ОБЩЕСТВО ИСТОРИКОВ-МАРКСИСТОВ
ПРИ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ АКАДЕМИИ СССР
ЭПОХА ИМПЕРИАЛИЗМА
1871-1914
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОЛЕТАРИЙ»-
1930

Библиографическое описание этого изла¬
ния помещено в „Лiтописe Українського
Друку.  „Карточном репертуаре4* и др. ука¬
зателях Украинской Книжной Палаты
Напечатано во второй типографии
Издательства „Пролетарий“.
Харьков, ул. К. Либкнехта, 38
в колич. 10.000 экземпл.
47 печ. лист. 8 стр.
Укрлит № 3013
Зак. № 621
1929

ОТ РЕДАКЦИИ.
Предлагаемая вниманию читателя „Книга для чтения по истории
Западной Европы и Америки“ предназначается для студентов вузов
и комвузов, а также для лиц, занимающихся самообразованием и
желающих пополнить свои знания в области истории. „Книга“ должна
дать материал, больший, чем тот, который можно получить в обыч¬
ном учебнике для вуза. Материал этот дается читателю в виде спе¬
циально для данного издания написанных статей.
Такая работа, как издание „Книги для чтения“, должна была
быть выполненной уже давно, ибо никто не станет отрицать, что
потребность в этой книге и в вузе и в комвузе очень велика, как
при ведении серьезного семинария, так и в качестве пособия для
лекционного курса. Указанная потребность тем больше и тем настоя¬
тельнее, что существовавшая когда-то подобная „Книга для чтения“
в настоящее время совершенно устарела и, помимо того, исчезла с
рынка, сделавшись почти библиографической редкостью.
Эта прежняя „Книга для чтения“ является устаревшей и непри¬
годной к употреблению при работе с современными вузовцами и
комвузовцами не только потому, что освещение событий в ней до¬
ведено лишь до 80-х годов прошлого столетия, но, главным образом,
потому, что статьи ее отличались необычайной пестротой методологи¬
ческой установки и лишь незначительное меньшинство их было на¬
писано марксистами.
Выпускаемая ныне „Книга для чтения по истории Западной Ев¬
ропы и Америки“ доведет освещение событий новейшего времени
почти до наших дней (1924—25 г.) и в общем вся будет построена
на фундаменте марксистско-ленинского метода.
Что касается настоящего, выпускаемого в первую очередь тома,
то его основной установкой является выявление характернейших
черт эпохи империализма как последнего этапа в развитии капита¬
лизма. Эти черты определяются тем, что капитализм этой эпохи пе¬
реживает стадию загнивания, отражающуюся в политической жизни
разложением парламентской демократии, в области рабочего движе¬
ния— обострением противоречий между пролетариатом и буржуазией
и ростом революционности пролетарских масс.
Возможно, что эта основная мысль, долженствующая проходить
красной нитью через все статьи данного тома, окажется недоста¬
точно оттененной некоторыми из его статей.

6
ОТ РЕДАКЦИИ
В первую очередь выпускается третий том „Книги“, том, посвя¬
щенный эпохе империализма. Поступая так, издательство и редакция
исходят из тех соображений, что именно в учебных пособиях и кни¬
гах, освещающих эту эпоху, наши вузы и комвузы ощущают наи¬
больший недостаток. В целях удовлетворения этой насущнейшей и
острой нужды решено нарушить обычный порядок выпуска томов
„Книги“
В дальнейшем будут выпущены остальные три тома нашего
издания. Том первый будет посвящен эпохе торгового капитала и
хронологически охватит XVI, XVII и XVIII века. Том второй будет
касаться эпохи промышленного капитализма: хронологически от
Французской революции конца XVIII в. до 70-х годов XIX в. Том
четвертый осветит события эпохи войны и послевоенного времени.
„Книга для чтения по истории Западной Европы и Америки“
не будет книгой только европейской истории. Развитие заокеанской
капиталистической страны — Соединенных Штатов Северной Америки
равно как и революционное движение стран Востока и вообще стран
колониальных также найдут в этой книге свое отражение.
Работа по составлению настоящей книги является далеко не
легкой. Отсутствие монографической и исследовательской литера¬
туры, не только марксистской, но и немарксистской, по целому ряду
вопросов, которые должны были быть освещены, привела к тому,
что многие статьи книги должны были обратиться в работы иссле¬
довательского характера. В этих условиях даже самый подбор авто¬
ров представлял значительные затруднения.
Принимая во внимание вышесказанное, редакция отдает себе
полный отчет в том, что настоящая работа будет выполнена и про¬
ведена со значительным количеством недостатков; поэтому всякие
указания, сделанные путем рецензий, либо писем, адресованных в
издательство, на встречающиеся недостатки и совершенно неизбежные
недочеты и упущения,— будут приняты редакцией с благодарностью.

М. СПЕКТАТОР.
ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ
ИМПЕРИАЛИЗМА.
1.	Нарастание основного капитала.
Трудно точно установить, к какому году следует
отнести начало империалистической эпохи как эпохи
монополистического капитализма. Гобсон относит
его к 1870 г., но оговаривается указанием на то, что империали¬
стическая политика не получила полного развития до средины
80-х годов. Ленин говорит, что в Европе начало XX века является
временем окончательной смены старого капитализма новым. Нам
кажется, к подготовительному периоду этой эпохи следует отнести
период с конца 70-х годов прошлого столетия до средины 90-х го¬
дов. Это время характеризуется поворотом в торговой политике
континентальных государств, переходом Германии, Франции и других
государств к покровительственной системе, развитием картелей и
других монополистических организаций и обостренной борьбой за
раздел мира.
„В течение 15 лет,— говорит Гобсон,— от 1884 по 1900 годы
около 33/4 млн. кв. миль было прибавлено к Британской империи.
В этом предприятии Великобритания не одинока. Конец франко-
прусской войны отмечает начало новой колониальной политики во
Франции и Германии...
За расширением владычества в Сенегале (в Сахаре) в 1880 г.
последовала в следующем году аннексия Туниса, а в 1884 г. Фран¬
ция была активно вовлечена в погоню за африканскими владениями
и в то же время утвердила свою власть в Тонкине и Лагосе в Азии.
Ее приобретения с '1880 г. достигают площади более Зх/г млн. кв.
миль с туземным населением в 37 млн. человек. В 1884 — 85 годах
Германия основала свое колониальное государство захватом Юго-
Западной Африки, Того, Восточной Африки, Новой Гвинеи, Маршаль¬
ских островов и т. д.“.
Словом, новейший раздел мира датируется с конца 70-х годов
и совпадает по времени с реакцией в торговой политике европей¬
ских государств, с поворотом от либерализма и свободной торговли
к политической реакции (закон против социалистов в Германии) и
покровительственной системе пошлин (аграрные и индустриальные —
специально на железо — пошлины). Но общее влияние на развитие
Хронологические
рамки эпохи.

8
М. СПЕКТАТОР
хозяйства монополистический капитал начинает оказывать с средины
90-х годов, когда линия хозяйственной конъюнктуры делает поворот
вверх, цены начинают подниматься, а вместе с тем обостряется и
борьба за источники сырья...
Чтобы уяснить себе, чем была вызвана новая
фаза развития капитализма, необходимо исследовать,
какие перемены произошли в органическом строении
капитала; эти перемены и определяют собой переход
капитализма от одной фазы к другой. Рост постоянного капитала и
специально основного по отношению к переменному — вот тот фак¬
тор, который заставил капитал переменить фронт, отвернуться от
принципа „laisser faire—laisser passer“, требовать государственного вме¬
шательства в хозяйственную жизнь путем защиты внутреннего рынка
от иностранной конкуренции и захвата чужих рынков (колоний).
Тот же момент заставил предпринимателей объединяться в монопо¬
листические союзы, ибо с ростом основного капитала возможные
потери от свободной конкуренции стали настолько значительными
и разорительными, что они грозили капиталу банкротством. Под¬
вижность и предприимчивость капитала исчезли. Переходить из
одной области в другую для капитала стало делом затруднительным,
сопряженным с большими расходами и потерями. Применение новой
техники, грозящей обесценить старый капитал, являлось часто не¬
выгодным. Словом, капитал, который не мог раньше существовать,
не вызывая постоянных переворотов в орудиях производства, стал
„стареть“, по выражению Зомбарта, стремиться к покою, консерва¬
тизму, обеспеченным рынкам и гарантированной прибыли... Созданный
мертвый капитал охватил своими стальными клещами хозяйственную
жизнь и стремился сжать ее в узких старых границах и формах...
К сожалению, статистика производства не дает
возможности вполне определить изменения строения
капитала. Приходится прибегнуть только к некото¬
рым иллюстрациям. Только в Соединенных Штатах и
в некоторых других молодых заокеанских капита¬
листических странах промышленные переписи позво¬
ляют определить, и до в самых общих чертах, строение капитала.
Так, в Соединенных Штатах отношение всей выплаченной в
промышленности (включая и домашнюю промышленность и ремесло)
заработной платы ко всему вложенному в нее капиталу было:
Годы	В проц.
1849 	 44,4
1859 	 37,9
1869 	 36,6
1879 	 33,9
1889 	 29,0
1899 	 23,6
Таким образом, роль заработной платы в общих затратах сильно
понизилась.
Цифровые иллю¬
страции измене¬
ний в органиче¬
ском составе ка¬
питала.
Перемены в орга¬
ническом строе¬
нии капитала.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
9
Рост постоянного капитала по отношению к переменному несо¬
мненен. Но в гораздо большей степени вырос основной капитал,
как это вытекает из отношения между ростом применяемой меха¬
нической силы и числом занятых рабочих.
Применение механической силы, считая на одного, занятого в
производстве рабочего, увеличилось за 15 лет на 68°/о.
В Германии число рабочих, занятых в горной промышленности,
увеличилось с 1895 по 1907 годы на 60°/о, а применение механической
силы — на 112°/о, в машиностроительной промышленности соответ¬
ствующие цифры были: 92°/о и 591°,'о и т. д.
Зомбарт приводит еще следующие данные, которые характери¬
зуют рост строения капитала.
На одного рабочего приходилось в бумагопрядильной и бумаго¬
ткацкой фабрике Мюнхена — Гладбаха:
Г оды
1868 . . .
1879 — 1889
1889 — 1899
1899 — 1909
Стоимость
машин
Стоимость
построек
и машин
В марках
1.308
2.672
3.948
5.531
4.504
5.965
8.033
Основной капитал вырос с* 1879 — 89 по 1899—1909 годы в два
раза по сравнению с числом рабочих. К сожалению, Зомбарт не при¬
водит данных по зарплате на этих фабриках. Но, судя по имеющимся
у нас данным о зарплате типографов в Мюнхене, которая с 1876—
1878 по 1910 годы выросла только на 36,9°/о, можно определенно
сказать, что строение капитала значительно повысилось.
Более характерным признаком роста строения капитала является
развитие, с одной стороны, железоделательной промышленности, а,
с другой стороны, хлопчатобумажной промышленности. Развитие
железоделательной промышленности отражает собой развитие основ¬
ного капитала, развитие хлопчатобумажной промышленности — раз¬
витие потребления народных масс, что по существу означает рост
заработной платы. В следующей таблице мы приводим сопоставле¬
ние потребления железа, с одной стороны, и потребления хлопка —
с другой, начиная с 80-х годов.
Потребление
на душу
населения.
Хлопок
(в англ. фунтах).
Периоды
Англия
Франция
Германия
Соедин. Штаты
1880— 1884 . .
41,9
6,1
7,2
17,6
1885 — 1889 . .
39,6
6,4
8,7
19,0
1890 — 1894 . .
41,7
8,7
10,6
20,2
1895 -1899 . .
42,0
9,3
12,2
22,6
1900 — 1904 . .
38,2
10,5
13,1 ■
25,8
1905 —1908 . .
42,6
12,2
14,8
26,8
Увелич. в проц.
. +1,6
+ 100
+ 100
+ 52

10
М. СПЕКТАТОР
Чугун (в больших тоннах)
Периоды
Англия
Франция
Германия
Соедин. Штаты
1880 — 1884 . . .
0,19
0,06
0,07
0,09
1885 — 1889 . . .
0,18
0,04
0,08
0,11
1890— 1894 . . .
0,17
0,05
0,10
0,12
1895 — 1899 . . .
0,19
0,06
0,13
0,15
1900 — 1904 . . .
0,19
0,07
0,15
0,21
1905 — 1908 . . .
0,19
0,08
0,19
0,27
Увелич. в проц. .
—
+ 33
+ 171
+ 200
Не трудно видеть, что потребление хлопка в Германии и в Со¬
единенных Штатах значительно отставало от потребления чугуна.
Во Франции и Англии мы имеем несколько иную картину — более
быстрый рост потребления предметов потребления, чем средств
производства, что и объясняется относительным застоем развития
хозяйства этих стран. В развивающихся странах, какими были до
войны Германия и Америка, развитие железоделательной промышлен¬
ности шло гораздо быстрее, чем развитие текстильной промышлен¬
ности. Это можно подтвердить также анализом переписей распреде¬
ления количества рабочих, занятых в различных отраслях хозяйства.
2.	Изменения в организации промышленности.
На этом фундаменте роста основного капитала
выросли новые формы организации промышлен¬
ности: акционерные общества, монополистические
объединения, картели, тресты и т. д. и финансовый
капитал, или слияние банковского капитала с промышленным. Дело
в том, что технический прогресс вызывает огромный рост размеров
производства, концентрацию капитала, — явление, достаточно ярко
охарактеризованное в нашей литературе — и необходимость крупных,
превышающих обычный размер накопления единоличного предприя¬
тия, капиталов, необходимых для организации современного произ¬
водства. Поэтому с самого начала новые предприятия стали орга¬
низовываться в форме акционерных обществ, т.-е. путем собирания
капитала у большого числа предпринимателей для создания одного
общего предприятия, опирающегося в то же время на банковский
кредит. Мы не будем здесь подробно останавливаться на иллю¬
страции этих явлений. Достаточно сказать, что в Германии в 1907 г.
к акционерной форме принадлежало 6°/0 всех предприятий, нани¬
мающих рабочих, и приблизительно 40°/0 всех занятых рабочих, в
САСШ в 1914 г.— уже 48% всех предприятий и 90с/о всех рабочих.
Крайне важным является то обстоятельство, что
Роль акционер-	^	^
й	акционерные	общества облегчают концентрацию ка-
ных ооществ.
питала и контроль со стороны крупных предприятий
над рядом мелких предприятий. Если какое-нибудь общество, скажем
в миллион рублей, скупает акции других обществ, имея в р1уках
Последствия уве¬
личения основ¬
ного капитала.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
11
только половину или даже небольшую часть акций капитала других
обществ, оно в состоянии контролировать последние, хотя они в
общей сложности имеют гораздо больше капитала, чем оно само.
Затем участие членов наблюдательного совета различных акционер¬
ных обществ в других обществах создает определенные связи между
этими обществами, благодаря чему и возникли те огромные концерны,
существование которых можно было наблюдать уже перед войной.
Банки в особенности пользовались этим для установления своих
связей с промышленностью. Члены их наблюдательных советов или
члены правления заседали в бесчисленном количестве наблюдатель¬
ных советов различных акционерных обществ для того, чтобы на¬
правлять политику этих обществ. Так, в 1913 —14 годах „Немецкий
банк“ был представлен в 186 предприятиях, „Учетный банк“—в
161 обществе, „Национальный банк“—в 100 обществах, „Торгово-
промышленный банк“—в 81 обществе. С другой стороны, некоторые
промышленные магнаты были представлены в огромном количестве
других предприятий или банков. Из таких промышленных магнатов
мы можем указать в предвоенную эпоху Гагена, который „заседал“
в 11 наблюдательных советах, Вальтера Ратенау, который участвовал
в 35 наблюдательных советах, Гутмана, бывшего членом 30 сове¬
тов, и т. д. „Всеобщая Компания Электричества“ имела 25 членов
совета, которые одновременно состояли и членами 481 наблюдатель¬
ных советов других предприятий. Относительно Соединенных Штатов
было установлено, что в 1912 г. 18 банковских концернов было
представлено в 134 предприятиях с общим капиталом в 25 млрд.
долларов, из этих предприятий 41 было банковскими, 31 железно¬
дорожными и 28 промышленными предприятиями. Банк Моргана сам
был представлен в 38 наблюдательных советах с общим капиталом
в 10 млрд. долларов. Члены наблюдательного совета стального
треста состояли одновременно и членами 213 других наблюдательных
советов с общим капиталом в 15,2 млрд. долларов.»
К этой чисто личной унии надо еще прибавить
формы концентрации, а именно путем приобретения
„контрольного пакета“ акций, который может нахо¬
диться не в руках данного общества, а в каком-нибудь „дочернем
обществе“ или филиальном отделении, затем непосредственная
организация дочерних и филиальных отделений, контрольных об¬
ществ и т. д. Говоря об этом сплетении интересов промышленности
с банками и т. д., Зомбарт замечает, что знаменитое выражение
Вальтера Ратенау („от 300 до 400 человек руководит всем хозяйством
Европы и Америки“) не было открытием, так как для всякого зна¬
комого с положением вещей это давно уже было „секретом поли¬
шинеля “ Зомбарт по этому поводу говорит, что в этой монополисти¬
ческой власти немногих лиц над всем хозяйством мира сказываются
старческие черты капитализма, который начинает отвыкать ходить
самостоятельно и требует опоры со стороны немногих магнатов.
Другие формы
связи.

12
М. СПЕКТАТОР
Интересно отметить мнение Зомбарта относи¬
тельно связи между банками и промышленностью.
Признавая этот факт, он, однако, говорит, что не
всегда банки оказываются руководящим элементом,
что при определенных условиях руководящим эле¬
ментом при общей унии выступают представители промышленности.
При этом он не дает объяснения этому факту.
Нам кажется, что вопрос сводится не к тому или другому слу¬
чайному моменту, а к различным фазам развитая капитала. Когда
процесс концентрации и централизации вследствие тех или других
технических переворотов шел настолько быстро, что рост основного
капитала обгонял рост накопления в частном хозяйстве, то тогда
даже те предприятия, которые имели акционерную форму, нужда¬
лись в кредите банков. Зомбарт также констатирует тот факт, что
банки стоят как у колыбели акционерных обществ, так и у их гроба,
т.-е. -при их ликвидации. Когда же процесс развития основного ка¬
питала несколько замедляется, то может казаться, что накопление
в крупных предприятиях опережает темп роста основного капитала,
тогда оказывается, что в крупных предприятиях образовывается
свободный капитал,, который они предоставляют банкам для финан¬
сирования сельского хозяйства или других предприятий, еще рас¬
ширяющих свой основной капитал. При таком положении вещей
кредиторами банков оказывались наиболее крупные предпринима¬
тели, что не могло не сказаться на их взаимоотношениях с банками.
Таким путем они в известной мере подчинили себе эти банки. Но
в этом положении вещей можно наблюдать известные изменения.
Так, впоследствии, во время инфляции, когда денежный капитал
потерял свою ценность, представители реального капитала (промыш¬
ленники) значительно увеличили свою власть над банками, что
сказалось на примере Стиннеса. Позднее, когда Германия стала ну¬
ждаться в иностранных кредитах, которые шли через посредство гер¬
манских банков, последние снова взяли верх и в значительной мере
опять подчинили себе промышленность.
На почве этой концентрации и централизации
капитала и связи между банками и промышлен¬
ностью и создались монополистические организации
последнего времени. Проф. Лифман, наиболее по¬
дробно изучивший проблему картелирования промышленности, пи¬
шет по этому поводу:
„Самая глубокая причина образования картелей лежит в раз¬
витии крупных предприятий. Последнее, в свою очередь, является
следствием технических завоеваний, начавшихся во вторую половину
XVIII века и наложивших свою печать на все XIX столетие. Изо¬
бретение целого ряда машин дало возможность массового произ¬
водства; улучшение средств сообщения, в особенности после того,
как были проведены железные дороги и возникло пароходство, дало
Образование кар¬
телей и причины
этого явления.
Мнение Зомбарта
о руководящем
значении инду¬
стрии.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
возможность массового сбыта. Вместе с этим для современных пред¬
приятий, работающих на массовый рынок, создается огромный риск:
предприниматель рискует всем значительным капиталом, вложенным
в предприятие.
Чем крупнее предприятие, тем быстрее совершаются технические
усовершенствования и открытия, и тем обостренней становится кон¬
курентная борьба между предпринимателями. Всякое вновь учре¬
жденное предприятие, благодаря применению новых машин, имеет
преимущество по сравнению со старым. Поэтому каждый стремится
удешевить производство и понизить цену, чтобы, таким образом,
создать сбыт. Это обострение конкуренции — естественное явление
в современных богатых странах и оно, в первую очередь, вызвало
к жизни образование картелей. Эта конкуренция увеличила риск
предпринимателей и уменьшила их доходы (мы бы сказали, повлияла
на понижение нормы прибыли). Отсюда стремление уменьшить пер¬
вое и повысить второе...“
Затем Лифман рисует, как предприниматели, сходясь для обсу¬
ждения различных вопросов, связанных с их отраслью промышлен¬
ности, в особенности в Германии во время борьбы за тарифную
реформу, пришли к мысли ограничить производство и предложение
товаров на рынок и вместе с этим ослабить конкуренцию и повысить
цены. О картелях,— говорит он далее,— можно говорить в Германии
со второй половины 70-х годов, в других странах — еще несколько
позже. „Вторым моментом, явившимся решающим в этом смысле, был
большой крах и переход к покровительственной политике в 1879 г.
Кризис начала 70-х годов привел к еще большему обострению кон¬
курентной борьбы, после которого была очищена почва в некоторых
отраслях производства для образования картелей. Эго образование
было облегчено тарифом 1879 года: последние дали возможность
объединиться предпринимателям Германии, не считаясь с иностран¬
ной конкуренцией. Так на самом деле и случилось: в годы, следу¬
ющие за .879, было организовано несколько картелей; в одной
только железоделательной промышленности возникло 18 картелей.
Нельзя сказать, чтобы они намеревались только использовать пош¬
лины, непосредственной задачей их явилось ослабление конкурент¬
ной борьбы, в которой они видели причину тяжелого положения
промышленности и устранить которую они стремились как путем
образования картелей, так и путем защиты от иностранной кон¬
куренции пошлинами... Но и новый таможенный тариф влиял на
образование картелей: он вызвал повышение цен на сырье для не¬
которых отраслей промышленности и тем самым заставил обраба¬
тывающую промышленность объединиться в картели, чтобы, в свою
очередь, поднять цены на свои продукты.
В общем оказалось при дальнейшем развитии картелей, что
название картелей „дети нужды“ справедливо только для первых
картельных образований. Как только картелирование стало распро-

14
М. СПЕКТАТОР
страняться и предприниматели свыклись с этими организациями,,
онй уже не стали ожидать, пока конкурентная борьба достигнет
большого напряжения. Если цены на сырье и заработная плат,а идут
вверх, то объединения, имеющие целью повышение цен на готовые
изделия, создаются быстро. Создаются картели и во время высоких
конъюнктур с целью полного использования их, ибо, будучи раз¬
розненными и ведя борьбу между собой, предприниматели оказы¬
ваются не в состоянии повысить цены соответственно с ростом
спроса; каждый боится, что его конкурент не последует за ним в
повышении цен. Поэтому оказалось, что в период подъема 1888 —
1890 годов и затем в годы 1895—1900, 1904 —1907 и 1910—1913, бла¬
годаря высокой конъюнктуре, было создано столько же картелей,
как и в годы застоя. Все же несомненно, что во время спекуляции,
когда цены подвержены резким колебаниям, образование картелей
получает особый талчок.
В этих словах Лифмана есть, так сказать, ча¬
стичное признание того факта, что по существу
картели являются результатом стремления к повы¬
шению цен и что успех они могут иметь в этом направлении глав¬
ным образом во время повышающейся конъюнктуры. Следовательно,
именно период повышающейся конъюнктуры наиболее благоприятен
для образования картелей, между тем как во время кризисов и за¬
стоев картелям в лучшем случае удается лишь удержать цены от
слишком низкого падения; во всяком случае картелям приходится
сильно сокращать свое производство, что отражается весьма не¬
благоприятно на положении наиболее мощных предприятий, наи¬
лучше оборудованных и, следовательно, страдающих больше других
от сокращения производства и от недостаточной нагрузки пред¬
приятий. Следовательно, такие периоды мало благоприятны для
образования картелей, так как мощным, хорошо оборудованным
крупным предприятиям более выгодно продавать свои продукты по
пониженным ценам, и пускать свои предприятия с полной нагрузкой,
чем согласиться на картель с целью удержать цены на более вы¬
соком уровне, но зато сильно сократить производство и не исполь¬
зовать производительной способности своего предприятия. Как бы
то ни было, несомненен тот факт, что наиболее сильные картели
образовываются в начале 90-х годов и крепнут и развиваются только
со средины 90-х годов, т.-е. в период промышленного процветания.
Основная задача картелей сводится к повыше¬
нию цен, вместе с этим — к повышению нормы при-
были. Повышение цен достигается путем сокраще¬
ния предложения на рынке. Рыночные цены, как известно, зависят
от спроса и предложения. Если предложение продолжительное
время ниже спроса, то цены определяются тогда не средними про¬
изводственными расходами, а высшими при наихудших условиях.
Картель держит цены на том уровне, который не дает возможности
Основная задача
картелей.
Оценка мнения
Лифмана.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
15
стоящим вне картеля предпринимателям (аутсайдерам) строить но¬
вые предприятия и конкурировать с ними.
Так как производство предприятий, организованных в картель,,
происходит при более благоприятных условиях, чем производство
какого-нибудь стоящего вне картеля предприятия, то организован¬
ные в картель предприниматели получают добавочную прибыль
сверх обычной нормы прибыли, т.-е. получают диферещиальную
картельную ренту. И раньше в промышленности обычным являлось
то положение, что предприятия, работавшие с низшими производ¬
ственными расходами, получали более высокую прибыль, чем пред¬
приятия, обладавшие средними или высокими производственными
расходами. Но раньше продукция в промышленности быстро обго¬
няла спрос, и выгодные условия какого-нибудь предприятия были
недолговечны; теперь картель закрепляет эту разницу в производ¬
ственных условиях на более или менее долгое время.
При наиболее полном устранении конкурентов картель получает
возможность установить монополистическую надбавку к цене. Обра¬
зование картелей дает возможность удержать сверхприбыль на
более или менее продолжительное время, пока какие-нибудь уже
весьма крупные технические усовершенствования не дадут возмож¬
ности предприятию некартелированному производить с значительно
более низкими производственными расходами и конкурировать с
картелями. Здесь также значительную роль играет связь с банками,
связь, которая в известной мере затрудняет появление новых кон-
курирующих предприятий. Но, само собой разумеется, что эти за¬
труднения, вытекающие из трудностей получения больших кредитов,,
существуют до тех пор, пока новые предприятия не смогут обеспе¬
чить значительную прибыль. Так как всякая возможность значи¬
тельной прибыли привлекает капитал, то всегда найдется капитал,
который поддержит какое-нибудь новое предприятие для конку¬
рентной борьбы с картелями. Перед войной мы наблюдаем беспре¬
рывную борьбу между картелями и некартелированными предприя¬
тиями и притом не только в германской и в американской про¬
мышленности, но также и во всем мире. Наиболее ярким примером
в этом смысле надо считать появление конкурентов на нефтяном
рынке и борьбу с нефтяным трестом то на германском, то на
английском рынке. Эта борьба привела в конечном счете к образо¬
ванию другого крупного треста — англо-голландского.
Мы здесь не даем ни теории, ни характеристики
развития картелей и трестов перед войной. В нашу
задачу входит лишь выяснение влияния этих новых
образований на борьбу за мировой рынок. В об¬
щем несомненен тот факт, что картели и тресты обострили эту
борьбу тем, что значительная часть капитала, вследствие ограни¬
чения производств в картелированных областях, переходила в другие
области, скажем, в обрабатывающую промышленность; этим самым
Значение карте¬
лей в борьбе за
мировой рынок.

16
М. СПЕКТАТОР
усиливалась конкурентная борьба в этих областях хозяйства, ведшая
к значительному понижению нормы прибыли в них, и заставляла
производить товары в относительно гораздо большем количестве,
чем это было бы, если бы производство сырья не было картелиро¬
вано и ограничено.
Это явление станет совершенно ясным, если мы представим себе
взаимоотношения, существующие, скажем, между добычей угля,
производством чугуна, стали и, например, машиностроительной про¬
мышленностью. Если добыча угля и производство железа ограни¬
чивается, то вместе с этим спрос на машины со стороны железодела¬
тельной промышленности уменьшается.
Эта последняя не может рассчитывать на расширенный внутренний
рынок, так как отрасли, являющиеся важнейшим потребителем
машин,— производство угля и железа,— развиваются медленно; сле¬
довательно, необходимо вывозить возможно более машин на внеш¬
ний рынок. Отсюда ясно, что на мировом рынке машин, как и вообще
готовых железных изделий, должна обостряться конкурентная
борьба. Но мы уже говорили, что смысл образования картелей сво¬
дится к тому, чтобы сокращать производство, сокращение же про¬
изводства означает повышение себестоимости. А это особенно бьет,
как известно, по предприятиям, хорошо оборудованным. Отсюда
естественно стремление некоторых наиболее хорошо оборудованных
предприятий расширить свое производство не для внутреннего рынка,
где предложение ограничено определенными размерами, а для внеш¬
него рынка. При этом таким предприятиям часто выгодно продавать
свои продукты на заграничном рынке дешевле, чем на внутреннем,
лишь бы только они могли работать с полной нагрузкой. Продажа
за границу по более низким ценам, чем цены внутреннего рынка,
называется демпингом, или бросовым экспортом.
Выгодность такого бросового экспорта вытекает
из следующих соображений: себестоимость произ¬
водства распадается на две основные части: одна
часть остается почти без перемены, независимо от количества про¬
изведенного товара, например, постройка зданий, сооружение зданий,
их освещение, амортизация машин и т. д.; другая часть изменяется
соответственно с ростом или сокращением производства, эта часть
расходов приходится на сырье, материалы, плату рабочим и т. д.,
при чем надо заметить, что даже использование сырья и материалов
идет более рационально,если фабрика работает с полной нагрузкой,
следовательно, и в данном случае стоимость их уменьшается на
единицу выработки. Таким образом, может оказаться, что если пред¬
приятие работает, скажем, всего на 70°/о нагрузки, ему выгодней
следующие 20 или 30°/о производить и продавать по более низким
ценам, чем в среднем стоит производство самому предприятию, так
как на самом деле себестоимость этих последних процентов произ¬
водства гораздо ниже, чем общие средние производственные расходы.
Бросовый экспорт
и его значение.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	17
Отсюда и вытекает стремление картелей, ограничивающих предложе¬
ние на внутреннем рынке, перебрасывать на внешний рынок часть
своих продуктов даже по пониженным ценам.
Таким образом, низкие вывозные цены позволяют предприятию-
монополисту работать с полной нагрузкой, в то же время ограничивая
предложения на своем внутреннем рынке, повышая, таким образом,
цены, и, следовательно, получать дополнительную прибыль. Тем бо¬
лее, что весьма часто низкие вывозные цены возмещаются специаль¬
ными, установленными правительством вывозными премиями, которые
потом, в свою очередь, компенсируются правительством доходами
от налогов, т.-е. эти премии опять-таки ложатся на потребителя, на
население данной страны.
Одновременно происходит и другой процесс, а
именно: объединение различных фаз производствен¬
ного процесса в один непрерывный процесс. Если
предприятие чистого типа из обрабатывающей про¬
мышленности, вынужденное платить высокие цены за сырье, может
продавать свои продукты с некоторой выгодой для себя, только
значительно повысив цены, то картелированные предприятия, объеди¬
няющие производство готовых изделий с производством сырья, могут
продавать продукты обрабатывающей промышленности значительно
дешевле, чем чистые предприятия из области обрабатывающей про¬
мышленности. Ибо они засчитывают себе сырье по себестоимости.
Дело в том, что при распределении в картели долей производства
обычно не принимается во внимание то количество угля и железа,
которое идет непосредственно в дальнейшую обработку на собствен¬
ных же предприятиях данного концерна; расширяя дальнейшую об¬
работку сырья на своих же предприятиях, данный концерн в состоя¬
нии одновременно расширять и добычу угля или производство сырья,
т.-е. его картелированные предприятия могут работать с полной на¬
грузкой. Отсюда вытекает, что в области производства готовых из¬
делий, машин и т. д. должна обостряться конкуренция, так как
смешанные концерны, т.-е такие концерны, которые объединяют
целый ряд производственных процессов в одно предприятие, могут
продавать продукты значительно дешевле. Это обстоятельство ведет
к обострению отношений на мировом рынке.
Стремление к ограничению производства явля¬
ется тормозом для технических усовершенствований,
так как всякое новое техническое усовершенствова¬
ние выгодно только в том случае, если одновременно
идет расширенное воспроизводство, имеется рас¬
ширенный сбыт. Картель же стремится к сокраще¬
нию предложений, следовательно, ему невыгодно расширенное вос¬
производство и вместе с тем введение новых машин. И отсюда та
тенденция к „загниванию“ капитализма, о которой говорит Ленин.
Но так как и при монополизации производства даже наиболее силь-
2. Кн. III.
Роль картелей,
как фактора, за¬
держивающего
экономическое
развитие.
Вертикальные
объединения и
их значение.

18
М. СПЕКТАТОР
ным картелям и трестам приходится считаться с конкуренцией, то
совершенно отказываться от введения новых технических усовер¬
шенствований они не могут, и естественным выходом из этого-
противоречия между стремлением к сокращению предложения на
внутреннем рынке и необходимостью новых технических усовершен¬
ствований, а, следовательно, и перехода к расширенному воспроиз¬
водству, является вторжение в другие области производства — в
производство готовых изделий, а при переполнении этих отраслей—
выход на внешний рынок. Отсюда и получилось перед войной такое
обострение борьбы за внешний рынок, борьбы, главными действую¬
щими силами которой являются картели.
Что картели имеют стремление к повышению
цен, признает и резолюция последней Женевской
экономической конференции. Что картели достав¬
ляют некоторым своим членам сверхприбыль, уста¬
навливая цены применительно к производственным
расходам предприятий, работающих при наименее благоприятных
условиях, признает и Зомбарт. Можно, следовательно, считать обще¬
принятым, что основная задача картелей сводится именно к повы¬
шению цен или, по крайней мере, к сохранению их на высоком
уровне, а также и к доставлению сверхприбыли. В этом заключается
та реакционная роль, которую они играют в производстве, задер¬
живая производительные силы, развивающиеся при существовании
капиталистического строя быстрее всего при свободной конкурен¬
ции и при быстро падающих ценах. Падение цен, с одной4 стороны,,
и повышение заработной платы, с другой,— являются сильнейшим
стимулом к улучшению техники производства. Поскольку картели
противодействуют тому и другому, постольку они являются реакцион¬
ными факторами, несмотря на заявления Зомбарта и Лифмана, ста¬
рающихся доказать прогрессивную роль картелей в хозяйстве. Ука¬
зание Ленина, что монополистический капитализм имеет тенденцию
к загниванию, подтверждается всеми фактами, и даже последняя Же¬
невская конференция отметила опасность, грозящую мировому хо¬
зяйству от образования международных картелей.
3.	Экспорт капитала.
Под экспортом капитала мы понимаем вывоз из
одной страны в другую ценностей с целью получения
некоторой добавочной ценности в виде ли всей при¬
бавочной стоимости или части ее, прибыли, ренты или процентов.
Экспорт капитала, следовательно, тем отличается от экспорта това¬
ров, что при экспорте товаров реализуется в чужой стране только
та ценность, которая была уже создана в данной стране, экспорти¬
рующей товар, между тем как при экспорте капитала получается,
помимо уже созданной ценности, еще некая добавочная стоимость.
Определение по¬
нятия.
Итоги: основные
задачи картель¬
ных объедине¬
ний и их роль.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
19
Образование монопольных предприятий создает в значительном
количестве капитал, который не применяется в данной стране, так
как он не может дать той высокой прибыли, которую требует капи¬
талист данной страны (избыточный капитал). Этот капитал ищет
своего приложения в странах отсталых, в таких странах, где норма
прибыли значительно выше благодаря низкому органическому составу
капитала. Кроме того, экспорт капитала увеличивает хозяйственную
территорию, находящуюся под экономическим влиянием данного
государственного монополистического объединения.
Экспорт капитала принимает часто форму государственных
займов, каковые обычно заключаются на условиях явно кабальных
для той страны, которая получает заем.
Экспорт капитала фактически означает также экспорт товаров.
Обычно экспорт капитала означает предоставление различных товаров,
главным образом средств производства или транспорта, в кредит
и тем самым облегчение их сбыта для промышленников. Таким
образом, экспорт капитала по существу часто являлся средством
открытия или завоевания новых рынков для промышленности*).
С этой точки зрения на него смотрели и смотрят до сих пор ан¬
глийские предприниматели, которые недавно резко выступили против
запрещения эмиссии иностранных ценностей на английском рынке,
так называемого эмбарго, заявляя, что таким путем Англия затруд¬
нит сбыт своих продуктов на иностранных рынках. И так как новые
страны не в состоянии сразу купить полного оборудования новых
предприятий, то естественно, что без кредита они не в состоянии
заказывать эти товары и делают эти заказы в тех странах, которые
им эти кредиты предоставляют. Отсюда связь также между банками
и промышленностью, связь, которая особенно сильна была в Герма¬
нии, где имеется полное слияние банковского и промышленного
капитала.
сударственных займов, т.-е. кредитования государств различными
предпринимателями других стран, но также в форме непосредствен¬
ного участия в производстве других стран. Так, Голландия прини¬
*) „Самая обычная вещь: условием займа ставится расходование части его на по¬
купку продуктов кредитующей страны, особенно на предметы вооружения, на суда и т. д.
Франция в течение двух последних десятилетий (1890 — 1910) очень часто прибегала к
этому средству. Вывоз капиталов за границу становится средством поощрять вывоз то¬
варов за границу. Сделки, особенно между крупными предприятиями, бывают при этом
таковы, что они стоят, как выразился „мягко“ Шильдер, „на границе подкупа“. Крупп
в Германии, Шнейдер во Франции, Армстронг в Англии — образцы таких фирм, тесно*
связанных с гигантскими банками и с правительством, которые не легко „обойти“ при
заключении займа“ (В. Ленин. Империализм, как новейший этап капитализма. Собр. соч.,
т. XIII, изд. 1924 г., стр. 287).
Размеры
экспорта капи¬
талов.
Капиталистический мир знал экспорт капитала
довольно давно: уже в XVI, в особенности, в XVII,
XVIII столетиях мы видим экспорт капитала, как
довольно частое явление и не только в форме го-

20
М. СПЕКТАТОР
мала участие в развитии шерстяной промышленности Англии. Еще
чаще встречается явление экспорта капитала в XIX столетии, но
все же до 80-х годов XIX столетия экспорт капитала должен считаться
явлением случайного характера и его влияние еще мало проявля¬
ется. Так, весь экспортированный капитал Англии в 1854 г. опре¬
деляется в 550 млн. фунтов, в 1875 г. он доходит уже до 1.400 млн.
фунтов и поднимается в 1914 г. до 3.800 млн. фунтов. Следовательно,
с средины 70-х годов до начала мировой войны экспортированный
капитал увеличивается почти в три раза. Относительно Франции
известно, что она в 1870 г. имела за границей 10—12 млрд. франков,
в 1880 г. — 12—15 млрд., в 1914 г.— 50 — 60 млрд. Таким образом,
экспортированный из Франции капитал увеличился с 80-х годов в
четыре раза.
В начале 90-х годов капитал, экспортированный из Германии,
оценивался в 10—12 млрд. марок, а в 1914 г. ее капитал, находя¬
щийся за границей, оценивался в 30 млрд. марок. Таким образом,
предвоенный период отличается значительным экспортом капитала
из всех наиболее развитых промышленных стран. Считают, что ан¬
глийский капитал за границей составлял 22°/о всего состояния страны,
во Франции он составлял приблизительно 19°/о, в Германии—11—12°/,о,
л в Швейцарии — около 15°/о.
Согласно теории Р. Люксембург, вся накоплен¬
ная прибавочная стоимость может быть реализо¬
вана лишь при помощи некапиталистической среды,
т.-е. стран, не вступивших еще в капиталистическую эпоху своего эко¬
номического развития. Это положение Р. Люксембург делает основой
всей своей теории и империализма и империалистической политики.
Как уже это было указано Н. Бухариным*), такая постановка
вопроса прикрашивает действительное существо империализма: ка¬
питал ищет проникновения в экономически отсталые страны не в
целях реализации прибавочной стоимости, как это выходит согласно
теории Р. Люксембург, а в целях получения сверхприбыли.
Какое влияние оказывает экспорт капиталов на
страны, которые вывозят, а также и на страны, ко¬
торые ввозят капиталы? Для того, чтобы ответить
на этот вопрос, необходимо обратиться к формуле расширенного
воспроизводства. Если экспорт капитала идет за счет той части
прибавочной стоимости, которая употребляется для удовлетворения
личных потребностей предпринимателей, то в процессе расширен¬
ного воспроизводства не происходит никаких изменений. Если же
экспорт капитала идет за счет той части прибавочной стоимости,
которая без этого пошла бы на расширение производства внутри
страны, то естественно, что этим вызывается если не сокращение,
то, во всяком случае, замедление темпа развития производства. На
самом деле, если часть капитала уходит из страны, то расширение
*) Н. Бухарин. Империализм и накопление капитала.
Влияние экспорта
капиталов.
Теория Розы
Люксембург.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	21
воспроизводства в данной стране будет итти уже относительно
медленнее, чем если бы капитал оставался в этой стране.
В известном смысле можно сказать, что замедление темпа раз¬
вития Англии, которое мы отметили раньше, несомненно связано
с тем фактом, что из Англии вывозили из года в год значительные
капиталы за границу. С другой стороны, те страны, в которые ввозят
капитал (поскольку он идет на нужды промышленности, а не на
военные и тому подобные цели), имеют возможность сразу расши¬
рить свой производственный процесс, так как они сразу получают
необходимое оборудование — основной капитал. В первые периоды
развития капитализма импорт капитала шел или на „государствен¬
ные нужды“, главным образом, для войн, или на удовлетворение
различных других потребностей, преимущественно потребительского
характера, и только в незначительном количестве ввозимый капитал
употреблялся в промышленности.
В настоящее время импорт капитала выражается преимуще¬
ственно в импорте средств производства основного капитала в но¬
вые, еще недоразвившиеся страны. И именно потому, что эти страны
не в состоянии сразу оплатить всего основного капитала, предста¬
вляющего собой довольно большие суммы, они могут покупать у
промышленно развитых стран предметы оборудования только в кре¬
дит, т.-е. если индустриальные страны экспортируют к ним капитал.
Этим и объясняется то обстоятельство, что экспорт капитала в
общем растет тогда, когда новые аграрные страны усиливают про¬
цесс промышленного производства у себя, покупая средства про¬
изводства в кредит у индустриальных стран.
„Вывоз капитала,— писал Ленин,— в тех странах, куда он на¬
правляется, оказывает влияние на развитие капитализма, чрезвы¬
чайно ускоряя его. Если поэтому до известной степени этот вывоз
способен приводить к некоторому застою развития в странах выво¬
зящих, то это может происходить лишь ценой расширения и углу¬
бления дальнейшего развития капитализма во всем мире“ *).
меров, он еще дает возможность поддержать процесс расширенного
воспроизводства, несмотря на платежи за границей. Дело в том,
что нормально ввоз капитала в аграрные страны содействует исполь¬
зованию природных сил, доставляя этим странам диференциалъную
ренту, частью которой и оплачивается иностранный капитал. Так,
если мы даем концессию иностранцам на использование лесов и
горных рудников, то последние доставляют земельную или горную
ренту, так как продукты здесь получаются с меньшими расходами.
*) В. Ленин. Империализм, как новейший этап капитализма. Собр. соч., т. XIII,
изд. 1924 г., стр. 286.
Диференциаль-
ная рента и кон¬
цессии.
До тех пор, пока импорт капитала для про¬
изводственных целей превышает платежи за грани¬
цей, он несомненно ускоряет процесс развития.
Когда эти платежи достигают * значительных раз-

22
М. СПЕКТАТОР
Получая таким образом ренту, ввозящие капитал страны могут
часть ее выплачивать в виде процентов или прибыли на капитал,
ввезенный в эти страны. Но само собой разумеется, что использо¬
вание этой диференциальной ренты для оплаты иностранного капи¬
тала может итти в пользу ввозящей капитал страны в том случае,
если она является политически самостоятельной и в состоянии более
или менее рационально использовать свои производительные силы.
В колониальных или даже в полуколониальных странах, нахо¬
дящихся в политическом подчинении крупных держав, вся выгода,
получающаяся от открытия новых экономических возможностей,
или вся диференциальная рента, образующаяся в результате исполь¬
зования новых приходных богатств, попадает к экспортирующей
капитал стране,— правильнее, тем предпринимателям и банкам, ко¬
торые совершают этот экспорт. Отсюда и та жестокая борьба, ко¬
торая происходила из-за различных концессий в колониальных и
полуколониальных странах.
Европейские страны стремились получить эти концессии с наи¬
большей выгодой для себя, т.-е. по возможности выговорить в свою
пользу всю диференциальную горную или земельную ренту, полу¬
чающуюся при вложении капитала в эти страны. Само собой разу¬
меется, одним этим империалистические страны не ограничивались,
и проложением, например, какой-нибудь железной дороги в этих
колониях создавался опорный пункт для дальнейшего империалисти¬
ческого проникновения в эти страны и для борьбы против других
империалистических стран как в колониях, так и на европейском
материке. Но этой политической стороны вопроса мы здесь не ка¬
саемся. Экономическая же выгода концессий заключалась именно
в получении диференциальной ренты, которая была тем выше, чем
меньше была конкуренция между империалистическими государ¬
ствами при получении этой концессии. Подчинить своему влиянию,
например, Турцию или Китай, заставить эти страны дать германскому
или английскому капиталу концессию,— означало предоставить
„своему“ капиталу крупнейшие выгоды, и выгоды эти были тем
больше, чем меньше приходилось считаться с конкуренцией со сто¬
роны других стран.
* Если экспорт капитала связан с экспортом обо¬
рудования, то он тем самым должен быть дол¬
госрочным и связывать страну, экспортирующую
капитал, со страной, импортирующей его, ибо экспор¬
тирующие капитал страны становятся заинтересо¬
ванными в развитии промышленности тех стран,
куда вывезен капитал, вложенный в иностранные предприятия.
В этом отношении характер экспорта капитала в предвоенную эпоху
по сравнению с тем экспортом капитала, который имел место раньше,
резко изменился. Так как раньше экспорт капитала заключался
преимущественно в помещении государственных займов, то связь
Укрепление свя¬
зей между стра¬
нами, экспортиру¬
ющими и импор¬
тирующими капи¬
тал.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
23
между странами в этой области была по большей части связью
политического характера. С развитием взаимоотношений между про¬
мышленностью и банками связь становится гораздо более прочной,
гораздо более интенсивной. Страны, экспортирующие капитал, за¬
интересованы в правильном ходе развития стран, импортирующих ка¬
питал, и хотят обеспечить свои капиталы путем подчинения импорти¬
рующих стран своему влиянию. Отсюда и стремление к захвату коло¬
ний, так как только там можно с меньшим риском вкладывать капитал.
Наконец, необходимо обратить внимание на следующее обстоя¬
тельство. Уже Ленин указывал, что вследствие ограждения новых
индустриализирующих стран таможенными стенами экспорт товара
туда сильно затруднен. В эти страны ввозят капитал в форме или
средств производства, или целых предприятий, чаще всего в виде
создания филиальных или дочерних предприятий. Важен еще тот
момент, что картели, которые ограничивают предложение товара на
•своем собственном рынке, вынуждены ограничить производство
и вместе с тем сократить сферу приложения капитала внутри страны,
а образующийся капитал вывозить. Далее, так как они увеличивают
свою прибыль за счет некартелированной промышленности, давя на
норму прибыли предприятий этой промышленности, то этим они
изгоняют капитал из некартелированных отраслей промышленности
в другие страны, где норма прибыли несколько более высока. Отсюда
и вытекает то явление, что в эпоху монополистического капитализма
усиливается тенденция к экспорту капитала вместо экспорта товаров.
Но в те периоды времени, в которые внутри страны идет ре¬
организация оборудования, спрос на капитал и товары внутри страны
растет быстрее, чем предложение капитала или товаров. Норма
прибыли и норма процента растут и предприниматели естественно,
предпочитают вложение капитала внутри страны экспорту его за
границу. Только когда этот процесс более или менее заканчивается
и падает спрос на капитал внутри страны, тогда проявляется с осо¬
бой силой тенденция к его экспорту. В этом положении находилось
мировое хозяйство накануне мировой войны, когда процесс реорга¬
низации производства, начавшийся со средины 90-х годов под влия¬
нием открытий в области электротехники и химии, приближался,
повидимому, к концу. В это время усилился как экспорт товаров,
так и экспорт капитала; вместе с этим обострилась и борьба за
рынки сбыта и за сферу приложения капитала в других странах.
4.	Неравномерность развития отдельных стран.
Если рассматривать развитие четырех главней¬
ших стран за данный период, то мы можем конста¬
тировать следующие типичные черты: развитие
Англии совершается до конца 90-х годов весьма мед¬
ленно; рост ее промышленности едва опережает рост населения
Типичные черты
развития главней¬
ших стран.

24
М. СПЕКТАТОР
страны; во Франции мы замечаем несколько более усиленный темп
промышленного развития, но так же, как в Англии, и здесь идет
развитие производства предметов личного потребления, т.-е. раз¬
витие текстильной промышленности в ее различных разветвлениях,
между тем как в Германии и в Америке мы замечаем огромное
развитие отраслей производства, изготовляющих средства производ¬
ства, т.-е., главным образом, железоделательной промышленности,
которая развивается значительно быстрее, чем текстильная промыш¬
ленность, и именно в этой области названные страны опережают
страны, ранее вступившие на путь промышленного развития —
Англию и Францию.
Если сравнить рост потребления железа и хлопка за каждое
десятилетие в отдельных странах, мы получаем следующую картину:
Рост потребления хлопкд и чугуна из десятилетия в десятилетие
(в процентах к 1883 году).
Причины, способствовавшие развитию железо¬
делательной промышленности в Германии и в Аме¬
рике, сводятся в общем к следующему: технический
переворот, происшедший в способах использования
руды, открытие новых широких рынков и связанное
с этим огромное вложение основного капитала как в средства сооб¬
щения, так и в средства производства. Технический переворот дал
Германии возможность использовать богатую фосфором руду Лота¬
рингии, и, опираясь на свои богатые угольные залежи, она оказалась
в состоянии создать мощную тяжелую промышленность. Широкий и
емкий внутренний рынок и открывающиеся возможности завоевания
европейских континентальных рынков, благодаря непосредственной
географической близости этих рынков к Германии, дали ей возмож¬
ность сразу поставить свои предприятия на широкую ногу, т.-е.
создать из них крупные единицы с наиболее современным обору¬
дованием, т.-е. высоким основным капиталом, что, в свою очередь,
открыло широкий рынок для тяжелой промышленности.
Особенности раз¬
вития Германии и
Соединенных
Штатов.
Хлопок
Годы
Англия
Германия
Франция
С. Штаты
1883 ,
100
100
100
100
1893 .
83,0
141,7
118,8
126,8
1903 .
101,1
219,4
189,5
219,4
1913 .
128,8
288,5
234,2
327,7
Чугун
1883 ,
100
100
100
100
1893 .
88,7
142,8
86,9
144,0
1903 .
114,0
277,1
117,3
370,0
1913
133,8
531,4
221,7
628,0

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	25
Все эти моменты еще в гораздо большем размере оказали свое
влияние на развитие Северо-Американских Соединенных Штатов.
Здесь огромные естественные богатства, в особенности богатые за¬
лежи железной руды и угля, а впоследствии и запасы нефти, с од¬
ной стороны, и быстрое расширение посевной площади хлебов —
с другой, дали возможность поставить промышленное производство
в широком масштабе, т.-е. сразу поднять его на высокую степень
технического оборудования и вместе с этим открыть широкие воз¬
можности для развития тяжелой промышленности. Словом, Англия,
которая развилась исторически как страна, производящая предметы
личного потребления, и Франция, которая сохранила свои специ¬
фические отрасли производства, существующие со времени гос¬
подства дворянства, а именно — производство предметов роско¬
ши,— не могли развиваться таким темпом, как развивались новые
страны, сразу поставившие свою промышленную деятельность на
фундамент тяжелой индустрии, работающей для производства эле¬
ментов основного капитала, быстрее развивающегося, чем личное
потребление.
При этом надо сказать, что тот период, о ко¬
тором идет у нас речь, т.-е. начало 80-х и конец
90-х годов для Англии характерен тем, что нужда
страны в транспортных средствах и оборудовании была уже удов¬
летворена, и процесс создания основного капитала был в извест¬
ной мере закончен, в то время как в других странах этот процесс
только еще начался.
Население Англии, которое к концу 50-х годов составляло
28,4	млн. жителей, увеличилось в конце 70-х годов до 33,6 млн. За
эти 20 лет мы имеем увеличение населения на 5,37 млн., что соста¬
вляет приблизительно 19°/0. В конце 90-х годов население Англии
составляет 39,99 млн., т.-е. снова увеличивается на 19°/о. Таким об¬
разом, в этом отношении рост населения идет приблизительно рав¬
номерно. С другой стороны, длина железнодорожной линии увели¬
чивается с 1850 по 1880 годы с 6.621 мили до 17.933 миль, т.-е. в
2,7 раза, или больше чем на 10 тыс. миль. В период 1880—1900 годов
длина железной дороги увеличивается только до 21.855 миль,
т.-е. меньше чем на 4 тыс. миль, или приблизительно на 22°/0. Про¬
изводство чугуна составляло в Англии в среднем в 1865—69 годах
3,5 млн. тонн, а в 1880 — 84 годах — 8,1 млн. тонн, увеличившись
на 4,6 млн. тонн; в 1895 — 99 годах оно было даже ниже, чем
в 1880 — 84 годах, составляя только 7,3 млн. тонн, в 1905—08 годах
поднялось до 9,8 млн. тонн, а в 1913 г. —до 10,26 млн. тонн. От¬
сюда совершенно ясно, что развитие производственного аппарата,
основной материал которого составляет железо, было в общем за¬
кончено к началу 80-х годов и только с конца 90-х годов начина¬
ется его обновление и расширение.
Особенности раз¬
вития Англии.

26
М. СПЕКТАТОР
Англия в начале 80-х годов уже прошла тот
период быстрого развития железнодорожного и про¬
мышленного строительства, который, как мы сейчас
увидим, еще должны были пережить европейские кон¬
тинентальные страны. На самом деле Германия увеличила свою желез¬
нодорожную сеть с начала 80-х годов по 1905—1908 годы с 21,7 тыс.
миль до 34,4 тыс. миль, т.-е.на 12,7 тыс. миль, а в Соединенных Штатах
за это время железнодорожная сеть увеличилась более, чем вдвое,
а именно с 111,6 до 231 тыс. мйль. Германия увеличила выплавку
чугуна с 3,2 млн. тонн в 1880 — 84 годах до 6,7 млн. тонн в 1895—99 го¬
дах, до 11,8 млн. тонн в 1905 — 08 годах и до 19,0 млн. тонн
в 1913 году. Американская выплавка увеличилась даже в 2,5 раза—
с 4,2 до 10,6 млн. тонн (1895 — 99 годы) и снова в 3 раза до 31 млн.
тонн в 1913 г.
На более быстрый темп развития Германии и Соединенных Шта¬
тов влиял и более быстрый рост населения этих стран. В то время
как население Англии увеличилось с начала 70-х годов до 1905 —
1908 годов на 24,7°/0, население Германии возросло на 36,9°/0, а Со¬
единенных Штатов — даже на 62°/0. Наоборот, население Франции
замедлилось в своем развитии и увеличилось всего на 4°/о. Но основ¬
ным фактором развития все же является расширение основного ка¬
питала, которое шло в Германии и Америке быстрее, чем в Англии
или Франции. Затем известную роль играл и экспорт капитала из
Англии и Франции, о чем уже у нас была речь.
Неравномерность развития стран привела к изменению удельного
веса их в мировом хозяйстве. Так, в 1883 г. мировая выплавка чу¬
гуна исчислялась в 21.756 тыс. тонн; из этого количества приходилось
на Англию почти 40°/о (8 млн. 666 тыс. тонн), на Германию — 14,4°/о
(3,135 тыс. тонн), на Люксембург —15°/0 (335 тыс. тонн); на Фран¬
цию— 9°/о (2,069 тыс. тонн) и на Соединенные Штаты — 21°/о (4.669 тыс.
тонн). В 1913 г. мировая продукция дошла до 78.507 тыс. тонн,
увеличившись в 3,65 раза. Продукция же Англии поднялась только до
10.427 тыс. тонн, составляя уже всего 13,3°/0 мировой выплавки; про¬
дукция Германии составляла 16.764 тыс. тонн, или 21,3°/о мировой
продукции, продукция Люксембурга — 2.548 тыс. тонн (3,2°/о), Фран¬
ции— 5.207 тыс. тонн, или 6,7°/о, а Соединенных Штатов — 31,462 тыс.
тонн, или 40°/о мировой продукции.
Соединенные Штаты переменились с Англией своими местами
на мировой лестнице продукции чугуна: раньше Англия стояла на
самом высоком месте, теперь это место заняли Соединенные Штаты.
Они и Германия развили свою продукцию более быстро, чем осталь¬
ные страны; Франция, в особенности Англия, отставали от общего
хода развития.
К этим странам присоединились новые производители: Бельгия,
увеличившая свою продукцию в три раза (с 783 тыс. тонн до 2 млн.
485 тыс. тонн), Россия, поднявшая свою продукцию даже до 8,7 раза
Неравномерность
развития главней¬
ших стран.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	27
(с 482 тыс. до 4.207 тыс. тонн), Канада, Швеция и т. д. Выступле¬
ние новых стран сильно тревожило старые, так как оно заставляло
каждый раз перестраиваться, приспособляться к новым рыночным
условиям, что сопровождалось потерями части уже вложенного ка¬
питала, и, конечно, встречалось с большим неудовольствием со сто¬
роны их владельцев.
5.	Борьба на мировом рынке.
Положение от-	Неравномерность развития отдельных стран
дельных стран на проявилась и в положении их на мировых рынках,
мировом рынке. Если рассмотреть доли участия важнейших стран
Европы и Америки в мировой торговле, то мы получим такую картину:
Общая сумма мирового товарооборота
(в миллиардах марок).
1890 г	 74,4
1900 *	 92,65
1910 „	146,85
1913 „	178,19
Участие отдельных стран в мировой торговле
(в процентах).
1890 г.
1900 г.
1910 г.
1913 г.
Англия .
20,2
19,1
16,9
16,1
Франция. .
11,0
9,8
9,4
9,0
Г ермания
10,8
11,8
12,0
12,6
Соед. Штаты .
9,1
10,0
9,5
10,1
Бельгия .
6,5
5,9
6,7
6,1
Россия .
3,5
3,1
3,8
3,5
Италия .
2,5
2,8
3,1
2,9
Эти цифры показывают, что борьба на мировом рынке шла пре¬
имущественно между тремя государствами: Англией, Францией и Гер¬
манией, в то время как развитие Соединенных Штатов шло преиму¬
щественно в сторону развития внутреннего рынка, и только в начале
XX столетия мы видим, как и Америка быстро развивает экспорт
стальных, железных изделий и машин. На мировом рынке выступала
все более активно Германия, оттеснявшая Англию и Францию.
Однако в этих общих цифрах мирового това-
Темп развития рооборота не отражается изменение структуры ми-
торговли главней-	о	АЛ	^
ших стран ровои торговли. Мы остановимся поэтому более
подробно на развитии торговли главнейших стран.
С этой целью мы приводим две таблицы: 1) абсолютные данные
о торговле Англии, Франции, Германии и Соединенных Штатов; 2) про¬
центное нарастание этой торговли, начиная с 1880 — 84 годов.

28
М. СПЕКТАТОР
Темп развития торговли главнейших стран.
1890—94	1900-04	1905—08	1913
(в проц.
по сравнению
с 1880
-84=100)
А н г
л и я
ий товарооборот
Весь ввоз
103,92
135,6
151,1
191,8
Ввоз готовых изделий .
117,00
175,2
192,9
253,6
Весь вывоз
100,04
120,7
157,3
224,9
Вывоз готовых изделий .
96,46
108,9
142,8
199,3
10рт важн. товаров
Железн. и стальн. изделия.
85,0
120,6
163,4
200,7
Машины
128,7
169,6
245,2
307,4
Хлопчатобум. изделия .
90,1
98,4
130,7
167,6
Шерст. изделия
94,05
85,4
110,3
201,1
Ф р а н
ц и я
ий товарооборот
Весь ввоз
88,4
95,4
116,7
176,5
Ввоз готовых изделий .
87,2
114,9
147,5
233,0
Весь вывоз. . ...
98,9
121,9
150,3
198,8
Вывоз готовых изделий.
100,7
129,4
165,9
226,8
юрт важн. товаров
Железн. и стальн. изделия.
222,2
422,2
588,9
566,7
Машины
136,3
209,1
309,1
341,8
Хлопчатобум. изделия
116,2
205,7
340,5
421,6
Шерст. изделия ....
83,7
59,2
58,5
83,7
Развитие торговли главней
[в миллионах фун
Среднее за 1880—1884 ;
годы
Англия
Франция
Германия
С. Штаты
Внешняя торговля
Весь ввоз
343,6
190,9
151,8
140,1
Ввоз готовых изделий
64,7
28,2
42,8
65,8
Весь вывоз
234,3
138,3
152,8
165,4
Вывоз готовых изделий
206,4
73,1
91,2
30,6
Экспорт важн. товаров
Железные и стальные изделия ....
27,6
0,9
11,5
1,5
Машины
11,5
1,1
2,7
2,6
Хлопчатобумажные изделия
75,9
3,7
5,0
2,7
Шерстяные изделия
18,5
14,7
11,3
0,07
*) 1 фунт стерлингов =: 9 руб. 40 коп.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
29
Темп развития торговли главнейших стран.
1890-94
1900-04
1905—08
1913
(в проц. по сравнению с 1880—
-84=100)
Г ермания
ий товарооборот
Весь ввоз
131,02
189,1
255,5
348,5
Ввоз готовых изделий .
102,80
133,2
181,8
162,6
Весь вывоз
99,80
154,2
203,9
324,6
Вывоз готовых изделий.
108,11
169,1
234,1
363,6
юрт важн. товаров
Железн. и стальн. изделия.
97,3
198,2
237,4
484,3
Машины
122,2
374,1
692,6
1340,7
Хлопчатобум. изделия .
170,0
318,0
416,0
438,0
Шерст. изделия .
96,5
101,8
119,5
108,8
Сое д. Штаты
ий товарооборот
Весь ввоз
116,13
132,8
180,9
264,1
Ввоз готовых изделий .
100,90
119,4
165,7
131,9
Весь вывоз
111,60
176,7
217,2
305,9
Вывоз готовых изделий.
126,79
326,1
474,5
526,8
[Орт важн. товаров
Железн. и стальн. изделия .
140,0
714,0
1040,0
2020,0
Машины
157,7
565,4
834,6
1300,0
Хлопчатобум. изделия .
100,0
192,3
288,5
426,9
Шерст. изделия . . . .
57,1
185,7
142,9
1000,0
ших стран перед войной.
тов стерлингов] *).
Среднее за 1890 — 1894 годы
Среднее за 1905 — 1908 годы
1913
год
!
«
s
5
X
н
Cd
к
к
к
Я
X
л
н
cd
«
«
я
OS
S
X
x
H
cd
X
cd
Я
cd
н
я
cd
H
ч
и
X
X
cd
Он
S
Он
(V
1
! ^
U
53
cd
S
Он
а
Ч
U
X
X
СТЗ
Он
S
Он
CL)
a
<
ф
и
Ü
<
Ф
U
Ü
<
ф
С-н
ü
357,1
168,8
198,9
162,7
519,3
222,7
387,9
253,5
659,1
337,0
529,0
*370,0
75,7
24,6
44,0
66,4
124,8
41,6
77,8
109,0
164,1
65,7
69,6
86,8
234,4
136,8
152,5
184,7
368,5
207,8
311,5
359,3
525,3
275,0
496,0
506,0
! 199,1
37,6
98,6
38,8
294,7
121,3
213,5
145,2
411,4
165,8
, 331,6
161,2
! 23,7
2,0
11,2
2,1
45,1
5,3
27,3
15,6
55,4
5,1
55,7
30,3
14,8
1.5
3,3
4,1
28,2
3,4
18,7
21,7
35,35
3,8
36,2
33,8
68,4
4,3
8,5
2,6
99,2
12,6
20,8
7,5
127,2
15,6
21,9
11,1
17,4
12,3
10,9
0,04
20,4
8,6
13,5
0,10
37,2
12,3
12,3
0,7

30
М. СПЕКТАТОР
Если мы рассмотрим приведенные таблицы, то заметим следую¬
щий характерный факт: до средины 90-х годов ввоз и вывоз из Англии
развивается почти в таком же темпе, как ввоз и вывоз из других
стран. Так, экспорт из Англии в начале 90-х годов стоит на том же
уровне, как и в 80-х годах. Точно на том же уровне • находится и
торговля Германии и Франции, в то время как экспорт из Соединен¬
ных Штатов увеличивается на 12°/о. За следующие годы, за второй
период, который мы характеризуем как период наибольшего промыш¬
ленного оживления и наиболее резкой борьбы из-за рынков, торговля
Англии показывает значительное увеличение, превышая в 1913 г. в
2,25 раза экспорт 1880—1884 г.г., между тем как экспорт из Германии
превышает уровень начала 80-х годов в 3,25 раза, а экспорт из Соеди¬
ненных Штатов — в Зраза соответственный экспорт начала 80-х годов.
Еще интереснее рассмотреть экспорт готовых изделий. В этом
отношении мы замечаем, что до средины 90-х годов разница в темпе
развития экспорта перечисленных четырех стран незначительна, ме¬
жду тем как за следующий период времени экспорт Англии увели¬
чивается на 75°/о, Франции — на 129°/о, Германии — на 263°/о, а Соеди¬
ненных Штатов — на 431°/о. Следовательно, темп развития экспорта
других стран значительно более быстрый, чем темп развития торговли
Англии. Особенно значителен темп развития торговли Германии и
Соединенных Штатов железными изделиями и машинами. Но если
даже рассматривать не процентное увеличение, а абсолютную вели¬
чину экспорта этих стран, тогда мы замечаем следующее: в начале
90-х годов вывоз железных изделий из Германии составлял еще только
47°/о вывоза Англии, в 1905—1908 г.г. он уже достигал 61°/о, а в 1913 г.
даже превышает экспорт из Англии. Экспорт железных изделий из
Америки, который составляет еще в начале 90-х годов только 9°/о ан¬
глийского экспорта, поднимается в 1905—1908 годах до 35°/о. Экспорт
машин из Германии составляет в начале 90-х годов 22°/о английского
экспорта, а в 1905—1908 годах 66°/о и обгоняет английский экспорт
1913 г. Экспорт Соединенных Штатов составляет в начале 90-х годов
28°/о, а в 1905—1908 годах — 77°/о. Наоборот, в области текстильной
промышленности экспорт Германии и Соединенных Штатов составляет
еще в 1905—1908 годах относительно незначительную величину экс¬
порта Англии. Экспорт хлопчатобумажных изделий из Германии со¬
ставляет только 21°/о, а экспорт шерстяных изделий — 66°/о. Экспорт
из Америки этих изделий еще весьма незначителен и остается таким
вплоть до 1913 г. Таким образом, мы видим, что в основном борьба
между этими тремя наиболее развитыми промышленными странами
сводится к борьбе на рынке железных изделий и машин.
На каких рынках побивали Германия и Америка
Сферы торгового Англию? На этот вопрос дает совершенно опреде-
соперничества	„	,
главнейших стран ленныи ответ английское официальное исследова¬
ние. Если соединить все страны, которые ввели
у себя таможенные пошлины, в одну рубрику (I), а остальные

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА 31
страны — в другую (II), то мы имеем следующую картину развития
английского, германского и американского экспорта за десятилетие—
с 1898 по 1908 годы:
Англия
Годы
Экспорт железных изделий
Экспорт
машин
I
II
I
II
1898 . .
. . 9,1
17,5
10,2
10,2
1908 . .
. . 11,0
32,7
13,4
20,2
Г
е р м а н и я
I
II
I
II
1898 . .
9,2
6,9
4,9
1,8
1908 . .
. . 12,1
15,4
16,4
6,5
С о е д и н
енные Шта
т ы
I
II
I
II
1898 . .
. . 0,9
5,9
2,7
6,0
1908 . .
. . 1,0
16,1
60,3
17,4
Из этих данных совершенно ясно вытекает, что экспорт Англии
наталкивается на препятствия, главным образом, в тех странах, кото¬
рые окружили себя стенами высоких таможенных тарифов, в то
время как для Германии и Америки, которые в свою очередь защи¬
тили свою промышленность покровительственными пошлинами, эти
стены не представляли собой такого препятствия, так как они пре¬
доставляли своим промышленникам экспортные премии.
Весьма интересным представляется еще проследить взаимоотно¬
шения этих стран на некоторых рынках. Мы возьмем для иллюстра¬
ции несколько европейских и внеевропейских стран и охарактери¬
зуем участие отдельных государств в торговле этих стран.
Из этих данных можно легко убедиться в том, что на европей¬
ском рынке победительницей оказывается Германия. Она постепенно
вытесняла Англию.
Из приведенных выше таблиц и из таблицы на стр. 28 вырисовы¬
вается перед нами достаточно яркая картина борьбы, происходившей
перед войной между этими крупными державами. Значительно развив
производство железа и стали, эти страны все более и более при¬
ходили к вывозу этих продуктов, оттесняя английскую железодела¬
тельную промышленность. Этим объясняется и то, что как раз эта
отрасль английского хозяйства резче выступает в защиту своих
таможенных пошлин, в то время как текстильная промышленность
еще оставалась верна традициям свободной торговли. Этим объ¬
ясняется также и то обстоятельство, почему Англия выступила
наиболее резкой противницей самостоятельного развития аграрных
и колониальных стран; она боялась, что с введением таможенных
пошлин эти страны закроют свободный рынок для ее промышлен¬
ности, между тем как Германия относительно легко еще преодоле¬
вала таможенные преграды. Далее, из этих данных видно, в какой

32
М. СПЕКТАТОР
Участие главнейших государств в торговле других стран.
Страны
Германия
Англия
Соед.
Штаты
Франция
Россия:
Г 1891-95
26,6
23,7
7,8
4,9
3 { 1913
47,4
12,8
5,8
4,1
( 1891-95
25,2
25,6
0,4
8,3
Выво3 \ 1913
29,8
17,6
0,9
6,6
Скандинавия:
( 1891—95
31,8
24,7
4,5
2,3
Вв°3 { 1913
34,7
21,3
8,8
3,0
( 1891-95
17,2
46,9
0,5
5,3
Выв°3 X 1913
22,7
38,5
3,9
4,5
Г олландия:
\ 1891—95
20,6
18,5
9,2
1,5
3 \ 1913
30,2
8,7
11,3
0,8
( 1891-95
48,5
24,8
2,2
1,0
Выв03 \ 1913
46,1
22,2
3,9
1,0
Италия:
/ 1891—95
11,9
20,6
8,0
15,8
Вв03 \ 1913
16,8
16,3
14,4
7,8
( 1891-95
14,8
11,3
8,8
17,7
Вывоз < igi3
13,7
10,4
10,7
90,2
Балканы:
( 1891—95
21,4
22,4
—
7,4
Вв03 \ 1913
29,2
14,9
—
6,2
Г 1891-95
14,2
28,5

7,8
Выво3 \ 1913
9,7
8,2
—
7,8
Южная Америка:
( 1891—95
16
31
13
9
Ввоз < igi3
19
28
16
9
< 1901-05
15
19
17
12
Выв03 t 1913
14
24
18
10
Центр. Америка:
( 1901-05
10
15
49
7
Вво3 1 1913
10
12
54
7
( 1901-05
7
10
73
3
Выв°3 \ 1913
8
12
70
5
Англ. колонии:
( 1904-05
4,3
55,3
19,6
1,8
Вв03 1 1913
5,6
49,8
24,3
1,9
Г 1904—05
6,2
55,3
11,8
5,2
Выв03 \ 1913
7,9
49е 5
15,0
5,6

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	33
мере растущее влияние Германии на Балканском полуострове ска¬
залось на торговых интересах Англии, которая с каждым годом все
более вытеснялась оттуда своей соперницей. Еще в начале этого
периода торговля Англии на Балканах превышала торговлю Гер¬
мании, а к концу — Германия уже в два раза более вывозит туда,
чем Англия. Точно также торговля Англии в Австро-Венгрии сошла
почти на-нет — с 10°/о ввоза в начале 90-х годов до 6,4°/о в 1913 г.,
в то время как ввоз из Германии поднялся с 36,6 до 40°/о.
Такова общая картина борьбы за мировой рынок в течение по¬
следних десятилетий перед войной. Надо отметить, что эта борьба
обострилась еще более за последние годы перед войной, в то
время как за предыдущие годы значительный подъем промышлен¬
ности создал вместе с перестройкой основного капитала значитель¬
ный рост внутреннего потребления. Как раз накануне войны процесс
реорганизации производства как-будто приближался к своему концу
и потребность во внешних рынках становилась особенно острой и
вместе с этим борьба за них сделалась более ожесточенной.
Мы не уяснили бы себе, однако, характера
борьбы за рынки, за источники сырья и за сферы
приложения капитала, если бы не усвоили того
факта, что капитализм пережил незадолго перед вой-
бой период „бури и натиска“. В то время, как годы 1874—1894 от¬
личаются в общем относительным застоем или медленным темпом
развития, 1895 —1913 годы отличаются бурным движением вперед,
вызванным преимущественно реорганизацией производства благодаря
применению электрической энергии в транспорте и промышлен¬
ности, а также расширением внешнего рынка. С средины 90-х годов
наступает перелом в движении цен, которые начинают итти вверх,
при чем цены на сельскохозяйственные товары часто растут сильнее,
чем на промышленные.
Мы иллюстрируем это явление данными о движении товарных
цен в Англии, не знавшей перед войной пошлин, представлявшей
собой большой и свободный рынок, больше чем какой-нибудь другой
рынок, связанный тысячами нитей со всем остальным миром, и отра¬
жающей потому наиболее верно общую тенденцию движения цен в
мировом хозяйстве.
Если взять цены только на главнейшие товары, на пшеницу, хлопок
чугун, то мы будем иметь следующую картину: цены на пшеницу и
хлопок сильно колебались, в значительной мере в зависимости от есте¬
ственных условий, затем от движения конъюнктуры, изменения ко¬
торой вызывали резкое колебание цены хлопка. Более равномерное
движение показывает индекс цен на чугун, который все время под¬
нимается, начиная с 1894 г. Новый промышленный подъем несо¬
мненно связан с реорганизацией средств производства, и цены на
чугун начинают подниматься раньше, чем цены на хлопок и на тек¬
стильное сырье вообще, именно уже с 1895 г., в то время как цены
-3. Кн. III.
Период „бури и
натиска“
1895 — 1913.

34
М. СПЕКТАТОР
на хлопок в этом году все еще стоят на своем низком уровне. Даль¬
нейший подъем цен на сельскохозяйственные продукты является
уже результатом общего улучшения положения промышленности.
Как бы то ни было, несомненен сам по себе
факт роста цен на сырье. Но растущие цены на
сырье, как известно, давят на норму прибыли. От¬
сюда и поиски предпринимателями новых источников
сырья, которое могло бы быть добыто с меньшими производ¬
ственными расходами. В колониях и полуколониальных странах по¬
лучение сырья требует меньших расходов, чем в старых капитали¬
стических странах, между тем цены определяются на мировом рынке,
т.-е. именно в этих индустриальных странах, главных потреби¬
телях сырья. Отсюда и получается земельная или горная рента,,
которую получают производители сырья в новых аграрных странах.
И вот борьба не за сырье, как обыкновенно выражаются буржуазные
экономисты, а за земельную и горную ренту, и составляла основное
содержание борьбы за колонии и концессии в полуколониальных
странах в предвоенный период империализма, когда цены на сырье
сильно поднялись и вместе с этим повысилась и земельная рента.
И только в самые последние годы, когда темп промышленного раз¬
вития в капиталистических странах стал ослабевать, цены на хлопок
стали падать (на 21,4°/0 с 1910 по 1912 г.) и обострилась борьба за рынки
сбыта, имеющая своею целью избегнуть приближающийся кризис.
6.	Колонии.
Значение колоний для хозяйства капиталисти¬
ческих государств сводится в основном к следу¬
ющим моментам: колонии представляют обеспечен¬
ный рынок сбыта, дают возможность получать более
дешевое сырье и съестные продукты и, кроме того,,
являются сферой приложения капитала. Политика государств по от¬
ношению к их колониям менялась с течением времени: вначале
торговля с колониями была целиком монополизирована, и борьба
с этой монополией заполняла историю первых периодов колониаль¬
ной политики торгового, а затем и промышленного капитализма.
Когда промышленный капитализм окончательно победил торговый
и в Европе наступил кратковременный период свободной торговли,—
отношение к колониям стало также более либеральным. В Англии
раздавались голоса даже со стороны консерваторов против колоний..
Знаменито сравнение Дизраэли колоний с „жерновом на шее
Англии“. Но, начиная с 80-х годов, открывается новая эра и в
колониальной политике европейских стран: на сцену выступает
Германия, несколько позже за ней следуют Соединенные Штаты
и Италия, которые также требуют доли участия в общем разделе
мира. В начале 80-х годов Германия приобретает одну колонию за
Рост цен на
сырье и послед¬
ствия этого.
Значение коло¬
ний для капита¬
листических
государств.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	35
другой в Африке. Колониальные захваты Германии принимают,
однако, более резко выраженный интенсивный характер с конца
90-х годов, когда Германия одновременно приступает к постройке
большого военного флота и завязывает тесные сношения с Тур¬
цией, направляя свои взоры на Переднюю Азию — по направлению
к Багдаду. С этого момента и завязывается тот знаменитый узел,
который в конечном счете привел к мировой войне.
Мы здесь не намерены рассказывать историю колониальных за¬
воеваний и колониальной борьбы европейских государств в тече¬
ние этого периода*). В нашу задачу входит лишь анализ торгового
значёния колоний для европейских государств. В этом смысле, мы
остановимся, главным образом, на колониях двух государств: Англии
и Франции и в нескольких словах также на колониях Германии.
Колонии остальных государств не играют особенной роли в хозяй¬
ственном отношении.
Прежде всего отметим рост колониальных за¬
роет колониаль- воеваний. Для этого приведем таблицу, характери-
ных владений.
зующую расширение колонии отдельных государств,
заимствованную у Циммермана, считающегося одним из лучших
знатоков истории колониальных завоеваний.
Страны
Велич, в тыс. кв. килом.
Число жителей (в тыс.)
1871 г.
1916 г. '
1871 г.
1916 г.
Великобритания ....
20.459
29.760
159.750
374.689
Россия
14.901
17.166
5.500
32.229
Португалия
1.917
2.090
3.873
7.400
Голландия
1.775
2.045
22.453
38.053
Франция
1.206
10.552
6.469
55.190
Испания
303
232
6.500
220
Дания
121
193
40
124
С. Штаты
—
307
—
9.677
Италия
—
1.584
—
1.300
Германия
—
2.913
—
16.000
Бельгия
—
2.-382
—
20.000
Япония
—
332
—
13.575
Из этой таблички мы видим, что в течение этого периода ряд
государств выступают впервые как колониальные государства, это —
Соединенные Штаты, Италия, Бельгия и Япония. Затем весьма сильно
растут колониальные владения Франции, увеличивающиеся больше,
чем в восемь раз. Относительно медленнее растут английские ко¬
лонии, но они по своему объему, если не считать колоний России,
превышают колонии всех остальных государств, вместе взятых. По
количеству же населения английские колонии далеко (более, чем в
два раза) превосходят колонии всех остальных народов.
*) См. статью П. Преображенского.

36
М. СПЕКТАТОР
Торговля Англии
с колониями.
Приведем теперь некоторые данные, характе¬
ризующие развитие торговли Англии с колониями
за исследуемый
нами период.
в
воз
(в миллионах фунтов).
Годы
Весь ввоз
Ввоз из
колоний
Ввоз из колоний
в проц. ко всему
ввозу
1880 — 84
408
96
23,5
1885 — 89
. . 380
87
22,9
1890 — 94
. . 419
96
22,9
1895 — 99 .
. . . 453
98
21,6
1900 — 04 .
, . . 533
111
20,8
1905 — 08 .
, . . 603
139
23,1
1909 — 13 .
, . . 595,5
121,5
20,4
Вывоз
(в миллионах фунтов).
Вывоз в
колонии
Вывоз в колонии
Годы
Весь вывоз
в проц. ко всему
вывозу
1880 — 84
. . . 298
88
29,4
1885 — 89
. . . 287
86
30,0
1890 — 94
. . . 296
85
28,8
1895 — 99
. . . 298
87
29,4
1900 — 04
. . . 350
114
32,5
1905 — 08
. . . 452
133
29,4
1909 — 13
. . . 455,4
161,1
34,9
Если присмотреться к этой таблице, то мы увидим следующее:
до 1908 г. экспорт в колонии развивается относительно слабо. Абсо¬
лютная сумма вывоза не увеличивается вплоть до конца 90-х годов и
только с начала XX столетия абсолютная сумма экспорта быстро
растет, но оказывается, что она растет не быстрее общего экспорта,
так что в 1905 —1908 годах отношение между экспортом в колонии
и общим экспортом остается на том же уровне, на котором нахо¬
дилось, начиная с 80-х годов. Лишь в годы исключительного про¬
мышленного оживления экспорт в колонии сильно увеличился, что
является в значительной степени следствием того, что колониаль¬
ные страны быстрее развивались, чем промышленные страны, по¬
этому и экспорт Англии в колонии увеличивался быстрее, чем общий
экспорт, идущий в значительной мере в индустриальные страны.
То же самое мы замечаем по отношению и к импорту; роль коло¬
ний в этом отношении не изменяется за все время, начиная с
80-х годов. Торговый баланс Англии и ее колоний оказывается для
Англии почти всегда пассивным, за исключением начала, этого сто¬
летия, когда он является активным на 3 млн. фунтов и затем в
пятилетие перед войной, когда активность достигает весьма зна¬
чительной суммы — в 39,6 млн. фунтов. Это показывает, что Англия

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА	37
получала из колоний все время больше товаров, чем вывозила туда.
С другой стороны, как известно, Англия экспортировала довольно
крупные суммы своего капитала в колонии. Последние оплачивают
проценты на английский капитал своими продуктами, и только не¬
задолго перед войной, когда общий вывоз особенно усилился, по¬
ложение колоний в этом отношении ухудшилось.
Интересно проследить, какие товары получались из колониаль¬
ных стран. Для этого необходимо разделить торговлю Англии по
основным группам — на пищевые и вкусовые вещества, сырье и
полуфабрикаты и на готовые изделия; тогда получается следующая
картина (данные в миллионах фунтов стерлингов):
Товары
Ввоз
Вывоз
1900 г. '
1913 г.
1900 г.
1913 г.
Пищевые и вкусовые вещества:
Вся сумма
208,0
284.3
14,0
32,6
Из колоний
39,0
72,4
7,3
12,8
В проц. к итогу ....
18,7
25
52,1
39,2
Сырье и полуфабрикаты:
Вся сумма
139,2
217,8
45,0
69,9
Из колоний
50,2
89,6
3,6
* 3,9
В проц. к итогу ....
35,6
41,1
8
5,5
Готовые изделия:
Вся сумма
110,1
164,1
228,3
411,4
Из колоний
12,0
15,2
81,9
173,8
В проц. к итогу ....
11,9
9,2
35,4
42,2
Если всмотреться в эту таблицу, то роль колоний станет нам
совершенно ясной. Бросается в глаза, что Англия ввозит из коло¬
ний в возрастающем размере пищевые и вкусовые вещества, а также
сырье и полуфабрикаты и, наоборот, вывозит туда все большее
количество своих фабрикатов. На самом деле, если ввоз из коло¬
ний пищевых и вкусовых веществ составлял в 1900 г. только 19°/о
всего ввоза, то в 1913 г. он составляет 25°/о. Точно так же ввоз
сырья поднимается с 35,6 до 41°/о, вывоз же фабрикатов в колонии
вырастает с 35 до 42°/о. Это значит, что Англия, для которой был
открыт весь мировой рынок и которая повсюду в одинаковой мере
получала нужное ей сырье, предпочитала ввозить его из колоний
вследствие того, что этот ввоз оказывается дешевле, выгоднее, чем
ввоз из других стран. Точно так же экспорт готовых изделий в ко¬
лонии выгоднее, чем в другие страны, потому что колонии пред¬
ставляют известное преимущество перед другими странами для
многих английских товаров.
Колонии, являясь в известной мере защищенным рынком, менее
подверженным колебаниям конъюнктуры, чем открытый мировой

38
М. СПЕКТАТОР
рынок, представляли особые выгоды. Отсюда и стремление к моно¬
полизации колониального рынка и борьба за колонии. Чем обострен¬
нее борьба на мировом рынке, тем с большей резкостью должно
проявиться это стремление в колонии. Отсюда совершенно есте¬
ственно, что борьба за колонии в последний период перед войной,
когда на мировом рынке конкурентная борьба достигла своего
апогея, — приняла ожесточенные формы. Когда Германия, благодаря
Багдадской железной дороге, начала угрожать захватом всего рынка
в Передней Азии и проникновением в области, богатые естествен¬
ными ресурсами (нефтью, железом и т. д.), Англия вступила в же¬
стокую борьбу против германских захватнических планов.
Что касается развития французских колоний,
то необходимо, прежде всего, обратить внимание
на то обстоятельство, что французские колонии не
имеют собственного тарифа и что они подчинены в этом смысле
общему тарифу Франции. Другими словами, они — исключительно
сельскохозяйственные колонии, поэтому колонии Франции не мо¬
гут ни защищать зачатков своей промышленности от конкуренции
со стороны своей метрополии, ни покупать нужные им орудия про¬
изводства в иностранных государствах, так как эти орудия произ¬
водства обложены высокими пошлинами, соответствующими инте¬
ресам французской промышленности. Далее, продукты колоний
идут во Францию без всяких ограничений. Этим, правда, обеспечи¬
вается для них известный рынок, но тем самым поддерживается
исключительно сельскохозяйственный характер их развития.
В общем, развитие французских колоний было весьма медлен¬
ным и значение их в торговле Франции также относительно незна¬
чительно. Из всего вывоза Франции в 1903 г. в размере 4.252,2 млн.
франков приходилось на Алжир 286,6 млн. франков, а на остальные
колонии — 220,1 млн. В 1912 г. весь вывоз Франции составлял уже
6.712,6 млн. франков, из которых на Алжир приходилось 568,5 млн.,
на остальные колонии — 351,5 млн. Другими словами, вывоз в Алжир
составлял 6,7 и 8,5°/0, а в остальные колонии — 5,1 и 5,2°/0 вывоза
Франции. Таким образом, огромные колониальные владения Фран¬
ции покупали у нее всего 5,2°/0 ее продуктов. Маленькая Швейцария
покупала во Франции товаров на 406,5 млн. или на 55 млн. больше,
чем все колонии Франции, за исключением Алжира, лежащего в
непосредственной близости от Франции и являющегося поэтому для
нее естественным рынком. При этом не надо забывать, что вывоз
в Алжир в значительной степени обусловливается содержанием там
французских войск и французских чиновников*).
Надо еще сказать, что вывоз Франции в Швейцарию рос за это
время гораздо быстрее, чем вывоз в ее колонии, а именно, в Швейцарию
::) Завоевание Алжира обошлось Франции в 3.000 млн. франков; содержание
войска — ежегодно в 55 млн. франков.
Колонии
Франции.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
39
вывоз увеличился на 166 млн., в то время как вывоз в колонии —
всего на 131 млн. Еще более интересно сопоставить с этими цифрами
торговые взаимоотношения между Францией и Германией. Франция
ввезла в Германию в 1903 г. на 512,7 млн., а в 1912 г. — на 821,7 млн.,
т.-е. она ввезла в Германию почти столько же, сколько и в свои
колонии вместе с Алжиром. Если присчитать часть ввоза Франции
в Бельгию, который на самом деле шел в Германию, то несомненно,
что экспорт в Германию является в общем хозяйственном развитии
Франции гораздо более значительным, чем экспорт в колонии.
Экспорт Германии в ее колонии увеличился
с 1904 по 1912 год с 35 до 51,4 млн. марок. В об¬
щем экспорте Германии экспорт в колонии состав¬
лял 0,67 и О,56°/0. С другой стороны, в торговле колоний ввоз из
Германии упал за это десятилетие с 43 до 23°;0. Таким образом, мы
видим, что ни абсолютно, ни относительно торговля с колониями для
всех остальных стран, за исключением Англии, не играла важной роли.
Конечно, эта торговля оказывалась более выгодной, чем торговля с
другими странами, и этим объясняется стремление к колониям, но
только этим, а не необходимостью реализации своих продуктов в
колониях, которые, якобы, иначе не могли бы быть реализованы.
Что касается значения колоний как сферы
приложения капитала, то в этом отношении при¬
ходится, прежде всего, сказать, что роль их часто
значительно преувеличивается. Относительно рас¬
пределения капитала Англии мы имеем следующие
данные, которые приводятся в журнале „Английского Статистиче¬
ского Общества“ за 1913 г. По этим данным весь капитал Англии
за границей в 1913 г. составлял 3,7 млрд. фун. стерлингов. Из этого
числа 1,9 млрд. или половина приходилась на другие страны, не
составляющие формально колоний Англии. При этом на Францию
приходилось 7 млн. фунтов, на Германию 6 млн., на Соединенные
Штаты 750 млн. фунтов, на Россию 70 млн. На все колонии Англии,
включая и Индию, приходилось 1,8 млн. фунтов, при чем из этого
количества на Канаду и Нью-Фаундленд — 510 млн., на Австралию —
330 млн., на Новую Зеландию — 78,5 млн., на Южную Африку —
351,4	млн. и на Индию — 380 млн.
Интересно сопоставить рентабельность колониальных и неко¬
лониальных вложений. Для этого мы сравним рентабельности вло¬
жения в государственные бумаги. По этим данным в 1907—08 годах
было вложено:
Г осударственные	Общий	капитал	в	Рентабельность
займы:	млн-	Фунт, стерл.	в процентах
Индия	 156,4	3,21
Остальные колонии ....	375,2	3,71
Другие государства ....	167,0	4,75
Колонии как
сфера приложе¬
ния капитала,
л) Для Англии.
Германский экс¬
порт в колонии.

40
М. СПЕКТАТОР
Железнодорожные
займы
Общий капитал в Рентабельность
млн. фунт, стерл. в процентах
Индия ....
Остальные колонии
Другие страны
123,3
600,0
286,0
3,87
4,5
4,7
Отсюда мы видим, что колониальные займы давали относительно
меньшую ренту, чем займы других стран. Но несомненно, что глав¬
ную роль в колониальных вложениях играют вложения в промыш¬
ленность и в горное дело этих колоний, а эти вложения давали
довольно значительную ренту. В среднем английский капитал полу¬
чал 5°/о за границей, при чем каучуковые предприятия давали 8,2°/0,
предприятия по добыче брильянтов и других драгоценных кам¬
ней—30,5°/о, по добыванию золота—8,5°, 0, добыванию олова — 5,5°/0, ни¬
тратов—15,5°/0- Несомненно, что именно использование естественных
ресурсов колоний, дающих высокую ренту, и составляет основную
причину погони за колониями. Капитал привлекается в колонии
именно тем, что при разработке их естественных ресурсов полу¬
чается диференциальная горная и земельная рента.
ропейских странах составлял 21,01 млрд. франков, в Африке ее ка¬
питал составлял 3,69 млрд., в Америке 3,97 млрд., в Азии 1,12 млрд.,
в Океании 0,06 млрд. В 1908 г. весь ее капитал за границей исчис¬
лялся, по крайней мере, в 30 млрд., при чем на всю Европу при¬
ходилось от 20,5 до 23 млрд., на всю Африку от 5 до 7 млрд., из
которых на Тунис и на французские колонии приходилось от 2
до 3 млрд. В 1914 г. капитал Франции за границей исчислялся
в 45 млрд., при чем на всю Европу приходилось 30,4 млрд., из ко¬
торых на долю России—11,3 млрд., на долю Турции—2,5 млрд., на
долю Румынии — 3 млрд., Австро-Венгрии — 3,5 млрд., Испании и Пор¬
тугалии— 4 млрд. В остальных частях света Франция имела около
15 млрд., при чем на долю английских колоний — Египта, Суэца и
Южной Африки приходилось 4,5 млрд., нй долю французских коло¬
ний— 4 млрд. Таким образом, можно сказать, что во французских
колониях находилась 1/п часть, т.-е. меньше 10°/0 всего капитала
Франции за границей, при чем с 1908 по 1914 г. рост капитала Фран¬
ции в ее колониях не особенно значителен. При общем возрастании
на 50°/0, здесь мы имеем увеличение на 60°/о, т.-е. рост вложений
в колониях идет не на много быстрее, чем общий рост экспорта
капитала в другие страны.
Эта относительно слабая роль колоний в торговле и в сфере при¬
ложения капитала отнюдь не значит, что капиталисты различных
стран не должны были бороться из-за них. Наоборот, если исходить
из той точки зрения, что всякий излишек капитала на местном рынке,
как и излишек товаров, давит на норму прибыли, с одной стороны^
б) Для Франции.
Распределение капитала Франции за границей
было следующее: в 1902 г. французский капитал в ев-

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
41
и на цены, с другой,—то колонии, места, где можно найти сбыт этих
излишков, и являются той отдушиной, которая кажется предприни¬
мателям в каждом данном случае крайне необходимой для развития
производства и для спасения хозяйства страны.
Но эта точка зрения — чисто частнопредпринимательская, между
тем как с точки зрения общего развития народного хозяйства как
понижение нормы прибыли, так и понижение цен являлось по су¬
ществу сильнейшим фактором развития, так как они заставляют
предпринимателей переходить к все более и более усовершенство¬
ванной технике и к улучшенным способам производства и тем са¬
мым удешевлять производство и развивать производительные силы.
Вот почему между точкой зрения необходимости колоний для раз¬
вития капиталистического хозяйства и точкой зрения развития со¬
циалистического хозяйства, как такового, существует огромная раз¬
ница. С точки зрения капиталистических предпринимателей колонии
являются необходимостью, так как без них несомненно в опреде¬
ленные моменты имеется угроза падению нормы прибыли. С точки
зрения развития хозяйства как раз этот момент и является стимулом
для 'развития техники и производительных сил и вместе с этим — и
развития всего народного хозяйства.
Мы видим, что вся экономика предвоенной эпохи должна была
привести к столкновению между мировыми гигантами империализма.
Создание картелей и трестов, экспорт капиталов, борьба за кон¬
цессии и рынки сырья,— все это создавало непримиримые противо¬
речия между империалистическими государствами. Противоречия эти
не переставали углубляться и вызывали непрерывную борьбу, кото¬
рая обострялась все более и более и в конечном счете привела к
взрыву — мировой войне 1914—1918 годов.
ЛИТЕРАТУРА.
В. Ленин — Новейшие этапы капитализма. Н. Бухарин — Мировое хозяйство и
империализм. М. Спектатор — Введение в изучение мирового хозяйства. Его же — Ми¬
ровое хозяйство до эпохи войны. Три тома. Ч. Гобсон — Развитие капитализма. Его же —
Империализм. Его же — Экспорт капитала. А. Фин-Енотаевский — Капитализм в России.

С. БЕССОНОВ.
РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 ГОДОВ.
1.	Техника и экономика.
Блестящий расцвет капиталистической техники в
период империализма нельзя понять, если не учесть,
что ему предшествовала эпоха так называемого „про¬
мышленного переворота“. Охватывая собою целое столетие с 1750
по 1850 годы, „промышленный переворот“ своим исходным пунктом
имел индустриализацию текстильного производства. Начавшаяся усо¬
вершенствованием прядильной машины, революция в текстйльной
технике заканчивается перестройкой на машинной основе всей тек¬
стильной промышленности, включая ткачество, беление и крашение.
Создание большого количества фабрик к концу XVIII века вы¬
двинуло в свою очередь потребность в двигателе, свободном от
ограничений животной силы и от капризов воды и ветра. Паровая
машина Уатта разрешает эту проблему и быстро овладевает тек¬
стильной промышленностью, а затем, по мере появления рабочих
машин,— и другими отраслями. Громадные количества сырья и, глав¬
ным образом, хлопка, которые приходится теперь -перебрасывать
от мест производства к местам их промышленного потребления,
вплотную ставят проблему механического транспорта. ^Пароход Фуль-
тона и паровоз Стефенсона разрешают эту проблему.
Одновременно совершается переход металлургии с древесного
угля на каменный. С началом железнодорожного строительства
и предъявленным им гигантским спросом на металл перед металли¬
ческой промышленностью резко встает проблема механизации до¬
бычи и обработки металла.
Таковы основные вехи той цепи явлений, которая привела
в конце XVIII и начале XIX века к целому ряду блестящих откры¬
тий и изобретений, к небывалому расцвету промышленности, а вместе
с нею и к расцвету капитализма в целом.
В эту же эпоху впервые обнаруживаются характерные черты
капиталистического производства как такового. Вместо прежних
мануфактур создаются крупные предприятия, опирающиеся на мае1
совое производство и массовый сбыт. Начинают действовать капи¬
талистические законы притяжения и отталкивания рабочей силы.
Громадные армии безработных, опустошительные кризисы, буржуаз¬
ные революции и первые шаги рабочего движения — таковы те со¬
Промышленный
переворот“.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 ГОДОВ	43
циальноэкономические черты, которыми характеризуется эпоха „про¬
мышленного переворота“.
На базе техники, созданной в эпоху „промыш¬
ленного переворота“, расцветает техника периода
империализма. Чтобы дать самое общее и грубое
представление о наиболее важных явлениях в этой
области, попробуем всмотреться в хронологию
технических событий за период 1870— 1914 годов и непосред¬
ственно примыкающий к нему в техническом отношении период
1850— 1870 годов.
Вот краткая летопись важнейших событий за этот период:
1854. Приготовление алюминия.
1855. Бессемеровский способ изготовления стали в конверторах.
Первый револьверный станок для обработки металла.
1856. Первая анилиновая краска.
1859. Открытие американской нефти. Электрические аккуму¬
ляторы.
1861. Начало калийного дела в Стассфурте. Телефон Райса.
1864. Регенеративная печь Сименса-Мартэна.
1867. Железобетон Моньера. Динамо-машина.
1869. Открытие Суэцкого канала. Первая зубчатая железная
дорога.
1876. Газовый мотор.
1877. Телефон Белла.
1879. Базисный процесс в печах Сименса-Мартэна. Лампочка
накаливания Эдиссона.
1881. Первый трамвай Берлин—Лихтерфельд.
1882. Трансформаторы. Сен-Готардская железная дорога.
1884. Бездымный порох. Колесо Пельтона для гидравлических
установок. Линотип.
1885. Газокалильные лампы.
1886. Стеклодувная машина. Первый бензиновый MOfop Бенца-
Даймлера.
1891. Передача электрической энергии на расстояние Лауффен —
Франкфурт.
1892. Беспроволочный телеграф.
1893. Первый Дизель-мотор.
1895. Моторы на доменном газе. Безмоторный полет Лилиен¬
таля. Кинематограф Лумьера.
1900. Изготовление быстро режущей стали самозакалки. Массо¬
вая добыча связанного азота. Электрические печи. Американские
жатвенные машины.
1903. Электрический экспресс. Лампочки накаливания с метал¬
лической ниткой.
1904. Первый океанский пароход с паровыми турбинами.
1906.	Радиостанция в Науэне.
Технические усо¬
вершенствования
второй половины
XIX века.

44
С. БЕССОНОВ
1907.	Бутылочная машина.
1909. Перелет Блерио на аэроплане через Ламанш.
1914. Первая газовая турбина.
1915. Открытие Панамского канала.
Из этого перечня видно, что период 1870 —1914 годов, с одной
стороны, реализует великие открытия середины прошлого столетия
(группа металлургических открытий), с другой стороны, начинает
новую техническую эру рядом дальнейших открытий и изобретений.
В громадном подъеме производительных сил,
характерном для рассматриваемого периода, эконо¬
мика и техника взаимно обусловливают друг друга.
Производительные силы увеличиваются прежде
всего экстенсивно. Быстрое расширение рынка и
связанное с ним громадное увеличение размеров
производства в период 1870—1914 годов заставляют
капитализм стремительно умножать имеющиеся в его распоряжении
средства труда.
Увеличивается количество эксплоатируемых шахт и рудников,
умножается число доменных и мартэновских печей, прокатных
устройств и металлообрабатывающих станков, выбрасывающих на
рынок непрерывный поток рабочих машин, в свою очередь револю¬
ционизирующих все отрасли капиталистической промышленности.
Для характеристики этого количественного роста производительных
сил достаточно указать хотя бы на тот факт, что силовой аппарат
капиталистического мира за рассматриваемый период увеличивается
с 18.500.000 механических лошадиных сил до 250.000.000.
Однако количественный, экстенсивный рост производительных
сил не оставляет без влияния качественную сторону технического
прогресса. Благодаря своему экстенсивному росту производитель¬
ные силы развиваются и интенсивно.
С ростом числа орудий труда растет прежде всего опыт по их
применению и лучшему использованию. Мелкие улучшения и усо¬
вершенствования в орудиях труда осуществляются теперь на неиз¬
меримо более широком поле, чем прежде. Из лаборатории изобре¬
тателя новое орудие труда перекочевывает во все увеличивающемся
количестве экземпляров в гущу промышленной практики, впитывая
здесь опыт старых орудий труда и опыт громадного количества
рабочих и техников, которые с ним сталкиваются. Тем самым созда¬
ются предпосылки для крупных, делающих эпоху, открытий и изо¬
бретений, вырастающих на основе коллективного опыта по приме¬
нению наличных средств труда.
С другой стороны, количественный рост производительных сил
сопровождается изменением способа их группировки в промышлен¬
ных единицах. По мере того, как растет число действующих орудий
труда, усиливается также и тенденция к их концентрации. Имея
глубокие экономические корни, вытекающие из серьезных преиму¬
Взаимоотношения
экономики и тех¬
ники. Экстенсив¬
ный и интенсив¬
ный рост произво¬
дительных сил.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов .45
ществ концентрированного производства по сравнению с распылен¬
ным, эта тенденция обусловлена также и технически.
С ростом числа и с увеличением разнообразия орудий труда,
по мере того как место универсальных машин занимают машины
специальные, увеличивается взаимная связь и зависимость одного
орудия от другого. Сочетание значительного количества орудий
труда в пределах одного промышленного предприятия становится
в ряде случаев технической необходимостью. К этому присоеди¬
няются требования однородного качества продукта при переходе
из одной стадии производства в другую, недостижимые при распы¬
ленном производстве; соображения экономии в использовании общих
силовых установок и целый ряд других мотивов технико-экономи¬
ческого порядка. По совокупности мы имеем прогрессивно растущую
тенденцию к концентрации производства в период империализма*).
Однако самый факт концентрации производительных сил на
относительно уменьшающемся количестве предприятий создает ряд
добавочных предпосылок для быстрого развития техники. Громад¬
ные размеры, какие принимает кооперация людей и машин в совре¬
менном концентрированном производстве, с одной стороны, вызы¬
вают, с другой — предполагают целый ряд существенных изменений
в самой технике производства и управления.
Материальной основой для изменений служит то обстоятельство,
что здесь, „условия труда применяются в крупном масштабе, что они
служат как условия непосредственно общественного, обобществлен¬
ного труда или непосредственной кооперации в процессе производ¬
ства. Только при этом условии механические и химические изобре¬
тения могут быть применены без понижения цены товара, а последнее
обстоятельство есть всегда conditio sine qua поп. С другой стороны,
только при производстве, организованном в крупном масштабе,
становятся возможными сбережения, вытекающие из совместного
производительного потребления. Наконец, только опыт комбиниро¬
ванного работника открывает и показывает, где и как надо эконо¬
мизировать, как проще всего воспользоваться уже сделанными от¬
крытиями, какие практические затруднения приходится преодолевать,
применяя теорию к производственному процессу, и т. д.“ **).
Значительная часть открытий и изобретений империалистической
эры представляет собой естественный и неизбежный результат
растущей кооперации в процессе производства, применяемой в этот
период в громадном масштабе.
Таким образом, размер и характер экстенсивного развития про¬
изводительных сил за рассматриваемый период определяют собою
также их качественное изменение, их интенсивный рост и техниче¬
ский прогресс в собственном смысле, слова. В свою очередь техни¬
ческий прогресс создает базу для нового, более широкого экстен¬
*) См. В. Ленин. Империализм, как новейший этап капитализма.
**) К. Маркс. Капитал, т. III, ч. I, стр. 78 — 79.

46
С. БЕССОНОВ
сивного развития. Усовершенствованные орудия труда дают теперь
возможность удовлетворять растущий спрос рынка, увеличивать
масштабы производства.
Так, взаимно обусловливая и дополняя друг друга, экстенсив¬
ный и интенсивный рост производительных сил сплетаются в капи¬
талистическом цикле. Кризисы, периодически поражающие капита¬
листическую промышленность, отмечают наиболее крупные вехи,
этапы этого развития. Период кризиса и следующей за ним депрес¬
сии сигнализирует переход от количественного расширения орудий
труда к их качественному улучшению. Период подъема означает
переход к новому и более широкому количественному расширению
на базе нового качества орудий труда.
В буржуазной науке принято утверждать, что
развитие производительных сил при капитализме
своим источником имеет капиталистическую погоню
за прибылью. Нет ничего более ошибочного, чем
такое предположение. Напротив, погоня за прибылью, как внешний
определяющий мотив капиталистической деятельности, служит вместе
с тем и основным препятствием для развития капиталистической
техники.
Блестящий расцвет техники в период капитализма, как можно
догадаться из предшествующего изложения, объясняется отнюдь не
тем, что капиталист гонится за прибылью и в целях ее увеличения
совершенствует технику. Материальной основой развития техники
в период капитализма является то обстоятельство, что капитализм
есть первый исторический способ крупного производства, когда об¬
щественный характер трудового процесса является как правило
жизненной необходимостью.
Общественная организация трудового процесса всегда рождает
новую производительную силу, не существовавшую ранее. „Это—
общественная производительная сила труда или производительная
сила общественного труда“ (Маркс). Уже одно простое сочетание
множества рабочих под командой капиталиста (простая кооперация)
создает целый ряд дополнительных производственных эффектов,
повышающих производительную силу труда и не существовавших
ранее, когда рабочие трудились в одиночку. Эта новая произво¬
дительная сила, вытекающая из факта кооперации людей в трудовом
процессе, присваивается капиталистом и кажется поверхностному
взгляду силой, присущей капиталу, в то время как на самом деле
она является силой общественного труда. Капиталист присваивает
себе, далее, дополнительный производственный эффект, производи¬
мый любой новой машиной, которая сама является детищем и усло¬
вием общественного производства. Даровая, бесплатная работа ма¬
шины, производимая ею сверх издержек на ее сохранение и восста¬
новление, присваивается капиталистом так же, как присваиваются
им вообще все силы природы, так или иначе применяемые в об¬
Причины техни¬
ческого прогресса
при капитализме.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 47
щественном производстве. Капиталист присваивает себе, наконец,
все другие выгоды, вытекающие из общественного характера про¬
изводственного процесса — экономию в применении постоянного ка¬
питала, утилизацию отбросов, делающуюся возможной лишь при
крупных масштабах производства, мелкие усовершенствования и
изобретения, неизбежные при общественном сочетании элементов
труда и т. д. История любого изобретения и открытия показывает
нам эту способность капитализма пожинать там, где он не сеял,,
присваивать себе в качестве собственной заслуги то, что на самом
деле является естественным результатом крупного производства и
общественной организации трудового процесса.
Никогда нельзя сказать, что капитализм своей
сознательной целью ставит развитие техники. На¬
против, узкие рамки капиталистической частной
собственности являются часто, серьезным препят¬
ствием для технического прогресса. Наиболее ярко
это сказывается на том задерживающем влиянииг
которое старые капитальные вложения оказывают при капитализме
на технический прогресс*).
При быстром развитии техники новые предприятия оказываются
всегда технически более совершенными, чем старые. Они усваивают
себе весь опыт, который приобретен старыми предприятиями, и с
самого начала вводят те усовершенствования, которые старые пред-
приятия либо совсем не могут применить, либо применяют с допол¬
нительными издержками, вызываемыми необходимостью перестра¬
ивать и переделывать старые здания, сооружения, старое оборудо¬
вание. В результате новые предприятия оказываются более силь¬
ными в конкурентной борьбе и тем самым обесценивают раньше
времени старые предприятия, заставляют их, как говорил Маркс, мо¬
рально изнашиваться. Чем больше по размерам капиталы, вложенные
в старые предприятия, тем враждебнее они встречают организацию
новых предприятий, тем настойчивее они стремятся взять дело их
создания в свои руки, чтобы тем самым смягчить или задержать
процесс преждевременного обесценения старых вложений. Быстрое
развитие монополий в конце XIX и начале XX века своим проис¬
хождением в немалой степени обязано именно этой причине. Мо¬
нопольная организация предпринимателей в любой отрасли про¬
мышленности, помимо регулирования цен, одной из своих главных
задач ставит скупку всех изобретений и патентов, относящихся к
данному производству. Однако она скупает их не затем, чтобы
применить их в производстве. Напротив. Монопольный трест часто
кладет под сукно новое изобретение, если его применение связано
с преждевременным обесценением старых капитальных вложений, или
вводит его в производство с чрезвычайной осторожностью в меру
*) См. об этом подробно С. Бессонов. К вопросу о техническом прогрессе в
современном капитализме, изд. „Прибой\ 1927.
Старые капиталь¬
ные вложения
как тормоз техни¬
ческого про¬
гресса.

48
С. БЕССОНОВ
расширения* рынка. Тем самым технический прогресс .существенно
задерживается и часто находит себе дорогу лишь через кризисы,
которые насильственно обесценивают старые капитальные вложения
и тем открывают возможность применения новых и более прогрес¬
сивных вложений.
То, что сказано о новых и старых предприя¬
тиях, справедливо и по отношению к любой части
их оборудования. Новая машина, например, может
вступить в производство, лишь вытеснив старую,
т.-е. обесценив ее раньше времени. Поэтому капиталисты очень
часто сознательно воздерживаются от применения новых машин,
обнаруживая в этом наиболее ярко дряхлость того общественного
строя, представителем которого они являются. Но в случаях с но¬
выми машинами обнаруживается часто и другая черта капитализма,
делающая его препятствием для технического прогресса. Новая ма¬
шина, как известно, вводится при капитализме лишь тогда, когда
она стоит дешевле, нежели вытесненная ею рабочая сила. Однако
быстрый технический прогресс во второй половине XIX и начале
XX века создал в капитализме огромную резервную рабочую ар¬
мию, достигающую колоссальных размеров в периоды кризисов,
т.-е. тогда, когда как раз происходит смена старых орудий труда
новыми и общая рационализация производства. Наличие огромной
резервной рабочей армии в эти периоды естественно задержи¬
вает технический прогресс и рационализацию производств, так как
дешевые рабочие руки делают во многих случаях более выгодным
применение ручного, а, не машинного труда.
Пока рынок для капиталистического производства беспрепят¬
ственно растет вширь, а это как раз имело место, в рассматриваемый
период, указанные причины лишь в очень слабой степени прояв¬
ляют свое действие. Стоит, однако, наступить заминке в делах, и
отрицательное влияние капитализма на технический прогресс вы¬
ступает с полной очевидностью и необыкновенной силой.
Перейдем теперь к характеристике развития отдельных отра¬
слей техники за рассматриваемый период.
2.	Машиностроительная промышленность.
Маркс неоднократно отмечал значение основ¬
ного капитала, как наиболее точного показателя
состояния производительных сил. Именно эта часть
постоянного капитала в своем росте больше всего и отражает
общий рост производительности труда и технический прогресс.
Значение основного капитала, как показателя общего развития
производительных сил человечества, вытекает из того, что именно
основной капитал является, по мнению Маркса, стержнем человече¬
ской истории.
Роль основного
капитала.
Технический про¬
гресс и рабочая
сила.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 49
„Благодаря тому простому факту, что каждое последующее
поколение находит производительные силы, добытые прежними по¬
колениями, и эти производительные силы служат ему сырым мате¬
риалом для нового производства; благодаря этому факту, возникает
связь в человеческой истории, образуется человеческая история,
которая в тем большей степени становится историей человечества,
чем больше выросли производительные силы людей, а следова¬
тельно, и их общественные отношения“ *).
Однако из всех элементов производительных сил именно сред¬
ствам или орудиям труда, т.-е. основному капиталу, принадлежит,
главным образом, эта роль материальной связи сменяющихся чело¬
веческих поколений. Именно они представляют собой тот костяк,
на котором новое поколение формирует самого себя; они являются
тем материальным базисом, на основе которого усваивается опыт
предшествующих поколений, организационные, технические, соци¬
альные навыки. Орудия труда представляют собой наиболее устой¬
чивую часть производительных сил, передаваемых одним поколе¬
нием другому. Предмет труда по самой природе своей текуч:
сегодня он вошел в производство как сырой материал, завтра пере¬
шел в индивидуальное или производительное потребление в виде
готового продукта. Рабочие поколения также сменяют одно другое.
Единственным опорным пунктом преемственной связи этих поколе¬
ний в материальном, организационном и духовном отношениях
является фабрика, мастерская, сооружение, машина, инструмент,
книга—словом, система орудий труда, передаваемых одним поколе¬
нием другому **).
Из всех составных частей основного капитала механическим
орудиям труда принадлежит решающая роль для определения сте-
лени развития основного капитала в целом. Другие элементы основ¬
ного капитала—здания, технические сооружения, аппараты—в своем
развитии определяются уровнем развития механических орудий
труда, с помощью которых они делаются.
Поэтому обзор развития капиталистической техники за период
1870—1914 годов правильнее всего начать с развития машинострои¬
тельной промышленности — общей праматери машинного царства
капитализма и его системы механических орудий.
Основной капитал самой машиностроительной
промышленности в своих главнейших технических
чертах сложился еще до 70-х годов XIX века.
Однако, начиная с этого периода, открывается це¬
лая особая эра в развитии машин, вообще, и маши¬
ностроительной промышленности, в частности. Из „железного“ ма¬
шинный остов промышленности превращается в „стальной“. Откры¬
тия Бессемера, Сименса, Томаса дали возможность выбрасывать
*) К. Маркс. Письмо к Анненкову. 1846 г.
**) См. С. Бессонов. Развитие машин. М. 1926, стр. 65.
4. Кн. III.
Вытеснение же¬
леза сталью, раз¬
меры металличе¬
ских масс.

50
С. БЕССОНОВ
сталь в неслыханных прежде количествах. За первые 20 лет рас¬
сматриваемого периода было выброшено на рынок в 15 раз больше
стали, нежели за 20 лет между 1850 и 1870 годами *).
Грандиозные размеры железных и стальных масс, хлынувших
теперь из металлургических предприятий, не замедлили сказаться
на типе рабочих машин, с помощью которых эти массы обрабаты¬
вались. Паровой молот, бывший до 70-х годов наиболее ярким пред¬
ставителем металлообрабатывающей техники, оказался не в состоя¬
нии справиться теперь с чудовищными сочленениями артиллерий¬
ских орудий, пароходных валов и т. п.
Уже в 70-х годах паровой молот достиг гигант¬
ских размеров. Крупповский „Фриц“ 1861 г. весил
50 тонн, Насмизовский молот 1865 г.—100 тонн.
В 1891 г. Джон Фриц построил для Вифлеемских
заводов в Ахмерике 125-тонный молот. Одна его наковальня весила
475 тонн, высота достигала 27,5 метров, а цилиндр имел 7,3 метра
в длину.
Растущие размеры этого важного орудия горячей обработки
металла очень скоро вступили в резкое противоречие с остальными
элементами основного капитала металлообрабатывающих цехов. Ску¬
ченные здания заводских построек того времени и дымовые трубы
оказались под опасностью все учащавшихся обрушений, вызывае¬
мых могучими ударами паровых гигантов. Необходимо было либо
отказаться от обработки больших масс металла молотом, либо ради¬
кально перестраивать кузнечные цеха. Техника разрешила эту за¬
дачу переходом к гидравлическому прессу, который позволил обра¬
батывать гигантские куски металла без удара, бесшумным сжатием.
Без гидравлического пресса создание современных гигантских ма¬
шин, вероятно, было бы вообще невозможно **).
Количественный рост металлического потока оказал также серь¬
езное влияние и на развитие другого важного орудия горячей обра¬
ботки металла — на прокатный стан. Под влиянием все усложняю¬
щихся требований прокатное дело раньше других переходит на
принцип непрерывного потока, впоследствии доведенного до совер¬
шенства в конвейерной системе Форда. Прежний реверсивный стан
с обратным движением все чаще и чаще уступает свое место це¬
лой системе из двух или трех прокатных станов с автоматической
подачей и продвижением через них почти непрерывного потока
металла. Грандиозный спрос на телеграфную проволоку и железно¬
дорожные рельсы, характерный для последней четверти XIX века,
рождает этот первый прообраз „быстрого предприятия“, придав¬
шего позднее своеобразный отпечаток всем отраслям капиталисти¬
*) Мировая продукция стали исчисляется Mulhall’oM для периода 1850 —1870 г. в
6.100.000 тонн, для периода 1870—1890 г. —в 88.400.000 тонн (Dictionary of Statistics, 334)
**) Уже в 90-х годах в постройке находились прессы с давлением до 15.000 тонн.
L. Beck. Geschichte des Eisens. V. 789.
Гидравлический
пресс и прокат¬
ный стан.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов	51
ческой техники. Рядом с увеличением масштабов и изменением ор¬
ганизации прокатного дела идет непрекращающийся процесс изме¬
нений в самом прокатном стане, главным образом по линии усовер¬
шенствования рабочего механизма прокатного стана — валов. Одним
из наиболее крупных изобретений этого рода является введение
конической прокатки труб братьями Маннесман в конце 80-х годов.
Даже	литейное дело, бывшее до этого времени
наиболее	отсталой ветвью горячей обработки ме¬
талла, испытывает в этот период решительный пе¬
реворот под влиянием механических орудий труда, вторгшихся в эту
застарелую технику. Быстрое распространение формовочных машин,
действующих гидравлическим или пневматическим способом, яви¬
лось здесь единственным способом справиться со все возрастаю¬
щим спросом на металл. В автоматической литейной фирмы Вестин-
гауза, возле Питсбурга, механизация литейного дела находит себе
в 90-х	годах	свое высшее	для того времени завершение. Здесь ме¬
ханизирована	не только	формовка, но, до известной степени, и
самое литье, благодаря введению настоящего конвейера*).
В конце 90-х и, главным образом, в начале 900-х годов вторже¬
ние электромотора окончательно открывает дорогу машине. Полная
электрификация, в частности, прокатного дела становится лишь
вопросом времени.
Вслед за горячей обработкой металла претер¬
певает революцию и холодная обработка. Типич¬
ные черты этой революции можно проследить на
судьбе токарного стана, важнейшего и универсаль¬
нейшего орудия холодной обработки металла.
Подобно всем другим орудиям труда, токарный станок разви¬
вался сначала в направлении увеличения мощности станка при обра¬
ботке. Введение суппорта означало переход к точности. Следующей
ступенью было введение в 1855 г. револьверного станка, который
отнимал у рабочего установку инструмента в процессе работы и
оставлял за ним лишь поворот револьверной головки для того,
чтобы следующий инструмент мог вступить в работу.
Только благодаря этому изобретению машиностроительная про¬
мышленность 70-х годов могла встретить без боязни растущий поток
металла, подлежащего обработке. Револьверный станок смягчил про¬
блему квалифицированной рабочей силы в металлопромышленности
и создал возможность массовой обработки металла с помощью под¬
ученных рабочих.
Следующей ступенью было введение автоматического револь¬
верного станка, при котором работа человека свелась лишь к уста¬
новке за один раз всех рабочих инструментов в револьвере, порядок
же чередования инструментов был передан автоматическому ходу
самой машины.
*) L. Всск. Geschichte des Eisens. V. 547 — 548.
Успехи в области
холодной обра¬
ботки.
Прогресс литей¬
ного дела.

52
С. БЕССОНОВ
Однако, несмотря на все усовершенствования в
рабочих машинах самого машиностроения, проблема
его количественного роста упиралась в необходи¬
мость непрерывно увеличивать число металлообрабатывающих машин,
вследствие невозможности ускорить их ход. Холодная обработка
металла нашла себе техническую границу в быстроте самого процесса
обработки, зависящей прежде всего от качества рабочего инструмента
металлообрабатывающей машины—резца, сверла и т. д. Колоссальное
количество теплоты, развиваемое сопротивлением металла при обра¬
ботке в тем большей степени, чем быстрее она протекает, раз¬
мягчало все имевшиеся сорта стали и делало их непригодными
к быстрой работе. Весь процесс холодной обработки металла по
необходимости получал замедленный характер с соответствующим
замедлением темпа развития всей машиностроительной промышлен¬
ности в целом.
1900 год разрешил проблему, введя в промышленность вольфра¬
мовую сталь—истинную носительницу технического прогресса в со¬
временном машиностроении. При любых температурах новая сталь
не только не теряла своей твердости, но, работая еще лучше, по¬
зволяла несравненно более быстрое течение обработки металла.
Тем самым были созданы предпосылки для целой революции в
системе рабочих машин машиностроения.
Основные черты этой революции можно устано¬
вить простым сравнением системы орудий труда в
машиностроении начала 70-х годов XIX века и на¬
чала 10-х годов XX века.
В 1872 г. историк технологии Кармарш на¬
считывал следующие группы собственно рабочих машин в ма¬
шиностроении: 1) ножницы для резки металла; 2) машины для
распиливания металла; 3) прорезывающие и пробивающие машины;
4) сверлильные машины; 5) фрезерные машины; 6) строгальные
машины; 7) токарные станки; 8) машины для нарезки винтов; 9) ма¬
шины для сгиба и сжатия металла; 10) вальцовочные машины;
11) фальцовочные машины; 12) клепальные машины.
Сравним с этим перечнем перечень металлообрабатывающих ма¬
ши.., произведенных в 1913 г. одними только Северо-Американскими
Соединенными Штатами. Эта страна в 1913 г. выбросила на рынок:
Горизонтальных и вертикальных нарезных машин .	.	2.124
Винтовых и гаечных машин	2.460
Машин для горячей и холодной распилки	2.760
Горизонтальных сверлильных машин	 412
Вертикальных сверлильных машин	 659
Ременных, пневматических, паровых молотов ....	8.917
Вертикальных фрезерных станков	 691
Зубчатых фрезерных станков	 936
Горизонтальных фрезерных станков	3.412
Строгальных станков разного рода	3.724
Основные черты
технического про¬
гресса в послед¬
ней трети XIX в.
Открытие воль¬
фрамовой стали.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 ГОДОВ	53
Групповых сверлильных машин .	  455
Радиальных сверлильных машин .....	.	877
Машин для тонкого сверления	3.487
Вертикальных сверлильных станков разного рода .	.	43.427
Токарных станков разного рода	16.489
Прессов, ножниц и т. п. .	 19.754
Резальных, обрезных и пр. машин .	....	25.949
Фрезерных, инструментальных машин разного рода .	.	74.517
Прочих машин	 43.259
Около 250.000 стальных гигантов выброшено было в 1913 году
машиностроительной промышленностью одних только Штатов в
аппарат самого машиностроения. Эта цифра характеризует как темп
расширения машиностроительной промышленности к концу рассма¬
триваемого периода, так и характер этого расширения. Громадное
разнообразие и диференциация машинного аппарата машиностроения
к концу рассматриваемого периода выступают в приведенной та¬
блице с поразительной ясностью.
Чтобы покончить с машиностроением, необхо¬
димо остановиться еще на одной важной детали.
Машиностроительная промышленность достигает за
рассматриваемый период не только величайшей мощ¬
ности, богатства и разнообразия своих рабочих механизмов. Она
достигает также и величайшей точности в их работе. 70-е годы
знали предельную точность обработки до 0,01 миллиметра. 1900 год
приносит точность до 0,5 микромиллиметра.
Располагая этим мощным, разнообразным и точно работающим
аппаратом, машиностроительная промышленность становится есте¬
ственной материальной базой для механизации всей капиталистиче¬
ской промышленности в целом. Любая рабочая машина, доказавшая
на практике свою пригодность, не встречает теперь никаких техни¬
ческих препятствий для массового своего изготовления. В этом за¬
ключается, между прочим, одно из самых существенных отличий
техники конца XIX—начала XX веков от техники конца XVIII века.
Паровая машина Уатта, например, даже доказав правильность хода
мыслей великого изобретателя, распространялась, однако, в первые
годы своего появления с чрезвычайной медлительностью не потому,
что не было спроса на нее, а потому, что изготовление подобной
машины стоило чрезвычайных усилий тогдашнему машиностроению.
Шесть долгих лет неслыханных и бесплодных усилий понадобились
передовой английской технике того времени,чтобы просто сделать
первую машину Уатта. Совсем другую картину мы видим в начале
XX века. Любая новая машина может с исключительной быстротой
внедриться в промышленность и стремительно овладеть производ¬
ственным процессом, так как поток рабочих машин постоянно под¬
крепляется все новыми и новыми экземплярами, непрерывно выбра¬
сываемыми машиностроением.
Точность работы
современной ма¬
шины.

54
С. БЕССОНОВ
3.	Горнозаводское дело.
Только благодаря этому мощному потоку ра¬
бочих машин и механических двигателей капита¬
лизм оказался в состоянии справиться с теми ги¬
гантскими техническими задачами, которые были
поставлены перед ним растущими размерами производства.
Чтобы дать представление о масштабе технических проблем,
которые встали, в частности, перед горным делом в рассматриваемый
период, достаточно сравнить два ряда цифр*):
п	Мировая добыча Мировая добыча
периоды	железных	руд	каменного	угля
С 1800 по 1870 г.	.	.	.	420	млн.	тонн	4.446	млн.	тонн
„ 1870 „ 1914 „	.	.	.	1.650	„	„	26.000	„
Добраться до этих гигантских масс ископаемых, лежавших глу¬
боко в земной коре, оторвать их от материнской породы, извлечь на
поверхность можно было только с применением мощного механи¬
ческого аппарата, которым горное дело в рассматриваемый нами
период лихорадочно обзаводится.
Если оставить в стороне поверхностные разработки полезных
ископаемых, то перед горным делом в основном ставятся три техни¬
ческих задачи: 1) проходка шахты, 2) собственно добыча, 3) транс¬
портировка добытого по штольням и шахтам на поверхность.
К этому присоединяются в качестве вспомогательных задач водо¬
отлив и вентиляция.
До 60-х годов прошлого столетия значительная
часть шахт закладывалась в местах наименее глу¬
бокого залегания ископаемого, с таким расчетом,
чтобы шахту можно было проходить по мягкому грунту. Однако
по мере того, как исчерпывались поверхностные и близкие к по¬
верхностным запасы полезных ископаемых, горная промышленность
во все растущих масштабах должна была прибегать к проходке
глубоких шахт через твердые породы, что ставило перед горным
искусством целый ряд сложных и новых задач. Максимальная глу¬
бина угольных шахт в Рейнско-Вестфальском бассейне равнялась
в 1858 г.— 300 м.; в 1886 г.— 624м. и к концу столетия — 774 м. **).
В начале XX века глубина некоторых шахт достигала 1000 м. на
Рейне и 1200 м. в Бельгии.
Только с применением механических землечерпалок, чудовищ¬
ных буравов, взрывчатых веществ и быстрым развитием техники
каменного и металлического крепления можно 'было добраться до
таких глубин.
*) Вычисление по Mulhall’y „Statistical, Abstivest of U. S.“, Eckel „Iron Ores“ и
L. Beck’y; на тонну выплавленного чугуна принято условно 2 тонны руды.
**) „Die Entwickelung des Niederreinisch-Westfaltschen Steinkohlen Bergbaues in der
zweiten Hälfte des XIX iJahrhundert“, I, 16.
Увеличение
глубины шахт.
Количественный
рост горной
промышленности.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 55
Однако чем глубже забиралась шахта, тем
сложнее становилась проблема транспортировки
растущего угольного или рудного потока через
этот узкий длинный ход, связывающий залежи угля
или руды с поверхностью земли; кроме того, колоссально выра¬
стали задачи водоотлива и вентиляции. Естественно поэтому, что
горное дело все в большей и большей степени обрастало громад¬
ными механическими подъемными и транспортными сооружениями,
помогавшими разрешению этих задач. По подсчетам Вайермана
к концу рассматриваемого периода механическая структура различ¬
ных отраслей германской промышленности характеризовалась сле¬
дующими цифрами:
На 1 рабочего
Отрасли промышленности	приходилось	мех.
лош. сил
Горнозаводское дело	За/з
Кожевенная	21/2
Бумажная	2
Машиностроение	I1/2
Химическая промышленность	I1/2
Пищевая	V/ь
Текстильная 	 1
Обработка камней и глины	6/7
Металлообработка	3/4
Деревообрабатывающая	2/з
Швейная	V16
Строительная	1/i
Подавляюще господствуя, таким образом, над другими отрас¬
лями промышленности своим силовым оборудованием, горное дело,
однако, до начала XX века еще не справилось с проблемой меха¬
низации самой добычи и до известной степени транспортировки
полезного ископаемого. Правда, классическая слепая лошадь, быв¬
шая символом подземного транспорта до 70-х годов, почти исчезла
за рассматриваемый период из рудников, сменившись механической
цепной или канатной тягой, бензиновыми, пневматическими и акку¬
муляторными локомотивами и, наконец, электровозами. Однако
древнее кайло в руках забойщика попрежнему оставалось главным
орудием добычи ископаемого. Объективным препятствием к разви¬
тию механических орудий труда в этой важнейшей части горного
дела была и до сих пор остается ограниченность пространства,
в котором работает забойщик, и высокая температура подземных
глубин. Только в последнее десятилетие рассматриваемого периода
некоторое распространение получают пневматические бурава, сверла,
перфораторы и первые конструкции врубовых машин.
Разрешение этой важнейшей задачи—создания рабочей машины
для горного дела и связанной с ней задачи механизации транспор¬
тировки ископаемого от забоя к главному штреку—выпало на долю
уже послевоенной техники.
Задача механиза¬
ции горной про¬
мышленности.

56
С. БЕССОНОВ
Вслед за горным делом громадного развития за
рассматриваемый период достигает металлургия,
реализующая великие открытия Бессемера, Си-
менса-Мартэна, Томаса, Каупера, Белла и других.
Основным аппаратом металлургической техники попрежнему
остается домна, сложившаяся еще в XV столетии. Однако размеры
этого древнего аппарата за рассматриваемый период колоссально
возрастают точно так же, как увеличивается самое количество до¬
менных печей в связи с растущим спросом на металл.
Древесно-угольная домна прошлого столетия в своем развитии
была ограничена низкими механическими свойствами древесного'
угля и размерами ежегодного прироста древесины в окружающем
районе. Поэтому ее средняя производительность даже к 70-м годам
не превышала 2.400 тонн в России и 1.800 тонн в Швеции. . Напро¬
тив, каменноугольная домна начинает сразу со значительно больших
величин и быстро достигает чудовищных размеров.
Средняя годовая производительность английской домны росла,,
например, следующим образом (в тоннах):
1870	г	9.000
1885	„	18.000
1894	„	 22.300
1910-11«	 90.000—100.000
Домна 10-х годов XX века это — гигантский аппарат, выбрасы¬
вающий ежедневно от 15.000 до 30.000 пудов жидкого металла.
Для того, чтобы выплавить это количество чугуна, необходимо за¬
грузить в домну втрое большее количество руды, угля и флюсов.
Необходимо, следовательно, ежедневно поднимать на доменную печь,,
достигающую 30 метров высоты, около 100.000 пудов груза и отво¬
зить от нее около 30.000 пудов готового металла. Подобной слож¬
ности задача не могла быть решена без применения громадных
подъемных и транспортных сооружений с целым рядом автомати¬
ческих устройств. С другой стороны, растущие размеры домны
предъявляли новые требования к основному механическому орудию
металлургической техники — к воздуходувной машине. Воздуходув¬
ные приспособления современной домны вместе с аппаратами для
подогревания воздуха вырастают в гигантский особый цех, не усту¬
пающий по размерам самой домне.
В то же время совершенствуется непрерывно и самый химиче¬
ский процесс восстановления железа из руды. Техника непрерывно
сокращает количество тепла, необходимого для этой цели.
На 1 тонну чугуна требовалось тонн угля:
1870	г	3,1
1875	 	2,5
1881	  2,2
1889	„	2,1
1913	 	1,3
Прогресс метал¬
лургии (домна).

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 57
Параллельно развитию доменного производства
идет развитие сталелитейного дела. Открытие Бес¬
семера положило начало эпохе массового изгото¬
вления стали в конверторах. Открытие базисного процесса Томасом
позволило переплавлять в сталь фосфоросодержащий чугун и тем
открыло громадные перспективы развития для стран с фосфори¬
стыми рудами (Германия).
Весь процесс выплавки металла как в доменных, так и в стале¬
литейных цехах начал складываться под знаком применения меха¬
нических двигателей и транспортных сооружений. Прежняя домна
при малой производительности требовала 220 — 250 рабочих. Домна
начала XX века, несмотря на большую продукцию, требует 40 —
70 рабочих, благодаря введению подъемников. Ручная загрузка
мартэновской печи в начале рассматриваемого периода требовала
46 чернорабочих. Введение крана уменьшает это количество до
16 человек и т. д.*).
С другой стороны, повелительная техническая
необходимость толкает* металлургию на путь не¬
прерывной концентрации. Первоначально различ¬
ные переделы металлургического производства существовали обо¬
собленно друг от друга. Введение конвертора приблизило, однако,
сталелитейные цеха к доменным, так как позволило расплавленный
чугун непосредственно превращать в сталь без промежуточного
процесса нагревания. Использование доменных газов для прокат¬
ных двигателей и введение колодцев для равномерного охлаждения
расплавленной стали перед прокаткой продвинуло далее прокатные
цеха к сталелитейным и доменным. Если прибавить сюда мощные
транспортные приспособления, связанные с обслуживанием такого
гигантского конгломерата различных металлургических производств,
мы получим представление о тех чудовищных массах капитала, ко¬
торый в специфически тяжелой форме вкладывался в металлургию
этого периода.
Общий итог развития горнозаводского дела достаточно харак¬
теризуется данными о мировой выплавке чугуна (в тоннах) за рас¬
сматриваемый период.
Мировая выплавка чугуна
Т870	г	 11.900.000
1880	„	....... 17.950.000
1890	„	 27.157.000
1900	 	 40.400.000
1913	 	 77.882.538
Эти цифры говорят о гигантском прогрессе этой важнейшей ветви
капиталистической промышленности за период 1870 —1914 годов.
*) Kämmerer. Die Ursuchen des technischen Fortschrittes—Beilage.
Концентрация
в металлургии.
Сталелитейное
дело.

58
С. БЕССОНОВ
4.	Водный и железнодорожный транспорт.
Важнейшим	условием	развития капитализма за
рассматриваемый период	было создание средств
транспорта, соответствующих масштабам и уровню
капиталистического производства. Пароход и же¬
лезная дорога призваны были решить эту задачу.
До 70-х годов в области водного транспорта подавляюще господ¬
ствовало	парусное судно. Еще в	1870 г. на	долю парусного судоход¬
ства падало	14.900.000 мирового	тоннажа,	в то время как паровой
тоннаж только что перешагнул за 3.000.000 тонн. К 1890 г. паровой
тоннаж почти сравнивается с парусным и, начиная с 1900 г., реши¬
тельно его обгоняет. Из длительной конкурентной борьбы с парус¬
ным судном пароход мог выйти победителем только потому, что
ему на помощь шло мощное развитие машиностроительной промы¬
шленности, в то время как парусное судостроение попрежнему по¬
коилось на полуремесленном характере производства.
Важнейшими моментами развития пароходного дела являются сле¬
дующие: 1) постепенное вытеснение лопастного колеса винтовым про¬
пеллером в океанских пароходах (1830—1865 годы); 2) применение
высокого давления в пароходных котлах и использование много¬
кратного расширения пара (1880—1883 годы); 3) введение паровой
турбины (с 1900 г.); 4) применение мотора внутреннего сгорания на
больших океанских пароходах (XX век).
Благодаря этим нововведениям, пароход получает колоссальные
экономические и технические преимущества перед парусником и к
концу рассматриваемого периода решительно вытесняет его с миро¬
вых торговых путей. К 1914 году в мировом тоннаже числилось
26.517.000	тонн паровых и только 3.841.000 парусных. Парусное
судоходство постепенно оттесняется к побережьям, в область кабо¬
тажного плавания, в то время как основные товарные и пассажирские
линии начинают обслуживаться пароходами и теплоходами.
Еще большее значение для развития транспорт¬
ного дела в рассматриваемый период имели желез¬
ные дороги. В промежуток между 1870 и 1914 г.г.
железных дорог было построено в 4 раза больше, чем за преды¬
дущие 45 лет.
Было построено железных дорог с паровой тягой с 1825 по
1870 годы 209.789 клм., с 1870 по 1913 годы — 894.211 клм.
Если мы вспомним, что сооружение одного километра железной
дороги в среднем обходится примерно в 100.000.000 руб., мы легко
подсчитаем, что за рассматриваемый период капитализм вложил в
железнодорожную сеть около 100 миллиардов руб. Железные дороги,
как говорил Маркс, стали действительно „завери/ением здания“ капи¬
талистического общества во всех отношених. С одной стороны, они
были результатом совокупного развития всех важнейших отраслей
Успехи ж.-д.
транспорта.
Прогресс в обла¬
сти водного
транспорта.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 59
капиталистической промышленности, о которых мы говорили выше,
с другой стороны, они были важнейшей предпосылкой и условием
развития капитализма в целом.
Будучи наиболее грандиозной по своим размерам сферой вложения
капитала, железные дороги явились естественно и одной из наиболее
серьезных областей развития капиталистической техники и науки.
Оставляя в стороне’ технику строительного дела и земляных
работ, технику мостостроения и туннелестроения, развивающихся,
главным образом, на опыте железнодорожных сооружений, рассмо¬
трим здесь только одно развитие паровоза.
Паровая машина вообще главной ареной своего
развития имела транспорт. Из 1.853.000 лош. сил.
насчитывавшихся в мире в 1870 г., 1.512.000 лош.
сил было на транспорте, в том числе 1.452.000 лош. сил в железно¬
дорожных локомотивах. В 1885 г. из 4.515.000 лош. сил на долю
железных дорог падало 3.290.000 лош. сил*). Сосредоточивая у
себя подавляющую массу механической энергии, железные дороги
стали естественно и главной ареной успехов паровой машины.
Специфические требования железнодорожной техники много
способствовали этому. Подвижной локомотив железных дорог был
первой паровой машиной с быстрым числом оборотов. Он первый
заменил балансирную передачу прямой передачей с поршня на ве¬
дущее колесо. Он предъявил, далее, к паровой машине требование
большой мощности при малом объеме и весе. На железнодорожных
локомотивах поэтому раньше, чем где бы то ни было, началось при¬
менение высоких температур и давлений, искусственной тяги, эконо¬
майзеров и т. д. Общий итог этого развития выражается в следу¬
ющих цифрах: знаменитый „Рокет“ Стефенсона давал на одну лош.
силу вес в 275 клгр. при общей мощности в 20 лош. сил; скорый
локомотив Ганноверской фабрики в 1858 г. обладал собственным
весом 99 клгр. на 1 лош. силу при мощности в 300 лош. сил, в то
время как локомотив той же фабрики в начале XX ст. весил всего
47 клгр. на 1 лош. силу при мощности в 1.600 лош. сил.
Соответственно успехам локомотива идет развитие остальных
сторон ж.-д. хозяйства и, в частности, строительных сооружений
всех видов, методов эксплоатации и управления грандиозным пред¬
приятием, какое представляют собой в настоящее время железные
дороги. Существенным успехом явился, между прочим, переход
с железных рельс, которые выдерживали не более 70.000 пробегов,
к стальным рельсам, выдерживающим до 200.000 пробегов.
Уже в конце XIX века рядом с паровым локо¬
мотивом выступает в качестве сильного для него
соперника электровоз. Эпоха электрификации транс¬
порта была начата в 1879 г. постройкой на Берлинской промысло¬
вой выставке первого полуигрушечного трамвая. В 1881 г. компания
*) Mulhall, 1. с.
Электрификация
транспорта.
Развитие локомо¬
тива.

60
С. БЕССОНОВ
Сименс и Гальске, игравшая исключительную роль в развитии элек¬
тротехники, строит первую трамвайную линию Берлин — Лихтер-
фельд. В конце XIX века трамвай уже пользуется повсеместным
распространением, а в начале XX века он решительно вытесняет
все другие виды транспорта из внутригородского сообщения.
Однако железнодорожный транспорт, в силу
своей тяжеловесности и громоздкости, мог захва¬
тить лишь основные артерии товарного движения.
Периферия товарного обращения оказалась недоступной для же¬
лезнодорожного транспорта и до последнего времени оставалась
в монопольном обслуживании древнейшего и очень несовершенного
двигателя — лошади. Рано или поздно между основным железнодо¬
рожным транспортом и периферийным гужевым должно было возник¬
нуть противоречие, которое и нашло свое разрешение в автомобиле.
В 1885 г. немцу Даймлеру удалось связать бензиновый мотор
с экипажем, а англичанину Дюнлопу окружить колеса пневматиче¬
скими шинами—усовершенствование, с которого собственно и надо на¬
чинать автомобильную историю. За 30 лет, протекших с того времени,
автомобиль успел уже в значительной степени вытеснить лошадь с
улиц больших европейских и американских городов, монополизи¬
ровал в городах местный транспорт, вступил в конкуренцию с элек¬
трическим трамваем, вытесняя последний из надземного городского*
сообщения и загоняя его под землю.
Темп развития автомобильного дела рисуется так:
1902 г.
1906 г.
1914 г.
Франция ....
. 23.711
55.000
100.000
Англия
6 253
23.000
245.000
Германия ....
4 738
21.000
57.300
Бельгия ....
1.700
12.000
10,000
Италия
350
9.000
12.000
Соединенные Штаты .
314
60.000
1.300.000
Громадное распространение бензинового мотора в автомобилях
подготовило его развитие для воздушного транспорта. Совершен¬
ствуясь на автомобильном деле, двигатель внутреннего сгорания уже
в начале XX века стал основой для всех попыток разрешить про¬
блему воздушного транспорта. В 1909 г. Блерио своим полетом через
Ламанш окончательно открыл новую эру в пассажирском транспорте,
развертывающуюся под знаком стремительного подъема авиации.
5.	Двигательный и передаточный механизм.
Поток машин, выбрасываемых машиностроением,
возглавлялся двигательным механизмом. Семидеся¬
тые годы застают паровую машину Уатта в расцвете
ее технического господства над всеми другими ви¬
дами двигателей. За 80 лет своего существования паровая машина
успела значительно развиться. И все же, несмотря на ряд дости¬
Проблема эко¬
номного двига¬
теля.
Роль автотранс¬
порта.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов
61
жений, она продолжала поглощать громадные количества угля. Ма¬
шины Ньюкомена требовали до 200.000 калорий на одну лош. силу.
Уатт понизил потребление топлива до 35.000 — 40.000 калор. на одну
лош. силу. К концу 60-х годов паровая машина с одним цилиндром
и давлением в 2,5 атмосф. поглощала все еще 11.000 калор. А между
тем цена на уголь испытала серьезное понижение только в 70-х г. г.
При таких условиях наиболее конкурентноспособной оказывался
тот тип паровой машины, который давал наибольшую экономию
в топливе. Машины с многократным расширением пара и машины
с перегревателями пара до известной степени разрешали задачу.
Судовые машины стояли во главе первого направления, локомотивы
возглавляли второе. Поставленные перед жесткими требованиями
компактности и большой мощности при небольшом весе локомотивы
очень рано начали делать попытки увеличивать температуру пара.
Однако вплоть до конца XIX века эти попытки наталкивались на
несовершенство в исполнении паровых машин, коренившееся в недо¬
развитости самого машиностроения. Лишь в 90-х годах достигнуты
были решающие успехи, когда инженер Шмидт выступил с пора¬
зившей весь мир паровой машиной, работавшей при температуре
в 350 градусов. Параллельно с этим шло постепенное повышение
давления. Первые машины Уатта работали с давлением в одну ат¬
мосферу. К 90-м годам давление было доведено до 13 атмосфер, но,
натолкнувшись на несовершенство котлов, вызвало описанный выше
переход к перегретому пару. Когда перегретый пар, в свою оче¬
редь, нашел себе границу в трудностях и в дороговизне изготовле¬
ния перегревателей, пробил час турбины.
Суть действия паровой турбины не нуждается
в пояснениях. В то время как поршневая машина
представляет собой господство прямолинейного прерывистого дви¬
жения, в турбине царствует величайший механический принцип „ро¬
тации“— сплошного полезного вращательного движения. Со ско¬
ростью 1000 метров в секунду пар ударяет в бесчисленные лопасти
турбины и вращает их с быстротой, немыслимой для поршневой
машины. Первая турбина Парсона 1884 г. давала 18.000 оборотов
в минуту, турбина Лаваля — до 30.000 оборотов в минуту.
Несмотря на целый ряд трудностей, встававших перед машино¬
строением при изготовлении турбины, новый двигатель немедленно
вступил в жесточайшую конкуренцию с поршневой машиной, выте¬
сняя ее сначала из производства электроэнергии, затем из сферы
водного транспорта и, наконец, из стационарных установок и па¬
ровозостроения. Преимущество турбины перед поршневой машиной
заключалось не в том, что она потребляла меньше топлива. Напро¬
тив, первые турбины в этом отношении уступали старым поршне¬
вым машинам. Тайна победы турбины лежала в том, что она значи¬
тельно понизила издержки по надзору за машиной, т.-е. издержки
на рабочую силу. Уменьшив объем и упростив конструкцию всей
Паровая турбина.

62
С. БЕССОНОВ
машины, турбина позволила сократить издержки обслуживания до
минимума. Вместе с тем она дала возможность изготовлять машины
неслыханной прежде мощности. Величайшим достижением поршневой
машины была изготовленная в 1876 г. Горлицем большая балансирная-
машина в 2.500 лош. сил. „Непревзойденным произведением мастера“
называли современники это чудовище в 13,5 метр, высоты и 607 тонн
весом. К концу рассматриваемого периода турбины мощностью в
несколько десятков тысяч лош. сил были уже не редкостью.
Общий итог развития паровой машины за пе¬
риод 1870 —1914 годов характеризуется следую¬
щими цифрами. В 1860 году одноцилиндровая ма¬
шина с давлением в 2,5 атмосферы поглощала
11.000	тепловых единиц на лош. силу. В 1874 году, благодаря уве¬
личению давления до 6 атмосфер, удалось понизить эту цифру
до 7.500 единиц. Переход в том же году к двухцилиндровым маши¬
нам принес дальнейшее понижение расхода топлива до 6.400 еди¬
ниц и затем до 5.000 единиц. Следующим этапом развития был пе¬
реход к трехцилиндровой машине с одновременным повышением
давления до И атмосфер. Применение перегретого пара в 1900 г.
привело к дальнейшему понижению расхода топлива до 3.000 един.
В конце XVIII в. с помощью одного кило угля, сожженного в паровой
машине, можно было проделать работу, равную 60 — 90 тыс. килограм¬
мометров, в начале XX в. то же кило угля давало в наиболее совер¬
шенных установках до 500.000 килограммометров полезной работы.
Число паровых лош. сил в мировом хозяйстве за этот период ко¬
лоссально возросло. В 1870 г. считали в мире 18.460.000 паролош. сил;,
в 1880 г.—34.150.000; в 1896 г.—66.100.000; в 1911 г.—200.000.000.
Паровая машина никогда бы не получила такого
распространения, если бы параллельно ее развитию
не шло развитие трансмиссионного механизма. Пе¬
редаточный механизм предшествующего периода
обладал чертами чрезвычайной дробности. Все известные до сих пор
способы передачи энергии (зубчатое колесо, вал, цепь, ремень и
канат) обладали крайне ограниченным радиусом действия, не пре¬
вышавшим 100 метр, в среднем. Это обстоятельство налагало на'про¬
мышленность своеобразный и неизгладимый отпечаток. Именно несо¬
вершенству трансмиссионного аппарата фабричные постройки XIX в.
обязаны были своей исключительной скученностью, с одной стороны,
своей распыленностью — с другой. Неразвитость передаточного меха¬
низма не позволяла концентрировать силовые установки в одном ме¬
сте, распыляла их по отдельным мелким предприятиям и даже цехам.
То же несовершенство передаточного механизма заставляло все
заводские здания и рабочие машины жаться как можно ближе к
седалищу энергии, к паровой машине. Скученность, с одной сто¬
роны, распыленность — с другой,— таковы были особенности, выте¬
кавшие из неразвитого состояния передаточного механизма.
Развитие переда¬
точного меха¬
низма.
Общий итог про¬
гресса паровой
машины.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 63
Электрическая передача энергии освободила,
наконец, промышленность от оков, налагаемых на
нее неразвитостью трансмиссии. В 1867 г. артил¬
лерийский офицер Вернер Сименс открывает новую
эпоху в истории передаточного механизма созданием динамо-машины.
В 1873 г. он уже приводит в движение на Венской выставке с по¬
мощью электрической энергии насос, удаленный от двигателя на
расстояние в 500 м. На Мюнхенской выставке Сименс повышает
радиус дейстбия электропередачи до 40 километров — цифра, немы¬
слимая ни для одного из прежних видов трансмиссии.
В 1891 г. инженер Миллер на Франкфуртской выставке прак¬
тически разрешает проблему передачи больших сил на большие
расстояния. 300 лош. сил, добытых на водопаде возле Лауффена,
были переданы на 175 километров с полезным действием до 78°/о.
Это событие в сущности и надо считать началом электротех¬
ники сильных токов. Новый способ передачи энергии быстро вне¬
дряется в промышленность, постепенно делая производство энергии
специальностью особых громадных предприятий — электростанций.
Тем самым промышленные предприятия получили небывалую прежде
свободу в выборе своего месторасположения и распланировки. Пре¬
одолев расстояние, электрическая передача вторглась внутрь са¬
мого заводского здания. Электромотор как звено электрической
передачи энергии изменил вообще до неузнаваемости внутренний
вид фабричного здания. Он сделал излишней прежнюю загроможден-
ность заводского здания внутренней трансмиссией, открепил рабо¬
чие машины от их былой привязанности к передаточному валу,
позволил свободную перестановку машин сообразно меняющимся
планам производства. Электрической передаче энергии, завершив¬
шей развитие трансмиссионного механизма, суждено было, таким
образом, стать исходным пунктом величайшего технического пере¬
ворота в конце рассматриваемого периода.
6.	Механическое орудие труда в других отраслях
промышленности.
Все эти изменения по совокупности подготовили
расцвет капиталистической техники во всех отра¬
слях промышленности. Опираясь на развитый дви¬
гатель и мощное машиностроение, рабочие машины
овладевают одной отраслью производства за дру¬
гой. Они проникают даже в такие отрасли промышленности, кото¬
рые искони были ареной приложения ручного труда. Рассматрива¬
емый нами период характеризуется, в частности, вторжением машины
в различные ветви химической промышленности.
Только для того, чтобы дать представление о характере изме¬
нений, вносимых машиной в застарелую технику отсталых отраслей
Механизация хи¬
мической про¬
мышленности.
Стекольное дело.
Значение элек¬
трической пере¬
дачи энергии.

64
С. БЕССОНОВ
промышленности, остановимся вкратце на революции, произведен¬
ной в бутылочном деле машинами Овена и затем Линча. Еще
в 60-х годах бутылочное производство в Англии, по описанию
Маркса, выглядело следующим образом:
„Мануфактура бутылок распадается на три существенно'раз¬
личные фазы. Во-первых, подготовительная фаза: приготовление
смеси из песку, извести и т. д., из которой получается стекло, и
сплавление этой смеси в жидкую стеклянную массу. В этой пер¬
вой, равно как и в заключительной фазе, удаление бутылок из
печи, их сортировка, упаковка и т. д.— заняты различные частич¬
ные рабочие. Между этими двумя фазами находится производство
бутылок в собственном смысле этого слова, т.-е. переработка в бу¬
тылки жидкой стеклянной массы. У отверстия одной и той же
печи работает целая группа, называемая в Англии „hole“ (дыра) и со¬
стоящая из одного мастера или приправщика, одного собиральщика
или полировщика и одного установщика. Эти пять частичных рабо¬
чих образуют пять особых органов единого рабочего тела, которое
может функционировать лишь в целом, т.-е. лишь как непосред¬
ственная кооперация пяти человек. Все тело парализовано, раз не
хватает одной из его пяти составных частей. Но одна и та же пла¬
вильная печь имеет несколько отверстий,— в Англии, например,
от 4 до 6,— при каждом из них имеется глиняный плавильный ти¬
гель с жидким стеклом, при каждом тигле занята группа из тех же
самых пяти рабочих специалистов. Расчленение каждой отдельной
группы покоится непосредственно на разделении труда, тогда как
союз между различными однородными группами образует как бы
самостоятельную мастерскую для выделки стекла, и стеклянная
мануфактура охватывает несколько мастерских подобного рода
вместе с приспособлениями и рабочими для начальной и заключитель¬
ной фазы производства“.
Описание Маркса без всяких изменений могло быть повторено
и в начале XX века: до такой степени консервативным оставалось
бутылочное дело. Печь русского Ново-Гардинского завода, напри¬
мер, еще в XX веке имела от 12 до 18 „стульев“ (у Маркса holes—
„дыры“); персонал каждого „стула“ составлялся из: 1) мастера-при-
правщиха, 2) мастера - выдувальщика, 3) подручного-„баночника“,
4) „хлопца“, следящего за формой, и 5) „хлопца“, относящего бу¬
тылки в охладительную печь. Изменились лишь размеры и характер
печи, которая превращается в непрерывно действующую. Собственно
рабочий процесс остался без всяких изменений.
Машина Овена сокрушительно вторглась в эту застарелую тех¬
нику, механизировав сразу и до конца все, без исключения, опера¬
ции бутылочного дела. Ее огромное тело, тяжеловесно вращаясь на
вертикальной оси, автоматически захватывает поочередно своими
стальными щупальцами расплавленное стекло из расположенной
внизу ванны, автоматически срезывает излишек стекла, автомати¬

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 65
чески пропускает стеклянный комок через две формы, где бутылка
автоматически надувается, столь же автоматически сбрасывает бу¬
тылку в дополнительный аппарат, где бутылка проходит через
камеры с разной температурой, полируясь здесь, закаляясь и выра¬
вниваясь, и только после этого в совершенно готовом виде пачками
переносится в охладительную печь, где автоматически проделывает
окончательный путь. Двое рабочих, по квалификации соответству¬
ющих прежним „хлопцам“, обслуживают эту невероятно сложную
машину, изготовляющую в день до 15.000 бутылок, т.-е. в 70 раз
больше, нежели делал рабочий коллектив прежней мануфактуры.
Из этого примера видно, какое действие оказывает механиче¬
ское орудие труда, вторгаясь в новую и доселе нетронутую меха¬
низацией отрасль промышленности. Вся химическая промышлен¬
ность переживает в эту пору лихорадку механизации своих вспо¬
могательных процессов. Из работ специалистов, посвященных ме¬
ханическим орудиям труда, в химической промышленности, видно,
что даже эта специфическая область промышленности достигает
в этот период громадного подъема не только под влиянием чисто
химических открытий, но, главным образом, под воздействием
механических орудий труда, подготавливающих и ускоряющих хи¬
мическую реакцию *).
Даже в сельском хозяйстве вторжение механи¬
ческого орудия труда (паровой и затем бензиновый
тракторы, сеялки, молотилки, веялки, триера и т.п.),
совершающееся в рассматриваемый период, означает целую новую
полосу развития. Под воздействием этих механических орудий труда
сельское хозяйство быстро меняет свой древний облик, превращаясь
в особую отрасль капиталистической промышленности.
Невозможно перечислить изменения в технике, происшедшие за
рассматриваемый период в различных областях промышленности.
Чтобы закончить картину, достаточно остановиться на том замеча¬
тельном взаимодействии, в котором оказываются в этот период на¬
ука и техника.
Зомбарт думал, что весь блестящий расцвет техники в период
1870—1914 годов произошел потому, что чистая наука своим волшеб¬
ным жезлом прикоснулась здесь к технике. Это не совсем верно. Ско¬
рее можно сделать обратный вывод о том, что в этот период тех¬
ника оплодотворяла науку.
Какую бы область мы ни взяли, мы повсюду
наталкиваемся на одну и ту же картину: техниче¬
ское действие, практическое осуществление боль¬
шей частью предшествуют теории, на долю кото¬
рой выпадает следующая, не менее, впрочем, важная,
задача теоретического оформления, осмысливания, разгадки сделан¬
ного достижения.
*) С. Бессонов. Развитие машин, 54, 333 и след.
5.	Кн. III.
Взаимоотношения
научной теории и
технического про¬
гресса.
Сельское хозяй¬
ство.

66
С. БЕССОНОВ
Капитализм не может ждать, когда тяжеловесный аппарат есте¬
ствознания соберется в поход. Он предоставляет ему самые широкие
возможности для работы прекрасно, понимая его значение. Капита¬
листическая техника в неслыханных дотоле количествах выбросила
на рынок научные инструменты,—главную опору успехов естество¬
знания, расширив тем самым его материальную базу. Она раскрыла
для ученых двери заводских лабораторий и вырвала науку из уни¬
верситетских стен с их затхлым средневековым запахом, и все же,
когда назревает техническая проблема и чистая наука оказывается
неготовой, техники решают проблему самостоятельно, хотя и опи¬
раясь на естествознание. До сих пор естествознание не имеет за¬
конченной научной теории гидравлики. Аэродинамика и до извест¬
ной степени метеорология были в зачаточном состоянии до завое¬
вания воздуха аэропланом. И однако гидравлические сооружения
давно уже обогащали капиталистов, а успехи авиации успели уже
претвориться в дивиденды акционерных обществ.
В действительности между чистым естество¬
знанием и техникой существуют не отношения гос¬
подства и подчинения, а отношения взаимной связи,
настолько тесной, что одно следует рассматривать
как продолжение другого. Крупные научные теории нормативного
порядка никогда не падают с неба, а появляются как итог долгого
накопления опыта и фактов практики. С другой стороны, научная
теория не в состоянии развиваться, пока не найден способ ее тех¬
нического применения. Яркий пример этого рода в теории дизель-
мотора и паровой турбины. Общие физические основы этих двига¬
телей были открыты, но не развивались, пока самые двигатели не
появились в жизни. Лишь после того, как была найдена техническая
применимость известных физических начал, сами эти начала подверг¬
лись дальнейшему уточнению и развитию.
Блестящему расцвету капиталистической техники соответство¬
вал не менее блестящий расцвет науки не потому, что в этот пе¬
риод как-то иначе сложились взаимоотношения науки и техники, а
потому, что и техника и наука оказываются под воздействием со¬
вершающейся революции в средствах труда.
„Выступая в виде машины, средство труда приобретает такую
материальную форму существования, которая обусловливает замену
человеческой силы силами природы и эмпирических рутинных при¬
емов самостоятельным применением естествознания“ (Маркс).
Обусловливая собою кооперативный характер трудового про¬
цесса, машина бесконечно усиливает способность духовных потен¬
ций производственного процесса к развитию.
С другой стороны, выступая в виде машины, средство труда
становится основой массового производства во всех областях, в том
числе и в области науки. Сложный аппарат науки в последнем счете
сводится к материальным условиям — наличию книг, инструментов,
Характер этих
взаимоотноше¬
ний.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 67
приборов. Капитализм периода 1870—1.914 годов с его точным аппа¬
ратом машиностроения, химической промышленности, бумажной ма¬
шиной и линотипом создал возможность массового производства
этих материальных условий научной деятельности. Тем самым коли-
яественно расширяется материальная база научного прогресса, раз¬
вертывая картину непрерывного превращения количества в качество.
Наконец, носитель научного прогресса, специалист науки, впервые
в этот период начинает производиться массовым способом в огром¬
ных школах, тем менее отличающихся от фабрик и заводов, что и
над фабриками и над школами одинаково витает дух капитала.
7.	Общее влияние техники на капитализм.
Будучи первым историческим способом произ¬
водства, покоящимся на коллективном характере
труда к высокоразвитых орудиях труда, капитализм
мощно ускоряет технический прогресс. В свою оче¬
редь технический прогресс видоизменяет форму и до известно#
степени самый тип общественных связей при капитализме. Оста¬
новимся вкратце на этих обратных влияниях техники.
Чем выше поднимается техника, тем больше становятся размеры
минимальных капитальных вложений, с которыми должно вступать
в жизнь новое предприятие. Если в 70-х годах XIX века ткацкая
фабрика с 200 рабочих могла быть основана с А капитала, то в начале
XX века для ткацкой фабрики с таким же количеством рабочих
требовалось уже 28—32 А капитала. Тогда один рабочий обслужи¬
вал один станок, сейчас он может обслуживать 14—16 станков, при
чем цена каждого станка в силу сложности его конструкции выро¬
сла	в два	раза.	Каменноугольная шахта 70-х годов имела в среднем
в два	раза	меньшую глубину, чем шахта	начала XX века. Следо¬
вательно, капитал, необходимый для организации шахты, по меньшей
мере должен был вырасти в два раза. На самом деле капитальны#
минимум в угольной промышленности вырос во много раз больше,
так как глубина шахты и размеры необходимого капитала растут,
как арифметическая и геометрическая прогрессии.
Развитие техники влечет за собой, таким образом, быстрый рост
капитальных минимумов. Достаточно упомянуть, что средний размер
капитальных вложений в электротехническое предприятие в Герма¬
нии равнялся перед войной 26 миллионам марок, в химическое
предприятие — 6 млн. марок, в металлообрабатывающее предприя¬
тие— 5,6 млн. марок и т. д.
Гигантские размеры	капиталов, требующихся
теперь для организации	новых предприятий, осо¬
бенно в тяжелой промышленности, являются допол¬
нительным стимулом к концентрации и централиза¬
ции капиталистической промышленности. При обширности капиталь¬
Техника и моно¬
полистические
тенденции.
Техника и размер
капитальных
вложений.

68
С. БЕССОНОВ
ных затрат образование параллельных и конкурирующих между
собою предприятий оказывается явно нецелесообразным с точки зре¬
ния той кучки магнатов капитала, которая в каждой стране начи¬
нает представлять собою за рассматриваемый период класс капита¬
листов в целом. Громадные банки, регулирующие распределение
капиталов в современном капитализме, способствуют внесению не¬
которого элемента плановости во внутринациональный рынок капи¬
талов. Эта плановость выражается в уродливой форме монополии,
регулирующей образование новых предприятий в своей отрасли
промышленности. Монополистические тенденции современного капи¬
тализма своими корнями уходят, таким образом, в развитие капита¬
листической техники *).
Эти тенденции питаются, однако, не только растущим минимумом
капитальных затрат, требующих регулирования новых капитальных
вложений, хотя бы и в уродливой форме картелей и монополий.
Чем больше возрастает, в силу прогресса техники, основной капитал
капиталистических предприятий, тем больше становится риск. Любая
заминка в ходе производства оставляет теперь в праздности такие
громадные массы капиталов и так сильно обесценивает их, что даже
иллюзорная возможность частичного**) ослабления этого риска на
пути монополистических объединений кажется капиталистам един¬
ственным выходом. Рост техники и связанный с ним рост основного
капитала властно толкают, таким образом, капиталистическую про¬
мышленность на путь монополии.
Техника изменяет, далее, тип оборота капитала.
Чем больше растет основной капитал, тем длиннее
становится цикл оборота значительной массы сово¬
купного общественного капитала. Эта тенденция,
правда, парализуется ускорением оборота оборотного капитала,
неразрывно связанного с прогрессом техники. Она парализуется,
далее, сокращением времени оборота основного капитала, вследствие
технических усовершенствований и вызываемого ими „морального“
изнашивания. Тем не менее по мере прогресса техники все большая
масса общественного капитала превращается в капитал, вложенный
на долгий срок, с более или менее длительным периодом оборота.
Тем самым значительно изменяются формы связи промышлен¬
ности с банками. Прежний краткосрочный кредит становится недо¬
статочным, промышленность требует долгосрочного кредита, и этот
долгосрочный кредит, главным образом в форме выпуска облигаций,
банки широко организуют для промышленности. Связи промышлен¬
ности с банками делаются прочнее и длительнее, приводя нередко
к полному сращиванию банковского и промышленного капитала, а
иногда к господству банков над промышленностью.
*) Подробнее см. в моей работе — К вопросу о техническом прогрессе в современ¬
ном капитализме, 1927 г.
**) В лучшем случае в национальном масштабе.
Техника и оборот
капитала. Банки и
промышленность.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 69
Рост техники оказывает далее серьезное влияние на всю конъ¬
юнктуру капиталистического хозяйства. В момент подъема техника
неумолимо диктует капиталисту тот минимум капитала, который
нужно вложить, чтобы расширить производство. Мы отметили уже,
что этот минимум имеет тенденцию к непрерывному росту. По усло¬
виям капиталистического хозяйства капиталист, в момент расшире¬
ния производства, меньше всего думает о рыночных перспективах
отдаленного будущего. Он должен вкладывать капитал в опреде¬
ленном размере, чтобы не отстать от конкурента. Вопрос о том,
чтобы достать необходимую сумму, является основным. Между тем
капитал вкладывается в форме основного капитала, т.-е. в форме,
не поддающейся быстрой реализации, или, как говорят, в неликвид¬
ной форме. Часть краткосрочного кредита используется для той
же цели. В итоге всякий подъем неизбежно приводит в капитализме
к некоторому перераспределению общественного капитала в сто¬
рону долгосрочных капитальных вложений, что неминуемо сопро¬
вождается колоссальным напряжением краткосрочного кредита в
фазе кризиса.
Остановимся теперь на том влиянии, которое
оказывает рост техники на сырьевом рынке и на
рынке сбыта. Растущие размеры промышленных
предприятий обостряют проблему сырьевого снабжения. С одной
стороны, чем крупнее потребитель сырья, тем дешевле, казалось бы,
должно обходиться ему сырье. Но, с другой стороны, указанная
выше опасность перерывов производства для предприятий с боль¬
шим основным капиталом делает для них чрезвычайно чувствитель¬
ным всякий перебой в сырьевом снабжении. С одной стороны,
они, казалось бы, могут диктовать производителю сырья свои усло¬
вия, как крупнейшие потребители, с другой стороны, они оказываются
в чрезвычайной зависимости от производителя сырья в силу риска,
связанного с перебоями сырьевого снабжения при больших капи¬
тальных вложениях.
Если производство сырья организовано капиталистически и на
основе больших капитальных вложений (например, добыча угля), то
производитель сырья в свою очередь оказывается в противоречивом
положении. Как производитель больших масс сырья он мог бы, до
известной степени, диктовать свои условия потребителю. С другой
стороны, бойкот потребителей ставит его собственный основной
капитал под угрозу обесценения. В итоге этих противоречий, выте¬
кающих из роста основного капитала, возникает сильная тенденция
к объединению капиталистов, производителей сырья с капитали¬
стами, производителями полуфабриката. Наиболее ярко эта тенден¬
ция проявилась за указанный период в сращивании металлургиче¬
ских капиталов с каменноугольными.
Совсем другое положение складывается на рынке сельскохозяй¬
ственного сырья. Так как это сырье производится как правило
Развитие техники
и рынок.

70
С. БЕССОНОВ
в условиях значительно меньших вложений основного капитала, то
заминки в сбыте сырья оказывают здесь меньшее влияние на обес¬
ценение капитала. Сезонность производства в еще большей степени
укрепляет позицию сельскохозяйственного сырья на рынке. Поэтому
по отношению к этим видам сырья экономическое воздействие
играет относительно небольшую роль. Тем с большей силой капи¬
талистические предприятия с большим основным капиталом стре¬
мятся овладеть рынком сельскохозяйственного сырья внеэкономи¬
ческим путем. Колониальная политика и прямое насилие — нередкие
методы решения этой задачи.
Во всех случаях рост основного капитала руководящих отра¬
слей капиталистической промышленности ведет к обострению борьбы
за сырье, борьбы, ведущей либо к монопольному объединению,
либо к борьбе внеэкономическими методами, вплоть до войны.
Характерно влияние растущих размеров основ¬
ного капитала на организацию сбыта. Чем больше
размеры предприятий и вложенных в них капиталов, тем больше
на первый план выдвигается не задача обслуживания потребителя,
а задача наиболее полного, исчерпывающего использования налич¬
ного оборудования. Стандартизация и нормализация производства
своей причиной имеют не рыночные запросы, а эту специфическую
особенность современной промышленности, требующей возможно
более полного и всестороннего использования дорогого оборудова¬
ния. Если на рынке сырья современная промышленность склонна
устранять посредника и вести дело с непосредственным производи¬
телем, то здесь, на рынке сбыта, массово производящая промышлен¬
ность нуждается, наоборот, в посреднике-торговце именно потому,
что она является высшим выражением капиталистического производ¬
ства. Последнее, как установил Маркс, всегда является производ¬
ством ради производства прибыли, а не производством для потребле¬
ния. Торговец-посредник в этой области для него необходимое звено.
Наконец, еще одна важная деталь. Рост техники и связанный с
ним рост основного капитала не только толкает капиталистическую
промышленность на путь монополии. Он толкает владельцев наибо¬
лее крупных по размерам капитала к фактическому подчинению
себе государственного аппарата власти. Могучий аппарат внеэконо¬
мического принуждения становится, таким образом, на службу
охраны мощных капитальных вложений современной промышленности
от всякого риска.
8.	Техника и рабочая сила.
Общеизвестен факт, что технический прогресс
сокращает долю заработной платы в себестоимости
продукта. В условиях стационарного или суживаю¬
щегося рынка технический прогресс неизбежно приводит в капита¬
Развитие техники
и число рабочих.
Техника и сбыт.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 годов 71
лизме к выталкиванию рабочих с производства, к известной замене
людей машинами. В рассматриваемый период вторая тенденция
в значительной степени парализовалась непрерывным расширением
рынка и связанным с ним расширением производства. В общем чи¬
сло занятых рабочих в капиталистической промышленности непре¬
рывно росло за это время даже в отраслях бурного технического
прогресса.
Так, число рабочих германской электротехнической промышлен¬
ности, например, выросло с 26.000 в 1895 году до 125.000 в 1908 году.
Тем не менее в этом общем росте числа рабочих за рассматри¬
ваемый период следует отметить одну своеобразную черту. При
общем	росте	числа рабочих капиталистической	промышленности
число неквалифицированных рабочих, занятых в	промышленности,
имеет тенденцию к сокращению. Растущая роль механического транс¬
порта во внутризаводском движении сырья и продуктов обрекает
эту категорию рабочих на неуклонное вытеснение машиной. Даже
в самые цветущие годы капиталистического развития за указанный
период рынок труда неизменно обнаруживает превышение предло¬
жения над спросом в области неквалифицированного труда.
Перейдем теперь к вопросу о влиянии техники
на уровень заработной платы и на ее форму. Чем
меньше доля заработной: платы	в себестоимости
продукта,— а уменьшение этой доли является прямым следствием
прогресса техники,— тем благоприятнее обстановка для повышения
заработной платы. Совершенно очевидно, что повышение заработной
платы гораздо легче провести в такой отрасли промышленности,
где заработная плата составляет 1°/0 себестоимости продукта, чем
в такой отрасли промышленности, где заработная плата составляет
75°/о себестоимости. Кроме этого, в отраслях с высокоразвитой тех¬
никой имеется целый ряд других обстоятельств, благоприятствую¬
щих борьбе рабочих за повышение заработной платы.
Сюда относится прежде всего тот факт, что всякая открытая
борьба рабочих за повышение заработной платы (стачки) оказывается
для капиталистов этих отраслей чреватой многими опасностями. Огром¬
ный капитал этих предприятий, в случае стачки, переходит в состоя¬
ние губительного бездействия, дорогие машины портятся, значитель¬
ные издержки на поддержание их в исправности оказываются непро¬
изводительными и т. д. Все это несколько ослабляет сопротивление
капиталистов. Наконец, в отраслях с высокоразвитой техникой боль¬
шое значение для хода дела получает тот или иной тип отношений
рабочих к орудиям труда. Рабочим передаются для работы сложные
и дорого стоящие машины. Небрежное отношение к ним со стороны
рабочих, недовольных низкой заработной платой, может стоить капи¬
талисту значительно дороже, чем повышение заработной платы, меня¬
ющее это отношение рабочих к орудиям труда. В итоге мы имеем
тенденцию к несколько повышенной заработной плате в отраслях
Техника и уро¬
вень зарплаты.

72
С. БЕССОНОВ
с высокоразвитой техникой производства. Так, по германским данным,
средняя заработная плата рабочего в 1909 г. равнялась: в метал¬
лургии Рейнско-Вестфальского района 1.484,7 марки, в отраслях точ¬
ной механики и в электропромышленности — 1.261,3 марки; в машино¬
строительной промышленности — 1.265,3 марки. Напротив, в кирпич¬
ной промышленности—1.003,7 марки, в керамической — 892,1.
Это несколько особое положение рабочих так
называемой „тяжелой“ (т.-е. обладающей большим
основным капиталом) промышленности создает, до
известной степени, среди этих рабочих иллюзию общности их ин¬
тересов с интересами предпринимателя, иллюзию, являющуюся базой
оппортунистических течений в рабочем движении. Однако эта иллю¬
зия терпит крушение, сталкиваясь с другой любопытной тенденцией
капиталистической промышленности. Мы имеем в виду тенденцию
к нивелировке рабочей квалификации, рождаемую растущей меха¬
низацией и автоматизацией производственного процесса. Если ма¬
шина, как мы заметили выше, с одной стороны, вытесняет чернора¬
бочего, то, с другой стороны, в своем развитии к автомату она вытес¬
няет и квалифицированного рабочего. Высококвалифицированный
рабочий, пережиток ремесленной техники, постепенно отмирает на
современной фабрике. Его сменяет, так же, как сменяет чернора¬
бочего, новый тип полуквалифицированного подученного (angelehrnte)
рабочего, который от чернорабочего отличается лишь большей
интеллигентностью и способностью к длительному нервному на¬
пряжению, а от квалифицированного рабочего — быстрой способ¬
ностью переходить с работы на работу и полным отсутствием пред¬
варительной специальной выучки. Этот новый тип рабочего стал
намечаться как господствующий уже в конце рассматриваемого
периода. Тем самым несколько ослабляется монопольное положение
рабочих тяжелой промышленности, и значительная масса рабочего
класса приобретает более или менее однородные черты.
Значительное влияние развитие техники оказало
на форму заработной платы. Поштучная или сдель¬
ная форма заработной платы все больше и больше уступает свое
место повременной. Сдельная заработная плата, как средство повы¬
сить интенсивность труда рабочего, становится излишней после того,
как ход машины начинает диктовать рабочему с неумолимой силой
определенный темп и определенное напряжение труда. Автоматиче¬
ский ход машины начинает подгонять рабочего значительно лучше,
чем это делала сдельщина. С другой стороны, в тех процессах, где
темп и напряжение труда продолжают оставаться зависимыми от
воли рабочего, применение сдельщины оказывается иногда невыгод¬
ным вследствие того, что, гонясь за приработком, рабочий может
испортить дорогое орудие труда. В результате развития техники мы
наблюдаем, таким образом, тенденцию к установлению повременной
заработной платы как господствующей формы.
Формы зарплаты.
Нивелировка
рабочей силы.

РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870—1914 ГОДОВ	73
Крупное предприятие со значительными вложе¬
ниями основного капитала обладает гораздо более
скромными возможностями притяжения и отталки¬
вания рабочей силы, чем предприятие с небольшим основным капи¬
талом. Оно не может произвольно расширить производство, так как
размер необходимых для этого капитальных вложений диктуется
техникой и достигает в современной промышленности значительных
размеров. Но оно не может, с другой стороны, и сократить производ¬
ство, не рискуя при этом потерпеть большие убытки от так называе¬
мых постоянных издержек производства, значительную часть которых
составляют издержки по поддержанию в порядке основного капи¬
тала. В результате мы наблюдаем в отраслях с развитой техникой
гораздо большую устойчивость рабочего состава, чем в отраслях
с низкой техникой. Необходимость значительного кадра прочных
рабочих диктуется здесь также и соображениями бережного отно¬
шения к 'дорогому оборудованию, о которых мы говорили выше.
Отюда „заботы“ магнатов тяжелой промышленности о создании не¬
которых элементов притяжения для рабочей силы — заводские сто¬
ловые, больницы, квартиры, ясли, богадельни и т. д. В связи с ука¬
занной выше тенденцией к повышению заработной платы в отраслях
с высокой техникой эта „социальная“ политика тяжелой промыш¬
ленности является главной базой меньшевистских иллюзий в рабо¬
чем движении.
Таким образом, влияние техники на рабочий
класс противоречиво. С одной стороны, развитие
техники питает и поддерживает оппортунистические
тенденции в рабочем движении. С другой стороны, развитие тех¬
ники непрерывно нивелирует рабочих разных квалификаций, сводя
их всех к одному и тому же типу живого придатка к автомату.
В условиях стационарного или суживающегося рынка развиваю¬
щаяся техника непрерывно к тому же выталкивает рабочих на улицу.
Действуя в двух последних направлениях, современная техника
играет роль революционизирующего фактора.
ЛИТЕРАТУРА.
К. Маркс — Капитал, т. I, гл. 13. С. Бессонов — Развитие машин, М. 1925.
В. К. Агафонов — Современная техника. Итоги науки, т. III. В. Зомбарт. — Развитие
германского народного хозяйства в XIX столетии, гл. 8. Feldbaus. — Ruhmesblätter der
Technik. В. I. Kämmerer. — Die Ursuchen des technischen Fortschrittes. L. Beck — Geschichte
des Eisens. Ц. V. Matschoss — Geschichte der Dampfmaschine, В. II.
Техника и рабо¬
чий класс.
Миграция рабо¬
чей силы.

Я. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ
КОНЦА XIX И НАЧАЛА XX В.
Война 1870—1871 г. является до известной
степени как бы переломным моментом в истории
Европы:на континенте она создала новые политиче¬
ские формы для двух мощных национальных единств:
Германскую империю и Третью республику во Фран¬
цию. Для Англии он определил апогей хозяйственного подъема,
начавшегося еще с 1851 г. Континентальная война принесла большие
выгоды прежде всего английскому хозяйству: временно была устра¬
нена конкуренция Франции на текстильном рынке, увеличился вывоз
угля, а инфляция необычайно содействовала росту британской тор¬
говли. Когда закончилась война, английская биржа деятельно отклик¬
нулась на последствия войны для Франции, оказав содействие
французскому займу, при чем около 5 млн. фунт, стерл. золотом
утекло из сундуков Английского банка. Высокая конъюнктура до¬
стигла своей высшей точки в 1872 и 1873 годах. Поднялись цены на
товары, увеличилась заработная плата, возросли прибыли. Инерция
была так велика, что в таких центрах, как Бирмингам и Годдерсфильд,
производство, заработная плата и уровень прибыли стояли высоко
до самого 1875 г. Однако первые симптомы кризиса стали сказы¬
ваться уже в 1875 г. Действительно, несмотря на периодические
отливы и приливы индустриальных волн, несмотря на правильную
смену высоких конъюнктур и депрессий, можно сказать, что с на¬
чалом последней четверти XIX в. английское хозяйство вступает в
полосу замедленного темпа своего индустриальнрго и торгового
развития. Последствия этого замедления сказываются в начале
XX в. и окрашивают собою буквально все стороны английской
жизни периода, предшествующего мировой войне. Можно сказать,
что большой цикл, пройденный английским народным хозяйством
с 1875 г. до начала нового века, характеризуется длительным упад¬
ком народного хозяйства и замедлением темпа его развития; такой
характер цикла налагает свой отпечаток и на хозяйственное дви¬
жение начала XX в., которое обнаруживает явную тенденцию уско¬
рить темп, развить производительные процессы и начать движение
вверх. Этот процесс трагически обрывается мировым катаклизмом.
Если английская промышленность на рубеже XIX и XX века
существует, таким образом, под знаком замедления темпа развития,
Английское хо¬
зяйство послед¬
ней четверти XIX
и начала XX в.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ
75
то английское сельское хозяйство испытывает за то же самое время
уже прямо-таки величайшую депрессию. Эта депрессия хроноло¬
гически охватывает также всю последнюю четверть века и бросает
свою мрачную тень на начало XX века; от последствий ее Англия
не оправилась и до сего дня. Можно наметить три основных мо¬
мента в истории английской сельскохозяйственной депрессии. Пер¬
вый момент с 1875 по 1882 годы — время первого острого кризиса,
обусловленного, главным образом, причинами сезонного и климати¬
ческого характера, время первого потрясения цен на сельскохозяй¬
ственные продукты. Второй момент—с 1883 по 1891 годы включи¬
тельно; кризис принимает затяжной, безнадежный характер; острота
первого момента сглаживается, но все попытки поднять хозяйство
парализуются падением цен сперва на зерновые продукты, а с по¬
ловины 80-х годов — и на продукты скотоводства. Наконец, третий
момент с 1892 по 1895 годы характеризуется приступом нового
острого кризиса в силу соединенного влияния низких цен с неуро¬
жаями и засухами. Последствия кризиса весьма сильно чувствуются
в течение следующей декады между 1895 и 1905 годами и только
после 1905 г. замечаются некоторые признаки улучшения. Англий¬
ское хозяйство болезненно переживает процесс организации и сти¬
хийного роста мирового хозяйства. От былой супрематии на рынке,
на океане и даже у себя в самой Англии, не остается и следа.
К концу XIX в. начинают явственно ощущаться экономические по¬
следствия грандиозных достижений в области транспорта и пере¬
движения, т.-е. в области преодоления пространства. Последствия
этой громадной революции сказываются везде, нет ни одной области
народно-хозяйственной жизни, где бы эти сдвиги и новые явления
не давали бы себя знать в той или иной форме. Преодоление про¬
странств развязывает руки для экспансии финансового капитала;
океанический левиафан и железнодорожная колея облегчают про¬
никновение вглубь материков и раздел их. Начинается новая эра
колониальной борьбы за рынки. Однако этот новый темп жизни,
эти новые явления замечаются не сразу; они легче, к тому же,
понимались в странах новой промышленности, как Германия или
Соединенные Штаты, чем в консервативной и традиционной Англии.
Застой и упадок характеризуют, таким образом,
всю хозяйственную историю Англии в изучаемый
нами период. Они естественно определяют собой
содержание и тех политических проблем, которые
в это время встают перед общественными классами и политиче¬
скими партиями страны. Меняется самая психология обитателя бри¬
танских островов; пропадает его' былой оптимизм и самоуверен¬
ность, характерная для времени безраздельного господства фритрэда
и мировой гегемонии Англии; былой оптимизм сменяется тревогой
и неуверенностью в ближайшем будущем, даже в завтрашнем дне.
Умами овладевает общее беспокойство, неудовлетворенность и стре¬
Идеологические
последствия кри¬
зиса и депрессии.

76
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
мление произвести полную переоценку ценностей; старые догматы
рушатся.
Классическая экономия первая получает удары по своим тверды¬
ням, доселе остававшимся непоколебимыми. Под влиянием застоя
и депрессии рушатся, как карточные домики, догматы фритрэда и
манчестерской гармонии интересов. Происходит поворот от веры
в свободную игру экономических сил к требованию государствен¬
ного вмешательства в сложные вопросы распределения благ.
Данная эпоха истории Англии поддается изучению под углом
зрения трех основных тенденций, обнаруживаемых наблюдателем на
каждом шагу: в области экономики страны — застоем в промышлен¬
ности и упадком в сельском хозяйстве, последствий переменив¬
шихся условий мирового хозяйства; в области социальных отно¬
шений— организацией рабочего класса и обострением классовых
противоречий и, наконец, в области политики — кризисом либе¬
рального демократизма и поворотом в сторону государственного
вмешательства.
Мы начнем знакомство с этими явлениями с экономики страны
в области сельского хозяйства.
Сельское, хозяйство в Англии всегда играло
весьма важную роль; даже тогда, когда Англия бы¬
стро превратилась из сельскохозяйственной страны
в мировую фабрику, социально и политически удель¬
ный вес английского сельского хозяйства был всегда значительно
выше той доли, которую оно играло в национальном производстве
и доходе страны. Уже в 1881 г. число лиц, связанных так или иначе
с сельскохозяйственным производством, не доходило до Р/о млн. чело¬
век (1.352.-544), а с того времени цифра эта не только не увели¬
чилась, но каждое десятилетие показывала уменьшение (в 1891 г.—
1.285.146; в 1901 г. —1.216.540); цифры эти ничтожны, если срав¬
нить с ними количество лиц, связанных с промышленностью. Тем
не менее „земельный интерес“ и в современной Англии играет не
меньшую роль, чем во времена Уэста и Андерсена; нужды аграр¬
ного населения волнуют парламент, как во времена высоких пошлин
и хлебных законов, борьба за ренту так же упорна, как во вре¬
мена Рикардо. Причина заключается в том, что земля в Англии имеет
не только рыночную ценность; она не потеряла до сих пор своей
социальной значимости ни для лэндлорда, ни для фермера, ни для
сельскохозяйственного рабочего. Вот почему рыночная ценность
земли обычно во много раз выше ценности ее капитализированного
использования, т.-е. дохода, который она дает. Вот почему руки
всех общественных классов жадно тянутся к земле. В этом отно¬
шении картина не изменилась с самого XVII в. Вопросы о судьбах
английского земледелия, об его характере, рентабельности так же
актуальны теперь, во времена законов о мелкой собственности и
аренде, как и в XVII в. во времена указов Тайного Совета короля
Земельный инте¬
рес и борьба за
землю в Англии.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	77
Якова I против огораживаний. Исчезновение английского крестьян¬
ства создало новые общественные группировки, которые продол¬
жают старую борьбу за раздел продукта земли, только теперь эта
борьба идет в условиях капиталистической аренды и мирового хо¬
зяйства. Вместо йоменов мы видим фермеров, вместо коттеров —
сельскохозяйственных рабочих. Закон 1907 г. о мелких держаниях
и участках стремится в настоящее время решить тот же вопрос об
обезлюдении деревни, как некогда комиссия Соммерсета, облеченная
диктаторскими полномочиями, старалась приостановить „депопуля¬
цию“ сельской Англии.
Уже в 1870 г. импорт пшеницы стал показы¬
вать увеличение, в результате чего было отмечено
уменьшение на 200.000 акров площади посева пше¬
ницы. За 1871 г. последовал ряд плохих урожаев, и хотя уро¬
жай 1878 г. был хорош, за ним пришел „черный 1879 год“. Средний
сбор с акра упал почти наполовину; все сено погибло благодаря
мокропогодице. Если за пятилетие с 1870 по 1874 годы доля внутрен¬
него производства пшеницы все еще превышает средний ввоз за эти же
годы (внутреннее производство — 53,4° 'о, ввоз — 46,6°/о), то за пяти¬
летие, непосредственно примыкавшее к „черному году“ (1875 — 1879),
доля внутреннего производства падает до 40°/о, а доля импорта
увеличивается до 60°/о. Благодаря ввозу иностранной пшеницы цены
на нее стали стремительно падать, вместо того чтобы повышаться
вследствие недорода. Катастрофа охватила, главным образом, восточ¬
ные, центральные и южные графства Англии. Начались массовые
разорения, капитал стал отливать от земли, спрос и предложение
сельскохозяйственного труда прекратились; начался столь знакомый
в Англии „исход населения в города“, охвативший и сельский проле¬
тариат и разорившихся фермеров. На ряду с разорением происходила
частая смена фермеров; на место одних становились другие, чтобы,
в свою очередь, сделаться жертвой катастрофы. Прингль, комиссар,
расследовавший причины депрессии по поручению Королевской
Комиссии, свидетельствует: „Последствия 1879 г. разорили многих
из новых фермеров... Число ферм, покинутых между 1880 и 1884 г. г.,
было громадно“.
Между тем поток иностранного зерна продолжал изливаться
в Англию; доля английского производства пшеницы за пятилетие
1880—1884 г. падает до 36°/о, увеличивая долю импортированной
пшеницы до 64°/о. Конкуренция дешевого заокеанского зерна про¬
должалась вплоть до начала XX в.; за пятилетие 1900—-1904 г. доля
английского производства пшеницы падает до 20°/о, а импорт выра¬
стает до 80°/о. Английский производитель оказывается в необходи¬
мости бороться не только с плохими урожаями, но и с низкими
ценами. Зерновое хозяйство делается все более нерентабельным.
Любопытно отметить, что факт побеждающей конкуренции с трудом
проникал в умы, несмотря на всю разрушительность его последствий.
Период первой
депрессии.

78
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
Современники были склонны приписывать кри¬
зис плохим урожаям, русско - турецкой войне,
рабочим волнениям и только в последнюю очередь
иностранной конкуренции. Рабочие волнения тут
были, конечно, ни при чем, так как они являлись
следствием, а никак не причиной депрессии; потери
на Востоке имели только косвенное влияние. В это время никто
еще не поднимал всерьез вопроса о целесообразности принципов
свободной торговли в связи с изменившимися условиями мирового
хозяйства. Положение сельского хозяйства привлекло внимание
консервативного правительства только после остроты, создавшейся
в 1879 г. По обследованию катастрофы была учреждена комиссия
герцога Ричмонда; комиссия работала между 1879 и 1882 годами.
Среди факторов, породивших депрессию, комиссия поставила на
первое место неурожайные годы, а на второе иностранную конку¬
ренцию. Было постановлено произвести общий пересмотр рент, в
виду новых условий, возникших в сельском хозяйстве.
Если либеральное правительство в Англии с Гладстоном во
главе не могло не считаться с промышленным застоем и безработицей,
то в области сельского хозяйства „ветеран“ и его партизаны проя¬
вляли невероятное легкомыслие. Оптимистическая вера в незыбле¬
мость догматов фритрэда туго поддавалась влиянию противоречивших
ей фактов. Положение было хорошо резюмировано в словах одного
члена парламента, сказавшего в 1880 г.: „Наша односторонняя по¬
литика фритрэда уже разрушила внутренний рынок для наших
товаров, не открыв ни одного рынка за границей, где мы могли бы
продавать те товары, которые мы хотим производить“. Ни одно из
правительств, возглавляемых Гладстоном, не могло похвастать просто
хорошим пониманием настоящего положения сельского хозяйства.
Равнодушие и неосведомленность правительства были колоссальны.
Чемберлен в одной из своих речей рассказывает, что в бытность
его в правительстве Гладстона он получил как-то копию циркуляр¬
ной анкеты, обращенной Департаментом торговли к фермерам, в не¬
заполненном виде. Фермер, подписавший анкету, категорически отка¬
зался дать какие-нибудь сведения Департаменту торговли или кому-
нибудь из лиц, связанных с этим учреждением, пока они не будут
хоть сколько-нибудь понимать в практическом сельском хозяйстве.
Все попытки, направленные к тому, чтобы заставить Гладстона
создать особый правительственный орган для руководства сельским
хозяйством, систематически отвергались им, и только в 1899 г.
при консерваторах был учрежден особый Агрикультурный депар¬
тамент, как самостоятельное министерство. Либералы мало симпа¬
тизировали земледелию, оценивая его с чисто политической точки
зрения; среди членов второго кабинета Гладстона (1880—1885) были
и такие, которые всю сельскохозяйственную депрессию склонны
были считать результатом политики лорда Биконсфильда. Однако
Отношение кон¬
серваторов и ли¬
бералов к сельско¬
хозяйственному
кризису.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	79
фермеры держались на этот счет другого мнения; в 1880 г. они
провели в парламент только 54 либерала на 118 консерваторов. Когда
в 1881 г. начала свою агитацию „Лига Справедливой Торговли“,
направленная против фритрэда, ее лозунг был подхвачен Фермерским
Союзом по всей стране, причинив немало тревоги либералам.
В течение 1883 —1890 годов благодаря лучшим
урожаям, снижению рент в земледельческих граф¬
ствах, переложению десятин с плеч фермеров на
лэндлордов, процесс обеднения был приостановлен.
Но в остальном положение продолжало оставаться
серьезным; два холодных лета 1891 и 1892 годов,
засуха в 1893 г., плохой урожай в 1894 г. вместе с огромным паде¬
нием цен на зерно, скот, овец, шерсть, масло и молоко определили
новую острую волну кризиса, едва ли не более разрушительную,
чем волна конца 70-х годов. Бедствие, охватившее земледельческие
графства страны, доходило до размеров национальной трагедии.
В это время у власти опять находились либералы. „Великий Старец“,
кумир либеральной буржуазии всех стран,—в последний раз стоял
у кормила власти. Это была непоколебимая скала фритрэда, и его
глазами либеральная партия привыкла безнадежно смотреть на судьбы
британского производителя зерна. Либералы советовали фермерам
обратить внимание на мясо, овощи и молоко. Как-будто бы и здесь
фермеры не были под угрозой иностранной конкуренции. В сен¬
тябре 1893 г. была назначена Королевская Комиссия для расследо¬
вания депрессии, закончившая свои работы только в 1897 г. На этот
раз уже никто не сомневался в настоящих .причинах катастрофы.
Естественные преимущества новых стран заставили себя почув¬
ствовать сильнее всего в области производства зерна и мяса.
Поразительные достижения сухопутного и водного транспорта,
преодолев пространства, сделали возможным непосредственную кон¬
куренцию продуктов девственной почвы Манитобы или Аргентины
с британскими злаками, созревающими при помощи искусственных
удобрений. Помимо естественных факторов, удешевляющих сто¬
имость производства в заокеанских странах, самый характер сель¬
скохозяйственного производства на крупных фермах Дальнего
Запада Америки основывался на широком применении машин, весьма
содействуя успеху конкуренции американской пшеницы на ливер¬
пульском хлебном рынке. По подсчетам Эдуарда Аткинсона про¬
изводство пшеницы в заокеанских странах стоило в два—три раза
дешевле, чем в Англии. Рыночная стоимость в Ливерпуле квартера
американской пшеницы равнялась 24 шиллингам 4 пенсам, в то же
время квартер местной пшеницы в 1900 —1904 годах обходился
в общем в 27 шиллингов 6 пенсов. Становится очевидным, что бри¬
танское сельское хозяйство не могло рассчитывать на улучшение,
пока налицо была конкуренция лучших почв и более широких
рамок ведения зернового хозяйства.
Период второй
депрессии и при¬
способление сель¬
ского хозяйства к
новым условиям.

80
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
Благополучнее обстояло дело в области животноводства; но и
здесь американский ранчеро и австралийский скваттер имели пре¬
имущества в размере своих ферм и климате своих стран.
Сама природа вещей толкала к тому, чтобы английский сель¬
ский хозяин приспособился к этим новым условиям и специализиро¬
вался в тех областях сельского хозяйства, которые позволяли про¬
изводить при скромных количествах продукт высокого качества.
Вот почему депрессия сравнительно пощадила те графства, где
преобладал пастбищный тип хозяйств; эти районы меньше постра¬
дали также и от недородов 70-х годов, и, кроме того, цены на мясо
и молоко стали падать значительно позже цен на зерновые про¬
дукты. Делается понятным, почему со времени кризиса 1874 —
1875 годов изменяется самый характер и объекты английской агри¬
культуры. Что раньше было подсобным продуктом, то теперь сплошь
и рядом занимало первое место. За счет уменьшения посевной
площади под зерновые хлеба развивается научное лесоводство, раз-
ведение племенного скота; на маленьких фермах Запада подни¬
мается молочное хозяйство, огородничество, цветоводство, плодо¬
водство, разведение домашней птицы.
Тем не менее кризис, который длился более
двух десятков лет, наложил неизгладимые следы
на сельскую Англию. Прежде всего мы должны
констатировать факт уменьшения площади посева
зерновых хлебов; зерновая площадь уменьшилась
с 8.244.392 акров в 1871 г. до 5.886.052 акров в 1901 г.; к 1911 г.
она еще несколько уменьшилась', и равнялась 5.882.694 акрам. За
это же время площадь постоянных пастбищ увеличилась с 11.367.298
до 15.949.603 акров.
Депрессия сдвинула с мертвой точки крупное землевладение
(фермы более 300 акров); последнее имело тенденцию расти до
1880 г.; с этого же года число крупных хозяйств начинает па¬
дать. За годы депрессии явно обнаруживается тенденция к уменьше¬
нию числа как наибольших (более 300 акров), так и наименьших хо¬
зяйств (от 5 до 100 акров); напротив, растет площадь средних
(от 100 до 300 акров) и парцеллярных хозяйств; последних в 1886г.
было около 350 тысяч, к 1896 г. число их поднялось до 473.000; в
1919 г. во всей Великобритании их было не менее Н/г млн.
Кризис затронул все классы деревенского населения; в деревне
обострилась классовая борьба. Протеро по этому поводу хорошо
говорит: „Когда в воздухе запахло смутной угрозой, позиция
министров была намеренно нейтральной“. И действительно прави¬
тельственные мероприятия были скорее традиционны, чем действи¬
тельны; они мало помогли положению. Завязалась борьба вокруг
ренты, катастрофическое падение которой больно ударило все
деревенские классы. Материалы комиссии 1893—1897 годов дают
нам возможность судить о размерах бедствия по отдельным рай¬
Последствия
сельскохозяйст¬
венного кризиса
для Англии.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ
81
онам Англии. Больше всего пострадали, как и нужно было ожидать,
земледельческие графства и округа Восточной, Центральной и Южной
Англии. Среднее понижение ренты по 16 графствам этого района
между 1879 и 1894 годами дает 43,5°/0, а по некоторым графствам пре¬
вышает 50°/0. Напротив, скотоводческие графства и округа Запада,
крайнего юго-запада и севера страны были меньше затронуты паде¬
нием ренты. Здесь рента в среднем за этот же промежуток времени
опустилась на 22°/0; понижение ренты в земледельческих графствах
Англии последовало в результате упорной борьбы с лэндлордами.
В первый период депрессии до 1883 г. лэндлорды вовсе не были
склонны пойти навстречу разорявшимся фермерам и уменьшить свои
„ренты“; тем более, что они ждали наступления лучших „сезонов“.
Но когда кризис принял затяжную форму, и фермеры стали массами
покидать землю „на руки“ собственникам, тогда началось повсемест¬
ное „снижение“ рент, которое принимало различные формы и раз¬
меры в зависимости от местных условий. Жадность лордов дорого
обошлась фермерам; так, в Линкольншире, „в злосчастный период
от 1879 до 1882 г.- большинство землевладельцев не сделало доста¬
точных понижений, вследствие чего многие арендаторы покинули
свои фермы, другие утратили большую часть своего капитала“.
Еще больше упал чистый доход лэндлордов, который полу¬
чается в результате вычета из суммы валовой ренты всех текущих
расходов, произведенных в данном году. Этот фонд шел не только
на удовлетворение личных потребностей лэндлорда, но отсюда он
черпал также деньги на расходы по длительному улучшению своих
имений. Оскудение лэндлордов было особенно сильно в восточных
графствах. По словам одного из комиссаров в Норфольке, многие из
владельцев известных имений, люди, имена которых прославились
в истории графства, подверглись такому сокращению своих дохо¬
дов, что им пришлось сдать внаем свои дома и жить на более
скромную ногу в ином месте. Это, конечно, крайний случай, но
таких фактов было зарегистрировано немало.
Известный знаток аграрной Англии Джемс Керд,
опрошенный Королевской Комиссией в 1886 г.,
показал, что за последнее десятилетие годовой
доход лордов, фермеров и рабочих уменьшился на 42.800.000 фун.
стерл. Несомненно, что всей тяжестью хроническая депрессия обру¬
шилась на фермерский класс. Комиссия пришла по этому поводу
к единодушному заключению. Так, в Норфольке фермеры в 1894 г.
оказались на границе абсолютного разорения и полного банкрот¬
ства...“ А сельское хозяйство в соседнем Сёффоке „почти заду¬
шено“. Не лучше картина была в Бедфордшире, Гентингдоншире
и Норсэмптоншире. Финальный отчет Комиссии высказывался сле¬
дующим образом: „В восточных и некоторых из южных графств
Англии... положение фермеров, за немногими исключениями, должно
быть признано критическим. Несмотря на существенные понижения
6.	Кн. III.
Положение фер¬
мерских хозяйств.

82
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
ренты, множество фермеров в этих графствах были принуждены
оставить свои фермы вследствие потери капитала или вследствие
невозможности добывать средства при настоящих ценах. А боль¬
шинство остающихся подверглось тяжким потерям капитала и на¬
ходится в тяжелом финансовом положении“.
И действительно валовая доходность фермерского хозяйства
по всем его отраслям между пятилетием 1872 —1877 годами и пяти-
летаем 1892 — 1897 годами упала на 80 млн. фун. стерл. Фермеры
пошли по пути уменьшения своих расходов, меньше тратя на зара¬
ботную плату рабочим, воздерживаясь от покупки искусственных
удобрений и кормовых продуктов, что дало им возможность ком¬
пенсировать потерю в доходности приблизительно на 40 млн. фун.
стерл.; тем не менее вторая половина дефицита пала все же на
чистый доход фермеров, который между указанными пятилетиями
упал с 45 млн. до 5 млн. фун. стерл., т.-е. на 900°/0.
Естественно, что фермеры стремились, с одной
стороны, сократить применение наемного труда, а
с другой,— понизить его оплату. Однако соотно¬
шение спроса и предложения на рынке сельскохозяйственного
труда оказалось таково, что фермеры не могли пойти по пути пони¬
жения заработной платы. Согласно вычислениям Вильсона-Фокса,
заработная плата с 1871 по 1902 годы поднялась в отношении
100 к 120,9, в то время как цены пшеницы пали вдвое. В течение
острого момента кризиса средняя недельная заработная плата была
почти в стационарном состоянии (максимум 14 шил. 1/2 пенс, в
1874 — 78 годах, минимум 13 шил. 4J/2 пенс, в 1884 — 88 годах).
Устойчивость заработной платы объясняется отливом рабочих, их,
„исходом“ из деревни в город; так что процесс сокращения спроса
на труд со стороны разорявшихся фермеров шел параллельно
с процессом уменьшения предложения труда со стороны уходивших
рабочих. Переписи констатируют следующее уменьшение сельско¬
хозяйственных рабочих:
Переписи	С. х. рабоч.
1851 г	 1.253.786
1871 „		 980 178
1891  	 780.707
1901  	621.168
Итак, мы видим, что за полвека число сельскохозяйственных
рабочих уменьшилось больше чем на 50°/о. Что же их гнало из
деревни в город? Прежде всего материальные условия, рядом с ко¬
торыми уровень жизни городского рабочего мог казаться прямо-таки
роскошью. Сельскохозяйственный рабочий страдал, кроме того, в силу
ужасных жилищных условий; не даром правительство между 1909—
1913 годами приказало снести 5.000 негодных лачуг; тем не менее
недостаток домов для рабочих в 1913 г. исчисляется цифрой в 120.000;
сельскохозяйственный рабочий страдал от повышенной нормы.
Сельскохозяйст¬
венные рабочие.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	83
эксплоатация, он работал все так же много, как его предки, опи¬
санные Энгельсом. Канун мировой войны застал такое положение,
что в некоторых общинах рабочий день продолжался свыше 11 ча¬
сов, а обычно он равнялся часам 10—10г/2 ; только 34°/0 опрошенных
общин показали меньшую продолжительность рабочего дня.
Таким положение сельского хозяйства оставалось довольно долго,
лишь к концу века оно начало медленно поправляться; кризис
был изжит, рента отвечала новым нормам доходности земли; сель¬
ское хозяйство в ряде областей сумело перестроиться и приспо¬
собиться к новым запросам рынка; теперь оно окончательно стало
бить не на количество, а на качество продукции. Только проблема
сельскохозяйственного труда не потеряла своей остроты. Она по¬
родила ряд проектов и законов, имевших целью так или иначе
вернуть рабочих в деревню, посадить их на землю, сделать из них
если не мелких собственников, то мелких арендаторов.
Все аграрное законодательство Англии бьется
над этим серьезным вопросом в течение более по¬
лувека, и законы 1892 и 1907 годов, с которыми мы
теперь познакомимся, представляют собой только по¬
следние звенья в длинной цепи попыток решения аграрной проблемы:
Первым шагом в этом направлении была агитация за создание
государством парцеллярных хозяйств, начатая Джозефом Чембер¬
леном, тогда еще молодым человеком и пламенным радикалом, и его
сотоварищем Джесс Колингсом, сельскохозяйственным рабочим
в прошлом. Кампания развернулась под популярным с тех пор ло¬
зунгом: „три акра и корова“, которые считались экономическим
минимумом существования на участке. Законодательным отражением
этого движения был закон 1887 г., впервые поручавший местным
властям в графствах покупать или арендовать землю для рабочих.
Практика, однако, не оправдала такого способа решения вопроса,
в связи с чем правительство Сольсбери провело в 1892 г. закон
о мелких держаниях.
Проводя этот закон, консервативная партия стремилась создать
в Англии условия для возрождения мелкой земельной собственно¬
сти. Классовая основа такой программы была объяснена самим
премьером, лордом Сольсбери, заявившим, что „крестьянская соб¬
ственность— лучший оплот против социализма“. Сущность закона
состояла в том, что он предоставлял советам графств право прио¬
бретать землю, делить ее на мелкие участки и продавать их буду¬
щим собственникам на следующих льготных условиях: одна пятая
стоимости земли уплачивается при покупке, остальные четыре пятых
покрываются периодическими взносами, включающими проценты и
погашение, в течение времени, устанавливаемого советом, но не
более 50 лет. Сами советы графств для своих земельных операций
получали льготный государственный кредит. Сдача земли в аренду
как правило исключалась законом, и только в исключительных
Аграрное законо¬
дательство в Ан¬
глии.

84
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
случаях ограничивалась участками не более 15 акров или оцененных
не более 15 фунт, стерл. в год.
Но и на этот раз гора родила мышь. При ближайшем расследо¬
вании оказалось, что закон не оправдал возлагавшихся на него
надежд. За 14 лет действия закона он был применен только в 9 граф¬
ствах; количество земли, приобретенной графствами, равнялось всего
728 акрам, а число мелких собственнических хозяйств, возникших
в силу акта, было всего 235. Два принципа, положенные в основу
акта 1892 г., объясняют его провал: стремление во что бы то ни
стало насадить мелких собственников, а не арендаторов, и отсут¬
ствие у графств права принудительного отчуждения земли. Между
тем, по экономическим условиям, создавшимся в результате сельско¬
хозяйственной депрессии, арендование даже крупного участка явля¬
лось более выгодным, чем владение собственной землей. Условия
приобретения земли были таковы: собственник должен был внести
депозит в размере одной пятой стоимости, а затем вносить проценты
и погашения, которые значительно превышали в этот момент аренд¬
ную плату за ту же площадь земли. При недостатке капиталов
у кандидатов, последние естественно воздерживались тратить деньги
на покупку земли, производить другие крупные расходы по обза¬
ведению и оборудованию своего участка, когда цены на зерно из
года в год падали и земля всегда могла оказаться нерентабельной.
За эти же деньги можно было арендовать хорошую землю, не свя¬
зывать навсегда капитал с данной фермой и при благоприятных
условиях перейти с малой на более крупную аренду. Таким образом,
призрак земельной собственности на этот раз отпугнул от себя
соискателей и его „магическая сила“ оказалась парализованной усло¬
виями английского сельского хозяйства.
Так как четырнадцатилетняя практика показала,
что закон 1892 г. остался мертвой буквой, либераль¬
ный кабинет Кемпбелль-Баннермана провел новый
закон о мелких держаниях и парцеллярных хозяй¬
ствах, вступивший в силу с начала 1908 года. Этот закон в двух
отношениях прямо бил по земельным интересам крупной англий¬
ской аристократии и вызвал ожесточенную оппозицию с ее стороны.
Либералы стремились насадить не мелких собственников, которые
в советах графств обычно являются клиентеллой крупного земле¬
владения, поддерживающей его на выборах, а свободных арендато¬
ров,—класс со своими особыми стремлениями и целями, рост кото¬
рого мог отрицательно отразиться и на экономическом и на поли¬
тическом положении лэндлордизма. Этот закон основывался на
принципе принудительного отчуждения земли и принудительного ее
арендования советами графств.
Суть его вкратце заключается в следующем: советы графств
или в случае их пассивности особые комиссары, назначенные Депар¬
таментом сельского хозяйства, образуют местный фонд земли, в
Аграрное законо¬
дательство либе¬
ралов.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	85
зависимости от экономических условий и наличия спроса на землю;
этот фонд образуется в случае невозможности приобрести землю
добровольно, принудительным путем; земли, приобретенные прину¬
дительным путем, исключительно сдаются в аренду мелким держа¬
телям; принудительное приобретение может производиться не только
путем принудительной покупки, но и путем принудительной аренды
на срок от 14 до 35 лет. Свои земельные операции совет графства
производит на государственные ссуды, покрываемые доходами
с арендованных участков; кроме того, на покрытие разных расходов,
связанных с законом, учреждается особый государственный фонд.
В первый же год на этот фонд было ассигновано 100.000 фунт, стерл.
Земля, принудительно отчуждаемая, оценивается на общих основа¬
ниях, подобно землям, отчуждаемым для проведения железных дорог
и других подобных предприятий; рента для держателей при прину¬
дительной аренде устанавливается простой оценкой, исходя из
существующей ренты и данных условий. Так как земля, приобре¬
таемая графствами, навсегда остается общественным земельным фон¬
дом и не подлежит отчуждению, то в данном случае мы наблюдаем
не что иное, как муниципализацию земли — образование муници¬
пального земельного фонда. В новом законе необходимо также
отметить правительственный контроль и централизацию, благодаря
чему земельные комиссары оказались непосредственно связанными
с Министерством земледелия, что обусловило действительность про¬
ведения указанных мероприятий.
Остается спросить, в какой мере содействовал закон 1907 г.
возвращению крестьян на землю и насаждению мелких хозяйств
за промежуток времени в шесть лет, протекших с момента его
введения до конца 1914 г. Советы графств выделили 195.499 акров,
из которых было продано только 506 акров, а остальная площадь
земли сдана в аренду. Земельный фонд графств был образован,
главным образом, через покупку, а не путем принудительной аренды.
Парцеллярных участков за это же время было образовано 8.300.
Однако закон плохо содействовал удовлетворению тяги к земле;
так, в 1912 г. налицо было 8.508 соискателей, требовавших около
130.000	акров. Любопытно отметить, что 25°/0 всего спроса на землю
исходило от сельскохозяйственных рабочих.
II
Англия, как мы видели, вступила в последнюю
треть века в роли мирового производителя товаров
на высокой волне индустриального подъема. Ком¬
мерческая и индустриальная супрематия страны
была бесспорной. Казалось вполне естественным,
что грандиозная империя, разбросанная по всем ма¬
терикам и океанам, предназначена к мировому господству. К тому же
Империя, колони¬
альное расшире¬
ние и конец эко¬
номической геге¬
монии.

86
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
последняя треть XIX в. ознаменовалась новой колониальной экс¬
пансией, увеличившей территорию империи с 8.813.833 кв. анг.
миль в 1871 г. до 11.331.243 кв. миль в 1911 г., а население импе¬
рии — с 280.741.000 чел. в 1871 г. до 418.735.000 в 1911 г. Коло¬
ниальная экспансия, движимая внутренними причинами, присущими
капиталистическому хозяйству, продолжалась, несмотря на все
отвращение либеральной партии ко всякому расширению империи.
Доктрина так называемого „постепенного отступления из колоний“,
которая служила невинным прикрытием методов мирного проникно¬
вения британского капитала и присвоения рынков, скоро должна
была отступить перед фактом открытой империалистической экспан¬
сии новых капиталистических стран, жертвой которой стали Африка
и Китай. Либеральная доктрина и здесь оказывалась живым анахро¬
низмом, которую спешил бросить в сорную корзину истории моло¬
дой напористый национализм Джозефа Чемберлена; вместо солидных
уставов классического фритрэда в духе Джона Стюарта Милля в
моду входил „старый честный Джо“ с его крикливой проповедью
спасительного протекционизма.
Замедление темпа промышленного развития было обязано тому,
что Англия постепенно перестала быть промышленным монополи¬
стом на мировом рынке. Быстрый рост промышленности и торговли
других стран оказался фактом, который радикально изменил соот¬
ношение экономических сил,—обстоятельство, которого совершенно
не учли апостолы чистого фритрэда. Рост Германии, Соединенных
Штатов и Японии был грандиозен. Германская промышленность не
только покрывала потребности внутреннего рынка, но увеличивала
свой экспорт; скоро Англия стала главным потребителем герман¬
ских товаров.
Германское и американское соперничество особенно сказыва¬
лось в области железной и стальной промышленности. В 1870 г.
Великобритания произвела немного более половины всей мировой
добычи чугуна. В 1903 г. доля Соединенных Штатов поднялась до
42%, а Англии упала до 20°/о мировой продукции. Американское
производство чугуна дало с 1880 по 1913 годы увеличение с 3,8 до
30,8 млн. тонн, германское — с 2,7 до 19,3 млн. тонн, в то время
как Англия дает увеличение с 7,7 до 10,2 млн. тонн, что показывает
падение с 42,5°/о мировой продукции до 13,2°/о. В области добывания
железной руды Англия давно уступила свое первенство другим
странам. Еще во второй половине XIX в. Англия занимала здесь пер¬
вое место, а в 1913 г. она была на четвертом месте (15.997.000 тонн).
Первое место принадлежало Соединенным Штатам (62,9 млн. тонн),
второе — Германии (35,9 млн. тонн), третье — Франции (21,5 млн.
тонн). Важно отметить, однако, не только отставание Англии в раз¬
витии этих основных отраслей производств сравнительно с другими
странами, но самый темп развития, медленный и прерывистый. Так,
в 1890 г. Англия добывала 13.781.000 тонн железной руды; через

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	87
10 лет эта добыча поднялась лишь до 14.028.000 тонн, а еще через
10 лет она дошла всего до 15.226.000 тонн.
Уголь попрежнему занимает господствующее положение в ан¬
глийском хозяйстве; это один из экономических китов, на котором
покоится благополучие британских островов; добыча угля, правда,
показывает устойчивую тенденцию к росту за все изучаемое нами
время. В 1870 г. она равнялась 110,4 млн. тонн, к 1900 г. она уже
более чем удвоилась (225,2 млн тонн), а в последний довоенный
год равнялась 287,4 млн. тонн. Но и здесь Германия быстрым тем¬
пом нагоняла Англию; еще в 1887 г. Англия добывала угля вдвое
больше Германии, а в 1912 г. германская добыча уже равняется
226 миллионам тонн.
В области машиностроения Англия сумела со¬
хранить перед началом мировой войны свое господ¬
ствующее положение, несмотря на жестокую кон¬
куренцию. Ценность вывезенных машин поднялась
с 11,8 млн. фун. стерл. в 1882 г. до 37 млн. фун. стерл. в 1913 г.,
т.-е. увеличилась более чем в три раза за 30 лет. За то же при¬
близительно время германский экспорт машин увеличился более
чем в 14 раз, но не достиг абсолютных цифр британского экспорта.
Текстильная промышленность с незапамятных времен служила
источником английского богатства; сначала история страны в зна¬
чительной степени определялась экономикой шерсти, а со времени
индустриальной революции — экономикой хлопчатобумажного во¬
локна; количество потребляемого английской текстильной промыш¬
ленностью сырья (хлопок, шерсть, лен и т. д.), равнявшееся в пе¬
риод 1829 —1831 годов 586 млн.английских фунтов в год, поднялось
перед мировой войной до 2.880 млн. фун. стерл. в среднем еже¬
годно; около этого производства издавна кормилось многочислен¬
ное население; число лиц, зарабатывающих средства существования
от текстильной промышленности, в наше время дошло до 5 млн.
Количество веретен равнялось в 1856 г. 28 млн. штук, в 1890 г. эта
цифра дошла до 43 млн., а в последний довоенный год она равня¬
лась почти 56 млн. По статистике 1905 года Великобритания имела
704.000	ткацких станков, в то время как Соединенные Штаты имели
600.000, а Германия — 211.000.
Наконец, третьим и последним китом английского народного
богатства является судостроение и судоходство. Значение этих
отраслей хозяйства правильно оценивалось еще перед эпохой вели¬
ких океанических открытий. Это та постоянная экономическая пред¬
посылка, которая обусловила создание грандиозной колониальной
империи и придала ей в настоящее время грозный вид вооружен¬
ного господства на морях и океанах — британского навализма, ко¬
торый принадлежит к той же экономической категории, как и
милитаризм. В области судостроения мы видим вплоть до начала
мировой войны непрерывный рост, начавшийся с 80-х годов прош¬
Преуспевающие
отрасли промыш¬
ленности.

88
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
лого века. Правда, британская торговля и промышленность несли
убытки благодаря правительственной поддержке и субсидиям, кото¬
рые получало судостроение и судоходство в Германии и Соединен¬
ных Штатах. Паника по этому поводу была так сильна и боязнь
потерять свое господство настолько преувеличена, что в связи с кон¬
куренцией американского торгового судоходства в парламенте заго¬
ворили даже об импортных пошлинах „с ценности товара“ и о не¬
обходимости восстановить старые навигационные акты. Дело, однако,
до этого не дошло и дряхлая меркантильная машина не была пущена
в ход. Как раз в этот момент (1900—1902 годы) половина из П/2 млн.
зарегистрированных брутто-тонн, на которые ежегодно увели¬
чивался иностранный флот, происходила все еще из английских
верфей; в это время Великобритания имела реальное увеличение
в три тонны на каждую германскую тонну. В 1913 г. Англия со
своим строительством в 1,9 млн. регистровых брутто-тонн, составля¬
вших более половины (58°/0) мирового судостроения, все еще стояла
на первом месте. В 1910—1913 годах она имела более 12 млн. реги¬
стровых тонн, против 8 млн., которые имели Соединенные Штаты,
и 3 млн. тонн Германской империи.
Однако в ряде производств нельзя было отме¬
тить сколько-нибудь значительных успехов в борьбе
с иностранной конкуренцией; и по этим производ¬
ствам Великобритания становилась в прямую зави¬
симость от иностранцев. Это относится прежде всего
к химической промышленности, где Германия вывозила в два раза
больше Англии, и к электротехнической, где также бесспорно
признавалось германское превосходство. Вывоз изделий этой отрасли
промышленности из Англии перед войной равнялся 7,5 млн.фун.стерл.,
в то время как Германия вывозила на 15 млн., т.-е. также вдвое
больше.
Здесь помимо других причин сказывалась техническая отста¬
лость Англии, которая особенно болезненно отражалась при со¬
перничестве с Германией. Еще в 1896 г. сэр Альберт Роллит отметил,
что „в научном базисе многих наших отраслей промышленности мы
отстали далеко от других стран“, указав при этом на вывоз в Гер¬
манию различных отбросов, перерабатываемых там и ввозимых снова
в Англию в виде клея и анилиновых красок. Необходимость научных
изысканий в области промышленной техники ставит задачу о пере¬
смотре всей учебной системы в стране в целях приспособления ее
к новым запросам жизни. В 90-х годах в связи с законами об обу¬
чении в парламенте говорят о том, что только „высшее образо¬
вание, организованное по новому типу, может обеспечить интел¬
лектуальный капитал, в котором нуждается сельское хозяйство,
промышленность и торговля“. Сэр Джон Горст вносит в 1896 г.
„билль- об обучении“, настаивая в парламенте на том, что система
технического и коммерческого образования может быть построена
Причины эконо¬
мического упадка
и техническая
отсталость.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	89
„на здоровых основах элементарного обучения“. Однако билль на¬
толкнулся на оппозицию старых предрассудков и был взят обратно.
Тем не менее в 90-е годы был проведен ряд реформ в деле народ¬
ного образования.
К числу моментов, содействовавших успеху заграничной конку¬
ренции, необходимо отнести различия в стоимости и условиях труда.
Как-никак положение английского квалифицированного рабочего
было несравненно выше его континентального собрата. В 1894 г.
А. Манделла, президент Торгового департамента, указал, что про¬
должительность рабочего дня и низкий уровень заработной платы
в Германии настолько значительны, что Англии становится все труд¬
нее выдерживать конкуренцию с этой страной.
Дешевый труд и высокая норма эксплоатация на континенте
содействовали отчасти вывозу английского капитала; не зная границ
и застав, не зная национальных предрассудков, капиталист шел
туда, где надеялся получить большие барыши. Капиталист в Англии
все сильнее чувствовал на себе давление организованной части
рабочего класса, и нет ничего удивительного, что он искал за гра¬
ницей более „свободного“ труда и дешевого сырья. Таким образом^
британские стекольщики шли в Бельгию, ланкаширские прядиль¬
щики— в Руан, английские стальные и железные заводы строились
в Бельгии, а шерстяные фабрики — в Голландии. Континентальный
протекционизм действовал отчасти в том же направлении; угро¬
жающее увеличение германских пошлин на сталь, русские высокие
заградительные пошлины, заставившие шеффильдские фирмы строить
заводы в России, вызывали тревогу среди некоторых кругов, тре¬
бовавших, чтобы правительство предприняло меры против вывоза
заводов, машин, капиталов и квалифицированных рабочих за гра¬
ницу. Вряд ли, однако, такие тревоги могли быть оправданы, так
как, если принять во внимание статьи так называемого „невиди¬
мого“ баланса, среди которых основное место занимают проценты
и дивиденды, получаемые Англией от своих капиталов, помещенных
за границей, этот доход из заграничных источников к началу XX в.
достиг 100 млн. фун. стерл. годовых.
Нам необходимо теперь показать динамику
английской торговли в конкретных условиях миро¬
вого	хозяйства	в течение изучаемого нами проме¬
жутка	времени	от 1870 до 1914	г. Англия обычно больше ввозит,
чем вывозит товаров.	Торговый	баланс ее так хронически пассивен,
что он	привел	бы в	неописуемый ужас создателей английской
торговли, старых теоретиков меркантильной экономики, если бы
только они могли познакомиться с ними. Впрочем, не меньший ужас
он внушает их современным последователям—„неомеркантилистам“.
Однако цифры торгового баланса не могут считаться единственным
показателем тех ценностей, которые притекают ежегодно в Англию
содействуя ее обогащению. Мы уже видели, что только одни про¬
Английская тор¬
говля.

90
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
центы и дивиденды, получаемые страной с капиталов, вложенных за
границей, достигли к началу XX в. 100 млн. фунт, стерл. Но даже и
расчетный годовой баланс при всей своей активности не может слу¬
жить единственным измерителем роста национального богатства,
хотя и может быть приблизительно верным его отражением. Основ¬
ным источником национального богатства страны являлась ее по¬
средническая роль в мировой торговле. Товары Востока и Запада
шли, главным образом, через английские каналы; английский торго¬
вый флот обслуживал все континентальные страны. Так было до
середины 70-х годов. Эпоха империализма изменила монопольное
положение Англии на товарном рынке. Под-давлением роста конку¬
ренции со стороны Германии, Соединенных Штатов и Японии Ан¬
глия теряет свое господство в посреднической торговле. Показания
-отдельных экспертов, опрашивавшихся Королевской Комиссией по
изучению депрессии в торговле и промышленности 1886 г., прямо
указывают на этот факт. С ослаблением английского посредниче¬
ства устанавливаются прямые сношения европейского континента
с местами производства сырья. Открытие Суэцкого канала особенно
содействовало развитию прямой торговли континента с Востоком,
выгодами которой воспользовалась, главным образом, Германия. Рост
внешней торговли Германии с внеевропейскими странами с 1893 г.
стал итти быстрее, чем с европейскими. В 1890 г. общий торго¬
вый оборот Германии был приблизительно вдвое меньше англий¬
ского. В 1900 г. германская торговля стояла к английской в
отношении 11 : 18, а накануне мировой войны — в отношении 21 : 27.
Если к началу XX в. Англия и утрачивает свою былую гегемонию
на мировом рынке, тем не менее рост английской торговли продол¬
жается до самого кануна мировой войны.
Период от начала 70-х годов до начала нового
столетия характеризуется тремя последовательными
волнами депрессий. Обозначившееся в 1873 г. паде¬
ние цен продолжалось уже вплоть до самого конца
века. Изучаемый период начинается тем оживлением во всех областях
хозяйства, которое непосредственно следует за франко-прусской
войной 1870 —1871 г. Прилив больших капиталов в страны Средней
Европы обусловил повышенный спрос на английские товары.
Видимость высокой конъюнктуры мирового хозяйства создава¬
лась также вследствие горячки железнодорожного строительства,
главным образом, в Соединенных Штатах. И с этой стороны начался
колоссальный спрос на английское железо, сталь и уголь. Рост ми¬
рового железнодорожного хозяйства вообще имел громадное влия¬
ние на промышленность и торговлю Англии. Англия первая развер¬
нула железнодорожное строительство, и в 1850 г. имела уже 6.600 миль
пути. Франция начала в 1841 г., Италия—в 1850 г., прочие страны—
в 60-е годы. Это сразу же содействовало увеличению экспорта
железа и стали. В 1870 г. Соединенное Королевство имело уже
Высокая конъ¬
юнктура начала
70-х г.г.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	91
15.500 миль колеи, в 1880 г.—17.900 миль и в 1890 г.—19.800.
Между	1860	и	1880 годами	железнодорожная сеть на континенте
увеличилась	в	четыре раза,	а в Соединенных Штатах — в три раза.
Такое положение долго продолжаться не могло, и в 1873 г. начался
отлив волны. Англии удалось избежать остроты мирового кризиса
1873 г., тем не менее началась длительная депрессия, которая ха¬
рактеризовалась в официальном парламентском отчете, как „умень¬
шение, а в некоторых случаях потеря прибыли, сопровождавшиеся
соответствующим уменьшением спроса на труд“. Началась безра¬
ботица, достигая крайней остроты в 1878 —1879 годах. Депрессия
больно ударила производительный класс населения; по словам су¬
пругов Вэбб, „последовало решительное понижение заработной платы
по всем отраслям труда“.
В 80-е	годы железнодорожное строительство
вступает в	новую эру, дороги начинают строиться
с целью проникновения в девственные и новые
страны; железнодорожный путь обозначает отныне основные линии,
по которым должна будет пойти колонизация. Такой характер
строительства требовал привлечения крупных капиталов, которые
могли оправдать себя только по истечении сравнительно долгих
промежутков времени. С 1880 г. наметилась волна промышленного
оживления. В Соединенных Штатах началось усиленное строитель¬
ство железных дорог, что сразу подняло спрос на английскую сталь
и железо. Только за три года (1880 — 82) железнодорожная сеть
в Соединенных Штатах увеличилась на 28.240 миль. Но на этот раз
амплитуда подъема английской торговли и промышленности была
значительно ниже, чем в начале 70-х годов. Потому и переход к
угнетенному состоянию хозяйства, определившемуся с 1883 г., был
не так резок, как раньше.
Застой 80-х годов чрезвычайно губительно отразился на поло¬
жении английского хозяйства; специальная комиссия, собранная
парламентом, несмотря на противодействие Гладстона, следующим
образом характеризовала состояние английского хозяйства в 1886 г. :
1) весьма серьезное падение меновой ценности всех продуктов
сельского хозяйства; 2) наличие перепроизводства по всем другим
группам товаров; 3) определенная тенденция к превышению пред¬
ложения над спросом; 4) падение нормы прибыли в промышленном
производстве и, наконец, 5) уменьшение процента на вложенный
капитал. Несмотря на целый ряд второстепенных причин, обусло¬
вивших падение цен (как-то: вздорожание золота, обесценивание
серебра, эффекты заградительных тарифов), тем не менее основной
причиной застоя английского хозяйства является факт иностранной
промышленной и торговой конкуренции. В частности, это сказалось
в том, что спрос на английское железо и сталь сразу пал с разви¬
тием в 80-е годы металлургической промышленности в Соединенных
Штатах. Далее нужно принять во внимание то обстоятельство, что
Периоды подъема
и упадка 80-х г.г.

92
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
сельскохозяйственный кризис понизил доход земледельческих
классов страны и тем самым сократил спрос на продукты промы¬
шленности. Выше мы видели, что Джемс Кэрд оценивал это умень¬
шение в 42,8 м. фунт, стерл., утверждая, что доход лэндлордов упал
на 30°/о, доход фермеров— на 60°/'о и рабочих — на 10°/о. Промы¬
шленный застой 80-х годов всего сильнее лег, однако, на плечи
рабочего класса. С начала 1886 г. безработица в Англии приняла
характер настоящего бедствия и повела к ожесточенной классовой
борьбе. Перелом наметился только с февраля 1887 г. в связи
с улучшением общей конъюнктуры.
Подъем третьей волны начался еще в 1886 г. На этот раз он
был обусловлен вывозом материалов железнодорожного строитель¬
ства в Южную Америку, в связи с чем оживились основные отрасли
английской индустрии — железоделательная, угольная и машино¬
строительная. Началась поставка железных корпусов для пароходов
всего мира, что также содействовало оживлению промышленности.
В конце 80-х годов английский капитал устремляется в Австралию,
где он содействует не только подъему новых производительных
сил, проведению железных дорог, эксплоатации внутренних обла¬
стей материка, но и денежной спекуляции, грюндерству. Отлив
крупных капиталов скоро сказывается новой полосой упадка англий¬
ской промышленности, которая начинается уже с 1890 г. и достигает
своего максимума в 1893 г. С 1895 г. начинается новый подъем,
амплитуда которого является весьма скромной, немного более 4°/0
над уровнем 1871 г., если за основу взять кривую экспорта продук¬
тов местного производства.
длившегося около двух десятков лет, начинают изживаться уже
к 1905 г. Английское хозяйство перестраивается, как мы видели,
и приспособляется к новым условиям мирового рынка. В области
промышленности и торговли указанный промежуток времени хара¬
ктеризуется двумя периодами депрессии, из которых один начался
с конца 1900 г. и закончился в 1904 г., а другой обозначился с конца
1907 г. и закончился в 1909 г. Оба раза произошло сокращение
английской внешней торговли, особенно сильное в областях вывоза
продуктов собственного производства. Однако и в 1901 и в 1908 годах
сокращение было обязано падению товарных цен, так как за это
время британская внешняя торговля продолжала расти в объеме
как по экспортным, так и по импортным статьям. Округа, наиболее
затронутые кризисом, были Клайд, все северо-восточное побережье,
такие центры, как Глазго, Ливерпуль, Манчестер, Сундерлэнд, Харт-
пульс, Ковентри, Шеффильд, Лидс и Бредфорд. Наиболее страдав¬
шими производствами были: судостроение, машиностроение, хлопок,
Динамика англий¬
ского хозяйства
в 1900-1914 годах.
Полтора десятка лет, протекшие с начала века
до конца мировой войны, можно характеризовать как
годы некоторого подъема английского хозяйства. Тя¬
желые последствия сельскохозяйственного кризиса,

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	93
строительное дело, доковая работа и гончарное дело. Безработица
в эти годы сделалась хроническим явлением английского хозяйства.
Особенно резко она сказывалась на положении рабочих в годы
депрессии. Вместе с тем обостряется борьба труда с капиталом.
Годы, предшествовавшие мировой войне, отмечены грандиозными
забастовками и стачками. Проблема безработицы не переставала
висеть дамокловым мечом над Англией с самого 1875 г. Напротив,
каждая последующая депрессия оставляла без средств существо¬
вания все большую резервную армию труда. По словам Остина
Чемберлена, сказанным перед войной, „безработица сделалась хро¬
ническим и постоянным симптомом нашей социальной системы, неза¬
висимо от того, процветала ли промышленность или находилась
в упадке“. В 1910 г. вполне явственно обозначилась новая повышаю¬
щаяся промышленная конъюнктура, которая содействовала насту¬
плению мирового конфликта.
III
Экономическое положение Англии на рубеже
от XIX к XX в. определило и те политические про¬
блемы, которые стояли перед ней. Сельскохозяй-
ственная^ депрессия, ураганом пронесшаяся над
страной, промышленный застой конца XIX в., замедление темпа
индустриального развития страны, грозные последствия иностранной
конкуренции и над всем этим бич безработицы и страдания сотен
тысяч рабочих. Народ долго верил в действительность чисто поли¬
тических рецептов и от каждой избирательной реформы ждал со¬
циальных чудес. Но чудес все не было, а между тем, со второй по¬
ловины 70-х годов начались трудные времена. Это совпало с приходом
к власти вождя консерваторов старика Дизраэли в феврале 1874 г.
Тяжелое наследство было оставлено ему либеральным правле¬
нием Гладстона. Снова перед Англией стояла ирландская проблема
во всей своей трагичности. Гладстон сделал попытку умиротворить
обездоленную и опустошенную английским владычеством страну.
Ключ к решению лежал в плоскости земельного вопроса,— нужно
было создать такие условия, чтобы ирландский крестьянин перестал
голодать, получил клочок земли и перестал бы вымирать или бежать
без оглядки за океан. Однако такое разрешение проблемы означало
бы потрясение тех священных основ земельной собственности, ко¬
торые были главным принципом фритрэдерской доктрины. Гладстон
был всегда и оставался последовательным апостолом ее; согласно
с этим он решил остановиться на полумерах — и тут он оказался,
как и всегда, чистокровным либералом; издав в 1870 году „Ирланд¬
ский Земельный Акт“, он сейчас же позаботился сопроводить его
двумя „Усмирительными Законами“ (1870 и 1871). Гладстон не решился
даже дать ирландским крестьянам знаменитых впоследствии трех „ф“,
т.-е. право арендатора на справедливое вознаграждение за произве¬
Политическая
Англия в начале
70-х годов.

94
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
денные улучшения (free sale), право на разумную с точки зрения
наличных экономических условий peHTy(fair rent) и, наконец, право
продолжения аренды при условии выполнения арендатором всех
своих обязательств (fixity of tenure). Но главная ошибка земельного
закона 1870 г. заключалась в том, что он хотел приравнять ирланд¬
ское держание к свободной английской аренде, игнорируя и местные
условия, и экономическое положение ирландского держателя, и все
историческое прошлое борьбы за землю в Ирландии.
Гладстон — одна из самых замечательных фигур своего времени.
Имя его тесно связано с историей изучаемого нами времени. Он
и на склоне своих лет обладал всем жаром молодости ретивого
коммонера (член Палаты общин), готового выступить со своей
„maiden speech“ (первой речью в парламенте); оппортунист до мозга
костей, он был неспособен руководствоваться в своей политике
какой-нибудь схемой, планом, приноровленным для достижения раз
поставленной цели. Он вел политический корабль от устранения
одной гнетущей необходимости к другой; он умел ловко лавировать
между принципиальными вопросами. В его лице либерализм в по¬
следний раз выступает на исторической сцене в своем чистом виде;
в лице Гладстона он в последний раз собирает все свои силы для
решения нависших проблем, терпит неудачу и раскалывается.
Фигура Дизраэли принадлежит эпохе апогея мирового влады¬
чества Англии. Он первый из крупных государственных деятелей
империи. Это была прямая противоположность Гладстону. Последний
был сух, педантичен и лишен юмора, как пуританский пророк.
„Диззи“*) был экспансивен, немного истеричен и одарен фантазией.
Ирония не оставляла его в самые трудные минуты жизни. Гладстон
считал себя скопидомным казначеем, он был хорошим приказчиком
английского хозяйства, разбросанного по всем морям и океанам; он
боялся денежных трат и широких экспансий. Напротив, ум Дизра¬
эли обуревался проектами о создании империи; но главное — он был
настолько умен, чтобы понимать истинные силы истории, борьбу
классов за господство, противоречия современной структуры обще¬
ства и секрет влияния на широкие массы. В свое время он увлекался
чартизмом, приглядывался к нему и, как никто, в свое время понял
его смысл. Его трезвый ум не разделял иллюзий манчестерских
оптимистов, хлопчатобумажных теоретиков либерализма и апостолов
непогрешимого фритрэда. В традициях и сказаниях старой Англии,
которой так романтически он восхищался, он находил другие идеи,
другие принципы, иную политику. Партийная роль этих двух людей
так же различна, как различны их натуры. Гладстон нашел либераль¬
ную партию могущественной и кончил тем, что привел ее к расколу.
Дизраэли нашел силы тори распыленными, партию слабой и бес¬
принципной, он сумел сплотить ее, обуздать аристократическую
оппозицию и подготовил ее торжество над либерализмом.
*) Фамильярно-ласкательная кличка, данная Дизраэли его сторонниками.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	95
Интересно отметить, что на всеобщих выборах 1874 г. консер¬
ваторы получили большинство в 50 голосов над либералами и
гомрулистами при большой поддержке трэд-юнионов, окрепших на
почве благополучия и инфляции начала 70-х годов; своими отказом
признать за трэд-юнионами права юридического лица со всеми вы¬
текающими отсюда последствиями либералы надрезали тот самый
сук, на котором до того сидели. Но, кроме того, на выборах 1874 г.
трэд-юнионы вели кампанию за прямое представительство своих
интересов в парламенте; они выставили 13 кандидатов, из которых
Александр Макдональд и Томас Бёрт сделались первыми рабочими
представителями. Дизраэли во-время учел этот факт и поспешил
легализовать положение профессиональных союзов.
Правительство было бессильно справиться с эко-
Империализм	^	л
номическими бедствиями, постигшими Англию в виде
и империя.	^	’
одновременно происходившего острого кризиса в
сельском хозяйстве и промышленной депрессии. Были предприняты
кое-какие новые меры для улучшения быта рабочих, которые никого
не удовлетворили и не содействовали популярности правительства.
Между тем политика „постепенного отказа от колоний“, попу¬
лярная во время Гладстона и либералов, опасавшихся всяких коло¬
ниальных захватов и предпочитавших мирное торговое проникно¬
вение, сменилась эрой империализма лорда Биконсфильда, которым
скоро стал Дизраэли.
С первых же шагов Дизраэли поспешил скупить шеры Суэц¬
кого канала у египетского хедива на 4 млн. фун. стерл. Обеспечив
связь между восточной частью империи и Западом, Дизраэли втя¬
нулся в борьбу на Ближнем и Среднем Востоке. Русско-турецкая
война 1877 —1878 годов дала для этого удачный повод. Берлинский
конгресс был вершиной успехов Дизраэли, хотя тут же возник
вопрос, насколько соответствовали достигнутые им результаты тому
риску, который сопровождал их. Во всяком случае едва ли окку¬
пация Кипра могла компенсировать Англию за то, что отношения
с Россией были испорчены на целое поколение. На Среднем Востоке
политика Биконсфильда не достигла таких дипломатических успехов.
Русские приближались к Афганистану, вопрос о северо-западной
границе Индии все еще не был решен, а тут памятный инцидент
с недопуском английского посольства Каваньяри на афганскую
территорию нанес едва ли не самый сильный удар престижу только-
что провозглашенной (в 1876 г.) империи.
Дизраэли оказался в необходимости бороться и с оппозицией
внутри своей партии и с либеральным нажимом, который шел по
линии жестокой критики внешней политики правительства. Сам
Гладстон руководил этой кампанией.
Новая империя чувствовала уже на самой заре своего рожде¬
ния те внутренние противоречия, которые потом стали хрониче¬
скими; усиливалось давление со стороны автономных колоний,

96
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
начавших ощущать оборотную сторону фритрэдерской политики
метрополии. Интересно отметить, что еще в 1872 г. в парламенте
ставился вопрос „о своевременности и целесообразности привлечения
колоний к участию в ведении дел, которые касаются общих интере¬
сов империи“. Тогда вопрос об участии ставился еще с точки зрения
чисто политической. Но в 1879 г. лорд Бетмэн формулирует уже
идею имперского „предпочтения“ : „Мы всецело полагаемся на загра¬
ничный ввоз,— сказал он,— и исключаем наши собственные колонии
из торговли с нами, так что принятие нами политики фритрэда
имело до некоторой степени своим последствием отчуждение от
нас колоний“. И действительно в Канаде уже существовала в это
время влиятельная партия, склонявшаяся в пользу американской
аннексии. Сильное недовольство метрополией было налицо и
в Австралии, которая в свое время протестовала против торгового
договора с Германским Таможенным Союзом.
годы и цены стояли на высоком уровне, крестьянин мог сущест¬
вовать на свой доход и платить ренту. Но когда урожаи 1877
и 1878 годов оказались ниже среднего, а в 1879 г. был настоящий
недород, снова возобновился террор лэндлордов, начавших массами
сгонять крестьян с земли за неуплату ренты (так называемые
эвикции — изгнание, лишение аренды). На этой почве в-Ирландии
снова вспыхнуло революционное движение, объединившее на этот
раз все свои силы для борьбы с угнетателями. Во главе его стоял
уже не Айзек Бётт, наивно мечтавший убедить англичан добро¬
вольно отказаться от Ирландии силой' своего влияния на умы
передовых либералов, а Чарльз Парнель и старый фений, вышедший
из толщи ирландского крестьянства — Майкель Дэвитт.
Парнель обладал талантом настоящего вождя. С молоком ма¬
тери он впитал ненависть к Англии и любовь к Ирландии, хотя он
был протестантом. Эта любовь к родной стране уживалась в нем
с удивительной неосведомленностью, а иногда прямо-таки с неве¬
жеством ко всему, что относится к ее прошлому; было мало чле-'
нов парламента, которые так плохо знали бы историю Ирландии,
как вождь ирландской партии Парнель. Тактика его заключалась
в соединении и одновременном маневрировании двумя методами
борьбы: с одной стороны, легальным и конституционным, а с дру¬
гой— подпольным и революционным, что дало в результате агита¬
цию вне стен парламента и обструкцию внутри его. Такая тактика
объединила вокруг Парнеля все ирландские силы. Через Дэвитта
он связался с подпольными фениями в Ирландии, а за океаном — с
могущественной организацией ирландских эмигрантов „Гаэльским
Положение в
Ирландии и паде¬
ние консерва¬
торов.
Непосредственная опасность была, однако, го¬
раздо ближе; она олицетворялась Ирландией и на¬
ходилась у самого порога метрополии. Дефекты
Гладстоновского земельного закона для Ирландии
обнаружились не сразу. Пока длились урожайные

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	97
Кланом“; американские ирландцы, представители банковых и торго¬
вых сфер, обеспечили поддержку с финансовой стороны. На этот
раз аграрное движение должно было служить опорой для борьбы
внутри страны. 21 октября 1879 г. была организована знаменитая
Ирландская Национальная Аграрная Лига, и Парнель был избран
ее председателем. Борьба вступила в новую фазу, когда на выборах
1880 г. консервативная партия потерпела неудачу, и к власти снова
пришли либералы с „ветераном“ во главе.
Биконсфильд не ожидал такого провала; вскоре после этого
он жаловался своему другу: „Я несчастнейший из смертных; шесть
последовательно плохих урожаев, один хуже другого,— вот причина
моего падения; подобно Наполеону я побежден стихией“. Он сошел
в могилу меньше чем через год после поражения консервативной
партии.
Смерть Биконсфильда погрузила партию в состояние инертности
и полного идейного разброда; не было больше организующей воли
старика. Для оправдания этого была пущена формула „мастерского
бездействия“ партии. Голоса консерваторов уже не было слышно в
стране, а в парламенте большинство из них сидело „немо и пассивно“
Ранней весной Гладстон вернулся к власти. Ка¬
бинет его первоначально состоял из либеральной
вигийской аристократии, в нем совершенно не было
так называемых „радикалов“, возглавляемых Джозефом Чемберле¬
ном. Но вскоре Чемберлен стал во главе Торгового департамента,
а его сподвижник Чарльз Дильк — во главе Местного Управления.
Это был несомненно мезальянс, так как „радикалы“ выдвигали
такие социальные проблемы, заниматься которыми казалось чудо¬
вищным для либералов. Аналогичную позицию в лагере консерва¬
торов должна была сыграть так называемая „четвертая партия“—не¬
большой кружок, возглавлявшийся лордом Рандольфом Черчилем, в
который входили сэр Джон Горст, Друммонд Ульф и Артур Бальфур.
Эта партия поставила своей целью вывести консерваторов из
состояния бездейственной инерции и направить русло консерватив¬
ного корабля к тем социальным вопросам, решить которые либералы
были органически неспособны по самой своей природе. Вне стен
парламента Черчиль вел борьбу против либеральной партии, гро¬
зившей, по его мнению, стране величайшими потрясениями. Осо¬
бенно талантлива его речь, произнесенная в Престоне в декабре
1880 г., где он мастерски вскрыл всю важность ирландской про¬
блемы для империи и предупредил о приближении грандиозного
кризиса. Он указал, что, несмотря на все благие намерения, Глад¬
стон самой силой событий встанет на путь террора по отношению
к Ирландии и что эта политика приведет к неизбежному банкротству.
Черчиль оказался прав: ирландский вопрос болезненной занозой
впился в организм Англии и затмил на время все другие дела и
задачи. В Ирландии в это время шла настоящая гверилья. С одной
7.	Кн. III.
Либералы у
власти.

98
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
стороны, лэндлорды-англичане продолжали варварские эвикции своих
ирландских держателей, обрекая их на нужду и голодную смерть,
с другой — держатели мстили им аграрным террором, поджигая
усадьбы, увеча скот и убивая особенно ненавистных землевладель¬
цев и их агентов из-за угла. Когда парламент собрался осенью
1880 г., около 15.000 ирландцев-держателей должны были подвер¬
гнуться изгнанию со своих земельных участков. Парламент отказался
прийти им на помощь. В течение зимы Лига с Парнелем во главе
удвоила свои усилия, получив поддержку в аграрном движении.
В то же время стал практиковаться особый способ борьбы, так
называемый бойкот, оружие, получившее свое название от злопо¬
лучного капитана Бойкот, к которому оно впервые было применено.
Обращаясь к крестьянам, Чарльз Парнель поощрял систему бойкота,
говоря: „полагайтесь на него, объем будущего земельного закона
будет соответствовать объему энергии, которую вы затратите в эту
зиму“. И действительно аграрный террор крестьян зимою с 1880 по
1881 г. достиг огромных размеров. Тогда Гладстон решил вступить
на путь беспощадных репрессий. Слова Рандольфа Черчиля оправ¬
дались. Когда был внесен соответствующий билль, началась отчаян¬
ная обструкция в парламенте; одно из заседаний длилось без
перерыва 41 час и было прекращено с нарушением привилегий
парламента.
Тем не менее 2 марта 1881 г. „билль об охране лиц и имуще¬
ства“ стал законом. Гладстон, однако, хорошо понимал, что этого
мало, и 7 апреля он внес свой новый земельный билль, ставший
законом в августе. Сущность его заключается в том, что он давал
крестьянам права на все три „ф“, и теперь права эти, на которые
„ветеран“ не так давно смотрел как на посягательство против част¬
ной собственности, оказались согласно его же заявлениям не только
справедливыми, но и необходимыми. Закон устанавливал двойствен¬
ную собственность на землю и создал особый суд для регулирова¬
ния арендных отношений между лэндлордом и держателем. Факти¬
чески государство в лице суда вмешивалось в частные отношения,
что одно уже означало отход Гладстона от фритрэдерских принци¬
пов. Однако Гладстон опоздал со своим биллем, он уже не мог
никого удовлетворить в Ирландии. Левое крыло Земельной Лиги
выдвигало уже идею принудительной экспроприации лэндлордов.
В сентябре того же года собрался большой конвент Лиги для
определения своего отношения к земельному закону. Парнель при¬
нял закон с оговорками и посоветовал Лиге „испытать“ его в дей¬
ствии и определить действительное отношение к нему правитель¬
ства. Сдержанность Парнеля по отношению к закону, с одной сто¬
роны, и овации, устроенные ему дублинским населением, с другой,—
заживо задели старика Гладстона. Говоря в Лидсе, он обвинил
Парнеля, что тот хочет „задержать проведение Земельного Акта“,,
и пригрозил, что „ресурсы цивилизации против ее врагов еще да¬

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ, И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	99
леко не исчерпаны“. Парнель назвал это обвинение „бесстыдным и
бесчестным“, что дало повод правительству заключить его в тюрьму.
Следовательно, борьба продолжалась. Гладстон
совершенно потерял присутствие духа и от одной
репрессии переходил к другой. Почти все вожди
движения были арестованы, Земельная Лига объ¬
явлена закрытой, все места заключения переполнены
„подозрительными“. Тем не менее всем в Англии становилось ясно,
что правительство потерпело серьезное поражение; репрессии не
привели ни к чему, страна была охвачена революционным движе¬
нием. Тогда Гладстон решил пойти на уступки и начал неофициаль¬
ные переговоры с Парнелем. 2 мая 1882 г. правительство решило
выпустить Парнеля и пересмотреть список арестованных „подозри¬
тельных“ с целью освободить тех из них, кто не был замешан в
уголовном преступлении.
В ответ на эту вынужденно протянутую руку мира ирландская
революция ответила убийством среди бела дня в дублинском Фе¬
никс-Парке только что приехавшего в Ирландию главного секре¬
таря по делам Ирландии, лорда Фредерика Кевендиша и его помощ¬
ника Томаса Генри Берка. Пять дней спустя, правительство внесло
„билль о преступлениях“, вводивший систему чрезвычайных судовг.
обысков и арестов подозрительных. Еще раз Парнель пустил в ход
всю машину обструкции. Двадцать ночей под ряд без перерыва и
отдыха шли эти заседания, полные жуткого и необычайного драма¬
тизма, пока правительство не оборвало насильственно прения.
12 июля билль стал законом. Гладстон не отступал от своей так¬
тики кнута и пряника, и вслед за ним провел акт аннулирования
арендных недоимок, лежавших на крестьянах (12 августа).
Парнель теперь решил бороться, опираясь в каждый данный
момент на ту из двух партий парламента, союз с которой обещал
больше выгод для Ирландии, предпочитая эту парламентскую так¬
тику, являвшуюся торговлей голосами, союзу с „террористами“..
Когда чрезвычайные законы, введенные на определенный срок,
должны были потерять свою силу, Гладстон решил провести их
возобновление.
В ответ Парнель со своими 39 ирландцами* примкнул к консер¬
ваторам, и Гладстон, оставшись в меньшинстве, должен был подать
в отставку (в июне 1885 г.). Сольсбери, образовавший консерва¬
тивный кабинет, начал с того, что смягчил режим террора, царив¬
ший в Ирландии. Парнель тогда выступил со своим планом гомруля
(т.-е. автономии для Ирландии) и вел переговоры с обеими партиями.
Не доверяя Гладстону, он приказал ирландцам голосовать против
либералов. Выборы 1886 г. не принесли большинства ни одной из
двух партий (249 консерваторов и 335 либералов), укрепив зато
парнелитов (86 гомрулистов). Было ясно, что Сольсбери может
держаться только ирландскими голосами. В январе того же года
Правительствен¬
ный террор и но¬
вая тактика Пар¬
неля.

100
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
Парнель сбросил, наконец, Сольсбери, и на политической сцене
появился опять Гладстон. Но это был другой Гладстон: из ярого
антипарнелита он перекрасился в убежденного гомрулиста.
Он решил дать Ирландии гомруль, который он
понимал в духе организации автономной колонии.
Пользуясь поддержкой Парнеля, 8 апреля 1886 г.
Гладстон внес свой билль, имевший роковое зна¬
чение для судьбы либеральной партии. Борьба завязалась, главным
образом, по вопросу об исключении ирландских депутатов из импер¬
ского парламента. По любопытной иронии судьбы это обстоятель¬
ство всего более содействовало провалу первого гомруля Гладстона
в 1886 г., в то время как в его втором гомруле 1893 г. больше всего
нападок вызвало как раз включение ирландских представителей в
парламент. Это лучше всего показывает, что в 1886 и в 1893 годах
господствующие классы Англии были против ирландской автономии.
Голосование по внесенному биллю вызвало раскол либералов;
среди них выделилась группа лиц, стоящих за продолжение насиль¬
ственной унии с Ирландией, почему они получили название либе-
ралов-унионистов или просто унионистов. Гладстон потерял, таким
образом, 78 либералов. Одним из вождей новой партии стал Джо¬
зеф Чемберлен, сначала радикал, воинствующий нонконформист *),
министр двух гладстоновских кабинетов, затем националист, выра¬
жавший взгляды индустриальных кругов в империалистическом дви¬
жении. 7 июля билль Гладстона провалился на втором чтении боль¬
шинством 30 голосов (241 против 211). „Ветеран“ апеллировал
к стране, но всеобщие выборы 1886 г. довершили крах либерального
демократизма. Несмотря на избирательную реформу 1885 г., цель
которой заключалась в упрочении мелкобуржуазных кругов, тяго¬
тевших к либералам, поражение автора реформы было небывалым.
Консерваторы получили подавляющее большинство в 123 человека.
Последнее обстоятельство знаменовало крупный сдвиг в соотно¬
шении партийных сил.
Деятельность небольшой, но решительной „четвертой“ партии,
душой которой был Рандольф Черчиль, подготовила приход, на этот
раз более длительный, консерваторов. Оставшись без вождя после
смерти Биконсфильда, ослабленные внутренней распрей, консерва¬
торы были обязаны своей консолидацией и приходом к власти
агитации четвертой партии. Рандольф Черчиль подновил старые
принципы торийского демократизма, заимствованные у Дизраэли,
переработал их сообразно требованиям времени и в общем наметил
ту программу социальных реформ, которой держались консерваторы
вплоть до кануна мировой войны. Классовый смысл этой программы
заключался в том, что Черчиль предлагал опереться на среднего
обывателя и отойти от защиты крупнокапиталистических земле¬
владельческих интересов. Естественно, что Сольсбери привлек к уча¬
*) Нонконформист—лицо, не принадлежавшее к официальной англиканской церкви.
Первый гомруль.
Раскол либера¬
лов.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	101
стию в правительстве Черчиля и Артура Бальфура. Черчиль, однако,
недолго оставался в составе правительства. Как ни были скромны
его принципы, они все же шли вразрез с духом застарелого ари¬
стократизма партии. Разногласия наметились, главным образом,
в сфере внутренней политики. Черчиль стремился к „экономии“,
и с этой целью он решил почистить авгиевы конюшни британской
администрации, где как он выражался, „кое-что подгнило“. Тогда
административные круги, кормившиеся у „внутренних“ департамен¬
тов бюрократической машины, дали ему понять, что он более не
желателен в правительстве. Перед Рождеством 1886 г. Рандольф
Черчиль покинул кабинет.
Второе правительство Сольсбери могло гор¬
диться, что оно приняло деятельное участие в раз¬
деле кусков колониальной добычи между империа¬
листическими странами. Время Сольсбери и Чембер¬
лена— эпоха нового колониального расширения Англии. После
открытия Суэцкого канала дни Египта были сочтены. Военная ре¬
волюция, выдвинувшая Араби-пашу в качестве диктатора, только
ускорила события. „Миролюбивый“ Гладстон отдал приказ бом¬
бардировать александрийские форты (11 июля 1882 г.) и начать в
Египте режим военной оккупации. Хотя лорд Грэнвиль и объявил
на весь мир, что Англия не заинтересована в Египте, тем не
менее 12.000 штыков и британские „советники“ за спиной хедива
говорили о другом. Вскоре вспыхнула национальная революция в
Судане, где погиб Гордон (25 января 1885 г.) и где Махди мог
торжествовать свою победу над англичанами, пока Судан был пре¬
доставлен самому себе. Колониальное расширение в Южной Африке
встретилось с упорным сопротивлением бурских республик. Глад¬
стону это пришлось испытать прежде всего. Поражение англичан
при Моджуба-Хилле (26 февраля 1881	г.)	заставило	пойти на
уступки и заключить Преторийскую конвенцию с Трансваалем в
августе 1881 г. Буры на время были спасены.
Однако борьба за рынки становилась экономической необходи¬
мостью. Парламентская комиссия по изучению депрессии 80-х г. г.фор¬
мулировала эту мысль с полной отчетливостью. Британская индустрия
нуждалась в рынках для сбыта своей продукции и в свежих резер¬
вуарах сырья.Были сделаны попытки для организации торговли в Сред¬
ней Азии, в связи £ чем индийское правительство послало миссию
в Тибет. Увеличение русской сферы влияния оказывалось серьезным
препятствием для развития торговли по эту сторону северо-западных
границ Индии, в Афганистане и Персии. Во время краткого правления
Сольсбери была проведена аннексия Независимой Бирмы (1885 г.)..
Одновременно началась борьба за Африку. Здесь Англии при¬
шлось раньше всего столкнуться с Португалией, которая претендо¬
вала на территорию по реке Конго. Спор был перенесен на Берлин¬
скую конференцию 1884 г., которая повела к первому формальному
Колониальная
экспансия конца
XIX в.

102
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
разделу черного континента. Еще в 1879 г. на западном берегу
Африки образовалась компания для захвата территорий в устьи
Нигера. Здесь приходилось считаться уже с Францией. В 1882 г.
было решено создать мощную -финансовую организацию с капиталом
в миллиард фунтов для успешности борьбы с французами. Компания
сумела удержаться, и в 1886 г. была преобразована в Королевскую
Компанию на Нигере. Снова началась эра кампаний, напомнившая
век славных подвигов Ралэя, Дрэка и Гаукинса. Так же, как и
тогда, начались „подвиги“ грабежа среди бела дня, беспощадной
войны без повода и истребления туземцев, как фундамент для
укрепления первых шагов империализма.
На восточном берегу Африки пришлось встретиться с герман¬
ским империализмом, переживавшим свой расцвет. Вслед за захва¬
том Занзибара германцами последовало образование Имперской Во¬
сточно-Африканской Компании и захват территории к северу. Гер¬
мания уже тогда лелеяла план соединения своих восточных и за¬
падных владений в Африке путем изгнания англичан с помощью
буров. Переговоры о разграничении велись с одинаковым недове¬
рием с обеих сторон и закончились разграничением сфер влияния
и установлением протектората Великобритании над Занзибаром и
Центральной Африкой, за что Германия получила остров Гельго¬
ланд, которого она добивалась с 1884 г. В области земли Бечуанов
протекторат был объявлен в 1884 г. ; а в следующем году область
была аннексирована. Ряд компаний, образовавшихся для эксплоатация
земель к северу от Бечуаналэнда и Южно-Африканской республики
в 1888 г., были слиты в 1889 г. в Британскую Южно-Африканскую
колонию под руководством Сесиля'Родса, в голове которого зрели
проекты новых колониальных захватов. Около 1892 г. раздел
Африки принял ту политическую конфигурацию, которая с неболь¬
шими изменениями продержалась следующие 10 лет.
За это время империалистическая экспансия двинулась вглубь
Африканского материка. Общее ее направление с побережья вглубь
страны было обусловлено географическим фактором, ибо на таком
нерасчлененном континенте, как Африка, только речные пути могли
определять распределение коммерческого преобладания. Поэтому
самая экспансия движется по крупным речным артериям: Южно-
Африканская Компания устанавливает британское влияние на Зам¬
бези, компания Нигера захватывает бассейн этой реки, а Восточно-
Африканская Компания действует в Кении и Уганде на подступах
к истокам Нила. Деятельность компаний представляла только пер¬
вый этап проникновения европейского капитала и оказывалась за¬
частую идущей вразрез с более дальновидными планами прави¬
тельств. Англия была не раз на пороге войны благодаря деятельности
руководителей компаний, действовавших на черном континенте.
Так, компания на Нигере создавала постоянные конфликты с Фран¬
цией, что повело к отнятию у нее административных прав в 1899 г.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	ЮЗ
Героями империалистической экспансии сдела¬
лись такие люди, как Сесиль Родс или Джордж
Голдин; но за их спинами в конце века стала
могущественная клика консерваторов, так назы¬
ваемая „передовая“ партия. Душой ее был Джо¬
зеф Чемберлен, самое совершенное воплощение английского уль¬
тра-национализма и шовинизма, получившего кличку джинго¬
изма еще со времени Дизраэли. За спиной правительства Соль¬
сбери, в последний раз пришедшего к власти в 1895 г., стала
воинственная клика, толкнувшая Англию на кровавую авантюру
в Южной Африке. Чемберлен был прав, когда говорил, что самое
существование Англии основано „на гигантской торговле, созданной
политикой расширения“. Сольсбери только послушно ему вторил:
„Долг правительства не упускать ни одного удачного случая для от¬
крытия новых каналов для энергии британской торговли и промы¬
шленности“. „Передовая“ партия начала с Египта. Экономически и
политически Египет не мог не находиться под управлением того, кто
из Судана мог регулировать всю систему водного снабжения страны.
Успехи техники сделали еще более действительным контроль боль¬
ших водных артерий. Если бы верхний Нил в один прекрасный день
оказался в руках какой-нибудь державы, она в любой момент
могла бы прервать снабжение Египта водой и тем поставила бы под
угрозу самое существование страны. Исходя из этих соображений,
Англия, конечно, не могла отказаться от Судана, почему ею и
предпринимается вторичное завоевание страны в 1895—1898 годах.
На юге Африки рано или поздно должен был наступить момент
поглощения земледельческих и скотоводческих республик буров
британским финансовым капиталом. Процесс этот был ускорен от¬
крытием алмазных копей в Кимберлее и золота в Витватерс Ранде.
Разбойнический налет доктора Джемсона, предпринятый с благо¬
словения Южно-Африканской Компании, был только прелюдией во¬
оруженного вмешательства Великобритании. С этого момента дело
ликвидации бурских республик Трансвааля и Оранжевой попадает
в цепкие руки Чемберлена и Сесиля Родса. Грязная волна челове¬
коненавистнического джингоизма, поднятая в Англии чемберленовской
кликой, не могла все же скрыть ни позорных поражений британ¬
ского оружия, ни безумных трат на войну, которая сначала оцени¬
валась как пустяковая военная диверсия, долженствовавшая покон¬
чить с бурами в два-три месяца. Между тем, борьба затянулась
почти на три года, она потребовала армию не в 20.000, как хвастал
Чемберлен, а почти в 300.000, и обошлась Англии не в 10 млн.
фунтов, а в 5 млрд. с лишком. В 1902 г. обе республики были
аннексированы и с 1910 г. вошли в состав Южно-Африканского
Союза на началах автономии.
Пока Англия безраздельно господствовала на Дальнем Востоке,
британская дипломатия охотно проповедывала принцип „открытых
Британский импе¬
риализм в Южной
Африке и наДаль-
нем Востоке.

