине имели только 10 монастырей (табл. 30). Наибо-
лее крупные волостки были у Антоньева Рождественского,
Юрьева и Кирилловского монастырей. Таким образом, и по
числу проникших в пятину монастырей и по размерам их вла-
дений Бежецкая пятина заметно отличалась от других рай-
онов, где позиции монастырского землевладения были намного
сильнее.
Таблица 30. Монастырское землевладение Бежецкой пятины
в середине XVII в.
Монастыри Численность зависи- мого населения м. п. в их владениях Монастыри Численность зависи- мого населения м. п. в их владениях
Антоньев Рождест- венский .... 102 Воскресенский Де- ревеницкий ... 27 Духов 37 Иоанновский на оз. Удомле ... 7 Кирилловский Нов- городский ... 81 Лисицкий Рожде- ственский .... 21 Никольский Кру- тецкий 35 Поретенский ... 18 Юрьев 44 неизвестный ... И Итого: 383
Заметные особенности наблюдаются и в структуре зави-
симого населения пятины. Она отличалась очень низкой про-
слойкой бобылей, их доля чуть превышала 2%, в то время как
в Шелонской пятине она составила около 5%, а в Водской —
около трети населения. Такое географическое распределение
78
Бежецкой пятины в середине XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров % 1 людей м. п. % 1 дво- ров % людей м. п. % дво- ров % ЛЮ1СЛ м. п. %
6 0,2 16 0,2
— — — —— 13 13,5 14 9,9 166 6,4 383 5,7
80 86,0 156 84,8 60 62,5 83 58,9 2241 86,6 5933 87,3
13 14,0 28 15,2 8 8,4 14 9,9 157 6,1 424 6,2
— — — — 15 15,6 30 21,3 19 0,7 39 0,6
93 100,0 184 100,0 96 100,0 141 100,0 2589 100,0 6795 100,0
бобыльского населения (резкое убывание по мере удаления'
от. «шведского рубежа») позволяет говорить о притоке бе-
женцев с захваченных русских земель как заметном факто-
ре формирования структуры зависимого населения на Новго-
родчине.45
Структура зависимого населения на землях разных кате-
горий в Бежецкой пятине имела отличия, аналогичные другим
районам. При общем, несколько менее активном (в сравнении
с Водской пятиной) росте населенности двора, здесь также на-
ибольшие размеры имел двор в светских вотчинах — 2,7 че-
ловека, затем двор на поместных землях — 2,6, а менее насе-
ленными (как и в других пятинах) оказались дворы зависи-
мого населения монастырских вотчин — 2,3 человека.
При подробном рассмотрении основных категорий бежецких
земель — поместных и светских вотчинных (табл. 31)—обна-
руживаем, что к 1647 г. в Бежецкой пятине находилось уже
555 поместных и вотчинных владений (205% к уровню
1627 г.), в состав которых входило 635 отдельных волосток.
487 поместий (87,7%) состояло из одной волостки, 58
(10,5%)—из двух, 9 (1,6%)—из трех и одно поместье вклю-
чало в себя 5 разбросанных по пятине волосток. В целом
степень компактности бежецких поместий была выше,. чем в
других районах.
Подавляющее число бежецких помещиков имели в пятине
волостки, которые следует отнести к мельчайшим (табл. 31).
У 80% владельцев было в пятине не более 5 дворов, в том
числе 167 служилых людей (30%)- имели только господские
дворы. А доля тех, у кого в этой пятине было не более 10 дво-
ров, превышала 90%. Таким образом, на бежецких землях
отмечается крайняя измельченность поместных имений, суще-
ственно большая, чем в Водской и Шелонской пятинах. Группа
же крупных землевладельцев была здесь сравнительно невели-
ка: 7 человек имели поместья и вотчины, превышавшие 25 дво-
ров. На каждого из крупных владельцев приходилось в сред-
45 Об этом см. с. 133—135 настоящей работы.
79
нем по 100 человек зависимого Населения, что меньше анало-
гичных показателей вышерассмотренных районов.
Таблица 31. Распределение поместий и вотчин Бежецкой пятины
в середине XVII в. по числу дворов
Дворов во владении Глядений % Всего В том числе крестьян
дворов % людей м: п. % дворов % людей м. п. %
0 .
1—5 444* 80,0 1029 42,9 1740 35,0 599 34,4 1653 35,2
6—10 57 10,3 423 17,6 948 19,0 337 19,4 901 19,2
11—15 31 5,6 391 16,3 955 19,2 314 18,0 874 18,6
16—20 14 2,5 252 10,5 569 11,4 225 12,9 543 11,6
21—25 2 0.4 43 1,8 89 1,8 40 2,3 87 1,8
свыше 25 7 1,2 260 10,9 676 13,6 226 13,0 638 13,6
Итого: 555 100,0 2398 100,0 4977 100,0 1741 100,0 4696 100,0
* В том числе 167 владельцев имели только господские дворы.
Средний размер бежецкого имения составлял 4—5 дворов,
в го время как в Шелонской и Водской пятинах — около 7 дво-
ров. Столь высокая измельченность объясняется, как нам пред-
ставляется, двумя обстоятельствами. Первое заключалось в том5
что многие феодалы стремились получить поместья именно в Бе^
жецкой пятине, которая располагалась сравнительно близко от
Москвы. Именно этот фактор обусловил и доминирующий ха-
рактер поместного землевладения, а также существенно боль-
шую численность помещиков (в Бежецкой пятине с учетом
совладения закрепилось свыше 650 служилых людей, тогда
как в Шелонской — около.400, в Водской — 200 с небольшим),
что отразилось и на структуре местных феодальных семейств.
В 1646 г. поместья и вотчины в Бежецкой пятине имели
отпрыски 196 феодальных фамилий. Абсолютное большин-
ство их было представлено одним (89 случаев), двумя (38 слу-
чаев) помещиками. Однако в целом степень развитости поме-
стных кланов (более 15%) в Бежецкой пятине была выше,
чем, например, в Шелонской, где лишь 10% общего числа
семейств были представлены пятью и более владельцами. Ряд
поместно-вотчинных кланов укрепился в Бежецкой пятине:
здесь закрепилось 29 Ушаковых, 20 Лупандиных, 16 Аничковых
и столько же Кулюбакиных, 12 Козляциновых. 3 фамилии
(Давыдовы, Маврины, Певцовы) были представлены десятью
владельцами каждая, еще 3 (Назимовы, Теглевы, Титовы) —
девятью, 5 — восемью, 2 — семью владельцами и т. д. В среднем
на каждую ^феодальную фамилию приходилось 2,8 человека,
что в 1,5 раза превышает показатели других пятин и свиде-
тельствует об упорном и ясновыраженном стремлении феодалов
закрепиться на бежецких землях.
80
Вторым, правда, существенно меньшим по значению факто-
ром, способствовавшим высокой измельченности поместного
землевладения в Бежецкой пятине, была более активная в
сравнении с другими районами практика испомещения ново-
крещен, а также наличие здесь в средние века заметного ко-
личества «прожиточных» поместий вдов (32 владения). Поме-
щики-новокрещены (Аракчеевы, Ахматовы, Елмановы, Ильме-
тевы, Менделеевы и др.) имели в пятине больше 20 мелких
поместий. С учетом части служилых татар, жившей у своих
соплеменников в ожидании решений по челобитным, числен-
ность этой группы приближалась к 6—7% от общего числа
владельцев.
В середине XVII в. мы встречаемся в Бежецкой пятине с
необычным для новгородского землевладения явлением —
большой группой (более 30 человек) феодалов, не имевших
здесь поместий и вотчин, а живущих «на пристани» у других
землевладельцев. Среди них — 3 вдовы, пристроившиеся у род-
ственников, и, видимо, ждущие отделения прожиточного по-
местья, 11 «сыновей боярских», устроившихся «своими двора-
ми» на земле родственников (8 — у братьев, 1—у тестя, 1 —
у дяди, еще 1 приходился хозяину шурином);46 10 новокре-
щен, «кормовых иноземцев», обосновавшихся на земле уже
получивших поместья соплеменников, тоже рассчитывали на
получение в ближайшем будущем поместий. В целом же эта
разнородная группа может быть отнесена к категории фео-
далов, ждущих испомещения и решения дел по своим чело-
битным и на какой-то, подчас весьма продолжительный, срок
обосновавшихся своими дворами, в состав которых обычно
входило незначительное число холопов (будущая хозяйственная
завязь поместья) на земле родственников или по уговору с
владельцами поместья. Многие из них со временем получили
волостки. Так, сын сидевшего в 1646 г. «на пристани» у брата
Селиверста Базарова в 1678 г. числится уже владельцем по-
местья. На поместье оказался в 1678 г. и сын Антона Шамшева,
жившего в 1646 г. «на пристани» у родственника.47
Интересно отметить, что в светском вотчинном землевла-
дении за вторую четверть XVII в. не произошло почти никаких
заметных изменений. В пятине по-прежнему насчитывалось
лишь 10 вотчин, т. е. их общее число осталось тем же, что и в
конце 20-х годов. Правительство избегало раздачи бежецких
земель в вотчины, активно испомещая здесь служилых людей на
поместном праве.
В 30—40-е годы идет активная перестройка внутренней
структуры поместного землевладения, вызванная обелением
16 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8560, л. 14об, 123, 168, 24об„ 29об„ 32, 83, 153,
175об., 198.
47 Там же, л. 198, 24 об.
81
барской пашни. Об этом свидетельствует возросшая доля хо*
лопьего населения поместий. По итогам переписи 1646 г. она
составила 24% от общей численности зависимого населения.
Мы с уверенностью можем утверждать, что к исходу первой
половины столетия более четверти поместных угодий в пятине
составлял господский клин. Владений же своеземцев в перепис-
ных книгах Бежецкой пятины середины XVII в. уже нет —
окончательное исчезновение этой реликтовой категории про-
изошло здесь раньше, чем в других районах.
Третья четверть XVII в. не внесла существенных качествен*
ных изменений в структуру землевладения пятины, подобных,
например, бурной монастырской экспансии на землях Водской,
Шелонской и Обонежской пятин. Господствующей формой
землевладения оставались поместья, где размещалось 83,3%
зависимого населения (табл. 32), а вместе со светскими вот-
чинами служилое землевладение охватывало земли, на которых
проживало 92,9% крестьян, холопов и бобылей.
Судя по данным сводки, составленной в 1744 г. и опирав-
шейся на несохранившиеся выписи последней четверти
XVII в.,48 в последней четверти XVII столетия дворцовые
земли в Бежецкой пятине были представлены небольшими
островками в четырех погостах — Егорьевском Озеревском,
Сопинском, Смердовском, Шереховском. В них зафиксировано
около 150 крестьянских и бобыльских дворов, в которых про-
живало около 500 человек м. п. (3,7% зависимого населения
пятины). Большинство дворов появилось лишь в 1660—1670-х
годах в результате притока в Бежецкую пятину зарубеж-
ных выходцев из отторгнутых шведами уездов Водской пятины.
Таким образом, дворцовое землевладение на протяжении всего
XVII в. сумело восстановиться в Бежецкой пятине лишь до
гех скромных размеров (около 4%), какие оно занимало здесь
столетие назад.
Таблица 32. Структура феодального землевладения
Крестьяне Холопы в господских дворах
Вилы владений людей дворов| % м. п. - людей ДВОрО? % п> %
Дворцовые ... 124 6,2 459 4,9 — — — — Монастырские . . 179 8,9 744 8,1 9 2,4 18 0,8 Поместные ... 1538 76,7 7260 78,7 354 93,7 2058 93,6 Вотиинные ... 159 8,0 723 7,9 13 3,4 94 4,3 Поместно-вотчин- ные* 5 . 0,2 35 0,4 2 0,5 28 1,3 Церковные** ... — — — — — — — — Итого: 2005 100,0 9221 100,0 378 100,0 2198 100,0 * В переписной книге даны как одно владение. * * В 1678 г. в пятине зарегистрировано 34 двора церковного причта. 48 Там же, кн. 17442, л. 1—403.
82
Монастырское землевладение несколько расширилось, уве-
личив долю своих дворов на бежецких землях до 8,6%.
Это произошло как за счет роста владений издавна обосновав-
шихся здесь монастырей, так и за счет проникновения в пятину
Иверского монастыря. Таким образом, владения в Бежецкой
пятине в 1678 г. имели 9 монастырей (табл. 33)’.
Численность зависи-
Монастыри мого населения м. п. в их владениях
Таблица 33. Монастырское землевладение Бежецкой пятины
в последней четверти XVII в.
Численность зависи-
Монастыри мого населения м. п. в их владениях
Антоньев Рожде-
ственский . . . 254
Воскресенский Де-
ревеницкий . . . 50
Духов Боровицкий 23
Иверский .... 140
Кириллов .... 120
НиКольский Кру-
тецкой 53
Перетинский . . 19
Рождественский
Лисицкий .... 57
Юрьев 187
Итого: 903
Абсолютный прирост населения в монастырских владениях
был весьма значителен — численность крестьян, холопов и
бобылей выросла на монастырских землях в 2,5 раза, в то вре-
мя как темпы роста зависимого населения в целом по всем ка-
тегориям землевладений были заметно ниже.
Структура зависимого населения на землях различных
категорий претерпела заметные изменения. Так, всюду резко
возросла доля бобылей, приблизившаяся к 13%. По этому
показателю бежецкие земли теперь вполне вписывались в об-
щеновгородскую картину (Водская пятина—13%, Шелон-
ская — 8,5% и т. д.). Как и в других пятинах, в Бежецкой
наблюдается дальнейший рост населенности двора (в 1678 г.
населенность двора превысила 4 человека), причем лидирую-
Бежецкой пятины в последней четверти XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дворов % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
дво- 1 ров 1 % I ЛЮ- ( 1дей 1 %
20 3,7 50 2,9 144 4,6 509 3,7
— _- 65 11,9 141 8,2 253 8,2 903 6,6
147 86,0 463 85,3 379 69,5 1205 69,7 2418 78,0 10 986 80,2
24 14,0 80 14,7 51 9,4 183 10,6 247 8,0 1080 7,9
— — 23 4,2 128 7,4 30 1,0 191 1,4
— — — — 7 1,3 21 1,2 7 0,2 21 0,2
171 100,0 543 100,0 545 100,0 1728 100,9 3099 100,0 13 690 100,0
83
щее положение продолжали сохранять поместья и светские
вотчины — около 4,5 человека на один двор, а монастыри,
как и прежде, заметно отставали — 3,5 человека м. п.
В поместном и светском вотчинном землевладении Бежец-
кой пятины произошли сдвиги, характерные в общем для всех
новгородских пятин (табл. 34). Число вотчин в пятине за чет-
верть века возросла в 3 раза — теперь их было около 30.
Этот рост произошел прежде всего потому, что вотчины, ви-
димо, купленные, на бежецких землях, сумели получить не-
которые влиятельные феодалы — стольники кн. П. И. Боря-
тинский, П. И. Боборыкин, А. Ю. Лутохин, С. П. Потемкин,
кн. И. М. Коркодинов, стряпчие Д. И. Новосильцев, кн:
Л. Ю. Мещерский и др.
Структура поместно-вотчиного землевладения пятины
продолжала сохранять черты, которые были ей присущи в се-
редине XVI в. Как и прежде, четыре пятых всех владений
имели в своем составе не более 5 дворов, а в группу, владений,
не превышавших 10 дворов, попадало почти 93% имений
(табл. 34). Группа крупных владельцев, имевших более 25 дво-
ров, оставалась крайне малочисленной (9 человек). На каж-
дого из них в среднем приходилось по 170 душ м. п.
Среди крупнейших бежецких владельцев последней четвер-
ти XVII в. два стольника — кн. П. И. Борятинский, в бежец-
ких владениях которого было ПО, а у кн. И. М. Коркодинова —
170 человек. Глава московских стрельцов полковник Ю. П. Лу-
тохин владел самым большим в пятине количеством крестьян
и холопов — почти 50 холопов и более 220 крестьян. Значитель-
ные ио размерам владения имели стряпчий Н. П. Мельниц-
кий— 229 человек, из них едва ли не половина холопов.
Чуть меньше было и у помещиков И. С. Мякинина—219
душ м. п., С. М. Лупандина — 83, П. О. Страхова—191 и т. д.
В целом можно сказать, что в третьей четверти XVII в. по-
ляризация в сфере поместного и светского вотчинного земле-
владения на бежецких землях возросла.
Таблица 34. Распределение поместий и вотчин Бежецкой пятины
в последней четверти XV| I в. по числу дворов
Дворов во-владении Владе- ний % . Всего В том числе крестьян
дво- ров % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
0
1—5 500 80,4 1204 44,7 5221 42,6 716 42,1 3165 39,5
6—10 78 12,5 595 22,1 2863 23,4 384 22,5 1922 24,0
11—15 17 2,7 221 8,2 1020 8,3 165 9,7 759 9,4
16—20 14 2,3 256 9,5 1204 9,8 166 9,7 836 10,4
21—25 4 0,6 95 3,5 396 3,2 64 3,8 271 3,4
свыше 25 9 1,5 324 12,0 1553 12,7 207 12,2 1065 13,3
Итого: 622 100,0 2695 100,0 12 257 100,0 1702 100,0 8018 100,0
84
Средний размер бежецкого имения в сравнении с серединой
столетия не изменился и по-прежнему составлял 4—5 дворов
на владение. Но возросшая населенность двора привела к
некоторому реальному росту размеров владений. Если в 1646 г.
на одного владельца приходилось 8—9 человек зависимого
населения, то в 1678 г. — уже 19 человек м. п.
К 1678 г. произошло дальнейшее изменение внутренней
структуры фонда поместных земель в части соотношения гос-
подских и крестьянских земель. Холопское население соста-
вило в поместьях более 40% всего населения, соответственно
клин барской пашни (с учетом крестьянской и бобыльской
барщины) приблизился к половине (!) поместных угодий —
показатель невиданный для новгородских земель. В вотчинах
положение было несколько иным: здесь только 16% населения
составляли холопы, меньшим был и размер господских угодий.
К 1678 г. при общем росте числа владельцев в Бежецкой
пятине уменьшилось число фамильных кланов: владения
здесь имели 693 владельца, относившиеся к 187 феодальным
фамилиям (95,4% в сравнении с 1646 г.), 70 фамилий были
представлены одним владельцем каждая, 38 — двумя, 19 —
тремя владельцами. Значительно — с 15 до 27,8%—выросла
доля фамилий, представленных пятью и более владельцами.
Фамильный состав самых многочисленных кланов претер-
пел за 30 лет немного изменений. До огромных размеров — 39
владельцев — разросся клан помещиков Ушаковых, которому
принадлежало в общей сложности 688 душ. В несколько раз
вырос клан Козляниновых, 28 представителей которого вла-
дели 423 душами. Многочисленным оставалось семейство Лу-
пандиных—18 владельцев имели в пятине 365 душ. Клан
Мавриных вырос с 10 до 17 человек и имел 166 душ. Фамилии
Кулибакиных и Аничковых представляли по 15 владельцев
каждая, Бачмановы и Певцовы — по 13, Зиновьевы — по 12,
Елизаровы, Малечкины и Сукины — по 11 владельцев. 5 фами-
лий имели по 9 представителей, еще 5 — по 8 и т. д. В среднем
на одну феодальную фамилию в 1678 г. приходилось в Бежец-
кой пятине по 3,7 владельца, в то время как в 1646 г. — толь-
ко по 2,8. Значительный рост этого показателя говорит о бы-
стром разрастании поместных.семейств, прочно укоренившейся
практике наследования поместий, сочетаемой с их делением
между роственниками и поддерживаемой активной «челобит-
ной» практикой, приводившей к частичному «выживанию» из пя-
тины малочисленных семейств.
В условиях несомненного пространственного разрастания
поместного землевладения за счет бывших «порозжих» земель
и восстановительной внутренней колонизации в поместьях
(изживание последствий разрухи начала века растянулось на
десятилетия) проблема дробления и измельчания поместий уже
стояла довольно остро. Процесс дробления поместий внутри
85
фамильных кланов хорошо виден на примере большого семей-
ства бежецких помещиков Козляниновых. В 1646 г. (когда
среднее число человек м. п. в поместьях пятины составляло
8,4 человека) на каждого из двенадцати Козляниновых
приходилось в среднем по -13 крестьян, холопов и бобы-
лей (155% к среднему уровню). В 1678 г. число душ в рас-
чете на одного владельца пятины возросло до 19 человек, а
на каждого из помещиков указанной фамилии (теперь их было
уже 28) приходилось всего по 15 человек зависимого населе-
ния (79% к среднему уровню). 13 представителей этой фами-
лии имели менее чем по 10 душ. Среди крупного клана Уша-
ковых 14 помещиков имели также менее чем по 10 душ, среди
Лупандиных такое же число душ имели 9 представителей из 18.
В целом же девять десятых бежецких имений относилось к
разряду самых мелких. Причем измельченность поместий вы-
глядит еще ярче, если принять во внимание выросшее к
1678 г. совладение. Если в 1646 г. в совместном владении двух
и более феодалов находилось менее 4% поместий, то в
1678 г. — более 7%.
Деревская пятина
В начале XVI в. структура землевладения Деревской пяти-
ны, занимавшей- южный сектор новгородских земель, развива-
лась аналогично остальным пятинам. Здесь также шло интен-
сивное сокращение дворцовых и оброчных земель, которые в
1500 г. обнимали около трети обеж, и неуклонный рост за их
счет фонда поместных земель. В. 1500 г. поместье охватывало
здесь 44,7% всех земель,49 а в середине века, в период эконо-
мического подъема, в сферу поместного землевладения было
вовлечено более 80% земельных угодий.
Средние размеры поместных владений на протяжении пер-
вой половины XVI в. оставались стабильными, составляли
20—25 обеж (20—25 дворов), однако в третьей четверти этого
столетия в связи с нехваткой земли для новых испомещений на-
чался процесс измельчания поместных владений. Затем в 80-е го-
ды в сравнении с 70-ми номинальные размеры поместных вла-
дений несколько увеличились за счет щедрых раздач пустых
земель из фонда «порозжих» служилым людям, которые после
неудач Ливонской войны потеряли владения в «немецких го-
родах». По переписи 1582—1584 гг. средний размер поместий
составил 16,7 обжи,50 что все же было заметно меньше, чем
в середине XVI в. (22 обжи).
Но номинальные размеры владений в период разрухи 80-х
*• Аграрная история, II, с. 63.
50 Там же, с. 71.
86
годов мало что определяли. Из 237 поместий 1582—1584 гг.
86 были совершенно пусты, а остальные 151 насчитывали 629
дворов. В среднем на одно поместье приходилось менее трех
дворов.
К рубежу XVI—XVII столетий произошли некоторые изме-
нения в хозяйственной жизни, что позволило чуть улучшить
положение во всех категориях земель. «Порозжие» земли в
этот период вновь активно раздавались служилым людям и
возвращались в поместное землевладение. К 1595 г. в Де-
ревской пятине было распределено новых более 270 помест-
ных «дач».51
Монастырские владения на фоне обширного поместного
фонда выглядели в пятине довольно скромными, хотя и были
одними из наиболее значительных на Новгородчине. В 1500 г.
монастырям принадлежало 14,5% всех обеж, около 5,5 тыс. дво-
ров. Эта доля почти не менялась на протяжении трех четвер-
тей XVI в. — по книгам 1582—1584 гг. за ними числилось
14,8% всего обежного фонда (с учетом «порозжих» земель)?2
Однако если не принимать в расчет совершенно запустевшие
«порозжие» земли, которые, будучи отписаны на государя,
составили будущий резерв раздач, то ситуация в землевладе-
нии Деревской пятины выглядит таким образом. Соотношение
поместного и монастырского землевладения — двух основных
для конца XVI в. категорий (своеземческие владения почти
исчезли, так же, как дворцовые и оброчные)—выглядит со-
всем иным, чем в середине века, когда соотношение было
7,5 : 1 в пользу поместных. Теперь поместные земли, часть ко-
торых ушла в «порозжие», занимали лишь 63,5%, а доля мо-
настырских соответственно подскочила до 37,2%.53 Это соот-
ношение двух основных категорий землевладения послужило
исходным моментом для формирования структуры Деревского
землевладения уже в рамках XVII столетия.
Сведения о 28 помещиках Деревской пятины содержит от-
рывок деревской десятни 1619 г. Но он дает представление
только о верхушке феодалов пятины, так как сохранилось
лишь начало документа — разбор по дворовым и части городо-
вых дворян. «По двору» служили в это время 13 помещиков
пятины. Самые крупные оклады (по 750 четвертей) имели дво-
ровые С. В. Боборыкин, Б. Д. Дирин и городовой С. В. Ок-
лячеев, которые, начав службу с существенно меньших окла-
51 Там же, с. 77.
°2 Там же, с. ВЗ.
53 В последней четверти XVI в. владения в Деревской пятине имели
63 монастыря — наибольшее для всех новгородских пятин число. Самыми
крупными собственниками были Кириллов (142 обжи), Хутынский (270
обеж) и Юрьев (232 обжи) монастыри. Еще 42 монастыря владели здесь
волостками в 10—50 обеж, а у 18 владения были очень мелкими — от двух
до десяти обеж (Яницкий Н. Ф. Экономический кризис в Новгородской
области XVI века. Киев, 1915, с. 217—221).
87
дов, затем добились заметных приращений. С. В. Боборыкин
в 1606 г. был верстан на 550 четвертей и 14 р. «с городом».
Затем при Василии Шуйском «за Елецкую службу и за голов-
ство» получил 50 четвертей и был «пущен в четь», денег «из
чети 10 рублей». В течение 1607—1608 гг. «за Калужскую
службу, за Тульскую службу, за рану и за головство» получил
еще 150 четвертей и 20 р. четвертной прибавки. Б. Д. Дирин по
верстанью 1606 г. имел 500 четвертей и 10 р. «с городом».
В течение 12 последующих лет за Калужскую, Перемышль-
скую, Тульскую, Новгородскую службы и несколько «проезжих
станиц» добился прибавки в 250 четвертей, был «пущен в
четь», из которой ему к 1619 г. полагался 21 р. Сходной была
служилая судьба и городового С. В. Оклячеева, только набор
отличий был иным — калужская, пчельнинская, болховская,
смоленская службы, тульский полон, рамышевское «осадное
сидение», томашевский бой.54
Из 28 помещиков, перечисленных в десятне, 19 активно
служили уже в 1606 г. и попали в верстальный список, состав-
ленный М. П. Катыревым-Ростовским. Общая сумма их зе-
мельного оклада составляла тогда 9050 четвертей, а в 1619 г.
(за 13 лет) они сумели за счет военных отличий увеличить ее
до 13 300 четвертей (31%). Лишь одному помещику прибавка
была дана не за заслуги, а по его челобитью, «за то, что он
в верстаньи перед своею братьею в окладе был умален».55
Поместный оклад в эти годы реальными «дачами» (даже
запустевшей земли) подкреплялся далеко не всегда, и на пер-
вый план все больше выходило денежное жалование, выдавав-
шееся чаще всего при исполнении конкретных служб.56 Как и
в других местностях, денежный оклад деревских владельцев
в целом обнаруживает зависимость от земельного (табл. 35).
Следует отметить, что денежные оклады деревских поме-
щиков были незначительными. Самые крупные оклады имели
Боборыкин (30 р.) и Дирин (21 р.).
К переписи 1646 г. структура землевладения в пятине не-
сколько окрепла. Теперь здесь размещалось 260 поместий и
светских вотчин. Этим категориям владельцев принадлежало
около 50% дворов. Но преобладание светского землевладения
54 ЦГАДА, ф. 210, кн. 126, л. 62—79. — Книга Деревской пятины
1643 г. Боборыкиных уже не знает, в это время они есть в Бежецкой и
Водской пятинах. Семейство Дириных резко разрослось, в 164'6 г. их в
пятине было 8. Оклячеевы сохранили небольшую волостку, состоявшую из
господского двора.
55 Там же, л. 75.
56 По позднейшему свидетельству Г. Котошихина, «денежный оклад...
поставлен для того: когда кому бывает служба посольская и воинская, и
иные посылки, и им жалованье дается по окладам их; а когда служеб и
посылок не бывает, и им жалованья годового не дается, а живут с помес-
тей своих и вотчин» (см.: Котошихин Г. О России в царствование
Алексея Михайловича. СПб., 1906, с. 97).
88
Таблица 35. Соотношение земельного и денежного окладов
поместных владельцев * Деревской пятины в 1619 г.
Денежный оклад, руб. Земельный оклад, четверги
200-400 4-31—6 0 601-800
ДО 10 3 3
11—15 6 6 1
16—20 — — 5
больше 20 — 1 2
Итого; 9 10 8
* У одного помещика оклад не указан.
было далеко не столь выраженным, как в соседней Бежецкой
пятине, потому что здесь сохранялась самая значительная, не
считая Шелонской пятины, прослойка дворцовых волостей —
на их долю приходилось более 12% дворов (табл. 36). Но глав-
ным образом не давало разрастаться поместьям соседство мо-
настырей, традиционно сильных в этом районе. Монастырские
владения по удельному весу в 1646 г. вполне сопоставимы с
поместьями — 37,5% дворов. Число их, правда, существенно
сократилось (осталось только 23) в сравнении с тем, что было
в конце XVI в. (табл. 37).
Самыми крупными были волости таких монастырей, как Ху-
тынский — 700 человек, Троице-Сергиев — 407, Антоньевский —
386, Юрьев — 312, Кирилловский — 170, Благовещенский —
114 человек. 10 монастырей имели в своих деревских хозяй-
ствах от И до 100 человек, а 4 — менее чем по 10 человек.
В целом такое положение монастырских владений выглядит
более основательным, чем в других пятинах.
Структура зависимого населения Деревской пятины на зем-
лях всех категорий несла в себе черты, обусловленные как
общими для всех новгородских земель факторами, так и осо-
бенностями данной территории, вытекающими из общей кар-
тины землевладения на ней. Подавляющее число дворов в се-
редине века — крестьянские (84,5%). Доля холопов здесь зна-
чительно ниже, поскольку меньше была, чем,' например, в
соседней Бежецкой пятине, доля поместных земель. В отноше-
нии бобыльского населения деревские земли почти не отли-
чались от соседней Бежецкой, вес его был очень низок (3,2%
дворов, 1,5% населения), что в первую очередь обусловлива-
лось, видимо, удаленностью от шведского рубежа.
Населенность дворов на землях разных категорий в целом
проявляет те же особенности, что и в других пятинах. Самая
высокая населенность крестьянского двора была на помест-
ных землях — 3,6 человека м. п. на двор, в дворцовых волос-
тях— 3,5, монастырских землях—3,3, на последнем месте
89
Таблица 36. Структура феодального землевладения
Категории владении Крестьяне Холопь >i в господских дворах
дворов • % людей м. п. % дворов 1 % людей м. п.
Дворцовые . . . 255 14,3 901 14,5 — — — —
Монастырские . . 746 41,8 2511 40,4 11 4,8 18 2,2
Поместные . . . 688 38,6 2492 40,1 216 93,5 790 96,0
Вотчинные . 87 4,8 277 4,5 4 1,7 15 1,8
Церковные* . . . 8 0,5 29 0,5 — — — —
Итого: 1784 100,0 6210 100,0 231 100,0 823 100,0
* В 1646 г. в пятине зарегистрировано 118 дворов церковного причта
с населением 310 человек м. п.
оказались немногочисленные светские вотчины — 3 человека.
Общий рост населенности деревского двора вызван, видимо,
теми же факторами, что и во всех других районах государ-
ства.
Таблица 37. Монастырское землевладение
Деревской пятины в середине XVII в.
Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях
Антоньевский Рим- лянина 386 Никольский Боро вицкий .... 93
Аркажский . . . Благовещенский Ефимьев девичий 30 114 Никольский В я жицкий . . . Никольский Липен 76
Богородицкий Де- ский' 25
сятинский девичий Вознесенский Са- винский Вишер- ский 15 66 Никольский Ляц кий Пантелеевский . Понедельский . 16 25 4
Болотовский . . . Духов 11 27 Рождественский Устьволомский . 8
Кирилловский . . 168 Подлютовский . 7
Коротцкий (на оз. Коротце) . . . . 2 Спасский Хутын ский 701
Михайловский Сковородский . . 29 Троицкий Сергиев Юрьев .... 407 312
Молвятицкий . . Никольский Белый 11 55 Итого: 2588
Структуре поместного землевладения Деревской пятины,
были присущи черты, общие для всех новгородских земель
(табл. 38). В частности, данные таблицы напоминают структуру
землевладения Бежецкой пятины. Число мельчайших (1—5 дво-
ров в имении) здесь так же приближалось к 80%, а доля вла-
дений, в которых было не более 10 дворов, достигала почти
90
Деревской пятины в середине XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Есего
дво- ров % людей м. п. % дво- ров % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
4 5,9 6 5,3 259 12,3 907 12,6
2 6,9 4 6,5 33 48,5 55 48,7 792 37,5 2588 35,9
25 86,2 55 88,7 24 35,3 36 31,9 953 45,1 3373 46,8
2 6,9 3 4,8 3 4,4 5 4,4 96 4,5 300 4,2
— — — — 4 5,9 11 9,7 12 0,6 40 0,5
29 100,0 62 100,0 68 100,0 113 100,0 2112 100,0 7208 100,0
94%. Группа средних владений (11—25 дворов) была исчезаю-
ще мала — 5% всех поместий, крупных владений — только 3,
правда, в них находилось 13,2% зависимого населения. Круп-
нейшими владельцами были князь И. Д. Пожарский (сын зна-
менитого военачальника), за ним числилось 57 дворов (около
180 человек м. п.), Л. П. Хрипунов (33 двора, 113 человек),
И. М. Аничков (30 дворов, 87 человек).
Средний размер поместного имения составлял всего 3,6 дво-
ра, являясь минимальным на новгородчине для этого времени.
Многие помещики Деревской пятины (13,4% от общего числа)
имели в это время владения в других районах новгородских
земель. Внутренняя структура поместного фонда к середине
века претерпела заметные изменения в сравнении с концом
XVI в. Обеление барской запашки привело к быстрому росту
доли холопов, чьими руками она обрабатывалась. К 1646 г.
они составляли уже более 20% населения поместий. Исходя
из этого и учитывая крестьянскую и бобыльскую барщину,
можно сделать заключение, что доля господской пашни в
общем пахотном клине в пятине, видимо, достигала четверти.
Удельный вес светских вотчин в общем массиве землевла-
дения был на Деревских землях в середине XVII в. крайне
невысок. Вотчинные волостки были у 10 владельцев, в них
размещалось 96 дворов (300 человек). Вотчинное имение
(10 дворов) было здесь несколько крупнее поместного. Вотчи-
нами и поместьями в пятине владели представители 120 фео-
дальных фамилий. На каждую из них в среднем приходилось
2,2 человека, это заметно ниже, чем в Бежецкой пятине.
Крупных семейств было немного, лишь 10 фамилий пред-
ставлены пятью и более владельцами каждая. Наиболее
крупными были кланы Стоговых—11 человек, Аничковых —
10, Кутузовых — 9, Дириных и Стромиловых — по 8 человек.
Своеземческого землевладения Деревская пятина к 1646 г.
уже не знает.
91
1 а о л и ц а 38. Распределение поместий и вотчин Деревской пятины
Дворов ВО владении Вла- дении % Всего
дворов % людей м. п. %
0
1—5 206 79,2 456 43,5 1006 35,1
6—10 38 14,6 290 27,6 883 30,8
11—15 9 3,5 111 10,6 369 12,9
16—20 4 1,5 72 6,9 231 8,0
21—25 — — — — — —
свыше 25 3 1,2 120 И,4 379 13,2
Итого: 260 100,0 1049 100,0 2868 100,0
Третья четверть XVII в. отмечена в пятине серьезными
структурными перестройками в феодальном землевладении*
происходившими на фоне его общего роста. Численность на-
селения на землях всех категорий выросла к 1678 г. до
12,6 тыс. человек, т. е. почти на 75% (табл. 39).
