В этом номере
ISSN № 0130-7045
Н. АНДРИАНОВ
Зависит
от НАС
Е. БРУСКОВА
Письма из 42-го
В. ЯНИН,
член-корреспс ндент АН СССР
ДОЛГАЯ ЖИЗНЬ
ПАМЯТНИКА
В. ПАЗИЛОВА
О «ВОСКРЕШЕНИИ
ОТЦОВ СЫНАМИ»
ГИЯ
И. КАРАЯНУ
Я СДЕЛАЛ
ВЫБОР
Г. КОРЕНКО
СЕЛЬСЕБИЛЬ
РАССКАЗ
Гр. ОГАНОВ
ТЕЛЕПРОПОВЕДНИКИ
3*1983

Жи» 3- 1»83
НАША ОБЛОЖКА
На второй странице нашей обложки —
изделия народных промыслов и их ав-
торы — замечательные мастерицы своего
дела. Плетение, декоративное шитье, рос-
пись посуды — все эти производства су-
ществуют очень давно. И здесь особая
роль принадлежит женской половине рода
человеческого. Забота о быте, красочное
его одушевление прежде всего дело
женское. С женщиной у людей всегда
связывалось понятие красоты, само пред-
ставление о гармоничности, совершенстве,
разное в разные времена и у разных
народов, нашло воплощение в создании
прекрасных женских образов.
Религиозное учение одно из главных
своих понятий о греховности земной жизни
связывает с низменностью женщин, с сует-
ностью красоты. Библейские притчи Соло-
моновы, обстоятельно разбирая доброде-
тели кроткой и миловидной жены, не
знающей праздности, главным в ней
называют страх перед господом.
Ветхозаветные книги жестко очерчи-
вают круг так называемой профессиональ-
ной женской занятости. В основном он Не
выходил за пределы ее дома и, освя-
щенный церковью, обычаями, долго оста-
вался таким. Женщины нашего времени,
особенно же нашего общественного строя,
свободны в выборе профессии. В той же
области народных промыслов все больше
стираются границы между женским и
мужским трудом. Теперь и чеканка, и
резьба по дереву, и ювелирное искусство
имеют своих виртуозных исполнительниц.
Что же касается традиционной сферы
приложения их творческих сил — коврот-
качества, кружевного плетения, золотого
шитья, то здесь придется обращаться
к высокому библейскому слогу: дивны
дела твои, Женщина!
ЕЖЕМЕСЯЧНЫЙ
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ
АТЕИСТИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
ОРДЕНА ЛЕНИНА
ВСЕСОЮЗНОГО ОБЩЕСТВА
«ЗНАНИЕ»
Издается с сентября 1959 годв
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ
А. С. ИВАНОВ
(главный редактор!.
И. Ш. А Л И С К Е Р О В,
А. В. Б Е Л О В,
В. И. Г А Р А Д Ж А,
М. М. Д А Н И Л О В А,
Е. В. ДУБРОВСКИЙ
(ответственный секретарь),
Н. А. КОВ А ЛЬ С К ИЙ.
Э. И. Л И С А В Ц Е В,
Б. М. МАРЬЯНОВ
(зам. главного редактора!
В. П. МАСЛИН
С. И. Н И К И Ш О В,
М. П. НОВИКОВ
И. К. П А Н Т И Н,
И. Д. П А Н Ц X А В А,
В. Е. Р О Ж Н О В,
В. <Г. Т Е Н Д Р Я К О В,
В. В. Ш Е В Е Л Е В.
Художественный редактор
С. И. Мартемьянова.
Технический редактор
С. В. С е г а л ь.
Корректор
Р. Ю. Г р о ш е в а.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЗНАНИЕ»
© Журнал
«Наука и религия», 1983.
Нв
второй
странице
обложки
сверху
слева
направо:
Ленинградская область. Нина
Петрова — одна из наследниц
живописных традиций гончаров
Алеховщнны.
Чеканка н чернение по сереб-
ру подвластны умелым рукам
народной мастерицы Айшат Ма
гомеровой из дагестанского се
пения Гоцатль.
В цехе прославленной хох-
ломской росписи.
«Бауска» — народная студия
прикладного искусства известна
далеко за пределами Латвии.
Работы участников студии укра-
шали зкспозиции советских
выставок в Монреале, Мексике,
в США, на Кубе. Р. Саулая
и 3. Элсиня занимаются в «Баус-
ке» уже 20 лет.
Еще с XIII в. славится Торжок
своим золотым шитьем. При
Советской влвсти народное ре-
месло здесь получило дальней
шее развитие. Ученице проф-
техшколы художественной вы-
шивки Твтьяиа Баева.
Шесть тысяч кружевниц рабо-
тают в знаменитом вологодском
объединении «Снежинка». На-
ряду с массовым производством
художники его создают уни-
кальные образцы для оте-
чественных и зарубежных выста-
вок. Звмечвтельные кружевные
изделия выходят из рук масте-
риц Г. Голосовой, Н Федо-
товской, Т. Ечеиной, В. Семено-
вой (слева направо).
Хороши будут тюбетейки! По-
прежнему популярно в Таджи-
кистане древнее искусство
вышивания
ДУХОВНЫЙ МИР ЧЕЛОВЕКА
2 Н. Андрианов. Монолог
заинтересованного человека
6 Е. Брус нова. Хочу дожить до
праздника
ГОРИЗОНТЫ НАУКИ
11 X. Амирханов. По завету
Ленина
14 Т. О н и а н и. Зачем человеку
сон?
ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
По древним городам Руси
18 Е. Дубровский, В. Зыб-
ко в е ц. Один из старейших
22 В. Янин. Возвращение памят-
ника
26 В. Пази лова. Проект «об-
щего дела» Н Ф. Федорова
ВАШЕ ПИСЬМО ПОЛУЧИЛИ
30 Д. Ч е ч е л ь. Чужие
34 И. Б аллод. Искушение верой
ПРАКТИКА: ОПЫТ, ПРОБЛЕМЫ
36 Д- Ш а л г и м б а е в, Н. Мо-
ще н к о. Ценные традиции
36 А. Абаев, Д. Б а р а к а е в.
В школе и в семье
38 «Страницы» устного журнала
РЕЛИГИЯ, ЦЕРКОВЬ, ВЕРУЮ-
ЩИЙ
40 И. Караяну. Среди «божьих
детей»
43 Г. Береснева. Разные судь-
бы
ЗЕМНЫЕ КОРНИ
СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО
46 Г. С н е с а р е в. Как вы относи-
тесь к змеям?
ЛИТЕРАТУРА, ИСКУССТВО
50 Г. К а р е н к о. Сельсебиль
55 А. Сидоров. «Все страсти...
сердца»
В СТРАНАХ СОЦИАЛИЗМА
58 Ф. Г р и м б е р Г. Завтрашний
хлеб.
ЗА РУБЕЖОМ
60 Гр. Оганов. С телевизионного
амвона
монолог
ЗАИНТЕРЕСОВАННОГО ЧЕЛОВЕКА
Рассказывает Герой
Социалистического Труда
Николай Михайлович
АНДРИАНОВ,
председатель
колхоза «Искра»
Новгородского
района Новгородской
области
Духовный мир человека
• И. М. Андрианов.
Я — ПООЗОР. Здесь, на берегу Ильменя, родился, здесь
прожил почти всю жизнь, исключая годы войны, здесь,
наверное, и закончу свой жизненный путь. Рос я в кре-
стьянской семье и, как говорится, с молоком матери
впитал любовь к земле. Люблю ее, нашу новгородскую, не
очень-то богатую, нелегкую, люблю работать на ней. И нет
для меня большей радости, чем видеть, как откликается
она на заботу налитым колосом, сочными травами. И нет
большего горя, если вижу, как страдает, томится она от
долгой непогоды или от нерадивого, неразумного к ней
отношения.
Председателем колхоза «Искра» я работаю уже около
30 лет. Многое повидал за эти годы. Видел, как трудно, но
неуклонно поднималось и крепло наше сельское хо-
зяйство, да и сам в этом принимал участие. Видел, как
постепенно все более зажиточно и культурно начинала
жить колхозная деревня, как менялось к ней отношение,
как все чаще молодежь после окончания школы не убегала
в город, как росли у нас люди духовно. Вместе с ними рос
и я.
Когда избрали меня председателем, я имел даже по
тому времени не очень-то высокое образование — только
семилетку окончил (не было до войны у меня возможности
дальше учиться). Конечно, быстро почувствовал, что не
хватает мне знаний. Засел за книги. А в 1960 году от-
крылась в Новгороде годичная школа руководящих
работников сельского хозяйства. Послали туда и меня.
Много нас было таких вот, как я,— от земли. Проучились
мы там год и поняли: мало, еще и еще учиться надо.
И сразу большинство поступили в заочный сельскохо-
зяйственный техникум.
Поступил и я — на агрономическое отделение. Но
вскоре пришлось забыть, что учусь,— сложные колхозные
дела ни часа свободного не оставляли — их ведь не
отложишь. Так и изучал планирование да экономику
сельскохозяйственного производства сначала на собствен-
ном опыте, а потом уж знакомился с биномом Ньютона
и теоремой Ферма. Вот почему я в техникуме подзадер-
жался довольно долго — иной за это время доктором наук
становится. Правда, напоминали мне об учебе раз, другой,
в райком партии вызывали. За счет сна выкраивал время
для занятий. Да и когда оно есть, это время, у председате-
ля! Вот и вы, товарищи корреспонденты, приехали сегодня
и извиняетесь: простите, мол, за то, что приехали в страд-
ную пору. Да ведь нестрадной-то поры у нас и не бывает,
зимой работы не меньше. Полегче, может быть, только
тем, что дело не так крепко поджимает, но и то — как
сказать...
Учился, значит, я ночами да в отпуске, когда удавалось
его выкроить. Конечно, льготы, как и у каждого заочника,
у меня были, но времени воспользоваться ими — никако-
го. Только иногда гонял положенную мне по должности
машину — на экзамен свезти, на консультации или еще
что. Очень правильное есть у нас постановление прави-
тельства о льготах для тех, кто заочно учится. Однако
и совесть тоже должна иметься. Ведь и так бывает: кто-то
в школе ленится, после школы тоже ленится, учиться не
хочет, а потом, повзрослев и поумнев, заявляет: «Подайте-
ка мне льготы, законом предусмотренные,— я учиться
буду!» Права свои у нас все знают, помнят и пользоваться
ими хорошо научились, а вот об обязанностях, контроли-
руемых совестью, некоторые забывают, к сожалению.
Требуем, бывает, мы от государства по высшему счету,
а к самим себе требования предъявляем заниженные.
И вот что в результате получается. Для хозяйства, где
многие заочно учатся, это, с одной стороны, хорошо:
растут свои специалисты. А с другой — в самое страдное
время многие трудоспособные молодые люди, обычно
костяк механизаторов, животноводов, уходят на экзамена-
ционные сессии. У нас в «Искре», например, сейчас только
институтских заочников 8 человек; есть и свои стипен-
диаты. А колхоз небольшой — 280 человек трудоспо-
собных (правда, в горячее время помогают нам вете-
раны — на поля, на фермы, на покос выходят до
50 человек!). Более 10 процентов наших колхозников
имеют среднее специальное и высшее образование.
30 специалистов — огромная сила! Кто-то из них и меня
в скором времени заменит — возможно, Геннадий Бари-
нов, инженер, секретарь партийной организации, или
2
Владимир Полушин, тоже инженер, заместитель предсе-
дателя колхоза.
Да, с квалифицированными кадрами в «Искре» сегодня
проблемы нет и, надеюсь, долго не будет. Правда,
ожидаем возникновения другой проблемы — демографи-
ческой что ли: ребята наши, как правило, после школы,
отслужив в армии или окончив учебное заведение, остают-
ся в колхозе, а девушки чаще уходят в город. Так скоро
и невест у нас почти не останется. Почему это происходит?
Вопрос не такой уж простой...
Всем известно стремление стереть грани между
городом и деревней. А как мы эти «грани», бывает,
стираем? Строим жилой дом, да такой, что весь колхоз
в нем поместится, а рядом — Дворец культуры наподобие
Большого театра,— чтобы «все как в городе». Но прошло
ли время деревень с их традиционным обликом? Нет,
думаю, необходимы и деревни и села, только новые,
благоустроенные — с высокой культурой быта и труда, но
и со своей деревенской спецификой. С бытом-то мы уже
справляемся — у нас в каждом доме — газ, современная
мебель, холодильник, телевизор, у многих и автомобили,
мотоциклы. А вот труд на земле... Тут еще очень много
надо сделать, чтобы стал он таким, как в городе. Вот
и получается: мало пока такой работы в деревне, чтобы
была она по вкусу современным девушкам.
Только один пример. Не последнее место в районе
наша «Искра» занимает по выращиванию картофеля. Есть
у нас по этой культуре и премии ВДНХ СССР. Можно без
ложной скромности сказать: здесь мы находимся на
современном агротехническом уровне. Однако уровень
механизации уборки этой культуры, увы, никак нас не
удовлетворяет — после того, как по полю прошла карто-
фелекопалка, за ней должны идти люди и, не разгибаясь
с утра до вечерней зари,— а часто и в непогоду,—
собирать не выбранный машиной картофель, иначе потери
будут больше, чем собрано.
В городе же, на заводе, машины такие, что человек
работает в основном не мышцами, а знаниями. Вот вам
и различие между сельским и городским трудом, которое
в наших условиях может вести к уходу девушек из
деревни. Правильно ли это? Конечно же, нет!
Основные кадры в колхозе у нас нестарые. К примеру,
в животноводстве более половины людей моложе 35 лет.
Правда, есть отрасль, где молодежи нет совсем —
рыболовецкая бригада. Не идут туда молодые. Сейчас
в «Искре» 14 деревень — 857 жителей. Но у всех весьма
заметна тенденция ориентироваться в основном на три
населенных пункта. Мы это учитываем в наших планах. Дом
культуры, школу, ясли-сад, жилые дома строим именно
в этих деревнях, сюда же намечаем провести водопровод.
И хотя, как я говорил, колхоз наш небольшой, но
в районе вносит довольно существенный вклад в продажу
государству высококачественной продукции. Общий вало-
вой доход — более полутора миллионов рублей. Из них
около 300 000 рублей чистой прибыли. Как их расходуем?
Значительную часть — на рост производства, на технику,
на облегчение условий труда. Много строим: сейчас,
например, возводим животноводческий комплекс на
400 коров, проводим дороги. Существенны наши расходы
на культурное строительство.
Вообще-то на культурные нужды отпускается всего два
процента от чистой прибыли, но мы тратим по необходи-
мости. В этом году израсходовали по решению правления
36 000 рублей на сооружение Дома культуры, а несколько
лет назад — 27 000 на создание колхозного музея. Что за
музей?
Издавна стояла на окраине села ветряная мельница.
В свое время колхоз ею пользовался — и зерно мололи,
и устраивали от ветряка привод, крутили молотилку
и веялки. Ведь еще совсем недавно, на памяти многих ныне
живущих, наш колхоз, как и все, считай, колхозы округи,
был беден техникой. А потом мельница стала не нужна.
Как-то заинтересовались ею музейные работники — пред-
ложили забрать ее для новгородского музея деревянно-
го зодчества. Подумали мы: зачем же отдавать, лучше
организуем в ней колхозный музей. Ведь это очень важно
для воспитания нашей смены — молодежи, школьников.
Посоветовались со специалистами. На общем собрании
обратились к колхозникам с просьбой принести все, что
найдут у себя из старинных орудий труда, домашней
утвари, одежды, старые фотографии, документы. Нашу
инициативу поддержал Новгородский историко-архитек-
турный музей-заповедник, сотрудники его помогли орга-
низовать и оформить экспозицию. Помогли и Общество
охраны памятников истории и культуры (кстати, колхоз —
коллективный член этого Общества), и многие жители
наших деревень.
И в 1974 году в отреставрированной по проекту
архитектора М. Е. Красноречьева мельнице открыли му-
зей, создали как бы памятник нашей старой и новой жизни.
Музей нравится и нам самим, и тем гостям, которые его
посещают. А приезжают <сюда многие. Кафедра истории
Новгородского пединститута даже попросила разрешения
использовать нашу экспозицию в учебном процессе.
Часть музея посвящена крестьянскому быту конца
XIX — начала XX века, это особенно интересно для нашей
молодежи, для гостей, часть — истории нашего колхоза.
Есть раздел, рассказывающий о тех социальных, куль-
турных и экономических преобразованиях, которые
совершаются на наших глазах. Интересно наблюдать, как
ведут себя в музее мои земляки, особенно люди пожилые.
«Вот ту прялку еще мой отец делал»,— шепчет старушка,
а седенький старичок, узнав себя на выцветшей фотогра-
фии, приосанивается, будто говорит: «Были когда-то
и мы!..»
Среди документов и фотографий есть такие, которые
не требуют никаких пояснительных текстов. Вот, напри-
мер, небольшое фото, на котором изображен по виду
сморщенный и сгорбленный старичок, с наголо острижен-
ной головой и с глазами, полными горя и страданий. Но это
не старичок, а 12-летний мальчик Михаил Кириллов после
освобождения из фашистского концлагеря. Сейчас Ми-
хаил — шофер нашего колхоза.
Есть у нас в колхозе действующая церковь. Среди ее
прихожан больше всего старушек; мужчин, даже пожилых,
почти не увидишь. Так вот, если посмотреть, куда чаще
ходят люди — в церковь или в музей, то сравнение будет
в пользу музея. Да и религиозность наших верующих,
можно сказать, слабая, разве сравнишь с тем, как это было
в не столь уж далекие времена. Могу привести такой
пример.
Прошлой весной обратились мы к нашим женщинам-
ветеранам за помощью. Нужно было быстро подготовить
к посадке семенной картофель. Собрались почти все, кого
мы приглашали, только нездоровье или какие-нибудь
неотложные дела помешали некоторым. Да и как
откажешь родному колхозу, тем более, что пришли к тебе
домой секретарь партийной организации и председатель
сельского Совета. А надо сказать, мы вообще стараемся,
чтобы уважение к человеку проявлялось во всем. Й это не
мелочь. Мелочей, как известно, в отношениях между
людьми не бывает, особенно если это касается пожилых.
Обидеть их, незаметно задеть легче простого. Все-то они
примечают и по-своему истолковывают. Награждали мы
как-то в годовщину колхоза наших ветеранов. Всем
подготовили одинаковые подарки — самовары. Подноси-
ли их по очереди руководители колхоза. Потом я слышал,
как одна старушка говорила другой: «Наталье-то сам
подарил, а мне!..»
Так вот, работают наши ветераны — готовят картофель
к посевной. А тут наступает какой-то религиозный
праздник. «Ну,— думаем,— сколько же это наших помощ-
ниц не придут?» Не пришли всего-то четыре женщины,
хотя праздник был довольно значительный...
Кстати, о праздниках. В старые времена они приходи-
лись почти на каждый день. Два «Николы» (зимний
и летний), Иоанну Крестителю — целых семь. И сколько
еще других — не перечесть. Мы давно уже создаем свои.
3
советские праздники. Но теперь их получилось опять, на
мой взгляд, многовато. Ведь у нас страна трудящихся, а не
празднующих. Огулом охаивать тут не следует, но
подумать хорошенько нужно — что взять, а что и лишнее.
Например, юбилей колхоза (совхоза, завода), мне кажет-
ся, необходим, его значение трудно переоценить...
Меня предупредили: сегодня приедут к нам сотрудни-
ки атеистического журнала. Ждал вас (гостям мы всегда
рады) и думал: «Чего это они от меня хотят? О чем
спрашивать будут? В атеизме я не шибко разбираюсь...» Но
вот разговорился с вами и вижу: не где-то над нами
атеизм, а с нами, считай, в каждом деле его заметить
можно и видеть нужно.
Атеист ли я? Конечно, атеист. По отношению к людям,
по пониманию мира. Много я прожил на свете, немало
повидал. Видел и атеистов всяких — хороших и плохих.
Вот, к примеру, любопытная ситуация: создано у нас
Общество по охране памятников истории и культуры. Был
я на IV его съезде, проходившем у нас в Новгороде в июне
1982 года, слушал хорошие, умные выступления и призывы
охранять то, что досталось нам в наследство. А от кого
охранять? Получается, что и от нас самих. Все мы должны
тщательно оберегать как народное достояние то, что
создано многими поколениями народа, его трудом.
И хозяйственники мы, к сожалению, пока не ахти какие.
Как-то попал я в больницу — сердце зашалило. Приходит
к моему соседу по палате мать-старушка и рассказывает,
что к празднику 1 Мая с трудом достала того да сего —
разных продуктов. И так мне, всю жизнь проработавшему
в сельском хозяйстве, стало стыдно, хотя наша «Искра»
и значительно увеличила производство мяса, молока,
другой продукции. Виноватил я себя тогда, виноватил.
Партия на этот вопрос обратила самое серьезное
внимание Р мае 1982 года состоялся Пленум ЦК КПСС,
выдвинувший перед страной задачи по полному обеспече-
нию страны продовольствием. Перед нами, работниками
сельского хозяйства, открылись новые горизонты. Думаю,
Продовольственную программу вполне можно быстро
осуществить, если каждый из нас активно за это возьмется,
каждый будет улучшать свою работу, на своем участке.
А успех такого дела, конечно же, скажется на настроении
людей, на их взглядах, жизненной позиции.
Недавно мне пришлось выступать на пленуме областно-
го комитета профсоюзов. Я рассказал о работе нашего
колхоза, о том, чего мы достигли за последние годы,
о наших планах по реализации Продовольственной прог-
раммы. Говорил я об этом, глядел в зал на собравшихся
и видел среди них десятки молодых людей — специалис-
тов сельского хозяйства, «окопавшихся» в городе. Когда
в области организовали тресты и сельскохозяйственные
управления, то из колхозов и совхозов забрали около
200 лучших молодых специалистов. И вот сейчас они
ничего конкретного на земле не делают.
«Чего же вы ждете? — говорил я им. — На селе
специалистов не хватает, а вы, молодые, здоровые,
красивые, умные, грамотные, в конторах разных штаны
просиживаете?! Давайте-ка к нам — в колхозы и совхозы,
на поля и фермы. Разбудите вы свою совесть, идите на
село».
Не критиканством я занимался, боль нашу высказал —
не свою только, всех сельских жителей. Ну, и, конечно,
сорвал аплодисменты,— хлопали мне, как заезжему
тенору. Но после совещания подходит ко мне один
знакомец и говорит: «Что, мол, Николай, тебе больше всех
надо, хотя и правильно ты выступал?» А я ему в ответ:
«Больше! Я же лицо заинтересованное!» Ведь, действи-
тельно, я, как и все наши труженики, кровно заинтересо-
ван, чтобы мы — то есть сельское хозяйство — производи-
ли больше продукции. От нас все зависит, от каждого из
нас, мы на себя надеемся, на свой труд, умение, да на
практическую помощь государства, страны Нам, в
сельское хозяйство — в дороги, в удобрения, в технику, на
фермы нужны еще немалые средства.
Справедливости ради следует сказать, что горожане
нам хорошо помогают. В последние три года мы значи-
тельно увеличили площади под картофель. Самим стало
труднее управляться с уборкой, хотя раньше и справля-
лись. А тут обратились за помощью К нам приезжают ра-
бочие с завода «Волна». И заводская партийная организа-
ция, и дирекция так сумели организовать их работу, что
ничего, кроме благодарности, и выразить не могу.
Конечно, среди помощников наших встречаются иногда
и бездельники, и любители выпить, но их единицы. Однако
проблем взаимоотношения деревни с городом у нас еще
немало.
Вот такая, например. Нужен ли нам дачник? Как ведь
получается? Уехал, скажем, из семьи парень или девушка
в город. Родители их умерли или переехали из маленькой
деревни в центральную усадьбу, а дом их по наследству
остается детям-горожанам, они его используют как дачу.
Хорошо, если город близко, и хозяева такой дачи
приезжают в деревню часто, обрабатывают свой участок.
Но нередко получается так, что земля пустует и, заметь-
те,— хорошая, удобренная десятилетиями земля. Или так:
на днях, в субботу давал я наряд на воскресный покос.
Бригадир мне полушуткой и говорит: «Николай Михайло-
вич, а почему это я должен в воскресенье работать. Ты
погляди, на Ильмене сколько голопузых загорает, чем
я хуже? Ведь тоже охота! И детям моим, которые в воскре-
сенье со мной на покосе будут!»
Или такой случай. Ушла из колхоза женщина, работав-
шая у нас на приемке молока. В то время я жил в доме,
в котором был еще и магазин. Как-то я прилег отдохнуть
и услышал за стеной в магазине разговор пришедших туда
женщин. К разговору этому я не прислушивался. Но
быстрый, частый, как горох сыплется, говорок женщины,
ушедшей в город, привлек мое внимание. «Ой, бабы,
уходите вы из колхоза-то, побыстрей уходите! — твердила
она. — Вот я сейчас на заводе ничего не делаю, какие-то
гайки перекладываю, сидючи на стуле. За что мне платят
85 рублей, сама не знаю. Уходите, бабы, уходите!»
Минуло время, наступила пора ей на пенсию. Приходит
она в правление колхоза и просит у меня справку, что, мол,
столько-то лет проработала у нас. «Справедливо ли,—
спрашиваю я у нее,— ты вот на пенсию собираешься
в 55 лет, а тетя Настя Шкалова — труженица, каких мало,
у нее руки от дойки да от земли скрюченные, еще работать
будет?» И действительно, уравняли у нас город и село во
всех как будто делах, а вот остались еще различия. Их
4
• Н М. Андрианов вручает подарки
ветеранам колхоза.
• Вручение символической «золотой
рыбки» выпускнику школы во время
праздника.
• Здесь разместился колхозный музей.
• Интерьер первого этажа музея.	Фото С. Орлова.
• Выступление ансамбля «Садко».
и надо нам устранять, чтобы было справедливо для всех
Справедливость для человека — большое дело. Читал
я где-то, что в селах верующих больше, чем в городе.
Объясняют это ученые тем, что, мол, в деревне и культура
пониже, и труд менее квалифицированный, да и образова-
тельный уровень деревенский не такой высокий. Правиль-
но! Но кажется мне, упускают тут еще одну важную
причину. Почему верующий человек в церковь идет?
Потому, что на бога больше надеется, чем на людей,
потому что считает: справедливость может быть только
там, на небесах. Вот и получается, что справедливые
отношения между людьми, справедливое распределение
благ, справедливая плата за труд, справедливое отноше-
ние к труженику — все это сегодня становится веским
аргументом в атеистическом воспитании. Поэтому, думаю,
и Продовольственную программу нашей партии так
рассматривать нужно: не только резкий подъем произ-
водства продуктов питания для людей, но и торжество
справедливости здесь, на земле. Значит, это программа —
и для атеистов. Так я ее понимаю!..
Записал В. АТРОШЕНКО
5
Сколько существует человечество,
столько ставит оно перед собой
извечный вопрос: что питает
силы человеческого духа! Что
помогает человеку выдержать тяготы
и испытания! Что дает ему силы
совершить подвиг!
Верующие люди считают, что силу
духа питает религиозная вера, что
самые великие подвиги были совер-
шены во имя бога. А вот что писал
замечательный педагог В. Сухом-
линский: «Сила духа как нравственная
доблесть начинается с веры в
нравственные святыни нашего Оте-
чества, народа».
Героическая история советского
народа убеждает в правоте этих слов.
И размышляя об истоках подвига,
мужества, стойкости, мы снова и снова
обращаемся к истории блокады Ле-
нинграда, прорванной ровно 40 лет
назад — в январе 1943 года.
Сегодня мы знакомим наших чита-
телей с блокадными письмами ле-
нинградской писательницы Ольги Куз-
нецовой. В них, как нам кажется,
можно найти ответ и на многие из тех
вопросов, о которых шла речь выше.
Я много слышала об этом доме:
о гостеприимстве хозяйки дома С. И Кле-
бановой, о великолепной библиотеке
ценителя и знатока искусств И. М. Клебано-
ва. Но, когда я попала впервые в эту
комнату, где книги до потолка, а на
стене — подлинный Брюллов, меня при-
влекли не редкие монографии и не
альбомы, которым может позавидовать
любой библиофил, а скромная книжка, от
которой повеяло детством: О. Кузнецова.
Враг под микроскопом. ОГИЗ, «Молодая
гвардия», 1931.
Хорошо помню, что, прочитав «Овод»,
мы с ребятами во дворе решили проби-
раться в Испанию и там сражаться
с фашизмом. После книги Кузнецовой
о жизни Луи Пастера мы твердо решили
К 40-летию
прорыва
посвятить свою жизнь спасению челове-
чества от еще не открытых микробов. До
Испании мы не добрались и микробами не
стали заниматься. Но до сих пор осталась
память вечеров, когда знакомство с други-
ми жизнями что-то меняло в тебе самом.
Или это теперь кажется, что меняло! Но
так ясно помнятся детские книжки на
плохой бумаге с четким крупным шриф
том.
Книга «Враг под микроскопом» в том
доме стояла на видном месте не случай-
но — Ольга Кузнецова жила а этой самой
комнате огромной коммунальной квар-
тиры, где теперь живет ее сестра с мужем.
Я ушла из дома Клебановых с бло-
кадными письмами Ольги Кузнецовой,
поздно вечером начала их читать и долго
не могла заснуть...
Казалось бы, после публикации книги
А. Адамовича и Д. Гранина «Блокадная
книга»* о ленинградской блокаде все
сказано. Но вот передо мной листы, не
предназначенные для печати, писавшиеся
при свете свечи, под бомбами, и ты
понимаешь, что тему эту исчерпать нельзя.
Судьбу Ольги Кузнецовой нельзя на-
звать безоблачной: неудавшееся заму-
жество, болезнь легких, мешавшая ей
работать, нерегулярные заработки. А она
считала себя счастливой. У нее был
открытый дом, в который друзья приходи-
ли без предварительных звонков и спе-
циальных приглашений. Чай и бутерброды
с колбасой были главным угощением, торт,
захваченный кем-то из друзей,— неожи-
данным лакомством. За удобным круглым
столом под абажуром, который назывался
«розовым зонтиком», горячо спорили
о литературе, об искусстве, тревожились
о судьбах мира.
В молодости она писала детские стихи
и сотрудничала в издательстве «Радуга»,
основанном Чуковским и Маршаком. У нее
не было своих детей, но вся ее писа-
тельская жизнь связана с детскими
и юношескими издательствами. Теперь
осталось очень мало людей, знавших
О. Кузнецову в детстве и юности. И никто
не может сказать, почему она, архитектор
по профессии, писала об ученых совсем
иного профиля. О Чарлзе Дарвине, о Луи
Пастере, об Иване Павлове.
Книга «Враг под микроскопом» выдер-
жала до войны три издания, ее перевели на
английский язык, но сама Ольга Кузнецова
одинаково не любила говорить о своих
успехах и своих неудачах. Она вообще
охотнее слушала других, радовалась чу-
жим удачам больше, чем собственным,
охотно помогала советами, идеями, сюже-
тами. В ней заключалось то, что называют
истинной ленинградской интелли-
гентностью.
На одной из читательских конференций
по «Блокадной книге» А. Адамович как-то
сказал: «Интеллигентность была сверхору-
жием ленинградцев в блокаде».
Когда началась война, близким казалось,
что Ольга Кузнецова, маленькая, хрупкая,
болезненная женщина, не вынесет всех
тягот осажденного города. Хотя кто тогда
знал, какими они окажутся, эти тяготы! Но
родные и друзья, уехавшие из Ленинграда,
настойчиво уговаривали ее покинуть го-
род.
Говорят, блокада, ее экстремальные
условия, открывали в людях их истинное
лицо. Лицо Ольги Кузнецовой — в ее
письмах. Читая их, снова думаешь о том,
почему Ленинград выстоял. Почему не мог
не выстоять.
Личные, отдельные жизни ленинградцев
в блокадное время нельзя отделить от
судеб города. Так тесно они были связаны,
так жестко существование одного челове-
ка зависело от того, чем держался
Ленинград. Но Ольга Кузнецова в своих
письмах о многом не упоминает. Чего-то
она не знала, многое опускала сознатель-
но — чтобы не тревожить родных. Поэто-
му некоторые ее письма я предваряю
цитатами из книги А. Бурова «Блокада день
за днем» — чтобы яснее было, в какое
время они писались, что тогда происходи-
ло в городе.
Большинство писем Ольги Кузнецовой
адресованы сестре, эвакуировавшейся из
Ленинграда в Свердловск,— Софье Иса-
ковне Клебановой и ее сыну Георгию
Горфинкелю (близкие звали его Жоржи-
ком), воевавшему под Ленинградом.
1941 год, 8 сентября.
Гитлеровские войска захватили Шлис-
* Отрывки из нее были опубликованы в жур-
нале «Неука и религия», 1981, № 3 и 4.
6
сельбург Ленинград оказался в блокаде...
И еще одна беда — в 18 часов 55 минут
вражеской авиации впервые удалось под-
вергнуть город массированному налету.
Только на Московский район упало
5000 зажигательных бомб. Вспыхнуло
178 пожаров. Один из них — самый боль-
шой — охватил деревянные хранилища
Бадаевских складов.
8/IX—41 г.
Сонечка! Я много работаю и живу
(с соответствующей поправкой на
военное время) нормальной жизнью.
Я твердо решила оставаться. Если
допустить на секунду, что Ленинград
падет, тогда жизнь теряет смысл,
и мне не жалко погибнуть, и тогда
безразлично уж, какой именно
смертью. Но я верю, что Ленинград
сумеют отстоять, и хочу присутство-
вать на празднике и не бросать своего
весьма скромного поста. Надеюсь, что
мы еще встретимся .у меня на
Моховой под «розовым зонтиком»
и все пережитое будет казаться
далеким прошлым. Ну, а если уж не
доведется увидеться, не оплакивай
меня слишком горько — я прожила
не так уж мало. Поздно или рано
приходится умереть и в самое мирное
время. Не думай, однако, что я
пребываю в мрачности, наоборот,
я живу большой надеждой, но некото-
рая доля философии в наши дни
полезна и необходима.
1941 год, 4 октября.
Воздушные тревоги в Ленинграде объяв-
лялись десять раз...
5 X—41 г.
У нас в бомбоубежище очень сыро,
и я боюсь туда ходить из-за простуды.
Первое время я вообще не спуска-
лась, но меня все (в особенности
Илюшенька) так упорно и скучно
ругали, что я хожу и сижу перед
швейцарской, что явно нелепо и тоже,
хотя в меньшей степени, грозит
простудой.
Отсутствие телефонов усложняет
и даже омрачает жизнь. Говорят, что
это временно. Мне это сугубо тя-
гостно из-за работы. Я тут делаю
сборник для Института переливания
крови и ни с кем не могу сговорить-
ся...
Мой оптимизм меня не покидает.
Ленинград не может перестать быть
Ленинградом. А пресловутые бомбы
не так уж страшны. Сейчас только
одно важно — победа. Люди же
смертны испокон века. Целую, пиши.
Когда Ольгу Кузнецову спрашивали,
почему она пишет для детей, она говори-
ла: «Мне хочется, чтобы меня читал
Жоржик» Племянник, Георгий Горфин-
кель, был ее первым читателем, ее, как она
говорила, «главным критиком», другом.
Отец Георгия, известный переводчик с
французского Даниил Горфинкель, хотел,
чтобы мальчик получил филологическое
образование. Георгий занимался в литера-
турной студии Дворца пионеров, писал
стихи, но не без влияния тети решил
выбрать «серьезный» институт, считая, что
и писателю и поэту надо знать какую-то
область жизни. Когда началась война, он
был студентом политехнического институ-
та. В первые же дни Георгий доброволь-
цем ушел на фронт.
12/Х—41 г.
Здравствуй, мой дорогой мальчик.
Я очень рада твоей плотно написанной
лирической открытке. Судя по ней, ты
стал и старше и моложе. Так ведь
тоже бывает. Я очень перед тобой
виновата: была возможность отпра-
вить тебе теплые вещи и шоколад,
а я как-то проворонила. Сама не знаю,
как. Должно быть, потому, что в
своеобразных условиях полуфронто-
вой жизни окончательно потеряла
чувство времени. Из-за затемнения
день сливается с ночью, а понедель-
ник со вторником. У тебя отчасти то
же самое, вероятно, но от .диамет-
рально противоположной причины. Ты
очень занят и действен (нен?). Запута-
лась в грамматике! А я наоборот.
Работаю больше, чем большинство
писателей моего ранга, но меньше,
чем могла бы. Это, конечно, стыдно,
но я никак не могу уложиться в какое-
то расписание. Сие, впрочем, болезнь
хроническая у меня.
Жорик! Твои стихи на днях выйдут
в «Костре», и я тебе вышлю твой
первый авторский гонорар...
Как раз сегодня получили письмо от
мамы. Она, разумеется, страшно
кается в отъезде. Но я думаю, что
здесь она бы очень боялась.
И. М. переживает отчаянно, как
большинство мужчин. Я же сохраняю
неожиданное спокойствие (как боль-
шинство женщин). Во время тревоги
надеваю зимнее пальто, поднимаю
воротник и либо работаю, либо читаю
Дюма. Дабы ты не счел меня труси-
хой, поясню, что воротник поднимает-
ся не для приглушения неприятных
звуков, а чтобы мягче падать. Впро-
чем, я, как Иван Ильич («Смерть Ивана
Ильича» Толстого, помнишь?), никак
не могу применить к себе силлогизм:
Кай — человек, люди смертны, зна-
чит, Кай смертен. Он говорил:
«— Я — не Кай». Я тоже не Кай.
Я безумно хочу дожить до праздника,
в который верю, как никогда. Только
бы хватило сил на суровую зиму. Я,
оказывается, старее и дохлее, чем это
казалось. Но я твердо решила не
поддаваться никаким недугам.
Вчера я интервьюировала Героя
Советского Союза Краснова, он гово-
рит: «Я отношусь к смерти, как будто
ее вовсе и не было. Потому ничего со
мной не случится». Все-таки он ранен,
но хорошо поправляется. Это от-
чаянный человек, но до чего на-
стоящий! Я от души желаю тебе
такого командира, тогда ты ни в чем
не разочаруешься, а это главное.
Главное — это бодрость духа, вера
в Победу и здоровье. Здоровье — это
первое главное, что я тебе желаю.
А себе желаю поскорее тебя уви-
деть...
Целую тебя, дорогой. Не будь
трусом, но на рожон не лезь. Ну, да
мы еще обо всем потолкуем. Когда
будешь получать назначение, отпро-
сись на денек домой. Может быть, это
возможно и сейчас, раз ты находишь-
ся на учебе. Я жажду передать тебе
перчатки, шарф и кальсоны (какая
проза!). Ну еще раз будь здоров,
здоров.
1941 г., 1 ноября.
Ухудшившееся положение на фронте
вынудило усилить экономию продуктов
в осажденном городе... Экономия дости-
гается не только за счет снижения норм, но
и за счет увеличения различных примесей,
в том числе хлопкового жмыха. В свое
время он предназначался для пароходных
топок и с этой целью еще до войны был
завезен в Торговый порт с маслобойного
завода. Теперь это составная часть ле-
нинградского блокадного хлеба.
На 1 ноября в Ленинградскую контору
Госбанка в фонд обороны от ленинградцев
поступило 42 миллиона 174 тысячи рублей
деньгами, 11 килограммов 210 граммов
золота, более 175 граммов платины,
553 килограмма 354 грамма серебра,
много различных ценных изделий.
1/XI—41 Г.
Жорик! Что-то давно нет от тебя
вестей. Получил ли ты посылку?
Здоров ли? Жив ли? Мне вдруг стало
тревожно за тебя. Пиши чаще. Мо-
жешь совсем коротко. Хотя бы одну
только дату и подпись. Не сердись за
бабские настроения. Я же почти
старенькая и ты мне очень дорог.
Обо мне не тревожься. Я живу не
так уж плохо. По-настоящему страдаю
только от холода. С питанием почти
совсем хорошо. Писательская столо-
вая, к которой устремлены все наши
творческие помыслы, здорово выру-
чает. Неожиданную пользу извлекаю
из собственной бесхозяйственнос-
ти — целая серия нежданных и ра-
достных находок привела к тому, что,
если случится праздник и ты при-
едешь, я тебя угощу почти как
в мирное время.
Мама в Свердловске устроилась на
новую службу в госпитале близко от
дома, но она по-прежнему огорчает-
ся, что уехала. Твердо надеюсь, что
мне не придется огорчаться, что
я остаюсь. Хотя голова и измышляет
иногда невеселое, но сердце говорит,
что все скоро пойдет совсем наобо-
рот. Я редко полагалась в жизни на
сердце, но о Родине, о нашем
будущем только чувствами и можно
говорить. Вышло что-то кисло-слад-
кое, не в моем стиле, но ты ведь
понял? И ты, уйдя «рубить в огне»,
еще больше меня, наверное, ощу-
щаешь, что близится час перелома.
Жоржинька, я страстно хочу дожить
до этого часа, я хочу, чтобы он
наступил поскорее. Как только на-
дежды сменятся уверенностью, ничто
не будет казаться мне ни трудным, ни
страшным. Только бы тебя сохранила
судьба. Мы еще вместе роман напи-
шем о борцах с коричневой чумой.
Как ты на это смотришь, а? Или сейчас
1
совсем не до литературы? А как
с чтением? Книжки прислать просто,
только читать, наверное, некогда.
Пиши хоть по одной строчке, но
хоть раз в неделю! Будь здоров, ну,
а остальное приложится...
1941 г., 2 ноября.
Опять четыре обстрела... В Ле-
нинградской филармонии сегодня состоял-
ся первый в атом сезоне концерт оркестра
русских народных инструментов имени
В. В. Андреева.
2/XI—41 г.
Не рисуй себе нашу жизнь страш-
нее, чем она есть.., Я отнюдь не хочу
сказать, что все уж вовсе в порядке,
но так или иначе Ленинград натиск
выдержал. Будет ли второй, не знаю.
Если будет — выдержим, надеюсь,
и его. Имей в виду, дорогая, что среди
населения жертв гораздо меньше,
чем ты себе представляешь. Боль-
шинство живет в своих собственных
квартирах, в крайнем случае, с фане-
рой вместо стекол. Да и то из всего
обширного круга наших знакомых
стекла вылетели, кажется, у одной
Нюты. Ее я совсем потеряла из виду.
Общаться с людьми сейчас, действи-
тельно, приходится очень мало.
1941 г., 21 ноября.
...Еще более жестоким был артилле-
рийский обстрел — в городе разорвалось
более 380 снарядов. Тем не менее
в Ленинградском государственном универ-
ситете состоялось заседание Ученого
совета.
21/XI—41 г.
Знаю, что я пишу не то и не так, как
тебе было бы интересно, но я иначе не
могу. Внешние формы нашего быта
кажутся мне слишком несу-
щественными. Вряд ли человек, по-
павший в водоворот, ощущает холод
или слышит шум увлекающей его
стремнины. Так и у нас, у меня, по
крайней мере, реакция только на
вихрь событий, на поступь истории. Не
умею выразить, это похоже на бред.
Но то, что всегда существовало как
отвлеченное понятие, материализова-
лось. Перед этим чудом меркнет все
личное, дряблое Я так ясно ощущаю
себя какой-то молекулой в этой новой
исторической материи, что собствен-
ная судьба меня просто не интересует
и не волнует
Раньше мне хотелось дожить до
развязки, но теперь я так твердо
знаю, что фашизм умрет, что согласна
сама умереть еще раньше. Пожа-
луйста, не думай, что. я чересчур
мрачна Кое-какие надежды еще
остались. Моя философия, возможно
просто рождена холодом — самое
и единственно по-настоящему труд-
ное для меня. Впрочем, и в этом
направлении намечается просвет.
Отопление все-таки чинят, а кроме
того, я достала буржуйку и дело
только за печником.
Очень тебя прошу: не ссорься со
своими спутниками — я уверена
(только не обижайся), ты сама сейчас
тяжелый сотоварищ. Ах, если бы
я могла передать тебе ту частицу
«легкости» (как иначе назвать?), кото-
рой обладаю я сама. Вот Жоржу она
доступна. Я отослала тебе все его
письма, как ни жаль было с ними
расставаться.
Вот теперь начинаешь понимать, почему
она взялась писать > французском ученом
Луи Пастере, который открыл метод
профилактических прививок, выра-
батывающих активный иммунитет против
болезней. Его труды положили начало
новой науке — микробиологии В ее по-
вествовании — простом и понятном —
о Пастере нет отступлений, мыслей «по
поводу», философских раздумий. И в этой
строгости и ясности еще четче видна
фигура титаническая, жертвенная, одер-
жимая не только наукой, а куда более
великой целью: желанием служить наукой
людям. Виден человек цельный, несги-
баемый, оптимистичный, верящий в разум
и справедливость. И вместе с тем, как он
у Кузнецовой скромен, как застенчив
и неловок, как ироничен и взыскателен по
отношению к себе.
Говорят, что выбор героя определяется
характером, взглядами писателя. Это вер-
но, как верно и то, что герои способны
влиять на тех, кто их избрал.
1941 г., 30 ноября.
... Всего по городу враг выпустил в этот
день 234 снаряда. Да еще обрушил на него
43 фугасные бомбы. Более 40 ленинград-
цев погибло, 112 получили ранения...
Продовольствия в городе пока еще ка-
тастрофически мало. Его не хватает, чтобы
обеспечить выдачу ленинградцам хотя бы
минимальной нормы.
30/XI—41 г.
Жоржик, родной, как давно мы не
виделись!
Послезавтра 1 декабря. Может
быть, ты уже будешь не курсант,
а младший лейтенант, и с тобой надо
разговаривать и вовсе почтительно.
Может быть, мое письмо тебя уже не
застанет — ты вернешься на фронт
и адрес опять изменится. Хоть мне
и страшно немного думать об этой
перемене, я знаю, что в ней есть
и много привлекательного: действо-
вать всегда радостнее, чем готовиться
к действию. К тому же все фронтови-
ки уверяют, что на фронте куда
«приятнее», чем в тылу. Мир до того
перевернулся вверх дном, что я в это
верю.
В Ленинграде сейчас не то чтобы
страшно, но тяжко очень Сознание,
что твой распорядок дня, твоя работа,
твое свидание с друзьями — словом.
Танки идут на передовую.
Библиотеки продолжали работать.
8
все зависит от того, загудит на дворе
вертушка или не загудит, поистине
отвратительно. А она гудит, черт бы
ее драл. И гудит бессмысленно.
Теперь уже у меня нет никакого
сомнения в том, что все налеты врага
не преследуют никакой прямой воен-
ной цели Его налеты это, действитель-
но, война со старухами и детьми
Знать, что люди способны дойти до
такой гнусности,— ужасно. Ненависть
перерождается в презрение... Клопов
ведь не ненавидят, их просто давят.
Так же будет раздавлен фашизм.
Истребление началось. Это несомнен-
но. Но кто из нас, ленинградцев,
доживет до праздника? Дожить очень
хочется, а ведь испытаний впереди
может оказаться еше больше, чем
позади.
Ольга Кузнецова получала письма от
Георгия — бодрые, веселые, полные мяг-
кой иронии, которой он, очевидно, учился
у нее. Он писал ей о прекрасных
товарищах, о прочитанных в свободные
минуты книгах. Он спрашивал ее о литера-
турных планах и делился своими, твердо
уверенный, что все исполнится, он с вос-
торгом принял предложение писать вмес-
те книгу о «коричневой чуме», которую
они оба одинаково ненавидели. Он не
думал, не писал о смерти, от этих мыслей
его оберегал возраст
1941 г., 6 декабря.
Исполком Ленинградского Совета депу-
татов трудящихся принял постановление
о снабжении населения кипятком. Топлива
не хватает, и людям порой не на чем даже
вскипятить чай.
S—6/XII—41 г.
Итак, дорогой, благословляю тебя
начать новую главу своей жизни. По-
видимому, это совпадает и с началом
новой главы истории Ленинграда —
истории России, Европы, всего мира.
Тяжело, но почетно, а главное, инте-
ресно, несмотря ни на что.
Что бы ни случилось лично с нами.
Норма выдачи хлеба увеличена
кризис пережит. Сейчас даже успехи
поведут фашистов к гибели. Все, все
обернется против них. Волна покатит-
ся обратно, неудержимая и стреми-
тельная. Только бы и нам с тобой
судьба положила поплясать на
празднике. Ради этого часа береги
себя. Целую тебя крепко.
1942 г., 28 января.
...Исполком Ленгорсовета и бюро горко-
ма партии приняли постановление о работе
почты.
28/1—42 г.
Пережив то, что мы пережили, уже
бессмысленно покидать самый род-
ной, самый прекрасный и самый
героический город. Так или иначе,
испытание голодом и холодом я, по-
видимому, выдержала. Весна, разу-
меется, принесет новые опасности —
эпидемии, для меня — вспышку ту-
беркулеза. Зато общее положение
Бойцы народного ополчения.
9
хватит на продолжение всех этих
новых тягот. Описывать тебе наш быт
не стоит — это сделают историки.
Одно могу сказать: никто из находя-
щихся вне кольца не представляет
себе, насколько нам тяжело. Зато
никто кроме нас, не знает, какое
решающее значение имеет в этих
условиях вера в свои силы, вера
в грядущие успехи и сознание неутра-
ченной человечности. Последним мо-
гут похвастаться далеко не все. Тем
больше чести для тех, кто может..
Для такой бурной эпохи, как наша,
41 год жизни достаточно долгий срок.
Тем не менее, я очень надеюсь
прожить дольше, надеюсь стать оче-
видицей тех грандиозных сдвигов,
к которым приведет эта война во всем
мире, и еще надеюсь дожить до
многих вкусных вещей, которыми,
конечно, раньше снабдят героических
ленинградцев, чем вас...
Будь здорова, не тужи, не жалуйся
на тяготы жизни, мы вкусили от еще
много-много более горького. Зато мы
прославились в веках. Если уцелеем
А каждый день повышает на это
шансы. Ну, будь здорова.
1942 г., 6 апреля.
Сегодня гитлеровцы выпустили по горо-
ду 216 снарядов, от которых пострадали
38 человек. 6 апреля — последний день
более или менее нормальной эксплуатации
ледовой дороги.
б/IV—42 г.
...Помогло очень пребывание в ста-
ционаре. Сейчас я вполне оправилась
и начала работать и надеюсь, скоро
смогу высылать тебе понемножку
подспорье, ибо очень боюсь, что и ты
отощала не меньше, хотя я скинула со
своих плеч не больше не меньше, как
23 килограмма: ровно треть себя
самой. Немудрено, что я несколько
вышла из равновесия...
Со дня на день появится трамвай,
тогда проще будет узнать о судьбах
многих. Хотя кого? Разъехалось боль-
шинство, но те, кто остались, те
побратались больше, крепче, чем
кровью. Да, седых волос стало боль-
ше, зато и опыта, и мудрости, и, как
ни странно, любви к жизни — тоже.
Целую тебя, родная. Держись. Оля.
18/V—42 г.
Соня, родная, есть вещи, которых
не скажешь и о которых не скажешь.
Верь, дорогая, для меня это такая же
тяжкая утрата. Ведь, кроме Жоржика,
у меня никого и не было по-
настоящему дорогого. Но разве мы
одни теряем такого чудного мальчи-
ка? Когда вся страна, весь мир
захлебывается слезами, кровью, нена-
вистью, нельзя, нельзя предаваться
личному горю. Настанет время, мы
вместе поплачем, а сейчас набирайся
мужества работой, стойкостью, уме-
нием спрятать боль, воздай должное
его светлой, поистине незапятнанной,
героической и, увы, такой коротень-
кой жизни. Утешай себя сознанием,
что и смерть — не самое страшное,
что могло постигнуть нашего мальчи-
ка. Я знаю, ему было бы радостно
видеть, что я, что ты сумели справить-
ся со своим сердцем. Сонечка, верь
мне, извещение о гибели Жоржика,
которое я получила нежданно-нега-
данно — все это достаточно тяжело
и страшно, но я взяла себя в руки.
Никакие сетования не помогут. И про-
сти, что я как бы морализирую,
скорблю всем сердцем вдвойне и за
себя, и за тебя, но что можно
сделать?!