104
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
дверей“ в Китай. Однако в конце XIX в. и здесь Англии пришлось
испытать на себе давление сильных империалистических конкурен¬
тов. Дни британской монополии в Китае окончились в течение
1897 —1898 годов, когда с севера надвинулась Россия, на юге ут¬
вердилась Франция, а Япония показалась с востока. Теперь поли¬
тика „открытых дверей“ уступила свое место борьбе за сферы как
торгового, так и политического влияния. Борьба за концессии, на¬
чавшаяся в это время, поставила под угрозу самое существование
Срединной империи. Сольсбери требует уже уступки Вей-Хай-Вея
как стратегического противовеса против Порт-Артура. Китай ответил
национальным движением боксеров, которое явилось прелюдией
великой китайской революции.
Ирландская проблема продолжала оставаться в
центре внутренней политики страны. Неудача с
проведением гомруля не ослабила уверенности ли¬
бералов, примыкавших к Гладстону, что рано	или
поздно гомруль должен быть дан Ирландии.	Од¬
нако	в	основе	лежал все еще нерешенный аграрный вопрос.	Все
предыдущие	мероприятия по созданию мелкой крестьянской	соб¬
ственности в стране не дали сколько-нибудь ощутительных резуль¬
татов. Земельный Акт -1870 г. за одиннадцать лет своего действия
привел к созданию всего 870 крестьян-собственников; не более дей¬
ствительным оказался закон 1881 г., проведенный Дизраэли, который
за пять лет своего существования создал 733 земельных собствен¬
ника. Становилось очевидным, что дело не может обойтись без
дальнейшего вмешательства государства. Шагом вперед в этом отно¬
шении является закон, проведенный лордом Эшберном в 1885 г. во
время пер'вого кабинета Сольсбери и носящий его имя, которым
учреждался фонд в 5 млн. фун. стерл. для содействия крестьянам
в покупке земли на льготных условиях низкого процента и длитель¬
ного кредита (4°/0 на 49 лет). Если либералы-гладстоновцы все свои
надежды возлагали на гомруль, как на самое сильное политическое
лекарство, то консерваторы и унионисты мало-по-малу усвоили так¬
тику „умерщвления гомруля путем уступок“, главным образом, в
сфере экономической и административной. В остальном они придер¬
живались старых методов управления страной, не смущаясь репрес¬
сиями и усмирениями. Режим, построенный на соединении этих двух
методов, начался с приходом к власти консерваторов в 1886 г.,
при чем в роли непосредственного усмирителя Ирландии выступил
Артур Бальфур. Парнель в это время слил усилия своей партии
с делом либералов и попытался провести билль о пересмотре аренд¬
ных условий. Предложение было, однако, отвергнуто правитель¬
ством, что вызвало взрыв новых волнений. В 1887 г. правительство*
оказалось вынужденным уступить, и провело свой земельный закон,,
воспроизводящий в основном предложение Парнеля. Между тем.
борьба с ирландским делом велась консерваторами не только пар-
Ирландская про¬
блема, второй
гомруль и его
судьба.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	105
ламентскими средствами в Вестминстере и системой административ¬
ного террора в Ирландии; были пущены закулисные темные сред¬
ства, чтобы подорвать личную репутацию вождя партии Парнеля.
Эта грязная кампания велась „Таймсом“ его излюбленным методом
опубликования подложных сфабрикованных документов. Но дело
окончилось провалом. Парнель сумел себя реабилитировать, и га¬
зета, уплатив 5.000 фун. стерл., откупилась от публичного скандала.
В другой раз враги воспользовались затруднениями в интимной
жизни Парнеля, выставив его бракоразводное дело в невыгодном
свете. Гладстон первый отступился от человека, который некогда
причинил ему столько хлопот; вслед за этим произошел раскол
среди ирландских националистов, который еще больше осложнил
положение. Парнель был принужден удалиться в частную жизнь
и умер в октябре 1891 г.
Выборы 1892 года еще раз проходили в атмосфере борьбы за
гомруль и в результате оказалось большинство в 40 голосов в пользу
проведения этой меры. Во главе кабинета снова встал, теперь уже
в последний раз, 83-летний Гладстон, значительно одряхлевший и
представлявший собой одного из последних представителей идеи
фритрэда.
В феврале 1893 г. Гладстон внес свой второй билль о гомруле.
Он благополучно прошел общины большинством 34 голосов, но
испытал новое поражение у лордов. Нужно было или снова апел¬
лировать к стране или предварительно уменьшить права Палаты
лордов, но на это Гладстон решиться не мог и ушел в отставку,
оставив бразды правления лорду Арчибальду Розбери. Гомруль еще
раз остался мертвой буквой в программе либералов.
Сама партия испытала новый удар,— с уходом Гладстона от нее
отошла группа „новых радикалов“ под руководством Лабушера,
которая поставила своей целью реформировать или уничтожить
совсем Палату лордов. Розбери продолжал быть премьером до
21 июня 1895 г., придерживаясь во всем так называемой „Ньюкэстль-
ской программы“, выработанной радикалом Джоном Морлеем. Эта
программа заключала в себе кроме гомруля новую избирательную
реформу, реформирование Палаты лордов, отделение церкви от госу¬
дарства, ряд реформ в области сельского хозяйства и труда. Но
проведение некоторых из них натолкнулось на сопротивление лор¬
дов; его нельзя было преодолеть при тех средствах, которыми рас¬
полагал Розбери в парламенте.
Если не считать двух небольших перерывов в
шесть месяцев в 1886 г. и в три года во время мини¬
стерства Гладстона—Розбери, консервативная партия
неизменно находилась у власти в течение двадцати
лет (между 1885 и 1905 годами). Поэтому лучше всего
по ней можно наблюдать те сдвиги, которые прои¬
зошли за это время в общем направлении государственной поли¬
Отход от старой
эконом, политики
невмешательства.
Империалисты у
власти.

106
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
тики. Англия на рубеже между XIX и XX веками стоит также
на рубеже между эпохой господства старой доктрины фритрэда
(полного невмешательства государства в стихию экономических
отношений) и новыми социальными построениями.. Само экономи¬
ческое положение неумолимо толкало к пересмотру тех прин¬
ципов, которые были усвоены страной в период господства сво¬
бодной торговли, когда Англия была монополистом на мировом
рынке и не боялась иностранной конкуренции. Мы видели уже,
как времена изменились в этом отношении. Внутри самой империи
за это время выросли и окрепли новые силы, которые изнутри
рвали и ломали старую хозяйственную политику. Носителями этих
сил в империи были индустриализирующиеся автономные колонии,
которые требовали от метрополии полного преобразования эконо¬
мических взаимоотношений. С большой трудностью и оглядкой
страна отходила от своей традиционной политики и приспосабли¬
валась к вмешательству государства в сферу частного интереса.
Асквит очень хорошо отразил настроение своего времени, заявив
в 1893 г. по поводу билля о сокращении рабочего дня: „Наступило
время и для нас эмансипироваться от рабства экономических абстрак¬
ций“. Парламентские дебаты 90-х годов полны теоретических споров
о преимуществах и недостатках обеих систем государственного
хозяйства и политики. Парламент отражал в данном случае только
то, что требовали неотложные общественные нужды и, в первую
очередь, растущее рабочее движение.
Каждая английская партия наметила свою программу социаль¬
ных реформ, которые в общем совпадали по содержанию, но сильно
отличались одна от другой по способу проведения и по своим сред¬
ствам. Третий кабинет Сольсбери, образованный в 1895 г., носил
впервые коалиционный характер; в него входили либералы-унио¬
нисты во главе с Джозефом Чемберленом, который скоро в качестве
министра колоний сделался едва ли не самой значительной фигурой
нового правительства. Кроме него, можно назвать еще Гошена, ли¬
хорадочно начавшего усиливать морское могущество Великобрита¬
нии на основе плана, предусматривавшего равенство английских
морских сил силам двух самых сильных держав.
Новое правительство с первых же своих шагов объявило себя
„империалистами“, т.-е. сторонниками более тесной связи между
метрополией и доминионами, а некоторые члены его пошли в этом
отношении еще дальше, мечтая о создании федерации, которая од¬
новременно должна была объединить политические и экономиче¬
ские стремления грандиозной империи, разбросанной по всему зе¬
мному шару.
Но на этом пути политика, вдохновляемая Чемберленом, должна
-была встретиться с серьезными затруднениями, которые наметились
уже давно. Во всех переговорах и делах, касающихся эконо¬
мических взаимоотношений, обнаруживалось резкое расхождение

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ
107
между метрополией и колониями. Великобритания в конце века
все еще стояла, как несокрушимая твердыня свободной торговли,
окруженная противниками, которые вели борьбу за рынки, воору¬
женные до зубов всеми ухищрениями современного неомерканти¬
лизма: запретительными тарифами, заградительными пошлинами,
государственными субсидиями и премиями и взаимными соглаше¬
ниями. Между тем ни Канада, ни Австралия, ни Индия, ни даже
коронные колонии не соглашались принять фритрэдерской поли¬
тики метрополии. Даже Ямайка и Вест-индские острова старались
отгородиться от метрополии стеной высоких тарифов. Что касается
старейшего доминиона—Канады, то он в связи с ростом американ¬
ского протекционизма попытался создать торговый союз со Шта¬
тами. В 1889 г. Вашингтон благоприятно отнесся к инициативе
Канады, ц с обеих заинтересованных сторон были назначены пред¬
ставители. Колониальное министерство метрополии попало в за¬
труднительное положение и принуждено было весьма уклончиво
разъяснить, что „до сих пор имперское правительство руковод¬
ствовалось практикой единоличного заключения торговых дого¬
воров с иностранными державами, но в особых случаях допуска¬
лись к участию в переговорах и к совещанию также и предста¬
вители колоний“ Группа сторонников „справедливой торговли“,
образовавшаяся из оппозиции к „свободной торговле“ (fair trade и
free trade), попыталась организовать отношения между „домом“ и
колониями. Давид Ритчи, один из сторонников так называемой
„Оксфордской школы“, выступивший с критикой манчестерских
взглядов, еще в 1881 г. предлагал организацию внутри империи
таможенного союза, фритрэдерского во внутренних взаимоотноше¬
ниях и резко протекционистского во-вне.
Тем не менее необходимость сотрудничества
с колониями скоро вылилась в форму сначала ко¬
лониальных, а затем имперских конференций. В
течение первых же колониальных конференций
была намечена политика „преференций“, т.-е. по¬
ощрения колониальной торговли путем предоставления предпочти¬
тельных, т.-е. льготных, по сравнению с нормальным таможенным
тарифом,, ставок. Уже в 1887 г. во время первой конференции был
поднят вопрос об установлении более тесных связей внутри империи
путем фискальных мероприятий. Семена, посеянные здесь, скоро
принесли плоды. В 1894 г. состоялась торговая конференция в
Оттаве (Канада), где, главным образом, обсуждалась политика пре¬
ференций.
Для Канады вопрос был особенно важен, так как приближался
момент, когда она должна была решить, на что ей ориентиро¬
ваться в своей торговле — на метрополию или на американские
штаты. Фостер, канадский министр финансов, прямо предложил
создание торгового союза внутри империи. Протекционистские на¬
Колониальные
конференции и
вопрос о тамо¬
женных льготах.

108
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
строения Канады скоро сказались и „дома“. Другим моментом,
содействовавшим успеху имперского движения, было назначение
Джозефа Чемберлена министром колоний в кабинете Сольсбери
(1895 г.), „Джо“, как любили называть его националистические
круги Англии, выступил с указаниями на возможность установления
в империи общих торговых связей и общих обязательств по обо¬
роне. Успех Германского Таможенного Союза несомненно оказал
сильное влияние на людей этого направления.
На второй конференции, созванной в Лондоне в 1897 г., пре¬
мьеры колоний решили заняться вопросом, может ли быть обеспе¬
чено улучшение имперской торговли путем дарования предпочтения
британским товарам на колониальных рынках. Такая постановка
диктовалась тем, что Канада встала уже на этот путь своим тари¬
фом 1897 г., гарантировав для британских товаров снижение по¬
шлин на одну восьмую сравнительно с общим тарифом. В даль¬
нейшем Канада продолжала развивать свою торговую политику в
этом направлении, так как стремилась нанести удар своему опас¬
ному конкуренту — Северо - Американским Соединенным Штатам.
Протекционистское направление правительственной политики на
этот раз обеспокоило фритрэдеров, которые выступили с резкой
критикой нового курса, указывая, что империя возникла на дрождях
фритрэда, что тарифы ослабят ее и вызовут враждебную реакцию
со стороны заинтересованных держав. Между тем 8 марта 1898 г.,
министры австралийских штатов пришли к соглашению, что будущий
федеральный тариф должен базироваться на предпочтении, оказы¬
ваемом фабрикатам и продуктам Соединенного Королевства. Энер¬
гичная борьба между фритрэдерами и протекционистами завяза¬
лась в парламенте в связи с решением правительства помочь
сахарной промышленности Вест-Индии, переживавшей острый кри¬
зис, путем ассигнования субсидии в четверть миллиона фунтов.
На рубеже XIX и XX веков произошло слияние в единую фе¬
дерацию отдельных австралийских штатов; процесс этот, наметив¬
шийся еще в 80-е годы, тормозился сепаратизмом отдельных шта¬
тов, боявшихся за свои экономические интересы. Делу образования
нового доминиона энергично содействовал Чемберлен, надеявшийся
получить крупные льготы для британских товаров в силу Австра¬
лийского Таможенного Акта 1902 г.
В третий раз представители колоний встрети¬
лись в 1902 г. уже при Эдуарде VII. Чемберлен
мечтал о создании в недалеком будущем „импер¬
ского совета, который взял бы на себя решение всех вопросов
„имперского интереса“. Но колонии не хотели итти так далеко и
стремились прежде всего оградить свои интересы. Конференция про¬
возгласила, что принципы свободной торговли оказываются непри¬
емлемыми в настоящий момент, и постановила, чтобы колонии, на¬
сколько возможно, „давали бы существенные преимущества товарам
Противоречия
внутри империи.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	109
Соединенного Королевства“; но в ответ метрополия обязывалась
признать начало „взаимности“, т.-е. „предпочтительного отношения“
к колониальным товарам либо путем освобождения их от пошлин,
либо путем обложения одних иностранных товаров. Канадский пред¬
ставитель Вильфрид Лорье очень удачно высказал общую точку зре¬
ния доминионов. „Если вы нуждаетесь, чтобы мы помогли вам, при¬
глашайте нас на ваши советы; если вы нуждаетесь, чтобы мы при¬
няли участие в войнах, позвольте нам нести не только бремя повин¬
ностей, но также долг и ответственность“. В результате конференции
Чемберлен понял, что колонии весьма далеки от идеи имперской фе¬
дерации или союза, что единственный путь для создания с ними более
тесных связей заключается в уступке их протекционистским домога¬
тельствам, в проведении политики, которую он вскоре назвал „ре¬
формой тарифа“. К этому толкало еще общее экономическое поло¬
жение Англии, оказавшейся в тисках промышленного застоя, сельско¬
хозяйственной депрессии, хронической безработицы в результате
изменения общей конъюнктуры и утраты ею прежней господствую¬
щей роли на мировом рынке. Раньше Англия агрессивно наступала,
теперь она должна была обороняться от своих соперников. Идея
необходимости протекционизма, возникшая в Англии, косвенно свиде¬
тельствует об изменении ее общего положения в мировом хо¬
зяйстве. Но на этом пути предстояло немало затруднений внутри
самой Англии.
В 1902 г. Сольсбери ушел в отставку, и его заме¬
нил на посту премьера консервативного кабинета
Артур Бальфур, коллега Рандольфа Черчиля, один
из основателей „четвертой партии“ и усмиритель
Ирландии. В связи с серьезным дефицитом, при¬
чиненным бурской войной, канцлер казначейства Майкель Хикс-Бич
предложил обложить импортируемый хлеб в интересах казны.
Однако это подняло такую бурю в парламенте, что предложение
было снято, а Хикс-Бич ушел в отставку. Тогда Чемберлен потре¬
бовал пересмотра финансовой политики правительства в направлении
„реформы тарифа“. На этой почве вспыхнули разногласия в самом
кабинете.
На вызывающую речь Чемберлена Бальфур ответил, что Англия
не может отказаться от своей традиционной политики свободной
торговли, что ’движение в пользу реформы тарифа должно исходить
от всего народа. Унионисты раскололись надвое, напротив, либераль¬
ная оппозиция воспользовалась этим моментом, чтобы сплотить свои
ряды^ на почве защиты свободной торговли. Огромная часть обще¬
ственного мнения страны была в нерешительности, не зная;- куда
и за кем пойти. Чемберлен проповедывал: „Если вы хотите дать
предпочтение, вы должны обложить ввоз пищи“. Он старался прежде
всего убедить рабочих, что дополнительный расход на пищу в конце
концов будет содействовать расширению производства, обусловит
Кабинет Баль-
фура и борьба
вокруг тарифной
реформы.

110
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
лучшую заработную плату и добавочные доходы, которые правитель¬
ство обратит в сторону широких социальных реформ. Однако пункт
об обложении пищи напомнил всем голодные .тридцатые годы и
обнаружил слабый пункт протекционистской агитации. В рядах са¬
мого правительства возникла влиятельная группа, которая решила
держаться за существующую фискальную политику; это сказалось
ярче всего в основании ею Унионистской Лиги Дешевого Хлеба.
В свою очередь либеральные группировки, за которыми стояли тор¬
говые круги и фабриканты предметов широкого потребления, объ¬
единились вокруг Фритрэдерской Лиги и знаменитого Кобденов-
ского Клуба для защиты принципов, которым угрожала опасность
со стороны колониального министра. Положение кабинета было
критическим, однако Бальфуру удалось избежать раскола. 18 сен¬
тября 1903 г. Чемберлен вышел из состава правительства, чтобы
развязать себе руки в борьбе за тарифную реформу. В письме
к правительству он, между прочим, писал: „Народ не оценил еще
всей важности нашей торговли на колониальных рынках, не поняв
также опасности потерять их, если мы не пойдем навстречу их един¬
ственному патриотическому желанию преференциальной торговли“.
Конец года (1903) Чемберлен провел в энергичной пропаганде
своей политики. Он особенно напирал на связь с колониями. Тут
сказывается его стремление, с одной стороны, обеспечить сбыт в инду¬
стриализирующиеся доминионы продукции тяжелой промышленности,
дать выход терпевшему убытки от иностранной конкуренции произ¬
водству средств производства, а с другой—-обеспечить за сельскохо¬
зяйственными продуктами доминионов рынок Соединенного Королев¬
ства, путем исключения из него иностранных конкурентов. Практи¬
ческая часть его программы тарифной реформы сводиласьк[следую¬
щему; он не предлагал никакого обложения сырья, но устанавливал
пошлину в 2 шиллинга с квартера на иностранную пшеницу и муку,
пошлину 5и/о на иностранное мясо и молочные продукты и суще¬
ственное „предпочтение“ для колониальных вин. С другой стороны,
он предлагал уменьшить на три четверти пошлину на чай, наполо¬
вину— сахарную пошлину с соответствующим понижением пошлин
на какао и кофе. В качестве средств для покрытия дефицита казна¬
чейства в 2.800.000 фун. стер, он предлагал обложить 10°/0 пошлиной
иностранные фабрикаты, что покрыло бы дефицит и, кроме того,
помогло бы понизить обложение пищи.
Слабым местом всей этой программы было то, что Чемберлен
усматривал в ней панацею от всех социальных бед, угнетавших
Англию. Его тарифная реформа при своем осуществлении могда бы
облагодетельствовать разве только королей тяжелой индустрии
Бирмингама, который неизменно поддерживал шумного „миссионера
империи“. Вот почему самый рост имперского движения не мог
долго продолжаться. К концу 1904 г. публика уже йачала холодно
относиться к демагогическим выступлениям Чемберлена.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	Ц1
Унионистский кабинет Бальфура также терял
симпатии страны; неопределенность его позиции в
вопросе о тарифной реформе, его постоянные коле¬
бания то в одну, то в другую сторону, его-
равнодушие к социальным вопросам, бессилие справиться с герман¬
ской конкуренций и громадные расходы содействовали тому, что
страна стала склоняться к либеральной партии, обещавшей широ¬
кие реформы. Частичные выборы в начале 1905 г. показали, что
общественное мнение равнодушно взирает на укрепление имперской-,
связи и ничего не ждет от правительства; тогда Бальфур решил:
выйти из своего молчания и заявил, что он склоняется в пользу7
умеренного протекционизма, в пользу дальнейшего укрепления свя¬
зей с колониями, но вместе с тем отвел всякое подозрение в том,,
что он собирается поднять цены на продукты внутри страны в целях:
содействия местному производству. Это выступление никого уже
не могло удовлетворить. Последним ударом по унионистскому ка¬
бинету можно считать речь Чемберлена, произнесенную 3 ноября
1905 Призывая к немедленным выборам, Чемберлен объявил, что
в то время как экспорт за первые девять месяцев увеличился на
20 млн. фун. стерл., заработная плата упала на четверть миллиона;
вместе с падением заработной платы за девять месяцев 1903 г. в раз¬
мере 1.500.000 фун. стерл. это составляет падение заработной платы
в самые благоприятные годы промышленного подъема на 2 млн.
Выкладки Чемберлена были поддержаны депутацией лондонских
безработных к премьеру, требовавшей специального законода¬
тельства для борьбы с нуждой. Тогда правительство провело акт
о безработных 1905 года, в силу которого учреждались особые
комитеты вспомоществования с широкими полномочиями для помощи
безработным. Средства комитетов частью составлялись из общих
средств органов местного управления, частью из добровольных
взносов. Унионисты, стоявшие у власти с 1896 г., мало интересо¬
вались социальным положением страны, которая еще не оправилась
от сельскохозяйственной депрессии и страдала от хронической
безработицы. Между ними не прекращалась борьба по тарифному
вопросу, за которой они упустили социальную проблему, требо¬
вавшую неотложных мероприятий.
Деятельность унионистского правительства во внешней поли¬
тике может характеризоваться постепенным, но твердым отходом
от позиции „блестящей изоляции“ в поисках союзов и соглашений
с недавними соперниками и „вечными“ врагами. Тут нужно от¬
метить соглашение с Францией 1904 г., заложившее угловой камень
в здание Антанты, стремление сблизиться с Соединенными Штатами
и даже с Россией. Вместе с обострением отношений с Германией
происходит дальнейший рост британского милитаризма. Стоимость
содержания армии выросла с 17 млн. фун. стерл. в 1891—92 годах
до 29 млн. фун. стерл. в 1905 — 06 годах. Еще больше возросли
Положение унио¬
нистов к концу
1905 г.

112
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
расходы на флот; за указанный промежуток времени они увеличи¬
лись с 15!/2 до 37 млн. фун. стерл. в 1904—05 годах. Программа
1905 г. предусматривала ежегодный расход в 8 млн. фун. только
на одни линейные корабли, не считая расходов на другие категории
судов, на оборудование и содержание гаваней, доков, береговых
сооружений и т. п. Времена скопидомной государственной эконо¬
мии Гладстона и Черчиля давно отошли в область преданий. Мили¬
таризм поглощал огромную часть национального бюджета. Соответ¬
ственно с этим государственные расходы возросли с 90 млн. фун.
стерл. в 1891—92 годах до 140 млн. фун. стерл. в 1905—06 годах.
После короткой борьбы за экономию в промежуток между 1906 и
1909 годами государственный расход снова начал прогрессивно
расти до самого кануна мировой войны. Впрочем, расходы увели¬
чивались также вследствие лучшей оплаты труда и все большего
расширения сферы государственного вмешательства. При таких
условиях становилось очевидным, что традиционная система бюджета
Великобритании не в силах справиться с новыми задачами и по¬
требностями государства. Нужны были новые дополнительные источ¬
ники для дохода фиска. Сторонники тарифной реформы намечали
один выход из положения, а именно: заменить существующие источ¬
ники обложения импортными пошлинами на иностранные фабри¬
каты и на некоторые продукты питания, с преференциальными
скидками в пользу британских колониальных товаров. Сторонники
свободной торговли указали на возможность ограничения доходов
имущих классов путем увеличения налогового пресса на различные
категории нетрудового дохода. Первым экспериментом на этом пути
был знаменитый бюджет 1909 г. Цель у тех и у других была одна и
та же, но вопрос о путях и средствах разделил страну на два лагеря,
пока военный ураган не увлек ее в пучину военных расходов, в
которой замолкли все споры.
4 декабря 1905 г. Бальфур вышел в отставку.
Разочарование страны в унионистских методах ска¬
залось в ошеломляющем результате общих выбо¬
ров 1906 г. Либеральный кабинет Кемпбель-Баннермана получил
огромное большинство. Против 160 консерваторов и унионистов
оказалось 390 либералов, 80 ирландских националистов и 40 пред¬
ставителей Рабочей Партии. Результат выборов был всеми понят,
как отказ страны от политики тарифной реформы. Либеральное
правительство, в виде двух кабинетов, сначала Кемпбель-Баннермана
и затем Асквита, с 1908 г. управляло страной вплоть до преобразо¬
вания кабинета 12 мая 1915 года, когда он принял необычайный
для Англии коалиционный характер.
Девять последних лет, протекших между 1906 г. и началом ми¬
рового конфликта, можно рассматривать как особый период в
истории Англии с точки зрения внутренней политики, внешних от¬
ношений и ирландской проблемы. Высокая конъюнктура в 1906 г.
Либералы у
власти.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	113
•сделала этот год „одним из самых лучших, которые только знал
мир“, и действительно впервые в истории Англии общая сумма
импортной и экспортной торговли Соединенного Королевства пре¬
высила один миллиард фунтов стерлингов, при чем торговля вы¬
росла не только по ценности, но и по объему. В связи с этим
Асквит смог довольно удачно сбалансировать три своих бюджета с
превышением доходов над расходами, в первый раз на 3% млн.
фун. стерл., во второй раз с прибылью в 5.399.000 млн., и с парал¬
лельным уменьшением национального долга на 13% млн. фун. Это
дало возможность, с одной стороны, пойти по пути уменьшения
обложения согласно заветов Пиля и Гладстона, а с другой —
съэкономить фонд для ряда неотложных социальных мероприятий,
делающихся вследствие роста рабочего движения, достигшего именно
к этому времени огромного размаха, совершенно неотложными.
Первым в их ряду был закон о пенсиях для престарелых,
который входил в 90-е годы в социальную программу „передовой
партии“, но оставался мертвой буквой до 1908 г. Согласно этому
закону старики обоего пола в возрасте от 70 лет, не имеющие
дохода больше 21 фун. стерл. в год, получали право на государ¬
ственную пенсию в размере 5 шил. в неделю для одинокого и
7% шил. для супружеской четы. В первый год своего действия
применение закона охватило не более 700 тысяч человек, благодаря
поставленным в нем ограничительным условиям, но обошлось ка¬
значейству в 7% млн. фун. стерл. На недостаточность и половин¬
чатость этой меры тогда еще указывали не только трэд-юнионы и
Рабочая Партия, но даже консерваторы.
В том же 1908 г. был проведен закон о восьмичасовом рабочем
дне в угольных копях. Между тем уже со второй половины 1907 г.
начались признаки надвигавшейся депрессии, и 1908 г. уже прохо¬
дил под знаком кризиса. Под давлением организованной части про¬
летариата правительство предприняло ряд мер для борьбы с безра¬
ботицей: были предприняты общественные работы и сооружения,
расширены штаты служащих в целом ряде ведомств.
Парламент, собравшийся в1909 г., встретился с рядом затруднений.
Доход оказался ниже предполагаемого. Закон о пенсиях для преста¬
релых требовал новых ассигнований. Промышленная депрессия углу¬
блялась и торговля падала. Расходы на армию оказались несколько
ниже, но расходы на флот превысили на 3 млн. смету 1908 г. Воору¬
жения Германии создали настоящую -панику, во время которой пра¬
вительство Асквита едва не лишилось правительственных скамей.
Многие повторяли слова Эдуарда Грэя: „В морских делах нет сре¬
дины между полной безопасностью и полной гибелью“. Одни тре¬
бовали безотлагательного увеличения флота, другие исповедывали
пацифистские взгляды. Ирландцы оценили эти панические дебаты,
как угрозу Германии, а рабочие представители — как отходную по
всем социальным реформам. В связи с общим положением протёк-
s. Кн. ИГ

114
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
ционисты снова подняли голову. Нападки на правительство продол¬
жались до того момента, когда Ллойд-Джордж внес свой бюджет
на 1909/10 г.
При рассмотрении этого бюджета, возбудившего столько толков
и смятения, надо иметь в виду, что либеральное правительство ни
на минуту не теряло из виду грядущего конфликта с Германией.
Представляя интересы той части английской буржуазии, которая
была связана с „легкой“, т.-е., главным образом, с текстильной
индустрией, правительство медленно, но верно, проводило свой план
социальных реформ, который одновременно достигал двух целей:
с одной стороны, он укреплял внутренний фронт страны в виду
близкой войны, стараясь сгладить мерами социального законода¬
тельства остроту классовых конфликтов, с другой,— он бил по заста¬
ревшим предрассудкам наследственной знати, окопавшейся в Палате
лордов, ничего не понимавшей в происходивших сдвигах и ставившей
ежеминутно палки в колеса всякому прогрессивному начинанию,
исходившему из Палаты общин.
Бюджет Ллойд-Джорджа был составлен под
углом зрения новых государственных расходов на
социальные реформы. Он имел в виду: 1) расши¬
рить применение закона 1908 г. о пенсиях для пре¬
старелых, распространив его на рабочих, уже полу¬
чавших общественное пособие, и 2) он хотел создать фонд для
проведения государственного страхования на случай болезни, старо¬
сти и безработицы. Доход на основе существующего обложения
был подсчитан в 148% млн., а расход — немного более 164 млн.,
что давало дефицит в 153/4 млн. фун. стерл. Дополнительные расходы
на морские вооружения и социальные реформы должны были уве*-
личить дефицит до 16% млн. Для покрытия этих расходов докладчик
предлагал уменьшить сумму ежегодного погашения государствен¬
ного долга и нажать на налоговый пресс. Мероприятия второго
рода затрагивали интересы крупнейших капиталистов и заключались
в увеличении налога на автомобили и на минеральные масла для
них, в пересмотре всего подоходного налога с надбавкой в 6 пенсов
на все доходы свыше 5.000 фун. стерл., повышении посмертных
взиманий, увеличении налога на наследства с 3 до Ю°/0 и некото¬
рые другие, что должно было дать свыше 11 млн. фун. стерл. Кроме
того, устанавливались более дорогие патенты на открытие питей¬
ных заведений и клубов, новые пошлины на спирты и табак, что
должно было дать еще 5 млн. фун. стерл. Что касается земельной,
собственности, Ллойд-Джордж предложил 20°/0 налога на прирост
земельной ценности и 0,2°/0 на ценность неутилизируемой земли,,
что должно было дать полмиллиона в текущем году. При таких
условиях доход давал сумму в 162% млн. фун. стерл.
Естественно, что бюджет, составленный с точки зрения обло¬
жения доходов имущих классов страны, был встречен ожесточен¬
Бюджет
Ллойд-Джорджа
1909/10 г. и борьба
вокруг него.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	115
ным сопротивлением. Английская крупная буржуазия и землевла¬
дельцы не хотели итти так далеко по пути умиротворения своего
социального тыла. Особенно же он задел интересы крупного земле¬
владения, представленные в Палате лордов. Розбери объявил бюджет
„революцией, произведенной без народного мандата“. Вне парла-и
мента бюджет встретился с критикой со стороны лондонских бан¬
киров и финансистов, предупредивших правительство, что тяжелое
обложение капитала и земли может подорвать предприимчивость
и повредить хозяйству страны. Консервативная оппозиция снова
начала взывать к тарифной реформе как к единственному средству
против „революционного“ и „социалистического“ бюджета. Тем не
менее финансовый билль прошел общины и 22 ноября начал обсуж¬
даться у лордов. Дебаты носили крайне односторонний узкоклас¬
совый характер. Из всех выступавших нашелся только один, епископ
Герефорда, который пришел в умиление „от этого социального
благодетельного бюджета“. Напряжение было настолько значитель¬
ным, что правительство сочло своевременным припугнуть лордов, что
в случае своего возвращения к власти, оно намерено так ре¬
формировать верхнюю палату, чтобы она в будущем не могла раз¬
рушать работу правительства. Тем не менее лорды в нарушение
конституции большинством 350 против 75 отвергли билль. Тогда
правительству не осталось другого пути, как распустить парламент
и прибегнуть к избирательной лотерее.
Январские выборы дали неутешительные резуль¬
таты для правительства. Либералы потеряли около
ста мест и имели жалкое большинство в два голоса
над унионистами; Рабочая Партия утратила пять
мест; ирландские союзники снова раскололись на „независимых
националистов“ во главе с 0’Бриеном(11 человек) и „редмондитов“
(72 чел), оставшихся верными либералам. Асквит поспешил начать
с ущемления Палаты лордов и в апреле провел через общины три
резолюции, которые клонились к уничтожению права veto верхней
палаты. Резолюции эти в 1911 г. стали законом в силу парламент¬
ского акта. Лорды уступили, и финансовый билль Ллойд-Джорджа
стал законом. Все последующие бюджетные росписи вплоть до
мировой войны продолжали политику, установленную в бюджете
1909/10 г., без существенных изменений. Не имея большинства
в парламенте и держась только рабочими и ирландскими голосами,
либералы решили снова попытать счастья на выборах. Однако и
декабрьские выборы 1910 г. не дали большинства ни одной партии;,
снова либералы оказались в зависимости от голосов рабочих пред¬
ставителей и ирландцев-редмондитов. Между тем времена стано¬
вились трудными. Широкие социальные реформы не только не
содействовали уменьшению внутренних противоречий, но последние
четыре года перед войной проходят под знаком обострения клас¬
совых конфликтов. Стихийные волны стачек и грандиозных заба-
Положение
Англии
в 1910—14 годах.

116
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
ставок потрясали в эти годы устои английского хозяйства. Рядом
назревал новый конфликт в Ирландии, внутри страны неистовство¬
вали суфражистки. Временами казалось, что Англия стоит нака¬
нуне гражданской войны. Либеральная партия теряла почву под
ногами и плелась в хвосте за стихийно развертывающимися собы¬
тиями. Политический горизонт в Европе застилался мрачными, зло¬
вещими тучами; все думали о неизбежности большой войны и
торопливо готовились к ней, уверяя, однако, в своих мирных
стремлениях. Капиталистический мир лицемерил, обманывая самого
себя.
Подъем хозяйственной конъюнктуры с 1910 г. определил размах
и обострение конфликтов между капиталом и трудом. Рабочий
класс стихийно выходил из-под контроля профессиональной бюро¬
кратии, и трэд-юнионы теряли свой авторитет среди организован¬
ного пролетариата. Сэр Эдуард Грэй предупреждал, что это „ведет
не к утверждению, а к полному отрицанию трэд-юнионизма, не к
организованному прогрессу, а к хаосу“. „Таймс“ тщетно печатал
громовые статьи против „недисциплинированности“ рабочих. В 1911 г.
не было ни одного промышленного округа, ни одной отрасли про¬
изводства, где не были бы отмечены случаи борьбы труда с капи¬
талом. 1 августа началась стачка лондонских доковых рабочих;
несколько позже началась стачка трамвайных и железнодорожных
рабочих, а 5 августа вспыхнула грандиозная железнодорожная
стачка в Ливерпуле, которая скоро распространилась на всю страну,
парализовав почти всю торговлю и промышленность. В Ливерпуле
дело дошло до вооруженных столкновений, в результате которых
пострадало 200 человек. Правительство делало безуспешные попытки
вмешаться; стачка окончилась 19 августа после долгих переговоров
заинтересованных сторон при Депертаменте торговли.
1912 г. открылся борьбой углекопов за минимум заработной
платы. В январе началась стачка в Южном Уэльсе, в феврале пере¬
кинувшаяся на угольные поля Дербишира, отсюда в Шотландию и
дальше. Правительство и здесь выступило в роли посредника, но,
не достигнув цели, поспешило внести билль об установлении ми¬
нимальной нормы заработной платы в угольных копях, которая
должна была устанавливаться смешанным комитетом из представи¬
телей рабочих и хозяев в каждом дистрикте. Билль, ставший тогда
же законом, не удовлетворил рабочих в силу своего временного
характера (первоначально был введен на три года) и отсутствия
уголовных кар в случае его нарушения со стороны предпринима¬
телей. Трэд-юнионы и Рабочая Партия настаивали на установлении
определенной минимальной заработной платы в 5 шил. в день для
взрослых и в 2 шил. для малолетних, но эта поправка не прошла.
В мае того же года началась стачка транспортных рабочих в Лондоне,
добивавшихся минимума заработной платы, десятичасового рабочего
дня и легализации их союза.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	117
Различные стачки происходили и в 1913 г. Самой крупной из
них была стачка транспортных рабочих в Дублине, начавшаяся в
сентябре и не ликвидированная до конца года. Рабочие волнения
продолжались и всю первую половину 1914 г.
Между тем каждая из трех партий, либералы,
рабочие и унионисты, имела свои средства борьбы
с нараставшим кризисом и свои программы соци¬
альных реформ. Правительство предпринимало меры
для изучения причин народных бедствий. Богатые материалы были
собраны комиссией по обследованию законов о бедных. Эта комис¬
сия, преемственно продолжавшая работу комиссии 1832 г. засе¬
дала с 1905 г. и опубликовала свои отчеты в 1909 г. Было устано¬
влено, что громадный административный аппарат, организованный
для борьбы со злом, устарел, что Англия попрежнему имеет
огромную армию людей, неспособных содержать себя. Советы сво¬
дились к тому, что необходимо ввести страхование от безработицы
и организовать рынок труда. Сообразуясь с положениями боль¬
шинства комиссии, правительство провело закон об учреждении
бирж труда в мае 1909 г. Для охраны труда в домашней промы¬
шленности, где больше всего процветала „потогонная система“ и
бесконтрольная эксплоатация, был проведен закон, устанавливающий
минимум заработной платы для четырех кустарных производств
(в 1908 г.). 4 мая 1911 года Ллойд-Джордж внес билль о националь¬
ном страховании, построенный в основном по схеме государственного
страхования в Германии. Он указал при этом, что около 30°/о пау¬
перов в Англии бедствуют благодаря болезненности, остальные
70°/о — от безработицы. Не раз во время рабочего движения
1911—1912 годов поднимался вопрос о принудительном арбитраже
между борющимися сторонами. В октябре 1911 г. в связи с про¬
исходившей тогда грандиозной стачкой правительство учредило
особый Индустриальный Совет при Департаменте торговли из пред¬
ставителей труда и капитала, по 13 человек от каждой стороны и
председателя от правительства. Для дальнейшего развития принципа
арбитража правительство предприняло изучение в Канаде практики
примирительных камер, где они дали удовлетворительные результаты.
Основные цели, которые выдвигала Рабочая Пар¬
тия, были: национализация земли, угольных копей,
железных дорог и ряда других предприятий обще¬
ственного значения> установление минимума заработной платы и
„права на труд“. Но, конечно, английская буржуазия так далеко
пойти не могла. Всего больше споров и сомнений вызвало предло¬
жение о национализации угольных копей, ибо осуществленная кое-
где в Германии она возбудила в результате недовольство рабочих.
Напротив, требование минимальной платы было проведено, как мы
видели, в угольной промышленности и в некоторых областях ку¬
старного производства.
б) Рабочая Пар¬
тия.
Социальные пла¬
ны и реформы,
а) Либералы.

118
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
Унионисты имели свои план реформ, сведег-
в) УНИОНИСТЫ.	о
ныи в так называемую „конструктивную программу ;
в демагогических средствах борьбы они превосходили, пожалуй, все
остальные партии; тут сказывались традиции, привитые Рандольфом
Черчилем еще в 80-е годы. В эти же годы, главным образом после
волнений 1886 г., замечается поворот консерваторов от чисто по¬
литических схем к построению целой социальной программы. „Старый
честный Джо“ (Чемберлен) немало способствовал тому, чтобы пере¬
работать эту программу сообразно с потребностями времени; не даром
многие из его социальных „козырей“ затем попали в либеральную
программу реформ. „Конструктивная программа“ унионистов заклю¬
чала в себе следующие основные пункты: 1) умеренные импортные
пошлины на все ввозимые товары, исключая сырье и необходимые
полуфабрикаты; 2) введение* преференциальных ставок для коло¬
ниальной продукции; 3) принудительная военная служба; 4) рёформа
Палаты лордов; 5) новая схема пенсий для престарелых и больных;
6) комитеты по установлению заработной платы в „потогонных“ отра¬
слях производства;?) облегчения в приобретении свободного держа¬
ния с более легким переходом их в полную собственность; 8) облегче¬
ние бремени местного обложения и ряд других менее существенных.
Вместе с тем Остин Чемберлен (сын „Джо“) снова начал агитацию
за тарифную реформу, критикуя все раньше принятые меры для
борьбы с безработицей. Между прочим он выразил сомнение в пло¬
дотворности усилий либералов и Рабочей Партии решить вопрос
в плоскости распределения национального дохода при помощи раз¬
личных способов обложения. Сам он предпочитал держаться пло¬
скости обмена, настаивая на том, что истинная цель тарифной ре¬
формы лежит не в установлении монополий и запрещений, а в про¬
ведении принципа предпочтения прежде всего для промышленности
метрополии, а затем для промышленности британских доминионов.
Либеральное правительство с первых же шагов
должно было определить свое отношение к империи.
Если унионистское правительство, исходя из своих
великодержавных идей и протекционистских симпатий, мечтало о со¬
здании имперской федерации и Таможенного Союза, то либералы
не могли пожертвовать экономическими интересами Соединенного
Королевства, отказавшись от политики свободной торговли для по¬
ощрения молодой промышленности колоний. Дело в том, что только
около !/з всего английского вывоза потреблялось колониями и
только Va потребностей Англии удовлетворялась импортом из ко¬
лоний. В остальном торговля Великобритании была связана со всем
мировым рынком.
Это основное противоречие вскрылось очень скоро, когда в
1907 г. собралась колониальная конференция, на созыве которой
настаивала консервативная оппозиция. Либеральное правительство
стремилось использовать конференцию для организации совместной
Империя нака¬
нуне войны.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	119
обороны империи, что привело бы в конце концов и к укреплению
внутриимперских политических связей. Совещания происходили
на этот раз между самими премьерами, отчего и конференция
получила название „имперской“. Помимо вопросов обороны была
намечена в общих чертах конституция будущих конференций: по¬
следние должны были собираться каждые четыре года под предсе¬
дательством британского премьера; кроме того, образовывался на¬
стоящий секретариат для ведения дел общеимперского значения
между созывами конференций. Кемпбель-Баннерман постарался убе¬
дить представителей доминионов, что полная федерация не может
быть осуществлена', пока колонии не примут участия в имперской
обороне, „ибо стоимость морской обороны и ответственность за ве¬
дение внешней политики неразрывно связаны друг с другом“. До¬
минионы, не склонные итти на большие жертвы британскому нава-
лизму, выдвинули на первый план вопрос о тарифе. Началась борьба,
и правительство в лице Ллойд-Джорджа заявило, что оно не пойдет
ни на какие уступки по этому вопросу. Фритрэдерская политика
еще раз одержала свою победу над протекционистскими доминио¬
нами, й молодой Уинстон Черчиль, тогда помощник секретаря по
колониям, мог с полным правом хвастать перед либеральным ми¬
тингом в Эдинбурге, что правительство „захлопнуло, заперло и
крепко-накрепко загородило дверь перед всяким имперским обло¬
жением пищи“.
С этого момента мы замечаем рост обособленности от метро¬
полии самоуправляющихся колоний, укрепление сепаратистских и
центробежных стремлений, что с полной отчетливостью выявилось
на следующей конференции 1911 г. Доминионы ничего не могли
ожидать от метрополии, пока она управлялась либералами, ибо в
устах последних понятие имперского союза могло иметь только
один смысл — распространение свободной торговли на всю империю.
Предложение Министерства колоний создать постоянный имперский
совет для объединения политических и административных функций
отдельных правительств провалилось благодаря сепаратистской точке
зрения, выдвинутой канадскими представителями. В связи с вопро¬
сами обороны британское правительство сочло необходимым посвя¬
тить доминионы в тайны британской внешней политики; больше
согласованности было проявлено в деле организации военных и
морских сил империи, хотя и здесь вопрос об отдельных флотах
повел к крупным разногласиям внутри конференции.
В общем можно сказать, что дело политического объединения
империи не двинулось ни на один шаг вперед за время двух им¬
перских конференций; доминионы подчеркивали особенность своих
экономических и политических интересов, заявляя, что метрополия
не имеет права распоряжаться их военными силами. Канадский пре¬
мьер за год до мировой войны говорил, что только „канадскому
парламенту, создающему канадский флот, должно принадлежать

120
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
право решать не только где, но и когда можно этому флоту при¬
нять участие в войне“. Если экономический сепаратизм особенно
сказывался в доминионах южного полушария — Австралии и Новой
Зеландии,— принужденных защищать свой новоиспеченный капи¬
тализм от британской индустрии, то в Канаде и в Южной Африке
сильнее чувствовался политический сепаратизм. Южно-Африканский
Союз сложился в 1910 г. после ряда конституционных уступок
разгромленным в 1902 г. бурским республикам, вошедшим в еди¬
ную федерацию с автономными колониями Южной Африки. Поли¬
тические уступки, однако, не могли сгладить тех экономических,
национальных и социальных противоречий, которые сложились
веками. Буры уступили, но не примирились. Под покровом кон¬
ституции и автономии бурская национальность начала политическую
борьбу за освобождение всего Союза от английского контроля, за
полную „сецессию" от империи. Мировая война дала первый яркий
повод для выявления этих стремлений к полной независимости.
Но сепаратизм не нужно было искать так да¬
леко— в Южной Африке,— он жил у самого порога
метрополии, у самых ее дверей,— в Ирландии. После
провала второго билля о гомруле пришедшее к власти унионистское
правительство взялось за продолжение своей старой политики
„убиения гомруля путем уступок“ в области экономической. Здесь
все еще оставался неразрешенным аграрный вопрос. Пути к его
разрешению были, однако, намечены еще в 1885 г., когда закон
Эшберна указал твердый курс на ликвидацию „совместного соб¬
ственничества“ на землю путем содействия ирландскому крестья¬
нину в выкупе земли у лэндлордов. Проведенный унионистами
земельный закон 1896 г. заключался в постепенной и добровольной
экспроприации лэндлордов и автоматического установления „спра¬
ведливой ренты“. Весь вопрос заключался теперь в размерах госу¬
дарственной помощи и в изыскании средств.
К моменту, когда Гораций Планкетт начал свою деятельность по
возрождению сельского хозяйства в Ирландии и основал знамени¬
тое впоследствии Ирландское Сельскохозяйственное Общество (вто¬
рая половина 90-х годов), страна находилась в ужасном положении,
лэндлордизм превратил ирландского крестьянина в жалкого батрака,
а ирландское сельское хозяйство — в самое отсталое во всем мире.
Обрабатывавшиеся некогда поля превратились в пастбища,
а эмиграция продолжалась; между 1896 и 1906 годами население
уменьшилось более чем на полмиллиона; огромные пространства
земли лежали без обработки. В 1898 г. голод опять охватил запад¬
ные графства, что повело к новым массовым эвикциям и к новым
обращениям земли под пастбища. В это время Вильям О’Бриен
создает Объединенную Ирландскую Лигу для борьбы с обезземеле¬
нием, и страна снова охватывается аграрным террором, снова начи¬
наются поджоги, убийства и бойкот.
Ирландская про¬
блема.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	121
С этого момента даже унионисты понимают необходимость
приступить к немедленной экспроприации крупного лэндлордизма.
В связи с этим в 1903 г. проводится земельный закон Уиндэма, уста¬
навливающий ход выкупной операции, суть которой заключаласьв том,
что правительство уплачивает лэндлорду из особого денежного
фонда стоимость отчуждаемой земли, а покупатель выплачивает
правительству эту сумму в виде известного процентного погашения,
растянутого на довольно продолжительный срок. Проводя уиндэмов-
ский закон, правительство шло навстречу интересам и лэндлордов,
спешивших отделаться от земли, которая могла в будущем давать
им только „справедливую ренту“. Новый закон, дополненный зе¬
мельными актами 1907 и 1909 годов, делал последний и самый важ¬
ный шаг к превращению ирландского арендатора в независимого
крестьянина-собственника наподобие земледельцев во Франции и
Бельгии. Положение крестьянина-собственника было немногим лучше
чем арендатора; помимо того, земельный участок накрепко привязы¬
вал его, но тем не менее революционное движение стихло...
Результаты нового закона стали скоро сказы¬
ваться в начавшемся экономическом подъеме страны,
который обусловил и духовное возрождение угне¬
тенного народа. Но вместе с тем заново ставился
вопрос о взаимоотношениях с Англией. Критика ста¬
рых приемов борьбы и пересмотр старых политических программ
начались около 1890 г.
Характерной для истории ирландской борьбы за независимость
является смена политических приливов и отливов, судорожных паро¬
ксизмов революционных выступлений и наступающей за ними де¬
прессии, выражающейся в равнодушии к только что испытанным
средствам. Такое временное затишье обманывало не раз не только
английское правительство, но и сторонних наблюдателей. Много
раз ждали, что Ирландия может успокоиться после удовлетворитель¬
ного решения аграрной проблемы, или ждали умиротворения от поли¬
тических уступок в виде автономии. Ошибку первого рода всегда
делали унионисты и консерваторы, хвалившиеся, что они „убьют
гомруль уступками“, ошибку второго рода — либералы, пытавшиеся
разрубить исторический узел политической схемой. Однако ни длин¬
ная серия земельных актов, начиная с гладстоновского закона 1870 г.
и кончая выкупной операцией Уиндэма, ни целая серия гомрулей,
начиная с двух гладстоновских схем и заканчивающихся проектами
Асквита и Ллойд-Джорджа, не достигли своего назначения: желан¬
ного мира и успокоения все не наступало. Напротив, решение аграр¬
ного вопроса помогло возрождению производительных сил страны,
что обусловило национальное возрождение и повело к пересмотру
старых средств борьбы за независимость.
Официальная парламентская партия не могла ничего дать Ирлан¬
дии. В 1906 г. либеральное правительство, связанное с гомрулем,
Экономический
подъем и нацио¬
нальное возро¬
ждение.

122
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
можно сказать, узами крови, отказалось поставить его в порядок
дня. Гомруль все еще был далеким маяком, блеск которого значи¬
тельно потускнел при свете новых задач, ставших перед страной.
Страна становится равнодушной и к Англии и к судьбе своей пар¬
ламентской партии; намечается идея воздержания от парламента
и перехода к пассивному сопротивлению; страна должна полагаться
только на самое себя, как это всегда бывало в годы кризисов. Так
постепенно создавалась атмосфера национальной обособленности,
на фоне которой появилась новая политическая организация.
В 1903 г., по частному поводу протеста против
проявления монархических чувств парламентскими
националистами, возник „Национальный Совет“, ко¬
торый в 1905 г. собрался на свой первый съезд и фор¬
мулировал свою „конституцию“. Необходимо отме¬
тить, что за исключением немногих чисто политических пунктов, как,
например, непризнание британского парламента и созыв ежегодного
национального собрания в Дублине, центр тяжести „конституции“
лежит в области чисто-экономических и культурных вопросов, имею¬
щих целью защиту ирландской промышленности, торговли и сель¬
ского хозяйства. Скоро новое направление политической мысли стало
обозначаться как „шинфейн“, а сторонники его „шинфейнерами“ от
гаэльских слов „sinn, fein“, чтовначит „мы сами“, „мы одни“. Шин¬
фейнеры были сначала весьма небольшой группой, начавшей агита¬
цию против выборов ирландцев в законодательные органы империи*).
Официальная парламентская партия не принимала всерьез „этого
возвращения к старым антибританским сарказмам“, хотя дальновид¬
ные люди и тогда уже усматривали в них нового соперника для
националистов. Политический идеал оказался не только неослаблен¬
ным, но еще более укрепленным стремлением к культурному и эконо¬
мическому творчеству; чувствуя себя более окрепшими, экономически
самостоятельными, ирландцы почувствовали себя более уверенными
в осуществлении этого идеала. Страна сделала огромный шаг с того
1892 г., когда Гладстон хотел облагодетельствовать ее своим
гомрулем. Когда Асквит внес, наконец, свой билль о гомруле
11 апреля 1912 г. в Палату общин, Ирландия совершенно была
другой, чем два десятилетия тому назад.
Схема Асквита в отличие от Гладстона не имела
в виду создать из Ирландии автономный политиче¬
ский организм, как это предусматривал гомруль
1886 г. Асквит решил реформировать английскую
администрацию в стране на основе так называемой „деволюции“,
т.-е. передачи некоторых прав центральной власти местным авто¬
номным единицам; эта деволюция сначала должна была распростра¬
*) Как только Англия начала империалистическую войну, шинфейнеры выступили
как революционная партия. Они подняли восстание в Дублине на Пасху 1916 г., когда
Ирландия была объявлена республикой.
Гомруль прави¬
тельства Асквита
1912—1914 годов.
Национальный
Совет и появле¬
ние шинфей¬
неров.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ АНГЛИИ	123
ниться на Ирландию, чтобы затем охватить Шотландию, Уэльс и
некоторые группы графств в самой Англии. Такая схема не могла
удовлетворить даже умеренных кругов в Ирландии, но она все же
была лучше уродливых форм колониального управления, издавна
применяемых к Ирландии. Оппозиция на этот раз возникла со сто¬
роны имущих классов Ульстерского угла Ирландии, где уцелело
крупное землевладение английских лэндлордов. Последние решили
с оружием в руках защищать свою унию с Англией.
Пока гомруль переживал долгие перипетии
парламентской процедуры, систематически отвер¬
гаемый лордами, Ульстер вооружался среди бела
дня, готовый начать гражданскую войну, как только
ирландский билль получит силу закона. Правитель¬
ство заняло выжидательную позицию, боясь опе¬
реться на массовое движение, благодаря которому только и можно
было сломить сопротивление ульстерцев, и памятуя, что Ульстер
уже не раз грозил поднять оружие из-за избытка преданности ко¬
роне. Так было, когда Ульстер угрожал бедствиями, если будет
дана эмансипация католикам, так было и во времена первого
гомруля, когда Рандольф Черчиль сказал, что „Ульстер будет
воевать и Ульстер будет прав“.
Иначе это движение оценивалось в Ирландии, которая лучше
Асквита знала ульстерский оранжизм и его подвиги. Под влия¬
нием неоднократных угроз со стороны Ульстера, поклявшегося
„Лигой и Ковенантом“, как некогда в XVII в., противиться вве¬
дению гомруля, с осени 1913 г. в Ирландии начинается движение
в пользу организации армии добровольцев, „призванной защищать
права и вольности всех ирландцев, без различия верований, клас¬
сов и партий“. Сначала движение развивалось медленно и добро¬
вольцев было немного, но когда в Ирландии увидели, что унио¬
нисты поддерживают ульстерскую контр-революцию, а закон за¬
крывает на это глаза, ирландцы стали вооружаться всерьез.
К движению присоединился ирландский пролетариат, и оно приняло
массовый и революционный характер. В начале 1914 г. кризис еще
более осложнился, так как обнаружилось, что британская армия
в Ирландии откажется повиноваться правительству, если она будет
двинута против Ульстера. Ирландия поняла, что если армия отка¬
зывается защищать закон, то страна сама должна подумать о защите.
Бунт офицеров имел огромные последствия: в июле армия волонтеров
уже насчитывала более 160.000 человек. Асквит понял свое бессилие
и 6 марта намекнул в Палате общин на необходимость позволить
ульстерцам самим выбрать между гомрулем и „исключением“ их
провинции на 6 лет. Тем не менее 25 мая в третьем чтении ирланд¬
ский гомруль сделался законом без одобрения лордов. Однако
Ирландия никогда не была так далека от гомруля, как в последние
месяцы перед мировой войной. Ульстер фактически осуществлял
Угроза граждан¬
ской войны в Ир¬
ландии и армия
ирландских во¬
лонтеров.

124
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ
свою независимость, временное правительство, образованное им,
имело 10 июня свое первое заседание.
Контрабандное оружие из Гамбурга безнака¬
занно выгружалось без всяких карательных мер
со стороны правительства и 250.000 человек, с
одной стороны — ирландские волонтеры и воору¬
женные рабочие городской армии Дублина, а с
другой — ульстерские добровольцы, открыто готовились к крово¬
пролитию на глазах британской администрации, взиравшей на это
с высоты Дублинского замка. 26 июля, т.-е. за пять дней до объ¬
явления Германией войны России, в окрестностях Дублина про¬
изошла вооруженная стычка между ирландскими волонтерами и
правительственными войсками. И вся Европа ждала неизбежной
гражданской войны в Соединенном Королевстве, когда вспыхнула
война мировая.
ЛИТЕРАТУРА.
Экономического характера: Commerce and Jndustry... edited by William
Page with a Preface by sir William Ashley, 2 vols. London 1919. Boroley, Arthur — England's
Foreign Trade in the XIX-th century. 1905. Его же — The Change in the Distribution of
the National Income. 1883—1913. Oxford 1920. Caird, James — The Landed Interest. 1878.
Channing, Francis Allen — The Truth about Agricultural Depression. The Economic Study
of the Evidence of the Royal Commission. London 1897. The Progress of Nation by
Porter, ed. by F. W. Hirst. 1912. William Ashley — The Tariff Problem. 1911. Stati¬
stical Abstracts for the United Kingdom за соответствующие годы. C. K. Hobson — The
Export of Capital (есть русск. перевод: Гобсон, Ч. К. Экспорт капитала. М. 1928).
Зотов, А. В.— Очерки землевладения и земледелия в современной Англии. 1909. (Изуч.
в Англии доклады Королевской Комиссии по сельскохозяйственному кризису).
Политического характера: The Annual Registers, за соответствующие
годы (1871—1914). The Cambridge Modern, History, vol. XII. Low Sidney and San¬
ders — Political History of England. Vol. XII (1837—1901).	1907.	Jebb,	K — The Imperial
Conference. 2 vols. Lord Morley, John — Life of Gladston. 2 vols. 1905. R. Barry
O'Brien — Life of Ch St. Parnell. 2 vols. 1898. Speeches of Lord Randolph Churchill,
edited by Louis Jennings, 2 vols, 1889. Chamberlain’s Speeches, ed. by C. W. Bayd,
2 vols, 1914. Hugh Edward Egerton— Joseph Chamberlain in Dictionary of National
Biography. 1912—1921; p.p. 102—118.
На пороге гра¬
жданской войны
(июнь — август
1914 года).

APR. A-H.
РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX
И НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ.
I
Если мы бросим беглый взгляд на историю ан¬
глийского рабочего движения, то мы заметим в ней
три ясно выраженных периода. Первый период, по
справедливости получивший название революцион¬
ного, тянется приблизительно от начала XIX в. до
его средины. Это был период голодных стачек, разрушения машин
и поджогов фабрик, период грандиозных выступлений рабочего класса
в союзе с радикалами в пользу избирательной реформы и, наконец,—
в высшем своем подъеме — период оуэнизма и чартизма со всеми их
бурными проявлениями.
Второй период,— период так называемого чистого трэд-юнио¬
низма,—тянется до начала 80-х годов. В этот период английское
рабочее движение проникается духом примиренчества и компромисса.
Социалистические стремления недавней эпохи целиком предаются
забвению; политика изгоняется из профсоюзов; рабочие, в лице своих
лидеров,становятся пленниками буржуазной идеологии, основанной
на теории свободы торговли и гармонии интересов; прочно устана¬
вливается взгляд, что все столкновения между трудом и капиталом
могут быть разрешены путем мирных переговоров и соглашений
к выгоде обеих сторон.
С начала 80-х годов наступает третий период английского рабо¬
чего движения, продолжающийся до настоящего времени. Основную
его тенденцию можно охарактеризовать, как стремление более пе¬
редовых элементов рабочего класса сбросить иго трэд-юнионизма и
соглашательства и вновь вступить на путь истинно рабочей поли¬
тики и действительной борьбы с капиталом; но это стремление, как
мы увидим дальше, встречает противодействие в реакционных силах,
оформившихся и укрепившихся в предшествовавший период англий¬
ского рабочего движения и продолжающих действовать отчасти по
инерции, отчасти под влиянием вновь создавшихся и благоприят¬
ствующих им обстоятельств. Эти силы суть: 1) господство рабочей
аристократии, основанное на различии между обученными и необу¬
ченными рабочими; 2) раздробленность профсоюзов (связанная в
известной степени с указанным различием); 3) влияние на рабочий
Периоды в исто¬
рии английского
рабочего дви¬
жения.

126
APR. A-H
класс буржуазных партий (продолжающееся по сию пору); 4) реак¬
ционно-соглашательская идеология вождей.
Начавшийся	с 80-х годов XIX	века поворот в	английском рабо¬
чем движении	направлен против	указанных его недугов; в недрах
английского рабочего класса происходит ряд судорожных движе¬
ний, направленных к тому, чтобы освободиться от этих враждеб¬
ных сил, крепко держащих его в своих тисках и не дающих ему
итти по правильному пути к свержению капитализма. Причина
этого поворота, как уже отмечалось неоднократно историками ан¬
глийского рабочего движения, потеря Англией с начала 80-х годов
своего привилегированного положения на всемирном рынке вслед¬
ствие начавшегося торгово-промышленного расцвета Северо-Аме-
риканских Соединенных Штатов, Германии, Японии и других стран.
В Северо - Американских Соединенных Штатах
промышленность	безостановочно	развивалась с са¬
мого начала XIX	в., но особенно	быстрый темп это
развитие приобрело после окончания междоусобной
войны (1861—65 г.г.). Это развитие совершалось при
посредстве импортируемого английского капитала,
на основе громадных естественных богатств и самой
прогрессивной техники. Впрочем, промышленный расцвет Соединен¬
ных Штатов первоначально был не столь чувствителен для Англии,
так как северо-американская промышленность очень мало нужда¬
лась во внешних рынках, имея свой собственный безграничный вну¬
тренний рынок в быстро прогрессировавших хлебородных окраинах.
Гораздо более чувствительным и опасным для Англии явилось
промышленное соперничество Германии, которая стала индустриали¬
зироваться сказочно быстрыми шагами после разгрома ею в 1871 г:
Франции и получения от нее контрибуции в размере 5 миллиардов
золотом. Уже в 1886 году английские промышленники и чиновники,
заседавшие в королевской комиссии (исследовавшей причины застоя
торговли и падения цен), в следующих выражениях констатировали
превосходство германской конкуренции: „В производстве товаров
мы имеем очень мало преимуществ перед Германией (если, вообще,
мы их имеем); а в знании мировых рынков в стремлении при¬
способляться к местным вкусам и прочно укрепляться везде, где
возможно, немцы начинают нас превосходить“. Почтенные члены
комиссии забыли упомянуть еще об одном, очень важном преиму¬
ществе немецкого производства—дешевизне, благодаря которой гер¬
манские товары вскоре не только стали вытеснять товары Англии
из ее собственных колоний, но и вторгаться в самую Англию.
Немаловажное отрицательное значение для английской тор¬
говли имело появление конкурента на Востоке в лице Японии,
вступившей на путь промышленного развития после произведенных
в ней радикальных политических реформ. Наконец, и в самих ан¬
глийских колониях—Канаде, Австралии, Индии — в 70-х годах стала
Ухудшение эко¬
номического по¬
ложения Англии
в последней чет¬
верти XIX в. и
безработица
80-х годов.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
127
развиваться собственная промышленность. Индийская пряжа с по¬
ловины 70-х годов стала успешно конкурировать с английской
пряжей на Востоке, захватив почти целиком японский и китайский
рынки.
Если мы присмотримся к характеру английского вывоза, то уви¬
дим чрезвычайное увеличение с конца XIX в. вывоза средств про¬
изводства на счет средств потребления. В то время, как в средине
XIX в. в Англии преобладающим предметом вывоза были ткани,
в конце его на чинает брать перевес вывоз железных изделий, глав¬
ным образом, машин а также каменного угля, что, между прочим,
указывает на развитие промышленности в странах, до сих пор
служивших рынками для Англии. Наконец, говоря об экономиче¬
ских факторах, имевших и имеющих неотразимое влияние на англий¬
ское рабочее движение, необходимо лишний раз отметить и под¬
черкнуть продолжавшееся в конце XIX и начале XX веков сужение
размеров английского земледелия, вследствие расширения и луго¬
вого и пастбищного хозяйства насчет зернового. Производство
предметов питания в Англии становится столь ограниченным, что
в начале XX века она уже не в состоянии снабдить ими треть сво-
его населения, благодаря чему она все более и более попадает в
зависимость от чужих стран, от которых она может получить эти
предметы в обмен на продукты своего производства. Вопрос о
рынках сбыта, всегда являвшийся важнейшим вопросом английской
внешней политики, интересовавшим не только предпринимателей,
но и рабочих, чрезвычайно обостряется, начиная с’ последних деся¬
тилетий XIX века.
Влияние описанных перемен во всемирной и, в
частности, английской промышленности на англий¬
ское рабочее движение уже сказалось в конце 70-х
и начале 80-х годов.
В 1879 г. в Англии разразился очередной промышленный кризис.
Когда он миновал, то оказалось, что вслед за ним не наступил,
обычный подъем, а начался застой в торговле, сопровождавшийся
значительным падением товарных цен, которое достигло своего
апогея в 1887 г. Падение цен отчасти объясняется наплывом деше¬
вого хлеба из России и Северо-Американских Соединенных Штатов,
получивших возможность в больших размерах увеличить свой
экспорт, благодаря соответствующему развитию в них железно¬
дорожного транспорта, но в общем оно явилось результатом гран¬
диозного роста предложения товаров на всемирном рынке, на
котором выступили указанные выше конкуренты Англии.
Результатом описанного застоя в торговле явилось сокращение-
производства и рост безработицы, которая в 1886—87 годах по своим
размерам превосходила безработицу после наполеоновского периода.
Уже после промышленного подъема 1873—74 годов началось сокра¬
щение производства и уменьшение заработной платы (рядом с удли-
Депрессия
80-х годов.

128
APR. A-H
нением рабочего дня) сначала в угольной и железоделательной
промышленности, затем в текстильном производстве и постепенно
во всех остальных отраслях английской промышленности. Эта по¬
степенно подготовлявшаяся безработица резко увеличилась в 1879 г.
Уже в конце. 1878 г. в одном Манчестере получали благотвори¬
тельное пособие 40 тысяч человек. Подобное же явление можно
было видеть в 'Ливерпуле, Бристоле, Соутгэмптоне и в ряде других
более мелких городов. Но гораздо более жестокой была безрабо¬
тица 1886—87 годов. „Во всех судостроительных портах,— говорится
в годичном отчете строителей паровых котлов за 1886 г.,— тысячи
безработных напрасно ищут честной работы. Страшно смотреть на
лишения, переживаехмые ими, их женами и детьми. Болезни достигли
страшного распространения, а сотни исхудалых голодных лиц гово¬
рят о	таких	страданиях и лишениях, что их не в	состоянии при¬
красить	и	скрыть никакой оптимизм“. На парижском международ¬
ном конгрессе профсоюзов 1886 г. Джемс Маудсли, вождь лан¬
каширских хлопчатобумажных рабочих, в следующих словах оха¬
рактеризовал положение дел в Англии: „Заработная плата упала,
и множество рабочих не находит занятий... Всякий день закрывается
та или другая льнопрядильня... В подобном же положении все от¬
расли строительной промышленности... Литейные заводы переживают
тяжелые дни, а треть судостроителей не находит себе работы...“
Подобныхми описаниями безотрадного положения безработных полны
газеты и, в особенности, рабочая печать.
Ухудшение положения Англии на всемирном
рынке и последовавший в связи с	этим продолжи¬
тельный промышленный застой и	безработица по¬
шатнули господствовавшую до тех пор теорию
фритрэда и гармонии интересов. Разочарование
в прежнем символе веры („благополучие Англии
в свободной торговле“) началось в рядах самой буржуазии, где,
хотя и не в достаточно решительной форме, была выдвинута про¬
тивоположная точка зрения ликвидации фритрэда и защиты англий¬
ской промышленности путем высоких пошлин (протекционизм). С
другой стороны, разочарование либеральной политикой и ее резуль¬
татами стало проникать в ряды более передовых рабочих и примы¬
кавшей к ним интеллигенции, выступившей с проповедью социализма.
Не приходится преувеличивать значение социалистической про¬
паганды 80-х годов, но в то же время не должно его ценить слишком
низко. Толчок, данный ею английскому рабочему движению, не про¬
шел бесследно: в 80-х г.г. были моменты, когда идеям социализма,
казалось, был обеспечен большой успех. В одном из вышецити-
рованных докладов секретарь союза строителей паровых котлов,
характеризуя современное настроение рабочих, говорит: „Он (ра¬
бочий) видит мотовское расточение богатств, доли в которых
он лишен; он видит многочисленный, все растущий, класс людей,
Начало социали¬
стической пропа¬
ганды и образо¬
вание С.-Д. Феде¬
рации.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 129
живущих в унаследованном довольстве. Он не может не прийти к
заключению, что что-то дурно в системе, приводящей к столь нерав¬
номерному распределению богатства, созданного трудом“.
В другом вышецитированном докладе (на международном кон¬
грессе профсоюзов 1886 г.) эта мысль доводится до конца: „Так как
число безработных очень велико,— говорится там,— то естественно
возник вопрос, есть ли какая - нибудь надежда на улучшение.
Я полагаю, что никаких шансов на это нет до тех пор, пока про¬
должает существовать теперешний общественный строй...“
Чтобы оценить значение подобных выступлений, нужно вспо¬
мнить, что всего за несколько лет до этого всякая критика основ
существующего строя считалась ересью в мире трэд-юнионов, в осо¬
бенности в устах его официальных представителей.
В деле возрождения социалистической пропаганды нужно отме¬
тить сильное, хотя и кратковременное, влияние идей Генри Джорджа
и более продолжительное, хотя и одностороннее, влияние учения
Маркса.
Влияние идей Г. Джорджа на английское рабочее движение
началось с момента появления его книги; но более широкие раз¬
меры оно получило с 1882 г., когда он, прибыв в Англию, пред¬
принял ряд агитационных поездок по ней (а также по Ирландии).
В немалой степени успех пропаганды Г. Джорджа объясняется его
ораторским искусством, популярностью и остроумием его речей.
Выдающиеся деятели рабочего движения той эпохи (Томас Манн,
Чемпион, Джойнс и др.) были первоначально сторонниками Г. Джор¬
джа. В своих „Воспоминаниях“ Том Манн пишет: „...в 1881 г.
я впервые прочел книгу Генри Джорджа „Прогресс и бедность“.
Это было для меня целым событием. Книга эта, живо меня интере¬
совавшая, показалась мне самой серьезной из всех читанных мною
по этому вопросу... Она открыла мне далекие горизонты социаль¬
ного вопроса, неизбежно стоящего перед каждой страной... Его
книга дала мне толчок к дальнейшему развитию, снабдив меня цен¬
ными сведениями, осветив многие существенные вопросы и пробу¬
див во мне веру в лучшее будущее человечества при полном раз¬
решении социальной проблемы.— Историк английского социализма
М. Вер полагает, что „четыре пятых социалистов, пришедших в
80-х годах к социализму, прошли через школу Г. Джорджа“.
Как мы уже упоминали, влияние идей Джорджа было временным;
длительнее было влияние идей Маркса, но оно распространялось на
значительно меньший круг лиц. Особенно сильно было влияние
„Капитала“. Чтение „Капитала“ сделало марксистами Гайндмана,
Бакса, Морриса, Джойнса (впоследствии популяризатора „Капитала“);
оно не осталось без влияния и на фабианцев Вебба, Шоу и др.
Но понимание „Капитала“ было доступно только интеллигенции.
В 1881 г. Гайндман выпустил книгу „Англия для всех“, основанную
в своей экономической части на I т. „Капитала“. Значительным
9.	Кн. III.

130
A PK. A-H
препятствием для проникновения идей марксизма в более широкие
слои было отсутствие перевода „Капитала“ и других сочинений
Маркса на английский язык*).
Марксизм ни в 80-х годах, ни позже не сумел проникнуть в
толщу английского рабочего класса, несмотря на то, что Маркс и
Энгельс долго жили и действовали в Лондоне. Помимо общих при¬
чин, лежащих в основе английского рабочего движения, это объ¬
ясняется еще следующими обстоятельствами. Пропаганда Маркса
в Лондоне приходится на эпоху послечартистского упадка; его уси¬
лия в период I Интернационала вывести английское рабочее движе¬
ние из апатии и „показать британским рабочим путь к их оконча¬
тельному освобождению посредством самостоятельных политиче¬
ских и экономических действий“ (Бер), не увенчались успехом, но
не прошли, однако, бесследно, так как с момента возрождения со¬
циализма, в форме, хотя и слабого социал-демократического движе¬
ния, идея самостоятельного рабочего представительства в парламенте
не умирает и осуществляется через два десятилетия. Немало¬
важной причиной неуспеха марксистской ветви социализма в Англии
явилось то обстоятельство, что во главе ее стал деятель (Г. Гайнд-
мая), к которому Маркс и Энгельс, с первых дней его выступле¬
ния на социал-демократическую арену, стали в недружелюбные
отношения. Эта неприязнь, с течением времени усилилась, вслед¬
ствие расхождения в вопросах теории и тактики, а также вслед¬
ствие совершенно недопустимой для представления пролетариата
неразборчивости, проявленной первоначально Гайндманом в сред¬
ствах политической борьбы **).
Генри Гайндман, бесспорно признанный глава английской со¬
циал-демократии, вместе с несколькими единомышленниками (Бисли,,
Еленой Тэйлор, Дж. Коуэном, старым чартистом Тоунсендом) осно¬
вал в 1881 г. „Демократическую Федерацию“, имевшую целью, как
заявляли ее основатели, „создание ново-чартистского движения и
продолжение великого дела Спенса и Оуэна, Стифенса и Остлера,.
О’Коннора и О’Брайена, Джонса и Гарни“.
Программа этой партии повторяла основные пункты чартизма:
и выдвигала требование гомруля для Ирландии, самостоятельных
парламентов для колоний и национализации земли (последнее было
самым популярным социалистическим требованием того времени).
Социалистические тенденции этой партии, содержавшиеся в их
устных и печатных выступлениях, привлекли в ее ряды наиболее
*) Английский перевод I т. „Капитала“ вышел в начале 1887 г.
**) Во время парламентских выборов 1885 года Гайндман и его соратник Чемпион
для проведения в парламент рабочих депутатов прибегли к денежной помощи консер¬
ваторов, надеявшихся при посредстве социал-демократических голосов нанести ущерб
либералам. Социал-демократические кандидаты потерпели катастрофическое поражение,
собрав всего по два-три десятка голосов (за исключением Бернса, получившего благодаря
своей популярности 598 голосов); противники социал-демократов из либерального и трэд-
юнионистского лагерей могли им бросить обвинение в подкупе („торийское золото“).

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
131
виднйх социалистов того времени—Бакса, Джойнса, Морриса, Виль¬
ямса, Квелча и др. С начала 1884 г. к движению примкнули: Элео¬
нора Эвелинг (дочь Маркса) и ее муж доктор Эвелинг, рабочие
Чемпион, Крэн, а позже Джон Бернс, Том Манн, Вильям Торн,
Анни Безант и др. На IV конференции, в августе 1884 г., „Демо¬
кратическая Федерация“ была переименована в „Социал-Демократи¬
ческую Федерацию“; ее периодическим органом стал „Justice“ („Спра¬
ведливость“). Уже в декабре того же года в Федерации, состоявшей
из слишком разнородных элементов, произошел раскол. Часть вы¬
шедших из нее членов с Баксом, Моррисом и Эвелингом во главе
образовали „Социалистическую , Лигу“ с периодическим органом
„Commonweal“ („Общее Благо“).
С самого возникновения Социал-Демократической Федерации,
как мы уже знаем, Энгельс (Маркса уже не было в живых) отнесся
враждебно к ней и, в особенности, к ее главе Гайндману, и содей¬
ствовал образованию „Социалистической Лиги“, в периодическом
органе которой он сотрудничал.
Вот как он отзывается о Демократической Федерации: „...K
Демократической Федерации,—пишет он в письме от 7 марта 1884 г.,—
не следует относиться со слишком большим доверием; там много
сомнительных элементов. Гайндман, разыгрывающий из себя роль
вожака партии... несколько лет тому назад провалившийся в каче¬
стве консервативного парламентского кандидата, вел себя по отно¬
шению к Марксу недостойно,—я держусь совершенно в стороне от
Демократической Федерации...“ *).
Как мы увидим дальше, Энгельс до самой кончины не изменил
своего отношения к Социал-Демократической Федерации и, в осо¬
бенности, к Гайндману. Причины такого отношения Энгельса к Фе¬
дерации станут ясными из дальнейшего изложения.
Чтобы более не возвращаться к Социалистической Лиге, скажем
несколько слов о ее судьбе. Главными руководителями Лиги были
Моррис и Бакс (первый, по выражению Энгельса, социалист по чув¬
ству, а второй — охотник на философские парадоксы). Моррис под¬
держивал ее не только своими печатными и устными выступлени¬
ями, но и своими денежными средствами. Уже с самого начала воз¬
никновения Лиги в ней было сильно течение, направленное против
парламентаризма, целью которого, по взглядам представителей этого
направления, была починка существующей, общественной машины,
в целях ее сохранения, между тем как социалисты желают корен¬
ного преобразования общества. В средине 1886 г. течение это,
принявшее явно анархический характер, взяло верх. Социалисти¬
чески настроенные члены стали отпадать от Лиги. Но Моррис,
несмотря на свое несочувствие слишком ясно выраженным анархи¬
ческим тенденциям, продолжал поддерживать Лигу своими сред¬
*) См. Письма И. Ф. Беккера, И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к
Ф. А. Зорге и др., изд. Дауге, М. 1913 г., стр. 222, 228, 250 и др.

132
APR. A-H
ствами до 1890 года, когда он вновь сблизился с Социал-Демо¬
кратической Федерацией, после чего Лига распалась.
Руководители Социал - Демократической Феде¬
рации недостаточно владели орудием марксистской
диалектики, не всегда умея ее применять на
практике. Недостаточная гибкость и диалектичность
в их воззрениях была причиной их слишком пре¬
небрежительного отношения к текущим реформам, не менее пре¬
небрежительного отношения к трэд-юнионам. Точно также непра¬
вильной по тому моменту была и избирательная политика Федерации.
В общем политика Социал-Демократической Федерации не могла
привлечь к ней рабочие массы при той практике рабочего движения,
которая создалась в Англии на протяжении послечартистского
тридцатилетия. Руководясь ею, невозможно было вырвать рабочие
массы из-под растлевающего влияния олибералившихся и соглаша¬
тельских вождей. Именно поэтому Энгельс и относился столь не¬
одобрительно к деятельности Социал-Демократической Федерации,
обвиняя ее в том, что она не умеет применять марксистские ме¬
тоды к условиям английского рабочего движения. В руках англий¬
ских социал-демократов марксизм, по его словам, превращался в
догму вместо того, чтобы быть „руководством для действия“
Английская Социал-Демократическая Федерация, не сумевшая учесть
особенностей английского рабочего движения, вскоре превратилась
в секту, которая, блюдя свои догмы, не сумела надлежащим об¬
разом использовать оружие марксизма для победы над отсталыми
элементами этого движения. Касаясь вопроса о тактике английских
социал-демократов (в статье „Заседание Международного Социали¬
стического Бюро“ 1908 г.), Ленин пишет: „Когда есть объективные
условия, задерживающие рост политической сознательности и клас¬
совой самостоятельности пролетарских масс, надо уметь терпеливо,
выдержанно работать рука об руку с ними, не делая уступок в
своих принципах, но и не отказываясь от деятельности в гуще
пролетарских масс. Эти уроки Энгельса подтверждены дальнейшим
развитием событий, когда английские трэд-юнионы, замкнутые, ари¬
стократические, мещански-эгоистические, враждебные социализму...
стали тем не менее подходить к социализму, неловко, непоследо¬
вательно, криво, но все же подходить к социализму“ *). Между
тем проникнуть в гущу английских рабочих масс Социал-Демо¬
кратической Федерации не удалось, вернее говоря, удалось только
на короткий срок и то под влиянием особенных экономических
обстоятельств.
Возникновению указанной односторонней тактики, кроме не¬
правильного понимания вождями Социал-Демократической Феде¬
рации марксистской диалектики и неумения вследствие этого при¬
*) Цит. по сборнику В. И. Ленин. Пути английского рабочего движения,
стр. 71-72
Оценка деятель¬
ности Социал-
Демократиче¬
ской Федерации.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 133
ложить марксизм на практике, содействовала также владевшая ими
первое время уверенность в близости социальной революции.
Т. Манн рассказывает, что когда он в 1886 году вел агитацию
за восьмичасовой рабочий день, то выступивший после него на
митинге Джон Бернс самым решительным образом высказался про¬
тив его предложения. „Он заявил,— пишет Манн,— что сейчас не
время для таких маленьких реформ, как восьмичасовой рабочий
день, хотя это паллиативное требование и включено в программу
Социал-Демократической Федерации. Под громкие аплодисменты
он сказал, что капиталистическая система находится при последнем
издыхании и что наша обязанность теперь готовиться к захвату
средств производства и свержению капитализма. Следующий оратор
вполне присоединился к Джону Бернсу; но, если только это воз¬
можно, его речь была еще революционнее... Голосование показало,
что позиция Бернса и Уорда была поддержана подавляющим боль¬
шинством“.
Мысль о близости социальной революции была господствующей
у Гайндмана, который писал в 1885 году в „Justice“: „Благородный
Роберт Оуэн еще 70 лет тому назад понял, что полумерами совер¬
шенно невозможно сколько-нибудь прочно улучшить положение на¬
шего населения. Эта истина стала для нас теперь, быть-может, еще
очевиднее. Но революция, для которой в его время еще не подго¬
товлена была почва, теперь назрела... Изменить положение дел к
лучшему может только революция, которая поставит производите¬
лей богатств во главе управления страной... Великая социальная
революция XIX в. близка и если окажется нужной борьба, то ра¬
бочие не забудут глубокой истины, что „сила помогает разрешиться
от бремени старому времени, чреватому новым“.
События второй половины 80-х годов, казалось,
подтверждали диагноз социал-демократов о под¬
нимающейся волне революции и дали им возмож¬
ность проявить энергичную и плодотворную деятельность среди
тех слоев рабочего класса, которые они считали наиболее рево¬
люционно-настроенными. Мы говорим о бурном периоде митингов
безработных (1886 — 87 г. г.) и о движении среди необученных рабо¬
чих 1887 — 90 годов, протекавших, большей частью, под руководством
социал-демократических деятелей и поднявших английскую социал-
демократию на высоту, которой она после этого уже не достигала.
Бурный оборот, который приняло движение безработных в 1886—-
1887 годах, был безусловно результатом вмешательства в него со¬
циал-демократических деятелей. Еще в 1885 г., благодаря высту¬
плениям на митингах безработных Джона Бернса, эти митинги про¬
ходили с большим подъемом и очень беспокоили администрацию,
которая образовала комиссию (под председательством лорд-мэра)
для исследования причин безработицы, подобно другим комиссиям
этого рода ничего полезного не предпринявшую.
Движение без¬
работных.

134
А Р К* А - Н
Движением безработных вздумала воспользоваться незадолго
перед тем возникшая торийская „Лига справедливой торговли“. Эта
Лига объединяла землевладельцев и некоторых промышленников;
первые сильно страдали от наплыва русского и американского хлеба
и жаждали восстановления хлебных пошлин; вторые — от промыш¬
ленной конкуренции Германии и Америки.
Целью Лиги была агитация против свободы торговли, резуль¬
татами которой, согласно утверждения лигистов, были безработица
и понижение зарплаты, è февраля 1886 г. некоторые рабочие орга¬
низации, примыкавшие к Лиге, решили устроить митинг в Тра¬
фальгарском сквере. Но сверх ожидания устроителей на митинг
явилась большая масса рабочих, созванных социал-демократами.
Собравшаяся рабочая масса отнеслась равнодушно к выступлениям
сторонников Лиги и с гораздо большим вниманием слушала речи
социал-демократических ораторов: Бернса, Гайндмана, Чемпиона и др.
Из Трафальгар-сквера решено было для продолжения митинга итти
в Гайд-Парк. Бернса, высоко державшего красный флаг, тысячная
толпа несла на руках *). Очутившись перед богатыми особняками
и великолепными клубами, голодная и озлобленная толпа стала бро¬
сать в окна камни. После этого начался погром магазинов и лавок.
Так как полиция была не подготовлена, то погром продолжался
несколько часов, не встречая сопротивления. С появлением полиции
толпа рассеялась.
Небывалый погром („Таймс“ назвал его „самыми разрушитель¬
ными, быть-может, беспорядками, какие только можно запомнить“)
вызвал панику. В продолжение нескольких дней на главных улицах
многие магазины были закрыты. Циркулировали слухи о готовя¬
щемся народном восстании. Буржуазия стала готовиться к отпору;
хозяева вооружали приказчиков и слуг; организовывались волонтер¬
ские полки.
Лондонские события вызвали подражание в провинции. В Бир-
мингаме, Шеффильде, Л^йстере и др. городах безработные устраи¬
вали митинги, происходили столкновения с полицией. О силе бес¬
порядков и об охватившей буржуазию панике* можно судить по
тому, что на континенте (во Франции, Германии и в других стра¬
нах) буржуазная печать заговорила о кризисе, угрожающем чело¬
вечеству, об опасностях, которые несет пропаганда социализма;
иные газеты злорадно отмечали, что, наконец, и Англия сделалась
жертвой этой пропаганды.
Боязнь повторения беспорядков заставила английскую буржу¬
азию кое-что предпринять в пользу безработных: начался сбор
пожертвований; в некоторых городах были организованы обще¬
ственные работы.
*) Отсюда долго сохранявшаяся за ним кличка „Человека с красным флагом“, под
которой он фигурировал на суде. Впоследствии Бернс изменил рабочему классу, пе¬
рейдя к либералам и став членом кабинета министров в 1905 г.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
135
Митинги безработных не прекращались в продолжение двух лет.
Для своих выступлений безработные выбрали Трафальгарскую пло¬
щадь, находящуюся в наиболее богатой части города (Вест-Энде).
Сотни безработных и бездомных проводили здесь целые дни и но¬
чевали на скамьях и плитах у ограды. Митинг, устроенный Социал-
Демократической Федерацией 21 февраля, собрал до ста тысяч
человек, и, хотя он прошел совершенно мирно, в парламенте был
выдвинут вопрос о запрещении митингов в парках и скверах. В ко¬
роткий срок Социал-Демократическая Федерация приобрела громад¬
ную популярность; имена Гайндмана и Бернса получили всемирную
известность. Митинг, созванный только для выражения протеста
против присуждения к тюрьме одного из социал-демократических
лидеров—Вильямса, собрал до пятидесяти тысяч человек. Еще мно¬
голюднее был митинг 21 ноября, на котором ораторы говорили
с пяти платформ.
Историю митингов безработных закончим описанием митинга
13 ноября 1887 года. Этот митинг был устроен социал-демократами
в союзе с радикалами, как протест против запрещения митингов на
Трафальгарской площади, что являлось существенным ограничением
свободы собраний.
Правительство приготовилось к встрече демонстрантов, как к
предстоящему сражению. Площадь была окружена цепью консте¬
блей (полицейских) в количестве около двух тысяч человек; не¬
сколько отрядов пехоты и конной гвардии должны были выступить
на помощь, если бы силы полиции оказались недостаточными. Де¬
монстранты, двигавшиеся густыми колоннами из предместий, с раз¬
ных сторон делали попытки прорваться сквозь цепь полицейских
на Трафальгарскую площадь. Мало-по-малу отдельные столкнове¬
ния перешли в настоящее сражение. Рабочие были вооружены же¬
лезными палками и камнями. Констебли оборонялись своими дубин¬
ками. С обеих сторон были тяжело раненые. К вечеру на помощь
полиции явилась пехота и гвардия, оттеснившие рабочие массы от
улиц, прилегавших к Трафальгарской площади. „Кровавое воскре¬
сенье“, как назван был этот день социал-демократией, кончилось
победой правительства. Безработные перенесли свои митинги в дру¬
гие части города. Впрочем, митинги безработных вскоре прекрати¬
лись вместе с наступившим весной 1888 г. промышленным оживле¬
нием, смягчившим безработицу.
Организация необученных (неквалифицирован¬
ных) рабочих была следующей областью, в кото¬
рой проявилась успешная деятельность английской
Социал-Демократической Федерации, с первых дней
своего возникновения выдвинувшей дело пропаганды
среди широких слоев неорганизованных рабочих
на первый план. Еще в 1885 г. в своем „Обращении к трэд-юни-
■онам“ Джон Бернс доказывал вред игнорирования обученными ра¬
Агитация С.-Д. Фе¬
дерации среди не¬
обученных рабо¬
чих. Новый юнио¬
низм.

136
A PK. A-H
бочими необученных, результатом чего является отсутствие единения
между этими двумя силами рабочего класса и, как следствие
этого, неудачи в столкновениях между трудом и капиталом. Гайнд-
ман в „Джастис’е“ неоднократно подчеркивает, что рабочие как
класс не могут достигнуть осязательных успехов без одновремен¬
ной организации рабочих всех разрядов, как обученных, так и не¬
обученных. С. и Б. Веббы следующим образом характеризуют
отношения, существовавшие между обученными организованными
рабочими и их неорганизованными необученными собратьями: „На
трэд-юнионы, принимавшие в свою среду только рабочих, получав¬
ших высокую среднюю заработную плату, требовавшие еженедель¬
ного взноса не менее одного шиллинга и часто исключавшие рабочих,
не прошедших через установленный стаж ученичества, чернора-
бочие-строительного дела, газовые рабочие и докеры смотрели как
на аристократические корпорации, с которыми у них столь же
мало общего, как и с палатой лордов“ (Вебб).
„В течение 1888 г.,— пишет Т. Манн,— начали сказываться ре¬
зультаты нескольких лет социалистической пропаганды, призывавшей
рабочих выйти из состояния апатии и поискать выхода из страшной
бедноты, в которой они жили. Первое серьезное выступление пред¬
принято было женщинами и девушками, работавшими на спичечной
фабрике Брайант и Мей“. В спичечных предприятиях, заметим кстати,
с их крайне тяжелыми условиями труда, где часты были отравления
фосфором и где заработная плата была „позорно низка“, большая
часть акций, как отмечает Т. Манн, принадлежала духовенству.
Произошла знаменитая забастовка спичечниц. Крохотная по
своему масштабу, эта забастовка произвела, однако, сильное впе¬
чатление на мир неквалифицированных рабочих, ибо это была заба¬
стовка самых отсталых слоев пролетариата, где до сих пор не было
и намека на организованный протест против гнета и эксплоатация,
и притом забастовка, на первый взгляд, безнадежная, но кончив¬
шаяся победой, благодаря широкой агитации, развитой социали¬
стами. Эта забастовка дала толчок движению среди газовых рабо¬
чих, выдвинувших требование восьмичасового рабочего дня (вместо^
двенадцатичасового). Ставшие во главе движения Т. Манн и Д. Бернс
убедили рабочих, что прежде всего необходимо создать широкую
рабочую организацию, а потом предъявлять требования о сокра¬
щении рабочего дня. В результате непродолжительной агитации,
около 90°/о газовых рабочих Лондона оказались организованными,,
а затем, благодаря переговорам новых профсоюзов с предпринима¬
телями, они добились установления восьмичасового рабочего дня
и увеличения заработной платы на 6 пенсов в день.
Вслед за газовыми рабочими выступили докеры (портовые ра¬
бочие). Это была наиболее отсталая часть рабочей массы, жившая
случайными заработками от тяжелого физического труда, при чем
конкуренция среди них была отчаянная; рабочие каждое утро бу-

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
137
квально вырывали друг у друга работу в воротах доков. Эту-то
недисциплинированную малоразвитую массу социал-демократы в
продолжение двух лет стремились привести к единодушию и орга-
низованности. На помощь их усилиям явился успех газовых рабо¬
чих, под влиянием которого докеры в середине августа выдвинули
требования повышения заработной платы, уничтожения посредни¬
чества и обеспечения минимального четырехчасового рабочего дня *).
В продолжение одной недели забастовка охватила почти всех лон¬
донских докеров. Деятельность величайшего мирового порта была
парализована. „Кроме тридцати тысяч человек,— пишет Манн,— ра¬
ботавших в доках и на верфях, были еще матросы, кочегары, из¬
возчики, рабочие так называемых „сухих доков“ и т. д. Эта кате¬
гория тоже составляла тридцать тысяч. В течение пяти недель, пока
продолжалась забастовка, было распределено 440 тысяч обеденных
билетов... Общественное мнение было всецело на стороне забастов¬
щиков, и фактически вся пресса сочувствовала им. Жертвовались
большие суммы денег; но, несмотря на эту помощь, наступил мо¬
мент, когда все денежные ресурсы, казалось, иссякли, и надежды
на успешное окончание забаотовки тоже было мало. Но вдруг по¬
лучена была телеграмма из Австралии, извещавшая об отправке
в пользу забастовщиков двух тысяч фунтов стерлингов и содер¬
жавшая обещание прислать еще. Через несколько дней пришла
новая телеграмма из Австралии: оттуда выслали еще 1.500 фунтов.
В общем итоге оттуда было получено не меньше 30.000 фун¬
тов. Какой неожиданный подарок! Как это обрадовало рабочих!
Как это ободрило лидеров! И какое это должно было произвести
впечатление на директоров компаний!“
Победа докеров была как бы сигналом к организации широких
масс необученных рабочих. Отделения „Союза докеров“ возникли
во всех главных портах. Необученные рабочие других категорий
объединились в „Национальный Союз рабочих“, к которому изо дня
в день примыкали новые отделения в различных городах. Множе¬
ство чернорабочих различных категорий в столице и провинции
примкнули к „Союзу газовых рабочих“. Немало чернорабочих при¬
мкнули к „Всеобщему Союзу железнодорожных служащих“, воз¬
никшему в 1889 году в противовес замкнутому „Амальгамирован¬
ному Обществу железнодорожных служащих“. Ожило движение
среди наиболее отсталой категории рабочих — сельскохозяйствен¬
ных, союзы коих расширились в несколько раз. Подъем профес¬
сионального движения был так велик, что общее число организо¬
ванных рабочих в Англии в период 1 — 1% лет увеличилось не
меньше чем на 200 тысяч человек, из которых большинство при¬
надлежало к разряду необученных и чернорабочих.
Начавшееся движение получило название „нового юнионизма“,
вследствие выдвинутых им новых методов и задач для профессио-
*) Работа докеров, как упоминалось, была случайной и оплачивалась почасно.

138
APR. A-H
нального движения. Вот как Фр. Энгельс характеризует различие
между старым и новым юнионизмом в „Предисловии" 1892 года к
„Положению рабочего класса в Англии“: „Старые юнионы хранят
традиции того времени, когда они были основаны; они смотрят на
систему заработной платы, как на окончательный, раз навсегда устано¬
вленный факт; в лучшем случае, по их мнению, можно эту систему
несколько смягчить в интересах их сочленов. Новые же юнионы
основаны в то время, когда вера в вечность наемной системы была
сильно поколеблена. Их основатели и соревнователи были созна¬
тельные или инстинктивные социалисты; массы, которые за ними
устремились, были грубы, находились до сих пор в полном прене¬
брежении, аристократия рабочего класса смотрела на них свысока.
Но зато они обладали одним незаменимым преимуществом: их ум
был еще девственной почвой, совершенно свободной от унаследо¬
ванных, „почтенных“ буржуазных предрассудков, затуманивающих
головы лучше обеспеченных „старых юнионистов“. И вот мы ви¬
дим теперь, как эти новые юнионы овладевают руководством рабо¬
чим движением и все более и более берут на буксир богатые и
гордые „старые юнионы“ *).
В небольшой брошюре, изданной в 1891 году, в ответ старым
юнионистам Том Манн и Бен Тиллет оттеняют главное отличие
нового юнионизма от старого следующим образом: „...в большин¬
стве новых трэд-юнионов,— пишут они,— все членские взносы идут
только на нужды движения, а пособия в случае болезни и смерти
не выдаются, так как это входит в круг обязанностей больничных
касс и страховых обществ... Опыт показал нам, что многие из ста¬
рых трэд-юнионов очень неохотно принимают участие в борьбе ра¬
бочих за лучшую долю, как бы она ни диктовалась обстоятель¬
ствами, потому что все свои денежные средства эти трэд-юнионы
расходуют на пособия в случае болезни и смерти, вследствие
чего они ц значительной степени утратили свою наиболее основ¬
ную черту, т.-е. перестали быть боевыми организациями... Наш
идеал—кооперация, осуществленная в государственном масштабе...
Но, борясь за идеал, нам вовсе не нужно ждать многих лет для
осуществления частичных улучшений. Наоборот, действуя разумно,
мы можем непрерывно завоевывать то или иное улучшение для
любой категории рабочих“.
Движение среди необученных рабочих, в особенности среди
докеров, вызвало в самом начале необычайный подъем в социали¬
стическом мире. Все верили, что наступил радикальный поворот
в английском рабочем движении. В письме к Зорге от 11 января
1890 г. Фр. Энгельс пишет: „...а чернорабочие все же молодцы, со¬
всем не то, что педанты старых трэд-юнионов... в их среде раз¬
дается всеобщий призыв к организации всех трэд-юнионов в один
*) Фр. Энгельс. Положение рабочего класса в Англии, перев. Н. А-ского,
стр. XVI.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 139
братский союз и призыв к непосредственной борьбе против капи¬
тала“. Около месяца спустя Энгельс пишет Зорге о том же: „Дви¬
жение, которое я считаю теперь непобедимым, получило свое на¬
чало от стачки портрвых рабочих... Движение настолько окрепло,
что оно, мне думается, преодолеет все неизбежные ошибки вместе
с их последствиями, как и все трения, теперь существующие между
различными трэд-юнионами и их вожаками...“*). А в вышецитиро-
ванном „Предисловии“, он в заключение замечает: „...пробужде¬
ние лондонского Ист-Энда (восточная часть Лондона, населенная
беднотой) остается одним из самых крупных и плодотворных событий
этого fin de siècle (конца века); я радуюсь и горжусь тем, что пере¬
живаю это событие“.
К сожалению, ожидания Энгельса и всех других социалистов,
потративших много труда на агитацию среди неквалифицирован¬
ных рабочих, не сбылись; в результате их агитации не возникло
нового рабочего движения. Но их усилия все же не пропали
даром, 1889 году остался важной датой в истории английского
профдвижения.
Три десятилетия спустя теоретик английского рабочего дви¬
жения Дж. Кол в следующих выражениях оценивает значение этого
момента:
„Вплоть до 1889 года, — пишет он, — трэд-юнионистское дви¬
жение, не считая одной или двух отраслей производства, почти
целиком состояло из квалифицированных рабочих. На конгрессах
трэд-юнионов безраздельно доминировали организации, предста¬
влявшие исключительно квалифицированный труд. В конце 80-х годов
менее квалифицированные рабочие впервые начали организовываться
в значительном масштабе. Так возникли ныне существующие круп¬
ные союзы чернорабочих, включающие в себя не только всю сово¬
купность рабочих отраслей, в которых до того не существовало
союзных организаций, как, например, рабочих речного транспорта,
но также — и притом во все возрастающем объеме — чернорабочих
тех отраслей индустрии, где уже имелись успешно развивавшиеся
цеховые трэд-юнионы.
Мы не будем прослеживать дальнейшие судьбы Социал-Демо¬
кратической Федерации. Укажем только, что она еще и в 90-х годах
XIX в. и в начале XX в. немало поработала в той же области аги¬
тации среди безработных и организации неквалифицированных ра¬
бочих, но ее удельный вес в общем английском рабочем движении
продолжал оставаться незначительным. Укажем далее, что в 1907 г.
Социал-Демократическая Федерация переименовалась в Социал-Де¬
мократическую Партию, которая вместе с группами, отколовшимися
от Независимой Рабочей Партии (о коей речь дальше), на конфе¬
ренции, состоявшейся в 1911 г., под председательством Гайндмана,
*) Письма И. Ф. Беккера, И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к Ф. А. Зорге
и др., изд. Дауге. М. 1913 г., стр. 360 и 363.

140
A PK. A-H
образовала Британскую Социалистическую Партию*), с числом
членов, по приблизительному подсчету доходившим до 40.000.
Несмотря на незаметное существование Социал-Демократической
Федерации и перенесенные ею неудачи, нуж^о признать, что дея¬
тельность ее не прошла бесследно для английского рабочего дви¬
жения. Характеризуя эту деятельность Федерации, Ф. Ротштейн
пишет: „Работа, проделанная Федерацией в этой среде (среди безра¬
ботных и неквалифицированных), была поистине колоссальной; она
растянулась на целые годы и непрерывно возобновлялась на всем
протяжении истории организации при каждом промышленном кри¬
зисе. Она создала целую традицию, ныне перешедшую к ком¬
мунистической партии, как преемнице по прямой линии основан¬
ной Гайндманом сорок лет тому назад Федерации“.
II
Итак, марксистский социализм, пропагандиро¬
вавшийся деятелями Социал-Демократической Феде¬
рации, не привился на английской почве, вернее
говоря, на почве английской экономики рассма¬
триваемой эпохи. Некоторый, хотя и кратковре¬
менный успех, выпавший на его долю, как мы
видели, был связан с пережитым английской промышленностью
затяжным кризисом. Относительное равновесие, водворившееся в
английской экономике, объясняется отчасти тем, что центр тяжести
английской промышленности перешел в область производства средств
производства и транспорта (машины, суда, рельсы), где значительную
роль играет производство на заказ или снабжение средствами про¬
изводства (железо, уголь) стран, не обладающих соответствующими
естественными богатствами. С другой стороны, борьба с конкурен¬
цией заставила английских промышленников перейти к новым мето¬
дам ведения предприятий, где рационализация и, в частности, вве¬
дение более усовершенствованных механических приспособлений
играет главную роль. „С конца XIX столетия, — свидетельствует
М. Бер, — народилась (в Англии) фабричная система, относящаяся
к фабричной системе первой половины того же столетия приблизи¬
тельно так, как интенсивное земледелие относится к экстенсивному,
или, лучше сказать, как современные армии относятся к старым.
Рядом с этими факторами, внесшими известную устойчивость
в английскую экономическую жизнь, мы наблюдаем другое нема¬
ловажное явление, содействовавшее умиротворению широких слоев
английского пролетариата; это — продолжавшееся почти до конца
первого десятилетия XX в. падение цен на предметы широкого
потребления, вследствие чего реальная заработная плата англий¬
*) Последняя, вместе с Социалистической Рабочей Партией Шотландии, положила
в 1920 г. начало Британской Коммунистической Партии.
Возникновение
Общества фаби¬
анцев и Незави¬
симой Рабочей
Партии.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
141
ского рабочего постепенно повышалась, при чем повышение это вболее
благоприятные периоды.достигало 50 и более процентов, при неизмен¬
ности или незначительном повышении ее денежного эквивалента“.
Изображенная совокупность экономических обстоятельств, на¬
чавшая проявляться в средине 90-х годов, хотя и не оказалась
достаточно благоприятной для восстановления во всей полноте преж¬
ней идеологии фритрэда и гармонии интересов, но еще менее
способна была содействовать успеху пропаганды революционного
социализма. Средняя линия, по которой направился английский со¬
циализм, была линией эволюции и реформы. На описанной эконо¬
мической почве и в связи с историческим прошлым, выросли свое¬
образные плоды английского социализма — Фабианское общество
и Независимая Рабочая Партия.
Общество фабианцев возникло тремя годами позже (1884 г.)
Социал-Демократической Федерации. Оно называет себя союзом
для изучения и пропаганды социализма. Каков же этот социализм?
Фабианцы отрицают трудовую теорию ценности и в своих построе¬
ниях исходят из теории ренты Рикардо. Неправомерность совре¬
менной экономической жизни, согласно их воззрениям, заключается
в том, что небольшая кучка более счастливых собственников при¬
сваивает себе избыточный продукт, являющийся результатом эко¬
номической деятельности всего общества и принимающий форму
ренты. Эта неправомерность присвоения ренты затрагивает интересы
подавляющего большинства членов общества, не исключая тех
фабрикантов и купцов, чьи предприятия, вследствие своего отдален¬
ного расположения от центра или недостаточного оборудования,
являются менее рентабельными. Отсюда вывод, что социально-
экономическая борьба должна вестись совокупными усилиями всего
общества против неправомерных присвоителей ренты, чтобы в
результате привести к возвращению ее в пользу всего общества.
Эта теория, не объясняет самого главного, а именно,— сущ¬
ности эксплоатации предпринимателем рабочего; напротив, она
превращает их обоих в членов одного и того же обижаемого и
угнетаемого класса. Ясно, что такая теория имеет специальной
целью затушевать классовые противоречия и направлена целиком
против борьбы за социализм.
Из вышеизложенного вытекает тактика фабианцев. Основным
ее орудием является пропаганда, обращенная ко всему обществу,
так как, по их мнению, даже „те, которые извлекают из нынешней
экономической системы выгоды, видят всю массу существующих
социальных зол и приветствовали бы их устранение“. Пропаганда
имеет целью склонить общество и его высший орган — правитель¬
ство к реформам, которые, путем постепенного замещения частного
хозяйства государственным (путем муниципализации и национали¬
зации) приведут в конечном результате к конечной цели социализма.
Поэтому, выступая в буржуазной печати (преимущественно либе-

142
A PK. A-H
ральной) и присоединяясь ко всякого рода правительственным и об¬
щественным учреждениям, фабианцы стремятся их „пропитать“ со¬
циализмом (тактика „пропитывания“). „Но, пока они занимались про¬
питыванием либерализма, они сами основательно пропитывались
им, так что под конец трудно было отличить фабианского социалиста
от нового либерала“ (Ф. Ротштейн).
В 1890 г. Энгельс писал о фабианцах: „Фабианцы здесь в Лон¬
доне представляют собой банду карьеристов, имеющих, однако, до¬
статочно здравого смысла, чтобы понять неизбежность социального
переворота; но, не доверяя эту гигантскую работу одному грубому
пролетариату, они соблаговолили стать во главе его. Страх перед
революцией — их основной принцип. Они интеллигенты par excellence.
Их социализм — муниципальный социализм; коммуна, а не нация.,
должна, по крайней мере, на первых порах сделаться собственницей
средств производства. Свой же социализм они рисуют крайним, но
неизбежным следствием буржуазного либерализма. Отсюда их так¬
тика: не вести решительной борьбы с либералами, как с противни¬
ками, а толкать их к социалистическим выводам, т.-е. надувать их,
to permeate Liberalism with Socialism (пропитывать либерализм социа¬
лизмом), не противопоставлять либералам социалистических канди¬
датов, а подсовывать их либералам, т.-е. обманным путем проводить
их... Но что они при этом либо сами будут обмануты, либо надуют
социализм, они, конечно, не понимают“ *).
Основателями и главными теоретиками Общества фабианцев
являются Сидней Вебб и Бернар Шоу. Фабианским оно назвало себя
по имени римского полководца Фабия Медлителя, отличавшегося,
будто бы медлительной, выжидательной тактикой. Общество это
состоит, главным образом, из интеллигентов и чиновников. Согласно
его отчету за 1911 —12 годы, число его членов в Англии было
около 2V2 тысяч. По мнению некоторых авторов, фабианцы имели
большое влияние на распространение в Англии социалистических
идей, которые, как видно из вышеизложенного, в действительности
являются антисоциалистическими.
Не менее оригинальным плодом английского социализма рас¬
сматриваемой эпохи явилась Независимая Рабочая Партия, осно¬
ванная в 1893 году. Ее основателем и руководителем был вначале
Джемс Кейр-Гарди (по происхождению горнорабочий), к которому
впоследствии присоединился знаменитый своим оппортунизмом и
антирабочей политикой Рамсей Макдональд. Особенность этой со¬
циалистической партии заключается в том, что она на первой же
учредительной конференции отступила в страхе перед словом „со¬
циализм“, не допустив его в свое название, во-вторых, в том, что
она не имеет никакой, а тем более социалистической теории, и,
наконец, в том, что ее социалистическая цель существует только
*) Письма И. Ф. Беккера, И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к Ф. А. Зорге
и др. изд. Дауге. М. 1913 г., стр. 440.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 143
на бумаге, а в своей тактике она вполне совпадает с фабианцами.
Но так как она с самого начала основалась как рабочая, то самый
ее оппортунизм принес ей известную пользу, привлекши в ее ряды
те умеренные элементы, которые отпугивал кажущийся револю¬
ционный социализм Социал-Демократической Федерации.
Это само по себе не имело бы положительного значения, если бы
Независимая Рабочая Партия с самого своего возникновения не вы¬
ступила с лозунгом самостоятельной политической рабочей партии
(о которой речь будет дальше) и своими усилиями не содействовала
осуществлению этой задачи. Кроме того, ей удалось своей пропа¬
гандой подготовить значительное число активных деятелей из среды
членов профсоюзов.
Мы, таким образом, подходим к самому важному
пункту английского рабочего движения нового вре¬
мени, каким является образование массовой рабо¬
чей партии, к чему столь безрезультатно стремилась
Социал-Демократическая Федерация.
Мы видели выше, что в послечартистский пе¬
риод в рабочих организациях запрещено было говорить о политике;
да и сами рабочие массы туго поддавались на всякую агитацию в
этом направлении. В продолжение десятилетия, следовавшего за
последней неудачной вспышкой чартизма, рабочие, по выражению
лево-либерального деятеля Кобдена, находились в состоянии „поли¬
тической отупелости“,— и только в средине 60-х годов, главным
образом, под влиянием Интернационала, образуется Лига реформ
для борьбы за избирательное право*). В результате непродолжи¬
тельного натиска на правительство, английский рабочий класс по¬
лучил почти безболезненно такое преобразование избирательного
права, которое при сознательном и умелом использовании должно
было сделать пролетариат первостепенным фактором английской по¬
литической жизни. Но в действительности ни рабочие, ни их вожди
не помышляли о самостоятельной политике и избирательная ре¬
форма 1867 г. (с дополнительной реформой 1884 г.), предоставлявшая
избирательные права широким рабочим массам, надолго пошла
в пользу либеральной партии. Все возникшие накануне и после изби¬
рательной реформы организации рабочего представительства (Лон¬
донское Рабочее Общество, Лига Представительства Рабочих и Ассо¬
циация для избрания рабочих) отнюдь не были сторонниками само¬
стоятельной классовой рабочей политики; на рабочих депутатов они
смотрели как на экспертов, которые в парламенте должны пра¬
вильно и со знанием дела освещать вопросы, затрагивающие инте¬
ресы рабочих, и, таким образом, склонять правительство и законо¬
*) В отчете о своей политической деятельности Генеральный Совет Интернационала
писал: „В возникновении и образовании английской Лиги реформ, агитация которой
имела своим результатом парламентскую реформу 1867 г., Генеральный Совет принял
выдающееся участие“.
Вопрос о рабочем
представитель¬
стве и образо¬
вание Рабочей
Партии.

144
A PK. A - H
дателей в пользу пролетариата. Просуществовавшая одиннадцать
лет (с 1869 по 1880 г.) Лига Представительства Рабочих ставила
себе целью „избегать утопических теорий и предательских химер
и привести интересы рабочих в гармонию с интересами всего обще¬
ства“. Благодаря борьбе, начатой трэд-юнионами против изданного
в 1871 г. либералами закона о союзах*) и всколыхнувшей широ¬
кие рабочие массы, Лиге удалось в 1874 г. провести в парламент
двух рабочих кандидатов, вождей горняков — Томаса Берна и Але¬
ксандра Макдональда,— а на выборах 1880 г. еще Генри Бродхерста.
В 1886 г. в парламенте уже было 10 представителей рабочих, но
все они, после некоторых колебаний или с самого начала своего
вступления в парламент, примкнули к либералам.
Чтобы понять судьбу дальнейшего движения за образование
самостоятельного рабочего представительства, нужно принять во
внимание, что с начала 90-х годов, как уже было указано, в трэд-
юнионизм проникают новые веяния. Вся та совокупность обстоя¬
тельств, которая вызвала стачечную волну 1889—90 годов, не оста¬
лась без влияния на трэд-юнионы, которые отныне, благодаря уси¬
лившейся агитации социалистов, проникаются социалистическими
тенденциями, правда, реформистского характера. Еще Тунский
конгресс 1888 г. высказался в пользу национализации земли, а кон¬
гресс 1890 г.—за законодательное установление восьмичасового ра¬
бочего дня. Это были постановления, шедшие совершенно в разрез
с твердокаменной фритрэдерской позицией старых лидеров из пар¬
ламентского комитета**). Последний всеми силами старался препят¬
ствовать всяким новшествам в постановлениях конгресса, игнорируя
нежелательные для него резолюции или препятствуя их дальней¬
шему движению путем обструкции, в результате чего между коми¬
тетом и конгрессом, т.-е. между высшими профсоюзными чинов¬
никами и представителями организованных рабочих масс, завязывается
борьба. Так было, например, поступлено ими (парламентским коми¬
тетом) с резолюцией о законодательном установлении восьмичасо¬
вого рабочего дня, которую он решил якобы передать на рассмо¬
трение отдельных трэд-юнионов, в действительности занявшись
агитацией против нее. Передовые элементы рабочего класса, груп¬
пировавшиеся вокруг социалистических партий, не могли не видеть
в этом образе действий парламентского комитета измены рабочему
делу и обвиняли реакционных трэд-юнионистских „министров“ в
продаже интересов рабочего класса либеральной буржуазии. Осо¬
бенно доставалось им от газеты „Рабочий избиратель“, усердно
агитировавшей за восьмичасовой рабочий день; но отдельные трэд-
*) Новый закон, с одной стороны, признавал за трэд-юнионами права юридических
лиц, а с другой — запрещал пикетирование у бастующих предприятий.
**) Парламентский комитет был исполнительным органом конгресса. Главной его
задачей было производить давление на палату общин и правительство для проведения
законов, полезных для рабочих. Тактикой его было унизительное попрошайничество
в коридорах палаты общин и обивание порогов в министерских передних.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 145
юнионы все же выступали в их защиту. Положение старых трэд-
юнионистов из парламентского комитета сразу пошатнулось после
стачечного периода 1889—90 годов и начавшегося нового организа¬
ционного движения в мире трэд-юнионов.
С этого момента влияние левого направления в трэд-юнионизме
не прекращалось. Оно-то, как мы сейчас увидим, и оказало очень
важную поддержку образованию новой рабочей партии. Но, говоря
о левом направлении в трэд-юнионах, мы не должны забывать отно¬
сительного значения, придаваемого нами этому термину. Это левое
направление, в лучшем случае, подымалось до реформистских резо¬
люций, предлагаемых социалистами из Независимой Рабочей Партии,
стремившимися работать в контакте с либералами. На чем базиро¬
вался этот контакт, увидим из последующего, а пока вернемся к
рассмотрению дальнейших попыток создания самостоятельного ра¬
бочего представительства в парламенте.
Лига прекратила свое существование еще в 1880 году и, после
пятилетнего перерыва, под влиянием образовавшихся в этот период
социалистических организаций, и при поддержке более передовых
деятелей трэд-юнионов, была образована Ассоциация для проведе¬
ния рабочих кандидатов. Но конгресс трэд-юнионов, поддерживав¬
ший эту Ассоциацию, был все же против самостоятельных высту¬
плений рабочих, независимо от либералов. Замечательно, что
Бельфастский конгресс (1893 г.), принявший, по предложению социал-
демократов, постановление, что „рабочим кандидатом может быть
признан только тот, кто является сторонником обобществления
средств производства“, в то же время отверг предложение Кейр-
Гарди, требовавшее, чтобы рабочие депутаты сохранили независи¬
мость от либеральной и консервативной партий. Ассоциация, суще¬
ствовавшая до 1895 года, в лице своих лидеров, целиком примыкала
к либеральной партии, к которой, как указано было, примыкало
большинство рабочих депутатов.
Независимая Рабочая Партия, как мы выше отметили, с самого
своего возникновения была сторонницей образования самостоятель¬
ного рабочего представительства в парламенте, но ее умеренная
агитация и собственные выступления на выборах не имели перво¬
начально успеха. Резолюция о необходимости самостоятельного (не¬
зависимого от либералов и консерваторов) рабочего представитель¬
ства была проведена на Плимутском конгрессе (1899 г.), благодаря
стараниям Кейр-Гарди, передавшего эту резолюцию на рассмотрение
конгресса через делегата небольшого и невлиятельного союза же¬
лезнодорожников*). К великому удивлению Кейр-Гарди и его сто¬
*) Хотя Кейр-Гарди был видным вождем Независимой Рабочей Партии но он не
мог быть делегатом конгресса, так как последний в 1895 г. принял постановление
о недопущении в качестве делегатов лиц, которые не были рабочими или секретарями
трэд-юнионов, чтобы преградить доступ на конгресс „социалистическим авантюристам“.
Интересно отметить что резолюция эта была принята по предложению Джона Бернса.
10.	Кн. III.

АРК. А-Н
ронников, резолюция эта (об образовании самостоятельного рабо¬
чего представительства в парламенте), несмотря на возражения ста¬
рых трэд-юнионистов, была принята. Для ее осуществления была
выбрана комиссия, куда вошло четыре представителя от парламент¬
ского комитета трэд-юнионов и по два представителя от всех трех
социалистических организаций (Социал-Демократической Федерации,
Независимой Рабочей Партии и фабианцев). Социалисты, таким
образом, имели в комиссии большинство, и это в значительной сте¬
пени предрешило ход дела. Комиссия постановила создать конфе¬
ренцию, на которую приглашены были представители трэд-юнионов,
кооперативов и социалистических организаций.
Конференция состоялась в феврале 1900 г., на ней присутство¬
вало 129 делегатов, представлявших полмиллиона организованных
рабочих. Уже до созыва конференции выяснились две точки зре¬
ния на сущность и цели организуемого рабочего представительства—
точки зрения Социал-Демократической Федерации и Независимой
Рабочей Партии.
Согласно взглядам Независимой Рабочей Партии, цель органи¬
зуемого рабочего представительства заключалась в образовании
отдельной от существующих парламентских партий рабочей партии,
имеющей свою собственную организацию и собственную политику.
Вопросы программы она считала не только второстепенными, но
полагала, что их нежелательно затрагивать во избежание раскола.
Совершенно иначе смотрела на последний пункт Социал-Демокра¬
тическая Федерация. По ее мнению, создаваемое рабочее предста¬
вительство неминуемо превратится в левое крыло либеральной
партии, если не связать будущих рабочих депутатов определенной,
наперед выработанной программой, которая, конечно, может быть
только социалистической. Эти две точки зрения были выдвинуты и
на конференции. Социал-демократы требовали, чтобы организуемая
партия сразу стала на платформу, главным программным пунктом
которой было бы обобществление орудий производства, а тактика
основывалась бы на принципе классовой борьбы и полной незави¬
симости от буржуазных партий. Лидеры Независимой Рабочей Пар¬
тии, не отвергая необходимости собственной платформы для рабочей
партии, отстаивали сотрудничество ее с любой партией, поскольку
та вносит проекты, направленные к выгоде рабочих, или противится
законопроектам и мерам, могущим повредить рабочим интересам.
Оппортунистическая линия Независимой Рабочей Партии проявилась
также и в предложении назвать новую партию „Комитетом Рабочего
Представительства“, без всяких дальнейших определений, указы¬
вающих на независимость этой партии, а тем более на ее социали¬
стический характер*).
*) В 1906 г. после выдающегося успеха на парламентских выборах, „Комитет*,
наконец, переименовал себя в „Рабочую Партию“, опять-таки без всяких указаний на
независимый социалистический ее характер.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 147
Социал-Демократическая Федерация, убедившись в своем бес¬
силии помешать антипролетарскому направлению нарождавшейся
Рабочей Партии, вышла из нее в 1901 году.
Первоначальные успехи Комитета были неве¬
лики. В первый год его существования (1900 г.) к
нему примкнули 40 профсоюзов и существую¬
щие (три) социалистические партии,— всего около
376.000 ч. а на парламентских выборах того же года ему удалось
из пятнадцати выставленных кандидатов провести всего двух, между
тем как при поддержке либеральной партии прошло 10 рабочих
кандидатов, не пожелавших выступить под флагом Комитета. Ка¬
залось, что Комитету суждено разделить участь своих предшествен¬
ников (Лиги и Ассоциации). Но тут возникло нашумевшее в свое
время тафф-валевское дело, оказавшее неожиданную поддержку
Комитету и чрезвычайно укрепившее его положение.
Знаменитое тафф-валевское дело было одним из многих нападе¬
ний на права профсоюзов. Время от времени, когда деятельность
трэд-юнионов, по мнению правящих классов, выходит из полагаю¬
щихся ей рамок, на трэд-юнионы производится натиск, с целью
укротить их и поставить на надлежащее место. Согласно особен¬
ностям английской конституции, это может быть достигнуто или
изданием соответствующего билля (закона), или судебным решением.
В один прекрасный день трэд-юнионы узнают, что права, которыми
они пользовались до этого времени, в действительности им не при¬
надлежат и захвачены ими самовольно, что они существуют и
функционируют во вред государству и частным лицам, и что отныне
они должны перейти на новое положение, которое будет препят¬
ствовать проявлению ими этих отрицательных качеств. Подобное
происшествие имело место-в 1899 г., когда судье Форвелу, разби¬
равшему жалобу владельцев железной дороги в Таффской долине
(Taff-Valer) вздумалось вдруг разъяснить, что трэд-юнионы не имеют
права пикетирования и что поэтому Союз железнодорожников кол¬
лективно ответственен за убытки, причиненные железнодорожной
компании стачкой тафф-валевских железно-дорожников. Вторая
инстанция, куда обратилась администрация трэд-юниона, отменила
это решение, но высшая инстанция — судебная коллегия палаты
лордов — вновь присудила дело в пользу железнодорожной компа¬
нии и постановила взыскать для нее с обвиненного тред-юниона
230.000 рублей. Таким образом, решение по тафф-валевскому делу
сводило на-нет основное право трэд-юнионов, подтвержденное пар¬
ламентским биллем 1875 г., уничтожало главное орудие их борьбы
с предпринимателями, которым они так или иначе пользовались в
продолжение долгих времен. Решение это всколыхнуло весь трэд-
юнионистский мир. На политический удар рабочие — как это бывало
и в прежние времена — ответили политическим методом действий.
Число членов, примыкавших к Комитету в 1902 г более чем удвой-
Тафф-валевское
дело и его влия¬
ние.

148
А PK. А-Н
лось, дойдя до 861.000 человек. На дополнительных выборах в пе¬
риод 1902—04 годов число рабочих депутатов, проведенных Коми¬
тетом, увеличилось на четыре. В 1903 г. число членов, примкнувших
к Комитету, дошло почти до миллиона. Общие парламентские вы¬
боры 1906 г. были триумфом для Комитета рабочего представитель¬
ства, проведшего 29 своих кандидатов в парламент, где рядом с
двумя старыми партиями образовалась отныне новая Рабочая Партия.
Казалось, наступила новая эра как в английском парламентаризме,
так и в английском рабочем движении; но это, к сожалению, была
только одна видимость.
Правда, принятая на ньюкэстльской годовой (1903 г.) конфе¬
ренции Независимой Рабочей Партии резолюция вновь подтверждала,,
что „члены Исполкома, равно как и должностные лица, примкнувших
к Комитету рабочего представительства организаций, должны
строго следить за тем, чтоб не отожествлять себя ни с либеральной
ни с консервативной партией и не содействовать их интересам“;
но фактически Рабочая Партия сотрудничала с либералами и боялась
социалистов. Так, на Гулльской конференции в -1908 г. предло¬
жение социал-демократов о внесении в устав Рабочей Партии обоб¬
ществления средств производства, как конечной цели ее стремлений,
было отклонено подавляющим большинством голосов, а за год до
этого партия исключила из своих рядов рабочего В. Грейсона,
который, выступив в качестве кандидата на дополнительных выбо¬
рах 1907 г., открыто заявил себя социалистом и прошел в парламент,,
побив кандидата либералов.
Социал-Демократическая Федерация на своем съезде в 1903 г.
совершенно правильно объявила тактику Независимой Рабочей Пар¬
тии неправильной, ведущей рабочий класс по неверному пути, так
как под неопределенным титулом „лэйбористов“ (трудовиков) рабо¬
чему классу навязываются представители, отнюдь не выражающие
его стремлений. „Партийный съезд убежден,— говорится в резолю¬
ции Социал-Демократической Федерации, — что самостоятельное
рабочее представительство лишь тогда может быть плодотвор¬
ным и заслуживающим этого названия, если оно движется по ясно
определенной классовой линии и стремится к завоеванию политиче¬
ской власти, дабы низвергнуть нынешний капиталистический строй
путем обобществления производства, распределения и обмена“.
Чтобы проследить тактику либеральной партии,
по отношению к пролетариату, оглянемся назад, на
первую половину XIX века. Избирательная реформа
1832 г., вырванная у консерваторов усилиями и жертвами рабочего
класса, пошла целиком на пользу либералов, которые после этого
надолго (с небольшими перерывами) становятся у власти. Какова
была первоначальная политика либералов по отношению к рабочим,,
точнее говоря, какова была эта политика в дочартистский и чар-
тистский период?
Либералы и ра¬
бочий класс.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 149
Первым мероприятием, которым либеральная партия отплатила
пролетариату за оказанную ей поддержку в деле овладения властью,
была отмена закона о бедных (1834 г.) и создание работных домов,
этих „бастилий для бедняков“. Этот акт, как известно, вызвал воз¬
мущение во всем английском рабочем мире, и был прелюдией
к вступлению пролетариата на путь чартизма. Столь же возмути¬
тельной была позиция, занятая либералами в вопросе об обуздании
эксплоатации предпринимателями рабочих (в особенности, малолет¬
них и женщин), достигшей в этот период своего апогея. Становясь
в этом вопросе на прямолинейно фритрэдерскую точку зрения,
либералы отказывались от вмешательства в отношения между тру¬
дом и капиталом и передали инициативу фабричного законодатель¬
ства в руки консерваторов, которые в период своего пребывания
у власти (1841 —1846 годы) провели два, хотя и очень скромных,
закона об охране труда малолетних и женщин. Одновременно
с этим происходили преследования трэд-юнионов, которые либе¬
ральные министры объявили преступными организациями, подлежа¬
щими преследованию, согласно закону о „противообщественных
заговорах“, начав ряд процессов против отдельных его членов.
Подобный образ действий либералов в значительной степени содей¬
ствовал переходу рабочих в лагерь чартистов, петиции которых,
как известно, либералы не только отказывались принять к сведе¬
нию, но высмеивали при чтении их в парламенте.
Одним из решительных моментов в изменении этой политики
нужно считать билль о десятичасовом рабочем дне 1847 г. Билль
этот, как могла вскоре убедиться вся господствующая верхушка,
отколол от чартизма значительные кадры рабочих, которые всту¬
пили на путь примирения с парламентом и правительством. Лидер
либералов лорд Грей признавался, что проведение десятичасового
билля „обеспечило в фабричных графствах мир в этом знамена¬
тельном (1848) году“, когда революция, казалось, готова была раз¬
разиться. По мнению Гладстона, высказанному полтора десятилетия
спустя, закон этот имел то благотворное влияние, что привлек зна¬
чительные слои народа на сторону правительства. Правящие группы
и, в первую очередь, либералы извлекли отсюда урок о предпочти¬
тельности примирительной тактики в деле укрощения пролетариата;
в дальнейшем они убедились в еще большем, а именно—в том, что
этой тактикой можно заставить пролетариат, по крайней мере его
квалифицированную верхушку, служить интересам своих господ.
Укреплению этой примирительной тактики содействовала бле¬
стящая полоса промышленного подъема, в которую Англия вступила
в средине XIX века. Частицы колоссальных барышей, загребаемых
английскими предпринимателями, уделяемые квалифицированной
рабочей верхушке, убеждали последнюю в правильности экономи¬
ческих и политических воззрений буржуазии. Лидеры квалифици¬
рованных рабочих перенимали целиком социально-политические

150
A PK. A-H
теории передовой части буржуазии и, стремясь их использо¬
вать в интересах рабочих, в действительности вступали на путь
примирения с капитализмом, делавшим рабочему классу время от
времени ничтожные уступки.
Таким образом, верхушка рабочего класса пропитывалась бур¬
жуазной идеологией, основой которой являлась вера во всеспасаю-
щее значение свободы торговли (теория фритрэда) и в гармонию
интересов, существующую между трудом и капиталом, вследствие
чего примирение этих интересов путем компромисса не только прин¬
ципиально правильнее, но и выгоднее для обеих сторон, чем дорого¬
стоящая и истощающая стачечная и иная борьба. Ухудшение поло¬
жения Англии на всемирном рынке, выявившееся в конце 70-х годов,
как мы видели, пошатнуло теорию фритрэда, но вскоре указанная
теория получает новую поддержку в другом очень важном эконо¬
мическом факте, о котором уже говорилось—в падении цен на пред¬
меты потребления, результатом чего была непрекращавшаяся вера
в благодетельное значение свободной торговли, доставлявшей ра¬
бочему классу дешевые продукты со всех концов мирового рынка.
Таким образом, теория фритрэда и связанная с ней теория гармо¬
нии интересов, хотя и были несколько поколеблены среди некото¬
рой части рабочего класса, но для многих и многих теории эти
продолжали оставаться своего рода догматом, который трудно было*
оспаривать. Таковы были главные причины, вследствие которых
английский пролетариат на долгие годы был заражен буржуазной
идеологией, держащей его еще и поныне в своих цепких лапах.
Из деятелей либеральной партии наиболее умелым и ловким,
развратителем рабочего класса был Гладстон. Он выступил еще в
тот период, когда монополия английской промышленности ничем не
была нарушена, но главная часть его деятельности относится к той
эпохе, когда эта монополия пошатнулась и стали чувствоваться тя¬
желовесные удары появившихся на всемирном рынке конкурентов.
Он лучше своих единомышленников постиг, что тайна социального1
мира заключается в социальных реформах, вернее говоря, в бро¬
саемых время от времени пролетариату подачках; в период своих
двух министерств он не только частью выдвигает, частью проводит
ряд реформ демократического характера, но целым рядом прима¬
нок, рассчитанных на удовлетворение честолюбия, привлекает к
себе сердца рабочих лидеров. Он открывает им доступ к должно¬
стям фабричных инспекторов, а затем мировых судей (в прежние
времена, как известно, исполнявшимся членами дворянского со¬
словия). При образовании министерства в 1886 году он вводит в
него двух видных вождей трэд-юнионов Берта и Бродхерста в ка¬
честве товарищей министров, сделав такое приобщение рабочих
лидеров к власти прецедентом, неоднократно повторявшимся впо¬
следствии. Рабочие все более и более должны были убеждаться,
что во взаимодействии с либеральной партией для них создается

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
151
мирный и вместе с тем верный способ улучшить свое положение и
подняться до уравнения в правах со всеми общественными классами.
Но указанными „благодеяниями“ тактика либе¬
ралов не ограничилась. Либералы пошли еще дальше.
Когда они убедились в непоколебимости решения
передовой части пролетариата создать собственную
политическую партию, то взялись сами за дело про¬
ведения рабочих представителей в парламент. Первый успешный
шаг в области самостоятельного рабочего представительства, как
мы видели выше, был сделан Лигой Рабочего Представительства,
проведшей в 1874 году в парламент двух своих представителей.
Сначала это происшествие испугало либералов, ибо показалось
им призраком отрыва от них голосов рабочих масс и образования
нового опасного противника, конкурирующего за власть; но вскоре
они оправились и придумали тот кунстштюк, при посредстве кото¬
рого они долго держали рабочее представительство в своем плену.
Вместо того, чтобы начать поход против самостоятельного рабочего
представительства, они взяли это представительство под свою опеку,
они явились в этом деле на помощь рабочим, оказывая им очень
важную денежную и моральную поддержку во время избирательной
кампании, уступая им, когда этого требовали обстоятельства, свои
прежние округа, согласовывая с рабочими организациями свою пред¬
выборную тактику и выступления. Таким путем либералы превратили
рабочее представительство в парламенте в левое крыло своей соб¬
ственной партии; была создана противоречивая, по существу, парла¬
ментская комбинация—либеральное рабочее представительство. Но
даже после возникновения Комитета Рабочего Представительства,
превратившегося в Рабочую Партию, либералы не растерялись и
с тем же успехом продолжали проводить изображенную тактику.
Если мы теперь при свете изложенного посмотрим на принци¬
пиальные позиции по вопросу о самостоятельном рабочем предста¬
вительстве, позиции, которые заняли Социал-Демократическая Фе¬
дерация и Независимая Рабочая Партия (см. выше), то увидим, что
упорное нежелание последней отказаться от сотрудничества „с дру¬
гими партиями, поскольку те вносят законопроекты, направленные
к выгоде рабочих, или выступают против мероприятий, могущих
повредить рабочим интересам“, коренилось, с одной стороны, в
продолжавшей властвовать над умами членов Независимой Рабочей
Партии буржуазной идеологии, а с другой — в столь же сильном
нежелании потерять поддержку либералов при тех или иных из¬
бирательных комбинациях*). Стремление Социал-Демократической
*) Необходимо отметить, что своим триумфом на выборах 1906 г. Рабочая Пар¬
тия,—несмотря на запрещение „отожествлять себя с либеральной и консервативной
партией“,—в значительной степени обязана поддержке либералов, которые в большин¬
стве округов, где победили кандидаты Рабочей Партии, не выставляли своих кандида¬
тов, а голосовали за рабочих.
Либералы, ра¬
бочее предста¬
вительство и
рабочая партия.

152
А PK. А-Н
Федерации заключалось в том, чтобы оторвать рабочее представи¬
тельство от сотрудничества с либералами и парализовать с этой
стороны пагубное влияние последних на рабочий класс. Тактиче¬
ская линия Независимой Рабочей Парии, поддержанная развращенной
долголетним сотрудничеством с либералами верхушкой рабочего
класса, заключалась в том, чтобы эту поддержку не потерять и,
по возможности, ее использовать, хотя бы дорогой ценой отказа
от действительно пролетарской программы. Вот чем, в значительной
степени, объяснялась боязнь назвать Рабочую Партию социалисти¬
ческой и запрещение ее кандидатам выступать на выборах в ка¬
честве социалистов.
Несмотря на успех самостоятельного рабочего представитель¬
ства, либеральная партия не только не впадала в отчаяние, но на¬
оборот, еще резче выдвигала свой принцип, что социальная реформа
должна быть плотиной против социализма, ясно понимая, что от
умелого проведения этого принципа в значительной степени зави¬
сит ее будущая судьба, как крупной и влиятельной буржуазной
партии. Этой точкой зрения объясняется вся политическая ли¬
ния Гладстона XX в. — Ллойд-Джорджа, столь прославившегося
своими социальными реформами, которые весь буржуазный мир
объявил „социалистическими“, но которые, в действительности
были хитрой комбинацией, рассчитанной на то, чтобы ценой ничтож¬
ных уступок со стороны господствующего класса, парализовать
влияние социализма на широкие рабочие массы и привлечь к себе
благодарные сердца реформистских рабочих лидеров. Под влиянием
изображенной демагогической политики Рабочая Партия еще крепче,
чем прежде, продолжала пребывать в роли левого придатка либе¬
ральной партии.
III
К концу первого десятилетия XX в. в англий¬
ском рабочем движении происходит очень заметный
сдвиг влево, намечается ряд новых явлений, отчасти
парализованных разразившейся войной, отчасти еще
резче выявившихся после нее. Главной причиной
этого сдвига следует считать начавшееся с первых
годов XX в. вздорожание предметов продовольствия и обихода,
приведшее к значительному падению реальной заработной платы.
Факт этот, на который Исполком Рабочей Партии обращал внимание
девятого съезда партии в Портсмуте, был подтвержден офицальной
статистикой. Согласно данным этой статистики в промежутке от 1900
по 1911 г. заработная плата в пяти главнейших ртраслях производ¬
ства (строительной, горной, машиностроительной, текстильной и
в земледелии) почти не изменилась (увеличение на О,31°/0), между
тем, оптовые цены на жизненные предметы за этот период увеличи¬
лись на 111/2°/о, и розничные цены в Лондоне — на 9,3°/о; а согласно.
Революционный
сдвиг в англий¬
ском рабочем
движении в
начале XX в.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 153
данным, приводимым у Ф. Ротштейна, стоимость прокормления сред¬
ней рабочей семьи с 1905 г. до начала войны поднялась на 25°/0.
Под влиянием указанного обстоятельства возникает забастовоч¬
ное движение исключительного размаха и напряжения, соглашатель¬
ский аппарат, созданный предыдущим периодом более или менее
мирного сожительства с капиталом, начинает трещать со всех сто¬
рон; в английском трэд-юнионизме нарождаются новые воззрения
на вопросы профсоюзной организации, на сущность и тактику проф¬
союзной борьбы. Как легко можно убедиться из обзора стачек
указанного периода, они были направленное только против низкой
заработной платы и слишком длинного рабочего дня, но преследо¬
вали также и другие цели. Из этих других целей прежде всего сле¬
дует отметить защиту прав профсоюзов и стремление к расширению
сферы их влияния. Так, забастовки рудокопов Южного Уэльса в пе¬
риод 1906—07 годов были направлены против приема на работу лиц,
не состоящих членами трэд-юнионов горнорабочих, сопровождаясь
одновременно агитацией за вступление неорганизованных в союзы.
Этот факт заслуживает особого внимания для понимания трэд-
юнионистских тенденций рассматриваемого периода, так как он шел
совершенно в разрез с недавней тактикой трэдов, заключавшейся в
ограничении доступа в союзы менее квалифицированным рабочим.
Аналогичное явление мы видим в конце рассматриваемого периода
в локауте (в 1914 г.) лондонских строительных рабочих, отказавшихся
подписать документ, выражающий их согласие на совместную ра¬
боту с неорганизованными рабочими. Забастовка железнодорожни¬
ков 1907 г. имела своим главным требованием, кроме увеличения
заработной платы и уменьшения рабочего дня, признание желез¬
нодорожными компаниями профессиональных объединений желез¬
нодорожников.
Особого внимания для характеристики рассматриваемого периода
заслуживает стачка 1908 г, в хлопчатобумажной отрасли, где в про¬
должение долгого времени между предпринимателями и рабочими
господствовало трогательное единение, основой которого было со¬
глашение 1893 — 95 годов (так называемое „бруклэндское соглаше¬
ние“). В 1908 г. предприниматели йе постеснялись нарушить это
соглашение, ссылаясь на ухудшение их дел, на что хлопчатобумаж-
ники, всегда руководившиеся принципом мирного улаживания кон¬
фликтов, ответили забастовкой. Предприниматели в свою очередь
ответили локаутом. В результате после пятнадцати лет мира возникло
столкновение, длившееся семь недель и кончившееся неблагоприятно
для рабочих. Соглашательский аппарат, так долго существовавший
и тщательно охранявшийся взаимными стараниями хозяев и вож¬
дей профсоюзов, дал глубокую трещину. Обратное явление, а именно,
неудача в налажении третейско-примирительного аппарата вслед¬
ствие саботажа хозяев, — послужило главной причиной железнодо¬
рожной забастовки 1911 г.

154
А РК. А-Н
Интересно далее отметить стачки, начинавшиеся без разреше¬
ния профсоюзных верхов, или несмотря на категорическое запре¬
щение со стороны этих верхов. Такова была стачка механиков
железной дороги Северо-Восточного Берега, которые в 1909 г.
начали стачку, не спросясь своего союза. Аналогично было пове¬
дение углекопов Нортумберлэнда и Дургэма, занимавших всегда
правые позиции в движении горняков и противившихся руководи¬
мому социалистами движению за законодательное введение восьми¬
часового рабочего дня. Углекопы этих районов, не считаясь с мнением
своих вождей, отказались подчиниться новому тарифу и регламенту,
введенному в связи с установлением восьмичасового рабочего дня.
Столкновение с вождями здесь дошло до того, что последние клей¬
мились предателями и обманщиками. Такое же отрицательное отно¬
шение к поведению вождей мы видим в забастовке докеров 1911 г.,
не пожелавших признать компромисса, выработанного хозяевами
вместе с вождями.
В период 1910—12 годов забастовочное движение принимает
эпидемический характер, переходя из одной промышленной отрасли
в другую, приводя в движение громадные массы рабочих, высту¬
павших с воинственным пылом, как бы готовыми к последнему ре¬
шительному бою.
Чтобы показать, до какого обострения дошли
в этот период отношения между трудом и капита¬
лом, остановимся подробнее на трех забастовках—
докеров 1911 г., железнодорожников того же года
и рудокопов 1912 г.
Как в 1889 г., забастовке докеров 1911 г. предшествовала их
организация. Но тогда, как мы знаем, дело шло о первоначальном
их объединении, теперь же предварительная агитация велась за
сплочение мелких союзов в одну федерацию, к которой примкнули
моряки, союзы сухопутного транспорта и др. После этой предва¬
рительной сорганизации докеры выдвигают свои требования и, по¬
лучив отказ, начинают забастовку, наиболее эффектную из всех
забастовок этого периода.
Забастовка эта буквально привела к остановке промышленной,
а, главным образом, торговой жизни Лондона, вследствие прекра¬
щения доставки продуктов, материалов и товаров из порта, с желез¬
нодорожных вокзалов и обратно к ним. Как уже было упомянуто,
рабочие отказались принять компромисс, выработанный их вождями
совместно с хозяевами. Правительство усилило полицию и готови¬
лось послать на работу в порт солдатские отряды. Ожидалось
столкновение между бастовавшими и войсковыми частями, прибыв¬
шими на помощь полиции. Но одумавшееся в последний момент
правительство, выступило в качестве посредника и заставило хозяев
пойти на уступки. Кратковременная борьба, продолжавшаяся всего
две недели, кончилась победой рабочих.
Наиболее круп¬
ные и характер¬
ные стачки пред¬
военного периода.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 155
Переходя к забастовке железнодорожников, мы должны вер¬
нуться к 1907 году, когда союз, после предварительного обследова¬
ния положения своих служащих и укрепления своих организаций,
начинает нажим на железнодорожные компании, выдвигая требова¬
ния об увеличении заработной платы и уменьшении рабочего дня,
а затем и о признании ими железнодорожных профсоюзных объеди¬
нений. В виду отказа железнодорожных компаний вести по выдви¬
нутым вопросам переговоры с представителями трэд-юнионов, Союз
решил объявить национальную забастовку. Но, благодаря вмеша¬
тельству представителя правительства Ллойд-Джорджа, действовав¬
шего в союзе с вождем железнодорожников, знаменитым своей по¬
датливостью на компромиссы Беллом? был заключен компромисс.
Железнодорожные компании согласились принять выработанную при
посредстве Ллойд-Джорджа схему местных и центральных примири¬
тельных камер, составленных на паритетных началах, с правом ре¬
шать все вопросы касательно высоты вознаграждения и длины ра¬
бочего дня. Практика примирительных камер, однако, показала, что
железнодорожные хозяева были далеки от мысли об удовлетворении
самых справедливых требований служащих.Чтобы тормозить деятель¬
ность камер, хозяева прибегали к разным видам обструкции и сабо¬
тажа: задерживали присылку своих представителей, оттягивали ис¬
полнение решений после предварительной волокиты по инстанциям,
подводили служащих под категории, не входящие в принятое рас¬
пределение и проч.
В середине 1911 года среди железнодорожных служащих нако¬
пилось столько раздражения против хозяев железнодорожных пред¬
приятий, что внезапно, без одобрения со стороны профсоюза,
вспыхнули забастовки в Манчестере и Ливерпуле; отовсюду разда¬
вались возгласы о неизбежности всеобщей железнодорожной заба¬
стовки. Повинуясь общему голосу железнодорожного рабочего
мира, Союз поставил железнодорожным компаниям ультиматум: или
вступить в переговоры с его представителями, или будет объявлена
всеобщая железнодорожная забастовка. Срок был дан суточный
и так как хозяева не дали никакого ответа, то 11 августа нача¬
лась забастовка. Правительство, в лице премьера Асквита, сделало
попытку вмешаться в дело, предложив выбрать комиссию для внесе¬
ния улучшений в устройство примирительных камер, пригрозив,
в случае забастовки, прибегнуть к содействию войск; но это не
испугало железнодорожников.
Начавшаяся забастовка, хотя и не была всеобщей, но все же
была настолько грандиозна, что грозила основательно нарушить
торгово-промышленную жизнь страны, так как бастовало свыше
200.000	человек. По просьбе железнодорожных компаний в разные
места были посланы войска. Правительство, однако, решило ликви¬
дировать забастовку и заставило компании вступить в переговоры
с представителями рабочих. По состоявшемуся соглашению стачка

156
A PK. A-H
прекращалась на условиях принятия обратно на службу всех басто¬
вавших, немедленного рассмотрения примирительными камерами
всех требований рабочих и самого скорого назначения правитель¬
ственной комиссии для рассмотрения отрицательных сторон уставов
и практики примирительных камер с целью их исправления. Но
когда перешли к выполнению этого постановления, то железнодо¬
рожные компании вздумали прибегнуть к своим прежним приемам
саботажа, не признавая представителей Союза представителями же¬
лезнодорожных служащих. Страна вновь очутилась перед угрозой
железнодорожной забастовки, которая была предотвращена вмеша¬
тельством самого парламента.
Одновременно с борьбой железнодорожников развертывалась
борьба углекопов. Столкновения между углекопами и шахтовла¬
дельцами не прекращались в различных районах, начиная с 1907 г.
В конце 1910 г. в Южном Уэльсе началась небольшая по числу
участников, но ожесточенная забастовка, продолжавшаяся с пере¬
рывами до средины 1911 г. и кончившаяся неудачно для рабочих.
Поведение вождей в этой забастовке до того возмущало всех
рабочих Южно-Уэльского района, что на происходивших вскоре
выборах правления Союза трое из старых вождей были забаллоти¬
рованы, а председатель должен был выйти в отставку; на место
забаллотированых были выбраны три социалиста-синдикалиста. Вы¬
шеописанная железнодорожная забастовка 1911 г. сильно подогрела
настроение углекопов, которые потребовали от вождей Федерации
предъявления ультиматума всем шахтовладельцам об установлении
определенного минимума заработной платы в общенациональном
масштабе.
Само собой понятно, что предприниматели ответили отказом
и, более того, не соглашались даже на компромисс, несмотря на
предложение такового правительством. Четыре месяца велись
безрезультатные переговоры и в конце февраля 1912 г. началась
всеобщая забастовка углекопов — одна из самых грандиозных не
только в Англии, но и во всей Европе. Бастовало около миллиона
рабочих. Однако после пяти забастовочных недель рабочие прину¬
ждены были пойти на компромисс, так как четырехмесячные пере¬
говоры дали возможность всем главным отраслям индустрии запа¬
стись углем и тем предупредить дезорганизацию производства стач¬
кой-. Рабочие принуждены были подчиниться принятому парламентом
закону, согласно которому минимум устанавливается порайонно ко¬
миссией из работодателей и рабочих под председательством „неза¬
интересованного“ лица*).
Требование дневного минимума за сдельную работу забойщиков и других под¬
земных работников, давно уже выдвинутое горняками, основывалось на неодинаковой
производительности работы в различных рудниках в зависимости от толщины и свойств
угольного пласта, от необходимости установления большого числа скреплений, от свое¬
временной доставки вагонеток для нагрузки угля и пр.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
157
Если мы теперь присмотримся к стачечному
движению изложенного периода, то увидим следу¬
ющее.
Характерной особенностью этих стачек явля¬
ется надрыв, если не крах, прежних отношений
между трудом и капиталом, созданных эпохой соглашательства и
примирения противоречивых интересов обеих сторон. Это особенно
рельефно выразилось в стачке хлопчатобумажников 1908 г., же¬
лезнодорожников 1907 г. и 1911 годов. Это отрицание прежней
примиренческой политики, как мы видим, исходит не только от ра¬
бочих, но и от хозяев.
Если прежде существовал прочный контакт между капиталом и
трудом в примирительно-третейском аппарате, то теперь обе стороны
порознь укрепляют свои позиции, как бы для приближающихся
классовых боев. Предприниматели, во-первых, укрепляют свою эко¬
номическую базу, реформируя технически промышленность; они,
во-вторых, укрепляют свой фронт против рабочих посредством син¬
дикатов, возникающих во всех главных экономических отраслях. Со
своей стороны рабочие считают необходимым укрепить и свой
фронт. Отсюда указанная выше агитация за вхождение в профсоюзы
неорганизованных рабочих, стремление к расширению и консолида¬
ции профсоюзов (как в стачках углекопов и докеров) и выступление
за признание хозяевами профсоюзов и их прав (железнодорожные
стачки 1907 и 1911 годов), а также стачки, вызванные нежеланием
работать с неорганизованными рабочими (стачки углекопов 1907 —
1908 годов, стачка строителей 1914 г.).
К сказанному нужно прибавить следующее. Грандиозные столк¬
новения, какими являются многие из стачек описанного периода
(например, стачка докеров и железнодорожников 1911 г., стачка
углекопов 1912 г.), наглядно показывают рабочему, что забастовка
только тогда может иметь успех, когда она охватывает возможно
более широкие рабочие массы не только одной, но нескольких род¬
ственных отраслей. В то же время они свидетельствуют о перемене
во взглядах широких рабочих масс на вопросы организации трэд-
юнионов, их взаимоотношений и тактики борьбы.
Результатом такого понимания вещей явилось образование Фе¬
дерации углекопов, транспортников, национального объединения
железнодорожников с быстрым ростом их членов. Так, в момент
образования Федерации углекопов число членов входивших в нее
Выгода общенациональных ставок для рабочих (и невыгода для капиталистов) в
сравнении с порайонными очень велика. При отстаивании общенационального минимума
все горняки (под предводительством Федерации) выступают единым фронтом и в состоя¬
нии отстоять более высокие требования; при порайонной борьбе силы горняков распы¬
лены; каждый союз, каждое районное объединение будет заботиться о своих частных
интересах, что очень невыгодно для рабочих районов с менее доходными рудниками.
Вот почему требование об установлении общенационального минимума приобрело такое
важное значение в борьбе рудокопов.
Характерные осо¬
бенности стачеч¬
ного движения
1906—14 годов.

158
A PK. A-H
союзов составляло небольшую цифру 14.290, а после стачки
1911 г. она дошла до 200.000. Аналогичные явления мы видим в
железнодорожном мире. В 1910 г. в „Соединенный Союз же¬
лезнодорожных служащих“ входило всего 78.000 членов, а всего
организованных железнодорожных служащих насчитывалось 116.000.
В 1911 г. это число доходило до 180.000, в 1913 г.— до 362.000, при
чем три главных железнодорожных союза образовали „Националь¬
ный Союз железнодорожных служащих“. Наконец, что еще важнее
и что было симптоматично для рассматриваемого момента, Феде¬
рация углекопов и транспортников вместе с Союзом железно¬
дорожников образовали один Тройственный Союз для совместных
выступлений.
Замечательным симптоматическим явлением этого периода сле¬
дует считать выступления рабочих масс не только без разрешения
профсоюзных верхов, но и вопреки их запрещениям. Мало того, мы
видим, как рабочие отказываются признавать компромиссные реше¬
ния, принятые их вождями совместно с хозяевами, и нередко клеймят
их (своих вождей) кличками предателей и изменников, в случае их
слишком большой уступчивости и недостаточной защиты интересов
рабочих. Такие явления мы видим в выступлении механиков Северо-
Восточного Берега 1908 г., в стачках углекопов 1907 и 1912 годов,
в стачках докеров 1911 г. и проч. Рабочая масса становится
значительно левее своих вождей, которым приходится сдерживать
агрессивные стремления руководимых ими масс из страха, чтобы
стачки не перешли в ожесточенные схватки, способные привести к
гражданской войне.
И в самом деле, взятые вместе эти стачки производят впеча¬
тление схваток, выходящих за пределы частных столкновений между
трудом и капиталом, схваток двух вечно враждующих лагерей
эксплоатируемых и эксплоататоров, борьбы, которая может превра¬
титься в пролог „последнего и решительного боя“. Вот почему го¬
сударство так зорко следит за подобными столкновениями и вме¬
шивается в критический момент, чтобы положить им конец посред¬
ством компромисса или оружия.
В заключение необходимо указать, что перелом, начавшийся в
рабочем движении в средине первого десятилетия XX века, значи¬
тельно содействовал возникновению новых воззрений на сущность
и цели рабочего движения среди передовых рабочих и части при¬
мыкающей к ним социалистически настроенной интеллигенции.
Под влиянием начавшегося перелома мало-по-малу стали склады¬
ваться (или проникать в рабочее движение извне) новые социали¬
стические течения, каковы английский синдикализм и гильдейский
социализм. Но так как наиболее сильное и своеобразное из этих
течений—гильдейский социализм—проявило себя позже, отчасти во
время войны и, главным образом, после нее, то мы остановимся
здесь только на английском синдикализме.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
159
Указанное течение возникло первоначально в
рядах Шотландской Социалистической Партии (от¬
коловшейся в 1903 г. от Социал-Демократической
Федерации) и было усилено пропагандой ирланд¬
ского революционера Джемса Конолли.
Прославившийся в период 1910—12 г.г., как организатор ирланд¬
ских транспортников и чернорабочих и расстрелянный в 1916 г.
за организацию восстания ирландцев против английского влады¬
чества, Джемс Конолли жил в начале XX века в Нью-Йорке, где
состоял деятельным членом партии „Индустриальных Рабочих
Мира“. Партия эта имела ярко выраженный синдикалистский характер
и в выпущенной ею декларации, между прочим, заявляла, что между
классами рабочих и предпринимателей нет никаких общих интере¬
сов и что своих целей рабочий класс должен добиваться путем эко¬
номической организации, не примыкая ни к одной политической
партии, единственно путем прямого действия борясь до окончатель¬
ного свержения капиталистического строя. Вернувшись в Велико¬
британию, Конолли занялся пропагандой синдикализма среди членов
Шотландской Социалистической Партии и вскоре приобрел большую
популярность.
Свои синдикалистские воззрения Конолли изложил в книге
„Социализм в общедоступном изложении“. Исходя из аксиомы, под¬
твержденной опытом всех веков—что политическая сила основы¬
вается на экономической,—Конолли утверждает, что рабочие* могут
быть сильны на политическом поприще лишь тогда, когда они спло¬
тятся на экономической базе и всей силой своей экономической
мощи будут поддерживать политические стремления.
Это может быть достигнуто только тогда, когда раздробленные
конкурирующие друг с другом цеховые трэд-юнионы будут пре¬
образованы в мощные индустриальные союзы. Наступила пора, когда
рабочий класс должен появиться на политической арене со всем
весом его экономического значения для проведения в жизнь исто¬
рических задач рабочего класса; наступила пора, когда профес¬
сиональный юнионизм (trade-unionism) должен быть заменен инду¬
стриальным юнионизмом (industrial unionism). Главная цель этого
юнионизма заключается в создании промышленной республики в
скорлупе современного политического государства, для того,
чтобы, завершив свою организацию, расколоть эту скорлупу и занять
место политического государства в системе мира...
Пропаганда синдикализма, начатая Конолли, получила поддержку
со стороны одного из старейших деятелей английского рабочего
движения Тома Манна, после долгого отсутствия вернувшегося
в 1910 г. в Великобританию. Том Манн с 1902 до 1910 г. жил в
Австралии, где познакомился с идеями „Индустриальных Рабочих
Мира“. Идеи синдикализма и индустриального юнионизма оказались
вполне родственными его взглядам на рабочее движение, так как
Синдикализм и
индустриальный
юнионизм.

160
А РК. А-Н
он и раньше был противником раздробленности профсоюзов и скеп¬
тически относился к мелким завоеваниям путем соглашения с ка¬
питалистами или в результате подачек, бросаемых рабочим время
от времени парламентом. В 1910 г. Манн вернулся на родину и
вскоре, по предложению известного в то время социалистического
деятеля Гюи Боумана, отправился в Париж, где познакомился с те¬
орией и практикой французского синдикализма. Вернувшись в Лон¬
дон, он вместе с Боуманом стал выпускать периодическое издание
„Индустриальный Синдикалист“. Лозунгом этого издания было: „Не
надо больше соглашений“. (No more agreements). „Трэд-юнионисты
совершают глубокую ошибку,—говорилось в первом номере,—когда
пытаются вступать в соглашение с хозяевами. Целью промышлен¬
ных союзов должна быть классовая борьба и стремление исполь¬
зовать каждый момент для нанесения удара неприятелю. Надо по¬
мнить, что между рабочими и капиталистами не может быть ничего
общего“. „Индустриальный синдикализм,—говорится в другом но¬
мере этого издания,—имеет целью выработать систему, при помощи
которой можно научно (Scientificaly) вести классовую борьбу для
захвата всего производства... Рабочий класс не может иметь ничего
общего с классом предпринимателей... Борьба между этими двумя
классами должна итти до тех пор, покуда объединившиеся рабочие
всех стран не завладеют землей и орудиями производства, уничто¬
жив систему заработной платы... Мы всегда будем делать все от
нас зависящее, чтобы... подготовить путь в возможно более корот¬
кий срок к организации всеобщей стачки во всеанглийском мас¬
штабе. Рабочие откажутся работать в аппарате производства в ин-.
тересах капиталистического класса, и, когда они откажутся, на всей
земле не найдется такой силы, которая была бы способна принудить
их стать на работу. Это и будет фактически социальной и промыш¬
ленной революцией...“*).
Уже в ноябре 1910 г. в Манчестере состоялась конференция
синдикалистов, на которой присутствовало 200 представителей от
60.000	рабочих. Результатом этой конференции было создание „Лиги
пропаганды индустриального синдикализма“. Лига издавала ежеме¬
сячник „Синдикалист“. Кроме того, ею издавались особые периоди¬
ческие профессиональные издания, как например, „Синдикалистский
железнодорожник“, „Рабочий транспорта“ и др. Синдикалистские
издания приобрели широкий круг читателей и не оставались без
влияния на описанное выше стачечное движение 1911—14 годов
и в частности на стачки моряков и докеров, в которых Т. Манн
принимал немалое участие в качестве агитатора и организатора.
Успехи синдикализма вызвали тревогу в буржуазном мире. Га¬
зеты заговорили о нашествии новых варваров и грядущей гибели
цивилизации. Правительство искало случая положить конец опасной
пропаганде. В 1912 г. Боуман и Манн были приговорены—первый
• *) Вебб. История трэд-юнионизма, вып. V, стр. 67.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 161
к девяти, а второй к шестимесячному заключению в тюрьме за на¬
печатание в „Синдикалисте“ обращения к британским солдатам, призы¬
вающего их не стрелять в бастующих рабочих. Но это не прервало
синдикалистской пропаганды. С наступлением войны она, правда,
потеряла свой специфический синдикалистский характер, но в форме
индустриального юнионизма продолжала существовать в некоторых
рабочих слоях (в особенности в округах Клайда и Южного Уэльса).
Организацией, распространявшей идеи индустриального юнионизма
в эту эпоху, была Социалистическая Рабочая Партия (впоследствии
вся влившаяся в Британскую Коммунистическую Партию).
В единении с правительством действовали реформистские ли¬
деры трэд-юнионов. Вожди Парламентской Рабочей Партии Рамсей
Макдональд и Филипп Сноуден назвали требование всеобщей стачки,
выдвинутое делегатами - синдикалистами на съезде углекопов
1911 года, „гадюкой, которую трэд-юнионы должны раздавить“.
По выражению Макдональда, синдикализм, провозгласив всеобщую
стачку, сам себе подписал смертный приговор.
В „Воспоминаниях“, написанных в тюрьме и напечатанных в „Син¬
дикалисте“, Т. Манн, между прочим, отвечает на изображенные вы¬
ступления вождей Независимой Рабочей Партии и Парламентской Ра¬
бочей Партии. „Естественно, — пишет он,—против синдикализма напра¬
вляется масса нелепой критики, и целая куча рабочих лидеров поторо¬
пилась заявить, что они не только не синдикалисты, но что они их
определенные противники. А это после некоторого анализа означает
следующее: они находятся в плену у плутократического учре¬
ждения—парламента и боятся, как бы приобщение к истинно ра¬
бочему движению не лишило их доли содержимого египетских
горшков с мясом. Что за робкие души, зачем они боятся? Они
всегда успеют купить расположение плутократии дезертирством из
рядов могучей боевой силы, которая выводит постепенно рабочий
класс из болота и трясины заплесневевшего парламентаризма“.
ЛИТЕРАТУРА.
М. И. Туган-Барановский —Периодические промышленные кризисы. Изд. 4. Смол.
1923 г. М. Бер — История социализма в Англии. Л. 1924 г. Письма И. Ф. Беккера,
И. Дицгена, Ф. Энгельса, К. Маркса и др. к Ф. А. Зорге и др. Изд. Дауге. М. 1913 г-
Ф. А. Ротштейн — Очерки по истории рабочего движения. Изд. 2. М. 1925 г. Том
Манн — Воспоминания. М. 1924 г. В. И. Ленин — Пути английского рабочего движения
(составил П. Ташкарев). М. 1927 г. С. и Б. Вебб — История трэд-юнионизма. М. 1925 г.
Г Дж. Кол — История рабочего движения в Англии. Л. 1927 г. Его же — Введение
в трэд-юнионизм. М. 1924 г. A. W Humphrey — History of Labour Representation. Lon¬
don 1912. Cole and Poge Arnot - Trade-unionism on the Rail Vays. London 1917. Журналь¬
ные статьи: Ф. Ротштейн — Всеобщая забастовка горнорабочих. „Просвещение“, 1912 г.,
кн. Ill — IV. Петр П.— Стачечное движение в Англии. „Наша Заря“, 1912 г., кн. III.—
W.—Английские споры о либеральной рабочей политике. „Просвещение“, 1913 г.,
кн. IV. П. П. — Новые тенденции в английском рабочем движении. Наша Заря“, кн. IV—V»
11.	Кн. III.

С. КРАСНЫЙ.
БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ*).
Борьба за республику.
Фактическое свое существование Третья республика начала
4 сентября 1870 г. Она обязана своим возникновением революцион¬
ному выступлению парижского народа, возбужденного известиями
о катастрофических поражениях императорской армии. Установление
республики не встретило никакого сопротивления со стороны, пока
еще многочисленных, монархистов; монархический принцип, каза¬
лось, был безнадежно скомпрометирован и защита его не имела
никаких шансов на успех. Положение вещей резко изменилось под
влиянием восстания парижского пролетариата 18 марта 1871 г.
Коммуна была справедливо оценена буржуазией, как начало конца
капиталистической эксплоатации и господства, как предвестник со¬
циалистической реорганизации современного общества. Капитули¬
ровав перед Бисмарком, господствующие классы Франции с неслы¬
ханной жестокостью раздавили парижскую революцию, подвергли
изгнанию уцелевших после чудовищной резни защитников Коммуны
и принялись за приведение в порядок пришедших в расстройство дел.
Большинству из них монархия теперь представлялась единственной по¬
литической формой, гарантирующей „порядок“. Торжество монархии
было обеспечено активным сочувствием и поддержкой большинства
буржуазии, однако, соперничество трех монархических фракций
решило вопрос в пользу республики.
Борьба вокруг формы правления составляет основное содержа¬
ние политической жизни Франции в первое десятилетие республики
и заканчивается победой республиканцев. Положение нового режима
было упрочено за это время настолько, что во всех последующих
политических кризисах (буланжизм, дело Дрейфуса) республика,
несмотря на крайне оживленную деятельность монархических групп,
без труда отражала направленные к ее уничтожению удары.
Эта перемена в общественных настроениях французского обще¬
ства произошла под влиянием обстоятельств, характеристике которых
мы посвятим последующее изложение.
*) Цель статьи — освещение внутренней истории Франции в эпоху Третьей респу¬
блики. Рабочее движение задето вскользь, в той мере, в какой это необходимо для понима¬
ния излагаемых в статье фактов. Подробно о рабочем движении и о внешней политике
Франции говорится в специально посвященных этим вопросам статьях.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
163
Проблему будущего политического строя Фран¬
ции предстояло решить Национальному Собранию,
избранному для заключения мира в момент величай¬
шего национального унижения. Оно не было отражением политиче¬
ских настроений французского народа в нормальных условиях. Со¬
брание порождено было тем страшным смятением и усталостью,
которые выросли на почве беспримерного военного поражения и
революции, угрожавшей собственности. Составленное по преиму¬
ществу из монархистов, оно все же не оказалось способным восста¬
новить монархию из-за отмеченного уже выше соперничества разных
монархических фракций: легитимисты хотели провозгласить королем
графа Шамбора (внука Карла X), орлеанисты прочили на престол:
графа Парижского (внука Луи-Филиппа) и, наконец, бонапартисты
добивались возвращения экс-императора, а потом, после смерти по¬
следнего,— его сына. Обеспечив себе сочувствие, а, главное, мате¬
риальную поддержку остатков старой землевладельческой аристо¬
кратии, верхов буржуазии (преимущественно финансового ее сек¬
тора), высших военных и гражданских чиновников и католической,
церкви, монархисты развивают деятельную антиреспубликанскую»
агитацию в стране и в армии. Они легко добиваются отмены зако¬
нов, запрещающих Орлеанам пребывание во Франции, утверждения
выборов в Палату герцога Омальского и принца Жуанвильского, а
также возвращения отчужденных у них имений.
Успехи монархической агитации и увеличение влияния монар¬
хистских элементов в администрации и армии ни в малой степени
не содействуют смягчению конфликта между соперничающими мо¬
нархическими кликами; вопрос о помазаннике остается открытым.
Между тем, в стране совершается медленный, на первых порах мало
заметный перелом в пользу республики; причиной тому было бы¬
строе восстановление нормальной экономической жизни и некоторое
улучшение международного положения Франции.
Франция вышла из войны с тяжелыми потерями.
От нее отошли провинции, имевшие первостепенное
хозяйственное значение (эта потеря, как мы увидим
ниже, была одной из важнейших причин, определивших медленность
индустриального развития Франции); значительная часть ее северных
и северо-восточных департаментов была разорена нашествием и про¬
должавшимся после войны постоем прусских солдат; она должна
была, наконец, выплатить победителям огромную контрибуцию (пять
миллиардов золотых франков). Сумма убытков, причиненных Фран¬
ции войной, исчислялась в 15% млрд. золотых франков, при чем в
расчет не входили огромные потери рабочей силы (140.000 человек
нашло смерть на полях сражений) и убытки от неизбежного во
время войны расстройства промышленности, торговли и сельского
хозяйства. Однако, несмотря на всю тяжесть понесенных страной
потерь и убытков, ликвидация экономических затруднений, вызван¬
Положение Фран¬
ции после войны.
Национальное
Собрание.

164
С. КРАСНЫЙ
ных войной, и восстановление нормальных деловых связей прои¬
зошли с головокружительной быстротой. Громадные средства, на¬
копленные французским народным хозяйством в результате почти
векового его процветания, помогли безболезненно залечить полу¬
ченные раны. Одной из иллюстраций этого подъема может служить
успех внутренних займов, имевших целью изыскать средства для
уплаты контрибуции. 21 июня 1871 г. правительство, согласно ре¬
шению Национального Собрания, выпустило заем в 2 млрд. франков.
Подписка началась 28 июня и уже спустя шесть часов подписная
сумма достигла 4 млрд. 15 июля 1872 г. Национальное Собрание
вновь постановило выпустить заем в 3 млрд. Этот новый заем был
покрыт с излишком в 39 млрд. (подписка в кратчайший срок до¬
стигла невероятной цифры в 42 млрд.). Успех займов дал прави¬
тельству возможность выплатить контрибуцию ранее установленного
в договоре срока, и 13 сентября 1873 г. французская территория
была совершенно освобождена от прусских гарнизонов. Это упро¬
чение международного престижа Франции и благоприятная хозяй¬
ственная конъюнктура успокоили обывателя, он понемногу стал
убеждаться в том, что республика вовсе не означает покушения на
его собственность, что она не мешает увеличению барышей и от¬
нюдь не склонна потакать требованиям рабочих и бедноты. В нем
просыпается старая неприязнь к монархии и аристократии, он начи¬
нает благосклоннее прислушиваться к республиканской агитации.
Возглавляемые Гамбеттой республиканцы пони¬
мают задачи этой агитации, как примирение „бла¬
гонамеренных граждан“ с республикой. В этих це¬
лях Гамбетта и его друзья выбрасывают за борт
все свои былые социальные требования; они лишают
свою программу политической остроты и радикального реформа¬
торства. Это выхолащивание республиканской программы уменьшает
симпатии к ней рабочих, шедших за республиканцами, но зато при¬
влекает на сторону республики весьма значительные массы ранее
враждебных ей буржуа. Успехи республиканцев прежде всего по¬
лучают выражение на частичных парламентских выборах. Кандидаты
этой партии побеждают почти повсеместно. Наиболее показатель¬
ными в этом смысле были выборы в департаменте Сены 27 апреля
1873 г. Выборы происходили среди всеобщего возбуждения, вызван¬
ного уничтожением центральной мэрии Лиона. Это постановление
было принято Национальным Собранием из-за конфликта между
республиканским мэром Лиона Бародэ и префектом—монархическим
зубром—Дюкро. Республиканцы (за исключением крайне умеренных)
выставили кандидатуру опального мэра, орлеанисты — кандидатуру
Ремюза, личного друга Тьера. После ожесточенной предвыборной
кампании избранным оказался Бародэ. Этот значительный успех
республиканцев вызвал созвучный отклик и в провинции. В ряде
департаментов на частичных выборах против кандидатов консерва¬
Характер респу¬
бликанской аги¬
тации. Успех
республиканцев.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
165
торов прошли виднейшие республиканские деятели (в том числе
Ранк, Локруа и т. д.).
Успехи республиканской агитации начинают
всерьез беспокоить реакционное Собрание. Винов¬
ником поражения монархистов большинство Собра¬
ния начинает считать Тьера, не принимавшего до¬
статочно строгих мер борьбы с республиканцами, его подозревают,
и не без основания, в тайном сочувствии республике. Нужно сказать,
что конфликты между Собранием и Тьером начались еще задолго
до первых значительных побед республиканцев. Он разошелся с Со¬
бранием в вопросе о сроке службы в армии; затем, угрожая подать
в отставку, он заставил Собрание согласиться с предложенным им
проектом административной централизации Франции. Особой остроты
этот конфликт между главой исполнительной власти и Собранием
достиг при обсуждении вопросов налоговой политики. Отвергая со
всей решительностью предлагавшийся крайними республиканцами
прогрессивно-подоходный налог, этот ограниченный политик старой
школы, руководствуясь целиком эгоистическими интересами финан¬
совой олигархии, в противоречии с потребностями экономического
развития страны, предложил обложить высокими пошлинами все
сырые материалы, нужные промышленности. Предложение это
вызвало страшный отпор в первую очередь со стороны промышлен¬
ников, но под давлением Тьера Собрание все же приняло его предло¬
жение в принципе. Избирательные успехи республиканцев оконча¬
тельно поссорили монархическое большинство законодательной
палаты с главой государства. 24 мая 1873 г. Национальное Собрание
большинством 360 голосов против 345 приняло порядок дня, враж¬
дебный Тьеру. Тьер подал в отставку, и в тот же день в президенты
был избран маршал Мак-Магон.
Вновь избранный президент был личностью за¬
урядной во всех отношениях. Мало способный
солдат, он лишь по случайным причинам избавился
от ответственности за позор французской армии
при Седане. В политике он был совершеннейшим ничтожеством и
рассматривался избравшими его монархистами как временное под¬
ставное лицо до монархического переворота. Вместе с новым главой
государства у власти оказался и новый кабинет во главе с Брольи,
целью которого было восстановление монархии. Первым делом но¬
вого министерства была чистка администрации от республиканских
элементов, проникших в ее состав после 4 сентября; вслед за тем
новый кабинет обрушивает ряд репрессий на республиканскую
прессу и агитацию. Вместе с тем, он всячески покровительствует
деятельности католической церкви, принимавшей все более и более
разнузданные формы. Попы и монахи со все возрастающей смелостью
выступают против республики за восстановление монархии. Церков¬
ники, в целях расширения и укрепления своего влияния, прибегают
Мак-Магон — пре¬
зидент. Усиление
монархистов.
Конфликт между
Собранием
и Тьером.

166
С. КРАСНЫЙ
к явно мошенническим проделкам. Фабрикуется серия чудес (обновле¬
ния икон,открытия новых мощей,исцеления неизлечимобольных ит.д.),
к месту совершения чудесных явлений организуются паломничества,
шествия и демонстрации; все эти церемонии сопровождаются рьяной
монархической агитацией. Характер откровенной политической де¬
монстрации был придан религиозному празднеству 29 июня 1873 г.
в маленьком городке Paray-le-Monial; в нем приняло участие 50 де¬
путатов, 25 епископов и около* 25.000 верующих.
Чтобы продемонстрировать свое настроение, Национальное Со¬
брание приняло решение о постройке за счет правительства церкви
Sacré-Coeur на вершине Монмартрского холма. Стремясь еще более
обеспечить успех готовящегося монархического переворота, мини¬
стерство предложило Собранию принять закон, по которому мэры
во всех без исключения общинах назначались правительством (по
закону, принятому при Тьере, это касалось лишь мэров крупных
городов). Наконец, было устранено и последнее препятствие к уста¬
новлению монархического режима: состоялось примирение ранее
враждовавших Орлеанов и Бурбонов. Граф Парижский посетил
графа Шамбора в Фросдорфе и от имени всей своей семьи заявил
о преданности ему „не только как главе царствующего дома, но
и как представителю монархического принципа во Франции“. После
примирения претендентов к графу Шамбору явилась депутация от
Национального Собрания для переговоров по ряду вопросов, связан¬
ных с провозглашением монархии. Дело неожиданно сорвалось из-за
излишней принципиальности графа: он отказался признать трех¬
цветное знамя, а без этого провозглашение монархии казалось не¬
возможным 'даже наиболее рьяным ее сторонникам. Как глубоко
уверены были роялисты в успехе их предприятия, показывает хотя
бы тот факт, что парижские монархические круги уже заказали
себе для встречи Генриха V кареты с гербами, туалеты и т. п. После
неудачной попытки монархического переворота консерваторы, чтобы
обеспечить себя от неожиданностей и гарантировать прочность
существующего порядка, провели закон о продлении срока полно¬
мочий президента до семи лет (закон о септенате). Однако даль¬
нейшие мероприятия кабинета Брольи вызвали недовольство части
правой Собрания, 16 мая 1874 г. он оказался в меньшинстве при
голосовании по вопросу о новом избирательном законе.
Два следующих кабинета (Сиссе и Бюффе) про¬
должали внутреннюю политику своего предшествен¬
ника и замечательны лишь тем, что за время пре¬
бывания этих министерств у власти была разработана и принята
конституция 1875 г., окончательно разрешившая вопрос о полити¬
ческом режиме.
Обсуждение конституционных законов Собранием было по су¬
ществу актом противозаконным. В момент его избрания даже мо¬
нархические газеты указывали на некомпетентность Собрания изда¬
Новая конститу¬
ция и ее характер.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
167
вать какие бы то ни было акты, кроме тех, которые касались усло¬
вий мира; теперь же оно присвоило себе эти права и употребило
их на то, чтобы выработать конституцию, возможно менее напоми¬
нающую республиканскую. Главной заботой Собрания было всемер¬
ное приближение государственного устройства Франции к монархии.
Республикой Франция объявлялась не прямо, а признавалась косвенно
при определении полномочий ее главы—президента республики. Это,
хотя и робкое, признание республики было решено принятием боль¬
шинством одного голоса (353 против 352) ставшей знаменитой по¬
правки Валлона, гласившей: „Президент республики избирается
абсолютным большинством голосов Сената и Палаты депутатов,
объединенных в Национальное Собрание, он избирается на семь лет
и переизбираем вновь“. В определении как срока президентских
полномочий, так и характера их, Собрание пошло значительно
дальше реакционной Палаты 48 года. Согласно новой конституции
президенту было поручено командование армией; он перестал быть
лицом ответственным за свои действия (кроме случаев государ¬
ственной измены), ему разрешалось отсрочивать заседания Палаты,
а с согласия Сената и распускать ее; он, наконец, получил право
вести переговоры с иностранными державами, вплоть до заключе¬
ния союзов в целях получения или оказания военной помощи. По¬
добно монарху, президент сам назначал чиновников и имел цивильный
лист (1.200.000 франков). Словом, права президента были определены
так, что президентское кресло без особого труда могло быть пре¬
вращено в королевский престол.
Парламент, согласно вновь принятой конститу¬
ции, должен был состоять из двух палат: Сената и
Палаты депутатов. Национальное Собрание, при
всей своей реакционности, не решилось посягнуть на всеобщее
избирательное право (оно существовало даже при империи). По¬
этому для того, чтобы обезопасить себя от „неожиданностей“ все¬
общего избирательного права, оно учредило антидемократический
Сенат, сделав его опорой и пристанищем реакции. Сенат состоит
из 300 сенаторов не моложе 40 лет, 75 из них пожизненных, выде¬
ленных Национальным Собранием. Остальные 225 сенаторов изби¬
раются на 9 лет. Сенат составляется на основе всеобщего избира¬
тельного права, но не путем прямых выборов, а избирательными
коллегиями, состоящими из депутатов департаментов, генеральных
и окружных советников и из делегатов советов общин. По консти¬
туции 1875 г. каждая община посылала в избирательные коллегии
по одному делегату; такой порядок приводил к уменьшению влияния
городов. Деревенька в 1.000 жителей имела столько же влияния на
результаты выборов, как и крупный город со стотысячным населе¬
нием. Позже закон 9 декабря 1884 г. установил, что число делега¬
тов должно соответствовать размерам общины, но все же и этот
закон не установил надлежащей пропорции в распределении деле¬
Палата депутатов
и Сенат.

168
С. КРАСНЫЙ
гатских мест; и при наличии и этого закона община в 500 человек
посылает одного выборщика, в то время как в Париже (в 1901 г.)
один выборщик приходился на 90.000 жителей. Влияние промышлен¬
ных центров на состав Сената умалялось еще и тем обстоятельством,
что число сенаторов, избираемых каждым департаментом, тоже не
находится в прямом соответствии с количеством населения депар¬
тамента. На одного сенатора от Парижа или Северного департамента
приходится в 5 — 6 раз больше голосов, чем на сенатора из какого-
нибудь земледельческого департамента. Отсутствие непосредствен¬
ной связи сенатора с избирателем и большая продолжительность
его полномочий делает его мало внимательным к народным требо¬
ваниям, но зато весьма послушным исполнителем воли банков и круп¬
ного капитала.
Палата депутатов избирается всеобщей подачей голосов. Пра¬
вом голоса пользуются все французские граждане мужчины, достиг¬
шие 21 года. Женщины избирательных прав не имеют. Выборы
происходят по округам, при чем на каждые 100 тысяч жителей
избирается один депутат.
Для избрания президента Сенат и Палата депутатов объединя¬
ются в так называемый конгресс, являющийся лишь избирательной
коллегией, для пересмотра же конституции, они объединяются в
Национальное Собрание.
Вся полнота законодательной власти принадлежит обеим пала¬
там. Для того, чтобы стать законом, всякое решение должно быть
принято не только Палатой депутатов, но и Сенатом. Правом зако¬
нодательной инициативы одинаково пользуются обе палаты; Палата
депутатов имеет лишь одну привилегию по сравнению с Сенатом:
она первая рассматривает бюджет.
Функции верховного суда по политическим делам особой важ¬
ности принадлежат Сенату.
Исполнительная власть находится в руках министров,назначае¬
мых президентом в соответствии с партийным составом палат. Ми¬
нистры ответственны перед Сенатом и Палатой.
Характеристика нового политического режима,
установленного Собранием, будет неполна, если
не принять во внимание особенности администра¬
тивного устройства Франции в эпоху Третьей рес¬
публики. Господство централизованной бюрократии, вполне в духе
первой империи, сохранилось во всей своей неприкосновенности.
Департаментом управляет префект, которому как бы подчинены
департаментские представители всех министерств и ведомств. Он
ведает военным набором, управляет доходами департамента и общин,
приглашает и увольняет учителей, следит за имуществом департа¬
мента. Ему же по существу подчинены мэры и общинные советы.
Установив основные законы, Собрание разошлось, постановив, что
новые Палата и Сенат должны собраться в Версале 8 марта 1876 г.
Административ¬
ная централиза¬
ция.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
169
Оценка деятель¬
ности старого и
состав нового
Собрания.
Весть о роспуске Национального Собрания была
принята страною с чувством облегчения и радости.
Ни в одной области своей деятельности Собрание
за пять лет существования не проявило себя с вы¬
годной стороны. Оно трусливо и подло капитули¬
ровало перед внешним врагом, жестоко и беспощадно расправилось
с парижскими рабочими, упорно преследовало всякую свободную
мысль, обрушивая на печать тысячи репрессий, жадно цеплялось за
все остатки монархического режима, стремясь своею законодатель¬
ной деятельностью упрочить все монархические учреждения, и не¬
устанно сопротивляясь всякой попытке социальных реформ.
Новые выборы, несмотря на административное давление (осад¬
ное положение, сохранившееся еще в четырех главных департамен¬
тах, облегчало борьбу правительства с республиканцами), усилен¬
ную агитацию католического духовенства в пользу монархистов и
согласованную деятельность монархических групп, закончились по¬
бедой республиканцев.V Из 550 мест в Палате республиканцы полу¬
чили 362. В Сенате из 225 мест им удалось занять только 92. Вы¬
борная кампания характеризовалась, однако, не только борьбой
между республиканцами и монархистами, но и борьбой между раз¬
личными направлениями республиканской партии. Уже ранее наме¬
чавшиеся разногласия в лагере республиканцев, теперь углубились
и заострились. Одна более многочисленная группа во главе с Гам-
беттой и Ж. Ферри отказывалась от немедленной реализации ста¬
рой программы, она высказывалась за медленное и постепенное демо¬
кратическое преобразование (il faut sérier les questions). В противо¬
положность оппортунистам (так были прозваны Гамбетта и его
политические единомышленники) радикалы, с Клемансо и Наке во
главе, выдвинули обширную программу социально-политических
преобразований. Они требовали амнистии деятелям Коммуны, отде¬
ления церкви от государства, уничтожения постоянной армии, воо¬
ружения народа, свободы собраний, союзов, печати, разрешения
развода, всеобщего и равного для обоих полов обучения, налога на
доход, национализации банка, железных дорог, рудников и законо¬
дательной охраны труда. Однако соотношение сил в Палате было
таково, что об осуществлении хотя бы части этих требований не
приходилось и думать.
Образовавшееся после выборов министерство Дюфора отменило
осадное положение в четырех департаментах, провело закон о вы¬
борности мэров в деревнях, попыталось провести амнистию ком¬
мунарам и ограничить права так называемых свободных (находя¬
щихся в руках религиозных организаций) университетов, но пало,
встретив на этом пути серьезное сопротивление Сената.
Не более продолжительной и плодотворной была деятельность
следующего министерства Жюля Симона. В своем желании быть
„глубоко республиканским и глубоко консервативным“ оно обрекло

170
С. КРАСНЫЙ
себя на бездеятельность и лишилось поддержки обеих партий. По¬
ложение в стране и в парламенте продолжало оставаться крайне
неясным.
Победа республиканцев на выборах не дала им
все же решающего политического преобладания.
Монархисты продолжают оставаться крупнейшей
силой и нисколько не отказываются от намерения
совершить государственный переворот. Они сохра¬
няют за собой все высшие административные и судебные должности,
все высшие чины в армии и флоте находятся в их руках, они поль¬
зуются моральной и материальной поддержкой церкви, им всемерно
помогает сам президент республики. Непрекращающаяся монархи¬
ческая агитация при министерстве Жюля Симона принимает все
более и более грандиозный характер, церковники начинают высту¬
пать как застрельщики переворота.
Эта исключительная активность католической церкви имела свои
особые причины, они коренились в глубоком кризисе, переживав¬
шемся в то время папством. Создание единой Италии лишило пап¬
ский прёстол всех его владений и значительно пошатнуло его поли¬
тический авторитет и влияние. В то же время против папы и воз¬
главляемой им католической церкви начинают ожесточенную борьбу
германское и венгерское правительства. Борьба эта, известная под
названием „культуркампфа“, сильно ослабила былые позиции
церкви. Единственной великой державой, где католики чувствовали
себя еще полновластными хозяевами, была Франция, но и здесь им
грозило растущее влияние республиканской партии. Нужно было
покончить с этим злом как можно скорей. В этих целях воинствен¬
ное католическое духовенство, использовав свое влияние на роя¬
листские круги и президента, требует скорейшего монархического
переворота и вмешательства Франции в борьбу за восстановление
власти папы.
Агитация католической партии принимает столь бурные формы,
что возбуждает не только беспокойство республиканцев, но и опа¬
сения иностранных государств. Германский посланник обратился
даже за разъяснениямй к французскому правительству. Под впечат¬
лением усиливающихся эксцессов ультрамонтанов *), республиканцы
в Палате потребовали от правительства применения энергичных мер
борьбы с агитацией, „могущей нарушить внутреннюю и внешнюю
безопасность страны и представляющей вопиющее насилие над зако¬
нами государства“. Большинство Палаты приняло это предложение.
В ответ на это Мак-Магон, подстрекаемый духовенством, понудил
к отставке Жюля Симона под предлогом недостаточной активности
последнего в защите перед Палатой правительственных предложе¬
ний. Образование кабинета, вопреки парламентским обычаям, он по¬
*) Ультрамонтаны — сторонники неограничиной власти папы в церковных и свет¬
ских делах, отстаивающие средневековые притязания папства.
Участие католи¬
ческой церкви в
монархической
агитации.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
171
ручил герцогу Брольи (16 мая 1877 г.), а затем, после того как
Палата выразила недоверие вновь образовавшемуся министерству,
добился у Сената согласия на роспуск Палаты. Новые выборы были
назначены на 14 октября 1877 г.
Самое существование республики было снова
поставлено на карту. Политический кризис достиг
необычайной остроты, обе борющиеся стороны
пустили в ход все имевшиеся в их распоряжении
средства. 363 республиканских депутата, голосовав¬
ших против правительства, заключили между собой избирательный
блок, партии и течения, ими представлявшиеся, отказались от выста¬
вления новых кандидатур в тех избирательных округах, где ранее про¬
шел кто-либо из „363“. В предвыборную кампанию вмешалось пра¬
вительство и президент. Последний в особом обращении призывал
„людей порядка“ голосовать против мятежников. Были использованы
все средства административного давления. Казалось, что воскресли
худшие времена Второй империи. Из всех ведомств увольнялись чи¬
новники, осмелившиеся выступить против правительственных кан¬
дидатур или даже того менее — просто выразить сочувствие рес¬
публиканцам.
Циркуляром от 4 октября правительство потребовало от пре¬
фектов вмешательства в избирательную кампанию. Им рекомендо¬
валось наблюдение за всеми кафе, питейными домами и т. п. заве¬
дениями и неуклонное закрытие тех из них, которые служили местом
республиканской агитации. Префектам предписывалось чинить вся¬
ческие препятствия распространению республиканских газет и дру¬
гих печатных изданий, срывать республиканские собрания и упо¬
треблять все усилия для того, чтобы добиться провала республи¬
канских кандидатов. Результаты правительственной подготовки
выборов выразились в следующих красноречивых цифрах: за время
с 16 мая по 14 декабря было распущено 613 муниципальных советов,
смещено 1.743 мэра и 1.334 помощника, запрещены 343 кружка и
организации, закрыто 2.067 питейных заведений, смещено 1.385 и
перемещено 4.779 чиновников и, наконец, возбуждено 3.271 судеб¬
ное преследование, преимущественно за преступления по делам
печати, из коих 2.079 окончились обвинительными приговорами. И
все же, несмотря на всю силу правительственного нажима, победи¬
телями оказались республиканцы. Из 363 республиканских депутатов
избранными вновь оказались 327.
Палата собралась 7 ноября. Республиканское
большинство тотчас же избрало комитет из 18 вид¬
нейших своих членов (Гамбетта, Луи Блан, Кле¬
мансо, Бриссон, Ферри и др.) для принятия, в случае
необходимости, надлежащих мер. Оно переизбирает
старое бюро Палаты и большинством 312 против 205 принимает ре¬
золюцию о назначении комиссии для расследования деятельности
Новая палата,
ее борьба с пре¬
зидентом и его
отставка.
Политический
кризис 1877 г. и
избирательная
борьба.

172
С. КРАСНЫЙ
правительства. Брольи подает в отставку, образование нового ка¬
бинета поручается маршалом Мак-Магоном генералу Рошбуэ. Палата
отказывается вступать с новым министерством в какие бы то ни
было сношения. Маршалу остается или вновь распустить Палату
или уступить. Он выбирает последнее и поручает образование
кабинета Дюфору, формирующему его согласно парламентским обы¬
чаям. С тех пор положение Мак-Магона делается все более и более
невыносимым. Участь президента окончательно решается выборами
в Сенат (в январе 1879 г.), давшими республиканцам новых 40 мест.
Изменившееся в пользу республиканцев соотношение сил в Сенате
лишает президента последней опоры. Оказавшись в конфликте
с Палатой, Сенатом и собственным министерством, он, не ожидая
истечения срока своих полномочий, подает в отставку (30 января).
Собравшийся конгресс избирает президентом республики канди¬
дата республиканцев — Жюля Греви.
Республика могла считать себя победительницей.
Экономическая эволюция Франции.
Характернейшей чертой хозяйства Франции в
описываемый нами период является замедленный
темп развития всех отраслей производства и свя¬
занный с этим крайне медленный рост народонаселе¬
ния. По переписи 1872 г. во Франции насчитывалось
населения 36.102.000 чел., в 1911 г. оно увеличилось
до 39.601.000 чел., За последнее пятидесятилетие население Франции
возросло лишь на 4 млн. чел., в то время как в предыдущее пяти¬
десятилетие оно увеличилось на 8 млн. По возрастанию населения
Франция стоит на последнем месте среди европейских государств.
Этот медленный рост физических сил нации определяется незна¬
чительным числом рождений, искусственно сокращаемым и в неко¬
торые годы не покрывающим даже числа смертей. Ограничение
деторождений вызывается не общей бедностью населения, не не¬
хваткой капиталов, не чрезмерной перенаселенностью страны (по
плотности населения Франция занимает пятое место среди европей¬
ских государств и значительно уступает в этом отношении Бельгии,
Англии, Германии и Италии), а особенностями ее социально-эконо¬
мического уклада.
Несмотря на все возраставшее до войны значение городской про¬
мышленности и торговли, Франция оставалась страной земледель¬
ческой по преимуществу. В 1911 г. деревенское население составляло
55,8% общего числа жителей, правда, городское население за по¬
следние полвека возросло с 24 до 44%. Заметим снова, что этот
сравнительно быстрый рост городского населения все же не изме¬
няет того общего положения, что до мировой войны Франция про¬
должала оставаться страной с преобладанием сельскохозяйствен¬
Медленный рост
населения и аграр¬
ный по преиму¬
ществу характер
Франции.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
173
ного производства над промышленным. Особенности географического
положения Франции поставили ее сельское хозяйство в весьма бла¬
гоприятное (относительно других европейских стран) положение.
Климатические и почвенные условия делают возможным разведение
ценных и прибыльных культур: винограда, оливкового дерева, вы¬
сокосортных фруктов, дорогих овощей — артишок, цветной капусты,
спаржи. Виноградарство, садоводство и огородничество составляют
основное занятие крестьянского населения важнейших сельскохо¬
зяйственных областей. Но эти отрасли сельскохозяйственного произ¬
водства не допускают применения машин и покоятся почти всецело на
ручном труде. Это обстоятельство в большой степени ограничивает
рост производительности труда; можно без околичностей сказать,
что предельного уровня в этой области Франция достигла уже до
войны.
Зерновая культура, имеющая немалое значение в общем ба¬
лансе сельскохозяйственного производства, не достигла еще того
совершенства, как виноградарство и садоводство. Последнее два¬
дцатилетие отмечено возрастанием усилий, направленных к улуч¬
шению способов обработки земли, в частности к машинизации про¬
изводства. За время с 1892 по 1911 г. ценность ежегодно ввозимых
из-за границы машин поднялась с 5% млн. франков до 45 млн.
Следует иметь в виду/ что механические двигатели составляют ни¬
чтожную часть этого ввоза, так как мелкий и мельчайший характер
хозяйств делает применение механической силы нерентабельным.
Сильно возросло также употребление химических удобрений.
Этому росту препятствовала, конечно, дороговизна их (Франция
не имела собственной химической промышленности), тем не ме¬
нее ввоз химических удобрений с 98.000 тонн в 1892 г. поднялся
до 239.000 тонн в 1911 г.
Развитие французского сельского хозяйства
протекало, несмотря на значительность достигнутых
им результатов, далеко не бескризисно; в особен¬
ности резко ухудшилось его положение в связи с
появлением (начиная с 1881 г.) Америки на мировом
рынке сельскохозяйственных товаров. Конкуренция Америки ска¬
залась, конечно, прежде всего на состоянии зерновых культур.
С 1882 по 1913 годы площадь под хлебными злаками уменьшилась
на 2 млн. гектаров. Немалую роль в деле сокращения посевной
площади сыграл и остро ощущаемый французской деревней недо¬
статок рабочих рук. В то же время площадь под пастбищами вы¬
росла на 5 млн. гектаров. В 1903 г. площадь под пастбищами уже
превзошла площадь под хлебными злаками. Несмотря на уменьше¬
ние размеров посевной площади, общий сбор хлебов, благодаря
улучшению способов обработки и повышению средней урожайности,
не только не понизился, но даже возрос, так что накануне войны
Франции без труда удавалось покрыть собственную потребность в
Особенности
французского
сельского хо¬
зяйства.

174
С. КРАСНЫЙ
хлебе и овощах. Как бы значительны ни были успехи, достигнутые
французским сельским хозяйством, оно далеко уступает ряду евро¬
пейских и внеевропейских стран. По средней урожайности хлебов
с десятины Франция никогда не подымалась выше 11 —13 места и
была впереди стран лишь с резко выраженным экстенсивным сель¬
скохозяйственным производством. Так же далеко отстала она и в
животноводстве и в разведении технических культур. Даже в обла¬
стях, где Франции принадлежало безусловное первенство, она стала
явно сдавать. Французское шелководство не выдерживает итальян¬
ской конкуренции и явно клонится к упадку; филлоксера и фаль¬
сификация вин нанесли непоправимый ущерб виноградарству, пло¬
щадь под виноградниками с 2.417.000 гектаров в 1871 году со¬
кратилась до 1.525.000 гектаров в 1914 году. Очень распростра¬
ненному техническому растению марене, из которого добывалась
красная краска (преимущественно для окраски солдатских шта¬
нов) был нанесен смертельный удар открытием анилиновых' кра¬
сок. Большие затруднения стала в последнее время испытывать
и культура оливок.
Было бы, однако, совершенно неправильно ви¬
деть основное препятствие для развития француз¬
ского сельскохозяйственного производства в ино¬
странной конкуренции или общей отсталости страны. В действи¬
тельности причины медленного развития французской деревни коре¬
нятся в аграрном строе современной Франции, в существующем
ныне распределении земельной собственности. Хотя Великая рево¬
люция и уничтожила крупную земельную собственность и произвела
известное уравнение земельных владений, крупная собственность
не исчезла вовсе и ходячие представления о равномерном распре¬
делении земельной собственности лишены серьезных оснований.
Правда, во Франции совершенно отсутствуют крупные капиталисти¬
ческие латифундии, а земли крупных собственников обычно разбиты
на мелкие участки, сдаваемые исполу и на правах аренды, но все же
представления об идиллических отношениях во французской деревне
разлетаются при первом же столкновении с цифрами. По данным,,
относящимся к 1908 г., распределение земельной площади предста¬
влялось в следующем виде. 2.087.851 хозяйств (37,94°/0 общего числа
их), каждое ниже 1 гект., владели в совокупности 2,79% всей
обрабатываемой земельной площади. 2.523.713 хозяйств (45,84°/0) от
1—10 гект. владели в совокупности 26,34% всей обрабатываемой
земельной площади. 745.862 хозяйств (13,54%) от 10—40 гект. вла¬
дели в совокупности 33,78°/о всей обрабатываемой земельной пло¬
щади. 148.038 хозяйств (2,68%) от 40 и выше гект. владели в сово¬
купности 37,07% всей обрабатываемой земельной площади*).
*) Приводимые нами цифры, как и вообще вся французская статистика, требуют
сугубо осторожного к себе отношения. Тем не менее, общая картина, представленная,
цифровыми данными, более или менее верна.
Аграрный строй
Франции.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
175
Таким образом, 4х/2 млн. хозяйств (80°/о всего
числа) владело едва 25 — 30°/0 всей обрабатываемой
земельной площади. Одного этого факта достаточно
для объяснения основных процессов в сельском
хозяйстве Франции. Ничтожность крестьянского
участка является первым и главным препятствием для развития
улучшенных способов производства. Здесь же лежит разгадка ис¬
кусственного сокращения деторождения. На клочке земли, соста¬
вляющем собственность крестьянина, может прокормиться, и то це¬
ной величайшего напряжения сил, лишь, одно семейство, а так как
по французскому кодексу наследство делится между всеми наслед¬
никами, то, чтобы сохранить хозяйственную независимость и достиг¬
нутый уровень жизни своему наследнику, французский крестьянин
сознательно ограничивается одним ребенком.
Наблюдения за движением народонаселения показали, что за¬
медление роста французского населения происходит не за счет
больших городов и промышленных департаментов (здесь средняя
рождаемость не ниже, чем в других европейских странах), а за счет
старых, подчас весьма богатых, землевладельческих округов, где
земля раздроблена до последней степени и где дальнейший про¬
гресс сельского хозяйства стал поэтому невозможен.
Карликовым характером собственности объясняются и специфи¬
ческие черты психологии французского крестьянина. Он жаден и
скуп, недоверчив и консервативен, эгоистичен и завистлив, беспо¬
щадно жесток к самому себе и близким, не говоря уже о посто¬
ронних, только потому, что лишь ценой величайшей экономии и
бережливости, ценой величайших лишений он может отстоять свое
независимое существование. Цель жизни французского крестья¬
нина— накопление для приобретения лишнего клочка земли. Страсть
к покупке новой земли несколько ослабела, начиная с кризиса 1882 г.,
повлекшего за собой резкое понижение цен на землю и уменьше¬
ние ее рентабельности. С этой поры крестьянин стал главным дер¬
жателем облигаций государственных займов (в частности, русского
правительства), обещавших ему довольно значительный, а главное,
верный доход.
Сказанного выше вполне достаточно для уяснения общего на¬
правления аграрной эволюции Франции. Она характеризуется в пер¬
вую очередь крайней медленностью процессов концентрации и
дробления земли. Темп капиталистической централизации здесь зна¬
чительно уступает темпу развертывания аналогичных процессов в
других капиталистических странах.
Та же медленность процессов капиталистической
концентрации была характерна и для французской
промышленности. К концу XIX столетия в 15 наи¬
более индустриальных департаментах среднее число
рабочих, приходившееся на одно промышленное предприятие, не
Типичные черты
промышленного
развития.
Последствия кар¬
ликового харак¬
тера землевладе¬
ния Франции.

176
С. КРАСНЫЙ
превышало восьми, т.-е. было чуть ли не в шесть раз ниже числа
рабочих на русской фабрике. По вычислениям статистика Марша
(в 1900 г.) 94°,о всех промышленных предприятий принадлежало к
разряду мелких, имевших от 1 до 10 рабочих; в них было занято
37°/о общей цифры рабочих рук в индустрии. Отличительной чертой
французского промышленного производства являлись, однако, не
только слабость концентрации и незначительность размера среднего
фабрично-заводского предприятия,, но и общее отставание основных
его отраслей по сравнению с производством других капиталистиче¬
ских стран. Как известно, основным показателем уровня индустри¬
ального развития страны являются цифры добычи каменного угля?
чугуна и стали, этих фундаментальных опор промышленного орга¬
низма (нефть и электричество приобрели значение решающего пока¬
зателя лишь в послевоенную эпоху). Во всех этих областях Франция
далеко отставала и в смысле абсолютного уровня добычи и в смы¬
сле темпа роста от передовых капиталистических стран, а в послед¬
нем отношении и от молодых, только что вступивших на путь
индустриализации, государств. За период с 1870 по 1903 годы Фран¬
ция повысила свою добычу угля на 162%, а потребление — на 156%;
за это же время в Северо-Американских Соединенных Штатах до¬
быча угля выросла на 872°/о, потребление — на 867%, в Германии
добыча — на 377°/о, потребление — на 422%, в России — на 2.442% и
960%, в Индии — на 1.400% и 1.100%.
Таково же примерно положение и в области производства чу¬
гуна и стали. За тот же промежуток времени Франция повысила
добычу чугуна на 133%, Германия — на 614%, Северо-Американские
Соединенные Штаты — на 976,4%, Россия — на 700%. В те же годы
Франция повысила свое ежегодное производство стали с 90 тыс.
тонн до 1,8 млн. тонн, в то время как Германия — с 170 тыс. тонн
до 8,8 млн. тонн.
Но, начиная с 1905 г., во французской тяжелой индустрии на¬
мечается довольно резкий перелом. В течение нескольких лет чрез¬
вычайно возрастает добыча минерального топлива и черных метал¬
лов. Число предприятий, приводящих свое оборудование в соответ¬
ствие с требованиями современной техники, увеличивается все более
и более. Можно без преувеличения сказать, что уже накануне
войны Франция находилась на пороге решительной реорганизации
своего хозяйства, на пути к превращению в первоклассную про¬
мышленную державу.
Чем же объяснить замедленное развитие инду¬
стрии одной из богатейших и культурнейших наций?
Главная причина этого явления к'роется в состоя¬
нии французских ископаемых. Франция весьма не¬
богата собственным минеральным топливом, но, что важнее всего,
она лишилась в результате франко-прусской войны богатейших
залежей высокосортной железной руды (Эльзас-Лотарингия). Оттор¬
Причины медлен¬
ности экономиче¬
ского развития.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
177
жение этих богатейших провинций сделало Германию величайшим
индустриальным государством, но задержало индустриальный рост
ее соседки на многие годы. Правда, и без Лотарингии французская
подпочва оставалась достаточно богатой железной рудой, но в силу
высокого процентного содержания фосфора эта руда была невыгодна
для обработки. Лишь новейшие технические открытия, в особенности
изобретение Томаса, дали возможность легко отделять фосфор от
железа и тем самым повысили в высокой степени промышленное
значение французских залежей руд. Другим обстоятельством, не¬
благоприятно отражавшимся на темпе индустриализации, была доро¬
говизна и недостаток рабочих рук, в особенности квалифицирован¬
ной рабочей силы, но это немаловажное затруднение французы
стали преодолевать путем привлечения иностранных рабочих. Уже
в 1911 г. во Франции насчитывалось 1.132.000 иностранцев, преиму¬
щественно итальянцев и испанцев.
Значительно благополучнее обстояло дело во всех отраслях лег¬
кой промышленности, в особенности в тех из них, где производи¬
лись предметы роскоши: дорогая мебель, мыла и косметика, дам¬
ские наряды, дорогие кожаные изделия, бархат и шелка. Здесь
Франция почти не имела конкурентов и была признанной постав¬
щицей буржуазии всех европейских и заокеанских стран. Мы гово¬
рим почти не знала конкуренции, так как в последние годы перед
войной, в особенности в Германии, подделки французских изделий
стали распространяться с головокружительной быстротой и нано¬
сить весьма чувствительные удары французскому производству.
Какое значение имели эти отрасли промышленности для француз¬
ского экспорта говорит хотя бы тот факт, что в общей стоимости
вывоза, достигшей к 1914 г. весьма внушительной цифры 6.875 млн.
франков, 60% составляла стоимость тканей и предметов роскоши.
Общее отставание французского народного
хозяйства может быть видно еще из сопоставления
коэффициентов роста экспорта Франции и других
капиталистических государств. С 1880 до 1914 г.
французский экспорт увеличился на 85°/о, германский же — на 240%,
Соединенных Штатов — на 200°, о, Англии — на 110%. Сравнительно не¬
значительные размеры внешней торговли определили и ничтожность
французского торгового флота. Будучи в 1850 г. втрое больше гер¬
манского, он в 1906/07 годах составлял по тоннажу немного меньше
половины последнего. В соответствии с этим низок и уровень фран¬
цузского судостроения. Правительство безуспешно пыталось вдох¬
нуть свежие силы в это дело, предоставляя судостроительной про¬
мышленности огромные субсидии.
Развитие внутренней торговли шло значительно быстрее и имело
своим основанием прежде всего высокую товарность крестьянского
хозяйства. Мы не располагаем хоть сколько-нибудь верными дан¬
ными о размерах оборотов внутренней торговли, но рост ее за ис-
12.	Кн. III
Развитие торго¬
вли внешней и
внутренней.

178
С. КРАСНЫЙ
следуемый нами отрезок времени характеризуется отчасти ростом
числа лиц, занятых в ней: 973.000 чел. в 1866 г. и 2.053.000 чел.
в 1911 г. Между прочим, во Франции впервые появляются и ши¬
роко распространяются большие универсальные магазины (Бон
Марше, Лувр, Самаритэн и т. д.), теперь они стали излюбленной
формой розничной торговли во всех странах.
Потребностями преимущественно внутренней торговли вызы¬
вается сравнительно быстрый рост железнодорожного и дорожного
строительства. Длина железнодорожной сети за 40 лет утроилась,
она составляет более 50 тысяч километров. Еще быстрее росла
сеть грунтовых и шоссейных дорог, вполне заслуженно считающихся
лучшими на европейском континенте.
Такова в общих чертах картина индустриальной эволюции Фран¬
ции в эпоху Третьей республики. Чтобы иметь правильное о ней
представление, нужно не упускать из виду одного важнейшего
обстоятельства:	население Франции за это время увеличилось
крайне незначительно (см. вышеприведенные цифры о росте наро¬
донаселения), между тем как в странах, характеризующихся бы¬
стрым подъемом промышленности, число населения росло весьма
интенсивно.
Первостепенное значение Франции в политике
и экономике довоенной Европы и всего мира объ¬
яснялось, как это видно из предыдущего изложе¬
ния, не мировой ролью ее индустрии или значи¬
тельно развитого сельского хозяйства, а огромными размерами и
высокой концентрацией ее денежных капиталов. Французский банк
и биржа занимали господствующее положение в международной
системе кредита. Лишь Англия и Соединенные Штаты находились
вне сферы влияния французского финансового капитала, прочие же
страны, в особенности Россия, Турция и балканские государства
были вассалами парижской биржи. Факт этот легко объясним. Ог¬
ромная часть внутреннего французского накопления не могла быть
производительно потреблена внутри страны. Из огромной суммы в
31/2 млрд. франков, составлявших ежегодное чистое накопление
между 1903 и 1911 годами, во французскую промышленность вкла¬
дывалось не более четверти этой суммы, остаток же уходил по раз¬
личным каналам за границу.
Проникновение французского капитала в европейские и азиат¬
ские страны началось еще во времена второй империи. Оно прини¬
мало формы участия в железнодорожном строительстве, в постройке
каналов, газовых заводов, в организации страховых обществ. При¬
близительно в это же время французы проникают и в иностран¬
ную горную промышленность (в Испании, Алжире, Сардинии и Бо¬
гемии). Поражение, понесенное Францией в войне с пруссаками,
сильно пошатнуло ее международный престиж и затруднило дея¬
тельность французского капитала вне страны, но эта заминка
Мощь финансо¬
вого капитала
Франции.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
179
оказалась очень кратковременной. Уже с 1873 г. вновь начинается
победный марш французского капитала на мировом денежном рынке.
Он предпринимает обширное железнодорожное строительство в Испа¬
нии, создает широко разветвленную сеть банков в Австрии, Египте
и Тунисе. Он, наконец, проникает и в Россию, устремляясь, глав¬
ным образом, в горную и металлургическую промышленность (До¬
нецкий бассейн, Кривой Рог). Кризис ,,L‘Union Générale“ в 1882 г.
снова на время прекратил деятельность французского финансового
капитала, но и этот перерыв оказался непродолжительным. Опра¬
вившись от кризиса, он проникает в Турцию и до конца XIX в.,
пока туда не проникают капиталы Германии, остается полновластным
хозяином всех железных дорог. Он не ограничивается Европой и
странами Ближнего Востока, но проникает и в Латинскую Америку.
В Аргентине им положено несколько тысяч верст железнодорожных
путей и основан ряд банков, в Бразилии французский капитал строит
и эксплоатирует главнейшие порты страны, в Мексике ему принад¬
лежат крупнейшие банки. Им организован, наконец, ряд прибыль¬
нейших предприятий в Южном Китае.
Распространение французского финансового влияния идет не
только по линии, указанной нами выше. Значительнейшую часть
французских капиталов составляют мелкие сбережения крестьян и
городского мещанства. Но этот мелкий сберегатель невежественен
и туп, его географический кругозор часто не простирается за пре¬
делы родного округа, он не любит рисковать и ищет верного, со¬
лидного помещения своих „экю“. Эти мелкие рантье лишь в ред¬
чайших случаях решаются рискнуть на приобретение акций про¬
мышленных предприятий, а являются преимущественно держателями
облигаций государственных займов. До войны наибольшей попу¬
лярностью и распространением пользовались займы русского пра¬
вительства. На воображение мелкого буржуа неотразимо действо¬
вали блеск и пышность русского самодержавия, они считали его
солиднейшим кредитором!..
Общая сумма французских капиталов за границей была выяснена
специальной анкетой министерства иностранных дел в 1902 г. Она
равнялась 30 млрд. золотых франков: половину этой суммы соста¬
вляли облигации займов, остальную же — акции разных предпри¬
ятий и недвижимость. К 1913 году французский капитал, инве¬
стированный за границей, достиг внушительной цифры в 50 млрд.
(из них — более 12 млрд. в России), дававших около 21Б млрд.
ежегодного дохода.
Несмотря на грандиозность приведенных цифр, Франция отнюдь
не была богатейшей в мире страной; ее значительно превосходили
Англия и Германия, не говоря уже об Америке. В этом можно
легко убедиться из сопоставления национальных доходов этих стран.
Национальный доход Франции равнялся в 1913 г. 30 млрд. золотых
франков, в то время как в Германии он был выше 50. Националь¬

180
С. КРАСНЫЙ
ный доход Америки составлял почти 100 млрд. франков, т.-е.был ра¬
вен трети всего национального богатства французской республики
(285 млрд. в 1911 г.).
Оппортунисты у власти.
С избранием в президенты Жюля Греви, рес¬
публика вступает в органический период своего
существования, а республиканские политики, без¬
раздельно овладевшие властью, оказываются перед
необходимостью приступить к реализации обещаний, данных ими
стране. Выше мы уже указывали на процесс внутреннего рассло¬
ения в рядах республиканской партии. Огромное большинство ее,
возглавляемое Гамбеттой, Ферри и Греви, уже в первое десятиле¬
тие республики направляло все свои усилия главным образом на
привлечение в ряды партии умереннейших буржуа. Оно посте¬
пенно отказывалось от старой, сложившейся еще при империи,
программы, становясь все более и более не партией реформ, а пар¬
тией порядка. Прежде всего правые республиканцы отказались от
каких бы то ни было попыток демократизации армии, бывшей цели¬
ком во власти реакционеров. Сознавая всю необходимость реформ
в данном направлении, республиканцы не посмели, однако, ре¬
шиться на это. Шовинистически настроенный мелкий буржуа, вечно
возбуждаемый воспоминанием о поражении и криками о реванше,
мог бы усмотреть в этом шаге (не без помощи реакционеров, ко¬
нечно) покушение на военную мощь Франции и отдать свой голос
„патриотам“. Так же безвозвратно отказались они и от прогрес¬
сивно-подоходного налога, руководствуясь в этом случае уже не
настроениями мелкого буржуа, а непрекращающимся давлением
финансовой и крупной торгово-промышленной буржуазии.
Крупные капиталисты примирились с республикой и превратили
ее в орудие служения своим интересам. Республиканские политики
за хорошее вознаграждение пошли на службу к финансистам и
спекулянтам. Крах основанного в 1878 г. финансового общества
„L’Union Générale“ и последовавшая за этим гибель ряда других
более мелких предприятий вскрыли ту личную унию, которая обра¬
зовалась между руководящим персоналом республиканской партии
и парижской биржей. В 1882 г. 100 депутатов Палаты и 52 сена¬
тора официально входили в состав правлений банков, железных
дорог и т. д. Гамбетта и его друзья принимали участие в финан¬
совых проделках Савари, Жюль Ферри нажил огромное состояние
под фирмой своего брата, а сам президент республики использовал
свое положение для назначения своего брата на „безубыточную“
должность губернатора Алжира, зять же его Вильсон (живший с
ним вместе в Елисейском дворце) пользовался своей близостью к
президенту не только для обычных биржевых операций, но и для
Отказ республи¬
канцев от ради¬
кальных реформ.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
181
довольно успешной торговли орденами Почетного Легиона. В свете
этих фактов станет совершенно понятным отказ республиканцев
от пересмотра конституции, в частности отказ от требования уни¬
чтожить Сенат. При* создавшемся положении Сенат был абсолютно
необходим. В тех случаях, когда для уловления голосов избирателей
депутаты вынуждены были предлагать и принимать какое-либо ра¬
дикальное решение, Сенат, совершенно независящий от рядового
избирателя, это решение приостанавливал. Единственной областью,
где в интересах собственного самосохранения республиканцы должны
были пойти на решительные реформы, было народное образование.
Отношения государства с церковью требовали пересмотра по тем
же причинам. Этим и ограничилась деятельность республиканских
министерств во внутренней политике.
Министерство Ваддингтона, образовавшееся тот¬
час же после избрания Греви, прежде всего при¬
няло ряд постановлений, имевших целью внешним
образом ознаменовать торжество республики. Место¬
пребыванием правительства и законодательных палат был вновь сде¬
лан Париж, Марсельеза объявлена национальным гимном, а 14 июля
(день взятия Бастилии) — праздником Третьей республики. При¬
няты были также меры к ликвидации тех вопиющих правонаруше¬
ний, которые были допущены предыдущими кабинетами Мак-Ма-
гона для борьбы с республиканцами. Далее инициатива перешла к
наиболее энергичному и последовательному в осуществлении по¬
ставленных целей члену кабинета — министру народного просвеще¬
ния Ж. Ферри. Им был внесен на рассмотрение Палаты ряд зако¬
нопроектов, касавшихся организации высшего и начального обра¬
зования. Первый законопроект предлагал исключить из состава Со¬
ветов университетов представителей духовенства и заменить их
частью лицами, назначаемыми министерством, частью университет¬
ской профессурой по выбору. Второй законопроект присваивал од¬
ним лишь государственным университетам право присуждения
ученых степеней (им пользовались до тех пор и свободные уни¬
верситеты) и содержал специальный пункт седьмой, согласно ко¬
торому ни одно лицо, принадлежавшее к запрещенной ассоциации
(конгрегации), не имело права работать в области просвещения.
Пункт этот направлен был прежде всего против иезуитов, но в из¬
вестных условиях он мог бы превратиться в закон об отстранении
всего духовенства от народного образования. Законопроект вызвал
страстные прения в Палате и, несмотря на отчаянное сопротивление
реакционеров, был принят большинством 347 голосов против 143.
Монархисты и клерикалы подняли по этому поводу страшный шум
и усилили свою антиправительственную деятельность. Ваддингтон,
не пользовавшийся личными симпатиями широкого круга республи¬
канцев, не чувствуя достаточной поддержки с их стороны, ушел
в отставку.
Министерство
Ваддингтона и его
деятельность.

182
С. КРАСНЫЙ
Министерство почти в прежнем составе воз¬
главил Фрейсинэ, старый сотрудник и единомыш¬
ленник Гамбетты. Новый кабинет продолжал поли¬
тику своего предшественника. Борьба вокруг пункта седьмого за¬
конопроекта о высших учебных заведениях возгорелась с новой
силой. В Сенате против него выступили не только клерикалы, ной
республиканцы, в частности Жюль Симон, лишенный при империи
кафедры по требованию духовенства. Сенат провалил пункт седь¬
мой; это, однако, не спасло положения духовенства. Опираясь на
существующие законы и постановление Палаты „о принятии мер в
отношении неразрешенных ассоциаций“, правительство опублико¬
вало (29 и 30 марта 1880 г.) два декрета. Первый объявлял обще¬
ство иезуитов распущенным и предоставлял ему трехмесячный срок
для ликвидации дел, второй предлагал всем конгрегациям предста¬
вить свои уставы на рассмотрение правительства; общества, не вы¬
полнившие в трехмесячный срок этого распоряжения, объявлялись
запрещенными. Выполнение этих декретов потребовало в некоторых
местах вмешательства вооруженной силы, но, тем не менее сопроти¬
вление, организованное иезуитами, решительно подавлялось. Возбу¬
ждение общественного мнения, вызванное крутыми мерами прави¬
тельства, поколебало некоторых его членов, в частности сам
Фрейсинэ высказался за компромисс, но большинство во главе
с Ферри было за неуклонное проведение намеченных меропри¬
ятий. Фрейсинэ ушел в отставку, его заменил Ферри (23 сентября
1880 года).
За время пребывания у власти кабинета Фрейсинэ было осуще¬
ствлено еще одно крайне важное мероприятие. Под настойчивым
давлением левых элементов был принят закон об амнистии комму¬
наров. Это имело большое значение для дальнейшего развития ра¬
бочего движения.
Новый премьер, вообще человек крайне умеренных взглядов,
•был убежденным позитивистом и искренним сторонником светского
образования. Обладая энергичным и твердым характером, он ока¬
зался способным противостоять ожесточенной травле и сопроти¬
влению клерикально-монархического лагеря и итти до конца в
осуществлении предложенных проектов. Он употребил свое, увели¬
чившееся в связи с новым его положением, влияние на окончание
начатой борьбы с иезуитами и на проведение положения о началь¬
ном образовании, делавшего образование бесплатным, обязательным
и светским.
Неудачи французской армии в Тунисе (военная экспедиция была
предпринята туда, как это показало позднейшее следствие, в инте¬
ресах кучки финансистов: объявление французского протектората
подняло бы курс бумаг обесцененного тунисского займа) привели
к отставке кабинета Ферри и объявлению новых выборов в Палату
депутатов.
Министерства
Фрейсинэ и Ферри.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
183
Новые выборы (21 августа 1881 г.) прошли под
знаком борьбы двух республиканских фракций —
оппортунистов и радикалов. Монархисты и клерикалы не успели
еще оправиться от понесенного ими в 1877 г. поражения и не пред¬
ставляли собой в тот момент серьезной угрозы для республиканцев;
во многих избирательных округах они отказались даже от выста¬
вления своих кандидатов.
Радикалы выступили на выборах с обширной программой по¬
литических и социальных реформ. В области политической они
требовали: 1) пересмотра конституции (уничтожения президентства
и Сената), 2) отделения церкви от государства, 3) уничтожения
постоянной армии и замены ее народной милицией, 4) широкого
местного самоуправления (автономии). Программа социальных тре¬
бований состояла из следующих пунктов: 1) отмена косвенных на¬
логов и введение прогрессивного налога на доходы и наследства,
2) поощрение развития профсоюзов, потребительской и производ¬
ственной кооперации, 3) отмена рабочих книжек и всех законов,
устанавливающих неравенство рабочего и хозяина, 4) участие рабочих
в управлении предприятиями, 5) законодательное ограничение при¬
менения детского труда, 6) уменьшение продолжительности рабочего
дня и 7) ликвидация железнодорожных компаний и эксплоатация
железных дорог „силами тех, кто на них работает“. Эта программа
привлекла на сторону радикалов значительное число рабочих го¬
лосов (социалистическая партия выдвинула собственных кандидатов),
голосов передовой мелкой буржуазии и интеллигенции. Оппорту¬
нисты противопоставили требованиям своих соперников обещания
нескольких незначительных политических реформ и сохранения
status quo в области социальных отношений.
Выборы в стране прошли	в общем спокойно.
Республиканцы (обе фракции)	получили 457 голо¬
сов (из них 50 — радикалы), реакционеры — 90 (в том
числе 45 бонапартистов). Предвыборная кампания
была отмечена лишь одним инцидентом, имевшим
большой политический смысл. Гамбетта с давних пор избирался
в Палату Бельвильским округом Парижа. 16 августа он собирался
выступить в	Шароне (2-й Бельвильский округ)	с речью перед изби¬
рателями.	Как	только он появился на трибуне,	аудитория, состояв¬
шая почти сплошь из рабочих, подняла невообразимый шум. Гам-
бетте не дали говорить, он вынужден был покинуть собрание. Этот
провал был как бы началом заката его политической звезды.
Вновь избранная Палата, собравшись, выразила недоверие ста¬
рому кабинету; образование нового было поручено Гамбетте, уже
давно ожидавшему этой миссии и потому отклонившему предложен¬
ное ему председательское кресло в Палате. Страна ждала создания
„великого министерства“, но действительность обманула ее ожида¬
ния. Гамбетта встретил на пути формирования нового кабинета ряд
Состав новой
Палаты и мини¬
стерство Гам-
бетты.
Выборы 1881 г.

184
С. КРАСНЫЙ
неожиданных препятствий. Видные политики республиканской партии
(Леон Сей, Фрейсинэ, Ферри) отказали ему в своем сотрудничестве,
некоторые из личной неприязни к нему, другие из нежелания свя¬
зать свою судьбу с судьбой Гамбетты, имевшего огромное число
личных врагов. Новому премьеру пришлось составить кабинет из
малоизвестных, ничем не проявивших себя на политической сцене
людей (в состав кабинета в числе других вошли Вальдек Руссо,
Рейналь, Рувье и друг.). Еще более разочаровала всех декларация
нового министерства, составленная в бесцветных и крайне баналь¬
ных выражениях. Она ничего не обещала, кроме реформы избира¬
тельного права и некоторых изменений в положении Сената. Уже
с первых дней своего существования кабинет встретил довольно
резкую оппозицию в Палате; особое возмущение левого крыла рес¬
публиканцев вызвало назначение на ответственные должности
реакционнейших генералов Соссье и Мирибеля.
Решающее столкновение с Палатой произошло у Гамбетты на
почве внесенного им проекта изменения конституции 1875 г. Он
предлагал: 1) избрание Палаты на основе департаментских списков
взамен практиковавшегося избрания по округам, 2) изменение в по¬
рядке выборов сенаторов, при котором каждая община избирала бы
в избирательную коллегию по одному делегату на каждые 500 жи¬
телей, 3)уничтожение пожизненных сенаторов, 4) ограничение ком*
петенции Сената контрольными функциями. Избранная для рассмо¬
трения проекта комиссия привела кое-какие, впрочем, мало суще¬
ственные, возражения и высказалась против его принятия. Кабинет
Гамбетты пал, просуществовав всего лишь 73 дня. Все же истинной
причиной падения Гамбетты были не расхождения с Палатой по*
вопросу о пересмотре конституции, а давление компании Рот¬
шильдов, враждебно относившихся к проектам Гамбетты относи¬
тельно выкупа железных дорог. Эта действительная причина
отставки Гамбетты нашла себе убедительнейшее подтверждение
в истории второго кабинета Ферри.
После кратковременного пребывания у власти
министров Фрейсинэ, Дюклерка и Файера, ничем
не ознаменовавших своего существования, образо¬
вание кабинета снова было поручено кумиру оп¬
портунистов Жюлю Ферри (21 февраля 1883 г.). Он
внес на утверждение Палаты ряд предложений об изменении кон¬
ституции, в основном повторявших предложения Гамбетты. Они
были приняты без какого бы то ни было сопротивления Палаты,
так как на ряду с ними Ферри предложил Палате знаменитые „зло¬
дейские конвенции“ с железнодорожными компаниями. Сущность
их сводилась к тому, что все транспортные средства Франции отда¬
вались на 70 лет в руки финансовых синдикатов. Правительство
дарило компаниям 1.900 километров вновь построенных дорог, вза¬
мен чего компании принимали на себя постройку новых линий про*
Второе министер¬
ство Ферри и
„злодейские кон¬
венции“.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
185
тяжением в 6.900 километров, при этом государство гарантировало
компаниям известную прибыль. Таким образом, оно брало на себя
расходы по постройке дороги, отказываясь в то же время от вла¬
дения ими в пользу частных компаний. Эти „конвенции“ открыли
компаниям широчайшие возможности для злоупотреблений и обо¬
гащения.
Из других мероприятий этого министерства следует отметить
закон Альфреда Наке о свободе развода (27 июля 1884 г.) и закон
о синдикатах (21 марта 1884 г.), признававший последние законной
формой организации рабочего класса.
Второе министерство Ферри, подобно первому, пало в резуль¬
тате кризиса, порожденного неудачами во внешней политике. На
этот раз дело шло о неслыханном поражении французской военной
экспедиции в Индокитае. Ферри, долгое время вводивший в заблу¬
ждение страну и Палату о действительном положении вещей, был
вынужден, наконец, приподнять завесу над военными и дипломати¬
ческими тайнами. Ответом было всеобщее возмущение и скандаль¬
ная отставка. Ферри после отставки скрылся из Палаты тайком,
иначе ему не поздоровилось бы от встречи с разъяренной париж¬
ской толпой. Ферри заменил умеренный радикал Бриссон, а тем
временем страна приступила к общим выборам в Палату.
На этот раз выборы протекали в обстановке,
мало благоприятной для республиканцев. Состояние
промышленности, сельского хозяйства и финансов
Франции оставляли желать много лучшего. Прежде
всего сказывались еще результаты страшного финансового краха
1882 г., разрушившего ряд крупных финансовых предприятий и по¬
глотившего состояния тысяч мелких сберегателей; промышленность
находилась в застое, а сельское хозяйство страдало от иностран¬
ной, в особенности американской конкуренции. Широкие слои фран¬
цузского народа были раздражены и возмущены вскрывшейся про¬
дажностью популярнейших политических деятелей и неудачами во
внешней политике. Всеми этими неудачами, промахами, ошибками
и моральным падением республиканских деятелей ловко пользова¬
лись монархисты для своей антиреспубликанской пропаганды. Их
влияние в стране явно возрастало. Еще более усилила поло¬
жение монархистов смерть графа Шамбора (1883 г.); она объеди¬
нила обе монархические фракции и избавила их от неудобств, вы¬
зывавшихся излишней „принципиальностью“ главы „царствующего
дома“. Объединившись с бонапартистами, они выступили на выбо¬
рах под псевдонимом „конституционной оппозиции“. Успеху монар¬
хистов еще содействовал все углублявшийся раскол в рядах рес¬
публиканцев и взаимная борьба между ними во время самых выбо¬
ров. Результаты первого голосования были ошеломляющими. Вместо
1.789.000	голосов, полученных реакционным блоком на выборах
1881 г., за него было подано сейчас 3.500.000 голосов. При пер¬
Выборы 1885 г.
Рост влияния мо¬
нархистов.

186
С. КРАСНЫЙ
вом голосовании избранными оказалось 177 монархистов и лишь
129 республиканцев. Только благодаря строжайшему соблюдению
так называемой „республиканской дисциплины“ республиканцам
удалось на перебаллотировках провести 372 депутата, из них около
180 радикалов, в том числе и социалистов Басли, Камелина, против
202 депутатов-реакционеров.
К моменту созыва новой Палаты депутатов истекли полномочия
президента Ж. Греви. Конгресс избрал вновь Ж. Греви (28 декабря
1885 г.), которому в это время было уже 79 лет.
Буланжизм.
Внутреннее положение в стране и соотношение
сил в Палате после выборов 1885 г. носило на себе
следы крайней неустойчивости и неуравновешен¬
ности. Министерства быстро сменяют одно другое,*
не успев чем-либо ознаменовать своего существо¬
вания. Более счастливым оказалось министерство Фрейсинэ, провед¬
шее важный закон об изгнании принцев-претендентов прежних фран¬
цузских династий. В состав этого кабинета в качестве министра по
военным делам входил генерал Буланже, прослывший искренно
преданным республике генералом. Эту свою репутацию Буланже
постарался укрепить рядом мероприятий по своему ведомству. Он
распорядился о выводе из Парижа тех войсковых частей, в кото¬
рых офицерство открыто демонстрировало враждебные республике
чувства, и разослал циркуляр по армии, решительным образом тре¬
бовавший прекращения антиреспубликанской деятельности. Еще
большее расположение крайней левой Палаты и народных масс
снискал себе Буланже своим поведением во время стачки горняков
в Деказевилле (26 января 1886 г.). На запрос одного из депутатов,
он с парламентской трибуны заявил о своем твердом решении не
подавлять движения вооруженной силой. Мало того, он в весьма
патетических выражениях рассказал о тех чувствах братской соли¬
дарности к борющимся рабочим, какие обуревают солдатские сердца.
Министерство Фрейсинэ было министерством меньшинства, и по¬
тому пало по самому ничтожному поводу. Сменившее его мини¬
стерство Гобле находилось в столь же невыгодном положении: оно
не имело твердого большинства в Палате. Генерал Буланже сохра¬
нил в нем пост военного министра. Своей деятельностью на этом
посту он продолжал завоевывать симпатии армии и широких демо¬
кратических слоев французского населения. Он издал ряд распоря¬
жений, несколько расширявших личные права солдат и улучшавших
их бытовые условия. Генерал обнаружил живой интерес к поднятию
боеспособности армии и потребовал у Палаты средств на перево¬
оружение (ружье Гро заменялось ружьем Лебеля). Его имя стало
популярйым, в нем начали видеть надежду Франции. Основанная По¬
Внутреннее поло¬
жение после
1885 г.; Буланже,
его популярность.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
187
лем Деруледом в целях пропаганды идеи „реванша“ „Лига патриотов“
сделала его своим героем и еще больше усилила свою милитарист¬
скую агитацию. В Берлине начали обнаруживать беспокойство;
французскому правительству было дано понять, что Буланже в роли
военного министра нежелателен, ибо он создает угрозу европей¬
скому миру. В это время разразился пограничный инцидент с фран¬
цузским комиссаром Шнебеле. Немецкий полицейский комиссар
Гауч обманным путем завлек Шнебеле на немецкую территорию
арестовал его и закованного в цепи отправил в тюрьму в Мец. От¬
ношения между обеими задетыми конфликтом сторонами приняли
напряженный характер, в конечном итоге Германия принесла изви¬
нения, но случай этот послужил благодарной почвой для разжига¬
ния шовинистических страстей. Французы мечтали о новом Цезаре и
взоры всех увлеченных шовинистским потоком обращались наБуланже.
Когда при обсуждении бюджета на 1888 г.
(18 мая 1887 г.) пало министерство Гобле, камнем
преткновения для образования кабинета оказался
вопрос о Буланже. Часть радикалов, которым импо¬
нировали республиканские добродетели генерала,
настаивала на оставлении его в кабинете. Оппортунисты же, наобо¬
рот, наотрез отказались поддержать какое бы то ни было прави¬
тельство, если в его состав войдет Буланже. Их стали серьезно
беспокоить возможные при сохранении Буланже международные
осложнения. Пресса оживленно комментировала создавшийся за¬
тяжной министерский кризис. Выход из положения был найден с
самой неожиданной стороны: монархисты заявили Греви о своей
готовности поддержать любое правительство без Буланже. Послед¬
ний пока еще не пользовался их расположением. Кабинет образовал
Рувье. Это был первый случай формирования министерства против
воли огромной части республиканцев при подержке правых, но
вскоре политике „умиротворения“ т.-е. привлечения консерваторов,
стали следовать и другие премьеры; она сделалась обычной для
оппортунистов.
Новое министерство прежде всего решило удалить Буланже из
Парижа и неожиданно для всех назначило его командиром 13 кор¬
пуса в Клермон-Ферране. Проводы уезжавшего к месту новой службы
генерала превратились в грандиозную демонстрацию. Поезд, в ко¬
тором должен был уехать Буланже, не мог быть отправлен, так
как море людей затопило все пути. После многих часов ожидания
генералу удалось, отвлекши внимание толпы, уехать на паровозе.
Среди напряженной атмосферы, создавшейся буланжистскими
и антибуланжистскими демонстрациями, вдруг стало известно о
ряде мошеннических проделок зятя президента, Вильсона. После
лреста генерала~Каффареля и его сообщников, обвинявшихся в про¬
даже орденов Почетного Легиона, было установлено, что организа¬
тором этой торговли был Вильсон. Расследование установило за
Борьба из-за Бу¬
ланже и начало
буланжизма. От¬
ставка Греви.

188
С. КРАСНЫЙ
ним ряд других неблаговидных поступков. Несмотря на попытки
министерства замять дело, оно через прессу стало известно широкой
публике. Этим скандалом воспользовались правые и левые против¬
ники кабинета и понудили его к отставке. Вслед за тем стала но-
избежной и отставка Ж. Греви, сильно скомпрометированного газет¬
ными разоблачениями по делу Вильсона. Возбуждение, царившее в
эти дни в Париже, было необычайно; особенное негодование в
рабочем населении вызвал слух о том, что оппортунисты собираются
выдвинуть на пост президента пользовавшегося всеобщей ненави¬
стью Ж. Ферри. Бланкисты с Эдом и Вальяном во главе даже
устроили несколько рабочих демонстраций перед Палатой депутатов.
В дни кризиса Буланже очутился в Париже и участвовал в сове¬
щании деятелей радикальной партии. Позже было установлено, что*
в это же время он впервые завязал сношения и с монархистами.
Кризис закончился избранием в президенты совершенно бес¬
цветного Сади-Карно (внука Лазаря Карно, организатора армий
Конвента). Это был умеренный, неповинный в симпатиях к радика¬
лизму буржуазный политик, безусловно второстепенного масштаба.
Его деятельность на посту верховного главы республики, вплоть
до трагического конца его жизни, не отмечена ни одним сколько-
нибудь значительным актом. Тирар, которому он поручил образо¬
вание нового министерства, по своей общей ограниченности был
под-стать президенту.
Между тем страна, а с нею и республика, вновь
вступает в полосу тяжелых испытаний. Буланжизм
приобретает характер массового политического дви¬
жения. На начальных ступенях его поддерживали
и возглавляли радикалы. Однако они вскоре убе¬
дились, что под маской демократизма все более и более выступают
черты цезаризма, угрожающие смести республику и те немногие
завоевания, какие были достигнуты за ее кратковременное суще¬
ствование. Убедившись в истинных намерениях своего протеже,
большая часть радикалов покинула его. С Буланже -остались Наке,
Леран, Лагер, в прошлом видные деятели этой партии. К нему
присоединилась и группа бланкистов с Эрнестом Рош и Гранже во
главе. Они увидели в генерале орудие борьбы с засильем всемогу¬
щей финансовой олигархии, с продажностью депутатов, с гнилостью
нового режима. В их мечтах Буланже представлялся чем-то в роде
социального диктатора. Но наибольшую помощь новому претенденту
оказала „Лига патриотов“ с ее неразборчивостью в средствах
борьбы и полной беспечностью насчет политических принципов.
Буланже все чаще и чаще появляется на политической сцене. По
совету своих сторонников он выставляет свою кандидатуру на
частичных выборах в Энском департаменте (март 1888 г.). Генерал
собрал 45 тысяч голосов, но это не имело никаких практических
последствий, так как по конституции он как военный не мог быть
Рост буланжизма,
его социальный
характер, его
программа.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
189
избранным. Буланже снял свою кандидатуру, но за принятие непо¬
средственного участия в политической жизни был уволен из армии.
Это развязало руки генералу и дало его сторонникам лишний
материал для противоправительственной агитации.
28 марта буланжисты образовали „Комитет национального про¬
теста“. На банкете, устроенном этим Комитетом, Буланже сформи¬
ровал свою программу; она была коротка и содержала лишь два
пункта: 1) роспуск Палаты и 2) пересмотр конституции. Лозунги
буланжизма, несмотря на их внешнюю выразительность, могли быть
толкуемы самым различным образом, но этого-то и добивался генерал.
Таким путем облегчалась его связь с монархистами, поддержку ко¬
торых он высоко ценил (монархисты через посредство графа Дилона
снабжали его необходимыми денежными средствами). Былое недо¬
верие к Буланже в рядах монархической знати исчезло. Дально¬
видные дельцы оценили генерала по достоинству и стали видеть
в нем удобное орудие для выполнения своих замыслов. Монархи¬
ческая пресса, ранее кричавшая о нем, как о „национальной и со¬
циальной опасности“, получив инструкции от своего начальства,
переменила свое отношение к генералу и стала оказывать ему за¬
метную поддержку. 15 апреля на дополнительных выборах в Север¬
ном департаменте Буланже был избран в Палату депутатов. 4 июня
1888 г. новый депутат взошел на трибуну Палаты для прочтения
своего манифеста. Он настаивал в нем на пересмотре конституции.
12 июля он в крайне высокомерных выражениях потребовал от Палаты
постановления о самороспуске. Это наглое выступление генерала
встретило достойную отповедь со стороны министра-президента
Флоке, энергичного республиканца, сочувствовавшего радикалам.
Оскорбленный Буланже ушел в отставку и вызвал обидчика на дуэль.
Спустя несколько дней, кандидатура популярного генерала
снова прошла на дополнительных выборах одновременно в трех
департаментах.
Вскоре Буланже представился случай испытать степень своего
влияния в Париже. 27 января 1889 г. он выставил здесь свою канди¬
датуру. Предвыборная борьба по своей напряженности не имела пре¬
цедентов. Она породила огромную буланжистскую и анти-булан-
жистскую литературу. Выборы были триумфом буланжистов. Гене¬
рал собрал 244.000 голосов против 162.500, поданных за кандидата
республиканского блока Жака и 16.766, поданных за Буле, выста¬
вленного гедистами и бланкистами, занимавшими позицию невмеша¬
тельства во внутренний конфликт между буржуазными партиями.
В вечер, когда стали известны результаты выборов, Буланже был
хозяином Парижа, энтузиазм его сторонников достиг апогея, они
были готовы по его первому зову двинуться на захват Елисейского
дворца. Но генерал не обладал необходимыми для переворота на¬
стойчивостью и темпераментом, он не решился на этот шаг, и мо¬
мент был упущен. С этого времени начинается закат буланжизма.

190
С. КРАСНЫЙ
Правительство, пережившее несколько тревож¬
ных часов, решило принять энергичные меры. Бли¬
зость общих выборов заставила его прежде всего
пересмотреть избирательный закон. 31 января 1889 г. Флоке внес
в Палату проект о замене выборов по департаментам выборами по
округам. Выборы по департаментам (Scrutin de liste) были давним
требованием республиканской партии. Эта система выборов осво¬
бождает депутата от узких, чисто-местных, „приходских“ влияний
и подымает избирательную борьбу на уровень борьбы принципи¬
альной за ту или иную политическую платформу. Окружная си¬
стема выборов (Scrutin d'arrondissement) выдвигает на первый план
местные интересы и влияния, в депутате избиратели видят предста¬
вителя местных интересов, ходатая по местным делам, но никак не
носителя известной принципиальной программы. Но это изменение
в избирательном законе было необходимо правительству в настоя¬
щий момент для предотвращения своего рода плебисцита в пользу
генерала. Несмотря на решительное сопротивление социалистиче¬
ских депутатов Жореса и Мильерана, предложение Флоке было
принято Палатой и в спешном порядке проведено через Сенат.
Оппортунисты воспользовались охлаждением отношений между
Флоке и крайне-левыми, наступившим на почве изменения избира¬
тельного закона, для того, чтобы понудить кабинет к отставке.
Формирование кабинета взял на себя Тирар. Он составил его из
оппортунистов, в их числе были Фрейсинэ, Рувье и Констан, по¬
следний на посту министра внутренних дел. Новое министерство
продолжило мероприятия своего предшественника в области борьбы*
с буланжизмом. Теперь это дело было поручено Констану, чело¬
веку без предрассудков и излишней моральной щепетильности. Он
возбудил судебное преследование против „Лиги патриотов“ и вслед
за тем, 4 апреля, внес в Палату предложение о лишении Буланже
депутатской неприкосновенности и привлечении его к суду „за за¬
говор против существующего строя“ Зная невысокое гражданское
мужество генерала, Констан пустил через соответствующих лиц
слух о готовящемся аресте Буланже и отдал в то же время рас¬
поряжение полиции не препятствовать отъезду его за границу. Рас-
счет министра оправдался, и 1 апреля Буланже вместе со своей воз¬
любленной бежал в Бельгию. Этот факт мало содействовал укре¬
плению его популярности. Слава генерала-героя быстро рассеялась.
Между тем приближались перевыборы Палаты. Несмотря на
понесенные в последнее время неудачи, буланжисты не думали
складывать оружия и деятельно готовились к новым выборам.
В буланжистском штабе в это время происходили важные по своим
политическим следствиям изменения и перемещения. Монархисты,
ранее бывшие в тени, теперь выступают на первый план и дела¬
ются ведущей силой в рядах буланжистской гвардии. Это сразу же
отпугивает от движения демократические элементы. Разоблачение
Упадок булан-
жизма.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
191
же связи Буланже с принцем Наполеоном, имевшее место на суде
(Сенат, превратившийся согласно статьи восьмой конституции в
верховное судилище, разбирал дело Буланже, Рошфора и Дилона
и заочно приговорил их к пожизненной ссылке), окончательно дис¬
кредитировало буланжизм в глазах народных масс.
Выборы, состоявшиеся 22 сентября, наглядно продемонстриро¬
вали крушение буланжизма. Избранными оказались 366 республи¬
канцев, 165 консерваторов и только 45 буланжистов.
Буланжизм, к которому в последней фазе его су¬
ществования присоединились монархисты, бирже¬
вики, спекулянты, кокотки и авантюристы, был все
же массовым народным движением. В основе его лежало то чувство
глубокого недовольства и разочарования, которое охватило широкие
слои французской мелкой буржуазии в результате почти двадцати¬
летнего хозяйничанья оппортунистской партии. Республика обма¬
нула их ожидания: она принесла с собой застой в промышленности
и торговле, долгожданные реформы не были осуществлены, между¬
народный престиж Франции упал вследствие неудачных колониаль¬
ных авантюр. Буланжистская критика парламента и правительства
имела успех в массах. „Бонапартистские“ замашки вождя движения
не только не пугали, но даже, наоборот, импонировали массе. Мел¬
кая буржуазия и рабочие, не порвавшие еще связей с ремесленным
укладом, мечтали о сильной власти, которая могла бы вновь возро¬
дить былое величие Франции, уничтожить ее конкурентов и оживить
застоявшуюся торговлю.
Мелкий производитель является „бонапартистом“ прежде всего-
потому, что он не может устоять в борьбе с превосходными силами
крупного капитала без помощи вне-экономического принуждения —
„сильной власти“. Полуремесленная в то время промышленность
Франции могла выдержать конкуренцию передовой иностранной про¬
мышленности только при условии сурового протекционизма, это
относилось в равной степени и к сельскому хозяйству. Мечты о
твердой власти, о сильном, заставляющем себя уважать и бояться,
правительстве, имели реальные экономические основания. Успеху
Буланже еще в немалой степени содействовали никогда не исчезав¬
шие воспоминания о военном поражении Франции. Страна мечтала
о генерале, который бы возглавил победоносную французскую армию.
Но Буланже оказался ниже той роли, какую ему нужно было испол¬
нить. Он по нерешительности упустил благоприятный для действия
момент, а потом безнадежно скомпрометировал себя связью с мо¬
нархистами. Наступившее в связи с Всемирной выставкой 1889 г.
оживление в делах охладило политический пыл парижского мелкого
буржуа. Хозяйственное процветание отвлекло его от политики,
вообще и от буланжистской политики, в частности. Судьба булан¬
жизма была, таким образом, решена. Два года спустя (31 сен¬
тября 1891 г.) покончил с собой и сам Буланже.
Оценка булан¬
жизма.

192
С. КРАСНЫЙ
Распад оппортунистской партии.
Возбуждение, вызванное деятельностью булан-
жистов, улеглось. Тем не менее общественная
жизнь Франции не вошла в нормальную колею.
Подъем промышленности и торговли в связи с все¬
мирной выставкой вновь сменился состоянием дли¬
тельной депрессии. Хронический кризис промышленности и сель¬
ского хозяйства не был облегчен и введенными в 1892 г. протек¬
ционистскими, почти запретительными тарифами. В области полити¬
ческой кризис выражается прежде всего в крайней неустойчивости
министерских комбинаций и частой смене кабинетов. Все эти
недолговечные министерства, составленные из второстепенных дея¬
телей оппортунистской партии, обнаруживают абсолютную неспо¬
собность и нежелание заняться чем-либо выходящим за пределы
текущей административной деятельности. Настоятельно требуемые
страной политические и социальные реформы отодвигаются в неопре¬
деленное будущее. Оппортунистская партия вступает в полосу
кризиса, а затем и распада.
Процессу ликвидации оппортунистск'ой партии в значительной
степени способствует смена личного состава этого некогда могу¬
щественного политического течения. Старые выдающиеся деятели
республиканской партии (Гамбетта, Ферри, Греви), связанные тради¬
циями своей прошлой борьбы против империи и клерикализма, ухо¬
дят с политической сцены, их сменяет молодое поколение полити-
ков-дельцов. Новые вожди партии приспосабливают свои политические
программы к настроениями буржуазии, успевшей за время своего
неограниченного господства сильно поправеть и стремившейся в тот
момент к установлению мирных, если не дружественных отноше¬
ний с церковью и консерваторами, в которых она видела союзника
в борьбе с все усиливавшимся организованным рабочим движением.
Новый оппортунистский персонал, среди которого, кстати сказать,
не было ни одного действительно выдающегося политического дея¬
теля, послушно выполняет волю своих хозяев.
Церковь и реакция надлежаще реагировали на новый курс.
Папа Альфонс XIII в своей энциклике от 16 февраля 1892 г. призвал
всех верных католиков к признанию республики единственным
правительством французской нации. Весьма значительная группа
ранее непримиримых монархистов заявила о своем присоединении
к республике, создала свой независимый от монархической партии
политический центр — „Центральный Комитет республиканской пра¬
вой“— и постепенно стала втягиваться в различные правительствен¬
ные комбинации. Сближение, а потом и почти полное слияние, ранее
враждовавших между собой двух фракций буржуазии легко понять,
приняв во внимание состояние рабочего вопроса.
Состояние Фран¬
ции после ликви¬
дации булан¬
жизма.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
193
Хронический застой французской промышлен¬
ности не благоприятствовал росту материального
благополучия рабочего класса. Его положение к
концу XIX века было значительно хуже положения
рабочих других европейских стран (Англии, Германии). Обычная
продолжительность рабочего дня в промышленности была 11—13 ча¬
сов, в некоторых случаях она достигала даже 15 часов. Массовое во¬
влечение женщин и детей в производство и хищническая эксплоа¬
тация женского и детского труда невыгодно отражались на уровне
заработной платы, понижая ее часто за пределы физиологического
минимума. Жилищные условия французских рабочих были ужасны.
Естественным следствием этого положения были рабочие вол¬
нения и стачки. За тринадцатилетний период с 1874 по 1887 годы
имели место 1.073 стачки, из них немного меньше половины окончи¬
лось полной или частичной победой рабочих. Преобладание мелкого
производства и связанная с этим раздробленность рабочего класса
представляли весьма значительное препятствие на пути самоорга¬
низации пролетариата и уменьшали шансы на успешную борьбу
против капиталистов.
Тем не менее, идеи социализма находили все большее и боль¬
шее число приверженцев и вскоре социализм приобрел значение
самостоятельного фактора в политической жизни страны. Под влия¬
нием социалистической агитации и при поддержке партии рабочее
движение приняло небывалые размеры. Правительство и господству¬
ющие классы проявляют повышенную нервность и беспокойство,
а массовые рабочие демонстрации в ряде городов Франции 1 мая
1891 г. приводят даже к вмешательству вооруженной силы. В Лионе
в этот день на улицах происходили ожесточенные сражения между
войсками и рабочими демонстрантами. В Сен-Кантене и Арденнах
полиция произвела ряд арестов среди деятелей рабочего движения;
трагический оборот приняло дело в Фурми (индустриальный горо¬
док в Северном департаменте): там войска и жандармы стреляли
даже без предупреждений в беззащитную толпу. В результате
10 человек оказалось убитыми, 30 раненными.
Весть о зверском расстреле взволновала всю Францию, в Палате
это событие вызвало бурные прения. Министр внутренних дел Кон¬
стан взял под свою защиту поведение местных властей и добился
вотума доверия, так как за министерство на этот раз голосовали
правые. Имея на своей стороне большинство Палаты, Констан воз¬
будил преследование против социалистов Лафарга и Кюлина и до¬
бился их осуждения. Рабочая партия ответила на это выставлением
кандидатуры сидевшего в тюрьме Лафарга на выборах в одном из
избирательных округов Лилля. Лафарг был избран. Вспыхнувшая
летом 1892 г. стачка рудокопов в Кармо вызвала отставку местного
депутата барона де Солаж, вместо него в депутаты был избран
Жорес, будущий вождь французского социализма.
13.	Кн. III.
Положение рабо¬
чего класса и ра¬
бочее движение.

194
С. КРАСНЫЙ
Росту рабочего движения и социализма сопут¬
ствовал процесс разложения буржуазных политиче¬
ских партий. Продажность парламентариев и прессы
предстала перед всем миром во всем своем отталки¬
вающем безобразии в знаменитом панамском скандале. Сущность
дела была такова: Фердинанд де Лессепс, которому принадлежит
честь прорытия Суэцкого канала, выступил с проектом грандиозного
канала из Атлантического океана в Тихий через Панамский пере¬
шеек. Проект этот встретил достаточно прохладный прием, а первая
подписка на предприятие, открытая в 1879 г., не дала сколько-ни¬
будь значительных результатов. Неуспех подписки объяснялся
прежде всего противодействием финансовых синдикатов, от сотруд¬
ничества с которыми Лессепс на первых порах отказался. При вто¬
рой подписке Лессепс пошел на уступки и предоставил финансистам
огромные привилегии. На каждые вносимые 290.000 франков син¬
дикат получал 40.000 франков. Работы по сооружению канала, по
расчетам автора проекта, должны были обойтись в 600 млн. франков.
Эти средства „Общество для прорытия Панамского канала“, осно¬
ванное в 1880 г., предполагало собрать следующим образом: 300 млн.
франков подпиской на акции, а остальную сумму выпуском займа
с облигациями. В 1885 г. оказалось, что этих средств недостаточно,
и что канал обойдется в 1.070 млн. франков. Но и этих денег не
хватило. В 1888 г. Общество получило от Палаты право на выпуск
нового займа. Заем не помог, и в том же году „Общество для про¬
рытия Панамского канала“ прекратило платежи.
Банкротство Общества ударило по огромному числу мелких
сберегателей (их было по некоторым подсчетам около полумил¬
лиона) и вызвало необычайное возбуждение в стране. Правитель¬
ство же ничего не предпринимало для выяснения того, куда девались
1.300 млн. франков. Лишь разоблачения ряда газет понудили
Палату избрать комиссию для расследования панамского дела.
Следствие дало совершенно скандальные результаты. Был устано¬
влен систематический подкуп депутатов и министров. Особенно
скомпрометирована была пресса, на подкуп которой были затрачены
прямо-таки чудовищные средства (около двадцати миллионов).
„Temps“ получил 1.500.000 франков. „L’Intransigeant“ — 160.000,
„Figaro“—80.000. Важно отметить, что продажной оказалась пресса
всех направлений, исключая социалистическую. Наибольший же мо¬
ральный ущерб нанесло это дело оппортунистам — партии, ближе
всего связанной с финансово-промышленным миром.
Выборы 1893 г. происходили под впечатлением
Выборы 1893 г. еще не ослабевшего возмущения панамской аферой
и выступления	^	~	Ц
и дали победу левым партиям. Огромные избира-
ändpAflLl U iS.
тельные успехи радикалов объяснялись тем, что
мелкая буржуазия, прямо или косвенно пострадавшая от „панамы“,
решительно отвернулась от оппортунистов, рост же социалистиче-
Разложение бур¬
жуазных партий
и „Панама“.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
195
ских голосов вызывался в свою очередь отмеченным нами выше
обострением классовой борьбы. Однако сила левых партий в Палате
была еще недостаточна для образования устойчивого радикального
кабинета, и частая смена министерств, обычно оппортунистских по
составу, стала постоянным явлением.
Как бы в ответ на политические и финансовые скандалы про¬
звучали взрывы бомб, брошенных анархистами Вальяном и Анри.
Бомба Вальяна взорвалась в Палате депутатов, не причинив никому
вреда, покушавшийся же был казнен. Анри бросил снаряд в кафе
Терминюс. Эти и ряд других анархистских покушений были непо¬
средственным результатом тяжелой нужды рабочих, особенно обо¬
стрившейся кризисом 1893—1894 годов. Негодование и отчаяние,
вызванное безучастностью правительства и парламента к страданиям
рабочего люда, вскрывшаяся коррупция политических деятелей,—
все это как нельзя более создавало почву для актов подобного
рода. Но наибольшее впечатление произвело покушение Казерио
(24 июля 1894 г.), убившего президента Карно.- Молодой итальян¬
ский эмигрант-анархист мотивировал свое поведение желанием ото¬
мстить Карно за отказ помиловать Вальяна.
Правительство воспользовалось покушениями для введения за¬
конов, ограничивающих свободу печати и слова. Собравшийся для
выборов нового президента конгресс предпочел всем другим кан¬
дидатам Казимира Перье. Это избрание было прямым вызовом
стране. При всей своей умеренности предыдущий президент был
все же известным образом связан с революционными традициями:
дед и отец его были республиканскими политиками. В роду же
вновь избранного главы государства были одни лишь ростовщики,
составившие себе состояние темными сделками, сам президент при¬
умножил богатства своих предков хищнической эксплоатацией ра-
бочих-горняков. Социалисты не могли примириться с этим решением
конгресса и повели в стране энергичную агитацию против избран¬
ника палат. Успех агитации был столь велик, что Перье был выну¬
жден уйти в отставку. Его место занял другой кандидат оппорту¬
нистов — Феликс Фор.
Новый президент поспешил привлечь на свою сторону общест¬
венное мнение всеобщей амнистией за политические преступления
(исключая анархистские покушения) и за преступления печати. Мера
эта несколько примирила демократические слои населения с оппор-
тунистским ставленником,—расчет Фора оказался верным. Укрепив¬
шись в президентском кресле, Фор вмешался в политику и всемерно
содействовал образованию архиумеренного кабинета Мелина, опи¬
равшегося на блок умеренных республиканцев с монархистами. Эту
политику „консервативной концентрации“ уже однажды попытался,
правда, с очень малым успехом, проводить Рувье (в 1887 г.). Мелин
был более удачлив: он сумел/продержаться у власти более трех лет.
В это-то министерство над Францией разразился новый кризис, раз-

196
С. КРАСНЫЙ
деливший страну на два резко враждебных лагеря. Борьба обще¬
ственных сил во Франции на время приковала к себе взоры всего
цивилизованного мира и сделала ее плацдармом решающей борьбы
между объединенными силами реакции и церкви, с одной стороны,
и демократии — с другой. Кризис этот — дело Дрейфуса.
Дело Дрейфуса.
Чтобы облегчить читателю понимание существа
и деталей этого дела, скажем несколько слов о
характере той среды, где завязывался узел всех
интриг. Как ни скромна была реформаторская деятельность респу¬
бликанских правительств во в-сех областях политической и соци¬
альной жизни Франции, она все же выгодно отличалась от их по¬
литики в области армии и флота. Офицерский корпус, вербовавшийся
исключительно из рядов дворянства и аристократии, и при респу¬
блике оставался замкнутой кастой, ревниво охранявшей свои при¬
вилегии, презрительно относившейся ко всем не-военным и ставящей
свои кастовые нормы выше общегосударственных законов. Будучи
в большинстве своем воспитанниками иезуитов, офицеры не скры¬
вали своих монархических и клерикальных убеждений; открытое
выражение вражды и презрения к республике считалось в этой среде
одной из главных офицерских добродетелей.
Ловко спекулируя на уязвленном поражением национальном
чувстве, монархисты и офицерство подымали ужасный шум при
всякой попытке правительства подчинить армию своему контролю.
Всякое покушение на демократизацию армии они представляли как
„разрушение армии“, как ослабление ее мощи, как прямую помощь
врагу. Воображению мелкого буржуа, постоянно подогреваемому
разговорами о „реванше“, мерещились ужасы, он требовал отказа
от всяких военных реформ, и политические партии, дорожившие
голосами этой наиболее многочисленной части французского насе¬
ления, оставляли порядки в армии неизменными. Всякая критика
этих порядков оказывалась невозможной, а это давало благопри¬
ятную почву для чудовищных злоупотреблений. Характерно отме¬
тить, что за четверть века своего существования республика не
посмела даже сколько-нибудь улучшить положение солдата.
Сохранению своих позиций в армии монархисты придавали боль¬
шое значение: с каждым годом они теряли все больше и больше
своих мест в гражданском управлении. Однако и армия не смогла со¬
вершенно закрыть доступа новым людям из буржуазной интеллиген¬
ции (в том числе и еврейской), медленное просачивание этих элемен¬
тов в офицерскую среду так или иначе происходило. Ложное обви¬
нение еврея-офицера Дрейфуса в шпионаже в пользу иностранного
государства должно было доказать стране необходимость сохране¬
ния за старым офицерством его монополии на управление армией.
Характеристика
состояния армии.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
197
Дело это не по вине своих инициаторов выросло далеко за пределы
ранее намеченных целей и послужило толчком к изменению устано¬
вившихся отношений между армией и правительством.
Обвинение Дрейфуса в шпионаже было возбу¬
ждено при следующих обстоятельствах. В первых
числах сентября 1894 г. второе бюро (военная раз¬
ведка) генерального штаба через одного из своих шпионов полу¬
чило изорванное в клочки письмо (бордеро), содержавшее перечи¬
сление ряда документов, имевших отношение к национальной
обороне. Письмо это было украдено в германском посольстве. Пол¬
ковник Анри, в руки которого попало это письмо, признал сходство
почерка письма с почерком Дрейфуса, о чем не преминул доложить
по начальству. В действительности (это было установлено значи¬
тельно позже) Анри узнал в почерке бордеро почерк своего друга
Эстергази, но, желая покрыть приятеля и движимый ненавистью
к Дрейфусу, как к еврею, взвалил вину на последнего. Следствие
по делу было поручено Пати де Кляму, офицеру генерального
штаба, тщеславному маньяку, спириту, карьеристу и антисемиту.
Де Клям был заранее уверен в виновности Дрейфуса и хотя след¬
ствие не дало никаких материалов для подкрепления предъявленного
Дрейфусу обвинения, составил заключение о виновности заподо¬
зренного. Военный министр Мерсье не удовлетворился представлен¬
ными ему заключениями и готов был освободить Дрейфуса. Тогда
на сцену выступила антисемитская пресса. В „La libre parole“ по¬
явилось сообщение об измене и аресте предателя офицера. Там же
сообщалось, что Мерсье, подкупленный единоверцами изменника,
собирается освободить преступника. Заметка эта, как оказалось
позже, принадлежала перу Анри. Мерсье быстро уступил напору
враждебной Дрейфусу прессы и даже заявил в интервью с сотруд¬
никами „Matin“ и „Figaro“, что виновность офицера-еврея не под¬
лежит сомнению. Дрейфус предстал перед военным судом, был при¬
знан виновным и сослан на Чортов Остров. Основанием для обви¬
нительного приговора было присланное суду из военного мини¬
стерства „дело“, в нем имелась записка германского военного
атташе, в которой упоминалась какая-то личность Д., являвшаяся,
по мнению обвинителей, Дрейфусом. Ни подсудимому ни его защит¬
нику документ этот не был представлен на рассмотрение, да и
вообще всякая попытка защитника Дрейфуса показать всю необо¬
снованность предъявленных его подзащитному обвинений встречала
суровый отпор председателя суда. Такова была несложная проце¬
дура военной юстиции.
Родные и друзья Дрейфуса, убежденные в его невиновности, до¬
бивались пересмотра дела. Журналист Бернар Лазар издал две бро¬
шюры, в которых доказывал, что произошла ошибка, но обществен¬
ное мнение не было склонно к пересмотру. Между тем в личном
составе второго бюро произошли изменения: вместо умершего пол¬
Сущность дела
Дрейфуса.