Структура зависимого населения на землях разных кате-
горий обнаруживает в третьей четверти века следующие
особенности развития. Резко, почти в 8 раз, выросла в срав-
нении с серединой века численность бобылей. (Это же исклю-
чительное явление мы отметали и на землях Бежецкой пятины.)
В третьей четверти XVII в. в Деревской пятине произошло
выравнивание с другими районами и по этому показателю.
Населенность крестьянских дворов увеличивалась на зем-(
лях всех категорий и достигла 4,7 человек м. п. на двор,
причем теперь первыми были светские вотчинные земли — 5,6,
далее поместные — 5,1, потом монастырские — 4,5 человека.
А самой низкой оказалась населенность крестьянских дво-
ров в дворцовых волостях — 2,8 человека. Заметное отста-
вание дворцовых земель по этому показателю (и даже его
снижение по сравнению с 1646 г.) обусловливалось тем, что
большинство дворцовых крестьян в этот период составляли
новопорядчики из зарубежных выходцев.
Таблица 39. Структура феодального землевладения Деревской пятины
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дворов 0' людей м. и. % дворов % людей ’ м. п. %
Дворцовые . . 398 18,0 1111 11,4
Монастырские 1109 50,3 4998 51,5 8 8,2 24 4,5
Поместные . . 547 24,8 2778 28,6 77 78,6 435 81,8
Вотчинные . . 138 6,3 772 8,0 13 13,2 73 13,7
Церковные* . . 13 0,6 53 0,5 — — —
Итого: 2205 100,0 9712 100,0 98 100,0 532 100,0
* Книга 1678 г. не содержит сведений о дворах церковного причта.
92
б середине XVII в» по числу дворов
В том числе крестьян Удельный вес крестьянства
дворов % людей м. п. % дворов, % людей. %
—
262 33,8 971 35,1 57,5 96,5
242 31,2 846 30,6 83,4 95,8
97 12,5 364 13,1 87,4 98,6
63 8,2 221 8,0 87,5 95,7
— — —— — —
111 г 14,3 367 13,2 92,5 96,8
775 100,0 2769 100,0 73,9 96,5
Соотношение (безотносительно к абсолютным показате-
лям) населенности дворов на землях разных категорий вполне
соответствует общим критериям региона. Главный сдвиг в струк-
туре деревского землевладения заключался в том, что доми-
нирующими в пятине стали монастырские волости. Доля при-
надлежавших монастырям дворов увеличилась до 47,4%, т. е.
почти на треть против 1646 г. Это наивысшая доля во всей
ловгородчине. Численность монастырей, имевших волостки в
пятине, выросла до 27 (табл. 40).
Обосновавшийся в пятине в начале 50-х годов Иверский
монастырь. сразу стал крупнейшим собственником, поглотив
все имевшиеся дворцовые волости. В его деревских владениях
было около 2 тыс. крестьян. Значительно (почти на 80%) вы-
росла численность крестьян в волостях Хутынского монастыря.
У других монастырей приращения были меньше, но в целом
они обеспечили заметное укрепление монастырского земле-
владения в пятине. Численность зависимого населения на зем-
лях монастырей составила 225% к уровню 1646 г. Теперь уже
10 монастырей имели владения, в которых размещалось более
чем по 100 крестьян и бобылей. Группу средних (11 —100 че-
ловек) составляли 12 монастырей, а мелкие волостки (до 10
в последней четверти XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров • % людей м, п. % дво- ров % людей М. II. % дворов 9' людей м. п. %
47 8,8 103 6,6 445 14,5 1214 9,6
48 20,5 132 16,3 291 54,3 697 45,0 1456 47,4 5851 46,4
152 65,0 560 69,0 132 24,6 4'66 30,1 908 29,5 4239 33,6
34 14,5 119 14,7 61 11,4 269 17,4 246 8,0 1233 9,8
— — — — 5 0,9 14 0,9 18 0,6 67 0,6
234 100,0 811 100,0 536 100,0 1549 100,0 3073 100,0 12 604 100,0
человек) имели 3 монастыря, причем 2 из них только-только
проникли в пятину.
Таблица 40. Монастырское землевладение в Деревской пятине
в последней четверти XVII в.
Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях
Антоньевский Рим-
лянина 494
Аркажский . . . Благовещенский 38
Евфимьев девичий 153
Богородицкий Де- сятинский девичий 64
Богородицкий Иверский .... 1959
Вознесенский Са- винский Вишер- ский ...... 42
Болотовский . .. 12
Духовский . . . 53
Ильинский девичий 9
Кирилловский . . 137
Никольский Белый Никольский Боро- 78
вицкий 41
Никольский Вя- жицкий .... Никольский Липен- 148
ский 19
Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях
Никольский Ост
ровский . . . 12
Подлютовский . 3
Понедельский . 0
Рождественский Лисинский 42
Рождественский Устьволомский . 12
Ситецкий . . . 11
Сковородский . 53
Софийский дом 342
Спасский Горниц
кий 8
Спасский Хутын
ский 1218
Троицкий (Гали
лейская пустынь) 113
Троицкий Сергиев 271
Юрьев . . . . 519
Итого: 5851
Дворцовое землевладение, несмотря на то, что большая
часть старых, воссозданных в первой половине века волостей,
была отдана Иверскому монастырю, сумело сохранить свои по-
зиции и даже несколько увеличить долю принадлежавших
дворцу дворов (до 14,5% против 12,6% в середине века). Это
было достигнуто за счет активного размещения на «порозжих»
землях зарубежных выходцев (преимущественно из Корельско-
го и Ореховского уезда) и формирования новых дворцовых
волостей. Так, в Никольском Заборовском погосте новопоряд-
ными крестьянами с 1646 по 1669 г. были заселены 33 дерев-
ни, в которых проживало свыше 750 крестьян и бобылей. Под
заселение шли, превращаясь в дворцовые, не только собствен-
но «порозжие» земли, отписанные когда-то на государя, но
и «монастырская пустая земля», «церковная пустая земля»,
«поместная пустая земля» и т. п. Небольшие, в 5—20 дво-
ров, островки дворцовых владений появились в 17 погостах
пятины.
Численность деревских поместий и вотчин выросла в срав-
нении с серединой века на 17%, их насчитывалось 304. Внут-
ри этого обширного массива продолжались процессы измель-
94
чания имений при несколько
уменьшившейся из-за исчезнове-
ния крупных владений (напри-
мер, большой вотчины Пожар-
ских, пожалованной Иверскому
монастырю) поляризации. Доля
мелких и мельчайших имений
(до 10 дворов), близкая к мак-
симуму уже в середине века, к
1678 г. превысила 94% (табл.
41). Доля средних владений ос-
талась примерно прежней —
4,3%. Крупных владений было
всего 2 — поместье С. А. Аничко-
ва насчитывало 27 дворов (око-
ло 150 человек м. п.), П. В. Хвос-
това— 28 дворов (75 человек).
Количество вотчинных волосток
в Деревской пятине достигло 37,
т. е. выросло по отношению к се-
редине века в 4 раза. Это обус-
ловило двукратное возрастание
в общей структуре землевладе-
ния доли светских вотчин (см.
табл. 39), которая в целом, как
и повсюду в новгородских зем-
лях, была гораздо менее сущест-
венной, чем в центре страны.
Средний размер поместно-
вотчинного имения составлял к
1678 г. 3,8 двора — рост был сов-
сем незначителен. Но реальным
показателем динамики размеров
поместья для этого времени яв-
ляется, как мы знаем, число душ
м. п., приходящихся на поместье.
Так, если в 1646 г. на одно по-
местье приходилось 11 человек,
то в 1678 г. — уже более 16.
Рост, таким образом, составил
около 50%.
Сохранилась и существовав-
шая разница в размерах имений
на поместном и вотчинном пра-
ве. В середине века вотчинные
имения были крупнее поместных
в 3 раза. К 1678 г. их населен-
ность продолжала оставаться
большей — в каждом из них в среднем размещалось по 33 че-
ловека м. п., а в поместьях — только по 15. Такой разрыв сви-
детельствует о выраженном стремлении владельцев концентри-
ровать население в вотчинных частях своих владений.
Продолжала .меняться и внутренняя структура фонда по-
местных земель в части соотношения господской и крестьян-
ской пашни. Доля холопов в массе зависимого населения на по-
местных землях достигла 23%, а в населении светских вот-
чин— 15%. Это позволяет полагать (с учетом крестьянской и
бобыльской барщины), что до трети деревских поместных уго-
дий к 1678 г. составлял барский клин, а резкий разрыв пока-
зателей холопьего населения поместья и вотчин указывает на
то, что в вотчинах дело обстояло иначе — доля господских уго-
дий здесь не превышала 20%, хотя в сравнении с серединой
века обнаруживала яркую тенденцию к росту (тогда доля хо-
лопов в вотчинах составляла лишь 6%).
Число феодальных фамилий, представители которых владе-
ли землями в Деревской пятине, составило 123, т. е. поактиче-
ски не выросло. К ним относилось 345 владельцев. На одну
феодальную фамилию здесь приходилось 2,8 владельца, что
почти на 30% выше показателя середины XVI в. Крупных се-
мейств теперь стало больше, 16% фамилий было представлено
пятью и более феодалами.
Обращает на себя внимание заметный рост совладения.
27 поместий и вотчин (9%) принадлежали в 1678 г. двум и бо-
лее владельцам. В середине века таких были единицы. С уче-
том совладения реальная обеспеченность феодалов рабочими
руками выросла менее значительно. В целом же к концу XVII в.
деревские владельцы были мелкопоместными.
Обонежская пятина
В отношении структурных особенностей землевладения Обо-
нежская пятина распадалась в XVI в. на два резко отличных
района. Заонежские погосты практически не знали поместного
землевладения — к 1563 г. здесь появилось лишь 6 поместий,
но к 1582 г. почти все они исчезли, а земли вновь поступили
в фонд оброчных. Оброчное землевладение решительно доми-
нировало — его удельный вес колебался в пределах XVI в. от
87 до 97% 'всех живущих обеж, а оставшаяся доля земель при-
надлежала монастырям.57 В XVII в. Заонежские погосты обо-
собились в отдельный административный район.
Иным было положение на юге Обонежья — в Нагорной и
Заонежской (до р. Свири) половинах. Здесь уже к середине
XVI в. заметно преобладало поместное землевладение. В 1582 г.
оно охватывало (вместе с «порозжими» землями, которые в
57 Аграрная история, II, с. 251, табл. 197.
96
прошлом также были поместными) около 70% земель. Около
30% обонежских угодий к этому времени захватили монасты-
ри, а черное землевладение, некогда весьма представительное,
составляло крохотный реликтовый островок.58 70—80-е годы
были в Обонежской пятине, как и повсюду, временем больших
перемен в составе землевладельцев — источники отмечают мно-
гочисленные случаи их гибели, пленения, перемещений или пол-
ного обнищания, нередкого в тяжелые годы кризиса.
Распределение обонежских поместий по размерам в это
время в целом соответствовало общеновгородским пропорциям.59
Около 15% поместий по переписи 80-х годов относились, к мель-
чайшим — до 5 обеж, примерно четверть можно отнести к мел-
ким (5—10 обеж), треть — к средним (10—20 обеж) и четверть
к крупным (20—50 обеж). Конечно, нарисованная картина от-
ражает для 80-х годов XVI в. не реальную структуру действу-
ющих угодий, а структуру поместных «дач» — хозяйственная
разруха превратила некогда сильные хозяйства в едва «живу-
щие островки» — при среднем размере поместий в 16,2 обжи
(заметим, что это существенно ниже показателей первой поло-
вины столетия) обрабатывалось в среднем на поместье лишь
около двух обеж.
Политические и хозяйственные потрясения сказались и на
степени мобилизации поместного фонда — между 1570—1583 гг.
почти 40% поместий перешли не по прямой нисходящей линии,
что было обычной практикой в первой половине века, а к «чу-
жеродцам». С ослаблением накала внутриполитических и воен-
ных потрясений степень устойчивости состава поместных вла-
дельцев резко возросла — между 1583—1601 гг., т. е. за пери-
од существенно больший, нежели вышеуказанный: к представи-
телям других фамилий перешло лишь 11 % поместий пятины.60
Таким образом, поместное землевладение, как только возникли
более благоприятные условия, стало быстро возвращаться к
прежним характеристикам своего развития. В 1601 г. поместья
в пятине сохраняли представители многих фамилий, зафикси-
рованных в книгах 1570—80-х годов — Белеутовы, Корсаковы,
Качаловы, Мокеевы, Мордвиновы и др. Их фамилии и после
«смутного времени» (в книге 1620 г.) представлены в значитель-
ной своей части.61
Весьма полное представление о поместно-вотчинном земле-
владении в Обонежье к концу первой четверти XVII в. дает
разборная десятня 1622 г. В ней представлен разбор по 231
поместному и вотчинному владению. О том, что это полное чис-
ло обонежских владений, говорит итоговая запись десятни, в
которой пятинные окладчики «сказали, что у них в Обонежской
58 Там же, с. 261.
59 Там же, с. 262.
60 Там же.
«1 ЦГАДА, ф. 1209, кп. 976.
4—7471
97
пятине детей боярских в прописке и в холопех ни у ково, ни в
монастырях, ни на оброчных землях опричь тех, которые в сем
разборном списке состоят, нет».62
Из общего числа попавших в десятню владений 37 являют-
ся прожиточными поместьями вдов и отставленных от службы
стариков, владельцы еще нескольких оказались для окладчиков
«безвестными». Таким образом, около 190 поместий являются
владениями действующих служилых людей, 23 из них (12%)
служили по дворовому списку, остальные — «с городом».
Оклады обонежских помещиков были несколько ниже, чем
в других пятинах, средний размер их составил 390 четвертей,
что было обусловлено наличием большой группы вновь повер-
станных «новиков». 68 человек (35%) имели оклады, не пре-
вышавшие 300 четвертей, 75 человек (39%)—от 300 до 500
четвертей, и лишь около 50 (26%) имели сравнительно высокие
оклады — от 500 четвертей и более.
Однако реальная «дача», как мы знаем, в XVII в. обычно
заметно уступала окладу. Соотношение оклада и реально полу-
ченного владения в Обонежской пятине не было исключением
из этого правила. Лишь 8 помещиков (4%) имели поместья,
равные или приближавшиеся к размерам оклада (табл. 42).
Около трети владельцев имели наделы, составлявшие больше
половины оклада, а 38 человек (19,8%) вообще не имели по-
местных «дач».
Таблица 42. Соотношение поместных окладов и размеров
реальных владений помещиков Обонежской пягины
в первой четверти XVII в. (без прожиточных поместий)
Поместный оклад, четверти Реальный размер поместья, четверти
0 1-100 101-200 201-300 301-400 401-500 501-600 601—700
1—100 101—200 1 0 1 3 1 — — ' — —
201—300 24 19 15 4 — — — —
301—400 9 14 16 5 3 — — —
401—500 0 11 10 5 1 1 — —
501—600 1 4 7 5 5 1 1 —
601—700 2 1 1 3 6 2 2 1
701—800 0 1 1 1 1 1 — —
801—900 0 0 0 0 1 0 0 0
Итого: 37 54 51 23 17 5 3 1
Но и сам поместный надел, состоявший теперь большей час-
тью из пустых незаселенных земель, перестал быть реальным
выражением обеспеченности служилого человека. Ее действи-
тельным показателем осталось только число крестьян, бобылей
62 Там же, ф. 210, кн. 133, л. 10—Пбоб.
98
и холопов, населявших то или иное поместье. Этот показатель
в Обонежье был в рассматриваемое время очень скромным
(табл. 43). В 75 поместьях (39%) вообще не было крестьян и
бобылей. Еще в 58 поместьях (30%) проживало от 1 до 5 че-
ловек, в основном непашенных бобылей. Лишь 15 поместий
(7,8%) имели по 6—10 крестьян и бобылей, и только в 6 чис-
ленность населения превышала 10 человек. В среднем на по-
местье приходилось в это время 2,4 человека м. п. зависимого
населения.
Таблица 43. Обеспеченность поместий
Обонежской пятины крестьянами и бобылями
в первой четверти XVII в.
(без прожиточных поместий)
Размер вла- дения, чет- верти Число крестьян и бобылей м. п,
0 1-5 6-10 11 — 15 16-20 боль- ше 20
1—100 37 18 2
101—200 28 20 3 — — —
201—300 7 11 1 1 — —
301—400 3 6 6 1 1 —
401—500 — 2 2 — 1 —
501—600 — — 1 — 1 1
601—700 — 1 — — — —
Итого: 75 58 15 2 3 1
Общее тяжелое положение в сфере поместного землевладе-
ния побуждало владельцев любыми способами «приискивать»
себе в оклад «живущие» участки, рождало острые конфликты.
Один из них отражен в десятне 1622 г. Помещик И. Судаков
«у разбору бил челом», что сын боярский Мирон Розвозов «на-
писался де на государеву службу пеш не по поместью». В слу-
чае передачи ему этого поместья Судаков обещал прибыть на
службу «на коне с пищалью, да с саблею и человек в кошу».
Призванный к ответу Розвозов заявил, что Судаков донес на
него «по недружбе», но тем не менее вынужден был взять на
себя обязательство прибыть на службу «на меринке».63 Такая
ситуация в сфере поместного землевладения обусловливала не-
высокую в целом степень готовности обонежских дворян к во-
енной службе. Как явствует из материалов десятни, лишь треть
обонежских помещиков могла явиться на службу, имея лоша-
дей. Из них только 13-человек имели «добрых» боевых коней,
11 — меринов, а 40 могли явиться только на «меринках». Не-
которые из них в случае выдачи денежного жалованья обеща-
ли обзавестись добрым конем. 120 человек коней не имели и
потому получили предписание «служить ближнюю и городовую
службу пеш».
63 Там же, л. 89—90об.
4*
99
Относительно тех, кто мог явиться на службу конным, де-
сятая приводит данные о вооружении. Нужно отметить, что
этот отряд, числом около 70 человек, был неплохо вооружен
огнестрельным оружием — почти каждый имел пищаль, а мно-
гие даже по две. Только 7 человек назвали в числе своей во-
енной амуниции саадак (лук на северо-западе был уже почти
полностью вытеснен из вооружения). Каждый был обеспечен
саблей, а доспехов не имел почти никто. «Доспеху никакова
нет» — обычная присказка обонежцев. Только один помещик
указал, что явится на службу в кольчуге и шишаке.
Без малого 200 обонежских помещиков выставили со своих
поместий лишь 28 боевых холопов — 7 конных, а остальных
«в пеший кош». Только с трех из 38 прожиточных поместий
составители десятни определили взять «даточных» людей, с не-
которых за «даточных» брали деньгами — «в половину», «в чет-
верть» и т. п., а со многих совершенно пустых владений и взять
было нечего.
Таким образом, положение в поместном землевладении Обо-
нежской пятины в конце первой четверти XVII в. было доволь-
но тяжелым, пятина еще не оправилась от потрясений конца
XVI — начала XVII в. К середине же XVII столетия структура
Обонежского землевладения несколько окрепла и выглядела
следующим образом (табл. 44). Половина всех дворов разме-
щалась на поместных землях, что было существенно меньше,
чем в середине XVI в. Поместное землевладение после собы-
тий конца XVI —начала XVII в. в 1,5 раза сократило свои раз-
меры. Светских вотчин в пятине было тоже немного — в 1646 г.
их насчитывалось 15, а средний размер составлял 6—7 дворов.
Л вот монастырское землевладение в Обонежье сделало еще
один шаг в своем развитии. Теперь монастырям принадлежало
почти 45% дворов и две пятых зависимого населения. Доля их
владений с 80-х годов XVI в. выросла в пятине почти на треть
Таблица 44. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дво- ров % лк лей м. п. %
ДВО- | ров I % 1 людей м. п. %
Дворцовые 26. 1,3 45 0,9
Монастырские* 914 44,7 2151 41,3 17 6.1 20 3,1
Поместные 1030 50,3 2785 53,5 249 89,6 592 92,4
Вотчинные 67 3,3 208 4,0 12 4,3 29 4,5
Церковные** 8 0,4’ 13 0,3 — — — —
Итого: 2045 100,0 5202 100,0 278 100,0 641 100,0
* Кроме указанных, в монастырских владениях зарегистрированы: 87 дв.
шущих «из снопа»—19 человек м. п.; 3 дв. новгородских казаков, пашу-
ных людей»— 159 человек м. п. (Тихвинский посад).
** В 1646 г. в пятине зарегистрировано 200 дворов церковного причта
100
и почти в 2 раза превышала удельный вес монастырских вла-
дений в Водской пятине, а показатели Шелонской и Бежецкой
пятин (6,4% и 11,3% соответственно) перекрывала многократ-
но.
К 1646 г. в Обонежскую пятину внедрилось 39 монастырей
(табл. 45) — больше, чем где-либо на Новгородчине. Крупней-
шими волостями, в которых было по 300—400 человек, владе-
ли Хутынский, Тихвинский, Деревеницкий монастыри, Софий-
ский дом и Отня пустынь. Далее следовала группа, насчитывав-
шая больше 10 монастырей, за каждым из которых было от
50 до 200 человек зависимого населения. У 9 монастырей чис-
ло зависимых людей в волостках не превышало 10, а 5 вооб-
ще не имели крестьян и бобылей. Средний размер монастыр-
ского владения в пятине составлял к середине века 40—45 дво-
ров (80—85 человек м. п.).
Заселенных дворцовых волостей в пятине, после того как
из нее административно выделились Заонежские погосты, поч-
ти не осталось — в них размещался лишь 1% дворов. А свое-
земческого землевладения Обонежье к 1646 г. уже не знает.
В структуре зависимого населения Обонежья очень высокой
была доля бобылей — около 25%. Причиной этого, по-видимо-
му, как и в Водской пятине, был приток беглецов из-за «швед-
ского рубежа». Распределение бобылей по землям разных ка-
тегорий было сравнительно равномерным, среди населения, по-
местий они составляли около четверти, а среди населения мо-
настырских вотчин 27%.
Населенность дворов зависимого населения значительно раз-
личалась на землях разных категорий. На поместных она сос-
тавляла 2,3 человека м. п., в светских вотчинах — 2,6, а в мо-
настырских только 2 человека. Здесь обнаруживаются те же
тенденции, что и в других пятинах. А в целом населенность
Обонежской пятины в середине XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дворов % людей м. п. % дво- ров % лю- дей м. п. % дворов % людей м, п. %
— — — — 12 0,9 11 0,5 38 1,0 56 0,7
177 85.1 307 81,4 632 47,2 921 42,3 1740 44,9 3399 40,5
31 14,9 70 18,6 639 47,8 1144 52,5 1949 50,4 4591 54,7
— — — — 36 2,7 71 3,3 115 3,0 308 3,6
— — — — 19 1,4 31 1,4 27 0,7 44 0,5
208 100,0 377 100,0 1338 100,0 2178 100,0 3869 100,0 8398 100,0
монастырских работников — 104 человека м. п.; 8 дв. посадских людей, па-
щих «из снопа» —6 человек м. п.; 99 дв. посадских «торговых и ремеслен-
с населением 300 человек м. п.
101
обонежского крестьянского двора оказывается в этот период
самой небольшой на Новгородчине.
Таблица 45. Монастырское землевладение Обонежской пятины
в середине XVII в.
Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях
Андрусова пус- тынь 0 Антоньевский Дымский .... 29 Антоньевский Рим- лянина .... 86 Богородицкий Кол- моб 143 Богородицкий Но- водевичий Москов- ский 148 Богородицкий Тих- винский .... 305* Васильевский . . 16 Введенский Ост- ровский .... 0 Введенский Тих- винский девичий . 69 Вознесенский Са- винский Вишер- ский 18 Болотовский . . 1 Воскресенский Де- ревеницкий . . . 336 Воскресенский на Поле на Красной горке 0 Духов 5 Ильинский Свир- ский 0 Ксенофонтова пус- тынь 31 Михайловский Ско- вородский .... 11 Никольский Белый 78 Никольский Бесед- ный ...... 6 * Без монастырских работников г Никольский Вя- жицкий 71 Никольский Гости- нопольский ... 7 Никольский Ла- дожский .... 6 Никольский Мед- вецкий 16 Никольский Ост- ровский .... 101 Никольский Папо- роцкий 19 Отня пустынь . . 310 Покровский Зве- ринский девичий . 116 Преображенский Оскуйский ... 4 Рожденственский Лисицкий .... 2 Совдемская пус- тынь 0 Софийский дом . 347 Спасский Горниц- кий 90 Спасский Ковалев- ский 147 Спасский Нередиц- кий 10 Спасский Хутын- ский 463 Троицкий Алек- сандро-Свирский . 135 Троицкий Ругодив- ский 3 Убогая Зеленая пустынь .... 8 Юрьев 262 Итого: 3399 г посадских «торговых и ремесленных
людей» (см. примеч. к табл. 44).
Рассмотрим подробнее структуру поместного и светского
вотчинного землевладения Обонежья, где к середине Х\ II в.
насчитывалось около 400 поместий (примерно, как в Шелонской
пятине). В сравнении с 1622 г. их число выросло на 65%.
Основную массу обонежских владельцев составляла поместная
мелкота. У 65,7% владений было не более-пяти дворов, а от 1 до
102
I cnoo^oo
I S o' N QO oTt6* co*
co to to «О to to IO
I 0^0^ СЧ 04 UD co co
I Tt** co СП co об* O*
—< О
LO LO CO io 00 co
О b- 00 to 04 О
co to 04 &
04
CO О co 04 on 04 00
1 co О oo to CO b^
co —« oo co CO CO 04
I CO^OO^UO 00_b~ <O
»o xiooooi о
I СП С^СО^О^тГ oo~ C3
• to <o 00** to" co** 'ф' o'
CM —4 —« *-< о
10 дворов имели почти 85% по-
местий и вотчин (табл. 46). Вла-
дений, имевших более 20 дворов,
было совсем немного — 3,4%.
У стольника Д. И. Лодыгина —
несколько волосток, в которых в
общей сложности было 85 дво-
ров (227 человек м. п.).По 30—40
дворов имели С. Е. Корсаков,
братья Колычевы, князь Б. И. Пу-
тятин, Б. В. Змеев. Правда, чис-
ленность зависимого люда в их
волостках была неравной: у Кор-
сакова в 37 дворах — 64 челове-
ка, у Путятина в 31 — 83, у Зме-
ева в 34 дворах—109 человек.
В целом же небольшая группа
крупных феодалов /13 человек)
владела в пятине почти 20% дво-
ров и без малого четвертью все-
го зависимого населения, прожи-
вавшего на поместно-вотчинных
землях.
Уже применительно к этому
времени можно говорить о про-
явлении в Обонежье одной из
особенностей северо-западного
поместно-вотчинного землевладе-
ния — резкой поляризации. С од-
ной стороны, 84,8% мелких вла-
дений охватывали лишь 42,2%
зависимого населения, а с дру-
гой— в 3,4% крупных владений
проживало 23,2% крестьян, холо-
пов и бобылей. А другая особен-
ность — зависимость удельного
веса крестьян в поместьях от об-
щих размеров владения — на
Обонежских землях в середине
XVII в. еще не прослеживается.
Как видно из табл. 46, по мере
роста размера владений доля
крестьян меняется несуществен-
но, без какой-либо выраженной
тенденции.
К середине века претерпевает
заметные изменения внутренняя
103
структура фонда поместных земель. Укоренившаяся практика
«обеления» барской пашни вызвала заметный рост холопьего
населения — основной рабочей силы на господском поле. Удель-
ный вес холопов достиг 14%, а доля барской пашни с учетом
крестьянской и бобыльской барщины—15—20%. Вотчины по
этому показателю отставали, здесь доля холопов достигала
лишь 10%. Заметно меньшим был поэтому и господский клин.
К середине XVII в. из состава Обонежской пятины, как мы
отмечали, выделились в отдельный административный район
17 заонежских погостов,64 что имело известные экономические
и хозяйственные предпосылки. Заонежские погосты на протя-
жении полутора столетий оставались в пределах новгородчины
единственным районом, где сохранился значительный массив
черных земель. В 1563 г. более двух третей угодий в Заонеж-
ских погостах были черными (оборонными или дворцовыми),
около 30% принадлежали митрополиту и монастырям, 1% —
своеземцам, которые здесь исчезли (пожалуй, ранее, чем в дру-
гих районах) уже к 80-м годам XVI в., и чуть меньше 2% —
помещикам.65 Материалы переписной книги 1646—1647 гг.,66
позволяющие детально выяснить структуру заонежского земле-
владения, показывают, что за период со времени переписи
1563 г. структура землевладения Заонежских погостов не пре-
терпела существенных изменений (табл. 47).
Черные земли продолжали безусловно доминировать — око-
ло 60% дворов и зависимого населения размещались в черно-
сошных волостях. Особенно крупные — в 300—450 крестьянских
дворов — черные волости были в Рождественском погосте на
Олонце, Шуйском, Шунгском, Пудожском, Андомском, Вытегор-
ском, Рождественском на Мегре, Никольском на Оште и Ва-
женском погостах. В Спасском погосте в Кижах существовала
в это время большая дворцовая волость (около 1 тыс. чело-
век м. п.), а в целом около 9% населения Заонежья размеща-
лось на дворцовых землях. Таким образом, черное землевладе-
ние, как и в XVI в., составляло примерно две трети от всех
земель этого района. А вторым по значению феодальным собст-
венником в этом районе была церковь — новгородский митро-
полит, монастыри, а кое-где, как в Шуйском погосте, и прихо-
ды (табл. 48).
На церковных землях размещалось около трети крестьян-
ских и бобыльских дворов, более 30% населения. Церковное
землевладение сумело сохранить здесь свои позиции. Крупней-
64 В него вошли следующие погосты: Рождественский на Олонце,
Ильинсрьий на Олонце, Шуйский, Спасский в Кижах, Шунгский, Выго-
зерский, Егорьевский Толвуйский, Челможский, Водлозерский, Пудожский,
Спасский на Шале, Андомский, Вытегрскнй, Рождественский на Мегре,
Никольский Оштинский, Винницкий на Ояти, Рождественский на Остречне.
65 Аграрная история, II, с. 251.
66 ЦГАДА, р. 1209, кн. 980.
104
шим собственником Заонежья оста-
вался новгородский митрополит, кото-
рому принадлежал Ильинский погост
на Олонце — почти 1 тыс. крестьян-
ских и бобыльских дворов, около
1,2 тыс. человек м. п. (табл. 48).
Крупными были волости Вяжицкого,
Хутынского, Юрьева монастырей, в
них насчитывалось по 400—700 чело-
век. Монастыри Александрово-Свир-
ский и Росткин имели средние по
здешним меркам владения, а Колмов,
Клименский и Палеостровский —
скромные волостки, в которых жило
по 15—20 крестьян и бобылей м. п.
Таблица 48. Церковное землевладение
в Заонежских погостах в середине XVII в.
Владельцы Численность зави- симого. населения м. п. в их владениях
Александро-Свир- ский монастырь 140
Антоньев монас
тырь Вяжицкий монас 40
тырь .... 701
Клименский монас тырь 13
Колмов монастырь 13
Муромский монас тырь .... 63
Новгородский мит рополит . . . 1174
Палеостровский монастырь 19
Росткин монастырь 193
Хуты 1СКИЙ . Церковные прихо 609
ды 261
Юрьев монастырь 414
Итого: 3640
Поместное и светское землевладе-
ние так и не получили развития в
этом районе. Лишь 0,5% крестьян жи-
ли в нескольких поместьях, а вотчина,
восходящая, видимо, еще ко времени
новгородской независимости была все-
го одна — Исака Ермолаева (в Чел-
можском погосте ему принадлежали
20 крестьян и 50 бобылей).
105
Правительство пристально следило за тем, чтобы заонежские
черные земли не переходили в руки монастырей и светских
вотчинников. В 1649 г. издается царский указ, подтверждающий
узаконение о возвращении в разряд «черных» ранее проданных
крестьянами земель и о том, «чтоб никто ни у кого участков
и угодий не покупал и в заклад не имал». Последнее, видимо,
прямо адресовано монастырям. При нарушении же этого пра-
вила купленные и заложенные земли было «велено отнимать
безденежно и велено чинить им наказанье».67
Структура зависимого населения Заонежья в середине века
имела интересные в сравнении с другими районами особенно-
сти. Одной из них являлась неразвитость поместной и светской
вотчинной форм землевладения, которая обусловила практи-
чески полное отсутствие холопов (лишь в Кижском погосте
встречаем 13 монастырских детенышей, которых нельзя считать
холопами в полном смысле). Прослойка бобылей в Заонежье
составила 16%. Это ниже, чем в Обонежской и Водской пяти-
нах, но выше, чем в Шелонской, Бежецкой и Деревской. Ви-
димо, приток беглецов из-за «шведского рубежа» в Заонежье,
хотя и был весьма значителен, но не достигал масштабов, ха-
рактерных для Обонежья и Водской пятины. Показательно, что
большая часть бобылей концентрируется в двух олонецких по-
гостах— Рождественском и Ильинском — около трети их общей
численности в 17 погостах. Это подтверждает наши предполо-
жения о том, что бобыльская прослойка формируется в значи-
тельной мере за счет выходцев с оккупированных шведских
земель.
Другой особенностью заонежских земель была сравнительно
низкая населенность крестьянского двора. В черных волостях
она составляла около 1,7 человек, на дворцовых—1,6, в мо-
Таблица 49. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дворов % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
Дворцовые . . . . 196 7,0 719 6,6 _
Монастырские* . . . 1338 47,5 4848 44,5 41 9,0 35 2,0
Поместные . . . . 1137 40,4 4752 43,6 403 89,0 1638 92,0
Вотчинные . . . . 141 5,0 568 5,2 9 2,0 108 6,0
Церковные** . . . 4 0,1 14 0,1 — — — —
Итого: 2816 100,0 10 901 100,0 453 100;0 1781 100,0
* Кроме того, в монастырских'владениях зафиксированы: 71 дв. монас-
щих «из оброку» — 74 человека м. п.; 9 дв. новгородских казаков, пашу-
ленных людей» — 304 человека м. п. (Тихвинский посад).
** В 1678 г. в пятине зарегистрировано 279 дворов церковного причта
f7 ПСЗ, т. 1, № 10, с. 169.
106
пастырских вотчинах—1,6. Здесь не наблюдается той актив-
ной динамики, которая характерна для обширных поместных
массивов в центре Новгородчины, хотя движение в направлении
роста населенности двора прослеживается достаточно явствен-
но.
В третьей четверти XVII в. в землевладении Обонежья про-
должали развиваться тенденции, выявленные нами для первой
половины столетия. Это касается прежде всего роста монастыр-
ского землевладения, в сферу которого к 1678 г. попадало
47,5% от общего числа дворов зависимого населения. Количе-
ство монастырей, владевших землями в пятине, выросло до 47
(табл. 50). Крупнейшим собственником стал в этот период Тих-
винский монастырь, в вотчине которого было 1,6 тыс. человек
м. п. — в 5 раз больше, чем в середине века. Немного отстал
от него Софийский дом, который за четверть века в 4,4 раза (до
1,5 тыс. человек) увеличил население своих вотчин. Монастыри
Юрьев, Хутынский, Деревеницкий и Отня пустынь имели по
500—800 душ. Продолжала существовать и группа мелких мо-
настырских вотчин — 9 монастырских владений насчитывали
меньше чем по 10 душ, а 4 — совсем не имели, зависимого на-
селения. Большинство мелких владений принадлежало монасты-
рям, проникшим в пятину только в третьей четверти XVII в.