Целую тебя, не сердись, если не так
выразила все свое смятение, со-
чувствие, личную мою муку. Му-
жество, мужество, мужество — вот
все, что требуется сейчас от советских
людей, от всего человечества
Итак, родная, уговорились: больше
твердости духа, хотя бы до окончания
.войны. Сначала надо отомстить, по-
том лишь дать волю слезам. Может
быть, это звучит по-газетному, но
я так вот именно думаю, чувствую. Так
же думал и чувствовал Жоржик. Не
забывай об этом. Еще раз целую, жму
руку, береги, вернее, старайся сбе-
речь свои душевные силы. Они
пригодятся и тебе самой, и Илюше,
и раненым, возле которых ты рабо-
таешь, и мне, быть может, тоже.
Сестра твоя, Оля.
12/VI—42 г.
Дорогая, дорогая моя! Я только что
получила твое горькое письмо —
я боялась за тебя, а в твоем горьком
письме сквозит много больше стой-
кости, мужества, человечности, чем
я ожидала. Бедная моя, дорогая. Не
считай себя только ни в чем виноватой
ни перед ним, ни передо мной. У меня
большая вина — и не писала долго
тебе, и Жоржу долго не писала тоже,
наши письма проскакивали мимо друг
друга, и тебя заставила волноваться
о себе и не сумела распорядиться
вещами. Конечно, не до того сейчас,
а все-таки это меня мучит Но я рада
любой муке, которая отвлекает меня
от мыслей о Жореньке. Он, действи-
тельно, был исключительно хороший
человек, талантливый, честный и му-
жественный. Глупое утешение, но
лучше умереть в бою, чем остаться
калекой, чем пережить очень многое,
что грозило и грозит каждому в
страшные дни, которые выпало нам
пережить.
Соня, голубчик, нет у меня нужных
слов. Больно, тяжко, а вместе с тем
жизнь предъявляет так много таких
властных требований, что поневоле
вглубь загоняются и боль и воспоми-
нание. А как только сделаешь нелов-
кое, что ли, движение, резнет по
сердцу и опять жизнь берет свое.
И ты, дорогая, не беги от этого
призыва жизни, долга, труда, заботы
Великие события требуют великих
жертв. Жоржик понимал это, пони-
маешь и ты. Что нам остается, как не
встать на путь героического труда
и преодоления сердечной муки? Ведь
иного пути воздать должное чудесной
жизни и героической смерти — нет
Прости меня, родная, за пышные
слова, не такие, как нужно, но о том,
что нужно. Как грустно, что мы не
вместе в эти тяжкие дни, но приехать
я не приеду. Слишком это трудно
и слишком поздно. Лично для меня
с голодом покончено, по крайней
мере на «данном этапе». Здоровье
много лучше, чем могло бы быть,
и вообще не решиться мне оторвать
свою судьбу от судьбы Ленинграда.
А одиночество? Одиночество после
гибели нашего мальчика останется
всюду.
Обо мне не тревожься — я поста-
раюсь не умереть. Хочу увидеть
развязку, хочу участвовать в возрож-
дении Ленинграда, хочу всего того,
о чем говорила нашему Жореньке,
дорогому, любимому, за смерть кото-
рого могу отплатить только вер-
ностью жизни...
1942 г., 4 июля.
После двух относительно тихих дней
вражеская дальнобойная артиллерия вновь
усилила обстрел Ленинграда и выпустила
по нему 210 снарядов... В одной из
сегодняшних передач ленинградское ра-
дио сообщило, что научные работники
Ленинградского института театра и музыки
продолжают свои исследования.
29/VII—42 г.
Родные, любимые, мне трудно
'выразить, как горячо я благодарна за
все заботы, за явно неподдельное
желание меня увидеть. Мне тяжело,
что я вроде как обманываю ваши
ожидания, будто пренебрегаю протя-
нутой мне рукой...
Я отнюдь не обольщаюсь относи-
тельно реальной ценности моей
работы, но я ее делаю и чувствую
себя человеком, собой, и я должна ее
закончить, иначе будет просто не-
честно... Опять же, может быть, это
только голос упрямства, я считаю, что
не следует изменять раз принятым
решениям. Конечно, может случить-
ся, что все-таки придется ехать —
людям не очень занятым и не очень
здоровым сие предлагают (любовь
к Ленинграду не должна идти ему во
вред),— но мне пока никто не сказал
еще, будто я лишний рот...
1942 г., 12 августа.
Сегодня в Ленинграде снова исполня-
лась Седьмая симфония Дмитрия Шоста-
ковича.
Август 42 г.
Никакая я не особенная, но не
страшно мне здесь и по-прежнему
интересно и не могу смириться
с мыслью, что прошлая зима прожита
только для того, чтобы спасовать
нынешней.
Ну, а если в схватке рукопашной
Я умру, то знаю наперед:
Умереть за Родину не страшно,
Страшно, если Родина умрет.
Так полгода назад писал мне
Жоржик, так я сегодня пишу вам. И,
10
честное слово, никакая это не
жертвенность...
Итак, дорогие, несмотря на су-
хость моих последних писем, я очень-
очень люблю вас, но я все еще на-
деюсь, что смогу не воспользоваться
вашим гостеприимством, что настанет
час, и мы встретимся в Ленинграде.
Целую всех крепко, от души.
Врач-туберкулезник, долгие годы лечив-
ший Ольгу Кузнецову, писал ей в бло-
кадный Ленинград: «Вы должны уехать,
поверьте мне, с вашими легкими вы не
перенесете того, что еще предстоит.
Поверьте мне как врачу: чуда не бывает».
А она Ленинград так и не покинула
и пережила, перенесла всю блокаду. Все
долгие девятьсот дней. Как она, больная,
с пневмотораксом, выжила? Ольга Кузне-
цова сама отвечала на это:
«Никто, кроме нас, не знает, какое
решающее значение имеет в этих условиях
вера в свои силы, вера в грядущие успехи
и сознание неутраченной человечности».
Блокада Ленинграда, одно из самых
трагических испытаний войны, заставила на
многое посмотреть по-иному. Оказалось,
врачи могут ошибаться. Оказалось, чело-
век может быть слабее и сильнее самого
себя. Много позже, после блокады, врачи
установили закономерность, которая не
имела прямого отношения к медицине.
В блокаду выживали не самые здоровые.
Одно здоровье не определяло силу
сопротивления человеческого организма.
Недавно Даниил Гранин в «Комсомольс-
кой правде» сказал об этом так: «Вот мы
задумались над таким вопросом: кто
в блокаду выживал? Казалось бы, тот, кто
берег свои силы, кто сохранял, спасал себя.
Нет, не так: спасались те, кто сам спасал».
Ольга Кузнецова спасалась тем же:
помощью другим. Она делилась скудным
пайком с соседской девочкой и запасом
мужества и бодрости со своими близкими.
Они жили спокойнее и безопаснее, но
успокаивала, утешала их она.
Ольга Кузнецова дала себе зарок —
дожить до праздника. И вместе со всеми
ленинградцами, в меру своих сил, помога-
ла восстановлению истерзанного города.
Она дожила до праздника, и это был, как
у многих, счастливый и горький день,
потому что вспоминались те, кто до этого
дня не дошел.
После войны Ольга Кузнецова собирала
материалы для своей, как она говорила,
главной книги. Она хотела писать о борьбе
с коричневой чумой — фашизмом. Во
время блокады, в осажденном городе она
поняла, как страшна «коричневая» бо-
лезнь, от которой человечество не создало
прививок и сывороток. Ей хотелось понять,
как Германия, страна прекрасных писате-
лей и поэтов, которых она читала в подлин-
нике, могла подчиниться власти фанатиков
и мракобесов.
Еще не было придумано название, еще
не были написаны первые строчки, был
только примерный план и посвящение —
племяннику, погибшему под Ленинградом.
Но эта книга так и не была написана.
Силы воли хватило на войну, после войны
сказалось все, перенесенное в осажден-
ном городе. В 1948 году Ольги Исаковны
Кузнецовой не стало.
После нее осталось вроде бы немного:
три книги, стихи для детей, статьи и очерки
в журналах. Но разве ценность человечес-
кой жизни определяется количеством
написанного?
<0
3
я
о
X. АМИРХАНОВ,
председатель президиума
Дагестанского филиала АН СССР,
член-корреспондент АН СССР
ПО ЗАВЕТУ
ЛЕНИНА
ДАГЕСТАН — один из самых живописных уголков нашей
необъятной РодйЬы. На севере республики — степи, лежа-
щие ниже уровня Мирового океана, на юге — горы
(Дагестан в переводе — страна гор). А на востоке —
песчаные пляжи Каспия. По всему свету славятся изделия
дагестанских умельцев — кубачинских ювелиров, унцу-
кульских резчиков по дереву.
Жители Дагестана гордятся не только своими на-
родными промыслами, но и высокоразвитой промышлен-
ностью, сельским хозяйством, наукой. За годы Советской
власти Дагестан стал краем сплошной грамотности;
десятки народностей республики — члены великой много-
национальной семьи советских народов — приобщились
к сокровищнице мировой культуры.
Предмет особой нашей гордости — это опыт решения
женского вопроса, столь остро стоявшего всего шесть
десятилетий назад в крае, где царили феодальные
порядки и религиозные предрассудки. Мы часто говорим
о просвещении и культуре, даже не задумываясь порой
над тем, что 60 процентов работников просвещения
и культуры у нас сейчас женщины. В здравоохранении
республики их 75 процентов, в органах государственного
управления — 45, в науке — 44 процента. 20 женщин
Дагестана удостоены звания Героя Социалистического
Труда.
В аулах и городах нашего края есть много стариков,
помнящих совсем другие времена. Об этих временах
выразительно говорилось в одном из документов первого
Вседагестанского съезда женщин-горянок. «От старины
нашей веет жутким тленом вымирания, кошмаром безыс-
ходной нищеты, беспросветной темноты и вечной каба-
лы,— писали участницы съезда.— От старины этой несут-
ся стоны и слезы наших матерей, ибо всегда, сколько пом-
нит себя наш народ, женщина была существом вдвойне
угнетенным, была бессловесной рабыней, жизнь которой
ценилась дешевле жизни быка и осла».
Девушек выдавали замуж в 15—16 лет, не спрашивая их
согласия; если женщина пыталась оставить нелюбимого
мужа, ей это могло стоить жизни. От жены требовалось
абсолютное повиновение. Если муж умирал раньше жены,
она становилась собственностью его родного или
двоюродного брата. Горянка несла на себе основные
тяготы сельского труда: на ее плечах были и огород,
и поле, и домашнее хозяйство, и заботы о детях. Ислам
освящал и закреплял бесправное положение горянок
Покорные патриархальным обычаям, женщины были
обречены на бескультурье и невежество. Во всем
Дагестане до революции не было ни одного специализиро-
ванного женского и детского медицинского учреждения
Медицинскую помощь общего характера можно было
получить только на фельдшерском пункте (их насчитыва-
11
лось в Дагестане всего 18, а на 600 тысяч человек сельского
населения было 108 больничных коек!).
Суровый быт, неписаный закон гор — адат, жестокий
кодекс религиозного права — шариат, охраняемый хана-
ми, беками, муллами и поддерживаемый царской адми-
нистрацией, делали жизнь женщины-горянки очень тяже-
лой.
Обычаи эти, религиозные догмы и традиции находи-
лись в резком противоречии с чаяниями трудового народа,
с теми прогрессивными настроениями и идеями, которые
вырабатывались лучшими его сынами. Песни и сказки
народов Дагестана полны любви и уважения к женщине.
Только победа Советской власти принесла женщине
Дагестана полное равноправие и создала почву для
превращения чаяний в реальность. Беседуя в 1921 году
с делегацией Красного Дагестана, В. И. Ленин говорил
о том, что надлежит произвести революцию не только
в быту горянок, но и в их сознании, в их психологии.
Сумейте сделать так, чтобы она прежде всего почувствова-
ла себя равным членом нашего общества, возложите на
нее такие же общественные обязанности, такую же
ответственность, какую несут мужчины. Смелее вовлекай-
те горянку в политическую и хозяйственную жизнь вашей
республики,— советовал вождь революции.
Выполняя ленинский завет, коммунисты Дагестана
развернули большую работу по разъяснению советских
законов о правах женщин, по вовлечению их в стро-
ительство новой жизни. С 1921 года началась кампания по
ликвидации неграмотности горянок. В столице Дагестана
был создан первый женский «ликвидпункт» (пункт по
ликвидации неграмотности), а в горном селении Кази-
Кумух — первая школа по ликвидации неграмотности
среди женщин. К концу 1923 года в республике было уже
17 таких пунктов; начало свою агитационную деятельность
республиканское общество «Долой неграмотность!»
В 1931 году кампания по ликвидации неграмотности
вылилась в массовое движение «культсанштурм». в столи-
це республики работал центральный штаб, куда вошли
представители партийных, советских и комсомольских
организаций, в районах — районные штабы, члены ко-
торых возглавляли участки по борьбе с неграмотностью
В каждом ликвидпункте создавалось ядро активистов;
вопросы культсанштурма горячо обсуждались на проф-
союзных, комсомольских и женских собраниях.
Братские республики решили помочь Дагестану и при-
слали к нам более 800 педагогов и медицинских
работников. Более 200 специалистов прибыли на постоян-
ную работу в органы народного образования. Темпы роста
грамотности в Дагестане были необычайно высоки. Число
школ в республике росло втрое быстрее, чем в среднем
по стране. К марту 1932 года в ликвидпунктах и школах для
малограмотных учились уже 252 тысячи человек, в том
числе 127 тысяч женщин
Из года в год увеличивалось число девушек, которые
хотели стать учителями, врачами и агрономами. В 1935 го-
ду педагогический институт в Махачкале окончили
13 девушек, из них семь горянок. В следующем учебном
году туда поступили учиться 132 девушки, в том числе
23 горянки. Студенток-горянок принимали в вузы раз-
личных городов страны вне конкурса, их обеспечивали
стипендией и хорошими общежитиями; им помогали
овладевать русским языком, для них устраивали дополни-
тельные занятия.
В начале 50-х годов дагестанские женщины начали
штурмовать новые вершины. Об участии наших женщин
в развитии науки я и хочу рассказать поподробнее.
Кому из филологов незнакомо имя профессора
Московского государственного университета, доктора
филологических наук А. Тахо-Годи? В Баку трудится доктор
геолого-минералогических наук Т. Даидбекова Доктор
медицинских наук К. Палчаева — первая женщина-горян-
ка, которой было присвоено звание профессора, а
Б. Алиева первая на Северном Кавказе горянка — доктор
философских наук... Сегодня в одном только Дагес-
танском филиале Академии наук СССР работают 140 жен-
щин, из них 53 — кандидаты наук: физики, химики,
геологи, биологи, экономисты, историки, филологи. А две
сотрудницы филиала — С. Гаджиева и У. Мейланова
имеют степень доктора.
Давайте задумаемся над фразой, которую мы произно-
сим с привычной легкостью: «Горянка стала доктором
наук». Присмотримся повнимательнее к судьбе хотя бы
Сакинат Гаджиевой.
Ей повезло с самого рождения — выросла прямо
в школе. Б те времена людей, которые были немного
грамотны, посылали на краткосрочные учительские курсы.
Закончив их и получив начальные педагогические знания,
они возвращались в родное село. Так было и с отцом
маленькой Сакинат. Вернувшись в аул, он открыл школу
в собственном доме. Вся жизнь Сакинат — непрерывная
учеба, последовательное восхождение по ступенькам
С. Гаджиева.
У. Мейланова.
лестницы познания. Закончив школу, она поступила
в педагогический техникум в Буйнакске. Тут начался
период культсанштурма, и девушку направили в селение
Маджалис. Ей поручили вести два ликвидпункте, куда
приходили женщины, и часто с детьми. Дети плачут,
матери нервничают, а юная учительница берет их
загрубевшие от крестьянского труда руки в свои, и они
вместе начинают водить пальцами по буквам. Буквы
складываются в слова, слова в фразы, и вот уже горянка
читает на своем родном языке: «Мы — не рабы, рабы —
не мы!»
Затем Сакинат вела школу для малограмотных,
а позже, получив диплом учительницы, стала преподавать
в школе рабочей молодежи. Она ставила пьесы, организо-
вала танцевальный и хоровой кружки. Она знала, чем
живут все ее ученики. А для них для всех она была
Учителем с большой буквы. Свободного времени у нее,
конечно, не было, но она все-таки поступила на историчес-
кий факультет Дагестанского педагогического института
и закончила его заочное отделение.
А потом — новый поворот судьбы: сельская учительни-
ца Сакинат Гаджиева стала инспектором отдела школ
в республиканском Министерстве просвещения. Начались
поездки по районам, распространение опыта лучших
учителей. Сакинат столь энергично взялась за дело и такие
проявила организаторские способности, что ее в минис-
12
терстве уже собрались сделать начальником управления
Но она мечтала о другом — о продолжении учебы. Она
изучает азербайджанский, турецкий, немецкий, в течение
четырех лет учится в Москве в аспирантуре, защищает
кандидатскую диссертацию и возвращается в Махачкалу
Здесь ее назначают ректором педагогического института.
Массу сложнейших организационных задач пришлось ей
решать — дел у ректора всегда много. А она еще
и преподает — читает курс истории XIX века. Ее любимые
темы — декабристы, реформа 1861 года, тогдашний
Дагестан и Средняя Азия.
Но истинное ее призвание — научная работа, и мысли
о ней не оставляют Сакинат ни на минуту В конце концов
она переходит в Институт истории, языка и литературы,
защищает докторскую диссертацию и становится крупным
специалистом по этнографии народов Дагестана. В центре
ее научных интересов — социально-экономическое разви-
тие кумыков, одной из народностей нашей многона-
циональной автономной республики, их духовная культу-
ра, общественный и семейный быт. Исследует Гаджиева
и русско-дагестанские отношения, влияние русской куль-
туры на развитие народов Дагестана.
В 1981 году Сакинат Гаджиева закончила монографию
«Брак и семья народов Дагестана». Близок к завершению
и первый том «Историко-этнографического атласа Дагес-
тана» — коллективного труда сектора этнографии, ко-
торый возглавляет Гаджиева в институте. До сих пор
основным объектом исследований этого сектора были
кумыки, теперь начинается изучение малых народностей
края Дагестан в этом смысле уникален, здесь неисчер-
паемое поле деятельности для этнографа.
А теперь обратимся к жизненному пути другого нашего
доктора наук — Унейзат Мейлановой. Родилась она в лез-
гинском селении Касумкент. Семья Мейлановых была по
дагестанским понятиям небольшая — всего четверо детей.
Когда Унейзат исполнилось три года, ее родители
переехали в Махачкалу. Здесь она закончила среднюю
школу № 1 — одну из лучших в республике. На протяже-
нии многих лет ее директором был кандидат педагогичес-
ких наук, заслуженный учитель РСФСР С. Омаров. Он
первым заметил любовь своей ученицы к языкам,
к литературе, к поэзии. Не заметить, впрочем, было
нельзя: Унейзат читала на школьных вечерах свои стихи.
Школа окончена. Унейзат собирается поступать на
филологический факультет МГУ. Но это был июнь
1941 года. Как и многие ее сверстницы, девушка рвется на
фронт, подает заявление в военкомат. На фронт ее не
берут, но без дела она не остается — заботы о раненых,
шефские концерты. И учеба на филологическом факульте-
те Дагестанского педагогического института.
В 1952 году ей, одной из первых женщин-дагестанок,
присуждают степень кандидата филологических наук.
Тема ее диссертации — «Система склонений в даргинском
языке в сравнении с другими дагестанскими языками».
Исследование это, выполненное в Институте языкознания
АН СССР, по общему признанию, было новаторским.
Дагестанские языки, хотя они генетически и близки друг
другу, в процессе своего развития разошлись больше, чем,
например, языки романской группы или германской.
Проследить их развитие, установить их родство, связи,
отличия, сходные черты — все это можно сделать, лишь
опираясь на сравнительно-исторический метод, когда
исследователь опускается в глубины веков добирается до
общих корней слов, отыскивает то, что у филологов
называется «фонетическими соответствиями». Канди-
датская диссертация Мейлановой оказалась большим
подспорьем для филологов в подобных исследованиях.
Защитив ее, Унейзат вернулась в Махачкалу и начала
работать в Институте истории, языка и литературы
Дагестанского филиала АН СССР. Сначала она — младший
научный сотрудник, затем — старший, а по совмести-
тельству — доцент и заведующая кафедрой дагестанских
языков в университете.
И вот в 1965 году происходит в ее жизни новое важное
событие — защита докторской диссертации по диалекто-
логии лезгинского языка. Защищается она в центре
советского кавказоведения, в Институте языкознания
Академии наук Грузинской ССР, где работают выдающи-
еся знатоки кавказских языков. В заключении ученого
совета института говорилось: труд Мейлановой представ-
ляет огромный интерес как для лингвистики, так и для
этнографии и истории Дагестана.
Свою научную деятельность профессор Мейланова
превосходно сочетает с общественной работой. Сейчас
она — редактор телевизионного женского журнала.
В этом журнале регулярна рассказывается с женщинах —
передовиках сельского хозяйства и промышленности,
о женщинах-ученых; на его «страницы» приглашаются пе-
вицы, балерины, драматические актрисы. Унейзат Мейла-
нова — член Комитета советских женщин; она часто вы-
ступает со статьями в журнале «Советская женщина».
Имя ее нередко встречается и на страницах дагестанских
массовых изданий: она много пишет о родной республике,
ее людях, литературе.
Вы, конечно, спросите : а есть ли у наших героинь семья,
дети? Прекрасные дети у них, и не только дети, но и внуки.
У Гаджиевой — двое внуков; сын ее работает в Москве,
в Институте экспериментальной хирургии. Один из сыно-
вей Мейлановой, Энвер, решил продолжить ее дело. Он
с отличием закончил университет и сейчас учится в аспи-
рантуре. специализируясь, как и его мать, по кавказским
языкам.
С, Гаджиева и У. Мейланова служат примером для всех
женщин, работающих в Дагестанском филиале АН СССР.
Многое можно было бы рассказать о каждой из них,
о выбранных ими научных проблемах. Спектр этих
проблем необычайно широк. Кандидаты экономических
наук М. Даниялова и М. Юсупова изучают размещение
производительных сил и сырьевых ресурсов в Дагестане
и вместе с М. Бакриевой, тоже кандидатом наук, готовят
рекомендации по использованию ресурсов и охране
окружающей среды. Кандидат геолого-минералогических
наук 3. Штанчаева исследует месторождения мине-
ральных вод, а кандидат биологических наук Л. Магомедо-
ва — развитие надземной и подземной массы растений. Ее
работа, как и исследования, которые ведут кандидат
биологических наук С. Гасанова, занимающаяся научными
основами повышения продуктивности экосистем, и К. Иб-
рагимова, специализирующаяся по генетике дикорастущих
плодово-ягодных и кормовых растений,— связаны с ак-
туальными запросами сельского хозяйства и растение-
водства. Интересны и работы кандидатов исторических
наук А. Гасановой, Э. Далгат, кандидата искусствоведения
Г. Султановой, изучающей театральное искусство народов
Дагестана, филологов М. Алиевой, А. Алихановой, П. Са-
идовой.
Разнообразна тематика, над которой трудятся наши
женщины-ученые эт сырьевых ресурсов до проблем
мелиорации засоленных почв, от истории народных
восстаний до поэзии кумыков. Разнообразны их судьбы. Но
есть у них у всех общее — порыв к знаниям, неукротимое
стремление к свету науки. А первый толчок этому дан был
в тот далекий теперь уже день, когда в стране гор был
открыт первый пункт по ликвидации неграмотности. Уже
непривычно звучат сегодня слова «ликвидпункт»,
«культсанштурм»! Но какой романтикой веет от них, какие
видятся за ними кардинальные перемены в жизни целого
народа!
Записал А. КОЛЕСНИКОВ
ОЩУЩЕНИЕ ВРЕМЕНИ
Быстрый сон с его парадоксами настоль-
ко увлек всех, что на обычный, медленный
долго не обращали внимания Но вот как-
то раз экспериментаторы, лишавшие
испытуемых несколько ночей подряд
быстрого сна, обнаружили, что в «восста-
новительную» ночь взять реванш желает
не быстрый сон, а медленный, точнее
самая глубокая его стадия — дельта-сон.
Доля быстрого сна увеличилась лишь на
следующую ночь, да и то незначительно.
Выходило, что дельта-сон связан с
быстрым функционально: страдает один
— страдает и другой. Потом выясни-
лось, что связаны они и химически —
участник быстрого сна, норадреналин,
синтезируется во время медленного, а при
разрушении мозговых структур, содержа-
щих серотонин, приходят в беспорядок оба
сна. По всему было видно, что несмотря на
все различия — это части единой системы,
а не разные формы жизни, как казалось
некоторым исследователям, увлеченным
парадоксами быстрого сна.
Быстрому сну свойственна психическая
деятельность. А медленному? Должна
быть она и у медленного! Ведь если между
ними существуют нейрохимические и
функциональные связи, что же мешает им
вступить и в «психический контакт»? Надо
бы к медленному сну присмотреться
повнимательнее.
Присмотрелись. У некоторых людей, как
обнаружилось, бывают во время медлен-
ного сна и настоящие, яркие сновидения.
Но все это либо в стадии дремоты, либо
в стадии сонных веретен. Дельта-сон
безмолвствует. Случается, правда, что че-
ловек, разбуженный в дельта-сне, рас-
казывает о сновидениях. Но это скорее
всего воспоминания о видениях пред-
шествующего быстрого сна. Вообще же
в 70 случаях из 100 люди отрицают какую
бы то ни было психическую деятельность
в дельта-сне.
Может быть, этой деятельности и правда
нет? Но как тогда объяснить динамику
вегетативных явлений в медленном сне?
Когда человек засыпает, пульс его замед-
ляется, но это замедление доходит лишь
до конца стадии сонных веретен. Как
только на ЭЭГ появляются дельта-волны,
сердце начинает биться чаще и к концу
дельта-сна частота пульса достигает пре-
дела. Такую же динамику обнаруживает
и кожно-гальваническая реакция — один
из основных показателей эмоциональной
активности. Малейшее наше волнение
влияет на влажность кожи, и ее электри-
ческое сопротивление меняется. В спокой-
ном бодрствовании реакция эта выражена
слабо, во время дремоты она исчезает
и появляется лишь вместе с дельта-
ритмами. В самой глубокой стадии мед-
ленного сна она уже не прекращается ни на
секунду. Когда же наступает быстрый сон
с его сновидениями, она возникает лишь
время от времени, сопутствуя быстрым
движениям глаз. Но в быстром сне — это
понятно: человек смотрит сон. А откуда
берется эмоциональная активность в мед-
ленном? Что мы там переживаем?
Ученые попытались получить ответ на
этот вопрос, проанализировав взаимоотно-
шения спящего со временем. У всех у нас
события, происходящие во внешнем мире
или в сознании, фиксируются памятью
в непрерывной последовательности. Благо-
даря этому мы ориентируемся во времени
и хорошо знаем, что было прежде, а что
Окончание. Начало см. в № 2.
Т ОНИАНИ,
академик
Академии наук
Грузинской ССР
потом. Иначе чувствуют себя, скажем,
больные корсаковским синдромом, у ко-
торых нарушен в мозгу механизм сличения
новых впечатлений со старыми. Эти люди
не в состоянии запоминать происходящее
Свое далекое прошлое, когда они еще не
были больны, они помнят сносно, но от
недавних событий в их сознании не
остается почти ничего. Чем больше впечат-
лений сохраняет память, тем больше
человек «переоценивает» время: чем
меньше в ней остается, тем он больше
«недооценивает». Корсаковскому больно-
му вся жизнь может показаться промчав-
шейся как сон.
Московские исследователи В. П. Дани-
лин и Л. П. Латаш решили выяснить, как
люди оценивают время, которое они
провели во сне. Существует ли зависи-
мость между стадией сна и качеством
фиксации происходящего? Несколько но-
чей подряд испытуемых будили посреди
различных стадий сна и расспрашивали,
сколько времени, по их мнению, они спали.
Оценка признавалась правильной, если
отклонение не превышало 15 минут на час
реального времени. Правильная оценка
должна была означать непрерывную фик-
сацию «событий», а неправильная — фраг-
ментарную, случайную, как у больных
с нарушениями памяти.
Что же оказалось? Когда людей будили
посреди дельта-сна, то в половине случаев
они «недооценивали» предшествующий
период. Ошибка достигала иногда 50 ми-
нут на час: после четырех часов сна чело-
век мог сказать, что спал минут сорок. Ког-
да же их будили во время быстрого сна,
оценка была правильной всегда и
распространялась как на сам быстрый сон
так и на весь предшествовавший ему
период.
Отчего же дельта-сон обладает такой
плохой памятью на время, а быстрый сон
хорошей? Оттого, предположили ученые,
что первый «углублен в себя», в свои
«мысли», он подобен человеку, который,
задумавшись, не замечает ничего вокруг,
а второй, напротив, как бы окидывает
свободным взглядом все, что ему пред-
шествовало, и подводит итоги (сопоставле-
ние дельта-сна с корсаковским синдромом
было чисто формальным). «Установка»
быстрого сна изначально связана с вре-
менными категориями. В течение этой
фазы, входящей в первые гри цикла
«медленный сон — быстрый сон», идет
своеобразная доработка и введение в па-
мять того, о чем «думалось» в дельта-сне.
Вот отчего под утро, в четвертом и пятом
циклах, когда быстрому сну дельта-сон
почти не предшествует и он уже целиком
«принадлежит самому себе», человек так
же «недооценивает» время, как и в дельта-
сне.
ЗАТОВАРЕННЫЙ СКЛАД
Эта теория, которую ее сторонники
называют информационной, рассматрива-
ет все фазы и стадии сна как звенья одной
цепи, как взаимосвязанные периоды пси-
хической активности, направленной на
переработку информации — на усвоение
того, что воспринималось и о чем дума-
лось накануне.
Информационная теория возникла в 50-х
годах, в пору расцвета кибернетики и об-
щей убежденности в том, что все на свете
подлежит измерению. В числе прочего
была измерена «пропускная способность»
памяти, и оказалось, что она далеко не
безгранична Из этого следовало, что
к вечеру саквояж, куда мы складываем
дневные впечатления, трещит по швам
и нам пора уединиться, разглядеть получ-
ше его содержимое и то, что пригодится
в дальнейшем, пересыпать в долговремен-
ную память, а что нет — выбросить. Так как
никто этим сознательно не занимается,
очевидно, это входит в обязанность нашего
бессознательного мышления, которому,
естественно, удобнее всего действовать,
когда сознание ему не мешает, то есть
спит.
Сторонники теории ссылались и на
данные нейрофизиологии, согласно ко-
торым, чтобы информация перешла из
непосредственной памяти в долговремен-
ную, она должна быть переведена с языка
мозговых электрических импульсов на
язык молекулярных перестроек. Импульсы
эти циркулируют по нейронным кругам до
тех пор, пока информация не «запишется»
в молекулах кодом, основанным на раз-
личных комбинациях из нуклеотидов.
Насчет кода памяти теперь есть и другие
гипотезы: одни считают, что память пред-
ставляет собой «набор голограмм», дру-
гие — что сложную комбинацию из ритми-
ческих узоров биотоков. Но это не меняет
дела: мы спим затем, чтобы переработать
полученную информацию
Это объяснение назначения сна кажется
простым и убедительным. Чтобы перева-
рить пищу, нужно хоть на время перестать
ее есть. Но поразмыслим немного. Какую
информационную пищу переваривает тот
14
же кот, спящий по 18 часов в сутки?
Впрочем, оставим пока животных; оставим
и детей — они растут, мало ли что
требуется для роста. Поговорим о себе.
Мы с вами путешествуем Мы попадаем
в новый город и целый день осматриваем
его. Два музея, картинная галерея, ратуша,
старая крепость, пещера с прили-
чествующей легендой... Впечатлений — на
год! Сколько же мы будем спать, чтобы
запомнить все это? Да как обычно —
восемь часов. Может, даже семь... Прохо-
дит месяц. Вечер. Мы возвращаемся
с работы, где не произошло ровным
счетом ничего нового; кто-то заглядывает
в гости; на экране телевизоре — старый
фильм; книга — разочаровывает. Сколько
же мы спим после этого? Да те же восемь
часов! Зачем? Могли бы и совсем не
ложиться...
Чтобы выйти из затруднения в этом
пункте, сторонникам информационной
теории пришлось отчасти признать пра-
воту «энергетиков», утверждающих, что
сон — это физический отдых, восста-
новление сил — и только. На первых порах
над «энергетиками», да и над всей
житейской, «обывательской» теорией (ко-
торой, как мы помним, держались и
Шекспир и Томас Манн) немало иронизи-
ровали. Каким же это образом, говорили
им, способствует физическому отды-
ху и накоплению сил свойственный
сну вегетативно-эмоциональный сумбур?
И ведь верно! «Эмоциональные бури,
разыгрывающиеся в дельта-сне, всплески
эмоциональной активности в быстром —
разве это похоже на накопление энергии?
Да это же чистейший ее расход! —
замечает в своей книге «Три трети жизни»
А М. Вейн. — А увеличение частоты
пульса... достигающее апогея как раз
к концу дельта-сна?.. А ночные кошмары,
непосредственно со сновидениями не
связанные и тоже возникающие в дельта-
сне! Это прямо разряд какого-то конден-
сатора».
Но вместе с тем отрицать восстановле-
ние сил нелепо. Значит, и восстановление,
и переработка информации одновремен-
но? Компромисс был сформулирован так:
все зависит от того, что мы будем
подразумевать под понятием «восстанов-
ление». Информационная теория не проти-
воречит энергетической, а дополняет ее,
подобно тому как переработка информа-
ции во сне не подменяет собой переработ-
ку во время бодрствования, а тоже
дополняет ее. Восстановление — это ведь
не только покой и пассивное накопление
ресурсов, но и своеобразная мозговая
деятельность, направленная на реоргани-
зацию воспринимаемой информации. По-
сле такой реорганизации и возникает у нас
ощущение свежести и отдыха — свежести
как физической, так и умственной.
К концу дня, говорит А. М. Вейн, наш
мозг похож на затоваренный склад. На
складе царит неразбериха, им уже трудно
пользоваться. Надо закрыть его «на учет»
и навести в нем порядок. Этой цели
и служит сон. Кстати, на наведение
порядка, как и на все на свете, нужно
затратить энергию — само собой ничего
не делается. Энергия затрачена, порядок
наведен, информация разложена по по-
лочкам, голова ясная — все проблемы как
на ладони. Оттого и говорится: утро вечера
мудренее.
ОРКЕСТР БИОРИТМОВ
Конечно, это восстановление — восста-
новление сил, душевного равновесия, всей
психики. И всей биохимии: никто не
отрицает, что в дельта-сне может усили-
ваться синтез белков Информационная
теория готова признать все, даже «гипно-
токсины», при условии, правда, чтобы во
главе была поставлена «содержательная
сторона мозговой активности» то есть
целенаправленная психическая деятель-
ность. В дельта-сне — подготовка инфор-
мации к переработке, в быстром — сама
переработка... Не может же быть, чтобы
мы столь бурно реагировали ни на что!
Логично, но не будем торопиться с
выводами. При всей своей широте
и непредвзятости информационная теория
многого не договаривает. Так и не хочет
она вдуматься и объяснить, почему про-
должительность сна не зависит от «инфор-
мационной насыщенности» дня и почему
наши эмоциональные бури после «пусто-
го» дня разыгрываются как ни в чем не
бывало, даже еще сильнее. На что же мы
реагируем? На прошлогодний снег? А наве-
дение порядка на «складе»? Что именно
происходит с информацией в первых трех
циклах «медленный сон — быстрый сон»
и если к концу третьего цикла реорганиза-
ция завершается и информация в память
уже введена, то какой цели служат
четвертый и пятый циклы, где преобладает
быстрый сон? Все задачи решены, а мы
зачем-то спим! Неужто так сильна инерция
суточного ритма и мы спим только потому,
что на дворе еще темно? Если же это
действительно так, то почему наша инер-
ция предпочитает именно быстрый сон,
а не дремоту, например, что было бы
гораздо естественней?
Рассуждая таким образом, мы неизбеж-
но приходим к выводу: если инерция
делает столь парадоксальный выбор, то
это вовсе не инерция и суточный ритм тут
ни при чем. Зачем этому ритму при-
ковывать нас к постели расслаблением
мышц и яркими утренними сновидениями?
И отчего без этих сновидений мы чувству-
ем себя не в своей тарелке?
Часть наших вопросов может найти
разрешение в идеях, которые развивает
доктор Н. И. Моисеева из Ленинградского
института экспериментальной медицины.
В течение дня (каким бы он ни был)
ритмическая согласованность в работе
мозговых структур приходит в упадок. Все
структуры участвовали в процессе
бодрствования по-разному (день на день
ведь не похож), и вот теперь, к вечеру,
одна уже выработалась целиком и ей пора
восстанавливать свой биохимический ба-
ланс, другая израсходовала свои ресурсы
наполовину, а третьей так и не пришлось
поработать. От этой дисгармонии и разно-
голосицы в мозговых биоритмах мы
и чувствуем себя разбитыми, и сообра-
жаем хуже. Надо, чтобы все структуры
вновь настроились на один лад.
Как же происходит настройка? По
предположению Н. И. Моисеевой, во
время медленного сна идет регулировка
ритмов каждой структуры, каждой клеточ-
ки, а во время быстрого — налаживаются
гармонические взаимоотношения между
ними. Конечно, мозг во сне занят многими
задачами, но одна из них, и далеко не
второстепенная, — настройка биоритмов
на оптимальный режим. Человек погру-
жается в сон, и присущие бодрствованию
функциональные связи между мозговыми
структурами на время распадаются — об
этом можно судить по ЭЭГ. Структуры как
бы замыкаются в себе, саморегулируются,
затем связи между ними постепенно
восстанавливаются, начинается общая ре-
гулировка, и вот уже наш оркестр
биоритмов готов к разучиванию новой
музыки дня.
Эталоном для оптимальной согласован-
ности всех ритмов служит модель «потреб-
ного биоритмического фона», создающа-
яся во время бодрствования на основе
врожденной программы поведения и при-
ходящих извне сигналов. Во сне эта модель
проходит-проверку. Если модель получи-
лась удачной, сна особенно много не
потребуется, если же она нуждается
в доработке — приходится спать дольше.
Для создания модели нужна внешняя
информация. Чем больше ее получит
организм, тем меньше, как это ни парадок-
сально. понадобится ему сна. Вот почему,
когда мы заняты кипучей деятельностью,
мы спим меньше, чем когда просто
убиваем время. Однообразные и, в сущ-
ности, поверхностные впечатления турис-
та, перевозимого из музея в музей, с этой
точки зрения, могут содержать несравнен-
но меньше информации, чем «впечатле-
ния» инженера, выполняющего от-
ветственный заказ и просиживающего ночи
напролет за чертежами, или чувства
и мысли влюбленных, которые не видят
в целом мире ничего, кроме себя, но зато
видят друг в друге целый мир Кто думает
о сне, когда влюблен!
Быть может, считает Н. И. Моисеева,
в сновидениях и отражается этот процесс
переналадки и упорядочения фазовых
отношений между структурами. Тогда же,
в быстром сне, происходит и своеобразная
тренировка нервных центров: клетки,
бездельничавшие во время бодрствова-
ния, вынуждены, чтобы не потерять
форму, заниматься «функциональной»
гимнастикой. Недаром после стресса,
когда нейроны все до единого полу-
чают хорошую встряску, человек спит как
убитый и снов своих не помнит. А кто ведет
жизнь вялую и о встрясках давно забыл,
тот со сновидениями не расстается.
Гипотезы, но какие убедительные, не
правда ли? Кстати, подобным встряскам
и «тренировкам» подвергается мозг и у
тех, с кем случаются эпилептические
припадки. В свое время мой коллега,
физиолог В. М. Окуджава, ныне академик
АН Грузии и ректор Тбилисского универси-
тета, обратил внимание на то, что во время
такого припадка активизируются те же
самые структуры мозгового ствола, что
и во время быстрого сна, и, когда человек
потом засыпает, его сон во многом похож
на быстрый. На основании этого можно
было предположить, что повторение при-
падков у больных должно способствовать
сокращению доли быстрого сна, ибо
потребность в нем, хотя и не слишком
приятным образом, будет отчасти удовлет-
ворена. Так оно и оказалось.
Такую же взаимосвязь, но уже в опытах
на животных, обнаружили и сотрудники
нашей лаборатории в Институте физиоло-
гии М Г. Коридзе, М М. Мгалоблишвили
и М Г. Кавкасидзе. Кошек лишали быстро-
го сна, они буйствовали среди своих
галлюцинаций, затем в восстановительном
периоде следовала повышенная отдача
быстрого сна. Все шло как по писаному. Но
если вслед за лишением быстрого сна
у кошек удавалось вызвать эпилептические
судороги (что обычно делается электро-
стимуляцией гиппокампа), длительность
быстрого сна в восстановительном пе-
риоде сокращалась. Сокращалась она
и в том случае, когда у кошки посреди
медленного сна вызывали «электрографи-
ческое пробуждение», при котором усили-
вался гиппокампальный тета-ритм, а про-
ще говоря — когда в медленный сон
15
искусственным образом вводили быстрый.
Наступавшая после этого очередная фаза
быстрого сна была короче, чем обычно.
МОЗГОВОЙ ГОМЕОСТАТ
С гиппокампальным тета-ритмом связа-
на и теория сна, разработанная нами
в 70-х годах в Институте физиологии АН
Грузии.
Есть два типа бодрствования — спокой-
ное и напряженное. Спокойное поддер-
живается активирующими импульсами,
которыми главный мозговой энерго-
блок— ретикулярная формация — по-
буждает к усиленной работе два важных
отдела — таламус и кору. Деятельности
этой системы вполне хватает, чтобы обес-
печить надлежащий тонус сознания и вни-
мания. Но для напряженного бодрствова-
ния этого уже мало, и свои импульсы
начинает посылать лимбическая система —
сложное функциональное образование,
куда входят важные подкорковые струк-
туры и где находятся центры наших
эмоций.
Сочетание работы этих двух систем
создает основу для целенаправленных
и координированных реакций, ради ко-
торых и возникает напряженное бодрство-
вание. А может ли работать одна лимби-
ческая система, а ретикуло-таламо-корти-
кальная — бездействовать? Да. Именно
это и происходит во время быстрого сна:
эмоции взбудоражены, а координиро-
ванные реакции парализованы; в вообра-
жении мы несемся вскачь или гоняем по
полю мяч, а все наши мышцы лишены
тонуса. В этом ведь и заключается
основной парадокс быстрого сна По
активности мозговых структур быстрый
сон — аналог не спокойного, а напряжен-
ного бодрствования У спокойного
бодрствования, как и у медленного сна,
аналогов нет.
Сам быстрый сон, подобно бодрствова-
нию, тоже можно разделить на две стадии.
На фоне десинхронизации мозговых рит-
мов, сопровождающейся быстрыми дви-
жениями глаз, начинается бурное развитие
тета-ритма, генерируемого гиппокам-
пом — той самой, кстати, структурой,
которая участвует в сличении новых
впечатлений со старыми. Это эмоциональ-
ная стадия быстрого сна. Затем тета-ритм
ослабевает, а тем временем в новой коре
особенно в сенсомоторной ее области,
усиливается альфа-ритм — признак эмо-
ционального безразличия. Затем альфа-
ритм в коре затухает, а тета-ритм
в гиппокампе нарастает вновь. Обе стадии,
эмоциональная и неэмоциональная, чере-
дуются во время быстрого сна несколько
раз, причем первая всегда длиннее второй.
Во время бодрствования тета-ритм —
постоянный спутник эмоционального на-
пряжения. Ни сильный голод, ни жажда, ни
страх, ни агрессия — ни одно из подобных
состояний не обходится у животных без
гиппокампального тета-ритма. Когда же
животное успокаивается, когда оно полу-
чает еду и питье и его потребности
удовлетворены, тета-ритм уступает место
альфа-ритму — вестнику блаженной дре-
моты. В быстром сне такое же чередова-
ние: кажется, будто из глубин мозга вы-
растает какая-то потребность, которая за-
тем находит удовлетворение. Потом она
вырастает снова, снова удовлетворяется,
и так — до наступления медленного
сна или до пробуждения.
Усилению тета-ритма в быстром сне
сопутствуют те же вегетативные явления,
которыми сопровождается и насыщенное
эмоциями напряженное бодрствование:
тот же ускоренный пульс, учащенное
дыхание. И как в бодрствовании, так и во
сне тета-ритм проистекает от единого
источника: это отражение мощного потока
импульсов, генерируемого соседом гиппо-
кампа — задним гипоталамусом, актив-
нейшим участником напряженного
бодрствования Одни и те же структуры
одни и те же ритмы и, очевидно, одни и те
же эмоции. Только в быстром сне мышцы
расслаблены да сознание «обращено
внутрь» — к сновидениям. Вот и вся
разница.
Химические факторы сна, о которых шли
жаркие споры в начале века и которые
в конце концов были найдены, это,
конечно, не яды и не шлаки, хоть в самой
идее «отравления» и было зернышко
истины. Совершенно очевидно, что в про-
цессе бодрствования в мозгу накапли-
ваются такие вещества, которые, достигнув
определенной концентрации, могут нару-
шить гомеостаз — весь комплекс процес-
сов и состояний, на котором зиждется
оптимальная работа мозга. Как только
концентрация вещества достигает некоего
критического уровня, запускается меха-
низм сна и сон нейтрализует действие
опасных веществ.
Но при длительном сне происходят свои
нейрогуморальные сдвиги и гомеостаз
снова оказывается под угрозой со стороны
неких накопившихся сверх меры веществ,
только противоположного знака, которые
можно назвать факторами бодрствования.
Тогда оживают механизмы бодрствования
и система, нейтрализуя теперь уже эти
вещества, ановь приближается к своему
оптимальному состоянию
ПСЕВДОУДОВЛЕТВОРЕНИЕ
ПСЕВДОПОТРЕБНОСТИ
Специалисты по биоритмам, ут-
верждающие сегодня, что ритм — одно из
фундаментальных свойств материи, по-ви-
димому, правы. В особенности живой
материи! Там, «наверху», чередование
активного и спокойного Солнца, положе-
ний светил, фаз Луны, дня и ночи, здесь —
смена ритмов питания, дыхания, обменных
процессов, работоспособности. И, разуме-
ется, сна и бодрствования. Этот цикл — ос-
новной у живых существ.
Но, как справедливо заметили еще
древние, все повторяется, чуть-чуть ме-
няясь и обновляясь. Неприметно для нас
меняется положение Солнечной системы
во Вселенной, светимость Солнца, продол-
жительность суток. И мы сами меняемся
(увы, приметно!), а вместе с нами ме-
няются и наши биоритмы. Строго симмет-
ричных пульсаций в природе нет; нет их
и в мозговой химии. Для нейтрализации
факторов сна, накапливающихся во время
бодрствования, требуется более или ме-
нее длительная работа медленного сна,
а факторы, вызывающие пробуждение,
вырабатываются сравнительно быстро. Хи-
мия пробуждения уже готова к запуску,
а «гипнотоксины» еще не нейтрализованы.
Скандал! Что же делать? Отсрочить про-
буждение насколько возможно!
Сделать это можно только одним
способом — псевдопробуждением, псев-
дободрствованием Быстрый сон, химия
которого, как мы помним, похожа на
химию бодрствования, все улаживает.
Излишки факторов бодрствования растра-
чиваются в нем, а факторы сна накапли-
ваются не столь интенсивно, может, даже
не накапливаются совсем — все-таки это
не настоящее бодрствование. Затем насту-
пает медленный сон, еще одна порция
факторов сна нейтрализуется; вот они уже
изжиты есе, подчистую, можно просыпать-
ся по-настоящему, и мы открываем глаза,
расставаясь с быстрым сном, который
недаром господствовал в утренние часы,
изо всех сил сдерживая наше преждевре-
менное пробуждение.
Быстрый сон, таким образом, просто
помогает медленному — уж слишком
быстро тот продуцирует факторы
бодрствования, или, что одно и то же,
слишком медленно нейтрализует факторы
сна. Но зачем, спросите вы, быстрому сну
имитировать нарастание и удовлетворение
какой-то абстрактной потребности, устра-
ивая эти качели с тета-ритмом и альфа-
ритмом? Почему псевдободрствование
приняло именно такую форму? Очень
просто. Если мы хотим вызвать к жизни
химию бодрствования, когда весь орга-
низм еще занят сном, нужно, очевидно,
разбудить сильные эмоции, которые эту
химию без промедления и запустят. Со
слабыми эмоциями, присущими спокойно-
му бодрствованию, связываться нет
смысла мозг, объятый медленным сном,
может и не откликнуться на них. Наши
реакции на звонок будильника и на пение
жаворонка неодинаковы. Вот для чего
включается не спокойное псевдо-
бодрствование, а напряженное, с его
непременным тета-ритмом.
А чем вызывается всякое эмоциональ-
ное напряжение? Только одним — неудов-
летворенными потребностями всевозмож-
ного сорта и ранга — от потребности
в пище или защите до потребности решить
творческую задачу или выпутаться из
сложного конфликта. Но, с другой сто-
роны, если потребность, пусть даже
и абстрактная, будет все возрастать и воз-
растать, мы, чего доброго, проснемся по-
настоящему, и тогда вся затея пойдет
прахом. Псевдопотребность должна время
от времени находить псевдоудовлетворе-
ние. Быстрому сну, как и всем жизненным
процессам, необходим оптимальный ре-
жим, свой собственный гомеостаз, иначе
он не выполнит возложенных на него за-
дач. Этот гомеостаз и регулируется каче-
лями: тета-ритм затихает — альфа-ритм,
ритм удовлетворения потребностей, на-
растает. «Пар» выпущен, все можно начи-
нать сначала и начинать без хлопот, ибо
при выпускании пара химическое состоя-
ние особенно не менялось.
Перед нами, таким образом, целая
иерархия ритмов и циклов, складывающая-
ся в стройную систему гомеостаза с его
безупречной саморегуляцией. Несколько
раз за ночь повторяется цикл «медленный
сон — быстрый сон». Внутри медленной
фазы — своя смена ритмов, неуклонно
ведущая к углублению сна. Внутри быст-
рой — своя. Все это взятое вместе повто-
ряется еженощно, ликвидируя накопив-
шиеся во время бодрствования отклоне-
ния, восстанавливая нарушенную этими
отклонениями гармонию. Да, и мы гово-
рим о восстановлении, но не в узком, ней-
рохимическом или энергетическом смыс-
ле и даже не г гом сравнительно широком
смысле, на который пытается опереться
информационная теория, — нет, тут смысл
самый широкий: восстановление равнове-
сия всей системы жизни, где химия —
лишь выразитель и воплощение гомеоста-
тических колебаний.
Однако сам по себе сон не может быть
оптимальным состоянием жизни. «Сон
неумеренный вреден»,— говорит Одис-
сею божественный свинопас Евмей. Будь
это не так, жизнь была бы сплошным сном.
В процессе сна система гомеостаза избав-
16
ляется от одних отклонений, но приобре-
тает Другие. И тогда наступает бодрствова-
ние со своей иерархией ритмов, система
снова ищет и находит утраченное во время
сна равновесие, снова отклоняется от него,
и так — до конца дней. Разумеется, и у
бодрствования есть свои регуляторы, ведь
и ему нужен оптимальный режим. Но это
особая тема. Как бы то ни было, если
быстрый сон — страж медленного сна,
а лучше сказать, сна вообще, то весь сон
как и бодрствование, — страж гомеостаза
УЛОВКИ СНОВИДЕНИЙ
Так раскрывается роль сна (а заодно
и роль бодрствования). Во время сна мы
отдыхаем не от физической или информа-
ционной перегрузки, не от беспрерывного
накопления «ядов» и «шлаков» или посте-
пенно растущего рассогласования в наших
биоритмах. Все это, бесспорно, накапли-
вается, растет, от всего этого действитель-
но надо отдохнуть, очиститься, избавиться.
Но каждая из этих перегрузок — лишь
доля в общей системе перегрузок, каждое
из рассогласований — часть общего рас-
согласования. Правильнее поэтому ска-
зать, что во время сна мы отдыхаем от
бодрствования, так же как во время
бодрствования мы отдыхаем от сна.
Лихтенберг и Месмер, Томас Манн
и Фрейд, каждый со своей стороны,
ощущали эту гомеостатическую взаимо-
связь, но проблема была сформулирована
ими неточно. Да, конечно, мы спим, чтобы
бодрствовать, но и бодрствуем, чтобы
спать: «и», а не «или» — вот в чем суть!