198
С. КРАСНЫЙ
ковника Зандгера на должность начальника был назначен полков¬
ник Пикар, молодой и талантливый человек, с честным и благород¬
ным характером. Случайно убедившись в непричастности Дрейфуса
к бордеро и открыв истинного автора его (им оказался Эстергази,
офицер французской службы, ранее находившийся в рядах австрий¬
ской армии, человек, известный своими мошенническими проделками
и грязным образом жизни), Пикар сообщил по начальству о своем
открытии; после отказа сохранить результаты своих расследова¬
ний в тайне он был сослан в Тунис. Почувствовав, что ему угро¬
жают интриги озлобленной военщины, Пикар отправился вновь в
Париж и сообщил обо всей этой истории другу своего детства адво¬
кату Леблуа; последний, в свою очередь, рассказал обо всем сенатору
Шереру-Кестнеру. Почти одновременно с Пикаром имя настоящего
предателя стало известно брату осужденного, Матье Дрейфусу; он
написал об этом военному министру. Эстергази был предан суду и
оправдан. Поведение судей во время процесса было столь при¬
страстным, что заставило многих, ранее убежденных в виновности
Дрейфуса, поколебаться. Первым против приговора военного суда
выступил Золя, бывший в то время на вершине писательской славы.
13 января 1898 г. он обратился с письмом к президенту респу¬
блики Феликсу Фору, в котором обвинял штаб и военный суд в
преступном поведении в деле Дрейфуса. Письмо это было встречено
враждебно не только монархистами и клерикалами, но и многими
радикалами (Пельтан, Саррьен, Гобле), считавшими этот поступок
тяжелым ударом для чести армии. Палата резко осудила поступок
Золя и приняла решение о возбуждении против него судебного
преследования. Золя и редактор газеты, в которой впервые было
опубликовано письмо, Перренкс, предстали перед судом 7 февраля
1898 г. Во время процесса, длившегося три недели, со стороны гене¬
ралитета и черносотенцев были пущены в ход все средства террора
и фальсификации; им удалось добиться осуждения Золя и Перренкса.
Золя был приговорен к году тюремного заключения.
В обстановке уже начавшейся борьбы вокруг
дела Дрейфуса произошли всеобщие выборы в Па¬
лату (8 — 22 мая 1898 г.).
Подавляющее большинство депутатов левой
еще не определило своего отношения к этому делу,
они избегали упоминать о нем в своих избиратель¬
ных манифестах и связывать себя какими-либо обещаниями. Даже
Жорес, выступивший впоследствии наиболее энергичным защитни¬
ком пересмотра решений суда, во время избирательной кампании
не упоминал о своем отношении к этому вопросу. Монархисты
и клерикалы, наоборот, воспользовались делом Дрейфуса для энер¬
гичной антиреспубликанской агитации. Результаты выборов были,
однако, благоприятны для левых. Радикалы получили 200 мест, со¬
циалисты всех оттенков — 50, несколько увеличили свое число и
Выборы в обста¬
новке „дела“; от¬
ношение к нему
различных
партий.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
199
реакционеры, получившие около 120 мест; рост крайних крыльев
Палаты произошел за счет оппортунистов, все более и более теряв¬
ших голоса мелкобуржуазных избирателей. Новая Палата высказала
свое отрицательное отношение к двусмысленной и зигзагообразной
политике Мелина и понудила его к отставке. Кабинет образовал
умеренный радикал Бриссон.
Новое министерство, как и предшествующее, противилось „ре¬
визии“ дела, а военный министр Кавеньяк, запрошенный в Палате
националистским депутатом Андрэ Кастеленом об отношении мини¬
стра к требованиям о пересмотре, заявил, что безусловная подлин¬
ность документов, на которых базируется обвинение, не подлежит
сомнению. Сколь неясна и противоречива была на первых порах
позиция левых, в том числе и социалистов, в деле Дрейфуса, показы¬
вает еще и тот факт, что Палата единогласно постановила отпечатать
и расклеить речь Кавеньяка. Опираясь на решение Палаты, воен¬
ный министр попытался даже одним ударом покончить с ревизио¬
нистами: он предложил арестовать наиболее видных деятелей этого
лагеря. К счастью, предложение министра не встретило сочувствия
у других членов кабинета; но, отказавшись от этой крайней меры/
новое министерство все же стало на путь преследования всяких
выступлений в защиту ревизии, число сторонников которой нара¬
стало непрерывно.
Деятельность защитников Дрейфуса была бы, однако, обречена
на неудачу, если бы не неожиданное обстоятельство, поразившее,
как гром при ясном небе, Францию и весь мир. Стало известно, что
полковник Анри признался в подделке важнейшего документа об¬
винения. Он был арестован, и на следующий день его нашли в тюрьме
с перерезанным горлом. Кавеньяк и начальник генерального штаба
Баудеффр подали в отставку, а правительство решило удовлетво¬
рить ходатайство Люси Дрейфус (жены невинно осужденного) о пе¬
ресмотре дела. Новое расследование было поручено Уголовной па¬
лате Верховного суда.
Медлительность Бриссона помогла антидрейфусарам (так назы¬
вали противников пересмотра) оправиться от неожиданного удара.
Ими была придумана новая версия о „фальшивках“ Анри. Подлин¬
ные документы, доказывающие виновность Дрейфуса, якобы суще¬
ствуют, но их опубликование грозило бы войной;вот почему Анри,
движимый чувством патриотизма, пошел на подлог. Несмотря на
всю нелепость этой версии, она была пущена в ход, так как факты
и аргументы перестали уже иметь какое-либо значение.
Борьба выросла за пределы самого дела Дрей¬
фуса и приняла характер ожесточенной схватки
между монархическим и республиканским лагерем.
В одном стане были сторонники монархии, неогра¬
ниченной власти церкви, независимой от республиканского прави¬
тельства и народа армии, антисемиты и мракобесы, озверевшие шо¬
Характер борьбы
вокруг дела
Дрейфуса.

200
С. КРАСНЫЙ
винисты и просто продажные прохвосты. Вся эта клика вербовалась
преимущественно из рядов аристократии, офицерства, верхов бур¬
жуазии, ненавидевших своих конкурентов — еврейскую финансовую
буржуазию, части городской и деревенской меЛкой буржуазии, по¬
павшейся на удочку попов и „патриотов“. На другой стороне была
вся республиканская буржуазия, интеллигенция,— ранее равнодуш¬
ная к политике, а сейчас оставившая свои кабинеты для защиты
дорогих ее сердцу демократических принципов, — и, наконец, рабо¬
чий класс, внесший в борьбу против реакции весь свой револю¬
ционный пыл и энергию.
Вновь открывшиеся факты и обострение борьбы
вокруг дела не могли не отразиться на позиции
Палаты. Теперь вся левая и значительные группы
центра объявили себя сторонниками пересмотра. Правительство со¬
гласилось на дискуссию, но неожиданно для всего кабинета против
этого запротестовал военный министр, заявив с трибуны Палаты
о своей отставке. Возникший вследствие этого кризис кабинета
привел к образованию нового министерства во главе с Дюпюи.
Производившееся между тем расследование все более обнару¬
живало невиновность Дрейфуса; можно было ожидать, что Уголовная
палата вынесет ему оправдательный приговор. Новый кабинет, быв¬
ший втайне против пересмотра, решил воспрепятствовать этому
изданием закона, по которому пересмотр судебных решений пере¬
ходил из Уголовной палаты!; кассационного суда к общему собра¬
нию трех палат его.
16 февраля 1899 г, вечером распространилось из¬
вестие о внезапной смерти президента республики
Ф. Фора. Официальное сообщение о смерти было
составлено в столь неясных выражениях, что дало
повод к возникновению всяческих легенд. В част¬
ности, монархическая пресса распространяла слухи о том, что пре¬
зидента, бывшего противником пересмотра, отравили дрейфусары.
В действительности президент умер от удара на почве чрезмерного
для его почтенного возраста увлечения одной дамой.
В президенты республики был избран кандидат левых, сторонник
ревизии, Эмиль Лубэ. Новая победа дрейфусаров окончательно вы¬
вела из равновесия черносотенно-монархическую клику. На похо¬
ронах Фора рыцарь печального образа Дерулед сделал даже по¬
пытку произвести государственный переворот. Он с небольшой
кучкой своих сторонников преградил дорогу колонне солдат, воз¬
вращавшейся с похорон и стал требовать от генерала Роже, коман¬
довавшего этим отрядом, „во имя Франции“ направиться к Елисей-
скому дворцу*). Роже отклонил предложение Деруледа и повел
солдат в казармы. Дерулед и его alter ego Марсель Габер были
преданы суду по обвинению „в призыве армии к непослушанию“,
*) Резиденция президента.
Смерть Фора,
новый президент,
попытка пере¬
ворота.
Новый фазис
„дела“.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
201
но были оправданы, хотя и не скрывали от суда своих намерений
произвести государственный переворот. Этим не кончились демон¬
страции монархистов. На другой день после опубликования реше¬
ния кассационного суда об отмене приговора и передаче дела на
новое рассмотрение суда (4 июня 1899 г.), антидрейфусары под¬
вергли грубейшим оскорблениям Лубэ, присутствовавшего на скач¬
ках в Отейле. Один из представителей золотой молодежи граф Кри-
стиани ударом палки сбил с головы президента шляпу. Негодование
демократических слоев населения, узнавших о наглой выходке
мюскаденов, не знало границ. В следующее воскресенье демокра¬
тический Париж ответил на демонстрацию роялистов грандиозной
многотысячной демонстрацией в честь президента. Реакционеры не
посмели даже показаться на улице.
Непосредственным следствием демонстраций было падение ми¬
нистерства Дюпюи, игравшего во всем этом деле явно провокацион¬
ную роль. Премьер не позаботился об охране президента в день
враждебной демонстрации, но зато наводнил войсками и полицией
Лонгшан во время грандиозной республиканской демонстрации.
Поведение министра вызвало возмущение всех республиканских эле¬
ментов Палаты, и он вынужден был уйти в отставку. Терпение
масс было истощено наглыми действиями монархистов и церкви,
они потребовали энергичной борьбы против врагов республики,
безнаказанно издевавшихся над ее правопорядком. Защита респу¬
блики поручается новому кабинету Вальдека Руссо. При этом же
министерстве получило свое разрешение и столь затянувшееся
дело Дрейфуса. Военный суд в Ренне вновь признал Дрейфуса
виновным, со смягчающими вину обстоятельствами и приговорил его
к десяти годам тюрьмы. Невиновность подсудимого была все же
столь очевидна суду, что он сам обратился к президенту с прось¬
бой о помиловании. 20 сентября 1899 г. Дрейфус был помилован
и выпущен на свободу.
Радикалы в роли правящей партии.
Кабинет Вальдека Руссо открывает новую стра¬
ницу в истории Третьей республики. С этого мо¬
мента начинается резкое полевение общеполитиче¬
ского курса правительства, власть вскоре переходит безраздельно
в руки радикальной партии, приступающей к осуществлению своей
программы. Правда, министерство Вальдека Руссо еще не было со¬
ставлено из представителей этой партии, но по существу оно ру¬
ководилось в своей деятельности ее принципами. Новый премьер,
буржуа по происхождению, положению и связям, принадлежал соб¬
ственно к оппортунистам, но дело Дрейфуса и безобразия черно¬
сотенно-клерикального лагеря привели его к убеждению, что борьба
с церковью должна стать первоочередной задачей республиканца.
„Полевение
курса“.

202
С. КРАСНЫЙ
Обладая огромным политическим талантом и твердой, несгибаемой
волей, он принялся за дело, не боясь сопротивления и клеветниче¬
ской газетной травли. Свой кабинет Вальдек построил по принципу
„широкой концентрации“, он пригласил в состав своих сотрудников
генерала Галиффе на пост военного министра и социалиста Милье-
рана в качестве министра торговли.
Вступление Мильерана в правительство поро¬
дило беспокойство (быстро рассеявшееся) правых
и острую борьбу в рядах социалистов. Гедисты
и бланкисты считали этот шаг изменой делу социализма. Пребы¬
вание в одном кабинете с палачом Коммуны было вызовом рабочим
и породило их справедливое негодование. Другая группа социали¬
стов во главе с Жоресом оправдывала поступок Мильерана необхо¬
димостью защищать республику от покушений реакционеров. „Слу¬
чай“ Мильерана, ставший даже предметом разбирательства между¬
народного социалистического конгресса, был, как оказалось впослед¬
ствии, лишь началом новой полосы в истории социалистического
движения. Рост влияния социалистической партии в массах, посто¬
янный прирост голосов, получаемых ею на выборах, стал привле¬
кать в ее ряды многочисленных выходцев из рядов мелкобуржуаз¬
ной интеллигенции. Эти молодые, обычно беспринципные политики,
стали видеть в партии лишь средство своего личного преуспевания,
Добившись при поддержке партии сколько-нибудь заметного поло¬
жения в политическом мире, они с легким сердцем отталкивались
от социалистического берега и пускались в плавание уже на свой
страх и риск, проявляя при этом удивительную „гибкость“ полити¬
ческих принципов и полное забвение своих прежних идеалов. К чи¬
слу таких социал-карьеристов принадлежал не только Мильеран, но
и Бриан, Вивиани и т. д.
Новый кабинет был встречен с недоверием и министерская де¬
кларация была одобрена лишь незначительным большинством, но
уже первые шаги кабинета обеспечили ему безусловную поддержку
подавляющего большинства Палаты. Правительство начало свою
деятельность с удаления и перемещения ряда наиболее зарвавшихся
в своем монархическом пыле генералов. Затем оно арестовало и
предало суду Деруледа и его сообщников. Дерулед был осужден
на изгнание за пределы Франции, а Герен, один из столпов монархи¬
ческой клики,— на десятилетнее тюремное заключение.
Но наибольшее значение имели шаги, предпри¬
нятые Вальдеком Руссо для обуздания церкви. Не
нужно думать, что в его намерения входил окон¬
чательный разрыв с нею, нисколько. Он предпочитал разрыву согла¬
шение, и на путь более или менее решительных мер против нее
встал лишь под давлением левых элементов Палаты. Первый свой
удар премьер направил против громадного влияния церкви на на¬
родное образование (число учащихся в католических школах в то
Борьба против
церкви.
„Случай Милье¬
рана“.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
203
время превышало число учащихся в государственных). Он внес на
рассмотрение Палаты проект закона, по которому всякий посту¬
пающий на государственную службу обязан иметь стаж пребывания
в казенной школе. Проект этот Палатой принят не был.
Следующим и важнейшим актом антиклерикального законода¬
тельства министерства был закон об ассоциациях, вступивший в
действие 28 июня 1901 г. Власть и влияние церкви покоились не
только и не столько на ее моральном авторитете, сколько на
тех огромных материальных средствах, какими она располагала.
Около полутора тысяч конгрегаций владело недвижимым имуществом
стоимостью в 10 млрд. франков, их движимое имущество оценива¬
лось в 1 млрд. слишком. Многочисленные торговые и промышленные
предприятия, им принадлежавшие, приносили весьма внушительный
доход. Проект Вальдека об ассоциациях лишал конгрегации права
владеть недвижимостью и устанавливал, что существование ассо¬
циаций, члены которых живут сообща или управляются из-за границы,
должно быть каждый раз разрешаемо изданием специального закона.
Для ликвидации дел и исходатайствования разрешения на существо¬
вание проект устанавливал шестимесячный срок.
Комиссия Палаты, состоявшая из радикалов и радикал-социали¬
стов с Саррьеном во главе, не была удовлетворена недостаточной
решительностью проекта и внесла в него ряд существенных поправок;
она смягчила или вовсе устранила все те пункты законопроекта, ко¬
торые могли бы затруднить деятельность светских, в частности ра¬
бочих, ассоциаций и усилила меры борьбы с конгрегациями; комис¬
сия снизила шестимесячный срок ликвидации до трехмесячного.
Палата приняла закон большинством 303 голосов против 224. В Се¬
нате законопроект подвергся дальнейшим изменениям опять-таки
в смысле радикализации. Закон об ассоциациях был важнейшим ак¬
том министерства.
Деятельность Мильерана, вызвавшая немало шу¬
ма, имела неизмеримо меньшее значение. Наиболее
важным мероприятием министра-„социалиста“ был
закон 30 марта 1900 г. о рабочем времени. Закон
1892 г. устанавливал продолжительность рабочего дня для детей до
16 лет в 10 часов, для подростков от 16 до 18 лет и женщин — в
11- часов. Фактически закон этот нарушался, и в целом ряде мест
рабочий день продолжался до 13 часов. Мильеран внес проект за¬
кона, устанавливавший продолжительность рабочего дня в 11 часов
для всех категорий рабочих, через 6 лет рабочий день должен был,
согласно проекту, снизиться до 10 часов. Таким образом, закон даже
ухудшал условия труда некоторых групп рабочих (возрастом до
16 лет). Предложение Мильерана было встречено резкой критикой.
Социалисты указывали, что еще в 1892 г. радикалы высказывались
за десятичасовой рабочий день. В противовес правительственному
законопроекту они внесли предложение о немедленном введении
Рабочее законо¬
дательство, его
недостаточность.

204
С. КРАСНЫЙ
восьмичасового рабочего дня; предложение социалистов собрало
115 голосов. Закон был принят с поправкой Кольяра: он устанавли¬
вал для всех трудящихся одиннадцатичасовой рабочий день с усло¬
вием через два года довести его до 101 /2 часов, а через 4 года до
10 часов. Другие „реформы“ Мильерана встретили еще более враж¬
дебный прием у трудящихся. Его попытка „регулировать“ стачку,
делая обязательным предварительное извещение предпринимателей,
и желание „расширить“ права синдикатов предоставлением им права
коммерческой деятельности вызвали резкий протест со стороны всех
передовых элементов рабочего класса.
Неизмеримо внимательней и снисходительней был Мильеран в
отношении к буржуазии. Повышение премий судохозяевам, закон о
фабричных марках и патентах были приняты капиталистами с чув¬
ством глубокого удовлетворения. Вся мизерность мероприятий Милье¬
рана в области рабочего вопроса станет особенно ясной,если иметь
в виду ту небывало напряженную борьбу, какую вел в годы пре¬
бывания у власти министра-социалиста рабочий класс Франции.
Волна стачек залила всю Францию, бастовали рабочие Крезо, Сент-
Этьена, Марселя, Калэ, Гренобля, Монсо-ле-Мин и т. д. Во время
стачки в Шалоне на Соне жандармы стреляли в толпу, трое ра¬
бочих было убито, много ранено, а Мильеран произносил речи
о классовом мире.
27 апреля страна приступила к всеобщим выбо¬
рам в парламент. Радикалы и радикал-социалисты
одержали на выборах блестящую победу. Центр тя¬
жести Палаты снова резко передвинулся влево. Такая Палата пока¬
залась Вальдеку Руссо чересчур левой, и он добровольно, не побуж¬
даемый к тому вотумом собрания, подал в отставку. Образование
министерства было поручено Комбу, радикалу и противнику клери¬
кализма. Свой кабинет новый премьер составил исключительно из
радикалов и радикал-социалистов (Думерг, Пелльтан). Министерская
декларация, обещала ряд реформ: 1) подоходный налог, 2) двухго¬
дичную, обязательную для всех военную службу, 3) реформу воен¬
ной юстиции, 4) рабочие пенсии, 5) выкуп железных дорог, 6) стро¬
жайшее проведение законов об ассоциациях.
Получив одобрение большинства Палаты, каби¬
нет принялся в первую очередь за осуществление
последнего пункта декларации. Комб распорядился
закрыть все заведения (школы, приюты и т. д.) кон¬
грегаций, не испросивших разрешения у правительства. Всего под¬
лежало закрытию около 2х/2 тысяч заведений. Против политики пра¬
вительства восстали монархисты и клерикалы, они организовали
демонстрации и шествия в Париже и провинции, но повсюду встре¬
тили отпор не только властей, но и свободомыслящих мелких буржуа
и рабочих. Палата тоже поддержала кабинет. Чтобы окончательно
сломить своеволие конгрегаций, премьер осенью 1902 г. провел че¬
Продолжающаяся
борьба против
церкви.
Выборы и каби¬
нет Комба.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
205
рез Палату закон, каравший штрафом и тюрьмой открытие конгре¬
гациями школ без разрешения. Покончив с этим, Комб перешел к
рассмотрению поданных конгрегациями ходатайств о разрешении.
Палата, под влиянием Жореса, решила упростить порядок рассмот¬
рения этих заявлений, а затем, перейдя к обсуждению по существу,
вынесла решение о запрещении конгрегаций. Это смелое решение
вызвало недовольство умеренных элементов, в том числе и Валь-
дека Руссо, выступившего в Сенате с протестом против политики
министерства, но большинство Сената и Палаты было на стороне
правительства.
При всей своей кажущейся решительности Комб был противни¬
ком отделения церкви от государства и требовал от церкви лишь
строгого соблюдения конкордата, но папа, привыкший к слабости
правительств Третьей республики, и не думал об этом. Согласно
конкордату епископы назначались правительством, папа же ограни¬
чивался каноническим посвящением; папа за тридцать лет респу¬
блики фактически назначал их и не обнаруживал готовности посту¬
питься этим благоприобретенным правом. Комб вынужден был
потребовать от папы строгого соблюдения договорных условий, он
предложил также папе призвать к порядку епископов, написавших
правительству дерзкое послание по поводу закрытия конгрегаций.
Лев XIII, тонкий дипломат и плут, давал крайне неопределенные и
ни к чему не обязывающие ответы и вообще старался выиграть
время. Терпение страны и Палаты стало истощаться. 11 июля 1903 г.
Палата, вопреки Комбу, постановила избрать комиссию для рассмо¬
трения вопроса об отделении церкви от государства.
Колеблясь в основном вопросе (об отделении), Комб продолжал
борьбу против конгрегаций; он провел через Палату закон, запре¬
щавший конгрегациям всякую просветительную деятельность (7 июля
1904 г.). Развязку ускорила смерть папы Льва XIII. На папском
престоле очутился узкий, ограниченный фанатик Пий X, взявший
по отношению к Франции тон резкой клерикальной нетерпимости.
Бестактность нового главы церкви скоро дала себя почувствовать.
Президент республики Э. Лубэ предпринял путешествие по Италии
с дипломатической целью и был принят итальянским правительством
в Риме. Папа, владения которого были отобраны в результате
итальянского объединения, не признавал „узурпации“ итальянского
правительства, а визит Лубэ счел за оскорбление своего авторитета.
Он обратился к французскому правительству с протестом против
поездки Лубэ, составленным в резких и оскорбительных для Фран¬
ции выражениях. Документ этот стал широко известен публике
благодаря Жоресу, которому удалось получить его у Монакского
принца, бывшего в это время в неладах с Ватиканом.
Дерзкое вмешательство папы в дипломатические сношения
Франции вызвало всеобщее возмущение, привело к разрыву дипло¬
матических сношений с римским престолом и поставило вопрос об

206
С. КРАСНЫЙ
отделении церкви от государства в плоскость практическую. Комис¬
сия Палаты вскоре приняла проект Бриана, но Комб все еще коле¬
бался. Конец его колебаниям положило одно неблагоприятное для
кабинета обстоятельство; монархическим газетам удалось достать и
опубликовать сведения о том, что в военном министерстве велся
тайный учет на карточках политическим настроениям офицерства.
Это, само по себе ничтожное, обстоятельство послужило сигналом
к бешеной кампании печати против Комба. Положение его в Палате
стало шатким и, чтобы укрепить его, он поспешил внести в Палату
свой проект нового церковного устройства. Несмотря на вотум
доверия, принятый значительным большинством, Комб все же решил
подать в отставку (19 января 1905 г.), так как эффект „дела кар¬
точек“ все же был крайне неблагоприятен для правительства.
Кабинет ушел в отставку, проявив себя лишь
борьбою с церковью и не выполнив в остальном
своих обещаний, щедро даваемых при появлении у
власти. Основные социальные мероприятия, им обещанные, остались
не только не выполненными, но даже не подготовленными; ни во¬
прос о рабочих пенсиях, ни законопроект о подоходном налоге не
были подготовлены к принятию их в качестве закона. Единственной
мерой кабинета, шедшей в направлении удовлетворения требований
рабочих, был закон о частных конторах по найму. Эти паразитиче¬
ские учреждения, извлекавшие ежегодно до шести миллионов фран¬
ков из карманов рабочих, пользовались заслуженной ненавистью;
против них синдикаты вели упорную борьбу, вовлекая в нее все
большее и большее число рабочих. Уступая массовому движению,
министерство внесло в Палату проект о закрытии контор в течение
пяти лет с возмещением владельцам за утрату источника дохода.
Палата закон этот приняла, но Сенат в такой степени „исправил“
его, что в основном свел его на-нет.
Стачечная борьба, принявшая при предыдущем министерстве
огромные размеры, почти не ослабела и при Комбе. К чести послед¬
него нужно сказать, что к применению вооруженной силы для борьбы
против стачечников он прибегал значительно реже своих предше¬
ственников. Это, конечно, не значит, что Комб вовсе отказался от
подавления стачек. Во время стачки портовых рабочих против толпы
забастовщиков был выпущен кавалерийский отряд; с неменьшей же¬
стокостью была подавлена стачка ткачей Армантьера. Еще более
возмутительным было поведение парижского префекта, ворвавшегося
с толпой полицейских в помещение биржи труда и подвергшего
избиению присутствовавших там рабочих. Комб вынужден был вы¬
разить сожаление по поводу происшедшего инцидента. Итак, не¬
смотря на свой радикализм в вопросах узкополитических, министер¬
ство Комба неизменно отступало перед всякой социальной пробле¬
мой и прямо переходило на сторону капитала в тех случаях, когда
капиталу угрожала известная опасность со стороны пролетариата.
Социальная поли¬
тика Комба.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
207
Наиболее наглядным и убедительным примером является поведение
правительства во время стачек на севере в апреле 1904 г. Вопреки
закону, принятому при Мильеране, фабриканты отказались ввести
десятичасовой рабочий день; рабочие попытались отстоять свое
право с помощью стачки. Правительство, вместо того, чтобы встать
на защиту попираемого фабрикантами закона, направило войска
против стачечников.
Таковы были итоги деятельности этого наиболее щедрого на
обещания радикального кабинета. Все же последующие министер¬
ства как в смысле творческой инициативы, так и в смысле энергии
в осуществлении поставленных задач были безгранично ниже каби¬
нета Комба.
Не успели радикалы прийти к власти, как уже
обнаружили полное свое бессилие. Их хватило
лишь на осуществление некоторых политических
реформ. Когда же перед ними во всей остроте встали вопросы со¬
циальные, они оказались неспособными преодолеть свою мелкобур¬
жуазную ограниченность и страх собственника за свое имущество.
В их намерения входили лишь те социальные реформы, которые
оставляли бы неприкосновенными „священный“ принцип частной
собственности, но так как всякая серьезная попытка улучшить по¬
ложение рабочего класса была необходимо связана с известным
ударом по этой собственности, то их социально - реформаторская
деятельность так и не вышла из сферы заманчивых обещаний. В тех
же случаях, когда речь шла не о покушении на собственность, а
лишь о попытках ограничить привилегии и паразитизм крупного
капитала, как, например, в вопросе о прогрессивно - подоходном
налоге, они оказывались неспособными преодолеть сопротивление
объединенного фронта финансистов и промышленников. Владея
командными высотами хозяйства (биржа, банки, железные дороги,
фабрики и заводы), имея в своих руках прессу и все другие сред¬
ства идейного воздействия, крупный капитал создавал всякому
покушавшемуся на его привилегии кабинету такие затруднения,
которые требовали или удара по этим опорным пунктам капитали¬
стической олигархии (удара по собственности!) или же капитуля¬
ции. Оставаясь верными своей классовой природе,, правительства
радикальной партии избирали второй путь. История всех после¬
дующих радикальных кабинетов является наилучшим подтвержде¬
нием сказанного.
Кабинет Рувье, образовавшийся вслед за паде¬
нием Комба, по составу своему не был радикальным.
Важнейшие посты — финансы, юстиция, внутренние
и иностранные дела—были сохранены в нем за
умеренными республиканцами. Сам премьер, чело¬
век близко связанный с биржей и банками, представлял собой
тип беспринципнейшего политика, постоянно лавировавшего между
Кабинет Рувье.
Отделение
церкви от госу¬
дарства.
Бессилие
радикалов.

208
С. КРАСНЫЙ
правыми и левыми. Однако за деятельность этого министерства
ответственность несла радикальная партия, располагавшая в Палате
необходимым большинством. При всех своих колебаниях, линия
нового кабинета была собственно продолжением линии предше¬
ственника. 9 февраля Рувье внес проект об отделении церкви от
государства. По соглашению с правительством, комиссия заменила
проект Рувье проектом Бриана, легшим в основу закона. По этому
проекту, закон обеспечивал свободу совести и беспрепятственное
отправление культа. Он отменял какие бы то ни было расходы на
содержание культа, но сохранял на ближайшие 4 года уплату жало¬
ванья священникам и устанавливал пенсию тем из них, кто прослу¬
жил на государственной службе 25 лет. Все церковные здания
объявлялись собственностью государства, они передавались в поль¬
зование общинам верующих в первые два года безвозмездно, а потом
за плату. Закон запрещал религиозные церемонии и процессии
в общественных местах.
Против закона с ожесточением выступила правая и часть
центра. Социалисты же были неудовлетворены излишней мяг¬
костью его. Сам Рувье уклонялся от защиты проекта. Xqth в его
обязанности как премьера входила защита его, он предоставил это де¬
лать докладчику от комиссии Бриану, защищавшему проект с такой
ловкостью и остроумием, что он сразу выдвинулся в ряды наиболее
выдающихся парламентариев. Закон был принят с рядом поправок,
из которых наиболее существенной была отдача движимого и не¬
движимого имущества церкви в безвозмездное пользование ассо¬
циаций верующих. 9 ноября закон был опубликован в печати. Сам
Рувье был противником не только отделения церкви от государства,
но и всех прочих реформ, обещанных им в своей декларации, но
так как большая часть обещаний была дана еще при Комбе, ему
ничего не оставалось делать, как ставить эти проекты на обсуждение
Палаты. Так, вопреки воле премьера, прошел закон о двухгодичной
военной службе (17 марта 1905 г.) и закон о пенсиях старикам
старше 70 лет (по этому закону старики обязаны были представлять
удостоверение о нетрудоспособности). Обсуждение вопроса о про¬
грессивно-подоходном налоге ему не удалось поставить. Рабочее
Движение и стачки не ослабели и при Рувье, наоборот, организация
рабочих сделала ряд крупных шагов вперед, в частности, при ми¬
нистерстве Рувье произошло объединение социалистической партии.
Кабинет Рувье пал вследствие беспринципности премьера. Он
постоянно лавировал, не удовлетворял ни левых, ни правых, вызы¬
вал всеобщее недовольство и лишился в конце концов поддержки и
тех и других.
Для понимания причин резкого поправения ра¬
дикалов, нашедшего себе выражение в деятельности
всех последующих радикальных кабинетов, нужно
иметь в виду на ряду с отмеченными уже выше особенностями
Причины поправе¬
ния радикалов.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
209
радикальной партии еще и следующее: с 1903 — 05 годов Франция
вступает в новую полосу своего экономического развития, она
индустриализируется. Все отрасли промышленности, в особенности
тяжелая промышленность, начинают быстро расти, французская ин¬
дустрия реорганизует свой производственный аппарат и делает
попытки сравняться с передовыми капиталистическими странами.
Эти новые процессы не могли не сказаться на рабочем движении.
Идет быстрая концентрация пролетариата, растет его классовое
самосознание, резче становится борьба пролетариата с предприни¬
мателями.
Министерство Саррьена, сменившее кабинет Рувье, тотчас же
при своем образовании столкнулось с мощным забастовочным дви¬
жением. В половине марта 1906 г. забастовали рудокопы Северного
департамента и Па-де-Кале; движение приняло небывалый размах
вследствие страшной катастрофы в шахтах, приведшей к гибели
1.000	рабочих. Как оказалось, причиной взрыва в шахтах была алч¬
ность капиталистов, экономивших на предохранительных работах.
Клемансо, занявший в новом министерстве пост министра внутрен¬
них дел, наводнил район забастовки войсками. Затем вождь ради¬
калов со свойственным ему темпераментом принялся за подавление
движения. Он запретил митинги под открытым небом, распорядился
не давать под собрания бастующих общественных зданий (школ,
мэрий и т. д.). Пришедшие в отчаяние горняки стали нарушать
правительственные распоряжения, это дало повод к вмешательству
армии; безоружные рабочие сопротивлялись с редким упорством,
но все же сила была не на их стороне. В борьбе против рабочего
движения Клемансо не остановился и перед арестом членов Все¬
общей 'Конфедерации Труда, проведших в Париже первомайскую
забастовку в знак солидарности с бастующими горняками (в ней
участвовало около 200.000 человек).
Между тем 6 — 20 мая произошли выборы в Па¬
лату. На этот раз радикалы и радикал-социалисты
получили на выборах огромное большинство — им
отдала свои голоса почти вся городская и деревен¬
ская мелкая буржуазия. Значительно усилились со¬
циалисты, получившие в палате 54 мандата, пострадали реакционеры и
умеренные республиканцы. Министерство в своей декларации, обра¬
щенной к новой Палате, попрежнему умалчивало о реформах, но зато
обещало бороться с необходимой решимостью против пролетарских
требований. В частности правительство категорически высказалось
против предоставления государственным служащим права на объ¬
единение в профессиональные Союзы. Палата, одобрив декларацию
правительства, разошлась на летние вакации, а Клемансо, игравший
центральную роль в министерстве Саррьена, готовился стать пре¬
мьером, для чего разъезжал по стране и произносил речи, в которых
каялся в грехах своей „излишне-радикальной молодости“. Саррьен,
14.	Кн. Ill
Успех радикалов
и радикал-социа¬
листов. Министер¬
ство Клемансо.

210
С. КРАСНЫЙ
давно уже тяготившийся своим положением, уступил свое место
Клемансо. Новый премьер перетасовал портфели, ввел в кабинет Кайо,
разработавшего проект реформы налоговой системы, и Вивиани (социа-
листа-министериалиста), образовавшего новое министерство труда.
Декларация нового кабинета содержала ряд заманчивых обе¬
щаний: прогрессивный налог, решительное проведение десятича¬
сового рабочего дня, введение рабочих пенсий и т. д. На деле
кабинет всю свою деятельность сосредоточил на борьбе против
рабочих. Во время стачек в Драйвеле и С.-Жорже (1908 г.) на по¬
давление стачечников посылались войска. Так же круто распра¬
вился Клемансо с движением виноделов, возникшим на почве кризиса
виноделия. Два других члена кабинета, Бриан и Барту, шли по сто¬
пам своего премьера. Бриан, сделавший карьеру на пропаганде
идеи всеобщей стачки, став министром просвещения, запретил учи¬
телям объединяться в синдикат и одобрил действия Сенского пре¬
фекта, изгнавшего этот синдикат из здания биржи труда. Тем же
преследованиям подвергались почтово-телеграфные служащие со
стороны министра общественных работ Барту.
Единственным заслуживающим внимания законопроектом, вне¬
сенным в Палату при Клемансо, был проект прямого п отчасти
прогрессивного налога на доход, предложенный Кайо. Проект заменял
существующие четыре прямых налога единым налогом на доход,
различавшийся по семи категориям: 1) доходы с застроенной земель¬
ной собственности, 2) с незастроенной земли 3) с движимого капи¬
тала, 4) с торговых и промышленных предприятий, 5) с земледелия,
6) с заработной платы и жалованья, 7) доход от либеральных про¬
фессий. Первые три категории уплачивали в виде налога 4°/о дохода,
четвертая — 31/2°/о, три последние — 3°/о. Кроме того, налогоплатель¬
щик уплачивал еще дополнительный налог, если доход всех работа¬
ющих членов семьи в совокупности превышал 5.000 франков в год.
Этот налог на излишек сверх 5.000 франков возрастал прогрессивно.
Крупная буржуазия и послушная ей пресса
подняла против этого проекта страшный вой, и,
хотя он и прошел в Палате большинством голосов,
Сенат задержал его. Министерство Клемансо смени¬
лось министерством Бриана, ознаменовавшим свое существование по¬
давлением крупной стачки железнодорожников и проведением закона
о пенсиях для рабочих. Закон этот начал разрабатываться еще при
Комбе, задерживался всеми последующими министерствами и, нако¬
нец, в крайне неудовлетворительном виде был утвержден законода¬
тельными палатами. Новый закон устанавливал пенсии рабочим, на¬
чиная с 65 лет. Нужные для этого средства создавались из отчислений,
делавшихся рабочими и фабрикантами. Но он не удовлетворял дей¬
ствительных нужд пролетариата, так как не обеспечивал на случай
безработицы и инвалидности; кроме того, размер пенсий был столь
ничтожен, что и основная цель закона оставалась недостигнутой.
Министерство
Бриана. Закон о
пенсиях.

БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ
211
С министерством Бриана начинается новая полоса в политиче¬
ской жизни Франции, находящая свое выражение в головокружи¬
тельной министерской чехарде. Кабинет Бриана пал 30 октября 1910 г.
Ему же было поручено образование нового кабинета, просущество¬
вавшего с 3 ноября 1910 г. по 27 февраля 1911 г. Следующее ми¬
нистерство Мониса было у власти со 2 марта до 23 июня, министер¬
ство Кайо — с 27 июня 1911 г. до 10 января 1912 г., министерство
Пуанкаре — с 14 января 1912 г. по 10 января 1913 г., третье мини¬
стерство Бриана — с 21 января по 18 марта, министерство Барту —
с 21 марта по 3 декабря, министерство Думерга — с 8 декабря 1913 г.
по 2 июня 1914 г., министерство Рибо — с 9 июня по 12 июня и, на¬
конец, в войну Франция вступала с кабинетом Вивиани.
Ни одно из названных правительств не оказалось способным
встать на путь прокламированных радикальной партией реформ.
Увеличение числа радикалов и радикал-социалистов в Палате пере¬
стало теперь означать действительное полевение ее. Огромное
множество беспринципных дельцов-политиков объявляло себя при¬
верженцами радикальнейших программ на время выборов, но забы¬
вало о своих обещаниях тотчас же, как только переступало порог
Палаты. Сделавшись депутатом, каждый из них искал возможно
более прибыльного приложения своей политической активности.
Вот почему, при непрерывном возрастании формального числа ради-
калов-социалистов в обоих законодательных собраниях, выделяемые
ими кабинеты не только не становились последовательней в осу¬
ществлении радикальной программы, но, наоборот, даже присту¬
пили к частичной ликвидации уже осуществленных мероприятий.
Так, например, Барту провел продление срока военной службы до
трех лет.
В последнее пятилетие перед войной Франция вновь вступает
в полосу социально-политического кризиса. На этот раз он был
вызван не происками монархистов, не авантюризмом генералов, не
крахом какой-либо партии или очередным парламентски-биржевым
скандалом, а значительно более глубокими причинами. Новый кри¬
зис был порожден крахом всей системы буржуазного парламента¬
ризма. В стране, под влиянием четко определившихся процессов
индустриализации, классовая борьба приобретала все более и более
острый характер. Все чаще и чаще она принимала форму открытых
вооруженных столкновений. Парламент довольствуется мизерными
реформами в области налогов, рабочего законодательства, народного
образования и т. п. и не только не идет навстречу новым требо¬
ваниям трудящихся, но, наоборот, одобряет подавление всякого
движения в пользу углубления реформ. Буржуазные и мелкобур¬
жуазные политики открыто впрягаются в колесницу властвующего
капитала; даже социалисты, увязнув в парламентских комбинациях,

212
С. КРАСНЫЙ
отказываются призывать пролетариат на борьбу против существую¬
щего режима. В этом состоянии политической и социальной не¬
устойчивости вступила Франция в мировую войну.
ЛИТЕРАТУРА.
Инсаров — Современная Франция. СПБ. 1900. Ш. Сеньобос — Политическая история
современной Европы, т. I, 6 изд. Гиз. 1923 г. М. Н. Покровский —Франция до и после
войны, 3 изд. Л-д 1927 г. К. Каутский — Республика и социал-демократия'во Франции
(Сборник „Очередные проблемы международного социализма“. СПБ, 1906 г.). Н. Русанов —
Очерки современной Франции. СПБ, 1909. Его же — Современная Франция („История
нашего времени“, т. I, изд. Граната). A. Lecaes—Histoire de la Troisième République.
Paris, 1926. Compère Morel—La concentration capitaliste en France. Paris 1913. Его же —
La question agraire et le socialisme en France. Paris 1912. J. Ccirrère et G. Bourgin —
Manuel des parties politiques en France. Paris 1924.

Г. ЗАЙДЕЛЬ.
СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ.
Синдикализм (от слова синдикат, что значит по-
французски— профессиональный союз) означает не
только профессиональную борьбу рабочих, но осо¬
бое направление в истории международного рабочего
движения, имеющее свою программу и тактику.
Развившись, главным образом, в так называемых
„романских“ странах, особенно во Франции, синдикализм накануне
войны играл крупную роль в международном рабочем движении
и в последние годы стал проникать в Америку и даже в Англию,
приобретая там многочисленных сторонников.
Так как синдикализм нашел свое классическое выражение в
недрах французского рабочего движения, нам придется подробно
остановиться на истории развития синдикализма во Франции так же,
как на теориях, развитых вождями французского синдикализма.
История синдикализма во Франции.
Революция 1848 г. во Франции вызвала к жизни
образование первых профессиональных объедине¬
ний французских рабочих. После июньского пора¬
жения в Париже была организована так называемая
„Рабочая Федерация“, объединившая с июля 1849 г.
по октябрь 1850 г. 104 рабочих ассоциации. Основательница этой
„Рабочей Федерации“ Полина Роллан так объясняла ее цели: „Среди
последовательно проходящих перед нашими глазами фактов, кото¬
рые должны привести к установлению демократической и социаль¬
ной республики, провозглашенной народом, наиболее важным фактом
является сейчас рабочая ассоциация. Это движение в своем про¬
явлении имеет не меньшее значение, чем в XII веке имело движе¬
ние коммун. Комунальное движение разрушило феодализм шпаги,
господство земельной собственности; оно основало буржуазию. Ра¬
бочая ассоциация стремится, по меньшей мере, к тому, чтобы раз¬
рушить промышленный феодализм, сеньориальные права капита¬
листической праздности и освободить пролетариат“.
Правительство Луи Бонапарта (тогда еще президента француз¬
ской республики) закрыло „Рабочую Федерацию“ и предало ее
организаторов суду, приговорившему лидеров Федерации ко мно-
Первые шаги про¬
фессионального
движения во
Франции.
Синдикализм —
особое направле¬
ние в международ¬
ном рабочем дви¬
жении.

214
Г. ЗАЙДЕЛЬ
гим годам тюремного заключения. Во время второй империи пра¬
вительство Наполеона III жестоко преследовало всякие попытки
французских рабочих к самостоятельной организации. До 1864 г.
во Франции действовал так называемый „закон Лешапелье“, приня¬
тый еще в 1791 г. Учредительным Собранием и запрещавший рабочим
всякие коалиции и стачки. Но, несмотря на жестокие преследо¬
вания, рабочее движение не затихало: во многих местах Франции
организуются так называемые „общества сопротивления“. В начале
60-х годов правительство Наполеона III пытается эти „общества“
приручить и даже опереться на них в борьбе против фрондирующей
буржуазии. Этим объясняется то обстоятельство, что, когда в 1862 г.
среди рабочих появилась мысль о посылке делегации на предсто¬
ящую всемирную выставку в Лондоне, Наполеон III, не только не
воспротивился этому, но даже поддержал это намерение, асси¬
гновав рабочим делегатам необходимые средства. Однако попытка
приручить французских рабочих не удалась Наполеону III. Встреча
французских делегатов с английскими способствовала развитию
классового сознания среди рабочих (эта встреча явилась важным
событием, способствовавшим впоследствии организации Междуна¬
родного Товарищества Рабочих — Первого Интернационала), а раз¬
разившийся во Франции промышленный кризис еще больше рево¬
люционизировал французский пролетариат. В 1863 г. передовые
французские рабочие, во главе с левыми прудонистами (Толэном,
Камглтаа, №ор&, Лтлуззйом и др.), выступили с так называемым
„манифестом шестидесяти“, в котором призывали рабочих голосовать
за самостоятельные рабочие кандидатуры при выборах в Законо¬
дательную Палату.
„Манифест шестидесяти“ знаменует собой поворот в истории
рабочего движения Франции в эпоху второй империи. Он дал
толчок возрождению профессионального движения: рабочие „об¬
щества сопротивления“ переименовываются в „рабочие синдикаты“ *).
В течение только одного 1868 г. 55 парижских союзов вышли из
подполья и стали действовать открыто. В 1869 г. по почину ра-
бочих-бронзовщиков в Париже организовалась Федеральная Палата,
объединявшая все рабочие синдикаты Парижа. Почти все они вошли
также в Первый Интернационал, организовав, таким образом, фран¬
цузскую секцию Международного Товарищества Рабочих. В первое
время правительство Наполеона III относилось терпимо к француз¬
*) Первыми назвали синдикатом в 1867 г. свою профессиональную организацию па¬
рижские рабочие-сапожники. Синдикат ставил себе следующие цели: 1) образовать капи¬
тал для оказания помощи нуждающимся членам и безработным; 2) бороться за увеличение
заработной платы всеми законными способами, какие синдикат найдет нужными и справед¬
ливыми. Само слово синдикат происходит от латинского слова sindic (синдик), которое
перешло во французский язык. Французы называли (в XVIII в.) синдиком представителя
какой-либо группы, которому была поручена защита интересов этой группы. Так как
рабочие, образуя профсоюз, выбирали из своей среды -товарища, которому поручалось
ведение дел союза, т.-е. синдика, то отсюда и пошло название синдикат.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
215
ской секции Интернационала, но, когда в 1867 г. парижская секция при¬
няла участие в противоправительственных демонстрациях, наиболее
видные члены парижского бюро секции были привлечены к судеб¬
ной ответственности. Правительство Наполеона III вообще и даже
в это время только терпело рабочие организации. Закон 1791 г.
против коалиции не был заменен каким-либо другим законом: про¬
фессиональные союзы зависели всецело от административного рас¬
поряжения.
К концу существования империи Наполеона III рабочие синди¬
каты Франции, несмотря на преследования правительства, были на¬
столько крепки, что "Им удалось провести ряд победоносных стачек,
поддержанных усилиями всего Интернационала. Во время Коммуны
1871 г. синдикальные палаты Парижа играли немаловажную роль.
Напомним декрет Коммуны о передаче рабочим брошенных вла¬
дельцами мастерских: синдикаты должны были организовать про¬
изводительные товарищества для эксплоатации бесхозяйных пред¬
приятий. Вся рабочая политика Коммуны вдохновлялась вождями
синдикального движения в Париже, прудонистами, которые вместе
с тем персонифицировали в своем лице и парижскую секцию Интер¬
национала. Образовав так называемое „меньшинство“ в Совете
Коммуны, прудонисты своим непониманием значения политической
борьбы и централизации, впрочем, принесли и достаточно вреда
делу Коммуны. Но, раздавив Коммуну и зверски расправившись с
ее защитниками, правительство Тьера вместе с тем и уничтожило
все профессиональные организации парижского пролетариата.
Первые годы третьей республики после пора¬
жения Коммуны были годами жесточайшего упадка
рабочего духа и почти полного прекращения само¬
стоятельного классового движения французского
пролетариата. В мае 1872 г. была сделана попытка
организовать „Кружок синдикального рабочего со¬
юза“, устав которого был выработан под непосред¬
ственным влиянием буржуазного публициста Барбере. Последний
писал, что желание „преобразовать“ рабочие синдикаты возникло
у него потому, что он „изучил вблизи систему стачек и был по¬
ражен многочисленными несообразностями...“ „Против этой си¬
стемы,— заявлял Барбере,— я и хочу бороться“. Понятно, что выра¬
ботанный им устав вовсе не упоминал о классовой борьбе: цель
„Кружка“, по уставу, заключалась: 1) „в осуществлении, посред¬
ством просвещения, единодушия и справедливости, возможных улуч¬
шений в нравственном и материальном положении рабочих, 2) в том,
чтобы служить рабочим синдикатам школой для выработки убежде¬
ния, что рабочие сами должны делать свои дела и 3) в организации
профессионального обучения“.
Несмотря на эти безобидные цели, правительство немедленно
закрыло „Кружок“. Когда учредители протестовали перед префе¬
Профдвижение в
первые годы тре¬
тьей республики.
Борьба за призна¬
ние законности
синдикальных ор¬
ганизаций.

216
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ктом полиции, ссылаясь на то, что полиция не чинит- никаких пре¬
пятствий хозяйской организации „'Национального Союза торговли
и промышленности“, префект откровенно ответил, что „хозяйские син¬
дикаты не внушают правительству никакого подозрения, тогда как
ваш кружок заставляет беспокоиться“. В ответ на это недвусмыс¬
ленное заявление республиканского префекта, учредители выпу¬
стили декларацию, в которой смиренно разъясняли, что они пре¬
следовали и преследуют только одну цель: „конец антагонизма,
существующего между хозяином и рабочим, посредством образо¬
вания состоящих наполовину из рабочих, наполовину из хозяев ко¬
миссий, долженствующих полюбовно улаживать все конфликты“.
Преследования правительства продолжались несмотря на то, что
образующиеся синдикаты всячески изгоняли из своих уставов ка¬
кие бы то ни было следы классовой борьбы и политических
целей. В 1874 г. Лионский трибунал осудил „Союз рабочих“ метал¬
листов“, заявив, что „терпимость, проявляемая по отношению к не¬
законному сообществу, не является еще разрешением“. В 1877 г.
префект Ронского департамента распустил все образовавшиеся в
департаменте рабочие синдикальные палаты. Но рабочие синдикаты,
распущенные то здесь, то там, возникали вновь явочным порядком.
Наконец, в 1876 г. был созван в Париже первый конгресс рабочих
синдикатов Франции. На нем присутствовало 360 делегатов; предста¬
влявших 76 парижских синдикатов и 16 провинциальных. Дух уме¬
ренности царил на этом первом конгрессе. Он объявил социалисти¬
ческие идеи „буржуазной утопией“, совершенно не касался вопроса
о частной собственности и требовал исключительно улучшения
экономического положения рабочих. Единственный способ этого
улучшения конгресс видел в развитии производительных товари¬
ществ среди рабочих и в отыскании средств для приобретения
рабочими необходимых орудий производства.
В связи с присутствием на конгрессе одного не рабочего, уже
упоминавшегося нами буржуазного публициста Барбере, было вы¬
ражено пожелание, чтобы только рабочие могли быть членами син¬
дикальных конгрессов. В протесте против присутствия Барбере
можно видеть справедливое возмущение рабочих против буржу¬
азных политиканов подобного типа, но, по заявлению организаторов
конгресса, было необходимо вообще „избегать политиков и теоре¬
тиков“ и стремиться к тому, чтобы последние „не воспользова¬
лись бы конгрессом как ареной для выборной и политической
борьбы“.
Крнгресс 1876 г., таким образом, оказался больше, чем умерен¬
ным*), но даже этот конгресс принужден был назвать внесенный
тогда в парламент депутатом Локруа законопроект о синдикатах
*) Умеренность конгресса вызвала протесты со стороны коммунаров-эмигрантов, жи¬
вущих в Лондоне. Они упрекали конгресс в ренегатстве и отречении от революции и
протестовали против попытки приспособить рабочее движение к существующему строю.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
217
„полицейским“. В принятой по этому поводу конгрессом резолюции
требовалось: 1) „отмена статей 291, 292, 293, 294 Уложения о нака¬
заниях, равно как и других законов, имеющих целью стеснить
свободу собраний и ассоциаций; 2) взятие назад представленного
парламенту законопроекта о синдикальных палатах; 3) назначение
особой комиссии, уполномоченной довести до сведения парламента
о постановлениях конгресса“.
Немедленно после конгресса парижские синдикаты выдвинули
из своей среды комиссию из 62 членов, которая должна была за¬
няться разработкой нового закона о рабочих ассоциациях. Так как,
с одной стороны, полиция чинила этой комиссии препятствия, а с
другой стороны появившиеся тогда в Париже сторонники возвра¬
тившегося из изгнания Геда, так называемые коллективисты, со¬
ветовали отказаться от подачи правительству нового законопроекта,
указывая, что „нет никаких оснований предлагать министру свое
сотрудничество“,— то синдикаты положили проект под сукно. Что
же касается реакционного' проекта Локруа, то и он был провален
в Палате депутатов.
На следующем—Лионском — конгрессе (1878 г.) присутствовало
небольшое число „коллективистов“, которые выдвигали вопросы о
классовой борьбе и о необходимости обобществления орудий про¬
изводства. Но в общем и Лионский конгресс оказался весьма
скромным. Резолюция Балливэ, требующая „коллективной собствен¬
ности на землю и на орудия производства“, была отвергнута; боль¬
шинство конгресса стояло на прудонистской точке зрения необхо¬
димости производительных ассоциаций и видело в этой мере па¬
нацею от всех зол, угнетающих рабочий класс. Однако два поста¬
новления конгресса должны быть отмечены: первое — призыв рабо¬
чих голосовать во время выборов в парламент за „рабочие канди¬
датуры“; второе — постановление о созыве в Париже, в том же
1878 г., по случаю Всемирной парижской выставки, международного
рабочего конгресса.
Жюль Гед, о котором мы уже упоминали, 1#к
раз к этому времени стал развивать усиленную
агитацию за идеи „коллективизма“. В 1877 г. Гед
основывает газету „Равенство“, в первом номере
которой пишет: „Мы полагаем вместе с коллекти¬
вистической школой, к которой примыкают более
или менее тесно все серьезные умы пролетариата Старого и Но¬
вого Света, что естественная и научная эволюция человечества не¬
победимо влечет его к коллективной собственности на землю и
другие орудия труда“. Идеи, развиваемые Гедом, начинают при¬
обретать сторонников среди рабочих Парижа, а затем и провинции:
как мы видели, на Лионском конгрессе „коллективисты“ были, хотя
и немногочисленной, но уже влиятельной группой. Между тем,
комиссия парижских синдикатов стала подготовлять созыв между¬
Агитация Геда и
рабочие синди¬
каты. Образова¬
ние Рабочей
Партии.

218
Г. ЗАЙДЕЛЬ
народного рабочего конгресса. Был уже назначен срок созыва—на¬
чало сентября, появились публикации в газетах. Но в конце июля
комиссия получила от префектуры полиции извещение, что кон¬
гресс запрещен. Комиссия прекратила свою деятельность, но Геди
его группа заявили, что „коллективисты“ берут на себя созыв этого
конгресса, несмотря на полицейское преследование. 5 сентября, в
назначенный день открытия конгресса, члены его во главесГедом,
явившись на открытие, нашли двери помещения охраняемыми поли¬
цией и вступили с ней в столкновение; они были арестованы и пре¬
даны суду. Суд приговорил организаторов конгресса к тюремному
заключению, но Гед и его друзья использовали суд как револю¬
ционную трибуну и через головы судей обратились к рабочему
классу с пламенным призывом создать политическую организацию.
С этого момента Гед становится „властителем дум“ передового
французского пролетариата. Его пламенная агитация заразительно
действует на массы.
На Марсельском конгрессе (1879 г.) „коллективисты“ идейно
властвуют. Впервые принимается резолюция об отмене частной
собственности и об обобществлении земли, орудий и средств про¬
изводства, отвергаются, прежде признаваемые панацеей от всех зол,
производительные товарищества;подчеркивается,что последние могут
служить только средой для пропаганды коллективистических и рево¬
люционных идей; в заключение резолюция гласит, что „освобожде¬
ние рабочих не может быть достигнуто одним только развитием
кооперативных товариществ“ Наконец, выступавшие делегаты под¬
черкивают необходимость революционного низвержения буржуазии;
признается, что классовая борьба есть прежде всего борьба „поли¬
тическая“ Конгресс выносит постановление об организации само¬
стоятельной Рабочей Партии.
После Марсельского конгресса синдикальное
движение начинает развиваться вширь и охваты¬
вает все большие и большие слои рабочих. Возни¬
кает ряд национальных федераций по отдельным
отраслям производства. В 1879 г, возникает пер¬
вая национальная Федерация синдикатов шапочни¬
ков, насчитывающая к 1884 г. около 40 синдикатов и объединяю¬
щая свыше 4.000 рабочих, в 1881 г. — Федерация типографских
рабочих, в 1883 г.—национальная Федерация рабочих-углекопов, в
1884 г.—Федерация поваров. Это была организация не по производ¬
ствам, а скорее по ремеслам; этот тип организации (по ремеслам)
был долгое время господствующим во Франции.
Правительство, подозрительно следившее за ростом синдикаль¬
ного движения, неоднократно делало попытки ввести его в закон¬
ное русло, издав соответствующий закон о синдикатах. По под¬
счету правительства, в 1884 г. во Франции насчитывалось 138 хозяй¬
ственных объединений (с 15.000 членов) и 500 (из них 150 в Па¬
Закон о профсою¬
зах 21 марта 1884г.
и*ет анизация Фе¬
дерации синди¬
катов.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
219
риже) рабочих синдикальных палат (с 60.000 членов). Лишь этот
рост синдикатов и заставил правительство поспешить с изданием
закона о профсоюзных обществах, известного под именем „Закона
21 марта 1884 г.“. В общем закон этот сводится к следующему: он
отменяет закон Учредительного Собрания 1791 г. о запрещении ко¬
алиций и стачек, а также те статьи Уголовного уложения, которые
карают рабочих за так называемые незаконные сборища или орга¬
низации; группам рабочих не менее 20 человек разрешается сво¬
бодно объединяться в ассоциации; целью синдикатов правительство
считает „исключительно изучение и защиту экономических, про¬
мышленных, торговых и земледельческих интересов“; организато¬
рам синдикатов предписывается передать устав и список выбран¬
ных должностных лиц в мэрию (городское самоуправление), при
чем устав должен, кроме того, сообщаться „мэром или префектом
Сены прокурору республики“; членами правлений синдикатов могут
быть только французы, обладающие всеми гражданскими правами;
синдикатам разрешается объединяться между собой „для изучения
и защиты своих экономических, промышленных, торговых и земле¬
дельческих интересов“; однако эти объединения не могут пользо¬
ваться правом юридического лица, ни владеть недвижимостью; что
же касается первичных синдикатов, то они пользуются правами
юридического лица и „могут распоряжаться суммами, составивши¬
мися путем взносов“, но не могут приобретать недвижимого иму¬
щества; синдикатам разрешается также учреждать „для своих чле¬
нов специальные кассы взаимопомощи или пенсионные кассы“, они
могут также „руководить делами справочных бюро по делам найма“.
За несоблюдение означенного закона „администрация синдикатов“
наказывалась штрафом в размере от 16 до 200 франков, кроме того,
суд мог „объявить синдикат распущенным“; при ложном сообщении
„относительно устава, а также относительно имен и звания адми¬
нистраторов или директоров может быть назначен штраф в размере
до 500 франков“.
Таким образом, закон 1884 г. в общем санкционировал то, что
фактически уже существовало во Франции: он узаконил существу¬
ющие профессиональные объединения французских рабочих. Однако
статья закона, предписывающая представлять в мэрию устав и фа¬
милии административных лиц союза, по справедливости вызвала
протест со стороны рабочих, которые видели в этом полицейскую
уловку, направленную к тому, чтобы держать в своих руках наи¬
более видных деятелей рабочего движения. Кроме того, практически
закон этот не обеспечивал за рабочими действительного права
организовываться для борьбы за свои классовые интерессы. Цир¬
куляр, разосланный министром внутренних дел Вальдеком Руссо
всем префектам в развитие этого закона, гласил: „Попрежнему
остается подлежащим наказанию всякий, кто с помощью насилия,
действием или обманными способами вызовет или будет поддержи¬

220
Г. ЗАЙДЕЛЬ
вать, а также будет стремиться вызвать или поддерживать прекра¬
щение по уговору труда с целью повысить или понизить заработ¬
ную плату или с целью нарушить свободное течение труда и про¬
мышленности“.
Действительно преследование синдикатов продолжалось, хо¬
зяева не считались с узаконением синдикатов и увольняли синди¬
цированных рабочих при первой попытке предъявить свои права.
Когда 4 марта 1886 г. один радикальный депутат (Бовье-Ланьяр) внес
предложение о наложении штрафа в размере от 100 до 2.000 фран¬
ков, либо содержания в тюрьме от месяца до года за покушение
на свободу синдикатов,—большинство парламентариев как в Палате,
так и в Сенате встретило это предложение враждебно и прова¬
лило его.
Как синдикальные организации, так и социалистические партии
высказались против закона 1884 г. Движение протеста против этого
закона было настолько сильно, что, по вычислениям одного исто¬
рика профессионального движения во Франции (Глетэна), только
280 синдикатов зарегистрировались согласно требованиям закона, в
то время как 587 (из них 237 в Париже и 350 в провинции) отка¬
зались выполнить предписания закона.
Между тем, Рабочая Партия, основанная Гедом,
приняла марксистскую программу. Программа эта
была одобрена на Гаврском конгрессе (1880 г.). Но
немедленно вслед за конгрессом в партии начались
трения, главным образом, по вопросу о дисциплине
и подчинении уставу партии. Часть партии, возгла¬
вляемая Полем Бруссом, считала, что избиратель¬
ное поражение 1881 г. имеет .своей причиной едино¬
образие программы и что следует предоставить свободу отдельным
организациям видоизменять ее, в зависимости от местных условий.
Это послужило причиной раскола в рядах Рабочей Партии. Фракция
Брусса образовала особую партию, получившую в истории название
„поссибилистов“ (Рабочая Партия социалистов-революционеров). В
свою очередь от „поссибилистов“ впоследствии (1890 г.) откололась
фракция „аллеманистов“ (Французская Рабочая Партия социалистов-
революционеров), протестовавшая против низведения роли партии,
к собиранию избирательных голосов и выдвигавшая всеобщую-
стачку как важнейший элемент борьбы рабочего класса. К тому
же времени относится образование в парламенте фракции депутатов-
социалистов, непримкнувшей ни к одной из этих партий и объеди¬
нившейся под названием „Независимой социалистической партии“
во главе с Жоресом. А бывшие бланкисты во главе с Вальяном
образовали так называемый „Центральный революционный комитет“.
Таким образом, к началу 90-х годов руководство рабочим классом
оспаривали следующие пять партий: гедисты, поссибилисты, аллема-
нисты, бланкисты и независимые социалисты.
Раскол в Рабочей
Партии. Поссиби¬
листы. Аллемани-
сты. Бланкисты.
Независимые со¬
циалисты. Анар¬
хисты.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
221
К ним следует еще прибавить анархистов, которые, после не¬
удачных попыток в течение 80-х и начала 90-х годов действовать
оторванно от рабочих организаций при помощи покушений и взры¬
вов, к средине 90-х годов начинают входить в синдикаты, стремясь
использовать их для реализации своей программы и тактики.
Рост синдикальных организаций, после приня¬
тия закона 1884 г., несмотря на продолжающиеся
преследования, все усиливается. На синдикальном
конгрессе 1886 г. было принято постановление орга¬
низовать Федерацию синдикатов. Согласно вырабо¬
танному положению во главе Федерации стоит Глав¬
ный Федеральный Совет, заседающий в том городе, где происходил
последний конгресс. Кроме того, существуют областные и местные
федеральные советы. Главный Совет не получил никаких прав, он
собирал сведения и подготовлял будущий конгресс, отдельные же
синдикаты сохраняли свою полную автономию. Этот устав был из¬
менен на следующем конгрессе (в Монлюссоне 1887 г.) под влия¬
нием гедистов, которые имели там большинство: областные советы
были уничтожены, и Главный Совет получил полноту прав заведы-
вать всеми делами Федерации, при чем он избирался не всеми син¬
дикатами Федерации, а только синдикатами того города, где засе¬
дал последний конгресс Федерации. Влияние гедистов на Нацио¬
нальную Федерацию синдикатов с этого момента становится огромным.
Гедисты созывают накануне синдикальных съездов свои кон¬
грессы, где обсуждают важнейшие вопросы синдикального кон¬
гресса и приходят на последний с организованным мнением.
В 1888 г. на конгрессе в Бордо было принято постановление о
созыве в 1889 г. международного рабочего конгресса в Париже;на
том же конгрессе решено было начать 10 февраля 1889 г. органи¬
зованное давление на правительство через рабочие делегации, под¬
крепленные манифестациями, с требованием постановки вопроса о
восьмичасовом рабочем дне и установления минимума заработной
платы. Но одновременно с этими постановлениями конгресс боль¬
шинством вотировал резолюцию, впервые поставившую вопрос о
всеобщей стачке („Конгресс объявляет, — говорилось в резолюции,—
что только всеобщая стачка, т.-е. полное прекращение всякой ра¬
боты, или революция, может привести рабочих к их полному
освобождению“).
Эта резолюция послужила причиной недоразумений, начавшихся
между Федерацией синдикатов и гедистами. Конец 80-х годов яв¬
ляется началом замедлившегося роста заработной платы, который
в предыдущие годы шел довольно быстро; это усиливало недоволь¬
ство рабочих масс, которое использовали аллеманисты, а за ними
и анархисты, проникавшие в рабочие синдикаты. На своем партий¬
ном конгрессе в Лилле (1890 г.) гедисты приняли резолюцию, в
которой заявлялось, что „так называемая всеобщая стачка, т.-е. за¬
Образование На¬
циональной Феде¬
рации синдикатов
(1886—1895). Вли¬
яние гедистов.

222
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ранее условленный и одновременный отказ от работы всех трудя-
щихся предполагает и требует для достижения своей цели такого
социалистического духа и такой рабочей организации, каких еще
не достиг пролетариат“. В связи с происходившей тогда стачкой
французских углекопов, гедисты заявляли в той же резолюции, что
реальной может быть только стачка углекопов всех стран и при¬
зывали „федерации, группы и членов партии... поддерживать всеми
силами международную стачку“, если она будет объявлена. Эта ре¬
золюция была проведена на синдикальном конгрессе в Кале в том же
году, однако, уже на Марсельском конгрессе (1892 г.) докладчиком
по вопросу о всеобщей стачке был выдвинут знаменитый ныне ренегат
Аристид Бриан, по предложению которого конгресс вотировал следую¬
щее: 1) признание принципа всемирной стачки; 2) обязательство
всем рабочим организациям пропагандировать эту идею с тем, чтобы
выдвинуть на международном рабочем конгрессе 1893 г. „полный
проект всемирной стачки“; 3) „первое мая должно быть датой все¬
мирного сговора о всемирной стачке всех рабочих, независимо от
того, синдицированы ли они или нет“
Аллеманисты, бланкисты и анархисты поддерживали эту резо¬
люцию. Гедисты, которые до того времени стремились сглаживать
расхождения с большинством, видя засилие анархистских элемен¬
тов, решили дать бой по этому вопросу.
На ряду с Федерацией синдикатов развивались
новые рабочие объединения, получившие название
бирж труда. Происхождение этого учреждения от¬
носится еще к Великой	Французской Революции:
в 1790 г. Парижскому	Городскому Совету был
представлен проект об организации биржи труда,
задача которой состояла бы в урегулировании спроса и предложения
труда. Проект этот не получил достаточного движения. Подобный же
проект был внесен в 1851 г. в Законодательное Собрание, но был от¬
вергнут последним. В 1875 г. рабочие обратились в Парижский Го¬
родской Совет с предложением устроить недалеко от центрального
рынка здание или навес для ищущих работы рабочих. Вслед затем
ряд синдикальных конгрессов вынес постановления об организации
бирж труда. Лишь после проведения закона 1884 г. и избрания
в	Парижский	Городской Совет (выборы	1885 г.) нескольких блан¬
кистов	и	поссибилистов, был разработан	проект устройства биржи
труда, т.-е. здания, где помещались бы конторы для найма ра¬
бочих, где рабочие могли бы обсуждать все вопросы, касаю¬
щиеся их отрасли промышленности, где была бы также библиотека,
составленная из разных книг по вопросам „политической эконо¬
мии, торговли и промышленности не только во Франции, но и во
всем мире“.
Проект этот был принят, и 3 февраля 1887 г. Парижский Го¬
родской Совет торжественно открыл и передал в распоряжение син¬
Федерация бирж
труда. Нантский
конгресс (1894 г.)
и конец влияния
гедистов.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
223
дикатов биржу труда. Вскоре Парижская биржа труда расширила
свои функции и стала ставить своей целью не только урегулирова¬
ние рынка труда, но и объединение рабочих, помощь им (кассы
взаимопомощи), распространение среди рабочих статистических и
экономических сведений и ведение среди них культурно-просвети¬
тельной работы (профессиональные курсы, общеобразовательные лек¬
ции и пр.). Биржи труда стали быстро возникать и прививаться в
главнейших городах Франции (Ним — 1887 г., Марсель —1888 г.,
Сент-Этьен и Тулуза —1889 г., Тулон и Бордо — 1890 г. и пр.).
В 1892 году на конгрессе в Сент-Этьене, где присутствовали
представители 10 из 14 существовавших бирж, была основана
Федерация бирж труда, которая ставила своей целью: объеди¬
нение рабочих синдикатов и облегчение достижения ими своих
требований; пропаганду идеи бирж труда; выборы делегатов в
Национальный Секретариат Труда; составление всякого рода
статистических сведений и доставление их отдельным биржам, а
также приискание работы безработным обоих полов и всех
профессий.
Для исполнения решений конгресса избирался Федеральный
Комитет, в который входили по одному представителю от каждой
биржи. Федеральный Комитет заседает в Париже; он не облечен
никакой властью, а служит только связующим центром между бир¬
жами. Первый же конгресс бирж вынес постановление о „невмеша¬
тельстве в управление биржами правительственных и администра¬
тивных властей“.
Гедисты, занятые Федерацией синдикатов, не обращали внима¬
ния' на биржи труда. Последние стали ареной деятельности алле-
манистов, а потом и анархистов. Аллеманисты особенно энергично
выдвигали идею всеобщей стачки и так называемую теорию „уври-
еризма“ (рабочего социализма), рассматривая чисто корпоративные
рабочие организации как ячейки партии. Хотя они и не отказыва¬
лись от парламентской борьбы и рассматривали ее как одно из
средств борьбы рабочего класса, однако, их критика буржуазного
парламента и нападки на деятельность тех социалистов, которые
верят в магическую силу избирательного бюллетеня, встречали
сочувствие в рабочих массах. Программа, проводимая буржуазным
правительством и парламентом и бессилие социалистических депу¬
татов изменить что-либо, на практике способствовали этому вполне.
В 1891 г. был учинен разгон мирных первомайских демонстраций,
закончившийся кровавым побоищем в городе Фурми; а в 1893 г.
за неподчинение синдикатов Правилам регистрации, установленным
законом 1884 г., правительство закрыло Парижскую биржу труда,
выгнало вооруженной силой представителей 21 синдиката и аресто¬
вало членов Исполнительной Комиссии биржи.
Эти преследования ожесточали рабочих и сделали биржи труда
еще более популярными в глазах рабочих масс. Между тем, кон¬

■224
Г. ЗАЙДЕЛЬ
гресс Федерации бирж труда в 1893 г. высказал пожелание об орга¬
низации совместного конгресса бирж труда и синдикатов. Нантская
биржа труда и созвала такой конгресс в Нанте в 1894 г. Незадолго
до конгресса гедисты устроили в Нанте свой конгресс, на котором
была принята решительная резолюция по поводу всеобщей стачки.
В резолюции отмечалось, что стачки являются „естественным и
необходимым явлением капиталистического строя, основанного на
антагонизме классов и их интересов“, что „социализм считается
со стачкой как с существующим фактом“, что долг социалиста
прийти на помощь стачечнику, но что ни частичная стачка, ни
тем более всеобщая „не может стать средством полного освобо¬
ждения рабочих“ В заключение резолюция подчеркивала важность
политической борьбы и завоевания политической власти рабочим
классом.
На общий конгресс в Нанте 1894 г. съехались представители
Федерации синдикатов и Федерации бирж труда. Главный бой про¬
исходил между гедистами, с одной стороны, и сторонниками всеоб¬
щей стачки — с другой. Выступивший от имени гедистов Лавинь
указывал, что „всеобщая стачка—это утопия, она не имеет ясной
и определенной цели“, она расколет земледельческий и промышлен¬
ный пролетариат и не приведет ни к чему, так как рабочий класс
не подготовлен к тому, чтобы провести действительную всеобщую
стачку. „Вы ведете нас прямо к провокации революции,— закончил
он,— революции, которая осуждена на неудачу. Вы подымаете про¬
тив нас вилы и косы“.
Защитником всеобщей стачки выступил опять Бриан. „Если,—
говорил он,— всеобщая стачка является утопией, то не такая же ли
утопия надеяться на завоевание общественной власти избиратель¬
ными записками?“ Его поддержал делегат Герар, который говорил
о ничтожности результатов, достигнутых социалистами в парламенте.
„Из 585 депутатов,— говорил он,— только 50 социалистов, да и то
из них можно насчитать только 4 истинных защитников. Из 38.000 ком¬
мун Франции только 150 завоевано социалистами. Идя таким ша¬
гами, придется еще долго ждать социальной революции, совершон-
ной посредством завоевания власти“.
После бурных прений, принцип всеобщей стачки был принят
конгрессом 67 голосами против 35 при 9 воздержавшихся. Тогда
гедисты покинули конгресс (ушло всего 16 делегатов) и стали за¬
седать отдельно. Это была непростительная ошибка: вместо того,
чтобы оставаться внутри объединенной организации и стараться
влиять на нее, исправляя ее линию, гедисты предпочли отколоть
незначительное меньшинство и сохранить чистоту линии, потеряв
при этом всякое влияние на массы. Национальная Федерация синди¬
катов, руководимая гедистами, имела еще один конгресс в 1895 г.
в Труа, но это уже был последний конгресс: она растеряла боль¬
шинство своих сторонников.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
225
На Лиможском конгрессе, созванном по поста¬
новлению конгресса в Нанте 23 сентября 1895 г.,
присутствовали вновь представители Федераций
синдикатов и бирж труда. Отсутствие гедистов, от¬
резавших себе путь для влияния на массы синди¬
цированного большинства, облегчило антиполити¬
кам их задачу. Конгресс занялся выработкой устава общенацио¬
нального объединения всех синдикатов. Статья первая этого устава
гласила: „Между различными синдикатами и профессиональными
группами синдикатов рабочих и служащих обоих полов, находя¬
щихся во Франции и ее колониях, учреждается единая и коллек¬
тивная организация, которая будет называться Всеобщая Конфеде¬
рация Труда. Элементы, составляющие Всеобщую Конфедерацию
Труда, должны держаться вне всяких политических партий".
Статья вторая определяет цель, которую ставит себе Всеобщая
Конфедерация Труда: „Объединить на экономической почве и в тес¬
ной, солидарной связи рабочих в их борьбе за существование“.
Во главе Конфедерации должен был стоять Национальный Со¬
вет, состоящий из делегатов, входящих в Конфедерацию организа¬
ций, избранных всеобщим голосованием. Конгресс избрал „Комиссию
синдикального действия“, которая должна была существовать впредь
до избрания Национального Совета.
Немедленно после Лиможского конгресса произошла длитель¬
ная стачка рабочих-стекольщиков в Кармо. Французское правитель¬
ство, конечно, стало на сторону фабрикантов и жестоко подавило
стачку. Энергичный протест против поведения правительства, вы¬
пущенный „Комиссией синдикального действия“, сразу же увели¬
чил популярность Всеобщей Конфедерации Труда.
На втором конгрессе Конфедерации в Туре в 1896 г. присут¬
ствовали представители 1.026 синдикатов. На этом конгрессе было
вновь подтверждено постановление об аполитичности Конфедера¬
ции, вотирован вопрос о всеобщей стачке и избрана „Комиссия все¬
общей стачки“ для пропаганды этой идеи. Любопытно рассуждение
делегата Герара, защищавшего принцип всеобщей стачки: „Среди
рабочего класса,—говорил он,— господствует недоверие к полити¬
кам, и так как прежний способ революционной борьбы с пиками
и баррикадами потерял, благодаря усовершенствованию военных ору¬
дий, всякий смысл, то пролетарии выковали новое орудие борьбы—
всеобщую стачку“. Ряд делегатов высказывал соображения, что,
мол, всеобщая стачка будет продолжаться недолго и подавить ее
будет трудно, так как правительству придется рассеивать войска
по всей стране. Все эти соображения показывают, что сторонники
всеобщей стачки, собственно говоря, не столько были за револю¬
ционные методы, сколько наивно верили, что, благодаря всеобщей
стачке, можно избегнуть насильственной революции. Не даром
в литературе всеобщая стачка, проповедываемая синдикалистами,
15.	Кн. III
Лиможский кон¬
гресс 1895 г. Обра¬
зование Всеобщей
Конфедерации
Труда. „Стачка
скрещенных рук“.

226
Г. ЗАЙДЕЛЬ
получила название „стачки скрещенных рук“. Синдикалисты пред¬
полагали, что стоит рабочим одновременно бросить работу по всей,
стране,— и капитализм погибнет. Это была утопия, против которой
правильно восставали гедисты. Однако своими выступлениями про¬
тив всеобщей стачки вообще, которая в соединении с революцион¬
ной политической борьбой может сыграть огромную роль в деле
свержения капиталистического режима, своим выходом из Феде¬
рации синдикатов гедисты отрезали себе надолго путь к воздей¬
ствию на массы. Характернее же всего то, что те гедисты, которые
впоследствии работали внутри Всеобщей Конфедерации Труда, по¬
лучили название реформистов.
Окончательное объединение синдикального дви¬
жения во Франции и оформление Всеобщей Кон¬
федерации Труда тормозилось, однако, требованием
со стороны Федерации бирж, чтобы Конфедерация
не принимала в свой состав отдельных синдикатов,
а состояла бы только из Федерации бирж, реме¬
сленных и промышленных Федераций синдикатов.
Конгресс Конфедерации в 1898 г. не принял пред¬
ложения Федерации бирж труда, и последняя вы¬
шла из Конфедерации. Таким образом, вновь на некоторое время
существовали независимо друг от друга Федерация синдикатов и
Федерация бирж.
Вступление в министерство Вальдека Руссо независимого социа¬
листа Мильерана и последовавшие вслед за тем события имели
своим следствием дальнейшее усиление антиполитиков во француз¬
ском синдикальном движении. С одной стороны, Мильеран внес
в Палату законопроект об изменении закона 1884 г. о синдикатах
и об учреждении пенсионной кассы для престарелых рабочих.
С другой стороны, события в Крезо, Монсо-ле-Мин, в Шалоне на
Соне и на острове Мартинике указывали, что приход в правитель¬
ство социалиста ничего не изменил в общей системе капитализма.
Владелец металлургического завода в Крезо, известный миллио¬
нер Шнейдер, преследованием синдицированных рабочих вызвал
стачку всех рабочих. Правительство вмешалось, став как-будто бы
на защиту синдиката, a- на самом деле помогло организовать „жел¬
тый“ синдикат, и, когда стачка закончилась, около 3.000 рабочих,
членов революционного синдиката, было уволено с завода. Во время
стачки в Шалоне стачечники были заменены солдатами, а на острове
Мартинике войска стреляли в забастовщиков, убив 17 человек и
еще большее количество ранив. Таким образом, вступление Милье¬
рана в министерство и попытка его, при поддержке жоресистов,
проводить политику „социального мира“ окончились неудачей и
еще больше оттолкнули синдикаты от „политиков“. К чести геди¬
стов надо сказать, что они относились непримиримо к вступлению
Мильерана в министерство и требовали осуждения этой политики
Выход Федерации
бирж из Всеоб¬
щей Конфедера¬
ции Труда. „Ка¬
зус“ Мильерана
и его влияние на
развитие фран¬
цузского синди¬
кализма.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
227
сотрудничества с буржуазией на международном Парижском кон¬
грессе 1900 г. Но „каучуковая“ резолюция, предложенная Каутским
и принятая Парижским международным конгрессом, создала еще
большую путаницу среди французских социалистических фракций.
Жоресисты, опираясь на резолюцию Каутского, стремились толко¬
вать ее в желательном для себя духе, поддерживая министерство
Вальдека Руссо; наметившееся к этому времени объединение фран¬
цузских социалистических фракций в одну организацию расстро¬
илось. Эти обстоятельства послужили прекрасным поводом для
того, чтобы на Парижском конгрессе Федерации бирж в 1900 г.
секретарь Федерации бирж Фердинанд Пеллутье потребовал сохра¬
нения полной независимости синдикального движения француз¬
ского пролетариата. Конгресс вынес постановление, запрещающее
биржам труда „вступать в какую бы то ни было политическую
группировку“.
1 декабря 1900 г. Всеобщая Конфедерация
Труда начала выпускать еженедельную газету „Го¬
лос Народа“ („La Voix du Peuple“). В редакцион¬
ной статье писалось, что „Голос Народа“—„газета
общественная, но она не будет вести политики, не
будет заниматься выборами в парламент, хвалить того или иного
кандидата, а будет держаться внепарламентской арены и никогда не
принесет жертвы на министерский алтарь...“ Газета отмечала, что
она будет защищать рабочие интересы и бороться как за повсе¬
дневные экономические нужды пролетариата, так и за окончательное
преобразование капиталистического строя.
Рост капиталистической концентрации во французской промыш¬
ленности, усилившееся наступление капиталистов против рабочих
и ряд прокатившихся стачек на ряду с проведенными правитель¬
ством мероприятиями об обязательном третейском суде во время
стачек и конфликтов, об организации Совета Труда, который
должен был состоять из капиталистов и рабочих и намечал спо¬
собы борьбы с буржуазией и улучшения условий труда, — все
это властно требовало объединения синдикальных организаций
французских рабочих.
Поэтому на конгрессе в Монпелье в 1902 г.
было легко достигнуто соглашение между Федера¬
цией бирж труда и Федерацией синдикатов. Комис¬
сия из 15 человек, выделенная конгрессом, вырабо¬
тала согласительный устав. Статья первая устава
гласила: „Всеобщая Конфедерация Труда упра¬
вляется настоящим уставом и имеет целью: 1) объ¬
единение пролетариев для защиты их духовных и
материальных, экономических и профессиональных интересов; 2) она
объединяет вне всякой политической партии всех рабочих, сознаю¬
щих необходимость борьбы за уничтожение системы наемного труда
Конгресс в Мон¬
пелье и оконча¬
тельное сформи¬
рование Всеоб¬
щей Конфедера¬
ции Труда. Ее
устав.
Выход „Голоса
Народа“— органа
Всеобщей Конфе¬
дерации Труда.

228
Г. ЗАЙДЕЛЬ
и капитала. Никто не может употреблять свое звание члена Кон¬
федерации ни в каком акте избирательной кампании“.
По самому спорному вопросу о способе вхождения во Всеоб¬
щую Конфедерацию Труда был принят пункт компромиссного свой¬
ства: во Всеобщую Конфедерацию Труда допускались и националь¬
ные федерации по производствам и профессиям, и национальные
синдикаты, и биржи труда, и отдельные синдикаты тех отраслей
промышленности, в которых нет федераций . или федерации кото¬
рых не входят во Всеобщую Конфедерацию Труда.
Конфедерация делилась на две секции: 1) секция Федерации
синдикатов, 2) секция бирж труда. Обе они автонохмны, созывают
свои конгрессы отдельно, имеют секретаря и его помощника, а
также свой бюджет, составляющийся из дохода входящих в них
организаций.
Конфедеральный Комитет состоит из общего собрания обеих
секций. Он является „исполнителем постановлений национальных
конгрессов, он вмешивается во все события, касающиеся рабочего
класса и выносит постановления относительно всех вопросов общего
характера“.
По вопросу о способе избрания Конфедерального Комитета на
самом конгрессе были разногласия: крупные федерации требовали
пропорционального представительства, сообразно численности феде¬
рации, но большинством голосов было принято следующее поста¬
новление: „Каждая организация, присоединенная к Всеобщей Кон¬
федерации Труда, представляется одним делегатом. Собрание этих
делегатов образует Комитет Конфедерации“.
Конгресс выделил три комиссии: печати, стачек и всеобщей
стачки и контрольную комиссию. „Комиссия стачек и всеобщей
стачки,— гласила ст. 16,—изучает стачечное движение во всех стра¬
нах. Она собирает добровольные пожертвования и обеспечивает
распределение их между заинтересованными. Она старается, кроме
того, вести пропаганду для того, чтобы в сознание организованных
рабочих проникла мысль о необходимости всеобщей стачки. Для
этого она основывает всюду, где это возможно, подкомитеты все¬
общей стачки“.
Руководящим принципом Всеобщей Конфедерации Труда устав
признавал федерализм и полную автономию организаций, в нее вхо¬
дящих/
Таким образом, на конгрессе в Монпелье Всеобщая Конфеде¬
рация Труда внутренне сконструировалась: она представляет собою
объединение синдикальных организаций Франции по двум напра¬
влениям: через национальные федерации синдикатов — объединение
по отраслям производства, а через биржи труда — объединение син¬
дикатов разных производств по территориальному признаку *).
*) Национальные федерации синдикатов соответствуют нашим центральным коми¬
тетам союзов, биржи труда — нашим губпрофсоветам.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
229
Ряд стачек, имевших место в период 1902 —
1904 годов, особенно стачка углекопов (октябрь
1902 г.), в которой приняло участие более 120.000 ра¬
бочих, стачка портовых рабочих в Марселе (весной
1903 г.), наконец, борьба Всеобщей Конфедерации
Труда против платных контор для найма, вылив¬
шаяся в столкновения, часто кровавые, между рабочими и вой¬
сками,— все это не могло не способствовать росту влияния Всеоб¬
щей Конфедерации Труда. С другой стороны, поведение республи¬
канского правительства, посылавшего для защиты интересов пред¬
принимателей войска в районы, где вспыхивали стачки, а также
неудачные попытки со стороны социалистических депутатов парла¬
мента (в частности, Жореса) вмешаться в конфликты путем третей¬
ского суда, обычно становившегося на сторону фабрикантов (как
это было, например, во время стачки углекопов), — эти обстоятель¬
ства не могли не усиливать отрицательного отношения рабочих к
парламенту и к соглашательству социалистических фракций. Так
называемая тактика „прямого действия“ становится все более и бо¬
лее популярной среди французских рабочих. На Буржском кон¬
грессе (1904 г.) по вопросу о „двух методах борьбы“ представители
реформистского синдикализма (к этому направлению примыкала Фе¬
дерация „Книга“, во главе с оппортунистом Кейфером, Федерация
ткачей, во главе с гедистом Ренаром, и федерация железнодорож¬
ников) высказывались за осторожную тактику постепенного улуч¬
шения условий труда и жизни рабочего класса, выдвигая не насиль¬
ственные меры борьбы, а использование буржуазного законодатель¬
ства, путем вхождения в Совет Труда и в комиссии, составленные
из предпринимателей и рабочих, и толкая парламент на ряд мер
в пользу рабочего класса. Делегат Кейфер прямо заявлял: „Рефор¬
мисты не могут допустить мысли, что нравственное изменение мо¬
жет совершиться путем насильственной революции... необходимо
долгое интеллектуальное воспитание, нужно и нравственное изме¬
нение личности... революционный способ борьбы опасен еще в том
смысле, что он неизбежно поведет за собой репрессии, жертвами
которых станут сами же рабочие, и повлечет за собой раздробление
рабочих организаций“. В ответ на это революционные синдикалисты
выдвигали тактику „прямого действия“ рабочего класса „отдельно
от предпринимателей и в борьбе с ним, вне рамок государства и в
борьбе с ним“ (Гриффюэль); большинством 825 голосов против 369 кон¬
гресс принял резолюцию, одобряющую методы прямого действия.
Победили революционные синдикалисты. Метод „прямого действия“
стал специфическим способом борьбы французских синдикатов.
Одновременно была выдвинута формула, гласящая, что для победы
над капитализмом достаточно одного синдикалистского движения*
которому не нужно никакой поддержки или союза с другими по¬
литическими организациями.
Деятельность
Всеобщей Конфе¬
дерации Труда.
Конгресс в Бурже
(1904 г.). „Прямое
действие“.

230
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Характернее всего то, что предложение реформистов в пользу
пропорционального представительства в Конфедерации Труда также
было провалено большинством.
В вопросе о представительстве во Всеобщей Конфедерации
Труда так называемые реформисты были полностью правы: голос
производственных союзов, крупных синдикальных объединений,
конечно, Тонул в море небольших синдикальных объединений,
имевших одинаковое представительство со всеми, согласно уставу.
Так называемые революционные синдикалисты защищали феде-
ралистический принцип, явно опираясь на отдельные ремеслен¬
ные слои французского пролетариата, и использовали раздроблен¬
ность рабочего движения Франции в своих анархо-синдикалистских
целях.
Конгресс принял также большинством голосов резолюцию о
борьбе за восьмичасовой рабочий день, через применение методов
„прямого действия“. „Конгресс,— гласила резолюция’,— поручает Все¬
общей Конфедерации Труда организовать сильную и энергичную
агитацию с той целью, чтобы с 1 мая 1906 г. рабочие сами пере¬
стали работать более восьми часов в день“.
Весь период 1904 — 1906 годов наполнен борьбою
синдикатов за восьмичасовой рабочий день, с кото¬
рым связан и вопрос о еженедельном отдыхе. Надо
признать, что борьба эта временами доходила до
подлинного	драматизма, и волна движения поднима¬
лась весьма	высоко. Нельзя не отметить здесь вли¬
яния русской революции 1905 г., победоносное шествие которой
отразилось на рабочем движении всех стран Запада и Востока, в том
числе и на Франции. Но, несмотря на усиленную пропаганду Кон-
федерального Комитета, несмотря на призывы отдельных конгрес¬
сов синдикатов действовать совместно и дружно, способы, при по¬
мощи которых Всеобщая Конфедерация Труда хотела добиться
восьмичасового рабочего дня, нельзя назвать достаточными, а ре¬
зультаты этой борьбы удачными.
Пресловутая тактика „прямого действия“ получила свое выра¬
жение в постановлении конференции всех национальных синдика¬
тов,	заседавшей	в Париже 5	и 6 апреля 1906 г.; она рекомендовала
организациям,	„как способы	осуществления их требований, следую¬
щие две тактики: или прекращение работы по истечении восьми
часов, или полную приостановку работы до удовлетворения требо¬
ваний. В первом случае рабочие по истечении восьми часов поки¬
дают заводы, мастерские или шахты. Во втором случае стачка про¬
должается вплоть до полного удовлетворения всех требований“.
Отказываясь заранее от всякой связи с социалистической партией,
которая к 1905 г. уже была объединена, синдикаты ослабляли силу
их движения. Это обстоятельство облегчало правительству задачу
разъединения рабочего класса и натравливания на последний мел¬
Борьба за восьми¬
часовой рабочий
день. Сильные и
слабые стороны
этого движения.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
231
кой буржуазии, которую пугали призраком социальной революции.
Надо признать также, что действия самой социалистической партии,
занятой в это время выборами в Палату депутатов, не благоприят¬
ствовали движению. А вступление в министерство Клемансо (1906 г.),
бывшего защитника всеобщей стачки, ренегата Бриана и члена не¬
зависимой социалистической партии Вивиани не только не умерило
обращенного против рабочих правительственного пыла, но дало пра¬
вительству большую свободу действий. Клемансо сразу заявил, что
в конфликте между трудом и капиталом он становится „по ту сто¬
рону баррикады“. Репрессии против Всеобщей Конфедерации Труда
начались немедленно после Буржского конгресса. В октябре 1906 г.
правительство изгоняет Всеобщую Конфедерацию Труда и редакцию
„Голоса Народа“ из Парижской биржи труда. Во время стачки
углекопов в районе Курьера Клемансо двинул против стачечников
военную силу, а в апреле 1907 г. начато было судебное преследо¬
вание против Всеобщей Конфедерации Труда по обвинению ее в
заговоре против республики. Секретарь Всеобщей Конфедерации
Труда Гриффюэль, казначей Леви и Монат были арестованы.
Стачечное движение, начавшееся еще раньше 1 мая 1906 г.,
было заранее обречено на неудачу, особенно еще потому, что син¬
дикалистская пресса рисовала выступление 1 мая чуть ли не как
попытку устроить социальный переворот. На самом деле размах
движения был гораздо более слаб, чем это казалось самим синди¬
калистам. Результаты движения были весьма скромными: восьми¬
часовой рабочий день не был достигнут ни в одной из основных
отраслей производства (только землекопы добились восьмичасового
рабочего дня для работ, происходящих в местах со спертым воз¬
духом, а также часть ювелирных рабочих, в некоторых местах
перчаточники, рабочие пивоваренных заводов и др. мелкие про¬
фессии); единственным реальным результатом движения был закон
13 июля 1906 г. о еженедельном дне отдыха.
Но если реальные результаты движения за восьмичасовой рабо¬
чий день были малоощутительны, то моральное значение этого
движения для рабочего класса нельзя не признать значительным.
Несмотря на все свои заблуждения и ошибки, Всеобщая Конфеде¬
рация Труда показала, что она является организацией, с которой
правительству приходится считаться как с реальной силой; рабо¬
чий класс Франции показал, что революционная борьба единым
фронтом против капитала может быть успешной. Влияние Всеобщей
Конфедерации Труда среди рабочего класса усилилось: с 1902 по
1906 годы количество синдикатов во Франции увеличилось с 1.943
до 2.399, а секция бирж за два года прибавила новых 25 бирж. Это
был момент наивысшего подъема синдикального движения во Фран¬
ции. Если бы руководители Всеобщей Конфедерации Труда сознали
свои ошибки (преувеличенный революционизм во что бы то ни
стало, пренебрежительное отношение к организации широких масс,

232
Г. ЗАЙДЕЛЬ
отрыв от политического движения и пр.), мы могли бы наблюдать
неуклонный расцвет синдикалистского движения во Франции.
Попытки вмешаться в синдикалистское движе¬
ние со стороны социалистической партии и заста¬
вить синдикалистов стать на путь объединенной
экономической и политической борьбы, однако,
окончились неудачей. Способствовала этой неудаче
дискредитация французского социализма со стороны отдельных ее
видных представителей в лице ренегатов социализма: Мильерана,
Бриана, Вивиани и др. ; сползание самой партии уже после объеди¬
нения в болото реформизма. После объединения (в 1906 г.) жоре-
систы оказались фактически преобладающей частью французской
партии. Наконец, играла роль реакционность французского парла¬
мента, который во все решительные моменты столкновений между
трудом и капиталом становился на сторону последнего.
На Амьенском конгрессе (1906 г.), где Федерация ткачей во
главе с гедистом Ренаром вновь подняла вопрос о совместных дей-
ствиях синдикализма и социалистической партии, произошло любо¬
пытное явление: так называемые реформисты во главе с Кейфером,
представителем синдиката „Книга“, стоящим на точке зрения согла¬
шения с предпринимателями и отвергающим всякие насильствен¬
ные меры борьбы, также стали за независимость синдикального
движения и за всеобщую стачку. Если мы вспомним, что правая
часть французских социалистов во главе с Альбером Тома, нынеш¬
ним секретарем комитета труда при Лиге Наций, тогда уже отъ¬
явленным оппортунистом, заигрывала с синдикализмом и стояла на
той же точке зрения, что и Кейфер, то станет понятно, что отказ
от политической борьбы со стороны французского революционного
синдикализма был прекрасной ширмой для подлинного оппорту¬
низма, вопреки громким фразам о всеобщей стачке, как начале
социальной революции.
На Амьенском конгрессе вновь подтверждена была привержен¬
ность французского синдикализма к методам „прямого действия“ и
выработана целая схема проведения всеобщей стачки.
Вслед за принятием этой схемы была отвергнута резолюция Ре-
нара, требующая совместной деятельности синдикатов с социали¬
стической партией, и принята огромным большинством (830 голосов
против 8 при 1 воздержавшемся) резолюция, получившая название
Амьенской хартии. Она гласит:
„Конгресс Всеобщей Конфедерации Труда в городе Амьене под¬
тверждает параграф второй устава, гласящий: „Всеобщая Конфеде¬
рация Труда объединяет вне всякой политической партии всех ра¬
бочих, сознающих необходимость борьбы за уничтожение системы
наемного труда и капитала... Конгресс считает, что это утвержде¬
ние есть признание борьбы классов, которая противопоставляет на
экономической почве борющихся рабочих против всех форм эксплоа-
Амьенский кон¬
гресс (1906 г.)
„Амьенская
партия“.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
233
тации и гнета материального и духовного, какие класс капитали¬
стов применяет по отношению к рабочему классу“.
Это общее теоретическое положение конгресс поясняет следую¬
щими пунктами:
„В повседневной борьбе синдикализм стремится к согласованию
разных усилий,к увеличению благосостояния рабочих посредством
достижения немедленных улучшений, как-то: сокращения продол¬
жительности рабочего дня, увеличения заработной платы и т. д.
Но эта деятельность является лишь одной стороной синдика¬
лизма. Синдикализм подготовляет полное освобождение пролетари¬
ата, которое может осуществиться только посредством экспроприа¬
ции капиталистов; средством для достижения этой цели синдика¬
лизм признает всеобщую стачку. Он полагает, что синдикат — ныне
союз борьбы — в будущем станет органом, ведающим производство
и распределение продуктов,— основой социального преобразования.
Конгресс заявляет, что эта двойная деятельность — борьба по¬
вседневная и борьба за будущее — вытекает из самого положения
рабочего, как человека, живущего заработком,— положения, кото¬
рое угнетает рабочий класс и которое обязывает всех рабочих,
каковы бы ни были их мнения и политические или философские
убеждения, принадлежать к синдикату — этой основной форме орга¬
низации.
Что касается отдельных лиц, то конгресс признает лолную сво¬
боду для всякого члена синдиката участвовать вне профессиональ¬
ной организации в том виде борьбы, какой наиболее соответствует
его политическим и философским взглядам, под условием, чтобы
он не вносил в синдикат тех мнений, которые исповедует вне его.
Что же касается организаций, то конгресс постановляет, что в
интересах наибольшего успеха синдикализма, экономическая борьба
должна вестись непосредственно против класса хозяев, и конфеде-
ральные организации как группы синдикальные должны стоять вне
партий и сект, которые, с своей стороны, независимо от професси¬
ональных организаций могут стремиться с социальному преобразо¬
ванию“.
Одновременно с этой резолюцией конгресс принял резолюцию
против выдвинутых правительством законопроектов о коллективном
договоре и третейском суде, мотивируя это тем, что синдикализм
стремится к установлению „нового права", которое „может создаться
только из рабочей борьбы на экономической почве“.
Были подтверждены также предыдущие решения конгрессов
Федерации бирж труда об антимилитаризме и необходимости веде¬
ния пропаганды среди солдат*), и принято постановление об упразд¬
нении цеховых федераций.
*) Впоследствии при многих синдикатах существовали так называемые кассы „сол¬
датского суи, которые выдавали пособия членам федерации, отбывающим воинскую по¬
винность.

234
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Амьенский конгресс знаменует собой как бы
От Амьенского окончание периода теоретических исканий француз-
MHpoB^^Bo^Hbi	ского синдикализма. Синдикализм оформился и
закрепил за собою „Амьенской хартией“ специфи¬
ческие черты профсоюзного движения во Франции. Вплоть до им¬
периалистической войны эти черты французского синдикализма
как-будто и не менялись. Отказ от совместнных действий с партией,
„прямое действие“, антимилитаризма и антипарламентаризм, — вот
главнейшие черты французского довоенного синдикализма. На по¬
следующих конгрессах — Марсельском (1908 г.), Тулузском (1910 г.),
Гаврском (1912 г.) и чрезвычайном конгрессе в Париже (конец
1912 г.) — эти черты только более и более оформлялись и заостря¬
лись. На Марсельском, Тулузском, а затем и на чрезвычайном Па¬
рижском конгрессе подчеркивалось, что „у рабочих нет отечества“
и что в случае войны рабочие должны ответить на нее всеобщей
стачкой. Тулузский конгресс вновь высказался против законодатель¬
ства Палаты депутатов о рабочих пенсиях, против так называемых
„пенсий для покойников“. На Марсельском и Гаврском конгрессах
вновь был поднят вопрос о необходимости ввести пропорциональное
представительство во Всеобщей Конфедерации Труда, но оба раза
неудачно. На Гаврском же конгрессе вновь повторилась дискуссия
о взаимоотношении партии и синдикатов и вынесена была резолю¬
ция, подкрепляющая „Амьенскую хартию“
За французским синдикализмом установилась прочная слава ре¬
волюционной организации, непримиримой по отношению к капита¬
листическому государству, законодательству и строю, готовой от¬
ветить классовой войной, восстанием в случае войны и все более
и более расширяющей рамки своей деятельности. Несмотря на оже¬
сточенные преследования со стороны правительства, Всеобщая Кон¬
федерация Труда поддерживала борьбу государственных служащих,
железнодорожников, почтовиков и учителей за право организации
синдикатов. Эта борьба была весьма ожесточенной, стачки почто¬
виков, например, подавлялись силой, главари их арестовывались,
учителя увольнялись со службы, правительство выносило вновь и
вновь угрожающие постановления о незаконности объединений упо¬
мянутых категорий трудящихся. Репрессии, однако, не помогали:
при поддержке Всеобщей Конфедерации Труда организации госу¬
дарственных служащих, многократно распускаемые, возрождались
вновь. Накануне войны организация государственных служащих на¬
считывала больше 30 федераций с 350.000 членов.
Рост дороговизны жизни, все более усиливающийся налоговой
пресс, падавший всей тяжестью на рабочий класс, продолжающаяся
концентрация капитала во Франции, — все это вызывало не только
непрекращающееся движение государственных служащих, но и
стимулировало стачечную борьбу в основных отраслях про¬
мышленности.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
235
С 1910 г. до самого кануна войны наиважнейшая роль на арене
стачечной борьбы принадлежит текстильщикам, транспортникам, ме¬
таллистам и, особенно, строительным рабочим. Стачки становятся
все упорнее, захватывая сотни тысяч рабочих; количество рабочих,
приходящихся на каждую стачку, из года в год увеличивается
(в 1908 г. на каждую стачку приходилось 92,4 рабочих, в 1909 г.—
162,4, в 1910 г. —120,7, в 1911 г.—156,1, в 1912 г. —230,7). Месяцы
накануне войны не представляют исключения из этого наметивше¬
гося подъема рабочего движения во Франции: с января по июль
1914 г. произошло 654 стачки, в которых участвовало 142.011 чел.
Усиливается также стремление синдикатов перейти на произ¬
водственный принцип и окончательно расстаться с цеховщиной. Ряд
постановлений, начиная с Амьенского конгресса, поддерживает не¬
обходимость слияния отдельных ремесленных организаций в один
мощный профессиональный союз. Однако этот переход на производ¬
ственный принцип тормозится со стороны мелких федераций и син¬
дикатов, находящих защитников в лице довольно видных руководи¬
телей синдикального движения. Примерными в отношении производ¬
ственного объединения являются союзы металлистов и строителей,
ставшие накануне войны наиболее сильными и революционно на¬
строенными синдикатами. Но даже этим синдикатам не совсем уда¬
лось объединение: внутренние трения между рабочими отдельных
отраслей металлургической промышленности—металлистами, формов¬
щиками, механиками и пр.— продолжали вплоть до войны колебать
крепость и единство синдиката рабочих по металлу.
Принципы федерализма и полного автономизма
Подлинное состо-	,
яние синдика-	отдельных федерации и синдикатов все же продол-
лизма.	жали торжествовать во французском синдикализме
вплоть до войны, хотя многие из синдикалистских
руководителей уже понимали необходимость централизации в борьбе
против наступления концентрированного капитала. Если прибавить
к этому крайне скудные средства Всеобщей Конфедерации Труда,
мало уделявшей внимания созданию устойчивых касс на случай
безработицы или стачек, и незначительный процент организованных
в синдикаты рабочих, несмотря на рост этих синдикатов *), — то станет
*) Рост числа синдицированных рабочих во Франции можно характеризовать сле¬
дующей таблицей:
Годы	Число	членов
1904 .	.	.	150.000
1906 .	.	.	203.000
1908 .	.	294.000
Годы	Число членов
1910 .	.	.	354.000
1912 .	.	.	400.000
1914	.	.	861.000
Если даже принять во внимание, что вместе с невходящими во Всеобщую Конфе¬
дерацию Труда так называемыми „независимыми“, католическими и „желтыми“ синди¬
катами в 1914 г. профессионально организованных во Франции было 1.026.000, то и
тогда количество организованных рабочих составит немногим более 10% всего француз¬
ского пролетариата.

236
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ясным, что французский синдикализм был гораздо более слаб, чем он
казался и чем заявлял о себе своими выкриками и лозунгами.
К тому же, несмотря на всю кажущуюся революционность этих
выкриков и лозунгов, червь реформизма мало-по-малу проникал
вовнутрь Всеобщей Конфедерации Труда. Избрание в секретари
Всеобщей Конфедерации Труда синдикалиста - реформиста Ниеля
свидетельствовало об этой опасности, хотя Ниель был избран только
28 голосами против 27, поданных за кандидата революционных син¬
дикалистов из Союза строителей Николэ, но эти 28 голосов представ¬
ляли 168.000 членов союзов против 100.000, поданных за Николэ.
Правда, Ниель был недолго секретарем Всеобщей Конфедерации
Труда: его сменил в том же году революционный синдикалист Леон
Жуо, нынешний секретарь послевоенной реформистской Конфе¬
дерации Труда. Но и этот бывший анархист и революционер с пер¬
вых же своих шагов показал себя достаточно „гибким“ человеком.
В одной из своих статей, написанных им после избрания
секретарем Жуо спрашивал: „Зачем всегда два метода противо¬
поставляются один другому? Синдикальное движение достаточно
обширно, его проявление достаточно разнообразно для того, чтобы
оба метода могли найти в нем свое применение“. Во всю последую¬
щую деятельность Жуо стремился примирить „два метода“: рево¬
люционный и реформистский. В недрах французского рабочего дви¬
жения, как и остальных западно-европейских стран, были заложены
две объективные возможности, созданные империалистической эпо¬
хой— рост реформистских настроений, питаемых рабочей аристо¬
кратией, и рост революционных стремлений, расцветавших на
почве ухудшавшегося положения рядовой рабочей массы. Нака¬
нуне войны мы видим и идеологическое оформление этого роста
левых настроений: журнал „Рабочая Жизнь“ Моната и др., боров¬
шийся против реформистских уклонов во французском синдика¬
лизме, стал собирать вокруг себя революционное крыло. Но это
крыло оказалось весьма немногочисленным и слабым, а влияние
внутри Всеобщей Конфедерации Труда принадлежало Жуо и его
товарищам, которые в момент объявления империалистической войны
сразу же растеряли все свои революционные лозунги и перешли
на сторону империализма.
Теория синдикализма.
Революционный синдикализм, как мы уже ука¬
зывали, выработал свою теорию, которая занимает
особое место в истории развития социалистической
мысли. На Амьенском конгрессе (1906 г.) один из представителей
революционных синдикалистов, Лятапи, заявил в ответ на обвинение
синдикалистов в поенебрежении к социалистам и в приверженности
к анархистским идеям: „Здесь слишком много говорили о социали¬
Анархо-синди-
кализм.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
237
стах и анархистах, но есть еще чистые синдикалисты. Необходимо,
чтобы конгресс заявил, что существует новая социальная теория—
синдикализм... Необходимо провозгласить независимость синдика¬
лизма и от социализма и от анархизма“. Как мы увидим далее,
если и можно говорить об особой теории синдикализма, то, в первую
очередь, в том смысле, что синдикализм это, вообще, эклектическая
теория. Но синдикализм испытал притом на себе сильнейшее влияние
анархистских идей. И в этом смысле будет правильнее называть
теорию революционного синдикализма анархосиндикализмом. Этот
термин имеет то преимущество, что сразу дает более или менее
точное представление о предмете, о котором идет речь.
Среди так называемых теоретиков анархо-син¬
дикализма надо различать две основные струи:
одна — практиков синдикалистского движения, —
людей, непосредственно работавших в синдикатах,
биржах труда и стоявших большей частью во главе
этого движения; другая — интеллигентов-писателей,
которые непосредственно в синдикалистском движании не уча¬
ствовали, но занимались разработкой и освещением теории анархо-
синдикализма. Между этими двумя направлениями, как мы увидим,
есть некоторая разница. Остановимся поэтому на каждом из этих
направлений в отдельности.
Большинство выдающихся практиков синдикалистского движе¬
ния как, например, Пуже, Пеллутье, Гриффюэль и др.— все бывшие
анархисты, вошедшие в профессиональное движение после разгрома
анархизма и там нашедшие приложение своих сил. Неудивительно,
что все они, в той или иной степени, внесли в развиваемую ими
теорию сильную анархистскую струю. Вот что писал основоположник
теории секретарь Федерации бирж труда, Фердинанд Пеллутье, в
одной из своих статей: „Мы, анархисты, хотим, чтобы всякая соци¬
альная функция была сведена к своей настоящей роли — удовлетво¬
рению наших потребностей. Синдикаты стремятся также к этому, и
теперь синдикаты все более и более освобождаются от веры в не¬
обходимость какого бы то ни было правительства. Мы хотим осно¬
вать новый порядок на свободном соглашении; точно также и ра¬
бочий синдикат может процветать и развиваться при условии
полного уничтожения в своей организации всякой власти щвсякого
принуждения и стремиться проводить эти принципы в жизнь. На¬
конец, мы хотим, чтобы освобождение трудящихся было делом их
самих,— корпоративный союз точно также ставит себе эту цель, и
все больше и больше синдикаты проникаются сознанием необходи¬
мости самим управлять своими делами...“
Другой теоретик синдикализма, редактор журнала „Голос На¬
рода“, органа Всеобщей Конфедерации Труда, Эмиль Пуже, другими
словами выражал ту же мысль. „Синдикалист не ,согласен с теми,—
писал он,—кто хочет сделать из рабочего синдиката подготовитель¬
Практики синди¬
калистского дви¬
жения: Пуже, Пел¬
лутье, Гриффю¬
эль и др.

238
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ную школу, где воспитываются и вербуются деятели и политические
вожди, которых рабочие массы посылают в парламент на завоевание
политической власти. Для синдикалиста синдикат — это самостоя¬
тельная и автономная основная организация рабочего класса, могущая
служить для удовлетворения всех запросов, нужд и потребностей
трудящихся“. Для того же Пуже основой общества является „со¬
глашение людей“. На основе этого соглашения и должно быть по¬
строено все рабочее движение.
Из этого основного анархистского положения,,
развиваемого синдикалистами, проистекает их основ¬
ной организационный принцип: не централизованное,
а федеративное строительство. Тот же Пуже писал, что „федералисты,
автономисты, оставшиеся верными первоначальному духу Интерна¬
ционала и начавшие борьбу с защитниками теории Маркса“, т.-е.
бакунисты, выдвинули единственно правильные принципы, которые
должны лечь в основу синдикализма — это „принципы автономии и
федерализма“. На Буржском конгрессе, возражая тем, которые тре¬
бовали пропорционального представительства во Всеобщей Конфе¬
дерации Труда, Ниель указывал, что революционные синдикалисты
противопоставляют пропорциональному представительству группо¬
вое, что даже небольшие синдикаты должны иметь одинаковое
право с другими синдикатами при решении вопроса. „Пропорци¬
ональное представительство,— говорил Ниель,— не применяется
внизу, в самих синдикатах, как же мы будем практиковать ет
вверху? Это противоречило бы федералистскому принципу, ко¬
торый составляет сущность синдикализма... измена этому прин¬
ципу была бы гибелью синдикализма и рабочей солидарности, этого
двигателя синдикализма; наконец, это было бы восстановлением
пропорциональной аристократии труда, как в былые времена
компаньонажа“.
„Было бы неправильным заключить,— заявляет в другом месте
Пуже,—что Всеобщая Конфедерация Труда является централизован¬
ным организмом, чем-то в роде „руководящего комитета синдика¬
листского действия“. На самом же деле, нет ничего более непра¬
вильного. Федерации производств и профессий и биржи труда не
теряют своей свободы в Конфедерации. Каждая организация
автономна и ведет свое дело, как ей заблагорассудится“. И Пуже
указывает, что Федерация рабочих печатного дела, несмотря на
постановление конгресса бирж вести борьбу за восьмичасовой
рабочий день, вела кампанию только в пользу девятичасового ра¬
бочего дня; он с сожалением отмечает, что ряд союзов (например>
металлисты) внесли статью, ограничивающую этот автономистский
принцип: чтобь; синдикаты, предпринимающие стачку, запрашивали
об этом свою федерацию. „Я потороплюсь добавить,— пишет Пуже,—
что большая часть этих федераций не в состоянии точно соблюдать
эту статью...“
Федералистский
принцип.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
239
Но из принципа федерализма и неограниченного
автономизма логически вытекает непримиримое от¬
ношение ко всякой власти вообще, и в частности—
к государству. Рабочий-синдикалист Лятапи раз¬
вивает по вопросу о государстве ряд следующих
мыслей :	„Государство, — пишет он, — представляет
собой социальную надстройку, существующую лишь
для того, чтобы стоять на стороне капитализма и собственности;,
напрасно было бы обольщаться мечтой, что можно заставить его выйти
из этих раз навсегда установленных рамок... каковы бы ни были
правители, но в существующем обществе они не смогут положить
предел тем социальным несправедливостям, жертвою которых яв¬
ляются рабочие“. С точки зрения синдикалиста вообще, „неприми¬
римая вражда между государством и рабочим классом является
характерной чертой“ последних двух веков. Но если государство
стоит только на страже капитала и собственности, то, по мнению
синдикалистов, стремление к захвату государственной власти со
стороны пролетариата является делом глубоко вредным для самого
пролетариата: пропаганда в этом направлении создает у рабочего
иллюзии, что он сможет, захватив власть, улучшить свое положе¬
ние. На самом деле дело обстоит как раз наоборот. „Допустим, что
социалисты захватили власть и овладели государственной машиной.
Что же из этого получится? Разве это правительство могло бы
декретами и законами произвести социальное переустройство обще¬
ства? Конечно, нет. Они сделали бы то, что мы видели во время
Парижской Коммуны 1871 г., когда Совет Коммуны объявил декре¬
том, что рабочие могут взять мастерские, оставленные хозяевами,
но этот декрет остался мертвой буквой, так как рабочие не были
подготовлены к этому экономическим развитием“ (Пуже).
Поэтому рабочему нужно готовиться к делу экономического пре¬
образования, а это возможно, по мнению синдикалистов, только в
синдикатах. „Только здесь можно исследовать, каким образом и в
каких условиях должны действовать союзы рабочих, чтобы, во-пер¬
вых, уничтожить капиталистический способ производства, а во-вторых,
организовать его на товарищеских началах и обеспечить распреде¬
ление продуктов на коммунистических основах“. Все синдикаты
объединятся в национальные и международные корпоративные ор¬
ганизации; федерации будут служить органами, регулирующими
производство и изыскивающими средства для поднятия производи¬
тельности труда. „Централизованное государство“ умрет; „вместо
централизованного политического государства господствующей фор¬
мой будущего общества будет экономический федерализм и децен¬
трализация“.
Почему, однако, синдикат должен быть и, по необходимости,
явится ячейкой будущего строя? Потому что он в настоящее время,
при капиталистическом строе, играет роль „естественного центра“,
Непримиримое
отношение к го¬
сударству. Син¬
дикат— основа
будущего об¬
щества.

240
Г. ЗАЙДЕЛЬ
который „отвечает всем стремлениям пролетария“. Он служит орга¬
низацией, объединяющей рабочих по месту их работы, что наибо¬
лее естественно при капиталистическом строе, он делает возмож¬
ной общую борьбу рабочих за экономические улучшения и
усиливает солидарность рабочего класса, и тем самым подгото¬
вляет рабочих к окончательному бою за переустройство капиталисти¬
ческого общества. Наконец, синдикат имеет то огромное преимущество
перед другими видами организаций, что объединяет рабочих по их
интересам: „Союз возникает сам собой на почве экономической, для
этого не нужно никакой привнесенной идеи; дело идет только об
интересах, и к союзу может примкнуть каждый, поскольку его ин¬
тересы тождественны с теми, которые союз защищает. Не требуется,
чтобы он объявлял о своих философских, политических или рели¬
гиозных убеждениях“.
В этом смысле синдикат совершенно противо¬
положен так называемым „идейным союзам и органи¬
зациям“, по терминологии синдикалистов. „Идейные
организации,— пишет Пуже,— объединяют своих членов только на
почве общих идей и убеждений, но эта почва чрезвычайно непрочна;
у каждого человека свои убеждения и взгляды, и даже у одного
и того же человека его убеждения меняются с течениехМ времени и
вместе с его развитием. Вот почему во всех партийных организа¬
циях так много было споров, разногласий и фракций“. Бывают мо¬
менты, когда та или другая партия, воспользовавшись стечением об¬
стоятельств, захватывает „руководство общественной жизнью“, но
это, по мнению синдикалистов, „явление чисто искусственное“.Именно
в тот момент, когда нужно заняться „положительной творческой
работой, разногласия и расхождения в убеждениях выступают с но¬
вой силой, и партийная организация неизбежно распадается". При¬
том не следует забывать, что партийные организации, „даже те, ко¬
торые борются во имя народа, в сущности стоят далеко от народ¬
ных масс и стремятся вести эти массы за собой“.
Эти партийные организации „требуют от рабочего признания ее
программы, а для этого рабочий должен входить в разбор того, чем
отличается программа этой организации или партии от другой. Все
это удаляет рабочего в область отвлеченных теоретических споров
и отвлекает его от практической реальной жизни". Партия не мо¬
жет быть руководителем синдикального движения и не может даже
быть поставлена на одно место с синдикатом, который является ор¬
ганизацией, „построенной на реальной экономической основе“, партия
должна быть поставлена „на второе место“. Дело ведь не только в
том, что рабочие не всегда могут разобраться во фракционных и
идейных спорах: главное—это то, что партия не является организа¬
цией класса. „Чтобы войти в рабочий синдикат,—пишет Дельсаль,—
нужно жить заработной платой, работать на других, быть в дей¬
ствительности эксплоатируемым, продавать свою рабочую силу.
Синдикат и
партия.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
241
В синдикате нет и не может быть места никому, кроме пролетария“.
Это — организация чисто классовая. Между тем, „в группах, зани¬
мающихся пропагандой социалистических идей, в политической
группе и т. п. могут быть и в самом деле постоянно находятся бок о
бок капиталисты и пролетарии, эксплоататоры и эксплоатируемые, — и
никакая из этих групп не может при этих условиях соответствовать
кличке классовой группы... В самом деле, что может быть страннее,
чем положение какой-либо политической группы, которая должна
выбрать кандидата и занимается только этим? Тут стекаются люди,
имеющие самые противоположные интересы: мелкий и крупный ком¬
мерсант, средний ремесленник, особенно, если он рассчитывает что-
нибудь заполучить через кандидата, имеющего шансы собрать боль¬
шинство избирательных голосов". Таким образом, партия даже
социалистическая не может претендовать на название классовой
партии: она занята только избирательными интересами, которые
всегда являются плодом закулисных махинаций и разноречивых,
личных интересов, чуждых рабочему.
Отсюда — отрицательное отношение синдикали¬
стов как к партии, так и к парламентаризму, явля¬
ющемуся ареной избирательной борьбы и взаим¬
ного надувательства отдельных, случайно составив¬
шихся „идейных групп“. Парламентаризм является
основой демократического режима, а последний
придуман буржуазией для обмана народных масс.
„Захватив политическую власть в свои руки,—
пишет Пуже,—буржуазия не подумала разрушить ту систему угне¬
тения, какая была организована дворянством под видом централи¬
зованного государства. Буржуазия ограничилась лишь тем, что
перекрасила фасад государственного здания в другой цвет и заста¬
вила народ поверить, что это новое учреждение“. Она создала
учение о демократизме, т.-е. „о том, что весь народ может прини¬
мать участие в политической власти“. И до сих пор этот „де¬
мократический обман“ продолжается и очень „многие из народа
продолжают искренно верить, что рабочий класс может добиться
своего освобождения демократическим путем“. Люди, в том числе
и многие рабочие, верят, что можно через парламент „в силу
естественного большинства“ преобразовать капиталистический строй:
„Демократы убеждены, что когда у власти станут представи¬
тели рабочих и крестьян, то все будет хорошо. Но это глубокая
ошибка“.
И синдикалисты приводят многочисленные примеры „бессилия
и неспособности парламента“, который не знает „народных нужд“.
Мало того, именно в тех местах, где в городских и сельских
муниципалитетах сидят представители социалистической партии и
даже рабочие и крестьяне—дело идет попрежнему. „На севере
Франции, в городах Рубе, Арментьере и других, где есть или были
16.	Кн. III
Отрицательное
отношение синди¬
калистов к пар¬
тии, парламента¬
ризму и демокра¬
тии. Роль инициа¬
тивного меньшин¬
ства.

242
Г. ЗАЙДЕЛЬ
социалистические городские думы, заработная плата ужасно низка.
В Арденнах то же самое, хотя там и были основаны многочислен¬
ные профессиональные союзы, но, совершенно поглощенные поли¬
тикой, они не могли вести успешную борьбу с предпринимателями“
(Пуже). Буржуазия с удовольствием поддерживает демократические
иллюзии рабочих, ибо „там, где вера в демократизм сильна, проле¬
тариат направляет всю свою энергию на политическую борьбу,
пренебрегая экономической организацией“.
Итак, нет ничего пагубнее для рабочего класса, чем вера его
в парламентаризм, в демократию. Она ослабляет мощь и волю ра¬
бочего класса, особенно потому, что выдвигает на первый план
политику, отвлекающую рабочий класс от его непосредственных
классовых, экономических задач, и ослабляет рабочих учением о
роли большинства, которое, будто бы, является „двигателем про¬
гресса“. Между тем, говорят синдикалисты, „прогресс, как доказы¬
вает все историческое прошлое человечества, совершается усилиями
революционного меньшинства". В демократии же, наоборот, „созна¬
тельное меньшинство подавляется бессознательным или малосозна¬
тельным большинством“. Поэтому, по мнению синдикалистов, Все¬
общая Конфедерация Труда не может пользоваться обычными демо¬
кратическими методами. Действия синдикальных организаций не
являются выражением мнения большинства, определяемого посред¬
ством всеобщего голосования. „Да это в синдикализме было бы и
невозможно,—заявляет Пуже,—так как, в большинстве случаев,
синдикат объединяет лишь меньшинство рабочих данной профессии.
Так что, если бы демократический принцип всеобщего голосования
применялся в синдикальных организациях, то косность и несозна¬
тельность рабочей массы должна была бы парализовать борьбу.
Следовательно, сознательное, меньшинство более развитых рабочих,
объединившись в синдикате, должно действовать, не считаясь с
инертной массой“. Что касается „инертной массы“, т.-е. большинства
рабочих, то у них нет причин быть недовольными активным меньшин¬
ством,так как они получают все выгоды от борьбы инициативного мень¬
шинства. В вопросе о роли инициативного меньшинства синдикалисты
заходят так далеко, что склонны вообще игнорировать необходимость
массовых синдикальных организаций. Сравнивая германские и фран¬
цузские профсоюзы, секретарь Всеобщей Конфедерации Труда Гриф-
фюэль прямо говорил. „В Германии мы имеем синдицированную
массу, во Франции мы имеем синдикализм, теорию, которая регули¬
рует и содержит всю рабочую деятельность“. В то время, как
германский рабочий, считаясь с настроением всей массы и с объек¬
тивными условиями, сначала думает, а потом действует, француз¬
ский рабочий „настаивает и протестует, критикует и восстает. Он
переходит немедленно к действиям. Он не спрашивает, прежде чем
начать действовать, позволяет ли ему это закон или нет. Он дей¬
ствует,—вот и все“.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
243
Ему тем более легко действовать, что он не должен считаться
с мнением большинства, этим буржуазным предрассудком, этой
иллюзией демократизма. Ибо, если только инициативное меньшин¬
ство является наиболее решительным, наиболее боевым элементом
рабочего класса, то большинство—„инертная масса“—состоит из „не¬
сознательных и нерешительных элементов“; именно, эти элементы*
обычно, путем всеобщего голосования передают управление делами
народа в руки их представителей, таких же инертных и нерешитель¬
ных, как сама масса. Поэтому самый лучший депутат, избранный на
основе всеобщего голосования, бессилен что-либо сделать. Как пред¬
ставитель „инертной массы“, он своим отсутствием инициативы „по¬
давляет активное меньшинство“, которое может найти широкое про¬
явление только в боевых органах рабочего класса —в синдикатах.
Из отрицания государства, парламента, демо¬
кратии исходит и требование синдикалистов о
„прямом“ или „непосредственном“ действии синди¬
катов. „Освобождение рабочих может быть только
делом рук самих рабочих"—эта формула, провозгла¬
шенная еще Первым Интернационалом, является исходной для фран¬
цузского синдикализма. Если политическая партия, даже социали¬
стическая, не может представлять рабочего класса, если учение
о демократическом большинстве является обманом масс и служит
для подавления инициативного меньшинства, то это последнее должна
игнорировать всякие политические партии, государственные уста¬
новления и законы, парламент, депутатов и пр. Оно должно путем
„прямого“ действия добиваться собственных прав. Что же понимали
синдикалисты под „прямым“ действием? „Прямое действие,—пишет
Гриффюэль,—означает действие самих рабочих, т.-е. действие, осу¬
ществленное самими заинтересованными. Рабочий сам совершает
требуемое от него усилие, он сам вступает в борьбу против тех
сил, которые над ним властвуют, чтобы получить от них то, чего
он требует. В „прямом“ действии рабочий сам творит свою борьбу;
он ее ведет с твердой решимостью не рассчитывать из желания
облегчить свою задачу на чужую помощь“. Не надо думать, что
„прямое" действие означает только насильственные методы борьбы..
„Непосредственное действие,— пишет Пуже,— не является непре¬
менно синонимом насилия; оно может носить мирный характер, но
может проявляться в резких и бурных движениях—не переставая
быть в том и другом случае непосредственным действием рабочих“.
Способами „прямого“ действия служат: стачка, бойкот, лабельг
саботаж, борьба с государством и, наконец, всеобщая стачка.
С точки зрения синдикалистов стачка есть „самопроизвольное
проявление и выражение социальной классовой борьбы". Она мо¬
жет вестись и несиндицированными рабочими; там, где стачку ве¬
дут синдикаты, борьба принимает только более упорный и органи¬
зованный характер. Стачка не есть „зло“, как утверждают ре¬
„Прямое“ или „не¬
посредственное“
действие. Стачка.
Бойкот. Лабель.

244
Г. ЗАЙДЕЛЬ
формисты, стремящиеся к соглашению с предпринимателями. Она
является одним из „революционных моментов“, подготовляющим
социальную революцию вообще. „В революции,—пишет Пуже,—уже
никто не видит теперь внезапной катастрофы; она представляется
медленным процессом, совершающимся каждый день, как результат
деятельности рабочего класса“. На ряду с другими методами „пря¬
мого „действия стачка является признаком „возрастания револю¬
ционного духа“, представляет собой „реальное осуществление частич¬
ной экспроприации класса капиталистов“.
Бойкот состоит в том, что в случае невыполнения каким-либо
предпринимателем условий синдиката или рабочего договора, син¬
дикат объявляет этого фабриканта „под запретом“ и призывает всех
рабочих не поступать к этому фабриканту на работу до тех пор,
пока он не согласится выполнить условий синдиката. Если это
торговец, то синдикат приглашает всех граждан не покупать у него
ничего до тех пор, пока он не удовлетворит требований своих
служащих и рабочих.
Лабель—это марка или'штемпель, который синдикат выдает фабри¬
канту или торговцу для того, чтобы тот накладывал эту печать на свои
товары. При помощи лабеля рабочие как бы рекомендуют гражданам
покупать товары, либо давать заказы тому предпринимателю, который
выполняет условия синдиката. „Хотя с первого взгляда,— пишет
Пуже,— лабель представляет очень скромное средство борьбы, но,
тем не менее, по своей сущности он является выражением прямого
действия: рабочие охраняют и защищают свои интересы сами и соб¬
ственными силами, не полагаясь ни на какую внешнюю помощь“.
Саботаж заключается в том, что рабочий „за плохую плату
дает плохую работу“. При саботаже рабочие либо замедляют работу,
либо дают плохое качество выработки, иногда же просто портят
орудия производства. В торговом предприятии саботаж выражается
в форме умышленной растраты товаров в пользу покупателя*: по¬
следнему отпускается больше товаров, чем ему следует; иногда
же приказчик так резко обращается с покупателем, что тот пере¬
ходит в другой магазин. Как пример успешного саботажа, синдика¬
листы обычно приводят победу парижских парикмахеров в их борьбе
за еженедельный отдых. Парикмахеры небрежно брили клиентов,
либо обращались с ними так нарочито грубо, что содержатели па¬
рикмахерских, во избежание потери клиентов, принуждены были
пойти на уступки своим рабочим.
„Синдикализм,— пишет Пуже,—ведет борьбу с
государством, но эта борьба происходит не на пар¬
ламентской трибуне, а в самой жизни“. Исходя из
убеждения, что никакая государственная власть,
даже состоящая из рабочих, не в состоянии уни¬
чтожить современный порядок и установить новый социальный
строй, синдикализм борется за уничтожение государства. „Но это
Борьба против
государства.
Антипатриотизм.
Антимилитаризм.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
245
не значит,— пишет тот же Пуже,— что синдикализм безразлично
относится к формам государственной власти: власть должна воз¬
можно меньше притеснять. И синдикализм работает в этом напра¬
влении, стараясь воздействовать на власть извне". Примером такого
действия извне синдикализм считает борьбу французских рабочих
против контор найма в 1903—1904 годах, когда правительство под
влиянием усиленной агитации Всеобщей Конфедерации Труда и ра¬
бочих манифестаций издало закон о закрытии всех частных контор
найма. Другим примером борьбы извне с государством синдика¬
листы считают борьбу за восьмичасовой рабочий день в 1905 —
1906 годах. Мы видели, что эта борьба окончилась в общем не¬
удачей. Но синдикалисты готовы видеть успех давления рабочих
на государство извне хотя бы в том, что непосредственно после
майских демонстраций 1906 г. Сенат, раньше восстававший против
закона о еженедельном отдыхе, принужден был согласиться с не¬
обходимостью введения этого закона.
Наконец, формою борьбы против государства синдикализм вы¬
двигал антиштриотизм и антимилитаризм. Исходя из того, что
„пролетариат не имеет своего отечества“ и что войны ведутся
только в интересах капиталистов, синдикалисты провозглашали себя
непримиримыми противниками войны и отечества. Амьенский кон¬
гресс в своей резолюции заявлял, что он „одобряет и объявляет
необходимой всякую действенную пропаганду антимилитаризма
и антипатриотизма“, которая может стать средством против насту¬
пательных (arrivé) положений всех классов и всех политических
школ. Марсельский конгресс (1908 г.), напомнив формулу Интерна¬
ционала, что „пролетариат не имеет отечества“, заявлял, что „не¬
обходимо просветить пролетариат с точки зрения международ¬
ной, дабы в случае войны между государствами рабочие отве¬
тили бы на объявление войны объявлением всеобщей революцион¬
ной стачки“. Тулузский конгресс (1910 г.) развивал вопрос о
деятельности в казармах: „Солдаты приглашаются посещать биржи
труда. Секретари бирж должны визировать конфедеральные кар¬
точки солдат; конфедеральные организации должны углубить про¬
паганду посредством организации собраний, издания брошюр, газет,
листовок и всеми другими средствами“. В большинстве синдикатов,
как уже указывалось, синдикалисты создавали так называемые
кассы „солдатского су“, имеющие целью поддерживать членов проф¬
союзов, ушедших в солдаты, и вести антимилитаристскую пропаганду.
Именно этот (словесный, правда) антимилитаризм был жупелом
для французской буржуазии. Клемансо заявлял в своей речи в пар¬
ламенте в 1907 г., что он—противник, „лучше сказать, враг Все¬
общей Конфедерации Труда, поскольку она является ассоциацией,
пропагандирующей доктрины анархизма и антипатриотизма“. Реак¬
ционный депутат Пюглибсти-Конти в 1908 г. требовал роспуска Все¬
общей Конфедерации Труда за ее антимилитаристскую пропаганду

246
Г. ЗАЙДЕЛЬ
и уничтожения закона 1884 г. о синдикатах. В 1911 г. это требо¬
вание в парламенте было возобновлено, особенно, в связи с развитием
касс „солдатского су“. Бывший тогда председателем Совета мини¬
стров печально знаменитый Аристид Бриан в своей речи высказался
против роспуска Всеобщей Конфедерации Труда и заявил следую¬
щее: „Что касается антипатриотизма, то вот что необходимо знать.
Верно, что вокруг „солдатского су“ ведется пропаганда, имеющая
целью дезорганизовать армию. Нам сообщили о рассылке секретных
циркуляров, сопровождаемых мандатами и содержащими советы,
характер коих существенно отличается от простого призыва к
рабочей солидарности. Мы приняли свои наиболее строгие предо¬
сторожности для того, чтобы вскрыть и наказать эти маневры, для
того, чтобы солдаты были поставлены вне этих покушений, чтобы
пропаганда не могла проникнуть в казармы и производить там
опустошения. Я гарантирую вам, что меры, которые мы приняли,
будут строжайшим образом выполнены“.
Таким образом, антимилитаристская пропаганда французских
синдикалистов причиняла буржуазии немалые беспокойства. Известно,
что министерство внутренних дел все время вело списки наиболее
опасных в этом отношении деятелей синдикатов и накануне объя¬
вления войны грозило арестом всех „подозрительных“ синдикалистов,
занесенных в эти списки. Это обстоятельство, ставшее известным в
день убийства Жореса, послужило немаловажной причиной той
„оборонческой“ и патриотической ориентации, которой стали при¬
держиваться вожди Всеобщей Конфедерации Труда, во главе с Жуо.
Наибольшее значение в деле применения „пря¬
мого“ действия синдикализм придавал всеобщей
стачке. Она стала, так сказать, символом веры французского
революционного синдикализма, и этот символ синдикалистские вожди
стремились водрузить на международной почве. В докладе, пред¬
ставленном Всеобщей Конфедерацией Труда в 1902 г. по поводу
предстоявшего международного съезда профсоюзов в Дублине,
вожди Всеобщей Конфедерации Труда писали: „Идея всеобщей
стачки вытекает из того воззрения, что всякое улучшение, каково
бы оно ни было, есть дело сознательных усилий рабочих органи¬
заций. Всеобщая стачка есть проявление духа солидарности и вопло¬
щается в двух видах, которые взаимно друг друга дополняют и, как
тот, так и другой, имеют в высшей степени революционный харак¬
тер. Всеобщая стачка может иметь цель чисто реформистскую и
стремиться только к завоеванию частичных улучшений, или же она
может соответствовать пролетарской революции и повести за собой
захват рабочим классом всех общественных учреждений...“
Именно последнюю цель преследует всеобщая стачка, пропо¬
ведуемая французскими синдикалистами. „После победы всеобщей
стачки, — говорится в том же докладе, — рабочий класс с полным
сознанием должен приступить к организации нового обществен¬
Всеобщая стачка.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
247
ного строя. Кооперативные организации и рабочие синдикаты, про¬
никнутые убеждением, что богатство представляет в своей основе
продукт общественный и что оно должно быть общественным и в
своем распределении, вменяет себе в обязанность установить комму¬
нистическую собственность на развалинах частной собственности. Они
возьмут в свое пользование заводы и мастерские и сами, установив
сношения со своей федерацией в каждой отрасли промышленности,
будут регулировать интенсивность производства“.
„Комисия всеобщей стачки“, избранная на Амьенском конгрессе,
так рассматривала этапы борьбы синдикализма с точки зрения все¬
общей стачки:
„1. Всеобщая стачка каждой отдельной профессии,— эти стачки
уподобляются гарнизонным маневрам.
2. Всеобщее прекращение труда всюду и в назначенный день—
это наши большие маневры.
3. Полная и всеобщая остановка труда, ставящая пролетариат
в открытую войну с капиталистическим обществом,— это всеобщая
стачка — революция“.
„Всеобщая стачка,— пишет Пуже,—представляет собой факти¬
чески разрыв между пролетариатом и буржуазией, который проводится
синдикализмом уже сейчас. Синдикализм отказывается от всякого
сотрудничества с буржуазным классом и утверждает, что пролета¬
риат имеет в самом себе все необходимые для социальной жизни
элементы“. Когда „эти элементы разовьются“, пролетариат почув¬
ствует свою мощь и „от слов перейдет к делу“: он откажается ра¬
ботать на буржуазию. Вот этот „всеобщий отказ пролетариата от
работы и будет всеобщей стачкой“. Пуже развивает ту же теорию
строительства, которую мы видим в докладе 1902 г., представлен¬
ном Всеобщей Конфедерацией Труда; он пишет: „Профессиональные
организации, превратившись в очаг новой жизни, разрушат и уни¬
чтожат очаги старого буржуазного общества — государственные и
муниципальные учреждения. С этого момента центром социальной
жизни станут федерации и союзы синдикатов; к этим организациям
и отойдут те немногие общественно-полезные функции, какие нахо¬
дятся в настоящее время в ведении государства или городских
управлений... “
То же говорит о всеобщей стачке секретарь Всеобщей Конфе¬
дерации Труда Гриффюэль, который особенно подчеркивает твор¬
ческие задачи синдикализма. „Всеобщая стачка,—пишет он,— в своей
последней форме не является для пролетариата простой приостанов¬
кой работы; она означает скорее овладение общественными бо¬
гатствами, которым пролетариат и, в особенности, профессиональ¬
ные союзы впервые могут придать соответствующую их значению
ценность“.
Если мы вспомним, что синдикалисты относились отрицательно
к партии, даже социалистической, что они отрицали необходимость

248
Г. ЗАЙДЕЛЬ
политической борьбы и завоевания пролетариатом политической
власти, то мы можем сделать следующие выводы из синдикалистского
понимания всеобщей стачки. Синдикалисты мыслили себе всеобщую
стачку, во-первых, как стачку чисто экономическую, вне всякой
связи с политическим действием рабочего класса; во-вторых, как
всеобщий „отказ от работы“, который приведет к гибели государ¬
ства и капиталистического способа производства;в-третьих, наконец,
как захват профсоюзами всех экономических и социально-полезных
функций в обществе: синдикаты, являющиеся в капиталистическом
строе ячейками будущего, после победы всеобщей стачки превра¬
щаются в органы, регулирующие новый строй, в скелет нового
общества.
Таким образом, с точки зрения тех задач, которые стоят перед
рабочим классом, как в смысле борьбы за улучшение положения
рабочего класса внутри капиталистического строя или за полное
свержение этого последнего, так и в смысле организации нового
строя, после победы пролетариата последнему не нужно ничего
кроме синдикатов: ни демократии, ни депутатов парламента, ни по¬
литической партии, ни вообще каких бы то ни было политических
действий: синдикальная организация—экономическая, классовая орга¬
низация пролетариата, которая совершенно достаточна для выпол¬
нения исторических задач рабочего класса. „Синдикализм довлеет
самому себе“—вот формула, которая выдвинута синдикалистами и
которая действительно выражает смысл того, чем хотелось бы
быть французскому синдикализму.
Есть еще одна сторона теории синдикализма,
которая была сильнее всего развита не самими син-
дикалистами-практиками, а теоретиками интеллигентами, углубля¬
вшими синдикалистскую теорию, но которая выдвигалась и на
синдикальных конгрессах и в рабочей печати. Мы говорим о „но¬
вом праве“, которое противопоставлялось синдикалистами буржуаз¬
ному праву. На Амьенском конгрессе руководитель синдиката
металлистов Мергейм, отвечая гедисту Ренару, требовавшему со¬
вместной борьбы синдикализма с социалистической партией, заявил:
„Вы видите в синдикатах только второстепенную организацию, не¬
способную действовать самостоятельно; вы хотите, чтобы синдикат
не выходил из рамок законности для того, чтобы не стеснять
вашего действия. Мы же, наоборот, признаем, что синдикат есть
революционная группа для всесторонней борьбы и что он имеет
целью разбить законность, которая нас душит, для того, чтобы
создать новое право, которое будет результатом нашей борьбы...“
Это понятие „нового права“, весьма смутно выраженное у Мер-
гейма, приобретает у Пуже более определенный смысл. Так как де¬
мократическое право есть выражение воли „бессознательного боль¬
шинства“, то оно, по сути говоря, является идеологией блока, соз¬
данного для подавления „сознательного меньшинства“: „хотя оно и
„Новое право“.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
249
взяло своей отправной точкой положение, что все люди братья и
равны между собой, но оно приходит тем не менее к санкциони¬
рованию экономического рабства и к угнетению людей инициативы,
прогресса, науки и свободы“. Наоборот, синдикальное право стре¬
мится к другому:* „Оно берет своей отправной точкой автономию
человеческой личности и приходит к соглашению для борьбы за су¬
ществование, к солидарности, так что неизбежным и логическим
результатом его осуществления является свобода и социальное
равенство“.
„Новое право“ стремится к уничтожению иерархической органи¬
зации общества, в обществе будущего „режим угнетения законом
будет заменен режимом свободных договоров, заключаемых самими
заинтересованными, и изменяемых по их желанию, и где капитали¬
стический способ производства будет заменен экономическим феде¬
рализмом, который осуществят производительные группы и который
обеспечит человеку максимум благосостояния и свободы“.
Как мы видим, под „новым правом“ надо понимать: а) уничто¬
жение принудительности и иерархии, б) замену этой иерархии си¬
стемой „свободных договоров“, в) а принудительности — экономи¬
ческим федерализмом. Это анархо-прудонистская программа.
Мы познакомились с существенными сторонами
теории синдикализма в том виде, как она была раз¬
работана синдикалистами-практиками. Но эту тео¬
рию дополняли и развивали отдельные писатели-
интеллигенты, непосредственно участия в синди¬
кальном движении не принимавшие. Поскольку французский синди¬
кализм находил отклик в некоторых странах, в том числе и в Ита¬
лии, теория синдикализма разрабатывалась и в этой стране. К концу
XIX в. мы видим целую школу, которая носит название „нео-мар¬
ксистов“ и к которой примыкают: Жорес, Сорель, Эдуард Берт, Ля-
гардель, Леруа и др.— во Франции, Лабриола, Леонэ и др.— в Ита¬
лии. Они заявляют, что марксизм неправильно понят и развит ру¬
ководителями социал-демократических партий на Западе и пытаются
строить свою теорию на положениях, развитых Марксом. Отсюда
и название школы „нео-марксисты“.
Самым видным теоретиком этой школы был Жорж Сорель, пло¬
довитый мыслитель, писавший в начале 90-х годов в „Социалистиче¬
ском ежемесячнике“ ревизиониста Бернштейна, а также основавший
вместе с Лафаргом и Девиллем журнал „Социальное будущее“. Мы
увидим из дальнейшего, лто, хотя Сорель и др. называли себя
„нео-марксистами“, однако, на самом деле, они совершенно пере¬
сматривали (ревизовали) учение Маркса. Если немецкий ревизионизм
Бернштейна можно назвать ревизионизмом Маркса „справа“, то
теорию „неомарксистов“ можно назвать ревизионизмом „слева“.
И те и другие по существу отказывались от учения Маркса и за¬
меняли его собственной эклектической, оппортунистической теорией.
Теоретики син¬
дикализма: школа
„нео-маркси¬
стов“ во Франции.

250
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Сорель прежде всего критикует принцип эво¬
люции, который разделяют якобы все последователи
Маркса. „Эволюционисты в литературе, политике
и социальной науке,— пишет он,— хотят установить
связь между различными эпохами истории, устанавливая непрерыв¬
ность между некоторыми видами деталей процесса. Подобная наука
(курсив Сореля.—Г. 3.) не представляет никакой пользы для прак¬
тики; но она имеет внешний вид точного знания и этого достаточно
для литераторов“. Между тем, эволюцией ничего объяснить нельзя,
так как прежде всего „выбор признака“, который считают важным
для объяснения эволюции, часто оказывается „второстепенным“. Как
пример типичного эволюциониста Сорель берет Жореса, который
вслед за сен-симонистами утверждал, что принцип собственности
постепенно эволюционировал от „рабской собственности“ к совре¬
менной „капиталистической собственности“ и, следовательно, все
большей больше ограничивался, сужался в своем существе, так что
можно думать, что этот принцип собственности превратится, в конце
концов, в „коллективную собственность“. Сорель считает, что Жо¬
рес, указывавший на то, что собственность будет эволюционировать
„в направлении большей сложности, большего богатства содержа¬
ния“, зовет нас назад к временам средневековья, когда, по выра¬
жению буржуазного писателя Леон& Буржуа, „собственность имела
гораздо более сложный характер, гораздо менее отвлеченный и
резкий, чем собственность наших дней“.
Указывая далее на то, что Жорес своими туманными формулами
об эволюции не только собственности, но и права возвращает нас
к утопистам сороковых годов, Сорель прибавляет, что эта теория,
развитая Жоресом, напоминает буржуазное учение о солидарности
классов. Таким образом, эволюция, по мнению Сореля, ничего не
объясняет. „Пути, по которым следует человечество в своем пре¬
образовании,— пишет он,— разнообразны, сложны и запутаны, к исто¬
рии применимо то, что Либих говорил о природе, а именно, что
она никогда не следует прямым путем и что она часто кажется ли¬
шенной здравого смысла“. Вот почему намерения социальных фило¬
софов „пророчествовать“, предсказывать будущее обречены на не¬
удачу. Метод этих философов, по мнению Сореля, сводится к тому,
„чтобы ^объяснить настоящее при помощи гипотез относительно
будущего и затем утверждать, что эти гипотезы оправдываются
тем объяснением (современности), какое они дают“. Так можно по¬
строить десятки гипотез, „противоречащих дру другу“, и все их
считать истинными. Это будет,— говорит Сорель, — карикатура на
науку.
В действительности же эволюция ничего нам не объясняет,
и будущего предсказать и предвидеть нельзя. Только утописты мо¬
гут еще мечтать об этом; те же, которые хотят действительно на¬
учно объяснять явления, должны отказаться от фантастических пред¬
Невозможность
предвидеть бу¬
дущее.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
251
сказаний будущего. Те, которые утверждают, что Маркс, на основе
изучения прошлого развития человечества, думал предвидеть буду¬
щее—неправы. Бернштейн, например, критикуя марксизм, сближает
его с бланкизмом и заявляет, что теория катастрофы, насильствен¬
ной социальной революции заимствована Марксом у Бланки и для
нашего времени устарела. Но Бернштейн не понял Маркса: послед¬
ний вовсе не пытался рисовать реальный, насильственный переворот.
Маркс, по словам Сореля, „представлял себе революцию в форме
символа, и, следовательно, сходство между марксизмом и бланкизмом
чисто внешнее, ибо первый (т.-е. марксизм) говорил о катастрофе
идеальной, выраженной в образах, тогда как второй говорит о перево¬
роте, который он хочет совершить в данных конкретных условиях“.
Таким образом, и Маркс вовсе не хотел зани¬
маться предсказаниями. „Если взять,— говорит Со-
рель,— например, предпоследнюю главу первого
тома „Капитала“, то мы увидим следующее: Маркс „изображает
общую тенденцию капитализма посредством формул, которые очень
часто могут быть оспариваемы, если их буквально применять к со¬
временным явлениям; можно сказать,—утверждает далее Сорель,—
что революционные чаяния марксизма оказываются тщетными по¬
тому, что контуры нарисованной им картины не соответствуют
действительностиГлупо было бы понимать текст Маркса бук¬
вально. Когда Маркс говорит о „конечной катастрофе“, то вовсе
не в том смысле, что это так обязательно и будет, как у него на¬
писано: это просто „социальный миф“, это—„набросок в очень ярких
красках, который дает очень ясное представление о перевороте, но
ни один штрих этого наброска, ни одна подробность не могут быть
оцениваемы в качестве возможных исторических фактов“. „Ска¬
жут,—говорит Сорель,—что „социальный миф“—это утопия. Но это
не верно, так как утопия,— пишет он в „письме к Даниелю Га¬
леви“,—это продукт интеллектуального труда, она является делом
теоретиков, которые путем наблюдения и обсуждения фактов пыта¬
ются создать образец, с которым можно было бы сравнивать суще¬
ствующие общества и оценивать хорошие и дурные стороны по¬
следних; это совокупность вымышленных учреждений, которые,
однако, представляют достаточную аналогию с существующими
для того, чтобы юристы могли о них рассуждать...“
Между тем „социальный миф“—это символ воли, хотения, а не
фантастического построения на основе познания, науки, которая
вовсе не так достоверна“, как хотят нас уверить те, которые живут
за счет эксплоатации знания“. „О мифе нельзя спорить, потому что
в сущности он составляет одно с убеждениями социальной группы,
является выражением этих убеждений на языке движения и вслед¬
ствие этого его нельзя разложить на части и рассматривать в пло¬
скости исторических описаний“. „Социальный миф“—это не плод
науки и достоверного знания фактов, это—плод интуиции, которая
Теория „социаль¬
ных мифов“.

252
Г. ЗАЙДЕЛЬ
присуща человеку и которая является единственным мерилом „истин¬
ного познания“ действительности.
кий спор по поводу их материального приложения в процессе
истории лишен смысла. Значение имеет только содержание мифа
(курсив Сореля. — Г. 3.), а не его осуществление“. Так, „социаль¬
ный миф“ первых христиан о близком приходе Христа, не имевший
реального значения, играл огромную роль в деле распространения
христианства. Надежды Лютера и Кальвина на „религиозное воз¬
рождение'“ Европы были тоже „социальным мифом“, который не
оправдался, но тем не менее значение протестантизма для Европы
огромно. А идеи, Мадзини, например, идеи, которые современники
называли „сумасшедшей химерой“, играли также роль „социального
мифа“, сделавшего гораздо больше „для итальянского объедине¬
ния, чем Кавур и все политики его эпохи“.
И вот ту же роль для движения пролетариата должен сыграть „со¬
циальный миф“ нашего времени, учение о всеобщей стачке.Это—„миф,
в котором содержится социализм целиком, т.-е. организация обра¬
зов, способных инстинктивно пробудить все чувства, соответствую¬
щие различным выражением войны, объявленной социализмом про¬
тив современного государства. Стачки породили в пролетариате
наиболее благородные, наиболее глубокие и побудительные чувства,
которыми он владеет; всеобщая стачка группирует их воедино
в одной картине и, посредством их сближения друг с другом, дает
каждому из них максимум интенсивности; обращаясь с призывом
к весьма жгучим воспоминаниям о частичных конфликтах, она
окрашивает интенсивной жизнью все детали представленной созна¬
нию совокупности. Мы получаем, таким образом, ту интуицию со¬
циализма, которую язык не может выразить достаточно ясным спо¬
собом, и мы его получаем в совокупности мгновенно ощущаемой“.
Таким образом, значение идеи всеобщей стачки не в ее осу¬
ществимости (возможно, что она так же неосуществима, как миф
о пришествии Христа, или вера Лютера и Кальвина в „религиозное
возрождение“ Европы, или „сумасшедшая химера“ Мадзини), а в том,
что она держит в напряжении коллективную волю пролетариата
и сообщает ему тот „жизненный порыв“, который является наибо¬
лее необходимым 'для подлинного „интуитивного“ познания действи¬
тельности, недоступного нашему сознанию. Поскольку познание
будущего является утопией, постольку попытки социалистических
критиков доказать неосуществимость всеобщей стачки не могут
играть никакой роли. Так называемые ортодоксальные марксисты
не поняли Маркса: нередкие упреки, которые делались последнему
в том, что он пишет образами, как раз составляют сильнейшую
Всеобщая стачка—
„социальный
миф“.
С этой точки зрения все возражения социали¬
стов и теоретиков эволюционизма против всеобщей
стачки не выдерживают критики. „О мифах надо
судить, как о средствах влиять на настоящее; вся-

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
253
сторону Маркса: „эти-то символические места, ценность которых
была раньше под сомнением, и составляют самое ценное в твор¬
честве Маркса“. Они выражают в своеобразной форме „социальные
мифы“, которые поняли только „нео-марксисты“.
Школа „нео-марксистов“, по мнению Сореля,
впервые поняла правильно также учение о госу¬
дарстве и о борьбе классов. Опираясь на учение
Маркса и Энгельса об уничтожении государства
и классов в коммунистическом обществе, Сорель
и его группа приходят к отрицанию необходимости политической
власти, вообще, к отрицанию государства эпохи диктатуры проле¬
тариата, в частности. Сорель так определяет сущность государства:
„Государство,—это группа интеллигентов, наделенных привилегиями
и обладающих так называемыми политическими средствами для
отражения тех атак, которые ведут против них другие группы
интеллигентов, жаждущих использовать общественные должности.
Партии образуются для завоевания этих должностей и являются
аналогиями государств“. По мнению Сореля, марксизм тем и отли¬
чается от бланкизма, что „отрицает понятие партии, столь суще¬
ственное в воззрениях классических революционеров, и возвраща¬
ется к понятию класса“.
Несмотря на то, что это утверждение находится в прямом про¬
тиворечии с неоднократными заявлениями Маркса и Энгельса, гово¬
рившими настойчиво о необходимости политической борьбы и поли¬
тических партий, Сорель и его школа упорно стремятся доказать,
что именно они правильно толкуют Маркса. Маркс,—говорят они,—
заменил прежнее „неопределенное и опошленное понятие“ класса,
рассматриваемого как скопление людей одинакового положения, но¬
вым понятием группы „производителей, которые выработали идеи,
отвечающие их состоянию, и которые считают себя коллективной
единицей, аналогичной национальным единицам“. Понятие класса
как совокупности „производителей“ особенно подчеркивает один
из виднейших учеников Сореля — Эдуард Берт, который называет
синдикализм „идеологией производителей“, в отличие от социали¬
стических и анархистских учений, которые он считает выраже¬
нием мелкобуржуазной идеологии.
Весьма любопытны рассуждения Сореля и его учеников, свя¬
занные с этим определением класса. Они не прочь воспеть гигант¬
скую роль капитализма, но, в противоположность Марксу, который
указал на революционное значение капиталистического способа
производства по отношению к феодальному, вместе с тем подчер¬
кивал все отрицательные черты этого строя,—Сорель и его ученики
склонны воздерживаться от критики капитализма. По мнению, на¬
пример, Берта пролетариат как истинный сын и наследник капита¬
лизма „заинтересован в том, чтобы наследство, которое он призван
получить, было наивозможно более значительным. чОн не станет
Государство.
Классы. Произво¬
дители. Демокра¬
тия.

254
Г. ЗАЙДЕЛЬ
подвергать риску дело капитализма, наоборот, он даст ему разви¬
ваться согласно его принципам... Он уважает творение капитализма
и допускает его дальнейшее развитие“. Сорель видит особенную
заслугу капитализма в том, что он переносит свою резиденцию из
города в деревню. Наиболее передовая отрасль современного капи-
тализма „металлургия все больше и больше теряет характер город¬
ского предприятия; она может функционировать лишь как чрезвы¬
чайно крупное дело, требующее таких гигантских сооружений,,
которые не могут больше находиться в стенах города“. Создаются
новые рабочие поселки, отличающиеся от города и всасывающие
в себя часть деревни. И в мире, таким образом, „стоят друг про¬
тив друга... город со смешанным населением и рабочий поселок“
(курсив Сореля.—Г.З.).
Между этими двумя центрами населения создается та же про¬
тивоположность, какая существует вообще между городом и дерев¬
ней. По мнению Сореля, противоположность эта состоит в том, что
деревня производит продукты, а город их потребляет. Но именно
население фабричных поселков и состоит из производителей. Пси-
хология производителей рабочих поселков оказывается такой же,
как и психология крестьян. „Все мысли крестьянина направлены на
производство, и можно сказать, что он поглощен землей, которую
он обрабатывает“, но и житель рабочего поселка превратился из
„автомата“ прежней фабрики, „исполняющего заранее определенные
движения“, в „производителя, заинтересованного в полном успехе
работы“. Отсюда,—заключает Сорель,— ясно, „что наиболее ушед¬
шая вперед промышленность воспроизводит явления, аналогичные
тем, какие наблюдаются в земледельческом хозяйстве крестьянина-
собственника“. Рабочие поселки поэтому и являются теми центрами,,
в которых выковывается психология производителя, без каковой
немыслимо построение нового строя.
Из предыдущего рассуждения вытекает и отрицательное отно¬
шение Сореля к демократии. Последняя является продуктом города,,
а так как центр тяжести социалистического творчества сейчас пе¬
ренесен из города в рабочие поселки, то ясно, что демократия
является психологией потребителей, а не производителей, носителей
будущего. „Демократия представляет опасность для будущности,
пролетариата, как только она начинает занимать первое место ва
внимании рабочих, ибо демократия смешивает классы и вследствие
этого она приводит к взгляду на профессиональные идеи, как на
не стоящие внимания просвещенного человека“. Попытки социали¬
стов просветить рабочих, цивилизовать их приводят только к тому,
что рабочие обуржуазиваются, так как методы просвещения, при¬
сущие городской демократии, ослабляют связи рабочего с его про¬
фессией. Поэтому Сорель всячески поносит науку и культуру со¬
временности и считает необходимым развивать в синдикатах их
стремление к самостоятельной постановке просвещения рабочих в*

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
255
синдикатах и биржах труда. Охотно цитируя Прудона, который
указывает, что всякое государство прежде всего угнетает народ
налогами, непроизводительными расходами и что представители го¬
сударственной бюрократии не знают нужд народа, Сорель указы¬
вает, что и депутаты парламента и всякие выборные должности
демократии ничего общего с социализмом не имеют, так как кон¬
троль избирателей над этими выбранными лицами идет по линии
групповых интересов в то время, как в социалистическом строе этот
контроль будет по линии производства.
Эту мысль о недействительности демократичного контроля из¬
бирателей развивал и Лягардель, редактор журнала „Социалистиче¬
ское движенце“. „Представительная система,— пишет Лягардель,—
предполагает некомпетентность гражданина“. Последний бессилен
потому, что от него требуют знания „тысячи одного вопроса общега
характера, служащих предметом политики:	он	может судить
только о непосредственно касающихся его проблемах, которые
образуют своего рода канву его жизни“. Бессилие демократии пре¬
образовать общество становится поэтому совершенно .понятным.
Демократия организует общество на основе „идейных групп“, а не
производителей. Таким образом, демократический путь должен быть
отброшен, демократия и государство должны быть уничтожены и
на их место должно быть поставлено „общество производителей“.
Ссылаясь на известную книгу Прудона „Война и мир“, где Прудон
доказывает, что борьба является основным законом природы, а мир,
если и сделается когда-либо возможным, должен пониматься иначе,
чем простое уничтожение войны, а станет лишь преобразованием
войны, „новой формой того вечного антагонизма, который есть за¬
кон всего мира, мира социального, как и мира природы“,— Берт
приходит к выводу, что только синдикаты, являющиеся истинной
классовой формой пролетариата, сосредоточивают в своих рядах тот
пафос и энтузиазм „производителей“, которые способны ниспровер¬
гнуть демократию и установить новое общество. Сорель, а за ним
Берт, многочисленными цитатами из Прудона стараются доказать,
что он понимал классовую борьбу так же, как Маркс, что, именно,,
синдикалисты своей теорией синдикатов как объединений „произ¬
водителей“ являются подлинно революционным движением. „Я вижу
в Прудоне, как и в Марксе,— пишет Берт,— теоретического пред¬
течу революционного синдикализма“.
Мы уже выше указывали, что „нео-марксисты“
„Heo-марксисты“	,,
и новое право“ полн^е развили понятие „нового права“, о котором
говорили и синдикалисты-практики. И у Сореля, и
у Берта мы можем встретить много рассуждений на эту тему. Но
больше всего об этом распространялись Лягардель и Максим Леруа.
Классовая борьба имеет целью, по мнению Лягарделя, заменить
„капиталистическое право“, защищаемое хозяевами, новым правом.,
создаваемым рабочими... „Разработка нового права и антигосудар¬

256
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ственности сосредоточивается в синдикатах, одушевленных револю¬
ционным духом. Благодаря своей практической деятельности им
постоянно приходится бороться за изгнание и хозяйской и государ¬
ственной власти. Мало-по-малу они отнимают у хозяев их функции
внутри фабрики, а у государства его функции внутри общества.
В особенности их деятельность внутри государства заставляет по¬
нять, каким образом в старом мире они создают новый. Они не
пытаются подобно политическим партиям завоевать его, но, согласно
идеям Прудона и Маркса, хотят уничтожить и поглотить его в эко¬
номическом обществе“ (курсив везде Лягарделя.—Г. 3.).
С точки зрения, развиваемой Лягарделем, Прудон, как и Маркс,
стремились „растворить правительство в экономическом организме“,
синдикализм же тоже хочет мало-по-малу забрать все функции у
капиталистического государства: стремится „сделать государство
таким же пустым внутри, как яйцо, у которого осталась одна лишь
скорлупа". Всеобщая стачка и является „последним актом“ этого посте¬
пенного „растворения“, „опустошения“ государства,—это „последний
драматический момент“, который позволит синдикатам „занять место
рухнувшего капитализма и дать миру новое право“. Принципами этого
„нового права“ будут федерации, децентрализация и автономия,
уничтожение всякой принудительной власти, всякого деления на
правящих и управляемых.
Максим Леруа написал книгу под названием „Эволюция госу¬
дарственной власти“, в которой доказывал, что движение государ¬
ственных служащих за право организовывать синдикаты является
началом отмирания элементов принудительности в современном го¬
сударстве. „В противовес закону регальному *), — пишет Леруа,—
мало-по-малу выступит закон частных соглашений, в противовес
властному государственному авторитету выступит общественное
самоуправление, в противовес безответственному государству —
„глава предприятий“, в противовес иерархическому режиму госу¬
дарственной службы — режим договорного найма, в противовес ча¬
стному праву — право публичное, свобода в противовес невыноси¬
мому государственному социализму, „этой отвратительной системе
монополии, которая колеблется между меркантилистской анархией
и централизаторской автократией“,—как говорит Прудон. Вслед за
профессором Леоном Дюги**), учеником и последователем кото¬
рого является Леруа, последний утверждает, что государство не
является надклассовым учреждением. „Г. Дюги,— пишет Леруа,—
отвергает право большинства; в противоположность Руссо он ду¬
*) Под этим термином Леруа понимает неограниченный характер государственной
власти, являющейся наследием абсолютной королевской власти с ее привилегиями и
регалиями короны.
**) Леон Дюги, профессор административного права юридического факультета
в Бордо, написал книгу „Государство, объективное право и положительный закон“, в
которой излагал свою теорию государства как института насилия.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
257
мает, что народ может ошибаться, и поэтому он отказывается при¬
знать юридический характер за его ошибками, даже когда они освя¬
щены официальными формами“. Но именно поэтому чиновники,
организующиеся в синдикаты, противопоставляют этому носителю
права принудительности, современному государству, „новое право“
ассоциаций, покоящихся на принципе федерализма. Этот принцип
федерализма введен в рабочий класс Прудоном,— говорит Леруа.
„С тех пор можно утверждать, что федерация теперь так же есте¬
ственна для рабочего класса, как централизация для класса буржу¬
азного“. Леруа видит высшую силу рабочего класса в том, что ее
руководящая организация, Всеобщая Конфедерация Труда, „живет,
главным образом, в течение нескольких часов конгресса, один раз
в каждые два года, и является формой единства рабочих, а не ор¬
ганом их руководительства“. Он видит величайшее завоевание
„нового права“ в том, что все федерации, входящие во Всеобщую
Конфедерацию Труда, имеют в ней одинаковое представительство,
независимо от количества членов, входящих в Конфедерацию. Авто¬
ритет изгоняется не только из Всеобщей Конфедерации Труда, но
и внутри отдельных федераций и синдикатов: импульс идет „снизу“
от общего собрания каждого синдиката, обсуждения которого пе¬
реносятся через уполномоченных в конгрессы федеральные и кон¬
федеральные; „а решения последних, по общему правилу, принима¬
ются лишь ad referendum, т.-е. получают силу лишь по одобрении
большинства синдикатов“.
Вот это есть высший тип демократии, „новое право“ общества
„производителей“, которое должно наступить в результате победы
синдикализма. Леруа, кстати, нигде не говорит о революционных
методах этой победы, последняя мыслится им, как постепенное
внедрение синдикального, „нового“ права в область старого и вы¬
теснение „регального“ закона „договорным наймом“, что приведет
к „непосредственному правлению“ (Консидеран), „правлению анархии“
(Прудон), либо „экономическому федерализму“—для Леруа эти тер¬
мины равнозначащи понятию „демократии производителей“.
Таковы существенные черты теории анархо-
синдикализма, которые с теми или другими вариа¬
циями, развивались также и итальянскими теорети¬
ками Артуром Лабриола, и Энрико Леонэ*), и аме¬
риканскими синдикалистами „Индустриальных Рабочих Мира“ (I. W. W.)
и гильдейскими социалистами в Англии. В общем эта теория сво¬
дится: 1) к признанию синдиката основой классовой борьбы рабо¬
чего класса; 2) к отрицанию государства, демократии, парламента
и партии; 3) к отрицательному отношению к политической борьбе;
4) к признанию так называемых методов „прямого“ действия, суще¬
ственными моментами которого были антимилитаризм и антипатрио¬
*) Изложение и критика итальянской школы „нео-марксистов“ дана Плехановым
(собр. соч., т. XVI, или сборник „От обороны к нападению“).
17.	Кн. III
Общее заключе¬
ние о теории
синдикализма.

258
Г. ЗАЙДЕЛЬ
тизм, и экономической „всеобщей стачки“, как единственного спо¬
соба уничтожения капитализма; 5) к выдвиганию федералистского
принципа, как чисто пролетарского, в противовес буржуазной цен¬
трализации; 6) к учению о новом строе „демократии производителей“,
т.-е. общества, все функции которого выполняются синдикатами
и которое покоится на так называемом „новом праве“.
Как мы видели из предшествующего изложения, так называемая
школа „нео-марксистов“, внесшая кое-что новое в общую теорию
синдикализма, как, например, учение о „социальном мифе“, в общем
не видоизменила общей концепции синдикализма, развитой синди-
калистами-практиками. Отмеченные нами существенные черты син¬
дикалистской теории общи как синдикалистам-практикам, так и
теоретикам-интеллигентам. Накануне империалистической войны
1914—18 годов мы имели во всех деталях развитую теорию анархо-
синдикализма, которая претендовала на руководство не только
французским рабочим движением, но которая давала себя довольно^
сильно чувствовать и на международной арене.
Критика теории и практики синдикализма.
Синдикалистская теория, как мы уже отмечалиг
является эклектической теорией. Идеологическими
источниками синдикализма являются, главным об¬
разом, учения Прудона и Бакунина. Оба эти родо¬
начальника анархизма наложили огромный опечаток
на всю синдикалистскую теорию. На теоретиков же интеллигентов
или так называемую школу „нео-марксистов“ большое влияние ока¬
зало учение французского буржуазного философа Анри Бергсона.
Учение Прудона, зародившееся в начале сороковых годов во
Франции, было типичным идеологическим продуктом разлагающегося,,
под влиянием победоносного выступления крупного производства,,
мелкого ремесла в эпоху завершения во Франции промышленного
переворота. Основными чертами прудонизма поэтому были: отри¬
цательное отношение к государству, которое для разлагающегося
ремесла аналогично аппарату, душащему мелкого ремесленника на¬
логами, ненависть к крупному капиталу, особенно к торговому ка¬
питалу, ростовщический характер которого бросался в глаза разо¬
ряющемуся от недостатка кредита ремесленнику, утверждение, что
центр тяжести лежит поэтому в реорганизации обмена, в уничто¬
жении, главным образом, денег и в создании, путем дарового кре¬
дита, возможностей „конституировать“ новую собственность путем
обеспечения за ремесленниками возможности развиваться в так на¬
зываемых „производительных ассоциациях“. Отсюда — отрицание
классовой борьбы, стачек, вмешательства государства во взаимо¬
отношения между предпринимателями и рабочими и требование так
называемого „справедливого договора“ между ними; отсюда же —
Идеологические
источники синди¬
кализма: Прудон
и Бакунин.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
259
и ненависть к централизации и выдвигание федералистского прин¬
ципа, который должен лечь в основу взаимоотношений в обществе
простых товаропроизводителей, рисовавшемся в будущем Прудону.
Бакунизм внес в эти представления прудонистов некоторые по¬
правки, из которых существенными являются: признание необходи¬
мости классовой борьбы и стачек, взгляд на будущий строй, как
на такой, в котором должно произойти обобществление орудий и
средств производства. Центр тяжести реорганизации капиталисти¬
ческого строя переносится, таким образом, из области обмена в
область производства. Но зато бакунизм еще более усилил отри¬
цательное отношение к государству и централизации вообще, рас¬
сматривая государство чуть ли не как создатель капитализма
(отсюда наивная „сенсимонистская“ формула Бакунина об отмене
наследования, и уверенность, что эта отмена может привести к уни¬
чтожению капитализма), категорическое отрицание всякой полити¬
ческой борьбы и сведение вообще всей борьбы пролетариата к
уничтожению государства; полное непонимание роли главного мате¬
риального двигателя будущей социальной революции, пролета¬
риата,— и выдвигание люмпенпролетариата на первый план, как но¬
сителя идей подлинной революции. Своим отрицанием необходи¬
мости политической власти пролетариата в переходный период,
требованием построения общества будущего „снизу вверх“ и со¬
здания совершенно автономных независимых друг от друга общин —
бакунизм впадал в противоречие со своим требованием об обобще¬
ствлении орудий и средств производства, так как обобществление во
всяком случае предполагает владение орудиями и средствами про¬
изводства— всем обществом, а не отдельными, независимыми друг-
от друга общинами. Таким образом, бакунисты, как и прудонисты*
и по своим программным требованиям, и по своим методам борьбы,
и по своим представлениям о строе будущего не стояли на комму¬
нистической точке зрения индустриального пролетариата, а были
оба выражением мелкобуржуазной идеологии.
Что касается учения Бергсона, то его филосо-
Бергсон.	1	^	-л	^
фия является типичным образчиком идеологии бур¬
жуазии эпохи упадка. Она выдвигает, главным образом, учение об.
интуиции, которое сводится к следующему: человеческое сознание*
восприятие нами материального мира, посредством наших внешних
чувств (рассудочное восприятие, по терминологии Бергсона) не может
дать нам правильного понимания мира и его явлений. Мы воспри¬
нимаем только части предмета, из которых мы, путем сложения^,
получаем целое, мы воспринимаем не абсолютно весь предмет во
всей его сложности, а »только символ предмета, имеющий, конечно,
относительный характер, мы не можем познать нашим рассудком
также и всей бесконечности мировых явлений, так как мы рассуд¬
ком можем представить только конечные явления. Наконец, мы можем
познавать явления только в их неподвижном, статическом поло¬

260
Г. ЗАЙДЕЛЬ
жении, в то время как все в мире подвижно, как выражается
Бергсон, „длительно“. Таким образом, наше „рассудочное“ познание
мира является неполным и, следовательно, наука во всех ее областях,
которая и покоится на этом „рассудочном“ познании, неполна и не
соответствует действительности. Только интуицией, которая явля¬
ется, с точки зрения Бергсона, врожденной всякому живому существу
„интеллектуальной симпатией“, посредством которой „мы проникаем
во внутрь предмета“ и познаем его полностью, хотя и не можем
выразить это в „рассудочных“ понятиях, и достигается подлинное
познание мира. Таким образом, Бергсон отрицает достоверность
научного познания мира и заменяет его интуитивным познанием,
которое в общем является выражением бессилия каким-нибудь
достоверным путем познатьэтот материальный мир.
Говоря об „интуитивном“ познании, Берсгон выдвигает на первый
план психический волевой момент. Отвергая учение дарвинизма и
естественнонаучные теории создания мира и жизни, Бергсон утвер¬
ждает, что „единый первоначальный порыв“ создал то разнообразие
существ, которое населяет мир и вообще всю так называемую жизнь,
которую мы наблюдаем вокруг и внутри нас. Отсюда учение Берг¬
сона о так называемом „творческом порыве", который и является
основой жизни и главным ее двигателем. „Интуитивное мышление“
и „творческий порыв“—два термина, выставленных Бергсоном, при¬
думаны им потому, что он отрицает достоверность научного по¬
знания. Но это отрицание достоверности научного познания, это
признание собственного бессилия перед лицом жизненных явлений
и есть типичное выражение буржуазной идеологии эпохи упадка:
признать достоверность научного познания для буржуазии эпохи
империализма значит признать собственную обреченность на уми¬
рание, значит признать неизбежность крушения капиталистического
строя и замены его коммунистическим.
Если мы теперь вспомним важнейшие моменты, выдвигаемые
теорией синдикализма: отрицание политической партии, государства
вообще, федералистский принцип, выдвигание исключительно эко¬
номических средств борьбы, взгляд на всеобщую стачку, как на
переворот, передающий все производство в руки автономных син¬
дикатов, которые и в будущем строе будут на федералистском
принципе выполнять социально-экономические функции, учение
о „новом праве“ и пр. и пр., наконец, важнейшие черты в учении
„нео-марксистов“: отрицание ими науки и возможности предвидеть
будущее, взгляд на всеобщую стачку, как на „социальный миф“
и выдвигание волевого момента на первый план, при игнорировании
других факторов,—если мы возьмем всю совокупность синдикалист¬
ской теории, все важнейшее, чем она отличается от марксизма, то мы
легко найдем и прудонистские, и бакунистские, и бергсонианские
влияния. Конечно, если мы в синдикализме видим нечто новое: более
правильное понимание класса, непримиримость в классовой борьбе,

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
261
отрицание соглашательства с буржуазией, элементы антимилитаризма
и антипатриотизма (как мы увидим далее, синдикалисты и в этом
отношении грешили преувеличением, непониманием механики, бур¬
жуазного общества и капиталистического строя) и пр.,— то это новое
есть прямой продукт идеологического влияния подлинно пролетар¬
ского учения — марксизма. Таким образом, эклектическое происхо¬
ждение синдикализма совершенно ясно: это соединение марксизма
с прудонизмом, бакунизмом и бергсонианством. То, что в синдика¬
лизме является характерным и своеобразным, есть прямой продукт
идеологического влияния мелкой буржуазии (Прудон, Бакунин) и
даже крупной буржуазии эпохи разложения капитализма (Бергсон).
Причинами этого идеологического влияния мел¬
кой и крупной буржуазии на французский проле¬
тариат являются социально-экономические и поли¬
тические особенности развития Франции, в целом,
и французского пролетариата, в частности. Франция до войны была
страной экономически отсталой по сравнению с другими капита¬
листическими странами Западной Европы. Не вдаваясь в подроб¬
ности, попробуем выяснить характерные черты этой экономической
отсталости Франции.
Прежде всего довоенная Франция больше, чем какая-либо дру¬
гая страна Западной Европы, может считаться страной мелкого, так
называемого „парцеллярного“ землевладения. По статистическим
данным во Франции насчитывалось до войны (перепись 1908+.) более
двух миллионов мельчайших хозяйств (менее одного гектара) и более
двух с половиной миллионов мелких хозяйств (от 1 до 10 гектаров).
Это обстоятельство накладывало отпечаток на всю экономику Фран¬
ции и предопределяло ряд явлений, имевших немаловажное значение
для ее развития: консервативный характер крестьянина, индивидуа¬
лизм, клерикализм, жажда сильной государственной власти, как
оплота против посягательств на собственность.
С другой стороны, во французской экономике большее развитие
получил не промышленный, а ростовщический капитал. Этот харак¬
тер французского капитализма связан и с преобладанием мелкого
крестьянского собственника, который является преимущественно
сберегателем, агентом накопления и с особыми специфическими чер¬
тами исторического развития Франции, и с особенностями почвы
этой страны. Вплоть до войны Франция имела в недостаточной сте¬
пени необходимый ей уголь (главным образом, кокс), а железная
руда, до изобретения Томаса, не обладала качеством, необходимым
для выплавки стали (была ломкой). К этому надо прибавить специ¬
фическую особенность главного города Франции Парижа, который
был поставщиком на мировой рынок, главным образом, предметов
роскоши — той отрасли производства, которая больше всех других
сохраняет в себе следы мелкоремесленного способа производства.
Надо принять во внимание то обстоятельство, что Наполеон III, спо¬
Социально-эконо-
мические корни
синдикализма.

262
Г. ЗАЙДЕЛЬ
собствовавший своей политикой мощному подъему железнодорож¬
ного строительства и связанному с этим развитию тяжелой инду¬
стрии, главное свое внимание обращал на поддержание Парижа,
как центра развития предметов роскоши. В ту же эпоху второй
империи развитие банкового капитала во Франции достигло гигант¬
ских размеров и надолго предопределило доминирующую роль бан¬
кового, ростовщического капитала во Франции.
Неудачная франко-прусская война, огромная пятимиллиардная
контрибуция, уплаченная Францией Германии, и специфические осо¬
бенности самой страны, указанные выше,— все это было причиной
длительного экономического застоя в развитии Франции, который
продолжался вплоть до конца XIX в. Так, если взять развитие внеш¬
ней торговли Франции с 1869 по 1903 годы, то она увеличилась
всего на 43°/о, в то время как внешняя торговля Англии за то же
время выросла на 80°/0, Бельгии — на 208°/0, Соединенных Штатов —
на 212°/0. Если взять развитие главнейших отраслей обрабатываю¬
щей промышленности Франции за тот же период, то мы увидим
картину еще более неблагоприятную: вывоз шерстяных тканей
(с 1869 по 1908 годы) упал на 57 млн. франков, то же относится к
вывозу шелковых тканей: лионское шелковое ткачество осталось
на том же уровне, как в 1872 г.; очень незначительно выросло
производство шелковых лент (Сент-Этьен). Даже в области произ¬
водства предметов роскоши с Францией стала конкурировать Ан¬
глия, а особенно Германия. Так, вывоз ювелирных изделий в 1869 г.
составлял 81 млн. франков, а в 1908 г.— только 31,8 млн. франков,
в то же время ввоз этих предметов за тот же период поднялся с 5
до 35,2 млн. франков. Только в тех областях, куда машинная тех¬
ника еще не проникла и где личный навык и художественный вкус
работника сохраняет важнейшее значение, французское производ¬
ство продолжало развиваться усиленным темпом: так, например,
экспорт дамских нарядов за 20 лет поднялся с 37 до 100 млн. фран¬
ков, а вывоз „модных товаров и искусственных цветов“ составлял
в 1891 г. 43,2, а в 1907 г. 158,9 млн. франков.
Если взять главнейшие показатели промышленного развития
Франции (область тяжелой промышленности, добычу каменного угля,
производство чугуна и стали), то мы увидим, что вплбть до конца
XIX в. Франция в темпе своего развития значительно отставала от
других стран Западной Европы. За период с 1892 по 1902 годы до¬
быча каменного угля в Германии поднялась (в круглых цифрах)
на 70°/о, в Англии — на 40°/о, а во Франции — всего на 13°/о, в обла¬
сти производства чугуна Германия поднялась почти на 100%, Ан¬
глия— на 30°/0, а Франция — на 12°/о; в области производства стали
Германия поднялась почти на 200%, Англия — на 100%, Франция —
на 60%. Только начиная с первых годов XX в. темп развития тя¬
желой промышленности во Франции увеличивается, и Франция по
темпу начинает не только догонять, но даже перегонять другие

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
263
государства Западной Европы. Так в период с 1900 по 1913 годы
выплавка чугуна во Франции поднялась почти в два раза, произ¬
водство стали за тот же период почти утроилось; по темпу роста
выплавки чугуна Франция перегнала Англию, по темпу развития
производства стали — Англию и Германию. А по добыче железной
руды Франция являлась накануне империалистической войны (1913 г.)
третьей страной в мире.
Таким образом, мы можем констатировать, что Франция вплоть
до начала XX ст. являлась страной, хозяйственный темп развития
которой был значительно более отсталым, чем в других важней¬
ших странах Западной Европы. Отставая и в области внешней тор¬
говли, и в области обрабатывающей промышленности, регрессируя
даже в области производства некоторых отраслей предметов рос¬
коши, Франция второй половины XIX в. особенно отставала в об¬
ласти тяжелой промышленности. Показатель соотношения сельского
и городского населения во Франции тоже чрезвычайно характерен:
в 1872 г. сельское население равнялось 59,1°/о, а городское — 40,9°/0,
и даже в 1906 г. сельское население во Франции преобладало,—
оно равнялось 57,9% при городском, равном 42,1°/о. Между тем,
в Англии соотношение сельского и городского населения в 1901 г.
выражалось — 23 к 77, а в Германии в 1900 г.— 45,7 к 54,3.
За счет отсталости развития промышленного капитала во Фран¬
ции развивался банковый, ростовщический капитал. Перед импери¬
алистической войной Франция являлась поставщиком займов для
целого ряда стран, особенно для России, и была как бы мировым
банкиром. По запасам золота, по участию в сбережениях широких
масс населения, главным образом — крестьянства, Франция была на¬
кануне войны первым в мире государством.
В связи с особенностями социально-экономи¬
ческого развития Франции стоят и социально-поли¬
тические отличия Франции от других стран Запад¬
ной Европы. Эпоха второй империи создала во
Франции сильный бюрократический, централизован¬
ный аппарат, как бы стоящий над населением Франции. Несмотря
на установление парламентарного строя и политической демокра¬
тии, этот централизованный, бюрократический аппарат является
одной из характерных особенностей Франции и в эпоху третьей
республики. Собственно говоря, местное самоуправление во Франции,
хотя и существует, но в значительной мере зависит от власти местного
префекта, который, например, может утвердить либо отклонить реше¬
ние Совета Коммуны, связанное с денежными издержками. Особенно
сильно чувствуется власть бюрократического полицейского аппа¬
рата в самом Париже. Парижский муниципалитет не имеет даже
выборного мэра (городского головы), его обязанности выполняет
назначенный правительством чиновник, префект департамента Сены;
гаким образом, парижская полиция совершенно изъята из ведения
Социально - поли¬
тические особен¬
ности развития
Франции.

264
Г. ЗАЙДЕЛЬ
городского самоуправления и является орудием в руках правитель¬
ства. Причинами подобной опеки полицейского начальства над на¬
селением Франции, а особенно Парижа, являются: с одной стороны,
консерватизм мелкого парцеллярного землевладельца-крестьянина,
Дрожащего за свою собственность и видящего в лице буржуазной
полиции благодетеля-охранителя этой собственности, а с другой
стороны, страх буржуазии перед восстанием пролетариата, который
показал себя в революции 1848 г., а, особенно, во время Коммуны
1871 г., как класс, способный захватить власть и угрожать самому
существу капиталистического строя.
Другой характерной особенностью политического строя Фран¬
ции является вырождение парламентаризма, которое еще до войны
представляло собой классический пример. Подкупность депутатов
во Франции стала еще накануне войны ходячим анекдотом: стоит
вспомнить хотя бы знаменитую историю с акциями, вложенными
в предприятие по прорытию Панамского канала (слово „панама“
стало с тех пор нарицательным именем), в которую были замешаны
важнейшие депутаты и государственные деятели Франции. Фран¬
цузские парламентарии владеют в своем округе так называемой
„клиентеллой“, кучкой влиятельных лиц округа, которым они „ра¬
деют“ и помогают в вопросах их экономического и политического
преуспеяния и благодаря которым они вновь и вновь проходят в
парламент, несмотря на то, что никогда не выполняют обещаний,
которые они дают избирателям. Вырождение парламентаризма во
Франции выразилось еще в одном, чрезвычайно важном явлении:
в то время, как в Англии мы имели соперничество двух буржуаз¬
ных партий — консерваторов и либералов, во Франции количество
буржуазных и даже социалистических партий было всегда чрезвы¬
чайно большим, при чем партии и группировки возникали и меняли
свои названия в зависимости от обстановки. Сами названия партий
большей частью не соответствовали своему внутреннему содержа¬
нию и обычно давались со специальной целью „уловления избира¬
тельных душ“. Так, уже в 1914 г. в самый канун войны (выборы в
Палату депутатов происходили в мае 1914 г.), когда объединенная
социалистическая партия насчитывала уже девять лет существова¬
ния, в Палате депутатов партии были представлены следующим
образом: 1) социалисты —102 деп., 2) независимые социалисты —
26деп., 3) объединенные радикалы —111 деп., 4) „независимые“ ра¬
дикалы левые— 77 деп., 5) „независимые“ радикалы правые — 60 деп.,.
6) федерация левых — 8 деп., 7) республиканско-демократическая
партия — 55 деп., 8) республиканцев — 13 деп., 9) республиканская
федерация — 49 деп., 10) неопределенные правые — 8 деп., 11) либе¬
ралы— 36 деп., 12) правые — 37 деп.
Мы видим здесь 12 партий, из коих две — социалистические; но
„независимые“ социалисты, которые дали таких ренегатов, как Бриан
и Мильеран, конечно, имеют только ярлык социалистический, а на

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
265
самом деле это просто буржуазная партия. Авсе остальные буржуазные
партии, отличаясь друг от друга названиями, в сущности программой
мало отличаются. Один исследователь политической жизни Франции
пишет: „В настоящее время всякая уважающая себя партия стремится
усвоить себе название, прямо противоположное ее действительному
направлению. Так, клерикалы называют себя либералами, консерва¬
торы— прогрессистами, а партия полумер — радикалами... Этикетку
„социалист“ берут все, от крайней левой до крайней правой: „социа¬
лист-патриот“, т.-е. милитарист, есть, очевидно, консерватор“.
Прибавим к этому, что вплоть до 1905 г. социалистических пар¬
тий, претендовавших на руководство пролетариатом, было, по край¬
ней мере, не меньше пяти, при чем большинство из них начинало
с революционных фраз против парламентаризма и кончало обычным
„парламентским кретинизмом“. Даже Рабочая Партия, так называе¬
мые „гедисты“, имевшие больше всего корней в индустриальном
пролетариате севера Франции, в конце-концов накануне войны
впали в восхваление парламентаризма и в провозглашение парла¬
ментских форм борьбы единственным орудием в деле переустрой¬
ства капиталистического строя. В объединенной после 1905 г. фран¬
цузской социалистической партии жоресисты-оппортунисты имели
значительный перевес и в большинстве случаев практиковали изби¬
рательные блоки с радикалами (которые в своей практической дея¬
тельности всегда были ожесточенными врагами рабочих) и даже
поддерживали их в Палате депутатов. Дисциплина в социалистиче¬
ской партии Франции всегда была слаба, отдельные группы депу¬
татов действовали на свой страх и риск и не встречали должного
отпора со стороны большинства. Таким образом, сама социалисти¬
ческая партия на глазах рабочих перерождалась в простой прида¬
ток буржуазной парламентской системы.
Перерождение социалистической партии во Франции имеет
своими причинами, кроме общих всей эпохе II Интернационала при¬
чин („мирный“ характер развития, рабочая аристократия, попутчики
и пр.) и ту, что Франция эпохи третьей республики принуждена
была вести борьбу за целый ряд реформ буржуазно демократиче¬
ского характера. Республика принуждена была выступать против
клерикализма, имеющего и до сих пор крепкие корни во француз¬
ском крестьянстве, против попыток бонапартизма (Буланже), анти¬
семитизма (дело Дрейфуса) и вообще против реакционно-феодальных
пережитков, которые встречали поддержку со стороны остатков
крупного земельного дворянства, сохранившегося в некоторых частях
Франции, и ростовщического капитала, особенно сильного, как мы
видели, во Франции. Поскольку прогрессивная часть буржуазии,
напуганная Коммуной 1871 г., быстро эволюционировала вправо и
боялась итти на решительную борьбу с реакцией, социалистическим
партиям приходилось брать на себя верховенство в борьбе против
реакции не за социализм, а за буржуазно - демократические ре¬

266
Г. ЗАЙДЕЛЬ
формы. Так было и во время буланжизма, и в деле борьбы за
пересмотр дела Дрейфуса, и во время проведения реформ об отде¬
лении церкви от государства и пр. Это обстоятельство заслоняло
перед социалистической партией непосредственную ее цель — борьбу
за социальную революцию, успехи на поприще борьбы за прове¬
дение буржуазно-демократических реформ казались социалистам
залогом успеха мирной борьбы и за социалистические реформы.
Между тем, рабочие от этих реформ получали мало: непосредствен¬
ные их интересы, как мы увидим ниже, страдали, и мало-по-малу
среди рабочих усиливался протест против парламентаризма, поли¬
тической борьбы, вообще, и социалистической партии, в частности.
Описанные выше черты экономического поло¬
жения Франции болезненно отражались и на француз¬
ском рабочем классе. Отсталость экономического
развития Франции отразилась на степени концен¬
трации промышленности. Несмотря на начавшийся
в конце 900-х годов усиленный рост тяжелой индустрии во Фран¬
ции, она, в смысле темпа увеличения количества механических
двигателей, сильно отставала от других стран. Так, в 1901 г. во
французской промышленности на 100 рабочих приходилось 30 па¬
ровых лош. сил, в 1906 г.— 47 лош. сил, в то время как в Гер¬
мании в 1895 г. на 100 рабочих приходилось 39, а в 1907 г.— уже
65 лош. сил. При этом надо принять во внимание, что во Франции
распространенным типом механических двигателей были мелкие
двигатели, которыми пользовалась мелкая домашняя промышлен¬
ность. Это преобладание ручного труда во Франции имеет большое
значение для понимания положения рабочего класса. По вычисле¬
ниям французских статистиков заработная плата во Франции была
выше в крупных предприятиях, чем в мелких, и много выше, чем
в домашней промышленности. Так, в предприятиях с числом рабочих
свыше тысячи рабочий получал в среднем в день 4,45 франка,
в предприятиях с числом рабочих свыше 500 — 3,8 франка, а в пред¬
приятиях с числом рабочих от 1 до 25—3,15 франка.
С другой стороны, безработица принимала сравнительно застой¬
ный характер в тех отраслях промышленности, где преобладало
мелкое производство. По вычислениям Левассера, в промежутке
времени 1896 —1901 годов процент безработных в горной и хими¬
ческой промышленности (крупная) колебался от 0,42 до 0,85, в то
время как в области производства готового платья и в ювелирном
промысле процент этот колебался от 4,09 до 6,85 (достигая в области
живописи и ваяния 12,05). В тех отраслях производства, где господ¬
ствовала домашняя промышленность, как, например, в области про¬
изводства шелковых лент (Сент-Этьен), число безработных за одно
десятилетие достигло 10.000 человек, которые долгое время оста¬
вались без работы, а заработная плата катастрофически пала с 4 до
1,25 франков (в день).
Положение рабо¬
чего класса в
эпоху третьей
республики.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
267
Сравнительное сопоставление средней денежной заработной
платы по десятилетиям между Англией и Францией дает, по вычи¬
слениям Левассера, следующие результаты: несмотря на промышлен¬
ный застой, во Франции с 1870 по 1890 годы заработная плата под¬
нималась не менее быстро, чем в Англии, а с 1890 г. этот подъем
значительно замедлился. Нужно, однако, принять во внимание, что
как раз в этот период (1870—1890 годы) цены на жизненные припасы
во Франции, вследствие налоговой и таможенной политики, подни¬
мались быстрее, чем в Англии. Густав Экштейн, произведший срав¬
нение заработка французского и немецкого рабочего, приходит
к общему выводу, что денежная заработная плата французских про¬
мышленных рабочих „стоит приблизительно на таком же уровне, как
и заработная плата их немецких товарищей и что, несмотря на все¬
общий застой хозяйственной жизни, она поднималась до десятилетия
с 1890 по 1900 годы довольно быстро, затем медленнее и совсем мед¬
ленно в последнее десятилетие (с 1900 по 1910 годы)“. Если принять
во внимание указанное нами обстоятельство — высокий уровень цен
на жизненные припасы во Франции (больше чем в Германии и Ан¬
глии). а главное то, что мелкое производство во Франции было
притом преобладающим (в 1901 г. в восьми отраслях промышленности
с высокой концентрацией было занято всего 100.000 рабочих, а в
восьми отраслях производства с незначительной концентрацией —
500.000 рабочих),— то мы придем к следующему выводу: положение
среднего рабочего во Франции не улучшалось, а ухудшалось, начиная
с конца XIX в., при чем ухудшение росло по мере приближения
к империалистической войне.
Прибавим к этому все увеличивающееся значение женского
труда во Франции. Количество женщин, имеющих самостоятельный
заработок, увеличилось с 1866 по 1905 годы с 4,5 до 7,7 млн. и в
1906 г. охватывало 39°/0 всего женского населения страны. Регресс
народонаселения во Франции, объясняющийся, главным образом,
парцеллярным характером крестьянского землевладения, как-будто
должен был служить причиной, уменьшающей резервную армию
труда и, таким образом, способствующей более устойчивому поло¬
жению рабочего. Однако указанный нами рост применения жен¬
ского труда компенсировал, в известном слысле, недостаточный
приток рабочей силы из деревень: женский труд своей дешевиз¬
ной еще более влиял на устойчивость положения рабочего, для кото¬
рого опасность безработицы, таким образом, не уменьшалась, а уве¬
личивалась. Общая же экономическая отсталость страны, преобла¬
дание мелкого производства накладывали особый отпечаток на облик
среднего французского рабочего: это был по преимуществу не инду¬
стриальный рабочий, а рабочий мелкого производства, близкий по
типу к мелкоремесленному рабочему первой половины XIX в. в Ев¬
ропе. Совершенно понятно, что и по идеологии он должен был об¬
ладать специфическими чертами, отличающими его от пролетариев

268
Г. ЗАЙДЕЛЬ
других стран: французский рабочий был больше других приспособлен
для восприятия мелкобуржуазных влияний, которые полностью от¬
разились во французском синдикализме.
Находящийся в положении прогрессирующего
ухудшения, поставленный лицом к лицу с центра¬
лизованным бюрократическим аппаратом буржуаз¬
ного государства, всегда направленного против
пролетариата, не встречающий достаточной под¬
держки в своих насущных требованиях со стороны социалистиче¬
ских партий, занятых взаимной грызней и защитой буржуазно-демо¬
кратических свобод, наблюдая подкупность и вырождение парла¬
мента,— французский рабочий имел все основания быть недовольным.
Он страдал, кроме этого, вдвойне: от экономической отсталости,
которая отражалась на его заработной плате, и от развития крупной
промышленности, которая, преодолевая экономическую отсталость
Франции, разрушала мелкое производство и ухудшала положение
французского рабочего мелкой промышленности. Отсюда — револю¬
ционность французского рабочего, революционность, которая при¬
нимала характер „левого“ уклона в рабочем движении. „Теоретически
для марксистов вполне установлено,— и опытом всех европейских
революций и революционных движений вполне подтверждено,—
писал Ленин,— что мелкий собственник, мелкий хозяйчик (социаль¬
ный тип, во многих европейских странах имеющий очень широкое
массовое представительство), испытывая при капитализме постоянное
угнетение и очень часто невероятно резкое и быстрое ухудшение
жизни и разорение, легко переходит к крайней революционности,
но не способен проявить выдержки, организованности, дисциплины,
стойкости“. Эти слова Ленина полностью относятся к французскому
синдикализму. Мы видим в нем все черты „мелкобуржуазной рево¬
люционности“: отсутствие выдержки, отрицание „малых дел“, ожи¬
дание, что одним ударом (всеобщая стачка) можно будет покончить
с капитализмом, отсутствие организованности, замену дисциплины
понятием автономизма и федерализма (мелкобуржуазное равенство),
наконец, полную капитуляцию синдикализма перед буржуазией, лишь
только началась война.
На ряду с революционными фразами, мы видим у синдикалистов
поразительную беззаботность насчет буржуазных влияний на про¬
летариат: так, биржи труда, которые, с точки зрения синдикализма
являются готовыми классовыми органами для регулирования произ¬
водства в будущем и, на ряду с синдикатом, основой революционной
классовой деятельности пролетариата, долгое время охотно полу¬
чали субсидии у городских самоуправлений и тем ставили себя в
прямую зависимость от буржуазии. Лишь впоследствии, когда вы¬
яснился явный вред от этих субсидий, наиболее видные синдика¬
листы стали советовать отмежевание от городских самоуправлений,
но это отмежевание было проведено далеко не большинством бирж
Синдикализм —
„левый“ мелко¬
буржуазный ре-
волюционаризм.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
269
труда (в 1908 г. из 142 бирж 107 пользовались еще денежными суб¬
сидиями из городских и государственных средств).
Еще менее соответствует революционной фразе синдикалистов
их отношение к вопросу об изыскании средств для помощи безра¬
ботным и стачечникам. Вместо того, чтобы накопить эти средства
путем регулярных взносов со стороны* членов синдикатов, синди¬
калисты предпочитали использовать субсидии городских муниципа¬
литетов и только в крайней нужде обращались за так называемыми
„стачечными сборами“. Сборы эти всегда были незначительными.
Так, в 1909 г., когда происходило 1.025 стачек, в которых участво¬
вало 167.000 рабочих, сборы Всеобщей Конфедерации Труда дали
всего 20.057 франков 60 сантимов, так что на каждого стачечника при¬
ходилось 12 сантимов (около 4 копеек), сумма, которая вряд ли мо¬
жет помочь стачечнику продержаться даже лишний день в борьбе
с предпринимателем. Так называемая „касса всеобщей стачки и
борьбы за восьмичасовой рабочий день“ за несколько лете 1904 по
1908 годы еле накопила около 6.000 франков, а, между те’м, эта
касса ставила себе целью поддержать борьбу за... социальную ре¬
волюцию. Синдикалисты неоднократно выражали свое презрение по
отношению к жажде германских и английских профсоюзов копить
деньги в кассах на случай безработицы либо стачки. „Приходится,
в крайнем случае, допускать, чтобы синдикат имел кассу сопро¬
тивления для стачек и для поддержки безработных членов, если
это может привлечь в организацию некоторых эгоистов“,— пишет
Ж. Ивто, один из вождей синдикалистского движения во Франции.
Он же с великолепным презрением добавляет: „Во Франции как раз
те синдикаты, которые обладают наиболее полными кассами, менее
всего активны; комитеты этих синдикатов боятся деятельности
своих членов и всячески парализуют ее. Можно в общем сказать,
что деньги, если и не развращают окончательно их владельцев,— во
всяком случае превращают их в трусов, боящихся всяких активных
выступлений“. Эти заявления весьма характерны для французского
синдикализма, который презрительно относился ко всякой кропот¬
ливой, будничной деятельности, к укреплению своих касс, к коли¬
чественному усилению своих организаций.
Мы выше приводили теорию „инициативного
Организационная.	„
слабость и незре- меньшинства“, которую развивали синдикалисты,
лая тактика. Эта теория была точным выражением соотношения
сил синдикатов внутри рабочего класса Франции:
слабое количество организованных рабочих было бедой французского
рабочего движения, синдикалисты превращали это в добродетель,
в особое достоинство французского рабочего движения. Гриффюэль
в уже цитированной нами речи презрительно отзывался о немецких
союзах, которые включают в себе миллионы рабочих: для него
это —„безинициативное большинство“, мешающее революционным
действиям пролетариата.

270
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Презрение к демократии выражалось у синдикалистов рядом
таких организационных положений, которые лишали синдикальное
движение крепости и спаянности. Синдикалисты упорно стояли за
равное представительство во Всеобщей Конфедерации Труда всех
синдикатов, независимо от количества объединяемых ими членов,
они поддерживали независимость каждой синдикальной организации*
отрицали право вмешательства вышестоящей организации и даже
Всеобщей Конфедерации Труда в низшую. „Всеобщая Конфедерация
Труда,— заявлял Пуже,— походит на обширную телефонную стан¬
цию, служащую органом сообщения. Этот центр не есть и не мо¬
жет быть правящим центром“. А нынешний секретать Всеобщей
Конфедерации Труда Жуо хвастал тем, что Всеобщая Конфедерация
Труда „не дает предписаний, а излагает положение вещей“, его
„можно сравнить с регистрирующим телефонным аппаратом“.
При таком пренебрежительном отношении к собиранию сил, к
организации и дисциплине „прямое“ действие синдикалистов давало
совсем не те результаты, которые от него ожидались. Синдика¬
листы ожидали победы не от организованной подготовленности, а
„от воодушевления, революционной выдержки, силы напора басту¬
ющих“. Воодушевление, конечно, необходимо, но на нем одном
долго держаться нельзя: нужны материальные средства. Так как
они обычно отсутствовали, либо были в незначительном количестве*
то в длительных стачках синдикалисты обычно терпели поражение.
„Прямое действие“ часто выражалось в уличных беспорядках
иногда весьма бурного характера, дававших возможность прави¬
тельству применять вооруженную силу и спасать мелких буржуа*
якобы „от покушения“ на их собственность со стороны рабочих.
Приведенные нами выше данные о темпе подъема заработной платы
во Франции показывают, что, несмотря на „прямое действие“ темп
подъема заработной платы, как раз в годы роста синдикалистского-
движения (первое десятилетие XX в.), уменьшался.
„Прямое действие“ не могло дать особо удачных результатов,
не только по причинам, указанным выше, но еще, главным образом*
потому, что синдикалисты отрицали необходимость политической
борьбы, игнорировали социалистическую партию и никогда не пы¬
тались координировать своих действий с политическими действи¬
ями рабочего класса. Это не могло не ослабить значения „прямого“
действия, применяемого синдикалистами. Иногда это применение
имело просто юмористический характер: так, на Тулузском кон¬
грессе (1897 г.) Пуже, в ответ на действия префекта департамента
Сены, Сельве, отказавшегося отпустить на конгресс избранных
представителей рабочих парижского городского самоуправления*
внес следующее предложение: „Конгресс... предлагает коммуналь¬
ным работникам причинить своей работой парижскому городскому
самоуправлению убыток в сумме 100.000 франков, как благодар¬
ность за запрещение г. Сельве“. Не менее любопытен случай, опи¬

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
271
санный Ж. Ивто: во время одной стачки докеров предприниматели
пригласили представителей синдикатов для переговоров; так как
рабочие упорствовали в своих требованиях, то предприниматели
решили их отпустить и прервать переговоры. „Однако,— пишет
Ивто,— рабочие заперли двери и объявили предпринимателям, что
они задержаны и останутся взаперти до тех пор, пока не дадут
своей подписи под условиями, которых требовали рабочие. И вот
делегаты начали курить, разговаривать и петь, как-будто они сидели
в кабачке, празднуя возвращение или приезд товарища. Предпри¬
ниматели, утомленные и потрясенные таким энергичным поведе¬
нием, подписали все, что требовали рабочие, и сдержали свое слово.
Эти предприниматели имели дело с мужчинами“.
К счастью, подобное юмористическое применение „прямого дей¬
ствия“ было исключением, но уж одно то, что некоторые синдика¬
листские вожди выставляли такое применение, как пример победо¬
носной тактики, характеризует незрелость тактики синдикализма.
Эти примеры прямо говорят о „детской болезни „левизны“, прису¬
щей французскому синдикализму. Что касается идеи всеобщей
стачки, развиваемой синдикалистами, то она была не реальной и
вредной по двум причинам: во-первых, в том виде, как ее пропо-
ведывали революционные синдикалисты (всеобщий отказ от работ
и захват фабрики заводов без овладения пролетариатом политической
власти), она не привела бы к победе революции, так как, даже если
бы захват фабрик и начался удачно, то, так показали события в
Италии в 1920 г., буржуазия, имея в руках политический аппарат,
быстро оправилась бы и раздавила бы рабочий класс; во-вторых,
культивируя в рабочем классе надежду на быструю социальную
революцию путем стачки „скрещенных рук“, синдикализм способ¬
ствовал, в известной степени, разоружению пролетариата и пониже¬
нию в нем подлинной революционности: вместо того, чтобы копить
силы, упорно работать над собственной организацией, вооружаться
и пр., французский рабочий привыкал к мысли, что революция
совершится автоматически, без особых усилий, просто, как бы мано¬
вением руки пролетариата — одним прекращением работы. Мы не
говорим здесь о том, что само собой разумеется: при том небрльшом
проценте рабочих, которые входили во Всеобщую Конфедерацию
Труда, сама мысль о всеобщей стачке, охватывающей подавляющее
большинство рабочих, была очень далека от реальности. На это
справедливо указывали гедисты, делавшие, однако, отсюда непра¬
вильные выводы о невозможности всеобщей стачки вообще вплоть
до того момента, когда подавляющее число рабочих будет орга¬
низовано.
Таким образом, левые фразы синдикалистов на практике часто
оказывались обычными оппортунистическими делами: пренебреже¬
нием к организации, дисциплине, упорной, будничной работе, раз¬
оружением пролетариата, гашением его революционного духа. Но

272
Г. ЗАЙДЕЛЬ
эта левая фраза встречала сочувствие у среднего французского
рабочего, который, благодаря своей близости к рабочему мелкоре¬
месленного типа, был склонен к восприятию „мелкобуржуазной ре¬
волюционности“. Наконец, не надо забывать, что „болезнь левизны“
является, как выражается Ленин, „своего рода наказанием за оппор¬
тунистические грехи рабочего движения“. Во Франции же эти
„оппортунистические грехи“ были особенно велики: классические
примеры измен социалистов дало именно французское социалисти¬
ческое движение (вспомним Бриана, Мильерана, Вивиани и пр.);
социалистические ярлыки стали таким обычным явлением во фран¬
цузской политической жизни, что рядовик-рабочий по справед¬
ливости не мог понять, где кончается социалист и начинается
обыкновенный буржуазный делец; наконец, социалистический „пар¬
ламентский кретинизм“ справлял во Франции особенно пышный
пир. Неудивительно, что даже хорошие революционные элементы
из среды французского рабочего класса шли в синдикалистское
движение, принимали революционную фразу за настоящее револю¬
ционное действие.
Необходимо поэтому подчеркнуть и сильные,
прогрессивные стороны синдикализма. Каковы бы
ни были преувеличения синдикализма в критике
парламентаризма, — непонимание им исторического
значения демократии — однако в самой критике демократической си¬
стемы надо видеть заслугу синдикализма. Не меньшее значение имела
синдикалистская критика соглашательства социалистических партий:
она будила в пролетариате здоровый классовый инстинкт и уве¬
личивала революционную бдительность пролетариата. Увы, сам син¬
дикализм, как мы показали, попадал в лапы соглашательства своим
непониманием диалектики классовой борьбы и культивированием
революционной фразы. Немалое значение имеет подчеркивание
чисто классового характера профессионального движения и кри¬
тика состава социалистических партий, в которые, особенно во
Франции, шло много деклассированного интеллигентского элемента,
делавшего карьеру благодаря участию в рабочем движении. Нако¬
нец, проповедь антимилитаризма и антипатриотизма является также
заслугой французского милитаризма. В этой проповеди было много
путанного и неопределенного: синдикалисты правильно подчерки¬
вали капиталистический характер войн, но они не могли выдви¬
нуть действительных методов борьбы против войны, так как всей
своей идеологией, отмежевыванием рабочего класса от политической
борьбы лишали рабочий класс мощного орудия воздействия на бур¬
жуазию. Правда, то обстоятельство, что французский синдикализм
выдвигал одним из методов борьбы дезертирство из армии (осо¬
бенно в этой области прославился социалист-синдикалист Густав
Эрве, во время войны превратившийся в ярого патриота, ныне под¬
держивающего фашистов), неявку новобранцев и пр.,— указывало
Положительные
стороны синдика¬
лизма.

СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ
273
на непонимание им силы буржуазного государственного аппарата,
и на утопичность их антимилитаристических методов. Революци¬
онные марксисты учили тому, что надо .итти в армию, обучаться
военному искусству, пропагандировать восстание вооруженной
рукой против буржуазного государства, а не пацифистски проте¬
стовать против войны неявкой в казармы либо дезертирством
оттуда. И все же антимилитаристская проповедь синдикализма на
фоне патриотических настроений в социалистических партиях была
явлением прогрессивным способствующим расширению классового
самосознания пролетариата. Этой заслуги французского синдика¬
лизма забывать нельзя.
Но общая теоретическая неясность синдикалистского мировоз¬
зрения, непонимание синдикалистами основных движущих сил
классовой борьбы, революционная фраза, утопические методы бо¬
рьбы,— все это на практике приводило синдикализм к бесси¬
лию что-либо сделать для осуществления так громко провозгла¬
шаемых ими революционных целей. Отображая собой „мелкобур¬
жуазный революционаризм“ отсталого французского рабочего, синди¬
кализм вместе с ним отражал и все его колебания: в момент воен¬
ного катаклизма, когда во французском рабочем проснулся ин¬
стинкт мелкобуржуазного патриота, сам синдикализм оказался
захваченным угаром шовинизма и национализма. Революционная
фраза рассеялась, как дым, и французский синдикализм, вместе с
социалистическими партиями, которые он обвинял в соглашатель¬
стве и предательстве интересов рабочего класса, сам предал ра¬
бочий класс, повел его на империалистическую бойню во имя инте¬
ресов международного империализма.
Положительное значение синдикализма, таким образом, состоит
в том, что он выражал собой скрытый протест революционных эле¬
ментов рабочего класса против реформистского загнивания социа¬
листических партий; отрицательное значение синдикализма — в том,
что он, по выражению Ленина, „возводил односторонность в догму“,
заменял подлинную революционную борьбу кричащей революцион¬
ной фразой. Если официальный „марксизм“ эпохи II Интернационала
был „правой“ болезнью рабочего класса, то синдикализм был его
„левой“ болезнью; это обстоятельство не спасло синдикализм от
разложения. В горниле войны, переплавившем все прежние ценно¬
сти, вновь и вновь стало ясно, что единственной правильной тео¬
рией пролетарской революции может быть только революционный
марксизм.
ЛИТЕРАТУРА.
Н. Критская и Н. Лебедев — История синдикального движения во Франции.
(1789 — 1907). К-во „Союз Труда“. Москва, 1908 г. * По ль Лу и — История синдикализма
во Франции (с вводной статьей В. Чернова — Теоретики романского синдикализма). К-во
„Сотрудничество“. Москва, 1908 г. (есть позднейшие издания ВЦСПС без статьи Чернова).
18.	Кн. III.

274
Г. ЗАЙДЕЛЬ
* Поль Луи — История профессионального движения во Франции, I том, М. 1923 г., II том,.
М. 1925 г. * И. Майский — Профессиональное движение на Западе. Изд. ЛГСПС, 1925 г.
* Густав Экштейн — Синдикализм и условия его развития во Франции. Изд. Укрбюра
ВЦСПС. Харьков. 1924 г. * П. Стрельский — Новая секта в рядах социалистов. Москва»
1907 г. Л. Козловский — Очерки синдикализма во Франции. Москва, 1907 г. * М. И. По¬
кровский — Франция до и после войны. * Г. В. Плеханов — Статьи и библиографические
заметки о синдикализме. ГИЗ, т. XVI (или сборник „От обороны к нападению“). * И. Ленин—
Собрание сочинений, т. т. VII, ч. I, XI, ч. ч. I и И, XII, ч. II, XIII, XIV, ч. I, XVII, XVIII, ч. I.
Э. Пуже — Основы синдикализма. Москва. 1922 г. Виктор Дав и Жорж Ивто — Фернанд
Пеллутье и революционный синдикализм во Франции. Москва, 1922 г. Жорж Ивто - -
Азбука синдикализма. М. 1919 г. Ф. Пеллутье—История бйрж труда М. 1920 г. Жан Грае—
Синдикализм в общественном развитии М. 1920 г. Э. Берт, Г. Лягардэль, Э. Пуже,.
Ж Сорем и Г. Эрве—Социальное движение в современной Франции, перевод и предисловие
JI. Козловского. Изд. С. Дороватовского и А. Чарушникова. 1908 г. Гриффюэль, Дельзаль,
Лягардель, Лятани и Пуже — Профессиональные союзы во Франции. Сборник статей.
Изд. В. Иванова. Москва. 1908 г. Г. Лягардель—Революционный синдикализм. СПБ. 1906 г.
М. Леруа—Эволюция государственной власти (синдикаты чиновников). СПБ. 1907 г.
Sylvain Humbert—Le mouvement syndical. Paris 1912. * J. Guesde, H. Lagardelle
E. Vaillant—Le parti socialiste et la Confédération du Travail P. 1908. H. LagcirdelleF
Arturo Labriola, Robert Michels, Boris KritchewsJcy et V. Griffuelles — Syndicalisme
et socialisme. P. 1908. Léon Jouhaux—Le syndicalisme français. P. 1908. Georges Sorel—
Réflexions sur la violence. P. 1925 (Есть русск. перевод. Фриче). Его же — La décom¬
position du marxisme. То же изд. Его же—Introduction à l’économie moderne. P. 1920.
(Есть русск. перев. Л. Козловского). Его же— „Matériaux d’une thèo rie du prolétariat. P. 1921.
Edouard Berth—Les dériers aspects du socialisme. P. 1923. H. Bergson.—L’évolution cré¬
atrice. P. 1921. (Есть русск. перев. с I изд.). Georges Moreaux —Le syndicalisme, le mouve¬
ment politique et l’évolution économique. P. 1925. Emile Cazals — Syndicalisme ouvrier et
évolution sociale. P. 1923. E. Levasseur—Questions ouvrières et industrielles en Françe
sous la troisième République. Paris. Arthur Rousseau, 1907. V. Griffuelles—L’action syndi¬
caliste P. 1908. Léon de Seilhac—Les congrès ouvriers.* L. Blum—Les congrès ouvriers
et socialistes français. P. 1901 (есть рус. пер.); XV-e congrès nation, corporatif. Amiens 1906
Звездочкой (*) отмечены работы, принадлежащие перу марксистов.

Г. ЗАЙДЕЛЬ.
ЖЮЛЬ ГЕД.
I
Матье-Жюль Базиль, или согласно своему лите¬
ратурному псевдониму,Жюль Гед *), родился в 1845 г.
в Париже в небогатой семье. Отец его был учи¬
телем в небольшом пансионе. В молодости Гед был верующим като¬
ликом. По словам его биографов, чтение Канта сделало его атеистом*
каковым он оставался до конца своей жизни. В эпоху Второй империи*
накануне Коммуны, Гед начал свою общественную деятельность в ка¬
честве левого журналиста, сотрудничая вместе со своим будущим
товарищем по созданию Рабочей Партии, Полем Лафаргом, в органе
Вермореля „Courrier Français“. По словам Поля Лафарга, в то время
это была „единственная политическая газета, в которой мог уча¬
ствовать уважающий себя социалист“. Газета эта, несмотря на то*
что в общем была проникнута прудонистской программой, действи¬
тельно занимала самую крайнюю революционную позицию по отно¬
шению ко Второй империи. Основанная в 1866 г., она резко выступила
против всей почти прессы, требовавшей захвата левого берега Рейна.
В вопросах внутренней политики она нападала не только на прави¬
тельство, но и на буржуазных оппозиционеров с Жюлем Фавром
во главе и встретила ожесточенную травлю со стороны всей рес¬
публиканской печати. В 1868 г. она вынуждена была прекратить
свое существование.
После закрытия „Courrier Français“ Гед перекочевал в Монпелье*
где продолжал свою деятельность журналиста в качестве редактора
газеты „Les Droits de ГНотше“ („Права Человека“). За статью, на¬
правленную против войны с Пруссией, и призыв к низвержению импе¬
рии, Гед привлекается в Монпелье к суду и приговаривается к тю¬
ремному заключению. По выходе из тюрьмы, Гед выступает с
призывом поддержать Парижскую Коммуну, за что получает пять
лет тюрьмы. Он предпочитает эмигрировать за границу и проводит
годы своего изгнания в Швейцарии и в Италии. В Швейцарии Гед
выпускает известную книгу „Le livre rouge de la justice rurale. Docu¬
ments pour servir à l’histoire d’une républlique sans républicains“ („Красная
книга правосудия деревенщины. Документы для истории республики
без республиканцев“). В книге дана яркая картина произведенных
* Гед—была девичья фамилия его матери.
Первые шаги дея¬
тельности Геда.

276
Г. ЗАЙДЕЛЬ
версальцами казней и жестокостей, основанная на многочисленных
документах, заимствованных из французских и иностранных газет.
Вместе с рядом произведений других изгнанников Коммуны книга
Геда служит красноречивой иллюстрацией кровавой и безжалостной
классовой расправы победительницы-буржуазии над беззащитным
пролетариатом.
В Швейцарии же Гед примкнул к Интернацио¬
налу: вместе с Лефрансе, Малоном, Артуром Арну
и Разуа, он организует в Женеве новую секцию
под названием „Секция пропаганды и революционно - социалисти¬
ческого действия“. Мы имеем свидетельство Джемса Гильомаотом,
что Гед в первое время развивал в Швейцарии чисто радикальную,
якобинскую точку зрения и не понимал ни целей, ни задач Интер¬
национала: его „якобинские декларации“ интернационалисты прини¬
мали „дружным взрывом смеха“. Секция, основанная Гедом, вырабо¬
тала устав, подписанный 8 сентября 1871 г., в котором она выявляла
себя сторонницей „принципа автономии и федерации“ и отвергала
„всякий дух доктринерства и партийного догматизма“. Указывая
на бесполезность всякого рода частичных реформ, секция высказы¬
валась за поддержку революционного движения где бы то ни было,
призывая заняться „организацией корпоративных союзов и учрежде¬
нием профессиональных судов для рабочих обоего пола, не забывая,
однако, что эти средства действительны лишь постольку, поскольку
они мешают гибельной для рабочих розни и распространению среди
них истинных начал социального переустройства“. Секция обрати¬
лась к Генеральному Совету с просьбой о принятии ее в состав
Интернационала. Генеральный Совет оставил просьбу секции без
ответа. Когда на лондонской конференции 1871 г. Интернационал
осудил Юрскую федерацию, последняя созвала в Сонвилье конгресс
(ноябрь 1871 г.), на который „французская секция пропаганды“ по¬
слала двух делегатов; из них Жюль Гед был избран одним из сек¬
ретарей конгресса. Под документом этого знаменитого в истории
I Интернационала конгресса, который послужил началом фактиче¬
ского раскола Международного Товарищества Рабочих,— уставом
и „воззванием ко всем федерациям“, мы находим подпись и Жюля
Геда.
Таким образом, Гед стал на сторону анархической части Интер¬
национала против Маркса и его последователей. После Гаагского
конгресса и перенесения Генерального Совета в Нью-Йорк, Гед
продолжал сотрудничать в органе Юрской федерации „Bulletin de
la Fédération jurassienne“, a также в брюссельской „Liberté“. Когда
в сентябре 1872 г. Поль Брусе, тогда еще молодой студент, был
исключен из Интернационала постановлением уполномоченного Ге¬
нерального Совета, некоего Дэнтрейга (Deyntraygues) (о действиях
которого Энгельс, впрочем, в письмах к Зорге отзывался неодобри¬
тельно), Гед напечатал в „Liberté“ статью, клеймящую политику
Анархический
период.

ЖЮЛЬ ГЕД
277
„марксистских проконсулов“. Воспользовавшись процессом в Тулузе,
возбужденным французским правительством против приверженцев
Интернационала на юге Франции (в процессе фигурировало 38 об¬
виняемых), Гед напечатал в „Бюллетене Юрской федерации“
18 апреля 1873 г. письмо, где разоблачал поведение на суде упол¬
номоченных Генерального Совета, из которых один, действительно*
оказался шпионом (Энгельс в письме к Зорге от 15 апреля 1873 г. на¬
зывал этого уполномоченного Вальтера (Эдегейма) „бонапартист¬
ским агентом“) и заканчивал следующим пламенным обвинением,
направленным против Маркса: „Из процесса вытекает не только
бесчестная роль уполномоченных Маркса и Генерального Совета*
но и осуждение авторитарной организации, сторонниками которой
являются Маркс и Генеральный Совет. Что действительно позво¬
лило Дэнтрейгу передать в руки полиции организаторов Интерна¬
ционала на юге Франции,— это функция наставника, которой в нашей
ассоциации после конгресса в Гааге наделена центральная организа¬
ция. Дайте возможность рабочему классу организоваться анархиче¬
ским образом (s’organiser anarchiquement), во имя его интересов—
и Дэнтрейги больше будут невозможны: 1) потому что работники
каждой местности знают друг друга и никогда не будут располо¬
жены довериться человеку, который может им изменить либо пре¬
дать их; 2) потому что,— допустив даже, что они обманули доверие,
которое они оказали одному из них,—изменник, ограниченный соб¬
ственной секцией, никогда не сможет передать в руки буржуазной
полиции больше одной секции. Автономия секции, федерации является
не только выражением идеи Интернационала, но и его безопасности.
Пусть подумают над этим наши французские товарищи, обогащен¬
ные опытом...“
После подобных заявлений Геда совершенно понятно, почему
в известной брошюре, изданной Генеральным Советом о Бакунин¬
ском „Альянсе“, Маркс отзывался о Геде весьма резко, третируя его,
как агента Бакунина. Но период увлечения Геда анархизмом был
весьма непродолжительным.Вскоре Гед начинает пересматривать свои
взгляды, и к моменту возвращения во Францию (1876 г.) становится
коллективистом.
Первым социалистическим произведением Геда
надо считать его статью „О-собственности“, напи¬
санную в Италии в 1875 г. и вышедшую затем в
Милане на итальянском языке в виде брошюры
(1877 г.). Статья эта является ответом Геда на
книгу итальянского буржуазного экономиста се¬
натора Лампертико. Оспаривая утверждение Лам-
пертико, что основой общества может быть только
частная собственность, Гед заявляет, что „можно и
должно наложить руку на монополизацию земли, капитала, машин
несколькими лицами“. В этом произведении Геда трудно еще найти
Первое социали¬
стическое произ¬
ведение Геда.
Причины, способ¬
ствовавшие эво¬
люции Геда в сто¬
рону коллекти¬
визма.

278
Г. ЗАЙДЕЛЬ
марксистские мысли, доказательство необходимости замены частной
собственности коллективной ведется чисто логическим путем, в тер¬
минах юридических, нет попытки исторически доказать неизбежность
наступления социалистического строя. Но это произведение Геда,
несомненно, характеризует перелом в мировоззрении его автора. Мы
не находим в нем ни одной строчки, свидетельствующей об анархизме
Геда. А в следующем 1876 г., воспользовавшись тем, что в это время
истекал пятилетний срок давности за совершонное им преступление,
Гед возвращается в Париж и бросается в гущу революционного дви¬
жения во Франции.
Он сходится сначала с кружком революционной молодежи на
улице Суффло (в Латинском квартале), в который входили, главным
образом, студенты и наиболее развитые рабочие Парижа, и при по¬
мощи Ива Гюйо, который впоследствии изменил социализму и сделался
ярым защитником буржуазии, вступает в редакцию парижской га¬
зеты „Les Droits de l'Homme („Права Человека“). Статьи Геда в этой
газете действительно носят резко выраженный социалистический и
революционный хараюер. Из них заслуживает внимания его отзыв
о первом рабочем конгрессе в Париже в 1876 г., который, как
известно, отличался чрезвычайной умеренностью и участники кото¬
рого отмежевались от политической партии, в том числе и от со¬
циалистов. В противоположность лондонским изгнанникам, которые
заклеймили действия конгресса, как измену революционным идеалам
французских рабочих, Гед подошел к оценке конгресса с трезво¬
стью, которая указывает на присутствие в нем тонкого политиче¬
ского чутья. Указывая на недостаточность резолюций, принятых
конгрессом, Гед вместе с тем считает, что конгресс — явление
исключительное в истории рабочего движения во Франции. Он по¬
нял, что конгресс знаменует новый этап на пути развития рабочего
движения во Франции и не ошибся в своих расчетах. Впоследствии,
на Нантском конгрессе (1907 г.) уже объединенной Социалистиче¬
ской Партии во Франции, Гед напоминал о своей оценке Парижского
конгресса 1876 г., заявляя, что именно этот конгресс, несмотря на
все его недостатки, явился толчком к тому, чтобы Гед перенес свою
агитацию в рабочие массы: „Я упорно отказывался, — заявил Гед,—
организовывать социалистическое движение вне рабочего движения“.
Это заявление характеризует всю деятельность Геда. Какие бы
ошибки во время своей долговременной политической жизни ни
делал Гед, субъективно он всегда связывал социалистическую дея¬
тельность с рабочим движением.
Именно этим обстоятельством и объясняется переход Геда от
бакунизма к коллективизму. Поклонники Геда любят подчеркивать,
что Гед уже в эти годы (1876 г.) был марксистом и пришел к
марксизму самостоятельно, вне непосредственного влияния Маркса
и его учения. Они заявляют, что к моменту выхода в свет фран¬
цузского издания первого тома „Капитала“ (1875 г.) Гед выработал

ЖЮЛЬ ГЕД
279
уже сам такое четкое миросозерцание, что почти на каждой стра¬
нице труда Маркса восклицал: „я думал почти так же!..“
Мы видели, однако, что в том же 1875 г. Гед выступил со своей
первой социалистической статьей; однако ничего марксистского в
этой статье найти нельзя, с другой стороны, мы увидим из даль¬
нейшего, что Гед не только в этом году, но даже в 1878 г., будучи
уже выдающимся социалистическим деятелем, не был еще вполне
марксистом. Заявления друзей Геда, на наш взгляд, явно преуве¬
личены. Надо, впрочем, здесь же отметить, что, раз придя к мар¬
ксизму, Гед чутко прислушивался к указаниям Маркса, посетил его
для выработки программы и громогласно объявлял о том, что он
считает себя сторонником „немецкого социализма“ Маркса, что в
условиях первых десятилетий существования Третьей республики
было актом величайшего мужества.
Газета „Les Droits с1еГНотте“,в которой рабо¬
тал по возвращении во Францию Жюль Гед, вскоре
была закрыта правительством за оппозиционные
выступления против президента республики Мак-
Магона, замышлявшего государственный переворот.
Между тем, своими статьями в газете Гед привлек к себе внима¬
ние и стал популярной фигурой среди революционных кругов сту¬
денчества и рабочих. После запрещения“ „Les Droits de l’Homme“, Гед
ничинает сотрудничать в новой газете крайне левого направления
wLe Radical“. Но и эта последняя была закрыта реакционным мини¬
стерством Фурту.
Вскоре вокруг Геда создалась целая группа революционной
молодежи. При помощи этой группы Гед задумал основать самостоя¬
тельную социалистическую еженедельную газету под названием
„Egalité“ („Равенство“). При существовавших драконовских законах
против печати издавать в Париже такую газету с весьма недоста¬
точными средствами представлялось невозможным: в Париже надо
было вносить залог в размере 12.000 франков, в то время как в
провинции требовался залог всего в 4.000 франков. Газета поэтому
печаталась в городе Mo, в 45 километрах от Парижа. Сотруд¬
ники сами по очереди следили в типографии за ее набором,
а в субботу утром они отправлялись на вокзал и на собственных
плечах тащили газетные тюки в лавочку одного виноторговца,
откуда она распространялась по городу. Первый номер „Равенства“
вышел 18 ноября 1877 г. В качестве девиза газета взяла следующие
слова: „Свобода, солидарность, справедливость“, а в виде подзаго¬
ловка — „республиканско-социалистическая".
Передовица первого номера так излагала программу новой га¬
зеты: „Egalité“ будет не только республиканской и социалистиче¬
ской, атеистической в области религии,—прежде всего она будет
социалистической... Мы полагаем вместе с коллективистской
школой, к которой в настоящее время примыкают почти все сери-
Гед- коллекти¬
вист. Основание
газеты „Egalité“
(„Равенство“)

280
Г. ЗАЙДЕЛЬ
озные умы пролетариата обоих полушарий, что естественная и на¬
учная эволюция человечества неизбежно ведет его к коллектив¬
ному владению землею и орудиями труда. Исходя из этого поло¬
жения, мы будем изучать всю совокупность общественных явлений“.
Название „коллективисты“ с тех пор долгое время означало
французских социалистов, в частности — партию Геда.
Коллективисты из „Равенства“ подчеркивали свой интернацио¬
нализм: в числе заграничных сотрудников числились Бебель и
Либкнехт для Германии, Цезарь де Пап для Бельгии, и многие из¬
вестные имена социалистических деятелей тогдашней Европы. В
ряде статей Гед обосновал свое отношение к рабочему движению:,
он осудил чисто кооперативное движение, указав на его бесплод¬
ность с точки зрения коренного улучшения рабочего класса; выступил
с обоснованием причин безработицы, „которая исчезнет во всех своих
проявлениях только тогда, когда коллективное владение капиталом
сменит индивидуальное владение им и уничтожитвсе его последствия“,
он объявил себя сторонником „прямого представительства рабочего
класса в законодательных палатах“. Одновременно с этим Гед печа¬
тал на страницах своей газеты отрывки из „Капитала“ Маркса и
воспроизводил старые произведения Бланки, ведя усиленную кампа¬
нию за его амнистию. В ряде статей Гед устанавливал отношение
коллективистов к Коммуне 1871 г., называя сторонников коллекти¬
визма прямыми наследниками дела коммунаров. Ряд интересных
исследований из истории социализма и рабочего движения во
Франции показывал, что коллективисты готовы пересмотреть бур¬
жуазную концепцию французской истории, восстановив память о
тех, которые действовали и умирали за дело коммунизма*). Гед.
завел в газете особый отдел „Общественный строй“, в котором под¬
бирал и освещал факты из рабочей жизни Франции для доказатель¬
ства той мысли, что „три великих принципа современного общества
(религия, собственность и семья) являются источниками или скорее
причинами всех уродливостей, которые губят человечество“. Нако¬
нец, Гед вел неутомимую кампанию за поддержку стачек, открыв*
в пользу стачечников подписку.
Уже в этих первых выступлениях своих в защиту стачек Гед.
указывал, что не следует преувеличийать их значения, они являются,
прежде всего, самым лучшим средством агитации среди рабочих
для пробуждения в них чувства солидарности. Что касается органи¬
зации синдикатов, то Гед заявлял: несмотря на то, что во главе
профессиональных союзов во Франции пока еще (в то время) стоят
буржуазные демократы, синдикаты являются необходимой формой
организации рабочего класса, но эта организация служит только
средством, а не целью для рабочего класса. Развивая в ряде статей
свою мысль о „прямом представительстве“ рабочего класса в законо¬
*) В „Равенстве“ были напечатаны исследования Девиля о Бабефе и Марука о
июньских днях 1848 г.

ЖЮЛЬ ГЕД
281
дательных палатах, Гед подчеркивал, что всеобщее избирательное
право является только орудием пропаганды социализма, но ни в
какой степени не может обеспечить пролетариату коренного улуч¬
шения его положения.
Выдержанная агитация Геда и его друзей на страницах „Равен¬
ства“ привлекла к коллективистам внимание как правительства, так
и рабочих. По распоряжению правительства Дюфора, газета была
привлечена к суду по обвинению в „апологии преступных действий“,
редактор был приговорен к году заключения и уплате 1.000 фр.
штрафа. 14 июля 1878 г. на тридцать третьем номере газета выну¬
ждена была прекратить существование. Но закрытие газеты только
усилило популярность Геда. К этому времени Геду удалось при¬
влечь на свою сторону шесть рабочих корпораций Парижа: меха¬
ников, столяров, портных, сыромятников, слесарей и приказчиков и
потребительское товарищество „Egalitaire“. Это было немного, но
если вспомнить, что синдикальное и кооперативное движение Фран¬
ции в то время отмежевывалось от социализма и подчеркивало
свою приверженность к принципу частной собственности,—резуль¬
таты первого периода существования „Равенства“ надо признать
весьма внушительными.
28 января 1878 г. в Лионе открылся второй ра¬
бочий конгресс. Уже на этом конгрессе Гед мог
видеть первые результаты своей работы. В первый
раз на французский рабочий конгресс была внесена
резолюция, требующая обобществления орудий
средств производства. Ее поддерживали и защищали в своем высту¬
плении на конгрессе парижский делегат Дюпир, сторонник Геда, и
анархист Баливе. Дюпир приводил примеры вреда, который прино¬
сит рабочему классу увлечение кооперативной деятельностью: три
четверти кооперативов, — указывал он,— погибли, другие способ¬
ствуют формированию новой буржуазии. Несмотря на то, что из
120 делегатов конгресса за резолюцию Дюпира—Баливе голосовало
только 7 или 8 делегатов, и все решения конгресса ничем суще¬
ственно не отличались от решений первого, Парижского,—уже одно
внесение резолюции коллективистов знаменовало собой событие
первостепенной важности и означало, что внутри рабочего движения
зреют новые, еще невиданные силы.
Необходим был толчок, чтобы масса пробудилась от своей
спячки и вырвалась из паутины кооперативно-соглашательских идей,
которой опутали ее буржуа, опекавшие тогда рабочие синдикаты.
Таким толчком послужило нижеследующее событие, в котором
главная роль принадлежала Геду. Лионский рабочий конгресс вынес
постановление устроить в Париже в том же году международный
рабочий конгресс, в связи с открывающейся международной выстав¬
кой в Париже. Парижане составили комиссию, начавшую подготовку
созыва международного конгресса, который должен был открыться
Лионский кон¬
гресс 1878 г. Гед
перед буржуаз¬
ным судом.

282
Г. ЗАЙДЕЛЬ
в Париже 15 сентября 1878 г. Но правительство Дюфора известило
комиссию (31 июля), что международный конгресс запрещен. Боль¬
шинство комиссии заявило, что оно подчиняется распоряжению
правительства, но меньшинство, в которое входили представители
упомянутых выше парижских корпораций, находившихся под влия¬
нием Геда, заявило, что, несмотря на запрещение правительства,
международный конгресс все же состоится. В выработанной Гедом
декларации по этому поводу указывалось, что рабочий класс, как
и все остальные граждане, имеет право самостоятельно обсуждать
•свои нужды, что французские рабочие, желающие обсудить с ино¬
странными рабочими делегатами вопросы, касающиеся рабочего
класса всех стран в целом, „только следуют примеру писателей,
которые два месяца тому назад созвали международный конгресс,
а также коммерсантов и промышленников, конгресс которых, также
международный, организованный синдикальной палатой предприни¬
мателей, имел место в то же время в правительственном дворце Тро-
кадеро“. Указав далее на то, что для „угнетенных и униженных
хозяевами рабочих границы не могут быть уничтожены исключи¬
тельно против пролетариата“, декларация заявляла, что подписав¬
шиеся не подчинятся распоряжению правительства и что „между¬
народный рабочий конгресс состоится точно в ранее указанный
срок“.
В вечер открытия конгресса, 18 сентября, Жюль Гед и его
друзья, организаторы конгресса, появились перед дверьми зала, где
должен был заседать конгресс. Полиция, поджидавшая „преступни¬
ков“, тут же арестовала Геда, Массара, Финанса, Шабри и др.
24 октября обвиняемые в числе 38 человек предстали перед испра¬
вительным судом X палаты. От имени обвиняемых Гед произнес
защитительную речь, которая звучала, как обвинительный акт про¬
тив правительства и буржуазного режима.
„Нас обвиняют,— говорил Гед, выражаясь словами прокурора,—
в незаконной ассоциации...*) Да, мы принадлежим к тем, которые
ставят себе целью социальную революцию, которые считают необ¬
ходимым и в то же время неизбежным рабочий 89 год... Первое
употребление, которое сделало из своей победы третье сословие,
превратившееся из ничего во все, заключалось в уничтожении права
первородства; выражаясь словами Гамбетты, третье сословие „уни¬
чтожило преступление, которое состояло в ограблении некоторых
в семье в пользу одного, преступление, совершавшееся для удо¬
влетворения родовой гордости“, оно призвало всех членов общества
к равному участию в общем наследии. Но мы не преследуем
другой цели. Мы в свою очередь хотим уничтожить преступление,
еще более чудовищное, так как оно состоит в ограблении большин¬
*) После разгрома Коммуны в 1872 г. был принят закон против Интернационала.
Автором этого закона был тот самый Дюфор, который теперь (1878 г.) был министром
внутренних дел и преследовал коллективистов.

ЖЮЛЬ ГЕД
283
ства общества в пользу меньшинства во имя удовлетворения ниче¬
гонеделания нескольких лиц. Если замена некогда существовавшей
•феодальной семьи эгалитарной (égalitaire) семьей было совершено
во имя справедливости, почему же не может произойти замены
нынешнего феодального общества эгалитарным обществом?“
В заключение Гед указал, что, осудив представителей рабочих,
суд покажет, что в буржуазном обществе не существует равенства
для рабочего класса, что в то время, как предприниматели на вы¬
ставке получают награды, которые на самом* деле являются пло¬
дами труда рабочих, рабочие получают только „штрафы и тюремное
заключение“.
Именно так и поступил суд: Гед был приговорен к шести ме¬
сяцам тюрьмы и к уплате 200 франков штрафа, Девилль—к двум
месяцам и ста франкам штрафа, остальные обвиняемые—к меньшим
срокам заключения и штрафу. „Но резонанс процесса,— пишет Зе-
ваэс,— был оглушительным. Речь, произнесенная Гедом, была опу¬
бликована в виде брошюры и распространена в тысячах экземпля¬
ров. Судебные расходы и штрафы были покрыты общественной
подпиской. В действительности, конгресс, запрещенный правитель¬
ством и рассеянный силой, состоялся на суде. Появление обвиняе¬
мых перед судом X палаты выдвинуло Жюля Геда и его друзей
в первые ряды рабочего движения“.
Еще сидя в тюрьме, Гед и его друзья исполь¬
зуют свой досуг для агитации словом среди рабо¬
чих масс. Они выпускают манифест под названием
„Программа и адрес французских социалистов-ре-
волюционеров“. В весьма короткое время манифест
этот был подписан больше чем пятьюстами приверженцев Геда из
разных городов Франции. „Программа и адрес“ любопытны в двух
отношениях: во-первых, это первая попытка начертать собственными
силами основы программы Социалистической Партии; во-вторых,
обоснование ее дает нам возможность судить о мировоззрении Геда
эпохи конца 70-х годов. В программной части авторы манифеста
объявляют себя сторонниками коллективной собственности на землю
и орудия производства; они обращаются к „собственникам, кре-
стьянам-собственникам и мелким хозяевам“—со следующим увеща¬
нием: „Организуясь на этих условиях и на основе указанной про¬
граммы, французская социалистическая партия сознательно пре¬
следует полное и совершенное удовлетворение ваших интересов'
и ваших прав“; „индустриальных и земледельческих рабочих“ мани¬
фест заверяет, что „коллективная или национальная собственность
на землю, шахты, мануфактуры и проч.“ совершенно изменит их
положение, что они станут „собственниками всех плодов“ их труда;
обращаясь к „крестьянам-собственникам“, манифест указывает на
то, что революция 1789 г. дала им жалкие клочки, что эти клочки
экспроприируются у них капиталистами посредством налогов, ипо¬
Агитация Геда
среди рабочих.
Его мировоззре¬
ние этих годов.

284
Г. ЗАЙДЕЛЬ
теки, растовщичества: „с национализацией земли земля, которая
является вашей страстью, вся земля будет на самом деле вам при¬
надлежать“; что касается „мелких промышленников и торговцев“*
то манифест указывает на уменьшение их числа с каждым днем
перед лицом наступающего крупного капитала и убеждает их в том*
что только коллективизм может им обеспечить „ускользающую от
них собственность“. Манифест заканчивается следующими словами:
„Одним словом, революция, которую мы призываем вас совер¬
шить, поразит только паразитов, землевладельческий, промышлен¬
ный и торговый феодализм, который пришел на смену старому
феодализму дворянства и шпаги. Эта революция охраняет все закон¬
ные интересы, т.-е. интересы тех, которые под каким бы то ни
было названием или в какой бы то ни было форме, трудятся и про¬
изводят. И вот почему она произойдет рано или поздно, так как
это революция справедливости“.
В этой программе поражает расплывчатость: на ряду с верными
мыслями о призрачной самостоятельности мелких собственников*
в ней нет четкого различия между мелкой и средней собствен¬
ностью, в ней нет совершенно ясного представления о первенствую¬
щей роли пролетариата, в ней не сделано классового упора на рабо¬
чих как на материальную силу, которая должна неизбежно этот
переворот совершить.
Эта расплывчатость станет нам еще более ясна, когда мы по¬
знакомимся с обоснованием, предшествующим изложению программы..
Это обоснование изложено всецело в духе революционных комму-
нистов-утопистов 40-х годов, выводивших свои идеи, как и Бабеф>
из теории „естественного права“. Вот это обоснование:
„Принимая во внимание: 1) что каждый человек, в качестве
человеческой личности, имеет право со дня своего рождения на
одинаковое удовлетворение своих потребностей и одинаковое раз¬
витие всех своих способностей—до того возраста, когда он может
сам удовлетворить себя при помощи своего труда; 2) что высшим
жизненным интересом общества является то, чтобы каждый из его
членов достиг максимума развития умственных и физических сил*
чтобы быть в состоянии производить все, на что он способен...“
Далее идет утверждение, что режим частной собственности ни
в какой степени не в состоянии обеспечить человеку развитие его
умственных и физических способностей...
Это—идеи просветительной философии XVIII в. в том их логиче¬
ском развитии, какое они приняли в устах коммунистов накануне
революции 1848 г. Но, быть-может, манифест не отражает пол¬
ностью мировоззрения Геда в это время, и он принужден был пойти
на уступки товарищам, вместе с ним сидевшим в тюрьме Сен-Пе-
лажи и помогавшим ему в разработке этого манифеста? Если мы
рассмотрим важнейшие произведения, написанные Гедом приблизи¬
тельно в то время, то мы убедимся, что манифест полностью отра¬

ЖЮЛЬ ГЕД
285
жает мировоззрение Геда, которое ни в какой степени не может
быть еще названо марксистским. Приход к марксизму Геда был
процессом длительным: став коллективистом, он долго еще про¬
должал сохранять в себе следы мировоззрения, которые лучше
всего укладываются в понятие „эгалитарность“. Не даром в своей
защитительной речи Гед употребляет это слово.
В том же 1878 г. Гед напечатал в Брюсселе брошюру „Опыт
социалистического катехизиса“. Уже название напоминает творче¬
ство революционных коммунистов-эгалитаристов эпохи Июльской
монархии. А многие положения полностью повторяют то, что пи¬
сали коммунисты-эгалитаристы. „Какова цель, человека? — спраши¬
вает Гед в „Катехизисе“ и отвечает: „Счастье, которое для каждого
организованного существа, и, следовательно, для человека состоит
в том, чтобы возможно было полным образом удовлетворить всю
совокупность своих потребностей“.
„Права индивидуума“, по „Катехизису“, выражаются в правах
„на самого себя“ и „на вещи“ : в первом случае „право индивидуума
состоит в употреблении своих способностей, в распоряжении своими
физическими и моральными силами, одним словом, в действии“,
во втором случае эти права состоят в том, чтобы заставить „слу¬
жить землю и ее продукты надобностям своего организма“. В таком
духе логического, а не исторического анализа Гед доказывает в „Ка¬
техизисе“ необходимость коллективной собственности, организации
нового, коммунистического общества „на основах справедливости“.
В те же годы Гед развивает одну из основ своей теории, от
которой он, повидимому, не отказался совершенно и до конца своей
жизни, так как и в своих позднейших выступлениях исходил из
этой основы; мы говорим о „железном законе заработной платы“,
сторонником которой Гед объявил себя в это время. С другой сто¬
роны, мы увидим, что ряд заблуждений теоретического характера,
как раз проистекающих из представления Геда о „справедливости“,
встречается у Геда в ту эпоху, когда он окончательно сложился
в вождя французского марксизма. Во всяком случае, у нас есть
теперь все основания утверждать, что Гед пришел к марксизму не
самостоятельно, а под непосредственным’ влиянием, повидимому,
„Капитала“ Маркса и самого Маркса, а, отчасти, Лафарга, который
находился в Лондоне и с которым Гед впоследствии вел оживленную
переписку. Но марксизм Геда никогда не был выдержанным до конца.
Несмотря, однако, на все это, надо отметить
Революционность ^
Геда	безусловную	революционность выводов, к которым
приходит Гед в эту эпоху. Прежде всего Гед под¬
черкивает свой атеизм во всех своих произведениях: в этом смысле
он является вернейшим учеником и последователем революционных
коммунистов Франции и примыкает всецело к Марксу. По вопросу
о путях к уничтожению частной собственности Гед совершенно
категоричен: по его мнению, могут быть три способа: выкуп;

286
Г. ЗАЙДЕЛЬ
экспроприация по причине общественной полезности с вознагра¬
ждением владельцев; чистая и простая экспроприация или насиль¬
ственное отнятие общего состояния у тех, которые сами им насиль¬
ственно завладели.
Рассматривая затем каждый из приводимых им трех способов
уничтожения частной собственности, Гед пишет: „Экспроприация
с вознаграждением такая же химера, если не большая, чем выкуп.
И какое состояние мы не испытывали бы, каким бы гибельным ни
казалось это третье и последнее решение мирным натурам, мы не
имеем перед собой другого решения, чем насильственное отнятие
у нескольких лиц трго, что принадлежит всем; мы не имеем ни¬
чего другого, кроме, — скажем это слово,—революция", но зато
основой для будущего социального строя, по мнению Геда, должна
стать следующая формула: „право, одинаковое право всех на капи¬
тал, но и долг, одинаковый долг трудиться для всякого".
Эта фраза, как видим, далеко не совершенна в своей формули¬
ровке: она опять напоминает „эгалитаризм“. Зато весьма совершенна
и категорична другая формулировка Геда, касающаяся путей к уни¬
чтожению „режима наемного труда“: „коллективизм посредством
революции“ *).
Прибавим к этому, что Гед совершенно недвусмысленно выска¬
зывает свое отношение к всеобщему избирательному праву и что
он понимает взаимосвязь между отдельными организациями рабо¬
чего класса. Еще в „Равенстве“, 2 марта 1878 г. в статье, посвя¬
щенной открытию памятника Ледрю-Ролену, которого либеральная
печать превозносила, как создателя во Франции всеобщего избира¬
тельного права, Гед писал:
„Результат этого распространения вотума на всех, не сопро¬
вождавшегося распространением на всех собственности, равнялся
нулю; да иначе и быть не могло. Под предлогом, что избиратель¬
ный бюллетень удовлетворял и должен был удовлетворять всему,.,
ружье, право на ружье было вычеркнуто из народного арсенала,
орудий; но какое же улучшение извлекла из этого употребления
трудящаяся масса за тридцать лет пользования? Никакого!..“
Гед не только не склонен хвалить Ледрю-Ролена, он идет еще-
дальше; он считает, что Ледрю-Ролен миражем всеобщего счастья по¬
средством всеобщего избирательного права „причинил, может-быть,
больше зла рабочему классу, чем даже тем кровопусканием, кото¬
рое он проделывал в июньские дни при помощи пушек над самыми
доблестными членами класса“.
В брошюре „Республика и стачки“ („La République et les grèves“),,
написанной в 1878 г., Гед доказывает, что республиканский строй
является только ареной для классовой борьбы, преддверием соци¬
альной революции. Приведя многочисленные доказательства посылки
республиканским правительством войск против стачечников, Гед за-
*) Всюду, где мы не оговариваем, курсив Геда.

ЖЮЛЬ ГЕД
287
являет, что рабочий класс не может коренным образом улучшить
своего положения в буржуазной республике, что он должен поло¬
житься на себя и организоваться для борьбы за освобождение от
наемного рабства, организоваться „в особую партию на почве рес¬
публики,— это само собой разумеется,— но вдали от республикан¬
цев правящего класса и против них". Он доказывает далее, что
никакая всеобщая подача голосов не может рабочим „укоротить
хотя бы на один час ту каторжную работу, на которую их осу¬
ждает наследственная экспроприация“.
Надо отметить что уже в этой цитируемой брошюре Гед указы¬
вает, весьма осторожно, правда, что под революцией не надо пони¬
мать только насилие. „Возможно,— пишет он,— хотя ничто не по¬
зволяет на это надеяться, что это будет избирательный бюллетень,
как возможно, что это будет ружье“. Но если сопоставить это с об¬
щим тоном брошюры, если принять во внимание, что вся брошюра
посвящена именно доказательству необходимости революционного
насилия, без которого капиталист своей собственности не уступит,
то надо будет признать это выражение Геда хотя и характерным но
все же случайным. Главное для него—„коллективизм посредством
революции“, которая может быть успешной, если „пролетарские
силы“ будут организованы: эти организации „могут принять всякие
формы, от синдикатов, обществ сопротивления до потребительских
кооперативных обществ, с тем условием, что последние, вместо того,
чтобы рассматриваться как цель, были принимаемы за то, чем они яв¬
ляются в действительности, т.-е. за простое средство объединения".
Выдвигая на первый план организацию самостоятельной поли¬
тической партии рабочего класса, Гед, как мы видим, понимал зна¬
чимость и всех других методов организации пролетариата: профес¬
сиональной и кооперативной деятельности рабочего класса, при чем
отводил этой деятельности надлежащее место. Он не фетишизи¬
ровал всеобщего избирательного права, не преувеличивал значения
республиканского строя, приветствовал стачку и революционные
методы борьбы, доказывал, что надо готовиться к революции и что
нет никаких надежд полагать, что капиталисты не будут сопротив¬
ляться и что не придется прибегнуть к насилию. С этой четкой
и ясной программой, несмотря на ряд теоретических наивностей
и неясностей, Гед начал агитацию среди рабочего класса Франции за
создание рабочей партии.
II
Успеху агитации Геда способствовал экономи¬
ческий кризис, разразившийся в конце 1878 г. и вы¬
звавший сильную безработицу среди французского
пролетариата. В течение нескольких месяцев по
выходе из тюрьмы Гед объехал ряд департаментов
Франции, устраивая в крупнейших городах доклады о роли и зада-
Успех агитации
Геда. Возникно¬
вение Рабочей
Партии.

288
Г. ЗАЙДЕЛЬ
чах пролетариата. „В энергии пропаганды,—- пишет Жорж Вейль,—
никто не мог превзойти Геда, этого deus ex machina революцион¬
ного движения, как его окрестило одно католическое издание“.
Его пылкая речь, его неумолимая логика, его горячая убежденность
импонировали слушателям и вызывали со стороны аудитории во¬
сторженный прием. Нападки на буржуазную республику встречали
горячее сочувствие: правительство Греви, сменившего Мак-Магона
и означавшее поражение цезарианских покушений на республику,
продолжало прежнюю политику против рабочего класса, посылало
войска против стачечников, отмахивалось от серьезных социальных
вопросов и противилось амнистии коммунаров 71 года. Экономиче¬
ское недовольство рабочих масс принимало форму политического
протеста против реакционного буржуазного правительства: в ап¬
реле 1879 г. Бланки был избран в Бордо депутатом в Палату депу¬
татов. Палата кассировала выборы, но правительство вынуждено
было выпустить Бланки из тюрьмы.
На ряду с пропагандистской деятельностью Гед продолжал и
литературную деятельность: он печатал брошюры, участвовал в га¬
зете „Французская революция“, проповедуя в ней социалистические
идеи ц доказывая, что „французская социалистическая партия, исто¬
щенная кровавыми днями Коммуны, отстала в своем развитии от
таких же партий за границей“. В одной из своих статей, посвящен¬
ных годовщине Коммуны, Гед писал: „В чем „преступление“ ком¬
муны,— „преступление“, о котором так много говорят г. г. Греви
и пр.? Это—„методы действия“, которыми пользовалась Коммуна.
Но она употребляла и „избирательный бюллетень, данный в руки
парижан их официальными мэрами“, и, правда, также „пушки, силу,
военные средства“. Но разве эти „преступления“,— продолжает Гед,—
не совершались всеми? И в 1830, и в 1848 годах, и, наконец, во
время Коммуны теми же средствами действовала буржуазия против
пролетариата. Тогда в чем же „преступление" Коммуны? И не сле¬
дует ли вспомнить о том, что Коммуна прибегла к юружию после
того, как она легальным способом, избирательным бюллетенем, при
помощи официальных мэров, подвела „законную базу“ под свое су¬
ществование? „Для меня, впрочем,— оговаривается Гед,— это обстоя¬
тельство имеет второстепенное значение, но я его привожу для тех,
которые являются сторонниками законности во что бы то ни стало“.
Еще раньше, в „Равенстве“ Гед оценивал Парижскую Коммуну
как первую революцию пролетариата. „Здесь,— писал он,— капита¬
листический мир, там пролетарский“. В этом смысл Коммуны. Никто
не смеет представлять Коммуну в другом виде: „Это революция
класса, ваша революция, рабочие!..—восклицает он. — 18 марта
принадлежит вам всецело, как 89 год принадлежит третьему сосло¬
вию. Или, более точно, 18 марта является вашим 89 годом“.
Пропаганда Геда падала на плодородную почву, число его
сторонников росло. На Марсельском рабочем конгрессе, открыв¬

ЖЮЛЬ ГЕД
289
шемся 23 октября 1879 г., звучали уже иные речи, чем на преды¬
дущих рабочих конгрессах: большинство явно было на стороне
коллективистов. Адрес коммунаров, отмечавший успехи немецкого
социализма и рекомендовавший организовать самостоятельную ра¬
бочую партию *), встретил восторженный прием присутствовавших.
Впервые на рабочем конгрессе был прочитан адрес немецких со¬
циал-демократов, который был встречен горячими аплодисментами.
В адресе немецких социал-демократов указывалось, что задачей
конгресса является создание пролетарской партии: „Эта пролетарская
партия, важнейшее условие социалистического развития Франции,
должна быть партией независимой, партией неустрашимого и одно¬
родного действия, крепко дисциплинированной, с ясной и четкой
целью“. По предложению Жана Ломбара конгресс решил назваться „ра¬
бочим социалистическим конгрессом во Франции“. Все резолюции,
принятые конгрессом, означали действительно новую фазу в раз¬
витии рабочего движения во Франции; это был полный разрыв
с прошлым, осуждение соглашательства с буржуазией, коопера¬
тивных химер, надежд на мирное улучшение положения рабочего
класса; в отдельных речах клеймились предатели рабочего класса—
Луи Блан, Толен, Надо и др., перебежавшие в буржуазный лагерь.
Конгресс особой резолюцией подчеркнул свою приверженность
к коллективизму: „Коллективная собственность на все орудия труда
и все производительные силы должна быть достигнута при помощи
всевозможных средств“,— гласила резолюция**). Продолжительными
аплодисментами и возгласами „да здравствует революция!“ сопровож¬
далось принятие этой резолюции. Наконец, конгресс принял реше¬
ние о необходимости для рабочего класса особого представитель¬
ства в парламенте, для проведения которого решено было создать
„Партию рабочих социалистов Франции“ (Parti des Travailleurs socia¬
listes en France). Дело Геда одержало, казалось, неслыханную победу.
Мы подходим к самому важному периоду де¬
ятельности Геда, когда рабочее социалистическое
движение Франции получило новую базу в виде
знаменитой программы Рабочей Партии, извест¬
ной в истории французского социализма под именем „программы-
минимум“. Нам придется остановиться на выработке этой программы
и, главным образом, выяснить, что в этой программе было делом
*) В отношении программы будущей партии адрес коммунаров содержал ряд сове¬
тов, которые могли быть погубными для Рабочей Социалистической Партии. Коммунары
высказывались против всякого credo, против всякой обработанной программы, против
всяких „главарей школ, сектантского духа“ и пр. Здесь слышался отголосок борьбы
в Интернационале и боязнь новых споров в духе марксистско-бакунистской распри.
**) Характерно, что обоснованием этой резолюции служила фраза, как бы взятая из
„Опыта социалистического катехизиса“ Геда: „Принимая во внимание, что социальный во¬
прос может быть разрешен только тогда, когда всякое человеческое существо — осво¬
божденный мужчина и ставшая ему равной женщина—сможет полностью удовлетворить
свои потребности и достигнет всестороннего развития своих способностей...“
19.	Кн. ш.
Выработка про¬
граммы Рабочей
Партии.

290
Г. ЗАЙДЕЛЬ
рук самого Геда. Как известно, в выработке программы Рабочей
Партии принимал непосредственное участие сам Маркс. Но задолго
до поездки Геда в Лондон, где тогда жил Маркс, обсуждение про¬
граммы происходило путем переписки между Гедом, Лафаргом и
Полем Бруссом, жившими тогда в Лондоне, и Бенуа Малоном, нахо¬
дившимся в Цюрихе. Повидимому, в разработке программы Бенуа
Малон и Брусе принимали незначительное участие: Малон, защи¬
щаясь от обвинения своих бывших друзей анархистов, которые
называли программу Рабочей Партии „программой из Цюриха“,
писал в 1880 г., что „программа была разработана группой соци¬
алистов, которые дали блистательные доказательства своей компе¬
тенции“, а Брусе при выработке программы на квартире у Энгельса
не присутствовал. Вот что пишет по этому поводу Энгельс в одном-
из писем Бернштейну: „Тогда Брусе находился в Лондоне и охотно
присутствовал бы при этом (т.-е. при выработке программы), на
у Геда было очень мало времени, и он не без основания ожидал
от Брусса длинных дебатов в неясных анархистских формах вы¬
ражения. Поэтому он настоял на том, чтобы Брусе не участвовал
в этом заседании. И это было его дело, но Брусе никогда не мог
ему этого простить, и с этого времени началась его агитация против
Геда. Эту программу,— продолжает Энгельс,— после того обсуж¬
дали французы, а затем она с некоторыми изменениями, в том числе
внесенными и Малоном, но ни в коем случае не с поправками (курсив^
наш.— Г. 3.), была принята“.
Из переписки же Маркса и Энгельса мы знаем, что вырабаты¬
вали программу совместно с Гедом Маркс, Энгельс и Лафарг. В цити¬
рованном уже письме к Бернштейну Энгельс пишет:
„...Гед приехал, когда речь шла о том, чтобы набросать проект
программы для Французской Рабочей Партии. И Маркс тут же, ь
моем и Лафарга присутствии, в моей комнате продиктовал ему сле¬
дующие пункты: рабочий свободен лишь тогда, когда он является
владельцем своих средств производства — это может иметь место
в индивидуальной или коллективной форме — индивидуальная форма
владения с каждым днем все более вытесняется экономическим
развитием, остается, следовательно, только форма коллективного-
владения и т. д.— редкий шедевр, в немногих чеканных словах да¬
ющий убедительную для масс аргументацию, поражающий даже
в этой сжатой форме. Затем обсуждалось остальное содержание
программы. Мы кое-что внесли, кое-что выбросили, но как мало
Гед был подголоском Маркса, видно из того, что он настоял на
внесении своего вздора о минимуме заработной платы*), и так как
*) В окончательной редакции этот пункт программы гласил: „Обязательный мини-
мум заработной платы, устанавливаемый ежегодно на основании цен на съестные при¬
пасы статистической комиссией из рабочих“. Впоследствии, в брошюре „Программа.
Французской Рабочей Партии“, написанной совместно с Лафаргом, Гед писал по поводу
этого пункта: „Под „минимумом“ надо разуметь заработную плату, которая позволила бы„

ЖЮЛЬ ГЕД
291
не мы, а французы были за это ответственны, то мы, наконец, усту¬
пили ему, хотя он и признавал всю теоретическую нелепость этого“.
Совершенно очевидно, что теоретическое обоснование программы,,
во всяком случае, не принадлежит Геду. И, в самом деле, стоит
только бегло просмотреть этот, по выражению Энгельса, „редкий
шедевр“, чтобы убедиться, насколько все прежние формулировки,
даваемые Гедом, научно несовершенны и отсталы. Мы считаем не¬
обходимым привести эти предпосылки программы Рабочей Партии.
Они гласят:
„Принимая во внимание, что освобождение класса производи¬
телей есть в то же время освобождение всех человеческих существ,
без различия пола и расы, что производители лишь тогда будут*
свободны, когда овладеют средствами производства (земля, заводы,
суда, банки, кредитные учреждения и т. д.);
что средства производства могут им принадлежать только п
двоякой форме:
1) в форме индивидуальной, которая никогда не существовала
в виде явления общего характера и все более вытеснялась, по мере
развития промышленного прогресса;
2) в форме коллективной, материальные и духовные элементы
которой создаются в самом ходе развития капиталистического об¬
щества;
принимая затем во внимание, что эта коллективная форма при¬
своения может явиться лишь в результате революционного воздей¬
ствия производительного класса,— пролетариата, организованного
в самостоятельную политическую партию;
что подобная организация должна быть создана с помощью
всех средств, которыми располагает пролетариат, в том числе все¬
общим избирательным правом, превращенным, таким образом, из
орудия обмана, каким оно было до сих пор, в орудие освобождения,—
французские рабочие-социалисты, задаваясь целью добиться по¬
литической и экономической экспроприации класса капиталистов и
возвращения в руки всего общества всех средств производства,
решили воспользоваться выборами, как средством для организации
и более успешной борьбы пролетариата, и принять в них участие,
выставляя следующие ближайшие требования...“
Здесь нет „эгалитарных“ фраз о „способностях“"
и „потребностях“, исходящих из рассуждений в
духе „естественного права“, нет упоминания' о
„железном законе заработной платы“, нет ни слова о праве рабочего
по крайней мере, жить работою. Сам по себе тот факт, что Рабочая Партия должна
была в своей программе требовать, чтобы подобная заработная плата была законом га¬
рантирована рабочим, производителям всех богатств, является самым жестоким пригово¬
ром современному обществу“. Что Гед действительно признавал „теоретическую неле¬
пость“ этого пункта, видно из того, что в упомянутой брошюре говорится о том, что
„минимум заработной платы есть и не может быть для них не чем иным, как средством
для достижения максимума“.
Программа Рабо¬
чей Партии.