Дворцовое землевладение по-прежнему сохраняло в пятине
символические размеры, которые за четверть века, правда, не-
сколько выросли — теперь к этой категории относилось 3,4%
дворов (табл. 49). Население обонежских дворцовых волостей
располагалось, в основном, в рядках (Березье, Немятово, Глят-
ково, Устьсясский и др.), располагавшихся у крупных рек и
озер. В основном это были рыбные ловцы. Как и в других пя-
Обонежской пятины в последней четверти XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров % людей м. п. % дво- ров % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
— — — — — — — 196 3,4 719 3,9 492 70,6 1195 67,3 831 48,1 1862 44,4 2702 47,5 7940 42,6 193 27,7 536 30,2 743 43,0 1903 45,4 2476 43,5 8829 47,3 12 1,7 44 2,5 149 8,6 419 10,0 311 5,5 1139 6,1 — — — — 4 0,3 6 0,2 8 0,1 20 0,1 697 100,0 1775 100,0 1727 100,0 4190 100,0 5693 100,0 18 647 100,0
тирских работников —183 человека м. п.; 28 дв. посадских людей, пашу-
щих «из оброку» — 9 человек м. п.; 101 дв. посадских «торговых и ремес-
с населением 566 человек м. п.
107
тинах, дворцовая волость активно пополнилась в этот период
зарубежными выходцами, их доля достигала 40%.
Таблица 50. Монастырское землевладение в Обонежской пятине
в последней четверти XVII в.
Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях
Антоньевский
Дымский .... Антоньевский Рим- 57
лянина 131
Благовещенский Ефимьев девичий 22
Богородицкий Иверский .... 177
Богородицкий Кол- мов 173
Богородицкий Но- водевичий Москов- ский 347
Богородицкий Тих- винский .... 1582
Васильевский . . 53
Введенский Ост- ровский .... 0
Введенский Тих- винский девичий . 58
Вознесенский Си- винский Вишер- ский ...... 26
Воскресенский Де- ревеницкий . . . 582
Георгиевский Ла- дожский .... 5
Духов 2
Ильинский Свир- ский 6
Иоанновский 18
Кирилловский . 23
Ксенофонтова пус- тынь 42
Михайловский Ско- вородский .... 28
Никольский Белый 123
Никольский Бесед- ный 50
Никольский Вя- жицкий .... 68
Никольский Гости- нопольский . . . 3
Никольский Ла- дожский . . . . - 17
Монастыри Численность зави- симого населения м. п. в их владениях
Никольский Липен
ский 5
Никольский Мед
вецкий .... 140
Никольский Ост -
ровский . . . 166
Никольский Папо -
роцкий .... 81
Никольский Пере -
комский . . . 3
Никольский Сторо -
женский . . . 19
Отня Пустынь . 488
Покровский Зве -
ринский девичий 144
Покровский Ши
лов 0
Преображенский
Оскуйский 7
Рождественский
Лисицкий . . . 38
Софийский Дом 1542
Спасский . . . 0
Спасский Горниц-
кий 122
Спасский Ковалев
ский .... 242
Спасский Нередиц-
кий 20
Спасский Хутын-
ский 738
Троицкий Алек
сандро-Свирский
(без Пиркинского
погоста) . . . 13
Троицкий Коломеи-
ский 0
Троицкий Ругодив-
скии .... 9
Убогая Зеленая
пустынь . . . 0
Успенский 3
Юрьев .... , 567
Итого: 7940
Сдвиги в структуре зависимого населения указывают на
крайне незначительное улучшение его положения — прослойка
бобылей уменьшилась до 23,4%. Наиболее активно их привле-
108
кали на свои земли светские вотчинники, здесь бобыли соста-
вляли около 37% населения. На поместных землях их доля со-
кратилась до 22%, а на монастырских — до 24%.
Медленное в сравнении с другими районами сокращение
прослойки бобылей свидетельствовало прежде всего о том, что
в 70-е годы приток беглецов из-за «шведского рубежа» в Обо-
нежье в отличие от Водской пятины, видимо, не ослабел.
Изменения, произошедшие в показателях населенности дво-
ров зависимого населения в Обонежье носят тот же характер,
что и повсеместно. В третьей четверти XVII в. населенность
двора резко возросла — с 2,2 до 3,3 человек м. п., т. е. в 1,5 ра-
за. Причем разрыв между монастырскими и поместными зем-
лями сохранился. Если в монастырских волостках населенность
двора составила 3 человека, то на поместных землях почти 3,6,
а в светских вотчинах даже 3,7 человек м. п. на двор.
Поместное землевладение Обонежья в третьей четверти
XVII в. продолжало интенсивно развиваться. К 1678 г. здесь
насчитывалось 511 поместий — на треть больше, чем к исходу
первой половины столетия, и более чем в 2 раза, нежели в пер-
вой четверти века. Более чем вдвое увеличилась по сравнению
с 1646 г. численность зависимого населения на поместных зем-
лях. Если по переписи конца 40-х годов оно составляла около
4,3 тыс. душ, то в 1678 г. приблизилась к 10 тыс.
Процессы, протекавшие на поместно-вотчинных землях Обо-
нежья, в целом соответствовали тем, что известны нам по дру-
гим пятинам. В третьей четверти XVII в. здесь увеличивается
число поместной мелкоты — 80,2% составляли владения, не
превышавшие пяти дворов, что почти на 15% больше, чем бы-
ло в середине века. Вместе с владениями в 6—10 дворов эта
служилая мелкота составляла 88% (табл. 51).
Группа крупных владений также несколько увеличила свой
удельный вес — с 3,4% до 4,6%. Ей принадлежало более чет-
верти крестьян, холопов и бобылей. В пятине, таким образом,
шло активное «размывание» группы средних по размерам вла-
дений (11—20 дворов).
В этот период отчетливо выступила еще одна характерная
тенденция. Удельный вес крестьян в мельчайших владениях те-
перь составлял менее половины (41,3%) от размещенного в них
зависимого населения (табл. 51) и медленно повышался, в за-
висимости от размеров владения, достигая в группе крупнейших
владений 84%—т. е. более чем удваивался. Следовательно,
главной хозяйственной силой в мелких владениях были холопы,
поскольку удержать крестьян в поместьях было трудно. Про-
исходило постоянное, имевшее различные формы перемещение
крестьян к крупным собственникам. Еще более усиливалась по-
ляризация в сфере поместного землевладения. Крупнейшими
владельцами пятины были И. И. Лодыгин, в вотчине которого
было более 200 человек м. п., Н. Е. Путятин — 235 человек,
109
ео io о тт1
. —Г сч" со" ь-Г со
I ю ю <х> ю оо ю
LO ’-^СЭ <о Ф 00
I О СО —« -гЬ 00* to to
| ю Ю Tf
°0 О CO-QO CD
| CO CO CO o" ’-’" CD" o"
| СЧ 04 ' О
i тЬ СЧ ’—*»—• О СЧ О
1 СЧ b- b- CD О 05 СЧ
Th СЧ to to CD 00 co
C0 СЧ ID CD^ CD
I M*' о" аГ о о" о"
I co сч — *- —• о
I 0O СП O CD 'f СЧ 00
I ’ф CO Ю —< CD CD
rt’t OD O O 05
CO СЧ —• —< о
I ’-** co" CD 05* o' LO о
I CO СЧ —< о
Ю
100—150 человек имели H. И. Се-
ливанов, Т. А. Вындомский,
Н. М. Арцыбашев, братья Ханы-
ковы и др.
Средний размер обонежского
поместно-вотчинного имения со-
ставлял в 1678 г. 5,5 двора, уве-
личившись лишь на 2% по срав-
нению с 1646 г., когда он рав-
нялся 5,4. Но этот показатель,
как отмечалось, не отражает ре-
ального роста. Размер имения,
выраженный в числе душ м. п.,
дает совсем иную динамику:
1622 г. — 2,4 человека, 1646 —
11,2, 1678 г.— 19,5 человека. Ре-
альный рост, таким образом, со-
ставил около 76% • Правда, с
учетом выросшей практики сов-
ладения он был несколько мень-
ше в расчете на одного владель-
ца. В 1646 г. лишь 25 обонежских
поместий (6,5%) находилось в
совместном владении двух и бо-
лее лиц, а к 1678 г. таких помес-
тий стало уже 48 (9,4%)•
Внутренняя структура помест-
ных угодий еще более измени-
лась в сторону роста господско-
го клина. Четверть населения по-
местий теперь составляли холо-
пы, их доля в сравнении с сере-
диной XVII в. выросла больше
чем в 1,5 раза. Соответственно
увеличилась и господская пашня,
общая площадь которой прибли-
зилась, по-видимому, к 30%.
В вотчинах положение было
иным. Рост холопьего населения
здесь не был столь активным, к
1678 г. они составили 13%. Поч-
ти в 2 раза меньшим (по удель-
ному весу) был на вотчинных
землях и барский клин.
В середине XVII в. поместья-
ми и вотчинами в Обонежье вла-
дели представители 136 феодаль-
ных фамилий, а общая числен-
но
ность владельцев составляла 356 че-
ловек. Средний размер Обонежского
поместного клана составлял 2,6 чело-
века— это один из самых высоких
для данного времени показателей,
уступавший только бежецкому. К
1678 г. он уже превысил 3,5 человека
в расчете на одну фамилию. К этому
времени число владельцев выросло в
1,6, а число фамилий, к которым они
принадлежали, только в 1,2 раза. Та-
ким образом, расширение фонда по-
местных земель шло в третьей четвер-
ти XVII в. преимущественно за счет
увеличения числа владений, принад-
лежавших уже давно внедрившимся
сюда феодальным семействам.
В третьей четверти XVII в. отмеча-
ется быстрое экстенсивное развитие
системы землевладения окончательно
выделившихся в особый район Зао-
нежских погостов. Оно было обуслов-
лено активным притоком населения.
Между двумя переписями численность
населения здесь возросла с 11,2 до
27,7 тыс. человек м. п., т. е. в 2,5 раза
(табл. 52). Свое влияние оказало и
то внимание, какое правительство
уделяло этому важному району. Осо-
бое значение придавалось властями
расширению черных и дворцовых во-
лостей. Их население (а соответствен-
но и площади обрабатываемых зе-
мель) возросло к концу 70-х годов
почти в 3 раза.
Старались не отставать от них и
монастыри. Если в середине XVII в.
церковным организациям принадлежа-
ло здесь 3,6 тыс. крестьян и бобылей,
то в 70-е годы уже 8,5 тыс., т. е. в
2,3 раза больше. Число церковных ор-
ганизаций, имевших земли в Заоне-
жье, более чем удвоилось (табл. 53).
Правда, увеличение это произошло
за счет появления полутора десятков
мелких «пустыней», владевших 1—4
дворами каждая. Состав крупнейших
церковных собственников незначи-
111
тельно изменился. В связи с образованием Олонецкого уезда
были отписаны на государя волости митрополита. Мощно внед-
рился в Заонежье Тихвинский монастырь, которому в 1678 г.
принадлежало около 2 тыс. душ м. п. Остальные крупнейшие
собственники: Александро-Свирский — 562 человека м. п., Вя-
жицкий — 2099, Росткин — 534, Хутынский — 1731, Юрьев —-
1252 человека.
Таблица 53. Монастырские землевладения Заонежских погостов
в последней четверти XVII в.
Монастыри Численность зави- симого населения в их владениях Монастыри Численность зави- симого населения в их владениях
1 людей дворов 1 м. п. I людей дворов 1 м. п.
Александро-Свир- ский < 210 562 Андрусов .... 2 х* Антоньев . . . , 25 46 Благовещенский Ешозерский ... 1 х Богородицкий Тих- винский .... 565 2078 Вознесенский Свирский .... 1 6 Габонова пустынь 1 х Демьянова пустынь 2 х Ефросинова пус- тынь 1 X Ильинский Мошо- зерский .... 6 7 Керова пустынь . 1 х Климецкий ... 4 х Колмов Успенский , 4 13 Корнильева пус- тынь . . . . , 1 X Лобасова пустынь 1 х Лужандозерская пустынь .... 1 2 Митрэполей ... 1 х Муромский на Оне- ге . 24 90 На острову на Брусне 1 х Никифорова пус- тынь 1 х Никольский Бя- жицкий .... 598 2099 Палеостровский . . 12 32 Рогозерская пус- тынь 1 4 Рождественский на Вспаньевском ост- рову 2 х Росткин .... 190 534 Соломени пустынь 1 х Спасский Выше- островский ... 30 ИЗ Спасский Хутын- ский 525 1731 Юрьев 314 1252 Итого: 2526 8567
* Фиксация этих дворов в переписной книге проводилась без учета их
населения.
Поместное и вотчинное землевладение сохранило в Заоне-
жье крайне незначительные масштабы (табл. 52).
В структуре зависимого населения Заонежских погостов
продолжали сохраняться особенности, резко отличавшие ее от
картины центральных районов Новгородчины — незначитель-
ность поместного и вотчинного землевладения обусловила поч-
ти полное отсутствие здесь среди зависимого населения холо-
пов. Несколько уменьшилась в третьей четверти века прослой-
ка бобылей (с 16 до 13%). Показатели населенности в кресть-
янских дворах возрастали, причем, как и повсюду, первыми
оказываются поместья — 4,3 человека м. п., затем монастыри —
112
3,7, а в дворцовых волостях населенность крестьянского двора
осталась самой низкой — 2,2 человека м. п.
Заметные изменения к структуре землевладения Заонежья
произошли в середине века в связи с формированием Олонец-
кого уезда. В 1648 г. по оборонным соображениям весь Оло-
нецкий погост был отписан в казну, и уже в следующем году
в центре погоста была выстроена крепость для защиты от шве-
дов. Олонец превратился в город, стал местом пребывания во-
еводы, а «чтоб в городе не пусто было», сюда были пересе-
лены крестьяне из многих погостов. О масштабах этих пере-
селений свидетельствует запись одной из переписных книг 70-х
годов:
«...взято из пахотных крестьян в посад из стародворцовых и новоот-
писных из Заонежских погостов 490 дворов. Людей в них тож да братьи
и детей, и племянников, и подсоседников, и захребетников, которые в ра-
боту поспели, 548 человек, да недорослей 823 человека».68
Переселение затронуло в основном крестьян митрополичьих
вотчин. Около 1 тыс. дворов было отписано на государя, а
митрополит взамен своих Заонежских владений получил ряд
дворцовых волостей в пятинах вокруг Новгорода (около 500
дворов).
68 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 1221, л. 427 об.
5—7471
113
ГЛАВА III
СОСТАВ НОВГОРОДСКОГО ДВОРЯНСТВА В XVII в.
Изучение происходящих за отдельные периоды изменений в
составе корпораций землевладельцев той или иной территории,
как правило, является важной составной частью трудов по ис-
тории феодального землевладения. Выполнение этих трудоем-
ких исследований особенно необходимо при изучении различ-
ных переломных моментов в социально-экономическом развитии,
какими были для многих районов, например, опричные време-
на, а затем события начала XVII в. Не случайно они привле-
кали пристальное внимание, неоднократно становились предме-
том обстоятельных и скрупулезных исследований.1
Применительно к XVII в. публикации и анализ данных о
составе феодальных корпораций в различных районах государ-
ства были начаты еще в дореволюционной историографии. Луч-
шим примером такого рода изысканий явилась публикация
данных о корпорации московских дворян в 30-е годы XVII в.,
выполненная Е. Д. Сташевским.1 2
В советской историографии эта работа была продолжена
прежде всего С. Б. Веселовским.3
Данные о составе церковных организаций-землевладельцев
систематизировал И. А. Булыгин.4 Важную публикацию мате-
1 См., напр.: Зимин А. А. 1) Земельная политика в годы опрични-
ны.— Вопросы истории, 1962, № 12; 2) Опричнина Ивана Грозного. М.,
1964; Скрынников Р. Г. 1) Начало опричнины. М., 1966, с. 271—308;
2) Опричный террор. М., 1969, с. 195—215; Кобрин В. Б. Состав опричного
двора Ивана Грозного. — Археографический ежегодник за 1959 г. М.,
1960, и др.
2Сташевский Е. Д. Московское дворянство в XVII веке. М.,
1915.
3 Веселовский С. Б. 1) Исследование по истории опричнины. М.,
1963, 2) Исследование по истории класса служилых землевладельцев. М.,
1969; 3) Ономастикой. М., 1974.
4 Ь у л ы г и н И. А. Монастырские крестьяне России в первой четверти
XVIII в. М., 1977.
114
риалов о составе правящей группы светских феодалов в Рос-
сии XVII в. осуществил Я- Е. Водарский,5 представивший дан-
ные о 369 высших сановниках государства (боярах и окольни-
чих), относившихся к 108 феодальным фамилиям.
Интересные сведения о социальном составе землевладель-
цев Суздальского уезда в XV—XVI вв. собрал Н. К. Фомин.6
Проанализировав писцовые книги 20-х годов XVII в., он, в
частности, реконструировал динамику состава суздальских фе-
одальных фамилий во второй половине XVI в. Им отмечено
проникновение в Суздаль представителей московских служи-
лых людей, которые, согласно нашим наблюдениям, получали
в XVI в. земли и в Новгороде (Алексеевы, Бестужевы, Красно-
слеповы, Овцыны, Сабуровы, Хвостовы). Видимо, на новгород-
ские земли попала в XVI в. и часть коренных суздальских зем-
левладельцев (Змеевы, Тыртовы). Общие для Суздаля и Новго-
рода фамилии появляются в уездах в опричное время — Сабу-
ровы, Бутурлины, Жиборевы. Осев на здешних землях в это
неустойчивое время, некоторые из них затем прочно укорени-
лись, сформировали мощные фамильные кланы.
Исследования корпораций светских землевладельцев в ряде
районов страны за XVI в. явились необходимыми компонента-
ми глубоких исследований Г. В. Абрамовича и В. Б. Кобрина.7
Существует также ряд публикаций по истории новгородских
землевладельческих корпораций за различные периоды. Древ-
нейшему периоду их истории посвящен обстоятельный труд
В. Л. Янина.8 Задача изучения корпуса новгородских землевла-
дельцев в рамках XVI в. была выполнена авторами трехтомной
«Аграрной истории Северо-Запада России», созданной-под ру-
ководством А. Л. Шапиро. В этой работе подробно прослежены
основные этапы развития корпуса новгородских землевладель-
цев — со времен падения новгородской независимости до «смут-
ного времени».
Публикации материалов о составе новгородских землевла-
дельцев осуществлены в начале XX в. Так, в 1915 г. издателя-
ми «Новгородских писцовых книг» был выпущен указатель к
опубликованным в первых шести томах переписям 1499—1570-х
годов, позволяющий исследователям с исчерпывающей эти ис-
точники полнотой представить корпус новгородских землевла-
5 В о д а р с к ий Я. Е. Правящая группа светских феодалов в России
в XVII в. — В кн.: Дворянство и крепостной строй России XVI—XV1II вв.
М., 1975, с. 70—107.
6 Ф о м и н Н. К. Социальный состав землевладельцев Суздальского
уезда. — В кн.: Россия на путях централизации. М., 1982, с. 89—94’.
7 Абрамович Г. В. Поместная система и поместное хозяйство в
России в последней четверти XV и в XVI в.: Автореф. докт. дис. Л.,
1975; Кобрин В. Б. Землевладение светских феодалов и социально-по-
литический строй России XV—XVI вв.: Автореф. докт. дис. Л., 1983.
8 Янин В. Л. Новгородская феодальная вотчина. М., 1981.
5
115
дельцев за первые три четверти XVI столетия.9 Исключитель-
ная полезность этого издания вновь обнаружила себя, когда
началось изучение новгородских берестяных грамот — их сопо-
ставление с данными писцовых книг родило множество плодо-
творных находок.
Кропотливая работа по созданию на основе данных писцо-
вых книг списков новгородских владельцев была продолжена
Н. Ф. Яницким. Он приложил к исследованию экономического
кризиса в Новгородской области XV в. обширный список фео-
далов, попавших в перепись 1582—1584 гг.10, и фактически за-
вершил работы по выявлению, систематизации и изданию све-
дений о новгородских землевладельцах за XVI в.
Публикуемый ниже фамильный состав новгородских земле-
владельцев по переписи 1678 г. (табл. 54) выступает прямым
продолжением этих усилий отечественных историков и расши-
ряет хронологический диапазон публикаций корпуса новгород-
ских феодалов до двух столетий, а с учетом упомянутых выше
материалов периода новгородской независимости — более чем
до четырех столетий. Его публикация, на наш взгляд, может
помочь решению ряда вопросов истории русского землевла-
дения.
Таблица 54. Фамильный состав светских землевладельцев
новгородских пятин в последней четверти XVII в.
Фамилии а> н « я о “> х ж и 5 X и S ** =* S S 4) сЧ е ч-е- За ними лю- дей м. п. Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними лю- дей м. п.
в поме- стьях в вотчи- нах в поме- стьях в вотчи- нах
Абрамовы 4 51 Базловы 6 202 98
Агапитовы 2 8 Баищевы 1 84
Алабердеевы 1 14 Барановы 32 347 41
Александровы 3 58 Бахтины 4 52
Алексеевы 1 4 Бачмановы 14 169
Амиревы 2 19 Бекетовы 2 95
Андреевы 1 1 Белавины 3 59 4
Андреяновы 2 3 Белеутовы 6 67
Аничковы 32 777 •1143 , . Белосельские 1 ПО
Антоновы 3 14 Березины 6 70
Апрелевы 18 270 Бестужевы И 231
Аракчеевы 5 107 Бибиковы 3 114
Арбузовы 10 130 Благово 1 15
Арцыбашевы 10 333 Блаженковы 2 68
Ахматовы 2 13 Блеклые 1 22
Базанины 6 73 Боборыкины 3 52 23
9 Новгородские писцовые книги, изданные императорскою археогра-
фическою комиссией: Указатель к первым шести томам (I—VI). Пг., 1915.
10 Я н и ц к и й Н. Ф. Экономический кризис в Новгородской области
XVI века. Киев, 1915, прил. XIV, с. 110—215.
116
Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними лю- дей м. п. Фамилии н « X о » X - 2 = х X £=Х S Ф со к За ними лю- дей м. п.
в поме- стьях в вотчи- нах в поме- стьях в вотчи- нах
Бовыкины 1 70 Губины 1 31
Болавенские 1 4 Гулидовы 3 21 6
Болкошины 4 28 Гурьевы 10 235
Борковы 2 66 Давыдовы 8 107 129
Боровитиновы 6 34 Даниловы 3 8
Боровские 1 33 Дворецкие 4 22
Борятинские 1 НО Дедевы 2 41
Бракилевы 1 1 Деденевы 6 219 80
Бровцыны 4 80 Дементьевы 1 20
Брянцевы 3 21 Деревицкйе 1 16
Бужениновы 1 23 Дирины 22 419 72
Буйносовы 1 Долгово-Сабуровы 8 99
Бундовы 2 29 Долгоруковы 8 75
Бунковы 3 18 Дубасовы 7 33 5
БуравцоВы 1 3 Дубовские I
Бутаковы 5 12 Дубровские 4 360 277
Бутеневы 2 40 Дуровы 3 21
Бутурлины 5 156 620 Дятковы 2 33
Бухарины 7 262 Елагины 6 245
Бухвостовы 5 118 Елецкие 8 294 124
Быковы И 59 Елизаровы 11 45
Вараксины 8 77 18 Еналиевы 5 26
Басаевы 5 61 Епанчины 1 1
Ватазины 1 21 Епишковы 1 22
Векшенские 2 Еремеевы 8 164 137
Вельяшевы 11 128 19 Есиповы 14 99
Веревкины 10 145 Ефимьевы 7 118 13
Веригины 4 44 83 Жегловы 4 39
Веселого 6 55 Желнынские 1 12
Висленевы 7 127 Желтухины 2 71 19
Воиновы 2 26 Житковы 1 5
Волковы 1 16 Забелины 8 82
Волнины 2 33 Заболоцкие 5 17
Володимеровы 4 33 Завалишины 4 19
Волосатые 1 Загашевы 1 з
Волошаниновы Воронины 2 6 96 13 Загрязские Засецкие 2 1 215 66 8
Вороновы Востинские 5 1 96 33 178 Зеленины Зеленые 5 3 228 33 171
Враловы 3 13 Зенебяковы 2 27
Вындомские 3 111 119 Зиновьевы 19 398 22
Гавриловы 1 24 Змеевы 13 515
Глебовы 6 114 Ивковы 1 37
Глотовы 8 133 Игнатьевы 1 24
Головачевы 5 88 Ильметевы 2 27
Головины 7 141 Ирецкие 6 105
Гордеевы 5 48 33 Исаковы 2 12
Горемыкины Горихвостовы 1 8 2 154 127 Ишкарины Кадыевы 2 3 169 28
Горяйновы 4 18 Калитиевские 6 102
Грабленые 1 5 Калитины 1 15
Губачевские 7 16 Камаевы 1 38
6—7471
117
Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними людей м. п. Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними лю- дей м. п.
в поме- стьях в вотчи- нах в поме- стьях в вотчи- нах
Карамышевы 1 17 Лазаревы-Стани-
Карандеевы 1 6 щевы 5 12
Кармалины 1 64 Лаптевы 9 128
Карамазовы 4’ 26 Ласунекие 13 85
Карповы 1 1 Левские 4 11
Качаловы 32 495 Леденцовы 2 16
Кашкаровы 4 61 Лизуновы 1 16
Квашнины 3 51 32 Линевы 4 67
Кемецкие 1 6 Литвиновы 5 10
Кишкины 1 15 Лихаревы 2 384 145
Клеопины 11 111 Лихачевы 1
Кобелевы 1 41 7 Лодыгины 3 90 277
Кобылины 5 22 Лодыженские 16 475
Кожевниковы 2 8 Лошаковы 1 61
Козины 1 2 Лугвеневы 5 198
Козляниновы 24 473 78 Лупандины 18 388-
Козодавлевы 3 62 Лутовиновы 4 гО
Коковцевы 5 137 Лутохины 6 398 9
Коленовы 2 46 Львовы 2 96
Колобовы 5 101 9 Лялины 5 12 13
Колокольцевы 10 98 Маврины 18 248 26
Колычевы 1 109 Максимовы 1 10
Комаровы 1 4 Маланьины 2 11 18
Копыловы 1 1 Малечкины 11 145
Коптевы 2 30 Малышевы 1 51
Коркодиновы 1 170 Мамаевы 1 9
Коротковы 1 12 Мамышевы 1 14
Коротневы 2 Мантуровы 1 21 26
Корсаковы И 477 Мармылевы 3 5
Косаковские 3 39 Мартьяновы 14 287
Косицкие 7 259 40 Масленицкие 6 18
Костюрины 5 143 Маслинские 1 8
Котовы 2 36 5 Матюшкины 4 49
Краснослеповы 2 11 Машины 3
Крекшины 10 241 13 Мельницкие 16 476 58
Кречетниковы 2 24 49 Менделеевы 5 28
Кропоткины 2 39 19 Мехкелевы 6 33 7
Кружевы 3 27. Мещерские 12 424 58
Кудашевы 1 Милославские 1 17 428
Кузьминские 2 78 Милюковы 7 233 24
Кулибакины 18 345 Митковы 8 34
Куликовы 2 7 Михайловы 2 6
Култашевы 12 85 Мозовские 10 120
Кунщиковы 2 39 Моисеевы 3
Курицыны 3 65 55 Мокеевы 4 42
Кусаковы 6 51 . Мокшеевы 4 46
Кутузовы 16 2001 Молевановы Моложениновы 10 1 96 52
Кучецкие 3 45 Мордвиновы 22 472 17
Кушелевы 9 275 65 Мотягины 1 22
Лавровы 23 400 Муравьевы 9 984 298
Лазаревы 1 Мусины-Пушкины 9 -288 43
118
Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними лю- дей м. п.
в поме- 1 стьях в вотчи- > ах
Мышецкие 18 693 188
Мякинины 10 197 117
Мяхкие 8 213 20
Нагие 2 16 23
Назимовы 18 177
Нармацкие 6 61
Нарымовы 2 4'
Нащокины 3 184 202
Невские 1 12
Негановские 5 110
Нееловы 29 514 109
Нелединовы 2 57
Нелединские 8 124 57
Непейцыны 1 2
Непенины 2 97
Неплюевы 12 365 10
Нефневы 1 53
Новокщеновы 1 5
Новосильцовы 1 47
Носакины 1 21
Обернибесовы 23 172 15
Обольняниновы 16 339
Образцовы 1 32
Обуховы 4 90
Овцыны 6 284 35
Огалины 5 45
Огибаловы 6 68
Одинцовы 2 24
Ододуровы 8 189
Ожогины 4 254 41
Озеровы 5 56
Оклячеевы 2 54
Олуховы 1 32
Опсеитовы 3 66
Опухтины 1 1
Осокины 3 27
Осташевы 1 29
Отраелевы 1 3
Отяевы 1 38
Офросимовы 2 5
Ошивкины 4 8
Ощерины 1 24
Павловы 3 49
Пажинские 2 19
Палицыны 6 317
Пановы 3 114
Пантелеевы 4 116
Парские 10 317 37
Певцовы 13 73
Пестряковы 9 100 о
Петрашевы 2 6
Плешковы 1 23 8
Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними лю- дей м. п.
в поме- стьях в вотчи- нах
Поддубские 1 7
Подушкины 3 14
Полибины 1 2
Порецкие 1 2
Поскочины 8 119 6
Потемкины 1 83
Пребылые 1 4
Приворские 1 74
Пустошкины 9 171 38
Путиловы 12 440 65
Путятины 5 603 114
Пушкины 11 226 30
Пущины 11 297 6
Пыжовы 1 158
Пыхачевы 4 45
Раковы 1 17
Рахмановы 3 76
Редриковы 1 4
Редровы 4 36
Резановы И 233 17
Репьевы Римские-Корса- 1 38
ковы 1 16
Рогожинские 1 33
Родичевы 8 89
Розвозовы 1 20
Ростиславские 2 17
Ростопчины 6 50
Рубцовы 1 21
Румянцевы 9 75 20
Рындины 8 76
Рябинины 5 44
Саблины 13 226
Сабуровы 2 25
Савеловы 1 13
Савины 2 44
Салтановы 3 13
Самарины 10 332 204
Сафоновы 3 43
Свербеевы 9 96
Свиязевы 1 32
Секизовы 4 35
Секирины 6 414
Селивачевы 12 227 91
Семевские 4 66
Семеновы 1 1
Семичовы 6 31
Сиверицыны 9 4’2
Симановы 2 69
Симанские 1 3
Сипягины 2 69
Сириковы 1 5
6*
119
Фамилии <и н За ними лю- дей м. п. Фамилии Представите- лей данной фамилии За ними лю- дей м. п.
в поме- стьях в вотчи- нах 1 в поме- стьях S о И X св 03 =3
Скобельцыны 11 505 106 Уваровы 5 148
Скрыпицыны 7 149 Унковские 12 199 43
Скрыплевы 10 183 26 Уские 4 17
Скудины 4 19 Ушаковы 56 1129 84
Сназины 5 144 Филисовы 3 21
Сноскаревы 2 6 Философовы 3 33
Сорочневы Спячие 2 13 Фирсовы 1 2
1 81 Фомины-Квашни- 30
Степановы 1 4 ны 2
Стоговы 5 53 14 Хазины 1 5
Страховы 5 323 21 Ханыковы 4 140
Стромиловы 6 103 6 Харламовы 21 388 4
Судаковы 3 170 Хвостовы 15 339 117
Сукины Сумины 11 211 Хмелевские 1 7
1 6 Хомутовы 2 128
Сумороковы Сусловы Сухолжины Сысоевы 2 2 34 11 72 Хорошев ы Хрипуновы 3 3 79 18 31
1 1 12 Чернышецкие Чертовы 1 7 4 133 66
Татищевы 3 106 289 Чеховы 1 30 28
Тахтамышевы 1 8 Чириковы 7
Тевяшевы 1 3 Чоглоковы 6 58
Тег левы 10 334 Чюбаровы 4 31
Телепневы 5 95 Шаблыкины 5 8
Тенкишевы 2 18 Шавкаловы 1 15
Тенковы 1 5 Шагаловы 1 7
Темкины 1 109 Шамшевы 10 159 73
Терпигоревы 2 38 Шелепины 3 61
Тимофеевы 6 27 Шепяковы 1 7
Титовы 2 7 Шестуновы 1 90
Токаревские 2 Шидмины 2 18
Толбугины 4 137 67 Шипиловы 1 45
Тормосовы 2 11 Шишкины 2 25
Тотариновы 2 36 Шишмаревы 1 29
Третьяковы 4 83 Шубины 3 179 52
Трофимовы 4 53 Шульгины 8 27
Трусовы 2 70 130 Щербинины 1 32
Туровы 3 281 Юреневы 2 98
Тушины 1 17 Юшковы 1 28
Тыртовы 13 222 27 Ягановы 3 40
Тютрюмовы, 2 17 Языковы 12 191
Тяполковы 1 66 Якимовы 5 57
Так, публикация данных о корпусе новгородских феодалов
конца XVII в.11 окажется необходимой для исследований зем-
левладения не только в рамках XVII в., но и в петровскую эпо-
ху, когда новгородская арена стала одной из центральных для 11
11 Сведения о составе монастырей, имевших владение в новгородских
землях, см. в гл. IV.
120
российской истории — на возвращенной после вековой оккупа-
ции новгородской земле была основана новая столица государ-
ства. Важный вопрос о глубине сдвигов в феодальном земле-
владении этого региона не может быть исследован в должной
степени без конкретных сопоставлений с допетровской эпохой.
Кроме того, эти материалы явятся хорошим подспорьем для
разысканий по ономастике, послужив известным дополнением к
трудам С. Б. Веселовского,12 а также для исследований по ге-
неалогии, демографии и т. п.
Сравнение приведенных материалов с данными переписей
40-х годов показывает, что уже середина XVII столетия в не-
которых пятинах характеризуется заметным разрастанием по-
местных семейств. Так, более трети владельцев Бежецкой пя-
тины принадлежали к фамилиям, которые имели в ней по 7 и
более представителей. А владельцев-«одиночек» было только
15%. По-видимому, на такой ситуации сказывалось географи-
ческое положение пятины, ее близость к Москве — отсюда и
усиленное стремление внедрившихся родов к расширению.
Средний размер кланов в Бежецкой пятине приближался к 3 че-
ловекам.
Второй по размерам феодальных семейств после Бежецкой
пятины оказалась к 1646 г. Обонежская. Здесь более четверти
владельцев принадлежали к очень крупным кланам (7 и более
человек), а к крупным (4 и более человек) относилось 57,5%
феодалов. Средний размер кланов составлял 2,6 человек, что
было обусловлено в этой самой удаленной от метрополии се-
верной пятине двумя обстоятельствами. Во-первых, Обонежскую
пятину не столь сильно, как другие районы, затронули военно-
политические потрясения конца XVI — начала XVII в., что спо-
собствовало сохранению существовавшей структуры землевла-
дения. Во-вторых, и степень запустения земель в Обонежье бы-
ла меньшей, а это также стабилизировало землевладение, в
том числе и сохранность кланов.
Деревская и Шелонская пятины занимали в этом отноше-
нии среднее положение. Самых крупных кланов (7 и более че-
ловек) здесь было немного: в Шелонской—18,2%, а в Дерев-
ской всего 14,2% владельцев (табл. 55). Около 40% помещиков
в каждой пятине относилось к мельчайшим (в 1—2 человека)
семействам. Соответственно более низкими, чем в Бежецкой и
Обонежской, были в этих пятинах и средние показатели. На
одну феодальную фамилию в Шелонской пятине приходилось
в среднем по 2,4, а в Деревской по 2,2 феодала.
Наиболее рыхлой была структура феодальных семейств в
Водской пятине. 43% владельцев входили в мельчайшие кла-
ны, и только 13,5% относились к крупным. Такая ситуация на-
ходит простое объяснение в предшествующей истории земле-
12 Веселовский С. Б. Ономастикой. М., 1974.
121
Таблица 55. Феодальный семейства новгородских пятин в середине ХУП й.