А коли так, то не «чтобы», а «потому что»!
Мы спим, потому что бодрствуем, мы
бодрствуем, потому что спим. Связь тут за
тысячелетия эволюции выработалась ско-
рее причинная, а не целевая. Цель со
своим «чтобы» присутствует в другом,
более общем утверждении: мы спим,
чтобы жить. Сон — такая же потребность,
как и бодрствование. Это две стороны
жизни, два состояния главной нашей
пульсации, направленной на поддержание
оптимального жизненного режима.
В гомеостатической теории сна (назовем
ее так) немало, быть может, еще незавер-
шенного и спорного. Мы еще не знаем
точно, какие вещества служат регулятора-
ми сна и бодрствования и как осу-
ществляется эта регуляция. Не все факты
еще укладываются в теорию; например,
«вегетативные бури» дельта-сна как были
до конца не объяснены, так необъяс-
ненными и остались. Но зато нашло
объяснение множество фактов, для ис-
толкования которых приходилось прибе-
гать к натяжкам и увеличивать число
гипотез. Нас не удивляет теперь, почему
мы не просыпаемся через час или через
два после того, как легли спать, и почему
больше всего снов снится нам под утро.
Мы понимаем, отчего продолжительность
сна не зависит от информационной
насыщенности дня: мы спим столько,
сколько требует наша натура — сложное
и нерасторжимое сплетение врожденной
нейрохимии, типа нервной системы, осо-
бенностей личности, аппарата эмоций.
Гомеостатическая теория не отменяет ни
одной из предшествовавших ей теорий
и ни одной из них в принципе не противо-
речит. Отдыхать от бодрствования — не
значит бездельничать: ведь и отдыхая от
сна, мы не просто не спим. Все отделы
мозга работают во сне, да так и должно
быть! Будучи формой жизни и занимая
у нас целую ее треть, сон просто обязан
был взять на себя задачи, подобные тем,
о которых говорят нам информационная,
энергетическая и другие теории.
Может быть, кое-кому покажется, что
в конечном выводе нашей теории строгая
наука уступает место обыкновенному
здравому смыслу? «Отдых от бодрствова-
ния» — что это такое? То ли дело «перера-
ботка информации» или «синтез ДНК». Но
разве скомпрометировал себя чем-нибудь
здравый смысл? И как выразишь в иных
терминах такое сложное понятие, обни-
мающее и упорядочивание информации
и биосинтез, и согласование биоритмов,
и запасание сил, явление, каким предстает
перед нами сон, этот антипод и вместе
с тем союзник бодрствования, сохранив-
ший в себе, как и бодрствование, память
о тех бе< конечно далеких временах, когда
оба они были просто покой и просто
активность — две главные формы всякой
жизни.
С таким же еретическим здравомысли-
ем и без всякого мистического трепета
объясняет гомеостатическая теория и про-
исхождение сновидений. Выше мы косну-
лись «иерархии стражей»: быстрый сон —
страж всего сна, весь сон — страж гомеос-
таза. Так вот, сновидения — это страж
быстрого сна, первая ступень иерархии.
Идея эта в общей форме восходит
к Фрейду называвшему сновидения стра-
жем всего сна, но Фрейд не подозревал
о сущее вговнии быстрого сна, который,
как мы знчем, к одним сновидениям не
сводится, так что современной нейрофи-
зиологии приходится вносить в теорию
Фрейда существенные поправки.
Но главное, нейрофизиологам отчетливо
виден теперь механизм зарождения снови-
дения — механизм, о котором во времена
Фрейда, то есть в первой четверти XX веча
ученые могли только гадать, а в более
отдаленные эпохи и гадать почти не
отваживались, отдавая этот таинственный
феномен на откуп придворным толковате-
лям, захолустным сивиллам и беззастен-
чивым сочинителям сонников.
Нарастающий во время быстрого сна
тета-ритм вовлекает в работу центры
эмоций. Рождается псевдопотребность,
требующая удовлетворения. Но нет ничего
коварнее этого «псевдо»! «Просидите пол-
часа в меланхолической позе, и вас
охватит настоящая печаль»,— писал аме-
риканский психолог У. Джеймс, доказывая,
что в сфере эмоций не действие следует за
чувством, а чувство за действием. Очень
меткое наблюдение! В нашем случае
происходит то же самое: «действие», то
есть прилив напряжения, взбаламучивает
всю эмоциональную сферу и в первую
голову память чувств, которая, как давно
известно, сильней памяти рассудка, а посе-
му весьма неохотно расстается с неиспол-
нившимися желаниями, не достигшими
цели стремлениями, неразрешенными
конфликтами — словом, с целым сонмом
неудовлетворенных потребностей, только
и ожидающих повода придать безотчетно-
му, абстрактному напряжению конкрет-
ную форму
Но ведь тогда — пиши пропало, тогда
прощай, сладкий сон! Напряжение, вместо
того чтобы вовремя схлынуть охватит
весь мозг, вся вегетатика придет в смяте-
ние, и мы проснемся со стучащим сердцем
и полночи потом проворочаемся в постели,
ловя одеяло и отыскивая прохладный
уголок подушки. Кому не знакомы эти
мучения! К счастью, наш верный страж,
сновидение, во всеоружии всех своих
уловок и ухищрений, тут как тут. Уловок
у него много. Оно может погасить
напряжение, сделав вид, что удовлетво-
ряет желание. Оно либо прямо скажет об
этом, как это бывает в детстве либо
прибегнет к иносказанию, как это случи-
лось с Александром Македонским во
Ьремя осады Тира. В более сложных
Случаях оно заменяет одну причину трево-
ги другой, выраженной в образах, хотя
И странных, но все-таки не способных
нарушить сон. В письме к доктору Стоуну
Диккенс рассказывает, что, когда у него не
ладится роман, ему снится, что он закрыва-
ет двери, которые не желают закрываться,
скачет на лошади, которая превращается
в собаку и не желает ступить ни шагу,
бродит по бесконечному лабиринту ком-
нат. Сновидение не в состоянии сладить
с конфликтом, и оно переводит его из
центрального плана в побочный: дверь,
которая не закрывается, это все-таки не
книеа; которая не пишется, — не главное
Дело жизни.
Еще успешнее справляется сновидение
С внешними помехами, мигом включая их
в сюжет и превращая грозу за окном
в парадный салют, звонок будильника
В трели соловья, а грохот мусороубороч-
ной машины в вежливое покашливание
Собеседника. Глубоко ошибочно мнение,
будто сновидение хочет что-нибудь сооб-
щить нам — мнение, которому челове-
чество обязано легендами о пророках,
общавшихся во сне с небесами, и едва ли
Не доброй половиной примет. Сновидение
занято только тем, чтобы скрыть от нас все,
что может разволновать нас и что на беду
Приводится часто в движение напря-
женными ритмами быстрого сна. Скрыть,
затушевать, завуалировать, увлечь нас
многозначительным на первый взгляд
сюжетом, гирляндой причудливых ассо-
циаций, заворожить и не дать проснуться.
Пусть бодрствование с его ясным рассуд-
ком решает все конфликты и ищет
удовлетворения всем желаниям и стрем-
лениям, а во сне человек должен спать! Так
«рассуждает» сновидение, торопясь
отвлечь наше внимание от всего, что
может нас разбудить, и в большинстве
случаев это ему прекрасно удается.
Записал С. ИВАНОВ
«УСИЛИЕ
ОСВЕЖЕННОГО СОЗНАНИЯ»
В том же письме к доктору Стоуну, которое
упоминается в рассказе академика Т. Ониани,
Диккенс подвергает сомнению «известные
анекдоты об открытиях и изобретениях, сде-
ланных во сне». «Анекдоты» эти живы и
Поныне. Менделеев будто бы уаидел во сне
окончательный вариант таблицы элементов,
а Кекуле — структурную формулу бензола.
«Творческие сны» снятся не только ученым.
Вагнер, по его собственному признанию, сочи-
нил во сне увертюру к «Золоту Рейна»,
Лафонтен — басню «Два голубя», Держа-
вин — последнюю строфу оды «Бог», а Воль-
тер—первый вариант «Генриады». Все ре-
корды побил английский поэт Кольридж,
которому приснилась целая поэма в 68 строк.
Приснилось даже больше: 68 ему удалось
запомнить. Поэма так и называется: «Кубла
Хан, или Видение во сие».
Диккенс настаивал на том, что асе это
творчество протекало не во сне, а сразу после
сна, при переходе к бодрствованию чего
творцы заметить не успевали, и объясняется
«усилием освеженного сознания». Совре-
менные психологи, проанализировав каждый
«анекдот», приходят к такому же выводу.
«Поразительно,— пишет профессор В. Б. Ле-*
бедев,— что никто не заметил одного важного
обстоятельства: каждый, кому снится «твор-
ческий сон», тотчас встает, чтобы записать его,
а не спит дальше. Во сне так не поступают».
Библиотека Либрусек lib.rus.ee
17
История и современность	ф/
ОДИН ИЗ СТАРЕЙ! 1111/IX
по древним
городам
РУСИ
Е. ДУБРОВСКИЙ,
В. ЗЫБКОВЕЦ,
специальные
корреспонденты
журнала
«Наука и религия»
Поразительная панорама открыва-
ется с правого берега Волхова.
Полноводная река неспешно катит
свои серо-стальные воды в сизую
даль. На холме противоположного
берега среди зелени деревьев грозно
высятся красные зубчатые стены,
пересекаемые тяжелыми, суровыми
башнями. Выше, из-за стены, белеет
необычная широкая звонница с луко-
вой главкой посредине. А над нею,
над простором речной долины, блес-
тит, сверкает позолотой в лучах
заходящего солнца мощный главный
шелом храма Софии. За его крест
зацепились, недвижно застыв в темно-
голубом небе, пуховые облачка.
Картина — поистине волнующая. На
мгновение даже кажется, что ты вдруг
перенесся куда-то в начало XV века,
когда только-только завершилось со-
оружение этих каменных стен кремля.
Но проходящий по Волхову большой
грузовой теплоход да новая бетонная
набережная, на которой мы стоим,
возвращают нас к реальности.
Однако пережитое волнение по-
могло нам глубже понять, что же
тянет сюда людей, почему все растет
и растет поток туристов в этот древ-
ний, один из старейших на Руси город
До полутора миллионов человек
бывает тут теперь ежегодно — со
всех концов Советского Союза и из-за
рубежа.
Люди стремятся прикоснуться к жи-
вому роднику истории нашей Родины,
узнать, с чего она начиналась, увидеть,
как жили, трудились, творили пре-
красное наши предки. А увидев,
прочувствовав, лучше понять смысл
собственного бытия.
Если подходить к Новгороду с такой
точки зрения, то он — объект поисти-
не уникальный. За свое более чем
тысячелетнее существование город
пережил множество ярчайших
событий, связанных со становлением
и развитием русской национальности
и Русского государства, с его мате-
риальной и духовной культурой.
Все мы еще в детстве слышали
легенды о Волхове, о Садко —• бога-
том госте, о Василии Буслаеве... Нас
увлекали древние сказания о му-
жественных новгородцах, их подви-
гах. А на школьных уроках истории
нам рассказывали о новгородских
летописях, о ремеслах и торговле
в этом городе, о его борьбе за
самостоятельность, соперничестве с
Киевом, с Владимиро-Суздальским
княжеством, с Москвой...
Возникший в IX веке на древнем
водном пути из варяг в греки, отгоро
женный от внезапных нападений
густыми лесами и непроходимыми
болотами, Новгород за свою долгую
историю знал только два нашествия
врагов: в 1611 году, когда его заняли
шведы, и в 1941 году, когда его
захватили фашисты. 25 месяцев он
находился на переднем крае фронта.
Г итлеровцы нанесли городу ги-
гантские разрушения, разграбили его.
Сегодня Новгород возрожден из
руин. Восстановлены во всей красе
кремль и многие древнейшие храмы,
а рядом возникли новые жилые квар-
талы, предприятия, учреждения куль-
туры и науки. Любовно оберегаемые
уникальные памятники истории и об-
лик современного города, археологи-
ческие находки и своеобразная при-
рода создают ту особую обстановку,
которая привлекает сюда тысячи
экскурсантов.
По сути дела, Новгород давно уже
стал одним из крупнейших все-
союзных туристических центров, иг-
рающих немаловажную роль в про-
свещении советских людей, в воспита-
нии у них высоких чувств патриотизма,
Показ предметов религиозного куль-
та как произведений искусства сле-
дует вести в тесной связи с критикой
религии, раскрывая роль церкви, ко-
торую она сыграла в порабощении
людей.
Из передовой статьи газеты «Правда»,
20 августа 1082 года.
формировании материалистического
мировоззрения, атеистических взгля-
дов.
Надо сказать, что и местные органы
Советской власти, и центральные ор-
ганизации, ведающие делом охраны
и пропаганды старины, понимают зна-
чение в этом деле Новгорода. На
реставрацию и сохранение его памят-
ников выделяются большие средства;
Новгородский музей-заповедник в
1976 году был преобразован в Новго-
родское объединение музеев. Сегод-
ня оно включает 7 экспозиционных
музеев, 3 просветительных и 3 научно-
производственных учреждения, 7 фи-
лиалов в 6 районах области, несколько
отделов.
Объединение музеев ведет огром-
ную исследовательскую, методичес-
кую и пропагандистскую работу.
В 10-й пятилетке оно провело
о Новгородская София
18
128 272 экскурсии, организовало
5326 различных лекций и других
массовых мероприятий, обслужив та-
ким образом около 6 миллионов
человек. Немало внимания уделяется
подготовке экскурсий, тематических
выставок, разработке методических
советов, расширению знаний и улуч-
шению подготовки экскурсоводов —
для них каждый год создаются спе-
циальные курсы повышения квалифи-
кации.
У музея налажены тесные контакты
с учеными, археологами, ведущими
раскопки на территории города и об-
ласти. Руководитель Новгородской
археологической экспедиции член-
корреспондент Академии наук
В. Л. Янин, другие научные сотрудни-
ки экспедиции регулярно проводят
встречи с коллективом музея-запо-
ведника, рассказывают о своих по-
следних находках, в частности о бе-
рестяных грамотах и их значении,
о своих предположениях и выводах,
касающихся древней истории города.
Все это помогает музею налаживать
научно-методическую работу.
Особо следует подчеркнуть, что
в методических материалах, состав-
ленных научными сотрудниками му-
зея-заповедника, учитывается тот
факт, что подавляющее большинство
древних памятников Новгорода —
церкви и монастыри. Экскурсоводам
даются четкие рекомендации по осве-
щению роли религии и ее культовых
учреждений с марксистско-ленинских
позиций.
Так, в плане проведения экскурсии
«Софийский собор — памятник исто-
рии и культуры», рассчитанной на
«массового посетителя среднего
уровня подготовленности», среди
прочих указаний есть и такие: «...Дать
наглядное представление о неко-
торых важнейших этапах и событиях
русской истории, показать роль
церкви как союзника самодержавной
крепостнической России, раскрыть ха-
рактер взаимоотношений между цер-
ковью и культурой, религией и ис-
кусством».
В Новгородском музее-заповедни-
ке создан специальный отдел научно-
го атеизма — очевидно, это один из
первых таких отделов в подобных
музеях Российской Федерации. Его
сотрудники уже организовали боль-
шую выставку в одном из древнейших
храмов — Никольском соборе, рас-
сказывающую об истории данной
церкви, ее роли в социальной и эконо-
мической жизни города. Выставка
располагает материалами того древ-
него периода, когда в Новгороде
внедрялось христианство, когда в пе-
риод феодализма оно становилось
средством духовного и экономичес-
19
кого порабощения людей, освящения
и утверждения неравенства и эксплуа-
тации.
На такой выставке убеждаешься
еще раз: уже сами по себе объектив-
ные данные истории работают на
атеистическое воспитание, свидетель-
ствуя об истинной роли религии в
жизни людей, об отнюдь не «небес-
ных», а чисто земных интересах цер-
ковных организаций. Так, выставка
рассказывает об активном участии
церкви в торговле: новгородские
храмы оказывались не только местом
богослужения, но и выполняли прямо
мирские дела.
Соседняя с Никольским собором
церковь Иоанна Предтечи на Опоках
(1127 г.), например, была, по сути,
биржей для свершения торговых сде-
лок. Она много лет находилась в рас-
поряжении общины самых богатых
новгородских купцов.
Эта церковь имела еще одну
функцию — палаты мер и весов: тут
хранились эталоны городских мер —
«локоть евангельский», «медовый
пуд» и др., за особую плату произво-
дились взвешивания воска и меда.
Здесь же заседал торговый суд,
разбиравший купеческие споры,
устраивались и «братчины» — купе-
ческие пиры-складчины после получе-
ния высоких прибылей.
В других храмах, стоящих вблизи
Никольского собора, около вечевой
площади — на Торгу, первые этажи
занимали склады, хранившие купечес-
кое добро от воров и пожаров. За это
священнослужители тоже получали
свою долю прибылей.
Привлекли наше внимание в экспо-
зиции Никольского собора экспонаты,
связанные с историей новгородской
культуры и искусства. Выставка по
самой сути своей четко полемизирует
со стремлением ревнителей религии
представить ее как колыбель русской
культуры, в которой будто бы все
лучшее идет от религиозных исканий,
а все выдающееся в ней — богоугод-
но и бо году х новен но На примере
экспонатов экскурсоводы убедитель-
но показывают: выдающиеся памят-
ники архитектуры — церкви доносят
до нас, прежде всего, богатую
событиями историю народа.
Несомненно, даже первый опыт
деятельности этого атеистического
отдела окажется полезным. На наш
взгляд, его должны взять на вооруже-
ние и работники Новгородского му-
зея, в частности его экскурсоводы.
И вот почему...
В Новгороде мы побывали на
20 экскурсиях — присоединялись к
группам, ходившим по кремлю, по
залам музея, по Ярославову дворищу,
по Юрьеву монастырю, ездили с ту-
ристами в автобусе, ходили сами,
руководствуясь музейными аннотаци-
ями и путеводителями. Одним экскур-
соводам мы представлялись (чаще
после экскурсии), других слушали
анонимно. Мы намеренно не спраши-
вали имен наших собеседников, инте-
ресовались лишь их образованием
и специальной музейной подготовкой.
Ведь качество массовых музейных
экскурсий, их действенность, в конеч-
ном счете, зависят не столько от
индивидуальйых данных отдельного
экскурсовода, сколько от общей под-
готовленности большинства, их целе-
направленности, стремления и умения
выполнять свЪю задачу.
Первая наша экскурсия — Со-
фийский собор...
В проспекте «Софийский собор
в Новгороде» (составитель и автор
текста Ю. И. Никитина. Лениздат,
1982) сказано: «Выдающийся памят-
ник древнос!и и истории... главная
достопримечательность города на
Волхове». Храм действительно впе-
чатляет — своим величием и в то же
время суровйи простотой, соразмер-
ностью и строгими формами. Уже
одно то, что этому великолепному
зданию свыше 930 пет, убедительно
говорит о культуре, знаниях, инже-
нерном опыте наших далеких пред-
ков — без этого невозможно было
воздвигнуть такое сооружение
Экскурсовод начала, однако, не
с этого и не с обзора исторических
событий, приведших к строительству
данного храма, хотя это и советует
уже цитированная нами методическая
разработка экскурсии по собору. Нам
кратко сообщили, что он построен
в 1045—1050 годах по распоряжению
князя Владимира, сына Ярослава Муд-
рого, и стал главным собором Новго-
родской республики
Сказав мимоходом, что храм был
политическим экономическим и ве-
дущим культурным центром Новгоро-
да, экскурсовод привела нас в при-
дел, где размещена выставка,
рассказывающая о разрушении собо-
ра фашистами и о последующем его
восстановлении. А далее пошел
рассказ об архитектурных особеннос-
тях здания, его росписях, об иконах
в алтаре и в боковом приделе,
о великолепных деревянных решет-
ках, сосудах, Молельных местах. Осо-
бо говорилось о вратах XII века,
о раскопках Внутри и т. п.
Во время искусствоведческого ана-
лиза архитек+уры и художественных
произведений собора, рассказа о
сюжетах икон в алтаре ни слова не
было сказано о религиозных канонах,
жестко ограничивавших творческую
мысль художников, о том, чем же для
нас эти произведения ценны сегодня.
Так и не ясно осталось для слушате-
лей, почему же «Дом святой Софии»
был одновременно и оплотом рели-
гии, и «выдающимся культурным
центром», каким образом он стал
крупным феодалом и землевладель-
цем и в то же время одним из
древнейших центров просвещения.
Мы лишь вскользь услышали о
граффити — процарапанных на ка-
менных стенах во время служб надпи-
сях, сделанных простыми людьми
и показывающих не только высокую
грамотность новгородцев, но и неред-
ко их скептическое отношение к рели-
гии. И нам совсем не показали
выставок на верхних этажах храма —
«Граффити», «Софийский собор в по-
литической и экономической жизни
Новгорода», «Рукописная и старопе-
чатная книга». Остались у нас после
этой экскурсии вопросы, вопросы,
вопросы...
А ведь на такую экскурсию отводит-
ся полтора часа. И методическое
пособие, оказывается, учитывает воп-
росы, подобные тем, которые возни-
кали у нас. Вот, к примеру, такой
необходимый раздел: «Характеристи-
ка эпохи и причин сооружения Со-
фийского собора. Организующая и
господствующая роль Софии в ан-
самбле Новгооодского кремля и го-
родской постройки и связь такого
решения сооружения с опреде-
ленными политическими и идеологи-
ческими задачами: принятие в X веке
христианства — религии господст-
вующих классов и стремление усилить
ее влияние возведением монумен-
тальных, пышных храмов».
И далее: «Не следует увлекаться
пересказом библейских сюжетов и
легенд»; «экскурсовод должен отме-
тить строгую разделенность при-
сутствующих в храме. Черному люду,
стоящему в затемненном про-
странстве... верхние части собора
казались божественно прекрасными
и недоступными»; «надо отметить, что
религиозная система определяла все
проявления культуры и искусства,
зачатки науки... Эта система оказыва-
ла гипнотизирующее влияние на зри-
теля, психически подавляла созна-
ние», «уместно вспомнить слова «по-
учения» Луки: «Бога бойтесь, князя
чтите, рабы, повинуйтесь господам
своим»; «...подчеркнуть, что тексты
граффити часто далеки от культа»
и т д
Да простит нас читатель за столь
пространное цитирование. Но нам
хотелось более наглядно сравнить
между собой то, что мы слышали на
экскурсии, и то, что же в действитель-
ности должны были услышать.
И столь же разительно отличалась
от машинописных текстов методичес-
ких указаний музея устная практика
всех прослушанных нами экскурсий.
Кстати, после этой экскурсии мы
побывали в Софийском соборе еще
раз. И снова услышали почти ту же
самую информацию с незначи-
тельными вариациями, но уже от
другого экскурсовода. Что же послу-
жило основой для их выступлений?
Как мы убедились, отнюдь не методи-
ческие пособия
Когда мы посмотрели, поискали
источники, то оказалось, что это уже
цитировавшийся нами выше проспект
20
«Софийский собор в Новгороде». На
четырех страницах печатного текста
он сообщает о храме именно то, что
мы услышали И примерно так же.
Поразительно. у проспекта
300-тысячный тираж, прекрасные
цветные фотографии, но нет даже
попытки осмыслить роль и значение
собора в историческом процессе. Вот
лишь один пример, к чему ведет
объективистский, в отрыве от ре-
альных событий подход к памятникам
старины
В проспекте говорится1 «Постро-
енный в 1045—1050 годах по распоря-
жению князя Владимира, сына Яро-
слава Мудрого, собор стал главным
храмом феодально-боярской вечевой
республики». Можно подумать, что
эта республика так и была установлена
сразу после постройки собора. А в
действительности до данного
события, то есть до 1136 года, прошло
еще почти столетие напряженной
политической и экономической
борьбы народа, восстаний его и про-
тив новой религии, и против князя,
и против бояр. Вспомнить бы тут,
к примеру, известное восстание
1071 года, возглавляемое волхвом,
когда новгородцы хотели убить епис-
копа.
А как же обстояло дело с нашими
экскурсиями по другим музейным
объектам города — историческим па-
мятникам кремля, Юрьева мо-
настыря, Ярославова дворища? К со-
жалению так же, как в Софийском
соборе.
Те экскурсоводы, которых мы слу-
шали, почему-то умалчивали об об-
щей исторической обстановке, связан-
ной с памятником, обходили вопросы
о роли религии и церкви в ту эпоху. Ну
и, бывало, увлекались церковными
легендами или же другими фактами
столь же «интересного» содержания.
В Георгиевском соборе Юрьева
монастыря мы, например, услышали
весьма подробное повествование о
сугубо личных взаимоотношениях
графини Анны Орловой-Чесменской
и настоятеля Фотия. И ничего не
узнали о деятельности этого реак-
ционного церковного иерарха. Так же
как не узнали и об интереснейших
открытиях работавших здесь археоло-
гов, хотя они дают основание для
разговора о ложности культа святых.
Даже в залах музея, где подробно
представлены материалы по истории
Новгорода, мы лишь услышали кон-
статацию того факта, что на смену
язычеству пришло христианство. А о
дальнейшей роли этой религии и
церкви в становлении и укреплении
эксплуататорского государства, об их
противоречивом значении в развитии
культуры и науки города не говори-
лось ничего, хотя экспозиция и дает
для этого немало поводов.
На втором этаже музея, в отделе
изобразительного искусства, пред-
ставлено великолепное собрание
икон, начиная с XI века. Однако
общая музейная аннотация, предва-
ряющая экспозицию, ничего не сооб-
щает об исторических событиях, с ко-
торыми связано создание икон, о цер-
ковных канонах иконописания, о пре-
одолении их, об истинной ценности
произведений древнего искусства.
И все-таки мы побывали на экскур-
сии, которая дала нам яркое пред-
ставление и о жизни древнего Новго-
рода, и о его памятниках, и о их
сегодняшней жизни. Но вел ее не
экскурсовод музея.
Нам посчастливилось: мы попали
в группу студентов-практикантов
Свердловского университета и слуша-
ли крупнейшего специалиста по исто-
рии Новгорода, заведующего кафед-
рой археологии МГУ В. Л. Янина. Это
был действительно эталон экскурсии.
Все факты, исторические сведения
Музей деревянного зодчества.
Излагались не сами по себе, они
осмысливались на фоне социально-
исторических процессов их време-
ни — ярко, увлекательно, логично,
достоверно. Мы увидели на этой
лекции нескольких сотрудников ар-
хеологической экспедиции, реставра-
торов из музея, но не встретили,
к сожалению, ни одного экскурсово-
да.
Новгород в разгар летнего сезона
ежедневно посещают несколько
тысяч человек. Большинство туристов
приезжают сюда организованно — по
путевкам профсоюзного бюро путе-
шествий. Для этих экскурсантов в го-
роде построена специальная гостини-
21
ца, к их услугам питание, автобусы и...
экскурсоводы. Не сотрудники музея,
а свои — профсоюзные
Оказывается, есть в музей-
но-экскурсионном деле вот такое
дублирование: местное бюро путе-
шествий профсоюзов, как и музей-
заповедник, тоже имеет свой экскур-
сионно-методический отдел и свой
штат экскурсоводов, который летом
пополняется внештатными работника-
ми.
Мы побывали в этом бюро, позна-
комились и с экскурсоводами, и с его
методическими разработками. Не в
пример музейным последние значи-
тельно меньше уделяют внимания
анализу исторических событий, когда
создавались и действовали местные
памятники старины. В сущности, мето-
дические советы экскурсоводам в
бюро путешествий (те, которые мы
видели) почти буквально идут вслед
за изданными печатным способом
путеводителями.
Так ни в одной экскурсии и не
услышали мы ни слова о том, что
в Новгородской республике за время
ее существования произошло только
зафиксированных историческими ис-
точниками около 80 выступлений
горожан против засилья бояр и пра-
вославной церкви, что тут в конце
XIV — начале XV века была широко
распространена ересь стригольни-
ков — антицерковного и антифео-
дального движения, принявшего фор-
му религиозного протеста, а в кон-
це XV — начале XVI веков возникла
ересь жидовствующих — тоже про-
тест против господствующих клас-
сов и религии.
Недавнее постановление ЦК КПСС
о музеях рассматривает их как важное
средство в арсенале идеологической
работы. В связи с этим нужно доби-
ваться, чтобы в каждом музее активно
формировали мировоззрение у
людей, воспитывали их. Постановле-
ние — актуальное, крайне важное для
решения многих проблем нашей вос-
питательной деятельности. Поездка
наша в Новгород еще раз убеждает
в этом.
Новгород! Удивительно органично
уживаются здесь седая старина и сов-
ременность.
Перед отъездом мы еще раз про-
шлись по его улицам. Кипела жизнь
в новых кварталах,, потоком катили по
асфальту автобусы и грузовики, гуде-
ли, проходя под широким мостом
через Волхов, буксиры и прогулочные
катера. Кремль и Ярославово двори-
ще были заполнены туристами:
группы торопливо следовали за
экскурсоводом, одиночки на ходу
заглядывали в путеводители. Дребез-
жал транспортер, вытаскивая пере-
тряхнутую археологами землю на
Троицком раскопе, трудились верхо-
лазы-реставраторы на куполах Со-
фии...
ииси
Корреспонденты нашего журнала
обратились с вопросами, касающими-
ся охраны и пр >паганды памятников
истории и культуры, к руководителю
Новгородской археологической
экспедиции МГУ и Института археоло-
гии Академии наук, заведующему
кафедр, я археологии Московского
университета, лауреату Государствен-
ной премии СССР. члену-1фрреспон-
денту АН СССР Валентину Лав-
рентьевичу ЯНИНУ.
о Экскурсию проводит В. Янин
— Вы принимаете активное участие в
деятельности всероссийского общества
охраны памятников истории и культуры.
В июне 1982 года в Новгороде проходил IV
его съезд. Что он дал для улучшения дела
охраны и пропаганды исторического и
культурного наследия нашего народа!
— На мой взгляд, главное, что
впечатляло на съезде (а я был
участником и двух предыдущих),—
это, во-первых, его представитель-
ность. Никогда еще наше движение по
охране памятников не было столь
широким, массовым. Сейчас в нем
участвуют трудовые коллективы и
председатели колхозов, госу-
дарственные деятели и писатели,
артисты и музыканты, космонавты
и врачи, инженеры и учителя... При
всей разности своих профессий они на
съезде выступили полными еди-
номышленниками в понимании задач
Общества, в понимании того, что и как
на современном этапе этого движения
надлежит делать.
Во-вторых, съезд очень ярко пока-
зал взаимосвязь многих проблем,
которые в нашей стране решаются
и которые внешне вроде бы и не
имеют ничего общего с проблемами
охраны и пропаганды памятников
истории и культуры, В самом разнооб-
разии представителей на съезде было
видно: сегодня это не просто увлече-
ние, хобби, не имеющее отношения
к их главней профессии. У каждого
основная профессия оказывается
весьма тесно связанной с делом
охраны памятников культуры.
Начнем с представителей космонав-
тики. Участвовавший в работе съезда
дважды Герой Советского Союза Ви-
талий Иванович Севастьянов очень
хорошо знает возможности фотогра-
фирования не только из Космоса, но
и с самолета — аэрофотосъемки. И он
высказал очень интересные идеи,
касающиеся обнаружения древностей
под землей. Иначе говоря, свою
профессию, свои знания он прилагает
к этому делу. Другой пример: мы,
археологи, долго и часто, к сожале-
нию безрезультатно, вели «войну»
с хозяйственниками, в частности со
строителями, нередко наносившими
непоправимый ущерб ценным для нас
объектам. А сейчас столько людей,
занятых хозяйственной работой,
участвовали в этом съезде! И они
понимают, что их производственная
деятельность может и повредить па-
мятнику, а может и сохранить его,
нередко даже помочь^лучше выявить
в нем наиболее ценное,— были и та-
кие выступления. Они представляются
мне чрезвычайно важными. Я уже не
говорю, скажем, о писателях, само
мироощущение которых неотделимо
от задач сохранения памятников дре-
вности.
На себе, на своей работе я по-
чувствовал результаты этого съезда:
по отношению к археологам климат
в Новгороде стал еще более добро-
желательным, хотя, в общем-то, на-
шей экспедиции сетовать на его
отсутствие и раньше было нельзя.
В последние 10—15 лет местные орга-
низации относятся к нам очень внима-
тельно. Но сейчас это было проде-
монстрировано еще раз. Мы были на
беседе у секретаря областного коми-
тета партии, затем прошло совещание
в горкоме КПСС по конкретным
вопросам — как лучше организовать
исследование древностей города.
— А как на съезде стояли вопросы
популяризации этих проблем, пропаганды
исторических памятников!
— Сама сохранность памятников
в очень большой степени зависит от их
пропаганды. В то же время она
и обогащает духовный мир людей,
воспитывает у них чувства патриотиз-
ма, национального самосознания и ин-
тернационализма.
Вопросы пропаганды звучали на
22
съезде во всех выступлениях. Да и сам
он был средством пропаганды нашего
дела. Одно из очень важных направ-
лений тут — освещение историческо-
го и культурного наследия близкого
нам времени, что особо подчеркива-
лось всеми присутствующими. Гово-
рили о том, что много внимания мы
уделяем памятникам Великой Оте-
чественной войны — могилам погиб-
ших, мемориалам и т. д., а вот охрана
памятников, демонстрирующих наши
достижения в строительстве соци-
ализма, в развитии нашей науки
и техники, пока не на очень-то видном
месте. А это серьезное дело. Непра-
вильно понимать его так, что нужно
охранять только памятники прошло-
го,— нельзя забывать, например, о
вкладе отечественной науки и техники
в развитие нашей Родины и в мировую
научную мысль.
— Как вы представляете себе роль
и значение пропаганды памятников куль-
туры, особенно древности, в воспитании
советского человека!
— Если пропаганда поставлена хо-
рошо, она решает две задачи. Одну
чисто практическую — человек на-
чнет бережнее относиться к дос-
тоянию, оставленному нам предками,
не станет царапать надписи на них,
будет следить за тем, чтобы не
наносить им ущерба. А вторую,—
я ведь с этого и начал,— пропаганда
приобщает человека к пониманию
этих древностей, и, следовательно,
все новое, что тут открывается, что
сохраняется,— все это входит в его
духовный мир, обогащает каждого.
Человек становится богаче, умнее,
добрее. Ведь это все равно, что
прочитать хорошую книгу.
Дело в том, что, развиваясь, чело-
веческое общество обогащает себя
созданием разного рода ценностей,
в том числе и духовных, худо-
жественных, причем специфических
для каждого исторического этапа,
каждого периода. Иногда нас спраши-
вают, как мы себе представляем: был
ли духовный мир средневекового
человека богаче нашего или беднее?
Иначе говоря, больше ли средневе-
ковый человек думал об отвлечен-
ном, больше ли философствовал,
размышлял, чем мы, живущие в эпоху
быстрого научно-технического прог-
ресса и поглощенные своими повсе-
дневными делами?
Я убежден: мы несомненно духов-
но богаче средневекового человека.
Ну хотя бы потому, что он не знал
гения Пушкина, Достоевского, не знал
ни Бетховена, ни Моцарта и т. д. Ведь
наше миропонимание и мироощуще-
ние — результат громадной массы
слагаемых, созданных человечеством
на протяжении многих столетий.
В число таких вот ценностей, форми-
рующих духовный облик современно-
го человека, входит и многое из того.
что люди долго не знали,— того, что
было сделано нашими предками и для
нас, казалось бы, бесследно исчезло
Взять, скажем, древнюю архитекту-
ру, которая сейчас привлекает внима-
ние всех, кто не только интересуется
стариной, но и кто хочет жить полной
духовной жизнью. Ведь во всем бле-
ске ее шедевры были неведомы
людям и средних, и более поздних
веков. Потому, что здания эти все
время достраивались, перестраива-
лись без учета замысла их древних
создатс.' вй.
И вот сейчас реставраторы (а рес-
таврационная работа — очень важная
часть дела охраны старины) возвра-
щают нам эти сооружения в их
первоначальном виде. Следователь-
но, многое из того, что сейчас
восстановлено, по сути, и создано
заново. Иными словами, оно является
и наследием XII века, и нашим
открытием — XX века. При этом под-
ходе сам критерий, оценка памятника
несколько изменяется.
Или возьмем старинные иконы.
В них заложены великие таланты
древних художников. Но ведь такую
икону наши предки, как правило, не
знали как следует. Видел ее лишь
создатель, а затем это произведение
древнего искусства «одевали» в ок-
лад, позже подновляли, «записыва-
ли», и оно теряло 90 процентов того,
что в него было первоначально вло-
жено. А сейчас, когда тяжелые сереб-
ряные оклады сняты и икона восста-
новлена, мы получаем тот именно
оригинал, который подарил людям
художник — скажем,. Андрей Рублев
в XIV веке. И это тоже открытие: мы,
люди XX века, видим произведение
великого художника, по сути,
первыми после него, после того как
его замысел и вся работа веками были
скрыты от людей.
Так же обстоит дело и со многими
другими памятниками: новые находки
и в области древнерусской литера-
туры тоже органично входят в наш
современный мир.
Следовательно, благодаря работе
по охране и реставрации памятников
мы сегодня получаем то, что нам
задолжала История. Охраняя и восста-
навливая памятники средневековья,
мы не только возвращаемся к чему-то
прошлому. Оно тоже возвращается
к нам, открытое трудом современных
ученых и реставраторов. Вот это мне
кажется чрезвычайно важнь м
Несомненно, к таким открытиям
относятся и берестяные грамоты, ко-
торые мы находим при раскопках
в Новгороде. Я, например, восприни-
маю каждую такую находку как
невероятное чудо. Потому что люди,
которые этй грамоты писали и получа-
ли, которые в этой переписке друг
друга называли по именам, были
забыты уже спустя всего каких-то
50—70 лет после их смерти — внуки
их почти не помнили, правнуки не
знали, а праправнуки нередко даже
имен не слышали. Но прошло 500—
700 лет, и мы теперь читаем эти
имена, как бы оживляем человека.
Вот вчерашняя грамота: Ефрем,—
кстати, о нем в письменных источни-
ках нет упоминания,— человек,
возвращенный из полного небытия.
О нем ведь ничего не знали ни 200, ни
300, ни даже 700'лет назад. И вдруг он
благодаря сохранившейся бересте
приходит к нам как бы оживший — со
своими великолепными яркими слова-
ми. Мы видим его — пусть мелкую,
бытовую — жалобу, которая связана
с каким-то конкретным днем его
жизнй, и этот день тоже оживает
перед нами Так же обстоит дело
и с остальными памятниками. Ска-
жем, от храма остались лишь руины,
но реставраторы и архитекторы, пони-
мая законы организации данного зда-
ния, по этим развалинам воссоздают
документально точное сооружение. И
мы теперь можем увидеть или пред-
ставить себе то, что не видели, не зна-
ли совсем люди, жившие 200—300 лет
назад. И это — тоже достижение на-
шего времени, открытие, обога-
щающее духовный мир современного
человека.
Вот, к примеру, Благовещенский
собор XII века на Городище был
разрушен еще в XIV веке — на его
месте построили новую церковь, ко-
торая в свою очередь была почти
полностью разрушена в Отечествен-
ную войну. Археолог М. К. Каргер
раскопал остатки древнейшего собо-
ра и выяснил: он, как две капли воды,
был похож на знаменитый Георги-
евский собор в Юрьевом монастыре.
И, хотя это здание не восстановлено,
мы можем, мысленно представив его
место на Городище, напротив Юрьева
монастыря, восстановить те вели-
чественные «ворота» на Волхове,
через которые когдь-то вплывали
в Новгород все, ехавшие с юга. Это
были поистине шедевры мировой
архитектуры, потому что уцелевший
до наших дней Георгиевский собор
Юрьева монастыря — двойник исчез-
нувшей церкви, на мой взгляд, входит
в десятку лучших зданий мира —
Парфенона, Колизея, Пантеона, собо-
ра Нотр-Дам и других.
— Как вы относитесь к моде на коллек-
ционирование, например, икон, прялок,
других подобных предметов!
— Думаю, что лишь наши госу-
дарственные собрания,— и только
они,— могут в большом комплексе
и по-настоящему дать представление
и о процессе развития искусства
и культуры, и о его деталях. Но
многие наши музейные экспозиции
образовались в свое время и живут
сейчас благодаря коллекционерам:
Третьяковская галерея, богатейшее
собрание восточных монет в Истори-
23
ческом музее, собрание русских мо-
нет, лежащее в основе всех наших
представлений о развитии нумизмати-
ки, иконы. Собирая для себя, такие
коллекционеры имели в виду, что их
собрания вольются в национальный
фонд, послужат обогащению духов-
ного мира и других людей.
К сожалению, в наше время лицо
коллекционера сильно изменилось.
Многие из них собирают только для
себя. И таким людям чаще всего
никак не хочется, чтобы с их коллек-
циями знакомились специалисты. По
сути, это индивидуалистское любова-
ние вещами, собирание без об-
щественно значимой цели. Оно пагуб-
но и для самих вещей, потому что
такая страсть обычно преходяща. Со-
биратель собирает, после него нас-
ледникам нередко до коллекции нет
дела, или, наоборот, они хотят от нее
получить максимальную материаль-
ную выгоду, если вещи ценные.
Такой вот не очень-то привлека-
тельный процесс в коллекционирова-
нии мы сегодня нередко наблюдаем.
Более того, в последнее время с неко-
торыми коллекционерами происходят
этически совершенно нетерпимые
случаи. Бывает, что они приходят
в музей с какой-то ценной вещью,
которая им самим не очень нужна. Но
они ее ни продать, ни подарить
государству не хотят, а только обме-
нять на то, что нужно им из госу-
дарственного фонда: «Вот я вам
монету принес,— я такие монеты не
собираю, хотя знаю, что они редки,—
а вы мне дайте десяток таких, какие
мне нужны».
Что касается древних икон в
частных коллекциях, то большинство
их — уникальные произведения жи-
вописи. Уникальные! Это слово име-
ет только одно значение — «единст-
венные», другого такого экземпляра
нет. Следовательно, собирание этих
произведений искусства в единый го-
сударственный фонд дает основу для
развития науки. И если что-то оказы-
вается в стороне, это ведет к непра-
вильным оценкам всего процесса раз-
вития творчества. А что нередко дела-
ет частный коллекционер? Во-первых,
стремится скрыть свою икону, так как
(будем откровенны) она чаще всего
попадает к нему не вполне законным
путем и он боится ее показывать Во-
вторых, он прибегает к кустарным
способам ее реставрации — обраща-
ется к случайным людям, и то, что де-
лают с ней, не фиксируется никакими
актами. И, когда такое произведение
древнего искусства попадает в руки
специалистов, возникают очень боль-
шие трудности: как отличить то, что
добавлено неумелой реставрацией,
от того, что было в основе? Так неко-
торые люди в угоду своей страсти на-
носят несомненный ущерб общему
делу охраны памятников старины.
В свое время я с большим неудо-
вольствием прочел книгу В. Солоухи-
на «Черные доски», потому что она
содержит в Себе прямое поощре-
ние,— более того, пропаганду,— вот
такого вольного собирательства худо-
жественных ценностей и их сокрытия
в стенах своей квартиры. Известно,
что таких вещей скрыто много. Кроме
ущерба для наших знаний о прошлом,
когда они так упрятаны, когда спе-
циалисты о них практически ничего не
знают, это еще и простор для их
бесконтрольного передвижения.
А оно лишает ценную икону «паспор-
та»: попадая в третьи, четвертые,
пятые руки, она теряет свое «имя»,
свой адрес и т. п. Паспорт древней
иконы очень важен, потому что она
чаще всего по сюжету бывает привя-
зана к тому месту, где ее написали.
А поскольку мы сейчас еще очень
многого не знаем, особенно по
старым периферийным школам живо-
писи, по примитивной иконописи, то
потеря работ таких мастеров равно-
сильна потере знаний о развитии
искусства в этих местах.
— Соответствует ли современным зада-
чам воспитания, формирования нового
человека уровень пропаганды памятников
старины!
— Думаю, йе вполне соответствует.
И это в первую очередь — наш грех,
исследователей древности, потому
что все мы очень любим заниматься
научной работой, но, к сожалению,
слишком мало уделяем внимания
широкой популяризации результатов
своих исследований.
А что из этого получается? Вместо
специалистов, знающих свое дело,
пропаганду памятников нередко бе-
рут на себя Люди, для которых эта
тема не доступна по-настоящему.
Получается или трескотня, которая не
доходит ни до ума, ни до сердца, или
прямое искажение исторической
действительности,
Пропаганда памятников культуры
должна быть очень квалифицирован-
ной — в этом Суть дела. И чем больше
серьезных ученых будут ею занимать-
ся, тем быстрее выйдет она на
уровень стоящих перед ней задач.
Но вот, к примеру, что происходит
в любом наЩем старинном городе
летом, когда бывает наплыв туристов
и не хватает штатных музейных
экскурсоводов, большинство ко-
торых — люди знающие (они ведь
все время находятся среди своего
материала). Тут уж нанимают всех
желающих — даже школьников стар-
ших классов и студентов, наскоро их
готовят и доверяют водить экскурсии.
Тогда-то и можно услышать самые
невероятные вещи
Да, именно в то время, когда
больше всего туристов, экскурсии
водят в большинстве случаев мало-
квалифицированные экскурсоводы —
таков парадокс.
— Мы выяснили, что в Новгороде турис-
тов обслуживают три различные организа-
ции: музей-заповедник, туристическое
бюро профсоюзов и Интурист. Как вы
думаете, правильно ли такое ведение
важного дела пропаганды памятников ста-
рины!
— В идеале лучше, чтобы все было
в одних руках. Но я не представляю
себе, каким образом это сделать,
какие руки должны быть. По логике
вещей, рассказ о новгородских памят-
никах — кровное дело музея-запо-
ведника, где имеются наиболее ква-
лифицированные, знающие кадры.
Хотя охватить такой поток туристов
музею очень трудно Дело в Том, что
есть у него еще одна — главная,
можно сказать, святая — обязанность,
весьма высокая и для сегодняшнего
человечества, и для его будущего,—
собирание, охрана и научная обработ-
ка экспонатов. У музеев, к сожале-
нию, в последнее время — в связи
с огромным ростом интереса к памят-
никам прошлого — пока не хватает
сил и на то, и на другое, в особенности
на широкую экскурсоводческую де-
ятельность в период наибольшего
наплыва экскурсантов.
И все же работники музея — люди
наиболее подготовленные и к экскур-
соводческой деятельности. Они пре-
красно знают материал, последние
достижения науки в своей области.
Достаточно, например, сказать, что
мы — историки, археологи — бываем
в Новгородском музее постоянно,
ведем с ним совместную работу,
проводим там научные «пятницы»
и т п. А вот другие организации,
ведущие экскурсии по памятникам
города, к нам, ученым, за помощью
не обращаются совсем. За тридцать
пять лет моей работы в Новгородской
экспедиции ни разу ни я, Ни мои
сотрудники не получили приглашения
от профсоюзного туристического
бюро выступить перед их методиста-
ми или экскурсоводами. А ведь меня,
например, с этой же целью неодно-
кратно приглашали даже в Ле-
нинград — там есть экскурсионное
бюро, которое возит экскурсии, в
частности, и в Новгород.
— Кто же, по вашему мнению, может
осуществлять общее методическое руко-
водство зкскурсиями по памятникам ста
рины!
— Все это дело надо ставить на
государственную основу. Мне дума-
ется, его должны взять в свои руки
министерства культуры СССР и
союзных и автономных республик.
Коль скоро существуют управления
культуры облисполкомов — органи-
зации, которые подчиняются и минис-
терствам культуры, и Советской влас-
ти на местах, то, по-видимому, при
этих управлениях и должен быть
сектор или отдел, который обязан
координировать экскурсионную де-
ятельность и руководить методичес-
24
кой работой. Кто-то один должен
отвечать за все это.
Если бы в Новгороде был такой
методический центр, то он мог бы
использовать и богатый опыт музея-
заповедника, и результаты исследова-
ний археологов, чтобы усилить ими
профсоюзное экскурсионное бюро,
координировать тут всю пропаган-
дистскую работу.
— Памятников истории и культуры сей-
час открыто много. Однако не во всех
развернута внутримузейная экспозиция.
Часто шедевры архитектуры лишь внешне
представляют достижения мастеров древ-
ности. Как, по вашему мнению, лучше
использовать эти помещения!
— Дело далеко не простое. В Нов-
городе такие здания используются
весьма бережно, это следует отме-
тить. Но вообще-то судьба древнего
памятника — проблема проблем. На
съезде Всероссийского общества
очень четко прозвучало любая рес-
таврация древнего здания имеет
целью и его практическое примене-
ние. Иными словами, уже тогда, когда
приступают к реставрации, должно
быть известно кто будет жить в дан-
ном здании, для чего его можно будет
применять. И если назначение не
соответствует правилам эксплуатации
исторических памятников, то таким
«хозяевам» отдавать его нельзя.
К тому же предназначение памят-
ника имеет значение и при подготовке
к его реставрации: если музейное
помещение — один проект, трапез-
ная — другой и т. п. Все должно быть
заранее и тщательно учтено: не вся-
кая организация пойдет в историчес-
кое здДние, не всякий памятник
годится для какой-нибудь нужды.
К тому же, не каждый будет прино-
сить практическую пользу, а это тоже
надо учитывать.
Но в конечном счете правильно
определить пользователя — еще не
все. Сейчас в Новгороде некоторые
восстановленные культовые здания
используются под склады, не нанося-
щие помещению ущерба Однако
войти внутрь туристу уже нельзя.
Наверное, большинство из них сле-
дует приспособить для музейных
целей, но это потребует и существен-
ной их перестройки — тепла, света,
кондиционеров и т. п. А такое иногда
просто нельзя делать из-за опреде-
ленных специфических условий, необ-
ходимых для сохранения данного
памятника.
Думаю, эту проблему надо всякий
раз решать индивидуально. И сам
процесс приспособления памятников
для практических нужд должен быть
постепенным — нельзя же в один
прекрасный момент сразу выселить
оттуда все склады и начать использо-
вать их по-другому. Я знаю, что
в Новгородском музее-заповеднике
существует план именно постепенно-
го освоения отреставрированных па-
мятников.
Вот, к примеру, одну из церквей,
занятую сейчас складом, предпола-
гают использовать под экспозицию по
истории торговли. А в одном из
храмов Ярославова дворища хорошо
бы организовать выставку по истории
вечевой республики. Конечно, лучше
так использовать памятники, чем в
бытовых целях. А пока надо тщатель-
но следить за тем, чтобы и в таком
случае их охрана осуществлялась до-
статочно грамотно, а внешняя архи-
тектура служила делу пропаганды.
Насчет концертных залов в куль-
товых зданиях. Использовать их для
таких целей весьма несложно в
крупных городах — например, в Риге,
поскольку в этом городе практически
каждый из многочисленных приезжих
и много местных жителей бывают на
концертах органной музыки. В Новго-
роде Знаменский собор в перспекти-
ве намечают приспособить под кон-
цертный зал Я не очен^-то представ-
ляю себе практическую© пользу от
такого предприятия: зимой еже-
дневные концерты здесь не органи-
зуешь — сборов не будцт. Хорошо бы
устраивать тут концерты древне-
русской музыки, но часто это тоже не
сделаешь. Значит, зал будет пустовать
большую часть года. Но ведь старин-
ное здание просто необходимо
эксплуатировать. Вот и получается: по
идее — хорошо, а практически — не-
мало трудностей.
Что касается концертов древне-
русской музыки в Новгороде, то они
устраивались и раньше, бывают и те-
перь. Одно время, когда жив был
А. А. Юрлов, он привозил (раз в год
здесь бывают праздники музыки)
сюда свою капеллу. В Софийском
соборе они пели и старую музыку,
и Свиридова — программы были по-
добраны с большим вкусом и собира-
ли много любителей. Но трех-четырех
таких концертов было рполне доста-
точно. А если их устраивать в городе
раз в неделю — я уверен: проходить
они будут при пустом зале Я лично,
например, не готов каждую неделю
слушать такую сложнук?, требующую
немалого эмоционального напряже-
ния музыку.
— Что дает археология для пропаганды
исторического и культурного наследия
народа!
— Если говорить о новгородской
археологии,— я все-такц впрямую за-
нимаюсь именно этим,— то она дает
очень многое, так как меняет наши
представления об истории города.