292
Г. ЗАЙДЕЛЬ
на „полный продукт своего труда“. Это действительно „чеканные
слова“, сделавшие из программы Рабочей Партии образец первой
марксистской программы, которой впоследствии будут подражать
все рабочие партии на материке Европы. В дальнейшей своей части
программа выставляет политические и экономические требования.
В области политической требования сводятся к отмене законов,
ограничивающих свободу печати, собраний, союзов и пр., к кон¬
фискации в пользу общества всех имуществ, принадлежащих рели¬
гиозным корпорациям, к упразднению государственного долга, к
отмене постоянных армий и замене их вооруженным народом и к
предоставлению исключительного права коммунам распоряжаться
администрацией и полицией. В области экономической: шестидневная
рабочая неделя, восьмичасовой рабочий день, ограничение возраста
для детей, занятых на производстве, до 14 лет, и шестичасовой
рабочий день для подростков с 14 до 18 лет, обязательный минимум
заработной платы, уравнение заработной платы иностранных ра¬
бочих с французскими, одинаковая заработная плата мужчинам и
женщинам, обучение детей за счет государства, невмешательство
государства в распоряжение рабочими сберегательными кассами
взаимопомощи, страхование рабочих от несчастных случаев за счет
предпринимателей, уничтожение штрафов, отмена всех косвенных
налогов и пр.
Впоследствии на Парижском областном конгрессе федерации
центра,предшествовавшем национальному конгрессу в Гавре(в 1880 г.),
были сделаны следующие добавления: „Защита подмастерьев под
наблюдением рабочей корпорации“*), „содержание за счет общества
стариков и инвалидов труда“ и пункт об отмене наследования, гла¬
сивший: „уничтожение права наследства по боковой и всякого права
наследства по прямой линии для сумм, превышающих 20.000 фран¬
ков“. Против последнего добавления Гед категорически возражал,
но оно прошло, несмотря на указания на его „ненаучность“. В „Про¬
грамме Рабочей Партии“ (брошюра) Гед в 1883 г. писал: „Чрезмерно
пылкие защитники утопического социализма, требуя уничтожения
права наследства, воображают, чго предлагают крайне революцион¬
ную меру; но мера эта давно уже кажется революционной лишь тем,
кто ее требует“. Далее идут ссылки на то, что огромные состояния
в форме движимостей (акции, ренты и пр.) и возможность исполь¬
зовать „фидеикомиссы и фиктивную продажу“ сведут на-нет этот за¬
кон в капиталистическом обществе. А всякое революционное пра¬
вительство „уничтожит зло в корне, экспроприируя капиталистов и
национализируя их средства производства и обмена. Выставив в своей
программе требование уничтожения наследства, Рабочая Партия хо¬
тела только объявить, что она считает неприкосновенной лишь соб¬
Это добавление, сделанное парижскими рабочими, явно проистекает из мелко¬
ремесленного характера парижского производства, где вопрос об эксплоатации учени¬
ков стоял особенно остро.

ЖЮЛЬ ГЕД
293
ственность, не превышающую 20.000 франков, потому что подобная
собственность представляет собой средства производства для лич¬
ного пользования и не служит орудием эксплоатации других ра¬
ботников“.
В „программе-минимум“ фигурирует один пункт, который гла¬
сит: „уничтожение всех договоров, касающихся отчуждения обще¬
ственной собственности (банки, железные дороги, рудники и т. д.)
и переход всех государственных мастерских в ведение рабочих, ко¬
торые в них работают“. Вторая часть этого пункта, напоминающая
декрет Коммуны о передаче брошенных владельцами мастерских в
ведение рабочих ассоциаций, явно утопична, так как в рамках ка¬
питалистического строя абсолютно фантастична возможность упра¬
вления хотя бы одной отрасли или части этой отрасли производства
рабочими. Разъясняя этот пункт в уже цитированной нами бро¬
шюре, Гед указывал, что передача предприятий из частных рук в
руки государства только усилит капиталистическое государство и
даст возможность расцвести „государственному социализму“, как
„об этом мечтают деспоты, в роде Бисмарка“. Как бы ни было верно
это указание, нельзя не подчеркнуть, что все же весь пункт в це¬
лом явно навеян прудонистскими идеями и во второй своей части
(передача предприятий в ведение рабочих) мог бы без особого вреда
не фигурировать в „программе-минимум“.
Несмотря на ряд указанных нами недочетов,
„программа-минимум“ представляет собой первую
выдержанную марксистскую программу Рабочей
Партии, которой далеко уступает известная Гот¬
ская программа германской социал-демократии. Нельзя не отметить
здесь, что в некоторых вопросах программа эта значительно более
выдержана, чем знаменитая Эрфуртская программа, несмотря на то,
что последняя в теоретическом введении более развита и в практи¬
ческих своих требованиях значительно более диференцирована. Боль¬
шая выдержанность французской „программы-минимум“, по сравне¬
нию с Эрфуртской, становится особенно очевидной, если рассма¬
тривать программу Геда в свете тех комментариев, которые Гед
совместно с Лафаргом написал к ней в 1883 г. Так, по вопросу о
всеобщем избирательном праве мы находим в „Программе Габочей
Партии“ (брошюре) следующие четкие формулировки:
„Если, в самом деле, Габочая Партия принимает участие в из¬
бирательной кампании, то не потому, что она стремится обеспечить
себе депутатские места, которые она охотно предоставляет всевоз¬
можным буржуа, страдающим от геморроя, а потому, что в периоды
избирательной борьбы для нее открывается широкая возможность
оказать свое воспитательное воздействие на отсталую часть рабо¬
чего класса и разоблачить проделки буржуазии“. И далее: „Если
бы случайно некоторым из нас удалось проникнуть в представитель¬
ные собрания, мы проникли бы туда лишь для того, чтобы продол¬
Оценка про¬
граммы Рабочей
Партии.

294
Г. ЗАЙДЕЛЬ
жить с высоты этой трибуны нашу пропаганду экспроприации, про¬
паганду коллективизма или коммунизма и прижимать каждый раз
к стене, к их собственной стене парламентаризма, наших буржуаз¬
ных правителей, неразрывно связанных с буржуа-собственниками“.
Не менее четко отношение комментаторов „программы-минимум“,
Геда и Лафарга, к вопросу о религии (в Эрфуртской программе,
как известно, религия является „частным делом каждого отдельного
человека“): „Рабочая Партия, — говорится в „Программе“, — знает,
что только революция, подготовка коей является ее миссией, поло¬
жит конец всякого рода религиозным предрассудкам“. Отсюда —
требование конфискации всех церковных имуществ и передачи их
народу, „поразив духовенство в самое сердце, отобрав у него все
'богатство“.
Хотя в „Программе“ не фигурирует формула „диктатура проле¬
тариата“, но зато ряд заявлений показывает, что Гед (который впо¬
следствии неоднократно говорил о диктатуре пролетариата), не упо¬
миная этого выражения, не мыслит себе иначе уничтожения режима
частной собственности. „Рабочая Партия,— пишут Гед и Лафарг,—
не надеется решить социальный вопрос с помощью „завоевания
административной власти“ в Коммуне. Она не считает и никогда
не считала возможным... с помощью большинства голосов в социа¬
листических муниципальных советах и с помощью „социальных ре¬
форм“ добиться немедленного достижения цели... Уничтожение си¬
стемы наемного труда... может быть достигнуто лишь путем захвата
пролетариями центральной власти или всего государственного ме¬
ханизма“.
Все приведенные нами соображения совершенно достаточны для
утверждения, что своей „программой-минимум“ Гед дал действи¬
тельно первую в мире и едва ли не лучшую программу рабочей
партии в духе революционного марксизма. Мы видели, что теоре¬
тическая часть (предпосылки) этой программы полностью написана
Марксом; что в выработке остальных частей программы принимал,
повидимому, наиболее деятельное участие Лафарг, что в программе
есть и недочеты и не совсем выдержанные пункты,— и тем не ме¬
нее заслуга Геда в деле перенесения марксизма на почву Франции,
где до того момента безраздельно царил прудонизм и буржуазно¬
филантропический „кооперативизм“, представляется огромной. Но
значение „программы-минимум“ не только в этом: собственно только
с 1880 г. с момента поездки Геда в Лондон к Марксу и Энгельсу
можно считать, что Гед стал марксистом. До этого времени, как
мы видели, пережитки „эгалитаризма“ были в нем весьма сильны;
не боясь преувеличений, можно сказать, что эти пережитки прева¬
лировали в его мировоззрении: Гед был до 1880 г. гуманитарным
коллективистом, поскольку он исходил из" основ справедливого и
равного для каждого человека права от природы удовлетворять
свои „потребности“ и развивать свои „способности“. Марксистом

ЖЮЛЬ ГЕД
295
Гед стал под непосредственным влиянием Маркса и Энгельса; боль¬
шую роль в дальнейшем теоретическом укреплении марксизма в
Геде сыграл, повидимому, Лафарг, возвратившийся в июле 1880 г.
во Францию, быстро завоевавший себе место теоретического главы
французского марксизма, в то время как Гед взял на себя, глав¬
ным образом, практическое руководство социалистическим рабочим
движением.
Для понимания дальнейшей борьбы, разыграв¬
шейся внутри рабочего движения Франции, надо
отметить один факт из истории Третьей республики,
имевший немаловажное значение для судеб фран¬
цузского социализма. Мы имеем в виду амнистию коммунарам и
политическим изгнанникам Франции, принятую Палатой после на¬
стойчивых требований гедистов и радикалов в 1880 г. В июле того
же года во Францию вернулись амнистированные коммунары, среди
которых были прудонисты, бланкисты и просто радикальные демо¬
краты, в роде Рошфора (впоследствии перебежавшего к „булан-
жистам“), либо неугомонные „чистые“ якобинцы типа Феликса Пиа.
Все эти люди претендовали на руководство рабочим классом и
объявляли себя единственными врачевателями недугов пролета¬
риата. Часть из них — Малон, Аллеман, Жоффрэн и др.— вошла в
Рабочую Партию, часть присоединилась к левым радикалам и под¬
держивала Клемансо, а некоторые образовали так называемый „Со¬
циалистический Республиканский Альянс“. В числе основателей
„Альянса“ числились известные деятели Коммуны: Артур Арну,
Журд и зять Маркса, Шарль Лонге. В головах этих „альянсистов“
царила прудонистско - филантропическая путаница. В декларации,
выпущенной в октябре 1880 г., стороники „Альянса“ заявляли
о невозможности социалистов сговориться на основе какой-нибудь
„чистой доктрины“ и призывали объединиться „на почве полити¬
ческой деятельности и практически немедленно осуществимых ре¬
форм“. Что касается бланкистов, то они отделились в особую
группу (впоследствии, после смерти Бланки, эта группа стала назы¬
ваться „Центральный Революционный Комитет“—в июле 1881 г.) и
основали газету „Ни бога ни хозяина!“ Газета относилась благоже¬
лательно к Рабочей Партии, но некоторые нотки недоверия к дея¬
тельности Геда все же чувствовались. На рабочих собраниях неко¬
торые из бланкистов отмечали с сожалением в деятельности Рабо¬
чей Партии „стремление к отделению интересов пролетариата от
интересов остальной нации, что было бы равносильно признанию
.законности подобного же стремления со стороны привилегиро¬
ванных элементов к классовому обособлению“.
Геду пришлось, с одной стороны, отбиваться от разнообразных
атак амнистированных революционеров и, с другой стороны, бо¬
роться против влияния на рабочий класс левого радикализма, вождь
которого Клемансо пользовался огромной популярностью.
Гед и ветераны
Коммуны. Борьба
с радикалами.

296
Г. ЗАЙДЕЛЬ
В возобновленной 21 февраля 1880 г. „Egalité“ („Равенство“) (ко¬
торая, увы, просуществовала только до 25 апреля того же года) Гед
указывал на заслуги коммунаров, но вместе с тем прибавлял: „Между
ними и нами такое же различие, как между криком новорожден¬
ного и словом взрослого человека“. По закрытии „Равенства“ Гед
стал печатать свои статьи в газете „Пролетарий“, основанном еще в
октябре 1878 г. рабочими деятелями профессионального движения;
эта газета была сначала органом, в котором писали представители
разных течений и только с 1880 г. стала органом Рабочей Партии.
Одновременно Гед неутомимо выступал на целом ряде рабочих
собраний, где разоблачал программу радикалов, их революционную
фразеологию, прикрывающую узаконение нищеты и угнетение
пролетариата, и даже противопоставлял рабочую программу Гам¬
бетты расплывчатым обещаниям Клемансо. В лице Лафарга Гед
нашел себе неутомимого помощника, особенно, как мы уже указы¬
вали, в области теоретической.
Для борьбы с радикализмом и буржуазной республикой Гед в
эти годы непрочь был итти в известном смысле в союзе с анар¬
хистами. Это — союз, конечно, не идейный, ибо деятельность Геда
сразу же была встречена „Бюллетенем Юрской федерации“ весьма
неодобрительно, это — союз совместных действий. Кропоткин в своих
вспоминаниях об этом периоде деяльности анархистов во Франции
указывает на совместную пропаганду гедистов и анархистов в годы
1878 — 80. На Парижском областном конгрессе центра (в июле 1880 г.)
присутствовали и анархисты, среди них известный Жан Грав; уже
на этом конгрессе анархисты восстали против программы-минимум,
особенно против пункта об участии в избирательной кампании. Но
на Гаврском рабочем конгрессе (ноябрь 1880 г.) анархисты голосо¬
вали вместе с гедистами против той части делегатов, которая за¬
явила себя сторонницей прежних кооперативно-соглашательских ме¬
тодов действий рабочего класса. Но это было и концом анархо-
гедистского „союза“. На следующий день после принятия Гаврским
конгрессом „программы-минимум“ анархисты обрушились на Геда
с обвинениями, заявляя, например, что „Гавенство“ является „бур¬
жуазным органом с некоторым более передовым оттенком“, чем
другие буржуазные газеты. На это Гед ответил: „Подлинными
буржуа являются те, которые, благодаря своему более или менее
сознательному невежеству в вопросах среды и условий осуще¬
ствления победы, удлиняют господство буржуазии, чувствующей
себя крепче скалы, поскольку она имеет дело только с динамитом
анархической кучки“.
Но „программа-минимум“, вначале встретившая
°ТсистовУС" признание во всех кругах, примыкавших к Габочей
Партии, вскоре послужила причиной раскола и в
самой Габочей Партии. Группа бывших участников Коммуны, во
главе с Бруссом и Малоном, стала выражать свое недовольство нере¬

ЖЮЛЬ ГЕД
297
шительными успехами партии на избирательной арене. Это недо¬
вольство усилилось в связи с неудачей на выборах в законодатель¬
ные и муниципальные органы в 1881 г. На Реймсском конгрессе
(ноябрь 1881 г.) группа Брусса уже совершенно открыто выступила
против Геда, настаивая на том, что „программа-минимум“ совершенно
неудовлетворительна и что она не соответствует интересам рабочих:
„рабочие разных департаментов и округов,— говорили они,— имеют
разные интересы“. Группа Брусса внесла предложение, требующее
предоставления отдельным федерациям права изменять программу в
зависимости от местных интересов. Гед совместно с Кареттом внесли
резолюцию, требующую оставления программы в силе до ближай¬
шего национального конгресса с тем, чтобы отдельные федерации
подготовили свои желания и улучшения. Хотя предложения Геда—
Каретта были отвергнуты в целом, а предложение группы Брусса
было принято, однако конгресс все-таки решил „до принятия новой
программы будущим конгрессом сохранить старую“. Одновременно
с этим Реймсский конгресс выделил „Национальный Совет Рабочей
Партии“, составленный из пяти представителей от каждой областной
федерации и имевший целью выполнение решений, принятых кон¬
грессом,— всякого рода сношения с областными федерациями, ино¬
странными организациями и собирание статистических сведений.
Разногласия, начавшиеся на Реймсском конгрессе, становились
все более и более глубокими. С декабря 1881 г. Гед в третий раз
стал издавать свое „Равенство“, в котором он критиковал оппорту¬
нистов типа Брусса и Малона, последние отвечали на его упреки и
в свою очередь нападали на Геда и его сторонников в газете „Про¬
летарий", которой они всецело овладели. 18 декабря 1881 г. один
представитель группы бруссистов, Жоффрэн, на дополнительных вы¬
борах в Палату депутатов от Монмартра изменил „программу-мини¬
мум“, вычеркнув из нее пункты, относящиеся к восьмичасовому
рабочему дню, фиксации минимума заработной платы, уничтожению
наследства и проч., заменив их пунктом о пересмотре конституции,
уничтожении Сената и президентства и об императивном мандате
депутатов. Это было грубейшим извращением программы и заменой
ее буржуазно-радикальной. Но „Пролетарий“, имея в виду Геда,
писал в защиту поступка Жоффрэна следующее:
„Отныне необходимо отказаться от безумной надежды вовлечь
весь пролетариат в узкий кругозор своей мысли, целиком уложить
его в тесную форму исключительной доктрины... Мы предпочитаем
отказаться сразу от всего, критикуемого до сих пор, которое на
самом деле оказывалось ничем, и разделить путь конечной цели на
несколько серьезных этапов, так сказать, практической осуществи¬
мости некоторых из наших требований, сделав, наконец, возможным
(possible) их проведение, чем топтаться на месте, или, как расска¬
зывается в сказке о Синей Бороде, взгромоздиться на башни Утопии
и никогда не видеть ничего конкретного и осязательного“.

298
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Со свойственной ему пылкостью и меткостью Гед отвечал в
„Равенстве“: „Как? Разве дело идет о том, чтобы сделать наши
требования возможными (possibles); может ли быть место в рядах
социалистов для нового рода оппортунизма? Возможно ли, под пред¬
логом завоевания избирательного успеха, под прикрытием поссиби-
лизма поставить под вопрос завоевания революционного социализма,
сделанные им в течение трех лет от Марсельского до Гаврского
конгресса?“
Термин „поссибилизм“, таким образом, был изобретен самим
Гедом и охотно принят группой Брусса. С тех пор под этим назва¬
нием будет фигурировать новая партия Брусса. Гед и его четыре
товарища в Национальном Совете потребовали осуждения Жоф-
фрэна, но большинство признало его поступок правильным и пять
делегатов от Федерации севера: Гед, Девилль, Гардра, Жосселен
и Бауэн вышли из состава Совета. Началась дискуссия между „Ра¬
венством“ и „Пролетарием“ весьма бранного свойства: гнусные
намеки „Пролетария“ на „немецкое“ происхождение „программы-
минимум“, обвинения Геда в нетерпимости и сектантстве, в желании
властвовать,— все это не могло не вызвать соответствующих реплик
Геда. В результате Федеративное Объединение Центра постановило
исключить группу сотрудников „Равенства“ и всех солидаризиро¬
вавшихся с ним из Федерации. Гед ответил, что они не желают
иметь ничего общего с оппортунистами и рады выйти из Федерации.
Он основал новую Федерацию Центра из тех, кто остался верными
решениям предыдущих конгрессов. Началась взаимная грызня и под¬
сиживания, при чем поссибилисты оказались мало разборчивыми
в средствах в деле подтасовывания представительства на нацио¬
нальный конгресс. В письме к Бернштейну от 6 января 1882 г.
Энгельс писал:
„Наши (Энгельса и Маркса.—Г. 3.) симпатии конечно, на сто¬
роне Геда и его друзей. Кроме того, „Равенство“, как всегда бес¬
конечно выше „Пролетария“ по содержанию. Малон и Брусе опять
действуют, как настоящие бакунисты; они упрекают других в док¬
тринерских замашках, сами же при кажущемся стремлении к „авто¬
номии“ властвуют, не считаясь с партийными решениями“.
В другом письме Энгельс прибавляет: „низости и простые не¬
былицы, которые они (Брусе и К-о) теперь распространяют против
Геда, Лафарга и др., в особенности дело Жоффрэна, которое сде¬
лал не он, а Брусе и Малон, совершенно в стиле бакунистскогс
альянса и вызывают у нас старые воспоминания“.
Если проанализировать сущность позиции пос-
Оценка посси-	-,	^
билизма	сибилистов,	то	мы увидим, что это был реЦИДИЕ
„бакунизма“ с той разницей, что это был „баку¬
низм“ худшего сорта, без хороших революционных сторон, которые
были у Бакунина: протест против диктаторства Геда (поссибилисть
называли его „Торквемадой в пененэ“), разговоры о „немецком*

ЖЮЛЬ ГЕД
299
сектантском социализме, о стремлении Маркса захватить в свои
руки французское рабочее движение, об отказе от революционных
задач, выставление только жалких реформ для рабочего класса,
автономизм в организационных вопросах,— все это было худшим
видом оппортунизма. Брусса можно считать родоначальником ре¬
визионизма в европейском рабочем движении, ревизионизма, который
по своему теоретическому невежеству и полнейшей научной не¬
грамотности в десятки раз более убог и беспринципен, чем позд¬
нейший ревизионизм Бернштейна:	именно	Бруссу	принадлежит
теория об „общественных службах“ (services publics), эта жалкая
идейка о том, что такие учреждения, как государственная почта
и телеграф либо коммунальное освещение, дороги, пути сообщения
и пр., являются зачатками социализма в капиталистическом строе.
Подобные идеи, увы, могли еще тогда увлечь за собой во
Франции рабочих ряда местностей и городов, особенно Парижа,
где мелкое ремесленное производство продолжало господствовать.
К тому же у Рабочей Партии было еще мало корней в рабочем
движении Франции. Ее первоначальный шумный успех объяснялся
явлениями случайного порядка: экономическим кризисом, бессмыслен¬
ной политикой правительства в борьбе со стачечниками, поведением
Геда на суде; лишь только кризис прошел, возбуждение в рабочем
классе улеглось и рабочая масса вернулась к прежней индиферент-
ности. А „идейки“ поссибилистов, в известной мере, импонировали
прудонистским ее традициям, идея реванша против немцев и не¬
нависть к Бисмарку использовалась поссибилистами, которые, как
мы видели, громко кричали о „немецком“ происхождении программы
Геда. Насколько слабы были силы гедистов, видно из одного письма
Лафарга, где он в то время писал: „Вы думали, что если мы во все
горло кричали о нашей партии, о Рабочей Партии, то, значит, она
на самом деле существовала и обладала всеми своими органами —
руками и ногами, желудком и головой; партия, в сущности, обла¬
дала только одной глоткой, которая стоила добрых четырех; Рабо¬
чей Партии не существует“.
Спор между Гедом и его сторонниками, с одной стороны, и
поссибилистами,— с другой, кончился расколом на Сент-Этьенском
конгрессе. Гед и его сторонники, составлявшие меньшинство, ушли
и организовали свой конгресс в Роанне. Подтвердив „программу-
минимум“, гедисты в своей резолюции подчеркнули:
„Необходимость избирательных действий, но только как сред¬
ство пропаганды и организации борьбы“. „Отвергая, как изменниче¬
скую,— заявляла резолюция,— даже одну мысль о парламентариза-
ции Рабочей Партии и спасении пролетариата посредством мирного
и постепенного завоевания муниципальных либо законодательных
учреждений, конгресс подтверждает, что для экспроприации класса
капиталистов, в чем и состоит наша цель, нет другого средства,
кроме революционного действия“.

300
Г. ЗАЙДЕЛЬ
После конгресса Гед писал, что, хотя его сторонники соста¬
вляют меньшинство, но „это меньшинство, которое знает, куда оно
идет и которое идет прямо к своей цели, как пушечное ядро, через
недолгое время сделается фактическим большинством“. Насколько
правильно поступал Гед, разрывая окончательно с поссибилистами?
На Сент-Этьенском конгрессе разрыв был уже неизбежен, так как
фракция Геда составляла там меньшинство, и поссибилисты, пови¬
димому, все равно исключили бы гедистов. Энгельс, внимательно
следивший в это время за ходом рабочего движения на материке
Европы, в том числе и во Франции, писал по поводу раскола в
Сент-Этьене:	„Случилось неизбежное — несовместимые элементы
раскололись. И это хорошо. Вначале, при основании Габочей Пар¬
тии, должны были быть допущены все элементы, которые' приняли
программу. Если они это сделали с тайным умыслом, то это должно
было впоследствии обнаружиться... Так называемая партия Сент-
Этьена (поссибилисты) не только не Габочая Партия, она вообще
не партия, потому что она, в сущности, не имеет программы: она
в лучшем случае партия Малона-Брусса... Как видно, всякая рабо¬
чая партия большой страны может развиваться только во внутренней
борьбе, в полном соответствии с законами диалектического развития“.
Далее Энгельс отмечает, что „поссибилисты“ изменили классо¬
вому характеру движения и поэтому „желать проповедывать един¬
ство при таких условиях было бы чистейшей глупостью. Мораль¬
ными проповедями нельзя предупредить детских болезней, которыми
при современных условиях надо переболеть“.
Таким образом, Энгельс признавал неизбеж¬
ность и необходимость откола гедистов. Но он
же прибавлял, что „роаннцы (т.-е. гедисты) ну¬
ждаются в беспрестанной резкой критике. У них очень часто за¬
мечается революционная фраза вместе с бессильным стремлением
к деятельности“. В чем видел Энгельс эту „революционную фразу“?
В том, что Гед, например, „вбил себе в голову, что „афинская
республика“ Гамбетты гораздо менее опасна для социалистов, чем
„спартанская республика“ Клемансо, и хочет поэтому помешать
ей. Этот упрек был правильный: мы видели, что Гед, агитируя
против Клемансо, противопоставлял им гамбеттовскую программу,
которую он считал более серьезной для рабочего класса, чем обеща¬
ния радикалов. Между тем, по мнению Энгельса,— и он оказался
целиком прав,—„мы едва ли можем во Франции прийти к социализму
от республики à la Гамбетта, не пройдя через республику à la
Клемансо“. Энгельс подчеркивает, что „без понимания необходимой
исторической связи и, вместе с этим, вероятного хода развития
вещей нельзя с успехом вести никакой партийной политики“.
В числе других недостатков у Геда Энгельс отмечал:
„Во-первых, парижский предрассудок, что всегда надо клясться
именем революции. А во-вторых, его безграничное нетерпение.
Оценка Геда
Энгельсом.

ЖЮЛЬ ГЕД
301
У него расстроены нервы, он думает, что недолго проживет, и хочет во
что бы то ни стало пережить еще что-нибудь значительное. Отсюда и
из его болезненного возбуждения происходит его преувеличенное и
иногда вредное стремление к деятельности во что бы то ни стало“.
Отметим, прежде всего, что Гед действительно был болен и,
хотя дожил до весьма старческого возраста, неоднократно пережи¬
вал острые приступы болезни, так что близкие люди боялись за
его жизнь. Обвинение Геда в „революционной фразе“ и в „нетер¬
пении“ также имеют под собой почву. Так, хотя было совершенно
ясно, что, при существующем положении вещей, при отсутствии
денег и прочего, никак не удастся иметь своей особой газеты, Гед
три раза возобновлял свое „Гавенство“; каждый раз газета вы¬
ходила в течение очень короткого срока: несколько месяцев, по¬
следний раз около года,— так что Гед, по словам Энгельса, за¬
служил себе название „убийцы газет“, возобновление же газеты
„Гавенство“ в декабре 1881 г. (в третий раз) было явно на-руку
Бруссу и его соратникам, которые прямо искали случая избавиться
от влияния Геда в редакции и захватить „Пролетарий“ в свои
руки. Как писал в одном из писем Бернштейну Энгельс: „Проле¬
тарий“ появится на-днях, Брусе, как и до сих пор, будет клеветать
втиши, будет нападать в „Пролетарии“, не называя имен, а другие
(т.-е. гедисты) проявят нетерпение и попадутся на удочку: сперва
при нападении назовут имена, а затем назовут их нарушителями
мира, фракционерами, сеятелями раскола, новыми диктаторами“.
Мы видели, что Энгельс оказался пророком, и случилось так,
как он предсказал: „Пролетарий“ не только оказался полностью
в руках Брусса и Малона, но на Геймсском конгрессе был объяв¬
лен официальным органом Габочей Партии, что дало двойное ору¬
жие в руки противников Геда. Своим возобновлением „Гавенства“
Гед поставил себя в такое положение, что ему приходилось реа¬
гировать на все нападки будущих „поссибилистов“, которые в
своих фракционных целях широко использовали официальный орган
партии „Пролетарий“; таким образом, борьба разгоралась, при чем
нападающими и фракционерами оказывались Гед и его сторонники,
а не Брусе и Малон.
Эти отмеченные Энгельсом недостатки Геда
дают себя чувствовать в продолжение долгих лет
его политической деятельности: схематическое по¬
нимание исторической связи событий, предположение, что можно от
„республики без республиканцев“ прямо перейти к социальной рево¬
люции, недоучет силы демократических иллюзий у масс, предрас¬
судков французского рабочего (это особенно выразилось'в отно¬
шении к синдикализму), а отсюда и революционная фраза, за ко¬
торой не всегда следовали соответствующие дела (поведение во
время „буланжистского“ движения, во время дела Дрейфуса), не¬
терпение, которое после длительной неудачи, превращается в свою
Недостатки дея¬
тельности Геда.

302
Г. ЗАЙДЕЛЬ
противоположность — в медлительность (отношение к парламента¬
ризму в 80-х годах и позднее).
Все эти субъективные недостатки Геда тесно связаны с недиа¬
лектическим усвоением им основ марксизма: усвоив основные поло¬
жения марксизма и отказавшись от „эгалитарных“ идей предше¬
ствующего периода, Гед, однако, никогда не поднимался на такую
высоту, чтобы сказать в области теории марксизма если не новое
слово, то хотя бы интерпретировать по-новому ряд марксистских
идей. Упреки, которые делались Геду в том, что он за всю жизнь
написал вариации на одну и ту же тему „о коллективизме“, имеют
под собою некоторую почву. Органическим усвоением всего огром¬
ного разнообразия философских, экономических и исторических
идей марксисма Гед не блещет и в последующую пору своей дея¬
тельности: как теоретик, повторяю, Гед не представляет собою
чего-нибудь выдающегося,— он на голову ниже Лафарга, не говоря
о Каутском или Плеханове. Гед — практик рабочего движения, про¬
пагандист, который не раз даже спускался до упрощенства мар¬
ксизма: возьмем, например, его фразу, что Французская. Рабочая
Партия есть, прежде всего, „партия брюха“ и что она именно этим
может гордиться; он непрочь свести всю историю человечества к
„вопросу брюха и того, что под брюхом“.
Если эта фраза по выражению одного его биографа (Русанов)—
„тот пистолетный выстрел, который вы делаете на воздух, чтобы
привлечь внимание чересчур равнодушных прохожих“, т.-е. агита¬
ционный прием, то все же это весьма характерно для Геда. Никогда
история человечества не сводилась Марксом к вопросу „о брюхе“,
такие мысли в устах, например, Ленина, звучали бы дико, а ведь
кто проще Ленина мог перекладывать сложнейшие идеи на обще¬
понятный язык. Мы видим в этом упрощенстве характерную черту
Геда, присущий ему схематизм, перегиб его от „гуманитарной“
точки зрения в сторону „физиологическую“, это есть именно свое¬
образное выражение той черты, которую отметил в нем Энгельс:
стремление к революционной фразе во что бы то ни стало.
Отмечая эти черты Геда, мы ни в какой мере не думаем пре¬
уменьшать его заслуг перед французским рабочим движением: мы
уже указывали на огромное значение его „программы-минимум“,
на то, что Гед является пионером марксизма во Франции; несмотря
на все свои недостатки, Гед, по выражению Энгельса, в 80-х годах
обладал „среди парижан самой светлой головой“. Тот же Энгельс
писал в 1881 г., что „брошюры и статьи Геда — самое лучшее из
того, что появилось на французском языке“, что он—„один из луч¬
ших ораторов в Париже“, что „мы (Маркс и Энгельс) всегда нахо¬
дили его откровенным и правдивым“. Если не считать Лафарга, то
Гед на фоне французского рабочего движения, на фоне француз¬
ского отсталого социализма был действительно „самой светлой го¬
ловой“, несмотря на все свои недостатки.

ЖЮЛЬ ГЕД
303
Но именно эти недостатки в значительной степени объясняют
нам позднейшее перерождение Геда. Если перерождение француз¬
ского социализма имело, как и во всех странах, причины соци¬
ально-экономического свойства, то это обстоятельство вовсе не озна¬
чает, что и Гед должен был оказаться в числе переродившихся: он
мог остаться революционером, но он оказался к концу своей жизни
вождем реформизма. Объяснения этому, кажущемуся на первый
взгляд странным, явлению надо искать в особенностях миро¬
созерцания и характера Геда, отмеченных, как мы видели, еще
Энгельсом и наложивших отпечаток на всю его деятельность.
Из раскола Рабочая Партия Геда вышла значи¬
тельно ослабленной, имея за собой небольшую
часть делегатов (31 человек), в то время как с „пос¬
сибилистами“ осталось значительное большинство—
82 делегата. Если вообще партия, основанная Гедом*
и до раскола, по признанию Лафарга, обладала только „глоткой“
и имела очень мало реальных сил, то после раскола Гед имел за
собой только некоторые группы в Але, Руане, Монлюсоне, Ангу¬
леме, Лионе, Комментри, на Севере и др. Париж был надолго потерян
для Геда и его партии, и оказался почти полностью в руках „пос¬
сибилистов“ (за Гедом шли незначительные группы парижского про¬
летариата, представленные в так называемом „Парижском Объеди¬
нении Рабочей Партии“. Правда, рабочие, шедшие за Гедом, были
индустриальными, а мелкоремесленные рабочие шли почти целиком
за „поссибилистами“ и радикалами, но численно гедисты были чрез¬
вычайно слабы.
Однако в отношении программном и организационном гедисты
были все же настоящей партией с дисциплиной и ясной пролетар¬
ской идеологией, чего ни в каком случае нельзя было сказать о
„поссибилистах“. О последних Энгельс писал, что „они предста¬
вляют в зародыше... хвост буржуазно-радикальной партии. Един¬
ственно, что их объединяет, это буржуазный радикализм, так как
рабочей программы у них нет. „И те рабочие вожди,— прибавлял
Энгельс,—которые занимаются фабрикацией такого рабочего „голо¬
сующего стада“ для радикалов, в моих глазах являются настоящими
предателями“ (курсив Энгельса). Эта характеристика Энгельса пол¬
ностью соответствует истине: „поссибилисты“ приняли программу*
в свое время выставленную Жоффрэном, которая ничем не отлича¬
лась от радикальной программы, прибавив к ней только пункт о за¬
воевании... коммун, исходя из той жалкой идейки об „обществен¬
ных службах“, которую как выше было указано, проповедывал
Брусе: отвергая единую „программу-минимум“, „поссибилисты“ про¬
возглашали федералистский принцип, т.-е. узаконили полное отсут¬
ствие дисциплины.
И хотя гедисты оказывались в меньшинстве, они имели все
основания считать себя единственной подлинно-пролетарской пар¬
Гедисты после
раскола. Деятель¬
ность Геда в Ра¬
бочей Партии.

304
Г. ЗАЙДЕЛЬ
тией во Франции. „Быть временно в меньшинстве,— писал Энгельс
в выше цитированном письме,— с правильной программой — quoad
организация — все же лучше, чем без программы иметь большую,
но зато почти номинальную мнимую партию. Мы всю жизнь были
в меньшинстве и очень хорошо при этом себя чувствовали“.
С той же верой в свое дело и с тем же пылом Гед продол¬
жает свою агитацию в рабочих массах. Он совершает многочислен¬
ные турне по всей Франции, везде проповедуя идею классовой
борьбы и революционных методов свержения господства буржуа¬
зии*). За одну из таких проповедей Гед (вместе с Лафаргом) был
обвинен в „призыве к гражданской войне“ и присужден к пяти
месяцам тюрьмы (апрель 1883 г.). В тюрьме он вместе с Лафаргом
пишет „Программу Габочей Партии“, брошюру, которую мы цити¬
ровали и которая является образчиком строго марксистского ана¬
лиза основных положений пролетарской программы; к тому же
времени относится написание им брошюры, направленной против
теории „поссибилистов“ под названием „Государственные предприя¬
тия и социализм“ („Services publics et socialisme“). Несмотря на не¬
правильное употребление такого термина, как „четвертое сословие“
{употреблявшийся, как известно, Лассалем) и не совсем обоснован¬
ную защиту пункта „программы-минимум“ о передаче государствен¬
ных предприятий рабочим,— брошюра представляет собой сильную
и вполне марксистскую критику учения „поссибилизма“ об „обще¬
ственных службах“.
Гед правильно указывает на родство между „поссибилизмом“
и анархизмом. „Одни только анархисты,— пишет Гед,— эти особого
рода индивидуалисты—могли думать о комму нилизации или корпо¬
ратизации собственности и производства, социалисты же одинаково
отвергают монополию, будь то монополия корпоративная, комму¬
нальная или индивидуальная“. Высмеивая „научный коммунизм“
в том виде, в каком он был открыт „Иеговой - Жоффрэном Мои¬
сею-Бруссу на Синае - Монмартре“, Гед пункт за пунктом разъяс¬
няет, что учение Брусса основано на сплошном невежестве и
непонимании законов экономического развития капиталистического
общества. „Сначала революция, т.-е. политическая и экономическая
экспроприация капиталистов, общественные службы потом, так как
только после слияния всех классов в один, в класс производителей,
станут возможны действительно общественные службы“,— заканчи¬
вает Гед свою брошюру.
По выходе из тюрьмы, Гед сотрудничает в га¬
зете „Крик Народа“ (Le Cri du Teuple“), основанной
журналистом Жюлем Валлесом. Вместе со своими
ближайшими друзьями Гед использует страницы
*) В календаре Французской Рабочей Партии (1894 г.) отмечается, что Гед до пар¬
тийного съезда 1893 г. около 3.000 раз выступал в различных городах Франции, объез¬
див ее с одного конца до другого.
Забастовка в Де-
казвилле. Борьба
с анархистами.

ЖЮЛЬ ГЕД
305
газеты для энергичной пропаганды своих идей и пламенной защиты
рабочего класса. Слепая политика правящей буржуазной группи¬
ровки, всецело направленная против рабочих и исключительно
поддерживавшая колониальные аппетиты французских капиталистов
плюс экономическая отсталость Франции,— все это способствовало
частому возникновению торговых и промышленных кризисов. Во
время последних вся сила бюрократического буржуазного аппарата
обрушилась с невероятной жестокостью на стачечников.
В январе 1886 г. в угольном районе Авейроне в Деказвилле вне¬
запно вспыхнула стачка углекопов, охватившая весь район. Стачка
«была ответом на попытку предпринимателей снизить заработную
плату рабочих. Ожесточение последних было так велико, что во
время одной схватки помощник директора инженер Ватрэн* был
убит. Можно представить себе вой и злобу, охватившую буржуаз¬
ную печать и большинство Палаты. В „Крике Народа“ Гед смело
становится на сторону стачечников: „Мы не принадлежим к числу
тех,—писал он,—наши читатели это знают, которые кричат эксплоа-
тируемым: умер эксплоататор, умерла и эксплоатация! Если бы
труд и трудящиеся могли быть освобождены подобной ценой, то
освобождение никогда не состоялось бы. Но перед трупом предпри¬
нимателя, истязателя, который вызывал слезы из всех буржуазных
глаз и осуждение той же буржуазной юстиции,—мы не можем ду¬
мать ни о чем, кроме страданий, проклятий и провокаций, увенча¬
нием которых, чтобы не сказать карой за которые и является эта
смерть“. В дальнейших статьях Гед описывает причины стачки,зло¬
употребления Ватрэна и компании рудника, царящую там „потогон¬
ную систему“. Депутат-рабочий, углекоп Базли, произнес в Палате
депутатов речь, в которой он напомнил о 13 июля 1789 г., когда
народ пронес на пиках головы спекулянтов, и заявил, что это не
помешало Национальному Собранию сделать из этой революцион¬
ной даты национальный праздник. „В чем разница,— спрашивал ра¬
бочий депутат,— с тем, что произошло в Деказвилле?“
На следующий день Гед писал в „Крике Народа“: „Классы и
их фатальная борьба вчера выступили в Палате Бурбонов, разде¬
ленные их мертвецами, которые они взаимно подняли друг против
друга, чем создали два парламента в одном, как есть две нации в
одной нации. Катилина уже не у ворот. Он находится в Риме, го¬
товый открыть город тем, которые находятся вне его, с одного до
другого края черной земли, и которые готовы под сенью своих
знамен ответить оглушительным криком победы, подобным кинжалу^
поражающему в самое сердце врага!“
Палата стала на сторону предпринимателей, послав войска про¬
тив стачечников. Редактор газеты „Intransigeant“ и корреспондент
„Крика Народа“ были арестованы и приговорены к 15 месяцам тюрьмы.
Гед открывает подписку в пользу стачечников, устраивая митинг за
митингом, призывая громы на буржуазию и правительство и советуя
20. Кн. III.

306
Г. ЗАЙДЕЛЬ
стачечникам стойко держаться. За такие призывы на одном митинге
Гед вместе с Луизой Мишель был привлечен к суду по обвине¬
нию „в призыве к убийству и грабежу“. Обвинение было так сме¬
хотворно, а поведение Геда на суде столь мужественно, что париж¬
ские присяжные оправдали Геда и его соучастников при громких
аплодисментах аудитории.
Все это создавало Геду и его партии популярность в передовых
рабочих массах и делало из Рабочей Партии жупел в глазах бур¬
жуазии. Одновременно Гед выступал против анархистов. Когда в*
октябре 1886 г. анархист Дюваль поджег и ограбил квартиру ар¬
тистки Лемэр и был приговорен за это к смертной казни, заменен¬
ной бессрочной каторгой, анархисты выступили с апологией Дюваля,,
восхваляя кражу, как один из революционных методов борьбы с
капиталистическим строем. Редакция „Крика Народа“ стала на сто¬
рону Дюваля, присоединившись к хору восхвалителей кражи. Тогда.
Гед и его друзья прекратили свое сотрудничество в газете. В своей,
последней статье Гед писал:
„Как социалисты, мы преследуем и не можем не преследовать*
только одну цель: прекращение кражи, всяких краж, которые про¬
изводят и рождают капиталистическую собственность. Вот почему,,
поскольку на нашем знамени написано „война ворам!“, нам запре¬
щено якшаться с ворами, откуда бы они ни исходили, и вот почему
нам запрещено оправдывать теорию кражи, как последнее или пер¬
вое слово революции... Сколько Дювалей могла бы завтра родить под¬
держанная нами та иллюзия, что, взламывая замок либо накладывая
руку на что-либо, ты служишь классу, становишься мучеником, если,
не героем!..“
Эти достойные слова революционера создали Геду славу злей¬
шего врага анархизма: на рабочих собраниях последние встречали
его с негодованием, не раз Гед и его друзья выдерживали натиск
анархистов, которые непрочь были пускать в ход кулаки и другие
приемы физической расправы.
В то время, как „поссибилисты“ все больше ска¬
тывались в лоно оппортунизма, совершенно почти
отказавшись от рабочей программы и выбросив лозунг:,
завоевание муниципалитетов способствует насаждению пресловутых
„общественных служб“, — Гед, наоборот, еще больше уточнил про¬
грамму своей партии. На конгрессе в Рубэ в 1884 г. была принята
резолюция, разъясняющая понимание Рабочей Партией социальной
революции:
„Эта революция,—говорилось в резолюции,—не может быть де¬
кретирована. Она не может произойти внезапно; она не может зави¬
сеть от большего или меньшего нетерпения заинтересованных лиц;,
она будет фатальным последствием всеобщих процессов, которые
преобразуют современное общество“. Задачи партии состоят прежде.
Конгресс в Рубэ.
Синдикаты.

ЖЮЛЬ ГЕД
307
всего в просвещении масс и в рекрутировании армии членов, „спо¬
собных использовать революционную ситуацию“.
Необходимо эту армию организационно спаять дисциплиной,
необходимо использовать все средства борьбы, в том числе и все¬
общее избирательное право, как одно из орудий борьбы на полити¬
ческой почве, против „всех политических партий буржуазии“. Нако¬
нец, резолюция говорила о диктатуре пролетариата: чтобы органи¬
зовать революционную власть, „не нужно будет прибегать к опыту
всеобщего избирательного права. Действовать должны единственно,
группы Рабочей Партии, и они должны действовать диктаторски“.
После победы революции Рабочая Партия исчезнет: „партия класса,
она исчезнет вместе с классами, партия борьбы, она исчезнет вместе
с объектом борьбы“, так же, как исчезнет государство, как го¬
ворит Энгельс, и „управление людьми превратится в управление
вещами“.
Конгресс вынес еще резолюцию, запрещающую какой бы то ни
было группе Рабочей Партии участвовать в избирательной кампании
„без выставления полностью программы“, всякие поправки к про¬
грамме не должны находиться в противоречии с основными идеями
программы и должны быть подтверждены Национальным Советом
Партии. Чрезвычайно важна еще резолюция об отношении к про¬
фессиональному движению. Конгресс считал необходимым всеми
способами содействовать организации синдикатов и призывал при¬
ступить „немедленно к образованию национальных объединений син¬
дикатов по профессиям, вырвав изолированные синдикаты из их фа¬
тального бессилия“. Решение это было немедленно претворено в
жизнь: делегаты Руана, Рубэ, Реймса, Лиона и Труа образовали На¬
циональную Федерацию текстильных рабочих, а делегаты Монлюсо-
на-Анзена—Национальную Федерацию стекольщиков. С этого момента
влияние гедистов на профессиональное движение во Франции ста¬
новится весьма значительным, если не сказать преобладающим. На
Монлюсонском конгрессе (1886 г.) Федерации синдикатов гедисты
имели большинство и провели организационную резолюцию, уничто¬
жающую областные советы и передающие всю полноту власти Глав¬
ному Совету Федерации. В 1888 г. на конгрессе в Бордо Федера¬
ция синдикатов приняла постановление о созыве в 1889 г. между¬
народного рабочего конгресса в Париже. Как известно, „поссибилисты“
тоже пытались созвать международный конгресс в том же году и
в том же месте. Но именно конгресс, созванный гедистами в 1889 г.
в Париже, и положил начало основанию Второго Интернационала.
Таким образом, партия, созданная Гедом, могла к концу 80-х годов
быть довольной своими успехами: она имела в своих руках профес¬
сиональное движение, она обладала четкой и ясной программой и
была единственной партией во Франции, которая могла считаться
настоящей рабочей партией как в смысле состава, так и в смысле
идеологическом.

308
Г. ЗАЙДЕЛЬ
И тем не менее численно партия Геда была
весьма невелика, влияние ее было ограничено ука¬
занными выше индустриальными районами, и на
почве избирательной борьбы Гед и его друзья дол¬
го терпели одну неудачу за другой. Тут сказались,
с одной стороны, дезорганизаторская деятельность
„поссибилистов“, с другой,— неправильная тактика самого Геда.
Грех, указанный еще Энгельсом (непонимание всей сложности исто¬
рического развития Франции), делал избирательную тактику Геда,
в известной мере, сектантской: он смотрел на все буржуазные пар¬
тии одинаково и даже предпочитал оппортунистов радикалам, воюя,
главным образом, против Клемансо и его партии. Между тем,ради-
калы все еще пользовались большой популярностью в рабочих
массах: вопрос об укреплении республики играл в глазах пролета¬
риата большую роль, а именно эти вопросы все время были в гла¬
зах Геда частной борьбой буржуазных групп между собой. Поли¬
тическая программа радикалов: демократизация армии, уничтожение
Сената, двухгодичный парламент, ограничение прав президента,—
все это были реформы, которые привлекали к себе массы. Для
Геда это были вопросы второстепенные. Но эти вопросы оказались
главными, были выдвинуты на авансцену и взволновали всю Фран¬
цию во время знаменитой в истории Третьей республики попытки
Буланже совершить бонапартистский переворот.
Не останавливаясь на самом „буланжизме“, детали которого и
■социальный смысл мы считаем для читателя уже выясненными, озна¬
комимся с тактикой Геда во время этих событий. Агитация булан-
жистов в значительной степени отразилась дезорганизаторски на
рабочем движении: некоторые рабочие депутаты парламента перешли
на сторону Буланже, к нему присоединилась также и часть блан¬
кистов. Наоборот, „поссибилисты“, которые в своих программных
заявлениях прежде всего подчеркивали свою приверженность демо¬
кратической республике, вместе с радикалами и республиканцами
образовали „Лигу прав человека и гражданина“, которая стала на
защиту республики против диктатуры Буланже. Помещение Лиги
находилось на улице Каде, а помещение буланжистов — на улице Сез.
Часть бланкистов, шедших за Вальяном, вместе с Гедом и его пар¬
тией выдвинули следующий лозунг: „ни улица Каде, ни улица „Сез“.
Этот лозунг, правильно проведенный, мог бы, принести боль¬
шую пользу рабочему движению во Франции. К сожалению, пове¬
дение Рабочей Партии во время выборов не способствовало этому.
Гед и его друзья не только выступали против откровенно буржу¬
азных кандидатур (в роде республиканца Фукара, выставленного в
Лилле • против Буланже, о котором Гед писал: „Ни Буланже, ни
Фукар!.. Между чумой и холерой не выбирают, не избирают; го¬
ворят одной — нет и другой — нет“), но и против радикальных и
даже социалистических кандидатур. Для французского рабочего
Буланжизм и дело
Дрейфуса. Такти¬
ка Геда, ее сек¬
тантский харак¬
тер.

ЖЮЛЬ ГЕД
309
конца 80-х годов подобного рода тактика была совершенно непо¬
нятна: рабочий все же предпочитал демократизированную устойчи¬
вую республику бонапартистско-клерикальному режиму, который
нес с собой Буланже. А теоретически правильный лозунг Геда на
практике вырождался в революционную фразу, чуть ли не мешав¬
шую победоносной борьбе с реакцией.
Эта негибкость тактики Геда, то что можно назвать сектант¬
ством, была им сильнее продемонстрирована в деле Дрейфуса. К
этому времени (в 1897 г.) во Франции существовало пять социали¬
стических партий: гедисты, бланкисты, поссибилисты, аллеманисты
и независимые социалисты, группировавшиеся вокруг Жореса. Послед¬
ний бросился в борьбу за „попранную справедливость“ и „поруган¬
ное правосудие“. Он поднял на ноги всю прогрессивную Францию.
Вместе с Жоресом в кампании за Дрейфуса участвовали все социа¬
листические партии, кроме гедистов и бланкистов, и радикалы во
главе с Клемансо. Если безоговорочное присоединение Жореса
к радикалам послужило потом причиной падения самого Жореса
в болото министериализма, то поведение Геда было абсолютно-про¬
тивоположным, но отнюдь не революционно-выдержанным: тактика
Геда состояла в том, чтобы держаться в „стороне“ и не вмеши¬
ваться ни за, ни против Дрейфуса. В ответ Жоресу Гед говорил:
„Мы не можем признавать за буржуа, когда несправедливость по¬
ражает одного из них, права обращаться к пролетариату, предлагать
последнему перестать быть самим собой, поражать самого себя и
пойти на буксир к наиболее скомпрометированным и наиболее ком¬
прометирующим управителям...“ В другом месте Гед писал: „В новом
кризисе, который испытывают правящие классы, нам нечего быть
ни эстергазистами, ни дрейфусистами, мы должны остаться партией
класса, который знает и ведет лишь классовую борьбу за осво¬
бождение труда и человечества“. Умыв руки перед лицом кон¬
фликта, глубоко взволновавшего не только Францию, но и весь мир,
конфликта, который разделил Францию на два враждебных лагеря,
Гед вновь показал негибкость своей тактики. Надо было, оставаясь
партией рабочего класса и не вступая в союз с радикалами, пока¬
зать, что борьба с милитаризмом и клерикализмом является делом,
в успехе которого пролетариат очень и очень заинтересован. Если
бы, оставаясь сами собой и подчеркивая свою программу и свою
конечную цель, Гед и его партия стали бы в авангарде борющихся
за оправдание Дрейфуса и своим решительным натиском на церковь
и милитаризм увлекли бы за собой рабочий класс, эффект от вы¬
ступления Рабочей Партии был бы во много раз значительнее:
„Нужно было превратить агитацию по частному делу Дрейфуса
в революционную агитацию против всей буржуазной республики
и при первом же удобном случае, когда буржуазные партии заявят
или выявят свое нежелание или неспособность итти так далеко,—
провозгласить лозунг революционного правительства“ (Ротштейн).

310
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Ни правые социалисты во главе с Жоресом, ни левые во главе
с Гедом этого не сделали. Жорес подпал под влияние буржуазных
радикалов, а Гед вновь продемонстрировал перед рабочими массами
свою неспособность защищать, исходя из условий момента, близкие
рабочему требования.
Не менее сектантской была тактика Геда и
в отношении профсоюзов. Имея после конгресса
в Монлюсоне преобладающее влияние в Федерации
синдикатов, Гед столкнулся с новой организацией
бирж труда, которая находилась под руководством
анархистов, к тому времени сменивших вехи и бро¬
сивших террористические методы борьбы, а в самой Федерации
синдикатов — с влиянием аллеманистов, которые откололись от брус-
систов. Как реакция на чисто парламентскую и оппортунистскую
политику „поссибилистов“, партия Аллемана знаменем борьбы выста¬
вила подчинение политической, избирательной борьбы экономиче¬
ской, видя во всеобщей стачке важнейшее орудие социальной рево¬
люции; в организационном отношении аллеманисты оставили за
центральным органом только корреспондентские функции для сно¬
шения с федерациями и организации новых групп. Аллеманисты
предписывали своим членам обязательное участие в синдикальном
движении, и вскоре получили в Федерации синдикатов значительное
влияние. С этого момента вопрос о всеобщей стачке становится
важнейшим вопросом синдикального движения во Франции. В дру¬
гом месте*) мы подробно останавливались на перипетиях борьбы
за всеобщую стачку в Федерации синдикатов. Здесь мы хотим оста¬
новиться только на тактике Геда и его партии. На Нантском кон¬
грессе 1894 г. гедисты приняли пространную резолюцию о всеобщей
стачке. Приводим ее в важнейших выдержках.
„Рабочая Партия видит в стачках не что иное, как естествен¬
ные и необходимые последствия капиталистического общества, по¬
коящегося на антагонизме интересов и классов. Социализм не тол¬
кает к стачкам, он их не вызывает“,—гласила далее резолюция, так
как даже при победе стачек пролетариат остается в тех же усло¬
виях режима наемного труда. „Но он считается со стачками, кдк с
фактом, который определяет его поведение и его обязанности“.
Указав на то, что социализм всегда должен становиться на сторону
стачечников, резолюция заявляет, что социалисты меньше всего
являются „зачинщиками стачек“.
Это последнее утверждение было уже совсем неудачным, оно
имеет связь с некоторым преувеличением Гедом фатальности со¬
циальной революции. Если, в самом деле, как говорилось в свое
время в резолюции, принятой в 1884 г. в Рубэ, которую мы цити¬
ровали, революция будет только „фатальным последствием всеоб¬
щих процессов, которые преобразуют все общество“, если револю¬
*) См. статью „Синдикализм во Франции“.
Гед и вопрос
о всеобщей
стачке. Отноше¬
ние к проф¬
союзам.

ЖЮЛЬ ГЕД
311
ция не „может*зависеть от большего или меньшего нетерпения за¬
интересованных лиц“', то также смешно пытаться приблизить эту
революцию, вызывая стачки, будучи зачинщиками стачечной борьбы.
В известной мере вера в фаталистичность исторического процесса
присущая Геду, имеет связь также с неизжитой им идеей о же¬
лезном законе заработной платы“. В самом деле, раз этот закон
полностью царит в капиталистическом строе, то никакими стачками
нельзя улучшить положения рабочего класса, поэтому Рабочая Пар¬
тия ни в каком случае не должна их вызывать, либо толкать на них.
Таким образом, Гед не совсем ясно представлял себе значение ста¬
чечной борьбы для рабочего класса. Он признавал стачечную борьбу,
как существующий факт, он понимал, что социалисты всегда дол¬
жны быть на стороне стачечников, но он недооценивал значения
стачек для рабочего класса вообще.
Отсюда его упорное отрицание значения всеобщей стачки как
средства борьбы. В резолюции, принятой Лилльским конгрессом
Рабочей Партии (1890 г.), говорится, что всеобщая стачка предпо¬
лагает такую степень сознательности, до которой еще далеко рабо¬
чему классу, и, „если бы хотя половина рабочего класса была бы сей¬
час способна к общим действиям, революция могла бы и должна
была все равно совершиться“ без всеобщей стачки. В этой интер¬
претации Геда нет также должного понимания диалектики классо¬
вой борьбы: для того, чтобы всеобщая стачка могла произойти,
вовсе не нужно, чтобы даже половина рабочих была, предположим,
членами Рабочей Партии; все зависит от условий момента, от рево¬
люционной ситуации. Гед этого не мог понять. Поэтому он отрицал
вообще всеобщую стачку как способ борьбы, не только в синди¬
калистском духе, но и в смысле расшатывания, дезорганизации ка¬
питалистического строя, в смысле помощи политической партии за¬
хватить власть. Даже и после русского опыта 1905 г. Гед относился с
.предубеждением к всеобщей стачке. Он выдвигал новые аргументы
против нее и в период после объединения всех социалистических
партий во Франции. Что касается борьбы Геда со всеобщей стачкой
в синдикалистском толковании, то в общем он был прав, когда
утверждал в резолюции, принятой Нантским конгрессом (1894 г.),
что она не может стать „орудием освобождения рабочего класса“.
Надо было только прибавить „единственным орудием“, и тогда
мысль была бы совсем правильна. Но если критика синдикалист¬
ского понимания всеобщей стачки со стороны Геда была полезна в
том хотя бы отношении, что предостерегала рабочий класс от отхода
■от политической борьбы, то тактика Геда на Нантском конгрессе
•Федерации синдикатов в том же 1894 г. была в корне неправильна.
После принятия конгрессом резолюции о всеобщей стачке, Гед по¬
кинул конгресс, порвав с большинством синдикатов и бирж труда,
которые вскоре объединились во Всеобщую Конфедерацию Труда.
Поведение Геда не имело успеха даже среди его сторонников, про¬

312
Г. ЗАЙДЕЛЬ
тивников всеобщей стачки: резолюция о всеобщей стачке была при-
нята синдикальным конгрессом 65 голосами против 37 при 9 воз¬
державшихся, а вместе сГедом покинули конгресс только 16 деле¬
гатов. Гедистская Федерация синдикатов собралась один раз на
конгресс в Труа и прекратила свое самостоятельное существование,
превратившись просто в секцию Рабочей Партии. А Гед надолго,
если не навсегда, отрезал себе путь к влиянию на синдикальное
движение Франции. Оставшись на конгрессе, он мог бы рассчи¬
тывать в будущем все больше и больше увеличивать число сто¬
ронников своих взглядов, влияя на колеблющихся, убеждая слабых
и продолжая борьбу за правильную линию в профессиональном
движении. А уход Геда и критика им синдикалистов в стороне от
синдикатов все больше и больше питала предубежденность син¬
дикатов против политической борьбы, вообще, и против гедистов,
в частности.
III
Отрицательное отношение Геда к всеобщей стачке вообще,
даже не в синдикэлистском понимании, становится еще более по¬
нятным на фоне эволюции, которую проделал Гед к началу 90-х го¬
дов. Эта эволюция в сторону парламентаризма на первый взгляд,
кажется неожиданной, но на самом деле она является прямым про¬
дуктом той черты миросозерцания Геда, которая нами отмечалась
неоднократно; неорганического усвоения Гедом диалектической1
сложности марксизма; „сектантское“ поведение Геда во время
буланжистского кризиса, во время дела Дрейфуса; его неправиль¬
ные шаги по отношению к профсоюзному движению,— все это мы
назвали бы „левыми ошибками“ в деятельности Геда, которому
закономерно соответствовали „правые ошибки“, обнаружившиеся
почти в то же самое время. Сыграли роль и успехи гедистской
партии в избирательной борьбе.
Вслед за успехом первого международного кон¬
гресса в Париже в 1889 г., в котором, как мы ви¬
дели, гедисты играли большую роль, состоялся
очередной съезд Рабочей Партии, на котором были,
уточнены ее организационные принципы. Партия
приняла более строгий, централизованный характер: высшим орга¬
ном партии является национальный конгресс, который избирает
Национальный Совет, последний функционирует, имея всю пол¬
ноту власти вплоть до следующего конгресса, перед которым он и
ответственен. Решения конгресса обязательны для всех групп, вхо¬
дящих в партию, не подчиняющиеся этим решениям тем самым
становятся вне ее рядов. Каждый член партии должен быть снаб¬
жен партийным билетом — это дает ему возможность, при пере¬
броске в другое место, автоматически войти членом в соответству¬
ющую группу. Местные группы находятся в прямых сношениях с
Партия гедистов
и ее участие
в избирательной
кампании.

ЖЮЛЬ ГЕД
313
Национальным Советом и имеют своего секретаря; группы одной
и той же области образуют федерации, департаментские федерации
имеют периодически свои департаментские конгрессы. Организа¬
ционные принципы, принятые конгрессом, придавали партии Геда
вид настоящей рабочей, дисциплинированной партии, при чем эти
принципы были всецело выдержаны в духе, указанном Марксом в
Первом Интернационале, в духе демократического централизма.
Между тем „поссибилизм“, повидимому, разлагался: его по¬
гоня за парламентскими и муниципальными мандатами совершенно
отвлекла его внимание от интересов пролетариата. Зародившаяся
оппозиция Аллемана, несмотря на свой анархо-синдикалистский
характер, была на первых порах здоровой реакцией на „парламент¬
ский кретинизм“ и оппортунизм „поссибилистов“. Раскол „поссиби¬
листов“ на „бруссистов“ и „аллеманистов“, их взаимная грызня и
оскорбления, их организационная рыхлость на ряду с твердостью,
ясностью и организационной выдержанностью гедистов не могли
не создавать последним известного ореола в глазах передовых ра¬
бочих масс. Даже буржуазная пресса, смеявшаяся над Гедом, над
этим „великим инквизитором коллективизма“, „Далай-Ламой“, „ти¬
раном“, „Торквемадой в пенснэ“, вынуждена была в эти годы с
беспокойством констатировать усиление популярности гедизма в ра¬
бочих массах. Этому усилению популярности способствовала еще
полная неспособность буржуазии справиться с социальным вопро¬
сом: промышленные и торговые кризисы следовали один за другим.
Панамский скандал, в котором были замешаны виднейшие депутаты
и буржуазные государственные деятели, указывал на всю гнилость
буржуазного режима, а дело Буланже не менее дезорганизовало
буржуазные партии. Палата депутатов, избранная в 1889 г., посвя¬
тила свою деятельность проведению благодетельных законов для
удовлетворения интересов крупной промышленности и землевла¬
дельцев путем изменения таможенной системы. Новая' система по¬
шлин всей тяжестью падала на малоимущую часть населения: по
вычислению Леона Сея, расходы французских потребителей, благо¬
даря новым пошлинам, должны были увеличиться на два миллиарда
франков; из них 290 млн. приходилось на мясо, 427 млн.— на хлеб
и 150 млн.— на вино. Это общее вздорожание жизни не могло не
вызвать нарастания недовольства в рабочих массах; тарифами были
задеты также непосредственные интересы парцеллярных крестьян.
Недовольство рабочих усиливалось еще тем обстоятельством, что
проведение закона 1884 г. о профессиональных союзах наталкива¬
лось на яростное сопротивление хозяев, при благосклонном попу¬
стительстве правительства. Наконец, вспыхнувшие в ряде городов
стачки и первомайские манифестации 90-х годов (в организации
последних Гед и его партия принимали деятельное участие), заканчи¬
вавшиеся неоднократно арестами и даже расстрелами,— все это еще
больше возбуждало недовольство рабочего класса).

314
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Отметим расстрел манифестантов в Фурми (1 мая 1891 г.), во
время которого было убито 10 человек и около 30 ранено. Лафарг.
которого обвинили в возбуждении толпы к насильственным действиям,
был арестован и приговорен к тюремному заключению на один год.
Не меньшее возбуждение в рабочих массах вызвала стачка рудоко¬
пов в Кармо (летом 1892 г.); причиной стачки послужило увольне¬
ние компанией Кальвиньяка, секретаря синдиката, который был
избран городским мэром. Гед и его друзья развили в связи с этой
стачкой сильную агитацию, захватившую и другие социалистические
партии и даже радикалов. В октябре 1891 г. Лафарг, сидевший тогда
в тюрьме, был избран депутатом в парламент от одного из округов
Лилля.
В таких условиях началась подготовка Рабочей Партии к изби¬
рательной кампании в муниципалитеты 1892 г.' На Лионском кон¬
грессе *(ноябрь 1891 г.) партия принимает муниципальную про¬
грамму; в главнейших своих чертах она сводилась к следующим
требованиям: создание бесплатных буфетов при школах и учрежде¬
ние санаторий для рабочих, поддержание бирж труда, передача
контор по найму в руки муниципалитетов, восьмичасовой рабо¬
чий день, установление минимума заработной платы, уничтоже¬
ние подрядов и организация убежищ для престарелых работниц
и рабочих. В муниципальной программе подчеркивалось, что „уни¬
чтожение режима заработной платы не является делом только ком¬
муны, а может быть разрешено в национальном и даже в между¬
народном масштабе. Оно (уничтожение) может быть следствием
захвата и овладения рабочими центральной властью государства“.
В дальнейшем говорилось, что если коммуна не может быть „ору¬
дием пролетарского освобождения“, то она может стать в их руках
„орудием организации сил и борьбы“. Муниципалитеты, показавшие,
что они близко принимают к сердцу интересы рабочих, могут стать
стимулом для обращения в социализм „колеблющихся групп“ про¬
летариата. На муниципальных выборах в мае 1892 г. социалисты,
а в особенности гедисты, торжествовали победу. Ряд городов ока¬
зался полностью в руках гедистов, среди них Рубэ, Марсель, Нар-
бонна, Монлюсон, Комментри, Тулон и др., а в других городах
удалось провести значительное количество муниципальных совет¬
ников. На окружных выборах (в июле — августе того же года), ге¬
дисты завоевали окружные муниципальные советы Алье, Севера,
Роны, Буш-де-Рон и пр.
Подогретый успехом на муниципальных выборах, Гед стал уси¬
ленно готовиться к избирательной кампании в Палату депутатов,
которая предстояла в 1893 г. На конгрессе Рабочей Партии, coctq-
явшемся в сентябре 1892 г., была принята так называемая аграрная
программа. Она сводилась к следующим требованиям: для беззе¬
мельных сельских рабочих (батраков и поденщиков) минимальной
заработной платы, установленной промысловыми союзами и общин¬

ЖЮЛЬ ГЕД
315
ными советами, сельских промысловых судов, состоящих наполовину
из рабочих; запрещения продажи общинных земель; аренды госу¬
дарственных земель общинами, которые должны сдавать всю землю,
и свою собственную и арендованную, ассоциациям безземельных
семей сельских рабочих для общей обработки с запрещением упо¬
треблять наемных рабочих и под контролем общины; пенсии для
стариков и инвалидов, которая покрывалась бы особым налогом на
крупные землевладения. Для мелких крестьян, к которым относятся
и арендаторы, программа требовала: приобретения общинами сель¬
скохозяйственных машин для отдачи их, по своей цене, в пользо¬
вание крестьянам: учреждения крестьянских товариществ для по¬
купки удобрения, дренажных труб, семян и т. п. и для продажи
продуктов; уничтожения налога, взимаемого при переходе из одних
рук в другие земельных участков, не превышающих стоимости
5.000	франков; посреднических судов для понижения слишком вы¬
соких арендных цен и вознаграждения уходящих арендаторов и
фермеров за производимое их трудом повышение стоимости земли;
уничтожения статьи закона, которая дает землевладельцу либо кре¬
дитору право наложить арест на урожай на корню; запрещения
брать в заклад полевые орудия, урожай, семена и пр.; пересмотра
кадастра; бесплатного сельскохозяйственного образования и учре¬
ждения сельскохозяйственных опытных станций.
Эта программа, все пункты которой, по замечанию Энгельса,
„могут быть осуществлены, не нанося существенного вреда капи¬
талистическому порядку“, была несомненно правильным тактическим
шагом со стороны Рабочей Партии. Она сразу встретила благоприят¬
ный прием в крестьянских массах: это стало ясным, когда, после
стачки в Кармо взамен ушедшего барона де Солаж, гедисты пред¬
ложили Жоресу выставить свою кандидатуру в Палату на основе
принятой Рабочей Партией аграрной программы. Жорес прошел
большинством голосов, имея против себя республиканского канди¬
дата, который провалился.
На выборах 1893 г. гедисты выступили поэтому полные надежд,
с ясной программой, рассчитывая на голоса рабочих, батраков и
мелких крестьян. Эти выборы знаменуют крупный успех социалистов
всех фракций: в Палату прошло больше 40 социалистических депу¬
татов, при чем многие из социалистов, независимо от принадлежно¬
сти к той или иной фракции, выставляли на выборах программу
Рабочей Партии. Это было вообще моральной победой гедистов.
Сам Гед прошел в Рубэ, всего в Палату прошло десять депутатов
Рабочей Партии. Некоторые социалистические депутаты проходили
в чисто земледельческих округах. Этот избирательный успех был
настолько поражающим, что многие буржуазные газеты стали сери-
озно беспокоиться: они страшили обывателей скорой революцией и
особенно боялись явно выраженного „бунта“ крестьянских избира¬
телей. Но не менее поражающим был этот успех и для социалистов,

316
Г. ЗАЙДЕЛЬ
а на самого Геда, нужно сказать, выборы произвели, повидимому,
слишком большое впечатление.
Еще в мае 1893 г. Гед писал в своем органе
„Социалист“, что перед лицом успеха партия должна
остаться прежде всего сама собой, а уже через не¬
сколько месяцев он же приветствовал рабочих
Рубэ, избравших его в парламент, в выражениях, которые не могут
не показаться преувеличенными: „В тот день,— писал Гед — когда,
идя по вашему пути, воодушевляемые вашим примером, другие
округа дадут победу Рабочей Партии и ее программе, будет покон¬
чено с нищетой и рабством, которые тяготеют над трудом и пре¬
вращают его в ад. Законным образом при помощи вашей воли,
ставшей законом, будет совершено преобразование общества, кото¬
рое, вернув нации великие орудия производства и обмена, обеспе¬
чит всем производителям полный продукт их труда“. Обращение
заканчивалось следующими патетическими словами: „Спасибо Рубэ,
который, введя социализм в Палату Бурбонов, как он уже вел его
в городскую думу и в кантональные и департаментские собрания,
стал примерной коммуной, я сказал бы священным городом для всех
пролетариев...“
Ни разу до этого времени мы не могли встретить ни таких
патетически выраженных мыслей о победе над капитализмом „за¬
конным путем“, посредством большинства в парламенте, ни такого
странного самовосхваления. Это было началом нового этапа в жизни
Геда, и этот поворот станет еще более ясным в дальнейшем. Здесь
сказалось неумение охватить всю совокупность событий, поставить
успех и неудачу на свое место: преувеличенная революционность
в других случаях вызывала преувеличенные надежды на мирный
исход на этот раз. Мы не можем не процитировать слов Даниеля
Галеви, реформистского писателя, довольно известного во Франции,
который дает такую характеристику поведению Геда, после успеш¬
ных выборов в 1893 г.:
„Возбужденный перенесенными преследованиями и лихорадкой
жизни, всецело посвященной пропаганде, и, кроме того, истощенный,
больной, мучимый нетерпением увидеть великие события, которые
подготовлялись, он (Гед) страдал недостатком, присущим всем апо¬
столам,— постоянной надеждой на окончательный кризис. Он все
время ждал революции. В течение двадцати лет он полагал, что она
придет в дыму баррикад и среди грома динамита; после успеха,
достигнутого на выборах 1893 г., он стал думать, что с приобрете¬
нием большинства она могла бы начаться внутри парламента. Он
рассуждал логично и просто: „в прежней Палате нас было менее
десятка. Теперь нас сорок. Если эта прогрессия удержится, в 1897 г.
нас будет сто шестьдесят...“
Галеви, конечно, несколько утрирует мысли Геда: переход его
на почву возможности мирного завоевания политической власти
Эволюция Геда в
сторону парла¬
ментаризма.

ЖЮЛЬ ГЕД
317
пролетариатом через парламент был процессом длительным; не раз
Гед переставал на некоторое время верить в эту возможность; это
происходило чаще всего после избирательных неудач. Напомним,
что, когда во время выборов 1898 г. социалисты потерпели неудачу,
а Гед и Жорес были забаллотированы, Гед снова впал в воинствен¬
ный тон; быть-может, на поведение Геда во время дела Дрейфуса
немалое влияние оказали эти избирательные неудачи 1898 г. Тем не
менее, общей тенденцией начавшегося этапа в развитии Геда надо
считать все-таки его постепенный переход на почву парламента¬
ризма, постепенный отход от методов революционной борьбы.
Как всегда, началось это с теоретических уклонений от пра¬
вильной классовой точки зрения: уверовав в силу избирательного
бюллетеня, надо было во что бы то ни стало привлечь на свою
сторону избирателей. На Нантском конгрессе 1894 г. Рабочая Пар¬
тия „уточняет“ аграрную программу в таком духе, что это вызы¬
вает справедливые нарекания старика Энгельса. В чем заключаются
эти уточнения? К программе были составлены особые предпосылки,
которые в значительной мере противоречат друг другу, так как,
с одной стороны, правильно указывают на то, что индивидуальная
собственность на землю обречена на вымирание, согласно закону
экономической концентрации, а с другой,— считается необходимым
не только „поддержать мелкую собственность самостоятельно рабо¬
тающих крестьян против налога, ростовщиков и посягательств со
стороны вновь возникших крупных помещиков“, но и „распростра¬
нить эту охрану и на тех производителей, которые под именем
арендаторов или фермеров обрабатывают чужую землю и которые,
в том случае, если они эксплоатируют наемных рабочих, до неко¬
торой степени вынуждены к этому эксплоатацией, тяготеющей над
ними самими“.
Таким образом, Гед и его друзья договорились до очень скольз¬
ких утверждений: они поставили программной целью Рабочей Партии
поддерживать мелкую крестьянскую собственность и даже защищать
крестьян, эксплоатирующих чужой труд. В статье, напечатанной
в том же 1894 году в теоретическом органе германской социал-де¬
мократии „Neue Zeit“, Энгельс писал, что французские социа¬
листы катятся по „наклонной плоскости“, что „мотивировка вменяет
в обязанность социализму то, что в предыдущем параграфе при¬
знано невозможным. Она поручает ему „поддержать“ мелкую соб¬
ственность крестьян, несмотря на то, что собственность эта „неми¬
нуемо обречена на гибель“. Что касается защиты крестьян, эксплоа¬
тирующих чужой труд, то Энгельс прибавлял, что „в том виде,
какой имеет этот параграф в своей неограниченной общности, он
является прямым нарушением не только французской программы, но
и основного принципа социализма вообще, и составителям его нельзя
будет жаловаться, если эта небрежная редакция будет использована
самыми различными сторонами в нежелательном для них смысле“.

318
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Энгельс возражал также против пункта программы, гласящего^
что Рабочая Партия имеет своей задачей „объединить все элементы
сельского производства и все роды деятельности, под различными
наименованиями извлекающими пользу из национальной почвы, для
совокупной борьбы против общего врага — феодального земле¬
владения“.
„Я решительно отрицаю,— писал Энгельс,— что социалистиче¬
ская партия какой бы то ни было страны имеет своей задачей при¬
нять в свои недра, кроме сельских пролетариев и мелких крестьян,
еще среднее и крупное крестьянство или даже арендаторов круп¬
ных имений, капиталистических скотоводов и других капиталисти¬
ческих эксплоататоров национальной почвы. Пусть феодальное зе¬
мледелие является общим для всех них врагом! Мы можем и в не¬
которых вопросах итти с ними вместе, можем некоторое время
бороться рука об руку с ними за какие-нибудь определенные цели.
В нашу же партию мы можем, правда, принимать отдельных лиц из
каждого общественного класса, но ни в коем случае никакие капи¬
талистические, никакие связанные общими интересами группы сред¬
ней буржуазии или среднего крестьянства“.
В той же статье Энгельс дает замечательный анализ действи¬
тельной пролетарской политики по отношению к мелкой крестьян¬
ской собственности, анализ, который впоследствии был гениально
развит Лениным и который воплощен ныне в практике советских
республик. На закате своих дней старый соратник Маркса предо¬
стерегал французских марксистов от неосторожных программно
теоретических шагов, могущих привести к весьма тяжелым послед¬
ствиям. Это предостережение оказалось поистине пророческим.
Парламентская деятельность Геда за этот пе¬
риод также представляет глубокий интерес для по¬
нимания его политической эволюции. Еще и теперь, через тридцать
лет после их произнесения, речи Геда читаются с захватывающим
вниманием: сила его резкой критики, сатирическая острота его
сравнений, неподдельный классовый пафос его заявлений,— все это
делало выступления Геда в Палате депутатов событием огромной
важности и действовало на буржуазное большинство парламента
не менее сильно, чем стачка или народное волнение. Правая и
левая, оппортунисты и радикалы, монархисты и республиканцы
с одинаковой ненавистью встречали каждую речь Геда, прави¬
тельственное большинство и оппозиция объединились чтобы дать
отпор этому высокому, худому человеку с обликом апостола, про¬
никнутому несокрушимой верой в свое дело, говорившему от имени
пролетариата. Гед пользовался всяким удобным случаем, чтобы из¬
ложить теорию марксизма, теорию коллективизма, чтобы доказать
неминуемое торжество пролетариата, он выступал за восьмичасовой
день, за отмену законов, направленных против анархистов, он едко
издевался над ханжеством христианского социализма, он проте¬
Гед в парламенте.

ЖЮЛЬ ГЕД
319
стовал против высылки Бебеля из пределов Франции, он на каждом
шагу разоблачал лицемерие буржуазных республиканцев.
Не все в его речах теоретически марксистски выдержано. Вы¬
ступая против Леона Сея, апологета свободной конкуренции, Гед
вновь пользуется случаем, чтобы изложить свой „железный закон
заработной платы“ (речь 19 февраля 1894 г.).
Много раз Гед продолжает пользоваться термином, употребляе¬
мым Лассалем, говоря вместо рабочий класс „четвертое сословие“,
он говорит о „товаре-труде“, вместо рабочей силы, о „праве на
полный продукт труда“. На ряду с этими теоретическими отсту¬
плениями от марксизма, мы встречаем в его речах за этот период
заявления, которые дают нам ключ к пониманию Гедом роли госу¬
дарства. Подчеркивая свое несогласие с анархистами, которые
как раз к этому времени прославились рядом террористических
покушений на буржуазных государственных деятелей, — бросили
бомбу даже в Палату депутатов и убили президента республики,—
Гед на ряду с указанием, что государство в будущем исчезнет и
в этом смысле социалисты отнюдь не „государственники“, — за¬
остряет роль государства, допуская несомненные преувеличения.
Он говорит:
„Для нас государство, представляющее в своем лице суще¬
ствующую законность, имеет определенные обязанности, так как
является источником социальных неравенств; под сенью и с помощью
этих законов создалась собственность*одних и лишились собствен¬
ности другие“.
Эта формулировка государства, напоминающая бакунинскую,
нужна, правда, Геду для других выводов: для использования силы
государственной власти. Он заявляет:
„Государство в настоящее время представляет собой единствен¬
ный организм, единственное орудие, которое в состоянии в рамках
современного общества восстановить нарушенное им самим равно¬
весие...“
Отсюда мысли Геда о том, что можно „на почве закона", поль¬
зуясь орудием всеобщего избирательного права, принуждать совре¬
менное капиталистическое государство „восстановить нарушенное
равновесие“ в пользу пролетариата.
„Вы постоянно толкуете о законности,— говорит Гед, обращаясь
к Палате депутатов,— и хотите ограничить нас ею. Мы лучшего не
требуем, потому что от этой законности, если бы она не попира¬
лась вами, вам пришлось бы умереть“.
Ободренный успехами социалистов на выборах 1893 г. Гед
прямо говорит о том, что социалисты рассчитывают получить в Па¬
лате коллективистское большинство в 1898 г.; эти преувеличенные
надежды заставляют Геда вновь и вновь подчеркивать возможность
завоевания пролетариатом государственной власти законным обра¬
зом, через парламентское большинство.

320
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Нам придется привести довольно длинную выдержку из одной
парламентской речи, произнесенной Гедом 22 ноября 1895 г. В ней
Гед говорит, что теперь в руках пролетариата имеется ключ от
здания капитализма. „Его,— говорит он,—нам вручили наши париж¬
ские братья, которые в 1848 г. вырвали ценою революции всеоб¬
щую подачу голосов у цензовой буржуазии. Они дали нам его, и
мы сохранили его, и мы не позволим ни прямо, ни косвенно снова
отобрать его. Да, при помощи политических прав обездоленных,
при помощи политических прав пролетариата, по мере того, как
он выучится пользоваться им, мы проникнем во-внутрь правитель¬
ства вашего старого сгнившего общества, и скоро мы будем в
состоянии во имя закона, который сегодня диктуете вы, а который
завтра продиктуем мы, преобразовать режим анархии, давящий на
всех и несущий необеспеченность всем, и заменить его режимом
всеобщего счастья и всеобщей свободы...“
Как далек этот панегирик всеобщему избирательному праву от
прежних заявлений Геда о „геморроидальных“ депутатах буржуаз¬
ного парламента! Вера Геда в непобедимую силу избирательного
бюллетеня омрачается только поведением самого правительства и
буржуазного большинства парламента, систематически нарушаю¬
щего закон против пролетариата во имя интересов буржуазии. Не¬
однократно он подчеркивает, что если пролетариату придется при¬
бегнуть к насилию, то только потому, что буржуазия сама нару¬
шает всеобщее избирательное право, провоцируя пролетариат на
выступление.
„Ни одна революция,— говорит Гед в другой речи,— не была
совершена революционерами. Мы можем говорить о революциях,
но не мы их делаем. Революции всегда делаются правительствами,
попирающими свои собственные законы; они всегда делаются теми,
кто принуждает враждебные партии выходить в свою очередь из
рамок законности, первые давая им пример этого, первые беря
в этом инициативу“.
Обращаясь к правительству, Гед заявлял, что социалисты и бур¬
жуазный парламент все же имеют общую почву, „почву уже про¬
изведенных реформ, почву уже провозглашенных прав, уже суще¬
ствующих и должных существовать для всех“; „на этой почве,—
прибавлял он,— мы готовы подвигаться путем эволюции к выходу
из пустыни в обетованную землю. В ваших руках мир и война.
Выскажитесь, за мир вы или за войну!..“ К чести Геда надо ска¬
зать, что он многократно с той же трибуны Палаты делал и муже¬
ственные, революционные заявления.
„Мы всегда,—заявлял он буржуазному большинству Палаты,—
к вашим услугам; к вашим услугам мы здесь на трибуне; к вашим
услугам мы и в публичных собраниях; и к вашим услугам мы здесь
также тогда, когда вы сочтете удобным заставить нас своими многочи¬
сленными провокациями прибегнуть к революционному действию...“

ЖЮЛЬ ГЕД
321
И тем не менее общий, господствующий тон
всех речей Геда один: пролетариат имеет возмож¬
ность „законным“ путем, через всеобщее избира¬
тельное право завоевать политическую власть; полу¬
чив большинство в парламенте, пролетариат овладевает государ¬
ством и восстанавливает „нарушенное равновесие“ в пользу про¬
летариата; Рабочая Партия готова пойти эволюционным путем, она
принуждена будет прибегнуть к революционным действиям только
в том случае, если буржуазия спровоцирует пролетариат, сама став
на путь нарушения закона. Но последнее вовсе не должно обяза¬
тельно случиться: всеобщее избирательное право слишком сильное
оружие, чтоб буржуазия посмела его вырвать из рук пролетариата.
Это было началом скатывания Геда в лоно реформизма, вернее
центризма: на этой центристской позиции, связанной с преувели¬
ченными надеждами на мирный исход борьбы, Гед с теми или дру¬
гими небольшими отступлениями останется до империалистической
войны, когда со вступлением в буржуазное министерство он окон¬
чательно порвет со всем своим революционным прошлым.
Отклонение Геда на путь центризма выражалось одновременно
и в постепенном сближении с социалистами нового типа, выходцами
из буржуазного лагеря, которые, подобно Мильерану, пришли к со¬
циализму из карьеристских побуждений: панамский скандал слиш¬
ком дискредитировал все буржуазные партии в глазах французского
общества, необходим был „защитный“ цвет социализма для того,
чтобы добыть себе доверие масс и играть политическую роль. Этим
обстоятельством объясняется нарождение группы „независимых
социалистов“, лидеры которых Жорес, Мильеран, Вивиани и др.
выдвинулись в первые ряды французского социализма. Впослед¬
ствии Гед охарактеризовал физиономию этой группы, как „социализм
Нормальной Школы“ *), намекая на эклектическое мировоззрение
Жореса с его „гуманитарными“ взглядами на общественное разви¬
тие. Если из этой группы „независимых“ как раз Жорес, великий
социалистический трибун, оказался преданнейшим другом рабочего
класса, несмотря на весь свой реформизм и оппортунизм, то Ми¬
льеран, которого Лафарг в начале 90-х годов называл „представите¬
лем честной республиканской буржуазии“, показал себя просто
бесчестным политиканом.
Впоследствии вступление Мильерана в буржуазное министерство’
послужило причиной длительнейшего конфликта в рядах француз¬
ского реформизма; в лице Геда политика Мильерана и его защитников
встретила самого непримиримого врага. Но в период 1893 — 98 годов.
Гед совершил на наш взгляд двойную ошибку: категорически от¬
межевываясь налево, от анархистов, он недостаточно критически
относился к концепции мильерановского социализма. Правда, натиск
масс на Геда, повидимому, был очень силен: агитация за единство
*) Высшее педагогическое учебное заведение.
п. Кн. III.
Общий вывод о
взглядах Геда
этого периода.

322
Г. ЗАЙДЕЛЬ
социалистической партии, развитая Жоресом, встречала широкий
отклик среди рабочих, притом сам Гед, как мы видели, пре¬
увеличивал значение одержанной социалистами победы на выборах
в муниципалитеты и парламент. Это была цепь одних и тех же
причин, приведших Геда к началу переоценки его взглядов на пар¬
ламентскую борьбу. На знаменитом банкете в Сен-Манде (1896 г.),
где Мильеран изложил начала парламентарного, патриотического и
соглашательского социализма, Жюль Гед поднимал тост за социа¬
листическое единство. В речи Геда нет ясности: он говорит о том*
что „рабочие должны знать, каким образом, в каком смысле дол¬
жна быть разрешена проблема их освобождения“, но он не крити¬
кует самих положений, развитых Мильераном. Слова Мильерана о
том, что социализм не прибегнет к насилию, что он обращается
„только к всеобщему избирательному праву“ не встречают отпора,
со стороны Геда.
Через некоторое время, на Лондонском конгрессе II Интерна¬
ционала „независимые социалисты“ Мильеран, Жорес и др. встретили
полную поддержку со стороны Геда и Вальяна против представи¬
телей французских синдикатов, среди которых, правда, было боль¬
шинство анархистов. Гед присоединяется к той части французской
делегации, которая объявляет себя сторонницей политической борьбы
и окончательно рвет с анархистами.
На фоне единения Геда с Мильераном, непримиримая позиция
Геда, по отношению к представителям французских синдикатов*
даже представленных анархистами, не могла не быть понята чле¬
нами синдикатов, как отход от революционных, внепарламентских
методов борьбы. Отмежевываясь от анархистов, не признавая ман¬
датов, данных своим представителям французскими синдикатами,
Гед еще более отделял себя от профсоюзных масс, ставил себя
вне синдикального движения. На другой день после Лондонского'
конгресса Пеллутье не без основания писал, используя старое вы¬
ражение самого Геда, что последний стремится „парламентизиро-
вать пролетариат“.
Вступление Мильерана в кабинет Вальдека.
Руссо, поддержанное Жоресом и всем оппортуни¬
стическим социализмом во Франции, являлось логи¬
ческим следствием той неправильной линии, кото¬
рую вел Жорес в деле Дрейфуса. Если Гед делал ошибку, призывая
пролетариат стоять в „стороне“ от борьбы буржуазных фракций
между собой и тем самым в известной степени изолировал себя от
рабочих масс, дороживших республикой, то Жорес, всецело отдав¬
ший себя ъ плен буржуазным радикалам, сделал еще более грубую
и непростительную ошибку. И, несмотря на все свои ошибки, Гед
в тот момент, когда убедился, что Мильеран вступил на путь измены
делу пролетариата, бросается в бой против оппортунизма с тем
же пылом, с каким он тридцать лет тому назад начал строить
Казус Мильерана.
Гед на междуна¬
родной арене.

ЖЮЛЬ ГЕД
323
Рабочую Партию. Критика Гедом Жореса и „мильеранизма“ в эти
годы является самыми блестящими страницами в жизни Г еда. Каза¬
лось, что под влиянием неудачи Рабочей Партии на выборах 1898 г.,
под влиянием обнаружившейся измены Мильерана, Гед навсегда
отказывается от иллюзии „легальной“ победы пролетариата над
капитализмом и возвращается к принципам непримиримой классо¬
вой борьбы: труба революции вновь зазвучала в выступлениях и
заявлениях Геда. Широкий отклик встретило поведение Гедав этот
период в рядах международного левого социализма. Роза Лю¬
ксембург в ряде замечательных статей анализировала позиции Геда
и Жореса, доказывая, что Гед всецело прав и что поддержка „милье¬
ранизма“ означает собой крах социализма. Именно так представлял
себе дело Гед, когда говорил, обращаясь к Жоресу:
„День, когда социалистическая партия, когда организованный
пролетариат станет понимать под классовой борьбой разделение
политической власти с классом капиталистов, этот день будет по¬
следним днем социализма“.
Или в другом месте:
„Представьте себе социалиста в роли министра буржуазного
правительства в какой-нибудь стране Европы, участвующего или
смотрящего за выполнением взаимного истребления в целях улуч¬
шения эксплоатации. Можете ли вы себе представить английского
Мильерана, итальянского Мильерана, немецкого Мильерана, кото¬
рый вместе с французским Мильераном натравили бы пролетариат
друг на друга во имя капиталистического разбоя? Я спрашиваю
вас, товарищи, что осталось бы тогда от международной солидар¬
ности рабочих. В тот день, когда случай Мильерана превратился
бы из единичного в общий, нам ничего не осталось бы, как распро¬
ститься со всяким интернационализмом и превратиться в национа¬
листов, на что мы с вами никогда не согласимся“.
Оценивая результаты пребывания Мильерана в министерстве,
Гед говорит, что его реформы, „это — просто тени, призраки ре¬
форм“, а, между тем, в массах создавались иллюзии, что вступле¬
ние социалиста в министерство будет означать немедленное улуч¬
шение положения.
Но, вместо этого, массы „столкнулись на своем пути с той же
жандармерией, с той же пехотой и теми же драгунами: на них, во
имя буржуазной юстиции, накинулись с одинаковым бешенством,
их разгоняли и били теми же орудиями, с той же энергией, с той
же беспощадностью, как в былое время“ (бурные аплодисменты).
„И смеет ли теперь,—восклицает Гед,—кто-либо утверждать, что по¬
добное положение вещей, затянувшись, не вызвало бы не только
временного, но решительного крушения всего социалистического
движения?“
„Казус Мильерана“ был перенесен на обсуждение международ¬
ного Парижского конгресса 1900 г. Известна резолюция Каутского,

324
Г. ЗАЙДЕЛЬ
принятая большинством конгресса и получившая название „каучу¬
ковой“, так как ее можно было толковать и так и этак: действи¬
тельно жоресисты после конгресса ссылались на эту резолюцию
в оправдание своей дальнейшей политики блока с левой буржуа¬
зией. На самом конгрессе поведение Мильерана и Жореса встре¬
тило одобрение со стороны всего правого крыла социализма. Гед в
речи на конгрессе категорически высказался против Жореса и про¬
тив резолюции Каутского.
Резолюция, внесенная Гедом, гласит: „Пятый международный
конгресс, собравшийся в Париже, напоминает, что под завоеванием
политической власти надо понимать мирную или насильственную
экспроприацию класса капиталистов. Понятое таким образом за¬
воевание политической власти оставляет место лишь для заня¬
тия тех избирательных постов, которыми партия завладеет путем
употребления в дело своей собственной силы, т.-е. силы рабочих,
организованных в партию, защищающую их классовые инте¬
ресы. Исходя из этого, конгресс по необходимости запрещает
всякое участие социалиста в буржуазном правительстве, по отно¬
шению к которому социалисты должны находиться в непрерывной
оппозиции“.
Если вспомнить, что в резолюции Каутского завоевание поли¬
тической власти объявлялось следствием „постепенного завоевания
муниципалитетов и законодательных собраний“, что вступление в
буржуазное министерство объявлялось „вопросом тактики, а не
принципа“, то мы должны будем признать, что резолюция Геда, не¬
смотря на некоторую двусмысленность, характерную для Геда, как
мы видели после выборов 1893 г. (мирная или насильственная экс¬
проприация—дилемма, которая предполагает уступку реформизму—
чисто центристская формулировка), все же является классово вы¬
держанной и четкой, не оставляя никаких лазеек для сторонников
участия в буржуазном правительстве.
„Классовая борьба,—говорил Гед на Парижском конгрессе в
обоснование своей резолюции,— не может свестись к сотрудниче¬
ству классов. Еще Либкнехт говорил, что социалист, вступающий
в буржуазное правительство, перестает быть социалистом. Он мо¬
жет думать, что он еще социалист, но фактически он больше не
является таковым; он не может в дальнейшем действовать как со¬
циалист, он не может служить сразу двум хозяевам. Непримиримые
классовые противоречия не допускают, чтобы одно и то же лицо
было одновременно представителем интересов и пролетариата и
буржуазии“.
Приведем еще поистине пророческие слова Геда:
„Социализм вырос, но мне кажется, что выигранное им вширь
потеряно им вглубину. Впечатление такое, что его хребет уже не
так устойчив, как раньше“.

ЖЮЛЬ ГЕД
325
IV
Дальнейшее поведение Геда в вопросе о един¬
стве французского социализма всецело диктовалось
принципами классовой борьбы провозглашенными
им на Парижском конгрессе. Концепция Геда столкнулась .с кон¬
цепцией Жореса: это были две противоположные точки зрения: для
Г еда, выражаясь словами Розы Люксембург, социализм был резуль¬
татом „завоевания политической власти пролетариатом и полного
социального преобразования общества“, для Жореса — результатом
„незаметных сдвигов в недрах капиталистического хозяйства и бур¬
жуазного министерства“. Жорес исходил из принципов „справед¬
ливости“ и „равенства“, когда-то разделявшихся и Гедом,последний
же в основном распростился с этой „эгалитарной“ фразеологией*)
и исходил из экономической закономерности общественного разви¬
тия. К тому же оппортунизм Жореса принимал иногда совершенно
неожиданные формы: на ряду с защитой Мильерана, Жорес защи¬
щал также и принципы всеобщей стачки. Как раз в начале 90-х годов
Жорес стал на страницах „Маленькой Республики“ печатать статьи,
в которых он в туманных выражениях высказывал свою солидар¬
ность с методами массовой борьбы. Политика Жореса в парламенте
сводилась к поддержке левого блока, общего с радикалами. По¬
следние даже делали Жоресу предложение формально объеди¬
ниться, но Жорес отверг это предложение, доказывая с некоторым
смущением, что нечего „волноваться, если на самом деле радикализм,,
вынужденный развиваться в социалистическом направлении, решает
принять программу Сан-Манде“.
При таком положении непримиримая политика Г еда в вопросе
о единстве (требование создания дисциплины парламентской фрак¬
ции, требования разрыва с буржуазной частью парламента и исклю¬
чения Мильерана из партии) была правильным шагом. После трех
попыток созвать объединенный конгресс всех социалистических
партий для конструктирования единой партии, Гед принужден был
окончательно отмежеваться от жоресистов. Из сторонников Геда, из
бланкистов во главе с Вальяном и из так называемого „Коммунисти¬
ческого Альянса“ **) образовалась „Социалистическая Партия Фран¬
ции“, в то время как жоресисты и „поссибилисты“ организовались
во „Французскую Социалистическую Партию“. Партия Геда — Ва¬
льяна приняла на конференции в Иври (1901 г.) следующие основ¬
ные положения:
„Социалистическая Партия Франции (социал-революционное
единство), фракция организованного международного пролетариата,
'2
*) Мы увидим из дальнейшего, что окончательно Гед от „эгалитарного“ мировоз¬
зрения не освободился.
**) Составилась из части бланкистов и отколовшейся от Аллемана группы членов
его партии.
Объединение
партий.

326
Г. ЗАЙДЕЛЬ
стремится к освобождению труда и всего общества на следующих
основаниях: соглашение и международные действия трудящихся;
политическая и экономическая организация пролетариата в партию
класса для завоевания власти и социализация средств производства
и обмена, т.-е. преобразование капиталистического общества в кол¬
лективистское или коммунистическое“.
В дальнейшем провозглашалось, что „Социалистическая Партия
Франции“ является „партией революции, находящейся в оппозиции к
буржуазному государству“ и не могущей ни принимать участия в пра¬
вительстве, ни вотировать за бюджет, ни вступать в соглашения
с буржуазными партиями.
События показали правильность точки зрения Геда. Участие
Мильерана в министерстве окончилось полным крахом, честь фран¬
цузского социализма была поистине спасена Гедом. И на Амстер¬
дамском международном конгрессе 1904 г. Гед торжествовал по¬
беду над жоресистами: международный конгресс осудил участие
социалистов в буржуазном правительстве, осудил немецкий реви¬
зионизм. Так называемая Дрезденская резолюция, предложенная
Гедом от имени его партии, была принята, несмотря на оппозицию
Вандервельде, Адлера и Жореса, поддерживавших прежнюю „кау¬
чуковую“ резолюцию Каутского. На том же Амстердамском кон¬
грессе была вынесена резолюция об объединении социалистических
партий в каждой стране. 25 апреля 1905 г. на конгрессе всех со¬
циалистических групп в Париже объединение стало фактом: орга¬
низовалась „Социалистическая Партия, французская секция Рабо¬
чего Интернационала“ (S. F. J. О.).
Объединение Социалистической Партии про¬
изошло под знаком теоретической победы принци¬
пов Геда над принципами Жореса. Если обратить
внимание на условия объединения, принятые „ко¬
миссией объединения“, а затем Парижским конгрессом 1905 г., то
мы увидим, что в основу объединения легли основные организа¬
ционные и тактические идеи Геда. Декларация об объединении
констатировала, что Социалистическая Партия „не является, однако,
партией реформ, а боевой классовой и революционной партией“,
что она стремится к преобразованию капиталистического общества
в коммунистическое, что „выбранные в парламент депутаты обра¬
зуют единую группу перед лицом всех буржуазных фракций“,
что фракция должна отказываться „от вотирования военных креди¬
тов, кредитов на завоевание колоний, секретных фондов и всего
бюджета в целом“. Депутаты ставились под контроль центрального
органа партии, то же относилось к социалистической прессе. Во
главе партии от конгресса к конгрессу ставился Национальный Совет,
которому вверялось руководство партией; этот Совет составлялся
из делегатов от федераций, коллективной делегации от социалисти¬
ческой парламентской группы и от постоянной административной
Гедисты в объеди¬
ненной Социали¬
стической Партии.

ЖЮЛЬ ГЕД
327
комиссии, избранной национальным конгрессом. Разрешалась
свободная дискуссия при условии подчинения решениям боль¬
шинства.
Моральная победа, таким образом, была на стороне Геда, но
•фактическая победа была на стороне Жореса: во-первых, потому,
что сторонники Геда оказались в меньшинстве, — именно то обсто¬
ятельство, что программа и тактика Жореса была весьма смутной и
неопределенной и заигрывала то с радикалами,то с синдикалистами,
именно, это привлекало на сторону жоресистов все конфузионист-
ские элементы рабочего класса Франции; наконец, большую роль
играли личные качества Жореса, его огромные ораторские способ¬
ности, его революционный темперамент; во-вторых, почти вся пресса
оказалась в руках жоресистов,-— „Humanité“ („Человечество“), осно¬
ванная Жоресом, была объявлена центральным органом партии, то
же произошло и с еженедельником Геда „Социалист“. Гед стал изда¬
вать свой орган „Социализм“, который был мало распространен и чи¬
тался только его сторонниками, идеологическое влияние жореси¬
стов, таким образом, оказалось преобладающим; наконец, сам Гед
как бы отодвинулся на задний план; постоянно хворающий, усталый
от бесконечных треволнений, связанных с более чем тридцатилетним
периодом бурной деятельности среди рабочего класса, Гед как бы
отошел от массового рабочего движения, он почти не выступал, на
некоторых конгрессах по болезни не присутствовал, он как бы ото¬
двинулся в тень, заслоненный могучей фигурой Жореса.
Эта самоизоляция Геда сказалась и на его поведении в этот
период: редко-редко в нем прорывался старый, непримиримый ре¬
волюционер, и тогда он вновь возвращался на минуту к прежним
своим взглядам, как это было, например, на конгрессе в Сент-
Этьене в 1909 г. „Я верю,—заявил он—и всегда верил, что пере¬
ворот произойдет путем насилия, а не мирным и закономерным
путем... Опираясь на опыт истории, я всегда подчеркивал, что вы
не найдете класса, который прибегнул бы к самоубийству; поэтому
задача пролетариата уничтожить капиталистическую буржуазию,
которая не уйдет раньше, чем вы ее не прогоните...“
Но это были минутные рецидивы старой революционности
В большинстве случаев Гед высказывал центристские суждения, все
•более и более очаровываясь теми избирательными успехами, кото¬
рые делал французский социализм. При очень незначительном росте
членов Социалистической Партии эти избирательные успехи каза¬
лись чрезвычайно обнадеживающими. Вот несколько цифр, хара¬
ктеризующих рост партии: 1905 г.—34.690 чл., 1906 г.—35.500 чл.,
1907 г.—48.240 чл., 1908 г.—49.350 чл., 1909 г.—51.700 чл., 1910 г.—
53.930 чл., 1911 г.—63.360 чл., 1912 г.—63.660 чл., январь 1914 г.—
72.770 чл. А вот параллельно рост избирательных голосов и коли¬
чества избранных депутатов в парламенте: в 1906 г.—878.000 гол. и
52 деп., в 1910 г.—1.106.000 гол. и 76 деп., в 1914 г.—1.398.000 гол.

328
Г. ЗАЙДЕЛЬ
и 103 деп. На ряду с чрезвычайно слабой количественно партией
(самый большой процент организованных рабочих приходился на
рабочий Северный департамент, цитадель гедизма, но и там на
тысячу жителей приходилось 6,5 членов партии, а в среднем на всю
Францию—2,03) мы видим огромный рост количества избирателей,
голосующих за социалистов. При таком положении совершенно
понятна та исключительная роль, которую играли социалистические
депутаты: нередко происходили конфликты между парламентской
фракцией и партией на почве противопоставления так называемой
„республиканской дисциплины“ партийной дисциплине; депутаты
ссылались на огромное количество голосов, полученное ими во
время избрания, как доказательство, что они, мол, действуют
от имени масс.
К чести Геда надо, однако, отметить, что, если после объеди¬
нения Социалистической Партии эти конфликты между депутатами
парламента или муниципалитета и партией кончались в пользу пар¬
тии, если вообще в объединенной Социалистической Партии суще¬
ствовала в той или иной мере относительная дисциплина, то этим
партия обязана Геду и его сторонникам. По справедливому заме¬
чанию Зеваэса, в объединенной партии бруссисты, аллеманисты,
независимые, бланкисты в общем слились в одну массу, в то время
как гедисты остались сплоченной группой и всегда выступали
вместе с Гедом со своим особым мнением и тактикой. Благодаря
сплоченному выступлению гедистов, из партии все же выкидыва¬
лись откровенные, обуржуазившиеся элементы, в роде Бретона,
продолжавшие стоять на точке зрения постоянного блока с ради¬
калами в парламенте („левый блок“) и борьбы исключительно за по¬
степенные реформы в буржуазно-демократическом духе; с другой
стороны, сам Жорес после 1905 г. от идеи вступления в буржуазное
министерство и прямого блока с радикалами отказался окончательно.
Когда на Сент-Этьенском конгрессе от имени радикальной партии
было зачитано письмо, предлагавшее конгрессу установить для
федераций обязательную взаимную дисциплину поддерживать кан¬
дидатов левых партий, Гед категорически заявил, что „сообщение
враждебной партии нас не интересует“; он предложил прямо пе¬
рейти к дальнейшему порядку дня. Вальян, а за ним Жорес при¬
соединились к этому предложению, при чем Жорес вынужден был
заявить, что связаться посредством соглашения с какой-либо пар¬
тией, особенно с радикальной, представляет „опасность для социа¬
лизма“. Это обстоятельство, правда, не помешало Жоресу в боль¬
шинстве случаев вступать в избирательные соглашения с радика¬
лами. Влияние Геда, таким образом, на общую политику партии
кое в чем чувствовалось, беда же была в том, что сам Гед в этот
период эволюционировал вправо.
Но все-таки преодоление жоресизма было, повидимому, и после
объединения партии важнейшей задачей, которую ставил себе Гед.

ЖЮЛЬ ГЕД
329
Зеваэс в своих „Воспоминаниях социалиста“ (Notes et souvenirs d’un
militant) передает следующий „анекдот“, относящийся к 1909 г. г
Зеваэс спросил Геда, почему он не приводит в исполнение своей
давнишней мысли — разбить в словесном турнире вождя радикалов
Клемансо. Гед колебался одну минуту, потом сказал с безразличным
видом.
— Да, пятнадцать — двадцать лет тому назад это было интересно,
но Клемансо последних лет не стоит труоа.
— Не думаю, — возразил я, — что это ваше действительное мне¬
ние. Клемансо совсем не такой ничтожный противник, как вы гово¬
рите, спросите, например, Жореса...
— Жорес, Жорес! — ответил Гед. —Произнося это имя, вы нашли
причину моего молчания. Чтобы победить Клемансо, мне надо прежде
победить Жореса...
Если это и „анекдот“, то весьма характерный для понимания
отношения Геда к жоресизму. Увы, поведение самого Геда ни в
какой мере не могло дать ему победы над французским рефор¬
мизмом, воплощенным в Жоресе.
Избирательные успехи несомненно действовали и на Геда: как
мы выше отмечали, он еще в 90-х годах ставил перед буржуазией
дилемму: либо мирная эволюция, либо вынужденное революцион¬
ное выступление, если буржуазия спровоцирует рабочий класс
нарушением закона,—на этой точке зрения Гед стоял и после объ¬
единения партии, но бывали моменты, когда он договаривался и до
прямых заявлений реформистского свойства. На Лиможском кон¬
грессе (1906 г.) Гед, возражая Густаву Эрве, говорил: глупо теперь
утверждать, что пролетариат не имеет отечества.
„Об этом можно было говорить до 1848 г. Этого нельзя гово¬
рить сегодня. После 1848 г., после того, как он получил в руки та¬
кое орудие, как всеобщее избирательное право, пролетариат имеет
отечество, и, если он им не владеет, то это — его вина. Заводы,
рудники, железные дороги,—все принадлежит ему; но он еще не
мог сделать необходимого усилия, чтобы войти во владение ими.
Говорить ему, что он не имеет отечества — это значит обманывать
его: он имеет таковое; только обманутый маневрами буржуазии,
введенный в заблуждение анархическим воздержанием, он сам от¬
казывался до сих пор взять власть и войти в свои владения“.
Подобная точка зрения является таким преклонением перед
всеобщим избирательным правом, дальше которого итти трудно.
Повидимому, самоизоляция Геда, его отрыв от рабочих масс и могли
заставить его договориться до вещей, которые в свое время пока¬
зались бы ему чудовищными. Не даром его последователи, рабо¬
тавшие в профессиональном движении, в роде Ренара, по своей
тактике ничем не отличались от самых заядлых реформистов типа
буржуазного профессионалиста Кейфера и так и называли себя
реформистами-синдикалистами.

330
Г. ЗАЙДЕЛЬ
В синдикалистском движении гедисты своим
Отношение ксин- прославлением парламентских действий, своей кри-
дикализму.	«	^	^
J	тикои революционных методов борьбы почти совер¬
шенно были изолированы и представляли незначительное мень¬
шинство. Гед, требовавший объединения борьбы партий и синди¬
катов в противовес „независимости“, выдвигавшейся синдикалистами
и отчасти поддерживаемой Жоресом и Вальяном, однако, продол¬
жал неправильно трактовать роль профсоюзов: он считал, что
синдикаты имеют целью только экономическую защиту интересов
рабочего класса,— воспитательной же роли синдикатов, боевого
их значения в деле борьбы за социализм Гед не понимал.
На конгрессе в Нанси (1907 г.) разыгрался бой между Лягарделем,
защищавшим чисто синдикалистский тезис, Вальяном, который вы¬
сказывался за одинаковую важность партии и синдикатов, оставляя
за последними их „независимость“, и Гедом, критиковавшим синди¬
калистскую концепцию социальной революции. Критика Геда во
многом верна: он правильно констатирует, что всеобщая стачка
в синдикалистском понимании есть по существу отказ от револю¬
ционных методов борьбы, он противопоставляет малочисленность и
раздробленность французских синдикатов, их жалкие финансовые
средства многолюдности, организованности и финансовому могуще¬
ству немецких и английских профсоюзов; он требует, чтобы синдикаты
были открыты для всех рабочих, независимо от того, признает ли
тот или другой рабочий программу Лягарделя или Пеллутье. Но в
то же самое время он явно преувеличивает, когда утверждает, что
большинство синдикатов настроено гедистски и что синдикалистские
вожди не имеют за собой профсоюзных масс: отрицательно относясь
к синдикалистам, Гед никогда не умел видеть за ними масс и по¬
этому, сам того не понимая, чрезмерно ударяя по вождям, восста¬
навливал против себя и массы. О задачах, которые стоят перед син¬
дикатами, Гед говорил следующее:
„Заменить индивидуальную слабость, которая ничего не может
сделать, коллективной силой профессии или организованной кор¬
порации во имя лучшей оплаты за меньшую работу — в этом смысл
синдиката. И когда мы толкаем рабочего, чтобы он вошел в синди¬
кат, будь это мы, либо вы, мы ему говорим всегда одним и тем же
языком. Мы можем сказать ему еще кое-что другое, но мы всюду
говорим, что он должен быть членом синдиката, чтобы противостоять
натиску хозяина, чтобы получить менее плохие условия работы...“
Узкая, ограниченная роль, которую Гед отводил синдикатам,
ни в какой степени не могла удовлетворить рабочего-синдикалиста,
особенно революционера, который не шел в партию только потому,
что считал ее реформистской и не способной на боевые действия
и заменял партию синдикатом, выдвигавшим „прямое действие“ и
другие революционные методы борьбы. Так и после объединения
партии тактика Геда в профсоюзном вопросе никак не могла

ЖЮЛЬ ГЕД
331
способствовать усилению влияния марксизма среди организо¬
ванных рабочих.
А в вопросах милитаризма, патриотизма и все¬
общей стачки Гед не только не подвинулся вперед
после объединения,— мы бы сказали, что он сделал
значительный шаг назад. По вопросу о милитаризме
Гед в 1885 г. в связи с Афганским конфликтом между Россией и
Англией писал, что лучшим исходом для социализма будет пора¬
жение и России и Англии. В статье „Плодотворная война“ он
говорит:
„Великое единоборство, приближение которого не без страха
ожидают правительства Европы, отнюдь не будет, конечно, темным
пятном на революционном небосклоне; напротив, оно может только
содействовать делу западного социализма, какая бы из обеих дер¬
жав не вышла побежденной в борьбе; более того, если обе полу¬
чат смертельные раны, то тем лучше для пролетариата.
Если британский капитализм — этот краеугольный камень евро¬
пейского капитализма — найдет свой Седан на берегах Окса, то в
ближайшем будущем во всем мире наступит 18 марта, и во главе
революционного движения пойдет английский пролетариат“.
Не менее выгодным для международного пролетариата будет
поражение царской России: в нещ наступит революция.
„И первым неизбежным результатом такой политической рево¬
люции в Петербурге будет раскрепощение рабочих Германии. Когда
германская демократия стряхнет с себя московский кошмар, когда
она будет уверена, что поперек ее пути не встанет армия Але¬
ксандра, поддерживающая армию Вильгельма,— тогда в день вели¬
кой рабочей революции она справит бал на развалинах царства
железа и крови“.
Гед заканчивает эту замечательную статью заявлением, что
грядущая война не может тревожить пролетариат; она страшна
только для капиталистов.
„Мы же, социалисты, знающие, что новый порядок и будущий
строй родятся из революционного переворота,— мы можем лишь
всем сердцем призывать начало конца самого невыносимого из ре¬
жимов“.
Это была правильная оценка войны в капиталистическую эпоху,
войны между величайшим империалистическим государством того
времени Англией и „тюрьмой народов“, международным жандар¬
мом— Россией. Но уже с 90-х годов в заявлениях Геда начинают
звучать другие нотки: по поводу высылки Бебеля из Франции Гед
в Палате депутатов напоминает решение Парижского конгресса Ра¬
бочей Партии, гласящее, что „подвергнувшаяся нападению Франция
не найдет более горячих и убежденных защитников, чем социа¬
листы из Рабочей Партии, убежденные в великой роли, которую
Франции предстоит сыграть в близкой социальной революции“.
Милитаризм, па¬
триотизм, оборон¬
чество.

А в 1907 г. Гед в полемике с Жоресом категорически высказы¬
вался против всеобщей стачки в случае войны. Интересна его
аргументация, показывающая, что Гед не понимал империализма
и считал, что империалистическая политика может и не привести
к войне.
„Я спрашиваю, — говорил Гед, — зачем мы должны форсиро¬
вать это выступление, превращая его чуть ли не в восстание, если
оно направлено против войны, которая еще находится под большим
сомнением, очень от нас далека и, вероятнее всего, никогда не раз¬
разится“.
В его речи на Лиможском конгрессе, часть которой мы уже
цитировали, мы находим в зародыше всю теорию „гражданского
мира“, которой он впоследствии придерживался во время войны:
„Если есть момент, в который восстание невозможно, это
как раз момент объявления войны, когда общая опасность заста¬
вляет молчать все другие заботы“.
В резолюции, внесенной Федерацией Севера, под которой под¬
писался и Гед, не рекомендуется никаких специальных мер против
опасности войны: в резолюции повторяется марксистское положе¬
ние, что „война и милитаризм являются естественным следствием
капиталистического режима, которое может исчезнуть только с
уничтожением этого режима“, бороться с войной можно только уси¬
лением кампании за овладение рабочими политической властью.
Старый гедовский схематизм дает себя чувствовать в этих, вы¬
ступлениях Геда: он не понимает нового империалистического пе¬
риода, он заворожен фатальным ходом экономического процесса,
он до того заворожен им, что может произносить только старые
формулы, которые в его устах приобретают вид каких-то закли¬
наний. Он не в состоянии придумать ни одного нового слова,
которого так жаждет рабочий класс, инстинктивно чувствующий
весь ужас надвигающейся бури. А в тот момент, когда Гед не
может сказать ни одного нового слова, синдикалисты пропове¬
дуют антимилитаризм, заводят у себя кассы „солдатского су“,
Густав Эрве изобретает анархические формулы неявки на сборные
пункты, дезертирства, всеобщей стачки и вооруженного восстания
в случае объявления войны, Жорес, а за ним Вальян поддерживают
всеобщую стачку как меру борьбы против войны, они вносят
это предложение на утверждение международных конгрессов.
Реформист Жорес лучше понимает настроение масс, чем старый
боец и революционер Гед.
Последний продолжает настаивать на абсурдности всеобщей
стачки. После 1905 г., после того, как русская революция показала,
какие огромные возможности таит в себе рабочее движение Рос¬
сии, Гед опять повторяет старую формулу В. Либкнехта, что страна
с более развитым социалистическим движением, в случае объявле¬
ния всеобщей стачки, будет затоплена солдатами отсталой страны.

ЖЮЛЬ ГЕД
333
Накануне самой войны, на Парижском конгрессе партии, 14 июля
1914 г., Гед говорит:
„Предположите, что возникла война между Германией и Рос¬
сией: социалистической Германией, которая хочет и может восстать,
и социалистической Россией, которая, может-быть, этого хотела бы,
но не сумеет. Это будет означать выдачу германской социалисти¬
ческой цивилизации на растерзание армии русской автократии.
Вот почему на социалистическом конгрессе никогда ни один
мыслящий социалист не будет вотировать за всеобщую стачку в
случае войны“.
Конечно, на позицию Геда в вопросах войны и милитаризма
влияла и общая международная обстановка и в частности позиция,
занятая германской социал-демократией. На конгрессе в Нанси
(1907 г.) Гед, защищая резолюцию, внесенную его единомышленни¬
ками из Дордоньской федерации, говорил:
„После нашего последнего конгресса (в Лиможе) произошел но¬
вый факт, который позволяет и предписывает нам некоторый пере¬
смотр нашей позиции. Я говорю о декларации германской социал-
демократии, редактированной Бебелем, в которой громогласно объ¬
является, что наши товарищи по ту сторону Вогез будут участво¬
вать в защите Германии. Они не ответят на объявление войны Кле¬
мансо или Пикаром всеобщей рабочей стачкой или восстанием, они
прибегнут к оружию, возьмут винтовки и пойдут в бой. Если Гер¬
мания будет атакована, немецкие социалисты будут защищаться; а
если Франция будет атакована, вы обещаете, что французские со¬
циалисты будут ее разоружать и предавать врагу. Итти в Штут¬
гарт (конгресс в Нанси происходил накануне международного рабо¬
чего конгресса в Штутгарте. — Г. 3.) в подобных условиях озна¬
чало бы отгородить себя от рабочих масс, парализовать нашу про¬
паганду, быть повсюду обвиненными в величайшей измене. И я не
могу поверить, что здесь найдется большинство, достаточно вра¬
ждебное социализму, чтобы ввергнуть его в такое опасное и ложное
положение“.
Постановка вопроса о защите отечества Гедом чисто оборонче¬
ская, и Гед поступил вполне последовательно, когда в момент объ¬
явления войны он не только словом, но и делом (вступлением в
министерство) помогал оборонять Францию. Но его аргумент от
Бебеля и позиции германской социал-демократии вовсе не может
служить защитой занятой им неправильно и глубоко оппортунисти¬
ческой позиции. Эта позиция проистекает логически от непонима¬
ния Гедом исторического своеобразия эпохи, непонимания им осо¬
бых свойств империалистического этапа, а социально отражает со¬
бой давление на рабочий класс мелкой буржуазии Франции, про¬
никнутой так называемой „идеей реванша“, усиленно культивиро¬
вавшейся большой буржуазной прессой и апологетами французского
империализма.

334
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Неумение понять историческую обстановку
тесно связано у Геда с фаталистическим предста¬
влением о ходе экономического процесса. Этот
фатализм, неоднократно нами отмечавшийся, поко¬
ится на признании Гедом, как руководящего закона
капиталистического общества, „железного закона заработной платы“.
Отсюда неправильное отношение Геда к реформам, которые он всегда
рассматривал больше с той точки зрения, что буржуазные реформы
„умножают иллюзии“ в рабочем классе. Характерны разногласия
внутри социалистической партии по вопросу о социальном обеспе¬
чении рабочих инвалидов. Министром труда Рене Вивиани был внесен
закон, известный под именем закона 5 апреля 1910 г., по которому
рабочие, достигшие 65-тилетнего возраста и получавшие меньше-
3.000	франков в год, обеспечиваются вспомоществованием со стороны
государства. Три принципа легли в основание закона: обязательность,,
рабочие взносы на ряду с отчислениями фабрикантов и субсидией со
стороны государства и капитализация. Закон вызвал нарекания со
стороны синдикалистов и многих членов партии: возражали против-
капитализации, против рабочего взноса, а главное указывали, что
рабочий вряд ли доживет до 65-тилетнего возраста; о законе было
брошено крылатое словечко: „закон для покойников“. Гед был в
числе тех, которые горячо критиковали этот закон: особенно воз¬
мущался он обязательностью рабочих взносов, он считал, что это —
просто кража у рабочих, и что капиталисты обязаны сами составлять
фонд, необходимый для страхования. Критика Геда разделялась
большинством членов партии, а отчасти и Жоресом, тем не менее на
конгрессе в Ниме была принята большинством 193 против 155 резо¬
люция Вальяна, которой депутаты приглашались вотировать за закон*
так как он означает „признание со стороны парламента права на под¬
держку рабочего инвалида“, и в которой говорилось, что социали¬
стическая фракция парламента должна указать на все несовершен¬
ства этого закона и призвать рабочий класс к дальнейшей борьбе
за совершенствование рабочего законодательства.
Несмотря, однако, на подтверждение этой резолюции большин¬
ством конгресса, Гед в единственном числе голосовал в парламенте
против закона, заявив, что закон является „продлением хозяйского
угнетения“ и „законодательным воровством, присоединенным к во¬
ровству хозяев“,—■ вся остальная социалистическая фракция голо¬
совала за закон. Как бы ни была верна критика Геда, но наруше¬
ние им партийной дисциплины в данном случае не может быть
оправдано: в поведении Геда мы видим отрыжку его старой и глу¬
боко неправильной точки зрения на реформы в буржуазном госу¬
дарстве, которые, мол, положения рабочего класса не улучшают,
а только вводят в заблуждение рабочий класс. Соотношение между
борьбой за реформы и революционными действиями рабочего класса
так до конца жизни и не было понято Гедом.
Отношение к ре¬
формам. Завое¬
вание власти и
аграрный вопрос.

ЖЮЛЬ ГЕД
335
Такой же „революционной фразой“ надо назвать отношение
Геда к завоеванию политической власти пролетариатом. Мы уже
указывали на то, что для Геда завоевание политической власти
часто было равнозначаще получению большинства в парламенте..
С другой стороны, он преувеличивал роль и значение государства
и рассматривал последнее чуть ли не по-бакунистски, как создателя
собственности и неравенства, т.-е. не совсем понимал, что государ¬
ственная власть есть следствие появления собственности и нера-
венства, а не наоборот.
В противовес Жоресу, который говорил, что социализм мало-
по-малу врастает в капитализм и постепенно преобразует его*
Гед настаивал, что государственной властью надо „овладеть при¬
ступом“, но он, говоривший даже о диктатуре пролетариата, не
понимал необходимости разрушения буржуазного государства: из
всех его речей на эту тему следует одно — пролетариат овладевает
государственной машиной и делает законом то, к чему он стре¬
мится, пролетариат использует для себя большинство и преобразует
капиталистический строй.
Синдикалист Берт, критиковавший гедизм, писал: „Гедизм удо¬
вольствуется завоеванием государства, замещением буржуазных лиц
правительства лицами, так сказать, рабочими; простое перемещение
политических сил — естественное, чисто механическое внешнее втор¬
жение, вытесняющее одного владельца при помощи другого, по¬
добно' тому, как один гвоздь выбивает другой“.
Французские синдикалисты, в том числе и Берт, говоря о не¬
обходимости разрушения буржуазного государства, не понимали
значения нового типа пролетарской государственности, тем не ме¬
нее критика гедизма Бертом в этой части совершенно правильна.
Ленин в своей книге „Государство и революция“ прямо указывал,
что „огромное большинство официальных социалистических партий
Второго Интернационала в полемике с анархистами неправильно,
оппортунистически толковали завоевание политической власти, сво¬
дили эту полемику к „чистейшей мещанской пошлости“. Увы, не
избежал этого греха и Гед!
На фоне этих „революционных фраз“ Геда чрезвычайно инте¬
ресным становится его отношение к аграрному вопросу. Критика
Энгельсом аграрной программы Рабочей Партии, повидимому, со¬
вершенно не была понята Гедом. В объединенной Социалистической
Партии шесть раз рассматривался аграрный вопрос и так и не был
разрешен; объясняется это разноголосицей, царившей в рядах партии
по этому вопросу: Вальян, например, категорически возражал про¬
тив выработки какой бы то ни было аграрной программы, считая,
что она „никакого отношения не имеет к социализму“; другие
утверждали, что социалистическая программа, относящаяся к город¬
ским рабочим, может вполне удовлетворить и крестьян. Гед же
стоял на своей старой точке зрения и развивал следующую аргу¬

336
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ментацию: можем ли мы смешивать мелкую крестьянскую собствен¬
ность с капиталистической собственностью вообще?—спрашивал он.
„Я говорю, что невозможно производить подобное смешение.
Во-первых, вы не имеете на это никакого права: там, где собствен¬
ность и труд объединены в одних руках, нет места для обществен¬
ного вмешательства, нет места для экспроприации. Эта экспроприа¬
ция была бы кражей, что было бы совершенно противоположно
тому, что преследует социалистическая партия, которая ставит себе
одну цель: восстановление. Там, где собственность оторвана от
труда, наш долг заключается в том, чтобы передать эту собствен¬
ность в руки работников. Мы пришли, я повторяю, чтобы восста¬
навливать, а не отбирать, и мы придали бы социализму вид вора,
если бы его представляли, либо согласились бы представить, как
желающего наложить руку коллективизма на собственность, обра¬
батываемую, культивируемую тем, который ею владеет и эксплоа-
тирует только самого себя“.
Аргументация Геда от „права“, от „кражи“ напоминает его рас¬
суждения в 70-х годах, когда он всецело стоял на точке зрения
„естественного права“: она обнаруживает еще раз неорганическое
усвоение Гедом марксизма. Гед проповедует поддержку социали¬
стами мелкой крестьянской собственности, забывая о том, что при
капиталистическом строе она обречена на вымирание, представляет
собой остатки феодализма, которые могут быть преодолены либо
капиталистической концентрацией, либо, после овладения властью
пролетариатом, кооперированием этого мелкого крестьянства на
производственной базе: уроки Энгельса, таким образом, пропали
даром для Геда. Как всегда, в аргументации Геда за то или другое
положение есть доля правильного понимания: в данном случае, Гед,
учитывая уроки Коммуны и всех французских революций, в даль¬
нейшей части своей речи говорит о том, что социализм не должен
восстанавливать против революции крестьянство, отдавая его на съеде¬
ние капиталу и культивируя из крестьянства „консервативную силу“,
поддержку „социальной реакции“. Но Гед не может охватить всей
сложности вопроса: уцепившись за одну сторону явления, он догма¬
тически и формально-логически непреодолимо, но тем не мене не¬
правильно упорно стоит на одной и той же позиции.
Нет ничего удивительного в том, что идеоло¬
гия гедизма ни в какой степени не могла способ¬
ствовать преодолению жоресовского оппортунизма
и синдикалистского преувеличенного революцио-
наризма. И жоресизм, и синдикализм казались французскому
рабочему более гибким, более полно реагирующим на все проявле¬
ния жизни; сектантская же, упорная, как-будто не двигающаяся
с места позиция Геда могла импонировать своей выдержанной стро¬
гостью, но вместе с тем не могла не отталкивать от него широкие
массы, искавшие ответа на волнующие вопросы действительности и
Гед во время и
после войны.
Смерть Геда.

ЖЮЛЬ ГЕД
337
меньше всего находившие эти ответы в гедизме. Последний вместе
со своим апостолом и вождем, красой и гордостью революционного
марксизма эпохи зарождения Второго Интернационала, оказался в
полном плену у реформизма. Элементы перерождения Геда, начиная
с 90-х годов,— налицо, и когда разразилась империалистическая
война, вступление Геда в министерство могло показаться неожи¬
данным только потому, что вообще большинство рабочего класса
находилось в плену у революционной, бездеятельной фразы цен¬
тризма, покорившего и разложившего Второй Интернационал.
В рядах французского социализма во время войны Гед занимал
крайнюю правую позицию. Вместе с Реноделем, Компер-Морелем,
Вальяном он стоял за самые крайние выводы из идеи „защиты
отечества“ и „священного мира“, он был за „победу до конца“,
до полного уничтожения немецкого империализма. Когда-то ярый
противник франко-русского союза, заявлявший, что „можно быть
французом и не быть казаком“, Гед радовался всякой победе цар¬
ского оружия; когда-то первый провозгласивший идею интернацио¬
нализма во французском рабочем движении, гордо называвший себя
учеником Маркса и „немецкого социализма“, он противился ка¬
кой бы то ни было встрече между социалистами Тройственного
согласия и Тройственного союза. Он требовал, чтобы германские
социал-демократы разорвали „преступную связь со своим правитель¬
ством“ и решительно выступал „против германского империализма
и милитаризма“, но он, увы, не требовал того же от себя и фран¬
цузских социалистов. Октябрьскую революцию в России Гед рас¬
сматривал единственно с точки зрения того, что большевики играют
на-руку немцам и выходом из войны изменяют делу Тройственного
согласия, „делу демократии“. Значения Октября Гед, первый про¬
возгласивший во Франции идею диктатуры пролетариата и револю¬
ционного низвержения капитализма, не понял до конца своей жизни.
Неудивительно, что, когда произошел в Туре раскол в Социалисти¬
ческой Партии и организовалась Коммунистическая Партия, Гед
оказался совсем одиноким: все лучшие революционные элементы
гедизма ушли к коммунистам, с Гедом остались только махровые
оппортунисты.
В письме от 14 октября 1920 г. к мэру города Лилля, своему
другу и оруженосцу, Делори, ныце сенатору, в том же году ло¬
бызавшемуся с французскими реакционными генералами, как с „осво¬
бодителями Франции“, Гед пишет, что Социалистическая Партия
„должна остаться прежней“, что выходить из Второго Интернацио¬
нала не следует, так же как и входить в Третий, что целью социа¬
лизма должен остаться „единый Интернационал — результат кон¬
такта и соглашения всех социалистических партий, что долг как и
честь французской секции немедленно созвать предварительную
конференцию, не различая между русской коммунистической пар¬
тией, английской Labour Parti, бельгийской Рабочей Партией и пр.
22.	Кн. III.

338
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Наконец,— заявляет он далее,— не беря на себя ответственности за
то, что может произойти в бывшей царской империи, мы сами
должны всеми силами противиться всякой интервенции против Рос¬
сии, находящейся в процессе революции (la Russie en révolution),
которая одна должна решать свое настоящее и будущее“.
Память о революционере-Геде, несмотря на все его ошибки
и заблуждения, слишком дорога рабочему классу *), чтобы не отме¬
тить, что на пороге своей смерти Гед все же предостерегал рабо¬
чий класс Франции от всякого контр-революционного вмешатель¬
ства в дела русской революции: он не понял ее размаха и значения,
но он не присоединил своего голоса к хору буржуазии и ее при¬
служников, желавших задушить Октябрь. Одинокий, оторванный от
масс, переросших своего вождя, Гед умер 28 июля 1922 г.
Жюль Гед представляет собой одну из видней¬
ших фигур в истории Второго Интернационала. За¬
слуги его перед французским и международным
рабочим движением огромны: он привил на фран¬
цузской почве, где пышно расцветали буржуазные
и мелкобуржуазные системы „социализма“, элементы
революционного социализма, революционного коммунизма. Он оста¬
нется для нас родоначальником французского марксизма, и Комму¬
нистическая Партия Франции может с гордостью считать себя на¬
следником Геда эпохи 70-х и 80-х годов, эпохи, когда Гед своей
неутомимой проповедью революции, своим исключительным красно¬
речием, своей непреодолимой уверенностью апостола социализма,
своею ненавистью к капиталистическому рабству собрал первые
отряды индустриальных рабочих, готовых итти на штурм буржуаз¬
ного общества. Геду принадлежит также и та заслуга, что на ме¬
ждународной арене он пламенно боролся с ревизионизмом; преодо¬
левая жоресизм, как символ соглашательства с буржуазией и
„обуржуазивания“ рабочего класса внутри Франции, он понимал
международное значение реформизма, ревизионизма вообще и был
одним из тех, которые стремились изгнать его из рядов Интерна¬
ционала. Наконец, Геду принадлежит еще и та заслуга, что из рых¬
лых, не поддававшихся никакой дисциплине, автономистски настро¬
енных социалистических фракций он все же создал более или
менее централизованную и дисциплинированную Социалистическую
Партию.
Но он не сумел преодолеть реформизма и сам оказался в плену
у него. Причину этого перерождения надо искать как в историче¬
ской обстановке эпохи, так и в личных чертах характера и миро¬
созерцания Геда. „Мирная“ эпоха Второго Интернационала способ¬
*) „Учитесь на примере всей жизни Геда, скажем мы рабочим, кроме его явной
измены социализму в 1914 г. Может-быть, найдутся личные и другие обстоятельства,
смягчающие его вину, но речь идет вовсе не о виновности лица, а о социалистическом
значении событий“ (Ленин, собр. соч., т. XIII, стр. 41; курсив наш.—Г. 3.).
Значение Геда в
истории междуна¬
родного рабочего
движения. Причи¬
ны его переро¬
ждения.

ЖЮЛЬ ГЕД
339
ствовала нарождению „легальных“ иллюзий, отсталый характер
промышленности Франции был прекрасной почвой, на которой эти
иллюзии разрастались и укреплялись. Сектантство гедизма коре¬
нится не только в неправильной тактике самого Геда: оно имеет
почвой тонкую прослойку индустриального пролетариата во Фран¬
ции, которая до конца 900-х годов оставалась страной мелкореме¬
сленной по преимуществу. Но к этим объективным обстоятельствам
надо прибавить и те черты, относящиеся к индивидуальности Геда,
которые в свое время были правильно отмечены Энгельсом: болез¬
ненность Геда, его нетерпение, его склонность к революционной
фразе, наконец, неорганическое усвоение им марксизма. Остатки
фразеологии в духе „естественного права“, заявления о „праве ра¬
бочего на полный продукт труда“, „железный закон заработной
платы“, исповедываемый Гедом,— все это не могло не повлечь за
собою представления об экономическом процессе развития общества,
как фатальном процессе, автоматически влекущем за собой уста¬
новление социалистического общества; это обстоятельство вызывало
неправильное представление о соотношении между революцией и
реформой, сектантскую тактику по отношению к буржуазии, кото¬
рую Гед рассматривал, как „сплошную реакционную массу“, непо¬
нимание роли синдикатов и неправильную политику по отношению
к ним, политику, поставившую Геда вне профессионально органи¬
зованных масс. Этим „левым ошибкам“ соответствуют „правые
ошибки“ Геда: переоценка роли буржуазного государственного
аппарата, преувеличенная вера в силу всеобщего избирательного
права, неправильное понимание национальных задач рабочего класса
в эпоху империализма и оппортунистическое представление о зада¬
чах пролетариата по отношению к крестьянству.
Мы не должны забывать, что гедизм не есть подлинный револю¬
ционный марксизм, что отступление от марксизма, свойственные
Геду, и являются причинами, способствовавшими тому, что один из
выдающихся революционных вождей международного пролетариата
оказался в плену у реформизма. Гедизм, очищенный от этих послед¬
них остатков ненаучного, немарксистского мышления,— вот подлин¬
ная пролетарская идеология, высшее выражение которой есть
ленинизм.
ЛИТЕРАТУРА.
J. Guesde —Le socialisme et les grèves (1878). Его же—Essai de catéchisme socialiste
(1878, есть изд. 1913 г.). Его же—La loi ds esalaires et ses conséquences (1878). Его же—
Collectivisme et révolution (1879). Его же— Socialisme et services publics (1883). Его же —
Le Collectivisme (1894). Его же — Quatre ans de lutte des classes à la Chambre (1901).
Его же—Les deux méthodes (controverse avec Jaurès). ,(1900). J. Guesde et Lafargue—
Le programme du Parti ouvrier; ses considérants et ses articles (1883). J. Guesde, H. La-
gardclle, E. Vaillant — Le Parti socialiste et la Confédération du Travail (1908). Сбор¬
ники статей Геда: „Questions d’hier eLd’aujourd’hui“ (1911), „Le socialisme au jour le jour“
(1913), „Ça et la“ (1914).

340
Г. ЗАЙДЕЛЬ
О Геде и социалистическом движении во Франции: Леон Блюм—Конгрессы фран¬
цузских рабочих и социалистов (1876—1900), изд. „Логос“, Москва, 1906 г. Даниель
Галеви — Очерки по истории рабочего движения во Франции. Изд. Гранат. Москва,
1906 г. A. Zèvaès — De la semaine sanglante au congrès de Marseille: Его же — Les
guesdistes. Его же — Notes et souvenirs d’un militant. Его же — Le Parti socia¬
liste de 1904 à 1923. S. Humbert — Les possibilistes. M. Charnay— Les allemanistes.
Da Costa.—Les blanquistes. J.-L. Breton — L’unité socialiste. A. Orry — Les socialistes
indépendants. G. Weill — Le mouvement social en France (1852 — 1924), послед, изд.
Alcan. 1924. P. Louis — Histoire du socialisme en France, послед, изд. M. Rivière. 1925.
Статьи: X. Л. P.—Ж. Гед („Ком. Инт.“,№ 22). X. Раковский — Жюль Гед и коммунизм
(„Ком. Инт.“, № 23). Н. С. Кудрин {Русанов) — Галлерея современных франц. знамени¬
тостей. СПБ. 1906 г. О Геде на русск. языке см. статью Ст. Кривцова — „Жюль Гед
на русском языке“ (био-библиографическая справка) в „Под Знаменем Марксизма“,
1922 г., № 7-8.

С. КУНИСКИЙ.
ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ.
Характер
оппортунизма
Жореса.
Нельзя отрицать того факта, что Жорес яв¬
ляется одной из самых крупных фигур в междуна¬
родном рабочем движении конца XIX и начала
XX веков. Жорес был одним из тех людей, кото¬
рые всю свою жизнь принадлежат одной мысли, одной идее; такой
всепроникающей и всеобъемлющей идеей был для него социализм.
Этот великий социалист пришел в рабочее движение извне,
но он отдал ему все лучшее, что было у него: свой исключи¬
тельный ораторский талант, свой вулканический темперамент, свою
великую преданность идеалу, огромную научную эрудицию, широ¬
кий аналитический ум и безукоризненную честность в служении
тем идеям, которые, правильно или неправильно, он считал полез¬
ными для дела пролетариата. Если бы он захотел пойти по тому
пути измены и предательства, по которому пошли его бывшие со¬
ратники— эти бездарности и жалкие пигмеи в сравнении с этим
исключительно одаренным человеком,— то он был бы быстро воз¬
несен на вершины буржуазного общества. И если исходить из не¬
которых биографических данных, если принять во внимание ту
социальную среду, из которой он вышел, и воспитание, которое
он получил, то надо будет признать, что только идеализм (в луч¬
шем, а не в пошлом смысле слова) и острота ума толкнули Жореса
на тот путь, по которому пошли лучшие умы и сердца последнего
столетия.
Однако все это не должно помешать нам дать правильную ис¬
торическую оценку Жореса, а последняя может быть правильной
только в том случае, если мы усвоим тот чрезвычайно простой
факт, что Жорес был и остался до конца своей жизни по суще¬
ству реформистом, правда, реформистом особой французской
складки и притом с прибавлением немалой дозы специфического
индивидуально-жоресистского революционизма. Надо отличать оп¬
портунизм Жореса от других его разновидностей. Бывает оппорту¬
низм эмпирический, который думает только об использовании всех
легальных возможностей, который открывает нормально функцио¬
нирующий буржуазный порядок. Это — мелкоплавающий оппорту¬
низм без идей, без размаха. Его носители копошатся в тине бур¬
жуазных будней, выторговывают у своего классового врага какие-
нибудь политические или экономические уступки и никогда не ре-

342
С. КУНИСКИЙ
шаются подняться во весь рост и увидеть широкие дали историче¬
ского развития.
Оппортунизм Жореса был несомненно более высокого порядка.
Будучи оппортунистом, Жорес тем не менее никогда не забывал о
конечных целях; он не копался, он широко шагал ц, благодаря
этому, его реформизм иногда превращался в свою противополож¬
ность. Благодаря тому, что он был человеком широкого историче¬
ского размаха, он иногда умел поднимать и свой оппортунизм на
известную принципиальную высоту, при чем тогда последний терял
свою рафинированную сущность. Жорес не был оппортунистом от
случая к случаю, он был человеком, который умел все поднимать
на большую	принципиальную	высоту. Это, с одной стороны, де¬
лало	его	более	выдержанным,	но, с другой стороны, превращало
его в неисправимого и неискоренимого оппортуниста. С нашей точки
зрения, это должно являться лейтмотивом при изучении Жореса и
мы это постараемся в дальнейшем доказать.
Жорес происходил из среднебуржуазной семьи
и все воспитание, им полученное, было очень да¬
леко от того,	чтобы в какой бы то ни было мере
внушить ему	социалистические идеи. Социализм
возник у Жореса на интеллектуальной и эмоциональной основе, он
мог быть первоначально смутным стремлением, базировавшимся на
некоторых свойствах психики Жореса. Во всяком случае надо от¬
метить, что одна из магистерских работ Жореса была посвящена
проблеме происхождения немецкого социализма, при чем странным
образом Жорес ищет корней его у Лютера, Фихте, Канта и Гегеля.
Еще более любопытным для характеристики той атмосферы чисто
буржуазного академизма, в которой в это время находился Жорес,
является то обстоятельство, что самая эта работа была написана
по-латыни. Не следует забывать и того, что он получил свое выс¬
шее образование в знаменитой École Normale, и это тоже не могло
не оставить продолжительного следа на всем его мировоззрении,
которое до конца его жизни оставалось пропитанным каким-то осо¬
бенным слащавым идеализмом этически-философского характера.
Мы не станем говорить о другой его магистерской работе „De
la réalité du monde sensible“, в которой обнаруживается тот же
идеализм заурядного буржуазного профессора, приправленный спе¬
цифической этической риторикой, но и в дальнейшем Жорес, по¬
скольку он высказывался в печати и на трибуне, оставался в фило¬
софском отношении на почве идеализма. Может-быть, он несколько
ушел вперед по сравнению с тем философским мировоззрением,
которое он вынес из École Normale, но во всяком случае ему оста¬
вался чуждым философский материализм в формулировке Маркса.
В лучшем случае Жорес пытался соединить первый со вторым.
Это стремление к соединению противоположных в самом своем су¬
ществе мировоззрений, к примирению и сглаживанию противоречий
Общие основы
мировоззрения
Жореса.

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
343
выступает с совершенной отчетливостью, когда Жорес строит свои
общие социологические концепции. Он даже не считает нужным
маскировать своих взглядов. „Я хочу доказать,— замечает он во
время известной дискуссии с Лафаргом,— что материалистическая
концепция истории нисколько не мешает ее идеалистическому ис¬
толкованию... Эти две концепции, которые кажутся противополож¬
ными друг другу, которые кажутся исключающими друг друга, в
современном сознании почти смешаны и примирены“.
Эти теоретические воззрения Жореса являлись коррелятом
к его фактическому оппортунизму. Жорес был оппортунистом и в
теории; он не может расстаться с идеализмом, который навязан ему
всем прошлым, но революционный инстинкт его тянет к материа¬
лизму Маркса, к которому он, несмотря на все свое несогласие
с ним по целому ряду вопросов, относился с величайшим восторгом.
Результатом такой теоретической двойственности являлся изве¬
стный эклектизм и невыдержанность всего мировоззрения Жореса.
Идеалистическое понимание истории определяется им следую¬
щим образом: „Это — концепция, согласно которой человечество с
момента своего зарождения имеет, так сказать, смутное предста¬
вление, первичное предчувствие своего назначения, своего разви¬
тия. Еще до исторического опыта, еще до установления той или
иной экономической системы, человечество несет в самом себе вро¬
жденную идею справедливости и права, именно этот врожденный
идеал оно осуществляет, начиная с низших форм цивилизации и до
высших, и если оно развивается, то не благодаря механическому и
автоматическому изменению способов производства, а под влиянием
смутного или отчетливого предчувствия этого идеала. Поэтому идея
сама по себе делается принципом движения и действия, и как бы
далеко ни находились идейные системы от экономических фактов,
которые они определяют, все-таки экономические факты переводят
мало-по-малу, включают в действительность и в историю идеал че¬
ловечества“.
Вот эту историко-социологическую концепцию, выдержанную
в чисто идеалистических тонах, Жорес хочет соединить с материа¬
листическим пониманием истории. Он совершенно определенно
стоит на точке зрения врожденных идей, хотя эта теория не вы¬
держивает критики ни логической ни исторической. По мнению
Жореса, нельзя думать, будто смена общественных форм происхо¬
дит только под влиянием развития производительных сил или изме¬
нения в способах производства. Нет, исторический процесс осуще¬
ствляет свое движение, также и повинуясь действию известных пси¬
хических моментов: идея справедливости является стимулом обще¬
ственного прогресса. „В заключение я должен сказать, что согласен
с Марксом в том, что все развитие в конечном счете является не
чем иным, как отражением экономических явлений в мозгу чело¬
века, но при том условии, что в этом мозгу уже есть основные

344
С. КУНИСКИЙ
силы, определяемые эстетическим чувством, воображением и потреб¬
ностью единства силы, которые вмешиваются в экономическую
жизнь“.
Таким образом, Жорес хочет приспособить к марксизму разные,
чисто идеалистические, привески в роде „эстетического чувства,
симпатического воображения“, которые, однако, ничего не объяс¬
няют, а сами требуют объяснения.
Надо, однако, сказать, что отношение Жореса
к марксизму в дальнейшем изменилось в том смы¬
сле, что он несколько приблизился к нему, но
мало-мальски выдержанным марксистом он никогда
не был, да и не хотел быть. Иногда бывало так, что вопреки общим
основам своего мировоззрения, которые были пропитаны идеализ¬
мом, в исторических работах Жореса именно потому, что он был
человеком с большим историческим чутьем, начинал бить живой
источник марксизма: материалистическое понимание истории, если
можно так выразиться, стихийно вырывалось из тех узких рамок,
которые отводил ему Жорес.
Очень характерной является та позиция, которую занял Жорес
в борьбе ревизионизма с марксизмом. Он и здесь пытался соединить
несоединимое, он хотел создать какой-то синтез признания непри¬
миримости классовой борьбы и реформизма, революционности и
соглашательства, при чем вполне естественно в этом синтезе пе¬
ревес получали элементы ревизионизма.
Когда началась знаменитая дискуссия между Каутским и Берн¬
штейном, Жорес писал: „В дискуссии, которая началась между
Бернштейном и Каутским по вопросу о принципах и методах соци¬
ализма, я в основном согласен с Каутским“. Но он тут же огова¬
ривается, что признает большие заслуги и за Бернштейном в том
смысле, что последний заставил нас пересмотреть наши основные
взгляды в направлении, более близком к действительности, и в этом
отношении он оказал благотворное влияние и на самого Каутского.
„Я имею право сказать, что в довольно большой степени Бернштейн
с настоящего момента действовал в духе Каутского; теперь в Каут¬
ском есть немного от Бернштейна и когда я одобряю целиком Ка¬
утского, я этим самым частично одобряю Бернштейна“.
Жорес очень метко замечает, что в Каутском есть часть Берн¬
штейна, и теперь, в исторической перспективе, мы совершенно ясно
видим, что Каутский и в самом деле сдал часть позиций Бернштейну.
И именно это обстоятельство и дает возможность заявить Жоресу,
что он в общем становится на точку зрения Каутского. Вместе
с ним он готов признать за экономическим фактором основное зна¬
чение. Но действие экономики ослабляется, а иногда даже и видо¬
изменяется действием других общественных факторов. „Экономи¬
ческие движения проходят через различные юридические, религиоз¬
ные, научные формы, как большой ветер, который потрясает лес,
Жорес и
революционный
марксизм.

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
345
состоящий из многих различных пород. То же самое дуновение
проходит повсюду и своим широким ритмом колеблет деревья раз¬
личных пород; но каждое из них отвечает особой тональностью,
своеобразной вибрацией и ритмом движения; и лес в целом, будучи
весь потрясен и как бы руководим этим большим дуновением, в свою
очередь реагирует на него; он его рассеивает и этим как бы ме¬
няет несколько его направление“.
Как ни великолепен этот образ, нарисованный Жоресом, с худо¬
жественной точки зрения, следует, однако, признать, что аналогия,
которая здесь дана, не вполне правильна по существу. Нельзя, ко¬
нечно, отрицать того общеизвестного факта, что между экономиче¬
ским строем общества и другими формами общественной жизни
существует известное взаимодействие, но было бы в корне непра¬
вильным полагать, что идеологические или юридические факторы
могут изменять экономическую структуру общества так же, как
расположение деревьев в лесу изменяет направление ветра. В ко¬
нечном счете все формы общественной жизни зависимы в той или
иной степени от экономической основы общества и вот этого-то
основного тезиса марксизма Жорес не мог принять целиком, а по¬
стоянно ограничивал его в той или иной степени.
Можно с известной степенью достоверности констатировать, что
с течением времени Жорес стал делать попытки добросовестно при¬
близиться к марксизму; во всяком случае формулировки его стали
осторожнее. Этого, однако, отнюдь нельзя сказать о его отношении
к некоторым другим проблемам марксизма. Жорес, например, упорно
отрицал истинность теории обнищания масс, при чем он отвергал
всякие попытки (например, со стороны Каутского) смягчить Маркса
и выставить его сторонником относительного обнищания, а не абсо¬
лютного.
Он утверждал, что Маркс, который строил свои концепции по
гегелевским схемам, нуждался в теории абсолютной пауперизации
масс для того, чтобы показать, как пролетариат, опустившийся до
низшего уровня жизни, подымается до роли спасителя всего чело¬
вечества. Эта дедукция совершенно аналогична дедукции Гегеля,
который доказывает возникновение христианства на такой же анти¬
тезе: бесконечно униженный и страдающий Христос превращается
в спасителя мира. Жорес с этим не согласен. „Маркс ошибался. Не
из абсолютного обнищания может прийти абсолютная свобода“.
Понятно, если бы Жорес дожил до войны, до русской, а затем до
германской революций, он бы не стал так категорически утвер¬
ждать, что Маркс неправ. Если бы он захотел включить в сферу
своего рассмотрения не только наиболее квалифицированные слои
европейского и северо-американского пролетариата, но также и гро¬
мадные массивы неквалифицированного пролетариата, беспрерывно
пополняемые деклассированными элементами буржуазного обще¬
ства, образующимися в результате распада последнего, если бы он

346
С. КУНИСКИЙ
захотел также учесть громадную колониальную и полуколониаль¬
ную периферию, где экономическое положение пролетариата, нахо¬
дящегося под тяжелым двойным давлением туземной и иностранной
буржуазии, беспрерывно и неуклонно ухудшается,— если бы Жорес
принял все это во внимание, то он должен был бы признать пра¬
воту Маркса, который умел срывать оболочку с явлений, чтобы
увидеть их глубочайшую сущность.
Такую же двойственность мы замечаем и в отношении Жореса
к теории катаклизма или краха буржуазного общества. Когда перед
нами вставал вопрос в общей форме: является ли социализм рево¬
люционной силой и осуществится ли он революционными методами,
то он, не задумываясь, отвечал на этот вопрос утвердительно. Как
много прекрасных слов он посвятил этому в своей речи, произне¬
сенной им в 1900 г. („Bernstein et la méthode socialiste“*). „Они (здесь
говорится о некоторых элементах социалистически настроенного
пролетариата) могли бы сколько угодно себе говорить, что, может-
быть, крестьянство в целом не подготовлено, что, может-быть, даже
в самом рабочем классе есть много инертных и несознательных сил,
но они были бы вынуждены логикой самого социализма исполь¬
зовать в революционном смысле, т.-е в смысле полной перестройки
собственности, власть, которую история вложила им в руки.
Эти замечательные слова могут послужить обвинительным ак¬
том против тех теперешних горе-социалистов, которые полагают,
что для осуществления социализма необходимо, чтобы все сто про¬
центов пролетариата и крестьянства высказались единодушно за
социалистическую революцию.
Но когда перед Жоресом вставала уже более конкретная про¬
блема краха капиталистического общества, как необходимой предпо¬
сылки для создания общества социалистического, то он решительно
высказывался против такой возможности, при чем опровержение
Маркса проводилось следующим образом: раньше концепция Маркса
представлялась в карикатурном виде,— ему приписывалось какое-то
„квази-мистическое ожидание освобождающей катастрофы“, и после
этого он легко опровергался. Но понятно, что Маркс никогда не
возлагал надежд ни на какую-то мистическую, ни на квази-мисти-
ческую катастрофу, а он говорил просто относительно необходи¬
мости разрушения буржуазного общества, без чего невозможна ни¬
какая пролетарская революция. Это прекрасно понял Ленин и на
этом он строил всю свою теорию революции и в этом же духе он
руководил русской революцией, но этого не понял Жорес, который
с железной убедительностью доказывал неразрывную связанность
социализма и революции, но который не умел себе конкретно
представить, в чем должна найти свое выражение социалистическая
революция.
*) Кстати сказать, это — вообще одно из наилучших и наиболее революционных
произведений Жореса по этому вопросу.

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
347
Демократия или
диктатура.
А между тем проблема осуществления социа¬
лизма уже не была вопросом чистой теории. Жо¬
рес сам сознавал, что мы живем в эпоху социали¬
стической революции; он своим острым историческим чутьем не мог
не уловить, чтсг первая революция, которая разыграется в одном из
крупных мировых центров, неизбежно будет носить на себе печать
социалистического пролетариита. ,,...Мы знаем, что события разви¬
ваются таким образом,— говорил Жорес еще в 1910 г.,— что эконо¬
мическое развитие и движение пролетариата принимают такое на¬
правление, что в мире не может произойти никакой политической,
религиозной или социальной революции, которая бы не была нашей11
(курсив Жореса).
Но если так, если вопрос пролетарской революции стоит в по¬
рядке исторического дня, тогда нам нужно знать, что делать на
другой день после революции. Но здесь-то и обнаружилось глу¬
бокое расхождение Жореса с революционным марксизмом. Маркс
отчетливо говорил, что никогда пролетариат не доведет своего дела
до конца, если он после взятия политической власти в свои руки
не разрушит государственного аппарата буржуазии и не создаст
своего. Ленин, один из гениальнейших и наиболее прозорливых уче¬
ников Маркса, доказал и обосновал эту мысль в одной из своих
работ „Государство и революция“. Опыт русской революции, кото¬
рая увенчалась успехом в известной мере именно потому, что она
уничтожила до конца аппарат угнетения старого режима и опыт
германской революции, которая потерпела поражение, потому что
она оставила в целости всю государственную машину буржуазии,—
целиком подтверждают правильность этой мысли. Жорес был реши¬
тельным противником такой постановки вопроса, он полагал, что
•буржуазно-демократическое государство мирным способом перейдет
в руки пролетариата, после чего оно будет продолжать свое преж¬
нее функционирование. Понятно, что такое представление по мень¬
шей мере наивно и уже во всяком случае совершенно не реально.
Жорес целиком находился во власти мелкобуржуазных пред¬
ставлений. В великом споре о демократии или диктатуре Жорес
был целиком сторонником демократии, при чем объективно его
роль сводилась к защите именно буржуазной демократии, потому
что никаких других форм ее при капитализме не существует.
Эта общая точка зрения определила его позицию и в более
частном вопросе — об уничтожении буржуазного государства и о
замене его пролетарским, и отсюда же становится понятным, что
он должен был относиться отрицательно или, в лучшем случае,
индиферентно к методам вооруженной борьбы за власть. Жорес
отделывался здесь общими фразами о том, что „эти громадные
социальные изменения, которые определяются обычно, как рево¬
люции, не могут больше быть делом одного меньшинства“. Это
совершенно неоспоримая истина: для того, чтобы революция увен¬

348
С. КУНИСКИЙ
чалась успехом, необходимо, чтобы громадные массы были готовы
за нее бороться, но вопрос стоит не в этой плоскости. Для того,
чтобы революция начала свое победоносное шествие, необходимо
известной части этих масс, наиболее инициативной и решитель¬
ной, поднять знамя восстания, которое послужило бы исходным
пунктом для движения огромного большинства масс. Жорес же
доказывал, что в наш век парламентаризма, демократии, всеобщего
избирательного права и т. д. меньшинство во всех отношениях
бессильно, так как налицо имеется активная масса, которая хочет
самостоятельно вести борьбу.
А между тем одно другому совершенно не противоречит: ре¬
шительное и сплоченное меньшинство, сорганизованное в партию,
является авангардом огромного и активного, но поневоле бесфор¬
менного большинства.
Вообще Жорес является апологетом легальных методов борьбы.
Он непрестанно повторяет о необходимости завоевания большинства
посредством всеобщего избирательного права: „Теперь для социа¬
лизма остался только один суверенный метод,—пишет он,—легально
завоевать большинство“.
Жорес склонен забывать или преуменьшать классовый характер
государства и демократии. В одном месте он пишет: „Государство
при демократии вовсе не является исключительно классовым госу¬
дарством, оно остается таковым все в меньшей и меньшей степени.
Сейчас государство является главным образом, но не исключительно,
буржуазным государством...“ и т. д. в таком же духе. Эти строки
достаточно показательны; они говорят за то, что Жорес предста¬
влял себе дело	так,	будто	государство понемногу теряет	свой
классовый характер.
Это же подтверждается и тем обстоятельством, что борьба за
республику являлась для него самоцелью. В своей знаменитой и
действительно прекрасной речи о республике и социализме, про¬
изнесенной в 1893 г., которая и теперь в печатном виде волнует и
показывает всю могучую силу таланта этого исключительного ора¬
тора, он, защищая республику, совершенно определенно перегибает
палку. Он доходит даже до утверждения, что в политической
области пролетариат при буржуазной республике суверенен, и на
этом основании	он требует	такой же суверенности для него и в
экономической области: „Всеобщим избирательным правом, народ¬
ным суверенитетом, который находит свое окончательное и легаль¬
ное выражение в республике,—■ замечает он,— вы сделали из всех
граждан, включая сюда и трудящихся (les salariés), собрание королей.
Это от них, от их суверенной воли исходят законы и управление“.
Надо придавать слишком большое значение формальным бумаж¬
ным правам для того,	чтобы,	как Жорес, думать, будто право	один
раз в несколько	лет	опускать избирательные бюллетени в	урну
делает рабочего сувереном в политической области.

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
349
В конечном счете мы должны прийти к тому выводу, что Жо¬
рес был совершенно определенным противником диктатуры проле¬
тариата. В этом кардинальнейшем вопросе современности он стоял
всем своим существом на почве буржуазной демократии. Жорес
хоть и говорил, и довольно часто, о социалистической революции,
но она существовала у него, как конечная цель; практически же
у него шла речь не о революционном потрясении и разрушении
старого общества, а о врастании и перерастании социализма в ка¬
питализм. Он в капиталистическом обществе искал элементов со¬
циализма и надеялся, что из этих элементов эволюционным путем
будет создаваться новое общество. В этом отношении интересен
ряд статей Жореса по вопросу о частной собственности, направлен¬
ных против радикальной партии. В этих статьях Жорес показывает,
как в капиталистическом обществе происходит процесс перерожде¬
ния частной собственности в общественную. „Благодаря крайнему
развитию частной собственности,— пишет он,—создалась капитали-
стически-социалистическая собственность, капиталистический кол¬
лективизм, в пользу одного класса, правда, но он является буржу¬
азным признаком коммунизма, в сторону которого мы развиваемся“.
Жорес прав, поскольку он констатирует зарождение элементов
будущего общества уже в буржуазном строе, но он совершенно
неправ, когда думает, что одного этого процесса будет достаточно
для перехода к социализму: это условие необходимое, но не до¬
статочное.
Рассмотрение мировоззрения Жореса дало нам
возможность убедиться в том, насколько оно было
насквозь пропитано реформизмом. Но еще более рельефно этот
момент выделяется даже при самом поверхностном знакомстве с той
тактикой, которая практиковалась Жоресом в его повседневной
политической борьбе.
Не подлежит сомнению, что Жорес был борцом. Борьба была
его стихией, только в атмосфере борьбы он жил полной жизнью,
только в ней его клокочущий революционный темперамент про¬
являлся весь полностью. И не даром при всяком выступлении
Жореса в Палате депутатов зал представлял собой настоящее поле
битвы: с одной стороны, взбешенная буржуазия и реакция встре¬
чали его чуть ли не настоящим ревом, а с другой стороны, крайняя
левая устраивала ему демонстрации сочувствия.
Однако человек этот был полон противоречий: каким-то непо¬
нятным образом в нем сочетался революционный темперамент с
ярко выраженным оппортунизмом. Жорес постоянно стремился
сглаживать резкие углы и прийти к соглашению на какой-нибудь
общей 'Основе. И что наиболее замечательно, это стремление к
компромиссу распространялось одинаково как налево, так и направо.
Жорес стремился найти общий язык с Гедом и Лафаргом, с одной
стороны, и Мильераном и Вивиани'—с другой.
Тактика Жореса.

350
С. КУНИСКИЙ
И даже когда Жорес обрушивался и громил буржуазию, то ок
говорил с ней по существу на языке ей близком. Когда выступал
Гед, то чувствовалось, что здесь говорит выходец из другого мира
с абсолютно чуждой буржуазии идеологией. Жорес же переводил
весь комплекс идей пролетарского социализма на буржуазно-парла¬
ментский жаргон.
Уже из развитых выше общетеоретических предпосылок совер¬
шенно ясно, что тактика Жореса должна была быть насквозь оп¬
портунистичной. И действительно,что друтое могло означать отри¬
цание теории краха буржуазного общества, как не отказ от рево¬
люции на практике? Жорес мог сколько угодно мастерски декла¬
мировать о пришествии социалистической революции; больше того,
он субъективно мог самым искренним образом быть убежденным
в том, что социалистический строй должен неизбежно сменить
буржуазное общество, но, если он не видел исторической необхо¬
димости вооруженного восстания, необходимости завоевания власти
пролетариатом и установления его диктатуры, которая должна была
разрушить капиталистическое государство, то он этим самым по
существу отказывался от революции, потому что последняя не
могла построить нового общества иначе, как уничтожив старое.
Революционную тактику Маркса он признает устаревшей для
настоящего времени. „Теперь уже ясно,—пишет Жорес,—что только
на широкой почве демократической легальности и всеобщего изби¬
рательного права социалистический пролетариат .приготовляет, рас¬
пространяет, организует свою революцию“. За этими звонкими
фразами скрывается самый заурядный реформизм. Жорес надеялся
найти выход из капиталистического тупика посредством демократии
и реформ.
Реформам он придавал преувеличенно большое значение. „Ни¬
когда я не смотрел на реформы только как на паллиативное сред¬
ство против существующей бедности, я видел в них начало социа¬
листической организации: зерна коммунизма, которые посеяны на
капиталистической почве“.
В этих словах сквозит совершенно определенное стремление
придать реформам какое-то самодовлеющее значение; было совер¬
шенно последовательно со стороны человека с такими взглядами,
что он в демократии и парламентаризме усматривал те пути, по
которым пролетариат придет к социализму.
По мнению Жореса, парламент становится той кузницей, где
выковывается будущее пролетариата.
Вся деятельность Жореса протекала преимуще-
Политическая ственно в парламенте. Первые его выступления
деятельность	.	J
Жореса	носили	боевой	характер и происходили в условиях,
когда буржуазная республика еще оборонялась про¬
тив напора клерикально-монархической стихии. Он впервые был
избран депутатом в 1885 г. (26 лет отроду), после того как четыре

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
351
года преподавал философию в лицее г. Альби и в тулузском универ¬
ситете. Его первые выступления в Палате депутатов сразу обнару¬
жили его исключительное ораторское дарование. В это время он
сидел в левом центре и его социалистические тенденции почти ни
в чем не находили своего проявления; в лучшем случае в его речах
этого периода можно обнаружить известные социальные устремле¬
ния, которые могли бы быть свойственны и любому радикальному
мелкобуржуазному политику. Со свойственным ему темпераментом
он вел ожесточенную борьбу с консервативной частью Палаты за
светскую школу, за улучшение положения крестьян, он отстаивал
необходимость вмешательства государства в экономическую жизнь,
но исключительно в пользу труда и т. д.
В 1889 г. он не был избран в Палату, но его эволюция в сто¬
рону социализма неуклонно продолжалась. Жорес в это время при¬
нял горячее участие в стачке углекопов в Кармо, и в результате
этой кампании был избран углекопами этого района в 1893 г. в
Палату, где он повел резко наступательную политику. Он боролся
против клерикалов за светскую школу, против мошенников в деле
Панамского канала, он защищал Жеро-Ришара по поводу его обви¬
нения в оскорблении президента, которым был тогда Казимир
Перье. В этом последнем деле могучий напор Жореса был так
велик, что оно кончилось отставкой Перье, хотя одновременно и
Жеро-Ришар был осужден. Он беспощадно разоблачал модернизо¬
ванный бонапартизм генерала Буланже, который в ослабленном
виде выражал те же социальные тенденции, которые впоследствии
нашли свою законченную форму в деле Дрейфуса.
В 1898 г. он, однако, опять не был избран, но, пройдя в Палату
в 1902 г., он уже последовательно переизбирался до конца своей
жизни.
Необходимо констатировать, что тактическая линия Жореса
несомненно претерпела известные изменения на всем протяжении
его политической деятельности, и это нужно установить с.тем боль¬
шей категоричностью, что сам-то Жорес склонен отрицать это об¬
стоятельство в предисловии к своим парламентским речам. Если
в 90-х годах Жорес стал в первых рядах борющегося пролетариата
и со всей необузданностью своего темперамента сыпал удары на
противников социализма и республики, то в самом начале XX в. он
переживает кризис, при чем именно тогда выявляется глубокая
двойственность его политической тактики и ее реформистская сущ¬
ность, которая раньше была завуалирована революционной фразой.
Поводом для выявления этого факта послужил „мильерановский
кризис“.
Имеют ли право социалисты входить в буржуазное министер¬
ство?—вот гигантская проблема, вставшая раньше перед француз¬
ским, а потом и перед международным социализмом на грани XIX
и XX веков. Исходным пунктом дискуссии, возникшей на этой

352
С. КУНИСКИЙ
почве, было вступление печально-знаменитого Мильерана в мини¬
стерство Вальдека Руссо, происшедшее после дела Дрейфуса. Жо¬
рес мотивировал необходимость участия социалистов в буржуазном
министерстве двоякого рода соображениями. Обще-принципиальная
установка Жореса заключалась в том, что, поскольку социалисты
считают возможным участие в парламенте, постольку они не могут
отказаться и от учартия в буржуазном министерстве, ибо и то и
другое является различными формами признания существования
буржуазного государства, что является по существу элементарным
фактом. Кроме того, Жорес приводил доводы конкретно-историче¬
ского характера. Дело Дрейфуса,— заявлял он,— привело к тому,
что во Франции появились два лагеря: буржуазно-прогрессивный и
клерикально-милитаристически-реакционный. Пролетариату нельзя
было оставаться нейтральным в условиях обостренной классовой
борьбы, он должен был принять чью-либо сторону. Позиция проле¬
тариата должна найти свое внешнее выражение в том, что проле¬
тариат берет Дрейфуса под свою защиту, а после ликвидации зна¬
менитого „дела“ социалисты образуют единый фронт со всеми дрей-
фусарами, из какого бы класса они ни происходили, т.-е. они входят
в министерство Вальдека Руссо-Галлифе.
Жорес твердо заявил, что он целиком стоит на почве призна¬
ния необходимости классовой борьбы, но он считал этот принцип
вполне примиримым с политикой соглашения с известными слоями
буржуазии. С его точки зрения можно было оставаться на почве
классовой борьбы (только не нужно, по его мнению, понимать ее
слишком упрощенно) и в то же время помогать буржуазии делать
ее политику. Ибо ничего другого нельзя делать, находясь в ничтож¬
ном меньшинстве в буржуазном кабинете министров.
Это было проявлением все той же двойственности Жореса, все
того же стремления примирить противоположные и взаимно друг
друга исключающие стихии, все та же тенденция сглаживать острые
углы и искать компромиссов. Такие попытки должны были потер¬
петь крах,—Мильеран, в конце концов, оказался обыкновеннейшим
ренегатом социализма, выдающимся разве своей особенной под¬
лостью,— рабочий класс потерпел очередное поражение, и то, что
Жорес впоследствии признал ошибочность своей позиции, делает
большую честь его искренности.
При всем том следует признать, что в тактике
Жореса были некоторые безусловно револю¬
ционные элементы. К числу их следует отнести
правило поведения, которого предлагал придерживаться Жорес в
отношении различных буржуазных партий. Слишком прямолинейные
гедисты шли в этом отношении напролом, их тактика была слишком
примитивной, они не делали никакого различия между отдельными
фракциями буржуазии и вели против них одинаковую борьбу.
Но и Жорес не сумел сделать правильных тактических выводов из
Общая оценка
тактики Жореса.

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
353
своей формально совершенно правильной мысли. Он был прав в том
смысле, что по отношению к буржуазным партиям надо было вести
диференцированную политику, но его диференцирование заключа¬
лось в том, что он предлагал вступать с радикальной буржуазией
в соглашение по некоторым вопросам и делал это в соответствии
со своей общей концепцией. А цель заключалась в том, что нужно
было в рамках непримиримой классовой политики, не прекращая
ни на одну минуту борьбы, в то же время диференцировать методы
борьбы в отношении различных буржуазных группировок. Вот
этого-то не сумел сделать Жорес: вместо диференцированной
борьбы, он применил диференцированное соглашательство и этим
испортил свою по существу правильную мысль.
В особенности ясно это было заметно на деле Дрейфуса. Прак¬
тическое чутье подсказало Жоресу, что в этом грандиозном по¬
единке между реакционной военщиной и радикальной буржуазией
нельзя было оставаться индиферентным, как это делал Гед. Жорес
со всей пламенной страстностью трибуна вступил в эту борьбу и
ушел в нее целиком, но в пылу борьбы он заключил союз с бур¬
жуазными дрейфусарами, благодаря чему была совершенно утра¬
чена принципиальная чистота и выдержанность тактической линии.
Необходимо было найти специфическую тактическую линию,
которая отличила'бы позицию социалистического пролетариата от
позиции разных буржуазных дрейфусаров. Именно Жорес загово¬
рил о том, что Дрейфуса надо взять под защиту из общечеловече¬
ских соображений, несмотря на то, что он — буржуа. А здесь дело
меньше всего заключалось в жалости или человечности, ибо для
пролетариата играла роль не личность Дрейфуса, а общественно-
политическая сторона „дела“.
Здесь само собой напрашивается сравнение с величайшим так¬
тиком начала XX в.— с Лениным, который гениально сочетал в
своей тактике непримиримость и выдержанность, с точки зрения
рабочего класса, с замечательной гибкостью. Несмотря на всю гиб¬
кость, которую проявлял Жорес, когда ему нужно было сглажи¬
вать противоречия, он этого синтеза не мог найти, и благодаря
этому, в своей тактике все время скатывался к самому непригляд¬
ному оппортунизму.
При всем его оппортунизме в Жоресе было, однако, нечто
такое, что ставило его вне всякого сравнения со всеми теми мел¬
кими носителями соглашательства, которые торговали социализмом
оптом и врозницу, единственной целью которых была погоня за
министерскими портфелями. Жорес как мог высоко нес знамя со¬
циализма, он старался не запятнать его, он всегда помнил о конечных
целях движения. Он никогда не говорил, подобно Бернштейну, что
„движение—все, конечная цель—ничто“. Наоборот, он очень часто
упрекал Бернштейна за то, что тот отодвинул конечную цель
куда-то в туманное будущее.
23.	Кн. III.

354
С. КУНИСКИЙ
Жорес впитал социализм в себя, и мы не встретим у него ни
одной речи, где бы он не говорил о социализме. Правда, социализм
Жореса несколько своеобразный, с сильным этическим оттенком, в
нем больше постулирования, долженствования, чем действительного
научного анализа. Жорес воспринимал социализм не головой, а
сердцем. „Долг совести каждого—быть социалистом“. Для Жореса
социализм связывается с идеями „справедливости“, „человеческого
права“ и т. п. Эти взгляды больше похожи на Луи Блана или на
интернациональный социализм Малона, чем на научный социализм
Маркса. Но, тем не менее, хоть и в неправильном понимании, все ж
Жорес искренно и страстно боролся за идеалы пролетариата, и это
одно ставит его на несколько голов выше всех тех „социалистов“,
которые называют себя его последователями.
Если в чем-нибудь ярко проявились свойства
Жореса как народного трибуна, то в первую очередь
в вопросе о тактике пролетариата в случае на¬
ступления войны. Надо отдать ему справедливость, он вел беспре¬
рывную „войну против войны“, и насколько опасным противником
считали его шовинисты, показывает его трагический конец. Было
слишком рискованно оставить в живых человека, который, воз¬
можно, бросил бы весь авторитет своего имени, всю популярность,
которой он пользовался во Франции, весь свой огнедышащий
ораторский талант на весы борьбы против войны.
Все крупные империалистические конфликты начала XX в. неиз¬
менно находили в лице Жореса своего яростного разоблачителя.
Достаточно вспомнить речь Жореса во время конфликта между
Францией и Германией по поводу Марокко, которая, правда, не была
произнесена, так как перемудривший Бюлов запретил Жоресу въезд
в Берлин, но которая, будучи напечатана в „Vorwärts“, произвела не-
сравенно больший эффект, чем если бы она была произнесена. Также
очень интересна мужественная речь Жореса, которую он произнес
накануне войны и своей смерти на митинге возле Лиона. Он в ней
клеймил и империалистическую буржуазию, и тайную дипломатию.
„Колониальная политика Франции, боявшаяся света политика России,
насильническая воля Австрии,— вот что содействовало созданию
того ужасного положения, в котором мы находимся... Если военная
гроза разразится, все мы, социалисты, должны позаботиться о том,
чтобы спастись возможно скорее от того преступления, которое
совершат правящие классы“. С каким гневом он обрушивается на
те же правящие классы в 1907 г.! „В тот момент, когда я говорю
с вами, кучка флибустьеров, банкиров, имеющих удачу, капитали¬
стов, цинически думающих только о своих барышах, журналистов,
прославляющих грабеж, мечтает о великой экспедиции в Марокко“.
Или вспомним речь, которую Жорес произнес в Палате депутатов
в 1905 г. о патриотизме и интернационализме. Жоресу не давали
говорить в буквальном смысле слова, его прерывали чуть ли не на
Жорес, война и
Интернационал.

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
355
каждом слове, и он оказался вынужденным перенести ее окончание
на следующее заседание Палаты.
К таким людям, как Гед или Эрве, в довоенное время относи¬
лись, как к чудакам, которые несут вздор, до того их позиция была
бесконечно чужда психологии среднего буржуа, заседавшего в
Палате. И хотя этих чудаков ненавидели, но несравненно более
опасным казался Жорес, который говорил буржуазии на понятном
ей языке и предлагал как-будто осуществимые и поэтому тем более
опасные средства для предотвращения войны. Буржуазия упрекала
Жореса за то, что он допустил исключение Мильерана из социали¬
стической партии и в то же время оставался в ней вместе с Эрве,
которого она расценивала как величайшего изменника,—впоследствии
действительно Эрве оказался таковым, только не по отношению
к отечеству, а по отношению к пролетариату.
Однако и здесь Жорес остался верным себе.
Основная антиномия, которая проходила через всю
деятельность Жореса, осталась действительной и в
вопросе о войне. В целом ряде речей звучит до¬
вольно откровенный патриотизм, при чем он,как у
очень многих фрацузских революционеров, своеобразно сочетается
с революционностью. Это — своеобразная гордость за свое отечество,
которое до последней четверти XIX в. было цитаделью революций
и кузницей самых модных социалистических учений. К этому у Жо¬
реса присоединялось еще преувеличенное представление о том,что
республиканский образ правления и наличие всех буржуазных по¬
литических свобод делает Францию избранной страной по сравне¬
нию со всеми остальными. За ее свободу стоит сражаться, по от¬
ношению к ней принцип защиты отечества может быть выдержан
до конца. И, как бы боясь за то, что революционный темперамент
увлечет его слишком далеко в его борьбе против милитаризма
и империализма, Жорес часто спешит с самого начала оговориться,
что он не противник обороны страны и что социалисты тоже умеют
защищать свое отечество.
Порою Жорес обнаруживает прямо поразительную наивность.
Он совершенно забывает о глубочайших противоречиях, которые
раздирают весь капиталистический мир, и считает „большим куль¬
турным приобретением и залогом мира“ союз между Францией и
Англией. Еще более наивен Жорес, когда утверждает с самым
серьезным видом, что „франко-русский союз сам по себе не носил
наступательного характера“ и что „в настоящее время франко-рус¬
ский союз не представляет опасности*. Или в одной статье, кото¬
рую Жорес напечатал в немецкой буржуазно-демократической га¬
зете, он писал следующее: „Соглашение между Францией, Англией
и Россией, Тройственное согласие, само по себе вовсе не означает
угрозу миру. Оно, напротив, может преследовать мирные цели
и оказывать влияние в смысле мира... Почему бы невозможно было
Подлинный ха¬
рактер жоресов-
ского антимили¬
таризма.

356
С. КУНИСКИЙ
таким же манером достигнуть соглашения по спорным вопросам
между Германией и Англией? Новое Тройственное соглашение даже
могло бы содействовать такому исходу, если Франция правильно
поймет свою роль, если рядом с сознанием своей силы она поставит
сознание своего долга".
Все это ничем не отличается от писаний обыкновенного буржу¬
азного пацифиста, и т. Зиновьев в „Войне и кризисе социализма“
так и квалифицирует жоресизм, как „пацифизм на революционной
подкладке“.
Так же близко стоит к пацифизму и основное требование, ко¬
торое Жорес выдвигает как гарантию против возможности возник¬
новения войны. Этим требованием является международный арби¬
траж и третейские суды, при чем воистину с каким-то странным
непониманием Жорес полагает, что инициатором и организатором
этого дела должны явиться Северо - Американские Соединенные
Штаты. Он чуть ли не с восторгом приветствует выступление Руз¬
вельта с предложением созыва ко'нгреса мира в Гааге, при чем он
выдерживает борьбу из-за Рузвельта с крайней левой Палаты депу¬
татов, которая совершенно справедливо видит в этом утопию и
истолковывает выступление американского миротворца в гораздо
более реалистических тонах, чем великий идеалист Жорес.
Такими же противоречиями наполнена и вся деятельность Жо¬
реса во II Интернационале. Но здесь он, по крайней мере в вопросе
о войне, не был в одиночестве: весь центр разделял с ним этот грех
непоследовательности. Последовательной до конца точки зрения
держались только левое и правое крылья II Интернационала: первое
стояло на точке зрения выдержанного революционного марксизма,
второе — на точке зрения выдержанного реформизма и социал-шо¬
винизма.
Как на Штутгартском, так и на Базельском конгрессах II Ин¬
тернационала, на которых центральным был вопрбс о войне, Жорес
занял совершенно определенную позицию, резко направленную про¬
тив милитаризма, империализма, колониальной политики и войн.
Однако приходится признать, что, хотя позиция Жореса была очень
революционна, мы сказали бы ультра-революционна, тем не менее
им было ясно заявлено, что в случае возникновения войны, в кото¬
рой Франция должна будет занять оборонительную позицию,
принцип защиты отечества вступит в полную силу. Здесь совер¬
шенно забывалось, что ближайшая война могла быть только империа¬
листической и что даже если бы со стратегической точки зрения
можно было установить деление на страны обороняющиеся и на¬
падающие, то с точки зрения политической эта классификация совер¬
шенно не выдержала бы критики. Все участники войны были бы
одинаково агрессивны, и во всех странах пролетариат должен был
применить тольку одну тактику: война войне. Вот этот лозунг,
выдвинутый в начале войны Лениным со всей той четкостью, на

ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ
357
которую он был способен, Жорес принимал только в самой общей
формулировке, но он не умел его применять в конкретных случаях.
И совершенно правильно говорит тов. Зиновьев, что скрытой
подсознательной предпосылкой ультра-радикальной позиции Жореса
на Штутгартском конгрессе, где он предлагал в случае войны при¬
бегнуть даже к массовой стачке и восстанию, являлось его смут¬
ное предчувствие, что в ближайшем столкновении Франция окажется
более слабой из сторон и поэтому такая тактика немецкого проле¬
тариата могла бы принести пользу Франции. Иначе совершенно
нельзя понять, почему Жорес занял более радикальную позицию,
чем Бебель. Жорес во II Интернационале вел блестящую борьбу
против войны, в ней он был честным и искренным, но он не мог
преодолеть двойственности своей природы; печать этого лежит
и на всей его тактике, вообще, и на тактике в вопросе войны,
в частности.
Таков был тот круг идей, в среде которых
вращался Жорес-политик, Жорес-социалист, Жо-
рес-государственный деятель. Позволительно по¬
ставить вопрос, можно ли говорить здесь о некоей
системе идей, или может-быть даже о некоем но¬
вом направлении в рабочем движении. На этот вопрос следует от¬
ветить утвердительно, ибо в том, что создал Жорес, есть целый
ряд моментов, своеобразие которых позволяет нам говорить о жо-
ресизме как об особом течении в социализме.
Если захотеть квалифицировать жоресизм с точки зрения обще¬
принятых в международном рабочем движении принципов деления,
то его следует отнести к реформизму, к оппортунизму. Но такое
слишком суммарное определение не дает нам понятия о всей спе¬
цифичности жоресизма, ибо последний является не просто оппорту¬
низмом, а оппортунизмом, пересаженным в специфические усло¬
вия французского рабочего движения и французской общественной
жизни.
В Жоресе боролись две стихии, два начала: неугомонный дух
революции беспрерывно толкал его вперед, а червь оппортунизма
беспрерывно подтачивал мощный порыв первого и тянул его назад.
Оппортунизм Жореса заключался не просто в том, что он был
соглашателем в грубом смысле этого слова. Нет, erö оппортунизм
был более высокого полета и стремился к тому, чтобы органически
слить, творчески примирить и создать внешний синтез революции
и реформы, непримиримости и компромисса, социализма и капи¬
тализма, буржуазии и пролетариата. В этом его кардинальное
отличие от Бернштейна:	последний просто выкинул револю¬
цию и остался при одной только реформе, Жорес сознательно
и бессознательно стремился создать из них какой-то. новый, доселе
неслыханный сплав, какое-то новое химическое соединение. Такая по¬
пытка a priori осуждена на полную неудачу, и доказательством
Место Жореса
среди теоретиков
и деятелей со¬
циализма.

358
С. КУНИСКИЙ
этого является то, что, оставаясь теоретически эклектиком, Жорес при¬
ходит практически к тому же оппортунизму Бернштейна, только по¬
ставленному на несколько большую высоту и с более широкими
перспективами,
Таким образом, мы приходим в конечном счете к тому выводу, что
Жорес стоял на точке зрения центра. Однако центризм Жореса не¬
сколько отличается от центризма Каутского, одного из главных идеоло¬
гов этого типично промежуточнрго направления в международном ра¬
бочем движении. Каутский казался очень революционным в теории
(и надо признаться, что долгое время он таковым оставался и в дей¬
ствительности), но он умел делать незаметные уступки реформизму,
при чем количественное накопление этих маленьких компромиссов
привело, в конце концов, к идеологии, которая являлась уже новым
качественным образованием. Таким образом, этот революционер
в теории был все время скрытым и потенциальным оппортунистом,
истинная сущность которого вскрылась тогда, когда наступила ве¬
ликая эпоха империалистической войны и социальной революции.
Жорес, как раз наоборот, в теории постоянно заявлял себя
эклектиком и оппортунистом, у него была перманентная тенденция
к сглаживанию острых углов и к нахождению средних путей. Но
в то же время его оппортунизм взрывался изнутри революцион¬
ным пафосом его бунтующего духа. Вы никогда не встретите у Ка¬
утского таких ярко бичующих строк, попадающихся в писаниях
Жореса и направленных против буржуазии. Жорес был, если так
можно выразиться, стихийным и спонтанным революционером, идеа¬
листом в лучшем смысле этого слова.
ЛИТЕРАТУРА.
J. Jaurès — De la réalité du monde sensible, 2-e édit. 1902. Его же — Histoire so¬
cialiste: la Constituante, la Législative, la Convention, la guerre Franco-Allemande (есть
русский перевод). Его же — Discours parlementaires. Paris, 1923. Его же — L'Armée
nouvelle. Paris, 1909. Его же — L’Unite socialiste. Paris, 1899. Его же — Diplomatie et
Démocratie. Paris, 1906. Его же — Socialisme et internationalisme. Paris, 1907. Его же—
L’accord Franco-Allemand. Paris, 1911. Его же — L’Action syndicale et le Parti socialiste
Paris, 1912. Его же — Pages choisies. Paris, 1922. Charles Rappoport. Jean Jaurès,
l’homme, le penseur, le socialiste. 3-e édit., 1925 (есть русск. перевод первой части
первого издания; изд. Белтрестпечать). Г. Зиновьев — Война и кризис социализма
(неск. изд.). С. Куниский — Жорес - историк („Историк-марксист“, №№ 2, 3 и 4).

г. яковин.
ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ (1871 — 1914)
I.	Эволюция хозяйства и общества.
1.	От национального к империалистическому капитализму.
Германская империя образовалась путем объеди¬
нения трех областей: Северо-германского союза, в
который вошли в 1866 г. 22 ранее „независимых“
государства, расположенных севернее линии реки
Майна, четырех южных государств (Бадена, Баварии,
Вюртемберга и Гессен - Дармштадта) и аннексированной у Франции,
в результате франко-прусской войны, Эльзас-Лотарингии.
Хозяйство первых двух областей было развито крайне неравно¬
мерно. В северной Германии преобладало в сельском хозяйстве
крупное, помещичье, перешедшее к работе на рынок сельское хо¬
зяйство. В южной — мелкое крестьянское хозяйство. В наиболее
крупных государствах севера—Пруссии и Саксонии—была развитая
железнодорожная сеть и сильно развившаяся за два предшество¬
вавших объединению десятилетия крупная промышленность. На юге
преобладали ремесло и кустарные промыслы. Обе области экономи¬
чески давно уже тяготели друг к другу. Север был для юга рынком
сбыта целого ряда сельскохозяйственных продуктов и поставщиком
фабрично-заводских товаров. Через Пруссию проходили реки (Эльба,
Рейн), соединявшие южные государства с морем и мировым рынком.
Этими условиями была предопределена необходимость объединения
юга с севером Германии, несмотря на все противодействие этому со
стороны Австрии. Их объединение было подготовлено всем экономи¬
ческим развитием и долголетним взаимным приспособлением обеих
областей—одна к другой.
Менее безболезненным было насильственное присоединение
связанных с французским рынком Эльзаса и Лотарингии. Сельское
хозяйство этих областей (преимущественно поставлявшее фрукты,
вина и пр.) мало пострадало и оказало небольшое влияние на сель¬
ское хозяйство самой Германии, где этого рода культуры были мало
развиты. До тех пор, пока существовала свобода торговли и текстиль¬
ная промышленность Эльзаса могла свободно получать из Франции
необходимые ей сорта хлопка и сбывать туда часть своих товаров
Экономические
последствия на¬
ционального
объединения.

360
Г. Я К О В И H
перемена власти мало влияла на эту отрасль промышленности. Только
в результате кризиса 1873 г., после принятия во Франции высокого
таможенного тарифа, эльзасский текстиль почувствовал себя стеснен¬
ным переменой отечества, и часть фабрик начала перекочевывать во
французский департамент Вогез, где стал возникать новый текстиль¬
ный район взамен утерянного Эльзаса. Промышленность последнего
почти не росла (за исключением не имевшей конкуренции ситцевой
промышленности) во всю третью четверть XIX века: в 1869 году
было 947.000 веретен, в 1900 году — 959.000. Соответственно ма¬
лым оставался и рост населения этой области. Здесь недовольство
новым отечеством было наиболее устойчивым вплоть до самой
войны.
Из ряда вон выходящим по своему значению и влиянию на все
народное хозяйство Германии было присоединение лотарингского
бассейна железной руды с его 700.000.000 тонн чистого железа к
имевшимся в самой Германии 300.000.000 тонн. Благодаря близости
коксующегося рурского угля, в Лотариргии выросли крупнейшие
в Европе железоделательные заводы-гиганты, особенно после изо¬
бретения Томасового способа обработки железа, при помощи кото¬
рого добывалось вполне пригодное железо из ранее плохо > утилизи¬
руемых фосфористых руд. С помощью лотарингских заводов и рудни¬
ков Германия очень скоро оставила в железоделательной промышлен¬
ности позади себя Францию и Бельгию, а к концу века и Англию. В на¬
чале XX в. в Лотарингии были открыты обширные залежи калиевой
руды, благодаря которой возникли лучшая в мире химическая про¬
мышленность (краски, искусственные удобрения) и ряд других вспо¬
могательных отраслей индустрии.
Таким образом, из трех ранее разделенных политически областей
был создан стоящий на прочной материальной базе единый экономиче¬
ский организм в 540.000 кв. километров с населением в 41.000.000 чел.
Каждая из трех составных частей во многих отношениях дополняла
одна другую. Вся страна прорезывалась хорошими водными путями,
связывавшими с морем самые отдаленные ее части. Все основные
отрасли промышленности были представлены в стране и, за исключе¬
нием хлопчатобумажной, могли развиваться на основе добываемого
внутри страны сырья.
Национальное объединение представляло собою своеобразную
буржуазно-демократическую революцию, проведенную „сверху“, на
наиболее выгодных для помещиков и капиталистов условиях. Пре¬
образования ограничились исключительно политическо-правовой об¬
ластью. Помещичье хозяйство не было затронуто. Франко-прусская
война не была связана для капиталистов с разрушением или даже
с приостановкой производственного процесса. Наоборот, она способ¬
ствовала обогащению капиталистических групп как военными заказами,
так еще больше послевоенными барышами, связанными с полученной
контрибуцией. В положении мелкобуржуазных масс населения не

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
361
произошло экономического улучшения, и эти массы были поставлены
перед неизбежностью быстрой пролетаризации.
Эти условия буржуазного переворота должны были привести к
исчерпанию внутреннего рынка в короткий срок (его хватило прибли¬
зительно еще на два десятилетия), но ближайшим образом способ¬
ствовали гигантски-быстрому накоплению капиталов и бешеному
темпу развития капитализма.
Первые два года после объединения завершили
Развитие нацио- C0g0I0 ЭП0Ху 1§50—73 годов, которая была самой
нального рынка.	J	у	г
цветущей порой для всего европейского капитализма
во всем XIX веке, а для Германии — эпохой ее промышленного пе¬
реворота. В эти годы происходило вовлечение в мировой обо¬
рот целого ряда новых стран (Америка, Австралия, Россия, Япо¬
ния и пр.). Прокладывались железные дороги, вывозились предметы
европейских индустрий и ввозились многие продукты этих стран
(в первую очередь золото). В то же время недостаточная инду¬
стриализация этих стран, на ряду с происходившими в это время
войнами (Крымская война, война между Севером и Югом в Америке
и др.), препятствовала тому, чтобы эти страны могли оказать кон¬
куренцию какой-либо значительной отрасли хозяйства Европы. Это
особенно пошло на пользу сельскому хозяйству Европы, Германии
в частности, которое в эти два десятилетия достигло невиданных
до того успехов.
Гигантскими шагами рос внутренний рынок. Революция 1848 г.
не дала победы буржуазии, не создала единого государства, не уни¬
чтожила внутренних пошлин, но привела к освобождению крестьян¬
ского хозяйства от остатков прямой крепостной зависимости. Этого
было достаточно на первых порах, чтобы, вместе с указанными влия¬
ниями мирового рынка, вызвать расширение внутреннего товарообо¬
рота, который предъявил спрос на современные средства транспорта.
С 50-х годов начинается быстрый рост железнодорожного строи¬
тельства и судостроения морского и речного. Отсюда расширяющи¬
мися кругами пошел спрос на продукты металлургии и всех других
отраслей вплоть до сельского хозяйства. Помещики находили доста¬
точный сбыт продуктам своего хозяйства по высоким ценам и на
внутреннем и на внешнем рынках. Не даром они в этот период были
фритредерами (сторонниками свободы торговли).
Периоды подъема между циклами кризисов были особенно дли¬
тельными, кризисы редкими и кратковременными: за все двадцати¬
летие 1850—70 годов имел место кризис только в 1857 г. и малень¬
кая заминка, сменившаяся подъемом в 1868 г. В 1870—73 годах эта
высокая конъюнктура достигла апогея, сначала благодаря вызванному
войной спросу, а потом под влиянием дождя французской пятимил¬
лиардной контрибуции, пущенной немедленно на рынок, в качестве
уплат по государственным долгам, трат на строительство новых крепо¬
стей и выкуп железнодорожных линий, помощь инвалидам и пр.

362
Г. Я К О В И H
Первые два года основания империи завершали, таким образом, пе¬
риод блестящих дел капитализма, когда капитализм беспрепятственно
продвигался вперед на внутреннем и внешнем рынках. В 1873 г.
наступил крутой перелом.
В этом году начался очередной кризис. Рост железнодорожного
строительства успел далеко обогнать развитие товарооборота. Как
в период подъема из этой отрасли расходилось оживление, так те¬
перь приостановка железнодорожного строительства вызвала умень¬
шение спроса на орудия и средства производства, откуда оно перекину¬
лось и во все другие отрасли хозяйства. Так начался самый длительный
и глубокий до войны 1914 г. кризис мирового хозяйства. Стреми¬
тельное падение конъюнктуры вниз продолжалось целых шесть лет
(с 1873 до 1879 г.). Но и после 1879 г. высокая конъюнктура не
наступила, как это бывало при прежних, при других циклических
кризисах. С 1879 г. в течение десяти лет экономическая жизнь была
под знаком депрессии, во время которой происходило крайне мед¬
ленное улучшение конъюнктуры. Причиной того, почему кризис и
депрессия оказались столь длительными, кроется в том, что к про¬
мышленному кризису присоединился аграрный кризис. Индустриали¬
зация Америки и России дали возможность транспортировать в Европу
по выстроенным железным дорогам и океанским судам дешевый хлеб,
добываемый надевственной почве при меньшей затрате более дешевого
труда*). Изобретенные способы консервирования мяса и молочных
продуктов произвели такой же переворот и на рынке скота. Сначала
немцы потеряли французский и английский рынок сельскохозяй¬
ственных продуктов и скота. Но уже к концу десятилетия амери¬
канская конкуренция стала чувствоваться на самом немецком рынке.
Вместе с кризисом 1873 г. пришел конец эры
свободы торговли. Первыми от фритредерства отво¬
рачиваются помещики. В 1875—76 г.г.они подымают
„бунт“ против Бисмарка под лозунгами защититель¬
ных пошлин и обеспечения за ними дешевого труда, для чего необхо¬
димо было разгромить'рабочие организации, борющиеся за улучшение
экономического положения рабочих. Послушный буржуазии Бисмарк
сначала противился требованиям таможенных пошлин, боясь ответ¬
ных мероприятий со стороны других государств и надеясь на пре¬
ходящий характер кризиса. Но после того, как Северо-Американские
Соединенные Штаты и Франция оградили себя высокой стеной та¬
моженных пошлин, в Англии возникло аналогичное движение в пользу
так называемой „тарифной реформы“, а в течении кризиса наступило
в 1878 — 79 годах новое обострение, германская буржуазия стала
отходить от либерализма, и вместе с ней круто повернул и Бисмарк
в сторону протекционизма и реакционной политики.
*) Безработица, вызванная промышленным кризисом, способствовала и в Америке
большому притоку рабочих рук с промышленного Запада на аграрный Восток, где про¬
исходила бесплатная раздача ферм.
Конец эры сво¬
бодной торговли.
Эпоха застоя.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
363
Ближайшее десятилетие после 1879 г. и характеризовалось тем,
что хозяйственное развитие шло на основе национального рынка,
огражденного от мирового стеной высоких таможенных пошлин.
Развитие это шло крайне медленно. Из железных дорог строились
только вспомогательные, подъездные пути и городские железные
дороги. За исключением возникшей к этому времени химической про¬
мышленности, строительство новых фабрик и заводов было незна¬
чительным и протекало без той „грюндерской“ лихорадки, какая была
характерна для 1850—73 годов.
Только через 16 лет после начала кризиса наступил резкий
подъем конъюнктуры. Значительное повышение спроса на орудия
и средства производства пришло со стороны мирового рынка. С
1886 г. железнодорожное строительство в Южной Америке (пре¬
имущественно Аргентина) привело к подъему на мировом рынке, что
было использовано, главным образом, Англией. В 1889 г. волны вы¬
сокой конъюнктуры докатились и до Германии, где наступило ожи¬
вление, продолжавшееся два года (1889 и 1890). Но немецкие
промышленники поспели только к шапочному разбору:	уже
в 1890 году крах работавшей в Аргентине английской фирмы „Бр.
Беринг“ был началом нового четырехлетнего кризиса. Тяжесть по¬
следнего оказалась неравномерно распределенной между Англией
и Германией. Для первой, больше всего заработавшей в период
пятилетнего подъема, кризис прошел сравнительно легко, вторая,
использовавшая только два года подъема, испытывала самые глу¬
бокие влияния кризиса и насчитывала гораздо большее количество
банкротств.
Пришедший с мирового рынка подъем конца 80-х годов и по¬
следовавший затем новый кризис поставили перед германским капи¬
тализмом вопрос о борьбе за мировой рынок. Национальная поли¬
тика Бисмарка, направленная только на эксплоатацию внутреннего
рынка (т.-е. и потребителя и рабочего) отечественным капиталом,
потерпела крах. Сменивший Бисмарка на посту канцлера граф Ка-
приви точно так же, как и новый император Вильгельм II, не имели
никакого продуманного политического плана, какими путями вести
борьбу за мировой рынок. Начали поэтому с воскрешения либе¬
рализма в таможенной и рабочей политике. Делали попытки сгово¬
риться с Англией относительно раздела мирового рынка, проводили
смягчение всей линии политики Бисмарка.
Но все это не смягчило кризиса, не открыло новых рынков, не
сделало пролетариат более покорным. Англия не намерена была де¬
лать какие-либо уступки в обмен за никому ненужный товар ее
собственного производства — либерализм. Наоборот, в 1895 г. к власти
пришло ярко протекционистское и империалистическое министерство
Сольсбери. Организации рабочего класса Германии усиливались.
Кризис продолжал свирепствовать. Тогда-то политика Германии на¬
ходит себя: она становится империалистической. Вместо полулибе-

364
Г. Я К О В И H
рального курса Каприви германский капитализм с 1894 г. берет
курс на агрессивную борьбу за мировой рынок. В том же году ста¬
новятся заметными признаки близящегося подъема, который придает
силу этому новому курсу политики.
В 1895—1914 годах как бы наступает вторая
молодость германского капитализма. После 22 лет
тихого жития (именуемого на экономическом языке застоем и де¬
прессией), на которые приходилось только два года подъема, гер¬
манский капитализм начинает снова бурно жить. С мужественной
силой он прорывает возведенные кругом него таможенные заборы
иностранных государств. Орудием, которым он проламывает эти за¬
боры, для него служат дешевые цены на основе растущего массо¬
вого производства и повышающейся техники.
Вооруженный всеми могучими средствами современной военной
техники, он энергично устремляется в колонии и малоразвитые в про¬
мышленном отношении страны, чтобы вырвать их из лап старых
обладателей (в роде Англии), которые, несмотря на наступающее
старчество, цепко держатся за свои жертвы.
Германский капитализм переживает в этот период периоди¬
ческую смену эпох подъема и упадка: за пятилетним бурным подъемом
1895 —1900 годов следует двухлетний кризис 1901 —1903 годов,
который снова сменяется подъемом 1904 —1907 годов; за ним опять
следует двухлетний кризис,, затем новый подъем с 1909 до 1914 г.,
когда опять появились кризисные явления, перешедшие в войну.
„Можно сказать о двадцатичетырехлетнем периоде (1890 —1914),
что на 15 жирных лет приходилось только 9 тощих, а из последних
собственно только в течение первых четырех (1890—94) конъюн¬
ктура тяжело давила на хозяйственную жизнь“,— констатирует с
удовлетворением историк народного хозяйства Германии, консер¬
вативный аграрий и идеолог империализма Сарториус фон-Валь-
терсгаузен.
Цифры, являвшиеся выражением этого нового расцвета, пре¬
восходили все известные до тех пор. Добыча угля (каменного
и бурого) выросла с 76,2 млн. тонн в 1887 г. до 255,8 млн. тонн в
1912 г. Добыча железной руды за то же время выросла с 6.701 тыс.
до 27.200 тыс. тонн. Чугуна произведено в те же годы 4.024 тыс.
и 17.853 тыс. тонн. По всем этим товарам мы имеем увеличение
в три — четыре раза, по стали — в 14 раз (с 1.163,9 тыс. до 17.302 тыс.
тонн). По всей металлургии Германия была впереди всех европей¬
ских стран и производила больше всех вместе взятых основных
европейских производителей этих товаров (Англии, Франции, Бель¬
гии, России). По углю Германия из европейских стран отставала
только от Англии, да и то незначительно, добывала в 2,5 раза больше,
чем Франция и Австро-Венгрия, вместе взятые. Такова же была кар¬
тина и в других отраслях промышленности (электротехнической,
химической и пр.).
Империализм.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
365
Но промышленный расцвет этого двадцатилетия
происходил на совершенно иной базе, чем расцвет
1850 — 70 г. г. Тогда промышленный рост происходил
на основе гигантского увеличения и расширения
внутреннего товарооборота, крупных капитальных
вложений внутри страны (в транспорт и т. п.) и при подъеме сельского
хозяйства. Иначе обстояло дело теперь: в период 1850—1870 годов
в каждое пятилетие сеть железных дорог увеличивалась на 21—55°/о.
В период 1894—1914 г. г. железнодорожная сеть удлинялась в каждое
пятилетие на 8—11°/о. Быстрее рос подвижной состав железных дорог,
но и этот рост (локомотивов и тендеров на 131,2°/о, багажных и то¬
варных вагонов на 157,3%, пассажирских вагонов на 175,6% за
1885—1912 годы) далеко отставал от темпа роста любой отрасли ме¬
таллургической и каменноугольной промышленности.
Еще большая диспропорция была между развитием индустрии
и сельского хозяйства. При огромных успехах, которые продолжало
делать германское сельское хозяйство, благодаря приложению на¬
учных методов обработки и применению машин, рост сельскохо¬
зяйственной продукции за последние 25 лет до войны составлял
всего 65%. Число сельскохозяйственного населения катастрофически
уменьшалось по сравнению с городским (в 1882 г. в сельском хо¬
зяйстве работало 42,5° 0 всех трудоспособных, в 1907 г.—28,6°/0).
При огромном численном росте пролетариата и медленном увеличе¬
нии зарплаты это означало катастрофическое отставание возмож¬
ности реализации товаров на внутреннем рынке от гигантски вырос¬
ших производственных возможностей.
Диспропорция между промышленностью и сельским хозяйством
увеличилась не только количественно. Изменился также и самый
характер этой диспропорции. В эпоху национального объединения
Германия была страною аграрного вывоза и промышленного ввоза.
Она была на ряду с Россией главным поставщиком хлеба для Англии
и покупала у последней фабрикаты. В XX в. Германия уже явля¬
ется страной, в которой промышленности принадлежит гигантский
перевес над сельским хозяйством, из страны вывоза сельскохозяй¬
ственных продуктов, сырья и полуфабрикатов она стала страной
ввоза таковых, теперь она сама сбывает за границу приблизительно
одну четверть своей фабричной продукции. Причина этого отставания
сельского хозяйства от промышленности коренится в том,что страны
со свободным запасом незанятых земель, не знающих земельной
ренты, успешно конкурировали с германским сельским хозяйством,
где условия помещичьего землевладения, землепользования и недо¬
статок рабочей силы понижали норму прибыли на капитал по сра¬
внению с промышленностью.
Тем самым Германия тесно связывалась с мировым рынком. Ее
хозяйство становилось частью мирового. По мере индустриализа¬
ции страны ее связи с мировым рынком становились все теснее,
Характерные
черты экономи¬
ческого подъема
этой эпохи.

366
Г. Я К О В И H
переплетались все значительнее. Попытки протекционистов сделать
страну независимой от мирового рынка были обречены на неудач;,
так же, как и еще раньше возникавшие в Германии реакционнс-
утопические теории о создании „замкнутого торгового государства-.
Всего большее переплетение связей с мировым рынком сказывалось
в вывозе капиталов.
По существу вывозом капитала был уже пере¬
ход от железнодорожного строительства внутри
страны к построению океанского и морского флота,
рассчитанного на курсирование за пределами страны.
С конца XIX века начинается уже вывоз капитала и в прямой его
форме: строительство железных дорог в Турции, Африке, постройка
гавани в Китае, закладка предприятий в России, Австро-Венгрии,
Турции, Южной Америке и пр. Темп роста этого вывоза капиталов
был так же значителен, как и темп промышленного роста: в 1902 г.
за границей было 12,5 млрд. франков капитала, в 1914 г.—44 млрд.
франков (за то же время Ффанция увеличила сумму вложенного
за границей капитала с 27—37 до 60 млрд. франков, Англия — с 62
до 75—100 млрд.). Тем самым германский капитализм из прогрессив¬
ного становился загнивающим в двояком смысле этого слова: 1) на¬
капливаемые капиталы в значительной части своей уходили из страны
и уже не способствовали развитию производительных сил и подъему
отсталых отраслей хозяйства своей страны; 2) германский капита¬
лизм превращался в паразитический организм на теле других наро¬
дов, из которых он всеми средствами принимался выколачивать свои
прибыли.
Но, вступив на мировую арену и ставши частью мирового хо¬
зяйства, капитализм нуждается в соответственных объединениях,
приспособленных к борьбе на мировом рынке. Таковые создались в
виде монопольных объединений банковского и промышленного ка¬
питала, устанавливавших свою монополию сначала на национальном
рынке для того, чтобы потом перейти к борьбе за захват определенных
частей мирового рынка. Объединения эти выросли из колоссальной
концентрации капиталов, которая произошла одновременно с про¬
мышленным ростом. Из каждой тысячи промышленных предприятий
было крупных в 1882 г.— три, в 1895 г.— шесть и в 1907 г.— девять.
На их долю приходилось из каждой сотни рабочих: 22, 30 и 37. Ме¬
нее чем одна сотая доля предприятий имела в 1907 г. более трех
четвертей общего количества паровой и электрической силы. На
долю 2.197 тысяч мелких предприятий (до пяти наемных рабочих),
составлявших 91° 0 всего числа предприятий, приходилось до 7°/0 па¬
ровой и электрической силы. Шесть крупнейших банков Германии
имели в 1895 г. 42 учреждения (отделений, депозитных касс, ме¬
няльных контор и пр.), в 1911 г. — 450. При этих условиях очень
легко устанавливалось соглашение между несколькими крупней¬
шими предприятиями или банками, добивавшимися монопольного
Вывоз капиталов
и монопольные
объединения.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
367
положения. В конце XIX и начале XX в. такого рода объединения
возникали, как грибы после дождя.
Монопольные объединения с самого же начала приобретали
международный характер. По данным Лифмана, приводимым Лени¬
ным, в 1897 г. имелось около сорока международных картелей с
участием Германии, а к 1910 г. около ста. Эти международные объеди¬
нения распределяли между собою сферы влияния мирового рынка, в
пропорциях, приблизительно соответствовавших соотношению сил бо¬
рющихся групп в данный момент*). Как только экономическое
соотношение изменялось, снова наступала борьба за передел сфер
влияния. Такие соглашения могли поэтому иметь только временный
характер.
Еще хуже обстояло дело с колониями, как местами приложе¬
ния капитала и источниками сырья. К концу XIX в. почти весь мир
был уже поделен между более старыми империалистическими стра¬
нами. Оставшиеся еще неподеленными куски (Китай, Марокко, Пер¬
сия и др.) имели своих претендентов. Чтобы получить свою долю
в этом разделе, а тем более добиться передела, мало было одного
экономического соревнования. На основе приобретенной экономи¬
ческой силы приходилось приступить к подготовке политической,
а затем и военной борьбы.
Борьба стала возможной тогда, когда экономическое развитие
Германии сравнялось с развитием Англии—этого основного монопо¬
листа мирового рынка и наилучших колоний. Неравномерность темпа
развития, являющаяся основным законом не только капитализма, но
и всей мировой истории, хотя и в менее резко выраженной форме,
получила в данном случае свое выражение в быстром развитии Гер¬
мании во второй половине XIX в., с одной стороны,и в сильном замедле¬
нии роста английского хозяйства в последней четверти века,— с дру¬
гой. Эта неравномерность темпа развития привела к сближению их эко¬
номических уровней: к началу XX в. Германия (после того, как она
в 70-х годах XIX в. оставила позади себя Францию и Бельгию) про¬
изводила столько же железа, чугуна, стали, почти столько же ка¬
менного угля, как и Англия, и имела более развитую электротех¬
ническую и химическую промышленность. С этого момента и на¬
чинается период империализма, ибо империалистическое сорев¬
нование с надеждой на успех начинается тогда, когда друг перед
другом стоят более или менее равные по экономической силе ка¬
питалистические соперники. Поднявшись до уровня английского
капитализма до начала эпохи империализма (т.-е. к началу XX в.),
Германия и в дальнейшем продолжала развиваться тем же неравным
по сравнению с Англией темпом, обгоняя ее и в то же время подго¬
*) Примером этого может служить соглашение 1907 г. между Американской Все¬
общей Электрической Компанией, получившей Соединенные Штаты и Канаду, и Не¬
мецкой Всеобщей Компанией Электричества, которая выговорила себе Германию, Ав¬
стрию, Россию, Голландию, Данию, Швейцарию, Турцию и Балканы.

368
г. я к О В И H
товляя свою военную и политическую организацию к решительной
схватке с ней. Параллельно идет также и внутри страны соответ¬
ственная перегруппировка классов под влиянием этих перемен в
экономике и в мировом положении страны.
2.	Перегруппировка классов.
Как же отразился рассмотренный выше процесс
хозяйственного развития на людях и на обществен¬
ных взаимоотношениях?
Прежде всего рост материального благосостоя¬
ния и увеличение спроса на рабочую силу вызвали
значительный рост численности народонаселения. В течение XIX в.
население удвоилось. В год объединения было 41 млн. человек, в
1914 г. считалось приблизительно 68 млн. За рассматриваемый пе¬
риод мы имеем, следовательно, увеличение на 64%. Темп роста на¬
селения обнаруживал большое соответствие с темпом хозяйствен¬
ного роста: в первые два десятилетия (1870—90) прибавлялось при¬
близительно* по 4 млн. человек в десятилетие, в последние два—по
8—10 млн. Прирост шел не столько за счет иммиграции или увели¬
чения рождаемости (последняя даже уменьшалась в последние де¬
сятилетия), сколько за счет сокращения смертности, вследствие ро¬
ста культурного уровня и уменьшения эмиграции. Весь этот рост
населения шел, главным образом, на пользу городам, большим в
первую очередь;сельское население абсолютно уменьшилось. Из пре¬
обладающе деревенского германский народ стал городским: город¬
ское население составляло в 1871 г. 36,1%, в 1910 г.—60°/о. В круп¬
ных городах, с населением свыше 100.000 в каждом, жило 4,8°'о
всех жителей страны в 1871 г. и 21,3% — в 1910.
Еще более резкие перемены произошли в распределении насе¬
ления по профессиям. Мы видели, что быстрее всего шли капитало-
накопления, рост размеров и числа предприятий в промышленности,
торговле и транспорте. Соответственно вырастали торгово-промыш¬
ленные группы населения за счет сельскохозяйственных. Не только
весь громадный прирост населения находил себе применение в „го¬
родских“ занятиях, но и часть коренного сельскохозяйственного на¬
селения уходила в город.
Население сельскохозяйственных районов уменьшилось за 25 лет
с 42,5 до 28,6%, в то время как население торгово-промышленных
районов выросло с 45,5 до 56,2°/о. Среди последнего было более
всего людей, по профессии связанных с крупной индустрией: метал¬
листы, горняки, текстильщики, железнодорожные и строительные
рабочие. Каждая из этих категорий насчитывала в среднем по мил¬
лиону работников на крупных предприятиях. С этим была связана
концентрация населения вокруг наиболее крупных предприятий и
резкая классовая диференциация. В начале рассматриваемого пе¬
Рост народонасе¬
ления и его рас¬
пределение в
производстве.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
369
риода притягиваемое в города население находило себе применение
на множестве мелких, средних и немногих крупных предприятиях.
К концу этого периода мелкие и средние предприятия, хотя и не
уменьшавшиеся значительно по своей численности, объединяют,
однако, вокруг себя незначительную долю всего народного труда
по сравнению с крупными и крупнейшими. В 1907 г. из 14 млн. че¬
ловек, занятых в промышленности, торговле и транспорте, 5,3 млн.
человек работало на 32 тысячах предприятий, занимавших свыше
50 лиц каждое. Столько же. человек (5,3 млн.) было занято на 3,1 млн.
мелких предприятий с числом работающих до 5 лиц в каждом. В
четверти миллиона средних предприятий (с числом 6—50 лиц) было
занято 3,6 млн. человек. В процентах эта резко выраженная дифе-
ренциация' становится еще нагляднее: крупные и крупнейшие, со¬
ставляя 1°,о всех предприятий, занимали 37% рабочих, средние, со¬
ставляя 7,8%, занимали 25,7% рабочих, мелкие — 91,2 и 37,3°/о.
В сельском хозяйстве мы имеем менее резко выраженные черты
благодаря тому, что переписи классифицируют предприятия, исходя
только из размеров земельной площади и не принимая во внимание
ни размеров применяемого капитала, ни числа занятой рабочей силы.
Но если даже пользоваться этим малонадежным признаком раз¬
меров земельной площади, то данные 1907 г. рисуют нам и ъ де¬
ревне картину острых классовых противоречий.
58,9% общего числа сельскохозяйственных предприятий с пло¬
щадью до двух гектаров занимают 5,44% всей обрабатываемой
земли; 36,12% с площадью от 2 до 20 гектаров занимают 43,12%об¬
рабатываемой земельной площади. Остальные 4,98% предприятий,
площадь которых превышает 20 гектаров, занимают 51,44% обраба¬
тываемой земли, т.-е. 5%' крупнейших предприятий занимают более
половины всей пахотной земли; 60% мелких и мельчайших предприя¬
тий занимают 5°/о земли.
Что касается классового состава населения, про¬
исшедшие здесь за это время перемены свелись
к следующему. До 1848 г. германский народ пред¬
ставлял по своему классовому делению ту же картину, какая встре¬
чалась и во Франции накануне Великой революции. Феодальным эле¬
ментам (дворянству, духовенству, связанными с ними слоям бюрокра¬
тии) противостоял „народ“ (мелкие собственники, ремесленники, кре¬
стьяне) с мало еще определившимся слоем пролетариата, главное ядро
которого составляли ремесленники. Между этими двумя классами
находилась городская буржуазия, стоявшая по своему материальному
уровню немного выше мелкой городской буржуазии и политически
тем более близкая последней, чем острее она чувствовала себя при¬
ниженной перед лицом монархии и землевладения.
К началу XX в. под понятие „буржуазии“ больше уже не подхо¬
дят те „бюргеры“, владельцы небольших домов, купцы и лучше живу¬
щие разночинцы, которые составляли „средний класс“ или „буржуа-
24.	Кн. III
Новое соотноше¬
ние классов.

370
Г. Я К О В И H
зию“ кануна буржуазной революции. Буржуазия XX века, это —
промышленники, имеющие предприятия хотя бы с несколькими де¬
сятками рабочих, банкиры, владельцы крупных торговых фирм. Эта
буржуазия больше уже не чувствует себя угнетенной со стороны
землевладения ни экономически, ни политически. Последнее капита¬
лизировалось: дворянин превратился в юнкера, ведущего капитали¬
стическое хозяйство, стоящее в большой зависимости от рынка,
банков, промышленности. Жалобы и обиды в течение четверти века
до войны все чаще раздавались из среды землевладельцев: они жалу¬
ются на высокий процент, на оскудевание хозяйства, на пренебре¬
жение к интересам землевладения и пр. Попрежнему юнкера пользо¬
вались некоторыми привилегиями в замещении государственных по¬
стов, но, во-первых, доступ на высшие административные и военные
должности не был целиком закрыт для буржуазии, во-вторых, послед¬
няя вознаграждала себя тем, что держала в своих руках все общест¬
венные организации капиталистического общества (адвокатура, на¬
блюдательные советы акционерных обществ и банков, магистраты,
парламенты и пр.), где она сливалась и перемешивалась с родовитыми
дворянскими фамилиями. В течение XX в. шло сращивание земле¬
владения с различными слоями буржуазии (финансовой, промышлен¬
ной и в известной мере также и торговой). Кроме того, почти исчез
и потерял свое былое значение класс ремесленников и крестьян¬
ства. Те из остатков этих слоев мелкой буржуазии, которые еще
оставались, как и те средние слои, которые вновь нарождались с
развитием капитализма (служащие, техническая интеллигенция и пр.),
стояли на общественной лестнице несколькими ступенями ниже,
чем буржуазия. На них буржуазия смотрела сверху вниз и полити¬
чески считалась с ними только как с возможной вспомогательной силой
в борьбе против пролетариата.
Последний колоссально вырос, „детские башмаки“ кануна 1848 г.
были непригодны уже даже в качестве мерки для сравнения с тем
громадным путем развития, который пройден этим гигантом в отно¬
сительно короткий период полустолетия.
В процентах классовая структура германского народа за семь
лет до войны представляла приблизительно следующую картину:
от 60 до 70° о рабочих, из коих 40 с лишним процентов приходится
на долю торгово-промышленного пролетариата и около 20—30°/о на
сельскохозяйственный пролетариат, рядом „средний слой“ в 24—34°/0>
в который входят служащие —1,6 млн. (6°/0), остатки мелкой бур¬
жуазии (около 14—24°/о) и прислуга всех видов (4°/0). Все слои бур¬
жуазии и помещиков составляли не больше 6°/0.
Как же распределялся ежегодный „националь¬
ный“ доход между этими основными классами? По
вычислениям Гельфериха, национальный доход Гер¬
мании составлял ежегодно накануне войны около
40—50 млрд. марок вместо 23—25 млрд. марок в 90-х годах. О том,
Распределение
дохода между
классами.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
371
как распределялась эта сумма среди различных категорий населе¬
ния, нет точных данных, в виду отсутствия в Германии общего по¬
доходного налога и общей подоходной статистики. Но если поло¬
жить в основу исчисления данные прусской налоговой статистики,
то получится следующая картина распределения: из общего числа
в 30.232 тысячи лиц, получающих самостоятельный доход (т.-е.
26—27 млн. самодеятельных, плюс рантье, пенсионеры и пр.), 21,5 млн.*
или 71°,'0, было неимущих лиц низшей доходной категории, осво¬
божденных от налога (получающие до 900 марок в год —около
35 руб. в месяц—и получающие свыше этой суммы, но освобожден¬
ные от налога по нуждаемости — большая семья, потери и т. п.).
Около восьми миллионов, или 26°;0, были лица со средним („мелко¬
буржуазным“) доходом от 900 до 3.000 марок (35—120 руб. в ме¬
сяц). И, наконец, меньше одного миллиона, или 3° 0, лиц с „буржу¬
азными“ доходами — 3.000 и выше марок в год.
Чтобы дать представление о том, какая доля доходов приходи¬
лась на каждую из этих групп и как изменялось соотношение между
ними, Гельферих сопоставляет данные прусского подоходного налога
за 1896 и 1912 годы. При этом оказывается, что 75,1°,'о всех налогопла¬
тельщиков с низшей категорией дохода (которую он считает для
1896 г. не свыше 900 марок, а для 1912 г. не свыше 1.380 марок) полу¬
чали в 1896 г. 38,2% всех доходов, в 1912 г.—39,7°/о. Налогоплательщики
со средним доходом (для которых Гельферих берет в 1896 г. доходы
в 900—3.000 марок, для 1912 г. доходы в 1.380—3.960 марок), соста¬
вляя 22,04°/о, получали 33,3°,'о дохода в 1896 г. и 31,9°/о в 1912 г.
Наконец, высшая группа, составлявшая 2,89°/о (свыше 3.000 марок
в 1896 г. и 3.960 марок в 1912 г.) получала 28,5°/о в 1896 г. и почти
столько же в 1912 г.
Судя по этим данным, за 15 лет не произошло существенных
изменений в распределении дохода. Но следует принять во внима¬
ние, что Гельферих предпринял свои вычисления для обоснования
тезиса о растущей равномерности в распределении дохода, что для
этого он сопоставляет сумму дохода до 1.380 марок в 1912 г. с сум¬
мой доходов до 900 марок в 1896 г. Наконец, следует учесть боль¬
шую возможность скрыть от налогов крупные доходы, чем доходы
от заработной платы, но и при всех этих условиях 75°/о всех налого¬
плательщиков получали 38—40% всех доходов, 22% получали 33%
доходов и З’/о получали 28,5% всех доходов.
Соответственно велико было накопление у этой верхушки, соста¬
влявшей лишь 3° 0. Считалось, что из общей суммы в 40 — 50 млрд.
ежегодного дохода тратится около 7 млрд. марок государственными
и общественными учреждениями, около 27—28 млрд. на личное потре¬
бление. Остальное шло на накопление, которое Гельферих, явно
преуменьшая, считал накануне войны равным 10 млрд. марок, вме¬
сто пятимиллиардного ежегодного накопления 9Э-х годов.

372
Г. Я К О В И H
С целью борьбы за изменение доли националь¬
ного дохода, достающейся каждому из классов на¬
селения, возникали и развивались экономические
организации: союз землевладельцев, предпринима¬
тельские союзы и профессиональные союзы рабочих.
Помещичий союз возник в 1876 г. под влиянием начинавшегося
аграрного кризиса и имел целью борьбу за аграрные пошлины и борьбу
против движения сельскохозяйственных рабочих. С поворотом в
политике правительства в сторону аграриев союз потерял для земле¬
владельцев свое значение. В 1892 г., когда Каприви начал было прак¬
тиковать снова политику либерализма и в торговой политике и в
отношении к рабочему классу, аграрный союз воскресает под назва¬
нием „Союза сельских хозяев“. Лозунгами союза были: аграрные
пошлины, освобождение от налогов, дешевый аграрный кредит и за¬
щита от нарушения сельскохозяйственными рабочими договоров, т.-е.
требование длительных контрактов с рабочими и принудительного их
возвращения в случае досрочного отказа от работы. „Мы должны
иметь мужество с правом носить имя аграриев, как нас несправед¬
ливо назвала враждебная сельскому хозяйству пресса. Мы должны
вести политику, диктуемую нашими интересами“,—писалось в 1892 г.
в воззвании Рупрехта Ракзерна, призывавшего к организации „Союза
сельских хозяев“. В 1895 г. союз насчитывал 188 тысяч членов,
в 1908 г.—290 тысяч. В 1909 г. от этого союза, являвшегося ярко
выраженным помещичьим союзом, но включавшего в себя также
много крестьян, откололась часть, образовавшая „Крестьянский союз“,
требовавший „колонизации“, т.-е. наделения землей более мелких
владельцев. Последний, однако, не приобрел такого влияния, как
„Союз сельских хозяев“, оказывавший очень сильное воздействие на
государственную власть.
Союзы предпринимателей возникали с совершенно определенной
целью борьбы против рабочих и носили название „союзов работо¬
дателей".
Большинство из них не давало о себе довольно долго никаких
сведений, тем не менее имперская официальная статистика устано¬
вила к 1 января 1910 г. 2.610 таких организаций. Из этого общего
числа 84 были имперскими, 474 функционировали на территории
отдельных союзных государств или областей, остальные 2.005 были
местными союзами. 1.923 союза дали сведения о количестве своих
членов, а немного более половины сообщили о числе занятых в них
рабочих. Членов этих 1.923 союзов было в общем 115.075, а рабочих
у вторых (1.414 союзов) было 3.854.680. Еще в 70-х годах была сделана
попытка создания всегерманского „Союза промышленников". Перед
войной союзы работодателей были объединены между собою в два
больших центральных союза. Один из них, „Объединение немецких
союзов работодателей“, имел 50.000 членов, у которых были заняты
1.600.000	рабочих. Другой—„Главное управление немецких союзов
Буржуазные и ра¬
бочие экономиче¬
ские организации.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
373
работодателей“—насчитывал 6.589 членов с 1.027.818 рабочими. Зна¬
чительная часть предпринимателей, организованных в союзах, объе¬
динялась, кроме того, в союзах страхования на случай стачки
и бойкота.
Организациями мелкой буржуазии были ремесленные цехи, In¬
nungen, существование которых предписывалось з-аконом. В 12.000 ме¬
стных *цехах к концу 1907 г. было 512.713 мастеров, 691.569 под¬
мастерьев и 264.361 ученик. Ремесленные цехи в гораздо большей
мере являлись обществами взаимопомощи (хозяйственной в том чи¬
сле), чем организациями борьбы.
Профессиональные союзы рабочих распадаются
Профсоюзы.	пять больших групп, из них две группы — неза¬
висимые и патриотические — представляли собою сомнительные по
своим целям объединения. Первых насчитывалось в 1909 г. 28 сою¬
зов с 654.240 членами, из них пять союзов железнодорожников
с 521.791 членами. Остальные были мелкими, бесцветными объеди¬
нениями, некоторые — анархо-синдикалистскими с небольшим числом
членов. Вторые (патриотические) были организованы предпринима¬
телями в целях штрейкбрехерства и противодействия рабочим объе¬
динениям. Все они возникли в XX в. и имели незначительное число
членов. В 1909 г. имперская статистика зарегистрировала 118 патрио¬
тических союзов с 24.657 членами и 85 желтых с 71.346 членами.
Серьезными и крупными объединениями, имевшими за собой ко
времени войны более чем сорокалетнюю историю, были три группы
профсоюзов: „свободные“ или социалистические, христианские и
гирш-дункеровские (либеральные). Об их росте в XX веке дают
представление' следующие цифры:
1900 г. 1913 г.
Свободные или социалистические	....	680,4	2.535,1
Либеральные (гирш-дункеровские)	....	91,7	107,3
Христианские	 78,4	341,8
Прямую задачу защиты классовых интересов рабочих преследо¬
вали только свободные союзы. Остальные ограничивали эту задачу
идеей классового сотрудничества. Первые союзы рабочих возникали
как местные объединения, которые вели борьбу в локальных рамках.
Но чем более концентрированным становился капитализм, тем более
концентрированной становилась и борьба как со стороны предприни¬
мательских объединений, так и со стороны рабочих союзов. В тече¬
ние всего довоенного двадцатипятилетия шел систематический рост
числа членов союзов, объединение однородных мелких союзов в цен¬
трализованные крупные союзы, ведущие совместную борьбу против
объединенных предпринимателей. Задачу возможно большей центра¬
лизации союзов и борьбы сознательно преследовали свободные проф¬
союзы, которые были объединены в „Allgemeine deutsche Gewerk¬
schaftsbund“ (ADGB—Всеобщее объединение профсоюзов Германии):

374	г.	я	к	о	в	и	н
в 1890 г. к последнему принадлежало 277.659 членов, которые вхо¬
дили в 62 союза, в 1913 г. соответственные цифры — 2.573.000 и 47.
При увеличении числа членов почти в десять раз, число союзов
уменьшилось на одну четверть.
Орудием борьбы, которым пользовались рабо¬
чие союзы, были стачки, орудием борьбы предпри¬
нимательских организаций были локауты (т.-е. мас¬
совые единовременные увольнения рабочих с предприятий, охва¬
ченных конфликтом). Борьба была чаще, острее и длительнее во
время промышленных подъемов и несколько падала во время кри¬
зисов, это показывает следующая таблица:*)
1
Годы
Кон¬
фликтов
Затронуто ;
заведений j
1
Не работали
из-за кон¬
фликта
Потерянных
человеко¬
дней
-
1
Колич. не
работавш. в
среднем на
1 конфликт j
Колич. потер,
челов.-дней
в средн. на
1 конфл.
1900
1.468
8.347
141.121
3.711.994
96,1
2.528,6
1905
2.657
18.340
542.564
18.984.553
204,2
3.190,1
1906
3.626
19.026
376.415
11.567.61$
103,9
3.589,5
1907
2.512
18.379
286.016
9.018.856
113,9
3.589,5
1908
1.524
6.532
119.781
3.665.607
78,5
2.405,2
1910
3.228
19.110
390.706
17.848.440
121,0
5.529,1
1912
2.834
9.813
493.749
10.723.782
174,2
3.783,9
1913
2.464
15.586
323.394
11.761.754
131,2
4.773,4
Стачки становились все упорнее и длительнее и охватывали
каждый раз все большее число участников. От экономических одиноч¬
ных стачек, охватывающих одну группу рабочих и выдвигающих
чисто экономические требования, они приближались к тому, чтобы стать
общеклассовыми, борющимися за влияние на государственную власть
и осуществление политических целей, ибо государство является важ¬
нейшим орудием перераспределения национального дохода и самой
могущественной организацией, стоящей на стороне предпринимате¬
лей. Успехи, достигаемые профсоюзами в результате упорной борьбы
за повышение зарплаты, аннулировались растущей дороговизной,
являвшейся результатом таможенной и налоговой политики государ¬
ства. В то же время всплывали проекты ограничения свободы дея¬
тельности профсоюзов. Экономическая борьба, как борьба, ведущаяся
за интересы отдельных групп или профессий рабочих, перерастала
свои рамки, становилась общеклассовой, политической. Руководство
этой последней, однако, не могло быть в руках профсоюзов. Борьба
за государственную власть и за влияние на нее является делом
общеклассовых организаций — политических партий.
*) Составлена в результате работ статистического семинара т. М. Н. Смит и напе¬
чатана в книге т. Лукина — Очерки по истории новейшей Германии, стр. 257.
Экономическая
борьба.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
375
3.	Эволюция политических партий.
А.	Консерваторы.
Когда революция 1848 г. привела к власти ли¬
беральное министерство Ганземана, помещики стали
организовываться общественно, чтобы отстоять свои
интересы, до сих пор достаточно охранявшиеся бю¬
рократией. По инициативе помещиков-депутатов
прусского ландтага Бисмарка, Клейст-Рецова и Белова-Гогендорфа был
организован „Союз для охраны интересов крупной поземельной соб¬
ственности и содействия благоденствию всех классов народа“. Ста¬
раниями примыкавших к этому союзу помещиков и бюрократии была
создана редактируемая Гершаном Вагенером, существующая и nd-
ныне (под другим названием), „Крестовая Газета“. Последняя и стала
тем кристаллизационным пунктом, вокруг которого складывалась
консервативная партия.
Название „консерваторы“ во время революции избегалось. Но
после введения в Пруссии, в результате контр-революционного пере¬
ворота 30 мая 1849 г., трехкуриальной системы выборов консерва¬
торы получили большинство в новом ландтаге и стали опорою
правительственной политики во все время реакции 50-х годов.
Но уже в 1848 г. среди консерваторов наметилось два течения:
одно, под руководством Герлаха, стоявшее за сохранение в непри¬
косновенности старого строя, выступавшее против каких-либо кон¬
ституционных новшеств, против объединения Германии, хотя бы в
форме расширения пределов Пруссии. Другое, под руководством Бис¬
марка, представлявшее обуржуазившуюся часть помещиков, высту¬
пало за сохранение дарованной королем умеренной конституции и за
объединение Германии на почве малогерманской программы, т.-е. без
Австрии и с сохранением прусской гегемонии в новом государстве.
Ко времени национального объединения из этих двух течений
развились две партии: Старо-консервативная и Свободно-консерва¬
тивная или Имперская. Первая, хотя и поддерживала в основном
политику Бисмарка, оказывала решительное сопротивление всяким
попыткам связать с национальным объединением либеральные ре¬
формы. Имперская партия, во главе которой стали „промышленные
феодалы“ (владельцы множества угле- и рудоносных земель) Кар-
дорф и Штумм, шла навстречу национал-либералам и вместе с по¬
следними была главной силой, при помощи которой Бисмарк осу¬
ществлял свою программу национального объединения.
Особенное обострение отношений между „старыми“ консервато¬
рами, с одной стороны, свободными консерваторами и их „нацио¬
нальным героем“, Бисмарком—с другой, наступило после проведения
в 1872 г. административной реформы, лишавшей помещиков вотчин¬
ной власти в деревне. Оппозиция „старых“ консерваторов Бисмарку
в годы кризиса становится настолько резкой, что „Крестовая Газета“
Консерваторы
в период нацио¬
нального объеди¬
нения.

376
Г. Я К О В И H
позволяла себе характеризовать этого „национального героя“ в своих
статьях как биржевого спекулянта.
Однако под влиянием кризиса 1873 — 79 годов во всех буржу¬
азных партиях произошла перегруппировка направо. Это привело
также к усилению старой консервативной партии. В 1876 г. она
организуется, принимает название „Немецко-консервативной партии“,
что означало признание нового государственного устройства и
отказ от борьбы против парламентаризма и от защиты децентрали-
заторского партикуляризма, при прежнем стремлении к защите ин¬
тересов помещиков и удержанию в их руках крупнейших звеньев
государственного аппарата (администрации, полиции, местного само¬
управления и пр.). Впервые она создает себе программу, которая,
будучи переработана в 1892 г., получает название „программы Ти¬
воли“ (см. ниже). В то же время поворот направо в политике импер¬
ской и национал-либеральной партии приводит к повороту в поли¬
тике правительства. Консервативная партия выходит из своего поло¬
жения правой оппозиции и надолго становится главной опорой пра¬
вительственной политики. На выборах 1877 г. она снова завоевывает
40 депутатских мест. На последующих выборах в течение всего пе¬
риода депрессии она продолжала расти, достигнув в 1887 г. макси¬
мального числа в 60 мандатов. Усилилась также и „Свободно-кон¬
сервативная партия“, действовавшая теперь совместно со старо¬
консервативной партией. В 1878 г. первая получила 57, вторая—
59 мандатов в рейхстаге, принявшем законы против социалистов.
В начале эпохи империализма консерваторы
продолжали отстаивать прежнюю политическую
программу,—сословное избирательное право в про¬
винциальные органы, ограничение бюджетных прав парламента, пре¬
следование социалистов и профсоюзов, косвенные налоги, таможен¬
ные пошлины (преимущественно на продукты сельского хозяйства)
и увеличение сухопутной армии. Попытки канцлера Каприви обес¬
печить лучший сбыт промышленной продукции на русском и других
иностранных рынках путем уменьшения пошлин на ввозимые в Гер¬
манию аграрные продукты вызвали резкое сопротивление консерва¬
торов и снова толкнули их на время в оппозицию. В 1892 г. кон¬
серваторы переработали свою программу 1876 г. В этой „программе
Тиволи“ были формулированы такие требования:
„1. ...Государство и церковь являются богом установленными
учреждениями; сотрудничество обоих является предварительным
условием для оздоровления народной жизни...
...Мы боремся с повсюду проникающим и разлагающим нашу
народную жизнь иудейским духом. Мы требуем для христианского*
народа христианских чиновников и христианских учителей для хри¬
стианских учеников.
2.	...Мы хотим сохранить для провинции, округов и общин
самоуправление, основанное не на всеобщем избирательном праве,
Консервативная
инерция.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
377
а на естественных группах и органических расчленениях народа
(т.-е. сословиях.—Г. Я.).
3. ...Мы хотим сохранить неприкосновенной монархию божьей
милостью и боремся... со всякой попыткой ограничить монархию
парламентским режимом.
4. ...Мы надеемся, что новый кодекс гражданского права будет
преисполнен (прежнего) немецко-националь'ного духа.
5. Мы стоим за бережливость при расходовании государством и
провинциями на общественные нужды...
6. Мы усматриваем в сохранении крепкой вооруженной силы
необходимое условие для укрепления национального положения и
сохранения мира.
7. Мы будем поддерживать продолжение под защитой го¬
сударства в полной мере сознающей свои цели колониальной
политики“.
Далее следуют экономические требования (налоговые, кредит¬
ные, пошлины) в интересах крупной поземельной собственности,
сохранения „крестьянского сословия“, охраны ремесла и пр. И, на¬
конец, в последних двух пунктах читаем:
„14. Со сторонниками социал-демократии и анархизма, чьи анти¬
патриотические и бунтовщические стремления ставят под угрозу
широкие слои нашего народа, надлежит бороться как с врагами госу¬
дарственного порядка.
15. Необходимо решительно противодействовать бессовестной
прессе, подкапывающей государство, церковь и общество своими
произведениями... “
Мы видим, что единственным соответствующим эпохе империа¬
лизма пунктом был очень осторожно и „без пафоса“ формулирован¬
ный пункт седьмой — о колониальной политике. И действительно
первые шаги империалистической политики, особенно флотские ас¬
сигнования, правительству пришлось проводить при сопротивлении
консерваторов: юнкера по „природе“ своей были сухопутными офи¬
церами, военная службе на море была для них делом новым. Кроме
того, расширение сухопутной армии предъявляет дополнительный
спрос на лошадей, хлеб и фураж, что идет в значительной мере на
пользу помещичьему хозяйству. Ассигновки на флот предъявляют
преимущественный спрос на продукты тяжелой индустрии. Оттого
крупнейшая ассигновка на флот в 1897 г. прошла в рейхстаге про¬
тив голосов консервативной партии. К колониальной политике она
относилась прохладно, хотя и не отрицала ее.
Только в выпущенном к выборам 1907 г. воз-
Боевой отряд им-	л	0	^ л
периализма звании от 18 декабря 1906 г. мы впервые находим
горячую и решительную защиту колониальной
политики: „Рейхстаг распущен,— читаем мы здесь,— потому что он
не предоставил правительству войск и средств, необходимых для
полного подавления восстания в немецкой Южной Африке.

378
Г. Я К О В И H
Впервые роспуск рейхстага произошел по причинам, лежащим в
области внешней политики, в области охраны наших гигантски вы¬
росших заморских интересов...
Мы, консерваторы, не покинем правительства в его трудном
положении при охране национального достоинства, чести и силы
отечества, будь то в защите пределов империи, или в защите
колоний, купленных дорогой кровью храбрых сынов немецкого
народа“.
Но, ставши на путь империалистической политики, консерваторы
делаются наиболее решительными проводниками этой политики.
Постоянная напряженность политической обстановки оказалась луч¬
шим средством и предлогом для проведения реакционной политики
внутри страны. „Защита колоний“ дала возможность сократить
представительство социал-демократии в рейхстаге во время выборов
в 1907 г. Необходимость вооружений для подготовки к войне дала
в 1911 г. предлог увеличить сразу на несколько сот миллионов марок
косвенные налоги. При проведении этой так называемой финансовой
реформы голоса оппозиции в рейхстаге были подавлены самым бес¬
пощадным образом при содействии консерваторов. В воззвании к вы¬
борам 1912 г. партия выставила программу, все требования которой
сводятся к проведению империализма во внешней политике, и к уси¬
лению реакции во внутренней:
„Консервативная партия признает нерушимыми крупные основы
нашего государственного и общественного порядка. Она требует
неослабленной власти императора, сильного правительства и защи¬
щает все авторитеты нашей общественной жизни.
Мы хотим сохранить нашу вооруженную силу... крупной и
могущественной и, как и до сих пор, готовы на необходимые для
этого жертвы.
Мы желаем действенной защиты наших национальных инте¬
ресов перед лицом заграницы, а также заботливого культивирования
и дальнейшего расширения наших колониальных владений.
Мы требуем решительной борьбы против лишенной отечества,
враждебной религии и собственности социал-демократии и ее по¬
мощников. Мы требуем действительной защиты буржуазного об¬
щества против все более наглеющего социал-демократического тер¬
роризма, и защиты рабочих-добровольцев (т.-е. штрейкбрехеров.—
Г. Я-) от угроз социал-демократов...
...Вперед с богом, за императора и империю!“
Реакционный характер партии усиливался ко времени войны
тем более, что (помимо общего роста реакционных настроений в
буржуазии) при огромном росте числа избирателей (с 7% млн. в
1890 г. до 12% млн. в 1912 г.) и несмотря на очень благоприятное
для консерваторов распределение мандатов по округам, консерва¬
тивное представительство в рейхстаге абсолютно уменьшилось: в
1899 году обе консервативные партии располагали 93 мандатами,

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
379
а вместе с отдельно выступавшей с 1887 г. группой антисемитов —
98 мандатами, в 1912 г. все три партии завоевали только 60 мандатов
(43 старых консерватора, 14 „свободных“ и 3 антисемита).
Б. Центр.
„Католическая партия центра“ возникла в 1870—
71 годах .Делавшиеся до этого времени католическим
духовенством в Пруссии попытки создать свое соб¬
ственное католическое представительство успеха не
имели. В период 1848 — 1871 годов то появлялась,
то снова распадалась в прусском ландтаге католическая фракция.
Только после национального объединения создались те условия, при
которых развилась многочисленная, сплоченная и боевая католи¬
ческая партия с могущественным аппаратом (партийным, профсоюз¬
ным и пропагандистско-просветительным). С присоединением южно¬
германских государств в Германии имелось значительное католиче¬
ское меньшинство в одну треть всего населения, меньшинство,
сосредоточенное в определенных районах страны и там составляю¬
щее большинство.
В то же время именно в ряде районов с католическим большин¬
ством (Рейн, Силезия) населения шло всего быстрее развитие капи¬
тализма. Пролетаризируемая католическая мелкая буржуазия начи¬
нала вести борьбу с капиталистами, бывшими, большею частью, ли¬
бералами и протестантами. Создались благоприятные условия для
того, чтобы классовые противоречия приняли религиозную окраску.
Католическое духовенство стало использовывать это обстоятельство.
Оно становится в позу обличителей и борцов против „языческого
либерализма“, объединяя воедино реакционные партикуляристические
стремления окраин против объединительных тенденций Пруссии,
а также выдвигая требования цеховой регламентации, охраны инте¬
ресов ремесла и мелкой буржуазии, сочетая их с требованием неза¬
висимости католической церкви от протестантского государства—
Пруссии. В этом смысле появился призыв реакционного юриста Рей-
хеншпергера к организации партии 11 мая 1870 г. В том же месяце
конгресс католических приходов Рейна и Вестфалии в Эссене при¬
нял соответствующую программу. Через полгода партия выступила
на выборах и собрала 724 тыс. голосов. Проведя 63 депутата,
партия сразу заняла второе место в рейхстаге после национал-
либералов.
Бисмарк, представлявший собой в этот период блок обуржуазив¬
шегося помещика с национал-либеральным капиталистом, не мог не
увидеть большой опасности для своей политики в существовавшей
партии, организующейся вокруг сильного церковного аппарата, под
яркими федералистическими и антикапиталистическими лозунгами.Тем
более, что центр стал в рейхстаге объединять вокруг себя все
Боевая партия
антикапиталисти-
ческой мелкой
буржуазии.

380
Г. Я К О В И H
враждебные Пруссии партикуляристические группы, в роде поляков,
вельфов, датчан и пр.
Бисмарк обрушивается на партию и католическую церковь рядом
репрессивных законов, которые, с легкой руки знаменитого медика
и либерала Вирхова, получили название „борьбы за культуру“. Но
гонимая партия от этого еще больше выиграла в глазах мелкобуржу¬
азных масс. Усиливается энергия ксендзов; обороняясь, они переходят
к созданию широких экономических и культурно-просветительных
организаций. Они создают ремесленные союзы, союзы подмастерьев,
а впоследствии и профессиональные союзы. Радикализируется язык
газет и агитаторов партии центра, выступающих против капитализма.
Так, например, „Вестфальская Народная Газета“ писала об „откор¬
мленных либеральных буржуа с хорошо наполненным денежным
мешком и каменным сердцем“, которые „будут первыми, коим будут
перерезаны глотки“. Попы, епископы и архиепископы произносили
пламенные речи и писали статьи, полные гнева против „языческого
либерализма“ и „дьявольской системы“ капитализма. В результате на
ближайших выборах в 1874 г. партия собрала вдвое больше голосов
(1.446.000) и завоевала 91 мандат вместо прежних 63. Впоследствии
никакими репрессиями не удалось лишить ее прочно завоеванного
ею места второй в рейхстаге по силе партии.
Но развитие капитализма не только разоряло
мелких буржуа, увеличивая число сторонников
„центра“, но и выращивало в его рядах крупных
капиталистов. Как символ перерождения партии, отмечалось всту¬
пление одного из молодых вождей партии (в 1921 г. убитого фаши¬
стами) Эрцбергера в наблюдательный совет одного из крупнейших
капиталистических горных предприятий Рурского бассейна. После
смерти Виндгорста с 90-х годов виднейшим лидером партии стано¬
вится крупный чаеторговец Либер. Один из старых вождей партии
Карл Бахем в то же время провозглашал: „Мы должны иметь по¬
больше католических коммерсантов“. С присущей иезуитам гиб¬
костью, партия центра становится все более мирной по отношению
к централизации, капитализму и либерализму во внутренней эко¬
номической политике (вопросах охраны ремесла, регламентации и
цеховщины). Одновременно поворот Бисмарка к протекционизму
находит поддержку в партии центра, опиравшейся также на ку¬
лацкое крестьянство Баварии. Законы против католицизма отме¬
няются Бисмарком к 1887 г. Гонимая десять лет тому назад партия
удостаивается в 1889 г. „высокой похвалы“ из уст Бисмарка, кото¬
рый сделал ей честь, причислив к консервативным партиям „не
только, вообще, готовым отстаивать и защищать государство, а опре¬
деленным образом стремящимся к укреплению Германской империи“.
За таможенные пошлины центр голосовал еще в 1879 г., когда
борьба с Бисмарком была в полном разгаре. По вопросу же о во¬
оружениях центр вплоть до 1887 г. высказывался за „бережливость“
Перерождение
партии.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
381
и ограничение вооружений. Такая политика диктовалась партии не
только ненавистью, которую питали к прусскому милитаризму сто¬
ронники партии (крестьяне, ремесленники, мелкие чиновники и
рабочие, жившие на западной и южной окраинах Германии), но и
тем, что для руководящих кругов партии — высшего духовенства,
крупных чиновников и академиков — государственник посты были
недоступны. Позиция центря, однако, резко изменяется в 90-е годы.
В этом отношении не только сыграло роль появление капиталистов
среди руководителей партии, но и то, что начало колониальной по¬
литики открыло для католического духовенства широкое поле дея¬
тельности, в качестве миссионеров для „просвещения светом христи¬
анства“ колониальных народов.
Уже в 1887 г. центр сделал возможным принятие семилетнего
военного бюджета, благодаря тому, что католические депутаты уда¬
лились из рейхстага перед голосованием. В 1893 г. 12 депутатов
фракции, в большинстве своем полуфеодальные помещики, впервые
голосовали за военный бюджет. Большинство фракции все еще вы¬
ступало против бюджета. После роспуска рейхстага и выборов но¬
вого, все военные предложения правительства были приняты при
участии центра. В 1898 и 1900 годах, в виду сопротивления консер¬
ваторов, только содействие центра сделало возможным принятие
крупных флотских ассигнований. И, начиная с этого времени, центр
является одной из активных сил в проведении империалистической
политики. При этом центр вплоть до самой войны прибегал к дву¬
смысленной, демагогической политике, начиная с видимой оппози¬
ции, а затем принимая все предложения правительства. Так, по по¬
воду крупного предвоенного ассигнования, непосредственно подго¬
товлявшего войну 1914 г., Эрцбергер писал 30 января 1913 г. в „Дне“,
что „новое большое военное ассигнование попросту не может иметь
места“. А после того, как это самое большое до войны ассигнова¬
ние было проведено при помощи центра, тот же Эрцбергер с радо¬
стью констатировал: „Тем самым проведено самое крупное военное
ассигнование, которое когда-либо видало наше отечество, и мы с
гордостью это говорим — без каких-либо заслуживающих внимания
трудностей“.
Из партии реакционной, антикапиталистической мелкой буржуа¬
зии центр стал партией империалистической буржуазии, ведущей
за собою широкие массы мелкой буржуазии и часть пролетариата.
Политика партии, будучи буржуазной, строилась, однако, с таким
расчетом, чтобы не потерять этих масс. Благодаря тому, что партия
соединила в себе реакционность мелкой буржуазии и ее клерика¬
лизм с империализмом крупной, она стала, на ряду с консервато¬
рами, главной опорой правительства в эпоху империализма. Центр
входил в течение 1895 — 1914 годов (с коротким перерывом в 1907 —
1909 годы) в состав так называемого черно-голубого блока, на ко¬
торый опиралась правительственная политика того времени.

382
Г. Я К О В И H
Число сторонников партии за этот период не
только не увеличилось, но даже относительно умень¬
шилось. До 189Ö г. число голосовавших за центр
осталось на уровне 1874 г. и не превышало полу¬
тора миллионов, хотя число избирателей за то же время увеличи¬
лось с 4,9 млн. до 7,8 млн. В XX в. число избирателей быстро ро¬
сло от одних выборов к другим, дойдя в 1912 г. до 12,2 млн., т.-е.
увеличилось больше, чем в полтора раза по сравнению с 1898 г.,
а число избирателей центра едва выросло на одну треть и превы¬
сило 2 миллиона только в 1907 г., но уже в 1912 г. снова упало
ниже 2 миллионов. В 1874 г. за центр было подано 27,86п/о всех го¬
лосов, в 1912 г.—только 16,36° о.
Число сторонников центра уменьшалось, хотя центр создал себе
в дополнение к церковному аппарату весьма разветвленный, гибкий
и могущественный политический аппарат, с которым мог конкуриро¬
вать только аппарат социал-демократической партии. Объясняется
это тем, что развитие капитализма не только разоряло мелкую бур¬
жуазию, но и превращало ее в промышленный пролетариат. Тем
самым, однако, бывший полумещанин-полурабочий постепенно вовле¬
кался в классовую борьбу и переходил к социал-демократии.
В.	Либералы.
Немецкий либерализм стал складываться нака¬
нуне революции 1848 г. и оформился во время ре¬
волюции. Уже тогда налицо были две струи либе¬
рализма: одна республиканская, демократическая, стремившаяся к
„великогерманской программе объединения через парламент“, и
другая умеренная, монархическая, склонявшаяся к „малогерманской
программе“ объединения, путем соглашения существующих прави¬
тельств. Либерализм в целом отличался крайней боязнью массового
движения и желанием избегнуть развертывания такового.
Когда демократическое движение революции 1848 г. потерпело
поражение, и после австро-прусской войны 1866 г. усилились шансы
в пользу осуществления национального объединения по малогер¬
манской программе, умеренное крыло либерализма усилилось. В
прежней прогрессистской партии происходит раскол. Отделяется*
под руководством Беннингсена, правое крыло, образующее „Национал-
либеральную партию“, которая ставит себе задачей поддерживать
национальную политику Бисмарка.
В десятилетие 1867— 1877 годов национал-либеральная партия
была почти правительственной партией. Вместе с отколовшейся от
консерваторов „Имперской партией“ (позже — Свободно-консерватив¬
ной) национал-либералы были опорой Бисмарка, который, при их
помощи, проводил законы по реформированию политического строя
объединенной Германии. Это была блестящая пора в жизни и дея¬
тельности национал-либерализма, когда он хоть наполовину был ли¬
Постепенный упа¬
док влияния пар¬
тии центра.
Правое крыло
либерализма.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
383
беральным. Его влияние среди буржуазии также росло: в учреди¬
тельном рейхстаге 1867 г. национал-либералы составляли фракцию
в 50 человек, а позднее — в 80. В рейхстаге 1871 г. было 120,
1874 г.—152 национал-либерала (из общего числа в 397 депутатов).
В 1874—1879 годах происходит ухудшение отношений между
Бисмарком и национал-либералами, которое приводит к разрыву послед¬
них с канцлером и к переходу их в оппозицию. Причиной был готовя¬
щийся Бисмарком и произведенный им в 1879 г. поворот к консервато¬
рам. Помимо своей воли умеренный либерализм оказался в оппозиции.
Бисмарк начинает стремиться к расколу национал-либералов и со¬
зданию вполне покорной себе партии. Частично он достиг этой
цели: в 1879 г. из партии вышла группа Велька, ставшая на почву
протекционизма и решившая занять место между либералами и „Им¬
перской партией“. Еще важнее был откол слева — в 1880 г.: целый
ряд виднейших представителей партии, как Бамбергер, Форкенбег,
Риккерт, Ласкер и др. (всего 28 депутатов), недовольных нереши¬
тельностью вождя партии Беннингсена в отношении растущей реак¬
ции, покинули партию и образовали особое „Либеральное объеди¬
нение“, получившее на ближайших же выборах 1881 г. 576.000 го¬
лосов и 47 мандатов против 609.000 голосов и 47 мандатов, полу¬
ченных национал-либералами.
После этого раскола „Национал-либеральная партия“ продолжала
итти вправо, поддерживая Бисмарка во всех его реакционных меро¬
приятиях. Закон против социалистов, принятый в 1879 г. при уча¬
стии национал-либералов, при их помощи пролонгировался от трех¬
летия к трехлетию, вплоть до 1890 г. Национал-либералы были ак¬
тивными защитниками гонений на католическую церковь и поддер¬
живали законы по „борьбе за культуру“ вплоть до отмены этих
законов в 1887 г. С такой же решительностью они поддерживают
протекционизм. В 1902 г. они вместе с консерваторами и центром
проводят таможенный тариф с высокими ставками на множество
товаров. С наступлением эпохи империализма национал-либералы
стали проводить и защищать политику вооружений на суше и на
море. • В 1893 г. они проводят пятилетний военный бюджет. В 1897 —
1898 г. г. они проводят крупное флотское ассигнование и вплоть до
войны являются пропагандистами и проводниками империализма.
В то же время национал-либералы выступают в качестве „шарфма-
херов“ (т.-е. „обострителей“) и противников уступок рабочим. Они
фактически оставляют государственную власть в руках консервато¬
ров, которые обеспечивают национал-либералам нужный им порядок.
Несколько позже началось и осуществлялось
в других формах разложение левого крыла либе¬
рализма, оставшегося в качестве профессорской
партии после откола сторонников Беннингсена. В то
время, как последние перешли к антидемократической политике уже
в эпоху национального объединения и порвали с либерализмом
Разложение
мелкобуржуазной
демократии.

384
Г. Я К О В И H
в 80-е годы, „прогрессисты“ во главе с Рихтером до конца XIX в.
вели борьбу на два фронта: против реакции и социал-демократии.
В 1867 г. при расколе партии большинство либеральных парламен¬
тариев осталось с национал-либералами, меньшинство осталось на
своей прежней либеральной позиции: последнее продолжало бо¬
роться с Бисмарком, защищало фритредерство, голосовало против
федеральной конституции, находя ее недостаточно демократической.
После 1871 г. партия была фритредерской и главную свою задачу
видела в борьбе против юнкерства, милитаризма и бюрократического
строя, вотировала против увеличения армии и флота, выступала про¬
тив колониальных приобретений. В 1894 г. она даже прямо требо¬
вала „разгрузки Германии от колониальной политики“.
В 80-х годах вместе с ростом оппозиции Бисмарку партия уси¬
лилась: в 1884 г. к ней вернулась часть „Нациоцал-либеральной пар¬
тии“, отколовшаяся от последней в 1881 г., после чего прогрессист-
ская партия приняла название „Свободомыслящей“. Ее парламентское
представительство росло и дошло в 1890 г. до 66 мандатов (вместе
с другой леволиберальной группой, носившей название „Народной
партии“—76) в то время, как у национал-либералов было в рейх¬
стаге только 42 мандата. Это была золотая пора левого либера¬
лизма, который в эти годы достиг своего зенита. Вместе с на¬
чалом эпохи империализма левый либерализм начинает разлагаться
в самом буквальном смысле слова. Весь двадцатилетний период
от 1893 до 1913 г. есть период расколов, отколов, присоединений,
объединений и новых расколов. Вместе с его внешним ослаблением
либерализм опустошался внутренне: он сдавал один за другим свои
принципы, все более превращаясь в беспринципный и бесхарактер¬
ный мелкобуржуазный придаток к другим партиям.
Уже в 1893 г. произошел раскол партии по тому же вопросу о но¬
вом военном законе. Часть партии переходит к национал-либералам,
другая расщепляется на две партии („Свободомыслящее объедине¬
ние“ и „Свободомыслящая народная партия“), из которых первая полу¬
чила на выборах того же года 13 мандатов, другая 24 мандата. Эти
две партии немецкого либерализма просуществовали до нового
объединения в 1910 г., развиваясь в прямо противоположных поли¬
тических направлениях. Оставшаяся на левом фланге и довольно
решительно боровшаяся „Прогрессивная народная партия“, проти¬
вившаяся в 1893 г. наступлению реакции, к началу XX в. сильно пере¬
двинулась вправо и в 1902 г. при обсуждении таможенного та¬
рифа не только отказалась от участия в обструкции, организован¬
ной социал-демократами, но даже активно участвовала в ее подавле¬
нии. В 1907 —1909 годах она приняла участие в „Бюловском блоке“
совместно с национал-либералами и консерваторами. „Свободомысля¬
щее объединение“ было, наоборот, умеренным крылом прогресси¬
стов в 90-х годах, а в последующие годы все более превращалось
в академическую партию верхов либеральной интеллигенции. Оно

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
385
стало в XX в. наиболее левым, хотя и маломощным течением гер¬
манского либерализма. Рядом с этими двумя основными группами
существовал ряд других, более мелких либеральных групп: упоми¬
навшаяся уже „Южно-немецкая народная партия“, основанный Нау-
маном и потом распавшийся „Националв-социальный союз“, возник¬
шее в 1909 г.лево-либеральное „Демократическое объединение“, тоже
очень скоро распавшееся, и др.
В 1910 г. произошло объединение трех основных направлений
левого либерализма („Свободомыслящая народная партия“, „Свободо¬
мыслящее объединение“ и „Южно-немецкая народная партия“) в „Про¬
грессивную народную партию“. Объединенная партия заключила
с социал-демократической партией в 1912 г. очень выгодное для
нее избирательное соглашение и собрала на выборах полтора мил¬
лиона голосов, проведя 42 депутата. Однако этому организационному
объединению либерализма и избирательному успеху его не сопут¬
ствовало идейное укрепление либеральных принципов. Наоборот,
в 1913 г. новая партия вместе со всеми прочими буржуазными пар¬
тиями участвовала в проведении военной реформы 1913 г., являв¬
шейся непосредственной подготовкой империалистической войны.
Г. Общий характер партийной эволюции.
Полустолетняя история развития немецкого ли¬
берализма есть история его разложения и исчезно¬
вения с политической арены. Раскол либерализма
произошел на почве защиты двух путей буржуазной революции:
пути буржуазно-либерального и пути буржуазно-демократического.
Последовавший после национального объединения политический
кризис и связанный с ним поворот к реакции и протекционизму
закрепили этот раскол, сделав одну часть либерализма полукон-
сервативной. Наступившая после этого эпоха империализма поглотила
и вторую часть либерализма, откалывая от нее вправо одну часть
буржуазии за другой. Ко времени войны последовательной и выдер¬
жанной буржуазно-демократической оппозиции в Германии не су¬
ществовало. Было множество мелкобуржуазных групп, рядящихся
в* „прогрессистские“, „свободомыслящие“ и т. п. одежды, то пере¬
ходивших в оппозицию, то поддерживавших правительство.
„Католическая партия центра“, возникшая, как оппозиционная
партия мелкой буржуазии, к эпохе империализма превратилась в
очень искусное орудие империалистического обмана значительного
слоя мелкой буржуазии и мелкобуржуазных рабочих.
Притворяясь по временам противницей милитаризма и финан¬
совых тягот, она укрепляла свое положение среди своих сторонни¬
ков, но только для того, чтобы тем вернее помочь правительствен¬
ной политике и извлечь для себя как партии выгоды из этой помощи.
Несмотря на все разногласия и временами острую борьбу, про¬
исходившую между буржуазными партиями, они все сплачивались
25.	Кн. Ill
Политические
итоги развития.