Бежецкая I Водская I Деревская | Обонежская I Шелонская
СП LO со СЧ СЧ X) СЧ ®
tCo<© сч* сп со _Гоо g
xf 00 05 СО ю СЧ I СЧ CD
CD xt* СО С* СЧ —« Io to
владения в этом районе. Водская
пятина наиболее пострадала в
ходе военно-политических собы-
тий конца XVI — начала XVII в.
Часть ее земель была отторгнута
в результате шведской интервен-
ции, что привело к кардиналь-
ным разрушениям структуры зем-
левладения и сложившихся эко-
номических связей. Являясь по-
рубежной областью и испытывая
на себе все следствия такого по-
ложения, она не могла, конечно,
быть столь же притягательной
для феодальных семейств, как,
допустим, Бежецкая пятина. На
одну фамилию в водских землях
приходилось только по 2,1 чело-
века— самый низкий показатель
в новгородских землях.
Процесс дальнейшего разрас-
тания поместно-вотчинных кла-
нов в новгородских землях ак-
тивно продолжался в последней
четверти XVII в. (табл. 56).
Бежецкая пятина продолжа-
ла сохранять лидирующее поло-
жение. В 1678 г. почти половина
бежецких владельцев относилась
к крупным кланам, включавшим
по 7 и более феодалов, в то вре-
мя как владельцев-«одиночек»
осталось менее 10%. В среднем
на один бежецкий феодальный
клан приходилось уже 3,75 чело-
века.
Продолжалось разрастание
феодальных семейств и в Обо-
нежской пятине, где почти 46%
владельцев входили в крупные
кланы, а доля «одиночек» упала
почти на треть, так как настой-
чиво расширялись крупные фео-
дальные семейства, монастыри
и т. п.
Резкое разрастание феодаль-
ных семейств происходит в этот
период в Водской пятине. Сред-
122
Таблица 56. Феодальные семейства новгородских пятин в последней четверти ХуИ в.
Бежецкая I Водская 1 Деревская I Обонежская I Шелонская
ние показатели выросли в пери-
од между переписями в 1,5 ра-
за— на 1 фамилию в 1678 г. при-
ходилось по 3 человека. Вла-
дельцев, относившихся к круп-
ным кланам, теперь было уже
более трети, а численность мел-
ких семейств снизилась в 2 раза.
На таком росте сказалась стаби-
лизация положения на новой
русско-шведской границе. Свою
притягательную роль сыграло и
плодородие водских земель, пре-
жде всего Ижорского плато с его
уникальными дерново-карбонат-
ными почвами. Значительное
влияние на устремление феода-
лов закрепиться в этом районе
оказывала и вполне проявившая-
ся уже в середине века возмож-
ность перезывать крестьян из-за
«шведского рубежа». В итоге по-
ток беглецов заметно вырос, став
существенным фактором попол-
нения трудовых ресурсов в хо-
зяйствах всех категорий.
В Шелонской и Деревской пя-
тинах сохранилась устойчивая,
хотя и умеренная тенденция рос-
та поместно-вотчинных семейств.
В среднем на каждое из них в
1678 г. пришлось по 2,7—2,8 че-
ловека, около трети владельцев
относилось к крупным кланам и
почти столько же — к мельчай-
шим (табл. 56).
Таким образом, процесс раз-
растания поместно-вотчинных
кланов применительно к каждой
из пятин обнаруживает общие
для всего региона черты и вмес-
те с тем заметные различия,
обусловленные особенностями
развития каждой из частей изу-
чаемого региона.
Мы рассмотрели основные
черты эволюции поместных кла-
нов по пятинам. Однако в XVII в.
123
в новгородских землях пятинные границы уже не являлись
границами мелких дворянских корпораций, как это было в
XVI в. Представители одной и той же фамилии и даже одни и
те же владельцы сплошь и рядом имели земли в других пяти-
нах. С учетом этого обстоятельства приведем некоторые дан-
ные о составе землевладельцев новгородского региона в целом.
В течение XVII в. внутри корпорации новгородского дворян-
ства развился ясно выраженный процесс разрастания помест-
ных семейств (табл. 57). Владельцы-«одиночки», т. е. единст-
венные представители своей фамилии в регионе, к 1678 г. сос-
тавляли всего лишь 5,6% от общего числа дворян. Небольшой
стала и прослойка тех владельцев, чьи фамилии были пред-
ставлены двумя—четырьмя владельцами.
Таблица 57. Феодальные семейства Северо-Запада России
в последней четверти XVII в.
Представите- лей фамилии Фамилий Владельцев
число 1 . число 1 %
1 118 27,8 118 5,6
2 68 16,0 136 6,4
3 45 10,6 135 6,4
4 34 8,0 136 6,4
5 36 8,5 180 8,5
6 24 5,7 144 6,8
7 12 2,8 84 4,0
8 14 3,3 112 5,3
9 10 2,3 90 4,3
10 13 3,1 130 6,1
11—15 30 7,1 365 17,2
16—20 10 2,3 173 8,2
21—25 6 1,4 135 6,4
27 1 0,2 27 1,3
32 3 0,7 96 4,5
56 1 0,2 56 2,6
Итого: 425 100,0 2117 100,0
Средний размер поместно-вотчинного клана равнялся в по-
следней четверти XVII в. пяти человекам, т. е. вырос почти в
2 раза. На'фоне уменьшения числа представленных в землевла-
дении региона феодальных фамилий, выживания из него мало-
численных феодальных кланов шло укрупнение сравнительно
небольшой группы закрепившихся в пятинах семейств. Подав-
ляющее число феодалов принадлежит в 1678 г. именно к ним.
64 феодальные фамилии (всего 15% от общего числа) были
представлены десятью и более владельцами каждая, но к ним
относились 982 владельца, т. е. 46,3% всех новгородских дво-
рян. Самыми большими в 1678 г. были семейства Козлянино-
вых — 25 человек, Нееловых — 27, Аничковых, Барановых, Ка-
чаловых — 32, Ушаковых — 56 человек.
124
Процесс разрастания поместных семейств свидетельствует по
крайней мере о двух примечательных тенденциях, развивших-
ся в землевладении региона. Во-первых, возрастает и несомнен-
но господствует в землевладении практика наследования по-
местий по прямым и боковым линиям. Во-вторых, идет напря-
женная борьба феодальных семейств за землю и крестьян, яр-
кое доказательство которого — исчезновение малочисленных
кланов, сокращение удельного веса таких семейств.
Важным является вопрос о том, в какой степени состав нов-
городских землевладельцев XVII в. генетически связан с кор-
пусом новгородских помещиков доопричного времени. На при-
мере некоторых районов были показаны отдельные крупные
черты процесса формирования корпуса новгородских феодалов
в первой трети XVII столетия. Мы видели, как, с одной сторо-
ны, активно внедрялись в ткань землевладения потомки поме-
щиков, исчезнувших с новгородской арены в 70—80-е годы
XVI в., а с другой — отмечали факты массовых испомещений
новых для региона контингентов, подобных большой группе но-
вокрещен в 1606 г.
В этой связи тем более интересен и вопрос о том, какие же
тенденции возобладали и перевесили в итоге. Восстановились
ли черты, присущие поместной системе до перетрясок, учинен-
ных Грозным, или, напротив, привнесенные в 70—80-х годах
особенности — высокая степень мобилизации, частые переходы
владений и т. п. — оказались живучи и продолжали существо-
вать в последующие периоды? Для выяснения указанного воп-
роса нами сопоставлены составы землевладельцев новгород-
ских пятин за 100 лет — с 80-х годов XVI в. по 1678 г. Списки
владельцев 80-х годов XVI в. (в том числе бывших владельцев
«порозжих» поместий) опубликовал Н. Ф. Яницкий,13 а соста-
вы землевладельцев за 1646 и 1678 гг. определены нами по
переписным книгам. Естественно, за столь продолжительный
отрезок времени можно сопоставлять только динамику движе-
ния феодальных фамилий, а не отдельных владельцев, опреде-
ляя при этом степень преемственности в составе корпуса земле-
владельцев в целом и тенденции его общей эволюции.
В 1646 г. в новгородских пятинах имели владения предста-
вители 460 феодальных фамилий,14 которым в общей сложно-
сти принадлежало более 1500 имений (табл. 58).
Как видно из данной таблицы, более половины феодальных
фамилий середины XVII в. унаследовано системой феодально-
13 Я н и ц к и й Н. Ф. Экономический кризис в Новгородской области...
с. 110—217.
14 К исходу XVII столетия в России насчитывалось около 3,5 тыс.
феодальных родов (Водарский Я. Е. Служилое дворянство России в конце
XVII — начале XVIII в. — В кн.: Вопросы военной истории России. М.,
1969, с. 236—238). — Таким образом, в середине XVII в. в новгородском
землевладении было представлено около 13 % дворянских родов России.
125
го землевладения новгородских земель от предыдущего столе-
тия. Несмотря на все потрясения, представители этих родов су-
мели вернуться и большинство из них в первой трети века уже
восстановили свои права на некогда утраченные поместья. К се-
редине века им принадлежала большая часть поместных зе-
мель— 83,7% всех имений. Старые фамильные кланы насчи-
тывали в среднем по 5 человек, что несколько выше среднерос-
сийских показателей,15 тогда как новые, обосновавшиеся на
Новгородчине лишь в XVII в. — только по 2 человека.
Таблица 58. Эволюция корпуса новгородских светских землевладельцев
в конце XVI — первой половине XVII вв.
Феодальных фамилий по переписи 1646 г.
всего у них владений
Из них представлены в книгах 1580-х годов
всего у них владений в 1646 г.
460 1540 256 1289
100% 100% 55,6% 83,7%
Ю. В. Готье, опираясь на материалы нескольких станов Мос-
ковского уезда и данные по Владимирскому и Нижегородскому
уездам, высказал в свое время мнение о том, что в ряде мест-
ностей «за смутное время произошла почти полная перемена
служилого дворянства».16 В отношении новгородских земель
этого сказать нельзя. Здесь в первой четверти XVII в. проис-
ходит постепенное, но настойчивое восстановление фамильного
состава владельцев последней четверти XVI в. Такие ясно про-
слеживавшиеся уже к середине XVI в. черты поместного зем-
левладения, как наследование владений по прямой нисходящей
и боковым линиям, в условиях внутриполитической стабилиза-
ции первой трети XVII в. быстро возродились, проявляя свое
массовое действие даже в тех случаях, когда во владении по-
местьем у той или иной фамилии имел место существенный, ис-
числяемый десятилетиями перерыв.
Третья четверть XVII в. и характеризуется относительно
высокой устойчивостью состава светских землевладельцев нов-
городских пятин. Сравнение списков владельцев 1646 и 1678 гг.
обнаруживает следующие изменения (табл. 59).
При заметном увеличении количества землевладельцев про-
изошло уменьшение числа феодальных фамилий, чьи предста-
вители имели земли на Новгородчине — вместо 460 их теперь бы-
15 По данным 1699 г., приведенным Я. Е. Водарским, в России насчи-
тывалось 16,2 тыс. дворян, принадлежавших к 3,4 тыс. родов. Таким об-
разом, на один дворянский род приходилось в среднем 4,8 человека (В о-
дарский Я. Е. Служилое дворянство России... с. 234).
16 Г о т ь е Ю. В. Очерк истории землевладения в России. Сергиев
Посад, 1915, с. 61.
126
Таблица 59. Эволюция корпуса новгородских светских
землевладельцев к последней четверти XVII в.
Феодальных фамилий по переписи 1678 г. Из них
представлены в 1646 г. исчезли между 1646 и 1678 г. появились после 1646 г. отмечены в кни- гах 1580-х годов
425 360 101 67 275
100% 84,7% 23,8% 15,8% 64,7%
до только 425. За тридцать с небольшим лет, из изучаемого
района исчезли представители более 20% фамилий, зафиксиро-
ванных в книгах середины века. Такой темп может показаться
высоким, но ближайшее рассмотрение обнаруживает, что по-
давляющее большинство исчезнувших фамилий было представ-
лено в 1646 г. лишь одним владельцем, поэтому их отсутствие
в 1678 г. не может быть свидетельством высокой подвижности
внутри корпуса новгородских помещиков и вотчинников. Поч-
ти два десятка исчезнувших фамилий составили известные нам
по испомещениЮ 1606 г. татары-новокрещены (Ауковы, Баго-
рины, Баранчеевы, Егановы, Езекеевы, Кувашевы, Масановы,
Мевкелевы, Мелкомановы и др»), тик и не сумевшие закрепить-
ся на пожалованных землях.
Повышенная мобильность другой части исчезнувших помест-
ных кланов связана с возрастанием в третьей четверти XVII в.
меновной практики. После принятия во второй половине века
нескольких узаконений, облегчавших обмен земель, меновные
«стали любимой формой актов для прикрытия всяких плутней
в обход закона».17 Меновная практика часто применялась с це-
лью концентрации владений в одном месте, что поместные вла-
дения состояли подчас из десятков волосток (см. далее табл.
64). Но после принятия указов о разрешении менять поместья
и вотчины без ограничения количества «перехожих четвертей»
едва ли не большинство обменов превратилось в слегка при-
крытую куплю-продажу земель или их пожалования монасты-
рям.18
К 1678 г. на новгородских землях появились представители
67 новых, по сравнению с 1646 г., фамилий. Почти треть из
них составили те, что встречаются в книгах 1580-х годов. Та-
ким образом, в третьей четверти XVII в. продолжался вступив-
ший в завершающую стадию процесс возвращения на некогда
утраченные земли представителей старых для Новгорода по-
местных фамилий. Появление среди поместных нескольких но-
вых фамилий (Дворецкие, Порецкие и др.) связано с оконча-
11 Шумаков С. А. Сотницы, грамоты, записи. Вып. 3. М., 1904,
с. 124.
18 Л я л и н а Г. С. К характеристике феодального землевладения во
второй половине XVII в. — Тр. Моск. гос. историко-архивн. ин-та, т. 16.
М, 1961, с. 400—402.
127
тельным исчезновением своеземчества. Указанные фамилии
принадлежат бывшим своеземческим родам, которые в ряде
пятин выделялись в особую группу еще в переписи 1646 г.
В целом к 1678 г. произошло дальнейшее возрастание удель-
ного веса фамилий (до 64,4%), чьи представители имели зем-
ли на новгородчине в XVI в. Общая устойчивость корпуса зем-
левладельцев в этот период хорошо характеризуется тем, что за
1646—1678 гг. свои владения в пятинах сохранили почти 85%
феодальных фамилий, представленных в книгах середины сто-
летия. Такой показатель позволяет говорить о достаточно вы-
сокой общей стабильности корпуса землевладельцев, который
сформировался под сильным влиянием структуры землевладе-
ния, существовавшей в новгородских землях к исходу третьей
четверти XVI в. и разрушенной в ходе опричнины, войны и раз-
рухи конца XVI — начала XVII в. Лишь треть феодальных фа-
милий (им принадлежало около четверти имений) были новы-
ми для новгородчины, их появление отражало вполне объясни-
мые реалии XVII в.
ГЛАВА IV
ФЕОДАЛЬНОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
НОВГОРОДСКИХ ЗЕМЕЛЬ XVH в.
В КОНТЕКСТЕ ОБЩЕРУССКОГО ФЕОДАЛЬНОГО
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ
(сходство и особенности)
Проанализировав развитие феодального землевладения в ис-
торически сложившемся новгородском территориальном регио-
не по отдельным административным единицам — пятинам, пе-
рейдем к характеристике феодального землевладения новгород-
ского региона в целом.
Общая структура землевладения новгородских земель сере-
дины XVII в. представлена в табл. 60. Около 7,7 тыс. дворов
(32,6%) располагалось на черных и дворцовых землях, базой
для возрождения и развития которых являлся в это время ги-
гантский фонд «порозжих» земель. В дворцовых и черных во-
лостях размещалось около 30% зависимого населения, а если
говорить только о “крестьянах, то нужно специально отметить,
что в середине XVII в. более трети всех новгородских крестьян
были черными или дворцовыми. Бобылей в дворцовых волос-
тях было сравнительно немного — лишь двенадцатая часть их
общей численности осела здесь. Видимо, дворцовая волость,
во-первых, принимала их менее охотно. А, во-вторых, в двор-
цовой волости, заинтересованной в равномерной раскладке по-
винностей, не могло развиться «ложного бобыльства», т. е. за-
писи в бобыльские (в условиях введения «живущей четверти»)
полнокровных крестьянских дворов.
В целом следует отметить, что дворцовое землевладение
новгородских земель в первой половине XVII в. как бы вер-
нулось к прежним, более чем столетней давности временам,
когда оно было представлено здесь значительным массивом.
Доля дворцовых земель для середины XVII в. должна быть
оценена как весьма значительная. В сравнении с XVI в. суще-
ственно выросло монастырское землевладение. Вышеизложен-
ные примеры показали, что тяжелые годы хозяйственной разру-
хи конца XVI в. — начала XVII в. менее всего отразились на
монастырских хозяйствах, в то время как запустение поместных
129
Таблица 60. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дворов % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
Дворцовые . . . . 6547 38,3 15 256 34,4 — — — —
Монастырские . . , 4313 25,3 9976 22,5 55 3,6 73 1,6
Поместные . . . . 5550 32,5 16 927 38,2 1384 91,7 4145 93,5
Вотчинные . . . 625 3,7 2071 4,7 58 3,8 173 3,9
Церковные . . . 21 0,1 54 0,1 — — — — —
Земецкие . . t . . 19 0,1 65 0,1 13 0,9 43 1,0
Итого: 17 075 100,0 44 349 100,0 1510 100,0 4434 100,0
земель достигло катастрофических размеров. Это привело к
изменению соотношения «живущих» угодий на поместных и
монастырских землях в пользу последних и явилось принципи-
альным исходным моментом развития всей структуры новго-
родского землевладения в XVII в. (пропорции конца XVI в.
сохранились и к середине следующего столетия). На монастыр-
ских землях к 1646 г. размещалось почти 27% дворов, в кото-
рых проживало больше пятой части всего зависимого населе-
ния. Таким образом, примерно за столетие монастыри сумели
удвоить размеры принадлежавшей им рабочей силы, а соответ-
ственно и площади принадлежавших им действующих земель-
ных угодий.
Внутренняя структура монастырских вотчин значительно от-
личалась от дворцовых. Крестьяне здесь составляли лишь не-
многим более трех четвертей населения, тогда как в дворцовых
волостях более 90% (табл. 61). Монастыри активно принима-
ли к себе бобылей, видя в них потенциальных крестьян и ак-
тивно используя их труд для обработки монастырской пашни,
которая, судя по доле работников-холопов (5%), видимо, до-
стигала 10% (с учетом работы на барской пашне части кре-
стьян и бобылей).
Самую широкую прослойку в структуре феодальных земель
занимали поместные земли. Правда, к середине XVII в. их до-
ля была существенно меньше, чем столетие назад (на помест-
ных землях размещалось чуть больше 40% зависимого насе-
ления). Этому способствовало, как мы уже отмечали, возрож-
дение значительных дворцовых волостей, экономическая экспан-
сия монастырей, а также превращение части поместных земель
в светские вотчины.
Внутренняя структура поместного фонда под влиянием но-
вых, возникших в XVII в., факторов изменилась весьма значи-
тельно. Доля крестьян на них не достигала 70% (табл. 61).
Зато холопье население в связи с обелением господской пашни
стремительно выросло, достигнув к 1646 г. почти пятой части
от общей численности зависимых людей. Удельный вес бобы-
130
новгородских пятин в середине XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров % лю- дей м, п. % дво- ров % лю- дей м. п. % дворов % людей М. п. %
_ _ _ _ П51 26,0 1384 19,8 7698 32,6 16 640 29,2 335 55,9 568 48,3 1621 36,7 2211 31,7 6324 26,8 12 828 22,5 227 37,9 512 43,6 1395 31,6 2813 40,4 8556 36,2 24397 42,9 37 6,2 95 8,1 189 4,3 429 6,2 909 3,9 2768 4,9 _ _ _ _ 63 1,4 132 1,9 84 0,4 186 0,3 — — — — — — — — 32 0,1 108 0,2 599 100,0 1175 100,0 4419 100,0 6969 100,0 23 603 100,0 56927 100,0
лей составил к этому времени 11,5%. С учетом такой структу-
ры населения долю господской пашни на новгородских помест-
ных землях можно оценить примерно в четверть всех угодий.
Таким образом, именно во второй четверти XVII в. происходит
быстрый рост фонда барской запашки и развивавшейся вместе
с этим барщины.
Таблица 61. Структура зависимого населения
на землях разных категорий в середине XVII в., %
Категории владений Категории населения
крестьяне холопы бобыли
Дворцовые 91,7 0.0 8,3
Поместные 69,3 19,2 11,5
Вотчинные ... . . . 74,8 9,7 15,5
Монастырские . . . . 77,8 5,0 17,2
В целом по всем кате-
гориям: 77,9 9,9 12,2
Последней по значению категорией землевладения новгород-
ских земель к исходу первой половины XVII в. оказались свет-
ские вотчины, в которых размещалось около 5% зависимого
населения, так как они не получили в новгородском регионе раз-
вития, характерного в этот период для центра. Удельный вес
вотчин скромен. Но внутренняя структура этой едва возникшей
формы заметно отличалась от структуры поместных земель, к
которым они генетически восходили, что не позволяет говорить
о существенном стирании различий между вотчиной и поме-
стьем. Напротив, различия начинали появляться сразу вслед
за превращением одной формы (чаще поместья в вотчину) в
другую. Отчетливо сознававшаяся владельцами разница меж-
ду поместными и вотчинными имениями быстро приводила к
возникновению структурных различий даже между частями од-
ного и того Асе владения. Главное из них состояло в большем
131
удельном весе крестьян в вотчинах и соответственно меньшей
доле холопов. Отчетливо выражено стремление владельцев за-
крепить в поместных угодьях побольше холопов, а в вотчинах—
крестьян. Природа этого явления проста — при всех условиях
вотчина была более прочным наследственным владением, кото-
рое не выходило из рода, в то время как поместье в случае
смерти владельца достаточно часто уходило в другие руки. Но
холопы, населявшие поместье, оставались за родственниками
владельца и выводились ими на свои земли. Эти обстоятельст-
ва и породили заметные структурные различия владений ука-
занных категорий.
Широкомасштабный процесс перемещения крестьянского на-
селения с поместных земель на вотчинные не остался незаме-
ченным. Именно поэтому Уложением 1649 г. формулируется
законодательная норма, запрещающая перевод крестьян, запи-
санных в книгах за поместьями, в вотчинные владения.1
Своеземческая форма землевладения доживала в середине
XVII в. последние годы. Слияние поместного и земецкого зем-
левладения при всей схожести этих форм растянулось почти на
полтора столетия. В 1556 г. появился указ о земецком земле-
владении, закреплявший один из этапов сближения своезем-
цев — мелких вотчинников с помещиками. Изложение его най-
дено В. И. Корецким в одной из верстальных книг середины
XVI в. Данным указом круг земецких владений был превращен
в замкнутый массив земель, обращавшихся не только на вот-
чинном, но и — при определенных условиях — на поместном
праве. В случае отсутствия наследников по мужской линии зе-
мецкие вотчины шли в раздачу другим земцам, подобно тому
как землей выморочных поместий верстались новые служилые
люди:
«...которых земцов в животе не станет бездетен, а не будет у которого
земца сынов, а будут дочери, и тех земцов царь и великий князь пожаловал,
обеж у них отписывати не велел, а велел им те обжи давати в приданые
земцом же за служилого земца, которой будет в службу пригодитца.
И тому земцу служити с тех обеж земецкая служба».1 2
Применение указа 1556 г. привело к тому, что владения
земнев скоро стали именоваться «земецкими поместьями»
(обычное выражение писцовых книг первой четверти XVII в.).
В некоторых пятинах земцы исчезли уже к 1647 г., слившись
с мельчайшими помещиками. Лишь 0,2% зависимого населения
размещалось теперь во владениях земцев, а количество этих
собственников исчислялось немногими десятками.
Землевладение приходских церквей, как и в XVI в., остава-
1 Маньков А. Г. Уложение 1649 года — кодекс феодального права
России. Л., 1980, с. 100.
2 Корецкий В. И. Развитие феодальной земельной собственности в
России XVI века. — В кн.: Социально-экономические проблемы советской де-
ревни. Ростов н/Д., 1980, с. 38.
132
лось минимальным по размерам — на их землях было сосредо-
точено лишь 0,4% крестьян и бобылей.
Важные изменения произошли в первой половине XVII в. и
в структуре важнейшего элемента всей системы землевладе-
ния— крестьянском дворе. В условиях воздействия ряда мощ-
ных факторов3 он значительно увеличил свои размеры. Самым
большим к 1646 г. оказался двор светских вотчинников — 3,35
человек м. п. на один двор. Следом шла дворцовая деревня,
упорно сопротивлявшаяся росту податей, которые все чаще
раскладывались теперь на дворы — 3,2 человека. Почти такой
же была населенность крестьянского двора на поместных зем-
лях— 3,1 человека. Самым небольшим оказался в этот период
монастырский двор — 2,8 человека м. п., что объясняется осо-
бенностями экономической политики монастырей.
Характеризуя структуру зависимого населения, следует от-
метить некоторые территориальные аспекты этой проблемы для
изучаемого времени. 30—50-е годы XVII в. были временем мас-
сового притока населения с оккупированных шведами террито-
рий. Разоренные беглецы, часто бросавшие в шведских владе-
ниях последние остатки имущества и годами пробиравшиеся в
родную страну, пополняли собой наименее имущую прослойку
бобылей.
Доля бобылей в массе зависимого населения существенно
разнилась по пятинам: в Водской — 33,4%, в Обонежской —
26, в Заонежских погостах—16, в Шелонской — 5,4, Бежец-
кой— 2,1 и Деревской — 1,5%. Наиболее высокой доля бобы-
лей была в двух приграничных пятинах и прилегавших к гра-
нице Заонежских погостах — от четверти до трети населения
(карта 2). В несколько удаленной от рубежа Шелонской пя-
тине их доля снижалась до 5—6%, а в наиболее дальних от
границы районах Новгородчины — до 1—2%. В целом вырисо-
вывается четкая зависимость удельного веса бобыльского на-
селения от степени удаленности от границ, а это позволяет
сделать вывод о том, что основная масса беглецов оседала в
приграничных районах.
Абсолютные показатели численности бобыльского населения
(в Водской и Обонежской пятинах в 1646 г. зафиксировано око-
ло 4,4 тыс. бобылей) говорят о массовом характере переселе-
ния зависимого населения с оккупированных территорий. От-
ток населения на русские земли был столь значителен, что
обеспокоенное шведское правительство настояло на заключении
в октябре 1649 г. специальной договорной записи о взаимном
обязательстве не принимать перебежчиков ни под какими пред-
логами. А за тех, кто перешел на русские земли в период с
1617 по 1647 г., русское правительство было вынуждено согла-
ситься на уплату 190 тыс. р. (в том числе 70 тыс. — золотом);
3 См. об этом гл. 5 настоящей работы.
133
Карта 2. Размещение бобыльского населения новгородских земель
в середине XVII в.
но 109< общей численности
Зависимого населения
Ш 21-30»
Эта огромная сумма сама по себе говорит о массовом пере-
селении крестьян в русские пределы. Но принятое под давле-
нием Швеции соглашение не остановило притока населения на
русские земли. Именно в связи с этим в 1656 г. новгородским
воеводам было дано специально оформленное в виде указа
предписание не раздавать пустых дворцовых и поместных земель
помещикам, а отдавать их дворцовым крестьянам и «зарубеж-
ным выходцам на селитьбу».4 Во многих пятинах в 60—70-х го-
дах из последних были сформированы новые дворцовые волос-
ти.5 Для расселения карельских выходцев на новгородских зем-
лях уже не всегда хватало места, поэтому в 50-е годы XVII в.
ими стала активно заселяться Тверская земля.6
Это регулирование отчетливо дало себя знать: перепись
4 ПСЗ, т. I, Ко 19, с. 196.
5 См. с. 56, 69, 82, 94, 108 настоящей работы.
6 Бернштам Т. А. Поморы. Л., 1978, с. 56.
134
1678 г. фиксирует уже гораздо более равномерное распределе-
ние бобылей по территории новгородских земель. В Шелонской
пятине их доля поднялась до 8,5%, в Деревской и Бежецкой
стала более 10%, а в Обонежье и Водской пятине, несколько
снизившись, все равно осталась самой высокой.
Обратимся теперь к более подробному рассмотрению по-
местного и светского вотчинного землевладения в регионе.
Следует отметить, что это обобщенное рассмотрение не прос-
то суммирование составленных по пятинам данных. Анализи-
руя землевладение в территориальном разрезе (по пятинам),
мы естественно не учитывали того, что многие помещики име-
ли волостки не в одной, а в двух, а то и трех, четырех пяти-
нах. В таком широком межпятинном проникновении проявил-
ся на новгородской почве общерусский процесс распада «слу-
жилого города». Поэтому рассмотрение именно в общеновгород-
ском масштабе дает нам сравнительно точное представление о
числе и размерах поместных и вотчинных владений в пределах
новгородской земли.
К середине XVII в. в новгородском регионе располагалось
более 1,5 тыс. поместных и вотчинных владений, в которых с
учетом совладения испомещались более 1600 служилых людей.
Это составляло для данного периода по приблизительной оцен-
ке около 15% всего служилого дворянства страны и было без
малого в 2 раза больше числа московских дворян, которых по
сметному списку 1632 г. значилось 947 человек.7
Корпус новгородских помещиков этого времени генетически
восходил к нескольким крупным группам начала XVII в. Пер-
вую группу, как мы показали в предыдущих главах, составили
потомки многих помещиков доопричного времени, сумевшие
вернуться в новгородские земли.
Активное появление старых, когда-то сведенных из пятин
фамилий не являлось исключительным явлением. Челобитные о
возвращении «старинных поместий», иногда уже по полвека и
более ходившие по рукам, стали обычным явлением приказной
практики XVII в.8 Причем подавались такие прошения при пер-
вом удобном случае не только на «порозжие» или «вымороч-
ные» земли, но и на волостки, новые владельцы которых еще
были живы и здоровы.
Подобные претензии рождали непростые для феодальных
времен вопросы. Как поступать, например, с вотчинами, кото-
рые были во время опричнины розданы в поместья? Возвра-
7 Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства. М., 1911,
с. 15.
8 См., напр., челобитье помещика Т. Г. Хомякова на имя Владислава
в 1611 г.: «Взято, государь, было у отца моего поместье в опришнину в Торус -
ском уезде село Кузьмищево к дворцовым селам, а то, государь, поместье
старинное, родителей моих выслуга». (Чтения в Обществе истории древностей
российских при Московском университете (ЧОИДР), 1911, кн. 4, с. 66.)
135
щать старым обиженным владельцам (или их детям) или ос-
тавлять за потомками опричных деятелей? Перёд новой обще-
русской переписью, затевавшейся в конце первой четверти
XVII в., вопрос, видимо, встал очень остро и потому был дове-
ден до Филарета.9 Тот рассудил — оставлять как есть, а ре-
шение свое объяснил новой, наросшей за послеопричное полу-
столетие «стариной», понимая, что подобная перетряска породит
гигантскую волну нового брожения в поместно-вотчинной сре-
де, едва отошедшей от неразберихи «смутного времени».
Вторую большую группу составили потомки так называемых
«новых помещиков с немецких городов», получивших земли в
пятинах в 80-е годы XVI в. после потерь в Ливонии.10 11
Наконец, третья большая группа связана с крупными испо-
мещениями в конце XVI — начале XVII в. нескольких партий
новокрещен. Так, в 1606 г. в новгородских пятинах получили
земли сразу 250 новокрещен. Трое из них были верстаны на
500 четвертей (к старым окладам в 400 четвертей им было
придано еще по 100).11 30 человек были верстаны на 400 чет-
вертей, а самой многочисленной оказалась группа получивших
по 360—500 четвертей — 126 человек. Эта группа была довольно
пестрой по составу. У некоторых из новокрещен отмечено
происхождение (14 казанцев, 7 ногайцев, 4 крымца, 4. астра-
ханских юртовских татар, 4 «бухарца», 1 «турчанин», 2 «арапа
Илял Тошкеньские земли», 3 «черкашенина» и т. п.). Причем
если бы этого не отметили в десятне, их невозможно было бы
выделить по переписным книгам из массы русских феодалов,
так как они имели не только христианские имена, но и фами-
лии: Иван Савельев, Гавриил Туров, Кондрат Ермолин и т. п.
Ряд новокрещен осел в пятинах более и-ли менее крупными
кланами. По 5—6 человек насчитывали фамилии Кулушевых,
Мелкомановых, Тенишевых, Ахматовых, Мевкелевых. В одном
из поместий (342 четверти) были испомещены сразу шестеро
Аракчеевых —
«...Олешка 12 лет, Иев 9 лет, Степанка 8 лет Фомины дети Аракчеева...
з братьею с Ивашком, да с Феткою, да с Васкою... А Ивашка, да Фетка,
да Васка служат».12
Средний размер оклада даже с учетом многочисленных
щедрых «придач» оказался в этой группе в целом небольшим —
285 четвертей. «Придачи» (по 50, 100 и даже 200 четвертей)
получили около 180 человек, в то время как уменьшен оклад
был лишь одному: с «царевического Мурат Киреевского тата-
рина» Ефремки было «убавлено за лень» 50 четвертей оклада.13
Видимо, именно испомещением этой и подобных ей групп
“Веселовский С. Б. Акты писцового дела, т. I, М., 1913, с. 255.
10 Аграрная история, И, с. 124—203 и др.
11 ЦГАДА, ф. 210, кн. 122, л. 4.
12 Там же, л. 36.
13 Там же, л. 18.
136
татар-новокрещен объясняется появление некоторых местных
топонимов (например, названий кладбищ в Яжелбицком по-
госте Деревской пятины — «Татарского» и «Русского»), кото-
рые связываются некоторыми исследователями со временем
татаро-монгольского нашествия.14
Важной особенностью поместного землевладения первой
четверти XVII в., причем не только новгородского, но и обще-
русского в целом, является заметный в сравнении с XVI в.
рост земельных окладов служилого дворянства. Военно-по-
литические события этого периода привели к резкому росту
удельного веса «выслуги», многие феодалы получили за
различные отличия по 4—5 и более «придач» к своим окладам.
Эту ситуацию хорошо отражают материалы сохранившихся,
правда, не полностью, десятен 1615 г. по 4 пятинам (табл. 62).
В них присутствуют данные по 165 новгородским владельцам,
около половины которых имело оклады в 300—500 четвертей,
а значительная группа (40%)—по 550—750 четвертей. Сред-
ний оклад новгородского владельца в этот период равнялся
516 четвертям. Зная, что значительную часть оклада составля-
ла «выслуга», мы можем с уверенностью говорить о весьма
активном участии новгородского дворянства в военно-полити-
ческих событиях начала XVII в.15
Таблица 62. Поместные оклады новгородских светских землевладельцев
в первой четверти XVII в. (по десятням)
Пятины Бежецкая Родская Деревская Шелонская
Размеры оклада, четверти вла- дельцев % вла- дельцев % вла- дельцев % вла- дельцев %
100—250 0 0,0 8 12,3 1 3,4 2 9,1
300—500 19 38,8 36 55,4 14 48,3 9 40,9
550—750 25 51,0 18 27,7 14 4’8,3 9 40,9
800—900 5 10,2 3 4,6 0 0,0 2 9,1
Всего: 49 100,0 65 100,0 29 100,0 22 100,0
Интересно отметить, что оклады новгородских «детей бояр-
ских» в первой четверти XVII в. оказались даже несколько
выше, чем у-московского дворянства. По данным Е. Д. Ста-
шевского, средний оклад московских дворян в 1632 г. равнялся
494 четвертям.16
Поместный земельный оклад сам по себе в этот период
Я н и н В. Л. К хронологии и топографии ордынского похода на Нов-
город в 1238 г. — В кн.: Исследования по истории и историографии феода-
лизма. М., 1982, с. 156.
15 Активная роль провинциальных дворян в событиях начала XVII в.