Например, если обратиться к полити-
ческой и экономической истории
Новгорода, то сегодня лишь раскопки
дают нам тут что-то новое. Однако не
только в этой сфере И наиболее
ценная часть культурного наследия
древних новгородцев в его худо-
жественной форме,— особо, кстати,
привлекающая туристов,— тоже най-
дена в процессе раскопок.
Можно сказать, что благодаря рас-
копкам в Новгороде открыт очень
разнообразный и проникавший когда-
то в самые различные сферы жизни
мир неизвестных ранее эстетических
ценностей. Ведь раньше о новго-
родской культуре говорили, сравни-
вая ее с древним Владимиром: на
севере, мол, только Владимиро-Суз-
дальская Русь оставила нам жизнера-
достные образцы древнерусского ис-
кусства — храмы Юрьева-Польского,
Покров на Нерли и другие подобные
памятники. Это — резьбА по камню:
на нем цветы цветут, звери вереница-
ми ходят по стенам и т. д. Все это
очень красиво и оптимистично А вот
новгородская церковь — суровая, без
всяких украшений, стоит, как бастион.
А почему? Да потому, мол, что люди
в Ополье солнышку радовались, а
здесь мужики среди болот жили,
ловили на туманных озерах рыбку
и мрачными были.
Раскопки же показали: все, букваль-
но все, этот суровый мужик украшал
в дереве Владимирский тоже много
работал в дереве, но там дерево не
сохраняется столь хорошо, как тут,—
не дошло до наших дней, а здесь —
дошло. Археологические находки —
деревянные изделия, резные налич-
ники и колонны, ложки, гребешки
и т. п —все это мы увидели
покрытым сплошной резьбой, орна-
ментом. А мотивы орнаментов —
точно такие же, как и во Владимире,
они — общерусские.
Что же касается резьбы по камню,
то в Новгородской земле просто не
было столь плотного известняка, как
во Владимире. Тут имелся только
рыхлый ракушечник, который резать
невозможно — он крошится. И даже
сейчас кое-где можно увидеть буг-
ристые стены древних церквей — они
сложены из ракушечника, который
порой и обтесать ровно было невоз-
можно, не только что резать его.
Иначе говоря, археологические на-
ходки в Новгороде помогли нам
понять: и великолепные храмы, и
фресковая живопись внутри их — это
не цветы, возникшие чудом на
пустыре, все эти древние шедевры
имеют глубокие корни — народную
традицию, запечатленную в дереве
это было общерусским достоянием.
Таким образом, археологические
раскопки открыли нам богатейший
эмоциональный мир древних новго-
родцев И, думается, он сегодня уже
становится и достоянием советских
людей, органически входит в наш
духовный мир, значительно обога-
щает его, как и вообще все историчес-
кое и культурное наследие народа.
25
ПРОЕКТ -ОБЩЕГО ПЕЛА" Н.ЯР ЯРЕПОРОВА
15 декабря 1903 года в московской
Мариинской больнице в возрасте
75 лет скончался от воспаления легких
библиотекарь Румянцевского музея
Николай Федорович Федоров. Жизнь
его, казалось бы, не была богата
событиями. Незаконный сын князя
Гагарина и крепостной женщины, он,
окончив гимназию, работал уездным
учителем, многие годы заведовал
каталожным отделением Румян-
цевского музея, где славился как
знаток старинных книг.
Тем не менее, своеобразием лич-
ности скромный библиотекарь сумел
привлечь внимание современников,
даже таких, как Л. Н. Толстой. Знав-
ший Федорова на протяжении 30 лет
его биограф и ученик В. А. Кожевни-
ков рисует его святым, мудрецом,
аскетом: у него не было ни матраца,
ни подушки, ни теплой одежды. Все,
что было на Федорове, носилось им
до тех пор, пока не превращалось
в лохмотья, он никогда не тратил ни
копейки на малейшее излишество и,
даже будучи тяжело больным, не
разрешал себе нанять извозчика,
чтобы доехать до дома. Жил Николай
Федорович в каморке, спал на голых
досках, свое маленькое жалованье
раздавал беднякам, оставляя себе
только на хлеб и чай. Кроткое до-
вольство столь малым навещавшему
Федорова Льву Толстому казалось
чрезвычайно завидным.
Жизнь, похожая на «житие» «спа-
сающегося в миру». Этот образ не
может не напомнить праведников из
произведений Толстого и Лескова.
И мало чем отличался бы Федоров от
подобных «спасающихся», не оставь
он после себя наследия в виде
«объемистых и с трудом разбираемых
рукописей», посмертно изданных его
учениками и последователями —
В. А. Кожевниковым и Н. П. Петерсо-
ном. В 1906 году вышел первый том
сочинений, которым было дано назва-
ние «Философия общего дела»1
(731 стр.). Тираж был очень мал —
480 экземпляров. В 1913 году —
второй том (473 стр.). К печати
готовилась и третья книга, оставшаяся
неизданной. Но и напечатанного хва-
тило, чтобы к имени Н. Ф. Федорова
прочно присоединились эпитеты «3«t
гадочный», «таинственный», «своеоб-
разный».
Действительно, духовное наследие
Федорова весьма специфично, Гро-
моздятся имена. Излагаются мнения,
с которыми то борется, то соглашает-
ся автор. Естественнонаучные сведе-
В. ПАЗИЛОВА
ния внезапно сменяются рассужде-
ниями о языческих богах и хрис-
тианских догматах. Вот молитва,
сочиненная самим Федоровым, а вот
и статья о марксистах, которых автор
почему-то считает последователями
Л. Толстого, а Толстого — главой де-
кадентов. Размышления об истории,
об искусстве, о Космосе переме-
жаются статьями с самодержавии,
церковных и народных обрядах, со-
держании религиозной ЖИВОПИСИ.
Записки Федорова кажутся каким-
то клубком рассуждений, мыслей,
идей, на первый взгляд противоре-
чивых и не связанных ничем, кроме
того, что писал все это один и тот же
человек.
Кажется, нет другого мыслителя,
личность и образ жизни которого
настолько дополняют его сочинения,
что, говоря о последних, поневоле
приходится касаться личности, и на-
оборот. Читать Федорова любопытно,
анализировать — нередко неловко.
Дело в том, что это — не фило-
софские, не искусствоведческие, не
естественнонаучные сочинения.
Это — скорее дневник глубоко рели-
гиозного человека, поглощенного од-
ной-единственной мыслью, думой,
которую он всеми средствами пытал-
ся сообщить. И не сумел, не смог,—
о чем свидетельствует его пред-
смертное желание уничтожить все
написанное. Ученики «спасли» запис-
ки, опубликовали вопреки воле учите-
ля. Не знаю, нравственно ли это...
Выражаясь поэтически, «он знал
одной лишь думы власть, одну, но
пламенную страсть». «Дума» (назо-
вем ее так, чтобы показать, что она
неполностью адекватна сочинениям)
осенила (озарила? посетила?) Федо-
рова, по свидетельству его биогра-
фов, еще в молодые годы. Всю жизнь
он искал приемлемую форму для ее
сообщения. Кому и зачем? В ответах
на эти вопросы кроется причина
вынужденной хаотичности, сумбур-
ности, кажущейся противоречивости
его сочинений. Кому? Ни много ни
мало — всему человечеству! Зачем?
Для спасения человечества от всех
бед и страданий, включая смерть.
Спасения не только ныне живущих
и будущих поколений, но и бывших,
умерших Причем сообщить эту
мысль, идею, весть в первую очередь
надлежало в буквальном смысле всем
образованным людям, да еще таким
образом, чтобы они в его идею не
только поверили, но и приняли бы ее
с той же страстью, какой пламенел
сам Федоров. Приняли бы не только
разумом, но и волей, чувствами, всем
существом своим, то есть изменили
образ жизни, переоценив привычные
«жалкие» человеческие ценности,
просветили человечество знанием
«смысла жизни» и объединили его для
осуществления проекта «общего де-
ла» в масштабах всего земного шара,
а там и Вселенной
Задача, как видим, непростая. Но
Федорову (опять приходится вернуть-
ся к личности) — беззаветно ве-
рующему христианину — присоеди-
нение к решению такой задачи каза-
лось делом вполне очевидным,
естественным для любого человека,
который узнает о ней
Действительно, странно ограничить
себя заботой о сегодняшнем мимо-
летном дне, если впереди тебя или
твоих близких ожидают вечные
адские муки. Не нелепо ли бороться
за справедливое распределение мате-
риальных благ, если и бедные и бо-
гатые одинаково бедны, то есть
смертны? «Завистливое искание ра-
венства», бунты, «шалости» вроде
войн и грабежей — одинаково оцени-
ваются Федоровым как проявления
«несовершеннолетия» человечества,
еще не пришедшего «в разум ис-
тины» У человечества, достигшего
«совершеннолетия», должна быть
иная цель — искупление в «общем
деле» всех грехов, в процессе которо-
го бог отцов не может не явиться на
помощь своему блудному детищу.
После публикации «Философии об-
щего дела» к учению «мудреца из
Румянцевского музея» в опреде-
ленных общественных кругах пробу-
дился некоторый интерес. Например,
«Богословский вестник» в 1914 году
посвятил три номера разбору идей
Федорова, отметив, что им не только
правильно поставлена, но и правильно
расчленена основная религиозно-фи-
лософская проблема Были, очевидно,
и другие оценки. Во всяком случае
Н. П. Петерсон счел необходимым
вступить в яростную полемику с теми,
кто сближал идеи Федорова с идеями
Д. И. Писарева. Позже Федорова упо-
1 Здесь срезу следует оговорить, что издате-
ли, назвавшие духовное наследие своего
учителя «философией», не учли, что Федоров
крайне скептически относился к любой («от
Фалеса до последнего времени») философии,
считая ее противницей главных идей своего
учения. Сам Федоров именовал его «проек-
том».
26
минали почти все русские религи-
озные философы. Одни из них отсека-
ли Федорова от православия (Фло-
ровский), другие, наоборот, считали
его истинно православным христиани-
ном (Зеньковский). Здесь все зависе-
ло от общей позиции по отношению
к православию: традиционалисты от-
метали Федорова, модернизаторы —
наоборот.
В последние годы в советской
литературе нет-нет да и мелькнет
забытое имя Н. Ф. Федорова. Выхо-
дят в свет отдельные его статьи,
сочинения, публикации, рассматри-
вающие различные стороны его твор-
чества2 3. При этом те, кто вызывает из
небытия тень «загадочного старика»,
далеко не всегда вникают в по-
длинный смысл его учения. Нередко
Федоров оказывается «духовным на-
ставником Циолковского», борцом за
«созидательно-активное преобразо-
вание Вселенной». «Общее дело»,
«регуляция природы», «объединение
человечества», «воскрешение отцов»
и другие понятия, использовавшиеся
Федоровым, преподносимые чита-
телю без комментариев, создают
представление о позитивности его
учения. В заслугу Федорову ставится
то, что он «мечтал объединить людей
«философией общего дела», «новыми
обязательствами людей друг перед
другом и природой».
В чем же состоит так называемое
«общее дело» Федорова? Откуда
почерпнул он идейные предпосылки
для создания своего учения?
Некоторые исследователи как бы
делят «общее дело» Федорова на две
части, противопоставляемые друг
другу: часть богословская, религиоз-
ная, оказывается представленной пат-
рофикацией (воскрешением отцов);
часть естественнонаучная обнаружи-
вается в «регуляции природы и ее
умиротворении». Деление это непра-
вомерно. Все дело в том, что Федо-
ров обращается с одной и той же
идеей и к верующим, и к неве-
рующим. Верующим она представле-
на как «воскрешение отцов», неве-
рующим, «пока они в разум истины не
придут»,— как регуляция природы.
По сути своей оба эти понятия сино-
нимы «общего дела».
В системе Федорова нет противо-
речий. Она пронизана главной «ду-
мой» — идеей «общего дела». В поня-
тии «общего дела» кроется разгадка
как самого учения «загадочного ста-
рика», так и его идейного источника.
Это «общее дело» — не что иное, как
«воскрешение отцов сынами». Счи-
тается, что у нее нет аналогии, но это
не так: на самом деле идея патрофи-
кации — разработка христианского
догмата о воскрешении из мертвых
в день страшного суда. «Общее де-
ло», способное, по мнению Федоро-
ва, объединить человечество и ликви-
дировать вражду людей между собой
и природой, базируется в действи-
тельности на соединении двух хрис-
тианских богословских представле-
ний: об испорченности природы
внешней и природы человека после
грехопадения и об искупительной
роли Христа.
Согласно православному богосло-
вию, человек совершил три зла:
«1)...оскорбил грехом своего... созда-
теля и чрез то подвергся вечному
проклятию 2) заразил грехом все
свое существо, созданное добрым:
помрачил свой разум, низвратил
волю, исказил в себе образ божий, 3)
произвел грехом гибельные для себя
последствия в собственной природе
и в природе внешней»3.
Каковы же, по мысли Федорова,
были эти гибельные последствия? Он
считает, что хотя мы не можем знать,
каким мир был изначально, но можем
предполагать, судя по творцу этого
мира (т.е. богу), что это был мир
невинности и чистоты.
Первые люди могли бы создать
себе органы для существования во
всех средах, то есть были способны
жить повсюду (здесь лежат корни так
называемого космизма Федорова).
Но после грехопадения на место
творческого создания себе органов,
соответствующих «средам» (другим
мирам), пришло питание, а потом
«пожирание».
Вследствие грехопадения человека
Земля стала изолированной планетой.
Мысль и бытие перестали соот-
ветствовать друг другу, быть тож-
дественными Грехопадение обрекло
людей на подчинение земле, при-
чем «рождение заменило худо-
жественный процесс воспроизведе-
ния себя в других существах, процесс,
подобный рождению Сына от Отщ.,
исхождению от него святого духа»4.
Грехопадение состояло, по Федо-
рову, в том, что человек, получив от
бога жизнь даром, не пожелал выпла-
чивать ему долг, уклонился от обязан-
ности быть «управителем Вселенной»,
то есть захотел опять же даром узнать
божественные тайны, за что и был
наказан. Здесь возникает излюблен-
ное понятие Федорова — «долг».
Прежде всего это долг перед твор-
цом. Далее он предстает как «долг
сынов перед отцами», который все
нарастает по мере появления новых
поколений.
Утраченные качества человечество
может заслужить за истовый труд по
осуществлению «проекта» с целью
исполнения воли божьей. Воля бога
усматривается Федоровым в еван-
гельских описаниях жизни Христа,
которые должны служить примером
для действий человека. В числе
действий Христа особое внимание
Федоров уделяет воскрешениям
мертвых и воскресению самого Хрис-
та.
Вначале человек изменил отцу
небесному ради исполнения воли
«жены» (первородный грех). Даль-
нейшей изменой Федоров считает
оставление земледелия, села (т.е.
праха своих предков), уход от рода
и племени ради жизни в городе,
предпочтение «юридико-экономи чес-
кого» общества семье и родственной
общине5 6. За эти многочисленные «из-
мены» человечество расплачивается
«неродственными отношениями» не
только между людьми, но и между
людьми и природой, то есть войнами,
утратой смысла жизни, смертностью.
Отсюда и следует та «глубина са-
моосуждения» (иными словами —
глубокое ощущение греховности),
которую Федоров, нисколько в том
не сомневаясь, приписывает всему
современному ему человечеству и из
которой проистекает, так сказать,
субъективная возможность осу-
ществления «проекта».
Человек, как игрушка природы, как
существо смертное, греховное,— по
Федорову, не только не счастлив, но
и не достоин счастья Счастье надо
заработать, искупив грех. К избавле-
нию от греховности и призывает
«проект», направленный на возвраще-
ние человечеством всех многочис-
ленных «долгов» богу. Бог Федорова,
как и бог православия, продолжает,
невзирая на прегрешения челове-
чества, «особенно» относиться к
людям.
Согласно православию, чтобы и
«правде удовлетворить», и «восстано-
вить» человека, бог нашел следующее
средство «Второе лицо пресвятой
троицы, единородный сын божий до-
бровольно восхотел соделаться чело-
веком, принять на себя все грехи
человеческие, претерпеть за них все,
что определила праведная воля бо-
жия, и таким образом удовлетворить
за нас вечной правде, изгладить наши
грехи, уничтожить самые последствия
их в нас и в природе внешней, т. е.
воссоздать мир»е.
Эти положения Федоров логически
развивает: если «человек, поверив
Сатане, осудил себя на знание без
действия» (получился разрыв между
мыслью и делом. — В. П.) и превра-
тил «древо знания в древо крестное»
(роль Христа в истории челове-
чества. — 8. П.), то «древо... крестное
(Христов подвиг. — В. П.)... объеди-
няет всех в обращении знания в дело.
2 См., например: В. Е. Львов. Загадочный
старик. Л., 1977.
3 «Православно-догматическое богословие
Макария архиепископа Харьковского», т. 2,
3-е изд. СПб., 1868, стр. 10—11.
4 И. ф. Федоров. Философия общего дела,
т. I. г. Верный, 1906, стр. 332
3 Н. Ф Федоров. Философия общего дела,
т. I, стр. 338.
6 «Православно-догматическое богословие»
т. II, стр. 15.
27
чем и приводит к воскрешению, т.е.
древо знания опять соединяет с дре-
вом жизни» . Веру Федорова в благо-
дать, имманентную миру после
воскресения Христа, нередко прини-
мают за социальный оптимизм и уве-
ренность в безграничности человечес-
ких возможностей.
Православное богословие гласит,
что бог готовил человеческий род
к появлению Иисуса Христа в течение
двух исторических периодов, внача-
ле — от Адама до отца верующих
Авраама, затем — от Авраама до
самого пришествия Искупителя.
Жертва, принесенная Христом на
кресте, есть жертва всеобъемлющая.
Сила и действие ее простираются на
всех людей, на все грехи: от греха
первородного, от всех грехов пре-
жних, до грехов будущих, на все
времена7 8. На этом учении и строится
убежденность Федорова в осу-
ществлении «проекта», который
«эвристически» закодирован в еванге-
лиях, в первую очередь в Евангелии от
Иоанна.
Федоров не был богословом «по
положению», но его учение говорит
о нем как о богослове «по призва-
нию» Почему мы называем Федоро-
ва богословом, а не религиозным
философом? Потому, что религиозна^
философия имеет своей задачей:
раскрытие и осмысление содержания
вероисповедания, «оправдание» веры
(согласование ее с началами филосо-
фии). Ни тем, ни другим Федоров не
занимался. В своих построениях он
исходит в первую очередь из
осмысления положений Нового заве-
та, где он обнаружил основания для
практического воплощения своих
идей. Далее, он выступает как богос-
лов, поскольку создает систему обще-
церковного характера: в процессе
осуществления «проекта» человечес-
кий род приобретает соборное цер-
ковное сознание, причем церкви
православной.
Федоров придает чрезвычайно
большое значение отправлению цер-
ковных служб, содержанию культовой
живописи, воспитанию масс под руко-
водством священников. Это тоже
характеризует его как богослова
И последнее указания Федорова
на необходимость создать единое
богословие, исключающее деление
его на дисциплины (догматическое,
нравственное и т.д.), которое должно
играть руководящую роль, вбирая
в себя все человеческие знания,
дают основания причислить его к бо-
гословам
Как всякий христианский богослов,
он считает главным событием челове-
ческой истории приход Иисуса на
землю. Его оценка этого явления
своеобразна. Акцент евангельских
событий смещен в основном на препо-
данный человечеству урок поведения,
то есть воскресение самого Христа.
Воскресение Христа для Федоро-
ва — сверхъестественное явление.
А «воскрешение отцов сынами» (пат-
рофикацию), совершенную сово-
купными усилиями всего челове-
чества, Федоров не считает сверхъес-
тественным. Дело в том, что, по
Федорову, сверхъестественны чуде-
са, совершаемые одним лицом. Если
они совершаются объединенными
усилиями всех людей, он считает их
естественными.
Трактовка главной идеи Федоро-
ва — «патрофикации» (иначе «имма-
нентного воскрешения») в проекте
«общего дела» не сводится к тради-
ционному православному пониманию
воскрешения мертвых в день страш-
ного суда. Не отказываясь и от этого
варианта, именуемого им «трансцен-
дентным воскрешением», Федоров
полагает, что человечество может
избежать «дня божьего гнева», испол-
нив по собственной воле предла-
гаемый «проект». Одновременно
устраняется старое богословское про-
тиворечие, состоящее в том, что
«всесправедливый» бог не может про-
стить грешников, не нарушая своей
справедливости, но, будучи «всеми-
лостивейшим», не может их не про-
стить Действительно, федоровский
«проект» выводит из богословского
тупика: уже умершие грешники, буду-
чи воскрешенными и преобра-
женными, как бы получают дополни-
тельное время для искупления
прошлых грехов, а осуждать раскаяв-
шихся на вечные муки — нелогично.
Некоторые современные литера-
торы усиленно пытаются привлечь
внимание читателей к стихийно-мате-
риалистическим элементам учения
Федорова, апеллируя к одному из
придуманных им способов воскреше-
ния собиранием атомов, из которых
были «составлены тела отцов» Напри-
мер, В. Львов в своей книге говорит,
что мысль об этом была высказана
еще в древности Лукрецием Каром:
«Если бы частицы вещества, из кото-
рого мы состоим, могли соединиться
вновь после нашей смерти, тогда мы
вторично появились бы на свет в том
виде, в каком были раньше». Заме-
тим, что античный философ прерыва-
ет свое размышление материалисти-
ческой мыслью: «Но нить бытия при
этом была бы прервана».
Предлагаемый Федоровым способ
воскрешения отцов не простое «ожив-
ление». Ведь в этом случае не может
не возникнуть вопрос: в каком возрас-
те следует и можно оживить отца:
старцем, пожилым человеком, зре-
лым мужем, юношей, младенцем?
К тому же «слепая» природа, может
быть, израсходовала атомы на изго-
товление следующего отца. Такое
простое рассуждение не могло не
учитываться Федоровым.
Но «воскрешение» у него вовсе не
является оживлением, а сопровож-
дается воскресением и «преображе-
нием» (воскресение в преображенной
плоти признается и православными
богословами в день страшного суда
в отличие от «частного» суда, которо-
му подвергаются бестелесные души
после смерти). Преображенный же
для Федорова — синоним ангела.
Вся дерзновенность федоровского
«проекта» состоит в движении челове-
чества вспять — к праотцам, которые
непосредственно общались с богом.
Среди способов воскрешения отцов,
предложенных Федоровым, способ,
именуемый им «рождение» отцов их
сынами, в 1880-х годах заставил хохо-
тать членов Московского психологи-
ческого общества, к вящей обиде
изложившего его Л. Н. Толстого.
Сама идея рождения не младенца,
а старца, разумеется, звучит анекдо-
тично. Но беспристрастное прочтение
и анализ сочинений Федорова свиде-
тельствуют, что эта мысль не более
противоречит здравому смыслу, чем
другие истины христианства. Ведь
«рождать отцов» Федоров предпола-
гал совместными усилиями «ума,
воли, всего существа сынов», ни боль-
ше ни меньше как по типу того, как
бог-отец произвел бога-сына, то есть
из себя самого9. Это чрезвычайно
серьезный для богословия вопрос,
объявленный одной из божественных
тайн. И по меньшей мере лег-
комысленно трактовать и тем более
рекомендовать современному широ-
кому читателю «воскрешение отцов
путем их рождения» как некое генети-
ческое прозрение автора «Филосо-
фии общего дела», звучащее «не-
проясненно, каким-то пророческим
намеком»10.
Ортодоксальное православие так
объясняет будущую участь челове-
чества: «Вследствие искупления, со-
вершенного Иисусом Христом, сни-
мается и с земли проклятие, и вся
тварь освободится от суеты и
воздыханий: это вполне должно по-
следовать, уже тогда, когда оконча-
тельно совершится обновление чело-
вечества... Тогда упразднится по-
следний враг всех земнородных —
смерть». Сравнивая приведенное по-
ложение с федоровским «проектом»
воскрешения, можно уловить расхож-
дение лишь в букве трактовки догма-
та, но не в духе. Если православной
церкви была свойственна умерен-
ность и проповедь, обращенная к
пастве, требовала смирения и послу-
шания, то Федоров настаивает на
самой активной реализации догмати-
ческих положений.
7 Н. Ф. Федоров. Философия общего дела,
т. II. М„ 1913, стр. 243.
8 См.: «Православно-догматическое бого-
словие», т. II, стр. 30, 155—161.
8 Н. Ф. Федоров. Философия общего дела,
т. II, стр. 165—166, 200.
10 С. Г. Семенова. Николай Федорович Федо-
ров. (Жизнь и учение). «Прометей», г. 11,
стр. 91.
28
С позиции официального богосло-
вия дело спасения человечества
откладывается на весьма неопреде-
ленные сроки: «Господь Иисус упот-
ребляет все средства к тому, чтобы
мы освятились, из грешников содела-
лись праведниками, из чад гнева
сынами божьими, чтобы мы отложи-
ли... ветхого человека, тлеющего
в похотях прелестных, и облеклись
в нового человека, созданного по богу
в правде и в преподобии истины
(Еф. 4, 22, 24): это совершается для
лиц частных в продолжении всей их
земной жизни, а для всего рода
человеческого будет совершаться до
самой кончины мира»11.
Федоров гораздо решительнее
церкви. Евангелие для него не только
«благовестие», оно — «программа
действий». Если человечество будет
действовать по этой программе, то
конца мира не будет. Если мысль
и бытие не тождественны (мысль
перестала быть тождественной бытию
в результате грехопадения), то для
Федорова это значит, что «мысль не
осуществлена,— а она должна быть
осуществлена»11 12.
Мысль, которая сразу могла стать
действием, по Федорову, была прису-
ща Адаму до грехопадения. Челове-
чество, осуществив «проект», ес-
тественно получит все утраченные
качества. Соответственно преобразит-
ся и внешняя природа: исчезнут
причинно-следственные связи, закон
тяготения, время. Преображенная
природа сама будет производить про-
дукты питания, как это было в раю.
Религиозное учение Федорова ор-
тодоксальная религия может рассмат-
ривать как еретическое, но тем не
менее оно восприняло все догматы
православия. «Ересь» же заключается
лишь в одном: в некотором отступле-
нии от принятого в православной
догматике толкования христианской
доктрины, не более того. «Еретичес-
кие элементы» не делают учение
Федорова о патрофикации нерели-
гиозным. Оно искажает картину мира,
включая в него сверхъестественное,
и предлагает фантастические
средства с целью умилостивления
бога во избежание страшного суда.
Федоров предстает предшествен-
ником сторонников «нового религиоз-
ного сознания», пытавшихся совер-
шить «дело религиозного возрожде-
ния» в России. Следует добавить, что
православное богословие XIX века
вынуждено отступить от буквального
толкования некоторых догматов, под-
вергаясь в определенной мерр мо-
дернизации. «Наличность либераль-
ного, реформаторского движения
среди некоторой части молодого
русского духовенства не подлежит
сомнению... — отмечал В. И. Ленин в
1905 году. — Это движение получило
даже свое название «новоправослав-
ное» движение»13. Церковь никогда
не была монолитным организмом,
в ней были различные течения. Одна-
ко обновить православие пытались не
только некоторые официальные бо-
гословы, но и любители и доброжела-
тели вроде В. С. Соловьева и
Н. Ф. Федорова.
В век освоения Космоса, когда
люди подошли к новому этапу вза-
имодействия с природой, когда
масштабы деятельности человечества
требуют учета всех ресурсов планеты,
а экологический кризис — перехода
«от описания природы к ее проекти-
рованию»14 *, вполне закономерен и ес-
тествен интерес к отечественным
мыслителям, занимавшимся этими
вопросами. Понятен и интерес к
Н. Ф. Федорову, который иногда с
легкой руки его популяризаторов
предстает чуть ли не русским Дицге-
ном, по меньшей мере — стихийным
материалистом.
В интересной повести В. Е. Львова
«Загадочный старик» нарисован на
широком фоне русской обществен-
ной жизни XIX века весьма привлека-
тельный образ философа-самоуч-
ки, материалиста и борца с реакцио-
нерами. Образ убедительный, вызы-
вающий симпатию. Да, такой чело-
век мог жить в Москве конца XIX
века и мог иметь мысли, которые ему
приписывает автор повести. Только
почему ему даны имя и биография
Н. Ф. Федорова? Ведь миропонима-
ние этого литературногр персонажа
не имеет ни малейшегр отношения
к воззрениям реально существовав-
шего Н. ф. Федорова, чьи идеи за-
фиксированы в оставшихся после него
текстах.
В. Е. Львов, хотел он этого или нет,
содействовал возникновению новой
легенды о «загадочном старике». За-
гадочности не убавилось, а запутан-
ности прибавилось. Автор, например,
убеждает читателя, что идеи Федоро-
ва оказали влияние на Циолковского.
Но ведь это легенда, миф, прямая
игра на уважении советского читателя
к отечественным ученым. В чем, если
допустить это, проявилось учи-
тельство Федорова в отношении Ци-
олковского? Разве Федоров указал
Циолковскому, что для выхода в Кос-
мос можно использовать ракету? Или
поделился какой-то идеей, касающей-
ся реактивных двигателей? Такого
рода разработками Федоров не зани-
мался. Во всяком случае, в его
сочинениях нет на них и намека.
И сама мысль о выходе в Космос не
принадлежит Федорову, К тому же
писатель К. Алтайский свидетельству-
ет, что «по странной иронии судьбы»
Циолковский совершенно не знал
о взглядах Федорова на Космос:
беседуя на различные темы, Космос
собеседники «почему-то» обходили16.
В этом плане на Циолковского, по его
собственному признанию, оказала
влияние брошюра другого Федорова,
его однофамильца Александра Пет-
ровича (род. в 1862 г.), «Новый
принцип воздухоплавания, исключаю-
щий атмосферу как опорную среду»
(СПб., 1896)...
Федоров был уникален, но эта
уникальность заключалась в том, что
он был единственным в своем роде
претендентом на роль евангелиста
в России XIX века. Он был, действи-
тельно, футурологом, но футуроло-
гом, опередившим предстоящий
христианству в будущем кризис и
предпринявшим в «проекте общего
дела» возможные планы спасения
православия. Его «проект» столь все-
объемлющ, ибо призван обслуживать
(«в разум истины привести») всех:
верующих и неверующих. Для ве-
рующих и богословов — это патрофи-
кация. Для неверующих ученых и не-
ученых — это регуляция природы.
Для инаковерующих — культ пред-
ков. Федоров специально упоминает
развитый культ почитания предков
«у китайцев и магометан», полагая его
средством привлечения к «общему
делу».
Различные адресаты требуют раз-
ного обращения. Поэтому так изо-
бильно рассыпаны по сочинениям
Федорова имена философов и
ученых, мыслителей и церковных де-
ятелей. Отсюда и наукообразие, и
серьезное внимание к варианту «регу-
ляции природы». Ведь это вариант для
особенного адресата — неверующих
интеллигентов1 .
Федоров не мог не видеть, что
новые, нерелигиозные идеи то и дело
появляются на страницах книг и жур-
налов, минуя не очень сообразитель-
ную цензуру. Светский дух все боль-
ше охватывает общество. Он ему
омерзителен. Вот он и спешит обли-
чить безнравственность Всемирной
выставки, нет, не за резкий контраст
роскоши и нищеты, это его беспокоит
меньше всего, а за светский «наглый»,
гуманистический ее характер, за слу-
жение женщине, а не религиозной
идее. Таково же его отношение к эпо-
хе Ренессанса, которую он неодно-
кратно обвиняет в той же жажде
жизни, называя ее эпохой «мнимого
омоложения». Его обличения нередко
принимают за критику современного
ему капитализма, а наукообразие как
прием — за научность.
Окончание следует
11 «Православно-догматическое богословие»,
т. II, стр. 160, 183.
12 Н. Ф. Федоров. Философия общего дела,
Т. I, стр. 264, 334.
13 В. И. Ленин. Поли. собр. сон., т. 9, стр. 211
14 Е. К. Федоров. От описания к проектирова-
нию природы. «Вопросы философии», 1978
№ 1. Обратим внимание не сходство термино-
логии двух Федоровых при полном различии
содержания терминов
'° К- Алтайский. Московская юность Циол-
ковского. «Москва», 1966, №9, стр. 181.
16 См. например: Н. Ф. Федоров. Философия
общего дела, т. I, стр. 423, 424.
29
Ваше письмо получили
Читая редакционную почту, я вся-
кий раз задаю себе вопрос: что
побуждает людей браться за перо,
писать, порой долго и трудно, эти
многостраничные послания-исповеди?
Желание выговориться, облегчить ду-
шу? Потребность увидеть сделанное
или содеянное чужими беспристраст-
ными глазами? Утвердиться в чем-то
важном для себя или, напротив, пуб-
лично от чего-то отречься? И всякий
раз, приобщаясь к этой обнаженной
исповеди, трудно избавиться от тре-
воги — порой чужая боль, чужая беда
так похожи на твои собственные.
И возникает сознание неожиданной
особой ответственности перед теми,
кто доверил тебе право судить. И до-
верчиво, с горячей верой и надеждой
ждет от тебя помощи.
Это письмо производило двой-
ственное впечатление. В нем были
боль, смятение, мольба: помогите
образумить дочь, с головой ушедшую
в религию. Но что-то в этом коротком
тревожном письме настораживало.
Отдельные фразы, то и дело проби-
вавшееся раздражение. Конечно, не-
легко признаться самому себе и чу-
жим людям в своем бессилии. Ясно
было: помощь нужна обоим — и до-
чери и отцу. И неизвестно, кому
больше...
В большой светлой комнате прос-
торной квартиры меня встретили три
вопрошающих взгляда: напряженный,
даже чуть жалкий принадлежал немо-
Д. ЧЕЧЕЛЬ,
специальный корреспондент
журнала «Наука и религия»
лодому грузному человеку, автору
письма, который поднялся мне
навстречу. Открытый взгляд молодой
красивой женщины с фотографии на
серванте — это Валентина, дочь хо-
зяина дома в первый год своего
замужества. И третий взгляд — рас-
пахнутых, доверчивых детских глаз
шестилетней Танечки — она смотрит
то на стоящего рядом деда, то на
портрет матери.
Проведя перед этой встречей нес-
колько дней в городе (я сознательно
его не называю, изменил и имена
действующих лиц), переговорив пре-
дварительно со многими, я немало
узнал о Петре Сергеевиче, его семье.
Прежде я совсем иначе представлял
и его самого, и нашу встречу. Приго-
товился к атаке с его стороны,
к нелегкому спору, запасся аргумен-
тами, выписками из его же писем,
с которыми успел познакомиться в
разных учреждениях города. И вдруг
это неожиданное, просящее выраже-
ние: «Рассудите нас!»
• — Ну что же, проходите, —
услышал я. — Познакомимся, погово-
рим...
Рассказывает он, с трудом подби-
рая слова, — то ли не очень доверяя
мне, то ли потому, что и самому
нелегко объяснить происшедшие с
дочерью перемены.
.Началось все неожиданно. Заболе-
ла внучка. Валентина очень тяжело это
переживала. Завела дружбу с бого-
мольными старушками. По их совету
повесила в комнате иконы. Потом
стала ходить в церковь. Сперва коле-
балась: «Да не была я там никог-
да!» — «А ты сходи, сходи... Доброе
и худое, жизнь и смерть, бедность
и богатство — все от господа!» —
«Причем тут это, у меня девочка при
смерти!» — «А я о чем? Плохо ей,
потому что некрещеная! Брат твой
старший тоже некрещеным был и по-
мер!» — «Да отец не позволит!» —
«У нас один отец — господь. Его
голоса послушай, сними с девочки
первородный грех, помолись о здра-
вии перед иконой чудотворной!»
— Словом, уговорили, — раздра-
женно говорит мой собеседник. —
Танюша поправилась сама по себе.
Миновал кризис, лекарства свое дело
сделали. А Валентина просто обезу-
мела твердит: «Господь услышал мои
молитвы, господь помог!» Надела
кресты себе и девочке, зачастила
в церковь, бьет поклоны иконам...
Почему-то вдруг всплывают в памя-
ти слова из его письма в редакцию:
«Она молиться должна не на своего
бога, а на меня!» Что за ними?.Обида?
Мол, не оценена его отцовская
любовь и забота. Но можно ли так
обижаться, сводить счеты с дочерью,
с самым близким человеком, который
сейчас попал в беду? Тут бы надо
искать способ, как помочь, понять,
почему случилось такое. Думается,
беда в этот дом пришла задолго до
болезни и выздоровления Тани.
А Петр Сергеевич, словно по-
чувствовав это мое недоумение, спе-
шит завладеть моим вниманием. Суе-
тится, пытается заглянуть в глаза,
вытащил папки с бумагами, рас-
кладывает их передо мной. Говорит
все более запальчиво. Сколько трудов
и сил потрачено, сколько сердца
и нервов, чтобы поднять дочь, дать ей
образование. Квартиру вот эту трех-
комнатную в новом доме, всем на
зависть, кто добыл? Он! И все, что
в доме, как видите, не хуже, чем
у людей, — тоже его трудами нажи-
то! Работу ей по специальности в род-
ном городе кто хлопотал? Опять же
он! И замуж выдал — не поскупился.
И внучку вот воспитывает. А когда
иконы понатащила — он воспротивил-
ся, забил тревогу. Муж-то, зять его,
хоть и неверующий сам, а только
улыбочками отделывался...
Он говорил и говорил. А я присмат-
ривался к окружающей обстановке.
Верно, все как у людей — приличная
мебель, ковры, телевизор, плотно
набитый нарядной посудой сервант.
Но как-то безлико очень — не хватает
мелочей, свойственных любому об-
житому дому, похоже, что и самому
хозяину в этом доме неуютно.
Петр Сергеевич продолжал:
— Оценила? Нет! Ушла из дома.
Уехала в другой город. Адреса даже
не оставила. Где обитает, не имею
30
понятия. Наезжает иногда. А зачем?
Чтобы девочку в церковь сводить да
меня позлить. Сегодня суббота, ее
день, может приехать.
— Ушла в религию, ушла из дома,
ушла от вас, родного отца, — выстро-
ил я в ряд его жалобы. — А почему?
Тяжело опустился на стул. Вытер
большим платком вспотевший лоб:
— Не в меня она, неудачница.
Сколько помню, никогда за себя
постоять не умела. Всегда я за нее
вступался, хлопотал; всю жизнь за
ручку водил. Ей бы спасибо отцу
сказать за это, а она всякий раз
в слезы. Стыдно ей, видите ли, что
я своего требую, за себя и за нее
стою. И еще обижается: не хочу тебе
быть обязанной ни в чем. Норовит все
по-своему, а у самой ничего не
получается. Вот и злится, и меня
оскорбляет.
Он продолжал жаловаться. Теперь
уже не на дочь, а на всех, кем был
недоволен. Эти не приняли во внима-
ние его жалобу, те не реагировали на
его сигнал, тут безответственность,
там бюрократизм. При этом все чаще
мелькало в его речи спесивое и са-
мовлюбленное «я»: «я кормлю всю
семью», «я в моем доме не по-
терплю», «я напишу куда следует»,
«я это так не оставлю», «они у меня
попляшут...»
Видел и читал я его письма в разные
учреждения. Как и те, кто мне их
показывал, старался понять, что поро-
дило такое раздражение, обиду на
всех и вся. Ему помогали в чем только
могли. Как участнику войны ему и его
дочери вне очереди предоставили
отличную квартиру. Устраивали его
в столичную клинику для лечения.
Попросил помочь Валентине с рабо-
той — пригласили ее, долго с ней
беседовали в горкоме партии, пред-
ложили на выбор несколько мест, но
она от всех отказалась.
Помогали ему из добрых побужде-
ний, а он все это объясняет по-своему:
разбирают его жалобы, удовлетво-
ряют его просьбы — значит боятся,
значит, как он выражается, «они
у меня в кулаке». И в упоении от этого
своего мнимого величия теряет спо-
собность здраво мыслить, видеть
вещи в истинном свете. И в собствен-
ной семье требует беспрекословного
подчинения, постоянно напоминает
о своих заслугах, своем «могу-
ществе». Не этим ди смешным и жал-
ким чванством оттолкнул он дочь? Не
в этом ли начало их взаимного
непонимания?
А мой собеседник, словно по-
чувствовав, что не вызвал к себе
расположения, перешел в наступле-
ние:
— Я хочу, чтобы журнал написал
о ней, осудил ее.
— Но сначала надо разобраться,
понять, в чем дело. Ведь у вашей
дочери, даже судя по вашим словам.
много хорошего, она искренне и глу-
боко любит свою дочь...
— Танечку любит? — Петр Сер-
геевич снова вскипел. — Наезжает
раз в два месяца. И даже гостинцев,
игрушки ребенку не привезет.
О деньгах и не заикается — отец
с матерью прокормят. А мы оба
пенсионеры.
Он вскочил, подбежал к серванту,
схватил портрет Валентины, зло бро-
сил в выдвинутый ящик стола:
— Ей нельзя доверять воспитание
ребенка! Я лишу ее родительских
прав! Меня в городе все знают!
Я своего добьюсь! И квартиру за мной
оставят!
Видимо, он заметил, что мне не по
душе его злоба:
— И на вас в суд подам, если
напишете обо мне!
Неслышно, легкой тенью вошла
в комнату его жена Анна Васильевна.
Взглядом попросила у меня прощения
за резкость мужа, пригласила к чаю.
За столом молчала, изредка тихо
вздыхая. Зато без умолку щебетала
внучка.
— Дед опять ругался?.. Значит,
мама приедет, и мы пойдем в цер-
ковь. Ты был в церкви? Там поют.
— Тебе нравится?
— Нет, мне там плакать хочется.
И страшно. А в садике я петь люблю.
Ты любишь петь?
Танюша так и льнула ко мне,
дергала за рукав, заглядывала в глаза,
радуясь, что есть с кем поговорить.
Потом потянула в «мамину» комнату,
— Что покажу-у! — заговорщичес-
ки подмигнула и, расстегнув верхнюю
пуговку платьица, вытянула малень-
кий крестик на шнурке из суровой
нитки. — И у мамы такой. У деда нету.
А вот тут, — она ткнула пальчиком
в угол, — иконы висели. Ну, картинки
такие, знаешь?
В комнату входит бабушка. Заправ-
ляет крестик под платьице, застеги-
вает пуговку. Словно извиняясь,
объясняет:
— Как надела ей Валентина крест,
сразу выздоровела девонька наша.
— И вы верите этому?
Опустила глаза, нервно затеребила
край фартука. Не таясь, глубоко
вздохнула, как всхлипнула:
— Хоть бы помереть скорей! Тяж-
ко мне меж ними. Два года не
разговаривают даже, оба удержу не
знают. И все вот у ней на глазах...
Тягостное молчание прервал звонок
в дверь.
— Это Валентина! — Анна Василь-
евна устремилась открывать.
Как странно, подумал я, увидев
вошедшую. Почти никакого сходства
с портретом. Отяжелевшее тело, неб-
режная одежда, оплывшее лицо,
настороженные глаза. Я посмотрел на
Таню. В ее лице были и мольба,
и надежда, и страх.
Валентина молча прошла мимо
матери, дочери, мимо меня и
скрылась за дверью своей бывшей
комнаты. Я все ждал, что вот-вот
выйдет, сядет к столу. Обдумывал,
как лучше начать разговор. Подошел
к двери, постучал.
Валентина собиралась уходить, по-
вязала по-монашески темный платок,
еще более старивший ее.
— Кто вы? Что надо?
— К вам приехал.
— Ко мне? — зло усмехнулась. —
К нему, наверное... Опять написал
куда-то?
Мы вышли на улицу.
— Так что же вас волнует?
— Прежде г всего судьба вашей
дочери.
— Ее теперь господь хранит.
— Знаю, что водите ее в церковь.
— Вы, неверующий, этого не пой-
мете.
— Вот вы в церкви слышите: «чти
отца своего», «возлюби ближнего»,
«проповедуй всепрощение»... А род-
ного отца понять и простить не
хотите...
— Я за его гробом не пойду!
— Но ведь отец все же. И любит
вас, и переживает, что ушли из дома.
— Переживает? — закричала Ва-
лентина. — Переживать он заставляет
других! А сам... Мне всю жизнь
искалечил. День за днем унижал. Сам
весь мир ненавидит и вокруг меня все
вычернил. Учителя у него — недоуч-
ки. Товарищи мои школьные — при-
дурки. Любой начальник — взяточ-
ник. Любой продавец — вор. Мать —
хомут на шее, я — неблагодарная,
муж мой ~ мне не пара... Однажды
вырвалась, уехала, попыталась жить
по-своему. Так нет! Разжалобил, упро-
сил, с места сорвал: «Приезжай,
квартиру на всех хорошую получим!»
Получил — и выжил. Как выжил? Уш-
ла, чтобы не задавил совсем, не
превратил в тень, как мать...
Вот где, видимо, и надо искать
истоки конфликта между Петром
Сергеевичем и его дочерью. Валенти-
не ненавистна жизненная позиция
отца, его философия, установки чело-
века, умеющего только брать и не
способного бескорыстно отдавать
что-либо другим. Даже за свою от-
цовскую любовь и заботу он требует
от дочери плату — повиновения, по-
клонения («на меня должна молить-
ся!»), отказа от собственных взгля-
дов, от проявления любой само-
стоятельности. И корни его обиды
здесь не оценила его самоотвержен-
ность — все в дом, все к себе, все для
своих, любыми путями, любыми
ухищрениями.
Мы сидим в маленьком зеленом
сквере. Солнце припекает все силь-
нее. Щеки Валентины зарумянились.
На губах почудилась улыбка. У песоч-
ницы, где Танюша играла с другими
малышами, послышался смех.
31
— Славная у вас девчушка, —
пытаюсь повернуть разговор в другую
сторону. — И дед, мне показалось, ее
искренне любит...
И снова всплеск:
— Aral Значит, пора Таню заби-
рать. Пусть останется один как сыч!
Чтоб ему тошно стало!
— Валентина! Ребенка-то пожа-
лейте! Ведь ваша ненависть прежде
всего по ней бьет.
— Увезу!
— Куда? Сами по углам скитаетесь.
И муж ваш пьет...
Я запнулся — так она вздрогнула.
Вся ее напористая злость исчезла.
Сидела, опустив плечи.
Я снова пошел к сослуживцам,
знакомым, соседям этих людей, в
судьбе которых хотел разобраться.
Пытался посмотреть на все их глаза-
ми, проверить свои впечатления. В го-
роде хорошо знали и отца и дочь. Но
говорили о них неохотно. Как трудил-
ся Петр Сергеевич, чем запомнился
как врач, как товарищ по работе?
Пожимали плечами. Валентина? Отка-
залась от работы в школе, в детском
саду, в клубе. Пошла работать буфет-
чицей. Несерьезно как-то. И с рели-
гией несерьезно...
Отвергнувший дочь и отвергнутый
всеми старый одинокий человек. Чт<?
приобрел он своей многолетней и
неустанной борьбой неизвестно с кем
и во имя чего? Уважение? Его нет даже
в собственной семье. Авторитет? Увы,
его «известность» в городе — неза-
видная. Квартира? В ней холодно
и пусто. Внучка? Она, конечно, самое
дорогое, может, в ней и спасение его.
Но ее рано или поздно, видимо,
заберет ставшая ему чужой дочь.
Трудно и Валентине. Отец назвал ее
в письме и в разговоре неудачницей.
Наверное, и в жизни не раз бил этим
по ее больной, нестойкой душе. И она
в конце концов поверила ему, приня-
ла его приговор. Стала выбирать
в жизни то, что полегче, что по силам.
Факультет в университете такой, где
не надо сдавать на экзаменах трудные
предметы. Работу, не требующую
душевного напряжения и творческого
горения.
И выбранная ею позиция маленько-
го, слабого, обиженного человека
показалась даже удобной. А рели-
гиозность ее, по-видимому, —
попытка оправдаться перед собой
и перед людьми за все, что не
сложилось, не получилось в жизни. Ее
протест вылился в равнодушие ко
всему мирскому, к реальной жизни.
И все это оборачивается против само-
го дорогого и для отца, и для дочери
существа — их Тани.
Сумеют ли двое взрослых людей
победить в себе мелкие чувства,
мешающие им жить, осознают ли
губительность своего противостояния
для ребенка?..
• Дети Сабуровых (слева направо): первый ряд —
Зухра, Руслан, Мария; второй ряд — Ольга, Зумрад,
Татьяна; третий ряд — Юрий, Екатерина, Нина; чет-
вертый ряд — Елена, Андрей и Оксана.
ПАПА,
20 с небольшим лет
назад узбекский парень
Юлдаш Сабуров служил
в армии в Подмосковье.
Встретил и полюбил де-
вушку Тамару. А после
армии женился и остался
здесь. Теперь он живет
в совхозе «Белая дача»
Московской области.
Там каждый знает боль-
шую и дружную семью
Сабуровых
У Юлдаша и Тамары 12
детей. Две старшие доче-
ри окончили училища и
работают, одна — про-
• Тамара Матвеевна Сабу-
рова со своими воспитанника-
ми в колхозном детском саду.
32
• Нагулялись!..
• Плов у папы получился отменный.
МАМА И
НАС ДВЕНАДЦАТЬф , ,,.. ..»,,
давцом, а другая — фар-
мацевтом. Сын Юра слу-
жит в рядах Советской
Армии. Шестеро ребят
учатся в школе Малыши
в детском саду и в яслях.
Мама всегда с самыми ма-
ленькими — она работает
няней в совхозном ком-
бинате «сад-ясли».
Живут Сабуровы в бла-
гоустроенной шестиком-
натной квартире девя-
тиэтажного дома. Каж-
дый вечер наполняет-
ся квартира детскими
голосами — разговорам и
новостям нет конца. I каж-
дого маме с папой надо
выслушать, кого-то похва-
лить, а кого и пожурить.
Все ребята хорошо учатся
в школе, охотно помо-
гают родителям по хо-
зяйству. Картошку ли
очистить, в магазин ли
сбегать, на стол ли
накрыть и вымыть посу-
ду — все делается с боль-
шой готовностью.
А по выходным дням
и праздникам общий стол
украшает узбекское на-
циональное блюдо —
плов, его мастерски гото-
вит глава семейства Юл-
даш Сабуров. Большое это
счастье — дружный мно-
голюдный и надежный
дом.
е Пришла фотография от
Юрия.
33
I Кеку шеи ue
верой
Инга 6АЛЛОД,
специальный корреспондент
журнала «Наука и религия»
Известие ошеломило Татьяну
Ивановну своей неожиданностью.
Оказывается, ее две дочери, которые
жили в другом городе, все время
теперь посвящают религии, богу.
Учебу они забросили, перестали хо-
дить на занятия, и из института их
отчислили; в общежитии не живут,
а где-то снимают угол.
В первую минуту мать этой новости
просто не поверила. Тут какая-то
ошибка. Ни в семье, ни в ее
окружении верующих нет. Дед Светы
и Лены — ветеран войны, герой тру-
да, убежден, что религия — дело
отжившее, для жизни бесполезное.
Бабушка и та в заботах и буднях давно
позабыла молитвы, выученные в
детстве. Сама Татьяна Ивановна, вос-
питавшая дочерей в одиночку (муж
погиб в автомобильной аварии много
лет назад), даже в самые трудные
минуты жизни не помышляла о том,
чтобы прибегнуть к помощи бога.
Город, в котором выросли девочки,
новый, в нем и церквей-то нет.
Сестры росли послушными, каза-
лось, целиком согласными с се-
мейными взглядами. Были поглощены
учебой, увлекались литературой, ис-
кусством. Еще прошлым летом
с удовольствием работали вожатыми
в пионерском лагере..
Что с ними случилось?
Татьяна Ивановна бросилась на
поиски своих дочерей. Они жили
теперь на окраине чужого города,
в многолюдной семье верующих.
Девочки смотрели на мать каким-то
новым, отрешенным взглядом. «Нам
не нужны ни образование, ни специ-
альность. Скажет нам господь —
идите босыми и нищими по земле —
мы пойдем».
У Татьяны Ивановны зашлось
сердце: «Как вам не стыдно бросаться
пустыми словами) Разве вы знаете,
что такое нищета, голод? Несамос-
тоятельное, зависимое положение...»
В дом, где они сейчас жили, их
привел Миша — сын хозяев, они по-
знакомились с ним на улице.