386
Г. Я К О В И H
вокруг трона и алтаря и его главной опоры — консервативной пар¬
тии. Все сорокалетнее развитие капитализма и буржуазного обще¬
ства почти не умалило значения, влияния и власти этой помещичьей
партии. То блокируясь с центром, то с либералами и прогрессистами,
то переходя в реакционную оппозицию, консервативная партия не
переставала оказывать решающее влияние на государственную власть
и подготовляла сплочение вокруг себя всех партий буржуазии на
почве империалистической политики и борьбы с рабочим классом.
Одновременно с империалистическим перерождением либераль¬
ных и демократических партий и превращением оппозиционных пар¬
тий разных слоев буржуазии в правительственные, происходил рост
оппозиционности народных масс. В то же время происходила про¬
летаризация широких слоев мелкой буржуазии. На этой почве бес¬
прерывно вырастали роль и значение партии рабочего класса — со¬
циал-демократии как единственной оппозиционной партии.
Тот же процесс исчезновения средних групп
и роста крайних флангов (реакционного, с одной
стороны, социалистического — с другой), который
мы проследили на хозяйственной эволюции, росте
классовых противоречий и пр., мы можем проследить также и на.
цифрах выборов в рейхстаг (для которых существовало всеобщее
избирательное право —для мужчин старше 25 лет, кроме военных).
За рассматриваемый период выборы в рейхстаг происходили
тринадцать раз.-
Из сравнения результатов выборных кампаний видно, что все три
фракции консерваторов, вместе взятые, потеряли со времени основания
империи к кануну войны больше половины своего удельного веса
(12 вместо 23°/о). Либералы потеряли немножко меньше половины
(26 вместо 46°/о), но больше ослабели внутренне: вместо прежней
сильной национал-либеральной фракции теперь противостояли друг
другу почти равные по силе 2 фракции. Уменьшилось, хотя и менее
значительно, влияние центра (16,4°/о вместо 18,6 в 1871 г., или 27,8°/0 в.
1874 г.). В противоположность всем этим партиям, время от времени
являвшимся правительственными, беспрерывно росло влияние оппози¬
ционной социал-демократии и ко времени войны увеличилось больше
чем в 10 раз по сравнению с 1871 г. (с 3,2 до 34,9°/0). Но уменьше¬
ние влияния каждой в отдельности буржуазной партии только за¬
ставляло их сплачиваться и переходить все больше направо, к импе¬
риализму и сопутствовавшей ему реакции. Оба момента находили
свое выражение в эволюции государственной власти, являющейся
исполнительным органом буржуазии и действующей по „равнодей¬
ствующей“ разных буржуазных слоев и служащих им партий. Успеш¬
ная борьба против реакции за дальнейшее политическое развитие
Германии зависела от того, сумеет ли социал-демократическая пар¬
тия не только быть партией решительной парламентской оппозиции*
но и стать партией массовой, революционной борьбы за социализм.
Итоги избира¬
тельной стати¬
стики.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
387
II.	Эволюция государственной власти.
1.	Период национальной и либеральной политики Бисмарка
(1871 — 1878).
Исторически назревшее уже к 1848 г. объеди¬
нение Германии было завершено не народной ре¬
волюцией, а династическими войнами, которые вела
Пруссия (с Данией, Австрией и Францией) и которые
искусно провоцировались руководителем прусской политики Бис¬
марком. Вся объединительная политика последнего, как правильно
отмечает немецкий историк проф. Пауль Гаршс, была по сути дела
внешней политикой прусского королевства. Это значит, что объ¬
единение Германии производилось путем полунасильственного при¬
соединения к Пруссии ряда расположенных на севере, западе и юге
от нее земель. После объединения Бисмарк стал канцлером и главным
руководителем политики новосозданной империи. Время его пребы¬
вания на посту канцлера (1871—90) делится на два различныхпериода:
либеральный (1871 —78) и консервативный (1879 — 90). В классовом
отношении Бисмаркова программа объединения и связанных с этим
реформ, проведенных в первый период его канцлерства (1871 —78),
ориентировалась на блок наиболее прогрессивных обуржуазившихся
помещиков (представленных в „имперской партии“) с национал-
либеральной буржуазией. Бисмарк, являвшийся помещиком и реак¬
ционным юнкером, был в революции 1848 г. сторонником наиболее
решительных в отношении революции мер. Однако по своему иму¬
щественному положению он имел связи с капиталистическими кругами,
в частности состоял в тесных денежных отношениях с еврейским
миллионером Блехредером. Одно время он был прусским послом при
Союзном Сейме во Франкфурте на Майне (тогда крупнейшем бан¬
ковском и торговом центре), где еще больше сблизился с капита¬
листическим миром. Благодаря этим обстоятельствам, он понял на¬
зревшую историческую потребность объединения Германии и рефор¬
мирования ее затхлого и полуфеодального общественно-политиче¬
ского строя.
В качестве прусского посла сначала в Петербурге, а потом
в Лондоне, он развил свой блестящий дипломатический талант и
прекрасно изучил все действующие на европейской арене государ¬
ственно-организованные политические силы. В нем созревает мысль,
что объединение Германии может быть произведено прусским ко¬
ролем и что для этого надо только устранить самого крупного кон¬
курента, Австрию, и привлечь малые государства на сторону Прус¬
сии. Он резюмирует свой метод в разговоре с одним дипломатом
так: „Одних подкуплю, других напугаю, третьих разобью“.
Как юнкеру, ему очень легко было усвоить мысль, что великие
вопросы истории решаются в конечном счете только силой. Тем
Бисмарк и его
роль в создании
империи.

388
г.. Я К О В И H
более, что эту истину для него блестяще подтвердил бесславный
опыт либералов 1848 г., много болтавших об идеях, но не бывших
в состоянии подкрепить свои идеи силой. Но как юнкер он пони¬
мал силу исключительно в узком, военно-полицейском смысле. О
силе народных движений он представления не имел. О рабочем
движении и социализме у него были деревенски ограниченные по¬
нятия. Понять либерализм в его исторической связи он был не в со¬
стоянии. Что либеральная буржуазия является важнейшей силой, на
которую надо опереться в деле национального объединения, он по¬
нял только в результате длительного четырехлетнего конституцион¬
ного конфликта, когда он, в 1862 г. призванный на пост прус¬
ского министра-президента, управлял без ландтага и вопреки ему
до 1866 г.
С другой стороны, у буржуазии не было в 1862 г. основания
оказывать кредит Бисмарку в возвещенном им предприятии,—
объединить Германию „железом и кровью“. Только после побед над
Данией (в 1864 г.) и Австрией (в 1866 г.) Бисмарк становится куми¬
ром буржуазии. Консервативная и прогрессистская партии раскалыва¬
ются. Между той и другой образуются очень влиятельные : „Партия
свободных консерваторов“ (или „Державная партия“) и Национал-
либеральная, которые становятся опорою Бисмарка.
Тогда Бисмарк в 1867 г. протягивает руку примирения ландтагу:
он просит об индемнитете (т-е. утверждении задним числом произ¬
веденных за четыре года расходов) и получает его от тепереш¬
него большинства. От Лассаля он узнал и на практике Наполеона III
во Франции убедился, что всеобщее избирательное право может
быть в „умелых руках“ использовано для укрепления монархии.
При организации Северо-германского союза, который являлся зна¬
чительным шагом к объединению Германии, Бисмарк дарует все¬
общее избирательное право при выборах в рейхстаг, окружает себя
либеральными министрами и сотрудниками и практикует либераль¬
ную политику в течение целого десятилетия, когда совершалось
объединение Германии.
Либерализм Бисмарка еще более укрепился в первые годы
объединения под влиянием сложившейся в то время блестящей
экономической конъюнктуры и грюндерской горячки. Не только
вся буржуазия, но и помещики были настроены в пользу свободы
торговли. Еще в 1874 г., когда уже начался промышленный кризис,
один консервативный депутат выступил в рейхстаге с патетической
речью в защиту свободы торговли и против проектировавшихся
пошлин на железо. Между Бисмарком и буржуазией установилось
молчаливое соглашение:	он предоставлял ей полную свободу
наживы с тем, чтобы она не заявляла притязаний на полити¬
ческое руководство, а удовлетворялась восхвалением несравнен¬
ного политического гения его как представителя юнкерского
класса.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
389
При создании имперской конституции Бисмарк
позаботился о том, чтобы обеспечить за юнкер¬
ством достаточно реальную власть. Две черты
характеризовали эту конституцию: возглавляемая
императорской властью военщина, вербующаяся из
юнкеров и опирающаяся на последних, и огромный во всей феде¬
рации удельный вес Пруссии, государственный строй которой по¬
чти не изменился с самого 1849 до 1918 г.
Во главе империи были поставлены три органа, совместно осу¬
ществлявшие верховную власть: рейхстаг, Союзный Совет и импера¬
тор с государственным канцлером, руководившим правительством.
Рейхстаг формально избирался прямым и всеобщим голосованием,
„всеобщность“ выборов была, однако, ограничена двадцатипятилетним
возрастом для мужчин и отсутствием избирательного права для
женщин. В результате на 66 млн. жителей в 1912 г. было избира¬
телей 12 млн. Далее, избирательное право было только формально
равным. В действительности распределение мандатов по округам,
оставаясь неизменным с 1871 г., находилось в грубом несоответст¬
вии с распределением населения и приводило к уменьшению пред¬
ставительства городов в пользу сел, больших городов — в пользу
мелких, пролетариата—в пользу мелкой буржуазии деревенской
и городской.
Рейхстагу принадлежали очень ограниченные права. Канцлер
не был прямо ответственен перед ним. Рейхстаг имел право делать
запросы правительству, отклонять внесенные правительством законо¬
проекты и вотировать бюджет. Но Союзный Сейм всегда мог рас¬
пустить рейхстаг с согласия императора и назначить новые выборы,
чем неоднократно удавалось сламливать сопротивление рейхстага
правительственным законопроектам. Преобладание косвенного обло¬
жения и порядок утверждения военных контингентов на 5 — 7 лет
вперед давали правительству большую самостоятельность и в бю¬
джетном отношении.
Союзный Совет состоял из 58 чиновников, делегируемых прави¬
тельствами входящих в федерацию государств. Он представлял
собою объединенные в одном учреждении права верхней палаты с
правительственной властью и был орудием в руках Пруссии, король
которой в то же время был императором. Последнему принадлежали
очень широкие права во внутренней и внешней политике: созыв
и роспуск Союзного Сейма, назначение и увольнение канцлера,
опубликование законов и надзор за их исполнением, командование
армией и флотом, заключение договоров с иностранными государ¬
ствами, объявление войны и пр.
Формально Германия была федерацией. Но удельный вес Прус¬
сии в федерации был так велик, что один американский критик
метко охарактеризовал союзный договор, как договор между львом,
полудюжиной лисиц и двумя десятками мышей. В решающих органах
Имперская кон¬
ституция и прус¬
ский государст¬
венный строй.

390
Г. Я К О В И H
империи Пруссии принадлежало преобладающее влияние: императо¬
ром должен был быть прусский король, назначаемый им канцлер
обычно совмещал этот пост с постом министра-президента Пруссии;
в Союзном Совете последней принадлежало 17—18 голосов из 61,
в то время как из остальных государств ни одно не имело больше
6 голосов, а изменения конституции не могли иметь места, если про¬
тив них в Союзном Совете голосует больше 14 делегатов. По этой
причине огромное значение имел для всей империи государственный
строй Пруссии.
В основном прусская правительственная система сводилась к
следующему: верховными органами власти являлись прусский король,
„Палата господ“ (или верхняя палата)'и Палата депутатов (или нижняя
палата). Король, являвшийся в то же время и германским импера¬
тором, обладал огромными правами. „Палата господ“ (Herrenhaus), со¬
хранившаяся от дореволюционной Пруссии, накануне войны состояла
из 116 наследственных „пэров“ (принцев, князей, графов и т. д.) и
277 назначаемых королем представителей дворянства, высшей бюро¬
кратии, духовенства, университетов и городов. Палата депутатов
избиралась всеми мужчинами старше 24 лет, прожившими больше
шести месяцев в одном месте. Выборы производились по трехку¬
риальной системе, в основу которой положен податной принцип:
в первую курию зачисляются все наиболее крупные плательщики
налогов, уплачивающие одну треть всех налогов; во вторую зачис¬
ляются плательщики налогов следующей категории, уплачивающие
вторую треть всех налогов, и в третью курию—все остальные нало¬
гоплательщики. Каждая курия имеет право на одинаковое число
выборщиков, образующих избирательное собрание, которое избирает
депутатов. Эта система не является ни равной, ни прямой и отли¬
чается от дореволюционной сословной избирательной системы только
тем, что в основу положен не сословный, а имущественный, т.-е.
открыто классовый принцип, более подходящий для капиталистиче¬
ских отношений, чем сословный, но создающий не менее вопиющее
неравенство, что можно видеть из следующих данных:
По спискам избирателей 1913 г. числилось:
I класс	 371.887	4,43%
II  	 1.323.708	15,76,,
III 	 6.704.519	79,81 ,
Всего . 8.400.114	100%
Это значит, что 370 тысяч богатейших избирателей первого класса
были приравнены в отношении избирательных прав к 1 млн. 324 тыс.
зажиточных избирателей II класса и к 6,7 млн. избирателей III класса.
В таком же антидемократическом духе была
реформирована армия, эта самая реальная основа
государственной власти. Было установлено, что
1°/0 населения должен служить в армии. Контингенты отдельных
Армия и админи¬
страция.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
391
государств (за исключением воспротивившегося этому Брауншвейга)
были включены в прусскую армию. Далее, Бисмарк, стремясь вы¬
делить военщину в особую привилегированную касту и освободить
армию от парламентского контроля, стал добиваться бессрочного
утверждения рейхстагом численности армии. После некоторого со¬
противления со стороны национал-либералов и шахматных ходов
со стороны Бисмарка рейхстаг согласился утвердить численность
армии на семь лет, что в достаточной мере развязывало руки пра¬
вительству в военном деле.
Отстраняя буржуазию от овладения действительными органами
власти, Бисмарк тем больше стремился занять ее в экономической
сфере. Он проводит реформы, необходимые в интересах свободного
развития капиталистической деятельности и обеспечивающие бес¬
препятственную эксплоатацию народных масс. Наиболее важными
экономическими мероприятиями этого периода были: промысловый
устав 1869 г., уничтожавший цеховщину, регламентацию экономи¬
ческой жизни, вводивший свободу промыслов; унификация денеж¬
ных систем путем создания единой денежной единицы „марки“;
унификация почтового дела и создание единого эмиссионного импер¬
ского банка. Бисмарк стремился еще к централизации имперских
финансов и железных дорог, принадлежащих отдельным государст
вам и частным лицам, к унификации права и судебного дела, но
вследствие сопротивления партикуляристски настроенных южан
проведение этих реформ затянулось до 90-х годов.
Наиболее „либеральными“ из реформ Бисмарка были прусская
административная реформа и закон о печати. Первая уничтожала на¬
значение общинных старшин помещиками и тем изымала из рук послед¬
них вотчинную полицию и политическую власть над крестьянами.
Общины получили право выбирать своих старшин, но над этими
старшинами были поставлены назначаемые королем лица, выполня¬
ющие свои обязанности безвозмездно и потому чаще всего являв¬
шиеся также помещиками, похожие на русских земских начальни¬
ков дореволюционного времени.
По закону 1874 г. о печати административное воздействие на
печать устранялось, и право административной власти было сведено к
возбуждению судебного преследования. Оставленное в руках про¬
курора право конфискации произведений печати было ограничено
необходимостью в течение 24 часов представить на усмотрение
суда конфискованное произведение. Тем не менее и в уголовном
кодексе было достаточно скорпионов, которые могли быть пущены
в ход прокурорами против печати.
Все эти реформы являются типичными для буржуазной револю¬
ции, остановившейся на своем буржуазно-либеральном этапе и не
нашедшей в себе сил перейти в следующий, буржуазно-демократи¬
ческий. Что является характерным для этой произведенной „сверху“
•буржуазно-либеральной революции,—не только половинчатость, не¬

392
Г. Я К О В И H
последовательность и незаконченность ее политических преобразо¬
ваний, но и полное отсутствие каких-либо „социальных“ реформ,
т.-е. мероприятий, направленных к улучшению жизни и быта ши¬
роких масс. Все реформы остаются исключительно в области поли¬
тической и не затрагивают отношений собственности, оказывая
только косвенное влияние на экономические отношения. Помещичья
земельная собственность не была затронута. Для улучшения поло¬
жения* крестьянства и его хозяйства не было сделано ничего. За¬
коны по охране труда не были созданы. Свобода рабочих органи¬
заций №е была обеспечена конституцией. Стачки и союзы были
косвенно легализированы промысловым уставом 1869 г., который
разрешал и предпринимателям и рабочим соглашения (Verabredungen)
и соединения (Vereinbarungen), но легализация эта уже через не¬
сколько лет, в эпоху закона против социалистов, была сведена на-нет.
Чем менее выгодными были реформы этой бур¬
жуазно-либеральной революции для широких народ¬
ных масс, тем больше нуждались господствующие
классы в религии и церкви, как орудии поддержа¬
ния их господства. Была прокламирована религиозная свобода, но не
было проведено отделение церкви от государства. На этой почве в
первые же годы существования империи развернулась борьба между
двумя преобладающими в разных частях страны и борющимися за
свое влияние на государственную власть церквами: протестантской
и католической.
Инициаторы этой кампании—Бисмарк и поддерживавшие его
либералы — считали, что она не носит характера борьбы двух борю¬
щихся за господство церквей. Либеральный ученый Вирхов, человек
с мировым именем, не постыдился квалифицировать эту кампанию,
как „борьбу за культуру“ (Kulturkampf). Но как мало это было
борьбою за культуру и свободомыслие видно из того, что вели ее
добрые религиозные протестанты. Об отделении церкви от государ¬
ства и школы от церкви никто из них и не думал. Нечего уже
говорить о том, что гонениями на католическую церковь и полицей¬
скими карами нельзя было ни отстоять культуры, ни водрузить зна¬
мени свободомыслия.
Но это не было и борьбою церковных догматов. Истинные при¬
чины этой борьбы были уже рассмотрены выше. В основном причины
сводились к тому, что это была борьба развивающегося капитализма
против организующейся вокруг католической церкви разоряемой
капиталистическим развитием мелкой буржуазии и централизации про¬
тив партикуляризма. Наконец, Бисмарку не по нутру были попытки
римского папы влиять на политику Германии изнутри, пользуясь мно¬
гочисленной в Германии католической паствой и партией' центра;
также не нравились Бисмарку попытки папы толкнуть его на борьбу
против итальянского национального движения в защиту светской
власти папы.
Роль церкви и
борьба против ка¬
толицизма.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
393
Бисмарк обрушился на партию центра и католическую церковь
со всей присущей ему в борьбе беспощадностью и со всей свой¬
ственной ему уверенностью, что при помощи одних судебных и
военно-полицейских мер можно раздавить или принудить к покор¬
ности серьезное политическое направление*). Результат был совсем
обратный. Выборы, последовавшие в 1874 г., после первых же
антикатолических законов, дали удвоение числа поданных за центр
голосов (1.446 тысяч вместо 724 тысяч). Это имело тем больше зна¬
чения, что и другие оппозиционные или „враждебные империи“ (как
выражались официозные круги) партии (социал-демократы в том
числе) увеличили свое влияние: социал-демократы, центр, поляки, дат¬
чане, эльзас-лотарингцы получили 2.340 тысяч голосов; прогрессисты,
которые, по оценке Бисмарка, делились пополам между „враждеб¬
ными“ и „дружественными“ империи, собрали около полумиллиона,—
на долю правительственных партий (консерваторов, свободных кон¬
серваторов, национал-либералов и пр.) оставалось около 2,4 млн.
„Решительные друзья империи“ имели перевес над „решительными
врагами империи“ всего тысяч на 60 голосов, при полумиллионе по-
лунейтральных, полувраждебных прогрессистов. В дальнейшем число
голосовавших за центр немного упало. Благодаря особенностям
немецкого избирательного права, число депутатов центра беспрерывно
росло (63 места—в 1871 г., 91 место—в 1874 г., 93 места—в 1877 г.у
94 места — в 1878 и 100 мест — в 1881 г.) при неизменности общего
числа депутатов рейхстага. Через пять лет в горячей борьбе „за куль-
ТУРУ“> с одной стороны, „за веру“—с другой, наступил перелом.
Обе стороны стали заговаривать о примирении. Что сделало воз¬
можным это примирение, станет ясным, когда мы рассмотрим при¬
чины, приведшие в 1878—79 годах к крупному повороту во всей
политике первого канцлера.
2.	Консервативный период политики Бисмарка (1879—1890).
ральной правительственной политики. Рабочее движение усилива¬
лось. В 1875 г. произошло объединение .обеих до того враждовав¬
ших между собой социалистических партий. Финансовое положение
империи резко и заметно ухудшилось как благодаря исчерпанию
французских миллиардов, так и благодаря плохому поступлению
*) По Эрцбергеру, в первые 4 месяца 1875 г. было подвергнуто штрафу или тюрем¬
ному наказанию 241 поп, 136 католических редакторов и 210 католиков других профес¬
сий. За то же время имело место 39 конфискаций, 55,арестов, 74 обыска, 103 высылки,
55 роспусков собраний. В 1881 г. недоставало 1.125 ксендзов и 645 протодьяконов. Со¬
вершенно „осиротели“ 601 приход и наполовину—584. Архиепископы и епископы Познани
Кельна, Мюнстера, Падерборна, Трира были либо сосланы, либо заключен в тюрьму.
Экономический
и политический
кризис.
Промышленный кризис 1873—74 годов ударил
по экономическим интересам буржуазии и вызвал ее
отход от либерализма; подоспевший аграрный кри¬
зис восстановил помещиков против национал-либе-

394
Г. Я К О В И H
матрикулярных взносов отдельных государств под влиянием кризиса.
Надежды на смягчение кризиса или на смену его подъемом не
оправдывались. Поворот в политике делался неизбежным.
Попытка проделать этот поворот вместе с прежним союзником
(национал-либералами) не удалась. Последние не соглашались ни на
таможенные пошлины, ни на проведение политики репрессий в отно¬
шении рабочего движения. Новые косвенные налоги и табачная мо¬
нополия, которые предлагались канцлером для улучшения имперских
финансов, усиливали финансовую независимость правительства от
рейхстага. Национал-либералы были непрочь, хотя и с ограничениями,
одобрить эти шаги Бисмарка, но, подталкиваемые левым крылом
и социал-демократической оппозицией, они требовали компенсации
в виде усиления парламентаризма, чтобы оправдать перед массами
избирателей свой реакционный поворот. Бисмарк предложил тогда
Беннингсену (вождю национал-либералов) портфель министра. Канцлер
имел в виду этим создать видимость ответственного министерства,
привязать национал - либералов к своей политике. Но Беннингсен
побоялся раскола партии и потребовал принятия не менее трех на-
ционал-либеральных министров. Сделка не состоялась.
Сложившаяся политическая обстановка была весьма критической.
С либералами дело не ладилось. Консерваторы были в оппозиции.
Центр ослаблен гонениями нескольких лет. Объединенная социал-
демократическая партия укреплялась. Вся внутренняя политика Бис¬
марка повисла в воздухе. В то же время кризис свирепствовал, без¬
работица росла. Финансы государства были в плачевном состоянии.
Бисмарк подает в 1877 г. императору прошение об отставке. Но найти
в этой обстановке достойного заместителя было делом не легким, и
Вильгельм I ставит на прошении Бисмарка резолюцию: „Никогда .
После нескольких месяцев „болезни“ Бисмарк выступает с но¬
вым политическим планом. Он помирился с католиками и, опираясь
на ни^ и консерваторов, проводит таможенную и финансовую ре¬
формы. Расчет был правилен. Как партию мелкобуржуазную, имею¬
щую в числе своих сторонников баварских кулаков, ее легко было
склонить на сторону аграрных пошлин. Как партикуляристскую
партию, ее легко было сделать сторонником финансовой реформы,
если подкупить обещанием передавать отдельным государствам
часть новых устанавливаемых имперских доходов. Наконец, как
партия попов, центр больше надеялся выиграть от службы государ¬
ству, чем от борьбы против него.
Между центром и Бисмарком установилось пе¬
ремирие. С 1878 г. полиция и суды смягчали или
вовсе не применяли репрессивных законов против ка¬
толицизма. В сессию 1879 г. депутаты центра в рейхс¬
таге голосовали за экономические мероприятия.
Формально, однако, „майские законы“ против католицизма не были
еще отменены. На следующих выборах (1881 г.) центр выступал еще
Примирение
с центром и
борьба против
социализма.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
395
в боевом духе против этих законов. Но прежнего значения это уже
не имело. В период 1881—87 годов законы эти были Бисмарком в
основном отменены. Центр стал на ряду с консерваторами опорою
правительства.
Но сколотить консервативно-католический („черно-голубой“) блок
Бисмарку было недостаточно. Надо было предотвратить возникно¬
вение на противоположной стороне антиправительственного блока
из либералов, прогрессистов и социал-демократов, тем более, что по¬
следние, как самая решительная оппозиция, под влиянием растущего
в рабочем классе недовольства, усиливались с каждым днем. На нее-то
и решил Бисмарк обрушиться репрессиями более суровыми, чем
раньше против центра. Однако рассчитывать на поддержку центра
в гонениях на социал-демократию нельзя было: требуя для себя сво¬
боды политической деятельности, католики не могли выступать за
репрессии против социалистов. Необходимо было в этом вопросе за¬
ручиться поддержкой национал-либералов. Задача была очень бла¬
годарной еще и потому, что голосование либералов за законы про¬
тив социалистов должно было вбить клин между обеими партиями,
сделать невозможной их объединенную борьбу и привести к расколу
и ослаблению самой „Национал-либеральной партии“.
Уже в 1874—75 годах Бисмарк вносил не раз проекты законов,
фактически отменяющих свободу стачек и устанавливающих кары
за „возбуждение друг против друга различных классов населения
в форме, угрожающей общественному миру, а также за устное или
печатное нападение на институты брака, семьи и собственности“.
Законопроекты эти каждый раз отвергались большинством рейхстага.
И каждый раз Бисмарк через реакционнейшего берлинского проку¬
рора Тессендорфа усиливал и увеличивал число судебных репрессий
на основании старых пунктов уголовного кодекса..
В 1878 г. Бисмарку во-время на помощь пришел удачный слу¬
чай: 11 мая рабочий-жестяник Гедель стрелял в императора, хотя и
неудачно. Несмотря на то, что Бебель доказал с полной очевидностью,
что никакого отношения социалистическая партия не имеет к этому
покушению, Бисмарк потребовал немедленного вотирования закона
против социалистов. Хотя часть национал-либералов теперь уже
склонялась в пользу исключительного закона, 24 мая голосовали за
него все же только одни консерваторы. Через десять дней произо¬
шло новое покушение, имевшее еще менее отношения к социали¬
стам, чем первое: некий доктор Нобилинг выстрелил в Вильгельма из
охотничьего карабина. Официальные круги немедленно свалили от¬
ветственность на социалистов, а национал-либералы, которым очень не
хотелось потерять свое положение правительственной партии, заявили,
что на этот раз они готовы голосовать за закон против социалистов.
Бисмарк решил, однако, наказать национал-либералов за непо¬
слушание и ослабить их. Он распустил рейхстаг, хотя последний
был только недавно избран, и провел новые выборы под погромными

396
Г. Я К О В И H
лозунгами и при громадном административном нажиме. Новые вы¬
боры дали усиление обеих консервативных фракций на 40 мандатов
за счет либералов и прогрессистов, ослабление социалистов на 3 ман¬
дата и усиление центра на 2 мандата. Это был угодный Бисмарку
рейхстаг. Закон против социалистов был теперь принят голосами
консерваторов и национал-либералов. В других вопросах правитель¬
ство пользовалось поддержкой консерваторов и центра. Внесенной
в закон поправкой срок его действия устанавливался в 2% года.
Впоследствии срок его пролонгировался несколько раз на новый
период времени вплоть до 1890 г.
Кары сыпались на партию в громадном количе¬
стве. Уже в первые месяцы существования закона
было закрыто 45 газет из 47. За 12 лет существо¬
вания закона против социалистов запрещению подверглись (по под¬
счетам Меринга) 1.300 изданий печати и 332 рабочих организации
всякого рода. Выслано было из районов, где объявлялось» осадное
положение, около 900 человек. Посажено в тюрьму до 1.500 че¬
ловек в общем на срок в 1.000 лет. Тем не менее план Бисмарка
разгромить партию репрессиями так же мало удался ему, как его
попытка 60-х годов сломить либералов и устранить парламентаризм
или намерение в 70-х годах уничтожить политическую организацию
католиков, хотя нельзя отрицать, что и в том, и в другом, и в тре¬
тьем случае он добился от противников некоторой уступчивости.
После одного года замешательства, когда многие деятели партии
думали смягчить действие закона „благонравным“ поведением, пар¬
тия оправилась, стала строить нелегальную организацию, начала из¬
давать за границей печатные органы,нелегально транспортируемые
в Германию. В результате социал-демократическая партия получила
в год отмены закона против социалистов 1.427.298 голосов вместо
437.158 голосов, полученных в год издания закона против социали¬
стов: она располагала 60 политическими газетами вместо прежних
42. Профсоюзы насчитывали 200.000 членов и располагали 41 орга¬
ном вместо прежних 50.000 членов и 14 органов.
Бисмарк начал впоследствии догадываться, что одними репрес¬
сиями нельзя уничтожить самостоятельного рабочего движения. Он
начинает в 80-х годах делать экономические уступки рабочему
классу. Но дальше жалких подачек, громко именуемых социальной
политикой, Бисмарк в этом направлении не пошел. В течение всего
десятилетия, с 1881 до 1890 г., были проведены три носивших фи¬
лантропический характер закона: о страховании от несчастных слу¬
чаев, об организации больничных касс и о страховании старости
(после 70 лет) и инвалидности. Во всех трех законах ставки вспо¬
моществования устанавливались с исключительной скупостью, зна¬
чительная часть расходов возлагалась на самих рабочих. Расходы
государства на эту помощь тут же обычно компенсировались но¬
выми косвенными налогами, во много раз превышавшими этот расход.
Закон против
социалистов.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
397
Основые же требования по охране труда — установление макси¬
мального рабочего дня и минимальной заработной платы, ограни¬
чение эксплоатации детского и женского труда, установление обя¬
зательного отдыха,— Бисмарк решительно отверг, „как покушение
на свободу труда“. Относясь враждебно во вторую половину своего
канцлерства ко всем свободам, в том числе и к свободе торговли,
он, как показывают его „Воспоминания“, никогда не переставал счи¬
тать святыней свободу эксплоатации труда, которая не должна быть
ограничена никакими законами.
К концу десятилетия такая политика явно пере¬
стала соответствовать интересам буржуазии. В 1888 г.
началось промышленное оживление, усилившее
спрос на рабочую силу и делавшее возможными
экономические и политические уступки рабочим и отказ от строгой
системы протекционизма. В широких массах населения наметилось
сильное недовольство десятилетним реакционным курсом. Рабочее
движение усиливалось. Под влиянием недовольства в массе избира¬
телей реакционный по составу рейхстаг, избранный на картельных*)
выборах 1887 г., отказался в 1888 г. снова продлить закон против
социалистов больше чем на 2 года, и отверг дальнейшие предло¬
жения, имевшие целью обострить закон (лишение политических
прав лиц, осужденных за принадлежность к тайным организациям,
а также всех участников устраиваемых за границей социал-демо¬
кратических съездов).
А Бисмарк ни о каких уступках не хотел знать. В 1889 г., во
время вестфальской забастовки горняков, весь горнозаводской район
был занят войсками, чтобы припугнуть бастующих рабочих. В ок¬
тябре того же года правительство внесло в картельный рейхстаг
законопроект, по которому закон против социалистов, с некоторыми
усиленными в нем „судебными гарантиями“ против администра¬
тивного произвола, должен был стать бессрочным. Сверх собствен¬
ных ожиданий Бисмарка, национал-либералы согласились голосовать
за увековечение закона, если из него будет исключен § 28—о вы¬
сылках. Но Бисмарк носился в эти годы с мыслью об отмене все¬
общего избирательного права и организации кровопускания рабочим.
Поэтому ему нужно было, чтобы закон был отвергнут. Не заявляя
публично о неприемлемости поправки, он двусмысленными советами,
даваемыми консерваторам за кулисами, добился того, что консер¬
ваторы проголосовали против „смягченного“ закона. Соединенными
голосами правых и левых закон был отвергнут.
Рейхстаг был распущен и назначены новые выборы; которые
состоялись 20 февраля 1890 г. и принесли Бисмарку жесточайшее
поражение: его опора — антисоциалистический консервативно-либе¬
ральный картель был разгромлен. Вместо прежних 223 мандатов
*) Картелем называли боевой блок всех консервативных партий с национал-либе¬
ралами, организованный Бисмарком в 1887 г.
Крах Бисмарко-
вой внутренней
политики.

398
Г. Я К О В И H
все три партии картеля располагали теперь только 140. Оппозиция
выросла в новом рейхстаге до 255 человек. Рабочий класс подал
до 1 Vs млн. голосов за социал-демократию. Оставалось либо уступить,
либо совершить государственный переворот. Бисмарк взялся за под¬
готовку последнего. С этой целью он намеревался спровоцировать
конфликт с новым рейхстагом на почве военного закона, который
он думал внести. Но оказалось, что в деле государственного пере¬
ворота он не только не сможет рассчитывать на поддержку бур¬
жуазии, но что эта идея с перспективой кровопускания наводит
жуть на его ближайших сотрудников-бюрократов (его собственного
заместителя Беттихера, прусских министров и имперских статс-се¬
кретарей) и на самого молодого императора.
В 1888 г. старый император Вильгельм I умер, и на его место
вступил его сын Фридрих. Эта смена шла по той же линии, что и
смена настроений этого времени в стране. Более образованный, чем
его отец, Фридрих был англофилом и либералом, открыто поддер¬
живавшим связи с прогрессистской партией, которую в 80-х годах
потому и называли партией кронпринца. Взойдя на престол, новый
император попытался было внести в политику кой-какие либе¬
ральные изменения. Но, чтобы сломить Бисмарка с его влиянием,
волей, умом и группирующимися вокруг него консервативными си¬
лами, необходима была борьба, для которой у Фридриха, взошед¬
шего на престол смертельно больным, не хватило ни сил, ни времени:
он процарствовал всего три с лишним месяца. Хилый и немощный,
он, несмотря на свой либерализм и на растущую в стране оппо¬
зицию, вынужден был подписать ряд подготовленных Бисмарком
реакционных мероприятий (исключение из амнистии осужденных
социал-демократов, удлинение законодательных периодов рейхстага
с 3 до 5 лет и т. п.). Единственно либеральным поступком, совер-
шонным императором, было увольнение реакционного прусского
министра внутренних дел Путкамера за его бесцеремонное давление
на выборы. Но никакой „либеральной весны“ император не создал,
оставив только свой хилый образ в качестве символа немощи пытав¬
шегося возродиться в тот период либерализма в немецкой политике.
Вступивший вместо него в том же 1888 г. на пре¬
стол Вильгельм II был полной противоположностью
своему отцу: бравый, малообразованный офицер,,
он ненавидел либерализм, называя себя „прогрес¬
сивным консерватором“. Его знакомства никогда не
шли левее умеренных национал-либералов. Зато реакционные гене¬
ралы, в роде позднейшего усмирителя боксерского восстания Вальдер-
зее, и консерваторы составляли его постоянное окружение. О рабочем
движении и социализме его осведомлял поп придворной церкви, осно¬
ватель немногочисленной, но шумной антисемитской партии, Штеккер,
в котором Вильгельм находил „кое-что от Лютера“. Рабочий класс
Вильгельм ненавидел в полном соответствии с истинно гогенцол-
Император Виль¬
гельм 11 и его
борьба против
Бисмарка.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
399
лернской традицией, давая впоследствии выражение этой ненависти
в бранных словах (в роде „Vaterlandslosegesellen“—парнишки, ли¬
шенные отечества) по адресу рабочего класса, которые он позволял
себе употреблять в своих публичных выступлениях. При всех этих
своих реакционнейших качествах Вильгельм вступал на престол в та¬
кой обстановке и при таком настроении умов, что ему суждено было
стать орудием борьбы против реакционных поползновений старого
канцлера, борьбы за более „мягкую“ линию по отношению к рабочим?
и воскресить на короткое время в государственной политике давно
замороженные и без того чахлые тенденции немецкого либерализма.
Причины были следующие: Бисмарк усвоил себе при предше¬
ствующих императорах манеру бесцеремонно решать все государ¬
ственные дела, лишь подсовывая их на подпись. К Вильгельму он
относился, как старый мажордом к молодому неопытному барину.
А между тем болезненно развитое честолюбие Вильгельма II под¬
сказывало ему желание иметь своего собственного канцлера. Во
время своих поездок за границу в качестве кронпринца он наты¬
кался на выражение недовольства и озлобления в кругах иностран¬
ных правительств, особенно у русского и английского правительств,
между которыми лавировал Бисмарк, не связывая себя прочно ни
с тем, ни с другим. Так как он не понимал основ Бисмарковой поли¬
тики, то ему казалось, что Бисмарк ослабляет силу внешней поли¬
тики Германии. В самой стране он слышал отовсюду выражение не¬
довольства, а от национал - либералов — аргументированные дока¬
зательства несоответствия Бисмарковой политики особенно его
внутренне-политического курса, задачам нового времени.
Наиболее удобным для Вильгельма было начать борьбу против
авторитетного и всесильного канцлера с вопроса рабочей политики,
где последний себя определенно скомпрометировал и где можно
было прослыть „рабочелюбивым“ государем. От саксонского короля
Вильгельм знал, что некоторые законы по охране труда (ограни¬
чение рабочего дня, обязательный воскресный отдых) были уже
давно проведены в Саксонии и вовсе не разорили тамошних про¬
мышленников. В январе 1890 г., когда шли дебаты по вопросу от
увековечении закона против социалистов и видно было, что дело идет
к роспуску рейхстага и новым выборам, все партии одна за другой
стали принимать резолюции в пользу рабочего законодательства.
Это всеобщее рвение в пользу „рабочего законодательства“ вместо
репрессивных законов заражало даже бюрократов из Союзного Со¬
вета и ближайших сотрудников Бисмарка, в роде его заместителя
Беттихера, который соответственным образом информировал импе¬
ратора за спиной канцлера.
24 января Вильгельм, не посоветовавшись сначала с Бисмарком,
собрал Коронный Совет, куда представил два доклада и декларацию,
в которой в напыщенных и патетических выражениях возвещалась
необходимость помощи рабочему народу и забот о нем. По вопросу

400
Г. Я К О В И H
о законе против социалистов Вильгельм склонялся к тому, чтобы
не создавать на этой почве конфликта с рейхстагом, так как под
влиянием своего дяди герцога Баденского, человека с буржуазным
мировоззрением, очень боялся стать „принцем картеля“, и говорил,
что „он не может ни в каком случае допустить, чтобы начало его
правления ознаменовалось пролитием крови“. Только Бисмарк оста¬
вался непреклонным и, возражая Вильгельму, говорил: „Бунт и про¬
литие крови не зависят ни от его величества, ни от наших законо¬
дательных предположений, а от революционеров, и без крови вряд ли
мы обойдемся, если будем уступать и преувеличивать опасность
твердой политики. Чем позже правительство вступит на путь про¬
тиводействия, тем насильственнее оно будет“.
Бисмарку пришлось подчиниться и составить
два указа в духе обещаний Вильгельма по рабочему
вопросу, но это не было отказом от борьбы. Нао¬
борот, Бисмарк нарочно выпустил составленные им указы без
своей скрепляющей подписи, чтобы показать всем свое отношение
к ним. Он предложил сначала Вильгельму дать ему в день вы¬
боров нового рейхстага (20 февраля) отставку со всех должно¬
стей, кроме министра иностранных дел, а через несколько дней
заявил, что в интересах успешного проведения в рейхстаге но¬
вого военного закона ему надо сохранить в своих руках все свои
должности до июня месяца. На проекте нового военного закона
хитрый старик явно хотел спровоцировать тот конфликт между ко¬
роной и рейхстагом, который не удалось создать при 'обсуждении
закона против социалистов. По расчетам Бисмарка, такой конфликт
лишил бы возможности Вильгельма столковаться с рейхстагом и
сделал бы необходимым сохранить старого канцлера, чтобы тот сам
расхлебывал ту кашу, которую заварил.
Вильгельм понял, что старик водит его за нос и, пожалуй, про¬
ведет. Он струсил и готов был пожертвовать всем, в том числе и
дорогим его сердцу усилением армии, только бы избавиться поскорее
от цепкого и властного „слуги короны“, как скромно называл себя
Бисмарк. Император стал придираться к Бисмарку в мелочах, чтобы
его выжить: он стал обращаться с ним грубо, игнорировать его
в одних делах и третировать в других. Стал настаивать на своем
праве помимо канцлера отдавать распоряжения по крупным вопросам
отдельным министрам, предъявил ни на чем не основанную претензию
за то, что канцлер без ведома императора принял у себя на квар¬
тире вождя центра Виндгорста, обвинил Бисмарка в сокрытии от
него важных дипломатических документов в связи с тем, что Бис¬
марк не представил ему одного донесения киевского консула, ко¬
торое канцлер считал несущественным, и т. п. Когда все это не
помогло, Вильгельм стал посылать Бисмарку курьеров одного за
другим, настаивая, чтобы тот подал в отставку. 18 марта 1890 г.
канцлерству Бисмарка пришел конец.
Падение
Бисмарка.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
401
3.	Воскрешение либерализма.
Вместо Бисмарка канцлером был назначен генерал
Каприви, отличившийся во франко-прусской войне
как талантливый полководец. В политическом от¬
ношении он представлял собою „tabula rasa“ (чистую доску). На пост
канцлера он был рекомендован самим уходящим в отставку канц¬
лером. Последний рассчитывал, что замена его военным человеком
будет служить некоторой гарантией того, что правительство не пой¬
дет слишком далеко в своих внутренне-политических уступках
и в случае конфликта не побоится прибегнуть к' оружию. Обще¬
ственные классы и группы, на поддержку которых мог рассчитывать
Каприви, намечались сами собою: консерваторы, решительно поддер¬
живавшие Бисмарка, встретили назначение Каприви крайне враждебно
и составляли в рейхстаге небольшое меньшинство. Новый канцлер
стал впервые сколачивать „левый“ блок из промышленной, торговой
и партикуляристской мелкой буржуазии, т.-е. из либералов, свободо¬
мыслящих и центра, с примыкавшими к ним группами. В этом блоке
преобладание должно было принадлежать двум последним партиям,
которые располагали в рейхстаге 219 из общего числа 397 мест.
Ни у кайзера, ни у нового канцлера не было сколько-нибудь
продуманного плана политики, которым можно было бы заменить
политику Бисмарка. Новые мероприятия шли по линии отступления
от основ Бисмарковой политики и уступок оппозиционному обще¬
ственному мнению. Бисмарк придавал наибольшее значение борьбе
с социалистами и требовал увековечить исключительный закон про¬
тив них. Новый канцлер не подымал более вопроса об этом еще
раньше проваленном в рейхстаге законе. Бисмарк слышать не хотел
о законах по охране труда, „носящих принудительный характер“,
т.-е. устанавливающих обязательные ограничения эксплотации. Но¬
вый канцлер внес в рейхстаг два закона: о третейском разбиратель¬
стве промышленных конфликтов, установлении обязательного вос¬
кресного отдыха, максимальном одиннадцатичасовом рабочем дне
для женщин, запрещении работы детей моложе 13 лет и т. п. При
всем ничтожестве этих ограничений, это было отступлением от Бис-
марковых принципов невмешательства в условия рабочего договора.
Основные ограничения деятельности центра были отменены еще
при Бисмарке. Теперь были сделаны еще некоторые шаги в этом
направлении и еще больше обещано в смысле уступок. Бисмарк
стоял за покровительственные пошлины с аграрной окраской. Каприви
начал с уменьшения таможенных ставок на аграрные продукты и с
заключения целого ряда договоров, расширяющих доступ на иност¬
ранные рынки продуктам немецкой промышленности. Первый канц¬
лер строил свою внешнюю политику на том, чтобы лавировать между
Англией и Россией, не связываясь ни с одной из них. Новая поли¬
тика строилась на сближении с Англией и Россией в надежде на по-
26. Кн. ш.
Канцлерство
Каприви.

402
Г. Я К О В И H
любовное разделение рынков и сфер влияния и отказ от возобно¬
вления так называемого „перестраховочного договора“ с Россией.
„Новый курс“ продолжался недолго. Едва Каприви пробыл не¬
сколько месяцев на своем посту, — подъема как не бывало На¬
ступил тяжелый кризис, продолжавшйся в течение всего четырехле¬
тия канцлерства Каприви. Под влиянием этого кризиса и в Германии,
и в других государствах, в первую очередь в Англии, подрывались
условия для либеральной торговой политики. Аграрии решительно
бунтовали. Но и промышленники не могли быть довольны.
В то же время сколоченный Каприви блок
расползался по швам. Первой пробила в нем брешь
партия центра. В дополнение к отмене ограниче¬
ний своей деятельности последняя потребовала принятия так на¬
зываемого школьного закона, осуществление которого отдало бы
школу всецело во власть церкви. Но едва только в январе 1892 г.
проект закона был внесен в рейхстаг, как по всей стране прокати¬
лась такая буря протестов со стороны протестантского и свободо¬
мыслящего „ученого мира“, что правительству пришлось взять об¬
ратно проект и пожертововать министром культов фон-Цедмицем,
который был вынужден подать в отставку. Но обиженному прова¬
лом центру скоро представилась возможность при обсуждении воен¬
ного закона отплатить Каприви тем более, что блок со свободомы¬
слящими оказывался явно невыгодным, в то время как консерваторы
вполне сочувственно относились к школьному закону и оказывались
более многообещающим союзником центру. Ухудшение отношений
с Россией Каприви думал компенсировать увеличением сухопутной
армии. В 1891 г. при помощи центра было принято увеличение мирного
состава армии на 18 тыс. человек, в 1892 г. было предложено но¬
вое увеличение на 84 тыс. человек, что требовало дополнительного
расхода в 66 млн. единовременно и 64 млн. ежегодно. При огром¬
ном несочувствии населения этому росту милитаризма, центру пред¬
ставился случай показать себя перед народными массами противни¬
ком милитаризма и провалить канцлера. Голосами центра, свободо¬
мыслящих и социал-демократов военный законопроект был отвергнут.
Каприви пришлось распустить рейхстаг и назначить новые выборы
в мае 1893 г. Новый рейхстаг имел еще менее благоприятный для
Каприви состав: число свободомыслящих депутатов уменьшилось
почти наполовину (37 вместо 66), ослабел и центр (96 вместо 106).
За счет обеих средних партий выросли оба крайних фланга: социал-
демократический (с 33 до 44) и консервативно-либеральный (171 вме¬
сто 140). Временный законопроект удалось провести только благодаря
поддержке поляков и помещичьей части депутатов центра, но при
попытке изыскать средства для покрытия новых военных издержек
Каприви снова провалился.
Необходимые 60 млн. марок правительство, по обыкновению
бисмарковых времен, предложило покрыть повышением на 100 млн.
Неудача политики
Каприви.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
403
табачного и винного акциза и введением пошлин на биржевые
сделки. Последнее давало ничтожную сумму и было выдвинуто
только для оувода глаз мелкой буржуазии: биржевые спекулянты
тоже будут платить На самом деле основная тяжесть падала на
широкие массы потребителей, на пролетариат и мелкую буржуазию.
Центр и тут прикинулся защитником народных интересов и прого¬
лосовал против. Так затянувшийся промышленный кризис положил
конец либеральной „эре“ Каприви.
Кризис положил также конец уступчивости буржуазии в отно¬
шении рабочего класса. В области охраны труда гора родила мышь:
торжественно возвещенная и начатая созывом международной кон¬
ференции „эра“ рабочего законодательства не пошла дальше упо¬
мянутых выше двух законов. В то же время, как потоки вешних
вод, вырвавшись из сковывавшего их льда, бурно росли и развива¬
лись рабочие организации (свободные профсоюзы, социал-демокра¬
тическая партия). Выборы 1893 г. дали новое (по сравнению с 1890 г.)
увеличение числа социал-демократических избирателей на 25°/0
(с 1.427 тыс. до 1.787 тыс.). Идеология партии стала более ясной и рез¬
кой в классовом и социалистическом смысле. Принятая в 1891 г.
Эрфуртская программа стояла на почве марксизма и была проник¬
нута идеей классовой борьбы, хотя и не формулированной доста¬
точно ясно в смысле борьбы за пролетарскую диктатуру. Буржуазия
стала все больше склоняться к политике обуздания. Отражая на¬
строение этого класса, Вильгельм поручил правительству в 1894 г.
выработать закон о „подготовке к перевороту“. Теперь император
уже не нуждался ни в популярном лозунге для борьбы с канцлером
ни в „рабочелюбии“. Роли между императором и канцлером пере¬
менились: последний воспользовался первым предлогом и подал
в отставку.
4.	Нарастание империалистических противоречий (1894—1905).
С экономическим подъемом 1894—95 годов соб¬
ственно и наступает эпоха, получившая название
империалистической. Но в ней необходимо разли¬
чать два резко отличных периода: первый — до
русско-японской войны и русской революции и
второй — после этих событий до 1914 г. В течение первого периода
борьба происходила только на периферии буржуазного общества
за захват незанятых земель, и она не приводила к серьезным столк¬
новениям между самими европейскими странами. В то же время и
междуклассовые отношения характеризовались известной стабиль¬
ностью, отсутствием массовых движений, ростом ревизионизма. Во
второй период происходят частые (через каждые U/s—2 года) столк¬
новения между самими империалистическими государствами, нараста¬
ние массового движения и классовых конфликтов, вплоть до миро¬
вой войны.
Невозможность
чисто аграрной
и консервативной
политики.

404
Г. Я К О В И H
Смена графа Каприви князем Гогенлоэ была прямой уступкой
аграриям/ Уже месяца через три после вступления последнего в
должность в рейхстаг был снова внесен проект графа Капица (13 марта
1895 г.), год тому назад отвергнутый при всеобщем смехе. В основу
этого проекта был положен принцип монополизации в руках госу¬
дарства торговли иностранным хлебом и законодательного устано¬
вления минимальной цены на продаваемый государством хлеб. На
этот раз законопроект был изменен в направлении отказа от моно¬
полии и сохранения только фиксированных цен. Обстановка настолько
изменилась, что проект стали обсуждать. Консерваторам пришлось,
однако, снова взять обратно проект для исправления, после чего в
нем осталась только гарантия определенного уровня цен, которые
должны быть повышены в случае их падения на мировом рынке.
Проект и в этом виде был отвергнут и на этот раз окончательно.
Принятый по настоянию аграриев биржевой закон, имевший целью
ограничение биржевой спекуляции хлебом, встретил такой отпор в
буржуазных, особенно в биржевых кругах, объявивших бойкот бир¬
жам, что правительству пришлось косвенно и по частям отменить
принятый закон. Также косвенно и по частям правительство смягчало
вредное для аграриев действие таможенного договора с Россией, за¬
ключенного в конце канцлерства Каприви: был издан ряд строгих
распоряжений о предохранении страны от ввоза больного скота и т. п.,
которые на самом деле затрудняли ввоз сельскохозяйственных про¬
дуктов из-за границы.
Как попытки вести экономическую политику в, чисто аграрном
духе, так и попытки возвращения к чисто консервативным традициям
во внутренней политике окончились неудачей. Первым делом Го¬
генлоэ после его назначения было внесение „закона о перевороте“
в виде дополнения к уголовному кодексу. Это был проект закона,
грозящий строгими карами за нападки на религию, монархию, брак,
семью и собственность, за восхваление или одобрение, или подстре¬
кательство к этим „преступлениям“ или к сопротивлению властям.
Поводом для внесения этой новеллы было использовано убийство
итальянским анархистом французского президента Карно. Так как
все статьи законопроекта уже фигурировали в свое время в проекте
уголовного кодекса, но против новой попытки увековечить закон
против социалистов поднялась сильная кампания протестов, в кото¬
рой приняла участие и либеральная профессура. Дело в том, что в
комиссии рейхстага, где преобладание принадлежало депутатам цен¬
тра, были смягчены кары по политическим преступлениям и усилены
кары за преступления против религии и церкви. Проект из антисо¬
циалистического стал антилиберальным. И мая 1895 г. законопроект
был отклонен рейхстагом.
Такова же была судьба двух других попыток реакционного пра¬
вительства, сделанных в конце канцлерства Гогенлоэ. В 1896 г. был
внесен законопроект, получивший название „каторжного“. Проект

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
405
содержал статью, карающую каторжной тюрьмой за участие в стач¬
ках, „компрометирующих безопасность империи или создающих все¬
общую опасность для жизни и собственности“. Проект был поддер¬
жан в рейхстаге одними только консерваторами. Даже национал-
либералы и центр выступили против него, и он был отвергнут 20 но¬
ября 1899 г. без передачи в комиссию. В 1890 г. в связи с убийством
и процессом одного сутенера Гейнце, убившего проститутку, пра¬
вительство выступило с проектом усиления мер полиции нравов (по
борьбе с проституцией и развратом). Против проектировавшихся там
мер никто не возражал, но центр добился в комиссии рейхстага
внесения двух поправок, превративших борьбу с проституцией в
борьбу против театра и печати. Полиции нравов должно было быть
предоставлено право воздействия на театр и печать (например, если
в театре ставятся пьесы, в которых изображается супружеская не¬
верность). Консервативно-клерикальное большинство законопроекту
было обеспечено, но социал-демократам удалось воспрепятствовать
его принятию путем решительной обструкции (произнесения беско¬
нечных речей, внесения бесчисленных поправок и т. п.), в которой
на их стороне были прогрессисты в рейхстаге и либеральное обще¬
ственное мнение в стране. Не получавшие тогда еще диэт депутаты
рейхстага, особенно оторванные от своей паствы попы, предпочли
сдаться, чем продолжать бесконечную борьбу из-за законопроекта*
не затрагивавшего в сущности их интересов.
Во всех этих случаях проявилось то, что буржуазия была уже
достаточно сильна и влиятельна, чтобы не допустить аграрной
диктатуры и чисто консервативной политики. Буржуазия не ну¬
ждалась в этот период, когда начинался новый расцвет, в репрес¬
сивной линии политики против рабочих. Но буржуазия была уже
далека от того, чтобы быть действительно прогрессивной. Там, где
на карту ставились ее интересы, власть и влияние, она не отказы¬
валась от прямой или косвенной поддержки реакционных меропри¬
ятий и шагов. В 1896 г. в промышленной Саксонии, где социал-
демократия была близка к завоеванию большинства в ландтаге, су¬
ществовавшее там в течение ряда десятилетий всеобщее избиратель¬
ное право было отменено и заменено трехклассной системой выборов
по образцу прусской. Либеральная буржуазия и интеллигенция,
выражавшие	в	протестах свое возмущение	такими	меропрятиями,
как	школьный	закон, проект Каница, „закон	Гейнце“	и т. п., отнес¬
лись довольно спокойно к этому исключительному по своей реак¬
ционности мероприятию.
Точно так же буржуазия в лице не только на¬
ционал-либералов, но и значительной части прогрес¬
систов фактически помогла	проведению очень вы¬
сокого таможенного тарифа	1902 г.,	выработанного
аграриями и промышленниками уже при Бюлове, сменившем Гоген-
лоэ в 1900 г. На этот раз закон уже имел в виду не одностороннее
Первые шаги им¬
периалистической
политики.

406
Г. Я К О В И H
увеличение юнкерских барышей, но представлял также существен¬
ные выгоды и буржуазии. В виду намерения социал-демократов
устроить обструкцию, по примеру устроенной при обсуждении закона
Гейнце, чтобы помешать проведению таможенного тарифа, большин¬
ство рейхстага нарушило обычную законодательную процедуру и про¬
вело закон в самом спешном порядке, путем сокращения прений
и отмены голосования закона по пунктам.
По двум вопросам: военно-морское строительство и колониальная
политика, объединились различные фракции господствующих классов
под руководством промышленников. В этой области правительство
Гогенлоэ несомненно начало новую эру. В 1895 г. был торжественно
открыт Кильский канал, давший возможность переходить из Немец¬
кого моря в Балтийское без огибания берегов Дании и ставший
впоследствии базой немецкого флота. В то же время впервые в круп¬
ных размерах начал отстраиваться немецкий флот. В 1898 г. рейхс¬
тагом была принята впервые большого масштаба программа строи¬
тельства военного флота, рассчитанная на 7 лет. По этой программе
немецкий флот должен был быть доведен до состава 17 броненосцев и
50 крейсеров. Через два года и это показалось малым, и в 1900 г. был
принят новый закон, рассчитанный на 17 лет, в течение которых
должно было быть построенно 38 броненосцев, 14 больших и 38 ма¬
лых крейсеров. Германия явно поставила себе целью обогнать Англию
в этой важнейшей для последней области, обеспечивавшей ее миро¬
вое господство.
То же и в колониальной политике. Погоня за колониями стала
впервые основным стержнем внешней политики Германии. Пунктами
прицела стали Африка и Китай. В 1898 г. было заключено соглаше¬
ние с Англией и Америкой, по которому Германия получила часть
Самоанских островов, от приобретения которых рейхстаг отказался
в 1881 г., предоставив за это Англии провести железную дорогу Кан—
Каир через немецкие колонии. У Испании были куплены Марианские
и Каролинские острова, уступленные ей десять лет тому назад Бис¬
марком на основании решения третейского суда. Наконец, крупней¬
шим событием германской внешней политики этого периода был
захват немцами в 1897 г. китайского порта Кьяо-Чао с городом Цин¬
дао в провинциц Шан-дунь и устройство там немецкой военно-мор¬
ской базы под видом угольной станции. Через три года немцами
был снаряжен добровольческий корпус для участия в международ¬
ной экспедиции, подавлявшей боксерское восстание. Дальнейший
захват китайской территории, к чему стремились тогда немцы, не
удался, благодаря выявившимся в лагере самих империалистов про¬
тиворечиям.
Эти противоречия проявлялись за весь рассматриваемый период,
главным образом, в форме борьбы между Англией и Германией.
Уже в 1895 г. большой шум наделала поздравительная телеграмма
Вильгельма президенту южно-африканской республики буров Крю¬

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
40?
геру по случаю поражения англичан. В то же время Германия вместе
с Францией поддержала выступление России против Японии с требо¬
ванием пересмотра Симоносекского мира с Китаем, заключенного
5 апреля 1895 г. после китайско-японской войны. Кьяо:Чао было за¬
нято немцами с согласия русского царя при явно выраженном недо¬
вольстве англичан, занявших в том. же 1897 г. порт Вэй-хай-вэй,
расположенный в непосредственной близости к Цин-дао. „Полюбов¬
ные“ соглашения между Англией и Германией, заключенные по ряду
второстепенных вопросов в 1898 г., как и совместные действия
в 1900 г. при подавлении боксерского восстания, не помешали тому,
чтобы именно в эти годы, (1898—1900) немцами было начато гранди¬
озное военно-морское строительство, которое не могло быть напра¬
влено ни против кого другого, кроме Англии.
5.	Период империалистических и классовых конфликтов
(1905—1914).
Сменивший в 1900 г. (во время китайского по¬
хода) престарелого и физически немощного Гоген¬
лоэ более молодой и энергичный князь Бюлов про¬
должал первые пять — шесть лет внешнюю и вну¬
треннюю политику своего предшественника. При
Бюлове было завершено усмирение боксерского восстания. При нем
же было закончено начатое при Гогенлоэ проникновение немецкого
капитала на Балканы, в особенности в Турцию. Военные действия,
или угрозу таковыми, правительство позволило себе только против
маленьких африканских народов герреро и готтентотов, которые
были почти уничтожены при подавлении их восстания в 1904 —
1908 годах. Вплоть до 1905 г. продолжалась также политика сбли¬
жения с Россией и натравливания на Францию и Англию. В русско-
японской войне	Германия помогала русскому царю вооружением
против Японии, пользовавшейся поддержкой и содействием Англии.
Точно также и во внутренней политике Бюлов до 1906 г. опи¬
рался на создавшийся в 1895 г. консервативно-клерикальный („черно¬
голубой“) блок. С 1895 г. центр имел в своих руках президиум
рейхстага и вместе с консерваторами составлял абсолютное боль¬
шинство в рейхстаге. Только в вопросах внешней политики, где
у консерваторов была особая позиция (см. предыдущую главу), да
в ряде других менее существенных вопросов (при принятии гра¬
жданского кодекса и пр.) правительству приходилось опираться на
центр и национал-либералов. 1905 г. вносит сразу резкие изменения
и во внутреннюю и во внешнюю политику имперского канцлера.
После русско-японской войны, приведшей к ослаблению царизма
и к избавлению Германии на ближайшее время от опасности борьбы
на два фронта, германское правительство позволяет себе ряд шагов
в отношении Франции (посылка военного судна в Марокко и пр.),
Правительствен¬
ная политика
Германии до
и после 1905 г.

408
Г. Я К О В И H
которые, только вследствие уступок со стороны последней, не при¬
вели к войне. Конфликт завершился на Алжесирасской конферен¬
ции временным компромиссом с тем, чтобы повториться вновь в еще .
более острой форме по тому же поводу в 1910 —11 годах. В про¬
межутке имел место (в 1909 г.) первый балканский кризис, во время
которого Россия и Австро-Венгрия мобилизовали войска друг про¬
тив друга. И в этом случае угроза войны выступала совершенно
реально, но и на этот раз „обошлось“: обе стороны были еще не¬
достаточно подготовлены и находили момент для начала борьбы не¬
подходящим. Но чем дальше, тем все короче становятся промежутки
между конфликтами, грозящими общеевропейской войной.
Уже через полтора года после второго мароккского кризиса
возникает балканская война, которая была форпостным боем перед
мировой войной и могла непосредственно завершиться последней.
Но мировая война получила отсрочку на новых полтора года.
Другое событие 1905 г.—русская революция—дало толчок на¬
чавшим обостряться с начала XX в. классовым взаимоотношениям.
Вздорожание жизни начала XX в., как результат образования и ро¬
ста монопольных объединений капиталистов, а также резкое [уси¬
ление протекционизма, начатое законом 1902 г., и беспрерывный
рост налогового гнета, преимущественно в форме косвенных нало¬
гов,— очень сильно понизили реальный уровень заработной платы,
аннулируя результаты трудной борьбы за повышение номинального
уровня. На этой почве идеи и методы массовой борьбы, рожденные
русской революцией, находили широкий отклик в рабочих массах
Германии. На социал-демократическом съезде в 1905 г. получает
признание идея политической всеобщей стачки. В 1906 г. впервые
происходят массовые рабочие демонстрации с требованием всеоб¬
щего избирательного права в Пруссии. С кризисом 1907 г. массовые
демонстрации усиливаются. В 1908—10 годах вопреки, противодей¬
ствию полиции и войск, происходят демонстрации против косвен¬
ных налогов, милитаризма и за реформу избирательного права.
В 1912 г. социал-демократия собирает одну треть всех голосов и
становится самой сильной фракцией в рейхстаге. В то же время
в социал-демократии возникает оппозиция оппортунистическому
большинству, которая делает центральным лозунгом своей агитации
развертывание массовой всеобщей стачки и других форм револю¬
ционной борьбы.
Это обострение классовой борьбы с 1905 г. сказывается даже
в рядах давно переродившейся партии центра. Вынужденная счи¬
таться с настроениями своих рабочих и мелкобуржуазных избира¬
телей католическая партия начинает оказывать сопротивление бес¬
прерывным требованиям увеличения армии и налогов. Впервые за
12 лет центр в 1906 г. снова переходит в оппозицию и лишается
на время своего руководящего в рейхстаге положения. В рядах са¬
мой партии происходит сильное брожение, особенно в кругах рабо¬

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
409
чих - профессионалистов, бунтующих против капиталистов и епи¬
скопов, руководящих партией. В 1908—10 годах выдвигается требо¬
вание создания межконфессиональных профсоюзов с целью привле¬
чения в них и некатолических рабочих и усиления боевого духа
союзов. Борьба идет под лозунгом „мы должны выйти из конфессио¬
нальной замкнутости“.
Уже в январе 1906 г. во время Алжесирасской
конференции правительство потребовало у рейхс¬
тага добавочных двадцать девять миллионов марок, якобы потреб¬
ных для усмирения готтентотского восстания. Центр отказался го¬
лосовать за эту сумму, соглашаясь предоставить только 20 млн.
марок. Голосами центра, примыкавших к нему групп и социал-де¬
мократов ассигновка правительству была провалена. Так как отно¬
шения с центром у правительства и до того ухудшались заметным
образом (отказ от превращения секретариата по делам колоний
в министерство и т. п.), Бюлов предпочел использовать представив¬
шийся предлог для новых выборов. Бюлов распустил рейхстаг,.впер¬
вые в истории Германии сколотил в один блок консерваторов со
всеми либеральными и „свободомыслящими“ группами и провел вы¬
боры (в январе 1907 г.) под боевыми империалистическими лозун¬
гами, развив бешеную кампанию против черных и красных (т.-е. про¬
тив католиков и социал-демократов).
Новые выборы дали большинство (221 к 176) бюловскому блоку
в рейхстаге, хотя центр и социал-демократы собрали 5.400.000 про¬
тив 4.960.000 голосов блока. Снова после двенадцатилетнего пере¬
рыва президиум рейхстага перешел от центра к консерваторам.
Испрошенные правительством кредиты (на войско, на железные до¬
роги, на колонизацию) были новым рейхстагом отпущены немедленно.
Гораздо хуже сложились дела для блока тогда, когда зашла
речь об изыскании доходных покрытий для только что произведен¬
ных новых расходов. Выработанный Бюловым проект новых нало¬
гов не удовлетворял ни одну из групп блока. В общем законопро¬
ект должен был дать новые 475 млн. налогов, из коих 92 млн.
должны были быть прямым налогом на наследства, превышающие
20.000	марок. Остальная сумма — около 400 млн. марок — должна
была быть получена от увеличения косвенных налогов на газ, элек¬
тричество, водку, пиво, вино, газетные объявления и пр. Эта ком¬
бинация прямых налогов с косвенными имела целью удовлетворить
разнородные группы блока и прикрыть грабеж народных масс тем,
что налоги взимаются также с богатых. Но консерваторы реши¬
тельно воспротивились налогу на наследство. С другой стороны,
левые группы считали недостаточными ставки налога на наследства
(от % до 3°/0) и требовали введения подоходного налога. На этой
почве произошло сближение между консерваторами и центром, ко¬
торый в угоду идущим за ним баварским кулакам готов был также
отвергнуть налог на наследства. 24 июня 1909 г. голосами консер¬
Бюловский блок.

410
Г. Я К О В И H
ваторов, центра и примыкающих к ним групп налог на наследства
был отвергнут. Для заполнения образовавшейся бреши снова вос¬
становленное консервативно-клерикальное большинство постановило
повысить косвенные налоги по ряду других статей: на чай, кофе,
спички, гербовые, акцизные сборы и пр. Увеличение косвенных на¬
логов было, таким образом, произведено сразу на 500 млн. марок.
Не более работоспособным оказался бюловский блок и в дру¬
гом крупном вопросе политики того времени: в вопросе об избира¬
тельном праве. Под влиянием выявившегося в 1905—1906 годах и
усилившегося с кризисом. 1907 г. политического недовольства в ра¬
бочем классе, все политические партии поставили вопрос об избира¬
тельном праве в прусском ландтаге. Либералы и прогрессисты счи¬
тали необходимым уступку в этом вопросе, хотя и защищали раз¬
личные, наиболее выгодные каждой из этих партий проекты реформы.
10 января 1908 г. Бюлов торжественно заявил в ландтаге в ответ
на запрос свободомыслящих, что он считает необходимым провести
реформу избирательного права, но воздержался от указания, в ка¬
ком направлении. Каждая из партий блока имела свою точку зре¬
ния по этому вопросу: консерваторы были против всякой реформы,
либералы защищали косвенную, плюралистическую и классовую
систему. Прогрессисты готовы были поддерживать требование пря¬
мого и всеобщего избирательного права. 26 января 1909 г. большин¬
ство прусского ландтага отклонило все предложения об изменении
избирательного права. Бюлов примирился с этим, так как распускать
ландтаг и устраивать новые выборы для того, чтобы сломить оппози¬
цию консерваторов проектом демократизации избирательного права,
противоречило бы всем и всяким прусско-королевским традициям.
Сейчас же после провала бюловского проекта финансовой ре¬
формы Бюлов подал в отставку. 14 июля 1909 г. он был заменен
на посту канцлера Бетман-Гольвегом.
Бетман - Гольвег был выходцем из купеческой
семьи, сделавшим себе карьеру на чиновничьей
службе и ставший при Бюлове министром внутрен¬
них дел. С того времени, как он стал канцлером, пе¬
ред ним встала простая задача: подготовить войну. В течение всего
пятилетия до войны его работа сводилась к выполнению этой задачи.
Усиление армии, изыскание средств, создание внутренне-политиче¬
ских и международных условий, необходимых для войны,— вот чем
заполнено все это пятилетие.
Уже в 1910 г. был проведен пятилетний военный бюджет (1911 —
1916) с увеличением мирного состава армии с 506 тыс. до 515 тыс.
После балканской войны, едва не превратившейся в общеевропей¬
скую, это показалось мало и было произведено новое увеличение
ежегодного контингента рекрутского набора на 29 тыс. человек. Были
созданы два новых армейских корпуса. Постоянный состав армии
был, таким образом, увеличен с 544.000 до 661.000. Кроме того, до¬
„Военный“ канц¬
лер Бетман-
Гольвег.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
411
бавлено 15.000 новых унтер-офицеров и 4.000 офицеров. В 1912 г.
решено было создать новую запасную третью эскадру из восьми
линейных кораблей, для которой должно было быть построено три
новых линейных корабля и 2 легких крейсера.
Военные расходы сразу увеличивались на 399 млн. марок еже¬
годно и 898 млн. единовременно. Для покрытия этих расходов было
произведено новое повышение косвенных налогов. Но так как эта
доходная статья была до крайности напряжена, то новое повышение
давало всего сотню с лишним миллионов марок в год. Буржуазные
партии вынуждены были стать на путь прямого обложения, затра¬
гивающего наиболее обеспеченные слои буржуазии. Было введено
обложение непроизвольного возрастания ценности, т. - е. ренты
(в 1910 г.) и принят, наконец (в 1913 г.), отвергнутый в 1910 г. налог
на наследства с тем ограничением, что налог взимается только с на¬
следств свыше 20 тыс. марок,,дающих не менее 4.000 марок ежегод¬
ного дохода. За этот закон голосовали все партии, включая социал-
демократическую партию, что было косвенной поддержкой последней
военной подготовки еще накануне войны.
В то же время проявлялась крайняя скупость в отношении со¬
циального законодательства, обеспечения трудящихся вообще. За
эти годы были только проведены пособия вдовам и сиротам, рас¬
ширено существующее социальное страхование на ряд новых рабочих
категорий (прислугу, сельскохозяйственных рабочих и пр.). Рядом
с приостановкой экономических уступок рабочим шел рост реакции
и в области политической. Внесенный Бетман-Гольвегом куцый проект
прусской избирательной реформы был настолько изуродован поправ¬
ками буржуазных партий, что правительство предпочло взять его
обратно. Вместе с наступлением нового промышленного подъема в
1910—12 годах массовое движение рабочих несколько ослабело,
в социал-демократической партии усилился оппортунизм, нашедший
свое выражение в избирательном соглашении с прогрессистами в1912 г.
Господствующие классы больше не склонны были итти на какие-
либо политические уступки. После выборов 1912 г. социал-демократия
стала самой сильной фракцей рейхстага, которая, по установившейся
традиции, могла претендовать на председательское место. Однако,
несмотря на отсутствие среди буржуазных партий единства и на
сотрудничество прогрессистов с социал-демократами на выборах,
буржуазное большинство рейхстага не допустило избрания социал-
демократа ни председателем, ни товарищем председателя. Рейхстаг
все более превращался в парадное учреждение, которое занималось
мелкими вопросами и прикладывало штемпель, часто без прений,
к важнейшим предрешенным за кулисами шагам правительства.
Вместе с началом нового кризиса в 1913 г. ре¬
акция еще более усилилась. Националистическая
травля „инородцев“, к которым причислялись и тре¬
бовавшие самоуправления жители Эльзас-Лотарингии, судебные и
В преддверии
войны.

412
Г. Я К О В И H
полицейские репрессии в отношении рабочих социал-демократов,—
вот чем была заполнена политическая жизнь Германии в последние
полтора года накануне войны. В выпущенном перед самым началом
войны отчете предполагавшемуся, но не состоявшемуся съезду в
Вюрцбурге ЦК социал-демократической партии Германии так ха¬
рактеризовал политическую обстановку последнего предвоенного
года:
„Отчетный год был годом промышленного кризиса и политиче¬
ской реакции. Бесспорно, что у нас уже давно одно немыслимо
без другого. Для закулисных господ всякого рода д^вно уже стало
правилом использовать времена безработицы для реакционных на¬
скоков. И на этот раз они явились со своими „защитительными“
лозунгами: „Защитите юношество от разврата словом и образом!
Защитите молодежь от социал-демократии! Защитите рабочих-добро-
вольцев от терроризма профсоюзов! Объявите профсоюзы политиче¬
скими организациями! Укрепите военную власть императора! Усильте
милитаризм! Приостановите социальное законодательство!
Законодательством о союзах и собраниях — вопреки множеству
дебатов в рейхстаге — и в этом году злоупотребляли еще больше,
чем в прошлом году. Собрания распускались или заранее запрещались
без малейшего законного повода. На право коалиции были наложены
такие оковы, что не существует больше границ закона и беззако¬
ния. Полицейскими распоряжениями сделали во многих местах не¬
возможными стачечные посты. Свободные профсоюзы были объявлены
политическими организациями с целью изгнать из них рабочую мо¬
лодежь до 18 лет...
...Ко всему этому добавляется новейшее судопроизводство, по
которому „именем короля“ во многих случаях выносятся неслыхан¬
ные приговоры. Штрейкбрехер, заколовший честного и классово¬
сознательного рабочего, был оправдан. На организованных рабочих,
якобы оскорбивших штрейкбрехеров, были наложены драконовские
кары. На студентов, нападавших на полицейские посты, избивавших
полицейских, пачкавших и портивших памятники, были наложены
незначительные денежные штрафы. Германские рабочие, написавшие
на фундаменте одного памятника слова „красная неделя“, притом
без причинения малейшего вреда памятнику, были присуждены к не¬
слыханно тяжкому наказанию в полтора года тюрьмы. Франкфуртский
процесс против Розы Люксембург был введением к целой серии
процессов о мнимом оскорблении офицерского корпуса и кронпринца.
Обвиняемые присуждались по общему правилу к тягчайшим нака¬
заниям. Напротив, офицеры, ответственные в первую очередь за
цабернские события, оправданы!
Характерна также для всей внутренней реакции смена управле¬
ния в Эльзас-Лотарингии и назначение туда наместником ультра¬
реакционного господина Дальвица, а его единомышленника, господина
фон-Лебеля, прусским министром внутренних дел.

ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
413
Последний немедленно уничтожил, к великой радости юнкеров,
надежды, которые либералы стали связывать с назначением этого
бюловского сподручного времен блока, тем, что он задал вопрос:
чем он заслужил то, чтобы от него ждали реформы избирательного
права?..“
Германия на всех парах готовилась к империалистической войне,
драконовскими мерами в области внутренней политики обуздывая
рабочее движение.
ЛИТЕРАТУРА.
В. Ленин — Империализм, как новейший этап капитализма. Пашуканис — Импе¬
риализм и колониальная политика. М., 1928. Лукин — Очерки новейшей истории Герма¬
нии. Гиз., 1924. Ф. Энгельс — Сила и экономика в создании Германской империи. Изд.
„Красная Новь“, 1923. Э. Бернштейн — статьи о Германии в Энциклопедическом сло¬
варе Граната и в „Истории нашего времени“. Русско-германские отношения. Сборник
с предисловием М. Н. Покровского. М. Изд. Центрархива. Sartorius von Valtershausen—
Deutsche Wirtschaftsgeschichte von 1815 bis 1914. Jena, 1920. Friedjung — Das Zeitalter
des Imperialismus (1884—1914). Berlin, 1919—1922, три тома. Bismarck—Gedanken und Erin¬
nerungen. 19l8 и 1921. Три тома. Emil Ludicig — Wilhelm II. Berlin, 1926. Haller —
Die Aera Bülows. 1923. Veit Va lentin — Deutschlands Aussenpolitik von Bismarcks Ab¬
gang bis zum Ende des Weltkrieges. Berlin, 1921.

Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН*).
БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
(1875—1914).
1.	Накануне исключительного закона.
В 1875 г. на съезде в Готе была создана Со¬
циалистическая Рабочая Партия Германии, объеди¬
нившая в своих рядах два до того времени враж¬
довавшие социалистические течения: Всеобщий Гер¬
манский Рабочий Союз, основанный Лассалем в 1863 г., и Социал-
Демократическую Рабочую Партию, созданную Бебелем и Либкнехтом
в 1869 г. на съезде в Эйзенахе.
Уже до формального объединения не было сколько-нибудь
серьезных практических разногласий между обеими партиями. Основ¬
ное расхождение, разделявшее в течение почти целого десятилетия
немецкое рабочее движение—расхождение по вопросу об отношении
к буржуазной демократии, с одной стороны, и юнкерскому госу¬
дарству — с другой, и по неразрывно связанному с этим второму
вопросу—о путях создания единой Германии — было изжито вместе
с победоносным окончанием франко-прусской войны и завершив¬
шимся объединением Германии.
Сближение обеих партий произошло не в результате принятия
одной из них программы другой, а в результате приближения каж¬
дой из этих партий к позициям марксизма, главным образом, в во¬
просах тактики.
Лассальянцы на опыте прошедших событий убедились в том,
что им нечего ожидать от юнкерского государства, что правитель¬
ство Бисмарка все больше и больше сближается с промышленной
буржуазией, что оно не пойдет ни на какие серьезные уступки
рабочему движению. Они поняли, что само по себе всеобщее изби¬
рательное право почти что ничего не дает рабочему классу, что для
массового рабочего движения имеет колоссальное значение завое¬
вание демократических свобод. Не меньшую эволюцию проделали
и так называемые эйзенахцы. Они под влиянием быстрой индустриа¬
лизации страны, подъема стачечной волны, роста классового само¬
сознания пролетариата, полного банкротства буржуазной и мелко¬
буржуазной демократии, все больше и больше освобождались от
*) Главы 1, 2 и 3 написаны Е. Рывлиным, гл. 4, 5, 6—Я. Фейгельсоном.
Создание единой
Социалистиче¬
ской Партии.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
415
влияния последних и становились все более ярко выраженной клас¬
совой партией пролетариата.. Эйзенахцы осознали, что завоевание
демократических свобод может быть достигнуто только путем раз¬
вертывания самостоятельной классовой борьбы пролетариата, а ни¬
как не торможением этой борьбы в целях сохранения .единого
фронта с мелкобуржуазными демократами. Однако несмотря на зна¬
чительное выпрямление линии и лассальянцев и эйзенахцев, мы не
можем сказать, что партия, созданная на съезде в Готе, уже вполне
стояла на позициях революционного марксизма.
Насколько до этого еще было далеко, пока¬
зывает та программа, которая была принята на объ¬
единительном съезде и которая, как известно, была
подвергнута со стороны Маркса и Энгельса ожесточеннейшей
критике.
Мы находим в этой программе типичные черты старого лас¬
сальянства в виде требования создания производительних товариществ
с помощью государства или знаменитого „железного закона заработ¬
ной платы“, все время мешавшего Всеобщему Германскому Рабочему
Союзу занять ясную позицию по отношению к стачечной борьбе ра¬
бочего класса и к профессиональному движению.
Прежние заблуждения лассальянцев и эйзенахцев по вопросу о
государстве, о роли демократии и всеобщего избирательного права
также нашли свое отражение в Готской программе. Термин „народное
государство“,под которым имелось в виду государство будущего социа¬
листического общества, термин сам по себе неправильный и обнару¬
живающий непонимание классовой сущности государства, расшифро¬
вывался таким образом, что „народное государство“ превращалось в
государство с всеобщим избирательным правом, прямым народным
законодательством, всеобщим вооружением и т. д., т.-е. превраща¬
лось в такое „государство будущего“, каким уже тогда была демо¬
кратическая республика в Швейцарии. При таком понимании „народ¬
ного государства“ в программе, конечно, не оставалось места для
диктатуры пролетариата, ибо, если народное государство — послед¬
няя цель социал-демократии — есть просто демократическая респу¬
блика в роде швейцарской, то путь к ней лежит не через крушение
старого государственного аппарата и диктатуру пролетариата, а че¬
рез максимальную демократизацию существующих государственных
учреждений. Отодвинув обычную демократическую республику в
отдаленное будущее, программа в той ее части, где говорится о ре¬
формах, необходимых уже „в рамках современного общества“, огра-
раничивалась требованием „возможно широкого развития политиче¬
ских прав и свобод“, ни слова не говоря о коренном изменении
полуабсолютистского государственного строя Германии. „Вся про¬
грамма,— как писал Маркс,— несмотря на демократический звон,
сплошь зачумлена верноподданнической верой лассалевской секты
в государство или—что не лучше—демократической верой в чудеса;
Готская про¬
грамма.

416
Е. РЫВЛИН.и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
лучше сказать она есть компромисс между двумя сортами веры в
чудеса, одинаково далекими от социализма“. Действительно, как мы
видим, целый ряд пережитков „веры“ эйзенахцев в лассальянцев
еще нашли свое отражение в Готской программе.
Насколько объединенная партия еще была слаба
в теоретических вопросах, можно видеть из ее от¬
ношения к полемике между Дюрингом и Энгельсом,
разгоревшейся как раз в первые годы после объединения. Значи¬
тельное количество членов партии, притом не худших (например,
большинство членов наиболее революционной берлинской организа¬
ции), считало себя приверженцами Дюринга. Когда в централь¬
ном органе партии появилась знаменитая работа Энгельса „Анти-
Дюринг“— одно из лучших творений марксистской теории, ставшее
учебником для марксистов всего мира,—это вызвало в партии на¬
столько сильное недовольство, что на третьем съезде (1877 г.) собрало
большинство голосов следующее предложение: „Конгресс заявляет,
что статьи, подобные критическим статьям Энгельса, направленным про¬
тив Дюринга и помещенным в последнее время в „Форвертсе“, ко¬
торые для большинства читателей лишены всякого интереса и даже
возбудили сильное недовольство, не должны впредь встречаться в
центральном органе“. Правда, это предложение было взято потом
обратно и заменено компромиссной резолюцией, но этот факт чрез¬
вычайно характерен и хорошо характеризует теоретический уро¬
вень партии.
Теоретическая незрелость партии естественно не могла так
или иначе не сказаться на ее тактике. Партия в общем пра¬
вильно разрешала такие проблемы, как участие в парламентских
выборах, отношение к буржуазно-демократическим партиям, к пра¬
вительству и т. д., но при постановке новых более сложных вопро¬
сов в партии проявлялись серьезные колебания. Так, при голосова¬
нии в рейхстаге первого протекционистского закона, вводившего
пошлину на железо, обнаружилась полная растерянность партии:
часть голосовала за введение пошлины, часть против и часть воз¬
держалась. Даже по такому кардинальному вопросу, как отношение
социал-демократии к рабочему законодательству, в партии не было
достаточно ясности. Инстинкт и давление рабочих подсказывало
партии правильную практическую линию, но осмыслить ее, пра¬
вильно оценить партии удавалось не легко. Когда партийный съезд
в 1876 г. вынес постановление о внесении социалистами в рейхстаг
закона об охране труда, то часть делегатов (в том числе и до¬
кладчик) рассматривали это лишь как маневр, имеющий целью отвое¬
вать у католической и других партий влияние на рабочих, а другие
считали вообще недопустимыми подобные выступления социал-демо¬
кратической фракции. Точно так же обнаружились в партии колеба¬
ния по вопросу об отношении к проекту Бисмарка об огосудар¬
ствлении железных дорог и т. д.
Теоретическая не¬
зрелость партии.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 417
После всего вышесказанного не удивительно, что когда через
три года после объединения на молодую партию обрушился удар в
виде исключительного закона, когда против нее поднялась неслыхан¬
ная травля и она была лишена всякой возможности продолжать ра¬
боту в прежних формах,—она растерялась и не смогла сразу найти
правильного ответа на этот удар.
2.	Партия в эпоху исключительного закона.
Причиной, заставившей Бисмарка принять меры
для ликвидации Социалистической Партии при по¬
мощи исключительного закона, были крупные ус¬
пехи партии в первые годы после объединения. Если на Готском
объединительном съезде было представлено всего 24.400 членов обеих
партий, то уже через два года членов партии, действительно при¬
нимающих участие в партийной работе, насчитывалось 32.000. За
эти же два года партийными организациями было создано около
тридцати новых печатных органов, и к съезду 1877 г. партия имела
газету и журналы. Наконец, и выборы в рейхстаг указывают на все
растущее влияние партии: в 1874 г. за обе партии было подано
351.670 голосов, а в 1877 г.Социалистическая Партия собрала 493.477 го¬
лосов. Таким образом, за три года—увеличение на 40°/0.
Эти успехи социалистической агитации и заставили правитель¬
ство обрушиться на партию исключительным законом. После изби¬
рательного успеха социалистов в 1877 г. Бисмарк начал искать
повода для издания такого закона. Поводом явились покушения на
императора Вильгельма I, совершонные подмастерьем Геделем и док¬
тором Нобилингом, людьми, ничего общего не имевшими с Социали¬
стической Партией. Воспользовавшись взрывом патриотических и вер¬
ноподданнических чувств немецкого мещанства, Бисмарк поднял
дикую травлю против социалистов, якобы являющихся виновниками
покушения, и внес в рейхстаг исключительный закон, который и был
принят 19 октября 1878 г.
Исключительный закон „против общеопасных стремлений со¬
циал-демократии“ состоял из 30 параграфов, коими запрещались
собрания, союзы, газеты и все литературные произведения, в кото¬
рых обнаруживаются социалистические стремления. Кроме того,
власти получали право объявлять в местностях, где социалистиче¬
ская агитация примет угрожающий характер, „малое осадное поло¬
жение“, дававшее право административной высылки (т.-е. высылки
без суда) всех лиц, заподозренных в социалистической агитации.
Коротко говоря, закон объявлял существующую партийную органи¬
зацию незаконной и запрещал на будущее время какую бы то ни
было организацию и агитацию социалистов. Закон был принят на
двухгодичный срок и потом непрерывно возобновлялся до 1890 г.
Удар, нанесенный правительством, застал партию врасплох.
Вся партийная организация была разрушена. Руководящие круги
.27. Кн. III.
Исключительный
закон.

418
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
партии оказались совершенно неспособными что-либо противопо¬
ставить натиску реакции.
Вместо того, чтобы приняться за создание не¬
легальной организации и прессы, они хотели своим
мирным и легальным поведением показать прави¬
тельству, насколько ложны обвинения, возводимые
на партию, и таким образом добиться отмены за¬
кона. Они призывали партию к безусловному подчинению закону
надеясь покорностью и притуплением классовой линии партии „вы¬
клянчить отмену закона“ (Энгельс). Эта ликвидаторская тактика
нашла свое отражение в ряде документов, выпущенных партией
в первый год после издания закона.
Уже 19 октября 1878 г., т.-е. в самый день принятия исключи¬
тельного закона, центральный избирательный комитет в Гамбурге*
являвшийся высшим руководящим органом партии, выпустил обра¬
щение, в котором говорилось, что комитет решил сам себя распу¬
стить. „Сегодня последовало заявление об этом властям и, следо¬
вательно, остаток централизованной партийной организации в Герма¬
нии исчез... Не существует более централистской организации,
также и планомерная агитация прекратилась. Если где-либо суще¬
ствует партийное сообщество, оно немедленно должно быть распу¬
щено. Единение в тактике даже во время угнетения — в этом залог
лучшего будущего“. С таким призывом обратилось партийное ру¬
ководство к партии и надо сказать, что в первое время партия сле¬
довала этому призыву. Партийные организации на местах распу¬
скали сами себя, не дожидаясь закрытия их полицией. Партийная
агитация, поскольку она еще велась, сводилась к призыву подчи¬
няться закону, не вызывать эксцессов и т. д. Социал-демократы,
высылаемые из городов, в которых было объявлено малое осадное
положение, обращались с пламенными воззваниями к остающимся
товарищам, в которых призывали их оставаться спокойными. Чрез¬
вычайно характерно для тактики партии в это время воззвание со¬
циал-демократов, высланных в ноябре 1878 г. из Берлина (Ауэр, Фи¬
шер и др.). „Нас упрекают в том, что мы угрожаем общественному
спокойствию. Товарищи и друзья, вы знаете, что до тех пор, пока
мы были среди вас и могли говорить с вами устно и письменно,
наше первое и последнее слово было: никаких насилий, уважайте
законы, защищайте в их пределах ваши права. Этими словами хотели
бы мы проститься с вами и сегодня. От вас мы требуем: оставайтесь
спокойными. Отвергайте искусителей, которые хотят возбудить вас
к тайным сообществам и подстрекать.' к возмущению. Держитесь
крепко лозунга: о нашу законность должны разбиться наши враги“.
Тактика, ярко выраженная в приведенном выше
Маркс и Энгельс
О тактике партии. воззвании> встретила, однако, сопротивление и при¬
том одновременно с двух сторон: со стороны на¬
ходившихся в Англии Маркса и Энгельса и со стороны рабочих-
Тактика партии
в первый период
исключительного
закона.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
419
партийцев крупных городов, в первую очередь Берлина. Маркс и Эн¬
гельс в переписке, которую они вели с вождями социал-демократии,
в частности с Бебелем, подвергли уничтожающей критике ликвида¬
торскую тактику, которую вожди партии применяли после введения
исключительного закона. Они неоднократно указывали на недопу¬
стимость замазывания классовой линии партии, на необходимость со¬
здания нелегальной организации, и противопоставляли трусливую
тактику вождей германской социал-демократии поведению париж¬
ских коммунаров после их поражения. Критика Маркса и Энгельса
оказала огромное влияние на выпрямление линии партии, но еще
большее значение сыграла революционность рабочих — рядовых чле¬
нов партии. „Немецкое движение,— писал Энгельс в одном из пи¬
сем, относящихся к этому периоду,— имеет ту особенность, что все
ошибки вождей всегда, снова и снова исправляются массами и на
этот раз, конечно, будет так же“.
Уже в первые месяцы	после введения исклю¬
чительного закона среди	берлинских рабочих на¬
чало проявляться недовольство линией поведения
партийных вождей. Это недовольство нашло^ свое
отражение в газете „Freiheit“ („Свобода“), основанной в Лондоне
одним из руководителей берлинской организации Мостом. Впослед¬
ствии, отчасти в виду особенностей характера Моста, но главным
образом под влиянием чрезвычайно резкой и нелойяльной критики,
или, точнее сказать, травли, которой подвергли газету партийные
лидеры, она скатилась к анархизму. Но в первое время она была
единственной газетой, защищавшей социал-демократические взгляды
с той последовательностью и откровенностью, как это делалось до-
закона, и подвергавшей подчас резкой, но	совершенно правильной
критике тактическую линию партии во	время исключительного
закона.
Неудивительно, что вожди партии встретили эту газету с не¬
скрываемым озлоблением. Резкий тон газеты, ее последовательная
классовая линия, даже самый факт ее существования служили для
Бисмарка материалом, доказывавшим опасность стремлений социал-
демократии, и срывали, таким образом, ту тактику „борьбы против
закона при помощи подчинения закону“, которую приняла партия.
Вожди партии старались поэтому всячески отмежеваться от газеты.
На одном из заседаний рейхстага Вильгельм Либкнехт заявил, что
партия не имеет ничего общего списаниями заграничных газет*) и
что многие из руководящих членов партии отнеслись даже неодо¬
брительно к их основанию. „Партия, — сказал он, — будет соблю¬
дать закон о социалистах, так как она партия реформ в самом
строгом смысле этого слова, а не партия насильственного делания
революции“.
*) Кроме „Freiheit“, с конца 1879 года в Париже начала выходить еще одна газета
„Laterne“, редактировавшаяся, также в революционном духе, Карлом Гиршем.
Недовольство ра¬
бочих тактикой
вождей.

420
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
Хотя лондонская газета доходила до рабочих Берлина лишь в
очень ограниченном количестве экземпляров и притом чрезвычайно
нерегулярно, она все же оказала на них значительное влияние, так
как она формулировала их настроения и взгляды.
Оправившись от-смятения, вызванного и неожи¬
данным ударом и выявившейся полной беспомощ¬
ностью вождей, рабочие Берлина и ряда других
городов скоро принялись за воссоздание партий¬
ной организации, которая при существовавших условиях могла
быть только нелегальной. В течение 1879 и 1880 годов почти во
всех сколько-нибудь значительных центрах Германии имелась на¬
лицо нелегальная социал-демократическая группа. Особенно активно
проявили себя берлинские рабочие, бывшие застрельщиками движе¬
ния. Руководящим органом берлинских социал-демократов сделался
вначале комитет помощи, созданный для оказания вспомоществова¬
ния семьям высланных из Берлина. Этот комитет, поскольку он ока¬
зался единственным функционирующим органом, естественно взял
на себя обязанности, далеко выходящие за рамки своих непосред¬
ственных задач. Из материалов, захваченных полицией при неодно¬
кратных обысках и арестах членов комитета, видно, что он обсу¬
ждал целый ряд вопросов о линии поведения берлинской органи¬
зации, как, например, вопрос об отношении к заграничным газетам.
Но еще большую роль, чем этот комитет, играло более широкое
собрание, носившее название „корпоры“. Это было собрание актив¬
ных деятелей Берлина и его пригородов, собиравшееся для разре¬
шения всех сколько-нибудь серьезных вопросов, встававших перед
партией для подготовки предвыборных кампаний и т. д. Такие же
„корпоры“, но уже охватывавшие более широкий круг членов пар¬
тии, активно участвовавших в ее работе, собирались и по округам
(районам) Берлина. Все эти собрания происходили, конечно, тайно,
большей частью где-либо за городом, иногда по ночам. Эти „кор¬
поры“, куда входила лучшая часть членов партии, и были остовом
нелегальной организации, созданной в эпоху исключительного за¬
кона, получившей название „внутренней“ организации в отличие от
широкой легальной организации всех социалистов, так называемой
„внешней“ организации, периодически, в моменты более мягкого
проведения закона, возникавшей в округах Берлина под разными
нейтральными названиями (например, „Союз для охраны интересов
трудящихся классов“).
„Тайная организация,— пишет Эдуард Бернштейн в своей „Исто¬
рии рабочего движения в Берлине“,— была носительницей партий¬
ного движения Берлина; она выполняла все нужные организацион¬
ные работы партии, она собирала воедино все партийные средства
борьбы, она навлекала на себя наибольший риск. Примерно в таких
же формах была воссоздана впоследствии организация и в других
центрах Германии“.
Создание неле¬
гальной органи¬
зации.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
421
Рост революционных настроений среди рабочих
членов партии и воссоздание ими нелегальной пар¬
тийной организации поставили перед вождями пар¬
тии вопрос о дальнейшей тактике. Стало совершенно
очевидно, что продолжение применения прежней
тактики поведет к дискредитации старых вождей, приведет к тому,
что рабочие поддадут целиком под влияние Моста и других. Кроме
того, как мы указывали выше, Маркс и Энгельс также настаивали
на изменении тактики. В виду этих обстоятельств, партийное руко¬
водство (главным образом по настоянию Бебеля) решило изменить
свой курс. Перемена'курса выразилась прежде всего в том, что было
выполнено настойчивое требование членов партии о создании неле¬
гальной газеты, которая была бы центральным органом партии
и могла бы, не приспосабливаясь к исключительному закону, напра¬
влять работу партии и освещать все вопросы с последовательно
классовой точки зрения.
Такая газета и была создана в октябре 1879 г. в Швейцарии
в Цюрихе под названием „Социал-демократ“. Партии удалось пре¬
красно наладить экспедицию этой газеты в Германию, и она почти
регулярно получалась рабочими.
Вначале более революционные элементы партии встретили эту
газету с некоторым недоверием. Берлинские рабочие отнеслись к га¬
зете чрезвычайно холодно, а Маркс и Энгельс отказались сотрудни¬
чать в ней. Это показывает, как велико было недовольство тактикой
вождей и как сильно было недоверие к ним. Но тон, взятый „Со¬
циал-демократом“, скоро завоевал ему доверие широких партийных
кругов, тем более, что конкурировавшая с ней газета Моста к тому
времени окончательно скатилась к анархизму. Правда, линия пове¬
дения „Социал-демократа“ не была особенно последовательна. „Се-:
годня,— писал Энгельс в одном из своих писем,—„Социал-демократ“
проповедует революцию, а завтра объявляет насильственный пере¬
ворот величайшим несчастием. С одной стороны, боится, что Мост
своими декламациями оставит его далеко за собой, а с другой —
опасается, что рабочие могут принять всерьез его собственные де¬
кламации“. Но, несмотря на это, создание нелегального органа было
крупным шагом вперед и означало разрыв с проводившейся прежде
тактикой.
Поворот влево нашел свое отражение и в отношении к неле¬
гальным организациям, и в тоне речей в рейхстаге, и во всем ха¬
рактере агитации. Партия, наконец, поняла, что „наша тактика ни¬
чего не изменит в тактике наших противников“. „Чтобы достичь
каких-нибудь результатов, надо отречься и отказаться от всего,
уничтожить свой партийный орган, окарнать наши речи в рейхстаге
и ландтагах — словом, отказаться от всего, что может хоть сколько-
нибудь не понравиться противнику. И когда мы это сделаем, от нас
потребуют еще большего и, в конце-концов, все-таки не поверят и
Изменение так¬
тики партии.
„Социал-демо¬
крат".

422
Е. РЫВЛИН к Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
скажут, что все это лишь притворство, попытка одурачить и что
именно теперь требуется особая осторожность к нам,— и тогда мы
останемся в дураках“ (Бебель).
Этот поворот чрезвычайно ярко сказался на
первом нелегальном съезде партии, состоявшемся
в Швейцарии в замке Виден в 1880 г. Правда, на
этом съезде было решено исключение из партии
Моста, к тому времени уже далеко ушедшего от социал-демокра¬
тии. Правда, на том же съезде было вынесено решение о передаче
руководства партией фракции рейхстага, где умеренные элементы
пользовались, как мы увидим ниже, сильным влиянием. Но, с другой
стороны, там был вынесен ряд постановлений, знаменовавших ко¬
ренное изменение партийного курса влево. Наиболее симптоматич¬
ным было решение съезда выкинуть из старой Готской программы,
гласящей, что Социалистическая Рабочая .Партия „стремится всеми
законными средствами“ достигнуть своих целей, слово „законными“.
Эта поправка означала признание полного банкротства всей преж¬
ней линии партии и вместе с тем признание необходимости создания
нелегальных организаций. Сейчас же после Виденского съезда в „Со¬
циал-демократе“ появилось написанное Бебелем воззвание, в кото¬
ром говорилось, что „при существующих условиях хороши все
средства, гарантирующие успех, и дело товарищей в каждом отдель¬
ном пункте избрать наиболее подходящие средства и пути“. Воз¬
звание кончалось словами: „Итак, организуйтесь, все равно каким
образом. Организация необходима в самых отдаленных местах, где
у нас только есть сторонники и в какой угодно форме“. Здесь мы
имеем уже прямой призыв к созданию нелегальных организаций.
Именно с Виденского съезда можно датировать воссоздание пар¬
тийной организации в Германии.
Распространено мнение, что если германская
социал-демократия и создала в эпоху исключитель¬
ного закона местные нелегальные организации (как
известно, русские меньшевики-ликвидаторы отри¬
цали и этот совершенно неоспоримый факт), то во
всяком случае там не существовало общегерман¬
ской нелегальной организации. Это не совсем верно. Формально об¬
щегерманской нелегальной организации с определенным уставом не
существовало, но фактически все местные организации были между
собой связаны и направлялись из единого центра. Еще в конце
1878 г. в Лейпциге был образован „Центральный Комитет помощи
семьям высланных и арестованных“, в состав которого вошли Бе¬
бель и Либкнехт и который в дальнейшем с поворотом партийного
курса сделался также и политическим Центральным Комитетом для
Германии. Таким образом, местные нелегальные организации имели
нелегальный центр, к которому они обращались по всем вопросам.
Кроме того, за время исключительного закона партия имела три
Вопрос о суще¬
ствовании единой
нелегальной орга¬
низации. Борьба
течений.
Первый нелегаль¬
ный съезд
в Видене.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
423
тайно собравшихся партийных съезда. Наконец, колоссальную роль
в деле руководства партией сыграл и нелегальный орган партии
„Социал-демократ“. Все это дает нам право говорить о единой не¬
легальной организации.
Изменение тактики со стороны партийного руководства привело
к значительному его сближению с левым крылом партии и в част¬
ности с членами берлинской организации. Последние горячо стре¬
мились к сохранению партийного единства и, хотя они и не были
полностью согласны с решениями Виденского съезда (в частности
с передачей партийного руководства фракции), они все же, вскоре
после закрытия съезда, приняли решение признать установленное
конгрессом партийное руководство и связаться с ним, официально
распространять с 1 октября 1880 г. „Социал-демократ“. Это реше¬
ние тайной организации Берлина знаменовало примирение всего ле¬
вого крыла с руководящими органами партии. Однако неверно
было бы представление, будто со времени принятия новой тактики,
со времени этих решений Виденского съезда, все разногласия были
исчерпаны и в партии воцарился полный мир. В действительности
дело обстояло совсем иначе. Мы видим в партии влиятельные группы,
не согласные с новой тактикой, считавшие, что только прежняя так¬
тика подчинения закону может сломить исключительный закон, про¬
являвшие тенденции к тому, чтобы вступить на путь сотрудниче¬
ства с правительством. Мы видим также серьезные колебания, порою
возврат к отброшенной тактике и, главным образом, нерешительную
борьбу с упомянутыми выше группами со стороны партийного ру¬
ководства. Мы видим, наконец, как естественную реакцию на оп¬
портунистические грехи, левую оппозицию в Берлине и ряде других
городов. В течение всей эпохи исключительного закона в партии
поэтому не прекращалась, если не считать небольших перерывов,
оживленная борьба течений.
С самого начала эпохи исключительного закона
в партии начало оформляться правое крыло. Это
крыло рассматривало ликвидаторскую тактику, при¬
нятую партией в первое время существования закона, утаивание
конечных целей партии, затушевывание ее классового характера,
не как маневр, вынужденный исключительными обстоятельствами,
а как идеальную тактику, которой партия должна следовать и в нор¬
мальное время.
„Не подлежит сомнению,— писал Бебель в 1882 году,—что часть
наших вождей уже давно устала от борьбы, что эта часть еще
раньше была против своей воли заведена дальше, нежели она была
склонна итти по своей натуре и в силу своих воззрений. Теперь
они только внешне связаны с нами, потому что либо сами не уяс¬
няют себе разницы во взглядах, либо не рассчитывают на сочув¬
ствие масс и боятся лишиться нынешнего своего положения. Разно¬
гласия между нами и ими заключаются в общем понимании движения,
Правое крыло
партии.

424
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
как движения классового, которое преследует великие цели, а по¬
тому не может итти на компромисс с господствующим классом“.
Настроение части вождей, о которых говорит Бебель, чрезвы¬
чайно ярко выступило в анонимной статье, появившейся еще в июле
1879 г. Авторы этой статьи (ими были Гехберг, Шрамм и Бернштейн)
рассматривают исключительный закон как передышку, необходимую
партии для самокритики, больше того,— для покаяния. Главным гре¬
хом партии до исключительного закона было, по мнению авторов,
то, что партия отталкивала от себя буржуазных демократов и ин¬
теллигенцию, что она вела „узкую“ рабочую политику, что ее поле¬
мика велась в чрезвычайно резких тонах. А между тем, при иной
тактике партии удалось бы привлечь на свою сторону лучшие умы
других классов общества, стоящих в настоящее время у власти. От¬
сюда перед авторами статьи естественно возникал вопрос, не вино¬
вата ли сама социал-демократия в том, что введен исключительный
закон. Из всей статьи с необходимостью вытекал утвердительный
ответ на этот вопрос.
Хотя авторы настоящей статьи и не играли руководящей роли
в партии, тем не менее они отражали настроения влиятельного-
слоя партии и, в частности, значительной части ее парламентской
фракции. Неудивительно, что оппортунистические элементы были
особенно сильны во фракции рейхстага, ибо, не говоря уже о том*,
что сама парламентская работа воспитывает склонность к компро¬
миссам, в парламент попадали наиболее образованные партийные
деятели из интеллигентских слоев, часто, как можно видеть из из¬
ложенной выше статьи, имевшие очень мало общего с социализ¬
мом и представлявшие собой по существу левых буржуазных
демократов. Парламентская фракция стала поэтому опорным пунк¬
том для правого крыла партии, и борьба против последнего при¬
нимала форму борьбы с большинством парламентской фракции.
Поворот тактики, происшедший в 1879 — 80 г., большая часть фрак¬
ции встретила чрезвычайно неодобрительно. Особенно сильное воз¬
буждение партийных масс вызвали выступления доциал-демократи-
ческих депутатов по поводу „Социал-демократа“ в рейхстаге. „Ос¬
нование „Социал-демократа,—пишет в своих мемуарах Бебель,—
приветствовалось далеко не всеми руководящими членами партии.
Направление газеты все время резко критиковалось. Кой-кто даже
прямо враждебно относился к газете, отказываясь пальцем о палец
ударить для ее распространения. Недовольство „Социал-демократом“
возросло, когда газете придано было направление, заслужившее одо¬
брение не только у Маркса и Энгельса, но и в широких кругах пар¬
тийных товарищей“. Правительство, мотивируя введение осадного
положения в ряде городов, ссылалось на статьи из „Социал-демо¬
крата“. В ответ на это ораторы, выступившие от имени фракции, не
нашли ничего лучшего, как отрицать существование какой-либо
связи между газетой и партией, т.-е. попросту отречься от газетьц

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
425
Правда, потом, по настоянию Бебеля и главным образом под влия-
нием возмущения, вызванного этим фактом среди членов партии,
фракция признала официальный характер газеты и одобрила ее на¬
правление, но этот инцидент возбудил сильнейшее недоверие к
фракции. Но особенно усилились оппортунистические тенденции в
партии и в частности в парламентской фракции после выборов в
рейхстаг в 1884 г.
Выборы 1884 г. принесли партии большую по¬
беду. Партия получила 24 мандата вместо преж¬
них 12. Эта победа блестяще оправдала проводимую,
партией линию, но вместе с тем снова был по¬
ставлен перед партией вопрос о ее парламентской тактике. До вы¬
боров 1884 г. вопрос о парламентской работе стоял довольно просто.
Фракция благодаря своей малочисленности не могла играть никакой
роли в практической работе рейхстага. Всякие попытки фракции
принимать участие в практической законодательной работе были
совершенно безнадежны. Поэтому роль социал-демократических де¬
путатов сводилась к тому, чтобы с трибуны рейхстага обращаться
к широким народным массам. Правда, уже тогда проявлялись тен¬
денции у правой части фракции перенести центр тяжести на рефор¬
маторскую деятельность, но эти тенденции в силу объективных
условий не могли ни в какой мере реализоваться. Выборы 1884 г.
коренным образом изменили положение. Социал-демократическая
фракция стала значительной величиной в рейхстаге, и при случае
она могла даже сыграть решающую роль. Ей были теперь предо¬
ставлены места в комиссиях рейхстага, в которых шла исключительно
практическая законодательная работа.
Такое положение ставило со всей остротой во¬
прос о дальнейшей тактике партии и большинство
фракции (19 из 24) решало его совершенно опре¬
деленно. Оно считало, что фракция должна приступить к система¬
тической реформаторской работе, при чем выставляло три реформы,
на которых п-артия в данный момент должна сосредоточить все свое
внимание, а именно: 1) отмена исключительного закона, 2) свобода
с'оюзов и 3) фабричное законодательство. Все эти требования были
как нельзя более своевременны, но беда заключалась в том,
что им придавалось исключительное значение; фактически пред¬
лагалось отказаться от всякой революционной агитации и вер¬
нуться к прежней мирной тактике, дабы не раздражать правитель¬
ство и не затруднять борьбу за реформы. Позиция большинства
фракции означала коренной пересмотр прежней парламентской так¬
тики, исходившей из того положения, что при капитализме ника¬
кого решающего улучшения положения трудящихся достигнуть
нельзя. Неудивительно, что один из руководителей большинства
(Фирек) счел нужным выступить против этого представления в ста¬
тье, где он доказывал, что введение восьмичасового рабочего дня
Программа
правых.
Выборы 1884 г.
и усиление пра¬
вого крыла.

426
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
уничтожит резервную армию труда. Это выступление Фирека с до¬
статочной ясностью показывает, что большинство фракции стояло
целиком на реформистской точке зрения, и это скоро сказалось в
ее практической деятельности.
Наиболее резкое выражение оппортунизм фрак¬
ции получил при рассмотрении в рейхстаге вопроса
об ассигновании средств для субсидирования паро¬
ходных линий, связывающих Германию с ее колониями. До тех пор
Социал-Демократическая Партия считала одним из основных принци¬
пов своей парламентской деятельности голосование против бюджета
юнкерского государства, отказ в выдаче ему каких бы то ни было
средств и в особенности средств на колониальные предприятия, к
которым партия относилась резко отрицательно. Между тем, на
этот раз большинство фракции, под прикрытием разных оговорок
о культурном значении развития международных сообщений, реши¬
лось голосовать за испрашиваемые кредиты. Это решение означало
попытку вступить на путь сотрудничества с правительством, и не¬
удивительно, что оно вызвало возмущение в рядах партии и резко
обострило внутрипартийную борьбу. Сейчас же после принятия
фракцией этого решения в „Социал-демократе“ появился ряд кор¬
респонденций из местных организаций, в которых последние в са¬
мых резких тонах критиковали решения фракции. Наконец, и сама
редакция „Социал-демократа“ высказалась, хотя и недостататочно
решительно, против голосования за кредиты.
На эти нападки оппортунистическое большинство фракции от¬
ветило резким заявлением, в котором оно дало выход накопивше¬
муся недовольству деятельностью заграничного органа. „Не газета
должна определять позицию фракции, но фракция контролировать
позицию газеты. Поэтому фракция ожидает, что подобные нападки в
будущем прекратятся и что редакция „будет избегать всего, что про¬
тиворечит духу вышеприведенного заявления“. Эти слова, которыми
заканчивалось заявление фракции, показывают, что правое крыло
стремилось превратить фракцию, где оно располагало большинством,
в верховный орган партии, которому подчинялись бы и местные ор¬
ганизации, и центральный орган партии. Партия становилась, таким
образом, лицом к лицу с такой серьезной правой опасностью, ка¬
кой еще никогда не было прежде.
Насколько серьезно было положение, можно заключить из письма
Энгельса к Беккеру, где он даже ставит вопрос о расколе партии.
„Дрязги в германской партии,— пишет Энгельс,— меня не поразили.
В такой мещанской стране, как Германия, партия также должна иметь
мащанское „образованное“ правое крыло, которое оно стряхнет с себя
в решительный момент... Мещанский социализм так же бессмертен,
как и сам немецкий мещанин. Пока закон о социалистах остается в
силе, я не стою за то, чтобы мы провоцировали раскол, ибо оружие
не равно. Но раз эти господа сами вызывают раскол, пытаясь
Голосование
за субсидии.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
427
подавить пролетарский характер партии, то мы примем это, как
оно будет“.
Дело до раскола не дошло. Под давлением партийных организа¬
ций, единодушно выступивших против фракции, последняя отступила.
Фракция признала „Социал-демократ“ органом не фракции, а всей пар¬
тии. При окончательном голосовании вопроса о субсидиях пароход¬
ным линиям фракция, воспользовавшись тем, что были отвергнуты
ее поправки к правительственному проекту, голосовала против кре¬
дитов. Но все это не прошло даром для партии.
Правый уклон, обнаружившийся в партии после
1884 г., вызвал оживление левой оппозиции, которая
на этот раз впервые дала документ, где она более или
менее точно формулировала свои взгляды. Мы имеем
в виду манифест франкфуртских партийцев. Как и в предыдущие годы,
оппозиция была наиболее сильна в Берлине, но на этот раз она высту¬
пила и в ряде других городов и в частности во Франкфурте. Здесь
90 старых членов партии выпустили воззвание, которое в небывало
резких тонах критиковало деятельность фракции. В воззвании гово¬
рилось, что „часть наших депутатов пытается втянуть движение
в болото парламентаризма“, что „различные постановления фракции
так похожи на оппортунистическую политику, как одно яйцо на
другое“, что „парламентская деятельность превратилась в глубокое
нарушение революционных принципов-“, что „наши представители
все больше и больше позволяют себе вступать в дипломатические
переговоры с представителями нынешнего общества“, что „произ¬
носятся речи, которые оказали бы честь членам Народной Партии,
но не социал-демократам“, и т. д. Воззвание заканчивалось обра¬
щением к социал-демократической массе: „Если вожди партии тянут
вас в болото парламентаризма, то покажите, что вы действительно
являетесь революционными социал-демократами“. Это воззвание было
направлено не только против правых. Оно было направлено против
всего партийного руководства, не ведшего достаточно энергичной
борьбы с правыми, не учитывавшего всех опасностей, которые несет
с собой парламентская деятельность партии.
На точке зрения франкфуртцев стояла целиком
берлинская нелегальная организация. Начиная с
этого времени, она с особенной нервностью отно¬
сится ко всяким выступлениям руководящих партий¬
ных органов, в которых сказывается увлечение пар¬
ламентской работой. Не проходит года, чтобы у бер¬
линской организации не возникало каких-либо разногласий с фрак¬
цией, центральным органом партии или отдельными представителями
партийного руководства. Так, когда в 1885 был поднят вопрос о
том, чтобы социал-демократия приняла участие в выборах в прус¬
ский ландтаг, берлинские товарищи в самых решительных тонах вы¬
ступили против этого, усмотрев в этом предложении проявление
Разногласия
между берлин¬
цами и партий¬
ным руковод¬
ством.
Левая оппозиция.
Франкфуртский
манифест.

428	Е.	РЫВЛИН	и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
оппортунизма. Дело в том, что при существовавшей в Пруссии трех¬
классной избирательной системе социал-демократы могли надеяться
на проведение своих депутатов только при заключении блоков с
левыми буржуазными партиями. Берлинская организация именно
этим мотивировала свое отрицательное отношение к участию в выбо¬
рах. Но характерно, что у нее был еще и другой мотив. „Принимая
во внимание,—гласит заявление берлинцев,— что каждый член прус¬
ской Палаты депутатов получает в день 15 марок суточных, нельзя
не считаться с мыслью, что мы сможем создать себе учреждение
для воспитания профессиональных парламентариев“. Так велика была
боязнь левой части партии перерождения руководящих кадров.
Недоверие и подозрительность ко всему тому, что исходило от
партийного руководства и, главным образом, от фракции, доходило
до того, что даже внесение в парламент проекта закона об охране
труда встречено было недоброжелательно.
Точно также, когда в конце 1886 г. Бебель и
Либкнехт рекомендовали берлинцам при перебал¬
лотировке между антисемитами и свободомысля¬
щими голосовать за последних, берлинцы решительно
высказались против этого и воздержались от голо¬
сования. Этот же вопрос вызвал серьезные разногласия и при выбо¬
рах 1887 г., когда партийное руководство предложило во всех слу¬
чаях перебаллотировки между реакционными кандидатами и свобо¬
домыслящими голосовать за последних, в случае если они займут
приемлемую позицию по вопросу об отмене исключительного за¬
кона. Поведение свободомыслящих во время выборов, всегда отдавав¬
ших предпочтение бисмарковцам против социал-демократов, вызвало
сильнейшее раздражение в массах и снова усилило недовольство
партийным руководством. Под влиянием уроков этих выборов, состо¬
явшийся в 1887 г. Сен-Галенский конгресс партии принял решение
о безусловном воздержании при перебаллотировке между хбуржу-
азными кандидатами,— решение, которое вполне удовлетворило ле¬
вую оппозицию.
В том же 1887 г. в партийной прессе разгоре¬
лась чрезвычайно интересная полемика по вопросу
о задачах парламентской деятельности партии. В
этой полемике руководители берлинской организа¬
ции следующим образом формулировали взгляды левого крыла пар¬
тии: „Вместо того, чтобы в рейхстаге потрясать перед враждебными
партиями нищенской сумой, в которую никогда не перепадет ни¬
чего, что могло бы насытить рабочего, представители пролетариата
в рейхстаге должны были бы еще в большей степени, чем теперь,
итти в народ, чтобы его просветить, должны были бы всходить на
трибуну рейхстага, чтобы говорить к народу с единственного ме¬
ста, с которого еще можно говорить свободно; они должны были
бы неустанно агитировать, демонстрировать, организовывать... Вот
Левая оппозиция
и парламента¬
ризм.
Разногласия в
тактике партии
при повторных
выборах.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
429
почему мы против всяких уступок парламентаризму против, участия
в комиссиях, которые не ведут открыто свои совещания и в кото¬
рых сила фракции раздробляется, против всяких интерпелляций,
всяких героических поправок, которые возбуждают в народе веру
в то, что что-то делается, в то время когда в действительности ни¬
чего не делается... Мы придаем участию в выборах значение хоро¬
шего агитационного средства; кроме того,'это, конечно, не свобод¬
ный от ошибок барометр, который показывает, в каком объеме про¬
никли в массы выборщиков идеи социал-демократии и как далеко
продвинулась стрелка всемирных часов“.
Против этой точки зрения выступили не только представители
правого крыла (которые и здесь защищали откровенно реформист¬
скую точку зрения), но и заграничный „Социал-демократ“, который
считал невозможным заниматься в парламенте долгое время только
„речами к народу" и придавал большее значение законодательной
работе.
Эта дискуссия дала толчок к созданию берлинцами особого ор¬
гана,	который	защищал бы их	точку зрения. Потребность в таком
органе	действительно назрела,	ибо в последние годы не было почти
ни одного вопроса, по которому берлинская организация не имела
бы своей особой точки зрения. Был даже случай, когда номер „Со¬
циал-демократа“ не был распространен в Берлине, так как в нем
была помещена статья, противоречащая взглядам берлинской органи¬
зации. В лице берлинской организации мы имеем дело с оформив¬
шимся левым крылом, и это левое крыло с 1 августа 1887 г. полу¬
чило свой орган: „Берлинскую Народную Трибуну“.
Но как раз после основания этой газеты насту¬
пило затишье	во внутрипартийной борьбе, нарушив¬
шееся только	вместе с падением исключительного
закона. В октябре 1887 г. состоялся конгресс в Сен-
Галене, который знаменовал собой примирение пар¬
тийного руководства с левыми. Сен-Галенский конгресс состоялся
после выборов 1887 г., давших партии 11 мандатов вместо прежних
25. Эта неудача, а также позорное поведение левых буржуазных
партий во время выборов должны были отрезвляюще подействовать
на партию. Выборы 1887 г. рассеяли усилившиеся после 1884 г.
парламентские иллюзии, они показали, что партии не приходится
надеяться на то, чтобы играть решающую роль в законодатель¬
стве, как об этом уже мечтали многие социал-демократические
парламентарии. Поэтому Сен-Галенский партейтаг прошел под зна¬
ком победы левых настроений. На этом конгрессе, как мы уже знаем,
было принято решение об отказе от всяких предвыборных ком¬
промиссов. Кроме того, конгресс вынес резолюцию о том, что в пар¬
ламентской деятельности „надо переместить центр тяжести на кри¬
тическую и агитационную сторону“, а положительную законодатель¬
ную работу надо вести таким образом, „чтобы относительно значе¬
Сближение пар¬
тийного руковод¬
ства с левой оп¬
позицией.

430
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
ния этой положительной деятельности для политического и экономи¬
ческого положения рабочего класса не было никаких иллюзий“. Кон¬
гресс выступил также с большой резкостью против депутатов Фирека
и Гейзера, отказавшихся подписать воззвание о созыве конгресса.
Все это указывало на значительное полевение партии и содействовало
установлению внутрипартийного мира.
Уже в эпоху исключительного закона, как можно
заключить из вышеизложенного, в партии довольно
отчетливо наметились три течения:
1. Правое крыло, стремившееся к соглашению
с правительством, видевшее главную задачу партии в реформистской
работе, настаивавшее на безусловном подчинении закону и поэтому
резко отрицательно относившееся ко всей той нелегальной работе,
которую вынуждена была вести загнанная в подполье партия. Это
крыло в эпоху исключительного закона еще не имело сколько-нибудь
серьезной опоры в широких массах партии. Оно вербовало своих сто¬
ронников, главным образом, среди занимающей командные посты
„образованной“ части партии, главным образом, во фракциях рейхс¬
тага и ландтагов, среди редакторов партийных органов и т. д. Этот
элемент по существу представлял собою лишь крайне левое крыло
буржуазной демократии. Он вошел в социал-демократическую пар¬
тию только благодаря тому, что она—единственная из всех партий—
действительно борется за демократизацию страны.
2. Левое крыло или, как мы его называли, левая оппозиция, хотя
иногда и перегибала палку в своей борьбе с оппортунизмом, хотя в во¬
просе о парламентаризме она несколько недооценивала роль реформы,
в общем стояла на последовательно-революционных позициях. В те¬
чение всей эпохи существования исключительного закона именно левое
крыло отстаивало в основном ту самую линию, за которую боролись
и Маркс и Энгельс. Левое крыло вербовало своих сторонников
в рядах рабочих крупных промышленных центров, строивших неле¬
гальную организацию и перенесших на себе все тяжести исключи¬
тельного закона. Характерно, что в самом Берлине борьба левых с
„умеренными“ принимала характер борьбы нелегальной организации с
созывавшимися по мере возможности открытыми собраниями социал-
демократов, где могла принимать участие вся масса членов партии,
не участвующих в нелегальной работе. И это понятно, ибо в неле¬
гальной организации работает наиболее молодая, мужественная не¬
зависимая часть рабочих. В эпоху исключительного закона, когда
происходило общее полевение партии и когда нелегальная органи¬
зация являлась опорой партии, левое крыло пользовалось значитель¬
ным влиянием. Его удельный вес должен будет резко пасть, как
только партия выйдет из подполья и нелегальная организация уступит
свое место открытой.
3. Центр—это основной руководящий кадр партии, вышедший
из рядов эйзенахцев и лассальянцев, строивший партию еще до
Общая характери¬
стика трех тече¬
ний.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
431
исключительного закона. За центром шло большинство партии, почти
вся провинция, в его руках находились почти все руководящие ор¬
ганы партии, почти вся центральная и местная пресса. По вопросам,
разделявшим партию в эпоху исключительного закона, центр зани¬
мал промежуточную позицию между обоими крайними крыльями, но
в эти годы он, если не считать первых лет исключительного закона,
стоял значительно ближе к левому крылу партии.
Объяснение этого надо искать в общем полевении партии в годы
исключительного закона. Преследования, обрушившиеся на социал-
демократию и показавшие истинное лицо господствующих партий,
создание единого антисоциалистического блока от консерваторов до
свободомыслящих, промышленный застой, характеризующий эконо¬
мическое состояние Германии в 80-х годах, тяжело отразившееся на
положении рабочего класса, мощная стачечная волна средины
80-х годов, втянувшая в движение широчайшие массы рабочих,—все
это содействовало значительному поднятию идеологического уровня
партии.
Необходимо указать на то, что никогда не было в партии такого
интереса к Марксовой теории, никогда не было такой веры в нее,
как в эти годы. К концу исключительного закона партия бесспорно
была более стойкой, стояла значительно ближе к марксизму, чем
десять лет назад. Это нашло свое отражение в принятой вскоре
после падения исключительного закона Эрфуртской программе,
в которой, как мы увидим ниже, хотя и были значительные погреш¬
ности, но мы уже не найдем специфических следов лассальян¬
ства и эйзенахства, имевших место в Готской программе. Но, не¬
смотря на значительную эволюцию партии влево, основная масса
членов партии, которую и представлял центр, не стояла еще пол¬
ностью на позициях революционного марксизма. Одного десятилетия
было недостаточно для того, чтобы окончательно изжить пережитки
старых взглядов. Парламентские успехи и вовлечение в движение
крестьянских областей (как это было в 1884 г.) порождали новые
реформистские иллюзии, и поэтому в ряде основных вопросов (о роли
насилия, о защите отечества и т. д.) в руководящем ядре партии
проявлялись серьезные колебания. Эти колебания дали знать о себе,
как только пал исключительный закон, и обстановка всей партийной
жизни резко изменилась.
3.	Борьба течений в первые годы после падения
исключительного закона.
25 января 1890 г. рейхстаг отклонил предложе¬
ние о дальнейшем продлении действия исключи¬
тельного закона, при чем против продления голосо¬
вали представители и правых и левых партий. Поводом для этот
послужило несогласие консерваторов с теми смягчениями закона,
Падение исключи¬
тельного закона.

432
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
которые принял рейхстаг. „Лучше никакого закона, чем смягченный
закон“,— заявляли консерваторы, и при заключительном голосовании
они подали свои голоса против закона. Но действительной причи¬
ной падения закона послужили не дрязги внутри господствующих
партий, а его обнаружившееся полное банкротство. Десять лет
преследований социал-демократии принесли с собой только колос¬
сальное усиление ее, рост симпатий к ней со стороны всех трудя¬
щихся страны.
Рост влияния социал-демократии можно проследить по итогам
выборов, проходивших в период действия исключительного закона.
На последних выборах до введения исключительного закона партия
получила 437.158 голосов. Выборы 1881 г. дали партии 331.961 голо¬
сов. Зато выборы 1884 г. дали 549.990 голосов, выборы 1887 г.—
763.128 голосов и, наконец, выборы 1890 г.—1.427.298 голосов, т.-е.
20°/о всех избирателей голосовало за социал-демократов. От 500.000 го¬
лосов до полутора миллионов — таков был итог исключительного
закона, итог, убивший и закон, и его творца.
шел Каприви, декларировавший „новый курс“ по отношению к со¬
циал-демократии, обещавший провести целый ряд необходимых ре¬
форм. Наступила так называемая „новая эра“. Перед социал-демо¬
кратией открылись широчайшие перспективы. Она стала легальной
партией, имеющей за собой пятую часть всех избирателей, облада¬
ющей одной из сильнейших фракций в парламенте. Этот головокру¬
жительный поворот, требовавший быстрого приспособления к новым
условиям, не мог не вызвать серьезного кризиса в партии, которая
уже в предыдущие годы была ареной почти не прекращающейся
борьбы течений. И действительно с 1890 по 1895 г. в партии проис¬
ходит исключительно острая внутрипартийная борьба, в ходе кото¬
рой выкристаллизовались те течения, которые наметились уже в пре¬
дыдущую эпоху.
роться за свои идеи, должен был вызвать мирные реформистские
иллюзии. Эти иллюзии должны были особенно усилиться благодаря,
во-первых, „новой эре“ и обещаниям Каприви и, во-вторых — и это
самое главное — в связи с той колоссальной избирательной победой,
которую одержала партия 20 февраля. Мы помним, какое усиление
реформистских тенденций вызвал в партии даже в условиях исклю¬
чительного закона значительно меньший избирательный успех 1884 г.
Тем больший сдвиг должна была вызвать победа 1890 г., давшая
партии большое число попутчиков из мелкобуржуазных слоев ц со¬
впавшая с отменой исключительного закона и „новым курсом“. Этот
.Новый курс“.
Вместе с падением исключительного закона пал
и его вдохновитель — Бисмарк. На смену ему при-
Характер тех перемен, которые произошли в
жизни партии в 1890 г., был таков, что они не могли
не способствовать усилению правых тенденций в
партии. Уже факт, что партия получила возможность открыто бо-

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 433
сдвиг вправо нашел наиболее яркое выражение в выступлениях пра¬
вого крыла партии, которое получило теперь вождя в лице депутата
рейхстага и руководителя баварской организации Фольмара.
Летом 1891 г. Фольмар выступил с двумя речами
и рядом статей, в которых он изложил совершенно
законченную программу правого крыла. В этих вы¬
ступлениях Фольмар ставит вопрос о необходимости коренного изме¬
нения тактики партии в связи с новой обстановкой. Борьба с пра¬
вительством должна теперь уступить место соглашению с ним. „Злой
воле—кулак, доброй воле—открытую руку“—таков основной лозунг
Фольмара.
По его мнению, необходимо раз и навсегда покончить с тем пред¬
ставлением, что будто бы социал-демократия добьется своих целей при
ломощи революции. В действительности социализм будет осуществлен
не при помощи насильственной революции, а постепенным реформи¬
рованием нынешнего общества. „В обществе, как и в природе, ничего
искусственно не делается, но старое постепенно и верно врастает
в новое... Это идущее тысячами нитей врастание вчерашнего в се¬
годняшнее и сегодняшнего во вчерашнее есть причина того, что все
политические и общественные формы представляют собою нечто
относительное, представляют переходные формы. Использовать се¬
годняшнюю форму, чтобы оказывать влияние на образование зав¬
трашней — вот наша задача“.
Отсюда естественно вытекает, что главная задача социал-демо¬
кратии сводится к реформаторской деятельности уже в- рамках со¬
временного общества. При этом каждая реформа, завоеванная социал-
демократией, является не только средством для поднятия классового
самосознания масс, усиления их мощи, как это считала до сих пор
социал-демократия, а является для Фольмара кусочком социализма
и шагом на пути к постепенному социализированию современного
общества. „Достижение ближайших требований является для меня
самым важным не только потому, что оно имеет агитационную
ценность, но и потому, что постепенный прогресс, постепенная
социализация является единственным предопределенным путем пе¬
рехода к новому обществу... Желать надо всего, а завоевывать
только по частям“. Это завоевание социализма . по частям, эта ре¬
форматорская деятельность может осуществляться только в стенах
парламента. Завоевание возможно большего количества мест в пар¬
ламенте — поэтому главный путь к осуществлению социализма.
„Каждое увеличение числа наших представителей в рейхстаге до¬
ставляет нам новую1 область политического могущества“. Чем силь¬
нее будет социал-демократическая фракция, тем больше с ней
будет считаться правительство и буржуазные партии, тем больше
можно будет от них добиться переговорами, соглашениями. Еще
быстрее осуществились бы цели социал-демократии, если бы она
могла получить представительство в правительстве. К сожалению,
28.	Кн. III.
Выступление
Фольмара.

434
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
в Германии это пока невозможно, но когда Мильеран впоследствии
вошел в буржуазное правительство, Фольмар восторженно привет¬
ствовал этот шаг и расценивал его, как вступление Франции на путь
социальной реформы.
Соглашение с правительством, органическая работа в парламенте,
завоевание на сторону социал-демократии широких масс населения—
вообще вся тактика, предлагаемая Фольмаром, невозможна, если не
отказаться от ортодоксально-марксистских взглядов на вопрос о за¬
щите отечества. Лозунг „у пролетария нет отечества“, по мнению
Фольмара, должен быть отброшен. Германская социал-демократия
должна занять определенную позицию в вопросах внешней политики,
и эта позиция должна быть патриотической, должна состоять в без¬
условной поддержке Тройственного союза. „На ряду с интернацио¬
нальными обязанностями на нас лежат и обязанности национальные".
Поэтому, „если кто-либо за границей надеется, что в Случае напа¬
дения на Германию нападающий может рассчитывать на социал-
демократию, то он будет основательно разочарован. Когда наша
страна подвергнется нападению, у нас будет одна партия и мы, со¬
циал-демократия, будем не последними исполнять наши обязанности".
Фольмар, как мы видим, впервые в истории германской социал-
демократии дал откровенную и более или менее законченную ре¬
формистскую программу. Впоследствии Бернштейн, при помощи
ревизии учения Маркса, теоретически обосновал эту программу.
Но все основные элементы реформизма мы имеем уже у Фольмара,.
и поэтому именно его надо считать основоположником реформизма
в германской социал-демократии.
Мы указали в предыдущей главе, что в эпоху
исключительного закона правое крыло не имело
опоры в массах. После отмены исключительного
закона положение стало совершенно иным. Теперь
за Фольмаром шла значительная часть партии, за ним шли целые
организации. Это стало очевидным, когда споры относительно
общей тактики партии уступили свое место разногласиям по кон¬
кретным вопросам практической работы. Пока дискуссия носила
общий теоретический характер, резолюции против Фольмара прини¬
мались единогласно. В этом и заключается одна из особенностей
реформизма (и это вытекает из того, что он ставит ни во что ко¬
нечные цели рабочего движения), что он относится презрительно
к общим, теоретическим вопросам и готов присоединиться к каким
угодно резолюциям, лишь бы иметь возможность проводить свою
практическую линию. Но как только разногласия возникли по чисто
практическим вопросам, как только партия попыталась исправить
конкретные ошибки, допущенные правыми,— правое крыло сразу
выступило перед партией во весь рост.
В 1894 г. социал-демократическая фракция баварского ландтага*
руководимая Фольмаром, голосовала за государственный бюджет.
Сила правого
крыла и Франк¬
фуртский съезд.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
435
Это был уже не первый случай: до этого голосование за бюджет
имело место в Гессене и Бадене. Мы уже упоминали, что голосо¬
вание против бюджета являлось одним из основных принципов дея¬
тельности парламентской социал-демократии. Голосованием против
бюджета демонстрировалось то глубокое отличие, которое отделяет
социал-демократию даже от самых левых буржуазных партий: именно
ее непримиримая борьба не только с отдельными недостатками со¬
временного общества, но с самим этим обществом.
Поэтому неудивительно, что поведение южно-германской фракции
заставило партийное руководство поставить вопрос о голосовании за
бюджет на обсуждение Франкфуртского партийного съезда 1894 г.
Результат этого обсуждения был чрезвычайно показателен.Резолюция
Фольмара, оставлявшая вопрос в компетенции местных организаций,
собрала 93 голоса — три восьмых всех участвовавших в голосовании.
Резолюция Бебеля и других, предлагавшая фракциям ландтага голо¬
совать против бюджета, собрала 142 голоса. Но этого мало. Боль¬
шинство партейтага приняло к резолюции Бебеля такую поправку,
которая сводила ее к тодько что отклоненной съездом фольмаровской
резолюции, так что Бебель и его сторонники вынуждены были го¬
лосовать против своей резолюции, и партийный съезд так и не принял
решения. Таким образом, съезд показал, что в партии имеется такое
сильное правое крыло, какого еще никогда не было.
Франкфуртский съезд показал, что за Фольмаром
шли, главным образом,южно-германские организации.
Этот факт вскрывает и социальную сущность правого
течения в партии в рассматриваемую нами эпоху. Отличительной
чертой этой части Германии является ее экономическая отсталость.
„Мы в Баварии,— сказал как-то сам Фольмар,— ни в коей мере не
имеем дела со страной, в которой преобладает крупная индустрия.
Бавария — самое большое аграрное государство. Более четырех пятых
населения живет не в городах, а в сельских местностях. Типичный
социал-демократический слой населения является в Баварии неболь¬
шим меньшинством; средние и мелкие хозяйственные предприятия
и прежде всего крестьяне играют у нас большую роль. Обществен¬
ные противоположности и вместе с ними классовые противоречия
не так обострены и не так ожесточены, что влияет на весь образ
мыслей населения“. Если эту характеристику распространить на всю
южную Германию и если к ней прибавить, что в южной Германии
политические условия были более благоприятны для парламентской
деятельности социал-демократии, чем в другой какой-либо части
страны, то мы поймем, почему именно здесь вырос и наиболее прочно
укрепился реформизм. До тех пор, пока партийные организации
южной Германии были изолированы от мелкобуржуазной массы на¬
селения благодаря отчасти резко враждебным отношениям этой массы
к социал-демократии, отчасти невозможности вести легальную ра¬
боту,—в этих организациях не проявлялись правые тенденции. Но
Социальная база
правого крыла.

436
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
когда с 1890 г. партия стала легальной, и мелкобуржуазные эле¬
менты начали входить в ее ряды и, главное, дали ей огромное ко¬
личество выборщиков, мелкобуржуазное окружение сразу сказалось,
вызвав сдвиг организаций южной Германии на правое крыло партии.
Таким образом, в отличие от предыдущего периода, когда рефор¬
мизм вербовал своих сторонников среди небольшого слоя „образо¬
ванных“ членов партии, теперь правое крыло получило довольно
широкую социальную базу.
90-е годы принесли, однако, не только усиление правого крыла
партии, но и поправение того руководящего ядра, которое мы выше
называли „центром“. Это сказалось как в оценке центром тех общих
проблем, которые были поставлены перед партией выступлениями
Фольмара, так (и здесь, пожалуй, наиболее ярко) и в практической
работе руководящих органов партии.
Начнем с первого. Из изложенных выше взгля¬
дов Фольмара нетрудно видеть, что исходным пун¬
ктом его построений является отрицание Марксовой
теории революции. Отсюда уже вытекала у него переоценка роли
реформы, как орудия для постепенного осуществления социализма
уже в рамках современного общества. Поэтому понятно, что в дис¬
куссии, разгоревшейся в связи с выступлениями Фольмара, проблема
революции не могла быть совершенно обойдена.
Проблему революции можно расчленить на два вопроса: 1) воз¬
можно ли приступить к постепенной социализации общества до за¬
воевания политической власти пролетариатом, и 2) каким путем придет
пролетариат к власти: мирным или насильственным. Надо сказать,
что по первому вопросу вся партия (исключая ее правое крыло) была
совершенно единодушна. Все вожди партии (Бебель, Либкнехт, Зин¬
гер, Каутский и другие) твердо стояли на той точке зрения, что до
завоевания политической власти пролетариатом не может быть и речи
о том, чтобы какие-либо реформы носили социалистический характер,
что поэтому целью партии является завоевание власти и этой цели
вся остальная работа партии (в том числе и парламентская) должна
быть подчинена как средство.
„Мы боролись до сих пор за все, чего можно было добиться от
современного государства, но то, что мы достигаем,—это постоянно
подчеркивалось, — ничего, абсолютно ничего не изменяет в суще¬
ствующем положении вещей. Каждая уступка имеет для нас только
то значение, что она делает нас более способными для защиты...
В отличие от буржуазии, которая раньше получила в руки экономи¬
ческое господство и только потом политическую власть, пролетариату
придется проделать обратный путь: захватить политическую власть,
чтобы при помощи экспроприации буржуазного общества достигнуть
экономического господства“*). Эта точка зрения проводится во всех
выступлениях, во всех резолюциях, и именно по этому вопросу был
*) Из речи Бебеля против Фольмара.
„Центр" и про¬
блема революции.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
437
дан решающий бой Фольмару. Таким образом, в этом вопросе партия
стояла полностью на марксистских позициях.
На так просто обстояло дело со вторым вопросом. Прежде всего
нужно отметить, что во всей прессе, во всей повседневной агитации,
в выступлениях, имевших место в 1890—95 годах, т.-е. в годы, очень
богатые дискуссиями по основным тактическим проблемам, вопрос
о пути к власти старательно замалчивался. Мы не встречаем ответа
на этот вопрос и в партийной программе, принятой в Эрфурте. Но
это было бы еще полбеды, хотя надо сказать, что всякая недогово¬
ренность в этом вопросе чревата опасными последствиями для пар¬
тии. Но значительно хуже* было то, что немногое, сказанное, по
этому вопросу, находилось в непримиримом противоречии с револю¬
ционным марксизмом. Во всех выступлениях этого времени мы имеем
или прямое отрицание насилия, прямое признание мирного характера
завоевания власти или, в лучшем случае, признание возможности
и мирного и насильственного пути с той, однако, оговоркой, что
мирный путь более вероятен. И из прямого отрицания насилия, и
из признания большей вероятности мирного пути с неминуемостью
вытекало признание парламента, как единственно возможного или
вороятного орудия завоевания политической власти. Или насиль¬
ственная революция или парламент — третьего не дано.
Это особенно ярко сказалось в выступлениях
Либкнехта. В целом ряде речей он со всей опреде¬
ленностью заявляет, что социал-демократия отрицает
насилие, как путь к достижению своих целей, что именно это отри¬
цание насилия и отделяет социал-демократию от анархистов. „По
мнению некоторых (Либкнехт тут имеет в виду левую оппозицию),
мы должны тайно или как-нибудь иначе готовиться к моменту, когда
мы насилием, при помощи великого переворота, сразу сможем из¬
менить существующие отношения; но, таким образом, мы приходим
к анархизму, и в том, что вы (левые) этого не понимаете, заключа¬
ется ваша большая ошибка“. Но если насилие есть тактика анархизма,
то какова же должна быть тактика социал-демократии? Либкнехт
отвечает на это в той же речи: „Я и все мы держимся того мнения,
что центр тяжести нашей партийной деятельности лежит не в рейхс¬
таге, что наша деятельность в рейхстаге, пока мы ne имеем там
решающего значения, должна быть агитационной. Но разве то, что
мы не имеем там решающего значения, является осуждением парла¬
ментаризма? Если бы за нами стояло столько голосов, сколько стоит
за буржуазными партиями, тогда парламентаризм работал бы на нас
так же хорошо, как работает сегодня на наших врагов. Этим, конечно,
не сказано, что при помощи законодательства могут быть разрешены
все вопросы; но пусть нам укажут другой путь, который ведет к
цели. Правда, по мнению некоторых, мы имеем другой путь, более
короткий — насилие,— но таким путем мы приходим к анархизму“.
Тут мы имеем совершенно отчетливое и откровенное признание пар¬
Либкнехт о про¬
блеме революции.

438
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
ламентаризма, как пути к завоеванию власти пролетариатом.Но именно
вследствие большой ясности и резкости взгляды Либкнехта на вопрос
о пути к власти менее типичны для центра, чем взгляды Каутского.
По существу между Либкнехтом и Каутским
особой разницы нет, но что Либкнехт говорит прямо,
без обиняков, то Каутский очень искусно вуалирует
марксистской терминологией. Каутский не отрицает насилия, как это
делает Либкнехт; но он считает вообще все рассуждения о путях
пролетариата к власти пустой болтовней. „Мы ничего не можем
знать о том, каков будет характер будущей революции“,— вот ос¬
новной тезис, который Каутский варьирует на все лады. Но, несмотря
на то, что „мы знать ничего не можем“, Каутский все же кое-что
об этом знает. „Так как мы ничего не знаем о решающих сражениях
социальной войны, то мы так же мало можем сказать и о том, будут
ли они кровавы, сыграет ли в них значительную роль физическое
насилие или они будут выиграны исключительно средствами эконо¬
мического, законодательного а морального давления. Можно, однако,
сказать, что в революционной борьбе пролетариата будут преобла¬
дать средства последнего рода над физическими“. Особенно боль¬
шую роль в смысле смягчения будущей борьбы сыграет, по мнению
Каутского, демократия. Он не говорит прямо, что пролетариат придет
к власти через парламент; но, по его мнению, демократия „может
предотвратить многие преждевременные безнадежные революцион¬
ные восстания“, ибо она делает ясным соотношение сил. До тех пор,
пока в парламенте большинство за буржуазными партиями, пролета¬
риат, сознавая свою слабость, „не ставит перед собою задач, до ко¬
торых он еще не дорос“. Когда большинство перейдет к социал-
демократии, то это будет „удерживать господствующие классы,
отвергать уступки, к отказу от которых они более не имеют
силы“. Это Каутский называет „демократически - пролетарским ме¬
тодом классовой борьбы“ в отличие от „революционного метода
буржуазии“.
Из своих рассуждений о характере будущей революции Каут¬
ский делает и практический вывод, вскрывающий оппортунистический
характер его теории. Раз мы ничего не знаем о характере будущей
революции, то, очевидно, мы не можем ничего сделать для подготовки
этой революции.
„Поэтому нам и в голову не приходит делать или приготовлять
революцию“. Во всех своих выступлениях Каутский, под прикрытием
того бесспорного положения марксистской теории, что революция не
может быть искусственно сделана, т.-е. не может быть сделана, если
нет объективных условий для нее, проводит ту мысль, что револю¬
ции вообще не делаются и не приготовляются, что они происходят
сами собой, как сам собой падает дождь с неба (сравнение самого
Каутского). То, что этот фатализм по существу означает отказ от
всякой революции, не подлежит никакому сомнению. Под прикры¬
Каутский и про¬
блема революции.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
439
тием борьбы с анархизмом Каутский убивает марксистскую теорию
революции. Все свои взгляды Каутский подробнее развил и обосно¬
вал уже в эпоху борьбы с Бернштейном, но, как мы видим, уже в
годы создания Эрфуртской программы Каутский в теории революции
от Маркса отошел.
Каутскианская теория революции полностью
соответствовала всей практической установке пар¬
тии в этот период. Боясь потерять с таким трудом
приобретенную легальность, воодушевленная изби¬
рательными успехами, стремящаяся повести за собой
в избирательных боях массу мелкой буржуазии,— партия пуще огня
боялась всяких разговоров о насильственной революции и во всей
своей агитации или избегала этого вопроса, или старалась опровер¬
гнуть обвинение в том, будто она стремится изменить существую¬
щие отношения при помощи насилия. „Мы должны просвещать массы,
но нам не следует употреблять при этом революционную термино¬
логию, способную возбудить недовольство в очень высоких сферах
и местах“. Эти слова, сказанные Бебелем, лучше всего характери¬
зуют линию, взятую партией и нашедшую свое оправдание в теоре¬
тических взглядах Либкнехта и Каутского. Это была линия на сохра¬
нение легальности, на завоевание мелкобуржуазных попутчиков
какой угодно ценой, но это не была линия на революцию. В рас¬
сматриваемую нами эпоху революция не стояла в порядке дня. По¬
этому могло казаться, что „отказ от революционной фразеологии“
и сеяние мирных иллюзий не может принести партии практического
вреда. Но в действительности, вне зависимости от субъективного
желания тех или других лиц, замалчивание проблемы революции и,
что еще хуже, проповедывание явно оппортунистических теорий не
могло остаться безнаказанным, не могло не сказаться в дни решаю¬
щих боев. Эту тактику нельзя назвать иначе, как оппортунистической,
ибо ради сохранения легальности и выборных успехов приносилась
в жертву пролетарская революция.
В постановке проблемы революции, как в капле
воды, отражается вся деятельность партии в этот
период. Почти во всех областях практической ра¬
боты за эти годы партия пошла вправо. Почти всегда
можно проследить, как это поправение было вызвано погоней за
легальностью и увлечением выборными успехами. Мы остановимся
тут на нескольких вызвавших в партии наибольшие разногласия
или наиболее типичных вопросах практической работы.
Постановка перед партией аграрного вопроса находится в непо¬
средственной связи с выборами 1890 г., показавшими, что большая
часть пролетариата уже идет за социал-демократией и что в даль¬
нейшем крупных избирательных успехов партия может добиться лишь
в случае привлечения на свою сторону крестьянства. Именно стре¬
млением получить крестьянские голоса и объясняется тот интерес,
Практика партии
и аграрный
вопрос.
Причины оппор¬
тунистической по¬
становки пробле¬
мы революции.

440
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
который партия, и в частности ее правое крыло, начала проявлять по*
аграрному вопросу.
В течение 1890—93 годов почти все партийные
организации южной Германии, где, как мы уже го¬
ворили, преобладало крестьянское население и ру¬
ководство партией находилось в руках правых, вы¬
работали специальные аграрные программы. В этих программах
намечался целый ряд мероприятий, проведение которых уже в со¬
временном капиталистическом обществе должно было спасти кре¬
стьянское хозяйство от разорения. Так, в программах требовалось
от современного государства: „планомерная организация народного
пропитания путем постепенного усиления влияния государства на
сельскохозяйственное производство и распределение продуктов его“,
„государственный кредит общинам для покупки земель“, „содей¬
ствие товариществам, поставленным под контроль государства“, и т. д.
Здесь, как мы видим, намечался ряд мероприятий почти социалисти¬
ческого характера, но осуществление этих мероприятий обещалось
не после прихода к власти пролетариата, а уже сейчас, при совре¬
менном государственном строе. В этом для Фольмара и его сторон¬
ников не было никакого противоречия. Но совершенно очевидно*
что эти программы, где обещалась защита крестьян как производи¬
телей, как хозяев уже при господстве капитализма, находились в
коренном противоречии с марксизмом. Агитация среди крестьян в
духе этих программ может дать временное увеличение количества
голосов, поданных за социал-демократию, но она не только не при¬
ближает, но отдаляет момент действительного завоевания крестьян
на сторону революции. Но для реформистов в роде Фольмара это
не могло иметь никакого значения. Они ориентировались не на ре¬
волюцию, а на реформистскую парламентскую деятельность; для
успеха этой деятельности им необходимо было немедленное приоб¬
ретение максимального количества крестьянских голосов, а „словить“
эти голоса можно было, только обещав крестьянству укрепление
его хозяйства не после завоевания власти пролетариатом, а уже се¬
годня, и прикрыв все те взгляды социал-демократии, которые по той
или иной причине могут не понравиться крестьянству.
Руководящее ядро партии не могло не отнестись к южно-гер¬
манским аграрным программам резко отрицательно, ибо они нахо¬
дились в коренном противоречии с их взглядами на роль реформы.
И поэтому, когда в 1894 г. Фольмар на съезде во Франкфурте высту¬
пил с докладом по аграрному вопросу и провел свою резолюцию, где
говорилось о защите крестьян как производителей, Бебель и другие
вожди партии встретили это с большим недовольством. „В реферате
Фольмара,— писал Бебель в статье, посвященной Франкфуртскому
съезду,— вновь выступило то же отрицание классовой борьбы, тот
же несоциалистический взгляд, что агитацией можно завоевать
округа, которые никогда нельзя завоевать иначе, как прикрывая или
Южно-герман¬
ские аграрные
программы.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
441
отрицая наши принципиальные воззрения. И самым рискованным
местам речи Фольмара значительная часть делегатов оживленно апло¬
дировала. Это дало мне убеждение, что в этой области существует
неясность, которой нельзя было ожидать от социал-демократов“.
Действительно, в программном вопросе уже на Франкфуртском съезде
за Фольмаром шло не только правое крыло, но и значительная часть
делегатов, стоявшая во всех остальных вопросах на точке зрения
партийного руководства. Дальнейшие события показали, что это было
не случайно.
Франкфуртский съезд постановил создать ко¬
миссию для выработки общепартийной аграрной
программы, куда вошли в числе других Бебель, Либ¬
кнехт и другие. В результате работ этой комиссии
появилось специальное дополнение ко второй части Эрфуртской
программы, где, как известно, перечисляются требования, осуществле¬
ние которых социал-демократия требует от современного государства.
Это дополнение, ç которым согласились и Бебель и Либкнехт, озна¬
чало полную их капитуляцию перед Фольмаром, означало победу
южно-германской .точки зрения. Насколько это дополнение проти¬
воречило всему духу Эрфуртской программы, всей прежней тактике
партии, видно из того, что аграрная комиссия была вынуждена в
вводную фразу второй части программы, гласящую: „Исходя из
изложенных выше основых принципов, германская социал-демократия
выставляет следующие ближайшие требования“, вставить слова:
„стремясь уже в рамках существующего государственного и обще¬
ственного строя... к улучшению положения ремесленного производства,
сельского хозяйства, торговли и путей сообщения“.
Правда, и на этот раз партийная масса исправила ошибку, со-
вершонную вождями. Почти все партийные организации выступили
против проекта аграрной комиссии, против него выступили и некото¬
рые вожди партии (Каутский, Зингер и др.). Состоявшийся в 1895 г.
Бреславльский съезд значительным большинством голосов отверг
проект комиссии, что было результатом сильного давления всех ни¬
зовых партийных организаций. Но это колебание виднейших руко¬
водителей партии, этот переход Бебеля на точку зрения Фольмара
был глубоко симптоматичен. И Бебель, и Либкнехт, в отличие от
Фольмара, не верили в возможность радикального улучшения поло¬
жения крестьян, ремесленников и т. д. при существующем строе.
Они выставляли подобные требования только потому, что считали
их единственным средством для ловли крестьянских голосов. Это со
всей откровенностью сказал на съезде в Бреславле Либкнехт. „Никто
из нас не верит, что мелкое производство может долго существо¬
вать и развиваться, несмотря на борьбу с крупным капиталистическим
производством. Для таких истин, вошедших в плоть и в кровь, нам
не нужен съезд. Вопрос только в том, практично ли в интересах
партии выставлять требование, предложенное комиссией“. Вот это
Общегерманские
аграрные про¬
граммы.

442
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
господство практики над теорией, это принесение в жертву действи¬
тельного завоевания крестьян на сторону революции непосредствен¬
ным и мимолетным парламентским успехам было следствием и
одновременно показателем того, насколько увлеклась партия парла¬
ментскими успехами, насколько она ориентировалась не на революцию,
а на завоевание парламентского большинства.
Отношение партии к религии находится в не-
Партия и религия, посредственной близости с вопросом об отношении
партии к промежуточным слоям и в частности к крестьянству. Рели¬
гиозные предрассудки этих слоев (а также части рабочего класса)
являются одним из немаловажных препятствий, мешающих завоеванию
их на сторону революции. Поэтому революционная партия не может
соблюдать нейтралитет по отношению к религии. Между тем, гер¬
манская социал-демократия заняла именно такую позицию. В Эр¬
фуртской программе она, несмотря на протесты Энгельса, объявила
религию „частным делом“, при чем эти слова толковались таким об¬
разом, что религия является частным делом не только по отношению
к государству, но и по отношению к партии. Почти на всех съездах
мы имеем предложения отдельных делегатов уточнить эту формули¬
ровку таким образом,чтобы было ясно отрицательное отношение партии
к религии, но эти предложения даже не обсуждались. Больше того,
центральный орган партии расхваливал и пропагандировал брошюру
одного бывшего пастора, где доказывалась полная совместимость
социал-демократических взглядов с христианской религией. Причина
такого отношения партии к религии совершенно ясна, и она открыто
высказывалась рядом партийных лидеров: антирелигиозной пропаган¬
дой партия боялась вооружить против себя промежуточные слои и от¬
сталую часть рабочего класса, боялась потерять часть шедших за
ней избирателей.
В вопросе об отношении партии к будущей войне
также сказались и приспособление к взглядам мелко¬
буржуазных слоев населения и боязнь потерять ле¬
гальность. Правда, в этот период партия решительно выступает против
роста милитаризма, колониальной политики и т. д., но позиция, за¬
нятая партией по вопросу о войне на конгрессах Интернационала,
и выступления ее по этому вопросу внутри страны таили в себе за¬
родыш будущей измены 4 августа 1914 г. На конгрессах Второго
Интернационала германская социал-демократия постоянно отстаивала
следующее положение: войны уничтожатся вместе с капитализмом.
Поэтому... „не надо принимать никаких специальных мер для борьбы
с войной. Борьба с капитализмом, которую ведет партия, есть
одновременно и борьба с войной“. Из правильной предпосылки де¬
лался совершенно неправильный вывод, означавший по существу
отказ от всякой борьбы с войной, вывод, который не мог бы не
привести к полной растерянности партии, к полному разброду в ее
рядах в случае войны. Такому результату должны были осо¬
Партия и про¬
блема войны.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
443
бенно способствовать те выступления с трибуны рейхстага, в которых
лидеры социал-демократических фракций пытались уверить прави¬
тельство и буржуазные партии, что социал-демократия не менее
патриотична, чем любая другая партия.
„Никто, как бы сильно он ни был воодушевлен интернациональ¬
ными обязанностями, не скажет, что мы не имеем и национальных
обязанностей“ (,Либкнехт—15 октября 1890 г.).
„Я могу заявить, что в вопросе о защите отечества все партии
едины, если случится, что нам придется выступить на защиту от внеш¬
него врага, тогда больше партий не останется“ (Либкнехт —16 хмая
1891 г.). „Я уверен, что ни один гражданин ни в Германии, ни в Австрии,
ни в Италии, пока продолжается теперешнее положение, не допу¬
стит мысли освободиться от Тройственного союза, ибо этим он
подвергнет свое собственное отечество опасности“ (Бебель—25 июня
1890 г.). Мы могли бы привести десятки подобных заявлений, но и
этого достаточно для того, чтобы убедиться в том, что линия партии
в вопросе о войне во всяком случае не была последовательно¬
революционной.
В письме, посвященном проекту Эрфуртской про¬
граммы, Энгельс писал: „Политические требования
проекта имеют один крупный недостаток. В них нет
того, что там должно быть... В них нет требования
„единой республики“. Несмотря на указание Энгельса, требование
единой республики так и не вошло в окончательный текст Эрфуртской
программы. Но не только в программе, а и во всей повседневной аги¬
тации не подчеркивались республиканские взгляды партии, а порой
имели место и чисто монархические выходки. *) Причину этого стран¬
ного явления объясняет нам в том же письме Энгельс: „Из боязни
возобновления исключительного закона теперешнее политическое
устройство Германии признается достаточным для того, чтобы пар¬
тия провела свои требования законным путем“. Энгельс подвергает
резкой критике подобную тактику, критике, которая дает исчерпы¬
вающую характеристику всей линии партии в этот период.
*) Так, в одном из предвыборных воззваний, выпушенном социал-демократическим
кандидатом, мы читаем: „Рабочие порабощены, крестьянство нищает — разве такое по¬
ложение должно сохраниться, несмотря на императорский манифест? Ни в коем случае.
Кайзерские манифесты должны быть полностью проведены в жизнь. Кто к этому стре¬
мится — пусть голосует за социал-демократию“. Чрезвычайно любопытна и передовица^
помещенная в центральном органе партии (еще накануне падения исключительного за
кона) по случаю смерти императора Фридриха III, уволившего наиболее реакционного
министра Путкамера и вообще считавшегося противником исключительных законов. Пе¬
редовица, в которой говорилось о том, что „память умершего императора останется вечно
жить в сердцах рабочего класса“, кончалась словами: „Мы не можем не закончить вы¬
ражением соболезнования императрице, которая, как верная супруга, ухаживала с не¬
устанной заботой за смертельно больным. До смерти верная жена всегда остается вели¬
чественным примером, встречаем ли мы ее в хижине или дворце. Ей — наше уважение
и почтение“. Передовица была написана не кем иным, как одним из виднейших руково¬
дителей партии — Ауэром.
Партия и мо¬
нархия. Критика
Энгельса.

444
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
„Подобная политика, может быть, в конце-концов приведет пар¬
тию на ложный путь... Результатом этого будет то, что партия в ре¬
шающий момент будет беспомощной, что по важнейшим вопросам
будет господствовать неясность и разброд, ибо эти вопросы раньше
не дискутировались... Это забвение крупных принципиальных во¬
просов из-за мимолетных интересов сегодняшнего дня, это принесение
в жертву будущего движения ради его сегодняшнего дня, — все это
остается оппортунизмом, какими бы честными намерениями это ни
оправдывалось. Честный оппортунист для нас даже опаснее всякого
другого“.
Этими словами Энгельса мы и закончим рассмотрение общего
направления деятельности партийного руководства в первые годы
после падения исключительного закона.
Одним из наиболее интересных моментов в исто¬
рии германской социал-демократии в рассматривае¬
мые нами годы является выступление левой оппозиции,
которое получило название „бунта молодых“. Это движение было
по существу лишь продолжением той берлинской оппозиции, которую
мы наблюдали во все время действия исключительного закона. Оно
было названо оппозицией „молодых“, потому что и руководители дви¬
жения, и его сторонники вербовались, главным образом, среди членов
партии, вошедших в нее сравнительно недавно, уже в годы исключи¬
тельного закона.
Поводом для нового взрыва разногласий между левым крылом
партии и партийным руководством послужили два вопроса: 1) уже
неоднократно поднимавшийся вопрос оппозиции партии при перебал¬
лотировках между буржуазными кандидатами и 2) вопрос о праздно¬
вании 1 мая.
Перед выборами 1890 г. центральная избирательная комиссия,
вопреки решению Сен - Галенского конгресса, призвала социалистов
голосовать при повторных выборах за свободомыслящих против
кандидатов правых партий, при чем это мотивировалось тем, что от
результатов выборов зависит судьба исключительного закона. Бер¬
линцы, как и в прежние годы, отнеслись к этому отрицательно,
обвиняя партийное руководство в нарушении постановления конг¬
ресса. Однако борьба по этому вопросу скоро улеглась.
Значительно серьезнее были разногласия по
вопросу о праздновании 1 мая. Скоро после изве¬
стного решения Парижского всемирного конгресса
(1889 г.) о праздновании 1 мая, в рабочих кругах Германии стал ожи¬
вленно обсуждаться вопрос о том, как достойно ознаменовать этот
день. К концу 1889 г. целый ряд рабочих организаций Берлина, Гам¬
бурга и других промышленных центров высказался за то, чтобы 1 мая
устроить всеобщий праздник и не выйти на работу. Но окончательное
решение вопроса зависело от фракции, которая, как мы знаем,в те годы
была высшим руководящим органом партии. Между тем, фракция хра¬
Вопрос о празд¬
новании 1 мая.
Левое крыло
партии.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
445
нила упорное молчание. К концу марта руководители берлинской
партийной организации сочли необходимым, в виду приближения пра¬
здника, выступить с самостоятельным воззванием, где призывали „во
всех городах, где существуют сильные партийные организации, не
выйти на работу и организовать открытые собрания по вопросу о
восьмичасовом рабочем дне“. Это воззвание заставило фракцию на¬
рушить молчание, и 13 апреля 1890 г. она выступила с обращением, на¬
правленным против берлинского воззвания. Фракция считала невоз¬
можным невыход на работу в день 1 мая. Она мотивировала это сле¬
дующим образом: „В порядке вещей, что враги рабочего класса Герма¬
нии пробуют все средства, чтобы вырвать у рабочих плоды их победы
20 февраля. Кто читает буржуазную прессу, тот знает из нее, что
враги рабочего класса возлагают большую надежду на 1 мая. Они
надеются и желают того, чтобы манифестации 1 мая повели к кон¬
фликтам с органами власти. При таких обстоятельствах мы никак
не можем сознательно приказать германским рабочим устроить все¬
общий рабочий праздник 1 мая“*). Однако фракция разрешала устроить
празднование там, где это могло произойти без конфликтов. Когда
это воззвание появилось, в ряде городов подготовка к празднику
была уже в самом разгаре. Понятно поэтому, какое недовольство
вызвало появившееся с таким опозданием постановление партии.
Единое выступление рабочих Германии было теперь сорвано. Со¬
стоявшиеся в нескольких городах (Берлин, Гамбург) выступления
прошли далеко не так импозантно, как этого ожидали; и ответствен¬
ность за все это была возложена радикальными элементами партии
на партийное руководство. Начиная с этого времени происходит не¬
прерывная борьба между левой оппозицией, опирающейся, главным
образом, на рабочие районы Берлина, и руководящими органами партии.
Новую пищудляразногласий дал опубликованный
в конце июня проект устава партии. Особое недо¬
вольство вызвало, во-первых, подчинение прессы и
правления партии контролю фракции и, во-вторых,
установленная норма выборов на партийные съезды, искусственно
уменьшавшая представительство крупных промышленных центров.
С момента опубликования устава борьба ведется, главным образом,
вокруг внутрипартийных вопросов, при чем левая оппозиция выступает
за расширение внутрипартийной демократии, за свободу критики руко¬
водящих органов, против культа личности. В этой дискуссии главную
роль играют примкнувшие к оппозиции дрезденская и магдебургская
газеты, в которых принимают участие ряд талантливых молодых ли¬
тераторов. Поскольку берлинская оппозиция почти не имела в своей
среде литературных сил, то естественно, что дискуссия в прессе велась,
главным образом, этими примкнувшими к оппозиции литераторами.
*) На этой точке зрения партийное руководство и партийные съезды стояли и во
все ближайшие годы, несмотря на старания представителей братских партий (в частно¬
сти австрийской) привлечь германскую социал-демократию к празднованию 1 мая.
Разногласия по
организационным
вопросам.

446
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
Зима 1890 — 91 г. принесла некоторое затишье
в борьбе, которое летом 1891 г. сменилось новым
обострением в связи с выступлениями Фольмара.
Естественно, что это выступление должно было уси¬
лить оппозицию, все время предупреждавшую партию против правой
опасности. Теперь представители левой оппозиции выступили с рез¬
кой критикой Фольмара и руководящего ядра партии, которое, по
их мнению, в своей практической деятельности скатывается к Фоль-
мару. В этом новом этапе борьбы надо отметить две особенности:
во-первых, борьба происходит исключительно внутри берлинской
организации. Провинциальные организации и органы (Гамбург, Дрез¬
ден, Магдебург), раньше в той или иной мере поддерживавшие
оппозицию, теперь так или иначе от нее отмежевываются. Во-вторых,
борьба приобретает теперь действительно принципиальный характер.
Левая оппозиция и в выпущенной листовке, и в своих выступлениях
пытается дать развернутую критику всей партийной линии, всячески
избегая вести борьбу по мелким, подчас личным вопросам, как это
было в предыдущем году. Исключительно острая борьба, ареной
которой являются крупнейшие рабочие округа Берлина, кончается
лишь с Эрфуртским съездом 1891 г., когда виднейшие лидеры оппо¬
зиции были исключены из рядов партии. Исключенные попытались
создать новую партию „независимых социалистов“, но большинство
рабочих, шедших за оппозицией, осталось в рядах старой партии,
а „независимые“ быстро скатились к анархо-синдикализму и не играли
сколько-нибудь значительной роли в рабочем движении.
Каковы же были взгляды „молодых“, какова
была их позиция? На этот вопрос отвечает ано¬
нимная листовка, написанная берлинским рабочим
Вильдбергером, которая дает принципиальное изложение взглядов
„молодых“. „Мы все верили, что с отменой исключительного за¬
кона агитация с нашей стороны станет более принципальной, и про¬
екты законов и предложения, вносимые в рейхстаг, пойдут дальше,
чем до сих пор. Между тем, произошло обратное“. Листовка при¬
водит далее целый ряд фактов для доказательства происшедшего
поправения партии и в частности ее парламентской фракции.
Вожди партии „превращают пролетарское по своей природе дви¬
жение в движение нереволюционное" и делается это для того, чтобы
завоевать побольше голосов при выборах. „Новая тактика есть ком¬
промисс с массами ценою принципов“,— так характеризует листовка
общую линию партии.
В чем же причина этого поправения партии? По мнению листовки,
тут сыграло роль, главным образом, изменение социального состава
партии и отрыв вождей от пролетарской массы. „Когда партия была
молода и состояла только из пролетариев, тогда такая тактика, как
сегодня, была бы невозможна“. „Не в нечестности обвиняем мы во¬
ждей, а в том, что они слишком считаются с факторами власти, что
Левая оппозиция
в 1891 г. и ее лик¬
видация.
Взгляды „моло¬
дых".

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
447
вытекает из изменившихся условий в жизни и из слишком малого
их общения с пролетарской нищетой“. Однако, несмотря на эти со¬
циальные сдвиги внутри партии, которые определили ее поправение*
листовка считает еще возможным возврат партии на революционный
путь. Листовка зло обрушивается на Бебеля, который заявил, что
недовольные могут основать свою собственную партию. Она считает,
что если все лучшие элементы партии, все те, „кто во время исклю¬
чительного закона так храбро боролся за распространение своих
идей, выступят с нами против разложения партии, тогда вернется преж¬
нее воодушевление, которое и поможет преодолеть все трудности“.
Правда, листовка не ожидает изменения тактики со стороны вождей.
Надежды на то, что „эта тактика изменится, теперь, после откры¬
того объявления войны противникам этой тактики, нет“. Но проле¬
тарская часть партии может еще добиться того, чтобы именно она*
а не мелкобуржуазные элементы руководили партией. Только это
может предотвратить окончательное перерождение партии в чисто
реформистскую.
Отсюда вытекают взгляды листовки на организационные вопросы.
Последние должны быть разрешены таким образом, чтобы над про¬
летарскими центрами не господствовала отсталая часть страны, как
это имеет место сейчас, а пролетарские центры были бы действи¬
тельным гегемоном партии.
Очень распространен взгляд, будто „молодые“
стояли вообще не на платформе социал-демократии*
что они были противниками участия в парламенте*
что они были чуть ли не анархо-синдикалистами.
Однако такое представление о „молодых“, как можно
судить по изложенной выше листовке, не имеет ничего общего
с действительностью. Ни в одном документе мы не встретим осу¬
ждения участия в парламенте, требования отказаться от участия
в выборах и т. д. Всюду оппозиция осуждает лишь проявления
оппортунизма в парламентской деятельности, но не самое участие
в парламенте. „Требования нашей теперешней программы (имеется
в виду вторая часть программы, программы-минимум) должны быть
внесены в качестве предложений в рейхстаг, и тогда партийная
масса получит совсем другое представление о деле... Необходимо*
чтобы массы, которые мы завоевали, воспитывались иначе, и в
этом отношении обсуждения в рейхстаге могут принести значи¬
тельную пользу, если только будут вестись иначе, чем до сих пор“
(Вильдбергер). Против этого возражают, что требования программы-
минимум (например, уничтожение постоянного войска) правитель¬
ство не может выполнить, поэтому их нечего выставлять. По мне¬
нию „молодых“, „именно эти пункты должны быть выдвинуты в
первую очередь и при помощи их надо возбуждать народ“. „Если
вы считаетесь только с тем, что правительства и партии могут
провести, тогда вы не отличаетесь от свободомыслящих“. Это была
„Молодые“ и пар¬
ламентаризм.
Общая оценка
их выступления.

448
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
бесспорно вполне последовательная марксистская постановка вопроса
о парламентской тактике.
Правда, среди оппозиции были различные оттенки мнений по во¬
просу о парламентаризме. Некоторые считали, что вообще участие
в положительной законодательной деятельности недопустимо, и фрак¬
ция должна ограничиться агитационными выступлениями, некоторые
требовали, чтобы нынешние депутаты были отозваны из парламента
и была проведена новая избирательная кампания под революцион¬
ными лозунгами (Мюллер), но никто из „молодых“ никогда против
выборов в парламент, против участия партии в политической борьбе
не высказался.
В позиции „молодых“ был целый ряд слабых мест: 1) Они, отме¬
чая отдельные ошибки партийного руководства, не видели исход¬
ного пункта всех этих ошибок, именно отказа партии от Марксовой
теории революции. Другими словами, „молодые“ не могли теоретиче¬
ски обосновать своих взглядов, что отчасти объясняется тем, что
в их среде почти не было теоретически подготовленных людей.
2) У них не было практических предложений, за которыми могла
пойти масса. Они указывали на то, что надо в другом духе воспи¬
тывать партию и рабочий класс, но под таким лозунгом массы не
соберешь. Но в этом не было вины „молодых“. Они выступили
в эпоху, когда революция не стояла в порядке дня. Они не могли
предложить ни организации всеобщей забастовки, ни устройства
вооруженного восстания. Поэтому разногласия могли вращаться
только вокруг вопросов о характере агитации и пропаганды, о тоне
речей в парламенте и т. п. Эти разногласия не могли получить прак¬
тической проверки. В этом была одна из главных причин поражения
оппозиции „молодых“. 3) У части „молодых", как мы уже указали,
не было правильного представления о роли реформы как одного
из средств подготовки революции, но надо сказать, что в этом во¬
просе не было ясности и у многих представителей партийного боль¬
шинства. 4) В борьбе с оппортунизмом молодые часто перегибали
палку, находя оппортунизм там, где был лишь необходимый маневр.
Но, несмотря на все этЬ, они в борьбе с партийным руководством
защищали революционную позицию против совершенно бесспорного
сползания партии в болото реформизма *). Мы имеем составленный
самим правлением партии меморандум к Эрфуртскому партийному
съезду, где собраны все материалы, которые левая оппозиция счи¬
тает симптомом поправения партии. Этот меморандум был составлен
с той целью, чтобы доказать неосновательность обвинений оппо¬
зиции. Однако, читая его, нельзя не согласиться с той оценкой
приведенных здесь документов, которую дали „молодые“. Мы имеем
тут и приведенный нами некролог по случаю смерти императора
*) „Оппозиция „молодых“ сделала последнюю попытку оживить революционную
традицию в партии“ (Лукин. Новейшая история Германии). На той же точке зрения
стоял и т. Скворцов-Степанов в послесловии к „Истории социал-демократии“ Меринга.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
449
Фридриха, и торжественное заявление в рейхстаге о том, что партия
не согласна с взглядами Маркса по вопросу о диктатуре пролета¬
риата, что она стремится к мирному приходу к власти/ и приведенное
нами заявление по вопросу о войне и т. д. Тот факт, что все это
правление партии брало под свою защиту, не находя в нем ничего
предосудительного, является лучшим доказательством правильности
данной выше оценки „молодых".
В социальном составе оппозиции можно совер¬
шенно отчетливо различить две струи: 1) первую
и основную струю составляют берлинские рабочие,
выдвинувшиеся в эпоху исключительного закона, в условиях этого
закона воспитанные, руководители и участники нелегальной работы
в партии; 2) вторую струю составляли молодые интеллигенты, лите¬
раторы, выступавшие, главным образом, в провинции. Этот элемент,
собственно говоря, был только попутчиком „молодых“. Большая
часть из них сама заявляла, что не во всем согласна с берлинской
оппозицией. Представители этой второй струи боролись, главным
образом, за более демократический внутрипартийный режим, против
авторитетов, которые хотели навязать свою волю партии, и т. д.
в отличие от берлинской оппозиции, которая больше интересовалась
теми проявлениями оппортунизма, которые сказывались в практи¬
ческой деятельности партии.
Энгельс как-то назвал оппозицию „молодых“ „бунтом студентов и
литераторов“.Он видел только одну струю движения, и это произошло
потому, что, живя за границей, он мог узнавать о внутрипартийных
делах только из прессы, где естественно защищали взгляды левых
не берлинские рабочие, а профессионалы литераторы. Между тем,
последние далеко не точно отражали взгляды оппозиции. Действи¬
тельные взгляды последних можно было узнать только на собрании
рабочих Берлина и, главным образом, на нелегальных собраниях,
которые продолжали собираться и в первые годы после падения
исключительного закона. Рабочие, участвовавшие в этих собраниях,
т.-е. лучшая, хотя и меньшая часть берлинских социал-демократов,
и были ядром оппозиционного движения. Это признают все историки
германской социал-демократии, в том числе Меринг, Бернштейн и др.
Эти берлинские рабочие, бывшие опорой „молодых“, после Эрфурт¬
ского съезда, после исключения и выхода некоторой части оппози¬
ционеров из партии, продолжали бороться против растущего оппор¬
тунизма, оставаясь всегда на левом крыле партии.
4.	Ревизионизм (1896 —1903).
Германская социал-демократия в период 1896 —
1903 годов не просто переходила грань, отделяющую
XX столетие от XIX, но одновременно переживала не¬
который внутренний перелом, переоценку теоретиче¬
ских ценностей и нащупывание новых путей работы. Лучшим показате-
29.	Кн. III
Выступление
Бернштейна и его
мотивы.
Социальный со¬
став оппозиции.

450
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
лем состояния партии в рассматриваемый период явилось выступление
Э.	Бернштейна*), приступившего к критике и ревизии как мар¬
ксизма, так и практической деятельности партии**). Необходимость
„ревизии“ Бернштейн обосновывал тем, что „мы гигантскими шагами
приближаемся к тому времени, когда социал-демократия должна будет
изменить свою теперешнюю преимущественно критическую точку
зрения и перейти к планам положительных реформ и поэтому было
бы не лишним пересмотреть умственный багаж, с которым мы при¬
ближаемся к этой эпохе“. Социал-демократия стала на деле демо¬
кратической партией социальных реформ. Между тем в марксистской
теории и в партийной агитации и пропаганде до сих пор играют
роль	всякого рода утопические	революционные иллюзии. Необхо¬
димо	внести единство в теорию	и практику,	приспособив первую
ко второй. Нужно „откровенно дать себе отчет в пробелах и про¬
тиворечиях теории. Иначе говоря, дальнейшее развитие и обработку
марксистского учения следует начинать с его критики“.
Критические	упражнения	самого Бернштейна
носили всесторонний характер, охватив основные
вопросы теории	и практики	рабочего движения.
Он „обрушился“ на диалектический материализм, в первую очередь
на революционную диалектику, этот, по выражению Бернштейна,
„самый роковой пункт учения Маркса и Энгельса“, „блуждающий
огонек, аккуратно заводящий в болото“ и т. п. Бернштейна не удо¬
влетворяет и материалистическое понимание истории, которое „уже
у своих творцов прошло известное развитие“, „уже они ограничили
его абсолютное значение“. В области политической экономии он от¬
верг краеугольные камни экономической системы марксизма: теории
стоимости, прибавочной стоимости и зарплаты. Отбросил Бернштейн
и Марксову теорию классовой борьбы, так как „теперь она начи¬
нает оказывать противодействие дальнейшему развитию познания“.
В результате всей этой критической „работы“ Бернштейн при¬
шел к следующим умозаключениям, предоставлявшим широкий про¬
стор для оппортунистических выводов: 1) Если „раньше технико¬
экономическому фактору приписывалась почти неограниченная опре¬
деляющая сила в истории“, то теперь следует в качестве не менее
важных учитывать и другие факторы: „правовые и моральные поня¬
тия, исторические и религиозные традиции, географические и всякие
другие естественные влияния, в том числе и природы человека и его
духовных способностей“. 2) Современное капиталистическое обще¬
*) Изложение взглядов Бернштейна сделано путем приведения цитат, взятых из
его различных работ конца 90-х и начала 900-х годов.
**) См. серию статей „Проблемы социализма“ в „Neue Zeit“ за 1896 — 98 годы,
книгу „Предпосылки социализма и задачи социал-демократии“, 1899 г., полемические
статьи в „Vonvärts’e“ и центральном органе оппортунистов „Socialistische Monatshefte“ и
ряд брошюр, в особенности „Возможен ли научный социализм“. См. также послесловие
к переводу работ Л. Эритье о 48 годе во Франции.
Исходные пункты
ревизионизма.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
451
ство дает нам картину „все большего ограничения железной исто¬
рической необходимости“. „Обнаруживается все более растущее
вмешательство разума в законы развития и именно экономического
развития...“ 3) „Рассматривать только с одной точки зрения... зна¬
чит неизбежно прийти к ошибочным выводам“. Вместо строго мони¬
стического метода Маркса, „мы по необходимости должны придер¬
живаться эклектического способа исследования“. 4) Неверно, „будто
борьба противоречий является движущей силой всякого развития.
Совместное действие родственных сил является также великим дви¬
гателем развития“. 5) Социалистическое переустройство общества
будет результатом действия не только железных законов развития
старого общества, но и моральных, этических факторов, результатом
не столько классовой борьбы, сколько „отрадного явления все боль¬
шего преобладания общих интересов над частными“, личными и груп¬
повыми. 6) Это последнее тем более верно, что отсутствует резкий
водораздел между отдельными классами, так как признаком классов
является не место, занимаемое его членами в производственном про¬
цессе, а „размер доходов... социальное положение, социальный род
жизни“. 7) В конечном счете социальная проблема Бернштейна сво¬
дится не к коренной реорганизации производственной основы буржуа¬
зного общества, а к реформам в области распределения и к ликви¬
дации особо вопиющих фактов юридического и политического не¬
равенства. Таким .образом, Бернштейн пришел к типичной для мелко¬
буржуазных демократов и буржуазного радикализма постановке
вопроса.
Бернштейн оспаривает основные положения
марксизма в вопросе о тенденциях развития капи¬
талистического общества. „Промышленность и тор¬
говля обнаруживают“ „более медленное движение вперед к крупному
производству, чем это было принято в расчет“ Марксом. В сельском
же хозяйстве „всюду число мелких и средних хозяйств растет, а
больших или крупных уменьшается“. „Было бы глубоким заблужде¬
нием думать, что в современном развитии замечается относительное
или абсолютное уменьшение числа собственников: (оно) растет и
абсолютно и относительно“. Капитал „демократизируется“ благодаря
„форме акционерных обществ“, которая „дает широкую возможность
дроблению уже сконцентрированных капиталов“. Тезис Маркса о „на¬
коплении богатства на одном полюсе... накоплении нищеты... на про¬
тивоположном полюсе“ неверен. Положение пролетариата улучшается.
Классовые противоречия сглаживаются. Капитализм в целом все
более приобретает „способность к приспособлению“, что доказыва¬
ется, между прочим, тем, что действие кризисов в новейшее время
все более смягчается и экстенсивно и интенсивно. Это свидетель¬
ствует о ложности всей ставки на грядущую хозяйственную ката¬
строфу капитализма. Она отнюдь не неизбежна. „Но если хозяй¬
ственная катастрофа не необходима, то и социальная катастрофа
Проблема рево¬
люции.

452
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
тоже не является необходимостью“. В связи с этим не может быть
и речи о насильственной революции, разрушении государства и дик¬
татуре пролетариата. Бернштейн отрицает классовую природу госу¬
дарства и классифицирует его, как „регулирующий орган, обслужи¬
вающий усложненное общественное целое“. Государство не только
не „отомрет“ при социализме, но в форме демократии будет поли¬
тической формой общества будущего. В то же время Бернштейн
отрицает за государством роль непосредственного мощного фактора
экономического преобразования, объявляя попытки широкой экспро¬
приации и передачи управления экспроприированными средствами
производства в руки государства — „экономическим бланкизмом“,
„экономической утопией“.
Свои положения Бернштейн подкрепляет опытом рабочего дви¬
жения, который, по его мнению, резюмируется двумя положениями:
1) путь революции до сих пор оказывался гибельным для пролета¬
риата; 2) напротив, мирная борьба за демократические реформы в
союзе со смежными социальными слоями часто давала „громадные
результаты“. Надо строго отличать процесс перехода феодализма к
капитализму от процесса перехода капитализма к социализму. „Фе¬
одализм почти повсюду был уничтожен путем насилия“, в то время
как „борьба рабочего класса не должна необходимо повести к ка¬
тастрофам“. Объяснение этого — в косности и неподвижности фео¬
дальных учреждений и в гибкости и изменчивости „либеральных
учреждений современного общества... которые не требуют своего
искоренения, но лишь дальнейшего развития“.
Каков же „путь к социализму“, рекомендуемый
самим Бернштейном? Прежде всего мирный путь
„посредством целой серии органических реформ,
которые для своего полного проведения нуждаются и во времени
и в определенной обстановке“. „Нынешнее хозяйство растет и пре¬
образуется в новый строй“. Кооперативное производство расши¬
ряется. „Государство уничтожает все препятствия к организации
производителей и предоставляет профсоюзам... известные полномо¬
чия по контролю над промышленностью... тогда частные предприятия
сами собой получают со временем кооперативный характер“. „Все
это, на мой взгляд,— говорит Бернштейн,— является развитием в сто¬
рону социализма, если угодно, частичное осуществление социализма
Указанные процессы будут, конечно, происходить на базе поли¬
тической эмансипации пролетариата, на базе прогресса демократии,
которая уже в ряде стран превращает „народных представителей
из господ народа в его слуг“. Сюда, в сферу борьбы за демокра¬
тизацию общественного строя, и необходимо партии сконцентрировать
свои усилия.
Партии необходимо более энергично приняться
за творческую работу в рейхстаге, ландтагах от¬
дельных государств, муниципалитетах, советах сельских общин,
Практика партии.
Путь
к социализму.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
453
профсоюзах и кооперации. В процессе своей работы социал-демо¬
кратия должна итти на соглашения, блоки с передовыми бур¬
жуазными партиями. Нужно серьезно подумать и „о том, чтобы
заинтересовать по крайней мере значительную часть крестьян“ в
победе социал-демократии, поскольку „они составляют в Германии
столь значительную часть населения и поскольку на выборах в очень
многих округах их голосам принадлежит решающее значение“. Пора
перестать запугивать либералов словечками о насильственной рево¬
люции. Тем более, что следует под страхом „полного колоссального
поражения“ опасаться „преждевременного захвата власти: ни объе¬
ктивные ни субъективные предпосылки этого далеко еще не созрели“.
„Сказанное изменяется в той степени, в какой социал-демократия
привыкает к мысли о необходимости при случае делить свою власть
с буржуазно-демократическими партиями и поскольку она будет в
решительные моменты действовать сообразно этому правилу“. Так
формуле диктатуры пролетариата, которая, по Бернштейну, „прина¬
длежит культуре низшего порядка“, противопоставляется формула
коалиционного правительства („участия в смешанном министерстве“).
Чрезвычайно характерно отношение Бернштейна к тезису „Комму¬
нистического манифеста“ о /том, что „у пролетария нет отечества“
и к колониальной политике: здесь отец германского ревизионизма
предвосхитил во многом социал-шовинизм позднейшего времени
(Гильдебрандов и К0).
Квинт-эссенцию всей своей практической установки Бернштейн
выразил следующими, ставшими знаменитыми, словами: „Я открыто
признаюсь, что очень плохо понимаю и очень мало интересуюсь
тем, что обыкновенно разумеется под „конечной целью социализма“.
Эта цель, что бы она ни представляла, для меня — ничто, движение
же все. Под движением я понимаю как общее развитие общества,
т.-е. социальный прогресс, так и политическую и экономическую аги¬
тацию и организацию для осуществления этого прогресса“.
Изложенные выше основные положения герман¬
ского ревизионизма, в тех формулировках, какие
он получил у Бернштейна, показывают, что сущность
его заключалась в попытке ниспровержения мар¬
ксизма, с заменой этого последнего буржуазно-демократическими
учениями. Подчеркивание Бернштейном его „лойяльности по отно¬
шению к марксизму в целом“ леко объяснимой Чересчур велико
было обаяние имени Маркса в рядах германской социал-демократии
для того, чтобы можно было надеяться успешно, без маскировки обру¬
шиться на марксизм. В теоретическом отношении бернштейнианство
представляло собою „эклектическую похлебку“,причудливое смешение
разношерстных элементов. До-марксовский социализм (Луи Блан и
Прудон), дюрингианство, лассальянство, фабианизм, буржуазная по¬
литэкономия и философия Канта — все это нашло свое отображение в
,.системе“ Бернштейна. Как бы то ни было, но Бернштейновский ре¬
Общая характе¬
ристика ревизи¬
онизма.

454
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
визионизм явился законченным продуктом оппортунистической
мысли. Он сигнализировал укрепление оппортунизма, который уже
пытался дать открытый бой старой теории, делая попытку подвести
всестороннюю теоретическую базу под практический оппортунизм.
Именно в этом — „прогресс“ бернштейнианства по сравнению
■с фольмаризмом.
Подобному процессу в недрах оппортунизма в
конце 93-х и начале 900-х годов благоприятствовал
ряд моментов. Еще в 1902 г. Ленин указывал, что
бернштейновское „направление в социал-демократии вышло как-то
сразу вполне законченным, точно Минерва из головы Юпитера. По
своему содержанию, этому направлению не приходилось развиваться
и складываться: оно прямо было перенесено из буржуазной литера¬
туры в социалистическую“. Действительно, буржуазная литература
80-х и 90-х годов была заполнена „струвистскими“ течениями (при¬
нявшими международный характер), социал-реформаторством и крити¬
ческими упражнениями по адресу марксизма.
Далее, для того, чтобы понять условия возникновения бернштей¬
нианства, необходимо обратить внимание на экономическую хара¬
ктеристику периода. Во второй половине 90-х годов капитализм начал
перерастать в империалистическую фазу своего развития, что бла¬
гоприятно сказалось на положении верхушки пролетариата, наибо¬
лее квалифицированной и хорошо организованной его части, и на тех
его слоях, которые были заняты в промышленности, связанной с раз¬
витием империализма. Во-вторых, экономическая конъюнктура пе¬
риода, в особенности по сравнению с 80-ми -годами и первой поло¬
виной 90-х годов, была в основном высокой.
В результате, если во время фольмаризма оппортунизм свои
жизненные соки черпал, главным образом, из отсталых областей
южной Германии, то в рассматриваемое [время начала действовать
новая мощная реформистская струя, шедшая из передовых промы¬
шленных частей Германии, из рядов рабочей аристократии. Органи¬
зации этой последней — профсоюзы, которые начали бурно расти
именно с конца 90-х годов*). В это время они оформили положение
профсоюзного чиновничества, подведя под него материальную базу,
превратились в цитадель оппортунизма, и профсоюзные лидеры
(Легин, Эльм, Бемельбург и др.) стали наиболее откровенными, наи¬
более последовательными проводниками оппортунизма в рядах гер¬
манской социал-демократии. Бернштейн отразил в своих построениях
влияние обоих оппортунистических течений, выступая в качестве
представителя оппортунизма в целом, а в практической политике
он шел подчас левее профсоюзных бюрократов, выступая как крайний
мелкобуржуазный демократ.
*) Движение числа членов профсоюзов было следующее: 1891 — 1895 годы —
18 тысяч; 1895 — 1899 годы + 321 тыс.; 1899 — 1904 годы -f- 764 тыс., к 1904 г. профсоюзы
охватили свыше 1.052 тыс. чел.
Корни ревизио¬
низма.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
455
Более рельефно, чем Бернштейн, отразил в во¬
просах практической политики настроения переро¬
ждавшейся верхушки пролетариата, подкармливае¬
мой буржуазией из ее сверхприбылей, верхушки,
шедшей на союз с германским империализмом во
имя увеличения этой сверхприбыли — Шиппель. В 1898 г.на Штутгарт¬
ском партейтаге он, выступая докладчиком по вопросам торговой
политики, развивал следующие положения. Протекционизм не только
не реакционен, но он ускоряет промышленную эволюцию и потому
производит революционное действие. Германский пролетариат заин¬
тересован в наиболее быстром темпе развития промышленности, так
что здесь нельзя отделять его интересы от интересов промышлен¬
ников. Он не только потребитель, но и производитель. Он — глав¬
ный фактор промышленного производства, в то время как потреби¬
телем в собственном смысле слова является мелкая буржуазия.
Вывод: пролетариат должен стоять за таможенную охрану герман¬
ской промышленности. Поэтому Шиппель был вполне логичен, когда
призывал к поддержке германских капиталистов против капитали¬
стов других стран. Неудивительно, что тот же Шиппель откровенно
выступал и за германский милитаризм.
Еще в 1898 г., Плеханов совершенно справед¬
ливо писал: „Речь идет о том, кому быть похо¬
роненным:	социал-демократии	Бернштейном или
Бернштейну социал-демократией“. Ясно, что германская социал-де¬
мократия, поскольку она претендовала на роль представительницы
революционного пролетариата, должна была оказать бешеный отпор
наступавшему ревизионизму. Однако не только не приходится говорить
о наличии в партии способности быстрого, чуткого реагирования на
проявления шатания в ее рядах, но, напротив, следует констатиро¬
вать громадную тяжеловесность партии в этом отношении. В 1897 г.
появилась первая статья Бернштейна из серии „Проблемы социа¬
лизма“. В. 1898 г. провинциальная пресса (Лейпциг, Бремен) начала
первой кампанию против ревизионизма. И, наконец, лишь под на¬
стойчивым давлением левых (Р. Люксембург, К. Цеткин, Плеха¬
нова *) и Парвуса) двинулся в антибернштейновский поход и „папа
ортодоксии“—редактор „Neue Zeit“ Каутский.
Левые, хотя и делали большие ошибки, своей борьбой против
ревизионизма поистине спасли честь германской социал-демократии
как революционной партии. Брошюра Р. Люксембург „Реформа или
революция“, статьи Парвуса „Оппортунизм на практике“, и статьи
Плеханова против философских воззрений Бернштейна и другие до¬
кументы левых этого времени, несомненно, являются блестящими
документами революционного марксизма. Левые буквально не оста¬
вили камня на камне в теоретической системе оппортунизма, под¬
*) Плеханов жил в это время за границей и сотрудничал с германскими левыми
социал-демократами.
Партия
и ревизионизм.
Шиппель как
идеолог перерож¬
дающейся рабо¬
чей аристократии.

456
Е. РЫВЛИН и- Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
вергнув ревизионизм уничтожающей критике, показав исчерпываю¬
щим образом его полное теоретическое убожество. Основной заслу¬
гой левых в их критике было марксистски правильное разрешение
проблемы (важнейшей и труднейшей в условиях „мирной, легаль¬
ной“ работы партии), — проблемы соотношения реформы и рево¬
люции*). Позиция Каутского **) в разгоревшейся дискуссии заслужи¬
вает особого рассмотрения, поскольку она отражала настроение
руководящих партийных кругов. Каутский не понял всего значения
и смысла выступления Бернштейна. Это"последнее расценивается им
под литературным, академическим углом зрения и притом в значи¬
тельной степени как индивидуальное шатание самого Бернштейна.
У Каутского нет стремления взглянуть на Бернштейна не как на
временно „заблудшую овечку“, а как на представителя все более
оформляющегося, имеющего глубокие корни и для партии практи¬
чески уже весьма опасного течения.
Сама антикритика Каутского носила резко вы¬
раженный двойственный характер. Пока она ата¬
кует Бернштейна в сфере теоретических вопросов
(философии, 'исторического материализма, политиче¬
ской экономии, об общих тенденциях капиталистического развития
и т. д.), Каутский — в общем на высоте положения. Но как только
он подходит к действенным выводам из своей общетеоретической
концепции (На чтожонкретно ориентироваться пролетариату? Какую
в основном взять стратегическую и практическую установку?), тотчас
его изложение становится туманным, расплывчатым. Более того, Каут¬
ский прямо сдал ряд позиций оппортунизму. Так, по важнейшему
вопросу — о так называемой „теории крушения“ (фактически — тео¬
рии революции) он писал: „Эта теория видит в* капиталистическом
способе производства фактор, который толкает пролетариат на клас¬
совую борьбу против капиталистов; который все больше и больше
увеличивает его численность, сплоченность, интеллигентность, само¬
сознание и политическую зрелость; который все больше и больше
повышает его экономическое значение, делает одинаково неизбеж¬
ной как его организацию в политическую партию, так и его победу;
но столь же неизбежно он обусловливает и возникновение коллек¬
тивистического производства в результате этой победы“.
Такое толкование „крушения“ является типично „центристской“
формулировкой с благообразной „марксистской“ внешностью, лишен¬
ной, однако, революционного содержания!
Вместо подчеркивания, как предпосылки революции, неизбежного
в тот или иной момент резкого ухудшения положения масс, вы¬
званного экономической анархией современного общества, мы ви¬
*) Общую характеристику левого крыла партии см. в гл. 6.
**) См. К. Каутский. Анти-Бернштейн. (Бернштейн и социал-демократическая про¬
грамма). Книга* составилась из переработки статей, печатавшихся в „Neue Zeit“ и в
.Vorwärts“.
Каутский как
критик ревизио¬
низма.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
457
дим лишь ссылку на капитализм „вообще“, толкающий „пролетариат
на классовую борьбу“. Здесь же мы находим одностороннее указа¬
ние на „сплоченность, интеллигентность, самосознание пролетариата“,
вместо параллельного подчеркивания „нужды и бедствий“, утвержде¬
ние неизбежности победы пролетариата, вместо ссылок на победу
через насильственную революцию, „возникновение коллективистиче¬
ского производства в результате этой победы“, вместо возникнове¬
ния социалистического способа производства как результата „револю¬
ционного переустройства“, осуществляемого в „переходный период“,
в эпоху „революционной диктатуры пролетариата“ (см. критику
Марксом Готской программы).
В высшей степени характерен для центризма Каутского усилен¬
ный обход и замазывание вопросов о насильственной революции,
диктатуре пролетариата, об „экономическом бланкизме“, опыте Па¬
рижской Коммуны, отношении к буржуазной государственной ма¬
шине и т. д. То немногое, что было им написано по этому поводу,
говорило об отходе Каутского от революционных позиций. Вслед
за Бернштейном Каутский утверждает: „революция будущего не
вернется к тем формам и задачам, которые принадлежат уже про¬
шедшему“. „Начиная с Лассаля, наша партия стремится ясно уста¬
новить различие между революцией с помощью цепов и вил и рево¬
люцией социальной и доказать, что она принципиально стремится
только к последней...“ „Я охотно допускаю, что слово „революция“
может вести к заблуждениям... Но при изучении некоторых явле¬
ний оно необходимо“. Ясно одно, „что социальная революция и по¬
литическое восстание — два совершенно различных понятия. Социаль¬
ная революция есть цель, которую принципиально ставят перед собой
(—коренному преобразованию общества), а восстание может быть
только средством к цели... Однако не только социальную, но и по¬
литическую революцию нельзя приравнивать к восстанию. На непо¬
лицейском языке политической революцией называется всякое круп¬
ное политическое потрясение...“ Отделив, таким образом, схоласти¬
чески-педантично социальную революцию от политической револю¬
ции, а эту последнюю от насильственных форм борьбы, Каутский
не мог не вспомнить о тезисе марксизма, квалифицировавшего наси¬
лие, как „акушерку при рождении нового общества“. Из этого не¬
приятного положения Каутский находит „выход“: „И теперь, как
прежде, верны слова Маркса, что сила является акушеркой всякого
нового общества. Добровольно, невынужденно не сдается ни один
господствующий класс. Но это не значит непременно, что насилие
должно быть акушеркой нового общества. Развивающийся класс
должен иметь в своем распоряжении необходимые средства физи¬
ческой силы, если он хочет сместить старый господствующий класс,
но этим отнюдь не предписывается безусловно пользоваться этими
средствами физической силы. При известных условиях может быть
достаточно одного сознания существования таких средств, чтобы

Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
вынудить падающий класс на мирные переговоры с сделавшимся
сильнее его противником“.
Чем многочисленнее и могущественнее силы пролетариата, чем
больше их знают, тем больше и возможности к мирному переходу
из капитализма в социализм“.
Следует ли из этого, что Каутский, как и Бернштейн, считает
единственным путем к социализму мирный путь? Нет! Каутский сам
не знает, каким путем пролетариат придет к социализму. Он апелли¬
рует к марксизму, указывает на недопустимость „гадания на кофей¬
ной гуще“, рекомендует не браться за исследование того, что пред¬
полагает оставление почвы фактической действительности. Под фла¬
гом этой quasi - „научной“ добросовестности центризм протаскивает
дезориентацию пролетариата в борьбе, заменяет четкость линии на
неизбежность насильственной революции хвостизмом и политиче¬
ской бесхарактерностью. Нужно держать курс на обострение соци¬
альных противоречий, неустранимость чего доказана Марксом,— за¬
являет Каутский. Когда же становится необходимым более конкретнс
разъяснить эту довольно неопределенную „директиву“, центр
устами Каутского отвечает: „Наука не дает нам возможности про¬
никнуть за завесу будущего... Мы не знаем, каким путем будет
осуществлен социализм: путем ли мелкой мирной работы, или путем
насильственного столкновения, или же... и тем и другим путем“.
Поэтому „решение проблемы диктатуры пролетариата мы можем
спокойно предоставить будущему. И в этом вопросе нам незачем
связывать себе руки“. Так или иначе „классовое господство проле¬
тариата“ как фактор перехода к социализму неизбежно, но оно бу¬
дет в форме „демократии... потому что она представляет единствен¬
ную политическую форму“ этого господства. Мирный путь к власти
для пролетариата, по Каутскому, как мы видели, отнюдь не исклю¬
чен. Но вполне вероятна и другая перспектива: господствующие
классы, возможно, испугаются быстрого усиления мощи социал-демо¬
кратии и попытаются совершить реакционный государственный пере¬
ворот для отнятия у него элементарных прав. В таком случае при¬
ход к власти произойдет не мирным путем изменения соотношения
сил партий внутри демократического парламента, а как-то иначе.
Но как,— Каутский не знает, и лишь предполагает, что тогда едва ли
можно будет „освободиться от элементов в роде прусских юнкеров
и прочих бандитов высшего и низшего ранга... оставаясь на точке
зрения полнейшего уважения к их личности“. Скомкав во время
дискуссии с Бернштейном вопрос о конкретных формах второго, не
мирного пути, Каутский попытался ответить на него позднее в 1902 —
1903 годах в своих работах о „Социальной революции“. Здесь он
писал, что даже если установится „режим насильственного подавле¬
ния пролетариата и насильственного разрушения его организаций —
режим насилия, который потребует самого энергичного отпора, то
мы считаем невозможным, чтобы таковой режим привел к воору¬

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
459
женному восстанию народа там, где массы мыслят социал-демокра¬
тически. Если он, в конце-концов, вызовет пролетариат на сопроти¬
вление, то этот последний может воспользоваться только одним
наследственным средством, которое он уже и в настоящее время
так часто применяет в своей экономической борьбе, как последнее
решающее средство — это стачкой
В начале XX в. под политически бесхарактер¬
ную позицию „центра“ Каутский подвел теорети¬
ческий фундамент. Еще в своей книге, направленной
против Бернштейна, он абстрактно, метафизически
указывает на зависимость рабочего движения от смены экономических
конъюнктур. Схема Каутского такова: 1) экономический подъем — эко¬
номическая по преимуществу борьба пролетариата—реформистская
тактика „малых дел“ социал-демократии; 2) экономический кризис—
обострение политической борьбы—участие социал-демократии в „круп¬
ных и внезапных политических переменах“. Отсюда выходило, что
Бернштейн не совсем неправ—он только видит,часть истины, приспо¬
собляя свою политику исключительно к первой ситуации. Между
тем, полагает Каутский, надо быть готовым к обеим ситуациям. В
ставке на оба пути рабочего движения он и видит преимущество
официальной партийной линии, линии „центра“. Легко обнаружить,
что подобными рассуждениями Каутский фактически рвет с рево¬
люционной политикой.
Дело в том, что Каутский явно смешивает вопросы стратегии и
тактики пролетарской борьбы. Ведь какая бы ни была экономиче¬
ская конъюнктура, какой бы характер в связи с этим ни носило ра¬
бочее движение, общестратегическая установка может быть лишь
одна—на насильственную революцию. Каутский не заметил, что
когда на данном тактическом этапе революционная партия сосредо¬
точивает внимание на борьбе за реформы, она борется за них иначе
и во имя других целей, нежели это делает оппортунизм. Для нее
завоевание реформы не самоцель, не этап по пути „врастания в со¬
циализм“, а средство к цели, один из моментов, благоприятствующих
росту боеспособности пролетариата к грядущей революции. Рево¬
люционная партия должна отбрасывать такие методы борьбы за
реформу, которые усыпляют классовое сознание, которые сеют иллю¬
зии об улучшении положения рабочих через добрую волю господ¬
ствующих классов. Все эти моменты смазывает Каутский и тем са¬
мым капитулирует перед бернштейнианством в решающем пункте,—
в вопросе о соотношении реформы и революции.
Взгляды Каутского на империализм явились теоретическим за¬
вершением позиции „центра“. Каутский, воспитанный в школе Маркса,
не мог не заметить новых процессов, происходивших в недрах ка¬
питализма,— его империалистического перерождения. Но он не заме¬
тил основного,— того, что в связи с развитием империализма, происхо¬
дит коренная перестройка промышленного капитализма, превраще¬
Теоретическое
обоснование
центризма.

460
Е. РЫВЛИН И я. ФЕЙГЕЛЬСОН
ние его в принципиально другую социальную систему, в „последний
этап капитализма“, делающий обсолютно неизбежным обострение
классовых противоречий вплоть до социальной революции. Каутский,
правда, заметил рост экспорта капитала, протекционизм, колониаль¬
ную политику, милитаризм, рост реакционных тенденций во вну¬
тренней политике, увеличение эксплотации пролетариата и другие
проявления новой фазы капитализма, но это, по Каутскому, нечто
наносное, нечто органически несвойственное капитализму. „Для эко¬
номического развития“ все это отнюдь „не необходимо, напротив,
даже вредно“. Это даже не в интересах капитализма в целом, это
дело кучки капиталистических магнатов. Современный капитализм,
как думает Каутский, дает нам картину борьбы двух тенденций:
нормальной (свобода торговли, рост либерализма и демократии, па¬
цифизм и т. д.) и вредной, отрицательной (империалистической). В
зависимости от того, какая тенденция победит, и находится форма
перехода к социализму: мирная или насильственная, в форме ли по¬
степенного развития демократии или в форме острых политических
потрясений. Сам же Каутский не знает, какая тенденция окажется
победительницей, отсюда — вся его политическая установка, его по¬
литическая бесхарактерность, хвостизм, его неуменье дать твердую
ориентировку пролетариату. „Либо дождик, либо снег, либо будет,
либо нет“,— такова была политическая премудрость центра.
Начиная с 1898 г. партийные съезды германской
социал-демократии вынуждены были в той или иной
форме реагировать на проповедь ревизионизма., На
Штутгартском партейтаге 1898 г., куда Бернштейн направил специ¬
альное объяснительное письмо о своей позиции, левые (К. Цеткин,
Р. Люксембург, Парвус) дружно обрушились на Бернштейна и вы¬
разили удивление по поводу печатания ревизионистских статей в
официальных органах без сопровождения их даже примечаниями ре¬
дакции, и призвали занять более резкую позицию по отношению
к оппортунистическим шатаниям. С своей стороны оппортунисты во
главе с Фольмаром и Гейне перешли в контр-атаку против левых,
обвиняя последних в бланкизме, в стремлении к преждевременному
захвату власти, демагогически подчеркивая, что „на каждом партей¬
таге аккуратно выпрыгивают догматики, доктринеры и сектанты... вы¬
сокомерно третирующие ветеранов партии“, что „Бернштейн, Шмидт
и Гейне во всяком случае больше сделали для партии чем те, кото¬
рые старье преподносят как новое“ (Фольмар). Центр партии во главе
с Бебелем занял промежуточную, неопределенную позицию, только
к самому концу дебатов мягко выступив против ревизионизма и при¬
соединившись одновременно к нападкам правых на левых за их
„тон и, способ выражения“. Лидеры партии явно не желали четко и
резко ставить дискутируемые вопросы, стремясь „потопить“ их в
общих бессодержательных фразах в роде: „Давайте дискутировать
объективно и не будем забывать, что мы партийные товарищи, гово¬
Партейтаги и
ревизионизм.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
461
рящие с партийными же товарищами“ (Бебель). Прав был оппортунист
Гейне, когда в упор ставил вопрос перед партийными вождями: „Есть
только два возможных пути: реформистский, предлагаемый Берн¬
штейном и Фольмаром, и путь насильственной революции, выдви¬
гаемый дрезденцами. Почему прямо не говорите: за какой вы путь? *
Ганноверский (1899 г.) партейтаг взял более резкий тон по отно¬
шению к оппортунизму. Настойчивый, непрекращающийся напор левых
на партийный центр, явное усиление ревизионизма (выход знамени¬
той книги Бернштейна и поддержка, оказанная ей некоторыми пар¬
тийными кругами) сделали свое дело. В блестящем шестичасовом
реферате Бебель подверг ревизионизм содержательной критике. Да¬
вид в трехчасовой речи (фактически содокладе) возражал ему. Уро¬
вень понимания партийным руководством исторического смысла ожи¬
вленной дискуссии, происходившей на партейтаге, ясно виден из
следующих слов Бебеля (заключительная речь): „Различия во взгля¬
дах на тактические вопросы будут постоянно возникать, так как
эти различия коренятся в характере умственных способностей, тем¬
пераменте, образе жизни и т. д. отдельных товарищей. По существу
же трехдневные дебаты показали отсутствие разногласий по фунда¬
ментальным основам наших взглядов. Поэтому я прошу в интересах
воздействия во вне и на партию по возможности единогласного при¬
нятия резолюции“.
Резолюция, осуждавшая ревизионизм, была принята 216 голосами
против 21. Отдельные робкие голоса некоторых левых о необходи¬
мости исключения Бернштейна из партии не встретили сочувствия.
Любекский (1901 г.) партейтаг, несмотря на все более резкий
тон Бернштейновских выступлений, продолжал общую линию мяг¬
кого „педагогического“ подхода, принял в высшей степени нео¬
пределенную резолюцию, протестовавшую против „одностороннего
характера“ бернштейновской критики. В связи с этим съездом Ка¬
утский писал: „Партейтаг согласно нашему ожиданию завершает
период полемики и самокритики и открывает период совместной пло¬
дотворной деятельности“.
Однако через два года на Дрезденском съезде
происходит / новая горячая дискуссионная схватка.
„Случай с Мильераном“ во Франции и вызванная им
полемика поставили в порядок дня коренные вопросы.
Партейтагом принимается резолюция, которая „самым решительным
образом осуждает ревизионистские стремления“ *).
В высшей степени характерно, что в то время
как за резолюцию было подано 288 голосов, против
вотировали только 11! Даже такие махровые оппор¬
тунисты, как Ауэр, Браун, Гейне, Кольб, Фольмар, Зюдекум и др.,
*) Русские тексты резолюций Ганноверского, Любекского, и Дрезденского партейта-
гов см. у Фридлянда — Слуцкого. Хрестоматия по истории революционного движения
в Западной Европе.
Причины силы
Бернштейна.
Внутрипартий¬
ная тактика
оппортунистов.

462
Е. РЫВЛИН И я. ФЕЙГЕЛЬСОН
голосовали за. Оппортунизм снова совершал маневр. Его реальные
политики, его лучшие вожди-практики пришли к выводу о нецеле¬
сообразности далеко идущей теоретической ревизии, о вредности
для дела оппортунизма прямых и резких* нападок на популярное
в партии имя Маркса. Они полагали, что в этом отношении Берн¬
штейн „переборщил“, что его честная откровенность способна
толкнуть колебляющийся центр влево и усилить в партии ради¬
кальные тенденции. „Благодаря длительному пребыванию в Ан¬
глии и отрыву от немецких дел,— писал Давид,—Бернштейн не заме¬
тил, что по существу социал-революционное направление предста¬
вляет собою небольшую группу в партии... Оружие критики следо¬
вало направить специально против него, а не против всей партии,
как это случилось на деле... В результате левые оказались в роли
защитников партии“.
Оппортунисты великолепно учитывали следующее обстоятель¬
ство: важно не то, что пишется в резолюциях, не левая фразеоло¬
гия, а практика партии, ее фактическая деятельность. Когда в 1899 г.
Ауэр в письме к Бернштейну дал формулу „Так делают, но об этом
не говорят“,— он по существу дела выдал сокровенную тайну вну¬
трипартийной тактики оппортунизма. А в это время вожди партии
пели отходную правому крылу. „Декларации и голосования в Дрез¬
дене,— писал Каутский,—означают погребение теоретического реви¬
зионизма как политического фактора, поскольку практический ре¬
визионизм отошел от него... Но и практический ревизионизм с от¬
ходом от теоретического потеряет свою силу: кто не имеет теоре¬
тической основы, тот попадает к первоначальному состоянию хаоса
настроений, как это было до Бернштейна“.
При учете итогов борьбы течений в период 1896 —1903 годов
необходимо иметь в виду то, что ни шокировавшие Бернштейна
похвалы буржуазного мира, ни теоретический бой с товарищами по
партии, ни возмущение большинства членов партии, ни осуждающие
постановления партейтагов не заставили Бернштейна сдать свои
позиции. Более того, с каждым новым своим выступлением Берн¬
штейн все глубже погружался в болото оппортунизма. Что же да¬
вало Бернштейну устойчивость скалы среди бушующего моря? Неу¬
жели дискуссия с лучшими головами Второго Интернационала дала
ему победу? Ничего подобного! Здесь Бернштейн подвергся сокру¬
шительному идейному разгрому. А в то же время Бернштейн не
уступил ни одной „пяди земли“ своим противникам. Существовал
единственный (но для исхода борьбы решающий) пункт, где он
был прав, где он оказался трезвее и проницательнее своих про¬
тивников. Мы имеем в виду оценку действительных настроений
• и тенденций развития руководящих активных слоев германского
пролетариата, оценку состояния социал-демократии. Свою оценку
Бернштейн сжато формулировал вопросом: „Что же такое в насто¬
ящее время социал-демократия, как не партия, которая стремится к

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
463
преобразованию общества в духе нашего учения посредством де¬
мократических и экономических реформ?“ *). Эту оценку он сопрово¬
дил призывом объявить себя в теории тем, чем партия уже является
на деле. Упрек, брошенный Бернштейном в 1900 г. Каутскому, имел
свой глубокий исторический смысл: „Каутский, возражая мне, бо¬
ролся с целым направлением и старался по возможности сделать
его безвредным. Имел ли он на это право или нет, я не буду об
этом спорить, замечу только, что поведение его крайне близоруко“.
В своей „близорукости“ Каутский через четверть столетия имел воз¬
можность лишний раз убедиться, когда 6 января 1926 г. Бернштейн
на торжественном заседании, ему посвященном, под бурные аплодис¬
менты берлинских функционеров сказал: „Касаясь разногласий прош¬
лых лет, можно твердо установить, что многое из того, что тогда
осмеивалось и опровергалось, стало теперь всеобщим достоянием“...
Твердая убежденность Бернштейна в правиль¬
ности оценки им германской социал-демократии
как партии не революционной, а по существу реформистской явля¬
лась основным источником вдохновения и стойкости вождя реви¬
зионизма.
За время 1896— 1903 годов, как и в предшествующий период,
партия дала новые доказательства правильности точки зрения Берн¬
штейна. Остановимся кратко на основных вопросах, стоявших в
центре практической деятельности партии за время 1896 —1903 го¬
дов. Выше мы видели, что Шиппель выступил на защиту герман¬
ского протекционизма и по существу дела призывал партию к под¬
держке отечественного империализма. Особенно резко и опреде¬
ленно прозвучала эта шиппелевская агитация на Гамбургском пар-
тейтаге 1897 г. и прозвучала настолько резко, что следующий
Штутгартский партейтаг 1898 г. уделил ей много внимания. Осо¬
бенно сильно и принципиально выдержанно выступили против Шип-
пеля левые (Р. Люксембург).
Как мы уже знаем, оппортунисты не ограничиваясь борьбою за
протекционизм, выступали и за милитаризм. Правда, в конце 90-х и
начале 900-х годов они за него выступали еще по возможности
в замаскированной форме и с рядом оговорок. Делались попытки
обоснования особой „политики компенсации“. Сущность ее была
проста: если правительство пойдет на уступки рабочему классу
и проведет некоторые реформы, то социал-демократия в качестве
компенсации, в возмещение может голосовать за военные кредиты.
Так оппортунисты (Гейне, Ауэр и др.) пытались заменить принци¬
пиальную антимилитаристическую позицию партии парламентскими
махинациями и сделками с правительством. Более того, можно на¬
звать ряд выдающихся партийных деятелей (например, Бебеля), ко¬
торые подчас делали оппортунистические заявления под тем пред¬
логом, что войны, мол, бывают оборонительными и наступательными
*) Э. Бернштейн. Предпосылки социализма, стр. 272.
Практика партии.

464
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
и что поэтому, в случае оборонительной и справедливой со сто¬
роны Германии войны, следует пойти на „оборону отечества“.
Поведение же партии на практике было не всегда достойным
революционной партии: когда Германия в 1900 г. в числе прочих
держав приняла участие в расправе над китайским народом („бо¬
ксерское восстание“) и захватила Киао-Чао, партия не развернула
энергичной кампании в связи с этим. Когда в 1904 г. население од¬
ной из германских колоний, племя герреро, доведенное до отчая¬
ния немецкими колонизаторами, подняло восстание, социал-демокра¬
тическая фракция рейхстага в начале только воздержалась при
голосовании кредитов, испрошенных правительством на расходы по
подавлению восстания.
Франкфуртский партейтаг 1894 г. не дал партии прочной ори¬
ентировки в вопросе о бюджетных голосованиях. Через семь лет
этот вопрос снова стал в порядок дня, после того как в 1901 г. социал-
демократические депутаты баденского ландтага голосовали за бю¬
джет. Любекский партейтаг, которому предшествовала резкая поле¬
мика между Р. Люксембург и вождем баденских социал-демокра¬
тов Фендрихом, вынужден был основательно заняться „бюджетным
вопросом“. На партейтаге фигурировали две резолюции: Р. Люксем¬
бург и Бебеля. Первая говорила о том, что социал-демократиче¬
ские депутаты германских ландтагов „обязуются“ голосовать про¬
тив бюджетов в целом“. Бебель же в своем проекте резолюции
предлагал такую формулировку: „Съезд рассчитывает, что социа¬
листические представители... будут впредь голосовать против бю¬
джета“. Не ограничиваясь такою мягкостью тона, Бебель под давле¬
нием оппортунистов повернул еще более вправо, взял свой проект
резолюции обратно и внес другой, который содержал следующие
строки: „Партейтаг рассчитывает, что социалистические депутаты,
вообще говоря, будут голосовать против бюджета. Вотирование
бюджета может быть допущено лишь как исключение, в силу чрез¬
вычайных обстоятельств и особых условий...“ Правым больше ни¬
чего и не нужно было: осуждение голосований „вообще“ их мало
трогало, всякий же раз, ког+а они голосовали за бюджет, они оп¬
равдывались именно „особыми условиями“.
Сползая на путь оппортунизма в рамках парламентской легаль¬
ной работы, партия под руководством „центра“ еще менее револю¬
ционной показала себя в вопросе об организации массовых высту¬
плений. Мы видели, что наступавшему милитаризму не было проти¬
вопоставлено массовое движение протеста. То же самое произошло
и по вопросам внутренней политики; когда в 1896 г. было прави¬
тельством уничтожено всеобщее избирательное право при выборах
в саксонский ландтаг, партия не нашла в себе сил развернуть мощ¬
ную кампанию против наступавшей реакции. Оппортунизм явно
подтачивал изнутри организм партии, делая его беспомощным при
каждом крупном потрясении, когда требовались революционная

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
465
инициатива и решительность. Внешне же германская социал-демо¬
кратия казалась грозной силой с ее сотнями тысяч членов, тремя
миллионами избирателей в рейхстаг и с мощным профессиональным
и кооперативным движением.
5.	Проблема всеобщей забастовки (1904—1907).
В ближайшие же после Дрезденского партейтага годы оппор¬
тунистам удалось одержать победу в важнейшем тактическом во¬
просе— в вопросе о всеобщей забастовке.
Еще в 1900 г. Парвус в статье „Государственный
переворот и политическая массовая стачка“ обра¬
тил внимание на роль последней как мощного ору¬
дия пролетарской борьбы. Вслед за ним высказался за применение
стачечной борьбы как средства политического давления Бернштейн.
Наконец, Каутский в своих известных работах, посвященных про¬
блеме социальной революции (1902—1903 годы) подверг стачку спе¬
циальному рассмотрению. В.этих работах Каутский указывает на
новые тенденции в капитализме (растущая изоляция пролетариата,
рост реакционного антипролетарского блока, усиление предприни¬
мательских организаций, кризис парламентаризма) и устанавливает
неизбежность „эры революции“. „Революции будущего не вернутся
к тем формам и задачам, которые принадлежат уже к прошедшему“.
Грубые, некультурные способы борьбы (вооруженное восстание,
баррикады, террор и т. д.) будут исключены. „Специфическим про¬
летарским средством давления и борьбы явится стачка“. Всеобщая
стачка, однако, невозможна, так как предъявляет пролетариату та¬
кие требования, которым он не удовлетворяет; да к тому же такая
стачка может нанести чересчур тяжелый вред всему обществу в це¬
лом. Что касается массовой стачки, то таковая недопустима в госу¬
дарствах с демократическим образом правления. Но и в остальных
случаях ей не будет принадлежать роль фактора, ниспровергаю¬
щего „с одного маху“ старый порядок. Она явится средством,
дополняющим парламентские методы борьбы, средством, усили¬
вающим борьбу рабочего класса в области „завоевания парла¬
ментаризма“ во имя оздоровления, оживления последнего. Читая
Каутского, можно подумать, что его главная задача заключается
не столько в том, чтобы популяризировать стачку как мощное ору¬
дие политической борьбы, сколько в том, чтобы предостеречь массу
от ее использования. Каутский не только по существу дела хоро¬
нит всеобщую стачку, не только делает бесчисленное количество
оговорок насчет того, когда можно прибегать к массовой стачке,
но всячески предостерегает от перехода за легальные рамки борьбы
и буквально в панических тонах говорит о возможности перераста¬
ния стачки в вооруженное восстание. Он за „сознательную пассив¬
ность“, за „стачку скрещенных рук“. Но что же делать борющемуся
30.	Кн. III
Позиция Каут¬
ского.

466
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
пролетариату в том весьма вероятном случае, когда такая стачка не
даст нужных результатов? На этот законный вопрос Каутский, со¬
гласно традиции центра, дает классический по своему пошлому бес¬
характерному фатализму ответ: „Сейчас предугадать нельзя“, „там
видно будет“, сопровождая подобные „директивы“ утешительными
рассуждениями о в общем растущей силе пролетариата и т. д.
Прежде, чем выступить по вопросу о всеобщей
стачке, партия долго раскачивалась. После того,
как по всему миру прогремели отзвуки мощной
стачечной борьбы бельгийского и австрийского
пролетариата (1902 г.), Дрезденский партейтаг отклонил подавляю¬
щим большинством голосов предложение Фридеберга о постановке
вопроса о всеобщей стачке на повестку дня следующего партей-
тага. На съезде в Бремене (1904 г.) этот вопрос, возбужденный
К. Либкнехтом, был передан „для изучения“ правлению партии.
Властные требования жизни, однако, преодолели косность кон¬
серватизм партийного руководства. Обнаружившееся бессилие в так¬
тики „легальности во что бы то ни стало“, бесплодность борьбы за
демократизацию государственного строя, ярко выраженная реакци¬
онная политика правительства, наступление капитала, организовав¬
шегося в могучие предпринимательские союзы, и т. д.,— все это
кричало о необходимости перехода к новым, более решительным
средствам борьбы. Русская революция 1905 г. с ее грандиозным
размахом стачечного движения указала на них и поставила про¬
блему всеобщей забастовки „в центре всей умственной жизни и ум¬
ственного интереса германской социал-демократии“.
Под давлением масс, которые, по словам Р. Лю¬
ксембург, „оказались выше многих из своих вожа¬
ков“, которые „с жаром и энтузиазмом стали на
сторону идей“ всеобщей стачки, последняя оказалась центральным
пунктом работ Иенского партейтага 1905 г. Хотя благодаря общей:
обстановке возбуждения, созданной внутренним положением Гер¬
мании и вестями из России, „центр“ и дал крен влево, однако едва ли
можно признать правильным мнение Р. Люксембург о том, что
в Иене „левое революционное крыло одержало решительную по¬
беду“. Необходимо иметь в виду, что на оппортунистическое крыло
партии русская революция тоже „повлияла“. Его представители
были сильно обеспокоены растущим революционным настроением
масс и развернули энергичную кампанию против „революционной
романтики“, против „прямого воздействия масс как тактического
принципа“, противопоставляя этому „мирное постепенное достиже¬
ние целей путем законодательного и органического развития“. Мало
того, вожди профсоюзов, желая предупредить решение очередного
партейтага, поторопились с созывом своего (пятого) конгресса проф¬
союзов, который и состоялся в Кельне (апрель 1905 г.). После явно
оппортунистического доклада Беммельбурга и подобных же оратор¬
Иенский партей¬
таг 1905 г.
Партия и про¬
блема всеобщей
забастовки.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
467
ских выступлений, некоторые из которых доходили до того, что
сравнивали массовую стачку с „петлей, которую набрасывают на шею
рабочего класса, предлагая буржуазии затянуть ее“,— была принята
резолюция, осуждавшая идею всеобщей забастовки и прямо запре¬
щавшая организованным рабочим заниматься ее пропагандой*).
Как же реагировало партийное руководство на подобное, явно
вызывающее постановление профсоюзного съезда? Бебель, доклад¬
чик по вопросу о всеобщей стачке на Иенском партейтаге, в весьма
мягкой форме порицал резолюцию Кельнского конгресса и с своей
стороны дал явно недостаточную трактовку вопроса. Снова и снова
в докладе Бебеля слышится старая центристская „песенка“: „Боль¬
шая ошибка говорить, что социал-демократия добивается революции.
Нам это и в голову не приходит, ибо какой мы имеем интерес вы¬
зывать катастрофы, от которых в первую очередь страдает сам ра¬
бочий класс?.. Есть возможность направить движение по руслу
мирного развития, и это зависит от нас самих, от силы, которую
мы придадим нашим организациям, от степени политической созна¬
тельности, которую внесем в среду немецкого рабочего класса“.
Бебель рассматривает массовую стачку не в свете общестра¬
тегической задачи революционного ниспровержения капиталистиче¬
ского строя, а под ограниченным, узким углом зрения текущих
тактических потребностей повседневной борьбы пролетариата. „Мы
ведь не боремся за какие-то утопии, за требования будущего госу¬
дарства. Мы не думает, что генеральная стачка пошатнет до осно¬
вания буржуазное общество; нет, мы боремся за вполне реальные
права, которые составляют жизненную потребность рабочего класса“.
„Поведением наших противников определяется наша тактика; ис¬
ключительно от них зависит дать развитию мирный, так сказать*
нормальный ход или же вызвать катастрофу...“
Как раз „поведение врагов“ (покушение на всеобщее избиратель¬
ное право в рейхстаг) заставило Бебеля поставить вопрос: „Доста¬
точны ли тактические и агитационные средства, которые применялись
нами до сих пор, или мы должны прибегнуть к новым способам
борьбы?“ Ответ: предложение о всеобщей стачке. Вождь профсоюзной
бюрократии Легин возражал докладчику: „Если произойдет генераль¬
ная стачка... то это будет означать начало революции. Поскольку
массы выйдут на улицу, постольку больше не будет существовать
никакого „назад". Между тем,— вторил Легину Давид,— партия всегда
заявляла, что она, поскольку это зависить от нее, сделает все, чтобы
на законной почве добиваться своих целей“. После блестящего отпора
оппортунистам, данного левыми (Р. Люксембург и К. Цеткин в осо¬
бенности) 287 голосами против 14 при 2 воздержавшихся была при¬
нята резолюция, рекомендовавшая „широкое применение массовой
стачки“, как оборонительного средства „в случае покушения на все¬
*) Русский текст резолюции см. у Фридлянда—Слуцкого. Хрестоматия по истории
революционного движения в Западной Европе.

468
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
общее равное, прямое и тайное избирательное право или на право
коалиции“ и как средства наступательного в области борьбы за де¬
мократизацию „представительных учреждений и обеспечения полной
свободы коалиции“*)
Левое настроение центра, обнаружившееся на Иенском партей-
таге и проявившееся после него, в виде смены оппортунистической
редакции „Forwärts“, продержалось недолго, до того момента, пока
не потребовалось от слов перейти к делу. А такой момент скоро
настал. Революционное настроение в массах росло, подогретое
октябрьскими событиями в России, а также мощными демонстра¬
циями и забастовками в Австрии. Перед партийным руководством
вплотную встал вопрос, не пора ли оформить массовый подъем
и реализовать иенскую резолюцию. Здесь правление партии совер¬
шило крупнейшую оппортунистическую ошибку, пойдя на созыв
тайной конференции (в феврале 1906 г.) с Генеральной Комиссией
профсоюзов, совершив тем самым принципиальную уступку проф¬
союзным лидерам, фактически отказавшись от принципа руководя¬
щей роли партии и признав для партии возможным договариваться
по тактическим вопросам с профсоюзами как равному с равным,
хотя во главе профсоюзов стояли социал-демократы. Еще хуже было
то, что ЦК германской социал-демократии капитулировал перед
вождями профсоюзов, отказавшись от мысли использовать сложив¬
шуюся обстановку и объявить всеобщую забастовку. По словам
Бебеля, правление партии исходило из того, что „при настоящих
условиях ни в каком случае нельзя думать о всеобщей стачке, так
как подобная стачка неминуемо кончилась бы страшным пораже¬
нием партии“. Разгадка поведения ЦК заключалась в том, что ЦК
испугался роста антипартийных настроений среди социал-демократи¬
ческих вождей профсоюзов, устроивших в том же феврале 1906 года
свою конфиденциальную конференцию. На этой конференции раз¬
давались угрозы эмансипировать .профсоюзы от влияния партии,
зараженной „революционной романтикой“ и „высказывалось желание
создать новую теорию профессионального движения, независимую
от теории классовой борьбы и от марксизма“ (Р. Люксембург).
Маннгеймский партейтаг 1906 г. оформил по¬
беду, одержанную оппортунистами. Хотя докладчик
Бебель и заявил, что „я стою на той же точке зрения, как и в Иене,
и не беру назад из моей-иенской речи ни слова“, но фактически он ото¬
шел от ее основных положений. „Совершенно ложно было бы,-говорил
Бебель,-—толкование иенской резолюции в том смысле, будто мы при
первом удобном случае без всяких разговоров должны предпринять
всеобщую стачку...“ И, забыв о том, что Иенский партейтаг рекомен¬
довал всеобщую стачку не только как оборонительное, но и как
наступательное орудие, Бебель заявил: „Раз только будет практи¬
*) Русский текст резолюции см. у Фридлянда - Слуцкого. Хрестоматии по истории
революционного движения в Западной Европе.
Маннгейм 1906 г.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
469
коваться посягательство на всеобщее избирательное право или за¬
хотят отнять у рабочих право союзов, то тут уже не может суще¬
ствовать вопроса, желаем ли мы устроить всеобщую стачку,—тогда
мы обязаны ее сделать“. Легин и другие оппортунисты жестоко
обрушились даже на эту позицию Бебеля о применении всеобщей
стачки лишь как меры обороны, и поддерживали целиком свою
кельнскую резолюцию. Однако в ходе дискуссии, учитывая настро¬
ение масс и колебание центра, оппортунисты, во имя блока с послед¬
ним против левых, пошли на компромисс, по существу означавший
капитуляцию центра перед правыми. Принятая 323 голосами против
62 голосов левых резолюция сводила на-нет решение Иенского пар¬
тейтага, „установив, что постановление Кельнского конгресса проф¬
союзов не противоречит иенскому постановлению“, и тем самым
признала „все споры о смысле кельнского решения исчерпанными“.
И далее: „Как только правление партии признает наличность необ¬
ходимости в политической массовой стачке, оно должно войти в сно¬
шения с Генеральной Комиссией профессиональных союзов и при¬
нять все меры для успешного проведения этого действия“.
Капитулировал центр перед правыми и в во¬
просе о взаимоотношениях между партией и проф¬
союзами, отказавшись от гегемонии партийного ру¬
ководства и перейдя к политике блоков, договоров, соглашений с
своими же членами, с социал-демократами — вождями профсоюзов.
В резолюции говорилось: „Профсоюзы не менее важны, чем социал-
демократическая партия... обе организации должны прибегать в своей
борьбе ко взаимным соглашениям и совместным действиям. Чтобы до¬
стичь единства действий, равномерно затрагивающих интересы проф¬
союзов и партии, центральные учреждения обеих организаций должны
стараться сговариваться друг с другом“.
Поправки Каутского, значительно улучшавшие формулировки
этой резолюции, или были взяты обратно им самим, или же были
забаллотированы.
В общем Маннгеймский партейтаг — важнейший этап в борьбе
различных течений германской социал-демократии. В конце 90-х и
начале 900-х годов руководящее ядро партии — ее „центр“, хотя и
с большими колебаниями и с значительным опозданием, но пошел
на блок с левым крылом против наступавшего правого. Это не ис¬
ключало того, что „центр“ в теории сдал ряд важных позиций реви¬
зионизму, а в практической политике нередко сбивался на явно оп¬
портунистический путь. В годы русской революции радикализация
центра оказалась мимолетной. Уже в 1906 г. в Маннгейме он, как
только встал вопрос о реализации революционной фразеологии, кач¬
нулся вправо и перешел к линии блока с правыми. Только малень¬
кая группка некоторых литераторов центра во главе с Каутским про¬
должала тяготеть к левому крылу. В 1905 г. Каутский выпустил ве¬
ликолепную брошюру, посвященную русской революции; в 1906 г. в
Партия и проф¬
союзы.

470
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
Маннгейме он голосовал вместе с левыми, к 1907 г. относятся его
блестящие выступления по вопросам войны и колониальной поли¬
тики и, наконец, в 1909 г. прозвучала „лебединая песнь“ Каут¬
ского как революционера: в этом году вышел его „Путь к власти“.
6.	Перед войной (1908—1913).
По меткому выражению Парвуса, германская
социал-демократия переживала „непрерывное бро¬
жение“. Действительно, за все время своего суще¬
ствования она находилась в состоянии более или ме¬
нее острой, прорывавшейся с той или иной силой борьбы различных
течений. Нет ничего удивительного в том, что эта последняя наи¬
большей своей остроты и определенности достигла в годы перед
войной. Ведь к этому времени Германия в полной мере оформилась
как классическая страна империалистического капитализма. В отно¬
шении рабочего движения этот факт конкретно выявился в виде
проблемы социальной революции, как неизбежной спутницы „послед¬
него этапа капитализма“, все более принимающего „паразитический
характер“ и в то же время доводящего до наивысших пределов
заключенные в нем антагонизмы. Проблема социальной революции
встала во весь свой гигантский рост как практическая проблема
повседневной подготовки к ней. Пришло время, когда отдельные груп¬
пировки в рабочем движении volens-nolens, но должны были пока¬
зать свое истинное лицо, должны были более четко и конкретно
выявить свое отношение к этой проблеме и к комплексу вопросов
связанных с ней, чем это делалось раньше, когда „эпоха преобра¬
зований“ представлялась отдаленной „музыкой будущего“.
В частности правое крыло сделало это с ясностью,
не оставляющей желать большего. Факторы, укре¬
плявшие оппортунизм, в годы перед войной действовали с наиболь¬
шей силой. Развращаемая империализмом верхушка пролетариата—
его аристократия—все более попадала в сферу буржуазного влия¬
ния; профессиональная бюрократия, цепко державшая в своих руках
массы организованных в профсоюзы рабочих, стала играть первую
скрипку и в партии, подчиняя все более своей воле партийный ап¬
парат, партийное чиновничество.
Старое поколение вождей, хранившее еще воспоминания герои¬
ческого периода партии — воспоминания эпохи исключительного за¬
кона— частью покоилось уже в могиле, частью отходило на второй
план. На авансцену партийной истории выступило новое поколение
вождей, воспитанное в годы „мирной“ легальной работы,— все эти
руководители профсоюзов, депутаты рейхстага и ландтагов, члены
муниципалитетов, кооператоры и т. д. На съездах партии вместо
Зингера председательствовал Гаазе. Основным докладчиком высту¬
пал уже не Бебель, а Шейдеман, руль же партийного корабля нахо¬
Правое крыло.
Обострение
внутрипартийной
борьбы.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
471
дился в твердых руках генерального секретаря партии Эберта, бу¬
дущего президента германской буржуазной республики. Теоретиче¬
ский орган партии „Neue Zeit“ явно переживал упадок и теоретический
и материальный, а боевой журнал оппортунизма „Socialistische Mo¬
natshefte“, объединив вокруг себя лучшие силы правого крыла, за¬
воевывал все более широкий читательский круг среди активистов
рабочего движения*). Всему этому соответствовал победный путь
оппортунизма в важнейших областях практической работы партии.
В годы перед войной оппортунизм практически настолько окреп,
что снова, как в начале века, выступил с открытым теоретическим
забралом, напав на традиционные устои партийной идеологии. В марте
1909 г. Бернштейн выступил с своими „тезисами к пересмотру про¬
граммы“, где снова обрушился на теорию „концентрации, обнищания,
кризисов и катастроф“ Эрфуртской программы. Чрезвычайно характер¬
ным явилось угрожающее предостережение, которое сделал в одной
речи Мауренбрехер по адресу левых „теоретиков“: „В кругах, к ко¬
торым я принадлежу, мы решили показать всему миру, что деятель¬
ности теоретиков должен быть положен конец... Пора сказать мас¬
сам, что эпигоны Маркса и Энгельса со своими теоретическими воз¬
зрениями лишь засоряют головы“. В то же время четко и резко
звучали на страницах „Socialistische Monatshefte“ протесты против
„злоупотреблений“ терминами „классовое государство“ и „классовое
правительство“. Им противопоставлялась теория капиталистического
государства, как „прогрессивно изменяющегося организма“, который
тем в большей степени демократизируется в направлении к социа¬
лизму, чем интенсивнее и шире принимает участие социал-демокра¬
тия, в творческой, прежде всего парламентской деятельности, при
чем в этой последней необходимо широко и систематически практи¬
ковать соглашения с „близстоящими к пролетариату социальными
группами и их партиями“.
„Пора понять“, писал редактор „Socialistische Monatsnefte“ Блох,
что „современный пролетариат... в политическом отношении еще
представляет собою малую величину“, что „только собственными
силами он не способен одержать победу“. А один из его сотрудни¬
ков— Квессель — усиленно ломал голову над проблемой „что необ¬
ходимо предпринять, чтобы расчистить путь социал-демократическому
либеральному блоку“. До чего распоясался в рассматриваемое время
оппортунизм, показал тот же Квессель, открыто пытавшийся привя¬
зать социал-демократию к колеснице монархии. Он доказывал, что
„демократические требования партийной программы могут быть также
хорошо реализованы в рамках демократической монархии, как и в
демократической республике“. „Мы стремимся,— писал Квессель,—
как это заявил т. Фольмар с одобрения фракции рейхстага, к англий¬
скому пути развития, т.-е. не к насильственному ниспровержению
*) Еще в 1902 г. на Мюнхенском партейтаге раздавались жалобы на то, что „Socia¬
listische Monatshefte“ удачно конкурирует с „Neue Zeit".

472
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
монархической формы правления, как во Франции, а к развитию
конституционным путем к демократической монархии, как это слу¬
чилось в Англии“. Прекрасным дополнением к подобному понима¬
нию „пути к социализму“ являлось представление оппортунистов о
„конечной цели“, о социалистическом строе. Чего стоят, например,
такие откровения кооператора Лауффкетера: „И в государстве
будущего при варке пищи будет употребляться вода, и там люди
отнюдь не будут ангелами, но людьми с человеческими слабостями
и недостатками. Вообще говоря, государство будущего в действи¬
тельности будет выглядеть совсем по-другому, чем это изображает
утопист. Люди и там вынуждены будут интенсивно работать, чтобы
покрыть свои растущие потребности, и там будет необходимость
как в принуждении к работе, так и в контроле над ее выполнением...
Так как люди с точки зрения их строения, естественных склонно¬
стей и способностей не будут другими существами, то многое в
устройстве общества будущего не так уж резко будет отличаться
от современности, как это склонны предполагать. В рамках опреде¬
ленных границ будет еще существовать прибыль, т.-е. неравенство
в доходах, что даст возможность образованию состояния“. Так оп¬
портунисты сводили социалистический идеал „с неба на землю“, пре¬
вращая социалистический идеал в идеал „усовершенствованного“
капитализма.
Но ни в одном вопросе так рельефно и так
цинично не выявилась сущность оппортунизма, как
в вопросе об отношении к империализму. То новое>
что дала в годы перед войной ревизионистская
мысль, относится именно к этому вопросу. Уже в
связи со спорами вокруг решений Штутгартского конгресса Второго
Интернационала и Эссенского партейтага германской социал-демо¬
кратии 1907 г. *) выступил Э. Ротер с целой системой взглядов, сво¬
дившихся к открытой поддержке империалистической политики Гер¬
мании и к агитации за милитаризм и маринизм. В 1910—13 годах, в
момент крайнего обострения международной обстановки, основные
мотивы выступления Ротера были подхвачены и еще более развернуты
целой плеядой виднейших сотрудников „Socialisfische Monatshefte“
(Кальвер, Гильдебранд, Квессель, Шиппель). Крайние оппортуни¬
стические выводы, к которым пришла означенная группа, ко¬
нечно, были облечены в соответствующие „марксистские“ и „соци¬
алистические“ одеяния. Гильдебранд и К0 призывали германских
рабочих во имя достижения социализма к поддержке отечественной
буржуазии и*ее империалистической политики. Аргументами от „исто¬
рического материализма“ обосновывали они свой призыв. „Нашу
политическую силу,— писал Квессель,— черпаем мы из хозяйствен¬
ного развития и если это последнее для социализма еще недоста-.
*) Центральным пунктом дебатов на этом конгрессе являлся вопрос об империа¬
лизме, в особенности о колониальной политике.
Правые об
империализме
и колониальной
политике.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
473
точно созрело, тогда нам не сможет помочь и временный захват
политической власти“. „Социалист обязан действовать в рамках сво¬
его национального хозяйственного организма, если только он не
желает витать в сфере чистой теории. Он должен содействовать
тому, чтобы, поскольку этого требуют потребности хозяйства, рас¬
ширялся все более национальный рынок, путем ли таможенного
союза или через колонии, или тем и другим путем. Именно подобное
расширение национальной хозяйственной области, к чему междуна¬
родная конкуренция все более и более принуждает, увеличивает
производительные силы и гарантирует наивысшую ступень органи¬
зованности совокупного производства, нужную для социализма...
Национальный немецкий капитализм должен полностью изжить себя,
прежде чем сможет вырасти и окрепнуть социализм“. По этим во¬
просам нет единодушия в германской социал-демократии. „Спор идет
о том, должна ли наша борьба быть направлена против империализма
или только против его методов, поскольку они несправедливы, же¬
стоки и достойны отвращения...“ Сам Квессель решительно скло¬
няется „ко второму взгляду“,так как ему кажется, что „расширение
жизнеспособных национальных государств Европы и мировой импе¬
рии через расширение колоний, протекторатов и сфер влияний
является необходимой фазой капиталистического развития, которую
следует не осуждать, но понять“.
Развитие колониальной политики не только „историческая необ¬
ходимость“, с которой марксистам „глупо бороться“, но это —
фактор, развивающий производительные силы и тем самым — фактор,
подготовляющий важнейшую предпосылку социализма. „Что озна¬
чал бы,— патетически восклицает Квессель,— отказ от расширения
хозяйственной области?“ „Движение хозяйства вспять... ухудшение
положения рабочего населения“. Но не затронет ли захват колоний
интересы колониальных народов? Ничего подобного, — отвечали со-
циал-империалисты. Более того,—писал единомышленник Квесселя
Гильдебранд,— является „совершенно неоспоримым фактом“ то, что
„многочисленные тропические и субтропические страны только при
частичной или полной опеке со стороны культурных народов могут
войти в состав мирового хозяйственного обмена“ и приобщиться к
благам цивилизации. Ведь Гильдебранды против „несправедливостей
и жестокостей империализма!“ Они за то, чтобы „и овцы были целы
и волки сыты“, они за то, чтобы „проводить цивилизаторскую коло¬
ниальную политику, подымать культурно и экономически наши
колонии и их население“ (Квессель). Все это для Квесселя—Гильде¬
бранда вещи самоочевидные. „Трудность вопроса, по Гильдебранду,
в том, кто будет проводить колониальную политику“. Ответ состоит
из трех пунктов: 1) „государственная организация... а не частные
общества“; 2) „лучшим же колонизатором явится такое государство,
в котором рабочий класс пользуется наибольшим политическим ве¬
сом“ (ибо такое государство лучше обеспечит цивилизаторскую коло¬

474
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
ниальную политику); 3) поэтому Германии нет „необходимости
передавать колонизацию в руки других государств, в которых брат¬
ские партии, может-быть, обладают гораздо меньшим влиянием“.
Кроме этих рассуждений выставлялся еще один аргумент за
поддержку активной колониальной политики Германии. Квесселю не
дает покоя „могучее расширение британского господства в Азии
и Африке... это, по единодушному признанию всех историков, наи¬
более замечательное достижение новейшей истории“. В тон Квес¬
селю Гильдебранд приводит, по его мнению, „потрясающие“ таблицы,
„неоспоримо свидетельствующие“ о том, что Германия в результате
мирового дележа колоний оказалась глубоко обиженной. Выход
может быть только один—„справедливый передел колоний“.
Будучи реальными политиками, наши оппортунисты не строили
иллюзий о возможности произвести это мирным путем. Квессель
прямо говорил об „империалистических вулканах, которые угрожают
затопить Европу раскаленными потоками лавы“. Гильдебранд ука¬
зывал на „соперничество передовых государств друг с другом, что
создает тем самым настоящую и серьезную угрозу международному
миру“. Основная причина этого в том, что „некоторые страны
(имеются в виду Англия, Франция, Россия) монопольным образом
имеют в своем распоряжении непропорционально большие колонии
и продолжают односторонне прилагать все усилия к всемерному
увеличению своего преимущества“. Немецкие рабочие должны стать
на сторону Тройственного союза, так как „ни в коем случае нельзя
смотреть равнодушно на открыто провокационную политику англо-
франко-русского синдиката по дележу мира, направленную к изо¬
ляции Германии“, тем более, что угроза войны идет со стороны
Тройственного согласия. Не даром за последние десятилетия „Трой¬
ственный союз не вел ни одной большой войны, в то время как
Англия в начале века воевала в Южной Африке, а Россия в 1905 г.
также вела большую завоевательную войну“.
Конечный вывод из всех приведенных выше рассуждений: за
колониальную экспансию Германии, за усиление ее боеспособности,
в первую очередь морского могущества. Правда, „большие военные
флоты далеко не являются благоприятным показателем культурного
развития человечества, но они существуют, их строят за границей
и невозможно оспаривать то, что при решении всех экономических
вопросов — доходит ли при этом дело до войны или нет — реальное
влияние какой-либо страны измеряется ее морской мощью“ (Квессель).
Изложенные выше взгляды германских социал-демократов —
радетелей отечественного империализма—не нуждаются ни в каких
комментариях, а критика их излишня. Они классически по своей
четкости и определенности. Они свидетельствовали о том, что оп¬
портунизм завершил цикл своего развития:- от критики „некоторых
устарелых“ положений Маркса—„к приятию империализма“; от аги¬
тации за „реальную политику“—к агитации за колониальные за¬

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
475
хваты, милитаризм и маринизм, к агитации за „справедливую и обо¬
ронительную“ войну.
Так Гильдебранды и Квессели в годы перед войной готовили
почву для позорного 4 августа 1914 г.
Один из виднейших правых лидеров —Давид —
как-то пытался изобразить левое крыло конца 90-х
и 900-х годов в виде направления, стремившегося
свернуть партию на ошибочный ультра - левый,
анархо-синдикалистский путь „молодых“. Подобное утверждение ни
в коем случае не может быть названо правильным. Правда, у обоих
левых направлений существовал ряд общих черт: оба они возникли
как противовес оппортунизму, как протест против сползания партии
с революционных позиций, оба они бичевали „центр“ за мягкое
отношение к правым, оба они представляли великолепные револю¬
ционные пролетарские элементы и частично опирались на одни и
те же партийные организации. Зато у Розы Люксембург, Парвуса,
Клары Цеткин и их единомышленников нельзя уже найти таких
ошибок и недостатков „молодых“, как недостаточно верное пони¬
мание соотношения между реформой и революцией, как неуменье
подвести теоретический базис под свои разногласия с правящим
центром и т. д.
В то же время это ни в коем случае не означает, что левое
крыло 900-х годов было свободно от ошибок. Напротив, оно от¬
разило, как это признал впоследствии один из тогдашних вождей
левых К. Радек, „всю ограниченность западноевропейского рабочего
движения“.
Так, например, левым во время дискуссии с Бернштейном не
удалось „втянуть в этот спор достаточно широкие массы пролета¬
риата и внушить ему, что здесь дело идет не меньше и не больше,
как о существовании социализма“.
Здесь сказались не только давление объективно сложившегося
соотношения сил, но и недостаточная последовательность левых в
борьбе. Правда, они первые обрушились на Бернштейна и теорети¬
чески поставили вопрос четко и резко, заявляя, что „вопрос идет
не о той или иной тактике, а о самом существовании социал-де¬
мократического движения“ (Р. Люксембург).
Однако это соединялось у них с неумением сделать все выводы
из принятых посылок, что прежде всего проявилось в том, что они
не поставили с нужной решительностью вопроса об исключении
Бернштейна и его единомышленников из партии. Это объясняется
целым рядом причин: недооценкой оппортунизма, переоценкой роли
„стихийности“, иллюзиями в отношении „центра“ и недостаточным
учетом роли партийного аппарата и вообще организационного мо¬
мента в жизни партии.
Нельзя сказать, чтобы левые не понимали оппортунизм, как
закономерный результат хода исторического развития. Но в начале
Общая характери¬
стика левого кры¬
ла. Его ошибки.

476
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
900-х годов они проглядели наступление новой, принципиально осо¬
бой фазы капиталистического развития — империализма. Для них
оппортунизм поэтому оказался не явлением, органически связанным
с теми процессами, которые были вызваны империализмом в недрах
рабочего класса, а преходящим явлением, эпизодической болезнью,
вызванной обстановкой периода. Как только изменится эта 'обста¬
новка (прежде всего высокая экономическая конъюнктура), полагали
левые, сила оппортунизма катастрофически покатится вниз. Это со¬
единялось у левых с преувеличенной оценкой роли стихийного дви¬
жения масс, их инициативы и воли к революционному действию.
Р. Люксембург ожидала того времени, когда широкие массы рабо¬
чего класса сами возьмут в руки надежное остро отточенное оружие
научного социализма, и тогда „исчезнут все мелкобуржуазные уклоны,
все оппортунистические течения... Масса сделает это“.
Обратной стороной переоценки силы стихийности явилась не¬
дооценка „субъективного фактора“—роли организационного воздей¬
ствия сверху на партийную жизнь. Отсюда—малое внимание левых
к вопросу об „оргвыводах“ по отношению к оппортунистам. Тем
менее от левых можно было ожидать понимания размеров опасности
правого крыла как фактора, способного втянуть партию в болото
оппортунизма, что они еще были преисполнены веры в руководивший
партией „центр“.
Мы знаем, что левые в противовес Каутскому, распинавшемуся
за сохранение „старой испытанной стратегии измора“, выдвинули
лозунг „массовых революционных действий“, призывали к переходу
на линию „стратегии сокрушения“. Очень характерно, однако, что
они не доводили свою тактику до логического конца, поскольку не
выдвигали вопроса о вооруженном восстании. Это у германских
левых, в отличие от Ленина, проявилось еще в период русской рево¬
люции 1905 г. во время пропаганды ими идеи всеобщей стачки.
Следовательно, левых можно и должно упрекнуть в том, что они,
выставив своим тактическим лозунгом лозунг массовых действий,
стратегически не ориентировали пролетариат на вооруженное вос¬
стание как на неизбежный момент в грядущей борьбе.
В дополнение к этому следует отметить неясность отношения
левых к вопросу о разрушении буржуазной государственной машины,
как результату пролетарской революции, и отсутствие у них поста¬
новки вопроса о форме диктатуры рабочего класса. Большая не¬
ясность в этом вопросе заметна, например, у Люксембург (см. ее
брошюру „Реформа или революция“) Только в ближайшие годы
перед войной Паннекук (в полемике с Каутским) поставил вопрос
о „полном разрушении государственной организации“ как резуль¬
тате революции. При всей неясности и недоговоренности Паннекука
(см. Ленин „Государство и революция“) несомненно, что он, по
сравнению со всем левым крылом, сделал в этом вопросе значи¬
тельный шаг вперед.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
477
Выше мы усиленно подчеркивали различные недостатки левых,
зднако при всем этом вполне прав был Радек, когда в 1924 г. писал
э „лево-радикальном направлении“, как о „лучшей странице пред¬
военной истории западноевропейского рабочего движения“.
В эпоху первой русской революции левые вписали славную
страницу в историю рабочего движения. Они проявили чуткое
понимание эпохи, с величайшей силой и энергией начав пропаган¬
дировать идею всеобщей забастовки и борясь за ее воплощение
в жизнь.
В следующий исторический период — в предвоенные годы —
левое крыло сделало значительный шаг вперед, освободившись от
части своих ошибок начала 900-х г. г. Самое важное — это рост
их понимания сущности эпохи, как эпохи империалистической.
Левое крыло выдвинуло ряд талантливых теоретиков империализма
(Радека, Ленша, Паннекука, Люксембург). Хотя им не удалось дать
законченного анализа сущности империализма (это смог осуществить
впоследствии лишь Ленин), но они подвергли, и совершенно спра¬
ведливо, суровой критике взгляды Каутского и сумели поставить
перед пролетариатом новые задачи, выдвинутые эпохой империализма.
Параллельно с ростом оппортунистических на¬
строений в известной части партии происходило
усиление и левого крыла социал-демократии. В этих
двух противоположных процессах сказалась вся сложность и про¬
тиворечивость общественного развития этой эпохи. Если империали¬
стический капитализм, как было указано выше, одними своими сто¬
ронами питал оппортунистический ревизионизм, то другими сторо¬
нами своего развития он взращивал левый радикализм, подводя под
него крепкую базу.
Неизбежные спутники империализма — протекционизм, рост ка¬
питалистических монополий, как следствие этого — дороговизна,
усиление давления налогового пресса, вызванное колоссальнными
расходами на армию и флот, и т. д.,— все это било по жизненному
уровню широких масс пролетариата, не принадлежавших к хорошо
оплачиваемому слою рабочей аристократии. Падение реальной за¬
работной платы далеко не возмещалось повышением заработной
платы номинальной. Борьба за условия труда становилась в высшей
степени затрудненной вследствие организованного сопротивления
мощных предпринимательских союзов, с другой стороны, ход им¬
периалистического развития сплотил все имущие классы (юнкерство,
буржуазию, верхушки мелкой буржуазии) в „одну реакционную
массу“, сплоченным фронтом выступавшую против рабочего класса.
Императорская власть, превратившись в остро отточенное оружие
блока крупных аграриев и магнатов капитала, твердо шла по пути
империалистической экспансии, политической реакции и остановки со¬
циальных реформ. Наконец, международная обстановка настолько обо¬
стрилась, что опасность войны стала более реальной, чем когда-либо.
Усиление левого
крыла.

478
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛБСОН
Неудивительно, что все это приводило рабочие массы в состоя¬
ние возбуждения, способствовало исчезновению иллюзий насчет
возможности серьезного улучшения положения пролетариата в рам¬
ках капитализма, заставляло терять веру во всеспасительность
„мирного“ легального парламентского пути партии, вынуждало нащу¬
пывать новые, более действительные, революционные методы борьбы.
Рабочее движение Германии 1905 —1913 годов с его грандиозными
митингами, уличными демонстрациями и демонстративными стачками,
волнениями на почве дороговизны и безработицы, ярко отразило по¬
добные настроения.Это вплотную подводило германскую социал-демо¬
кратию к задаче осуществления „перехода от эпохи собирания сил
в борьбе за повседневные нужды пролетариата, от эпохи социали¬
стической агитации и организации, к эпохе подготовки революции
при помощи обострения агитации, видоизменения организации и пе¬
рехода от чисто парламентской деятельности к непосредственной
борьбе масс“ {Радек).
Однако партийное руководство не только оказалось не в со¬
стоянии разрешить эту задачу, но не сумело даже мало-мальски
правильно ее поставить. Связанное с этим разочарование лучших
элементов партии, отражавших настроения широких слоев пролета¬
риата, в официальном партийном курсе в линии „центра“ явилось
тем резервуаром, откуда черпало свои силы левое крыло.
Посмотрим теперь, имели ли революционно настроенные социал-
демократы основание быть недовольными партийным курсом.
Вопрос об избирательном праве в прусский
ландтаг являлся одним из важнейших вопросов
политической жизни Германии. Необходимо иметь
в виду, что Пруссия в составе Германской империи
занимала доминирующее положение. Между тем,
прусская конституция, в полной неприкосновенности сохранившаяся
с 1850 г., предоставлявшая королю обширные полномочия, вручавшая
законодательную власть двум палатам,— из которых „Палата пред¬
ставителей“ была не менее реакционной, чем аристократическая
„Палата господ“,—превращала Пруссию в царство безраздельного
господства юнкерства, в оплот безудержной реакции. Отсюда, из
Пруссии, волны реакции расходились широкими кругами по всей
стране;именно юнкерская Пруссия являлась мощным тормозом всякой
демократизации политического строя Германии. Понятно поэтому,,
сколько ненависти должно было скопиться у рабочих масс против
„трехклассной избирательной системы“ выборов в прусский ландтаг,
искусственно создававшей преобладание крупнейшим собственникам.
Лозунг реформы этого избирательного права сделался популярней¬
шим массовым лозунгом. В 1906 г. подымается первая массовая волна
движения против „трехклассной системы“. В 1908—1909 годах она
повторяется с удвоенной силой, совпав с промышленным кризисом.
Своего апогея движение достигает весною и летом 1910 г., когда
Борьба
за реформу
избирательного
права в Пруссии.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 479
улицы прусских городов, особенно Берлина, заливались волнами
рабочих демонстраций, когда в некоторых местах произошли демон¬
стративные политические стачки, когда правительство оказалось
вынужденным взять обратно свой куцый проект „реформы“ избира¬
тельного права.
На всех этапах движения левое крыло призывало партию воз¬
главить движение, придать ему более решительный характер, под¬
нять его до более высоких форм борьбы — до массовой политической
забастовки. Р. Люксембург писала в 1910 г.: „В начале марта в связи
с начавшейся кампанией за реформу избирательного права и в связи
с подымающимся демонстрационным движением я заявила о том, что
партия должна, если она желает еще более развернуть движение,
поставить в порядок дня лозунг массовой стачки... Я думаю, что
партия стоит перед дилеммой: или она подымет движение за изби¬
рательное право до более острых форм борьбы, или же движе¬
ние, как это случилось в 1908 г., через короткое время опять
замрет“.
Какова же была линия руководящих партийных инстанций? Мы
видели (см. предыдущую главу), как они под давлением вождей профсо¬
юзов сорвали массовую стачку в 1906 г. Два года спустя, они снова
„притушили“ движение, не пожелав его связать с движением безработ¬
ных, развернувшимся во время промышленного кризиса 1908—1909 г.г.
Поведение же партийного руководства в 1910 г. Р. Люксембург
справедливо заклеймила следующими словами: „Судьба кампании за
реформу избирательного права в Пруссии, кажется, почти доказала,
что наш организационный аппарат и наша партийная дисциплина пока
выявили свою пригодность больше к торможению массовых действий,
чем к их проведению... Если, как это уже имело место, уличные
демонстрации проводятся робко и неохотно, если каждый пред¬
ставившийся случай к подъему демонстраций, как, например, 18 марта
и 1 мая, аккуратно отклоняют, если свою собственную победу, как
захват права на улицу 10 апреля, как поражение врагов, взятие
обратно правительственного законопроекта — совершенно не исполь¬
зуют, если, наконец, демонстрации всюду откладываются в долгий
ящик и массы отсылаются домой; короче: если делается все, чтобы
массовое действие сдержать, парализовать, чтобы боевое настрое¬
ние притушить,— тогда само собою понятно, что и масса делается
неспособной к такому бурному движению, которое бы могло /гоздать
обстановку, благоприятную для массовой стачки“. Здесь Р. Люксем¬
бург, между прочим, имеет в виду такие факты, как отказ от наме¬
ченной на 18 марта массовой демонстрации в Берлине и замену ее за¬
крытыми собраниями, сорвавшими выход масс на улицу; как нежелание
1 мая организовать после переговоров с вождями профсоюзов де¬
монстрационную кампанию; как стремление втиснуть движение масс
в рамки легальной парламентской борьбы (преднамеренное особое
подчеркивание в агитации и пропаганде вопроса о предстоявших

480
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
в 1912 г. выборах в рейхстаг). Решения партейтагов находились в
соответствии с подобной тактикой. Резолюция Магдебургского пар¬
тейтага 1910 г. хотя и упоминала о „политической массовой стачке,
как средстве борьбы за всеобщее избирательное право в ландтаги“,
но ничего не говорила о необходимости агитационной и организацион¬
ной подготовки к ней. Иенский съезд 1913 г. объявление всеобщей
стачки поставил в зависимость от наличия „полного единения всех
органов рабочего движения“, т.-е. в зависимость от согласия вождей
профессиональных союзов. По опыту 1905—1906 годов ясно, что это
должно было означать...
Партийное руководство, сорвав так блестяще
начатую по инициативе низов борьбу за введение все¬
общего избирательного права в Пруссии, выпустило,
конечно, целую плеяду партийных литераторов для
оправдания такой тактики. Во главе их стал К. Каутский, теоре¬
тическим писаниям которого в то время Люксембург дала следую¬
щую суровую характеристику: „Это официозность, которая в таком
чистом виде еще не встречалась в нашей партии, по крайнещмере,
в органе духовной и теоретической жизни социал-демократии. Во
всяком случае это такое употребление теории, которое ничего об¬
щего с духом марксизма не имеет. Чуждо духу марксизма такое
теоретическое познание, которое тащится позади движения, которое
занимается тем, что всему тому, что когда-либо сделает или решит
высшее начальство социал-демократии, изготовляет оправдательный,
успокоительный покров“.
Для оправдания пассивности партийных верхов во время кам¬
пании за прусскую избирательную реформу, Каутский усиленно про¬
пагандировал следующий „хитроумный“ план: чтобы поднять народ
на борьбу за всеобщее избирательное право в Пруссии, надо дока¬
зать массам значение этого последнего, а для этого массы должны
убедиться предварительно в практической ценности рейхстага, кон¬
струируемого на основе всеобщего избирательного права. Только
после этого можно подумать и о массовых выступлениях. „Только
через растущее значение рейхстага в сознании народных масс эти
последние приобретают понимание роли прусской избирательной ре¬
формы. Противоположный путь, рекомендуемый фантазерами массо¬
вых действий, путь обрисовки плодотворности рейхстага, и, следо¬
вательно, и избирательного права, как очень скудный,— является
самым ошибочным путем“.
Но ведь парламентаризм,— возражали Каутскому,— переживает
явный кризис, ведь рейхстаг более чем достаточно доказал свою
неспособность к творческой работе. Эти возражения Каутского
не смущали. Значит, полагал он, надо добиться большего числа
социал-демократических мандатов в рейхстаге, а во имя этого — все
внимание грядущим выборам в рейхстаг, так как „мало найдется
успехов, которые бы столь осязательным образом свидетельство¬
Вопрос о массо¬
вых выступле¬
ниях.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
481
вали перед массами о кашей растущей силе, как избирательные
победы, как завоевание новых мандатов“. „Вперед, в погоню за
мандатами“,— вот как отвечали партийные верхи рвавшимся в бой
массам...
Специалист на всякого рода „теоретические обоснования“, Каут¬
ский и здесь не мог обойтись без изобретения новых теорий. Чтобы
„оправдать свою позицию, враждебную лозунгу массовой стачки...т.Ка-
утский создал целую теорию о двух стратегиях... Теперь Каутский
идет еще дальше и снова создает ad hoc совершенно новую теорию
об условиях массовой политической стачки в России и в Германии“
(Р. Люксембург). В чем сущность этих теорий? Стратегия сокруше¬
ния, по Каутскому, „стремится быстро сосредоточить свои силы, чтобы
двинуться против врага, нанести ему сокрушительный удар, разбить
и сделать его небоеспособным“. Напротив, „при стратегии измора
полководец пытается избежать решительного сражения, он стремится
держать армию противника путем разного рода маневров в постоян¬
ном напряжении... стремится к тому, чтобы изнурить ее всякого
рода тяжелыми лишениями и угрозами, и тем самым ее сопротивляе¬
мость все более снижать и парализовывать“. Тактика сокрушения
„в абсолютистском полицейском государстве, исключавшем всякую
возможность создания партии, осуществления влияния масс на пра¬
вительство... была единственно возможной для революционного
класса“. С тех пор, однако, условия борьбы резко изменились. Уже
Парижская Коммуна „ясно показала, что дни тактики сокрушения
почти что сочтены“. Стратегия измора вступила в свои права. „До
сих пор она приносила нам блестящие результаты, делала проле¬
тариат из года в год все более крепким и сильным, продвигая его
все больше на центральную арену европейской политики“. Многие
забывают,— пишет дальше Каутский,— что „массовая стачка может
стать при известных условиях средством, превращающим в полити¬
ческой борьбе пролетариата стратегию измора в стратегию сокру¬
шения“. Так что, „если сейчас подымают вопрос: не является ли
нашей задачей подготовка массовой стачки, то это равнозначаще
постановке вопроса о целесообразности в дальнейшем применения
стратегии измора“. Сам Каутский решительно высказался за сохра¬
нение „старой испытанной тактики“, при чем в числе других аргумен¬
тов он указывал на сравнительную малочисленность организованных
рабочих и колоссальные массы неорганизованных. При таком поло¬
жении он не считал возможным ввязываться в серьезные бои. Ведь „мы
не можем полагаться ни на какую другую силу, кроме как на нашу
собственную организацию“. Ведь „неорганизованная масса“ состоит
из „бессильных, задавленных, изолированных пришлых элементов...
несознательных, погрязших в предрассудках и лишенных всякого
здравого смысла“ и т.‘д. Когда же левые возражали, указывая на
пример русской революции, где удалось широкие неорганизованные
массы втянуть в активную классовую борьбу, Каутский отвечал
-31. Кн. III.