неоднократно отмечена в литературе (см., напр.: Яковлев А. Приказ
сбора ратных людей. М., 1917, с. 67).
16Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства, с. 31.
7—7471
137
мало что значил. Более того, и земельная «дача», которая, как
правило, была существенно меньше оклада, обеспечивалась
тогда в большинстве случаев запустевшей землей. Реальным
выражением «прожиточности» поместья было наличие в Нем
крестьян, холопов и бобылей. А в этом новгородское провин-
циальное дворянство решительно уступало московскому.
В 1.632 г. на каждого московского владельца приходилось в
среднем по 24 крестьянина и бобыля,17 а в Новгороде даже в
1647 г. на одного владельца приходилось по 15 человек зави-
симого населения. Надо думать, в начале 30-х годов соотно-
шение было еще более ярко выраженным.
Такая обеспеченность поместий и вотчин рабочими руками
заметно уступала той, что была в благополучные для помест-
ной системы времена — в середине XVI в. Катастрофическое за-
пустение, резкое уменьшение реальных размеров пашни в по-
местьях вынудили правительство уже к началу XVII в. пере-
смотреть старые нормы Уложения о службе 1556 г. и увеличить
их практически вдвое. (Теперь со 100 четвертей «доброй и уго-
жей» земли в придачу к одному конному еще и пеший воин.)
Р. Г. Скрынников справедливо связал эту крупнейшую меру
правительства Годунова с запустением служилых земель, что
видимо, привело к заметному сокращению численности русской
армии.18 Во много раз сократившиеся реальные («живущие»)
размеры поместий и возросшие, несмотря на это, нормы служ-
бы приводили к тому, что феодал, особенно попавший в «мос-
ковский список» и вследствие этого умноживший возможности
для приобретения «землицы», приискивал себе, используя раз-
личные выгоды службы, «живущие» участки по всей России
(провинциальный феодал был лишен такой возможности).
А массовые «приискивания» земли в свой оклад породили одну
из важнейших особенностей развития не только новгородского,
но и общерусского феодального землевладения в XVII в. —
рост степени «мозаичности», разбросанности поместных и вот-
чинных владений.
По описаниям 80-х годов XVI в. лишь трое из многих сотен
новгородских помещиков имели волостки в двух или трех пя-
тинах.19 Основная масса была испомещена в одной пятине каж-
дый, хотя часто в разных погостах. В таком правиле — испоме-
щать служилого человека в одной пятине — преломлялся при-
менительно к Новгороду принцип службы «по городам», харак-
терный для русского землевладения XVI в.
Процесс разложения «служилого города», развившийся в
17 Там же, с. 31.
18 С к р ы н н и к о в Р. Г. Народные выступления в 1602—1603 гг.—
История СССР, 1984, № 2, с. 69—70.
19 Списки поместных владельцев новгородских пятин по книгам 80-х
годов XVI в. см.: Яницкий Н. Ф. Экономический кризис в Новгородской
области XVI века. Киев, 1915, прил.
138
XVII в.,20 серьезнейшим образом сказался на возрастании сте-
пени разбросанности владений новгородских помещиков, многие
из которых к середине века владели волостками в разных пя-
тинах. Старый, не раз подтверждавшийся в XVI столетии прин-
цип «детей боярских испомещать в одних городах, кто откуда
служит»21 в XVII в. уже повсеместно не соблюдался. В терри-
ториальном размещении служилых людей наблюдается черес-
полосица, наглядно выступающая из разборных десятен разных
уездов.
Я. Е. Водарский, проанализировав материалы сказок 1700 г.,
очертил конечный этап распада «служилого города» — распад
дворянских корпораций в большинстве уездов страны.22 Одна-
ко можно полагать, что обширного Новгородского уезда, дан-
ными по которому Я. Е. Водарский для 1700 г. не располагал,
распад «служилого города» коснулся в существенно меньшей
степени, чем, например, небольших по размерам уездов цент-
ра, а затем и на юге страны, и выразился преимущественно в
распаде принципа службы по пятинам. Угроза такого распада
исходила для новгородского землевладения прежде всего, ко-
нечно, со стороны тех феодалов, что служили по «московскому
списку» и получали поместья под Москвой, сохраняя свои нов-
городские владения. Но ст. 68 гл. XVI Уложения 1649 г., вос-
ходившая к более ранним указам, специально оговорила этот
момент:
«А которые дворяне прежде сего служили в Новгороде и Пскове,
а ныне они написаны по московскому списку и испомещены в замосковных
городах, да и старые их новгородские и псковские поместья за ними же:
и те их старые новгородские и псковские поместья взять и отдать в разда-
чу новгородцам и псковичам, дворянам и детям боярским для того, которые
дворяне служат по московскому списку, а испомещены они в замосковных
городах, и за теми дворяны во Пскове и в Великом Новгороде поместьям
быть не велено».23
В. целом положения этой статьи выполнялись и были под-
тверждены в 1678 г.,24 хотя запутанная землевладельческая
практика, конечно, затрудняла их четкую реализацию. Тем не
менее ее выполнение позволяло корпусу новгородских земле-
владельцев сохранять известную цельность. Пятина продолжа-
ла играть роль реальной административной единицы до само-
го конца XVII в.: разборы и смотры служилых людей произво-
дились по пятинам.25
20 Новосельский А. А. Распад землевладения «служилого города»
в XVII в. (по десятням). — В кн.: Русское государство в XVII в. М.,
1961, с. 231—253.
21 Се дате в В. Н. Очерки и материалы по истории землевладения
Московской Руси в XVII в. М., 1912, с. 108.
22 Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале
XVIII века. М., 1977, с. 75.
23 ПСЗ, т. I, № 1, с. 87.
24 ПСЗ, т. II, № 727, с. 163—165.
25 См., напр.: ПСЗ, т. II, № 745, с. 195.
139
Составленные нами обще-
новгородские распределения по
размерам вотчин и поместий
(табл. 63) представляют собой
не только территориальный
разрез землевладения, но и от-
ражают его «персональную»
грань, т. е. полные размеры
владений новгородских дво-
рян. Сравнительно немного-
численные отклонения от это-
го положения создавали лишь
московские феодалы, служив-
шие в Новгороде и получив-
шие здесь поместья и вотчины
в придачу к своим москов-
ским и другим владениям. Но
таких было немного и поэто-
му их учет не может сколько-
нибудь снизить репрезентатив-
ность наших расчетов. В то
же время несомненна досто-
верность анализа положения
новгородской служилой мел-
коты, фактически оказавшейся
в XVII в. уже на положении
рейтар, а в лучшем случае в
роли владельцев среднего дос-
татка.
Доля новгородских дворян,
сумевших получить имения в
подмосковных уездах, была
очень скромна. По данным
десятни 1622 г.26 в состав 231
поместного владения обонеж-
ских дворян входило всего 6
небольших волосток, располо-
женных за пределами новго-
родских земель. Дворовый
Д. И. Горихвостов.имел в Обо-
нежье 150 четвертей и допол-
нительно получил, попав в
«московский список», 30 чет-
вертей в Угличском уезде, там
же имели скромные наделы
26 ЦГАДА, ф. 210, кн. 133,
л. 10—116.
140
по 15—20 четвертей помещики Д. И. Мартьянов и И. И. Кул-
ташев. Еще три помещика Ф. Я. Мордвинов, Т. Д. Мартьянов
и В. А. Дубасов владели участками по 48 четвертей каждый во
Владимирском уезде.27 В общей сложности вненовгородские
земли составляли лишь около 0,25% земельного фонда, при-
надлежавшего обонежским помещикам в конце первой четвер-
ти XVII в., т. е. еще до принятия ограничений.
Наши наблюдения о степени затронутости новгородских зе-
мель процессом распада «служилого города» можно подтвер-
дить данными о землевладении московского служилого дворян-
ства. Е. Д. Сташевским был систематизирован ш опубликован
корпус московского дворянства 30-х годов XVII в., включав-
ший более 600 человек, т. е. более двух третей всего московско-
го дворянства.28 Владения их были разбросаны практически по
всей России,29 а это еще раз подтверждает то, что именно сто-
личное дворянство, активно «приискивая» поместья по местам
своих многочисленных служб, явилось главной силой, разру-
шившей систему «служилого города».
В связи с этим чрезвычайно показательно, что лишь семь
(!) московских дворян, т. е. около 1%, имели владения в зем-
лях Великого Новгорода. Для сравнения отметим, что по дан-
ным того же списка в соседнем с новгородскими землями Во-
логодском уезде московское дворянство имело больше 120 вот-
чинных и поместных имений, в Твери, Нижнем Новгороде, Бе-
лоозере — по 20—30 и т. п. Показательно также, что все семь
дворян московского списка относились к старым новгородским
фамилиям, имевшим здесь земли еще в XVI в. (Боборыкины
(2 человека), Вышеславцев, Лодыгин, Лупандин, Полуехтов,
Харламов)30. Общий размер их поместно-вотчинных владений
был невелик — около 1700 четвертей.
Еще более показательно то, что спустя 15 лет, в описании
1616 г. мы не находим в Новгороде поместий ни одного из этих
владельцев. Сохранились лишь три вотчины: И. М. Боборыки-
на в Бежецкой пятине, где на 160 четвертях (по данным
Е. Д. Сташевского) теперь было 56 душ м. п., унаследованная
от отца купленная вотчина А. Б. Лупандина (350 четвертей,
58 душ) в той же пятине, а также перешедшая по наследству
небольшая (80 четвертей) вотчина Вышеславцевых в Водской
пятине, где к 1646 г. было 12 человек зависимого населения.
На поместьях же не находим ни тех, кто попал в список
Е. Д. Сташевского, ни их прямых потомков. Видимо, указ
1626 г. о лишении новгородских и псковских дворян, попавших
в «московский список» их прежних поместий, которые шли в
27 Там же, л. 25, 56, 57об., 37, 37об, 38об.
28 Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства, с. 40-—
237.
29 См. с. 143 настоящей работы.
30 Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства,
с. 51, 76, 138, 140, 181, 238.
141
раздачу местным феодалам,31 все-таки был проведен в жизнь
в достаточно полном объеме. (Это подтверждают и данные по
Пскову: в списке Е. Д. Сташевского лишь два московских фео-
дала имели поместья на Псковщине.) А его последующее под-
тверждение Уложением 1649 г. и позднейшими подтверждения-
ми и дополнениями к нему32 позволяют утверждать, что такое
положение сохранялось вплоть до последних десятилетий
XVII в.
Суммируя вышеизложенное, приходим к заключению, что
распад землевладения «служилого города» применительно к
Новгороду выразился, во-первых, в незначительном проникно-
вении в среду местного землевладения столичных чинов и фео-
далов «московского списка», происходивших преимущественно
из Новгорода. А во-вторых, он нашел преломление в разруше-
нии прежнего внутриновгородского принципа службы по пяти-
нам — степень разбросанности поместий по разным пятинам
возросла в сравнении с XVI в. во много десятков раз. Поэтому
и необходимо предлагаемое сводное рассмотрение поместно-
вотчинного землевладения новгородских земель в целом.
Как свидетельствует данный 20 ноября 1652 г. боярину и
воеводе Новгорода Ю. П. Буйносову-Ростовскому указ, прави-
тельство во второй четверти XVII в. неоднократно обращалось
к земельной ситуации в Новгороде и при этом настойчиво пы-
талось противодействовать нараставшей «мозаичности» помес-
тий. Еще в 1627 г., как видно из текста документа, был издан
указ, чтобы «вылганных вотчин и выморочных утаенных поме-
стий и примерных земель без государства указу и без грамот
не раздавати». Но кроме того, было особо указано порозжие
земли «раздавать в раздачу, что за кем по писцовым книгам
и по дачам было, в поместье всё, а не выбором».33 В 1652 г.
эти правила были подтверждены.
Однако в целом попытки таких ограничений были малоус-
пешны. В 1646 г. 31% водских помещиков имел волостки в
других пятинах, а к 1678 г. их доля составила 44%. В Обонеж-
ской пятине в 1646 г. таковых было около 15%, в Деревской —
13 (в 1678 г. уже около 30%), в Бежецкой—11% (1678 г.—
24%). В Шелонской пятине этот показатель возрос с 18,5%
почти до 35%.
Прогрессирующее нарастание степени мозаичности поместий
и вотчин в рамках новгородских земель подтверждает и ана-
лиз их внутренней структуры (табл. 64). В 1646 г. из двух и
более волосток состояло уже 27,2% поместий и светских вот-
чин, а средний показатель составлял 1,46 волостки на одно
владение. Книги 1678 г. фиксируют дальнейшее развитие этого
21 Верховский К. Источники Уложения царя Алексея Михайлови-
ча.— Юридический вестник, 1889, т. III, ноябрь, с. 385.
32 ПСЗ, т. II, № 627, с. 8—10.
33 ПСЗ, т. I, Ха 89, с. 281—284.
142
процесса, доля поместий, состоявших из нескольких волосток,
достигла почти 40%, несмотря на выросшее в третьей четверти
XVII в. в связи с отменой ряда ограничений количество мен,
с помощью которых владельцы стремились организовать поме-
стье или вотчину в сплошной массив. В среднем на одно вла-
дение теперь приходилось по 1,8 волостки, т. е. в количествен-
ном выражении степень разбросанности поместий выросла бо-
лее чем на 23%. Такой рост позволяет сделать вывод о прогрес-
сирующем нарастании степени мозаичности поместно-вотчин-
ных владений, что естественно влекло за собой и увеличение
числа мен, процедура которых под давлением дборянства ста-
новилась все более упрощенной.
Таблица 64. Распределение поместных и вотчинных
владений в новгородских пятинах XVII в.
по числу волосток
Белосток во владении 1646 г. 1678 г.
владений % владений %
1 1123 72,9 1165 61,3
2 258 16,7 405 21,3
3 102 6,6 167 8,8
4 23 1,5 73 3,8
5 14 0,9 40 2,1
6 8 0,5 23 1,2
7 6 0,4 15 0,8
8 3 0,2 6 0,3
9 — .— 5 0,3
10 — — 2 0,1
И 1 0,1 — —
12 1 о,1 — —
16 1 0,1 — —
Итого: 1540 100,0 1901 100,0
выявленная
нами степень
Следует, правда, отметить, что
мозаичности владений новгородского дворянства, видимо, явля-
ла собой норму именно для провинциального города. В центре
страны, в московском дворянском корпусе ситуация выглядела
иначе. По данным Е. Д. Сташевского, в 1632 г. 622 московских
дворянина владели 2233 отдельными имениями, разбросанны-
ми по всему государству. На одно владение приходилось здесь
3,6 волостки, т. е. почти в 2,5 раза больше, чем в новгородском
регионе. Среди городов, в уездах которых находились имения
московских служилых людей, названы Суздаль, Владимир, Ниж-
ний Новгород, Вологда, Ярославль, Арзамас, Рязань, Козельск,
Белоозеро, Брянск, Тула, Алексин, Лихвин, Боровск, Лебедянь,
Волхов, Белев, Тверь, Ряжск и др.34
3'* Ст а ш е вс кий Е. Д. Землевладение московского дворянства,
с. 40—237.
143
Московское дворянство, пользуясь тем, что оно гораздо чаще
бывало «у всяких дел», во много раз активнее провинциального
городового дворянства «приискивало» придачи к своим поме-
стьям и вотчинам, сделав ареной таких поисков всю террито-
рию государства. Провинциальный, в том числе и новгородский
служилый люд был лишен таких возможностей и «прииски-
вал» в свой оклад землю в родной округе. Поэтому, в частнос-
ти, сводные данные по землевладению в таком обширном ре-
гионе, как новгородский, дают весьма точное представление о
размерах поместно-вотчинных владений дворян (табл. 63).
Судя по этим данным, две трети новгородских помещиков
середины XVII в. принадлежали к слою мельчайших феодалов,
в собственности которых находилось от 1 до 5 дворов (в сред-
нем по 2,5 на владельца). Каждому из них принадлежало по
4—5 крестьян. Ясно, что такие владения обеспечивали лишь ми-
нимальную «прожиточность». 17,9% новгородских владельцев
имели по 6—10 дворов, у каждого из них было по 19 человек
зависимого населения. Последний показатель существенно ни-
же того, который был определен Е. Д. Сташевским для москов-
ского дворянства начала 30-х годов (24 человека). По расче-
там А. Яковлева, в 1638 г. на одного московского дворянина
(без учета высших столичных чинов) приходилось по 29 дво-
ров, в то время как на одного городового служилого человека—
только 5—6.35 Обеспеченность феодалов, попавших в «москов-
ский список», была в 6—7 раз лучше, чем уездных.
Таким образом, около 85% новгородских помещиков сере-
дины XVII в. относилось к разряду мелких и мельчайших и ча-
ще всего не могло обеспечить конной службы со своих участ-
ков без денежной «подмоги» со стороны феодального государ-
ства.36
Такое незавидное положение естественно порождало неудо-
вольствие поместной мелкоты. Выборные от новгородских дво-
рян в числе представителей других уездов подписали заявление
на соборе 1642 г., в котором настаивали на взятии даточных и
денег «ратным людям на жалованье» с боярских, монастыр-
ских, дьячих вотчин.
«Л твои государевы дьяки и подьячие пожалованы твоим государевым
денежным жалованьем и поместьями, и вотчинами, и будучи беспрестанно
у твоих государевых дел и обогатев многим богатством неправедным своим
мздоимством, и покупили многие вотчины и домы свои строили многие,
палаты каменные такие, что, неудоб сказаемые, блаженной памяти при
прежних государях и у великородных людей таких домов не бывало».
3L Яковлев А. Приказ сбора ратных людей, с. 259.
36 Из этой ситуации хорошо проглядывают причины кризиса конного
дворянского ополчения в XVII в., что побуждало власти к неоднократным
попыткам реформы военной службы. Начальный период упадка поместного
ополчения виден из материалов по Обонежской пятине (см. с. 99—100 насто-
ящей работы). Применительно к другим районам страны то же положение
выявлено Р. Г. Скрынниковым (Скрынников Р. Г. Социально-политиче-
ская борьба в России в начале XVII в. Л., 1985, с. 118—119).
144
В группу средних (11—25 дворов, 30—60 человек зависимо-
го населения) входило около 12% владельцев, а число сравни-
тельно крупных владельцев, имевших больше 25 дворов, не до-
стигало 3% (45 человек). Несколько московских чинов, служив-
ших в это время в Новгороде, сумели получить крупные владе-
ния в новгородских пятинах. Постельничий И. М. Аничков имел
в 8 волостках более 400 человек, князь Б. И. Путятин в 12 во-
лостках, разбросанных по четырем пятинам, имел 264, стольник
Д. И. Лодыгин — 227, стольник И. Ф. Бутурлин — 283 челове-
ка. Князь И. Д. Пожарский владел унаследованной от отца,
служившего одно время в Новгороде, купленной вотчиной, в ко-
торой было 179 человек зависимого люда. Крупные владения
сумели собрать и некоторые представители старых новгород-
ских фамилий.
Средний размер новгородского поместья составлял 6,1 дво-
ра (15 душ м. п.), тогда как в середине XVI в. на каждое по-
местье приходилось по 20—25 дворов.
Интересно отметить, что группы поместных хозяйств отли-
чались показателями населенности дворов зависимого населе-
ния. У мельчайших собственников она составляла 1,8 человека
м. п. на двор, у мелких — 2,5, у средних — 2,6, а у крупных —
почти 3 человека. Следовательно, в мелких хозяйствах и удель-
ные показатели государственных платежей в расчете на одно-
го работника были заметно выше, что еще более усугубляло
положение крестьян на землях поместной мелкоты и создавало
дополнительные причины для оттока зависимого населения в
крупные поместья и вотчины.
Третья четверть XVII в. явилась для новгородского региона
временем дальнейших структурных сдвигов в феодальном зем-
левладении. Фонд дворцовых земель, несмотря на активные
раздачи помещикам и особенно монастырям, не только не
уменьшился, но даже несколько вырос. В 1678 г. треть всех
дворов и более четверти крестьян размещались в дворцовых во-
лостях. Общее число душ м. п. в дворцовых владениях увели-
чилось почти в 2 раза — с 16,6 тыс. до 30,4 тыс. человек (табл.
65). Сохранить высокий удельный вес дворцовых земель в об-
щей структуре землевладения удалось благодаря целенаправ-
ленным действиям правительства по формированию новых двор-
цовых волостей из зарубежных выходцев.
Такие волости в третьей четверти XVII в. формировались во
всех новгородских пятинах. Именно эта хозяйственная полити-
ка побудила правительство к изданию нескольких указов, на-
правленных на развитие новых (да и старых) дворцовых во-
лостей. В 1656 г. был издан указ о недаче дворцовых и пустых
поместных земель новгородским помещикам, и об отдаче их
дворцовым крестьянам и зарубежным выходцам «на селить-
бу».37 Затем в 1665 г. был издан указ «о взятии сказок о по-
37 ПСЗ, т. I, № 196, с. 413.
145
Таблица 65. Структура феодального землевладения
Категории владений Крестьяне Холопы в господских дворах
дворов % людей м. It. % дворов % людей м. п. %
Дворцовые . . 10 510 41,9 27 543 30,7
Монастырские 7233 28,8 28 401 31,6 88 5,6 164 2,0
Поместные . . Поместно-вот- 6076 24,3 27 638 30,8 1352 88,7 7325 90,6
чинные . . . 5 0,02 35 0,03 2 0,1 28 0,4
Вотчинные . . 1236 4,9 6135 6,8 85 5,6 567 7,0
Церковные . . 18 0,08 70 0,07 — — — —
Итого: 25 078 100,0 89 822 100,0 1527 100,0 8084 100,0
розжих и примеренных землях» в Поместный приказ. В соот-
ветствии с ним, о «порозжих^ или «примеренных» землях,
находившихся рядом с дворцовыми, сразу сообщалось в Боль-
шой дворец, который чаще всего отписывал их к растущим
дворцовым волостям, создавая резерв для их развития.38 А в
1675 г. правительство, вновь озабоченное созданием земельного
резерва для развивавшихся дворцовых волостей, издает указ о
неотдаче в поместье земель, расположенных вблизи от дворцо-
вых земель. Этим указом вокруг дворцовых анклавов (там, где
это было возможно) создавалась широкая 5—6-верстная охран-
ная зона, земли которой запрещалось раздавать, они станови-
лись ближайшим резервом для развития хозяйства дворцовых
волостей.39
Но едва ли не главной особенностью этого периода для изу-
чаемого региона было возрастание церковного, прежде всего
монастырского, землевладения. Абсолютная численность кре-
стьян, холопов и бобылей в монастырских владениях возросла
за четверть века троекратно. Увеличилась и доля монастыр-
ских владений в общей структуре землевладения — к 1678 г. она
поднялась до 30,2% от общего количества дворов. В монастыр-
ских вотчинах проживало теперь около трети зависимого насе-
ления.
Как видим, положение, сложившееся с церковным землевла-
дением на Северо-Западе, резко отличается от той характерис-
тики общерусского землевладения, какой она представлена в
советской исторической литературе. После Ю. В. Готье прочно
установилось мнение о том, что уже с 40-х годов XVII в. нача-
лось сначала прогрессирующее уменьшение, а затем произошла
и полная остановка роста монастырских владений, по мнению
исследователя, вследствие постепенного переворота во взглядах
русского общества на этот вопрос. Ю. В. Готье с уверенностью
38 Там же, № 371, с. 609.
39 Там же, № 593, с. 997.
146
новгородских пятин в последней четверти XVII в.
Холопы в отдельных дворах Бобыли Всего
дво- ров % лю- дей м. п. % дво- ров % людей м. п. % дворов % людей м. п. %
— — — — 1135 19,0 2899 18,6 11 635 33,6 30442 25,4 726 33,5 1746 28,4 2450 41,0 5662 36,2 10 437 30,2 35 973 30 1 1221 56,2 3638 59,2 1852 31,0 5333 34,2 10 414 30,1 43 934 36,7 — — — — 23 0,4 128 0,8 30 0,1 191 0,2 223 10,3 760 12,4 486 8,1 1521 9,7 2030 5,9 8983 7,5 — — — — 28 0,5 72 0,5 46 0,1 142 0,1 2170 100,0 6144 100,0 5974 100,0 15 615 100,0 34 592 100,0 119 665 100,0
заявлял, что площадь монастырских владений, достигшая наи-
больших размеров в середине XVII в., «во всех уездах была
значительно менее площади дворянского землевладения»40 Но,
как видим, на новгородском материале эта укоренившаяся кон-
струкция не подтверждается, так как здесь постоянно возрас-
тавшая доля монастырских земель вполне сопоставима по раз-
мерам с поместным фондом.
А. А. Преображенский верно отметил, что хотя Уложение
1649 г. подтвердило курс правительства на замораживание рос-
та владений духовенства, однако и в течение второй половины
XVII столетия церковь несколько увеличила свой земельный
фонд.41
Новейшие подсчеты Я. Е. Водарского заметно увеличили до-
лю церкви в структуре русских феодальных богатств, согласно
им на землях духовенства в конце XVII в. проживало 20,6%
крепостного населения.42 Однако считать этот показатель до-
статочно полным следует с осторожностью. Так, по Новгород-
скому уезду для 1678 г. Я. Е. Водарский приводит данные о
численности дворов у духовенства — 6,9 тыс. (28,7 от общего
их числа), а людей — 24,3 тыс. (28,9% численности зависимого
населения).43 Между тем по нашим подсчетам, выполненным
на основе сплошной обработки данных переписных книг, эти
цифры равны соответственно около 10,6 тыс. дворов и 36,5 тыс.
людей м. п. Разница в подсчетах достигает, как видим, 50%.
В сфере монастырского землевладения на Новгородчине мы
наряду с активным ростом наблюдаем резкую поляризацию.
40 Г о т ь е Ю. В. Очерки истории землевладения в России. Сергиев
Посад, 1915, с. 89.
“Преображенский А. А. Об эволюции феодальной земельной
собственности в России XVII — начала XIX в. — Вопросы истории, 1977,
№ 5, с. 55.
42 Водарский Я. Е. Население России за 400 лет. М., 1973, с. 30.
43 Там же, с. 223.
147
Таблица 66. Распределение монастырских владений новгородских пятин в середине XVII в. по числу дворов
Всего В том числе крестьян
_ „ ----------------------------------------------------------------------------- Удельный вес
Дворов во Вла- III крестьянства
владении дений /о людей I I людей I
ПВЛЛЛП OZ О/ ЯОЛП/ЧО I ОУ I I ЛУ I I . !«!
ь-оо о оо
. о —ZD Сч" оо" ~ стГ ссГ Ю ’Ф
I to ь. СО 00 со г- ь- г- ь- ь-
1О —00 СЧ~ 00 о со сч СП
I СП ’-4“ г-" оо" ю сч" оо" со" ю"
|^СОЮО.СЧ^ОЬ-СОСО со
со" со" сч" со" о Oi" to" о"
*-« со О
| Tt< 00 СЧ о юСЧ 00
I т—< СЧ' СЧ ’-ч 00 СО СП
СО СО СЧ со О СП Tf 00 Xf
_« to о
I ^00~00~O 00JO СЧ^СО^ °..
I сч"сч" т-Г сч" о" СП си" to" со о
100’—* 00 О со СП СО *—' 1О 00
|Tt4lOC4CnOCO'*fTf’5tl —«
Ю СО СО —« со со ь-
сч
СЧ~О -н СЧ^Г— 1Л сч~
со" со" оГ сч" о" он" оо" ю" ю" о
^00 Г^СО_СЧл—«л^СЧл-^СОл сэ
оо* со со" ю" —" оо" tf* сч" со* о
^F ' о
00 со to Tf ^-4 00 Tf СЧ со to
Tf • СП
к
В середине XVII в. владе-
ния здесь имели 95 монасты-
рей (табл. 66). При ЭТОМ 6
крупнейших сосредоточили в
своих вотчинах 65,2% всех
дворов, тогда как на долю
44 мельчайших и мелких
приходилось всего 3,2% дво-
ров. Многие маломощные
монастыри уже в первой по-
ловине века были поглоще-
ны своими более могущест-
венными собратьями—имен-
но в это время распростра-
няется практика так назы-
ваемой «приписки» экономи-
чески слабых монастырских
хозяйств к более сильным.
К 1678 г. владения в нов-
городских землях имели 117
монастырей — их число вы-
росло почти на четверть в
сравнении с серединой века
(табл. 67), однако без ма-
лого треть из них (33 мона-
стыря) к этому времени бы-
ла превращена в «припис-
ные» и отдана более могу-
щественным собратьям. По
одному монастырьку сумели
«приписать» к себе Духов,
Хутынский, Тихвинский мо-
настыри, два — Вяжицкий, а
подавляющее большинство
«приписных» (23) принадле-
жало в это время Софийско-
му дому. Видимо, использо-
вав то, что часть его владе-
ний на севере была отписа-
на на государя в связи с об-
разованием Олонецкого уез-
да, митрополит сумел не
только получить за это ком-
пенсацию из дворцовых зе-
мель в новгородских пяти-
нах44, но и добился у цент-
44 См. с. 113 настоящей ра-
боты.
148
ральной власти, чьими указами «приписка» оформлялась,
фактической передачи ему (в форме «приписки») 23 мо-
настырей, в вотчинах которых находилось более 2 тыс.
крестьян и бобылей (табл. 67). Это отнюдь не было мерой эко-
номической поддержки «охудавших» собратьев со стороны бо-
лее сильного церковного собственника (так обычно мотивиро-
валась «приписка» в первой половине века), поскольку многие
из «приписных» не нуждались в этом, имея в своих волостях
по 150—250 крестьян м. п.
Таблица 67. Зависимое население мужского пола
в монастырских вотчинах новгородских пятин
в последней четверти XVII в.
Монастыри Бежец- кая Водская Дерев- ская Обонеж- ская Шелон- ская Всего
Александро-Свирский . . . 5 575 580
Андрусов (Андреянова пус- тынь) я* % X
Антоньев 254 — 473 177 — 904
*Молвятинский . . . . — — 21 — 21
Аркажский — — 38 — 32 .70
Благовещенский Ешозерский — — — X X
Васильевский — —. 53 — 53
Введенский — —. X — X
Введенский Шкнятинский . — — — 34’ 34
Вознесенский Вишерский - ' — 42 29 — 71
Вознесенский Усть-Свирский — 6 6
Воскресенский Деревениц- кий Георгиевский Городенский 50 592 . 19 642 19
Георгиевский Ладожский — — — 5 — 5
Гобонова пустынь . . . — — .— X — X
Демьянова пустынь на Юрь еве горе X X
Десятинский девичий . . — — 64 — 64
Духов — 725 53 2 — 780
* Благовещенский . . . — 49 — 10 59
Духов Боровицкий . . . 23 — — — — 23
Еуфимьев девичий . . . — — 104 22 —. 126
Ефросинова пустынь . . —— — — X X
Задняя Никифорова пус тынь X X
Зверин девичий .... — — — 155 155
Иванский Ладожский . 103 103
Иванский Охонского погос та 18 18
Иверский 140 — 1959 177 6557 8833
Ильинский девичий . . . — —— 9 6 15
Ильинский девичий на Кот ке острове
Ильинский Машозерский — — — 7 — 7
Керова пустынь .... -— — — X — X
Кириллов 120 — 137 23 280
Климецкий — — X X
Корнильева пустынь . . — — — X — X
149
Монастыри Бежец- кая Водская Дерев- ск а я Обонеж- ская Шелон- ск а я Всего
Лобасова пустынь . . . . . . X X
Лужандозерская пустынь . — — — 2 — о
Макарьевская пустынь . — 11 — — — 11
Митрополий Сизский* . . -— —— —— X — X
Михайловский Сковородский — — 53 23 — 81
Молочковский . . . . ' . . — — — — 1 1
Муромский — — — 90 — 90
На Брусненском острове . — — — X — X
Никандрова пустынь . . — — — — 26 26
Никольский Беседный . — — — 50 — 50
Никольский Вяжицкий . — 257 148 2345 — 2750
* Спасский Сяберский . . — — — — 44 44
*Троицкий Чернозерский — — — — 27 27
Никольский Гостинополь-
ский — — — 23 — 23
Никольский Ладожский . . — 40 — 17 — 57
Никольский Медведский — 284 — 160 — 444
Никольский Перекомский . — — — 3 — 3
Никольский Стороженский . — — — 19 —- 19
Никольский Сутоцкий . . — — __ — 10 10
Новодевичий Московский . — — — 347 — 347
Оскуйский — — — 7 — 7
Отня пустынь — — — 488 — 488
Покровский Шилов . . . — — — — —
Понедельский — — — .— —. —
Посолотинский — — — — 10 10
Рогозерская пустынь . . . — — — 4 — 4
Рождественский Вспанев-
ский ——- —— X — X
Рождественский Лисий . . 57 — 42 41 — 140
Рождественский Перетин-
ский 19 — — — — 19
Рождественский Порхов-
ский девичий . . . . . — — — — 5 5
Рождественский Усть-Во-
ломский — — 12 — — 12
Росткин девичий — — — 534 11 545
Сиверский — — — — 2 2
Соломени пустынь . . . — — — X — X
Софийский дом (митропо-
лит) . — 1657 60 1540 441 3698
*Антоньев Дымскйй . — — — 64 — 64
* Воскресенский с Поля — — - — — 23 23
* Демянский — — — — 116 116
*Ильинский Опоцкий . . — — — — 89 89
* Никольский Белый . — — 78 138 — 216
^Никольский Боровенский
(Гордеева пустынь) . . . — — 41 — — 41
^Никольский Косин . . — — —- — ИЗ 113
^Никольский Крутецкий 53 — — — — 53
* Никольский Липенский — — 19 5 — 24
^Никольский Островский — — 12 166 — 178
* Николь ский Папороцкий — — — 79 — 79
* Никольский Полисский — 69 — — — 69
*Подлютовский . . . — — 3 — — 3
* Семеновский .... — — 282 — — 282
150
Монастыри Бежец- кая Водская Дерев- ская Обонеж- ская Шелон- ская Всего
*Ситецкий 11 — 11
* Спасский Горнецкий . — — 8 122 — 130
* Спасский Верендовский — — — — 6 6
*Спасский Зватцкий . — — — t 51 51
*Спасский Ковалев . . — — — 253 — 253
* Спасский Левохнов . — — — — 17 17
*Троицкий Видогожский — — — — 4 4
*Троицкий Зверин . . — 62 — — — 62
*Успенский Колмов . . —- — — 186 —- 186
Спасский Вышеостровский — — — 113 — 113
Спасский Нередицкий . . — — — 66 — 66
Спасский Палеостровский — — — 32 — 32
Спасский Порховский — — — —» 12 12
Спасский Порховский на по саде — — 5 5
Спасский Старорусский . — — —. — 398 398
Сггасский Хутынский . . — 483 1218 2438 3 4142
^Ксенофонтова пустынь — — — 50 — 50
Сыркова пустынь . . . — 4 — — — 4
Тихвинский Большой . . — — — 3818 — 3818
* Никольский Мостижский — — — — 6 6
Тихвинский девичий . . — — — 61 — 61
Троицкий Верхутынский . — 8 — — — 8
Троицкий (Галилейская пус тынь) — — 113 — — 113
Троицкий Зеленецкий (Убо гая Зеленая пустынь) . — —
Троицкий Клопский . . — 58 — — 443 501
Троицкий Коломенский . — — — — — —
Троицкий (Рогожская пус тынь) — 10 — 10
Троицкий Сергиев . . . — — 271 — — 271
Успенский Старорусский де вичий — — — 28 28
Юрьев 187 — 500 1819 457 2963
^Болотовский .... — — 12 — — 12
*Кузьмодемьянский . . — — — — 8 8
*Пантелеймонский . . — — 19 — 5 24
*Перожский .... — — — — — —
Итого: абс. 903 3766 5851 16 965 9013 36 498
% 2,5 10,3 16,0 46,5 24,7 100,0
* Приписные монастыри.