— Да вы не волнуйтесь, — успо-
коила Татьяну Ивановну хозяйка, —
вот женим нашего Мишу на вашей
Лене, Миша получит образование,
станет зарабатывать, а девушкам
и в доме работа найдется.
— Значит, ваш Миша будет учить-
ся, а мои девочки проживут и без
этого. Разве можно гак распоряжаться
судьбой молодых людей, пользовать-
ся их неопытностью?
Повинуясь воле матери, девочки
вместе с ней вернулись в родной
город. Но отчуждение, замкнутость
не проходили. Обиженные вмеша-
тельством матери в их жизнь, они
отвергали все попытки Татьяны Ива-
новны объясниться. С каким бы
вопросом ни обращалась мать к доче-
рям, они отвечали цитатами из
Библии — лишь бы отделаться от
разговора по душам
Трудное время настало для Татьяны
Ивановны. Тысяча вопросов обруши-
лась на нее. Чем увлек девочек этот
самый Миша? Может быть, дело
в том, что сестры всегда избегали
развязных, грубых и навязчивых своих
сверстников, не принимали упрощен-
ную программу ухаживания — танцы,
кино, прогулка в парке. Ну, а Миша
скромен, деликатен, и сама отвлечен-
ность его рассуждений могла произ-
вести на них впечатление. Света
и Лена склонны были к экзальтации,
любили иногда «похлюпать носом»
над книгой или фильмом, погрустить
в обнимку «при луне». Татьяне Ива-
новне раньше казалось это трога-
тельным и милым. А сейчас? Может
быть, дело в том, что они слишком
много читали, перегрузили свой мозг
множеством не осмысленных про-
блем и идей, не смогли «переварить»
груз информации, поэтому их и потя-
нуло к Библии, одной-единственной
книге, как объяснил им Миша, кото-
рая дает ответы на все вопросы?
Вот в каком направлении шли
рассуждения Татьяны Ивановны.
И чувствуя, что одной ей с бедой не
справиться, она для начала позвала на
помощь своего отца. Тот объяснил
поступок внучек довольно просто:
— Мы сами виноваты. Для нас
всегда большее значение имело сло-
во «надо», чем «хочу». Жизнь
требовала от нас дисциплины, еже-
дневного тяжелого труда. А сейчас
жизнь стала легче, богаче и девчонки
бессознательно этим пользуются: под
всякими предлогами увиливают от
обязанностей, которые мы считали
непреложными, привыкают к ижди-
венчеству.
Сами внучки к рассуждениям деда
отнеслись без интереса, поговорить
с ними по душам ему не удалось. «Не
вмешивайся в нашу жизнь», — отвеча-
ли они. И снова — цитаты из Библии.
Коллега Татьяны Ивановны, с кото-
рой она поделилась своим горем,
объяснила случившееся иначе: «Оче-
видно, назрела у молодежи потреб-
ность глубже познать самих себя, мы
стали слишком деловыми, все-то у нас
дела, дела. Привыкли игнорировать
многие свои личные влечения, ущем-
лять свою внутреннюю жизнь. Моло-
дежь острее нас чувствует недоста-
точность таких отношений, ищет иного
языка — глубоко личностного, спо-
собного описать «внутренние
ландшафты души». Им трудно жить
в мире современных скоростей, ин-
тенсивности информации, реакций,
общений, хочется порядка и ус трое н-
ности в душе. Ну, а некоторым
кажется, что этот порядок может дать
религия; во всяком случае, она
создает подобную иллюзию».
Пошла Татьяна Ивановна за советом
в школу, где учились Света и Лена.
И там тоже не получила однозначного
ответа. Учительница литературы, к ко-
торой она обратилась, выслушала
рассказ матери и глубоко задумалась.
— Мы, вероятно, — сказала она
после паузы, — не всегда помним, что
атеизм ведет вечный спор с верой. Мы
чаще всего механически берем лишь
конечный вывод, итог этого векового
спора. И он автоматически дается
34
выпускнику вместе с аттестатом зре-
лости. Разве это истинное, глубокое
мировоззрение? Будь по-другому, бо-
лее серьезно, поставлено атеистичес-
кое воспитание в школе, вероятно,
интерес к религии у Лены и Светы не
принял бы такую острую форму.
Все эти беседы произвели на
Татьяну Ивановну сильное впечатле-
ние. И чтобы лучше понять случив-
шееся, она решила пойти вместе
с дочерьми в молитвенный дом,
который те стали посещать. Ве-
рующие пели, проповедник пере-
сказывал различные места из Библии,
а затем настало время личной мо-
литвы, и Татьяна Ивановна увидела,
как ее дочери, заломив руки, исступ-
ленно шептали: «Дай, господи, мне
счастья. Дай, дай, дай». Что-то словно
озарило мать — вот оно, самое глав-
ное: ее дочери боятся жизни, не верят
в свои силы. Она-то всегда старалась
быть сильной, считала, что самое
опасное для человека — оказаться
позиции просителя, иждивенца. А ее
девочки, видимо, считают, что чело-
веческая воля, инициатива — беспо-
лезны, жизненные планы — тщетны,
ум — беспомощен и слеп. И все это
может заменить одна только вера: все
даст бог!
Какая же скрытая от нее, от всех
окружающих душевная драма вызва-
ла такую капитулянтскую позицию?
Но, может быть, все это преходящее
увлечение? Может быть, девочки
одумаются, переболеют?
Скорее мы научимся добираться до
других галактик, чем до сознания
близкого человека) Ее дочери, как
загипнотизированные, твердят об ис-
тине, о завете бога, о царстве бога
в своей душе.
— Вы ищете гармонии, мечтаете об
универсальном миропорядке? — ста-
рается идти им навстречу мать.
— Нет, — отвечают они, — слова-
ми это объяснить нельзя, на нас
снизошла Истина, мы прозрели.
А если нет общего языка, как жить
бок о бок, общаться, сохранить
привязанность?
Прошло полгода, и взаимные обиды
немного поостыли. Время и терпение
матери сыграли свою роль. Татьяна
Ивановна сумела убедить дочерей
взяться за дело. Все эти месяцы она
ежедневно с утра уходила на работу,
брала ночные дежурства, потом шла
в магазины, готовила, а девочки
целыми днями сидели дома с Библией
в руках. Все это находилось в сильном
противоречии с тем, что они сами
проповедовали, ссылаясь на требова-
ния религии. В конце концов ощутили
неловкость, поняли, что надо помо-
гать матери.
Татьяна Ивановна отправилась к ди-
ректору самого крупного предпри-
ятия в городе. Все ему рассказала
и встретила полное понимание и со-
чувствие. Девочек устроили в один из
лучших цехов. Приняли в техникум
при заводе, хотя учебный год уже
начался. Девочки и прежде интересо-
вались радиотехникой, и сейчас с ув-
лечением принялись собирать
электронные схемы. Наконец-то Тать-
яна Ивановна услышала дома живую
речь: Света и Лена обсуждали
события рабочего дня, снова достали
учебники, волновались перед экзаме-
нами.
На заводе понимали: помочь девоч-
кам может только спокойная, щадя-
щая атмосфера, деликатность окру-
жающих. Добиться этого оказалось не
так-то просто. В цехе сверстники
Светы и Лены не проявили интереса
к их религиозным переживаниям,
зато те решили, что должны настойчи-
во «склонять к истине слепых и за-
блудших». Бывало, скажет знакомая
девушка: «Давай, не будем говорить
о религии, разве нет иных тем?»
А Света, старшая, — она явный лидер
в сестринской паре — продолжает
«нажимать», не чувствуя, что собесед-
нице досаждает ее назойливость.
Невольно между новенькими и ос-
тальным сработавшимся коллективом
возникла отчужденность. Порою
слышались насмешливые реплики и
советы «выкинуть дурь из головы».
Скованность и замкнутость сестер
некоторым казалась заносчивостью.
Сверстников удивляло, что Света
и Лена не смотрят вместе со всеми
новый фильм, не участвуют в работе
кружков, отходят в сторону, когда
обсуждается статья в газете...
Чувствуя, что их взгляды мало
интересуют окружающих, сестры
нервничали, расстраивались, серди-
лись. Требуя уважения и терпимости
к своим взглядам, по отношению
к другим они их не проявляли.
Налаживанию добрых отношений ме-
шали, конечно, и кривотолки, слу-
чайные слухи любителей посудачить
по всякому поводу.
Татьяна Ивановна понимала, какую
ответственность взяли на себя руково-
дители завода и как много теперь
зависит от йх мудрости, жизненного
опыта и выдержки. Она часто прихо-
дила к директору, парторгу, замести-
телю директора по кадрам. Советова-
лась, рассказывала, как дочери заин-
тересованы работой, просила отпра-
вить их летом на летнюю базу отдыха,
там идет стройка, нужны рабочие —
это может отвлечь девочек от слиш-
ком частых посещений молитвенного
дома. Иногда ей начинало казаться:
девочкам просто неловко перед ве-
рующими пропускать собрания, а са-
ми-то они поостыли в молитвенном
рвении... С радостью смотрела она на
оживленные лица Светы и Лены,
возвращавшихся вечером с занятий
или с работы. Заметно было, что
между сестрами обостряются разно-
гласия. Живой характер Лены сильнее
тянул ее к сверстницам в цехе,
к телевизору, книгам: похоже, что ей
в тягость бесконечные заучивания
священных текстов. Ну, а Света по-
прежнему с головой погружена в свои
переживания, стремится к уединению
и пытается во всем руководить
сестрой. Это по ее инициативе девоч-
ки решили сначала свою зарплату,
«мирские, суетные деньги», не брать.
Только потом согласились, что жить
на иждивении матери нехорошо.
Сама Татьяна Ивановна за прошед-
ши1 месяцы многое пережила, пере-
думала и тоже изменилась. Ей стало
понятно, что поведение Светы и
Лены — не игра, не «дурь», не
просто влияние понравившегося им
парня, как думалось вначале. Она
с тревогой спрашивает себя: неужели
душевное устройство ее дочерей
столь хрупко, что им удобнее идти по
жизни под защитой веры в потусто-
роннюю волю? Или их попытка ухода
от мирского — бессознательный про-
тест против непомерно усилившегося
в определенных слоях карьерного,
«танкового» продвижения по жизни,
против корыстности и мещанского
накопительства?
И вместе с тем Татьяна Ивановна,
конечно, надеется, что ее дочери
переживут, преодолеют искушение
религией, как обычно преодолевают
их сверстники разного рода духовные
кризисы, надеется, что по мере
становления личности Лена и Света
освободятся от власти ритуалов, на-
четничества, настойчивого возвраще-
ния к мысли о смерти.
Она понимает, что ей, матери, надо
быть всегда начеку, вовремя оказать-
ся рядом, помочь, поддержать...
Все происшедшее заставило Тать-
яну Ивановну всерьез задуматься над
тем, что есть человек, каковы глубины
его духа, отчего так плохо живется,
когда порывы, настроения, поступки
не упорядочены, не увязаны воедино,
и так хорошо бывает, когда удается
быть доброй, немелочной, велико-
душной, отчего так светло на душе,
когда прощаешь, и плохо, когда
поддаешься чувству мести... А ведь
раньше ей казалось, что все это —
область религии, а раз так, от
вопросов подобного рода можно
отмахнуться. И вот поняла: не стоит
принижать свою душу, механически
исполнять установленные нормы —
без осмысления и переживания их,
без всего того, что принято называть
моральным творчеством.
Татьяна Ивановна надеется на хоро-
ший исход кризиса, на то, что время
поможет ей найти с дочерьми общий
язык, вернет им всем привязанность
и любовь к живой жизни, взаимопони-
мание. Сделано главное: Лена и Света
покинули тихие заводи иждивенческо-
го бытия. Они живут в среде
деятельных людей, таких, кто с успе-
хом выстроил душевный порядок
и гармонию без помощи религии.
Взрослея и накапливая жизненный
опыт, девочки, конечно же, обретут
правильный взгляд на мир.
35
Практика:
опыт, проблемы
ПЕННЫЕ
ТРАДИЦИИ
Д. ШАЛГИМБАЕВ,
директор Алма-атинского
Дома научного атеизма,
Н. МОЩЕНКО,
старший преподаватель кафедры
научного атеизма,
этики и эстетики
КаэГУ имени С. М. Кирова
В Алма-Ате сложились хорошие
традиции в организации атеистическо-
го воспитания населения. На пред-
приятиях, в учреждениях созданы
школы и народные университеты ате-
изма; в вузах, средних специальных
учебных заведениях действуют школы
молодого атеиста. Недавно в городе
открылся Дом научного атеизма, ко-
торый координирует работу народ-
ных университетов и школ.
Один из известных в городе на-
родных университетов — на Алма-
атинском домостроительном комби-
нате. Здесь курс обучения рассчитан
на два года Специалисты — ученые,
работники общества «Знание», препо-
даватели вузов читают лекции по
истории религии и отдельных конфес-
сий, по теории атеизма. Существен-
ное место в программе обучения
отведено пропагандистскому мас-
терству, методике лекционной пропа-
ганды. Проводятся семинары, кон-
сультации для начинающих лекторов,
обсуждения рефератов. На занятиях
просматриваются документальные,
научно-популярные, художественные
фильмы атеистического содержания.
Успех атеистической работы зави-
сит от участия в ней энтузиастов, их
заинтересованности в деле. Первым
ректором народного университета
был инженер В. М. Высоцкий,
опытный пропагандист, человек обра-
зованный, доброжелательный,
умеющий найти подход к людям,
верную интонацию в разговоре. Он
наладил работу университета. Сейчас
Высоцкий руководит атеистическим
советом при партийном комитете
домостроительного комбината, а на-
родный университет возглавляет один
из его выпускников Е. Н. Грицай.
Многие работники комбината получи-
ли здесь хорошую подготовку по
проблемам религии и атеизма, воору-
жились убедительными аргументами
для разговоров с религиозно настро-
енными людьми. Не одному человеку
помогли они разобраться, в чем
истина. Вот, например, работница
комбината Л. Ужакова — когда-то
она верила в бога, теперь же высту-
пает с лекциями на атеистические
темы.
Интересный опыт атеистической
работы накопили алма-атинские ме-
дики. При городском Доме санитар-
ного просвещения также действует
народный университет атеистических
знаний, который возглавил главный
санитарный врач города С. С. Сул-
тангалиев. Этот университет работает
в тесном контакте с городским До-
мом научного атеизма. Занятия в уни-
верситете ведут председатель атеис-
тического совета при горкоме партии
заведующий кафедрой Казахского пе-
дагогического института имени Абая
доцент К. Ш. Шулембаев, председа-
тель научно-методического совета по
атеизму при республиканской органи-
зации общества «Знание» доцент
В. Г. Яковлев, доценты Г. Н. Аимова
и В. М. Ушаков, ученый секретарь
Философского общества Казахской
ССР доцент Я. П. Белоусов, препода-
ватели вузов А. Р. Подопригора,
В. П. Косенко, 3. А. Туфан, лек-
торы-атеисты общества «Знание»
В. Ф. Зырянов, П. И. Шишкин и дру-
гие. По инициативе заведующей биб-
лиотекой Дома научного атеизма
Г. И. Тихановой стали проводиться
обзоры новинок научно-атеистичес-
кой литературы.
В прошлом учебном году народный
университет при городском Доме
санитарного просвещения закончили
95 врачей. Сейчас они ведут атеисти-
ческую пропаганду и по месту ра-
боты, и с населением по месту
жительства, выступают по городскому
радиовещанию с беседами «Суеверия
и предрассудки — враги здоровья»,
«Медицина и религия», «О вреде
знахарства». В лечебницах и профи-
лакториях стали проводиться научно-
атеистические часы вопросов и отве-
тов, созданы библиотечки атеисти-
ческой литературы, оформлены угол-
ки атеизма, атеистические стенды,
выставки.
Многие выпускники и слушатели
народного университета говорят, что
учеба в нем расширила их кругозор,
обогатила новыми, интересными зна-
ниями, побудила к самообразованию.
Врач Ю. Н. Новиков рассказывает:
«Придя в университет, ничего особен-
ного вначале от занятий не ждал,
а сейчас весьма доволен, учусь с боль-
шой охотой и очень жалею, что по
уважительным причинам пришлось
пропустить некоторые занятия». Одна
из слушательниц признается: до уни-
верситета ей казалось, что она доста-
точно осведомлена в вопросах атеиз-
ма и религии, но вскоре после начала
учебы ей стало ясно, как по-
верхностны бь.ли ее представления
о многих проблемах.
Постоянно действующий семинар
по научно-атеистическим вопросам
в Среднеазиатском научно-исследо-
вательском противочумном институ-
те, работающий с 1960 года, народный
университет атеизма в Казахском го-
сударственном университете имени
С. М. Кирова, двухгодичная школа
молодого лектора-атеиста при Ка-
захском педагогическом институте
имени Абая, при Октябрьском РК
ЛКСМ Казахстана, народные универ-
ситеты научного атеизма на хлоп-
копрядильной фабрике, у обувщиков
«Джетысу», при Доме культуры про-
изводственного объединения мясо-
молочной промышленности, двухго-
дичные школы атеистов-организато-
ров при всех райкомах партии города
ит. д. — все эти центры атеистичес-
кого воспитания играют большую
роль в подготовке пропагандистских
кадров, помогают выполнению поста-
новления ЦК КПСС «О дальнейшем
улучшении идеологической, полити-
ко-воспитательной работы», которое
нацеливает на «воспитание всех тру-
дящихся в духе высокой идейности
и преданности социалистической Ро-
дине, делу коммунизма, коммунисти-
ческого отношения к труду и об-
щественной собственности, полное
преодоление пережитков буржу-
азных взглядов и нравов, всесторон-
нее, гармоническое развитие личнос-
ти, создание подлинного богатства
духовной культуры».
г. А л м а-А т а
В ШКОЛЕ
И
В СЕМЬЕ
А. АБАЕВ, Д. БАРАКАЕВ,
лекторы-методисты Бухарской
областной организации общества
«Знание»
С какого класса должно начинаться
атеистическое воспитание школьни-
ков? Большинство педагогов Бухары
справедливо считают: с того момента,
как дети переступают школьный по-
рог. А чтобы это было именно так,
нужно знать, какие взгляды приви-
ваются ребенку вне школы, чему надо
противостоять, что знают дети о рели-
гии, ведутся ли разговоры на эту тему
в семье и т. п. Например, учителя
первых классов школы № 9 еще до
начала учебного года знакомятся
с семьями своих будущих учеников,
узнают, в какой среде они вос-
питываются. Это помогает найти
верный подход к каждому ребенку.
В первые же дни учебы они интере-
суются тем, что дети слышали о рели-
гии, о боге, как понимают явления
природы.
В представлениях большинства де-
тей об окружающем мире нет ничего
36
сверхъестественного, но почти всегда
найдутся первоклассники, которым
уже внушена мысль о боге, о его
участии во всем, о грехах, о наказании
и прочем. Бывает, что детишек этих по
пятницам оставляют дома (пятница —
святой день у мусульман). К таким
детям учителя проявляют особое
внимание. Как правило, вести с ними
работу надо и в последующие годы,
ибо не просто преодолеть повседнев-
ное влияние традиционной мусуль-
манской семьи, воспитывающей у де-
тей сверхъестественные представле-
ния.
В школах практикуются анкетные
опросы учеников, в которых в тактич-
ной форме выясняется, как они
относятся к религии, как оценивают
ее роль в жизни людей. Недавно
в ряде школ с помощью секции
атеизма общества «Знание» была
проведена анкета среди подростков
13—16 лет.
Вот несколько ответов ребят.
«Я вспоминаю о религии, когда
чего-то боюсь» (7-й класс, школа
№ 9). «Дедушка говорит: «Все, что нас
окружает, есть бог, потому что он
всеобъемлющ» (6-й класс, школа
№ 6). «Моя бабушка говорит: «Все,
что мы видим, слышим, делаем, —
это воля Аллаха Ничто не может
произойти без его вмешательства».
«Учителя нам говорят, что бога нет.
Но если бы его не было, разве так
много говорили бы о нем?» (5-й класс,
школа № 9). «Я не хочу верить
в существование бога, но, когда боюсь
чего-нибудь, особенно в сумерках или
ночью, всегда говорю «бисмилла»,
и мне становится легче. Так советова-
ла мама. Еще она говорила, что, если
три раза повторить «слово Аллаха»,
можно любую трудность преодолеть.
Я еще не знаю, так ли это» (7-й класс,
школа № 9). «В школе я в бога не
верю, я узнал о вращении Земли,
причинах землетрясений и изверже-
ний вулканов, но, когда говорю об
этом маме, она утверждает, что
Земля не вращается, а землетрясения
и извержения вулканов происходят по
воле бога. Поэтому дома я в бога
верю» (5-й класс, школа № 6).
Опрос помог определить степень
религиозного влияния семьи на
взгляды детей, уровень понимания
ими окружающего мира; показал он
и то, в каком затруднительном поло-
жении порой оказывается ребенок,
когда дома слышит одно, а в школе
другое, когда должен сам решать, как
вести себя с верующими родственни-
ками, и т. д.
Совершенно очевидно, что, как
правило, религиозные взгляды детям
внушают в семье старшие, в основном
матери-домохозяйки, бабушки, де-
душки. Но они-то, за редким исключе-
нием, в стороне от атеистических
мероприятий, мало читают и редко
ходят в кино. В школах делают пра-
вильный вывод: атеистическое воспи-
тание школьников не будет эффек-
тивным, если не вести соот-
ветствующую пропаганду в семьях
учащихся. Она должна стать органи-
ческой составной частью педагогичес-
кого процесса.
Как лучше ее организовать? Вопрос
этот обсуждался на заседаниях педсо-
ветов, на учительских конференциях.
Поиск лучших форм продо икается
и сейчас, но кое-что уже сделано.
В ряде школ действуют роди-
тельские лектории по атеизму. Учите-
ля имеют и планы индивидуальных
бесед с верующими родственниками
школьников. В школе № 10 на все
атеистические вечера, конференции,
диспуты обязательно приглашают ро-
дителей и жителей махалли. В школах
№9 и 10 созданы родительские
университеты, где взрослые полу-
чают основы научных знаний о рели-
гии и атеизме. Все это уменьшает
религиозное воздействие на учащихся
вне школ.
Хорошие традиции сложились в
школах Бухары в организации вне-
классной работы. В ней существенное
место непременно занимает атеисти-
ческое направление. Причем к меро-
приятиям этого характера педагоги
стремятся привлекать детей из ве-
рующих семей.
На школьных читательских конфе-
ренциях обсуждаются худо-
жественные произведения, имеющие
отношение к атеистической теме.
Организуются экскурсии в музеи,
в филиал республиканского Дома
научного атеизма. Лучшие лекторы
области — руководитель атеистичес-
кой секции Бухарской областной
организации общества «Знание» за-
служенный работник культуры Уз-
бекской ССР Хамро Хакимов, канди-
дат медицинских наук Файзулла
Фаизиев, кандидат химических наук
Ю И. Паканаев и другие пропаган-
дисты общества «Знание», преподава-
тели педагогического института регу-
лярно выступают перед школьниками.
Они рассказывают о причинах и вре-
мени появления религии, о ее
эволюции, роли в истории и в совре-
менности, об отношении КПСС и Со-
ветского государства к религии и
церкви
В школе № 5 имени А. С. Макарен-
ко стало традицией проводить вечера
вопросов и ответов на естественно-
научные и нравственные темы. Они
построены так, чтобы раскрыть
иллюзорный характер сверхъес-
тественных представлений о мире,
несостоятельность религиозной мора-
ли. Устраиваются и тематические
вечера: «Писатели и художники о ре-
лигии», «Можно ли верить снам?»,
«Возможны ли чудеса?» и другие.
А генетическое воспитание школь-
ников, организованное правильно,
непременно приносит плоды, хотя
и требует большого труда, настойчи-
вости, терпения. Бухарские учителя
умеют добиваться успеха в противо-
действии религиозному влиянию. Ин-
тересен и поучителен в этом отноше-
нии опыт классного руководителя
школы № 9, отличника народного
образования УзССР М. К. Абрамова.
Был, например, в его практике такой
случай. Один ученик, назовем его
Нурмухаммед, сторонился своих од-
ноклассников, учился без интереса.
Отец его строго придерживался му-
сульманских установлений, не хотел,
чтобы сын участвовал в школьных
вечерах, экскурсиях, других меро-
приятиях. Однако педагог не упускал
мальчика из вида. Он советовал детям
звать его на сборы, привлекать к заня-
тиям спортом. Нет-нет, да удавалось
вытащить Нурмухаммеда на экскур-
сии в исторический музей или филиал
республиканского Дома научного ате-
изма, на коллективный просмотр
фильма или обсуждение новой книги
Класс часто встречался с участницей
Великой Отечественной войны Сали-
хой Давроновой. Она была в годы
войны политруком, у нее много
боевых наград. Однажды Салиха
рассказала ученикам, как порвала
с религией. Этот ее рассказ произвел
на Нурмухаммеда большое впечатле-
ние. Возможно, на ее примере он
понял, что такая интересная, полез-
ная, полная труда жизнь стала
возможна для Давроновой только
после того, как она рассталась с рели-
гиозными предрассудками. Однажды
Нурмухаммед сказал классному руко-
водителю, что после окончания
школы хочет поступить в институт,
попросил дать ему побольше книг,
а еще через некоторое время подал
заявление в комсомол. К вступлению
в комсомол его готовили всем клас-
сом. Родители были недовольны этим
шагом сына, но Нурмухаммед делал
так, как решил, поддерживаемый
классным руководителем и товарища-
ми.
Многие учителя Бухары могут
гордиться тем, что дали верное
направление в жизни своим ученикам
и с верующими родителями сумели
найти контакт и поколебать их убеж-
дения хотя бы в отношении религиоз-
ного воспитания детей. Учительница
X. Курбанова, например, завоевала
доверие родителей своего ученика
Махмуда, убежденных верующих.
Она часто навещала их, беседовала
о жизни, хозяйстве, событиях в стране
и за рубежом, приносила с собой
газеты, журналы, книги, читала им
наиболее интересные выдержки.
И вот наступил день, когда родители
разрешили Махмуду пойти с классом
в кино Прошло еще некоторое
время, и X. Курбанова уже могла
повести с родителями мальчика раз-
говор о том, какой вред приносит
религиозное воспитание. Очень мед-
ленно менялось отношение родите-
лей Махмуда к воспитанию сына, но
они усомнились, так ли необходимо
37
его воспитывать в духе «слова Алла-
ха». Под влиянием учительницы,
к которой они прониклись доверием
и уважением, они мудро решили —
пусть Махмуд участвует в школьных
делах, как все другие дети, наставница
у них хорошая, а вырастет — сам
разберется в вопросах веры.
В классе С. Шариповой была
ученица Хакима — тихая, застенчивая
девочка. Она всегда пропускала заня-
тия по пятницам. В этот день мать
и бабушка читали ей Коран,
рассказывали о религии мусульман.
Учительница терпеливо беседовала
с родителями девочки, убеждала их,
что девочка отстает от одноклассни-
ков в развитии, хуже их успевает. Но
мать Хакимы твердила одно: «Моя
дочь не может учиться в тот день,
когда все мы молимся и отдыхаем».
В то же время мать колебалась Она
страшилась нарушить требования
веры, но и видела искреннее, заботли-
вое отношение учительницы к девоч-
ке... Эта растерянность матери отра-
жалась на поведении Хакимы: девоч-
ка то активно участвовала в жизни
класса, то опять устранялась от нее.
И снова учительница шла к родите-
лям, снова беседовала, убеждала,
вместе с матерью старалась разоб-
раться в этой сложной ситуации, не
оскорбляя религиозных чувств ве-
рующей женщины. Наконец мать
пришла к учительнице с такими
словами: «Я поняла, что вы не
желаете плохого моей дочери Вы
заботитесь, чтобы из нее вырос
хороший человек, я не буду больше
запрещать ей делать то, что де-
лают в школе». Хакима быстро
включилась в жизнь своего класса,
пионерского отряда, стала активной
участницей школьных дел.
Анализ достижений атеистической
работы в школах показывает, что они
всегда есть там, где педагогические
коллективы и отдельные учителя
ведут постоянную, целенаправленную
работу с ребятами, подверженными
религиозному влиянию, где не жа-
леют труда и времени, чтобы быть
в курсе семейных дел и событий своих
учеников, где оказывают посильную
помощь, если узнают о горе, постиг-
шем семью, о материальных и иных
затруднениях. Особенно большие
сложности у педагогов в их индиви-
дуальной работе с верующими члена-
ми семей школьников. Однако и здесь
удается найти верный путь.
Педагогические коллективы бу-
харских школ работают над дальней-
шим совершенствованием форм и ме-
тодов атеистического воспитания уча-
щихся и их родителей, прилагая
усилия к тому, чтобы комплексно
решать задачи, поставленные XXVI
съездом КПСС перед народным обра-
зованием, воспитанием подрас-
тающего поколения.
г. Бухара
Узбекской ССР
Наши консультации
Почти каждый план
ежемесячной клубной ра-
боты содержит такой
пункт — «Выпуск устного
журнала». Некоторые
журналы имеют посто-
янные названия. Напри-
мер: «Сегодня в мире»,
«Время, события, люди»,
«Кругозор», «Семья и
школа», «Человек и за-
кон», «Кино, театр, зри-
тель», «Современник»
и т. д. Другие не имеют
определенной направлен-
ности, и каждый из выпус-
ков содержит несколько
разных тем.
Популярность этой
формы пропаганды об-
щественно-политических
и научных знаний растет
с каждым годом. И объяс-
няется это, видимо, тем,
что она лучше других
учитывает возросшую по-
требность советских
людей получать самую
разнообразную информа-
цию, быть в курсе послед-
них новостей, разбираться
в основных проблемах
современности Немало-
важно и то, что динамич-
ность устного журнала,
его короткие и емкие
«странички»	соот-
ветствуют темпу нашей
жизни. И наконец, каждое
такое мероприятие — это
встреча с разными спе-
циалистами, с людьми
интересных судеб, не-
обычных профессий.
Но, пожалуй, самое
главное достоинство
устного журнала в том,
что, сообщая полезные
сведения из многих отрас-
лей знания, учитывая и
развивая разносторонние
интересы людей, он по-
зволяет комплексно воз-
действовать на их идейно-
политическое, нравствен-
ное, мировоззренческое
воспитание
Как лучше, эффектив-
нее использовать эту инте-
ресную форму, ее бо-
гатые возможности?
Для начала мы посове-
Матвриалы этой рубрики
публиковались в №№ 7, 9, И за
1982 год и № 1 за 1983 год. Они
посвящены разным формам ате-
истического воспитания(нагляд-
ной агитации, лекционной про-
паганде, планированию работы,
проведению вечера вопросов
и ответов)
товали бы активистам со-
вета по атеизму познако-
миться с уже имеющим-
ся опытом проведения
устных журналов, побы-
вать на нескольких его
выпусках — либо в сво-
ем клубе, доме куль-
туры, либо в соседнем
районе, посмотреть га-
зетные и журнальные пуб-
ликации, рассказывающие
о практике проведения
подобных мероприятий в
других поселках, городах,
республиках Поговорить
с теми, кто готовит их,
внимательно присмот-
реться к аудитории, к ее
реакции на сообщаемую
информацию, ту или иную
форму подачи И тогда
станет яснее, где и как
можно подчеркнуть ате-
истическое звучание каж-
дой из «страниц», каким
должно быть участие ате-
истов в их подготовке.
Многое подскажет сам
характер устного журна-
ла, тематика его разделов.
Например если устный
журнал имеет обществен-
но-политическую направ-
ленность и каждая его
«страница» посвящается
либо определенному
событию международной
жизни, либо той или иной
стране, то можно предло-
жить такие варианты.
Рассказывая о новостях
международной жизни,
пропагандист привлекает
внимание слушателей
именно к тем, которые
иллюстрируют кризис ре-
лигии и ее использование
в современной идеологи-
ческой борьбе В другом
случае, ведя рассказ о ка-
кой-либо стране, целе-
сообразно привести све-
дения о быте и нравах ее
народов, об изменениях
в сознании и обществен-
ной практике людей, о по-
ложении религии и
церкви, роли религиозных
организаций, развитии
свободомыслия в этих го-
сударствах. Можно и даже
нужно затронуть социаль-
но-нравственные аспекты
гой или иной проблемы
в связи с каким-то событи-
ем общественной жизни
или выступлением видно-
го общественного деяте-
ля, сообщением прессы.
Много возможностей
для атеистического
осмысления представ-
ляют «страницы» устного
38
журнала, посвященные
новейшим достижениям
науки и техники, пробле-
мам научно-технической
революции. Тут уместен
и специальный коммента-
рий философа, который
показал бы, как эти
открытия подтверждают
материальное единство
мира, способствуют ста-
новлению материалисти-
ческого миропонимания,
не только обогащая зна-
ния людей, но и утвер-
ждая величие человечес-
кого духа, гуманисти-
ческую сущность науки.
Там, где речь идет о
конкретных достижениях
медицины, врач или био-
лог в своем выступлении
могут связать их с совре-
менной информацией о
природных возможностях
человеческого организма,
разнообразии его способ-
ностей, уникальности и
остроте его чувств. В каж-
дой «страничке» такого
журнала полезно исполь-
зовать небольшой научно-
популярный фильм (на-
пример, «Семь шагов за
горизонт» Киевской сту-
дии научно-популярных
фильмов), отрывки из ху-
дожественных кинолент,
инсценировки.
Столь же плодотвор-
ным может быть участие
пропагандистов атеизма
и в устных журналах пе-
дагогической, нравствен-
но-этической и правовой
направленности, в тех, что
посвящены различным
жанрам искусства.
Например, даже в та-
кой, казалось бы, далекой
от атеизма теме, как «Ар-
хитектура и мы», где идет
речь об облике наших
новых городов, поселков,
деревень, о современных
веяниях в теории и практи-
ке градостроительства,
можно найти «соприкаса-
емые грани».
Уместен, скажем, здесь
разговор об охране и рес-
таврации памятников ста-
рины, об огромном куль-
турном наследстве, кото-
рое мы получили от наших
предков, правильном его
понимании и бережном
к нему отношении.
Отсюда вывод: кто-то
из опытных пропагандис-
тов или организаторов
атеистической работы
должен постоянно прини-
мать участие в подготовке
выпусков устного журна-
ла, где бы они ни проводи-
лись — в заводском клу-
бе, районном доме куль-
туры, в школе или по
месту жительства трудя-
щихся. Зная интересы
людей в коллективе или
в микрорайоне, они смо-
гут предложить содержа-
тельные и злободневные
темы, которые в тот или
иной момент, в той или
иной конкретной ситуации
получат наиболее орга-
ничное атеистическое
осмысление. Они же
должны посоветовать, в
каком сочетании и в какой
последовательности вы-
строить «странички» вы-
пуска, как их лучше про-
иллюстрировать, пореко-
мендуют специалистов
для участия в организа-
ции и проведении журна-
ла. Тактично и умело рас-
ставленные атеистичес-
кие акценты придадут уст-
ному журналу нужное
звучание.
В некоторых организа-
циях иная практика. Там
в общих выпусках устного
журнала представлены
специально подготов-
ленные атеистические
«странички». Причем при
разработке их тематики
учитывается и общая на-
правленность журнала, в
состав которого они вхо-
дят, и содержание каждо-
го конкретного выпуска,
и особенности аудитории,
для которой он предна-
значен, и местные усло-
вия, и проблемы, харак-
терные для данного ре-
гиона: конфессиональная
характеристика, нацио-
нальные особенности, тра-
диции, история и культура
края, вопросы, которые
вызывают особенно ост-
рый интерес или разноре-
чивые суждения.
Встречаются и устные
журналы, целиком посвя-
щенные атеистическим
проблемам, — «Атеист»,
«Наука против религии»,
«Прометей» и т. д. Иногда
в форме устного журнала
проводят свои заседания
клубы атеистов. Такая
форма вполне закономер-
на как целенаправленное
мероприятие, но ве-
рующие на такие выпуски
могут и не прийти. Устные
журналы с подчеркнуто
атеистической направлен-
ностью, но с разнооб-
разными по содержанию
«страничками» обычно хо-
рошо воспринимаются од-
нородной и подготовлен-
ной аудиторией, интере-
сующейся этими проб-
лемами,— школьниками,
студентами, научными
коллективами, слушателя-
ми научно-атеистических
университетов.
Теперь поговорим об
особенностях самой
формы устного журнала,
которые нельзя не
учитывать при подготовке
и атеистических «стра-
ниц», и тематических
выпусков, и журналов об-
щей направленности. Еще
раз подчеркнем, что те-
матику и композицию
каждого выпуска журнала
надо тщательно про-
думывать, учитывать соче-
тание и соотношение его
«страниц» Многое зави-
сит от того, какая тема
станет главной, ударной,
задающей тон всей встре-
че и несущей на себе
основную смысловую и
мировоззренческую на-
грузку. Не следует пере-
гружать выпуск несколь-
кими серьезными тема-
ми — это только снизит
отдачу каждой из них
и утяжелит общую компо-
зицию. Не выполнит своей
задачи и «облегченный»
вариант, работающий
только на развлечение
собравшихся. Плохо, ког-
да нарушаются пропорции
в тематике выпуска, когда,
к примеру, уделяется
много внимания вопросам
литературы и искусства,
но обойдены молчанием
важные политические
темы, совсем нет злобо-
дневной информации и
т. д. То же самое относит-
ся и к «географии» «стра-
ничек»: она должна быть
разнообразна.
Не меньше, чем содер-
жание, в выпуске устного
журнала важна и форма
подачи материала. Здесь
не уместны длинные рас-
суждения, отвлеченный и
общий разговор; каждую
тему надо раскрывать на
конкретном фактическом
материале. Но дажа
самые интересные сооб
щения не будут иметь
успеха, если они следуют
одно за другим в течение
всего выпуска без эмо-
циональных пауз, когда
меняются только высту-
пающие. но не меняется
принцип общения с ауди-
торией — только моноло-
ги (подчас еще и моно-
тонные,	невырази-
тельные). И, конечно,
нельзя не учитывать того,
что * продолжительность
каждой «страницы» — со-
общения и иллюстра-
ции не	должны
превышать 20—30 минут,
а весь выпуск, состоящий
из 3—5 страниц, должен
уложиться в полтора-два
часа.
Поэтому оч$нь важной
частью подготовки устно-
го журнала является рабо-
та с будущими авторами,
выступающими на той или
иной «странице». Расска-
жите каждому о задачах
выпуска, попросите так
построить выступление,
чтобы и тему осветить,
и дать ей атеистическую
направленность, и регла-
мент не нарушить. И не-
пременно вместе поду-
майте об иллюстрациях
к сообщениям.
Всегда важно начало
выступления. Оно должно
сразу привлечь внимание
собравшихся, заинтересо-
вать их, подготовить к по-
следующему восприятию
материала. Иногда доста-
точно несколько интри-
гующей фразы (напри-
мер: «Позвольте познако-
мить вас с одной весьма
любопытной историей...»).
В другом случае высту-
пающий может начать
с вопроса к залу («Ска-
жите, знаете ли вы, кому
принадлежит действую-
щий храм на такой-то
улице нашего города?»).
«Страничка» может на-
чаться с кадров научно-
популярного или хрони-
кального фильма, а после-
дующий их комментарий
будет затем дополняться
«стоп-кадрами» из этой
ленты.
Естественно, многое за-
висит от технической во-
оруженности меропри-
ятия. Кинопроекционный
аппарат, диапроектор,
магнитофон должны быть
в хорошем рабочем со-
стоянии, слайды, диапози-
тивы, фотографии, пленки
следует заранее разло-
жить в нужном порядке,
позаботиться о микрофо-
не, экране и многом
другом. Иначе можно не
только затянуть выпуск.
39
но и попасть в неловкое
положение — зрители си-
дят в темноте, лектора не
слышно, выступающий ли-
хорадочно ищет нужную
фотографию, слайд на
экране перевернут и т. д.
Могут быть, а порой
просто необходимы
выступления и без всяких
иллюстраций, особенно в
тех случаях, когда сам по
себе материал настолько
важен, интересен и
объемен, что он еле-еле
укладывается в отведен-
ное время. Тогда эмо-
циональной паузой может
служить следующая
«страничка», где домини-
рующим является зри-
тельный и развлека-
тельный момент Напри-
мер, небольшая киноза-
рисовка, выступление
участников самодеятель-
ности или этнографичес-
кого ансамбля, показ кар-
тин местных художников
(их выносят и устанавлива-
ют на сцене на специаль-
ных подставках в форме
мольберта, рисунки раз-
вешиваются на двух-трех
вращающихся «тумбах»,
или вся экспозиция, уста-
новленная по краю вра-
щающейся сцены, мед-
ленно проплывает перед
зрителями).
Когда устный журнал
проходит в небольшом
зале, красном уголке, в
библиотеке, можно огра-
ничиться просто заставка-
ми, отделяющими «стра-
нички» одну от другой.
Это могут быть темы
«страничек» в форме руб-
рик, крупно написанные
на картонных плашках, ко-
торые кладутся на выстав-
ленный у авансцены
пюпитр или проносятся по
сцене как плакат одним из
ваших помощников. Ска-
жем, такие: «Хроника,
события, факты», «Новос-
ти науки», «Наш кален-
дарь», «Страницы исто-
рии», «Неизвестное об
известном», «Природа и
мы», «Свидетельствуют
очевидцы» и т. д. Можно
воспользоваться и от-
дельными рубриками на-
шего журнала: «Духовный
мир человека», «Гори-
зонты науки», «Человеку
о человеке», «Бо-
жественные» камни: прав-
да и вымысел», «Традиции
нашего дома», «Религия,
церковь, верующий», «Ис-
тория и современность»
и другие.
Кстати, в некоторых
коллективах, где созданы
клубы читателей журнала
«Наука и религия», прак-
тикуется и такая форма
устного журнала, когда
каждая из его «страниц»
посвящена одному из ма-
териалов очередного но-
мера, дополненному
иллюстрацией книжных
новинок на ту же тему.
Интересна и такая фор-
ма связи отдельных «стра-
ничек» устного журнала,
как песенно-стихотворный
комментарий к каждой из
них, исполняемый в одной
манере небольшой
агитбригадой или не-
сколькими ее участника-
ми. В другом случае
можно порекомендовать
такую новинку, как А марш
плакатов». Группа статис-
тов после окончания каж-
дой «страницы» проносит
по сцене пять-шесть рисо-
ванных плакатов или ком-
позиций из газетно-жур-
нальных вырезок, аппли-
каций, где в шаржирован-
ном или сатирическом
тоне обыгрывается про-
звучавшая тема.
Очень важно, чтобы
организаторы устного
журнала имели одну-две
запасные «странички», так
как нередко случаются
разного рода неожидан-
ности и накладки. Можно
заранее подготовить са-
мостоятельные вставные
«странички» и для того,
чтобы один и тот же
выпуск с небольшими из-
менениями показывать в
разной аудитории. Основа
журнала, интересная
всем, остается постоян-
ной, меняются же от-
дельные части выпуска.
Такой вот журнал — в не-
скольких вариантах — мо-
жет долго сохранять свою
жизнеспособность.
Не везде и не всегда
есть возможность перио-
дически готовить интерес-
ные и содержательные
выпуски устных журналов.
А потребность в них боль-
шая, особенно на селе,
в отдаленных районах, на
стройках, на отгонных
пастбищах, в других мес-
тах, где люди не имеют
надлежащих условий для
нормального культурного
отдыха. И было бы очень
хорошо, если бы клубы,
дворцы культуры, учеб-
ные заведения не только
обменивались между со-
бой выпусками устных
журналов в масштабах ра-
йона, города, области,
республики, но и в поряд-
ке шефской помощи пока-
зывали их там, где их
очень ждут и где они осо-
бенно необходимы. К этой
полезной и нужной рабо-
те могли бы подключить-
ся и местные музеи, гото-
вя своими силами и вклю-
чая в разные устные жур-
налы «странички» с рас-
сказами об экспонатах,
о тех или иных кар-
тинах местных собраний,
о достопримечательнос-
тях края, о своих знамени-
тых земляках.
В заключение несколь-
ко тем для атеистических
«страничек», которые мы
хотим предложить орга-
низаторам атеистической
работы как своеобразное
практическое задание.
Как бы вы их раскрыли,
чем иллюстрировали бы,
а если удастся осу-
ществить практически, —
как они были встречены
вашими слушателями?
Темы такие:
— Семь чудес света
с позиций современной
науки (самые удивитель-
ные научные открытия на-
ших дней).
— Герой или святой —
кому из них и почему вы
хотели бы подражать?
— По залам «Треть-
яковки» с гидом-атеистом
(религиозные сюжеты и
антирелигиозные замыс-
лы художников, история
одной картины).
— Библия и фантасти-
ка.
— Амулеты современ-
ного человека.
— Как верили наши
предки (народные по-
словицы и поговорки, сви-
детельствующие об анти-
религиозных настроениях
трудящихся масс).
— Зоопарк на небе
(звезды и созвездия с
именами животных).
— Индекс запрещен-
ных книг (история одной
из них).
Ждем ваших писем,
советов, пожеланий и
рассказов об опыте, о ва-
ших поисках и трудностях.
Религия,
церковь,
верующий
Иван Николаевич
КАРАЯНУ
родился
и вырос
в верующей
семье.
Его отец
долгое время
был проповедникем
и пресвитером
крупной
общины
адвентистов
седьмого дня
в Вулканештском
районе Молдавии.
И своих детей
супруги
Караяну
старались
воспитывать
согласно
требованиям
своей веры.
Сейчас
И. Н. Караяну
живет в Кишиневе,
работает
инженером-
электриком.
О своих детских
и юношеских
годах,
о том, как влияло
на него школьное
и семейное
воспитание,
как формировалось
убеждение
в иллюзорности
религиозных
представлений,
он рассказал
нашему
корреспонденту
В. Харазову.
40
СРЕДИ -БОЖЬИХ ДЕТЕЙ"
И. КАРАЯНУ
Мои родители — адвентисты седь-
мого дня — всю свою жизнь посвяти-
ли подготовке ко второму при-
шествию Христа и провозглашению
ангельской вести погибающему миру1.
Я всегда любил и до сих пор люблю
своих родителей, и они платят мне тем
же. А то, что мы теперь по-разному
смотрим на мир, по-разному относим-
ся к некоторым сторонам жизни,
заставляет нас, по-моему, еще крепче
ценить то, в чем мы согласны между
собой. Я очень рад, когда ко мне
приезжают отец и мать, сестры и
братья, оставшиеся в общине адвен-
тистов седьмого дня. И знаю, что
такую же искреннюю радость
испытывают и они, когда я либо один,
либо с женой и сыном наведываюсь
к ним в гости.
Войны я не помню, поскольку
родился в 1944 году. Но по рассказам
старших, знаю, что первые после-
военные годы в Молдавии были не из
легких. Хозяйства разорены, скот ли-
бо забит, либо угнан фашистами.
Люди, ослабевшие от тягот военных
лет, валились с ног. Пахать было не на
чем, сеять нечего... А тут еще летом
1946 года ударила жестокая засуха.
Мать и отец работали в колхозе
«Советский пограничник» Вулка-
нештского района. Мать — в поле,
отец — на строительстве. Его до сих
пор уважают на селе как искусного
каменщика, добросовестного работ-
ника, честного и обязательного чело-
века. В то же время в общине он был
дьяконом, проповедником, потом и
пресвитером
Мы, дети, а было нас восемь душ,
нередко оставались дома одни —
старшие опекали младших. Религи-
озный уклад жизни в нашей семье был
весьма строг и незыблем. И до
поступления в школу он казался мне
вполне естественным — ведь другого
я не знал и даже не подозревал о том,
что можно жить иначе Да и все наши
родственники жили так же.
Ежедневные молитвы, пение псал-
мов, чтение Библии, обязательное
посещение молитвенных собраний —
все это соблюдалось столь неукосни-
тельно, что постепенно и для нас,
детей, становилось сначала
привычкой, а потом и потребностью.
Помню, поначалу я многого не
понимал в Библии и в том, что
говорили на богослужениях. Библию
я в то время воспринимал как сказку.
То, что было неинтересно или непо-
нятно, я просто не слушал, фантазируя
в это время что-нибудь про себя, так
как родители строго следили, чтобы
никто из детей не отвлекался. А мо-
литвенные собрания для меня тогда
были просто праздниками.
.Впрочем, в этом нет ничего удиви-
тельного, если вспомнить, что в те
годы мы не знали ни радио, ни
телевизора, ни кино. И так же как мы
с женой сейчас готовимся пойти в
театр или на концерт, так и в детстве
вся семья заранее готовилась к молит-
венному собранию. Только тогда для
моих родителей и для старших брать-
ев и сестер значение молитвенного
собрания было, конечно же, неизме-
римо выше, чем для нас с женой
спектакль или концерт.
Помню, если кто-нибудь из
малышей начинал шалить во время
молитвенного собрания, родители тут
же одергивали его. Но относились
взрослые к этим шалостям достаточно
добродушно. Как я понял уже потом,
когда подрос, взрослым важно было,
чтобы ребенок с детства привыкал
к регулярному посещению богослу-
жений, чтобы это постепенно станови-
лось потребностью.
И вот каждую пятницу, с утра, мы,
дети, жили ожиданием. К заходу
солнца в доме заканчивались все
работы, кроме тех, без которых не-
льзя было обойтись. Все умывались,
ужинали, потом пели псалмы, читали
отрывки из Библии. Об играх, посто-
ронних разговорах не могло быть
и речи. Родители строго следили,
чтобы никто из детей не отвлекался,
готовя душу к приему духовной пищи.
Обычно молитвенные собрания по
пятницам продолжались около часа
Начинались они общим пением псал-
мов, затем следовала короткая молит-
ва. Основное время занимала пропо-
ведь. Завершалось все пением псал-
мов и молитвой. Во время пения кто-
нибудь собирал пожертвования.
Перед тем как отправиться на бого-
служение, отец всегда раздавал нам
мелкие монеты — чтобы и мы могли
положить их на тарелку...
Субботнее утро у нас начиналось
с молитвы. Завтракали, обедали и
ужинали в этот день тем, что мать
готовила накануне. Стряпать, сти-
рать — вообще заниматься какой бы
то ни было работой, без которой
можно было обойтись, в этот день
запрещалось. Даже во время посев-
ной или уборки урожая никто из
адвентистов седьмого дня не работал
с захода солнца в пятницу до захода
в субботу. И пока я не пошел в школу,
я считал, что это само собой разумеет-
ся.
Утреннее субботнее собрание дли-
лось около двух часов. Начиналось
оно короткой молитвой про себя, или*
как говорил отец, беседой с господом.
Потом все славили бога субботним
псалмом и начиналась «утренняя стра-
жа» — разбор различных вопросов
вероучения методом опроса—как
«брат» или «сестра» понимают то или
иное место из Библии, из книг Елены
Уайт2 или же что говорят об этом та же
Елена Уайт и священное писание Мы,
дети, на «утренней страже» скучали
и с нетерпением ждали, когда она
закончится и все опять будут петь
псалмы. После них — 40-минутная
проповедь — мы снова скучали, так
как многого еще не понимали. Зато
потом снова с радостью подхватывали
псалмы, которыми это собрание и за-
канчивалось
Вернувшись домой, мы опять пели
псалмы, слушали в чтении отца тексты
из Библии или из сочинений Елены
Уайт. Иногда отец устраивал еще
и нечто вроде домашней «утренней
стражи», разбирая и разъясняя раз-
личные места из Библии.
После обеда все вновь отправлялись
в молитвенный дом, теперь уже при-
мерно на час Для нас, детей, это
богослужение было интереснее всего,
так как проповедь была краткой и ос-
новное время уделялось пению псал-
мов Были еще и святые вечери
и годовщины, которые проводились
более торжественно и которые мы,
дети, очень любили.
Нашим религиозным воспитанием
занимался не только отец. При каж-
дом удобном случае заводили разго-
вор о вере и мать, и наши родственни-
ки. Живя в окружении верующих,
я и сам глубоко верил в бога. Более
того, считал и существование бога,
и празднование субботы, и второе
пришествие Христа столь бесспор-
ным, что, поступив в школу, был иск-
1 Подробнее о вероучении адвентистов
см. подборку «Адвентисты и адвентизм» («На-
ука и религия», 1978, № 3).
Елена Уайт — главный идеолог адвентистов
седьмого дня, автор многочисленных книг, где
описаны ее пророческие видения.