482
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
ссылкой на различия русских и немецких условий. Он „конструирует
резкое противопоставление революционной России и парламентской
Западной Европы и изображает выдающуюся роль, сыгранную по¬
литической массовой стачкой в виде результата политической и
экономической отсталости России“ (Р. Люксембург), где пролетариат в
силу своего бесправия не* имеет в своем распоряжении других дей¬
ствительных средств борьбы и которому было „нечего терять“. Гер¬
манскому же пролетариату массовая стачка в случае ее . неудачи
грозит потерей политических прав и разгромом хорошо налаженных
организаций. Поэтому в Германии можно пойти на массовую стачку
лишь в крайнем случае, когда встанет вопрос о „последнем реши¬
тельном бое“. До этого же момента еще далеко...
В высшей степени характерным для руководя¬
щего „центра“ являлось его отношение к лозунгу
республики. Лозунг этот в порядок дня был поста¬
влен в 1910 г. Р. Люксембург. Выдвинули его левые, исходя из того,,
что „крепкий удар является лучшей обороной“. Они призывали пе¬
рейти „по всей линии к сильнейшему наступлению“, заострив агита¬
цию против монархии, этого „фокуса, по меньшей же мере видимого
острия господствующей реакции“. Лозунг республики, — добавляли
левые,—„является практическим боевым кличем против милитаризма,
маринизма, колониальной и мировой политики, господства юнкерства,
опруссачения Германии“. Бояться возникновения в связи с лозунгом
республики мелкобуржуазных и радикально-буржуазных иллюзий нет
оснований—за это говорит десятилетиями продолжавшаяся соответ¬
ствующая агитационно-пропагандистская работа партии. „Центр“ явно
отрицательно отнесся к предложению левого крыла, как „опасному“*
как „могущему иметь нежелательные последствия“. Каутский, по су¬
ществу дела давая нелестную характеристику прошлому партии, пи¬
сал Р. Люксембург: „Агитация за республику является совершенно
новой агитацией, которую партия всегда отвергала“. А одна передо¬
вица „Neue Zeit“ содержала такое глубокомысленное рассуждение:
„Без сомнения, Маркс был республиканцем, также вне всякого сомне¬
ния и то, что немецкая социал-демократия настроена республикански;
отсюда, однако, еще не следует, что она нуждается в лозунге непо¬
средственной борьбы против монархии“. „Когда мы боремся против
классового господства, мы тем самым ведем борьбу и против монар¬
хии, в то время как тот, кто борется против монархии, вследствие
этого далеко еще не является борцом и против классового общества.
Из этого простого и ясного основания следует то, что было бы такти¬
ческой ошибкой делать монархию лозунгом классовой борьбы...“ Со¬
вершенно очевидно, что все эти глубокомысленные рассуждения были
нужны „центру“ для прикрытия основного—боязни такого обострения
агитации против властей, которое бы выходило за пределы легаль¬
ности, которое дало бы повод правительству обрушить на партию
скорпионы преследований.
О лозунге
республики.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ 483
Решительно отбрасывая курс на развертывание
массовых выступлений, делая „боевым“ стержнем
политики достижение парламентских успехов, пар¬
тийное руководство фатально толкалось к дальнейшим оппортунисти¬
ческим ошибкам. Так, в погоне за депутатскими мандатами партия
сделала неслыханные уступки классовым врагам рабочего класса. На
Магдебургском партейтаге 1910 года, в обстановке политического воз¬
буждения, созданного борьбой за реформу прусского избирательного
права, партия еще устами своих вождей вскрывала всю иллюзорность
ставки на союз, блок с либеральными партиями во имя борьбы с по¬
литической реакцией и оживления парламентаризма. Но уже в 1911 году,
на Иенском партейтаге, в условиях спада массового движения, заго¬
ворили другим языком. Было решено во время выборов в рейхстаг,
при перебаллотировках, когда не будет надежды провести социал-
демократического кандидата, голосовать против консерваторов за
кандидатов „левых“ буржуазных партий. Это решение не являлось
новостью для партии и как таковое было актом целесообразным.
Плохо было то, что при выработке условий, на которых социал-де¬
мократия соглашалась поддерживать при перебаллотировках бур¬
жуазных кандидатов, пошли чересчур далеко навстречу либеральным
партиям. От этих последних потребовали только двух вещей: 1) во¬
тирования в рейхстаге против мероприятий, ухудшающих существую¬
щий политический строй, и 2) голосования против новых косвенных
налогов.
Еще хуже было то, во что на практике вылилось соглашение
с либералами. Если в прежние годы, при аналогичных соглашениях,
партия во время предвыборной кампании подчеркивала ограниченный
и условный характер поддержки при перебаллотировках кандидатов
буржуазных партий и не отказывалась в то время от разоблачитель¬
ной кампании по разъяснению классовой сущности этих последних
как партий, враждебных пролетариату, то во время выборов в рейхс¬
таг 1912 г. правление партии смазало эти моменты в период изби¬
рательной борьбы,между основными выборами и перебаллотировками.
Благодаря поддержке социал-демократов во многих округах прошли
кандидаты буржуазной Прогрессивной Народной Партии. В то же
время в ряде других округов прогрессисты, бесчестно нарушая
соглашение, голосовали за правых против социал-демократов. Так
бесславно кончилась и эта попытка прямого блока с буржуазными
партиями. Подобная „стратегия“ центра была, конечно, теоретически
„обоснована“ и, конечно, не кем другим, как Карлом Каутским.
Ссылаясь на увеличение удельного веса „нового среднего сосло¬
вия“ (техническая интеллигенция и лица свободных профессий),
Каутский счел его источником „нового либерализма“, фактором, при¬
званным оживить буржуазный радикализм и поднять его на борьбу
за демократизацию государственного строя. Особенно ярко Каутский
выявил эту точку зрения после успешных выборов в рейхстаг
Отношение к
либералам.

484
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
1912 г., когда социал-демократия, завоевав 110 мандатов, стала
сильнейшей партией в рейхстаге и образовала вместе с „левыми"
буржуазными партиями небольшое большинство. „Соотношение сил
различных партий и классов,— писал он,— создало такую политиче¬
скую ситуацию, подобную которой не найти в политической истории
Германии. Не будет впадением в парламентский кретинизм, не будет
переоценкой силы рейхстага и силы либерализма, если мы придем
к тому взгляду, что центр тяжести нашего политического развития
снова в рейхстаге, и что именно парламентская борьба может значи¬
тельно продвинуть нас вперед".
Левые, под руководством Люксембург и Паннекука, энергично
боролись против парламентских иллюзий центра, издеваясь над его
верой в гниющий на корню парламентаризм, над химерической став¬
кой на наступление „реформаторского бабьего лета“—„нового либе¬
рализма“.
Ход событий быстро оправдал позицию левого крыла: рейхстаг с
его социалистически-либеральным большинством принял законопроект
об увеличении армейского контингента и усилении флота, при чем
за него голосовала и та партия прогрессистов, которую поддержала
на выборах социал-демократия, и на которую возлагал такие надежды
Каутский как на партию радикального „нового либерализма“.
В противоположность позиции правого крыла
и; как мы ниже увидим, в отличие от точки зрения
левых, взгляды центра на империализм и связанную
с ним опасность войны далеко не отличались ясностью. В руково¬
дящих кругах партии продолжали господствовать ложные традиции
Эрфуртского партейтага 1891 г. о разнице между наступательной и обо¬
ронительной войны, проявлялось полное непонимание никчемности
такого различения в эпоху империализма, когда любая война со сто¬
роны любого империалистического государства может быть только
грабительской наступательной войной; в верхах партии все еще со¬
хранили свою притягательную силу слова Бебеля о том, что в слу¬
чае „справедливой оборонительной войны“ со стороны Германии нужно
„взять ружье на плечо“. Очень симптоматично было нежелание брать
на себя обязательства по применению действительно серьезных мер
по борьбе с войною. Так, в 1907 г. на Штутгартском конгрессе Вто¬
рого Интернационала большинство немецкой делегации во главе с
Бебелем решительно высказалось против „стачки и восстания“ в
случае войны. К этому следует прибавить отказ вождей партии от ве¬
дения в войсках антимилитаристской пропаганды под пресловутым
предлогом необходимости соблюдения рамок легальной борьбы.
В предвоенные годы, когда каждому стало ясно, что „опасность
мировой войны приближается самым угрожающим образом“ {Каут¬
ский), центр снова проявил свойственную ему политическую бесха¬
рактерность и неумение твердо ориентировать пролетариат. „Какие
действия наша партия предпримет,— писал Каутский,— чтобы воспре¬
Борьба с военной
опасностью.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ
485
пятствовать объявлению войны со стороны правительства, и какую
позицию она займет в случае, если будет объявлена война,— все
это зависит от многих обстоятельств, предвидеть которые заранее
невозможно и которые нашей партией не могут быть ни устранены,
ни созданы. Наши действия естественно должны быть другими
там, где народные массы... одобряют войну, и опять-таки другими
там, где они ее осуждают. В первом случае за исключением про¬
тестов в партийной прессе и с трибун народных собраний и пар¬
ламента против войны и zu Gunsten des Friedens мы не можем многое
сделать“. Во втором же случае „нашей обязанностью и долгом“ будет
указать „народному возбуждению... дорогу и цель“. Этим, столь
беспомощным, рассуждениям соответствовал не менее беспомощный
практический лозунг борьбы с военной опасностью. Именно: „Под¬
держка и усиление направленного против войны и милитаризма дви¬
жения мелкой буржуазии...“, так как „мы имеем все основания под¬
держивать делаемые с буржуазной стороны предложения о сохра¬
нении мира или об ограничении вооружений...“ Исходя из каких же
соображений Каутский „дошел до жизни такой“, до призыва та¬
щиться в хвосте буржуазного пацифизма? 1) Отражая настроения
руководящих партийных инстанций, он недвусмысленно говорил о
громадной вероятности в случае войны шовинистического настрое¬
ния в народных массах, которых правительство, сумеет, должно-быть,
одурачить. 2) Не более лестного мнения Каутский был и о социал-
демократах, большинство которых, по его мнению, тоже, по всей веро¬
ятности, будет захвачено шовинистическим потоком. При такой оценке
армии и руководящих кадров ее неудивительно нежелание центра резко
поставить вопрос о поднятии масс на борьбу с опасностью войны.
3) С другой стороны, лозунг Каутского о поддержке буржуазного па¬
цифизма непосредственно вытекал из всей его оценки эпохи импери¬
ализма, оценки, созданной им в начале 900-х годов, а теперь еще
более развернутой в ее отрицательной стороне. Если империализм
не является жизненной необходимостью капитализма в целом; если
он — проявление стремлений отдельных групп крупнейших магнатов
капитала, если он — результат недальновидной политики этих послед¬
них, в погоне за „минутной выгодой“ забывающих о „длительных
интересах буржуазии как класса“, — то нет ничего удивительного,
что среди класса капиталистов появляются группы, осознавшие всю
нерациональность и гибельность империалистической политики и
стремящиеся вернуться на путь „нормальных“ методов капитали¬
стического развития.
Отношение центра к обоим крайним крыльям пар¬
тии в годы перед войной выявилось целиком. Процесс
образования фактического блока центра с правыми
против левых, процесс, давший столь печальные результаты на Манн-
геймском партейтаге 1906 г., получил свое завершение. Сам Каут¬
ский в своей написанной после войны автобиографии рассказывает
Центр и левое
крыло.

486
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН
о том, как примерно к 1910 г. „марксистский центр“ пришел к убе¬
ждению,, что с правыми борьба в основном закончена, что теперь
„главная опасность“ идет слева и поэтому именно на левых нужно
перенести огонь. Опасность слева, по мнению вождей центра, заклю¬
чалась в попытках дискредитировать „старую испытанную тактику“ —
знаменитую „стратегию измора“, в попытках „новейшего радикализма
затащить социал-демократию на „путь“ авантюр, необдуманных вы¬
ступлений, путчизма, бланкизма, „революционной гимнастики“ Моста,
Гассельмана...“ и т. д.
В итоге 1910—1911 годы были заполнены ожесточенными схват¬
ками между центром и левым крылом почти по всем актуальным
вопросам.
Насколько резкой была позиция центра в борьбе с левыми, на¬
столько мягка она была в отношении к правому крылу. Здесь тер¬
пение партийного руководства, казалось, было неистощимым. Потре¬
бовались ультра-скандальные выступления Гильдебранда и Квесселя
с открытой поддержкой прелестей германского империализма, чтобы
этих господ, наконец, выкинули из партии. Зато, когда социал-демо¬
кратическая фракция баденского ландтага, в обход прямых партий¬
ных решений, голосовала за правительственный бюджет, из партии
ее не исключили, несмотря на в высшей степени наглое поведение
представителей южно-германского оппортунизма на Магдебургском
партейтаге 1910 г.
Итак, к моменту мировой войны становилось очевидным, что
центр, опиравшийся на основной, отборный кадр квалифицированных
частей германского пролетариата, все более скатывался на практике
к позициям того слоя рабочей аристократии, который уже со времен
Бернштейна начал быстро входить в фарватер буржуазной политики.
ЛИТЕРАТУРА.
Ф. Меринг — История германской социал-демократии, т. IV. Мильо — Германская
социал-демократия. Лукин — Очерки по новейшей истории Германии. Ц. Фридлянд —
История Западной Европы. X. „Пролетарий“, 1929. Ц. Фридлянд и Слуцкий — Хресто¬
матия по истории революционного движения на Западе; см. материалы к главе „И Ин¬
тернационал“. А. Бебель — Из моей жизни. Сборник „Начало немецкой социал-демо¬
кратии“. Кампфмейер — Очерк истории и литература германского рабочего движения*
К. Каутский — Эрфуртская программа. Его же— Анти-Бернштейн. Его же — Социаль¬
ная революция. Его же — На другой день после социальной революции. Его же —
Путь- к власти. Р. Люксембург — Реформа и революция. Ее же — Всеобщая забастовка
и германская социал-демократия. Э. Бернштейн — Предпосылки социализма. Его же —
Возможен ли научный социализм? Его же—Послесловие к книге Л. Эритье о 1848 г.
во Франции. Г. Плеханов — Собр. соч., т. XI. Г. Зиновьев — Война и кризис социа¬
лизма. В. Ленин — Государство и революция. Его же — Статьи в сборнике „Между¬
народное рабочее движение“. Г. Зиновьев и В. Ленин — Против течения. Статьи Рив-
лина, Алътера, Лейкина и Горловского в „Под Знаменем Марксизма“ и „Вестнике
Коммунистической Академии", посвященные германской социал-демократии.

С. ГИНГОРН.
АВГУСТ БЕБЕЛЬ (1840—1913).
Жизнь Бебеля, его политическое развитие и деятельность не¬
разрывно связаны с историей германского и международного рабо¬
чего движения эпохи I и II Интернационалов. Как вождь германской
социал-демократии, он являлся живым воплощением партии на всех
этапах ее развития. Он был одним из создателей германской социал-
демократии, стоял у ее колыбели, прошел с ней трудную эпоху
исключительных законов, возглавлял ее во время бурного роста
партии в 90-х годах прошлого столетия и 900-х годах; он пережил
вместе с ней все перипетии ее внутренней и внешней борьбы. Около
полстолетия стоял Бебель во главе германского рабочего движения,
был его практическим руководителем, тактиком и стратегом, его
трибуном. Незаурядная личность рабочего Бебеля интересна сама
по себе и как яркая индивидуальность, и как колоритная полити¬
ческая фигура, и как олицетворение коллективного духа рабочих
масс. Не даром Маркс и Энгельс так высоко ценили Бебеля, так
внимательно следили за его политическим ростом, так гордились им
и прислушивались постоянно к его голосу, как к голосу пролетар¬
ских масс. Германский и международный пролетариат также высоко
ценил и любил своего Бебеля.
1.	Первые шаги Бебеля. Основание Рабочей Партии.
Август Бебель родился в 1840 г., в семье прусского унтер-
офицера; лишившись рано отца, он с детства воспитывался в бедной
среде, в постоянных лишениях, и очень скоро познал весь гнет
суровой жизни. По окончании курса народной' школы он был отдан
в ученье к токарю. В 1858 г. Бебель стал токарем - подмастерьем
и, по обычаю подмастерьев того времени, отправился на два года
путешествовать по Германии и Австрии, останавливаясь в разных
городах и работая по пути, где попадется.
По окончании своих странствований Бебель по¬
селился в Лейпциге (Саксония). В это время в
Германии, особенно в Саксонии, было множество
просветительных рабочих обществ, основанных ли¬
беральной буржуазией с целью отвлечь пролетариат от непосред¬
ственного участия в политической борьбе. В начале 1861 г. Бебель
вступил в такой союз в Лейпциге. Живой и любознательный по при¬
Работа в просве¬
тительных рабо¬
чих союзах.

488
АВГУСТ БЕБЕЛЬ
роде, Бебель все свободное время учится, набирается новых знаний
и впечатлений. Он быстро начал выделяться среди окружающих,
и в 1862 г. был избран в новый комитет союза, где работали тогда
Фриче и Вальтейх, соратники Лассаля. В 1863 г. Бебель участвовал
на съезде немецких рабочих союзов во Франкфурте на Майне в ка¬
честве делегата от Лейпцига. В 1864 г. Бебель стал во главе лейп¬
цигского „Рабочего общества самообразования“, а затем и общеса¬
ксонского объединения рабочих союзов.
В начале 60-х годов он был противником участия просветительных
рабочих союзов в политической борьбе, так как считал, что рабо¬
чие не доросли еще до пользования избирательными правами. Аги¬
тация Лассаля и его сторонников в этом смысле не подействовала
на Бебеля, и он даже выступил против них публично. Но, стоя во
главе рабочих просветительных союзов (1864—1872) и присмот¬
ревшись ближе к рабочему движению (стачки в Саксонии), Бебель
постепенно втянулся в политическую борьбу. Он стал революцион¬
ным демократом-республиканцем.
К 1865 г., когда Бебель познакомился с Вильгельмом Либкнех-
том, он уже, по его словам, стал социалистом под влиянием чтения
произведений Лассаля и Маркса, а главным образом, — в результате
практической работы и более близкого знакомства с деятельностью
либеральной партии. Но все же Либкнехт оказал на него некоторое
влияние и несомненно ускорил его переход к социализму. „У этого
человека, чорт побери, есть чему поучиться!“—воскликнул Бебель
после знакомства с Либкнехтом.
В 1866 г. Бебель вступил в I Интернационал.
Однако, став социалистом, он сравнительно долго
(до 1870 г.) не порывал организационных связей
с мелкобуржуазной демократией. Руководимый те¬
перь им и Либкнехтом союз саксонских рабочих обществ входил
в состав мелкобуржуазной Саксонской Народной Партии. И Бебель
и Либкнехт возлагали еще большие надежды на мелкую буржуазию
как революционную силу. Они рассчитывали, что рабочему классу в
союзе с ней удастся создать, путем революционного давления снизу,
объединение Германии на демократических основах. В это же время
они продолжали борьбу с основанным Лассалем и руководимым
Швейцером „Общегерманским Рабочим Союзом“, с которым у них
были разногласия по вопросу об отношении к объединению Герма¬
нии (1866) и к либеральной буржуазии, а также по организационным
вопросам; теоретических разногдасий с лассальянцами у них не было.
Однако скоро разрыв с мелкобуржуазной демократией сделался
неизбежным. В 1868 г. на пятом объединенном съезде германских
рабочих союзов в Нюрнберге, на котором председательствовал
Бебель, по докладу Либкнехта были приняты новая социалистиче¬
ская программа и постановление о присоединении союзов к Интер¬
националу. В следующем—1869 г. Бебель и Либкнехт основали в
Разрыв, с мелко¬
буржуазной де¬
мократией.

С. ГИНГОРН
489
Эйзенахе Социал-демократическую Рабочую Партию, которая все
же до 1870 г. не порывала еще связи с Саксонской Народной
Партией. Поводом к окончательному разрыву послужило присоеди¬
нение эйзенахцев к постановлениям Базельского конгресса Интерна¬
ционала (1868) об обобществлении земли. Буржуазные вожди Са¬
ксонской Народной Партии резко нападали на эту резолюцию и тре¬
бовали от связанных с ними рабочих союзов осуждения ее. Но
первый конгресс эйзенахцев в 1870 г. одобрил базельскую резолю¬
цию, постановил разорвать связь с Саксонской Народной Партией
и выступить самостоятельно на предстоящих выборах. Таким обра¬
зом, разрыв с мелкой буржуазией был завершон.
В защиту базельских постановлений Бебель на¬
писал в 1869 г. брошюру „Наши цели“, которая
была его первым литературным трудом. Произведение это весьма
характерно для социалистических взглядов Бебеля того времени,
близких к лассальянским. Здесь он выдвигает лассальянский лозунг:
„полная стоимость рабочего труда вместо зарплаты“. Согласно с
лассальянской же программой, он требует организации кредитных
и производительных товариществ и поддержки их государством.
Взгляды Бебеля на государство также весьма далеки от мар¬
ксистских. Как идеал демократического государства он выдвигает
лассальянский лозунг „народного государства“:
„Государство, покоящееся на господстве классов, должно
превратиться в государство народное, т.-е. в такое государство, в
котором не существует никаких привилегий“. Это должно совер¬
шиться в международном масштабе. О государстве переходного
времени, о диктатуре пролетариата в брошюре нет упоминания; за¬
то подчеркивается, что рабочий класс не стремится к установле¬
нию своего господства: „Напротив, этот последний стремится к
учреждению такого совершенного порядка, демократического обще¬
ства, какого никогда еще не видел мир“.
Интересно отношение Бебеля к революционному насилию: здесь
он высказывает взгляды, с которыми неоднократно придется встре¬
чаться и впоследствии. Он указывает, что существуют два пути
для достижения цели: первый — мирная реорганизация общества
законным путем, второй — насильственная экспроприация имущих;
„но пусть, — подчеркивает он, — не ужасаются по поводу возмож¬
ного применения насилия, пусть не подымают вопля об „угнетении
имеющих право на существование“, о насильственной экспроприа¬
ции и т. п. История учит нас, что как правило во все времена но¬
вые идеи приобретали значение лишь путем насильственной борьбы
их носителей с представителями прошлого, и что всегда борцы за
новые идеи старались по возможности смертельно поразить пред¬
ставителей прошлого“.
Бебель ссылается при этом на известное выражение Маркса, о
роли насилия, как повивальной бабки истории. Впрочем,—заключает
„Наши цели".

490
АВГУСТ БЕБЕЛЬ
Бебель,—мирный или насильственный переход к новому обществу
зависит, главным образом, от поведения господствующих классов,
от того, насколько согласны будут они итти на компромиссы и
добровольно отказаться от своего господства.
2.	Бебель в рейхстаге. Отношение к франко-прусской войне.
В 1867 г. Бебель был впервые избран в рейхс¬
таг, куда он прошел как представитель Саксон¬
ской Демократической Партии,и занял в нем место
на крайней левой. Он тогда писал своей жене: „Шрапс (адвокат из
Лейпцига) и я составляем крайнюю левую и соответственно этому
мы заняли места. Сесть еще левее мешает нам стена, и мы не имеем
никакого желания прошибить ее лбом“.
Уже в первом своем выстулении в рейхстаге Бебель резко
критиковал политическую систему Бисмарка; он указал, что создан¬
ный им Северо-Германский Союз означает разрыв, а не единство
Германии. Но Бебель не ограничивался одной критикой. Он высту¬
пал почти по всем вопросам,—по тем, в особенности, которые затра¬
гивали интересы рабочих и широких народных масс. При обсужде¬
нии законопроекта промышленного устава он внес предложение об
отмене воскресного труда, введении десятичасового рабочего дня,
запрещении применения труда детей моложе 14 лет. Он требовал от¬
мены особых рабочих ^книжек, отмены ограничения свободы пере¬
движения и прочих цеховых ограничений.
Участие Бебеля в работе рейхстага привело к столкновению
его с Либкнехтом. Последний относился тогда к парламентаризму
резко отрицательно и считал, что если уж принимать участие в пар¬
ламенте, то только с целью использования его как трибуны для про¬
паганды своих взглядов. Бебель же полагал, что этим ограничиться
нельзя, что необходимо защищать в рейхстаге повседневные насущные
интересы рабочих, стремиться по возможности изменить законода¬
тельство и добиться пока реформ в пределах существующего строя.
ЕГэтом споре на сторону Бебеля против Либкнехта стал Энгельс.
Особенно замечательны выступления Бебеля в
связи с франко-прусской войной 1870—71 годов.
По отношению к войне Бебель проявил себя как на¬
стоящий революционный социалист-интернационалист. Он не поддался
мутной волне патриотического увлечения, охватившей массы и
даже многих его соратников из руководящего ядра социал-демо¬
кратии (Брауншвейгский комитет) и смело выступил против войны.
В июне 1870 г. при обсуждении вопроса о военных кредитах в
рейхстаге Бебель и Либкнехт были единственными депутатами рейхс¬
тага, которые воздержались от вотирования военного займа *),
*) Либкнехт предлагал голосовать сразу против военных кредитов, но под влиянием
уговоров Бебеля согласился пока только воздержаться при голосовании.
Выступления Бе¬
беля против войны.
Критика политики
Бисмарка.

С. ГИНГОРН
491
что они мотивировали в особой декларации, внесенной ими в рейхс¬
таг. Они полагали тогда, что Бисмарк и Луи Бонапарт одинаково
виновны в этой войне (история с Эмсской депешей не была еще из¬
вестна), в противном случае они уже тогда голосовали бы против
кредитов. Впоследствии, в своих „Воспоминаниях“ *) (1910г.) Бебель
писал: „Признаюсь, я нисколько не сожалею, что мы тогда заняли
такую позицию: если бы мы при объявлении войны знали все то, что
в течение ближайших лет стало известным из официальных и неофи¬
циальных источников, то мы с самого начала заняли бы еще более
резкую позицию. Мы тогда не только воздержались бы от голосова¬
ния при обсуждении вопроса о первых кредитах на войну, но голо¬
совали бы непременно против“.
По поводу отношения Швейцера и его сторонников, голосовав¬
ших, как известно, за военные кредиты, Бебель пишет там же: „Свя¬
зать социализм с войной было само по себе грандиозной бессмыслицей“.
В июле того же года областной съезд партии в Хемнице под
руководством Бебеля и Либкнехта принял предложенную ими резолю¬
цию, протестующую против войны и приветствующую поведение
французской демократии и рабочих, выступивших так же против¬
никами войны.
После побед Германии и революции 4 сентября 1870 г. во
Франции Бебель так формулировал требования социал-демократии:
немедленное заключение почетного мира с французской республикой,
возмещение всех военных расходов Францией, но отказ от какой
бы то ни было аннексии. На этот раз и Брауншвейгский комитет в
новом воззвании „Ко всем немецким рабочим“ стал на точку зрения
Бебеля. 26 ноября Бебель выступил по этому вопросу в рейхстаге
и затем голосовал против военных кредитов; вместе с ним теперь
голосовали уже все депутаты - социал-демократы как эйзенахцы,
так и лассальянцы.
Это вызвало отчаянный вой всей буржуазной прессы, которая
открыла обычную в таких случаях кампанию лжи и клеветы против
Бебеля и социал-демократии: Бебеля обвиняли в измене отечеству,
писали, что он „продался Франции“ и т. п. 1 декабря Бебель писал
Зорге (в Америку): „Негодование „патриотических“ кругов против
нас безгранично, и если нас в ближайшем будущем схватят, то уже
крепко и надолго“. Он не ошибся: действительно очень скоро
(17 декабря) Бебель был арестован.
Но в марте 1871 г., при новых выборах в рейхстаг, кандидатура
Бебеля была выставлена в одном из саксонских округов, и он снова
был выбран саксонскими рабочими в рейхстаг.
Освобожденный из тюрьмы 28 марта Бебель
вместе с Либкнехтом возобновили парламентскую
работу. Бебель выступил в рейхстаге с большой
речью, где протестовал против аннексии Эльзас-Лотарингии и про¬
*) Бебель. Из моей жизни.
В защиту Париж¬
ской Коммуны.

492
АВГУСТ БЕБЕЛЬ
тив контрибуции и от имени пролетариата выразил свою солидар¬
ность с борцами Парижской Коммуны: „Будьте уверены,— говорил
он,— что на Париж обращены взоры всего европейского пролета¬
риата и всех, кто хранит еще в своей груди любовь к свободе и
независимости. И если Париж в настоящий момент даже подавлен,
то я напоминаю вам, что борьба в Париже представляет собою
только маленькую аванпостную стычку, что главное дело еще пред¬
стоит нам в Европе и что не пройдет и нескольких десятилетий, как
боевой клич парижского пролетариата—„война дворцам, мир хижи¬
нам, смерть нужде и тунеядству“ — станет боевым кличем всего
европейского пролетариата“.
Эта мужественная речь произвела сильное впечатление. Впо¬
следствии Бисмарк признавался сам, что речь Бебеля о Коммуне
была для него ярким „лучом света“, который осветил ему истинную
сущность социал-демократии, и что с тех пор он решил вести борьбу
с социал-демократическим движением, как движением враждебным
государству и обществу, чтобы окончательно и беспощадно пода¬
вить его. В 1872 г. Бебель и Либкнехт, на основании возбужденного
против них обвинения в государственной измене, были оба при¬
суждены к двум годам крепости. В июле этого же года Бебель был
лишен депутатских полномочий и осужден дополнительно к девяти
месяцам тюрьмы за „оскорбление величества“. Зато рабочие, в свою
очередь, доказали снова свое доверие молодому вождю. Во время пре¬
бывания Бебеля в крепости, при перевыборах, назначенных в округе,
откуда Бебель был выбран раньше, он прошел снова, получив на
4 тысячи голосов больше, чем в первый раз.
Бебель просидел в тюрьме три года (с 8 июля 1872 г. по 1 июня
1875 г.). Эти годы невольного досуга Бебель использовал для по¬
полнения своего теоретического образования. Он прочел множество
книг, изучил Маркса, буржуазных экономистов и социологов, ряд
трудов по истории революционного движения, изучил французский
и английский языки, и сам написал за это время несколько работ*).
Из тюрьмы он вышел с расстроенным здоровьем, но теорети¬
чески значительно окрепшим: тюрьма была его „университетом“.
В 1872—73 годах, когда Бебель и Либкнехт сидели
в тюрьме, вновь вспыхнула ожесточенная борьба
между обеими социалистическими фракциями, хотя
фактические разногласия между ними все уменьша¬
лись. Но новые преследования, начатые правитель¬
ством против них с 1874 г., а также совместная работа
представителей обеих фракций в рейхстаге и уход Швейцера сбли¬
*) Произведения, написанные Бебелем во время сидения в тюрьме: Крестьянские
войны в Германии; Положение женщины в настоящем и будущем (послужила осно¬
вой для задуманной им в тюрьме книги „Женщина и социализм“, вышедшей первым
изданием в 1879 г.); Парламентская деятельность рейхстага и ландтага с 1871 по
1873 г.; статьи против религии, вошедшие потом в брошюру „Христианство и со¬
циализм“, и несколько переводов с французского.
Отношение к объ¬
единению с лас¬
сальянцами и к
Готской про¬
грамме.

С. ГИНГОРН
493
зили обе фракции; сказалось также давление социал-демократиче¬
ских рабочих, которые требовали прекращения распрей и объеди¬
нения. В 1874 г. была создана объединительная комиссия, которая
выработала проект новой программы, легший потом в основу Гот¬
ской программы. Бебель, ознакомившись с проектом, написал из
тюрьмы письмо, в котором резко критиковал программу и набросал
контр-проект, который комиссией был отвергнут. Однако по выходе
из тюрьмы, Бебель, не желая расстраивать наладившееся с таким
трудом объединение, а также под давлением друзей, не стал бо¬
роться против программы, хотя сознавал ее недостатки. Бракке, со¬
ратник Бебеля и Либкнехта, один из лучших руководителей эйзе-
нахцев, бывший сам против программы и побудивший Маркса на¬
писать его известную „Критику Готской программы“, писал тогда
Марксу о позиции Бебеля: „Сначала я думал, что Бебель будет
склонен к решительным действиям, но, с одной стороны, его рас¬
строенное здоровье и необходимость работать для урегулирования
литературных дел, а с другой,— настойчивые просьбы Либкнехта,
повидимому, удержали его от этого“.
Сам Бебель пишет по этому поводу в „Воспоминаниях“: „...Не
одни только просьбы Либкнехта побудили меня воздержаться от
публичного выражения недовольства проектом программы, а давле¬
ние со всех сторон: меня просили не нарушать согласия своим откры¬
тым возмущением и, таким образом, не срывать объединения. Я усту¬
пил этому желанию, так как объединение было и мне по душе.
Кроме того, стремление к объединению в партии было настолько
сильно, что все соображения относительно недостатков программы
должны были умолкнуть... Да, наконец, сделанные ошибки могли
быть исправлены в будущем“. Так во имя единства Бебель по¬
жертвовал принципом.
По вопросу о программе Бебелю пришлось выдержать атаку со
стороны Энгельса, с которым он тогда вел оживленную переписку.
В ответ на нападки Энгельса*) Бебель писал ему: „Я вполне согла¬
сен с приговором, который вы вынесли проекту программы, как это
доказывают также мои письма к Бракке“. Впрочем, тут же он до¬
бавляет, что „принятые съездом решения составляют максимум того,
что можно было достигнуть“. В противном случае он считал неиз¬
бежным крах соглашения. Далее он указывает на необходимость
перевоспитать людей, воспитанных в лассальянско-швейцерианском
духе. С последними доводами Энгельс, повидимому, согласился,
так как в ответном письме он, подвергнув снова резкой критике
*) Энгельс считал, что программа представляет шаг назад по сравнению с эйзенах-
ской. Он указывал, что „в целом программа в высшей степени несогласована, бестол¬
кова, бессвязна, нелогична и компрометирует партию“. В случае принятия ее он грозил,
что он и Маркс „не смогли бы примкнуть к новой партии, воздвигнутой на подобной
основе“. Известно, что Маркс и Энгельс не выступили открыто против объединившейся
партии только потому, что „ослы буржуазной прессы“ приняли новую программу всерьез
как коммунистическую.

494
АВГУСТ БЕБЕЛЬ
программу по пунктам, все же писал: „...что вся эта история пред¬
ставляет собой педагогический эксперимент, который при данных
обстоятельствах сулит весьма благоприятные условия, в этом вы
совершенно правы. Объединение, как таковое, составляет большой
успех, даже если оно продержится два года, но его можно было
получить по более дешевой цене“.
На самом съезде Бебель при голосовании программы по пун¬
ктам, голосовал вместе с другими за пункт о „реакционной массе“ *).
Но все же Бебель внес также несколько весьма существенных по¬
правок: по пункту об избирательном праве он предлагал выдвинуть
требование всеобщего избирательного права „для лиц обоего пола“;
по пункту о религии он предложил формулировку: „отделение
церкви от школы и государства“ вместо объявления религии частным
делом. Характерно, что обе поправки были отвергнуты, при чем
против них голосовал и Либкнехт.
Переписка Бебеля по вопросу о программе и внесенные им по¬
правки на самом съезде показывают, насколько он в этих вопросах
стоял выше объединителей из среды эйзенахцёв, в том числе и
Либкнехта, не говоря уже о лассальянцах.
С 1875 г. Бебель возобновляет насильственно прерванную тюрь¬
мой парламентскую деятельность. В марте 1876 г. он выступает на
публичном диспуте между национал-либералами и социал-демократами
о Коммуне и произносит снова горячую речь в защиту Коммуны.
В 1877 г. Бебель снова привлекается к суду за написанную им
брошюру („Парламентская деятельность немецкого рейхстага и ланд¬
тагов с 1874 по 1876 г.“): „охранители порядка“ в резкой критике
милитаризма усмотрели оскорбление Бисмарка и нарушение уголов¬
ного уложения. Бебель приговаривается к шести месяцам тюрьмы.
Этот новый перерыв Бебель опять использует для теоретической
работы и пишет в тюрьме несколько брошюр**).
3.	Бебель в эпоху исключительных законов.
В 1878 г., при обсуждении в рейхстаге проекта закона против
социалистов, Бебель вместе с другими членами парламентской фрак¬
ции неоднократно выступал с резкой критикой законопроекта. Он,
между прочим, заявил: „Закон не достигнет той цели, которую он
преследует. Социал-демократия при нем и благодаря ему еще более
расширит круг своих сторонников. Интерес к ней возрастает и
не мы, а наши противники окажутся побежденными, а потому сле¬
дует отправить законопроект туда, где его настоящее место —
в корзину для мусора“.
*) На съезде были голосовавшие против этого лассальянского пункта: за голосо¬
вало 111 делегатов, против — 12.
**) Франция накануне революции; Министерство общественного здоровья и его
программа.

С. ГИНГОРН
495
Первые годы существования закона (1878 — 81)
были особенно тяжелыми для Бебеля и партии *).
Тяжелая работа легла на плечи Бебеля. В партии
обнаружились колебания и разногласия. Бебель
вместе с Либкнехтом выступил, как против мелкобуржуазных шата¬
ний справа,—против тех элементов, которые стояли за умеренную
тактику в пределах „законности“, дабы не раздражать правительства
и таким путем добиться скорейшей отмены закона**),—так и против
анархистствующих слева (Мост, Гассельман), которые стояли за тер¬
рористическую борьбу.
Стараниями и усилиями Бебеля была создана нелегальная газета
„Социал-демократ“ (выходила в Швейцарии). Сам Бебель принимал
в ней непосредственное участие и поместил ряд статей под назва¬
нием „Как держать себя перед полицией и на суде“, которые вышли
потом отдельной брошюрой. Но газета вначале попала было в руки
правых, которые пытались превратить ее в умеренный реформистский
орган, так что Маркс и Энгельс отказывались даже сотрудничать
в ней, Бебель, учитывая и это и недовольство социалистических
рабочих масс направлением газеты, решил положить этому конец и
придать газете более революционный характер. 30 ноября 1879 г. он
писал новому редактору Фольмару : „Что касается направления газеты,
то я рекомендую держаться самого решительного тона. Настроение
наших товарищей склоняется все более влево. Беспрерывные пре¬
следования и возобновление осадного положения чрезвычайно озлоб¬
ляют их, и все желают выразить это озлобление“.
В то же время Бебель вел усиленную работу по созданию не¬
легальных организаций на местах. Несмотря на слежку за ним и
преследования со стороны полиции, он совершал многократные аги¬
тационные поездки по провинции, и воссоздавал местные организа¬
ции, вселяя в них дух бодрости и боеспособность. Вся работа по
оказанию помощи товарищам и их семьям, высланным и пострадав¬
шим от правительственных преследований на основе всяких „осад¬
ных“ и „чрезвычайных“ положений, была сосредоточена в руках
Бебеля. Он сам и Либкнехт были в 1881 г. высланы из Лейпцига,
где они тогда жили, в виду объявления осадного положения в
Саксонии. Бебель во время существования исключительных законов
неоднократно привлекался к суду;в 1886 г. он был снова приговорен
к девяти месяцам тюремного заключения.
Всей работой партии руководила парламентская фракция во главе
с Бебелем. Централизованной организации, которая охватывала бы
всю страну, в течение всего периода действия закона против соци¬
алистов не было создано: Бебель был против этого, так как опа¬
сался, что такая организация могла быть в ближайшее время открыта,.
*) См. статью „Германская социал-демократия".
**) Сторонниками этой тактики были Бернштейн, Гехберг и некоторые члены пар¬
ламентской фракции.
Нелегальная ор¬
ганизационная
работа.

496
АВГУСТ БЕБЕЛЬ
что привело бы к полнейшему разгрому партии. Этот мотив Бебель
неоднократно выдвигал и впоследствии, уже по отмене исключи¬
тельных законов: и в своем отчете на Галльском партейтаге (1890 г.)
в статье, написанной в том же году в „Neue Zeit“ и, много лет
спустя, в своих „Воспоминаниях“, где он, между прочим, говорит,
что „задуманная в Цюрихе тайная организация была нами уничто¬
жена в самом зародыше“.
Легальная парламентская деятельность Бебеля
за этот период была особенно плодотворна. Бебель
выступал по всем важнейшим вопросам с крити¬
кой правительства, и выступления его в большин¬
стве носили революционно-агитационный характер. В сессии рейхс¬
тага 1879 г. Бебель дважды был лишен слова. Главным образом
против него (а также и других членов социал-демократической фрак¬
ции) был направлен внесенный в той же сессии Бисмарком законо¬
проект о дисциплинарной ответственности членов рейхстага; однако
даже юнкерско - буржуазный рейхстаг отверг этот законопроект.
В сессии 1881 г. Бебель выступал с речью о бюджете и по вопросу о
страховании рабочих. Последняя речь особенно понравилась и Марксу
и Энгельсу, и они считали ее лучшей из всех речей Бебеля.
В 1883 г. Энгельс писал ему: „Что ты предпочел бы не заседать
в рейхстаге,— этому я охотно верю, но ты видишь, к чему приводит
твое отсутствие*). Уже много лет тому назад Бракке писал мне:
„Из всех нас в сущности только один Бебель обладает настоящим
тактом“. И это всегда подтверждалось. А потому ничего не поде¬
лаешь. Придется тебе при первом же удобном случае занять свой
пост“.
Все это время Бебель поддерживал самую тесную связь с Мар¬
ксом и Энгельсом и вел с ними (собственно—с Энгельсом) оживленную
переписку; в 1880 г. он вместе с Бернштейном ездил даже в Лондон
к „старикам“. Бебель внимательно прислушивался к их голосу и
пользовался их советами, хотя в ряде практических вопросов оста¬
влял за собой свободу действий, полагая, что Маркс и Энгельс,
находясь вдали, не всегда могут составить правильное представление
о положении в Германии, о чем Бебель не раз открыто писал Эн¬
гельсу; все же мнение последнего было для него часто решающим.
Насколько высоко Маркс и Энгельс ценили Бебеля как вождя и руко¬
водителя партии, видно из следующего обстоятельства. Когда в 1882 г.
распространились ложные слухи о смерти Бебеля (он был тогда опасно
болен), „старики“ были глубоко потрясены. „Это ужасно,— писал
Маркс,— это самое большое несчастье для нашей партии. Он был
единственным в своем роде явлением среди германского и, можно
сказать, среди европейского пролетариата“. А когда паника рассея¬
лась, Энгельс писал Бебелю: „У нас возникла паника. Самое большое
*) На выборах 1881 г. Бебель не попал в рейхстаг,—единственный раз за все время
его политической деятельности; он состоял тогда депутатом саксонского ландтага.
Использование
парламентской
трибуны.

С. ГИНГОРН
497
несчастье, которое только могло случиться с германской партией,
становилось по меньшей мере правдоподобным“.
Но Бебель не собирался умирать. Он был полон жизни и энер¬
гии и ответил Энгельсу в бодром жизнерадостном тоне, свидетель¬
ствовавшем о его глубоком оптимизме: „Пока я заключил со смертью
договор на новые 40 лет; я думаю, этого времени будет достаточно,
чтобы дожить до крушения старого и к тому еще насладиться из¬
рядной частицей нового строя“.
В нелегальном „Социал-демократе“ в начале
80-х годов дважды возникла полемика с участием
Бебеля, имевшая большое принципиальное значение.
Первый раз полемика возникла в связи с выступле¬
нием Бебеля в рейхстаге в марте 1880 г., при об¬
суждении вопроса о продлении закона против социалистов. В своей
речи Бебель отмежевался от русских „нигилистов“ и заявил: „Если
случится, что какая-нибудь держава пожелает завоевать германскую
территорию, то социал-демократия будет бороться против этого врага
точно так же, как и всякая другая партия“.
Это заявление вызвало большое недовольство в левых кругах
партии. „Социал-демократ“ поместил статью против речи Бебеля,
в которой автор требовал, чтобы Бебель взял свои слова обратно.
На это последовала ответная статья Бебеля, где он заявлял, что из
сказанного не возьмет ни слова назад, так как сказанное им ни¬
сколько не противоречит принципиальной точке зрения партии на
оборонительную войну. Хотя, — говорил он, — социал-демократии
тяжело будет, защищая неприкосновенность германской территории,
„одновременно как бы защищать нашу великолепную систему“, но
все же нельзя бороться против врага при помощи иноземного побе¬
дителя: „Мы защищаем себя и страну, учреждения которой мы хо¬
тим переделать по-своему, страну, которая является исключительной
лреной нашей деятельности... и делая это, мы не становимся „опло¬
том, ограждающим наших доблестных полицейских и судей“.
Бебель в данном случае был несомненно неправ. Его новая точка
зрения на войну показывает, что он отступил от своей прежней
интернационалистской позиции 1870—72 годов; она заключала в себе
большую опасность для будущей интернациональной социал-демо¬
кратии, что обнаружилось, однако, только впоследствии.
На Виденском партейтаге (1880 г.) левая берлинская организация
внесла резолюцию, выражающую осуждение фракции рейхстага,
возглавляемой Бебелем; в числе прочих мотивов этой резолюции
приводилось и „оборонческое“ выступление Бебеля в рейхстаге; но
резолюция была отвергнута подавляющим большинством.
В 1882 г. на страницах „Социал-демократа“ открылась полемика
между Бебелем и Фольмаром по вопросу о тактике партии. Фольмар,
будущий махровый реформист, а тогда придерживавшийся радикаль¬
ных взглядов, в своих статьях требовал, чтобы партия открыто вы-
32.	Кн. III.
Полемика в „Со-
циал- демократе".
Бебель о тактике
партии.

498
С. ГИНГОРН
ступила, как партия революционная*). Статьи Фольмара произвели,
по словам Бебеля, сенсацию: „Одни хвалили, другие порицали, а третьи,
читая их, качали головами. К последним принадлежал я“.
Нужно сказать, что к числу хваливших статьи относился и Эн¬
гельс, который вначале ошибочно принимал Бебеля за автора их
(статьи были анонимные). Что касается Бебеля, то его „покачивание
головой“ не означало несогласия с мыслями автора, а нечто другое:
„статьи написаны хорошо и с принципиальной точки зрения пра¬
вильно, но с тактической — неправильно, — писал он Энгельсу.—
Таким языком говорить просто невозможно, хотя бы это и было
принципиально правильно. Мы губим себя таким тоном, а потому
и не можем пользоваться им“. Бебель выступил в „Социал-демо¬
крате“ с критикой статей Фольмара, где, между прочим, возражал
против взгляда его на исключительные законы: Фольмар полагал
тогда, что отмена исключительного закона и улучшение общего
законодательства может даже повредить социал-демократии, как
партии революционной, и превратить ее в партию реформистскую,
и что поэтому исключительные законы предпочтительнее. Бебель
указывал далее, что рекомендуемая Фольмаром революционная так¬
тика может погубить партию.
Тактика Бебеля в данном вопросе объясняется тем, что он хотел
во что бы то ни стало сохранить партию и подготовить ее к буду¬
щим боям. Необходимость же в будущем насильственной борьбы он
считал тогда весьма вероятной, что видно из его отношения к пар¬
ламентаризму и реформам. В статье в „Neue Zeit“ в 1886 г. он пишет,,
что, при нынешней глубине классовых противоречий, нельзя всерьез
и говорить о коренных реформах, меняющих весь общественный
строй, даже если предположить добрую волю и готовность к само¬
пожертвованию со стороны господствующих классов, что вряд ли
имеется налицо. До сих пор в истории не было случаев мирного
перехода от одного строя к другому, насилие бывало всегда не¬
избежно.
Весьма определенно высказался Бебель о роли парламентаризма
в своем докладе-отчете фракции рейхстага на партейтаге 1887 г. в
Сен-Галене:	„Еще никогда среди товарищей не было сомнения
в том, что сила социал - демократической партии в значительной
степени зависит от ее парламентской деятельности и участия в вы¬
борах. Таким образом, не участие в выборах может послужить
во вред партии, но переоценка парламентаризма может стать опас-
ной. Кто полагает, что теперешним парламентски-конституционным
*) „Скажем открыто и прямо нашим врагам,— писал Фольмар,— да, мы опасны для
государства, потому что мы хотим вас уничтожить. Да, мы враги вашей собственности,
вашего брака, вашей религии и всего вашего порядка, Да, мы революционеры и ком¬
мунисты. Да, с насилием мы будем бороться при помощи насилия. Да, мы теперь твердо
верим, что скоро последует переворот и наступит освобождение. Мы надеемся на это и
по мере сил готовимся к этому посредством тайной организации и агитации, посред¬
ством всего, что запрещают ваши законы, но что мы считаем правильным“.

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
499
путем мы достигнем осуществления конечных целей социализма, тот
или не знает, последних (целей) или просто обманщик“. Далее он
указывает на то, что деятельность социал-демократии не безрезуль¬
татна, доказательством чему служат исключительные законы против
нее. В этой же речи он высказывается против компрометирующих
партию компромиссов и против игры в „государственных людей“,
к которой уже тогда обнаруживали склонность некоторые парламен¬
тарии — социал-демократы...
Таким образом, Бебель, несмотря на наметившийся у него за
этот период уклон вправо по некоторым вопросам (например, по во¬
просу о войне), все же в общем оставался на революционных мар¬
ксистских позициях.
4.	Бебель в эпоху империализма (90-е и начало 900-х годов).
С отменой исключительных законов, когда партия, окрепшая в
борьбе с преследователями, выступила на политическую арену*
как массовая централизованная политическая организация, мощь и
сила которой быстро росли с каждым годом, Бебель неизменно
оставался во главе ее, как признанный всеми вождь и руководитель.
Вместе с тем Бебель стал также одним из виднейших руководите¬
лей II Интернационала.
Новая эпоха открылась борьбой за общую так¬
тическую линию партии. Бебель повел борьбу на
два фланга: против левых („молодых“), выступав¬
ших против переоценки парламентаризма и за открытую револю¬
ционную борьбу, и против правых (Фольмар). Бой тем и другим
Бебель дал на Эрфуртском партейтаге (1891 г.). В своем обширном
докладе „о тактике партии“ Бебель со всей определенностью вы¬
сказался за „старую испытанную линию“ партии, за участие в по¬
ложительной работе парламента с целью добиться улучшения по¬
ложения рабочих еще в пределах существующего строя. Он пра¬
вильно указал на то, что сотни тысяч рабочих пришли в партию не
потому, что осознали конечные цели социал-демократии, но, глав¬
ным образом, вследствие убеждения, что социал-демократия — един¬
ственная партия, которая борется за улучшение их положения.
Переход к исключительно отрицательной антипарламентской тактике
был бы, по его мнению, величайшей ошибкой и послужил бы только
на-руку врагам.
Крайне характерны мотивы, какие Бебель приводит против
ультра-революционной тактики, выдвигаемой „молодыми“: „В рейхс¬
таге нас постоянно упрекают, что мы хотим только грубого, ни
перед чем не останавливающегося насилия и разрушения. Что
же — подтвердить нам и это? Можно это сделать в рейхстаге, не
опасаясь преследований, но что получится? Моральную ответствен¬
ность за это безумное поведение нам пришлось бы нести вне рейхс¬
Борьба с „моло¬
дыми" в Эрфурте.

500
С. ГИНГОРН
тага, и тогда нам пришлось бы плохо. Само собою понятно, что
наши враги сделали бы тогда вывод, что им придется бороться с
нами только на баррикадах и полях сражений и, чтобы избежать
этого, стали бы с нами совершенно иначе обращаться. Действи¬
тельно, нельзя сделать врагу большего удовольствия, как говорить
в таком тоне, это привело бы к тому, чего желают враги... Все, что
они против нас ни предпринимают, до сих пор не достигает цели бла¬
годаря лишь нашему спокойствию и хладнокровию“. Далее он указы¬
вает, что заявления в духе „молодых“ были бы настоящей прово¬
кацией. При современной технике вооружения пролетариат в слу¬
чае восстания потерпел бы неминуемое жестокое поражение: „Нас
перестреляли бы, как воробьев“..
Так Бебель уже в начале нового периода формулирует своеоб¬
разную тактику „обезоруживания врага спокойствием и хладнокро¬
вием“,— тактику, которую раньше, в начале существования исклю¬
чительных законов, уже пытались проводить и которую хотели уве¬
ковечить правые (Гехберг—Бернштейн).
Если, выступая раньше по вопросу о достижении конечной
цели, Бебель указывал на полную вероятность применения насиль¬
ственных средств борьбы („Наши цели“, статьи и выступления в
80-х годах), то теперь и по этому пункту он высказывает совер¬
шенно новый взгляд.
„Подобно тому как наше основное положение, какое мы занимаем
по отношению к обществу и государству, коренным образом отли¬
чается от положения всех прежних классов и партий, так и для
завоевания конечной цели мы пойдем совсем иным путем, .будем
действовать иными средствами; таково мое незыблемо твердое
убеждение... Буржуазное общество так основательно подготовляет
свою собственную погибель, что нам остается только дожидаться
момента, чтобы подобрать выпавшую из его рук власть“. И затем,
основываясь на ходе современного развития, он высказывает твер¬
дую уверенность в неминуемо скором осуществлении конечной
цели:“... осуществление нашей конечной цели столь близко, что
немногие из находящихся тут в зале (на Эрфуртском конгрессе —
С. Г.). не доживут до тех дней. И при таком ходе развития (обра¬
щаясь к оппозиции) одобрение вашей тактики привело бы партию
к гибели“.
Несомненно, что в борьбе с „молодыми“ Бебель бессознательно
(а, возможно, и сознательно) сильно перегибал палку вправо; но
также не подлежит сомнению и то, что в 90-х годах он, под влия¬
нием сильного роста рабочего движения и больших успехов партии
на мирной парламентской основе, верил в близкое наступление
„конца“. Это он неоднократно высказывал и позже. Так, на Гам¬
бургском партейтаге (1897 г.) Бебель, восхваляя снова „спокойную,
законную“ деятельность социал-демократии, вызывающую, по его
словам, „ужас“ у врагов, заключил: „Если дело пойдет так дальше,

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
501
как до сих пор, то мы сможем с математической точностью высчи¬
тать, когда наступит конец нынешней системы... Развязка совер¬
шится скорей, чем'мы полагаем“.
Поэтому-то Бебель так боялся, как бы неосторожными прежде¬
временными действиями не нарушить „мирной тактики“ и не вы¬
звать преследований, которые привели бы к разгрому партии и, воз¬
можно,—возобновлению исключительных законов, чем правительство
не раз грозило, и что отдалило бы достижение конечной цели. Бес¬
спорно и то, что в этом вопросе Бебель отражал взгляды большин¬
ства членов партии — середняков-рабочих.
Выступая решительно против левых, направляя
против них, главным образом, огонь критики и ре¬
прессий*) Бебель повел наступление, хотя значи¬
тельно мягче, и против правых. Основные возражения, которые Бе¬
бель выдвигал против правых (Фольмара, потом Бернштейна), сводятся
к указанию на неизбежность обострения классовой борьбы, на
вред компромиссов и необходимость иметь всегда перед собой ко¬
нечную цель и держать ориентацию на ее достижение. „Если бы
партия последовала тактике Фольмара,— говорил Бебель на Эрфурт¬
ском партейтаге,— и все усилия своей пропаганды свела к дости¬
жению тех пяти реформ, о которых он говорит**), оставив временно
в стороне наши собственные цели, то такого рода деятельность, по
моему убеждению, неизбежно привела бы нашу партию к вырожде¬
нию (собственно: „превращению в болото“—Versumpfung)***). Это
означало бы полное отречение от нашей истинной цели... До сих
пор мы боролись за все, чего только мы могли добиться от тепе¬
решнего государства: но все, чего мы добились... только ничтож¬
ные уступки и по существу ничего не меняет в современном поло¬
жении вещей. Нам нужно иметь в виду все движение в целом (das
Ganze)n всякая новая уступка имеет для нас лишь то значение,
что делает более благоприятными для нас условия борьбы, в
которых мы находимся, а нас самих — более способными к сопро¬
тивлению... Основная цель нашей парламентской деятельности за¬
ключается в том, чтобы разоблачать перед массами наших против¬
ников, а вовсе не в том, чтобы добиться или не добиться осуществления
того или иного требования... Для нас существенно важно выдвигать
такие требования, которых никакая другая партия выставить не мо¬
жет“. Тактику Фольмара, направленную на достижение мелких усту-
*) Как известно, двое из лидеров оппозиции (Вильдбергер и Вернер) были на Эр¬
фуртском партейтаге исключены из партии, между тем как Фольмар остался в партии,
хотя исключения его требовал Энгельс.
**) Реформы эти следующие: 1) расширение области фабричного законодательства,
2) установление действительного права коалиции, 3) невмешательство властей в стачки,
4) законы о картелях и 5) уничтожение таможенных пошлин на предметы первой необ¬
ходимости.
***) В другом месте Бебель говорит, что тактика правых привела бы неминуемо
не только к загниванию, но к полной гибели партии.
Критика Фоль¬
мара.

502
С. ГИНГОРН
пок, рассчитанную на длинный путь борьбы и теряющую из виду
основную цель, он считает вредной для партии и ошибочной, так
как „благодаря ей остывает всякое воодушевление и распростра¬
няется взгляд на важность мелких уступок, что несовместимо с
сущностью нашей партии и ее целями“. Нужно со всей силой
подчеркивать необходимость классовой борьбы для достижения
социализма: „Конечная цель в целом для нас самое главное, все
остальное — дело второстепенное“.
Здесь уже, как видим, нет переоценки парла¬
ментаризма, хотя на первый взгляд суждения, вы¬
сказанные Бебелем в этой части, кажутся противо¬
речащими тому, что он говорил в первой части своего доклада, когда
метил в „молодых“. Но противоречия тут нет. В борьбе с правыми
Бебель естественно пользовался другим оружием. С другой стороны—
он действительно не переоценивал парламентаризма, никогда не усма¬
тривая в нем единственного и главного средства для достижения ко¬
нечной цели, что видно из его неоднократных заявлений и впослед¬
ствии. В 1897 г. в Гамбурге Бебель заявил, что выборы в рейхстаг
для социал-демократии, как боевой партии, были и остаются важ¬
нейшим событием политической жизни, так как служат мерилом
того, насколько далеко партия продвинулась вперед на своем пути
к победе. Но сама работа в рейхстаге не дает и не может давать
существенных результатов. В 1903 г. (на Дрезденском партейтаге)
он прямо заявил: „в рейхстаге мы без конца выполняем работу
ступальной мельницы“ (Tretmühle). А в 1904 г. в Бремене, после
того как партия на выборах 1903 г. одержала победу и получила
3 млн. голосов и 80 мандатов, Бебель предостерегал против парла¬
ментских увлечений; он говорил, что нечего рассчитывать на то,
что соответственно с количеством полученных мест возрастет вли¬
яние социал-демократии в рейхстаге и не следует переоценивать,
как, впрочем, и недооценивать парламентской деятельности.
Отсюда становится понятной вся тактика Бебеля этого периода.
Он надеялся на скорое крушение капиталистического строя вслед¬
ствие деятельности подтачивающих его сил и противоречий изнутри,
без всякого давления извне (со стороны пролетариата). Пролетариат
и его авангард — партия — должны, по его мнению, к тому времени
накопить достаточно сил, не растрачивая их понапрасну, чтобы
быть готовыми взять выпавшую из рук буржуазии власть. Бебель
хотел взять буржуазию „измором“, перехитрить ее, обезоружить
ее „мирной, законной“ деятельностью. Но в результате этого безо¬
ружной оказалась не буржуазия, а пролетариат: стремление к „закон¬
ности“ во что бы то ни стало погубило социал-демократию, пре¬
вратив ее из революционной партии в партию демократически-рефор-
мистскую.
Следует отметить также, что Бебель во всех своих выступле¬
ниях против реформистов никогда не ставил конкретно вопрос, как
Бебель о роли
парламентаризма.

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
503
и каким путем*) будет осуществлена „конечная цель“, оставляя этот
вопрос без ответа. Основы учения Маркса — Энгельса по данному
пункту (неизбежность революции и диктатуры' пролетариата) были
им во всяком случае преданы забвению.
В борьбе с реформистами Бебель считал необходимым резко
подчеркивать характер партии, как организации классовой, ведущей
принципиально-выдержанную линию и непримиримо-враждебную ко
всем другим партиям и классам. Он уже в начале 90-х годов вы¬
ражал опасения за судьбу партии, боялся ее разжижения и сполза¬
ния с пролетарских рельсов, благодаря проникновению в нее чуж¬
дых элементов („всякой сволочи“, как он выразился на Берлин¬
ском партейтаге в 1892 году), которые вступают в партию не по
идейному убеждению, а по соображениям материального и карьери¬
стского характера.
Когда Бебель выступил против Бернштейна на
Ганноверском (1899 г.) и затем Дрезденском партей¬
таге (1903 г.), он по существу повторял те же мотивы,
какие приводил раньше против Фольмара. Особенно
нападает он на Бернштейна за его проповедь малых дел, за отодви¬
гание социалистического идеала в далекое, неопределенное будущее,
за то, что он пытался вселить в пролетариат страх перед завоева¬
нием власти. Бебель называет это „тактикой наизнанку“ (Verkehrte
Taktik), которая лишает партию воодушевления, способности и готов¬
ности к жертвам, столь необходимых в борьбе. В заключительном
слове он снова выражает твердую уверенность в скором неизбежном
крушении капитализма.
Но в то же время Бебель еще более определенно, чем в Эр¬
фурте, высказался на Ганноверском партейтаге против неизбежности
революционных методов борьбы: „Нам нет необходимости предпо¬
честь насилие.... ни у кого в партии не может быть сомнения в том,
каких взглядов мы придерживаемся о насильственной революции.
Вздор говорят те, кто утверждает, что в нашей партии есть хотя
бы один человек, который имел бы склонность делать революции,
когда он знает, что может достигнуть своей цели гораздо лучше,
легче и проще“.
Если буржуазия думает, что социал-демократы намерены „проби¬
вать стену лбами“ (совершить революцию), то они (социал-демократы)
за эту глупость неответственны. Бебель далее не отрицает оппор¬
тунизма партии:„В последнее время много говорят об оппортунизме.
Тут я хочу сказать: до известной степени мы все оппортунисты.
Никто не хочет итти завтра на баррикады“.
Впрочем, далее в своем докладе Бебель как-будто вновь вспо¬
минает свою старую точку зрения и говорит о возможности ката¬
строфы. „Двадцать — тридцать лет,— напоминает он,— социал-демо¬
*) Как, впрочем, и все официальные вожди и теоретики германской социал-демо¬
кратии (Каутский и др.), которые тоже никогда этого вопроса не ставили конкретно.
Борьба с ревизи¬
онизмом (Ганно¬
вер—Дрезден).

504
С. ГИНГОРН
кратия ведет парламентскую работу и борьбу за распространение
избирательных прав, а успехи ее крайне незначительны. Если так
дальше пойдет, если буржуазия будет не только оказывать сопро¬
тивление расширению прав рабочих, но попытается отнять у них и
имеющиеся завоеванные права, то,— грозит он,— вполне возможна
катастрофа. Историческое развитие говорит за, а не против ката¬
строфы, которой,— спешит, однако, Бебель добавить, — мы вовсе не
хотим, которой некоторые боятся, но зато другие отдадут свою
жизнь за нее...“
Ведя борьбу, порой довольно резкую, против ревизионистов*
осуждая ревизионизм в целом*), Бебель все же был против исклю¬
чениях из партии и даже против излишнего, по его мнению, обостре¬
ния полемики. На Любекском партейтаге (1901 г.) он осудил статьи
Парвуса в „Neue Zeit“, направленные против оппортунистов за то*
что они „бестактно выставляют перед противниками в обнаженном
виде выдающихся партийных товарищей“; он считал, что редакция
„Neue Zeit“ сделала ошибку, поместив эти статьи.
Конечно, с своей точки зрения Бебель был отчасти прав, осуждая
критику Парвуса, поскольку ревизионисты продолжали оставаться
в партии и занимали видные руководящие (партийные и профсоюз¬
ные) посты. Но, с другой стороны — он продолжал терпеть крайних
ревизионистов в партии, несмотря на их нападки не только на левых*
но и на партию в целом (центр), несмотря на явное нарушение ими
всех принципов программы и тактики партии. Их орган „Социали¬
стический ежемесячник“ Бебель сам считал „органом, стоящим вне
партии“. Но все же к репрессиям против них он не прибегал и вел
с ними только словесную борьбу.
Бебель также резко осудил в печати и на партейтаге (Дрезден)
первые „практические“ шаги соглашателей-реформистов: голосование
баденцев за бюджет и голосование баварцев за законопроект о ре¬
форме. Он с возмущением напал на их агитационную кампанию за
вице-президентское кресло в рейхстаге и за вхождение в буржуазное
министерство. Еще во Франкфурте (1894 г.) он заявил, что социал-
демократическая фракция ни в коем случае не должна голосовать за
бюджет буржуазного государства. Вхождение социал-демократии,
в буржуазное министерство, — сказал он в Дрездене, — ничего не
изменило бы по существу в положении дел; но в этом заключена
большая опасность для партии. Сужение требований социал-демо¬
кратии и выдвигание только таких, которые достижимы в ближайшее
время, не есть принципиальная социал-демократическая политика*
а тред-юнионистская. Так можно легко скатиться по наклонной
плоскости. Ошибаются ревизионисты, когда думают, что умеренностью
они скорее придут к победе: „Я заявляю: чем умереннее мы будем
выступать, тем меньше мы получим“.
*) Резолюция, осуждающая ревизионизм на Ганноверском партейтаге, была вне¬
сена Бебелем.

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
505
С силой и едкостью бичует он далее крохоборческую политику
мнящих себя „государственными людьми“ ревизионистов: „Ах, эти
низкие точки зрения, эта узость, это вечное успокаивание, медлен¬
ное движение, дипломатничанье, компромиссничанье!“.
Речь Бебеля в Дрездене против ревизионистов — одна из луч¬
ших революционных речей его: он „тряхнул стариной“, в нем снова
сказался старый революционный борец, с горячим темпераментом и
пафосом классовой борьбы, заклятый ненавистник эксплоататорского
буржуазного общества, противник компромиссов и узколобого согла¬
шательства. Дрезденская резолюция по докладу Бебеля, как известно,
резко осуждает ревизионизм за попытку подменить „традиционную
революционную линию партии“ реформистски-соглашательской.
Но Бебель все же явно недооценил силы оппортунизма. У ре¬
визионистов,— сказал он в Дрездене,— есть генеральный штаб, но
нет армии. Силой в партии, по его мнению, они никогда не будут.
Ближайшие годы показали, насколько ошибся он в данном вопросе.
5.	Бебель в эпоху империализма (1905—1912).
Рост империализма, нависшая угроза международной войны,
ухудшение положения масс вследствие увеличения дороговизны и на¬
логов, крайняя ничтожность результатов парламентской работы социал-
демократов, наконец, в особенности, влияние русской революции
1905 г.— все это способствовало усилению революционного броже¬
ния среди германских рабочих; это не могло не найти своего отра¬
жения и в германской социал-демократии. В порядок дня стал вопрос
о новом средстве борьбы рабочего класса — всеобщей стачке. До¬
кладчиком по данному вопросу на Иенском партейтаге (1905 г.)
выступил Бебель.
Указывая на практическую важность постановки
вопроса о стачке в связи с обострением классовых
противоречий и наступлением капитала, Бебель не
становится, однако, в своем докладе на принципи¬
ально новую, революционную точку зрения. Напротив, возможность
мирного развития борьбы и в дальнейшем, несмотря на резкое обо¬
стрение классовых противоречий и бешеный рост империализма, для
него вовсе не исключена. Характер борьбы (мирный или револю¬
ционный) зависит не столько от пролетариата, сколько от его про¬
тивников и той тактики, какую они будут применять: „Я ненавижу
страхи... Существует возможность мирного развития. Это и от нас
зависит. Прежде всего это зависит от той мощи, которой будет обла¬
дать наша организация, от степени политического просвещения и
сознательности, какую мы внесем в рабочие массы, которые во вся¬
кий момент исторического развития должны иметь ясное предста¬
вление, как им нужно держаться, что им нужно делать и чего не
делать. Это должно быть раз навсегда выяснено, но также и другая
Бебель о всеобщей
стачке на Иенском
партейтаге.

506
С. ГИНГОРН
сторона дела должна быть ясна. Гораздо в большей степени, чем
от ,нас, ход развития зависит от поведения наших противников. Их
поведением определяется наша тактика; исключительно от них за¬
висит дать развитию мирный, так сказать, нормальный ход, или же
вызвать катастрофу“.
Применение нового орудия борьбы Бебель считает необходимым
в виду недостаточности старых средств борьбы. Бебель полемизи¬
рует далее против ревизионистов, которые, желая устранить непри¬
ятную им дискуссию о стачке, доказывали в своей прессе, что стачку
делают, но не говорят об этом, так как таким путем, дескать, можно
заблаговременно раскрыть свои планы перед врагами. Бебель назы¬
вает такую политику „страусовой“. Нельзя скрывать жизненных во¬
просов от масс. Массы не могут с воодушевлением бороться за дело,
если смысл и цель его им неясны: „просвещенные массы вообще
слепо не повинуются приказанию“. Тут нельзя дипломатничать: „Та¬
кая большая демократическая партия, как наша, не может выраба¬
тывать своей политики в тайне. Она должна вести борьбу открыто,
при свете дня“.
В речи Бебеля звучат революционные нотки, когда он вспоми¬
нает про борьбу социал-демократии во время исключительных зако¬
нов и говорит затем о готовности рабочего класса и партии к жерт¬
вам. Борьба российского пролетариата воодушевляет старого Бебеля.
„Жалка была бы партия,— говорит он,—если бы из боязни проку¬
рора и уложения о наказаниях она перестала бы защищать свои
человеческие, и гражданские права. На наших глазах тысячи наших
товарищей в России жертвуют жизнью, всем,— так неужели у нас
не хватит мужества отсидеть несколько месяцев в тюрьме или под¬
вергнуться худшей каре, если нужно будет отстаивать наши права?“
„Вы,—говорит он далее, обращаясь к ревизионистам,—плохо знаете
немецких рабочих, если не признаете за ними этой способности“
(к борьбе).
Бебель, однако, не надеется посредством всеобщей стачки сокру¬
шить буржуазный строй ; он выдвигает ее только как орудие для защиты
реальных прав (политических и профессиональных) рабочего класса.
При оборонительной всеобщей стачке, то-есть в случае если проле¬
тариат будет бороться за отнятые у него права, Бебель рассчитывает
даже на поддержку и сочувствие некоторых буржуазных кругов.
Но стачка не есть путь к насильственной революции, которой пар¬
тия не хочет. „Ошибаются те, кто говорит, что социал-демократия
добивается революции. Это ей и в голову не приходит, ибо какой
для нас смысл „вызывать катастрофы, от которых в первую очередь
пострадают рабочие“,— заявляет он в самом начале своего доклада.
Эту же мысль он считает нужным подчеркнуть и в заключитель¬
ном слове.
Как известно, партейтаг вынес по докладу Бебеля предложен¬
ную им же резолюцию, где всеобщая стачка признается одним из

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
507
наиболее действительных средств борьбы как для защиты приобре¬
тенных рабочими прав, так и для завоеваний новых.
После Иенского партейтага ревизионисты повели атаку против
постановления о всеобщей стачке, стремясь свести его на-нет. Вну¬
тренняя и международная обстановка благоприятствовала им: с одной
стороны — поражение русской революции, с другой — наступивший
подъем германской промышленности и улучшение положения масс
значительно ослабили революционные настроения. Бебель поддался
давлению оппортунистов. На состоявшемся тайном совещании пра¬
вления партии с руководителями генеральной комиссии профессио¬
нальных союзов было принято постановление, фактически отменяв¬
шее решение Иенского партейтага. Бебель на этом совещании вы¬
ступал в том смысле, что при настоящих условиях нечего и думать
о всеобщей стачке, особенно в Пруссии, так как это привело бы к
разгрому рабочего движения и возобновлению исключительных за¬
конов.	Там	же	решено	было, что стачка может быть предпринята
только	по	соглашению	партии с профсоюзами, которые договари¬
ваются между собой, как равноправные стороны.
Все это Бебель вынужден был признать в Манн-
гейме,	после того как постановление совещания
было опубликовано в „Einigkeit“, и Бебель подвергся
нападкам со стороны левых. Речь его на Маннгеймском партейтаге,
в которой Бебель хотя и заявил, что стоит на той же точке зрения,
что и в Иене и не отказывается ни от одного сказанного там слова
на самом деле является маскировкой его отступления. Бебель здесь
бьет отбой, он „отступает с барабанным боем“ (выражение Карла
Либкнехта). Он защищает принятые совещанием постановления, вы¬
двигает на первый план преимущественно оборонительный характер
всеобщей стачки и высказывается весьма пессимистически о ее пер¬
спективах. Что касается применения стачки для завоевания полити¬
ческих прав, то она, по его мнению, может ограничиться только се¬
верной Германией (главным образом, Пруссией), так как южная
Германия, где существует всеобщее избирательное право в ландтаги,
к этой стачке не примкнет: „Надежда на всеобщую стачку солидар¬
ности в южной Германии построена на песке. Это мы должны за¬
метить, если мы будем рассматривать положение вещей трезво“.
Таким образом, Бебель в противоположность тому, что говорил в
Иене, здесь даже отказывает южно-германским рабочим в способности
к жертвам из солидарности с их северно-германскими братьями.
Еще более решительно высказывается Бебель против стачки в
случае войны:*) „Кто поверит,— говорил он,— что в момент, когда
царит огромное возбуждение, когда военная горячка до глубины взбу¬
доражит массы, когда перед глазами стоит опасность ужасной войны
с страшными бедствиями—кто поверит, что в такой момент возможно
*) Принятия резолюции в этом смысле требовали мюльгаузенские социал-демо¬
краты.
Отступление в
Маннгейме.

508
С. ГИНГОРН
организовать стачку? Это — детская идея... Если бы партийные ру¬
ководители оказались такими безголовыми, чтобы в такое время
устроить массовую стачку, то сейчас же с объявлением мобилизации
во всей Германии было бы объявлено военное положение—и тогда
будут решать дела не гражданские, а военные суды“.
Единственно, когда, по мнению Бебеля, устройство всеобщей
стачки обязательно, независимо от того, желают ли этого или нет
и готовы ли массы,—это в случае посягательства на всеобщее изби¬
рательное право в рейхстаг.
Нужно сказать, что в вероятность такого положения (т.-е. ли¬
шения избирательных прав рабочих), особенно, если принять во
внимание архизаконную деятельность социал-демократии, Бебель
сам мало верил. Еще в Дрездене он заявил: „Я не верю ни в какие
исключительные законы“. Не верили в это и ревизионисты; поэтому
самые махровые оппортунисты (Эльм, Давид и др.) высказывали свою
полную готовность итти на стачку в последнем случае. О готовности
к борьбе за „священные народные права“ (т.-е. за избирательные
права в буржуазно-юнкерский парламент) посредством всеобщей
стачки старые матерые ревизионисты торжественно* заверяли и на
Иенском, и на Маннгеймском партейтагах.
Об исходе всеобщей стачки, о возможности перехода ее в ре¬
волюционную борьбу Бебель высказывался весьма неопределенно,
но и тут счел нужным подчеркнуть нерасположение социал-демо¬
кратии к революционным средствам борьбы: „Относительно того,
может ли дойти дело в случае всеобщей стачки до кровопролития
или нет, я ничего определенного сказать не могу. Как бы то ни
было, не следует полагать, что раз в России революция началась
со всеобщей стачки, то и у нас должно быть так же. Мы никогда
не заявляли, что мы сделаем революцию, но, наоборот, всегда ут¬
верждали, что революции делаются сверху, правящими классами, не
уступающими воле народа. Но, конечно, нельзя исключить возмож¬
ности народных взрывов, если мера недовольства в народе пере¬
полнится. Поэтому жестоко ошибаются те, кто думает, что Герма¬
ния, благодаря особенностям народного характера, застрахована
навеки от революционных вспышек. Я, конечно, не могу утверждать
и противоположного. Во всяком случае все зависит от обстоятельств
и обусловленных ими настроений народа. С таким же малым осно¬
ванием можно сказать, что революция в Германии будет, как и то,
что в Германии ни в коем случае до насильственных вспышек не
дойдет“.
Маннгеймская резолюция о всеобщей стачке, составленная Бебе¬
лем совместно с ярым противником стачки Легином, представляет
безусловно шаг назад и знаменует отступление Бебеля и победу
ревизионистов *).
*) За резолюцию голосовали центристы и ревизионисты (323 голоса) против левых
(62 голоса).

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
509
Последующие годы Бебель выступает как ти¬
пичный идейный вождь центра, который (и центр,
и Бебель) на деле оказался в плену у оппортунистов.
Формально Бебель ведет борьбу попрежнему на два
крайних фланга, даже чаще против реформистов.
Снова и снова выступает он против ревизионистов,
которые, вопреки его предсказаниям, стали силой в партии и дей¬
ствовали самовольно, голосуя в ландтагах за бюджет, вопреки по¬
становлениям партейтагов (Любекский, Дрезденский). На Нюрнберг¬
ском партейтаге (1908 г.) Бебель выступает докладчиком по вопросу
о голосовании за бюджет. Он резко нападает на баденцев за их по¬
зорное поведение, за их подхалимство и холопство перед власть иму¬
щими (участие депутатов социал-демократии на похоронах великого
герцога). „Если это называется политической деятельностью,— гово¬
рит он,— если таковы средства, при помощи которых мы хотим
сделать политические завоевания,тогда мы перестаем быть социал-
демократами“. Он совершенно правильно отмечает, что голосование
за бюджет буржуазного государства превращается для оппортуни¬
стов из исключения в правило, а голосование против—наоборот, из
правила становится исключением. И если так дальше будет продол¬
жаться, то это заведет партию в тупик. „Те, которые хотят тактики,
в корне опрокидывающей нашу прежнюю тактику, перестают быть
социал-демократами, а партия, одобряющая такую тактику, перестает
быть социал-демократической, и должна переменить свое название
на социал-реформистскую рабочую партию“. Если партия хочет
остаться верной своему прошлому, она должна всегда иметь перед
собой конечную цель и твердо осмыслить классовый характер совре¬
менного государства, как организации господствующих классов.
Самое существенное — конечная цель, реформы имеют значение
только в том смысле, что делают рабочий класс более боеспособ¬
ным. „Голосование за бюджет означает при таких условиях не только
признание, но поддержку и сохранение той системы, против которой
она (социал-демократия), согласно программе, должна бороться“.
Бебель решительно отметает теорию реформистов о „врастании“ в
социализм путем постепенного преобразования капиталистического
строя посредством реформ: „Мы добьемся нашей цели не посред¬
ством маленьких уступок, не ползаньем по полу, спускаясь до
уровня масс, но подымая массы до нашего уровня и воодушевляя
их к борьбе за наши великие задачи“.
Несмотря, однако, на резкое осуждение ревизионистов, Бебель
не сделал соответствующих выводов из своей речи. Ревизионисты
попрежнему остаются в партии, несмотря на их заявление, что по¬
становления съезда по этому вопросу они не считают для себя
обязательными. Бебель проявляет поистине поразительное долго¬
терпение и кротость по отношению к ним, надеясь, повидимому,
образумить их.
Характер борьбы
Бебеля с практи¬
ческим оппорту¬
низмом (Ганно-
вер-Магдебург).

510
С. ГИНГОРН
Когда баденцы, несмотря на постановления Нюрнбергского пар¬
тейтага, пренебрегли решениями партии и снова угодливо-холопски
голосовали за бюджет, Бебель принялся их вновь вразумлять на
Магдебургском партейтаге. Речь его произнесена в миролюбивом,
мягком, хотя и несколько насмешливом тоне; значительно резче его
заключительное слово: нахальные выступления ревизионистов на
самом съезде вывели его из терпения. Бебель дал удачную критику
блоков социал-демократии с буржуазными партиями. Он доказывал,
что своими успехами в области социального законодательства пар¬
тия обязана исключительно своей столь порицаемой теперь „отри¬
цательной тактике“ по отношению к буржуазному государству. При
всяких блоках с буржуазией проигрывает социал-демократия: „Суще¬
ствует политический закон, что повсюду, где левые и правые идут
вместе, теряют левые, а правые выигрывают“. Политику ревизио¬
нистов он назвал национал - либеральной, и опять указывал на тая¬
щуюся в ней опасность, которая может привести партию к выро¬
ждению. Но и на этот раз, после всего того, когда неисправи¬
мость ревизионистов была, казалось, ясна для всех, Бебель не делал
последних выводов. Правда, он внес было предложение об исключе¬
нии баденцев, но потом взял его обратно, и только пригрозил, что
если голосование за кредиты повторится еще раз, то тогда голо¬
совавшим не будет пощады.
Касаясь взаимоотношений между вождями и массой, Бебель*
между прочим, сказал: „Мы не руководим больше. Скорее нас тол¬
кают, чем мы ведем, и это хорошо“. Этими словами Бебель, возможно
случайно, как нельзя лучше охарактеризовал свою тогдашнюю роль.
Действительно, масса партийной бюрократии и рабочей аристокра¬
тии „толкала“ Бебеля на такие практические шаги, которые он раньше
осуждал. В 1911 г. на Иенском партейтаге он высказался в том
смысле, что социал-демократы могут, не нарушая принципа, голо¬
совать при перебаллотировках за тех буржуазных кандидатов, кото¬
рые примут некоторые незначительные требования социал-демокра¬
тии: дать письменное обязательство голосовать в рейхстаге за со¬
хранение всеобщего избирательного права, против ограничения прав
собраний и коалиций, против новых косвенных налогов и всяких
исключительных законов. Бебель сам признал, что требования эти
„скромны, скромны, может быть, в такой степени, что многие пока¬
чают головой“. Но нужно получить то, что возможно, а не то, что
желательно; нужно стремиться получить возможно больше мандатов
и голосов. Такое заявление вызвало одобрение на скамьях ревизиони¬
стов. Но оно резко противоречило прежней тактике Бебеля: раньше он
удерживал партию от погони за мандатами, и говорил, что предпочел
бы получить 4 млн. голосов и 50 депутатских мест, нежеле 2 млн.
голосов и сотню мандатов.
На выборах 1912 г. руководимая Бебелем партия вступила в со¬
глашение с прогрессистами на перебаллотировках. Так социал-демо¬

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
511
кратия осуществила в имперском масштабе то, что ревизионисты
осуществляли раньше в масштабе провинциальном, и за что их Бе¬
бель недавно резко осуждал.
6.	Отношение Бебеля к империализму и войне.
На отношении Бебеля к империализму и военной опасности
следует остановиться особо. Помимо особенной важности данного
вопроса, на нем легче всего проследить отход Бебеля от мар¬
ксистской революционной линии и шаткость позиций предста¬
вленного им центра.
Особенность точки зрения Бебеля по данному
вопросу заключается в том, что он в эпоху ипме-
риализма проводил различие между войной оборо¬
нительной и наступательной, при чем понимал это-
различие чисто формально, и считал необходимым защиту отечества
(буржуазного) в случае оборонительной войны.
Как уже указано выше, Бебель во время австро-прусской (1866 г.)
и франко-прусской войны 1870 — 71 годов проводил выдержанно¬
интернационалистическую линию по отношению к войне. Эту тактику
он считал правильной и впоследствии. Мало того, он считал, что
поражение „своего“ реакционного правительства приводит к благо¬
приятным результатам для внутреннего развития страны и народа.
В 1910 г. он, вспоминая прошлое и свое отношение к войне 1866 и
1871 годов, пишет:
„Мне и Либкнехту впоследствии часто предлагали вопрос, что
было бы, если бы вместо Пруссии победила Австрия. Печально было
уже то, что при тогдашних условиях существовала только одна
альтернатива: отрицательное отношение к одной стороне рассматри¬
валось как выражение сочувствия другой. Но против этого ничего
нельзя было поделать. Если речь идет о народе, который лишен
условий свободной жизни, то поражение на войне, по моему мне¬
нию, не мешает, а наоборот, способствует его внутреннему раз¬
витию. Победа развивает во враждебном народу правительстве вы¬
сокомерие и чрезмерную требовательность, в то время как поражение
заставляет его прислушиваться к желаниям народа, чтобы заслу¬
жить его симпатии. Это показывают 1806 и 1809 годы в Пруссии*
1866 г. в Австрии, 1870 г. во Франции, поражение России в войне
с Японией в 1905 г. Без этого поражения не было бы и русской
революции; более того, в случае победы России революция на долгие
годы была бы отодвинута“.
От этой совершенно правильной „пораженческой“ точки зрения,
где нет и в помине какой-либо „защиты“ и „обороны“ отечества,,
Бебель, однако, уже с 80-х годов отказался на деле, когда вопрос
шел о Германии. Объясняется это отчасти тем, что Бебель, говоря
о защите отечества, имел в виду борьбу против царской России —
Теория „оборони¬
тельно-наступа¬
тельной" войны.

512
с. г и н г O P H
тогдашнего европейского жандарма. Но Бебель не ограничивался
заявлениями о готовности защищать отечество в оборонительно;*
войне, что он сделал уже в 1880 г. в рейхстаге. Он шел дальше.
В 1890 г., при обсуждении в рейхстаге бюджета военного ве¬
домства, он внес предложение о введении в армии формы защитногс
цвета вместо прежних ярких цветов, при чем так мотивировал свое
предложение: „Если наших братьев, детей и отцов уводят на поле
битвы, то пусть одевают их, по крайней мере, так, чтобы они не
привлекали взоров вражских стрелков“; вместе с тем Бебель зая¬
вил, что будет голосовать за нужные для проведения реформы
средства, в случае принятия его предложения. Когда Бебель под¬
вергся за это справедливым нападкам со стороны „молодых“ (Вернер
и др.), усмотревших в этом измену принципиальной позиции социал-
демократии, то он, будучи вынужден защищаться на Галльском пар¬
тейтаге (1890 г.), приводил в свое оправдание по существу тот же
наивно-оборонческий мотив, что и в рейхстаге.
На Эрфуртском партейтаге Бебель опять со всей резкостью
выдвинул идею оборонительной войны против России: „Если Россия,
этот оплот жестокости и варварства, враг цивилизации, нападет на
Германию, чтобы расчленить и уничтожить ее (а подобная война не
может иметь других целей), то это коснется нас в такой же мере,
и даже большей, чем тех, кто стоит у власти, и мы выступим про¬
тив этого“. Но если социал-демократия будет сражаться, то не для
защиты существующего политического и социального строя, а для
того, чтобы „освободить Германию, т.-е. самих себя, от варвара, явля¬
ющегося самым сильным врагом наших стремлений, победа которого
означала бы поражение нас как социалистов“.
На такой точке зрения Бебель оставался до конца своей жизни.
В 1907 г. он подтвердил эти слова, заявив, что в случае войны он
готов на старости лет взять ружье на плечи, чтобы бороться против
России, которую он считает „самым опасным врагом для Европы и спе¬
циально для нас, немцев (немецкая реакция опирается в первую оче¬
редь на Россию)“. Бебель при этом совершенно упускал из виду,
что на ряду с царской Россией выросла революционная рабоче-
крестьянская Россия, которая проявила себя в революции 1905 г.
В 1904 г. на Бременском партейтаге Бебель, выступая по поводу
вновь сделанного им заявления в рейхстаге о готовности защищать
отечество и вызванного этим возмущения в левых кругах партии,
выразился в том смысле, что сделанное им заявление нисколько не
противоречит обычной тактике партии—голосованию против военных
кредитов: отказывая-де правительству в кредитах, социал-демокра¬
тия борется против системы защиты страны, а не против самой за¬
щиты. „Но в тот момент,—добавил он,—когда мы убеждаемся, что
предпринимается наступательная война с целью раздробления гер¬
манского государства, мы всегда должны заявить о своей готовности
защищать страну“.

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
513
Позиция Бебеля и всего центра по отношению к войне была
весьма шаткой и невыдержанной, что использовали ревизионисты.
Ревизионисты по существу не возражали против Бебеля, но если
сам Бебель не делал последних выводов из своих заявлений, то за
него это делали ревизионисты, которые в данном случае были только
более последовательны.
По вопросу о возможности предотвращения
войны Бебель придерживался весьма пессимисти¬
ческих взглядов. Всеобщую стачку в случае войны
он считал неосуществимой, о чем он говорил еще
в 1891 году*) и значительно позже—в 1906 г. (Маннгейм). В 1907 г.
на международном конгрессе в Штутгарте Бебель, выступая в ко¬
миссии по вопросу „милитаризм и интернациональная политика“, за¬
явил: „Я не знаю, применима ли тактика Эрве во Франции, и боюсь,
что мало хорошего получится, если мы вздумаем там применять в
случае войны средства Эрве: всеобщую забастовку, дезертирство
запасных и ополчения и открытое восстание. Я должен прямо заявить}
что у нас подобные средства совершенно невозможны и не подле¬
жат даже обсуждению“. Интересны мотивы, почему он высказыва¬
ется даже против возможности обсуждения этих средств борьбы
против войны в Германии: „...Мы не можем дать себя увлечь и при¬
нять методы борьбы, которые могли бы иметь роковые последствия
для деятельности партии и, при известных обстоятельствах, даже
для ее существования“.
В 1911 г. на Иенском партейтаге в своем докладе по поводу
конфликта в Марокко (die Marokkofrage) Бебель снова возвращается к
вопросу о средствах борьбы против войны. Он напоминает отношение
представителей германской социал-демократии к вопросу о военной
стачке на международных конгрессах (Цюрих, Париж, Амстердам, на¬
конец, Штутгарт), где они неизменно высказывались против стачки в
случае войны. На всех этих конгрессах германская партия ясно и опре¬
деленно заявляла, что отказывается заранее определить, как она будет
действовать в случае войны, и требовала предоставления каждой
нации свободы действовать так, как она найдет нужным и возможным.
Но как же все-таки поступать в случае войны? На этот вопрос
Бебель и здесь не дает определенного положительного ответа, а огра¬
ничивается туманными намеками на возможность революции в случае
мировой катастрофы. Рисуя обстановку в начале войны (мобили¬
зация огромной армии, призыв под ружье миллионов рабочих, паде¬
ние ценностей, приостановку предприятий, не работающих на войну,
прекращение внешней торговли, подвоза продовольствия и т. д.), он
заключает: „Это будет означать всеобщий голод. Что же вы ду¬
маете, к чему такая ситуация может привести? Массы тогда будут
кричать не о всеобщей стачке, а о работе и хлебе... Все это со¬
здаст такую обстановку, о которой мы не можем иметь даже пред¬
ав статье Der Internazionale Arbeiterkongress zu Brüssel, „Neue Zeit“, IX (1890—91).
33.	Кн. III.
Бебель о сред¬
ствах борьбы про¬
тив войны.

514
С. Г И Н Г О P H
ставления... Уже в 1904 г. я заявил рейхсканцлеру князю Бюлову,.
что великая война поставит под угрозу существование буржуазного
общества... они одни (господствующие классы.—С. Г.) понесут тогда
ответственность за все несчастья и все страшные последствия такой
войны“.
нию справа. Когда в германском рейхстаге обсуждался вопрос об
отпуске дополнительных кредитов на армию для подавления вос¬
ставшего африканского племени герреро (1904 г.), Бебель вместе со
всей социал-демократической фракцией воздержался от голосования,
и только при третьем чтении фракция голосовала против кредитов.
В Бремене Бебель оправдывал поведение фракции тем,что у нее,
дескать, не было вначале точно проверенных фактов и неизвестно’
было, кто является обороняющейся стороной(!).
Тут уже, как видим, применение „оборонительно-наступатель¬
ного“ критерия доведено у Бебеля до абсурда. Для представителей
пролетариата в этом вопросе по существу не могло и не должно
было быть никаких колебаний, ибо, каков бы ни был непосредствен¬
ный повод для восстания у угнетаемых африканских колониальных
рабов, они были бесспорно обороняющейся стороной: они подняли
восстание против, гнусных безобразий и насилий немецко-христианских
хищников. Никакие колебания не были тут допустимы, и оправдания
Бебеля поэтому не выдерживают никакой критики.
Вообще колониальной политики Бебель в принципе не осуждал,,
считая ее допустимой в том случае, если она носит мирный, „циви¬
лизаторский“ (!) характер. Даже больше того. Он, повидимому, счи¬
тал возможной колониальную политику и в будущем, после победы
социал-демократии. Выступая в Эссене (1907 г.) в дебатах по докладу
об интернациональном конгрессе, Бебель, между прочим, сказал,
что он считает излишними все разговоры о том, какова будет коло¬
ниальная политика при будущем социалистическом строе *); будет ли
она возможна и какие примет формы — об этом можно будет пого¬
ворить тогда, когда приход социалистов к власти будет иметь где-либо
место. А в своем докладе по марокканскому вопросу в Иене Бебель
защищал даже требование равноправия для Германии в колониях,
на ряду с другими колониальными державами. Осудив сначала импе¬
риализм, определив его как политику „грабежа, крови, грязи и пре¬
ступлений“, Бебель затем неожиданно заключает: „Мы, социал-демо¬
краты, относящиеся враждебно ко всей марокканской политике
правительства, мы имеем естественное желание, чтобы германская
Отношение к ко¬
лониальной поли¬
тике.
Позиция Бебеля по отношению к колониальной
политике германского империализма отличалась та¬
кой же шаткостью, как и его отношение к возмож¬
ной войне: и тут Бебель все более поддавался давле-
*) Споры эти возникли в связи с известным докладом на Штутгартском конгрессе
колониал-,,социалиста“ Ван-Коля, который защищал необходимость колоний и после
победы социализма в европейских странах.

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
515
торговля и германская промышленность могли развиваться в Марокко
на тех же началах, как торговля и промышленность всякого дру¬
гого государства, иначе говоря, чтобы все государства защищали
свои интересы в Марокко на совершенно равных правах“.
Это требование „равноправия“ в колониях, одинакового для всех
хищников-империалистов, вместо лозунга „вон из колоний“, который
выдвигали все последовательно-революционные социалисты, в том
числе и германские левые социал-демократы—„радикалы“ (Роза
Люксембург и др.), могло послужить моральным оправданием гер¬
манской колониальной политики. Так оно и было: оппортунисты не
преминули использовать заявление Бебеля, дав ему весьма расши¬
рительное толкование.
В 1912 г. на партейтаге в Хемнице Квессель, ярый социалист-
оппортунист, сказал: „Из положения Бебеля (о равноправии в ко¬
лониях) следует: всегда, когда германское правительство борется
за равноправие для нашей промышленности, мы неизменно должны
поддерживать его в этой борьбе“.
Хотя руководимый Бебелем центр в своих резолюциях неиз¬
менно осуждал империализм и отмежевывался от ревизионистов, но
на практике он вынужден был делать последним уступки, и уже в
1913 г. социал-демократическая фракция голосовала за новые налоги
на военные расходы.
Что касается самого Бебеля, то он, при всей невыдержанности,
с точки зрения пролетарского интернационализма своей линии по дан¬
ному вопросу, до конца дней своих оставался ярым врагом импери¬
ализма, который он всегда клеймил. Бебель был пацифистом (подо¬
бно Жоресу) в лучшем смысле этого слова. Не веря в возможность
для пролетариата собственными силами противостоять опасности
войны, он стоял за союз с буржуазными пацифистами и стоял за со¬
глашение между европейскими государствами для предотвращения
войны, в частности—за франко-германское сближение идею которого
он постоянно выдвигал и защищал в своих выступлениях и статьях.
С этой надеждой он сошел в могилу. Последним публичным
выступлением Бебеля была его приветственная речь на созванном
с целью агитации за франко-германское сближение съезде герман¬
ских и французских парламентариев в Берне.
Бебель прошел великий жизненный путь: от без¬
вестного токаря-подмастерья до „мастера“ герман¬
ского рабочего движения, от руководства неболь¬
шими просветительными союзами до руководства
крупнейшей партией II Интернационала. В течение всей своей дол¬
гой жизни он сохранил живую связь с теми массами, из которых
он вышел и чаяния которых выражал. Он верил в массы, как массы
верили ему; поэтому-то он так не любил дипломатничать, хитрить*
скрывать свои поступки от рабочих и партии. Он часто безошибочно
отражал настроение масс. „Я слишком верю в здоровый разум и
Бебель как по¬
литик и рево¬
люционер.

516
С. ГИНГОРН
революционный инстинкт масс, и не могу не видеть, что фольмар-
ская тактика невозможна“,-—заявил он в Эрфурте. Отсюда также
его здоровый, полный жизни оптимизм, его глубокая вера в конеч¬
ную победу рабочего дела.
Социализм не был для Бебеля абстрактным, далеким идеалом.
Он стремился облечь социалистический идеал в кровь и плоть. В
противоположность Бернштейну конечная цель для него была всем,
движение — средством для достижения цели. Это он постоянно
подчеркивал.
Бебель слишком хорошо знал и слишком ненавидел капиталисти¬
ческий строй, чтобы не стремиться к его наивозможно скорому
уничтожению. Эпоха исключительных законов с ее преследованиями
(аресты, пребывание в тюрьме) оставила в нем неизгладимую память:
„Этого я никогда в своей жизни не забуду“,— заявил он, вспоминая
о былых преследованиях, в 1903 г. (в Дрездене). „Я хочу остаться
смертельным врагом этого буржуазного общественного и государ¬
ственного строя, чтобы подкопать его в самых основах существова¬
ния, и если я буду в силах,—устранить ' его“,—сказал он там же.
Современную капиталистическую эпоху Бебель назвал эпохой господ¬
ства наибольшей лжи и лицемерия за все время существования
человечества (Иена, 1911 г.).
Ненавидя капиталистический строй всеми фибрами своей души,
Бебель с начала 90-х годов ждал с нетерпением его близкой гибели
(выступления в Эрфурте, Ганновере, Магдебурге), и обнаруживал даже
порой революционное нетерпение. Бебель никогда не выступал прин¬
ципиально против революционных средств борьбы; поскольку он, во
вторую половину своей деятельности (с отмены исключительных
законов), высказывался предпочтительно за мирные средства борьбы,
это вытекало у него не из нерасположения к революционным мето¬
дам, а из расчета целесообразности, из боязни выдать с головой
пролетариат вооруженному до зубов капитализму. Но Бебель нико¬
гда не отрекался от революции. „Я хочу дожить до того дня, когда
я понесу во главе революции свое „красное знамя“,—заявил он во
время празднования своего семидесятилетнего юбилея.
Обладая ясным и трезвым умом, огромной энергией, Бебель до¬
бился всего своими собственными силами. В самых тяжелых усло¬
виях он получил и постоянно пополнял свое теоретическое образо¬
вание; хотя он не был сам партийным теоретиком, он умел всегда
ценить значение марксистской теории для рабочей партии. Как пре¬
красный организатор он хорошо понимал роль организации для
рабочего класса в борьбе против сил буржуазного общества; обла¬
дая живым и пылким революционным темпераментом и природным
остроумием, он стал лучшим оратором в Германии, великим трибуном
рабочего класса.
Ничто не было так чуждо Бебелю, как крохоборство, узкое по¬
литиканство и близорукая расчетливость, лишенные перспективы и

АВГУСТ БЕБЕЛЬ
517
воодушевления: „Лучше немного излишней надежды и нетерпения,
чем такой образ мысли, который убивает всякое воодушевление“,—
говорил он.
Он был прост, бесхитростен, прямодушен — настоящий про¬
летарий, достойный сын своего класса.
При всех своих ошибках (а их, как мы видели, было не мало)
Бебель всегда оставался честным человеком, преданным своей пар¬
тии и рабочему классу.
Бебель был собирателем сил и организатором рабочего класса.
Он вырос и окреп политически в эпоху доимпериалистическую, в
эпоху расцвета капитализма, в сравнительно мирной обстановке,
когда давно утихли бури буржуазных революций в Европе, и в
этой обстановке он хорошо ориентировался. С переходом к новым
условиям эпохи империализма Бебель попрежнему отстаивал старую
тактику собирания сил пролетариата путем организации и пропа¬
ганды и борьбы за повседневные нужды мирными средствами. Новые
методы борьбы — путем массовых действий и подготовки к откры¬
той революционной борьбе — казались ему опасными. Но социали¬
стическому идеалу он остался верен до конца дней своих. Бебель
умер до начала „бури и натиска“ мировой войны и революций; он
не дожил (как и Жорес) до позорного краха созданной и взле¬
леянной им партии. Память Бебеля не запятнана изменой социализму.
Он остается для нас одним из наиболее преданных борцов за
освобождение рабочего класса довоенной эпохи II Интернационала.
ЛИТЕРАТУРА.
Протоколы партейтагов германской социал-демократии за 1880—1912 г. г. Речи и
выступления Бебеля (на нем. яз.). Протоколы конгрессов II Интернационала. Выступле¬
ния Бебеля (на нем. яз.). „Neue Zeit“ за 1883—1912 г. г., статьи Бебеля. Сочинения
Бебеля на нем. и рус. яз., главным образом: Из моей жизни; Наши цели; Женщина и
социализм и др. Ф. Меринг — История германской социал-демократии, т.т. III и IV.
Лукин — Очерки по новейшей истории Германии. В. И. Ленин — Август Бебель. Собр. соч.*
т. XII, ч. I. Г.. Зиновьев — Война и кризис социализма, ч. II, гл. 6 и 10. Его же — Ряд
статей о Бебеле. Собр. соч., т. XVI. К. Радек — Август Бебель. Статья в Б. С. Э, т. V.
Венцель — Август Бебель. Franz Klühs (с.-д.) — August Bebel, der Mann und sein Werk.'

Л. РАЙСКИЙ.
РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX
И НАЧАЛЕ XX ВЕКА.
I
Гражданская война в Америке встряхнула ши¬
рочайшие рабочие массы страны. И не только по¬
тому, что грандиозные исторические события заста¬
вляли дролетариат выявить свое отношение к этим
событиям и занять определенную действенную позицию — рабочие
массы безоговорочно и активно стали на сторону промышленного
севера против рабовладельческого юга,— но и потому, что жизнь
поставила в порядок дня,— и притом значительно острее, чем до
тех пор,—проблему защиты профессиональных интересов рабочих.
Для субсидирования войны правительство выпустило на огром¬
ную сумму (1 миллиард 50 миллионов долларов) бумажных денег,
так называемых „гринбэк“ (greenback — названных так за их зеленую
окраску; номинальная стоимость гринбэка — 3 доллара). Инфляция
обусловила вздорожание товаров, тем более, что война нарушила
нормальные условия производства и торговли. Рост цен непрерывно
обгонял рост заработной платы.
В июле 1863 г. розничные цены по сравнению с 1860 г. подня¬
лись на 43°/о, а заработная плата—на 12°,'о. В июле 1864 г. розничные
цены по сравнению с 1860 г. поднялись на 70%, а заработная
плата — на 30°/о и т. д.
В связи с этим быстро растет количество местных цеховых проф¬
союзов. Трудно точно указать число профессионально организован¬
ных рабочих в эти годы; рабочая статистика была слишком несо¬
вершенна, поэтому в разных источниках вы найдете совершенно
разные цифры — от 170 тысяч до... 600 тысяч. Повидимому, истина
здесь лежит где-то посредине.
Новым и важным в истории американского рабочего движения
является то,что рабочие увидели недостаточность локальных проф¬
союзов. Лихорадочно развивавшееся железнодорожное строительство
связывало до того разрозненные части великой страны в единый
хозяйственный организм, что в свою очередь обусловило необхо¬
димость формы рабочих организаций приспособить к новым эконо¬
мическим условиям. Возникает ряд крупных объединений проф¬
союзов, которые хотя и сохраняют свой цеховой характер, но охва-
Положение рабо¬
чих после граж¬
данской войны.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 519
тывают более широкие географические районы. В 1863 г. возникает
3 общенациональных профсоюзных объединения, в 1865 г.— 6 и т. д.
В 1866 г. промышленность вступила в период кризиса, кото¬
рый продолжался вплоть до 1869 г. Лишившись военных заказов,
многие предприятия либо закрывались, либо сокращали производ¬
ство. Росла безработица, которая особенно усиливалась в связи
с наплывом демобилизованных.
Мысль рабочих упорно билась над разрешением злободневной
и острой проблемы безработицы, и нашла разрешение этой проблемы
в борьбе за восьмичасовой рабочий день. Бостонский механик Ира
Стюард разработал теорию, согласно которой восьмичасовой рабо¬
чий день объявлялся панацеей против всех зол. Стюард исходил из
того положения, что средний уровень заработной платы является
исторической категорией и зависит от культурного уровня рабочих
данной страны. Уровень заработной платы прямо пропорционален
культурному уровню рабочих, поэтому последним необходимо со¬
кратить свой рабочий день, чтобы освободить время для поднятия
культурного уровня пролетариата. Из этих рассуждений Стюарда
вытекала его формула: „Уменьшая число рабочих часов, вы увели¬
чиваете заработную плату“.
Для борьбы за сокращение рабочего дня почти
одновременно в середине 60-х годов возникают две
федерации профессиональных союзов: „Националь¬
ный Рабочий Союз“ и бостонская „Лига восьмича¬
сового рабочего дня".
Организатором и руководителем бостонской
„Лиги“ был Ира Стюард. Конечной целью Лиги являлась реоргани¬
зация общества на началах кооперативного труда. Борьба за вось¬
мичасовой рабочий день рассматривалась лишь как первый шаг про¬
летариата, но шаг настолько важный и решительный, что он может
стоить жизни капитализму. Мы уже видели, как, по Стюарду, сокра¬
щение рабочего дня приводит к увеличению заработной платы; Стюард
убежден, что „система наемного труда должна постепенно исчезнуть
под влиянием более высокой заработной платы“. Лига выступала
против требований раздробления земельной собственности, так как
это затормозило бы переход к кооперативной форме труда. И в ряде
других вопросов Лига не дала себя увлечь на путь мелкобуржуаз¬
ных реформ. В этом заслуга Лиги и ее руководителя — Стюарда,
так же как и в том, что последний обратил серьезное внимание на
организацию профсоюзов.
Мы видели, однако, что в вопросе о переходном периоде Лига
занимала утопическую позицию. Ее утопизм сказывался и в том,
что она была не прочь апеллировать к представителям господствую¬
щих классов, главным образом, в вопросах политики и законода¬
тельства. „Выбор между Грантом и Грили*),— говорится в одной
*) Кандидаты в президенты.
„Национальный
Рабочий Союз"
и „Лига восьми¬
часового рабо¬
чего дня".

520
Л. РАЙСКИЙ
резолюции Лиги,— зависит от того, кто из них более склонен про¬
вести требуемые нами законы...“ и т. д. Лига не преследовала за¬
дач создания независимого политического движения рабочих.
Лига распространила свою деятельность далеко за пределы
своего штата (Массачузетс). К 1877 г. из 80 местных лиг около
20 были в Массачузетсе, 25 — в Мичигане, 7 — в Иллинойсе, 8 в раз¬
ных местах Новой Англии и т. д.
Учредительный конгресс Национального Рабочего Союза (National
Labor Union) состоялся в Балтиморе в августе 1866 г. по инициативе
профсоюза литейщиков и кузнецов, руководителем которого был
литейщик Уильям Сильвис.
Сильвис, талантливый и энергичный рабочий
лидер, в течение долгого ряда лет блестяще руко¬
водил профсоюзом литейщиков и вел рабочих от
победы к победе, чем завоевал среди широких масс
американских рабочих огромный авторитет. Сильвис вырос в такой
среде и в таких условиях, которые не позволили ему усвоить на¬
учный социализм, однако, по многим вопросам рабочего движения
Сильвис занял четкую классовую позицию, что встречается далеко
не часто среди деятелей американского профдвижения, к тому же
охватывавшего в описываемый нами сейчас период почти исключи¬
тельно квалифицированных рабочих.
Сильвис стремился привить руководимым им рабочим принципы
международной пролетарской солидарности и понимание необходи¬
мости организации рабочих не только на экономической, но и на
политической почве, путем создания независимой рабочей партии.
В своих циркулярах Сильвис подчеркивал необходимость „органи¬
зации новой партии — партии рабочего класса — с целью овладеть
конгрессом и законодательными учреждениями отдельных штатов...“
„Мы слишком долго были орудиями в руках профессиональных по¬
литиканов всех партий,— говорит он,— порвем же теперь связи со
всеми этими партиями и сорганизуем рабочую партию, основанную
на честности, экономии, на равных правах и обязанностях всех лю¬
дей“... Несмотря на обилие идеалистической фразеологии, этот
документ ярко свидетельствует о достаточно четкой классовой пози¬
ции его автора.
Учредительный конгресс Национального Рабочего Союза принял
резолюции в пользу кооперации и законодательной борьбы за восьми¬
часовой рабочий день. „Первая великая потребность нашего вре¬
мени, имеющая целью избавить американский труд от порабощения
его капиталом,— говорится в резолюции, — это — издание закона,
устанавливающего восьмичасовой рабочий день во всех штатах
американского союза“.
Повидимому, эти резолюции были приняты не без ведома руко¬
водителей Первого Интернационала, с которыми Сильвис находился
в деятельной переписке. Происходивший в этом же году в Женеве
Уильям Сильвис
и его
деятельность.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 521
конгресс Первого Интернационала принял подобного же рода ре¬
золюции, которые, однако (в особенности, резолюция о кооперации),
отличаются от резолюций Национального Рабочего Союза большей
научной выдержанностью.
В поисках путей реализации грандиозного плана кооперативного
переустройства общества. Национальный Рабочий Союз на очеред¬
ном конгрессе в 1867 г. принял, не без сопротивления со стороны
значительной части делегатов, программу так называемого „грин-
бэкизма“, по существу мелкобуржуазно-реформистской затеи, кото¬
рой, кстати сказать, не соблазнилась бостонская восьмичасовая Лига.
Сущность гринбэкизма вкратце сводится к сле¬
дующему. Занимать деньги в банках дорого, по
займам приходится уплачивать 9—12°/о. Необходимо поэтому по¬
лучить поддержку государства. Для этого проектировалась следую¬
щая система мероприятий: не прибегая к усилению налогового обло¬
жения, которое могло бы дать в руки государства добавочные де¬
нежные средства, предлагалось использовать образовавшийся во
время гражданской войны огромный государственный долг. Госу¬
дарство снижает процент на правительственные облигации до 3 и
объявляет их подлежащими выкупу или замене новыми облига¬
циями по желанию держателя. Погашая государственный долг грин-
бэками, государство выбрасывает на рынок добавочное количество
бумажных денег. Эта инфляция может привести к некоторому обес¬
ценению бумажной валюты, а стало-быть, к повышению цен. Однако
это не существенно, так как это повышение коснется всех цен, как,
например, цены продуктов сельского хозяйства и т. д., в том числе*
как думали авторы теории, и цены труда. Реформа приводит к
смягчению денежного голода. Теперь, если держатели облигаций
государственных займов смогли бы получить по частным ссудам
больше 3°/о, которые им полагались по облигациям государствен¬
ного займа, то они обменяли бы облигации на гринбэки и ссудили
бы ими частных лиц и организации. Последние получали бы кредит
из процента несколько больше 3, но меньше 9 — 12. Авторы
проекта исходили из интересов отдельных производителей; Нацио¬
нальный Рабочий Союз хотел использовать его в интересах коопе¬
ративного строительства, которое являлось для него не отдален¬
ным идеалом, а актуальной задачей. Из этого плана, конечно, ни¬
чего не вышло и в своей кооперативной работе организации опи¬
рались на собственные ресурсы.
Видные деятели Национального Рабочего Союза
Национальный Джессеп и Сильвис, опираясь на совпадение резо-
Союз и Первый	0	u	/
Интернационал ЛК)Ции Национального Рабочего Союза и Женев¬
ского конгресса Интернационала по вопросам о
значении производственной кооперации и особенно о законодатель¬
ном проведении восьмичасового рабочего дня, стремились вовлечь
Национальный Рабочий Союз в организационное русло Интерна¬
Гринбэкизм.

522
Л. РАЙСКИЙ
ционала. „Интересы труда во всем мире одни и те же, — говорил
Сильвис на конгрессе Национального Рабочего Союза в 1867 г.,—
установление равновесия заработной платы во всем мире есть во¬
прос жизненной важности. Отсюда понятно, что наши симпатии
лежат на стороне, великого преобразовательного движения, совер¬
шающегося за границей. Победа наших европейских братьев будет
и нашей победой...“ Конгресс, однако, ограничился резолюцией при¬
ветствия, и к Интернационалу не примкнул. Не удалось присо¬
единиться и на следующем конгрессе *).
Квалифицированные туземные рабочие оказались тогда невос¬
приимчивыми к действенной международной солидарности, но зато
условия экономического кризиса толкнули этих рабочих на путь по¬
литики.
На одном из первых своих конгрессов Национальный Рабочий
Союз постановил создать независимую рабочую партию, так называ¬
емую Рабочую Партию Реформы (Labor Reform Party), для борьбы за во¬
сьмичасовой. рабочий день. Об этом постановлении Сильвис довел до
сведения Генерального Совета Интернационала и, выражая скорее
свои собственные взгляды, чем взгляды представляемой им орга¬
низации, писал: „Мы желаем достигнуть нашей цели по возмож¬
ности при помощи избирательных урн, и если это не поможет, мы
прибегнем к другим мерам. При кризисах не обойдешься без не¬
большого кровопускания...“ **).
Генеральный Совет Интернационала горячо приветствовал факт
образования Рабочей Партии Реформы. „С этого момента, — писал
он,—в Америке возникло независимое рабочее движение, которое
не особенно приходится по душе старым партиям и профессиональ¬
ным политиканам“. Генеральный Совет закончил свое обращение
предложением прислать делегатов на Базельский конгресс Интер¬
национала.
В первый и последний раз Рабочая Партия Ре¬
формы, детище Национального Рабочего Союза,
выступила в 1872 г. во время президентских вы¬
боров. Результаты были весьма плачевные. Кан¬
дидат Рабочей Партии чикагский судья Девис неожиданно снял
свою кандидатуру, чем вызвал величайшую растерянность в рядах
партии. Здание Национального Рабочего Союза было уже основа¬
тельно подточено экономическим развитием предыдущих лет; первая
крупная избирательная неудача явилась тем толчком, под влиянием
*) В 1870 г. Джессепу удалось провести резолюцию о присоединении к Интерна¬
ционалу, но это постановление так и не было реализовано.
**) Сильвис умер в 1869 г. в расцвете творческих сил. Генеральный Совет Интер¬
национала так отозвался на смерть Сильвиса: „Американское рабочее движение не зависит
от жизни отдельного человека—это верно; но не менее верно и то, что потеря, понесен¬
ная теперешним рабочим конгрессом — смерть Сильвиса — не может быть возмещена.
Глаза всех были обращены на Сильвиса; генерал пролетарской армии, он, помимо круп¬
ных способностей, обладал еще десятилетним опытом — и Сильвиса не стало“.
Рабочая Партия.
Реформы и гибель
Союза.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 523
которого это расшатанное здание окончательно развалилось. В
1873 г. Национальный Рабочий Союз фактически перестал суще¬
ствовать.
Немалый вред нанесли Национальному Рабочему Союзу профес¬
сиональные политиканы, массами проникшие в организацию. Сднако
гибель Национального Рабочего Союза объясняется более глубокими
причинами. Дело в том, что с 1870 г. Америка вновь вступила в
период премышленного подъема и многие профсоюзы стали по¬
ворачиваться спиной к политическому движению и социальным
экспериментам, тем более, что и то и другое дало весьма слабые
результаты.
Рассмотрим результаты борьбы рабочих орга¬
низаций за законодательное сокращение рабочего
дня. Тактика этих организаций сводилась к тому,
чтобы завоевать восьмичасовой рабочий день сна¬
чала на государственных предприятиях, принадлежавших, главным
образом, военному и морскому ведомству. После упорной борьбы
удалось вырвать такой закон в 1868 году. Но правительство поспе¬
шило одновременно сократить заработную плату на 20°'о. Потребо¬
валось четыре года борьбы, чтобы добиться отмены этого сокра¬
щения, и сорок лет, чтобы этот закон распространился и на пред¬
принимателей, выполняющих государственные заказы, так как для
обхода закона правительство прибегало к сдаче заказов частным
предпринимателям.
По отдельным штатам закон о восьмичасовом рабочем дне был
поставлен и проведен в шести штатах (1867—68 годы), ставился и
провалился в местных законодательных учреждениях четырех шта¬
тов, а в остальных даже не был поставлен. Однако проведенные
законы имели весьма крупные недостатки: в них имелась оговорка,
что там, где существует договор, предусматривающий более длин¬
ный рабочий день, последний должен соблюдаться. Главный же не¬
достаток этих законов заключался в том, что они не давали абсо¬
лютно никаких гарантий исполнения их предпринимателями. Мест¬
ные же власти отказывались контролировать проведение закона о
восьмичасовом рабочем дне. В ответ на обращение нью-йоркских
рабочих организаций местный губернатор отделался иезуитским
замечанием, что, дескать, унизительно для власти напоминать гра¬
жданам об обязательности выполнения законов... Лишь в штате Мас-
сачузетс с 1874 года был проведен закон, гарантирующий проведе¬
ние десятичасового рабочего дня для женщин и лиц моложе 18 лет.
Но и этот закон, проведенный для уловления рабочих голосов на
выборах, фактически остался мертвой буквой. Единственным реаль¬
ным достижением рабочих в этом штате было учреждение бюро
рабочей статистики, которое являлось детищем Иры Стюарда.
Таковы были результаты усилий рабочих масс на законодатель¬
ном поприще.
Результаты
борьбы рабочих
организаций.

524
Л. РАЙСКИЙ
Кооперативное движение также дало слабые результаты. Под
влиянием неудачных стачек многие профсоюзы (углекопов, механи¬
ков, кузнецов, литейщиков, пекарей и др.) стали организовывать
производственные кооперативы, видя в них путь к освобождению
от капиталистической эксплоатации. Многие кооперативы не выдер¬
жали борьбы с более могущественными капиталистическими пред¬
приятиями; многие же из выживших сами стали усваивать капита¬
листические принципы. Например, „Кооперативная компания литей¬
щиков“, оказавшаяся жизненной, имела в 1884 г. в качестве акци¬
онеров только одну пятую часть своих рабочих и служащих...
С 1870 г., как только прошел экономический кризис, профес¬
сиональные союзы, как сказано, стали на путь борьбы за узко-про¬
фессиональные интересы.
II
Первый Интернационал опирался в Америке
преимущественно на иностранных рабочих — имми¬
грантов; с организациями же туземных рабочих,
какими по существу являлись бостонская восьми¬
часовая Лига и Национальный Рабочий Союз, удаюсь установить
лишь слабые, организационно не закрепленные связи.
Особенно важнную роль в деле распространения идей Интер“
национала в Америке сыграли немецкие рабочие. Организация не¬
мецких рабочих-социалистов в Нью-Йорке являлась наиболее проч¬
ной опорой Интернационала в Соединенных Штатах. Речь идет о
Всеобщем Немецком Рабочем Союзе, возникшем в 1869 г., и про¬
существовавшем до 1874 г.
Всеобщий Немецкий Рабочий Союз состоял из передовых ин¬
теллигентных рабочих, усвоивших научный социализм. По словам
Ф. Зорге, виднейшего деятеля Интернационала в Америке, среди
членов этой организации не было ни одного, который не читал бы
„Капитал“ Маркса.
В своем уставе Всеобщий Немецкий Рабочий Союз заявляет,
что он „защищает общие интересы рабочих, стремится к осуще¬
ствлению социалистических принципов и ставит своей задачей орга¬
низовать и централизовать профессиональные общества; он стоит
на точке зрения Национального Рабочего Союза*) и признает основ¬
ные положения Международного Товарищества Рабочих“. Членом
Союза мог быть каждый наемный рабочий; мелкие же буржуа „при
обсуждении социальных вопросов всегда вносят путаницу“.
Особенно большое внимание Союз уделял профессиональному
вопросу. „Мы признаем настоятельную необходимость для совре¬
менного момента существования профессиональных союзов, так как
они представляют собою единственное средство помешать ухудшению
*) Всеобщий Немецкий Рабочий Союз вступил в Национальный Рабочий Союз для
связи с американскими рабочими.
Всеобщий Не¬
мецкий Рабочий
Союз.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 525
положения рабочих, к чему всегда стремится и будет стремиться
класс капиталистов, этот непримиримый враг рабочих“. Однако
профсоюзы нуждаются в реорганизации, так как в их теперешнем
состоянии они не могут справиться со своей задачей.
Союз придавал мало значения всеобщему избирательному праву,
которое не в состоянии „освободить людей от рабства“ ; он убежден,
что „только неделимая социал-демократическая республика, основ¬
ной закон которой уничтожит всякую эксплоатацию труда, может
принести с собою действительное освобождение труда“.
Всеобщий Немецкий Рабочий Союз деятельно поддерживал
борьбу за законодательное проведение восьмичасового рабочего дня.
В конце 1869 г. Союз вступил в Интернацио¬
нал под названием „Нью-Йоркской секции № Iй.
В течение 1868 — 69 годов образовались немецкие
секции в Сан-Франциско и Чикаго. В 1870 г. воз¬
никли французская и чешская секции и т. д. В 1871 г. Интернацио¬
нал насчитывал около пяти тысяч членов, среди которых преобла¬
дали иммигранты.
Интернационал, по словам Зорге, стал входить в моду. Как это
всегда в подобных случаях бывает, к нему стали присасываться
различные проходимцы и профессиональные политиканы, для ко¬
торых политика — такая же профессия, как торговля, адвокатура
и пр., и которые стремятся всякую политическую организацию
использовать для устроения собственной карьеры. Особенно много
хлопот причинила американским интернационалистам так называемая
„Нью-Йоркская секция № 12“. Организаторы этой „секции“, две
филантропически настроенные американские дамы, обратились ко
всем гражданам с предложением вступить в Интернационал во имя
установления единого мирового правительства, введения междуна¬
родного языка, во имя женского равноправия и... свободной любви.
В этом обращении говорилось о чем угодно, но только не о рабо¬
чем вопросе. 12 секция повела борьбу за руководящую роль в
американских секциях Интернационала, и лозунгом борьбы, не¬
смотря на весь свой космополитизм, выбрала борьбу против...
„засилья чужестранцев“. Потребовалось вмешательство Генераль¬
ного Совета Интернационала, чтобы распустить 12 секцию.
6 июля 1872 г., согласно директиве Генерального Совета,
состоялся конгресс 22 секций Интернационала в Америке, на кото¬
ром была создана „Северо-Американская Федерация Международного
Товарищества РабочихУстав Федерации требовал, чтобы в каждой
вновь основанной секции было не меньше трех четвертей рабочих,
и вменял всем секциям в обязанность „поддерживать добрые отно¬
шения с существующими профсоюзами и способствовать основанию
новых“. Но как раз вопрос о связи с массовым движением оказался
для американских интернационалистов наиболее трудно разрешимым
и породил в их рядах острые споры.
ï Интернационал
на американской
почве.

526
Л. РАЙСКИЙ
В 1872 г. резиденция Генерального Совета Интернационала,
согласно постановления Гаагского конгресса, была перенесена в
Америку, и во главе Совета встал Ф. Зорге.
По окончании Гаагского конгресса Маркс выступил на рабочем
митинге в Гааге, на котором он дипломатично объяснял решение
о переводе руководящего органа Интернационала в Америку тем,,
что „Интернационал непременно должен пустить прочные корни на
той почве, на которой господствует рабочий...“ Действительные
же мотивы этого решения видны из письма Маркса к Зорге от
27 сентября 1873 г. Вот что писал Маркс: „Мой взгляд на положе¬
ние дел в Европе подсказывает мне, что было бы целесообразным
отодвинуть на время формальную организацию Интернационала на
задний план, ограничившись, если это возможно, лишь удержанием
в Нью-Йорке в своих руках его центрального учреждения, чтобы
лишить возможности идиотов, подобно Perret, или разных adventurer
(авантюристов), в роде Cluseret, стать во главе Интернационала и
тем его скомпрометировать...“
В 1873 г. Америка вновь вступила в полосу
глубокого экономического кризиса. В одном лишь
штате Нью-Йорке свыше 180 тыс. рабочих остались
без средств к существованию. В ряде городов со¬
стоялись внушительные демонстрации, при чем некоторые из них^
кончились весьма печально. В Нью-Йорке полисмены напали на без¬
оружную толпу рабочих, собравшихся на митинг, и стали направо'
и налево „to clob“ (дубасить) налитыми свинцом дубинками, кото¬
рыми вооружена американская полиция. Многие рабочие пали жер¬
твой этого нападения. Американская демократия показала свое на¬
стоящее лицо.
Секции Интернационала и отдельные члены его принимали
активное участие в движении, тесно связавшись с профсоюзами.
Официальный орган Интернационала „Die Arbeiterzeitung“ (Рабочая
Газета) предложил следующий проект борьбы с безработицей:
1) устройство общественных работ для безработных; 2) выдача
пищи деньгами или натурой, по крайней мере на неделю, всем,
кто в ней нуждается; 3) приостановка действия всех законов о вы¬
селении квартирантов, не внесших платы.
Все эти события обострили разногласия в рядах интернациона¬
листов на почве различного понимания задач и тактики Интерна¬
ционала в Америке. Одни требовали сосредоточения внимания*
главным образом, на туземном рабочем движении и вовлечения в
ряды организации не только марксистов; другие стремились сохра¬
нить в чистоте марксистские принципы Интернационала; третьи
протестовали против увлечения профдвижением. На почве этих
разногласий произошли расколы в -рядах 'Федерации Интерна¬
ционала. Недовольные линией Генерального Совета лассальянцы
организовали в Нью-Йорке „Социал-Демократическую Рабочую Пар-
Разногласия в
среде интерна¬
ционалистов.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 527
тию Северной Америкив Чикаго возникла „Рабочая партия Илли¬
нойса“ и т. п.
II конгресс Американской Федерации Интернационала, состояв¬
шийся в Филадельфии в апреле 1874 г., в резолюции по полити¬
ческому вопросу порицал преждевременное участие в предвыборной
агитации, запретил участие интернационалистов в каких-либо бур¬
жуазных и мелкобуржуазно-реформистских партиях и организациях.
По мнению конгресса, интернационалистам следует сначала уси¬
литься и лишь после этого принять участие в политической жизни
страны, начав с городских и сельских муниципалитетов и посте¬
пенно расширяя географические рамки своей политической деятель¬
ности, вплоть до общегосударственных. Наконец, конгресс выразил
надежду на сохранение в чистоте принципов Интернационала.
Однако этот конгресс не смог приостановить процесса распада
Федерации. Принципиальные споры обострились личными дрязгами,
при чем различные фракции прибегали к содействию буржуазного*
суда для разрешения споров о владении органами печати.
Федерация переживала смертельный кризис. Вы¬
яснилось, что в Америке, как и в Европе, пока еще
нет объективных предпосылок для укрепления Меж¬
дународного Товарищества Рабочих. В июле 1876 г.
в Филадельфии состоялся последний конгресс марксистского Интерна¬
ционала. На этом конгрессе Генеральный Совет сложил свои полно¬
мочия. В обращении к рабочим всего мира конгресс заявил, что соци¬
алисты будут свято хранить знамя Интернационала, который возро¬
дится, как только сложатся необходимые объективные предпосылки.
III
80-е годы являются переломным периодом в.
истории американской хозяйственной жизни. Еще
в 1879 г. Джон Рокфеллер заложил основу нефтя¬
ного треста. Естественный процесс концентрации и централизации
капитала был ускорен глубокими экономическими кризисами 70-х и
80-х годов. Быстро и чудовищно росла мощь крупного капитала.
Эти годы характеризуются массовым' выступлением неквалифи¬
цированных и полуквалифицированных рабочих и их попыткой за¬
хватить гегемонию в американском рабочем движении. Это стре¬
мление встретило решительный отпор со стороны рабочей ари¬
стократии.
История этого периода связана с историей „Благородного Ордена
Рыцарей Труда* (Knights of Labor).
Орден зародился как тайная организация союза закройщиков
платья в Филадельфии в 1869 г. под руководством портного Сте¬
фенса. В 1872 г. Орден решил распространить свою деятельность
и на другие отрасли труда.
Возникновение
„Рыцарей Труда".
Конец Междуна¬
родного Товари¬
щества Рабочих.

528
Л. РАИСКИИ
В своем манифесте Орден заявил, что легальное рабочее движе¬
ние обанкротилось в вековой борьбе за охрану интересов труда.
Организуясь сама для защиты своих классовых интересов, бур¬
жуазия в то же время преследует всякие неугодные ей органи¬
зации пролетариата; отсюда законное право и необходимость со¬
здавать тайные организации рабочих. Однако Орден не преследовал
задач борьбы с капиталистической систембй: „Мы не думаем вступать
в конфликты с законным предпринимательским духом и не собираемся
бороться с необходимым капиталом“. Свои задачи Орден видел во
взаимопомощи, а также в том, чтобы добиться справедливых условий
труда. Организация стремилась „создать здоровое общественное
мнение в отношении рабочего класса (единственного создателя цен¬
ностей или богатства)“ и добиться „справедливого получения им
полной, справедливой части ценностей или капитала, созданного им“.
Для достижения указанных целей Орден считал необходимым „со
всей мощью поддерживать законы, изданные для того, чтобы при¬
вести в гармонию интересы труда и капитала, — ибо лишь труд
придает жизнь и ценность капиталу,— а также и те законы, которые
стремятся облегчить положение рабочих“.
Вот первоначальное лицо Ордена „Рыцарей Труда“. Он предста¬
влял собою мирную организацию, стремившуюся мирными, законными
средствами	улучшить положение	рабочих в	рамках капиталистиче¬
ского строя.	В обществе не были	знакомы с	истинными целями Ор¬
дена, и последнему приписывались революционно-коммунистические
стремления. Буржуазия, напуганная Парижской Коммуной и массо¬
выми стачками 70-х годов, впала в панику. Ее приводили в ужас
таинственные буквы, под которыми скрывался Орден „РыцарейТруда“,
таинственные ритуалы, клятвы и прочие внешние атрибуты дея¬
тельности Ордена. Печать забила тревогу.
В 1878 г. Орден вышел	из подполья для того,
чтобы успокоить	общественное мнение и в то же
время шире связаться с рабочими массами.
Однако десять лет общественного развития и
классовой борьбы привели к необходимости пересмотра задач Ордена.
Новый лидер организации механик Теренс Паудерли сформулировал
новые настроения масс следующим образом: „Необычайноеусиление и
наступательная политика капиталистов и акционерных обществ,
если не принять мер против них,— неизбежно приведут к обнища¬
нию и безнадежной деградации трудящихся масс. Необходимо по¬
этому, если мы желаем пользоваться всеми благами жизни, поло¬
жить предел накоплению багатств в одних руках и способности на¬
копленного капитала творить зло“.
Основную цель рабочего класса Паудерли видел в кооперации,
„способствующей замене системы наемного труда кооперативной
промышленной системой“, и в этом направлении он стремился на¬
править усилия Ордена.
Новые задачи и
программа „Ры¬
царей Труда".

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 529
От государства программа „Рыцарей Труда“ требовала: 1) учре¬
ждения бюро рабочей статистики; 2) раздачу земли действительным
поселенцам, а не спекулянтам и железнодорожным компаниям и
3) выкупа телефона, телеграфа и железных дорог, как средства
уничтожения „монопольного пользования средствами передачи сведений
и перевозки людей и товаров".
Орден отверг цеховую систему организации, но в то же время
ударился в другую крайность, отказавшись от принципа производ¬
ственных союзов. Местные организации Ордена представляли со¬
бой весьма пеструю картину, так как в них принимались рабочие,
вне зависимости от специальности и отрасли труда. Подразделение
было не производственное, а территориальное, при чем в организа¬
ции принимались не только рабочие,—последних, однако, должно
быть не меньше двух третей всех членов. Практика впоследствии
обнаружила неприспособленность такого рода организации к стачеч¬
ной борьбе. Впрочем, при выборе формы организации лидеры Ордена,
как увидим ниже, отнюдь не исходили из задач стачечной борьбы.
В Ордене царила суровая дисциплина. Орденом руководил из¬
бранный Исполнительный Совет, во главе с его председателем, „ве¬
ликим мастером работником“ Паудерли, директивы которого были
безусловно обязательны для всех членов организации. В организа¬
ции Ордена, в отличие от цеховых профсоюзов, охотно принима¬
лись рабочие-негры.
С начала 80-х годов неквалифицированные и
полуквалифицированные рабочие массами стали за¬
полнять организации Ордена „Рыцарей Труда“, по¬
буждаемые к этому, между прочим; .конкуренцией иммигрантов,
трудом которых пользовалась буржуазия для борьбы с американ¬
скими рабочими. Восьмидесятые годы являются рекордными по ко¬
личеству иммигрантов; за это десятилетие в Америку иммигриро¬
вали 5.246.613 человек, на 2% млн. больше, чем в 70-х годах и на
11 /2 млн больше, чем в 90-х годах. Основная волна иммиграции шла
из Англии и Германии, но уже начался прилив иммигрантов из
южной и восточной Европы.
80-е годы были годами чрезвычайно быстрого роста Ордена.
В 1879 г. он насчитывал 20.000 членов, в 1883 г.— 52.000, в 1884 г.—
71.000, в 1885 г.—110.000 и в 1886 г. (год стачечной горячки) — не
меньше 800.000.
Влияние Ордена было настолько велико, что в 1885 г. ему уда¬
лось добиться проведения закона против ввоза иностранных рабочих
по контракту на определенную работу, к чему прибегали предпри¬
ниматели для срыва забастовок.
Но с конца 80-х годов число членов Ордена начинает столь же
быстро таять, а его влияние сходить на-нет; на этот раз основные
кадры американского пролетариата потерпели поражение в откры¬
том столкновении с капиталом.
34.	Кн. III.
Рост „Рыцарей
Труда".

530
Л. РАЙСКИЙ
Паудерли стремился направить энергию рабочих почти исклю¬
чительно на кооперативное строительство, уделяя весьма мало вни¬
мания их борьбе на профессиональной почве. В принципе Паудерли
был противником стачек, но движение масс вылилсоь именно в
форму стачек и бойкота, и Паудерли был вынужден возглавить это
движение, принявшее весьма широкие размеры.
Для разгрома Ордена „Рыцарей Труда“ буржу¬
азия создала мощную организанию, охватывавшую
всю страну в целом, а также отдельные отрасли
промышленности и отдельные районы. Были широко использованы
испытанные средства американской буржуазии: шпионаж, черные
списки, провокации и массовые локауты. Организации пинкерто-
новцев *) непрерывно получали заказы. Буржуазия могла не цере¬
мониться: резервного неквалифицированного труда было на рынке-
вдосталь...
Вот история некоторых стачек, руководимых Орденом. В на¬
чале 1886 г. правление железной дороги Техас —Тихий океан уво¬
лило с провокационной целью мастера за принадлежность к „Рыца¬
рям Труда“.
1 марта рабочие устроили забастовку протеста и попутно вы¬
двинули следующие требования: 1) формальное признание союза
и 2) установление заработной платы в 1 доллар 5 центов для
неквалифицированных. Квалифицированные профессии: машинисты,,
кочегары, вагоновожатые и кондуктора не приняли активного уча¬
стия в стачке, но стачечники угрозами заставили их бросить работу.
Забастовка длилась 6 месяцев. В движении участвовало 97.300 чело¬
век, из них правление дороги буквально выбросило на улицу
73.300 человек, взяв с остальных письменную клятву никогда ни¬
чего общего не иметь ни с Орденом, ни с подобными ему органи¬
зациями.
В 1886 г. по инициативе Американской Федерации Труда, о
которой речь будет итти ниже, развернулось широкое движение
рабочих за восьмичасовой рабочий день. Вожди „Рыцарей Труда“
были против этого движения,—трудно сказать, по какой причине;
может-быть, они не хотели отвлечь внимание рабочих от коопера¬
тивного движения. Впрочем, Паудерли в одном интервью заявил,
что он не против сокращения рабочего дня, он считает лишь необ¬
ходимым прийти к этому постепенно, каждый раз сокращая рабо¬
чий день на полчаса. Однако члены Ордена, вопреки позиции во-*
ждей, оказали профсоюзам самую деятельную поддержку. Буржуа¬
зия была застигнута врасплох и временно отступила. В движении
участвовало 340.000 человек; из них 42 тысячи рабочих получили
восьмичасовой рабочий день в результате забастовок, а 150 тыс.—
без них. Но вскоре буржуазия спохватилась—и к январю 1888 г.
Пинкертоновцы — частные сыщицкие организации, состоящие из подонков об¬
щества и используемые буржуазией для разгрома рабочих организаций.
Борьба „Рыцарей
Труда".

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 531
лишь 15 тыс. наиболее квалифицированных рабочих сохранили
восьмичасовой рабочий день.
Чикагские рабочие мясники получили в 1886 г. восьмичасо¬
вой рабочий день без забастовки. Но как только предприниматели
подготовились к борьбе, они заявили, что с 11 октября восста¬
навливается десятичасовой рабочий день как минимум. Все ком¬
промиссные предложения рабочих упорно отвергались. В распоря¬
жении владельцев чикагских скотобоен имелось несколько сот пин-
кертоновцев, на помощь которым губернатор прислал 2 полка спе¬
циальной милиции. Забастовка длилась долго и упорно и, возможно*
рабочие добились бы некоторых .уступок, как вдруг получился от
Паудерли приказ немедленно стать на работу. Это внесло в ряды
стачечников величайший разброд. Предательскую позицию Паудерли
некоторые объясняют тем, что он якобы внял совету некоего свя:
щенника, обратившего внимание Паудерли на напрасные страдания
жен и детей стачечников, и советовал покориться... Как бы то ни
было, буржуазия праздновала очередную победу: отделение Ордена
было разгромлено.
Неудачей кончились забастовки грузчиков н
Нью-Джерси и Нью-Йорке (1887) и другие. Во всех
случаях буржуазия прибегала к локаутам, и от из¬
голодавшихся рабочих требовала клятвы в том, что они навсегда
порвут с Орденом „Рыцарей Труда“. За исполнением клятвы сле¬
дили бесчисленные сыщики...
Число членов Ордена начало быстро таять. В 1886 г, как
мы видели, их было около 800.000 (некоторые исследователи склонны
это число несколько даже увеличить), летом 1887 г. Орден насчи¬
тывал 510 тыс. членов, а к концу того же года—всего 191.000. В даль¬
нейшем это количество катастрофически падает.
Цеховые профсоюзы квалифицированных рабочих не поддержали
Орден в его борьбе, несмотря на все обращения к ним. Во второй
половине 80-х годов Паудерли обратился к профсоюзам с следующим
воззванием: „В использовании удивительных изобретений ваша ор¬
ганизация играет наиболее значительную роль. Она естественно
включает в свои ряды очень значительную пропорцию рабочих, об¬
ладающих высокой степенью квалификации и интеллигентности.
Имея эти специальные познания... вы имеете право требовать боль¬
шее вознаграждение за квалифицированный, чем за неквалифици¬
рованный труд. Но и на неквалифицированных рабочих должно быть
обращено внимание, ибо в трудное время предприниматель не оста¬
новится перед использованием их с целью снижения вашего тепе¬
решнего вознаграждения. Для того, чтобы квалифицированные и
неквалифицированные рабочие не могли оказаться в трудную ми¬
нуту в неорганизованном состоянии, мы просим вас присоединить ваш.
великий и могущественный отряд к главной армии, чтобы мы могли:
сражаться под одним знаменем“.
Упадок „Рыцарей
Труда".

532
Л. РАЙСКИЙ
воззвание успеха не имело. Больше того, именно в средине
80-х годов сильно обострилась борьба между Орденом и профсою¬
зами, которые Орден стремился подчинить своему руководству.
В марте 1886 г. в интервью, данном сотруднику одной нью-
йоркской газеты, Паудерли заявил, что в своих стремлениях слить
оба отряда пролетариата он исходил из %ого факта, что развитие
машйнной техники приводит к нивелировке условий труда всех
рабочих. Однако, добавил он, больше всего труда ему стоило во¬
влекать в Орден „машинистов и кузнецов4, т.-е. квалифицированных
рабочих, которые смотрели сверху вниз на своих неквалифициро¬
ванных братьев. Последние, предоставленные своим собственным
силам, оказались пока неподготовленными к борьбе с капиталом,
и потерпели жестокое поражение.
Неудачей кончилось и кооперативное строитель¬
ство „Рыцарей Труда“. Для придачи организованно¬
сти этому движению было создано в 1882—83 годах
Генеральное Кооперативное Правление при Исполни¬
тельном Комитете Ордена. К концу 1887 г. в распоряжении орга¬
низаций Ордена имелось около 200 предприятий, главным образом,
в угольной, бочарной и сапожной промышленности.
История кооперативной деятельности „Рыцарей Труда“ лишний
раз доказала утопичность стремления уничтожить капиталистиче¬
ский строй с помощью одной лишь кооперации. Некоторые коопе¬
ративы перерождались, теряя свой кооперативный характер, как
например, кооперативная сапожная мастерская в Линне (шт. Масса-
чузетс), которая подняла стоимость акций до 100 долларов, чтобы
преградить доступ „неподходящим членам“, т.-е. незажиточным
элементам. Некоторые кооперативы разваливались из-за отсутствия
хороших руководителей, так как капиталисты обыкновенно перехва¬
тывали выдвигавшихся способных хозяйственников, соблазняя их
высокими ставками. Там же, где кооперативы начинали представлять
конкурентную опасность для капиталистов, в распоряжении послед¬
них всегда находилось достаточно средств, чтобы уничтожить своих
конкурентов.
Методы эти в общем были те же, с помощью которых трестиро¬
ванный капитал ведет борьбу с „независимыми“ предприятиями:
здесь фигурирует повышение железнодорожных тарифов для послед¬
них, продажа товаров по „бросовым“ ценам, иной раз даже ниже
себестоимости, с тем, чтобы, убив конкурента, впоследствии навер¬
стать потерянное и т. п. Во всех случаях борьбы кооперативы тер¬
пели поражение, так как они как правило являлись сравнительно
мелкими предприятиями (для создания крупных не хватало средств),
неспособными выдержать борьбу с могучими организациями трести¬
рованного капитала.
Вот типичная история одного кооператива. Речь идет об уголь¬
ной шахте, купленной „Рыцарями Труда“ для организации коопера¬
Кооперативная
деятельность
„Рыцарей Труда".

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
533
тива в 1883 г. в Каннельбурге (штат Индиана). После того, как
было потрачено 20.000 долларов на оборудование шахты, покупку
земли, прокладку путей и пр., кооперативная шахта 9 месяцев про¬
стояла без работы, так как железнодорожная компания отказыва¬
лась соединить ее ветку с магистралью. Когда же это было, нако¬
нец, сделано, кооператив известили, что он должен обзавестись
собственным паровозом. Это крайне истощило силы кооператива, и
когда, наконец, кооператив получил возможность приступить к своим
торговым операциям, он встретился на рынке с такой жестокой
конкуренцией частных фирм, что вынужден был продать шахту
своему конкуренту.
Все эти неудачи обусловили поражение Ордена „Рыцарей Труда“,
и влияние в профессионально организованном рабочем движении
переходит к его антагонисту—Американской Федерации Труда, к
истории которой мы сейчас и переходим.
IV
Экономический кризис 70-х годов почти совер¬
шенно уничтожил профсоюзы. Когда в конце этого
десятилетия профсоюзное движение вновь возроди¬
лось, оно учло необходимость объединения пре¬
жде разрозненных профсоюзов. На этой почве возникла в 1881 г.
„Федерация организованных профессий и рабочих профсоюзов Со¬
единенных Штатов и Канады“.
Программа Федерации предусматривала самостоятельное пред¬
ставительство рабочих организаций в законодательных учреждениях
для достижения следующих задач: 1) признание профсоюзов зако¬
ном; 2) принудительное обучение детей; 3) запрещение детского
труда до 14 лет; 4) восьмичасовой рабочий день в национальном
масштабе; 5) единообразный закон об ученичестве; 6) отказ от при¬
менения законов о заговоре к рабочим организациям; 7) учрежде¬
ние бюро рабочей статистики; 8) покровительственный тариф для
американских рабочих и т. п.
Для достижения этих целей Федерация рекомендовала „всем
организациям квалифицированных и неквалифицированных рабочих
добиться собственного представительства во всех законодательных
учреждениях посредством избирательной урны и использовать все
честные средства, с помощью которых этот результат может быть
достигнут“. Во главе Федерации стоял законодательный комитет.
Профсоюзы, однако, не проявили особенного интереса к самосто¬
ятельной политической деятельности и на практике они прибегали
к „кулуарничанью“ *) и политическому попрошайничеству, подобно
английским профсоюзам этого периода.
*) Кулуарничанье—стремление воздействовать на отдельных членов законодатель¬
ных учреждений.
„Федерация орга¬
низованных про¬
фессий".

534
Л. РАЙСКИЙ
Обострение борьбы между Орденом „Рыцарей
„Американская ^	«	j.	ж
Федерация Труда« тРУДа и профсоюзами привело к реорганизации Фе-
дерации и к созданию в 1886 г. „Американской Фе¬
дерации Труда* (American Federation of Labor).
Президентом Федерации был избран Самуэль Гомперс, который
почти бессменно руководил Федерацией в течение почти 40 лет.
Ближайшими помощниками Гомперса являлись Штрассер, Джон
Митчель и др.
Вначале руководители Федерации заигрывали с социализмом
и независимой политикой, но вскоре Федерация превратилась в
крайне консервативную организацию профсоюзов преимущественно
квалифицированных рабочих. Круг интересов Федерации был вы¬
ражен в формуле: „Справедливая заработная плата за справедли¬
вый дневной труд“.
Идейная физиономия вождей Американской Федерации Труда и
вообще идеология этой организации может быть полностью обри¬
сована следующими документами.
В 1883 г. Штрассер давал показания перед сенатской комиссией
по вопросам просвещения и труда.
„—Я прежде всего думаю о той профессии, представителем ко¬
торой я являюсь,— заявил этот профсоюзный лидер,— я прежде всего
думаю о рабочих сигарной промышленности, об интересах тех людей,
которые наняли меня для того, чтобы я представлял их интересы.
— Я спрашиваю вас о ваших конечных целях.
— Мы не имеем никаких конечных целей. Мы идем вперед изо
дня в день. Мы боремся лишь за осуществление таких задач, кото¬
рые могут быть осуществлены немедленно — в течение нескольких
лет... Мы говорим в нашем уставе, что мы против теоретиков. Мы
все люди практические“.
Вот вам автопортрет типичного для Американской Федерации
Труда профсоюзного бюрократа, чуждающегося теории, лишенного
широкого исторического кругозора и понимания общеклассовых
задач пролетариата,— бюрократа, занятого интересами лишь той или
иной цеховой группировки, нанявшей его для защиты своих узко¬
цеховых задач.
Глубоко оппортунистический ^характер Амери¬
канской Федераци Труда виден из книги Джона
Митчеля „Организованный Труд (Organized Labor),
написанной им в 1903 г. В этой книге Митчель, формулируя
взгляды Федерации, заявляет, что „вражда между трудом и капи¬
талом не необходима; один не может существовать без другого,
каждый развился с помощью другого“. Капитал определяется авто¬
ром в духе учения вульгарной школы буржуазной политической
экономии. „Капитал, — пишет этот виднейший лидер Американской
Федерации Труда,— есть накопленный и вещественный труд, тогда
как обратно — способность оаботать есть форма капитала“. Вы¬
Идеология Феде¬
рации.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 535
ходит так, что любой безработный пролетарий является капиталистом
в силу того, что он обладает физической способностью работать...
Замазав таким определением историческую и классовую сущность
капитала, Митчель утверждает далее, что „не существует даже
необходимой, принципиальной противоположности между рабочим
и капиталистом. Оба они люди с человеческими достоинствами и
пороками, и оба стремятся подчас получить выше справедливой
доли. Но при ближайшем рассмотрении интерес одного является ин¬
тересом другого, и благополучие одного—благополучием другого...“
Из суммы таких взглядов естественно вытекало резко отрица¬
тельное отношение лидеров Американской Федерации Труда к со¬
циализму. В 1911 году бывший американский сенатор, радикальный
деятель Р. Ф. Петтигрю, написал Гомперсу письмо, в котором, между
прочим, сказано: „При современном промышленном строе капитал
эксплоатирует труд, присваивая себе две трети продуктов его труда,
и пока этот строй не будет изменен, вся борьба рабочих за обес¬
печение того, что они' производят, будет напрасной“. В конце
того же года Петтигрю, будучи в Вашингтоне, посетил Гомперса с
целью побеседовать с ним на тему, затронутую в письме. Гомперс
встретил Петтигрю очень холодно и заявил ему, что является дер¬
зостью отправка ему, Гомперсу, такого рода письма:ведь в послед¬
нем, по существу, выражена идея социализма!..
Исходя из теории сотрудничества классов, Гомперс и Митчель
от имени Американской Федерации Труда вступили в „Националь¬
ную Гражданскую Федерацию“, организованную в 1901 году круп¬
ным капиталистом Марком Ханна якобы для целей ослабления про¬
тиворечий между трудом и капиталом, а в действительности для
борьбы с революционным рабочим движением*).
Гомперс не прочь был использовать церковь и
религию для достижения задач Федерации. В ответ
на запрос одного баптистского священника о путях
установления тесной связи „между вашими товари¬
щами и церковью“, Гомперс ответил в 1896 г., что до сих пор
священники презирали и игнорировали профессиональные союзы,
„между тем, лишь только обратное отношение могло бы возвратить
рабочих в лоно церкви". Сам Гомперс, еврей по национальности, часто
произносил проповеди в церквах самых разнообразных вероиспо¬
веданий. Конгрессы Американской Федерации Труда открывались
торжественным богослужением.
Американская Федерация Труда объявила себя
Американская внеполитической организацией. В действительао-
Федерация Труда
J сти же она являлась противницей лишь самостоя-
и политика.
тельного политического движения пролетариата.
Американская Федерация Труда от случая к случаю вступала в
*) Между прочим, представители Американской Федерации Труда получали в „На¬
циональной Гражданской Федерации“ по 6.000 долларов в год.
Американская
Федерация Труда
и церковь.

536
Л. РАЙСКИЙ
соглашения то с одной, то с другой конкурирующей буржуазной
партией или с отдельными кандидатами партий, обещая поддержку
на выборах в обмен на законодательную защиту интересов профес¬
сиональных союзов.
В течение долгого ряда лет американским профсоюзам пришлось
выдержать преследования со стороны судебных учреждений. Так
называемый закон Шермана, изданный в 1890 г. и направленный про¬
тив трестов, на практике обходился буржуазией: наиболее крупные
тресты, как, например, стальной, появились в Америке именно после
издания закона Шермана. Все это делалось не без поддержки су¬
дов, соответствующим образом „разъяснявших“ закон. Зато наибо¬
лее действительным оказался тот же закон, неожиданно направлен¬
ный судебными учреждениями против профсоюзов, которые объ¬
являлись... организациями, противоречащими конституции. В самом
деле, американская конституция построена на принципе признания
полной свободы конкуренции. На основании этого положения был
издан закон Шермана. А разве профсоюзы не являются „трестами“,
разве они не стесняют свободу конкуренции в области предложе¬
ния труда?.. Так рассуждал американский суд, отказывая проф¬
союзам в признании за ними прав юридического лица.
Тот же суд преследовал профсоюзы за применение бойкота, пи¬
кетирования и т. п. методов борьбы. Пикетирование подводилось
по аналогии под параграф уголовного кодекса, карающий за нару¬
шение уличного движения и пр. Бойкот подводился под параграф,
карающий за нанесение непоправимого ущерба собственности истца.
Преимущества, основанные на торговой и промышленной деятель¬
ности, разъяснял суд, также являются собственностью, которой
бойкот и стачки наносят непоправимый ущерб, поэтому участники,
бойкота и стачки должны привлекаться к финансовой ответствен¬
ности в размере всего их личного имущества за убытки, причинен¬
ные этой собственности. Гомперс и Митчель были однажды прису¬
ждены к месяцу тюремного .заключения за напоминание о бойкоте,
которому подверглась некая фирма.
В начале этого столетия Американская Федерация Труда вручила
президенту американского Сената и председателю Палаты депутатов
„билль о пожеланиях труда“. В нем перечислялись жалобы и обиды,
и „в законной и честной форме“ указывались средства удовлетво¬
рения скромных требований профсоюзов. „Рабочие приходят к вам,—
говорится в билле,— как ваши сограждане, которые, вследствие сво¬
его особого положения в жизни, не только одинаково со всеми
остальными гражданами заинтересованы в преуспеянии нашей страны,
но имеют в этом более глубокий интерес в качестве тружеников,
наемных рабочих Америки... Рабочие апеллируют к вам, и мы на¬
деемся, что это будет не напрасно. Но если вы, паче чаяния, не
внемлете нам“...— в случае такого печального результата билля
авторы его грозили... апеллировать к совести граждан.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
537
Так как члены обоих законодательных учреждений отнеслись
весьма пренебрежительно к биллю Американской Федерации Труда,
последняя выступила в 1906 г. на выборах под лозунгом: „Награда
друзьям, наказание врагов“, т.-е. поддержка давалась лишь тем
кандидатам буржуазных партий, которые были известны своим бла¬
гожелательным отношением к профсоюзам. На президентских выбо¬
рах 1908 г. Американская Федерация Труда вступила в соглашение
с демократической (буржуазной) партией, несмотря на то, что со¬
циалистическая партия выставила собственного кандидата в лице
популярнейшего деятеля американского рабочего движения— Юд¬
жина Дебса. Такова была политическая практика Американской
Федерации Труда.
Влияние Исполнительного Совета Федерации
осуществлялось через посредство института мно¬
гочисленных организаторов и инструкторов, на¬
ходившихся на содержании Исполнительного Со¬
вета. Все же Американская Федерация Труда пред¬
ставляла собою Федерацию слабо связанных между собою проф¬
союзов.
Федерация отстаивала цеховой принцип организации профсоюзов.
Параграф второй устава Федерации предусматривает „основание
национальных и интернациональных*) союзов при строгом соблюде¬
нии автономии каждой профессии, а также при содействии развитию
и укреплению подобных организаций“. На Филадельфийском кон¬
грессе Американской Федерации Труда в 1911 г. была принята пред¬
ложенная Исполнительным Советом резолюция о создании при Со¬
вете постоянной комиссии для размежевания существующих проф¬
союзов на более дробные по признаку узкой специальности членов.
Противники Федерации поэтому метко окрестили последнюю назва¬
нием American Separation of Labor вместо Federation, т.-е. организа¬
цией, разъединяющей труд, а не объединяющей его.
Вожди. Американской Федерации Труда поль¬
зовались непримиримой ненавистью и презрением
со стороны революционных рабочих Америки, кото¬
рые окрестили их прозвищем „one-eaters“ („сами все пожирающие“).
Эти вожди относились с полным безразличием к судьбам широких
масс неквалифицированных рабочих, которым преграждался доступ
в профсоюзы при помощи системы высоких вступительных и член¬
ских взносов **).
В среде вождей профсоюзов широко практиковался подкуп,
и о продажности этих вождей революционные рабочие могли го¬
*) Интернациональными организациями в Америке называются такие, которые охва¬
тывают территорию не только Соединенных Штатов, но и Канады.
**) Эти взносы бывают иной раз чудовищно велики. Так, например, союз выду¬
вальщиков зеленого бутылочного стекла установил 500 долларов вступительного взноса,
саоюз выдувальщиков богемского.стекла — 1.000 долларов.
„Масса" и
вожди.
Организационные
принципы Аме¬
риканской Феде¬
рации Труда.

538
Л. РАЙСКИЙ
ворить не только в объективном, но зачастую и в буквальном
смысле *).
Об отношении буржуазии к руководителям Американской Феде¬
рации Труда говорит известная фраза „угольного короля“ Америки,
Марка Ханна, о том, что эти руководители являются „лейтенантами
капитанов промышленности...“
Члены американских профсоюзов бывают иной раз настроены
радикальнее своих руководителей. Так, например, в 90-х годах мно¬
гие профсоюзы, в том числе и профсоюз Гомперса, высказались за
предложение Социалистической Рабочей Партии о создании широкой
рабочей партии, по типу Английской Рабочей Партии; попытка эта
была сорвана настойчивым и ловким противодействием Гомперса и
его сотрудников. В 1904 г. горняки бастовали, несмотря на инструк¬
цию вождя профсоюза, Джона Митчеля, добровольно согласиться
на снижение заработной платы. Под давлением профсоюза Митчель
вынужден был уйти из упомянутой выше Национальной Граждан¬
ской Федерации. В общем же, своеобразный кадр руководителей
американских профсоюзов является продуктом среды, их выделившей,
среды американской рабочей аристократии, с ее высокомерным
национализмом, индивидуализмом и отсутствием классового самосо¬
знания.
В 1917 г Исполнительный Совет Американской Федерации Труда
объявил империалистическую войну „борьбой между представите¬
лями демократии и автократии“ и призвал „рабочих и сограждан
к патриотическому служению во имя святости труда, справедливости,
свободы и человечности“. После войны Американская Федерация
вышла из реформистского Интернационала профсоюзов в Амстер¬
даме, как из организации слишком революционной...
Рост Американской Федерации Труда отме¬
чается следующими цифрами**):
Численность
Американской
Федерации Труда
*) Джон Митчель приобрел имение ценою свыше 300.000 долларов; руководитель
братства машинистов П. М. Артур, величавший представляемый им союз „рабочей ари¬
стократией“, также оставил своим наследникам доходное имение. Таких фактов можно
было бы привести много. Вильям Д. Хейвуд пишет:' „Строительные фирмы к смете на
постройку здания прибавляют определенный процент на взятки, которые, как они знают,
будут потребованы представителями Американской Федерации Труда, в роде рабочего
вождя Стива О’Доннэля, про которого говорят, что он за время своего председатель¬
ствования в строительном Совете Чикаго набрал достаточно денег для того, чтобы вы¬
строить доходные дома ценой свыше 300.000 долларов на шикарном бульваре, известном
под названием „Шеридан Род“.
**) В 1920 г. Американская Федерация Труда насчитывала 4.078.740 членов, в 1921 г.
начинается отлив членов — 3.906.528, в дальнейшем это число еще больше падает.
Годы	Членов
1897	  264.825
1900	  548.321
1905		 1.494 300
1910	  1.562.112
1915	  1.946.347
1917	  2.371.431

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
539
Несмотря на непрерывный рост Американской Федарации Труда,
последняя все же охватила весьма незначительную часть рабочих,
что, помимо общих причин, о которых речь будет итти в конце
этого очерка, объясняется еще и тем, что наиболее мощные тресты
заняли непримиримую позицию по отношению к профсоюзам и ка¬
тегорически отказывались признать их, предпочитая иметь дело
с разрозненной массой рабочих.
V
Сравнительно немногочисленный состав Амери¬
канской Федерации Труда объясняется и тем, что
последняя, как мы видели, не стремилась втягивать
в свои ряды неквалифицированных и малоквалифи¬
цированных рабочих, либо последние, не согласные с идеологией
и методами Американской Федерации Труда, отказывались связы¬
ваться с нею.
По отношению к малоквалифицированной массе рабочих бур¬
жуазия обычно придерживалась более решительных методов борьбы,
чем с высококвалифицированной верхушкой рабочих, с которой не¬
которые слои буржуазии вступали в соглашение, признавая прин¬
цип „закрытой мастерской“, т.-е. принятия на работу лишь членов
цеховых профсоюзов, и другие требования последних. С неквали¬
фицированными рабочими буржуазия могла не церемониться, и
история рабочего движения в Америке знает немало фактов, когда
к арсеналу своих обычных методов классовой борьбы буржуазия
прибавляла и такие, которые далеко выходили за рамки конститу¬
ции... История стачки рудокопов в Айдаго-Спрингс (штат Колорадо)
в 1903 году является типичной. Все руководители стачки были аре¬
стованы. Этим, однако, не удовлетворилась местная „Гражданская
Лига Защиты“—ассоциация шахтовладельцев и купцов,— которая,
как видно из официальных данных, направилась к тюрьме, вытре¬
бовала четырнадцать наиболее видных арестованных деятелей ра¬
бочего движения и самовольно выслала их из округа. Стачки
рудокопов и углекопов в западных штатах нередко кончались
кровавыми событиями.
Среди организаций малоквалифицированных ра¬
бочих преобладала иная идеология, чем в профсою¬
зах Американской Федерации Труда. В качестве
примера возьмем Западную Федерацию Рудокопов,
организованную в 1893 г. Во введении к конституции Западной Феде¬
рации Рудокопов подчеркивалось наличие в обществе классовой борь¬
бы, которая „будет продолжаться до тех пор, пока производитель не
будет признан единственным хозяином своего производства“. Рудо¬
копы убеждены, что „лишь сам рабочий класс может и должен
добиться своего освобождения... Производственный союз и кощен-
Идеология неква¬
лифицированных
рабочих.
Методы борьбы
буржуазии с ра¬
бочей массой.

540
Л. РАИСКИИ
трированное политическое действие всех наемных рабочих являются
единственным способом для достижения этой цели...“
Резолюции съездов Западной Федерации Рудокопов соответство¬
вали этим взглядам. Так, например, съезд 1902 г. постановил „при¬
знать принципы социализма без всяких оговорок“. Для достижения
„полного освобождения от нынешней системы наемного рабства“
последующие съезды заявляли, что „если понадобится, мы все здесь
начнем экономическую забастовку, а затем все выступим на выбо¬
рах, как один человек, с целью добиться правильного решения
рабочего вопроса путем избрания на государственные должности
людей нашего класса...“ *).
Из элементов, не согласных с теорией и прак¬
тикой Американской Федерации Труда, возникла ле¬
том 1905 г. организация „Индустриальных Рабочих
Мира“ (Industrial Workers of the World).
На учредительном съезде Индустриальных Рабочих Мира при¬
сутствовало 203 делегата, представлявших 46 профсоюзных органи¬
заций, а частью не представлявших никаких организаций.
Учредительный съезд Индустриальных Рабочих Мира сразу
выявил себя, как непримиримого противника принципов Американ¬
ской Федерации Труда. Специальная комиссия съезда предложила
резолюцию, в которой заявлялось, что „Американская Федерация
Труда — этот цветок цехового профдвижения — не является ни аме¬
риканской, ни федерацией, вообще, ни федерацией труда, в ча¬
стности", так как она сохранила формы, абсолютно не отвечающие
условиям монополистического капитализма**) пренебрежительно от¬
носится к цветным и неквалифицированным рабочим, ее члены не¬
редко даже вступают в милицию для борьбы с боевым рабочим
движением. В прениях ораторы особенно ожесточенно нападали
на цеховой принцип организации, разъединяющий силы пролета¬
риата и обусловливающий его поражения. Приводилось множество
фактов, иллюстрирующих это положение; указывалось, что нередко
стачки срывались тем, что они охватывали рабочих одной или не¬
скольких узких специальностей, в то время как рабочие той же
отрасли производства и того же предприятия, но других спе¬
циальностей, работали, будучи связаны с предпринимателями сво¬
ими особыми цеховыми контрактами.
Съезд в первую очередь ориентировался на основную массу
малоквалифицированных рабочих, еще почти не организованных.
„Мы спускаемся вниз в канаву,— заявил В. Хейвуд,— для того чтобы
добраться до рабочей массы и поднять ее до сносного уровня
Эта резолюция была в числе других подписана, между прочим, и Вильямом
Хейвудом, впоследствии ставшим анархо-синдикалистом, а после мировой войны пере¬
шедшим в ряды коммунизма.
„Мирные идеи Гомперса,—-заявил в другом месте Хейвуд со свойственной ему
едкой иронией,— представляют собою устарелые, покрытые плесенью и поросшие мхом
реликвии времен воловьей упряжи, когда члены цехов владели орудиями .производства... №
„Индустриальные
Рабочие Мира".

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 541
жизни. Меня очень мало интересует, присоединятся или не присое¬
динятся квалифицированные рабочие к этому индустриальному дви¬
жению в настоящее время. Когда мы вовлечем в ряды этой орга¬
низации неорганизованных и неквалифицированных рабочих, квали¬
фицированный рабочий будет вынужден вступить в ее ряды, чтобы
найти в ней защиту. Вам это может показаться странным,— про¬
должает Хейвуд,— но я скажу, что квалифицированный рабочий
в настоящее время эксплоатирует стоящего ниже его неквалифи¬
цированного рабочего, точно так же, как и капиталист".
Учредительный съезд Индустриальных Рабочих
Учредительный ддИпа был весьма пестр по своему идейному со-
съезд Индустри-	^	J
альных Рабочих ставу; здесь были представлены оба крыла амерм-
Мира.	канского социализма: левое (Юджин Дебс, Даниэль
Де-Лион), правое и центр в лице В. Бергера, А. Сай¬
монса, Шермана; здесь же фигурировало и анархо-синдикалистское
течение в американском рабочем движении (Вильям Траутман,
Вильям Хейвуд и др.). Естественно, что по многим вопросам обна¬
ружились разногласия, впоследствии обусловившие частые расколы
в рядах Индустриальных Рабочих Мира.
Съезд был единодушен в вопросе о форме организации проф¬
союзов: производственный принцип организации, т.-е. организации
рабочих не по узким' специальностям, а по производствам, был
признан единственным, отвечающим интересам рабочего класса.
Некоторые разногласия возникли по вопросу о тактике по отно¬
шению к Американской Федерации Труда. Вопрос ставился таким
образом: следует ли бороться за влияние на массы внутри Амери¬
канской Федерации Труда (так называемая тактика „сверления
изнутри“) или же следует стремиться к разрушению этой органи¬
зации извне. Весьма влиятельный делегат съезда Де-Лион энер¬
гично отстаивал последнюю тактическую линию. Представитель
фракции Де-Лиона призывал „социалистов выступить из цеховых
организаций и разбить их в куски“. Эта точка зрения нашла под¬
держку и со стороны Ю. Дебса. „Существует лишь одно средство
для выполнения этой великой перемены,— сказал он,— и оно состоит
в том, чтобы рабочий порвал с Американской Федерацией Труда
и вступил в союз, который намеревается представить интересы его
класса в экономической области“.
Эта точка зрения и восторжествовала на съезде.
Весьма острые споры вызвал вопрос об отно¬
шении к политическому движению пролетариата
и о связи Индустриальных Рабочих Мира поли¬
тической партией. Анархосиндикалистское крыло
съезда занимало безусловно отрицательную по¬
зицию, особенно в последнем вопросе. Де-Лион,
солидаризовавшись с синдикалистами в вопросе о взаимосвязи
профессиональных организаций с партией (он высказался против
Отношение
Индустриальных
Рабочих Мира
к политической
борьбе и к партии.

542	л.	райский
их органической связи), выступил в то же время в защиту полити¬
ческой деятельности пролетариата. Правда, сказал он, следует
относиться с презрением к „увлекающемуся мечтами политику,
человеку, который воображает, что, отправившись к избиратель¬
ному ящику и бросив в него кусок бумаги, он может с удо¬
вольствием потирать себе руки и с удовлетворением выжидать, что
благодаря этому процессу... выборы покончат с капитализмом, и со¬
циалистическое общество, подобно фее, поднимется из избиратель¬
ного ящика“,— однако же пренебрежение политической борьбой
является политическим штрейкбрехерством.
Декларация съезда носит печать этих разногласий. „Рабочий
класс и класс эксплоатирующий ничего общего между собою не
имеют,— говорится в декларации,—ни о каком мире не может быть
речи, пока голод и нищета существуют среди многомиллионного
населения, а кучка, составляющая класс эксплоататоров, пользуется
всеми благами жизни. Борьба между этими двумя классами должна
продолжаться до тех пор, пока все трудящиеся не объединятся,
как на политическом, так и на экономическом поприще, и не удержат
в своих руках посредством экономической организации рабочего
класса — но вне всякого слияния с любой политической партией —
все то, что производится их трудом...“ В этой декларации
чувствуется несколько осторожное отношение к политической
деятельности и синдикалистское преувеличение роли экономи¬
ческих организаций.
Сейчас же после съезда в рядах новой орга¬
низации возникла острая борьба между фракцией
Де-Лиона и синдикалистами, с одной стороны, пра¬
выми социалистами — с другой. На пост президента
Индустриальных Рабочих Мира попал оппортунист Шерман, который,
пользуясь своим положением, повел борьбу против революционных
элементов организаций, против „нищих, бродяг и пролетарской
черни“, по выражению его единомышленников. На II съезде 1906 года
оппортунисты потерпели жестокое поражение и были выброшены
из организации. Шерман отомстил тем, что захватил помещение и
средства Индустриальных Рабочих Мира, так что организация, по
словам ее секретаря, Сент-Джона, должна была продолжать работу,
не имея даже почтовых марок.
Следующим 'этапом диференциации Индустриальных Рабочих
Мира был раскол между анархо-синдикалистами и сторонниками
Де-Лиона. К IV съезду 1908 года анархо-синдикалисты усилились
настолько, что даже не допустили Де-Лиона на съезд, аннулировав
его мандат. На этом съезде полностью восторжествовали противники
политической деятельности анархо-синдикалисты, отстаивавшие ис¬
ключительно тактику „прямого действия“, т.-е. такие методы борьбы,
Которые поражают капиталистов непосредственно в экономической
области; методы эти — саботаж и стачка.
Борьба внутри
Индустриальных
Рабочих Мира.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 543
Со времени IV съезда существовали две параллельные орга¬
низации Индустриальных Рабочих Мира: одна, с центром в Детройте,
признававшая политическую борьбу, и другая, с центром в Чикаго,
отвергавшая ее.
Идеология Индустриальных Рабочих Мира (речь
идет о наиболее крупной организации—чикагской,
имевшей втрое больше членов, чем детройтская*)
была разработана Сент-Джоном, В. Траутманом,
Дж. Эттором и другими руководителями и предста¬
влялась в следующем виде.
Индустриальные Рабочие Мира ведут революционную борьбу с
капиталистами за частичные уступки, однако, эта работа не должна
ослабить стремления к конечной цели—свержения капитализма, цели
являющейся „исторической миссией рабочего класса“. В послека-
питалистическом обществе функции руководства хозяйством будут
выполняться профсоюзами: „Организуясь индустриально, мы создаем
ячейки нового общества под оболочкой старого строя“,— гла¬
сит декларация IV съезда Индустриальных Рабочих Мира. Инду-
стриалисты мыслили себе будущее хозяйство, как крупное массо¬
вое производство, опирающееся на новейшие достижения науки и
техники.
Для достижения ближайших и конечных целей пролетариата
достаточно одних лишь профсоюзов, которые должны быть органи¬
зованы на производственной базе. Цеховый принцип организации
оказался полным банкротом,— говорит В. Сент-Джон. „Правда, це¬
ховый союз дал возможность квалифицированным ремесленникам
улучшить свое экономическое положение“, но это было достигнуто
зато ценою потери общеклассовой перспективы, ценою обособле¬
ния от остальной рабочей массы и даже за счет этой массы... „Це¬
ховый союз в состоянии был добиться улучшения для своих членов
лишь за счет широких слоев рабочего класса — неквалифицирован¬
ных рабочих, — вступая в договор с классом хозяев, обязующим
союзы стоять в стороне от борьбы широких рабочих масс-..“ Одно¬
временно Индустриальные Рабочие Мира отрицают и схему органи:
зации Ордена „Рыцарей Труда“, которая „так же беспомощна и не¬
поворотлива, как и уличная толпа“. С целью вовлечения в органи¬
зацию возможно более широких масс рабочих, Индустриальные
Рабочие Мира запретили высокие членские взносы. В организацию
вовлекались и цветные рабочие.
Индустриалисты отстаивали боевые методы движения. „Никакие
условия и соглашения с хозяевами не считаются окончательными,— -
говорит Сент-Джон,— всякий мир, пока существует наемный труд,
есть не более, как вооруженное перемирие“. „Прямое действие“:
саботаж и стачка — вот оружие индустриалистов.
*) Детройтская оргацизация Индустриальных Рабочих Мира была впоследствии пе¬
реименована в „Международный Индустриальный Рабочий Союз“.
Теоретические
взгляды Инду¬
стриальных
Рабочих Мира.

544
Л. РАЙСКИЙ
Индустриальные Рабочие Мира определились,
как организация, главным образом, кочевых и сезон¬
ных рабочих Запада; на промышленно-развитом во¬
стоке Индустриальные Рабочие Мира имели слабую
базу. Вот данные 1923 года, характеризующие соци¬
альный состав Индустриальных Рабочих Мира.Из38.679 членов было:
лесорубов 10.С00, сельскохозяйственных рабочих, 15.079, рабочих
на постройках 3.000, работников морского транспорта 7.000.
Этот социальный состав Индустриальных Рабочих Мира послу¬
жил базой для анархистской идеологии. Насколько сильны были
анархистские тенденции Индустриальных Рабочих Мира, видно из
энергичной борьбы западных секций Индустриальных Рабочих Мира
против какой бы то ни было централизации, включая и съезды,
которые ими рассматривались, как одна из форм централизации.
Этим крайне-децентралистским домоганиям оказывали энергичное
сопротивление восточные секции, состоявшие из элементов, более
привыкших к дисциплине и централизации.
Основные слои Индустриальных Рабочих Мира были застрахо¬
ваны от парламентских иллюзий, так как они, как-не имеющие по¬
стоянной оседлости, по конституции лишены избирательных прав.
„Мы организуем людей, не пользующихся правом голоса, чье уча¬
стие в выборных кампаниях бесполезно,— говорит один деятель
Индустриальных Рабочих Мира. В Соединенных Штатах миллионы
рабочих лишены этого права, и мы всего легче можем организо¬
вать этих революционных пролетариев, самую надежную опору
в классовой борьбе“... Указав на роль бродячего элемента в орга¬
низации, автор продолжает: „Таким составом организации объяс¬
няется подозрительное отношение его ко всему тому, что клонится
в сторону парламентаризма; этот элемент не доверяет политикам...“
Этот бродячий элемент — сезонные, лесные, сельскохозяйственные
и др. рабочие — оказался благоприятной базой для восприятия анар¬
хистского отрицания всякого политического движения вообще.
Личный состав Индустриальных Рабочих Мира был чрезвычайно
текуч, что в значительной степени вызывалось условиями работы
и быта членов организации. На VII съезде (1911 г.) Сент-Джон в ор¬
ганизационном отчете, говоря о движении количества секции, ука¬
зал, между прочим, на один местный союз, прекративший свое
существование из-за отъезда членов союза в Мексику... Количество
членов организации непрерывно колебалось, то быстро возрастая
(в периоды стачек), то резко падая. Вот данные по отдельным отра¬
слям производства:
1910 г.
1911 г.
1912 г.
1913 г.
Текстильная .
4.300
4.397
9.637
1.550
Лесная
1.200
800
1.227
650
Металлическая
200
2.000
144
300
Постройка зданий .
150
600
204
1.200
Социальный со¬
став Индустри¬
альных Рабочих
Мира.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 545
• Общее количество членов Индустриальных Ра¬
бочих Мира было таково:
1906 г	 49.010
1911  	 60.000
1912 „	 40.000
1913 „	14.000
1917 	 60.000
1919  	 900.000
1920  	'	125.000
С именем Индустриальных Рабочих Мира свя¬
зана история весьма ожесточенных и героических
классовых битв в Соединенных Штатах. В течение
долгого ряда лет организации Индустриальных Ра¬
бочих Мира являлись почти монополистами в деле
руководства массовым революционным движением американских
рабочих. Влияние и роль Индустриальных Рабочих Мира возрастали
настолько, что руководители Американской Федерации Труда уви¬
дели себя вынужденными поставить вопрос о вовлечении в свои
ряды малоквалифицированных рабочих для ослабления Индустри¬
альных Рабочих Мира. На съезде Американской Федерации Труда
в 1912 г. этот вопрос серьезно обсуждался.
Деятельность Индустриальных Рабочих Мира развивалась в чрез¬
вычайно трудных условиях, так как приходилось иметь против себя
всевозможные организации капиталистов и всю мощь государствен¬
ного аппарата. Многие штаты провели законы против „преступного
синдикализма“, а в мае 1918 г. Сенат принял направленный, главным
образом, против Индустриальных Рабочих Мира „закон против са¬
ботажа“.
Ь настоящее время Индустриальные Рабочие Мира являются
умирающей организацией, что объясняется не только трудностями
развития революционного движения в современной Америке, но
и тем, что после войны в этой стране зародились новые революци¬
онные организации, секции Коминтерна и Профинтерна, опирающиеся
на более выдержанные теоретические принципы и применяющие
более гибкую тактику, чем Индустриальные Рабочие Мира. Из рядов
последних американская компартия и секция Профинтерна завербо¬
вали немало весьма крупных работников, как, например, В. Фостера,
В. Хейвуда и др.
VI
Мы проследили развитие профессионального движения амери¬
канского пролетариата за период, переходный от промышленного
капитализма к финансовому (началом этого переломного периода
следует считать начало 80-х годов), и в эпоху финансового капита¬
лизма, в которую Соединенные Штаты вступили в конце XIX в.
35.	Кн. III.
Численность
Индустриальных
Рабочих Мира.
Борьба рабочих
под руководством
Индустриальных
Рабочих Мира.

546
Л. РАЙСКИЙ
Перейдем теперь к рассмотрению политического и социалисти¬
ческого движения американских рабочих.
Многочисленные расколы, которые произошли в Американской
Федерации Интернационала, обессилили социалистические органи¬
зации в Америке. Между тем, события требовали чрезвычайно
большой активности от американских социалистов и накладывали
на последних огромную ответственность за дальнейшую судьбу
социализма в великой заатлантической стране. Экономический кри¬
зис, начавшийся в 1873 г., продолжался в течение пяти лет и
потряс: до основания всю экономическую и политическую жизнь
страны. Чтобы не очутиться в хвосте событий, а наоборот, овла¬
деть движением, социалистам необходимо было в первую очередь
консолидировать социалистические силы страны.
В эту сторону и были направлены все усилия американских
социалистов.
В начале 1876 г. рассеянные остатки Национального Рабочего
Союза сделали попытку воскресить свою организацию. Из этой по¬
пытки ничего не вышло, зато делегаты этого съезда — социалисты
(в числе 20 человек) выработали общие принципы, которые могли бы
послужить платформой объединения социалистических фракций и
организаций. Объединительный съезд состоялся летом того же года
в Филадельфии.
На съезде были представлены следующие организации: Северо-
Американская Федерация Интернационала (Зорге и Вейдемейер от
635 членов), Социал-Демократическая Рабочая Партия (1.500 чл.), Ра¬
бочая Партия Иллинойса (593 чл.), Социально-политический рабочий
союз Цинциннати (250 чл.) и др. Интернационалисты были на съезде в
меньшинстве; прочное большинство имели социал-демократы,придер¬
живавшиеся лассальянской ориентации. Дело в том, что социали¬
стические организации Америки в своем абсолютном большинстве
состояли из немецких иммигрантов, импортировавших в Америку
разногласия, разъедавшие германскую социал-демократию до ее
объединения в Готе.
Следует отметить два основных течения в американском соци¬
алистическом движении за рассматриваемый нами сейчас период.
Одно крыло, именовавшее себя интернационалистским, относилось
весьма скептически к политическому движению, по крайней мере,
в ближайшее время, и считало необходимым уделить основные силы
профессиональному движению. Виднейшим представителем этого
течения на объединительном съезде был Ф. Зорге. Другое крыло,
называвшееся социал-демократическим, пренебрегало профессиональ¬
ным движением, и задачу партии видело в социалистической про¬
паганде и руководстве политическим движением. Лассальянцы, вер¬
бовавшиеся преимущественно из рядов младшего поколения немецких
эмигрантов, мало знакомого с своеобразными условиями американ¬
ского рабочего движения, склонны были несколько преувеличивать

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 547
легальные политические возможности рабочего класса на демо¬
кратической базе американской политической системы. Интернаци¬
оналисты же, старые участники американского рабочего движения,
прекрасно знакомые с реальной американской действительностью*
заключающейся в фактической диктатуре капитала, который поль¬
зуется тысячами средств для обессиления политического движения
рабочего класса,— интернационалисты склонны были удариться в
другую крайность и „повернуться спиной“ к легальному (да и не
только легальному) политическому движению,—правда, на ближайшее,
хотя и неопределенное время. Учтя весьма отрицательную роль
профессиональных политиканов в рабочих политических организа¬
циях Америки, интернационалисты искали спасения в экономических
организациях, более однородных по своему классовому составу.
На объединительном съезде лассальянцы имели
обеспеченное большинство. Однако влияние старых
интернационалистов было еще настолько велико,
что им удалось отстоять свою резолюцию по наиболее спорному
вопросу. Основную задачу партии учредительный съезд видел именно
в руководстве профессиональным движением, а политическое движе¬
ние рассматривал, как преждевременное. Вот эта любопытная резо¬
люция:
„Принимая во внимание,— гласит резолюция,— что экономиче¬
ское освобождение рабочего класса есть великая конечная цель,
которой должно быть подчинено всякое политическое движение;
„принимая во внимание, что Рабочая Партия ведет свою борьбу
прежде всего в экономической области;
„принимая во внимание, что только в экономической борьбе
могут воспитываться борцы для Рабочей Партии;
„принимая во внимание, что избирательная урна в этой стране
давно уже перестала быть местом выражения народной воли и что
она скорее служит в руках профессиональных политиков для фаль¬
сификации народной воли;
„принимая во внимание, что организованные рабочие далеко
еще недостаточно сильны, чтобы уже теперь уничтожить эту раз¬
вращенность;
„принимая во внимание, что буржуазная республика породила
множество мелкобуржуазных реформаторов и шарлатанов,* для кото¬
рых проникновение в Рабочую Партию очень облегчается избира¬
тельным движением;
„принимая даже во внимание, что как разврат, вносимый изби¬
рательной урной, так и игра в реформы, достигают своего высшего
расцвета в год президентских выборов, т.-е. скрывают в себе
величайшую опасность для Рабочей Партии,—исходя из этих по
ложений,
„объединительный конгресс Рабочей Партии Соединенных Шта¬
тов, в заседании от 22 июля 1876 г. в Филадельфии постановляет:
Объединитель¬
ный съезд.

548
Л. РАЙСКИЙ
„секциям этой партии, как и вообще всем рабочим, серьезно
предлагается пока воздерживаться от всякого избирательного дви¬
жения и поворачиваться спиной к избирательной урне;
„рабочие предохранят себя, таким образом, от заблуждений и
смогут свое время и силы лучше посвятить организации рабочих,
которой часто мешает и постоянно вредит преждевременное изби¬
рательное движение“.
Партия присвоила название „Рабочей Партии Соединенных Шта¬
тов“ (Workingmens Party of U. S.). Прибавки в роде: „международ¬
ная“, „социалистическая“, „социал-демократическая“ и т. п. были
опущены, так как, по словам Ф. Зорге, „эти прибавки напоминали
об иммигрантах и затрудняли ведение пропаганды в среде рабочих,
говорящих по-английски, и туземных“. Вопреки настояниям интер¬
националистов, предлагавших наметить местопребывание централь¬
ных учреждений партии в каком-нибудь штате промышленно раз¬
витого Востока, съезд выбрал Чикаго, в котором были сконцентри¬
рованы основные силы лассальянцев.
Первый же год существования партии ознаме¬
новался фракционными раздорами, приведшими к
почти полному вытеснению влияния интернациона¬
листов, которые стали покидать ряды партии и уходить* в профес¬
сиональные организации. В партии победило оппортунистическое
крыло. На ближайшем съезде партия переменила название, превра¬
тившись в Социалистическую Рабочую Партию (Socialist Labor Party).
Новая программа партии базировалась на подчеркивании легальной
политической деятельности. Резиденция Исполнительного Комитета
была переведена в Цинциннати, откуда Исполком во главе с секре¬
тарем партии американцем Ван-Паттеном повел борьбу против чикаг¬
ской секции, настроенной более радикально. Все это, по словам
руководителей партии, делалось для приближения партии к уровню
сознания туземных рабочих. „Платформа (партии) несколько поли¬
няла,— писал Дуэ,— но теперь она более доступна пониманию рабо¬
чих, говорящих по-английски“.
В 1877 г. в Америке произошли весьма, дра¬
матические события. Затяжной экономический кри¬
зис привел к росту безработицы и к обнищанию рабочих масс. По
всей стране толпами бродили рабочие в напрасных поисках работы.
Экономический кризис возник на почве железнодорожного грюндер¬
ства; лопнуло несколько железнодорожных компаний и финансово-
экономических учреждений, субсидировавших железнодорожное
строительство. Естественно, что больше всех пострадали железно¬
дорожные рабочие. В период между 1873 и 1877 годами заработная
плата железнодорожников была снижена на 25%, и когда в июне 1877г.
главные железнодорожные линии объявили о новом снижении
заработной платы на 10%, по стране прокатилось широкое стачеч¬
ное движение, принявшее боевой характер. Инициаторами этого
Конфликты 1877 г.
Социалистическая
Рабочая Партия.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 549
движения выступили рабочие железной дороги Балтимора — Огайо,
той самой линии, которая в наши дни стала известна своей энергией
в деле пропаганды и практики так называемых компанийских союзов,
объединяющих предпринимателей и рабочих...
Буржуазия заняла в этом конфликте ожесточенно-непримиримую
позицию. О настроении американской буржуазии в этот знамена¬
тельный год свидетельствуют следующие заявления руководящей
буржуазной прессы: „Чикаго-Таймс“—„Следовало бы бросать ручные
гранаты в союз матросов, требующих более высокой заработной
платы... Их участь послужила бы предостережением для дру*щх
стачечников...“ „Нью-Йорк Трибюн,“—„Эти грубые молодцы (стачеч¬
ники) не понимают иного языка, кроме силы, и к тому же такой
силы, чтобы о ней помнили и грядущие поколения...“ „Нью-Йорк
Геральд“ — „Самое лучшее блюдо для безработного („трампа“, что
значит: безработный, бродяга) — это блюдо из свинца, из большой
массы свинца, могущей удовлетворить и самый прожорливый аппе¬
тит...“ Президент Пенсильванской железной дороги, Том Скотт, за¬
явил: „Покормите их (рабочих-стачечников) несколько дней пулями,
и посмотрите, как им понравится такая пища“.
И буржуазия от слов перешла к делу.
Во многих местах произошли вооруженные схватки между ба¬
стующими рабочими, с одной стороны, и пинкертоновцами, мили¬
цией и войсками — с другой. Местами рабочие одерживали реши¬
тельную победу: победоносные рабочие сделались на время хозяе¬
вами Питтсбурга и ряда других городов. Из-за отсутствия четкого
и организованного руководства рабочие не смогли сохранить за
собою плодов победы.
В периоды экономических кризисов американское массовое ра¬
бочее движение в той или иной степени обычно окрашивалось в
политические, социалистические или социал-реформаторские тона,
с тем, чтобы после кризиса вновь уйти в мир своих буднично-про¬
фессиональных интересов.
Настойчивая пропаганда социалистов дала в
конце 70-х годов весьма положительные резуль¬
таты. Из 24 партийных газет—восемь	выходили на
английском языке. В начале 1879 г.	число членов
партии доходило до 10 тысяч. С конца 1878 г. экономический
кризис стал изживаться, и в 1879 г. Соединенные Штаты вновь
вступили в период высокой конъюнктуры. Вскоре руководители
партии стали жаловаться на индиферентное отношение рабочей
массы к социалистической пропаганде. „Эксплоатируемые рабо¬
чие,—говорил Ван-Паттен,—быстро поворачивают на старую, прото¬
ренную дорогу	и закрывают свои уши перед голосом	разума. Они
продают	свое	первородство за чечевичную похлебку,	отвергая воз¬
можность освобождения в будущем ради жалких выгод в настоящем“.
Нет сомнения, что в значительной степени вина падала на партию, ко¬
Упадок партии в
годы экономиче¬
ского расцвета.

550
Л. РАЙСКИЙ
торая не умела сочетать пропаганду общеклассовых, исторических за¬
дач пролетариата с борьбой за его повседневные буднишние интересы,
и ограничивалась абстрактной пропагандой социализма, а также —
время от времени—проведением избирательных кампаний. Как бы то
ни было, к концу 1879 г. из 8 социалистических газет, выходивших
в 1877 г. на английском языке, не осталось ни одной, количество же
членов партии сократилось до 2 тысяч.
Глубоко-оппортунистическая практика Социалистической Рабо¬
чей Партии отбросила в лагерь анархизма многих революционно-на¬
строенных рабочих, главным образом в Чикаго, в этом центре гигант¬
ских скотобоен, консервных фабрик, лесопильных заводов, лесных
складов. Успехи анйрхизма были настолько велики, что партии приш¬
лось мобилизовать все свои силы для преодоления влияния анархистов
среди неквалифицированных чикагских и др. рабочих. В самой партии
отслоились революционные элементы, разочаровавшиеся в легально¬
парламентской идеологии и приступившие к организации боевых
дружин в Чикаго и Цинциннати. Насколько глубоко партия была
охвачена парламентским кретинизмом, видно из тех нападок,
с которыми Ван-Паттен обрушился на эти революционные органи¬
зации. В своем отчете партийному съезду Ван-Паттен, между про¬
чим, сказал: „Так как члены этих организаций носят наше общее
красное знамя и признают социалистические принцицы, то в обще¬
стве создается убеждение, будто социалисты решили добиться
силой того, чего они не могут достигнуть при помощи избиратель¬
ного шара...“ Исполнительный комитет партии отрицал всякую связь
с этими организациями.
Из революционных элементов Социалистической
Рабочей Партии возникла в 1881 г. Революционная
Социалистическая Рабочая Партия*), которая на со¬
вместном конгрессе в Питтсбурге в 1883 г. установила
контакт с анархистскими организациями. Обе организации сохраняли
автономное управление, для взаимной связи было создано „Информа¬
ционное бюро“, лишенное функций Исполнительного Комитета. Орга¬
низации приняли так называемую питтсбургскую декларацию, которая
целью рабочего движения объявляла „уничтожение существующего
классового господства всеми средствами, т.-е. путем энергичного,
неумолимого, революционного и международного действия“ во
имя замены капиталистического строя системой и которая, по суще¬
ству, представляла собою смесь прудонизма и анархо-коммунизма.
Эта система должна быть основана на „свободном обмене эквива¬
лентных продуктов между самими производительными организациями
без помощи посредников и без всякой прибыли“. Участие в изби¬
рательных кампаниях отрицалось в виду их бесцельности для рабо¬
чего класса; в доказательство приводился факт оправдания судом
*) С 1886 г. Революционная Социалистическая Рабочая Партия быстро стала
сходить на-нет.
Революционная
Социалистическая
Рабочая Партия.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 551
двух чиновников, сфальсифицировавших на муниципальных выборах
результаты голосования в пользу противников социализма; в своем
вердикте судья Гардинер исходил из довода, что в своем поступке
обвиняемые руководствовались „добрыми намерениями“...
С приездом в Америку Иоганна Моста, эмигри¬
ровавшего из Германии, американские анархисты
получили способного и энергичного вождя. Раз¬
вернулась упорная и ожесточенная борьба между
анархизмом и социализмом. Столкнувшись с труд¬
ностями борьбы за массы, Ван-Паттен в апреле 1883 г. докинул ряды
партии и вообще покинул лагерь рабочего движения*).
Под давлением партийной массы Социалистическая Рабочая
Партия сделала попытку объединиться с Революционной Социали¬
стической Рабочей Партии для совместной борьбы с анархизмом.
На своем конгрессе 1883 г. партия радикализировала свою про¬
грамму, заявив, что парламентская деятельность является лишь
средством организации и пропаганды и что господствующие классы
не откажутся от своих привилегий, не будучи вынуждены к тому
силой. В то же время партия объявила беспощадную войну анархизму.
Широко развернувшееся анархистское движение было в значи¬
тельной степени преодолено именно революционизированием партии.
Окончательный сокрушающий удар нанесло анархистскому движе¬
нию правительство, воспользовавшись известной драмой в Чикаго.
Дело происходило так: экономический кризис 1884 — 86 годов, уси¬
ливший безработицу, создал благоприятную почву для успехов
энергичной пропаганды анархистов среди изголодавшихся рабочих.
В начале мая 1886 года в Чикаго произошло столкновение между
локаутированными рабочими и штрейкбрехерами. Полиция взяла по¬
следних под свою защиту и открыла огонь по безоружной толпе муж¬
чин, женщин и детей, убив шесть человек. На следующий день был
назначен на Сенной площади рабочий митинг протеста. На митинг в
большом количестве явилась полиция. Митинг проходил весьма
мирно. Вдруг из смежного переулка кто-то бросил бомбу в толпу
полицейских, убив одного и ранив нескольких. По всей вероятности,
бомбу бросил провокатор. Что организаторы митинга рассчитывали
на его мирный характер, видно хотя бы из того, что один из видней¬
ших руководителей анархистов, А. Р. Парсонс, взял с собою на
митинг своих детей. Как бы то ни было, власти объявили анархи¬
стов виновниками убийства и объявили им жесточайший террор.
О степени этой жестокости могут служить слова бургомистра
Чикаго: „Если бы английская королева поступила таким же обра¬
зом, то она потеряла бы и корону и страну“. Вскоре виднейшие вожди
анархизма были арестованы и над ними был учинен цинично-откро¬
*) Ван-Паттен скрылся, оставив записку о своем будто бы решении покончить
самоубийством; есть все основания полагать, что его жизненная карьера окончилась
менее печально: Ван-Паттен выгодно устроился на государственной службе.
Борьба Социали¬
стической Рабочей
Партии против
анархистов.

552
Л. РАЙСКИЙ
венный классовый суд. Большинству обвиненных была присуждена
смертная казнь через повешение, остальным—пожизненное тюремное
заключение. Альберт Парсонс, Георг Энгель, Адольф Фишер и
Август Шпис были повешены 11 ноября 1887 г. Они встретили смерть
мужественно.
Этим массовым террором и отдельными юридическими убийствами
правительство нанесло анархизму сильнейший сокрушающий удар.
Социалистическая Рабочая Партия, руководимая фракцией лас¬
сальянцев, проявила непростительную бестактность, отказавшись
взять под свою защиту участников чикагского процесса и не поме¬
стив в органе партиц статьи известного марксиста, идейного про¬
тивника анархистских принципов, Иосифа Дицгена, который об¬
наружил достаточно социалистической чуткости, чтобы понять
классовый долг—оказать моральную поддержку искренним, хотя и за¬
блуждающимся, революционерам, ставшим пленниками и жертвами
буржуазно-классового суда. У руководителей чикагских анархистов,
несмотря на всю несостоятельность их идеологии, была огромная
заслуга перед чикагскими рабочими, которых они смогли объединить
для совместной борьбы, несмотря на многоплеменность чикагского
пролетариата. Это подчеркивает известный марксист Ф. Зорге. „К
перечисленным качествам,—добавляет он,—у них присоединялось
большое мужество, убежденность и бесспорная личная честность...“
Все эти события не привели к единству партии.
Как было уже сказано, абсолютное большинство
партии, чуть ли не на 90°/0, состояло из иммигран¬
тов, преимущественно немцев. Различное понима¬
ние путей и методов завоевания влияния партии среди туземных ра¬
бочих, как и вообще задач социалистической партии в "Соединенных
Штатах, послужило источником почти непрекращающейся борьбы те¬
чений. Практически эти разногласия обнаруживались в вопросах
отношения к профдвижению и политической деятельности.
Во второй половине 80-х годов последний вопрос предстал пе¬
ред партией в связи с движением нью-йоркских рабочих в пользу
самостоятельной кандидатуры в мэры, для чего возникла широкая
массовая Объединенная Рабочая Партия. Лассальянцы настаивали
на участии в выборах от имени Социалистической Рабочей Партии,
фракции же Ионаса, Шевича и др. считали необходимым поддер¬
живать Объединенную Рабочую Партию, усилив, таким образом,
ее шансы на успех. Социалистическая Рабочая Партия вступила
в Объединенную Партию. Рабочие массы выдвинули в качестве
своего кандидата Генри Джорджа, ставшего знаменитым благодаря
своей так называемой теории единого налога.
Сущность, этой теории, изложенной Джорджем в книге „Про¬
гресс и бедность“, сводится к следующему. Источник социального
неравенства, экономических кризисов и всех зол современного об¬
щества Г. Джордж видел не в системе наемного труда, не в част¬
Борьба течений в
Социалистической
Рабочей Партии.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
553
ной собственности на средства производства вообще, а в земельной
ренте, которая сводится к несправедливому присвоению значитель¬
ной части общественных доходов, ни в какой мере не являясь про¬
дуктом труда. Для уничтожения всех социальных недугов необхо¬
димо уничтожить земельную ренту, национализировав землю. Однако
сделать это надо не сразу, а постепенно, путем обложения земель¬
ной ренты высоким налогом. Это мероприятие, в частности, даст
государству возможность уничтожить все остальные налоги, что
послужит в пользу промышленности и трудящимся.
К. Маркс в письме Ф. Зорге от 30 июня 1881 г. разоблачил
буржуазную сущность теории Джорджа. Маркс цитировал место
из своей „Нищеты философии“, где сказано, что „требование о том,
чтобы рента передавалась государству с целью уничтожения нало¬
гов, является неприкрытым выражением ненависти, которую промы¬
шленный капиталист питает к земельному собственнику, являюще¬
муся бесполезной, излишней вещью в процессе буржуазного произ¬
водства...“ „Все эти „социалисты“,— продолжает Маркс в письме,—
оставляя неприкосновенным наемный труд, а следовательно, и капи¬
талистическое производство, тем самым желают закрыть глаза либо
себе, либо другим, когда утверждают, что с превращением земель¬
ной ренты в государственный налог все беды капиталистического
государства должны сами собою исчезнуть. Все это не что иное, как
скрытая под маской социализма попытка спасти господство капита¬
листов и даже больше, заново укрепить его на более широком, чем
теперь, основании“. Что касается Генри Джорджа, то „этот злост¬
ный умысел и вместе с тем глупость... тем более непростительны,
что от него (Джорджа) можно было бы ждать постановки вопроса
как раз в обратном смысле, а именно: чем объяснить, что в Соеди¬
ненных Штатах, где относительно, т.-е. в сравнении с цивилизован¬
ной Европой, приобретение земли было — опять-таки относительно —
теперь еще доступно для народных масс, капиталистическое хозяйство,
и связанное с ним порабощение рабочего класса развилось быстрее
и в более циничной форме, чем в каком-либо другом государстве“.
Объединенная Рабочая Партия должна была
выступить на выборах в 1886 г. Была вырабо¬
тана платформа, в которой, на ряду с теорией еди¬
ного налога, фигурировало большое количество всяческих прогрес¬
сивных и демократических требований, в роде отмены имуществен¬
ного ценза для присяжных, упрощения судопроизводства, охраны
против полицейских посягательств на право собраний, одинаковой
заработной платы для обоих полов, отмены всех законов, обеспе¬
чивающих какому-либо классу преимущества в смысле судебного,
финансового, промышленного или политического могущества и т. п.
Социалисты приняли эту платформу не из-за теории единого
налога, а для того, чтобы связаться с массовым рабочим движением.
На время совместной борьбы на избирательной арене партия отка¬
Выступление на
выборах 1886 г.

554
Л. РАЙСКИЙ
залась от идейной критики учения Джорджа, что было несомнен¬
ной тактической ошибкой; партия обязана была сделать серьезную
оговорку насчет ее позиции чв отношении теории единого налога,
что не помешало бы ей совместно бороться в рядах Объединен¬
ной Рабочей Партии во имя прогрессивных лозунгов, которые име¬
лись в ее платформе, во имя развязывания самостоятельного рабо¬
чего движения, во имя политического воспитания масс. Социалисты
приняли платформу Объединенной Рабочей Партии, настояв на
включении заявления о том, что освобождение рабочих может быть
достигнуто лишь самими рабочими.
Нью-Йоркские рабочие с большим энтузиазмом ввязались в из¬
бирательную борьбу и одержали крупную победу. Г. Джордж по¬
лучил 60.000 голосов, столько же получил кандидат республикан¬
ской партии, кандидат демократической партии получил 90.000 голо¬
сов. Рабочие утверждали, что фактически был избран Джордж, но
что демократическая партия, в руках которой был избирательный
аппарат, подтасовала результаты выборов. Факт подтасовки резуль¬
татов голосования вынужден признать и буржуазный американский
историк Зелиг Перельман.
После избирательной кампании обнаружились разногласия между
социалистами и Г. Джорджем, и последнему удалось добиться ис¬
ключения Социалистической Рабочей Партии из Объединенной
Партии. Сам Джордж вскоре обрел тихую пристань в рядах демо-
краической партии.
С начала 90-х годов Социалистическая Рабочая
Партия в своем развитии вступила в новый этап,
который может быть охарактеризован, как этап
постепенного, но неуклонного превращения пар¬
тии в почти замкнутую секту, оторванную от массового рабо¬
чего движения. Этот период связан с деятельностю Даниеля Де-
Лиона (Daniel De Leon).
Де-Лион, и до того участвовавший в американском рабочем и
социалистическом движении, к 1890 г. определился как марксист
и в этом году вступил в ряды Социалистической Рабочей Партии.
И сторонники, и противники Де-Лиона в одинаковой степени при¬
знают в нем человека совершенно исключительного. Широкая об¬
разованность, блестящий талант, первоклассное ораторское и публи¬
цистическое дарование, огромная воля и фанатичная преданность
рабочему классу и социалистическому идеалу, — благодаря этим
своим качествам Де-Лион сразу же завоевал в партии руководящую
роль и сохранил эту роль вплоть до своей смерти*).
Де-Лион был революционным марксистом. Благодаря своему
революционному чутью, он один из первых подметил и подверг
критике оппортунизм Второго Интернационала, в частности Каут¬
ского, против которого он выступил еще в 1900 — 04 годах. Де-
*) Де-Лион умер п мае 1914 г.
Деятельность
Де-Лиона и его
взгляды.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В.
555
Лион понимал значение политической борьбы для экономического
освобождения пролетариата, но он в то же время не преувеличивал
значения парламентарной деятельности, рассматривая последнюю
не как единственный путь реорганизации общества на социали¬
стических началах, а лишь как вспомогательное орудие клас¬
совой борьбы, лишь как средство агитации и организации проле¬
тариата. В отличие от лассальянцев, Де-Лион полностью учитывал
огромное значение профсоюзов. Однако вспоследствии у него об¬
наружилась тенденция к синдикалистскому преувеличению роли и
значения профсоюзов в классовой борьбе. Выражением этой тен¬
денции было, в частности, заявление Де-Лиона на первом съезде
Индустриальных Рабочих Мира (в 1905 г.) о том, что „политическое
выражение труда является лишь тенью, отбрасываемой экономической
организацией“. Такого рода оценку роли отдельных пролетарско-клас¬
совых организаций Де-Лион особенно подчеркивал по отношению к
периоду, последующему вслед за свержением капитализма; лишь
экономические организации пролетариата,— думал Де-Лион,— смогут
справиться с задачами организации народного хозяйства; таким об¬
разом Де-Лион умалял руководящую роль классового авангарда —
партии.
В брошюре „Жгучие проблемы профессионального движения“,
написанной в 1904 г., Де-Лион указал, что после революции пред¬
ставительство в органах управления будет организовано не по тер¬
риториальному принципу, а в виде представительства от производ¬
ственных единиц, что, как известно, является одной из важнейших
составных частей советской системы.
Де-Лион направил все свои незаурядные силы
и способности на превращение Социалистической
Рабочей Партии в боевую пролетарскую партию.
При нем официальный орган партии впервые стал выходить на ан¬
глийском языке; газета „Народ“ (The People) распространила свое
влияние далеко за пределы Соединенных Штатов и помогла офор¬
млению революционных организаций и в других англо-саксонских
странах, впрочем, прививая им не только положительные, но и отри¬
цательные стороны „де-лионизма *). Де-Лион впервые ввел институт
рабочих корреспондентов, которые устанавливали живую связь ме¬
жду газетой и рабочими массами.
Однако Де-Лиону не удалось превратить Социалистическую Ра¬
бочую Партию в массовую партию; наоборот, с периодом его деятель¬
*) Английский коммунист Дж. Мерфи отмечает влияние де-лионизма в Шотланд¬
ской Социалистической партии. „Сама Социалистическая Рабочая Партия,— заявляет
автор,— основывала свою деятельность на теории Де-Лиона, которая преувеличивала
значение экономических организаций как важнейшего орудия борьбы и которая, хотя
и не отвергла парламентаризма и не ограничивала борьбу одними экономическими
целями, не пользовалась все же теми средствами, которые необходимы для руководства
политической борьбой. Эта теория пропагандировала политическую борьбу, но в гораздо
меньшей степени руководила ею“.
Де-Лион и
партия.

556
Л. Р А И С К И И
ности, как уже было сказано, связан постепенный отрыв партии от
массового рабочего движения. Причина этого явления в значитель¬
ной степени объясняется доктринерством и сектантством, которые
Де-Лион привил Социалистической Рабочей Партии.
В политической жизни Соединенных Штатов полностью господ¬
ствуют две буржуазные партии, так называемые демократическая и
республиканская партии. Создание широкой массовой рабочей пар¬
тии, типа Английской Рабочей Партии, было бы в Америке серьез¬
ным шагом вперед в деле развязывания самостоятельного полити¬
ческого движения пролетариата. Де-Лион и его единомышленники
в значительной степени виновны в срыве возможности создания
такой партии в 90-х годах.
Дело заключалось в следующем. В 1892—94 годах
значительные слои квалифицированных рабочих Аме¬
рики потерпели поражение в столкновении с мо¬
гучими трестами, как, например, с стальной фирмой
Карнеди и др. Учитывая связанное с этими фактами полевение со¬
знания американских рабочих, член Социалистической Рабочей Пар¬
тии Томас Морган, сделал попытку увлечь профсоюзы на путь со¬
здания массовой рабочей партии. Для этой цели он предложил на
конгрессе Американской Федерации Труда в 1893 г. следующую
резолюцию:
„Принимая во внимание, что:
1) английские трэд-юнионисты, наученные горьким опытом и
логикой прогресса, признали принципы независимой рабочей по¬
литики, как вспомогательного орудия в их экономической борьбе;
2) принятие этого принципа привело к самым удовлетворитель¬
ным результатам;
3) такая независимая рабочая политика основывается на следую¬
щей программе:
а) обязательное образование; б) прямое народное законодатель¬
ство; >в) законодательное установление восьмичасового рабочего
дня; г) фабричная инспекция в фабрично-заводских предприятиях,
рудниках и домашней промышленности, д) ответственность пред¬
принимателей за несчастные случаи с рабочими; е) уничтожение
системы подрядов во всех казенных работах; ж) уничтожение по¬
тогонной системы; з) переход конок, газовых и электрических за¬
водов в собственность муниципалитетов для распределения света,
теплоты и силы между всеми членами общества; и) национализация
телеграфов, телефонов, железных дорог и рудников; к) переход
всех орудий производства и распределения в коллективную соб¬
ственность народа; л) принцип референдума во всех законодатель¬
ных работах,—
конгресс постановляет:
конгресс одобряет деятельность наших английских товарищей
и передает эту программу, как основу политического рабочего
Попытка Моргана
создать рабочую
партию.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 557
движения, на обсуждение американских рабочих организаций, с
просьбой, чтобы их делегаты на ближайшем годовом конгрессе
Американской Федерации Труда получили определенные инструкции
по этому важнейшему вопросу“.
Многие профсоюзы высказались за создание независимой рабо¬
чей партии — не во имя социалистических требований, которые были
вкраплены Морганом в программу, а во имя самостоятельной за¬
конодательной борьбы за профессиональные интересы рабочих. В
этот период в Америке могла быть создана рабочая партия. По эта
возможность была сорвана, с одной стороны, руководителями Амери¬
канской Федерации Труда во главе с С. Гомперсом (который, кстати
сказать, получил инструкцию голосовать за создание партии) и
руководителями Социалистической Рабочей Партии во главе с Де-
Лионом— с другой.
В своей тактике группа Моргана исходила из той неправильной
перспективы, что после образования широкой рабочей партии —
Социалистическая Рабочая Партия превратится в пропагандистское
общество, лишенное функций руководителя политического движе¬
ния пролетариата. На самом деле Социалистическая Рабочая Партия
должна была бы, как организованная единица, войти в рабочую
партию для борьбы за руководящее влияние внутри ее, подобно
тому, как в Английской Рабочей Партии боролась за влияние Неза¬
висимая Рабочая Партия.
ЦК Социалистической Рабочей Партии во главе с Де-Лионом
осудил тактику группы Моргана, не только в ее „перспективной“
части, но и в самом стремлении создать широкую рабочую партию,
опирающуюся на руководимые Американской Федерацией Труда
профсоюзы. Эти профсоюзы,— рассуждал Де-Лион,— являются опо¬
рой капитализма, они никогда не примут социалистической про¬
граммы. Лишь немедленное и безоговорочное принятие социали¬
стической программы профсоюзами могло бы, по мнению Де-Лиона,
быть условием создания широкой рабочей партии, однако, это
неосуществимо.
Позицией ЦК Социалистической Рабочей Партии воспользовался
Гомперс и его единомышленники, чтобы сорвать движение в пользу
рабочей парии, при чем руководители Американской Федерации
Труда полностью использовали отрицательное отношение американ¬
ской рабочей аристократии к социалистической идеологии. На
конгрессе 1894 г. социалистические требования были выброшены
из программы Моргана и заменены более безобидными; например
требование обобществления средств производства и распределения
было заменено требованием... сдачи государством земли лишь
действительным земледельцам... и т. п. Дальнейшая тактика Гом-
перса заключалась в том, чтобы, откладывая решение этого вопроса
от конгресса к конгрессу, выиграть время, чтобы переждать кризис¬
ный момент и окончательно похоронить идею независимой рабочей

558
Л. РАЙСКИЙ
партии. Эта тактика Гомперсу удалась. Объективно руководители
Социалистической Рабочей Партии в этом ему помогли.
В отношении массовых рабочих организаций
Социалистическая Рабочая Партия пошла по линии
наименьшего сопротивления; вместо борьбы за во¬
влечение неорганизованных рабочих в существую¬
щие профсоюзы, вместо терпеливой и настойчивой борьбы внутри
этих профсоюзов за социалистическое влияние,— партия проповеды-
вала уход из этих организаций всех революционных элементов для
образования особых профсоюзов, признающих принципы социализма
и классовой борьбы. Благодаря этой тактике партия Американской
Федерации Труда полностью очутилась в руках гомперсовцев.
В 1895 г. партия также порвала с Орденом „Рыцарей Труда“,
который она пыталась было подчинить своему руководству, и сор¬
ганизовала так называемую „Социалистическую Лигу трэд-юнионов
и рабочих союзов“ (Socialist Trade and Labor Alliance), представляв¬
шую собою объединение социалистических профсоюзов. Тактика
партии нисколько *себя не оправдала. Мы уже видели, что благо¬
даря этой тактике Американская Федерация Труда была освобож¬
дена от революционных элементов. В то же время Социалистическая
Лига профсоюзов оказалась маложизненной. И понятно почему.
Сторонники Де - Лиона не достаточно учли разницу между проф¬
союзом и партией; если последняя, как известно, объединяет
наиболее передовые слои класса, четко разбирающиеся в истори¬
ческих задачах своего класса и готовых за них бороться, то проф¬
союзы, кроме этих передовых элементов, включают в свои ряды
огромное количество таких рабочих, сознание которых пока огра¬
ничивается рамками ближайших задач и повседневных нужд. Орга¬
низуя профсоюзы лишь из элементов, приемлющих социалистиче¬
скую идеологию, Социалистическая Рабочая Партия таким обра¬
зом закрывала двери для широких масс рабочих „середняков“.
Благодаря этому, иной раз случалось так, что в социалистических
„профсоюзах“ бывало меньше членов, чем в партии, так как не все
члены партии по своему социальному положению могли быть чле¬
нами профессиональных союзов. Социалистическая Лига профсоюзов
просуществовала до 1905 года и влилась в организацию Индустри¬
альных Рабочих Мира.
Такого рода сектантская тактика партии вызы¬
вала недовольство значительной части членов. Раз¬
ногласия на этой почве привели в 1899 г. к от¬
колу от партии большей части членов во главе с
Ионасом, М. Хилкуитом и др. и к образованию
новой партии — Социалистической Партии.
После раскола Социалистическая Рабочая Партия продолжала
катиться по наклонной плоскости сектантства -и доктринерства. На
съезде 1900 г. Социалистическая Рабочая Партия, чтобы не привле,
Раскол и упадок
Социалистиче¬
ской Рабочей
Партии.
Социалистическая
Рабочая Партия и
профсоюзы.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 559
кать в свои ряды реформистских элементов, не нашла ничего луч¬
шего, как... исключение из программы всех частичных требований,
т.-е. программы-минимум. На этом же съезде было запрещено членам
партии 'добиваться руководящих постов в профсоюзах, и вообще
организациях чисто экономического типа. „Если какой-либо член
Социалистической Рабочей Партии,— гласит резолюция съезда,—
займет должность в трэд-юнионе или другой рабочей организации
исключительно экономического характера, он будет считаться вра¬
ждебным Социалистической Рабочей Партии и подвергнется исклю¬
чению из нее. Если какое-либо должностное лицо трэд-юниона или
другой рабочей организации исключительно экономического харак¬
тера пожелает вступить в Социалистическую Рабочую Партию, оно
не должно быть допущено“.
Объективно это был курс на самоизоляцию партии от массового
рабочего движения. Результаты были таковы, что Социалистическая
Рабочая Партия превратилась в маленькую секту с весьма ничтож¬
ным влиянием в рабочем движении *).
По отношению к империалистической войне Социалистическая
Рабочая Партия, уже лишенная руководства Де-Лиона, заняла стран¬
ную, пассивную позицию: она заявила, что война ее „не касается“
и что она будет продолжать заниматься своей работой — социа¬
листической пропагандой. После войны все, что было в этой партии
живого и боеспособного, перешло в ряды возникшего тогда ком¬
мунистического движения. Остатки Социалистической Рабочей
Партии существуют и поныне в качестве маленькой организации,
занимающей враждебную позицию по отношению к коммунисти¬
ческому движению.
VII
Социалистическая Партия (Socialist Party) обра¬
зовалась в 1900 — 01 годах путем слияния отколо¬
вшейся части Социалистической Рабочей Партии и
Социал-Демократической Партии, организованной
Дебсом в 1897 г.
Юджин Дебс, железнодорожный рабочий, под влиянием уроков
классовой борьбы пришел к выводу о необходимости создания про¬
изводственного союза железнодорожников, более пригодного к
борьбе, чем цеховые профсоюзы. В 1893 г. Дебс заложил основу
производственного союза, который в 1894 г. насчитывал около
150 тысяч членов (из общего количества около миллиона железно¬
дорожных рабочих). В этом году в Чикаго вспыхнула грандиозная
*) Показателем неуклонного падения удельного веса Социалистической Рабочей
Партии в политической жизни страны могут до известной степени служить результаты
президентских выборов:	в	1898 г. партия получила на выборах 82.000 голосов, в
1910 г.—34.000, а в 1912 г.—29.079 голосов.
Социалистиче¬
ская Партия и
Ю. Дебс.

560
Л. Р А И С К И И
стачка, руководимая Дебсом и вспыхнувшая под влиянием неимо¬
верной эксплоатации, которой подвергались рабочие пульмановских
вагонов. Стачка приняла весьма ожесточенный характер, так как
капиталисты отказались пойти на какие-либо компромиссы. Прави¬
тельство поспешило на помощь предпринимателям: суды объявили
стачку незаконной, президент прислал войска, руководители стачки
были отданы под суд. В тюрьме Дебс сделался социалистом. Воз¬
никшая под его руководством и ко времени слияния с Социали¬
стической Рабочей Партией насчитывавшая около пяти тысяч членов,
Социал- Демократическая Партия вначале придерживалась утопи-
чески-колонизационных планов, но вскоре приняла программу,
более приближающуюся к научному социализму.
Дебсу никогда не удалось окончательно освободиться от налета
идеализма, но он был радикально настроен. Во время переговоров
о слиянии социалистических организаций, некоторые левые элементы
в Социал-Демократической Партии, в том числе и Дебс, сделали по,
пытку привлечь на объединительный съезд и группу Де-Лиона,
чтобы совместными силами изолировать в объединенной партии оп¬
портунистическую группу Хилкуита, Ионаса и др. Де-Лион отка¬
зался от этой комбинации и тем объективно способствовал оппорту¬
нистам захватить руководящее влияние в Социалистической Партии.
Отколовшаяся в 1899 г. часть Социалисти¬
ческой Рабочей Партии объяснила свой выход из
партии несогласием с тактикой фракции Де-Лиона
в отношении профсоюзов и стремлением придержи¬
ваться тактики „сверления изнутри“. Известная
часть противников Де-Лиона была в этом отношении вполне ис¬
кренна и впоследствии проявила большую энергию в деле социали¬
стического воспитания профсоюзов. Значительная же часть партии
порвала с Де-Лионом, главным образом, потому, что она была про¬
тивницей революционной идеологии руководителей Социалистиче¬
ской Рабочей Партии Вся практика Социалистической Партии пол¬
ностью выявила оппортунистическую сущность последней.
Социалистическая партия возникла и развернула свою деятель¬
ность в период полного торжества монополизированного капитала
в Америке. Тресты и синдикаты захватили в свои руки все команд¬
ные высоты народного хозяйства и превратили всю страну в объект
своей эксплоатации. Буржуазия предоставила квалифицированным
слоям рабочих относительно сносные условия существования и рас¬
колола рабочий класс. Городская и сельская мелкая буржуазия}
теснимая крупным капиталом, взбудораженная непрерывно растущей
дороговизной и цинично-откровенным политическим господством
магнатов промышленности, металась между неудачными попытками
самостоятельного политического движения и поддержкой той или
другой буржуазной партии и, наконец, сделала попытку использовать
в^своих интересах Социалистическую Партию, в которой она с полным
Характер деятель¬
ности Социали¬
стической Партии
и ее идеология.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 561
основанием усмотрела парламентарную партию демократических
реформ.
Социалистическая Партия в значительной степени отразила иде¬
ологию, с одной стороны, части рабочих, примкнувших к социали¬
стическому движению, но в силу своего особого, сравнительно с
основной массой рабочих, более обеспеченного положения в капи¬
талистическом обществе, предрасположенных к восприятию оппорту¬
низма; с другой стороны, партия отразила идеологию оппозиционно
настроенных мелкобуржуазных слоев населения. Один из виднейших
руководителей Социалистической Партии, Морис Хилкуит, не без
гордости отмечает, что к социалистическому движению примкнули
предпринимательские слои средних классов. Он же отмечает, что,
например, „на последних президентских выборах несколько чисто
земледельческих штатов подали больше голосов за Социалистиче¬
скую Партию, чем некоторые промышленные штаты“.
По отношению к профсоюзам Социалистическая Партия заняла
позицию нейтральности. Против этой позиции резко выступили Де-
Лион и его сторонник Хезльвуд в 1907 г. на Штутгартском кон¬
грессе Второго Интернационала. Де-лионисты заявили, что „ней¬
тральность в отношении профсоюзов равносильна нейтральности в
отношении капиталистического класса“, и, верные своим принципам,
потребовали выхода из реакционных профсоюзов и оказания под¬
держки лишь радикальным и социалистическим профсоюзам.
Основная деятельность партии сводилась к пар¬
ламентарному движению. Погоня за голосами—вот
что определяло тактику партии. Когда представи¬
тель Социалистической Партии, А. М. Саймонс, вы¬
ступил на Штутгартском конгрессе Второго Интернационала с опи¬
санием достижений представляемой им партии,—Хезльвуд выступил
с резкой критикой беспринципно-оппортунистической тактики партии
Саймонса. „Машина для ловли голосов, которой так гордится пре¬
дыдущий оратор,— сказал Хезльвуд,— не останавливается ни перед
чем, лишь бы получить побольше голосов. Они защищали в Кали¬
форнии банду штрейкбрехеров из Американской Федерации Труда,
они подписались под резолюциями против японцев, требуя воспре¬
щения им въезда в Америку, хотя эти японцы, как мы находим, при
некоторой подготовке в революционном профдвижении становятся
лучшими членами, чем эти священные контрактовые штрейкбрехеры
из Американской Федерации Труда. На другом конце континента,
в Нью-Йорке, они помещают своих кандидатов на одном избира¬
тельном бюллетене с Рандольфом Херстом, демократом*). У меня
в руках листок, призывающий голосовать за „Херста и Хилкуита“,—
продолжает Хезльвуд,—„Херст и Хилкуит“—во имя хорошего упра¬
вления страной? „Херст и Хилкуит“—ради социализма? Нет, „Херст
и Хилкуит“—ради голосов“.
*) Р. Херст—известный буржуазный деятель, владелец большого количества газет.
36.	Кн. III.
Тактика Соци¬
алистической
Партии.

562
Л. РАЙСКИЙ
В 1908 г. под влиянием глубокого экономического кризиса,
длившегося несколько лет и увеличившего количество безработ¬
ных до трех-четырех миллионов человек, а также под влиянием жесто¬
чайших гонений судов на рабочие организации,— Социалистическая
Партия приняла программу более или менее радикальных требова¬
ний, от чего партия по существу не перестала быть оппортунисти¬
ческой, так как она не изменила своих тактических принципов.
В 1912 г. Социалистическая Партия формально закрепила в своем
уставе отрицание насильственных методов классовой борьбы. Боль¬
шинством голосов против 90 было постановлено, что каждый член
партии, защищающий „насильственные методы в качестве орудия
рабочего класса в его борьбе за освобождение, должен быть исключен
из числа членов партии“.
Трудно пока указать точный социальный состав
Социалистической Партии Америки. В 1908 году
партия предложила своим членам заполнить анкету
для учета состава партии. О степени дисциплины, царившей в
Социалистической Партии, можно судить по тому, что анкету за¬
полнили не больше одной шестой части всех членов партии
(6.310 человек). Из этого количества — 71% было уроженцев Аме¬
рики, 17% фермеров, 66% рабочих, из них 62°/о членов профсоюзов.
М. Хилкуит совершенно произвольно обобщает эти цифры, как
типичные для всей партии; по всей вероятности, число рабочих было
значительно ниже в партии, так как анкету не заполняли как раз-
мелкобуржуазные и фермерские элементы, рассеянные по стране и
не привыкшие к дисциплине.
Удельный вес Социалистической Партии в политической жизни
страны был значительно выше, чем удельный вес Социалистической
Рабочей Партии. Однако и Социалистическая Партия не могла по¬
хвастаться особенно крупными избирательными успехами. На вы¬
борах 1908 г. партия, несмотря на тщательно подготовленную и
энергично проведенную избирательную кампанию, получила всего
421.520 голосов; в 1912 г. партия получила 897.000 голосов.
Разумеется, число сторонников партии было больше числа полу¬
ченных ею голосов, так как к этой цифре надо добавить женщин,
до последней империалистической войны не пользовавшихся правом
голоса, иностранцев, еще не успевших получить избирательные
права, затем—несовершеннолетних и т. п. Все же незначительность
избирательных успехов Американской Социалистической Партии
ярко обнаружится при сравнении их с успехами германской социал-
демократии. Несмотря на то, что в Германии было (в 1910 г.) при¬
близительно на 27 миллионов меньше населения, чем в Соединенных
Штатах*) и меньше рабочих, чем в последней, а также несмотря
на то, что политический строй Германии значительно уступал по
*) В 1910 г. в Германии было около 65 млн. населения, а в Соединенных Штатах—
около 92 млн.
Социальный
состав партии.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 563
VIII
При рассмотрении истории американского ра¬
бочего движения бросаются в глаза следующие его
черты: 1) сравнительно слабое влияние социализма
и 2) глубокий оппортунизм, которым пропитаны
весьма значительные слои рабочих организаций.
Американское рабочее движение по справедливости считается одним
из наиболее отсталых. В чем причины этого явления?
Как известно, социальную базу оппортунизма
Рабочая аристо- революционный марксизм находит в рабочей ари-
кратия и обеспе- стократии. В Соединенных Штатах, в силу особых
ченность рабочих
вообще	исторических условии развития страны, сложился
значительный слой рабочей аристократии, от жиз¬
ненных условий которой заметно отставала европейская, в том числе
и английская, рабочая аристократия. Впрочем, весь американский
пролетариат в целом был в общем обеспеченнее европейского. Если
среднюю реальную заработную плату Англии в довоенное время
(между 1906—11 годами) взять за 100, то средняя реальная плата
в Соединенных Штатах равнялась 158%.
Здесь требуется, однако, некоторая диференциация данных..
Необходимо указать, что темп роста заработной платы неквалифи¬
цированных рабочих заметно отставал от ее роста у квалифициро¬
ванных рабочих. Вот несколько официальных данных Вашингтон¬
ского Бюро Труда. В основу исчисления Вашингтонское Бюро Труда
положило среднее за период 1890 —1899 годов, взятое за 100. По
данным этого бюро, за период 1890 — 1904 годов: 1) в строительном
производстве зарплата поднялась у рабочих при железных соору¬
жениях с 93,6 до 171,4 (-f-77,8), у поденщиков — с 102,7 до 114,3
(-[-1:1,6); 2) в вагонных мастерских у столяров, выделывающих мебель*
Особенности
американского
рабочего дви¬
жения.
степени демократичности американской государственной системе,—
все же германская социал-демократия получила в 1907 г.—3.259.000 го¬
лосов, а в 1912 г.—4.250.000 голосов (Американская Социалисти¬
ческая Партия, как было уже указано, получила в том же году
около 900 тысяч голосов). По количеству членов партии американ¬
ская Социалистическая Партия также значительно отставала от гер¬
манской социал-демократии. Вот несколько цифр.
В 1919 г. Американскак Социалистическая Партия насчитывала
несколько больше 100 тысяч членов, между тем, как германская
социал-демократия еще в 1913 г. имела свыше 980 тысяч.
Годы
Германская
соц.-дем.
Американская
Соц. Партия
1908 . . .
587.000
около 38—39 тыс.
1909
633.000
50.000

564
Л. РАЙСКИЙ
зарплата поднялась с 107,6 до 132,3(—|—24,7), у поденщиков — с 99,7
до 106?3(—j—6,6) и т. п., не говоря уже о чрезвычайно низкой оплате
труда негров и других цветных рабочих. В общем же, как сказано,
средняя американская зарплата была значительно выше наиболее
высокой в Европе (а именно, в Англии) зарплаты.
Означает ли последнее обстоятельство, что в Соединенных
Штатах рабочий класс эксплоатируется меньше, чем в Европе?
Нисколько. Известный германский буржуазный экономист и соци¬
олог Вернер Зомбарт как-то заметил, что в объективном смысле
американский пролетариат эксплоатируется больше, чем рабочие
любой другой передовой капиталистической страны. Эта, на пер¬
вый взгляд, парадоксальная мысль целиком отвечает действи¬
тельности.
Мы видели, что американская зарплата была выше английской
на 58%, но производительность труда американского пролетариата
значительно превосходила эту цифру. В 1909 году 6.019.748 англий¬
ских рабочих произвели ценностей на 1.617.340.000 фун. стерл.,
6.615.064 американских рабочих—на 4.134.421.000 фун. стерл.
Труд двух американских рабочих равнялся труду пяти англий¬
ских.
Рост заработной платы в Соединенных Штатах все время отставал
от роста производительности труда. Так, например, в доменном произ¬
водстве за 1914—24 годы заработная плата поднялась на 15%, в то
время как производительность труда приблизительно за тот же
период увеличилась на 49,3%.
О распределении национального богатства в Соединенных Штатах
можно получить достаточное представление по данным всеобщей
переписи 1890 г. Оказывается, что 9% населения обладали 71% на¬
ционального богатства, а 52% населения—5% богатства. В 1915 г.
теми же пятью процентами национального богатства владели уже
60% населения. Впрочем, общая сумма национального богатства
Соединенных Штатов возросла настолько колоссально, что на долю
каждого „совладельца“ этих „пяти процентов“ в среднем приходи¬
лась абсолютно большая сумма, чем в предыдущий период. Это и
создавало базу для оппортунистических иллюзий.
Относительно слабое развитие в Соединенных
Штатах „политического социализма“, по выражению
М. Хилкуита, объясняется не только теми или
иными недостатками американской избирательной
системы, как кажется некоторым историкам, кото¬
рым избирательный ящик сильно мешает видеть действительные,
коренные причины общественных явлений. Быстрым успехам социа¬
лизма в Америке в значительнейшей степени мешало недостаточ¬
ное развитие классового сознания у значительной части американ¬
ских рабочих. Оформление классового самосознания у американ¬
ского пролетариата задерживалось следующими причинами.
Причины сла¬
бого влияния
социализма в
С.-А.С.Ш.

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 565
Во-первых, американскому пролетариату не пришлось, подобно
европейским рабочим, бороться за завоевание элементарных поли¬
тических и гражданских прав. Соединенные Штаты зародились, как
страна мелкой буржуазии, установившей демократический государ¬
ственный строй. Поэтому тогда, когда, вместе с развитием капита¬
лизма, зародился пролетариат, он смог развернуть свое движение
на базе известной, а по сравнению с капиталистической Европой
довольно широкой, демократии. С раннего детства американцу вну¬
шают, что он „самый свободный“ гражданин мира, что в Америке
каждый рабочий может стать „миллионером и президентом“, а от¬
дельные прецеденты придают в глазах среднего американского
рабочего некоторую достоверность этой версии.
Во-вторых, надо отметить тот факт, что в течение долгого ряда
десятилетий, почти вплоть до конца XIX столетия, американский
рабочий мог перестать быть наемным рабочим и превратиться в
„самостоятельного“ мелкого буржуа-фермера, получив почти даром
участок земли на широких просторах Дальнего Запада. Разумеется,
этот факт сыграл роль задерживающего фактора в деле выработки
у рабочих классового самосознания.
В этом же направлении действовал расовый вопрос. Рабочий-
американец был поставлен в значительно более сносные условия
существования, чем рабочий-негр или китаец и т. п., на которого
средний американец склонен был смотреть сверху вниз, как на су¬
щество „низшего порядка“. В то же время боязнь конкуренции
более дешевого труда цветных рабочих способствовала выработке
у известной части американских рабочих склонности к расовой
сплоченности — в ущерб классовой. Буржуазия довольно ловко
играла на этой слабой струне американских рабочих. Впрочем, ту¬
земному рабочему приходилось сталкиваться не только с угрозой
конкуренции труда цветных рабочих; серьезную угрозу своему
аристократическому положению в области труда он видел и в ши¬
рокой непрекращающейся волне европейской эмиграции, поставляв¬
шей на ряду с неквалифицированным и квалифицированный труд.
В 1900 г., по данным всеобщей переписи, туземных белых рабо¬
чих от родителей туземцев было в промышленности всего 39,8°/0>
в торговле и на транспорте—50,4%, среди свободных профессий —
64,1% и в земледелии—57,8%; остальные рабочие были либо в зна¬
чительной степени иностранцами, либо—детьми иностранцев. Эти
расовые и национальные перегородки немало тормозили успехи
социализма в Америке*).
В этих своеобразных условиях развивалось американское рабо¬
чее движение, описанное в нашем очерке.
*) В частности, многоплеменность рабочего класса Америки затрудняла социалисти¬
ческую пропаганду тем, что приходилось издавать прессу и вести устную пропаганду
чуть ли не на 20 языках, что поглощало у социалистических партий большое количе¬
ство сил.

566
Л. РАЙСКИЙ
ЛИТЕРАТУРА.
John К. Commons and John В. Andi'ews — A Documentory Historyu of American
Industrial Society, volumes IX and X. John Mitchell — Organized Labor. Samuel Gom-
pers — Labor and the Employer. Зорге — Рабочее движение в Соединенных Штатах.
М. Хилкуит — История социализма в Соединенных Штатах. В. 3. Фостер — Профжу-
лики в САСШ. Бриссенден - Промышленные Рабочие Мира. Daniel De Leon — Reform
or Revolution Его же — Burning question of Trades Unionism. Его же — Socialist recon¬
struction of Society (Preamble of Industrial Workers of the World. Его же — Socialism versus
Anarchism. Перельман — История тред-юнионистского движения в Соединенных Штатах.

А. СУЛТАНЗАДЕ.
БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ.
1.	Буржуазная революция в Турции.
Вплоть до XVIII века отсталые страны играли
сравнительно незначительную роль в системе евро¬
пейского капитализма. Да и сам капитализм* делал
только свои первые шаги. Торговля с внеевропей¬
скими странами носила почти случайный характер. Европейский купец
больше норовил грабить туземцев, особенно в колониях, чем вести
нормальную торговлю.
Но вот как раз в конце XVIII в. появляется изобретение, которое
по грандиозности своих революционных последствий не имеет со¬
перников во всей мировой истории. В 1769 г. Джемс Уатт получает
патент на свою машину, которая является праотцем всей современ¬
ной техники.
Механизированное производство товаров, прежде всего — тек¬
стильных, создает такую громадную продукцию, что не только вну¬
треннее потребление, но и ближайшие страны оказываются неспо¬
собными развить надлежащий спрос. Начинается новая эра миро¬
вой истории — погоня за рынками сбыта и борьба за них. Мировое
хозяйство получает для своего развития новую техническую базу.
Уже не интересы феодального дворянства диктуют направление поли¬
тики, а выгода буржуазии,—класса, пришедшего к власти путем
революционных войн и ставшего хозяином промышленности и тор¬
говли. Эти выгоды диктуют необходимость отыскания и даже со¬
здания новых рынков сбыта и захвата заморских территорий.
С этого времени развитие капитализма идет гигантскими ша¬
гами вперед. Производство железа, стали, текстильных и стеколь¬
ных изделий вырастает до колоссальных размеров. Внутренний ры¬
нок оказывается неспособным поглотить такую массу товаров.
Борьба за внешний рынок становится лозунгом растущего капита¬
лизма. Необходимость внешнего рынка для капитализма объясня¬
ется не только тем, что сбыть или реализовать выработанный товар
на внутреннем рынке невозможно, а еще и тем, что капитализм не
в состоянии повторять одни и те же процессы производства в преж¬
них размерах, а, наоборот, ведет к безграничному росту производ¬
ства, перерастающему старые, узкие границы прежних хозяйствен¬
ных единиц. Фабрикант, использовавший весь внутренний рынок.
Новая эра в исто¬
рии стран Во¬
стока.

568
А. СУЛТАНЗАДЕ
не станет, конечно, ждать до тех пор, пока поднимется культур¬
ный уровень народных масс и увеличится спрос на его товары. Ему
нужен рынок, обеспечивающий большие прибыли, и он должен его
искать в других странах или в своих колониях.
Ближний Восток, в первую очередь Персия и Турция, не могли
остаться вдали от этих вожделений капиталистических стран. Мно¬
гие районы Ближнего Востока были некогда свидетелями расцвета
великой культуры. Но в дни, когда Европа шла в гору, они нахо¬
дились в состоянии нищеты и отсталости. Это явление стало осо¬
бенно явным после изменения торговых путей, ведущих к Индии..
Переворот в технике настолько двинул вперед судостроение, что
дальнее плавание по океану и оживленная торговля с Индией, Ки¬
таем и другими внеевропейскими странами сделались не только
возможны, цо и безопасны. Роль и значение транзитных путей че¬
рез Турцию и Персию вскоре после этого свелись на-нет.
В то время, как Европа после открытия новых
торговых путей вступила на широкую дорогу эко¬
номического развития, Персия и Турция, наоборот,
попали в такой тупик, из которого не могут вы¬
браться и по сей день. В результате, цветущие промышленные рай¬
оны, снабжавшие некогда всю культурную Европу своими художе¬
ственными изделиями, очутились в объятиях нищеты и самых отста¬
лых форм хозяйства. Спрашивается, почему все же капитализм
начал свое развитие в Европе, а не в странам Востока, которые
неоднократно поднимались на высокую ступень kj льтуры и где ко¬
мандующие классы жили среди невероятной роскоши, о которой
европейцы никогда и мечтать не могли? Причины этого явления
кроются в наличии натуральной формы ренты и в том, что народы
Востока, как и Рима и Греции, не превращали прибавочный про¬
дукт в капитал. Оносительно влияния натуральной формы ренты
Маркс говорит следующее: „Благодаря тому, что эта форма, рента
в продуктах, связана с определенным характером продукта и са¬
мого производства, благодаря необходимому при ней соединению
сельского хозяйства и домашней промышленности, благодаря тому,,
что при ней крестьянская семья приобретает почти совершенно
самодовлеющий характер вследствие своей независимости от рынка,
от изменений производства и от исторического движения стоящей
вне ее части общества, коротко говоря, благодаря характеру нату¬
рального хозяйства вообще, эта форма как нельзя более пригодна
для того, чтобы послужить банком застойных состояний общества,,
как это мы наблюдаем, например, в Англии“*). По поводу же не-
превращения прибавочного продукта в капитал, мы у Маркса нахо¬
дим: „Во всяком случае, это происходило у них лишь в незначи¬
тельной степени. Широко развитой обычай собирать сокровища в-
собственном смысле слова свидетельствует о том, сколько приба¬
*) К. Маркс. Капитал, т. III, ч. И, стр. 332. Гиз. 1923.
Упадок стран
Ближнего Во¬
стока.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	569
вочного продукта лежало у них без употребления. Значительную
часть прибавочного продукта они употребляли на непроизводитель¬
ные затраты, на художественные произведения, на религиозные
дела, на общественные работы-. Еще менее их производство было
направлено на развитие материальных производительных сил —
разделение труда, введение машин, применение сил природы и наук
в частном производстве. В общем они никогда не шли дальше
ремесленного труда. Богатство, которое они создавали для частного
потребления, было поэтому относительно невелико, и оно кажется
большим только оттого, что оно было сосредоточено в руках не¬
многих лиц, которые, впрочем, не знали, что с ним делать“ *).
Таким образом, Восток со своей развитой торговлей и промыш¬
ленностью уступил первенство новым молодым странам, где нако¬
пленный прибавочный продукт употреблялся, вместо безуАмной рос¬
коши, на создание все новых и новых материальных ценностей.
В то время как ход исторических событий привел Персию
и Турцию к натуральным формам хозяйства, капиталистическая Ев¬
ропа искала необходимые рынки сбыта для своей растущей про¬
мышленности.
Капитализм для своего развития нуждается в платежеспособном
спросе со стороны как колонии, так и метрополии. Докапиталистиче¬
ская деревня, главным образом, сама покрывает свои потребности
и почти не нуждается в чужих товарах. Одновременно с этим, как
правило, отсутствует избыток в собственных продуктах. Деревен¬
ские общины — это небольшие республики, имеющие у себя почти
все, что им нужно, и почти независящие от каких бы то ни было
сношений с внешним миром. Поэтому колонии с таким обществен¬
ным строем не могут служить рынком для капитализма. Однако
самое важное заключается в том, что все натурально-хозяйствен¬
ные формы производства покоятся на известного рода связанности
средств производства и рабочих сил. Коммунистическая крестьян¬
ская община, равно как и феодально - барщинное хозяйство и т. п.
в своих хозяйственных организациях опираются на связи важней¬
шего средства производства земли и рабочих сил, — на связи,
основанные на праве и обычае. Крепостнические отношения в
деревне и барщинный (бесплатный) труд крестьянина на помещика
не могут содействовать развитию капитализма. Таким образом,
натуральное хозяйство во всех отношениях ставит потребностям
капитала прочные преграды. Вот почему капитал прежде всего
всюду и всегда ведет борьбу за уничтожение натурального хозяй¬
ства во всех его исторических формах; он выступает против всех
форм натурального хозяйства, с которыми ему приходится сталки¬
ваться, против рабовладельческого хозяйства, против феодализма,
против первобытного коммунизма и против патриархального кре¬
стьянского хозяйства.
*) К. Маркс. Теория прибавочной ценности, т. II, стр. 194 — 195, изд. 1925 г.

570
А. СУЛТАНЗАДЕ
Внедрение капи¬
тализма в Турции.
Но если в своих собственных колониях капи¬
тализм применяет голое насилие, то в полуколо¬
ниальных странах на сцену выступают навязанные
торговые договоры, капитуляционный режим, займы, концессии
и прочие атрибуты капитализма. Начинается интенсивное вовлече¬
ние Персии и Турции в орбиту мирового хозяйства. При этом за¬
мечается особенно сильный напор капиталистических стран Европы
на Турцию. Ее торговые обороты с 618 млн. марок в 1887 г. до¬
стигают до 1.200 млн. в 1907 г. Большая часть этой торговли па¬
дает на приморские города: Константинополь, Смирну, Трапезунд,
Бейрут и т. д., которые усиленно посещаются иностранными су¬
дами. Так, в 1900 г. вместимость судов, посетивших Константино¬
поль, равнялась 10.473 регистровым тоннам, а в 1905 г.— уже
15.297 тоннам (т.-е. увеличение в полтора раза). Вместимость не¬
мецких судов, посетивших Салоники в 1892 г., 72 тысячи тонн,
в 1903 г.—120 тыс. тонн; Смирну: в 1892 г.—50 тыс. тонн, в 1903г.—
157 тыс. тонн; Бейрут: в 1896 г. — 4 тыс. тонн, в 1902 г.— 54 тыс. тонн.
Участие отдельных стран в торговле с Турцией представляется в та¬
ком виде (в турецких лирах*):
Ввоз в Турцию.
Годы
Франция
Англия
Германия
Австрия
Общ. ввоз
1903
1.832.000
5.701.000
2.511.000
3.256.000
28.202.880
1908/09
3.434.700
9.304.300
1.913.040
4.083.000
31.432.231
1909/10
—
—
—
—
40.809.680
1913/14
3.591.850
8.128.590
Вывоз
4.688.740
из Турции.
6.146.720
Годы
Франция
Англия
Германия
Австрия
. Общ. вывоз
1903
4.060.000
6.370.000
1.881.000
1.995.000
19.258.040
1906
4.580.000
6.472.000
2.720.000
1.965.000
29.575.200
1907
—
—
—
—
21.436.120
1913/14
4.289.420
4.660.460
1.227.160
2.231.150
—
Но роль великих европейских держав не ограничивалась одной
только торговлей.
В истории экономического развития бывшей Оттоманской им¬
перии особенно важную роль играли так называемые капитуляции^
т.-е. особые договоры, которые ставили подданных европейских
держав в исключительное привилегированное положение на терри¬
тории Оттоманской империи. Первая „капитуляция“ была подписана
Турцией в пользу Франции в 1535 г. в связи с союзным договором,
заключенным Франциском I с Солиманом Великолепным. В течение
периода от 1535 г. по 1740 г., когда была подписана последняя ка¬
питуляция, было вырвано Францией у султанского правительства
двенадцать капитуляций. В силу этих капитуляций французские
подданные пользовались в Турции правом экстерриториальности
*) Лира — около 8 рублей.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
571
и зависели от юрисдикции своих собственных консульств. Турец¬
кое правительство не имело права облагать французских поддан¬
ных новыми налогами без согласия французского правительства.
Постепенно все европейские правительства добились для своих под¬
данных тех же привилегий, которыми пользовались французские
граждане. С течением времени оказалось, что турецкие подданные
не имеют никакой возможности на равных правах бороться на соб¬
ственной территории с иностранной конкуренцией в области про¬
изводства и торговли. Когда турецкое правительство вводило па¬
тенты на право производства или продажи тех или других предметов
в империи, европейские правительства не соглашались допустить
обложения своих подданных патентным сбором. Таким образом, ев¬
ропейские коммерсанты оказывались освобожденными от тех нало¬
гов, которые ложились бременем на турецкого купца. Чем более
усиливалось влияние иностранных правительств в Турции, тем боль¬
ших привилегий добивались они для своих подданных. Вместе
с тем росло число собственно турецких подданных, главным об¬
разом, если не исключительно, христиан и евреев, которые всякими
правдами и неправдами добивались покровительства той или дру¬
гой державы, становились, французскими, английскими и т. д. „про¬
теже“ и получали таким образом возможностьщользоваться приви¬
легиями, недоступными остальному населению Турции. Кто не мог
сделаться иностранным протеже в Турции, выезжал за границу, на¬
турализовался там и возвращался на родину, вооруженный новыми
правами и преимуществами. Таким образом, собственно турецкие
подданные, желавшие посвятить себя торговой и промышленной
деятельности, не имели возможности с какими-нибудь шансами на
успех бороться с иностранцами, основавшимися на территории
Оттоманской империи.
И права Роза Люксембург, когда она говорит, что „капитал не
знает другого решения вопроса, креме насилия, которое является
постоянным методом накопления капитала, как общественного про¬
цесса"*). Пользуясь насильнически навязанным турецкому народу
капитуляционным режимом, иностранный капитал шел в Турцию
охотно и чувствовал себя хозяином положения.
Долги Турции к 1908 г., ко времени младоту¬
рецкой революции, установились в 55.505.445 ту¬
рецких лир. К началу же империалистической войны,
к 1914 г., они выросли до 143.241.757 турецких лир.
60°/о всех займов были заключены во Франции. На долю Германии
приходилось 26°/0, а на долю Англии — только 14°/0. Таким образом,
Франция имела преимущество во всех крупных отраслях экономи¬
ческой жизни страны до самого последнего времени.
Участие в турецкой промышленности Франции, Англии и Гер¬
мании выражается в следующем соотношении:
*) Роза Люксембург. Накопление капитала, стр. 261.
Внедрение.капи¬
тализма при по¬
средстве займов.

572
А. СУЛТАНЗАДЕ
В железнодорожном строительстве оно представляется таким
образом:
Протяжение Сумма помещен-
жел -дор. сети	ных капиталов
в километрах	во	франках
Франция	 2.077	550.238.000
Англия	 610	114.693.675
Германия	 2.565	466.078.000
В портовых сооружениях:
Франция	 53.942.000	фр.
Англия	 10.000.000	„
Германия	 16.000.000	„
Капитал, вложенный в добывающую промышленность, преиму¬
щественно каменноугольную в Гораклийском бассейне:
Франция	 42.200.000	фр.
Англия	 6.250.000	„
Турция получает займы через Оттоманский банк, основанный
в 1863 году и явившийся первым и единственным банковым учре¬
ждением Турции. Оттоманский банк представлял собою финансовую
организацию англо-французского капитала и имел до 80 отделений
во всех крупных городах Оттоманской империи и Европы. Банк
являлся мощным органом франко-английского влияния вследствие
того, что он присвоил себе важнейшие функции, сделавшись основ¬
ным механизмом финансовой и экономической жизни Турции. Он
обладал: 1) исключительным правом эмиссии банковских обяза¬
тельств; 2) являлся главным казначеем государства; 3) был финан¬
совым посредником правительства как внутренним, так и внешним.
Таким образом, вслед за иностранными долгами, в Турцию вне¬
дрился иностранный банк, в котором впоследствии преобладание
получила Франция. Банк стал кредитующим Турцию учреждением
и, благодаря указанным выше монопольным правам, поставил в тес¬
нейшую финансовую зависимость от себя все турецкое государство.
Банк стал ростовщиком для Турции.
В 1876 году турецкая казна не смогла покрыть процентов по
обязательствам. Иностранцам представился случай вмешательства
в дела государственных доходов и расходов, чтобы обеспечить пла¬
тежи по обязательствам банка. В 1881 году султан вынужден был
издать указ, по которому взимание и получение доходов, предна¬
значенных к уплате оттоманских долгов, передавалось специально
созданному „Управлению оттоманским долгом“.
Капиталы
Во франках
В процентах
Франция
	 902.893.000
53,55
Англия
	 230 458.671
13,68
Германия
	 552.653.000
32,77

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	573
Воспользовавшись затруднительным положе¬
нием правительства, Управление оттоманским дол¬
гом вынудило у турецкого правительства закон,
по которому Управлению предоставлялось непосредственное уча¬
стие в собирании налогов, переданных Управлению в обеспечение
займов, и выторговало себе экономические монополии, въевшись
таким образом паразитом в тело Турции. Монополии, обнимавшие
важнейшие отрасли производства и вызвавшие непосредственное
хозяйничание Управления государственным долгом внутри страны
в самых различных отраслях хозяйственной жизни, легли тяжелым
бременем на массу населения, т.-е. на крестьянство. Так, например,
по всей Турции контроль над культурой табака и табачных изде¬
лий был передан Управлению оттоманским долгом. Управление в
свою очередь уступило табачную монополию французской акцио¬
нерной компании „Режи“, основанной в 1884 году.
Помимо табачной монополии, Управлению предоставлены были
доходы со следующих монополий: гербовый сбор; акциз со спирт¬
ных напитков; налоги на рыбные промысла; налог на соль; часть
налогов на шелк.
Доходы от этих монополий из года в год росли: из 953.000 ту¬
рецких лир в 1882 83 г. они дошли до 2.526.000 тур. лир в 1913/14 г.
Кроме этих доходов, Оттоманский банк получал от казны на по¬
крытие долга еще 23% всех прямых налогов.
В деле финансового закабаления Турции вплоть
до конца XIX в.	главную роль	играют Франция и
Англия. При этом - финансовое	проникновение со¬
провождается территориальными захватами турец¬
ких провинций. В деле территориальных захватов к ним присоеди¬
няется и царская Россия.
Англия после аннексии Егилта шла на большие уступки Фран¬
ции в деле финансового проникновения в Турцию, стараясь о том,
чтобы последняя не мешала в вопросе о Суэцком канале и
Египте. Но Англия неминуемо должна была вернуться к Турции,
как только занятие Египта было произведено безболезненно и без
осложнений. С того времени, как Египет стал владением Англии,
Англия должна была начать борьбу против будущего врага — Турции.
С этого момента начинается необычно быстрое проникновение
Германии в Турцию и лихорадочный ввоз капитала как денежного,
так и	производственного в виде	необходимых	материалов для по¬
стройки	железных дорог, портов	и т. п. „В 1888	году Германия про¬
возгласила сохранение целости Турции. В том же году германская
компания получила первую концессию на постройку и эксплоата-
цию Анатолийской железнодорожной линии Исмил—Ангора, с пра¬
вом преимущества на Диарбекир и Багдад. В 1890 году заключен
был первый германско-турецкий торговый договор. То, что в 1889 году
из Германии было вывезено в Турцию товаров на 29,9 миллионов
Участие гер¬
манских капи¬
талистов.
Монополии в ру¬
ках иностранцев.

574
А. СУЛТАНЗАДЕ
марок, а в 1908 г. уже на 64,0 показывает на лихорадочно-ускорен¬
ный темп, дающий 114°/0 увеличения. Особенно сильный темп про¬
никновения обнаружил немецкий империализм с 1903 года, когда
Германия получила концессию на постройку Багдадской железной
дороги“.
К концу первого десятилетия XX века центр тяжести политики
германского империализма окончательно перенесся в Константино¬
поль. После англо-русского соглашения и, в особенности, "после
ревельского свидания „дружба“ между Турцией и Германией за¬
крепилась окончательно.
Грандиозные замыслы германских империали¬
стов проложить путь через Багдад в Индию сразу
привели в беспокойство Англию.
Поэтому она стала действовать так же решительно, как и Гер¬
мания. Англия заявила, что она не позволит никакой другой нации
приближаться к Персидскому заливу. Она объявила область вокруг
Ковейта, у Персидского залива, находящейся под английским про¬
текторатом и запретила строить здесь какую-либо железную дорогу.
Для сохранения Индии, этой „жемчужины“ английской короны*
английские империалисты захватили Египет, а затем южную Персию.
Для этой же цели английским империалистам ’нужна была и Месо¬
потамия. Для этой же цели было „необходимо“ какими угодно
средствами заполучить все колонии, лежащие на пути в Индию.
В этом заключалась вся острота вопроса.
„Одно тянет за собой другое. Ради сохранения Индии „прихо¬
дится“ брать Египет. Ради сохранения Египта „приходится“ делить
со старыми противниками Персию. Ради сохранения Египта и спра¬
ведливого деления Персии „приходится“ делить Турцию“.
Вот этапы той империалистической борьбы, которой Турция
стала объектом.
На фоне этой гигантской борьбы великих империалистических
стран, на фоне капитуляционного режима, на фоне хозяйничания
Оттоманского банка, с величайшими трудностями пробивала себе
путь турецкая промышленность.
Капитализм путем войны и насилия создает в
отсталых странах внутренний рынок для своих то¬
варов, но когда рынок создан, то стимул развития
национальной промышленности уже налицо. По¬
этому индустриализация этих стран является неизбежным фактором
с того времени, когда капиталистические нации начинают огнем и
мечом приспособлять их для сбыта своих товаров; иностранный ка¬
питал, высасывавший в течение сотни лет соки из восточных -стран,
в дальнейшем в известном смысле начинает играть роль агента пер¬
воначального накопления. Распад натуральных форм хозяйства на¬
чался с момента, когда Турция была втянута в мировой товарообо¬
рот. Этот процесс ускорялся еще под влиянием проведения желез-
Развитие турец¬
кой промышлен¬
ности.
Соперничество
держав.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	575
ных дорог. Поэтому для развития национальной промышленности
в Турции налицо имелись все объективные условия. Но режим ка-
питуляции, предоставляющий иностранцам колоссальное преиму¬
щество в стране, являлся в этом отношении сильнейшей помехой.
До 1913—15 г. г. в Турции не было достаточно точной промы¬
шленной статистики. Лишь года два-три тому назад турецким ми¬
нистерством торговли и земледелия изданы результаты первой по¬
пытки в области промышленной статистики, относящейся к 1329
и 1331 годам (1913 и 1915 г. г. нашего летоисчисления). Это первая
и единственная попытка удовлетворить возрастающую потребность
в статистике подобного рода. Обследование коснулось Константи¬
нополя и Западной Анатолии и охватывает по преимуществу тузем¬
ную обрабатывающую промышленность. Оно не затрагивает добы¬
вающей, промышленности, сосредоточенной главным, образом в
Зангулдакском бассейне, и обрабатывающей промышленности в
таком богатом районе, как Аданский вилайет. Тем не менее, эта
статистика дает достаточно полную картину промышленных райо¬
нов. В статистику не входят также данные о металлургической
промышленности, которая с началом войны была милитаризована.
Обследование производства было разбито на семь групп: 1) про¬
изводство пищевых продуктов, 2) минеральная промышленность,
3)	кожевенное производство, 4) деревообделочное производство,
5) текстильная промышленность, 6) бумажная промышленность, 7) хи¬
мическая промышленность.
Численность производств и процентное соотношение по груп¬
пам этих отраслей промышленности были таковы:
Отрасли промышленности
Число
основн.
и побочн.
произв.
Проц. отнош.
к общ. числу
пром.предпр.
Источники
силы
Числ. 1 J1. с.
Производство пищевых продуктов
78
27,7
110
7.893
Минеральная промышленность
21
7,5
22
3.837
Кожевенное производство
13
4,6
27
961
Деревообделочное производство
24
8,5
25
513
Текстильная промышленность
78
27,6
102
6.247
Бумажная промышленность
51
19,6
75
705-
Химическая промышленность
13
4,3
13
821
Итого .
282
99,9
374
20.977
Наибольшего развития промышленность (речь идет об обраба¬
тывающей промышленности) достигает в Константинополе, второе
место занимает Смирна, и затем совершенно на-нет сходит она в
Восточной Анатолии.