* * Фиксация этих дворов в переписной книге проводилась без учета их
населения.
После «приписок», произошедших в третьей четверти XVII в.,
в новгородских пятинах самостоятельные владения имели уже
только 84 монастыря (табл. 68). 6 из них даже к этому време-
ни не сумели завести на своих землях какого-либо хозяй-
ства — их волостки оставались пустыми. 44 монастыря, т. е.
более половины, представляли из себя мельчайших собствен-
ников, в их владениях было от 1 до 10 дворов. У этой группы
151
I од' оГ СО Ю ’-* of СО erf ЭО
|<OfOC©OOLQOOt^b*t^ ь>
о i>-ь-о oq^oj cool eq
—Г o' о~ г-4 о оГ ^"^2 2
о
СЧ
г-
eq
o'
меньше половины от общего
числа дворов были крестья-
нскими, а большую часть
составляли бобыльские, вдо-
вьи, нищенские и т. п. Еще
полтора десятка новгород-
ских монастырей, т. е. око-
ло 18%, могут быть отнесе-
ны к средним, имевшим от
11 до 50 дворов каждый. Их
хозяйственное положение
было немногим лучше, чему
предыдущей группы, что
видно из анализа структуры
зависимого населения: кре-
стьянские дворы в волост-
ках составляли и здесь мень-
ше половины от общего чис-
ла.
9 монастырей (примерно
десятая часть) имели по
51—200 дворов. Положение
дел у этих относительно
крупных собственников бы-
ло значительно лучше. Боль-
шую часть дворов (65%)
составляли крестьянские, за-
метной была прослойка и
монастырских работников, а
соответственно и собствен-
ная запашка монастырей.
Наконец, 10 церковных соб-
ственников (9 монастырей и
новгородский митрополит)
имели более чем по 200 дво-
ров каждый45. Доля кре-
стьянских дворов в волостях
этой наиболее богатой груп-
пы достигала 70%, что сви-
детельствует об устойчивом
45 Два монастыря в этой груп-
пе не были новгородскими, а про-
никли сюда из центральных рай-
онов. Троице-Сергиев монастырь
имел более 270 крестьян и бобы-
лей в Деревской пятине, Новоде-
вичий — 347 человек м. п. в Обо-
нежской пятине.
152
хозяйственном положении этих собственников. В среднем на
каждого из владельцев этой группы приходилось по 900 дво-
ров. Самыми крупными собственниками были Иверский мо-
настырь, имевший около 9 тыс. крестьян и бобылей,46 Спасский
Хутынский — 4,1 Тихвинский — 3,1, Софийский дом — 3,7,47
Юрьев — 2,9, Вяжицкий — 2,7 тыс. душ м. п. (табл. 57). Таким
образом, 6 крупнейших церковных собственников владели 72%
крестьян и бобылей, размещавшихся в регионе на землях, при-
надлежавших церкви. Поляризация в сфере церковного земле-
владения на Новгородчине налюдалась весьма отчетливо.
И хотя в общей массе русских церковных владений новго-
родская доля была невелика (5,3% дворов),48 столь высокая
их концентрация в землевладении региона обусловила сущест-
вование серьезных особенностей всей структуры землевладения.
Самая высокая концентрация монастырского землевладения
была в Водской и Обонежской пятинах, Заонежских погостах,
т. е. в районе возникновения будущей столицы государства и
формирования ее округи. А это со временем не могло не по-
влечь за собой определенных социальных и политических по-
следствий.
Вековая борьба светских феодалов (прежде всего дворянст-
ва) против роста земельных богатств церкви прошла ряд про-
тиворечивых фаз: вслед за ужесточением законодательства о
церковных вотчинах следовали всплески раздач и пожалований
монастырям и высшим сановникам церкви, а сословные интере-
сы дворянства, объективно противостоявшие экономическим
устремлениям церкви, осуществлялись с замедлениями и оста-
новками.
Общая линия развития феодального законодательства в воп-
росе о земельных владениях церкви неоднократно освещалась
в трудах историков. Принятый в 1581 г. соборный приговор
(а до него приговор 1551 г.) запретил монастырям приобретать
земли:
«..митрополиту и архиепископам, и владыкам и монастырям вотчин
нс покупати и по душе ни по ком вотчин и в монастыри не имати для
воинского оскудения, что воинство велие прииде в оскудение ... А вперед
митрополиту и владыкам и монастыреям земель не прибавливати никоторыми
делы...»49
Однако в условиях политической и экономической дестаби-
лизации конца XVI в. принятое узаконение соблюдалось непо-
46 Кроме этого Иверский монастырь имел около 200 дворов в Москов-
скОхМ, Клинском, Новоторжском и Ржевском уездах (ЦГАДА, ф. 1209,
кн. 5095, л. 22).
47 Там же, кн. 5093, л. 55—56.
48 И. А. Булыгин определяет для этого времени общую численность
дворов в церковных владениях в 149 тыс. (Б у л ыгл н И. А. Монастыр-
ские крестьяне России в первой четверти XVIII в. М., 1977, с. 52).
49 Собрание государственных грамот и договоров, ч. 1. М., 1813,
153
следовательно, и нарушения его были делом обычным.50 В 30-е
годы XVII в., видимо, не без влияния Филарета был принят
ряд указов, значительно смягчивших императивный запрет
1581 г. и открывших новые каналы для приобретения церковью
земель. В 1620 г. было разрешено закладывать в монастыри
вотчины, полученные за осадные сидения при Василии Шуй-
ском, а еще два года спустя были введены ограничения на вы-
куп родственниками вотчин, «застаревших» за монастырями.
Подобные послабления позволили монастырям, во-первых,
быстрее, чем многочисленной служилой мелкоте, оправиться от
последствий разрухи, и, во-вторых, начать энергично восстанав-
ливать хозяйства, переманивать на свои земли крестьян и. бо-
былей. Рост удельного веса монастырских крестьян и бобылей
в общей структуре зависимого населения наглядно виден и на
примере новгородских земель.
Обратной стороной роста церковных владений, увеличения
зависимого населения на монастырских землях, поглощения це-
лых дворцовых волостей и множества частных владений было
неизбежное ущемление дворянских интересов, что объективно
вызывало острую реакцию, наиболее четко отразившуюся в Уло-
жении 1649 г. Монастыри, как духовные корпорации, лишались
права покупки вотчин или приобретения их любым другим об-
разом.51 Так, спустя почти столетие, вновь были подтверждены
установки, разработанные еще Стоглавым собором. Дворянст-
во на соборе требовало, чтобы земли, полученные духовенст-
вом после указа 1580 г., пошли в раздачу «служилым людям
беспоместным и пустопоместным, и малопоместным дворянам и
детям боярским»52 (в многочисленной дворянской мелкоте по-
явились уже и внутренние градации оскудения).
Соборное установление, изданное по единодушному челоби-
тью «всех выборных людей от всея земли» затруднило приоб-
ретение земель церковью, но не остановило его. В третьей чет-
верти XVII в. прирост зависимого населения в монастырских
владениях оказался на новгородчине еще более высоким, чем
в первой половине века. Это заметно отличало Северо-Запад от
Зямосковного края, где такой приток «с половины XVII столе-
тия начал решительно сокращаться».53
Мощное влияние на процесс роста монастырских богатств
оказывало вмешательство высших церковных иерархов, — сна-
чала Филарета, а затем Никона. Уже в первые годы после при-
нятия Уложения Никон смог обеспечить огромным количеством
земли вновь основанные им монастыри, в том числе Иверский,
и добился пожалований дворцовых земель Софийскому дому
50 Рождественский С. В. Служилое землевладение в Московском
государстве XVI века.-СПб., 1897, с. ПО—118.
51 Мань ков А. Г. Уложение 1649 года, с. 89.
52 АЛЭ, т. IV, № 33.
53 Готье Ю. В. Замосковный край в XVII веке, с. 245.
154
и т. п. Эти победы Никона помимо определенного экономиче-
ского содержания имели и политическое значение, так как де-
монстрировали могущество церкви, сразу же преступившей че-
рез неугодные ей установки Уложения, которое Никон имено-
вал не иначе как «проклятой книгой».
Церковная экспансия в сфере землевладения была весьма
настойчивой во всех районах, а на Северо-Западе выступала
особенно ярко — только за третью четверть XVII в. зависимое
население в церковных вотчинах выросло в 3 раза! Рост церков-
ного землевладения объясняет и некоторые социально-полити-
ческие аспекты развития во второй—третьей четвертях XVII в.,
прежде всего рост политического могущества церковных иерар-
хов. Поэтому бытующее в исторической литературе представ-
ление о том, что церковь была чуть ли не вотчиной Алексея
Михайловича,54 совершенно не отражает действительной соци-
ально-экономической ситуации. Церковь на протяжении почти
всего XVII в. непрерывно приумножала свои земельные богат-
ства, крепла и все глубже врастала в ткань экономической
жизни страны.
Лишь с падением могущества Никона линия Уложения
1649 г. начинает осуществляться более или менее последова-
тельно. Но только яростные усилия Петра I несколько измени-
ли ситуацию — они остановили процесс роста принадлежавших
церкви земельных и трудовых ресурсов. Если в 1678 г. 20%
крепостных в стране принадлежали духовенству, то к 1719 г.,
несмотря на все меры, удалось сократить их удельный вес (при
15% абсолютного прироста) в общей структуре зависимого на-
селения лишь до 18%.55
В целом за полтора столетия, начиная с грозных речей де-
вятнадцатилетнего Ивана IV на Стоглавом соборе, удалось су-
зить автономию церковного землевладения, подключить его к
обеспечению государственных потребностей (через развитие по-
датной системы), а к началу XVIII в. приостановить рост зе-
мельных богатств церкви. Однако только во второй половине
XVIII столетия, когда дворянство достигло вершины своего по-
литического могущества, произошла секуляризация церковных
земель.
Поместное землевладение в новгородском регионе в третьей
четверти XVII в. несколько сдало свои позиции — на его зем-
лях размещалось лишь 30,1% дворов и только 36,7% населения.
А вот клин светских вотчин заметно вырос — теперь во владе-
нии вотчинников было 7,5% населения, в 1,5 раза больше, чем
в середине века. Но в целом — и это важнейшая особенность
новгородского землевладения — система владения землей на
54 Панченко А. М. Русская культура в канун петровских реформ.
Л., 1984, с. 8.
55 Водарский Я. Е. Население России за 400 лет, с. 30.
155
вотчинном праве здесь не развилась в той мере, как в других
районах страны.
В течение второй—третьей четвертей XVII в., во многих
уездах поместное землевладение, сначала превалировавшее, по-
степенно уступило первенство вотчинному. Применительно к
центральным районам государства является бесспорно доказан-
ным факт постепенного вытеснения в XVII в. поместья вотчи-
ной. Е. Д. Сташевский, Ю. В. Готье, Н. Огановский и другие
исследователи установили, что если в первой половине XVII в.
поместья и вотчины соотносились по площадям как 4:6, то во
второй половине века это соотношение стало обратным, теперь
уже вотчины превалировали над поместьями.56 В Московском
уезде к 1678 г. число вотчинных волосток в 6 раз превосходи-
ло число поместных.57
Ситуация на новгородчине резко отличалась от изложенной.
В Бежецкой пятине на 613 поместных имений приходилось 23
вотчинных, в Деревской на 277 поместных 37 вотчинных, в Обо-
нежской на 502 поместных имения всего 21 вотчинное. Лишь
в Водской и Шелонской пятинах доля вотчин была несколько
выше, да и то незначительно. В Шелонской она составляла око-
ло 10% от числа поместных, а в Водской поднималась до 17%.
В целом же на новгородчине одно вотчинное имение приходи-
лось на 12 поместных.
Своеземцы как особая категория новгородских землевладель-
цев к 1678 г. исчезли окончательно. И. М. Кулишер, следуя не-
когда распространенному мнению, полагал, что «своеземчест-
во, как особая группа новгородского населения, являлось, по-
видимому, недолговечным... В писцовой книге Бежецкой пяти-
ны 1569 года остатки их еще встречаются».58 Однако эти
«остатки», как мы видели, просуществовали еще почти целое
столетие и лишь к переписи 1678 г. из кадастровых описаний ис-
чезает эта маленькая реликтовая категория, оставшаяся со вре-
мен новгородской независимости. Бывших своеземцев и их по-
томков мы находим в книгах 1678 г. среди поместных владель-
цев. Статус их ничем особо не подчеркнут, произошло оконча-
тельное соединение этой категории землевладельцев с помест-
ными владельцами. Таким образом, своеземцы окончательно
исчезают, просуществовав почти два столетия: они появились
на страницах писцовых книг в конце XV в., а исчезли ко вре-
мени общерусской переписи 1678 г.
Внутренняя структура земель разных категорий претерпева-
58 Сташевский Е. Д. Землевладение московского дворянства, с. 17;
Готье Ю. В. Замосковный край в XVII веке. М., 1937, с. 256—258; Ога-
новский Н. Закономерность аграрной эволюции, ч. II. Саратов, 1911,
с. 144.
57 Готье Ю. В. Очерк истории землевладения... с. 65.
58 К у л и ш е р И. М. История русского народного хозяйства, т. 2. М.,
156
ет под воздействием существенных социально-экономических
факторов к 1678 г. ряд изменений. Так, еще значительнее про-
явились структурные различия в составе зависимого населения
(табл. 69). На дворцовых и монастырских землях структура на-
селения в сравнении с серединой века не претерпела больших
изменений. В дворцовых волостях по-прежнему подавляющую
долю населения составляли крестьяне при небольшой прослой-
ке бобылей. На монастырских землях крестьяне составляли бо-
лее трех четвертей зависимого населения, около 16% значились
бобылями, а 5,4% —холопами.
А вот изменения на поместных и светских вотчинных землях
были более существенны. В третьей четверти XVII столетия на
них произошло дальнейшее уменьшение доли крестьян в поме-
стьях до 62,9%, а в вотчинах до 68,3%.
Таблица 69. Структура зависимого населения
на землях разных категорий
в последней четверти XVII в., %
Категории владений Категории населения
крестьяне холопы бобыли
Дворцовые .... 90,5 0,0 9,5
Поместные .... 62,9 25,0 12,1
Вотчинные 68,3 14,8 16,9
Монастырские . . . 78,9 5,4 15,7
В целом по всем катего
риям 75,1 11,9 13,0
Удельный вес бобылей остался без особых изменений, а до-
ля холопов активно возросла. На поместных землях холопы
составляли в 1678 г. четверть населения, в светских вотчинах
около 15%. Причины этого роста в основном были связаны с
продолжавшими существовать особенностями податной полити-
ки — обелением господской пашни. С учетом применения кре-
стьянской и бобыльской барщины общая доля барской запаш-
ки на поместных землях Новгородчины в последней четверти
XVII в., видимо, достигла трети всех обрабатываемых земель,
а на землях светских вотчин составила около пятой части. Рост
барского клина — одна из самых заметных особенностей изме-
нения внутренней структуры фонда поместно-вотчинных земель
в новгородском регионе на протяжении всего XVII в.
Другая особенность инфраструктуры всех категорий земле-
владения — продолжавшийся рост населенности крестьянского
двора. Средняя численность душ м. п. в крестьянском дворе до-
стигла 4,3, увеличившись по сравнению с серединой века на
43,3%. Самым населенным к этому времени оставался двор в
светских вотчинах — в среднем по 5 душ м. п. Помимо фискаль-
157
кого интереса на его размерах сказалось, как мы отмечали,
стремление феодалов размещать в вотчинах именно крестьян-
ское население. Реальные структурные различия между вотчи-
ной и поместьем, таким образом, сохранялись и к концу XVII в.
и в составе населения, и в населенности двора.
Следующим по населенности был поместный двор —4,6 чело-
века, далее следовала монастырская деревня — 4 и, наконец,
в дворцовых волостях этот показатель составил всего 3,4 чело-
века, т. е. почти не изменился в сравнении с серединой века.
Эта особенность дворцового землевладения в значительной ме-
ре, видимо, вызвана тем, что большинство дворцовых волостей
конца XVII в. — совсем не те земли, которые фигурировали в
описаниях середины века, так как почти все они были расхи-
щены монастырями или пошли в поместные раздачи. Чаще все-
го это вновь заселенные выходцами из-за «шведского рубежа»
деревни на пустых землях — отсюда и особенности их внутрен-
ней структуры.
В третьей четверти XVII в. продолжался рост абсолютных
объемов поместного и светского вотчинного землевладения, не-
смотря на сокращение их удельного веса. К 1678 г. в новгород-
ских пятинах располагалось 1901 поместное и вотчинное вла-
дение, т. е. на 23,5% больше, чем в середине века. Помещикам
и вотчинникам принадлежало теперь более 50 тыс. душ м. п.
Таким образом, общая численность зависимого населения на
этих землях превысила 100 тыс. человек. Однако заметный рост
не привел к столь же ощутимым изменениям количественных
характеристик внутренней структуры фонда поместных и вот-
чинных земель. По-прежнему две трети новгородских владений
не превышали 5 дворов, а 84% не выходили за рамки 10 дворов
(табл. 70). Группа средних (по новгородским меркам) владе-
ний в И—25 дворов составила 11,6%, сравнительно крупные
владения — 4,2%, а их численность между двумя переписями вы-
росла с 45 до 79, т. е. в 1,7 раза.
Группа наиболее крупных собственников, имевших более 50
дворов каждый, насчитывала всего 15 человек (табл. 71). Не-
которые (боярин И. Б. Милославский, стольник И. А. Бутур-
лин, кн. И. Е. Путятин, И. Ф. Бутурлин и др.) принадлежали
к столичной знати, их владения в новгородских землях были
лишь частями обширных владений, разбросанных по многим
уездам. Учитывая эти обстоятельства, можно утверждать, что
более или менее крупное землевладение в среде собственно
новгородского провинциального дворянства практически отсут-
ствовало, а корпус новгородских дворян почти на девять деся-
тых состоял из поместной мелкоты, с которой и за «даточных»
людей брали чаще всего деньгами.
Средний размер новгородского поместья составлял в 1678 г.
лишь 6,5, в то время как в среднем по стране он приближался
к 20 дворам. Подавляющее большинство новгородского дворян-
158
ства являло собой почти однород-
ный слой «охудавшего служило-
го люда», естественно весьма не-
довольного своим положением.
Степень поляризации в сфере
поместно-вотчинного землевладе-
ния новгородских земель оста-
лась на уровне середины века —
84% мелких дворян владели
43,2% зависимого населения, в то
время как у 4,2%' крупных вла-
дельцев находилось 28,8% кре-
стьян, холопов и бобылей.
Служба поместной новгород-
ской мелкоты протекала в более
тяжелых условиях, нежели у сто-
личного дворянства. По выраже-
нию А. Яковлева, «опоясавшись
едва ли не с 15 лет саблею, го-
родовой дворянин расставался с
ней только тогда, когда его дря-
хлеющая рука уже не в силах
была владеть ею в рукопашной
схватке»59. Такая служба, конеч-
но, не шла в сравнение со служ-
бой столичных чинов, начинав-
шейся с услужений подраставше-
му царевичу и продолжавшейся
обычно чередой более или менее
доходных назначений.
* *
*
Начавшееся еще в первой по-
ловине XVI в. постепенное сбли-
жение поместья с вотчиной (на-
растание практики наследования
поместных владений, прерванное
затем опричниной, а также появ-
ление первых случаев продажи
поместий в вотчину)60 в начале
XVII в. получило мощное разви-
тие в массовом пожаловании по-
местных земель в вотчинцые за
различные заслуги владельцев.
59 Яковлев А. Приказ сбора ратных
людей, с. 67.
60 Маньков А. Г. Уложение 1649 го-
да... с. 68.
159
Это быстро распространившаяся практика разрушила казалось
бы непреодолимые различия между указанными формами зем-
левладения. После такого принципиального шага под давлени-
ем широких дворянских кругов один за другим принимались
разные по масштабам и значению законодательные акты, все
более сближавшие поместье и вотчину.
Таблица 71. Крупнейшие светские землевладельцы
новгородских пятин (1678 г.)
Владельцы У них
воло- сток дворов людей м. п.
Аничков Иван Александров . . 2 66 300
Бутурлин Иван Андреев . . . 2 64 218
Бутурлин Иван Федоров . . . 3 84 489
Дубровский Петр Иванов . . 4 72 312
Зеленин Алексей Федоров . . 8 60 255
Змеев Борис Борисов .... 5 56 283
Лихарев Алексей Антонов . . 7 66 394
Лодыгин Иван Иванов .... 3 65 206
Милославский Иван Богданов . . 5 84 445
Муравьев Василий Игнатьев . 8 143 727
Овцыны Петр, Максим Ивановы 8 57 218
Путятин Никита Елизарьсв . . . 5 59 288
Секирин Лев Борисов .... 1 102 332
Скобельцын Петр Васильев 7 72 246
Ушаков Константин Иванов 7 70 295
Итого: 75 1120 5008
В 20-х годах XVII в. возрождается, причем в огромных мас-
штабах, продажа поместий в вотчину, сначала получившая рас-
пространение, как и все новации подобного рода, в подмосков-
ных уездах,61 а позднее закрепленная в Уложении же как об-
щая норма. Параллельно с этим в вотчины начинают широко
продаваться «порозжие» земли, фонд которых в первой трети
века был необозрим. Это разрешение не раз подтверждалось и
позднее,62 и лишь постепенно, вместе с уменьшением, а затем
и исчезновением к концу века «порозжих» земель масштабы их
продажи сокращаются.
Уложение 1649 г. сберегло сближавшие вотчину и поместье
нормы, которых служилые землевладельцы добились почти за
столетие, благодаря упорному и настойчивому стремлению к
максимальному расширению объема прав на землю. Так, в Уло-
жении четко закрепилась восходящая еще к середине XVI в.
норма о наследовании поместий сыновьями. В случае их отсут-
61 С тор о ж ев В. Н. Указанная книга Поместного приказа. — В кн.:
Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве минис-
терства юстиции, кн. 6. М., 1899, с. 92, 97.
62 См., напр.: ПСЗ, т. I, № 315, с. 561.
160
ствия поместье наследовалось ближайшими необеспеченными
родичами, и только при полном отсутствии беспоместных и ма-
лопоместных родственников оно поступало в раздачу и перехо-
дило к тому, «кого государь пожалует». Таким образом, как
справедливо отметил А. Г. Маньков, в середине XVII в. поло-
жение пока еще оставалось двойственным — поместье станови-
лось родовой собственностью, но условно — в рамках поместно-
го оклада,63 точнее, даже суммы окладов того или иного рода.
Кроме того, Уложение сделало еще один принципиальный и
крупный шаг в сторону сближения вотчины и поместья, разре-
шив менять одно на другое. Внешне такое разрешение как буд-
то бы не создавало видимых угроз для сокращения поместного
фонда и соответственного роста фонда вотчинного, но поздней-
шая борьба вокруг проблемы «перехожих четвертей» показыва-
ет, что возможности для этого были землевладельцами най-
дены.
После Уложения главными предметами усилий дворянства
в вопросе сближения вотчины и поместья стали три основных
направления.
Во-первых, были предприняты попытки не упускать вымо-
рочных поместий из рода. В мае 1676 г. был установлен до-
вольно продолжительный срок для челобитий родственников по
этим вопросам, достигавший в некоторых случаях 3—5 лет (для
малолетних, а также вернувшихся из плена или бывших в
дальних походах)64. Отмененный в 1682 г. по инициативе И. Хо-
ванского, этот указ, отвечавший интересам широкого слоя слу-
жилых людей, спустя три года был восстановлен.
Во-вторых, продолжалось упорядочивание практики прода-
жи поместий в вотчины, для которой в 1676 г. устанавливается
твердая такса — по 1 р. за четверть.65 Такую цену, видимо, уже
в середине века можно признать не очень высокой для средне-
обеспеченного помещика, если учесть нарастающий процесс
превращения поместий в вотчины (преимущественно через куп-
лю) в центре страны, где господствовало наиболее обеспечен-
ное московское дворянство. Но для северо-западной поместной
мелкоты такая цена оказалась высокой, и в этом состояла од-
на из причин tqto, что переход поместий в вотчины не полу-
чил здесь размаха, по сравнению с околомосковскими уездами.
И в-третьих, ряд вопросов связывался с внешне казавшей-
ся второстепенной проблемой «перехожих четвертей» при обме-
нах как поместий на поместья, так и поместий на вотчины.
Уложение 1649 г. ввело туманную норму «немногих перехожих чет-
вертей» при совершении таких сделок. Уже наличие такой нор-
мы говорит о борьбе, видимо, имевшей место вокруг этого воп-
63 Маньков А. Г. Уложение 1649 года... с. 71.
64 ПСЗ, т. И, 643, с. 35—36.
65 Там же, Яг 630, с. 12—13.
161
роса, и о резких расхождениях в интересах дворянства и пра-
вительства. В 1676 г. был установлен размер «перехожих чет-
вертей»— 10%—при обменах (10 четвертей на-каждые 100
обмениваемых), «а больше того в мене четвертей не расписы-
вать».66 По-видимому, появление этого категорического ограни-
чения явилось следствием массовых злоупотреблений, в резуль-
тате которых обмен поместий на вотчины фактически переро-
дился в плохо прикрытую торговлю поместными землями. Ус-
тановление указанной нормы вызвало широкое недовольство в
кругах феодалов, особенно обеспеченных, научившихся легко
обходить туманную формулировку о «немногих перехожих чет-
вертях». Поэтому июльский указ 1676 г. подвергся неоднократ-
ным атакам и был отменен через год с небольшим, когда дво-
рянство добилось права мены без учета «перехожих четвер-
тей». В реальной жизни это положило начало широкой и лишь
слегка закамуфлированной продаже земель из поместий в вот-
чины уже не государством, а частными владельцами.
Но различия между вотчиной и поместьем продолжали сох-
раняться вплоть до конца века. Как мы уже отмечали, вымороч-
ные поместья по Уложению (ст. 13, гл. XVI) давались женам
на прожиток и детям по указу, а что оставалось сверх того,
шло в род беспоместным и малопоместным родственникам. Но
если таковых не оказывалось, поместная земля уходила в чу-
жие руки.
Выморочные участки часто становились предметом споров
между ближними и дальними (чаще всего беспоместными)
родственниками. Феодалы упорно стремились распространить
на практику наследования поместий вотчинное право наследова-
ния по ближнему родству. Но по крайней мере в третьей чет-
верти XVII в. это требование не находило поддержки. В 1679 г.
было подтверждено правило Уложения, по которому раздача
выморочных поместий родственникам велась без учета степени
родства, а в зависимости от их имущественного положения.67
Но, пожалуй, самый решительный после Уложения шаг по
сближению поместья и вотчины был сделан в марте 1684 г.,
когда появился указ:
«...после умерших поместья за детьми их, за сыновьями ж, а умерших
за внучаты и правнучаты родными, за верстанными и неверстанными, и за
недорослями большия дачи с сего... указу справливать все четверти
(! — В. В., А. Д.), сколько за отцами и за дедами, и за прадедами их было,
и с лишними четвертями, сверх их окладов и новичного верстанья, а род-
ственникам и чужеродцам тех перехожих четвертей не давать».68
Таким образом, в чужой род поместная земля уходила те-
перь лишь при отсутствии сыновей и внуков, а также невер-
станных или малопоместных дальних родственников, т. е. фак-
88 Там же, № 657, с. 23.
67 Там же, Ns 786, с. 226—227.
88 Там же, № 1070, с. 581—586.
162
тически при полной выморочности феодального семейства (по
мужской линии). Практически этот указ до минимума сократил
практику выхода поместий из рода и соответственно предельно
уменьшил различия между поместьем и вотчиной. После этого
до петровского провозглашения вотчин и поместий однородным
«недвижимым имуществом» осталось лишь полшага.
Как известно, издавая в марте 1714 г. указ «О порядке на-
следования движимых и недвижимых имуществ», Петр I руко-
водствовался несколькими главными обстоятельствами. И пер-
вым из них было дробление поместий, т. е. их измельчание, от
которого «казне государственной великой . есть -вред и людям
подлым разорение». По той же причине, рассуждал Петр, знат-
ные фамилии «вместо славы, поселяне будут, как уже много
тех экземпляров (образов) есть в Российском народе».69 Об-
стоятельства, коими руководствовался Петр, как видно из при-
веденных нами данных, уже вполне обозначились и в послед-
ней четверти XVII в. по результатам переписи 1678 г. Они бы-
ли хорошо известны в петровский период и постоянно служи-
ли отправной точкой для различного рода экстренных сборов.70
Необходимость поисков выхода из неблагополучной ситуа-
ции, сложившейся в дворянском землевладении, с полной оче-
видностью выступает уже в начале последней четверти XVII в.
Ясно, что во время колоссального напряжения, вызванного Се-
верной войной и петровскими преобразованиями, она еще бо-
лее обострилась. Шаг, который Петр сделал 23 марта 1714 г.,
казался особенно необходимым в военных условиях, когда
сплошь и рядом не удавалось собрать с мельчайших владений
не только «даточных» или рекрутов, но даже и «подможных»
денег.
Причина измельчания виделась Петру в дроблении помес-
тий, постоянном дележе их между родственниками. Внешне это
так и выглядело, особенно в петровское время. Но изначальные
глубинные причины измельчания поместно-вотчинного земле-
владения дворян были иными. Как мы пытались показать, пос-
ле «смутного времени» из-за отсутствия необходимых экономи-
ческих резервов на протяжении всего XVII в.,поместью не уда-
лось вернуться к тем характеристикам своей структуры (прежде
всего по средним размерам), которые существовали в середи-
не XVI в. И сделать это не позволило отнюдь не дробление их
между родственниками, а прежде всего экономическое состоя-
ние страны. Существовавшие в середине XVI в. показатели раз-
вития различных сфер русской экономики во многих районах
вновь были достигнуты (после потрясений конца XVI — начала
XVII в.) лишь в третьей четверти XVII в.71 Однако к этому
69 ПСЗ, т. V, № 2789, с. 91.
70 См. там же, № 2629, 2634, 2650, 1696 и др.
71 Дегтярев А. Я. Русская деревня XV—XVII вв. Л., 1980, с. 83,
87 и др.
163
времени сильно возросло действие других факторов. Среди них
надо отметить и количественный рост класса феодалов, побу-
дивший Петра I к изданию знаменитого указа.
Принцип единонаследия, с помощью которого Петр I пы-
тался поправить дело, просуществовал всего 17 лет. Окрепшее
дворянство не хотело мириться с потерей существенных приви-
легий. Поэтому взяв из петровского указа его «изящнейший
подарок» (превращение поместий в наследственную собствен-
ность), оно добилось отмены его остальных положений.
ГЛАВА V
ПОДАТНАЯ ПОЛИТИКА XVI—XVII вв.
И ИЗМЕНЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ СТРУКТУРЫ
ФЕОДАЛЬНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ И ХОЗЯЙСТВА
Эволюция податной системы в Русском государстве XVI—
XVIII вв. давно и основательно анализируется в отечественной
историографии. Однако вопрос о коренных сдвигах, происходив-
ших в ней в указанный период, изучен в ряде случаев пока не-
достаточно. Как бы следуя за источниками—указами и распоря-
жениями центральной власти, материалами переписей, наказа-
ми для писцов и т. п., в которых инициатива изменений всегда
оставлена за правительством, исследователи вольно или неволь-
но оставляли ключевую роль в развитии податной системы ча-
ще всего за центральной властью, чьими указами она оформ-
лялась. В то же время многие аспекты социально-экономиче-
ского развития, борьбы классов и социальных групп (особенно
в ее повседневных проявлениях, результатом которых и были
чаще всего те или иные сдвиги в податной политике) изучены
на сегодняшний день неглубоко. Мало исследованными оказа-
лись и влияния менявшихся податных норм на внутреннюю
структуру землевладения, различные формы экономической
борьбы крестьянства с податной политикой феодального госу-
дарства, что обусловлено, с одной стороны, еще недостаточной
разработанностью многих важных проблем экономического раз-
вития России, а с другой — сложностью и неоднозначностью
происходивших в жизни страны процессов. Между тем их важ-
ность для понимания коренных проблем развития феодальной
России несомненна.
Согласно данным, которые собрал и систематизировал
Г. В. Абрамович, первый резкий скачок размеров государствен-
ных платежей в Русском централизованном государстве произо-
шел в 50-е годы XVI в.1 с началом крупных военных мероприя-
1 Абрамович Г. В. Государственные повинности владельческих
крестьян Северо-Запада Руси в XVI — первой четверти XVII вв.—Исто-
рия СССР, 1972, № 3, с. 65—70.
165
тий Грозного. Если в середине 40-х годов в новгородских зем-
лях платежи с одной обжи составляли не более 16 денег, то
спустя 8—10 лет, в 1551—1553 гг. они возросли в реальном
выражении в 2,7 раза. Следующий сдвиг фиксируется в 1563—
1566 гг., когда платежи подскочили еще в 1,5 раза. А к сере-
дине 70-х годов реальный рост государственных платежей дос-
тиг по сравнению с серединой 40-х годов XVI столетия десяти-
кратного увеличения.2 И по размерам они примерно на 30%
превысили общую- сумму платежей — владельческих и государ-
ственных, приходившихся на одну обжу в 40-х годах.
Такой резкий рост податного гнета со стороны феодального
государства стимулировал активное сопротивление- крестьян, вы-
ражавшееся в разных формах — побегах, росте числа переходов,
о чем говорит возрастание, начиная с 50-х годов, доли запус-
тевших земель, уклонение от уплаты податей. В ходе этой борь-
бы крестьянством были найдены и чисто экономические формы
противодействия налоговому гнету. Главной из них стало умень-
шение размеров облагаемых наделов, приходившихся на один
крестьянский двор.
Когда-то, объясняя писцам Ивана III, что такое обжа, нов-
городцы сформулировали ее норму так: «один человек на од-
ной лошади пашет».3 Другими словами, обжа соответствовала
мощности однолошадного крестьянского хозяйства, созданного
на базе малой семьи. Такое положение сохранялось с незначи-
тельными изменениями со времен первой новгородской перепи-
си 80-х годов XV в. до середины следующего столетия.4
В следующие десятилетия положение существенно меняется,
и писцовая книга Шелонской пятины 1571 г. фиксирует иную
картину — на одну обжу, платежи с которой, как мы видели,
резко возросли, приходится в среднем уже по 1,53 крестьянско-
го двора. К 1573 г. этот показатель поднялся до 1,66, а в
1580 г. — до 2,1.5
Изменения в соотношении двора и обжи следовали, как
правило, за каждым очередным повышением государственных
платежей. Одно из таких повышений произошло в 1572—1574 гг.
Сравнение двух описаний (в 1571 и 1573 гг.) поместья М. Бу-
турлина в Щепецком погосте Шелонской пятины, произведенное
3. А. Тимошенковой, позволяет проследить реакцию крестьян на
очередное повышение платежей. Крестьяне переходили из де-
ревень, где^ на двор приходилось по одной и более обже, в со-
седние поселения на более мелкие участки в 0,12—0,5 обжи.
Так, крестьянин В. Малахов из деревни Над Лужьем и Г. Лу-
кин из деревни Кружково на Каменке перешли с однообежных
2 .Там же, с. 75.
3 Полное собрание русских летописей, т. 25, с. 319—320.
4 Дегтярев А. Я. Русская деревня в XV—XVII вв. Л., 1980, с. 147.
5 Там же, с. 147, табл. 39.
166
участков в деревню Заозерье, где втроем (к ним присоединился
крестьянин О. Омосов) заняли участок в одну обжу.6
Массовые выходы и переходы крестьян вызвали повышение
платежей и в 1585—1586 гг. Прибужский погост в Шелонской
пятине покинули в это время 112 крестьян. Характерно, что
при перечислении причин запустения этого погоста в обыскной
книге 1588 г. на первое место писцом поставлены государствен-
ные платежи: «крестьяне разбрелись в Псковский уезд от го-
сударева тягла, от городового дела и хлебного недороду».7
Аналогичную крестьянскую реакцию вызвали повышения госу-
дарственных платежей в 1595—1597 гг. и в последующие годы.