41
ренне потрясен, когда узнал, что есть
и другие веры, и люди, вообще не ве-
рящие в бога, когда мне сказали, что
большинство людей празднуют не
субботу, а оскресенье, и именно
воскресенье является официально
установленным днем отдыха. С этого
потрясения и началась долгая пора
моих сомнений и колебаний.
Помню, как в первую же субботу
я отправился не на уроки, а на
молитвенное собрание. Для меня это
было вполне естественно, и я был
очень озадачен и огорчен, когда
в понедельник получил выговор за
прогул. В следующую субботу я хотел
было пойти в школу, но родители не
позволили. Конечно, я не мог ослу-
шаться их и пошел на молитвенное
собрание. Но проповеди я уже не
слушал, а вернее, не слышал, псалмы
не пел, да и вообще мало обращал
внимания на то, что происходило
вокруг. Всю субботу и воскресенье
я ходил хмурый, нервничал, на воп-
росы родителей отвечал невпопад.
Я вновь и вновь представлял себе, как
в понедельник придется краснеть
перед всем классом. А ведь я свое
поступление в школу воспринимал как
огромную перемену, как вступление
во взрослую жизнь с ее обязанностя-
ми и ответственностью за них. Все
школьные правила, все задания я стре-
мился выполнять абсолютно точно.
В этом для меня был смысл новой,
«взрослой» жизни. И вот теперь я не
по своей вине должен нарушать одно
из самых главных школьных правил,
имевших в моем представлении силу
закона. Протестуя всем своим су-
ществом против нарушения школьных
правил, я в то же время не мог, не
решался ослушаться родителей Не
знаю, чем бы все это кончилось, если
бы учителя не добились от моих
родителей согласия отпускать меня по
субботам в школу.
Разумеется, авторитет родителей
и общины был в моих глазах очень
высок. Но, с другой стороны, я не мог
не верить и учителям. А нам еще
в первом классе рассказывали, что
существует множество религиозных
учений и каждое из них утверждает,
что именно оно единственно верное
и истинное. Вот в нашем селе есть
православные, баптисты и адвентисты
седьмого дня, и приверженцы каждо-
го заявляют, что лишь они веруют ис-
тинно, а другие заблуждаются...
Вместе с нами в школе действитель-
но учились дети и православных
и баптистов. Это открытие не застави-
ло меня усомниться в истинности
собственной веры, но побудило вни-
мательнее относиться к словам учите-
лей. Не поколебало Via первых порах
моей веры и утверждение, что все
религии мира основаны на ошибочном
представлении о существовании
сверхъестественных сил. Данные на-
уки, говорили наши учителя, изучение
законов, по которым развиваются
природа и человеческое общество,
не оставляют места для веры в
существование каких-либо сверхъес-
тественных сил.
Надо сказать, что до поры до
времени я воспринимал все, что гово-
рили о догматах веры отец с матерью
и старшие «братья» в общине, доволь-
но равнодушно Я верил в бога, во
второе пришествие Христа, соблюдал
и выполнял все, что от меня требова-
ли, но тонкости вероучения были мне
неинтересны, а бога и второго при-
шествия Христа я не боялся. Да и чего
мне бояться, если я не грешу, молюсь
и все выполняю?
Но чем старше я становился, тем
больше начинал вникать в смысл и суть
вероучения и сопоставлять это с тем,
что видел вокруг себя. К тому же нам,
верующим детям, все больше внима-
ния уделяли старшие «братья» в об-
щине и учителя в школе. Мы по-
разному относились к этой борьбе за
наши души. Были ребята, для которых
на первом месте была вера. В школе
же они хотя и выполняли добросо-
вестно все задания, но замыкались
в себе, стараясь держаться особня-
ком. Другие, наоборот, выполняли
требования верующих родителей как
докучную обязанность, но с удо-
вольствием брались за общественные
поручения, стараясь проводи s в шко-
ле все ci ,бодное ремя, вступали
в пионерскую организацию, а затем
и в комсомол. Я же занимал, как
теперь понимаю, промежуточное по-
ложение между теми и другими.
В школе время от времени устраи-
вались выставки наглядных пособий,
рассказывающие, как возникла жизнь
на земле, как появились первые люди,
как зарождались религиозные пред-
ставления. Эти выставки, беседы учи-
телей, изучение истории древнего
мира и мифологии оказали на меня
столь сильное влияние, что я начал
сомневаться не только в истинности
учения адвентистов седьмого дня, но
и в существовании самого бога. Одна-
ко ни родителям, ни старшим «брать-
ям» в общине я своих мыслей не
высказывал. Я предпочитал сам во
всем разбираться.
Мои сомнения то разгорались, то
затухали. Последнее совпадало с на-
ступавшим в общине оживлением,
когда готовились к святой вечере,
которая раз от раза проводилась все
более торжественно и интересно, или
к молодежным вечерам; их регулярно
стали устраивать для нас взрослые
единоверцы.
Каждый такой вечер был для нас
событием. И тот эффект укрепления
веры, которого не всегда могли до-
биться наши родители и старшие
«братья» своими беседами и пропове-
дями, легко достигался в ходе моло-
дежного вечера.
К нам в гости приезжали юноши
и девушки из других общин, причем,
как правило, наиболее развитые и го-
рячо верующие. Гости привозили
музыкальные инструменты, пели
псалмы, читали религиозные стихи,
отрывки из Библии, разыгрывали сцен-
ки на библейские сюжеты. Надо ли
говорить, с каким восторгом смотрели
мы на все это! И не только мы — на
молодежные вечера приходили дети
из неверующих семей. Ничего удиви-
тельного в этом не было — клуб
в селе был в ту пору неказистый, да
и помещение его использовалось в ос-
новном лишь для общих собраний да
изредка для кино. Но в кино ни нам, ни
детям баптистов ходить не разреша-
лось. И в баптистских, и в адвен-
тистских семьях мирские развлечения
осуждались. Если же кто-то из нас,
детей, начинал возражать родителям,
то Они указывали нам на тех, кто
напивался, скандалил, дрался, ругал-
ся, на тех, кого посадили за воровство
или за хулиганство, и говорили, что
если мы хотим вырасти такими же, то
тогда можем ходить на «бесовские
игрища». А если вы хотите стать
достойными христианами, говорили
нам, то должны сторониться всего, что
противно вере и совести христианина.
И молодежные вечера были для нас
самыми крупными праздниками.
Старшие «братья» и родители видели
это и внушали нам, что если мы будем
усердны в молитве, в изучении Библии
и в служении богу, то и мы станем
такими же умными, интересными и
развитыми, как те юноши и девушки,
что приезжали к нам в гости. Помню,
как волновала мое воображение эта
перспектива и я, на некоторое время
охладевая и к школе, и к учителям,
начинал жадно читать Библию,
усердно выполнять все предписания
веры..
Но проходило время, и усердие мое
постепенно охладевало. Авторитет
школы вновь начинал перевешивать
авторитет общины, и я опять сопостав-
лял то, что слышал в общине, с тем,
что говорили учителя.
Заботили меня и некоторые «теоре-
тические» вопросы. Так, например,
в общине нас учили, что существова-
ние бога нельзя ни доказать, ни
опровергнуть, и в то же время ут-
верждали, что самым убедительным
свидетельством бытия божьего слу-
жит Библия. Баптисты и православные
говорили, что существует пять доказа-
тельств бытия божьего и что опро-
вергнуть их невозможно. Учителя же
утверждали, что богословы придума-
ли много таких доказательств и каж-
дое из них не выдерживает критики.
Эта ситуация сама по себе вызывала
у меня сомнение в существовании
бога Ведь если бог всемогущ,
размышлял я, то ему ничего не стоит
сделать так, чтобы все люди убеди-
лись в его существовании. И тогда все
освободились бы от печати Сатаны
и примкнули к божьим детям, то есть
к адвентистам седьмого дня.
Сейчас я понимаю, что мыслил
42
тогда слишком прямолинейно. Но что
можно требовать от подростка!?
И кроме того, хоть в общине и говори-
ли, что чтить субботу — самая главная
заповедь бога, я никак не мог взять
в толк — какая богу разница, когда
люди отдыхают и молятся — в суббо-
ту или в воскресенье? Неужели,-думал
я, бог такой же, как наш председатель
колхоза, который как-то надумал из-
за того, что мои единоверцы отдыхали
не в воскресенье, а в субботу, умень-
шить им приусадебные участки? Пла-
тили в ту пору за трудодень мало
(колхоз только вылезал из разрухи), и
приусадебные участки, особен-
но для таких многодетных семей,
как наша, были практически основным
источником существования. Очевид-
но, председатель колхоза надеялся,
что, заставив адвентистов отказаться
от главной заповеди вероучения, он
вырвет их из «религиозного плена».
И уж, наверное, меньше всего ожидал
он вызвать этими мерами резкую
вспышку религиозности. А именно так
и произошло. На богослужениях
проповеди сразу стали яркими и
эмоциональными. Молитвы — страст-
ными до самозабвения. Действия
председателя колхоза были
оценены в общине как гонения на
верующих, а это всегда считалось
одним из верных признаков близкого
пришествия Христа! И в общине, да и
по селу пошли разговоры, что страда-
ния за веру — путь подлинных детей
божьих. От бесед с местными баптис-
тами у меня даже возникло ощуще-
ние, что они в глубине души завидуют
нам, хотя чему тут завидовать, я не
понимал. И лишь гораздо позднее
осознал, что готовность адвентистов
Г. БЕРЕСНЕВА
пострадать за веру питалась не столь-
ко жалостью к себе и своим детям,
сколько гордостью от сознания своей
избранности и радостью, что сбы-
ваются приметы близкого пришествия
Христа!
Короче говоря, действия председа-
теля привели к резкой активизации
деятельности общины, в том числа
и миссионерской.
Сильное влияние оказали на меня
и диспуты между руководителями
нашей и баптистской общин- Было их
немало, но ни мои единоверцы бап-
тистов, ни баптисты руководителей
нашей общины ни в чем переубедить
не сумели. Диспуты прекратились, но
я еще долго обдумывал те аргументы,
которыми баптисты опровергали ис-
тинность нашего вероучения. И мно-
гие из этих аргументов заставили меня
задуматься. Я, конечно, не стал счи-
тать, что учение баптистов больше
нашего соответствует истине, для ме-
ня такого вопроса не существовало.
А вот аргументы школьных учителей,
которые утверждали, что нет никаких
сверхъестественных сил и что всех
богов сами же люди и придумали,
показались мне теперь более убеди-
тельными.
Окончание следует
Дарья Петровна пододвигает вазочку с конфетами:
«Угощайтесь, пожалуйста». В доме тихо. За стеной что-то
невнятно пролепетала гитара — видно, сын Сергей задел
струны, открывая створку книжного шкафа. Вот он входит,
высокий, светлоглазый, с книгой в руках, включает
магнитофон и оставляет нас одних. Дарья Петровна
достает стопку фотографий:
— Серебряная свадьба, другой свадьбы в нашей жизни
не было.
Вот на первом плане — мать Дарьи Петровны, по
сельскому присловью — Тимофеевна. Высокая сухая фи-
гура, строгое лицо с прямым непреклонным взглядом
Она будто смотрит в комнату, где мы сидим, будто спорит
глазами с кем-то. Но с кем? Нет его дома, Тимофеевна!
Стоит резная подставка под пушистым цветком — это он
ее сделал, комод его работы, а самого нет.
— Отец на курсах повышения квалификации,— пояс-
нил мне в первый момент знакомства Сергей. — Вы же
знаете, наверное, он ведет уроки труда в школе. И зачем
его на курсы послали? Он только что вернулся с сессии:
учится в педучилище почти на одни пятерки, много
читает...
Серебряная свадьба и учеба в училище?
— Не удивляйтесь. Он сам так захотел,— добавляет
Дарья Петровна.— Я убеждала: в 48 лет учиться непросто.
Ничего, говорит, прорвемся. Он ведь мне в свое время
помог выучиться- Я тоже закончила техникум. Сам
Сережку в садик и из садика водил, нянчил. Я на сессии,
а он за хозяйку в доме.
Начала рассказывать, да, взглянув на фотографию,
натолкнулась на холодный взгляд матери и осеклась.
.Тимофеевна растила трех дочерей в строгости.
Оставшись в сорок первом вдовой, она как бы застыла
в своем одиночестве. Муж и до войны не баловал ее
любовью. Да и дома был мало — в трех военных походах
участвовал. Уходя на войну, оставит Тимофеевне ребенка,
а самого и след простыл. Так троих дочек и растила одна.
— Вырастила, слава богу!
— Да какая ж ему слава, коль мужа к рукам
прибрал? — так, бывало, спросит ее зять — муж самой
непокорной из ее дочерей — Даренки.
Тимофеевна вскинет прямые брови:
— Вот Сатана, опять за свое! Да коли б не сгинул, еще
дети появились бы и вовсе в церковь ходить было
б некогда. И так в праздники иной раз внук на руках —
какая уж тут церковь? А потом маешься всю неделю.
В воскресенье — дождь ли, снег ли — она идет
в церковь прямой своей твердой походкой по знакомой
дороге берегом реки. Раньше и детей с собой водила,
учила молиться По дороге иной раз задумается и почудит-
ся ей, будто это ее, как много лет назад, ведет мать на
службу.
Она привыкла верить «божественному», потому что все
ведь сбывалось. Еще ее мать читала в церковных книгах:
настанут времена, когда будут люди за свет платить.
Теперь Тимофеевна знает точно — сбылось материнское
предсказание: пришло в дом электричество и стали за свет
платить. И другие ее пророчества сбылись: придет время,
в каждом доме будет Сатана орать и межей не станет,
а будет землю пахать железный конь. Вот ведь радио орет
в каждом доме Опять, выходит, материна правда.
А железного коня довелось ей впервые увидеть лет в 18.
Только-только тогда замуж вышла. Все село в тот день
сбежалось на трактор посмотреть, а он и вправду фыркнул
и пошел пахать. Все сбылось, что мать говорила. Вот вам
и нет бога!
В ответ на ее наивные рассуждения зять пытался
объяснить, что такое электричество, как действует радио,
а она и слышать не хотела:
— Сатана в наш дом пришел. Сатана ты и есть!
С детства внушала она дочкам закон божий, учила
молиться. Вроде сначала слушались, людей дичились.
«Смиренницы»,— радовалась она, но чем старше делались
девочки, тем труднее было оттянуть их от мирской суеты.
43
Особо досаждала средняя — Даренка. В детстве ей по
ночам снилось божественное, утром в школу бежала
полна вопросов, но там успокаивалась и вечером спешила
не на молитву, а вожатой в подшефный класс. Снимет по
дороге галстук, забежит в избу, кинет портфель и к две-
рям. Тут уж и подружка Верочка ждет ее у калитки.
— Опять в кино норовишь? Не пущу,— твердо скажет
Тимофеевна.— Грех!
А Верочка уже в избе и верещит, и ходит вокруг
матери: «Вы только шепните: «Можно». Она никуда не
пойдет. Только шепните. Ну, просто так».
И до того умела надоесть, что, повторяя за ней, мать
машинально буркнет, бывало: «Можно». И девчонки бегут
со всех ног подальше от набожного дома.
— Опять Цыганка (так она Верочку звала) меня
обманула,— сокрушается Тимофеевна, и Даренка знает
наперед, что ночевать ей сегодня в стогу во дворе —
домой мать ни за что не пустит, а завтра быть битой
большущей деревянной ложкой. А если парней вблизи
дочери увидит — хватает палку и в чем есть, босая ли, руки
в тесте, бежит на них. Парни, конечно, наутек, и больше
к Даренке ни шагу. И не то, чтобы злая Тимофеевна. Злой
она не стала, но лишения и одиночество как бы высушили
ей душу. Добра от этого мира она не ждала, а потому
ограждала жизнь дочерей духовным барьером: «Грех!»
Однако и сама ласкова с ними не была, они тоже страши-
лись ее, не льнули, даже когда хотелось. Заботилась же
она о детях исправно. В войну, считай, все ценное в доме на
еду променяла, лебеду варила — выжили ее трудами,
а спроси — ответит коротко: «Бог сберег». И превыше бога
нет у нее интересов. Бог — ее любовь, дети — долг. С ним
она говорит часами, а с детьми... «Грех один у них на
уме»,— вот и все ее понимание дочерей. С ней в жизни
никто не нянчился, прожила без поддержки и ласки. Ее
беда обернулась бедой и для девочек.
— А была ли рядом со мной мать, чтобы поговорить,
посоветоваться? — порой спрашивает себя Даренка Толь-
ко боль в ответ и новый вопрос: «Зачем же он есть —
мудрый, вечный, тот, кто отнял у меня мать, тот, которому
грех чудится во всем: в вышивании, в кино, в радости?»
Когда Даренке пошел двадцатый год, случилось то,
чего Тимофеевна боялась пуще всего. Пришел в ее дом
Ванька Пронин с чемоданишком одним (дело понятное —
где больше взять: мать померла, у отчима десятеро по
лавкам).
— Муж,— говорит,— я Даренкин, расписались мы.
А он, Пронин — коммунист, антихрист, значит. Ну, не
из таких Тимофеевна, чтобы Сатану в дом пускать —
выгнала парня восвояси. Так и жили несколько месяцев
молодые по разным углам
— Венчаться ступайте,— настаивала Тимофеевна.
— Бога нет,— зять ей в ответ.
Вот тогда и начались их ссоры, иной раз и слезы она
лила, а сломить Даренкиного мужа не могла.
— И как ты только прибился к Даренке, Сатана?!
А он и вправду прибился к ней, как волна к берегу. Он
высмотрел ее в той поездке, когда их танцевальный
кружок повез новую программу в соседний колхоз «Труд»
(Даренка бегала в кружок с тех пор, как после восьмилетки
пошла работать на почту). Иван тогда уже был классным
столяром. В год их знакомства перешел «трудовиком»
в школу. Возле легкой стройной Даренки всегда вертелись
ребята, и она среди них Ивана не выделяла. Зато он ее
с того памятного вечера приметил накрепко... Приняли их
тогда на славу, напоили парным молоком. После застолья
заиграла гармошка, молодежь высыпала на двор. Одна
Даренка в избе осталась, принялась мыть посуду. И стало
почему-то жаль ее, красивую, веселую, озорную. И какое-
то удивление и восторг охватили душу вот ты какая! И уже
не мог он не подходить к Даренке. То пиджак ей на плечи
накинет — в концертном костюме холодно, то ленту
в венке поправит, а после концерта домой провожает.
И обсуждают прошедший вечер, и подмечают ошибки
и промахи друг друга, и смеются.
Вот в такие вечера и понял Иван, что его Даренка —
лучшая в мире. Теперь уже 26 лет вместе прожили, но по-
прежнему так и тянет сказать ей заветное: Ты у меня
лучшая в мире». В прошлом году справили еребряную
свадьбу, единственную свадьбу в их жизни В юности не до
того было. Мать Даренки тогда ни о какой свадьбе
и слышать не хотела, а теперь вот получили приглашение
в загс. Как узнали, что они молодым напутствие давать
должны, засуетились, приоделись ответственность-то
какая! Семь пар прошло перед их глазами. Семь женихов
ездили за невестами. И по здешним веселым обрядам
заставляли жениха то ведро картошки начистить за
считанные минуты, то по носку туфельки из-за ширмы
узнать невесту свою, то ключ от квартиры, где невеста
скрыта, отыскать. И весело и грустно было им Жаль все-
таки, что у них такого не было. Их жизнь началась с будней.
Мать от зятя шарахается, за стол вместе нипочем не
сядет... «Невенчанные антихристы».
В семье уже растет сын Сережа. Тимофеевна охотно
возится с ним, все надеясь тайком окрестить мальчишку.
Однажды весной вернулись с работы вместе. Они любили
пройтись по длинным холмистым улицам Хорошовки.
С ними здоровались, они отвечали, рядом по-весеннему
шумела река, пахло мокрым снегом и на душе был покой.
А вот и дом. Они входят тихонько, чтобы удивить Сережку,
и видят его на коленях перед иконами, шепчущего
молитву. Он оборачивается: «Бабушка велела. А еще мы
сегодня в церковь ходили» И снова бесплодные споры
с Тимофеевной и ее слезы и обиды: «Как лучше стараюсь,
а за это одни упреки».
Надо строить свой дом, не дожидаясь квартиры,
решает Иван.
Он уже тогда считался отличным преподавателем
труда. Нагрузка в школе была большая. С детьми он ладил:
говорил с ними тихо, ровно и хотел всему их выучить, что
сам знал и умел. Организовал авиамодельный и судомо-
дельный кружки, вел духовой оркестр — единственный
в районе. Свободного времени было в обрез, а тут еще
Дарья в техникум поступила—помогал ей в учебе. Но
дом строить тоже надо. Надо, значит, построим! Он обнял
жену, и Дарья увидела то, что всегда отмечали люди,
когда Иван разговаривает, кажется, что он улыбается.
Всегда улыбается, и глаза добром светятся.
...На новоселье позвали мать. Едва перешагнув порог,
она оглянулась:
— А где икона? Сестры твои в бога не веруют, но
образа у каждой в красном углу висят. Она укоризненно
глянула на Ивана.
— Не будет в нашем доме иконы,— твердо ответил он.
— Ну тогда и я к вам не ходок. Без иконы ты мне,
Дарья, не нужна.
И снова сжалось у Дарьи сердце: сирота. Матери
только бог дорог. Какое счастье, что есть Иван, Сережа,
родные. Им она нужна, какая есть. Дарья села на табурет
в пустой угол необжитой еще комнаты и зарыдала. И тоска,
и горькое счастье смешались в сердце, подступили к горлу
комом... Она беззвучно звала мать и подвывала, не в силах
взять себя в руки, и чувствовала себя маленькой девочкой,
вытолкнутой на мороз. И стоял в ее зажмуренных глазах
строгий, бесчувственный лик бога с материной иконы.
Они были очень счастливы в новом доме. Здесь
подрастал Сережка — парень самостоятельный. Дарья
и не знала порой, у каких учителей он учился. На собрания
в школу ходил муж, давая ей возможность готовиться
к сессии, уроки Сергей всегда делал сам, учился хорошо,
вот только после школы оставлять его одного опасались.
Поначалу отец сразу же после занятий спешил домой
присмотреть, как Сергей разогревает себе еду, как
пользуется газом. Но мальчик делал все как надо, и отец
постепенно успокоился, перестал контролировать сына.
Отношения в семье были дружные, спокойные. Иван
и Дарья старались не обсуждать дома рабочие неурядицы,
не говорить плохо о людях, потому, видно, и мальчик рос
добрым. «Что хорошо в вашем сыне,— отмечала классный
44
руководитель,— он всякого человека уважает, не делит
людей на умных и глупых, а особо относится к девочкам —
никогда не позволит обидеть их». При этих словах Дарья
вспомнила, что видели они с мужем в окно такую картину:
соседский Вовка толкнул маленькую Таню. Тут откуда ни
возьмись выскочил Сергей и сбил Вовку с ног. Дарья тогда
сразу же позвала сына домой:
— За что ты обидел Володю?
— А чтоб Таню не обижал.
Подумали родители, да и одобрили поведение сына.
Так в нем это и осталось. И дружбе его рады были со
всяким. В дом ходили самые отпетые в Хорошовке парни.
Их встречали в семье приветливо, чаем поили, а те
мастерили что-то с Сергеем, уроки готовили. Тянулись
к сыну ребята — это радовало родителей.
Особенно любили в семье воскресенья. Дарья с утра
пораньше тесто заводит, Иван начинку готовит, а Сергей,
как проснется, по хозяйству управляется. Как-то в такое
воскресенье Сергей еще спал крепко, выскочил было Иван
за водой, да стрелой назад: «Дарьюшка, горим!» Помнит
она, как в бессознательном порыве открыла окно и
вытолкнула на улицу мешок с мукой. Иван же поспешил
выкинуть из дома патроны и порох, а Сергея Дарья
запомнила уже на улице: в пальто, накинутом на майку,
голые тонкие ноги в отцовских сапогах, а в кулаке зажат
пионерский галстук — вот все, что вынесли из горящего
дома. Деваться было некуда, пошли к матери.
— Говорила, повесьте икону. Вот бог вас и наказал,—
хмуро встретила их, но жить пустила. Она как-то упрямо
поворачивала все события в защиту и подтверждение
бытия бога.
Учителя собрали Ивану денег, они получили за дом
страховку и начали восстанавливать свое гнездо. Но с той
поры здоровье Дарьи пошатнулось, может, нервы сдали.
И Иван заставил ее поехать в санаторий на юг. Помнит, как
скучала там по семье Одно утешение было: увидела как-
то на улице увечного мальчонку помоложе Сергея,
вспомнила сына и такая жалость к этому незнакомому
пареньку охватила. Купила тогда ему фруктов и потом
подкармливала (рос он без матери в большой неблагопо-
лучной семье), а уезжая, адрес дала: «Если какое
лекарство достать не сможешь, напиши, а то и в гости
приезжай».
Помнит, как вернулась домой в Хорошовку, спрыгнула
с подножки автобуса — Иван стоит. Рассказала потом
Ивану про мальчонку, он одобрил. Прошло года два.
Отсылала ему Дарья лекарства, а он все письма писал: «Вы
у меня как мама». А года через три приехал в гости.
Прослышала об этом Тимофеевна, явилась прямо
к Дарье на работу в сберкассу да при всех начала за
«курортного знакомца» стыдить, грех-то, мол, какой,
опозорила! И люди вокруг смотрели на эту сценку
с любопытством (в селе и это событие). Как стыдно было
перед сослуживцами, как-то по-детски расплакалась тогда
Дарья Да разве добро делать — грех? Как он тогда
несправедлив, ее бог. Часто задумывалась Дарья о матери,
да что толку, только сердце надрывала В минуту тягостных
раздумий написала Дарья о своей жизни, тоске по матери
в редакцию, просила не называть точного имени: потому
как узнает она об этом — непременно снова скандал
учинит, да и мать все-таки...
Осенью 'здоровье Дарьи ухудшилось, пришлось лечь
в больницу. Иван приходил каждый день, рассказывал
новости, успокаивал. Звонил из Перми и Сергей (он уже
отслужил армию, учился в Политехническом): «Как дела,
мамуля? Бабушка приходила?» И всякий раз она вздрагива-
ла от этого вопроса и тихо отвечала: «Нет». И вспоминала
раннее детство: как хлопотала мать по хозяйству,
чистоплотная, быстрая, красивая, как вкусно готовила,
чисто одевала детей, но что-то главное дать им не смогла,
без чего так сиротливо жить человеку.
И жаль было ее, вот такую независимую, не нуж-
дающуюся ни в ком, с сердцем, чем-то замороженным...
Я ваш давнишний подписчик, еще с «Безбожника». Мне
достались некоторые дневниковые записки моего пра-
прадеда А. П. Оболенского, который одно время
занимал пост попечителя Московского университета и был
человеком передовых взглядов. Предлагаю вниманию
читателей один отрывок, относящийся к 1846 году.
В нем весьма любопытен дух времени
М ОБОЛЕНСКИЙ пенсионер
«БОЖЬЕЙ МАТЕРИ
ДАВАЙТЕ!»
Курские впечатления. Боже мой! Всю пасхальную неде-
лю шел дождь. Тем не менее богомолки непрерывной
чередой тянутся «у Курск», в который наконец и мы
въехали воротами, сооруженными иждивением курского
дворянства в 1824 году неизвестно для чего. Улица, идущая
от заставы к монастырю, хороша: начинается она подо-
бием Старой Конюшенной (в Москве) и оканчивается
сплошными каменными домами, из которых один даже
в четыре этажа. Наконец на углу этой улицы Полторацкая
гостиница — такая скверность, какой и вообразить не
можно... Говорят, что лучшей нет в городе. Что-то не
верится. «Извозчик, извозчик!» На этот зов подъезжает ко
мне милостивый государь с усами и бритою бородой
в немецком платье, на паре лошадей, запряженных
в дрожки весьма подвижные: станешь на одну поднож-
ку — она из учтивости опускается до земли, зато другая
стремится к небесам. Поехал. Почтовая гостиница где-то
в закоулке. Чиста, но свободен только один маленький
номер. В другую: скверно; в третью — еще хуже. Что
делать? Вернулись, и расположилась честная компания
(семья прапрадеда. — М. О.) в грязной Полторацкой...
Двор гостиницы мощен, но чист быть не может, потому,
между прочим, что с верхней галереи в краткое время
моего наблюдения вылито было на двор два полных таза
разных нехороших вещей.
Толпа на площади чрезвычайно густа. Не довольствуясь
сбором в кружки, поставленные у образов, монахи
беспрерывно и скорым шагом снуют по улицам со
звенящими кошельками .. При входе в собор был неприят-
но поражен запахом, нисколько не похожим на ладан.
Тому причиной густая страшная толпа народу в загоне,
отгороженном временно поставленной деревянной ре-
шеткой с небольшим отверстием. В него от времени до
времени пропускают по нескольку человек приложиться
к чудотворной иконе, осыпанной жемчугами и драго-
ценными каменьями. Много народу и около клироса
правого придела. Над самым отверстием сидит на верхнем
брусе решетки гарнизонный солдат с палкой в руках и не
допускает народ тесниться около прохода, причем кричит
во все горло и грозится палкой. У чудотворной иконы стоит
монах, а подле почти лежит, прислонясь к колонне
иконостаса, другой монах с крестом в руках. На противопо-
ложной стороне, возле самой иконы, стоит какой-то
молодец в нанковом полосатом халате с огромным
металлическим блюдом, полным приношений, и постоян-
но кричит: «Божьей матери давайте! Давайте божьей
матери!»
...Дождь не кончается. Несмотря на это, площадь
покрыта богомольцами. И это в пятом часу утра. Без
десяти минут в десять часов процессия двинулась при
повсеместном перезвоне...
Пермская область
45
Земные корни
сверхъестественного
аквы
Змея... длинная, футов шести с лишним,
и старая: яркая когда-то расцветка моло-
дости потускнела на ней, стерлась, не
режет уже глаз на фоне леса, где ползает
и таится она, тварь обособленная, издрев-
ле проклятая, гибельная...
Уильям ФОЛКНЕР
*МеЯм)
L	мг
IB	Г. СНЕСАРЕВ,
w	ИЖ	кандидат исторических наук
11ПГ -	ЗАМЕТКИ ЭТНОГРАФА
— Этнографа? — возможно, удивится
читатель, обративший внимание над подза-
головок этого рассказа. — Но какое отно-
шение имеет этнограф к змеям? Ведь его
цель — изучать культуру и быт людей. Не
лучше ли предоставить этот сюжет спе-
циалистам-зоологам?
Вполне логичное рассуждение. Действи-
тельно, автор имеет довольно смутное
представление о происхождении от-
дельных видов пресмыкающихся, о стро-
ении их организма, их жизненных функци-
ях, поведении и прочем. Однако не будем
спешить отказывать этнографу в праве
поговорить о змеях.
Человек на долгом историческом пути
к совершенству вступал в самые различные
отношения с животным миром. В плане
ирреальном эти отношения проявлялись,
в частности, в его верованиях и многих
обрядах, в которых животные занимали
немаловажное место. А это уже вполне
в компетенции этнографа, значит, ему
совсем не мешает знать повадки, скажем,
змей или иных представителей фауны того
края, культуру и быт которого он изучает.
Всю жизнь я был связан со Средней
Азией. Довольно долго жил там, а потом
почти ежегодно бывал там с этнографичес-
кими и археологическими экспедициями.
Южное Приаралье, треугольник Хо-
резмского оазиса, зажатый между
пустынями Каракумы и Кызылкумы, в
самых низовьях Амударьи, и примы-
кающие к нему раздолья песков облазил
вдоль и поперек.
Пустыня — это раскинувшийся на сотни
километров заповедник пресмыкающихся
и иных малопривлекательных созданий
природы — скорпионов, фаланг, сколо-
пендр, каракуртов, общение с которыми
для человека пренеприятно. Из пустыни
эти существа то и дело перемещаются
в культурную зону, освоенную с древней-
ших времен, так что в конфликты с этим
«зверьем» человек вступает довольно
часто.
Не раз во время моих странствий по
южному Приаралью покушались на меня
и сколопендры, и скорпионы, и фаланги —
мохнатые, огромные, почти с ладонь,
пауки, темные и быстроногие. Постепенно
я со всем этим свыкся.
Но никогда я не мог примириться со
змеями.
О змеях давно пишут и говорят много
хорошего. Змею, даже самую что ни на
есть ядовитую, реабилитировали. Кто те-
перь не знает, что змеиный яд — ценное
лекарство? Меня даже убеждали, что змея
не столь уж агрессивна. Наконец, я знаю,
что змея — часть природы, которую мы
призваны охранять. Но в этом вопросе мои
рассудок и чувство не находят точек
соприкосновения. Никакие логические до-
воды не смогут побороть сложное чувство,
которое возникает у меня при одном виде
змеи: в нем сочетаются страх или, скорее,
какой-то леденящий ужас, брезгливость
и даже злоба.
В полной мере мое неприятие
пресмыкающихся подверглось испытанию,
когда я попал в Хорезм, в зону Великих
пустынь — это истинное их царство. Здесь
их можно встретить и в песках, и в культур-
ной зоне, и в прибрежных зарослях, и на
берегах каналов, и ь развалинах древних
крепостей, в садах и даже в домах. То
и дело змеи попадают под колеса машин,
когда переползают шоссе,— помню, од-
нажды мы переехали довольно солидного
пустынного удава
На раскопках крепости Шах-Сенем
у меня завелся знакомый желтопуз,
говорят, вполне невинная змея,— его
ежедневный путь на башню крепости, где
он, видимо, любил погреться, пролегал
через мой раскоп. Я даже балагурил,
правда, несколько принужденно, с этим
толстяком, каждый день посещавшим мое
рабочее место. Как-то ночью на базе
нашей экспедиции в Куня-Ургенче — древ-
ней столице Хорезма — змея заползла
мне на лоб — и я в какую-то долю секунды
взлетел на воздух, сделав, как мне
кажется, тройное сальто, котором могут
мечтать цирковые акробаты.
Многие мои коллеги подвергались куда
большей опасности в своих встречах со
змеями, известны мне и трагические
финалы таких встреч
Очевидец и участник разных приключе
ний в «змеином царстве», я при этом
всегда оставался еще и этнографом —
хотел уяснить, как относится местное
население к не слишком приятным пред-
ставителям пустынной фауны и какое
отражение взаимоотношения с ними полу-
чают а быту людей, в частности, в их
верованиях и обрядах.
С исконными жителями -пустыни и ее
оазисов мне приходилось беседовать сот-
ни раз, но, за редким исключением, я не
слышал от них рассказов о конфликтах
с местной фауной, во всяком случае, эта
тема не занимала значительного места
в разговорах. Объяснить это можно тыся-
челетней адаптацией, тем, что у местных
жителей из поколения в поколение выра-
ботался своего рода «психологический
иммунитет». К змеям и прочему подобно-
му «зверью» сложилось такое же
привычное, будничное отношение, как к
жаре, безводию, смерчам и пыльным
бурям.
Гем не менее при подробных расспросах
неизменно выяснялось, что у здешнего
населения было всегда и сохранилось
сейчас крайне отрицательное отношение
к пресмыкающимся и вредным насе-
комым. Прежде всего мне надо было
выяснить природу этого чувства...
Размышляя на эту тему, я пришел
к твердому убеждению, что «антизмеиный
рефлекс» (назовем его так условно) — это
не мое личное чувство, оно характерно для
большинства людей, и в нем проявляется
инстинкт, заложенный в человеке с пер-
вобытных времен.
Тогда, на заре человеческой истории,
отношение к пресмыкающимся было на-
много сложнее, чем теперь, и несомненно,
что оно не было только отрицательным.
Что-то в этом отношении по ходу истории
отмирало, что-то обострялось... Беру на
себя смелость перенестись на многие
тысячелетия в глубь времен и поставить
себя на место человека, лишь недавно
научившегося владеть дубинкой и камнем.
Мне представляется, что я перед
рассветом просыпаюсь в темной пещере.
Мои близкие спят около потухшего костра,
я набрасываю шкуру, беру свой каменный
топор, выхожу из пещеры. Стою на откосе
и вглядываюсь вдаль; там раскинулись
джунгли, повсюду притаилась опасность.
Но я — смелый охотник и не раз со своими
братьями вступал в схватки с хищным
зверем. Я помню душные объятья пещер-
ного медведя, на груди моей — следы от
клыков тигра. Я видел стада мамонтов, они
могут растоптать целое племя, охотился на
них. Я знаю, как сообща нанести последний
удар, чтобы потом с победными криками
46
тащить в наше стойбище тяжелую тушу
зверя.
Но есть другой враг. Он не оглушает
топотом ног, как носорог или мамонт, не
ревет, как медведь, не бросается на тебя
издали, как взбешенный бизон. Это —
Молчаливая Смерть: бесшумно и незримо
вползает змея в мрак твоего жилища,
никем не замеченная, пригревшись у
костра,.ждет подходящего момента, а по-
том внезапно вонзает зубы в тело
человека, пошевелившегося во сие. След
от укуса почти не виден — что он по
сравнению с рваными ранами, остав-
ленными клыками хищника!—а смерть
неизбежна, и никто, даже старики не
знают, как спастись от нее.
Это хитрый и мудрый враг Каждый
охотник хотел бы обладать его умением
незаметно, прячась в зелени, применяясь
Геракл побеждает речного бога Ахелоя,
которого древние греки представляли в ви-
де рогатого змея. Фрагмент изображения
на сосуде (конец VI в. до н. э.), хранящемся
в Британском музее.
«Чудо Георгия о Змии* (Святой Георгий
поражает копьем дракона). Новгородская
икона XIV в. из собрания Третьяковской
галереи
к цвету песка, обвиваясь вокруг ветки
дерева, подкрадываться к жертве, терпе-
ливо ждать нужного мгновенья для
решительного броска и исчезать бесслед-
но в какой-нибудь расщелине, когда грозит
опасность.
Змеи внушают ужас, но они же...
и прекрасны! Г лаз не устает любоваться
их пестрой расцветкой, причудливыми
узорами на коже, гибкими движениями
тела. Мы подражаем им, когда на охот-
ничьих праздниках совершаем свои свя-
щенные танцы. Наши художники высекают
на скалах извивы змеиного следа.
Змеи вечны. Они сбрасывают старую
кожу и возрождаются к новой жизни. Они
помнят моего деда и деда моего отца. Они
всегда с нами. Мы связаны с ними кров-
ным родством.
В годы бескормицы, когда зной иссу-
шает землю и крупный зверь покидает
здешние места, уходит за дальние горы —
туда, где прячется солнце, когда в орде
воцаряется голод и мор, змеи и мелкие
животные становятся нашей единственной
пищей. И мы молим змей не покидать нас;
мы чертим на песке контуры Великого
змея и кружимся до изнеможения, чтобы
стада змей ие иссякали ..
Не знаю, точно ли так размышлял мой
далекий предок на заре человеческого
общества, спускаясь в то утро к ручью
и насторожившись, когда, чуть шелестя
чешуей, из-под ног его метнулась змея
и исчезла в росистой траве Конечно,
мысли его текли не столь гладко, они еще
с трудом слагались в его сознании, но то,
что они текли именно в таком направлении,
можно почти не сомневаться. Можно не
сомневаться и в том, что в них переплета-
лись сложные, противоречивые чувства,
рожденные его собственным опытом и
опытом предшествующих поколений: ужас
и преклонение перед чужой непонятной
силой, восхищение внешним видом змей
и даже признательность.
Таковы истоки двойственного отношения
к пресмыкающимся, которое на многие
тысячелетия вперед определило место
змеи в реальных и ирреальных взаимоот-
ношениях с природой, в верованиях
и обрядах. Змей, как и все непонятное,
первобытный человек наделял сверхъес-
тественными свойствами еще на самых
ранних этапах истории религии, начиная
с тотемизма — системы представлений
о кровном родстве человеческого коллек-
тива с определенным видом животных
и растений. Змеи-тотемы, почитаемые как
сверхъестественные предки, известны в ве-
рованиях народов на всех континентах.
У аборигенов Австралии, например, есть
много красочных мифов, в которых
рассказывается о змеях — родоначальни-
ках племен, в их честь совершались
ритуальные церемонии.
На более поздних этапах истории
человечества, в развитых религиозных
верованиях процветал культ змей. Он
особенно характерен для народов Индос-
тана. Здесь у некоторых этнических групп
до последнего времени отмечались
«праздники змей», девушки шли с дарами
в места их обитания
И даже тогда, когда в той или иной
религии уже складывался пантеон бо-
жеств, культ змей не исчезал. Священные
животные становились двойниками или
спутниками вполне очеловеченного образа
божества. В Вавилоне бога Мардука
изображали в виде полузмеи-полуптицы;
ассирийская богиня Тиамат в мифах по-
рождает чудовищ — змей, ящеров и дра-
конов. В древней Иудее с пресмыкающи-
мися был связан миф «медном змее»
отголоски его ость в Библии. У греков
почитался змей-гигант Эрихфонист, сын
богини Геи (Земли), а в храме Афины
содержались многочисленные змеи, по-
священные богине мудрости. В Индии один
из триады богов — Вишну изображался
возлежащим на Великом змее Шешнаге
В противоположность индуизму, в веро-
ваниях древних народов, населявших
оазисы и степи Средней Азии и Ирана,
сложилось резко отрицательное отноше-
ние к змеям. В I тысячелетии до нашей эры
здесь возникла и оформлялась зоро-
астрийская религия, основанная на извеч
ном противоборстве двух начал — добро-
го, светлого божества Ахура-Мазды (Ор-
мазда) и демона зла Анхра-Майнью
(Аримана). Все в природе зороастрийцы
относили к одному из начал; соответствен-
но делился и животный мир. С оформле-
нием зороастризма в государственную
религию жречество отвергло существовав-
ший когда-то у этих народов культ змей.
Пресмыкающиеся, земноводные и многие
насекомые были отнесены к нечистой
сфере как порождение злого демона
Аримана и подлежали уничтожению. Чу-
довище Ажи-Дахака, ипостась и спутник
Аримана, изображался согласно Авесте —
священной книге зороастрийцев — в виде
змея-дракона, «имевшего три головы,
шесть глаз, обладавшего тысячью сил...
опасного для мира» В образе мухи
являлся к людям оскверняющий их
трупный демон Насу. Человек, осквернив-
ший священные стихии — воду и огонь,
приравнивался к нечистым насекомым —
паукам и саранче, а убивший выдру,
почитавшуюся зороастрийцами, обязан
был во искупление ьины, среди прочих
богоугодных дел, истребить десять тысяч
змей двух видов, черепах, жаб, лягушек,
муравьев, мух и червей.
В VIII—IX столетиях нашей эры зо-
роастризм был вытеснен в Средней Азии
пришедшей извне мусульманской рели-
гией. Одиако следы прежних верований
долго еще сохранялись в быту и верова-
ниях народов, принявших ислам1.
Вполне закономерно, что, оказавшись
в «змеином царстве», каковым являются
низовья Амударьи и зона пустынь, позна-
комившись на собственном опыте и опыте
моих коллег с миром пресмыкающихся
и зловредных насекомых, я стал выяснять,
сохранилось ли - сознании местного
населения что-либо от прошлого в отно-
шении к этим «порождениям Аримане».
Я не упускал случая поговорить на эту тему
прежде всего со стариками, чья память —
поистине «золотая жила» для этнографов
Собственно, только представители само-
го старшего поколения и были источником
сведений, ибо лишь в их среде существо-
вал еще интерес к таким верованиям —
младшие поколения были к этому равно-
душны, за редким исключением.
Мои собеседники-старики дружно ут-
верждали, что, согласно обычаю отцов
и дедов, змеи и вредные насекомые
подлежат безусловному уничтожению. Ви-
димо, сквозь тысячелетнюю толщу му-
сульманской религии пробивался и дожил
до наших дней закон древней зоро-
астрийской религии. Выяснилось, что
интересовавшие меня змеи и насекомые,
упомянутые в этом рассказе, искони
считались нечистыми — их относили к
1 Этому вопросу автор уделил немало места
в своем исследовании «Реликты домусуль-
манских верований и обрядов у узбеков
Хорезма» (М., 1969).
47
сфере злых духов, резко враждебных
людям. Не случайно в виде этих нечистей
«покидали» тело больного злые духи,
изгоняемые местными шаманами. Старики
рассказывали, что раньше были такие
парханы (шаманы), которые во время
камлания душили голыми руками ядо-
витых змей. Именно змеи считались
особо нечистыми тварями.
Разве не удивительно, что в наши дни
старый чабан Мамедкул преподал мне
одно из строжайших правил отношения
к огню, выработанных в зороастризме
более двух тысяч лет назад? Оно связано
со змеями.
Мы сидели с Мамедкулом на берегу
одного из протоков Амударьи, где в тугаях
паслось стадо. Вечерело. На небольшом
костерике в медном кумгане бурлила
вода — мы собирались пить чай. Невдале-
ке  густой траве возились ребятишки из
ближайшего кишлака,
Беседа наша на этот раз вовсе не
касалась вопросов верований — Мамедкул
с увлечением рассказывал о последних
днях Хивинского ханства, о событиях,
очевидцем которых ему пришлось быть
в ранней юности.
Вдруг на наш костер налетели мальчиш-
ки и с торжествующими криками бросили
в огонь полудохлую змею. И тут произош-
ло необычайное. Степенный, величавый
всегда выдержанный в стиле «восточных
мудрецов» дед вскочил, закричал в гневе
на ребят, спешно отбросил в сторону
змеиный труп и долго еще, постепенно
остывая, бормотал какие-то страшные
проклятья. Потом он объяснил мне: чуть
было не произошло святотатство — бро
сить столь нечистое живо гное, .как змея,
в огонь, значит, осквернить священную
стихию. Удивительно было видеть в пове-
дении мусульманина такой явный пережи-
ток зороастризма — религии, которая по
основному объекту культа именовалась
еще огнепоклонничеством
Традиции, однако, сохранили до наших
дней остатки еще более ранних форм
религии. Моя престарелая поиятельница
Дильбар-момО когда-то отчитала меня за
то, что я ненароком чуть не разогнал
духов-покровителей, столпившихся за ее
спиной, когда она разделывала тесто на
лепешки. Она также просветила меня
в отношении еще одного правила старин-
ного семейного этикета, куда более
древнего, чем зороастризм.
На этот раз лепешки были уже готовы
и я, сидя на террасе, вдыхал их аромат
в предвкушении утреннего завтрака. Ста-
рушка в комнате возилась с цо'судой Вдруг
я услышал, что Дильбар-момо что-то
говорит, кого-то в чем-то настойчиво
убеждает В доме, кроме нас, никого не
было, я забеспокоился и пошел поглядеть,
в чем дело. Войдя в комнату, увидел
исчезающий под грудой одеял солидным
змеиный хвост и мою старушку с пиалой
в руках. Она ласково уговаривала змею
«Покушай же молочка, джаным (душа
моя)! Не упрямься!..»
За завтраком я получил объяснение
этому происшествию. Оказывается, не все
змеи подлежат уничтожению как существа
нечистые. Есть исключение — домашняя
или, как ее здесь называют, белая змея
(что это за вид — я так и не узнал; думаю,
какая-нибудь безобидная родственница
моего шахсенемского желтопуза). Вот эту
змею, разъясняла Дильбар-момо, надо
почитать и всячески ублажать: известно,
что в ее образе вас может навестить дух
вашего прадедушки или еще более отда-
ленного предка. Белой змее надо предло-
жить молока или насыпать ей на голову
щепотку муки.
Какую же бездну информации хранит
в себе этот незатейливый ритуал, донося
ее из глубин истории религиозного созна-
ния; здесь и культ животных, и культ
предков, и даже далекий отзвук тотемис-
тических представлений.
Совсем недавно от одного старика, гостя
из Хорезма, я узнал, что в Хиве, когда она
была столицей ханства, белые змеи жили,
так сказать, на домашнем положении
в домах горожан и отлично ладили
с хозяевами Но белая змея, повторяю,
исключение, ко всем иным видам змей
у местных жителей отношение крайне
отрицательное.
В разных местах Средней Азии, преиму-
щественно в городах, я встречал на улицах
пяти-, шестилетних ребятишек, важно
шествовавших в халатиках с изображением
змеи или дракона на спине. Заботливые
мамы вышивали яркими нитками этот
оберег от злых духов, и мне разъяснили:
когда духи видят такое изображение, они
признают в том, кто его носит, «своего»
и не причиняют ему вреда.
Злые духи в обличье змей, лягушек,
ящериц, насекомых постоянно встре-
чаются в легендах народов Средней Азии
В одной из них, например, говорится, что
крамольные, вредные мысли популярного
в Хорезме святого Саид-ата вылетали из
его уст в виде ящериц, змей и черепах,
когда учитель (пир) Зенги-ата ударял его
по плечам, дабы наставить на путь
истинный Но, пожалуй, чаще всего в сред-
неазиатских легендах фигурирует змей-
дракон аждархо — чудовище с огнедыша-
щей пастью (иногда о трех головах),
с длинным чешуйчатым хвостом и светя-
щимися глазами. Аждархо живет в подзе-
мельях, где стережет несметные бо-
гатства, а выходя на свет божий, покоряет
города и целые народы, требует в жертву
себе девушек и юношей. Конечно, всегда
находится благородный герой, который
убивает дракона и спасает людей от его
пагубной власти. Такой драконоборец
запечатлен, например, на фреске, об-
наруженной при раскопках Пенджикента
(VII в. н. э.). Подобный подвиг, согласно
популярной в Хорезме легенде, совершил
и некий юноша, спасший от чудовища
ханскую дочь.
В горах и на равнинах, в пустынях и на
развалинах древних крепостей мне часто
показывали «следы» змеи-дракона, можно
Ацтекское изображение змея, луны и бо-
гини луны Тласольтеотлъ.
подумать, что ими испещрена вся террито-
рия края. Кстати, один такой след
в пустыне на поверку оказался древним
пересохшим каналом. Нетрудно догадать-
ся, каков источник этого поверья — все тот
же зороастризм, у огнепоклонников злая
сила была воплощена в змее-драконе Ажи-
Дахака.
Ислам не смог полностью искоренить
древние верования и постарался приспосо-
бить их к себе Так он воспринял этот
демонологический образ, даже имя его
осталось — Ажи-Дахака — аждархо, или
аждахо А роль драконоборцев была
теперь поручена мусульманским
святым — четвертому халифу Али, чудо-
творцу Клыч Бурханэддину и другим
персонажам мусульманской агиографии
Однако в народных верованиях образ
змеи-дракона аждархо продолжал быто-
вать в Средней Азии вне официального
ислама. Так, у горных таджиков еще
в начале нашего столетия существовало
поверье, что в ущельях, по берегам речек
бродят аждархо (здесь их называют ажда-
хоры) — огромные змеи со страшной
пастью, извергающей огонь; все они —
слуги змеиного царя Шохи-моро, живуще-
го во дворце на вершине горы. Я за-
глядывал я пещеры и в промоины, оттуда,
как меня уверяли местные жители, в
лунные ночи, шелестя чешуей, аждахоры
выползают на поверхность земли. Однако
сейчас есть основания считать, что время
драконов миновало — образ аждархо
окончательно перекочевал на страницы
сказок.
Удивительно, сколь глобально во всех
концах земли распространен миф о драко-
нах, требующих человеческих жертв.
В свое время я высказывал робкое
предположение о причинах появления
этого мифа: возможно, коллективная па-
мять человечества сохранила смутные
представления о реликтовых ящерах, с ко-
торыми человек мог столкнуться во
времена глубокой первобытности. Пред-
положение, увы, недоказуемое Но если
48
Каракумов и Кызылкумов поселения. Сот-
ни дорог избороздили лик пустыни, по ним
движутся вооруженные мощной техникой
люди — геодезисты, геологи, буровики,
археологи. И все они не минуют соприкос-
новения с представителями пустынной
фауны, встречающимися здесь повсе-
местно, хотя фаланги предпочитают се-
литься в зарослях саксаула и тамариска,
каракурты — там, где пески переходят
в степь, а скорпионы любят развалины
городищ и крепостей. Ну, а появления
змей можно ожидать везде — ив песках,
и в культурной зоне.