576
А. СУЛТАНЗАДЕ
В 1913 году на Константинополь приходилось 53,5°/0 промы¬
шленности, на Смирну — 23,3°/0, на Исмил, Бруссу, Пандорму, Ма¬
гнезию и Ушак — 24°/о; в 1915 г. соотношение цифр изменилось еще
больше в пользу Константинополя: и стало таковым: 55°/0 — Кон¬
стантинополь, 22°/0 — Смирна и 23 — прочие города.
Таким образом, несмотря на неимоверные препятствия на пути
своего развития, турецкая национальная промышленность постепенно
складывалась и развивалась. При чем это развитие сильнее всего косну¬
лось тех отраслей где иностранная конкуренция давила не так сильно.
Первое место занимает производство пищевых продуктов и тек¬
стильная промышленность, которая вместе с пищевым производ¬
ством составляет больше половины всей промышленности. За нею
идет бумажная, представляющая одну пятую всей промышленности.
Из всего количества предприятий государству принадлежит 8,3%,
акционерным компаниям — 10,6°/о и частным владельцам — 81,1%.
Акционерным обществам принадлежат главным образом предприятия
текстильной промышленности и производства пищевых продуктов.
В добывающей промышленности, приходящейся почти исключи¬
тельно на Зангулдакский бассейн (12 больших и 128 малых шахт),
дающей годичную добычу в 700.000 тонн, национальный туземный
капитал почти не участвовал, так же, как в железнодорожном стро¬
ительстве. Туземный турецкий капитал находил себе применение
исключительно в торговле и в обрабатывающей промышленности.
Несмотря на все это, все же хозяевами во всех
областях народного хозяйства являлись иностранцы
а не турки. Капитуляционный режим давал евро¬
пейцам колоссальный простор для экоплоатации страны. Твердо
установленные низкие ввозные пошлины предоставляли им возмож¬
ность своими дешевыми фабрикатами успешно конкурировать с ту¬
земной промышленностью.
Но трагедия турецкой экономики заключалась не только в за-
силии иностранцев. Внутри самой страны свирепствовала реакция
правления Абдул-Гамида, которая еще сильнее препятствовала эко¬
номическому прогрессу Турции. Предшественники Абдул-Гамида,
султаны Абдул-Меджид и Абдул-Азис принуждены были предпри¬
нимать робкие попытки реформ. Эпоха этих реформ, так называе¬
мая эпоха „танзимата“, началась в 1839 г., когда Абдул-Меджид в
первый год своего царствования выпустил знаменитый „Хатти-
шериф“, т.-е. высочайшую грамоту, намечающую пути буржуазных
реформ в Турции. „Хатти-шериф“ возвещал следующие основные ре¬
формы: 1) обеспечение гарантии жизни, чести и собственности всем
турецким подданным; 2) правильное распределение и взимание пода¬
тей; 3) упорядочение рекрутского набора и военной службы и т. д.
Спустя 17 лет, после окончания Крымской войны (1856 г.). в
развитие положений „танзимата“ была опубликована новая высо¬
чайшая грамота, так называемый „Хатти-хумайюн“, который гаран¬
Буржуазные ре¬
формы в Турции.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	577
тировал: 1) свободу и равенство перед законом всех подданных
Оттоманской империи, без различия религии и национальности;
2)	уничтожение подушного налога (харадж), который раньше упла¬
чивался лишь христианами; 3) допущение христиан ко всем воен¬
ным и гражданским должностям и 4) распространение на христиан
воинской повинности, хотя и с правом откупа от нее.
Но свирепый режим Абдул-Гамида, отрицаю¬
щий всякую реформу, объявил беспощадную борьбу
всякому вольнодумству. Ликвидировав конститу¬
ционное движение среди высшего офицерства и части бюрократии,
откупившись от европейских кредиторов путем создания Управления
оттоманского государственного долга, Абдул-Гамид стал неограни¬
ченным самодержцем.
Не считаясь с мнением прогрессивных элементов страны, он
назначал на министерские посты своих евнухов, личных секретарей,
всевозможных проходимцев и авантюристов. Взяточничество во всех
госучреждениях пустило глубокие корни — брали взятки не только
мелкие чиновники, бюрократы, но и сами министры и даже сам
султан. Внутри страны свирепствовали беспощадный сыск и цен¬
зура. Повсюду была запрещена не только проповедь освободитель¬
ных идей, но и употребление слов: „свобода“, „герой“, арабского
слова хамид—„осел“ и т. д. В регламенте, выработанном для печати
(1903 г.) предлагалось: а) газетам давать сведения главным образом
о драгоценном здравии султана, состоянии урожаев и т. п.; б) избе¬
гать слов „продолжение следует“, дабы не возбуждать в читателях
любопытства; в) избегать пустых мест или многоточий, которые
могли бы „нарушить спокойствие умов“, и т. д. По одному подо¬
зрению в участии в заговоре или просто в политическом вольно¬
думстве сотни офицеров, студентов и юнкеров ежегодно ссылались
в пустынные уголки Африки и Аравии. Мало того, мнительный сул¬
тан велел конфисковать на таможнях взрывчатые вещества, так как
боялся, что эти вещества предназначены для взрыва его дворца.
Он запрещал устройство телефонов, так как телефон мог помочь
заговорщикам сорганизоваться. Он не пропускал в Турцию электри¬
ческие принадлежности, потому, что его величество боялся поку¬
шения на свою жизнь при помощи электричества.
Тем временем соотношение сил великих держав изменилось. В Ев¬
ропе появилась новая сила —- Германия, которая настойчиво пробива¬
лась сквозь все заградительные кордоны в империю султанов. Вскоре
кайзер Вильгельм стал признанным покровителем султанской Турции.
Чтобы сохранить эту дружбу великого покро¬
вителя, Абдул-Гамиду приходилось, скрепя сердце,
давать всяческие концессии немцам, а вслед за тем
и другим иностранным капиталистам, чтобы не
прогневить их правительства. Зато, когда какой-
нибудь разбогатевший турецкий купец обнаруживал желание полу-
37.	Кн. III.
Буржуазная оп¬
позиция, партия
„Единение и про¬
гресс" и другие
партии.
Реакция при
Абдул-Гамиде.

578
А. СУЛТАНЗАДЕ
чить какую-нибудь концессию на разработку естественных бо¬
гатств страны или разрешение открыть фабрику, он наталкивался на
непреодолимые препятствия, которые ставило ему султанское пра¬
вительство. Страна продавалась с молотка иностранцам, легко до¬
бывающим себе всяческие привилегии у продажного и трусливого
Ильдис-Киоска, но отечественной промышленности хода не давали.
Это возбуждало оппозиционное настроение в рядах турецкого купе¬
чества, а также и высших слоев турецкого общества.-
Вот это-то турецкое купечество, в лице его наиболее созна¬
тельных элементов, и составило на ряду с значительной частью
турецкой бюрократии и офицерства главное ядро партии „Единение
и прогресс“.
Партия „Единение и прогресс“, или „Иттихал вэ Тэракки“, была
создана группой эмигрантов еще в 1891—94 г.г. Свирепая реакция
Абдул-Гамида бросила в объятия этой партиинаиболее стойких борцов,
выступавшихрешительноза проведение буржуазных реформ в Турции.
Что эта партия явилась прежде всего представительницей миросозер¬
цания либеральной турецкой буржуазии, видно из заключительного
абзаца программы этой партии, напечатанной в газетах „Мешверет“
и „Шураи Османе“: „Осуществление наших требований выведет
все национальности из угнетенного полсжения, уничтожит между-
племенной антагонизм и, освободив страну от постоянного вмеша¬
тельства иностранных держав, сохранит национальные богатства
расхищаемые в виде разных концессий, и даст возможность сво¬
бодного развития родной промышленности“.
Партия „Единение и прогресс“ была не единственной партией
доконституционной Турции. Появление первых ростков националь¬
ной промышленности, растущая внешняя торговля, проведение же¬
лезных дорог и распад натурального хозяйства в деревне, неимо¬
верный национальный гнет Абдул Гамидова режима.— все это вы¬
звало к жизни целый ряд партий и организаций, которые ставили
себе задачей обновление Турции.
Таким образом, кроме партии „Единение и прогресс“, в Турции
до 1908г. действовали следующие организации: 1) радикальная группа
принца Саббах-Эллина, уделявшая особенное внимание националь¬
ному вопросу и видевшая единственное средство его разрешения в
предоставлении самой широкой автономии отдельным националь¬
ностям Турции; 2) партия „Мусульманской федерации“, объединяв¬
шая вокруг себя сознательную часть крестьянства, мелкой буржуа¬
зии и городского пролетариата; эта партия выставила в своей про¬
грамме следующие требования: установление десятичасового рабо¬
чего дня, всеобщее страхование рабочих (по немецкому образцу),
экспроприация дворянских и государственных земель в пользу без¬
земельного и малоземельного крестьянства, учреждение мелкого
кредита для нуждающихся лавочников, ремесленников, крестьян и т.д.;
3)	„Лига османских конституционалистов“; 4) „гнчакисты“ — армян¬

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	579
ская- социал-демократия; 5) „дашнак-иутюн“ — партия армянских на¬
ционалистов; 6) албанский комитет; 7) арабский комитет. Таковы
те партии, которые боролись в Турции за конституцию и завоевали
ее общими усилиями. На конгрессе 1907 г. в Париже представи¬
тели всех упомянутых партий пришли к решению координировать
свои усилия для совместной борьбы с абсолютизмом и выработали
единую минимальную программу.
Перед младотурецким переворотом междуна¬
родное положение Турции значительно ухудши¬
лось. До 1907 г. Англия стояла за сохранение це¬
лости империи султанов и совместно с Францией и другими дер¬
жавами всячески препятствовала захватническим планам тогдашней
России. Но положение резко изменилось с момента, когда Герма¬
ния, получив концессию на проведение Багдадской железной дороги,
все больше и больше стала угрожать целости и сохранности Вели¬
кобританской империи. Теперь Англия не только не противилась
разделу Турции, но готова была всемерно ускорить этот раздел,
дабы помешать осуществлению грандиозных планов германских
империалистов. И вот в апреле 1908 г. происходит ревельское сви¬
дание русского и английского государей, на котором закладыва¬
ется основа совместной русско-британской политики в Турции.
Тем временем в стране шла усиленная революционная работа.
Основной ареной деятельности революционеров была армия, боль¬
шая часть ее офицерства относилась сочувственно к конституцион¬
ным принципам и так или иначе принимала участие в революцион¬
ном движении. Под влиянием сначала русской, а затем персидской
революции, революционное движение еще больше расширилось.
Центральный комитет партии „Единение и прогресс“ переехал из
Парижа в Салоники, где была организована штаб-квартира револю¬
ционеров. Сговор между русским и английским империализмом в
сильной степени ускорил ход событий, ибо всем было ясно, что это
обстоятельство представляет собою огромную угрозу целости Турции.
Наступают решительные дни. В июле 1908 г. два молодых офи¬
цера, Ниази-бей и Энвер-бей, с кучкой солдат подымают в Македо¬
нии восстание, которое сразу приобретает громадную популярность.
Все попытки Абдул-Гамида ликвидировать восстание кончаются ни¬
чем. Отовсюду в Константинополь направляются телеграммы с тре¬
бованием немедленного восстановления конституции 1877 г. Вскоре
старый тиран принужен был капитулировать, и младотурки победо¬
носно принимаются за переустройство страны.
Турецкая революция, хотя и носит несколько своеобразный ха¬
рактер по той роли, какую сыграла в ней армия, в общем мало чем
отличается от аналогичных европейских революций. Она была под¬
готовлена и вызвана экономическим развитием Оттоманской импе¬
рии, медленным, но неудержимым ростом ее производительных сил.
Это обстоятельство рано или поздно должно было бы привести к
Младотурецкий
переворот.

580
А. СУЛТАНЗАДЕ
разрыву старой сгнившей политической оболочки. Анализируя про¬
грамму, выдвинутую революционными партиями и организациями
вникая в задачи, взятые ими на себя, мы видим, что они явились не
только защитниками национальной и государственной независимости
Турции, но и выступили резко как представители нарождающейся
и крепнущей турецкой либеральной буржуазии. Эти организации,
защищая целость и независимость государства, борясь против дес¬
потизма, выставляли на своем знамени и задачу защиты отечествен¬
ной промышленности, и охрану национальных богатств от расхи
щения иностранцами.
Но партия	„Единение и прогресс“, пришедшая
к	власти после	революции 1S08 г., не в состоянии
была быстро и удовлетворительно разрешить все
больные вопросы, накопившиеся в течение почти целого столетия.
Надо было не только умело разрешить национальный вопрос, остро
стоявший в течение нескольких десятилетий, не только облегчить
тяжелое положение крестьянства, изнывающего под тяжестью от¬
купной	системы	и	непосильных	налогов, но и настоятельно требо¬
валось	улучшить	международное положение страны. Младотуркам
не удалось разрешить ни одного из этих вопросов. Благодаря силь¬
нейшему сопротивлению великих капиталистических держав, они
не сумели даже, до самой мировой войны, несколько повысить та¬
моженные тарифы чего так настоятельно требовали заинтересован¬
ные в этом повышении промышленные круги Турции.
Одновременно сильно ухудшилось и международное положе¬
ние Турции. Европейские державы, собиравшиеся делить „боль¬
ную“ Турцию, вдруг заметили, что у этого „больного человека“
появились признаки жизни. И вот среди всеобщего ликования
в Оттоманской империи Болгария и Австро-Венгрия бросили вдруг
одновременно вызов турецкой нации, захватив: первая — Румелий-
скую железную дорогу, а вторая—Боснию и Герцеговину. Это был
первый и самый страшный удар, нанесенный новой Турции. Этим
нападением начался раздел отсталого государства, осмелившегося
вступить на путь реформ и обновления. Затем начались подготов¬
ления к дальнейшему расчленению империи.
В Аравии и в особенности в Албании стали появляться евро¬
пейские агенты, австрийские, итальянские, сербские, черногорские
и т.д., подбивавшие население к восстанию против конституционного
правительства и обещавшие народным массам, в случае отделения от
Турции, освобождение под протекторатом новой державы от всяких
налогов, от воинской повинности и т. д. Не успела Турция опра¬
виться от босно-герцеговинского удара в 1908 г., от арабских и
балканских восстаний, как вдруг ей объявила войну Италия. Вслед
за этим — балканские правительства бросили вызов Оттоманской
империи и двинулись походом на Константинополь, Салоники, Ускюб,
Скутари.
Младотурки
у власти.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	581
В результате всего этого Австрия получила Боснию и Герцего¬
вину, Италия—африканскую провинцию Триполи, а балканские го¬
сударства, при энергичной поддержке Англии, Франции и России,
отняли у Турции почти все ее европейские владения. Ответствен¬
ность за тяжелое положение, в котором очутилась Оттоманская
империя, падает главным образом на младотурецкую партию, на
партию „Единение и прогресс“, которая не сумела понять всю слож¬
ность внутренней и внешней обстановки и, зараженная недугом
узкого шовинизма, не могла консолидировать все прогрессивные и
революционные силы для организации борьбы против врагов рево¬
люционной Турции.
Таким оставалось положение вплоть до мировой войны, в кото¬
рую Турция, вступила на стороне центральных держав.
2.	Буржуазная революция в Персии.
До 1906 г. Персия управлялась по старинным
законам и по обычаям ислама. Каждый губернатор
(хаким) являлся на своей территории полнейшим
властелином и царьком. Он брал в откуп свою должность, препод¬
нося за это шахиншаху (царю царей) или великому визирю крупный
пешкеш (подарок, вернее, взятку), и отдавал сам в откуп все мелкие
должности в губернии, выручая при этом в несколько раз большую
сумму, чем та, которую он вносил в Тегеране. Личная и имуществен¬
ная безопасность населения ничем не была ограждена от произвола
губернатора: он мог арестовать, судить, вешать, лишать имущества
кого хотел и когда хотел. И все это происходило безнаказанно, осо¬
бенно, если провинциальный магнат соглашался поделиться частью
награбленного с кем-нибудь из власть имущих при дворе.
Но губернаторы свои доходы получали не только от продажи>
взяток, конфискаций, но и от собирания государственных налогов*
от выдачи пенсии, от уплаты жалованья войскам и т. д. Если гу¬
бернатор умело брался за дело, то самый крупный доход он мог по¬
лучить с армии. По законам страны, население обязано было служить
в регулярной армии, при чем как по отношению к натуральному
налогу, так и по отношению к воинской повинности кадастр заранее
определял, сколько рекрутов должна давать каждая деревня. Армия
шаха состояла из людей всех возрастов, от 15 до 70 лет. Зачислен¬
ный в свою часть солдат должен был получать помещение, одежду,
пищу и жалованье от губернатора. На бумаге армия в мирное
время состояла из 50.000 человек пехоты, 12.000 человек артиллерии
и инженерного батальона, кавалерийскую же службу несли кочевые
племена. В военное время она должна была состоять из 150—160 тыс.
человек. Но войн не было уже свыше полустолетия, а военные
кадры мирного времени значились только на бумаге, на самом же
деле армия служила просто лучшим источником доходов губерна¬
Дореволюцион-
ный строй Персии.

582
А. СУЛТАНЗАДЕ
торов. Они за хорошую плату освобождали от воинской повинности
целые деревни и семьи и отпускали в бессрочный отпуск отдельных
солдат. Очень часто они забирали в свою пользу большую часть
солдатского жалованья, продовольствия и даже экипировку. А вме¬
сто 500—600 имеющихся на лицо солдат ставили государству в счет
содержание 1.000—1.200 человек. Таким образом коррупция и казно¬
крадство по всей стране не знали границ.
Не менее печально было положение Персии и в области финан¬
сов. Начиная с 1894 г. государственный бюджет почти всегда за¬
ключался с большим дефицитом. В дни царствования Наср-эд-Дин-
шаха ежегодный дефицит равнялся приблизительно 10.000.000 кран.
Впоследствии, благодаря предпринятым тогда одним из министров
Мирза - Таги - ханом финансовым реформам, эти дефициты были
временно ликвидированы, но они возобновились с новой силой в
царствование Музафер-эд-Дина, который начал их покрывать путем
внешних займов. В 1906 г. дефицит достиг 30.000.000 кран (доходы
75.000.000, а расходы—105.000.000 кран). Следующие данные пока¬
зывают положение персидских финансов за период с 1887 по 1912 г.
Годы	Доходы	Расходы	Разница
1887/88 	 56.189.716	42.233.472	+13.956.244
1903/04 	 116.120.000	135.040.000	—18.920.000
1909/10 .	   106.551.800	190.305.000	—83.735.200*)
1911/12 	 119.253.799	128,581.151	— 9.327.358%
Таким образом, персидская монархия находи¬
лась в чрезвычайно тяжелом положении. Растущую
потребность правительства царя царей в деньгах
приходилось удовлетворять, главным образом, внешними займами.
Это обстоятельство все больше и больше усиливало зависимость
Персии от иностранцев.
В 1906 г. под давлением общественного движения и под влия¬
нием русской революции шах Музафер-эд-Дин решил сломить мно¬
говековую традицию и для утверждения „мира и спокойствия“ в
стране и укрепления и упрочения основ государства „соизволил"
декретировать (в августе 1906 г.) созыв меджилиса (народного со¬
брания, парламента), в котором представители принцев, духовенства,
аристократов и почетных жителей—землевладельцев, купцов и т.п.—
могли бы изложить свои нужды и мнения. В сентябре 1907 г. мед-
жилис заставил шаха принять „дополнение к основным законам“, ко¬
торое фактически и явилось конституцией, заменившей хартию, „мило¬
стиво дарованную" Музафер-эд-Дином своим подданным. Статья 26
этих дополнений гласила: „Государственная власть вся исходит от
*) Сюда не входит сумма займа около 18 млн. кр., так как она почти целиком пе¬
ренесена на следующий год.
% Сюда не включен дефицит натурой: 355 харваров пшеницы, 3.284 хар. ячменя,
и 30 хар. риса.
Революция
1906 г.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
583
народа“; статья 44: „Министры ответственны за все свои действия
перед палатами"; статьи 27 и 28: „Устанавливается и должно сохра¬
няться навсегда полное разделение властей законодательной, судеб¬
ной и исполнительной“. Если к этому прибавить, что выборы должны
были происходить чуть ли не по четыреххвостке (т.-е. всеобщим,
прямым, равным и тайным голосованием), то будет вполне понятно,
почему персидские революционеры так энергично обороняли в те¬
чение четырех лет .(1907 —1911) новый демократический строй от
посягательств Магомет-Али-шаха, пока, наконец, большинство из них
не было перевешано царскими и персидскими казаками на площадях
Решта, Тавриза, Мешхеда и других городов.
Эти мероприятия Музафер-эд-Дин-шаха не являлись личным его
капризом, а вытекали из всей объективной обстановки, складывав¬
шейся в Персии, начиная с 1880 г. За эти 25 лет в Персии произо¬
шли чрезвычайно крупные экономические сдвиги. Процесс распада
натуральных форм хозяйства и внедрения в страну товаро-денежных
отношений ставил перед каджарской династией целый ряд проблем,
в разрешении которых шах чувствовал себя бессильным. А между
тем экономическая жизнь страны быстрыми шагами шла вперед.
Как мы уже говорили, изменения в направлении
мировых торговых путей, в особенности открытие
морского пути в Индию, привели в величайшийупадок
некогда цветущее хозяйство Персии. Персия, через
которую проходили тогда все крупнейшие транзитные пути, соеди¬
няющие Восток с Западом, оказалась в неблагоприятных условиях
и в течение нескольких веков не в состоянии была оправиться от
этого тяжелого удара. Только начиная с 80-х годов XIX века, после
завоевания Закавказья и Туркестана русским царизмом и проведения
железнодорожной линии к границам Персии, с одной стороны, роста
экономической жизни Закавказья, в особенности бакинской промы¬
шленности, и всей России вообще—с другой, создались условия
вовлечения Персии в орбиту мирового хозяйства. Россия не только
предъявляла колоссальные требования к персидскому рынку сель¬
скохозяйственных продуктов, но вместе с тем она стала транзитным
путем для сношения Персии с европейскими странами.
За последние годы перед мировой войной внешняя торговля
Персии развивалась таким образом (в миллионах кран):
Годы
Ввоз
Вывоз
Превышение ввоза
над вывозом
1900 . . .
225,4
147,3
108,1
1905 . . .
386,5
293,1
93,4
1910 . . .
484,5
375,4
109,1
1913 . . .
647,2
455,9
191,3
Такой быстрый
рост внешнего
товарооборота не мог не усили-
вать процесса разложения натуральных форм хозяйства. Но вместе
с тем перманентная пассивность торгового баланса сильнейшим об-
Изменения в эко¬
номическом поло¬
жении Персии.

584
А. СУЛТАНЗАДЕ
разом истощала страну и делала почти невозможным ее капитали¬
стическое развитие.
Развитие торгового оборота постепенно привело в расстройство
натуральное хозяйство, в особенности в северных районах Персии
(как раз наиболее богатых ее районах). Вся северная Персия благо¬
даря оживленному торговому обороту с Россией постепенно оживает,
и в целом ряде районов появляются совершенно новые технические
культуры, которых раньше не существовало, или, если они и суще¬
ствовали, то в самых ограниченных размерах. Появляются хлопко¬
вые плантации, усиленно растет продукция шелка-сырца. Еще силь¬
нее растет разведение фруктовых деревьев и сушение фруктов.
Экспорт этих товаров из года в год увеличивается. Северные районы
в отношении перехода к товаро-денежным формам хозяйства стояли
всегда на первом месте. Это происходило потому, что торговый
оборот развивался, главным образом, между Россией и Персией. До¬
статочно указать, что в 1913 г. 66°;0 всего экспорта и 55°/о всего
импорта Персии падает на долю России. На все остальные страны
остается только 34°/о всего персидского экспорта.
Чем больше Персия вовлекалась в орбиту ми¬
рового хозяйства, тем быстрее она приспособлялась
к потребностям мирового рынка, тем сильнее она
чувствовала свою зависимость от иностранных капиталистов. Рост
связей с мировым хозяйством сильно поднял в Персии ценность
земли и привел во многих местах к распаду крупных феодальных
поместий, которые постепенно переходили в руки представителей
торгово-ростовщического капитала. Ростовщик, игравший на заре
капитализма в Европе некоторую прогрессивную роль и призванный
разрушить старый строй феодализма, в азиатских условиях, как
справедливо указывает на это К. Маркс, наоборот, скорее укреплял
феодальный строй: „При всяких докапиталистических способах про¬
изводства,—говорит К. Маркс,— ростовщик играет революционную
роль лишь постольку, поскольку он разрушает и уничтожает формы
собственности, на прочном базисе и непрерывном воспроизводстве
которых в одной и той же форме покоится политический строй
страны. При азиатских формах ростовщичество может существовать
очень долго, не вызывая ничего иного, кроме экономического упадка
и политической коррупции. Лишь там и тогда, где и когда имеются
в наличности остальные условия капиталистического способа про¬
изводства, ростовщик является одним из орудий, созидающих новый
способ производства, разоряя с одной стороны, феодалов и мелких
производителей, централизуя, с другой стороны, условия труда и
превращая их в капитал“.
Следовательно, говорить о прогрессивной роли торгового земле¬
владения в наиболее типичной восточной стране, каковой является
Персия, как это делают некоторые, по меньшей мере неправильно.
Методы действия ростовщического капитала в Персии почти те же,
Изменения в
аграрной области.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	585
какими они были в античном мире — в Риме и в Греции, где переход
земельных владений в руки ростовщиков являлся делом обыкно¬
венным.
Какова все же причина трансформации торгово-ростовщического
капитала в земледелии? На этот допрос Маркс дает следующее, на
наш взгляд исчерпывающее, объяснение. Он говорит: „В общем
следует принять, что при менее развитом, докапиталистическом спо¬
собе производства земледелие является более производительным,
чем промышленность, потому что здесь в работе участвует природа,
как машина, и организм, тогда как в промышленности силы природы
должны быть еще почти всецело замещаемы человеческЪй силой".
Благодаря беспримерно дешевому крестьянскому труду и воз¬
можности его неограниченной эксплоатации, ростовщику выгоднее
помещать свои средства в земледелие, чем в промышленность. Но
идя в земледелие, торгово-ростовщический капитал пользовался всеми
методами помещичье-феодальной эксплоатации крестьянского труда,
отчасти освежая и укрепляя крепостнические условия в деревне.
Хозяйничанье агентов иностранного капитализма
в Персии особенно тяжело отражается на кустарях
и ремесленниках. Привоз дешевых товаров из-за
границы все больше и больше разоряет их и за¬
ставляет влачить жалкое полуголодное существо¬
вание. Зачаточное состояние национальной промышленности, вернее
отсутствие более или менее сложившейся национальной промышлен¬
ности, лишает их возможности применять свои силы внутри страны
и принуждает их искать кусок хлеба вне пределов родного края.
Развитие капиталистических элементов и превращение Персии в
колониальный придаток той или другой капиталистической державы
должно еще больше ухудшить и без того тяжелое положение тру¬
дящихся—кустарей и ремесленников.
Существующий экономический строй в Персии и господство
шахско-помещичьей власти являются и по сейчас величайшим тор¬
мозом в деле развития производительных сил страны. Основным
производительным классом в Персии пока еще остается крестьянство
и отчасти кустари и ремесленники, за счет труда которых живут шах,
его двор, землевладельцы всех мастей, торговцы и торговые посред¬
ники, духовенство всех рангов и т. п. Но класс, который должен кор¬
мить это бесчисленное количество паразитов,сам пребывает в нищете и
существует в условиях неслыханного угнетения.Выступление Персии
на мировой рынок, развитие внешнеторговых оборотов и внедрение
в деревню товаро-денежных отношений в высшей степени усилили
эксплоатацию крестьянских масс. С одной стороны, крупные и ма¬
лые землевладельцы всеми мерами стали захватывать крестьянские
и общинные земли, а с другой растущая нужда в денежных средствах
толкала помещиков-мулкедаров на установление все новых и но¬
вых налогов и поборов с крестьянского хозяйства. Агенты шахской
Положение масс
населения, кре¬
стьян и ремеслен¬
ников.

586
А. СУЛТАНЗАДЕ
власти в этом деле, как и всегда, поддерживали земельных магнатов
и их домогательства. Часто крестьянин, желая обеспечить свое су¬
ществование, принужден дарить свой земельный участок тем или дру¬
гим мечетям, чтобы спастись от посягательства помещика-арбаба
и от платежа чрезмерных и непосильных налогов. Это обстоятель¬
ство особенно содействовало расширению вакуфных владений, раз¬
меры которых растут все больше и больше. Отсутствие единого
национальнного рынка и крупных потребляющих промышленных
центров ставит земледельца в сильную зависимость от помещика,
от ростовщика и от компродорской буржуазии, которые, как пи¬
явки, высасывают последний остаток крови из тела и без того
разоренного крестьянства.
Персидская революция, несмотря на ее видимую победоносность,
не сумела разрешить ни одного из этих наболевших вопросов.
Причина этого заключается в том, что развитие
Персии, как и Турции, не протекало так гладко,
как это было во многих европейских странах. Если
за Турцией „ухаживали“ почти все великие дер¬
жавы Европы, то в Персии дирижерская палка находилась в руках
Англии и царской России. И в течение всего XIX века идет борьба
между этими империалистическими гигантами за захват Персии. Эта
борьба принимает чрезвычайно острые формы в начале XX века и
оканчивается разделом сферы влияния в 1907 г. Как царская Рос¬
сия, так и Англия во время революции 1906—09 г.г. выступают ре¬
шительно за каджарскую династию, поддерживают ее. А Россия,
путем введения своих войск, совсем душит персидскую революцию.
Англия тем временем старается захватить себе район южной Пер¬
сии. Имущие классы Персии, особенно земельная аристократия, в
руках которых находится колоссальная часть годных земель, в силу
своего экономического положения в северных районах целиком, за
малым исключением, ориентировались на Россию. Ориентация зе¬
мельной аристократии на Россию объяснялась тем, что только при
наличии русских рынков северные помещики имели возможность
дышать. Закрытие Россией своих рынков для импорта персидских
товаров означало бы для крупных землевладельцев полное банкрот¬
ство. Вот почему мы видим в Персии в течение всего XIX в. борьбу
двух ориентаций внутри персидских классовых группировок: се¬
верные помещики и совместно с ними все импортеры и экспортеры
до падения царизма ориентируются на Россию, а в южных районах,
поскольку на юге скрещивались интересы местных землевладельцев,
интересы руководителей племен с английским империализмом,—
ориентация была на Англию.
Но торговую буржуазию самой Персии тоже необходимо под¬
вергнуть некоторому разделению. Торговая буржуазия как эконо¬
мическая категория является просто-напросто посредником, но в
условиях колониальных эта буржуазия имеет еще один оттенок, а
Влияние России
и Англии, торго¬
вая буржуазия.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
587
именно: является посредником для сношений не внутри своей страны,
а между иностранным производителем и потребителем внутреннего
рынка. Особое ее положение определяет и ее классовую сущность.
Поскольку эта часть торговой буржуазии связана своими эконо¬
мическими интересами с иностранным капиталом, постольку она
просто-напросто является проводниками интересов иностранных
капиталистов в свою внутреннюю экономику. Вот почему торговая бур¬
жуазия колониальных и полуколониальных, как Персия, стран,—это
не более не менее как китайские компродоры. Компродоры—это такие
же посредники между Китаем и иностранными капиталистами, какими
являются персидские купцы-оптовики между иностранным произво¬
дителем и внутренним потребителем. Вот почему совершенно не
однородной является персидская торговая буржуазия. Классовая
суть этой буржуазии нечто другое, чем обычно привыкли мыслить.
Само собою понятно, что такое положение вещей всегда приво¬
дило к тому, что крупная персидская торговая буржуазия, оптовики,
которые экспортировали большие товарные массы за границу и вели
с последней крупные операции, в подавляющем большинстве своем
ориентировались на Россию, по крайней мере, во всем северном
районе; большинство таких купцов, крупнейших импортеров и экс¬
портеров, во все время являлись простой агентурой крупнейших
русских фирм, которые через них захватывали персидский рынок
и завладевали им. Нечто другое представляет собою мелкая
торговая буржуазия внутри самой Персии, торгующая сельскохозяй¬
ственными или промышленными товарами внутреннего производства.
Вот это-то различие приводит к тому, что в то время как торговая мел¬
кая буржуазия, не связанная с иностранными капиталистами, на¬
строена революционно и более настойчиво проводит идею националь¬
ной самостоятельности и борьбы против всякого империализхма,
буржуазия, упирающаяся всеми своими интересами в иностранный
капитализм, ведет, наоборот, соглашательскую политику с иностран¬
ными капиталистами и готова за любую цену продать свою страну
и договориться с иностранными державами. Таково было положе¬
ние в Персии до 1914 года.
Англия и Россия, имея на своей стороне помещичий класс и
компродорскую буржуазию, смело взялись за раздел Персии.
Тем временем сын Музафер-эд-Дин-шаха Маго¬
мет-Али под давлением России и Англии разогнал мед-
жилис и отменил конституционные свободы. Взрыв
негодования прокатился по всей стране. Вскоре революционные
отряды Ефрем-хана и Саттархана после целого ряда боев заняли
Тегеран. Магомет-Али-шах был низвергнут и на его место , был
возведен на престол его малолетний сын Ахмет-Мирза. Многим ка¬
залось, что раз Магомет-Али-шаха, этого ярого противника консти¬
туции, выгнали из Персии, то революция победила окончательно.
Мало того, в начале революции персидские либералы надеялись,
Вмешательство
Англии и России.

588
А. СУЛТАНЗАДЕ
что Англия, как классическая страна конституционных свобод, не
оставит их беззащитными перед хищническим царизмом и придет им
на помощь, чтобы установить в Персии буржуазно-демократический
строй. Но конвенция 1907 г., заключенная между Россией и Англией
и разделившая Персию на сферы влияния, окончательно отрезвила
их и уничтожила всякие иллюзии на этот счет. Мало того, все дей¬
ствия царской России по подавлению освободительного движения
поддерживались и одобрялись Англией. В дальнейшем обе империа¬
листические державы стали уже выступать совместно. 7 апреля
и 20 мая 1910 г. они в двух угрожающих нотах запретили Персии
выдавать иностранцам какие бы то ни было концессии, которые могли
бы задеть их стратегические интересы, в особенности же концессии
на устройство путей сообщения, телеграфных линий и портов.
В декабре 1911 г. русское правительство в согласии с Лондо¬
ном, предъявило ультиматум и принудило Персию уволить пригла¬
шенных ею для управления финансами американских инструкторов,
которые очень добросовестно исполнили свое дело. Мало того, пер¬
сидское правительство вынуждено'было'дать обязательство, впредь
не принимать к себе на службу ни одного иностранца без предва¬
рительного согласия России и Англии...
18 февраля 1912 г. Россия и Англия настояли, под угрозой воен¬
ной экспедиции, на том, чтобы персидское правительство официально
признало англо-русское соглашение 1907 г. и чтобы оно положило
его в основу своей политики. При этом они лишили Персию права
иметь свою армию, за исключением маленького отряда, относительно
формирования которого Персия должна была заручиться предвари¬
тельным согласием двух упомянутых держав и затем считаться с их
указаниями относительно подробностей организации этого отряда.
Таким образом как в Турции, так и в Персии
успехи революционного движения ускорили сговор
между конкурирующими империалистическими стра¬
нами. И там и здесь сильнейшей помехой развитию
революции являлись великие капиталистические
державы, и там и здесь реакция опиралась на иностранные штыки.
Развитие современного капитализма носит яркий монополисти¬
ческий характер. Концентрация капитала в передовых капиталисти¬
ческих странах приняла такие гигантские размеры, что часто целые
отрасли промышленности оказываются монополизированными в руках
одного или нескольких концернов.
Параллельно с централизацией и концентрацией капитала внутри
отдельных капиталистических стран еще до войны создавались ко¬
лоссальные международные концерны, картели и синдикаты. Эти
промышленные гиганты, укрепив свое монопольное положение в
своей стране, стремились избегать дорого стоящей конкуренции и
вне ее. Раздел мировых рынков между величайшими концернами той
или другой отрасли промышленности был обычным явлением:
Причины вмеша¬
тельства импери¬
алистических дер¬
жав.

БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ	589
Но мирный полюбовный раздел мировых рынков не в состоянии
надолго покончить с конкурентной борьбой между капиталистиче¬
скими производителями.
Ограниченность рынков сбыта и недостаток источников сырья
все чаще и чаще приводит к насильственному разделу и переделу
существующих колониальных стран. Это обстоятельство усиливается
еще тем, что в силу неравномерности развития капитализма промы¬
шленность и экономическая мощь отдельных стран, перегоняя дру¬
гих и выдвигаясь на передовые позиции современного капитализма,
оказываются лишенными и рынков сбыта и источников сырья. По¬
этому временное затишье конкурентной борьбы капиталистических
гигантов быстро сменяется открытой враждой и затем войной, целью
которой является новый раздел и передел мира.
В силу всего сказанного, самостоятельное существование тех
отсталых стран, которые еще не очутились в цепких руках того или
другого капиталистического хищника, было очень трудно.
Поэтому успехи революционного движения в отсталых колони¬
альных странах, намеченных великими империалистическими держа¬
вами к разделу, сразу вызывают с их стороны колоссальное сопро¬
тивление. Такова судьба всех колониальных революций. Будет ли
это Персия, Турция, Египет или Китай,— безразлично, современный
капитализм не может допустить существование малейшей угрозы
своему благополучию, он не может спокойно смотреть, когда в стране
в которой он заинтересован, к власти приходят новые классы, могущие
организовать борьбу против его засилья и урезать или уменьшить
источники его доходов.

Я. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ.
ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ
ИМПЕРИАЛИЗМА.
Величайшим и стержневым фактом в культур¬
ной истории империалистической эпохи является
факт всемирного распространения европейской,
вернее, европо-американской техники и цивилизации.
Первый раз в истории одна, и, в значительной мере, единая куль¬
тура завоевала почти все пространство земного шара. Благодаря
условиям европо-американского капиталистического хозяйства эта
цивилизаторская миссия европейских народов получила вполне опре¬
деленную форму — эксплоататорского порабощения колониальных
и полуколониальных народов, т.-е. значительного большинства
народонаселения земного шара. Перед войной 1914—18 годов это
порабощение наглядно выражалось в следующих цифрах: шесть
главных империалистических держав — Англия, Франция, Россия,
Германия, Япония и Соединенные Штаты Северной Америки, с общей
территорией около 16% млн. кв. клм. и с общим народонаселением
около 437 млн. человек, распоряжались колониальной территорией
в 65 млн. кв. клм. с народонаселением в 523 млн. человек и боро¬
лись за „сферы влияния“ на территориях полуколониальных, т.-е.
еще сохранивших свою номинальную политическую независимость
государств, представлявших собою пространство, приблизительно
в 14% млн. кв. клм. с общим населением в 361 млн. человек. Но
эти колониальные владения и полуколониальные сферы влияния
были не только объектом эксплоатации. В эпоху мировой политики
раздел еще уцелевших колониальных территорий и борьба за сферы
влияния в полуколониальных государствах приобрели характер
сложной дипломатической игры, в которой активно участвовали все
империалистические государства. И в этой игре, приведшей к миро¬
вой войне, объект эксплоатации стал объектом соглашений, дого¬
воров и конвенций.
Переломной эпохой в этом отношении можно считать 90-е годы
прошлого столетия. Именно в эту эпоху международная политика
приобретает действительно мировой характер, вследствие выступле¬
ния на арену мировой истории Японии и Соединенных Штатов.
Можно сказать, что именно появление „тихоокеанской проблемы“
придало подлинно мировой масштаб международным отношениям.
Империализм
и колониальные
страны.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 591
Экспансия молодого японского капитализма по¬
ставила распоряжавшиеся в Китае европейские
державы перед весьма своеобразной задачей. До
выступления Японии три европейских державы — Франция, Англия
и Россия были непосредственно заинтересованы в китайских делах.
Франция была заинтересована на юге Китая и стремилась распро¬
странить свое влияние из индокитайских владений на китайские
провинции Юннан и Куангси; имевшая в своих руках львиную долю
торговли с Китаем Англия со своей основной базы в Гонконге пы¬
талась считать себя хозяином наиболее лакомого куска всей Средин¬
ной империи—долины реки Янцзы с ее основным торговым эмпо-
рием—Шанхаем и, кроме того, из своих индийских владений под¬
биралась к пограничным областям Тибета; с севера же на Монго¬
лию и Манчжурию надвигалась Россия, захватывая в сферу своей
экспансии и вассальную по отношению к Китаю Корею. Несколько
в стороне от этого прямого напора на Китай стояла Германия, но
ее торговая заинтересованность в китайских делах все время воз¬
растала, и наиболее воинственно настроенные круги германской
буржуазии с вожделением вспоминали обращенный к Бисмарку
совет знаменитого географа Рихтгорена занять опорный пункт на
китайской территории в виде бухты Кьяо-Чау. Ярким выразителем
этих чаяний был сам император Вильгельм II, несколько раз обра¬
щавшийся к своему министру иностранных дел с предложением
приобрести каким бы то ни было образом морскую станцию в ки¬
тайских водах. Отказ Японии признать сюзеренные права Китая
над Кореей и быстрый разгром китайских военных сил Японией
(1894) постазил европейские державы лицом к лицу с новым энер¬
гичным соперником, который своими требованиями как бы вклини¬
вался в их сферы влияния.
Первой проявила признаки беспокойства английская диплома¬
тия, обратившись уже в октябре 1894 г. к кабинетам великих дер¬
жав с предложением о посредничестве между Китаем и Японией.
Это посредничество предусматривало, между прочим, междуна¬
родную гарантию корейской независимости, что было совсем не
ко двору победителям-японцам, а также мало устраивало Россию.
Но в очень скором времени в настроении английских правящих
кругов произошла перемена, нашедшая тотчас свое отражение
на страницах влиятельных органов прессы. Эта перемена была
вызвана, главным образом, теми соображениями, что в недалеком
будущем японская военная мощь может оказаться весьма при¬
годной против все усиливающегося русского нажима. В резуль¬
тате отхода Англии в сторону, преимущественно благодаря усилиям
русского министра иностранных дел князя Лобанова, сформирова¬
лось временное соглашение России, Франции и Германии, которые
после опубликования японских условий мира потребовали их
значительного смягчения в пользу Китая. В частности все три
Выступление
Японии.

592
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
державы потребовали от Японии отказа от всяких приобретений на
Азиатском материке, где Япония требовала от Китая уступки южной
части провинции Шен-Кинг с Порт-Артуром и Та-Лиен-Ваном. Лю¬
бопытно, что при передаче японскому правительству соответствую¬
щих нот, особенную резкость, граничившую с прямой угрозой, про¬
явил германский посланник Гутшмидт, что было не забыто япон¬
цами и использовано впоследствии англичанами. Японии пришлось
подчиниться и ограничиться отказом Китая от сюзеренных прав
над Кореей, приобретением острова Формозы, Пескадорских остро¬
вов и сравнительно умеренной военной контрибуцией.'Однако Гер¬
мания, рассчитывая посредством совместного выступления сбли¬
зиться с двойственным союзом России и Франции, ошиблась в своих
расчетах, и суровый тон Гутшмидта не был оценен по достоин¬
ству Россией и Францией. Тотчас после совместного выступления
с Германией, союзники отделились от нее и, главным образом, по
настояниям Франции, не пригласили Германию к участию в китай¬
ском займе, заключенном для выплаты f японской контрибуции.
Особенное лицемерие в своей дальнейшей
дальневосточной политике проявила русская ди¬
пломатия. Начатый в 1891 г. постройкой Великий
Сибирский путь представлял собою как бы огромное щупальце
русского империализма, обращенное на Дальний Восток. В рус¬
ских правительственных кругах возникла мысль о проведении
конечной магистрали к Владивостоку не по гористому северному
берегу Амура, а по Манчжурии. Несомненно, что эта мысль комби¬
нировалась и со стремлением добиться более удобного, чем Влади¬
восток, выхода в Тихий океан. В результате в 1895 г. был
основан „Русско-Китайский банк“, за спиной которого непосред¬
ственно стояло русское правительство. В 1896 г. китайское пра¬
вительство было принуждено заключить с этим банком знаменитую
„конвенцию Кассини“. Эта конвенция обеспечивала проведение ко¬
нечной магистрали через Манчжурию и, что было особенно важно,
предусматривала сооружение дополнительной ветки Харбин—Порт-
Артур, при чем китайское правительство обязывалось не уступать
ни Порт-Артура, ни Та-Лиен-Вана никакой державе. Если добавить,
что русские подданные получали целый ряд прав в Манчжурии и
что Россия могла охранять железнодорожную колею, в случае на¬
добности, войсками, то поступательное движение русского импе¬
риализма на Дальний Восток предстанет в довольно отчетливых
чертах. Правда, Россия дважды в 1896 и 1898 годах обещала Япо¬
нии не нарушать самостоятельности Кореи, получив взамен такое
же обязательство со стороны японского правительства, но близкие
к дальневосточным спекуляциям придворные круги, влиявшие не¬
посредственно на Николая II, дельцы и авантюристы в роде Безоб¬
разова, и отчасти военные круги, конечно, были уверены в близком
исполнении своих заветных целей — аннексии Манчжурии, Кореи и
Россия на Даль¬
нем Востоке.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 593
установлении русского господства над пекинским правительством
через создание русского Гибралтара в Порт-Артуре.
Это продвижение русского империализма вы¬
звало усиленный интерес к китайским делам и дру¬
гих империалистических держав,—и прежде всего
со стороны обиженной Германии. Германское министерство ино¬
странных дел, под давлением Вильгельма II и морских кругов во
главе с адмиралом Тирпицом, изощрялось в поисках такого пункта
в Китае, который мог бы быть занят без особенных трений с дру¬
гими державами. Во время своего пребывания в России Вильгельм II
даже запросил Николая II о том, не имеет ли последний что-
либо против занятия бухты Кьяо-Чау германцами. Николай II дал
довольно туманный ответ, и русское правительство спохватилось
только тогда, когда после убийства китайцами двух германских
католических миссионеров германское правительство приступило
к решительным действиям. Но было уже поздно: Николаю II при¬
шлось сознаться, что эта гавань лишь временно была в русских
руках в 1895—96 годах, а попытка русского министра иностранных
дел графа Муравьева ссылаться на русский приоритет не имела
успеха. Бухта- Кьяо-Чау была занята германским флотом осенью
1897 г. и за короткое время на ее берегах вырос город Цзин-
Тау, который стал опорным пунктом для германского влияния в
Китае. Германское выступление послужило благовидным предло¬
гом для немедленного нового захвата со стороны России. Опасаясь
появления англичан в Порт-Артуре, русское правительство весной
1898 г. вынудило у Китая арендный договор на пользование Порт-
Артуром и Та-Лиен-Ваном, но проектируемый русский Гибралтар
тотчас получил себе крайне неприятного соседа в лице англичан,
которые основались на тот же срок, как и русские, в лежавшем по
другую сторону Печилийского залива Вей-Хай-Вее. В долгу у за¬
хватчиков не остались и французы, вынудившие, несмотря на отчаян¬
ное сопротивление туземного населения, долголетнюю аренду га¬
вани Куан-Чу. Как видно, 1898 г. представил собой высшую точку
кипения захватнических аппетитов в Китае и, может-быть, ее вер¬
шиной можно считать обмен нотами Англии и России в 1899 г.
относительно железнодорожного строительства в Китае, по кото¬
рому Россия обязалась не добиваться ни для себя, ни для своих
подданных концессий на постройку железных дорог в бассейне реки
Янцзы, а Англия дала такие же обязательства по отношению к ки¬
тайским территориям „севернее Великой стены“. Однако для ан¬
глийского правительства это соглашение было лишь временным сред¬
ством как-нибудь приостановить русскую экспансию и, по дальней¬
шему поведению английских политиков, не служило основанием для
признания преимущественных прав России на Манчжурию со сто¬
роны Англии. С другой стороны, английское правительство лорда
Сольсбери считало чем-то само собой подразумевающимся притяза-
38.	Кн. III.
Политиказахва¬
тов в Китае.

594
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
ния Англии на преимущественное влияние на долину реки Янцзы
„в обычном смысле этого выражения“, т.-е. попросту в смысле
особых прав Англии на половину всех китайских провинций.
Конец XIX в. на Дальнем Востоке ознамено¬
вался, наконец, появлением еще одного претен¬
дента на китайское наследство. Испано-американ¬
ская война 1898 г. дала Соединенным Штатам
Северной Америки твердую базу для их тихооке¬
анской политики в виде приобретения Филиппинских островов
и острова Гуама. Несколько позднее, в 1901 г., англо-американский
договор Хэя-Понсефота о постройке Панамского канала еще более
усилил позицию американского империализма на Тихом океане,
так как дал американцам возможность, в случае необходимости,,
перебрасывать военный флот из Атлантического океана в Тихий.
Соединенные Штаты, торговый оборот которых с Китаем до¬
вольно равномерно увеличивался, чрезвычайно опасались резуль¬
татов политики остальных держав в Китае. Поэтому уже в 1899 г.
американский статс-секретарь по иностранным делам Хэй обратился
к остальным державам с требованием политики „открытых две¬
рей“, т.-е. отказа от создания соответствующими державами каких-
либо торговых преимуществ в своих сферах влияния. Особенно
охотно соглашалась на американские требования Германия, поло¬
жение которой во многом сходилось с положением Соединенных
Штатов—значение германской торговли росло, и у Германии было
всего менее шансов расширить свою собственную сферу влияния.
Появление дальневосточной проблемы в между¬
народной политике совпало с очень своеобразным
моментом в области европейской истории. Кристал¬
лизация того международного положения, резуль¬
татом которого явилась мировая война, происхо¬
дила в 90-х годах XIX в. в очень специфической для предвоенной
Европы форме. Три силы определили европейское международное
положение—Двойственный союз России и Франции, Тройственный—
Германии, Австрии и Италии, и Англия с ее морским могуществом.
Уже последней мечтой Бисмарка было присоединение Англии
к Тройственному союзу, и для его наследников в германской дипло¬
матии эта задача была как-будто значительно облегчена в 90-х годах.
Самодовлеющая политика Англии, бывшая непосредственно след¬
ствием ее доминирующего положения на мировых рынках, очу¬
тилась по целому ряду причин (усиливающаяся конкуренция дру¬
гих держав, рост континентального милитаризма) в таком поло-'
жении, что английской дипломатии пришлось подумывать о более
деятельном участии в европейской политике. Вследствие более
острых и застарелых антагонизмов с державами Двойственного
союза сближение с Германией было линией наименьшего сопроти¬
вления для Англии. С Россией у Англии существовало несколько
Международная
политика в
Европе в конце
XIX в.
Выступление
Северо - Амери¬
канских Соеди¬
ненных Штатов.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 595
точек для столкновения,— прежде всего Ближний Восток с его
основным вопросом о турецком наследстве, хотя уже в 90-х годах
прежняя четкая антирусская линия английской политики в этом
вопросе начинает стираться и заменяться мыслью об удовлетворе¬
нии русского тяготения к проливам за счет достаточных компенса¬
ций в Азии; затем Персия с особенно неприятным пунктом по
вопросу о продвижении русского империализма к Персидскому
заливу и в Афганистан; и, наконец, все более обострявшиеся во¬
просы дальневосточной политики. По существу русский медведь
являлся самым натуральным противником и соперником британского
кита, и англо-русский антагонизм являлся самым крупным козырем
в расчетах германской дипломатии.
Не лучше обстояло дело у Англии и с Францией: если противо¬
речия этих двух держав в Южной Азии были кое-как улажены, то
африканские дела более чем чувствительно отзывались на англо¬
французских отношениях. Если англичане не собирались выпускать
из своих рук Египет и фактический контроль над Суэцким каналом,
то для французского империализма было чрезвычайно существенно
поддерживать свои старинные притязания на древнюю страну фа¬
раонов и пользоваться чрезвычайно шатким положением Англии в
египетском вопросе для постоянного давления на английское пра¬
вительство. После, того как Франция утвердилась на верхнем Убанги,
взоры французских колониальных политиков устремились на другие
территории между Конго и Нилом, что вызвало решительную де¬
кларацию английского министерства иностранных дел о том, что
Англия рассматривает область Верхнего Нила как сферу своего
влияния, или, как лицемерно указывалось в декларации, как тер¬
риторию, принадлежащую Египту. Конечно, это заявление не было
признано французской дипломатией, что сильнейшим образом отра-.
зилось на франко-английских отношениях. Правда, к 1898 г.
Франции и Англии удалось разграничить между собой свои коло¬
ниальные владения в области Нигера, при чем английское прави¬
тельство вдобавок признало, что в сферу французских захватов-
входят территории, расположенные на южном, северном и восточ¬
ном берегах озера Чад, но тотчас после подписания этой конвенции
англо-французский антагонизм в Африке дошел до своего высшего
предела. Англичане были принуждены принять энергичные меры
против разгоревшегося за несколько лет восстания в Судане. Это
восстание, по имени стоявшего во главе его пророка — „махди“, по¬
лучило название махдистского и было вызвано хозяйничаньем евро¬
пейцев в Африке. Для окончательного его подавления в бассейн
Верхнего Нила отправился английский генерал Китченер, нанесший
повстанцам жестокое поражение при Ом-Дурмане. Это английское
продвижение в Судан совпало с такой же попыткой Франции. Фран¬
ция сделала попытку приблизиться к Египту со стороны своих
западно - африканских владений. Французская экспедиция майора

596
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
Маршана добралась до Фашоды, в области истоков Верхнего Нила, и
Маршан водрузил там французский флаг. Это покушение на англий¬
скую сферу влияния чуть было не привело к войне. Английское пра¬
вительство почти в ультимативной форме потребовало отозвания
Маршана, и Франции пришлось уступить.
Таким образом, английскому правительству во¬
лей-неволей пришлось обратить свои взоры на Гер¬
манию, и конец XIX в. заполнен этими попытками
англо-германского соглашения,при чем инициативной
стороной все время была Англия. Эти попытки ан¬
гло-германского сближения имели место в 1898,
1899 и 1901 годах и можно с достаточной долей
уверенности утверждать, что их непосредственным движущим
мотивом было для английского правительства его затруднитель¬
ное положение в Африке, связанное с возникновением и раз¬
витием англо-бурской войны. Во всех этих попытках интересна их
следующая особенность: английская дипломатия открыто заявляет
германской, что в случае неудачи ей придется обратиться, как это
ни неприятно, к России и сделать последней самые широкие уступки,
при чем, разумеется, объектом этих уступок являются Персия, Китай,
т.-е. полуколониальные страны, служившие яблоком раздора между
Россией и Англией. Кроме того, английское консервативное
министерство довольно откровенно называет и ту приманку ко¬
торую оно намерено предложить Германии за податливость по¬
следней при заключении желательного для- Англии соглашения —
Марокко. Это последнее обстоятельство достаточно курьезно само
по себе — предмет будущего „сердечного“ соглашения с Францией
намечался в таком же виде для Германии. Но у хитроумных
германских дипломатов была своя собственная линия поведения.
Фактический двигатель германской иностранной политики, правда,
все время предпочитавший держаться за кулисами, барон Голь¬
штейн имел свою собственную доктрину в области англо-германских
отношений. Эта политическая доктрина базировалась на не совсем
правильном, как оказалось впоследствии, предположении о совер¬
шенно непреодолимом антагонизме между Англией и Россией. За¬
явления английских дипломатов об их возможном соглашении с
Двойственным союзом Гольштейн считал чистейшим блефом и
твердо рассчитывал, что по мере развития дальнейших событий
международное положение Англии будет все время ухудшаться и
что, в конце концов, Англии придется заплатить за свое сближение
: Германией гораздо более основательной ценой, чем непринадле¬
жащим ей Марокко, принятием которого Германия вдобавок окон¬
чательно испортила бы свои отношения с Францией. Поэтому Голь-
лтейн упорно проводил через находившегося под его влиянием
Зюлова „политику двух кусков железа“. Этими кусками должны
5ыли быть, по его мнению, Англия и Россия, а Германия должна
Попытки англо¬
французского
сближения. Со¬
трудничество Ан¬
глии и Германии
в Африке.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 597
была быть хитроумным кузнецом, который бы выплюгцивал из этих
кусков то, что ей хотелось.
На практике, по отношению к Англии, эта 'политика обрати¬
лась в политику своеобразного шантажа, постоянного повышения
цены за германское сотрудничество, что конкретно выражалось
в стремлении германской политики сначала как бы испытать до¬
брую волю Англии и только после несомненных доказательств
английского доброжелательства в колониальных делах войти с Ан¬
глией в более тесные отношения, имея в то же время как казалось
Гольштейну, постоянную лазейку в виде возможного соглашения
с Россией на случай британского непокорства. Отправляясь от этих
предположений, германская дипломатия, с одной стороны, все время
жаловалась на то, что Англия нигде не дает Германии ходу,
а с другой — в довольно грубоватой форме предъявила к Англии
целый ряд колониальных претензий.
Всего оригинальнее эти особенности германской политики про¬
явились в англо-германских переговорах, касающихся южно-афри¬
канских дел. Еще в 1896 г., когда агент „южно - африканского
Наполеона“ Сесиля Родса, д-р Джемсон сделал грабительский набег
на Трансвааль, Вильгельм II послал приветственную телеграмму пре¬
зиденту Крюгеру, подчеркивавшую самостоятельность южно-афри¬
канских республик, и германское министерство иностранных дел
считало совершенно невозможным для германских интересов до¬
пустить дальнейшее расширение английских колониальных владений
на юге Африки.за счет независимых бурских республик. По мнению
высокопоставленных германских дипломатов, такая возможность была
бы совершенно неприемлема для германского „общественного мне¬
ния“. Весь этот дипломатический трезвон сменился, однако, совер¬
шенно иной музыкой, как только для Германии появилась надежда
на расширение своих собственных владений в Африке. Самым ха¬
рактерным для образа действий как германской, так и английской
дипломатии является то обстоятельство, что и Англия и Германия
сговаривались даже не за счет чернокожих африканцев, а за счет
старинного вассала Англии — Португалии. Португалии грозил фи¬
нансовый крах и в перспективе для Португалии рисовалась возмож¬
ность прибегнуть к залогу остатков своих, колониальных владений
в Африке.
Опираясь на эту возможность, „высокие договаривающиеся
стороны“, в лице лорда Сольсбери и германского посла в Лондоне
графа Гацфельда, после долгой торговли подписали в августе —
сентябре 1898 г. довольно сложный по своему содержанию дого¬
вор, смысл которого был, впрочем, весьма понятен — Англия и Гер¬
мания собирались сообща выручить Португалию из ее финансовой
нужды, предоставляя ей помощь под залог ее колониальных владе¬
ний, при чем заранее было обусловлено, какая часть этих владений
будет обеспечивать английскую часть займа, а какая — герман¬

598
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
скую. Таким образом, предполагался дележ португальских Мозам¬
бика и Анголы между Англией и Германией. Следует особо отме¬
тить, что, заключая это соглашение, германские дипломаты пре¬
красно знали, что они выдают южно - африканские республики
Англии головой, и теперь в переговорах с англичанами ссылались
лишь на то, что „общественное мнение“ должно быть удовле¬
творено хорошей ценой за это предательство. Англия целиком ис¬
пользовала свое положение. Стремление южно-африканских рес¬
публик как-нибудь сохранить свою самостоятельность, выражавшееся
в их отказе дать политические и гражданские права так называемым
„уитлендерам“, т.-е. иностранцам, по большей части, англичанам,
переселявшимся в их страну для разработки открытых там. золотых
россыпей, повело к войне между этими республиками и Англией.
Южно-африканская война оказалась для Англии гораздо более труд¬
ной, чем предполагалось, и вызвала временный паралич английской
политики на континенте. Но Германия в надежде на будущие блага
блюла строгий нейтралитет и даже не поддалась попыткам рус¬
ского правительства использовать затруднительное положение Ан¬
глии организацией арбитража между воюющими странами, что было
бы унижением Англии.
В 1902 г. война закончилась поражением Бурских республик,
и Британская ипмерия обогатилась новым колониальным приобре¬
тением— в ее руках оказалась вся южная оконечность Африки
с ее крупными естественными богатствами. Этот благоприятный
для Англии момент был вряд ли возможен без колониального
соглашения 1898 г. Так сильно изменилась ситуация: в 1896 г.
приветственная телеграмма Вильгельма II Крюгеру, а в 1899 г.
„милостивый“ прием Сесиля Родса в Берлине. Однако соглашение
1898 г. не оправдало германских надежд: английское правительство
казуистически считало, что и после этого соглашения оно может
попрежнему поддерживать гарантированную им еще в XVII в.
неприкосновенность португальских владений (тем более что, по
существу Португалия являлась вассалом Англии), и в 1899 г. по¬
вторило эти гарантии в возбудившем злобное негодование гер¬
манской дипломатии Виндзорском договоре с Португалией. Англо¬
германский договор так и остался „клочком бумаги“ за отсутствием
предлога для приведения его в действие, так как Португалии уда¬
лось кое-как выкарабкаться из своих финансовых затруднений при
благосклонной помощи французских и английских банкиров.
Уже перед самой мировой войной этот вопрос о португальском
наследстве снова всплыл на поверхность. Португальские Ангола и
Мозамбик снова должны были послужить одним из опорных пунктов
для налаживавшегося англо-германского соглашения. Старательно
налаживавший это соглашение и поплатившийся за свое излишнее
„англофильство“ своей отставкой германский посол в Лондоне граф
Меттерних в своих дипломатических донесениях мечтал даже о рес¬

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 599
публиканском перевороте в Португалии для того, чтобы как-нибудь
приблизить вожделенный момент дележа португальских владений
в Африке. Окончательно договориться с Англией о содержании но¬
вого соглашения о португальских колониях удалось тблько послед¬
нему перед войной германскому послу в Лондоне князю Лихновскому.
Это новое соглашение, которое должно было заменить соглашение
1898 г., несколько по-другому регулировало раздел Анголы и Мо¬
замбика, принципиально покоясь на тех же основаниях — займа под
залог таможенных пошлин в африканских владениях Португалии.
Его парафирование произошло в октябре 1913 г., но его оконча¬
тельное подписание затянулось вследствие разногласий между
Англией и Германией о времени и способах его опубликования. Ми¬
ровая война так и не дала этому соглашению осуществиться. Мечта
той части германских политиков, которые стремились к созданию
крупной колониальной империи в Африке, не смогла реализоваться.
Более реальными оказались результаты англо¬
германских переговоров о Самоа, где Германии по
договору 1899 г. удалось произвести раздел островов,
находившихся под кондоминиумом Англии, Германии
и Соединенных Штатов, и приобрести острова Уполу
и Саваи, предоставив Англии остров Тонга, часть Со¬
ломоновых островов и отказавшись от своих прав на экстерриториаль¬
ность в Занзибаре. Для Германии приобретение Уполу и Саваи имело
значение, как возможность устроить там базы для флота, и нахо¬
дившийся под сильным влиянием германских морских кругов Виль¬
гельм II так нервничал во время довольно длительных переговоров
о Самоа, что решился на нарушение всех дипломатических прили¬
чий и написал своей бабушке, королеве Виктории, довольно необыч¬
ное письмо, в котором жаловался, что Сольсбери относится к нем¬
цам не лучше, чем к каким-нибудь патагонцам. Непочтительный
внук получил, правда, головомойку от бабушки, но Германия все
же приобрела лишнюю морскую базу в Тихом океане.
Более сложную форму англо-германское сотрудничество полу¬
чило на Дальнем Востоке. Летом 1900 г. в Китае разгорелось
так называемое „боксерское“ восстание, одним из эпизодов которого
было убийство германского посланника в Пекине барона Кеттелера.
Восстание послужило поводом для интервенции держав, временное
единение между которыми для защиты своих „прав“ плохо, однако,
скрывало таившиеся в их среде антагонизмы. Вильгельм II с прису¬
щими ему театральностью и позерством попробовал выступить в
роли паладина христианской Европы против угрожающей „желтой
опасности“. Путем несколько расширительного толкования теле¬
граммы Николая II ему удалось добиться того, что германский фельд¬
маршал граф Вальдерзее получил верховное командование над вой¬
сками европейских держав и присоединившихся к ним Японии и
Соединенных Штатов. Поездка Вальдерзее, несмотря на поднятый
Англия и Герма¬
ния на островах
Тихого океана и
на Дальнем Во¬
стоке.

600
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
вокруг нее шум, приняла комический оттенок, так как ставленник
Вильгельма II явился на театр военных действий чересчур поздно,
когда опасность, угрожавшая дипломатическому корпусу в Пекине,
была устранена, а сама китайская столица была взята европейскими
войсками. И даже хуже: Россия, для которой всякая международная
опека над Китаем была совершенно нежелательна, стала относиться
к дальнейшей интервенции более чем холодно и, обделывая под
шумок свои собственные делишки в Манчжурии, предложила в целях
скорейшего замирения эвакуировать войска из Пекина и положить,
по возможности скорее, конец интервенции.
Даже после того, как интервенцию удалось продлить, задача
верховного германского командования очень усложнилась довольно
резким антагонизмом, возникшим между русскими и англичанами
из-за распоряжения захваченными русским командованием железными
дорогами. При таких обстоятельствах чрезвычайно боявшаяся даль¬
нейшего русского продвижения в Китае Англия заключила с Герма¬
нией особое соглашение по китайским делам, известное под именем
„соглашения о реке Янцзы“. Это соглашение преследовало свободу
торговли „на реках й побережьи Китая“, отказывалось от имени
обеих держав от приобретения „каких-либо территориальных выгод“
во время данных осложнений и, что было особенно важно, обе
державы обязывались согласиться относительно возможных мер в
случае, если бы какая-нибудь третья держава стала добиваться
каких-либо территориальных выгод для себя.
Для Германии, заинтересованной вследствие роста своей тор¬
говли в „открытых дверях“ в Китае, это соглашение было, несо¬
мненно, выгодно, для Англии же оно давало некоторую опору в
борьбе с русским давлением на Китай. Однако английская дипло¬
матия ошиблась в своих расчетах. Германия и здесь не поже¬
лала служить буфером против России. Уже при заключении этого
соглашения лорд Сольсбери признал германскую точку зрения, что
это соглашение не относится к китайским территориям севернее
38° сев. широты, т.-е. фактически из сферы его действия исклю¬
чались Манчжурия и Монголия, на которые претендовал русский
империализм. Эта оговорка по настоянию Сольсбери не была зане¬
сена в текст соглашения лишь потому, что английский премьер боялся
неблагоприятного впечатления на руководящие круги английского
общества и предпочел, таким образом, ввести в заблуждение свою
собственную страну. Когда русские, оккупировавшие во время бо¬
ксерской смуты Манчжурию, стали в ней распоряжаться, как в по¬
коренной стране, и английское правительство ■стало зондировать
в Германии почву для протеста, то германская дипломатия напо¬
мнила министерству Бальфура о подлинном смысле соглашения, хотя
английское министерство иностранных дел и пробовало придать
этому соглашению более выгодный для Англии характер. Более
того, Германия, опираясь на это же соглашение, не уводила своих

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 601
войск из Шанхая, где Англия считала себя в преимущественном
праве содержать оккупационные отряды, и эвакуировала свой огряд
лишь одновременно с англичанами в самом конце 1902 г. Таким
образом, мало того, что Англии не удалось опереться на Германию
в борьбе с русской экспансией в Северном Китае,— заключенное
с этой целью соглашение отчасти обернулось против нее самой.
Все эти .недоразумения между Англией и Гер¬
манией, конечно, нисколько не способствовали бо¬
лее тесному сближению между странами, и последняя
попытка английского министра колоний Джозефа Чемберлена, про¬
ектировавшего ни более ни менее как подобие Тройственного союза
между Англией, Германией и Соединенными Штатами, имела довольно
своеобразный результат. Японский посол в Лондоне барон Гайяши
добивался от имени японского правительства заключения союза
между Японией, Англией и Германией. Германская дипломатия до¬
вольно свысока отнеслась к этим японским проискам, а советник
германского посольства в Лондоне барон Экардштейн прямо посо¬
ветовал Гайяши обратиться сначала к Англии. И к некоторому удив¬
лению германских дипломатов попытка Гайяши увенчалась успехом:
начало 1902 г. ознаменовалось заключением англо-японского союза
выходом Англии из своего состояния „блестящей изолированности“,
и в то же время англо-германская „дружба“ сильно пошла на убыль.
Англо-японский союз создал новую ситуацию на Дальнем Востоке:
признавая особые интересы Японии в Корее и обязуясь в случае
войны Японии с какой-нибудь другой державой хранить строгий
нейтралитет, а при выступлении против Японии еще второй державы
прийти к своему союзнику на помощь, Англия приобретала на Даль¬
нем Востоке силу, которая могла быть употреблена против чересчур
бесцеремонной русской политики.
Эта бесцеремонность действительно возрастала
с каждым днем. Можно сказать, что в России дей¬
ствовало как бы два министерства иностранных
дел: одно официальное графа Ламздорфа, поддер¬
живавшееся Витте, которое стремилось избегать до поры до вре¬
мени вооруженного конфликта на Дальнем Востоке, и стремив¬
шееся к совершенно примитивной захватнической политике придвор¬
ное окружение Николая II, в котором довольно видную роль играли
адмирал Алексеев, ставший во главе учрежденного в 1903 г. дальне¬
восточного наместничества, и отчасти генерал Куропаткин. Несмотря
на то, что 8 апреля 1902 г. между Россией и Китаем было заклю¬
чено официальное соглашение, согласно которому Россия обещала
возвратить китайскому правительству административную и прави¬
тельственную власть, представители милитаристской группы в Рос¬
сии решительно возражали против эвакуации русских войск из Ман¬
чжурии, для которой Куропаткин по своему среднеазиатскому опыту
проектировал судьбу Бухары. Но мало того, что эта оккупация Ман¬
Русско-японский
антагонизм
и война.
Англо-японский
союз.

602
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
чжурии без конца затягивалась Россией,— русской придворной клике
удалось приступить к агрессивным действиям и на корейско-ман¬
чжурской границе.
Находившееся под эгидой Безобразова общество для лесных
разработок по реке Ялу получило в июле 1903 г. официальную
санкцию корейского правительства на свою деятельность. „Частный“
характер этого концессионного общества в достаточной мере об¬
рисовывался тем обстоятельством, что в числе его рабочих и слу¬
жащих находилось достаточное количество лиц, принадлежавших
к составу русской армии. Это появление русских и в Корее на¬
толкнулось на решительное сопротивление со стороны японского
правительства. Правда, и в его среде не было достаточного едино¬
душия. Часть японских правительственных кругов, возглавлявшаяся
маркизом Ито, стремилась к соглашению с Россией, но двойствен¬
ность русской политики и явное стремление к затяжке переговоров
привели к открытому разрыву и русско-японской войне 1904-05 годов.
Эта по своему существу колониальная борьба на Дальнем Востоке
отражала довольно любопытную внутриевропейскую ситуацию. Не¬
сомненно, что эта война проходила под знаком русско-германского
сближения. Германия своей поддержкой русской дальневосточной
авантюры расшатывала Двойственный союз (России и Франции), от¬
нимая от него направленное против нее острие, так как завязшая
на Дальнем Востоке Россия мало могла содействовать реваншистским
стремлениям Франции. Кроме того, так как русско-японская война
в конечном счете скрывала за собой англо-русский конфликт, Гер¬
мания, надеясь до войны и во время ее первых месяцев на конечную
победу России, считалась с возможным ослаблением международного
могущества Англии, что приблизило бы вожделенный для голыитей-
новской политики миг принижения Англии, когда на долю Германии
выпала бы роль европейского гегемона между расшатанной войной
Россией и изолированной Англией.
Поражение России и русская революция 1905 г. были первым
просчетом германской политики, тем более, что даже побежденная
Россия не пошла на поводу у Германии, несмотря на эффектную
сцену в Бьёрке. *) Вследствие этого, положение Англии только
упрочилось, а оставшаяся фактически в Европе без союзника Франция
принуждена была пойти на соглашение с Англией. Таким образом,
Портсмутский мир, заключенный 5 сентября 1905 г. Россией и
Японией, в значительной степени положил предел русскому натиску
на Дальнем Востоке. Корея формально подчинялась японскому
протекторату, Порт-Артур с железной дорогой до Куанченцзы пе¬
реходил в распоряжение Японии, что практически обозначало пе¬
реход южной Манчжурии в сферу японского влияния. И в то же
*) В Бьёрке (в Финском заливе) произошло свидание Вильгельма и Николая II.
Здесь был заключен оборонительный союз между Германией и Россией. Договор этот
остался на бумаге.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 603
время этим миром Россия расписывалась в своем бессилии перед
Англией — прежние угрозы английской дипломатии, обращенные по
адресу Германии, и сводившиеся к тому, что Англия может пойти
и на большие жертвы для обеспечения соглашения с Россией, при¬
обретали вполне реальную форму, так как теперь это соглашение с
разбитой Россией могло быть куплено гораздо более дешевой ценой.
Фашодское столкновение между Францией и
Англией было урегулировано соглашением 1899 г.,
по которому оба государства произвели между со¬
бой территориальное разграничение в Африке. Наи¬
более существенным в этом отношении для Англии
явилось французское обязательство не приобретать ни территорий,
ни политического влияния на восток от определенной линии между
бассейнами Нила и Конго, что обозначало монополию Англии почти
на всем протяжении Нила и, следовательно, значительный ущерб
французскому влиянию в Египте. Немудрено, что экспансия Франции
в Африке принуждена была искать себе другие пути. В этом отно¬
шении наиболее привлекательным куском африканской территории
являлся, конечно, султанат Марокко, присоединение которого кон¬
солидировало бы мощную северно-африканскую империю Франции.
Марокко привлекало внимание франзузского правительства не только
как рынок для французских товаров, не только своими минераль¬
ными богатствами, но и как возможный поставщик пушечного мяса
для французской армии, поддерживать и увеличивать численность
которой было довольно затруднительно при почти что остановив¬
шемся росте населения в самой Франции. Уже в 1901—02 годах фран¬
цузский министр иностранных дел Делькассэ пробовал под шумок
заключить соглашение с Испанией относительно раздела сфер влия¬
ния в Марокко. Испанское правительство не решилось на „аван¬
тюру“ и имело на это свои весьма веские основания в виде отри¬
цательной позиции Англии. Однако эта отрицательная позиция ан¬
глийского правительства медленно, но верно, по столь же веским
основаниям, изменилась.
Своеобразный характер международной политики Германии,
растущее экономическое соперничество последней и, наконец, что
было особенно неприятно для самого географического положения
Британской империи, реальное проведение в жизнь тирпитцев-
ской морской программы 1897 г., что грозило к сухопутному
военному могуществу Германии прибавить еще морскую мощь,
которая, по мысли германского морского штаба, должна была бы
быть достаточно велика, чтобы сделать покушение на нее опасным
даже и для Англии,— все это вместе взятое толкало теперь англий¬
ское правительство в сторону сближения с Францией, которая сама
по себе представляла военный буфер против Германии и, кроме
того, ставила известную гарантию против возможных неприятностей
со стороны России. Однако английское правительство не желало
Соглашение
Франции и Гер¬
мании. Египет
и Марокко.

604
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
связывать себе руки точно фиксированным союзным договором. Для
сближения с Францией им была избрана гораздо более эластичная
форма „антанты“— „соглашения“, которая бы связывала до некото¬
рой степени совместные действия обеих держав путем прикрепле¬
ния каждой из них к определенной колониальной цели. Эти же
последние определились крайне легко. Для Англии наиболее суще¬
ственным являлось укрепление ее прав на Египет, который, таким
образом, переставал бы быть постоянным орудием для германского
давления, представлявшего в этой форме еще со времени Бисмарка
обычный прием в руках германских дипломатов, но при одном ус¬
ловии— постоянной оппозиции английским притязаниям со стороны
Франции. Для Франции таким же желанным объектом было как раз
Марокко. Правда, уступка всего Марокко была крайне нежелательна
для английского империализма по той простой причине, что этим
самым Франция попадала бы в чересчур непосредственную близость
к Гибралтару, и, таким образом, нарушалась бы гегемония Англии
над западным выходом из Средиземного моря. Но здесь для Англии
намечался вполне приемлемый выход в виду существования старин¬
ных притязаний на Марокко со стороны достаточно безобидной в
военном отношении Испании.
Все эти соображения и легли в основу франко - английского
соглашения 8 апреля 1904 г. Это соглашение со своим секретным
дополнением представляло собой в своей основной сущности
односторонний, и потому более чем сомнительный по своей зако¬
номерности, акт со стороны Франции и Англии, по которому обе
державы самовластно распоряжались судьбой независимого афри¬
канского государства — Марокко, и судьбой все же огражденного
известными международными нормами Египта. Египет — Англии,
Марокко,— за вычетом его северной части, предназначенной по осо¬
бому секретному соглашению между Францией и	Испанией Испа¬
нии,	при	чем	Танжер получал особый статут, —	Франции,— вот в
чем была сущность „сердечного“, а по существу весьма сомнитель¬
ного с юридической точки зрения соглашения между Францией и
Англией. Но именно эта сомнительность и была той цепью, которая
приковывала друг к другу новоявленных друзей.
Вначале Германия пыталась сделать вид, что
франко-английское соглашение не	слишком затра¬
гивает ее интересы, но как только	выяснилось, что
специальная французская миссия стала принимать участие в „реор¬
ганизации“ Марокко, для германского правительства стало ясно, что
это мирное влияние Франции в Марокко грозит полной „тунисифи-
кацией“ Марокко, т.-е. более или менее быстрым исключением всех
нефранцузов из всякого рода концессий, предприятий обществен¬
ного характера и, наконец, возможной монополией французской
торговли. Со своей точки зрения Германия была права, так как
действительно целый ряд германских торговых фирм и предприятий
Первый марокк-
ский кризис.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 605
был весьма заинтересован в мароккских делах и вообще для гер¬
манской растущей торговли, при сравнительно малом значении гер¬
манских колониальных владений, было чрезвычайно важно поддер¬
живать принцип „открытых дверей“ там, где это было возможно.
Наконец, Германия была права и с международной точки
зрения, заявляя, что она не знает и не может признать никаких
заключенных без ее ведома сепаратных франко-английских согла¬
шений. По совету Гольштейна было решено публично подчеркнуть
свою позицию, при чем это публичное выступление должно было
получить театрально-эффектный характер. Главным актером этого
представления должен был явиться сам Вильгельм II. Предполага¬
лось торжественное посещение им Танжера с его особым выступле¬
нием для специального указания на германскую точку зрения о пол¬
ной независимости Марокко. Вся эта программа была приведена в
исполнение, хотя главный персонаж несколько струхнул, стал пре¬
достерегать против неосторожного шага, бояться испанских анархи¬
стов и даже той лошади,— хотя для этого избирали самую надеж¬
ную,—на которой он должен был парадировать в Танжере. После
этой бурной прелюдии германское правительство потребовало созыва
международной конференции для урегулирования вопроса о Ма¬
рокко. Это требование встретилось с жесточайшей оппозицией со
стороны Делькассэ, и только после состоявшейся под давлением
германских угроз его отставки его преемник Рувье согласился на
созыв столь желанной для Германии конференции. Однако эта
Алжесирасская конференция 1906 г. оказалась горьким разочарова¬
нием для Германии. Ее союзники оказали ей не очень солидную
поддержку — Италия еще в 1900—1902 годах получила от Франции
вексель на Триполи, а Австрия поддерживала союзницу весьма пла¬
тонически, подчеркивая, что Марокко не является достаточным по¬
водом для войны. Англия поддерживала Францию очень энергично,
то же делала и Россия, поддержка которой была форменным обра¬
зом куплена предоставлением займа, предназначенного для оконча¬
тельного удушения революции 1905 г. Конечно, и Франции приш¬
лось пойти на некоторые уступки: в частности ей пришлось при¬
знать „начала свободы и равенства“ в экономическом отношении,
но, тем не менее, она все же получила некоторые полномочия по
организации полицейского управления и особые права в погранич¬
ных с Алжиром местностях. Все это могло всегда послужить доста¬
точно благовидным предлогом для вмешательства.
И действительно в дальнейшем судьба Марокко была медлен¬
ным, но верным раскрытием смысла известной русской пословицы:
„коготок увяз, всей птичке пропасть“. Французское правительство
пользовалось малейшим предлогом для вмешательства в марокк-
ские дела, часто просто провоцируя свое собственное вмешатель¬
ство. В это же время Германия, очутившаяся теперь в периоде
острого антагонизма с Англией, вследствие особенно обостривше¬

606
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
гося со времени постройки дредноутов роста морских вооружений,
оказывалась единственной хранительницей международных норм
для Марокко и пыталась, с соблюдением максимума необходимых
для поддержания престижа приличий, высвободиться из этого фаль¬
шивого для сложившейся обстановки положения. Особенно ревност¬
ным проводником этой политики высвобождения явился один из
самых заметных германских дипломатов довоенной эпохи — Кидер-
лен-Вехтер. Уже в феврале 1909 г. этот кандидат в новые Бисмарки
заключил с Францией добавочное соглашение, не обращаясь к суду
международного трибунала и, таким образом, нарушая те принципы,
которые призывались Германией в эпоху Алжесираса. По этому со¬
глашению Франция еще раз подтвердила экономическое равенство
в Марокко, но германское правительство окончательно признало
особые политические интересы Франции на мароккской территории.
Этот дипломатический успех окончательно раз¬
вязал руки активных представителей французского
империализма. Весной 1911 г. французская пресса
стала усиленно раздувать начавшиеся в Марокко волнения, в корне
которых лежало национальное движение против иностранных захва¬
тов. При получении известий о мнимой опасности, угрожавшей пре¬
бывавшим в Феце иностранцам, французская армия генерала Муанье
оккупировала Фец. Это новое нарушение Алжесирасского акта стало
желательным поводом для германского выступления. По мысли Ки-
дерлен-Вехтера, это выступление должно было привести к полной
ликвидации неудобного для Германии положения мароккских дел.
Германия желала „с честью“, т.-е., иначе говоря, с компенса¬
циями выбраться из мароккского тупика. В мароккский порт Ага¬
дир была отправлена германская канонерка „Пантера“, которая
должна была остаться там для охраны безопасности интересов гер¬
манских подданных. Этот „прыжок пантеры“ оказался, однако, че¬
ресчур сильно действующим средством. Бешеная агитация пангер¬
манистов, открыто заявлявших, что Германия должна получить ком¬
пенсацию именно в Марокко, а не где-либо в другой части Афри¬
канского континента, опасения Англии, что Германия и на самом
деле создаст себе морскую базу на Атлантическом побережьи Ма¬
рокко, вой французских шовинистов,— все это создало столь нака¬
ленную атмосферу в Европе, что одно время, казалось, мировая
война была на пороге. Несмотря на весь поднятый шум, длитель¬
ные переговоры между Францией и Германией, при чем крайне
вызывающую позицию по отношению к последней занимала Англия,
закончились благополучно, по обычной формуле империалистиче¬
ских сделок — Германия ограничилась в своих притязаниях обеща-
ниехМ французского правительства не допускать неравенства в отно¬
шении таможенных пошлин и сборов, не взимать пошлин с вывози¬
мой последней железной руды,—одним словом, соблюдать принцип
равновесия между заинтересованными нациями, и предоставила Фран¬
Второй марокк¬
ский кризис.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 607
ции полную свободу действий в Марокко, что означало исполне¬
ние мечты французских империалистов об образовании северно-аф¬
риканской колониальной империи. В виде компенсации Германия
получала кусок французского Конго. Несомненно, сделка была очень
выгодна для Франции—не даром французский премьер Кайо исчислял
все французское население уступленной территории в 40 человек
при 150 различного рода чиновниках. В дипломатических расчетах
Кидерлен-Вехтера было лишь одно обстоятельство, которое могло'
несколько позолотить пилюлю—по его мнению, исчезновение франко¬
германской распри из-за Марокко имело значение для установления
более нормальных отношений между Германией и Англией, так как
устранялся тот пункт, в котором Англия должна была итти напере¬
кор германским политическим планам.
Именно этот пункт Кидерленовской программы,
разделявшейся и имперским канцлером Бетман-
Гольвегом, был наиболее сомнительным. Англо-гер¬
манское соперничество еще более обострилось с
1906—1907 годов, когда, вследствие новых техниче¬
ских изобретений во флоте—появления „дредноутов“—страх Англии
за потерю своей гегемонии еще более усилился. Стремление обез¬
вредить Германию становилось все более и более основной целью
английской политики. В этом отношении франко-английское согла¬
шение было прекрасным мостом к вовлечению и России в орбиту
английской политики. Это было тем легче сделать, что после русско-
японской войны русский империализм не мог, казалось, предъявить
чересчур крупных и неисполнимых для Англии требований. При
благосклонном содействии французских политиков в августе 1907 г.
между Россией и Англией было заключено соглашение по средне¬
азиатским делам, касавшееся полюбовного разграничения русских и
английских интересов в Азии. Из азиатских дел в соглашение могли
свободно входить вопросы, касавшиеся Дальнего Востока. Еще до
окончания русско-японской войны был возобновлен англо-японский
союз, получивший при своем возобновлении в 1905 г. более про¬
странную и выработанную форму. Положенный в его основу прин¬
цип—„укрепление и сохранение общего мира в странах Дальнего
Востока и Индии“ и сохранение там территориальных прав догова¬
ривающихся сторон—делал Японию гарантом английских интересов
не только на Дальнем Востоке, но и в Индии. Таким образом, опи¬
раясь на первоклассную военную мощь Японии, английский импе¬
риализм мог считать вполне обеспеченным свой дальневосточный
фронт.
Несколько иначе дело обстояло в Тибете. Воспользовавшись
русскими затруднениями на Дальнем Востоке и имея прекрасный
пример в виде русской политики в Манчжурии, индийское прави¬
тельство лорда Керзона начало еще в 1903 г. производить раз¬
ведочные экспедиции в Тибете. Тибетское правительство далай-ламы
Соглашение
Англии и России.
Тибет, Афгани¬
стан, Персия.

608
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
весьма подозрительно относилось к английским домогательствам,
которые касались, главным образом, торговых привилегий, и это
сопротивление привело к английской военной экспедиции в Тибет,
закончившейся взятием Лхассы и бегством оттуда далай-ламы.
У тибетских властей был вынужден договор, наиболее существен¬
ными пунктами которого являлись: допущение английского торго¬
вого агента в Гианг-тсе с правом посещения Лхассы и особенно
отказ тибетского правительства от уступки кому-либо части тибет¬
ской территории, допущения к себе каких-либо иностранных аген¬
тов, сдачи каких-либо концессий иностранцам или, по крайней мере,
предоставление в таком случае соответственных концессий англий¬
скому правительству и, наконец, отказ тибетцев от получения ино¬
странных займов под залог каких-либо статей государственных до¬
ходов. Правда, в результате переговоров с китайским правитель¬
ством, располагавшим сюзеренными правами в Тибете, содержание
навязанного Тибету договора было значительно урезано, но все же
китайское правительство обещало не допускать никаких уступок
тибетской территории кому бы то ни было и, кроме того, Тибет
объявлялся закрытым для всех сделок заемного или концессионного
характера за исключением постройки нескольких телеграфных линий
в места, открытые для английской торговли. Русско-английское
соглашение 1907 г., в сущности говоря, лишь подтвердило эти
условия,—и Россия и Англия обязались уважать территориальную
целось Тибета, сноситься с Тибетом только через китайское прави¬
тельство, не допускать залога части государственных доходов Ти¬
бета, но английское правительство сохраняло за собой уже полу¬
ченные им торговые привилегии.
Часть соглашения 1907 г., касавшаяся Афганистана, также
в своих существенных чертах сохраняла установившийся порядок,
но русское правительство открыто признавало, что Афганистан
лежит вне сферы его влияния и обязывалось вести все свои поли¬
тические сношения с Афганистаном через английское правительство.
По отношению к торговле с Афганистаном соглашение проводило
принцип торгового равноправия.
Наиболее сложной и трудной частью англо-русского соглашения
1907 г. являлись персидские дела. В своем окончательном виде эта
часть соглашения делила Персию на три зоны: северную до линии
Касри — Ширин — Исфаган — Иезд — Хакк, где преимущественное
влияние получала Россия; юго-восточную до линии Газик—Бирджан—
Керман—Бендер—Аббас, которая относилась к сфере английского вли¬
яния, и находившуюся между ними нейтральную зону. Эта послед¬
няя была определена, вопреки желанию русского правительства и
по настоянию английского, которое, таким образом, пыталось пре¬
градить России доступ к индийским границам. При определении
английской сферы влияния решающее значение имели стратегиче¬
ские соображения индийского верховного командования о размерах

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 609
той части персидской территории, которую оно могло бы в случае
надобности защищать. Но, разумеется, английский империализм и
не думал отказываться от своих специальных интересов в области
Персидского залива, и английский министр иностранных дел сэр
Э. Грэй в письме на имя английского посла в Петербурге Ни-
кольсона особо отметил признание со стороны русского прави¬
тельства английских прав в Персидском заливе. Это заявление ан¬
глийского министра вовсе не было простым теоретическим сообра¬
жением,— либеральное министерство практически проводило по
отношению к области Персидского залива ту или иную политику,
которая была формулирована предшествовавшими ему консервато¬
рами, и сводилась к недопущению остальных держав к занятию и
укреплению какого-либо пункта в области залива. Русская северная
зона давно уже считалась русскими правительственными кругами
своей законной добычей и даже больше: планы русских империали¬
стов не останавливались на персидском севере. По мнению графа
Витте, соглашение было явно невыгодно для России, так как ли¬
шало ее возможности аннексировать большую часть Персии.
Несмотря на то, что русское министерство ино¬
странных дел уверяло германских дипломатов, что
англо-русская „антанта“ носит только местный ха¬
рактер и не имеет противогерманского острия,
значение этого англо-русского соглашения по азиатским делам от¬
носилось к Европе, может-быть, в большей степени, чем к Азии.
Азиатская дипломатия напрягла все силы, чтобы изолировать Гер¬
манию насчет полуколониальных стран. Почти что одновременно
с основным соглашением Англии и России, при честном маклерстве
со стороны английской дипломатии, возникает ряд дополнительных
соглашений, прежде всего франко-японское. Это соглашение пред¬
усматривает „уважение независимости и целости Китая“, и в то же
время обеспечивает „взаимное положение и территориальные права“
Франции и Японии на Азиатском материке, что по существу озна¬
чало взаимную гарантию положения Франции в пограничных с
французскими колониями областях Китая и прав Японии в южной
Манчжурии. Приблизительно тот же самый смысл имело соглашение
недавних противников—России и Японии о взаимной гарантии со¬
здавшегося после Портсмутского мира status quo на территории Ки¬
тайской империи. В ноябре 1908 г. сюда присоединилось еще япон¬
ско-американское соглашение, преследовавшее и охранение status quo
и поддержание принципа „открытых дверей“ для торговли в Китае.
Любопытно, что все эти соглашения начинались с лживых уве¬
рений в желании сохранить неприкосновенность Китайской империи.
Как понималась эта „неприкосновенность“ империалистическими
державами, очень скоро было показано Россией и Японией. Стоило
только несколько наивному по части дипломатических тонкостей
американскому статс-секретарю по иностранным делам Ноксу об-
39.	Кн. JU.
Консолидация
антигерманской
коалиции.

610
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
ратиться в конце 1909 г. с предложением интернационализиро¬
вания манчжурских железных дорог, как правительства России и
Японии наотрез отказались войти в обсуждение такого плана, при
чем Россия ссылалась на причины стратегические, а Япония — на при¬
чины патриотического характера. Более того, это предложение Нокса
заставило недавних врагов окончательно похоронить стоявшие
между ними недоразумения.
Одно время, несмотря на соглашение 1907 г.,
русско-японские отношения приняли весьма натя¬
нутый характер, и русское правительство было
весьма озабочено японскими железнодорожными
проектами в Манчжурии и китайскими предположениями о железно¬
дорожном строительстве в Монголии. В русских правительственных
кругах стал вопрос о новой русско-японской войне. Но русское
купечество в Харбине оказалось гораздо прозорливее петербургских
правительственных сфер. В особой записке оно указало, что един¬
ственной державой на Дальнем Востоке, с которой приходится
серьезно считаться, является лишь Япония. Именно с этой послед¬
ней следует договориться о лучшем способе дележа китайской
шкуры. И поэтому в конце 1909 г. русский министр финансов
Коковцев отправился в Харбин для встречи с маркизом Ито. Правда,
из свидания ничего не вышло, так как Ито был убит на вокзале
корейским патриотом, но, очевидно, впечатления Коковцева по¬
лучили весьма определенный характер, так как 4 июля 1910 г.
между Россией и Японией было заключено новое соглашение, где
обе стороны обещали оказывать друг другу содействие в охранении
существующего status quo в Манчжурии и их совместной защите.
Так совершился „поворотный пункт в восточно-азиатской политике“,
по выражению Извольского.
Значение этого поворотного пункта раскрылось с чрезвычайной
быстротой. Первой об этом позаботилась Япония. Установленный
ею с 1905 г. протекторат над Кореей означал полное и крайне
бесцеремонное хозяйничанье японцев в Корее. Соглашение с Рос¬
сией позволило сбросить и этот фиговый листок. Немедленно после
его заключения Япония просто-напросто аннексировала Корею. По
всей вероятности, русское правительство прекрасно знало о пред¬
полагавшемся шаге и очень возможно, что оно выговорило себе
компенсацию в виде Монголии. И здесь русское правительство по¬
шло на поводу российского купечества, чрезвычайно обеспокоен¬
ного возможностью наплыва нерусских товаров на монгольский
рынок. В феврале 1911 г. русское правительство ультимативно по¬
требовало от Китая увеличения числа русских консульств в Мон¬
голии и предоставления там особых прав русским подданным. Китаю
оставалось только согласиться, но было ясно, что это требование —
лишь прелюдия к дальнейшим вымогательствам. Поводом к ним
послужила начатая Китаем колонизация Монголии китайским насе¬
Россия и Япония
в Китае. Корея и
Монголия.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 611
лением с целью закрепить монгольские территории за Китаем. Эта
колонизация возбудила неудовольствие среди части монгольского
населения, что было, без всякого разбора в средствах, использовано
русскими агентами, открыто снабжавшими недовольные элементы
монгольского населения оружием и спаивавшими стоявшего во главе
ламаистской монгольской церкви в Урге хутухту-алкоголика. Рос¬
сия могла тем более свободно распоряжаться в Монголии, что сэр
Эдуард Грэй открыто признал за ней особые интересы в северной
Манчжурии и Монголии. Не протестовала и Япония, отношения ко¬
торой к России в 1912 г приняли особо близкий характер.
Летом 1912 г. японский премьер князь Касоура и барон Гото
посетили Петербург. Эта поездка повела к таинственным перегово¬
рам, которые прервались вследствие смерти микадо, и, повидимому*
послужила закреплением только что заключенного нового русско-
японского соглашения, предусматривавшего дележ Монголии на две
сферы влияния в области так называемой Внутренней Монголии:
восточную японскую и западную русскую. Китайская революция и
трудное финансовое положение Китая еще более облегчили осуще¬
ствление захватнических стремлений русского правительства. Осе¬
нью 1912 г. в Урге было заключено русско-монгольское соглашение.
Это соглашение устанавливало полную автономию Монголии от Ки¬
тая, недопущение на ее территорию китайских войск и китайской
колонизации, а приложенный к соглашению протокол давал русским
купцам и предпринимателям полную торговую монополию в Монго¬
лии. Этот успех русской политики возбудил страшное негодование
во всем Китае, и президент китайской республики Юан-Ши-Кай пы¬
тался воздействовать на японское правительство, чтобы получить
хотя бы некоторую поддержку против русских. Все же ему уда¬
лось добиться в переговорах с русскими дипломатами некоторых
уступок: признания со стороны России призрачного суверенитета
Китая над Монголией с сохранением всех русских торговых приви¬
легий, при чем все эти китайские уступки были отнесены лишь к
Внешней Монголии. Относительно Монголии Внутренней России,
очевидно, пришлось вспомнить свои обязательства, данные япон¬
скому правительству.
Самым поразительным фактом во всех этих со¬
бытиях было поведение Англии. Успехи русского
империализма в Монголии как бы автоматически
побуждали английских империалистов протягивать свои руки к Ти¬
бету, тем более, что подпольная работа английских агентов в Тибете
начала приносить свои плоды — при дворе далай-ламы тибетские
клерикалы начали подумывать об отложении от Китая. Их планы
были, однако, расстроены вмешательством китайского наместника,
и сам далай-лама вынужден был покинуть Лхассу. Попытка Юан-
Ши-Кая провести политические реформы в Монголии и Тибете по¬
вела к тому, что далай-лама в сообществе с ургемским хутухтой
Англия и русская
экспансия.

612
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
объявил независимость Тибета и Монголии от Китая. Казалось бы,
что для английских империалистов пришел желанный момент, когда
можно было вступиться за угнетенных тибетцев против их угнета-
талей китайцев, подобно тому, как русский империализм выступил
в Монголии под личиной защитника монгольского народа от китай¬
ских поработителей. Благовидным началом для вмешательства в
тибетско-китайские отношения могла бы послужить посылка посто¬
янного дипломатического представителя в Лхассу, но как раз это
было воспрещено русско-английским соглашением 1907 г. После
долгих колебаний Грэй обратился весной 1914 г. к русскому мини¬
стру иностранных дел Сазонову с запросом относительно этого ще¬
котливого пункта, но здесь и вскрылась особенность создавшегося
политического положения. Сазонов был непрочь от обсуждения
данного вопроса, но немедленно заговорил о компенсациях. Монго¬
лию он таковой компенсацией не считал, так как Монголия, по его
мнению, еще до 1907 г. „бесспорно“ входила в сферу русского
влияния, и поэтому заломил за свободу английских действий в Ти¬
бете довольно основательную цену в виде и северной Манчжурии,
и западного Китая, и Монголии. Неизвестно, к чему привел бы
этот полюбовный торг,— он был прекращен разразившейся мировой
войной.
Как бы то ни было, вся эта политическая ситуация показывала
некоторую слабость английской позиции и значительную самостоя¬
тельность русской политики. Объяснение этому обстоятельству сле¬
дует искать в области внутриевропейской политики. Английской
дипломатии удалось достигнуть соглашения с Россией в 1907 г.,
благодаря внутренней и внешней слабости русского самодержавия.
Само по себе англо-русское соглашение было, вероятно, наибо¬
лее противоестественной из возможных политических комбинаций,
так как именно с Россией у английского империализма было наи¬
большее количество точек столкновения. Эта комбинация стала воз¬
можной лишь благодаря тому, что германская опасность была самой
страшной для английского империализма, и английские политики
прекрасно понимали замечание Вильгельма II о том, что у англий¬
ских кораблей нет колес, чтобы быть действительно страшными для
Германии. Если корабли нельзя было поставить на колеса и, что
еще важней, и это корабельное преимущество становилось сомни¬
тельным, то оставался единственный исход — иметь наготове такую
сухопутную коалицию, борьба против которой была бы опасной и
для могущественной на суше Германии. В этом отношении под¬
держка русского- империализма была абсолютно необходима для
Англии. Но беда английского империализма была в том, что все
особенности этой международной ситуации великолепно учитыва¬
лись и русской дипломатией, которая прекрасно знала, что Англия
принуждена будет пойти на большие уступки, чтобы как-нибудь
сохранить русско-английское соглашение. Предел этой уступчивости

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 613
английской дипломатии заключался лишь в том, что и сам русский
империализм зависел от английского в самом коренном для первого
вопросе — дележа Турции и захвата проливов. Но эта последняя
зависимость не была вполне безусловной, так как германские поли¬
тические круги допускали при известных обстоятельствах соглаше¬
ние относительно этого, весьма скользкого для всей Европы, во¬
проса. Отсюда та осторожность, весьма английскому империализму
несвойственная, которую проявил сэр Эдуар Грэй в тибетском во¬
просе и, наоборот, очень уверенные действия России в Монголии
и при обсуждении вопроса о компенсациях за Тибет.
Примерно такой же характер имело поведение Англии при даль¬
нейшем развитии персидского вопроса. Основным стержнем русской
политики по отношению к Персии и Турции было своеобразное ма¬
ринование этих стран — недопущение по возможности их экрноми-
ческого и политического развития с тем, чтобы они были более
легкой добычей в удобный момент. Персидская революция поста¬
вила на очередь вопрос о проведении реформ в стране. В частно¬
сти, для упорядочения персидских финансов был приглашен эксперт
по финансовой части, американец Шустер. Шустер серьезно при¬
нялся за дело, и его деятельность, не считавшаяся с желаниями
русского правительства, возбудила сильное неудовольствие послед¬
него. Это неудовольствие приняло вполне реальные формы, выра¬
зившиеся в том, что во второй половине 1911 г. русское прави¬
тельство приступило к военной оккупации некоторых пунктов
северной Персии. Оккупация была открытым нарушением устано¬
вленного в соглашении 1907 г. принципа неприкосновенности и не¬
зависимости Персии. Грэй указывал на это русскому послу в Лон¬
доне графу Бенкендорфу, подчеркивая, что эта русская политика
в Персии как бы подтачивает существующие англо-русские отно¬
шения, и даже намекал на возможность своей отставки в случае,
если в Англии возьмет верх антирусская ориентация.
Характерно, однако, то обстоятельство, что, несмотря на про¬
должавшуюся в Персии активную деятельность русского правитель¬
ства, Грэю удалось сохранить установившиеся с Россией отношения.
Это тем более примечательно, что именно в это время Россия не
пожелала целиком следовать желаниям английского правительства,
проявившего крайнюю воинственность во время второго мароккского
кризиса, и заняла сравнительно спокойную позицию, а Германия,
наоборот, после ликвидации этого инцидента стала проявлять неко¬
торые тенденции к установлению некоторого соглашения в англо¬
германских отношениях. Русскоё правительство знало действитель¬
ную цену своего значения в Тройственном согласии и, до сбора
предполагаемой жатвы со своих противников, старалось получить все
возможное со своих союзников. Таким образом, вся история так на¬
зываемой „Антанты“, или Тройственного согласия, представляет собой
не что иное, как цепь колониальных и .полуколониальных захватов,

614
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
где английскому империализму пришлось играть своеобразную роль
распределителя захватываемых территорий — не по своей доброй
воле, конечно, а по горькой необходимости. Этим и объясняется
то странное обстоятельство, что, с одной стороны, именно в Лон¬
доне лежал политический центр антигерманской коалиции, а с дру¬
гой стороны, что именно английский империализм принужден был
перед мировой войной соблюдать некоторую умеренность по срав¬
нению с империализмом русским.
Совершенно теми же методами захватниче¬
ского дележа колониальных областей француз¬
ской дипломатии удалось нанести чувствительную
брешь Тройственному союзу Германии, Австрии и Италии. Разуме¬
ется, Италия никогда не была надежным союзником центральных
империй. По существу ее позиция в случае войны находилась в
довольно тесной зависимости от поведения Англии, что вполне объ¬
яснялось большим протяжением ее берегов и их открытостью для
действий сильного флота. И вообще итальянский империализм плохо
стоял на собственных ногах, будучи принужден постоянно лави¬
ровать между своими более сильными соперниками. Деятельность
провозвестника итальянского империализма Кристи закончилась круп¬
ной неудачей в 1896 г. при попытке распространить свое влияние
из Эритреи на Абиссинию. Союз Италии с Германией и Австрией
давал ей, начиная с 1887 г., „права“ на ‘расширение в Африке, но
осуществление этих сомнительных прав после абиссинской неудачи
было возможно только на турецкий счет — в Триполи и Киренаике.
Но как раз здесь Германия и Австрия были всего менее склонны
помогать своему союзнику по той простой причине, что захват Три¬
поли нарушал целость Турецкой империи и ликвидация африканских
владений Турции могла послужить сигналом для дележа всего ту¬
рецкого наследства. Если центральные державы и не были принци¬
пиальными противниками этого дележа, то, тем не менее, они совсем
не собирались его ускорять, предпочитая до поры до времени
медленное экономическое проникновение в поры государственного
организма Турции.
При увеличивавшемся влиянии Германии на Босфоре эта мед¬
лительность германского империализма представляла собой простой
расчет. -Для Австрии же сохранение Турции было еще более же¬
лательным. В то же время эти триполитанские замыслы Италии
ставили ее в тесную зависимость от Франции, владения которой
находились в непосредственной близости от объекта итальянских
вожделений и Англии, как самой сильной морской державы. Поэтому
итальянская политика приняла систему как бы двойного обеспече¬
ния. В самом конце 1900 г. итальянский министр иностранных дел
маркиз Висконти-Веноста и французский посол в Риме Баррер об¬
менялись нотами, сущность которых была вполне ясна: Италия при¬
знавала преимущественные интересы Франции в Марокко, но взамен
Антанта и Италия.
Триполи.

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 615
получала такое же признание относительно Триполи. Это была уже
выдача векселя на довольно неопределенный срок, особенно при
политической обстановке 1900 года. Подлинная сущность этого ве¬
кселя отчетливо вскрылась в 1902 г., когда Италия, перезаклю¬
чая свой союзный договор с Германией и Австрией, почти что одно¬
временно ухитрилась выдать Франции обязательство ни при каком
случае не принимать участия в нападении на последнюю. По суще¬
ству это была ничем не прикрытая измена своим союзным обяза¬
тельствам и ценой этому предательству было Триполи. Немудрено,
что при захвате Марокко Францией Италия не оказала никакой
поддержки Германии. Окончательная ликвидация мароккского вопроса
заставила Италию поспешить с выступлением. Итальянские империа¬
листы опасались, что при промедлении Триполи может оказаться в
чужих руках.
Может-быть, во всей истории империалистических войн нет
войны более беззастенчивой и грубой как по своим мнимым моти¬
вам, так и по способу ее объявления, как итало-турецкая война из-
за Триполи. Итальянский империализм ошибся только в одном —
война из предполагавшейся военной прогулки превратилась в чрез¬
вычайно длительное и дорогое предприятие, осложнявшееся еще
тем, что Германия смотрела на итальянское предприятие довольно
кисло, а Австро-Венгрия прямо враждебно: Австро-Венгрия не только
препятствовала перенесению итальянцами войны в области Европей¬
ской и Азиатской Турции, но австрийские военные круги помыш¬
ляли даже о разрыве с более чем сомнительным союзником. В конце
концов Италии удалось вынудить уступку Триполи у Турции. Три-
политанская война и ее результаты почти окончательно вывели Ита¬
лию из Тройственного союза, так как сохранение с таким трудом и
таким сомнительным способом приобретенной колонии зависело от
доброй воли Франции и Англии.
Своеобразность германских отношений к турец¬
кому „наследству“, может-быть, нигде не выступила
так ярко, как в вопросе о Багдадской дороге, во¬
просе, который был в своем развитии довольно верным зеркалом
внутриевропейских политических комбинаций в XX в. Его начало,
правда, относится еще к концу XIX в., но в этот период своего
развития он еще не приобрел той остроты, которая сделалась
его отличительной чертой в первые полтора десятилетия XX в.
Уже в 1888 г. германская финансовая группа, во главе с Немец¬
ким банком, получила от турецкого правительства концессию на
постройку железнодорожной линии Хайдар-паша (предместье Кон¬
стантинополя)— Ангора. Организовавшееся общество анатолийских
железных дорог довольно быстро выполнило это задание и выстроило
еще добавочную ветвь Эскишехир — Кония. Успех постройки вы¬
двинул грандиозный проект сооружения Багдадского пути. Значение
последнего заключалось в том, что он явился бы самой важной в
Багдадская
дорога.

616	П.	ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
экономическом и стратегическом отношении железнодорожной арте¬
рией Азиатской Турции и в то же время одной из важнейших ми¬
ровых магистралей, соединяя кратчайшим сухим путем Европу с
Индией. Для германского капитализма Багдадский путь открывал
огромные возможности создания рынка для германской тяжелой ин¬
дустрии, для экспорта германских товаров и, наконец, для получе¬
ния различных концессий в прилегающей к железнодорожной линии
зоне. Эта возможность мирного проникновения в Азиатскую Турцию
равнялась по своей сущности устройству весьма прибыльной сферы
колониального влияния.
Надо, впрочем, отметить, что германский империализм тщательно
старался скрыть эту колониальную сущность своего предприятия.
И германская дипломатия — Багдадская дорога стояла под особым
покровительством Вильгельма II и очень занимала германское ми¬
нистерство иностранных дел — и германские банковские круги
усердно подчеркивали „хозяйственный“ смысл своего любимого де¬
тища, отрицая за ним всякое политическое значение. Но их упорное
стремление строго сохранить германский характер предприятия,
выразившееся в желании допустить иностранный капитал, так как
своего не хватало, но под германской гегемонией и административ¬
ным руководством, их зоркое внимание ко всякой попытке получить
какую-либо концессию в районе Багдадского пути, — все это ука¬
зывало на монополистический характер стремлений германского
империализма. Сами германские дипломаты прекрасно знали, что эко¬
номические вопросы такого масштаба совершенно неизбежно должны
получить политическую окраску. Еще в 1899 г. германский посол в
Константинополе Маршалл фон Биберштейн доносил в Берлин о том,
что известное заявление Бисмарка о том, что весь Восток не стоит ко¬
стей одного померанского гренадера, представляется лишь курьезным
историческим воспоминанием. В эпоху же 1913—14 годов, когда баг¬
дадский вопрос уже близился к своему разрешению, для германских
империалистов оказалось возможным говорить, если не о „сфере
интересов“ (этого выражения германская дипломатия старалась из¬
бегнуть даже тогда), то, во всяком случае, о германской „рабочей
зоне“ в Малой Азии и старательно оберегать ее не только от итальян¬
ских, но, до некоторой степени, даже и от австрийских поползно¬
вений. Эта германская „рабочая зона“ представляла собой довольно
лакомый кусок, включая в себя и порты Александретту и Мерсину
и целый ряд различных концессий по железнодорожному строи¬
тельству и горному делу. Во избежание всяких недоразумений
со своими союзниками и противниками, германское министерство
иностранных дел даже картографировало эту облюбованную им для
экономической эксплоатации область.
Разумеется, этот политический смысл сооружений Багдадского
пути не ускользнул и от противников Германии, и поэтому именно
различные стадии сооружения Багдадской дороги отражали на себе

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 617
все перипетии политической борьбы в Европе. На рубеже XIX и
XX веков вопрос о багдадском проекте был довольно благоприятен
для Германии.Наиболее серьезным противником проекта была Россия*
и по вполне понятным причинам. И правительство Абдул-Гамида и
русское правительство прекрасно знали, что сооружение Багдад¬
ского пути означало экономическую консолидацию и развитие
Турции. И если первое, в лице самого султана, очень благосклонно
относилось к проекту, то второе видело в нем только усиление
мощи своего врага, имущество которого рано или поздно подле¬
жало разделу. О направлении русской политики в этом отношении
всего красноречивее говорило то обстоятельство, что и Россия под¬
писала железнодорожное соглашение с Турцией относительно обла¬
стей, прилегающих к бассейну Черного моря. Смысл этого соглашения
был очень прост — Турция передала право постройки железнодорож¬
ных линий в этих областях России, но Россия по неимению соб¬
ственных капиталов и по своему нежеланию как-нибудь усилить
Турцию и пальцем не шевелила для осуществления концессии, ко¬
торая, таким образом, равнялась запрету для Турции строить желез¬
ные дороги в этих местностях.
Но русское сопротивление можно было как-нибудь обойти,
так как все же Багдадская дорога не проходила непосредственно
в тех областях, на которые русский империализм заявлял свои
непосредственные претензии, а ставить открыто вопрос о полном*
дележе турецкого наследства в начале XX в. для России было
бы еще несвоевременно. Иначе обстояло дело с Францией и Англией.
Французская дипломатия в лице константинопольского посла Кон-
стана была непрочь от совместной работы с Германией в багдадском
предприятии, представляя в данном случае интересы французского
капитала, имевшего преимущественное значение в турецких финан¬
сах. Для Англии вопрос стоял сложнее. Багдадский путь затрагивал
столь существенные для английского империализма пункты, как
Персидский залив и сообщение с „жемчужиной английской ко¬
роны“—с Индией. Но даже и здесь английский империализм в
эпоху своего сближения с германским готов был итти на уступки,
и Чемберлен открыто заявлял германским представителям, что Анг¬
лия не будет возражать против проведения германского про¬
екта в жизнь.
Благоприятное для Германии положение в баг¬
дадском вопросе радикально изменилось к 1903 г.,
в эпоху начавшегося англофранцузского сближения.
В марте 1903 г. Германия окончательно получила
концессию на сооружение Багдадского пути до
Персидского залива, где конечный пункт из-за прений с Англией
не был еще точно определен, и целой серии боковых ветвей.
Но этот успех в Турции сопровождался полным провалом в
Европе: Англия признала, что предложенные Германией гарантии
Багдадский во¬
прос в ближай¬
шие перед вой¬
ной годы.

618
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
недостаточно обеспечивают английские интересы, и отказалась
от участия в обществе Багдадской дороги, а французское пра¬
вительство воспретило котировку бумаг Багдадской дороги на Па¬
рижской бирже. Разрыв с Францией не был окончательным, так как
французская финансовая - группа Оттоманского банка не взяла об¬
ратно своего обещания участвовать в сооружении Багдадского
пути, но это участие французов было чисто платоническим и
никогда не давало реальных результатов. Естественно, что пре¬
доставление германского капитала самому себе чрезвычайно за¬
медлило темп постройки, тем более, что турецкое правительство
не могло сразу дать достаточных финансовых гарантий на соору¬
жение всей линии. Это медленное, но все же подвигавшееся вперед
сооружение Багдадского пути, заставило английское правительство
уже в 1908—09 годах выступить с предложением о переходе са¬
мого южного участка Багдадского пути (Багдад—Персидский залив)
в английские руки, но переговоры не принесли никаких реальных
результатов.
Решительный поворот в багдадских делах последовал в резуль¬
тате русско-германского соглашения 1911 г. по • персидским де¬
лам и балканской смуты 1912—13 годов. Русско-германское согла¬
шение представляло отказ русского правительства от противодей¬
ствия сооружению Багдадской дороги и, кроме этого, обеспечивало
присоединение одной из ветвей багдадской сети — железнодорожной
линии Садидже—Ханекин с линией Тегеран—Ханекин, за постройку
которой бралось русское правительство. Если бы это соединение
персидской железнодорожной сети с - багдадской не было осуще¬
ствлено русским правительством в определенный срок, то Германия
получила бы право осуществить это присоединение своими сред¬
ствами. Уступчивость русского правительства и жестокий кризис,
пережитый Турцией в 1912 —13 годах, заставили пойти на согла¬
шение с Германией и Францию с Англией. В августе — сентябре
1913 г. между французскими и германскими финансистами со¬
стоялся „обмен мнений“, содержанием которого было сведение
финансовых счетов по багдадским делам; рядом с этим велись пе¬
реговоры о распределении железнодорожных концессий в Малой
Азии между Францией и Германией. Результатом этих обменов мне¬
ний и переговоров было французско-германское соглашение 15 фев¬
раля 1914 г., имевшее чрезвычайно характерную форму договора
между Оттоманским и Немецким банками — власть финансовых
магнатов выступила наружу в довольно неприкрытом виде. Со¬
держание этого соглашения было в достаточной мере сложно.
Его основным пунктом было разграничение французской и герман¬
ской зон строительства. К французской зоне отошли Сирия и чер¬
номорские области Малой Азии, где французам пришлось преодо¬
леть сопротивление России, ссылавшейся на свои права, которые
она упорно хотела осуществлять; Германия получила право закон¬

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 619
чить Багдадский путь и соорудить добавочную ветвь к Алексан¬
дретте. Соглашение предусматривало соединение французской и гер¬
манской железнодорожных сетей и вдобавок улаживало целый ряд
спорных вопросов железнодорожного строительства. Особый мемо¬
рандум определял и спорные финансовые вопросы. Французский
капитал совершенно отказывался от участия в багдадском строи¬
тельстве и передавал находившиеся в его портфеле акции и обли¬
гации общества Багдадской дороги Немецкому банку, а взамен обя¬
зывался взять приблизительно на такую же сумму бумаг турецкого
таможенного займа, реализованного германской финансовой груп¬
пой, или, вернее, аванс, выданный германскими финансистами под
вторую серию этого займа. Таким образом, германский империа¬
лизм один, без посторонней помощи, доводил до конца свое гран¬
диозное предприятие.
Но самым существенным для Германии являлся, конечно, тот
результат, к которому свелись англо-германские переговоры о ко¬
нечной магистрали Багдадского пути. Эти переговоры тянулись
очень долго, начавшись еще в 1911 г. выступлением турецкого
правительства, которое, поняв и оценив твердость Англии в вопросе
о Персидском заливе, добилось от общества Багдадской дороги
чрезвычайно важных уступок по сооружению конечной магистрали
Багдадского пути, а именно—согласия на передачу своих прав на
постройку южного участка новому, подлежащему учреждению, об¬
ществу. Турецкое правительство оказалось здесь как бы посредни¬
ком между Германией и Англией. Начавшиеся вслед за этим пред¬
варительные зондирования и переговоры выяснили, что английское
правительство совершенно недвусмысленно настаивало на хозяй¬
ственном преобладании Англии в Месопотамии и на английском
контроле над южным участком Багдадского пути и судоходством
в Шат-Эль-Арабе. Первое обусловилось двумя обстоятельствами:
интересами английских нефтяников и самого английского правитель¬
ства в разработке месопотамской нефти и грандиозными ороситель¬
ными работами, которые предполагались к исполнению в Месопо¬
тамии по планам знаменитого инженера Уилькокса, прославившегося
своей деятельностью в Египте. Всем этим Англия преследовала
обеспечение жидким топливом своего флота и обеспечение целым
рядом сырых продуктов потребностей английской метрополии. Вто¬
рое английское требование практически сводилось к получению
в свои руки южного ключа к Багдадскому пути и, следовательно,
контроля над основным сухопутным путем к Персидскому заливу
и к Индии. В. прямых переговорах с Германией английское прави¬
тельство с необычайной цепкостью проводило свою точку зрения
и по существу добилось довольно полного ее проведения. Конеч¬
ным пунктом Багдадского пути был намечен лежавший при слиянии
Тигра и Ефрата город Басра, и таким образом Германия отказалась
от своего первоначального замысла довести Багдадский путь до

620
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
самого Персидского залива, но взамен Англия обязалась не иметь
никаких препятствий к проведению Багдадской дороги и не доби¬
ваться концессии на сооружение конкурирующих железнодорожных
линий в багдадском и моссульском вилайетах Турции. Общество
Багдадской дороги получило право сооружения портов в Багдаде
и Басре, при чем английский капитал получил 40°/0 участия. Зато
судоходство по месопотамским речным путям отдавалось англий¬
скому акционерному обществу, где германский капитал был пред¬
ставлен только 20%, т.-е. половиной той доли, которая отдавалась
Турции, и, вдобавок, английский председатель правления этого об¬
щества получал решающий голос, когда голоса в правлении дели¬
лись поровну. Практически это равнялось английской гегемонии
в обществе. Наконец, в учреждении для эксплоатации месопотам¬
ской нефти в смешанном обществе германский капитал получил
25°/0 участия, и, кроме того, Германия обязалась не устраивать
никакой конкуренции тем английским работам по орошению Ме-
сопотамии^ заявки на которые были уже сделаны до апреля
1912 г. Таковы были наиболее важные и существенные пункты
англо-германского соглашения о Багдадской железной дороге, пара¬
фированного в Лондоне 15 июня 1914 г., совсем накануне миро¬
вой войны. Это соглашение не получило окончательного оформле¬
ния, но оно очень характерно, как показатель тех течений в импе¬
риалистической политике, которые существовали накануне столк¬
новения.
Разумеется, свой полный смысл это соглашение получает только
в связи с германо-русским и франко-германским соглашениями.
Все они преследуют одну и ту же цель — наметить опорные пункты
для грядущего раздела тех полуколониальных государств (в. дан¬
ном случае преимущественно Турции и отчасти Персии), которые в
глазах империалистических держав являлись, несомненно, стоящими
на пути к полному и окончательному разложению и, как якобы буду¬
щие мертвецы, должны были быть лишь пассивными объектами в евро¬
пейской международной политике. Последовавшие во время мировой
войны договоры о разделе Азиатской Турции между державами Ан¬
танты шли как раз по тем линиям, которые были уже намечены этими
конвенциями и соглашениями, проводившими, под личиной разгра¬
ничения сфер железнодорожного строительства различного рода
концессионных предприятий, условия возможного будущего раздела.
Конечно, Германия была исключена из этих важных договоров
и соглашений, и -тем самым ее претензии были выброшены за борт.
Вряд ли можно рассматривать англо-германское соглашение, как.
попытку английского правительства как-нибудь столковаться с Гер¬
манией за спиной своих союзников. В этом отношении показателен
уже тот факт, что соглашение Англии с Германией было последним
в серии соглашений, касавшихся Багдадской железной дороги.
Англия пошла на него лишь в хвосте своих союзников и при этом

ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ ИМПЕРИАЛИЗМА 621
сумела сохранить все основные пункты своих требований. Вся
история багдадского железнодорожного строительства крайне
поучительна и как зеркало внутриевропейской международной
политики и как пример империалистического напора на полуколо¬
ниальные государства, как пример медленного „колонизирования“
последних.
Взрыв мировой войны в значительной степени
не только положил предел этому колонизированию,
но и произвел сильнейший сдвиг и в чисто-колони¬
альных странах. Благочестивые намерения империалистических дер¬
жав начать войну во имя попранной международной справедливости
и закончить ее расправой над побежденными и актами беззастен¬
чивого грабежа в международном масштабе не предусмотрели лишь
одного,— что такое потрясение в невиданных размерах вызовет
к открытому выступлению все те силы, которые были загнаны в под¬
полье железным кулаком насилия и эксплоатации. Если экономи¬
ческие и социальные противоречия каждой империалистической
державы, обусловленные тем, что мировое хозяйство стояло в рез¬
ком противоречии с рамками национальных государств, с их капи¬
талистическим строем, вырвались наружу в виде грандиозного
политического и экономического кризиса, каким являлась мировая
война, то это международное столкновение снова обострило вну¬
тренние противоречия и в странах победительницах и в странах
побежденных. И как раз на долю победителей, оставшихся после
конца войны единственными обладателями колониальных территорий
и полуколониальных сфер влияния, выпало новое затруднение в их
внутренней политике, существовавшее, правда, и прежде, но не в
такой сильной степени,— а именно стремление всех колониальных
и полуколониальных народов перестать быть не только объектом
эксплоатации, но объектом, и притом пассивным, международной
политики империалистических держав. Это национальное движение
послевоенной эпохи, тесно связанное с победой русской револю¬
ции и ростом революционного движения в других странах, повело
к значительным осложнениям и затруднениям в дипломатических
расчетах. Приемы довоенной дипломатии, базировавшиеся на согла¬
шениях за счет колониальных и полуколониальных стран, стали
несколько архаичными, и во всяком случае их проведение в дейст¬
вительность крайне затруднялось. Перед европо-американским ка¬
питализмом стала страшная задача—сохранить себя самого перед
лицом пробудившихся к самостоятельной жизни и осознавших свои
собственные задачи и стремления колониальных и полуколониаль¬
ных народов. И вместе с этим встал перед ними призрак их соб¬
ственного крушения, так как задача, вставшая перед империалисти¬
ческими державами, -сама по себе неразрешима, и национальная
революция в колониях тесно связана с социальным переворотом в
метрополии.
Кризис колони¬
альной политики.

622
П. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ
ЛИТЕРАТУРА.
Покровский — Империалистическая война. М., 1928. Лукин — Очерки по новейшей
истории Германии. М., 1925. Преображенский — Очерк истории современного империа¬
лизма. М., 1926. Мун — Империализм и мировая политика. Морель — Десять лет секрет¬
ной дипломатии. М., 1924. Дармштетер — История раздела Африки. М., 1924. Gooch —
History of modern Europe. Lond., 1923 (есть сокращенный русский перевод). Branden¬
burg — Von Bismark zum Weltkriege. Bed., 1925. Knowles — Economic development of the
British overseas Empire. Lond., 1924. Ротштейн — Захват и закабаление Египта. M., 1925.

В. СЕРГЕЕВ.
ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО
СОГЛАСИЯ.
Война 1914 г. была столкновением двух больших
международных союзов: Тройственного союза и
-Тройственного согласия. Война была лишь последним
этапом в развитии этих союзов, образование которых
относится к более раннему времени. История Тройственного союза и
Тройственного согласия охватывает собою всю историю Европы, начи¬
ная со второй половины XIX века. Причины зарождения и развития
названных союзов надо искать как во внешних комбинациях дер¬
жав, так и во внутренних отношениях в каждой из них. Как тот,
так и другой союз являлся диагональю параллелограмма многих
сил, действовавших в различных направлениях. Отсюда происходит
сложность и трудность изложения событий, связанных с историей
взаимоотношений названных союзов. Не говоря уже о пестроте
событий, одни и те же факты приходится рассказывать несколько
раз в самых различных сочетаниях, нарушая тем. самым хронологи¬
ческую последовательность и постоянно перебрасываясь из одной
страны в другую. Такие сложные международные комплексы, как
Тройственный союз и Тройственное согласие, выдвигают такую массу
историко-социологических и философских проблем, что о сколько-
нибудь подробном изложении каждой из них не может быть даже
и речи; при характеристике такого рода комплексов все искусство
должно сводиться к выделению двух-трех моментов и около них*
как около центров, по возможности располагать все другие вопросы,
менее важные в данной концепции.
Из всех тенденций, выступавших на поверхности общественной
жизни в последние десятилетия XIX и XX веков, одна особенно
бросалась в глаза—это стремление всех государств к мировой по¬
литике, великодержавности и монополистическому господству над
всем миром. „Британская имперская федерация“, „Соединенные евро¬
пейские штаты“, пангерманизм, панславизм, панамериканизм, Великая
Япония и т. д. и т. д.,— все это социологически явления одного и
того же порядка. Не говоря уже о таких державах, как Англия,
Германия или Россия, все мелкие государства Балканского полу¬
острова выражали желание и питали надежды сделаться велико¬
державными. Каждая держава стремилась приобрести полную мо-
Характер между¬
народных союзов
в XIX и XX веках.

624
В. СЕРГЕЕВ
нополию над всем миром и лишь в случае сознания недостаточности
одних собственных сил она обращалась за помощью к другим, и
тогда возникала идея союза или коалиции. Выбор союзника зависел
от самых разнообразных причин и комбинаций. Экономические и
политические отношения, в конечном итоге определявшие симпатии
или антипатии держав, иногда бывали до того сложны и запутаны,
что даже трудно было определить, кто является союзником и кто
врагом. Поэтому члены союзов мало доверяли друг другу и стре¬
мились лишь к одному, как бы возможно полнее использовать сво¬
его союзника; по этой причине международные союзы носили более
отрицательный, нежели положительный характер. Это были коопе¬
рации обороны и нападения на общего врага, а не кооперации
мирного сотрудничества. Взаимное недоверие союзников обусловли¬
вало хрупкость союзов, вызвавшую к жизни так называемую систему
„перестраховок“, т.-е. одновременных союзов с двумя различными
государствами, нередко находившимися друг с другом во вра¬
ждебных отношениях. Наряду с обычными договорами, практико¬
вались еще секретные договоры, часто совершенно уничтожавшие
смысл первых.
Состояние Европы в эпоху Тройственного союза
и Тройственного согласия правильнее всего назвать
эпохой вооруженного мира. Стремление к монополи¬
стическому господству одной державы сталкивалось
с аналогичным же стремлением другой, в резуль¬
тате чего являлась война или предшествовавший ей
вооруженный мир. Однако при классовом строении общества не
все классы в равной степени разделяли симпатии и антипатии своего
правительства. Как правило, вдохновителем милитаризма являлась
небольшая группа империалистов, в состав которой входили банкиры,
владельцы оружейных заводов и предприятий тяжелой индустрии,
пароходостроительных обществ, крупные сельские хозяева и т. д.—
словом, крупная буржуазия и аграрии; за ними следовали воен¬
ные-профессионалы, дипломаты, чиновники, профессора универ¬
ситетов и т. д.— словом высшая интеллигенция. Во главе этих
групп стояли финансисты-банкиры, дававшие тон всей политике,
начиная с 80-х годов прошлого столетия, т.-е. с эпохи финан¬
сового капитала; империализм и финансовый капитал — два главных
признака одной и той же фазы общественного развития. Воору¬
женный мир и война не только избавляли империалистов от их за¬
граничных конкурентов, но они также укрепляли их положение и
внутри страны: увеличение армии и флота предполагало все новые
и новые заказы, поставки на армию, открытие новых служб и все¬
возможных источников обогащения; помимо этого, милитаризм и
военщина постоянно подбадривали дух населения, отвлекали его
внимание от животрепещущих вопросов момента, ослабляли клас¬
совые противоречия и тем самым подымали престиж власти: прави¬
Группы населе¬
ния, поддержива¬
ющие империали¬
стическую поли¬
тику.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 625
тельства всех стран умели прекрасно играть на милитаристических
и шовинистических чувствах.
Империалистов в каждой стране было немного, но, располагая
капиталами, они имели в своем распоряжении целый штат людей
и арсенал средств идеологического воздействия на щирокие круги;
самым же сильным из всех средств идеологического воздействия
на общественное мнение являлась печать — газета, журнал, плакат
и книга. Путем печатной и устной пропаганды небольшая группа
людей, желавших жить, властвовать и обогащаться, старалась вне¬
дрить в народное сознание идею общности ее интересов и идеалов
с интересами и идеалами всей нации. С точки зрения субсидируе¬
мой ею прессы выходило, что войну и милитаризм должны во имя
общего блага поддерживать все сознательные и честные граждане.
Действительно, в отдельных случаях точку зрения империалистов
поддерживали мелкая буржуазия и определенная часть рабочих,
заинтересованная в продолжении империалистической политики.
Мелкая буржуазия и „рабочая аристократия“ отдавали на выборах
свои голоса империалистам, а это создавало впечатление выраже¬
ния истинной воли народа.
„Бутербродная“ пресса старалась оправдать политику своих
повелителей не только в глазах собственной страны, но также и в
глазах заграничного общественного мнения. Заграничная агитация
велась с расчетом на то, что, как в нейтральных, так и во вра¬
ждебных странах найдутся более или менее значительные группы,
интересы которых связаны с интересами заграничных империали¬
стов; в период банкового капитализма подобное совпадение наблкь
далось сплошь и рядом. В то же самое время, переплетение интере¬
сов нескольких государств меняло весь, характер союзов и войн:
из национальных и династических столкновений прежнего времени
они постепенно превращались в интернациональные войны, т.-е. в
столкновения банковых концернов, синдикатов и трестов. Из ска¬
занного ясно, что международные союзы и, значит, прежде всего
Тройственный союз и Тройственное согласие лишь на первый взгляд
являлись дипломатическими конвенциями, по существу же дела это
были сложнейшие в полном смысле мировые комбинаций экономи¬
ческого характера. Этого никогда не следует упускать из вида.
На эти союзы империалисты всех стран возлагали огромные
надежды, убежденные в том, что война разрешит все проблемы и
распутает все петли, в которых запуталось европейское общество,
но жизнь оказалась жестокой и безжалостно разрушала все их
надежды и прожектерства.
Борьба за первенство в Европе и вне ее раз¬
вернулась еще в XVIII веке. В то время пре¬
тендентами на мировое владычество являлись две
державы: Франция и Англия, между которыми в течение долгого
времени велись ожесточенные войны за экономическое и полити-
40.	Кн. III.
Преобладание
Англии.

626
В. СЕРГЕЕВ
ческое преобладание в Европе и в колониях. Со второй половины
XVIII века почти уже не оставалось сомнения, что победителем
из этой великой борьбы, несмотря на временные поражения, вый¬
дет Англия. Семилетняя война (1756— 1763) была началом конца
преобладания Франции. Победы революции и, особенно, Бонапарта
на время, казалось, вернули Франции ее былое значение, но в конечном
итоге Франция потерпела поражение и на долгое время вынуждена
была отказаться от претензий на мировое владычество. В тот самый
1805 год, когда Бонапарт одержал одну из самых блестящих своих
побед при Аустерлице, французский флот потерпел жестокое пора¬
жение от адмирала Нельсона при Трафальгаре, показавшее фран¬
цузам и всему миру, что до тех пор, пока Британия господствует
на водах, она несокрушима. На Венском конгрессе 1815 года ми¬
ровое преобладание Англии было признано всеми державами и
подтверждено юридически.
В 1815 году Англия была в полном смысле мировой колониаль¬
ной державой, владения которой были разбросаны по всему миру.
В Азии англичанам принадлежала важнейшая часть Индии: Бенгалия,
Индостан, Коромандельский берег, остров Цейлон и часть Мала-
барского берега, к этой же группе английских владений принадле¬
жали Австралия и Ван-Деминова земля; в Африке англичане владели
Капландом и частью западного побережья; в Америке им при¬
надлежала Канада, земли около Гудзонова залива, Британская Гви¬
нея и целый ряд островов, важнейшими из которых были Ямайка,
Барбадос и Тринидад; наконец, в Европе англичане господствовали
в Средиземном море и Атлантическом океане. Коротко говоря,
в их власти находились все мировые торговые пути и стратегиче¬
ские пункты: Гибралтар, остров Мальта и Ионические острова в Сре¬
диземном море, Капланд в Африке, Цейлон и Малакка в Азии,
Ямайка и Тринидад при входе в Мексиканский залив. По своим
размерам и значению Британская империя напоминала древнюю
Римскую империю эпохи ее расцвета. Около семидесятых годов
XIX века Британская империя охватывала в общей сложности про¬
странство в 23 млн. кв. километров с 377 млн. населения, при чем
на долю самой метрополии приходилось всего 231.000 кв. кило¬
метров и 46 млн. жителей. По своему внешнему строению Брита¬
ния походила на огромную птицу, туловище которой составляла
собственно Англия, а крыльями служили ее колонии.
Колониальное расширение Англии совершалось одновременно с
ее экономическим прогрессом и в зависимости от него. Начавшаяся с
XVIII века индустриализация Англии шла очень быстрым темпом и
в середине XIX века достигла гигантских успехов.
Монопольное преобладание Англии в общем продержалось до
80-х годов. В период от Венского конгресса и до 80-х годов
английская монополия не подвергалась никакому сомнению, но
дело значительно изменилось с момента выхода Франции за пре¬

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 627
делы Европы и с начавшегося с 80-х годов быстрого роста кон¬
тинентально-европейской и американской промышленности. С этого
времени английский купец и предприниматель все чаще и чаще
стали наталкиваться на своих конкурентов французов, бельгийцев,
американцев и немцев не только на континенте, но также и в ко¬
лониях. Испуганное появлением новых конкурентов общественное
мнение Англии заволновалось и начался горячий обмен мнениями
на тему о сохранении монопольного положения Англии. На эту
тему было написано много книг и высказано много мыслей и идей*
из которых исторически наиболее интересной является идея созда¬
ния колониальной федерации.
Последовательнее всего эта мысль проведена в-
сочинениях известного английского историка Сили.
В 1883 г. вышла книга Сили „Расширение Англии“*
в которой автор проводил идею превращения Англии в колониальную
федерацию. Превращение Британии в Великую Британию (Great
Britain), по мнению Сили, возможно лишь в том случае, если ме¬
трополия перестанет быть мачехой в отношении своих дочерей —
колоний, а для этого необходимо отказаться от грубой системы
эксплоатации колоний и образовать колониальную державу на авто,
номных началах,— надо связать колонии с метрополией не силой
оружия, а экономическими и культурными связями, надо дело по¬
ставить так, чтобы колонии стремились не оторваться, а слиться
с метрополией в единую Great Britain.
„Только таким путем наша колониальная держава будет заслу¬
живать название Великобритании и ее связи с колониями будут
крепнуть. Разделяющий нас океан должен быть забыт, и мы должны
освободиться от мысли, что мы принадлежим только к одному ма¬
ленькому острову. Эмиграция в колонии для Англии не потеря, а
только лекарство от обеднения. Поэтому должна быть создана
такая организация, которая во время войны могла бы распоряжаться
всеми силами государства“.
Однако в 80-х годах идея создания колониальной федерации
не находила большого сочувствия в широких кругах английского^
общества. Наибольшее число сторонников и вдохновителей этой
идеи выходило из рядов консерваторов, среди которых было многа
судовладельцев,негоциантов, металлургов, военных и чиновников, т.-е.
групп и людей из тех, которые были непосредственно заинтере¬
сованы в колониях. Напротив, наименьшее сочувствие коло¬
ниальная федерация ' встречала в лагере либералов, ядро которых,
составляли хозяева, директора и акционеры текстильных фабрик*
мелкая буржуазия и рабочие. Главное возражение либералов сво¬
дилось к тому, что федерация неминуемо приведет к изоляции
Англии от других государств и к повышению таможенных пошлин*
а то и другое вызовет повышение цен на сырье и на предметы
первой необходимости.
Споры о колони¬
альной политике.

628
В. СЕРГЕЕВ
Некоторые либералы не только отвергали идею колониальной
федерации, но и вообще отрицали какой бы то ни было смысл Зс
колониями.
„К чему—писал один из сторонников либеральной партии Робеь
(Roebuck),—все эти огромные траты? Не было ли бы лучше не иметь
колоний, чем из-за них постоянно терпеть неприятности и денежные
убытки“.
Не менее отрицательно относился к колониальной политике v
апостол английского либерализма Ричард Кобден. После восстань
в Индии 1857 г. Кобден иронически спрашивал защитников коло¬
ниальной политики: „не пытаемся ли мы сделать невозможное
желая управлять сотнями миллионов азиатов?“
До конца 80-х годов либералы оставались горячими защитни¬
ками принципа свободной торговли, фритрэда, или манчестерства.
Английская (по преимуществу текстильная) индустрия в то врем*
еще не знала серьезных конкурентов и потому не нуждалась нг
в изоляции, ни в покровительственных тарифах.
На манчестерской точке зрения либералы сто¬
яли до 90-х годов, т.-е. до времени появления на
мировом рынке Германии. Массовое же появление
на европейских и колониальных рынках германских товаров сраз>
изменило настроение британских либералов. Чем сильнее германская
индустрия напирала на английский рынок, тем более либералы от¬
ходили от фритрэда, постепенно превращаясь в сторонников коло¬
ниальной федерации и в империалистов. Одна из передовых статей
очень распространенного в Англии политического журнала „Суб¬
ботнее обозрение“ запечатлела то возбужденное настроение, ко¬
торое с конца XIX века охватило британские деловые круги. На
статьи видно, как велика была германская конкуренция и на какие
тревожные мысли она наводила английские торгово-промышленные
сферы.
„Бисмарк, — писал в 1911 году автор названной статьи, — уже
давно понял то, что теперь начинает сознавать и английский на¬
род,— именно, что в Европе существуют две большие, неприми¬
римо борющиеся между собой силы, две большие нации, превра¬
щающие весь земной шар в свои владения и намеревающиеся взи¬
мать с него торговую подать. В Трансваале, у мыса Капа, в сред¬
ней Африке, в Индии, в Восточной Азии, на островах Тихого океана
и на далеком северо-западе, всюду где флаг последовал за библией
и торговля за флагом, немецкий коммивояжер ведет борьбу с англий¬
ским купцом. Всюду, где только речь идет об эксплоатации рудника
или постройке железной дороги, об обращении туземца от плодов
хлебного дерева к консервированному мясу, от воздержания к водке,
там немец и англичанин стремятся вытеснить один другого. Мил¬
лион мелких трений создает повод к величайшей, какие только
были когда-либо в мире, войне. Если бы Германия оказалась на
Выступление
Германии.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 629
завтра стертой с лица земли, то послезавтра не было бы во всем
свете англичанина, который не стал бы богаче вследствие того“.
С появлением на мировом рынке Германии собственно и начи¬
нается история Тройственного союза и Тройственного согласия.
В 1871 году в блестящих залах Версальского дворца вместе
с миром была провозглашена Германская империя. С провозглаше¬
нием империи начинается новый период, полный бури и натиска.
Французские миллиарды, полученные Пруссией в качестве кон¬
трибуции, послужили фундаментом будущей индустриализации
Германии. Периодом индустриального строительства или „грюн¬
дерства“ началась история Германской империи. С 70-х годови нду-
стриализация Германии все время идет вверх, достигая своего выс¬
шего развития в первые десятилетия XX века.
О степени силы экономического роста Германии
свидетельствуют самые разнообразные факты, —
прежде всего рост ее торговли, индустрии и де¬
нежных капиталов. Достаточно, например, взглянуть на таблицу
торговых оборотов главных стран мира за период с 1887 по
1912 годы, чтобы убедиться в исключительно быстром росте гер¬
манского торгового баланса.
Торговый оборот важнейших стран в период с 1887 по 1912 г.г.
(в миллионах марок)
Страны	1887	г.	1912	г.
Германия (с колониями)	 6.245	19.648
Великобритания	 10.721	22.858
Соединенные Штаты	 5.823	15.916
Франция	 5.890	11.669
Пз приведенной таблицы видно, что германская торговля за
короткий период времени в общей сложности увеличилась на 214,7°/о,
между тем как торговля Великобритании поднялась лишь на 113,1°/о,
Соединенных Штатов — на 173,3°/о и	Франции — на	98,1°/о,	при	этом
характерной чертой германской	торговли	было то, что	большая
часть германского экспорта направлялась в страны высокой инду¬
стрии, между тем как торговый оборот Германии со своими колониями
составлял ничтожную долю ее общего экспорта; в 1909 г., например, он
не превышал 78 млн. марок, поднявшись в 1911 г. до 140 млн. из общей
суммы вывоза в 11 млрд. марок. Одними из главных рынков немец¬
кого экспорта являлись Англия и Северная Америка;на эти страны
приходилось более половины всех вывозимых из Германии товаров,
следующее место в торговом балансе Германии занимали Южная
Америка (около 1 млрд. в год) и Восточная Азия, затем следо¬
вали Персия, Турция, Марокко, Франция, Россия, Австрия и т. д.
В общем немецкая торговля все же отставала от английской, дости¬
гая приблизительно пяти седьмых английского экспорта, но велико¬
британских купцов и предпринимателей более пугал быстрый темп
ее развития.
Экономическая
мощь Германии.

630
В. СЕРГЕЕВ
Сказанное по отношению к германской торговле может быть
перенесено также и на ее индустрию, мореходство и банковое дело.
Всем известны чудовищные успехи германской индустрии. Немец¬
кие краски, немецкие медицинские препараты, химические товары,
игрушки, книги, машины, пушки, ружья, пароходы и т. д. с клей¬
мом „made in Germany“ во всех странах успешно конкурировали
с туземными товарами.
То же самое впечатление получается и при сравнении банковых
эмиссий и денежных капиталов. Германские капиталы были рассеяны
по всему миру; они находились в банках и предприятиях Нью-Йорка,
Лондона, Турции, Палестины, Бразилии, России (Дельбрюк, Шиклер
и Мендельсон), в Китае и т. д. В некоторых случаях они действовали
самостоятельно, но чаще всего немецкие финансисты входили пай¬
щиками в иностранные банки, фабрики и заводы. Особенно охотно
немецкие финансисты помещали свои капиталы в железнодорожные
и морские предприятия, приносившие большой и скорый доход.
Коммерческое судоходство и судостроение в Германии за последние
20 — 25 лет перед войной очень далеко шагнул вперед. Германские
акционерные компании речного, морского и океанского пароходства
„Havag“ и „Lloyd“ забивали лучшие английские и американские
компании. Даже в Атлантическом и Тихом океанах, у самых бере¬
гов Соединенных Штатов, немецкие суда успешно конкурировали
с англо-американскими.
Интересно сравнить английское и германское пароходство и
пароходостроение за последние 30 — 40 лет; получается довольно
любопытная картина. Оказывается, за период с 1870 по 1910 г.г.
число пароходов в Англии увеличилось в 3% раза, а их тоннаж
поднялся в 10% раз; в Германии же за этот же самый период вре¬
мени число пароходов увеличилось в 13 раз, а их тоннаж возрос в
28 раз. Германские суда не уступали английским и американским
не только по своим размерам, но также и по своей скорости и ком¬
фортабельности. „Vaterland“, „Kaiser. Wilhelm II“ и „Imperator“ могли
сделать честь лучшим англо-американским фирмам. Пароходострое¬
ние было той отраслью, в которой германская индустрия не только
количественно, но и качественно не отставала от английской. Рост
германского судоходства и судостроения совершался с такой бы¬
стротой и представлял такую большую угрозу англо-американскому
капиталу, что некоторые даже склонны в этом факте усматривать
основную причину мировой войны.
Чем сильнее индустриализировались Германия
и Англия, тем все чаще и острее вставал вопрос
о приобретении новых рынков сбыта и новых мест
получения сырья, недостаток которого угрожал кризисом целым
отраслям промышленности. Наша страна, — говорил в 90-х годах
канцлер Германии Каприви,— должна экспортировать или товары или
людей, иначе она не может существовать. Из этого критического по¬
Милитаризм евро¬
пейских держав.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 631
ложения Германия могла выйти двояким путем: или приобретением
колоний или же укреплением своего престижа в других странах,
но оба эти средства были сопряжены с большим риском и могли
привести к серьезным осложнениям с другими державами. Лучшие
части земного шара к тому времени были уже расхватаны, а с дру¬
гой стороны, наплыв германских товаров на иностранные рынки
вызывал протест со стороны предпринимателей, приводил к тамо¬
женной войне и к созданию замкнутых государств, подобных выше¬
описанной английской федерации. Таким образом, при сложившейся
экономической ситуации Германии пришлось по необходимости
повсюду прокладывать себе дорогу силой, и это наложило свое¬
образный солдатский отпечаток на всю политику, дипломатию,
мысль и психологию немецких правящих классов и всего обще¬
ственного уклада жизни империи. Постоянные колебания, резкие
выпады, шумливость и грубые промахи немецких государственных
людей,— все это являлось следствием одной и той же экономической
причины. С другой стороны, из того же самого источника рожда¬
лась нелюбовь ко всему немецкому, наблюдавшаяся во всех странах
накануне мировой войны. Все это хорошо понимали и сами немцы,
но объективные условия с роковой необходимостью толкали Гер¬
манию на путь милитаризма.
Уже со дня своего основания Германская империя вступила на
пущь милитаризма. Войны за национальное объединение и затем
франко-прусская война превратили Германию в великую державу,
со всех сторон окруженную старыми большими державами. Отно¬
шение Франции, России, а отчасти Австрии и Италии, к Германской
империи с самого начала были подозрительными и враждебными.
Германский милитаризм вырастал одновременно с германской инду¬
стрией; это были две стороны одного и того же исторического
процесса.
Важными датами в истории германского милитаризма явля¬
ются закон Бисмарка о септенате и затем законопроект канцлера
Каприви 1890 года об увеличении армии и об удлинении срока
действительного пребывания в войсках до двух лет. Численность
армии при Каприви достигла огромной для Германии цифры
500тыс. чел., не считая офицерского и унтер-офицерского кадра. Па¬
раллельно с сухопутной армией возрастал также и германский флот.
Памятной датой в истории германского флота является внесение
морским министром Тирпицем в 1898 году на утверждение рейхстага
обширного законопроекта об ассигновании кредитов на постройку
новых броненосцев и крейсеров. Законопроект Тирпица, несмотря
на сильную оппозицию со стороны социал-демократов, был принят
большинством голосов консерваторов и национал-либералов. За пер¬
вым законопроектом через несколько лет последовал второй, уве¬
личивавший вдвое численность имевшихся боевых единиц флота. Кам¬
пания за расширение флота не прекращалась до самой войны. Осо¬

632
В. СЕРГЕЕВ
бенно грандиозен был морской законопроект 1913 года, предпола¬
гавший введение специального флотского налога в один миллиард
марок.
Для привлечения общественного внимания и создания благо¬
приятной общественной атмосферы к моменту внесения в рейхстаг
все новых и новых флотских законопроектов была основана специ¬
альная Морская лига, щедро субсидировавшаяся правительством
и частными лицами. Лозунгу „Rule Britania, rule the Wavs“ Морская
лига противопоставляла свой лозунг: „Die Zukunft Deutschlands auf
dem Wasser“. Агитация за расширение флота и увеличение армии
велась как в стенах рейхстага, так и вне его. Одним из самых
рьяных сторонников морской программы, кроме самого кайзера,
являлся министр иностранных дел, а впоследствии имперский канц¬
лер князь Бюлов, много раз выступавший на собраниях и в рейхстаге
с сильными речами в защиту морской и военной программы прави¬
тельства. В своих речах Бюлов постоянно подчеркивал, что Германия
не стремится к захвату чужих владений, но что она лишь желает
защищать свои экономические интересы от вожделений других
держав. Германии нужна не война, а вооруженный мир.
„Мы не стремимся к каким-либо авантюрам, но мы должны иметь
уверенность в том, что нам будет обеспечена возможность мирного
экономического и политического развития“.
Однако тот же самый Бюлов не один раз заявлял, что „прошли
те времена, когда Германия оставляла воздух одному из своих сосе¬
дей, море — другому, а для себя удерживала лишь одно небо“.
За расширение флота и увеличение армии не менее Бюлова ра¬
товал также и „мирно настроенный“ последний перед войной канц¬
лер Бетман-Гольвег, но его аргументация исходила из совершенно
иных оснований. Бетман разделял точку зрения той части прави¬
тельства, которая, хотя и не верила в возможность войны, в виду
ее страшных разрушительных последствий, но тем не менее все-
таки стояла за ассигнование военных кредитов и за усиление во¬
оружений. „Si vis pacem, para bellum“, т.-е., если хочешь мира —
готовься к войне,— таков был лозунг значительной части немецких
империалистов.
Как ни расходились члены имперского правительства во взгля¬
дах на предстоящую войну, они все без исключения шли по одному
и тому же пути — по пути милитаризации и военщины, о быстроте
развития которых можно составить представление на основании
следующей таблицы.
Военные расходы Германии с 1888*) по 1911 год.
(В среднем в год, в миллионах марок)
1888		 800	1905—10	  1.470
1901—05 	 1.020	1911	....	1.730
*) Год вступления на престол Вильгельма II.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 633
Германский флот в период с 1899 по 1913 год.
Годы
Суда выше
среднего
Крупные
боевые
единицы
Экипаж
(в тыс.)
Водоизме¬
щение
(в тыс. тонн)
Расходы (в
млн. марок)
1899
1913
97
172
21
50
27
73
326
889
69
197
В общем в период с 1888 по 1913 г. сумма военных расходов
Германии возросла в два с половиной раза.
и укрепить германское влияние в иностранных державах, но войны
в прямом смысле они боялись и всеми мерами старались ее преду¬
предить. Однако не они направляли политику Германской империи
и не они являлись ближайшими советниками императора. Верхов¬
ным руководителем имперской политики являлся генеральный штаб,
вдохновляемый крайними империалистами. В противоположность
умеренным империалистам крайние империалисты объявляли себя
принципиальными защитниками войНы и милитаризма не только по
практическим, но также и по социально-этическим соображениям,
рассматривая войну, как одно из важнейших средств политического
воспитания. Наиболее яркое выражение эта точка зрения нашла в
книге „Германия и ближайшая война“ одного из видных пангерма¬
нистов, члена Морской лиги, генерала фон-Бернгарди. Стараясь
оправдать войну, как социальную категорию, неизбежную при всяком
общественном строе, Бернгарди в подтверждение своей теории при¬
водит ряд мнений немецких философов и прежде всего, конечно,
Ницше, известный афоризм которого („войны произвели больше ве¬
ликого, чем любовь к ближнему“) взят за исходный пункт всех рас-
суждений философски настроенного генерала.
На войну Бернгарди смотрит не как на случайное явление, а как
на закон природы. Война, согласно его теории, должна входить со¬
ставною частью в сознание каждого порядочного германца. Война—
не неизбежное зло, а источник всех высших благ. Безнравственна
не проповедь милитаризма, а проповедь пацифизма. Война развивает
благородные и возвышенные качества человеческого характера:
риск, подвиг, готовность жертвовать собой за других и т. д.; на¬
оборот, пацифисты всегда трусливы, своекорыстны, низки и лживы;
пацифизм — это возведенное в квадрат мещанство. „Что есть благо?—
спрашивал мудрый Заратустра.— Быть храбрым, — вот что есть
благо“.
Объявив войну вечной категорией, изменить которую люди не
в состоянии, Бернгарди пытается философским путем обосновать
культурную роль Германии. С его точки зрения победа Германии
в предстоящей мировой войне будет победой культуры и филосо¬
Апология мили¬
таризма в Гер¬
мании.
Бетман-Гольвег и Бюлов, как сказано, принад¬
лежали к умеренным империалистам, сторонникам
вооруженного мира. Умеренные империалисты стре¬
мились защитить интересы германской индустрии

634
В. СЕРГЕЕВ
фии, а поражение Германии грозит гибелью всего культурного
человечества. А из всего сказанного следовал вывод, что Германия
не должна останавливаться ни перед каким насилием, и при первом
же удобном случае напасть на своих конкурентов — Францию, Ан¬
глию и Россию.
„На какой бы странице мы ни открыли книгу истории, всюду
налицо будет тот факт, что войны, начатые с мужественною реши¬
мостью в подходящий момент, давали и в политическом и в соци¬
альном отношении самые благоприятные результаты“. „Великое
искусство всякого политического деятеля,— говорил Фридрих Вели¬
кий,— не в том, чтобы плыть по течению, но обращать всякое об¬
стоятельство в свою пользу“.
Книга Бернгарди пользовалась большим успехом как в самой
Германии, так и за границей, и в частности — в России. Главная при¬
чина ее успеха заключалась не столько в литературном таланте ав¬
тора, сколько в том, что конечный идеал автора совпадал с идеалом
германского капитала, военной партии, бюрократии и аграриев, сло¬
вом всех групп и лиц, которые имели от войны прямые или косвен¬
ные выгоды.
Бернгарди набрасывал план будущей немецкой колониальной
федерации, созданной по типу британской имперской федерации.
В состав этой федерации должны войти большая часть современной
Европы, часть Азии и Африки. Кроме самой Германии и Австро-
Венгрии, в федерацию должны войти: Румыния, Сербия, Болгария,
Кроация, Черногория, республика Византия, султанство Анатолий¬
ское, республика Трапезунд, эмират Моссул, независимое государ¬
ство Месопотамия и др. Сеть немецких железных дорог прорежет
обширное пространство от Мекки до Константинополя и от Смирны
до Персидского залива. Германия будет грозить одновременно
Франции, России и Англии, а немецкий купец и фабрикант сделаются
властителями по крайней мере полЪвины всего земного шара.
Впоследствии от великодержавной Германии генерала Бернгарди
не трудно было уже перейти к „Средне-европейским штатам“ и к
созданию „Средне-европейского экономического союза“, над кото¬
рым во время войны так усердно работали видные представители
германской мысли Вольф, Диль, Филиппович, Науман и др.
Развитие германского милитаризма не должно,
однако, создавать ложного представления о якобы
мирном настроении других держав и, таким обра¬
зом, всю тяжесть ответственности за войну 1914 года
переваливать исключительно на одну Германию. Французский, ан¬
глийский, русский, бельгийский и т. д. милитаризм, как это будет
видно из последующего изложения, в некоторых отношениях даже
превосходил немецкий, особенно в годы, непосредственно предше¬
ствовавшие войне. Во Франции, например, идея „реванша“ и воз¬
вращения Эльзас-Лотарингии была великолепным козырем в руках
Милитаризм дру¬
гих европейских
государств.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 635
военной партии и великолепным средством постоянного раздувания
шовинизма. Современи же президентства Пуанкаре идея захвата
Эльзас-Лотарингии в буквальном смысле сделалась лейт-мотивом
французской политики. Французы также имели своего или, вернее,
своих Бернгарди, которые в ярких литературных образах возро¬
ждали век „короля-солнце“ и воскрешали в памяти славную „эру“
Наполеона, когда Франция господствовала над всей Европой, а Гер¬
мания была вассалом Франции. В открытой форме идея „реванша“
и милитаризма Франции проведена, например, в книге Эмиля Хай-
емс „На галльский Рейн“ и более тонко в „Философии империализма“
Сейера, где империализм возведен в вечный принцип не только
человеческого общества, но и всей живой природы. Империализм—
символ жизни, национальной мощи и таланта, а война — главный
двигатель истории.
Практически французский милитаризм выражался в росте фран¬
цузской армии, кадры которой (по мирному времени) к 1914 году
с 545.000 поднялись до 690.000, а в ближайшие годы численность
французской армии должна была возрасти до 730.000, в понижении
призывного возраста с 21 года до 20, возведении ряда крепостей
на восточной границе, введении новой системы тяжелой артиллерии,
создании воздушного флота, увеличении срока пребывания в рядах
армии и во многом другом. Наконец, пребывание у власти таких
персонажей, как Пуанкаре, Барту, Мильеран, Палеолог и др., свиде¬
тельствовало не только об оборонительной, но в большей степени
о наступательной политике Франции.
„Отдайте нам Эльзас-Лотарингию, и мы сделаемся лучшими
вашими друзьями“ — заявил министр Барту в 1913 г. немецкому
послу фон-Шену.
Параллельно с милитаризацией Франции происходила также и
милитаризация России, интересы которых во многом оказывались
совпадающими. Питаемое французскими займами царское правитель¬
ство к началу войны почти уже осуществило „великую программу“,
проектировавшую удлинение срока действительного пребывания
в армии на полгода и увеличение армии на 500.000, что в общей
сложности дало бы 320.000 по мирному времени. Восточная поли¬
тика России, с своей стороны, свидетельствовала о широких импе¬
риалистических перспективах России. Старый лозунг панслави¬
стов: „путь на Константинополь идет через Вену“ превратился
в новый лозунг: „путь в Константинополь проходит через Вену
и Берлин“.
Сказанное о Франции и России в общем может быть отнесено
также и к Австрии, Бельгии, Италии, Турции и другим странам,
принимавшим участие в мировой войне. Особенно это следует ска¬
зать по отношению к „нейтральной“ Бельгии, накануне войны на¬
ходившейся в тайных переговорах с Англией и принявшей законо¬
проект об увеличении армии (законопроект Броквилля).

636
В. СЕРГЕЕВ
После этих общих замечаний перейдем к самой истории возни¬
кновения Тройственного союза и Тройственного согласия и отноше¬
ний между ними.
Постройка флота, увеличение контингента сухо¬
путной армии и проект будущей мировой державы,
руководимой Германией, возбуждали живой инте¬
рес за границей. С 90-х годов немецкий милитаризм всерьез начи¬
нал пугать Европу; больше всего по этому поводу волновались
англичане. В самом деле, если бы к угрозе экономической конку¬
ренции присоединилось еще морское и военное превосходство Гер¬
мании, то Англия попала бы в очень опасное положение. По понятным
причинам английских империалистов более всего пугала морская
программа германского генерального штаба. На эту тему в 1908 году
в палате лордов лорд Робертс произнес страстную речь, прекрасно
передающую ту тревогу, которая охватила британские правящие и
деловые круги в связи со внесением в рейхстаг новых флотских
законопроектов.
„На расстоянии нескольких часов езды от наших берегов,—
говорил Робертс,— находится народ, насчитывающий более 60 мил¬
лионов населения; это наши наиболее активные соперники в тор¬
говле, и это величайшая в мире военная держава с огромной сухо¬
путной военной мощью и внушительной морской силой; нельзя
выразить той ответственности, которая лежит на членах законо¬
дательной власти. Мы ответственны за будущее империи. Я твердо
убежден, что без военной организации, более соответствующей не¬
избежным опасностям будущего, мы потеряем нашу империю и наше
могущество рассеется“.
Еще резче и откровеннее выражалась английская империали¬
стическая пресса, обвинявшая министерство в медленности действий
и в скрытом германофильстве. Английское правительство, — писала
одна из влиятельных консервативных газет,— должно же в конце
концов понять, что главным врагом Англии и всего культурного
мира в настоящее время является Германия и что лишь одна Англия
„может побороть Германию без грозной опасности и без малейшего
сомнения в успехе“. После же того, как Германия будет сломлена
и вновь восстановится „равновесие сил“, тогда Великобритания
скажет своим друзьям и союзникам: „Ищите себе компенсаций,
возьмите с Германии все, что вы хотите,—и владейте этим“. В за¬
ключение газета призывала к разгрому Германии, перефразируя
известное изречение римского государственного деятеля Катона
Младшего: ceterum censeo Germaniam esse delendam, т.-е. что бы там ни
говорили, но я не успокоюсь до тех пор, пока Германия не будет
разрушена. Тревожный тон речей парламентских ораторов, резкий
тон газет и усиленные разговоры о войне в широкой публике слу¬
жили предвестниками надвигающейся грозовой тучи на междуна¬
родном горизонте.
Англо-германское
соперничество.

ТРОЙСТВЕННЫЙ союз против тройственного СОГЛАСИЯ 637
Англо-германское соперничество было одной из
основных причин образования двух крупных между¬
народных союзов — Тройственного союза и Трой¬
ственного согласия, но все же оно не было единственной причиной
их возникновения и существования. Помимо англо-германского со¬
перничества, существовали также и другие причины как образо¬
вания	международных комиссий, так, следовательно, и мировой
войны. К числу этих причин прежде всего надо отнести экономи¬
ческое и политическое соперничество на Балканском полуострове
между Россией, Австрией и Германией. Балканский или ближне¬
восточный вопрос послужил, с одной стороны, причиной расхож¬
дения между Германией и Россией, а с другой,, ближайшей при¬
чиной мирового пожара 1914 г. До конца 70-х годов Россия и
Германия были дружественными державами, поддерживавшими „мир
и	порядок“	в	Западной Европе. Охлаждение русско-германской
дружбы началось с Берлинского конгресса 1878 г., созванного после
окончания русско-турецкой войны на предмет пересмотра Сан-Сте-
фанского договора. Положение Германии на Берлинском конгрессе
было в высшей степени трудным. Германской дипломатии прихо¬
дилось лавировать между двумя сильнейшими державами: Россией
и Англией, интересы которых расходились по самым основным пунк¬
там. Задача Бисмарка сводилась к посредничеству между назван¬
ными державами или, как он образно выражался, к роли „честного
маклерства“. На упреки, которые делались ему впоследствии с рус¬
ской стороны, он отвечал, что он сделал для России все, что только
было возможно.
„Я,—говорил Бисмарк,—понимал свою роль на конгрессе, как
роль третьего русского делегата, не было ни одного русского по¬
желания, которого я бы не принял в соображение и не исполнил.
Я действовал таким образом, что по окончании конгресса я сказал
себе: „если бы я не имел высшего русского ордена, украшенного
бриллиантами, то я должен был бы получить его теперь“,
И тем не менее с дипломатической точки зрения „честное мак¬
лерство“ немецкого канцлера потерпело полное фиаско. Желая
соблюдать строгий нейтралитет, он все-таки в конце концов принял
английскую точку зрения и поддержал предложение английского
уполномоченного Дизраэли-Биконсфильда, настаивавшего на снятии
главного требования России — образования на Балканском полу¬
острове самостоятельного Велико-Болгарского княжества. Своей под¬
держкой Дизраэли Бисмарк удовлетворил Англию, но зато потерял
Россию.
Некоторое улучшение русско-германских отношений наступило
в начале 80-х годов при новом царе Александре III. Потрясенный
событиями 1 марта, Александр III сначала круто повернул в сто¬
рону Пруссии и Австрии, как верного оплота монархической идеи.
Царь до такой степени был обескуражен смертью отца и всем
Россия и Герма¬
ния.

638
В. СЕРГЕЕВ
происходившим в России, что обошел полным молчанием заключен¬
ный в 1879 году германо-австрийский договор, направленный против
России.	Он принял договор, потому что	не мог вникнуть в его	ео-
•держание. Германская дипломатия тогда	одержала двойную победу:
ратифицировала договор с Австрией и возобновила „Лигу трех им¬
ператоров“ (прусского, австрийского и русского), основанную в
1872 году.
Не понимая истинного смысла германофильства Александра*
Вильгельм I торжествовал победу и превозносил всеми похвалами
ум и честность русского царя.
„Как приятно услышать от нового царя выражение дружбы и
преданности“,— говорил одряхлевший кайзер.
Однако германский	триумф продолжался	не¬
долго. На сравнительно	чистом политическом	го¬
ризонте скоро показались грозовые тучи. Пришед¬
ший в себя от'первых пароксизмов революции
царь понял, наконец, истинный смысл Берлинского
трактата и цель Тройственного союза, и это сразу
почувствовали немцы. Германофильство царя также легко сменилось
германофобством, как раньше его германофобство превратилось в
свою противоположность. Опаснее всего было то, что германофоб¬
ство царя совпадало с подобным же настроением влиятельной части
русского общества. Недружелюбное отношение русских к немцам
объяснялось многими причинами. Самой главной из них была ближ¬
невосточная политика Германии. Русская буржуазия боялась, что
немцы отобьют у нее турецко-балканский рынок, а русские поме¬
щики боялись, что Турция, почувствовав за собой поддержку Гер¬
мании, закроет Дарданеллы для судов русского торгового флота
и тем самым сократит экспорт русского хлеба за границу. К этой
основной причине присоединялась еще конкуренция германского
капитала и труда, особенно больно напоминавшая о себе в кругах
средней и мелкой буржуазии и интеллигенции. Русский промыш¬
ленник, купец, ремесленник, ученый, учитель, рабочий и интеллигент
на каждом шагу наталкивались на своего конкурента-немца. Анти¬
германские чувства, скрываемые до поры до времени, при первом
же случае прорывались наружу, или в виде немецких-погромов или
же чаще в более культурной форме —в резких статьях на тему о
немецком милитаризме и о вреде немецкой культуры. До какой
степени Германия была не популярна в России в 70—80-х годах,
можно судить по нижеприводимой выписке из статьи известного
русского публициста Н. Михайловского.
„Европа, — писал в 70-х годах Михайловский,— превращается
в ежа со стальными щетинами. Идея Германской империи есть идея
всемирной монархии. Европа еще наглядится на кровь, наслышится
стонов и пушечной пальбы. Уже прусские прогрессисты до того
увлеклись успехом, что проектируют союз с Австрией против сла¬
Г ерманофобство
официальной Рос¬
сии, русской бур¬
жуазии и интелли¬
генции.

тройственный СОЮЗ ПРОТИВ тройственного согласия 639
вянства; уже Мольтке, как уверяет одна английская газета, составил
план вторжения в Англию. Что-то будет? Верно то, что на несколько
лет „прусская цивилизация“ окрасит собою мир“.
В большей или меньшей степени точку зрения Н. Михайлов¬
ского разделяли и другие русские интеллигенты, державшиеся са¬
мых различных социально-философских взглядов. Герцен, Баку¬
нин, Достоевский и др.,— все они в большей или меньшей сте¬
пени принадлежали к лагерю германофобов; громче же всех кри¬
чали панслависты, с полным правом противопоставлявшие себя пан¬
германистам.
Идейным выразителем настроения русских германофобов явля¬
лись полуофициозные „Московские Ведомости", возглавлявшиеся
М. Катковым. „Московские Ведомости“ были любимой газетой царя,
а их вдохновитель Катков пользовался особым расположением „мо¬
наршей милости“. Орган Каткова уже в 70-х годах занял резко
враждебную позицию по отношению к Германии и давал весьма
нелестные аттестации о руководителе германской политики князе
Бисмарке.
Точку зрения „Московских ведомостей“ скоро усвоил и Але¬
ксандр III. Антигерманское настроение Даря особенно резко про¬
рвалось в одной из его бесед с германским послом Швейнацем
в 1887 году. На вопрос посла: останется ли Россия нейтральной*
как это она сделала в 1871 году, в случае новой франко-прусской
войны, царь, не смущаясь, заявил: „Россия была нейтральной в трех
войнах, хотя ее прямой интерес состоял в нарушении нейтралитета.
Теперь Россия должна считаться со своими интересами еще в боль¬
шей степени и не может постоянно приходить на помощь Пруссии*
которая, помимо того, является союзницей Франца-Иосифа“.
Ответ царя оказался тем более импозантным, что он совпадал
с новым приливом милитаристической волны во Франции в связи
с агитацией буланжистов. С этого времени отношения между Рос¬
сией и Германией вплоть до самой войны в общем оставались вра¬
ждебными. Отдельные попытки возобновления старой дружбы ока¬
зывались кратковременными и не имели особого значения.
В последующие годы тон русской печати не понижался, а с ка¬
ждым годом все возрастал. Вражда к немцам, как уже упоминалось,
вызывалась постоянным страхом, что покровительствуемая ими Тур¬
ция отрежет Россию от Балканского рынка и закроет Дарданеллы.
Эта опасность представлялась тем более страшной, что она совпа¬
дала с подъемом русского хозяйства, начавшимся с 90-х годов про¬
шлого столетия. С конца XIX века Россия переживала настоящую
эру грюндерства: с небольшими перебоями (1904 — 06 г. г.) русская
промышленность, торговля и сельское хозяйство все время воз¬
растали.
В эти именно годы зародились грандиозные планы Витте, Кри-
вошеина и Столыпина превращения России в колониальное госу¬

640
В. СЕРГЕЕВ
дарство по типу Британской колониальной федерации или Средне-
европейских штатов; тогда намечался широкий план индустриали¬
зации России, связывавшийся с экономическим и культурным подъ¬
емом русских окраин: Сибири, Туркестана, Кавказа и др., которые
предполагалось соединить с центром целой сетью железных дорог
и каналов. Одновременно с этим намечался план внутренних реформ,
долженствовавших разрушить феодализм в центральных губерниях
и поднять производительные силы деревни,— коротко говоря, Россия
бесповоротно порывала с феодализмом и становилась настоящей
буржуазной страной.
Своеобразным идеологическим выражением по¬
дымавшейся и расширявшейся русской буржуазии
являлся панславизм, во многих отношениях родственный пангерма¬
низму. Одним из самых сильных и блестящих защитников пансла¬
визма раннего периода (70 — 80-е годы) являлся И. Данилевский, автор
в свое время очень популярной книги „Россия и Европа“.
Центральная идея историко-философской концепции Данилев¬
ского сводилась к противоположению западно-европейской и во¬
сточно-европейской или русской культуры. Русская культура, по
мнению Данилевского, в самой своей основе отлична от западно¬
европейской и отсюда автор делал вывод, что России нечего делать
на Западе; между ею и Западом зияет глубокая пропасть, которую
не могут заполнить никакие фразы западников. Россия должна дер¬
жать курс не на Запад, а на Восток и, в особенности, на Балкан¬
ский полуостров. Историческая миссия России и русского народа
состоит в объединении славян в одну ■ обширную панславистскую
державу под эгидою русского царя и со столицей в древне-славян¬
ском городе Царьграде или Константинополе.
Новый подъем панславизма приходится на второе десятилетие
XX века и стоит в тесной связи с усилением русской буржуазии
и с поворотом русской внешней политики после японской войны
с Дальнего Востока на Ближний Восток. В 1908 году в Праге состо¬
ялся международный съезд панславистов, прошедший с исключи¬
тельным подъемом и носивший ярко выраженный антигерманский
характер. Русская либеральная печать отнеслась к панславистскому
конгрессу с особенным вниманием и сочувствием. Панславистские
лозунги и славянофильская философия Н. Данилевского в эти годы
находили много сторонников среди русской буржуазной интелли¬
генции, руководящим органом которой являлась газета „Речь“, воз¬
главляемая профессором русской истории П. Милюковым, рьяным
славянофилом. Милюков совершенно открыто высказывался за раз¬
гром Турции, захват Константинополя и присоединение к России
некоторых малоазиатских вилайетов. Не менее откровенно ученый
редактор „Речи“ и лидер конституционно-демократической партии
указывал, что в настоящее время главной помехой русской поли¬
тике на Ближнем Востоке является не сама Турция, а покровитель-
Панславизм.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 641
стнующий ей Тройственный союз; в этом вопросе с Милюковым
вполне сходились также и другие лидеры кадетов.
„Русско-германская вражда,— объяснял, например, в 1916 году
на банкете в Английском клубе другой видный лидер кадетов
В. Маклаков,— германо-русский разрыв, заменивший традиционную
русско-германскую дружбу, начался задолго до нынешней войны,
именно с момента, как мечты Германии от объединения направля¬
лись к империализму, и этот империализм стал выражаться в стре¬
млении Германии проложить себе путь к Багдаду, а оттуда к Пер¬
сидскому заливу“.
Ту же самую мысль не один раз в самых различных вариациях
повторял и Милюков. Так, в одной из своих многочисленных речей
в Государственной думе он подчеркнул то огромное экономическое
и стратегическое значение, которое для России имеет присоединение
к ней турецкой Армении.
„Положение армян в Ванском санджаке и в соседних местно¬
стях, сплошь и в большинстве заселенных армянами, нам безраз¬
лично быть не может, местности эти важны и экономически, как
рынок сбыта, и стратегически. Уже в Сан-Стефанском договоре мы
не только выговорили себе известное влияние в Этой местности, но
даже граница наша проходила значительно западнее той, которая
установлена была на Берлинском конгрессе.
Из всех речей, статей и заявлений кадетских лидеров ясно было
одно, что о дружбе между Россией и Германией при условии со¬
хранения германо-турецкого союза не может быть даже и речи.
На подобной же точке зрения стояли и германские империалисты.
„Германия никогда не позволит России,— заявил в 1913 году на
одном банкете в Константинополе германский посол Вангенгейм, —
оказать давление на Турцию. Об этом было бы наивно и думать.
Для того, чтобы предоставить свободу действия кабинету Сазонова,
Германия никогда не согласится принести в жертву свои интересы
в Анатолии. Ни сейчас, ни в будущем мы никому не позволим на¬
ложить руки на Турцию“.
С Берлинского конгресса началось ослабление
дружбы между Россией и Германией, с Берлинского
же конгресса начались и усиленные поиски Герма¬
нией новых союзников. Чувствуя охлаждение русско - германской
дружбы, Бисмйрк стал искать себе новых друзей. Более всего кан¬
цлеру улыбался, конечно, союз с Англией, но в виду всего выше¬
сказанного о соперничестве Германии и Англии все такие попытки
установить прочные отношения с Англией оканчивались неудачей.
Дипломаты и короли обменивались друг с другом любезностями и
уверяли друг друга в дружественных отношениях, но тем не менее
никакого прочного англо-германского союза не образовалось, дальше
дипломатической корректности дело не пошло. Так продолжалось
несколько лет. Последнее дружественное соглашение между Ан-
41.	Кн. ш.
Австро-герман¬
ский союз.

Ь42
В. СЕРГЕЕВ
глией и Германией состоялось в 1890 году при заключении Гельго¬
ландского договора, по которому остров Гельголанд переходил к
Германии в обмен за часть немецкой территории в Южной Африке.
С этого времени отношения между обеими державами все более и
более охлаждались, а в XX веке сделались и прямо враждебными.
При таком положении, имея двух врагов — Россию и Англию, гер¬
манской дипломатии приходилось обращать взоры к своему бли¬
жайшему соседу, родственной по крови и языку Австро-Венгрии.
Как союзник, Австрия для Германии представляла очень большой
интерес: в случае войны с Россией или Францией она могла сыграть
роль буфера против того и другого; о притязаниях же Австрии на
роль руководителя во внутренних германских делах после пораже¬
ния 60-х годов не приходилось, конечно, и думать; в этом отноше¬
нии Габсбургская монархия представлялась достаточно благонадеж¬
ной. Помимо международных соображений, на союз с Австрией
толкали также и политико-династические расчеты; в глазах монар¬
хистов союз с Австрией представлял большую ценность потому,
что Дунайская монархия испокон веков считалась оплотом монар¬
хизма и всякого рода традиционализма, в этом отношении она
превосходила даже царскую Россию. Все это взвесили и учли при
заключении австро- германского договора прусские дипломаты и
прежде всего, разумеется, их руководитель» Бисмарк.
„Мы должны и можем честно держать союз с Австро-Венгер¬
ской монархией. Это соответствует нашим интересам, историческим
традициям Германии и общественному мнению нашего народа“,—
писал Бисмарк в своих „Размышлениях и воспоминаниях“.
Переговоры между австрийскими и германскими дипломатами
начались еще на Берлинском конгрессе и в следующем 1879 году
окончились в Вене подписанием австро-германского договора. Ав¬
стро-германский договор был заключен в 1879 году, но был под¬
писан лишь после того, как Бисмарк узнал о настроении англий¬
ского и русского кабинетов. Английский уполномоченный Сольсбери?
рассматривая австро-германский договор, как отвлечение внимания
России от Ближнего Востока в сторону центральных держав, не¬
медленно же поспешил выразить свое одобрение.
„Я полагаю,— заявил по этому поводу английский уполномо¬
ченный,— что лучшие надежды на прочность мира в Европе поко¬
ятся на силе и независимости Австрии“.
Несколько сложнее было убедить в необходимости и мирном
характере нового договора Россию. По этому поводу Вильгельм I
написал дружественное письмо Александру II, в котором он уверял,
что австро-германский договор является лишь продолжением „Лиги
трех императоров“.
„С тех пор,— писал кайзер,— как германский союз распался,
Австрия уже более не была в союзе с Германией, но союз между
Австрией, Пруссией и другими германскими государствами продол¬

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 643
жал существовать во мнении всей Германии, которая стремится
к нравственному соединению двух держав, своею мирною политикой
служащих Европе обеспечением общего мира. Я уверен, что ты
согласишься с этим договором и признаешь, что он должен служить
восстановлением дружбы между тремя императорами, оказавшей
такие важные услуги Европе“.
Через 10 дней последовал ответ царя, составленный хотя и в
дружеских, но в довольно сдержанных тонах.
„Этот договор,— отвечал царь,— имеет своей целью усиление
мощи великой Германии, объединение которой я радостно привет:
ствую, но... я очень сожалею, что ты придаешь характер угрозы
тем преобразованиям, которые были необходимы в моем войске“.
Из последней фразы царя выходило, что он и его военный ми¬
нистр Милютин уловили истинный смысл австро-германского дого¬
вора, но только до поры до времени не считали щелесообразным
открывать свои искренние чувства.
После заключения австро-германского договора
престиж Германии среди европейских держав сильно
повысился, но ее авторитет возрос еще более с
момента превращения Двойственного союза в Тройственный союз.
К Двойственному союзу присоединилась Италия. Недовольная та¬
моженной политикой Франции, сильно сокращавшей экспорт италь¬
янского вина и винограда, „младшая латинская сестра“, как иногда
называли Италию, повернула свой фронт одновременно и в сторону
Англии и в сторону Германии, политика которых в общем не про¬
тиворечила ее интересам. Последним толчком, отбросившим Италию
в сторону Двойственного союза, послужила агрессивная политика
Франции в Африке, приведшая в 1881 году к договору в Бордо и к
установлению французского протектората над Тунисом. Тунис, ко¬
торый находится от Сицилии весьма близко, на который в Италии
возлагали так много самых разнообразных надежд, вдруг очутился
в руках другого государства!
Возмущались итальянские империалисты. „Общественное мне¬
ние“ Италии дерзким поступком своей „старшей сестры“ было воз¬
буждено до крайности. Торговля, промышленность, национальная
гордость, престиж династии и т. д.— все требовало отмщения. Однако
на немедленный разрыв отношений и на войну с Францией Италия
не решалась в виду ее военной слабости и хронического безде¬
нежья; поэтому приходилось утешать себя мыслью о разгроме
Франции в скором будущем. Из вражды Италии с Францией и ро¬
дилась дружба Италии с Германией и Австрией, т.-е. с самыми
заклятыми врагами Франции.
С германской точки зрения, как сказано, союз с Италией пред¬
ставлялся весьма желательным, так как этим союзом Германия при¬
обретала себе нового союзника против Франции, но несравненно
больше затруднений вызывало присоединение Италии к Двойствен¬
Присоединение
Италии.

644
В. СЕРГЕЕВ
ному союзу с австрийской стороны. „Ключи от двери в Берлин на¬
ходятся в Вене“,— говорил Бисмарк итальянскому послу Робиланту.
Австрия и Италия были давнишними врагами. Главным пред¬
метом их спора являлась так называемая terra irredenta, т.-е.
юго-западная часть Австро-Венгрии с населением, говорившим на
итальянском наречии. Кроме того, интересы Австрии и Италии
сталкивались на восточном побережьи Адриатического моря, в част¬
ности Италия не могла помириться с австрийской оккупацией Бос¬
нии и Герцоговины, произведенной в 1878 году. Тем не менее
хитроумный канцлер очень легко вышел из этого, казалось, нераз¬
решимого затруднения. На вопрос итальянского премьера Криспи:
будете ли вы нашим союзником в случае войны с Францией и Ав¬
стрией?— канцлер полушутя заметил: „Я — ваш друг, но я не хочу
порывать и с Австрией. Если она возьмет Боснию, то вы можете
взять себе Албанию“.
Таким образом, интересы обеих держав оказались примирен¬
ными, но это казалось только на первый взгляд. Последующая же
история скоро убедила, что между Италией и Австрией зияла такая
пропасть, которую не могла засыпать никакая дипломатия; союз
между Италией и Австрией никогда не выходил за пределы фор¬
мальных обещаний и дипломатической корректности. Ни Италия,
ни Австрия и, конечно, ни сам ' Бисмарк не верили в прочность
австро - итальянского соглашения. Более прозорливые дипломаты
уже тогда предвидели, что вступление Италии в австро-прусский
союз принесет союзникам больше вреда, чем пользы. Бисмарк,—
говорили они,—упускает из виду то обстоятельство, что присоеди¬
нение Италии и образование Тройственного союза с логической
необходимостью повлечет за собой примирение и образование союза
их противников.
Первое время наибольшее неудовольствие австро-итальянское
соглашение встретило в среде ирредентистов (освобожденцев),
стремившихся к полному объединению Италии. По идее ирреден¬
тистов под итальянским флагом должны были собраться все обла¬
сти, населенные итальянским племенем. Тироль, Триест, Ницца,
Корсика и Мальта, по их плану, входили в состав будущего велико¬
державного итальянского государства. Строго говоря, ирредентисты
никогда не признавали австро-итальянского соглашения, напротив,
они всегда считали себя историческими врагами австрийцев. Своей
непрочностью австро-итальянский, а тем самым, следовательно, и
германско-итальянский союз в значительной степени и был обязан
итальянским националистам-освобожденцам или, другими словами,
ирредентистам. В целях срыва союза ирредентисты пускали в ход
всевозможные средства: устраивали клубы, вели революционную
пропаганду, писали революционные прокламации, убивали австрий¬
ских чиновников и т. д. Тактикой „прямого действия“ особенно
прославился клуб Оберданка, названный так в память студента, уро¬

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 645
женца Триеста, Оберданка, приговоренного к смертной казни в1882 г.
за покушение на жизнь австрийского императора Франца-Иосифа.
В продолжение всего 1881 года велись пере¬
говоры о вступлении Италии в австро-германский
союз и только в мае 1882 года Италия формально
присоединилась к австро - германскому соглаше¬
нию. Так возник Тройственный союз (Dreibund, Triple Alliance). Со¬
гласно договору, Италия заключала оборонительный союз с обеими
центральными державами. Casus belli для Италии наступал в случае
франко-русской наступательной войны против одного из ее союз¬
ников; в случае же сепаратной войны между Россией и Австрией
Италия обязывалась лишь к „благожелательному нейтралитету“.
Взамен этого Германия обязывалась прийти на помощь Италии в
случае ее войны с Францией, à Австрия в случае франко-итальян¬
ского столкновения обязывалась соблюдать „благожелательный ней¬
тралитет“.
До какой степени сам Бисмарк не верил в прочность Трой¬
ственного союза, свидетельствует его знаменитая теория „пере¬
страховок“. Желая дружить с Италией и Австрией и в то же самое
время боясь начисто порвать с Россией, канцлер в июне 1887 года
заключил сепаратный договор между Германией и Россией, полу¬
чивший название „перестраховочного договора“, бывшего как бы
продолжением „Лиги трех императоров“. Согласно перестраховоч¬
ному договору, Германия обязывалась поддерживать Россию в ее
велико-болгарской политике, обеспечивала России закрытие проли¬
вов на случай нападения из Эгейского моря,—другими словами, на
случай английского нападения, и, самое главное, обещала не пре¬
пятствовать России в том случае, „если царь сочтет необходимым
для ограждения прав России самому принять на себя задачу защиты
доступа к Черному морю, сохранить благожелательный нейтралитет
и поддерживать стремление царя держать в руках ключ к своей
стране".
Царская дипломатия толковала последнюю оговорку, как предо¬
ставление России полной свободы действия на Балканах вплоть до
занятия Константинополя и проливов.
Понимая договор таким образом, царь немедленно же решил
воспользоваться предоставленным ему правом и через генерала
Эренрота повел широкую русофильскую политику в Болгарии и
Восточной Румелии. Однако неожиданно быстрый напор России
на Болгарию вызвал настоящую панику в Западной Европе, и, пре¬
жде всего, в самой Германии, где боялись полного порабощения
Болгарии, а вместе с нею и других балканских государств. Поэтому
из страха перед агрессивной политикой царя в том же самом
1887 году между Германией, Англией и Италией был заключен
Тройственный союз по балканским делам, направленный против
России. Пятый параграф этого договора гласил, что „Турция не
Тройственный
союз и система
перестраховок.

646
В. СЕРГЕЕВ
должна передавать какому-либо другому государству ни свои су¬
веренные права над Болгарией, ни свои суверенные права в Маггой
Азии-; она не должна содействать установлению в Болгарии ино¬
странного правительства, не должна допускать никаких насиль¬
ственных мер к тому, в форме ли военной оккупации или в форме
посылки добровольцев“.
Нечего и говорить, что этот договор произвел самое неблаго¬
приятное впечатление на русское правительство. Бисмарк своей
„перестраховкой“ достиг прямо противоположных результатов:
вместо смягчения трений между Россией и Германией, к чему
он стремился, „перестраховки“ еще сильнее обострили русско-гер¬
манский антагонизм. Тройственный союз был заключен на пять лет;
в 1887 году и в 1892 году договор был повторен и союз проттлен
еще на пять лет, при этом в договоре 1892 года подчеркивалось,
что Германия принимает на себя ответственность за весь комплекс
вопросов восточной политики, а Австро-Венгрия берет на себя от¬
ветственность „за всю сферу итальянских интересов в Северной
Африке“. Первая оговорка была сделана в интересах Австрии и Ита¬
лии, а последняя исключительно в интересах одной Италии. Такова,
в основных чертах, история Тройственного союза.
Вообще говоря, Тройственный союз был очень непрочен и по¬
стоянно грозил распадом, но его прочность несколько увеличилась
в XX в. Этому способствовала, во-первых, энергичная поддержка, ока¬
занная Италии во время итало-турецкой или Триполитанской войны
(в 1911—12 годах) Германией и Австрией, согласившимися признать
итальянский протекторат над Триполи и Киренаикой, а с другой
стороны, Италию в то время привязывала к Двойственному союзу
французская политика в Африке, постоянные таможенные недора¬
зумения с Францией и, наконец, русская политика на Ближнем Вос¬
токе, грозившая нанести ущерб итальянским интересам в Эгейском
море. В 1912 году, в год последней Балканской войны, Тройствен¬
ный союз был снова подтвержден и тогда же была выработана
новая (по счету уже пятая) конвенция по Балканскому вопросу.
А в следующем 1913 году итальянский король Виктор-Эммануил
посетил германского императора в Киле, что также свидетельство¬
вало о наступлении новой фазы в истории Тройственного союза.
Немецкие историки-почитатели Бисмарка обычно
указывают на те благие последствия, которые
принесла миру политика князя Бисмаркам, прежде
всего, его главное достижение — Тройственный
союз. Тридцатилетний мир, давший возможность Европе подняться
во всех отношениях на небывалую дотоле высоту, по этой теории,
своим существованием всецело был обязан Тройственному союзу.
Военная мощь и моральная сила Тройственного союза являлись
гарантией общего мира, так как ни одна держава не рисковала
выступать против трех держав Центральной Европы. В этих рас¬
Начало франко¬
русского сближе¬
ния.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 647
суждениях безусловно имеется известная доля истины, но она не
исключает правильности и противоположных соображений. Про¬
тивники Тройственного союза с самого начала указывали на то,
что объединение центральных держав обязательно повлечет или
ускорит аналогичное же объединение других держав, противников
Тройственного союза; именно так и случилось на самом деле.
Одновременно с Тройственным союзом вырастало и Тройственное
согласие Франции, России и Англии. Тройственный союз и Трой¬
ственное согласие являются как бы двумя сопряженными силами,
обусловливавшими и питавшими одна другую.
Тройственному согласию предшествовало Двойственное согласие
между Россией и Францией. История отношений между Францией
и Россией значительно проще и яснее, чем история отношений
между Россией и Германией или еще более между Россией и Ан¬
глией. До Парижского мира 1856 года, закончившего Крымскую
войну, Франция и Россия находились между собой во враждебных
отношениях, в то время их интересы сталкивались в Малой Азии
и в Средиземном море. Сближение Франции и России началось со
времени франко-прусской войны. Своим „благожелательным нейтра¬
литетом“ Россия способствовала разгрому Франции и созданию Гер¬
манской империи, но не прошло и полных 10 лет, как недавняя
союзница Пруссии почувствовала, что объединенная и сильная
Германия не менее опасна для нее, чем сильная Франция. Бер¬
линский конгресс, несмотря на желание Бисмарка быть „третьим
русским дипломатом“, в этом отношении уже не оставлял никакого
сомнения. После Берлинского конгресса начинается, как мы видели,
постепенный отход России от Германии и ее сближение с Францией.
Уже в 1875 году, т.-е. всего на все через 4 года после Франкфурт¬
ского мира, во время обострения отношений между Францией и
Германией русское правительство определенно заявило о своих
французских симпатиях; в последующие же годы, в прямой связи
с образованием Тройственного союза русско-французские отноше¬
ния еще более улучшились. В этом деле, как уже говорилось выше,
особенно постарались „Московские Ведомости“ и их глава, рьяный
германофоб М. Катков.
Изменение в неблагоприятную для России сторону Сен-Сте-
фанского договора и прямая поддержка Турции со стороны Гер¬
мании вызвали настоящую бурю негодования в известных слоях
русского общества. Была задета не только „национальная честь“,
но также честь и интересы русской армии, дворянства, купе¬
чества и даже мещанства и все это, казалось, случилось вслед¬
ствие двоедушия „честного маклера“, боявшегося усиления России.
Французские агенты и русские франкофилы не упустили столь
благоприятного момента и своей открытой и тайной агитацией
еще более разжигали страсти. С экономической точки зрения
франко-русский союз первое время ни для той ни для другой

648
В. СЕРГЕЕВ
стороны не представлял большого значения, в этом отношении
больше точек соприкосновения существовало между Германией и
Россией, но союз между Францией и Россией представлял огром¬
ную важность со стратегической точки зрения и, в частности,
с точки зрения разрешения балканской проблемы.
„Настроение русской печати,—доносил из Петербурга в 1886 году
бельгийский посол,—выражается в крайней дружбе к Франции, ко¬
торую считают будущей союзницей, призванной парализовать Гер¬
манию в случае австро-русского конфликта“.
Поворот России в сторону Франции начинал серьезно трево¬
жить германских политиков, но Бисмарк в ответ на франко-русское
сближение не придумал сделать ничего лучшего, как повысить та¬
моженные тарифы, закрыть немецкие биржи для русских займов и
активно поддерживать русофобскую кампанию в печати. Своими
мероприятиями Бисмарк достиг лишь того, что франко - русское
сближение с этого времени из чисто военного -соглашения начало
превращаться в военно-экономическую конвенцию. В 1888 году фран¬
цузские банкиры устроили русскому правительству заем в 500 мил¬
лионов, а в следующем году — в 360 миллионов, затем — в 700 мил¬
лионов и, наконец, в том же самом году заем в 1 миллиард
242 млн. франков. Путем займов и эмиссий французский капитал
самым прочным образом связывался со всей русской политикой;
интересы России с этого времени становились также и интересами
французских банкиров и держателей бумаг русских займов; с дру~
гой стороны, русские банки, русская индустрия, в особенности во¬
енная индустрия, и торговля попадали в прямую зависимость от
французского капитала. В общей сложности к 1914 году в Рос¬
сии было помещено около 20 миллиардов франков французского
капитала; таким путем через посредство французских банков, глав¬
ным образом, через посредство банкирской конторы Ротшильд,
происходило сращивание двух больших и еще так недавно вра¬
ждебных держав.
Экономическое сближение облегчало и уско¬
ряло образование военной конвенции. Для фран¬
цузских финансистов и фабрикантов франко-русская
военная конвенция представляла большую выгоду
прежде всего потому, что она предполагала немедленное перевоору¬
жение огромной русской армии, перевооружение, рисовавшее бле¬
стящую перспективу новых займов и больших военных заказов. Уже
в 1889 году русский военный атташе в Париже обратился к фран¬
цузскому министру Фрейсинэ с предложением изготовить для рус¬
ской армии полмиллиона ружей новейшего образца.
„Мы с удовольствием это сделаем,— сказал французский ми¬
нистр,— но при условии, что эти ружья не будут стрелять против
французов“. „Мы вам дадим в этом полную уверенность“,— ответил
русский атташе Моренгейм.
Дальнейшее укре¬
пление связи Рос¬
сии и Франции.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 649
В дальнейшем русское военное министерство не один раз обра¬
щалось с подобными же заказами на ружья, пушки, панцыри и т. д.
к французским заводчикам и всегда получало их согласие на выпол¬
нение заказов даже без гарантии, что изготовленные во - Франции
пушки и ружья не будут направлены против французов. Русские
займы на французских биржах котировались по очень высокому
курсу, и это вызывало восторг и усиливало симпатии директоров
и акционеров французских банков, оружейных и обмундировочных
заводов. Энтузиазм крупной буржуазии в известной степени разде¬
ляла также средняя и мелкая буржуазия, имевшая вклады в банках
и, следовательно, причастная к французскому финансовому капи¬
талу. В 90-х годах, когда курс русских бумаг стоял особенно
высоко, увлечение Россией сделалось своего рода парижской модой.
„Увлечение Риссией в Париже,—писал бельгийский посол,—пере¬
далось всем классам; в настоящее время эта держава столь же по¬
пулярна во Франции, как Польша во время Второй империи; мно¬
гие даже убеждены, что уже существует между Францией и Рос¬
сией своего рода секретное соглашение, если только не полный
договор. Контраст между государственным строем обеих стран не
ощущается в Париже“.
Одновременно с увлечением Россией наблюдался рост враждеб¬
ных и шовинистических чувств по отношению к Германии. Ненависть
французов к Германии прорывалась даже по самым пустым повт-
дам, так, например, в 1891 году в Париже была устроена целая
антигерманская демонстрация по случаю приезда в Париж жены
германского императора, матери Вильгельма II. Демонстранты вели
себя очень возбужденно, выкрикивали самые обидные по отноше¬
нию к Германии лозунги и требовали разрыва дипломатических
отношений. Возмущенный подобным поведением французов Виль:
гельм II отдал было даже приказ о мобилизации, но инцидент уда¬
лось уладить мирным путем.
Особенно быстрым темпом франко-русское сближение пошло с
90-х годов, т.-е. со времени выступления Германии на мировую
арену. „Тевтонская опасность“ в это время казалась особенно силь¬
ной, а Тройственный союз выглядел довольно прочным; отношения
же обеих держав с Англией в то время заставляли желать многого,
и это обстоятельство толкало как французов, так и русских к офор¬
млению их дружбы. Самым большим препятствием, стоявшим на
пути их сближения, являлось различие политического строя и по¬
литического образа мысли. Царь, несмотря на все доводы разума,
не мог заглушить влечения своего сердца к юнкерской Пруссии и
клерикальной Австрии. Династические соображения и отвращение
верхов русского общества к республиканскому строю собственно
только и задерживали подписание франко-русского договора. Нако¬
нец, в виду упорных' слухов о войне,' царь подавил свои внутрен¬
ние влечения и после долгих колебаний согласился начать перего¬

650
В. СЕРГЕЕВ
воры о конвенции. В июле 1891 года в Кронштадтский порт пришла
французская эскадра и была торжественно приветствуема салютом
русской эскадры и встречена дипломатическим корпусом во главе
с царем. Взаимная любезность дошла до того, что Александр III,
крайний монархист и враг всего республиканского, стоя с непо¬
крытой головой, выслушал марсельезу, а французская республикан¬
ская делегация выразила свой восторг и одобрение царскому гимну
„Боже, царя храни“. Психологический момент для оформления дру¬
жественных отношений был как нельзя более благоприятен.
„Русское правительство,— сообщал по этому поводу француз¬
ский посол,— повидимому, не желает ограничиваться соглашением о
поддержании мира в Европе или по вопросу о возможности нару¬
шения мира одним из членов Тройственного союза. Россия выра¬
зила желание заручиться помощью Франции столько же против
Англии, сколько против Германии и Австрии“.
В августе того же года русский министр ино¬
странных дел Гире и французский министр ино¬
странных дел Рибо обменялись между собой нотами,
в которых были намечены главные пункты после¬
дующего франко-русского договора.
„Положение, создавшееся в Европе благодаря открытому воз¬
обновлению Тройственного союза и более или менее вероятному
присоединению Великобритании к политическим целям, преследуе¬
мым этим союзом,— писал Гире,— послужило поводом... обеспечить
поддержание мира самыми действительными, гарантиями“. „Самой
же действительной из всех гарантий и является необходимость“
определить и осветить „сердечное согласие (Entente cordiale)“, свя¬
зывающее Россию и Францию, и „содействовать поддержанию мира,—
что является предметом их самых искренних желаний“.
„В случае же,— прибавлял Гире,— если бы этот мир оказался
действительно в опасности и специально в том случае, если бы
одной из двух сторон угрожало нападение, обе стороны условли¬
ваются вступать в соглашение относительно мер, которые в таком
случае оба правительства должны были бы предпринять немед¬
ленно и одновременно“.
За предварительным обменом нотами в следующем 1892 году
последовало заключение военной конвенции, а через год, т.-е. в
декабре 1893 года франко-русский союз был уже окончательно
оформлен. Затем в 1899 году новый французский министр иностран¬
ных дел Делькассэ подписал в Петербурге совместно с русским
министром иностранных дел Муравьевым договор о продлении
франко-русского союза и убедил царя в принятии некоторых до¬
полнительных статей к конвенции 1892 года, по его мнению, еще
более способствовавших укреплению франко-русской дружбы и
„поддержанию мира и равновесия между европейскими державами“.
Последним актом оформления франко-русского союза было подгш-
Заключение
франко-русского
союза.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 651
сание морской конвенции, состоявшееся в 1912 году, в год подтвер¬
ждения Тройственного договора.
Франко-русская конвенция произвела ошеломляющее впечатле¬
ние в Германии. Опасные стороны франко-русского союза отме¬
чала немецкая печать всех направлений, усматривая в этом преда¬
тельство России по отношению к „дружественной“ стране. Удивление
и возмущение было тем более сильны, что до самого последнего
времени в Германии не придавали серьезного значения франко-рус¬
скому сближению. Общественное мнение насторожилось лишь после
Кронштадтского визита и появления соединенной франко-русской
эскадры при открытии Кильского канала.
В России также далеко не все с одинаковым восторгом при¬
няли франко-русский союз; прежде всего колебался сам царь: в
душе царя, как и в душе монархически настроенной части русского
общества, все еще происходили сомнения и колебания, по време¬
нам превращавшиеся в настоящую драму; слишком уже велик был
риск заразить русское общество республиканским духом. На этой
слабой струне русской бюрократии и царя все время играли кай¬
зер и его министры, и тем не менее все же пришлось согласиться
и признать франко-русский союз,— этого требовало общественное
мнение буржуазной России. Движущей же силой общественного
мнения в России, как и на Западе, являлась воля директоров и дер¬
жателей акций и облигаций франко-русских банков, акционеров
железнодорожных компаний и фабрик, субсидировавшихся француз¬
скими капиталистами. В распоряжении этих групп имелось не¬
сколько крупных газет, обрабатывавших общественное мнение в
определенном направлении. К голосу общественных верхов присое¬
динялся еще нестройный хор голосов средней и мелкой буржуазии
и интеллигенции, страдавших от немецкой конкуренции. Наиболь¬
шее же число друзей Германии находилось в царской семье, в
среде высшей бюрократии, при дворе и в армии, что особенно
сильно чувствовалось во время войны, когда многие поражения рус¬
ской армии были обусловлены германофильством или прямой изме¬
ной ее командиров.
Франко-русский союз представлял собой круп¬
ную военную и экономическую силу, и тем не менее
трудно было решить, мог ли он устоять против
Тройственного союза. Сомнение было тем более законно, что до
самого последнего времени никто не мог с полной уверенностью
сказать, на чью сторону в случае общеевропейского конфликта
встанет Англия, линия поведения которой постоянно колебалась.
До основания Германской империи Англия находилась в друже¬
ственных, почти что союзных отношениях с Германией, кото¬
рые в общем продолжались до 90-х годов. Напротив, отношение
Великобритании к Франции и России было определенно враждеб¬
ным. Со времени превращения Франции в колониальную державу
Англо-француз¬
ское соглашение.

652
В. СЕРГЕЕВ
французские и английские интересы сталкивались во всех частях
мира, резче же всего в Азии и Африке. В эти годы один за дру¬
гим возникали ново-гебридские, сиамские, аннамские, мадагаскар¬
ские, египетские, мароккские и т. д. вопросы. Правда, большинство
этих вопросов разрешалось сравнительно легко, но некоторые из
них, как, например, конфликт из-за Фашоды, грозили перейти в на¬
стоящую войну.
Сама по себе Фашода не представляет ничего любопытного, но
она интересна, как один из примеров англо-французского колони¬
ального соперничества. В английской прессе и на митингах посту¬
пок Маршана, французского офицера, занявшего местечко Фашоду,
и поддерживавшего его французского министра иностранных дел
Делькассэ рассматривался как вероломный поступок, который дол¬
жен быть строго наказан.
„Было бы великим несчастьем,— говорил на одном митинге
канцлер казначейства Хикс,— если бы после восьмилетнего мира
дружественные отношения между Англией и Францией были бы
нарушены. Но бывает еще худшее несчастье, чем война, и мы не
отступим ни перед какими последствиями“.
Пустячный по существу инцидент грозил превратиться в на¬
стоящую войну, если бы только Делькассэ не пошел на уступки,
а Маршап не эвакуировал бы Фашоды в ноябре 1898 года. Фашода
сильно задела французское общественное мнение, но судьба была
снисходительна к французской буржуазии, вскоре предоставив ей
прекрасный случай отомстить за свою поруганную честь и навер¬
стать убытки, понесенные во время экспедиции Маршана. В 1899 году
началась англо-бурская война, предоставившая Франции возможность
сбывать бурам оружие и амуницию и снабжать бурскую армию
французскими военными инструкторами.
Конфликт из-за Фашоды был последним крупным разногласием
между Англией и Францией, после этого наступает новая эра англо¬
французских отношений — эра „сердечной дружбы“, в 1904 году
оформленной подписанием в Лондоне „ сердечного соглашенияи
(Entente cordiale). Лондонское соглашение, по прямому своему смыслу
касавшееся исключительно Африканского континента, знаменовало
полный переворот в англо-французской политике и послужило на¬
чалом Тройственного согласия. С этого времени через Францию
Англия начала сближаться и с ее союзницей —с царской Россией.
Англо-русские отношения вообще никогда не
отличались большой прочностью и взаимной лю¬
бовью, но они вконец испортились в 70— 80-х го¬
дах прошлого столетия в связи с продвижением рус¬
ских вглубь Средней Азии по направлению к северо-западной части
Индии. В значительной степени сама же Англия и создала своей
ближневосточной политикой русский „паровой каток“, безостано¬
вочно катившийся в Индию. Под разными предлогами,— под пред¬
Англо-русское со¬
перничество в
Азии.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 653
логом усмирения кочевников туркменов, обезвреживания афганского
эмира и пр.,— русские генералы (Столетов, Скобелев, Комаров и др.),
забирая один пункт за другим, к 1885 году докатились до плодо¬
родной долины на границе между Афганистаном и Пенджабом, имея
твердое намерение завладеть ею. Однако вступление русских войск
на территорию Афганистана вызвало панику в английских кругах,
и английский король, по настоянию своего премьера Биконсфильда,
отправил царю угрожающую телеграмму; дело до войны все же ге
дошло; в 1887 году между обеими державами состоялось соглаше¬
ние, по которому Пенджаб остался за Россией, но зато была уста¬
новлена „твердая граница“ Афганистана. Афганский вопрос со¬
ставлял лишь одну часть обширного ближне и дальневосточного
вопроса. Лишь только в конце 80-х годов удалось более или менне
уладить афганский вопрос, как в 90-х годах завязался новый, еще
более крепкий узел—персидский вопрос.
По своему экономическому и стратегическому положению Пер¬
сия представляла большой интерес и для России, и для Англии.
С конца 80-х и особенно с 90-х годов в Персии усиливается
влияние России, переживавшей в то время большой экономический
подъем, и даже возникает опасность монополистического господства
России в Персии. По этому поводу в 1899 году в английском пар¬
ламенте выступил с обстоятельным докладом лорд Керзон. Доклад¬
чик напомнил членам парламента о тех благах, которые привлекают
в Персию западно-европейские капиталы и делают страну шаха яб¬
локом раздора между европейскими державами. „Это,— говорил
Керзон,— одна из тех стран, которые неизбежно должны привлечь
внимание Европы, отчасти вследствие увеличивающейся неустойчи¬
вости их внутреннего положения, главным же образом вследствие
скрытых в них, хотя и неиспользованных источников сил“.
Далее Керзон развивал мысль о тех опасностях, с точки зрения
британских интересов, которые может повлечь за собой усиление
в Персии „державы, интересы которой не всегда согласуются с на¬
шими“. Задача персидской политики Британии в данный момент,
по мнению докладчика^ должна сводиться к поддержанию в Персии
во что бы то ни стало status quo, в противном же случае Россия
вытеснит Британию не только из Персии, но и из всей Азии.
„Переход России через пустыню, представляющую естественную
границу между западной и восточной Персией, не может не возбу¬
ждать серьезных опасений правительства Индии, так как обещаний
России уважать интересы и независимость Персии совершенно не¬
достаточно“.
Керзон был прав, связывая персидскую политику России с вос¬
точной политикой вообще. Действительно, не успели еще ликви¬
дировать персидский и афганский вопросы, как появились новые
вопросы — тибетский и манчжурский. Соперничество России и Ан¬
глии в Тибете не обещало блестящих перспектив для Великобрита¬

654
В. СЕРГЕЕВ
нии. Несмотря на все средства, пущенные ею в ход при китайском
дворе и при дворе далай-ламы, Англия никак не могла избавиться
от русской конкуренции ни в Тибете, ни в Манчжурии. Опаснее
всего с британской точки зрения было то, что в глазах русских
империалистов Тибет и Манчжурия служили лишь опорными пунк¬
тами дальнейшего продвижения России на Дальний Восток с выхо¬
дом к Тихому океану, с одной стороны, и опорными пунктами для
постепенного овладения Индией, с другой. По теории русских импе¬
риалистов великодержавная Россия должна иметь выход во все моря
и в океаны: Атлантический, Северно-Ледовитый, Тихий и Индийский.
Высшего своего развития российская великодержавность и автори¬
тет царской армии достигли в начале XX века.
Под давлением русской угрозы британская дипломатия пустила
в ход все средства, чтобы так или иначе парализовать рост русского
империализма, расширявшегося за счет великобританской мощи. В
конце концов усилия Англии окончились успехом. В 1904 году ей
удалось образовать большую коалицию против России во главе с
Японией. Поддерживая стремление японской военной партии и япон¬
ской буржуазии, желавшей укрепиться на берегах Тихого океана,
Англия втянула Японию в войну с Россией. Русско-японская война
лишь по названию была войной России с Японией, на самом же деле
это была война трех держав: Англии, России и Японии, хотя первая из
них, по своему обыкновению, и не принимала участия в сражениях.
С английской точки зрения война вполне достигла своих целей,
так как она нанесла смертельный удар великодержавной России*
а тем самым, значит, и русскому империализму. Поражения царской
армии были так сильны, что Россия на время сошла на степень
второстепенного государства. Поэтому с этого времени стало уже
возможно думать и говорить и о „сердечных“ англо-русских кон¬
венциях. Соглашения с Россией Англии надо было достичь во что
бы то ни стало в виду того, что на политическом горизонте по¬
являлся новый великодержец, оглушавший весь мир бряцанием сво¬
его оружия — Г ермания.
Англичан страшил не столько германский милитаризм, сколько
бурный рост германской индустрии и торговли. Как уже отмеча¬
лось выше, с конца 90-х годов вопрос об экономическом соперни¬
честве Германии не сходил с порядка дня ни в английской прессе,
ни в английском парламенте. В связи с этим вновь ожила и идея
имперской колониальной федерации, за которую теперь высказыва¬
лись не только консерваторы, но и многие либералы.
Одним из самых фанатичных защитников этой
идеи являлся манчестерский фабрикант, он же и
министр колоний в кабинете Сольсбери—Джозеф
Чемберлен, отец действующего ныне Остина Чембер¬
лена. Не щадя ни средств, ни здоровья шестидесятилетний Чембер¬
лен выступал на митингах во всех главных городах Англии — Лон¬
Перемены в
английской по¬
литике.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 655
доне, Ливерпуле, Бирмингаме, Лидсе, Нью-Кестле и Кардифе. Ход
мысли Чемберлена представляется приблизительно в следующем
виде. Англия обладает одной пятой всего земного шара с населе¬
нием в 450 миллионов. Характер английских владений таков, что из
них без всякого насилия можно образовать „замкнутое торговое
государство“. Сделать же это, подчеркивал Чемберлен, необходимо
прежде всего по той причине, что за последние годы на англий¬
ских рынках и в английских владениях все чаще стали появляться
иностранные конкуренты, прежде всего немцы и американцы. По¬
этому разумно как в интересах британской торговли и индустрии,
так и в интересах всего английского народа своевременно оградить
себя высокими таможенными тарифами. Нелепо ссылаться на „ве¬
ликие принципы“ свободной торговли в тот момент, когда конку¬
рент разрушает благосостояние королевства; лозунг laissez faire,
laissez passer должен быть забыт на неопределенное время. „Ан¬
глия слишком долго, чрезвычайно долго предоставляла вещам итти
так, как им было угодно. Но теперь настал момент, когда мы должны
найти нашу собственную политику и иметь мужество ее провести;
бесспорно, это потребует жертв, но зато успех обеспечен!“
Как сам проект Чемберлена, так, главным образом, и тот горя¬
чий обмен мнениями, который развернулся около этого проекта,
остаются замечательными памятниками эпохи великого соревнова¬
ния двух империалистических держав.
Кроме повышения таможенных тарифов и образования колони¬
альной федерации, одним из главных средств экономической борьбы
между конкурирующими державами являлось мирное завоевание рын¬
ков. Англия, Франция, Бельгия, Германия и т. д.— словом, все бур¬
жуазные страны — нуждались не только в сбыте своих товаров, но
также и в вывозе свободных капиталов, размеры которых в эпоху фи¬
нансового капитализма постоянно увеличивались. Царская Россия с
этой точки зрения представляла исключительные выгоды. Во-первых,
русские займы заключались по высоким процентам, и, во-вторых,
царское правительство в общем считалось довольно аккуратным
плательщиком; по этой причине иностранные капиталы широкой
волной притекали в Россию. Западно-европейские биржевики при¬
лагали все усилия к тому, чтоб поместить свободные деньги в рус¬
ские предприятия или вложить в русские займы. Период же, непо¬
средственно следовавший за русско-японской войной, в этом отно¬
шении оказывался особенно благоприятным. Нуждавшееся в деньгах
царское правительство готово было платить любой процент, лишь бы
только иметь деньги, нуждалась в иностранных субсидиях также и
развивавшаяся русская промышленность. До 1904 года процент по
иностранным займам никогда не подымался выше 4, после же 1904 г.
займы обычно заключались по 4, 41 /2 и даже по 5°/о. Наибольшую
сумму дали лондонские банкиры, подписавшие договор о займе еще
во время портсмутских мирных переговоров. „Свободолюбивые“

656
В. СЕРГЕЕВ
англичане были настолько любезны, что даже отказались от уваже¬
ния элементарных принципов конституционной свободы, выдав ссуду
царскому правительству помимо санкции Думы.
Заем 1905 года составляет важную грань в истории англо-рус¬
ских отношений. Английские финансисты не только снабдили Рос¬
сию деньгами, но также и помогли русской дипломатии во главе с
графом Витте сравнительно легко отделаться от японских империа¬
листов. Со времени Портсмутского мира Англия становится другом
Россци и цепко держится за русский рынок, стараясь по возмож¬
ности избегать каких бы то ни было конфликтов со своими деби¬
торами. Экономическое сближение было шагом, за которым вскоре
последовали также и дипломатические соглашения, формально вво¬
дившие Россию в орбиту английского влияния.
В 1907 году в Петербурге состоялась англо¬
русская конвенция по делам Средней Азии, по пер¬
сидскому, афганскому и тибетскому вопросам, на
основании которой произошло разграничение сфер
влияния обеих держав в Персии, Афганистане и Ти¬
бете. Взаимно обязавшись „уважать целостность и независимость
Персии“ и поддерживать „порядок на всем протяжении страны“,
договаривавшиеся стороны разрезали Персию на две части. Вели¬
кобритания, согласно первому пункту названной конвенции, отка¬
зывалась от всех своих политических и торговых концессий „по ту
сторону линии, идущей от Пстри-Ширина через Псфаган, Иезд,
Хакк и оканчивающейся в точке на персидской границе при пере¬
сечении границ русской и афганской“. Взамен этого Россия, со
своей стороны, обязывалась не домогаться ни для себя, ни для ка¬
кой-либо третьей державы „каких-либо концессий политического
или торгового свойства по ту сторону линии, идущей от афганской
границы через Газик, Бирджанд и Керман и не противиться ни
прямо, ни косвенно, требованиям подобных концессий в этой обла¬
сти, поддерживаемым британским правительством“.
Согласившись на умаление своих прав в персидском вопросе,
Россия пошла на еще большие уступки в афганском вопросе. На
основании Петербургской конвенции русское правительство отка¬
зывалось от какого бы то ни было вмешательства в афганские дела,
признав Афганистан „находящимся вне сферы русского влияния“.
Все сношения русских с афганцами с этого времени должны были
происходить лишь с согласия и под контролем британского пред¬
ставительства. Не менее существенные уступки русская дипломатия
сделала также и по тибетскому вопросу. Чувствуя себя нетвердо
в Тибете, Британия настояла на сохранении целости Тибета и на
отказе обеих держав от каких-либо вмешательств во внутренние
дела Тибета.
„Обе высокие стороны обязуются не домогаться и не приобре¬
тать, ни за свой собственный счет, ни в пользу своих подданных^
Англо-русская
конвенция, Ре-
вельское сви¬
дание.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 657
никаких концессий, ни других прав в Тибете“,— гласил четвертый
пункт третьего раздела Петербургской конвенции.
В следующем 1908 году в Ревеле состоялось' свидание англий¬
ского короля Эдуарда VII с русским царем. Ревельское свидание но¬
сило ярко выраженный политический характер и было всецело по¬
священо ближневосточному вопросу, в частности, австро-герман¬
ской политике на Балканах. Через месяц после свидания Эдуарда VII
и Николая II в том же самом Ревеле состоялось новое свидание
царя с президентом французской республики Фальером. В 1910 году
между русским и британским правительствами произошел новый
обмен нотами по поводу „научных экспедиций“ различных держав
(главным образом германских), проникавших в Тибет, а через Тибет
в Индию. Британский поверенный О’Берн указывал в своей ноте
на то, что, несмотря на уже существующие соглашения по этому
вопросу, „научные экспедиции“ различных держав тем не менее
проникают в Тибет и мешают заниматься „научными исследованиями“
британским и русским подданным.
Хотя в последние годы перед войной англо-русские отношения,
несомненно, улучшились, но тем не менее формальная дружба Англии
и России не мешала „друзьям“ время от времени думать и о „пере¬
страховках“ по средне-азиатскому и другим вопросам. Полной догово¬
ренности между Россией и Англией не было до самого конца, чем
и объясняется с первого взгляда мало понятная и крайне неровная
линия отношений британской дипломатии к ближневосточной поли¬
тике Германии. С одной стороны, Британия желала безусловного
уничтожения германского влияния на Ближнем Востоке, но, с другой
она опасалась в то же самое время и чрезмерного влияния России.
Англичанам была одинаково страшна как великодержавная Германия,
так и сильная Россия. Это обстоятельство и заставляло Британию
постоянно выправлять линию своего поведения и быть до последней
степени осторожной во всех своих конвенциях и союзах. Между
Англией и Россией никогда не существовало договора, подобного,(
например, австро-германскому договору 1879 года или франко-рус¬
ской конвенции 1892 года; заключая конвенцию с Россией, Англия
всегда оставляла за собой свободу действий в самых важных вопро¬
сах. Поэтому не удивительно, что до самого последнего момента
никто не мог сказать, на чью сторону станет Великобритания в случае
общеевропейской войны; на этот вопрос, впрочем, едва ли могли
дать точный ответ и сами великобританские политики, — слишком
много всевозможных противоречий приходилось им примирять и
учитывать действие множества самых разнородных влияний. Самое
же главное это, что сплошь и рядом английский капитал принимал
участие одновременно в предприятиях различных стран и этим соз¬
давал крайне затруднительное положение для министерства ино¬
странных дел, которому приходилось действовать на самых различ¬
ных фронтах и согласовывать самые противоречивые точки зрения..
42. к«, т.

658
В. СЕРГЕЕВ
В известной мере колебания Англии в отно¬
шении России наблюдались также и во Франции.
До и во время мировой войны во Франции име¬
лась довольно значительная оппозиция франко - русскому союзу;
между прочим к антирусской оппозиции принадлежали два выдаю¬
щихся деятеля Франции — Клемансо и Жорес. Оба они были про¬
тивниками замены двухлетним сроком службы в армии трехлетнего,
на чем сильно настаивал русский генеральный штаб, и агитировали
против франко-русского союза; мало того, несмотря на очень рас¬
пространенную мысль о реванше, во Франции имелась даже группа
сторонников франко-германского сближения, и тем не менее, как
ни сильны были трения внутри Тройственного согласия, они все-
таки не могли итти даже и в сравнение с разногласиями между
Тройственным согласием и Тройственным союзом. Внутренние тре¬
ния в каждом из этих союзов усиливались в моменты политиче¬
ского затишья, когда начинались всякого рода „перестраховки“, но
они ослабевали с обострением международных отношений и с на¬
чинавшимися в связи с этим военными приготовлениями и разгово¬
рами о войне.
Необходимость в более плотном сближении держав Согласия
и союзе с Россией французы и англичане особенно остро почув¬
ствовали во время конфликтов из-за Марокко, вызванных соперни¬
чеством англо-французских и немецких капиталистов в северной
Африке. С конца XIX ст. Германия выражала довольно определен¬
ное стремление принять участие в дележе северо-африканской до¬
бычи, что, разумеется, никоим образом не могло импонировать ни
французам, ни англичанам, считавшим Северную Африку своим мо¬
нопольным владением по праву первого захвата. С точки зрения
англо - французского капитала „черный континент“ представлял
огромное поле деятельности. Кроме того, что он богат хлебом, же¬
лезом, медью и каучуком, он являлся также прекрасным рынком
сбыта фабрикатов европейской индустрии и помещения свободных
капиталов. Гордившиеся своим западно-европейским образованием,
африканские беи и хедивы начали по инициативе европейских ка¬
питалистов широкую строительную и цивилизаторскую деятель¬
ность: проводили телеграфы, каналы, строили железные дороги,
сооружали гавани и т. д. В конце концов эта строительная деятель¬
ность привела африканских царьков к полному разорению и за¬
ставляла обращаться за деньгами » к англо-французским финанси¬
стам. Судьба знаменитого Суэцкого канала в этом отношении очень
показательна. Открытый в 1869 году, через пять-шесть лет Суэцкий
канал уже находился в английских руках. Английские и француз¬
ские банкиры Гошен и Жубер с 1876 года распоряжались египет¬
скими, мароккскими, алжирскими и т. д. финансами. От финансо¬
вого контроля недалеко было и до полного захвата и раздела
Африки на сферы влияния.
Соперничество в
Северной Африке.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 659
Появление же Германии спутывало все расчеты англо-француз¬
ских капиталистов. „Тевтонская опасность“ заставила французов
и англичан забыть свои недавние распри и в 1904 году заключить
между собою „сердечное соглашение“, разграничив сферы влияния
в Африке. За англо-французским соглашением, не без давления
Англии, вскоре последовало аналогичное же соглашение между
Францией и Испанией, также претендовавшей на свою долю в афри¬
канской добыче. Положение Германии при таком неожиданном по¬
вороте дел в Африке становилось в высшей степени затруднитель¬
ным, и это ощущалось тем более остро, что в 1902 году между
Францией и Италией состоялось примирение и даже было заклю¬
чено тайное соглашение, по которому обе „латинские сестры“ обя¬
зывались соблюдать нейтралитет в случае нападения на одну из
них какой-либо третьей державы; франко-итальянское соглашение,
по существу дела, обозначало распад Тройственного союза. Все это
до последней степени осложняло позицию германского правитель¬
ства. С другой стороны, шовинистически настроенное общественное
мнение Германии, руководимое Пангерманской лигой, требовало от
своего правительства получения от Франции удовлетворения за на¬
рушение старых договоров, обещавших сохранять status quo в Се¬
верной Африке. К 1905 г. общественное возбуждение в Германии
достигло крайней степени; в прессе, рейхстаге, военных кругах и
при дворе требовали немедленного разрыва дипломатических отно¬
шений с Францией, при этом совершенно открыто критиковали сла¬
бость имперского правительства и довольно прозрачно намекали
на трусость императора. В противовес слабохарактерному кайзеру
приводили энергичного „железного канцлера“ Бисмарка, который,
говорили, конечно, сумел бы защитить честь Германии; в эти годы
собственно и создался культ Бисмарка. Противопоставляя Бисмарка
кайзеру, историки и писатели не столько имели в виду действи¬
тельного Бисмарка, сколько рисовали себе идеал энергичного госу¬
дарственного мужа, который своим властным словом решал бы все
дела мира и менее всего при этом, конечно, заботились об истори¬
ческой правде.
При таком состоянии общественной атмосферы Вильгельм II
отправился в Африку и высадился-в Танжере. На собрании герман¬
ской колонии в Танжере император произнес полную негодования
речь, указывая на абсолютную недопустимость захвата Марокко
какой-либо одной державой.
„Я счастлив,— говорил Вильгельм,— приветствовать преданных
пионеров германской промышленности и торговли, которые помо¬
гают мне в моих усилиях охранять интересы родины в свободной
стране. Торговля может развиваться только, если все державы бу¬
дут пользоваться равными правами, при условии сохранения власти
султана и признания независимости страны. Мое посещение явля¬
ется таким признанием этой независимости“. Однако своей танжер¬

660
В. СЕРГЕЕВ
ской речью -Вильгельм достиг диаметрально-противоположных ре¬
зультатов. По предложению держав дело было передано на между¬
народную (Алжесирасскую) конференцию, на которой большинство
принадлежало врагам Германии. Алжесирасская конференция (1906 г.)
была величайшим ударом по национальному самолюбию и по кар¬
ману германских империалистов. На конференции припомнили все
вольные и невольные грехи Германии: русские—статьи Берлинского
конгресса, англичане—телеграмму, посланную кайзером в 1895 году
президенту Трансваальской республики Крюгеру, французы него¬
довали на шовинистические статьи „желтой прессы“ и т. д. Конфе¬
ренция окончилась полным поражением Германии, как это явствует
из заключительной статьи принятого конференцией „акта“: „Все
существующие трактаты, конвенции и соглашения между подписав¬
шими договор державами и Марокко,—гласила эта статья,—остаются
в силе. Если же окажется, что какие-либо их пункты противоре¬
чат отдельным статьям настоящего генерального акта, вопрос ре¬
шается в пользу последнего“.
В переводе на язык реальных отношений это значило, что все
французские приобретения остаются в силе и немцы должны под¬
чиниться силе обстоятельств. Таков был финал первого мароккского
конфликта.
За первым конфликтом не замедлил (в 1911 г.)
последовать и второй. Установление франко-испан¬
ского протектората не внесло улучшения в дела
Марокко. Как и прежде, Марокко не выходило из состояния дли¬
тельной внутренней анархии. Торговля и промышленность страны
не могли развиваться вследствие постоянных грабежей, военных
экспедиций, частых призывов и высоких податей и хронических
финансовых кризисов. Наконец, потеряв веру в собственные силы,
султан Мулай Гафид обратился за помощью к своим кредиторам—
французским банкирам, предложив им ввести в стране порядок и
реорганизовать армию. Французский министр иностранных дел
Круппи после некоторого колебания согласился на предложение
султана и в апреле 1911 года приказал занять город Фец, столицу
Марокко и опорный пункт инсургентов. Само по себе занятие од¬
ного города не имело большого значения, но при том напряженном
состоянии, в котором тогда находилась Европа, этого было доста¬
точно для возникновения нового конфликта. После первых же
известий о продвижении французских войск на Фец, германский
министр иностранных дел Кидерлей-Вехтер предупредил француз¬
ского посла Камбона, что соглашение с султаном и занятие Феца
может повести к большим осложнениям между Германией и
Францией.
„Общественное мнение Германии,— заявил Кидерлей-Вехтер,—
насторожено. Влияние Франции растет, желает она этого или нет.
Если вы оставите Фец, вы будете вынуждены вернуться туда не
Второй марокк-
ский конфликт.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 661
позже, чем через год. В Германии будут говорить о пренебрежении
к германским интересам, и я вижу возможность очень серьезных
осложнений“.
Камбон в свою очередь сослался на общественное мнение Фран¬
ции, которое не может допустить усиления влияния в Марокко
какой-либо другой державы.
Канцлер был прав в том отношении, что общественное мнение
Германии, руководимое несколькими газетами, в том числе и влия¬
тельным органом Максимилиана Гардена „Die Zukunft“ (Будущее), тре¬
бовало широких компенсаций в Марокко. Договор же с султаном и
занятие Феца рассматривались, как первый акт присоединения Марокко
к Франции и как первый удар германской промышленности и тор¬
говле, ронявший престиж Германии в международных отношениях.
Для германской индустрии Марокко был очень важен, потому что
он являлся одним из немногих источников получения сырья железа,
меди и каучука, впрочем не последнюю роль играла также и тор¬
говля с Марокко, служившим торговой базой для всей Северной
Африки, хотя, сравнительно с Францией и Англией, торговые связи
Германии с Марокко представлялись ничтожными. Так, в 1910 году
германская торговля с Марокко не превышала 14 млн. фр., между
тем как французская доходила до 52, а английская выражалась
в сумме 54 млн. фр.
Кроме экономических причин в обострении отношений между
державами большую роль сыграли также и политические мотивы.
После провала 1906 года германское императорское правительство
не чувствовало себя прочным и потому боялось всяких конфликтов*
которые в том или ином отношении понижали бы его престиж.
Этим и объясняются резкие выпады германских дипломатов по
адресу Франции и Англии и энергичный образ действия имперского
правительства.
В июле 1911 года в Африку была отправлена германская кано¬
нерская лодка „Пантера“, откуда и самый инцидент получил назва¬
ние „прыжок пантеры“. „Пантера“ благополучно пришла к берегам
Африки и бросила якорь на мароккском берегу Атлантического
океана в одном заброшенном порту Агадир.
Французское и английское правительства усмотрели в прибытии
германского военного судна к берегам Африки воинственный жест
в сторону союзников, и поспешили выразить свой единодушный
протест по поводу действий германского правительства. В Англии
„прыжок пантеры“ рассматривали, как прыжок Германии в колонии
вообще и как появление в колониях нового и по своим методам
действия чрезвычайно неприятного конкурента. В громком про¬
тесте возмущения поведением Германии участвовали не только
консерваторы и либералы, но даже и радикалы, вожди средней и
мелкой буржуазии. С энергичным протестом против „безумного
поступка“ Германии выступил популярный тогда в мелкобуржу¬

662
В. СЕРГЕЕВ
азной и рабочей среде Ллойд-Джордж. В этом поступке Ллойд-
Джордж усмотрел покушение на суверенные права Англии. „Я счи¬
таю,— заявил Ллойд-Джордж на одном из больших митингов в
Лондоне, — существенно важным в интересах не только нашей
страны, но и всего мира, чтобы Британия, даже идя на риск, сохра¬
нила свое положение между великими державами. Если нас, помимо
нашей воли, поставят в положение, при котором мир мог бы быть
сохранен умалением великого и благотворного влияния, завоеван¬
ного Британией веками героизма и подвигов, если в случае, когда
затронуты ее жизненные интересы, кто-нибудь позволит себе отнес¬
тись к ней, как-будто она не имеет никакого значения в европей¬
ском концерте,— тогда я самым решительным образом скажу, что
мир, купленный такой, ценой будет унижением, нестерпимым для
такой великой страны, как наша“.
Голос Англии собственно и решил дело. Второй мароккский
конфликт так же, как и первый, кончился полным поражением
Г ермании.
Мароккский конфликт был разрешен в пользу Англии и Франции,
но опасность нового конфликта в Африке продолжала существовать
также и в последующее время.
Северная Африка была лишь одним из очагов
всевозможных конфликтов между европейскими
державами. Другим не менее важным пунктом по¬
стоянных международных конфликтов являлись
Балканский полуостров и Малая Азия. В Африке
сталкивались интересы Англии, Франции и Германии, а в ближне¬
восточной политике наиболее заинтересованными сторонами явля¬
лись Австрия, Россия и Германия. По делам ближневосточной
политики заключалось множество всевозможных соглашений, но
все они не отличались прочностью. В XX столетии противоречия
на Балканском полуострове нарастали не только с каждым годом,
но с каждым месяцем и даже с каждым днем. Международные
противоречия в ближневосточном вопросе особенно ярко обнару¬
жились во время балканской войны 1912 года, послужившей вторым
(после Марокко) прологом великой трагедии мировой войны.
По своему историческому смыслу Балканская война 1912 года
являлась лишь одним звеном в длинной цепи войн и дипломатиче¬
ских соглашений, связанных с разделом наследства „больного че¬
ловека“, как называли в XIX веке Турцию. Весь ближневосточный
вопрос собственно и был вопросом „больного человека“.
Россия, как и другие европейские державы, начиная с XVIII в.,
не только отбирала у Турции одну область за другой, но она ее
разрезала на отдельные части. Раньше всего из Турции выделились
две румынские области, Молдавия и Валахия, затем (по Адриано-
польскому миру 1829 г.) появилось вассальное княжество Сербия,
в 1878 году превратившееся в самостоятельное государство; после
Ближневосточ¬
ная политика и
скрещение инте¬
ресов.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 663
Сербии наступила очередь Греции, Румынии, Черногории и, нако¬
нец, Болгарии; коротко говоря, в XIX веке все христианское насе¬
ление отпало от Турции, и сама великодержавная Турция мало-по¬
малу превратилась в чисто азиатскую державу.
Внутренний паралич Турции как нельзя более соответствовал
желаниям европейцев. Пользуясь слабостью султана, Россия, Австрия,
Англия, Франция и Италия отхватывали от Турции один кусок за
другим. Так, в 1830 году Франция захватила Алжир, Россия в 1878 г.
получила Добруджу, Карс и Батум, Англия оккупировала Крит,
Австро-Венгрия захватила Боснию и Герцоговину, а несколько лет
спустя (в 1888 г.) Франция взяла под свой протекторат Тунис, Ан¬
глия (в 1882 г.) заняла Египет и в 1898 году объявила свое господ¬
ство над Суданом и, наконец, Италия (в 1912 г.) присвоила себе
суверенитет над Триполи и Киренаикой.
Несмотря на все успехи империалистов, все-таки раздел отто¬
манского наследства совершался не с той планомерностью, на ко¬
торую можно было рассчитывать при полном бессилии Турции. Пол¬
ному разделу Оттоманской империи мешали противоречия по ряду
вопросов, существовавшие в среде самих претендентов на наслед¬
ство „больного человека“. Интересы держав постоянно пересека¬
лись и сталкивались, что вызывало частые несогласия и недоразу¬
мения между ними. Наибольший антагонизм по балканскому и ту¬
рецкому вопросам существовал между Австрией и Россией, так как
ни одна из этих держав ни за что не хотела уступить другой пер¬
венства- в ближневосточном вопросе. К тому же внутренние отно¬
шения обоих государств складывались таким, образом, что они дол¬
жны были искать себе выхода на Балканский полуостров; конечной
точкой русского продвижения служил Константинополь, а заветной
мечтой австрийцев являлись Салоники. В качестве орудия проведе¬
ния своих захватнических планов та и другая сторона пользовались
балканскими государствами, которые, в свою очередь, старались
использовать силу крупных держав в своих национальных интере¬
сах. Кроме России и Австрии, в разрешении ближневосточного
вопроса оказывались заинтересованными также и другие державы:
Англия, Франция, Италия и в самое последнее время Германия. Для
всех них судьба наследства „больного человека“ далеко не была
безразлична. В конце концов на Балканах и в Малой Азии перепле¬
лось так много самых противоречивых интересов, что совершенно
исключалась надежда на их более или менее удовлетворительное
примирение, не говоря уже о полном разрешении. В делах между¬
народной политики Балканский полуостров играл роль питомника
военных бацилл, время от времени заражавших мир своим ядом. По¬
ложение дел на Балканах сделалось угрожающим, начиная с 90-х г.г.,
т.-е. со времени появления на мировой арене Германии.
Балканские дела интересовали Германию по самым различным
соображениям: по экономическим, политическим и стратегическим.

664
В. СЕРГЕЕВ
По экономическим потому, что германская торговля с Ближним Во¬
стоком, как видно из прилагаемой таблицы, с каждым годом все
возрастала.
Торговля Германии с Ближним Востоком
(в миллионах марок).
1897
г.
1912
г.
Импорт
Экспорт
Импорт
Экспорт
Турция .
. . . . 30,5
30,9
77,8
113,2
Румыния
. . . . 52,6
33,1
138,2
131,7
Болгария
. . . . 3,0
6,4
18,0
28,6
Сербия .
.... 8,1
3,9
19,7
18,5
Греция
. . . . 9,2
4,2
25,1
18,9
Египет
. . . . 24,1
10,5
111,7
38,0
127,5
89,0
390,5
348,9
Австро-венгерская торговля с Ближним
Востоком
(в миллионах крон).
1897
г.
1912
г.
Импорт
Экспорт
Импорт
Экспор
Турция .
. . . . 36,8
54,6
73,2
140,6
Румыния
. . . . 38,8
55,0
102,5
144,9
Болгария
. . . . - 2,6
15,7
15,9
51,6
Сербия .
. . . . 40,3
25,8
40,8
46/2
Греция .
. . . . 18,3
10,9
22,3
24,8
Черногория
. . . . 0,5
0,6
1,2
2,9
Египет .
. . . . 17,1
20,5
36,5
36,1
154,4	183,1	292,4	447,1
(131,2 м. мк.) (156,6 м. мк.)	(348,5 м. мк.) (380,0 м. мк.)
Германская индустрия больше всего дорожила турецким хле¬
бом и хлопком, нужда в которых с каждым годом все увеличива¬
лась. Будучи одновременно и поставщиком сырья и потребителем
германских фабрикатов, Турция служила также довольно емким
резервуаром помещения свободных германских капиталов.
Экономическая заинтересованность Германии в
Турции диктовала ей совершенно иную линию
поведения в ближневосточном вопросе, чем того
желали другие державы. Россия, Англия, Австрия,
и Италия хотели лишь одного: как можно скорее покончить с наслед¬
ством „больного человека“ и перейти к другим очередным вопро¬
сам и'дележам; интересам же Германии соответствовала как раз
противоположная политика.
Ближневосточная политика Германии направлялась не в сто¬
рону разрушения, а в сторону экономического, политического и
культурного возрождения Турции. Со времени Берлинского кон¬
гресса в Турцию широким потоком устремились германские капиталы,
предприниматели, купцы, инженеры, ученые, коммивояжеры и воен¬
ные инструктора. Один за другим возникали проекты экономиче¬
Ближневосточная
политика Герма¬
нии.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 665
ского, политического и культурного возрождения когда-то мощной,
в полном смысле мировой, Оттоманской державы. Одним из самых
обширных проектов подобного рода являлся проект Багдадской же¬
лезной дороги. Помимо того, что железнодорожное строительство во¬
обще сильнее всего притягивало к себе свободные капиталы, Баг¬
дадская железная дорога во всех отношениях занимала исключитель¬
ное положение: во-первых, она проходила по самым богатым странам
мира, во-вторых, „Общество Багдадской железной дороги“ получало
от султана исключительные привилегии и, в третьих, соединение
Константинополя с Персидским заливом, а через него и с Индией
открывало германскому капиталу широкий доступ как в Индию, так
и на Дальний Восток. Имперское правительство со своей стороны
поощряло „Общество Багдадской железной дороги“ всевозможными
привилегиями, имея в виду те огромные экономические и страте¬
гические перспективы, которые связывались с проведением железно¬
дорожной линии Константинополь—Багдад—Басра—Ковейт. Откры¬
тая в 1896 году Ангорская железная дорога служила гарантией, что
все надежды, возлагавшиеся на Багдадскую железную дорогу, не оста¬
нутся тщетными.
Значение и прибыльность Багдадской дороги хорошо понимали
также и иностранные правительства и капиталисты, охотно прини¬
мавшие приглашение со стороны „Общества Багдадской железной
дороги“ принять участие в постройке названной линии. Более других
в судьбе Багдадской железной дороги по понятным причинам была за¬
интересована Англия. При первых же слухах о проекте соединения
железной дорогой Константинополя с Персидским заливом в англий¬
ской прессе поднялась целая буря негодования по поводу новой
угрозы британскому господству в Малой Азии и в Индии. По этому
поводу между обоими правительствами происходил неоднократный
обмен нотами, в конечном итоге приведший к взаимному компро¬
миссу, следствием которого была англо-германско-русская конвен¬
ция о Багдадской железной дороге, подписанная на самом кануне
войны. Согласно этой конвенции „Общество Багдадской железной
дороги“ отказывалось от проведения линии между Басрой и Ковей-
том, предоставляя эту часть в полное распоряжение Англии; кроме
того, Общество предоставляло на усмотрение Британии 40°/0 всех
железнодорожных акций и облигаций.
Конвенция о Багдадской железной дороге, казалось, разрешила
один из самых острых конфликтов между Германией и Англией, но на
самом деле она послужила поводом для возникновения новых кон¬
фликтов. Уже один факт закрепления немцев в Малой Азии, почти
на самом берегу Персидского залива, служил ручательством за по¬
стоянное возобновление подобных конфликтов. С другой стороны,
немецкие политики отнюдь не считали себя связанными в Своих
общих планах соглашениями по отдельным вопросам. Они отлично
понимали, что главным врагом Германии повсюду является Англия*

666
В. СЕРГЕЕВ
которая при первой же возможности постарается свести Германию
на положение второстепенной державы, как она это сделала с Рос¬
сией в 1904 году. Этим определялась политика Германии по отно¬
шению к Великобритании: использовать всех и все, что так или
иначе могло бы ослабить Англию. Турция в этом отношении пред¬
ставляла необыкновенный интерес. Возрождение и германизация
Турции избавляли Германию, во-первых, от экономической зависи¬
мости от стран Тройственного согласия, и, во-вторых, в высшей сте¬
пени укрепляли ее стратегическое положение. О том, как высоко
немецкие политики расценивали стратегическое значение Турции,
можно судить, например, по книге П. Рорбаха, одного из видных
пангерманистов и очень популярного немецкого писателя. „Для Гер¬
мании,— писал в 1911 году Рорбах в своей книге „Багдадская же¬
лезная дорога“,— существует только одна возможность парировать
агрессивную войну со стороны Англии — это усиление Турции. Ан¬
глия легко уязвима из Европы на суше лишь в одном единственном
месте—в Египте. Вместе с Египтом Великобритания теряет не только
господство над Суэцким каналом и путями в Индию и Восточную
Азию, но также, по всей вероятности, и свои владения в Централь¬
ной и Восточной Африке. Сверх того, завоевание Египта магоме¬
танской державой, подобной Турции, имело бы очень сильное мо¬
ральное влияние на 60 миллионов индийских мусульман, а также
на Афганистан и Персию“.
Подчеркиваемая Рорбахом мысль об объединении мусульман и
создании панмусульманского государства уже давно занимала немец¬
ких политиков и ученых. Особенно много на эту тему говорили
писали и спорили в связи с речью кайзера, произнесенной им в Да¬
маске во время его путешествия по Малой Азии. В этой речи кай¬
зер наметил проект будущей мусульманской державы.
„Пусть знает султан и 30.000.000 мусульман, рассеянных по
всему миру, что германский император будет всегда им другом“,—
закончил свою речь кайзер, и в то же самое время он предостере¬
гал русского царя от агрессивных выпадов против султана.
„Турция жива и вовсе не умирает, бойтесь мусульман и не за¬
трагивайте их национального самолюбия или самолюбия их калифа!“
Теоретически тридцатимиллионная мусульманская держава
мыслилась совершенно автономным государством, но на практике,
это само собой подразумевалось, она должна была войти составной
частью в пангерманскую федерацию.
Само собою разумеется, что скрытый смысл
всех этих речей и проектов понимали не только
генеральные штабы Тройственного союза, но также
и штабы Тройственного согласия и прежде всего,
конечно, английский. Трения между Тройственным союзом и Трой¬
ственным согласием по балканскому вопросу существовали все
время, но своего крайнего напряжения они достигли только во
Балканская война
и сараевское
убийство.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 667
время последней балканской войны 1912 г. С формальной сто¬
роны балканская война была войной „Лиги объединенных славян“
против турок, превратившейся затем в войну между Болгарией и
сербо-греко-румыно-черногорской коалицией, но по существу дела
это была война между крупными европейскими державами. Болга¬
рию поддерживала Германия и весь Тройственный союз, а за спи¬
ной Сербии и союзников стояла Россия и все Тройственное -со¬
гласие.
Балканская война была первым серьезным столкновением между
Тройственным союзом и Тройственным согласием. Победителем из
этого столкновения вышло Тройственное согласие, но в то же са¬
мое время балканская война показала, какие глубокие противоре¬
чия существуют между самими державами Тройственного согласия
и до какой степени они слабо подготовлены технически к ведению
большой военной кампании. Эти два соображения, главным образом,
и определили ближайшую политику Тройственного союза. Сознавая
неизбежность войны в скором будущем, германский генеральный
штаб, фактически руководивший всей политикой Тройственного со¬
юза, начал искусственно форсировать события, хватаясь за каждый
предлог, который мог бы вызвать общемировой пожар. Убийство
регента австрийского престола герцога Фердинанда,крайнего импе¬
риалиста и личного друга Вильгельма, совершившееся 28 июня
1914 г. в столице Боснии Сараево, вывело Германию из затрудне¬
ния. Правительство Франца-Иосифа взвалило ответственность за са¬
раевское убийство на всю Сербию и предъявило сербам ультима¬
тум, исключавший всякую надежду на мирное разрешение кон¬
фликта; при этом Австрия в своих действиях опиралась на Герма¬
нию, а Сербию в ее агрессивной политике против^ Австрии поощряла
Россия и все Тройственное согласие.
Помимо экономических и стратегических расчетов, при объя¬
влении войны сыграли свою роль также и политические соображения,
ближайшим образом и решившие судьбу мирных переговоров. Вну¬
треннее положение всех европейских государств накануне войны
оставляло желать много лучшего. Перед всеми правительствами
стоял грозный вопрос разрешения конфликта между трудом и капи¬
талом, выражавшийся в частых забастовках рабочих. Все более обо¬
стрявшиеся классовые противоречия заставляли правительства выйти
из своего пассивного положения и вступить на путь серьезных ре¬
форм, т.-е. сделать то, чего они более всего боялись. При таком
напряженном состоянии внутри война казалась некоторым естествен¬
ным выходом из создавшегося положения. Война, рассуждали, может
отвлечь внимание общества совершенно в другую сторону и хотя бы
на время ослабить классовую борьбу. Эти соображения и заставили
правительства Франца-Иосифа, Вильгельма II, Николая II и т. д. по¬
спешить с открытием „внешнего вентилятора“, т.-е. с объявлением
войны; более же всего во „внешнем вентиляторе“ нуждались Гер¬

668
В. СЕРГЕЕВ
мания, Австрия и Россия. В частности, положение царского прави¬
тельства в последние месяцы перед войной сделалось поистине кри¬
тическим.
Австро-сербский конфликт послужил прологом
к открытию военных действий между Тройственным
союзом и Тройственным согласием. Строя свои
планы на внутренних противоречиях и на недо¬
статочной технической подготовленности Антанты, немецкий гене¬
ральный штаб, вдохновляемый крайними империалистами, как ска¬
зано, форсировал события. Вместо того, чтобы локализировать
австро-сербский конфликт, он всячески старался его заострить и
раздуть в мировой пожар, но всеми этими действиями Тройствен¬
ный союз достиг противоположных результатов. Под влиянием об¬
щей опасности и страха перед „железной армией“ и „бронирован¬
ным кулаком“ Вильгельма, внутренние трения между государствами
Тройственного согласия+гладились, и все надежды германского штаба
на быстрое и эффектное окончание войны оказались тщетными;
война пошла не на эффект, а на истощение. Почуяв серьезную опас¬
ность, Англия, фактический глава Тройственного согласия, отказа¬
лась от своего принципа соблюдать „равновесие сил“ на Ближнем
Востоке, и повела войну с невероятным упорством и жестокостью.
Вследствие систематически проведенной политики окружения Трой¬
ственный союз вскоре очутился в „блестящей изолированности“ от
всех стран мира и уже в самом начале войны распался. Сначала из
него изменнически вышла Италия, перешедшая на сторону Трой¬
ственного согласия, а затем, при первых неудачах, из союза факти¬
чески выпала и Австро-Венгрия, распавшаяся на свои этнические
части. Тройственное же согласие оказалось значительно устойчивее
и сильнее Тройственного союза. Прежде всего Тройственное согла¬
сие превосходило Тройственный союз, как видно из приводимой
таблицы, численностью своей армии и флота.
Тройственный (Двойственный) союз.
Мирное время
Военное время
Германия .
761.000
3.900.000
Австо-Венгрия . .
. . 436.000
2.500.000
1.197.000
6.400.000
Тройственное согласие.
Франция
882.000
4.364.000
Россия .
. . 2.320.000
5.000.000
Англия /метропол. . . 138.500
549.000
1КОЛОН. .
. . 109.500
109.500
Бельгия
61.000
340.000
Сербия . .
. . 52.000
500.000
372 млн.
около 11 млн.
Силы Тройствен¬
ного союза и
согласия.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 669
Самой же слабой стороной Тройственного союза была его эко¬
номическая зависимость от стран Тройственного согласия. По дан¬
ным 1913 года германский импорт из союзных стран (Австрии)
Болгарии, Турции доходил до 81/2°/0, между тем как импорт из вра¬
ждебных стран (Англии, Франции, Италии и России) превышал 291/20/0
всего годового оборота. Приблизительно такое же отношение по¬
казывал и германский экспорт: 12% экспортировалось в союзные
страны и 35°/о — во враждебные. Антанта знала свое экономическое
превосходство и прекрасно его использовала в жестокой экономи¬
ческой войне, развернувшейся между Тройственным союзом и Трой¬
ственным согласием.
Экономическая война началась тотчас же после разрыва дипло¬
матических сношений. Руководимые Англией державы Тройствен¬
ного согласия приняли все меры к тому, чтобы ослабить экономи¬
ческую силу своих врагов. С этой целью прежде всего был запрещен
ввоз в страны Тройственного союза сырья и вывоз германских
фабрикатов, затем последовало общее запрещение каких бы то ни
было коммерческих сделок со странами Тройственного союза, как-то:
учет векселей, обмен монет, продажа процентных бумаг и т. д.,—
все это преследовалось самым жестоким образом. В городах вы¬
ставлялись особые списки фирм и магазинов, находившихся под
торговым бойкотом, за нарушение же предписаний полагались
тюрьма или конфискация имущества. Немецкие банки, торговые
фирмы, конторы и склады, находившиеся на территории Антанты,
ставились под государственный контроль или реквизировались. За¬
прещение коснулось не только членов Тройственного согласия,
но в значительной части также и нейтральных держав, которым
предписывалось держать строгую блокаду по отношению к Трой¬
ственному союзу, страдавшему от экономической войны больше,
чем от морских и сухопутных сражений. С первых же месяцев от¬
крытия войны Германия и ее союзники очутились в отчаянном эко¬
номическом положении, ухудшавшемся в течение всей военной
кампании. Хозяйственный кризис неблагоприятно отражался как на
настроении мирного населения, так и на настроении армии и на
престиже верховного командования. Страдая от экономической бло¬
кады, сам Тройственный союз, в силу особенностей своего хозяй¬
ства, мог вести только оборонительную экономическую войну, самым
страшным проявлением которой в истории последней войны была
подводная война.
Тройственный союз уступал Тройственному со¬
гласию не только по количеству вооруженных сил
и ло экономической крепости, но он не мог рав¬
няться с нею также и в отношении методов обработки обще¬
ственного мнения. Сравнительно с их континентальными коллегами,
английские агитаторы пользовались более совершенными методами
воздействия на человеческую психику. Крайних империалистов,
Шовинистическая
операция.

670
В. СЕРГЕЕВ
требовавших войны во что бы то ни стало, в Англии, как и
в других странах, было немного; большая же часть парламента
и даже большинство членов правительственного кабинета лишь в по¬
тенции являлись империалистами; это были, по выражению Чембер¬
лена, „империалисты в кавычках“. В массе англичане мало интересу¬
ются делами „высокой политики“, снисходительно предоставляя их
всецело профессиональным политикам и журналистам. Вереде мелкой
и средней буржуазии и интеллигенции широко распространен паци¬
физм и боязнь войны. Иногда приписываемые англичанам воинствен¬
ность, задор, врожденный империализм, страсть к власти и т. д.,—
все это относится к очень ограниченному кругу людей; напротив
английская масса до крайности инертна и миролюбива, она возбужда¬
ется лишь в исключительных случаях, когда дело непосредственно
касается ее жизненных, материальных интересов или же грозит на¬
рушением веками сложившихся привычек и обычаев. Такова в ос¬
новных чертах психология массы английских избирателей, от кото¬
рых зависит состав, а в известной степени и политика английских
кабинетов. Как бы в Англии ни было велико значение отдельных
правящих фамилий и лиц, все же им приходится считаться и с мне¬
нием своих выборщиков или, иначе говоря, с общественным мнением.
При изучении английской истории никогда не следует упускать из
вида того факта, что в Англии политическая свобода, хотя бы в иска¬
женном и ограниченном виде, существует с XIII века и потому
в сознании англичан очень глубоко заложена мысль, что так или
иначе, но все же в последней инстанции вершителем судеб страны
является не группа дельцов и профессиональных политиков, а весь
английский народ.
Эту черту социальной психологии прекрасно знают и учитывают
все без исключения английские политики и демагоги, чем и объяс¬
няется необыкновенное развитие и совершенство английской аги¬
тации. Без преувеличения можно сказать, что в англо-саксонских
странах агитация является условием успеха всякой деятельности, хоть
сколько-нибудь связанной с так называемой широкой публикой. Из¬
вестно, например, какую большую роль в политической карьере Джо¬
зефа Чемберлена сыграли агитация и реклама; то же самое может
быть отнесено и к его другу, другому выдающемуся английскому
империалисту, Сесилю Родсу. Не трудно понять, почему империа¬
листы должны прибегать к усиленной агитации и почему, с другой
стороны, они так высоко ценят именно этот способ воздействия на
массовую психологию. Причина этого заключается в том, что инте¬
ресы империалистов, как правило, авляются интересами небольшой
социальной группы, хотя иногда их интересы могут в известной
степени совпадать и с интересами других, более многочисленных*
социальных групп,— средней и мелкой буржуазии и части рабочих,
но это совпадение наблюдается далеко не так часто и не в такой
степени, чтобы названные группы слепо пошли за империалистами*

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 671
у большинства всегда остается убеждение в возможности разрешения
конфликтов мирным путем.
Будет правильно,— писал в 1914 году влиятельный английский
орган „Новый государственный человек“ (New Statesman), если мы
скажем, что, несмотря на общественность нашего демократического
века, английский народ до смешного мало информирован относи¬
тельно всех вопросов внешней политики. Большинство ничего не
знает, а немногие, которые знают, охраняют свою тайну с профес¬
сиональной ревностью римского авгура. Кроме того, публика во¬
обще равнодушна к своему незнанию“.
На инертность и пацифизм масс и было направлено все внима¬
ние империалистов-агитаторов, стремившихся поднять настроение
широких кругов и, главное, убедить их в том, что интересы не¬
большой, воинственно настроенной группы совершенно совпадают
с их собственными интересами. Агитационный фокус был выбран
очень удачно. Империалистическая пресса повернула дело таким
образом, что выходило, что все социальные беды, от которых
страдают широкие массы, являлись делом политики или злых
намерений враждебных держав, при чем в странах Тройствен¬
ного союза виновниками всех зол являлись англичане и русские*
а в странах Тройственного согласия роль врагов человеческого
рода и разрушителей культуры играли „культурные гунны“ и „об¬
разованные бушмены“, т.-е. немцы. Отсюда уже следовал логиче¬
ский вывод: достаточно уничтожить противника, как все дело тотчас
же исправится, социальная дисгармония заменится социальной гармо¬
нией, человеческая природа облагородится, культура подымется и пр.
Что же касается самых приемов агитации, то все средства ка¬
зались пригодными, если только они достигали главной цели: взвин¬
тить нервы масс и в их глазах очернить своего врага и конкурента.
Пресса, книга, лекция, проповедь, плакат и мн. др.,— все было
пущено в оборот. До какой степени мало при этом империалисты
считались с обычной этикой, можно судить по признанию одного
видного английского журналиста, во время войны работавшего в ка¬
честве корреспондента одной большой лондонской газеты.
„О Германии,— рассказывал названный лондонский корреспон¬
дент,— можно было писать и говорить все что угодно, лишь бы это
попадало только в общую цель — представить врага в самом небла¬
гоприятном для него свете“.
„Чем больше россказней о низком чванстве Германии, о грубых
шуцманах, об издевательствах над солдатами или о глупостях чи¬
новников, тем лучше... Никакой слух не кажется слишком пошлым
для того, чтобы его передавать, ни одна история — не слишком не¬
значительна, поскольку она может показать, какие немцы дураки
или негодяи“.
О враждебных странах сообщались самые странные нелепости*
и тем не менее приходится признать, что такого рода „готтентот¬

672
В. СЕРГЕЕВ
ская“ агитация достигала своих целей, особенно в моменты дей¬
ствительной или предчувствуемой общей опасности. Таков, напри¬
мер, с точки зрения общественного мнения Англии был момент
вторжения германской армии в Бельгию. Английская империалисти¬
ческая пресса всех оттенков самым широким образом использовала
этот факт в своих целях. Вторжение германцев в Бельгию рассма¬
тривалось, как первый шаг к немецкому десанту, за которым должны
были последовать торговая блокада и экономическая разруха,—
словом все, чего так боятся английские обыватели. В какие-либо
два-три дня настроение парламентского большинства изменилось
самым радикальным образом. „1 августа,— рассказывал впоследствии
.Ллойд - Джордж, — настроение огромного большинства парламента
приблизительно 95°/о склонялось в сторону мира, а некоторые даже
и союза с Германией, а через три дня, т.-е. 4 августа, в связи с раз¬
громом Бельгии и поднятой по этому поводу газетной кампанией,
о вчерашнем пацифизме уже не было и помину“.
„Революцию, происшедшую в общественном мнении,— говорил
Ллойд - Джордж,— следует приписать исключительно германскому
нападению на маленькую и беззащитную страну, которая не при¬
чинила Германии никакого вреда“.
Агитация за войну велась во всех странах Тройственного со¬
гласия и Тройственного союза, но, как сказано, она нигде не до¬
стигла такой степени изощренности, как в Англии. Разница, напри¬
мер, между германской и английской агитацией состояла в том, что
германская агитация была рассчитана на действие, на разум, а ан¬
глийская имела в виду прежде всего чувство, и поэтому главным
орудием агитации в Германии служили книга и солидный журнал,
а в Англии эту роль выполняли газета и еженедельный популярный
журнал. В то время как книга и журнал требуют для усвоения
много времени и большого психического напряжения, напротив,
газета прочитывается бегло и доступна малообразованным людям,
на которых прежде всего и направляется агитация. Действие англий¬
ской агитации имело силу не только в самой Британской империи,
но выходило и далеко за ее пределы.
Версальский мир закончил войну, ведущуюся оружием, но эко¬
номическая и литературная война продолжалась и еще продолжается
до настоящего времени. С изменением экономических отношений до¬
военные комбинации держав распались, но новых союзов, подобных
Тройственному союзу и Тройственному согласию, несмотря на все
усилия дипломатов, пока еще не сложилось. В послевоенное время
образование международных союзов наталкивается на еще большие
препятствия, чем это имело место в старой довоенной Европе. Од¬
ним из важнейших факторов, мешающих образованию международ¬
ных коалиций, является Советская Россия, выбившая буржуазную
Европу из ее обычной колеи и выдвинувшая новые нормы между¬
народного права и международных отношений.

ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СОГЛАСИЯ 673
ЛИТЕРАТУРА.
И. Ленин — Империализм, как новейший этап капитализма. Н. Бухарин — Импе¬
риализм и мировое хозяйство. М. Покровский — Дипломатия и войны царской России.
М. Павлович — Борьба за Азию и Африку. П. Милюков — Балканский кризис. Его же—
Вооруженный мир и ограничение вооружения. В. Майский — Англия и Германия.
Г. Гуч — История современной Европы. Н. Кареев — История Западной Европы, VI—VII т.
A. Singer — Ceschichte des Dreibundes. A. C. Coolidge — Origins of the Triple Alliance.
M. Bucsh — Tagebuchblätter. Tardieu — La France et les alliances. Z. Chiala — La triplice
et la duplice allienza. C. H. Becker — Die Türkei. A. Fischei — Der Panslavismus bis zum
Weltkrieg. E. Daudet — L’Alliance Franco-Russe. A. Hobson — The scientific Basis of Impe¬
rialism. H. Friedjung — Das Zeitalter des Imperialismus, II-lII. F. Tönnies — Kritik der
öffentlichen Meinung. A. Vierkandt — Die Geseleschaftslehre. W. Sombart — Der Krieg
and Kapitalismus.
4». Кн. ILl.

Г. ЗАЙДЕЛЬ.
БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ.
(Реформизм, центризм и революционный марксизм).
В довоенной истории II Интернационала надо различать три
периода. Первый период (хронологические рамки его приблизительно
1889— 1900 годы) —чисто организационный. Второй период (1900 —
1907 годы) характеризуется зарождением и ростом реформизма.
Третий период отмечен руководящей ролью центризма, под¬
готовившего крах II Интернационала. Хронологические рамки этих
трех периодов, как мы уже указывали, могут быть даны только
приблизительно; правильнее было бы сказать, что второй период
развития начинается в конце 90-х годов: к этому времени относится
теоретическое оформление реформизма — выступление Бернштейна
(1898 г.) и вступление Мильерана в буржуазное министерство (1899 г.).
Мы же взяли дату 1900 г., так как впервые вопрос о ревизионизме был
(косвенно, в связи с „казусом Мильерана“) поставлен на Парижском
конгрессе II Интернационала. Более бесспорными кажутся нам даты
второго этапа развития Интернационала: это—с одной стороны, на¬
чало реакции, связанное с поражением революции в России, с дру¬
гой стороны,— Штутгартский конгресс; для обоих этих важнейших
событий дата—1907 г. Рамки третьего периода не могут вызвать ни¬
каких сомнений: именно, в эту эпоху, как мы покажем подробнее
ниже, центризм, во главе с Каутским, становится руководящей груп¬
пой II Интернационала, образуя молчаливый блок с реформизмом
против крепнущей международной левой.
Изложение борьбы течений во II Интернационале мы и попытаемся
дать по периодам, так как знакомство с социально-экономическими и
политическими условиями развития каждого этапа вотдельности об¬
легчит нам понимание того постепенного и вначале скрытого про¬
цесса проникновения в тело международной организации пролетариата
гангрены реформизма, который привел к краху II Интернационала.
1.	Период организации II Интернационала.
80-е и 90-е годы XIX в. можно характеризовать
как эпоху переходную от промышленного капита¬
лизма к империализму. Заканчивается раздел мира
между капиталистическими державами. Два крупнейших фактора
Общие характер¬
ные черты эпохи.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
675
международной политики—крепнущий капитализм Германии и мощно
индустриализирующиеся Соединенные Штаты Америки — появляются
на арене борьбы, угрожая гегемонии Англии. Хлынувший из Америки
и других внеевропейских стран на европейские рынки хлеб вызы¬
вает аграрный кризис во всех странах континента. Классическая
политика цитадели мирового либерализма, Англии — политика свобод¬
ной торговли (laissez faire, laissez passer),—терпит крах; на смену ей в
важнейших капиталистических странах мира идет политика высоких
таможенных тарифов, укрепление национальной промышленности и
первые шаги зарождающихся трестов—-борьба за рынки сбыта путем
„бросовых“ цен. По мере развития аграрного кризиса экономически
выжившие остатки феодализма: юнкерство в Германии, сельскохо¬
зяйственные магнаты во Франции—наступают на буржуазные прави¬
тельства, требуя защиты своих прибылей. Буржуазия, пугающаяся
быстро крепнущего пролетариата, вступает в блок с остатками фео¬
дализма. В важнейших странах европейского континента устанавли¬
вается так называемый аграрный протекционизм, влекущий за собой
ухудшение положения мелкого землевладельца и широких кругов
мелкой буржуазии вообще и замедление роста реальной заработной
платы рабочего класса.
Приведем цифры, свидетельствующие этот про¬
цесс замедления роста реальной заработной платы*
при одновременном замедлении падения стоимости
жизни рабочей семьи. За пятилетие (1885—1890 г.г.)
реальная заработная плата увеличилась в Англии
на 14,3,°+, в Пруссии — на 21,6%, а во Франции за
десятилетие (1880—1890 г. г.) — на 15°/0, в то время
как в следующее пятилетие (1890—1895 г.г.) реальная заработная
плата в Англии поднялась всего на 1,8, в Пруссии понизилась на
8,6°/о, а во Франции за десятилетие (1890 —1900 г.г.) увеличилась
всего на 10,5°/о. Стоимость жизни рабочей семьи уменьшилась за
пять лет (1885—1890 г.г.) в Англии на 8,5°/о, в Пруссии—на 5,6°/о, а
во Франции за десять лет (1880—1890 г.г.) на 7°/о, в то время, как
в следующее пятилетие (1890—1895 г.г.) стоимость жизни в Англии
уменьшилась всего на 4,1%, в Пруссии увеличилась на 5,7%, а во
Франции за десятилетие (1890—1900 г.г.) уменьшилась всего на 3%.
За промежуток времени с 1871 по 1897 год эмигрировало в Соеди¬
ненные Штаты Северной Америки из Великобритании 118.951 чел.*
из Германии — 95.454 чел., из Италии—29,489 чел. и т. д. (Франция
не дает эмигрантов, так как вследствие замедленного роста народо¬
населения ей самой не хватает рабочих рук). Так называемое рабочее
законодательство всюду, кроме Англии и Швейцарии, почти отсут¬
ствует. Продолжительность рабочего дня только в Англии фикси¬
рована законом как десятичасовая, во Франции, Германии и других
странах рабочий день равен 12 и более часам. Тщедушный закон
о социальном страховании, проведенный Бисмарком в Германии для
Экономическое и
политическое по¬
ложение рабочего
класса. Угроза
„исключительных
законов".