Сходные изменения приведенных показателей наблюдались и в
других районах Северо-Запада.8
Р. Г. Скрынниковым высказано предположение о том, что
«мероприятия, оформившие в общих контурах крепостнический
режим, первоначально носили фискальный характер» и были
рождены попытками правительства «привести в порядок рас-
строенные войной и разрухой финансы», поскольку «традици-
онная тягловая единица — выть, или обжа, — подвергалась в
ходе разорения многократному дроблению».9
Эти концептуальные предположения находят подтверждение
в ходе анализа динамики некоторых показателей крестьянской
борьбы с податным гнетом. Наши расчеты, относящиеся к Нов-
городскому уезду Шелонской пятины, показывают, что государ-
ственные повинности активно растут до начала 80-х годов
XVI в., когда крестьянству удается впервые добиться некоторо-
го их сокращения в расчете на двор. На одну обжу теперь
приходилось уже более 2 крестьянских дворов, тогда как 10 лет
назад в 1571 г. было лишь около 1,5. Прогрессирующее умень-
шение размеров облагаемых наделов, приходившихся на 1 кре-
стьянский двор, приняло на рубеже 80-х годов опережающий по
отношению к темпам роста платежей характер. Крестьянству
впервые за три десятилетия, прошедших с начала сопротивле-
ния нараставшему фискальному давлению государства, удалось
не только компенсировать реальный рост платежей, но и на
какое-то время даже уменьшить их удельную тяжесть в расче-
те на отдельное хозяйство. Причем от 1580 к 1582 г. этот успех
был крестьянами Новгородского уезда не только не утрачен, но
и развит. Показатель числа дворов, приходившихся на одну
единицу обложения — обжу, подскочил за эти годы на 20%
(с 2,1 до 2,3). Затем темп роста этого показателя еще более
6 Новгородские писцовые книги, IV, 442—444; Самоквасов Д. Я*
Архивный материал, т. II, отд. 2. М., 1908, с. 495—496.
7 Я я и ц к и й Н. Ф. Экономический кризис в Новгородской области
XVI века. Киев, 1915, с. 230.
8 Аграрная история, II, с. 27.
9 Скрынников Р. Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1982.
с. 169, 179.
167
ускорился — в 1588 г. он равнялся 6,5 двора на обжу и сос-
тавил по отношению к 1580 г. 310% (т. е. возрастал почти на
40% в год). Как видим, изменения в податной политике замет-
но меняли внутреннюю структуру феодальных хозяйств.
Реальные платежи с крестьянского двора, несмотря на мно-
гократный рост платежей с каждой поземельной единицы обло-
жения, сократились в Новгородском уезде почти в 5 раз по
сравнению с 1573 г. Такой впечатляющий, хотя и локальный
по времени, успех крестьянства в борьбе с податным гнетом,
видимо имевший место не только в изучаемой местности, не
мог не побудить власти к поискам экстренных мер.
Главной из них явилось введение в середине 80-х годов «за-
поведных лет». Этой чрезвычайной мерой правительство пыта-
лось остановить стремительный процесс уменьшения облагае-
мых наделов. Однако желаемого результата в обстановке про-
грессирующего хозяйственного разорения, следовавших один за
другим военных и политических провалов правительства, так и
не удалось достигнуть, о чем свидетельствует анализ материа-
лов позднейших переписей и обысков. Так, в Новгородском
уезде в 1622 г. на одну обжу приходилось 22 крестьянских дво-
ра, т. е. почти в 4 раза больше чем в 80-е годы XVI в. и в 20
раз больше, чем в середине этого столетия. Сходное положение
было в это время и во многих других районах государства.
С. Б. Веселовским приведены для первой четверти XVII в.
подробные данные о динамике показателей облагаемой пашни
в ряде местностей. Выполненные нами на их основании расче-
ты показывают, что к 1626 г. в Шелонской пятине общее коли-
чество дворов достигло уровня 1580-х годов, а оклад тем не ме-
нее в целом сократился в 47 раз! Еще резче оказалось подоб-
ное расхождение в Белозерской половине Бежецкой пятины —
здесь общий оклад от 1582 к 1626 гг. сократился в 181 раз!
В Ростовском уезде только за три года (между 1615 и 1618 гг.)
произошла пятикратная убыль общей суммы оклада.10 11
Взаимозависимость этих двух весьма динамичных в изучае-
мый период переменных — роста размеров государственных
платежей и уменьшения тягловых крестьянских участков — на-
иболее полно прослежена Г. В. Абрамовичем. На основании
анализа данных писцовых и переписных книг по Северо-Западу
России оц сделал общий вывод о том, что «крестьяне умело
воспользовались несовершенством государственной податной
системы и нашли способ ослабить налоговый пресс и тем са-
мым предохранить свое хозяйство от полного разорения».11
Недостаток пашни в крестьянском хозяйстве, возникший
вследствие сокращения облагаемых наделов, восполнялся под-
10 Подсчитано по: Веселовский С. Б. Сошное письмо, т. I. М.,
1915, с. 217, 218, 193.
11 Абрамович Г. В. Государственные повинности владельческих
крестьян... с. 75—82.
168
секой, тайной распашкой заброшенных в обстановке разрухи
и запустения угодий. Эта тайная распашка порождала ужесто-
чение сыска и дозора как со стороны государства, так и част-
ных владельцев. Борьба феодалов с тайным безоброчным ис-
пользованием угодий была бескомпромиссной. В случае выяв-
ления такового весь урожай с тайной крестьянской распашки
отбирался в пользу владельца,12 который внимательно следил
за использованием своих угодий. Видимо, в условиях обостре-
ния на этой почве классовых противоречий и была рождена
русским крестьянством как важный общегосударственный инсти-
тут арендная пашня «из оброка». При этом крестьянством бы-
ли тонко использованы внутриклассовые противоречия между
государством как выразителем интересов класса феодалов и
конкретными феодальными владельцами. Непомерный рост го-
сударственных платежей закономерно приводил к перераспреде-
лению общего объема ренты между феодальным государством
и отдельным феодалом в пользу первого. При этом правитель-
ство не только оставляло за феодалом все обязанности служ-
бы, но даже ужесточило их, сократив в начале XVII в. разме-
ры окладов, с которых неслась служба.
Сдача запустевших в условиях кризиса земель в аренду не-
сколько улучшала дела помещика или вотчинника, кроме того
позволяла сохранить в рабочем состоянии заброшенные угодья,
стремительно зараставшие, т. е. в перспективе избавляла от
необходимости предоставлять «льготу» на их вторичное введе-
ние в хозяйственный оборот. Но главным был, конечно, сиюми-
нутный оброчный интерес. Стремясь получить- хоть какие-то
выгоды, владельцы шли на заключение с крестьянами других
феодалов или даже со своими арендных сделок, предусматри-
вающих оброки-платежи, существенно более низкие по объему,
нежели сумма владельческих и государственных платежей с
тягловых земель. Наиболее частой нормой становится пашня
«из пятого снопа», напоминающая издолье в форме известной
с прежних времен «пятины».13
Так, в практике повседневной экономической и социальной
борьбы крестьянства широко и быстро распространилось вне-
надельное землепользование или аренда, привнесшее новое ка-
чество в русскую экономическую жизнь.
Некоторые исследователи пытались найти аренду, внена-
дельную пашню «из оброка» в более раннее время. А. Н. Саха-
ров, обобщивший итоги изучения арендных отношений в Рус-
ском государстве, отнес появление первых признаков аренды к
XV в., сославшись на утверждение Л. В. Черепнина о том, что
12 Тимошенкова 3. А. Арендные отношения в Старорусском уезде
в 50—80-е годы XVII в. — В кн.: История крестьянства Северо-Запада
России в XVII—XIX вв. Л., 1983, с. 29.
13 См. напр.: Аграрная история, т. II, с. 126.
8—7471 169
упоминаемое в актах XV в. «серебро» могло быть оброком за
землю.14 Эта ссылка выглядит явным недоразумением, посколь-
ку Л. В. Черепнин вел речь о существовании денежного обро-
ка, т. е. денежных платежей как таковых, а вовсе не об аренд-
ной плате. Недоразумение это вызвано простым обстоятельст-
вом. В XV—XVI в. все земли, с которых шел натуральный или
денежный оброк можно было именовать оброчным (так их
иногда и называют источники, например, «государевы оброч-
ные»). Оброк с них определялся количеством окладных единиц
— вытей, обеж и т. п. Таким образом, попытка найти истоки
аренды в XV в. при ближайшем рассмотрении часто оказывает-
ся следствием смешения разных экономических реальностей,
имевших одинаковое наименование.
Малоубедительно и толкование, предложенное А. Н. Саха-
ровым в отношении экономических явлений в хозяйстве Крас-
нохолмского Антониева монастыря, изученных А. Г. Манько-
вым. Льготные и безоброчные пожалования, которые появились
в монастырской вотчине в обстановке разорения 70—80-х го-
дов XVI в., отнюдь не были явлением «сродни льготной арен-
де», а представляли собой обычную и хорошо известную с
XIV—XV вв. «льготу», после которой крестьянин начинал «тя-
нуть все платежи».15
С конца XVI в. указания источников на аренду становятся
ясными и простыми, фиксируются одновременно во многих рай-
онах государства и более того, приобретают массовый харак-
тер.16 Перед нами экономический феномен, получивший в силу
каких-то факторов бурное и повсеместное развитие. Естествен-
но, что его появление интересовало многих исследователей и
рождало различные объяснения. В дореволюционной историог-
рафии вопрос о природе и особенностях аренды решен не был.
А. А. Спицын утверждал, что между тяглыми землями и «об-
рочными», т. е. обрабатываемыми «из оброка» «никакого суще-
ственного различия... не существовало, различие было только
то, что одни платили оброк, другие несли тягло: подати дру-
14 Сахаров А. Н. Русская деревня в XVII в. М., 1966, с. 117—127;
Черепнин Л. В. Актовый материал как источник по истории русского
крестьянства XV в. — Проблемы источниковедения. ДА, 1955, т. IV,
с. 307—349.
15 М а н ь к о в А. Г. О положении крестьян в феодальной вотчине Рос-
сии второй половины XVI в. — История СССР, 1959, № 2, с. 138—147.
13 См., напр.: Савич А. А. Соловецкая вотчина XV—XVII вв. Пермь,
1927, с. 174; Образцов Г. Н. Оброчные и порядные записи Антониево-
Сийского монастыря. — Исторический архив, 1953, т. VIII, с. 83; Про-
кофьева Л. С. Вотчинное хозяйство в XVII в. М.; Л., 1959, с. 13;
Ряпухина Г. А. Оброчные земли на Вятке XVII в. — В кн.: Русское го-
сударство в XVII в. М., 1961, с. 39—49; Сахаров А. Н. Русская де-
ревня в XVII в., с. 128—150; Васильев Ю. С. Феодальное землевла-
дение и хозяйство в Важской земле XV—XVII вв.: Автореф. канд. дис.
Л., 1971, с. 18.
170
того наименования и другого происхождения».17 М. М. Богос-
ловский также считал деление на тяглые и оброчные земли но-
минальным.18 Его мнение разделил и С. Б. Веселовский: «...на-
звание некоторых сел оброчными не должно вводить нас в за-
блуждение, может быть когда-нибудь раньше эти люди и были
на оброке, но сейчас они такие же тяглецы...»19 Интересно от-
метить, что термин «оброчные» представлен С. Б. Веселовским
в этом построении как реликт каких-то прежних, уже отошед-
ших и напрочь забытых поземельных отношений, вопрос о ко-
торых не заинтересовал исследователя.
Попытку раскрыть природу земель, обрабатывавшихся кре-
стьянами XVII в. «из оброка» предприняла А. Я. Ефименко,
связавшая распашку земель «из оброка» с земельной теснотой
в тяглой поморской деревне. Но согласиться с таким объясне-
нием нельзя: земельная теснота для поморской деревни
XVII столетия — дело далекого будущего.20 А. С. Лаппо-Дани-
левский полагал, что «количественное различие между оброком
и тяглом, из которых оброк всегда считался более легким»
возникло из различий в хозяйственной освоенности тяглых и
оброчных земель и разной степени оседлости крестьян на этих
землях.21
Много внимания оброчным землям и арендным отношениям
в целом уделили советские исследователи. Оброчные земли на
Вятке были специально изучены Т. А. Ряпухиной. Ею верно
подмечены, многие различия в положении тяглых и оброчных
земель, прежде всего значительно более легкие платежи с по-
следних, преследование и принудительное возвращение кре-
стьян с оброчных мест на прежние тяглые участки, факты на-
личия у одних и тех же хозяев дворов на тяглых и оброчных
землях одновременно, ликвидация разницы между тяглыми и
оброчными землями после введения подворного обложения
и др. Но объяснение, данное автором этим и ряду других по-
добных фактов, вряд ли можно признать верным. Появление
оброчных земель связывается ею с процессом колонизации Вят-
ского края. Она полагает, что к началу XVII в. «наиболее при-
годные для хозяйственной эксплуатации земли находились уже
у тяглых крестьян». Поэтому «оброк, на который правительство
сажало колонистов, был легче тягла, в чем сказалась политика
поощрения хозяйственного освоения Вятской земли со стороны
17 Спицин А. А. Земля и люди на Вятке в XVII в. Вятка, 1887,
с. 5—6.
18 Богословский М. М. Земское самоуправление на русском Се-
вере в XVII в., т. II. М., 1912, с. 116.
ь Веселовский С. Б. Сошное письмо, т. I, с. 122—123.
20 Ефименко А. Я. Исследования народной жизни: Обычное право.
Вып. 1. М., 1884, с. 320—324.
21 Лапп о-Д анилевский А. С. Организация прямого обложения в
Ру£ском ^государстве со времен смуты до эпохи преобразований. СПб.,
8* 171
феодально-крепостнического государства, заинтересованного в
развитии хлебопашества на новых территориях...».22
Однако мы знаем, что оброчные земли существовали в это
время во всех районах государства и уже то, что они не явля-
ются каким-то специфическим для вятской земли явлением,
серьезно подрывает выводы Т. А. Ряпухиной. Даже если пред-
положить постулируемую автором для начала XVII в. заинте-
ресованность феодального правительства в развитии хлебопа-
шества, то для ее проявления не требовалось изобретения но-
вых экономических элементов. Средства для этого существова-
ли и применялись издавна, в том числе и на Вятке. Таким
средством было предоставление льготы на начальный период
освоения участка (это отметила и Т. А. Ряпухина).
Вятские оброчные земли, конечно, имели ту же природу, что
и в других районах Руси. Они были порождением социально-
экономической борьбы крестьянства, сумевшего через аренду,
распашку земель «из оброка» уменьшить удельные показатели
феодального гнета, приходившиеся на крестьянский двор и еди-
ницу обрабатываемой площади. Поэтому стремление трактовать
пашню «из оброка» как элемент осознанной экономической по-
литики правительства, заинтересованного в хозяйственной коло-
низации и распашке земель, выглядит явной переоценкой эко-
номической дальновидности русской феодальной верхушки,
мертво захлестнутой петлей финансовых провалов и неурядиц.
Ее изобретательности едва хватало на придумывание новых
платежей, фискальных приемов, спекуляции с солью и махина-
ций с медной монетой. Объективная заинтересованность прави-
тельства в росте фонда тяглых земель, конечно, была, но обес-
печить какую-то вдумчивую и дальновидную линию ее дости-
жения оно было не способно.
Распространение аренды было рождено и широко внедрено
в русскую экономическую и социальную жизнь благодаря повсе-
дневной упорной борьбе крестьянского мира, сумевшего
пробить в фискальной системе, построенной на принципе позе-
мельного обложения, такую огромную брешь, что она уже не
могла существовать сколь-нибудь длительное историческое вре-
мя.
В конце XVI — начале XVII в. аренда становится для пра-
вительства единственным источником дохода с гигантского, об-
нявшего большую часть угодий, -фонда «порозжих» земель.
Здесь дело скоро дошло до своеобразных парадоксов. Феодаль-
ное государство, владевшее черными землями, с одной сторо-
ны, было верховным собственником, заинтересованным в увели-
чении фонда тяглых земель, а с другой стороны, представало в
роли конкретного владельца данной волости и соглашалось на
широкое распространение аренды в черных волостях. Так, на
22 Ряпухина Т. А. Оброчные земли на Вятке в XVII вв., с. 39—49.
172
вятских черных землях существовали тяглые станы, с которых
шел полный комплекс феодальных повинностей и — в рамках
тех же волостей — формировались оброчные станы, где кре-
стьянское землепользование осуществлялось по арендной сис-
теме.
Общей линией поведения и феодального государства, и фео-
далов-собственников в отношении оброчных арендных земель
на протяжении всего XVII в. был курс на превращение их при
благоприятных условиях в тяглые участки, а если это не уда-
валось, то в ход шла практика «наддач», т. е. повышения аренд-
ной платы с целью увеличения суммы крестьянских платежей,
постепенного приближения ее к нормам платежей с тяглых
участков.
Как показывают исследования, выполненные советскими ис-
ториками, к середине XVII в. аренда стала неотъемлемым эле-
ментом структуры феодального хозяйства, распространилась во
всей системе землевладения и землепользования. «Оброчная
пашня» попала в Уложение 1649 г.23 По данным 3. А. Тимо-
шенковой, например, в Старорусском уезде отдельные пустоши
арендовали 52% крестьянских дворов. Причем автор справед-
ливо полагает эту цифру минимальной и далеко не полной, так
как привлеченные источники не содержат данных об аренде
пустых участков («пометных», «збавочных») в действующих по-
селениях,24 а также об аренде вновь осваиваемых лесных па-
шен. С учетом этих категорий наличие аренды следует приз-
нать присущим едва ли не каждому крестьянскому двору.
А. Н. Сахаров увидел в аренде форму мобилизации земель
в руках зажиточного крестьянства в условиях «наличия свобод-
ных земель и свободных крестьянских рук» и развития рыноч-
ных связей.25 Крестьянская аренда, по его мнению, «из случай-
ных фактов» превратилась в «прочно сложившуюся систему
отношений в русской деревне XVII века» и привела к формиро-
ванию крестьянских хозяйств, «тесно связанных с рынком, пе-
реходящих к расширенному воспроизводству».26 Автор увидел в
аренде и более грозные для феодализма предпосылки: «]\4оби-
лизация земель крестьянством в XVII в. явилась в условиях
развития товарно-денежных отношений важным этапом в соз-
дании предпосылок для будущего буржуазного расслоения де-
ревни».27 Но до этого будущего, как показали столетия после-
дующего развития, было еще очень и очень далеко, поэтому
постулируемый А. Н. Сахаровым пробуржуазный характер арен-
ды, возникшей к тому же в экстремальных условиях экономиче-
23 Маньков А. Г. Уложение 1649 г. — кодекс феодального права
России. Л., 1980, с. 61, 63 и др.
24 Тимошенкова 3. А. Арендные отношения... с. 30.
25 Сахаров А. Н. Русская деревня в XVII веке, с. 127.
26 Там же, с. 149.
27 1ам же.
173
ской разрухи, когда исчезла даже та слабая дифференциация
крестьянства, что была в XVI в., вызывает большие сомнения.
Н. А. Горская, обстоятельно изучив мощные хозяйства мо-
настырей Центральной России, пришла к выводу, что тяглый
крестьянский надел в этих вотчинах обеспечивал простое вос-
производство крестьянских хозяйств и ренту монастырей, а арен-
да создавала дополнительные резервы, шедшие на расширенное
воспроизводство.28 Возможно, так оно и было в крепких монас-
тырских хозяйствах, имевших денежные и зерновые ресурсы
для различных экономических маневров и не доводивших (как
мелкие помещики) крестьян до разорения. Нечто подобное бы-
ло и на северо-западе страны во владениях могущественных
Иверского, Юрьева и ряда других монастырей.
Но возводить это заключение во всероссийский масштаб,
конечно, нельзя. Многие хорошо известные обстоятельства эко-
номического и социального развития России не позволяют го-
ворить о широком господстве не только расширенного, но часто
и даже простого воспроизводства в русском крестьянском хо-
зяйстве XVII в. Одно из таких обстоятельств — впечатляющий
рост бобыльства, удельный вес которого в общей структуре за-
висимого населения именно в XVII в. достигает непомерных —
ни до, ни после XVII в. не встречающихся величин.
Перепись 1678 г. обнаружила, что социальная структура за-
висимого населения России носит явно деформированный ха-
рактер. Четверть всего зависимого населения, без малого
0,5 млн. душ *м. п. числилась в бобылях, т. е. входили в бед-
нейший слой сельского населения.29 Думается, на основании
этих данных можно с полной уверенностью утверждать о на-
личии расширенного воспроизводства бобыльства в XVII в.
А пополнялась эта категория, конечно, из вчерашних крестьян,
не выдержавших феодального гнета.
Следует, правда, учитывать при этом и распространение
«ложного бобыльства», о котором мы говорили выше, анализи-
руя структуру зависимого населения некоторых районов. Часть
бобыльских дворов по сути дела представляла из себя крестьян-
ские хозяйства, главы которых записывались в бобыли с целью
уменьшения податного бремени. Йо в целом рост бобыльства
и соответствующее уменьшение удельного веса крестьян приво-
дит к выводу не только о том, что. тяглые крестьянские наделы
в России XVII в. часто не обеспечивали простого воспроизвод-
ству крестьянских хозяйств, но и о том, что такого воспроиз-
водства крестьянину сплошь и рядом не удавалось достичь, да-
же используя аренду и эксплуатируя тайные угодья. Поэтому
речь, на наш взгляд, должна идти о том, что суммарный уро-
28 Г о р с к а я Н. А. Монастырские крестьяне центральной Рос-
сии... с. 83, 206.
29 Водарский Я. Е. Население России в конце XVII — начале
XVIII века. М., 1977, с. 112—113, табл. 22.
174
вень эксплуатации значительной части крестьянства в XVII в.
приводил к отторжению из крестьянских хозяйств части про-
дукта, необходимого для простого воспроизводства, что и обус-
ловило увеличение удельного веса беднейших категорий зави-
симого населения.
Наиболее правильным нам представляется взгляд на аренду
как институт, возникший в ходе экономической борьбы классов
в русском феодальном обществе. А. Л. Шапиро справедливо
указывает, что «следует рассматривать аренду-празгу как ре-
зультат повседневной борьбы крестьян с землевладельцами».30 31
Следствием «непрекращающейся борьбы крестьян за сокраще-
ние платежей» считает аренду 3. А. Тимошенкова.3’ Кстати,
только в таком конкретном контексте социально-экономической
борьбы крестьян в XVII столетии становится понятным и ис-
чезновение разницы между тяглыми и оброчными арендными
землями после введения в 1679 г. подворного обложения.
В целом создание в конце XVI—XVII в. вненадельного зем-
лепользования в масштабах страны явилось итогом борьбы кре-
стьянства против происходившего в форме увеличения «госуда-
ревых податей» роста феодальной эксплуатации. В свою оче-
редь это привело к серьезным деформациям инфраструктуры
поместного и вотчинного хозяйства. Систематическое сокраще-
ние размеров облагаемого крестьянского надела размывало
систему поземельного обложения, а тайные крестьянские рос-
паши и стремительно выросшее вненадельное землепользование
создали условия для ее основательного подрыва.
В этой обстановке начинается постепенная перестройка сис-
темы обложения. Причем все начиналось здесь беспорядочно
и недальновидно — сложное положение правительства рождало
сиюминутные полумеры, которые, наслаиваясь одна на другую,
не только усиливали неконтролируемое уже давление на тяглое
население, но и оборачивались изъянами для самого правитель-
ства, о чем говорит гигантский рост недоимок.
Уже к 20-м годам XVII в. неэффективность поземельного
обложения в условиях широкого распространения вненадельного
землепользования стала вполне очевидной. С того времени луч-
шие фискальные умы вслед за «живущей четвертью» выдумы-
вают все новые и новые платежи — общерусские и местные, ка-
сающиеся всех категорий или только некоторых" групп населе-
ния, а по форме все более приближающиеся к подворным.
Фискальная изобретательность деятелей петровских колле-
гий блекнет перед буйным и хаотичным многообразием разно-
видностей и названий, платежей XVII в.: стрелецкий хлеб и при-
шедшие ему на смену стрелецкие деньги, деньги полоняничные,
30 Ш ап и р о А. Л. О производственных отношениях в русской фео-
дальной деревне и их разнообразии. — В кн.: История крестьянства Северо-
Запада России в XVII—XIX веках. Л., 1983, с. 8.
31 Тимошенкова 3. А. Арендные отношения... с. 37.
175
пищальные, городовые, острожные, валовые, мостовые, даточные
недоплатные, поворотные, ратным людям на жалование, подья-
чим на отписки, отставным стрельцам на корм, бортные, лавоч-
ные, кабацкие, банные, на житочную поделку, на уголье, на
приказ ствольного дела, сенной платеж и т. д. В разных мес-
тах появлялись еще то «немецкий запас», то «сибирский запас»,
и сверх всего ложилась на плечи подводная повинность, чуть
ли не удваивавшая тяжесть платежей. Приказный разнобой
рождал путаницу и неравномерность в обложении. «Термино-
логия прямых налогов, — педантично констатировал А. С. Лап-
по-Данилевский, — спутанна и неудовлетворительна».32
Эволюция податной системы и сопряженных с ней экономи-
ческих и социальных институтов развивалась по нескольким
линиям, которые то шли параллельно, то пересекались, порож-
дая трудноразрешимые узлы противоречий, то взаимопроника-
ли, вызывая непредвиденные последствия.
Дозорные описания начала XVII в. поставили правительство
перед фактом удручающего запустения и убыли тяглой пашни
в большинстве уездов. Первые же дозоры (1613—1617 гг.) по-
казали, что живущая пашня в разных уездах сократилась в
4—10 и более раз. Так, например, в Шелонской пятине соглас-
но дозорам 1582 и 1585 гг. в митрополичьих и монастырских
владениях значилось 84 двора крестьянских и 41 двор бобыль-
ский. На них приходилось 480 четвертей живущей пашни, в
среднем по 3,8 чети на двор. На поместных землях в это время
отмечено 1255 дворов, на каждый из которых в среднем прихо-
дилось по 3,3 четверти пашни. Но даже эти мизерные в срав-
нении с серединой XVI в. наделы продолжали в последующий
период быстро сокращаться. Согласно данным платежниц
1620 г. надельная пашня на монастырских землях пятины со-
кратилась в 19 раз, а на поместных — даже в 170!33
В условиях столь резкой убыли тяглой пашни правитель-
ство предприняло повышение окладов государственных пода-
тей. Так, оклады двух новых налогов (ямских денег и стре-
лецкого хлеба), учрежденных в 1614 г., к концу второго деся-
тилетия XVII в. повысились в несколько раз. Оклад ямских
денег между 1614—1620 гг. вырос в 3—4 раза, а оклад сбора
стрелецкого хлеба сентябрьским указом 1618 г. в разных райо-
нах страны увеличился от 2,8 до 4 раз.34 Следует отметить,
что существенному повышению налогов предшествовало мно-
голетнее «выколачивание» с тяглового населения пятинных, за-
просных денег и прочих чрезвычайных и экстренных сборов.
«Когда обложение достигло таких размеров, — констатировал
С. Б. Веселовский, — то оно стало действовать хуже разоре-
32 Лапп о-Д анилевский А. С. Организация прямого обложения ...
с. 30.
33 Веселовский С. Б. Сошное письмо, т. I, с. 226.
34 Там же, с. 157—160, 171—173.
176
ния».35 Поэтому отчаянные заявления челобитных: «Нам пла-
тить нечем, хотя на правеже умерети стоя, взять не с ково!» —
это не жалостное преувеличение, а реальное положение, в ко-
тором оказывались целые волости после очередного скачка
поборов.
Чтобы как-то спасти систему обложения, правительство бы-
ло вынуждено пойти на уменьшение налогов, а также на пре-
доставление податных льгот. Оклад сбора стрелецкого хлеба в
1619 г. уменьшился вдвое. В результате трехступенчатого по-
нижения (в 1621, 1622, 1630 гг.) оклад сбора ямских денег за
10 лет понизился в 2 раза.36 Тяглое население наиболее разо-
ренных уездов и городов получало временную свободу от госу-
дарственных податей. Так, новгородские посадские люди и
крестьяне служилых людей всех пятин в 1620 г. на несколько
лет освобождались от всяких податей, «опричь ямского стро-
ения». Для посадских срок льготы составлял 4, а для крестьян
3 года.37 В 1620 г. появился и первый указ о введении «живу-
щей чети» в восьми замосковных уездах. Через три года «жи-
вущая четь» применялась уже в 40 уездах. В 1626—1628 гг. к
их числу прибавилось еще 14 уездов. И, наконец, после указов
1630—1632 гг. «живущая четь» была введена в подавляющем
большинстве (89 уездов) районов страны.38
Переход к обложению государственными налогами на ос-
новании «живущей четверти» явился новым вынужденным ша-
гом правительства на пути ослабления податного гнета ради
спасения самой системы обложения. Правительство нехотя, но
все же уступало требованиям феодалов о сборе податей с уче-
том только живущей пашни. За 12 лет между первым и послед-
ним указами о «живущей чети» землевладельцам, осбенно слу-
жилым людям, удалось достичь довольно крупных уступок со
стороны правительства. Речь идет о динамике норм «живущей
чети»: По первому указу (1620 г.) предписывалось класть в
помещичьих владениях по 4 крестьянских и 3 бобыльских дво-
ра. В последующих годах (до 1628—1630 гг.) были установле-
ны 8 разрядов норм «живущей чети», определявших число
крестьянских и бобыльских дворов на четь для уездов в зави-
симости от степени их разоренности. Диапазон этих норм для
помещичьих земель составлял от 2 крестьянских и 2 бобыль-
ских до 12 крестьянских и 8 бобыльских дворов на четь. Для
монастырских земель разряды предусматривались от 3 дворов
(крестьянских и бобыльских в целом) до 9 дворов крестьян-
ских и 6 дворов бобыльских на четь. Когда дело дошло до
35 Там же, с. 235.
36 Там же, с. 174, 161.
37 Приходно-расходные книги московских приказов 1619—1621 гг.
М., 1983, с. 7—8, 15.
38 Веселовский С. Б. Сошйое письмо, т. II. М., 1917, с. 487^
660-661.
177
сборов податей на основе установленных норм «живущей чети»,
то в Поместный приказ посыпались коллективные челобитья
феодалов, суть которых сводилась к одному—к стремлению
быть причисленным к наиболее льготным разрядам. Тактика
землевладельцев была традиционной — ссылка на разоренность
уезда, которая, по их мнению, ничем не отличалась от той,
что была в уездах, положенных в более льготные разряды «жи-
вущей чети». Активизация настойчивых требований феодалов
о пересмотре норм обложения особенно отчетливо проявилась
накануне и в самом начале Смоленской войны (1632—1634 гг.).
В результате указов 1630—1632 гг. землевладельцы получали
полное удовлетворение своих притязаний. Первые шесть раз-
рядов «живущей чети» были упразднены. Теперь дворы во всех
уездах раскладывались только по двум (самым льготным) раз-
рядам. На поместных землях раскладка производилась по
следующим нормам: 8 крестьянских и 4 бобыльских (VII раз-
ряд) и 12 крестьянских и 8 бобыльских дворов на четь (VIII раз-
ряд). На монастырских землях нормы раскладки теперь были
такими: 6 крестьянских и 3 бобыльских (VII разряд) и 9 крес-
тьянских и 6 бобыльских дворов на четь (VIII разряд).39
Таким образом, помещики и монастыри в начале 1630-х го-
дов добились от правительства серьезных уступок в понижении
размеров обложения своих владений.
Еще одна линия эволюции податной политики связана с от-
ношением правительства к обложению господской пашни —
важного элемента внутренней структуры феодального земле-
владения и хозяйства. Известно, что е середины 1580-х годов
стало практиковаться обеление господской пашни. Эта
временная и чрезвычайная мера вводилась в связи с хозяй-
ственным разорением центральных и северо-западных районов
страны в 60—70-х годах XVI в. Первым и непременным усло-
вием освобождения помещичьей пашни от платежа государе-
вых податей являлась личная служба землевладельца. На
вдов и недорослей льгота не распространялась. Вторым усло-
вием обеления было использование на господской запашке ис-
ключительно холопьего труда. Участие крестьян и бобылей в
возделывании барской пашни исключало, ее из льготы. Третье
условие касалось местонахождения клина городской пашни.
Освобождалась от тягла только усадищная пашня, обрабаты-
ваемая как дворовыми, так и задворными холопами. Не подле-
жала обелению внеусадищная помещичья запашка и собст-
венная пашня холопов, где бы последняя ни находилась.40
Обеление барской пашни и отмена тарханов вызвали неко-
39 Там же, с. 489—495.
^Рожков Н. А. Сельское хозяйство Московской Руси в XVI веке.
М, 1899, с. 266—268.
,178
торое оживление поместий в 1590-х годах.41 Но голод 1601 г.,
потрясения «смутного времени» и польско-шведская интервен-
ция свели на нет едва наметившийся процесс восстановления
хозяйства. В начале XVII в. русские земли оказались разорен-
ными еще в большей степени, чем прежде.
Поначалу обеление распространялось не на все уезды. До-
зорные книги 1590-х годов свидетельствуют о том, что в ряде
уездов помещичья и монастырская пашня клалась в тягло на-
равне с крестьянской и бобыльской.42 Вероятно, здесь многое
определяла степень хозяйственной разоренности того или
иного уезда и правительственная осведомленность об этом.
Поэтому землевладельцы систематически просят «дозрить» их
владения. А после таких дозоров следовали волны челобитий
о льготах. Так, псковичи, в 1628 г. просили «не велите, госу-
дари, с наших пашнишек, которые мы пашем собою (с помо-
щью холопов. — В. В,, А. Д.) в живущие сохи писать и своих
государственных податей не велите имати».43
В итоге в первой трети XVII в. землевладельцам удалось
не только возобновить действие обеления собственной запашки
там, где оно имело место еще в конце XVI столетия, но и до-
биться распространения обеления на другие уезды. Таким об-
разом, временная податная льгота, первоначально применяв-
шаяся в ограниченных размерах, со временем становится дол-
госрочной и широкораспространенной мерой. Позже, после пе-
рехода, к налогообложению на основе «живущей чети», осво-
бождение господской пашни от тягла стало безусловным.
Указы 1620—1632 гг., регулировавшие размеры «живущей че-
ти», оперировали, как известно, только крестьянскими и бо-
быльскими дворами. Перепись же 1646 г. закрепила это поло-
жение. Переписчики теперь фиксировали холопьи дворы толь-
ко «для ведома», заботясь, главным образом, о том, чтобы
землевладельцы не выдавали крестьянские и бобыльские дво-
ры за холопьи.
С 30—40-х годов XVII столетия господская пашня оказа-
лась вне сферы притязаний фискальных органов. Исчезли ка-
кие-либо ограничения, некогда сдерживавшие хозяйственную
инициативу феодалов относительно расширения барской пашни.
Если раньше обелению подлежала только усадищная запашка,
то теперь натяглыми были и деревенские клинья барской паш-
ни. Более того, землевладельцы получили возможность «округ-
лять» размеры своей запашки за счет пустых крестьянских же-
ребьев, ставя на них холопьи дворы. И все это отныне уже не
41 Аграрная история, II, с. 76, 181, 238, 296; Корецкий В. И.
Хозяйственное разорение русской деревни во второй половине XVI в. и
правительственная политика. — В кн.: Ежегодник по аграрной истории Вос-
точной Европы. 1965 г. М., 1970, с. 69.
42 Веселовский С. Б. Сошное письмо, т. II, с. 417—418.
43 Веселовский С. Б. Акты писцового дела, т. II. М., 1917, с. 46-
179
грозило им возрастанием «государева тягла». Главное условие,
соблюдения которого правительство требовало от землевладель-
цев, состояло в том, чтобы не ущемлялись интересы «государева
тягла» и не допускались бы случаи перевода крестьян и бобы-
лей в состав дворовых и задворных холопов.