Люди привыкают к ним, но нельзя
забывать, что яд змеи убивает, как и яд
каракурта. Все эти и им подобные «созда-
ния Аримана» требуют осторожности
даже от тех, кто сумел преодолеть в себе
«антизмеиный рефлекс». А я в этом
навсегда останусь убежденным «зоро-
астрийцем». Ни голос пещерного предка,
который, хотя и испытывал ужас перед
змеей, но и поклонялся ей — за красоту
и приносимую пользу, ни разумные до-
воды современника не могут заставить
меня полюбить этих тварей. Даже когда
вижу, как в «Мире животных» на телеви-
зионный экран вползает, извиваясь,
скользкая, блестящая змеища, любовно
обыгранная оператором, я моментально
переключаю телевизор на другую про-
грамму.
2 Большой сосуд для воды.
мы вспомним, что даже в наш космический
век наука не может дать резко отрицатель-
ного ответа по поводу возможного
сущестзос ния реликтовых особей типа
шотландской Нэсси, якутского «черта» или
гигантского змея, притаившегося якобы
в одном из озер Канады, то встреча
первобытного человека с отдельными
уцелевшими еще в его времена особями
фауны, вымершей в основном за много
тысячелетий до этого, не кажется столь уж
невероятной.
Может быть, среднпозиатский аждархо
не змеиной, а какой-то другой природы!
Нет, безусловно, змеиной. Это под-
тверждается еще одним поверьем, кото-
рое бытовало у народов Средней Азии.
Прежде здесь верили, что если змея семь
лет не слышит человеческого голоса, она
превращается в дракона аждархо; если
14 лет, то становится чудовищем ювха,
а если 21 — женщиной, то есть оборотнем
в женском облике.
В низовьях Амударьи, в кишлаке около
Гурлена, я услышал от столетнего Мадами-
на-бобо колоритную легенду на эту тему.
Вот ее краткое содержание в прозаичес-
ком изложении, без всяких восточных
украшательств, которых было множество
в этом рассказе.
...Один хорезмский падишах был на
охоте и встретил девицу необычайной
красоты. Он пленился ею, привез в свой
дворец, сделал законной супругой и уса-
дил рядом с собой на троне. Сначала
царица вела себя прилично, но с некоторых
пор падишах стал замечать за нею
странное. Началось с того, что хум2,
который с вечера заполняли водой, нахо-
дили утром пустым — оказалось, что воду
за ночь выпивала царица. Как это принято
в восточных сказках, падишах обратился за
советом к своему внзирю. Тот порекомен-
довал осторожно проверить, насколько
горячо сердце царицы. Падишах последо-
вал совету, и выяснилось, что сердце
молодой супруги холодно, как лед. После
этого началось нечто несусветное: царица
Медуза-Горгона — в греческой мифологии
одна из трех мифологических чудовищ-
сестер со змеями вместо волос, змеями
подпоясана. Согласно мифу, все живое
взором превращает в камень. Часть
скульптурной композиции на фронтоне
храма Артемиды на о. Керкира (около
590 г. до н. э.).
по ночам стала исчезать из дворца. Слежка
установила, что на ночных улицах молодая
супруга падишаха принимает облик гро
мадной змеи и лакомится запоздалыми
гуляками. Сомнений не оставалось, от
царицы надо было поскорее избавиться.
По совету того же визиря падишах
отправился на охоту в сопровождении
двора, свиты и гарема. Отдельно везли
молодую царицу, а рядом с ней на
арбах — известь и воду в огромных хумах.
Путь был длинный, донимала жара, и цари-
ца проголодалась. После неудачных
попыток проглотить кое-кого из почтенных
министров двора, царица накинулась на
известь и воду. Это ее и погубило — она
разбухала и на глазах у всех превращалась
в огромного дракона. Царский кортеж не
достиг ещ< Амударьи, когда царица —
теперь уже змея-дракон — сползла с арбы
и скрылась под землю. Случилось это
в месте, которое в память об этом событии
и сегодня называется Илон-гыр — «зме-
иная возвышенность».
Такова легенда о царице-змее. В ней,
конечно, содержался урок лег-
комысленным падишахам Востока. Но для
нас интересно выразившееся здесь отно-
шение к змее.
Пустыня... Это слово должно обозначат^,
место, где ничего нет. Но пустыня наших
дней все менее и менее соответствует
такому определению. Огрызаясь
пыльными бурями, отступает она еред
людьми. Там, где ветер еще неда* нс
перевевал по засохшим такырам песчаные
барханы, теперь зеленеет хлопок. Вслед за
амударьинской водой тянутся в глубину
I
Богиня со змеями. Фаянсовая статуэтка из
сокровищницы Кносского дворца (XVIII—
XVII вв. до н. з.). Хранится в Герак-
лионском музее.
49
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль..
А. С. Пушкин
Заседание Дивана подходило к кон-
цу-
Хан Крым-Гирей сидел сумрачен
у южной стены зала Совета и Суда на
мягких подушках, покрытых тонким
оранжевым сукном с затейливой золо-
той вязью. Вдоль стен тоже на
подушках, расшитых золотом и сереб-
ром, в живописных одеждах и позах
сидели члены Совета — прибли-
женные хана. Гирей то и дело устало
прикрывал глаза, всем своим видом
показывая, как мало значения придает
он происходящему и с каким нетерпе-
нием ожидает конца церемонии.
Все, что намечено было обсудить,
обсудили. Уже примирены, хоть и не-
1 Сельсебиль — фонтан слез (т ю р к.).
надолго, вечно враждующие друг
с другом беи. Решены запутанные
тяжбы. Поделена добыча недавнего
набега на неверных, и каждому из
присутствующих отмерена его доля.
Волею Аллаха свершился суд над
знатными пленниками. Судьба их
больше не занимает хана. Кого ждут
галеры, кого темница, кого смерть.
Остается последнее —самое главное,
о чем, кроме Гирея и муфтия — главы
мусульманского духовенства,— никто
пока не знает.
Два дня назад Крым-Гирей вернул-
ся из Константинополя — отвез в по-
дарок султану самых красивых плен-
ниц. Ни одной не оставил себе, ни
с одной не сбросил чадру.
И не щедрость и не верноподданни-
ческие чувства тому причина. Вот уже
четыре года не пополняет хан свой
гарем пленными красавицами. Черная
тоска гложет его изо дня в день. Не
волнует ханскую кровь ни бешеная
скачка по выжженной степи, ни
пылающие в огне города и села, ни
богатая добыча. К чему все это?
Печальными глазами обводит
Крым-Гирей зал Совета и Суда и слов-
но в первый раз видит его
вызывающее великолепие. Стены зала
выложены разноцветными фарфо-
ровыми плитками. Мраморный пол
устлан персидскими коврами. Посре-
ди зала, в белом мраморном бассей-
не, бьет фонтан, услаждая слух
мерным рокотом воды. Не оторвать
взгляда и от яркого многоцветья
четырех витражей,— в орнаменте и
цвете ни единого повтора... Но ничто
не радует Гирея. Солнце его жизни
померкло.
Никому не суждено знать свой
смертный час. Это великая тайна
Аллаха. Человек узнает ее тогда,
когда приходит его черед испить из
чаши вечного покоя. Гирею скоро
откроется сия тайна. Он знает, он
чувствует это.
Хан задумался так глубоко, что
даже не слышал, о чем вели речь беи.
И только единодушное «газават!»
заставило его поднять глаза. Итак,
свершилось! Муфтий объявил о нача-
ле священной войны. Беи вскочили со
своих мест и многократно повто-
ряемое «газават!» эхом запрыгало по
мраморному залу, выплеснулось на
дворцовую площадь и, как вода
в горной реке во время ливня, ускоряя
свой бег, помчалось от Хан-Сарая
в самые отдаленные переулки города.
Забурлил Бахчисарай, захлопали
ставни лавок, запела, рассекая шелк,
дамасская сталь. А назавтра на всех
базарах подскочили цены на соленую
рыбу, на ячмень, пшено, на кожаные
ремешки и упали, как падают всегда
во время походов,— на бараньи
шкуры, на каракуль, на мед и воск.
Южная ночь опустилась в долину,
но город долго еще не спал и весь
гудел, как растревоженный улей.
Праздничными огнями светились ми-
нареты. Гирею тоже не спалось.
Колеблющееся пламя единственной
свечи выхватывало из тьмы то позоло-
ченный клинок кинжала, то кошачий
глаз изумруда на эфесе сабли. Долго
смотрел Гирей на эту игру света,
и постепенно в тело его входила
бодрость. Но что-то продолжало тре-
вожить его, что-то не давало забыться.
Он откинулся на голубую шелковую
подушку, закрыл глаза и тут же
вспомнил свою стычку с беями на
заседании Дивана.
Когда муфтий объявил о начале
священной войны Сиятельной Порты
против Руси, всеобщее ликование
охватило мурз и беев. Долго не могли
успокоиться они: потом наконец усе-
лись на свои места и замерли
SO
в ожидании ханского слова. Гирей
долго молчал, а когда молчание
слишком затянулось и по рядам
соратников пробежал ропот, сказал:
— Войско поведет калга-султан.
И снова ропот, на этот раз сильнее
прежнего. Ропот, возгласы удивления
сомнения, даже негодования. И вот
с места поднялся бей Ширинский
и попросил слова.
— Война многие годы была ремес-
лом нашего прославленного Крым-Ги-
рей хана,— сказал он. — Великий хан
Великой орды, престола Крыма и сте-
пей Кыпчака всегда был беспощаден
к врагам ханства и империи. У него не
было сердца для неверных — не ща-
дил он ни мужчин, ни женщин, ни
детей их, ни жилищ их. Огонь
и пожарища украшали его путь, реки
становились красными от крови гя-
уров. Кровавым и беспощадным
прозвали его враги.
Бей Ширинский сделал паузу, в на-
ступившей тишине слышалось одобри-
тельное сопение мурз и беев. Повер-
нувшись к хану и возвысив голос,
кырым-беглери продолжал:
— Верноподданные твои крым-
ские и ногайские дали тебе дру-
гое имя о великий Крым-Гирей
хан,— справедливый и счастливый
Стремительным соколом неслось
счастье впереди орды во время твоих
походов на соседние страны. В дом
каждого текла богатая добыча. Один-
надцатый год восседаешь ты на
Крымском престоле — редкий хан
может похвастать таким сроком! Это
ли не доказательство всеобщей любви
к тебе?! Что же слышат сегодня наши
уши? Может быть, великий хан болен?
— Да, я болен, кырым-беглери,—
сумрачно ответил Гирей. — Войско
поведет калга-султан.
— Мы знаем причину твоей болез-
ни, Крым-Гирей хан,— сказал бей
Ширинский. — Когда четыре года на-
зад погибла прекраснейшая Диляра-
Бикеч, сердце твое перестало принад-
лежать нам. В него, как змея, вползла
тоска, а любовь к мертвой затмила
собой любовь к живым. Но, великий
хан! Влюбленный — всегда слаб и без-
защитен! Мы долго и терпеливо
ждали, когда ты превозможешь свою
слабость. Настала пора взять себя
в руки — великий хан не имеет права
быть слабым. За твоей, о счастливый,
спиной — двести тысяч воинов, ко-
торые хотят черпать свою силу и удачу
в твоей силе и в твоей удаче.
— Счастье изменило мне,
кырым-беглери. Ты это знаешь Зна-
ете и вы, почтенные князья
— В твоих словах нет ничего, кроме
безрассудства. Ислам учит, что каждо-
му со дня рождения уготован его
кысмет. Противиться своей судьбе —
значит противиться воле Аллаха. Тебе
ли роптать на свою судьбу?! Или тебе
хочется, чтобы московы, подобно
злым духам вошли в чистое,
девственное тело Крыма? Выбрось из
сердца прах памяти, сядь на боевого
коня, промчись вихрем по степи
и омой ятаган в крови неверных. Ты
обещал своим воинам, что они по-
стоянно будут видеть скорбь своих
врагов; ты обещал, что они будут
обнимать юных и прелестных, как
солнце и молодая луна, жен и дочерей
поверженных гяуров; ты обещал, что
они будут гнать перед собой их стада.
Все это ты обещал всем им — и горе
тебе, если ты нарушишь свою клятву!
Вспомни о судьбе Халим-Гирей хана!2
Готов ли ты выполнить волю Аллаха,
Крым-Гирей хан?
Мрачным огнем сверкнули глаза
Крым-Гирея, и он ответил:
— Я поведу войско во имя Аллаха.
— Да будет благословенно имя
высокого Крым-Гирей хана!— про-
молвил муфтий.
— Да будет благословенно!—
отозвались беи.
Что ж, пусть будет так, как хотят его
князья. Все равно близится час, когда
он оставит тесный дом жизни и ступит
на широкий луг вечности. Голос
Диляры призывает его, и заглушить
его не в силах сам Алдах. Даже
всевышний не может заставить его
забыть Дилеру, любовь к которой
была такой краткой и безответной, но
такой сильной.
Вот уже четыре года нет Ди-
ляры-Бикеч, но почти каждую ночь
она снится ему, и не такая, какая была
при жизни — молчащая, холодная,
ненавидящая. Нет, она весело и нежно
улыбается ему, и глаза ее блестят.
Гирей с радостью и нетерпением
отходит ко сну — сон сулит ему
встречу с любимой. Давно уж он
перестал интересоваться делами и
только, уступая беям, продолжает
жить. Забыты все наложницы; они
медленно стареют в своих покоях,
и Гирею нет до них дела. Гирею
тоскливо, сердце сжимает боль. Ско-
рей бы забыться навеки! Вечный
сон — это встреча с Дилярой без
разлуки. Нет, не прав придворный
живописец и философ Омер — силь-
ное, настоящее чувство не проходит.
Омер утверждает, что любовь, от
которой один из двух страдает,—
химера; такая любовь не выдерживает
испытания временем — обожание ра-
но или поздно меркнет, под ним
обнажается обычная страсть или при-
вязанность, и тогда наступает охлаж-
дение, разочарование, а то и нена-
висть. Настоящая любовь — это ред-
кий дар, высшая форма бескорыстия.
Это способность делиться щедротами
своей души, ничего не требуя взамен.
Подлинная любовь взаимна. Но не-
ужели и она не вечна? Неужели в мире
нет ничего постоянного и все рож-
дается и расцветает только для того,
чтобы умереть, достигнув черты, за
которой нет ничего?
Нет ничего... А Аллах? А Диляра?
II
Тяжелые дождевые тучи повисли
над Бахчисараем. Их причудливые
громады, клубясь, медленно смеща-
лись в сторону Ай-Петри На их место
приплывали другие, еще более
грозные и мрачные. Временами в них
появлялись глубокие провалы, но
солнечные лучи не пробивались нару-
жу. К вечеру тучи повернули вспять.
Они тяжело переваливали через хре-
бет, сползали по его склонам, сходи-
лись над долиной, толпясь и выталки-
вая друг друга в провал ущелья,
и наконец разразились ливнем над
Чуфут-Кале. Резкий порыв ветра уда-
рил в дождевую стену, отбросил ее
в сторону, и она обрушилась на
Бахчисарай.
Под проливным дождем город
заснул, а когда проснулся, высоко
в небе в лучах восходящего солнца
дрожали перистые облака. Подобно
хвосту сказочной птицы, они вытяну-
лись с востока на запад, теряясь
у горизонта.
Солнце поднялось над минаретами,
и потоки тепла хлынули на землю.
Засветились и заиграли всеми оттенка-
ми багрянца не опавшие еще листья;
над долиной широкими кругами ходил
беркут.
На дворцовой площади выстроилась
личная охрана хана, а за нею две
тысячи сейменлеров-гвардейцев, на-
бранных из низшего дворянства и слу-
живших хану верой и правдой.
Сразу за воротами дворца, вдоль
главной улицы, вытянулись батальоны
бахчисарайского корпуса. Войска за-
прудили все прилегающие улицы
и переулки. Резко запахло конским
потом и навозом; отовсюду слыша-
лось ржанье лошадей, крики, смех
и почти бесполезные в этой сутолоке
распоряжения. К полудню, однако,
все смолкло. Тишину нарушало только
пофыркивание лошадей.
На площадь к войскам вышел хан со
свитой. На хане был малиновый
камзол и красные сафьяновые сапоги
с маленькими шпорами. Короткая
меховая накидка была стянута на
груди серебряной пряжкой. Левая
рука его опиралась на рукоять кривой
турецкой сабли, украшенной драго-
ценными камнями. Голова хана была
покрыта зеленой чалмой; посреди ее
холодным огнем горел крупный изум-
РУД-
Перед воинами стоял их прежний
хан — умный, энергичный, ко-
варный — тот, которого они любили
и при имени которого трепетали
гяуры, великий вождь из рода велико-
го Чингисхана, гроза неверных. На
лице Крым-Гирея играла злая улыбка.
Его губы подергивались и источали
смертельный яд. Вместе с ними
подпрыгивали тонкие усы и рыжеватая
’ Предшественник Крым-Гирея, свергнутый
в 1758 г
51
бородка, окаймлявшая скуластые
бронзовые щеки. Глаза метали отрав-
ленные стрелы. Великая любовь на
время уступила место великой нена-
висти. Все самое мрачное и жестокое,
так долго дремавшее в глубинах его
необузданной натуры, теперь подня-
лось наружу и требовало выхода.
С минарета раздался призыв
муэдзина к полуденной молитве.
Правоверное воинство расстелило
намазлыки3, опустилось на колени и,
обратив взоры к священной Мекке,
совершило свой первый походный
намаз.
По окончании намаза к Крым-Ги-
рею подвели красавца вороного, по-
даренного недавно русским царем. С
террасы Соколиной башни за ханом
и парадом войск наблюдали ханские
наложницы. Гирей, едва коснувшись
ногой серебряного стремени, легко
вскочил в седло. Конь под ним
захрапел, присел на задние ноги,
словно от непосильной тяжести, потом
взвился на дыбы и, перебрав в воздухе
копытами, птицей вынес хана на улицу.
Приветствуя войска, Гирей под
беспрерывное «алла!» промчался по
центральной улице и направил коня
к высокому холму за городом. Там
ждали хана пришедшие издалека
войска. Выхватив саблю, Гирей поднял
ее над головой, с трудом удерживая
левой рукой пляшущего коня, и взрыв
ликования потряс окрестные холмы.
Гирей засмеялся, описал саблей по-
лукруг, подавая команду к началу
движения, и виртуозно бросил ее
в ножны.
Многочисленные отряды в долине
и на холмах пришли в движение,
и конский гопот, подобно рокоту
расходившегося вулкана, покрыл со-
бою все. Отдав последние распоряже-
ния калге-султану и начальникам
правого и левого крыла, Крым-Гирей
вернулся во дворец. Осадив коня, он
соскочил на землю и направился
к мавзолею Диляры-Бикеч —
усыпальнице любимой жены. Он
вошел в полумрак и опустился на
колени перед гробницей. Никто не
мешал ему, и, прикрыв глаза, он
предался воспоминаниям.
Это было в конце лета, в одну из
благословенных пятниц после полу-
денной молитвы в мечети. К нему
подошел главный евнух и сообщил,
что с невольничьего рынка в Кафе4
привезли пленницу небывалой кра-
соты. Купец, перепродавший ее га-
ремному евнуху, сказал, будто бы
она — польская княжна из рода По-
тоцких, будто взяли ее в плен русские,
а у них отбил ее отряд из буджакской
орды. Дорого, очень дорого при-
шлось заплатить за княжну — тысячу
золотых запросил перекупщик. Но хан
будет доволен...
Невольницу привели к Гирею. Он
подошел к ней и откинул чадру. Было
ей лет шестнадцать. Огромные глаза
ее в упор смотрели на хана. Весь тот
день Гирей только и вспоминал, что
прекрасные глаза княжны. Позже,
когда он понял ее достоинство, и еще
позже, когда в отчаянии пытался
в который раз укротить это хрупкое
создание, он всегда видел перед
собой ее необыкновенные глаза.
— Как тебя зовут?— спросил Гирей
по-польски.
Невольница молчала.
— Может быть, она из народа
московского?
— Нет, мой господин, княжна из
народа королевского, она во сне
кричит по-польски.
— Отчего же она молчит?
— Ей не нравится жить в неволе,
о великий хан.
— Не нравится?—жестом он прика-
зал главному евнуху выйти. Когда
дверь затворилась, он вновь подошел
к пленнице.
— Разве ты,— обратился он к княж-
не,— была свободна у себя дома? Или
я, великий хан,— разве свободен я от
своих мурз и беев, от турецкого
султана, от муфтия и Аллаха? Да, да —
пусть тебя не смущают мои слова. Так
мы все живем. Будь иначе, не попала
бы ты в плен, и не продали бы тебя,
как скотину, на рынке, и не стала бы ты
наложницей хана... Но ты не будешь
наложницей,— твердо сказал хан, уто-
пая в глазах пленницы,— ты станешь
моей женой. У меня пока только одна
жена, и я не люблю ее. А ты будешь
моей любимой женой. Но женой хана
может стать только дитя Аллаха.
Слышишь меня, княжна? Я объявлю
всем, что ты — мусульманка. Княжна
не шелохнулась и ничего не ответила
хану.
Крым-Гирей в раздумье прошел по
комнате.
— Молчишь? Даже не хочешь
сказать мне своего имени?— Княжна
молчала. — Тогда я сам назову тебя.
Ты будешь Диляра-Бикеч. Что на моем
языке означает прекрасная, услаж-
дающая душу. Иди и думай. Быть
женой хана — завидная доля.
Потянулись недели. Из недель
складывались месяцы. Все свободное
время Крым-Гирей проводил с Диля-
рой-Бикеч. Он осыпал ее драго-
ценными камнями и жемчугом, сереб-
ряными и золотыми украшениями,
дорогими тканями и мехами. Ничто не
трогало Диляру. Молча принимала
она подарки, откладывала их в сторо-
ну, и взгляд ее ни разу больше на них
не останавливался. Крым-Гирей, обе-
зумев от страсти, много раз пытался
обнимать и целоьать Диляру, но,
прильнув к ее губам, он чувствовал их
безжизненность и холодность, их без-
различие, и... о всевышний!., отвраще-
ние к нему княжны. И желание
пропадало. Гирей поднимался с поду-
шек и уходил Несколько дней хан не
видел Диляру, но, не выдержав, снова
шел в гарем, и все повторялось
сначала.
Диляри молчала и худела, и глаза ее
на осунувшемся лице становились все
выразительнее и прекраснее.
А затем была охота на дикого
кабана. Гирей помнил ее из-за разго-
вора, который тогда состоялся между
ним и беями Ширинским и Мансу-
ровым.
— Великому хану не следует брать
в жены Диляру-Бикеч,— заметил Ши-
ринский.
— Она — мусульманка,— высоко-
мерно ответил хан.
— Так хочет думать великий хан,—
не глядя на Гирея, отозвался Мансу-
ров. — Диван так не думает Диван
считает, что место Диляры-Бикеч
среди наложниц.
— Не бывать тому! Диляра будет
моей женой!— резко крикнул Гирей
и пришпорил коня. Перед ним на
дорогу выскочил разъяренный зверь.
Гирей успел выстрелить, но одновре-
менно с выстрелом прозвучал и
возглас Ширинского:
— Берегись, хан!
Что означали слова бея? Угрожал ли
он хану или предостерегал его от
дикого кабана? Теперь хан почти был
уверен, что это была угроза. Но он
пренебрег ею. Он-таки женился на
Диляре. И в тот же день, еще до
наступления брачной ночи главный
евнух нашел Диляру-Бикеч мертвой
с кинжалом в груди.
Гирею сказали, что княжну из
ревности убила наложница Зарема.
В припадке ярости он приказал отвес-
ти ее на Чуфут-Кале и сбросить
в пропасть. Главному евнуху и страж-
нику отрубили головы.
Но отомстил ли он убийцам за
смерть Диляры? Сомнение все эти
годы не дает ему покоя. Подозревает
хан, что Зарема — лишь вторая невин-
ная жертва в этой истории.
«Я не виновата, великий хан!—
в слезах кричала Зарема. —
Возлюбленный мой, я не виновата!»
Он остался глух. Он даже не посмот-
рел в ее сторону. Услужливые руки
поспешно заткнули Зареме рот и бес-
шумно вынесли ее из покоев. Через
оконную решетку он видел, как несли
ее к лошади, как билась и извивалась
она, пытаясь вырваться из рук стражи.
Все было кончено.
Тяжелая тоска никогда теперь не
оставляла Гирея. Только сооружение
мавзолея Диляре и постройка фонта-
на в нем на некоторое время отвлек-
ли Гирея от мрачных мыслей.
Фонтан... Его идея. Омер только
прекрасно воплотил эту идею в мра-
море. А вначале как испугался он
богохульных речей хана!
— Ты хороший мастер, Омер,—
сказал Крым-Гирей, позвав его. — Ты
украсил мой дворец. И им будут
восхищаться все даже тогда, когда нас
уже не будет на свете. Ты подарил нам
3 Намазлык — коврик для совершения нама-
за-молитвы.
4 Кафа — современная Феодосия.
52
также много мудрых изречений. Но
не это все пренесет тебе славу.
— Я никогда не искал славы,
о великий хан!
— Это плохо. Хотя славу находит не
тот, кто ее ищет. Она сама выбирает
того, к кому приходит.
— Мудрость хана бесконечна...
— Оставь, Омер! Я позвал тебя не
для того, чтобы слушать льстивые
слова. Ими и так слишком богат наш
язык. Не о том речь. Я хочу, чтобы ты
построил дюрбе для Диляры-Бикеч.
Надеюсь, душа твоя скорбит о пре-
красной княжне так же, как и моя?
— О шейхи! Я видел Багдад
и Дамаск. Что может быть лучше для
вдохновения художника?— думал тог-
да я. — Но Диляра-Бикеч лучше.
И если ты, Крым-Гирей, доверяешь
мне построить дюрбе, поверь, я по-
стараюсь, чтобы усыпальница княж-
ны была достойна ее.
— Ты хорошо говоришь, иранец. Но
я тебе еще не все сказал. Я не хочу,
чтобы усыпальница Диляры была
молчаливым надгробием. А потому
сооруди внутри дюрбе говорящий
фонтан. Диляра молча жила и молча
умерла — и фонтан должен быть
негромок. С ее уходом угасла и моя
жизнь — пусть фонтан день и ночь
говорит ей о моем горе. Пусть же
струи его будут, как неиссякающие
слезы скорбящего по ней хана.
— Но Коран запрещает изображать
человеческое лицо и тело. Ты забыл
об этом, Крым-Гирей?
— Нет, не забыл. Но оттого и по-
звал настоящего художника, что
надеюсь на его воображение и талант.
Ты можешь отказаться, Омер. Но если
исполнишь мою волю, в щедрости
моей можешь не сомневаться.
— Самая большая награда для
художника — удавшееся творение его
рук.
— Да будет гак.
Омер работал без устьли и уже
через полгода усыпальница и фонтан
были готовы.
Войдя в мавзолей, Крым-Гиреи не
сразу увидел мраморную доску, вре-
занную в одну из стен восьмигранни-
ка. Фонтана не было.
— Где же фонтан?— спросил хан
грозно.
— Он перед тобой, Крым-Гирей.
Вот он — Сельсебиль, Фонтан слез.
Посмотри внимательно и прислушай-
ся.
В наступившей тишине Гирей
услышь- разноголосый перезвон мер-
но падающих капель. Они скатывались
вниз в наполненные водой чаши,
и у каждой был свой «голос». Одни
падали, как приходят тяжелые мысли,
глухо и вкрадчиво, в других слыша-
лись жалобные стоны, а то вдруг
слышался детский вскрик-плач. Эхо
подхватывало все эти звуки и уносило
под своды высокого купола. Там они
и гасли в двойном ряду оконных арок
и рельефных переборок, а снизу на
Рисунок В. Иванова.
смену угаснувшим уже поднималась
новая волна печальных звуков.
Гирей замер, слушая этот пе-
чальный перезвон.
Что же, он не ошибся — Омер
в самом деле талантливый скульптор.
Его гений обошел все запреты Корана!
Белая мраморная плита украшена
растительным орнаментом. В центре
ее — глубокая ниша, символ глубины
человеческого горя. В верхней ее
части расположен цветок. Совсем
немного фантазии — и пять лепестков
его оживают. И уже не цветок —
с мраморной плиты смотрит скорбное
лицо человека. Морщины изборозди-
ли его лоб, расчертили кожу вокруг
глаз, тяжелыми складками пролегли
по сторонам рта. В центре цветка
отверстие, символизирующее глаз. Из
него медленно, капля за каплей,
выкатываются слезы. Эти слезы без-
удержны, как настоящие слезы горя.
Они наполняют мраморную чашу, как
переполняет горе сердце человека.
Наполнив чашу до краев, вода перели-
вается в другие чаши. Так разделенная
боль — легче неразделенной боли.
S3
Разделенная беда — половина беды
Сочувствие и участие помогают чело-
веку в трудную минуту, принося ему
облегчение. Человек избежал самого
страшного — одиночества в горе. Но
это состояние души непродолжитель-
но. Воспоминания возвращают его
в прошлое, и горе с новой силой
напоминает о себе. Чаша сердца вновь
наполняется до краев, пока не пере-
льется в другие сосуды, пока не
наступит утешение. И так бесконечно
долго, до конца жизни.
Но всегда ли до конца жизни?
У подножия фонтана Омер помес-
тил улитку — символ сомнения. Так ли
бесконечны боль и скорбь? Ведь
в жизни все проходит — и любовь,
и скорбь, и сама жизнь. И власть
ханская не прочна и не вечна. Все
приходит и уходит, как сквозь изви-
лины улитки уходит вода, просачи-
ваясь в землю.
Пораженный открывшимся ему
смыслом, Гирей долго стоял в молча-
нии, погрузившись в свои раздумья.
Наконец, глубоко вздохнув, он повер-
нулся к скульптору:
— Лучше сделать нельзя, Омер.
И все же...
— Да, великий хан. Я был уверен,
что мудрость позволит тебе постичь
недосказанное. Но иначе я не мог. Ты
прав. Это боль — твоя и не только
твоя. Это скорбь тысяч матерей, дети
которых проданы в рабство. Это слезы
их дочерей, томящихся в гаремах. Что
значит в море этих слез слезы одного,
пусть даже лучшего на земле хана?!
Но не ты ли, Гирей, виновник этих
слез?..
Не ответив Омеру, Крым-Гирей
взял лежащую на надгробии книгу.
Раскрыв ее, он стал читать первую
главу Корана, выполняя завет, высе-
ченный над входом в дюрбе: «За душу
покойной и помилованной богом Ди-
ляры-Бикеч Фатиху прочти». Окончив
чтение Фатихи, хан вышел из мавзо-
лея, сел на коня и выехал прочь из
дворца.
За воротами Гирей свернул вправо
и направился по течению Чуруксу. Он
простился с княжной, и теперь про-
щался с городом.
Где-то заунывно заплакала зурна.
Скрипнула ближняя калитка, из нее
показалась и тотчас испуганно
скрылась голова старухи.
Брошенными выглядят жилища.
Тихо вокруг...
Но Гирея не обманешь. Он-то знает,
что почти за каждой калиткой кто-
нибудь стоит и сквозь щель провожает
его любопытным взглядом... Гирей
хлестнул коня плеткой, и легкая
струйка пыли с высыхающей земли
шлейфом потянулась из-под копыт.
Гирей повернул назад к дворцу.
Вечером хан в окружении свиты
выехал из городских ворот. Простив-
шись навсегда с Бахчисараем, хан
отправился догонять ушедшие вперед
свои войска.
Ill
Через полтора месяца Гирей вер-
нулся в город, который не думал
больше когда-нибудь увидеть. Впро-
чем, он его и не увидел. Его привезли
тяжело больного, в бреду. Временами
сознание возвращалось к нему, и тог-
да, в здравом рассудке, он отвергал
помощь медиков и служителей куль-
та.
Шел священный месяц рамадан,
девятый месяц лунного календаря,
месяц великого поста. Крым-Гирей
принял клятву соблюдать пост, и те-
перь он не соглашался на предложе-
ния муфтия и мулл о замене поста
милостыней.
— Великий хан нездоров и поэтому
не обязан соблюдать пост,— убеждал
его- муфтий. — Канон предусматри-
вает для больных и стариков даже
отмену поста до выздоровления. Ве-
ликий хан знает это.
— Знаю, хаджи. Но я вознамерил-
ся поститься постом месяца рамадана
единственно ради бога всевышнего
и не отступлю от своей клятвы.
— Священная религия не требует
этого от больного. Ты должен прини-
мать пищу и лекарства, а постящийся
не имеет права делать этого в светлое
время суток Ты убьешь себя, Крым-
Гирей.
— Я уповаю на всевышнего,—
преодолевая слабость и улыбаясь,
отвечал хан. — Я хорошо знаю Закон
и могу напомнить в свою очередь
проповедь Багыз. В ней говорится, что
постящийся — исполнитель воли
божьей и от бога ему награда. Аллах
так внимателен в рамадан к верующе-
му, что может вылечить его и без
лекарства. Во всяком случае, это в его
власти. Надеюсь, хан Великой орды
может рассчитывать на милость
божью?
— Ты святотатствуешь, Крым-Ги-
рей!
— Разве вера в могущество Аллаха
перестала быть одной из главных
заповедей ислама? Если же Аллах не
вспомнит обо мне и я умру, беспо-
коиться тоже не следует. В рамадан
умереть почетно. Передо мной
откроются двери рая, Аллах исполнит
любую мою просьбу, и жизнь моя
в раю будет не хуже, а лучше моей
земной жизни. Во всяком случае, мне
не придется воздерживаться от при-
обретенных здесь, на земле,
привычек.
— Ты болен, Гирей. И речи твои —
речь больного. Да простит тебя
Аллах!
Муфтий поднялся и вышел. Утом-
ленный беседой, хан прикрыл глаза.
Много своих сокровищ отдал бы он
сейчас, чтобы узнать, действительно
ли верит в существование Аллаха сам
муфтий? У него, у Гирея, нет этой
веры. Холодно и пусто у него на душе.
Мысли Гирея начали путаться...
В глазах поплыл туман, и вот уже
открылись ему двери рая. Перед ним
простирались семьдесят тысяч садов,
и в каждом из них по семьдесят тысяч
яхонтовых дворцов. В каждом дворце
увидел он по семьдесят -тысяч
отделений из хризолита и столько же
мусандр из чистого золота. В каждой
мусандре по семьдесят тысяч сто-
ловых из серебра, а в столовых по
столько же столов, обвитых вино-
градными лозами. На каждом столе
по семьдесят тысяч блюд из драго-
ценных камней.
«Не будет этого, не будет...» —
шепчет Гирей запекшимися губами.
«Как это не будет?» — слышит он
и видит: лунный свет заливает сады
и дворцы, отражаясь в серебре,
золоте и драгоценных камнях. Это
приближается сам Аллах и ангел
Джебраил в сопровождении семиде-
сяти тысяч ангелов, у каждого из
которых по семидесяти тысяч голов,
у каждой головы по двадцать ртов,
а в каждом рту — по двадцать языков.
И все они на семьдесят тысяч голосов
славят сто имен Аллаха. Ангелы
приближаются к Гирею, и каждый
протягивает ему по жемчужной чаше.
Он отталкивает от себя эти чаши, они
опрокидываются, и из них начинают
капать жемчужные слезы.
«Это слезы Диляры,— думает Ги-
рей. — Но где же сама Диляра-Бикеч?
Слышишь, всевышний? Ты не поместил
ее в раю? Но это же несправедливо,
всевышний!..»
Гирей обегает все ярусы рая. Но
Диляры нигде нет. И вообще вокруг
ничего нет. Все мираж. Пустота.
И Аллаха нет, и его ангелов,
и дворцов с садами — ничего нет.
Крым-Гирей открывает глаза.
— Вот он, дворец,— едва слышно
шепчет он.— Мой дворец. Другого
у меня не будет. И Диляра здесь.
Другой не будет нигде.
Усилием воли он заставляет себя
подняться и нетвердыми шагами на-
правляется к выходу.
Спит, истощенный рамаданом,
верный Тохтамыш... Пусть спит...
Над Бахчисараем ночь, но в городе
людно. В месяц рамадан по ночам
правоверные вознаграждают себя за
голодный день. Всю ночь работают
базар, лавки, чайханы и кофейни. Тут
же подвизаются доступные бачи,
завлекающие правоверных в свои
убогие жилища. Мечети и дома
иллюминированы, десятки тысяч лам-
пад горят во славу священного
месяца.
Никем не замеченный, Крым-Гирей
скрывается в дюрбе Диляры-Бикеч.
Здесь, у подножия Сельсебиля, и на-
шли остывающее тело хана всполо-
шившиеся стражники.
г. Одесса
S4
W SIMM... Ш'
200 лет назад в Гренобле, в семье
адвоката городской судебной палаты,
родился Анри-Мари Бейль, ставший
впоследствии известным всему миру
писателем Стендалем.
Стендаля вряд ли можно причис-
лить к великим утешителям или
певцам «униженных и оскорбленных».
Его муза, пережившая увлечение На-
полеоном, престижем Империи, воен-
ной славой и честолюбием высоких
сановников, скорее принадлежала к
воинственным амазонкам, подобно
«Марсельезе» Рюда или «Свободе на
баррикадах» Делакруа.
Творческий путь Стендаля, прошед-
шего через две революции — 1789 и
1830 годов — и умершего .за шесть
лет до первой, по определению
Маркса, великой битвы 1848 года
между буржуазией и пролетариатом,
являет героическую историю реали-
зации основных гуманистических за-
ветов французских просветителей,
прежде всего главного из них: «Цель
общества — всеобщее счастье».
Утверждая, что руководствуется
идеей — «всегда работать для XX
столетия», Стендаль был не просто
наблюдателем многих значительных
исторических событий своей бурной
эпохи, а заинтересованным их
участником. 17-летним юношей он
принял участие в Итальянском походе
Наполеона. В 1806—1814 годах в ка-
честве военного интенданта исколе-
сил Германию, Австрию, Польшу, был
очевидцем Бородинского сражения,
пожара Москвы, бегства французов из
России.
С апреля 1814 года он снова
вернулся в Италию, где познакомился
с вождями карбонариев, встречался
с Байроном, сблизился с итальянски-
ми романтиками. В 1821 году, когда
начались преследования и аресты
карбонариев, он счел нужным поки-
нуть Милан и перебраться в Париж,
где продолжил имевшую ярко выра-
женный политический характер борь-
бу с апологетами реакционного ро-
мантизма.
Эта интенсивность общественно-
политической деятельности, позво-
лившая сказать писателю, что «это
счастье — прожить мою жизнь», была
главным стимулом становления его
и как художественной личности, твор-
ческие потребности которой не ис-
черпывались чисто профессиональ-
ными, сугубо литературными и эстети-
ческими проблемами.
Феномен многогранного гения
Стендаля состоял в том, что он,
подобно большой полноводной реке,
питался и набирал силу из многих
А. СИДОРОВ
источников, вбирая и сливая в единый
поток своего человеческого и худо-
жественного бытия все сколько-ни-
будь примечательные социальные,
а также духовные течения окру-
жающей действительности. Поражает
Портрет Анри Бейля (Стендаля) в Гре-
нобльском музее.
даже не столько своего рода возрож-
денческая беспредельность сферы
его увлечений и занятий (он занимал-
ся математикой, брал уроки рисова-
ния, актерского мастерства, пения,
игры на скрипке и кларнете, пытался
сочинять оперы, не зная даже нот,
писал искусствоведческие, фило-
софские, педагогические и музыко-
ведческие опусы, обращался к публи-
цистике, историческим сочинениям
и даже к жанру путеводителей),
сколько их единая программная целе-
направленность и принципиальная
взаимообусловленность.
Генеральное направление боль-
шинства жизненных и творческих
начинаний Стендаля — проблема
счастья, размышления о том, как
обеспечить наибольшее счастье на-
ибольшего числа людей, неразрывно
связанные в его сознании с идеей
свободы — индивидуальной и всеоб-
щей. «Без свободы Рим умрет»,
«счастье — свобода», «красота —
обещание счастья», «свобода и
счастье возможны в том случае, если
человеку будет запрещено только
то, что вредит другому»,— этими
и другими, сходными по .смыслу вы-
сказываниями пестрят почти все со-
чинения Стендаля, которому были
органически неприятны все орудия
подавления свободного творческого
духа.
Бесплодно было бы искать в литера-
турном наследии великого фран-
цузского писателя чисто атеистичес-
кие произведения. И в то же время
мы, за редким исключением, не
обнаружим в его наследии сочинения,
где не выразилась бы открытая анти-
клерикальная позиция автора.
Уже в одном из своих ранних
сочинений — пьесе «Два человека»
(1803 г.) —он поставил целью дока-
зать преимущество светского фило-
софского образования над цер-
ковным, убедить зрителя в том, что
философия воспитывает благородных
людей, а религия — тщеславных и
бесчестных карьеристов, помогающих
установлению деспотизма. Молодой
автор в данном случае явно опирался
на личные воспоминания о нена-
вистном наставнике детских лет абба-
те Ральяне.
Прямая связь с конкретными
событиями политической жизни сов-
ременной ему эпохи обнаруживается
и в другой его комедии-сатире этого
периода «Летелье», где под именем
центрального отрицательного персо-
нажа выведен продажный реакци-
онный журналист Жофруа, за-
ключающий союз с двумя святоша-
ми — Сен-Бернаром и Патуйе (под
именами которых скрыты реальные
писатели-католики Шатобриан и Бо-
нальд) — для похода против филосо-
фии, в поддержку тирании.
Мысль писателя, что «всякий раз,
когда народ не ослеплен какими-
нибудь предрассудками или какими-
нибудь суевериями, он оказывается
способным выносить самые тонкие
умозаключения о том, что его интере-
сует», также нашла выражение в его
незаконченном произведении «Новая
философия» (1804 г.).
Знаменательно, что и такое, каза-
лось бы, по названию политически
нейтральное исследование Стендаля,
как «История живописи в Италии»
(1817 г.), было признано офици-
альными кругами слишком вольно-
думным. Это помешало писателю
занять место консула в Триесте. Да
и позднее, когда Стендаль был назна-
чен французским консулом, прави-
тельство Ватикана имело, видимо,
серьезные основания для просьбы
отозвать его из Италии.
Действительно, «Историю живопи-
си в Италии» невозможно отнести
к разряду чисто искусствоведческих
SS
путеводителей или к трудам по клас-
сической эстетике. В экскурсах Стен-
даля в историю живописи открыто
проявляется позиция публициста, оце-
нивающего прошлое с точки зрения
злободневных проблем современнос-
ти, что нашло свое наиболее яркое
выражение в характеристике твор-
чества Микеланджело — по авторско-
му определению, «самого энергично-
го художника» Возрождения. Судьбу
Микеланджело, жившего в эпоху,
когда «мрачная свирепость была ре-
лигией века», Стендаль рисует как
трагический пример разрушительно-
го влияния церкви на гениальную
личность, воплотившую в своих произ-
ведениях «страшный идеал» католи-
цизма и тем самым поддержавшую
религию, которая враждебна истин-
ной нравственности и естественному
счастью людей.
Доказывая на примере худо-
жественного наследия великого
итальянского мастера несовмести-
мость религии с подлинным ис-
кусством, Стендаль, тем не менее,
стремился освободить этого католи-
ческого художника от католической
формы и религиозных сюжетов и
воспринимал самое существо его
творчества, человеческую скорбь, ве-
личие, сверхчеловеческую мощь.
В своем обосновании вневременной
актуальности и вечной ценности про-
изведений Микеланджело писатель
исходил из программной идеи о том,
что открытие прекрасного идеала
в природе — не есть поиск бо-
жественной идеи, заключенной в ней,
а общественно полезный идеологи-
ческий акт, необходимый для нор-
мального существования народа.
Стендаль очищал понятие красоты от
всякого религиозного содержания, доставило ему сан святого», «думал
что нашло развитие в «Прогулках по
Риму» (1829 г.) — сочинении, весьма
далеком от жанра добропорядочного
путеводителя по святым и достопа-
мятным местам папского государства.
«Прогулки» включали, например, та-
кие сюжеты для небольших, но весь-
ма поучительных рассказов, как «Папа
и современные римляне», «Италь-
янские вольнодумцы», «Может ли бог
на картине вызвать сочувствие?», «Ре-
лигиозная реакция уродует гробницу
Рафаэля в Пантеоне», «Был ли святой
Петр в Риме?», «Выпад Альфьери
против папского Рима» «Анекдот
о папессе Иоанне», «Басня о креще-
нии Константина и о баптистерии»,
«Любовные приключения в семье
Александра VI», «Суд над трупом
папы Формоза», «Римские рабочие
настолько безнравственны, что ста-
раются отомстить, если их бьют».
и многие другие.
Примечательна и справочная часть
этой книги, включающая «Официаль-
ную хронологическую таблицу пап»,
а также «Список сорока шести по-
следних пап». Ознакомившись с ними,
любой читатель получит особое пред-
ставление об истории «князей мира»,
будет привлечен не обширной хроно-
логией имен, а, скорее, конкретным
содержанием предельно лаконичных
обобщений и характеристик типа: «он
умер от яда», «был, к несчастью,
отравлен», «терпеть не мог античных
статуй, которые считал идолами»,
«совершил величайшее преступление,
подчинив... свою родину самому
развращенному деспотизму», «при-
шел в восторг, узнав о Варфоло-
меевской ночи», «в момент своего
избрания... был великим инквизито-
ром . его кровожадное рвение
Кадр из телевизионного фильма "Красное
и черное» (режиссер С. А. Герасимов)
только о том, как бы казнями истре-
бить ересь», «бессмертен благодаря
своей гробнице» и т. п.
Что касается самих «прогулок по
Риму», то их тенденциозная направ-
ленность не вызывает сомнений. Чита-
тель, пожелавший осмотреть папскую
столицу, руководствуясь «путеводите-
лем» Стендаля, узнает, что «Рим —
государство деспотическое» и «боль-
ше всего боится духа исследования...
никогда здесь не поощрялось ис-
кусство мыслить, а при случае даже
преследовалось»; что на глазах у его
жителей «совершаются все нелепые
поступки кардиналов и других
знатных лиц папского двора», что
«у папы две совершенно различные
власти: как священник он может
даровать вечное блаженство челове-
ку, которого он может умертвить
своею властью государя»; что «в этой
стране правительство всюду сует свой
нос; частные лица ничего не могут
сделать без разрешения, все ста-
раются получить дозволение госу-
дарства», а «большая часть распоря-
жений папского правительства являет-
ся нарушением каких-нибудь правил»
и добиться чего-либо можно лишь
«через посредство... хорошенькой
женщины или толстого монаха», а так-
же о многих других «достопримеча-
тельностях» Вечного города. Непри-
миримостью ко всему, что мешало
человеку быть самим собой, освобож-
даться от предубеждений, выражать
свои национальные и современные
нравы, идеями, порожденными Фран-
цузской революцией, отличались и
устные высказывания Стендаля, запе-
чатленные в воспоминаниях совре-
менников.
56
Один из них, Делеклюз, часто
встречавший писателя в парижских
салонах 20-х годов, писал: «Стендаль
особенно воинствен, когда защищает
от врагов науку, опирающуюся на
опыт, и нападает на религию, мистику.
Извинить бога, заявляет Стендаль,
можно лишь тем, что он не су-
ществует. Но нет прощения духо-
венству и знати, лишающим народ тех
преимуществ, которые дает образо-
вание. Святоши обманывают людей.
«Слушай меня, доверься мне, плати
мне, — говорит священник, — или я
тебя прокляну и низвергну в ад...»
Надо отделить церковь от госу-
дарства! Так, в стране, где всевластны
иезуиты, их конгрегация стала тайным
правите льством».
Не удивительно, что судьба как
литературного наследия, так и самого
Стендаля стала наглядным под-
тверждением его известных афориз-
мов: «Иметь врагов через сто лет
после своей смерти — это величай-
шее счастье для великого человека»,
«во Франции только на галерах мож-
но найти собрание наиболее замеча-
тельных людей. Они обладают вели-
ким качеством, которого не достаёт
их согражданам, — силой характера».
Уделом Стендаля была посмертная
слава.
При жизни он не пользовался ни
признанием критики, ни успехом у
широкого читателя. Почти все его
многочисленные произведения худо-
жественного, исторического и крити-
ческого характера прошли незаме-
ченными, лишь изредка вызывая ре-
цензии, далеко не всегда благопри-
ятные. Не говоря уже о том, что
разница между временем создания
отдельных произведений и датой
выхода их в печать достигала пятиде-
сяти, ста и более лет. Так, например,
незаконченный роман «Люсьен Ле-
вен», над которым писатель работал
в 1834—1836 годах, был издан только
в 1929 году, как и полный текст
«Наполеона», относящийся к 1818 го-
ду. За исключением Бальзака, Мери-
ме, художника Делакруа и некоторых
других великих современников Стен-
даля, по достоинству оценивших наи-
более известные его произведе-
ния — «Красное и чёрное» и
«Пермскую обитель», мнение бур-
жуазного общества, стремящегося, по
выражению писателя, «уничтожить
все, что возвышается над ограничен-
ностью», можно свести к следующему
упреку в адрес автора: «Жюльен —
чудовище, и это чудовище — вы са-
ми».
После смерти Стендаля, когда его
уже причислили к величайшим фран-
цузским писателям XIX века, не было
недостатка в попытках негативной
переоценки его литературного насле-
дия.
В оккупированной фашистами
Франции роман «Красное и черное»
попал в черные списки, ибо его
главный герой Жюльен Сорель был
признан бунтарем, а в изображении
иезуитов усматривали аналогии с кле-
рикальным режимом Виши.
У врагов Стендаля были веские
основания ненавидеть его и через сто
лет после смерти, так как беспо-
щадные удары, которые он наносил
противникам, прежде всего предста-
вителям церкви, главным своим ору-
жием — «правдой, горькой правдой»,
оставляли глубокие раны. Стремле-
ние писателя к ясному стилю наряду
с искренностью суждений — не про-
сто забота о профессиональном мас-
терстве, но и отражение политических
позиций Стендаля, отстаивавшего су-
ровый стиль республики в противовес
витиеватому стилю монархии, а также
сладкой церковной фальши.
По общему мнению многих иссле-
дователей творчества Стендаля, рез-
кость выражений и едкость характе-
ристик присущи в первую очередь
тем главам романа «Красное и
черное», которые посвящены
пребыванию Жюльена Сореля в семи-
нарии и отмечены самим писателем
в его «Дневнике».
Однако Стендаль вряд ли стал бы
одним из любимых писателей и ду-
ховных наставников человечества, ес-
ли бы все его заслуги сводились
исключительно к резким антиклери-
кальным выпадам и уничтожающей
критике «иезуитизма в действии».
«Я слыву человеком очень остро-
умным и очень бесчувственным, даже
безнравственным, и, однако, я всегда
был захвачен какой-нибудь не-
счастной любовью», — писал Стен-
даль, вспоминая прожитое.
Не случайно две истории «не-
счастной любви» послужили основой
для самых популярных романов писа-
теля: «Красное и черное» и
«Пармская обитель», составляющих
лучшие страницы европейской лите-
ратуры XIX века
Восхищаясь запечатленными гени-
альной рукой их автора «наивными
и прекрасными зрелищами всех
страстей сердца человеческого», не
следует забывать о той зловещей
роли, которую играют в трагическом
разрешении конфликта героев с про-
тивостоящими им злыми силами об-
щества религиозные убеждения и
предрассудки. И над главной геро-
иней «Красного и черного» мадам де
Реналь, которая за всю жизнь до
встречи с Жюльеном Сорелем «пыла-
ла любовью только к господу богу,
когда воспитывалась в монастыре
Сердца Иисусова в Безансоне», и над
героиней «Пармской обители» Кле-
лией Конти, которая, не размышляя,
верует в христианские догматы и
строго исполняет обряды, над ними
обеими властвует традиционное рели-
гиозное воспитание. Эта искренняя
религиозность героинь, являясь од-
ним из основных препятствий на пути
к подлинному счастью, в конце кон-
цов губит мадам де Реналь и ее
возлюбленного, а также Клелию Кон-
ти и Фабрицио
Вот почему Стендаль, чье твор-
чество и чьи помыслы были обращены
не в прошлые золотые века челове-
ческой истории, а в лучшее будущее,
непримирим в борьбе за высокие
идеалы, против всего того, что меша-
ло их реализации, в том числе
и против тирании церкви
«Все большие писатели, — считал
он, — «гусары свободы», они всегда
сражаются с врагами свободы».

До конца XVIII века попытки использо-
вать силу пара в транспортных целях не
приводили к успеху. Промышленному пе-
ревороту в этой области мешало косное,
предвзятое отношение большей части об-
щества к самой идее искусственно увели-
чить скорость передвижения человека.