676
Г. ЗАЙДЕЛЬ
нейтрализации действия „исключительных законов“ против социал-
демократии, был почти единственным „пряником“ для рабочего
класса, „пряником“, правда, весьма горьким на вкус: ни в Англии,
ни во Франции обязательного страхования рабочих от инвалидности
и несчастных случаев не существовало почти вплоть до кануна
войны. Еще в худшем положении находилась женщина-работница,
рабочий день которой был значительно больше рабочего дня мужчины,
а заработная плата едва достигала 60°/0 мужской.
К этому надо прибавить следующее: в ряде стран Западной
Европы всеобщее избирательное право не могло считаться еще окон¬
чательно завоеванным. В Пруссии, крупнейшем государстве Герма¬
нии, царила трехклассная избирательная система, рабочие были почти
лишены избирательных прав; в Австро-Венгрии только лишь в
1897 г. рабочий класс добился выделения так называемой „народной
курии“, в Бельгии „мажоритарная система“, предоставлявшая огром¬
ные преимущества богатым классам населения, была вырвана у пра¬
вительства лишь в 1893 г.; в России вообще не существовало ника¬
ких парламентских учреждений. Над рабочим движением почти во
всех странах висела угроза рецидива „исключительных законов“.
Когда в 1889 г. собирался первый конгресс II Интернационала, гер¬
манская социал-демократия находилась в подпольи; в эпоху реакци¬
онного правления Криспи итальянская социалистическая партия была
распущена, а после восстановления, вслед за миланским восстанием
1898 г., она вновь подверглась жестокому разгрому со стороны
правительства; репрессии обрушивались также на бельгийское рабо¬
чее движение; мы не говорим о рабочем движении в России, кото¬
рое находцлось вообще вне закона и в последующие годы. Профес¬
сиональное движение только лишь начало развиваться: за исключением
Англии, отчасти Германии и Бельгии к моменту образования II Ин¬
тернационала ни в одной стране не было сколько-нибудь значитель¬
ных профессиональных организаций, объединяющих широкие кадры
рабочего класса. Даже политические партии рабочего класса во мно¬
гих странах были еще в зародыше, так, в Англии социалистическое
движение делало свои первые робкие шаги, во Франции ряд социа¬
листических фракций враждовали друг с другом, в ряде стран (Ита¬
лия, Испания, Америка, отчасти Франция) анархисты главенствовали
в рабочем движении, мешая рабочему классу организоваться и сби¬
вая его с толку своей крикливой фразеологией.
Таким образом, наметившийся блок между бур¬
жуазией и остатками феодализма, с одной стороны,
тяжелое экономическое положение рабочего класса
и широких кругов мелкой буржуазии—с другой, вы¬
зывали ожесточенное настроение у низших классов
населения и усиленную тягу командующих классов
к репрессиям против пролетариата и его организаций. Политическое
бесправие рабочего класса во многих странах, беспомощность его
Первые шаги
II Интернацио¬
нала. Вопросы
консолидации ра¬
бочего движения.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
677
профсоюзов, слабость партии ставили в порядок дня вопросы орга¬
низации и борьбы за всеобщее избирательное право и рабочее зако¬
нодательство в первую очередь. Стоит только просмотреть порядок
дня Парижского (1889 г.), Брюссельського (1891 г.), Цюрихскогс
(1893 г.) и Лондонского (1896 г.) конгрессов, чтобы убедиться в этом.
Одновременно упомянутые конгрессы II Интернационала выдвигают
и такие вопросы, как вопрос аграрный, проблему милитаризма и пр.,
но эти вопросы гораздо меньше занимают внимание конгрессов, чем.
например, вопрос о „допущении анархистов“, вызывавший ожесто¬
ченнейшие споры доходившие до прямого столкновения.
Таким образом, проблемы, разделившие впоследствии рабочее
движение на отдельные идеологические течения, в первый периол
существования Интернационала как бы отодвигаются на задний план:
искры разногласий, которые и тогда тлели под спудом временных
задач, стоявших перед международным движением, не находя пита¬
тельной для себя почвы, вспыхивают иногда, но тут же и потухают.
Говоря об отсутствии питательной почвы для разногласий, мы не
должны забывать, что общая линия II Интернационала в этот периол
была правильной, несмотря на отдельные мелкие ошибки и заро¬
дыши крупных ошибок: намеченная нами выше расстановка классо¬
вых сил и боевое настроение рабочего класса были теми стимулами,
которые направляли политику II Интернационала в тот период пс
совершенно правильному руслу—консолидации сил международного
рабочего движения, в первую очередь.
В свете этой первоочередной задачи отсечение
анархистов должно признать совершенно правиль¬
ным мероприятием, продолжением единственно вер¬
ной тактики Маркса и Энгельса. Не менее важным
является требование объединения политического и
экономического движения рабочего класса, требова¬
ние, выдвинутое еще Парижским конгрессом (1889 г.),
гласившее, что „для освобождения рабочего класса
недостаточно одной только экономической организации труда (трэд-
юнионы, профессиональные союзы)“; совершенно правильным явля¬
ется также решение II Интернационала добиваться завоевания все¬
общего избирательного права; это решение -в резолюции, принятой
Цюрихским конгрессом, гласит: „Для пролетариата всех тех стран,
в которых нет еще всеобщего избирательного права, настало время
дать толчок к достижению его для всех совершеннолетних без раз¬
личия пола и рас. Пролетариат всего мира призывется к участию
в этой борьбе“.
Мы не говорим о всем известном значении, которое имело при¬
нятие резолюции о праздновании 1 мая для революционизирования
сознания рабочего класса в самых отсталых странах мира. Ряд ре¬
шительных резолюций, принятых Интернационалом по вопросу о ра¬
бочем законодательстве, о восьмичасовом рабочем дне, об охране
Отсечение анар¬
хистов. Борьба за
всеобщее избира¬
тельное право. Не¬
зрелость тактики
II Интернацио¬
нала.

678
Г. ЗАЙДЕЛЬ
труда женщин, о равноправности работницы и рабочего, о борьбе
за легализацию рабочего движения и пр.,—все это безусловно
должно быть поставлено в актив II Интернационалу. Не надо ведь
забывать, что анархизм с его непониманием необходимости полити¬
ческой борьбы, с его огульным отрицанием парламентаризма и госу¬
дарства, прудонизм с его мещанским взглядом на назначение жен¬
щины, лассальянство с его пренебрежительным отношением к профес¬
сиональному движению, вульгарный трэд-юнионизм с его воздержанием
от самостоятельной политики рабочего класса,— все это еще крепко
держалось в ряде капиталистических стран, все это опутывало со¬
знание даже передовых рабочих Европы и Америки.
Значит ли это, что в эту эпоху II Интернационал выявил себя, как
совершенно зрелая пролетарская организация, по-марксистски подхо¬
дившая к разрешению всех вопросов? Конечно, нет. Даже при про¬
ведении тех мероприятий, которые, как выше было указано, были
единственно правильны и необходимы рабочему движению, II Интер¬
национал допускал теоретические и практические ошибки: например,
отсекая анархистских вождей-путаников, почти совсем не считался
с массой революционных рабочих, которые шли тогда за анархи¬
стами; так было на Лондонском конгрессе, когда аннулированием
мандатов анархо-синдикалистов, представлявших французские проф¬
союзы, при одновременном признании мандатов „независимых со¬
циалистов“— Интернационал давал прямой повод анархистам обви¬
нять социалистических вождей в „парламентаризации“ рабочего дви¬
жения. Эта односторонняя борьба „налево.“ давала возможность анар¬
хистам удерживать свое влияние на некоторые круги рабочего класса.
По вопросу о завоевании власти II Интернационал в этот пе¬
риод высказывался довольно двусмысленно: мы ни разу не найдем
подчеркивания необходимости насильственного свержения капита¬
лизма. Можно сказать, что уже в этот период завоевание полити¬
ческой власти понималось почти в центристском смысле этого слова.
„Под политической деятельностью,—гласила, например, резолюция
Лондонского конгресса,— конгресс понимает борьбу, организованную
рабочим классом, во всех ее формах, для завоевания им политической
власти и использования законодательной и административной дея¬
тельности в государстве и общине в целях своего освобождения.
Подчеркнутые нами слова „во всех ее формах“, как и дальнейшие
слова этой резолюции о стремлении к „установлению международной
социалистической республики“, теряют свою ясность при конкретиза¬
ции целей борьбы, приведенной в той же резолюции: „всеобщей по¬
дачи голосов для всех взрослых граждан, права для каждого взрос¬
лого быть избранным, избрания путем голосования и права петиций
и референдума в государственном и общинном масштабе“. Цели, как
мы видим, чисто парламентские, средство же сводится в этой резо¬
люции к организации независимой от буржуазии политической рабо¬
чей партии.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
679
Аграрный вопрос
на Цюрихском и
Лондонском кон¬
грессах.
Теоретическая незрелость II Интернационала
в первый период существования особенно ярко вы¬
ражается во взгляде его на разрешение аграрного
вопроса. Аграрный кризис, отягчение положения
масс, стонущих под игом протекционистских пош¬
лин,— все это выдвигало аграрный вопрос в важнейших партиях
на первый план. К началу 90-х годов относятся оживленные дискуссии
по аграрному вопросу в германской, французской и других партиях.
Известно, что практический ревизионизм Фольмара и его сторонников
в Германии берет свое начало с неправильной, мелкобуржуазной
трактовки аграрного вопроса; не менее ярко выявлялось скатывание
к оппортунизму в рядах Французской Рабочей Партии, возглавляе¬
мой Гедом: толкование аграрного вопроса Гедом вызвало предо¬
стерегающий протест Энгельса. В Англии и Америке господствовало
увлечение теорией Генри Джорджа: его требование „национализации
земли“ рассматривалось кое-кем из рабочих лидеров, как чуть лине
полное разрешение аграрного вопроса.
При таком разброде, существовавшем внутри международного
рабочего движения, ясные и твердые указания Интернационала могли
бы сыграть решающую роль. Однако как раз в разрешении этого
вопроса Интернационал оказался беспомощным. На Цюрихском кон¬
грессе резолюция, принятая по аграрному вопросу, подтвердила
„право коллективной собственности на поверхность и недра земли“
и ограничилась указанием на необходимость организации „земледель¬
ческих работников, равно как и работников индустрии, и привлече¬
ния их в ряды великой армии мирового социализма“. Высказываясь
за пропаганду „среди батраков, мелких собственников и арендато¬
ров“, Цюрихский конгресс откладывал дискуссию по аграрному во¬
просу до следующего всемирного конгресса. На Лондонском конгрессе
была выделена комиссия по аграрному вопросу, в которой едино¬
гласно была вновь подтверждена необходимость коллективизации
земли и выдвинуто решение „предоставить каждой нации самой
определить тактику и способы действий, наиболее соответствующие
положению ее страны“.
В меньшинстве остались англичане, которые внесли следующее
предложение*): „а) Не говоря уже о прямой эксплоатации сельских
рабочих землевладельцами и капиталистами, сельские рабочие в раз¬
личных странах, кроме того, еще особенно страдают от того, что
распределение излишков продуктов их труда между их согражданами
затрудняется для них еще тем обстоятельством, что железные
дороги и другие средства сообщения, а также рынки находятся в
частном владении, и препятствия, мешающие экономическому исполь¬
зованию земли, могут быть устранены посредством обобществления
вышеупомянутых средств обращения и обмена, б) Так как во
*) Приводим предложение англичан целиком, так как оно ни разу не приводилось
((насколько нам известно) в русской литературе, посвященной истории II Интернационала.

680
Г. ЗАЙДЕЛЬ
многих странах развитие капиталистической системы привело к зна¬
чительному сокращению сельских работ, то конгресс находит, что
настало уже время, чтобы этот труд был систематически органи¬
зован в сельских местностях лучше всего для этого приспособлен¬
ными общественными организациями“.
Персон, защищавший эту поправку на пленуме конгресса от
имени социалгдемократической федерации, по существу не мог при¬
вести серьезных доводов в ее защиту. Требование национализации
средств сообщения и организации сельскохозяйственных рабочих ко¬
лоний являлось отголоском агитации Генри Джорджа, которая, как мы
указывали, имела большое влияние на английских рабочих лидеров.
Отпор Персону дал Шенланк, германский социал-демократ: „Гер¬
мания,— говорил он,— например, давно уже провела огосударствле¬
ние средств сообщения, железных дорог, но каков результат этого:
эксплоатация для финансовых и военных целей в- самой совершен¬
ной капиталистической форме...“ Что касается организации сельско¬
хозяйственных рабочих колоний, то, как правильно указал тот же
Шенланк,— „перемещение безработных в сельские округа, основание
рабочих колоний является давнишней мечтой прусских и немецких
юнкеров, но они хотят переселить излишние рабочие силы в сель¬
ские местности, чтобы получить дешевую рабочую силу для самой
беззастенчивой эксплоатации и использования в политическом отно¬
шении“. Поправка англичан была отвергнута и на пленуме огромным
большинством. Но зато, не только в комиссии, но и на пленуме
никто из делегатов не заикнулся о необходимости выработать общие
директивы по разрешению аграрного вопроса социалистическими
партиями. Докладчик комиссии Вандервельде утверждал, что „аграр¬
ный вопрос находится еще в процессе развития, поэтому мы не
можем предлагать никаких обязательных мер“. Англичане также
соглашались с такой постановкой вопроса. И даже Лафарг предпочел
выразить радость по поводу того, что „конгресс и в аграрном вопросе
не расколется“, что поэтому „буржуазная пресса будет очень разо¬
чарована“, но не дал никакого решения вопроса. Несмотря на то, что
Энгельс за год до конгресса, критиковал аграрную программу Фран¬
цузской Рабочей Партии Лафарг высказывает, наоборот, удовлетво¬
рение поведением французов. „Лилльский конгресс*),— говорит он,—
очень подробно занимался аграрным вопросом, как и вообще Фран¬
цузская Рабочая Партия была первой, которая с большим умением
(курсив мой.—Г. 3.) занималась пропагандой среди сельского
населения“.
В результате принятая резолюция подтвердила мнение боль¬
шинства комиссии о свободе каждой нации в разрешении аграрного
вопроса и вновь подчеркивала необходимость организации сельско¬
хозяйственного пролетариата. В резолюции мы не находим ни одного
*) Конгресс Французской Рабочей Партии в 1896 г., где была вновь обсуждена
аграрная программа,

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
681
слова о линии поведения социал-демократических партий по отно¬
шению к различным слоям крестьянства: своими решениями Интер¬
национал как бы санкционировал уклоны Французской Рабочей
Партии в аграрном вопросе и заранее отпускал грехи всем немецким
оппортунистам, ориентировавшимся на крепкого немецкого крестья¬
нина. Такова тактика II Интернационала по одному из важнейших
вопросов, который играл, играет и будет играть еще огромную роль
в жизни рабочих партий всех стран. И именно потому, что резолю¬
ция по аграрному вопросу была плодом теоретической незрелости
рабочего движения всех стран, эта проблема не вызвала сколько-
нибудь ожесточенного спора на конгрессе.
Зато по вопросу о политической тактике со¬
циал-демократии, а также по вопросу о милита¬
ризме и войне сразу же обнаружились разногласия.
По причинам, которые мы выше приводили, эти
разногласия не приняли крупных размеров, но в заро¬
дыше они как бы предвосхищают будущие глубокие
разделения, который привели к образованию отдельных идеологических
течений во II Интернационале. Нами были уже приведены выдержки
из резолюции о завоевании политической власти, из которой явство¬
вало, что вопрос о насильственном низвержении капитализма игно¬
рировался: по крайней мере, о нем нет упоминания не только в при¬
веденной нами резолюции Лондонского конгресса, но и в резолюциях
других конгрессов этого периода. На Цюрихском конгрессе Вандер-
вельде защищал необходимость борьбы за реформы и рабочее зако¬
нодательство и выдвигал такую тактику рабочего класса, которая
открывала путь к совместной деятельности социал-демократии с бур¬
жуазными партиями. „Вопрос о компромиссах и союзах в комиссии
вызвал ожесточенные споры,—говорил Вандервельде,— но в конце-
концов удалось прийти к полному единогласию. В тех странах, в
которых пролетарские партии вполне развиты, где партии сильны,
всякий компромисс является предательством рабочего класса“. Но
в комиссии было констатировано, что в тех странах, где рабочие
партии еще мало развиты, где нет еще всеобщего избирательного
права, такое же строгое запрещение всякого компромисса с буржу¬
азными партиями связало бы рабочим руки. Поэтому большинство
комиссии решило сделать известную уступку этим странам, не за¬
претив окончательно рабочим всякие союзы с буржуазными пар¬
тиями, а разрешив их, только при условии, что не будет сделано ни
малейшей уступки, которая хотя бы в минимальной степени затуше¬
вывала принципы Рабочей Партии. Характерно еще следующее место
из речи того же Вандервельде на Цюрихском конгрессе: „Мы не
игнорируем коррупции при парламентаризме, так как она ведет к
самым неестественным компромиссам даже к измене принципам. Но
эта опасность коррупции заключается не в самом парламентаризме,
а в том, что парламенты находятся в руках буржуазии; когда же
Зародыши разно¬
гласий во II Ин¬
тернационале.
Вопрос о полити¬
ческой тактике.

682
Г. ЗАЙДЕЛЬ
парламенты попадут в руки освобожденного пролетариата, то это в
корне подорвет коррупцию“. Таким образом, Вандервельде защищал
необходимость компромиссов (в странах со слабыми рабочими парти¬
ями) с буржуазными партиями, трактовал завоевание политической
власти как овладение парламентом.
Флиген, делегат от Голландии, резко выступал против такого
толкования вопроса о завоевании политической власти. Он указывал,
что борьба за реформы и рабочее законодательство являются только
средством, а не целью, и что7 буржуазия никогда не откажется
мирным образом от своих привилегий. Считая, что резолюция яв¬
ляется плодом тактики немецкой социал-демократии, Флиген намекал
на оппортунизм немецких социалистов. Однако внесенная голланд¬
цами резолюция свидетельствует о непонимании ими значения борьбы
за реформы: „улучшения (положения рабочего класса),— читаем мы
в резолюции голландцев,—ведут к регламентации труда в интересах
правительства и к тому, что рабочие попадают под правитель¬
ственную опеку, короче говоря, приводят к государственному социа¬
лизму, сохраняющему свой характер государственного социализма
даже тогда, когда правительство избирается путем всеобщего голо¬
сования“. Гораздо правильнее звучит заключительный абзац резолю¬
ции голландцев, гласящий, что „улучшения в положении рабочих
внутри современного общества могут приветствоваться рабочими
лишь в смысле улучшения их положения в борьбе, а именно, как
средство лучшей организации к более легкому проведению экспро¬
приации господствующего класса
В. Либкнехт вынужден был в своей речи по существу принять
оборонительную позицию. Он заявил, что „против предложения гол¬
ландцев нет принципиальных возражений. Мы лишь потому,— при¬
бавил он,— не принимаем его, что государственным социализмом мы
займемся на следующем конгрессе“. Указывая, что германская со¬
циал-демократия стоит на той же точке зрения, что „политическая
деятельность есть только средство для достижения цели“, В. Либ¬
кнехт утверждал, что „о немецком движении составили себе непра¬
вильное понятие“, что он счастлив, что „конгресс после горячих де¬
батов понял, наконец, всю лживость тех басен, которые буржуазия
и полиция распространяли о нас, немцах, будто мы уже не стоим на
почве революционной классовой борьбы“. Наконец, он указал, что
немецкая программа „является самой радикальной программой из всех
родственных нам партий“ и что „ни в какой другой стране в мире
не парит такой ясности по этому пункту, как у нас“.
Между тем, Эрфуртская программа, о которой с такой гордостью
говорил В. Либкнехт, как раз по вопросу о завоевании политической
власти была составлена двусмысленной в общем сводила задачу завое¬
вания к овладению парламентом. Зато гораздо крепче была позиция Либ-
кнехта тогда, когда он возражал против огульного отрицания гол¬
ландцами необходимости борьбы за парламентские реформы вообще.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
683
„Что мы воспользуемся всеобщим избирательным правом,—говорил
В. Либкнехт,— в этом согласны с нами и голландские товарищи.
Голландцы хотят только ограничить пролетарскую деятельность. Мы
должны только, говорят они, протестовать в парламенте, потому
что представительный орган реакционен, и участие в его работах
ведет к компромиссам и к коррупциям“. Указывая на то, что он
против всяких компромиссов, но что „тактика зависит от обстоя¬
тельств“, и что „если бы в Германии существовали русские условия,
тогда нам, немцам, пришлось бы придерживаться тактики нигилистов“,—
Либкнехт решительно возражал против игнорирования парламентских
реформ. „Мы можем победить выступающую против нас власть,—
заявил он,—лишь тем, что вырвем у нее меч“. Однако характерно,
что Либкнехт также соглашался с возможностью компромиссов
в странах, где пролетарские партии слабы, при чем довод, которым
оперирует Либкнехт, впоследствии будет повторяться всеми оппор¬
тунистами, выступавшими против того, что международный конгресс
может кому-либо предписывать свои решения. „Мы, немцы,— говорил
Либкнехт,— против всякого компромисса. Мы хотели придать этому
месту в резолюции самую резкую форму, исключающую всякий союз
с буржуазными партиями. Но в комиссии было указано, что в неко¬
торых странах, где партии очень молоды, условия складываются так,
что там иногда нельзя отвергнуть компромисса. Так как мы не счи¬
тали себя вправе предписывать их тактику товарищам из тех
стран, где компромисс возможен, то мы согласились на компромисс
но только при том условии, что это не нарушит независимости
тактики и чистоты принципа“. Таким образом, Либкнехт, отказываясь
предписывать правильное решение другим партиям,— а такое пред¬
писывание обязательно, если только решение является единственно
правильным,— лил воду на мельницу Вандервельде (который впо¬
следствии станет горячим защитником такой тактики) и открывал
лазейку для всяких компромиссов.
Гораздо более ожесточенным был, однако, спор
о милитаризме и войне. И в этих вопросах голландцы
были застрельщиками в борьбе против оппортуни¬
стического толкования важнейших международных
проблем. К сожалению, голландцы, особенно их вождь Ньювенгуис,
на ряду с правильной критикой предлагали полуанархистское реше¬
ние вопроса,—и тем самым оказывались значительно более беспо¬
мощными в борьбе с милитаризмом, чем господствовавшее на кон¬
грессах большинство. На Брюссельском конгрессе В. Либкнехтом,
докладчиком по вопросу о милитаризме, была внесена резолюция,
в которой говорилось, что „все попытки устранения милитаризма и
установления мира между народами, не затрагивающие экономиче¬
ских причин зла, будут бессильны, как бы возвышены ни были их
побуждения; что только установление социалистического обществен¬
ного порядка, который уничтожит эксплоатацию человека человеком,
Спор о милита¬
ризме и о борь¬
бе с войной.

положит конец милитаризму и приведет к миру между народами“.
Указывая, что социал-демократия является единственной партией
мира, резолюция призывала рабочих вступать в ее ряды и „энер¬
гично и постоянно протестовать и выступать против всяких пополз¬
новений к войне и всяких объединений, служащих для этой цели
и полной интернациональной организацией пролетариата ускорить
торжество социализма“. Резолюция подчеркивала, „что это есть един¬
ственное средство отвратить ужасную катастрофу мировой войны“.
В противовес этой резолюции Ньювенгуис в своей резолюции
требовал, чтобы „социалисты всех стран“ ответили „на всякое объ¬
явление войны призывом народа к всеобщему прекращению работ“.
В речи, с которой выступил по этому поводу Ньювенгуис, заключа¬
ется много интересных мест. „Если хотят принимать только едино¬
гласное решение,—говорил он,—то нужно произносить только длин¬
ные общие фразы, как в этой резолюции*); если в ней заменить слова
социал-демократ и социал-демократия словами Христос и христиан¬
ство, то за нее могли бы голосовать и Армия Спасения, и папа, и,
одним словом, все партии... Большие нации настроены менее интер¬
национально, чем мелкие. Причина заключается в том, что большие
нации честолюбивы, между тем как у мелких наций нет достаточно
сил для того, чтобы проявлять честолюбие. Из этого недостатка ин¬
тернациональных чувств происходит шовинизм. И, таким образом,
и среди нас есть шовинисты, это в особенности относится к немцам“.
Для доказательства этого Ньювенгуис ссылался на национа¬
листическую речь немецкого социал-демократа Фольмара и на
речи некоторых социал-демократических вождей в парламенте. Свои
нападки на немецкую социал-демократию, в значительной мере пред¬
восхищавшие нападки Эрве, Ньювенгуис повторил в более острой
форме на Цюрихском конгрессе, требуя дезавуирования высту¬
пления Бебеля, который заявил в рейхстаге, что он встанет на
защиту Германии от России. На Цюрихском же конгрессе до¬
кладчик Плеханов, защищая немецкую резолюцию против голланд¬
цев, заявил, что он солидаризуется с выступлением Бебеля. „Что же
собственно сказал Бебель?—восклицал Плеханов.—Какую он пропо-
ведывал национальную вражду? Н что же, граждане, он говорил
против официальной России? Он разоблачал царя, он пригвоздил его
к позорному столбу истории. Да, по отношению к нему мы были
вполне согласны с нашим другом 'Бебелем. Уже давно пора поло¬
жить конец русскому царизму, позору всего цивилизованного мира
и прогресса культуры, и чем больше наши немецкие друзья напа¬
дают на царизм, тем больше мы им благодарны“. Ненависть Плеха¬
нова к русскому самодержавию мешала ему видеть, что выступление
Бебеля имеет гораздо более серьезное значение: оно санкционирует
право социалистов оборонять свое буржуазное отечество в эпоху,
когда „пролетариат не имеет своего отечества“, оно подводит идео¬
*) Говорится о резолюции Либкнехта.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
685
логическую базу под совершенно неправильную теорию об оборони¬
тельной и наступательной войне для стран, где империализм уже
вступил в свои права. По горькой иронии истории, через двадцать лет
Плеханов оборонял русский царизм, „позор всего цивилизованного
мира“, от пригвоздивших этот царизм к позорному столбу немецких
наследников Бебеля.
Но в выступлении Ньювенгуиса и в его предложениях содержа¬
лись такие пункты, которые, как мы уже указывали, были полуанар-
хистскими и справедливо вызывали отрицательное отношение со сто¬
роны социал-демократии. „Уточняя“ резолюцию Брюссельского кон¬
гресса, голландцы в Цюрихе выставляли следующие требования:
„рабочие-социалисты втянутых в войну стран должны на объявление
войны правительством отвечать отказом запасных явиться на воен¬
ную службу (военная стачка), всеобщей стачкой, в особенности в тех
отраслях производства, которые связаны с войной, и призывом
к женщинам, чтобы они удерживали дома своих мужей и сыновей
Это было не чем иным, как проповедью дезертирства и отказа от
революционной борьбы против войны: вместо того, чтобы итти в ар¬
мию, брать оружие и обращать это оружие против собственной бур¬
жуазии, Ньювенгуис предлагал пацифистскую тактику, которую он
сам назвал на Брюссельском конгрессе тактикой „пассивного сопро¬
тивленияПравда, на Цюрихском конгрессе Ньювенгуис говорил и
о „гражданской войне“, но в очень своеобразном понимании. „Здесь
говорили,—заявлял он,— что отказ от военной службы невозможен
солдат был бы предан суду и расстрелян. Но представьте себе дей¬
ствительность: в каждой деревне есть пять-десять резервистов,
если они откажутся, кто должен их преследовать? Полиция? Гра¬
ждане? Результатом отказа, во всяком случае, явится гражданская
война, но лучше гражданская война, чем война между народами; гра¬
жданская война ведется, по крайней мере, против настоящего врага, про¬
тив капитализма“. Несчастье Ньювенгуиса заключалось в том, что в
гражданскй войне, которую он предлагал, рабочие и крестьяне были
бы разоружены, в то время как буржуазное государство, в лице по¬
лиции, жандармерии и пр. орудий подавления, вооруженное до зубов,
быстро свело бы на-нет „пассивное сопротивление“, устроив порядоч¬
ное кровопускание пролетариату. Неудивительно, что Либкнехт и
Плеханов выступали против всеобщей стачки в понимании Ньювен¬
гуиса. „Если бы мы призывали солдат к дезертирству и к отказу
от военной службы,— говорил Либкнехт на Цюрихском конгрессе,—
то мы принесли бы в пользу милитаризма новые жертвы и дали бы
ему случай железной рукой подавить социалистическое движение“.
Но в речи Либкнехта и других ораторов нет подчеркивания того, что они
не против всеобщей стачки, заранее подготовленной, организованной
и проводимой в соответствующий, благоприятный момент.
Аргументы выдающихся вождей рабочего класса, таким образом,
сослужили службу шовинистической части социал-демократии; но осо-

686
Г. ЗАЙДЕЛЬ
бенно ярко выразилось сектантство и непонимание силы организован¬
ной массовой стачки вообще в следующих словах Плеханова, сказан¬
ных им на том же Цюрихском конгрессе: „Всеобщая стачка неосу¬
ществима на почве современного общества, так как пролетариат не
обладает еще средствами для нее. Если бы, с другой стороны, мы были
бы в состоянии провести всеобщую стачку, тогда экономическая сила
была	бы уже	в	руках пролетариата, и	тогда генеральнйя стачка была
бы	бессмысленна". Это механическое понимание всеобщей стачки (как-
будто весь пролетариат должен быть организован, чтобы ее провести*
без учета революционной ситуации, влияния авангарда—рабочей пар¬
тии и пр.) стало общепризнанным у всех сектантски-настроенных
вождей II Интернационала, в особенности у таких людей, как Гед,—
способствуя усилению реформистов, боявшихся вообще всякой рево¬
люционной борьбы*).
Подводя итоги наметившимся разногласиям в
рассматриваемый нами период истории II Интерна¬
ционала, мы можем сказать, что в зародыше разде¬
ление на „правое“ и	„левое“ крыло существовало
уже в этот период и	как раз по вопросам, послу¬
жившим впоследствии причиной намечающегося рас¬
кола, который был только ускорен разразившейся
империалистической войной. Так как, однако, во-первых, намечаю¬
щееся „левое“ крыло в период 1889—1900 годов было малочислен¬
ным, сектантским и полуанархистским; так как, во-вторых, важнейшей
задачей, повторяем, для указанной эпохи была консолидация сил ра¬
бочего движения: организация партии и профсоюзов, борьба за все¬
общее избирательное право, за рабочее законодательство; так как*
в-третьих, рабочие партии в важнейших странах мира в общем удо¬
влетворительно справлялись с этими задачами, ведя наступательную
борьбу на буржуазию и тем самым привлекая к себе страдающие от
кризиса массы,—то наметившиеся разногласия не приняли столь вну¬
шительных размеров, чтобы усилить „левое“ крыло и придать ему
значение первостепенного фактора.
2.	Зарождение и рост реформизма.
Второй период в истории II Интернационала
характеризуется полной победой империализма в
важнейших капиталистических странах мира. Раздел
мира уже закончен, начинается стремление к его
переделу. Англо-бурская, а за ней русско-японская
войны должны рассматриваться, как форпостные бои в грядущей
*) Впоследствии (после революции 1905 г.) Плеханов изменил свой взгляд на все¬
общую стачку. В анкете, предпринятой Лягарделем, Плеханов, отмежевываясь от анар-
хистов-синдикалистов, говорил, что он признает всеобщую стачку, как средство агитации,
расчищающей дорогу для (социальной) революции“ (См. Г. В. Плеханов. Сочинения^
т. XVI, стр. 147).
Общая характери¬
стика эпохи. Меж¬
дународные отно¬
шения. Расстанов¬
ка классов.
Итоги деятельно¬
сти II Интернаци¬
онала в первый
период. Причины
слабости левого
крыла.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
687
империалистической войне. И война с бурами, и война России с
Японией знаменовали собой последние приготовления господству¬
ющей империалистической державы мира, Англии, к империалисти¬
ческой войне. Английские консерваторы - джингоисты покорением
буров делали решительный шаг к закреплению своей гегемонии на
Африканском континенте и на мировых морских путях, а поддержкой
Японии во время ее войны с Россией ослабили последнюю и довели
ее до разгрома, облегчив себе возможность соглашения с „северным
медведем“ против Германии. Что касается германской буржуазии, то
она в этот период совершенно недвусмысленно выражает свое стре¬
мление „получить место под солнцем“ и захватить часть уже поде¬
ленных колоний в свою пользу. Речь Вильгельма II в Танжере и Алже-
сирасская конференция в 1906 г. являются показательными признаками
неминуемого столкновения с Францией, имеющей за своей спиной
„пушечное мясо“ русских солдат и поддержку английского флота.
Буржуазия во всех странах консолидируется и крепнет. Картели¬
рование и трестирование в Германии и Соединенных Штатах Север¬
ной Америки принимают невиданные размеры и знаменуют собой по¬
следнее слово экономического развития капитализма. На ряду с этим
технически перестраивается промышленность и в таких отсталых
странах индустриального капитализма, как Франция, Россия, Италия.
Особннно лихорадочное переоборудование промышленности мы* ви¬
дим в этот период в Англии, где одновременно происходит усиление
позиции банкового капитала:*) при помощи этих средств английская
буржуазия стремится остановить, правда, с очень небольшим успе¬
хом, начинающийся закат своего былого бесконкурентного господства.
Однако, одновременно с ростом могущества буржуазии — сил ре¬
акции, растет и мощь ее антипода—пролетариатащ примыкающихк нему
слоев крестьянства в капиталистических странах и колониях, увели¬
чиваются силы революции. В России с начала 900-х годов нарастает
волна движения народных масс, вылившаяся в мощную революцию,
чуть было не опрокинувшую империю Романовых. Влияние этой рево¬
люции на пробуждение народных масс Востока—на освободительное
движение в Турции, Персии, Китае и Индии — было огромно. Но рево¬
люция 1905—1906 годов в России встретила также ответный отклик и
в важнейших странах Западной Европы. Вслед за всеобщей забастов¬
кой в России вспыхивает всеобщая забастовка в Австро-Венгрии в но¬
ябре 1905 года, принудившая правительство „двуединой монархии“ про¬
вести в жизнь закон о всеобщем избирательном праве. В Бельгии,
после грандиозной стачки в апреле 1902 года за всеобщее избира¬
тельное право, не приведшей, правда, к победе, но сильно обеспо¬
коившей господствующие классы, продолжается консолидация рабо¬
чего движения.
*) В 1895 г. в Англии было 155 банков с балансом в сумме 932 млн. фун. стерл.
в 1900 г.—111 с балансом в 1.033,1 млн. фун. стерл.; а в 1905 г.—88 с балансом в
1.095,3 млн. фун. стерл. Этот процесс концентрации продолжался и в следующие годы.

688
Г. ЗАЙДЕЛЬ
В Англии Рабочая Партия проводит во время выборов 1906 г.
29 депутатов (в предыдущем парламенте Рабочая Партия была пред¬
ставлена всего 5 депутатами) и становится таким образом, поли¬
тической силой, с которой приходится считаться буржуазным пар¬
тиям. В Германии социал-демократическая партия делается одной
из сильнейших партий в парламенте, собирая в 1903—1907 годах
на выборах более 3 млн. голосов. Во Франции происходит объеди¬
нение всех социалистических групп в единую социалистическую пар¬
тию. Во всех важнейших странах капитализма стачечное движение
в период 1903—1907 годов усиливается, захватывая миллионы рабочих
и серьезно угрожая капиталистическому режиму.
Эта волна рабочего движения в Европе объясняется явственным
ухудшением положения низших классов населения. Блок между
землевладельцами — остатки феодализма — и крупной буржуазией
укрепляется на основе взаимной страховки этих двух господству¬
ющих классов, путем установления еще более высоких таможен¬
ных стен для защиты крупного землевладения и тяжелой промышлен¬
ности. В Германии, например, общая сумма пошлин на хлебные про¬
дукты увеличивается на единицу населения с 142 пфеннигов в 1886—
1890 годах до 275 пфеннигов в 1901—1905 годах, т.-е. почти в два раза,
продолжая расти и в последующие годы. Реальная заработная плата
рабочего в той же Германии после небольшого подъема в 1900 г.
к 1905 г. падает до 91,6 (в сравнении с индексом 1900 г., принима¬
емым за 100), в Англии падение еще большее, доходя в 1905 г. до
88,1°/о по сравнению с 1900 г.
Рабочие партии и профессиональные союзы растут и укрепля¬
ются, собирая под своими знаменами миллионы рабочих. В Германии
социал-демократическая партия к 1907 г. насчитывает больше 500 ты¬
сяч членов, а так называемые „свободные“, т.-е. социалистические
профсоюзы — около 2 млн. членов; в Англии в 1906 г. трэд-юнионы
объединяют 2.122 тыс. рабочих и служащих; даже во Франции, ос¬
тающейся страной, в которой рабочие наименее организованы,число
членов синдикатов увеличивается за период 1902— 1906 годы почти
в два раза (с 122 тысяч в 1902 г. до 203 тыс. в 1906 г.).
Одновременно в ряде стран крепнущий рабочий класс выну¬
ждает буржуазию к проведению некоторых законов по урегулирова¬
нию рабочего дня, установлению воскресного отдыха и пр. Так, со¬
кращен рабочий день для малолетних и женщин в ряде стран до
10 часов; во Франции, после ожесточенной борьбы рабочие доби¬
лись узаконения воскресного отдыха. По. примеру Англии в ряде
стран создается фабричная инспекция для наблюдения за проведе¬
нием указанных законов. Правда, все это победы весьма некрупного
масштаба: буржуазия очень неохотно идет на какое бы то ни было
сокращение рабочего дня, саботируя законы; созданная фабричная
инспекция оказывается почти во всех странах прислужницей капи¬
талистов и смотрит сквозь пальцы на все нарушения закона. Во

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
689
Франции, например, где Мильеран, желая пустить пыль в глаза ра¬
бочим, провел в 1900 г. сокращение рабочего дня с 12 часов, уста¬
новленных в 1848 г., до 10 часов,— закон этот совершенно не выпол¬
нялся. Еще хуже обстояло дело с социальным страхованием рабочих,
которое получило некоторое развитие и принесло некоторую пользу
рабочим в Германии; во всех других важнейших странах Европы
социальное страхование тормозилось. Однако эти первые, весьма
робкие успехи рабочего законодательства, отмеченные нами, созда¬
вали некоторые иллюзии возможности дальнейшего улучшения по¬
ложения рабочего класса в рамках капиталистического строя.
Быстро увеличивавший свои ряды рабочий класс
в этот период, крепнущие профессиональные союзы,
ряд удачных стачек, усиливающееся влияние социа¬
листических партий в парламенте,— все это не могло не вызвать
тревоги в среде буржуазии. Последняя стремится незначитель¬
ными уступками перетянуть на свою сторону наиболее обеспеченную
верхушку рабочего класса, так называемую рабочую аристокра¬
тию, для которой создана материальная почва всем ходом развития
и роста империализма. Именно, в этот период в Германии, по при¬
меру Англии, выросли и окрепли первые кадры профессиональных,
несменяемых чиновников, дорожащих своим местом и старающихся
вести „осторожную политику“, не раздражать предпринимателей и
вступать с ними в соглашения. Вместе с тем, обозначившаяся раз¬
ница в оплате квалифицированного и неквалифицированного рабочего
создает деление в самом рабочем классе. Империалистическая бур¬
жуазия поддерживает эти разделения, бросая небольшой верхушке
рабочего класса крохи из своих сверхприбылей. Статистика, иллю¬
стрирующая эту разницу, к сожалению, слабо разработана; но есть
достаточно косвенных указаний, ясно показывающих привилегиро¬
ванное положение отдельных слоев рабочего класса. Так, например,
в Англии за период 1886—1906 г.г. заработная плата*) рабочих
мужчин в текстильной промышленности увеличилась на 20°/0, а в ме¬
таллургической— на 26°/о, при чем в области производства чугуна —
на 30,5°/о. Такое же соотношение между повышением заработной
платы в текстильной и*металлургической промышленности мы нахо¬
дим в Бельгии: за 50 лет (1846— 1896) рабочие текстильной промы¬
шленности увеличили свой заработок на 40°/о, а в металлургической
и в машиностроительной — на 65 — 75°/о. Таким образом, в привиле¬
гированном положении оказываются рабочие металлургии, т.-е. той
отрасли промышленности, которая приобретает решающее значение
к концу XIX в. ; текстильная промышленность перестает играть руко¬
водящую роль, а масса работающих в текстильной промышленности
детей и подростков сбивает заработную плату рабочего вообще.
Но и внутри слоя рабочих, занятых в металлообрабатывающей про¬
мышленности, существует значительная разница в оплате квалифици-
:î) Подразумевается „номинальная“, а не „реальная* заработная плата.
44. Кн. III.
Социальная база
ревизионизма.

690
Г. ЗАЙДЕЛЬ
рованного и неквалифицированного рабочего. Наиболее разительна
разница между отдельными группами рабочих во Франции, в которой
до самой войны ремесленные отрасли производства играют огромную
роль: французский индустриальный рабочий оказывался вообще
привилегированным по сравнению с остальной массой уже в силу
того, что он работал на крупном предприятии. Заработная плата фран¬
цузского рабочего колебалась от 3,15 фр. (в мелкой промышлен¬
ности) до 4,45 франка в день (в крупной промышленности). Если же
взять соотношение между рабочим домашней промышленности, ремес¬
ленным пролетарием и индустриальным в капиталистических странах*
то увидим, что рабочий день ремесленного рабочего равен 16—18 ча¬
сам в сутки, а заработная плата нередко равнялась 50 и меньше
процентам заработной платы индустриального рабочего.
Таким образом, по мере роста машинной индустрии, особенно ме¬
таллообрабатывающих отраслей промышленности, составляющих глав¬
ный нерв империалистического хозяйства,— внутри рабочего класса
росла разница в положении обученного и необученного рабочего.
Профессиональные чиновники, новый тип рабочей бюрократии, нахо¬
дили опору в этом квалифицированном слое рабочего класса, куль¬
тивируя дух примиренчества с предпринимателями, боязнь потрясений и,
следовательно, боязнь революционных методов борьбы. Все это и
являлось причиной появления теоретически оформленного соглаша¬
тельства в виде международного реформизма, классическим выражением
которого было бернштейнианство. Важнейшим практическим выра¬
жением выросшего оппортунизма было как громом поразившее все
международное рабочее движение вступление Мильерана в буржу¬
азное министерство.
В свете описанных изменений в международной
экономической и политической обстановке деятель¬
ность II Интернационала в этот период становится
более понятной. Сформировавшийся реформизм, вы¬
ступивший на политическую арену, застал лучших
теоретиков международного социализма врасплох.
Каутский, как он недавно признавался, неохотно выступил против Берн¬
штейна: „Никогда еще я не вступал в полемику с такой неохотой, никогда
еще каждый удар, нанесенный мною противнику — писал Каутский в
статье, посвященной семидесятипятилетию со дня рождения Берн¬
штейна,— не ранил меня так больно, как тогда... “ Известные слова Каут¬
ского на Штутгартском конгрессе немецкой социал-демократии (1898 г.):
„Бернштейн заставил нас размышлять, будем ему за это благодарны“,—
вызвали даже довольно злую отповедь Г. В. Плеханова, который,
к своей чести, один из первых указал на огромную опасность „бернштей-
нианства“. И в „Анти-Бернштейне“ Каутский исполнен колебания,
критикует слабо, утверждает, что „дискуссия о книге Бернштейна
осталась бесплодной“, что „этот кризис принес марксизму меньше
вреда, чем его предшественники“. Повидимому, недвусмысленные
Ревизионизм и
борьба с ним. По¬
зиция Каутского,
Р. Люксембург
и др. Парижский
конгресс (1900 г.).

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
691
настроения рабочих социал-демократов против ревизионизма, довольно
ярко выразившиеся на Ганноверском конгрессе 1899 г., были при¬
чиной, толкавшей Каутского на вынужденное выступление против
Бернштейна. Среди вождей немецкой социал-демократии одна только
Р. Люксембург оценила правильно всю опасность ревизионизма, от¬
казываясь признавать бернштейнианство, как течение внутри партии,
требуя организационных выводов. „Преодолеть современное оппор¬
тунистическое течение, значит отбросить его от себя“. Так писала
Р. Люксембург, солидаризуясь с Плехановым и Лениным.
В лице Р. Люксембург международная левая, выступившая на
арену рабочего движения, получила с этого момента одного из своих
самых пламенных и убежденных вождей, между тем как элементы
колебаний, которые мы отмечали в позиции Каутского против Берн¬
штейна, уже в этот период представляли собой зародышевую форму
центризма, виднейшим вождем которого вскоре и стал Каутский.
„Каучуковая резолюция“, как назвал ее в своем выступлении
Ферри, предложенная Каутским на Парижском конгрессе (1900 г.),
есть продолжение его колеблющейся центристской тактики по отно¬
шению к Бернштейну. Если проанализировать резолюцию Каутского*
то мы увидим, что в ней завоевание политической власти толкуется
в реформистском смысле:	это завоевание,— читаем мы в резо¬
люции,— „может быть лишь завершением продолжительной и упор¬
ной работы политической и экономической организации пролетариата,
его нравственного и политического возрождения и постепенного за¬
воевания избирательных мест в общинных представительствах и за¬
конодательных органах“. Вторая часть резолюции слишком известна,,
чтобы надо было ее приводить целиком: признанием, что вступление
социалиста в буржуазное министерство возможно, хотя бы и в
исключительных случаях, подчеркиванием, что „это — вопрос тактики,
а не принципа“,— резолюция Каутского открывала простор толко¬
ваниям самых махровых соглашателей. И когда Вандервельде в своей
речи на Парижском конгрессе говорил, что „нет ни одного социали¬
ста, который не признавал бы значения тех реформ, которые провел
Мильеран“, он косвенно, несмотря на словесное неодобрение „казуса
Мильерана“, солидаризовался с последним. Стремясь „успокоить,
примирить оба направления“, т-е. революционеров с реформистами,
Вандервельде одновременно высказывался против всякого принципи¬
ального решения по делу Мильерана, боясь, подобно всем оппорту¬
нистам, твердого решения, требующего подчинения и дисциплины:
„наш конгресс,—патетически восклицал вождь бельгийских оппорту¬
нистов,— не является судом или собором для отлучения от церкви“.
Соратник же Вандервельде Анзееле, пославший поздравление
Мильерану при его вступлении в министерство и гордившийся этим*
прямо заявлял на Парижском конгрессе, что резолюция Каутского,
это — „разрыв с прошлым. До сих пор и мы слишком долго пропо-
ведывали веру в великие дела революции,— восклицал Анзееле,—по¬

692
Г. ЗАЙДЕЛЬ
добно тому, как церковь говорила верующим о красоте царства не¬
бесного, буржуазия же говорила о всеспасающей силе политической
свободы... Очень легко зажечь юношеские восторженные сердца ожида¬
нием великого последнего боя, гораздо труднее, будучи членом ор¬
ганизации, изо дня в день исполнять свои маленькие утомительные
обязанности. Постройка баррикад — славное дело, но не менее славной
является эта маленькая работа. Мы воздаем должную честь прежним
передовым борцам революции, но мы не должны слишком низко це¬
нить тех, которые в настоящее время выступают за лучшие, более
соответствующие современным потребностям методы борьбы“. Фра¬
зеология Анзееле является переводом на практический язык ревизо-
онистских рассуждений Бернштейна; приветствуя в лице Мильерана
носителя „лучших методов“ борьбы, Анзееле не преминул оправ¬
дать все его действия и возражал против переложения ответствен¬
ности на Мильерана за расстрелы рабочих во время стачек. „Разве
мы поставили бы в упрек члену профессионального союза,— восклицал
он,— вступление в управление большим промышленным предприятием,
потому что владелец его принужден был признать себя неспособ¬
ным к этому? Разве можно было бы считать этого члена профсоюза
ответственным за все проделки капиталистической системы, как те¬
перь делают ответственным Мильерана за каждое отдельное дейст¬
вие буржуазного министерства против рабочих?“
Секретарь ЦК (Форштанда) немецкой социал-де¬
мократии Ауэр, прославившийся знаменитой фразой,
обращенной к Бернштейну : „ты осел, Эдди, об этом
не говорят, это делают“,— голосовал за резолюцию
Каутского, потому что,— говорил Ауэр, — „мы — не
фанатики, не пророки, не основатели религии, ко¬
торые имеют в кармане последнюю истину“. Он не только не
относился% отрицательно к „казусу Мильерана“, он сожалел, что в
Германии вопрос о вступлении в министерство — вопрос академи¬
ческий, потому что немецкие „партийные вожди, для которых мог бы
стать такой вопрос, гораздо ближе стоят к тюремной камере, чем
к министерскому посту... Для нас, к сожалению,—продолжал он,
обращаясь к французам,— этот момент (вступления в министерство.—
Г. 3.) еще не наступил. Для вас он наступил. И мы можем только
пожелать, чтобы этот великий момент, когда бы он ни наступил, нашел
не маленьких людей!..“ Неудивительно, что Жорес в пламенной речи
защищал резолюцию Каутского с точки зрения своего расплывчатого
социализма, заявляя следующее: „Нам нечего опасаться, что буржуа¬
зия слишком часто захочет приглашать социалиста в министерство,
в особенности когда за ним стоит партия и он является только упол¬
номоченным партии, потому что при таких условиях вступление со¬
циалиста в буржуазное министерство является цачалом политической
экспроприации буржуазии'1. Таковы толкования, которые давали „ка¬
учуковой резолюции“ Каутского оппортунисты всех стран: уже на
Отношение Ауэра
к „казусу Милье¬
рана“. Левая на
Парижском кон¬
грессе.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
693
конгрессе выяснилось, что из этой резолюции извлекут пользу прежде
всего ревизионисты, умело использовавшие всякие уклоны вправо в
среде собственных партий.
Возглавил левую на Парижском конгрессе Жюль Гед, в котором
проснулся старый революционер и борец. Его речь дышит искрен¬
ним негодованием против уступок „мильеранизму“. „Вступлением
социалиста (в министерство),— говорил он,— в лучшем случае могут
быть достигнуты частичные реформы, которые почти не изменяют
классового положения пролетариата. Чтобы изменить его, необходимо
вмешательство центральной власти. Необходимо не только ее завое¬
вание, но и диктатура пролетариата, перед которой трепетали ве¬
ликие буржуазные революционеры 1793 г.“ Впервые на международ¬
ном конгрессе II Интернационала прозвучала формула „диктатура
пролетариата“, которой так пугаются смирненькие социалисты из
послевоенных социал-демократических партий. С точки зрения Геда,
дело не меняется, если за вступающим в министерство социалистом
стоит партия. „Партия дискредитирует себя в глазах пролетариата,—
справедливо возражал Гед,—когда ружейные выстрелы солдат и
сабельные удары жандармов ясно показывают ему значение этого
компромисного министерства. Каждый министр несет ответственность
за общую политику министерства, также за его внешнюю политику,
за военные и морские кредиты, английский или немецкий Мильеран
своими действиями подверг бы опасности интернациональную соли¬
дарность“. Эдуард Вальян поддержал Жюля Геда, полемизируя с
Ауэром в таких превосходных выражениях: „Мы должны остаться
революционной партией, т.-е. заявить, что мы от класса капиталистов
ничего не можем добиться без борьбы. Но резолюция Каутского
есть капитуляция. Мы уважаем глубину мысли Каутского, но его
резолюции мы не можем одобрить. Он, который в Ганновере с таким
успехом боролся с Бернштейном, здесь капитулирует перед Берн¬
штейном“. Но резолюция Геда, воспрещающая вхождение в мини¬
стерство, была отклонена: восторжествовало, таким образом, правое
крыло рабочего движения, которое с этого момента пытается методы
ревизионизма узаконить, как единственно правильные.
Реванш на Парижском конгрессе взяла левая по вопросам о
войне и милитаризме. Докладчица по вопросу о войне Р. Люксем¬
бург, вслед за Гедом и Вальяном, со всей решительностью вы¬
двинула вопрос о неминуемом революционном низвержении буржуа¬
зии. „Международное сближение рабочих партий,— говорила Р. Лю¬
ксембург,— настоятельно диктуется не только с точки зрения по¬
вседневной борьбы против милитаризма, но и в^ интересах нашей
социалистической конечной цели. Становится все более вероятным,
что крушение капиталистического строя произойдет в результате
не экономического, а политического кризиса, вызванного мировой
политикой. Возможно, что господство капиталистического строя бу¬
дет еще долго продолжаться. Но когда-нибудь, рано или поздно,

этот час настанет. И, чтобы в решительный момент мы оказались
подготовленными к великой роли, необходимо, чтобы пролетариат
всех' стран постоянным интернациональным действием готовился к
этому моменту. Пусть настоящий конгресс провозгласит этот лозунг
пусть он обратится к международному пролетариату с призывом:
„пролетарии всех стран, в ожидании общей и решительной борьбы
против капиталистического строя, соединяйтесь для общей повсе¬
дневной борьбы против милитаристской реакции мировой политики“.
Резолюция, принятая по докладу Р. Люксембург, клеймит захватни¬
ческую политику империалистических держав и призывает к „энер¬
гичным международным действиям, совместной борьбе против мили¬
таризма и мировой политики“. В качестве способов действия,— гла¬
сит дальше резолюция,— „конгресс рекомендует следующие меры:
1) различные социалистические партии должны обратить внимание
на воспитание и организацию юношества, в целях борьбы с милита¬
ризмом; 2) депутаты-социалисты во всех странах должны вотировать
против всяких военных расходов и против всяких расходов на флот
и на военные экспедиции в колонии; 3) постоянная интернациональ¬
ная социалистическая комиссия должна вызвать к жизни и направ¬
лять во всех необходимых случаях движение протеста и антимили¬
таристской агитации во всех государствах по одному общему плану“.
Резолюция заканчивалась протестом против Гаагской мирной кон¬
ференции, созванной по почину русского императора, как против
обмана масс, и „с негодованием клеймит дикую политику русского
абсолютизма и жестокость английского правительства в отношении
к южно-африканским бурам“.
Комиссия по вопросу о милитаризме работала совместно с комис¬
сией по колониальной политике. Это обстоятельство предопределило
также резолюцию по колониальному вопросу, которая заявляла, что
„цель колониальной политики буржуазии заключается исключительно
в увеличении прибылей капиталистического класса и в сохранении ка¬
питалистической системы посредством высасывания крови и денег из-
пролетариата-производителя и совершения преступлений и бесчислен¬
ных жестокостей по отношению к туземным народностям колоний,
завоеванных силой оружия“. Резолюция призывала к беспощадной
борьбе против колониальных авантюр, к изучению колониального во¬
проса, образованию социалистических партий в колониях и объеди¬
нению действий этих колониальных партий. По докладу Ван-Коля на
Парижском конгрессе выступали англичане: Гайндман, Квельч, Куран
(рабочий газовых заводов в Лондоне). Речь последнего чрезвычайно
интересна: указав на то, что английские джингоисты стремятся по¬
лучить рабочие голоса, убеждая их, что „колониальная политика ве¬
дется в интересах рабочих, так как она создает новые рынки сбыта,
увеличивает этим шансы на получение заработка, повышает заработ¬
ную плату“, Куран заявил: „но английских профессионалистов нельзя
поймать такими речами, они на это возражают: до тех пор, пока в

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ	695
Англии есть еще дети, отправляющиеся голодными в школу, пока
есть рабочие, одетые в лохмотья, безработные, терпящие нужду,
английские рабочие не заинтересованы в экспорте в колонии про¬
изведенных ими товаров; и если джингоисты торжествуют теперь по
поводу того, что Англия стала прекраснейшей страной, где никогда
не заходит солнце, то я на это возражаю: в Англии есть тысячи
мест, в которых еще никогда не всходило солнце“.
Победу левых можно видеть также и в принятии резолюции по
вопросу о праздновании 1 мая, которая явилась как бы осужде¬
нием практиковавшегося германской социал-демократией перенесения
празднования на ближайшее воскресенье, что совершенно извращало
боевой смысл первомайской демонстрации. В резолюции, принятой
конгрессом, подчеркивается, что „прекращение работ является наи¬
более действительной формой демонстрации“.
Подводя итоги деятельности Парижского кон¬
гресса,можно сказать, что на нем впервые довольно
четко обнаружилось существование двух крыльев
в международном социализме: правого, получившего
большинство по важнейшему вопросу о завоева¬
нии политической власти, и левого, потерпевшего
временное поражение по этому во просу, но зато^ взявшего реванш
по не менее важной проблеме борьбы с милитаризмом и колониаль¬
ными авантюрами. Первый опыт выступления будущего центризма,
в виде „каучуковой резолюции“, предложенной Каутским, показал, что
неопределенность и спутанность принципиальных решений ведет
к усилению правого крыла, к фактической победе ревизионизма. Мы
говорили, что левая потерпела на Парижском конгрессе временное
поражение, ибо уже на Амстердамском конгрессе резолюция Каутского
была отвергнута и вообще влияние левого крыла в международном
рабочем движении становится с начала XX в. все более и более
ощутительным, хотя даже в самый кульминационный момент преобла¬
дания революционно-марксистских настроений во II Интернационале
(как мы увидим, это было на Штутгартском конгрессе), — оконча¬
тельно парализовать влияние оппортунизма не удалось.
Но влияние революционных настроений, связанное с революцион¬
ной бурей, нараставшей и разразившейся в Восточной Европе в пе¬
риод 1900—1907 годов, явилось фактором, с которым оппортунистам
пришлось серьезно считаться. За этот период произошел раскол в
РСДРП, приведший к созданию наиболее революционно-марксистски
выдержанной партии II Интернационала, болыневиков-ленинцев; в то
же почти время (в 1903 г.) в Болгарии зародилась партия болгарских
большевиков — так называемые социал-демократы „тесняки“; в Гол¬
ландии кристаллизовалось революционное крыло, во главе с Горте-
ром Паннекуком, Роланд-Гольст и др. деятелями, впоследствии осно¬
вавшими газету „Трибуна“, выступавшее против ревизионистских мето¬
дов голландских социал-демократов, возглавляемых Трельстра; в Гер¬
Итоги Париж¬
ского кон¬
гресса. Блок
левых против
ревизионистов
в 1900—1907 г.г.

696
Г. ЗАЙДЕЛЬ
мании левые с Р. Люксембург, причиняли немало беспокойства оппор¬
тунистическим вождям немецких профсоюзов, открещивавшимся от
всяких революционных выступлений: именно в этот период на Дрез¬
денском партейтаге германской социал-демократии 1903 г. левые провели
резолюцию, запрещающую всякое соглашательство с буржуазией и
осуждающую ревизионистскую тактику, резолюцию, которая стала на
Амстердамском конгрессе решением международного рабочего движе¬
ния. В этот же период Р. Люксембург выдвигает перед германской со¬
циал-демократией во весь рост значение подготовленной и организован¬
ной всеобщей стачки, как одного из важнейших орудий борьбы за
низвержение капитализма, при чем заслуга Р. Люксембург заключалась
в том, что она отметает анархистское представление о всеобщей стачке,
которое по существу, как мы показали на примере Ньювенгуиса, было
отказом от революции. Борьба германской левой с собственным оппор¬
тунизмом, особенно разоблачение Р. Люксембург южных (баденских)
ревизионистов-практиков, голосовавших за бюджет, прикрываясь аргу¬
ментом, будто одна десятая этого бюджета южных государств идет
на культурные нужды, оправдывавших колониальную политику Гер¬
мании и установление высоких таможенных пошлин и пр., и пр.,—
все это не могло не оказывать влияния на колеблющиеся элементы
в германской партии и во II Интернационале вообще. Влияние рус¬
ской революции сыграло еще ту роль, что заставило Каутского пере¬
смотреть свою „каучуковую“ позицию,
Каковы бы ни были упущения, которые можно найти в пи¬
саниях Каутского за этот период, все же нельзя не отметить, что*
Каутский был в это время с русской революцией, с большевиками,
с международной левой. Напомним, с каким восторгом встретил Ле¬
нин правильную оценку Каутским русской революции и декабрьского*
востания в Москве, данную им в статье „Шансы русской революции“.
Отметив, что Каутский правильно указывает на „внешнее сходство"
декабрьского восстания в Москве с июльским восстанием 1848 г. в
Париже, Ленин пишет: „Что же выводит отсюда Каутский? Не за¬
ключает ли он, по образцу педантских назиданий Плеханова, что не
нужно было браться за оружие? Нет, Каутский не спешит перейти
к близорукому и дешевенькому морализированию задним числом. Он
исследует объективные данные, способные решить вопрос, является
ли русская революция окончательно подавленной...“ И, разобрав „по
косточкам“ упомянутую статью, Ленин с удовлетворением приводит за¬
ключительные слова Каутского: „Пусть контр-революция празднует
свое торжество над трупами героев борьбы за свободу: близится
уже конец этого торжества, поднимается красная заря, грядет проле¬
тарская революция“.
Революционную позицию, занятую в этот период Каутским, в об¬
щем разделял и Бебель. Как практик рабочего движения, Бебель*
правда, делал уступки профессиональным вождям (например, в вопросе
о всеобщей стачке и пр.), но все же этот крупнейший рабочий вождь-

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
697
II Интернационала вел борьбу с ревизионизмом, в принципиальных
вопросах солидаризировался с левыми. На международных конгрес¬
сах Бебель никогда не опускался до поддержки оппортунистов, хотя
его упорная и догматическая позиция по вопросу о войне и являлась
той „Ахиллесовой пятой“, за которую цеплялись шовинисты всех стран,
особенно немецкие.
Этот образовавшийся блок всех левых элементов во II Интерна¬
ционале—от Ленина до Каутского—и был той силой, которая проти¬
водействовала не без успеха наступлению правых элементов на меж¬
дународное рабочее движение в 1900—1907 годах.
На Амстердамском конгрессе по вопросу о
„международных правилах социалистической так¬
тики“ парижская резолюция Каутского была отвер¬
гнута и принята была так называемая „дрезден¬
ская резолюция“, заостренная против ревизионизма.
„Конгресс отвергает самым энергичным образом,—
гласит эта резолюция, — ревизионистские попытки, на правленные
к тому, чтобы изменить нашу испытанную и славную тактику,
основанную на классовой борьбе, и заменить завоевание поли¬
тической власти и великую борьбу против буржуазии политикой
уступок установленному порядку. Следствием подобной ревизиони¬
стской тактики было бы превращение партии, которая ставит своей
целью возможно скорейшее преобразование буржуазного общества
в социалистическое, из революционной в лучшем смысле этого
слова — в партию, довольствующуюся реформированием буржуазного
общества“. Резолюция запрещала всякое вступление социалиста в
буржуазное министерство и призывала социал-демократические пар¬
тии бороться за конечные цели социал-демократии. Тщетно правая
в лице Адлера — Вандервельде, несколько видоизменив резолюцию
Каутского, вносила ее вновь на голосование конгресса: большинства
ревизионисты собрать на этот раз не смогли. Резолюция Адлера —
Вандервельде была отвергнута 25 голосами против 21. Таким обра¬
зом, прошла антиревизионистская „дрезденская резолюция“, которую
приняла на Лилльском конгрессе также и Французская Рабочая Пар¬
тия, предложив ее сделать международной. 21 голос, собранные
меньшинством, свидетельствовали, однако, что международная правая
довольно сильна, а дальнейшие ее выступления показывали, что она
вовсе не собирается складывать оружие.
На пленуме разгорелись поучительные прения, которые можно*
собственно, назвать поединком между Жоресом и Бебелем. Француз¬
ский трибун употребил всю силу своего красноречия, чтобы доказать
неприемлемость „дрезденской резолюции“ и правильность соглаша¬
тельской тактики. Ссылаясь на Геда и В. Либкнехта, которые ука¬
зывали, что „максимум 200 тысяч человек заинтересованы лично
в сохранении капиталистического строя“, Жорес заявлял: „Было бы
неблагоразумно не объединить все те многочисленные элементы
Амстердамский
конгресс. Приня¬
тие „дрезденской
резолюции".
Выступление
Жореса.

698
Г. ЗАЙДЕЛЬ
которые, хотя экономически и не принадлежат к пролетариату, не
принадлежат также и к эксплоатирующим классам, а оставлять их
изолированными и раздробленными“. Социалисты-радикалы Франции,
с точки зрения Жореса,—„не пролетарская партия, но и не партия
капиталистической эксплоатации“. По'скольку они за светскую рес¬
публику, подоходный налог, за огосударствление некоторых отраслей
производства и банков,— социалисты „были бы глупцами, если бы за¬
хотели отказаться от этой помощи“. Борьба за республику является
важнейшим делом социалистов всех стран, и, выступая в деле Дрей¬
фуса против реакции, социалисты, по мнению Жореса поступали пра¬
вильно *).
Квалифицируя „дрезденскую резолюцию“, как сектантскую, так
как она, по его мнению, „создает бумажное интернациональное един¬
ство и связывает действия пролетариата“, Жорес переходит в на¬
ступление на авторов резолюции — на немецких социал-демократов.
Но здесь же, в речи Жореса, который, указывая на слабости германского
рабочего движения, бьет иногда очень метко, слышатся старые ноты на¬
ционального высокомерия французских идеологов и утопистов, считав¬
ших Францию „центром просвещения“ и на всякую идею, идущую из-за
границы, особенно из Германии, смотревших, как на нечто второ¬
сортное и враждебное, имеющее целью связать и поработить фран¬
цузский гений. Немцы, по словам Жореса, „воображают, что поли¬
тическое и экономическое мировоззрение Германии, с которым им
приходится иметь дело, может служить единообразным мерилом, не¬
поколебимым предписанием, повелительным измерителем социали¬
стической активности во всех странах“. Чтобы доказать, что это —
не так, Жорес перечисляет грехи немецкой социал-демократии: от¬
сутствие „революционной традиции“ и „парламентской силы“. Не¬
мецкий пролетариат получил всеобщее избирательное право сверху,
поэтому он неспособен на революционное действие, и „если нельзя
думать,— восклицает Жорес,— о том, чтобы отнять его у тех, которые
сами себе его завоевали, то, наоборот, легко подумать о том, чтобы
отнять сверху то, что было дано сверху“. В качестве примера Жорес
приводит прошедшее незадолго перед тем ограничение всеобщего
избирательного права в Саксонии, угрозы отобрать всеобщее изби¬
рательное право в рейхстаг после выборов 1903 г. Что касается пар¬
ламентского бессилия немецкой социал-демократии, то Жорес видел
его в том, что по германской конституции канцлер не был ответ¬
ственным перед рейхстагом, и, следовательно, немецкий парламент
есть только „полупарламент“ : даже получив большинство в рейхс¬
таге, немецкие социал-демократы еще не получили бы власти в свои
руки. „Дрезденская резолюция“ и является — в этом вывод Жореса—-
плодом бессилия немецкой социал-демократии: „За непримиримыми
теоретическими формулами,— заключал Жорес, обращаясь к немцам,—
*) Отсылаем читателя к нашей статье „Жюль Гед", где дана оценка позиции Жо¬
реса и других лидеров рабочего движения в деле Дрейфуса.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
699
которые вам будет до конца своей жизни поставлять ваш прекрас¬
нейший товарищ Каутский, вы перед лицом вашего собственного
пролетариата замаскировали свое' бессилие в действии“.
Сильная речь Жореса встретила не менее сильный
отпор со стороны Бебеля. „Слушая Жореса,— говорил
Бебель,— у меня постоянно возникал вопрос: как это
возможно, чтобы в пользу подобной резолюции
могло высказаться большинство? Он так изложил резолюцию, что те,
которые голосовали за нее, должны были быть идиотами. Он изло¬
жил ее так, будто она означает уничтожение всех свобод, всякого
самостоятельного мышления, подавление меньшинства, одним еле¬
вом, величайший духовный терроризм, в котором может стать по¬
винной социал-демократия“. Указав, что в резолюции Адлера — Ван¬
дервельде также содержится осуждение тактики Жореса, Бебель кон¬
статирует, что „критика Жореса как по своему содержанию, так и
по своему значению совершенно неосновательна“.
Заявив, что германская социал-демократия за республику, Бебель,
однако, не выразил своего восторга перед порядками республиканской
Франции: и республика, и монархия „представляют государственные
формы для сохранения классового господства буржуазии, обе имеют
целью защиту капиталистического общественного порядка“,—говорил
Бебель. Налоговый пресс во Франции сильнее давит на рабочий класс,
чем в какой-либо другой стране, и гораздо сильнее, чем в юнкерской
Пруссии; республиканская армия великолепно расстреливает стачеч¬
ников, при чем это делается и при министерстве Вальдека Руссо —
Мильерана и при радикальном министерстве Комба. Напомнив, что
часть жоресистов голосовала в Палате депутатов против предложения
Вальяна,— наказать парижского полицейского комиссара, ворвавше¬
гося в биржу труда и ранившего больше 70 человек, Бебель, заявил:
„Если бы в Германии представитель рабочих осмелился принять в
пользу правительства порядок дня, который жертвует важнейшими
интересами пролетариата, то он на следующий день был бы лишен
своего мандата и никогда не мог бы больше стать представителем
рабочих. Для этого мы слишком хорошо дисциплинированы. Но случаи,
подобные описанным, возможны лишь тогда,— справедливо заключал
Бебель,— когда связь с правительством и руководящими партиями
так тесна, что из опасения столкновения с ними не осмеливаются
открыто защищать рабочее дело“.
Примеры разброда в социалистических фракциях Франции, ко¬
торыми иллюстрировал дальше Бебель свою речь, сильно били по
жоресистам и их соглашательской политике. „Когда-то,— закончил
свою речь Бебель,— Виктор Гюго мог назвать Францию „светочем
мира“. Французская социал-демократия должна была бы взять на
себя ту миссию, которую некогда взяла на себя французская бур¬
жуазия по отношению к мировой буржуазии. Но, к сожалению, фран¬
цузская социал-демократия представляет нам зрелище, недостойное
Выступление Бе¬
беля. Оценка Пле¬
ханова.

700
Г. ЗАЙДЕЛЬ
подражения. Мы должны употребить все усилия, чтобы положить
конец этому печальному зрелищу, за которое мы также несем от¬
ветственность перед всем миром, и чтобы французский социализм
также занял в интернациональном движении то место, которое при¬
надлежит ему по его духовным и материальным силам. Поэтому го¬
лосуйте за дрезденскую резолюцию!“
Следует отметить выступление бельгийца Анзееле, который пы¬
тался ослабить впечатление от речи Бебеля указанием на то, что за
„дрезденскую резолюцию“ высказываются представители таких наций*
для которых вопрос о власти не играет никакой роли. „Социалистам
России, Болгарии, Польши, Испании, Японии,— заявил Анзееле,— очень
легко не принимать на себя ответственности за власть. Без сомнения,
пройдет еще много лет, прежде чем им будет предложено участие
в делах правления. Если бы я был представителем одной из этих
стран, я бы в этом вопросе воздержался и остерегался бы осуждать
такую социалистическую тактику, которую я, по слабости, не смог бы
проводить в жизнь в своей стране“. Этот недостойный выпад бель¬
гийского социалиста встретил резкую отповедь со стороны предста¬
вителей названных им стран. Плеханов, Люксембург (от Польши),
Иглезнас (Испания), Катаяма (Япония) и Раковский (Румыния) подали
заявление, прочитанное на конгрессе Р. Люксембург, в котором от
имени социал-демократии названных стран выражался протест „против
такой попытки разделить делегатов конгресса на активных и пас¬
сивных и, так сказать, создать европейский концерт социалистических
партий великих держав, имеющих исключительное право разрешать
основные вопросы международного социализма“.
Поединок между Жоресом и Бебелем не был простым демонстри¬
рованием разного типа красноречий. По словам Плеханова, „тайные
ученики Жореса всеми силами старались перевести на свою сторону
товарищей, воздержавшихся в комиссии от подачи голоса*). Они
надеялись, что с их помощью им удастся отклонить „дрезденскую ре¬
золюцию“. „Усилия оппортунистов,— продолжает Плеханов,— пытав¬
шихся отразить нашу атаку посредством „поправки“ Адлера—Вандер-
вельде, не остались бесплодными. Уже утром решительного истори¬
ческого дня —19 августа — можно было заметить, что оппозиция
против „дрезденской резолюции“ возрастает. Весь вопрос был в том,
до чего она может дорасти. Оппортунисты очень рассчитывали на
ораторский талант Жореса. Они много и горячо рукоплескали ему
во время его речи, а когда он кончил, сделали ему настоящую ова¬
цию, при чем очень горячий восторг обнаружил восстающий против
борьбы классов Кейр-Гарди, который, кстати сказать, ни слова не по¬
нимает по-французски. Рыбак рыбака видит издалека...“ Но красно¬
речие Жореса не помогло: Бебель легко отпарировал его удары,
*) В комиссии „поправка“ Адлера—Вандервельде была отклонена 24 голосами против
16, а „дрезденская резолюция“ была принята 29 голосами против 3 при 10 воздержав¬
шихся.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
701
и „дрезденская резолюция“ была принята 28 голосами против 5, при
12 воздержавшихся (воздержались представители некоторых мелких
стран, в том числе и Бельгии). „Социалистическая Гора,— по выра¬
жению Плеханова,— победила социалистическую Жиронду...“ Эти
слова превосходно характеризуют все значение принятия Амстердам¬
ским конгрессом „дрезденской резолюции“.
Перевес „Горы“ над „Жирондой“ на Амстердам¬
ском конгрессе был настолько явственным, что в
докладе Ван-Коля по колониальному вопросу импе¬
риалистические нотки звучат очень слабо. Оппор¬
тунизм Ван-Коля во всей своей красе развернулся
только после Амстердамского конгресса, когда он,
наравне с Бернштейном, считал, что „даже будущему социалистиче¬
скому обществу придется вести колониальную политику, регулировать
отношения между странами, достигшими высшей ступени экономиче¬
ского развития по сравнению с отсталыми расами“ *). На Амстер¬
дамском же конгрессе Ван-Коль ограничился только намеком на эти
мысли. В резолюции, предложенной им совместно с Гайндманом,
говорится о борьбе с империалистической политикой и колониальными
захватами, но вместе с тем указывается ряд „положительных мер“
к защите прав порабощенных туземцев.
В своем докладе Ван-Коль указывал, что эти „положительные
меры“ социал-демократия еще не может точно указать. Но вместе
с тем он, повидимому, склоняется к тому, чтобы признать неизбеж¬
ность эксплоатации колоний экономически более развитыми странами.
„Нужно ли стремиться,— говорил Ван-Коль,— сохранить туземную
форму общественной линии? Или насаждать там капитализм? И мо¬
жем ли мы, представители исторической эволюции, прогресса, защит¬
ники права и справедливости, мы, борцы за бесконечное усовершен¬
ствование общества, предоставить сотни и тысячи людей безгранич¬
ной нищете и полному умственному и нравственному одичанию вместо
того, чтобы оградить их от страданий и мук капитализма?“ Ответ на
этот вопрос заключается в тех пунктах резолюции, где указываются
мероприятия по улучшению жизни туземцев в колониях. Эти пункты
исходят из признания непреложности факта колониальной политики:
нет ни одного слова о праве колониальных народов на независимое
существование. Так, пункт 4 резолюции гласит: „предлагать или под¬
держивать мероприятия, направленные к улучшению положения ту¬
земцев, как то: общественные работы, гигиенические меры, создание
школ ит. д., и стараться избавить их от вредного влияния миссио¬
неров“; а пункт 5—„требовать предоставления туземцам возможно
более широкой свободы и автономии, соответствующей степени их
развития, памятуя, однако, при этом, что конечной целью должна
быть полная эмансипация колоний“. Резолюция, предложенная геди¬
стами, предлагающая „всеми силами протестовать против колониальных
*) Из книги Ван-Коля „Колониальная политика и социал-демократия“.
Резолюция по ко¬
лониальному во¬
просу. Победа ле¬
вых по вопросу о
всеобщей стачке.

702
Г. ЗАЙДЕЛЬ
авантюр“ и не содержащая никаких намеков на „положительные
меры“, была большинством конгресса отклонена. Принятием резолю¬
ции Ван-Коля, таким образом, открывалась возможность ревизиони¬
стам говорить о положительной, социалистической колониальной
политике в эпоху империализма: хотя резолюция заключала в себе
только зародыши такой „положительной“ политики, но за них впо¬
следствии ухватились все оппортунисты.
Зато в вопросе о „всеобщей стачке“ левая на конгрессе собрала
огромное большинство: за резолюцию, предложенную Роланд-Гольст,
голосовало 36 при 4 против и 6 воздержавшихся. Это была тем боль¬
шая победа, что идея всеобщей стачки была дискредитирована
анархо-синдикалистами и отпугивала марксистов; предыдущие кон¬
грессы II Интернационала отвергали всеобщую стачку как реакцион¬
ную утопию. Роланд-Гольст категорически отмежевывалась от анархо¬
синдикалистского понимания, устанавливая грань между „генеральной“
и „массовой стачкой“. „Анархическая генеральная стачка,—говорила
она,—была отвергнута комиссией, потому что она абсолютно неиспол¬
нима: такое полное прекращение работ, которое представляют себе
анархисты, невозможно“.
Докладчица указывала также на то, что „надо покончить с анархист¬
ским пониманием генеральной стачки, как социальной революции, как
окончательным освобождением пролетариата“. Указывая на то, что
массовая стачка возможна только при определенных исторических
условиях, докладчица продолжала: „Но предпосылкой ее является
сильная организация, сильная добровольная дисциплина и необходи¬
мая подготовка к действию... Когда обостряется классовая борьба,
то возможно, что массовая стачка является единственным средством
борьбы пролетариата“. Несмотря на очень осторожный тон резолю¬
ции (в резолюции говорится, что массовая стачка является „самым
крайним средством для того, чтобы вызвать важные общественные
изменения или воспрепятствовать реакционным покушениям на ра¬
бочих“), принятием ее конгресс впервые в истории II Интернационала
недвусмысленно признавал огромное значение внепарламентского
действия рабочих масс, революционных средств борьбы. Не даром,
перекочевавший направо голландский делегат Флиген категорически
возражал против признания массовой стачки оружием рабочего класса,
стараясь представить сторонников всеобщей стачки противниками
использования парламента. „Замечательно,— говорил он, — что за¬
щитники генеральной*) стачки с таким пренебрежением говорят о пар¬
ламентской деятельности... Ошибочно с презрением относиться к
повседневной борьбе и противопоставлять ее великой цели...“ А
немецкий социал-демократ Пфанкух, выразился о всеобщей стачке,
как об орудии борьбы, что это—„тупой нож“. Если оппортунисты боя¬
лись всеобщей стачки, как революционного средства, то анархо-син-
*) Флиген нарочно заменял слово „массовая“ словом „генеральная“, чтобы пред¬
ставить сторонников всеобщей стачки анархистами и запугать конгресс.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
703.
дикалисты (Фридеберг — из Германии и Бриан — из Франции) стреми¬
лись придать толкованию всеобщей стачки анархистский смысл.
Резолюция, принятая конгрессом, как раз избегает обеих крайностей,
и в этом ее значение для II Интернационала.
Амстердамский конгресс в числе других принял
также резолюцию, подтверждающую необходимость
существования в каждой стране единой партии. В
„приветствии российскому пролетариату“ конгресс ободрял русских
революционеров; а в резолюции, принятой по поводу русско-япон¬
ской войны, посылал „привет русским и японским пролетариям, ко¬
торые приносятся в жертву и обрекаются на смерть благодаря пре¬
ступлениям капиталистов и правительств“. При открытии конгресса
произошла трогательная сцена встречи Катаямы и Плеханова, кото¬
рые пожали друг другу руки, символизируя единство пролетариата
против капиталистических войн.
Таким образом, Амстердамский конгресс прошел под знаком
интернационализма и несомненного перевеса ортодоксально-марксист¬
ских, революционных элементов над оппортунистическими. Значение
этого конгресса заключается, прежде всего, в размежевании между
двумя направлениями в социал-демократических партиях. „На нем,—
пишет Лукин,— была сделана попытка установить общеобязательную
тактику для всех социалистических партий и в то же время отмеже¬
ваться от ревизионизма в международном масштабе. Происходившие
на конгрессе дебаты вскрыли всю пропасть между реформизмом и
революционным марксизмом, всю невозможность объединения между
этими	двумя	течениями в международном социализме. Но	Амстер¬
дамскому	конгрессу не удалось принять такой резолюции,	которая
делала бы невозможным пребывание ревизионистов во II Интерна¬
ционале... Реформисты не только остались в недрах II Интернацио¬
нала, но и не чувствовали себя убитыми на смерть, хотя формально
принятие „дрезденской резолюции“ и означало победу революцион¬
ного марксизма“.
Штутгартский конгресс, на котором влияние левых продолжало
быть еще очень сильным, знаменовал собою вместе с тем дальнейший
рост и укрепление оставшегося в недрах Интернационала реформизма.
Бешеный рост империализма выдвинул	на пер¬
вый план вопросы милитаризма и войны	и тесно
связанную с этим колониальную проблему. Кроме
того, если после Амстердамского конгресса вопрос
о единстве социал-демократических партий в важ¬
нейших странах мира как бы потерял свою остроту
в связи с объединением в 1905 г. Французской Со¬
циалистической Партии,— то гораздо острее стоял вопрос о единстве
действий между партией и профессиональными союзами. Во Франции,
где анархосиндикалисты отгородились' Амьенской хартией (1906 г.)
от Социалистической Партии, в Австрии, где враждовали между со¬
Штутгартский
конгресс. Насту¬
пление реформи¬
стов по линии ко¬
лониального во¬
проса.
Итоги Амстердам¬
ского конгресса.

704
Г. ЗАЙДЕЛЬ
бой национальные профсоюзы, даже в Германии и России, где оп¬
портунисты требовали „нейтральности профсоюзов“, наконец, в Сое¬
диненных Штатах Северной Америки, где соглашательский крети¬
низм в профсоюзном движении свил себе самое уютное гнездышко—
везде вопрос о профсоюзах выдвигался на первый план и требовал
скорейшего разрешения.
На Штутгартском конгрессе, где впервые страны были пропор¬
ционально представлены, соответственно величине и силе их рабо¬
чего движения*), указанные вопросы вызвали ожесточенные споры и
очень страстный обмен мнений.
Оппортунисты пытались провести свою точку зрения, в первую
очередь, в колониальном вопросе. В комиссии по этому вопросу оп¬
портунисты, во главе с Ван-Колем, получили большинство, внеся в
резолюцию абзац, признающий в принципе колониальную политику,
которая при социалистическом режиме может сыграть цивилизатор¬
скую роль. Интересно, что в немецкой делегации большинство, во
главе с Бернштейном и Давидом, стояло за этот абзац, несколько
видоизмененный ими в ходе прений, который гласил: „Принимая во
внимание, что социализм стремится к развитию производительных сил
всего земного шара и желает вести к высшей культуре все народы,
конгресс не отрицает в принципе всякую колониальную политику,
потому что при социалистическом режиме она может служить делу
цивилизацииВыступавшие оппортунисты с особой силой ухватились
за неосторожную формулировку Бебеля, высказанную последним в
заседании рейхстага в декабре 1906 г. „Колониальная политика,—
говорил Бебель,—может принимать различные формы. Если бы пред¬
ставители колонизующих стран являлись в чужие страны в роли
освободителей и носителей просвещения, готовых принести им за¬
воевания цивилизации и культуры, стремящихся превратить туземцев
в культурных людей, мы, социал-демократы, первые изъявили бы
готовность всеми средствами поддержать такую колониальную по¬
литику“. Эта неосторожная фраза Бебеля, объясняющаяся не столько
оппортунистическим строем мыслей Бебеля (он оппортунистом, не¬
смотря на все свои недостатки, никогда не был), сколько теорети¬
ческим непониманием самой проблемы, мы бы сказали—легким отно¬
шением к этому важнейшему признаку империализма,—эта формули¬
ровка послужила той печкой, от которой танцовали оппортунисты на
Штутгартском конгрессе. Надо отдать должное Каутскому: он нашел
в себе мужество выступить на конгрессе против предложения немец¬
*) Германия, Австро-Богемия, Франция, Великобритания и Россия получили 20 го¬
лосов, Италия—15, Соединенные Штаты Северной Америки —14, Бельгия—12, Дания,
Польша и Швейцария—10, Австралия, Финляндия, Швеция, Голландия—8, Испания, Вен¬
грия, Норвегия—6, Южная Африка, Аргентина, Болгария, Япония, Румыния и Сербия—4,
Люксембург—2. Это пропорциональное представительство в общем давало более или
менее верное отображение соотношения сил в Интернационале. Но при анализе резуль¬
татов голосования приходится считаться с голосованием по национальностям, голосова¬
нием, которое нередко меняло соотношение сил.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
705
кой делегации, и его речь на конгрессе сослужила большую службу
международной левой.
В защиту своей позиции оппортунисты на пленуме конгресса вы¬
двигали, главным образом, две предпосылки: 1) колониальная поли¬
тика есть факт, с которым надо считаться,—хочет ли этого социал-
демократия или нет,—но капиталистические страны не могут суще¬
ствовать без сырья из колоний,— следовательно, социал-демократия
должна иметь какую-нибудь положительную программу по колони¬
альному вопросу; 2) каждый народ должен неминуемо пройти капита¬
листическую стадию; колониальная политика, несущая в отдельные
страны капитализм, тем самым приближает дикие народы к социа¬
лизму. Полемизируя против Ледебура, Ван-Коль говорил: „С тех
пор, как существует человечество, существуют и колонии, и я думаю,
что они будут еще долго существовать, и немного найдется социа¬
листов, которые признают, что для будущего общественного строя
колонии не нужны. Я обращаюсь к Ледебуру с одним вопросом:
хватило бы у него смелости теперь, при капиталистическом режиме,
отказаться от колоний? Быть-может, он, кстати, объяснит нам, что
будет он делать с избытком населении Европы? Где, как не в коло¬
ниях, прикажет он искать убежища людям, которые вынуждены эми¬
грировать? Что сделает Ледебур с ростом производительности евро¬
пейской промышленности, если он не желает создавать из колоний
новых рынков для сбыта? И сочтет ли он себя, в качестве социал-
демократа, в праве отказаться от содействия развитию остальных
народов?“.
Под „содействием развитию“ Ван-Коль понимал
насаждение там капитализма, без которого „нельзя
надеяться, — как он картинно выражался, — на появ¬
ление в колониях борющегося пролетариата“. Это
была настоящая апология империализма, которую
всеми силами развивал также и известный немецкий
ревизионист Давид, заявивший, что если Англия, например, откажется
от своих колоний, то их „ожидает возвращение к варварству“. Между
тем,—утверждал Давид,—„колонии не могут миновать капитализм. И
там невозможен прыжок из состояния дикости в социализм... Скорбный
путь, ведущий через капитализм, никем не может быть обойден, и,
именно по взглядам Маркса, путь этот ведет к социалистическому
строю хозяйства“. Эта профанация учения Маркса была доведена до
логического конца Бернштейном, который оперировал цитатой из „Ка¬
питала“. В третьем томе „Капитала“,—говорил Бернштейн,—Маркс пи¬
шет: „Земля принадлежит не тому или иному народу, а всему челове¬
честву, и каждый народ должен управлять ею ко благу человечества“.
На этом основании капиталисты объявлялись Бернштейном хозяевами
земельных пространств неевропейских народов. А для обоснования
необходимости вести „положительную“ колониальную политику Берн¬
штейн восклицал: „Нам нужно отказаться от утопического взгляда
45 Кн. III.
Выступление
Давида и Берн¬
штейна. Отпор,
данный им ле¬
выми.

706
Г. ЗАЙДЕЛЬ
на возможность продажи колоний. Логическим выводом из этого
взгляда было бы возвращение Соединенных Штатов индейцам“.
Эта фраза, вырвавшаяся у отца величайшего соглашательства, проник¬
нута презрением к нецивилизованным народам. Конечно, он прихо¬
дил вместе с Ван-Колем к выводу, что если „мы станем на почву
реальных фактов, то должны будем прийти к признанию необходи¬
мости противопоставить капиталистической колониальной политике
политику социалистическую“.
Хороший отпор оппортунистам дал Ледебур, напомнивший кон¬
грессу, что „Бернштейн с некоторыми фабианцами и английскими
социалистами стал во время англо-бурской войны на сторону джин¬
гоистов (Слушайте, слушайте!*) Он был большим империалистом, чем
английские либералы. Он защищал идею подчинения Трансвааля вла¬
дычеству Англии, подобно Блечфорду **), который во время бурской
войны заставлял свою дочь каждый вечер играть ему „Боже, спаси
короля***) (смех)...“.
Каутский в своей речи легко разбил аргументацию Бернштейна.
„Бернштейн,—заявил Каутский,—пытался уверить нас, будто политика
завоевания есть закон природы. Я был очень поражен, когда он
один выступил на защиту теории двух групп народов, из которых
одной предоставлена роль властителей, другой—роль подвластных...
Это—вариация старого положения, являющегося основой1 всякого
деспотизма, утверждающего, что одни рождаются на свет в шорах,
а другие в оковах, чтобы работать на первых. Такова была всегда
аргументация всякой аристократии, такова была аргументация южно¬
американских рабовладельцев, утверждавших, что культура покоится
на принудительном труде рабов, что страна вернется к состоянию
варварства, если будет уничтожено рабство. Мы не можем и не дол¬
жны усваивать этой аргументации. Бернштейн неосновательно ссы¬
лался на Маркса. Правда, Маркс сказал, что земля принадлежит
всему человечеству. Но не человечество теперь делает политику
(Очень хорошо!). Маркс не говорил, что земля принадлежит капита¬
листическим нациям (Очень хорошо!)...“ Польский социал-демократ
Карский так же очень хорошо возражал Давиду: „Маркс,—- говорил
Карский,— говорит, что страны, в которых начал развиваться капи¬
тализм, должны пройти через все стадии его, но он нигде не говорил,
что все народы должны обязательно пройти через капитализм...
Я полагаю, что для социалиста существуют и другие культуры, кроме
капиталистической и европейской. Нам вовсе не приходится так
кичиться своей так называемой культурой и навязывать ее азиатским
народам с их древней культурой (Браво!)“.
*) Все цитаты из речей ораторов, как и реплики на них, даны нами по стенографи¬
ческим отчетам конгрессов (см. литературу в конце статьи).
**) Английский социалист.
***) Английский национальный гимн.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО И ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
707
Отпор, данный левым крылом оппортунистам,
, привел к тому, что предложение большинства комис¬
сии было провалено на пленуме 127 голосами про¬
тив 108 при 10 воздержавшихся (Швейцария). Инте¬
ресно, однако, отметить, что во время голосования
поправки меньшинства,— противнее, т.-е. за оппор¬
тунистическое предложение большинства, голосовали вся германская,
австрийская, чешская, бельгийская и датская делегации и 12 человек
французской делегации (10 французов голосовали с меньшинством),
14 англичан (6 с меньшинством), вся голландская шведская и южно¬
африканская и 4 человека из итальянской делегации (11 голосовали
с меньшинством). Таким образом, предложение оппортунистов было
отвергнуто, главным образом, голосами „малых наций". Это свиде¬
тельствует о чрезвычайном росте социал - империалистических на¬
строений среди социал-демократии важнейших стран мира за период
после Амстердамского конгресса. Характерно, что когда после
провала предложения оппортунистов голосовалась вся резолюция в
целом, Давид хотел ввести председательствующего (Зингера) в
заблуждение, попытавшись подать от имени немецкой делегации
голос против резолюции. Это вызвало, как отмечает протокол кон¬
гресса, „негодование... после опроса, сделанного Зингером, выяс¬
няется, что немецкая делегация голосует „за“. Наглое поведение
Давида является показателем той силы, которую чувствовали за
собою оппортунисты на конгрессе. Анализируя борьбу на конгрессе
по колониальному вопросу, Ленин писал, что „силы обоих течений“
оказались почти равными: именно этим Ленин объяснял страстность
прений. Причину роста оппортунистических настроений Ленин видел
в следующем: „...Широкая колониальная политика привела к тому,
что европейский пролетарий отчасти попадает в такое положение,
что не его трудом содержится все общество, а трудом почти пора¬
бощенных колониальных туземцев... При таких условиях создается,
в известных странах материальная экономическая основа заражения
пролетариата той или другой страны колониальным шовинизмом...“
Заражение пролетарских партий шовинизмом
сказалось и при обсуждении вопроса, являвшегося
гвоздем Штутгартского конгресса: о войне и милита¬
ризме.
В комиссии по вопросу „милитаризм и военные кон¬
фликты“ страстные прения вызвало предложение Эрве
ответить на объявление войны стачкой и восстанием.
Будучи членом Французской Социалистической Пар¬
тии, Эрве выступил на своей родине с шумной аги¬
тацией против милитаризма. Он проповедывал неявку призывае¬
мых в казармы, дезертирство и отказ от военной службы. Под¬
вергшись преследованиям со стороны властей, вынужденный уйти
с должности народного учителя, он выпустил книгу против мили¬
Вопрос о войне
и милитаризме.
Эрве и его анархо¬
синдикалистские
требования. По¬
правка Ленина —
Р. Люксембург —
Мартова.
Победа левых в
колониальном во¬
просе. Ленин о
причинах социал-
империализма.

708
Г. ЗАЙДЕЛЬ
таризма, где провозглашалась формула: „пролетарий не имеет оте¬
чества“. Здесь вновь "рекомендовались анархистские методы борьбы
против войны, вплоть до взрыва мостов и порчи военных мате¬
риалов. Его газета „Гражданская Война“ („Guerre Sociale“) поль¬
зовалась довольно большим успехом в кругах мелкоремесленных ра¬
бочих и, главным образом, мелкокрестьянского района департамента
Ионны (Yonne), который Эрве представлял на Лиможском конгрессе
(1906 г.) Французской Социалистической Партии, где накануне Штут¬
гартского конгресса обсуждался вопрос о войне.
Характерно, что на Лиможском конгрессе Эрве аргументировал
в пользу своих предложений настроением не рабочих, а крестьян¬
ских масс. „Наши товарищи — крестьяне из Ионны,— говорил Эрве,—
верят в другое решение, которое они считают лучшим. Они пола¬
гают, что орудие восстания должно быть употреблено во всех своих
видах и не в хаотическом и беспорядочном смысле. Они сказали
себе, наши мелкие крестьяне - коллективисты: если не подняться в
первый день, начнут расстреливать первых инсургентов, и, таким
образом, восстание будет обезглавлено в самом начале. На призыв
к мобилизации мы не пойдем,— сказали они,— класть свои головы
в пасть волка: мы останемся дома, мы устроим стачку резервистов,
и, когда действующая армия будет занята на границах, мы подни¬
мемся, и тогда это будет восстанием...“
Мелкобуржуазный характер тех анархических методов, которые
предлагал Эрве, вскрыт им самим, и Роланд-Гольст была, в извест¬
ной степени, права, когда она, отвергая предложения Эрве, говорила
в комиссии Штутгартского конгресса, что „антимилитаризм (приба¬
вим: в понимании Эрве и анархосиндикалистов—Г. 3.) имеет свои
корни в мелкобуржуазном крестьянском мировоззрении“. Собственно
говоря, предложения Эрве были повторением предложений Ньювен¬
гуиса: конечно, не случайно мелкокрестьянская Голландия 90-х годов
и парцеллярная, с преобладанием мелкоремесленных рабочих, Фран¬
ция начала XX столетия породили идеологии одного и того же по¬
рядка. „Но за всеми полуанархическими нелепостями эрвеизма,—
писал Ленин,—таилась одна практически верная подкладка: дать тол¬
чок социализму в том смысле, чтобы не ограничиваться парламент¬
скими только средствами борьбы, чтобы развить в массах сознание
необходимости революционных приемов действия в связи с теми
кризисами, которые война несет с собой неизбежно,—в том смысле,
наконец, чтобы распространить в массах более живое сознание
международной солидарности рабочих и лживости буржуазного
патриотизма“.
Приведенные в состояние беспокойства рабочие массы всех стран,
под влиянием русской революции, роста милитаризма и ухудшения
своего положения, требовали от социал-демократических партий вы¬
ставления решительных средств борьбы с военной опасностью; по¬
зиция же таких виднейших вождей международной социал-демокра¬

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
709
тии, как Бебель, развивавший совершенно отживший и устарелый
взгляды, признававший войны наступательные и оборонительные
даже для таких империалистических стран, как Германия,— или Геда,
выставлявшего верный тезис о том, что войны исчезнут вместе с ка¬
питалистическим строем, но, вследствие этого, отказывавшегося от
уточнения средств борьбы с войной и, в частности, считавшего все¬
общую стачку бессмысленной утопией,—эта неправильная и бездей¬
ственная позиция не удовлетворяла революционных рабочих. А тонко
чувствующий настроение масс оппортунист Жорес, заигрывавший
с синдикалистами, в союзе с Вальяном на упомянутом нами Лимож¬
ском конгрессе Французской Социалистической Партии принял часть
предложений Эрве и провел большинством голосов резолюцию (против
гедистов), гласящую, что „рабочий класс и Социалистическая Партия
должны вмешаться и помешать борьбе всеми средствами,— от пар¬
ламентского вмешательства, публичной агитации, народных мани¬
фестаций до всеобщей рабочей стачки и восстаний".
Мы не будем прослеживать всех перипетий той страстной борьбы *),
которая происходила в комиссии Штутгартского конгресса по вопросу
о милитаризме и войне. Достаточно напомнить, что оппортунисты
типа Фольмара с радостью ухватывались за аргументацию Бебеля и
высказывались против всякой антимилитаристской агитации, катего¬
рически отрицали правильность формулы Маркса, что „пролетарий
не имеет отечества“, заявляя, что „любовь к человечеству не может
нам помешать быть „добрыми немцами“.
В энергичном и страстном выступлении Р. Люксембург заявила
следующее: „Слушая... многие речи, в особенности речь Фольмара*
я думала: если бы здесь присутствовали кровавые тени революцио¬
неров, они сказали бы: „нам не нужны ваши почести, следуйте лучше
нашему примеру!“ Международная левая на конгрессе выступала по
военному вопросу солидарно: когда при выборах в подкомиссию по
составлению резолюции Вальян предложил Розу Люксембург как
представительницу от Польши, Ленин предложил ей место в русском
представительстве. Принятая комиссией и включенная в резолюцию
поправка, требовавшая воспитательной в антимилитаристском духе
работы среди молодежи и призывающая в случае войны „использо¬
вать вызванный войной экономический и политический кризис для
того, чтобы пробудить политическое сознание народных масс и уско¬
рить крушение господства класса капиталистов",— была внесена Ле¬
ниным, Люксембург и Мартовым. В результате острой борьбы именно
по вопросу о милитаризме победа осталась за левыми. В принятой
резолюции „строгость ортодоксального, т.-е. единственно научного
марксистского анализа соединилась с рекомендацией рабочим пар¬
*) Речи Бебеля, Жореса, Р, Люксембург, Эрве на Штутгартском конгрессе чита¬
тель может найти у Браславского, „Материалы к истории II Интернационала“ и у
Фридлянда и Слуцкого в „Хрестоматии по истории революционного движения в За¬
падной Европе“.

710
Г. ЗАЙДЕЛЬ
тиям самых решительных и революционных мер борьбы,— писал Ле¬
нин.— По-фольмаровски нельзя читать этой резолюции, как нельзя
вместить ее и в узенькие рамки наивного эрвеизма“.
Принципиально правильную позицию занял Штут¬
гартский конгресс и по вопросу о взаимоотноше¬
ниях между партией и профессиональными сою¬
зами. Докладчик Бер (австрийский социал-демократ),
защищал то положение, что „профессиональные
союзы и партия должны друг друга пополнять“.
„Профессиональное движение,— говорил Бер,— ко¬
торое довольствуется лишь тем, что стремится до¬
ставить рабочим лишний ломоть хлеба, и которое усматривает свою
конечную цель исключительно в борьбе за повышение заработной
платы и сокращение рабочего дня,— такое профессиональное движе¬
ние, на мой взгляд, не выполняет своих задач в освободительной
борьбе пролетариата (Браво). Члены профессиональных союзов
должны проникнуться сознанием необходимости классовой борьбы,
должны стать социалистами. Между таким профессиональным
движением и партией я не усматриваю никакого противоречия.
В этом смысле профессиональная борьба есть классовая борьба.
Профессиональные союзы не должны довольствоваться лишь осла¬
блением цепей капитализма, они должны готовиться к более великой,
к более важной борьбе, в которой они окончательно разорвут эти
цепи“.
Против тезиса об объединении борьбы профсоюзов и партии
высказывались некоторые представители Америки (в частности, Де-
Лион) и Италии. Французы раскололись; гедисты присоединились
к тезису докладчика, а жоресисты и Вальян внесли следующую де¬
кларацию: „Конгресс принимает к сведению заявление французской
делегации, что во Франции развитие отношений между профессио¬
нальными организациями и политической партией пролетариата при¬
няло особое направление, что взаимная независимость и автономность
Социалистической Партии и Всеобщей Конфедерации Труда является
в настоящее время необходимою предпосылкою для их дальней¬
шего развития и для последующей возможности добровольного
сближения“. Бер, который соглашался с принятием к сведению этой
декларации, отказался от своего первоначального намерения, когда
французы заявили, что они настаивают на удалении слов: „в на¬
стоящее времяБер был прав, говоря, что „снятие этих слов при¬
дает заявлению совершенно обратный смысл“. Выступавший в за¬
щиту своего предложения Вальян аргументировал тем, что „прове¬
дение требования объединения борьбы партии и профсоюзов может
привести во Франции к расколу профессионального движения...
В настоящее время,— прибавлял он,— между ними царит мир, и они все
более приближаются к единой системе и к объединению своих сил“.
Голландский социал-демократ, оппортунист Трельстра, разделявший
Прения по вопро¬
су о профсоюзах
и взаимоотноше¬
нии их с партией.
Позиции Де-Лио-
на и французско¬
го большинства.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
711
по профессиональному вопросу ортодоксальную точку зрения *), со¬
вершенно правильно возразил Вальяну. „Если, по словам Вальяна,—
говорил Трельстра,— во Франции существует желанное единство пар¬
тии и союзов, то это потому, что партия отказалась от выполнения своей
обязанности просвещать головы членов профессиональных союзов“.
Де-Лион, возражавший против резолюции Бера, исходил из того,
что в Америке профсоюзы превратились, по его выражению, в „ба¬
стионы капитализма“. Вожди американских профессиональных со¬
юзов,—говорил Де-Лион,— работают рука об руку с крупными капи¬
талистами, заключившими мир с трэд-юнионами. В Европе вы еще
достигнете этой ступени развития**). Сотрудничество с подобными
профессиональными союзами невозможно“. Де-Лион, к сожалению,
не понимал, что, не работая в реакционных американских проф¬
союзах, революционные социалисты изолируют себя от рабочих масс
и отдают их на съедение капиталистическим приказчикам.
К счастью, конгресс отверг огромным большинством предложе¬
ние Де-Лиона. Резолюция, принятая большинством 212 голосов про¬
тив 18, подчеркивает необходимость принятия профсоюзами социали¬
стического идеала и объединения действий профсоюзов и партий.
Характерно, что на Штутгартском конгрессе, как это отмечал Ленин,
„половина немецкой делегации, представители профессиональных с<>
юзов, стояла всего решительнее на оппортунистической точке зре¬
ния“, высказываясь за нейтральность профдвижения. Таким образом,
принятие резолюции Вера означало победу левого крыла конгресса.
Отметим еще вылазку оппортунистов по вопросам
об „избирательных правах женщин“ и „эмиграции
и иммиграции“. По первому вопросу докладчицей
была Клара Цеткин, требовавшая совместной борьбы
женщин-работниц с мужчинами и борьбы за всеоб¬
щее избирательное право также и для женщин.
„Ограниченное избирательное право для женщин мы
отвергаем со всей решительностью,— говорила Клара
Цеткин,— как насмешку и извращение принципа равноправия. Ограни¬
ченное избирательное право является для буржуазии плотиной против
нарастающей мощи пролетариата... Введение ограниченного избира¬
тельного права усилит реакционные влияния, направленные против даль¬
нейшей демократизации избирательного права...“ Докладчица указала
на роль женщин-работниц в Австрии в борьбе за всеобщее избира¬
*) Это объяснялось тем, что в Голландии большинство профсоюзов находилось уже
ко времени Штутгартского конгресса под руководством оппортунистического большин¬
ства голландской социал-демократии.
**) Для нынешней послевоенной эпохи предсказание Де-Лиона, пожалуй, правильно
в применении к реформистскому синдикализму во Франции и в Германии, стоящему
на точке зрения „хозяйственной демократии“, не говоря уже об английском трэд-юни¬
онизме, проводяшем „мир в промышленности“. Отличаясь острым революционным зре¬
нием, Де-Лион, однако, не смог сделать правильных выводов и нащупать верную так¬
тику в борьбе за овладение профсоюзным движением.

712
Г. ЗАЙДЕЛЬ
тельное право и правильно отметила недостаток агитации австрийской
социал-демократии, которая не выставляла со всей энергией требования
избирательных прав не только для мужчин, но и для женщин. "
Выступавшая по докладу К. Цеткин английская „фабианка“ Месби
говорила: „Мы стоим за избирательное право женщин, но готовы
вместе с тем принять как уступку и ограниченное избирательное
право. В этом пункте мы не согласны с резолюцией комиссии. Мы
умеем отлично ладить с буржуазной лигой избирательного права.
Социалистическая Партия 25 лет заключает в своей программе жен¬
ское избирательное право, однако очень мало для него сделала.
Буржуазные лиги избирательных прав женщин добились гораздо
большего. Из 690 депутатов нижней палаты не менее 423 являются сто¬
ронниками ограниченного избирательного права для женщин. Поэтому,
что бы ни постановил конгресс, мы попрежнему будем в силу авто¬
номий отдельных наций работать вместе с буржуазными поборницами
женского избирательного права“ *). Выступление фабинаки Месби, ти¬
пичной представительницы английского буржуазного „социализма“,
встретило поддержку только у части английской делегации (фабианцы
и члены Независимой Рабочей Партии), все остальные члены кон¬
гресса голосовали за резолюцию К. Цеткин.
В комиссии по вопросу „об эмиграции и иммиграции“ Хилкуит
(Соединенные Штаты Северной Америки) выступил с требованием
ограничить законодательным путем ввоз цветных рабочих в Америку.
Он выдвинул теорию о „естественной и неестественной“ эмиграции.
„Надо различать,-—говорил он,— несколько видов эмиграции. Первый
из них — естественная эмиграция, которая вытекает из существа капи¬
талистического хозяйственного строя. Для этого вида эмиграции
американцы требуют самой большой свободы, они даже ставят рабо¬
чим в обязанность помогать нуждающимся эмигрантам. От такого
естественного вида эмиграции и иммиграции нужно резко отличать
другой ее вид, который в сущности является простым ввозом чуже¬
странных рабочих сил для нужд капитализма. Капиталисты ввозят
такие рабочие силы, которые по своему существу являются более
дешевыми и поэтому в большинстве случаев несознательно оказы¬
ваются штрейкбрехерами, составляя конкуренцию местным рабочим.
Такими рабочими силами в настоящее время являются японцы и ки¬
тайцы и вообще люди желтой расы“.
Лицемерно отводя обвинения в расовом шовинизме, Хилкуит за¬
явил, что предубеждение против желтых рабочих объясняется, мол,,
тем, что „они совершенно не поддаются организации... Китайцы
в своем развитии,— продолжал он,— еще слишком отстали, чтобы их
можно было организовать... Если мы не примем никаких мер против
*) Характерно, что фабианка Месби, угрожающая неподчинением решению конгресса*
повторяет, собственно, слова Вандервельде и других оппортунистов (а в свое время это
говорил и В. Либкнехт) о невозможности предписывать отдельным партиям обязательные
решения.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
713
ввоза китайских штрейкбрехеров, мы толкнем социалистическое рабо¬
чее движение назад“.
Шовинистически - империалистические аргументы Хилкуита встре¬
тили поддержку со стороны немецкого профессионалиста, Пеплова,
который развивал аргументацию своего американского единомышлен¬
ника, ссылаясь на конкуренцию китайских кули, которых начинают
ввозить массами в Германию юнкера и владельцы шахт. Остальные
ораторы в комиссии единодушно отвергли резолюцию, внесенную
Хилкуитом. Характерно, что когда докладчик на пленуме Элленбо-
ген в сильной речи разбил доводы шовинистов, Хилкуит отказался
от своего предложения, прикрываясь следующими смехотворными
аргументами: „Так как в каждой комиссии,—сказал он,— нам нужны
радикальное и консервативное направления, то я временно принял
на себя консервативную роль в нашей комиссии (смех), тем более,
что я считаю ее единственно-революционной“. Предоставляем самим
читателям судить об этой единственно-революционной точке зрения,
согласно которой наиболее угнетенные рабочие отдаются на растер¬
зание капиталистам! На пленуме конгресса нашлись, однако, делегаты,
оставшиеся недовольными отклонением предложения Хилкуита.Кренер,
делегат от Австралии, заявил, что „большинство австралийской Ра¬
бочей Партии против иммиграции цветных рабочих“. Однако он обещал
подчиниться 'решению конгресса. Зато недостойно вели себя англий¬
ские делегаты. Так как прения были прекращены большинством против
англичан, то последние во главе с Гайндманом подняли обструкцию,
мешая Элленбогену говорить.
„Когда председатель Зингер,— читаем мы в отчете Штутгартского
конгресса,— хочет дать референту заключительное слово, группа
английских делегатов во главе с Гайндманом протестует и шумом
и продолжительными аплодисментами мешает говорить Элленбогену.
Председатель Зингер: Убедительно прошу прекратить шум. Германия,
Россия, Франция, Бельгия не получили слова по существу и не под¬
нимают, однако, по этому поводу шума. Пусть английские товарищи
ведут себя, как демократы, как социал-демократы (оживленное одо¬
брение). Моя обязанность стоять на страже решения большинства,
и обязанность каждого члена конгресса подчиниться (громкое ожи¬
вленное одобрение; а английская делегация продолжает шуметь).
Зингер: Конгресс не позволит себя терроризовать (громкие аплодис¬
менты). Моя обязанность исполнить желание конгресса, и эти крики
на меня не производят никакого впечатления. Я высоко ценю реше¬
ние конгресса (шумное одобрение)“.
„В виде протеста“, англичане воздержались от голосования.
В обстоятельной резолюции, принятой конгрессом, были вырабо¬
таны разносторонние меры защиты прав ввозимых рабочих, без раз¬
личия рас и национальностей. Была одобрена также поправка Каут¬
ского— Р. Люксембург: вместо „регулирование потогонной систе¬
мы“—„запрещение потогонной системы“.

714
Г. ЗАЙДЕЛЬ
Конгрессом была принята также резолюция с вы¬
ражением симпатии русским борцам, которую мы
считаем необходимым привести полностью: „Конгресс
отмечает факт, что русская революция, только еще
начавшаяся, уже стала могучим фактором в борьбе
между трудом и капиталом, и шлет свой братский
привет героическим борцам и революционному
сельскому и городскому пролетариату России“.
Таким образом, Штутгартский конгресс прошел под знаком по¬
беды левого крыла, но одновременно он показал, что силы правого
крыла настолько выросли и укрепились, что оба крыла в междуна¬
родном рабочем движении почти равны между собой. Ленин, оцени¬
вая Штутгартский конгресс, считал, что в общем он дал решение
вопросов „в духе революционного марксизма... Единство тактики и
единство революционной борьбы пролетариев всех стран, — писал
Ленин,—сильно двинет вперед дело, сделанное в Штутгарте“. Увы,
дальнейший процесс развития оппортунизма внутри Интернационала
не оправдал этих надежд.
3. Период руководящей роли центризма и крах
II Интернационала.
Третий период в истории развития II Интерна¬
ционала проходит под знаком непосредственной под¬
готовки к империалистической войне. Две гигант¬
ских коалиции — Антанта и австро-германо-турец¬
кая— окончательно складываются в этот период:
Англия, ослабившая Россию, путем ряда соглаше¬
ний разграничивает сферы колониального влияния
со своим восточным союзником, одновременно Италии предоставля¬
ется лакомый кусочек в виде Триполи в Африке, и тем самым она
отрывается от Тройственного союза, который к моменту войны фак¬
тически уже не существует. Германия лихорадочно строит флот и
отказывается от всяких компромиссов с Англией на этой почве; в то же
время она окончательно включает в сферу своего влияния Турцию и
получением права на проведение Багдадского железнодорожного пути
непосредственно угрожает английскому владычеству в Индии. Помогая
Австро-Венгрии захватить Боснию и Герцоговину, Германия оконча¬
тельно и навсегда привязывает к себе в качестве неразлучного со¬
юзника „двуединую монархию“ Габсбургов и облегчает Англии воз¬
можность привлечь на свою сторону, как мы уже указывали, империю
Романовых. Балканская война 1912 —1193 годов явилась прелюдией
к неминуемому мировому столкновению империалистических хищников.
Установившаяся прочно система „вооруженного мира“, с ее
скачкой вооружений на суше и на море, с все увеличивающимся
военным бюджетом, всей тяжестью падает на народные массы. За
Штутгартский
конгресс о рус¬
ской революции.
Оценка Лениным
работ Штутгарт¬
ского конгресса.
Общая характери¬
стика эпохи. „Во¬
оруженный мир".
Ухудшение поло¬
жения рабочих
масс.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
715
25 лет (1888—1913). Германия увеличила свой военный бюджет на
154,7°/о, Англия—на 131,94°/0, Франция—на 102,13°/о, Россия—на 208°/0.
За период с 1908 по 1913 год рост армии во всех важнейших стра¬
нах непрерывно перегоняет рост населения: так, в Германии за ука-
анный период рост населения равен 6,63%, а рост армии — 29,11%,
для Франции соответствующие цифры равны 0,76°/0 и 15,24°/0, и для
Австрии—8% и 16% и т. д. Связанный с увеличением военного бю¬
джета и армий рост налогов, монополия картелей и трестов, бескон¬
трольно распоряжающихся на рынках и устанавливающих‘максималь¬
ные цены на продаваемые ими товары, протекционистская своеко¬
рыстная политика правящих буржуазных групп в важнейших стра¬
нах мира,—все это вызывает усиливающуюся с каждым годом доро¬
говизну жизни. Если принять индекс стоимости жизни рабочей семьи
для 1896—1900 годов за 100, то мы будем иметь последовательное
повышение для Англии в 1906—1910 годах до 107,8, для Германии—
до 121,2, для Франции—до 104, для Бельгии — до 119,2. Реальная
заработная плата среднего рабочего, таким образом, падала во всех
важнейших капиталистических странах.
Конечно, своеобразие каждой страны соответственным образом
отражалось на изменении положения рабочего класса. Всего сноснее
было положение рабочих в Соединенных Штатах Северной Америки,
переживавшей расцвет промышленности, зато неуклонно из года в год
понижался жизненный уровень рабочих Англии, терявшей, несмотря
на все свои усилия, промышленную гегемонию: в 1910 г. индекс
реальной заработной платы в Англии по сравнению с 1900 г. упал
до 92,2, продолжая понижаться и в следующие годы. Отсюда, однако,
не следует, что в Германии, Франции и в других капиталистических
странах положение рабочего было лучше. Как ни понижался жиз¬
ненный уровень английского рабочего, однако, накануне войны уровень
этот был все же выше, чем в других странах*): если принять индекс
реальной заработной платы в Англии за 100, то для периода, пред¬
шествующего войне (1908—1911 г. г.), он в Германии окажется рав¬
ным 63, во Франции—56, в Бельгии—54 и только в Соединенных
Штатах он превышает английский, достигнув 158.
Насыщенная опасностью войны атмосфера, про¬
должающееся наступление буржуазии на рабочий
класс, растущие налоги и дороговизна жизни, ухуд¬
шающееся положение рабочих,—все это не могло
не вызвать стремления пролетарских масс к сопроти¬
влению. В годы, непосредственно предшествующие
войне, в Англии разыгрываются мощные стачки,
потрясающие весь государственный и экономический организм Британ¬
ской империи: всеобщая стачка английских углекопов в 1912 г. охва¬
Ожесточенные
классовые бои в
важнейших стра¬
нах мира. Кажу¬
щаяся сила II Ин¬
тернационала.
*) Причина заключалась в том, что в годы расцвета Британской империи дешевые
цены на предметы потребления способствовали повышению реальной заработной платы,
несмотря на медленный рост номинальной заработной платы.

716
Г. ЗАЙДЕЛЬ
тывает около 1,5 млн. человек и далеко выходит за пределы обычных
классовых конфликтов в Англии. Во Франции в профессиональное дви¬
жение и борьбу за свои права втягиваются массы государственных слу¬
жащих, которые, несмотря на репрессии правительства, проводят насту¬
пательную, революционную тактику. В Германии растет недовольство
руководством профессиональных и партийных центров: стачечная
борьба принимает все большие и большие размеры. В России револю¬
ционное движение, после нескольких лет затишья, вновь просыпается и
к кануну империалистической войны на улицах Петербурга строятся
баррикады.
Буржуазия лихорадочно стремится расколоть и обессилить рабо¬
чее движение. Окончательно укрепив свой союз с земельными маг¬
натами, буржуазия, экономически пристегнув к своей колеснице
мелких предпринимателей и рантье, пугает последних надвигающимся
призраком социальной революции и перспективой потери их эфе¬
мерной собственности. Испугавшийся мелкий буржуа 'своим более
обеспеченным крылом шарахается в сторону от социалистических
партий:так, радикал-социалисты во Франции теряют последние остатки
своего социалистического оперения и проводят собственными силами
крупнобуржуазную политику; так, немецкий центр плетется в хвосте
юнкерско-империалистических групп, а английский либерализм, полу¬
чивший нового трубадура в лице Ллойд-Джорджа, усиленно омола¬
живается, пытаясь рядом реформ спастись от гибели.
Настроения рабочей аристократии делаются все более реакцион¬
ными, эту аристократию буржуазия всех стран продолжает развра¬
щать мелкими подачками и уступками. Все. явственнее длышатся
голоса соглашательства со стороны тех представителей рабочих пар¬
тий, которые, овладев теплыми местечками в союзах, муниципали¬
тетах и парламентах, боятся четкой классовой политикой вызвать
гнев предпринимателей и потерять мелкобуржуазных попутчиков,
которых переманивает к себе всякими посулами крупная буржуазия.
Накануне войны II Интернационал становится значительным полити¬
ческим фактором, его влияние на ход событий во всех странах ка¬
жется чрезвычайно большим. По статистическим данным, приведен¬
ным в книге Жана Лонге, посвященной II Интернационалу, послед¬
ний объединял к 1913 г. 3.372.384 члена партий, 7.315.000 членов коопе¬
ративов, 10.838.000 членов профсоюзов, обладал 172 ежедневными га¬
зетами, 464 еженедельными и др. журналами, 681 членами парламен¬
тов и 623 муниципальными советниками, число голосов, поданных за
социалистических депутатов во всем мире, доходило до 11 миллио¬
нов. Это была, казалось, огромная, сила; притом надо,принять во
внимание, что цифры, указанные Ж. Лонге, станут еще разительнее,
если их рассматривать по отдельным странам. В Германии при
970.000	членов партии в 1912 г. насчитывалось 2.647.000 членов сою¬
зов, а голосов на выборах того же года было собрано 4.238.000. Во
Франции при 350 тыс. членов партии насчитывалось 700.000 членов

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
717
синдикатов, а голосов при выборах было собрано 1.106.000. Нака¬
нуне войны германская социал-демократическая партия насчитывала
110 депутатов в рейхстаге (из 397 членов рейхстага), во Франции
102 (из 516 членов Палаты депутатов) и т. д.
Несмотря, однако, на усиливающееся значение
социал-демократических партий, удельный вес II Ин¬
тернационала на арене международной классовой
борьбы ослабляется укрепляющимся с каждым днем
влиянием реформизма. Последний ведет наступление
на левое крыло социал-демократии, которое также
неуклонно растет по мере роста недовольства рабо¬
чих масс. Этот двусторонний процесс развития рабо¬
чего движения (рост реформистских элементов при одновременном
усилении революционно-марксистских) характерен для всех стран
рассматриваемого нами периода, ибо объективные предпосылки для
развития реформизма и революционно-марксистского направления
были заложены во всей международной социально-экономической
обстановке: парламентские успехи социал-демократии, усиление ра¬
бочей аристократии являлись материальной базой для вызревания
ревизионизма; растущие же противоречия империализма, увеличение
налогового бремени и рост дороговизны жизни, призрак надвигав¬
шейся войны,—все это создавало базу для усиления революционных
настроений в рабочем классе. При столкновении этих двух противо¬
речивых тенденций центризм, как раз в этот период официально
господствовавший в руководящих органах II- Интернационала, при¬
обретал решающее значение. Но центризм во главе с Каутским
после поражения русской революции 1905 г. все больше склоняется
к поддержке реформизма, к противодействию революционному крылу
международной социал-демократии. А так как центристы имеют в
своих руках организационные высоты: Международное Социалисти¬
ческое Бюро II Интернационала, руководящие партийные посты в
национальных партиях, значительную часть массовой ежедневной
прессы и теоретические органы,—то отсюда совершенно ясно стано¬
вится, что блок между центристскими и правыми элементами не¬
минуемо приводил к изоляции левого крыла, к его ослаблению и,
следовательно, в окончательном итоге — к победе реформизма.
Проследим бегло развитие намеченного нами процесса примени¬
тельно к отдельным партиям. В Германии социал-демократическая
партия начинает серию уступок профессиональным вождям-бюрокра-
там по вопросу о всеобщей стачке, о первомайском празднике, о
взаимоотношении между союзами и партией (компромиссные резо¬
люции на Иенском, Маннгеймском и Кельнском партейтагах по этим
вопросам). А с 1910 г., когда так называемые „левые радикалы“ во
главе с К. Либкнехтом, Р. Люксембург и др. переходят в наступление
против правых, требуя усиления внепарламентских способов борьбы,
и тем выражают усиливающееся недовольство масс, Каутский высту¬
Двусторонний
процесс развития
рабочего движе¬
ния. Блок центра
с правыми. Поло¬
жение в разных
странах.

718
Г. ЗАЙДЕЛЬ
пает решительно против них, защищая парламентские методы борьбы
и высказывая по теоретическим вопросам о государстве, об империа¬
лизме ряд положений, идущих в разрез с революционно-марксистским
мировоззрением. Теория парламентарного социализма без диктатуры
пролетариата, теория такого империализма, который не приведет неми¬
нуемо к международным конфликтам (так называемый „сверхимпери¬
ализм“), противодействие лозунгу „левых радикалов“: „право рабо¬
чих масс на улицу“,— все это составляет гвоздь пропаганды и так¬
тики немецкого центризма во главе с Каутским.
Во Франции объединение партии приводит к усилению жоре-
сизма: гедизм превращается в безжизненное, оторванное от широких
масс течение, не умеющее уловить настроения пролетариата. Усиление
левого крыла французского революционного синдикализма во главе
с Монатом, Росмером и др. не встречает поддержки со стороны геди¬
стов, в этот период как раз все больше и больше скатывающихся
в ряде важнейших вопросов к самому пошлому реформизму.
В Англии центр, в лице Гайндмана и Независимой Рабочей Пар¬
тии, несмотря на ряд расхождений между ними, превращается в
придаток парламентской Рабочей Партии: недовольство рабочих масс
выливающееся в гигантские забастовки, перекатывается через головы
социалистических партий и приводит к созданию английского рево¬
люционного синдикализма, не сумевшего, несмотря на всю свою ре¬
волюционность, осуществлять правильную тактику и по-настоящему
организовать массы.
В России, где реформизм в лице меньшевиков-ликвидаторов рас¬
цвел особенно пышно, являясь следствием временного поражения
революции и установившейся политической реакции, — центризм*
представляемый троцкизмом, пытался также в блоке с реформистами
противодействовать организационному укреплению левого крыла
большевиков-ленинцев.
Блок между центром и реформизмом бил, как мы видим, общим
явлением во всех партиях II Интернационала в период, непосредст¬
венно предшествовавший войне.
В самом Интернационале этот блок ведет оже¬
сточенную борьбу с левым крылом. Несмотря на то,
что оппортунисты на всех конгрессах усиленно от¬
стаивают автономность национальных секций, кате¬
горически высказываются, как мы неоднократно от¬
мечали, против обязательности решений конгрессов, против при¬
менения дисциплины и организационных мер воздействия на не-
подчиняющиеся элементы и группы,— как раз в указанный период
центристы используют аппарат Международного Социалистического
Бюро для осуждения и подавления революционных элементов,
усиливая, таким образом, правое крыло в международном рабочем
движении. Так, например, партия русских эсэров, представительство
которой в Международном Социалистическом Бюро большинство чле¬
Центр использует
организационные
средства для да¬
вления на левых.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
719
нов Бюро считало ненужным в 1903 г., в 1907 —1914 годах не только
имела в Международном Социалистическом Бюро своего представи¬
теля, Рубановича, но этот последний играл чрезвычайно большую«
роль в направлении политики исполнительного органа II Интернаци¬
онала*). Между тем, болгарских „тесняков“ Международное Социа¬
листическое Бюро не призцавало и требовало подчинения их „вну¬
тренней дисциплине“, т.-е. отдавало революционное крыло болгар'
ской социал-демократии на съедение оппортунистам. Точно таким же
образом поступило Международное Социалистическое Бюро с гол¬
ландскими революционными марксистами, которые вынуждены были
порвать с ревизионистской социал-демократической рабочей партией
Голландии, руководимой Трельстра, и основать свою собственную
партию под названием „Голландская социал-демократическая партия“.
На заседании Международного Социалистического Бюро 7 ноября
1908 г., на котором „Голландская социал-демократическая партия“
выставила требование о принятии ее в Интернационал, прошла резо¬
люция В. Адлера, по которой упомянутое требование было передано
на разрешение „голландской секции“,т.-е. на усмотрение ревизионистов
во главе с Трельстра. Не менее характерно отношение центристов
к русским большевикам: на страницах немецкой социал-демократиче¬
ской печати охотно печатались жалобы ликвидаторов и Троцкого на
„захватнические инстинкты“, „бакунизм“ и „сектантство“ ленинцев;
выдаче партийных денег большевистскому ЦК хранитель этих сумм,
немецкий ЦК во главе с Бебелем, чинил препятствия. А накануне
войны Международное Социалистическое Бюро решило вмешаться в
конфликт между ликвидаторами и большевиками, при чем на засе¬
дании Бюро в декабре 1914 г. Каутский повторил клевету ликвида¬
торов, что „РСДРП мертва“, что „остались только старые названия,
но партия целиком изменилась“. Ленин, исходя из тактических сооб¬
ражений, осторожно назвал эту фразу Каутского „необдуманным утвер¬
ждением“, подчинился решению Международного Социалистического«
Бюро и соглашался с его постановлением о „созыве представителей
всех течений в России для лойяльного предварительного выяснения
существующих разногласий“, но требовал от ликвидаторов отказа от
„борьбы за открытое существование“ и „лойяльного подчинения
большинству“.
Таким образом, вся сила организационного давления, которой
располагал II Интернационал, обрушивалась в последний период его
существования до войны на левое крыло. Об исключении же из Ин¬
тернационала Бернштейна или Ван-Коля и т. п. мелкобуржуазных
политиков никто из большинства и не заикался. Зато все свои от¬
*) В 1908 г. Рубанович пытался протащить также в Международное Социалистиче¬
ское Бюро представителя от еврейской мелкобуржуазной партии „социалистов - сиони¬
стов“, но это ему не удалось. Зато другая мелкобуржуазная „партия", так называемая
„Серп“ (Социалистическая еврейская рабочая партия) получила представительство в Бюро*
в качестве „подсекции партии зсэоов“.

720
Г. ЗАЙДЕЛЬ
ступления от революционного марксизма центр старался прикрывать
(и делал это умело) революционной фразеологией, спекулировал
на единстве партии, пугая перспективой гибельного для социал-демо¬
кратии раскола, и часто ловил на этом не только середняка-рабочего,
но и достаточно искушенных вождей слева. На^о признать, что
если бы, например, немецкие „левые радикалы“ не остановились пе¬
ред фетишем „единства партии“, фетишем, который был на-руку
оппортунистам, и в принципиальных вопросах пошли бы на раскол,—
ряд болезненных явлений и колебаний в немецком рабочем движении,
который наблюдался во время и после войны, был бы значительно
быстрее изжит, а центристы были бы разоблачены значительно раньше.
Ограничиваясь только революционными фразами,
а своими делами помогая оппортунистам, центристы,
руководившие Интернационалом, неспособны были
сказать что - нибудь новое и на международных
конгрессах этого периода. Так по допросу о мили¬
таризме, стоявшему на повестке дня Копенгагенского конгресса и быв¬
шему единственным вопросом на чрезвычайном Базельском конгрессе,
резолюции ограничиваются повторением положений, принятых в Штут¬
гарте. По странной иронии истории оппортунисты — Жорес и Кейр-
Гарди—явились на Копенгагенском конгрессе авторами поправки, тре¬
бовавшей в случае возникновения войны „объявления всеобщей стачки
рабочих, особенно в тех производствах, которые готовят материалы
на войну“. Эта поправка была отклонена конгрессом, при чем Ледебур
правильно заметил по адресу Кейр-Гарди: „Вы не имеете права при¬
нимать такие решения только на основании формального мандата на
конгресс и имели бы на это моральное право лишь в том случае
если бы вы в своей собственной стране всегда отклоняли всякие тре
бования милитаризма. Я отрицаю нравственное право внесения та¬
кого предложения за всяким, кто хоть раз в своей собственной
стране одобрил бюджет“. На что Кейр-Гарди, как все оппортунисты
больше всего на свете боявшийся вмешательства других партий во
„внутренние дела“ своей страны, ответил: „Вопрос о голосовании бю¬
джета не имеет ничего рбщего с одобрением военного бюджета, и меня
удивляет то, что тов. Ледебур, говоря о голосовании бюджета, не на¬
шел более близкого примера, чем английские условия. Голосование
бюджета — не вопрос принципа, а чисто практический и тактический
вопрос. Точка зрения Ледебура есть пережиток того времени, когда
социал-демократия была еще чисто антипарламентской партией“.
Для Кейр-Гарди и его сподвижников из Рабочей Партии, ко¬
нечно, никаких методов, кроме парламентских не существовало. И
если тем не менее этот дюжинный рабочий либерал явился вместе
с Жоресом автором поправки о всеобщей военной стачке, то руко¬
водители II Интернационала, казалось, должны были над этим за¬
думаться. Ни французские, ни английские оппортунисты, конечно, не
хотели революционных методов борьбы, но выдвигали всеобщую
Топтание „цен¬
тра" на месте.
Копенгагенский
конгресс.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
721
стачку по двум причинам. Первая—для разоблачения немецкой социал-
демократии, которая, мол, не хочет всеобщей стачки,— отсюда можно
дать лозунг своим рабочим: немцы не хотят бороться со своим
империализмом, приходится поэтому и нам поддерживать собственных
империалистов. Если этот мотив где-то только в подсознании таился
у Жореса, который честно боролся за мир, то для Эрве, например,
этот мотив играл важнейшую роль: доказательством служит все его
поведение во время империалистической войны. Вторая причина —
недвумыссленное требование масс дать конкретное оружие для борьбы
с войной. Оппортунисты типа Жореса, обладавшие чутьем настроения
масс, искренно думали, что во всеобщей стачке — выход из положе¬
ния. С этими массовыми настроениями, с этим требованием конкре¬
тизировать меры борьбы с военной опасностью II Интерационал, к не¬
счастью, не считался. Даже в сильной речи Ледебура на Копенга¬
генском конгрессе не чувствуется понимания всей сложности вопроса.
Он просто ссылается на невыполнимость всеобщей стачки, но не
пытается дать что-нибудь взамен: „В резолюции,— говорит он,— мы
не можем помещать одни лишь рассуждения об исторических воз¬
можностях, но мы должны сказать пролетариату, что он должен де¬
лать. Поэтому обдумайте, каковы будут последствия, если вы пой¬
дете дальше штутгартской резолюции“. И конгрессы не шли „дальше
штутгартской резолюции“,— центристское большинство II Интернаци¬
онала, в лучшем случае, в важнейших вопросах топталось на одном
месте. Это было гашением революционного духа рабочих масс.
Политические разногласия, ослаблявшие ряды
II Интернационала, дополнялись и национальными
разногласиями. Ярче всего национальный антагонизм
выразился на том же Копенгагенском конгрессе при
обсуждении вопроса о единстве профдвижения.
Большинство конгресса, мнение которого выражалв своем докладе
Плеханов, стояло на той точке зрения, что в каждой стране,
независимо от населяющих ее национальностей, профессиональное
движение должно быть единым. На другой точке зрения стояли
чехи, которые считали необходимым иметь свои национальные проф¬
союзы. Что могло выдвинуть большинство II Интернационала в
ответ на требования чехов, |когда в сущности важнейшие вожди
его стояли на точке зрения Отто Бауэра, который, желая склеить
„лоскутную“ Австро-Венгрию, распадающуюся на куточки, выдвинул
абстрактную и безжизненную теорию о „культурнонациональной
автономии“ вместо того, чтобы признать право за каждой нацией
на полное отделение от метрополии, как этого, например, требовал
Ленин? Доводы против чешских требований, которые приводил
Плеханов, были, конечно, правильны. „Австрия,— говорил он,—
охватывает 8 больших наций. Еслт.; бы там был проведен принцип
профессиональной организации по национальностям, то там при¬
шлось бы иметь по крайней мере 8 различных профессиональных
46 Кн. Ш.
Бессилие II Интер¬
национала разре¬
шить националь¬
ный вопрос.

722
Г. ЗАЙДЕЛЬ
организаций каждой промышленной группы. К тому же эти профес¬
сиональные организации находились бы не в известных территори¬
альных районах, но в различных крупных промышленных округах
должны были бы образоваться 8 различных профессиональных сою¬
зов... Это действительно было бы равносильно самоубийству про¬
фессиональных организаций“.
Все это было верно, но ведь дело-то было, главным образом,
в том, что чешские рабочие смотрели на немцев, как на порабоща¬
ющую их великодержавную нацию, при чем теория австрийских со¬
циал-демократов немцев о „культурно-национальной автономии“ эту
великодержавность увековечивала. И оппортунисты в роде Немеца
стоящие во главе чешской социал-демократии, могли пугать чешских
рабочих перспективой засилья в профсоктх немецких социал-демо¬
кратов, которые-де будут помогать собственной буржуазии порабо¬
щать чешский пролетариат. „Здесь,— говорил Немец,— пытаются
отожествить слово „национальный“ со словом „националистический“,
и затем противопоставить слово „нация“ Интернационалу. Но так
нельзя объяснять: Интернационал не следует толковать так, что он
противоположен жизненным потребностям нации, жизненным потреб¬
ностям рабочих различных национальностей... Мы с полным уваже¬
нием относимся к словам „Коммунистического манифеста“. Но едва
ли Маркс при этом имел в виду современную форму профессиональ¬
ного движения. Под объединением пролетариев всех стран он, веро¬
ятно, имел в виду нации".
Конечно, Немец извращал слова Маркса, но это извращение
встречало отклик и у революционных чешских рабочих, поскольку
Интернационал не давал четкого лозунга в отношении националь¬
ного вопроса. И, хотя, Плеханов, возражая Немецу, и пугал чешских
социал-демократов автономистов перспективой потери доверия ра¬
бочих масс хотя резолюция, вынесенная Копенгагенским конгрес¬
сом о единстве профдвижения в каждой стране, была принципи
ально правильна,— но основной грех большинства II Интернацио¬
нала, его неправильные мелкобуржуазные по существу взгляды на
национальный вопрос продолжали оказывать самое пагубное влияние
на рабочее движение многонациональных стран вплоть до самой войны.
И по вопросу о кооперативном движении на
Копенгагенском конгрессе большинство не обнару¬
жило полного понимания этого вопроса. Даже бель¬
гийцы, которые внесли в общем правильную резо¬
люцию, рассматривая кооперативное движение не
как самоцель (в роде Жореса, внесшего в этом смы¬
сле резолюцию и поддержанного немецким оппорту¬
нистом Эльмом), а как одно из подсобных орудий
пролетарской классовой борьбы за „полную экспроприацию“ класса
капиталистов,— даже они не понимали кооперативной проблемы во
всей ее сложности; при выработке резолюции,—писал Ленин,—Анзееле
Вопрос о коопе¬
рации. Отклоне¬
ние поправки
Ленина—Геда.
Ленин о неминуе¬
мом расколе во
II Интернацио¬
нале.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
723
(председатель кооперативной комиссии—Г. 3.) мог прямо привести в
отчаяние своей уступчивостью по отношению к формулировкам Жореса
и Эльма, своим нежеланием вникнуть в причины расхождения“. Что
касается оппортунистов, тоЭльм от их имени .прямо заявил, что в
программе немецкой социал-демократической партии требования экс¬
проприации нет, что следует употреблять термин:	„преодоление
капитализма".
Неудивительно, что поправки Ленина—Геда: 1) „кооперативы
помогают в известной степени подготовлять функционирование про¬
изводства и обмена после экспроприации класса капиталистов
2) обязанность социалистов в кооперативах проповедывать и отстаи¬
вать необходимость прямой помощи классовой борьбе пролетариата,—
были отвергнуты на пленуме. В результате резолюция получилась
несколько расплывчатой, хотя откровенно оппортунистические пункты
Жореса и Эльма были отвергнуты. Ленин и вся левая, находившиеся
по этому вопросу в союзе с Гедом, голосовали за резолюцию в це¬
лом. О причинах своей „уступчивости“ Ленин сам рассказал в своей
статье „Вопрос о кооперативах на международном социалистическом
конгрессе в Копенгагене“. „По вопросу о том,— писал он,— как дер¬
жаться на пленуме конгресса, мы имели совещание с Гедом. Гед по¬
лагал—и его мнение разделяли немецкие революционные социал-де¬
мократы,— что из-за частных поправок не следует поднимать войны
на пленуме конгресса,, что голосовать надо в общем за резолюцию.
Недостатки ее состоят в допущении одной ревизионистской фразы, *)•
которая не заменяет собой определения цели социализма, а стоит
рядом с таким определением,— и в одном недостаточно сильном
выражении той мысли, что рабочие кооперативы должны помогать
рабочей классовой борьбе**). Такие недостатки следовало поста¬
раться исправить, но поднимать из-за них борьбу на пленуме нет
основания. Мы согласились с этим мнением Геда, и резолюция была
принята на пленуме конгресса единогласно“.
На Копенгагенском конгрессе поведение большинства при решении
всех вопросов свидетельствовало, что центристы готовы на всякие ус
тупки, лишь бы не повредить своим друзьям справа. Дальнозоркие
политики, прежде всего Ленин, видели уже в 1910 г. неизбежность
раскола с ревизионистами, но они собирали силы и до известного
момента, подчеркивая свою принципиальную точку зрения, из сообра¬
жений тактических, как мы видели при рассмотрении выработки резо¬
люции по вопросу о кооперации, воздерживались от „объявления
войны“. „Борьба с ревизионистами, — писал Ленин, подытоживая
*) Речь идет о п. 3 введения в резолюцию, где признается, что кооперация подго¬
товляет „демократизацию* и социализацию средств производства и обмена“. После этих
слов Ленин и Гед предлагали вставить слова „после свержения капитализма“.
**) Речь идет о'следующем абзаце резолюции: „Вопрос о поддержке кооперативами:
политического и профессионального движения из своих средств, равно и размеры этой
поддержки, должен быть предоставлен самостоятельному разрешению кооператив¬
ных организаций каждой страны“.

724
Г. ЗАЙДЕЛЬ
работы Копенгагенского конгресса, — отстрочена, но эта борьба
придет неизбежно“.
По мере приближения к войне борьба между
двумя основными направлениями внутри II Интерна¬
ционала принимала все более острые формы. Боль¬
шевизм и меньшевизм в русской партии, левые ради¬
калы и оппортунистическое большинство в немецкой
партии, две отдельных партии, стоящие друг против
друга в Италии, Голландии и Болгарии, революционный синдикализм
и жоресовский социализм во Франции, кристаллизующаяся револю¬
ционно-социалистическая партия и парламентский кретинизм Рабочей
Партии в Англии и т. д. и т. п. — везде, во всех странах, во всем
мире рабочее движение, организационно еще не расколовшееся было
разделено на две противоположных идеологических струи, боров¬
шиеся за влияние на рабочие массы. И почти везде центристы—
троцкисты в России, каутскианцы в Германии, гедисты во Франции,
„независимцы“ в Англии и т. д. — колебались между этими двумя
течениями, говорили революционные фразы, а фактически помогали
оппортунистам обманывать рабочих.
И когда рог войны затрубил столь явственно, что заставил со¬
циалистические партии в 1912 г. собраться на чрезвычайный Базель¬
ский конгресс, бессилие Интернационала помешать неминуемой бойне
явночувствовалось затем фейерверком красноречия, которое расточали
вожди социалистических партий во главе с непревзойденным оратором
и трибуном Жоресом. Манифест против войны, единогласно принятый
в Базеле, является еще безусловно революционным документом;
признавая грядущую войну империалистической, указывая на примеры
Коммуны и революции 1905 г., как результаты войн, Базельский ма¬
нифест бросает в лицо буржуазным правительствам угрозу граждан¬
ской войны. Но за этими угрозами не чувствовалось внутренней
силы: буржуазия превосходно учитывала связь между оппортунизмом
и идеей защиты отечества, она пристально следила за поведением
реформистского большинства национальных партий, она не обращала
внимания на эти угрозы, когда одновременно с этим в Англии Гайндман,
„отец английской социал-демократии“, и Бебель, создатель величай¬
шей в мире пролетарской партии, в разных вариантах обещали свое
содействие правительствам, в случае нападения на их отечество.
Буржуазия внутренне усмехалась этим угрозам, наблюдая за тем,
как центристы, герои золотой середины и „виднейший представитель
этой теории и вместе с тем виднейший авторитет II Интернационала“
Каутский, задолго до войны стал проявлять те качества замазывания
оппортунистических грехов, которые сделали его впоследствии „перво¬
классным лицемером и виртуозом в деле проституирования мар¬
ксизма“ (Ленин).
Грянула война, и II Интернационал, изъеденный изнутри ядом ре¬
формизма, оказался банкротом. Процесс превращения международ¬
Расстановка сил
во II Интернацио¬
нале накануне
войны. Крах II Ин¬
тернационала.

БОРЬБА ТЕЧЕНИЕ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ
725
ной рабочей организации в придаток империалистической военной
машины, каким официальный II Интернационал фактически был во
время войны,—происходил постепенно. Постепенно, шаг за шагом за¬
воевывал реформизм свои позиции, постепенно он подчинял себе
колеблющиеся, центристские элементы в рабочем движении. Изоли¬
рованные левые элементы, не успевшие и не сумевшие к началу
войны консолидироваться, отмежеваться от оппортунистов и объеди¬
ниться, оказались бессильными помешать социал-шовинистам говорить
и действовать от имени обманутых масс. Эпоха II Интернационала, по
словам Ленина, „переходная от совершения в Западной Европе бур¬
жуазных и национальных революций к началу социалистических ре¬
волюций“, эпоха, порождавшая объективные условия для питания и
взращивания оппортунизма в рабочем движении, кончилась. Ей на
смену шла новая эпоха социалистических революций, которая ставила
вопрос о полном разрыве революционных марксистов с оппортуни¬
стами и прикрывавшими их центристами для создания нового подлин¬
ного боевого Интернационала, продолжателя дела Маркса и Энгельса.
ЛИТЕРАТУРА.
Protokol des internationalen Arbeiterkongresses zu Paris, 1884, „Verhandlungen und
Beschlüsse'des internationalen Arbeiterkongresses zu Brüssel. Protokolen des internationalen
socialistischen Arbeiterkongresses in der Tonhaie Zürich, Internat. Soc. Workers and Trade-
Unions Kongress, London, 1896. Internationaler Socialistenkongress zu Paris, 1900. Le si¬
xième kongèrs socialiste internationale (Amsterdam, 1904), compte rendu analytique publié
par le Bureau Socialiste International, Bruxelles 1904. Le septième kongrès socialiste inter¬
nationale, tenu à Stuttgart du 16 au 24 août 1907, compte rendu analytique publié par le
B.	S. I. Bruxelles, 1908. Le huitième kongrès sociaiiste internationale, tenu à Copenhague
du 28 août un 3 septembre 1910, publié par le B. S. I., Gand, 1911. Bulletin périodique du
Bureau Socialiste Internationale“ (c 1909 no 1913 годы вышло 11 номеров); Réunions ple-
niers du Bureau Socialiste Internationale (вышло несколько номеров). Jean Longuet — Le
mouvement socialiste internationale. Paris, 1913 (в серии „Encyklopédie Socialiste“ под
ред. Компер-Морель). И. Браславский — Материалы к истории I и II Интернационалов,
изд. „Новая Москва“, 1926 г. (с предисловием Тальгеймера). Ц. Фридлянд и А. Слуц¬
кий— История революционных движений Зап. Европы“, изд. 4. Гиз. 1927 г. Плеханов—
Собр, соч., т. т. Ill, IV, XII, XVI. В. И. Ленин- Собр. соч., т. т VII, VIII, X, XI, XII,
XIII. Н. Лукин — Амстердамский конгресс (статья в Б. С. Э.). С. Красный — Брюссель¬
ский конгресс (там же). Ц. Фридлянд — Базельский конгресс (там же). Г. Зайдель —
Организационные принципы II Интернационала („Под Знаменем Марксизма“, 1926,
кн. XII). Ц. Фридлянд — История Западной Европы, ч. II (лекции 48 — 50). „Проле¬
тарий“, 1929. Подробную библиографию о II Интернационале см. в упомянутой книге
Браславского.

Л. РАЙСКИЙ.
ОЧЕРК ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИ¬
ТИЯ САСШ В КОНЦЕ XIX И В НАЧАЛЕ XX В.
I.	Развитие капитализма.
Гражданская война 1861 — 1865 годов, покончившая с рабской
системой труда на юге Соединенных Штатов и приведшая к кон¬
солидации государства, уничтожила преграды, стоявшие на пути
дальнейшего развития производительных сил страны. Экономиче¬
ское развитие Соединенных Штатов двинулось вперед гигантскими
шагами.
1.	Условия и результат развития.
В 1901 г. на съезде американской экономической ассоциации
выступил с докладом Брукс Адамс, который, сравнив экономическое
развитие Англии и Соединенных Штатов, сделал следующий вывод:
„Центр энергии переместился из Европы в Америку... Всякий человек
может взвесить события последних 50 лет и убедиться в том, что
Великобритания находится уже позади социального циклона... Соеди¬
ненные же Штаты находятся на пути к достижению экономического
верховенства, если уже теперь не достигли его. Экономическая ось
мира находится ныне близ Нью-Йорка“.
Что Брукс Адамс имел солидные основания для
подобного определения экономической судьбы Ан¬
глии и Соединенных Штатов видно хотя бы из из¬
менения доли каждой из названных стран в мировой
продукции.
Мировая продукция и доля Соединенных Штатов.
Годы	Уголь	Чугун	Сталь	Нефть
Англия	САСШ	Англия	САСШ	Англия	САСШ	Англия	САСШ
1870	55,4	14,1	52,2	13,4	—	—	3,6	90,6
1910	25,4	42,9	15,4	41,9	10,7	43,0	21,8	63,4
В 1913 г. добыча угля в Соединенных Штатах, достигшая суммы
в 500 млн. тонн, равнялась добыче Англии, Германии и Франции,
взятых вместе.
Доля Соединен¬
ных Штатов в
мировой про¬
дукции.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
727
Добыча железной руды в 1912 г.
(в миллионах тонн).
Соединенные Штаты	 55
Г ермания	 32
Франция	 18,7
Англия	 13,7
Лишь в одной отрасли	Соединенные Штаты отстали от Англии;
это по количеству работающих веретен и по ценности продукции
текстильной промышленности. В этой отрасли Соединенные Штаты
заняли второе место в мире.
По данным Мюльхолла (не совсем точным, но все же дающим
представление о динамике развития), следующим образом изменилось
соотношение экономических сил главнейших капиталистических стран
во второй половине XIX столетия.
Фабричная промышленность.
(в миллионах долларов).
1860 г. 1894 г.
Англия	 2.808	4.263
Франция	 2.092	2.900
Германия	 1.995	3.357
Соединенные Штаты .	.	.	1.907	9.498
Если по объему промышленного производства Соединенные
Штаты занимали в 1860 г. четвертое место, то к концу столетия они
опережают все остальные страны, занимая первое место.
Совпадение исключительно благоприятных условий содействовало
достижению этих результатов.
Естественные богатства Соединенных Штатов
безграничны. Установленные и вероятные запасы
угля равняются: в Соединенных Штатах 3.838 млрд.
тонн, за ними следует Канада —1.234 млрд. тонн, затем Китай, СССР,
Германия, Англия. Запасы нефти в Соединенных Штатах равняются
890 млн. тонн, на 30 млн. больше, чем в СССР (второго по богатству
нефти). За исключением олова, каучука, шелка-сырца и немногих
других, Соединенные Штаты владеют огромным количеством всякого
промышленного сырья и природными производительными силами.
Одной лишь водной энергии в стране насчитывается около 60 млн.
лош. сил, в то время как во Франции ее насчитывается 9 млн., в Гер¬
мании—7,75 млн. в Италии —8,5 млн., а в Англии всего 963 тыс.
лош. сил. Береговая линия Соединенных Штатов у обоих океанов
составляет 18 тыс. кв. миль, в то время как в Европе той же линии,
удобной для мореходства, насчитывается не более 16 тыс. кв. миль.
По лесным богатствам Соединенные Штаты занимают третье место
в мире. По количеству и качеству почвы, пригодной для сельского
хозяйства, Соединенные Штаты также находятся в исключительно
благоприятных условиях.
Естественные
богатства.

728
Л. РАЙСКИЙ
К использованию и разработке естественных бо-
Рынок
гатств страну толкал непрерывно растущий внутрен¬
ний, а с конца XIX ст. и внешний рынок.
Благодаря естественному приросту и в особенности благодаря
почти не прекращавшейся иммиграции, население страны неуклонно
и быстро возрастало. В 1900 г. в Соединенных Штатах без колоний на¬
считывалось в круглых цифрах 76 млн. чел., в 1910 г.—92 млн. в 1913 г.—
96 млн. чел., в то время как в 1860 г. население составляло всего
31 млн. Это многочисленное население представляло собою прочный
внутренний рынок. Заработная плата рабочих в Соединенных Штатах
была выше, чем в любой другой стране. Многочисленные фермеры
предъявляли спрос не только на продукты потребления, но и на
средства производства.
Несмотря на преобладание сельского населения над городским,
рост последнего неуклонно возрастал. Процент населения, живущего
в городах, с 8 тыс. жителей и более достиг в 1900 г. 32,9, в 1910 г.—
38,7. С поразительной быстротой выросли гигантские города. Чикаго*
который в 1860 г. имел немногим более 500 тысяч населения, в 1910 г.
имел 2.190.000 чел., Нью-Йорк превратился в величайший город
мира. Для удовлетворения внутреннего спроса на сельскохозяйствен¬
ные продукты и экспорта их, игравшего огромную роль в общей
сумме вывоза, фермеры были вынуждены все в большем количестве
применять сельскохозяйственные машины. К этому их толкала доро¬
говизна рабочих рук. Ценность сельскохозяйственных машин и ору¬
дий, употреблявшихся в американском сельском хозяйстве в проме¬
жутке между 1860 и 1910 годами, увеличилась почти в пять раз,
несмотря на то, что площадь сельскохозяйственной обработки только
удвоилась. В 1910 г. стоимость сельскохозяйственных машин в Соеди¬
ненных Штатах равнялась 1,2 млрд. долларов, играя первенствующее
значение в металлургическом производстве.
Колоссальные пространства, экономическая специализация отдель¬
ных районов (промышленность—главным образом на востоке, сель¬
ское хозяйство и скотоводство—на западе), отдаленность промышлен¬
ных районов от источников сырья вызвали к жизни интенсивное
железнодорожное строительство, начавшееся в Соединенных Штатах
в конце 20-х годов XIX ст. В XX ст. железнодорожная сеть Соеди¬
ненных Штатов превзошла все европейские государства вместе взя¬
тые. Естественно, что это невиданное по своим размерам железно¬
дорожное строительство в свою очередь давало сильный толчок
к развитию металлургической (добывающей и обрабатывающей) про¬
мышленности.
Внутренний рынок был основным для народного хозяйства страны.
Однако с конца XIX ст. экспорт начинает играть все большую роль
в экономической жизни Соединенных Штатов. Американский капита¬
лизм успешно боролся и завоевывал экономические позиции в Южной
Америке, Канаде, на востоке и даже в Европе, при чем в составе

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
729'
экспортируемых товаров неуклонно возрастал удельный вес фабри¬
катов. Об этом речь подробнее впереди.
Обилие свободной земли привело к тому, что в
течение почти всего XIX ст. американский промыш¬
ленный капитализм,захватывая и присваивая огром¬
ные территории, не платил земельной ренты, что
освобождало значительные капиталы. Последние
вкладывались в производство.
Огромную роль играл приток иностранных капиталов. „Со вре¬
мени самых ранних колониальных владенией до конца XIX ст.,— го¬
ворит историк американского хозяйства Э. Богарт,— Америка зани¬
мала капитал у Европы для развития страны. Большие капиталы
ввозила в Соединенные Штаты Англия и отчасти Германия. Сумма
европейского капитала, инвестированного в Соединенных Штатах,
исчислялась в 7 млрд. долларов“.
Сильный приток иммигрантов снабжал американскую промыш¬
ленность как неквалифицированной, так и квалифицированной рабочей
силой. За последние лишь 30 лет XIX ст. из Европы прибыло в Америку
10,7 млн. человек. В конце XIX ст. машинизация американского сель¬
ского хозяйства освободила часть сельского населения, нашедшую
применение своим силам в промышленности. Наконец, раскрепощение
негров также доставило американской промышленности рабочую силу,
и притом дешевую.
Америка позже Англии вступила на путь капиталистического раз¬
вития. Для преодоления иностранной конкуренции молодой американ¬
ской буржуазии недостаточно было ограничиться установлением высо¬
ких ввозных пошлин; опасность конкуренции подхлестывала амери¬
канскую промышленность в направлении интенсивного повышения
технического уровня производства и к более совершенным методам
его организации. Ряд особенных условий, сложившихся в Соединен¬
ных Штатах, усиливал эту тенденцию; в числе этих особенностей
важное место занимал исторически сложившийся в стране высокий
уровень заработной платы, который вызывал необходимость относи¬
тельно уменьшать переменную часть капитала путем улучшения
техники.
О месте производительных сил в народном хозяйстве страны
видно из той доли, которую занимало производство средств произ¬
водства. По данным переписи 1910 г., из 346 продуктов железной и
стальной индустрии 248 были машинами или орудиями производства,
и лишь 98 предназначались для непосредственного потребления. Эле¬
ктричество завоевало в экономической жизни такое огромное место*
как нигде в мире.
Двигательная энергия, обслуживавшая обрабатывающую про¬
мышленность, за промежуток от 1900 до 1914 года (в круглых цифрах)
возросла с 10 до 22 млн. лош. сил, в то время как в 1870 году их
количество немногим превышало 2 млн.
Другие обстоя¬
тельства, способ¬
ствовавшие эко¬
номическому раз¬
витию.

730
Л. РАЙСКИЙ
Если взять отдельно гидроэнергию, то и здесь бросается в глаза
превосходство Соединенных Штатов, мощность использованной водной
энергии которых равняется сумме использованной водной энергии
тринадцати европейских стран, в том числе Англии, Германии, Фран¬
ции, Италии и др.
Из организационно-технических особенностей американской про¬
мышленности следует отметить весьма широко развитое техническое
разделение труда. Для примера укажем на один отдел чикагской
скотобойни, в котором между 157 рабочими разделены 78 различных
операций. При таком расчленении процесса работы, когда каждый ра¬
бочий непрерывно работает над одной деталью, повышается произ¬
водительность труда; в нашем примере 157 рабочих бьют в час не
менее 100 голов скота. Почти полное отсутствие ручной работы,
замена ее машинным производством при детальном разделении труда
обусловили стандартизацию, которая создавала возможность органи¬
зации массового производства и удешевления продукции.
Эти условия обеспечили американской промышленности эконо¬
мическое превосходство над ее конкурентами. В текстильной про¬
мышленности, одной из основных отраслей хозяйства Англии, на
1.000	рабочих приходилось 2.114 лош. сил, а в Соединенных Штатах—
3.435 лош. сил. Не удивительно после этого, что производительность
одного рабочего в 1907 г. составляла в Англии 236 фунт, стерл.,
а в Соединенных Штатах в 1909 г.—332 ф. стерл. Во всей промыш¬
ленности в целом труд двух американских рабочих равнялся труду
пяти английских.
В ткацком деле один американский рабочий, благодаря особен¬
ным техническим приспособлениям, обслуживал в среднем 6г/*2 станков,
в то время как английский рабочий обслуживал 3% станка, немец¬
кий—2— 3, а итальянский — 1—2 станка. Изобретенный в Англии так
называемый нортроп-станок, давший возможность одному рабочему
обслуживать 16 — 20 станков, был использован не в Англии, а в
Америке.
Необходимо, впрочем, отметить, что в результате победы моно¬
полистического капитализма в Америке стала проявляться известная
тенденция к задержке технического прогресса страны. Отмечались
факты, когда монополисты скупали изобретения и клали их под сукно,
не будучи заинтересованы, благодаря своему монопольному положе¬
нию в стране, в переоборудовании основного капитала. Такие факты
имели место в области телефонии, сапожного, производства и керо¬
синоочистительной промышленности.
Не последнее по важности место в ряде условий, обеспечивших
гигантское развитие американского капитализма, занимала протекцио¬
нистская политика, ставшая основным принципом политики американ¬
ского капитализма с первых шагов его развития. Вопрос о ввозных
пошлинах был одной из важнейших причин гражданской войны между
промышленным севером и хлопководчески-рабовладельческим югом.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
731
Решительная победа буржуазии развязала ей руки, и с конца XIX ст.
Америка устанавливает чудовищно высокие ввозные пошлины.
Мы 'перечислили основные предпосылки эконо¬
мического прогресса Соединенных Штатов. Предо¬
ставим теперь слово американскому историку А. В. Ба¬
бину. „В объяснении причин прогресса и мощи Сое¬
диненных Штатов,— пишет А. Бабин,—нравственное
начало бесспорно занимает первое место“. В самом деле, как не раз¬
виться металлургической или, скажем, скотобойной промышленности,
когда „из поколения в поколение, насыщаясь духом христианской ре¬
лигии, американец... чтит своего единого бога, соблюдает день суббот¬
ний, чтит родителей, уважает ближнего, хранит седьмую заповедь, не
посягает на чужую собственность, не лжесвидетельствует, не зави¬
дует чужому благосостоянию?“ Список добродетелей американца
занимает у автора около двух страниц, и среди них фигурируют
такие, как „умеренность в пище и питье, воздержание от спиртных
напитков и порочных увлечений, безупречная семейная жизнь, гуман¬
ное отношение к животным“ и многие другие. Вот этот-то нравст¬
венный облик американцев и „сделал возможным в Америке колос¬
сальные промышленные, торговые и всякого рода другие предприятия
и организации, которые не удаются в других странах по вине мало
развитого нравственного чувства в обществе“.
Этот курьезный образчик ура-патриотической американской исто¬
риографии не должен оттолкнуть нас от указания и на особенности
американского национального характера. Но параллельно у Бабина
мы находим правильное указание на то, что „американец? веками
борьбы с природою, с враждебными соседями, с метрополией, с тор¬
говыми и промышленными конкурентами выработал в себе энергию
и дисциплину духа и ума, давшие ему мировую известность“.
Соединенные Штаты заселялись, главным образом, людьми энер¬
гичными и предприимчивыми. В суровых условиях колонизационного
периода и в борьбе с многочисленными врагами, а затем в борьбе
за мировое господство эти 'качества молодой нации закалялись и
укреплялись. Смелость и инициатива в применении новых техниче¬
ских приемов (в отличие от известного консерватизма английской
буржуазии, сложившегося под влиянием долголетнего монопольного
положения на мировом рынке), быстрота и энергия,—эти ценные ка¬
чества помогли американцам использовать те исключительно благо¬
приятные материальные условия, о которых говорилось выше.
2.	Концентрация и монополизация.
Из внутренних особенностей американского капитализма следует
подробнее остановиться на специфическом темпе концентрации и
централизации капитала, приведшем к своеобразному масштабу
монополизации.
Энергия и техни¬
ческая револю¬
ционность амери¬
канцев.

732
Л. Р А И С К И И
Процесс концентрации в отраслях, обслуживающих массовый
спрос, начался в Америке еще до гражданской войны, но особенно
усилился в 70-х и 80-х годах в связи с быстрым ростом производства
и глубокими промышленными кризисами, имевшими место в течение
этих двух десятилетий,— кризисами, выведшими из строя огромное
количество мелких и средних предприятий.
Особенно заметно	этот процесс происходил	в
железной и стальной	промышленности, а также	в
хлопчатобумажной, обувной, стекольной, табачной
и др., постепенно охватывал одну за другой почти все отрасли про¬
мышленности, транспорта и кредита. В 1850 г. средний капитал
каждого предприятия равнялся 4.330 долларам, а в 1900 г. —19.269
долларам. В 1870 г. среднее число лошадиных сил на предприятие
равнялось 9, а в 1900 г. оно поднялось до 67.
В железной промышленности число предприятий за промежуток
с 1880 до 1900 год упало с 341 до 224, в то время как количество
выработанного чугуна увеличилось (в круглых цифрах) с 4 до 14 млн.
тонн. Производительность доменных печей за этот промежуток под¬
нялась	с	25	до 148 тонн в день. Число	предприятий земледельческих
орудий	упало с 2.116 в 1860 г. до 715	в 1900 г.
В XX ст. этот процесс концентрации и централизации неуклонно
продолжался, приводя к относительному, а в некоторых отраслях к аб¬
солютному, уменьшению числа предприятий при одновременном колос¬
сальном возрастании вложенного капитала и стоимости продукции.
Рост числа предприятий наблюдался, главным образом, в отраслях,
производящих предметы роскоши и не носящих поэтому характера
массового производства; к числу этих отраслей относится производ¬
ство музыкальных инструментов, кружев, шелковых изделий и т. п.
Зато число предприятий с доменными печами за промежуток 1899—
1909 годов упало с 223 до 208, в то время как ценность продукции
этих предприятий увеличилась почти вдвое.
За первое десятилетие XX ст. ценность продукции промышлен¬
ности возросла на 81,2°/о, в то время как число предприятий за этот
промежуток увеличилось лишь на 29,4°/о.
Колоссально вырос удельный вес крупнейших предприятий.
В 1904 г. ценность производства предприятий с годовой продукцией
в миллион долларов и выше равнялась: в керосиноочистительной
промышленности 88,3°/0, в прокатной — 84,6°/0, в мясной — 83,9°/о, в не¬
которых отраслях этим гигантам принадлежало немногим меньше 100°/о.
Этот невиданный темп концентрации и централи¬
зации привел к установлению фактической монополии
кучки крупнейших капиталистов во всех решающих
отраслях добывающей и обрабатывающей промышленности и транс¬
порта. Могущество промышленных „королей“, начиная от „сталь¬
ного“ и кончая „свиным“, стало безграничным. Монополия приняла
форму трестов и синдикатов.
Концентрация
капитала.
Господство тре¬
стов.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
733
Трестированные предприятия, объединившие гигантов индустрии
имели целый ряд экономических преимуществ перед мелкими и сред¬
ними предприятиями, а именно: 1) функционировали только наиболее
благоприятно расположенные и наилучше оборудованные предприя¬
тия; 2) выводились из строя устаревшие машины и применялись
только лучшие; 3) использовались побочные продукты; 4) достига¬
лась экономия и другие преимущества в оптовой закупке сырья;
5) сокращались расходы на рекламу; 6) усиливалась кредитоспособ¬
ность и т. п. Тресты были почти неуязвимы в конкурентной борьбе.
Под натиском мелкой и средней буржуазии американский Кон¬
гресс принял в 1890 г. предложенный Шерманом закон, объявляющий
тресты организациями, противоречащими конституции. Реальное зна¬
чение этого закона было до ничтожного мало, он не смог остановить
начавшийся могучий процесс монопольного господства некоронован¬
ных „королей“. Да и сами власти смотрели сквозь пальцы на закон
Шермана.
Еще в 1879 г. Джон Рокфеллер заложил основу нефтяного тре¬
ста, реорганизованного в 1882 г. Трест объединял 40 компаний, ко¬
торым принадлежало 90 — 95% нефтеобрабатывающих предприятий
Соединенных Штатов. После появления закона Шермана трест при¬
нял форму „контрольных обществ“, чго ни в какой мере не меняло
сути дела.
В 1911 гг трест (Standart Oil Company) был вторично запрещен.
Однако 4 года спустя, когда правительственная комиссия по делам
торговли обследовала причины дороговизны нефтяных продуктов,
было установлено, что фактически никакой конкуренции между неф¬
тяными компаниями нет, что акции находятся в одних и тех же не¬
многочисленных руках.
О размерах доходов нефтяного треста свиде¬
тельствует, между прочим, размер дивидендов, кото¬
рые „Стандарт“ выплачивал по акциям. Так, за пе¬
риод 1882 — 1906 г.г. в среднем в год израсходовано
25°/0, за период 1896— 1906 г.г.—39,7°/0 прибыли.
Значительная часть прибыли не выплачивалась
в качестве дивиденда и обращалась на расширение предприятий. За
период 1882—1906 г.г. такая прибыль — сверх выплаченных диви¬
дендов— составляла 839 млн. долларов.
В Т887 г. возник сахарный трест, объединивший 21 завод. Бу¬
дучи запрещен местной властью, трест перенес свою деятельность
в штат Нью-Джерси, более снисходительно относившийся к деятель¬
ности монопольных компаний. За три года трест, по буквальному
выражению его представителя, „выжал“ из потребителя лишних 25 млн.
долларов.
В 1901 г., т.-е. уже после издания закона Шермана, образовался
крупнейший трест — стальной (American Steel Corporation), играющий
в стране огромную экономическую и политическую роль.
Сверхприбыли
монополистов и
наступательная
тарифная поли¬
тика.

734
Л. РАЙСКИЙ
Такой же процесс происходил в области банкового дела и транс¬
порта.
Акционерные компании, владеющие железнодорожной сетью
страны, пытаются уверить общественное мнение, что акционерная
форма капитала является его наиболее демократической формой*
которая дает возможность сотням тысяч мелких вкладчиков стать
„капиталистами“. В действительности же значительное большинство
акций всегда находится в руках крупных банковых концернов, кото¬
рые ворочают делами дороги и используют капиталы мелких акцио¬
неров в качестве дешевого кредита. На Центральной Иллинойсской
железной дороге 20 акционерам принадлежит свыше 40°/о акций.
Все акции Пенсильванской компании^ принадлежат 17 владельцам*
все акции общества „Филадельфия и Рэддинг", одной из главных уголь¬
ных линий, принадлежат 13 акционерам.
Вступая в контакт с этими железнодорожными компаниями, тре¬
сты выговаривают себе различные льготы, которые служат им в ка¬
честве орудия выколачивания сверхприбыли и борьбы с нетрестиро-
ванными, „дикими“, мелкими и средними предприятиями.
Пользуясь своей экономической мощью и влиянием на государ¬
ственный аппарат, крупный американский капитал добивался уста¬
новления ввозных пошлин, которые из покровительственных давно
переросли в наступательные. На заре капиталистического развития
Соединенных Штатов молодая промышленность нуждалась в покро¬
вительственной системе, которая охраняла ее от более мощной ино¬
странной конкуренции и гарантировала ей дальнейший рост. К концу
XIX ст. американский капитализм, создав мощный производственный
аппарат, завоевал настолько прочное положение в решающих отра¬
слях хозяйства, что иностранная конкуренция не могла представлять
для него серьезной опасности.
В этих условиях установление высоких ввозных пошлин пресле¬
довало цели более полного использования своего внутреннего моно¬
польного положения для беспрепятственной эксплоатации внутрен¬
него рынка и выколачивания сверхприбыли. Эта же система облегчала
американской буржуазии ее конкуренцию на внешних рынках.
В 1883 г. в Соединенных Штатах было снижено внутреннее
обложение на... капитал, парфюмерию и т. п., которые фигурируют
рядом со спичками и патентованными лекарствами. В 1890 г. законом
Мак-Кинли были повышены ввозные пошлины, в среднем До 49,5°/а
против прежних 38° о. Но и эти пошлины вскоре перестали удовле¬
творять магнатов индустрии, и тарифные ставки были в 1897 г.
вновь повышены в среднем до 75°/о, при чем шерстяные товары
были обложены на 185%, низшие сорта шелка (имеющие массовый
сбыт) — на 700°/о.
Соединенные Штаты превратились в вотчину „королей“: Рокфел¬
лера, Карнеги, Армура, Хевмайера, Моргана и немногих других мил¬
лиардеров.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
735
II.	Политическое развитие.
„Я предвижу в будущем кризис, волнующий меня и заставляю¬
щий меня беспокоиться за безопасность моей родины. Результатом
войны явилось воцарение промышленных компаний, за ними после¬
дует эпоха коррупций в верховных учреждениях, и денежные вла¬
стелины страны будут стремиться упрочить свое владычество, дей¬
ствуя на предрассудки народа, пока не добьются того, что все
богатства страны сосредоточатся в немногих руках...“
Так писал А. Линкольн в конце 1864 г., когда промышленный
север наносил последние удары своему антагонисту — рабовладель¬
ческому югу в ожесточенной гражданской войне. „Дай бог, чтобы
мои предчувствия оказались неосновательными“,— добавляет Лин¬
кольн.
Жизнь целиком подтвердила предчувствие этого политического
деятеля. Не только богатства, но и политическая власть фактически
очутилась в руках немногочисленной верхушки буржуазии.
1.	Конституция.
Остановимся на минутку у колыбели американской конституции.
Освободительная война молодой американской
нации против английского владычества поставила
перед американцами задачу оформления государства,
которое было бы в состоянии разрешить острые-
экономические проблемы.
Эта задача была возложена на Учредительное собрание, в кото¬
ром из 55 членов не было ни одного рабочего, ремесленника или
фермера. В собрании задавали тон рабовладельцы, земельные спе¬
кулянты, купцы и ростовщики. Председатель собрания Георг Вашинг¬
тон был крупным рабовладельцем и земельным спекулянтом из-
Виргинии.
Заседания Учредительного собрания происходили при закрытых
дверях, и там раздавались голоса о необходимости создания поли¬
тических гарантий против „бедняков, невежественных и простых
людей“, которые „не щадят труда, чтобы победить людей более
достойных“... В проекте конституции, выработанном этими „более
достойными“, ростовщиками и работорговцами, не было ни одного
упоминания о демократических свободах. И только отказ нескольких
штатов ратифицировать этот проект заставил „отцов республики"
включить 10 поправок, гарантирующих свободу личности, слова, со¬
браний, печати, передвижения, религии и т. п.
Конституция была утверждена в конце 1791 г.
Необходимость примирить противоречивые тенденции,— центра-
листскую, отстаиваемую промышленным северо-востоком, и цен¬
тробежную, проявленную рабовладельческим югом и сводящуюся к
Характер консти¬
туции. Двухпа¬
латная система.

736
Л. РАЙСКИЙ
отстаиванию максимальной независимости отдельных штатов, соста¬
вляющих союз,— привела к установлению двухпалатной системы:
Палаты представителей и Сената. Первая должна была представлять
интересы федерации в целом, Сенат же должен был отстаивать ин¬
тересы штатов. Поэтому Палата представителей избирается пропор¬
ционально количеству населения. Сенат же составляется из делега¬
тов, командируемых штатами в равном числе, вне зависимости от
количества населения штата.
Впрочем, идея учреждения Сената преследовала и другие цели:
он должен был сыграть роль консервативного тормоза народной
воли. В то время, как Палата представителей избиралась непосред¬
ственно населением сроком на 2 года, Сенат составлялся из лиц,
командируемых местными (штатными) законодательными учрежде¬
ниями. Это облегчало господствующим классам соответствующий
отбор сенаторов. Сенат избирается на 6 лет и обновление его со¬
става происходит частями, по третям. Ни один законопроект не по¬
лучает законной силы без утверждения Сената.
Лишь в 1913 г., внесением в конституцию XVII поправки,
был изменен порядок укомплектования Сената. Лишь накануне
империалистической войны сенаторы стали избираться непосред¬
ственно населением.
Исполнительная власть сосредоточена в руках
президента, который является главою федерации.
Президент должен быть природным американцем
и иметь отроду не меньше 35 лет. Он избирается
населением на 4 года, не прямыми, а двустепенными выборами (из¬
биратели-выборщиков, выборщики — президента). В результате такой
системы нередко кандидат, проваленный на первичных, народных
выборах, проходит голосами выборщиков.
В руках президента сконцентрирована большая власть в области
управления страной и командования вооруженными силами. Не да¬
ром про американского президента говорят, что он в отличие от
английского короля, если не царствует, то, во всяком случае,
управляет.
Президент имеет право на время задержать законы, принимае¬
мые Конгрессом (Палатой представителей и Сенатом). Он назначает
ответственных перед ним министров (секретарей департаментов),
а также членов верховного суда, утверждаемых Сенатом, предста¬
вляет страну во внешних отношениях, имеет право помилования.
Президент ответственен перед Конгрессом. Он может быть Па¬
латой депутатов предан суду Сената, под председательством члена
верховного суда. Для осуждения президента требуется две трети
голосов. Приговор не может итти далее отрешения от должности, но
затем, после отстранения президента, может быть возбуждено обычное
судебное преследование. В 1869 г. был случай предания президента
Джонсона суду Сената, но для осуждения не хватило одного голоса.
Исполнительная
власть и власть
судебная.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
737
Высшая судебная власть сконцентрирована в руках верховного
суда, совершенно независимого от народной воли. С течением
времени верховный суд присвоил себе функции законодательного
характера, отменяя законы путем объявления их противоречащими
конституции, или истолковывая их так или иначе, в зависимости от
партийных интересов, т.-е. в конечном счете от интересов той или
иной капиталистической группировки. Сенатские разъяснения крайне
неустойчивы. Так, например, в 1897 г. верховный суд не усмотрел
никакого нарушения конституции в законе о введении восьмичасового
дня в рудниках штата Юты, а в 1905 г. объявил нью-йоркский закон
о десятичасовом рабочем дне в пекарнях посягательством на „сво¬
боду договора“.
Впрочем, о деятельности верховного суда нам еще придется го¬
ворить ниже. Сейчас несколько слов об избирательном праве.
Несмотря на формально существующее всеоб¬
щее избирательное право для лиц, достигших 21 г.,
в Соединенных Штатах имеются широкие слои на¬
селения, лишенные этого права. Сюда относятся в первую очередь
иммигранты, которые считаются натурализовавшимися лишь спустя
5 лет после их приезда в Америку. Затем идут женщины, которые
лишь в немногих штатах пользовались избирательными правами. Рас¬
сказывают о Бичер-Стоу, авторе „Хижины дяди Тома“, что однажды
после гражданской войны она спросила своего дворника-негра, спра¬
ведливо ли, что он пользуется избирательными правами, а она нет,
на что она получила такой ответ: „Простите, сударыня, но ведь вы
дама, а что понимают дамы в таком деле?..“ Во всей федерации
женщины были уравнены с мужчинами в политических правах лишь
в 1920 г.
Избирательных прав фактически лишены многочисленные слои
сезонных бродячих рабочих, не имеющих постоянной оседлости/ а
также—не только фактически, но и юридически — уроженцы аме¬
риканских колоний.
Не безынтересно будет указать, что в шести южных штатах
атеисты лишены права занимать должности по выборам.
Негры получили избирательные права после гражданской войны.
Этим мероприятием республиканская партия надеялась политически
разбить демократическую партию, являвшуюся носительницей рабо¬
владельческой идеологии. Однако, оправившись от ударов граждан¬
ской войны, южане перешли в решительное наступление против негров
и фактически лишили их возможности реализовать свои политиче¬
ские права. Для терроризирования негрского населения была создана
боевая организация Ку-Клукс-Клан, весьма рьяно взявшаяся за дело.
XV поправка к конституции, даровавшая неграм избирательные
права, подвергалась на местах многочисленным истолкованиям, и не¬
гров оттирали от избирательных урн или за неграмотность, или за
„непонимание конституции“ и т. п. И до сих пор во многих штатах,
47.	К»г. Ш.
Избирательное
право

738
Л. РАЙСКИЙ
особенно на юге, негры представляют собою политически и гра¬
ждански совершенно бесправный элемент.
2.	Партии.
В этом очерке мы не будем касаться социалистических партий:
о них речь идет в статье, посвященной истории рабочего движения.
Здесь мы остановимся лишь на буржуазных партиях, стоящих у власти.
В Соединенных Штатах две буржуазные партии борются за власть:
так называемая демократическая и республиканская.
Первая возникла в 1828 г. в южных штатах, как
партия рабовладельцев-хлопководов. До 1860 г. она
нередко стояла у власти, которой она пользовалась
для борьбы против покровительственной политики промышленной
буржуазии и ее политики централизма; демократическая партия от¬
стаивала максимальную независимость рабовладельческих штатов
(отсюда ее претензии на „демократичность“) и принципы свободной
торговли, в которой были заинтересованы южные хлопководы, по¬
требители промышленных товаров.
После гражданской войны эта партия стала выражать интересы
средней торговой и промышленной буржуазии, временами она пы¬
тается завоевать на свою сторону фермерство, используя лозунг
ограничения покровительственных пошлин. Влияние демократической
партии сконцентрировано преимущественно на юге, где, невзирая на
свой демократический ярлык, она проводит реакционную политику
по отношению к неграм.
Республиканская партия образовалась в 1854 г.
Представляя интересы северной промышленной бур¬
жуазии, эта партия отстаивала покровительствен¬
ную систему. Во время гражданской войны республиканцы, в инте¬
ресах разгрома южан, провели освобождение негров. После гра¬
жданской войны партия превратилась в представительницу интересов
крупного финансового капитала и империализма. Свою беззастенчи¬
вую покровительственную систему она пытается оправдать в глазах
рабочих лозунгом: высокие цены —высокая заработная плата, низкие
цены — низкая заработная плата.
Впрочем, четкой программы и твердых принци¬
пов нет ни у той, ни у другой партии. Нередко в
интересах завоевания избирателя та или иная пар¬
тия выдвигает лозунги, против которых она боролась
накануне. Это называется „похищением громов“ и
сводится к тому, что партии перехватывают попу¬
лярные лозунги как избирательный маневр с тем, чтобы позабыть о
них на следующий день после избирательной победы.
Европейские представления о политических партиях никак не
вяжутся с американской деятельностью. По своему характеру и по
Своеобразные
черты господ¬
ствующих партий.
Их конструкция.
Система„добычи“.
Республиканская
партия.
Демократическая
партия.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в.
739
конструкции американские партии представляют собою оригинальный
продукт американских условий.
Пользование личной гражданской и политической свободой пред¬
ставляется многочисленному американскому мещанству достаточным,
чтобы отдаться целиком своим житейским делам и не отвлекаться
так часто от них многочисленными выборами: президента, вице-пре¬
зидента, депутатов Конгресса, депутатов штатных законодательных
органов, губернатора, судей, мэра, городских гласных и т. д. Все это,
с точки зрения обывателя, так хлопотливо и к тому же бесцельно*
что не стоит особенно этим заниматься. Отсюда ужасающий полити¬
ческий индиферентизм. Кроме того, в стране имеется огромное ко¬
личество иммигрантов, не успевших освоиться с американскими по¬
литическими условиями.
В этих условиях „политика“ сделалась специальностью особой
категории профессиональных политиканов, для которых занятие по¬
литикой представляется таким же промыслом, как, скажем, занятие
торговлей, т.-е. как средство наживы. Эти-то политиканы, среди ко¬
торых преобладают юристы, воспитанные на принципах буржуазного-
права, и вершат политические судьбы страны.
Впрочем, они, как мы увидим ниже, являются лишь выполните¬
лями воли определенных классовых сил.
Членом партии может быть каждый желающий, от него не тре¬
буется никаких рекомендаций, член партии не обязан делать никаких
взносов, и функции его, как члена партии, ограничиваются лишь
добровольно взятыми на себя обязанностями. Во главе местной орга¬
низации стоит лидер, которого американцы называют хозяином („босс“).
И впрямь он является хозяином. В его руках находятся денежные
средства партии, и он занимается подбором кандидатов на всяческие
посты. В случае избирательной победы партии, босс занимается
приисканием должностей для своих ставленников. Судьбы партии и
направление ее деятельности решает съезд боссов; партийная масса,
несмотря на право решающего голоса каждого члена партии, играет
роль пешек в руках всесильных боссов.
Победителям — добыча. Эта формула одного видного деятеля
демократической партии служит маяком и путеводной звездой в
деятельности буржуазных партий Соединенных Штатов. Больше
шансов прийти к этой вожделенной цели имеет та партия, которая
в данный момент располагает большими материальными средствами
для борьбы. Деньги решают дело. Откуда же партии берут средства
для поддержания деятельности партии, или „машины“, по американской
терминологии? Об этом — ниже, но пока заметим, что хвастливое
заявление крупного капиталиста Гульда не лишено веского основания.
Известный финансист Гаримон заявляет: „Я отношусь хорошо ка
всякому правительству, так как всякое должно исполнять мою волю“.
Это верно, но с той только лишь поправкой, что речь идет а
правительствах „демократическом“ или „республиканском“.

740
Л. РАЙСКИЙ
Указанные две партии являются господствующими. То одна, то
другая приходит к власти, т.-е. к „добыче“. В случае появления на
политической арене третьей партии, обе старые партии объединяют
свои усилия для разгрома конкурента.
Избирательная деятельность оппозиционных пар¬
тий крайне затрудняется рядом обстоятельств. Во-
первых, этим партиям приходится иметь дело с
мощным врагом, мощной „машиной“, располагающей
неограниченными ресурсами, во-вторых, партии, на¬
ходящиеся у власти и держащие в своих руках
избирательный аппарат, прибегают к прямым подлогам и обсчитываниям
своего противника. Это — обычная практика избирательных комиссий.
Успехи зарождающихся оппозиционных партий задерживаются,
помимо того, своеобразием американской избирательной системы?
в которой отсутствует переголосование. Избранным считается полу¬
чивший относительное большинство голосов. Обычно партийные
списки, раздаваемые избирателям, содержат одновременно кандида¬
тов в местное самоуправление, штатную и федеральную палату и
даже на пост президента. Так как молодые партии имеют весьма
мало шансов на получение достаточного количества голосов, обес¬
печивающих избрание на высокие государственные посты, то многие
избиратели, сочувствующие „третьей партии“, из боязни понапрасну
„потерять голос“, предпочитают голосовать за одну из старых пар¬
тий, ту из них, которая выдвинула наиболее „приемлемую“ избира¬
тельную программу.
В конце XIX ст., в связи с обострением классовой борьбы, на
арену политической борьбы выступил ряд левых партий. Развернула
свою деятельность Социалистическая Рабочая Партия, впослед¬
ствии расколовшаяся. Партия трезвости (прохибицинистская, от слова:
прохибишен — запрещение; имеется в виду запрещение спиртных
напитков) включила в свою программу ряд реформистских полити¬
ческих требований: инициативы и референдума, реформы граждан¬
ской службы, избрания сенаторов прямой подачей голосов и т. п.
Роль этой партии в политической жизни страны была весьма незна¬
чительной. Несмотря на постепенный рост голосов, подаваемых за
прохибиционистов, партия собрала на президентских выборах 1904 г.
немного больше 250 тысяч голосов (около 2°/о избирателей).
Несколько больших результатов достигла в 90-х годах народная
партия (популисты). Главной базой партии послужили фермерские
союзы, возникшие на почве недовольства неограниченным господ¬
ством финансистов и железнодорожных ' компаний, обиравшцх фер¬
меров. Одержав ряд местных побед на фермерском западе, партия
решила самостоятельно выступить в 1892 на президентских выборах.
В июле этого года в Омахе состоялся съезд, на который были при¬
глашены представители рабочей организации „Орден Рыцарей Труда“,
профессиональных союзов и демократических организаций.
Трудности
борьбы оппози-
ционых партий.
Участь мелкобур¬
жуазных партий.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в. 741
Программа народной партии содержала осуждение продажности
партий и государственного аппарата, ограбления народных масс фи¬
нансовым капиталом; программа выдвигала следующие конкретные
требования: переход железных дорог, телефона и телеграфа в руки
государства; предоставление государственных земель действитель¬
ным земледельцам, а не земельным спекулянтам; введение подоход¬
ного налога с целью соответственного обложения крупного капи¬
тала; учреждение сберегательных касс при почтовых конторах. В це¬
лях удешевления кредита партия требовала свободной чеканки се¬
ребряной монеты на ряду с золотой, в пропорции 16:1 (16 серебряных
долларов = 1 золотому), выпуска бумажной валюты федеральным
правительством вместо частных эмиссионных банков.
Известную поддержку биметаллистам (сторонникам двойной мо¬
нетной системы — серебра и золота) оказали владельцы серебряных
рудников, надеявшиеся в случае победы биметаллизма поправить
свои дела, весьма пострадавшие в связи с демонетизацией серебра
в 70-х годах.
Кандидат популистов Вивер получил на общих выборах 1.040.886 го¬
лосов, за него подали голоса 22 выборщика, в то время как канди¬
дат республиканской партии получил 5.175.582 голоса на общих вы¬
борах и 145 голосов выборщиков, а кандидат демократической пар¬
тии Кливлэнд получил 5.556.543 голоса на общих выборах и 277 го¬
лосов выборщиков.
В 1894 г. на выборах в Конгресс популистская партия получила
около полутора миллиона голосов. Победила республиканская партия.
Правительство Кливлэнда заслужило ненависть населения за свое
прислужничество интересам биржевиков и железнодорожных магна¬
тов. Желая обеспечить за собою победу на президентских выборах
1896 г., демократическая партия сочла для себя выгодным вступить
в соглашение с популистской партией, „похитив у нее громы“, т.-е.
согласившись (на словах) отстаивать биметаллизм, государственный
надзор за железными дорогами и т. п. Для привлечения голосов
фермеров и рабочих была выдвинута кандидатура вождя левого
крыла демократической партии Брайана. Эта кандидатура вызвала
необычайное озлобление крупного капитала, который бросил на чашку
политических весов свой тяжелый кошелек. Победили республиканцы.
Вскоре популистская партия прекратила свое существование*
будучи поглощена более сильной демократической партией.
3.	Политическое господство буржуазии.
„Истинное правительство находится не в Вашинг¬
тоне, там сидят только его поверенные, а ответ¬
ственные руководители правительства заседают в
Нью-Йорке и в других больших торгово-промышлен¬
ных центрах“. Эти слова принадлежат известному американскому поли¬
Орудие политиче¬
ского господства
буржуазии.

742
Л. РАИСКИИ
тическому деятелю Р. Ф. Петтигрю, прекрасно знающему закулисные
пружины государственного механизма Соединенных Штатов.
Петтигрю был активным деятелем республиканской и демокра¬
тической партий, в которых он искал „правды“ для фермерства, вы¬
двинувшего его на политическую арену, был членом Палаты пред¬
ставителей и Сената, знал лично многих президентов, наблюдая
близко их деятельность, и на основании огромного личного полити¬
ческого опыта пришел к тому правильному выводу, что при капи¬
тализме (или, как выражается Петтигрю, „индустриальной цивилиза¬
ции“) „власть дается богатством, и кучка, владеющая главной мас¬
сой богатства Соединенных Штатов, осуществляет свою плутократи¬
ческую власть над американским народом“.
Каким образом это достигается? Каким образом в стране, поль¬
зующейся всеобщим избирательным правом, при наличии многомил¬
лионного пролетариата и десятков миллионов фермеров, плутокра¬
тии удается прочно держать в своих руках политическую власть?
Во-первых, потому, что буржуазия имеет мощный аппарат идей¬
ного воздействия на массы: прессу, школу, церковь. Во-вторых, и
главное — в ее руках имеются почти неограниченные материальные
средства воздействия и давления на избирателя. Не последнее место
в арсенале этих средств занимает подкуп.
Существующие крупные партии не за страх, а за совесть слу¬
жат буржуазии, которая финансирует их и рассматривает как свои
бюро по политическим делам, подобно тому, как многие тресты со¬
держат технические бюро. Буржуазия делает строгий отбор государ¬
ственных деятелей. „Как это делается“, расскажет нам Р. Ф. Пет¬
тигрю. Последний, будучи членом Конгресса от Южной Дакоты, фер¬
мерского штата, боролся с политикой буржуазных партий. Когда
Петтигрю разоблачил в Сенате деятельность крупного капиталиста
Марка Ханна в деле подкупа избирателей в пользу Мак-Кинли на
выборах 1896 г. и доказал, что сам Ханна купил свое место в Се¬
нате, неугомонный дакотец стал слишком „неудобен“, как член Кон¬
гресса, и республиканская партия решила „изолировать“ его на бли¬
жайших выборах 1901 г. Будущий президент Теодор Рузвельт в те¬
леграмме к сенатору Плэтт, посланной в октябре 1900 г., выразил
уверенность, что „с божьей помощью мы не допустим Петтигрю
в Сенат. Эта свинья кажется мне самой вредной из всего стада“.
Марк Ханна составил соответствующий план.
Предоставим теперь слово Петтигрю. „Г-н Ханна
дал крупную сумму денег для подкупа избирателей
Южной Дакоты и поручил это дело Генри Пэйну
из Мильвоки, одному из известнейших прихлебателей в каждой пред¬
выборной кампании республиканской партии.
Пэйн прибыл в Южную Дакоту с 30.000 долларов и, в контакте с
республиканской партией в штате и при поддержке г-на Киттридж,
адвоката племени Сиу, а впоследствии республиканского сенатора
„Как это де¬
лается".

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX В. 743
Соединенных Штатов, стал выяснять виды на мое избрание в штате
Южной Дакоты. Дело было не из сложных. Все население ^штата не
превышало в то время 401.570 человек, в голосовании участвовало
96.124. Пэйн совершил 200 поездок и посетил каждого фермера и
избирателя в штате. Когда они закончили проверку избирателей,
оказалось, что я имею большинство в несколько тысяч голосов...“
В штат приехали видные сенаторы для агитационной кампании.
Сенатор Нельсон в своих речах указывал, что „Петтигрю должен
быть забаллотирован, так как он противник крупной промышлен¬
ности, влияющей на правительство и республиканскую партию, и она
(т.-е. Дакота) должна избрать более подходящего человека, если
хочет чего-либо добиться от правительства“. Марк Ханна обещал фер¬
мерам, в случае поражения Петтигрю и Брайана, добиться от прави¬
тельства повышения доходов фермера с 22 до 75 долларов. После
этой „идейной“ подготовки началось самое существенное.
„Ханна обратился к местным ^владельцам железных дорог, тре¬
стам и финансистам и собрал специальний фонд в 500.000 долларов
для покупки голосов в Дакоте. Я не думал, что это ему удастся,
я был вполне уверен в фермерах Дакоты. Я не оценил ресурсов
делового мира и переоценил силы средней человеческой натуры.
Ханна... совершил предвыборную поездку по штату вместе с сена¬
тором Фрай из Мэна. Железные дороги предоставили для этой цели
специальний поезд. Комитет штата не поскупился на почетные рас¬
ходы, и огромные толпы народа встречали Ханна на каждой станции...
Я потерпел тяжкое поражение на выборах. Когда они закончи¬
лись, я расследовал все дело. Республиканцы посетили каждого бан¬
кира в каждом городке штата и оставили у него определенную сумму,
дав тщательно разработанные инструкции относительно роли, кото¬
рую он должен был играть в кампании.
Местные члены республиканской партии брали списки фермеров
и следили за каждым в отдельности. Когда он приезжал в город, они
приводили его в банк и банкир отсчитывал ему 10 долларов налич¬
ными. „Это ваши деньги,—говорил представитель республиканской
партии,—и если Петтигрю потеряет этот город (или округ) на вы¬
борах, 10 долларов будут лежать в банке и ждать вас. Вы можете
прийти и после выборов“.
Во многих случаях, лично мне известных, сумма равнялась 20 дол¬
ларам предварительно и двадцати долларам после выборов“.
Вот один из типичных образчиков подкупа избирателей.
Законодательные учреждения служат буржуа¬
зии не только в общеклассовом смысле, но зача¬
стую обслуживают интересы отдельных групп капи¬
талистов и даже отдельных капиталистов. Нередко
законопроекты составляются даже не членами Кон¬
гресса, а юрисконсультами заинтересованных акционерных компаний,
а потом вносятся каким-нибудь депутатом от своего имени.
Закулисная
жизнь
парламента.
Роль Сената.

744
Л. РАЙСКИЙ
В каждую сессию Конгресса вносится огромное количество мел¬
ких и крупных законопроектов по самым разнообразным вопросам.
Законопроекты предварительно обсуждаются в тайных комиссиях
Палаты представителей, в которые председатель Палаты (спикер),
пользующийся огромной властью, по своему усмотрению распреде¬
ляет депутатов. На пленуме вопросы почти не обсуждаются, так как
просто не хватило бы физической возможности обсудить тысячи за¬
конопроектов. А главное, нет смысла в их обсуждении, так как по¬
становления по всем вопросам заранее предрешены, и дискуссии на
пленумах сводятся к простой формальности. Не даром известный
владелец газетного треста, Херст, назвал парламентские прения „ис¬
пусканием жеваного ветра“.
Если тот или иной депутат хочет продемонстрировать перед
своими провинциальными избирателями свою заботливость об их инте¬
ресах, он помещает в официальном органе Конгреса „The Congressi¬
onal Rekord“ никогда не произносившуюся им речь. Нередко подоб¬
ные речи составляются в специальных литературных бюро, прини¬
мающих заказы на любые темы в любом освещении.
Более реальную роль играет Сенат, как учреждение более
консервативное и еще ближе, чем Палата представителей, отра¬
жающее интересы капиталистического класса. Кличка „клуб миллио¬
неров“ плотно пристала к американскому Сенату.
Профессор Гарвардского университета Гуго Мюнстенберг так пы¬
тается опровергнуть основательность мнения о Сенате, как о клубе
миллионеров: „Что большинство сенаторов богатые люди,— говорит
он,— это естественно... Сенатор Кларк, представитель Монтаны, со¬
стояние которого определяется приблизительно в 100 млн. долларов,
есть единственно богатый по американским понятиям человек; у
большинства же остальных имеется всего по несколько миллионов“.
Так что, как видит читатель, состав Сената, если не совсем проле¬
тарский, то почти близок к пролетарскому...
Бесцеремонность ^Сената порою принимает поразительные формы.
Когда в феврале 1901 г. умерла английская королева Виктория/' в
сенатской комиссии по иностранным делам одним сенатором было
внесено предложение выразить соболезнование от имени американ¬
ского Сената. Оппозиционное меньшинство запротестовало, пригро¬
зив на весь мир разоблачить преступную деятельность покойной
королевы, в частности мотивы опиумной войны, навязанной Китаю.
В виду этих угроз, предложение не ставилось и не обсуждалось на
пленуме Сената. Тем не менее, в протоколах Сената были напеча¬
таны мифические „прения по этой резолюции. Из „протокола“ этого
„заседания“ мы узнаем:
„Секретарь читает следующее:
Постановлено, что смерть ее королевского императорского ве¬
личества, доблестной, благородной и славной королевы Виктории
искренно оплакивается Сенатом Соединенных Штатов.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX в. 745
Председатель: Имеются ли возражения против немедленного
обсуждения резолюции? Президиум их не имеет. Ставится вопрос
о принятии резолюции.
Г-н Эллинсон предложил эту резолюцию, которая была с общего
согласия обсуждена и принята.
Постановляется, чтобы председатель Сената позаботился о пе¬
редаче премьер-министру Великобритании этой резолюции в долж¬
ном виде“.
Весь протокол является делом рук президиума.
Конституция Соединенных Штатов формально
обнаружила крайнюю устойчивость. Со дня ее выра¬
ботки и до мировой империалистической войны в
конституцию было внесено всего 17 поправок, ив
которых первые 10 вошли в силу еще в 1791 г.
и касаются основных демократических прав народа;
XIII и XV поправки, касающиеся негрского вопроса, внесены в раз¬
гаре гражданской войны (1865 г.) и в связи с ней (1870 г.). Не¬
гибкость американской конституции объясняется тем, что для внесения
изменений требуется большинство двух третей в обеих палатах
с последующей ратификацией тремя четвертями законодательных
собраний штатов (т.-е. нужно в настоящее время 36 ратификаций).
Но если эти условия крайне затрудняют проведение прогрессивных
реформ в государственном устройстве, то господствующие классы Со¬
единенных Штатов, там, где это нужно, великолепно устраивают свои
классовые дела и без формального Изменения конституции. Для этой
цели им служит верховный суд, назначаемый пожизненно прези¬
дентом и утверждаемый „клубом миллионеров“, т.-е. Сенатом, кото¬
рый присвоил себе права „толковать“ конституцию вкривь и вкось,
в зависимости от интересов буржуазии. Сенат прославился еще тем,
что любой закон, который в демагогических целях вынужден иной
раз принять Конгресс в пользу рабочего класса, верховный суд, не
зависящий от избирателей и поэтому более свободный в своей де¬
ятельности, спешит объявить противоречащим конституции.
Там, где это вызывается потребностями буржуазии, власть прямо
обходит конституцию. Так, например, конституция не уполномачи-
вает Конгресс передавать кому бы то ни было право денежной эмиссии,
однако Конгресс постоянно передоверял это право частным банкам,
для которых эмиссия служила источником ограбления народа.
В 70-х годах правительство провело финансовую реформу. Цир¬
куляр, разосланный в 1872 г. нью-йоркским банковым рингом всем
северо-американским банкам, обнаруживает ту руку, которая дири¬
жировала правительством и его деятельностью. „Отмена закона,
вводящего билеты национальных банков, или же возврат к прави¬
тельственной бумажно-денежной эмиссии означали бы удовлетво¬
рение всеобщего спроса на деньги и шли бы, следовательно, в раз¬
рез с вашими интересами, как банкиров и финансистов. Поговорите
Устойчивость
писаной
конституции.
Роль верховного
суда.

746
Л. РАЙСКИЙ
немедленно с вашим депутатом и обяжите его защищать наши
интересы законодательным путем“.
Мы рассмотрели механизм политического господства американской
буржуазии. Мы видели, что подкуп является одним из важнейших
винтиков этого механизма. Вот еще один любопытный пример. Когда
на основании закона о трестах была запрещена объединенная транс¬
портная ассоциация, объединявшая 32 главных железнодорожных
линии, то Обнаружилось, что вице-президент Соединенных Штатов
Гобарг состоит на службе у ассоциации в качестве третейского судьи.
Когда дело дошло до государственного суда в Нью-Йорке, судья
Лакомб заявил против себя отвод в виду того, что он является дер¬
жателем акций и облигаций привлекающихся дорог. „Я полагаю,—
добавил он,— что среди всех членов настоящей сессии нет ни од¬
ного, против которого нельзя заявить такого же отвода“.
В заключение укажем, что буржуазия считает явно недоста¬
точными одни лишь „конституционные гарантии“, и поэтому под¬
крепляет их классовой национальной гвардией и пинкертоновскими
организациями, играющими весьма видную „посредническую“ роль
в классовой борьбе.
III.	Империализм.
1.	Выступление на мировую арену.
В конце XIX ст. американский финансовый капитал, захватив
основные позиции внутри страны, делает вылазку на мировой рынок
и развертывает империалистическую экспансию.
Колоссально выросла к концу XIX века внешняя
торговля. В I860 г. сумма вывоза равнялась 134,9 млн.
долларов, в 1900 г.	она поднялась до 1.370,7 млн.,
при чем со второй	половины 70-х годов Соединен¬
ные Штаты получают активный баланс, т.-е. вывоз
начинает преобладать над ввозом. К 1913 г. вывоз
достиг	суммы	в	2.428 млн. долларов.
В	течение	второй половины XIX	ст. заметно изменился характер
американского вывоза. В 1882 г. вывоз готовых товаров равнялся
всего 12°. о общей суммы вывоза, к 1896 г. сумма экспортированных
готовых товаров поднялась до 26° о. К 1913 г. она достигла вместе
с полуфабрикатами приблизительно половины общей суммы вывоза.
Внутренний рынок становился тесным для американского капитализма,
в порядок дня был поставлен вопрос о борьбе за источники сырья,
за внешние рынки сбыта товаров и приложения капитала. Американ¬
ский капитал обращает свои взоры, главным образом, в сторону Цен¬
тральной и Южной Америки, Канады и Дальнего Востока.
Счастливое географическое положение в течение долгого вре¬
мени освобождало американский народ от ярма милитаризма. В конце
XIX ст. сильней и сильнее слышатся голоса в пользу укрепления воен-
Выход на миро¬
вую арену. Раз¬
витие империа¬
лизма и милита¬
ризма.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX В. 747
чой мощи, необходимой для успешного разрешения американским
капиталом империалистических задач.
Идеолог империализма капитан А. Т. Мэхен в статье „Взгляд
Соединенных Штатов во-вне“ (в „Atlantic Monthly“ за декабрь 1890г.)
ставит вопрос ребром. „Среди островов и на материке находится
много позиций, имеющих огромное значение и находящихся в руках
слабых или неустойчивых государств,— говорит он.— Хотят ли Соеди¬
ненные Штаты видеть их уступленными могущественному сопернику?
Но к какому праву будут они взывать против него? Они могут со¬
слаться лишь на одно: свою разумную политику поддержать силой“.
Тот же Мэхен в другой статье, посвященной вопросу о возмож¬
ности англо-американского военно-морского соглашения (в „North
American Review“, июль 1894 г.), усиленно прославляет милитаризм,
который, по его мнению, имеет те положительные свойства, что, во-
первых, предохраняет человечество от изнеженности и вырождения
и, во-вторых, в наш век „неподчинения и анархии“ дает превосход¬
ные уроки „послушания, порядка и уважения к авторитету и закону“,
иначе говоря, милитаризм, помимо всего прочего, является в руках
буржуазии недурным оружием в классовой борьбе.
Таким образом, домашне-провинциальная американская буржуазия
заговорила империалистическим языком.
И не только заговорила. Методы американского империализма
были не очень сложны: они сводились либо к классическому способу
военного захвата, либо — что является наиболее излюбленным методом
американского империализма,— к финансированию в приглядевшихся
странах определенных клик, к организации „революции“ с последу¬
ющей аннексией „освобожденного“ народа.
Первый опыт был сделан на Гавайских островах,
где была вызвана революция в 1893 г. В аннексии
Гавайских островов были особенно заинтересованы
сахарозаводчики, инвестировавшие капитал в сахар¬
ные плантации островов.
Сторонники аннексии вели в Америке настойчи¬
вую агитацию, утверждая, что революция была делом
не каких-то искателей приключений, а „самых консервативных и зако¬
нопослушных граждан, главных плательщиков налогов, хозяев промыш¬
ленных предприятий и т. п.“. Эта агитация столкнулась с противодей¬
ствием радикальных элементов страны, под руководством сенатора
Петтигрю. Через несколько лет удалось преодолеть это сопротивле¬
ние и 7 июля 1898 г. постановлением Конгресса Гавайские острова
были присоединены к Соединенным Штатам.
Крупным империалистическим предприятием Соединенных Штатов
была испано-американская война. В 1898 г. Испании принадлежала
Куба, которая весьма пригляделась американским империалистам.
Остров дает 28°/о мирового урожая сахарного тростника; больше
половины потребляемого Соединенными Штатами сахара шло из Кубы.
Начало колони¬
альной политики:
Гавайские
острова.
Испано-амери¬
канская война.

748
Л. РАЙСКИЙ
До войны с Испанией американцы вложили в кубинскую сахарную
промышленность 50 млн. долларов, но для дальнейшего необходимо
было добиться присоединения ее к Соединенным Штатам.
Когда во второй половине 90-х годов угнетенное кубинское на¬
селение подняло восстание против испанского владычества, амери¬
канцы втайне оказывали кубинцам самую деятельную поддержку
„против испанских жестокостей“. В апреле 1898 г. президент Мак¬
Кинли заявил, что „во имя гуманности, во имя цивилизации, во имя
поставленных под угрозу американских интересов война на Кубе
(между кубинцами и Испанией) должна быть прекращена“. По су¬
ществу это означало активное вмешательство Америки в войну между
Испанией и Кубой. Испания проявила склонность уступить, но аме¬
риканский империализм этим уже не удовлетворился. Испании была
объявлена война, закончившаяся полной победой Соединенных Штатов.
Здесь-то раскрылись планы американского империализма. Аме¬
риканское правительство потребовало от Испании отказа в пользу
победителя от Гуама, Порто-Рико и Филиппин, взамен чего Испании
было выплачено 20 млн. долларов. Выполняя эти империалистические
планы, американская буржуазия, оказывается, лишь исполняла волю
божью. „Филиппины, как и Куба и Порто-Рико,— сказал Мак-Кинли
16 февраля 1899 г.,— доверены нам промыслом божьим. Могла ли
страна избежать выполнения подобного долга?“
По новой кубинской конституции, составленной „освобожденным“
народом при самой энергичной, хотя и непрошенной, помощи амери¬
канских военных чинов, Соединенным Штатам предоставлялось право
интервенции в защиту „независимости“ Кубы. Все действия оккупа¬
ционных властей признавались законными, и в благодарность Куба
передавала САСШ несколько морских баз. Через несколько лет Куба
была вынуждена заключить „бессрочный договор“ с САСШ.
К 1909 г. капиталы, инвестированные американцами в Кубе, воз¬
росли с 50 до 141 млн. долларов. В 1902 г. ежегодный экспорт из
Соединенных Штатов в Кубу оценивался в 25 млн. долларов.
Из Филиппин были вытеснены немцы, которые хотели превратить
их в базу для своейд альневосточной политики, и они были превра¬
щены в базу американского империализма на Дальнем Востоке.
„Филиппинские острова навсегда наши,— заявил в январе 1900 г. се¬
натор Беверидж,— непосредственно за Филиппинами находятся безгра¬
ничные рынки Китая. Мы не откажемся ни от того, ни от другого
Когда Америка проникла в Китай, эта великая
страна была фактически разделена на сферы влияния
между Англией, Францией, Россией, Японией и Гер¬
манией. Когда возник проект постройки железнодоро¬
жной лини Пекин—Кантон, через Ханькоу, на сцену
появилось американско-китайское экоплоатационное
общество, имевшее в числе своих членов „Стандарт
Ойль Компани“ и американскую компанию по выделке сахара-рафинада.
Дальнейшее раз¬
витие колониаль¬
ной политики:
проникновение
в Китай; Панам¬
ский канал; Ме¬
ксика.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX В. 749
Американско-китайское общество получило в 1898 г. концессию
на южный участок этой линии. Эта концессия оказалась впоследствии
неудачной, но самый факт получения концессии открыл перед амери¬
канским капиталом широкие перспективы, и 6 сентября 1899 г. статс-
секретарь Хэй (Нау) заявил державам, что Америка будет добиваться
по отношению к Китаю политики „открытых дверей“. Этот принцип
должен был создать равенство условий для торговли всех наций.
3 июля 1900 г., в связи с боксерским восстанием, Китаю угрожал
раздел. Хэй в циркулярной ноте державам еще раз провозгласил
систему политики „открытых дверей“, которая стала традиционной
американской политикой. Впрочем, в тех случаях, когда это было
выгодно американской плутократии, правительство Соединенных
Штатов отступало от политики „открытых дверей“ по отношению
к Китаю.
Особенно остро в бассейне Тихого океана столкнулись интересы
Соединенных Штатов и Японии. Антагонизм этих двух держав до сих
пор является угрозой войны на Дальнем Востоке.
В начале столетия Соединенные Штаты серьезно задумались над
прорытием Панамского канала, который соединил бы оба океана,
омывающие американские берега, облегчил бы американскому капиталу
борьбу за мировые экономические позиции и закрепил бы полити¬
ческие и экономические позиции Соединенных Штатов в Центральной
и Южной Америке.
Для этой цели завязались переговоры с правительством Ко¬
лумбии, которой принадлежала Панамская провинция. Американское
правительство предлагало Колумбии 10 млн. долларов за „бессроч¬
ную аренду“ шестимильной полосы, через которую должен был пройти
канал. Созванный по этому поводу колумбийский Конгресс разо¬
шелся 31 октября 1903 г., не вынеся окончательного решения.
2 ноября в 3 часа 40 минут из Вашингтона телеграфно запросили
американского консула в Панаме Эрмана: „Сообщено о восстании
на перешейке. Быстро и исчерпывающе осведомляйте департамент“
(иностранных дел). В 8 ч. 15 мин. получился ответ: „Восстания еще
нет. Сообщено, что будет ночью“. Через 2 часа получилась вторая
телеграмма, сообщавшая о благополучно происшедшей революции.
Это „угнетенный народ“ Панамы „восстал“ против Колумбии и от¬
делился от нее. Правительство Соединенных Штатов чинило всяческие
препятствия правительству Колумбии в подавлении этого „восстания“
и поспешило признать правительство „независимой“ Панамы. 7 лет
спустя бывший президент Рузвельт говорил по поводу панамской ре¬
волюции: „Мы признали Панамскую республику... Мы быстро пришли
к соглашению и на основе его ведем теперь постройку канала. Пусть
помнят, что если бы я не действовал именно так, как действовал
теперь, не было бы Панамского канала...“
Канал был окончен в августе 1914 г. и стоил 365 млн. долларов.
В 1916 г. через него прошло около 1.250 судов с 4.931.000 тонн

750	л.	райский
грузов. В 1921 г. количество прошедшего через него груза превы¬
сило 11 млн. тонн.
В борьбе за мексиканскую нефть американские нефтепромышлен¬
ники использовали классовую борьбу в стране и оказывали поддержку
тому правительству, которое проявляло больше склонности сделать
„Стандарт Ойль Компани“ монопольным владельцем богатейших нефтя¬
ных источников Мексики. В 1910 г. братья Мадеро подняли восстание
против правительства Диаца. Так как Диац потворствовал англичанам
в их погоне за мексиканской нефтью, „Стандарт Ойль Компани“ ока¬
зала финансовую поддержку Мадеро и заключила с ним условие, по
которому Мадеро, в случае его победы, должен аннулировать все
соглашения с англичанином Пирсоном и сдать все концессии „Стан¬
дарту“. Правительство Соединенных Штатов поспешило признать
Мадеро. Когда новое мексиканское правительство не оправдало на¬
дежд американских нефтепромышленников, последние стали поддер¬
живать генерала Хуэрту.
В 1900 г. банкиры Соединенных Штатов поме¬
стили в иностранные ценности около 500 млн. дол¬
ларов, которые распределялись следующим образом:
Канада получила 150 млн. долларов, Мексика—185 млн., Куба —
50 млн., другие латино-американские страны—55 млн., Европа—10 млн.*
Китай и Япония — 5 млн. долларов. В 1909 г. сумма капитала, инве¬
стированного Соединенными Штатами за границей, поднялась до
2 млрд. долларов, а к 1913 г. достигла суммы 2% млрд. Из них по¬
ловина находилась в Латинской Америке и больше четверти—в Канаде.
Так, разными путями, посредством ли мирного экономического
проникновения (Канада), путем ли „освобождения угнетенных наро¬
дов“ или же средствами прямого захвата, Соединенные Штаты по¬
степенно расширяли сферы своего экономического господства и под¬
готовляли себя к роли мирового гегемона.
Мировая война необычайно ускорила этот процесс.
2.	Участие в мировой войне.
Позиция нейтралитета, занятая Соединенными Штатами в пер¬
вые годы европейской войны, чрезвычайно благотворно отразилась
на развитии американского народного хозяйства.
Правда, торговые сношения с центральными
державами были почти прерваны, в виду блокады
Антантой германских берегов. Зато колоссально уве¬
личился американский вывоз в страны Антанты. В
1914 г. вывоз в пять главных стран Антанты равнялся 927 млн. дол¬
ларов; в 1915 г. он поднялся до 2.432 млн., а в 1916 г.— до 3.012 млн.
долларов. Воюющие страны предъявляли неограниченный спрос на
взрывчатые вещества, железо, медь, цинк, латунь, бронзу, автомобиль¬
ные части, обувь, консервы, мясо, молочные продукты и многое другое.
Военные барыши.
Причины вмеша¬
тельства в войну.
Экспорт капи¬
тала.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX В. 751
Сказочно росли военные барыши. Вифлеемское стальное обще¬
ство в 1911—1913 годах имело в среднем 3.075.108 долларов в год
дохода. В 1915 г. доходы поднялись до 17.726.813 долларов. В 1918 г.
общество получило свыше 57 млн. долларов прибыли. „Стальная
корпорация Соединенных Штатов“ с основным капиталом в 750 млн.
долларов имела в 1916 и 1917 годах прибыли свыше 880 млн. дол¬
ларов. В протоколах 65 Конгресса опубликованы данные о военных
прибылях; в этом документе прибыль ниже 25°/о не встречается,
чаще мелькают цифры: 50°/о, ЮО°/0, 500°/0 и даже 1.ООО0/о прибыли.
Что же побудило Америку активно вмешаться в войну? В 1918 г.
Вильсон издал указ, по которому запрещалось объяснять вступление
Соединенных Штатов и союзников в войну побуждениями низменного
материального свойства. Сомневающимся в том, что американская
буржуазия самоотверженно отдала себя на заклание во имя демокра¬
тии и цивилизации,- грозила каторжная тюрьма на срок от 3 до 20 лет.
Нужно признать, что „цивилизации“ действительно угрожала
большая опасность. Что, если бы Германии удалось реализовать
свой план подводной войны? Это означало бы прекращение столь
выгодной для Америки торговли со странами Антанты. С самого на¬
чала войны президент Вильсон энергично боролся с деятельностью
подводного флота Германии. Когда 31 января 1917 г. американскому
послу в Германии была передана нота о беспощадной подводной
войне, объявляемой странам Антанты, Вильсон через несколько
дней (3 февраля) объявил о разрыве дипломатических сношений
с Германией. 6 апреля Конгресс принял внесенное Вильсоном 2 ап¬
реля предложение об объявлении войны Германии.
Разумеется, не только угроза торговым интересам побудила
Соединенные Штаты ввязаться в войну. Среди серьезнейших моти¬
вов фигурировала, в случае победы Германии, перспектива потерять
огромные капиталы, вложенные в военные займы стран Антанты. Эта
сумма непрерывно росла, и достигла к концу 1918 г. для Англии
(без Канады), Франции, Бельгии и Италии — свыше 8 млрд. дол¬
ларов.
Америке поэтому необходимо было обеспечить победу своих
должников. Своим активным участием в войне Америка, кроме того,
обеспечивала за собою место на мирных переговорах. В отчете,
опубликованном в начале 1917 г. президентом федерального резерв¬
ного бюро, В. П. Гардингом, говорится, что, „как банкир и креди¬
тор, Соединенные Штаты пожелали иметь свое место за столом
мирной конференции и быть, таким образом, в более выгодном по¬
ложении для того, чтобы противостоять какому бы то ни было пред¬
ложению об отказе от долгов. Нужно хорошо запомнить, что мы
будем вынуждены пустить в ход дубины за каждого из наших гра¬
ждан, владеющего обязательствами, которые могли бы быть отвер¬
гнуты“. Как видим, участие Америки в войне было в ее руках также
средством давления на своих должников.

752
Л. РАИСКИИ
Нарастание гер¬
мано-американ¬
ского антаго¬
низма.
Участие Соединенных Штатов в войне именно
против Германии отнюдь не случайно и было вы¬
звано не только особыми условиями, созданными в хо¬
де войны, а в значительной степени было подгото¬
влено и предыдущим ходом развития.
И до войны Соединенные Штаты были экономически значительно
теснее связаны со странами, вошедшими в антигерманский блок, чем
с центральными державами.
За период 1910 — 1914 годов ежегодная внешняя торговля Соеди¬
ненных Штатов равнялась в среднем следующим данным (в тысячах
долларов):
Члены антигерман¬
ского военного
блока.
1
Ввоз
(в САСШ)
1
Вывоз (из
САСШ)
Центральные дер- Вв03
жавы. (в САСШ)
Вывов (из
САСШ)
Англия, Шотландия
и Ирландия .
Франция . . . . I
Италия
Бельгия
Россия (Европ.) . .
278.889
130.130
65.966
40.360
19.131
1
567.591
138.841
51.149
53.117
23.456
Германия . . . | 176.462
Австро-Венгрия . 18.077
304,098
20.581
Всего. . .1
534.476
i
834.154
1
Всего . . 1 194.539
324.679
Особенностью американского вывоза в Германию являлся ничтож¬
ный процент готовых изделий.
Из европейских стран, инвестировавших капиталы в Соединен¬
ные Штаты, на первом месте стояла Англия, затем Франция, Голлан¬
дия. Сумма же германского капитала была относительно невелика.
Германия направляла значительные капиталы в Южную Америку,
в которой Соединенные Штаты, в свою очередь, стремились утвер¬
дить свою монополию.
Еще в 1823 г. президент Монроэ официально заявил о претензиях
Соединенных Штатов на эксплоатацию всего американского материка.
„Мы считаем удобным теперь же утвердить принципы, обеспечиваю¬
щие права и интересы Соединенных Штатов,— говорится в ноте
Монроэ.— Они гласят, что американские материки, благодаря создан¬
ной и поддерживаемой ими свободе и независимости, не могут теперь
считаться подлежащими дальнейшей колонизации какой бы то ни было
европейской державой“. Одной из важных вех политики Соединенных
Штатов в Центральной и Южной Америке был пан-американский кон¬
гресс, состоявшийся в Вашингтоне в 1889 г. На этом конгрессе Сое¬
диненные Штаты домогались выгодных для себя торговых договоров.
Подобные конгрессы имели место и впоследствии.

ОЧЕРК ЭКОНОМ. И ПОЛИТ. РАЗВИТИЯ САСШ В XIX И XX В. 753
В течение XIX и начала. XX ст. Соединенным Штатам приходи¬
лось в Центральной и Южной Америке иметь дело с конкуренцией
Англии и Германии. Особенно нервировали американскую буржуазию
успехи Германии. Этот молодой и быстро растущий хищник показал
свои крепкие когти; он обнаружил ненасытную империалистическую
жадность, которая грозила стать на пути американской экспансии.
В этом очерке мы лишены возможности подробно изложить
германо - американское империалистическое соревнование до мировой
войны. Укажем, что еще в 1890 г. уже цитированный нами А. Мэхен*)
бьет тревогу по поводу конфликта между германским контролем
и американскими интересами на островах западной части Тихого
■океана и очевидного прогресса германского влияния в Центральной
и Южной Америке. Автор призывает буржуазию быть на-чеку. Он
надеется, что Америке и Великобритании удастся прийти к сердечному
сотрудничеству, со всеми же остальными странами спор будет решен
силой оружия.
Отдельными этапами назревания конфликта между Германией и
Соединенными Штатами были: распри относительно Самоа, приобре¬
тение Германией Каролинских островов, поддержка Германией Ме¬
ксики против Соединенных Штатов, десант, высаженный Германией
в январе 1914 г. в Гаити для защиты интересов немцев. Американцев
волновали торговые и финансовые успехи Германии на Дальнем
Востоке и особенно в Центральной и Южной Америке, интенсивная
колонизация немцами Бразилии и т. д.
Мировая война вывела из строя этого опасного
конкурента Соединенных Штатов. В настоящее время
приближается очередь Великобритании.
Цитированный нами в начале этого очерка
Брукс Адамс в своем докладе в 1901 г., говоря о грядущей миро¬
вой роли Соединенных Штатов, уверенно заявил: „Весь мир будет
платить им дань“.
Мировая война целиком оправдала предсказание Брукс Адамса.
ЛИТЕРАТУРА.
Э. Богарт—Экономическая история Соединенных Штатов. 1927 г. Г. Леви — Эко¬
номическая жизнь Соединенных Штатов Америки. 1925. В. Ленин — Новые данные о
законах развития капитализма в земледелии. Выпуск I. Капитализм и земледелие в Сое¬
диненных Штатах Америки (собр. сочин., т. IX). Г. Гурвич — Политический строй
современных государств: Соединенные Штаты Америки. Гиз, 1928. Р. Ф. Петтигрю —
Торжествующая плутократия М. 1922. Э. Кимпэн — Империалистическая политика
САСШ. Гиз. Борраль-Монферра — От Монро до Рузвельта (1923 — 1905 г.) Гиз. Скотт
Ниринг — Американская империя, Гиз, 1926. Джозеф Фримен — Дипломатия доллара.
Э.	Килтен — Империалистическая политика Северо-Американских Соединенных Штатов.
*) См. его „The interest of America in sea Power“, 1898.
48.	Кн. III.
Победа американ¬
ского империа¬
лизма.

Л/ИР НАКАНУНЕ ИМПЕРИААИСГИЧЕС/ГОЙ ВОШЬ/
/70	/So	/30	//О*"	30	70	30	Эй	/О	О	to	СЮ	Sb	30	//О	/30	/30	/70	НО

СОДЕРЖАНИЕ.
Стр.
ОТ РЕДАКЦИИ	5
М. СПЕКТАТОР. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ ЭПОХИ ИМПЕРИА¬
ЛИЗМА 	74—1
1. Нарастание	основного капитала	7
Хронологические рамки эпохи (7). Перемены в органическом
строении капитала (8). Цифровые иллюстрации изменений в органиче¬
ском составе капитала (8).
2.	Изменения в организации промышленности .	.	.	10
Последствия увеличения основного капитала (10). Роль акцио¬
нерных обществ (10). Другие формы связи (11). Мнение Зомбарта
о руководящем значении индустрии (12). Образование картелей
и причины этого явления (12). Оценка мнения Лифмана (14). Основ¬
ная задача картелей (14). Значение картелей в борьбе за мировой
рынок (15). Бросовый экспорт и его значение (16). Вертикальные объ¬
единения и их значение (17). Роль картелей, как фактора, задержи¬
вающего экономическое развитие (17). Итоги: основные задачи кар¬
тельных объединений и их роль (18).
3. Экспорт капитала	  .	18
Определение понятия (18). Размеры экспорта капиталов (19). Тео¬
рия Розы Люксембург (20). Влияние экспорта капиталов (20). Дифе-
ренциальная рента и концессии (21). Укрепление связи между стра¬
нами, экспортирующими и импортирующими капитал (22).
4.	Неравно мерность развития отдельных стран .	.	.	23
Типичные черты развития главнейших стран (23). Особенности
развития Германии и Соединенных Штатах (24). Особенности	раз¬
вития Англии (25). Неравномерность развития главнейших стран	(26).
5. Борьба на мировом рынке. .	.	.	.	.	.	.	27
Положение отдельных стран на мировом рынке (27). Темп раз¬
вития торговли главнейших стран (27). Сферы торгового соперниче¬
ства главнейших стран (30). Период „бури и натиска“ 1895—1913 (33).
Рост цен на сырье и последствия этого (34).
6. Колонии .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	34
Значение колоний для капиталистических государств (34). Рост
колониальных владений (35). Торговля Англии с колониями (36). Ко¬
лонии Франции (38). Германский экспорт в колонии (39). Колонии
как сфера приложения капитала, а) Для Англии (39). б) Для Фран¬
ции (40).
Литература	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	•	41
С. БЕССОНОВ. РАЗВИТИЕ ТЕХНИКИ В ПЕРИОД 1870 — 1914 годов .	.42—73
1.	Техника и экономика  	42
„Промышленный переворот“ (42). Технические усовершенство¬
вания второй половины XIX века (43). Взаимоотношения экономики и
техники. Экстенсивный и интенсивный рост производительных сил (44).

758
СОДЕРЖАНИЕ
Причины технического прогресса при капитализме (46). Старые ка¬
питальные вложения как тормоз технического прогресса (47). Техни¬
ческий прогресс и рабочая сила (48).
2.	Машиностр-оительная промышленность	48
Роль основного капитала (48). Вытеснение железа сталью, раз¬
меры металлических масс (49). Гидравлический пресс и прокатный
стан (50). Прогресс литейного дела (51). Успехи в области холодной
обработки (51). Открытие вольфрамовой стали (52). Основные черты
технического прогресса в последней трети XIX в. (52). Точность
работы современной машины (53).
'3. Горнозаводское дело. .	.	.	.	.	.	.	.	54
Количественный рост горной промышленности (54). Увеличение
глубины шахт (54). Задачи механизации горной промышленности (55).
Прогресс металлургии (домна) (56). Сталелитейное дело (57). Кон¬
центрация в металлургии (57).
4. Водный и железнодорожный транспорт .	.	.	.	58
Прогресс в области водного транспорта (58). Успехи ж.-д. тран¬
спорта (58). Развитие локомотива (59). Электрификация транспорта (59).
Роль автотранспорта (60).
5. Двигательный и передаточный механизм	.	.	.	.	60
Проблема экономного двигателя (60). Паровая турбина (61). Об¬
щий итог прогресса паровой машины (62). Развитие передаточного
механизма (62). Значение электрической передачи энергии (63).
6. Механическое орудие труда в других отраслях про¬
мышленности .	.	.	.	.	.	..	.	.	.	63
Механизация химической промышленности. Стекольное дело (63)-.
Сельское хозяйство (65). Взаимоотношения научной теории и техни¬
ческого прогресса (65). Характер этих взаимоотношений (66).
7. Общее влияние техники на капитализм	.	.	.	.	67
Техника и размер капитальных вложений (67). Техника и моно¬
полистические тенденции (67). Техника и оборот капитала. Банки
и промышленность (68). Развитие техники и рынок (69). Техника
и сбыт (70).
8. Техника и рабочая сила .	.	.	.	.	.	.	,	70
Развитие техники и число рабочих (70). Техника и уровень зар¬
платы (71). Нивелировка рабочей силы (72). Формы зарплаты (72).
Миграция рабочей силы (73). Техника и рабочий класс (73).
Литература 	73
И. Л. ПОПОВ-ЛЕНСКИЙ. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ
АНГЛИИ КОНЦА XIX И НАЧАЛА XX В.	.	74-124
I.
Английское хозяйство в последней четверти XIX и начала XX в.
(74). Идеологические последствия кризиса и депрессии (75). Земель¬
ный интерес и борьба за землю в Англии (76). Период первой де¬
прессии (77). Отношение консерваторов и либералов к сельскохо¬
зяйственному кризису (78). Период второй депрессии и приспособле¬
ние сельского хозяйства к новым условиям (79). Последствия сель¬
скохозяйственного кризиса для Англии (80). Положение фермерских
хозяйств (81). Сельскохозяйственные рабочие (82). Аграрное законо¬
дательство в Англии (83). Аграрное законодательство либералов (84).

СОДЕРЖАНИЕ
759
II.
Империя, колониальное расширение и конец экономической ге¬
гемонии (85). Преуспевающие отрасли промышленности (87). При¬
чины экономического упадка и техническая отсталость (88). Англий¬
ская торговля (89) Высокая конъюнктура начала 70-х годов (90).
Периоды подъема и упадка 80-х г.г. (91). Динамика английского хо¬
зяйства в 1900 — 1914 г.г. (92).
III.
Политическая Англия в начале 70-х г.г. (93). Имперализм и им¬
перия (95). Положение Гренландии и падение консерваторов (96). Ли¬
бералы у власти (97). Правительственный террор и новая тактика
Парнеля (99). Первый гомруль. Раскол либералов (100). Колониаль¬
ная экспансия конца XIX века (101). Британский империализм в Юж¬
ной Африке и на Дальнем Востоке (103). Ирландская проблема, вто¬
рой гомруль и его судьба (104). Отход от старой экономполитики не¬
вмешательства. Империалисты у власти (105). Колониальные конфе¬
ренции и вопрос о таможенных льготах (107). Противоречия внутри
империи (108). Кабинет Бальфура и борьба вокруг тарифной ре¬
формы (109). Положение унионистов к концу 1905 года (111). Либе¬
ралы у власти (112). Бюджет Лойд-Джорджа 1909/1910 г. и борьба
вокруг него (114). Положение Англии в 1910 — 1914 г.г. (115). Со¬
циальные планы и реформы, а) Либералы (117) б) Рабочая Партия
(117). в) Унионисты (118). Империя накануне войны (118). Ирланд¬
ская проблема (120). Экономический подъем и национальное возрож¬
дение (121). Национальный Совет и появление шинфейнеров (122).
Гомруль правительства Асквита 1912 —1914 г. г. (122). Угроза граж¬
данской войны в Ирландии и армия ирландских волонтеров (123).
На пороге гражданской войны (июнь-август 1914 г.) (124).
Литература. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	•	124
АРК. А-Н. РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АНГЛИИ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В. 125—161
I.
Периоды в истории английского рабочего движения (125). Ухуд¬
шение экономического положения Англии в последней четверти
XIX века и безработица 80-х г.г. (126). Депрессия 80-х г.г. (127). На¬
чало социалистической пропаганды и образование С.-Д. Федерации
(128). Оценка деятельности Социал-Демократической Федерации (132).
Движение безработных (133). Агитация С.-Д. Федерации среди необу¬
ченных рабочих. Новый юнионизм (135).
II.
Возникновение Общества фабианцев и Независимой Рабочей
Партии (140). Вопрос о рабочем представительстве и образование Ра¬
бочей Партии (143). Тафф-валевское дело'и его влияние (147). Либе¬
ралы и рабочий класс (148). Либералы, рабочее представительство
и рабочая партия (151).
III.
Революционный сдвиг в английском рабочем движении в начале
XX в. (152). Наиболее крупные и характерные стачки предвоенного
периода (154). Характерные особенности стачечного движения 1906 —
1914 г. г. (157). Синдикализм и индустриальный юнионизм (159).
Литература	 161
С. КРАСНЫЙ. БУРЖУАЗНАЯ РЕСПУБЛИКА ВО ФРАНЦИИ .	162—212
Борьбазареспублику .	.	.	.	.	.	.	.	162
Национальное Собрание (163). Положение Франции1 после войны
(163). Характер республиканской агитации. Успех республиканцев (164).
Конфликт между Собранием и Тьером (165). Мак-Магон—президент.
Усиление монархистов (165). Новая конституция и ее характер (166).

Палата депутатов и Сенат (167). Административная централизация (168).
Оценка деятельности старого и состав нового Собрания (169). Участие
католической церкви в монархической агитации (170). Политический
кризис 1878 г. и избирательная борьба (171). Новая палата, ее'борьба
с президентом и его отставка (171).
Экономическаяэволюция Франции. .	.	.	.	.	.	172
Медленный рост населения и аграрный по преимуществу хара¬
ктер Франции (172). Особенности французского сельского хозяйства
(173). Аграрный строй Франции (174). Последствия карликового ха¬
рактера землевладения Франции (175). Типичные черты промышлен¬
ного развития (175). Причины медленности экономического развития
(176). Развитие торговли внешней и внутренней (177). Мощь финан¬
сового капитала (178).
Оппортунисты у власти. .	.	.	.	.	.	.	.	180
Отказ республиканцев от радикальных реформ (180). Министер¬
ство Ваддингтона и его деятельность (181). Министерство Фрейсинэ
и Ферри (182). Выборы 1881 г. (183). Состав новой Палаты и мини¬
стерство Гамбетты (183). Второе министерство Ферри и „злодейские
конвенции“ (184). Выборы 1885 г. Рост влияния монархистов (185).
Буланжизм. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	186
Внутреннее положение после 1885 г.; Буланже, его популярность
(186). Борьба из-за Буланже и начало буланжизма. Отставка Греви
(187). Рост буланжизма, его социальный характер, его программа (188).
Упадок буланжизма (190). Оценка буланжизма (191).
Распадоппортунистскойпартии .	.	.	.	.	.	192
Состояние Франции после ликвидации буланжизма (192). Поло¬
жение рабочего класса и рабочее движение (193). Разложение бур¬
жуазных партий и „Панама“ (194). Выборы 1893 года и выступления
анархистов (194).
ДелоДрейфуса. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	196
Характеристика состояния армии (196). Сущность дела Дрейфуса
(197). Выборы в обстановке „дела“; отношение к нему различных
партий (198). Характер борьбы вокруг дела Дрейфуса (199). Новый
фазис „дела“ (200). Смерть Фора, новый президент, попытка пере¬
ворота (200).
Радикалы в роли правящей партии .	.	.	.	.	.	201
„Полевение курса“ (201). „Случай Мильерана“ (202). Борьба
против церкви (202). Рабочее законодательство, его недостаточность
(203). Выборы и кабинет Комба (204). Продолжающася борьба против
церкви (204). Социальная политика Комба (206). Бессилие радикалов
(207). Кабинет Рувье. Отделение церкви от государства (207). При¬
чины поправения радикалов (208). Успехи радикалов и радикал-социали¬
стов. Министерство Клемансо (209), Министерство Бриана. Закон о
пенсиях (210).
Литература	 212
Г. ЗАЙДЕЛЬ. СИНДИКАЛИЗМ ВО ФРАНЦИИ	213—274
Синдикализм — особое направление в международном рабочем
движении (213).
История синдикализма во Франции	  213
Первые шаги профессионального движения во Франции (213).
Профдвижение в первые годы третьей республики. Борьба за при¬
знание законности синдикальных организаций (215). Агитация Геда и
рабочие синдикаты. Образование Рабочей Партии (217). Закон о проф-
760
СОДЕРЖАНИЕ

СОДЕРЖАНИЕ
761
союзах 21 марта 1884 г. и организация Федерации синдикатов (218).
Раскол в Рабочей Партии. Поссибилисты, Аллеманисты. Бланкисты.
Независимые социалисты. Анархисты (220). Образование Националь¬
ной Федерации синдикатов (1886—1895). Влияние гедистов (221). Фе¬
дерация бирж труда. Нантский конгресс (1894 г.) и конец влияния
гедистов (222). Лиможский конгресс 1895 г. Образование Всеобщей
Конфедерации Труда. „Стачка скрещенных рук“ (225). Выход Феде¬
рации бирж из Всеобщей Конфедерации Труда. „Казус“ Мильерана
и его влияние на развитие французского синдикализма (226). Выход
„Голоса Народа“—орган. Всеобщей Конфедерации Труда (227). Кон¬
гресс в Монпелье и окончательное сформирование Всеобщей Конфе¬
дерации Труда. Ее устав (227). Деятельность Всеобщей Конфедерации
Труда. Конгресс в Бурже (1904 г.). „Прямое действие“ (229). Борьба
за восьмичасовой рабочий день. Сильные и слабые стороны этого
движения (230). Амьенский конгресс (1906 г.). „Амьенская партия“.
(232). От Амьенского конгресса до мировой войны (234). Подлинное
состояние синдикализма (235).
Теориясиндикализма .	.	.	.	.	.	.	.	236
Анархо-синдикализм (236). Практики синдикалистского движения:
Пуже, Пеллутье, Гриффюэль и др. (237). Федералистский принцип
(238). Непримиримое отношение к государству. Синдикат — основа
будущего общества (239). Синдикат и партия (240). Отрицательное
отношение синдикалистов к партии, парламентаризму и демократии.
Роль инициативного меньшинства (241). „Прямое“ или „непосредствен¬
ное“ действие. Стачка. Бойкот. Лабель (243). Борьба против государства.
Антипатриотизм. Антимилитаризм (244). Всеобщая стачка (246).
„Новое право“ (248). Теоретики синдикализма: школа „нео-маркси¬
стов“ во Франции (249). Невозможность предвидеть будущее (250).
Теория „социальных мифов“ (251). Всеобщая стачка—„социальный
миф“ (252). Государство. Классы. Производители. Демократия (253).
„Heo-марксисты“ и „новое право“ (255). Общее заключение о теории
синдикализма (257).
Критикатеорииипрактикисиндикализма .	.	.	.	258
Идеологические источники синдикализма; Прудон и Бакунин
(258). Бергсон (259). Социально-экономические корни синдикализма
(261). Социально-политические особенности развития Франции (263).
Положение рабочего класса в эпоху третьей республики (266). Син¬
дикализм—„левый“ мелкобуржуазный революционаризм (268). Орга¬
низационная слабость и незрелая тактика (269). Положительные сто¬
роны синдикализма (272).
Литература	 273
Г. ЗАЙДЕЛЬ. ЖЮЛЬ ГЕД	 275	-340
I.
Первые шаги деятельности Геда (275). Анархический период
(276). Первое социалистическое произведение Геда. Причины, способ¬
ствовавшие эволюции Геда в сторону коллективизма (277). Гед-кол-
лективист. Основание газеты „Egalité“ („Равенство“) (279) Лионский
конгресс 1878 г. Гед перед буржуазным судом (281). Агитация Геда
. среди рабочих. Его мировоззрение этих годов (283). Революционность
Геда (285).
И.
Успех агитации Геда. Возникновение Рабочей Партии (287).
Выработка программы Рабочей Партии (289), Программа Рабочей
Партии (291). Оценка программы Рабочей Партии (293). Гед и вете¬
раны Коммуны. Борьба с радикалами (295). Откол бруссистов (296);
Оценка поссибилизма (298). Оценка Геда Энгельсом (300). Недостатки
деятельности Геда (301). Гедисты после раскола. Деятельность Геда
в Рабочей Партии (303). Забастовка в Деказвилле. Борьба с анархи¬
стами (304). Конгресс в Рубэ. Синдикаты (306). Буланжизм и дело
Дрейфуса. Тактика Геда, ее сектантский характер (308). Гед и во¬
прос о всеобщей стачке. Отношение к профсоюзам (310).

762
СОДЕРЖАНИЕ
III.
Партия гедистов и ее участие в избирательной кампании (312).
Эволюция Геда в сторону парламентаризма (316). Гед в парламенте
(318). Общий вывод о взглядах Геда этого периода (321) Казус
Мильерана. Гед на международной арене (322).
IV.
Объединение партий (325). Гедисты в объединенной Социали¬
стической Партии (326). Отношение к синдикализму (330). Милита¬
ризм, патриотизм, оборончество (331). Отношение к реформам. Заво¬
евание власти и аграрный вопрос (334). Гед во время и после войны.
Смерть Геда (336). Значение Геда в истории международного рабочего
движения Причины его перерождения (338).
Литература	 339
С.	КУНИСКИЙ. ЖОРЕС И ЖОРЕСИЗМ	 341-358
Характер оппортунизма Жореса. (341). Общие основы мировоз-
рения Жореса (342). Жорес и революционный марксизм (344). Демо¬
кратия или диктатура (347). Тактика Жореса (349). Политическая
деятельность Жореса (350). Общая оценка тактики Жореса (352).
Жорес, война и Интернационал (354). Подлинный характер жоресов-
ского антимилитаризма (355). Место Жореса среди теоретиков и де¬
ятелей социализма (357).
Литература. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	358
Г. ЯКОВИН. ГЕРМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ (1871 — 1914)	....	359—413
1. Эволюция хозяйства и общества	359
1.0т национального к империалистическому капита¬
лизму.. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	359
Экономические последствия национального объединения (359).
Развитие национального рынка (361). Конец эры свободной торговли.
Эпоха застоя (362). Империализм (364). Характерные черты экономи¬
ческого подъема этой эпохи (365). Вывоз капиталов и монопольные
объединения (366).
2. Перегруппировка классов. .	.	.	.	.	.	.	368
Рост народонаселения и его распределение в производстве (368).
Новое соотношение классов (369). Распределение дохода между клас¬
сами (370). Буржуазные и рабочие экономические организации (372).
Профсоюзы (373Г Экономическая борьба (374).
3. Эволюция политически х партий. •	.	.	.	.	*	375
A. Консерваторы	375
Консерваторы в период национального объединения (375). Консер¬
вативная инерция (376). Боевой отряд империализма (377).
Б. Центр.	379
Боевая партия антикапиталистической мелкой буржуазии (379).
Перерождение партии (380). Постепенный упадок влияния партии
центра (382).
B. Либералы.	  382
Правое крыло либерализма (382). Разложение мелкобуржуазной
демократии (383).
Г. Общий характер партийной эволюции.	385
Политические итоги развития (385). Итоги избирательной стати¬
стики (386).

СОДЕРЖАНИЕ
763
IL Эволюция государственной власти	387
1. Период национальной и либеральной политики Бис-
мар к а (1871 — 1878)	 387
Бисмарк и его роль в создании империи (387). Имперская кон¬
ституция и прусский государственный строй (389). Армия и админи¬
страция (390). Роль церкви и борьба против католицизма (392).
2. Консервативный период политики Бисмарка (1879—1890).	393
Экономический и политический кризис (393). Примирение с цен¬
тром и борьба против социализма (394). Закон против социалистов
(396). Крах Бисмарковой внутренней политики (397). Император Виль¬
гельм II и его борьба против Бисмарка (398). Падение Бисмарка
(400).
3. Воскрешение либерализма. .	.	.	.	.	.	.	401
Канцлерство Каприви (401). Неудача политики Каприви (402).
4. Нарастание империалистических противоречий (1894—
1905)	 403
Невозможность чисто аграрной и консервативной политики (403).
Первые шаги империалистической политики (405).
5. Период империалистических и классовых конфликтов
(1905 — 1914).	  407
Правительственная политика Германии до и после 1905 г. (407).
Бюловский блок (409). „Военный“ канцлер Бетман - Гольвег (410).
В преддверии войны (411).
Литература	 413
Е. РЫВЛИН и Я. ФЕЙГЕЛЬСОН. БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ГЕРМАНСКОЙ
СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИИ (1875—1914).	....	414—486
1. Накануне исключительного закона. .	.	.	.	.	414
Создание единой Социалистической Партии (414). Готская про¬
грамма (415). Теоретическая незрелость партии (416).
2. Партия в эпоху исключительного закона.	.	.	.	417
Исключительный закон (417). Тактика партии в первый период
исключительного закона (418). Маркс и Энгельс о тактике партии
(418). Недовольство рабочих тактикой вождей (419). Создание неле¬
гальной организации (420). Изменение тактики партии. „Социал-демо¬
крат“ (421). Первый нелегальный съезд в Видене (422). Вопрос о су¬
ществовании единой нелегальной организации. Борьба течений (422).
Правое крыло партии (423). Выборы 1884 г. и усиление правого крыла
(425). Программа права (425). Голосование за субсидию (426). Левая
оппозиция. Франкфуртский манифест (427). Разногласия между бер¬
линцами и партийным руководством (427). Разногласия к тактике
партии при повторных выборах (428). Левая оппозиция и парламен¬
таризм (428). Сближение партийного руководства с левой оппозицией
(429). Общая характеристика трех течений (430).
3. Борьба течений в первые годы после падения исключи¬
тельного закона. .	.	.	.	.	.	.	.	.	431
Падение исключительного закона (431). „Новый курс“ (432).
Сдвиг партии вправо (432). Выступление Фольмара (433). Сила пра¬
вого крыла и Франкфуртский съезд (434). Социальная база правого
крыла (435). „Центр“ и проблемы революции (436). Либкнехт о проб¬
леме революции (437). Каутский и проблема революции (438). При¬
чины оппортунистической постановки проблемы революции (439).
Практика партии и аграрный вопрос (439). Южно-германские аграр¬
ные программы (440). Общегерманские аграрные программы (441).
Партия и религия (442). Партия и проблема войны (442). Партия и
монархия. Критика Энгельса (443). Левое крыло партии (444). Вопрос

764
СОДЕРЖАНИЕ
о праздновании 1 мая (444). Разногласия по организационным вопро¬
сам (445). Левая оппозиция в 1991 году и ее ликвидация (446). Взгляды
„молодых“ (446). „Молодые“ и парламентаризм. Общая оценка их
выступления (447). Социальный состав оппозиции (449).
4. Ревизионизм (1896— 1903).	   449
Выступление Бернштейна и его мотивы (449). Исходные пункты
ревизионизма (450). Проблема революции (451). Путь к социализму
(452). Практика партии (452). Общая характеристика ревизионизма
(453). Корни ревизионизма (454). Шиппель, как идеолог перерождаю¬
щейся рабочей аристократии (455). Партия и ревизионизм (455).
Каутский, как критик ревизионизма (456). Теоретическое обоснование
центризма (459). Партейтаги и ревизионизм (460). Внутрипартийная
тактика опортунистов (461). Причины силы Бернштейна (461). Прак¬
тика партии (463).
5. Проблема всеобщей забастовки (1904 — 1907).	.	.	.	465
Позиция Каутского (465). Партия и проблема всеобщей заба¬
стовки (466). Иенский партейтаг 1905 г. (466). Маннгейм 1906 г. (468).
Партия и профсоюзы (469).
6.	Перед войной (1908 — 1913).	.......	470
Обострение внутрипартийной борьбы (470). Правое крыло (470).
Правые об империализме и колониальной политике (472). Общая ха¬
рактеристика левого крыла. Его ошибки (475). Усиление левого крыла
(477). Борьба за реформу избирательного права в Пруссии (478).
Вопрос о массовых выступлениях (480). О лозунге республики (482).
Отношение к либералам (483). Борьба с военной опасностью (484).
Центр и левое крыло (485).
Литература	 486
С.	ГИНГОРН. АВГУСТ БЕБЕЛЬ (1840—1913)	 487—517
1.	Первые шаги Бебеля. Основание Рабочей Партии. .	487
Работа в просветительных рабочих союзах (487). Разрыв с мелко¬
буржуазной демократией (488). „Наши цели“. (489).
2. Бебель в рейхстаге. Отношение к франко-прусской
войне. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	490
Критика политики Бисмарка (490). Выступления Бебеля против
войны (490). В защиту Парижской Коммуны (491). Отношение к объ¬
единению с лассальянцами и к Готской программе (492).
3. Бебель в эпоху исключительных законов.	.	.	.	494
Нелегальная организационная работа (495). Использование пар¬
ламентской трибуны (496). Полемика в „Социал-демократе“. Бебель
о тактике партии (497).
4.	Бебель в эпоху империализма (90-е и начало 900-х годов)	499
Борьба с „молодыми“ в Эрфурте (499). Критика Фольмара (501)
Бебель о роли парламентаризма (502). Борьба с ревизионизмом (Ган¬
новер—Дрезден) (503).
5.	Бебель вэпоху империализма (1905 — 1912). ....	505
Бебель о всеобщей стачке на Иенском партейтаге (505). Отсту¬
пление" в Маннгейме (507). Характер борьбы Бебеля с практическим
оппортунизмом (Ганновер—Магдебург) (509).
6.	Отношение Бебеля к империализму и войне. .	.	.	511
Теория „оборонительно - наступательной“ войны (511). Бебель о
средствах борьбы против зойны (513). Отношение к колониальной по¬
литике (514). Бебель как политик и революционер (515).
Литература	.	.	,	.	.	.	.	*	.	.	.	517

СОДЕРЖАНИЕ
765
Л. РАЙСКИЙ. РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В САСШ В КОНЦЕ XIX И НА¬
ЧАЛЕ XX ВЕКА	518—566
I.
Положение рабочих после гражданской войны (518). „Националь¬
ный Рабочий Союз“ и „Лига восьмичасового рабочего дня“ (519).
Уильям Сильвис и его деятельность (520). Гринбэкизм (521). Нацио¬
нальный Союз и Первый Интернационал (521). Рабочая Партия. Ре¬
формы и гибель Союза (522). Результаты борьбы рабочих организа¬
ций (523).
II.
Всеобщий Немецкий Рабочий Союз (524). I Интернационал на
американской почве (525). Разногласия в среде интернационалистов
(526). Конец Международного Товарищества Рабочих (527).
III.
Возникновение „Рыцарей Труда“ (527). Новые задачи и про¬
грамма „Рыцарей Труда“ (528). Рост „Рыцарей Труда“ (529). Борьба
„Рыцарей Труда“ (530). Упадок „Рыцарей Труда“ (531). Кооператив¬
ная деятельность „Рыцарей Труда“ (532).
IV.
„Федерация организованных профессий“ (533). „Американская
Федерация Труда“ (534). Идеология Федерации (534). Американская
Федерация Труда и церковь (535). Американская Федерация Труда и
политика (535). Организационные принципы Американской Федерации
Труда (537). „Масса“ и вожди (537). Численность Американской Фе¬
дерации Труда (538).
V.
Методы борьбы буржуазии с рабочей массой (539). Идеология
неквалифицированных рабочих (539). „Индустриальные Рабочие Мира“
(540). Учредительный съезд Индустриальных Рабочих Мира (541).
Отношение Индустриальных Рабочих Мира к политической борьбе и
к партии (541). Борьба внутри Индустриальных Рабочих Мира (542).
Теоретические взгляды Индустриальных Рабочих Мира (543). Соци¬
альный состав Индустриальных Рабочих Мира (544). Численность Ин¬
дустриальных Рабочих Мира (545)., Борьба рабочих под руководством
Индустриальных Рабочих Мира (545).
VI.
Объединительный съезд (547). Социалистическая Рабочая Пар¬
тия (548). Конфликты 1877 г. (548). Упадок партии в годы экономи¬
ческого расцвета (549). Революционная Социалистическая Рабочая
Партия (550). Борьба Социалистической Рабочей Партии против анар¬
хистов (551). Борьба течений в Социалистической Рабочей Партии
(552). Выступление на выборах 1886 г. (553). Деятельность Де-Лиона
и его взгляды (554). Де-Лион и партия (555). Попытка Моргана соз¬
дать рабочую партию (556). Социалистическая Рабочая Партия и
профсоюзы (558). Раскол и упадок Социалистической Рабочей Пар¬
тии (558).
VII.
Социалистическая Партия и Ю. Дебс (559). Характер деятель¬
ности Социалистической Партии и ее идеология (560). Тактика Социа¬
листической Партии (561). Социальный состав партии (562).
VIII.
Особенности американского рабочего движения (563). Рабочая
аристократия и обеспеченность рабочих вообще (563). Причины сла¬
бого влияния социализма в САСШ (564).
Литература	  .	.	.	565

766
СОДЕРЖАНИЕ
A. СУЛТАНЗАДЕ. БУРЖУАЗНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ 567—589
1. Буржуазная революция в Турции .	.	.	.	.	.	567
Новая зра в истории стран Востока (567) Упадок стран Ближ¬
него Востока (568). Внедрение капитализма в Турции (570). Внедрение
капитализма при посредстве займов (571). Монополии в руках ино¬
странцев (573). Участие германских капиталистов (573). Соперничество
держав (574). Развитие турецкой промышленности (574). Буржуазные
реформы в Турции (576). Реакция при Абдул-Гамиде (577). Буржуаз¬
ная оппозиция, партия „Единение и прогресс“ и другие партии (577).
Младотурецкий переворот (579). Младотурки у власти (580).
2. Буржуазная революция в Персии	581
Дореволюционный строй Персии (581). Революция 1906 г. (582).
Изменения в экономическом положении Персии (583). Изменения в
аграрной области (584). Положение масс населения, крестьян и ремес¬
ленников (585). Влияние России и Англии, торговая буржуазия (586).
Вмешательство Англии и России (587). Причины вмешательства им¬
периалистических держав (588).
Я. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ. ПОЛИТИКА КОЛОНИАЛЬНОГО ЗАХВАТА В ЭПОХУ
ИМПЕРИАЛИЗМА	 590-	-622
Империализм и колониальные страны (590). Выступление Япо¬
нии (591), Россия на Дальнем Востоке (592). Политика захватов в Ки¬
тае (593). Выступление Северо-Американских Соединенных Штатов
(594). Международная политика в Европе в конце XIX в. (594). По¬
пытки англо-французского сближения. Сотрудничество Англии и Гер¬
мании в Африке (596). Англия и Германия на островах Тихого океана
и на Дальнем Востоке (599). Англо-японский союз (601). Русско-япон¬
ский антагонизм и война (601). Соглашение Франции и Германии.
Египет и Марокко (603). Первый мароккский кризис (604). Второй
мароккский кризис (606). Соглашение Англии и России. Тибет, Афга¬
нистан, Персия (607). Консолидация антигерманской коалиции (609).
Россия и Япония в Китае. Корея и Монголия (610). Англия и русская
экспансия (611). Антанта и Италия. Триполи (614). Багдадская дорога
(615). Багдадский вопрос в ближайшие перед войной годы (617).
Кризис колониальной политики (621).
Литература	 622
B. СЕРГЕЕВ. ТРОЙСТВЕННЫЙ СОЮЗ ПРОТИВ ТРОЙСТВЕННОГО СО¬
ГЛАСИЯ	 623—673
Характер международных союзов в XIX и XX в.в. (623). Группы
населения, поддерживающие империалистическую политику (624). Пре¬
обладание Англии (625). Споры о колониальной политике (627). Высту¬
пления Германии (628). Экономическая мощь Германии (629). Мили¬
таризм европейских держав (630). Апология милитаризма в Германии
(633). Милитаризм других европейских государств (634). Англо-герман¬
ское соперничество (636). Россия и Германия (637). Германофобство
официальной России, русской буржуазии и интеллигенции (638). Пан¬
славизм (640). Австро-германский союз (641). Присоединение Италии
(643). Тройственный союз и система перестраховок (645). Начало
франко-русского сближения (646). Дальнейшее укрепление связи Рос¬
сии и Франции (648). Заключение франко-русского союза (650). Ан¬
гло-французское соглашение (651). Англо-русское соперничество в
Азия (652). Перемены в английской политике (654). Англо-рус¬
ская конвенция. Ревельское свидание (656). Соперничество в Се¬
верной Африке (658). Второй мароккский конфликт (660). Ближне¬
восточная политика и скрещение интересов (662). Ближне-восточная 1
политика Германии (664). Балканская война и сараевское убийство
(666). Силы Тройственного союза и согласия (668). Шовинистическая
операция (669).
Литература
673

СОДЕРЖАНИЕ
767
Г. ЗАЙДЕЛЬ. БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ ВО II ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ (реформизм,
центризм и революционный марксизм) ....	674—725
1. Период орган и зации II Интернационала. .	.	.	.	674
Общие характерные черты эпохи (674). Экономическое и поли¬
тическое положение рабочего класса. Угроза „исключительных зако¬
нов“ (675). Первые шаги II Интернационала. Вопросы консолидации
рабочего движения (676). Отсечение анархистов. Борьба за всеобщее
избирательное право. Незрелость тактики II Интернационала (677).
Аграрный вопрос на Цюрихском и Лондонском конгрессах (679).
Зародыши разногласий во II Интернационале. Вопрос о политической
тактике (681). Спор о милитаризме и о борьбе с войной (683). Итоги
деятельности II Интернационала в первый период. Причины слабости
левого крыла (686).
2. Зарождение и рост реформизм а. .	.	.	.	.	.	686
Общая характеристика эпохи. Международные отношения. Рас¬
становка классов (686). Социальная база ревизионизма (689). Ревизио¬
низм и борьба с ним. Позиция Каутского, Р. Люксембург и др. Па¬
рижский конгресс (1900 г.) (690). Отношение Ауэра к „казусу Милье¬
рана“. Левая на Парижском конгрессе (692). Итоги Парижского
конгресса. Блок левых против ревизионистов 1900—1907 г.г. (695).
Амстердамский конгресс. Принятие „дрезденской резолюции“. Высту¬
пление Жореса (697). Выступление Бебеля. Оценка Плеханова (699).
Резолюция по колониальному вопросу. Победа левых по вопросу о
всеобщей стачке (701). Итоги Амстердамского конгресса (703). Штут¬
гартский конгресс. Наступление реформистов по линии колониального
вопроса (703). Выступление Давида и Бернштейна. Отпор, данный им
левыми (705). Победа левых в колониальном вопросе. Ленин о при¬
чине сониал-империализма (707). Вопрос о войне и милитаризме.
Эрве и его анархо-синдикалистские требования. Поправка Ленина—
Р. Люксембург—Мартова (707). Прения по вопросу о профсоюзах и
взаимотношении их с партией. Позиции Де-Лиона и французского
большинства (710). Вылазка оппортунистов по вопросам об „избира¬
тельных правах женщин“ и „эмиграции и иммиграции“ (711). Штут¬
гартский конгресс о русской революции. Оценка Лениным работ Штут¬
гартского конгресса (714).
3. Период руководящей роли центризма и крах II Ин¬
тернационала	714
Общая характеристика эпохи „Вооруженный мир“. Ухудшение
положения рабочих масс (714). Ожесточенные классовые бои в важ¬
нейших странах мира. Кажущаяся сила II Интернационала ('/ i5). Двух¬
сторонний процесс развития рабочего движения. Блок центра с пра¬
выми. Положение в разных странах (717). Центр использует органи¬
зационные средства для давления на левых (718). Топтание „центра“
на месте. Копенгагенский конгресс (720). Бессилие II Интернационала
разрешит национальный вопрос (721). Вопрос о кооперации. Откло¬
нение поправки Ленина — Геда. Ленин о неминуемом расколе во II
Интернационале (722). Расстановка сил во II Интернационале нака¬
нуне войны. Крах II Интернационала (724).
Литература	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	725
Л. РАЙСКИЙ. ОЧЕРК ЭКОНОМИЧЕСКОГО И ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ
САСШ В КОНЦЕ XIX И НАЧАЛЕ XX В	 726—753
I.	Развитие капитализма	726
1. Условия и результат развития	726
Доля Соединенных Штатов в мировой продукции (726). Есте¬
ственные богатства (727). Рынок (728). Другие обстоятельства, спо¬
собствовавшие экономическому развитию (729). Энергия и техническая
революционность американцев (731).
2. Концентрация и монополизация .	.	.	.	.	.	731
Концентрация капитала (732). Господство трестов (732). Сверх¬
прибыли монополистов и наступательная тарифная политика (733).

768
СОДЕРЖАНИЕ
II. Политическое развитие.	735
1. Конституция. .	.	.	.	.	.	.	.	.	.	.	735
Характер конституции. Двухпалатная система (735). Исполнитель¬
ная власть и власть судебная (736). Избирательное право (737).
2. П а р т и и.	738
Демократическая партия (738). Республиканская партия (738).
Своеобразные черты господствующих партий. Их конструкция. Си¬
стема „добычи“ (738). Трудности борьбы оппозиционных партий.
Участь мелкобуржуазных партий (740).
3. Политическое господство буржуазии. .	.	.	.	741
Орудие политического господства буржуазии (741). „Как это
делается“ (742). Закулисная жизнь парламента. Роль Сената (743).
Устойчивость писаной конституции. Роль Верховного суда (745).
III. Империализм	746
1. Выступление на мировую арену. .	.	.	.	.	.	746
Выход на мировую арену. Развитие империализма и милита¬
ризма (746). Начало колониальной политики: Гавайские острова;
испано-американская война (747). Дальнейшее развитие колониальной
политики:- проникновение в Китай; Панамский канал; Мексика (748).
Экспорта капитала (750).
2. Участие в мировой войне. .	.	.	.	.	.	.	750
Военные барыши. Причины вмешательства в войну (750). Нара¬
стание германо-американского антагонизма (752). Победа американ¬
ского империализма (753).
Литература 	753