Свидетельством, подтверждающим вышесказанное, могут
служить данные дозорных книг 1669 г. Так, в преамбуле в до-
зорной книге Обонежской пятины в краткой форме сообщает-
ся о действиях дозорщика. Е. И. Качалова, который наряду с
«обыском и дозором» осуществлял сбор поворотных денег. По-
дать собиралась им с живущих крестьянских и бобыльских дво-
ров как с зарегистрированных переписью 1646 г., так и с «но-
воприбылых». Дозор и обыск вновь образовавшихся дворов
проводился им с особой тщательностью. В одних случаях, когда
в «новоприбылых дворах оказывались отделившиеся от родст-
венников или перевезенные с других мест крестьяне, дозорщик
«с тех дворов поворотные деньги по восьми алтын по две день-
ги двора имал».44 В других же случаях
«...помещики и вотчинники сказывали, что за ними во крестьянских
(пустых. — В. В., А. Д.) дворах живут задворные люди, и у тех помещиков
и вотченников имал с крепостей списки за их руками. И которые объяви-
лись по крепостям в дворовых людех, а не во крестьянстве, с тех задвор-
ных людей денег не имал и писал порознь себе статьею».45
Итак, за 50 лет после использования обеления барской паш-
ни в качестве ограниченной во времени и пространстве меры в
силу сложных социально-экономических и социально-политичес-
ких коллизий двух последних десятилетий XVI в. и первой
трети XVII в. эта льгота прочно укоренилась в податной прак-
тике изучаемого периода. Барская пашня, начиная с 1630-х го-
дов, в последующие полвека была полностью свободна от «го-
сударева тягла».
Но со временем в фискальной политике государства стали
намечаться контуры перемен обратного порядка. Уступив зем-
левладельцам в нормировании «живущей чети» и проведя в
более или менее сносный вид потрепанную и запутанную к на-
чалу XVII столетия податную систему, правительство стало по-
степенно (в разных проявлениях) ужесточать фискальный гнет.
Так, после Смоленской войны начали расти размеры ямской и
стрелецкой податей. Оклад ямских денег в 1634—1644 гг. уве-
личился вдвое и продержался на этом уровне вплоть до 1679 г.,
т. е. до отмены сошного письма и окончательного перехода к
подворному обложению.46
В 1680-х годах обозначилось и другое направление усиле-
ния податного гнета. По итогам переписи 1678 г. для прави-
44 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 988-а, л. 239.
45 Там же, л. 239 об.
46 Веселовский С. Б. Сошное письмо, т. J, с. 161—162.
180
тельства стал очевидным факт резкого роста численности за-
дворного холопства. В новгородских пятинах, например, она
выросла от 1646 к 1678 г. в 5,5 раза.47 Это обстоятельство бы-
ло учтено фискальными органами правительства последней
трети XVII в., и с 1680-х годов задворные холопы вновь были
включены в разряд тяглецов. Так, через 100 лет после обеления
господской пашни конца XVI в. начался процесс постепенного,
но неуклонного распространения государевых податей на
барскую запашку. Правда, теперь господская пашня облага-
лась уже косвенно—через обложение тех, кто ее обрабатывал.
После того, как задворные холопы в 80-х годах XVII в. вновь
стали тяглыми, наступал черед дворовых холопов. Через 40 лет
подушная подать и их сделала тяглыми.
Основное направление развития податной системы в XVII в.
состояло в постепенном переходе от поземельного принципа
обложения к подворному. Когда-то совершенно равнодушная к
двору как окладной единице феодальная власть начинает про-
являть к нему нарастающий интерес: теперь крестьянский -двор
постепенно становится объектом фискального внимания, вы-
тесняя земельный надел. Процесс этого вытеснения, во время
которого поземельный и подворный принципы сосуществуют в
самых различных, подчас весьма уродливых сочетаниях, рас-
тянулся на десятилетия, пока 5 сентября 1679 г. подворные об-
ложение не стало генеральным принципом фискальной полити-
ки.
В обстановке этих изменений меняются и формы социаль-
ной и экономической борьбы крестьян против феодального
гнета. В ответ постепенное нарастание номенклатуры и объема
подворных платежей крестьянство значительно уменьшило чис-
ло семейных разделов.
Причем так же, как и в случае с арендой, крестьянству
удалось использовать различия в интересах феодального госу-
дарства и отдельных феодальных собственников. Частный ин-
терес феодала вновь противостоит фискальному интересу пра-
вительства. Более того владельцы активно включаются в изо-
бретение различных ухищрений, призванных обмануть писцов
и дозорщиков, утаить истинное число дворов, т. е. единиц об-
ложения. Показательно, что эта практика наблюдалась на зем-
лях всех категорий, разница была лишь в масштабах и спосо-
бах утайки.
Так, в 1646 г. писцы вскрыли в Шелонской пятине утайку
помещиками 5% крестьянских дворов (4% населения). Излюб-
ленными способами утайки тяглого населения в поместьях в
это время были либо пропуск целых дворов в «сказках», либо
пропуск части населения двора. Ряд дворов не был внесен в
47 Воробьев В. М. Холопство в поместьях Северо-Запада России се-
редины XVII — начала XVIII века: Автореф. канд. дис. Л., 1983, с. 15.
181
«сказки» под предлогом бегства их обитателей. Сходная карти-
на наблюдалась и на монастырских землях, где утайка дворов
достигла 9,1%, а населения — 29,8%. Но еще большей она ока-
залась в дворцовых землях: 11,6% дворов и 42,5% населения!
Крестьянская волость, как видим, наиболее активно сопротив-
лялась новому принципу обложения. В целом удельный вес
выявленной писцами утайки составил в 1646 г. 7,5% дворов и
16,3% населения.
Перепись 1678 г. проходила в новых условиях. Уложение
1649 г. сделало писцовые книги юридическим основанием крес-
тьянской крепости. Это резко повлияло на степень полноты све-
дений «сказок» о тяглом населении. Более того, сразу после
окончания переписи 1678 г. в Поместный приказ стали посту-
пать челобитья с жалобами на писцов, которые «несправчиво»
записывали в своих книгах имена и прозвища крестьян, бо-
былей и т. д.48 Доля скрытого от переписи населения оказалась
ничтожно мала (всего 0,2%) и была вызвана, видимо, случай-
ными причинами. Иначе обстояли дела с достоверностью све-
дений о числе тяглых единиц — дворов. Здесь картина почти
совпадала с той, что была в 1646 г. Правда, появился новый
способ утайки дворов — свод нескольких дворов в один с их
пригораживанием, — и как наиболее «надежный» он стал до-
минирующим. Удельный вес обнаруженной в поместных землях
утайки крестьянских дворов оказался выше, чем в 40-х годах —
8,5% против 5,2%. На монастырских землях процент выявлен-
ной утайки резко упал и составил всего 0,4%. Вероятнее всего,
здесь скрыта либо не разгаданная писцами хитрость монасты-
рей-феодалов, либо какая-то корысть переписчиков. В целом
удельный вес обнаруженной писцами утайки по Шелонской
Пятине в 1678 г. составил 5,1% дворов и 0,2% их населения.
Таким образом, при проведении переписей XVII в. писцы
столкнулись с множеством приемов, направленных на то, что-
бы, уменьшив число податных единиц — крестьянских дворов,
облегчить тяжелейшее бремя государственных повинностей —
самой существенной части крестьянских платежей в изучаемое
время.
Нередко дело доходило, как свидетельствуют материалы по
различным районам государства, до открытого сопротивления
писцам и дозорщикам. В 1614 г. крестьяне Вилегодской волос-
ти Усольского уезда не только имевшейся у дозорщиков цар-
ской грамоты «не послушали», но собрались «в деревню Гйв-
риловскую... с луки, с пищальми и с рогатинами и советовали
меж себя 2 дни». Затем пришли «с великим шумом» в стан до-
зорщиков и «дозирать себя не дали», угрожая писцов «побить
и в воду посажать», и сказали: «Отколе приехали с грамотою,
туды и поедьте!» Причина волнения была ясна: «после писцов
48 ЦГАДА, ф. 1209, № 8570, д. 838—871.
182
прибыло из пуста в жило многих деревни и роспаши».49 По
другому свидетельству, в д. Ясковичи Водской пятины во вре-
мя переписей 1678 г. «крестьяне учинились непослушны, сказки
не подали и дворов переписывать не дали».50 Часто тактика
борьбы детально разрабатывалась на сходах, закреплялась в
мирских приговорах, предусматривавших даже такие меры, как,
например, старосту в случае неуспеха утайки от переписи крес-
тьян и дворов «очищать всем миром и ни в какое истязание не
допускать».51
Как видим, противодействие населения фискальной полити-
ке государства было очень активным и многообразным. На
этом фоне выводы В. О. Ключевского и М. А. Дьяконова о том,
что сами землевладельцы были заинтересованы во включении
холопов в «государево тягло», чтобы оформить их окончатель-
ное прикрепление к своим владениям,52 представляются не-
обоснованными. Переписные книги XVII—начала XVIII в. го-
ворят об обратном. Но поскольку в новейшей исторической ли-
тературе вновь прозвучал мотив владельческой заинтересован-
ности в тяглом состоянии холопов, то представляется необходи-
мым сделать еще несколько замечаний.
Даже без учета данных о тех изменения^, которые претер-
пела в XVII—начале XVIII в. практика выпуска холопов из
господских в отдельные дворы,53 представляется спорным те-
зис о том, что включение деловых и задворных людей в оклад
государственными налогами «объективно отвечало интересам
помещиков, так как закрепляло за ними этих людей».54
Во-первых, сама регистрация холопов переписными книгами
уже надежно обеспечивала их «прикрепленность» к владель-
цам, даже в тех случаях, когда у последних по каким-либо
причинам не было крепостей на тех или иных холопов. Для это-
го помещикам не обязательно было ратовать за включение сво-
их холопов в «государево тягло». Во-вторых, даже если при-
нять точку зрения о заинтересованности землевладельцев во
включении холопов в тягло, то возникает вопрос: а с чем же
тогда боролось правительство, как не с устремлениями земле-
владельцев сократить число податных единиц в своих владе-
49 Веселовский С. Б. Акты писцового дела, т. 1. М., 1913, с. 21—22.
50 ЦГАДА, ф. 1209, кн. 8571, л. 81.
51 Богословский М. М. Областная реформа Петра Великого. М.,
1902, с. 344—345.
52 Ключевский В. О. Подушная подать и отмена холопства в Рос-
сии.—Соч., т. 7. М., 1959, с. 369, 339, 394—397; Дьяконов М. А. Очерки об-
щественного и государственного строя в Древней Руси. СПб., 1912,
с. 379—380.
53 В 1646 г. задворные люди составляли в общем числе холопов
12,2%, в 1678 г. — 35,7, а в начале XVIII в.— 16,6% (Воробьев В. М.
Холопство... с. 15—16).
54 Анисимов Е. В. Податная реформа Петра I. Введение подушной
подати в России 1719—1728 гг. М., 1982, с. 151.
183
ниях? И зачем же в таком случае понадобились указы Петра I
о смертной казни за утайку тяглого населения? Как показыва-
ют материалы переписных книг XVII—начала XVIII в., утайка
тяглого населения была реальностью, с которой правительству
приходилось настойчиво бороться и посредством конфискации
поместий (или их частей), и другими мерами, вплоть до смертной
казни. Но и эти репрессии окончательно не запугали землевла-
дельцев: «До бога высоко, до царя далеко». Руководствуясь этим
принципом, землевладельцы продолжали укрывать тяглое на-
селение и «девальвировать» податные единицы. Средний пока-
затель «людности» крестьянского двора к 1717 г. вырос, на-
пример, в Шелонской пятине до 10,6 человек м. п., т. е. крес-
тьянский двор начала XVIII в., включавший 20—22 человека
обоего пола, по населенности превышал многие деревни XVI и
первой половины XVII в. А что произошло к этому времени,
т. е. спустя два-три десятилетия после включения холопов в
тягло, с задворными холопами? Правительство, надеявшееся
получить со значительного числа холопьих дворов солидные
поступления, вынуждено было изумленно слушать отчет о том,
что дворы задворных людей, записанные в переписных книгах
1678 г., зачастую нельзя было «сыскать накрепко». На наш
взгляд, именно борьба зависимого населения с «государевым
тяглом», его большими размерами и самыми разнообразными
формами, требовавшими к тому же чисто полицейских функций
от писцов и не до конца исключавшими утайку, привела пра-
вительство Петра I к поиску более эффективной податной еди-
ницы.
Об этом, кстати, говорилось в проекте податной реформы
обер-фискала А. Я- Нестерова, датированном 1714 г. Предлагая
ввести подушный расклад государственных податей, А. Я. Нес-
теров так мотивировал свое предложение:
«...Надеюсь, никто укрыться не может, сборщикам и приказным людям,
как прежде было и ныне есть, нельзя будет обходить вымышленного пус-
тою или переводными на другие места и выморочными дворами, также
нельзя будет из двух, трех, четырех дворов, для отбывания платежа сво-
дить многих людей в один двор, дворы и ворота разгораживать и в один
пригораживать, и накакого прежнего или нового лукавства делать будет
нельзя, только надобно утвердить за утайку душ жестокий и неотменный
штраф. Все будут, особенно маловотчинные, довольны, и платить станут
без недоимок, разве не захотят этого одни только многовотчинные, за ко-
торыми написано, по страсти и в угождение дворов мало, а людей в них
много. В иных губерниях ныне во дворах мужеска и женска пола есть
душ по 20 и по 30 и больше... Небоязливые люди разные дворы сносят в
один и людей многих сводят в один двор».55
Наряду с вышеочерченными линиями поступательного эво-
люционного развития податной системы в рамках изучаемого
периода отмечаются попытки ее радикального усовершенство-
вания, одной из которых было введение соляного налога. С его
55 Соловьев С. М. История России с древнейших времен, т. 16. М.,
1874, с. 222—223.
184
помощью правительство попыталось превратить многообразие
прямых платежей в один генеральный косвенный налог.
Существовала большая группа социально-экономических
факторов, приведших русское феодальное правительство к та-
кому решению. Помимо всего прочего в случае успешного осу-
ществления реформы по превращению прямых поземельных и
подворных платежей в косвенные, средства противодействия,
которые уже были найдены крестьянством, весь арсенал упо-
мянутых средств терял бы свое значение. Более того косвенный
соляной налог делал бы платежи в казну более нивелирован-
ными, при этом отступали на задний план мирские «разрубы»
и «раскладки», что в корне подрывало роль общины в борьбе
за снижение податей. Подобная нивелировка в сильнейшей сте-
пени задела беднейшие слои крестьянства, прослойку бобылей
и холопов, составлявших существенную часть зависимого на-
селения. Кроме того, взимание государственных податей в кос-
венной, а владельческих в прямой форме неизбежно породило
бы цепь социальных коллизий, создав возможности для нового
наступления на крестьянство.
Главное, чего хотело добиться государство в результате ра-
дикального экономического маневра, когда оно пыталось поста-
вить в зависимость любую душу подданого ему населения
(мужскую, женскую и даже детскую, т. е. пробовало зайти го-
раздо дальше позднейших петровских податных реформ),—
это безусловной победы в уже более чем полувековой борьбе,
развернувшейся вокруг системы обложения.
Однако эта попытка оказалась неудачной и вызвала откры-
тый социальный взрыв. XVII в. справедливо вошел в отечест-
венную историографию под именем «бунташного». Две крес-
тьянские войны, десятки крупных восстаний, «смута» и несколь-
ко периодов драматической борьбы в феодальных верхах —
все это и дало столь меткое имя столетию. Но кроме этих взры-
вов он был полон повседневной напряженной экономической и
социальной борьбы русского крестьянства с жестоким феодаль-
ным гнетом, борьбы, которая в итоге существенно изменила
структурные характеристики феодального землевладения и хо-
зяйства, продвинула вперед развитие производительных сил
страны, обеспечив создание фундамента для строительства пет-
ровской державы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотрев землевладение в обширном новгородском реги-
оне, где в конце XVII в. проживало (без городского населения)
около четверти миллиона человек, следует отметить следующие
особенности его развития.
Первая треть река характеризуется медленным (прежде
всего из-за слабых темпов роста трудовых ресурсов) восста-
новлением системы землевладения и хозяйства региона. Ма-
териалы десятен и переписей 20-х годов говорят о постепенном
сокращении фонда «порозжих» земель, возрождении дворцовых
и монастырских вотчин, заметном увеличении числа поместных
владений.
К 50-м годам XVII в. дворцовое землевладение восстанови-
лось — хотя и в разном объеме — во всех частях Новгородчины.
Районом его наибольшей концентрации были Заонежские по-
госты (карта 3), где две трети земель были черными или двор-
цовыми. Около 15% дворов зависимого населения принадлежа-
ло дворцу в Деревской пятине. Крепкие дворцовые волости су-
ществовали в Шелонской и Водской пятинах и лишь в Бежец-
кой и Обонежской дворцовое землевладение было незначитель-
но, охватывая не более 1 % населения.
Третья четверть XVII в. внесла в очерченное размещение
заметные коррективы. Если на севере, в Заонежских погостах
наблюдался дальнейший активный рост черного и дворцового
землевладения — его доля поднялась здесь до 75% (карта 4),
то на юге новгородского региона размеры дворцовых владений
увеличились незначительно. Это происходило из-за того, что
почти все старые дворцовые волости были розданы в 50—60-е
годы монастырям (в Деревской пятине), Софийскому дому
(взамен изъятых у него в Заонежье) или пошли в раздачи по-
мещикам. Однако за счет формирования новых волостей, насе-
лявшихся «зарубежными выходцами», дворцовое землевладе-
ние сохранило свою долю в общей структуре новгородского
землевладения и даже несколько увеличило ее. В Деревской
186
пятине доля дворцовых крестьян поднялась за третью четверть
века с 12,3 до 14,5%, в Бежецкой — с 0,2 до 4,6, в Обонежской—
с 1,0 до 3,4% и т. п.
Карта 3. Дворцовое землевладение новгородских земель
в середине XVII в.
Дм № Дворов
40-70%
Картина регионального размещения поместного землевладе-
ния в середине XVII в. была следующей (карта 5). В Заонеж-
ских погостах его почти не было. На большей части остальной
территории эта форма обнимала 40—50% от общего количества
дворов зависимого населения. Исключение, обратное заонеж-
скому, представляла собой Бежецкая пятина — здесь доля по-
местных земель превышала 80%.
В третьей четверти XVII в. такая ситуация в основном со-
хранилась. Лишь в Деревской пятине произошло уменьше-
187
Карта 4. Дворцовое землевладение новгородских земель в последней
четверти XVII в.
3-5% дворов
Ш/Л. 10-w:
ние доли поместных земель, вызванное резкой монастырской
экспансией (карта 6). Сохранение высокого удельного веса
этой формы землевладения стало возможным вследствие зна-
чительного роста его абсолютных размеров: если в середине
XVII в. в новгородских поместьях насчитывалось менее 50 тыс.
крестьян и бобылей обоего пола, то в- 1678 г. их было уже более
100 тыс.
Позиции монастырского землевладения в середине XVII в.
были особенно сильны в Заонежье, Обонежской, Водской и Де-
ревской пятинах, где доля монастырских владений колебалась
от 25 до 50% общего количества дворов (карта 7). В Шелон-
ской и особенно Бежецкой пятинах, вследствие высокой концен-
трации поместий, она была ниже и составляла лишь 5—15%.
К 1678 г. монастырское землевладение упрочилось в боль-
188
Карта 5. Поместное землевладение новгородских земель в середине XVII в.
ftP'J % дворов
SO-90^
40- 50$
шинстве районов (карта 8). В первую очередь это касается
Деревской пятины. На землях монастырей здесь в середине века
было около 2,6 тыс. крестьян и бобылей м. п. (около трети их
общей численности), а к 1678 г. уже более 5,8 тыс., т. е. около
половины населения этого района. В Обонежье доля монастыр-
ских угодий, судя по динамике показателей численности зави-
симого населения, также возросла, приблизившись к полови-
не. В Водской пятине около трети земель были монастырскими,
примерно такое же положение наблюдалось в Шелонской
пятине. Даже в Бежецкой пятине, где монастырское землевладе-
ние было традиционно невелико, его размеры увеличились, до-
стигнув 8%. И лишь в Заонежье церковных земель стало за-
метно меньше. К 1678 г. их доля сократилась с трети до чет-
верти, что произошло вследствие изъятия (за соответствующую
189
Карта 6. Поместное землевладение новгородских земель в последней
четверти XVII в.
41—50%
75-90%
ДО дворов
Х//Л 30-т
компенсацию в других районах) митрополичьих волостей при
создании Олонецкой крепости и посада.
Светская вотчина как форма землевладения на новгородчи-
не не получила в XVII в. того бурного развития, какое было
характерно для центра и юга страны. К середине века в Зао-
нежье земель этой категории почти не было, в Обонежье они
охватывали 3% населения, в Шелонской и Деревской пятинах
от 3 до 6%. Несколько больше их было в Бежецкой пятине.
Относительно высокой концентрация светских вотчин оказа-
лась лишь в пограничной Водской пятине (карта 9).
50—70-е годы XVII в. были временем медленного повыше-
ния доли светского вотчинного землевладения в общей струк-
туре земель (карта 10). Лишь Заонежские погосты не были за-
тронуты этим процессом. В Обонежье доля вотчин достигала
190
Карта 7. Монастырское землевладение новгородских земель
в середине XVII в.
57 яворов
25-50^
5,5%, в Бежецкой и Деревской пятинах — поднялась до 8%.
Больше всего светских вотчин было в Водской и Шелонской
пятинах — 9—15%. В целом новгородский регион, продолжая
существенно отставать от центра страны в росте вотчинного
землевладения, обнаруживает во второй половине XVII в. мед-
ленную, но неуклонную тенденцию к разрастанию вотчинных
земель.
Картина восстановленного в XVII в. землевладения значи-
тельно отличалась от той, что существовала в XVI в. Так, в на-
чале XVI столетия около половины новгородских земель были
поместными, примерно 40%—оброчными и дворцовыми, око-
ло 7% — монастырскими, 4,6%—земецкими.1 Затем, в течение
первой половины XVI в. шло неуклонное разрастание (во мно-
гих районах до 60—80% всего земельного фонда) поместных
1 Аграрная история, II, с. 271.
191
Карта 8. Монастырское землевладение новгородских земель в последней
четверти XVII в.
за~50%
земель за счет дворцовых и оброчных — это был самый замет-
ный и выразительный процесс в сфере новгородского землевла-
дения. В период хозяйственной разрухи последних десятилетий
XVI в. облик землевладения на этой территории коренным об-
разом изменился. К середине 80-х годов почти половина зе-
мель, в основном поместных, перешла в разряд «порозжих»,
чуть более трети оставалось за помещиками, фонд оброчных и
дворцовых составлял менее 8%, земецких — только 0,5%.
Церковь же сумела увеличить долю принадлежавших ей зе-
мель— теперь она превышала 10%.2 Таким был исходный мо-
мент развития новгородского землевладения в рамках XVII сто-
летия.
К 1650-м годам в нем проявились совершенно новые черты:
обширные массивы «порозжих» земель послужили базой для
воссоздания дворцового землевладения, которое вместе с чер-
2 Там же.
192
Карта 9. Светское вотчинное землевладение новгородских земель
в середине XVII в.
>0,0-3,0 % дворов
VZZA
3,1-6,0 7(
9,1-12,0 %
ними оброчными волостями вновь, как в забытые времена Ива-
на III, охватило около трети обрабатываемых угодий. Доля
поместных земель и появившихся в XVII в. светских вотчин не
превышала 40%, что также напоминает ситуацию начала
XVI в. А церковное землевладение, в сфере которого сосредо-
точилось более четверти зависимого населения, резко расшири-
лось, достигнув небывалых для региона размеров. Его рост —
один из самых примечательных процессов в новгородском зем-
левладении XVII в. Он продолжался и во второй половине века.
В 1678 г. на церковных землях размещалось уже более 30%
зависимого населения. В целом к концу XVII в. дворцовые, по-
местно-вотчинные и церковные владения включали в себя при-
мерно одинаковые по численности части зависимого населения—
по 30—35%.
193
Карта 10. Светское вотчинное землевладение новгородских земель
в последней четверти XVII в.
ОД-3,O'/г дворов
W///A б1-9да
777А з-'-б’вд
Многие определяющие факторы развития землевладения в
новгородском регионе были общими для страны в целом. Здесь,
как и повсюду, шло неуклонное сближение поместья и вотчины,
выразившееся в нарастании, хотя и медленном, масштабов пре-
вращения-поместий в вотчины, быстро укоренившейся практике
наследования поместий, в целом сходной внутрихозяйственной
структуре поместий и вотчин.
Под воздействием общегосударственных факторов, обуслов-
ленных изменениями в податной политике, произошли, как мы
показали в последней главе, существенные изменения внутрен-
ней структуры землевладения и хозяйства: выросла населен-
ность дворов зависимого населения, изменился его состав, не-
уклонно разрастался в поместьях и вотчинах клин обеленной
барской запашки.
194
Но следует отметить и серьезные особенности развития зем-
левладения новгородского региона, где не наблюдается, как во
многих других районах и особенно в центре страны, бурного
роста светского вотчинного землевладения — к концу века оно
не только не превалировало над поместным, как, например, в
Замосковном крае, но едва достигало 20% от размера помест-
ного массива.
Существенной особенностью региона является и высокий
удельный вес монастырского землевладения, что в сравнении с
XVI в. для Новгородчины было новым явлением. В середине
XVII в. в вотчинах монастырей и митрополита было около
25 тыс. крестьян и бобылей обоего пола, а к 80-м годам уже
более 70 тыс. В то время, как по стране доля зависимого насе-
ления в монастырских владениях составляла лишь пятую часть
всей его численности, в новгородском регионе она превышала
30%, следовательно, концентрация монастырского землевла-
дения была здесь существенно более высокой, чем в целом по
стране.
Разрушенное в годы опричнины и потрясений конца XVI —
начала XVII в. поместное землевладение новгородских земель
в первой трети XVII столетия прошло период восстановления
корпуса землевладельцев. В это время сюда — еще на преиму-
щественно пустые «порозжие» земли — активно внедрялись по-
томки новгородских помещиков доопричного времени, испоме-
щались большие группы новокрещен и владельцев, сведенных с
земель, утраченных в ходе Ливонской войны. К середине
XVII столетия новгородская дворянская корпорация оказывает-
ся в значительной мере связанной с той, что существовала здесь
в XVI в., а по численности достигает размеров корпорации се-
редины XVI в.
Однако по численности зависимого населения поместья се-
редины XVII в. еще значительно — в 2—3 раза — уступали
средним размерам владений середины предыдущего столетия
и лишь к 80-м годам XVII в. приблизились к этим показателям.
Судя по размерам владений, новгородское дворянство было пред-
ставлено типичными для XVII столетия провинциальными слу-
жилыми землевладельцами, в большинстве малообеспеченны-
ми (особенно в сравнении со столичным дворянством). Девять
десятых из них относились к мельчайшим владельцам, имев-
шим по несколько дворов каждый. Именно этот факт лежит в
основе их недовольства своим положением, не раз принимавше-
го % (как это было, например, в период составления Уложения
1649 г.) явные формы сословного протеста. Это широкое недо-
вольство (характерное, конечно, не только для новгородцев)
явилось впоследствии одной из побудительных причин их ак-
тивного участия в социально-политических событиях конца
XVII —начала XVIII в.
195
На примере новгородского региона хорошо видна судьба и
пути эволюции территориальных служило-землевладельческих
корпораций феодалов. Уже во времена Ивана III новгородское
дворянство во многих отношениях представляло собой образец,
по которому в будущем суждено было постепенно перестраи-
ваться относительно замкнутым дворянским корпорациям дру-
гих уездов. Здесь в силу особенностей исторического развития,
прежде всего из-за наиболее раннего внедрения поместного зем-
левладения, раньше, чем в других местах, происходит и упроще-
ние феодальной иерархии, соответствующее новым реалиям в
системе феодальной собственности.3 Тысячи новгородских дво-
рян уже в конце XV в. служили великому князю, и только ему,
не являясь вассалами удельных князей или крупнейших земель-
ных собственников. Подобная организация сравнительно быстро
показала верховной власти свою эффективность. К мятежу
Андрея Старицкого примкнули лишь полтора десятка из тысяч
новгородских дворян.
Однако прошли еще многие десятилетия, прежде чем про-
изошло заметное размывание дворянских корпораций в других
районах, особенно центральной России. Но оно произошло,
«служилый город» распался, точнее, переродился, превратив-
шись из скрытой помехи для централизации в крепкую опору
самодержавной власти на местах.
Многое из того, что стало в XVII—XVIII вв. нормой жизни,
в государственном масштабе сначала опробовалось в новгород-
ском регионе. Именно здесь на примере послужильцев и свое-
земцев происходит едва ли не первое по времени «рекрутирова-
ние» в помещики представителей низших слоев феодального
мира, близких к сохранившим личную свободу слоям крестьян-
ства. В XVII в. едва ли не самые заметные изменения состава
дворянства произойдут именно на этом пути и затронут боль-
шинство территорий, особенно южные уезды, где широко рас-
пространенная фигура однодворца живо напоминает новгород-
ского своеземца предыдущего столетия.
На новгородской почве выявляется и другой важнейший
канал, по которому протекали заметные изменения помещичьего
сословия— испомещения многочисленной нерусской феодаль-
ной мелкоты, так называемых новокрещен. Это была уже не та
восточная княжеская знать, что переходила на службу к вели-
кому князю в прежние времена, речь шла о массовых верстани-
ях из самых худородных слоев восточных служилых людей, так
3 Преображенский А. А. Структура земельной собственности в
России XVII—XVIII вв. — В кн.: Ежегодник по аграрной истории Восточной
Европы. 1966 год. Таллин, 1971, с. 126; Индова Е. И. К вопросу о дворян-
ской собственности в России в поздний феодальный период.— В кн.: Дворян-
ство и крепостной строй в России XVI—XVIII вв. М., 1975, с. 166; Шапи-
ро А. Л. О природе феодальной собственности на землю. — Вопросы исто-
рии, 1969, № 12, с. 71.
196
как класс российских феодалов еще не стал замкнутым сосло-
вием.4 Здесь тоже торился путь, который в последующем стал
общепринятым.
Одним из главных резервов постоянного расширения помест-
ного и вотчинного землевладения в изучаемом регионе выступали,
как и повсюду, дворцовые земли. Однако истощения дворцового
фонда в отличие от других областей России5 6 здесь в XVII в.
не произошло в силу особенностей исторического развития Се-
веро-Запада России в этот период. Интенсивный приток населе-
ния из-за шведского рубежа, позволявший формировать все
новые и новые волости, обусловил сохранность относительно
большого массива дворцовых земель, что сыграло большую роль
позднее, в период формирования новой столицы и прилегающего
к ней района. Расхищение указанных массивов дворянством
пришлось на первую половину XVIII в., когда в район Петер-
бурга активно устремилась высшая русская знать. Тогда же
появилось здесь, как результат щедрых императорских раздач
придворным фаворитам, и крупное светское феодальное земле-
владение, отсутствовавшее в регионе почти два с половиной
столетия, со времени присоединения Новгорода к Москве.
Однако и этот активный процесс не привел к окончательному
исчезновению на Северо-Западе России государственных и близ-
ких к ним категорий крестьян. Тут сказалась другая особен-
ность— сравнительно высокая, в 2 раза превосходившая сред-
нероссийские показатели, доля монастырских земель. И она
сыграла свою роль в более отдаленной исторической перспекти-
ве— при осуществлении секуляризации церковных земель в
третьей четверти XVIII в. Возникшая в результате секуляриза-
ции прослойка «экономических» крестьян, близких по своему
положению к государственным, была достаточно значительной,
а ее наличие оказало существенное влияние на экономическую и
социальную жизнь пристоличного региона.
А. М. Сахаров отмечал, что общероссийские явления XVIII—
первой половины XIX вв. имели глубокие корни в предшеству-
ющей эпохе? На материалах обширного северо-западного реги-
она хорошо видно — и это четкое отражение общероссийских
социально-экономических процессов — как протекало сближе-
ние вотчинной и поместной форм землевладения независимо от
пропорций их сочетания на какой-либо территории при одновре-
менном росте степени их подчинения государству, выступавше-
му верховным собственником. Отчетливо прослеживается на
4 Шапиро А. Л. О природе феодальной собственности на землю, с. 67.
5 Преображенский А. А. Об эволюции феодальной земельной соб-
ственности, с. 47.
6 Сахаров А. М. Феодальная собственность на землю в Российском
государстве XVI—XVII вв. — В кн.: Проблемы развития феодальной собст-
венности на землю. М., 1979, с. 91.
197
представленном материале и растущая, обусловленная общно-
стью экономического бытования, консолидация господствующего
класса. Подавляющее большинство новгородских дворян нахо-
дились примерно в равном экономическом положении, имели
приблизительно одинаковую степень благосостояния и стояли в
однозначном по отношению к формирующейся централизован-
ной феодальной земельной собственности положении.
А это вместе с другой важнейшей гранью — стремительно
расширявшейся и враставшей в ткань русской жизни системой
крепостного права — явилось одним из главных социально-эко-
номических оснований будущего российского абсолютизма.
В. И. Ленин отмечал, что «не хрупким и не случайно созданным
было крепостное право и крепостническое поместное сословие в
России, а гораздо более «крепким», твердым, могучим, всесиль-
ным, «чем где бы то ни было в цивилизованном мире».7 Наши
наблюдения полностью подтверждают основополагающий ле-
нинский тезис. История северо-западной части крепостнического
поместного сословия в рамках XVII в. наглядно обнаруживает и
его прочность, и феноменальную собственническую цепкость,
позволявшие выживать и самовоспроизводиться даже в услови-
ях сильнейших экономических, политических и военных потря-
сений.
В целом, на примере новгородского региона наглядно видно,
что развитие феодального землевладения в XVII в. стало од-
ним из факторов, обусловивших в период петровских реформ
быстрое превращение «монархии XVII века с боярской думой»
в «чиновничье-дворянскую монархию XVIII века».8
7 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 23, с. 16.
8 Там же, т. 20, с. 121.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение .....................................
Глава I. Основные источники для изучения
землевладения новгородского региона
в XVII в......................................
Глава II. Землевладение новгородских пятин в
XVII в. (территориальный разрез) .
Глава III. Состав новгородского дворянства в
XVII в........................................
Глава IV. Феодальное землевладение новгород-
ских земель XVII в. в контексте об-
щерусского феодального землевла-
дения (сходство и особенности)
Глава V. Податная политика XVI—XVII вв. и
изменение внутренней структуры фео-
дального землевладения и хозяйства
Заключение....................................
8
38
114
129
165
186
ИБ № 2288
Воробьев Владимир Миронович
Дегтярев Александр Якимович
Русское феодальное землевладение от «смутного времени»
до кануна петровских реформ
Редактор И. М. Рай
Обложка художника А. Г. Голубева
Художественный редактор О, Н. Советникова
Технический редактор Е. Г. Учаева
Корректор С. С. Алмаметова
Сдано в набор 15.10.85 г. Подписано в печать 13.02.86 г. М-26330.
Формат бумаги 60х90У1б. Бумага тип. № 2. Гарнитура литературная.
Печать высокая. Усл. печ. л. 12,5. Усл. кр.-отт. 12,69. Уч.-изд. л. 13,92.
Тираж 365 экз. Заказ 7471. Цена 1 р. 60 к.
Издательство ЛГУ имени А. А. Жданова, 199164, Ленинград,
Университетская наб., 7/9.
Областная типография, 160001, г. Вологда, ул. Челюскинцев, 3.
1 р. 60 к.
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛЕНИНГРАДСКОГО УНИВЕРСИТЕТА