С точки зрения церковной морали, это
казалось греховным, а изобретателей,
занимавшихся таким «предосудительным»
делом, объявляли пособниками дьявола.
Ученик и помощник создателя паровой
машины Джеймса Уатта Уильям Мердок,
например, претерпел немало гонений от
своих сограждан. В конце 80-х годов XVIII
века он построил небольшую трехколес-
ную паровую тележку и однажды ночью
испытывал ее на пустынной пригородной
дороге. Когда вода в паровом котле
закипела, тележка неожиданно тронулась
и понеслась по направлению к городу,
причем развила такую скорость, что Мер-
док не сумел ее догнать. В это время по
улице проходил местный пастор. Увидев
несущийся навстречу светящийся и свистя-
щий предмет, он вообразил, будто это сам
дьявол. Священник поднял крик, сбежа-
лись люди. Подоспевший изобретатель
пытался объяснить, в чем дело, но его
никто не слушал. Тележку тут же разлома-
ли, а ее создатель едва спасся бегством от
разъяренной толпы. С тех пор за ним
прочно укоренилась репутация человека,
знающегося с нечистой силой.
57
аето*°г°
оЛнении0
К. В®	«годной
А.»
тД_ТАСС
фото бТ
Что станет с народ-
ными обычаями,
старинными обря-
дами и праздниками? Как
сложится их судьба? В
Болгарии, как, впрочем,
и в других социалистичес-
ких странах, к этим вопро-
сам относятся очень серь-
езно. Ученые — этногра-
фы, фольклористы,социо-
логи тщательно собира-
ют фольклорно-этногра-
фический материал, клас-
сифицируют и анализиру-
ют его. Проблемы сохра-
нения старинных обычаев
и праздников, народного
песенного и танцевально-
го творчества остро вол-
нуют и писателей, публи-
цистов, кинематографис-
тов, художников.
Примечательны в этом
отношении книги и
фильмы, вышедшие в по-
следние годы. «Зальк за
утре» — буквально «Ку-
сок на завтра» — так на-
звал свою книгу очерков
современный болгарский
писатель Димитр Ярымов,
Речь идет о хлебе насущ-
ном народной культуры,
о судьбе старинных
праздников и традиций.
Книга Георгия Марковско-
го «Селеки календар» по-
священа примерно той же
проблематике, но отлича-
ется тем, что адресована
юному читателю.
Совершенно очевидно,
что добрые национальные
традиции, в частности
праздничные, следует бе-
речь и приумножать. Ми-
новало время,когда коле-
да, Лазаров день, Геор-
гиев день рассматрива-
лись только как рели-
гиозные праздники.
Время внесло поправки
и в другую крайность —
в восторженное, некрити-
ческое отношение ко всем
старинным обычаям, в
стремление «внедрять» их
чуть ли не в официальном
порядке. Мудрый учи-
В странах
социализма
тель — время помогло
верно оценить те или иные
традиции, так сказать, от-
делить в них зерно от
плевел.
Судьба различных на-
родных праздников и
обычаев в Болгарии
складывалась по-разному.
Взять, к примеру, Лаза-
реву субботу, или, как ее
называют в Болгарии, Ла-
заров день. Лазарь —
евангельский персонаж —
человек, чудесно воскре-
шенный Христом через
четыре дня после смерти.
респУ
бЛ“ «но *р ^>т
6е₽€пи«*н0*
aotf.
у»аст
ниЦи п
сМ°т,ае-
св*°0
ятел»-
нОстн-

В Евангелии от Иоанна
никак не обрисован харак-
тер личности Лазаря, в
центре внимания лишь
сам факт его воскресения.
А между тем в болгарской
народной традиции святой
Лазарь почитается как по-
датель дождя, что, види-
мо, было связано с при-
внесением языческих эле-
ментов в христианский
культ. В наши дни даже
среди пожилых болгар
редко встретишь челове-
ка, который бы знал, кто
58
такой, собственно, этот
Лазарь, чей день отмечал-
ся испокон веку. Как ви-
дим, народная празднич-
ная обрядность слабо свя-
зана с религиозной догма-
тикой. Даже молодые
люди порой гораздо луч-
ше осведомлены о проис-
хождении тех или иных
старинных праздников.
Оно и понятно: в болгар-
ской печати — в иллюст-
рированном журнале
«Отечество», газете «На-
родна култура» и дру-
гих периодических изда-
ниях — регулярно поме-
щаются статьи о проис-
хождении народных
праздников, об их сегод-
няшнем дне. Ну, а моло-
дежь проявляет особый
интерес к прошлому
своей страны, своей куль-
туры.
Но вернемся к Лазаре-
вой субботе. Что спо-
собствовало распростра-
нению именно этого
праздника на Балканах, в
частности в Болгарии?
Можно предположить,
что он вобрал в себя
элементы многочис-
ленных древних культов
умирающих и воскре-
сающих богов, которые
символизировали зимнее
умирание и весеннее об-
новление природы.
Лазаров день сформи-
ровался как девичий
праздник. В Болгарии —
это не единственный
женский праздник, здесь
бытовали и другие, напри-
мер Бабин день, когда
в начале нового года жен-
щины устраивали складчи-
ну и чествовали дере-
венскую повивальную
бабку. Кстати, Бабин день
широко отмечается и в
современной Болгарии
как День родильной по-
мощи.
В прошлом Лазаров
день здесь праздновался
так: девушки на выданье
и подростки Собирались
вместе, в «чету». Они на-
девали особые костюмы
и шапки, украшенные
перьями. В одной из «ла-
зарских» песен говорится:
«Лазарь катается на зо-
лотых кольцах за околи-
цей, бога молит: «Дай,
господи, частого дождя,
частого дождя да росы,
росы да травы... Павлин
пасется, перья кидает.
Перья кидает — девушки
собирают. Девушки соби-
рают, девушки-невесты.
Девушки-невесты венки
плетут». Предводительни-
ца четы («буенец») на-
девала мужскую шапку —
«колпак», рядом с ней
шла девочка-подросток в
наряде невесты. Девушки
танцевали особое лазар-
ское хоро, и хоровод об-
ходил дома с пением «ла-
зариц» — пожеланиями
счастья и плодородия.
Девушек одаривали день-
гами и едой; на собран-
ные средства они устраи-
вали складчину. Иногда
эти деньги шли на бла-
готворительные цели.
Встретив молодого чело-
века, девушки окружали
его, пели насмешливые
песни и не отпускали без
«выкупа».
В наши дни Лазаре-
ва суббота отмечается
обычно только в сельской
местности. В конце апреля
девушки, одетые в наци-
ональные костюмы, ходят
по домам с пением песен.
Если встречают парня
или девушку на выданье,
то желают им скорой
свадьбы. Современный
праздник не связан с ре-
лигиозной традицией, а
посвящен приближению
весны, пробуждению но-
вой жизни, надеждам тру-
довых людей на благопо-
лучие и здоровье.
Как же сложится в даль-
нейшем судьба Лазаревой
субботы?
Сохранение народной
культуры, лучших наци-
ональных традиций в Бол-
гарии, как и в других
социалистических странах,
теперь стало важным го-
сударственным и об-
щественным делом. Ко-
митет искусства и куль-
туры НРБ много и активно
работает над тем, чтобы
сохранить фольклор, ста-
ринные песни. В Этногра-
фическом институте Бол-
гарской академии наук
создана группа, которая
исследует старинные обы-
чаи и традиции, помо-
гает возродить лучшие из
них. Примечательно, что
Лазаров день отмечается
в тех селах, где есть спе-
циальные фольклорные
группы и самодеятельные
ансамбли.
Раз в пят>- лет в горо-
де Копривштица прово-
дится фестиваль народно-
го творчества. Участники
и зрители (иногда целы-
ми семьями) приезжают
сюда со всей страны, мно-
гие в старинных одеждах.
Фольклорные коллективы
демонстрируют кален-
дарные и свадебные обря-
ды, разыгрывают бытовые
сценки.
Время остановить не-
льзя. Старые обычаи и
традиции исчезают, каки-
ми бы они ни были своеоб-
разными и красивыми, как
бы о них ни сожалели. На
их место приходят новые,
а порой старое преобра-
зуется, изменяется не сов-
сем так, как бы того
хотелось. В частности,
многие болгарские ста-
ринные песни воспевали
гердан (или герданче) —
ожерелье из золотых мо-
нет на белой шее девушки
(«На бяло гърло гердан-
че»). В старину было заве-
дено: мальчик еще только
родился, а мать уже соби-
рает старинные золотые
монеты — на подарок бу-
дущей снохе. Их коли-
чеством измерялась щед-
рость свекра и свекрови...
А в повести современ-
ного болгарского писате-
ля Георгия Мишева «Дач-
ная зона» читаем: «По
спирали лет вернулись бы-
лые шумные свадьбы —
на этот раз на вереницах
легковых машин с целлу-
лоидными куклами на
радиаторе, с длинными
ожерельями из банк-
нот — за неимением зо-
лотых монет...» Невеста
в ожерелье из денежных
купюр фигурирует и в
фильме «Бумеранг» (по-
становщик Иван Ничев).
В сегодняшнем свадеб-
ном веселье многие ста-
ринные традиции стойко
сохраняются, соединяясь
с новыми, зачастую еще
не вполне устоявшимися.
Сохранился, например,
обычай одаривать гостей
полотенцами, платками,
передниками. Традицион-
но, как правило, и
музыкальное сопровож-
дение свадьбы — все тан-
цуют хоро. Традиционной
стала и поездка свадебно-
го кортежа по городу или
селу на машинах; жених
и невеста торжественно
возлагают цветы к памят-
никам борцам против фа-
шизма. А вот наци-
ональный костюм невесты
почти повсеместно усту-
пил место стандартному
общеевропейскому — бе-
лому длинному платью
с фатой.
В уже упомянутом
фильме «Бумеранг» на
свадьбе появляется певец-
импровизатор с черным
зонтиком — прежде он
нередко появлялся на на-
родных праздниках. И се-
годня он исполняет песни
собственного сочинения, в
которых поет и о текущих
событиях, и о старинных,
трагических происшестви-
ях.
Многоцветный мир на-
родных праздников вос-
произведен и в таких
фильмах, как «Козий рог»
(сценарий Николая Хайто-
ва, постановка Методи Ан-
донова, 1972 г.), «Лакиро-
ванные ботинки неиз-
вестного солдата» (сцена-
рий и постановка Рангела
Вылганова, 1979 г.), «Белая
магия» (режиссер Иван
Андонов, 1982 г.), а также
в произведениях совре-
менных болгарских писа-
телей Д. Мантова, И. Пет-
рова, П. Вежинова, Й. Ра-
дичкова. В репертуаре
фольклорных ансамблей
«Тракия» и «Пирин» и ря-
да самодеятельных кол-
лективов также представ-
лены театрализованные
постановки и композиции
по мотивам народных
праздников.
Разносятся удары бара-
бана, поет кларнет, звенят
колокольцы... На экране,
на сцене вновь и вновь
появляются люди в кра-
сочных народных костю-
мах.
Старинные праздники,
обычаи и традиции, одеж-
да, быт и черты наци-
онального характера —
«завтрашний хлеб» совре-
менной болгарской куль-
туры.
59
За рубежом
ТЕЛЕ-
ВИЗИОННОГО
АМВОНА
Гр. ОГАНОВ
«Бог хочет, чтобы ты имел успех в
твоей борьбе за место под солнцем,
бог хочет, чтобы Америка была побе-
дителем!..»
«Мужчина — высшее существо, и
американские жены должны быть
счастливы, штопая носки своим мужь-
ям...»
«Коммунизм — это исчадие ада,
а коммунисты — слуги Сатаны...»
«Бог и Америка поддерживают из-
раильскую бомбардировку ядерного
реактора в Ираке...»
«Любить коммунистов, даже тер-
петь рядом с собой коммунистов —
великий грех...»
«Надо благословить тех, кто убива-
ет мятежников в Сальвадоре —этих
агентов нечестивой Кубы и безбожно-
го Кремля...»
Такие типичные по своей банальнос-
ти, пошлости и махровому политичес-
кому обскурантизму «афоризмы»
провозглашаются по воскресеньям
в программах американского ком-
мерческого телевидения Они взяты
из утренних проповедей так называ-
емых гелеевангелистов, возне-
сенных — типично американское яв-
ление! — до уровня самых попу-
лярных звезд эстрады. Этим теле-
проповедникам несть числа: тут и
«пионер» богоугодного жанра широ-
ко известный Билли Грэм, и во-
инствующий протестантский фунда-
менталист лидер «Морального боль-
шинства» Джерри Фэлуэлл', и Орал
Робертс, Джимми Своггард, Рекс
Хэмбард, Джеймс Робинсон, Роберт
Шуллер и прочая, и прочая, и про-
чая...
Каждая из трех гигантских коммер-
ческих «национальных гелесетей»
США считает за честь заполучить хотя
бы одного, а еще лучше двух-трех
электронных проповедников. Мест-
ные же филиалы этих компаний
приглашают в свои телестудии
собственных златоустов. Их старани-
ями и гнев господень, и божья
благодать обильным дождем низвер-
гаются на американцев с телевизион-
ного амвона.
Это своеобразный идеологический
корпус американской реакции, как бы
дополняющий армию таких испытан-
ных пропагандистов, как ведущие
телевизионных новостей, внешне-
политические обозреватели и кор-
респонденты телекорпораций за ру-
бежом. В отличие О1 последних
(£реди них не только «ястребы»
вроде Дэна Резерв, но и «полуголуби»
трпа Уолтера Кронкайта) телепропо-
ведников трудно заподозрить даже
в слабом подобии либерализма: это,
как правило, особо твердолобые
представители так называемого сред-
него класса, выходцы из «патриар-
хальной глубинки», чаще всего из
южных штатов, где еще так стойки
консервативные настроения.
Такая «генеалогия» телепастырей
не случайна ведь они сознательно
подбираются самими телекомпани-
ями, а говоря точнее, большим бизне-
сам Соединенных Штатов. Экранная
религиозность, конечно, служит здесь
всего лишь выгодным «имиджем»,
своего рода телевизионной приман-
кой. На деле же карьера того или
иного телепроповедника зависит от
того, удовлетворяет ли он жестким
требованиям вполне определенного
социально-политического стандарта.
Главное из них — готовность освя-
щать право частной собственности
и ханжескую доктрину «равных воз-
можностей», которая практически
предоставляет одну-единственную
возможность: богатому богатеть еще
больше, а бедному — беднеть.
Надо оговориться, что все авторы,
и американские и иностранные, иссле-
дующие религиозные проблемы в
Соединенных Штатах, в один голос
ртмечают парадоксальность положе-
ния, в каком там находится религия.
С одной стороны, как пишет видный
американский философ Моррис
Р. Коэн, количество откровенных ате-
истов здесь ничтожно, и даже
Называть себя вольнодумцем в этой
«свободной» стране считается дур-
ным тоном. Во всяком случае в ходе
срциологического исследования, про-
веденного по случаю двухсотлетия
США (1976 г.), на вопрос: «Верите
ли вы в бога?» — утвердительно от-
ветили 94 процента, отрицатель-
но — только три, а убежденными
атеистами назвали себя лишь 0,1 про-
цента опрошенных.
С другой стороны, религиозность
американцев весьма относительна:
мало кто из них воспринимает цер-
ковные догматы и обрядность как
нечто обязательное, более того —
мало кто отождествляет свою принад-
лежность к христианству (или другим
верованиям) с такими классическими
библейскими добродетелями, как
смирение, вера, надежда, милосер-
дие или любовь. Лишь двадцатая
часть тех, кто ответил утвердительно
на вопрос «верует ли он?», убеждена
в существовании ада. Остальные «ве-
рующие» не без оснований сомне-
ваются в геенне огненной, да и пропо-
ведники, рассуждая на эту тему,
признаются, что точных координат
сей мифической преисподней они
сообщить не могут. Ну, а сомнения,
как известно, вернейший путь к
подрыву всякой веры.
Однако у большинства телезрите-
лей американский образ жизни с его
звериным индивидуализмом, культом
доллара и жестокостью к конкурен-
там — «ближним своим», с основопо-
лагающим принципом «успех любой
ценой» вовсе не вызывает чувства
несоответствия христианским установ-
лениям.
Такой приспособительный конфор-
мизм хорошо уловлен телеевангелис-
гами. «Подыгрывая» своим слушате-
лям, они, с одной стороны, прояв-
ляют довольно безнравственную (в их
положении) гибкость в толковании
религиозных догматов, а с другой —
весьма уважительно относятся к весь-
ма земным интересам, гла-
венствующим в обществе «свободно-
го предпринимательства». Так что
в принципе между евангелистами
и «миром», гелепроповедниками и
властями никаких конфликтов не воз-
никает, кроме тех хорошо рассчи-
танных случаев, когда одной или
обеим сторонам представляется
выгодным создать впечатление несог-
ласия или даже раздора. Ведь одна из
излюбленных личин электронных
пастырей — маска «неподкупного
громовержца», репутация изрядного
забияки.
При этом проповедники, конечно,
учитывают, что их пастве, в данном
случае телевизионной, очень импони-
руют «смелые» и «сердитые»
пастыри, разоблачающие погрязших
в грехе политиканов (разумеется, не
кого-либо конкретно, а вообще всех),
равно как и тех закоренелых нечес-
тивцев-безбожников, кто «не верит в
Америку», в ее «божественное пред-
’ Более подробно о нем см. в статье
В. Войны «Бог не был нм правым, нм левым»
«Наука н религия», 1981, N9 6.
60
назначение» и ее «священные прин-
ципы».
Эта сторона дела относится к мето-
дологии классического, типично бур-
жуазного в своей основе воздействия
на массы, того изощренного манипу-
лирования сознанием, а затем и пове-
дением людей, которое постоянно
осуществляется в направлении, выгод-
ном правящему истэблишменту. И те-
левизионные евангелисты — лишь од-
но из звеньев этой системы, хотя
и весьма активное.
Сильные мире сего хорошо себе
представляют, что среди трудового
народа Соединенных Штатов, словно
статическое электричество, накапли-
вается взрывоопасное недовольство
существующим положением вещей.
Ни одной из последних вашингтонских
администраций, приходивших к власти
на волне широковещательных
предвыборных обещаний, так и не
удалось ни разу справиться с пробле-
мами, которые, как ужасный кошмар,
довлеют над обществом, сотрясая
всю его структуру. «Капитализм, ко-
нечно, не застыл в своем развитии,—
отмечалось в Отчетном докладе ЦК
КПСС XXVI съезду партии. — Но он
переживает уже третий за последние
десять лет экономический спад»2.
Все это, естественно, очень трево-
жит американцев. Растущее возмуще-
ние еще больше увеличивает давле-
ние в бурлящем котле социальных
противоречий. Лишний пар надо
выпускать — таково железное прави-
ло буржуазной демократии, вырабо-
тавшей весьма разнообразную мето-
дику, позволяющую власть предер-
жащим до поры до времени отодви-
гать сроки социально-политического
взрыва, не устраняя главных, порож-
дающих его причин. Один из этих
методов — направить возмущение
масс'по безопасному руслу, а проще
говоря по неверному адресу. Именно
этим и занимаются телевизионные
евангелисты.
Сразу оговоримся: сам по себе
пафос их проповедей вполне тради-
ционен и соответствует вековой на-
правленности церковных интерпрета-
ций христианского вероучения. В их
основе — обличение давным-давно
известной греховности и духовной
нищеты современного буржуазного
общества, падения нравственности,
забвения библейских заповедей, а
также бесконечное повторение «про-
рочеств» о близости «второго при-
шествия» и «страшного суда». И хотя
большинство «благочестивых» пере-
дач коммерческою телевидения де-
лается по образцу привычных развле-
кательных программ — с музыкой,
шлягерами, именитыми гостями, в
данном случае они лишь служат
«гарниром» к главному блюду — про-
поведи.
В этом специфическом мире есть
свои звезды, изъездившие чуть ли не
весь свет и выступающие по всем
крупнейшим радио- и телесетям бур-
жуазного мира. Пальма первенства
среди них, как уже говорилось, при-
надлежит Билли Г рэму, пропове-
дующему вот уже почти сорок лет
и за это время ставшему, по свиде-
тельству журнала «Тайм», своего
рода «национальным институтом».
Действительно, он сумел завоевать
огромную популярность и авторитет
в религиозном мире США и за их
пределами. Принадлежащие ему
евангелические, в том числе изда-
тельские, организации ворочают мил-
лионами. Крупнейшие «националь-
ные» теле- и радиокорпорации охот-
но предоставляют ему свои студии,
иногда на несколько часов подряд.
То обстоятельство, что Грэм, как об
этом открыто говорят в США, «умеет
продать свой товар», не воспринима-
ется здесь как нечто предосудитель-
ное.
Его популярность зиждется на уме-
нии приноровиться, приспособиться
к уровню понимания, эмоционально-
му складу и повседневным заботам
«среднего американца», или, по его
выражению, «человека с улицы». Бо-
лее того, Грэм подчеркивает, что свои
телевизионные и печатные проповеди
он адресует не специалистам-теоло-
гам, а простым людям, массе. Кризис-
ное развитие капитализма, хроничес-
кие болезни западной цивилизации
дают ему обильный повод для
гневных обличений вроде этого: «Наш
мир в огне... демоны ада вырвались на
волю. Пламя страсти, алчности, нена-
висти и вожделения опустошает мир.
Похоже, что мы бешено несемся
к Армагеддону3... Мы подобны
людям, приговоренным к смерти и
ждущим, когда будет назначен день
исполнения приговора».
Причем Грэм, надо отдать ему
должное, не ограничивается, как иные
его коллеги-конкуренты, одними
шумными обвинениями, а старается
выявить подоплеку кризисного разви-
тия, правда специфически религи-
озными средствами и под весьма
своеобразным углом зрения. Ибо, как
утверждает проповедник, науке «не
дано» открыть эту истину.
Противопоставляя научное знание
нравственности, он делает это, не
прибегая к каким-либо аналитическим
исследованиям, к постижению при-
роды научного познания и хрис-
тианской морали. Грэм просто заяв-
ляет, что в священном писании сказа-
но «не убивай», а наука способствует
созданию ужасающих средств массо-
вого уничтожения. Впрочем, в этом,
мол, виноваты и сами люди: они
больше увлечены полетами в Космос,
чем вознесением на небо, они забыли
бога, а из науки и техники сделали
себе нового идола. Лишь в хрис-
тианстве, поучает Грэм с телеви-
зионных экранов, только в библейских
премудростях можно познать правду
о дне нынешнем и заглянуть в день
грядущий. И она откроется тем, кто
«живет с молитвой» и «растворил себя
в боге».
Такой упрощенный подход к
чрезвычайно сложной проблеме не
просто предопределяет качество,
уровень притязаний телеевангелистов
на истину в последней инстанции, но
и показывает, что, апеллируя к про-
стейшим эмоциям, к обыденному
сознанию «человека с улицы», они, по
сути, дезориентируют его, сбивают с
толку. Создавая впечатление, будто
идут навстречу сокровенным чаяниям
«маленьких людей», эти радио- и те-
лезлатоусты обыгрывают их сетова-
ния на тяготы жизни, на последствия
социальных неустройств, их смутный
страх перед будущим.
Но при всей своей воинственной
«непримиримости» электронные
евангелисты фактически занимаются
лишь апологетической «критикой»
современного буржуазного общества.
Обрушиваясь на частности (главным
образом морального порядка) так
называемого «американского образа
жизни», они никак не затрагивают ос-
нов эксплуататорского строя. И в соз-
нание своих радиотелевизионных при-
хожан (а их десятки миллионов) эти
проповедники закладывают стерео-
типы такого восприятия действитель-
ности, которое парадоксально соче-
тает в себе резкую критику с аб-
солютным недопущением какой-либо
мысли о возможности или необходи-
мости изменения существующего со-
циально-экономического уклада и по-
литической системы.
В воскресных телевизионных про-
поведях звучат громкие призывы
к немедленной ликвидации всего со-
циального зла, которые, конечно же,
не могут не найти отклика в сердцах
рядовых американцев. «А ведь он
говорит правду!» — думает телезри-
тель, видя, как суровый проповедник-
обличитель, угрожающе жестикули-
руя, заявляет: пришло время поду-
мать о том, чтобы каждый честный
американец имел свой кусок пирога,
и никто не был бы вправе отобрать
его — ни жирные боссы, ни грязные
чужестранцы, ни коммунистические
злоумышленники, ни даже сам прези-
дент и вся его вашингтонская рать...
В этом месте проповеди акции
электронного евангелиста резко
подскакивают в цене. Именно тогда
он обращается к пастве с насто-
ятельным призывом жертвовать день-
ги «на святое дело» И если даже
всего дин процент телезрителей
раскошелятся хотя бы на один доллар,
то и тогда общая сумма пожертвова-
ний составит от 100 тысяч до миллиона
2 «Материалы XXVI съезда КПСС». М., 19S1.
стр. 20.
Согласно Новому завету, место, где во
время «второго пришествия» Христа произой-
дет решительная битва возглавляемых им енл
добра с силами зла во главе с Сатаной..
61
долларов. Как саркастически заметил
американский публицист Ларри Кинг,
«сколачивание больших денег для
самозванных толкователей политичес-
кой идеологии небес стало неотъем-
лемой частью американского образа
жизни».
При таких «гонорарах» можно ожи-
дать, что проповедники-телезвезды
ответят все-таки на два самых вол-
нующих вопроса* в чем главные
причины горестей, обрушивающихся
на человека в современном мире?
И что ждет его в будущем?
На первый вопрос американские
евангелисты припасли несколько от-
ветов, которые преподносятся в зави-
симости от обстоятельств, от полити-
ческой и экономической конъюнк-
туры. Так, в качестве причин, по-
рождающих непорядок в подлун-
ном мире, фигурирует, например,
и демографический взрыв, вызвавший
«перенаселение Земли», и соблазны
цивилизации, заставившие людей
забыть христианскую мораль, и неува-
жение к закону и порядку, и страсть
к бунту, обуявшая людей, забывших
бога, и дьявольские козни мирового
коммунизма... Причем у всех этих
ответов есть один «общий знамена-
тель»: грех, греховность. Оказывает-
ся, в нем — корень зла, всех
бедствий, всех катаклизмов. Все не-
счастья в мире — от первородного
греха, от Адама и Евы, вкусивших
запретный плод по наущению змея-
Сатаны, от Каина, пролившего кровь
своего брата Авеля.
Социальный смысл этой нехитрой,
древней, как мир, логики ясен. «Сми-
рись, гордый человек!» — твердят
телевизионные проповеди, «спасая
Америку» от всех врагов и всех
напастей, и прежде всего от комму-
низма. А фактически оберегают бур-
жуазную систему от критики, от
разоблачения социальной несправед-
ливости.
Эта заданность телепроповедей
жестко запрограммирована. Уже хотя
бы тем, что среди выступающих
с ними нет и не может быть людей,
активно приветствующих перемены,
происходящие в мире, протестующих
против агрессивного реакционного
курса нынешней вашингтонской адми-
нистрации. Не случайно за последние
годы в США на передний план выхо-
дят такие электронные проповедники,
как Джерри Фэлуэлл, Джим Беккер
и другие, отличающиеся крайне реак-
ционными взглядами.
«Телевизионные евангелисты,— пи-
сал о них в конце 198! года амери-
канский журнал «ТВ-гайд» («ТВ-
гид»),— это настойчивые и ничем не
смущающиеся патриоты... У этих пат-
риотических чувств есть аспект, до-
стойный одобрения,— горячая при-
верженность антикоммунизму и под-
держка политики наращивания во-
оружений».
Не случайно тот же Фэлуэлл
возглавляет одну из самых консерва-
тивных фундаменталистских органи-
заций — так называемое «Моральное
большинство» — базу и опору офи-
циальной политики, провозглашаю-
щей своими целями мировое лидер-
ство США, будто предопределен-
ное самим богом Выразителями
этой религиозно-шовинистической
идеи и выступают нынешние телепро-
поведники. Характерны в этом смысле
уже приводившиеся высказывания те-
леевангелистов на политико-теологи-
ческие темы. Ведь они очень чутко
улавливают сложную политическую
конъюнктуру, оказывая «благочес-
тивые» услуги правящему классу,
подлинным хозяевам Соединенных
Штатов. Что же до истины, с которой
они при этом обращаются весьма
вольно, то подобные «мелочи» их,
видимо, мало смущают. Даже один из
руководителей Федеральной комис-
сии связи, контролирующей деятель-
ность телевизионных компаний, за-
явил по этому поводу в своем
интервью: «Почти все в телевизи-
онных проповедях одобрено свыше.
Что бы они (телепроповедники. —
Гр. О.) ни сказали — все благословле-
но богом. Они могут делать все, что
хотят, они неуловимы в своем мошен-
ничестве ..»
Агрессивность и обскурантизм
электронных евангелистов вызывает
немалое раздражение мыслящей
Америки. Разумеется, тамошнюю ин-
теллигенцию беспокоит не столько их
религиозный фанатизм, сколько
ожесточенные нападки телепропо-
ведников даже на самых умеренных
буржуазных либералов. Но в этом-то
смысле, кстати, телеевангелисты ша-
гают в ногу с официальным Вашингто-
ном.
Средства массовой информации,
впрочем, время от времени высту-
пают с критикой телепроповедников.
Корпорация Эй-Би-Си, например, в
программах которой немало таких
проповедей, даже взялась за поста-
новку телефильма «Молитвенное те-
левидение» об алчности и реакцион-
ности электронных евангелистов. Мы
не знаем, какие закулисные силы
действовали в данном случае, но
когда в прошлом году он вышел
в эфир, то вдруг оказалось, что из
него изъято все, что могло бы вызвать
неудовольствие его персонажей, то
есть телепастырей. «Единственно, что
было нам сказано громко и ясно,—
писал по поводу названного фильма
рецензент в «ТВ-гайд»,— это то, что
телевидение боится собственной те-
ни».
Федеральная комиссия связи
объясняет подобную робость тем,
что, мол, такое вмешательство в
деятельность электронных евангелис-
тов может быть истолковано как
покушение на свободу слова и вероис-
поведания. Но это типичная в условиях
Соединенных Штатов ханжеская улов-
ка. На самом же деле такая «стран-
ная» для американского коммерчес-
кого телевидения «бесконтроль-
ность» и «неприкосновенность» те-
лепроповедников объясняется гем,
что они пропагандируют и освящают
взгляды наиболее реакционных кру-
гов правящей верхушки.
Поэтому же, в частности, ни одна
телесеть США никогда не осмелится
предоставить свои студии, скажем,
такому известному проповеднику, как
Джозеф Бенджамен, который объя-
вил нейтронную бомбу аморальным
оружием, недостойным христианско-
го мира. Так что мнимая «бесконт-
рольность» — всего лишь способ
обеспечить вполне определенную
идеолого-политическую направлен-
ность коммерческих передач.
Наглядным примером жесткого
контроля, которому на деле подвер-
гается содержание «независимых»
телепрограмм, может служить трав-
ля, какой подвергся в Соединенных
Штатах после возвращения из Москвы
со Всемирной конференции «Религи-
озные деятели — за спасение священ-
ного дара жизни от ядерной ка-
тастрофы» (май 1982 г.) сам Билли
Грэм.
Когда этот патриарх электронного
евангелизма еще только собирался
в СССР, американская реакция уже
всполошилась: ведь сама по себе идея
такой конференции, ее антиядерная
направленность выглядели в глазах
вашингтонских ястребов чем-то явно
предосудительным. К тому же та-
мошнюю администрацию не на шутку
взволновал отклик телевизионных
прихожан на сообщение Грэма о
предстоящей поездке. И он сам,
и телестудии были завалены письма-
ми: мы рады, что вы туда едете, мы
молимся за вас и за успех конферен-
ции церковных деятелей в Москве, мы
считаем, что, если они встретятся
вместе, дело мира выиграет... Недо-
вольство Вашингтона было так велико,
что вице-президент США Джордж
Буш даже попытался вернуть Грэма
домой, как говорится, с полдороги
и специально звонил ему с этой целью
в Лондон. Проповедник, однако, про-
должил свой путь в Москву.
Но до кампании травли тогда дело
еще не дошло. Во-первых, сам Грэм,
десятки лет выступавший с яростными
обличениями коммунизма как «сата-
нинского вероучения», был в этом
смысле вроде бы вне подозрений.
А во-вторых, кое-кто рассчитывал на
то, что, если он захочет выступить
в Москве с проповедями, советские
власти запретят это. Вот тогда-то уже
можно будет поживиться!
Но все сложилось не гак, как
рассчитывала американская реакция.
Находясь в Москве, Грэм посещал, что
хотел, выступал и на самой конферен-
ции, и в молитвенном доме ВСЕХБ,
и в православном соборе — и нигде
никаких скандалов, ничего такого, что
62
было бы на руку изготовившимся
к сенсации американским журналис-
там. Более того, на пресс-конферен-
ции в Москве он позволил себе
сказать правду о том, что видел
в Советском Союзе. В частности, Грэм
заявил, что хотя и существует некото-
рая разница между религиозной
жизнью в СССР и в США, однако это,
как он сам имел возможность убе-
диться, еще вовсе не означает, что
в Советском Союзе нет религиозной
свободы. И вообще, здесь все далеко
не так, как ему говорили в Соеди-
ненных Штатах.
Это уже было слишком. Амери-
канская реакция не могла допустить,
чтобы такие высказывания сошли
Грэму с рук. И вот по возвращении
домой его засыпали наглыми вопроса-
ми: а известно ли ему, что в России за
веру в бога отправляют в тюрьмы
и лагеря? Откуда он взял, что в СССР
действуют тысячи церквей — он, что,
их лично пересчитывал? Чем его
кормили в Москве? Видимо, одной
черной икрой? А разъезжал он в «Чай-
ке»? Не потому ли он так любезен
с коммунистами?
Газета «Вашингтон пост» утвержда-
ла, будто храмы, которые посетил
в Москве Грэм, были открыты «спе-
циально для него», а прихожане, мол,
наполовину состояли из «агентов
КГБ». Обозреватель «Нью-Йорк
тайме» Уильям Сэфайр лицемерно
сокрушался, что теперь-де амери-
канских баптистов постигнет большое
разочарование в своем кумире. И все
потому, что Грэм, дескать, «рабо-
лепствовал перед Кремлем», вместе
Со в се г
ЛОВЕЦ ПОПАЛСЯ
В СОБСТВЕННЫЕ СЕТИ
70-летнего автора «Библии для диети-
ческого питания» Германа Тернауэра за-
стрелили в его нью-йоркской квартире.
Убийцей оказалась одна из его пожилых
почитательниц. Причину преступления она
объяснила просто: «Я разочаровалась в
нем. Он оказался шарлатаном, его диеты
и посты мне нисколько не помогли».
НОВАЯ
ПРОФЕССИЯ
В последнее время в США стала
популярной профессия двойника. Люди,
похожие на известных государственных
и политических деятелей, киноартистов
или телекомментаторов, делают бизнес на
таком сходстве. Двойники появляются на
ярмарках и выставках, выступая с речами
по различному поводу и со всевозможных
подиумов. Они выполняют также заказы
рекламных агентств. Не столь давно даже
объявился двойник... папы римского.
Это — американец Эд Дрюс, который, что
называется, гребет деньги лопатой, пози-
того чтобы метать там громы и мол-
нии на головы большевиков.
Казалось бы, нужно радоваться:
даже человек весьма консервативных
взглядов, один из духовных пастырей
Америки перед лицом смертельной
ядерной опасности наконец осознал,
что сегодня не может быть ничего
более важного и безотлагательного,
чем мир и добрососедство, что
предубежденность, ложь, клевета, ин-
синуации — отнюдь не лучший путь
к установлению мира и взаимопони-
мания. Разглядел эту опасность и не
стал повторять обычной злобной анти-
советской клеветы, в которую сам
внес изрядную лепту в прошлые годы.
Но куда там! Именно это и взбесило
власть предержащих, именно в этом
и усмотрели они непростительное
«грехопадение» знаменитого пропо-
ведника.
А как же собратья Грэма? Они
занимают позицию «поджатых губ».
Никто из них ни словом не обмолвил-
ся о его выступлении на Всемирной
конференции церковных деятелей в
Москве и уж тем более не одобрил
это выступление. Они еще не ре-
шаются предать анафеме своего пат-
риарха, но, судя по всему, уже
смотрят на него как на «падшего
ангела».
Как видим, малейшее отступление
от антикоммунистического катехизиса
чревато ныне в Соединенных Штатах
угрозой отлучения от американского
коммерческого телеэкрана. Билли
Грэму, во всяком случае, дали ясно
понять, что такое свобода совести по-
американски. Как, впрочем, и всякие
другие «свободы» в этой стране.
света
руя для рождественских открыток и для
рекламы церковной литературы. Не ме-
шает его бизнесу и то обстоятельство, что
папа — католик, а Дрюс — протестант.
МАЛОЛЕТНИЕ
СУПРУГИ
Несмотря на то что прогрессивная
общественность Индии вот уже более
полувека ведет борьбу против заключения
браков между детьми, они еще далеко не
изжиты. В 1979 году только в штате
Раджастхан, например, было сыграно око-
ло 10 тысяч таких «свадеб». В штате
Мадхья-Прадеш 55 из 111 малолетних
«жен» не исполнилось и 10 лет, а одной
девочке даже едва минуло шесть.
Со стороны такие свадьбы — весьма
живописное зрелище. Взрослые и дети,
наряженные в разноцветные одежды, на
бычьих упряжках, прибывают на место
церемонии. Но для детей бракосочета-
ние — не слишком интересное представ-
ление, так как большинство из них, устав от
долгой дороги и палящего солнца, либо
спят во время свадебного обряда, либо
абсолютно безразличны к нему.
НА
овинни Ш Житературы
И. А. Крывелев. БИБЛИЯ: ИСТОРИКО-
КРИТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ. М., Политиздат,
1982, 255 стр., 200 000 экз., 1 руб.
Книга посвящена вопросу о происхожде-
нии, содержании и исторической роли
Библии. Автор, анализируя библейские
тексты, показывает их земное, а не бо-
жественное происхождение, развенчивает
и поныне внушаемую богословами идею
богооткровенности Библии.
В. Махин. ПРИКРЫВАЯСЬ ИМЕНЕМ БО-
ГА. М., «Советская Россия», 1982, 72 стр.,
30 000 экз., 10 коп.
В острейшей и непримиримой идеологи-
ческой борьбе в современном мире наши
враги не стесняются в средствах, берут на
вооружение в том числе и различные
вероучения, стремясь под их покровом
столкнуть верующих, в своем громадном
большинстве лояльных к социалистическо-
му строю, на враждебные ему позиции.
Подробно анализируя содержание и ме-
тоды религиозной пропаганды, которую
ведут зарубежные антикоммунистические
центры, автор вскрывает их подлинные
цели, направленные на подрыв единства
советских людей, государств социалисти-
ческого содружества.
А. Ф. Окулов. СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС
И РЕЛИГИЯ. М., «Мысль», 1982, 191 стр.,
9 000 экз., 1 руб.
В книге рассматриваются проблемы
секуляризации общества, политические
цели религиозных организаций, делается
попытка определить стратегию церкви
в обозримом будущем. Исследуются
проблемы преодоления религии и разви-
тия массового атеизма в социалистическом
обществе. Показано воздействие социаль-
ного прогресса на религию, на сущность
веры, грани и возможности модернизации
различных религиозных направлений, ана-
лизируются социально-политические
доктрины современной церкви, вопросы
единства атеистов и верующих в борьбе за
мир и прогресс.
Д. И. Пеннер, Р. Г. Кротова. НАУЧНО-
АТЕИСТИЧЕСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ПРИ ОБУ-
ЧЕНИИ ФИЗИКЕ Изд. 2-е, перераб- и доп.
М., «Просвещение», 1982,	95 стр.,
128 000 экз., 15 коп.
В книге изложена система научно-
атеистического воспитания учащихся на
материале школьного курса физики,
"с. Абаев. АТЕИЗМ И ВОСПИТАНИЕ
НОВОГО ЧЕЛОВЕКА. Нукус, «Каракал-
пакстан», 1982, 79 стр., 3 000 экз., 10 коп.
Н. С. Гордиенко. АТЕИЗМ И РЕЛИГИЯ
В СОВРЕМЕННОЙ БОРЬБЕ ИДЕЙ. Критика
клерикального антикоммунизма. Лениз-
дат, 1982, 175 стр., 70 000 экз., 40 коп.
Е. А. Гребеников. НИКОЛАЙ КОПЕРНИК.
Изд. 2-е, перераб и доп. М., «Наука», 1982,
143 стр., 100 000 экз., 20 коп.
М. И Никитина. ДРЕВНЯЯ КОРЕЙСКАЯ
ПОЭЗИЯ В СВЯЗИ С РИТУАЛОМ И МИ-
ФОМ. М., «Наука», 1982, 327 стр.,
4 600 экз., 2 руб. 60 коп.
Стендаль. ПАРМСКАЯ ОБИТЕЛЬ. Роман.
М., «Художественная литература», 1982,
63
414 стр., 500 000 экз., 2 руб. 30 коп.
М. М. Шулькевич, Т. Д. Дмитренко. КИ-
ЕВ. Архитектурно-исторический очерк.
Изд. 6-е, перераб. и доп. Киев, «Буд1вель-
ник», 1982, 446 стр. с илл., 100 000 экз.,
1 руб. 60 коп.
Ф Энгельс. К ИСТОРИИ ПЕРВОНАЧАЛЬ-
НОГО ХРИСТИАНСТВА. М., Политиздат,
1982, 39 стр., 250 000 экз.. 5 коп
СТАТЬИ В ЖУРНАЛАХ И СБОРНИКАХ,
РАЗДЕЛЫ В КНИГАХ
П. Визир, Л. Штейнман Ленинские
традиции воинствующего материализма.
«Коммунист Молдавии». Киши-
нев, 1982, № 3, стр. 45—52.
«Готовить кадры атеистов». «Агита-
тор», 1982, № 21, стр. 57—58.
К. Григорян. Ватикан и армянские коло-
нии. «Литературная Арме-
н и я», 1982, № 3, стр. 76—83.
Б. Л. Губман. Неотомистская «критика
исторического разума». «Ученые за-
писки Тартуского у н-т а», 1982,
вып. 599, стр. 93—109.
Б. И. Клюев. Религиозно-общинная си-
туация В кн «Индия. 1980». Ежегодник.
М„ 1982 стр. 191—207.
В. Кудрявцев, В. Артемов. Масонство
в системе современного империализма.
«М олодая гвардия», 1982, № 2,
стр. 211—219.
Е. В. Лаврина. Политическое поведение
мусульманского электората на примере
современного индийского общества. 3 кн.:
«Актуальные проблемы меж-
дународного рабочего и ком-
мунистического движения».
М., 1982 вып. 1, стр. 63—76.
Луиза Лайиф «Шейхи бедноты» в Каире
(о «братьях-мусульманах»). «За рубе-
жом», 1982, № 42, стр. 15.
А. П. Моисеева. Роль атеистического
воспитания в формировании научно-педа-
гогических кадров. В кн.: «Основные
направления комплексной
подготовки МОЛОДЫХ
научи о-п едагогических кад-
ров». Томск, 1982, стр. 67—74.
Р. Пандре. Мировоззренческие прин-
ципы атеистического воспитания в трудах
Н. К. Крупской. «Народное образо-
ван и е», 1982, № 2, стр. 78—79.
К. Паюсов Атеистическое воспитание
воинов. «Коммунист Вооружен-
ных Сил», 1982, № 3, стр. 53—58.
«Проблемы археологии и
перспективы изучения древ-
них культур Сибири и Дальне-
о В с с т о к а». Якутск, 1982 Из содержа-
ния: А. В. Мерзляков. Опыт реконструк-
ции некоторых аспектов религиозно-
мифологических представлений древних
культур Сибири и Дальнего Востока, стр.
116—117; Т. В. Фролова. Проблема про-
исхождения охотской культуры и перспек-
тивы ее изучения, стр 123—124; «Культ
огня у бурят», стр. 124—125; Д Б. Жассв-
ранова Культ родовых гор, рек и озер, стр.
127—128
К- Э. Разлогов. Католицизм и кинемато-
граф. «Вопросы философии»,
1982, № 10, стр. 135—144.
В. Розен. Махинации «святого Муна».
«Новое время», 1982, № 39, стр.
25—26.
Н. Рыбак. Традиции, новые обряды,
праздники. «Партийная жизнь»,
1982, № 20, стр. 66—69.
И. Тимофеев. Роль ислама в обще-
ственно-политической жизни стран за-
рубежного Востока. «М ировая эко-
номика и международные от-
ношения», 1982, № 5, стр. 51—63.
ф Когда воюют боги, льется челове-
ческая кровь
ф Парадокс: тот, кто опускается на
колени, оказывается ближе к богу.
ф Если бы не змей-искуситель, чело-
вечеству до сих пор пришлось бы прозя-
бать в раю.
ф Куда жаловаться, если бог не помог?
Антон ЛИГОВ
г. Новосибирск
ф Мы теперь достаточно грамотны,
чтобы исправлять то, что нам на роду
написано.
ф Истина рождается в споре. Истина
божественная, наоборот, сама рождает
споры.
ф В тихом омуте черти только
отдыхьют, работают они в аду.
ф Если барабанщик — бог, то кто же
дирижирует оркестром?
Анатолий АНИСЕНКО
г. Кузнецк
Пензенской области
ф Даже бог понимал, как нужна
Адаму Ева.
Герман ВОЛГИН
г. Воронеж
ф Печное отопление уходит в прош-
лое. Не потому ли в наше время не стало
ведьм?
ф Не настало ли время как следует
взяться за нечистых — для чистоты окру-
жающей среды?
Геннадий БОРУШКО
ф Если бы бог существовал,— это
служило бы лишним доказательством того,
что его нет.
ф Бог всеведущ, но ведает ли он, что
творит?
ф Миссионер обращал туземцев не
столько в христианство, сколько в бегство.
ф Туманнее всех выражаются ясно-
видцы.
ф Кто верит в бога, а кто — в бог знает
что.
Леонид КЛИГМАН
Сдано в набор 17.12.82.
Формат издания 60X90'/а-
Подписано к печати 31.01.83.
А 03417.
Глубокая печать.
Кр. отт. 9,75.
Условных печатных листов — 8
Учетно-издательских листов — 11,85
тираж 358 000.
Зак 06016
Адрес редакции:
109004, Москва, Ж-4,
Ульяновская, 43, корп. 4.
Телефоны:
297-02-51, 297-10-89.
Ордена Ленина
комбинат печати
издательства «Радяиська Укракна»
252047. Киев-47,
Брест Литовский проспект, 94.
Текст набран
с применением отечественного
фотонаборного
комплекса «Каскад».
Дельфийское святилище
Бог искусств Аполлон убил у подножия
горы Парнас чудовищного змея Пифона,
охранявшего долину, и основал здесь свое
святилище — так рассказывает миф о воз-
никновении в Древней Греции Дель-
фийского религиозного центра, прославив-
шегося тем, что тут, в храме Аполлона,
в сокровенной его части, находился ора-
кул — место, где жрица-вещательница из-
рекала открывающуюся ей волю божества
по тому или иному случаю. Она выкрикива-
ла несвязные слова, а жрецы-истолковате-
ли разъясняли их смысл тем, кто просил
у богов совета. Без одобрения оракула
в I реции не совершалось ни одно серьез-
ное дело — прежде чем его начать, шли
в Дельфы. Паломников привлекала сюда
и слава чудесной воды Кастальского ключа
(вспомним, что в позднее время он стал
поэтическим символом творческого вдох-
новения). В Дельфы стекались большие
богатства, это был не только культовый, но
и крупный торговый, ремесленный, финан-
совый центр. Когда на рубеже XX века
археологи раскопали Дельфийское святи-
лище, обнаружилось все великолепие это-
го комплекса. Кроме шедевра дорической
архитектуры — храма Аполлона (построен
в IX в. до н. э., восстановлен после пожара
в VI в. до н. э.), в этом комплексе были
театр, ипподром, многочисленные памят-
ники, скульптуры, выполненные замеча-
тельными мастерами.
Благодаря находкам археологов. Дель-
фийское святилище было подробно описа-
но Следуя этим описаниям, художник
Н. А. Тимофеев создал для экспозиции
музея его макет (вы видите его на нашей
обложке). По оценкам специалистов, ма-
кет отличается удивительной точностью, в
нем художественно воспроизведены даже
мелкие детали. Это — уникальный экспо-
нат, какого не имеет ни один музей страны.
На макете видна скалистая восточная стена
храма — именно там над расселиной в ска-
ле и стоял золотой треножник, на котором
восседала пифия. Согласно древним авто-
рам, она вдыхала ядовитые испарения
и это способствовало ее «общению» с бо-
жеством. А мудрые и лукавые жрецы
облекали прорицания в такую загадочную
форму, что их можно было толковать как
угодно.
На фронтоне Дельфийского храма было
написано «Познай самого себя — и ты
познаешь бога и Вселенную» Греческая
философская мудрость отвергла вторую
половину этого изречения и сделала своим
лозунгом его первую часть. Известна
легенда, рассказывающая, что золотой
треножник пифии из храма Аполлона как
символ мудрости был передан жителю
Ионии Фалесу, которого считают первым
европейским философом
Театральные маски
рассказывают о греческом театре (IV в.
до н. э. Мрамор. Терракота). Теат-
ральные представления в Древней Греции
разыгрывались под открытым небом
перед несколькими десятками тысяч зри-
телей, актеры играли в масках, которые
наподобие сегодняшнего микрофона уси-
ливали звук.
Эсхил и Еврипид, Аристофан и Менандр,
чьи произведения звучали в театрах, осуж-
дали жестокость и коварство богов, зло
высмеивали их пороки. Человек для них
был выше бога.
64
Геракл и кентавр
Кто не знает о 12 замечательных
подвигах Геракла — любимого героя
древних греков? В мифах о Геракле
выразилась их вера в силу и возможности
человека Рассказывая о мужестве и
бесстрашии Геракла, люди гордились тем,
что он, смертный человек, не побоялся
вступить в единоборство с богами. Ведь он
бился с самим богом смерти и победил
его; именно Геракл убил орла, по приказу
Зевса терзавшего титана Прометея. Подви-
ги Геракла греки прославляли в своем
искусстве. В коллекции музея есть красно-
фигурный лекиф — древнегреческий гли-
няный расписной сосуд (IV век до н. э.), на
котором изображена сцена битвы Геракла
с кентаврами — полулюдьми-полуконями.
С ними он сражался, когда шел к своему
третьему подвигу — освобождению Арка-
дии от грозного эриманфского вепря.
Исида с младенцем Гором и Осирис
Эти бронзовые статуэтки относятся к
концу I тысячелетия до нашей эры. Оси-
рис — один из главных египетских богов,
олицетворяющий умирающую и воскре-
сающую растительность. С ним связан
культ мертвых — по представлениям егип-
тян, Осирис после воскрешения стал царем
в подземном царстве, где судил души
умерших. Его супругу-сестру Исиду —
богиню жизни и плодородия — часто
изображали с сыном Гором на руках,
она — прототип христианской богоро-
дицы. Культ умирающего и воскресающе-
го бога Осириса, гак же как и учение
о загробном воздаянии, позднее нашли
отражение в христианстве.
Фото О. Полещука.
Цена 40 коп.
70602
В следующем номере
ИЗ ЛЕНИНСКОГО
ИДЕЙНОГО наследия
Рассказ о последних выпусках ленинской
биографической хроники
ДНЮ КОСМОНАВТИКИ
посвящены размышления В. Перова и
Ю. Школенко о том, что может дать
в будущем людям освоение Космоса.
О РОЛИ И МЕСТЕ АТЕИЗМА
в развитии духовной культуры нашего
общества говорят в своей статье доктор
философских наук М Новиков и канди-
дат философских наук 3. Тажуризина
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ИЩЕТ
Очерк журналиста В. Зыбковца о ста-
рейшем пропагандисте естественнона-
учных знаний, профессоре Азер-
байджанского государственного универси-
тета А. А. Ахундове.
КОММИВОЯЖЕР НЕБЕС —
рассказ известной к анадской писатель-
ницы Маргарет Лоуренс.
«ИСЛАМСКАЯ ЭКОНОМИКА» —
понятие неоднозначное. О ее различных
позициях и толкованиях пишет доктор
исторических наук А. Ионова.